"Фантастика 2022-21". Компиляция. Книги 1-19 [Андрей Олегович Белянин] (fb2) читать онлайн

Андрей Белянин Оборотный город

Часть первая Оборотный город

— Иловайский!

Не встану… не хочу… ещё с полчасика…

— Иловайски-ий!!

Господи, чего ж так орать-то ни свет ни заря… Вчера я лёг поздно, зачитался новым французским романом о жизни игривой, но прекрасной крошки Розалинды из монастыря Сен-Мишель Жервэ де Блю-Блю. Должно же у дяди быть хоть какое-то сострадание?

— Иловай-ски-ий…кх…ох… От леший, опять горло сорвал… Прошка! А ну всыпь энтому негоднику пять плетей от моего имени и волочи сюда за химок, как кутёнка!

Ну вот, пошли непрозрачные намёки, склонение посторонних лиц к физическому рукоприкладству, угрозы поркой… На последнем моего дядюшку просто клинит, к врачу его сводить, что ли, или самому втихую подлечить касторкой? А-а, вставать всё равно придётся…

— Ваше благородие, — дружелюбно прогудел у меня над ухом тяжёлый бас моего денщика, — поднимайтеся ужо, а то их превосходительство гневается.

— Эх, Прохор, знал бы ты, где я в такое время вижу моего драгоценного дядюшку…

— Знаю, ваше благородие. У мерина под хвостом да всего целиком, с сапогами и шпорами да с кусачим норовом! — ухмыльнулся старый казак, подавая мне полотенце.

Я скатился с широкой лавки в сенях, шагнул к рукомойнику, в осколке зеркала отразилась помятая физиономия молодого человека с заспанным лицом, всклокоченным чубом и тонкими усами. Боже мой, и это я?!

Под глазами круги, морда красная, как с перепою, но я ведь и не пил вчера, только читал! Или читал вприхлёбку? Нет, вряд ли… Конечно, в отличие от большинства станичников я могу время от времени позволить себе стакан сухого красного, а здесь в селе только самогонка, мне один раз нюхнуть — и в хлам! Не кантовать, не шевелить, не будить и не взывать к совести — если встану на ноги, могу быть агрессивным и ничего наутро не помнящим…

Да, кстати, позвольте представиться, хорунжий Илья Иловайский, двоюродный племянник самого генерала Иловайского 12-го, прошедшего уйму войн, украшенного шрамами, увешанного всеми мыслимыми наградами, добрейшей души человека, неизвестно за что получившего в наказание — меня!

А я, как вы наверняка уже поняли, воплощённый позор семьи…

— Вот ить всем ты хорош, Иловайский, — частенько говаривал мне дядюшка, вечно величая меня по фамилии. — И красив, и силён, и храбростью не обижен, да токма одна беда — воевать не любишь! Нет в тебе честолюбию воинского, всё с книжками носишься, всё витаешь гдей-то в эмпиреях. Ох, лышенько, маета ж ты моя нервотрёпистая…

Всё так, всё честно, обижаться не на что, ибо меня, потомственного казака, младшую ветвь знаменитого родового древа, офицерская карьера не прельщала абсолютно. Батюшка погиб, отражая крымские набеги, маменька в одиночку поднимала четырёх дочерей и такого неслуха, как я. Ей помогали, но…

Я рос болезненным ребёнком, отчего рано приобрёл страсть к фантазиям и созерцательности. В станицах этого не любят, и хотя мне пришлось научиться стоять за себя, но соседские мальчишки колотили меня почти ежедневно. Что и сподобило маменьку в конце концов отправить меня, умника на восемнадцатом году жизни, на Дон, под суровую опеку дядюшки Василия Дмитриевича. И вот уже третий год мы с ним попеременно изводили друг дружку…

Но сегодняшний день был особенным, хотя бы потому, что раз и навсегда бесповоротно изменил мою судьбу, превратив из простого младшего казачьего офицера в самого настоящего характерника. Но об этом чуть позже, по порядку, а то запросто собьюсь…

— Звали, дядюшка? — Я вошёл в горницу.

— Звал?! — Мой героический родственник полулежал на турецкой оттоманке, с видимым удовольствием потягивая крепчайший кофе из глиняной кружки. Напиток на любителя, да и порция лошадиная, но старому донцу нравилось. — «Звал» не то слово… Орал, аки труба иерихонская! А ты небось опять лёг за полночь? Ох, Илюшка, не будь ты мне роднёй, хоть и дальнею, я б тя своей рукой, по-отечески так, мозги через одно место… Тьфу, прости господи мя, грешного! Так вот бы и вправил…

— Угу, у нас всё в полку вашей рукой через это место так и вправляется, — тихо буркнул я, но дядя услышал и едва не поперхнулся кофе:

— А ну цыть! Да я тя, сукин ты сын…

— Мне маменьке так и написать?

— Чего? — сразу сдулся он, отродясь не писавший писем.

— Ну что я — сукин сын, что она моя мама и что вы нам родня!

Дядя пару минут подумал, молча отхлебнул из кружки, потом сообразил, что к чему, и разорался опять:

— Иловайский, не доводи до греха! Я ить те не токма дядька, но и полковой командир. По-свойски не обижу, а по уставу мигом в солдаты лоб забрею. А ну марш седлать коня и пулей к генералу Чернышёву — получишь от него карту да какой-то пакет запечатанный — и сразу назад! Коли узнаю, что в кабаке задержался, так… Хотя-а чего уж… Лучше б ты по кабакам бегал, а книжонки твои французские до добра не доведут! Как в глаза станичникам смотреть будешь, ежели с похода скорого без единого креста на груди заявишься? Срамота! Чего девкам-то показывать станешь?

— Ну-у, видимо, то, что их интересует…

Дядя ещё раз поперхнулся кофе и, отдышавшись, рявкнул:

— Исполняй приказ, хорунжий!

— Слушаюсь, ваше превосходительство! — Я ловко щёлкнул короткими шпорами, развернулся, дошёл до двери, слегка замялся на пороге…

— Чего подсказать? — не удержался генерал.

— Корень квадратный из шестнадцати? — невинно кивнул я.

Дядюшка пошёл пятнами, а кофе не в то горло…

— Во-о-он!

Полностью удовлетворённый своей маленькой победой, я выскочил во двор, на ходу бросив денщику, чтоб готовил коней. Наш полк в то время квартировал в селе Калач, дяде, разумеется, досталась лучшая хата, ну и я при нём, пусть в сенях, но грех жаловаться. Казаки неспешно, без суеты занимались бытовыми делами: купали лошадей на пологом берегу, кашевары разводили огни, молодёжь пела залихватские песни о загранице и геройских деяниях под Лейпцигом и Парижем…

Я улыбнулся солнышку, поправил папаху позабекренистее, а верный Прохор уже подводил двух оседланных скакунов. И как он только всё успевает?

— Поедем, что ль, ваше благородие…

— А куда спешить-то?

— Дык его сиятельство гневаться будут, — хмыкнул он. — При всех орать, вашу мать поминать да ногами сучить, как на сковороде шкварчить!

— Поэт ты у меня, Прохор, — со вздохом признал я. — Настоящий поэт, самородок из народа, уважаю! Но только на этой кобыле я не поеду…

— Да отчего ж так?

— Она меня позавчера укусила! Причём сзади по-подлому подкралась, тяпнула — и дёру… А мне до сих пор сидеть больно. Показать?

— Нет, — решительно отказался денщик.

— Тогда веди её обратно, а мне дядюшкиного араба оседлай.

— Смилуйтесь, ваше благородие, да можно ли?! Ить генеральский конь — глаза как огонь, землицы не пашет, не ходит, а пляшет, на нём всякий конник и чёрта догонит!

— Вот именно. — Я наставительно поднял вверх указательный палец. — Дядюшка отдыхает, ему араб ни к чему, а меня генерал Чернышёв уже ждёт с распростёртыми объятиями. Давай, давай…

— И всё ж таки…

— Прохор! Будь по-твоему, попробуем рассуждать логически. Мой дядя Василий Дмитриевич человек пожилой, усталый, ему больше отдыхать надо. А конь у него молодой, резвый, ему надо больше двигаться. Если я поеду на этой сволочной кобыле и она опять меня тяпнет и я предстану перед дядиным другом мрачный, злой, почёсывающийся, с прокушенными штанами, — то что он подумает о неуставных взаимоотношениях в нашем полку? А коли он напишет куда следует, да и нашлёт на нас ревизию?! Ну мало ли, вдруг ещё кого покусали, а человек и признаться стесняется… Или что у нас лошади до того голодные, что и казачьими шароварами не брезгуют? Так и до самого государя дойдёт! Дядю в отставку, офицеров под арест, весь полк в расформирование…

— Спаси-сохрани, Царица Небесная! — истово перекрестился Прохор.

— Вот видишь, а всё из-за чего? Из-за того, что ты со мной споришь по всякому пустячному вопросу. Всё, иди седлай араба.

— А его сиятельство не обидится?

— Так мы ж не его сиятельство седлаем! — прорычал я, и старого денщика будто ветром сдуло.

Буквально через пару минут он вернулся, ведя в поводу стройного пылкого жеребца арабских кровей, подарок от благодарных французов. Ну ведь может, когда надо! Главное — правильно очертить подчинённому задачу да погуще расписать ту бездну ужаса и праха, в которую он лично ввергнет мир в результате банального неподчинения…

Араб был великолепен! Белый, в яблоках, ножки как виноградная лоза, точёные копытца, казалось, можно уместить на ладони, а глаза, густо-фиолетовые, словно кубанские вишни, в обрамлении длиннющих девичьих ресниц, смотрели умно и проницательно. Прокатиться на нём было тайной мечтой всего полка, но дядюшка скупердяйничал в этом плане и, хотя сам предпочитал рослых донских скакунов, араба держал при себе для особо торжественных, парадных выездов. Глупо, согласитесь?

— Хорош, хорош… — едва дыша от восторга, похвалил я.

Конь доверчиво ткнулся плюшевым храпом мне в плечо, чем заглушил последние остатки совести, я сам резко осознал, что, забирая его без спроса, практически совершаю благое дело для всех! Он фыркнул мне в лицо, и я, не касаясь стремени, птицей взлетел в седло…

— Прохор! За мной!

Благородный скакун, не дожидаясь плети, а повинуясь лишь импульсивному движению моих коленей, с места взял в галоп. Мой бородатый денщик только присвистнул вслед, пытаясь взять тот же аллюр на своём рыжем жеребце, нахлёстывая его по натруженному крупу, но где там…

— С дороги-и, зашибу-у! — счастливо вопил я, привставая на стременах во весь рост.

Казаки обычно ездят «пистолетиком», высоко задрав поводьями голову лошади, как естественную защиту от пуль и пики, не сидя, а почти стоя в седле. Так удобнее рубиться, да и чувствуешь себя не в пример устойчивее тех же французских гусар, дерущихся, словно на живой табуретке. А ведь лошадь — существо разумное, мыслящее, с ним нельзя не считаться в бою. Поэтому донцы и выращивают себе боевого коня столь же терпеливо, как собственного ребёнка…

Вслед мне нёсся восхищенный свист (араб невероятно красивая скотина!), незатейливые проклятия (пару котлов с кашей мы успешно перевернули прямо на поваров), завистливые вздохи (а кому же не хочется так поразвлечься на генеральской собственности?) и тёплые пожелания самого разнообразного свойства — от братского «пошёл ты к едрёне-фене, хлопчик!» до сердечного «чтоб те шею свернуть, атаманский племянничек!».

Но всё это были мелочи, кто на них обращает внимание? Мне было главное успеть пришпорить жеребца, когда за моей спиной раздался громоподобный рык непонятно чем недовольного дяди:

— Иловайски-ий, каналья! Конокра-ад!!!

— Кому это он? — на всём скаку спросил я у араба, и он так же непонимающе повёл острыми ушами. В самом деле, не возвращаться же, чтобы уточнить?!

Я вылетел за околицу, верный Прохор отстал окончательно, возможно, именно это и послужило первопричиной всех моих несчастий. И более того, целой цепи таинственных и мистических историй, о которых я принуждён вам рассказать. Почему принуждён? Да потому что молчать уже просто невмоготу!

Итак, как только я ушёл за село узкой тропкой, петляющей меж деревьев, то почти сразу же, на втором или третьем повороте, мой (или всё-таки дядин?) благородный скакун встал на дыбы, едва не сбросив меня и не сбив грудью скрюченную нищую старушенцию самой неприглядной наружности. Драная одёжка, всклокоченные волосы, загнутый клювом нос, редкие зубы и совершенно безумные глаза! Если вы хоть как-то представляете себе ведьму, так вот это точно была она самая…

* * *

— Простите великодушно, — вежливо прокричал я, пытаясь успокоить жеребца. Однако белый араб бил крупом, нервничал и даже каким-то особенным образом грозно всхрапывал в сторону отскочившей старушки, словно пытаясь отогнать её подальше. И мне бы стоило прислушаться к его животному чутью…

— Хи-хи-хи, уж больно ты прыткий, казачок, — неожиданно громко, едва ли не басом, отозвалась нищенка. — На старого человека наехал, мало не с ног сбил, конём потоптал, до смерти напугал, а уж одним прощением откупиться хочешь?

— Виноват. — Я лишний раз цыкнул на жеребца и полез шарить по карманам. — Не дурак, сей же час исправлюсь, чем могу…

А для достойного извинения было мало, копеек десять — двенадцать, потому как откуда у меня деньги? Жалованья казаки не получают, а я так вообще на полном содержании у дяди-генерала, мне наличные и на дух не положены. Но что есть отдал… не жалко!

— Всего-то? Тьфу, жмот с усиками! — искренне возмутилась старуха.

Ну не х…рна себе, а?! Двенадцать копеек — это ж больше гривенника, а хороший калач можно и за пятак прикупить. Она стала богаче на два с половиной калача, я — беднее церковной мышки, и кто после этого жмот?! Тем не менее я сдержал праведное негодование и подчёркнуто вежливо попрощался:

— Дай вам Бог, бабушка, всяческого благополучия! И жертвователей пощедрее, и не кашлять туберкулёзно, и не сопливиться гайморитно, и радикулитом в неприличной позе не страдать, и гематомой врождённой не маяться, да про опухоль на весь мозг забыть, как её и не было! А мне на службу пора…

— Ну-ну, казачок, — хрипло донеслось мне в спину, когда я уже разворачивал коня. — Пошутил ты надо мной знатно… Уж не обессудь, коли и я над тобою в ответ потешуся, дорогу твою мёртвой петлёй заверну!

— Чегось, а? — Я резко натянул поводья, но сзади уже никого не было. Старуха-нищенка словно бы провалилась сквозь землю, или воспарила, или вообще ловко залегла за пеньком, маскируясь под безобидные ромашки. Чудеса-а…

Трижды сплюнув через левое плечо, я хмыкнул и пустил араба вскачь. За рощицей на пустыре показалось маленькое сельское кладбище, дорога вела в объезд, если махну напрямки в намёт, то до штаба Чернышёва доберусь менее чем за час.

Солнышко греет, птички поют, погодка чудная, на небе ни облачка, настроение вернулось мгновенно, мир снова распахнул мне разноцветные объятия зелёных лугов и голубого горизонта! Я восторженно приподнялся на стременах — хотелось петь и орать от невообразимой полноты чувств, молодости, света, горячего коня и… Пыльная дорога неожиданно встала вертикально, изогнулась под невероятным углом, качнулась на хвосте, словно азиатская кобра, и хлёстко ударила меня в лоб!

Очнулся в темноте от холода, боли в затёкшей спине и непрошеных зловещих голосов над самым ухом…

— Здеся разделаем! На поляну неча и волочить, там все накинутся, а тут и на двоих тока разок куснуть. Щас ножик от наточу, ступился о кости-то…

— А чё те ножик? Когтём его под кадыком махнём, да и вот она, кровушка! Жаль оно, что молод казачок-то, жирку не нагулял…

— Зато и мясо без холестерину! А то ить с прошлого драгуну стока изжогой мучилися, ой мамоньки-и…

— А неча было жрать непрожаренное!

— Да чья бы корова мычала, молчи уж… Сам-то крестьян прямо с лаптями ешь!

— Дык лапоть-то, он, поди, продукт натуральный, берёзовый, растительного происхождению… Может, мне в организме витаминов не хватает? Да ты режь, не томи!

— Щас, щас, режу ужо…

На последней фразе я поймал себя на том, что почти заслушался, но быстренько опомнился и сел. После чего только раскрыл глаза. Зрелище открылось настолько жуткое, что захотелось снова зажмуриться, но любопытство оказалось сильнее…

Получалось, что сижу я один посреди кладбища на какой-то древней каменной плите, солнце давно село, в сгущающихся сумерках покосившиеся кресты выглядели особенно зловеще, а прямо передо мной два низкорослых мужичка с нехорошими ухмылочками губы облупленные облизывают. Оба лысые, одеты в тряпьё, глазки маленькие красным светятся, и клыки в оскале редкие, но, видать, острые…

— Не вовремя ты, казачок, проснуться порешил. Ну да мы те веки вновь смежим, реснички пообрываем, очи ясные сталью пощекочем, — заговорил один, а другой, тяжело дыша, нервно поигрывал кривым ножом.

— Один момент, — с трудом вернув себе голос, попросил я, понимая, что до сабли сейчас не дотянусь. — Имею важное и серьёзное коммерческое предложение!

— Жизнь свою выкупить хошь? Не пройдёть…

— Это я понимаю, по-любому есть будете. Но ведь тут весь вопрос в правильном подборе специй, а у меня как раз…

Оба негодяя откровенно принюхались. Я хитро сощурился и подмигнул (безошибочный трюк, на него всегда покупаются!), и две заинтересованные, дурно пахнущие морды приблизились к моему лицу…

Хлоп! Я резко взмахнул руками, изображая ловлю мухи, — двое пустоголовых стукнулись висками друг о дружку и без стона отвалились в разные стороны.

— Станичное детство, — аккуратно отряхивая ладони, пояснил я. — Сильный не всегда умный, а скорость важнее массы. Я поповских близнецов Сеньку и Мишку восемь раз так припечатывал, да они всё равно не поумнели… Про-хо-ор!

Мой одинокий крик завяз в ночной кладбищенской прохладе. Верный денщик не отзывался. Побегав взад-вперёд, мне пришлось признать, что и араб безвозвратно утерян.

Вернуться в Калач мне никак невозможно: дядюшка сожрёт с потрохами — и будет прав, а если я сейчас попрусь через лес к лагерю генерала Чернышёва, то всё равно дотопаю только под утро. Да и с какой, собственно, физиономией спешенный хорунжий Иловайский, в пыли и еловой хвое, предстанет пред титулованным другом моего дяди? Коня нет, денщика нет, взял пакет и гордо уплёлся пешим строем?! Да меня последние солдатики на смех поднимут, а ещё взашей насуют, как растратчику и дезертиру! Кстати, пришить дезертирство мне сейчас проще простого, как и неразрешённое использование не принадлежащего мне транспортного средства, то бишь арабского скакуна с простывшим следом. Вот ведь проклятое невезение, а как великолепно всё начиналось…

— Однако, — вдруг сказал я сам себе. — Если эти кровопийцы притащили меня на кладбище аж вон с той просёлочной дороги, то, возможно, они видели, куда убежал дядюшкин конь? Не такое уж он и благородное животное, кстати… Простой донской жеребец, верно, остался бы рядом с упавшим хозяином, а этот поступил как последняя скотина. Вовремя же я успел избавить дядюшку от столь коварного французского подарочка. «Бойтесь данайцев, дары приносящих!» А ну как он бы его вот так же скинул посреди боя, под копыта вражеской конницы, и прощай, наш всеми любимый Василий Дмитриевич…

Я едва не всплакнул, представив себе эту ужасающую картину в красках — белый араб предательски вытряхивает из седла моего дорогого дядю, тот упирается руками и ногами, потом они падают и кувыркаются, публика делает ставки, и война заканчивается просто потому, что все переключились на их клоунаду, напрочь забыв, зачем и кого пришли бить… Мир вам, люди и животные!

— Тьфу ты, зараза какая, стукнет же в голову, — опомнившись, сплюнул я. После чего не поленился связать два чуть дышащих тела под локтями их же поясами и, вытащив саблю, аккуратно пошлёпал каждого плашмя по темечку.

Злодеи зашевелились…

— Подъём, прохиндеи! И как только вы посмели помыслить о нападении на казачьего офицера?! Да я вас за это… да мой дядюшка за меня…

— Не пугай, пуганые, — сипло откликнулся один.

— Хорошо, — сразу согласился я. — Не будем тратить время на перевоспитание. Давайте по существу: коня моего не видели?

— Видели, да тока не твой он боле, его сама Хозяйка приобмыслила, — сквозь зубы процедил другой. — А вот ты, ежели лёгкой смертушки хошь, так нас развяжи! Мы тя тихо зарежем, а не то чумчары прослышат, так живьём на клочки разорвут!

— Ух ты, — невольно заинтересовался я. — А поподробнее?

— Рехнулся, чё ли?! — дружно заморгали оба. — Ты, поди, хлопчик, когда с коня упал, все мозги отшиб, умертвий не боится…

— Я казак, нам вообще бояться по чину не положено. — Для порядку пришлось дать им по маковке ещё разок, вроде присмирели. — Так какая там ещё домохозяйка посмела увести моего араба? И между прочим, не лично моего даже, а самого генерала Иловайского 12-го, чей полк квартирует всего в нескольких верстах отсюда. Знаете, как он наказывает конокрадов?

Лысые переглянулись. По их плоским мордам скользнула некая неуверенность. Собственно, это был явный отголосок моих сомнений, потому что если вдуматься, то кто у нас первым спёр этого самого злосчастного жеребца… Вот именно.

— Тама твоя коняга, — наконец решился один, кивая на плиту. — Под землёю.

— Да вы что, его… закопали, что ли? Целиком, с копытами?!

— Чё пристал? — огрызнулся второй. — Сказано те, Хозяйка прибрала, она всё к себе под загашник волочёт. И тя бы унесла на котлетки, да мы поперёд успели, укрыли в бурьяне. Думали, хоть перекусим свежатинкой. А ты сразу драться…

— Да вы кто? — запоздало спросил я.

— Мы-то? Упыри.

— Э-э… вампиры, что ли?

— Вампиры — энто худобень иноземная, — презрительно сморщились оба. — В манишках ходют, руки перед едой полощут, губы салфеткой утирают, им с нашим братом и в один сортир сходить зазорно… А мы тут упыри местные, у нас всё по-простому, без выпендрёжности — кого пристукнем, да где поймали, там и сожрём!

— Патриоты, значит?

— Ага.

— Но кровопийцы по сути?

— На том и стоим.

— То есть нечисть вы поганая и есть! — Я гневно поднял над головой саблю, намереваясь одним ударом избавить мир от двух негодяев сразу, но… Заунывный вой, леденящий душу, не собачий, не волчий, а таинственно нечеловеческий и человеческий одновременно, переливами взвился над испуганно замершей луной.

— Тьфу ты, дождалися… Чумчары пришли!

В сумерках мелькнули тощие, плохо различимые фигуры, скрюченные, горбатые, с длинными руками до колен.

— От не послушался ты нас, казачок, — с укором простонал самый говорливый. — А щас они кучей-то набегут, так ты лютую смерть примешь, тута небось саблею не отмашешься. Энти мигранты ить человека рвут бесчинно, и сами вечно голодны, и с нами не поделятся, даже пальчика погрызть не оставят!

— Сколько ни живи, а помирать всё равно придётс… — начал было я, но второй завопил так, что мне пришлось заткнуться со своими пофигистическими взглядами.

— Офонарел, хорунжий?! Всё б ему помирать! А ну как те кобели горбатые и нас вниманием не помилуют? Мы ить связаны, а им всё одно в добычу!

— Ваши предложения? — прокашлялся я. Умирать и близко не хотелось, так, понты…

— Айда с нами в могилу!

— Куда?!

Упыри бодро вскочили на ноги, упали, вскочили ещё раз и ещё раз упали (неудобно же, когда связаны спиной к спине), а затем с руганью и причитаниями кое-как навалились лбами на каменную плиту, сдвигая её в сторону. К моему немалому удивлению, из-под земли бил слабый свет…

— Интересное дело-о, — задумчиво протянул я. — Стало быть, у вас там подземный мир, затерянная цивилизация, зона перехода миров и слияния вселенных, куда обычному человеку вход воспрещён, ибо Платон, великий мыслитель, учит нас не доверять непро…

— Верёвки разруби! Апосля и философствуй, ирод!

Вой стал насыщенней и громче, в нём отчётливо слышались скрежещущие звуки смыкающихся клыков и липкое захлёбывание голодной слюной.

Один взмах клинка — и лысые ринулись на свободу! То есть резко сдвинули плиту и поочерёдно сиганули в широкую щель.

Я на мгновение замешкался, да и кто бы не притормозил на моём месте — как можно очертя голову прыгать неизвестно куда, в разверстую пасть могилы, за двумя отпетыми кровопийцами, искренне гордящимися тем, что они простонародные упыри?!

В тот же миг отточенная сталь выскользнула из ножен. Я обернулся даже не на шорох (тварь подкралась совершенно бесшумно), а скорее на едва уловимое движение воздуха. Батюшкина сабля в моей руке взметнулась над головой ещё до того, как я полностью увидел, кого рассекаю едва ли не напополам! Ох и жуткое это оказалось существо…

Василий Дмитриевич был прав, мы, Иловайские, труса не праздновали никогда. Я не любил военную службу, но по необходимости рубился, стрелял и джигитовал не хуже любого казака в полку. Потому и второму нападавшему смахнул с плеч башку, не задавая вопросов и не впадая в сентиментальности.

Война так война! Третья тварь успела сдержать порыв и злобно зашипела что-то нечленораздельное…

— Надеюсь, после твоего рождения папа кастрировал себя сам, не дожидаясь решения суда? — больше утвердительно, чем вопросительно заявил я этому самому чумчаре.

Прозвание подходило, в нашем русском пантеоне сказочной нечисти такие уроды не попадались. Горбат, сутул, волосы висят грязными лохмами, глаза круглые, рот до ушей, носа вообще нет, а руки длинные и с загнутыми острыми когтями. Наверняка повивальную бабку просто в обморок бросило, а оно, пользуясь моментом, и уползло…

Спереди, сзади, справа и слева раздался нарастающий топот, — видимо, лысые не врали, говоря, что эти пакостники охотятся кучей. Чуя близкое подкрепление, тварь бросилась мне на грудь! Ну и напоролась, естественно…

Я стряхнул её с клинка прямым ударом кулака в лоб и, не мешкая, нырнул в могилу. Каменный свод над моей головой встал на место, и торжествующий вой нападавших мгновенно сменился на разочарованно-озлобленный. А потом раздалось удовлетворённое чавканье, хотя, может, мне это просто и показалось…

* * *

Двое упырей деловито отряхнулись и кивнули в мою сторону уже как старому знакомому.

В могиле оказалось довольно уютно. Впрочем, наверное, это и не могила была вовсе, а довольно чистенькая узкая глинобитная комнатка с глухими стенами и широкими ступенями, ведущими куда-то вниз, к свету. Странно звучит, да что ж поделаешь, коли так оно и было…

— Так ты чё, казачок, точно с нами?

— Любопытство — двигатель прогресса! — наукоёмко ответил я, демонстративно вытирая клинок об их рваные одежды. Намёк был понят. Если в их головах и зрели нехорошие мыслишки на предмет ужина мною (хорунжий в собственном соку), то теперь мужички передумали резко и надолго.

Но, как оказалось, всё-таки не навсегда…

— И чё нам к Хозяйке сразу казачка вести, она ить не поделится, а добыча наша. Наша, мы нашли, нам половина!

— Тихо ты, пеньком стукнутый, услышит ещё… А сабля у него вона сам видел какая: разок махнёт — и лови твою башку за уши, пока она по ступенькам прыгает…

— А чё делать-то, чё делать? Может, рискнём, да и завернём ему шею набекрень, нас-то двое, а он один. Небось управимся?

— Он троих горбатых в единую минуту завалил, да ещё и обхамил без стеснения! Время выждать надобно, тогда и завалим со всей гарантией…

Лично я делал вид, что не слышу. И вовсе не потому, что все мы, Иловайские, такие уж хитромудрые, просто казачий менталитет рекомендует беречь нервы, а значит, просто не замечать проблемы в упор, пока она не встанет во весь рост и не скажет: «Покусаю!»

Ну, положим, поубивал бы я их сейчас непонятно где, на спуске неизвестно куда, в таинственное подземелье, и что толку? Плёлся бы дальше один, а так хоть с какой-никакой, а компанией.

Мне как-то не сразу вспомнилось, что, по сути дела, иду я куда-то вниз с двумя изменническими упырями, коня потерял, к генералу Чернышёву не добрался, а значит, дядюшкин приказ не выполнил. За что меня никто по головке не погладит, ибо государева армия есть мероприятие серьёзное, легкомыслия да баловства не прощающее…

— Куда спускаемся, душегубцы?

— Куда-куда, в оборотный мир, ужо недалёко, поди, осталось.

— А что там? — продолжал любопытствовать я.

— Такая ж жизнь, как и наверху, тока без свету божьего, — не оборачиваясь, пояснили лысые. — Ты энто, главное дело, за нас держись да железкой своей острою не маши где ни попадя. А коли Хозяйке глянешься, так ещё и барышу огребёшь безмерно…

— Огребать — это мы привычные, — сам себе под нос буркнул я, так как действительно имел в этом плане большой и печальный опыт. — А что она за человек, эта ваша Хозяйка?

— Да кто ж тебе сказал, что она человек, — хихикнули упыри, и свет, идущий снизу, стал заметно ярче. Вроде бы даже потеплело, по крайней мере, моя голова под форменной папахой явно взопрела.

Интересно, а какая она из себя, эта Хозяйка? Как упыри или посимпатичнее? И зачем ей понадобился мой конь, куда под землёй скакать, по пещерам разве что… Ладно, дойдём, всё увидим, какой смысл лишние вопросы задавать.

Я переключился и даже успел подумать о себе отстранённо, в третьем лице. Например, почему этот молодой человек так спокоен? Неужели ему совсем, ни капельки не страшно? Страшно, конечно, но только не смерти безвременной, не могильных ужасов и не пугающей неизвестности, а как раз того, что я преотличнейше знаю.

Дядя! Вот кого стоило бояться всерьёз. И не порки нагайкой (было, пережил), не угроз забрить в солдаты (он казака ни за что в пехоту не отдаст!), а просто… Ему будет очень стыдно за меня перед станичниками, и судить старики будут именно его! Как же, он старший, он атаман, он всему полку за батьку, а собственного племяша на ум-разум наставить не смог…

Но, может, Прохор, наверняка до сих пор разыскивающий меня повсюду, набредёт на кладбище на три порубанных тела и доложит, что я хотя бы героически защищался?

— Поди, чумчары своих мертвецов и схарчили ужо…

— А то! Они ить всё жрут, что кровью пахнет. Да и то, ежели вдуматься, чё ж свежей убоине пропадать?

Хм… Получается, что я всё одно по пояс в навозе и следов моих подвигов попросту нет, их съели. Пришлось мысленно вернуться к старой теме. Дядя у меня хороший, любит меня, как паршивую овцу, но ведь всё-таки любит. Хоть и стыдится моего шалопайства, но не выгнал с глаз долой, а мог бы, мог! Ладно, пусть накажет, в конце концов, в казачьих полках любимчиков держать не принято, главное, чтоб простил…

— А кто они, эти чумчары?

— От ить казак пошёл необразованный… Вампиров он, значитца, знает, а своих умертвий нет! — надулся один упырь, но второй за меня заступился:

— Зря хлопца хаешь, оно ж ясно, что чумчары не из наших краёв будут. Пришлые они. Ни закону, ни порядку не разумеют, голодуют вечно, живут набегами, а сами то ли турки, то ли молдаване, то ли ещё какие западенцы с земель неместных…

— Чего ж не прогоните?

Мой логичный вопрос остался без ответа, лысые просто перевели тему:

— Ты сам-то кто будешь? Что казак да хорунжий, про то ведаем, в чинах разумение имеем, немало вашего брата военного навидалися, а кое-кем и прикормилися… Имя-то у тебя есть?

— Илья Иловайский. А вас как звать?

— А тебе что с того?

— Ну-у, — я выразительно похлопал ладонью по эфесу старой сабли, — вдруг да помрёте оба разом, так хоть буду знать, что написать на могилке…

— Он — Шлёма, я — Моня, — нехотя признался тот, что пониже. По-моему, это было их единственное различие, а так почти что близнецы.

— Имена у вас какие-то не кондовые…

— Уж как назвали, так и назвали! Все претензии к папке да мамке, а мы за их фантазии безответные. А тя чё не устраивает-то?

— Да ничего по большому счёту, — невнятно пробормотал я. — На земле российской евреи много хорошего сделали, так чего уж там, оставайтесь… Двух упырей-иудеев как-нибудь перетерпим.

— А мы и не они!

— Угу, я так и поверил…

Антисемитский спор мигом прекратился, потому что мы куда-то пришли. Спуск закончился, и перед нами открылась просторная зала, освещённая огромными факелами, горящими почему-то зелёным пламенем. На стенах странные рисунки, вроде как и каракули детские, а со смыслом. Люди чудные, с тремя глазами и тонкими палочками на голове, лошади громадные, у некоторых по шесть ног, а у кого и колёса под брюхом, дома на доме, на доме, на доме и ещё двадцать раз, словно коробка глазастая, ну и такое всё непонятное…

Но зато в толстом слое пыли и гари на полу четко отпечатались изящные следы конских копыт. Мой араб! Я удовлетворённо подкрутил тонкий ус: приятно осознавать, что не всё ещё потеряно и есть шанс вернуться к дядюшке на коне, с картой и пакетом. Ха!

Оставалось раздуть грудь, как королевский павлин, и, опережая обоих лысых, рвануть к арке. Ну соответственно и нарваться — на допотопное дуло кремнёвого ружья, уставившегося мне прямо в нос!

— Стой, стрелять бу…

Я чисто рефлекторно схватил правой рукой ствол, мягко потянул на себя и что есть силы толкнул назад. Кто-то за аркой, получив прикладом своего же ружья по зубам, рухнул навзничь! Грохнул выстрел, но пуля ушла в потолок, осыпав нас известью и песком…

— И впрямь стрельнул, как обещался, — задумчиво протянул тот, что пониже, значит, Моня. — А ить я завсегда думал, шо оно у него не заряжено. Ты бы, казачок, руки б не распускал по кажному поводу. Чай, не дома, а в гостях…

— Так он вроде… первым начал, — неуклюже извинился я. Ну в том плане, что у нас на Дону такие слова в принципе считаются извинением. Хотя и произносят их обычно над бездыханным телом.

— А сморчок-то жив, от ить фокус! — шагнув за арку, объявил Шлёма.

Действительно, рядом со старинным армейским мушкетом распростёрся мелкий бес классического телосложения, с рыжеватой шёрсткой, кривыми рожками и разноцветными глазами, сведёнными в кучку над скособоченным пятачком. Когда бедолага сфокусировал зрение и толком разглядел нас с упырями, то почему-то решил, что я у них в плену…

— Вы щё, головы еловые, за швоими коншервами не шмотрите? Он шы меня прямиком по поджубальнику шандарахнул! Шуть не убил, на пошту, при ишполнении! Яжык прикушил аш…

— А он не наш, он с нами. Чуешь разницу, шепелявый?

— Будешь дражнитьша, вопще ничё не буду говор… Шо?! Это как ше — ш вами?! — не сразу понял бесёнок, но вскочил на тонкие ножки без посторонней помощи. — Вы тут шё, офонарели, да?! Шивого кажака к шамой Хожайке в дом вешти… А ну как он больной?!

— Тока слегка на голову, но у них в полку, видать, все такие, — несколько смутились лысые. — Слышь, Иловайский, а и то правда, давай мы те хоть табличку спереди повесим: «Осторожно, злой хорунжий!»

— Брехня, мы добрые. — Я беззлобно пнул под колено беса и поинтересовался: — А ну отвечай, нечисть мелкая, ты тут моего коня не видел?

— Да шо ш он у ваш вшё время дерётша? — злобно почёсываясь, взвыл охранничек. — Щас как дам ружжом по башке шдачи, шпрот шо шпорами!

Я примерился для повторного образовательного пинка, раз не соображает, и бесёнок быстренько сменил тон:

— Ходил тут конь. Молодой, крашивый, Хожайка шверху привела. Бумаг при нём не было, машть белая, швоя, не перекрашенный, откуль мне жнать, шо он в угоне?!

— Свидетелем будешь?

— Шупротив кого, Хожайки, шо ли?! Как есть больной, шочувштвую… Ш детштва так или много падал?

— Но хоть сослаться на тебя можно?

— Жапрошто! А тока на шуде ото вшего отопрушя!

— Да плюнь ты на него, хорунжий, пошли ужо… — отмахнулся Шлёма.

— Я те плюну! Я те пошлю, иуды, ижменники! — окончательно взвился бесёнок, споро перезаряжая ружьё и осторожно косясь на мой сапог. Наив розовоцветный! Лучше б он за моими руками следил…

— Ну леший с тобой, не хочешь помогать — не больно надо.

Я протолкнул обоих упырей за арку. Пусть первыми идут, вдруг там медвежий капкан или волчья яма? Потом задержался на секундочку, дабы, прощаясь, почесать беса меж рогов. Шумно обалдев от такой фамильярности, он едва не взвился винтом, поджав хвост и, соответственно, не заметив, как я опустил пригоршню песка в ствол…

— Если передумаешь, догоняй!

— Пуля догонит, — без малейшей шепелявости донеслось нам вслед.

На звук взводимого курка лысые с криками рухнули ничком, лихорадочно пытаясь зарыться в каменистую землю. Получалось не очень удачно…

— Ложись, казачок, пристрелит ить!

— С чего бы? — чуть пригнувшись, улыбнулся я. — Мы ведь вроде только-только познакомились и даже где-то подружились…

— С кем, с бесом, чё ли?! Да ихнему брату верить — себя не уважать! Ща как шмальнёт…

— И шмальну! — грозно раздалось сзади, после чего почти секунда в секунду грохнул выстрел!

* * *

Ну, по крайней мере, это была попытка выстрела, скорее похожая на взрыв новогодней хлопушки. Шибануло неслабо — мелкий бес стоял позади нас с круглыми глазами, всеми (то есть на всём теле!) волосами дыбом, вместо старенького ружья в руках у него теперь была забавная железяка в форме рваной ромашки с загнутыми, обгорелыми лепестками. Слов на нас он не находил, так, открывал и закрывал щербатую пасть, не в силах определиться с матерным эквивалентом переполнявших его эмоций.

Судьба твоя такая, парень, за оружием ухаживать надо, у нас в станице это была самая безобиднейшая шутка, и никто не обижался. Правда, пороли за неё-о…

— Пятачок протри, охранничек, закоптился весь, — дружелюбно посоветовал я. — И цветочек этот авторский в вазочку поставь, а себе взамен хоть сачок для ловли бабочек за хутором выпроси в арсенале. Всё больше толку, да и сам не покалечишься…

— Убью-у! — истерически заверещал бес, бросаясь на меня врукопашную. Но неудачно запнулся о собственный хвост, упал и был пристукнут сверху своим же ружьём.

— Пошли, ребята, — на ходу бросил я поднимающимся упырям. — Нам тут больше делать нечего, что смогли — наворотили…

— Я ищщё живой! — слабо донеслось из-под тяжёлого приклада.

— От ить неугомонный, — фыркнули два рослых красавца с длинными каштановыми кудрями, в чистеньких рубашках под расшитый пояс, штанах в полосочку и начищенных сапогах. Глядя на мой ошарашенный вид, оба парня гордо расхохотались: — Али не признал, хорунжий? Ну-ка соображалку-то включи, у нас тут, в оборотном мире, всё не как у людей. За порог шагнул, вот те и чудеса, лопушок…

— Да ну тя! Чё зря давишь на хлопца? Мы энто, Иловайский, мы. Не бойся, не укусим покуда, свои как-никак…

— Моня? Шлёма?!

— А то! — Они оба подбоченились и выгнули грудь.

— Но… как же такое, глазам своим не верю!

— От это правильно, — снисходительно кивнул тот, что повыше, значит, Шлёма. — Ты ж арку прошёл, а опосля её всё меняется. Мы теперя те видимся небось побогаче да покрасивше, а ты нам — чунькой затрапезною, немытою, нестриженой, неухоженной, неопрятной, непродуманною, не… Эй, чё сразу за саблю-то?!

— А ты его не заводи, — наставительно вступился за меня Моня, он вообще чаще держал мою сторону. — Чую я, пригодится нам энтот казачок, когда у Хозяйки права качать будем.

Я молча отвёл клинок от римского носа бывшего упыря. Действительно, что-то горячусь не по делу, нельзя так.

Спокойнее надо быть, уравновешеннее, а то хвататься за оружие при каждом удобном (неудобном) моменте явно дурной тон. Свидетельствует о перенапряжении нервной системы, беспочвенных страхах и неоправданной интеллигентской чувствительности, если не сказать слюнявости.

Мой дядя интеллигентов на дух не переносил, справедливо считая излишнее самокопание первым признаком вырождения нации. И в чём-то был прав… По крайней мере, все встречавшиеся мне интеллигенты (офицеры, врачи, студенты, учителя) обладали одной общей неприятной привычкой: они плакали над судьбой русского народа, но тут же на все лады кляли Россию, опуская её перед высокомерной Польшей, снисходительной Германией, безалаберной Францией и спесивой Великобританией!

Мы, казаки, смотрим на жизнь честней и прямолинейней, и если уж любим Отечество, то без условий и оглядок…

— Вот как дам по зубам обоим, если не объяснитесь, — невежливо начал я.

Упыри пожали плечами, и Моня, сделав знак идти за ним, попытался пространно всё рассказать. Меня оно не удовлетворило. В смысле всё равно туманно, невразумительно, ненаучно и не до конца…

— Тут ить мир другой, оборотный, и мы в нём, стал быть, другие. Кем захотим, теми и прикинемся. Воздух тута такой, чародейству весьма пользительный, а может, и излучение какое подземное прёт. Здеся нас от живых людей нипочём не отличишь!

— А я?

— Чё ты?

— Ну меня он зачем чунькой затрапезною обозвал? Я ж не изменился вроде…

— Ой, а ты ужо и губы надул, — насмешливо хлопнул меня по плечу кудрявый Моня. — Обиделся, аки дитё малое, вон уж и сабелькой мстить собрался. Да не чунька ты, не чунька, от зависти он тя поддел. Нам-то небось тока тут в красоте да богачестве щеголять, а наверху морду под личину не скроешь. Хотя чумчары, говорят, могут…

— Это те, что… — я выразительно ткнул пальцем вверх, — которых мне пришлось слегка покрошить в порядке разумных мер самообороны?

— Ага, тока зазря ты с ними так-то, — вступил в разговор второй упырь-красавец. — Чумчары, они злопамятные и долгопомнящие, теперя везде тя искать будут, покуда не решат!

— Чего не решат?

— Тебя! У них хучь носов и нет, а запахи чуют любой легавой на зависть…

— И что ж мне теперь, застрелиться от их любви?

— Беречься тебе надо, хорунжий, — честно предупредили оба. — Щас твоя жизня и копейки медной не стоит, ты сам уже под землёй, а наверху тя чумчары всей кодлой дожидаются. Может, махнёшь рукой, да и нам на прокорм сдашься? Мы-то те, поди, не чужие будем, почти ить родственники! Нет? Ну как хошь, наше дело предложить…

Мы свернули в какой-то узенький проход и буквально через пять-шесть минут вышли к настоящему сказочному городу. Ей-богу, я даже невольно перекрестился, но наваждение не сгинуло, а, наоборот, обрушилось на меня всей своей пугающей реальностью.

Прямо перед нами, не более чем в получасе ходьбы, возвышался самый прекрасный из всех виденных мною городов! Пусть, конечно, я не так много видел, но… высокие белые стены, стройные дома, горящие золотом шпили, разноцветные крыши башен, шумящие кроны деревьев — всё это завораживало и покоряло! Вокруг разливалась какая-то неуловимая аура света, тепла и благорасположенности, буквально озаряя это дивное место.

Я встал разинув рот, едва дыша от восторга и умиления. Моня и Шлёма одновременно покрутили пальчиками у виска:

— Мы ж те говорили, казачок, тута всё как есть одна голая видимость, обман, иллюзия. Держись за нами, короче… О, глянь-кась, от и первая иллюзия сюда обеими ногами чешет!

Я обернулся в указанную сторону. Слева от нас по узкой тропиночке, грациозно покачивая бёдрами, шла стройная красавица в простом крестьянском платье. Лицо, фигура, взгляд, формы — всё в ней вызывало желание и трепет! Да таких красавиц на всём белом свете и десятка не сыщется! Я невольно поймал себя на том, что не свожу с неё масленых глаз…

— От так они нашего брата и зажёвывают, — философски вздохнул Шлёма и неожиданно громко рявкнул: — А ну отвали, грымза липучая, энто наш хорунжий!

— Ой, внучек, да куды ж вам двоим-то стока мяса?! — звонким, словно хрустальные зимние бубенчики, голоском взмолилась красавица. — Всё одно Хозяйка отберёт, чё ж жадничать? Чай, я, беззубая, много не съем…

— Пошла прочь,Фроська-попрошайка!

— Ну хучь косточку бедренную на супец? Я ить его первая заприметила, я ему дорогу завернула. — Девушка встала передо мной вплотную, и я вдруг с ужасом вспомнил, где мог видеть этот пронзительный взгляд. — Ну а ты сам, казачок, нешто не уступишь бабушке? Бабушка голодная, бабушка кушать хочет, бабушка уже неделю, почитай, как свежей кровушки не лизнула. Возьми сабельку острую да своею рукой и обруби кусок, какой не жалко. Лучше филейный! Ну не жмотничай, ты ж небось благородный, давай не слушай их, режь, да помясистее…

— Пошла вон, синявка с плесенью, — дружно замахнулись на неё мои знакомцы, а я так и стоял столб столбом, протирая глаза, веря и не веря всему происходящему. Неужели эта прекрасная девушка Ефросинья на самом деле и есть та злобная старушенция, что сбила меня с пути? Неужели в этом оборотном мире действительно так легко обмануться? Неужели моя единственная защита и опора здесь — это двое нахальных упырей, имеющих свой гастрономический интерес к моей скромно-упитанной персоне?

— Ох, да хоть ухо ему откусить дайте, волки заразные! — Отчаянно застонав, красавица всем бюстом кинулась мне на грудь. — Хрящику живого на холодец хотца-а!

Я даже не успел вытащить саблю, как нежные девичьи губки раскрылись прямо перед моим носом, демонстрируя восхитительные ровные зубки и… Два кудрявых молодца вцепились в неё с обеих сторон, оттаскивая и матерясь.

— Жлобьё! Субъекты неотёсанные! Тока хрящик! Да тьфу на вас, тьфу на вас, тьфу!

Один прямолинейный плевок ровнёхонько угодил мне в глаз. Боль была такая, что я завопил, как перепуганный заяц. Щипало немилосердно, словно бы мне плеснули под веко чистого спирту или сунули горящую спичку. Но когда я кое-как проморгался, протёр глаз кулаком и слёзы смыли жжение, то…

Силы небесные, что это?!

Я вдруг увидел ту же самую девушку как будто размытой, а внутри её чёткий чёрный силуэт крючконосой старухи-ведьмы! Она отчаянно пиналась, отбиваясь от двух высоких парней, внутри которых угадывались знакомые черты моих упырей! Вот те на…

Я закрыл левый глаз — теперь были ясно видны красивые личины всей троицы. Закрыл правый — а вот левым я отличнейше видел их в истинном облике, без всяких личин! Если же смотреть обоими глазами, то полученная картинка размывалась надвое, но зато сразу становилось понятно, кто за кем прячется…

— Слышь, ты чё наделала, корова лишаистая?! Он ить теперь нас как есть видит!

— Упс… — по-иноземному извинилась девушка. — Чё, и впрямь попала, чё ли? Ну уж простите старую, не по злобе, а по прихоти случайной голодной слюной не промахнулася. А может, оно у него само пройдёт? Я б тогда отвлекла, вы напоили, да все вместе и воспользовались, ко всеобщему удовлетворению…

— Ты чё порешь, извращенка озабоченная, — даже покраснели Моня и Шлёма. — Мы, чай, не такие, не верь ей, хорунжий! А ты пошла отсель, покуда не накостыляли! От пакостница, надо ж…

Красавица-старуха два в одном, злобно шипя, захромала по тропиночке назад, в сторону города. Я во время всего этого препохабнейшего действа молчал в тряпочку, ни во что не вмешиваясь и лишь пытаясь удержать собственный рассудок в трезвости и порядке. Стоило бы, наверное, выпить стопочку, да не было. Ладно, попробуем принять всё как есть. Играем теми картами, которые нам раздала капризница Судьба…

— Бабка Фрося… вишь как скоренько лаптями перебирает, — грустно отметил Шлёма, почёсывая в затылке, — щас небось всех перебаламутит, чё мы живого человека в оборотный город ведём. Понабегут же все с вилками да тарелками…

— В обход надоть идти, — решительно похлопал меня по плечу второй упырь. — Мы тя, Иловайский, до Хозяйки доведём, а там уж она о твоей судьбе и озаботится. Может, сразу съест, может, сперначала чем одарит да и в полюбовники себе возьмёт. Она у нас мадама своенравная, ей перечить — что с лосём в пустой избе бодаться. Всё одно догонит, прижмёт и обслюнявит!

— Так, а ну хватит всякую чушь нести, — опомнился я, как только зримо представил себя целующимся с сохатым чучелом. — Мне до вашей Хозяйки дела нет, мне коня вернуть надо. А ну пошли! И пусть только кто попробует остановить — на один взмах откочерыжу кочерыжку!

— Энто он… про голову, чё ли? — недопонял Шлёма. Моня, как смог, объяснил другу на ухо, и тот предпочёл быстренько мне улыбнуться: — А и впрямь, чё мы тут застряли-то? Идём, идём, путь неблизкий, да и конь верный хорунжего изождался весь.

* * *

Вот так, бодрым размашистым шагом, мы двинулись вниз по широкому тоннелю к городской заставе, не доходя до которой шагов пятьдесят свернули влево. Упыри тут явно не в первый раз и отлично знают все тайные пути, хочешь не хочешь, а приходится им довериться. Ну не мог, не мог я появиться пред грозным дядюшкой без араба, без пакета и даже без денщика.

Кстати, надеюсь, хоть с Прохором ничего не случилось. Как встречу его, непременно извинюсь и пообещаю впредь не нестись сломя голову вскачь, забывая о старом товарище лишь потому, что у него менее резвая лошадь.

— Шабаш, братва, стопоримся! — неожиданно поднял руку Моня.

Мы замерли на полушаге.

— Мне чё в башку-то вдарило: не проведём мы его по городу, по-любому не проведём. Он ить мало того что пахнет живым, так ещё и внешне кровь с молоком! Порвут его нам, как есть порвут на лоскутное одеяло…

— А чё делать-то? Он же помирать сам отказался.

— Покойничком ему надоть стать.

— А-а, это разом, — чему-то обрадовался Шлёма, кинувшись меня душить. Естественно, мигом схлопотал по ушам, под дых и эфесом сабли в рыло.

Моня только страдальчески закатил глаза:

— От ить вечно недослушаешь, а лезешь. Поделом тебе досталося, и жалеть не буду. А ты, казачок, давай-ка помогай мне. Ща мы из тебя мигом ходячего жмурика изобразим!

Он наскрёб с белёсых стен мела и велел мне вымазать лицо и руки. Я спорить не стал, мысль и в самом деле небесполезная, а маскировкой пренебрегать нельзя, этому нас учил старый пластун с Кубани. Геройский дедок, характерник, с первого взгляда разбирающийся в людях, я у него успешно перенял пару-тройку приёмов рукопашного боя. Думал, буду учиться и впредь, да не судьба, Кондрата Фёдоровича приказом вернули на Кавказскую линию, там лютовали черкесы…

Через некоторое время на мою физиономию нельзя было глянуть без дрожи. Сам не видел, но упыри рассказывали — лицо белое, под ногтями грязь, губы чёрные, и вокруг глаз круги. Это, кстати, был дёготь с сапог, отличное средство для походного грима. Оба красавца ходили вокруг меня, как на вернисаже, искренне любуясь созданным произведением сценического искусства.

— Хорош! Ить вот прям мертвец ходячий, того гляди укусит!

— И не говори, а как глазом зыркнет, так вообще сердце заходится…

— Какое сердце, откуль?

— А так, фигурально, нельзя, чё ли?!

— Смотрите! — Я прервал болтунов, быстренько затаскивая обоих за ближайший валун. Из того самого переулочка, куда мы должны были нырнуть в обход главных ворот, выбежала бодрая толпа нежити, возглавляемая всё той же неугомонной старухой Ефросиньей.

— Последний зуб даю, живой был хорунжий, упыри его вели! Делиться не хотели, в управу налогов на мясо не платили, документов санитарно-гигиенических на него не имеют, типа Хозяйка разберётся! Знаем мы её разборки… Никому и супчику из казачьих косточек не достанется! Сами своё возьмём, верно я говорю, ась?!

Дружный рёв двух десятков глоток существенно подчёркивал её правоту. Я, быть может в первый раз, почувствовал к упырям некое подобие благодарности. Парни сами дрожали как заячьи хвосты, но меня не сдавали. Когда ревущий и скандирующий народ скрылся за поворотом извилистой дороги, наша маленькая компания тихохонько ввинтилась в проулок, постепенно выходя к главным улицам…

Внешне ничего особо опасного в глаза не бросалось, по крайней мере на первый взгляд. Хотя, возможно, проблема как раз и была в этом самом взгляде, ведь теперь я мог видеть всё в истинном свете. Стоило зажмурить правый глаз, как чудесный город принял куда более приземлённые черты. Дома были низкими, улочки грязными и немощёными, заборы скособоченными, а случайные прохожие — типами весьма неприятной наружности.

— Щас пронырнём через вон тот закоулок, там подворотнями и до Хозяйкиного дворца рукой подать.

— А не спалимся ли? Чё-то я мандражирую, задницей беду чую…

— Моня, утешься! Кто нас будет искать в торговых рядах? Там теневой бизнес, сплошные барышники, им лишние проблемы без надобности. Айда!

Ну мы и махнули с места рысью, как и следовало ожидать угодив прямо с головой в непредвиденное обстоятельство. Очень липкое, неопрятное и перемазанное кровью…

— Ух ты, мертвец убёг!

Казалось, я врезался носом в большую мягкую стену и эта стена положила мне на плечо руку, такую тяжёлую, что колени подогнулись. Я поднял взгляд — надо мной высилась огромная туша жирного голого мужика в кожаном фартуке. В руке мясницкий тесак, запах — как от скотобойни, а на одутловатом лице светятся добрые голубые глазки. За красивую личину не прячется, себя не стыдится. А зря, без штанов же…

— Павлуша! — жалобно всхлипнули за моей спиной упыри.

Я по привычке схватился было за саблю, но два пальчика, толщиной с обух топора, легко подняли меня за шиворот на две сажени вверх.

— Хм-м… На вид мертвяк, а пахнет живой кровью, — задумчиво пробормотал гигант, покачивая меня на весу. — Ты чей будешь, человече?

— Наш он, наш! — наперегонки заскулили Моня и Шлёма, подпрыгивая внизу, как два игрушечных зайчика. — Мы его нашли, к самой Хозяйке ведём, отдай казачка, Павлушечка!

— А мне-то в последнее время поставщики одну тухлять несут, — не обращая на их вопли никакого внимания, продолжал изучать меня громила. — На кладбище нароют да и тащат, думают, раз мясная лавка, то всякий лежалый товар волоки. А у меня клиенты солидные, есть кому свежее мясо предложить, огузок, рульку, спинку, грудинку да и кости на суповой набор… Сколь хотите за него, упырче?

Мои знакомцы примолкли, видимо считая в уме.

— Стока не дам, совесть имейте, — даже не дожидаясь их ответа, честно предупредил мясник. — Половину! А то и даром заберу, он ведь сам от вас сбежал да в мои руки попал. Вы упустили, ваши сложности — fortuna caece est!^[1]

— Dum spiro, spero^[2], — неожиданно в тему вспомнил я — хвала французским романам!

— Не может быть… Ты знаешь язык Цицерона и Овидия, казаче?

— Scientia est potentia!^[3] — гордо процитировал я, смиренно повиснув и не бултыхая ногами.

Мясник уважительно поставил меня на землю:

— Сражён, право слово, сражён. Встретить здесь, в нашем захолустье, хоть кого-то, знающего латынь…

— Поверьте, я удивлён не меньше вашего. — Мне удалось галантно поклониться. — Судя по скромному костюму, вы работник пищевой сферы, но ваши манеры выдают образование и начитанность. С кем имею честь?

— Павлуша энто, — тут же подкатился услужливый Моня, подобострастно косясь на моего собеседника, — мясник здешний, говорят, будто из лекарей бывших, фельдшер али костоправ…

— Патологоанатом, — застенчиво поправил его мужик. — А я кому в свою очередь имею счастье представиться?

— А энто ужо пленник наш, хорунж… — влез было Шлёма, но получил от мясника щелчком по лбу и сел. Да-а, ещё бы, таким пальцем словить — это ж прямое сотрясение! Хотя по маленькому Шлёминому мозгу, в его большой черепной коробке, ещё надо умудриться попасть, он же там перемещается по невнятно загадочной траектории…

— Хорунжий Всевеликого войска Донского Илья Иловайский! — чуть кивнул я, качнув султаном на папахе.

— А Иловайский Василий Дмитриевич тебе случайно не родня?

— Вы знали дядю?!

— Отчего же не знать, хлопче, — улыбнулся мясник, приобнимая меня за плечи и небрежно разворачивая спиной к растерянным упырям. — Даже приятельствовал одно время, покуда сюда не загремел. А ты тут чего забыл? В наши края по доброй воле редко кто забредает… Пойдём, расскажешь.

— Эй, эй! Вы куды?! Эта наш казачок! — в два голоса со слезами взвыли мои недавние провожатые, оставшиеся в ничтожестве. — Не уходи, хорунжий! Мы ж друзья, чё ты так с нами сразу…

— Какие вы ему друзья? А ну пошли вон, лиходеи! Мы тут уж сами, мы как-нибудь без вас уже, с него и одному-то…

Я как-то не сразу уловил, что меня ненавязчиво, но уверенно подталкивают к грязному, засаленному чурбачку с торчащим в нём мясницким топором. Так называемый Павлушечка без какой-либо видимой причины одним властным движением пригнул мою шею.

— Ты тока не дёргайся, не робей, больно не будет. — Здоровяк ласково похлопал меня по спине, как скотину на убое. — И ногами не елозь, не ровён час, подтолкнёшь, и я те ухо поцарапаю, товар уж не сортовой будет. А так и срез аккуратненький, и лезвие чистенькое, и всем меньше хлопот…

— Да вы что… вы как же… говорили, что с дядей моим… дружили! — вырываясь, хрипел я (против лап мясника было мне как воробышку против коршуна).

— А что, хлопче, мы и чаи с ним гоняли, да тока он же меня и обидел зазря, со службы прогнал, да за пустячный проступок — сболтнул ему кто, что я кровь человечью пью. Ну пью, люблю это дело, да и для дёсен полезно. А он меня взашей… нельзя так!

Мясник одной рукой попытался поднять над моей головой тяжёлый топор, но не сумел — оба красавца-упыря повисли на обухе, упираясь и вопя как недорезанные:

— Энто наш хорунжий! Пусти Илюшку, кабаняра обманчивый, зубр сопливистый, удод комнатный! А то мы за себя не отвечаем, мы в гневе страшные, у нас грязь под ногтями, мы ить и заразить можем!

— Да вы чё, упырче, сдурели?

Один небрежный поворот плеча — и оба парня разлетелись в разные стороны. Я изогнулся, пнув злодея пяткой в пах! Вот ей-богу, попал в нужное место и каблуком и шпорой, а без толку… Либо у него там всё твердокаменное, либо он притерпелся, либо… не живой?! Точно, они ведь там все нежить!

— Помолиться хоть можно? — почти смиряясь с неизбежным, прорычал я.

— Лишнее оно, поверь уж, — сочувственно прогудел Павлуша, вновь примериваясь топором. Вот только махнуть им не успел…

— Ага! Вона они где! В мясную лавку без нас казачка запродать порешили! Обманули бабушку! Хватай, народ, кто чё откусить су-ме-э-эт!!! — истерично раздалось на весь переулочек, и нас буквально захлестнула рокочущая толпа воодушевлённой нечисти.

Меня смело волной и покатило по неровной мостовой, закрутив вместе с чурбаком, мясником, бесноватой нищенкой, обоими упырями, бесами, ведьмами, вурдалаками, живыми мертвецами и прочими местными жителями. Кто где как кого хватает, бьёт, держит, ловит — разобрать невозможно, да и не до того, знаете ли, хотя всем интересно, все участвуют, всех понять можно…

* * *

Я уже мысленно распрощался с жизнью, потому как сожрут непременно, не те, так эти, не сейчас, так в любую минуту. Папаху, естественно, потерял, сабля вроде ещё где-то болталась на одном ремешке, второй оборвали, три пуговицы выдрали с «мясом», а уж сколько раз меня пнули, стукнули и ущипнули за неприличное место, даже приблизительно подсчитать не возьмусь. Но зато, когда весь этот клубок рассыпался, наткнувшись на основание какого-то бронзового монумента, я первым выбрался поверх копошащихся тел и, невзирая на мат и стоны, ловко вскарабкался памятнику прямо на голову! Оттуда уже более-менее спокойно огляделся…

— Слава тебе господи наш Иисусе Христе! А не пошли бы вы все к лешему с таким неуёмным гостеприимством, — едва отдышавшись, чинно перекрестился я.

Снизу мне ответил слаженный хор неопределённых проклятий, в массе своей сводившихся к угрозе безвременной смерти от нетрадиционных блудливых домогательств к моему тылу разными непривычными слуху офицера предметами.

— Ща его за ногу… э-э… по-татарски, э-э, поймаю, да, — гордо предложил самый высокий парень с одним рогом на лбу. Каковой я ему и снёс одним ударом сабли чистенько под корень во время его же прыжка! Парнишка страшно обиделся, отошёл в сторону и, присев на корточки в уголке, стал поливать отрубленный рог слезами…

— Ты энто, Шурик, не горюй, — попытался утешить его добрый Моня. — Не хрен было лезть к нашему казачку, он у нас нервный, видать, детство непростое. Сам первым не кидается, но и с поцелуйчиками лучше не надоедать. Вона Шлёма тоже пробовал разок-другой, теперя умный стал, цивильно ухаживать навострился, сразу за талию не жмакает, к нему у хорунжего и отношение соответственное. Учись, пока молодой…

Одумавшись, народец слегка рассосался и, более не слушая никого, сгрудился вокруг памятника. Я лично неприступно сидел меж рогов какого-то знаменитого бесюгана, готовясь к короткой, но яростной битве. Предатель Павлуша смотрел на меня снизу вверх с непередаваемым укором, вроде как я растоптал его лучшие чувства и не оценил возвышенности намерений. Ага, так бы он меня один сожрал, а теперь со всеми делиться…

— Иловайский! — в несколько голосов донеслось снизу, и я почувствовал себя жутко популярным. — Слезай, а? Поговорить надо!

— А вас там сколько?

— Да больше полусотни…

— Ну прям народный хор плесени и тряски! Можете хоровод устроить, — тепло посоветовал я. — А тему припева я подскажу охотно, например, хрен вам огородный, а не меня, добра молодца!

Кое-кто неслабо обиделся. Сбившись по кучкам, местные жители явно начали обсуждать разные нехорошие планы по снятию меня с исторического монумента. Ну что за типы, чего я им сделал, зачем сразу такие крутые наезды? И неужели я виноват лишь в том, что хочется им кушать, а у меня лично ни малейшего желания стать колбасой или пельменями?!

— Говорили ведь тебе, Иловайский, сдавайся нам, мы тихо убьём, и никаких проблем не будет, — устало покачал головой один из моих знакомых упырей. — А ты чё навертел? Скока народу взбаламутил, скока шуму поднял, теперь уж, поди, никак не отвертишься, коли кажный хоть по кусочку, а требует!

— Твои предложения, Моня?

Видимо, он не ожидал моего ответа, считая свою речь просто фигуральным выражением, но вся прочая нечисть разом воспрянула духом, оскалив клыки и навострив уши…

— Значит, особенных мыслей, как меня поделить, нет? Тогда вношу одну разумную мысль — суп! Абсолютно обычный, прозаический суп. В самом большом котле, с луком, картошкой и овощами, по оригинальному донскому рецепту, так, чтоб по тарелочке хватило всем и каждому.

— Да-а!!! — восторженно взревела публика, обнимаясь и подпрыгивая.

— Вот именно, — деловито кивнул я. — А чтоб никто не заподозрил меня в тайных махинациях — вы сами, общим голосованием, распределите, кто идёт за морковкой, кто несёт кастрюльку, кто будет разделывать моё казачье тело, кто шинковать, кто дрова подкладывать, кто варить, кто соль сыпать… Я в ваши решения не вмешиваюсь. Дерзайте!

Моня и Шлёма только ахнули сипло и без сил опустились на мостовую, страдальчески прикрыв головы руками. Эх, дурачьё недоверчивое, я ж станичный мальчик, у нас всё исстари на кругу решается, так что стадную психологию я с детства знаю, погодите минуточку, тут сейчас такое начнётся…

— Сторожить хорунжего я буду! Я бабушка старенькая, много не съем, мне верить можно, у меня всего три зуба-то и осталось…

— А ну клюв замкни, Фроська, карга недобритая! Небось желудок на семерых и жрёшь сырьём, чтоб у тя язык поганый морским узлом к носу прирос да ничем и не отклеился!

Далее имела место короткая драка на две группы плюс ещё одна потасовка из выстоявших за несколько голосов тех, кто воздержался…

— Разделывать уж я буду. У меня и опыт, и инструмент, и лавка своя, и знакомы мы с казачком по-семейному, так ить, человече?

— Обломись те с хрустом! Кто Павлушечке поверит, тот сам с собой без удовольствия… А у нас добровольных мазохистов нет! Кто ещё резать умеет?!

Да кто не умеет! Потому и следующую месиловку из цикла «все на одного» я тоже понаблюдал сверху с искренним удовольствием…

— Братцы, сестрицы, дык мы какой суп-то варить станем? Немаловажный вопрос энто. Более того, момент по сути принципиальнейший! Харчо, щи, рассольник, гороховый, гуляш в хлебе, фляки по-польски, шурпа татарская, бульон с молоком и хрящиками, а?

Толпа посовещалась и с трогательным единодушием перешла от голосования к скучному мордобитию, так что уже через какие-то пятнадцать минут на своих ногах стояли только мои упыри, чудом не принимавшие участия в развлечении. Я спокойненько спрыгнул вниз, поправил ножны, отобрал у отбуцканного колдунишки свою помятую папаху и кивнул:

— Ну так что, айда к Хозяйке! Мне без коня назад никак нельзя…

Моня и Шлёма, не сводя с меня восхищённых глаз, безропотно указали дорогу: прямо, налево, в обход побитого Павлуши, и потом сразу через перекрёсток направо. Дети, ей-богу, дети…

Вот ведь, согласитесь, я ничего такого не делаю, все мои «хитрости» яйца выеденного не стоят, у нас в станице на такое даже двухлетние хлопцы не покупаются, а эта нечисть всё принимает за чистую монету. То ли по жизни недалёкие, то ли Господь так сподобил, чтоб мы их дурили, как младенцев, то ли им самим это нравится, уже и не знаю даже…

Самому интересно, сколько я смогу так развлекаться. Ведь, по правде сказать, страшно тут. Не хочу, чтоб они меня ели, и чтоб убивали ни за что ни про что, тоже не хочу. Обычно казаки гибнут за «Бога, царя и Отечество!», меня и это не особенно прельщает.

Просто не понимаю, какой в этом смысл. Кто и когда сказал, что любимое дело каждого казака — непременно сложить голову?! Да, мы к этому привычные, мы так воспитаны, чтоб в любой момент быть готовыми к смерти, но почему вся Россия убеждена, что нам это так уж безумно нравится?!! А вот не хотим мы умирать! У нас тоже и дом есть, жёны и дети, и сад яблоневый, и собака любимая, и книги на полке…

Но нет! Как царю в башку стукнет, так сразу вставай, казак, пой песню про тихий Дон и марш-марш строевой рысью на турецкие штыки, на прусские пушки, на чеченские шашки… Надоело! А дядюшка Василий Дмитриевич говорит, что меня за такие мысли непременно в Сибирь посадят… И ведь посадят, точно!

Так и живём, от войны к войне, без тишины, любимых глаз, в спокойном равнодушии к непременной героической смерти. Кто поймёт и пожалеет казака? Никто, кроме Господа Всевышнего, да и ему до нас дела особенного нет, у него весь мир в жалобщиках, куда уж и нам туда же…

— Ты об чём призадумался, Иловайский? — заботливо подкатился Моня.

— Да как всегда, о судьбе Родины…

— Ох и надо ж оно тебе?! — искренне удивились упыри. — Ты бы о себе думал, хорунжий! На тя весь город облизывается, сейчас вырвался, а уж от Хозяйки небось так легко не уйдёшь…

В ответ я выхватил из ножен саблю, легко прокрутил её слева направо и ловко бросил в ножны. Красавцы переглянулись, лишний раз по-братски потрепали друг другу кудри и разулыбались:

— А ты свойский парень, казачок! Ежели туго будет — нас зови, скока сможем, твою сторону держать будем! И перед Хозяйкой, и перед остальными, коли наезжать будут, и вообще, раз уж ты тут оказался да нас помиловал и чумчарам не сдал, так и мы по совести отбояримся…

Я улыбнулся в усы и поочерёдно пожал им руки. Не самые плохие ребята, хоть и кровопийцы, но мне и похуже встречались, а эти ещё терпимые…

— Ща в церкву заглянем, свечки задуем и к самóй ненаглядной пожалуем, — предложил Шлёма. — Ну ты-то можешь и у дверей погодить, боишься ежели!

— Ух ты, так у вас тут и церковь есть?

— А ты думал, раз мы под землёй, так совсем уж неверующие… Небось хоть какую-то совесть, а имеем. Значитца, и в храм свой ходим, и службы справляем, детей там обратным знамением крестим, своих с плясками отпеваем, вместе с покойничком вокруг гроба, по воскресеньям в хоре ругаемся. Без религии как же, без неё и нам никуда…

* * *

Упыри едва ли не под ручку сопроводили меня в высокий величественный золотоглавый собор, при волшебном зрении иллюзия на поверку оказалась низеньким каменным сараем с покосившейся крышей и непонятным кованым уродством вместо православного креста. Не мечеть, не церковь католическая, не храм буддийский, как у калмыков, во что же они тогда веруют, а?

— Заходи. — Шлёма распахнул полуприкрытую дверь. — Да кланяться не забывай, всё ж таки молитвенное место…

— Ага, щас, разбежался. — Мне, как православному казаку, не возбранялось входить в любые храмы, но кланяемся мы только перед нашими святыми.

Внутри всё было обставлено скуповато, но со вкусом. Потолок без росписи, серый, с грязными потёками, вместо икон — выстроенные вдоль стен каменные плиты с выбитыми на них бесовскими идолами. Вместо алтаря — здоровущий пень в три обхвата, а на нём чугунная жаба с рогами!

Ради интереса я закрыл один глаз, снова открыл, закрыл другой. Иллюзия уюта и благолепия была так разительна, светлые иконописные лики казались такими реальными, что у меня защемило сердце. А вдруг весь мир нам вот так же кажется? Вдруг на самом деле весь свет кем-то придуман и нам, людям, суждено вечно блуждать в потёмках сладких иллюзий, навязанных нам чужим разумом…

От огорчения и возмущения я плюнул на ближайшую плиту с бесом. Каменное изображение вздрогнуло и вроде бы довольно хмыкнуло…

— Правильно, Иловайский, — удовлетворённо прошептал за моей спиной Моня. — Так и надо, оказал уважение, мы ить все на них плюём, традиция такая!

Традиция?! Вот ведь влип, угодил нечистой силе, от горя и стыда я автоматически перекрестился. В тот же миг по храму-сараю словно бы пронёсся лёгкий вихрь, раздался удар грома, мимолётно сверкнула молния, и плита с изображением беса раскололась надвое! А вот это уже по-нашему, любо, казаки!

— Хорунжий, мать твою… — тихо охренели упыри, повисая на мне с двух сторон.

— Никаких грубых намёков о маме, — строго предупредил я, даже не делая попытки вырваться, а просто продолжил погромче: — Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного…

Церковь тряхнуло уже по-взрослому! Дощатый пол под ногами заходил ходуном, Моня и Шлёма ударились в крик, а откуда-то из-за алтаря выполз на четвереньках дородный русский батюшка, с рыжей бородой и голубыми глазами, строго грозя мне толстым указательным пальцем:

— Пошто бесчинствуешь, сын мой? Пошто в святом месте безобразишь?!

Ух ты… Я невольно остановился, так у этой погани пархатой ещё и свой священник есть, надо же?! Сильна земля причудами, велик промысел Господний, а отступать некуда, кругом одни упыри. Да, да, и батюшка тоже, я ж его сквозь личину как облупленного вижу! Под благообразной славянской физиономией скрывался тощий тип с горбатым носом и сросшимися бровями, то ли армянской, то ли грузинской внешности, с выдающимися клыками.

— Гамарджоба, батоно! — рискнул я.

— Гамарджоба, кинто! — не задумываясь, откликнулся он и, опомнившись, прикусил язык, да поздно…

— И какими ветрами тебя к нам в Россию занесло, урюк тбилисский?

— Э-э, зачэм так гаваришь, зачэм нехарошими словами ругаешься, — поморщился «русский» батюшка, вставая с колен и переводя неодобрительный взгляд с меня на упырей. — Каво таво притащили, а?! Он мне тут вэсь храм рушит! Всё ламаит, никого нэ уважаит, савсэм мазгов нэт, жизни нэ видал, думает, самый умный, да?!

— Прости, отец Григорий! — вступился Моня, не поднимая глаз. — Казачок наш не со зла, так, от усталости и с голодухи…

— Галодный, да?

Я вдруг подумал о том, что и вправду ел только вчера, позавтракать не успел. А за весь день и полночи даже чашку чая перехватить негде было. Желудок свело в одну минуту.

Батюшка улыбнулся и, шагнув ко мне, заботливо обнял меня за плечи:

— Нэхарашо так, кушать надо. Нэ будешь кушать, какой ты мужчина, что твая женщина скажет? Эй, маладцы, у меня там, за алтарём, мала-мала есть… ну, вино, лаваш, сир козий, зэлень, шашлык-машлык нэмножко, всё неси! Зачэм галодный быть, кушай, дарагой!

Вот, и что я, по-вашему, должен был делать? Рубить их саблей, читать молитвы, стучать себя пяткой в грудь, звеня шпорой, дескать, православный казак ни в жизнь за один стол с нечистью не сядет? А если очень есть хочется?!

— Накрываем, хорунжий! — Моня и Шлёма быстренько убрали с широкого пня бесполезную жабу, расстелили сносную скатёрочку, в четыре руки достали всё, чем был богат грузинский поп, и отец Григорий сам торжественно преподнёс мне рог, наполненный прохладным красным вином.

— Мой дед всэгда гаварил атцу, а атец гаварил мне — видишь галодный человек, сперва накарми! Гость в доме — счастье в доме! Сам патом кушать будешь, того же гостя… Но уже сытого, даволного, висёлого! И тебе вкусно, и ему нэ так абидна, да? Так випьем за то, чтоб всэгда слушать старших и уважать радителей!

Ну не мог я не выпить после такого тоста. Выпил. До дна! Не потому, что у них на Кавказе так принято, а просто иначе не умею.

— Настаящий джигит! — до слёз умилился грузинский вампир. — Будешь маим братом, кто тебя захочет абидеть — мне скажи, я их сам зарэжу!

Дальнейшие полчаса ушли на быстрое поедание остывшей баранины, проверенные временем тосты и нетрезвые клятвы в вечной дружбе. Я ел всё, что давали, не уставал благодарить, но и не забывал, с кем трапезничаю. Благодаря упырям наш поздний ужин кончился быстро, эти тоже мели со стола всё со страшной силой. За вином я бегло рассказал батюшке о своей проблеме…

— Коня у тебя забрала?! Ай, шато дэда, — шумно вспылил экспрессивный священник, лихорадочно ища что-нибудь острое. — Вставай давай! С табой пайду, всё ей скажу, пусть знает, кто она есть! Джигит бэз коня — что питица бэз крыльев! Как в горы ехать, как верхом кататься, как невеста воровать? Савсэм наглая стала, да?!

— Ох, чую, зря мы сюда припёрлися, — скорбно покачал головой Моня. — Нашему батюшке вообще пить нельзя, он ить до тебя в завязке был, а теперь, поди, весь Оборотный город на уши поставит, покуда не успокоится…

— А я бы и вообще не доверял ему, горбоносому, — вслед добавил Шлёма. — Они-то народ дружеский, да покуда их большими деньгами не поманили. А поманят, так и продадут за милую душу!

— Ну ты всех-то под одну гребёнку не чеши…

— Добрый ты, Иловайский, и доверчивый, — покачали головами упыри.

Отец Григорий, к счастью, наших разговоров не слышал; смотавшись куда-то за алтарь, он вернулся, опоясанный двумя кизлярскими шашками, с чеченским ружьём за плечами, с осетинским кинжалом до колен и в длиннокурчавой пастушьей папахе, надвинутой на самые брови. Весь этот арсенал поверх смиренной рясы православного сельского священника смотрелся просто убийственно…

— Ага! Вот он, казачок-то, попался!

Прямо на выходе из храма нас поджидала радикально настроенная толпа нечисти общим числом не менее пятнадцати — двадцати лиц, возглавляемая всё той же неутомимой старушкой. Хотел бы я иметь в её годы такую резвость и подвижничество. Оскаленные клыки, нечищеные когти, безумные глаза, злорадный хохот… но вся эта чёрная волна людоедской ненависти была в один миг остановлена коротким выстрелом поверх голов…

— Э-э, ты чё, бичо? Савсэм стыд потерял, да? Борзеем коллективно? Хорунжий — мой кунак, мамой кылянусь! Кто ему даже одным зубом улыбнётся, тот мой кровник! Всех зарэжу, да?! И прокляну патом, и от церкви отлучу, до кучи на фиг…

Должен признать, что голос грузинского батюшки, поднаторевшего на песнопениях и анафемах, звучал величаво и грозно, как рёв иерихонских труб! Нечисть дружно захлопнула хлебальники, безропотно освобождая нам дорогу. Вид отца Григория с двумя обнажёнными шашками в руках и кинжалом в больших неровных зубах был по-настоящему страшен…

— Да ну его, бешеного, — первой отступила бабка Фрося. — В горах жил, аджикой питался, в друзьях овцы да собаки, образования никакого, вся цивилизация аж в соседнем ауле, там сортир тёплый и книжки с буквами незнакомыми да бумагой мягкою…

— Ай, женщина, малчи, да! — не разжимая зубов, посоветовал вооружённый батюшка, грозно сверкая глазами.

— Молчу. Чего ж не помолчать? И в самом деле, чегой-то я, дура старая, завелась…

Мы слаженной четвёркой шли мимо их нечестивого храма, двигаясь широким шагом наискосок через площадь, по улице вниз к чернеющему впереди высокому мрачному зданию. Видимо, до самой Хозяйки, как догадался я…

— Гостя никаму трогать нэльзя! Са мной сидел, вино пил, хлеб ел, маму уважаит — хароший человек! А патом я к нему в гости приду, он мне скажет: «Садись, батоно Григорий! Мой дом — твой дом, всё бэри, всё кушай, сколько хочешь, падарков забирай, э-э…» Гаварят, у казаков всегда мясо есть — турков стреляют, немцев бьют, крымских татар рубят… Мне на шашлык многа нэ надо, а чачу к столу всегда сваю принесу, да!

Я предпочёл сделать вид, что ничего этого не слышу. С кавказскими законами гостеприимства знаком, разумеется, не понаслышке, но чтоб такое?! Делать мне больше нечего, как ему ответные пиры с человечиной на всю станицу закатывать, чурек нерусский! Но водки налью, святое дело…

— Ну вот мы и дошли вроде. — Мои упыри (жуткое словосочетание!) остановились перед массивными железными воротами. От сердца чуточку отлегло, добрались-таки…

Что странно, иллюзии на дворец Хозяйки наведено не было. Каким глазом ни смотри, всё одно и то же — построено тяжело, крепко, надёжно, без изысков, но на века! Судя по всему, тот, кому принадлежит этот дворец-крепость, может позволить себе наплевать на мнение окружающих и не утруждаться ложными красивостями. Значит, Хозяйка и впрямь особа серьёзная…

— Ты энто, казачок, от ворот отойди-ка, — тоскливо предупредил Шлёма, зябко подёргивая широкими плечами. — Тут нахрапом никак нельзя, погоди, покуда тебя заметят, оценят да в дом пригласят. А ещё лучше поклонись пониже, головы не поднимай, мало ли…

— Слушаюсь! — Я козырно щёлкнул шпорами и изо всех сил приложил ворота сапогом. Ночь на исходе, мне жеребца вернуть надо, за пакетом в штаб метнуться, а они тут китайские церемонии разводят… — А ну открывайте, конокрады, казак пришёл!

Все, кто в тот миг находился на площади — грузинский батюшка, побледневшие упыри, увязавшаяся за нами бабка со своим электоратом, заинтересованные прохожие и даже подоспевший Павлушечка, — рухнули на мостовую, прикрывая головы руками. Над воротами поднялись две медных львиных головы, из их разверстых зевов шугануло такое неслабое пламя, что я едва успел прижаться к воротам вплотную, дабы не изжариться, как курёнок!

Когда рокочущая волна пламени пронеслась надо мной, обдав жаром и чудом не опалив белый султан на папахе, в тот же миг львы убрались обратно, и я смог от души насладиться картиной уморительного вида разнообразно подгоревшей нечисти…

Кстати, их иллюзии не пострадали абсолютно, а вот истинному облику досталось прилично. Запах палёной шерсти противно щекотал нос, у кого-то были сбриты все волосы на спине, кто-то загорел по-африкански, но на одну половину тела, кого-то оголило до смешных тряпочек и дамских панталонов с бусинками, кто-то задувал всё ещё искрящийся хвост…

Но все, все, дружно и криво улыбаясь, расползались в разные стороны, от греха подальше! Отец Григорий утёк первым, по-моему, даже за полсекунды до начала огневой атаки.

Моня и Шлёма встали со стонами, осторожно потрогали свежие ожоги на подрумяненных плешах и, не сговариваясь, начали закатывать рукава:

— Всё, достал ты нас, хорунжий…

* * *

— Иловайский?! — неожиданно раздался молодой и свежий девичий голосок откуда-то из-за ворот. — Наслышана о тебе, весь город так и гудит. Ну заходи давай, знакомиться будем!

— Э-э… кхм, — неуверенно прокашлялся я. — А прилично ли будет мне одному в дом к девице… Может, вот друзей моих для честной компании на чай прихватим?

— Облезут! — твёрдо заявил голос, и упыри радостно закивали. Типа ну её на фиг, ещё утопит в том же чае с вареньем, сам иди! — Эй, ты чего застрял? Заваливай!

Кого заваливать? Я впал в лёгкий ступор, как-то неправильно выражается эта самая Хозяйка. Но ворота раскрылись ровно настолько, чтоб мог протиснуться один человек. Я мысленно перекрестился и пошёл. Интересно же, какая она там — с десятью хвостами, писаная красавица, страшнее смерти, в чешуе змеиной или, как в греческих мифах, ничем не прикрытая…

Сразу же за воротами, шагах в пятнадцати, находилось основное здание, к нему вела аккуратная гаревая дорожка, ограждённая довольно высоким забором из острых металлических прутьев.

— Иди строго по центру, ничего не бойся. Тут у нас киндер-псы на вольном выпасе… Не мои, от прошлого доцента остались. Он-то думал, что их приручить можно, ну и доприручался, кинолог комнатный…

В принципе я понимал почти всё сказанное. Может быть, только манера речи сбивала с толку непривычностью построения фраз, а незнакомые слова я просто пропускал мимо ушей как иноземные ругательства. И потом, все равно ведь все языки славянского происхождения роднятся между собой, значит, и этот выучить можно…

— Спаси и сохрани, Царица Небесная! — едва ли не взвизгнул я, когда четыре здоровенных чёрных пса, со вздыбленной шерстью и саблезубыми клыками, беззвучно бросились на меня справа и слева. Решётки задрожали под яростным напором их могучих тел. Тигры психованные, а не собаки…

— Не смей! — грозно попросил голос, как только я схватился за саблю. — Они маленькие ещё, глупые, жрут всё, до чего дотянутся, порода такая, антинаучный эксперимент по скрещиванию межпланетных видов, за что их бить? Иди себе тихо, главное, сквозь решётку ничего не просовывай — у них не зубы, а экскаваторные ножи без наркоза!

Не знаю, что это такое. Но общую суть я уловил — идти по центру, на лай и рык не реагировать, не спотыкаться и не просовывать им палец, так, просто подразнить…

— Браво, браво, прима-балерина! — похвалили меня, когда я танцующей походкой, на цыпочках прошёл весь коридор, остановившись у зелёной двери со стеклянным шариком на уровне глаз.

— Ручку вниз и толкай.

Я послушно опустил руки. Чем тогда толкать, плечом, что ли?

— Ещё раз, для даунов и военных, рукоятку гнутую видишь, жми её вниз. Получилось? Заходи!

Ну, со второго раза у меня всё вышло преотличнейше, просто не сталкивался с подобного рода замками. Может, где в столице оно и неудивительно, но у нас на Дону таких заморочек нет. Пнул дверь — она и открылась, а тут — опусти, нажми, дождись щелчка, плавно двинь вперёд…

— Молодец! А теперь быстренько поднимись по лестнице наверх, я тебя за компьютером жду.

Одно слово опять было непонятным. За чем-то там она меня ждёт? Надеюсь, это не название нового пыточного инструмента и не строго определенное время перекуса казаками на голодный желудок перед завтраком на ночь…

В общем, по витой металлической лесенке я практически взлетел на второй этаж, на всякий случай не убирая ладонь с рукояти сабли, но в глубине души будучи абсолютно уверенным, что обладательница столь чудного голоска не сможет причинить мне вред. Я ошибся. И не ошибся тоже. Не знаю, судите сами, у меня и так ум за разум едет…

— О, Иловайский! — радостно приветствовала меня темноволосая красавица лет девятнадцати-двадцати, с большущими очами и мягкой улыбкой и безо всяких личин. — Добрался наконец! А я уже думала, они тебя всё-таки схомячат. Третий год тут корячусь, думала, привыкну, как остальные, а нет, абзац скорлупой об стенку! Присядешь?

Я нескладно улыбнулся и сел на предложенное странное кресло на одной ножке с колёсиками, не смея поднять глаз на Хозяйку. Не то чтобы я как-то робел перед девушками, просто она же была… то есть на ней же почти ничего не было! Какая-то пёстрая сорочка в облипочку на роскошной груди и коротенькие мужские штаны выше колен…

— Между прочим, это шорты, — несколько нервно объяснила она, хотя я её ни о чём не спрашивал. — Футболка тоже фирменная, «Nosferatu», какие проблемы и комплексы?

— Может, я пока отвернусь, а вы оденетесь?

— А я одета! — слегка покраснела она. — И чтоб ты знал, у себя дома женщина вправе ходить в чём ей удобно, хоть с аквалангом и в бигудях. Ладно, проехали, давай знакомиться. Как там у вас казаки говорят?

— Здорóво дневали, — подсказал я.

— Ага, здорóво дневали!

— Хотя думаю, уже вечеряли.

— Тогда здорóво вечеряли! — послушно повторила девушка.

— Слава богу, — осторожно ответил я, не без опасения, что и здесь от таких слов может что-нибудь рухнуть. Однако ничего грохочущего не произошло. Я встал и, зажмурив глаза, отчаянно храбро перекрестился!

— Что, я сегодня такая страшная? — искренне огорчилась девушка. — Ты на меня ещё молитву прочти «сгинь, нечистая сила»…

— Не серчайте, барышня, просто вот осенил себя так крестным знамением в людном месте, а у ваших чуть храм не развалило.

— Да, да, было! Классно, слушай! — загорелась Хозяйка, ножкой подтолкнув моё кресло к своему столу. — Хочешь посмотреть?

Меня покатило, как поросёнка в свадебной коляске, а на столе лежала нараспашку тонкая книга без страниц. Две обложки, и всё, нижняя сплошь в буквах и знаках, а верхняя голубым сиянием светится.

— Меня Катя зовут, — как бы между прочим представилась девушка, нажимая пальчиком то на один, то на другой символ. Вспыхнули живые картинки, и я едва не заорал, увидев собственную персону в круглой рамочке, перечёркнутую красным.

— Вот сейчас прокрутим системы визуального контроля. Ты у нас зафиксирован в зоне перехода. Так, вот ты с друзьями у арки…

— Они мне не друзья.

— …вот нападение на охранника, вот драка с пожилой женщиной, инвалидкой второй группы…

— Она первая начала!

— …несанкционированное проникновение в город, ещё одна безобразная драка и ещё одна… О, красивый кадр! Ты в полный рост восседаешь на нашей главной телекоммуникационной системе, практично замаскированной под памятник!

— Они меня туда сами загнали, — устал оправдываться я, не в силах оторваться от волшебной книги. Никогда не видел себя со стороны, даже в зеркале другой эффект, а тут всё произошедшее словно ожило! Захватывает до икоты…

— А вот и храм отца Григория, смотрим его изнутри. Плюнул, перекрестился, взорвалось, начал читать молитву, вообще едва всю церковь не кокнул, с батюшкой, говоришь, пьёте? Ну да, чего я ещё ожидала? Как только где больше одного мужика, то пьянка будет по-любому… Ладно, всё, выключаю.

— Э-э, но…

— Чего?

— Ну-у, хотел спросить, может, там у вас ещё что-нибудь интересное есть? — жалобно вздохнул я. Книга закрылась…

— Давай на «ты», — с улыбкой предложила Хозяйка. — Начнём сначала, я — Катя.

— Катерина. А по отчеству?

— Просто Катя, — отмахнулась она. — А у тебя, Иловайский, имя есть или только звание да фамилия?

— Илья, но по имени меня чаще маменька называла. Сестры прозвищами разными, Прохор — вашим благородием, а дядя — строго по фамилии! Но только я к вам… к тебе вообще-то по делу…

Дальше коротенько,уложившись минут в пятнадцать, я рассказал этой удивительной и совсем не страшной девушке всё-всё-всё с того самого момента, как генерал Иловайский пытался доораться до меня утром. Где-то смеялась, где-то ойкала и, по правде говоря, вела себя как самая обыкновенная девчонка.

Пообразованнее наших, станичных, в чём-то, наверное, даже и покрасивее, жаль не православная (креста на шее нет)… и, видимо, всё равно ведьма. Читал я про таких, очаруют бюстом казака — баня, ужин, разговоры, а сами его потом на лопату и в печь…

— Так, отмазываюсь сразу по всем пунктам — коня я не воровала! — чётко расставляя акценты, начала Хозяйка. — Но он у меня. Ещё до полуночи два мелких беса стреноженного привели, хотели съесть, я в коммуникаторе увидела, дала знать, что покупаю. Чисто из любви к животным, мне тут на нём разъезжать негде. Да и по-любому предпочла бы подержанный «бентли» самой замечательной лошади, у них тормозов нет, понесёт ещё…

— Вот и ладушки, — рано обрадовался я. — То есть могу забрать?

— Валяй, не жалко… — тихо вздохнула она, глядя в сторону. — Только тебе самому отсюда выйти нельзя. Понимаешь, у меня работа такая, сволочная работа. Всего объяснить не смогу, не поймёшь ты, да и не надо оно тебе… Короче, пока я тут за главную, мне надо порядок поддерживать, а вот вмешиваться с миротворческими функциями нельзя. Начальство по головке не погладит, а местным дебилам только покажи, что я добрая, — сожрут с потрохами!

— Значит, всё одно меня съесть обязана?! Для поддержания уважения к властям? Так давай я своей рукой сердце вырежу, чтоб тебе ладошки не пачкать…

— Ой, вот не надо этого, — поморщилась Хозяйка. — Думаешь, ты первый сюда попал? И до тебя всякие были — с истериками, патетикой, театральщиной, даже с «любовью с первого взгляда», только не убивай! Не убью, не дёргайся. Я вообще никого не убиваю. Стараюсь в доме спрятать, а там, как повезёт, наружу вытолкать. Но так, чтоб сегодня же сразу и тебя, и коня… Илья, это нереальная подстава!

Далее, чтоб только избежать утомительных диалогов и безрадостных споров ни о чем, вкратце перескажу лишь то, что я сам точно понял. Катерина — не из нашего мира, но и не из подземного, она из далёкого-предалёкого будущего. Служит в учёной братии, сидит здесь, в Оборотном городе, за всем наблюдает, всё фиксирует, а своему начальству шлёт научные доклады на тему «поведенческой психологии нечисти как одной из альтернативных форм жизни на земле». Уважаема в бесовских кругах за крутизну нрава и верность собственным интересам. Работать по контракту будет ещё два года, но ей здесь одиноко…

— На, пожалуйста, сам посмотри. — Девушка вновь раскрыла волшебную книгу. — Вон они все снова собрались, осмелели, живой человек для них слишком большое искушение. Так что либо ты, либо твой конь. Выбирай!

Я глянул ей через плечо. Действительно, на синей глянцевой странице шумно скандировала антироссийские лозунги огромная толпа, втрое, а то и вчетверо больше предыдущей. Понятно, что без крови они не уйдут, а казачья честь определяла один-единственный выход из сложившейся ситуации…

— Верни коня, мы пробьёмся. — Я положил ладонь на рукоять и, не моргая, выдержал долгий взгляд Катеньки, крутящей пальчиком у виска.

— Они в большинстве своём уже мертвые, так что особо не наубиваешь. Тебя просто порвут у меня на глазах…

— И что?

— А ничего! Пошёл ты знаешь куда, казак Иловайский…

Я вдруг почувствовал, что она обиделась. За что, на что, непонятно, но мне стало чуточку стыдно. Вроде как девица ожидала от меня чего-то романтического, в стихах, при свечах, в кринолинах, а вместо этого «принц на белом коне» намерен безбашенно удрать на той же домашней скотине неизвестно куда, а по пути геройски погибнуть за невнятные дядюшкины интересы. Тем более что и дядюшку я сюда приплёл абсолютно зря, он и знать не знает, где меня носит, небось волнуется уже. Хотя если денщик должен был вернуться, то…

* * *

— Стоп! Есть варианты! — радостно вскинулась Хозяйка. — Компьютер показывает, что по переходу сюда ведут ещё одного человека. Пеший, немолодой, похоже, военный и даже, кажется, казак! Его вурдалаки тащат, все вшестером!

— Прохор…

— Не знаю, паспортные данные не указаны, идентификацию он пока не проходил, но… — На меня в упор уставились её удивлённые глаза. — Ты чего, Илья? В жизни всегда чем-то приходится жертвовать, пока там на площади определятся с этим неизвестно кем, ты спокойно уйдёшь вместе со своим арабом. Привет Василию Дмитриевичу от учебника истории, всё шоколадно, не залетай сюда больше, захочешь — пиши письма! Ты чего на меня смотришь, как недоёный?

— Это Прохор, мой денщик, я его в обиду не дам.

— Куда-а?!

А поздно, на выручку! Я перепрыгивал через три ступени, дверь вышиб плечом к ёлкиной матери, а на бросившихся псов рявкнул так, что бедняжки присели, поджав хвостики. Что навело меня на мысль…

— Простите, Христа ради, потом всё починю, вот те крест!

Я обеими руками вцепился в железные прутья ограды, медленно раздвигая их в стороны. Жилы едва не рвались от напряжения, в глазах потемнело, а отчаянный голосок Хозяйки просто не пробивался в моё замутнённое сознание:

— Иловайски-и-ий, блин! Только попробуй! Они же от человека вчетвером за две минуты костей не оставляют!

Может быть, очень может быть, кто я такой, чтобы спорить… Мне всех четверых и не надо, мне двух хватит. Прутья потихоньку пошли, дыра увеличивалась, адские псы не верили своему счастью, но разумненько сидели в уголке — вдруг я хочу их отшлёпать?

— Оставь собак, натуралист недоделанный!

— Ты мне ворота открой, на минуточку, я только Прохора заберу и назад. Честное слово!

— Да кто он тебе такой?! — продолжала кричать Катя из своей горницы.

— Денщик!

— Типа прислуги, что ли?

Я призадумался. В общем-то, конечно, да, но… Какой же он мне слуга? Он как старший товарищ, даже как отец, он заботится обо мне, на ум наставляет, казачьим премудростям учит, я его с восьми лет знаю, мы из одной станицы! И как я маменьке в глаза посмотрю, если оставлю собрата-казака на растерзание сворам нечисти?!

— Пошёл ты знаешь куда, Иловайский…

Догадываюсь. Хотя и удивлён, что приличная барышня такие места знает. Но главное, чтоб ворота открылись…

— Открываю!

— Куть, куть, куть! — Я поманил пёсиков, те доверчиво приблизились, крутя хвостиками. Когда мы с двумя этими крокодилами на боевом взводе выскочили на площадь, то успели как раз на раздачу. Или, правильнее сказать, на распродажу мяса…

Шестеро широкоплечих мускулистых вурдалаков предлагали желающим любую часть живого пленника на выбор. Кто-то интересовался ценой, кто-то проходил мимо, знакомых лиц, вроде моих Мони, Шлёмы, Павлуши, бабки и отца Григория, видно не было. Зато мой верный денщик, удерживаемый слева и справа, сразу разулыбался, увидев меня живым и здоровым.

— Прохор!

— А вот и вы, ваше благородие. — В глазах старого казака блеснула влага. — Уже и не чаял встретиться. Полночи вас искал, по степи да по лесу рыскал, а как к кладбищу подъехал, так и навалились из-за спины злодеи, свалили с коня и по затылку. Ну мне-то что, не о себе думал, а как дядюшке вашему скажу, что не уберёг хлопца…

— Отпустите его, — грозно потребовал я. — А не то псов спущу!

Вурдалаки, видимо, собак не очень боялись. Один из них только хмыкнул и демонстративно, поиграв грязным ножом, с размаху ударил, целя пленнику в сердце. Как увернулся мой денщик, я не знаю. Но он меньше чем за минуту вырвался на свободу, без особых усилий раскидав вурдалаков, и по-отечески обнял меня за плечи. А рукопашник-то он о-го-го…

— Ты прости меня, Прохор. Сглупил я, скачкой увлёкся, и коня потерял, и сам влип выше сапог, ниже пояса на чешущемся уровне, — честно повинился я.

— Бог простит, а человеку — грешить от веку. Сам живой, в ладах с головой, а уж до дому дойдём по… — начал было поэтизировать нашу встречу старый казак, но я быстренько прервал это дело, заталкивая его в ворота Хозяйкиного дома. Вурдалаки встали, опомнились и, пылая резонной местью, полезли на меня с кулаками.

Ха! Оказалось, что в команде «фас!» чудовищные псы не нуждаются, и хотя их было двое против шестерых — от нечисти только клочья полетели. Да, Катерина была права, зверьё опасное, надо щенка выпросить, маменьке курятник от кошек охранять…

Мне на секунду представилась притихшая станица, мама с сёстрами, сидящие на крыше от греха подальше, и вымахавший за лето адский пёсик, гоняющий по двору соседских быков-трёхлетков. А соседи вроде и не против, молчат себе с кривыми улыбочками за прикрытыми ставнями… Живописно получается!

Я сумел успокоить псов только крепкой затрещиной, данной каждому от души и с размахом. Те мигом опомнились и кроткие, как овечки, пошли за мной, чтобы столь же безропотно водвориться за погнутую ограду. Которую, кстати, мы с Прохором почти починили. Кривенько, косо, но надежно, без нас не вырвутся…

— Ох, хорунжий, подведёшь ты меня под Пизанскую башню, — устало раздалось на весь двор, ворота захлопнулись, и я повёл денщика знакомиться.

Хозяйка, уже переодевшаяся в синие мужские штаны с металлическими клёпками, но в той же облегающей сорочке, встретила нас хлебом-солью. Ну, правильнее сказать, ломтями хлеба, а на них масло, сыр и копчёное мясо. Я-то в храме перекусил, а вот мой проголодавшийся денщик был за всё очень благодарен:

— От спасибо, Катенька! Живи богатенько, и чтоб мужа тебе райского! Ну хоть Иловайского…

— Он у нас поэт народный, один такой на весь полк, — краснея, пояснил я.

Хозяйка тоже краснела, но не перебивала, видимо, подобный персонаж был ей в диковинку. Ну и Прохор, как вы понимаете, распушил хвост, павлин пятидесятилетний, и старался во всю грудь:

— Пред такой красотой хоть пляши, хоть пой! Да завлекай любимушку на сеновал, в ложбинушку…

При этом он ещё залихватски крутил ус и подмигивал мне, дескать, учись, казачок, пока старик в силе, и текст записать не забудь, убойная сила в нем для охмурёжу! Катя уже и не краснела особенно, а так, вспыхивала местами, то уши, то щёки, в ответ на какой-нибудь особо весёленький намёк. Хотя какие там намёки?!

— Накормила, напоила, а в постель не уложила. Погостим тут две недели, так дойдём и до постели…

Как видите, всё прямым текстом, без изящных фортелей и модных полутеней, по-станичному в лоб, с наскоку, не сходя с седла и не снимая сапог. Меня же всё это время отвлекал невнятный, но нарастающий шум откуда-то извне. А потом, обернувшись, я случайно заглянул в волшебную книгу девушки и ахнул — картинка показывала, что вся площадь перед её домом заполнена гневно ревущей нечистью!

— Делись, Хозяйка! Казаков — на стол! А не то весь твой дворец разнесём! — орали черти, колдуны, вурдалаки, упыри, трупоеды, кровососы, мертвяки, ведьмы, бесы и прочая злобная шелупонь, размахивая розами и оранжевыми платочками. Зрелище и комичное, и страшное…

— Ну вот и доигрались в крестики-нолики. — Катя встала, ушла в другую комнату, через пару минут к нам вернулась совершенно другая женщина. Рослая, выше меня, сама дородная, груди как кувшины, ликом прекрасна, словно Лилит, а позади из-под юбки драконий хвост змеится.

Прохор с чувством перекрестился, но мне-то было отлично видно, что это та же самая девица, что болтала с нами за столом, только под тремя личинами, и она мигом поняла, что я её вижу насквозь. Сначала роскошную бесовку, потом огнедышащего дракона в зелёной чешуе, уже в нём сияющий шар с голубыми глазами, а уж за ним свою новую знакомую…

— Хм, а я-то сперва не поверила, что тебе сквозь личины видеть дано. Значит, не врали сплетни, что ты у нас необычный казак… Сам где научился или это у тебя врождённое?

— Не по своей воле, — опустив взгляд, признался я. — Помнишь, когда мы там после арки с бесёнком сцепились, а потом к нам бабулька шустрая подошла? Ну она на тот момент вся из себя красавицей представлялась и… в общем, плюнула мне прямо в глаз! Боль была дикая! Думал, сдохну, ей-богу, а как отпустило, оказалось, я сквозь личины видеть могу…

— Интересный случай, — на миг призадумалась Хозяйка. — Эту скандальную бабку Фросю в поликлинику надо сдать, для опытов. Быть может, серьёзный медицинский анализ покажет в составе её слюны особые кислоты или микроэлементы, которые круто продвинут науку! Не забыть бы упомянуть этот момент в отчётах, а сейчас я пошла…

— Куда? — дружно привстали мы с денщиком.

— Да на площадь, вас двоих отмазывать!

— Троих, — поправил я. — Без араба мне на свет божий показаться невозможно, дядюшка сожрёт целиком и сапог не выплюнет.

— Ничего не обещаю, — покачала головой Катенька. — Сами видите, что там творится. Если никого не сдам, они от меня и стрингов с бусинками не оставят…

Мы с Прохором переглянулись, вытащили сабли и молча встали по обе стороны от неё, он слева, я справа.

— Психи? — зачем-то уточнила она.

— Казаки! — обиделись мы.

— Угу, и если я вас сейчас с цепи спущу, вы мне там уйму подопытного народа покрошите и сгинете геройской смертью, а мне потом перед начальством в какой гнутой позе стоять за срыв научного эксперимента?!

Мой денщик ничего не понял, я половину, но главное ясно — саблями махать много ума не надо, а надо просто удрать. Причём так, чтобы на Катеньку никто ничего плохого не подумал. Толпа хочет нашего мяса или, перефразируя древних, хлеба и зрелищ. Ну что ж, хлеба не обещаю, вредно есть ночью, а зрелище мы, пожалуй, вам обеспечим со всем нашим усердием…

— Идём все. Ни одному бесу даже копытце не поцарапаем и тебя, Хозяюшка, не сдадим, — уверенно кивнул я, прикидывая в голове план. — Тока коня верни, мне без него нельзя.

— Слово? Без балды?!

— Слово казачье!

— Эх, не спешил бы ты, хлопче, где курей топчут, — осуждающе покачал бородой Прохор, но сунул саблю в ножны и пошёл вслед за нами.

Мы спустились в традиционные подвалы каменные, ох и добра там было-о…

— Пищевой склад. Пополняется регулярно спецрейсами, в основном химия и субпродукты. Что-то свежее вроде масла, плюшек и колбасы доставляется сверху, мне ведьмы тащат в обмен на попсовые книжки по оккультизму или какую-нибудь вышедшую из моды бижутерию. Рядом библиотека, она у нас маленькая, полтора на два, все книги на жёстких дисках, объём вплоть до… неприличия. А это аппаратная. Тут системные блоки, генераторы, техника для поддержания иллюзий, то есть голограмм, отражатели заклинаний, ну и всякая подобная супернавороченная хрень. Сюда даже мне без особого допуска ход воспрещён. Впрочем, я бы и сама не полезла, на мой век и одного вечно глючащего компьютера — за глаза и за уши! А лошадка ваша вон там стоит, в загончике…

Арабский жеребец подал голос, как только расслышал мои шаги. Благородное животное едва ли не заплясало от радости, когда я суховато, с лёгким упрёком потрепал его по загривку. Ну как можно было подумать, что он меня предал? Конечно же бедняжка сам испугался страшной серой полосы, выбившей из седла его любимого всадника. Теперь пожалейте и утешьте кусочком сахара. Однако, повинуясь многозначительному гмыканью опытного в воспитании Прохора, я всё-таки отвесил жеребцу крепкий подзатыльник:

— А не бросай впредь хозяина!

Араб покачнулся, словно бы не поверив такой моей суровости, но опустил уши и, виновато повесив голову, ткнулся мне храпом в колено.

— Ладно, прощён. Айда все на площадь, будем народ развлекать!

* * *

Пока выходили, я в двух словах, как мог, объяснил денщику, где мы находимся, какие на ком личины и кому тут можно верить. Старый казак только восхищённо цокал языком, простодушно воспринимая всё происходящее как одну большую сказку, где ему разрешили играть в основном составе. Правду говорят, что старики как дети…

Катя молча показала мне чёрную плоскую коробочку, испещрённую цветными пуговками и знаками, до того маленькую, что она умещалась у неё в ладони.

— Самый мощный генератор иллюзий. Воссоздает всё, от объёма до запаха. Захочу представить из себя кита, тут все кильки от зависти сдохнут. Мы обычно так всегда и делаем, три-четыре разных образа на себя напялишь и идёшь с козырей тусить по городу! Они ж больше чем через одну личину не чуют…

Именно это я и хотел от неё услышать. Теперь главное — завести всех до белого каления и обставить нашу казнь поинтереснее. А когда они все побегут её спасать, то…

— Ты чего это бормочешь, Иловайский?

— Ох, прости, Катюша, задумался, — быстро повинился я. — А чтоб личину сменить, тебе сколько времени надо?

— Без спешки минуту-полторы…

— Идеально!

— Для чего?

— Сейчас узнаешь, подыграй мне!

Когда тяжёлые ворота наконец отворились, скандирующим толпам нечисти представилось душеумилительное зрелище — сама Хозяйка, прекрасная и грозная, неумолимо держит за шиворот двух поникших казаков, а из-за её спины осторожно выглядывает осёдланный арабский конь, как нашкодившая собачонка… Нас приветствовали овацией! Вой поднялся до небес…

— Поймала-таки лиходеев вкусненьких! Делиться-то когда будем? Ты уж своей рукой казни их при всех али нам отдай!

— Нешто не поделится? Сей же час справедливости непривычной требуем, крови надо, крови!

— Ну хоть кусочка малого от хорунжего, давно на него, сладкого, облизываться устала…

— Цыц, — ласково попросила Катя, и её голос неожиданно грозным холодом накрыл всю площадь. — Они мои. Сама не съем, но и другим не позволю. Кто смелый мне вызов бросить, у кого с собой череп лишний или на зубы трёхлетняя гарантия?

Повисла тишина. Я лишний раз оценил, каким авторитетом пользуется здесь эта странная девушка.

— Назовите мне вину их.

Первой на шаг вперёд выступила крестьянская красавица Ефросинья, а вернее, злобная старуха-нищенка, и высказалась по существу:

— Вот энтот, молоденький, конём меня едва не затравил, прощения не испросил, деньгами не извинился. Свою долю от него требую!

— Просишь, — поправила Хозяйка, и бабка испуганно кивнула. — Кто ещё?

— Я ещё, — выступил стройный длинноволосый мальчик в гусарском костюмчике, то есть мелкий бес-охранник. — Казачок мне уважения не высказал, ружьё казённое бессовестно изломал и в рыло навешал не спрашивая! Тоже долю хочу! Хоть маленькую-у…

— И у меня некоторые претензии, — смущённо поднялся здоровяк Павлуша. — Хорунжий мяса свежего мне пожалел, за дядин грех откупиться не пожелал и сапогом ударил по пенису.

— По чему ударил? — дружно заинтересовались все, даже Прохор.

— Это латынь, — ещё более смущённо признался мясник. — Надеюсь, и мне доля положена.

— Вах, что ви как нэ родные все, а?! — протолкался поближе отец Григорий. — Мине он тоже надэлал — икону Бафомета трэснул, храм святой нэ пажалел, молитв читал, полы тряслися, да. А я нэ в обиде! Пусть идёт. Мою долю отдаст — и свабодэн, э!

— Кто ещё? — продолжала спрашивать Катя, пока я пытался хоть как-то переварить всю эту безумную смесь ложки правды и бочки лжи, только что вылитой на мою чубатую голову.

Вперёд вышли упыри. Оба красавца мялись, опустив глаза и перепихиваясь локтями, а потом Моня выдал:

— Не виновный он ни в чём, отпусти Иловайского, Хозяюшка…

Я так думаю, что если бы они оба просто спустили штаны перед её строгим ликом и хорошенько потрясли, чем сумели, то и в этом разе едва ли произвели бы большее впечатление. Они за меня заступались! Перед всеми своими! Катерина вылупилась в мою сторону так, словно я работаю дрессировщиком в бродячем цирке и сумел за один день так вышколить двух кровососов, что в них проснулась совесть. Я честно пожал плечами, понятия не имею, что на них нашло…

— Будь по-вашему! — утвердила Хозяйка. — Старика да коня я себе оставлю, отныне им мне до гроба служить. А хорунжего вам отдаю. Справедлив ли суд мой?

— Да-а-а!!!

— А мы против, — тихо пискнул Шлёма, когда согласованный рёв толпы чуть подутих. — Наш он, мы нашли, мы привели, нам и…

— Ты что-то хотел сказать, Иловайский? — игнорируя бедного упыря, обернулась ко мне девушка.

Я прокашлялся и, незаметно подмигнув Прохору, скромно попросил:

— Последнее желание можно?

— Можно. Да смотря какое, — осторожно кивнула Катя, шёпотом добавив мне: — Ты чего надумал? Я с тобой на людях целоваться не буду.

— И в мыслях не было!

— Ах вот даже как…

— Желание у меня одно, — как можно громче проорал я. — Раз уж Хозяйка ваша здесь наипервейшая волшебница, так пусть она нам своё искусство покажет, три раза в разные обличья перекинется! Уж мне после таких чудес и умирать не страшно.

— Ну и чё? — опять вне очереди влезла бабка Фрося. — Вроде нормальное желание, без подковырки, а в чём засада-то?!

— Ни в чём! Чисто. Чему бы и нет? Нормальный паренёк, хорунжий, лишнего не просит. Уважь, Хозяйка, покажь силу! Зажги по-взрослому! Толкни газу, не боись, не на серпантинах! Небось приглядим покуда за казачком…

Катенька посмотрела на меня. Я уверенно козырнул: не переживай, родная, просто поверь. Она лишь вздохнула, словно бы говоря: надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

— Когда скажу — беги не оборачиваясь, — тихо предупредил я. — А теперь прошу, оборотись ты, Хозяйка, ну хоть скамейкою!

Почти в тот же миг взглядам всех присутствующих предстала длинная деревянная скамья, новенькая, свежеструганая, ещё и муха не сидела. В толпе сдержанно поаплодировали…

— Доволен ли ты, хорунжий? — язвительно фыркнула старуха. — Энто был раз!

— Доволен, отродясь таких чудес не видывал. А вот если, к примеру, буйным ветром?

Скамейка завибрировала, задрожала, начала растворяться в воздухе, и уже через минуту на её месте бесновался небольшой, но злющий смерч, поднимая пыль во все стороны. Хотел бы я уметь делать такие иллюзии! Вот голову готов запродать, что ветер настоящий, все аж глаза прикрыли. Да появись у нас одна лишь иллюзия в сто казачьих полков на Кавказской линии, и чеченцы бы от рождения замирёнными ходили! Надо будет непременно выпросить у неё ту волшебную коробочку да научиться пользоваться…

— Энто уже два! Доволен ли, казачок?

— Уж как доволен, бабушка, сказать не пересказать да словами не высказать! — честно поклонился я. — Ещё один разок, да и покончим с этим. А хочу я, чтоб…

Мой денщик выступил на полшага вперёд, прикрывая меня спиной. Нет, не надо, мы иначе выкрутимся…

— Хочу, чтоб оборотилась она молодой кобылкою!

Сквозь три личины мне было видно, как недоумённо вытянулось милое Катино личико. В толпе кто-то хихикнул, кто-то явно облизнулся моей глупости, кто-то начал потирать руки, заранее празднуя скорый ужин. А ведь мы ещё не закончили…

Хозяйка понажимала пуговки, и смерч плавно стих. Вскоре на его месте стояла ладная белая лошадка, четырёхлетка, стройная и красивая, явно даже ни разу не крытая. Ну вы и сами должны были догадаться, что же произошло дальше…

— Беги-и! — только и успел крикнуть я.

Мой конь взвился на дыбы и, раздувая ноздри, бросился на Хозяйку! Та, естественно, кинулась прятаться среди своих. Но неужели кто сумеет удержать знойного арабского жеребца, почуявшего такой шанс?! Нечисть уворачивалась из-под его изящных копыт с воем и матюками, как честные курицы из-под пьянющего индюка! Хотели зрелищ? Вот и получите с присвистом под два прихлопа, кто не спрятался — ну такова судьба, не всем быть долгожителями…

— Иловайский, — с чувством бросились ко мне упыри, — ты чё встал, утекай отсель!

— Куда, братцы?

— За дворец Хозяйкин да по улице вверх, никуда не сворачивайте, будет стенка, а вы в неё лбом! — перебивая друг друга, трещали Моня и Шлёма. — Народ щас в себя придёт, а Хозяйка дык вообще в ярости будет. Беги, хорунжий, покуда конь твой бешеный её на тот же памятник загнал, где ты меж рогов отсиживался…

Ого! Я присмотрелся: вроде да, Катенька как-то исхитрилась, и на данный момент на голове медного беса испуганно сидела белая кобылка, поджав копыта и закусив хвост…

— Жеребца дождусь, и рванём.

— Да нешто он вернётся?

— Ещё как! Один раз по шеям словил, уж во второй раз хозяина не бросит, — весомо поддержал меня старый денщик, уголком рта интересуясь: — А это что ж за добры молодцы будут? Собой пригожие, что нравом, что рожею, нешто за личинами оба — дурачины?

— Чё сразу дразниться-то?! — мигом надулись оба.

— Упыри они, Прохор, — пояснил я. — Наши упыри, местные, где-то даже патриоты. Будет время, всё тебе расскажу с подробностями. А сейчас, глянь, похоже, араб возвращается! Обиженны-ый…

Вид поникшего и убитого в лучших чувствах животного был трогателен до икоты. Понятное дело, побежал знакомиться с красивой лошадкой, а она, глупая, забралась на недосягаемую высоту, да ещё и превратилась в девушку! Форменное безобразие, правда? Потрепав его по крутой шее, я махом прыгнул в седло, старый казак, цапнув меня за поясной ремень, легко пристроился на крупе.

— Прощай, Моня! Бывай, Шлёма! Хозяйке от нас поклон, а всем общим знакомцам большой привет!

Жеребец громко фыркнул, возмущённый двойной ношей, но тем не менее довольно резво понёс нас по мощёной улочке вверх. Должен признать, что останавливать нас дураков не было — нечисть радостно уступала дорогу, даже за сабли браться не пришлось. Правда, когда мы свернули за городскую стену, сзади раздался громогласный крик Катеньки, видимо уже пришедшей в себя:

— Иловайски-и-ий, поймаю — кастриру-у-ю-у!

— Ну дык ты сначала поймай, потом рот разевай, — по-отечески посоветовал Прохор, а я словил себя на коротенькой мысли о том, что летим мы прямо в стену! Араб закусил удила и нёсся вперёд, зажмурившись, как самый храбрый котёнок. Расшибёмся за милую душу, всмятку, в фарш, в…

* * *

— Вот и слава тебе господи, выбрались, — перекрестился старый казак, спрыгивая наземь.

Жеребец нервно приплясывал посреди достопамятного сельского кладбища. Солнышко только-только взошло, могильные кресты окрашивались весёленьким розовым отсветом. Мир божий радовал пробуждением и любовью ко всему сущему. Жить хорошо…

— Уф… — выдохнул я, ещё не совсем придя в себя от чудесного прохода сквозь стену. Хорошо хоть не заорал позорно в самый неподходящий момент, вот бы осрамился перед Прохором. — Всё, я сыт по горло. Давай-ка до дому, до хаты…

— И то дело, вона мерина своего прихвачу, да и поскакали!

Действительно, на дальнем краю кладбища честно ждал старый казачий конь. Дончаки — они очень верные, по двое-трое суток могут с места не сдвинуться, если чуют, что живой их хозяин. А мы живы, оба! Надо же, а?

…Через час я навытяжку стоял перед грозным дядей, стараясь ничего не слышать, ничего не видеть и ни на что не реагировать.

— В солдаты отдам! На каторгу отправлю! Старикам на станице пожалуюсь! Иловайский, у тебя вообще хоть капля совести есть, нет?!

Есть у меня совесть. Раз перед Катей свою вину чую, значит, всё-таки есть. Хотя слово я сдержал. Её имидж перед нечистью не пострадал ни на каплю, а то, что мы сбежали, так это невероятное стечение обстоятельств и врождённое казачье счастье…

— Ежели б тока не маменька твоя, невестка двоюродная! Коня без спросу забрал, сам всю ночь невесть где шлялся, морда битая, а спиртным даже и не ароматизирует! Ох, довёл ты меня, до кишок достал, допёк до полного безобразия, а?

Да что я, собственно, сделал? По большому счёту? Как раз таки и не сделал ничего, на что и ругаться смыслу нет. Как кому, а мне никакого резону отвечать на эти пустые инсинуации. Но вы продолжайте, дядя…

— Мало тебя в детстве нагайкой учили, мало! А вдруг, не приведи господи, война? Я ж тебя тогда под расстрел сдать обязан! Службу простенькую не выполнил, к генералу Чернышёву не заявился, пакет с картой не забрал, государю императору планы наступления спутал, Родину опасности подверг…

Всё так, всё верно, было бы чем — оправдался бы. Когда Василий Дмитриевич на минутку отвлёкся хлебнуть кофею, прополоскать горло и продолжить разнос, я вдруг почувствовал, как стоящий сзади Прохор суёт мне в руку конверт из плотной бумаги. Что?!

— Тс-с, ваше благородие, — шёпотом предупредил он. — Я ж не знал, что вы на кладбище запропали, потому сам сначала к Чернышёву и наведался. Их сиятельство меня, поди уж, не первую войну знает. Вот он, пакет-то…

— Какой такой пакет?! — разом вскинул бровь дядюшка.

Я молча протянул ему конверт, стараясь не глядеть в глаза и понимая, в каком неоплатном долгу нахожусь ныне перед верным денщиком.

— Ай да Иловайский! Ай да молодец! И что ж ты молчал, сукин сын?! — Седой генерал заключил меня в медвежьи объятия, пару раз приподнял над полом и потряс от всей души. — Ну угодил, ну порадовал родню, крест бы тебе за такое дело, да жаль не война…

Он при мне разорвал пакет, вытащив на оттоманку с десяток простых лубочных картинок, недельной давности газету и неприличный рисунок тощей француженки в будуарном неглиже. И ради этого мы пережили столько бед, опасностей и напастей?!!

Я начал закипать, почувствовав себя не просто обманутым, а буквально окунутым с головой в домик с дыркой на дверях. Словно бы он приказал выпороть меня пред всем кругом: на лавку уложили, штаны сняли, а пороть передумали, так, стоят и ржут хором…

— Ну ты чего встал-то, иди давай, делом займись, — даже не глядя в мою сторону, буркнул дядя. — Коня почисти, форму в порядок приведи, что там ещё ты должен сделать?

— Старому дурню в ухо плюнуть.

— Вот-вот, и плюнь, и… Иловайский! Мать твою, ты на что это намекаешь, мерзавец?!!

Ответить я не успел, а хотелось. В двери сунул нос ординарец, громко проорав:

— Ваше превосходительство, туточки гусарский поручик со странностями! Говорит, шо донесение до вас имеет!

— Зови, — стиснув зубы, прорычал дядюшка. — А ты пшёл вон!

Я резко развернулся на каблуках и, зажмурившись от ярости, рванул прочь, едва не сбив кого-то в дверях. Верный Прохор выбежал было следом, а моих ноздрей бегло коснулся неуловимо знакомый запах. Не может быть…

— От ить чудной гусар, право, — прикрывая дверь, ухмыльнулся ординарец. — Пешим пришёл! Видали такого дурачину, а? Да чтоб гусар и без коня, это ж…

Я развернулся, выхватил саблю и без стука вломился назад в горницу. Прохор ринулся следом.

Гусарский поручик в старом потрёпанном мундире как раз вытаскивал из-за голенища короткий нож. Он даже не успел обернуться — дедовский клинок рубанул его наискось от плеча почти до позвоночника! Чумчара рухнул с тихим воем, с него мигом слетела личина, обнажив уродливую морду и грязные когтистые лапы…

— Это что ж за зверь такой? — ничуточки не испугавшись, подкрутил усы Василий Дмитриевич Иловайский 12-й. — Но ить вошёл вроде как нормальный человек, облику военного. А рожа-то, рожа какая… тьфу! Прости, Господи, грехи наши тяжкие, не приведи ещё по ночи присниться…

Я тупо вытер лезвие сабли об ментик убитого, искренне удивляясь самому себе — как можно было подумать, что тощий чумчара, с одним ржавым ножом, осилит взращенного в боях и стычках опытного казачьего генерала? Надо было остаться снаружи и поспорить с ординарцем на пятак — за одну или полторы минуты из дверей вылетит переломанная по косточкам нечисть…

— Ладно уж, за храбрость хвалю! А теперь вместе с Прошкой быстренько волоките отсель эту погань да закопайте за околицей! И кол потяжелее в грудь ему вбейте, чтоб не встал! Потом назад воротись, беседовать будем. Чую я, есть тебе о чём мне рассказать, племянничек…

Мне оставалось лишь пожать плечами. Надеюсь, дядя любит сказки. Ну в смысле того, что лично я бы не поверил ни одному собственному слову. И был бы прав…

Часть вторая Характерник

…Мне удалось насладиться относительным покоем целых три дня. Относительным в плане того, что глупых служебных заданий мне больше не давали и никаких чудесностей в моей жизни не происходило. Что не могло не радовать…

Дядя выслушал мою длительную повесть внимательно, даже вдумчиво, хоть и принюхивался пару раз, не пьян ли я? Потом вызвал к себе Прохора и имел с моим денщиком короткий, но вроде бы доверительный разговор. А вот уже после этого говорил со мной гораздо ласковее и в краже арабского жеребца более не попрекал.

Более того, мне разрешили на нём ездить! В смысле гонять его кругами в степи у Дона, чтоб не застоялся. Наша взаимная симпатия с этим красавцем крепла на глазах. Человек и конь всегда найдут общий язык, если им не мешать.

Я быстро понял, что он не любит шпоры и боится женщин. Странная фобия, но это не самое страшное, справимся как-нибудь. Боялся бы он так же кобыл, вот это была бы серьёзная проблема…

Он тоже въехал, что мне не нравится лететь через его голову, когда он резко встаёт на всём скаку понюхать ромашку. И когда он играючи покусывает меня за рукав, это тоже не радость, потому как мундир у меня один, а зубы у него крепкие…

Ох ты, чего ж я всё о коне да о коне?! Всё началось вечером третьего дня после моего возвращения из Оборотного города, и первым звеном явился мой денщик Прохор, который сидел на перевёрнутом чурбачке у крылечка и неспешно чистил видавшее виды охотничье ружьё.

— На кого собрался? — походя поинтересовался я.

— А на волков, — чуть щурясь заходящему солнышку, ответил Прохор. — Лютуют, злодеи, как зимой. В селе жалились, будто ночью пастушонка загрызли. Я тоже сходил, посмотрел, помочь людям надобно…

— Хм, странное дело…

— Чудное дело, ваше благородие!

Ну, странное или чудное, это нам сейчас особо без разницы. И то и другое верно, потому как по лету волк редко бросается на человека. Пропитания ему и в лесу довольно, если совсем уж прижмёт, так в степи отары гуляют, с чего ж ему к селу жаться?

А тут ещё мой денщик спокойно достал из кармана целый серебряный рубль (бешеные деньги даже для меня!), положил на чурбачок и с одного удара рубанул саблей пополам. Потом так же поступил и с каждой половинкой, получив четыре относительно равных треугольничка, или, по-наукообразному, кажется, сегмента.

— И что ж это за таинственный волк, что ты на него серебро готовишь? Может, то и не зверь вовсе…

— Следы на горле у паренька от зубов нечеловечьих, — задумчиво признал старый казак, даже не пытаясь говорить со мной стихами, а это серьёзно. — Только вот что странно, у пастушонка одного мизинчика на руке нет. И ведь не откусан палец, а ровно бритвою острой обрезан. Так вот я и думаю, что серебро-то, поди, понадёжнее будет…

— Когда на охоту идёшь?

— Так в ночь же и пойду.

— Я с тобой.

— Да что ж Василий Дмитриевич скажет? — чисто для проформы уточнил Прохор, заранее зная ответ, а потому ответил себе сам: — Иловайский, мать твою, не ложися на краю! Тебе всё одно, где спать, а мне за тебя отвечать. Эх, кабы не родня, поплясал б ты у меня, да под балалайку и мою нагайку!

Я улыбнулся. После французских романов простонародная поэзия моего денщика действует на душу, как целебный бальзам примитивистского розлива. Сам понимаю, что наив, а не стихи, но он так их читает радостно, с вдохновением и душой — всё простишь!

Когда мы вместе вырвались из подземного города, Прохор стал относиться ко мне с удвоенной заботой, доходящей до крайностей. Буквально порой не давая и шагу ступить без своей опеки.

— Вы ж теперь характерник, ваше благородие! Сквозь личины видите, нечисть за версту чуете, а может, и в будущее глядеть сподобитеся, — скромно пояснял он. — Таких беречь надобно, в них сила великая дремлет. Один характерник, бывало, целые полки казачьи от верной гибели спасал. И чтоб без меня, неслух, даже до сортиру в одиночку бегать не смел!

Ну это уже явный перебор, согласитесь? Все имеют право на свободу личности, так ему и заявил, к тому же и нет у меня особенных причин где-то прятаться одному. Другие казаки моих лет, да и помоложе, успешно заводили шашни с местными девками. Раньше и я не чурался женского общества, но…

Из головы никак не выходила эта странная и необыкновенная девушка Катя, волшебная Хозяйка научного дворца, говорящая чудным языком и умеющая надевать личины.

Как она там одна? Что с ней сталось? Вспоминает ли изредка обо мне? Да пусть хотя бы матерно, лишь бы вспоминала!

Красивая ли она была? А то! До сих пор помню, как сердце вздрогнуло, как руки опустились, а душа к небесам воспарила, когда в очи её бездонные, в омут карий заглянул…

Но, с другой-то стороны, разве ж мало у нас красивых девчат по станицам? Дело ведь не только в этом, я чувствовал, что тянусь к ней сердцем не из-за длинных ресниц, обалденной груди и ласковой улыбки, а из-за ума её редкого!

Мне было интересно с ней. Она многое знает, есть о чём поговорить, и слушать тоже умеет, также разбирается в серьёзных вещах, читает волшебную книгу. В общем, не похожа она ни на моих чернобровых, загорелых соседок по родимому Дону, ни на бледных высокомерных девиц из уездных городов. Одни только семечки лузгают, другие лишь за зонтики кружевные прячутся. Возможно, эта непохожесть и разжигает мой интерес…

— Эй, хорунжий! Тебя генерал до себя кличет! — помахал мне рукой запыхавшийся ординарец.

Я поморщился. Естественно, каждая собака в полку знает, что этот генерал мне прямой родственник, но разве кто скажет: «Илья, тебя дядя зовёт»? Армия, чтоб её! Дисциплина, устав, строгое соблюдение служебных взаимоотношений. Не понимаю, как можно добровольно любить всю эту натужную игру в солдатики?!

Уверен, что здесь имеет место массовый масонский заговор, когда тысячные толпы людей одеваются в одинаковые мундиры, берут в руки табельное оружие и прутся чёрт-те куда убивать себе подобных за непонятно чьи религиозные или территориальные интересы! Да чтоб в идеале вернуться домой с маленьким крестиком на груди и все гордились! А если без руки, но с двумя крестиками за храбрость? А без ноги, но с…

— Иловайский! Генерал же к себе требуют, ты чё, заснул на месте, хлопчик?!

Ну вот, стоило на минуточку призадуматься о непростой судьбе нашего казачьего племени в вечном горниле военных конфликтов Российской империи, как тебя тут же перебивают и вновь суют носом в субординацию. Надоело-о…

— Хорунжий, мать твою?!! — рявкнул уже буреющий ординарец.

— Всё, всё, уже бегу…

…Дядюшка Василий Дмитриевич ждал моего появления с недовольной физиономией, лёжа на походной оттоманке, попивая густейший турецкий кофе. Меня он приветствовал небрежным кивком и уже привычным ворчанием:

— Иловайский, у тебя, вообще, совесть есть или где? Да чтоб заслуженный генерал битый час дожидался, покуда какой-то хорунжий на его приказ внимание обратить изволит?! Ох, быть тебе поротому, ох вот прям щас возьму плеть ногайскую и своей рукой так всыплю по-отечески, что…

Я молча развернулся к нему спиной, начиная демонстративно расстёгивать штаны, типа бейте!

Дядя ахнул, выплюнул кофе обратно в кружку и заорал:

— А ну прекрати заголяться, ирод! Вот мне радость на старости лет задницей твоей бесстыжей любоваться! Натягивай портки и слушай, зачем звал!

— Как скажете, а зачем звали?

— Прохор доложился, что ты с ним в ночь на волков идёшь.

— Иду, — не стал спорить я, но про себя ещё раз отметил маниакальную заботу верного денщика. Доложил, стало быть, начальству…

— Отговаривать не буду, — сразу развеял мои опасения дядюшка. — Раз люди в страх впали, значит, наипервейшее дело военному человеку их от страха избавить. Пистолеты мои с собой возьмёшь, старые османские, убойная сила в них великая. Заряди серебром, береги до последнего и уж пали в упор, чтоб не мазать!

— Когда я мазал-то?

— А месяц назад кто казачков подбил в Вильгельма Телля играть?! — строго припомнил он. — Кто пьяному сотнику Черкасову яйца куриные на папаху ставил да на спор с десяти шагов пулею сбивал, не ты?

— Я. — Оставалось только удивляться, откуда это дядя всё знает. — Но при чём тут мазать-то, я ж ни разу не промахнулся!

— Так-то оно так, а только у сотника вся башка в желтке была, и доныне его в полку иначе как «яйцеголовым» и не величают! А у него два «Георгия» за храбрость, шрамы боевые, заслуженный казак… был, покуда с твоими шуточками не ознакомился…

— Я больше не буду.

— Эх, кто бы врал, Иловайский. — Дядюшка привстал, тяжело дотопал до походного сундучка, достал из него пару длинноствольных пистолетов и протянул мне: — На уж, поохоться, а с Прохора я семь шкур спущу, ежели не убережёт…

Порыскав по карманам, он протянул мне пять-шесть мелких серебряных монет, не наших, румынских или турецких.

— Поруби помельче да и заряди. Мне хвост волчий принесёшь.

— Неужели носить будете? Не под мундир вроде…

— Пошёл вон, балаболка! — опять начал срываться генерал, и я поскорее удалился.

Старый денщик ждал меня за дверями, отлично, охота так охота…

— Ну так что? Идём в лес, паря, пока дядька не напарил! Лучше к зверю в поле, чем под арест в неволю.

Я кивнул, да и кто бы спорил?

* * *

Ещё около часа ушло на хлопоты и сборы, а уже в сумерках вышли за околицу. Старый казак уверенно вёл меня путаными тропками куда-то к лесу, где на опушке и произошла трагедия. Мне доводилось слышать, что преступник часто возвращается на место преступления — мало ли, вдруг забыл чего? Но вот будет ли возвращаться лесной хищник туда, где недавно задрал человека…

Прохор шёл молча, сосредоточенно вглядываясь в густеющую темноту. Ружьё он снял с плеча и держал в руках стволом вверх. Сабли мы не брали, у него был дагестанский кинжал, у меня кроме пистолетов пластунский бебут, кривой и тяжёлый. На охоту длинных клинков не берут, бессмысленно, а с волком вообще врукопашную редко кому удаётся схватиться. Он же быстрый, как молния, и прикус особенный — не рвёт, а режет! Если собака тяпнет, так может и до кости прокусить, но волк полоснёт — разрез как от цыганского ножа…

— Вот оно здесь всё и было. — Старый казак вывел меня на какую-то поляну.

Место открытое, трава где примята, где вырвана с корнем, земля мягкая, но отпечатков звериных лап вроде и незаметно. А вот человеческих хватало…

— Я тут днём был. Пастушка девчонки утречком нашли, когда по ягоды в лес пошли. Слава богу, сами ничё не тронули, за мужиками побежали…

— Ну сейчас-то темно, видно мало, а днём какие следы были?

— Верно мыслишь, ваше благородие, волчьих следов не было! — хмуро кивнул Прохор. — Пастух босой ходил, девчоночки в лаптях, а кто бедолаге горло резал, тот словно по воздуху пришёл.

— Отчего ж тогда трава смятая?

— А оттого что катали паренька здесь и кидали, будто играючи. У него вся рубаха да портки зеленью с кровью перепачканы. Но что зря языком молоть, костёр развести надобно, да и ждать…

Понятно, проверенный метод охоты на живца. Один человек сидит у костра, словно бы спит, а сам палец с курка не убирает. Другой в это время на дереве сидит, во все глаза смотрит. Как токаопасность, он товарищу знак подаст, а потом одновременно в два ствола и вдарят!

— Давай-ка ты вон на то дерево лезь, ножки свесь, а дойдёт до беды — сигай вниз и сюды!

Я прикинул расстояние до указанной берёзы и отрицательно помотал головой:

— Слишком далеко. И зверя толком не разгляжу, и стрелять неудобно, могу зацепить…

— Так ближе-то и нет ничего.

— Давай просто сядем спина к спине. На двоих сразу волк напасть не решится, начнёт ходить кругами, выдаст себя, а стрелять в отблески пламени звериных глаз — дело нехитрое. С пяти шагов не промахнусь…

Старый казак пожал плечами, подумал и признал мою правоту. Я насобирал сухой травы и, стукнув кресалом, развёл огонь. Мелких веточек было маловато, Прохор закинул ружьё за спину, пошёл за сухостоем к той же берёзе, нагнулся и… пропал!

— А-а-а!!! — не своим голосом заорал я, выхватывая из-за пояса дядюшкины пистолеты. До берёзы добежал в секунду, не более, — у белёного ствола молча замерли две лысые низкорослые фигуры с поднятыми руками. Мой денщик в бессознательном состоянии валялся рядом…

— Иловайский, тока не убивай! — жалобно попросили упыри. — Мы его не со зла и не харчей ради, а по ситуации. Палкой сзади по чугунку огребли, через полчасика в себя придёт, одной шишкой и отделается. Чё ты сразу в обиженку?!

Я матом наорал на Моню и Шлёму, потом кинулся к Прохору, перевернул его на спину и ощупал голову. Крови не было, высокая папаха смягчила удар. Жить будет. А вот кое-кто из здесь присутствующих уже нет…

— Хозяйка за тобой послала, — быстро заговорил Моня, не сводя свинячьих глазок с подрагивающего в моей руке пистолета. — Дела страшные в Оборотном городе творятся. Вроде как ей помощь твоя нужна. Сказала, что должок за тобой…

— Я ей нужен? — Передо мной мигом встали просящие глаза Катеньки, бровки домиком, губки бантиком и две здоровущие слезы, рискованно покачивающиеся на её длинных ресницах…

— Пошли, что ли, хорунжий, — поторопил грубоватый Шлёма. — Нешто дел у нас других нет, как тя вокруг села вынюхивать? А старикан твой мощный на свежем воздухе полежит, небось не простудится. Счастье ему, что чумчар рядом нет, никто уши не обгрызёт… Ну, шевелись давай!

— Да на! — опомнился я, и упырь мигом словил кулаком в лоб. — Мы ж с ним на охоту пошли! Тут в округе волк страшный бродит, пастуха утром зарезал, люди по ягоды идти боятся. Как его здесь в бессознательном состоянии брошу?!

Мужички дружно почесали лысые репы.

— Слышь, хорунжий, ты это… того… не серчай, — повинился Моня. — Давай мы денщика твоего на берёзу повыше закинем, да и привяжем, чтоб не рухнул. Ежели какой волк и придёт, так они, поди, не обезьяны бразильские, по деревьям не лазают.

— А к Хозяйке всё ж таки сходи, ждёт ведь девка, — обиженно добавил Шлёма.

Я устало покачал головой, прикинул высоту берёзы и толщину ствола и вынужденно признал, что это единственно разумный выход. В шесть рук, матюкаясь и проклиная всё на свете, мы кое-как, ни разу не уронив, втащили невероятно тяжёлого Прохора едва ли не на верхушку высоченного дерева и надёжно закрепили там его же поясом. О том, что он скажет, когда придёт в себя, я старался не думать…

Оба кровососа, вытерев руки об рубахи, церемонно предложили мне пройти с ними недалече. Оказывается, в полуверсте от поляны была заброшенная могила какого-то волостного почтальона, застреленного бурыми крестьянами лет сорок назад, во время очередного бессмысленного бунта. Вот там и находился ближайший вход в Оборотный город. Я так понимаю, попасть в него можно практически через любое кладбище, но дороги туда разные, и не всякому они открываются. Кроме характерника, конечно…

Проблема в том, что мне так и не удалось пока осознать в себе качества именно характерника, то есть человека, с одного взгляда разбирающегося в людях, угадывающего любую нечисть и способного заранее предсказать тот или иной поворот судьбы.

Нет, в глаз мне бабка плюнула, и близко не знаю, как оно сработало, но сквозь личины я теперь видеть могу, уже неплохо. А вот умение разбираться в людях и предвидение будущего пока никак не проявлялись, что досадно. Хотя бы в том смысле, что мой же денщик верит в меня гораздо больше, чем я сам…

— Иловайский, так ты идёшь или нет, а?!

— Иду, злыдни, куда я денусь…

— Хорошо ещё, паразитами не обхамил и стукнул тока один раз, а мог и вообще пристрелить на фиг, — философски находя что-то хорошее во всём, признали упыри. Мигом раскопав ладошками неприметный холмик, они указали мне на круглую медную крышку подпола. Я потянул прозеленевшее кольцо, крышка с натугой, но пошла, медленно открывая взору…

Нет, не полустёртые ступеньки, а начищенную металлическую трубу, ведущую куда-то вниз. Желание спускаться под землю сразу пропало. Кто их, шибко ушлых, разберёт? Сейчас прокачусь со свистом и ухнусь из трубы прямо к мяснику Павлушечке на разделочный стол! Или ещё куда похуже, я ведь Оборотный город мало знаю, но думаю, неприятных мест там в достатке. Не полезу!

— Да не дрейфь, хорунжий, чисто всё, без обману, — щербато улыбнулся Моня. — Мы те друзья, да и с Хозяйкой бодаться резону нет, а кто хоть раз пробовал — теперь тока естественные удобрения производит…

— Хошь, я первым нырну? — в свою очередь поддержал Шлёма. — А ты уж за мной, тока уши мне шпорами не расцарапай. Ну?

— Погнали, — храбро насупился я, закрутил короткие усы, проверил пистолеты, бебут и решительно шагнул к трубе. — Но вы всё ж таки первыми!

Кровососы разулыбались, перемигнулись, чем вызвали у меня новую кучу подозрений, но поочерёдно сиганули в трубу с визгом и гиканьем. Я прислушался, шум стих быстро, значит, добираться недалеко…

— А дверь за вами закрывать, стало быть, мне? — Я огляделся, ещё раз бросил прощальный взгляд на высоко висящего Прохора (вроде спит), осторожно влез в трубу, пытаясь упираться ногами, и, кое-как опуская крышку, резко бухнулся вниз!

Пролёт внутри металлической трубы — в темноте и тесноте, с неожиданными поворотами и вольтами — не доставляет никакой радости, кроме клаустрофобии и укачивания на корню. Но буквально через пару минут, показавшихся мне вечностью, я вылетел на свет в маленькую пещерку, прямо в объятия довольных упырей. От их трупного запаха изо рта меня вдобавок едва не вырвало…

— Эка ты позеленел, казачок, — заботливо подкатился Моня. — Может, тебе сунуть два пальца в рот, стошнит, полегчает…

— А хошь, я те два пальца суну, чё свои-то пачкать? — с неменьшей заботою в голосе добавил Шлёма.

— Себе засунь… знаешь куда…

Упыри понятливо закивали. Я сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, помня о том, что проявлять физическую слабость в присутствии нечистой силы всегда чревато, и попытался побыстрее взять себя в руки. А то кто их знает, хитромордых, сколько они ещё будут ко мне дружелюбны? Слава тебе господи, хватало мозгов понимать, с кем нахожусь рядом, куда прусь и что меня там в перспективе ждёт. Поверьте, если б не Катя, хренушки б меня ещё раз добровольно под землю заманили. Накушался, спасибо, больше не лезет, сами не подавитесь…

— К городу обходными путями пойдём. Тревожно у нас, на площади чумчару мёртвого нашли, а энто знак недобрый, — поочерёдно трещали мои проводники, пока узкая тропинка вела нас нешироким проходом в серой горной породе. — Им же сюда ходу нет. Через арку ни один охранник не пропустит. А бесы, они хоть и недалёкие, но храбры, как психи, сам знаешь, и стрелять дюже любят! Вот и гадай. Кто чумчару беззаконного приволок? Кто ему горло разгрыз? Кто мизинец отрезал?

«Дзынь-бульк!» — звонко щёлкнуло у меня в мозгу на манер попадания с пяти шагов кусочком сахара дядюшке в кружку с кофе, когда просит подсластить. Я натренировался быстро ценой двух месяцев дядиного мата и получения бесценного опыта отстирывания генеральского мундира, а звук запомнился…

— Говорите, горло перегрызено и мизинец отрезан? Да ведь так же и пастушок на селе найден был. Прохор решил, что это волк, мы на него и охотились!

— Подозрительное дело, — мрачно сощурился Шлёма. — Это что ж, вроде как вы нам сверху своих волков опозоренных запускаете? Не по-соседски будет…

— Балбес ты и есть. Не о том хорунжий толкует, а про то, что одна беда у нас. Хозяйка так и напутствовала, дескать, спасти нас может тока Иловайский!

— Серьёзно, вот так и сказала?! — не поверил своему счастью я.

Упыри закивали.

Моему внутреннему взору предстала трогательная картина — кареокая Катенька в белом платье, под персидской фатою, встречает меня караваем хлеба, стопкой немировской водки, долгим поцелуем в уста и прощением, дескать, ладно уж, кастрировать я тебя не буду. До чего ж приятственное зрелище-э…

Далее мы шли полутёмным проходом почти бегом, на ходу обсуждая произошедшие в Оборотном городе события. Когда мы с денщиком так ловко ушли на белом арабском жеребце, Хозяйка «впала в ярость»! То есть, по словам очевидцев, обернулась бурей с громом и молниями и, дождавшись, чтоб все попрятались, без проблем вернулась в свой дворец, за кованые ворота.

Местные преисполнились к ней ещё большим уважением, преданно шепчась, что «ежели б не Хозяйкино чародейство, так тот казачок убийственный, поди, и город бы с краю подпалил, всех ведьм, вне возрасту, по три раза опозорил, а бесов рогатых по музеям в спирту запродал!». Ведьмы, правда, почему-то огорчились, но все прочие были рады, что обошлось… Пели и плясали.

Моня и Шлёма, как мои принародные заступники, отделались устным порицанием. Могли бы и побить, планировали даже, да прособирались и забыли…

Наутро город уже жил прежней жизнью. Павлушечка (идиотское имя для громилы-мясника!) пытался выбраться наверх в поисках новых поставщиков мяса, но, ещё не дойдя до окраины, выдохся и, тяжело дыша, поплёлся обратно. На меня он по-прежнему в обидах, хотя сформулировать их чётко не берётся. Обижен, и баста, но если сам вернусь, извинюсь за всё и лягу на плаху, то в один миг всё простит и нарубит так, что приходи кума любоваться!

Отец Григорий от души ждёт в гости. Ему вчера новую чачу с Кавказа доставили, шесть бутылей, аромат на всю церковь, он алкоголем святую воду заменяет, и народ к религии тянется. Бабка Фрося особенно, там она заливает за воротник и сбивчиво молится Азазелу, с горючей слезой о неблагодарственном хорунжем.

Сама Хозяйка, разумеется, обо мне бы и не вспомнила, если бы не мёртвый чумчара на площади…

— Понимаешь, казачок, мы ить хоть тоже нечисть, а без разумных законов и нам сосуществования нет. Меж собой грызться зачнём, да сами себя и истребим, всем людям на радость. А от того сама мировая гармония может наискосяк порушиться, ибо без Иню Яня нет, слыхал о таком? Так вот, чумчары, они сами пришлые, у себя ужиться не смогли, так до нас гадить лезут. Зато в Оборотный город им спуску нет! От первого дня, от кладки крепостной, от указов демократических — не пущать чумчар! А тут лежит сам в одних лохмотьях, ровно спит, руки крестом раскинуты, на горле дыра… Жуть-то какая, а?

Ну, жуть не жуть, не знаю. По мне, так у них там и своих уродов — ни в одну кунсткамеру не вместишь. Чем эти тех лучше, тоже непонятно. Радоваться тому, что наша нечисть — она своя, местная, российская, может, и патриотично, да глупо. Не для того их Господь терпит, чтоб мы ими умилялись. Суметь бы Катеньку на свет божий с работы её научной вытащить, и не искал бы другого счастья. А покуда иди, казачий сын, помогай, если кто просит, отказывать грех… Да и самому интересно!

* * *

Меньше чем за полчаса дорога вывела нас к невысокой каменной арке. Неизменный бес-охранник сразу же выставил ружьё и грозно заявил:

— А ну стой, гости нежданные! Становись в ряд, кого выберу, по тому и шмальну!

— Сдурел, чё ли, служивый? — праведно возмутился Шлёма. — Мы по Хозяйкиному указу самого хорунжего в город ведём, а ты нам перед носом своей пищалью трясти?!

— Это ружьё!!!

— А то мы не поняли, пропускай давай!

— Ты чё, упырь? — Забуревший бес разом выпрыгнул из-за арки и, отставив оружие, приблатнённой походкой двинулся к нам, на ходу засучивая рукава. — Ты на кого хлеборезку раззявил? Ты на чё нарываешься приказным тоном? Ты у меня щас с одного пинка Пасху вспомнишь фальцетом, я ж тя… Упс!

Бесы, конечно, очень храбрые, но не настолько беспросветно тупые, чтоб не понять, что значит дуло турецкого пистолета, упёртое прямо в пятачок! Щелчок взводимого курка довершил воспитательный процесс…

— Ой, батюшки, неужто сам Иловайский пожаловал-с?! — с фальшивой радостью в голосе пропел спавший с морды охранник. — А мы всё ждём-с, ждём-с и надеяться перестали, я-то уж все глаза проглядел в предвкушении-с… Тьфу, хрень, в ожидании-с!

— Не верю. Как-то неискренне получается. Повтори.

— То же самое?

— Можно в вольной трактовке, но чтоб смысл тот же, — подтвердил я, не убирая пальца со спускового крючка. — Заряжено серебром…

— Да здравствует хорунжий Всевеликого войска Донского Илья Иловайский!!! — старательно проорал бес, окончательно теряя остатки наглости.

Я аккуратно опустил курок, чтоб собачка не щёлкнула, и сунул пистолет за пояс.

— Проводи на выход и доложи обстановку. Когда заступил на пост, что подозрительного видел, кто входил, кто выходил?

Охранник аж завился вьюном вокруг моего благородия, оба упыря, уважительно качая маковками, пристроились следом. Лично для меня сам переход сквозь арку ничем волшебным обозначен не был, а вот мои путники разом надели личины. Моня и Шлёма стали высокими красавцами в нарядной одёжке, с чеканными чертами лица и пшеничными кудрями до плеч. А невысокий бодрый улан, заломив набекрень квадратный головной убор, спешно докладывал всё подряд:

— Чужих-с не было-с! Только свои-с! Готов подготовить в письменной форме-с, кто когда, в котором часу ушёл, вернулся, отметился-с!

— Подготовь, отправь на моё имя Хозяйке во дворец. Вчера ты дежурил?

— Так точно-с! У нас понедельная смена, — отрапортовал охранник.

— Чумчару мимо не могли провести?

— Никак нет-с! Даже ежели б кто чарами попользовался, и то арка б их на корню развеяла-с.

— С крупногабаритной кладью был кто? — на всякий случай уточнил я. — Ну там с мешком за плечами, с тележкой, с гробом на колёсиках?

— А как же-с! — мигом припомнил бес. — Павлуше-мяснику целую тележку трупов с кладбища доставили-с, аптекарь местный с чемоданом-с прошёлся, отцу Григорию два гроба провезли-с, заколоченных, но с документами и печатями! Что ж ещё? Муку в мешках носили, козла драного-с на ритуал провели, да ещё ковры татарские на продажу-с.

— Всё это тоже запиши, и чтоб доклад был через час у меня на столе.

— Слушаюсь, батька атаман!

— Не перегибай, — наставительно предупредил я. Не хватало ещё, чтоб тут бесы казачьи порядки на себя перенимали, срамота!

Маленький улан старательно отдал нам честь, по-строевому, картинно печатая шаг, вернулся на боевой пост. Краем глаза было заметно, как хищно он схватился за верное ружьё, но, видимо вспомнив о моих пистолетах, задумчиво отставил его в сторону. Мозги точно есть, соображает…

А город раскрылся нам сразу за поворотом, мы практически упёрлись в крепостную стену. Что удивительно, солнца у них нет, как я понимаю, особых разделений на день и ночь тоже, всё в мягких предрассветных или предзакатных сумерках, но в результате город хоть и под землёй, а высвечен так, что любо-дорого…

Моня и Шлёма проводили до дворца, так что к Катерине я попал удивительно быстро. Она ждала. Ей-богу, ждала, такую сияющую радость никак не изобразишь…

— Иловайски-и-ий! — Когда я вошёл в её кабинет, она спрыгнула с крутящегося стула и повисла у меня на шее. — Сто лет не виделись! Заходи! Чаю хочешь? Бутерброды? Бананы завезли, будешь?

— Ничего не хочу, звезда моя ненаглядная…

— Э-э… минуточку. — Она быстро выкрутилась из моих объятий. — Ты чего это? Что ещё за слюнявые словечки?! Ты себе ничего не выдумывай, просто рада встрече, никаких сантиментов, я всегда такая эмоциональная. Со всеми!

Я пошатнулся на месте. Ударить по моему самолюбию крепче, наверное, было невозможно. Господи, какой я дурак, во что поверил, на что понадеялся…

— Вот только дуться не надо, а? — подчёркнуто-холодно попросила она, поправляя на круглых плечах лямки странной одежды, штаны и рубаха, сшитые воедино. — Если уж кому и обижаться, так это мне за твою прошлую подставу. Думаешь, приятно, когда за тобой озабоченный жеребец несётся, остановить его никто не может, потому что он во мне только кобылу видит, а иллюзию на бегу снять не так-то просто?!

Я молча опустил голову.

— Ладно, проехали, забыто, — улыбнулась она. — Хотя адреналина хлебнула — мама не горюй! Короче, наслышан, что у нас тут за проблема?

— Да, ребята рассказали, чумчару убитого на площади нашли. Прямо у вашего памятника…

— Не так просто, Иловайский. — Катенька вновь вернулась за стол, развернув ко мне волшебную книгу. — Садись рядом, включаю!

Я послушно пошёл за ней к столу, опустив голову, как лопоухий щенок, который чем-то не угодил своей любимой хозяйке и никак не может уразуметь чем же…

— Ты чё, обиделся, что ли?

— Нет…

— Ага, а то я не вижу. — Её удивительный взгляд был полон невероятной смеси нежности и насмешки, отчего хотелось и злиться и смеяться над самим собой. — Чудной ты парень, напридумал сам себе неизвестно чего, а потом на меня же и надулся, как Карлсон на пустую банку из-под варенья!

— Кто такой Карслон, швед, что ли? — невольно заинтересовался я. Уж в происхождении фамилий как-нибудь разбираюсь…

— Вроде того. Толстый холостяк неопределённого возраста, с пропеллером и детскими комплексами, терроризирующий настоящую шведскую семью и выманивающий сладости у шестилетнего ребёнка, который всё время хочет собаку… Ну?

— Что «ну»? — опять стушевался я.

— Ну улыбнись, это был юмор! — Катя с досадой плюхнулась в крутящееся кресло и, качая кудрявой головой, стала нажимать на буквы, символы и клавиши. — С кем я говорю? О чём?! Ты же ни одной приличной книжки не читал! Тебе что Герасим спасал Пятачка, Муму топила деда Мазая, а Незнайка женился на Анне Карениной — всё едино! Иловайский, с тобой, вообще, посмеяться можно или ты всегда такой непробиваемо серьёзный?

— Можно. Я даже пару анекдотов знаю.

— Исторических? Уволь, я от них дохну, как сонная муха. Про Козу-дерезу и Мальчика-с-пальчика знаешь? Хотя лучше тебе и не знать, маленький ещё… Смотри сюда!

Я придвинулся поближе, стараясь не касаться её даже рукавом, потому что краснею, как беременная морковка.

— Значит, так! Начнём обучение понемногу, хотя бы на уровне старшей ясельной группы. Внимай, вот эта штука — ноутбук, то есть мобильный переносной компьютер. Это клавиатура, русская, латинская, могу переставить ещё на шесть языков, но смысл? Это экран, жидкокристаллический, выковыривать кристаллики не надо, не вытекут. Главное, не пытайся сейчас всё это понять, просто тупо запомни!

— Угу, — кивнул я.

— Теперь водим вот так и так и вот так. Ждём, глючит, долго думает, но… Опа! Теперь входим через «поиск», и пожалуйста, шесть фото крупным планом!

Я уже не удивлялся волшебным картинкам, абсолютно реально изображающим всё на свете в красках и деталях. Думаю, что и в самом Санкт-Петербурге именитые царские живописцы так дотошно не изобразили бы во всех ракурсах предрассветную дымку, пустынную площадь и распростёртую фигуру тощего чумчары в обносках некогда чиновничьего платья. Потом одно его разорванное горло. Хозяйка, зажав рот ладонью, быстро отвернулась от экрана. А уже следом одна когтистая коричневая рука, без мизинца. Всё как с тем пастушком, только его убили ночью…

— Кто же у вас мог сотворить такое?

— Да кто угодно. — Катенька вновь вернулась к своей чудесной книге-ноутбуку. — Ты же сам видел, кругом одни маньяки, друг друга жрут, вегетарианца днём с огнём не сыщешь. Но этого урода я тебе и показать могу…

Она чем-то вновь щёлкнула, куда-то нажала, и передо мной вспыхнула новая картинка. Среднего роста фигура в чёрном плаще с капюшоном, лица не разглядеть, по походке и движениям — мужчина. Неизвестный свалил труп чумчары у основания монумента и резко сбежал…

— Вот такие пирожки с котятами. — Катя обернулась ко мне и тихо попросила: — Иловайский, найди его, а? Мне очень страшно…

— Чего ж тут бояться-то? Пусть кто-то из города убил чумчару, так это хорошо! Сам же и трофей охотничий на площадь приволок, чтоб все его доблесть видели. Мне вот Моня и Шлёма говорили, будто этих тварей и у вас не жалуют, так радоваться надо, что их бьют!

— Я, может, и радовалась бы, — ещё тише ответила она, — только вот что мне собаки утром принесли…

Ещё один щелчок клавишей — и на ноутбуке появилась фотография счастливого адского пса, из той четвёрки, что охраняла дом, меж его зубов что-то торчало. Изображение увеличилось в три раза, теперь стало понятно всё — верный страж нёс хозяйке отрезанный мизинец чумчары…

— Кто-то подбросил через забор. Как думаешь, зачем? Вот и я не знаю… поэтому боюсь.

— Не бойся, моё сердечко, я…

— Ты опять начинаешь, да?!!

— Виноват. — Я в ярости вскочил со стула, выпрямился и прищёлкнул каблуками. — Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство! Нынче же изыщу злодея и представлю вам на правёж! Разрешите идти исполнять?

— Дурак ты, хорунжий, — обиженно засопела Катя. — Я, может, с тобой, как с другом… Мне, может, и помощи просить больше не у кого, а ты… Чего уставился?!

— Куда?

— На мою грудь! Да, четвёртый размер, и что? Ты с ней сейчас разговариваешь или со мной?!

Ох, спаси и помилуй, Царица Небесная, я едва не выругался матом и, развернувшись на месте, бросился вниз по лестнице. Видеть не хочу эту зазнобу! Слов моих на неё нет! За что вот она со мною так, что я ей плохого сделал?! Сами видели, со всей ведь душой ей открылся, сердце распахнул, зачем же надо мной смеяться вот так-то?!!

* * *

На первый этаж я слетел едва ли не кубарем, пару раз больно стукнувшись коленом, едва не вывернув щиколотку и проклиная всё на свете. Адские псы за оградой бросились ко мне с радостным лаем, но тут же шарахнулись обратно по углам, чуя моё громокипящее раздражение. Я уже протянул руку, толкая ворота, как неясная тень промелькнула над высоким забором и, приземлившись у самого входа в дом, метнулась внутрь.

«Похожа на человека и животное одновременно», — только и успел подумать я, потому что так быстро не бегал ещё никогда! Честно-честно! Отставая не более чем на полминуточки, ворвался в кабинет и замер на пороге…

— Ещё шаг, и она умрёт, — хрипло предупредило меня горбатое существо с ужасающими клыками, более всего походившее на серую гиену с рыжими подпалинами на впалых боках. Зверь упирался передними лапами в крутящийся стул хозяйки, а сама Катерина, лицом белее свадебной фаты, изо всех сил старалась хотя бы не потерять сознание…

— Только тронь её, — так же честно ответил я, одним движением вскидывая правую руку с длинноствольным дядиным пистолетом.

— Думаешь, меня легко убить? — хихикнула гиена.

— А чего тут думать? Заряжено рубленым серебром, с двух шагов так башку разнесёт, что мозги с Китайской стены соскребать забодаешься!

— Мне-то девчонке горло порвать быстрее, чем тебе курок спустить. Не жалко её? Один укус, и…

— Один укус — один выстрел! Себя пожалей, пся крев… — почему-то по-польски выругался я.

Гиена опять захихикала, но уже менее уверенно. Мне оставалось лишь сдвинуть брови и, чуя слабину противника, прицельно держать пистолет на уровне его (её?) переносицы.

— Уходи.

— Уйду, пожалуй, раз просишь… Но мы ведь ещё встретимся, хорунжий?

— Обещаю, — твёрдо кивнул я, опуская ствол.

Зверь кинулся вбок, обогнул меня едва ли не по стене и, вихрем скатившись вниз по лестнице, ушёл прочь, так же легко перемахнув через ворота. Стрелять вслед было бессмысленно. Псы обиженно гавкали, поскуливая от разочарования и невозможности знатно укусить нежданного гостя…

— Всё будет хорошо, он больше не придёт, ты только не плачь…

А-а… кому я это говорю? Могущественная Хозяйка всего Оборотного города ревела в голос, завывая, словно рачительная хомячиха в пустой кладовке после набега не менее деловых муравьёв. Все попытки утешить и успокоить к вменяемому результату не привели. На уговоры она не реагировала, из объятий вырывалась, воду пить не хотела, а дать ей вразумляющего подзатыльника я уже не решался…

По крайней мере, ясно было одно: Катенька действительно в опасности. Шутки и недомолвки кончились, если эта тварь так быстро двигается и от неё не защищают ни ворота, ни засовы, то вариантов нет, либо — либо! Рано или поздно, но зверь всё равно убьёт девушку, если я раньше не убью его. Ненавижу войну, но это и не война, это спланированное, обдуманное лишение жизни той, которую я…

Минуточку! Вот тут стопоримся и не ставим телегу впереди лошади. Давайте я сначала просто его убью, а уже потом будем предметно говорить о чувствах. Неужели она не подарит меня поцелуем, хотя бы из самой банальной благодарности?

— Чего ты его не застрелил? — всё ещё сквозь обильные слёзы спросила Катя.

— Он мог не умереть сразу, а из последних сил загрызть тебя…

— Ну и загрыз бы… Зато ты б его потом… из второго пистолета! — Она кое-как отсморкалась в носовой платок и подняла на меня глаза. — Опять уставился, да? Да! Я сейчас некрасивая и злая, лучше уходи. К себе уходи, наверх, я нашим доложила уже, обещали прислать разрешение на применение табельного оружия. То есть газового баллончика нервно-паралитического действия…

В ответ на мой полный искреннего недоумения взгляд Хозяйка ещё раз высморкалась, отёрла слёзы и довольно жёстко пояснила:

— Если ты забыл, так я тут на работе! Мне уничтожать никого нельзя, можно только изучать, фиксировать, документировать, анализировать и подшивать в папочку. Иначе выкинут на фиг без права восстановления, и ни в один профсоюз уже не сунешься, жалуйся хоть в ООН, хоть папе римскому. Мне нужен ты. Ты же не местный, и ты казак. Тебе всё можно, помоги, Иловайский…

Я ещё раз попробовал мягко обнять её, успокаивая, но не гладя по голове и не похлопывая ладонями по спине. Катя это оценила, она смело прижалась ко мне, и сердце её билось так гулко, что казалось, отдаётся эхом у меня в ушах, заглушая все звуки на свете. Даже если бы и сам Господь призвал меня в эту минуту, боюсь, я бы его не услышал! А грудь у неё и в самом деле восхитительного объёма и упругости…

— Ты бы заперлась на все замки. Никого не пускай, никому не отпирай, даже мне! — Я с трудом выпустил её плечи и старался говорить глаза в глаза. — Мало ли кто под моей личиной припрётся, дескать, ранен, умираю, спаси, Хозяюшка-а… Я, как этого зверюгу матёрого отыщу, сразу наверх пойду, у меня там Прохор на берёзе спит.

— Пьяный, что ли? — не поняла она.

— Почему пьяный? Мы его с упырями повесили.

— Так ты с ними уже людей вешаешь?! Круто!

Ещё минут пять-шесть пришлось потратить, сбивчиво разъясняя сложившуюся с моим денщиком ситуацию.

— …Вот и получается, тащить его бессознательного — смысла нет, а высоко на дереве он в безопасности, ни одна ворона на него не покусится, ничьё гнездо он не занял и…

— Ого! Смотри, там твои парни шуршат как заводные! — неожиданно перебила меня Катенька, вглядевшись в экран волшебной книги у меня за спиной. Я обернулся: действительно, картинка показывала Моню и Шлёму, ожесточённо мечущихся взад-вперёд перед Хозяйкиными воротами. Похоже, они были чем-то здорово перепуганы. Уж не сбежавшей гиеной ли?

— Дуй вперёд, Иловайский! Жду с победой! Вернёшься живым — поцелую, припрёшься бледным призраком — развею пылесосом… Пока-пока!

Катерина практически вытолкала меня взашей из дома, едва ли не коленом благословив на рыцарские подвиги в её честь. И я, естественно, пошёл, а кто бы не пошёл, когда так ласково посылают?

Упыри кинулись ко мне с перекошенными от испуга лицами. В первую очередь проверили, а цел ли я вообще, и только потом оттащили куда-то за угол. Причём всё молча!

— Вы чего испугались, братцы? Подумаешь, псина блохастая два раза через забор хвостиком махнула, али у кого от этого золотое яичко разбилось? — сам начал я и осёкся, уж больно серьёзными были лица обоих красавцев.

Моня приложил палец к губам и потянул меня дальше.

В следующей подворотне на багровой брусчатке валялось нелепо изломанное тело маленького улана…

— Бес-охранник из-под арки?! — с первого взгляда понял я. Подбежал, опустился на колени, осторожно повернул к себе рогатую голову и вздрогнул — на горле зияла огромная кусаная рана, гортань была практически выгрызена страшными зубами.

— Мы-то зверя видели, когда он из Хозяйкиного двора выпрыгнул, тока пригнуться и успели, — тихо начал Шлёма. — А он налево пошёл да и на бедолагу наткнулся…

— Как схватил его на ходу, как начал трепать, — продолжил Моня, вытирая искренние слёзы. — Мы в крик, на помощь бросились, да не успели…

— А и не бросились мы никуда! Чё врать-то?! Испужалися мы, хорунжий, и все в городе по домам сидят, носу не высовывают, страшно всем…

— Вам-то чего бояться? — невпопад ляпнул я. — И зверь — нечисть, и вы — нечисть, ворон ворону глаз не выклюет.

Упыри потупились. Мне стало неловко. Насчёт ворона не знаю, а вот маленький бес, с которым я уже успел познакомиться, сейчас лежит мёртвый на мостовой. И никто ему не помог, никто не заступился, каждый сам за себя, и если уже завтра тут будут методично убивать по одному жителю в день, остальные даже не почешутся, не их очередь. Хотя, можно подумать, у людей не так…

— Мизинец на месте, — вслух отметил я.

Моня протянул мне смятый лист бумаги, местами влажный от крови.

— Видать, он тебе донесение нёс, ты ить сам просил в «письменном виде». Бумажку мы в сторонке подобрали, а мизинцы на месте, да и не смог бы никто так откусить аккуратно. Мы чумчару видели, срезан у него палец, не откушен. Уж поверь, мы в том толк знаем…

— Беса надо похоронить, как героя. — Я встал, отряхнул колени и твёрдой рукой взялся за бебут. — Отнесите его куда следует, потом сразу ко мне. Список лиц, проходивших арку, цел, имена те же, свой долг охрана выполнила! И первым мне ответит отец Григорий…

— Слушаемся, ваше благородие! — на одном выдохе, дружно грянули упыри, вытянувшись в струнку. — Да ты тока поосмотрительней там, батюшка наш шутить не любит. У них на Кавказе долго разговоры не разговаривают, чуть что не так — враз зарежет!

— Знаем этих орлов горных. Будет кучевряжиться — по клюву настучу и в клетку с попугаями засуну, пока по-человечески разговаривать не научится!

— Любо, — переглянулись парни, а я сунул бумагу в карман и широким шагом направился вниз по улице, через площадь по диагонали, а там уже и купол нечистого храма светился над плоскими крышами.

Обладая, по сути, тремя видами зрения (обычным, сквозь личины и «и так и сяк»), я всё равно не мог определить, к какому архитектурному изыску отнести это религиозное сооружение.

Человеческому взгляду оно представлялось стройной христианской церковью, пятикупольной, белёной, с ликом Спаса Нерукотворного над вратами, золотыми крестами и неземным сиянием. На деле, отбрасывая любые иллюзии, это была грубо слепленная коробка из неотёсанных камней, едва ли не квадратной формы, с одним входом, без окон. Никакого стиля, никаких украшений, лишь уродская металлическая конструкция сверху да витающая над всем зданием размытая зловещая дымка, от которой сразу пробегала дрожь по спине…

Когда я смотрел обоими глазами, всё сливалось и, может быть, в этом случае достигалась некая гармония — и красиво, и знаешь, что там на самом деле. Прохожие на улице не мелькали, можно было идти свободно, ничего и никого не опасаясь. Ну разве что один раз молодая красавица отчаянно швырнула на меня сверху рыболовную сеть из своего окна с гордым криком:

— А погоди-ка, казачок! Тута бабушка голодная, сама поймаю да и скушаю…

Я хладнокровно распахал сеть кривым бебутом и продолжил путь, невзирая на плаксивые вопли скандальной бабки Фроси:

— Разобидел старушку! Имущество зазря изувечил, обеда из вредности лишил, настроение на весь день испогани-и-ил…

Больше к моей скромной особе лишнего внимания не проявляли. А вот дальше приключения пошли косяком…

Начнём с того, что нечистый храм гостеприимно распахнул мне двери, на пороге появился пьяный отец Григорий, радостно икнув:

— Иловайски…ик…й?! Гамарджоба, генацвале!

На миг исчез внутри, а потом вновь появился в дверях. Уже с ружьём, улыбнулся во весь рот, полный неровных квадратных зубов, и преспокойно пальнул по мне в упор! Пуля сбила папаху, чудом не коснувшись макушки…

— Ай, как нэ везёт, э-э! Стой тут, бичо, никуда нэ ходи, я тебе сейчас шашкой рэзать буду! Или… ик! кинжалам, да?!

Я вдруг понял, что на самом-то деле очень хочу жить. Поэтому в три гигантских прыжка добежал до церкви и приветствовал грузинского батюшку с шашкой прямым ударом кулака в лоб! Отец Григорий рухнул без стона…

* * *

Тихо матерясь сквозь зубы, я затащил его внутрь, уложил на спину у алтаря и скептически повёл носом. Весь молельный дом буквально благоухал крепким алкоголем! Грузинская чача рядами стояла в новеньком гробу в количестве тридцати пяти бутылок, ещё семь или восемь опустошённо катались по полу. Из закуски на алтаре лежал лишь плесневелый кусок лаваша да крошки белой брынзы, вонючей до безобразия. Второй такой же гроб, но не распечатанный, мирно покоился в углу. Я пнул его ногой, судя по дзиньканью стекла, та же чача…

— Неудивительно, что тебя так развезло, святой отец, — сам себе под нос буркнул я, убрав подальше его нехилый арсенал и присаживаясь на краешек того же алтарного камня. — Удивительно другое, если мы предположим, что в зверя превращался ты, то… Ни шиша из этого не выйдет. Не может мужик за полчаса успеть так набраться, для этого и время надобно, и атмосфера, и душевный настрой, и определённая романтичность, чтоб столько в одну харю выдуть. Да и говорил хищник без акцента…

Однако на всякий случай я бегло проверил всё помещение, никаких гиеньих шкур или мизинца пастушка обнаружено не было. В моё сознание настырно пыталась достучаться какая-то очень дельная мысль, но не успела. Отец Григорий поднял голову:

— Бэлка! Рыжий, наглый, юркий такой бэлка! Куда пошёл? Тут стой, меня слушай, да! Э-э, долга я бродил срэди ска-ал, я магилку милай иска-ал, но её найти… э-э, нэ лэгко…

— Где же ты, моя Сулико-о?! — вполголоса, нараспев поддержал я, и он уставился на меня абсолютно осмысленным взглядом.

— Иловайский, кинто! Маладец, что зашёл, сейчас угощать буду. Вах, какую чачу родственники прислали, садись, дарагой!

— Нет, отец Григорий, я по делу.

— Ай, абидеть хочешь, да?!

— Не хочу, но дело и вправду серьёзное. — Я помог ему встать и коротко рассказал обо всём, что произошло в доме Хозяйки, о серой гиене, о растерзанном охраннике и даже показал ему последнее донесение бедняги.

Батюшка слегка покачивался, но слушал меня очень внимательно. По окончании рассказа задумчиво стряхнул рукавом рясы крошки с алтаря и неспешно заговорил:

— Плахое это дело, грязное дело… Чумчар нэльзя пускать — зачэм пустили?! Своих нэльзя убивать — зачэм беса убили?! Хозяйка — дэвушка хароший, ресницы длинные, грудь красивый… Её бэречь нада! Ты её бэреги, тебе она верит, нам нэ верит, и эта правильна. А про список этот такое тебе скажу — мясника проверь! Тёмный он. Я тут всех знаю, все разные, кто лучше, кто хуже, мне всех панимать надо, слушать надо, советы давать, утешать даже… Этот — тёмный! В храм никагда нэ ходит, свечи нэ тушит, на иконы нэ пилюёт, падазрительно, да?

— У него была тележка трупов, — вслух припомнил я. — Под мёртвыми телами вполне можно было спрятать худосочного чумчару. Но смысл? Этот ваш Павлуша вроде не такой уж маньяк, чтоб бросаться на Хозяйку. Да и обладает ли он силой, позволяющей перекидываться в зверя…

— Ай, у него и спроси! Зачэм тут сидишь, иди давай! Шашку мою возьми, настоящая гурда! Кинжал бэри, ружьё бэри, найди злодея, будь джигитом — зарэжь его за меня!

— А вы?

— А я за тебя выпью! — честно поклялся он, протянул руку к початой бутылке и вновь рухнул навзничь. Я едва успел подхватить его, грузинский батюшка спал, аки невинный младенец, самым беспробудным образом. Добиться от него чего-то вразумительного больше было невозможно, пришлось просто расположить отца Григория на полу поудобнее, снять с пояса ключ и запереть дверь снаружи. И мне так спокойнее, и ему безопаснее, пусть проспится мужик…

Значит, следующий наш подозреваемый — местный мясник Павлуша. Надеюсь, он в этом замешан, потому что я лично с превеликим удовольствием бы его застрелил! Ей-богу!

Этот подонок-людоед с фигурой расплывшегося тяжеловеса, интеллигентскими манерами и характером обиженной девочки в прошлый раз едва не нашинковал меня топором на суповой набор, вырезку и внутренности под фарш для пирожков. Разумеется, ни на миг не интересуясь моим мнением по этому поводу! И как его после этого прикажете называть?! Подонок и есть, однозначно…

Над входом в мясную лавку висели вырезанные из жести человеческие рука и нога, крест-накрест, с надписью «Свежее мясо России». За один такой текст заведение следовало сжечь дотла вместе с владельцем. Что бы я в принципе и сделал, не появись сзади мои старательные упыри…

— Всё исполнено, хорунжий! Мы тя ещё от церкви углядели, да ты быстро шёл, вот тока-тока тут и догнали… Чего рожа-то такая злая, али отец Григорий чачей угостить пожадничал?

— Готов ваш отец Григорий…

— Ну туда ему и дорога, — сплюнул через правое плечо Шлёма. — Я ж говорил, чё казачок его грохнет? А ты — не верю, не верю! На-кася выкуси, замочил батюшку и не устыдобился!

— Да живой он! — в сердцах взвыл я. — Пьянущий в тарантас, но живой! Ещё и с порога папаху мне пулей продырявил заместо «здрасте, добрый день»!

— Это он у нас постоянно так развлекается, — облегчённо выдохнул Моня. — Как зенки зальёт, так и палит по прихожанам, хоть храм за версту обходи! Говорит потом, будто родной аул от русской армии обороняет… А нам с того легче, что ли?!

Я тоже сочувственно покачал головой, потом резко вспомнил, куда и зачем пришёл, и, пару раз бодро постучав в дверь кулаком, шагнул внутрь, не дожидаясь особого приглашения. А потом с той же скоростью выпрыгнул обратно…

— Там же дышать нечем! Сплошная мертвечина, — прорычал я, но упыри в четыре руки затолкали меня в лавку. Хорошо хоть дверь догадались оставить открытой, иначе я бы точно откинул шпоры…

— О, неужели сам Илья Иловайский вернулся? Радость-то какая! — Из-за грубого, засаленного прилавка, отложив топор и чью-то волосатую голень, встала огромная туша мясника. — Скока за него хотите, упырче?

— Мы по делу, Павлуша, — сухо откликнулись Моня и Шлёма.

— Даром, что ли?! Воистину, mirabilis^[4], да и только!

— Даром — Машку за амбаром, и то — нездорово, так как Машка корова! — Процитировав один из перлов моего денщика, я выхватил пистолет и навёл дуло ровненько между свинячьих глаз лавочника. — Здороваться не буду, не за этим пришёл, а вот палец на курке так и чешется!

— Ты чего, человече?

— Чего? Я же обещал, что встретимся!

— Гаси его, казачок, чё зря болтать-то? — деловито сплюнув, посоветовал Шлёма. — Уж больно рожа у него сытая, отожрал на спекуляциях, мясо по дешёвке отбирает, а простому народу потом в пельмени морковку подмешивает. С той кулинарии многих пучит, вон хоть Моню… Моня, скажи?

— Ты чё брешешь, зараза?! — всерьёз обиделся второй упырь, и, пока эти два умника выкатились разбираться на улицу, я сунул пистолет за пояс и продолжил допрос:

— Откуда мясо набираете, милейший, вплоть до мизинчика?

— А тебе-то что с того? Мои поставки, моя коммерческая тайна. — Павлуша начал медленно уходить за прилавок, я так же неспешно двинулся следом.

— Про чумчару с перегрызенным горлом, разумеется, слышали?

— Да кто ж не слышал?! Все наслышаны, город маленький, любые новости разносятся с газетной скоростью. — Мясник незаметно (как он думал) потянул к себе широкий нож, быстро пряча его за спину.

— А какую тяжесть тележка ваша выдерживает? Сколько в неё трупов навалить можно, особенно если надо что-то спрятать…

— Чтоб ты провалился, ищейка царская! — взревел гигант, открыто бросаясь на меня.

Я ждал этого, потому легко увернулся, ответно полоснув его по бедру кривым бебутом. Вопреки ожиданию, из раны полилась не кровь, а желтоватый жир…

— Значит, уже и своих обманываете? Честную торговлю побоку, настоящим зверем заделаться решили, думали, на вас управы нет?!

— Моё это дело, личное! Не твоё, сатрап! — пыхтел он, гоняясь за мной вокруг перепачканной кровью колоды для рубки мяса. Я не подпускал его близко, но, пару раз ныряя под руку, раскроил ему ещё колено и бок. Павлуша выл, но не отставал…

— Чумчару мне не жаль, а вот за паренька невинного да и за беса-охранника ответить, пожалуй, придётся!

— Все вы одинаковы, что на земле, что под землёй, продыхнуть не даёте! Моя она, моя, моя!

— А вот это была последняя капля. — Я подставил здоровяку подножку и, рывком прыгнув на шею, нацелил лезвие бебута прямо в жирное горло. — Ваша роковая ошибка в том, что Катеньку я никому тронуть не позволю! Если умеете молиться, то сейчас самое время!

— Ка… какую Катеньку? — еле слышно просипел мясник.

— Хозяйку вашу. Ту самую, которую вы сегодня у меня на глазах едва не загрызли, перекинувшись в гиену, — сквозь зубы пояснил я. Клинок дрогнул и…

— Чё-то мы подумали тут, зря ты его жмёшь, хорунжий, — на два голоса раздалось за моей спиной. — Павлуша, он, конечно, сволота культурная и гад, каких поискать, однако же перекидываться не умеет. Даже простую личину надеть и то не могёт…

— Но он мне сам во всём признался!

— Мы б тоже призналися при таком-то гуманном допросе, — честно откликнулся Моня, а Шлёма логично предложил:

— Давай я тут улики всякие поищу, а ты покуда его на прицеле держи. Рванётся за границу в бега — стреляй серебром в спину! Небось не промажешь…

Я встал, сунул бебут в ножны и навёл пистолет на всё ещё лежащего мясника. Тот, тихо рыча, бился лысой головой об пол…

Два дружка-кровососа бодренько обыскивали лавку, совали везде носы, подняли всё вверх дном, но ни одного отрезанного мизинца не обнаружили. Я давно притерпелся к запаху, в упор не видел, чьё мясо продаётся в лавке, и думал лишь об одном: пусть они найдут хоть что-то, что позволит мне пристрелить этого типа.

Было кристально ясно — пришить ему участие во всех вышеописанных преступлениях не удастся. Если даже упыриубеждены, что он не умеет перекидываться в зверя, то все обвинения трещат по швам. Одними подозрениями отца Григория ничего не докажешь, а Катю вряд ли обрадует, если я накажу невиновного. Тем паче что истинный злодей, уйдя от расправы, затаится, выждет время и нанесёт удар исподтишка…

— Есть! Нашёл! — неожиданно заорал Шлёма, копаясь в самом дальнем углу.

Павлуша взвыл и стал передо мной на колени:

— Нате, стреляйте! А тока моя она, делиться не буду и съесть не дам! Моя курочка-а-а…

Действительно, в руках упыря покачивалась плетёная клетка с самой обычной курицей, маленькой, тощей, полуоперившейся, фактически ещё цыплёнком. Я почувствовал, как едет ум за разум. И из-за этого столько шума, криков, бросаний на меня с ножом, безобразной драки… Из-за какой-то курицы?!

— Давно свою хохлатку мечтал завести, — всхлипывая, пустился объяснять здоровяк. — Нельзя ж без домашнего животного, а я один, ни семьи, ни друзей… Думал, вот хоть какое, а утешение. В город птицу не пронесёшь, узнают, что у меня живое мясо, — на щепки лавку разнесут! Тайно провёз, в тележке старой, трупняками кладбищенскими завалил, бес и не заметил, а тут вы…

— Верни ему курицу, — тихо попросил я.

Павлуша обхватил плетёнку руками, прижал к рыхлой груди и уселся к нам спиной.

Наверное, мне следовало бы извиниться, но, честно говоря, не хотелось ни капли. Нанесённые мною увечья никоим образом мясника не обессилили, жир не кровь, зарастёт мгновенно, а у нас, по сути, остался всего один подозреваемый…

— Где тут у вас аптека?

Из лавки вышли молча. То есть Моня и Шлёма о чём-то своем шептались втихомолочку, но я в их разговоры не лез. По идее, конечно, мёртвого чумчару могли пронести и в мешке якобы с «мукой», и завёрнутым в татарские ковры, и ещё десятком контрабандных способов, но та самая мысль, которая стучалась мне в голову с самого начала, постепенно оформилась и властно заговорила во весь голос…

Отрезанный мизинец! Кто, чем и зачем мог это сделать? Отцу Григорию оно и на дух не надо, он шашлычник, ему мякоть неси, а пальцы он грызть и с голодухи не станет — гордый, дитя гор!

Павлуша мог оттяпать мизинец мясницким тесаком, но он не владеет искусством перевоплощения. Ведь большинство здешних жителей, как я уже упоминал, носили личины, и я видел это дело насквозь. Но тот страшный зверь был реален! Никаких личин! Просто здоровущая гиена с полной пастью страшных зубов и невероятной прыгучестью. То есть мы имеем дело с вольным оборотнем, тем, кто может перекидываться в любую минуту по собственной злобной воле…

— Слышь, Иловайский! А чего нам надо-то в аптеке?

— Аптекаря.

— Его знаем. Анатоль Францевич, тихий дядька, безотказный, всё книжками оккультными балуется. Ну и помогает вроде, кому яду налить, кому серебряную пулю вытащить, кому кость берцовую из горла извлечь, мало ли…

— Значит, скальпелем пользоваться умеет? — сам для себя отметил я. Упырям слово было незнакомо, но они предпочли кивнуть. После чего на нас опять было произведено несанкционированное нападение. В смысле того, что Хозяйка наверняка предупредила всех, что я под её защитой, и ни один мало-мальски разумный вампир или колдун против её слова не пойдёт. Эти были совсем не умные, эти пошли…

* * *

— Что, казачок, не ожидал и тут бабушку встретить? — Нам перегородила дорогу слаженная бригада разнообразной нечисти под руководством неутомимой сельской красавицы. В нашу сторону наставили вилы, ножи, лопаты, мотыги, ножницы, пилочки для ногтей, серпы, а использованные деревянные грабли вообще демонстративно бросили под ноги…

— Сдавайтесь, вас трое, а нас десять! И все проголодамшись!

— Упырей отпустите, их ведь наверняка жрать не будете? — уточнил я, потому что драться в такой ситуации глупо, я один стольких бесов с вурдалаками не заваляю, а на Моню и Шлёму надежды мало. — Вы идите, ребята, я догоню. Я быстро…

— Чего? Куда? От мы тя прям щас сожрём, будет тебе «быстро»… Обещает он ещё, охальник!

Я проигнорировал бабку Фросю и, дождавшись, пока мои упыри отойдут подальше, откровенно спросил:

— Как делить будете? Я один, а вас вон сколько. Договорились хоть кому что?

— Дык чё ж, выбрать можно? — не поверил кто-то.

— Ну да, — пожал плечами я. — Кому руку, кому ногу, кому грудинку, кому ягодицу, кому печень, кому голень со шкуркой, кому так, косточки обсосать. Только нормально договоритесь, без драки, не как в прошлый раз…

— Вообще-то дело говорит казачок, — вынужденно признала старуха, тряхнув косой до пояса. — Тока не разберу, в чём подвох…

Нечисть сгрудилась в кучку, торопливо ударившись в дебаты. Проблема усугублялась тем, что на мои филейные части разом облизывались аж восемь из десяти, на плечи шесть, а на бёдра все девять! Понятно, что просто кости не хотел брать никто, а как честно поделить одного казака на десять ртов, никто и близко не представлял. Сию математику решить можно было только одним известным способом — дракой! Бабку Фросю отпинали первой…

— Ладно, ладно, не буду мешать. Схожу пока в аптеку, проконсультируюсь насчёт пропорции головной боли поутру в отношении выпитого с вечера. Вы, как определитесь, скажите мне. А ещё лучше составьте списочек, бумага всё стерпит, потому её и в сортир берут… Дерзайте!

Моня и Шлёма далеко не ушли, ждали меня на перекрёстке. Они уже попривыкли к тому, что если я где задерживаюсь поговорить с народом, так там все дебаты заканчиваются мордобитием, и особо не удивлялись. Ну разве что патологической доверчивости собственных сограждан…

— Вона на углу, у стены крепостной, аптекарский домик притулился.

Я посмотрел в указанном направлении и присвистнул: если откинуть личину, то под видом скромного особнячка в итальянском стиле стояло крепко сбитое одноэтажное здание, более напоминавшее бункер, с одним окном и надёжной дверью под козырьком. Над ней висел странный символ — змея, обвившаяся вокруг чаши. Уж не знаю, что конкретно подразумевалось там ей налито, но чувствовалось, что гадина была пьянота ещё та…

— Отлично, вот и зайдём в рюмочную. — Ступив на порог, я поднял руку постучать и замер. На дверном косяке зацепился за щепку маленький комочек серой шерсти. — А вот это уже прямая улика!

Упыри уставились на меня, потом на шерстинку в моей руке и снова на меня, уже с искренним восхищением и уважухой одновременно:

— Ох ты и догадлив, хорунжий! В один присест такое мудрёное дело распутал. От мы-то щас дружно аптекаря за пробирку стальными клещами и возьмём!

Не разделяя их здорового оптимизма, я тем не менее передал бебут Моне, он всё-таки более уравновешенная натура, а Шлёму попросил орать не переставая, вводя противника в мягкое недоумение относительно нашего психического состояния. Это можно, это по-казачьи, пластуны такое практикуют.

— А теперь постучим, вежливо-вежливо…

На стук откликнулись не сразу, наверное, с третьего, а то и с четвёртого раза, когда я уже барабанил вовсю. Наконец изнутри раздались старческие шаркающие шаги, дверь открылась, и нас приветствовал сухонький старикашка с выпирающими клыками под личиной бодрого, солидного лекаря:

— Э-э, чем могу служить, дамы и господа?

— Упс… — разом стушевались мы, потому как дам среди нас точно не было. — Добрый день, Анатоль Францевич, не позволите ли войти?

— Милости просим. — Он гостеприимно распахнул дверь, поклоном приглашая нас в аптеку. — Неужто ко мне пожаловал сам Иловайский? Ваше имя гремит по всему Оборотному городу, но лично видеть покуда чести не имел. Хотя наслышан, наслышан…

— Мы ненадолго, — широко улыбнулся я, взводя курок и упирая пистолетный ствол в живот аптекаря. — Не надо тратить время на фантазии, просто расскажите нам, где и почему вы прячете зверя?

— Э-э, что за… ваши действия незаконны!

— А ну цыть, трубка клистирная, пластырь перцовый, микстура бледная! — без напоминаний во всю глотку завёлся Шлёма. — Колись на месте, шприц потёртый, куда гиену рыжую сныкал? Зачем охранника безвинного завалил? Чего на саму Хозяйку своего питомца спустил? Думал, на тя уже и управы нет?! Ан хренушки! Вот они мы! И не абы как, а с уликами! Хорунжий, засунь-ка ему в длинный нос ту шерстинку, а?!

— Господа, господа, я ни в чём не виноват! — Тощий старикашка завертелся, как уж на сковороде. — Какая шерсть? Какой зверь? Всё это нелепые инсинуации, лишённые даже самой элементарной доказательной базы. Я честный гражданин и законопослушный налогоплательщ…

— Нашёл, — негромко оповестил всех Моня. — Глянь-кась, Иловайский, откуда у него такое в доме?

Перед опешившим хозяином аптеки брякнулись на пол: жестяная миска с обгрызенными краями, толстая собачья цепь, ошейник с острыми шипами и недообглоданные берцовые кости, раздробленные с одного конца мощными челюстями. Как бы ни выдавались клыки у самого Анатоля Францевича, ему такие мослы были явно не под силу…

— Будем говорить?

— Будем… — опустив голову, прошептал старик. — Я не виноват, я не хотел, чтобы так получилось… Но щенок был так мил…

Сбивчиво и неровно аптекарь поведал нам короткую, но удивительную историю. Как и многие жители Оборотного города, этот местный эскулап периодически выбирался на поверхность, приурочивая выходы в свет ко времени праздников, ярмарок и народных гуляний. Православные в такие дни особенно беспечны, а пьяные да дрыхнущие люди всегда являются лёгкой добычей нечисти.

Впрочем, сам Анатоль Францевич большой физической силой не отличался, так, открывал ланцетом кровь и тихонечко ждал, пока жертва заснёт уже навеки. Вот в одну из таких ночей, кружа поблизости от бродячего цирка, он услышал жалобный писк в кустах…

Это был детёныш африканской гиены. Видимо, малыш каким-то образом сумел сбежать от жестоких циркачей, выставлявших его в клетке на потеху толпы. У щенка была сломана лапка, он едва дышал от голода, и у меня вдруг что-то перевернулось в сознании…

В общем, старик забрал детёныша с собой, пытался выходить и откормить. То есть, по сути-то, совершал абсолютно благое дело, но, увы, организм зверёныша был слишком ослаблен, и он быстро угасал на глазах. Тогда научный склад ума аптекаря подсказал ему оригинальное, хотя и рискованное решение. Он на добровольной основе получил через знакомых кровь оборотня и напоил ею малыша. Щенок вылакал всё до капли и уже на следующий день бодренько встал на кривенькие лапки…

— Малыш рос очень послушным и милым, до определённого момента я и не предполагал, какое чудовище может из него получиться. Однако через месяц вдруг он ни с того ни с сего перекинулся в человека! В сумрачного, закрытого, злобного подростка, презирающего меня за слабость и быстро ставшего хозяином в моём собственном жилище…

Анатоль Францевич ещё как-то пытался контролировать своего питомца, сажая его, спящего, на цепь со строгим ошейником и не выпуская за пределы дома. Его власть окончательно рухнула, когда повзрослевший щенок гиены научился говорить и управлять своей силой, перекидываясь в человека в любое время по собственному желанию.

— Тогда я решился на последний отчаянный шаг — я вывел его на поверхность и дал понюхать след чумчары. Мне казалось, что таким образом я направлю его кровожадный нрав в выгодное всем направление, а заодно и сам избавлюсь от этого самодовольного хищника. Мне и в голову не могло прийти, что он умудрится найти дорогу назад, в Оборотный город…

Мы его не перебивали. В конце концов, вся эта история была банальна и предсказуема, такова печальная судьба всех интеллигентов, пытавшихся подменить домашним воспитанием истинную природу живого существа.

— Зачем он отрезает мизинцы?

— Думаю, чтобы показать мне, продемонстрировать, так сказать, свои охотничьи трофеи.

— Где он сейчас?

— Не знаю… — Аптекарь устало вытер рукавом набежавший пот и повторил: — Честное слово, не знаю, господа! Единственно могу предположить, что он всё-таки вернётся сюда, и вернётся в ближайшее время… Но скажите, Хозяйка жива? Он не причинил ей зла?!

— Жива-живёхонька, чё с ней станется, пока хорунжий рядом! — хвастливо выпятил грудь Шлёма, а Моня пустился уточнять у меня:

— Что теперь-то делать будем, Иловайский? Тут сидеть или бегать за зверем по городу? А может, попробовать ловить его на живца? Обмажем чучело кровью чумчары да выставим на площади, он запах учует, набежит, тут ты и пальнёшь с двух стволов!

Затея не худшая, поразмыслив, прикинул я. Весь город не обскачешь, сюда он вернётся или не вернётся, тоже бабушка надвое сказала. И потом, как его здесь ждать? Устроить засаду в пустом доме за прилавком с пилюльками?

— Пообещайте мне не убивать его… — тихо попросил старый аптекарь. — Я всё понимаю, если он сам нападёт на вас и другого выхода не будет, то… Но, молодой человек, поверьте, он мыслящее существо, попробуйте хотя бы поговорить с ним. Быть может, он прислушается к словам своего ровесника, ему нравится убивать, он может стать самой надёжной защитой города! Если же нет, что ж…

— Не, ну ты глянь, — хлопнул себя по колену Шлёма. — Сам энту заразу сюды притаранил, откормил на нашу голову, да ещё с нас же снисхождениев к нему требует, а?!

— Я не снимаю с себя вины, — тут же встал аптекарь. — И более того, готов сей же час идти к Хозяйке и всё ей рассказать!

— Она никого не принимает, — буркнул я. — Мы с ней договорились, ради её же безопасности.

— Мне и не нужна личная аудиенция. Будет довольно того, что я выговорюсь перед вратами её дворца. Все знают, что ей ведомо почти любое событие, произошедшее в Оборотном городе, потому что её «глаза» есть и на воротах, и на площади, и на крепостных стенах… Она услышит мою исповедь!

— А почему бы и нет? Вы сейчас уйдёте, не вызывая подозрений, запрёте дверь снаружи, у вашего… воспитанника ведь есть свой ключ?

— Нет, но я могу повесить его на гвоздик у двери. Никто не рискнёт тайком войти в аптеку в моё отсутствие — ссориться с единственным врачом очень невыгодно…

— И я о том же. В обличье гиены он не сможет отпереть дверь, значит, перекинется в человека, а как только войдёт, мы его скрутим.

— Но не убьёте?!

— Смысла нет, — пожав плечами, пообещал я. — Нас трое, он один, свяжем той же цепью, всего-то и делов. А судить его будет Хозяйка.

— Вы очень великодушны, — дрогнувшим голосом поблагодарил Анатоль Францевич, накинул плащ и решительно вышел вон. Мы услышали, как он закрывает дверь на висячий замок и быстро удаляется по гулкой мостовой.

Мои упыри с недоумением уставились друг на друга…

— Ты-то сам себя не перемудрил, хорунжий? А ну как ему опять чё благородное в башку стукнет да предупредит он выкормыша своего, что у нас тут на него засада?

— Некого ему предупреждать. Кроме себя самого…

* * *

Моня и Шлёма вылупились на меня, словно двухдневные цыплята на маму-наседку, рекламирующую решётку гриль. Я отобрал обратно свой бебут, и хотя не был до конца уверен сам, но попробовал объяснить:

— Сказка вроде складная, однако пара моментов из сюжета выбивается. С чего бы это зверю беса-охранника рвать? Ведь не мог же он знать, что тот нам про его приёмного отца доложился. И потом, зачем ему мизинцы резать? Хотел трофей показать — да откусил бы, и никаких заморочек! А тут резаные раны, аккуратные, умелой рукой нанесённые, анатомию знающей…

— А-а… тады… А как же тогда чумчара на площадь попал?

— Да в чемодане же, — уже более твёрдо продолжил я. — Чумчара, что лежал на площади, совсем тощий. Если правильно перерезать поджилки и сухожилия, его в чемодан упаковать — как нечего делать!

Моня метнулся в соседнюю комнату, приволок большущий кожаный чемодан, раскрыл, и оба упыря, принюхавшись, признали:

— Чумчарой мёртвым пахнет!

— Вот именно. Добавьте сюда пастушка, беса и попытку нападения на беззащитную молодую девушку. По-настоящему сильных противников ваш Анатоль Францевич по-прежнему избегает…

— Дык… блин! — опять взвился Шлёма. — Чё ж мы тут сидим? Бежать надо, Хозяйку спасать!

— Выжидаем, — хладнокровно ответил я. — Пусть уйдёт спокойно, думая, что обманом запер нас. Катенька его в дом не пустит, а мы тем временем, не торопясь, выйдем через окно, обойдём злодея с тыла и как…

— Ох и хитро придумано! Вот тока… — перебил меня Моня.

— Чего?

— А ежели он к ней тоже не в дверь постучит, а, как мы, в окно?! Гиены, они ж твари прыгучие…

Я на миг представил себе эту ситуацию, потом резко вскочил, поднял над головой табурет и в два удара высадил окно вместе с рамой:

— Бежим!!!

О, как мы бежали… Или, вернее, как мы выбежали, потому что почти в ту же минуту нас остановила удвоившаяся толпа нечисти под руководством неубиваемой бабки Фроси! Сильно подозреваю, что она какая-нибудь синтетическая, ибо прибить её нереально, а остановить невозможно никакими средствами…

— От и снова пересеклися наши пути-дороженьки, казачок! От и некуда тебе скрыться! От и… А ты чё такой спокойный-то?

Я обезоруживающе улыбнулся и широко развёл руки, демонстрируя, что у меня ничего нет.

Старушка впала в панику…

— То исть бежать не будешь? Сдашься, чё ли, а? Ох не верю я тебе, хорунжий…

Я буквально светился самой нежной улыбкой, и оба упыря по бокам добавили свои неровные оскалы для дополнительного сияния. Нечисть окончательно стушевалась…

— Да ну тя в задницу, Иловайский! — сплюнув, отступила бабка Фрося. — Ить опять же обманешь небось?!

Я молча сделал два шага вперёд, отобрал у какой-то ведьмочки помоложе боевое помело и поднял на неё строгий взгляд.

— На себя потяни — вверх пойдёт, наклони вниз, а пришпорить захочешь, так колени сожми, она послушная…

— Эй, казачок, да нам-то чё делать? — с неизбывной тоской в голосе протянула бабка. — Опять меж собой драться, что ль, а?!

Нечисть устало и безутешно переглянулась, заученно начиная засучивать рукава, ей-богу, я их даже не подначивал.

— Чтоб ты опух, хорунжий! — хором пожелали все.

Их последние слова стёрло у меня в ушах свистом ветра. Преспокойно оставив Моню и Шлёму на разборки с электоратом, я отчаянно пытался удержаться на осиновом древке, запоздало понимая, что поспешил, что это непохоже на верховую езду, что у меня кружится голова и больно в… неприличном месте, потому что на помеле сучок и мне от него некомфортно!

О боже, как на них только женщины ездят?! Уверен, что надо быть просто упёртой экстремалкой-мазохисткой-извращенкой (кажется, это так звучит по-латыни?), чтоб в голом виде нестись с такой неструганой древесиной между ног за сто вёрст на ближайший шабаш к Лысой горе у Днепра…

Тем не менее мы, Иловайские, никогда не отступаем, мне дядя рассказывал. Поэтому и я держался изо всех сил, вцепившись в метлу, как навалерьяненный кот в штаны любимого хозяина, с неразумной целью, но полный бешеного самомнения!

Дрянной метёлке не хватило скорости, чтобы на полном ходу влететь в раскрытое Катенькино окошко, но вполне достало вредности, чтобы выкинуть меня туда, резко подбросив задом у подоконника. Я чудом не расколотил все стёкла, рухнул на пол, два раза перекувыркнулся, сбил полку с книгами и красиво встал на одно колено, вытянув руку с турецким пистолетом.

— «Типа крутые копы»? — восхищённо прицокнула языком кареглазая красавица, с мокрой головой, от подмышек до бёдер закутанная в махровое полотенце. — А я тут душ принимаю, слышу, какой-то Ромео в окошко лезет, накинула что было, вот даже газовый баллончик с «черёмухой» для приветствия взяла, ан… нет, не судьба побрызгаться!

— Прощенья просим. — Я с превеликим трудом отвёл от неё взгляд. — К вам это… сюда аптекарь не заходил?

— Анатоль Францевич? — Хозяйка на минутку повернулась спиной и так перезапахнула полотенце, что я едва не задохнулся. — Вроде нет. А что, должен? Или я ему должна? Я в тот день пьяная была, кому чего обещала, не помню… Ой, да не красней ты! Шутка! Не было никого, и ничего не было. Нужен мне твой аптекарь…

Договорить она не успела: свет в окне заслонила могучая фигура серой гиены. Дальнейшее описываю подробно, так как весь этот кошмар навеки запечатлелся в моей памяти…

Выстрелить я не успел — прыжок зверя на девушку был неуловимо быстр, меня буквально отшвырнуло в сторону. Торжествующий хохот аптекаря заполнил комнату:

— Всё, конец власти женщины… всё! Хочу…

— Да на, легко! — В Катиной руке появилась цилиндрическая штучка, из которой прыснула направленная струя мелких брызг, оросив оскаленную морду зверя.

Гиена взвыла так, что с потолка посыпалась побелка, вверх взлетели белые листы бумаги и адские псы во дворе испуганно заскулили…

— Стерва, стерва негодная-а-а! — дребезжащим фальцетом завизжал аптекарь, пытаясь стереть Хозяйкиным полотенцем жгучую жидкость.

Я вновь вскинул пистолет, и на щелчок курка зверь метнулся обратно в окно, но не успел — грохнувший выстрел заполнил помещение дымом и пороховой гарью! Когда всё рассеялось, гиены на подоконнике уже не было…

— Я попал в него, я попал!

— О да, ты попал, Иловайский, ты даже сам ещё не понял, как ты попал! — едва не задыхаясь от ярости, прорычала АБСОЛЮТНО голая Катенька.

В своём воодушевлённом энтузиазме я как-то не сразу понял, что Анатоль Францевич рухнул вниз, с мордой, обмотанной её полотенцем, тем самым, в котором она вышла из какого-то душа. В смысле из бани, наверное, но не это важно…

— Я тебя убью, — со слезами в голосе зачем-то пообещала Катя, хотя я честно зажмурился и на ощупь пытался удрать. Это удалось мне не сразу, ушибся лбом, отбил о косяк мизинец левой ноги, но глаз не открыл: себе дороже. Поверьте…

Я скатился вниз по лестнице, на ходу взводя курок второго пистолета, но, увы, ожидаемого мёртвого тела нигде на мостовой не обнаружилось. Только кровавые пятна, брошенное полотенце и три-четыре отпечатка лап, уже размазанные и удаляющиеся в направлении площади. Хреново и обидно, не знаю, чего больше…

— Уф, загонял ты нас, хорунжий. — Из-за угла едва ли не выползли умотанные в хлам Моня и Шлёма. Видок у ребят был как у скаковых лошадей, пришедших на финиш первыми, но так и не понявшими — зачем бежали? Им-то чего с этого?! А ничего, кроме физы в пене и задницы в мыле…

— Парни, куда аптекарь ушёл?

— Удрал на всех четырёх в образе человечьем! — отдышавшись, доложили упыри. — Видать, наверх ломанулся, в Оборотном городе ему теперя жизни нет!

— Его надо догнать! Где моя метла, не видели? — в порыве охотничьего азарта вскричал я.

— Ретивый у нас казачок, — подумав, заявил Шлёма. — Один раз у ведьмы метёлку одолжил, не познакомившись даже, и уже его она! Метёлка в смысле. Хотя, может, ведьмочка тоже, да тока Хозяйка заревнует…

— Кто? — не поверил я и тут же словил по башке выброшенным из окна помелом.

— Благодарствую, — только и успел порадоваться я, как из того же окна посыпались на мою бедную голову: два тяжеленных фолианта, заварочный чайник, табурет, подушка, флакон с духами, три помидора подряд, одна тарелка и красная туфелька с острым каблуком! Только успевай отскакивать…

— Я убью тебя, Иловайски-и-ий! — За подоконником мелькали мокрые Катины волосы и обнажённое круглое плечико.

— Эта точно убьёт, — предупредили Моня и Шлёма. — Валил бы ты отсель, хорунжий. Метла вывезет, гони по той же трубе, а мы прикроем!

Я даже не успел пожелать им удачи, как выпавший маленький книжный шкаф с треском накрыл Моню по маковку. Да, такая женщина в гневе просто неуправляема. Кстати, фигура у неё обалденная, надо будет непременно жениться! При случае, если повезёт и доживу, что не факт, но вдруг, мало ли…

— Держитесь, братцы! — совершенно не к месту прокричал я, ибо какие ж они мне братцы, коли упыри и кровопийцы?! А-а, неважно, единым махом прыгнув на задрожавшую от предвкушения погони метлу, я дал шпоры. Фигурально выражаясь… — До чего же любо!

Помело, словно норовистый арабский жеребец моего дядюшки (скотина, каких поискать, но я привык), споро несло меня, не спрашивая направления и не размениваясь на указания скорости, не заботясь о моём удобстве, не задумываясь о важности всего предприятия и ничего не предпринимая для ускорения всего процесса…

А смысл? Ну влечёт меня куда-то волей рока, так надо лишь поверить, что всё это в «руце Божьей», и дело с концом! Кто я такой, чтоб спорить с Божьим провидением?! Да никто! Вот и не спорю, а скромненько иду туда, куда ведёт меня неумолимая казачья судьба, настроенная на то, чтоб всегда подбрасывать детям своим самые неожиданные испытания и искушения.

В знакомую металлическую трубу я влетел практически с разбегу, распластавшись вдоль древка, как пиявка. Не особо элегантно, согласен, зато действенно и башку ни обо что не расшиб. Мелочь, а приятно! Как я вылетел наверх, уже и сам не помню, просто свежий предрассветный воздух ударил в лицо, и метла рухнула наземь, в единый миг растеряв все свои магические способности. Но худшая неприятность была в том, что на выходе меня ждали…

* * *

— Стоять, хорунжий!

Вытянутая лапа серой гиены цапнула древко метлы, резко наклонив его вниз. Естественно, что я не удержался, кувырком вылетев в мокрую траву, не успев даже понять, как угодил в столь явную, детскую засаду. Злобный хохот аптекаря, под хруст преломляемого помела, вновь взвился к самым небесам:

— Ты меня из Оборотного города выгнал, но и тебе не жить, казачок! Вот и посчитаемся за всё…

Я вскочил на колени, шаря в мокрой траве в поисках второго пистолета. По закону подлости разряженный так и оставался за поясом. Ага! Найдя второй в ямке от коровьего копыта, я взвёл курок. В предрассветной дымке уродливая фигура зверя казалась выкованной из серебра, на правом боку гиены дымилась чёрная дыра, моя первая пуля нашла цель. А вот вторая…

— Порох отсырел… — опешил я.

Да не то что отсырел, а наверняка промок насквозь, пока меня катало по такой-то обильной росе.

Дважды раздался пустой, словно бы виноватый щелчок. Я попробовал ещё раз — увы, всё безрезультатно, а лишнего времени на перезарядку никто мне давать не собирался. Пришлось браться за бебут.

— Кинжалом меня резать будешь? — явственно кривясь от боли, но всё ещё самодовольно начал Анатоль Францевич, двигаясь по кругу. — Не выйдет, хорунжий, оборотня так легко не убьёшь…

— Я всё-таки попробую.

— Попробуй, попробуй.

Его прыжок в мою сторону был стремительным, как кавалерийская атака, и, не будь он ранен, моё повествование можно было бы здесь и закончить. А так я увернулся, хоть и не в полной мере, ещё раз рухнув в траву. Зацепить аптекаря на ответном взмахе не получилось…

— Как думаешь, кто быстрее устанет, человек или зверь? — лающе хихикнула гиена.

Вопрос чисто риторический.

— Зачем всё это? Вы ведь не оборотень по природе, иначе народ догадался бы. У вас вроде всё было — приличная работа, уважение соседей, в чём смысл всего?!

— Думаешь заговорить меня, протянуть время, а потом вдруг случится чудо и из-за леса выедут ваши казаки? Не случится ничего, я просто убью тебя. Как чумчару, пастушка и беса…

Я медленно отступал ближе к деревьям, если уж драться, так не в чистом поле, а прячась за стволами сосен и берёз.

Зверь бесшумно шёл за мной, не отставая ни на шаг.

— Но в одном ты прав, Иловайский: у меня всё — было! Именно так, было. В прошлом. Я действительно нашёл этого щенка…

— Украли?

— Украл, — охотно согласился он. — Давно хотел попробовать чего-нибудь экзотического, человечина приедается за столько-то лет. Вытащил из клетки у бродячих цыган, сунул за пазуху, а этот зверёныш укусил меня за палец. Едва не отгрыз, челюсти у гиен страшные… Я размозжил ему башку о дерево и напился свежей крови, а через несколько дней почувствовал в себе пробуждение силы. Это было страшно и завораживающе…

— Вот эта история больше похожа на правду. — Я упёрся спиной в раздвоенный ствол и понял, что отступать больше некуда.

— О, я не испытывал страха! Более того, я подошёл к своему обращению очень разумно, сам сажал себя на цепь, чуя приближение приступа, сам учился контролировать себя, не позволяя инстинкту животного захватить мой разум, пока не понял, что готов.

— К убийству Хозяйки?

— К захвату власти! — болезненно осклабился зверь. — Я вышел на поверхность и, найдя первую жертву, испробовал возможности нового тела. Пастушок умер быстро, он даже не сопротивлялся. А вот на запах его крови выполз чумчара. С ним я разделался минут за десять, поганая тварь никак не хотела умирать. Но, имея на руках два трупа, я вдруг понял, как можно посеять панику в городе…

— А мизинцы?

— Да так, мелочь, отрезал на память. Главным было избавиться от глупой девчонки и самому занять её дворец!

— Ничего не выйдет.

— Потому что ты раскрыл меня? Ха, я сумею вернуться и…

— Нет, по другой причине, — уверенно сказал я, всматриваясь за его спину. — Нельзя слишком долго гневить Бога!

Анатоль Францевич, хохоча, встал на задние лапы, и смрадное дыхание из его звериной глотки почти коснулось моего лица. Почти… Ровно за мгновение до выстрела!

— Как это… я же… всего лишь…

Огромная гиена рухнула навзничь, тяжёлый заряд серебра выгрыз страшную рану в затылке. Прохор редко промахивается, в этом плане мне с денщиком невероятно повезло.

— А ну, ваше благородие, снимите меня отсель! И я ещё дядюшке вашему на такое самоуправство пожалуюсь. Ушёл один, ни слова ни полслова, молчит как корова! На эдакого волка с ножом без толка, вам как вода с гуся, а с меня шкуру спустят!

Ну не во всём повезло, конечно: не люблю, когда сочиняют критические стишки в мой адрес. Зато охота на оборотня по-любому удалась на славу! Мы с трофеями!

…Расписывать, как вернулись в село, волоча, словно бурлаки, холодное тело зверя, и какой фурор произвели на своих станичников и местных жителей, уже как-то и нескромно.

Плохо, что старый казак и вправду наябедничал дяде, тот наорал на меня и отправил чистить конюшню. Так что я, злой и невыспавшийся, корячился с лопатой и вилами до самого вечера.

А ночью под окошко припёрлись два лысых упыря, оказывается, ключ от нечистого храма отца Григория так и остался у меня в кармане… Пришлось вернуть.

И кстати, про Катеньку, в полотенце и без, я рассказал дяде Василию Дмитриевичу. Он меня одобрил. Улавливаете, в чём суть? Вот вернусь к ней и сделаю предложение! А если она за меня не пойдёт, так там же при ней и умру!

Самое хреновое, что я заранее знаю её ответ, и он меня не радует…

Часть третья Баскское заклятие

…Два дня отдыха. Ей-богу, на этот раз всего два! А если быть абсолютно точным, то полтора с хвостиком, или нет, без хвостика.

Короче, пока я отрабатывал своё на конюшне, мой милейший денщик воодушевлённо расписывал в гжельской манере, синим по белому, каждому желающему, как мы завалили оборотня и какой я наипервейший характерник на весь Дон!

И ладно бы просто трепался, без задней мысли, для души, так нет, он же у нас народный поэт, ему верили! А он…

— Иловайский, хлопчик, всех вампиров топчет! С одного взгляда угадает гада! Судьбу предскажет, на вора укажет, нагадает деньжищи, корову отыщет, от болезни избавит, жениться заставит да всех одной фразой сбережёт от сглазу!

А вот теперь хоть на минуточку бегло представьте себе, какое брожение умов началось на селе после такой вот ненавязчивой рекламы? Представили? Ну вот оно и начало-ось…

Наутро к дядюшкиному крыльцу выстроилась внушительная делегация жителей Калача и трёх близлежащих сёл, с курицами, яичками, копчёными окороками, салом и пирогами. И все, все (!) требуют «Христа ради, выдать им на часок Илюшеньку, пущай уж со всем старанием людям посодействует, не забесплатно же, понимание имеем, не в лесу живём, небось уважим, чем имеем…».

— Иловайски-ий! А подать его сюда, шалопая эдакого, — генеральским голосом орал мой дядя Василий Дмитриевич, едва ли не по пояс высунувшись в окно. — Вот я ему покажу, как людям головы морочить, как звание казачье срамить, как…

— Помилосердствуй, ваше превосходительство! — падая на колени, вопило трудовое крестьянство. — Дозволь племяннику своему хоть тётке Дарье погадать, уж сорок пять лет замуж выйти не может! А дед Трифон ещё по прошлому лету в поле бутыль самогонную ведёрную закопал, всем селом без толку ищем! У Спиридоновой младшенькой кой-где свербит, так не бес ли? А у кузнеца жена тока дочек рожает, да все не в отца, может, подмогнёт чем, а?!

Дядя ругался матом и вновь требовал подать меня в любой степени прожарки, ему уже без разницы. Казаки тишком провели лошадей по двору, типа на водопой, и я, прячась за кобыльим крупом, ужом ввинтился в двери…

— Звали?

— Звал?! — Генерал Иловайский 12-й с трудом повернул в мою сторону голову и снял со лба белую мокрую тряпочку. — Ты чего ж мне тут за народные волнения устроил, сукин сын? Ты почто безобразия творишь, балбесина неудобоваримая? Ты с какого опохмелу мне весь полк в балаган цыганский превращаешь, фокусник недоделанный?!!

— Да я-то при чём? Они сами пришли! Мне что, папаху на глаза надвинуть, чтоб не признали?!

— Да хоть паранджу турецкую нацепи! — праведно взорвался дядя. — Сей же час на улицу выйдешь и скажешь всем, что нет в тебе никакого дарования, что на замужество гадать не умеешь, что пропажи отыскивать не обучен и чтоб все по домам шли, а о чудесах Богу молились!

— Со всем моим удовольствием, — от всей души поклонился я. — И кстати, вам бы вечор из хаты не выходить — дождь будет, трубку курительную не ищите — она за оттоманку упала, полковой писарь водку ночами глушит, а депеша о награждении вас золотой табакеркой от государя императора прибудет с минуты на минуту…

Оттарабанив вышеуказанный текст, я на мгновение даже стушевался, потому что и сам ни за что бы не смог объяснить, с чего всё это стрельнуло в мою бедную голову. Но раз прикусить язык вовремя не успел, то лучше честно дождаться разноса.

— Издеваешься, значит. — Дядя медленно встал, демонстративно, одной могучей рукой взметнул оттоманку к потолку и… замер. Резная трубка с длинным пожелтевшим чубуком из слоновой кости валялась на полу.

Я тихо выдохнул…

— Откуда узнал?

— Само в уме проявилось.

— Чуднóе дело. — Дядя поднял трубку, повертел её в руках и задумчиво уставился на меня. — Что ж, испытаем тебя, хлопчик. Вот ежели через пять минуточек курьер с подарком царским не появится, быть тебе поротому! А если…

— Василий Дмитриевич, туточки гонец до вас! — радостно доложил ординарец, распахивая двери.

— Зови, — разом осипшим голосом попросил наш генерал.

В горницу величаво шагнул высокий офицер курьерской службы.

— Ваше превосходительство, уполномочен передать вам лично ценную бандероль от его императорского величества!

— Премного благодарен… Простите, что встречаю не при полном мундире, но… Да вы присаживайтесь, я вот сейчас велю самовар поставить, или водочки с дороги?

— Не откажусь, — охотно кивнул офицер, вытаскивая из-под плаща небольшой бумажный свёрток, перевязанный голубыми лентами и запечатанный сургучом с царскими орлами.

— А-а… что там? — как бы невзначай спросил дядюшка, косясь в мою сторону.

— Вообще-то нам об этом знать не положено, — тонко улыбнулся в усы посыльный и доверительным тоном добавил: — Думаю, там табакерка, из червонного золота, с эмалями и вензелем. Мы уже четыре таких развезли, как знак высочайшего благоволения…

— Ну да, ну да, такая честь, — совершенно потерянно пробормотал дядя и, вновь обратив ко мне взор, обиженно рявкнул: — А ты чего тут застрял, хорунжий? Марш службу исполнять!

— Да как же, ваше превосходительство, — невинно вытаращился я. — Стало быть, порки сегодня не будет?!

— Какой порки? — не понял офицер.

— Пошёл вон, Иловайский…

— Да на конюшне же, плетьми, как обещалися, — с самым скорбным лицом пожаловался я курьеру. — У нас ведь начальство строгое, чуть что не так, ложись на лавку да заголяй задниц…

— О-оу?! — чуть покраснел посыльный, а дядя, едва не скрипя зубами, не погнушался самостоятельно вытолкать меня взашей:

— Вон! Сгинь с глаз моих, язва желудочная! Орёт тут на всю ивановскую, позорит меня перед государевым человеком…

— А порка как же?

— Пошёл во-о-о-он!!!

— В смысле зайти через часок или подождать вас на конюшне? — смиренно полюбопытствовал я. И кстати, очень вовремя успел выкатиться за дверь, не дожидаясь, пока в мою голову полетит бандероль с царским подарком.

Уф! Первые две минуты я даже успел погордиться очередной маленькой победой. Всегда греет душу, когда в споре старшего и младшего верх берёт подчинённый. Это мелочь, но ведь согласитесь, приятно до жути…

У кого был или есть старый родственник-генерал, меня поймут. Я люблю дядю, но изводить его не перестану хотя бы из принципиальной заботы о его сердце. Оно же без меня будет биться ровно и хило, а со мной сплошные стрессы, скачки давления, переживания, жизнь бьёт ключом и не даёт стариться! У него просто нет на это времени, пока я рядом…

Ну и практически сразу же, словно бы в наказание за мою гордыню, я столкнулся нос к носу со старостой села Калач. Дородный такой дедок в новеньком армяке с начищенной бляхой и с густой бородищей в стиле «бурелом». В двух-трёх местах намертво запутались сломанные зубья от расчёски, а подстригали её явно не чаще раза в год, и только кровельными ножницами.

— Слыш-ко, козачок, — с окающим вологодским акцентом обратился он, цепко ухватив меня за пояс. — Ты, случаем, такого Иловайского не знашь ли?

— Знам, — привычно переходя на крестьянский диалект, сориентировался я. — Кто ж его не знат?

— Добро. — Из хватки могучего старца не было никакой возможности вырваться. — Ужо укажь нам на него, так я те рюмочкой отблагодарствую!

— Оно ж святое дело, коли рюмочкой. — Я решил почти не врать, почти. — Да тока Иловайский — энто ж сам енерал будеть! До него небось спроста не проскочишь…

— А ты уважь обчество, да и проскочи! Дескать, дожидаются его суда да совета, пущай и он свою персону добрым людям явит, не погнушается!

— Ну-у… — замялся я. — А нельзя ли поперёд рюмочку?

Староста кивнул кому-то из толпы, и селяне мигом налили мне гранёный стакан самогону. То, что доктор прописал! Оставалось выпить, не умереть и на секундочку вернуться назад, дабы смачно дыхнуть дяде в нос в присутствии офицера курьерской службы. После чего под громогласный мат-перемат грозный ординарец вынес меня за шиворот и при всём честном народе вышвырнул со двора!

— Ох и грозен энтот Иловайский, — крестясь, прогудел староста из бороды. — Однако ж ништо, покуда тут потопчемся. А козачка жалко-о…

* * *

Свобода! Я счастливо сбежал к нашим, весьма довольный собой. Полк находился на законном отдыхе перед очередным походом. Погода баловала, перебоев с харчеванием или амуницией мы не знали, местные относились к нам по-божески, все возникающие недоразумения решались мирно. Одного шибко умного (но неловкого) казака выпороли нагайками за кражу курицы у попадьи, да ещё двум хлопцам помоложе пришлось-таки жениться, у девок оказалось много родни — и все с вилами.

Не дожидаясь, пока кто-нибудь из есаулов припряжёт меня к общественно полезной деятельности, я быстренько умёлся на конюшню, снял там лишнюю форму, оставшись в шароварах да белой рубахе, забрал из стойла араба и отправился купать его на ближайшую отмель.

«От начальства далеко, так и дышится легко!» — обычно балагурит Прохор, но даже верного денщика я сейчас не хотел бы видеть. Уж слишком многое на меня навалилось, я сейчас имею в виду этот смутный дар предвидения. Ведь я буквально только что без всякой подготовки, стопудово угадал всё, что должно было произойти. И оно произошло! Как, почему — не понимаю, будет ли ещё — знать не знаю, что с этим теперь делать — вообще ума не приложу!

Если с кем и требовалось поговорить, так разве что с белым арабским скакуном. Он хоть перебивать не будет и с советами лезть тоже…

— Ну что, брат мой непарнокопытный? — Я ввёл довольного жеребца по колени в тёплую донскую воду, пригоршнями поливая ему бока. — Сам видишь, до чего нас довели твои дурацкие забеги с того раза… Чего смотришь? Не я виноват, а ты! Ты меня сбросил и дозволил увести себя под землю кровососам-конокрадам. За тобой я был вынужден спускаться туда, где мне плюнули в глаз, а в результате и началось всё это безобразие. Кого надо наказать, а?

Араб испуганно прижал уши, покаянно опустил голову, сделав вид, будто чувствует себя страшно виноватым и полон раскаяния вкупе с желанием загладить и искупить…

— Ладно, хватит ваньку валять, всё равно я твоей хитрой морде ни на грош не верю. Думаешь, я не слышал, как ты мне вслед из конюшни ржал издевательски, стоило отвернуться? Что молчишь, не было такого? Было! И главное, что другие кони тебя поддерживали, словно бы зная, над чем ржёшь! Разболтал небось?

Дядюшкин конь сделал круглые глаза, честно изображая чересчур искреннее недоумение. Вот ить подлец обаятельный… Зуб даю, что разболтал, ну не может надо мной ни с того ни с сего потешаться вся конюшня — от молоденьких кобыл до старых меринов…

Я отвесил скакуну лёгкий подзатыльник, он насмешливо фыркнул мне в нос. Ну и как на такого можно всерьёз сердиться?

— Эй, казачок, что ж ты с лошадью разговариваешь, ты бы со мной поговорил, — мелодично раздалось слева, и, обернувшись, я увидел выглядывающую из воды девушку.

Обычная речная русалка, каких много, — белая кожа, дворянские черты лица, покатые плечи и восхитительная грудь, заманившая в глубокий омут уже не одного раскатавшего губы бедолагу. Это если смотреть обычным человеческим взглядом, но я-то мог её видеть и по-другому…

— Пошла прочь, шалава!

— А-ах… — Русалка картинно опрокинулась на спину, подняв тучу брызг и демонстрируя налитое девичье тело, облепленное мокрой рубашкой. Типа так соблазнительнее…

— Плыви отсюда, кому сказал! — уже значительно строже прикрикнул я. — Знаем, как вы мужиков в воду тащите, глазки строите, ресничками хлопаете, сиськами трясёте, и вот пошёл он, сердешный, за рыбьими поцелуями куда поглубже. Да только я твою личину насквозь вижу!

— Неужто?! — сразу вскинулась она. — И чем же я не хороша, не прекрасна, лицом али фигурой не задалась? Или в ласках моих сомневаешься, так ты хоть руку сперва протяни, сам пощупай, где да как…

Ага, делать мне больше нечего. Иным зрением я отлично видел старую, рыхлую бабищу с сомовьим ртом, блёклыми, как у воблы, глазками, двумя длиннющими грудями, которые она попросту забрасывала себе за спину, и потёртым щучьим хвостом. Потому и о личине позаботилась на славу, видать, не одну девку утопила, прежде чем такой образ себе определила…

— О чёмзадумался, казачок? Да ты не думай, ты ко мне иди, уж я твои думки нежностью развею, я в ласках горяча-я… буль-бульк!

Пользуясь тем, что русалка подплыла поближе, мой араб просто поднял переднее копыто и аккуратно наступил ей на темечко. Не убил, разумеется, он хоть и скотина, а не зверь. Так, притопил носом в иле. Слегка, чисто в воспитательных целях.

Я одобрительно похлопал его по крутой шее, вспрыгнул на мокрую спину, и мы лёгкой рысью вернулись в село. Не получившая добычи прекрасная русалка грязно ругалась нам вслед, отплёвываясь песком и ракушками…

У конюшни меня ждал Прохор. Денщик заботливо принял коня, а мне велел немедля отправляться к дядюшке:

— Иди, не бойся, зазря не беспокойся. Ругаться не станет. На службу поставит. Глядишь, к своей чести, заслужишь и крестик!

— Прохор, я на награды не ведусь, ты же знаешь. Что у него там с народом получилось?

— Да разогнали всех, — подмигнув, широко улыбнулся денщик. — Василий Дмитриевич в настроении был, ему, вишь, от самого императора какую-то цацку золотую пожаловали. Так он, в душевнейшем расположении, и не стал никого взашей посылать. Самолично вышел, всех выслушал, а опосля уж…

— За нагайку?

— Ну не без этого, — пожал плечами старый казак, разворачивая меня в нужную сторону. — Да ведь сам видал небось, стояли там двое-трое шибко озабоченных. И то им поведай, и об энтом расскажи, и от бед грядущих избавь, и корову подари, а кого и приласкай со всем мужским старанием… Деревенские бабы крепки, как ухабы, им всё видней, они ж как репей! Прилипнут к штанам и орут: «Не отдам!»

В принципе большего мне сейчас знать и не надобно. Дядя выкрутился, теперь моя очередь. А в этом деле у меня, как ни верти, огромный опыт, нахватался за службу, знаете ли…

Усатый ординарец ждал у входа весь на нервах и дёрганый, как кукольный Полишинель на ниточках во французском театре марионеток. Но при всём при том злой, как среднерусский чёрт!

— Где тя лешие за химок носят, морда Иловайская?!!

— Хм, а дядя в курсе, что у него та же фамилия? — словно бы невзначай уточнил я.

— Ох и нарываешься ты, хорунжий, — едва не поперхнулся ординарец. — Ведёшь себя круче самого государя, а эполеты, поди, поскромнее носишь. Бают, характерник ты?

— Всё возможно, чуден мир божий и неисповедимы проявления его, — значимо ответил я, подняв вверх большой палец.

Ординарец нехотя перекрестил меня и пропустил к дяде. А уж тот ждал меня едва ли не с распростёртыми объятиями…

— Ну заходи, заходи, Иловайский, сукин ты сын! Настал твой час, долго я терпел, но ныне нет моей мочи! Что ты там с народом сельским учинил, злодей мой единоутробный, а?!

Вот тут, конечно, дядю бы следовало приостановить, уж кем-кем, а единоутробным родственником он мне ни разу ни в какие ворота не являлся. Однако, когда у него в руке нагайка, особо разводить филологические дебаты как-то не слишком разумно…

— Видит бог, я с местными и близко не якшался! Ну подошёл ко мне их староста, спросил, кто тут Иловайский? Естественно, я сказал, что вы! Как можно указывать на себя, если рядом мой непосредственный начальник и глава нашего рода, логично же?!

— А то! — Дядюшка так ловко взмахнул плетью, что я и опомниться не успел, как словил хлещущий удар по бедру. Больно-о-о, жуть! — Вот мне-то удивления было, когда они меня «молодым казачком» назвали да в ногах валяться начали, об услугах умолять… И каких?! Нечисть овинную забороть, пропажу вернуть, от прыщей избавить, дуре одной, восьмидесятилетней, забеременеть помочь! Дескать, всем селом стока лет и так и эдак старались, а никак, вот к Иловайскому пришли чудес просить…

— Но я-то здесь при чём?! Я их звал? Я, вообще, себя на людях никак не рекламирую, а уж за таким, прости господи, умением… Деньги предлагали хоть?

— А то! — опять нездорово хихикнул дядя, покручивая плетью уже всерьёз. — Целый рубль целковый по пятакам насобирали, да отдадут через девять месяцев, чтоб результат с гарантией. Ну-ка поворотись сюда, чудотворец!

Два раза я увернулся, на третий он меня достал, и ох как доста-ал… Горница-то маленькая, особенно убегать некуда, двери ординарец держит, а сдачи дать нельзя — он старший, он не бьёт, он учит.

— Да за что ж на меня-то такие напасти?! Это всё Прохор, с непонятного энтузиазма, пел на всё село, что «Иловайский, хлопчик, всех вампиров топчет!». Откуда он это взял, с какого бодуна, когда я при нём хоть одного вампира потоптал, как петух курицу… Ай! Ну больно же!

— А то! — Дядюшка, похоже, увлёкся. — Подзатыльники тебе уж не по чину давать, а задницей Богу не молиться, по ней можно! Будешь ещё чудесами хвастать? Будешь казачью честь на смех выставлять? Будешь из меня на старости лет шута горохового строить?!

Я совершил абсолютно нереальный акробатический трюк, с разбегу, рыбкой выпрыгнув в окно, чудом не свернув шею и удирая через двор едва ли не на четвереньках.

— Иловайский, вернись! Я с тобой ещё разговор воспитательный не закончил! — орал вслед мой знаменитый родственник, но мне показалось правильнее мягко прекратить наш непродуктивный диалог. Слишком уж рука у дяди тяжёлая, и разумные аргументы он не всегда воспринимает с должной адекватностью и уважением к мнению оппонента…

* * *

Приходил в себя уже на конюшне, почёсываясь, морщась и строя планы мести. В первую очередь, конечно, болтуну Прохору, во вторую… тоже Прохору! Это он во всём виноват, с его подачи началась вся эта безумная свистопляска. «Иди, не бойся, ругаться не будет, службу даст, крест Георгиевский заработаешь…» Ага! Заработал! И не один, аж на груди не умещаются, пришлось спину подставлять! Припомню я ему это, ох припомню…

Арабский жеребец, чуя мою печаль и запах боли, осторожно теребил плюшевыми губами мой рукав и сострадательно вздыхал, пару раз кивая мне умной мордой в сторону кормушки с овсом — дескать, угощайся, брат, заедай горе…

— Чего приуныл, сокол ясный с мордой красной? — весело раздался неунывающий голос моего денщика. — Поднимайся-ка, ваше благородие, Василий Дмитриевич кличет!

— Виделись, — сухо ответил я. — И уже обо всём побеседовали, я полон впечатлений, добавки не надо, и так даже на соломе сидеть больно…

— Да уж так Господь судил — солнцу сиять, облакам летать, птицам петь, а казаку терпеть!

— Спасибо, утешил. То есть все претензии за сегодняшнюю порку в письменном виде самому Господу, так, что ли?!

— Ну извиняй, хлопчик, — наконец снизошёл денщик. — Я ж не ведал, что генерал на тебя так неровно дышит. Однако всё, отпустило его, выкричался уже, пойдём, видать, и вправду служба ждёт.

Я тяжело вздохнул, но встал. Служба есть служба, от неё у нас прятаться не принято, остальные казаки не поймут. А человек при всей своей индивидуальности существо стадное, мне без полка тоже никак, значит, надо идти…

Прохор на всякий случай контролировал (конвоировал) меня на шаг позади, чтоб не сбежал. Нёс всякую пургу, пересказывая в своей манере последние деревенские новости. В моей ответной реакции он не нуждался, ему доставляло явное удовольствие слушать самого себя. Счастливый же человек, всему умеет радоваться…

— А дядя ваш бровями грозен, кулаками серьёзен, как встал на крыльцо да побагровел лицом — кто близко стояли, так и отпали, а кто далеко сидели, головой поседели! Ну дык бабы-дуры, никакой культуры, орут на генерала, трясут чем попало, а он ить в тех годах, когда и рад бы, да не ах… Вот пришлось ему каждую третью вразумлять плетью! А кто и рады, им того и надо…

Вот в этом он весь. Вроде бы уже пожилой человек, в отцы мне годится, но при этом сочиняет скабрёзности на каждом шагу без стыда и совести. Ему оно дико нравится, меня ничем не раздражает, а если кого из местных что не устраивает, пусть рискнут сказать ему в лицо. Наш полк здесь ещё с месяц смело квартирует, все верхами, все при саблях и с пушками, друг за дружку стоять умеют, так что и у сельских особо лезть с комментариями — дураков нет, тоже соображают…

Дядя ждал меня в горнице, полулёжа на всё той же оттоманке и с задумчивым видом поигрывая подаренной самим государем императором золотой табакеркой. Меня он встретил вполне приветливо, словно не гонял нагайкой какой-нибудь час назад.

— Иловайский? Заходи давай, чего в дверях мнёшься. Дело до тебя имеется…

Я молча прошёл на середину комнаты, козырнул и выпрямился в ожидании начальственных распоряжений. Ну и прикидывая на всякий пожарный пути возможного отступления, хоть через то же окно.

— Бумагу тут интересную принесли, прямо на французском, а ты вроде языком их лягушачьим владеешь?

— Ну не так чтоб в совершенстве, однако книги на языке Вольтера и мадам де Сталь я читаю. Уж больно сентиментальные романы у них хороши, и интимностей много, наши про ЭТО писать покуда стесняются.

— Иди сюда, не жмись, не покусаю. — Дядюшка протянул мне обрывок нашей самопальной топографической карты, сплошь испещрённой небрежной скорописью по-французски.

— Что это?

— А пёс его знает, староста передал, кто-то из крестьян местных давным-давно у пленных парижан на руки получил за одну буханку хлеба. Вроде как там какой клад закопан, из тех обозов, что Наполеон безбожный из сгоревшей Москвы вывезти пытался. Можешь разобрать, чего там накорякано?

— Ну… — Я бегло просмотрел документ и должен был признать, что некие намёки на клад здесь действительно присутствовали. Надо разобраться, конечно, но… — Можно я спокойно посмотрю?

— Валяй, — охотно согласился генерал. — А только если чего серьёзного надыбаешь, так сразу мне дай знать. Сокровища Наполеона надобно назад в Россию вернуть, не дело им в земле таиться, и ты мне здесь наипервейший помощник! Улавливаешь ли?

— Улавливаю, — задумчиво вздохнул я, пряча карту за пазуху. — К вечеру явлюсь с докладом. Только тут половина букв водой размыта, что пойму — расскажу, чего не разумею — уж простите великодушно. А вы, дядюшка, хотели бы, чтоб я уже с утречка с полной телегой сокровищ явился?

— Да, — честно признал он. — Да чего тянуть-то? Ежели карта серьёзная и впрямь там кое-чего полезного позакопано, так кому, кроме характерника, в том разбираться? Вот и берись. Это твоя служба, исполняй, хорунжий!

— Слушаюсь и повинуюсь. — Я изобразил турецкий поклон, поочерёдно касаясь ладонью сердца, губ, лба, и посыл всяческой благодати к собеседнику.

— Иди, — вежливо попросил дядя.

— Но…

— Иди, — ещё вежливее, но уже с нажимом добавил он. — Я тя знаю, раз в дверях застрял, значит, опять какую гадость сморозить хочешь. Иди от греха подальше…

Мне не оставалось ничего, кроме как выместись из горницы. Обидно, но на этот раз последнее слово осталось за ним. Не всё коту масленица, а дьяку попадья, бывает, что и поп не вовремя вернулся…

Я шагнул было за ворота, но тут же дал задний ход, там взад-вперёд чинно маршировали местные жители, пытливо выясняя у случайно проходящих казаков: «А не ведаешь ли, служивый, который тут молодой Иловайский, негенерал?» Прямо на моих глазах два сотника вполне подробно описали мою внешность, так что проскользнуть незамеченным не удалось бы, какой ветошью ни прикидывайся. Придётся до темноты торчать у дядиного порога, сюда они не сунутся, побоятся…

Я вольготно уселся прямо на крылечке, развернув перед собой относительно небольшой кусок плотной жёлтой бумаги. Итак, что мы имеем? Часть самодельной карты с изображением столбовой дороги, поворотом Дона, тем же самым селом Калач, включая три или четыре крупных хутора, перелески, кладбище, испещрённое стрелками, какие-то цифровые коды и невнятный текст на французском. Многие буквы и даже слова уже не читались, видимо, карта долгое время просто валялась на земле, палимая солнцем и поливаемая дождями…

Пожалуй, единственное, что можно с уверенностью прочесть, так это «…в Россию был авантюрой, армия… идти с золотом… вынуждены зарыть его… баскское заклятие на крови… больной зуб… демоны всегда голодны…». Всё остальное сплошные обрывки и догадки. Вот ещё нарисованы могилы с крестиками, предположительно кладбище. Большего ни от текста, ни от рисунков не добиться. Ну, дураку понятно, нам надо идти на кладбище и копать там, но где? Разрывать могилы нам сельчане не позволят, нарвёмся на очередной крестьянский бунт. А по ночи все местные сами на погост с лопатами рванут, ох и веселье будет, они ж до рассвета всю территорию по два раза вскопают — хоть засевай потом, чтоб даром не пропадала!

Дядюшкина загадка оказалась не такой простой. Как вообще французы сюда попали? Наполеоновская армия уходила совсем другим маршрутом, через сожжённый Смоленск, так чего эти уланы забыли в наших донских степях? Они же казаков боялись как огня! Странно, непонятно и подозрительно…

— Об чём призадумались, ваше благородие? — дружелюбно прогудел Прохор, заглядывая в ворота, с большим холщовым свёртком в руках. — А я вот пирожков вам горячих доставил, хорошие пироги тутошние старухи пекут да отдают за копеечку. Ужо побалуетесь домашним-то…

— Садись. — Я подвинулся, точно знаю, что без меня он не ел. — Разворачивай, прямо тут и отужинаем.

— А в хату?

— Дядя не в настроении.

— Бывает такое. — Мой денщик не чинясь уселся рядом, вдвинув меня своей широкой спиной едва ли не в перила крыльца. — Вот, с картошкой да капустою, тёплые да вкусные, с пылу с жару, каждому пару! Не обляпайтеся, жирные, как немки…

— Кто?! — Я клацнул зубами и чуть не обжёг язык, откусив слишком большой кусок, потому что такой комплимент пирожкам слышал впервые.

— Да немки же, те, что в Германии проживают, — не смущаясь, объяснил Прохор, почёсывая бороду. — Уж я-то их навидался по молодости, когда австрияков били. Смешливые бабы, белобрысые, толстые, с грудями да бёдрами, соблазнительные до крайности. У нас в полку потом многие казаки по-немецки разумели: «я, я!», «майн готт!!» и «дас ист фантастиш!!!»

Угу, ну хоть теперь понятно, откуда мой дядюшка так хорошо «знает» немецкий. Мы душевно посидели, слопав всё под интимные воспоминания моего болтливого денщика, щедро подправившего сонную кровь Европы в полюбовнейшем соглашении, потому как лет эдак тридцать назад он был красавец хоть куда, хоть когда, хоть где и хоть как!

А после еды, вытерев жирные руки об сапоги (пусть блестят!), я поделился со старым казаком своим новым служебным заданием. Прохор выслушал меня чрезвычайно серьёзно. Я, кажется, уже не раз упоминал, что он всегда верит в меня больше, чем я даже сам. Это стимулирует, честно. К тому же именно ему, как человеку более опытному, и пришло в голову правильное решение…

— А может, тебе, паря, у Хозяйки совета попросить? Она вроде как девка неглупая, чародействам хитрым обучена, премудростями книжными владеет, да и в твою сторону не сердито глядит. Дорогу-то знаешь, поди?

Знаю, ещё бы не знать… В Оборотный город ведёт множество путей, лично мне были известны сразу два — через кладбище и около леса, под могилой неизвестного почтальона. Даже не скажу навскидку, какая удобнее, у каждой свои плюсы, свои минусы.

Путь через кладбище покомфортнее, переходы красивые, вид на город тоже, но топать долго. Если воспользоваться могилой почтальона, то там добираешься за одну минуту. Короткое головокружение с приступом клаустрофобии и матюками во время перелёта в металлической трубе — и всё, почти сразу же пограничная арка, и вот он, Оборотный город!

Да и вопрос-то, по сути, не в этом, а в том, что на этот раз меня туда не приглашали. А незваный гость у них не хуже татарина, но куда вкуснее…

— Ладно, схожу, — решился я. — Ты только дядюшке не говори, у него и так за сегодня стрессов по церковную маковку.

— Верно, сами сходим.

— Я один быстрее обернусь.

— Ага, как же! Козлёнок как от мамки отлез, так пошёл в лес, себя показать, волков напугать, маленькими рогами да пустыми мозгами… Вместе идём али никак!

Короче, препирались мы на эту тему не менее получаса. Посредством железной логики мне удалось разбить в пух и прах все его жалкие аргументы, доказать абсурдность притязаний и даже ненавязчиво указать на узость его старорежимных взглядов. Ему оставалось лишь вынужденно кивать под неумолимым напором моих утончённых доводов. А в результате, конечно, пошли вместе. Куда он меня одного отпустит…

Дядю тревожить смысла не имело — вернёмся, доложимся. Пока окончательно не стемнело, пошли через лес, пистолетов не брали, только сабли, я, правда, на всякий случай сунул за пазуху завёрнутый в тряпицу сухой паёк — варёное яичко, шматок сала, краюху хлеба, пару-тройку сушёных тарашек и луковицу. Зачем — не знаю. Не себе же — я сыт, не Прохору — он тоже, не Катеньке — ей всё-таки поизящнее гостинцы нести надо: торты, ананасы, кремы разные. А это так, самое простое, ну вдруг опять за стол пригласят, что ж у меня вечно с собой ничего?! Уже перед отцом Григорием неудобно, хоть он и нечисть поганая…

От того памятного места, где мы охотились на зверя и где моего денщика так ловко приложили по затылку мои же знакомые деятельные упыри Моня и Шлёма (не худшие парни, хоть и кровососы отпетые, ну да в этом им Господь судья, а у меня других забот полон рот), могилу безвестного почтальона нашли быстро, а пару раз потыкав в рыхлую землю саблей, обнаружили и металлический люк.

— Ну вот он, вход, — лишний раз зачем-то объяснил я, когда мы общими усилиями откинули крышку.

Чёрный зев трубы так откровенно манил нырнуть в его прохладу, что напрочь отбивал любое желание спускаться. Может, мы всё-таки погорячились и как-нибудь сами с этой картой разберёмся?

— Тесновато будет, — с сомнением пробормотал плечистый Прохор, разглаживая усы. — Ты, хлопец, когда сам туда лез, не робел?

— Не-а, — пришлось соврать мне. — Чего ж робеть-то, всех делов на два поворота, один раз винтом закрутило, один подкинуло, да и на месте!

— Ну так давай первым.

— Запросто!

— Чего ж встал?

— Просто… на небушко полюбоваться, — тихо вздохнул я. — А то мало ли когда ещё его увидим. Там, под землёю, тоже свой свет есть, но всё равно не то, не та атмосфера, во всех смыслах не та…

— Эх, ваше благородие, — с пониманием откликнулся мой задумчивый денщик. — И смерть не сладость, и гроб не в радость, кто поплачет, а кто и иначе, помянуть казака честь не велика — перекрестится случайный прохожий, вот тебе и Царство Божие…

— Так, стоп, всё! Перейдём на более жизнеутверждающую тему, например, как весело лететь в трубе. Я — первый! И пожалуйста, не забудь, Прохор, крышку за собой прикрой.

— Добро, — пообещал он, помогая мне спуститься в трубу и для пущей надёжности пристукнув меня тяжёлой рукой по папахе.

Я даже ахнуть не успел, как оказался внизу. Давненько мне не придавали ускорения таким внушительным подзатыльником, вот сейчас он спустится, и мы тут на месте серьёзно побеседуем о субординации.

* * *

Я огляделся. Вроде на первый взгляд никто из засады на спину бросаться не собирался. Выход из трубы не охранялся никем, а до арки ещё дойти надо, впрочем, опыт общения с тамошними бесами у меня есть, думаю, договоримся. Вот только сейчас дождусь этого поэтического зануду — и вперёд, к Катеньке, тянуть не будем, дел полно. Я задрал голову вверх, краешек трубы был не очень высоко, в прыжке запросто дотянусь кончиками пальцев. А чего ж моего заботливого денщика так долго нет? Тут сверху вниз, пожалуй, меньше минуты и…

— Эй! Э-ге-ге, Прохор! Ты что, застрял?!

Из зева трубы донеслись приглушенные стоны, поскрёбывания и жалобный мат. Естественно, застрял, надо же было ему за мной лезть?! Нет, он не толстый, но крепкий, плечи вдвое шире моих, и вот результат — сам не пролез и мне назад выход закупорил!

— Держись, лезу!

Я не придумал ничего умнее, как действительно прыгнуть вверх, со второй попытки поймать край трубы и ценой невероятных усилий попробовать туда ввинтиться. Результат огорчительный — я из неё выпал. Прямо на пятую точку. Больно, досадно, обидно, но логично. Внутри всё было гладко, зацепиться не за что, до сапог моего денщика не добраться, да и не факт, что его бы удалось выволочь за ногу, скорее всего застрял бы ещё крепче…

— Прохор, ты держись там, ладно? — попросил я, морщась от боли в отшибленной заднице. — Катенька что-нибудь придумает, мы тебя спасём. Я быстро. Ты только не уходи никуда!

Ласкового ответа из трубы мне дослушать не пришлось, я по первым двум рыкам понял, о чём пойдёт речь, и успешно смылся, чуть прихрамывая на правую ногу. Благо тут идти недалеко…

Но всё равно приключения начинались как-то не так. Прохор застрял, друзей-упырей рядом не было, как пройти к Хозяйке, неясно, для всех местных жителей, кроме неё, я — просто свежий кусок мяса в поисках подходящей кастрюли. А это не радует…

Разумеется, мне дважды довелось быть в Оборотном городе, попадая в подземный мир без особых проблем, да и, более того, по приглашению и под охраной. Живым людям здесь не место, я уверен, но, с другой стороны, ведь мало кому выпадает такая невероятно редкая возможность воочию увидеть загробный мир русской нечисти. Мне, например, жутко интересно.

Может, я, конечно, чего и путаю, традиционно считается, что те же упыри — умершие не своей смертью люди и ставшие кровососами — уже мертвы по сути, но Моня и Шлёма очень даже живы! Бегают, болтают, плачут, смеются, не всё так страшен чёрт, как его у нас размалевали. Я даже почувствовал некую скуку без этих двух лысых умников. Надеюсь, они сегодня в городе и мы пересечёмся…

— Стой, кто идёт? — грозно остановил меня тонкий голос беса, охраняющего проход через арку.

— Свои!

— Это какие такие «свои»? — В мою сторону мигом выставилось допотопное дуло фитильного ружья.

Ну просто слов нет, из какой антикварной старины меня здесь уже в третий раз застрелить собираются. Ладно бы хоть раз убили, а так смысла нет…

— Я кому сказал, стоять?!

— Не знаю. — Я честно пожал плечами, озираясь вокруг. — Мне, что ли?

— Минуточку. — Из-за арки, отложив ружьё и уперев руки в боки, вышел невысокий рыженький бес штампованных мозгов и типового физического развития. — Ой, чё-то я не понял, это типа понты? Ты тут на меня наезжаешь, что ли? Самый борзый, да?!

Я не отвечал. Смысла никакого, это же бес — босота, шушера, одна распальцовка, ноль реалий, словесный запас на грани, умственный резерв вообще в минусе! Бес — это судьба или, правильнее, приговор природы. Да пусть себе потешится, какие у паренька радости в жизни…

— Ты чё молчишь, а? Ты тут хоть близко понимаешь, на кого нарвался? Ты, ваще, понял, чё я те щас оторву и ни одна курица не компенсирует?!

Я терпеливо ждал, пока этот наглый сморчок, ростом мне по пояс и с самомнением выше Московского Кремля, приблизится на расстояние короткого, беспроигрышного пинка. Мы практически схлестнулись, но из-за арки навстречу мне бодренько показалась высокая деревенская красавица (она же бабка Фрося) и, ахнув, едва не припустила назад:

— Мать мою растудыть в кучеря, куды и меня почти два раза, да ить это ж сам Иловайский!

— Врёшь, бабка, — недоверчиво остановился бес.

— Да тю! А то я этого супостата по всем интимностям как облупленного не знаю, — возмущённо вспыхнула девица. — Ща устроит какую ни есть пакость. Обманет всех, нас с тобой меж собою драться заставит, а сам по своим делам пойдёт. Такая курва!

— Да с чего нам драться-то?!

— Так я про то и в неведенье! Но ить он же Иловайский, сам понимаешь, хотим не хотим, а придётся…

— А он?

— А он завсегда выкрутится!

— Ты меня, бабка, не путай, — уже всерьёз начал заводиться бес. — Ежели он сам Иловайский, так чё молчит-то? Пущай нарывается, пущай скажет чё, пущай мне в рыло рискнёт, пущай тебя земноводным поставит… Он же казак, ему оно тока в радость!

— Ах ты охальник! — Красавица, не сдержавшись, влепила охраннику полновесную плюху. — Да откуль в твоей башке такие фантазии на неприличные темы?! Да я те щас сама, без поддержки русского казачества, рога поотшибаю и по одному в такое место завинчу, куда ты тока зеркалом с подсветкой и…

Это была последняя капля. Как я уже упоминал, бесы особым умом не отличаются и на драку ведутся легче ёжиков на кактус. Обещанная драка вспыхнула с поразительной лёгкостью, свидетельствующей о потенциальной готовности обеих сторон. Дожидаться результата было глупо, бес упрям и юрок, но бабка Фрося тоже отступать не умеет, дерётся грязно, и дыхалка у неё будь здоров, так что это надолго.

Я попытался хотя бы помахать на прощанье дерущимся, но они были слишком заняты друг другом. На душе было даже как-то неловко, вроде стоит мне появиться в Оборотном городе, и местным ничего не остаётся, кроме как мутузить друг дружку. Но я-то в чём виноват? Я их провоцировал? Я, вообще, хоть слово сказал?! Ладно, пойду отсюда, раз им меня больше даже есть не хочется, сами виноваты, а меня Катя ждёт…

Или не ждёт?

— И впрямь чего ей меня ждать-то? Но по волшебной книге-компьютеру она хоть точно знает, что я тут. Глядишь, и не прогонит, — сам себе под нос бормотал я, широким шагом проходя под аркой.

Задержался буквально на секундочку, выдернул из ружейного замка тлеющий шнур от греха подальше, и продолжил путь. Но не прошёл и трёх шагов, как сзади раздался сдвоенный топот — торжествующие бес с бабкой в четыре руки настраивали мне в спину ствол ружья…

— Гаси хорунжего, бесюганушка!

— Прицел взял, палю, бабуля!

Ага. Улыбайтесь, ребята, в два ряда кривых зубов на ширину ширинки. Не промахнитесь только, пока я тут на закате в красивой позе постою. Сухой щелчок! Ещё один. Даже оборачиваться неинтересно.

— Иловайский, это ты фитиль спёр, что ли?! Не, ну энти казаки вообще совесть потеряли… Всё тырят, всё!

Фальшивые стенания красавицы перекрыл обиженный всхлип рогатого охранника:

— Стой, казачок, погоди! Ну ты чё сразу?! Чё, шуток не понимаешь, да? Это ж табельное оружие, меня за неисправность начальство по головке не погладит, а по башке настучит!

Я продолжал идти.

Маленький стройный гусар, а бесы любят оборачиваться в яркое, подпрыгивая, заглядывал мне в глаза, не прекращая нудного нытья:

— Ну виноват, обманулся, погорячился, и чё? Чё сразу ружьё-то портить, а? Меня ж теперь как вольноопущенного…

— Кого?! — не сдержавшись, переспросил я.

— Вольноотпущенного, — поправился бес, пуская слезу. — Уволят из рядов, а дома жена-стерва, дети сопливые, батяня-пьянь, тёща (ваще молчу кто!). Отдай фитиль, чё ты как этот…

— Скажи: Иловайский — казак, а я дурак.

— Иловайский — казак, а я дурак! — закатив глаза, во всю глотку проорал бес, и я торжественно вручил ему фитильный шнур. После чего мы дружно помирись-мириськались мизинцами, и он счастливо умёлся чинить свой длинноствольный самопал.

А за поворотом буквально через десять — пятнадцать шагов моему взору наконец-то открылся Оборотный город. Красивый он всё-таки, если смотреть обычным человеческим зрением. Дома высокие, до четырёх этажей, шпили и флюгера золотые, черепица красная и синяя так и горит, площадь широкая, улицы чистенькие, а народ по ним гуляет такой нарядный да счастливый, как в сказке!

И смотрят все на меня так ласково, что… О господи!

— Хватай его, тёпленького-о-о!!!

— Да ну вас к мамонту в дупло, — столь же душевно пожелал я, давая ходу.

Побегать в избытке сил и молодости по хорошей погоде с разными интересными препятствиями, уворачиваясь от неповоротливых сельских вурдалаков и доводя до визга молоденьких чертовок с задранными на ветру юбками, — это и сердцу весело, и здоровью полезно. За дедовскую саблю даже не хватался, смысла ни на грош, тут на каждой улице по десятку кровососов, если начну рубить — увязну на пятом-шестом, а остальные со спины навалятся. Впрочем, и бегать долго тоже особенно не получится, один против целого города — не намарафонишься!

— Так… до церкви далеко… до Хозяйкиного дворца… ещё дальше… кабак… Кабак годится! Там тесно, все сразу не заскочат, а там и… Катенька подоспеет. Не может не подоспеть…

И, не тратя больше ни минуты на размышления, я пулей-дурой влетел в гостеприимно распахнутые двери ближайшего питейного заведения. В два прыжка добрался до стойки, хлопнул по ней кулаком и на весь зал потребовал:

— Водки!

* * *

На меня нервно уставились два-три завсегдатая, то ли опухшие мертвецы, то ли перекормленные утопленники. Но высокий бородач внешности Ильи Муромца (на деле низкий косой тип с неопрятной щетиной и невероятно широкими плечами) безропотно налил мне довольно чистую стопку и кивнул:

— На закуску чего-с пожелаете-с? Грибки-мухоморы, огурчики с плесенью, расстегаи покойницкие, икра лягушачья али просто рукавчиком занюхаете?!

— Рукавчиком, — чуть отдышавшись, решил я. Знаем мы, из чего готовят на их кухнях, тут даже чисто вегетарианское в рот брать не стоит. Отравишься, к нежной радости повара, и будешь подан на блюде уже следующим посетителям…

— Ага! Вот где он! Думал в кабаке спрятаться, ан не выйдет! — В двери вломились три рогатых обормота с нечищеными рылами. — Вот те и хана пришла, казачок! Вот те и…

— Он у меня водку кушает-с, — как-то необычайно спокойно заметил кабатчик, и в его руках из ниоткуда появились длинные изогнутые ножи.

Троица побледнела пятачками, затруднённо дыша розовыми сопелками.

— А-а… когда докушает?

— Торопить не буду-с.

— Ни-ни, и в мыслях не было, мы за дверью подождём, — понятливо кивнули мои преследователи, скромно выходя задом.

Плечистый хозяин, не убирая ножей, обернулся ко мне, я быстро выпил, так же молча достал саблю, положил её перед собой и указал пальцем на опустевшую стопку. Мгновение спустя она была наполнена. Вот и ладушки, куда мне спешить, водка тут вполне приличная, Прохор из трубы не убежит, так что отдохну-ка я пока здесь, дождусь, пока Катерина сама меня найдёт…

— А вы, поди, сам Иловайский будете-с?

— Не без этого, — уклончиво ответил я. Ибо «сам Иловайский» — это мой дядя, а я так, всего лишь двоюродный генеральский племянник.

— Фамилия известная, вторая рюмка за счёт заведения-с.

— Знатно, — с уважением кивнул я. — Присядете?

— За честь почту-с. — Косой кабатчик выволок высокий табурет из-за стойки и, усевшись рядом, охотно налил себе такую же ёмкость. — Смею полюбопытствовать: какими судьбами в наших краях-с?

— По личному делу.

— Углублять не будем-с, понятие имеем-с. — Он чинно чокнулся и первым опрокинул стопку. — За ваше здоровье и удачу-с!

Я на секунду прикрыл глаза, раздался скрип двери, тихий вздох, и что-то мягкое садануло меня по руке, расплескав водку на пол…

— Хорунжий, мать твою! Ты чё ж творишь, а?! — На пороге впритык стояли мои старые друзья (знакомые упыри, приятели, бывшие враги, нынешние товарищи по счастью и несчастью) Моня и Шлёма. Последний в одном лапте, второй валялся рядом со мной, судя по всему, им в меня и швыряли.

Я с лёгким раздражением отставил пустую стопку и демонстративно вытер капли с рукава.

— Ты с кем энто пьёшь? Это ж Вдовец! Ему человека отравить — раз плюнуть! «Вторая рюмка за счёт заведения»… Жить надоело, чё ли?!

— Палёная… — прозрел я.

Кабатчик с ненавистью глянул на упырей, высморкался на пол и без объяснений вернулся за стойку. Моня кинулся ко мне, а Шлёма к лаптю. Ну и что прикажете делать православному казаку, когда нечистая сила спасает его от верной смерти? И рад бы сразу в морду, по традиции, да ведь нельзя таким неблагодарным быть, пришлось пожать руки…

— А нас за тобой Хозяйка навострила, мы-то в другом трактире сидели, поскромнее, но зато и побезопаснее. Чинно сидим, пироги с хрящами кладбищенскими трескаем, да тут из рога на стене как заорёт девичьим голосом: «Эй там, на барже, менеджеры по связи с общественностью, аллё! А ну резво ноги в руки и в марш-бросок за Иловайским!» Моня говорит: да где ж мы его найдём? А нам: «В последний раз видела, как он к Вдовцу забежал!» Ну, думаем, раз к Вдовцу, так это, может, и впрямь уже последний…

— Катенька-а, — умилённо пробормотал я, чувствуя, как сердце наполняется весенним теплом. Всё-таки не забыла, не бросила на произвол судьбы, прислала хоть кого на подмогу.

Хозяин заведения вышел к нашему столику и молча поставил три рюмки. Упыри залихватски хлопнули не чокаясь!

— А вы… оно… отравлено же?! — вздрогнул я.

— Спохватился, — хитро улыбнулся Моня. — У Вдовца, всем известно, кажная чётная водка — травленая, а кажная нечётная — чиста, ровно слеза цыганская! Тебе третью налили, нам по первой, чё бояться-то? Пей смело!

— Воздержусь, пожалуй. — Интерес к алкоголю пропал мигом, играть на этом поле краплёными картами больше не было никакой охоты. — Расплачусь, и валим отсюда, у меня к Хозяйке два срочных дела. Во-первых, Прохор застрял, во-вторых, тут кое-что ценное надо бы выкопа…

Все присутствующие быстренько навострили уши, но я вовремя закрыл рот на замок. И так сболтнул лишнего из-за водки, будь она неладна, выложил на стойку медный пятак, сунул клинок в ножны и первым направился к дверям. Моня и Шлёма поднялись следом.

— Иловайский, ты тока обиду на сердце не держи, — тихо напутствовал вслед кабатчик. — У всякого трактира свои правила, теперича и ты мои «чётные-нечётные» знаешь, заходи, коли душа попросит…

Я подумал, обернулся и кивнул.

— Эт ты правильно, — тихо поддержал Шлёма. — Вдовец — мужик неплохой, да не свезло ему по жизни. Ты при случае отца Григория расспроси, он те всё про него распишет…

Ответить я не успел, да и надо ли было? Какая мне, по совести говоря, забота о трагичных судьбах русской нечисти, по тем или иным причинам не успевшей меня съесть?! Тут только начни углубляться с состраданием… Бдительности терять нельзя ни на минуту — они же будут рыдать у вас на груди, пока не подберутся поудобнее к горлу, и всё, пропал! А мне рисковать нельзя, у меня служба, дядюшка ждёт с заданием…

При мысли о моём дражайшем дяде-генерале я невольно взялся за рукоять сабли, но ожидаемой засады за дверями кабака почему-то не оказалось. Ни той троицы кровососов с рожками, ни догонявшей меня толпы, практически вообще никого. Ну так, пара прохожих, спешащих по своим делам и не обращающих на меня, живого казака, ровно никакого внимания. Подозрительно до икоты.

— Да не тронет тебя никто, Хозяйка распорядилась, недогада! Видать, всё ж таки глянулся ты ей, хорунжий…

Я подкрутил усы, забекренил папаху и ускорил шаг. Да здравствует чёрное наполеоновское нашествие «двунадесяти языков», давшее возможность битым французам закопать клад, крестьянам принести карту, а мне повод обратиться за помощью к самой красивой и замечательной девушке на всём белом свете!

Разумеется, это аллегорическое преувеличение: весь белый свет я не обошёл, да и на фиг надо столько топтаться, когда совсем рядом, буквально в двух-трёх кварталах кривыми улочками, за высоким забором, под охраной адских псов живёт та, которая всех милей певучему казачьему сердцу…

Моня и Шлёма честно сопроводили меня до ворот, по пути предлагали заглянуть на чашушули к отцу Григорию, но я отказался. У хлебосольного грузинского батюшки меньше чем на час нипочём не задержишься, а уйти не выпив — обида страшная, а время не ждёт, и мой денщик тоже, так что заскочу в другой раз.

— Ну гляди, казачок, была бы честь предложена. Мы тя тут подождём, на нас Хозяйка охранные грамоты не выписывала.

И это, кстати, разумно. Катерина чётко блюла субординацию — её должны бояться, а демократичное появление пары болтливых, услужливых упырей в её высоких хоромах могло привести к самым неприятным последствиям. Мне можно, меня приглашали, меня даже ждут. Я поднял руку, чтоб постучать, и в тот же момент над воротами поднялись две кованые львиные морды…

— Ложись!

Мы все трое плюхнулись на пузо, прикрывая друг друга руками. Однако ожидаемого палящего огня на наши бедные головы так и не обрушилось. Вместо этого львы, насмешливо фыркнув, выпустили чёрную струйку дыма из ноздрей, а знакомый голосок, заливисто рассмеявшись, объявил:

— Купился-а! Так тебе и надо, я, между прочим, ещё с прошлого раза не отошла, когда ты с меня после душа полотенце содрал.

— Чё?! — не поверили своим ушам мои кровососы. — Да ты хват, Иловайский! А чё ты ещё с Хозяйкой содеял?

— Не драл я её полотенце! — вспыхнул я.

— Полотенце-то не драл, а вот саму…

Я вовремя успел отвесил Шлёме оплеуху, Моня тоже добавил со своей стороны, не дожидаясь, пока Хозяйка включит что-нибудь более смертоубийственное. Впрочем, она сделала вид, что не поняла намёка, и открыла мне калитку в воротах.

Я шагнул внутрь, медная дверь тут же захлопнулась следом. Злобные псы, кошмарное порождение безумных фантазий ада, приветствовали меня радостным лаем и счастливым щенячьим визгом, как старого доброго знакомого. Я тоже не отказал себе в удовольствии просунуть руку сквозь прутья и потрепать их по колючим, как у ежей, холкам. Приятно, когда тебя любят домашние питомцы той, кого любишь ты…

— А-а, заходи, Иловайский! — Катенька приветливо помахала мне рукой, не вставая из-за своего диковинного стола с волшебной книгой-ноутбуком.

Она была одета в длинную облегающую юбку и шерстяную кофту с таким вырезом, что я чуть не утонул там, как в проруби. По крайней мере, дыхание перехватило так же, как при самом глубоком погружении…

— Ау-у! Гули, гули, арам зам-зам! Я здесь, смотреть в глаза, дышать носом, ничем непроизвольно не шевелить, — строго напомнила моя красавица, чуточку подтягивая кофту, которая, впрочем, тут же сползла обратно. — Ты чего припёрся-то, просто в гости или, так сказать, исключительно по делу?

— Здравствуй, зазнобушка. — Я отвесил поясной поклон.

Катя с лёгкой улыбкой ткнула себя пальчиком в щёчку. Я тоже улыбнулся. Катя задумчиво сдвинула бровушки и поджала губки и опять потыкала себя в щёку.

— Зуб болит? — неуверенно уточнил я.

Она выдохнула сквозь сжатые зубы и уже с повышенной нежностью переспросила:

— У тебя проблемы или ты чисто приколоться?

* * *

Я не стал многозначительно наводить тень на плетень, быстро и со всеми подробностями рассказав ей о таинственной французской карте и наполеоновском кладе. Вынужден признать, что слушала она меня крайне невнимательно, пару раз прерывая нездоровым скептическим фырканьем, зевками и даже глупым хихиканьем. Ей, как трезвомыслящей девушке, занимающейся серьёзной научной работой, вся эта байда с поиском исчезнувших сокровищ казалась абсолютно бесперспективной. А вот когда я случайно проговорился о застрявшем в трубе Прохоре, то огрёб уже по полной программе…

— Илья, у тебя вообще мозги под папахой есть?! — бешено орала моя прелестница, топая ножками и потрясая перед моим носом сжатыми кулачками. — Ты как посмел в Оборотный город левого человека вести? Ты что, туристский маршрут сюда застолбил, экскурсии водить будешь, экстремальный шоп-тур за сувенирными чашками из черепушек?! Сюда людям НЕЛЬЗЯ!!! Запомни, запиши, вытатуируй себе на лбу и ещё на паре мест, чтоб всегда видел!

Я молча кивал, опустив взгляд, потому что её грудь накатывала на меня из выреза, как морской прибой, полностью вытесняя все покаянные мысли о моём забытом денщике…

— Так, сию же минуту метнулся вниз, сгрёб в охапку своих корефанов и отправил их с верёвками наружу, извлекать твоего Прохора! А мы тут пока… Эй, ты куда опять уставился? Ой, блин, ну до чего вы, мужики, однолинейные, прям как дождевые черви!

Я сообразил не вступать в бессмысленный диспут на вечную тему: «Почему чем больше бюст у девушки, тем сложнее запомнить цвет её глаз?», а быстренько сбегал вниз, высунул нос за калиточку, с ходу обрисовал Моне и Шлёме бедственное положение моего денщика, и оба упыря бодро отправились изображать «службу спасения». Наверное, стоило бы ещё напомнить, что поубиваю на фиг, если они у Прохора хоть что-нибудь откусят, но, думаю, об этом парни и сами догадаются. После чего спокойно вернулся к Катеньке, которая тоже уже чуточку подуспокоилась…

— Садись, у меня тут чипсы, шоколад, арахис и даже кофе нашёлся. Ты растворимый пьёшь?

— Из твоих ручек и яду приму, отчего ж кофею не выпить…

— Вот только давай без фанатизма. Тебе стрихнину, пургену или сахаром обойдёшься?

Вместо ответа я сунул руку за пазуху, извлекая чистую тряпицу со своим скромным продовольственным запасом и выкладывая всё на стол. Не то чтоб было достойно в такой ситуации, но…

— Вобла-а?! — непередаваемо громким шёпотом выдохнула Хозяйка, повисая у меня на шее, словно кошка на связке краковской колбасы. — Это всё мне, Иловайский? Хочу, хочу, хочу!

Я разомлел от изумления (неужели такой восторг из-за сухонькой рыбёшки?) и, быть может, только поэтому не успел чмокнуть её в белую шейку. А хитрая Катерина выкрутилась майским ветром, вспрыгнула с ногами на свой вертящийся стул и с таким аппетитом взялась за дело, что только серебряные чешуйки под потолок взлетели! Прочие продукты подобного воодушевления не вызвали, но, по крайней мере, теперь я точно знал, какой гостинец может её порадовать…

— Так мне бы совет какой по поводу кладбищ местных. Думаю, их тут в округе не одно, да и, поди, в лесу заброшенные есть или могилы случайные. Если эти французы зимой на такое расстояние от своих же отбиться умудрились, то явно с головой не дружили, мало ли чего они тут понаписать могли? Может, тот клад и вырыт уже?

— Карту оставь у меня на сегодня, сканирую, посмотрю, что восстановить можно, но чудес не обещаю, — подумав, решила моя разумница. — Завтра приходи, включим мозговой штурм, хотя лично я во все эти «золотые лихорадки» не верю. Сколько помню институтский курс российской истории, то драпали от нас наполеоновцы со страшной силой, но при правильно организованном отступлении. Не могли твои лягушатники вместо Парижа направиться на тихий Дон! Бред это, полный бред…

— Я ж не спорю. Но и ты меня пойми, краса ненаглядная, службу мне такую генерал наш вручил. А от службы казака только заслуженная старость спасает, да мне до неё далеко…

— Это факт. — Катя с сожалением отложила обсосанный рыбий хвостик и ни к селу ни к городу поинтересовалась: — А ты чего неженатый? У вас ведь по-станичному вроде венчаются лет в семнадцать-восемнадцать, а то и ещё раньше, чтоб потомство успел оставить.

— Не сложилось как-то. — Я отвёл взгляд. Чего ж объяснять ей, что младшему брату в семье поперёд старших сестёр семьёй обзаводиться не принято, а маменька ещё двух не выдала, уже все сроки в девках пересидели…

— Короче, не ты бракованный, а просто ситуация несвежим попахивает? Ладно, не парься, это я так, к слову… О, глянь-ка, кто у нас тут стоит — бабка Фрося!

Я поднялся, вглядываясь из-за Хозяйкиного плеча в голубоватое свечение компьютера. Действительно, на горизонтальной странице было отчётливо видно, как рослаядеревенская красотка, подпрыгивая и стуча себя кулаком в лоб, о чём-то стенает у высоких ворот.

— Врубаю звук. Зацени качество!

В тот же миг из чёрного ящика со стенкой в мелких дырочках, завывая, полилось:

— А-а вот и разобидели бабушку, маркитантку горбатую, кровопийцу заслуженную! А-а и чтоб он провалился, жмот в лампасах вместях с эполетами всмятку! А-а и где ж правда на свете, нет её, а кушать хочется-а!

Катенька упрекающе сдвинула брови в мою сторону, в смысле — твоя работа? Я отрицательно покачал головой, для пущей гарантии осенив себя крестным знамением — не брал, не давал, пальцем не трогал.

— Сейчас отвечу. — Моя красавица пододвинула к себе нечто вроде мягкой груши на ножке, прокашлялась и громогласно заявила: — Во-первых, цыц, курица старая, не то — испепелю! Во-вторых, кто же тебя, бедную, обидел? Хоть пальцем на него укажи — не скроется злодей от гнева Хозяйского!

— Охти ж, матушка-заступница, — мигом прекратила дешёвый слезоразлив и соплеразмаз неутомимая бабка. — Да кто ж, как не Илья Иловайский!

Мы с Катериной, вздохнув, уставились друг на друга. Можно подумать, оба ожидали услышать какое-то другое имя…

— Так ведь мало того что и сам от ягодиц бесполезных ни кусочка откусить не позволил, ещё ж и денщика своего откормленного в трубе запаял — ни себе ни людям! А упыри того денщика сверху верёвками извлекли! Ну дык тот их самих в жилу и вытянул!

— В каком смысле? — не сговариваясь, одновременно спросили мы.

— Да в заложники взял! — пояснила бабка Фрося и настороженно уточнила: — А ты сама в порядке ли, матушка? Чёй-то голос у тебя двоится…

— Закусывай, Фросенька, так и двоиться перестанет, — чуть нервно огрызнулась Катя и, отключив «грушу», повернулась ко мне: — Ну и чей это косяк? Скажешь, опять мой?!

— Нет, сам виноват, — согласился я. Встал, нахлобучил папаху и коротко поклонился: — Прощай, гордость моя непреклонная, вершина непокорённая, крепость неприступная, ду…

— …ра недоступная?! — не хуже Прохора срифмовала Хозяйка и надулась как белка.

— Вообще-то я хотел сказать «душа неумолимая», — тупо оправдываясь, вздохнул я. И ведь это была правда, разве могло мне в голову прийти хоть чем-то её сознательно обидеть? Я бы ей и сердце под ноги выложил, и честь казачью, и усы бы сбрил, попроси только! Лишь бы улыбнулась, лишь бы взглянула поласковее, лишь бы…

— Тогда чего встал, как суслик, столбиком? Беги давай, верни нам наших упырей и урезонь своего сослуживца!

Нет, насчёт усов я, видимо погорячился. Этой чёрной жертвы моя кареокая любовь пока ещё точно не дождётся. Я, не оборачиваясь, припустил вниз по лестнице…

— Баба Фрося, цигель, цигель! — громогласно раздалось вслед. — Отправляю к тебе на решение проблемы хорунжего Иловайского! Сама проводишь, объяснишь, дождёшься результата. Через час — ко мне с докладом! А узнаю, что опять на него слюни распускала, ой я тогда назверствую-усь…

— Ась?

— Не провоцируй!

— Поняла, матушка!

…По пути мне пришла в голову мысль взять с собой пару адских псов. Даже не столько для охраны, а так, чтоб собачки толком размяли лапы, но передумал. И кстати, ни разу об этом не пожалел. Но кто бы мог предположить, что старая нищенка будет охранять моё благородие покруче любого цепного пса?!

Она сразу сгребла меня под руку, повисла на локте и, угрожающе размахивая во все стороны клюкой на ни в чём не повинных прохожих, потащила меня боковой улочкой в обход площади. Типа так короче, места малолюдные, значит, народу меньше искушений. «По городу хорунжего водили. Зачем, почём? Как видно, напоказ…» — наверное, тут же бы сочинил Прохор.

Хотя нет, у него строфы короче и рифмуются не через одну, а сразу, попроще, без изысков и выкрутасов. Интересно, а как именно он умудрился застрять в трубе? В смысле «руки вверх» или «руки по бокам»? По идее, вверх. Раз уж упыри сверху кинули ему верёвку и так вытащили. Но старый казак вполне мог закусить её зубами и держать, пока его тянут, он у меня и не на такие фокусы способен.

А знаете ли вы, что во время взятия нашими донцами Парижа мой денщик вместе с конём провалился под мостовую, попав в жуткий тоннель, наполненный их любимым зелёным сыром с плесенью. Запа-ах… Жуть! Жеребцу пришлось срочно замотать платком ноздри, чтоб не умер от разрыва сердца, а коварные французишки ещё и спустили следом шесть бочек самого молодого вина, чтоб он растворился в кислоте. Но отважный Прохор выплыл сам, вынес на руках боевого друга и, вскочив ему на спину, продолжил бой, гнав противника аж до Тюильри! Это сущая правда, он мне сам рассказывал, причём в стихах…

— Ты, хорунжий, это, главное дело, не бойся. Ничё не бойся! Покуда баба Фрося с тобой, тебя тут ни одна собака тронуть не посмеет. Пущай тока попробуют, у меня ить рука тяжёлая, разок приложу, и всё, готовь рис с изюмом, неси табуретки, слушай печальную музыку! Я ить на чины не смотрю, бью ногой не глядя, мужики знают, попала — омлет, промахнулась — фальцет!

Слава богу, никто на меня не покушался и на расстояние прямого попадания к рослой красавице не лез. Я тоже слегка расслабился и честно старался смотреть в её сторону человеческим зрением — приятней же идти под руку с фигуристой девицей, чем со старой ведьмой!

— О! Никак сам Иловайский пожаловал? — неожиданно раздалось слева.

Из проулка показался добродушнейший маньяк, всем известный мясник Павлушечка. Возраст под пятьдесят, две косые сажени росту, весу под двадцать пудов, размытое лицо, ходит вечно голый, в одном кожаном фартучке, а ко мне с первого взгляда дышит ничем не оправданной страстью. И, кстати, ни разу не слышал, чтоб хоть кто-то при мне называл его Павел. Только уменьшительно-ласкательные варианты…

— Сам пришёл или баба Фрося поймала? Ну да нам без разницы, главное, все доли соблюсти по совести. Кому кровь, кому мясо, кому кости, кому кокарду на сувенир. Где разделывать-то будем, а?

Я смиренно опустил очи долу, давая возможность русской красавице в один миг превратиться в бешеную фурию.

— Ты, Пашенька, хоть понял, на кого сейчас наехал? Ты к кому в соучастники без стыда набиваешься? Ты думаешь, мне тя прям тут уделать трёх минут не хватит?!

— Окстить, старая! Я ж его не отнимаю, я ж о разумном разделении труда — ты свою долю всегда получишь, да и мне… Ой?

Первое «ой» скорее даже было удивлённым, хотя бабка врезала ему клюкой поперёк плоского носа неслабо. Все остальные «ой!» были уже естественной реакцией на болевые ощущения, а я впервые убедился, как способна защитить свою добычу скромная старушка, вооружённая проверенной палкой и твёрдой верой в победу. Обиженный на весь свет мясник-патологоанатом позорно бежал, даже не решаясь ругаться вслух…

— Благодарствуем. — Я счёл своим долгом поклониться раскрасневшейся защитнице.

Баба Фрося застенчиво отмахнулась:

— Уж ты Хозяйке-то не говори. Энто дела наши внутренние, ещё она сгоряча шарахнет чем ни есть по Павлушечке, а как потом городу без мясника? У него и лавка наилучшая, и товар свежий, и требухой, бывает, за сущие копейки делится…

О том, что в лавке торгуют исключительно человечиной, бабуля деликатно промолчала, а я не стал развивать тему, проехали. Да вскоре дошли и до арки, действительно, гораздо быстрее, чем когда я топал через весь центр. Что ж, надо изучать Оборотный город, чувствую, мне ещё не раз придётся бродить его узкими улочками и таинственными кварталами. Хотя если вдуматься, то не приведи господи…

* * *

Бес-охранник, увидев нас, выскочил навстречу из-под арки, бодренько отдал честь и, даже не слушая, зачем пришли, указал когтем:

— Вот тока-тока пару минут, как к той трубе отец Григорий направился. Уж очень упыри его на переговоры просили. Дескать, казаки, они к святым отцам шибко прислушиваются…

Ну, к православным батюшкам прислушиваемся, естественно! Однако грузинский священник, окормляющий здешнюю паству, никаким боком не относился к христианству. Более того, чертовщиной его так называемый храм был набит от фундамента до крыши, нечисть — она везде нечисть, без исключений и экивоков. У нас, казаков, с этим строго, мы цивилизованными комплексами не страдаем, а за издевательство над верой просто бьём…

Я ускорил шаг. Не хватало ещё, чтоб Прохор ввязался в религиозный диспут на эту тему, тогда единственное, что точно получит на руки отец Григорий, — это головы Мони и Шлёмы через ту же трубу! Слава тебе господи, до этого ещё не дошло. Но было максимально близко, я успел…

— А я тебе гаварю, сын мой, что, если Гасподь терпит Сатану, значит, у него есть на это прычина. Может, сваи планы, может, они так дагаварылись, может, и мы дагаварымся, э?

— Энто ты, нечисть поганая, со мной, с православным казаком, договариваться собрался?! Я те, гаду, покажу, хвост узлом завяжу да как дам взашей, тока дым из ушей!

— Давай без грубостей, тут женщина! — обернувшись на нас, рыкнул грузинский батюшка. — Сам навэрху храбрый такой, ты сюда вниз хады, са мной папробуй, э?!

Я молча взял его за узкие плечи и, невзирая на пылающий взор, просто передвинул на два шага с места переговоров. Потом прокашлялся, встал под трубой и прокричал:

— Прохор, не дури!

— Илюшенька… Ваше благородие, ты, что ли?

— Я, я, успокойся. И упырей вежливо отпусти, они тебе ничего плохого не сделали, даже наоборот, из трубы вытащили.

— Да пускай там сперва и тебя высвободят! — логично раздалось в ответ. Переживает, значит…

— Э-э, меня пусти, да! Ты маладой, красиво гаварить нэ умеешь, — опять влез отец Григорий. — Я сам в труба полезу, сам его зарэжу на месте, патаму что хачу! Такое дело, хачу, и всё, да!

— Давай энтого хача сюда, — почти ласково донеслось из трубы. — Ты, хлопчик, только мне подкинь его, а я уж за шкирман поймаю. Ох мы тут с ним пообщаемся, пообсудим российскую политику на Кавказе…

— Прохор! — строго прикрикнул я. — Ты мне тут брось самоуправство учинять! А ну быстренько спустил сюда Моню или Шлёму на выбор. Потом верёвку сбросишь и меня вытащишь, ясно?

Минута молчания. Ещё полминуты ожидания, тихие отзвуки детской считалочки сверху, невнятная матерщина, и из трубы со свистом вылетел бледный упырь, прямым попаданием сбив грозно пыхающего батюшку.

— Шлёма, ты? Цел ли?

— Девственность сохранил, хотя отстаивать пришлось крепко… — Под глазом поднимающегося с отца Григория упыря переливался фиолетовыми разводами знатный синяк. — Моню спаси, Иловайский! Он-то у нас потише будет, скромник, интеллигентских кровей, а ить твой казачина на него так орёт, что ни один мочевой пузырь не выдержит…

В тот же миг из трубы показался край крепкой толстой верёвки. Ну уж если под весом моего застрявшего денщика она не оборвалась, то уж меня выдержит и подавно.

— Не поминайте лихом, нелюди недобрые! Хозяйке мой земной поклон. — Я понадёжнее обмотал верёвкой руку аж до локтя. — Передайте, что завтра верну-у-усь…

Последнее слово смазалось в связи со скоростным подъёмом по трубе. Фактически меня вытащили из-под земли, как морковку! Я даже взлетел вверх едва ли не на сажень к звёздам и был подхвачен на крепкие руки моего заботливого денщика. В глазах верного Прохора стояли слёзы, тихушный Моня, переглянувшись со мной, под шумок сквозанул в трубу и был таков. Нам оставалось накрепко закрыть крышку люка, присыпать её землёй и размеренным шагом отправиться по ночи к своему полку. Впрочем, и до рассвета было уже не так далеко, пока шли — светало…

По пути я, зевая, рассказал старому казаку всё, что со мной там происходило, без утайки. За беса и бабку Фросю был похвален, за Вдовца едва не словил воспитательную затрещину, а в остальном всё нормально, всё как надо. Даже привет от Катеньки передал, хотя она вроде и не просила или просила? А, не это важно…

Когда добрались, уже вовсю пели петухи. Мы рухнули в солому на конюшне и без просыпу спали бы до обеда, если б не мой деятельный дядюшка. Усатый ординарец поднял меня за шиворот, рыча, как соседский Трезор, и потащил за собой. Что характерно, в сторону храпящего Прохора он даже не глянул, знал, зараза: его не вовремя разбуди — неделю фонарём при ясном дне светить будешь. А меня можно, я ж генеральский племянничек, уж надо мной-то поизмываться самое милое дело…

— Иловайский! Никак спишь, каналья?!

Я с трудом разлепил глаза и уставился на грозного дядю. Господи, ну как можно вот так орать ни свет ни заря, сейчас по-любому ещё одиннадцати нет. Веки смежились сами собой…

— Не спать, когда с тобой сам генерал разговаривает!

— Хр-р-хм-м… — Сладко причмокнув, я попытался поудобнее устроиться спиной на косяке. Дядюшкин голос долетал из далёкого ниоткуда…

— А ну-ка Прохора сюда! Пущай влепит от моего имени энтому гулёне пять плетей!

— Дык денщик их спит, ваше превосходительство. Будить ли?

— Будить… рискованно. Давай бегом с ведром к колодезю!

Дальше голоса уплыли окончательно, и я уже почти видел сон, как на мою голову обрушился целый поток ледяной воды! Ох и зверство, скажу я вам…

— Проснулся, добрый молодец?! — злорадно прикрикнул добрейший Василий Дмитриевич, заботливо протягивая мне свою собственную кружку с горячим кофе. — На-кась, хлебни для пробуждения. И докладывай, что у тебя там с французским кладом?

— Ничего общего, — отфыркиваясь, признал я. — Каждый сам по себе.

— Ты мне тут не умничай! Где ночь провёл, куда с Прошкой тайком шастали, почему я, как твой прямой командир и родной дядька, ничего не знаю, а?!

— Под землю ходил. Один. Прохор в трубе застрял. Катя помочь обещала, карту сканирует. Вечером опять пойду. Кофе не буду, от него мозги чернеют.

— А поподробнее? — Генерал заинтересованно присел на оттоманку.

— Про мозги?

— Про поход ваш, дурень! И не смей тут у меня спать! Ишь, прямо в луже так и готов калачиком свернуться…

Я призвал на помощь все последние силы, битых пятнадцать минут расписывая дражайшему родственничку все-все-все свои злоключенческие приключения. Да так сочно и многокрасочно, что заслуженный генерал только рот открывал, жаль ни одна ворона не воспользовалась…

— Ну уважил старика, племянник, распотешил дивной историей, — с уважением признал он, когда я выдохся и почти уже не ворочал языком от жуткого недосыпа. — Хвалю! Неси ты службу и дальше с таким рвением, то далеко пойдёшь, мои седины не позоря! Молодца! А вот в другой раз возьми и меня с собой? Мне-то, поди, тоже интересно…

— Там Прохор застрял, куда уж с вашей талией.

— С чем?!

— И я о том же…

— Пошёл вон, Иловайский, — непонятно на что обиделся дядя.

— А можно, я тут, на оттоманке, с краешку…

— Пошёл во-о-о-он!

Поздно, поздно… Я, как был, весь мокрый, сдвинул могучего дядюшку и так сладко прикорнул на его тёплом лежбище. И сны были такие чистые, детские, невинные…

Словно еду я верхом на белом арабском жеребце, а сам даже пальчиком поводьев не касаюсь, ибо он малейшему движению коленей моих послушен, словно малое дитё строгой мамке. А я сам в штанах, в папахе, но почему-то голый по пояс, и тут навстречу мне Катенька, вся нарядная и улыбками светится. Подошла к арабу, рученькой белой вокруг морды повела, конь на колени опустился и мягонько так лёг, мне и с седла прыгать не надо, довольно было наземь сойти. Обрадовался я этому, жеребца за шею обнял — умница ты моя! А Катя вдруг в обиду ударилась — раз я тебе коня так выучила, отчего ж это он умница, а не я?! Да как стукнет каблучком громко! И ещё раз, и ещё!

— Какая холера ко мне в двери ломится? — грозно спросила моя красавица голосом генерала Иловайского 12-го.

Я томно приоткрыл один глаз, лежу на дядиной оттоманке, укрытый его мундиром. И уютно мне, и тепло, хоть до сих пор и мокро…

— Прощения просим, там какой-то хмырь небритый до вашего превосходительства нарывается!

— Гони его в шею!

— Да он вроде из этих, образованных… Так бить, что ли?

— А я на минуточку! — Судя по грохоту шагов, в горницу безапелляционно влез какой-то пронырливый тип. — Здравствуйте, а кто тут Илья Иловайский? Он мне нужен. Мне известно, что он ищет клад. Это дело государственное, я должен знать.

— Да ты кто? — Судя по голосу, мой дядя слегка обомлел от такого напора. У нас, казаков, на старших по званию горло драть не принято, выпорют же так, что мало не покажется.

— Я Митрофан Чудасов, уездный учитель, филолог, учёный, автор нескольких статей в популярном среди культурных людей журнале «Введенская старина», поэт, сочинитель акростихов-с!

— Интеллигент, стало быть…

Чтобы вот так быстро вывести моего дядю на фронтовую линию нарастающего раздражения, надо умудриться, но этому господину не пришлось даже особо стараться. Я разумно не поворачивался и не вылезал из-под генеральского мундира…

— А это он, что ли, спит? А почему днём, разве днём спят? Что он, вообще, себе позволяет в присутствии посторонних? Ну разбудите же его, раз вы его денщик, это ваша обязанность!

Я укрылся с головой. Каким же надо быть непроходимым идиотом, чтобы генерала без мундира принять за денщика?!

— Ну? Поднимайте его, поднимайте! Нам надо поговорить. А вы подождите за дверями. Э-э, не понял?

А чего тут понимать — звук взводимых курков двуствольного турецкого пистолета ни с чем не спутаешь, а стрелять дядя умеет…

— Так ты, штафирка штатская, моего хорунжего будить смеешь? Да у меня парень всю ночь жизнью ради Отечества рисковал, а ты на него голос повышать?! Я ж тебя, щелкопёра пузатого, своей рукой пристрелю, не побрезгую! Я ж тебе твоей же «Введенской стариной» да по чернильному рылу-у…

После чего раздался грохот выстрелов, и кто-то с визгом покинул помещение. Стало быть, прицельно палить не стал, а мог бы, добрый он у меня всё-таки…

— Вставай, Иловайский! — Мой дядя устало спихнул меня с оттоманки и тихо попросил: — Там наливка в шкафчике, плесни-ка стопку, все нервы винтом поднял, крыса учёная…

Я мигом вскочил, снял чужой мундир с орденами и, вернув его на плечи законного хозяина, быстренько налил страждущему успокоительного. Дядя хлопнул быстро, занюхал рукавом и жестом дал мне знак удалиться. Я подчинился.

— Слышь, Иловайский, — тихо предупредил он, — плохо наше дело, если всякие бумагомаратели да учителя уездные в него нос совать начнут. Но пальцем гангрену эту тронуть не смей, потом вовек не отмоешься! И без того нас в газетах нагаечниками кличут, погоны казачьи грязью полощут…

— Ясно, дядя, не подведу.

И может быть, впервые за последнее время я вышел от него без шуточек, насмешек и родственных подначек. Сегодня он был мне не родственник, но батька-атаман, а атаман своих в обиду не даёт, потому он и батька. Инородным не понять, да и надо ли…

* * *

Хмурый ординарец, встретив меня во дворе, тихо спросил, как там Василий Дмитриевич, не надо ли чего? Я пожал плечами, кофе точно не надо, чего бы успокоительного, настойка вроде ещё есть, а вот баньку, может быть, и не помешало бы. Тот деловито кивнул. Это на меня он может порыкивать, но о дядюшке печётся искренне, и чтоб ноги в тепле, и чай горячий, и девки вечером под окошком не пели, коли «его превосходительство от трудов почивают».

…За воротами уже не толпились праздно ожидающие крестьяне, летом у них работы завались, зазря бегать в поисках «чудотворного казачка» людям просто не с руки. Куда удрал настырный господин Чудасов, спрашивать не хотелось, я побаивался, что при личной встрече не сдержусь и нарушу слово ему по загривку.

Да и в самом деле, с какого перепугу мы, казаки, должны давать отчёт в своих действиях, направленных на пользу государства, всякому штатскому проныре? Только потому, что он где-то тут учительствует, преподавая грамоту барским дочкам, и попутно отписывает по газеткам какие-то там стишки?! Да у меня Прохор — поэт! Ему волю дай, он тут всё село неприлично обрифмует, потом назад перерифмует, да ещё и плясать под свои частушки заставит — талант не продашь, не пропьёшь, в окошко не выкинешь. А что за хрень такая этот «акростих», я вообще плохо представляю, надо бы хоть у Катюши спросить…

Поскольку время было самое обеденное, можно бы, по идее, и к кашеварам наведаться, у нас не армия, кормят не по расписанию, а по службе: кто когда смог, тогда и пришёл, голодным всё одно не оставят. Однако если я уже выспался, то пора и моего денщика будить, вместе обедать веселее. Надеюсь, он всё ещё там же, на конюшне, честно вкушает праведный сон после всех ночных потрясений.

— Дяденька казак, а ты не Иловайским будешь?

Я резко обернулся. Из-за соседнего плетня на меня уставился русоволосый мальчонка лет семи-восьми, мордашка немытая, рубашка и портки из самой простой ткани, но глазёнки умные…

— Отчего ж нет, хлопец, для тебя побуду хоть Иловайским.

— А не брешешь? Побожись!

— Собаки брешут! — Я серьёзно перекрестился. — Да на что тебе Иловайский-то?

— Мамка плачет.

— Горе какое?

— Не горе, беда у неё, — сдвинув бровки, поправил малыш. — Бусы порвалися, она все собрала, а двух и не хватает. Плачет теперь. Бусы папка подарил, а сам в город ушёл. По весне.

— И до сих пор нет его, — догадался я. Крестьяне не часто уходят с родных пашен на заработки, крепостные же, а не каждый барин отпустит. Считай, парнишка наполовину сирота… — Чем же тебе помочь? Денег у меня сейчас нет, сам без копейки, но кашей поделиться могу.

— Не нужна мне твоя каша, мне Иловайский нужен!

— А зачем? — опять не понял я.

— Да, бают, он чародейством владеет разным, сквозь землю видит, — снизошёл к моей недалёкости мальчуган. — Так вот и нашёл бы моей мамке две бусины. Она б и плакать-то перестала…

— Фу-ты, господи боже! — Я на секунду прикрыл глаза и, не задумываясь, указал: — Бусы на крыльце порвала? Там справа лопухи, у самого корня, под сухим листом, две синие бусины простого стекла, одна с царапиной. Беги, радуй мамку!

Счастливое дитё унеслось, даже не сказав «спасибо». А я остался стоять, почёсывая в затылке и пребывая в некоторых смутных размышлениях по поводу того, что сейчас произошло. Причём волновало меня не озарение по поводу бусин. В том, что они лежат под лопухом и через пару минут будут найдены, сомнений не было ни на грош. А вот в том, что всё это тихо-мирно сойдёт мне с рук, сомнения были…

Не стоило так высовываться. С откровенными проявлениями такой вот прозорливости вообще надо быть крайне осторожным. Ребёнок есть ребёнок, сейчас порадует маму находкой и непременно расскажет, что где искать, это ему «дяденька казак» помог. Ну и вдохновлённая женщина, естественно, к соседям кинется, как же, её сыночка «сам Иловайский» надоумил, как пропажу найти. А дальше по цепной реакции, и если к вечеру всё село опять не будет, сняв шапки, на коленях стоять у дядиной хаты, то я не разбираюсь в людях! Но, с другой-то стороны, как ребёнку откажешь, коли у него мамка плачет…

Вот так, в ожидании неизбежных проблем вечером, я медленно доплёлся до нашей конюшни, где и рассчитывал найти Прохора. И кстати, нашёл, но не одного…

— А я вам говорю, милейший, что мне нужен Илья Иловайский! И я твёрдо намерен дожидаться его именно здесь! Я отлично знаю, что именно вы его слуга, а потому позаботьтесь, чтобы ваш хозяин прибыл побыстрее, у меня мало времени и терпения…

Ох, не приведи господь лампасами подавиться! Я прижался спиной к забору и, осторожно присев, развернулся, прильнув к щели меж досками. Старый казак вежливо, с достоинством слушал, как на него повышает голос довольно молодой, толстоватый до рыхлости человек в чиновничьем платье. Длинные, едва ли не женские волосы, неровная бородка и высокомерно-брезгливый взгляд выдавали властную, но слишком себялюбивую натуру.

— Да ты кто будешь-то, мил-человек?

Я лишний раз поразился выдержке моего денщика.

— Имя моё вам знать без надобности, оно и так слишком известно! Ваше дело — поскорее доставить сюда Иловайского, а уж он даст мне отчёт за свои неразрешённые действия и народную смуту!

Ого, не слабо… Значит, у дядюшки этот тип пытался выведать, что за секретную миссию я выполняю и почему об этом не оповещена вся общественность, а тут меня уже преспокойно обвиняют едва ли не в государственной измене?! Безнаказанными такие слова оставлять нельзя…

— В чистом поле белый хрен, ни фига себе рефрен, — так же простодушно удивился Прохор, а господин Митрофан Чудасов (кто ж ещё!) вдруг презрительно фыркнул и на него:

— Банальная рифмочка! Так уже ни в одном культурном поэтическом обществе не пишут…

— А как пишут?

— Да уж не так примитивно! Истинные профессионалы слова пользуют акростих!

— Что ж за зверь мудрёный, ровно слон недоёный? А доить слона можно тока спьяна, на трезвую головушку — предпочтёшь коровушку… — не задумываясь, выдал мой денщик.

Уездный учитель примолк, переваривая, а потом вновь брезгливо выпятил нижнюю губу:

— Вы, видимо, местный самородок? Приличной литературы не читали, основ стихосложения не знаете, в столичных поэтических кругах не вращались, где уж вам понять тонкости верлибра, анапеста, тавтограмм, омограмм и изящную возвышенность выверенного акростиха!

— Да ты хоть один покажи, батюшка, — скромно попросил Прохор. — А уж мы одолеем, не сложней же он слов человеческих…

Всё. Раз разговор съехал на стихотворную стезю, я могу до вечера забыть о происках этого чиновного типа, ему отсюда живым не уйти. Надо бы и мне потихонечку делать ноги…

— Ну вот хоть к примеру: «Какая сво… какая сво… Ты — божество!» — горделиво прочёл Митрофан Чудасов. Прохор ничего не понял, я тоже, поэтому решил пока остаться.

— Ага, молчите, то-то же! Или вот ещё, оцените: «Машка мыла миску, молоко молилось мелко. Мужем мычал модно, Машка молчит мрачно. Мысль мылила мозг — может, могу Машку?» Ну, каково, а?

— Да-а, дурака дрекольем давить — даст дуба. — Мой поэтичный денщик скорбно перекрестился, я повторил его жест, убогих казаки не трогают. Мимо проходящие крестьяне с интересом покосились на меня и тоже прислушались.

Уездный поэт небрежно откинул назад роскошные кудри и гордо продолжил:

— «У лика улика: отпечатки от печатки!»

— Грозно? Не мало?! Гроз ноне мало… — Похоже, увлёкшийся Прохор лепил первое же пришедшее на ум.

Чудасов покраснел, но не сдавался, а публика меж тем быстро увеличивалась за счёт наших же незанятых казаков и вольной пацанвы…

— «На море роман!» А теперь прочтите эту волшебную фразу наоборот, каково, а?! Сражены?

— Город, казак, дорог…

— Плагиат! Я это где-то уже читал!

— А я, мил-человек, и слова-то такого не знаю, — развёл руками наш донской стихотворец. — Да тока я тебя наслушался, а не хочешь ли ты нашим немудрёным слогом позабавиться?

— Не хочу! — гордо ответил уездный учитель и замер: в тяжёлой ладони старого казака чёрной змеёй играла нагайка.

Кто-то из крестьян заботливо притащил длинную скамейку, неужто и впрямь подумали, что мы тут интеллигенцию пороть будем? Хотелось бы, конечно, но увы…

— Ты присядь на скамеечку да слушай помаленечку. Народ зазря не орёт, а поднимет дубину, так береги спину и то, что пониже, не доводи до жижи.

— В ка-ка-ком смысле?

— К рыхлому брюху да и туг на ухо?! Поубавь-ка спесь и к казакам не лезь, забудь про Иловайского, как про врата райские! — жестко припечатал Прохор и неожиданно бросил в мою сторону: — А ты бы шёл по своей службе, ваше благородие, мы тут с господином поэтом ещё прилюдно поверлибримся…

Ух ты, зорок глаз моего денщика! Я встал в полный рост, козырнул присутствующим и скорым шагом дал ходу за село.

Сзади слышался свист, гиканье, одобрительный хохот да беспрерывная рифмованная болтовня одного шибко борзого умника с нагайкой. Ясно, что от чиновничьего догляда я пока избавлен. Не навсегда, до вечера, а всё одно приятно…

Своеобразный у меня Прохор, но хороший, за таких вот денщиков самые высокие дворянские роды дерутся. Их дети ещё с пелёнок к полкам приписаны, а уж коли при таком дитятке денщиком казак будет, так и родители спокойны — в обиду не даст, голодным не оставит, от беды убережёт, а надо, так и заботливой рукой уму-разуму научит! Мы — самые лучшие няньки, от нас спасу нет.

…Кашу я так и не получил, обеденную уже съели, а до ужина ещё дожить надо. Ломоть хлеба и шматок сала дали, за что спасибо, чем не еда! Мне захотелось уйти куда-нибудь поближе к Дону, подальше от любопытных взглядов, да побыть хоть ненадолго наедине со своими собственными мыслями. А мысли-то были всякие и разные…

Вру. Одна была мысль, и та о ней, о разлюбезной моему сердцу Катеньке. Влип я в неё, ровно шмель в малиновое варенье, и нет мне в том ни судьбы, ни пощады, ни прощения. А почему? А потому как не любит она меня и издевается всячески! Я ж по-человечески хотел, чтоб сватов заслать (куда, в Оборотный город?!), чтоб свадьба, как у всех людей (ага, а там сплошные нелюди!), чтоб нам под Новочеркасском всем миром хату поставили (а оно ей надо, в хате жить, когда свой дворец есть?), чтоб семья да дети — двойняшки, а то и тройняшки…

Во как разлакомился, приходи, кума, кисель с губы подолом утирать! Ну не выйдет она за меня, я некрасивый, небогатый, нечиновный, и перспектив на военной службе у меня никаких. Эх, а коли б она сама меня к себе в Оборотный город позвала, разве б я пошёл? Да побежал бы! Но ведь тоже ненадолго, не смогу я без неба, без солнышка, без верного коня, без старого Прохора, даже без своего ворчливого дядюшки не смогу…

С такими глубокими размышлениями, мирно уплетая хлеб и сало, я забрёл довольно далеко по тропинке вдоль берега, поросшего камышом да осокой, пока не упёрся лбом в засохшую ветлу. Вот тут меня и ждала засада!

— Попался… — Из-за ствола дерева выпрыгнул тощий чумчара в драном татарском халате. Ещё один поднялся из зарослей осоки, преграждая мне отступление. Да уж, потерял бдительность, а ведь упыри предупреждали, что чумчары след не бросают. Злобные глазки светились предвкушением мести и крови, в заскорузлых руках блеснули ножи, будут резать…

— Эх, а не пропадать же без боя! — Я в бессилии сжал кулаки, так как сабля и нагайка с вшитой пулей оставались в сенях дядиной хаты. Попробуем ломить врукопашную, но только нож штука коварная, даже случайно полоснут, так от потери крови всё равно враз ослабеешь…

— Смерть ему! — как-то очень уж патетично выкрикнули нападающие и бросились на меня с фронта и тыла.

Я рыбкой выпрыгнул с линии их атаки, да так удачно, что чумчары едва не прирезали друг друга. Кубарем выкатившись к узкому проходу меж камышовых стен, я успел почти по пояс забежать в спасительную донскую воду, когда мне навстречу всплыл новый персонаж.

И тоже с нерадостными известиями…

* * *

— Вот ты и попался, казачок! — Толстая белая русалка кинулась на меня, раскрыв сомовий рот для поцелуя, и я рванул назад на берег.

Чумчары ножки мочить не желали, а может, и просто воду недолюбливали, так что ждали меня с распростёртыми объятиями.

Я метнулся туда, сюда и застрял, мокрый как хомяк, ровненько на глубине чуть ниже колена. Русалка так мелко не подплывала, у неё хвост в прибрежном песке вяз, а нежить румынская всё так же ждала, пока я выберусь на сухое. Понятно, что никто никуда не торопился, но и долго так всё равно продолжаться не могло…

— Вылезай, хорунжий! Умирать пора.

— А куда такая спешка?

— Иди ко мне, казачок!

— Прости, красотка, ты не в моём вкусе…

То есть сначала мы, все четверо, говорили довольно вежливо и даже с неким пониманием. Но уже через пять-шесть минут они орали на меня без малейшей сдержанности и уже не стесняясь в крепости выражений:

— Иди сюда, гадёныш, хуже будет!

— Я тя своими грудями придушу и в иле закопаю!

— Тупым лезвием пустить ему кровь из горла!

— Утоплю, как крестьянин собачку!

— Одними когтями порву, быстро вылез, поганец!

Я даже подумал, а не стравить ли их меж собой, но ничего не вышло — на предложение постоять в сторонке, пока они разберутся, рвать меня или топить, чумчары с русалкой ответили гнусным хихиканьем:

— Шибко умный, да? Уж мы-то по-любому столкуемся, лишь бы мяска человеческого добыть…

Не прокатило. А поскольку помощи ждать было неоткуда, мне оставался один выход — на берег. В реку точно нельзя, с русалкой на глубине никто не поборется, а на твёрдой земле хоть какой-никакой шанс, но есть. Рискнём…

— Жрите, кровопийцы! — Я медленно пошёл на чумчар, демонстративно подняв руки вверх.

Один купился и ринулся навстречу — я с ходу приложил его сапогом в грудь, второй замахнулся ножом, и… грохнувший выстрел снёс нежити полголовы!

— Ай, зачэм дёргался, зачэм меня нэ падаждал? — Шагнувший из-за той же ветлы отец Григорий хладнокровно пристрелил из пистолета и другого чумчару. — А ты, женщина мокрая, пошла в лужу! Ещё раз моего кунака абидишь, я тебе твой хвост знаешь куда засуну?! Больше никагда икру метать нэ сможешь, да!

Русалка минутку подумала, взвесила степень риска и утопла молча, словно фрегат под всеми парусами.

Уф… Вот кто бы мне с утра сказал, что к вечеру я буду так рад обнять этого сухонького страшненького грузина с кривым носом и жутким акцентом? И ведь собственное предчувствие ни на миг даже не ёкнуло! Хорош характерник, а? Сам себя спасти не могу…

— Как я рад тебя видеть, дарагой!

Маленький священник в старой православной рясе, сунув за пояс два разряженных пистолета, распахнул мне объятия. И я тоже благодарно обнял его. Да! Так я и сделал! И плевать, что он нечисть, он спас мне жизнь!

— Слушай, иду сэбе тихо, никого нэ абижаю, никого нэ трогаю, «Сулико» пою, красивая пэсня, да! Дэвушка навстречу — нэ сматрю даже, стесняюсь… Мужик старый, бэззащитный — улыбаюсь ему, пусть сто пятьдесят лэт живёт, ай! Дэти были — святое, из кармана все четыре орэшка отдал, им радость, мне нэ жалко! Такой дэнь, такая пагода, такие люди, а тут эти шакалы тебя рэжут?! Совесть есть, а?

— Да пёс с ними, вы-то какими судьбами в наших краях?

— А-а, гуляю! — подозрительно легко отмахнулся грузин.

— Отец Григорий, не верю я вам, чего темним-то? — Мне не понравился печальный блеск в его чёрных глазах и какие-то очень уж впалые щёки. — Да вы… голодный!

— Ай, думай, что гаваришь?! Кто галодный, я?! Да, я. Трэтий дэнь нэ ел. Савсэм никто в храм нэ заходит, а нэт паствы — нэчего кушать. Орэшки были, отдал, дэти, святое…

— Идёмте со мной!

— Куда, в сэло? — Он вежливо отстранился. — Кто меня туда пустит? Зубы сматри, когти сматри, да! Рога под ермолкой вот, тупые, но видно, всэ паймут, нэльзя! Я на кладбище пайду, может, там чего нарою…

— Ну уж нет. — Мне пришлось во второй раз силой развернуть привередливого грузина в нашу сторону. — Я у вас в гостях был, вы меня как принимали? Как дорогого гостя! Вот и я вам не позволю ради лишней косточки в свежих могилах руками копаться. Чего вы в гробу не видали? Да и не хоронили в последние две недели никого, точно! В село пойдём, там что-нибудь придумаем.

Мы быстренько сволокли поглубже в камыши трупы двух чумчар, всё равно их раки съедят, и бодро направились в сторону Калача. Уже у околицы я догадался сбавить ход, если вот так махнём не глядя, то ни мне, ни ему не жить. Отец Григорий — нечисть, его собаки порвут, они такое чуют, а по мою душу половина местных крестьян искушениями страдает — спят и видят, что я им всякого напредсказываю, да ещё и одарю от щедрот колдовских. Пойду открыто — сомнут страждущие, что мужики, что бабы, хоть по-пластунски ползи…

— Вот что, батюшка, ждите-ка меня здесь. — Я усадил голодающего иноверца под ракитовый куст и успокоил: — Мне одному обернуться сподручней будет, пара минут, и я прибегу с пирогами, водкой и курицей!

— Цыплёнка табака дэлать будем, — просиял отец Григорий. — И чахохбили тоже, пальчики оближешь, э! Кинзу и рэган возьми, аджику тоже! И хачапури, хотя бы одну, маленькую, аджарскую, да…

Я козырнул и, не дожидаясь, пока бедолага захлебнётся слюной, пошёл обходными путями вдоль огородов, прыгая через капустные грядки, лихорадочно размышляя, чем накормить нежданного гостя. Обычную человеческую еду он, разумеется, ест, но до ужина кашевары от котлов нашего брата половниками по шеям отгоняют. Купить съестного у деревенских? Так не на что. Дядю просить — не даст, он в дисциплине строг, ешь, когда все есть будут, а зазря не балуй! Разве что к Прохору обратиться…

— Очень надеюсь, что он уже закончил свой воспитательно-поэтический вечер и не даст мне ударить лицом в грязь, — бормотал я, перепрыгивая через плетни и прячась за заборами. — Хотя если вспомнить, на какой дружеской ноге они расстались с тем же отцом Григорием, от всего сердца обещая прирезать друг дружку, то…

Ну, в общем, как ни верти, а лучшего выхода из положения, чем обратиться к верному денщику, в голову так и не пришло. К тому же мне почти невероятно повезло, я ни на кого не нарвался по пути, а старый казак, напевая, сидел на чурбачке и ковырялся шилом в сбруе. Господина Чудасова рядом не было, свежей могилки тоже, значит, отпустил душу на покаяние. Меня он узнал сразу, по шагам, хотя я перелез через забор и подкрадывался со спины.

— Где тя черти за шиворот носили, хлопчик? Ох, не бережёшь ты родного дядьку, треплешь ему нервы почём зря и меня не слушаешься. Ить голодный небось?

— Поголоднее меня имеются, — тихо ответил я.

Прохор вопросительно выгнул кустистую бровь…

— Там этот, отец Григорий, из Оборотного города.

— Кто-о?!

— Ну тот хач, с которым вы из-за Мони и Шлёмы цапнулись, так вот он сейчас…

— Где? — мигом вскочил на ноги мой денщик. — От тока укажи направление, я ему голыми руками так в рыло горбоносое пряников насую, что вовеки заречётся казакам грубое слово молвить! А ну подавай его сюда, я ж с ним…

Добрых минут двадцать мне пришлось усмирять моего боевого товарища, пышущего праведным православным гневом к любому проявлению нечистой силы на нашей светлой донской земле. И согласитесь, кстати, уж в чём в чём, а в этом случае он был абсолютно, то есть стопудово прав!

Нечего им здесь шастать, добрых людей с панталыку сбивать, тень на плетень наводить. Известно же, нечистая сила на то и существует, чтоб человеку глаза застить, посулами обманчивыми заманить, на грех толкнуть да против Божьей воли дьявольскими искушениями обнадёжиться. Их цель — души нашей погибель…

Тут кто бы спорил, с нечистью в азартные игры играть — себе дороже! А ведь я не просто играю, я с ними вынужден общие дела вести, в гости заходить, за одним столом сидеть… Как представлю себе это явственно, у самого мороз по коже!

Думаю, Прохор бы меня за такое попустительство первым нагайкой поучил, но после того случая с аптекарем, когда я оборотня фактически под его прямой выстрел подставил, он счёл, что я в Оборотный город вроде как на разведку хожу. Изучаю пристально на предмет будущей атаки всем нашим казачьим полком, а как настанет час, так мы их в пики!

Не знаю, не знаю… Дело, конечно, божеское, но вряд ли Катеньку такой мой поступок сильно обрадует. По разным причинам, но, как я понимаю, больше из-за потери работы. Эх, дать бы промеж глаз тому профессору, что эдакую красавицу под землю засадил, к ноутбуку договорными обязательствами приковал, нечистую силу изучать да систематизировать…

— А слово держать надо!

— Чего, мать твою?!!

— Слово, говорю, держать надо, — поспешно выкрутился я. Видимо, в мыслях о недоступной Хозяйке последняя фраза сама собой сорвалась с языка.

— Надо, — неожиданно тихо признал мой денщик, только что в полный голос оравший на меня матом. — Не бывать тому, чтоб донской казак нечисти поганой в благородстве уступил! Он те — сухарь, ты ему — бублик, он те — гривенник, ты ему — рублик, он — стакан винца, ты ему — ведро холодца, он те картошки нарыл, а ты ему цельный стол накрыл!

— Прохор, давай банальной прозой. У нас есть что поесть?

— А энто рифма!

— Прохор!!!

— Ох мать твою, да что ж так в ухо-то орать, ваше благородие, на кой ляд я те глухой сдался?! Могу хлеба достать, сало тоже имеется, в разумных размерах, яичками варёными бабки поделятся, может… Вот тока мяса нет. Ни колбаски, ни ветчинки, ни солонинки.

— Жаль, — пригорюнился я, вообще-то отца Григория как раз и следовало бы кормить именно мясом. Причём сырым. Чьим — уже не уточняю.

— Погодь, погодь, где-то тут у меня одна мыслишка имеется, — хитро сощурился старый казак, и я (каюсь!) пошёл у него на поводу. — Вроде староста местный твою милость на тётку одну древнюю умасливал, дескать, беременность ей не даётся, так она полон двор скотины держит. Ужо небось за совет от самого Иловайского курочкой не обеднеет?

Я махнул рукой, деятельного денщика сдуло, как пенку с молока. Тьфу, зараза, неужели опять в рифму?! Не приведи господи подхватить эту поэтическую инфлюэнцу…

* * *

Пока сидел один, всё думал и думал, что да как мне посоветовать той бедной восьмидесятилетней женщине по вопросу невнятной задержки деторождения. Я-то и со своим даром никак управиться не могу, проявляет силу, когда ему взбредёт, а не по моему желанию. То есть рад бы воспользоваться на благо общества, но…

Хотя на кой леший ей ещё и дети в такие-то годы? Не своими же скромными данными я ей в этом поспособствую, да? Там, говорят, полсела безрезультатно старалось, ну не дано, так не дано, чего уж зазря Бога гневить. Пожалуй, мы спороли горячку, согласившись на такое дело ради одной чахлой курочки. Надо срочно вернуть Прохора!

— А вот и я, ваше благородие. — Мой отчаянный денщик появился буквально в ту же секунду, запыхавшийся, потный, красный и донельзя довольный собой. — Всё село оббегал, что у кого успел, то и набрал, вот уж цельную корзину снеди кровопийце твоему спроворил!

И он гордо выставил передо мной огромный плетёный короб, набитый всем съестным по самую маковку. Тут были: хлеб, колбаса, яички, сало, зелёный лук, варёная картошка, огурцы, крынка сметаны, бутыль самогона и, как обещано, свежеощипанная куриная тушка. Отец Григорий должен был лопнуть от счастья и переедания!

— Ну, каково?

— Любо, — честно признал я и, прикрывая ладонью глаза от нестерпимо сияющего Прохора, уточнил: — А теперь скажи, кому и сколько мы за всё это должны?

— Сущую безделицу!

— Это понятно, но уточни ещё раз, на сколько лет ты продал меня в рабство?!

— Бабке Степаниде — с деторождениями удружить, сам знаешь, она тут наипервейшая проблема. Чернявую девку Маню — замуж выдать, косит на один глаз да ленива, из местных никто не берёт. Девке Василисе (гуторят, что она и не девка уже) — то же самое, да с приданым, тогда кто хошь возьмёт. Толстой тётке Агафье — пропавшую семь лет назад козу сыскать, всех примéт рог сломанный да синяя лента на шее. Ну и тётке Варваре — самое простое, чтоб у её соседей на Рождество тесто не поднялось, а молоко убежало! Делов-то…

— Действительно, — согласился я,покрываясь холодным потом. — Ну ты покуда тут с народом пообщайся, а я нашего гостя горбоносого попотчую. Через часок вернусь и всем всё устрою.

— Добро, — не моргнув глазом, согласился Прохор. — Тока ты там не засиживайся с этой нечистью поганой, я ить сколь сказок ни расскажу, долго баб не удержу, им не я награда, им — тебя надо! Тело твоё белое, брови твои смелые, профиль тонкий, голос звонкий, руки сильные, очи красивые, осиную талию да крепкую генитал…

Я покраснел и, подхватив корзину, по-пластунски исчез не прощаясь. Вот чую, доведёт он меня своей станичной простотой до цугундера, ведь лепит, бедовая голова, прямым текстом такие вещи, от которых даже во французских романах приличные барышни сразу в обморок падают. Да не только барышни, но и замужние дамы при попытке представить в деталях намёк бравого казака…

Говорят, был случай, когда он генералу Ожеровскому разок на балу депешу от самого Платова передавал, так тоже с рифмованным сопровождением. Я дословно не перескажу, но общий смысл в том, что на Березине наши донцы успешно натянули старой гвардии Наполеона не только нос, но и глаз! Причём на столь любимое проктологами место… Бал сдох на корню! Два музыканта подавились тромбонами, барабанщик прогрыз барабан, кавалергарды просили перевести им стишок на французский, гусары выносили женщин на руках, хотя сами ржали как лошади, а интеллигентный Ожеровский от всей души благодарил станичников за столь приятные известия!

…До того памятного куста, где мною был оставлен голодный грузинский батюшка, я добрался довольно быстро. Мог бы, разумеется, ещё быстрее, но тяжёлая корзина всё-таки существенно замедляла шаг. Отец Григорий честно сидел в ожидании, но, видимо, времени даром не терял, вид у него был довольный, а вокруг валялись свежие вороньи перья. Значит, перекусить успел…

— А, гамарджоба, генацвале! Нэужели стока всё одному мне принёс? Вах, Иловайский, я тебя нэ кунаком, а братом назову! А хочешь, дядей, даже папой сваим! Мамой нэ могу, мама одна такая, э-э…

— Лишнее это, право слово, отойдёмте-ка подальше, а то у нас народ любопытный. Пристанут, начнут расспрашивать, что да как, когда прибыли, с какой целью, где регистрация?

— И нэ гавари. — Мигом вскочив на ноги, грузин указал пальцем на что-то у меня за спиной. — Иммигрантов нигде нэ любят. Уже бегут спрашивать, да?

Я сначала прислушался, а только потом обернулся. Ну уже просто чтоб знать более-менее точное количество, потому что на слух казалось, что к нам с воем несётся всё сельское население Калача. На самом деле нет, конечно, там даже и половины не было. Так — бабы, девки, старухи, дети… Нет, наверное, половина всё-таки была. Уходим?

То есть я только хотел это предложить, но, как оказалось, уже некому, моего дорогого грузинского друга сдуло попутным ветром с низкого старта с корзиной под мышкой. Мне она все руки чуть не оторвала, а он летел легче пёрышка, вот что значит жилистый и своя ноша не тянет. Всласть налюбовавшись его талантами, я тоже не стал дожидаться худшего (а что может быть хуже бабских разборок?) и резво, налегке припустил следом…

— Маладэц, саабражаешь, хвалю! — не сбавляя темпа, приободрил меня отец Григорий. — В лэс сварачиваем, в лэс, там у болота тайный ход есть.

— А через трубу никак?

— До трубы далеко, в другую сторону, паймают, э!

Вот тут я был с ним полностью согласен: судя по воплям «наддай, родимые, уйдёт казачок!», погоня неумолимо приближалась, и сдаваться в расчёте на милость победителя не стоило. Милости не будет, будет групповое осрамление меня посредством восьмидесятилетней бабки Степаниды. Все прочие уныло дотопчут что останется…

В редкий лесок мы свернули на ближайшей же тропинке. Судя по всему, батюшка отлично знал здесь каждую былинку, мы прыгали с кочки на кочку, отчаянно забираясь в самою трясину. Головные платки и яркие юбки двух-трёх наиболее резвых преследовательниц уже мелькали шагах в пятидесяти. Не драться же нам с девчатами, а откупиться нечем…

— Прыгай! — выкрикнул отец Григорий, с разбега сигая в небольшую лужу посреди густой, слипшейся тины. Ну и влип, естественно, едва ли не по пояс!

— Я туда не полезу.

— И правильна! Ошибка вышла, э?! Нэт тут хода. Вот рядом в лужу прыгать нада. Вытащи меня, да…

Я подал ему руку и с огромным трудом выволок из чмокающей трясины, не желавшей расставаться с жертвой, тощего рогатого грузина. В тот же миг за нашими спинами раздался оглушительный визг:

— Тута они, тётеньки! Поймали-и!

— Ага, щас, э-э?!!! — громко ответил батюшка, показал им язык и, крепко вцепившись в мою руку, гордо шагнул во вторую лужу. Кажется, я успел хотя бы матюкнуться…

Когда открыл глаза, мы вдвоём стояли на кирпичных ступеньках уводящего вниз подземного хода. Сквозь мутную рябь воды были видны перепуганные сельские девчата, с круглыми глазами указывающие на то место, где мы только что героически «утопли». Желающих прыгнуть вслед не было, значит, конченые дуры в погоне не участвовали. Уже радует, может, их в Калаче вообще нет? Хотя это вряд ли, Россия всё-таки, как же без дур…

— Что засматрэлся снизу ввэрх, всё равно юбки длинные, — неправильно истолковал моё стояние отец Григорий. — Пашли давай, корзина цэлая, ничего нэ уронил, ко мне придём, такой пир закатим, да!

Я не стал полемизировать, главное, чтоб он довёл меня до Оборотного города, а там каждому своя дорога — кому в нечестивый храм, а кому и к красавице Хозяйке. Катенька вроде бы говорила, что ждёт меня к вечеру? Ну вот я и припёрся, ничего, что на пару часов раньше, вечер понятие растяжимое…

Корзину мы уже несли вместе, дружно держась за ручку. Священник-кровосос радостно делился рецептами национальных блюд, последними городскими сплетнями и, пользуясь правом разглашения исповеди (у них можно!), наконец-то поведал мне полную печали историю кабатчика Вдовца. Чтобы не тратить время и бумагу на передачу его характерного акцента, перескажу вкратце своими словами…

В сущности, ничего особо поучительного там нет, но ведь если кому надо, тот везде найдёт философский урок. Молодая семейная пара, обвенчавшись по неправедному обычаю незаконным браком и торжественно плюнув на икону Вельзевула Критско-Самофракийского, открыла свой семейный трактирчик. Дела шли ровно, ни шатко ни валко до тех пор, покуда молодожёны не додумались ввести ежевечернее шоу «Кто кого вперёд отравит».

То есть он сыпал ей мышьяк в румяна, она ему — змеиный яд в нюхательный табак, он ей рыбу фугу, она ему суп-пюре из мухоморов, он ей голимую водку, она ему просроченные лекарства.

Народ на это дело валил толпами, делались ставки, риск щекотал нервы, азарт бил ключом, проигрывались целые состояния, и трактир богател со сказочной скоростью. Ну и печальный результат тоже не заставил себя долго ждать, кто победил, угадать нетрудно — Вдовец остался один с навсегда приклеенной чёрной кличкой, а его прежнее имя было предано забвению.

В память о безвременно отравленной, но горячо любимой супруге каждая чётная рюмка в его заведении всё также подавалась отравленной. Все, разумеется, об этом знали, но завсегдатаи не переставали забегать вечерком на огонёк за очередной порцией адреналина — вдруг кто перепьёт и собьётся со счёта?

— До сих пор по сваей жене таскует, да, — сочувственно закончил отец Григорий. — Ка мне в храм ходит, сыдим, «Сулико» поём, плачем… Но ты к нему нэ хади — атравит. Слёзы одно, а бизнес есть бизнес. О, вот и арка уже, савсэм пришли!

— Сколько же их у вас тут?

— Арок? Многа! В Оборотный город разные пути ведут, попасть легко, выбраться трудно. Но ты со мной, э! Никто нэ тронет, нэ бойся, я тебя в абиду нэ дам, я…

* * *

Бабах!!! Из-за арки громыхнула страшная как грех старушка-аркебуза, и тяжёлая свинцовая пуля впилась в стену над моей головой, чудом не пробив папаху. Я молча подобрал кусочек свинца, размером с китайское яблочко, и ткнул под нос бесстыжему грузинскому батюшке…

— Ты что дэлаешь, шакал бэзмозглый?! — Отец Григорий тут же оставил на меня корзину и, кинувшись к арке, выхватил оттуда за грудки огорчённого промахом охранника. — Ай, морда твоя козлиная, нэ видишь, кто идёт, да? Я тебя за такое дело сваей рукой закопаю, а патом ещё от церкви отлучу, кутык бабуиновый!

Лично я такого слова не слышал, мне было интересно, при случае спрошу перевод.

— Чего, чего, чего надо-то?! — вяло огрызался бесёнок. — Нормально всё, раз ружьё есть, то пальнуть обязан!

— Зачэм кунака моего стрэлял? Зачэм «руки вверх» нэ говорил? Зачэм мазал?!

Пока эти двое препирались и спорили, я спокойно подошёл поближе, заглянул за арку и, найдя в уголке солдатскую лядунку с порохом и пулями, тихо булькнул туда немного самогону. Ну их, этих бесов, ненадёжный народец, так и норовят после всех мирных переговоров тебе же в спину шмальнуть. А с мокрым порохом искушения меньше…

— Эй, ты, случаем, не Иловайский будешь? — неожиданно обратился ко мне рогатый охранник. — Хозяйка-то приказ выдала — всех Иловайских до неё пропускать беспрепятственно!

— А чего же стрелял тогда? — удивился я.

— А насчёт того, чтоб не стрелять, указаний не было, — нагло ответил он, за что ещё раз словил меж рогов твёрдой батюшкиной рукой. Да этих упёртых лупи не лупи, мозги и так по гроб жизни отбитые, зато храбрости хоть отбавляй. Ладно уж, пойдём дальше, раз Катенька уже позаботилась о пропуске на мою персону…

— Гад такой, — бормотал всё ещё не остывший священник, пока мы удалялись от арки, и вдруг, резко развернув меня за плечи, заорал в полный голос: — Стрэляй давай, да!

— Хренушки, — скорбно донеслось в ответ. — Ктой-то мне весь порох обмочил…

— Ха! — опять развернул меня батюшка, сияя белозубой улыбкой, как солнце над Тифлисом. — Шутка такая смешная, э! Я знал, что ты ему порох мочил, я всё видэл, пашутил с табой, да!

Я хмуро выгнул бровь. Нечисть, она и есть нечисть…

Всю дорогу до города этот грузинский юморист трещал не переставая, избегая встречаться со мной взглядом. Вот и гадай теперь, когда он успел столковаться с бесом насчёт второго выстрела. Никому доверять нельзя.

Кроме разве что той же Катеньки, да и она, по совести говоря, меня всерьёз не держит, а так, ради контакта с представителем человеческого племени данного исторического отрезка. Интересно, так у неё самой-то парень есть? Надо будет непременно спросить при встрече, а то буду вот так долбить лбом ворота её сердца, а она, поди, давно другому обещана?! Тогда чего уж, пожелаю счастья молодым да и пойду восвояси на Гребенскую линию проситься, под пулями чеченскими буйну голову сложить…

А что? Зато, говорят, там красиво — горы, вино, шашлык, фрукты разные, не сразу же убьют-то? Но как только — чтоб Катьке-изменнице вот в тот же день письмо роковое отправилось, дескать, «погиб Ваш хорунжий Всевеликого войска Донского Илья Иловайский, умер, весь кинжалами вражескими исколотый, с Вашим светлым именем на устах. И сотворите ради него милость Божию, коли когда мальчика родите, так назовите Илюшенькой». А в конце письма эдакий романтический рисунок — кровоточащее сердце, пронзённое стрелой амура.

Тьфу! Самому противно, надо ж было такое придумать…

А на входе в городские ворота меня торжественно встретили два русоволосых красавца, в нарядной одёжке, бледные, как кефир, но с широкими улыбочками до ушей. То есть парни и рады меня видеть, но активно проявлять свои чувства тоже не рискуют, по причине того, что к каждому за правую руку привязана адская собака, из тех, что охраняет Хозяйкино жилище.

— Здорóво дневали, братцы! — Я кивнул упырям и приветливо потрепал по загривкам ужасных псов. — Чего кислые, как англичане или русские щи?

— Ты это, хорунжий, руками тока не сильно размахивай, — осторожно попросил Шлёма. — А то энта помесь тигра с крокодилом чуть чего кусают кого поближе за что помягче. Больно, спасу нет…

— А так всё хорошо, — поспешил успокоить изумлённых таким поклёпом псов миротворец Моня. — Хозяйка как тебя у арки увидела, так сразу нас навстречу отправила в качестве почётной гвардии и охраны.

— Ай, какая охрана, зачэм глупые вещи гаваришь, э?! Я сам кунака сваего вездэ проведу, одын всэх зарэжу, сам Иловайского буду…

Два пса одновременно оскалили страшные зубы, и отец Григорий на том же накале резко поменял концовку предложения:

— …таким храбрым звэрям передавать в целости и сохранности! Бэрите, да! Заботьтесь о нём, бэрегите его, он же для меня как брат! — И, уже повернувшись ко мне, с заискивающей улыбкой добавил: — А ещё весь корзин нада в церковь занести, это па дароге. Нэдалеко. Савсэм рядом, э?

— Полчаса как минимум и совсем в другую сторону, — честно предупредили меня упыри.

Грузинский батюшка попробовал было цыкнуть на них, но, встретившись взглядом с немигающими собачьими глазами, бодро взвалил продукты себе на спину и исчез, как предрассветная дымка над горой Машук.

— Мы так поняли, что ты сейчас без своего Прохора?

— Он наверху остался, прикрывая мой отход, — не моргнув, соврал я. — И кстати, уж извините его, он не со зла на вас наехал, просто беспокоится за меня.

— И правильно делает, — сурово насупился Моня. — Иловайский, ты ить не в первый раз в наших краях, почему без оружия? Ни сабли, ни пистолетов, даже обычной нагайки не взял! Тебе тут курорт, что ли?

— Да ему, видать, жизнь надоела, — повысив голос, поддержал Шлёма. — Вот скажи, бутерброд ходячий, что ты будешь делать, ежели я сейчас тя укушу?

Ответ мог быть только один, короткий, прямой и максимально красноречивый. В смысле так, чтобы сразу с ног долой, клыки настежь, коленки вовнутрь и лёгкий дым из отпавших ушей. Вроде получилось…

— Ты не насмерть его?

— По-моему, нет, — неуверенно успокоил я огорчившегося Моню. — Ты его по щёчкам похлопай или водичкой побрызгай, глядишь, и отойдёт.

— В мир иной?

— Да ладно! Я же его не дубиной, а кулаком. У нас в станицах даже пятилетние дети такой удар держат. Вот если б наотмашь, с разбега, да не в челюсть, а в лоб…

— Ага, то есть такое у вас дети уже не держат. А девушки?

— Девушки держат. Ещё и сдачи дают, не стесняются.

— Милое у вас воспитание на Дону. — Моня склонился над распростёртым другом и, поразмыслив, предложил: — Слушай, может, тебе самому до Хозяйки пройтись? А чтоб никто ничего худого не помыслил, так ты обеих собак себе возьми. Справишься?

— Легко. Только перед Шлёмой неудобно как-то…

— А я без претензиев, — на мгновение пришёл в себя балдеющий упырь. — Ещё чуток полежу, и повторим, да?

— Мазохист, — извиняясь, пробормотал Моня, передавая мне два поводка.

Я позволил псам вылизать битую Шлёмину физиономию, уточнил направление и вольным шагом двинулся в путь. Адские создания, виляющие хвостиками, действительно показали себя самой надёжной и бескомпромиссной охраной.

Помню, разок на меня слишком откровенно облизнулись двое незнакомых вампиров — собачки лениво гавкнули, и кровососы резко предпочли сделать вид, что просто целуются.

Потом сумасшедшая ведьма на метле попыталась, завывая, на бреющем полёте цапнуть меня за воротник и увлечь к себе в печную трубу. Псы в одновременном прыжке вырвали из-под неё помело, сгрызли, а потом ещё и оплевали опилками спикировавшую в соседний забор бедняжку.

Ну и набегали два или три раза шумливые подростковые банды бесенят, кидались издалека всякой помойной дрянью, обзывались и тут же удирали, не дожидаясь даже насмешливого собачьего взгляда в их сторону. А потом какой-то мелкий гадёныш выбросил прямо перед нами драную, полудохлую кошку!

Может, конечно, и не выбросил, может, он её нёс себе на ужин и просто уронил от неожиданности и удивления. Может быть, кошка была не совсем ещё при смерти или как-то резко вспомнила свою боевую молодость, не знаю, не знаю…

Но при виде адских псов она выгнула спину дугой, вздыбила жалкие остатки шерсти и с гнусавым воем, типа «хрен догонишь!», понеслась вниз по улице. Собаки, как вы уже догадались, тоже отреагировали вполне предсказуемо. Им же глубоко фиолетово, что их поводки намотаны мне на руки и в один миг их не снимешь.

— Посторонись, несознательные, зашибу-у! — тонко орал я, едва ли не ласточкой летя над мостовой за счастливыми псами, наслаждающимися жаркой погоней за кошкой, которая всё ещё хочет жить. О, святый Боже, святый бессмертный, помилуй мя, что это было…

Вы знаете, как бегают кошки? Во-первых, быстро, во-вторых, зигзагами, в-третьих, там, где это им удобно. А в результате мне четыре раза пришлось с разбегу сигать через чужие палисадники, три раза перепрыгивать ямы, рытвины и траншеи, пару раз почти вертикально по стене вверх и кубарем вниз, а напоследок меня успешно протащили волоком через неизвестно откуда взявшуюся лужу!

Но веселее всего было, когда эта подлая мурка, свернув за угол, не сбавляя хода, влетела в целую похоронную делегацию и в великолепном балетном прыжке уселась перевести дыхание прямо на крышке гроба. Не более полминуты, потому что потом в толпу врезались мы…

Бедная нечисть сыпанула во все стороны, останки покойного (колдуна, беса, вампира, леший его теперь разберёт) были безжалостно растоптаны и разнесены на сувениры. Кошка умудрилась скрыться в суматохе, а я подъехал к Хозяйкиному дворцу, уже сидя на перевёрнутой гробовой крышке, с венком на шее и чёрной лентой «От жены, тёщи и любовницы — мы тебя помним, сволочь!». Кто бы сомневался, меня забудешь, как же…

— Мамма миа! Нон чизоно скритто, кретино-импотенто? — приветливо раздалось из львиных зевов, украшавших медные ворота. — Если кто чего не понял, то я рада тебя видеть, Иловайский! Заходи!

Я кое-как встал на ноги, проверил, все ли части тела на месте, ничего не отбил, ничего не отколол? Потом снял венок с шеи, аккуратно сложил всё в побитую крышку гроба и, не дожидаясь мстительных родственников покойного, вместе с довольными прогулкой псами вошёл внутрь двора. Оба зверя, на прощанье лизнув мне руку, отправились к своим товарищам за ограду, а я поднялся по уже знакомым ступенькам наверх. А там меня ждал роскошно накрытый стол и сияющая Катенька в мужских штанах и облегающей кофте под горло.

— Что, огорчён? Да, декольте сегодня не будет, пялиться не во что, можешь смотреть мне в глаза, а не туда, куда облизываешься. Дай чмокну в щёчку! — Она церемонно, словно на Пасхе, похристосовалась со мной в обе щеки и пригласила присесть. — В прошлый раз ты меня угощал, сейчас я накрываю футбольное поле. Образно выражаясь, конечно, наша полянка поменьше. Смотри сюда. Это консервы, открытые, с паштетом из шпротов. Сама не ем, но ты попробуй, они на любителя. Это бананы, это киви, ты таких фруктов у себя на Дону не видел, едят без кожуры. Бутерброды с колбасой, сыром, ветчиной и крабовыми палочками. Типа «палочки» натуральных крабов, но из рыбьего жира, красителя, усилителя вкуса и соевого белка. Есть пепси и меринда, тебе чего налить?

— Э-э… благодарствуем, на твой вкус, — вежливо выкрутился я, потому как половина названий являлась для меня абсолютной китайской грамотой. Хотя на вид вроде вполне съедобно.

— Ясненько. — Катя понятливо кивнула. — Давай проще, хватай то, что беру я, и поступай с ним так же, как я поступаю. Вздрогнем?

Она протянула мне маленький металлический бочонок с дыркой. Я храбро отхлебнул — холодная пузырящаяся жидкость сладко обожгла нёбо и ударила в нос. Сейчас чихну…

— Ты ешь, ешь, закусывай, пепси такая вещь, не зажуёшь — посадишь желудок. Я, что могла, тебе выяснила. Немного, но ты ж у нас голова, справишься. Чавкай на здоровье, а я пока покажу, чего нарыла.

Моя красавица встала, потянулась и нажала кнопку на волшебном ноутбуке. Экран приветствовал нас уже привычной мелодией, загорелась картинка рабочего стола, изображающая ту же Катеньку в тёмных очках, с девичьей косой до пояса, стоящую в полупрозрачном летнем сарафане у берёзы, с яркой надписью вдоль экрана: «О да-а, я хочу-у… Да не тебя, а в отпуск!»

— Вот, смотри сюда. — Она быстро пощёлкала клавишами, и передо мной открылась старая карта. — Это то, что ты мне оставил, а вот то, что удалось восстановить. Как, впечатляет?

Я охнул и едва не прикусил себе язык, увлёкшись бутербродом. На экране высветилась совершенно чёткая, незамызганная и непорванная карта, такая, какой она была в момент своего создания! Все надписи с обратной стороны были восстановлены, перевод не составлял труда, и шансы найти клад сразу выросли до небес!

* * *

— С тебя вобла и сало, благодарных поцелуев не надо, — сразу расставила все точки над «i» гостеприимная хозяюшка. — Вот без обид, Илья, не впадай в комплексы, сам подумай — у тебя служба, у меня работа, ты там, я тут, что нам светит? Хочешь, банку пепси с собой подарю? Забирай! Пусть потом археологи вешаются…

— Благодарствую, не стоит, а старую карту можно ли вернуть?

— Запросто. И новую дам в распечатке. Только не брался бы ты за это дело. Всем, чем хочешь, чую, что нехорошее оно. Не так там всё просто, и не надо тебе в кладоискатели на кладбище играть.

— А вам-то что с того, разлюбезная Катерина, простите, не знаю отчества? — как мне казалось, резонно спросил я, переходя на «вы» и вставая из-за стола. — За хлеб-соль спасибо, за объяснения тоже поклон земной, более с намёками да чувствами приставать не стану, сам гордость казачью имею. В Оборотный город тоже не вернусь, а случится в помощи моей нужду иметь, так Моню со Шлёмой пришлёте — я у вас в долгу…

— Уйти, значит, хочешь? — тихо прошептала она, опустив дивные ресницы. — Бросаешь меня, да? Ну и пошёл на фиг! Больно надо, жила без тебя, и ещё проживу! Мне, может, до смены какие-то полтора года отпахать осталось, сама справлюсь как-нибудь, не маленькая! Гордость у него казачья… А у меня? А обо мне ты хоть на минуту башкой своей чубатой подумал? Или ты другим местом думаешь?! Как на грудь мою пялиться, так он тут первым набежал, а как я глухо, без декольте, так сразу «вы, вам, спасибо, приставать не стану, я у вас в долгу…». Тьфу! Бери свою карту и уходи!

— Вы… ты… чего орёшь-то? — как-то даже опешил я.

— Кто на тебя орёт, кому ты нужен?! — Она шагнула назад, едва не смахнув со стола свою же книгу-ноутбук, в сердцах швырнула на доску с кнопками и шпеньками полотенце, громкоговорящая серая «груша» упала на пол, а Хозяйка встала ко мне спиной, надутая, как енот-полоскун у грязной речки в половодье.

— Катенька, свет мой…

— Ага, лампочка электрическая! Получил, что хотел, и вали!

— Да мне ж без твоей любви никакой клад не в радость…

— Какой любви? Ты, вообще, о чём, Иловайский?! У тебя поперёк папахи кириллицей написано — «дай за титьку подержаться» и «хочу секса без обязательств»!

— Чего я хочу? Уж больно слово мудрёное…

Хозяйка развернулась было объяснить, да не судьба, взгляд её пал на какой-то скромный шпенёк, вроде бы наклонённый не в ту сторону, и личико её нежное так исказилось, что я вздрогнул невольно.

— Микрофон включён! Нас же слышно было на всю площадь, я х… матом не ругаюсь, это был просто выдох, заткните ушки ватой, дети… А не то поубиваю всех на хрен!!!

— Как скажешь, матушка, — гулко донеслось в ответ едва ли не спевшимся хором. — А тока очень уж интересно, чем там у тя дело-то с хорунжим закончилося, коли он ужо получил, что хотел?

Катя метко опустилась на вертящийся стул и молча закрыла лицо руками. Ну вот, нешто я опять во всём виноват?

— Так уж ты не серчай на меня, дурака, я ж не со зла, а по неведению, — как можно мягче произнёс я, дерзнув осторожно погладить её по склонённой голове. — Как я мог знать, что весь народ нас слышит? Ну хочешь, сию минуту к ним спущусь и скажу, что ничего не было?! Не было ничего!

Красавица, не поднимая глаз, выдернула шнурок из какой-то дырки. Надеюсь, знает, что делает, а то ломать-то дело нехитрое, а вот как обратно вставить…

— Знаешь, я ведь тебе серьёзно говорила по поводу этого клада, французский сам знаешь или у автопереводчика спросить?

— Разберёмся, чего там… — Мне хватило одной минуты, чтобы бегло прочесть вслух: — «Дорогой Шарль! Когда ты получишь это письмо и карту, меня скорее всего не будет на этом свете. Поход в Россию был авантюрой, армия разбита, каждый из нас пытается спасти хоть какую-то часть военных трофеев. Мы с Жаном попали в плен, сумели бежать, долго скитались по суровой земле русских и на одной из просёлочных дорог нашли брошенную карету, а в ней настоящее сокровище. Оно могло бы обогатить всех нас, но идти с золотом во Францию не было никакой возможности. Увы, жестокий рок заставил нас скрыть его среди могил и поставить для охраны страшных стражей…»

— Ставь галочку! — подняла указательный палец Хозяйка, впрочем, так и не отодвинувшаяся от меня.

Продолжая гладить её по голове правой рукой, я левой поднёс белый лист с распечаткой текста на латинице поближе к глазам, кивнул и продолжил:

— «Древнее баскское заклятие на крови защитит клад и не отдаст его в чужие руки. Ты знаешь его наизусть, твой дядюшка учил нас этому, когда мы были безмятежными детьми и маялись зубной болью. Я составил план, уверен, что ты всё поймёшь правильно. Если мне не суждено больше увидеть прекрасную Францию, то мои товарищи, поочерёдно храня карту, вручат её тебе. Ты честно вернёшь каждому уцелевшему его долю. Не медли, ибо демоны…»

— Ещё одна галочка!

— «…ибо демоны всегда голодны и не будут ждать вечно!» Что, уже всё?

— Практически, — вздохнула Катенька. — Ниже только адрес этого Шарля, занюханной рыбацкой деревеньки пригорода Лиона, и просьба о передаче привета крошке Марго, с чьим локоном на груди автор и надеется замёрзнуть на нашей исторической родине. Итак, что мы имеем? Да ты сядь, спасибо за ласку, но хватит гладить меня, как кошку, скоро искры по волосам побегут от статического электричества. Или мурлыкать начну, а это ещё хуже…

Я вновь присел на табурет, выбрал кусок хлеба и шматок колбасы потолще, пепси пить не буду, но, может, чай есть? Катерина одобрительно улыбнулась и, проследив мой взгляд, нажала на оранжевую кнопку чуднóго белого чайника со шнурком.

— А тебе точно ничего не будет… ну из-за этого микрофона?

— Да плюнь на них с покатой крыши, сплетней больше, сплетней меньше… Главное, чтобы боялись, а трепать языками они обо мне могут всё что угодно. Я от этого сыпью не покрываюсь и по ночам спать не перестану. Короче, что скажешь о письме?

— А чего говорить, надо идти на ближайшее кладбище с лопатами, рыться наудачу, и, бог даст…

— Бог даст. Ещё как даст! А потом догонит, ещё разок добавит как следует за осквернение могил!

— Тоже верно. — Я опустил голову. — Слушай, а ваших упырей нельзя попросить как-нибудь деликатно в том районе покопаться? То есть, раз там всё равно скелеты лежат, может, с ними по-свойски договориться можно? Уж они-то в курсе, где у какого холмика французы клад закопали…

— А чего, попробуй, — наливая мне в кружку одного кипятку, задумчиво протянула Катя. — На Моню и Шлёму я всегда нажать могу, да и ты с ними вроде скорефанился, только особо не доверяй, кровососы всё-таки. С Вдовцом поговори, у него знаменитая настойка на гробах подаётся. Сам ставит, сам гонит, а гробы для крепости старые берёт, не меньше пятидесятилетней выдержки. В могилах-то у нас каждый второй роется, но не ради золота, сам понимаешь. Меня больше напрягает это «баскское заклятие»…

— Заварки бы?

— Прости, вот бери пакетик.

— ?!

— Иловайский, не тупи. Вот так раскрыл, обёртку выбросил, в чашку сунул и держи за верёвочку! Если б это наше российское заклятие было — нет проблем, пробили в базе данных, что почём, светит не светит, и забирай свой клад, старина Флинт! Но по баскам у меня в Сети ничего не выплыло, тёмный народец, смесь арабов и готов, свой язык, закрытая система посвящения в древние знания… Слушай, а с чего ты на это подписался, а? Тебе бабки нужны, что ли?

— Кто?! — Я резко отхлебнул чаю, едва не подавившись всплывшим пакетиком.

— Ну в смысле деньги!

— Деньги всегда нужны, казакам ведь жалованье не положено, — прикинул я. — Но тут речь не просто о золоте, а о чём-то дорогом и редком, вдруг они пытались вывезти что-то очень важное, для души, для земли нашей. Не всё же звонкой монетой мерится… Вдруг там иное сокровище?

— Романтик ты, хорунжий. — Моя любовь отвернулась и замолчала так, словно я её чем-то обидел. Чай был допит в неопределённом молчании с обеих сторон. Я видел, что она загрустила, но помочь ничем не мог.

И не потому, что не хотел, а просто не знал, как лучше. Ну подойду сейчас, скажу что-нибудь ласковое, обниму даже, а потом как? Пообещаю, что вернусь на белом коне да заберу её отсюда? Не нужно ей это. Признаюсь, что запала краса её в сердце казачье? Так ей и этого не надо. Поблагодарить за помощь и отправляться восвояси? А может, рискнуть да и…

— Тебе пора, Иловайский, — удивительно спокойным тоном, всё так же не отводя взгляда от ноутбука, объявила Катерина. — Упырям передай, чтоб наверх вывели — я приказала! Сюда больше не приходи. Мы в расчёте. Пожалуйста, уважай моё мнение и сделай так, как я сказала.

Мне оставалось только встать, сунуть за пазуху все бумаги и, щёлкнув шпорами, удалиться не прощаясь. Всё. Эта история закончена. Объяснились. Чего уж теперь, пора и честь знать…

Пока спускался вниз по лестнице, на единый миг остановился и прислушался. Но нет, приглушенных звуков рыданий, горьких слёз или хотя бы тяжёлых вздохов слышно не было. Только размеренный стук клавиш волшебной книги с живыми картинками. А я бы, наверное, забыл про гордость и соколом полетел к горлице кареокой, лишь бы был нужен…

Адские псы приветствовали меня весёлым лаем, видимо надеясь, что я ещё раз свожу их погоняться за кошками, но, чувствуя настрой человека, тихо поскуливая, пытались лизнуть мне руку через решётку. Я от души потрепал их по холке. Зверьё, конечно, лютое, но не они же в том виноваты, природа такая. Ворота за моей спиной захлопнулись сами собою, медные львиные головы безмолвствовали. Никакой особой толпы, осуждающе обсуждающей строгую Хозяйку и коварного казачка, не оказалось. Разве что деятельные красавцы-упыри терпеливо ждали меня, лузгая семечки…

— Вот только спроси, ЧТО у нас там было и сколько раз… убью! — без шуток предупредил я Шлёму, прежде чем тот открыл рот. А Моня без малейшего повода ещё и добавил собрату звонкий подзатыльник.

— Не переусердствуй, — строго попросил его я и уточнил: — За дело хоть?

— Ага, это я сам проспорил, — смущённо откликнулся второй упырь. — Он, вишь, сразу сказал, что ты про Хозяйкины ласки трепаться не станешь. А я думал, уж с друганами-то, поди, поделишься…

— Нечем делиться.

— Бывает, бабы, они такие… Накрутят нашему брату обещаний с три короба, про целомудренность напоют, папам-маменькам представят, а покуда ты с их роднёй о покосе беседуешь, они сами с первым же барином залётным к цыганам на всю ночь…

— Было? — с первого взгляда угадал я.

Моня кивнул на Шлёму, тот покраснел, аки маков цвет.

Господи ты Боже! Да неужели ж и у нечисти поганой бывают чувства, любовь, разлуки и коварные измены? Неужели и они к страданиям сердечным расположены, так чем же тогда они по большому счёту от нас отличаются? А это дорожка скользкая, начнёшь так думать, да и дойдёшь ещё до того, что у них, может, и душа есть?!

Нет, братцы, стоп! Нам, православным казакам, о таких вещах даже задумываться возбраняется. Наше дело — с земли на коня, да за шашку, да всей лавой, да на «ура-а!», а там кому как повезёт — иль «Георгий» на груди, иль могила впереди! Выход из сложившейся ситуации был один, традиционный и популярный, а главное, действенный…

— Пошли, выпьем с горя!

— Ты всерьёз, хорунжий? — не поверили упыри. — Не побрезгуешь с нами в кабаке за один стол сесть, водки выпить, под лягушачью икру да маринованные поганки?!

— Ни в жизнь, — перекрестился я. — Этой дрянью закусывать не стану! А водки выпью, душа просит…

— Видать, и впрямь подкосила Хозяйка нашего казачка, — скорбно вздохнул Моня. — Идём, Иловайский. Мы тя и в кабак сводим, и наверх сопроводим, и на разговоры, что меж мужиками по пьянке бывают, не поскупимся. Припади к моей груди, брат, выплакай, что накипело…

— Э-э, ну не до такой степени! И руки убери, и обниматься со мной не надо, а про родственные поцелуи вообще забудь! Ничего личного, только выпить и поговорить! Усекли? А то уже губки раскатали на версту по бездорожью и румянец по щёчкам такой, что сразу кастрировать хочется, гильотиной, по-французски, как котов блудливых…

* * *

Первая моя серьёзная ошибка была в том, что я напрочь позабыл советы Катерины и позволил сердобольным умникам увести меня совсем в другое заведение.

— Чё те у Вдовца-то делать? Тока стопки считать, чтоб на чётную не угодить да лапти не склеить… Пойдём в другое место, там и напóют, и накормят, и денег лишних не сдерут. У тя, кстати, гроши-то есть?

Бум-с! Вот это была моя вторая ошибка, я пригласил парней выпить, не имея ровно ни копеечки наличных средств. Заложить сапоги и папаху, конечно, можно, но тогда по возвращении мой суровый, но страсть какой справедливый дядя не только прикажет меня выпороть, но ещё и засадит в какой-нибудь сарайчик под «домашний арест». Мы ведь форму казачью не от царя-батюшки получаем, у нас и мундир, и конь, и сабля — всё за свой кошт. Кто не может, тому вся станица помогает. Я вот на полном дядином содержании…

— Ох ты ж горе луковое, совсем ни единой монетки нет?

— Из всего серебра только крест нательный на верёвочке, но его не отдам! А в долг нальют? Под честное благородное?

— Выкрутимся. — Упыри, не сбавляя шага, пожали плечами. Денег, как видно, не было и у них, так бы, думаю, выручили до завтра, не первый день знакомы.

За поворотом мы упёрлись в свежеструганую дверь, над которой красовалась потёртая вывеска «Пивняк-стопарик». Сбитые до скользкости каменные ступени вели вниз, в полуподвальное помещение, где в полумраке чадящих свечей едва можно было разглядеть всего три грубых стола, за которыми практически никого не было. То есть лишь два тощих студента в углу и один натуральный ёж размером с хорошую откормленную свинью. Этот монстр на миг вынул курительную трубку из зубов, повернул ко мне испитую мордочку, повёл носом-бусинкой, икнул и вновь уткнулся в ополовиненный мутный штоф. Чего только не насмотришься…

Моня и Шлёма бодро уселись за свободный стол, благо вдалеке от зыбко покачивающегося в тумане пьяного ёжика, и что-то быстро шепнули на ухо невнятно шамкающему толстяку за стойкой. Нам сию же минуту подали запотевшую бутыль настоящей гербовой, государственных винокурен, и три относительно чистые стопки.

— Закусь не заказываем, — подмигнул Шлёма. — Ты наших разносолов жрать не станешь, а мы опосля первого литру не закусываем, а к серединочке второго уже под столом лежим. Смысл зазря тратиться?

Моня без лишних слов быстренько откупорил бутыль и ловко плесканул каждому едва ли не всклень:

— Давай, хорунжий, скажи тост! За что пьём — за вас, за нас и за спе…

— За Хозяйку, — тихо перебил я. За нечисть пить не стал бы, водка б в горло не пошла, а за Катеньку душа горела. — Уходить надо вовремя, раз ей без меня спокойнее будет, так чего ж такой красе жизнь портить? За её счастье!

— За Хозяйку! — подняли посуду упыри, и даже ёж поддержал нас согласным глотком.

А вот после первой стопки я резко поумнел и больше грубых ошибок не совершал, то есть за полчаса умудрился довести ребят до нужной кондиции и ни капли не принять сам. Слишком важные вопросы были поставлены на карту. Хотя, по чести говоря, упыри вроде и пили, но не пьянели…

— Стало быть, ты хошь нас, честных кровососов, сподвигнуть богоугодное дело совершить на благо всей необъятной Российской империи?! Да нам-то с того какой резон — в сырой земле ногтями копаться?

— Ну мало ли… Вдруг где на косточку на обглоданную набредёте? Всё ваше. Я на кости без претензий.

— А вот энто уже деловой разговор, — загорелись упыри. — Тут уже есть об чём лясы поточить, за что языками завязаться. Ежели в цене сойдёмся, так и мы не без патриотизму! Французы, говоришь, на нашем кладбище чегой-то там сныкали?

— Угу, — тупо кивнул я, всё ещё не веря, что они так легко купились.

— Да как посмели? Куда царь смотрел?! Кто энтим лягушатникам, ваще, волю дал по нашинским погостам под шарманку шляться, из-под холмиков могильных самое вкусное выбирать, права наши упырьские, суверенные, нарушать прилюдно, да ещё и карты потомкам оставлять — где что недоели?!! — завёлся Шлёма.

— Бонапартисты, что с них взять.

— Ни стыда ни совести, — подтвердил более образованный Моня. — А вот, Иловайский, коли мы тебе всё кладбище перекопаем, нам медаль дадут? За заслуги перед Отечеством…

— Всё перекопаете, скажите «спасибо», если не расстреляют, — строго осадил я. — Нам там потом не картошку сажать, думать же надо.

— Расстрел что-о, тьфу! — не слушая меня, дружно отмахнулись упыри. — Вот ежели в Сибирь сошлют, оно куда как неприятнее. Там, говорят, в морозы лютые земля как камень промерзает и покойников хоть кайлом долби, а толку? Ни одну могилку не вскроешь, ни в один гроб греться не влезешь, так уж лучше расстрел. Всё из огнестрельного оружия… Тока ты нас заранее предупреди, чтоб мы хари умыли и чистые рубахи надели.

— Э-э, не проблема. — Я доразлил по стопкам остатки уже второго штофа и, видя, что беседа уходит не туда, попытался вернуться на прежнюю тему. — Давайте начнём с малого. Вы просто найдёте мне три могилы, отмеченные вот тут на карте крестиками, а в нужном месте я уже сам пороюсь.

— Дык чё ж тут гадать-то… Две могилки прямо, а третья с разворотом. Вот дерево, вот лес, а вот… загогулина нереалистичная обрисована. Всё криво-косо, сикось-накось, руки бы оборвать Рафаэлю галльскому за энти безобразные художества! Ну не дано человеку в один прилив против ветра пожар тушить, дык неча и штаны расстёгивать… — витиевато опустил неизвестного французского оккупанта практически трезвый Шлёма. Потом посмотрел на собрата, икнул и безмолвно рухнул под стол.

— Всё, готов. Абзац котёнку, не умеет пить, — чуть виновато пожал плечами Моня и плавно сполз туда же.

Я остался один, в компании двух тощих типов студенческого телосложения и пьяного ёжика, продолжающего окутывать себя табачными кольцами. Ну, молодёжь, кем бы она ни была (начинающими вампирами, колдунами-первогодками, вурдалаками-самоучками), вела себя тихо, посасывала через соломинку зелёную жидкость с убойным ароматом полыни и на меня внимания не обращала. Бурдюк с иголками вроде тоже, не факт, что он вообще и разговаривать умеет. Сам кабатчик, дважды подав нам водку, пропал бесследно, ни слуху ни духу. Но вот только стоило мне встать, как он мигом возник у стола, криво улыбаясь и подмигивая:

— Плати, казак!

Я незаметно пнул ногой сначала Моню, потом Шлёму, потом наоборот, но толку ноль — оба находились в состоянии абсолютной недобудимости, хоть ажурной резьбой их покрывай или кубачинской чеканкой, даже не почешутся.

— Сколько?

— Да денег не надо, давай чего обещался.

— В смысле? — осторожно уточнил я.

— Ну дружки твои заранее предупредили, что платить по-иному будешь… Языком!

Я окончательно ничего не понял. То ли от меня ждут мытья посуды языком, то ли отдать его на отрезание, то ли вылизывания чьей-нибудь…

— Да ведь весь Оборотный город слыхал, как ты от Хозяйки «всё, что хотел, получил», так теперь про то и расскажи, коли обещал! Даром, что ли, водку-то жрали?! Ну как она… безо всего, хороша, а? Груди-то каковы? — Кабатчик сглотнул розовую слюну. — А сама в постели небось стонет так сладко? О-о-а-а! Да, потискал, поди, на славу, за всё да по-всякому, и…

Уж не знаю, сколько в нём было весу (крупный мужик, кулак я отшиб здорово), но этот похотливый мерзавец от одного удара в ухо перелетел через студентов и всем задом прилип к спине ежа! Вопль был такой, что мои упыри проснулись.

— Иловайский, мать твою! На минуту одного оставить нельзя, ты чего творишь?!

— Я чего?!! Ах вы…

— Ша! Линяем отсель, покуда не замели, а все потом друг дружку придушите. — Бледный Моня с трудом оторвал меня от Шлёмы и вытолкал нас взашей из гостеприимного заведения. Оно очень вовремя, так как кабатчик визжал по нарастающей, за нашей спиной уже начинала лопаться стеклянная посуда.

Мы рванули не оглядываясь…

Следом выбежал обезумевший пьяный ёжик, с явным удовольствием, хоть и нетрезвыми зигзагами унося на своих иглах изощрённо матерящуюся добычу. Я так понимаю, что ни о какой оплате речь уже не шла, у хозяина появились другие, более насущные проблемы. Ну они у кого угодно были бы, в таком весёлом положении даже мой дядя верещал бы самым неподобающим образом, а ведь он настоящий казачий генерал! В мою дурную голову накрепко втемяшилась дебильная мысль о том, что даже генерала можно довести до белого каления таким количеством иголок в задницу…

— Куда бежим-то?

— Из города!

— А шагом нельзя?!

— Можно, — подумав, остановились упыри. — В самом деле, чё ж теперь спешить-то? Дело сделано, погони не будет, можно и прогулочным шажком пройтись, вразвалочку, на лавочке посидеть, чайком побаловаться.

— Это лишнее, — твёрдо отмёл я. — Давайте наверх, меня Прохор ждёт.

— В один момент! — разулыбались ребята.

И действительно, к крепостной стене мы вышли буквально минут за десять — пятнадцать. До арки тоже дошли без проблем, бес-охранник даже не пытался сотворить какую-нибудь гадость и пальнуть в спину. Дальше дорога была уже знакомая, мы вышли к тем самым ступенькам, по которым я спускался в Оборотный город в первый раз. Теперь уже кажется, что всё это было безумно давно…

Сразу вспомнилась та дикая скачка на арабском жеребце, старая нищенка, «завернувшая» мою дорогу, пробуждение на могильном камне, ржавый нож у моего горла, жуткое завывание чумчар. Конечно, яркие события тех дней изменили меня и полностью перевернули всё мировоззрение.

Словно бы плевок бабки Фроси, случайно угодивший мне в глаз, неожиданно настолько расширил горизонты, что теперь всё вокруг стало состоять из сплошных вопросов. Почему существует этот город? Кто его создал и как Господь такое терпит? Не иллюзия ли всё это? Позволительно ли православному человеку вообще заговаривать с нечистыми? Так ли хороша эта самая Катенька, раз она тут живёт и работает, а меня фактически выгнала ни за что ни про что?!

Вот ведь как бывает в детстве, когда ты совсем маленький, то твёрдо уверен в том, что маменька знает всё на свете, только спроси. Спрашиваешь, почему вода мокрая, почему ветер дует, почему огонь жжётся, почему старшие сестрицы меня с собой в баню не берут — мама даст подзатыльник, и вроде всё ясно. То есть жизнь легка и понятна!

Сейчас спрашивать не у кого.Маменька далеко, дядя ближе, но что он знает? А рядом только два «друга»-упыря и сплошные душевные метания. Как говорится, не судьба сок пить, неча и на берёзу лезть…

— Ладно, надолго не прощаемся. Ругаться на вас за подставу не буду, перегорело уже. А вот завтра ближе к вечеру жду на том же кладбище. Начнём поиски французского клада.

— Бывай, хорунжий. — Шлёма хлопнул меня по плечу. — Наше слово твёрдое, обещали порыться, так уж фуфелы разводить не станем, гнилыми отмазками не опозоримся. Верно я говорю?

Вместо ответа Моня молча обнял меня, как брата. Ну не вырываться же, я тоже по-приятельски похлопал его по спине и вздрогнул лишь тогда, когда почувствовал, что этот гад не намерен размыкать объятия. Дружеские руки вежливого и предупредительного упыря вдруг стали железным капканом, а острые крепкие зубы, лязгнув, нацелились на мою шею. Для драки не было манёвра, уклониться некуда, неожиданность коварного нападения просто ввела меня в ступор. Ей-богу, он бы загрыз меня, как курёнка, если бы не… Шлёма, с размаху шандарахнувший соратника случайным булыжником по маковке!

— Спа… спаси…бо, — кое-как прохрипел я, сбрасывая разом обмякшего Моню.

— Сам не пойму, чё на него нашло? Всегда тихушником был, за тя вон вечно заступался, а тут нате вам… Короче, шёл бы ты, Иловайский, а? Довольно тебе честных кровопийцев зазря искушать, ходит тут, весь аппетитный, кровь с молоком, аж слюнки текут…

* * *

Я кивнул и, не оборачиваясь, двинул по лестнице вверх. То есть не красивым размеренным шагом, а едва ли не галопом, практически перепрыгивая через две-три ступеньки. Не то чтобы так уж спешил убежать, просто это гнусное предательство напрочь перечеркнуло всё моё отношение к этой сладкой парочке. Ясно же, никогда нельзя доверять нечисти! Ни за что, ни при каких условиях! И кто? Моня! Вот уж от него-то воистину никак не ожидал…

Я вышел на площадку под могилой, легко нашёл железный рычаг, потянул, принажал плечом, тяжёлая плита подалась вверх, и я с наслаждением вдохнул всей грудью свежий ночной воздух. Ну наконец-то! И хоть до спящего села я дотопал почти к рассвету, зато по пути со мной совершенно ничего не случилось. Вот и рад бы соврать, а нет настроения. Никто на спину не бросался, из кустов не выскакивал, лунный свет не загораживал, в ухо не орал, хотя возможности были…

Явившись в расположение полка, я просто рухнул спать прямо на сеновале при конюшне и успешно продрых аж до обеда. Снов не было вообще, похоже, усталый организм так нуждался в отдыхе, что мозг просто отключился и не мотал мою пылкую душу по разноцветным мирам чудесных видений. Так-то, в обычном распорядке службы, сны посещают меня практически ежедневно, и какие сны! Яркие, волшебные, сказочные — про любовь, про заморские страны, про глубины морские, про людей с далёких звёзд… Да такие истории невероятные попадаются, хоть вставай поутру и с разбегу книгу пиши!

А дайте только срок, и займусь этим сочинительским делом непременно, потому что оно уж куда как спокойнее бешеных скачек по степям, долгих походов да героических войн за веру, царя и Отечество, от каковых мы, казаки, по общему убеждению прям-таки млеем…

Проснулся от божественного запаха гречневой каши, интимно щекотавшего мне нос. Даже ещё не раскрывая глаз, я потянулся, зевнул до ломоты в челюстях и поблагодарил:

— Спасибо, Прохор! Меня вчера никто не искал?

— Не-а, тока дядюшка ваш, ординарец его, чиновник тот патлатый, с рифмами, староста, бабы сельские, ну и я, грешный. А так вроде больше никто…

— Вот и ладушки. — Я встал, отряхнул налипшие соломинки и быстро сбегал во двор умыться, а уж потом и принял из рук заботливого денщика глиняную миску горячей каши.

— А ты?

— Да я-то ещё час назад отобедал, — Прохор улыбнулся в усы, — покуда кто-то тут храпака задавал знатного. Вы уж ешьте, ваше благородие, а я обскажу, чего нового на свете творится. Ну, во первых строках письма, не сойти мне с ума, ваш дядюшка будет, его кто забудет? Он в нервах с вечера, хотя вроде и не с чего… На всех срывается, зазря обзывается, в руках царёва игрушка, поди, и спит с ней под подушкой. А поэтик Чудасов с утра тарантасом прибыл да носом крутит, добрый люд мутит — Иловайского вынь да положь ему, болтуну скотоложьему! Ну и одна старуха, что глуха на ухо и на оба глаза слаба, как зараза, тоже тебя хочет, просит быть к ночи. Обещает счастие, любовные страсти да объятия жаркие, чёртова припарка, и…

— Прохор, тебя ещё не бьют за такое? — скромно перебил я, едва не подавившись остывшей кашей, потому что сразу всё представляю в лицах, а воображение у меня богатое.

— Пытались, конечно, да не словили, — самодовольно похвалился старый казак. — А тока, ежели по-серьёзному, дак ту корзинку с разной снедью, что вы нечистому батюшке скормили, как ни верти, но отрабатывать придётся. Ещё с утречка за забором народец столпился, все в ожидании, кто с надеждой, а кто и с вилами. Хоть на одну минуточку, да выйти к людям надобно. Тока дочавкай сперва, чтоб не на голодный желудок сдаваться.

Уф… Пожалуй, это то самое, от чего я и рад бы отбрыкаться руками-ногами, а куда денешься. Обещался — плати, иначе свои же за честь казачью по затылку накостыляют. И будут правы!

— Идём. — Я решительно отодвинул пустую миску, облизал ложку, со скрипом встал, поправил ремень, надел папаху и внутренне счёл себя готовым к самому худшему. В конце концов, не такие уж они там все и страшные…

— Коли Бог не попустит, так и бес не укусит, — легко поднялся вслед за мной верный денщик, заботливо сунув за голенище тяжёлую ногайскую плеть. Тоже правильно, если что пойдёт не так, он хотя бы прикроет моё тактическое отступление.

А за воротами нас терпеливо и без лишнего шума дожидалась довольно плотная толпа крестьян с напряжёнными и недоверчивым лицами. При виде меня все как-то воспрянули, приободрились и, видимо, даже обрадовались, что-де сбежать мне не удалось, а значит, и от задушевного разговора никак не отвертеться.

— Здорово дневали, люди добрые, — в привычной казачьей манере поприветствовал я сельский сход.

— Ты, что ль, Иловайский будешь? — без церемоний выкрикнул кто-то.

Я кивнул.

— Ну тады здорово, казачок, — уже более уверенно откликнулся народ.

— Чего хотели от меня, зачем звали?

— Да погадать же!

— Так я ж не цыган вроде…

— А ты посторайся, ежели обчество просит! — наставительно, с тем же оканьем, погрозил мне пальцем длиннобородый староста и весомо напомнил: — Тута денщик твой вчерась от наших баб хорчи тоскал. Дескоть, тебе оно шибко требоволось. Сам ли оголодал али болезненность едучая червя во грешной дыре кормления требует, про то нам неведомо. А тока мы добром-то поделились, вот и тебе бы честному люду тем же ответить!

— Долг платежом красен, — не стал спорить я. — Однако за талант характерника платы не берут, но и гарантий пожизненных тоже не обещаю, что увижу — скажу, чего нет — значит, то и от меня Господом сокрыто. Так честно будет? Тогда начинайте, кто первый спросить хотел?

— Я, я, вот я спрошу! — На меня сбоку налетела невысокая молодка с колышущимися грудями под серым платьем, в блёстках перламутровой рыбьей чешуи. — Война с Турцией завтра будет?

— Нет, — почему-то сразу определил я. — А тебе-то оно зачем?

— А сама не знаю. Так, спросила к слову. Ну да тогда… вот ещё…

— Осади назад, корова! — строго прикрикнул мой денщик, вздымая нагайку во внушительном кулаке. — Давайте-ка по уму-разуму поступим, один человек — один вопрос! Чай, характерник у нас не железный, ему тоже отдых нужен. Вона вас сколько набежало-о… Следующий!

И пошло-поехало. Народ попёр косяком, Прохор бдел, чтобы никто не протискивался ко мне ближе чем на шаг. Сознательные селяне сами хватали за химок зарвавшихся, но всё равно вопросов на мою голову вывалился воз и маленькая тележка. Я и так по мере возможностей пытался отвечать покороче, но…

— Уж ты скажи, Илюшенька, когда я рожу-то?

— Как только забеременеете, бабушка, так через девять месяцев и тужьтесь…

— А вот у меня муж пропал, совсем пропал, уже почитай час, как его не видела.

— Так он за спиной у вас, пальцем у виска крутит.

— Да коли, сказать пообстоятельнее, так, к примеру, ежели б был я православный царь, а хоть бы и незаконнорожденный, и взял себе веру магометанскую, а сам пейсы отпустил, свиней развёл да с ними и напился. Чё мне теперь делать-то?

— Лечиться, пока не поздно. Хотя проку с этого…

— А вот я, дяденька Иловайский, в энтом году замуж собралась. А мне не хочется. А за вас бы пошла. А то маменька торопит. А так вроде и не к спеху. А я б ещё годочков двадцать погуляла. А чё меня все взашей толкают-то, высказаться не дают?!

— Дура потому что.

— Слышь, казачок, вот у меня жена, и при ней шестеро дочек, да две сестры моих вдовые, у каждой своих девок ещё по три штуки, да тётка с племянницей, ну и свояченица с внучками переехала. Как думаешь, мне всему этому бабьему царств угодить можно?

— Никак. Проще сразу застрелиться….

Примерно через час таких вот дивных вопросов и всей лаконичности ответов язык у меня уже не ворочался. Распух, посинел и едва помещался во рту. Прохор жёстко оборвал пяток желающих всенепременно испросить «гадания» по второму разу. Без грубостей, конечно, но и без сантиментов. Сказано — всё, значит, всё! Получил ответ, поклонись и проваливай. А то, что ты, дескать, не совсем это хотел спросить и жуть как нуждаешься в уточнениях, так это не наша головная боль, иди к себе на хату репу чесать, не приставай к честным людям.

Разумеется, было много недовольных:

— Жратвы-то небось корзинами да мешками уволок, а на предсказания поскупился. Обчество не уважил. Мог бы и пообстоятельнее разъяснить, коли мы чё не поняли…

— Это за огурцы, да картошку, да холодца плошку, за мятые грушки да чёрствые плюшки, за бутыль молока да четыре бурака и шматок сала — вам гаданий мало?!

— Курёнка забыл, — тут же поправила какая-то дотошная критикесса из народа.

Мой денщик сдвинул брови, отмечая себе бдительную бабёнку, но в споры не полез, просто оповестил:

— На сегодня мы квиты. Доведётся вдругорядь добротой вашей воспользоваться, тогда и потолкует…

— А вон дитёнку Аксиньиному он, поди, задарма пропажу указал!

— Машка, да уймись… — попросил староста.

— А чего? А пущай по справедливости! Волочи сюда детей, бабы, через них всю правду как есть выведаем! — не желая униматься, продолжила та.

Я устало поднял на неё взгляд и мельком отметил:

— У вас дети не от мужа.

Бабы ахнули и мигом оттащили назад вытолкнутых было ребятишек. Выведывать о себе ВСЮ правду, да ещё прилюдно на кругу, больше непроходимых дур не было. Люди крестили лбы, задумчиво качали головами и расходились не спеша, о чём-то перешёптываясь друг с другом. Разве что тот же староста, видимо надеясь на льготы по высоте положения, подкатился к нам ещё разок:

— Вы ужо простите Марию нашу, её в девичестве осиною по бошке-то звездануло, от она ко всем и домогается. Так я тут спросить хотел об…

Прохор закрыл меня спиной и посмотрел мужику в глаза, тот опустил взгляд и отвалил.

Слава тебе господи, ещё хоть пять минуточек такого адского напряжения, и я бы просто брякнулся, где стоял. Не то чтоб отвечать было так уж сложно, сами видели, о чём меня спрашивали, но сам факт изображения из себя живого мессии утомлял невероятно…

— Ох и лихой народец пошёл, а? — с весёлым возмущением обернулся геройский станичник, по-отечески обнимая меня за плечи. — Ну а теперича пора нам бодрым шагом и к самому генералу!

— Не пойду, — жалобно пискнул я.

— Никак нельзя, ваше благородие, ить не чужой человек, а родной дядюшка ждёт. Уже дважды нарочного присылал, волнуется, переживает, так что волей-неволей, а надо идти.

— У меня язык распух…

— А вот мы его водичкой студёной прополоскаем, да и вперёд, казаки!

Я махнул рукой, позволив этому бородатому ироду с врождённым материнским инстинктом едва ли не на руках унести меня к колодцу и два-три раза от всего сердца макнуть головой в бадью. Должен признать, существенно полегчало…

Ледяная вода словно бы уносит с собой все беды и проблемы, смывая грязь не столько с тела, сколько с самой души. Горячая русская баня в этом смысле действует совершенно иначе, она расслабляет и врачует, заставляя забывать обо всём, наслаждаясь теплом и жаром. А башкой в колодец — и ощущения иные, и живость, и кровь искрится в жилах, и настроение такое, что сразу хочется убежать куда-нибудь в чисто поле, догоняя ветер!

Это если ввести в описательность сюжета разумную долю романтизма и лирики. А если без них, то вот так, с мокрой головой, усталый от недосыпа и чисто человеческого общения, но с новыми распечатками и старой картой за пазухой, я отправился к нашему заслуженному генералу Василию Дмитриевичу Иловайскому 12-му. Он ждал и, видимо, действительно волновался…

— Разрешите войти?

— Разрешаю. — Дядя стоял у окна, в штанах с лампасами, белой нижней рубахе и вязаных носках с красным узором. В руке кружка ароматного кофе, брови задумчиво сдвинуты, и взгляд в никуда, за горизонт, то есть на заднюю часть двора, где резвились полосатые котята. — Где шлялся-то?

— В двух словах не перескажешь.

— Хэх, враньё твоё я и опосля послушать успею, ты мне главное скажи: результат есть?

— В определённой мере.

— Ох, смотри у меня, Иловайский. — Дядя шагнул ко мне, указал широким жестом на стол и первым опустился на крепкий табурет.

Отлично, значит, тоже могу присесть, беседовать будем по-домашнему, без чинов…

— Вот, это полная расшифровка текста французского письма, из неё следует, что таинственный клад действительно имеет место быть. Судя по всему, он не очень большой, но чрезвычайно ценный, и искать его следует…

— Да погоди ты, балабол. — Дядя хлопнул ладонью по старой карте. — Подождут твои бумаги, куда им деться. А вот признайся: ты ведь всё это время у неё был, у Катеньки своей ненаглядной?

Я кивнул.

— Ну и…

— В смысле?

— Ну было у вас чего или опять оробел в нужный час?!

— Да вам-то какое дело?! — сорвался я, вскакивая так, что табуретка отлетела в угол. — Не было у нас ничего! И не будет! И не робел я ни разу! А просто… Да это только моё дело, и обсуждать свои личные проблемы я тут ни с кем не обязан! Вы мне кто — генерал? Вот по службе и приставайте, а в душу ко мне не лезьте!

— Да ты успокойся, Иловайский…

— Не буду я успокаиваться! Вы мне клад найти поручили, так вот он, сегодня же пойду и выкопаю! Чего вы ко мне пристаёте, чего вам всем надо, чего сердце вынимаете…

Я и опомниться не успел, как генерал тяжело встал, обошёл стол и сгрёб меня в объятия. Каюсь, сначала я вырывался. Безрезультатно, естественно, мой дядя на медведей с рогатиной ходил и быка ударом в лоб валит, от него вырвешься, как же…

* * *

Потом вроде я заплакал. Не уверен, конечно, может, просто так, дышал тяжело, а он гладил меня по мокрым волосам и ничего не говорил. Ну в смысле важного такого ничего, а по-простому, как батька. Только отца я и не помню почти, а дядя вечно на высоте генеральского чина…

— Ничё, ничё, терпи, казак, атаманом будешь. Мало ли чего тебе девка глупая сгоряча наговорила, а ты близко-то не принимай. Уж поверь мне, старику, бабы, они на то Господом и созданы, чтоб нам искушение представлять да крепость духа нашего оценивать. Не отступай, Илюшка! Крепись! Будет она твоей, нутром чую! А что сразу не сдалась, так ей в том больше чести, наша девка, казачьей крови…

— Правда?

— Эх, а то! Я ещё на свадьбе вашей гулять буду. — Дядя потрепал меня за чуб, и в этот момент за дверью раздались шум и крики. Мы удивлённо обернулись.

В горницу ввалился рыжий ординарец, пытавшийся как можно деликатнее остановить рвущегося с поводка господина Чудасова. Поверьте, это было безумно сложно! Реестровому казаку в сто раз проще прибить штатского хлыща, чем, разводя руки в стороны, просто удерживать его от опрометчивого шага. Но дядя чиновного учителя бить запретил, чем тот и воспользовался, отважно уверовав в собственную безнаказанность…

— Сию же минуту пропусти меня к генералу, холоп!

Рыжий ординарец побагровел и схватился за саблю. Я в свою очередь за ординарца — ведь зарубит же идиота, а нам потом расхлёбывать.

— У меня письмо от самого губернатора! Он приказывает вам оказать мне полное содействие, ибо слухи о поисках клада приняли государственное значение. Сегодня же в Калач прибудут солдаты для обеспечения моей безопасности и гарантии законного проведения раскопок. Теперь-то вы расскажете мне всё!

Я кое-как сумел вытолкнуть дядиного казака за дверь. Сам Василий Дмитриевич безмятежно принял из рук скандалиста большой конверт гербовой бумаги, неторопливо сломал печать и протянул мне:

— Прочти-ка, хорунжий, что-то у меня зрение сдавать стало под вечер. То, что далеко, — вижу отлично, а заради писем да книг очки надевать приходится…

— «Его превосходительству генералу Иловайскому от его сиятельства генерал-губернатора графа Воронцова.

Дорогой мой Василий Дмитриевич, не могли бы вы по-дружески оказать мне некую услугу? Нижайше прошу Вас не чинить каких-либо препятствий господину Митрофану Чудасову в его расследованиях. Мне самому этот тип неприятен до икоты, но он даёт уроки словесности подруге кузины моей жены, и все они своими слезами в один голос затребовали моего вмешательства! Вы же знаете, каково спорить с женщинами, да ещё в наши годы… Уж дайте ему там чего не жалко, пусть походит в расположении полка, только Христом Богом молю, не стреляйте в него более, меня тут с потрохами съедят! Ну а будет настырен сверх меры, тогда уж… тогда стреляйте, сам понимаю, как-нибудь уладим сие досадное недоразумение…»

Во время всего чтения господин сельский поэт сначала стоял, демонически вращая глазами, выпятив подбородок и скрестив руки на груди. К середине текста его гордыня несколько пошатнулась, а к концу и вовсе начал вянуть самым неподобающим образом…

— «Засим вынужден откланяться и попенять, что давненько, батенька мой, Вы к нам не заезжали. Посидели бы вечерком, перекинулись в картишки, выпили кларета, послушали бы, как младшенькая моя на фортепьянах играет. Чудно играет! Пальчики розовые словно ангелы по клавишам так вприпрыжку и бегают… Приезжайте же! Со всем моим уважением и признательностью, генерал-губернатор, граф Воронцов, Афанасий Петрович».

— Вот спасибо, хорунжий, уважил старика. — Мой дядюшка прошёлся по горнице, задумчиво нюхнул крепкого табаку из царского презента, громогласно чихнул два раза, перекрестился и сурово поднял бровь на чиновника: — Чем могу быть полезен, господин учитель?

— Мне нужен Иловайский.

— Так я и есть генерал Иловайский.

— Это общеизвестно, надо было обязательно напомнить, да? — скривился Чудасов. — Мне нужен ваш племянник! Всё село знает, что он ищет клад, а это дело государственное, и пускать его на самотёк недопустимо. Я отлично знаю окрестности, посвятил несколько лет изучению здешних нравов, читал лекции, имею опыт, в конце концов, вам просто необходим авторитетный руководитель!

— Тебе командир нужен? — Дядя повернул ко мне благородную седую голову.

— Ещё один?! — не шутя ужаснулся я. — Да мной и так помыкают все кому не лень, от собственного денщика до вашей милости! Нет уж, увольте, я как-нибудь и сам себе шею сверну…

— Вот видите, сударь мой, не хочет он под ваше начало.

— Так прикажите, вы же генерал! — пристукнул ножкой Чудасов.

— А приказать ему я не могу, дело-то не служебное. — Дядя выразительно прокашлялся, и в дверях тут же появился всё ещё багровый ординарец. — Будь любезен, братец, проводи господина знакомца подруги кузины губернаторской жены. Да проследи, чтоб с крыльца, не дай бог, не свалился!

— Я этого так не оставлю, я буду жаловаться, я… — Возмущённое кудахтанье учёного конкурента быстро стихло, а потом резко отозвалось коротким воплем.

— Простите, ваше превосходительство, не удержал, свалился господин учитель с крылечка-то…

— Бог простит. — Небрежно отмахнувшись, мой знатный родственник отпустил довольного ординарца. — А ты, Иловайский, чего тут расселся? Давай-ка бегом да за дело! Вишь, как быстро народец-то про сокровища французские прознал, ещё день-другой протянем, так к нам сюда из самого Санкт-Петербурга всякая штатская шушера понаедет, всю плешь проедят!

— Кто бы спорил, а можно один вопрос напоследок?

— Один!

— Обещаю, — честно поклялся я. — Скажите правду, вы-то сами с чего в эту историю так вцепились?

Дядюшка задумчиво покрутил усы, тяжело встал, подошёл к окну, помолчал минуту, выдержав паузу, и только после этого ответил:

— Вот эту табакерку золотую, с портретом эмалевым, мне государь, почитай, просто так подарил. Не за подвиги ратные, а только ради уважения. Могу я ему ответный подарок сделать? Взять да и вернуть хоть часть того, что Наполеон у нас в Москве награбил? Просто так вернуть, без фанфар да помпы, от казаков, от всего полка нашего. Ты уж не подведи…

— Общую нить уловил. — Я почесал в затылке. — Значит, найду клад — получу орден! Нет?

— Иловайский…

— Крест за храбрость? Повышение в чине? Отпуск на родину? Генеральский поцелуй перед всем строем?

— Иловайский, не заводи меня…

— Ну хоть из государевой табакерки нюхнуть?

— Пошёл вон отсюда! — наконец рявкнул мой дядя. Мы дружно разулыбались, скандал есть, формальности соблюдены, могу со спокойной душой браться за дело.

По селу я шёл ровным, неспешным шагом, с ощущением внутренней гармонии и чувством выполненного долга. Грустные мысли о далёкой и неприступной Катеньке уже не были так горячи и не причиняли прежней колющей боли. Во-первых, насильно мил не будешь, чего ж скорбеть о несросшемся? Было бы гораздо хуже, если б она, наоборот, всё мне обещала, заманивала, соблазняла, а потом — раз, и сбежала из-под венца! Позорище на всю станицу, а учитывая моего именитого родственника, так и на Всевеликое войско Донское!

А во-вторых, может, дядюшка не так уж и не прав? Он, разумеется, не провидец, но как ни верти, а человек с большим жизненным опытом. Кроме своей семьи с многочисленными отпрысками, дочками, сыновьями и уже внуками, у него еще и по всей Европе куча внебрачных плодов обоюдной страсти. Видный мужчина, красивая форма, лихость и обхождение, так что, как вы понимаете, всё только по любви!

В конце концов, казак я или тварь дрожащая?! Ну указала мне девушка на дверь, так надо ей в форточку букет цветов забросить! Я ж, по сути, и поухаживать за ней толком не успел, не подарил ничего, не поинтересовался её внутренним миром, а как без этого? Нахрапом и коня не взнуздаешь, так девицам тем более ласка нужна и понимание. Они тоже люди, не как мы, конечно, но ничем и не хуже…

* * *

А с осознанием всех этих моментов жизнь стала казаться куда краше, даже тот факт, что за мной бдительнейшим образом шпионили, ни в коей мере не мог испортить мне настроения. Да, я прекрасно видел суетливо перебегающую от плетня к плетню рыхлую фигуру господина Чудасова, в коричневом сюртуке с длинными фалдами, похожими на петушиный хвост. К тому же за ним стайкой неслись босоногие ребятишки, отмечая каждое его поползновение восторженным визгом и гиканьем! Ладно, решил поэт поиграть в индейцев, мне-то что с того, пусть развлекается.

Тем более что шёл я отнюдь не клад выкапывать, а просто посоветоваться с Прохором. У конюшни его не было, а проходящий мимо сотник посоветовал прогуляться к Дону.

Старый казак сидел на коряге, у отмели, с длинной удочкой.

— Тсс, ваше благородие, — сразу предупредил он. — Вот тока каркни разок громко, всю рыбу мне распугаешь…

— Поговорить бы надо. — Я осторожно присел на корточки рядом.

Сельский учитель, тяжело дыша, продирался поближе к нам куширями, с треском, матом и хлопаньем комаров. Мой денщик недовольно повернул голову в его сторону, но смолчал…

— Клюёт?

— Не-а…

— Ты вечером что делаешь?

— Ну мало ли…

— Со мной пойдёшь?

— Не казачье это дело — в могилах рыться…

— Этим займутся упыри. Твоя задача — прикрывать мне спину.

— Служба привычная, любо.

— Любо, — подтвердил я. — Пойду подготовлю всё, что может пригодиться. Выдвинемся на закате.

— Глисту энту патлатую забери, мне он тут без надобности.

Мне, собственно, так же, но чего зазря спорить? Без меня ему тут явно делать нечего, я тихо встал, развернулся и не торопясь направился вдоль берега назад, в расположение полка. Как ни странно, звуков неуклюжей слежки за моей спиной не прозвучало. Я отошёл, наверное, шагов на двадцать, прежде чем всерьёз заинтересовался и оглянулся. А дело в том, что у Прохора кажется, клевало. Он привстал, скрючился и осторожно выводил рыбу, не подсекая и не спеша, а за ним буквально в двух шагах встал на цыпочки проныра поэт-учитель, вытянув шею и пытаясь заглянуть моему денщику через плечо. Ну и, разумеется, в самый ответственный момент не удержался и чихнул, рухнув носом в лопухи!

Шум был такой, что даже я прикрыл уши. Старый казак от неожиданности вздрогнул и выронил удочку, а потом медленно-медленно обернулся. Не дожидаясь, пока он его убьёт, я поправил папаху и убыстрил шаг. Чего я там не видел, нанесения побоев, что ли? Да и быть свидетелем на суде, поясняя, как и почему обычное удилище было использовано таким противоестественным образом в чисто воспитательных целях, тоже не имею ни малейшего желания…

Время до вечера пролетело незаметно. Ну успел перекусить, заглянуть на конюшню, вычистить араба, зарядить серебром пистолеты, проверить саблю и бебут, вроде и всех делов, а солнышко начало клониться к закату.

Нельзя сказать, что за это время совсем никто меня не доставал. Пару раз пробегавшие вдоль забора бабы заглядывались в мою сторону, о чём-то перешёптываясь, но так и не решившись спросить, раздражённо толкая друг дружку локтями, проходили мимо…

Потом ещё неумеренно пьяный мужичонка допытывался, сколько у меня стоит одно предсказание. А два? А три? А ежели пять, да со скидкою? Я отвечал односложно, а когда он докопался до меня уже окончательно, следом набежала его хозяйственная супруга и, услышав мои расценки, с матюками погнала мужа домой. Но это мелочи, на такие вещи и внимания серьёзного обращать не стоит, бытовое времяпровождение…

И то хорошо ещё, что чумчары близко к околице подходить уже не рисковали. Я так и не смог понять причин их нечеловеческой упёртости в мой адрес! Ну что там такого уж особенного, если вдуматься, я им сделал? Да ничего! Просто-напросто, защищаясь, в порядке разумной (подчёркиваю!) самообороны, зарубил пару-тройку особей. И это что, повод всем остальным для жуткой мести? Что ж нам, казакам, тогда вообще не воевать?!

Дайте хоть вспомнить, скольких мне в целом пришлось так или иначе угробить, начиная с первого момента нашей встречи. Да штук семь, не меньше. Но во всех ситуациях, кроме спасения моего дяди, я лишь защищался, а не нападал из засады первым.

Эх, знать бы, где они всей толпой прячутся, так поговорил бы с нашими донцами, да и наехали конной полусотней на всю их кодлу, взяли в пики, и делу конец! Трупы сжечь или закопать в одной могиле с осиновым крестом в груди, а сверху солью посыпать. И мне нервы не трепать, и наверху меньше нечисти, и внизу, в Оборотном городе, тоже только рады будут. Надо непременно поднять этот вопрос вечером с упырями. Уж какие они ни злодеи, но чумчары и для них — враги общие, их всем миром бить надо…

Однако составить масштабный план наступления и разгрома противника мне опять-таки не дали, из-за забора раздался мелодичный девичий голосок, такой ласковый, что не хочешь, а ответишь.

— Скажите, вы казак?

— Нет, — нарочито грубо откликнулся я, не доверяю таким сладким.

— А кто же?

— Римский император Юлиан Август!

— Красивое имя-а… Так это вы Иловайский? — с непостижимой для меня смесью логики и интуиции определила девушка. — Мне про вас столько рассказывали…

— Кто? — всё так же не оборачиваясь, буркнул я.

— Все. О, вы даже не представляете, насколько популярной фигурой стали в наших тихих краях. Давайте знакомиться, меня зовут Фифи. Я дочь здешнего помещика, отставного майора Зайцева. Но обернитесь же и пригласите меня войти…

Вот мороки с этими благородными. У любой крестьянки давно хватило бы такта понять, что мужчина не расположен к собеседованию, но эти богатенькие девицы настырны, как глист… Ой, прошу прощения, чуть не сорвалось.

— Так я жду.

Мне не оставалось ничего, кроме как сунуть пистолеты за пояс, повесить через плечо дедову саблю и своей рукой распахнуть калитку перед стройной рыжеволосой красавицей в старомодных кринолинах. Глаза огромные, зелёные, как листва, и ресницы длиннющие. Вот такими они сердце нашего брата и прокалывают насквозь, как букашку, даже не замечая…

— Вы точно хотите, чтоб я вошла?

— Да, — подумав, решил я. — Чего уж, вваливайте…

— Тогда скажите это сами. А то у меня складывается впечатление, будто бы я вам навязываюсь, — кокетливо улыбнулась девушка, и у меня на мгновение потемнело в глазах. В том плане, что я резко вспомнил, КАК надо смотреть на таких прелестниц…

— Разумеется, заходите! И калитку прикройте, пожалуйста. Не буду врать, что я рад нашей встрече, но… всё равно через ворота стрелять неудобно.

— О чём вы, Иловайский? — Назвавшаяся Фифи с самой нежной улыбкой шагнула навстречу, лебединым движением закидывая руки мне на плечи. — Я столько о вас слышала, вы так героичны и так привлекательны. Я просто не могла не познакомиться, ведь о вас уже ходят легенды! Говорят, вы смотрите сквозь землю, предсказываете будущее, видите…

— Нечисть, — ровно оборвал я. — Да. Вижу. Любую. Как и тебя, ведьма.

В широко распахнутых очах красавицы плеснулось искреннее удивление. Похоже, она никак не могла поверить, что я говорю всё это всерьёз, и ещё улыбалась.

— Если я околдовала вас, то и назовите колдуньей, более мягко и приятно. Зачем же сразу ведьма?

— Знаешь, а никакого помещика Зайцева тут поблизости не живёт, да и не ходят барские дочки по сёлам пешком, без нянек и охраны.

— И что с того? Я же чувствую, что понравилась вам.

— Точно?

— О да-а…

— А чем чувствуешь?

— Животиком, куда мне упирается ваш… — Тут она опустила глаза и вздрогнула, поняв, что это пистолетный ствол.

— Ты… ты не сделаешь этого.

— Запросто!

— Ты не посмеешь! Ты и без того восстановил против себя очень многих влиятельных лиц… — прошипела ведьма, а я в очередной раз поразился разнообразной красоте личин, под которыми к нам может подкрадываться смерть.

Искажённое злобой истинное лицо этой дамочки было более чем неприглядное. Фактически передо мной стояла сейчас костистая злобная девка с неровными рыжеватыми патлами и пёсьим рылом в рябинах и пигментных пятнах. Зловонный собачий дух из её гнилостной пасти добивал окончательно…

— Не ходи на старое кладбище, Иловайский! Не тревожь тех, кто там лежит…

— Могилы осквернять не собираюсь, покой умерших нарушать тоже не намерен. А ты хорошо обо мне осведомлена.

— Старалась. — «Красавица» обнажила в оскале неровные жёлтые клыки, и я большим пальцем, не глядя, взвёл курок.

— Ухожу, ухожу… Хотела поближе тебя узнать, да, видно, не сегодня. Ха-ха… — Ведьма медленно отступила назад, высоко подняв руки, чтоб мне это было видно. — Но мы ещё встретимся, правда? Когда-нибудь ночью ты будешь сладко спать, а я неслышно подкрадусь, поцелую в губы и…

— Трудно будет подкрадываться прихрамывая.

— Это кто же тут хромой?!

— Ты!

Выстрел грохнул почти в упор. Пуля едва задела край её платья, но магическим зрением я отлично видел, как серебро расплющило нечисти сухую коленную чашечку. Фальшивая красавица Фифи взвыла дурным голосом, опрокинулась навзничь, а через мгновение из наших ворот, припадая на заднюю лапу, вылетела плешивая рыжая сука с отвисшими сосцами и пеной в уголках пасти…

— Может, проще было сразу пристрелить, как увидел? Эх, моё милосердие меня же и погубит. — Я задумчиво посмотрел в дуло пистолета, перезарядил его, а несколькими минутами позже с рыбалки вернулся Прохор. На уху он всё-таки надёргал, так что настроением сиял, как медный таз для варенья. Мой рассказ о ведьме выслушал вполуха, видимо, ему такие чудеса были не в диковинку.

Впрочем, оно вполне могло оказаться и правдой, многие казаки в нашем полку нешутейно трепались меж собой о том, что первая жена моего денщика была настоящая крашеная ведьма из-под Конотопа. Якобы именно из-за неё он ушёл на войну, а по возвращении застал удивительную картину: его дражайшая супруга в ту же ночь вышла из хаты в одной сорочке. Он встал и бросился к окну, своими глазами увидев, как она взмывает из-под плетня в звёздное небо на лохматом чёрном козле. Вернулась лишь под утро, сытая, весёлая, но только в хате её уже ждали и волостной пристав, и батюшка, и станичный атаман. А у нас на Дону с ведьмами разговор короткий — в мешок с камнями, да и в реку! Но, может, и вся эта история просто брехня…

Кстати, сам Прохор от моих расспросов на семейную тему обычно отшучивался:

— Нам жена не нужна! На хрена нам она? За женой и тёща, и родни — роща, да ещё дети, и ты за всех в ответе, а сам в их власти… Тоже мне счастье?!

Но пару раз я ловил его грустящим у походного костра, когда другие станичники вспоминали дом и любимых, он тихо вздыхал:

— Эх, судьба казачья — горькое безбрачие…

В свете моих последних знакомств мне на миг показалось даже, что его судьба в чём-то схожа с судьбой того же Вдовца. Но у нас не принято лезть в душу. Захочет — сам расскажет, а нет, так принимай друга таким, какой он есть. Не суди и не береди раны…

* * *

Мы уходили порознь, разными дорогами, чтобы избежать лишних пересудов и ненужного интереса. Отдельное дядюшкино разрешение на этот раз не требовалось, он и без того отлично знал, куда я направлюсь ночью, как и то, что моя бородатая нянька одного меня не отпустит. Всё правильно, я бы и сам в одиночку на кладбище не попёрся, нет в том ни радости, ни азарта, ни интереса, уж поверьте на слово.

Встретились уже в заранее оговорённом месте за околицей. Опытный казак взял с собой дагестанский кинжал, охотничье ружьё и нагайку с вшитой в конец свинцовой пулей. Один удар такого «кистеня» на полном скаку шутя проламывает череп волку, а человека валит с ног, как войлочную куклу. При хорошей сноровке седые станичники выходили с одной нагайкой на французские или турецкие пикеты, выбивали оружие и брали стукнутого врага в плен бескровно. Плеть для казака — символ смирения и чести!

Недаром и по сей день одним из самых суровых наказаний у нас считается порка на кругу — всего десять ударов, а память на всю жизнь. И не только из-за рубцов на спине, в первую очередь из-за стыда…

— Куда движемся, ваше благородие?

— На старое кладбище, в ту часть, что примыкает к перелеску. Там у знакомой могилы нас должны ждать Моня и Шлёма.

— Нешто с этими кровососами брататься будем?

— Не совсем, мы просто наймём их как профессионалов в своём деле, — по ходу разъяснял я, — пусть порыщут там-сям, укажут нам нужные места, где есть раскопы, датируемые двенадцатым-тринадцатым годом. Их и отмечаем. Нужно найти нетронутую могилу, в которой хранятся забытые сокровища трёх наполеоновских гвардейцев.

— А сами бы не нашли? — недоверчиво хмыкнул Прохор. — Ты ж характерник, неужели б не почуял, когда над нужным местом проходишь? Небось твоему взору все клады под землёй открыты…

— Видимо, я ещё не такой прозорливый характерник, как хотелось бы. На меня оно накатывает иногда и откатывает так же, без предупреждения. К тому же на карте прописано, что могила охраняется неким иностранным заклятием…

— То есть, ежели что, стало быть, упырей твоих первым делом разорвёт, а не нас? Это другое дело, это и по справедливости и по-божески будет!

— Нет, их задача — только найти. Обезвреживать и раскапывать будет… даже не знаю кто…

— Катерина твоя?

— Она не моя, — довольно жёстко оборвал я, и денщик понимающе промолчал.

Освещённое луной кладбище было удивительно красиво. Серебряный свет придавал покосившимся крестам и могильным холмикам какую-то удивительную прозрачную прелесть, словно бы они были сделаны из стекла или хрусталя. Хотелось присесть хоть под той вон печальной берёзой, привалиться спиной к мерцающему стволу и, внимая завораживающему стрекотанию кузнечиков, думать о вечном, бескрайнем и непостижимом…

О промысле Божьем, о перевёрнутом небе, о манящих и ласковых звёздах, да о чём угодно! Кроме, разумеется, двух толстых фигур, деловито дожидающихся нас у дороги, словно два бдительных суслика, вставшие на задние лапки.

Ну вот и прибыли, всем привет!

— Здорóво вечеряли, братцы, — с поклоном поприветствовали нас упыри.

— Родня, мать вашу, — скорбно покачал головой Прохор, но заводиться не стал и никого не тронул.

Я кивнул обоим, пожал руку Шлёме и собрался ещё раз бегло изложить тайную цель нашей миссии, но не успел. Началась псевдоинтеллигентская сцена покаяния…

— Иловайский, ты… ты не сердись, а? Сам не знаю, что на меня нашло, голодный был, наверное. Я же с головой дружу, и чтоб вот так без дела кидаться… Прости!

— Брось, забыто.

— Нет, прости меня! Хочешь, ударь! Бей меня ногами, по лицу со всей…

— Дури, — деловито подсказал Шлёма, и я опять попробовал перевести разговор:

— Ладно, ладно, проехали. Я всё простил…

— Нет, не всё! — в отчаянии взвыл Моня, заливаясь крокодиловыми слезами. — Покуда не простишь меня — землю есть буду!

— Ух ты, — сразу заинтересовался мой денщик. — А ну покажь как?

— Да будет вам ребячиться-то!

Но меня уже никто не слушал, всех перемкнуло. Прохор, на дух не доверяющий нечисти, пластал кладбищенскую землю кинжалом, а бледный от воодушевления упырь старательно запихивал её себе в рот, как сочные куски арбуза. Причём не переставая каяться…

— Ты ж меня… ням!.. другом называл, заступался за меня по-человечески, а не… ням! ням! И я же тебя как распоследняя… чавк!.. прямо в душу!

— Ты ешь-ешь, не разговаривай.

— Прохор!

— А что я, он же подавится?!

— Ещё давай! Умру… нямк! ням! чавк!.. объевшись, пока не простишь, ибо… чавк! Ик?

— Да простил уже! — взвыл я, пытаясь отнять у Мони здоровущий шмат чернозёма с травой и червяками. — Шлёма, помоги мне его унять!

— Его уймёшь, как же… Совесть, она жалости не знает.

— Хватит умничать, дел полно.

Это понимали все, а потому общими усилиями скрутили всё ещё истерично всхлипывающего упыря-интеллигента и, надавав ему по щекам, кое-как привели в чувство.

— У нас мало времени. Напоминаю всем боевую задачу — найти могилу (одну-две-три), в которых по вашему опыту (ощущению, наитию, интуиции) лежит что-то более ценное, чем гроб и покойник. Основной упор делаем на поиск драгоценных камней, золота и серебра. Вопросы есть, служивые?

— Никак нет! — старательно отрапортовали упыри и прыснули в разные стороны. Я покосился на Прохора, тот пожал плечами, что ж теперь делать, пущай рыщут.

Мы неспешно присели на ближайший холмик, спиной к спине, я держал ладонь на рукояти пистолета, а он положил охотничье ружьё себе на колени.

Тишина была неприятно чрезмерной, я бы даже сказал, наигранной. Словно бы сидим мы вот так посреди столичной театральной сцены, а из темноты зрительного зала на нас со всех сторон пристально смотрят десятки внимательных глаз — оценивая, прикидывая, взвешивая. И в какой момент, по чьей указке, ход пьесы резко сменится с возвышенной лирики на кровавую драму, никто не знает. Кроме меня, конечно…

— Чуешь, характерник?

— Чую, — стараясь не шевелить губами, ответил я. — С твоей стороны из-за леса ползут трое, без оружия. Нападать сразу не станут, дождутся подкрепления. Это ещё четверо, они спешат. Береги левую руку, могут ранить.

— Точно ли?

— Насчёт раны? Не уверен, но поберегись. Стреляем одновременно, я скажу когда.

А ведь спроси меня потом, как и почему я всё это знаю, ведь не объясню ни за что. Озарение — словно солнце, бьющее в лицо во время полуденного сна на сеновале, миг, и ты уже на ногах! И грудь полна жизни, и всё впереди, и старости не бывает, и столько всего ещё хочется успеть…

— Иловайски-и-ий! Кажись, е-эсть! — донеслось с дальнего края кладбища, но именно в эту минуту чумчары встали в полный рост и с воем пошли в атаку.

Три наших выстрела слились в один! Три мерзкие твари рухнули ничком с пробитыми черепами, четвёртого чумчару Прохор встретил прикладом в зубы. Оставшиеся три, размахивая сучковатыми дубинами, попытались взять нас в кольцо.

Отшвырнув разряженные пистолеты, я выхватил саблю, но клинковое оружие не всегда выигрышно при прямом контакте с надёжной оглоблей. Пару раз мне пришлось нырком уходить из-под размашистых ударов, а потом я подрубил одному ноги и, приподнявшись, снёс ему башку. Двое чумчар ухитрились сбить моего денщика с ног, но в ту же минуту одному из них на спину бросились два упыря. Другого Прохор принял на кинжал, а я в два взмаха дедовского клинка довершил справедливость…

— Цел?

— Да что со мной сделатся, ваше благородие?! Старому казаку — всё на руку, и битва, и молитва, а как убил врага, так не злись на дурака!

— Рифмы слабоваты.

— Так ить я ж стихов не пишу, говорю, как дышу, и в поэтическом смысле лишь выражаю мысли.

Я хмыкнул и помог ему встать. Открытых ранений видно не было, если и словил чего чумчарской дубиной, так по крайней мере всё без переломов, отделается парой синяков, а это для нас дело привычное.

Шагах в пяти Моня и Шлёма с чавканьем делили свою законную добычу. Интересоваться, вкусно ли, как и желать им приятного аппетита, казалось не совсем этичным. То есть для нас, православных христиан, это вообще было бы верхом безнравственности и фарисейства. Ну а, с другой стороны, почему бы ребятам не отпраздновать свою маленькую победу? Всё-таки они на пару, без чьей-либо дополнительной помощи, уложили в рукопашной схватке здоровенного чумчару и загрызли его насмерть. Тоже ведь подвиг, как ни верти…

— Я думал, вы своих не едите.

— Верно, хорунжий, своих тока чумчары трескают, — вытирая грязной ладонью липкие пухлые губы, напомнил Шлёма. — А только энто чужаки беззаконные — не мы их, так они нас схавают! Чего ж зазря церемониться… Сам точно не будешь?

— Нет.

— Просто попробовать?

— Нет, не буду.

— Ну а вдруг понравится, ты хоть лизни.

— Нет, я сказал!

— А он тоже не будет? — Упыри вежливо кивнули в сторону моего денщика, но как-то сами докумекались до единственно возможного ответа и больше судьбу неискушали.

Я перезарядил пистолеты, вытер дёрном саблю (утром отмою как следует) и только потом скомандовал:

— Вы вроде орали, что нашли? Так чего сидим, вперёд! Где нашли, чего, у кого, далеко, глубоко, показывайте…

Ребята бодренько вскочили на ноги и, оставив от чумчары то, на что и смотреть-то было страшно, быстрым шагом сопроводили нас на противоположную оконечность старого погоста. Странно, но на первый взгляд здесь вообще не было никаких могил…

* * *

— Сюда гляди, вот эта пойдёт? — Нам продемонстрировали еле заметный холмик, поросший ковылём и полынью.

Я достал из-за пазухи французскую карту и попытался определиться на местности. Дерево слева есть. То есть если привязка к течению Дона и лесу, а если просто смотреть по сторонам, то точно таких же забытых могил вокруг было не менее десятка, и деревьев, разумеется, тоже хватало.

— Почему эта?

— Не нашенский человек там лежит, — со знанием дела пояснили упыри. — Не своей смертью умер, ну и по времени вроде подходяще.

— А вон та могила? — Я указал пальцем на ближайший холмик.

— Тоже не хуже.

— А та?

— И та хороша, да ты чё привередничаешь-то? Какая разница, где первее копать? Всё одно за ночь цельное кладбище не перепашем…

Мой денщик безмятежно улыбнулся луне и повёл плечами, словно бы упрекая: «Ты кому доверился, дитё неразумное? С такими помощниками и козу из носа не вытащишь, не то что клад из-под земли!» Я скрипнул зубом, признавая его правоту, и ещё раз развернул карту. Всё правильно, дерево, могила, стрелка вниз. Ни масштаба, ни объяснений, ни стрелок «север — юг», ни сколько шагов, какие приметы, какая глубина — ни-че-го, картографы хреновы, забодай комар всю их Францию!

— Ройте здесь.

— Хозяин — барин, — кивнули парни, засучили рукава и так бодро начали разгребать кладбищенскую землю, что только комья глины из-под когтей летели. Мне такой скорости даже с лопатой по жизни не добиться, вот что значит нечисть…

Даже Прохор уважительно кивнул, но потом подумал и поманил меня пальцем в сторону:

— Характерность твоя чует ли чего?

— Ничего не чует, — расстроенно признался я. — А должна?

— Ежели по-серьёзному, так ещё как! В голос вопиять должна, что прямо тут под ногами зарыта тайна великая, сокровища немереные, тока руки протяни да и набирай горстями!

— Слушай, ты же многих характерников видел, расскажи мне, как это у них бывает?

— Ну, многих не многих, — Прохор задумчиво закрутил усы, — однако был у нас одно время совсем молоденький паренёк, из гребенских, ещё тебя моложе. Так вот он опасность чуял. Любую! Атаман ли кого в дозор пошлёт, а он точно скажет, где засада да сколько человек и удастся ли вырваться. Казаки ли вокруг костра перед боем сядут, песни запоют, а он тока указывает — этих поберечь, эти ранены будут, а вон за того лишь молиться и можно. Никогда не ошибался. Говорил, вроде как в пятках у него колет, ежели беда идёт, словно бы сама земля сквозь сапоги кожу обжигает. Да через три года убили его на линии.

— Он знал это?

— А то… Ещё за неделю знал, сам со всеми простился, причастился заранее, прощения у всех попросил. Атаман схитрить хотел, в тыл его отправил как бы с донесением, там его на тропе черкесы подстрелили. Мирные черкесы, с перепугу за чьего-то кровника приняли, ну и саданули из ствола в спину…

— Жаль…

— Эх, да не нам выбирать, где с судьбой воевать, где прилечь отдохнуть, где навеки уснуть, — философски заключил мой денщик, а я вдруг поймал себя на том, что притоптываю правой ногой, пытаясь унять непонятные иголочки, колющие пятку. Заметил это и Прохор: — Чего копытом в землю бьём, ваше благородие? Ровно хлопец малый, что в церкви на проповеди до ветру захотел, или энто…

— Докопались! — радостно перебили его упыри. — Принимай работу, хорунжий!

На месте бывшего холмика зияла довольно глубокая ямина. На самом дне виднелся закутанный в ошмётки грязной ткани скелет. Судя по одному выглядывающему носку тупого ботфорта — явно иностранец, в нашей армии таких не носили. Что ж, тогда похоже, с местонахождением ребятки не ошиблись. По моему знаку Моня до половины откинул покрывало с усопшего…

— Француз! — уверенно кивнул мой денщик. — А точнее, из конных егерей будет. Насмотрелись мы ихней братии во время войны двенадцатого года, да и они от нас нарыдалися. Давай, злодеи умелые, выволакивай скелет из могилы, небось клад-то под ним и есть.

— В одну минуточку!

Однако именно в этот момент колющие боли в ноге стали настолько активными, что я, не выдержав, сел прямо на землю, сорвал сапог и яростно, с наслаждением почесал пятку!

И кстати, абсолютно не вовремя понял, ЧТО именно сейчас произойдёт. То есть увидел это внутренним зрением, ровно за миг до того, как Шлёма кувыркающимся валенком вылетел из могилы по высокой параболе к звёздам.

— Да ить он живой?! — только и успел удивиться Моня, вылетая таким же макаром в другую сторону, ближе к лесу.

Прямо у нас на глазах из свежеразрытой земли поднялся высокий, полусгнивший скелет в лохмотьях военной формы. Чёрные провалы глазниц пристально оглядели нас, в костяшках правой руки мертвец уверенно сжимал тяжёлую кавалерийскую саблю.

— Глаз у его нет, носа нет, ушей тоже, — тихо перекрестился Прохор. — Как ему нас видеть, слышать да чуять? Упырей твоих на ощупь поймал, а нас, поди, и не заметит…

— Сомневаюсь, — соврал я, лихорадочно натягивая сапог. Ну в смысле того, что точно знал — это ходячее умертвие нас отлично видит, слышит и обоняет. Более того, убить его второй раз вряд ли возможно, а сам он прямо-таки горит желанием разделаться с нарушителями его покоя. Видимо, он и есть один из тех «страшных стражей» и одни упыри его явно не удовлетворят…

— Comment vous-avez osé me réveiller?^[5] — Певучие звуки французской речи, вылетая из безъязыкого рта, производили жутковатое впечатление.

— А ля гер ком а ля гер^[6], — немало изумив меня, ответил старый казак и, вскинув ружьё, с маху попытался обрушить приклад на голый череп скелета.

— Mon Dieu! Les cosaques?! — Мертвец умело принял удар на саблю. — Vive la France, vive l’impérateur Napoléon!^[7]

Бывший егерь при жизни наверняка был не худшим бойцом, и его ответный выпад вполне мог лишить моего наставника головы, если б я не успел вытащить свою саблю. Сталь звякнула о сталь так яростно, что клинки едва не выругались на двух языках.

— O-la-la! Le petit coq?! — Скелет обозвал меня маленьким петушком, но если думал, что его парижской манере фехтования хоть в чём-то уступает казачья рубка, то глубоко ошибался. Махать саблей казачат учат с трёх лет одновременно с верховой ездой, и будь этот тип живым, так со второго моего взмаха быть бы ему мёртвым, простите за каламбур.

— От ить зараза чужеземная. — Отложив ружьё, Прохор выхватил большой кинжал, вновь вступая в схватку. — Мы его не звали, дружбы не искали, он сам заявился, спать уложился, а как проснулся, против нас обернулся?! А ну посторонись, ваше благородие!

Рослый скелет, в остатках одежды и лохмотьях недогнившей плоти, охотно включился в схватку, играючи отмахиваясь на обе стороны. Его жёлтые кости обладали, казалось, каменной твёрдостью и пружинной гибкостью, моя сабля исщербила их, но не прорубила ни одну. Жизненно важных органов у мертвеца давно не было, он не знал усталости и мог позволить себе пренебречь защитой, мы же начинали уставать…

— И скока он так нас вокруг могилы танцевать заставит?

— Пока не убьёт, — на мгновение призадумался я. — Или до рассвета. Считается, что солнечные лучи губительны для таких тварей…

— Ну коли до рассвета, так он нас обоих в зюзю вгонит, так в одной братской могилке и уляжемся, — отвлёкся денщик и тут же был сбит пинком костистой ноги в грудь. От рубящего удара сверху я его прикрыл, но сам, поскользнувшись, едва не загремел в яму.

Мертвец торжествующе захохотал, вздымая над нами саблю, но опустить её не успел: сзади, как два коварных ежа-пластуна, на него бросились подоспевшие упыри. Моня подкатился под колени, а Шлёма повис на плечах, заламывая шею, так что француз вынужденно опрокинулся навзничь. Правда, он и поднялся буквально в ту же секунду, раскидывая парней, словно кошка котят, но зато и мы успели вскочить на ноги.

— Оревуар, месье! — Я воткнул саблю в землю перед собой, выхватил из-за пояса пистолеты и с расстояния двух шагов разрядил оба ствола аккурат по чёрным глазницам черепа. Серебро всегда имело для нечисти разрушающую силу, блестящий затылок почти разнесло, теперь в образовавшиеся дыры были видны быстро тускнеющие звёзды.

Мертвец покачнулся, вздрогнул всем телом и… вновь бросился в атаку!

— Сколько можно его убивать?! — в один голос, не сговариваясь, простонали все мы, занимая круговую оборону.

— А ля гер ком а ля гер, мон ами, — легко пародируя акцент Прохора, съязвил француз, но не успел даже замахнуться — из-за леса брызнул тонкий луч восходящего солнца. Храбрый скелет мигом бросился назад в могилу, отчаянно пытаясь забросать себя землёй. Мы, так же дружно, кинулись вытаскивать его оттуда, и под сияющими лучами его бьющиеся останки споро задымились, а потом и рассыпались в прах.

* * *

— Так вот оно какое, баскское заклятие для детишек с больными зубками, — устало пробормотал я, опираясь на плечо старого казака. Тот только кивнул, даже не пытаясь зарифмовывать свои чувства и эмоции. Моня и Шлёма сидели на краешке могилы, опустив туда ноги и тоже тяжело дыша.

Ночка для всех выдалась яркая и познавательная. Сначала чумчары, потом вот это… Два сражения — и в обоих случаях победа при полном сохранении личного состава! Дядя бы мной гордился, у нас, при всей безоглядной казачьей храбрости и готовности умереть, лучшим считается тот атаман, что не потерял ни одного из тех, кого вёл в бой. Упыри, конечно, нечисть поганая, но, пока они со мной, я чувствовал ту же ответственность и за них…

— Слышь, Иловайский, — прервал мои мысли Шлёма, — а в могиле-то, кажись, больше ничего и нет!

— Совсем ничего?

— Похоже, совсем. — Моня спрыгнул вниз и, тыкая моей саблей поглубже, грустно подтвердил: — Никакого клада, тут только этот иноземец и спал. Видать, мы его оружие да шпоры за золото приняли… Ты уж извини, а?

— С кем не бывает, — неожиданно вступился за упырей Прохор. — Вы своё дело честно исполнили, идите уж до дому до хаты. А мы к себе пойдём, думать будем…

Всё верно. Виноватых нет. Разве что я сам… Но и об этом позже, как мысли в порядок приведу. Мы простились и разошлись восвояси. Ещё одна ночь без сна, а толку ноль. Подрались, конечно, славно, да только из этой славы тоже каши не сваришь, дядюшке результат нужен, он на меня надеется. Что ж мы не так-то сделали, господи?

Пока шли до села, я вертел в руках карту, прикидывая в уме и так и эдак, где могла закрасться ошибка. Ну если рассуждать логически, то Моня и Шлёма указали правильное место — там действительно был похоронен наполеоновский солдат. Он встал и ожил, значит, заклятие тоже было и есть, а кто будет налагать такое без цели? Выходит, нечто ценное он тут обязан охранять. Но упыри ничего не нашли, и я им верил. По крайней мере сегодня, когда они честно сражались с нами против чумчар и того же неубиваемого французского скелета. Может быть, просто не та могила? А может, дело вовсе и не в могиле?

— У Катерины бы совету спросить, — шагая на шаг позади меня, обронил Прохор.

Я отрицательно помотал головой.

— Нешто так уж вусмерть разругались?

Я кивнул. Рявкнуть на него, что ли, как старший по званию, чтоб не лез со своими вопросами, не бередил душу?! Итак хреновее некуда…

— А ежели ты не сам по себе, а исключительно по службе? Не поверю, будто откажет девка в просьбе на благо Родины и Отечества!

Я пожал плечами. Всё равно не пойду. Ну какая ей разница, зачем я заявился, если она вообще не хочет меня видеть. При чём тут служба не служба? Не нужен я ей, напрягаю её без цели. Всё как лучше хочу, а выходит через наоборот да противоестественным местом наперекосяк и того хуже…

— А хошь, я туда наведаюсь? Мне нетрудно, тока чтоб не через трубу ту проклятую. До сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю, как застрял. Вроде прыгнул стараясь, а влип так, что стесняюсь, отрастил пузо, как у арбуза, и такая стыдоба мне теперь до гроба…

— Нет, — без тени сомнений отрезал я. — Тебе в Оборотном городе делать нечего, казакам там не рады. Сейчас доберёмся, отоспимся хотя бы пару-тройку часов, и я обязательно что-нибудь придумаю. Обещаю…

Но спать нам не дали, ни мне, ни ему. Прохор утопал на конюшню, ему там на сеновале спокойнее, а случись что серьёзное, так лошади первее людей разбудят. Мне же пришлось пилить через всё село, со всеми здороваться, пожилым людям кланяться, молодым девкам подмигивать, детишкам шутливо грозить пальцем, то есть максимально проявлять ту степень вежливости, которую местное население логично ожидает от временно пришедших на постой служивых. В свою очередь и меня порадовали свежими новостями:

— А тётка Серафимовна мужа-то нашла! Он и впрямь в толпе позади неё стоял. Уж так благодарна тебе за розыск, что в одно касание пропажу её отыскал!

— Ой, так я замуж таперича не пойду! Вы мне надысь правильно сказали, чё я там не видела? Свекрови злой, свёкра ворчливого, мужа, вечно всем недовольного, детей сопливых — ага, щас, больно надо! И пошла б я ещё в девках походила, да тока чё ж так замуж-то хочеться-а-а…

— И за жену мою спасибо сердечное! Как вы меня надоумили ей в бутыль самогонную, припрятанную, мышь дохлую пихнуть, так она её в тот же вечер и нашла. Сама сначала отхлебнула, а уж потом глянула… Больше не пьёт. Как отрезало! Даже на дух не переносит! Всё на лавке сидит, поджав ноги, за мышами следит молча, тока глаза и бегают. Двоих изловила уже, всё в хозяйстве польза. Я ей в блюдечко молока налил, лакает…

В упор не помню, чтоб я такое советовал, но кто его знает? Этот талант характерника порой весьма своеобразные шутки со мной же и вытворяет, вполне мог и наговорить до кучи, а человек вон принял к сведению, подошёл буквально, исполнил, как велено, и результат налицо. Перестала пить жена? Перестала! Значит, и моя совесть, невзирая на побочные эффекты, может спать спокойно.

К тому же людям просто хотелось высказаться, ответов от меня никто не ждал, что и было безмерно приятно.

Зевая, я добрался до дядиного двора, устало шагнул на крыльцо и вошёл в сени, как раз, чтобы услышать:

— А позвать мне сюда Иловайского!

Рыжий ординарец выскочил из дверей и едва не обалдел, столкнувшись со мной нос к носу. На его лице было написано явное разочарование от того, что я уже здесь и не надо бегать по селу, поднимать меня с матюками, и потеряна возможность лишний раз погнать взашей генеральского племянничка…

— Ух ты ж, чудны дела твои, Господи и Царица Небесная! По первому зову явился, не запылился! — искренне удивился дядюшка Василий Дмитриевич, самолично накладывая себе сахар в кофе. — А чего рожа помятая, опять всю ночь не спал, поди?

— За Родину бился, врагов Отечества уничтожал, славе государства Российского способствовал, — пустился перечислять я, загибая пальцы. — Пока тут некоторые спят…

— Ты мне по делу давай докладывай, свистелка турецкая!

А вот по делу, увы, у меня были самые невнятные объяснения. Как и предполагалось, рассказы о наших подвигах никакого интереса не вызвали, и, более того, дядя неожиданно потребовал отдать ему старую карту.

— Далеко шумиха пошла, о французском кладе уж почитай вся губерния в курсе. Казаки говорят, учителишка этот ещё вчера к вечеру из села утёк, небось с новым доносом на наш произвол, да и новым письмишком от начальства затариться. А там, наверху, не слову генеральскому верят, а бумаге казённой! Боюсь, как твой Чудасов сюда опять заявится, придётся мне ему карту отдать от греха подальше…

— Да какой же он мой?!

— А чей же? По чью душу он сюда шляется, по мою, что ли?! Вот и слушай последний приказ: ежели до обеда не представишь мне точно место, где эти лягушатники наше достояние зарыли, — вынужден я буду карту отдать! Может, у стрекулиста этого криворотого оно лучше получится? Может, и впрямь у него знания есть, да опыт, да умения поболее твоего. Службу понял?

— Так точно. — Я опустил голову.

— Ну вот и исполняй, с Богом. — Дядюшка отхлебнул кофе и сделал мне ручкой.

Я чувствовал себя слишком разбитым, чтобы даже спорить.

— Эй, — несколько встревоженно донеслось вслед. — Ты чего такой?

— Какой?

— Ну как не в себе… Повернулся, ушёл, ничего не сказал, не обхамил напоследок, непривычно как-то…

— День тяжёлый, — признался я.

— Ничего не знаю, хами!

— Да в голову ничего не приходит…

— Иловайский, — уже всерьёз занервничал дядя, — ты мне это дело брось, я тебя таким смурным отродясь не видел! А ну сей же час хами!

— Не могу…

— Я те дам «не могу»! Тебе сам генерал хамить приказывает, а ты «не могу»?! Ну ни стыда ни совести, к пожилым людям ни малейшего уважения. Или ты мне сию минуту нахамишь, или тебе за неповиновение десять плетей, как с куста!

— Да чтоб вас за такие слова в сосновом лесу поносом прихватило, а вокруг ни одного листика, — устало сдался я, на большее фантазии не хватило.

— Ну вот, другое дело, — счастливо выдохнул мой именитый родственник. — Теперь всё в порядке, пошёл вон, удачи во всём, более не задерживаю…

Мне и самому, как вы понимаете, ловить здесь больше было нечего. Хорошо ещё, во дворе никто не ждал и этот учительствующий умник с высокими покровителями тоже пока не появлялся. По селу шёл тихо, никуда не спешил, ни на что не нарывался, ни к кому не приставал, как, впрочем, и до меня никто не домогался.

Настроение было… в смысле не было настроения, вообще никакого. Скорбеть о собственных неудачах смысла не имело, долго предаваться унынию я просто не умел. Выход виделся один, который меня не устраивал, потому что к Катерине я больше не пойду, а других вариантов спасения нигде не мельтешило. Оставалось насвистывать строевые казачьи марши, вверить душу Господу и двигаться вперёд, навстречу судьбе…

Прохора на конюшне не было. Я, конечно, мог просто завалиться спать, но истосковавшийся араб с надеждой приветствовал меня весёлым ржанием, а уж ему-то отказать в лишней ласке было бы совсем не по-дружески. Конь ведь не виноват, что у его молодого хозяина столько неотложных дел. Здесь поправочка: араб не мой, а дядин, просто уход за этой домашней скотиной возложен на мои плечи…

— Заскучал без меня? — Я потрепал питомца по холке и распахнул стойло. — Марш во двор, побегай-попрыгай, ничего не сломай, сейчас купаться пойдём!

Счастливый жеребец пулей рванулся наружу, под завистливые взгляды оставшихся лошадей. Я же, лишний раз поплескав себе водичкой из бадейки в лицо, серьёзно задумался о предстоящем мероприятии. Нет, в том, чтобы вывести коня купаться на тихий Дон, никакой особой хитрости нет. Но, учитывая, что там на меня уже дважды производились внеплановые покушения одной озабоченной русалкой и неутомимыми чумчарами, лучше иметь под рукой оружие. А вооружённый казак, едущий к реке, вызывает как минимум подозрительный интерес. За мной запросто увяжутся ещё пять-шесть наших, тоже верхами и под ружьём, мало ли, вдруг защита потребуется, мы ж друг за дружку горой. Но это уже отряд, и такие передвижения провоцируют у населения плохо сдерживаемую панику, а не война ли, часом?

А потому, быстро прикинув причины к следствию, я просто взял обычную нагайку и счёл, что этого по-любому будет вполне достаточно. Ошибся, разумеется. Но мне крупно свезло, что на гвоздике висела не моя нагайка, а Прохора…

* * *

— Куда-то спешите, Иловайский? — громко раздалось из-за забора.

Я решил проявить благоразумие и промолчать, что придало господину Чудасову дополнительной наглости.

— Постойте же, право, нам есть о чём побеседовать. Быть может, наше первое знакомство было не совсем удачным, но что нам мешает пообщаться более открыто, без чинов и регалий? У нас много общего, мы близки по возрасту, оба полны честолюбия, оба не мыслим чести своей без славы Отечеству. Вы, как я слышал, Илья? Ну и меня зовите запросто, Митрофан Петрович. Так вот, Илюшенька…

Во мне кипело праведное раздражение от такого фарисейского панибратства, но, чтобы уехать от греха подальше, требовалось сначала поймать и взнуздать озорного арабского жеребца, а он не давался. Губернский учитель меж тем продолжал грозить и искушать:

— Так вот к чему я, не далее как вчера вечером возвращаюсь я к себе, а на дороге молодая девица. Дочь некоего помещика Зайцева, мадемуазель Сиси…

— Фифи, — не удержавшись, сболтнул я.

— О, так вы знакомы? Представляете, с бедняжкой случилось ужасное происшествие, она гуляла по лугу, собирая цветочки, а рядом, на болоте, какие-то охотники стреляли по уткам, и случайный заряд задел ей ножку! Мерзавцы трусливо скрылись, даже не оказав жертве первую помощь, и я довёз бедняжку до развилки.

— Отчего ж не к самому помещичьему дому?

— Думаете, я этого не предложил? — картинным жестом откинув назад длинные волосы, фыркнул Чудасов. — Увы, её отец человек старых традиций, он не принял бы меня в имении, так как мы не представлены и честь девушки могла пострадать. Как человек благородного происхождения, я не мог этого допустить. Она продолжила путь пешей, но, пока мы ехали, успела кое-что рассказать о вас, Илья. Причём такое, чем непременно заинтересуется Святейший синод…

— И чем же?

— О вашей грязной сделке с нечистой силой! — почти выкрикнул он, видимо надеясь, что это будет услышано не только мной.

Удивлённый араб мигом прекратил козлиные прыжки по двору и уставился на меня с полным недоумением. Я шикнул на него, чтоб не слушал всякую ерунду, и, пользуясь случаем, быстро надел коню оголовье…

— Не было никаких сделок.

— Да неужели?! А откуда у вас тогда колдовские способности? Не только тут, в Калаче, но уже и по всей округе идёт слава о человеке, способном прозревать будущее, предсказывать судьбу, находить пропавшее, защищать от злых чар, а может, и наводить их… О вас ходят очень и очень разные слухи. Конечно, не моё дело вмешиваться, для проверки существуют более компетентные органы. Но мой долг, как добропорядочного гражданина, оповестить кого следует…

— Что вам нужно?

— Карту, Иловайский! Французскую карту с указанием места сокрытия несметных сокровищ, принадлежащих империи, а не какому-то там хорунжему. Смиритесь и признайте — вам не найти клад! Не хватает банального образования и опыта, препоручите всё людям знающим. Поверьте, это в ваших же интересах…

Я пожал плечами, легко вспрыгнул на спину жеребца, подумал, обернулся к самодовольному шантажисту:

— Карта у генерала. Захочет — отдаст. Больше ничем помочь не могу.

— Этого мало. Сходите к вашему дяде, сами заберите у него все бумаги и принесите мне!

Араб захрапел и показал Чудасову зубы. Видимо, этого было вполне достаточно, чтобы сельский учитель слинял, как вша от керосина.

А я в очередной раз поразился ушлости нашей нечисти… Вот ведь шустрят не уставая, ни минуты отдыха, тока-тока пулю в колено словила, как уже успела образованного человека провести, на меня наклепать, да ещё на чужой таратайке до своего логова добраться! Надо было адресок уточнить да сгонять туда под вечер на пару с Прохором: недобитая ведьма ещё злее. Факт общеизвестный.

Хотя, может, и не надо? Может, проще попросить того же патлатого умника ещё раз мотыльнуться к ней за реальными доказательствами моей «измены христианской вере», так думаю, рыжая повторно сказки сочинять не станет, а попросту съест этого конкурента с потрохами. И ей сытно, и нам хлопот меньше, а учителя губернаторские дочки могут себе по первому капризу из того же Парижа выписать.

И ведь набегут пачками! Немцы, французы да англичане у нас в России преохотнейше на работу устраиваются — помещики платят хорошо, работа не пыльная, житьё-бытьё на свежем воздухе, да ещё всегда есть шанс, что глупая барынька влюбится в своего гувернёра, а там законный брак и половина поместья в приданое! Чем не жизнь для занюханного бретонца или нищего йоркширца?

Но, с другой стороны, и риск немалый, в смысле на кого нарвёшься. Есть такие крутые баре из бывших военных, тоже женившиеся по материальным соображениям, что при первом подозрении так высекут на конюшне любого иностранца, что ни суда ни управы потом не сыщешь. Зато доченьку любимую от искушения уберегут, что более важно…

За этими пустыми мыслями мы неспешно выбрались к Дону. Потом подумали оба, араб покосился на меня, я ему ободряюще улыбнулся, и мы махнули вскачь к старому кладбищу, проверить одну интересную идею.

— Есть такое древнее поверье, что если непорочный юноша на ни разу ещё не повязанном жеребце проедет по кладбищу утром, то над могилой, где лежит упырь, конь непременно встанет. У нас иной расклад — я уже, а ты давно не непорочен, было дело, каюсь, может, и стоило жениться, но Господь судил иначе, и спасибо ему. Упыри в могилах нам тоже без надобности. Мы просто гуляем меж могил, и твоя задача встать там, где почуешь что-нибудь… что-нибудь… ну хоть что-нибудь!

Дядюшкин жеребец не стал спорить, более того, думаю, ему тоже было жутко интересно. Эти арабы, вообще, невероятно шкодливы, за ними только глаз да глаз…

— Пойдём по кругу. Левее, ещё левее. Стоять. Думать. Ничего? Пошли дальше. Эта могилка не подозрительна? А вон та, в пожухлых цветочках? Ладно, не настаиваю. Здесь тоже ничего не чуешь? Тогда осторожнее, тут собака гуляла, а они за собой не закапывают. В лесок не тяни, крутимся здесь. Да, если надо, пойдём по второму и третьему кругу, тебе не всё равно, где свежим воздухом дышать? Дыши на кладбище!

Конь молча выслушивал все мои команды и пожелания, разве что утвердительно всхрапывая время от времени. Я тоже старательно тужился изо всех сил в надежде угадать таинственные токи из-под земли, но, увы, все мои перехваленные таланты характерника оказались бесполезны.

Если сокровище действительно было зарыто где-то здесь, то оно ничем не проявляло себя. Я понимал, что клад заговорён, что он не открывается первому встречному, что, не обладая колдовским умением, его вообще не увидишь, даже если в двух шагах пройдёшь. Просто надеялся объединением моих скромных сил и животного чутья араба хоть что-то прояснить, а ни хрена не проясняется. Вот ведь хочу не хочу, а придётся вновь идти на поклон к Катеньке…

— Эй, что-то не так? — Задумавшись, я не сразу сообразил, что жеребец замер на месте, как мраморная статуя. А опустив взгляд, едва не свалился с седла — заднюю ногу моего араба крепко держала за копыто коричневая рука недосгнившего скелета. Я медленно потянулся за нагайкой, но в ту же минуту земля дрогнула, и на свет божий показался облезлый череп. На меня уставились пустые, полузабитые песком и глиной глазницы… Ещё один неупокоенный француз?

— Я ждал тебя, Иловайский. — Хриплый голос на чистом русском развеял мои домыслы. Значит, своя нечисть, местная, уже утешает…

— А мы знакомы?

— Тебя все знают.

— Так уж и все… — Я более-менее успокоился и попросил: — Хотите поговорить — ради бога, но коня моего отпустите. Лошади — существа пугливые, с ними так нельзя.

— А нам, умершим, копытами по башке стучать можно, что ли?! — отрезал он. — Сиди тихо и слушай!

Разумеется, я спорить не стал. Да и никто бы особенно не кочевряжился перед хлипким на вид существом, которое одной рукой способно удержать молодого жеребца, введя его практически в остолбенелое состояние. Естественно, пришлось молча кивнуть и слушать.

— Раз уж ты задумал недоброе дело — прах на погосте лопатой ворошить, так сначала о месте этом всё знать должен, о могилах наших, о людях, что здесь лежат. О каждом и о каждой, о судьбе, о жизни, о смерти, о…

— О, Матерь Божья, так это мне тут до морковкиной загоди торчать! — хватаясь за голову, взвыл я. — Может, мне это всё ещё и записывать?!

— Недурно бы…

— А-а… тогда отпустите нас на минуточку, мы галопом в село и обратно, только письменные принадлежности возьмём и…

— Тогда лучше запоминай. — Нечисть на этот раз пошла догадливая, аж тошно, и я бы действительно застрял здесь надолго, если б впереди не замаячила знакомая старушечья фигурка.

И мига не прошло, как бодрая бабка Фрося уже стояла напротив нас, грозная, как целый полк императорских кавалергардов.

— Иловайский! Ты чё тут застрял? Тебя с утра Хозяйка обыскалася, дружки твои упырьские шляются неведомо где и ты не телишься! А ну дуй за мной!

— Куда?! — страдальчески улыбнулись до ушей и я, и мой конь. — Нам тут, между прочим, и шагу ступить не дают. А так мы бы со всем нашим удовольствием…

— Чёй-то? Это ктой-то? Гоша, ты, что ли?! — Скрюченная нищенка, уперев руки в бока, наклонилась над примолкшим черепом и злонамеренно пнула его лаптем в челюсть. — Ты чего мне народ мутишь? Тебе опять лясы почесать не с кем? Забыл, что на Иловайского по гроб жизни охранная грамота отписана и чё тебе потом Хозяйка при всех оторвёт, позвенит и в глотку засунет?!

Я тихо припух в седле, араб так же молча прижал уши — чтоб дряхлые бабушки в возрасте «столько из вежливости не живут» таким образом выражались?

— Ну а ты, хорунжий, чего лопухи развесил? Али не видишь сам, что энто Гоша Лысый, болтун известный, сам из бывших убивцев, потому и неупокоен, сама земля его не берёт. Дай ему нагайкой промеж глаз да и езжай куда надо!

— Ага, как же, — не поверил я. — Он одними пальчиками лошадь держит!

— Да брось, жеребец у тебя иностранный, пуганый, к нашим российским реалиям не приученный, со страху так стоит, словно в штаны наложил.

Араб вытаращил глаза, возмущённо фыркнул резными ноздрями, словно бы сражённый незаслуженным оскорблением в самое сердце, и резко дёрнул копытом — сухая рука скелета отлетела шага на три.

— Эй, больно же! — вскрикнул так называемый Гоша. — Мне ж теперь за ней до вечера ползти, совесть есть, вообще?!

Мы с конём переглянулись, и я, свесившись с седла, со всего маху огрел череп плетью! Той самой, прохоровской, с вшитой пулей на конце. Мат-перемат огласил всё кладбище, болтливый череп исчез, прикрывая свежую дырку в голове, а бабка Фрося удовлетворённо показала мне большой палец и поторопила:

— Пошли, пошли, Иловайский! Хозяйка ждёт да сердится, а мне с ней ссориться не резон.

— Мы готовы.

— Ктой-то мы? Ты пешим отправишься, без коня.

— Ага, как же, брошу я его здесь одного…

— Дык мы ж через могилу пойдём, твоей скотине всё одно не пролезть!

— Значит, пойдём другой дорогой, Хозяйка ведь хочет видеть меня как можно скорее? Так вот, верхом по-любому быстрее получится.

— И то верно, — подумав, согласилась бабка. — Однако жеребца своего всё одно оставь, пущай тебя здесь дожидается. Сам смотри, нешто он туда пройдёт?

* * *

Старуха отошла на пару шагов, топнула ногой о неприметный холмик, и могила раскрылась, являя круто сбегающие вниз ступени винтовой лестницы. Ну, ясен пень, арабу сюда, даже выдохнув, не пролезть. Я нехотя спрыгнул наземь, потрепал араба по холке, заглянул в его умные глаза и попробовал договориться по-хорошему.

— Ты подожди тут меня часок-другой. Если до вечера не вернусь, иди на конюшню сам, Прохор тебя пристроит…

Жеребец опустил голову и отрицательно помотал головой.

— Но мне и вправду надо. Я понятия не имею, как те вурдалаки сумели провести тебя в Оборотный город. Видишь, сейчас дорога другая, не усложняй, а?

Конь категорично вскинул голову, высокомерно задирая нос, всем видом показывая, что раз уж так складывается, то он останется на этом кладбище до победы!

— Ладно, — смирился я. — Жди тут, без меня никуда, к себе никого не подпускай, даже если на вид безобидны и хотят угостить яблоком. Будут особо настырными — дай копытом по зубам, обычно это всех отрезвляет. Седло и уздечку сниму, тебе так свободнее будет. Я скоро, мне у Катерины долго задерживаться не рекомендуется, нервы дороже. — Освободив араба и сложив седло под ближайший кустик, я отпустил верного друга на вольный выпас и, развернувшись к бабке Фросе, кивнул: — Веди меня, кровососка заслуженная, маньячка достойная, вурдалачка потомственная, неистребимая!

Старая нищенка аж покраснела от такого неслабого комплимента и первой шмыгнула в ожидающий зев могилы. Араб ободряюще толкнул меня плечом, щекотнул бархатным храпом ухо и гулко топнул копытом, словно бы давая понять всем этим гадам под землёй, что он не уйдёт, а дождётся своего хозяина живым-здоровым. И не приведи господи, если с его казачьей головы упадёт хоть один волос — горячий арабский мститель ворвётся на улицы их проклятого города, неся кровь, мрак и разрушения! Он предупредил. Помните, чтобы потом без обид…

Ступени довольно быстро увели меня на серьёзную глубину, как закрывалась могила над головой, я уже не услышал. Бабка Фрося семенила впереди, света не было, на этот раз спускались в абсолютной темноте. Отсюда в голову приходили разные мысли…

Ну не то чтобы мне было страшно, скорее непривычно и неудобно, обволакивающая тьма оказалась почти полностью лишена звуков, за исключением уверенно шаркающей проводницы. Той самой, которая ещё недавно изо всех сил пыталась меня съесть, а теперь вынуждена даже охранять мою светлость от любых противоборствующих поползновений.

Стала ли она мне от этого другом? Да ни боже мой! С наслаждением всадит зубы в филей при первой же возможности. Действительно ли Катенька потребовала доставить меня к ней во дворец? Да кто знает, нечисти ни в чём верить нельзя, вполне станется, что хитрая нищенка обманула этого Лысого Гошу, дабы просто заманить меня под землю! А может, и вообще действовала с ним сообща. После случая с нападением на меня милейшего упыря Мони я зарёкся хоть кому-нибудь из них доверять. И вам не советую…

— Кажись, дошли, казачок. — Внизу забрезжил слабый свет, и через пару минут мы уже стояли на выходе, шагах в десяти от традиционной арки. Сейчас, как водится, появится бес-охранник и привычно возьмёт нас на прицел. Ну, может, и не нас, но меня точно.

— А ну стой, кто идёт?

— Свои, свои, — зачем-то подтыкая подол, проворчала бабка. — Вперёд, Иловайский, не тяни, давай по-быстрому.

— Чего давай?! — мягко говоря, ужаснулся я, отступая на шаг назад.

— Быстро, говорю, давай. — Старушка повернулась ко мне задом и наклонилась. Как я не рухнул в обморок, не знаю, наверное, вовремя успел зажмуриться.

— Вы это… вы того! Вы чё тут у меня перед постом охраны содеять удумали? — гневно возопил наряженный уланом бес, и я был с ним полностью солидарен — нельзя такими вещами заниматься где попало и с кем придётся. Уж в любом случае не здесь и не со мной!

— Иловайский! — обернувшись, прикрикнула бабка Фрося, так и не меняя угла наклона. — Я кого жду, а? Время идёт…

— Я не буду.

— Чего «не буду»? — Она на секунду выпрямилась, подумала и резко облаяла меня едва ли не матом: — Дубина твердолобая! От ить все вы, мужики, одной дрянью мазаны, одной извилиной думаете, на одну левую сторону всем достоинством машете! На меня залезай!!! Как на коня своего, а не на женщину! Хозяйка мне голову оторвёт, ежели в пять минут не доскачем. Она же всё видит!

— Так это ты, стало быть, Иловайским будешь? — опять вмешался бес, опуская ружьё. — Тогда шевели копытами порезвее, твой пропуск выписан, тебя во дворце ждут не дождутся.

Я вспомнил о том, что Катя в своей волшебной книге и вправду видит многое. Значит, прятаться бессмысленно, надо делать, что говорят. Тихо вздохнув и молча перекрестившись, я с места вспрыгнул на узкую бабкину спину, сжал коленями тощие рёбра и даже чуть было по привычке не дал шпоры. Старушка фыркнула, пристукнула лаптем землю и без разбегу пошла сквозь арку хорошей рысью!

— Не жалей плеть, хорунжий! — успел восхищённо прикрикнуть вслед бравый бес, салютуя нам из старенького ружьеца в воздух. Отметьте, первый раз на моей памяти охранники стреляли не в меня, а ради меня. Такое проявление уважения всегда приятно военному человеку, дядя мог бы мной гордиться…

По улицам Оборотного города я нёсся уже на молодой крестьянской красавице, подбоченясь, держа спину прямо и на ходу подкручивая короткие усы. Городская нечисть свистела и улюлюкала вслед, подбрасывала шапки, уступала дорогу, но ни разу не пыталась встать у нас на пути. Никого из знакомых, типа того же отца Григория, мясника Павлушечки или Мони со Шлёмой, видно не было, наверняка заняты своими делами. Кто в церкви, кто в лавке, кто по свежим могилам за костями шарится. Ну и ладно, буду нужен — сами найдут.

До медных ворот Хозяйкиного дома девица Ефросинья, не запыхавшись, доставила меня минут за десять. Конечно, на арабе было бы ещё быстрее, но и это весьма неплохая скорость. К тому же для рыси, а перейди старушка на галоп, так вообще небось о-го-го!

— Слезай, казачок, приехали!

— Благодарю за доставку, — гулко ответил знакомый голос, прежде чем я сполз с бабкиной спины. — С меня причитается, а пока свободна, Фрося!

— Слушаюсь, матушка, а тока испить бы… — Красотка жалостливо покосилась в мою сторону, облизнувшись так, что я вздрогнул. — Уж больно вкусно пахнет зараза энтот, свежим потом да мужским феромоном. Один бы глоточек кровушки, он и сам не откажет бабушке…

— Фрося, не заводи, — нежно выдохнули коротким пламенем львиные морды. — Ты же знаешь, мне тебя что орденом наградить, что урыть в глинозёме трактором «Беларусь» — однофигово! Я же стерва, каких поискать, забыла? Могу напомнить…

— Такое забудешь, матушка… У меня ещё с прошлого разу волосы на ногах не растут со страху, а ить я зимой без них мёрзну.

— Бесплатная депиляция — мечта всех женщин! — наставительно завершил голос. — Так ты уберёшься уже или как? Иловайский, заходи!

Я козырнул поскучневшей красавице, едва удержавшись, чтоб не похлопать её по шее, как резвую кобылу после хорошей езды. Уф, отродясь верхом на женщинах не катался, бывает же такое, кому из полка рассказать — не поверят…

Калитка медных ворот была не заперта, заходи как к себе домой. Адские псы за оградой приветствовали меня восторженным лаем, словно любимого хозяина. Конечно, что им, их все боятся, с ними никто не играет, на прогулку не выводит, а много ли радости всю жизнь на цепи просидеть, поневоле осатанеешь. Вот и рады любому, кто в них живую душу видит. Я остановился, чтобы хоть минутку потрепать их по колючим загривкам, ласково постучать кулаком в зубы, подёргать за уши, уделить хоть какое-то внимание. И только потом поднялся наверх, в кабинет Хозяйки…

— Разрешите войти? — Я поклонился полногрудой красавице в штанах и мужской рубашке, её волосы были связаны в узел на затылке, а пальчики что-то настукивали в страницах волшебной книги.

— Уже вошёл, — довольно сухо приветствовала меня Хозяйка, хотя взгляд её был ласковый. — Садиться не предлагаю, разговор будет серьёзный. Ты чего творишь, скунс в папахе?

— Не знаю, а что это за зверь такой?

— Вроде белки, но крупнее, чёрный с белым, красивый, водится в Америке, но запах от него-о… — охотно просветила Катя, не отрываясь от чудесного ноутбука. — Вот и от твоих делишек на кладбище такой запашок на всё наше царство, что уже и моё начальство пронюхало. Ты с кем там подрался?

— С каким-то французом, — чуть насупился я. — А что плохого в том, что мы убрали эту недобитую тварь с нашего русского кладбища? Он же был опасен для людей…

— Он лежал мирно и никого не трогал, а социально опасен у нас ты! Ты его раскопал, вынудил сражаться, дотянул до восхода солнца и грохнул в природной среде. Между прочим, это был, как ты справедливо заметил, иностранец. То есть гражданин суверенной Франции, на допрос или арест которого ты никаких прав не имел. И если теперь у нашего института возникнут проблемы с парижским филиалом, то виноват во всём этом будет один мой знакомый хорунжий! Угадай, как его зовут?

— Но я…

— Никаких «но»! И никаких «я»! — Катерина сдвинула брови и скрестила руки на груди. — Ты опять подставил меня по полной программе, а ведь тебя предупреждали, что всё это плохо кончится. Тебе говорили: не фига рыться в рваных бумажках, поднимать старые легенды, копать там, где не просят. Если что-то забыто, то уж наверное забыто не просто так!

— Прости. — Я низко склонил голову.

— Чего «прости»? Прощения он просит… Не верю я тебе. Морда у тебя хитрая и подозрительная, как у всех казаков. Короче, у меня неприятности. Кто-то сдал, что ты приходишь ко мне слишком часто, а мне по трудовому договору любые контакты с внешним миром запрещены категорически. Пока — предупреждение, потом — выговор с вычетом из зарплаты, на третий раз — уволят к ёлкиной маме! Мне оно надо?

— Понятно. — Я ещё раз попросил прощения и развернулся на выход.

— Ну куда ты? — едва не плача, вскинулась Катенька. — Опять всё бросаешь, рвёшь, бежишь, то ли от меня, то ли от себя… Чего ты? Ты мне нравишься, мне приятно, что ты приходишь, просто нельзя нам… Так часто нельзя. Я же привыкну к тебе, и что потом? Молчишь…

— Да ты мне и слова сказать не даёшь.

— Говори. Даю.

А что я мог ей сказать? Ничего. Всё было до этого сказано и передумано не один раз, да что толку? Оба взрослые люди, всё понимаем, но радости от этого ноль…

— Обними меня, — тихо попросила она.

Я шагнул вперёд, осторожно прижал её к груди и молча гладил по упрямым тёмным кудрям. Катя не плакала, даже не вздыхала в печали, казалось, что ей холодно и надо просто отогреть эту гордую красавицу с таким ранимым и нежным сердцем. Потому что именно в этом она сейчас больше всего нуждалась, в обычном тепле человеческих рук…

* * *

Мы какое-то время простояли вот так, а потом бочком-бочком, как крабы, не размыкая объятий, отошли в сторонку и сели, с трудом уместившись на крохотном угловом диванчике. Катерина, положив голову мне на грудь, честно призналась, что её возможные неприятности просто цветочки в сравнении с теми ягодками, которые вот-вот огребу я…

— Твои поиски клада взбудоражили не только нашу нечисть. Мне сообщили, что у тебя наверху появилось серьёзное противодействие. Конечно, вас там целый полк, но если ты залетишь в расследования Тайной канцелярии или Святейшего синода, то дядя-генерал твою шею от каторги не избавит. Тебя просто закажут и грохнут, Иловайский, а клад заберут себе…

Я признал её правоту и честно рассказал всё. Ну то есть то, что в деле появился некий надоедливый конкурент — губернский учитель и сельский сочинитель акростихов господин Чудасов. Который уже успел достать всех, но на свой лад, тем не менее ухитрился добыть старую карту и наверняка в ближайшее время побежит на кладбище с лопатой. Кроме того,он задружил с некой рыжей ведьмой Фифи, а я недавно прострелил ей ногу, что наверняка не улучшило наших и без того не сложившихся дружеских отношений.

Про то, что на меня дважды нападали чумчары и ещё одна озабоченная нехваткой ласки донская русалка, Катя знала сама. Но послать на помощь никого не могла. Чумчары у нас пришлые, законов не соблюдают, а русалки слишком легкомысленны, чтобы вообще хоть что-то запомнить…

— Я тебе ещё досыплю соли на хвост, — весомо прибавила Катя. — Наши датчики фиксируют аномальную активность под землёй. Такое впечатление, что на запах твоего французского клада кто-то активно выползает на свет. Завтра-послезавтра на кладбище пройтись нельзя будет, чтоб с каким-нибудь мертвяком не столкнуться. И это не наши, не местные, это незапланированная миграция иностранной нечисти. А что, если, не найдя тебя наверху, вся эта мразь хлынет к моему дворцу? Я одна оборону стен не организую, да и жители у нас не те — открыто драться не будут, продадутся с потрохами. Так что думай, казак, думай…

А что тут думать, возможный вариант у нас был всего один — как можно быстрее отыскать это проклятое сокровище, вернуть его в мир, навсегда освободить Оборотный город от своего нежелательного присутствия и позволить любимой девушке жить своей собственной жизнью, без моих казачьих залепух. Осталось только определить, как бы половчее это сделать…

— Ты у Вдовца был? Я ведь просила: забеги пообщайся, если не отравит, то даст совет.

— Да мы вроде с Моней и Шлёмой проконсультировались и…

— И ничего не нашли! Иловайский, ты не обижайся, но я тебя когда-нибудь просто стукну, чисто для сотрясения мозгов, может, хоть какие-то шарики-ролики встанут на место. Упыри, они ребята хорошие, однолинейные, без извилин, с ними легко, но для серьёзного поиска по такой хренов… тьфу, прости господи матерщинницу!.. карте тебе без помощи профессионала не обойтись.

— Тебе, между прочим, тоже, — поверх её головы заглянув в книгу-ноутбук, сообщил я. — Похоже, у вас там бунт. Уж больно грозные людишки у ворот собрались, а у меня как раз нагайка под рукой… Разгоним народную демонстрацию?

— Чего, чего, чего?!! — Катерина вырвалась из моих объятий, возмущённо кинувшись к рабочему столу, и, резко развернув к себе серую «грушу», зарычала так, что я даже вздрогнул: — Кто посмел? Всех порву! Всем кирдык устрою, всех на…

— Ты бы выслушала сперва, чем выражаться, — чинно поклонились два высоченных полубеса с оленьими рогами, но без хвостов, в личинах гренадёров времён Екатерины Великой. Толпа, общим числом около полусотни душ, согласно загудела…

— Ах, простите, забылась, айн момент и ком цурюк! — Моя кареокая любовь, не задумываясь, твёрдой рукой опустила красный рычаг на стене, и двух грубиянов накрыла оранжевая волна пламени. Все, кроме этих гордецов, бросились ничком на мостовую.

Огонь стих так же неожиданно, как вспыхнул. Зачинщики рухнули там, где стояли, донельзя удивлённые и уже абсолютно голые и чёрные, как отполированные негры. Львиные головы медленно кивнули друг дружке и удовлетворённо срыгнули остатки золы и серы…

— Надеюсь, я никого не задела? — чарующе мурлыкнула Хозяйка.

— И что ты, матушка! Не насмерть, так уже спасибо! — благодарно загомонила поднимающаяся на ноги нечисть.

А я на секунду задумался, интересно, какой же эта горячая красавица покажет себя в простой семейной жизни? Тоже чуть что будет пыхать огнём на любимого мужа, или всё-таки рождение десятка детишек как-то усмирит её буйный норов? Потому что у нас на Дону шибко самостоятельных жён принято учить нагайкой, а с Катенькой этот номер не пройдёт — я ж после первого же «учения» покойник, тут и к гадалке не ходи!

— Тогда кончаем бухтеть хором и быстренько обрисовываем мне суть набежавшей проблемы. Чего молчим, куда язык засунули? Я жду. Терпеливо, но недолго.

— Матушка, так на нас нападают вроде, — жалобно всхлипнул чей-то надтреснутый женский голос. — Говорят, скоро город покидать придётся, места насиженные, дома родные. Вот и боязно нам…

— Не поняла? — Катя, кусая губы, повернулась по мне и, многозначительно поиграв бровями, выразительно провела ребром ладони под горлом, после чего громко сказала в «грушу»: — Кого вам ещё бояться, кроме меня? Даже обидно как-то… Кто смеет вам угрожать?

— Так французы же!

У меня ёкнуло сердце. Неужели? Да ведь мы только что всё это обсуждали, буквально пять — десять минут назад, как гипотетическую возможность, но она уже стала жестокой реальностью. Мы-то думали, что у нас в запасе есть несколько дней, а среди горожан уже пошли слухи, и скоро паника накроет всех, куда раньше настоящего подхода врага. А нет более быстрого способа проиграть сражение, как сдаться до него…

Меж тем нечистый люд на площади перед Хозяйкиным дворцом наперебой орал о подходе иноземных войск и неумолимом кольце осады, затягиваемом вокруг Оборотного города.

— Движется, движется рать неумолимая в меди и железах! На челе её печать ненашенская, в руках вилы да вертелы, всё на лягушек наших зарятся…

— Все сплошь скелеты, лопочут не по-нашему, агрессивные сверх меры, и никакой галантности в обращении, так и прут без бонжуру!

— А у нас ить и без того перенаселение, так ещё понаедут тут!

— Ещё день-другой, и к нам ворвутся наших баб бесчестить! Что значит скелету нечем? Они ж французы, небось и безо всего обесчестят! Ну хоть надеяться-то можно?

Кроме всего этого бреда раздавались периодические выкрики насчёт квасного патриотизма, выдачи дополнительного спиртового пайка бесам-охранникам, строительства баррикад из гробов, отобранных в ночлежке у вампиров, перевода саванов на бинты и даже закупки турецких пушек у китайских спекулянтов.

Но, собственно, суть не в этом. Меня поражало другое: они не намеревались сдаваться. То есть пораженческие речи, конечно, звучали, но не более как слабый фон, на котором грозно и явственно возгоралась искра праведного народного возмущения! К ним подбирался неумолимый и многочисленный противник, у них не было своих войск, не было оружия, артиллерии, им даже о помощи просить некого, но эти люди (нелюди!) ни на секунду не усомнились в том, что их Хозяйка организует оборону и погонит вспять коварных захватчиков. Они все были полны готовности драться!

— Ваша заявка принята. Я займусь этим вопросом и дам свой ответ уже к вечеру. До заката все свободны.

— Матушка, а чё нам-то покуда делать?

— Все свободны, — ещё раз холодно повторила Катенька, и головы огнедышащих львов выразительно рыкнули сквозь зубы.

Нежить словно сорока на хвосте унесла.

Мы же с моей задумчивой любовью уставились друг на друга, как два свежевыловленных толстолобика, то есть с округлившимися глазами, открытыми ртами и не зная, с чего начать…

— Теперь видишь, что ты наделал? На нас идёт войной весь недопохороненный прах наполеоновской армии. Ты хоть на минуточку способен себе вообразить, сколько их? Если брать по минимуму от миллиона?! Тех, что не упокоены, что закопаны где попало, без отпеваний и погребений, что утонули в болотах и реках, замёрзли в лесах, не растасканы на части зверями и птицами, готовые ради призрачной славы Франции с бешеной скоростью и саблями в зубах ползти в наши края аж с берегов какой-нибудь Березины! Так вот, их, как ни верти, всё равно не меньше пяти тысяч. А у нас всего народонаселения в городе и тысячи не наберётся.

— Не бойся, счастье моё, я тебя никогда не оставлю, — сурово приподнялся я.

— Никогда не говори «никогда».

— Почему?

— Потому что меня абсолютно не греет твоя готовность умереть у меня на глазах! — мрачно буркнула Катенька.

— И близко не собирался! Да что ж все на свете считают, что мы так и рвёмся верхом на тот свет?! Я просто подниму казаков, и мы расшибём французов, дело привычное.

— Что? Ты в своём уме, Иловайский?! — Бурая Катерина вскочила с крутящегося стула и попыталась приподнять меня за грудки. — Во-первых, в Оборотный город нельзя пускать людей. Во-вторых, с какого бодуна твои православные донцы будут сражаться за среднестатистическую нечистую силу? Да они тут последних оставшихся добьют!

— За нечисть наши головы класть не будут, это факт. А вот за тебя и за меня — да! — Я уверенно заломил папаху. — Сей же час пойду поговорю с дядей, и мы устроим бонапартистам ещё одну жаркую зиму тысяча восемьсот двенадцатого года!

— Сделаешь — я тебя поцелую! — глядя глаза в глаза, твёрдо пообещала Катя, одним коротким предложением вырастив у меня за спиной крылья воспаряющей надежды.

Я едва унял бешено заколотившееся сердце и кинулся к ней навстречу, распахивая объятия…

— Притормози, жеребец! Сказано тебе — позже, после того как ты разобьешь врага. Чмокну в нос. Может, даже дважды. Честное-пречестное, чтоб меня прыщами покрыло, как неполовозрелую дурочку тринадцати лет!

Судя по серьёзному выражению её лица, это была жутко страшная клятва. По крайней мере, я предпочёл поверить, козырнул и честно отправился по ступенькам вниз. Хорошо, когда твоя судьба хоть в чём-то зависит от тебя самого. Понятно, что и так всё «в руце Божьей», но если есть шанс слегка помочь Провидению и достичь желанной награды, так не фиг сидеть на печи, дело делать надо! А значит, прямо сейчас навестить печально знаменитое питейное заведение Вдовца. Только бы он согласился мне помочь…

— Иловайский! — окликнул меня громоподобный голос моей любимой, когда я вышел за ворота. — Мони и Шлёмы сейчас нет, бабка Фрося занята, отец Григорий пьян, скотина! В общем, тебя Павлушечка проводит. Не дёргайся, я его уже предупредила, больше облизываться не посмеет. А доведёт до места — с меня вишнёвый кекс. Всё равно засохнет, я на диете. Короче, выясняй всё у Вдовца. И попробуй только позволить им тебя съесть, хоть кусочек. Не прощу и не помилую! Тебя, разумеется…

Переживает. Стало быть, не так уж я ей и безразличен, а значит, прав дядюшка, у нас ещё всё впереди! И пусть это лишь мираж, и мы отлично знаем, куда заводят мечты, я готов сто раз раскаяться в том, что сделал, чем тысячи раз корить себя за то, что НЕ сделал. Даже если эта любовь — самая большая ошибка в моей жизни, но пусть будет…

Питейное заведение Вдовца я бы прекрасно нашёл и сам. Как у большинства казаков нашего рода, у меня было врождённое чувство ориентации в пространстве. Хотя бы раз попав в незнакомое место, самой загогулистой дорогой, с завязанными глазами и идя спиной вперёд, я точно знал, что во второй раз легко найду его без провожатых. Полезное умение для тех, кто половину жизни проводит в военных походах по чужим краям, городам и весям…

— Погоди, человече.

Из-за ближайшего поворота, грузно топоча и держась за сердце, меня нагонял предательский мясник Павлушечка. Мощная туша, интеллигентные манеры, детское лицо и полное отсутствие одежды, за исключением замызганного кровью и нутряным салом кожаного фартука, — зрелище, угнетающее до рвоты…

— Хозяйка просила присмотреть за тобой. И уж так просила, что захочешь — не откажешь, ибо себе дороже, — выпалил он, приблизившись так, что я невольно потянулся за плетью:

— В провожатых не нуждаюсь.

— Понимаю, — печально вздохнул мясник, отшагнув чуть в сторону. — Я же не в претензиях за прошлое. Сам виноват, поспешил, не спросил о здоровье, не поговорил по душам, не объяснил, не обнял, не успокоил! А ведь у нас всё могло быть иначе…

Я слегка застопорился, потому что в моём понимании подобные намёки должны иметь под собой хоть какие-то основания, а в нашем случае не было ничего! То есть абсолютно ничего, исключая один-единственный интимный момент, когда эта скотина коварнейшим образом пригнула меня к мясницкой плахе и взялась за топор…

— Не доверяешь, казаче?

— Психом надо быть, чтоб вам верить, — открыто признал я.

Павлушечка виновато поскрёб пятернёй грязный лысый череп и, не смущаясь, продолжил:

— Так, может, забудем всё и начнём заново? Дадим чувствам второй шанс…

Ей-богу, а вот уже такую больную фантазию надо лечить с размаху помойным ведром по морде! Но у меня под рукой была только нагайка, да и последствия горячей порки могли оказаться самыми непредсказуемыми, в том смысле, что он, похоже, только этого и ждёт.

А потому я просто прекратил бессмысленный разговор и широким шагом двинулся вниз по улице.

— Не бросай меня, человече! — Сзади опять раздалось обиженное сопение. — Хоть рядом идти позволь, Хозяйка узнает — не обрадуется, а жить-то ещё хочется, а?

Я вспомнил, как бодренько Катенька опускает рычаг на стене, поливая мирную толпу нечисти огненным крещением, и, вздохнув, вынужденно замедлил шаг, чтоб мяснику не пришлось бежать. Увы, моё милосердие и на сей раз привело к наихудшим последствиям…

Нет, губ он на меня не раскатывал, зубы не показывал, тесаком не грозил и на спину не бросался, но зато болтал всю дорогу не затыкаясь, как завзятая базарная сплетница. Причём ведь только о себе, любимом! Поверьте, это надо было суметь пережить…

— Я ведь не со зла, Иловайский. Я думал, что, освятив твоим мясом прилавок своей лавки, сразу два добрых дела сделаю — и постоянных покупателей свежатинкой побалую, и дяде твоему за позор отомщу. А за двойное добро и тебе бы жертвой лечь нестрашно. Да ты бы и не почуял ничего, ибо топор у меня острее бритвы, орудие труда в порядке достойном содержу. А всем, кто телом своим мою торговлю обеспечил, уж наверняка прямая дорога на небеса! Ибо сие венец мученический, а это ведь тоже богоугодное дело, казаче…

Из полутёмного переулка неожиданно раздался холодящий кровь вопль, и прямо на меня кинулся сухонький рогатый маньяк в лапсердаке и с шилом в руке, кривые волосатые ножки кончались козьими копытами. Мне даже не понадобилось браться за плеть. Павлушечка с невероятной для толстяка скоростью выбросил вперёд окорокообразный кулак, и злодейский стрекулист отлетел на десять шагов, пробив собой чью-то стену.

— O tempora, o mores!^[8] Никакого обхождения у нынешней молодёжи. Прибежал, убежал, ни тебе «чтоб ты сдох!», ни мне «я больше не буду»… Куда катится весь этот мир, человече? Где утерянные идеалы нашей юности, где высокие устремления, чистота помыслов, благородство целей? Всё пóшло и низменно, литература вульгарна, общество погрязло в сером быте, поговорить о тенденциях учения Сократа и Вольтера решительно не с кем. Моё либидо угнетено и волей-неволей вступает в борьбу с альтер эго!

Позади раздался тот же приглушённый визг, дробный топот, и растерявший все мозги тощий тип на копытцах предпринял вторую попытку атаки. Откуда вообще на мою голову взялся этот самоубийца? Мощная длань Павлушечки размазала его по плинтусам и карнизам, соскребла остатки, скатала в неприглядный колобок и закинула на ближайшую крышу. Неужели и после этого не поумнеет…

— А ведь у меня тоже была мечта. Я тоже много читал и мыслил прогрессивно. Мясная лавка — это не предел, это только начало, старт, первая ступенька в саморазвитии. Если правильно организовать подвоз человечины и безотходное производство, здесь можно было бы открыть мясоколбасный цех, крутить фарш, продавать пельмени. Я бы следил за качеством, придумывал красивые названия: сосиски «Дамские пальчики», копчёная колбаса «Угадайка», сервелат «Член Евросоюза», буженина «Цвет нации», да мало ли! Что опять? Нет, ну он мазохист, право слово, никакой латыни не хватает…

Неистребимый маленький рогоносец, с писком спрыгнувший едва ли мне не на шею, успешно получил очередную порцию плюх и был без почестей закопан прямо в мостовой под грубоотёсанным булыжником. Не хочу гадать, выберется ли он оттуда, но за разговорами мы незаметно добрались до приснопамятного заведения Вдовца.

— Всё, здесь прощаемся, дальше сам. — Я решительно ступил на порог и, подумав, добавил: — Спасибо за прогулку и содержательную беседу. Было познавательно и интересно, особенно насчёт сосисок. Даже знаю одного упитанного длинноволосого типа наверху, по которому ваша скотобойня плачет.

— Познакомишь? — с надеждой вскинулся мясник.

— Охотно, вы друг другу понравитесь, — пообещал я и, быстро толкнув дверь, шагнул внутрь.

Из традиционной полутьмы грязного трактира на меня недоверчиво уставились двое-трое завсегдатаев в личинах безобидных работяг. Но прежде чем нечисть оскалила зубы, я успел разглядеть за стойкой хозяина и громко произнести волшебное слово:

— Водки!

После этого уже ни один хмырь в данной забегаловке и не посмел бы посмотреть в мою сторону с гастрономическим интересом. Из возможной добычи я стал реальным клиентом, а клиентов не едят.

Неулыбчивый Вдовец с достоинством вышел мне навстречу, широким жестом указав на свободный столик:

— Прошу садиться-с… Анисовую, перцовую, медовую с хреном, на сосновых гробах, очищенную кладбищенским чернозёмом-с?

— Анисовую, — быстро выбрал я.

— А на закуску могу предложить-с…

— После первой не закусываю!

Вдовец уважительно кивнул, оставив меня ровно на минуточку, то есть на время, достаточное для того, чтобы налить стопку, поставить на поднос и подать, а мне собраться с мыслями, выпить и без лицемерия попросить:

— Мне нужна ваша помощь, пожалуйста…

Пьянчужки недоумённо развернули синие носы к моему столику, кривясь как от парного молока. Плечистый хозяин трактирчика поставил передо мной водку, напомнив:

— Вторая за счёт заведения. Чем могу помочь-с?

— Мне очень нужно разобраться вот в этом. — На стол легла та копия старой карты, которую я получил от Катерины. — Это кладбище, это лес, вон там село Калач, вот здесь течение Дона. Мы с упырями запутались в поисках точного места захоронения французского клада. Не знаю, что там, но, видимо, вещь ценная. По ходу дела мы вскрыли одну могилу, а там… совсем не то. Перекапывать всё кладбище глупо, а найти очень надо. Можете помочь?

— Хозяйка предупреждала-с. — Кабатчик опустился на грубый табурет и осторожно пододвинул к себе лист. — Ну что я могу сказать? Липа. Там, где у вас кресты нарисованы, ничего нет-с!

— Как нет?

— Да так-с, нет, и всё. Я этот участок ещё лет шесть назад перекапывал, тогда в дубовых гробах хоронили, а дуб для настойки коньячной очень уж хорош. Но никакой иноземной могилы там нет-с! Вот здесь, у дерева, мог быть труп, но без гроба-с…

— Да-а, как я понимаю, там он и был, — принахмурился я. — Моня и Шлёма его разбудили, слышали, наверное?

— Наслышан-с, роковое совпадение. Лично я могил без гробов и не вскрываю, нам без надобности-с.

— Ничего не понимаю. — Я потёр рукавом вспотевший лоб, машинально отметив, что передо мной уже стоит вторая налитая стопка. Чётная, значит, пить нельзя. — Всё равно что-то не складывается. Если на кладбище ничего нет, то почему же все вокруг только и говорят о грядущем нашествии французов? У нас давно мир с Парижем, не могут же их покойники ни с того ни с сего, без причины лезть в Оборотный город?

— Не могут-с, — потеребив острое ухо, признал Вдовец, так же ненавязчиво пододвигая водку ко мне поближе. — Вот придут, вы их и спросите. А сейчас, прошу простить-с, клиенты ждут-с!

Я обернулся. Все напряжённо следили за нашим разговором, не сводя глаз с отравленной стопки. Ага, теперь становилось понятно, чего именно ждут «клиенты», старая традиция, отступить — смерти подобно, порвут не глядя. Налито и поставлено, без причины не отказываются, сразу после первой не ушёл, значит, выпить обязан. На чью-либо помощь рассчитывать не приходится, для драки нет повода — короче, ты попал, казак…

Погодите, дайте быстренько сравнить последствия. Если выпью, то умру и не смогу найти клад, исполнить службу, помочь отстоять город от французов, да ещё и наверняка безвозвратно загублю свою душу, потому что точно знаю — там яд, а стало быть, принимаю грех самоубийства. Если же не выпью, то всего лишь опозорюсь перед тремя местными алкашами да психопатом-хозяином с романтическим креном на всю капитанскую рубку. А оно того стоит? Кстати, если выплеснуть эту дрянь ему в лицо, то вполне можно попробовать и удрать, на улице отмашусь нагайкой…

— Прощай, Катенька, свет мой, сердце моё, любовь моя ясная, мечта кареокая. — Я решительно встал, поднял водку и…

Широкая ладонь Вдовца остановила стопку у самых моих губ.

— Верю, хорунжий. За честь казачью жизнь готов отдать-с?

— Не за честь, за любимую.

Непроницаемое лицо кабатчика дрогнуло. А может, и нет, может, мне это только показалось, романтически настроенные натуры вроде меня часто приписывают отражение своих поступков чужим людям. Скорее всего ему просто попала соринка в косой глаз, он проморгался, сглотнул комок в горле и ещё раз придвинул к себе карту. Присмотрелся, сощурившись, перевернул её, поднял вверх, глянул на просвет и уверенно сказал без всякого подобострастного сюсюканья:

— Того, что ты ищешь, на кладбище нет. Фальшивку тебе изобразили, деревьев здесь не растёт, излучина Дона за селом, а не перед ним будет, да и кресты эти нарисованные не могилы изображают. Видать, не хотели, чтоб случайному человеку клад открылся. По-другому тут всё читать надобно…

— Но как именно, подскажите! — Я пододвинулся поближе.

— Смотри сам, вот здесь француз изобразил три маленьких крестика, почти друг за дружкой. Вроде как русский погост обозначил, да? Однако, слово даю, на том конце, что к лесу примыкает, людей никогда не хоронили. Ни своих местных, ни бродяг приблудных, чтоб корни деревьев могилы не разрушали. Поверь, я там не раз гробовые доски выворачивал и врать не стану. А вот зачем же тогда кресты рушили, да ещё чётко по прямой, в рядок? Может, что другое указывают?

— Направление? — предположил я.

Вдовец задумчиво кивнул:

— Возможно… Ведь Наполеона из России зимой гнали, так как же клад посреди земли мёрзлой закопать? Трудновато будет, морозы стояли лютые. А вот если в самом лесу, в приметном месте, да хоть в дупле, особенно если вещица небольшая…

— Баскское заклятие на больной зуб! Зуб ведь и болит, когда в нём дупло, значит, нам надо искать большое дерево!

— Есть там дубы столетние, знатные, в четыре обхвата. А на той могилке, к которой тебя упыри привели, — продолжил кабатчик, — видать, просто сторож был оставлен. Похоронили его крестьяне по весне, где нашли, там и зарыли, а вещи тронуть побоялися.

— Суеверный народ…

— Мудрый, — поправили меня. — Когда человек нехорошей смертью на кладбище помер да непогребённым столько времени пролежал, ничего с него тронуть не смей, беду накличешь!

— А мы его тронули…

— Потому он и лежал неглубоко и поднялся по первому зову.

— Ничего, второй раз уже не встанет, — храбро начал я и осёкся. По правде ведь, что ни говори, а именно этот французский егерь сработал как сигнал для всех остальных. Один «страж» поднял на защиту всех откликнувшихся покойников! И теперь отряды вооружённой нежити идут защищать то непонятное сокровище, которое я хочу у них отнять.

— Оно и не им принадлежит, — безошибочно угадал мои мысли Вдовец. — Раз из России-матушки было украдено, так, по совести, в Россию должно и вернуться. А та… которую так любишь, тебя любит ли?

— Поцеловать обещала, если справлюсь.

— Поцелуй от сердца дорого стоит, — прикрыв глаза, словно бы пытаясь вспомнить что-то личное, протянул невольный отравитель своей жены. — Ты себе даже не представляешь, как дорого, за чистый поцелуй и жизнь отдать не жалко! Я-то знаю…

Я встал, козырнул и неожиданно для самого себя поклонился кабатчику в пояс, как старшему брату.

Хитромордые пьяницы, слушавшие нас навострив уши, тоже было привстали, в их мутных глазёнках тускло поблёскивал жёлтый огонёк охотников за сокровищами, но Вдовец резко хлопнул ладонью по столу:

— Всем сидеть и пить, сукины дети! А ты иди, Иловайский, докажи ей, пусть знает, пусть помнит о любви…

Я выскочил из его заведения, полный благостных помыслов, даже забыв заплатить за первую рюмку, и едва не влетел головой в необъятное брюхо чего-то ожидающего Павлушечки. Показного смирения в его свинячьих глазках больше не было, сразу видно, что томится здесь мужик не просто так. Особенно мне не понравилось, когда он стал похлопывать широким тесаком о ладонь с явно недобрыми намерениями.

Отступать было некуда, я взялся за нагайку. Так, первый шаг влево, хлёсткий взмах от бедра, и он лишится глаза, второй шаг вправо, уход с линии ответного удара, рубящий сверху по кумполу, и…

— Ты это, казаче, про друга-интеллигента, с которым нас познакомить обещал, не забудешь, а?

— Не забуду, — с едва заметным вздохом облегчения кивнул я. — Где тут ближайший выход наверх?

— Да тут же и есть, — довольно облизнулся мясник. — Сам Вдовец на землю с крыши лезет, так что могу подсадить. Ибо мне не в тягость, а оказать ответную услугу в обмен на обещание всегда приятно.

Я попристальнее вгляделся в сияющий небесной голубизной каменный потолок над низеньким двухэтажным особнячком кабатчика. Что-то было там неуловимо прозрачное и отблёскивающее мягким отражённым светом. Эх, где наша не пропадала…

Я позволил Павлушечке встать лицом к стене, упершись в неё руками и лбом, а сам, преодолевая естественную брезгливость и отвращение, влез этой туше на плечи, запрыгнул на голову и уже оттуда, уцепившись за качающийся карниз, выбрался на крытую старой черепицей крышу. Ага, вот оно. От разваленной печной трубы вертикально вверх уходила изящная стеклянная лестница. Довольно тонкая на вид, но если уж ширококостного Вдовца выдерживает, то должна быть надёжной…

— Увидите Моню и Шлёму, передайте, что я ищу их и вечером буду на кладбище! Хозяйке привет, бабе Фросе — спасибо за… Ну, она меня немножко на спине покатала, за это и спасибо. Вам тоже…

— О, пустяки, не стоит. Не забудешь, человече?

— Нет, — твёрдо пообещал я. — Непременно познакомлю. Кстати, его зовут Митрофан.

— Митрофанушка-а… — мечтательно протянул мясник, словно бы пробуя новое имя на вкус.

Вот и замечательно, надеюсь, они вполне удовлетворят друг друга и хоть на какое-то время оставят меня в покое. Я смело поставил ногу на первую прозрачную ступень, помахал рукой всему городу и храбро полез вверх. Карабкаться пришлось не очень долго, на высоте трёх моих ростов я мягко коснулся папахой потолка, пошарил, поискал и, нащупав ручку люка, потянул к себе крышку. А ещё через минуту уже вылезал на свет божий из неглубокой ямины в кустах близ просёлочной дороги. Люк сразу захлопнулся сам собой, видимо, вследствие сработавшей магии. Может, там, конечно, и другой секрет, как открыть его сверху, я не знал, да и сейчас мою голову занимали совершенно другие цели. Вы никогда не догадаетесь какие…

В первую очередь мне жутко хотелось выспаться! Но сначала пришлось топать чёрт-те куда и забирать своего коня с кладбища. Араб честно дожидался меня, пощипывая меж могил сочную травку, время от времени поднимая голову, прядая ушами и настороженно озираясь по сторонам. Быстро учится мальчик, помнит, как в прошлый раз на этом же кладбище его поймали страшные незнакомые нелюди и силой увели под землю. А там его гарантированно бы съели, если бы не добрая девушка Катя и моё своевременное появление в нужном месте в нужный час…

Верный конь бросился ко мне навстречу, ткнулся храпом в щёку, осторожно обнюхал меня и, убедившись, что всё в порядке, радостно сделал свечку, упоённо молотя передними копытами воздух. Я с улыбкой тряхнул чубом, потрепал друга по шее и как-то не сразу обратил внимание на следы подсохшей крови у него на заднем левом копыте…

— Это ещё что такое?!

Араб непонимающе замер, скосил взгляд и попытался «незаметно» вытереть копыта о траву. Потом качнул умной мордой и молча сопроводил меня к тому месту, где я складировал под кустик седло и уздечку.

— Чумчара… — сплюнул я.

В сторонке валялся тощий труп характерной внешности, его череп был проломлен одним ударом аристократического копыта моего игривого коня. Значит, эта нечисть всё ещё помнит меня и упорно идёт по следу…

— Спасибо, дружище. Тебя никто не осудит, ты защищал добро хозяина и честно дрался только тем, что отпустила тебе мать-природа. Давай оттащим эту падаль вон в тот овражек, остальное довершат волки или его же собратья-трупоеды…

Избавившись от тела, я вытер руки берёзовыми листьями, заседлал коня, и он мягким шагом, медленно повёз меня обратно в село, куда мы вернулись аккурат после обеда. Точного времени не помню. Увы… Потому что спал прямо в седле, обняв шею жеребца и невинно сопя, как котёнок…

Плавная поступь араба убаюкивала, а чьи-то голоса, пробивавшиеся сквозь сон, собственно этим самым сном и казались…

— Бабы, глянь-кась, чего творится-а! Картина масленая-а, казачка убитого конь с поля боя до хаты везё-от!

— Так сплюнь, дура, может, он ещё и не убитый, а так… чуток выпимши?

— Кой выпимши-и?! Выпимших жёны на горбу тащут, а энтого конь! Убиты-ый! Ой, война-а, стерва война-а, за что ж таких молоденьких прибирае-эшь?!

— Да живой он, живой. Смотри, баба глупая, дышит! Не дышит? Дышит? Нет, не дышит? Да дышит же! Тока чё ж тогда перегаром не несёт? Видать, и впрямь преставился…

— А крови-то не видать. Значит, сердце прихватило. Всё из-за вас, бабы! Довели казачка воздержанием…

— Дед, уж чья бы корова мычала, а твоя жевала мочало. — Чьи-то сильные руки уверенно приняли меня с седла и куда-то понесли. — Разойдись, честной народ, нянька лялечку несёт! Баю-баюшки-баю, не ложися на краю! С краю тётки злые, девки крепостные, так и щиплют за бока, возбуждают казака, волокут до спаленки, а нам бы тока баиньки-и…

…Проснулся я уже ближе у вечеру на душистом сене, заботливо укрытый лошадиной попоной. Старый Прохор сидел во дворе на моём седле и чистил ружьецо, напевая:

Рядом с ним на перевёрнутом чурбачке стояла миска, накрытая чистой тряпицей, наверняка незаслуженный ужин. Видно, что мой денщик дуется, но заботиться обо мне не перестанет никогда. Мы, донцы, такие. В чём-то каждый приходится роднёй другому, даже если из разных станиц. Да что станиц, в любое казачье войско приезжай, примут как своего, кровь-то на всех одна, красная…

Прохор, конечно, обижен за то, что я улизнул один и не взял его с собой на подмогу, хотя на пару могли бы достичь ещё больших результатов. Ведь в этот раз я шёл по винтовой лестнице через могилу, значит, уж он-то там никак бы не застрял. А побывать ещё разок в Оборотном городе ему, как видно, очень и очень хочется.

Да и кто бы удержался? В отличие от меня людям, не обладающим истинным зрением, всё там видится волшебной сказкой. И город дивный, и дома прекрасные, и люди красивые, и атмосфера чудесная, и все вокруг так тебя любят, что буквально бросаются на шею обниматься! Но я-то знаю, с какой целью…

— Выспался, ваше благородие? — не оборачиваясь, поприветствовал меня Прохор. — Садись давай, каша уже остыла вся. Ешь да рассказывай, как там твоя…

— Она не моя, — лишний раз напомнил я, берясь за ложку.

— Ага, как же, — хитро усмехнулся в усы мой денщик. — То-то, гляжу, глаза у тебя горят, как у кота на Масленицу! Помирились небось?

— Ну-у… где-то как-то на определённых условиях…

Подробнее сообщать о том, на каких конкретно договорённостях мы сошлись, было пока рискованно. Сначала стоило доложить обо всём моему генеральствующему дядюшке, дабы заручиться его начальственным советом и согласием, а уж потом… Но Прохор смотрел на меня так умильно и доверчиво, что я и не заметил, как выложил ему всё!

Гром грянул ровно через четверть секунды после сверкнувшей под его кустистыми бровями молнии! Я опустил голову и прижал уши не хуже моего арабского жеребца, в робкой надежде, что гроза прошумит здесь и не накроет весь полк, потому что люди-то ни в чём не виноваты…

— Да как только смеет эта нечисть французская на нашу родную нечистую силу свою гнойную пасть разевать?! Да мы ж энтих лягушатников от Москвы до Парижа и в хвост и в гриву гнали, как мух навозных, а ныне они опять в нашу сторонушку кривые зубки показывают! Вот я сей же час полусотню казачков подниму, да мы их одной лавой так пометём, что и на том свете от наших пик не прочешутся! А ну пошли к Василию Дмитриевичу…

Я не рискнул спорить, когда мой денщик в таком эмоциональном состоянии. Ну его в болото, тут вякать себе дороже, попадёшь ещё под горячую руку да схлопочешь по шеям за отсутствие видимости должного патриотизма. Мне, соответственно, и доесть толком не дали, а сгребли едва ли не за шиворот и волоком потащили к дяде.

Сельские жители, встречавшиеся нам по пути, с пустыми расспросами и гадательными предложениями разумно не встревали. Два суровых казака, при оружии, бегущих куда-то по жутко важному, считай государственному, делу, как правило, редко вызывают мысль задержать их на чашечку чая, поболтать о том о сём на досуге. Поэтому мы добрались до генеральского двора сопровождаемые одной-единственной фразой престарелой бабушки-одуванчика, сто лет не встававшей с завалинки:

— Эх, красиво бегут казаки-и… Эх, где мои шестнадцать лет, так чёрта лысого они б от меня убежали! Куды тока девки смотрят?!

Рыжий ординарец сидел с трубочкой на крылечке и наше появление отметил сочувственным пусканием колечек из-под опущенных усов. По одному выражению его простецкого лица, полного грусти, разочарования, скуки и здорового жизненного фатализма, становилось ясно — мы безбожно опоздали!

И можно даже было не спрашивать о виновнике нашего поражения: за углом дома горделиво стояла неновая коляска длинноволосого сельского учителя, уже порядком доставшего нас за последнее время. Практически в эту же минуту и сам господин Чудасов появился на пороге, сияющий и презрительный ко всему миру, его руки торжествующе сжимали старую французскую карту, а за спиной тяжело встали два судейских пристава.

Он спустился с крыльца, не удостоив никого и взглядом, попытался пройти мимо нас, намеренно задев меня плечом, но ушибся и сбился с шага. Тем не менее выровнялся, сунул карту под мышку и, насмешливо качая головой в такт собственным победным мыслям, вышел за ворота. Чуть позже крепкая крестьянская лошадка повезла его вдоль забора вместе с приставами на доклад к губернатору и получению от его сиятельства более широкого круга полномочий. Ладно, ладно, сочтёмся…

Мы оценили поднятые им клубы пыли, не забыв потом сплюнуть через левое плечо и перекреститься, а я решительно направился к дяде. Мне было что ему сказать…

— Иловайский? Заходи, шельмец, — беззлобно приветствовал меня седой казачий генерал, философски разглядывающий на просвет ополовиненный мутноватый штоф зелёного стекла с тиснёными царскими орлами. — Выпить не предлагаю, молод ещё, а вот закусью угощу. Хочешь пряников или фиников сушёных?

— Дядя, я по делу.

— Да ты сядь, не чинись, чего уж там. В жизни всякое бывает, не всегда нам дано отличать победу от поражения, а Господь… он горделивых смирением поучает. Ты пряник чего не берёшь?

— Дядя, всё не так. Мы ещё можем утереть рыло этому…

— Карту я ему отдал, — весело откликнулся мой родственник. — Да и пёс с ним! Пущай ищет, пущай хоть всё кладбище перероет, мне-то что с того? А ничего! Поскольку меня по-любому к ответу потребуют — ежели эта хмырина с фалдами ничего не найдёт, так по судам за неверную карту затаскает! Он же, подлец, по всем газетам столичным раструбил, что клад ищет, тот самый, что и генерал Иловайский 12-й отыскать не смог! Позор мне, Илюшка, на старости лет, позор всему тихому Дону… Пряник возьми, говорю!

— Да вы бы хоть закусывали, а? Вот уже едва четверть плещется…

— А ты на старших голос не повышай! Ты доложи, где тебя нелёгкая носила, что я до такой срамотищи дошёл — штафирке штатской своими руками тайну заветную вручил! И вот ещё… Пряник возьмёшь или нет?

— Дядя! — У меня внутри уже тоже начинало закипать, кровь-то одна, одна порода и норов. — Хватит пить, корить себя и сдавать позиции до боя! Этот придурок с литературным закосом под набекренившегося Байрона из шестой палаты ничего не найдёт, кроме шумных неприятностей на своё приключенческое место. Я был внизу, в Оборотном городе, у Катерины и…

— И как она? — сразу вскинулся дядюшка. — Ты мне энту хрень про клад да карты забудь, плюнь и разотри! Ты, главное, скажи, как она? Помирились? Поцеловались? И пряник этот долбаный сей же час возьми, чтоб тебя-а!!!

Я прыгнул вперёд и практически сцепился с ним в борьбе за круглый тульский пряник из наших несвежих полковых запасов. Он пытался меня им накормить, а я выбросить эту липкую каменную дрянь куда подальше. Минут десять мы пыхтя сражались с ним за это злополучное печево, пока от него не осталась горсть сухих грязных крошек, и только после этого успокоились…

Сели рядышком на оттоманке, плечом к плечу, и я со всеми подробностями поведал всю свою сегодняшнюю эпопею. Ей-богу, правда, всё-всё, начиная от жалоб на глобальный недосып до робкой надежды на поцелуй любимой девушки, в том случае если я спасу её, сокровище, Оборотный город и до кучи целый мир.

А собственно, почему нет? Ведь после того как французы займут поселение нашей нечисти и истребят их, мы все получим действующий военный лагерь иноземной нежити. И если с нашими хоть как-то можно договориться, потому что им здесь жить и у некоторых временами просыпается совесть, то скелетам-бонапартистам свойственна лишь лютая ненависть ко всему русскому! Ещё бы, их здесь убили, не похоронили, забыли и бросили. Что они устроят потом всем тем, кто остался сверху? Начнутся тайные вылазки, резня, пожары, месть…

Но и сразу же поднимать казаков «по коням!», ведя их в лобовую атаку на недобитых монстров, тоже нельзя, судя по тому французскому егерю, убить захватчиков будет непросто. Они же уже давно мёртвые, их хоть саблей руби, хоть из ружья стреляй — всё без толку! Можно, наверное, из пушки, но у нас к полку артиллерия не приписана. Да и забодаешься на каждого скелета по ядру прямой наводкой тратить. Так что всё не просто…

— Вот что, Иловайский, — решительно хлопнул меня по спине дядюшка. — Нечего нам с бесовщиной богопротивной гламурные церемонии разводить. Мы казаки, наше дело бить врага, а не миндальничать. Но, с другой стороны, зазря донцов под сабли французские посылать не стану, мне за каждого в станице перед бабами да стариками ответ держать. В общем, сделаем так, пущай захватят лягушатники твой Оборотный город…

— Как это? — не сразу понял я.

— А так. — Старый генерал сдвинул брови и пригрозил мне пальцем: — Ты уж не о нечисти ли беспокоиться изволишь? Может, и впрямь стоило тебя Святейшему синоду препоручить, дабы они тебе мозги, чтением исковерканные, вправили, а? Не хочешь? Значит, слушай сюда, пусть уж лучше одна нечисть другую изведёт, чем мы в их разборки своими эполетами полезем. А как всё утрясётся, мы тайком через трубу твою али через могилу пластунов с мешками пороха спустим да фитильной искрой так французов тряхнём, что ни от одного скелетика и пыли белой не останется! В единый мах избавим землю Русскую и от своей, и от их нежити! Дело богоугодное…

— Но Катенька ни за что не согласится. Её же с работы попрут, и вообще…

— А зачем красной девке с такими грудями на работе пропадать? За косу её да под венец! Не женское это дело — за нечистой силой научные записи вести, пущай уж в хате управляется, за хозяйством следит, детишек растит — в том её бабское счастье! Хочешь, сию же минуту за ней иди да забирай зазнобу сердешную из плена подземного к нам наверх, в светлый мир…

— Она не пойдёт.

— Так ты понастаивай! Казак ты у меня али кто?!

Я медленно встал с оттоманки, закрутил усы и вскинул правую бровь, с одновременным нахмуриванием левой и грозно раздуваемыми ноздрями.

— Орёл! — восхищённо признал дядя. — Весь в меня! Давай уж веди сюда Катерину энту, я сам вам родительское благословение выдам за батьку твоего, брата моего покойного, а ей посажёным отцом буду…

— Значит, сидим, ждём, покуда французы Оборотный город вырежут, Хозяйку силой в невесты заберём, а когда враг победу праздновать будет, и подавно всё взорвём к чёртовой матери! Казачьи жизни сбережём, это факт. А Моня и Шлёма… отец Григорий, бабка Фрося, Вдовец да тот же Павлушечка — это же… нелюди! Не люди, да?! Их-то чего жалеть? Они ведь нас не жалеют, верно?

— Верно, да ты к чему клонишь, Иловайский? — Дядюшкино породистое лицо недоумённо вытянулось. — Ты мне тут на совесть не дави, я ж не святой, всепрощением не отличаюсь. Я те своей рукой, по-отечески, без Святейшего синода ума-разума так всыплю, мало не покажется!

— У вас по-иному и не бывает, либо кнутом, либо в приказном порядке…

— Да ты что, собачий сын? — опомнившись, привстал мой дядя. — Ты против кого идёшь? Против Бога, против веры православной, против чести казачьей?!

— Ради чести, — поправил я. — И ради той, которую люблю больше жизни…

— Ах ты… Под арест щенка!

На вопль генеральской души в горницу мигом влетел рыжий ординарец. Стал на пороге, распахнув дверь, поднял на меня строгий взгляд и демонстративно положил ладонь на рукоять тульского пистолета за поясом:

— Не балуй, хорунжий, а то ить…

Больше он ничего сказать не успел, так как тяжёлый кулак моего денщика беззвучно опустился на его макушку. Ординарец рухнул без стона. Дожили, свои своих бьют. Стыд-то какой…

— А ты иди себе, ваше благородие, — тепло посоветовал мне Прохор, заботливо оттаскивая обмякшее тело в уголок. — Тебе ещё на кладбище бежать надо, сокровище заветное добыть, поэтишке губернаторскому нос утереть, любимую оборонить, город подземный под защиту поставить. А уж мы с Василием Дмитриевичем здесь и без тебя по-свойски побеседуем…

— Иловайский, в последний раз предупреждаю, — изумлённо качая головой, начал мой дядя. — По… по…

— Пошёл вон! — любезно продолжил за него мой старый денщик, и угадайте, кого я предпочёл послушаться. Едва ли не кубарем слетел с крыльца, на ходу поймал сбежавшую папаху и опрометью кинулся на конюшню. Там, запыхавшись, но деловито достал из стойла араба припрятанное оружие, совершенно необходимое для сегодняшнего дела.

Итак, дедова сабля при мне, значит, ещё два турецких пистолета, заряженных серебром, пластунский бебут, три солёных воблёшки (для Кати) и Прохорову плеть за голенище. Как вернусь, надо и в свою нагайку пулю вшить, а то вечно чужое таскаю…

Большего арсенала взять было попросту негде. Ладно, бог даст, и так справлюсь. Засада заключалась в том, что моя бедная голова была полностью забита проблемами Оборотного города, а в результате я не обращал внимания на самые явные и очевидные вещи. Например, что, когда я возвращался от дяди, никто во всём селене попытался меня остановить, приставая с гаданиями и предсказаниями. А ведь, по идее, должны были…

Да я и сам должен был призадуматься: куда весь честной народ подевался? Вечера сейчас летние, длинные, обычно по улицам полсела гуляет, а тут никого. И если бы заметил это вовремя, то не стоял бы потом как последний дурак на окраине кладбища, с вытаращенными глазами наблюдая за творящимся на закате столпотворением…

Вы не поверите, упоённый неожиданной властью, господин Чудасов командовал двумя приставами, которые в свою очередь гоняли взад-вперёд полтора десятка местных крестьян с лопатами и заступами, беззастенчиво устраивая раскопы там и тут. А где-то тишком копали и сами сельчане: поиск мифического французского клада срывал людям крышу с хаты, заставляя идти против собственной совести.

Кстати, а вон и она, в смысле совесть, спешит в лице здешнего батюшки и дьячка. Кажется, сегодня кое-кому действительно придётся туго, наша Православная церковь кладбищенских разорений не поощряет. Я тихо отошёл в сумрак за ближайшее дерево, едва не наступив сапогом на серые пальцы притаившегося упыря…

— Хорунжий, чтоб тя об потолок копчиком! Смотри, куды прёшь?! Как дома по паркету, блин…

— Моня? Шлёма? Я вас искал!

— Да знаем, знаем, мясник предупредил уже. — Шлёма цыкнул на меня, пытаясь поглубже зарыться в невысокую траву. — Тю на тебя! Ведь не дай бог, кто услышит, затопчут всем селом при батюшкином благословении! Чё надо-то?

— Со мной в лес пойдёте? Вдовец по-другому прочитал карту, и, кажется, теперь я знаю, где искать.

Упыри быстро переглянулись и едва ли не в один голос уточнили:

— А нам-то с того какая выгода?

— Честно говоря, никакой.

— Чё, совсем никакой, да?

— Ну, может быть, потом когда-нибудь Хозяйка назовёт вас героями и даже на день-другой запомнит ваши имена. А так, увы…

— Круто, — слегка приобалдев, согласились Моня и Шлёма. — Уж ежели сама Хозяйка нас запомнит, так за такую честь и костьми лечь не жалко. А в казаки нас произведут?

— Только если посмертно, — честно перекрестился я, потому как праздничное зачисление упырей в состав Всевеликого войска Донского мог бы представить себе лишь в страшном сне. И это при том, что мы в принципе записываем всех иногородних братьев по боевому духу. У нас в казаках и чечены служат, и татары, и грузины, и калмыки, и буряты, и немцы, и ещё бог весть кто, даже евреи попадаются. Но упыри и вурдалаки… всё одно покуда перебор. Не будем искушать судьбу…

Моня и Шлёма церемонно пожали друг дружке когтистые лапы и, словно две здоровущие змеи, заскользили впереди меня, двигаясь в строго указанном направлении. Народ начинал запаливать костры, готовясь по начальственному указанию к ночным работам, а грозный старенький батюшка, растолкав полицейских чинов, уже вовсю обличал Митрофана Чудасова, стоя на его же коляске:

— Что за непотребство безумное творите ноне, православные? Токма Господь наш Вседержитель сподобен мёртвых из могил поднять в судный час, в день суда Страшного! Не вам, не вам, а едино Богу нашему Иисусу Христу покой усопших тревожить…

— Вы бы, святой отец, не мешали государственному делу, — попытался значимо возвестить наставник губернаторских дочек, но не на того напал. Седовласый поп тоже оказался не соломенной породы.

— Прокляну, как антихриста! Чтоб во вверенном мне епархией участке никакого богопротивного злодейства не было! Мне земная власть не указ, токмо Божьего суда убоюся, грешный… А вы чего встали, аки дети неразумные? Сей же час бросили копание да и пошли у меня по домам, покуда кадилом вдоль хребта не поспособствовал!

— Эй, эй, вы чего?! Полиция, что он себе тут позволяет, поставьте его на место!

Ага, как же, разбежались… Да чтоб скромные губернские урядники хоть голос посмели повысить на церковное лицо? Их же потом с хлебного места попрут не глядя! Оба слуги закона смиренно опустили очи долу, и близко не подходя к разгневанному батюшке…

— Отанафемствую всех без разбору! Епитимьями обложу, а то и вовсе отлучу от окормления церковного! Марш домой, говорю тебе, Стёпка, Гришка, Фома, Иван, Иван, Иван, Андрюха, братья Афонины, Прокл, Фёдор, Никита и Кузьма! Вы ить меня не первый день знаете, шельмы египетские…

— Да что же здесь такое творится?! Я же заплатил по двугривенному, я же… — пытался возмущаться Митрофан Чудасов, но честное трудовое крестьянство, истово крестясь, клало у его ног монетки и безропотно возвращалось в засыпающее село.

Что бы там ни планировалось нашей конкурирующей организацией, с одним стареньким священником не смог справиться никто. Ещё бы, за ним слово Божие! Даже казаки, сходясь на круг, могут глотки драть до посинения, а то и на кулачки пойдут за «правду и вольности». Но если станичный батюшка встанет и уйдёт — всё, круг неправомочен! Собирай всех заново, уговаривай простить дураков, в таких случаях и сам станичный атаман в ножки батюшке поклониться не побрезгует, потому что нет над нами власти выше, чем Господень суд! А пред ним все мы сиры и наги…

Задумался о вечном и как-то подзабыл о делах насущных, а в них промедление тоже было смерти подобно. Тихо, тихо, прячась за деревьями, я обошёл слева по тропиночке всё кладбище, успешно перехватив Моню и Шлёму на лесной опушке в непосредственной близости от воображаемой линии «трёх крестов». Пока народ с факелами и фонарями шумно покидал растревоженный погост, мы присели в кустах, быстро обговаривая общий план действий.

— От этого края идём в лес, держимся на расстоянии двух шагов друг от друга. Боевая задача — найти древний дуб с большим дуплом, скорее всего искомый нами клад находится именно там.

— Ох и шебутной ты, хорунжий, — привычно заворчал Шлёма. — Вот тока по деревьям мы те на ночь глядя не лазили. Тут дубов-то, поди, немерено, по всем шмонать — так вороны спросонья заклюют!

— Поймай одну, ощипли да съешь, другие небось уж не тронут, — со знанием дела посоветовал Моня, и я его поддержал:

— Старых дубов всегда немного, да и уходить далеко нам без надобности. Положим, лес за несколько лет разросся, поэтому пойдём не с самой опушки. Вот примерно отсюда. Помните, что на карте было изображено три креста в рядочек? Думаю, это значит девять саженей в глубь леса, по три на каждую символическую «могилу». Французы шли зимой, на кладбище земля промёрзлая, много не нароешь, а на окраине леса в каком-нибудь дупле вполне можно что-то спрятать. В конце концов, возможностей у них было немного…

— Это тебе Вдовец напел?

— Да, а что? Найдём клад, и я вам…

— Того толстячка подгонишь, которого Павлушечке обещал? — язвительно подковырнул Шлёма, и Моня, не удержавшись, дал ему подзатыльник:

— Плюнь на него, Иловайский, я подержу, чтоб не рыпался! А Митрофана этого мы видели: пухлый да рыхлый, на нас всех хватит.

— Вы не зарывайтесь так уж, — тихо воздохнул я. — Чёрт с вами, запишусь на денёк в фуражиры для мясной лавки, но, кроме Чудасова, я вам никого не обещал. А теперь за дело!

Мы хлопнулись кончиками пальцев и двинулись вперёд. Благо луна и звёзды в редком лесу давали достаточно света и блуждать на ощупь не пришлось.

Первый «чёс» не дал ничего, попадались только ели да сосны, и в них ни одного приличного дупла. Кроме разве что маленького беличьего, но туда и кулак не просунешь, не то что французский клад. Во второй раз уже были и дубы, аж три штуки, но ни одного с дуплом. Печально, согласен, но отрицательный результат тоже результат, как ни крути.

На третий нам повезло, Моня вышел на поляну к здоровущему дубу шириной в пять моих обхватов, и на высоте человеческого роста или чуть выше чернело большое дупло, заросшее паутиной с застрявшими в ней сухими листьями. У меня ёкнуло сердце. Если мне действительно дарован хоть какой-то талант характерника, то вот сейчас он буквально вопиял о себе в полную мощь! Причём очень странно, в двух местах одновременно, в груди и в левой пятке. К чему бы это, а?

— Моня, лезь на дерево — и в дупло! — взвыл я, как только осознал неизбежное. — Быстрее, здесь чумчары!

— Где ж им быть, коли они на тебя нюхом наведены, — пробурчал Шлёма, а добрый Моня, видимо комплексовавший из-за провалившейся попытки меня укусить, быстро влез мне на плечи, запрыгнул на толстый сук, уцепился за ветку, подтянулся, сунул лапу в дупло и… едва ли не с грохотом вылетел обратно!

— Ну ты ваще мозги портупеей притупил, хорунжий! — почему-то обвинил меня Шлёма. — Ты чего творишь? Ты зачем корефана моего на верную смерть послал, он же извинился…

Мы оба бросились к распростёртому у корней дуба бледному упырю, пытаясь хоть как-то привести его в чувство. Бесполезно… Он, конечно, дышал, но слабо, еле-еле, а его правая рука была обожжена практически до волдырей! Господи боже, так что же там такое?!

— Слышь, Иловайский, я, может, чё не въехал, но давай ты сам туда лезь. Мне ещё пожить охота пока. Мы те на такие трюки не подписывались…

— Живи, только не ной, — огрызнулся я. — Хоть целых две минуты живи, мне жалко, что ли?!

— В каком смысле… две минуты? — Шлёма мигом сбавил тон, но поздно: привлечённые нашим спором, к дубу спешно подтягивались тощие сгорбленные фигуры.

— Держи! — Я сунул во вспотевшие лапы упыря казачий бебут. — Подкинь меня!

Он послушно наклонился, я влез к нему на спину и одним прыжком добрался до дупла. Ухватился за край, едва не упав вместе с отвалившимся куском дубовой коры, и, мысленно перекрестившись, храбро сунул руку внутрь.

Гром не грянул, капкан не сработал, никто не откусил мне пальцы, и жидкое пламя не сожгло ладонь. Я, осторожно пошарив там-сям, быстро нащупал небольшой плоский предмет, завёрнутый несколько раз в драную тряпку. Больше всего это было похоже на книгу, но тяжелее, хотя кто, собственно, дал бы мне время рассматривать…

— Хорунжий, выручай, убиваю-ут! — истерично заорал Шлёма, прикрывая всё ещё не пришедшего в себя друга и яростно махая кривым клинком. Шестеро чумчар, шипя, как гуси-лебеди, брали его в кольцо. Выбора у меня не было, клад найден, теперь его надо любыми способами доставить к дяде! А сколько и чьих жизней за это придётся положить, уже непринципиально. Цель оправдывает средства. Ну, почти всегда…

Я сунул свёрток за пазуху и быстро разрядил по врагу оба ствола. Двое чумчар рухнули, чтоб не встать уже никогда. Оставшиеся четверо подняли на меня сияющие неземной злобой глаза и в единодушном порыве взвыли:

— Будь ты проклят, Иловайский!

— О, не благодарите, я вас тоже люблю…

Вниз я спрыгнул уже с обнажённой дедовской саблей в одной руке и Прохоровой нагайкой в другой. Драка была короткой и бешеной. Двух я зарубил на месте, третий сцепился с упырём, но Шлёма, набравшись храбрости, пластал кинжалом направо-налево и рычал, как осенний волк, защищающий свою волчицу. Роль несчастной волчицы, как вы понимаете, исполнял всё тот же приснопамятный Моня, который даже если и пришёл в себя, то виду не показывал, так оно куда безопаснее, правда? Четвёртый чумчара незаметно подкрался к нам с тыла и даже успел схватить меня за рукав, но, прежде чем его ржавый нож тускло сверкнул на замахе, в ночи ахнул выстрел охотничьего ружья. Мой денщик успел вовремя, а я уж думал, вообще не придёт…

— Насилу отыскал тебя, ваше благородие. — С лёгким упрёком старый казак обнял меня за плечи. Оставшегося чумчару мы добили уже в три клинка, он дрался до последнего, отступать эти твари не любят, тем более когда всё вокруг пахнет кровью.

Тяжело дыша, мы рядочком уселись на горизонтальном Моне, перевести дух…

— Ну чё ты? Забрал, чё искал, али как?

— И в самом деле, хлопчик, коли что нашёл, так уж ставь на стол! Для обзора, для вида, чтоб всем без обиды, ведь и нам занятно, раз оно непонятно…

— Ух ты, дядя, а ещё так можешь? — по-детски раскатал губу Шлёма.

— На тебя, упыря, тратить рифмы зазря? Ты ж в анапестах и хореях, как свинья в ливреях! — хмыкнул Прохор.

— Дядя, а без дразнилок слабо?!

— Так, всё! — Мне пришлось вмешаться, пока эти двое не затеяли драку. Нам тут только междоусобиц ещё и не хватало для полного счастья.

Я сунул руку за пазуху и вытащил свёрток. Все напряжённо вытянули шеи, даже притворюша Моня. Я осторожно развернул серую полуистлевшую ткань, и под лунным светом блеснул серебряный оклад старинной иконы…

— Матерь Божья, — ровно отметил мой всезнающий денщик. — Так то обычная икона алтарная, в ней всей ценности, что серебро. Чего ж француз энтот так с ней носился, а?

— А кто его разберёт. — Я задумчиво повертел икону в руках. — Конечно, если в базарный день или какому антиквару предложить, так цена и до червонца дойдёт, но всё равно не более. Может, она чудотворная?

— Точняк, вона Моню как по граблям учудило, до сих пор не шевелится!

— А может, мироточивая? — продолжил старый казак. — Если она и есть клад, так бывает, что ценность не сразу в глаза бросается. Надо бы батюшке какому показать, он разберётся…

— Думаю, я сам разберусь, — громко произнёс знакомый голос, и из-за ближайшей сосны к нам на поляну, старательно обходя тела убитых чумчар, шагнул не кто иной, как господин Чудасов. — Отдайте это мне! Вы глупое, необразованное мужичьё, с интеллектом ниже среднего, вам не понять. Давайте, давайте! Я вам даже заплачу, немного, наличными, но на водку хватит.

— А мы не пьём, — лениво соврал я.

— Казаки — и не пьют? Ха. Ха. Ха!

— Чего ж смешного? Мы с зимы в завязке, ни глотка, жизнь и так коротка, — так же спокойно поддержал Прохор. — Тоже мне нашёл алкашей, за бутылку водки…

— Вы долго из меня кровь пить будете?! — побагровел учитель.

— Да кому ты нужен, с перхотью, — устало сплюнул Шлёма. — Выпьешь такой подлючей крови, так и, не приведи боже, сам таким змеем станешь. Не-э, благодарю покорно…

— А вы что за тип? Вы-то что не в своё дело лезете?!

— Мы-то? Я — Шлёма, а вот он, лежит который, тот Моня, друган мой. Упыри мы местные, кладбищенские, подкалачинские…

— Так я и знал. — Чудасов сунул руку за отворот сюртука и выхватил маленький двуствольный пистолет. — Сделка с нечистой силой! Вот и всё, Иловайский, вы не оставили мне выбора, отдайте икону, или я стреляю!

— В кого? — скромно уточнил я. — У вас два заряда, нас трое, один оставшийся (любой, на ваш выбор) порвёт вас в клочки, как лист бумаги! И его оправдают, так как на ваших руках будут два трупа.

— Но… но… это же упыри, он сам признался, вас привлекут за противоестественную связь с нечистой силой!

— Какую такую связь? — возмутился покрасневший Шлёма, угрожающе засучивая рукава. — Ты на чё, козёл безрогий, намекаешь? Мы с хорунжим не обручены, не венчаны, не целованы и отродясь ни в каких противоестественностях не замечены! Вот Моня встанет, он тя ваще уроет за такие намёки, пошляк…

То бледнеющий, то багровеющий наставник губернаторских дочек переводил английский пистолетик с одного из нас на другого, так и не решаясь спустить курок. Получается, у него не всё потеряно, какой-никакой умишко ещё есть, соображает, что два — это меньше, чем три. Мы в принципе на его потуги особого внимания не обращали, у нас и своих забот хватало…

— Никак в толк не возьму, чего ж ради французишко из-за одной иконки такое сурьёзное проклятие наложил? И почему в дупле запрятал? Вещь-то невеликая, сунул за пазуху да и пошёл пешим строем к себе в Бретань али в Гасконию.

— В Лион, — поправил я своего денщика. — А может ли быть такое, чтобы сама икона и не позволила себя вывезти? Этот французик был уверен, что, когда вернётся, она обогатит его, но подобные вещи обогащают иначе, не в материальном плане.

— А чё за икона-то?

— Божья Матерь с Младенцем, — обернулся к упырю Прохор. — Только вот какая-то незнакомая. Казанскую знаю, Иверскую, Донскую, Владимирскую, Троеручицу, а эдакой не видел. Хотя письмо наше, православное.

— Скорее византийское, — поправил я. — Да и сама Богородица, в синих одеждах, больше на турчанку похожа, а младенец Христос у неё на руках кареглаз и темноволос. Наши-то по большей части блондины…

— И то верно, — раздумчиво согласились все.

— А если я убью вас двоих, а тела отдам тебе, упырь? — неожиданно влез осенённый свежей идеей Митрофан Чудасов. — Вам ведь всё равно, кого жрать, верно?

— Отвали, дурак, — отмахнулся Шлёма. — Мы с Моней тя по-любому порвём, три трупа лучше, чем два, ясно? Ты типа подумай над этим, прежде чем возникать…

Мы дождались, пока стихотворный чин всё это проглотит, и продолжили:

— А много ли чудотворных икон у нас в сгоревшей Москве было? Видать, немалое количество. Хотя самые знаменитые, людскими слезами намоленные, патриоты русские спасти успели. Наполеон в старой Москве лихо покуролесил, аж три обоза золота награбленного с собой увезти пытался. Да не один из них через Березину не переехал, — припоминая былое, рассказывал мой денщик. — Станичники наши не раз его трепали, а что удалось отбить, слали на тихий Дон. Под Москвой все храмы разорённые стояли, кому какую утварь церковную возвращать, неизвестно, но по первому слову любого батюшки отдавали мы всё золото-серебро, и оклады, и каменья, и чаши для причастия, ничего себе не оставляли. И не продавали ничего — за церковное грех деньги брать…

— А я слыхал, будто бы казаки всё под себя гребли, — виновато вставил упырь, и Прохор даже не дал ему по шее.

— Нам ведь государь жалованья не платит. Что с бою возьмём, то и плата за кровь казачью. А рубились мы верно, чести не роняли.

— Жаль, что доска так почернела, даже не разберёшь, что написано. — Я вновь вернул всех к первоначальному обсуждению. — «Богоматерь» ещё читается, а вот какая? Р…ая! Ржевская, что ли? Так вроде нет такой…

— Я на вас в суд подам, — вновь скучно возвысил голос господин учитель. — По газетам ославлю, вы у меня клад отобрали, а он мой, только мой, я его заслужил! Отдайте, а не то хуже будет!

— Мы тя и так битый час слушать вынуждены, куда уж хуже, — тяжко вздохнул Шлёма, встал с приятеля и наотмашь похлопал его по щекам. — Очухивайся давай, малахольный! Чё разлёгся на сырой земле? Простудишься, так мне опять у медведей малину отбирать, а они дерутся больно…

— Il y a ici des ours russes?^[9] — Неожиданно прозвучавшая французская речь застала нас врасплох.

Шагах в двадцати, слева, из леса стройными рядами выходили пёстрые части наполеоновской армии. Разумеется, не люди, а полуистлевшие скелеты, в жалких обрывках некогда блестящих мундиров, крепко сжимающие в костяшках пальцев проржавевшие клинки. Это было и торжественно, и страшно одновременно. В пустых глазницах черепов горел огонь возмездия, от дружного топота начинала вздрагивать земля, и сразу становилось ясно — такую орду не остановит уже никто и ничто, словно их поднял со дна преисподней сам дьявол, понукаемый баскским заклятием на крови!

— Бежи-и-им! — возопил резво воскресший Моня, стряхивая нас и первым бросаясь наутёк в сторону спасительного кладбища. Мы, не сговариваясь, махнули следом! Какой болван станет лезть в заведомо проигрышную драку с вдесятеро превосходящими силами неубиваемых скелетов? Только не мы, храбрые казаки, ибо у нас ещё и мозги есть. А вот у кое-кого, судя по двум трусливым выстрелам нам в спину, их и вовсе не было…

— Вот ить сволочь, — на ходу выругался мой денщик. — По своим стреляет. Нет чтоб по французам…

— Господа, господа, — отчаянно раздалось сзади. — Это всё они! Держите их, господа! Это они украли ваш клад! Вы что, совсем не понимаете по-русски? Отпустите же! Я ни в чём не виноват, это не я!

Эмоциональный чудасовский визг подтвердил, что «не понимают». Эх, интеллигенция, мог бы и подучить французский или, в конце концов, меня попросить, я бы охотно перевёл.

— Cherchez les cosaques!^[10] — хрипло кричали скелеты, пускаясь в погоню, но у нас уже была значительная фора. Мы ускорили бег по пересечённой местности, шум, топот, лязг и отборная иноземная брань только придавали скорости. По крайней мере, через покосившиеся кресты и холмики буквально перелетали…

— Хренушки они нас догонят! — звонко оповестил Моня, пузом плюхаясь на чью-то неприметную могилку и лихорадочно разгребая сухую глину в основании креста. — Все за мной, под землёй не достанут!

Шлёма кинулся на подмогу, вдвоём они успешно на что-то нажали, и секретный запор открыл холмик, являя тёмные ступени, ведущие вниз.

— Айда с нами, казаки!

Мы с Прохором покосились друг на друга, почесали в затылке и первыми быстренько шагнули внутрь, скользнувшие следом упыри опять потянули за тайный рычаг, но… Прежде чем могила закрылась, чьё-то тело боком успело ввинтиться к нам и, едва не сбив моего денщика, скуля, покатилось по ступенькам.

— Ну что ж, это рок, с ним не поспоришь, — неуверенно протянул я, когда вход захлопнулся. — В конце концов, за мной было обещание познакомить этого типа с вашим мясником Павлушечкой.

— Слово надо держать, — почти хором подтвердили все. А раз решение, принятое мной, дружно поддержано коллективом, то оно уже и не моё, а коллегиальное, следовательно, с разделённой ответственностью. Успокоенный тем, что отныне на мне лишь только двадцать пять процентов вины за все возможные последствия в судьбе господина Чудасова, я легко вздохнул и вместе со всеми продолжил спуск.

В определённой доле казачьего фатализма всегда есть что-то рациональное, помогающее выжить и сохранить нервные клетки в порядке. Вот, к примеру, мы спокойно переносим уход на войну, без трагедий, бабьего воя и долгих пьянок, как те же мужики, забритые в солдаты. С другой стороны, им двадцать лет лямку тянуть, а нам лишь от одной кампании до другой. Поэтому мы и воюем так умело и результативно, чтобы как можно скорей покончить с этим богопротивным делом, помолиться и на рысях до дома до хаты…

Сельского учителя мы нашли в самом низу, всхлипывающего и злого. Пистолетик он потерял, с французами не договорился и, разумеется, во всех своих несчастьях винил только нас. Что, может быть, отчасти и соответствовало истине, но нам оно было по турецкому барабану…

— Куда вы меня затащили?! Его сиятельство этого так не оставит, я до самого государя дойду, я вас всех… всех…

— Ты, мил-человек, лучше землицы пожуй, успокоиться помогает, — на своём личном примере посоветовал Моня, и мы больше не обращали внимания на проклятия и слёзы у нас за спиной. Более важные дела подгоняли к Оборотному городу, и, слава тебе господи, первые, кто нас встретил, были шестнадцать разнокалиберных стволов, высунувшихся над импровизированной баррикадой под аркой!

— Стой, кто идёт? Стрелять будем!

— Свои! — коротко откликнулись мы. Ружья нестройно поднялись вверх.

Уже знакомый бес в уланском колете, тот, что приветствовал меня салютом и рекомендовал не жалеть плеть, погоняя бабку, ловко выскочил навстречу:

— Хозяйка строжайше наказала тебя к ней направить, как явишься! Ты уж не медли, Иловайский, говорят, французы близко.

— Ближе некуда, за нами к проходу толкутся. А вы, хлопчики, зазря тут разлеглись, энтих мертвяков пулями не возьмёшь. В город вам идти надо, на стенах стоять будем, тут долго не продержишься…

— Прошу прощения, — вежливо обернулся мелкий бес, — но какое вам собачье дело? Это наш город, мы его защитники, и вам, людям, доверия здесь нет! Разве что Иловайскому, и то лишь потому, что на него Хозяйка виды имеет, а так…

— Ах ты, паршивец, — вспыхнул старый казак, и я едва успел перехватить его руку.

Мой денщик выпустил пар из ноздрей и, скрипнув зубом, позволил Моне и Шлёме увести его за арку. Сельский учитель бочком-бочком, как краб, побежал следом, а я задержался…

— Вы храбрые парни, но он прав, французов слишком много, пули и сабли их не берут.

— У нас есть мешки с порохом, набитые гвоздями и щебнем, разносят всё!

— А если и вас разнесёт?

— Такова судьба солдата, — безмятежно откликнулся бес, козырнул мне и поторопил ещё раз: — Спеши, Иловайский, а нас не поминай лихом! Если придётся отступать, жди за стеной.

…Не будут они отступать, не умеют. Полягут здесь все до единого, но не уйдут, у бесов мозгов мало, а храбрости немерено, сам проверял. Но должен же быть хоть какой-то выход, наверняка Катя что-то придумала и ждёт меня, чтобы обрадовать.

Я ускорил шаг, догоняя своих. Упыри перевоплотились в стройных красавцев, Прохор, уже принимающий их в любой личине, даже не обратил на это внимания. Митрофан Чудасов жался поближе к нему, словно бы тулясь под бочок, и разумно не раскрывал рта. Высокие стены города встретили нас предгрозовым молчанием, все явно готовились к войне…

Взад-вперёд сновали отряды волонтёров: колдуны, черти, упыри, домовые, вурдалаки и всякая прочая нечисть, желающая грудью стать на защиту родного дома. Молодые и старые ведьмы вступали в ряды террористок-смертниц или сестёр милосердия, разгуливая с самодельными бомбами или сумками с чёрным крестом. Слышались бравурные гимны, на улицах раздавали оружие (ржавый хлам времён первой турецкой войны), и даже нас, троих людей, сегодня приветствовали не как будущий фарш, а как союзническую армию.

— Иловайский пришёл! Казаки с нами! Громкая слава тихому Дону!

— А мы уж думали, не придут…

— Кто, Иловайский? Казаки своих не бросают!

— А вы тут популярны, Илюшенька, — тихой сапой подкатился стихотворствующий лис, буквально лучась змеиной улыбочкой. — Какой милый городок и какие чудесные люди! Да ещё под землёй, на территории нашей губернии, а о нём никто не знает. Странное дело, не находите?

Я обернулся к Прохору, тот пожал плечами, явственно говоря — заложит же, подлец, с потрохами, пришибить его, что ли, от греха подальше? Видимо, эти мысли были столь явно написаны у него на лице, что Чудасов догадался…

— Что ж, господа, не буду злоупотреблять вашим терпением. Спешу откланяться, вас ждут дела, а меня… Где здесь ближайший полицейский участок?

— У Павлуши, — подмигнул я упырям. Моня и Шлёма охотно вызвались проводить господина учителя к главному «полицейскому чину».

До дворца Хозяйки мы с моим денщиком добрались сами, без шума и приключений, нисколько не заморачиваясь судьбой нашего липучего конкурента. Медные ворота были раскрыты едва ли не нараспашку, адские псы выпущены из загонов, но они честно не покидали двора, приветствуя меня скупым, встревоженным лаем. Одетая в свободные штаны и клетчатую рубаху, завязанную на узел под грудью, Катенька храбро паковала чемоданы. За этим благородным занятием мы и застали Хозяйку Оборотного города.

— Чего уставились? Да, я линяю отсюда. Потому что таков приказ моего непосредственного начальства, заботящегося о моей личной безопасности, за что я их люблю и уважаю! Ещё вопросы? Нет вопросов. Отлично. Дядя Прохор, здравствуйте! И прощайте заодно уж. А ты, Иловайский, подойди к ноутбуку. Ага, смелее, смелее. Глянь, как датчики зашкаливают! Там, наверху, свыше тысячи наполеоновских солдат, а могло быть ещё больше, и будет! И все они прутся прямо сюда, потому что кое-кто что-то там у них отобрал, а они на этом подвязаны баскским заклятием на крови! Получил, съел, доволен?! Всю жизнь ты мне испоганил, хорунжий… Всё, я сваливаю!

— Зря ты так, девонька, — укоризненно прогудел мой денщик, пока я стоял с пылающими щеками, изо всех сил пытаясь провалиться на месте. — Покажи ей, ваше благородие, чего мы нашли. Глядишь, и поможет вещица сия твой город оборонить…

Катя резко прервала сборы и уставилась на меня. Я молча выудил из-за пазухи старую икону и осторожно передал ей.

— Ну? И что? Это вот из-за этого элемента церковного культа весь сыр-бор?! Весь клад психопата-француза состоял из одной-единственной иконы в серебряном окладе, которая должна была обогатить уйму народа?! Мальчики, вы сами-то поняли, во что вляпались…

— Может оказаться, что она чудотворная, — прокашлялся я. — Проверь по своим волшебным каналам, может, и вправду поможет?

— Ага! Как помолимся сейчас втроём, так она и превратится в ядерную бомбу узконаправленного действия и разом хряпнет всех французов, не задев никого из наших, да?

— Но ты хоть проверь, — ещё раз попросил я.

— Чего проверь, чего?! — окончательно взвилась Катерина. — Доску эту на рентгене просветить или как? Что я с ней могу сделать, когда у меня… О господи, нет… Не-эт!!!

Мы кинулись к голубому листу волшебной книги, на экране было чётко видно, как грязные скелеты штурмуют самодельную баррикаду бесов-охранников. Битва была короткой и яростной. Маленькие фигурки в гусарских и уланских костюмчиках отчаянно сцепились с беззубыми мертвяками наполеоновской гвардии, лучше всего на свете умевшими именно убивать. Не зря они покорили всю Европу, не зря их боялся британский лев и сфинксы Египта, это были лучшие солдаты истории, и сломать им хребет смогла только русская сила…

Раздалось несколько небольших взрывов! Увы, они не разрешили ситуацию, хотя несколько рядов скелетов разнесло в щебень. Зато остальные, не останавливаясь и не замедляя шаг, маршировали через арку, на ходу докалывая штыками и шпагами ещё шевелящихся бесов. Те не отступили и, как смогли, задержали врага. Прохор и Хозяйка, стоя за моей спиной, потрясённо молчали…

Но вот один «улан», в окровавленном мундирчике, прополз вдоль стены и под завесой дыма побежал куда-то вглубь, зажав под мышками два мешка с порохом. Секундой позже на книге вспыхнуло такое пламя, что я невольно прикрыл глаза. Потом всё заволокло чёрным дымом, а из него, как из зева ада, показались последние французы с окровавленными саблями. Видимо, ценой своей жизни бес сумел взорвать проход, больше никто не пройдёт к Оборотному городу. Хотя и тех, что прорвались, более чем достаточно, чтобы вырезать здесь всё, что шевелится…

— Прохор, организуй оборону ворот! Катя, Богом прошу, проверь икону, она наш единственный шанс! И переключи меня на улицы!

На этот раз все повиновались мне без лишних вопросов. После двойного касания зеркальной панели на сияющем экране стало видно, как спешно набранные волонтёры бросают свои посты и бегут со стен по домам. В переулках и проходных дворах прятались по щелям перепуганные ведьмы, понимая, что пощады ждать не от кого, а жизнь у каждого одна. В беззащитный город входили стройные ряды бывшей великой армии, и те четверо вурдалаков, что с поклонами отворили неубиваемым ворота, были зарублены на месте без расспросов и объяснений. Французам просто никто больше не пытался противостоять…

Я кинул прощальный взгляд на Катеньку, моя любимая пыталась что-то сделать с иконой, запихивая её в белый сундук с откидной крышкой и сияющим жужжанием. Но ждать результатов было некогда, через десять минут враг будет стоять у её дома, и боюсь, на этот раз одним направленным пламенем из львиных голов скелетов не удержать. Заклятие требует от них охранять похищенное до последнего!

Значит, и моё место не в её кабинете, а у ворот с саблей в руке. Пора, любимая, прости…

— Иловайский, она не сканируется!

— Чего она не делает? — не понял я.

— Сканер её не берёт, ясно тебе?! — Катя потрясла перед моим носом двумя чистыми листами бумаги. — Я с неё даже ксерокопии получить не могу, она реально отблёскивает, что за байда? Так не бывает, у меня вся техника заглючила разом, хоть админа вызывай!

— Э-это вроде ангельского чина?

— Знаешь, а ведь, пожалуй, в чём-то да… Ты куда шёл? Вот туда и иди! Шевели нижними конечностями, а я попробую поднять описания твоей чудотворной в Интернете. Вот зуб даю, но не верю, что она за столько лет нигде не засветилась…

Можно подумать, я не знаю свои обязанности, сама отвлекает разговорами. Я бегом спустился вниз, где был с воодушевлением встречен остальными. Немногие настоящие герои реально, на деле, а не на словах, рискнули оказать сопротивление наступающему врагу и честно пришли биться. Перечисляю поимённо — Моня, Шлёма, отец Григорий, бабка Фрося и… всё. Энтузиасты кончились.

Прохор разогнал адских псов по будкам:

— Пущай покуда тут посидят, злобу подкопят. А уж когда прижмёт, мы им французские косточки погрызть предложим. Собакам оно дело привычное, они кости в землю закапывать любят…

— Добро. — Я кивнул старому казаку и обернулся к беззастенчивой крестьянской девке с деревянной лопатой в руках. — Где остальные? Были же там какие-то ряды народного ополчения, с оружием и знамёнами? Были ведьмы на мётлах и с бинтами, где всё это?

— Дак пошумели и разошлись, милок! Так уж у нас водится, мы ж нечисть беззаконная, стыда не имеем, совести тоже, тока о себе и думаем эгоистически, чё с нас взять? — широко улыбнулась русская красавица, кокетливо поводя бёдрами. — Одна я, бабка дряхлая, радикулитом измученная, к тебе на старости лет биться пришла!

— Эй, генацвале! — вмешался грузинский батюшка, как всегда увешанный оружием по самые брови. — Эта французы, слушай, савсэм никого нэ уважают, да?! В городе идут, никого нэ трогают, ничего нэ ламают, ищут! Мима храма шли — нэ помалились… Ай, как такое можно? Я сам им вслед стрелял, Наполеона бараном называл, нэ обернулись даже, нэхарашо, да? Нэвежливо! К тебе драться пришёл. Давай хором кричать станем, что мы их маму дэлали?! А то на меня адного внимания нэ обращают, абидно, э-э…

— Берите на себя левую сторону ворот. Иди с ним, Шлёма. Кстати, мой бебут не потерял? Отлично, держись за отца Григория, он не сдаст. Баба Фрося, вам с Моней — на правую сторону. Одна лопата хорошо, но вот ещё и цепь собачья, пусть Моня свяжет узлом и гасит скелетов по макушке. Огнестрельного оружия у них вроде нет, а против сабель можем и отмахаться. Мы с Прохором держим центр!

Все разбежались по боевым постам, не задавая лишних вопросов. Это хорошо, раз не задумываются, значит, верят…

— Иловайский! — громко раздался на весь двор возбуждённый голосок Катеньки. — Она, оказывается, вообще не наша, а болгарская, но православная! Это знаменитая икона Рильской Божьей Матери!

— Значит, не Ржевской… И что?

— А-а ничего. Пока на этом всё. Сейчас ещё порыскаю, нарою — сообщу! — чуть смутился голосок. — Только вы поосторожнее мне там, ворота не поцарапайте, я за них материально ответственная!

Мы с Прохором согласно покивали. Действительно, чего ворота зря царапать, медь металл дорогой, красивый, а у нас тут всего лишь война… Дело тихое, будничное, почти семейное, уж ради нашей Хозяюшки расстараемся без лишнего шума и пыли. Тьфу! Бабы, они и есть бабы…

— Вон, показалися, — мой денщик ткнул пальцем в дальний конец площади, — прямиком сюда топают, точно знают зачем. Видать, крепко их заклятие держит.

— Мертвецы за себя не отвечают, — задумчиво поправив папаху, признал я. — Нам ещё повезло, что бесы заперли проход. Жизни свои положили, но все скелеты сюда не прошли, от силы сотни две.

— Я так думаю, хлопчик, по наши души и этих хватит, — прикинул мой наставник, спокойно отобрав у меня пистолеты на перезарядку. — Эх, помирать не страшно, смерть как день вчерашний. Но ведь поведут к Богу, а он глядит строго, и ему всё видно, вот за жизнь и стыдно…

Я хотел сказать ему, что помирать и близко не намерен и что ему тоже не позволю, да и всем, кто сегодня рядом. Потому что это неправильно и нечестно — вот так взять и сгинуть во цвете лет, когда за твоей спиной твоя любимая, тоже изо всех сил, пытается тебя спасти, а неумолимый в своей тупости враг приближается с неотвратимостью гуманного французского изобретения — гильотины…

— Иловайский, я тут вроде уйму информации надыбала! Слушай, а она такая известная, зашибись! Ещё сам святой Иоанн Рильский, основавший всемирно известный монастырь в горах Рила, впервые упоминает о своём видении Божьей Матери, которая указала ему истинный путь. Поэтому одно из её имён — Одигитрия, что значит «Путеводительница». А сама икона якобы была подарена Рильскому монастырю в четырнадцатом веке женой турецкого султана Мурада Первого, прозванной в народе «Мара — белая болгарка». Каково, а?! Это ж какой раритет. Ей просто нет цены ни на одном антикварном рынке!

— Катенька, свет мой, мы немножко заняты, — виновато перебил я, потому что скелеты молчаливыми рядами выстроились у наших ворот, о чём-то совещаясь. Думаю, их всё-таки было больше двух сотен. А впрочем, какая принципиальная разница, если нас всего шестеро…

— Ой, извини! Хочешь, включу на пару минут горелку и продолжим… Але, оба на!

Львиные головы взревели, выпуская из пасти такую ужасающую лавину пламени, что даже мы невольно присели. На добрых пять-шесть минут площадка перед Хозяйкиным дворцом превратилась в настоящий ад! Французы были готовы сражаться с любым противником, но на борьбу с огнём они явно не рассчитывали. Когда пламя стихло, общее количество нападающих уменьшилось ровненько на треть. Уже неплохо для начала.

— Я вашу маму дэлал! — не удержавшись, прокричал грузинский батюшка, носясь в лезгинке по своему краю обороны. — Вашу маму, да! Вашу маму, э! Вашу мам…

Снизу грохнул пистолетный выстрел, и отец Григорий рухнул на Шлёму с изрядной дырой в рясе. Самого вроде, по счастью, не задело, о чём он тут же сообщил вниз французам, но впредь особо не высовывался…

— Ну как я вам? — горделиво раздалось из динамиков. — Хороша девка, а?! Горячей только в сауне, но там не тот моральный уровень, если кто понял…

— Спасибо, душа моя, а я тебе солёной рыбки принёс!

— Что ж ты молчал, искуситель? Хочу, хочу, хочу…

Тут нам опять пришлось прерваться, потому что уцелевшие французы пошли на штурм. Огнестрельное оружие у них всё-таки было, и нас осыпало градом пистолетных пуль, по счастливой случайности почти никого не задевших. Ну разве что бабка Фрося словила три или четыре куска свинца прямо в деревянную лопату, это не улучшило ей настроения, но существенно подняло боевой дух. Красавица всерьёз разобиделась и полезших на приступ первых трёх скелетов сняла таким страшным ударом, что отбитые черепа в драгунских касках улетели аж на центр площади!

— Vive la France!^[11] — хрипло кричали скелеты.

— За Бога, царя и Отечество! — ответно кричали мы, без устали отмахиваясь саблями, шашками, кинжалами, цепями и лопатами. Львиные головы молчали, видимо набираясь сил, а нас по большому счёту спасало лишь то, что у нападавших не было ни лестниц, ни пушек. Убить их действительно никак не получалось, даже серебром в упор, но если сбить голову, то без неё французский солдат сразу становился беспомощным и вынужденно бежал искать укатившуюся черепушку…

— Иловайский, я тут ещё нашла! Короче, смотри, молитва о спасении иконе Святой Богоматери Рильской «Одигитрии»!

— Читай, любимая! — успел проорать я, видя, как тихий Моня, получив рукоятью сабли в лоб, навзничь падает внутрь двора.

— Легко! Щас… ага… блин, она на болгарском! Погоди, найду автоперевод…

Французы пёрли не уставая, их хвалёная галльская заносчивость не позволяла отступить ни на шаг, в отдыхе они не нуждались, от ран не страдали, в то время как тот же Шлёма уже был изрядно порезан в двух-трёх местах. Отец Григорий, яростно матерясь по-грузински, рубился как бешеный, с даргинским кинжалом в левой руке и осетинской шашкой в правой. Его длинная ряса была прострелена, проткнута, пробита и висела неровными лохмотьями, но он сам был словно заговорён от ран.

— Нашла! Сейчас прочту… Ой, а вам там помощь не нужна?

— Нет, родная, мы справимся, — кое-как прохрипел я, сбрасывая вниз двух улан, теснивших Прохора.

— А то я могу горелку включить, там вроде на пару минут накапало.

— Уж сотвори такую божескую милость, — громко поддержал меня старый казак, снося голову здоровенного скелета, подкравшегося ко мне сзади.

— Давно бы сказали, мальчики, — мягко упрекнула нас Катерина, и вновь ожившие львы огненной лавиной дали нам ещё одну пятиминутную передышку…

Мы почти бухнулись там, где стояли, бегло пытаясь оценить состояние наших войск. На первый взгляд вроде не так уж плохо — отец Григорий бодр и полон энтузиазма, баба Фрося сидит, держась за радикулит, но жива, Моня внизу, Шлёма… Второй упырь явно нуждался в перевязке, его действительно лихо попластали.

— Баба Фрося, уведите его в дом, надо остановить кровь.

— А вы тут как же? — грозно оскалилась она. — Чего ж это я уйду на Шлёмке узлы бинтами вязать, а тут без меня, старой, всё веселье кончится?! Нетушки, я ить, поди, такой драки не увижу ужо. В мои-то года-годочки кажному событию радуешься, а тута такой праздник…

— Дом — вторая линия обороны, — уверенно соврал я. — Мы их на воротах не удержим, так что уводите раненого, мы прикроем — и следом!

— Эх, казачков бы сюда… — мечтательно протянул мой денщик, а я только сейчас заметил, как он зажимает левой ладонью бок. — Не смотри, ваше благородие, вскользь клинок прошёл, самому стыдно, что так подставился…

Я быстро скинул китель, оторвал широкую полосу от нижней рубахи и, невзирая на все протесты, перевязал старика, как мог.

— Давай тоже в дом. И не спорь со мной, Прохор! Нам ещё как-то эту хату удержать надо, а там…

— А что там? Рано ли, поздно ли, все помрём…

— Катерина что-нибудь придумает, — твёрдо заявил я. — А может, и дядя опомнится да пришлёт сюда сотню-другую с пиками! Нам только продержаться бы…

— Не пришлёт, хлопчик, да и некуда ему слать, проходы-то только ты один знаешь. Они, окромя характерника, никому не открываются. — Голова моего наставника стала крениться набок, он вздрогнул, опомнился и, безропотно повиснув на плече рослой крестьянки Ефросиньи, позволил ей увести себя в дом вместе с едва волочащим ноги Шлёмой.

— И Моню туда же! — по ходу попросил я. — Отец Григорий, мы с вами одни остались. Ну что, покажем лягушатникам, на чью землю они позарились?

— Ай, генацвале! Как харашо гаваришь, я тебя, как брата… — Тощий грузин с кривым носом и длинными клыками на мгновение прижал меня к груди. — Аткрывай ворота, хорунжий! Давай красива умрём, пусть им всэм завидна будэт…

Мы чинно спустились вниз. Он снял засов с ворот, я спокойно выпустил всех собак и выстроил их в рядок.

— Vive Napoléon!^[12] — громко раздалось снаружи, видимо, других лозунгов и боевых кличей французы уже не помнили.

Ворота распахнулись настежь. Обугленные и обгорелые останки некогда великой армии пошли в свой последний бой.

— Фас, — ровно приказал я. Вернее, даже не приказал, а разрешил, ибо псы буквально рвались с поводка.

Страшная свора ринулась на ходячие кости с восторженным рыком самоупоения! Несколько бесконечно долгих минут слышался только свист сабель, французские проклятия и хруст разгрызаемых позвонков. Потом две или три уцелевшие собаки, скуля, бросились под нашу защиту. Остальные заставили врага заплатить дорогой ценой.

Мы с отцом Григорием молча посмотрели друг на друга и подняли сабли…

— О пречудная и превысшая всех тварейЦарице Богородице, Небеснаго Царя Христа Бога нашего Мати, Пресвятая Одигитрие Марие! Услыши ны грешныя и недостойныя, в час сей молящиеся и к Тебе со воздыханием и слезами пред пречистым образом Твоим припадающия, — громко раздалось над нашими головами. В окне, красивая и сосредоточенная, Катерина выразительно читала по бумажке незнакомую мне молитву, держа перед собой ту самую небольшую икону в серебряном окладе. Я не понимал, что происходит, потому что время остановилось. Скелеты замерли, кто как шёл, не в состоянии двинуться с места. Весь двор обволакивала неуловимая аура света, и на последней фразе: «Владычице, спасти нас и Царствия Небеснаго сподобити, да о спасении Тобою славим Тя!» — серебро вспыхнуло так ярко, что я едва не ослеп. А когда кое-как протёр глаза, французов уже не было. На их месте громоздилась куча серого пепла, из которой торчали рукояти старых сабель и остатки проржавевших киверов войны 1812 года.

— Мы что, пабэдили, э? — тихо спросил отец Григорий, я неуверенно пожал плечами.

— Сильная вещь! — удовлетворённо заявила Катенька, отирая ладонью пот со лба. — Неудивительно, что за ней была такая гонка. Оставила бы себе, но думаю, наверху она нужнее. Иловайский, а ты про мою рыбку не забыл? Тогда доставай, не жмись…

* * *

Наверное, где-то через полчаса или час мы с Прохором попросили отпустить нас домой. Оборотный город был спасён, а там, наверху, наверняка оставшиеся недобитые части французской гвардии. Учитывая, что теперь мы знаем чудотворные свойства этой иконы, победить вражеские скелеты будет легко и просто. К тому же мой денщик всё-таки потерял немало крови и ему требовалась профессиональная помощь нашего полкового лекаря. У хозяйки была хорошая аптечка, и чего-то обеззараживающего она ему в стакане намешала, но это так, временно. Моня и Шлёма быстро пришли в себя, на упырях вообще всё как на собаках заживает. Теперь, думаю, их захвалят на весь свет как первых защитников Оборотного города. Может, даже медалью какой наградят или крестиком, я не знаю…

— Нам бы наверх, красавица. — Прохор в пояс поклонился сияющей Катерине, которая на радостях подарила ему чудной прозрачный мешок с апельсинами, кексом, заграничным шоколадом и какими-то хрустящими кружочками картофеля в зелёном цилиндре.

— Будете в наших краях, всегда забегайте, — обняла она его на прощанье.

Старый казак ухмыльнулся в усы, подмигнул мне и ответил в своей манере:

— За подарки спасибо, до хаты донести бы! А тебе чтоб, девица, парня круглолицего, статного, румяного, доброго, непьяного, знатного рода, Иловайской породы!

— Ой, ну, дядя Прохор, вы прям его как жеребца-производителя рекламируете, — через силу улыбнулась Катя и повернулась ко мне: — Уходишь, да?

— Пора.

— Я тебе… вроде что-то обещала. Ну там типа поцелуй?

— Брось, необязательно, — простил я.

— Как это? — отступив, не поняла Катерина.

— Ничего нельзя брать силой или по обязательству. Захочешь сама — подаришь поцелуй, а так… Обещанного требовать не буду.

— То есть могу не платить?

— Можешь.

— И ты не в претензии? Отлично! Я как раз хотела предложить тебе какое-то время не встречаться, — наигранно рассмеялась она, избегая смотреть мне в глаза. — Баба Фрося вас проводит, выход вон там, за углом. И за всё тебе спасибо, за всё!

Я молча кивнул, нахлобучил папаху и едва ли не взашей вытолкал ничего не понимающего Прохора.

— Ты рехнулся, хлопчик?! Иди поцелуй её, она ж тебя любит!

— Душу она мою любит. На расстоянии. А я сам ей без надобности. Потому и поцелуев не обещано, насильно мил не будешь, не хочу.

— Дурак ты, ваше благородие…

…Может, и так. Отец Григорий ждал нас у ворот, горделиво расписывая подоспевшим трусливым волонтёрам наши отчаянные подвиги. Те завистливо слушали, кивали, запоминали детали и по ходу быстренько составляли списки своих к представлению Хозяйке на награду. Типа они тоже с тылу остановили врага, кидались оружием пролетариата, и хоть это не было заметно, но очень старались…

— Ты уж не серчай на неё, казачок, — скорее себе под нос, чем для меня бормотала чуть прихрамывающая крестьянская красотка. — Хозяйкой быть ох как непросто. Ить все на тебя косятся, все завидуют, все на место твоё сесть норовят, а тя спихнуть под корягу. Оттого она и сурова сверх меры, а с нами иначе как, мы ж нечисть беспардонная, сам понимаешь…

Я вздохнул. А что мне было говорить? Тупо кивать — это несложно, поддакивать — чуть потрудней, но тоже можно в принципе. Однако самое главное в том, что, пожалуй, я один на всём белом свете как никто понимал мою Катеньку, но радости это понимание не приносило абсолютно…

— Вона по лесенке поднимайтесь, а уж там и до Калача рукой подать.

— Спасибо, баба Фрося, — кивнули мы.

— И вам не болеть, казачки, — тепло улыбнулась она.

* * *

«Курва старая!» — едва ли не одновременно подумали мы, когда вылезли и огляделись. Мы стояли, как два жертвенных агнца, посреди кладбища в предрассветной дымке, со всех сторон окружённые ухмыляющимися французскими скелетами. Их было много, думаю, больше тысячи, хотя и меньше, чем предполагала Катерина, но для нас двоих всё равно по-любому с гаком!

— Почуяли, что икона у нас, — сипло выдохнул Прохор.

— До рассвета продержимся? — неизвестно у кого спросил я, потому что отбить сотню клинков, со всех сторон клюющих твою грудь, невозможно, будь ты дважды георгиевский кавалер, с Золотым оружием за храбрость и медалями за участие в самых великих баталиях Российской империи. И ведь поганей всего, что я прекрасно понимал — даже если успею достать из-за пазухи чудотворную Рильскую Божью Матерь, то молитву о спасении мне прочесть уже никак не дадут. Хотя бумажка с текстом есть, но слов-то я не запомнил… — Прощай, Прохор. Ты был мне очень дорог…

— Чего ж прощать-то? Расстаёмся ненадолго, в раю уж как-нибудь встретимся.

— Les cosaques, regardez, les cosaques!^[13] — с явным огорчением дружно раздалось отовсюду.

— Только рассмотрели, пустоголовые? — гордо прикрикнул мой денщик, но я тронул его за плечо — скелеты смотрели не на нас. И поверьте, я тоже далеко не сразу сообразил, что мы тут не единственные казаки. Всё кладбище по периметру было оцеплено конными донцами полка Иловайского 12-го!

Французы поняли, что отступать некуда. И хотя на их стороне было численное преимущество, нечувствительность к ранам, невосприимчивость к смерти, но укоренившийся в подсознании страх перед казачьими пиками оказался сильнее.

— Mon Dieu, sauvez-vous, les cosaques!^[14]

Бонапартисты дрогнули и бросились врассыпную. Кладбищенская земля задрожала под тяжёлой поступью рыжих жеребцов, и долгое, протяжное «ура-а-а!» гулко разлилось под быстро розовеющим небом.

Но самое удивительное, что в первых рядах лавы в ломаный строй перепуганной французской нечисти ворвался на белом арабе мой грозный дядюшка Василий Дмитриевич! А чего я должен был ждать? Родня есть родня, у нас своих не бросают…

Рассвет вспыхнул, как всегда, неожиданно. Лихие донские кони пронесли своих хозяев через всё кладбище, растаптывая падающих под солнечными лучами скелетов в серую пыль! Не знаю, сколько их было, скольких привело баскское заклятие, знаю лишь, что в то утро не ушёл ни один, и ни один больше не поднимется топтать нашу землю, уж это точно!

…Утром следующего дня я стоял навытяжку в дядиной горнице. Генерал в мундире нараспашку попивал свой излюбленный кофе, вяло выслушав мой доклад. Его куда больше вдохновляла маленькая серебряная икона Путеводительницы…

— Так вот она, стало быть, какая, — ухмыльнулся мой дядя, горделиво расправляя усы. — Был тут час назад местный батюшка. Так представляешь себе, на колени бухнулся, слезами умиления заливался! Говорит, редкость это чудесная, и цены ей нет, она, как мост духовный, землю Болгарскую с Россией на ладонях держит. Уже в Святейший синод написали, пусть из Петербурга охрану надёжную пришлют. А может, я и сам с Богоматерью Рильскою до столицы в коляске прокачусь, государя императора за табакерочку золотую эдаким подарком порадую. А что такого?

Я пожал плечами.

Вчера вечером, по отдельному указу Хозяйки, из Оборотного города был выпущен господин Чудасов. Сельский поэт здорово сдал в весе, напрочь растерял весь гонор, стал сильно заикаться и потеть не по делу. Его отправили домой, где, по слухам, его ждала некая «мамзель Фифи». Стало быть, долго не протянет, хромая рыжая ведьма выпьет последнюю кровь. Можно, конечно, напустить на неё Павлушечку, ему Митрофан очень понравился (даже не хочу знать чем), то есть, по идее, заступиться может, но стоит ли…

— Ну а ты-то сам чего третий день смурной ходишь? Я на тебя рапорт написал, к кресту Георгиевскому представил. Болтун ты, старшим хамишь, карьеру военную не сделаешь никогда, но в данном деле линию свою отстоял честно. Хочешь в отпуск до маменьки с сестрицами?

— Спасибо.

— Ладно, знаю, что тебе больше сердце утешит. — Дядя встал, подошёл ко мне и, крепко взяв за грудки, тихо сказал: — Письмецо тут ко мне утром на подоконник легло. Для тебя. Отдавать не хотел, а, видно, придётся…

Я выхватил из его рук маленький, вчетверо сложенный лист бумаги. Там была всего одна строчка: «Скажите Илье, что я буду на кладбище в полдень».

— И вы молчали?!

— Да нужна тебе эта девка глупая… — попробовал отшутиться он, но я уже опрометью бросился на выход, зацепившись шпорой за оттоманку. Она развернулась, в свою очередь сбив столик с дядиным завтраком, штоф водки лёг набок, и тягучая струя быстро наполнила левый генеральский сапог…

— Иловайски-ий!

— Извиняюсь. — Я быстро вернулся назад, всё поднял и от души обнял своего знаменитого родственника. Но, видимо, неудачно — он не успел поставить кружку и от горла до пупа был облит горячим кофе…

— Иловайски-ий, каналья, мать твою!

— Что ей передать? — на миг задержался я.

Дядя в сердцах грохнул пустую кружку об пол, но меня уже не было. Я нёсся вперёд на крыльях любви.

P.S.

— Пришёл.

— Прибежал.

— Я тебе ничего не обещала. Мне, между прочим, вообще наверх выходить строжайше запрещено.

— Понятно.

— Что тебе понятно? Вот парни пошли, нет чтобы просто поцеловать, болтает тут неизвестно о чём!

…Как вы понимаете, разговоры на этом закончились. А вот всё остальное непременно должно только продолжиться, и не на один день, и не только здесь, потому что такую девушку я не отпущу ни за что и никогда!

P.P.S.

— Слушай, мне, конечно, жутко неудобно, чувствую себя полной стервой, но… Погоди минуточку с поцелуями, у меня проблемы. Короче, у нас в Оборотном городе…

Ну вот, начинается…

«Характерничьи» побасенки

Кажется, совсем недавно распрощались мы с циклом «Тайный сыск царя Гороха» и его главным героем Никитой Ивашовым. Говорили о том, что повзрослел сам автор, а вместе с ним и полюбившийся читателю бравый младший лейтенант милиции, распутывавший загадки, преподносимые сказочной реальностью. Что в творчество писателя-фантаста пришли другие темы, свежие персонажи. Ан вот, не прошло и года, как Андрей Белянин преподнес нам подарок в виде первой книги нового цикла, очень напоминающего произведения об Ивашове. Такая же сказочная явь, такой же герой в военной форме, сходные ситуации и проблемы. Неужели автор повторяется? Конечно нет. Потому как после знакомства с «Оборотным городом» читателю станет ясно, что параллели здесь чисто формальные. На самом деле это новый, оригинальный цикл. Просто в нем фантаст дал сплав того, что было характерным для раннего творчества писателя и что появилось в его книгах в последнее время. А еще Белянин таким образом отозвался на многочисленные просьбы тех своих почитателей, которые категорически не желали расставаться с «Тайным сыском». Все-таки писатель очень дорожит мнением читательской аудитории.

На смену царству славного Гороха пришел мир Оборотного города, населенного всевозможной нечистью. Причем, как неоднократно подчеркивает писатель, нечистью «нашей», отечественной. Упыри, оборотни, ведьмы. Никаких тебе вампиров, темных эльфов, орков с гоблинами. В этом чувствуется определенная авторская позиция. Белянин намеренно противопоставляет свое творчество и конкретно эту книгу многочисленным эпигонам западного готического вампирского романа, наводнившим рынок своей продукцией. О вампирах, как бы говорит фантаст, нельзя писать всерьез. Хотя отметим, что недавно из-под пера Андрея Олеговича вышла мистическая повесть «Лана», написанная как раз в лучших традициях готической прозы. Впрочем, основная идея этого экспериментального для творчества астраханского писателя произведения как нельзя лучше вписывается в его мировоззренческое пространство. Нельзя вступать ни в какие соглашения и сделки с врагом рода человеческого. Какими бы ни были при этом цели и мотивы. Только в мире с собой и с Создателем человек может обрести настоящее счастье. Авторы же подражательных вампирских саг зачастую забывают о моральных аспектах, фантазируя на тему любви человека и нежити. Юные девы (влюбленные в вампирш юноши встречаются в литературе гораздо реже) безрассудно бросаются в омут запретных и противоестественных чувств, не думая о последствиях, о реакции окружающих и прежде всего родителей. Ну разве повздыхают для приличия пару раз, и ладно. Белянин с самого начала отмежевывается от всего этого, сразу расставляя необходимые акценты.

Оборотный город — это, с одной стороны, пародия на вампирский бомонд и всевозможные «тайные» города, «параллельные цивилизации», населенные врагами рода человеческого. Если присмотреться повнимательнее, то это своего рода альтернативное Лукошкино. Только с более демократичной формой правления, что ли. Вместо сумасбродного царя-батюшки тут правит таинственная Хозяйка. Вроде бы и грозная, но, однако ж, не обременяющая своих подданных тяжелыми налогами и службой. Всяк живет своим собственным разумом и делает все, что заблагорассудится. Власть и народ существуют как бы параллельно, особо не пересекаясь и не тяготясь наличием друг друга. Вот только соваться в личные владения повелительницы горожанам не рекомендуется. Невольно вспоминается волшебник Изумрудного города, «великий и ужасный» Гудвин. Это, на наш взгляд, еще один литературный источник Оборотного города, на этот раз не пародируемый, а используемый в качестве некоего литературного маяка, ориентира для читателя. Уже практически в самом начале тайна Хозяйки приоткрывается. Как и в знаменитой сказке Волкова, все дело заключается в иллюзиях. Точнее, в научных экспериментах, проводимых «пришельцами», людьми из будущего, над сказочной реальностью. Таким образом, в жанровом отношении этот роман представляет собой редкий для творчества Белянина сплав технофэнтези с исторической фантастикой.

Опыт написания условно исторической фантастики у писателя имеется. Достаточно вспомнить его роман «Охота на гусара», главным героем которого был знаменитый поэт-воин, лихой гусар, участник Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов. Фантастические приключения персонажа были вписаны в исторический антураж 1-й четверти XIX века. Реалии былых времен встречаются и в дилогии о «багдадском воре» Льве Оболенском. Правда, автору пришлось выдержать шквал критических упреков, обвинений в искажении истории. Дескать, не правил Багдадом эмир и не мог он есть помидоры и т. п. При этом зачастую забывалось, что Белянин писал не историко-фантастические произведения, подчиняющиеся определенным жанровым законам, а сказочно-юмористическую прозу. Поэтому и воспринимать те же фашистские танки, откуда-то возникающие в наполеоновскую кампанию, нужно сквозь призму юмора. Так и в «Оборотном городе».

Ориентировочно события романа можно отнести к концу 30-х — началу 40-х годов XIX столетия. Это, главным образом, понятно из того, что одним из центральных персонажей книги является известное историческое лицо, знаменитый казачий генерал Василий Дмитриевич Иловайский 12-й (1785—1860). Он вышел в отставку в марте 1840 года, пройдя турецкую, французскую, персидскую и Кавказскую войны. Рассказ ведется от лица его «двоюродного племянника», казачьего хорунжего Ильи Иловайского. Но если кто-то на полном серьезе начнет искать в сочинении Белянина правдивого изображения местного колорита и исторических характеров сообразно с законами, разработанными отцом европейского исторического романа Вальтером Скоттом, то не миновать автору нового девятого вала критики. И Тайной канцелярии в это время уже не существовало, а было всемогущее Третье отделение, и «Палата № 6» Чеховым еще не была написана, чтобы именовать провинциального поэта «Байроном из шестой палаты», и… Поэтому не лишним будет еще раз напомнить, что мы имеем дело со сказочно-юмористической фантастикой, и все эти «несуразности» лишь особый литературный прием, элемент смеховой культуры писателя, своего рода «побасенки», без которых, по меткому выражению Гоголя, задремал бы мир, «обмелела бы жизнь, плесенью и тиной покрылись бы души».

Белянинские побасенки воссоздают не столько букву исторического времени, сколько дух его, перенося нас в пестрый мир российского казачества. Перед читателем предстают быт и нравы этих вольных и свободолюбивых рыцарей. Это не первое обращение фантаста к данной теме. У него есть дилогия о похождениях казака на том свете, а также цикл казачьих сказок. «Оборотный город» по своей поэтике ближе к последним. Фольклорно-этнографический элемент в нем превалирует над социальным и играет первостепенную роль. Мы погружаемся в атмосферу специфического фольклора, веками устоявшихся кастовых отношений, характерной лексики. Все это интересно своей самобытностью, неожиданным мировидением, непредсказуемой поведенческой реакцией на те или иные жизненные явления.

Илья Иловайский не совсем типичный казак, что неоднократно подчеркивается автором. Он попадает в казачий круг не по своей, а по родительской воле, пристроенный ради карьеры под опеку двоюродного дяди — известного российского полководца. Это была довольно распространенная традиция. Однако видно, что герой не совсем создан для стези военного. «И красив, и силён, и храбростью не обижен, — говорит о нем Иловайский 12-й, — да токма одна беда — воевать не любишь! Нет в тебе честолюбию воинского, всё с книжками носишься, всё витаешь гдей-то в эмпиреях». Молодой хорунжий воспитывался в несколько иных условиях, и если принимает новые правила игры, то весьма неохотно. Манера его отношений со старшим по чину и по летам, мягко говоря, слабо соответствует принятым среди казачества обычаям. Илья — это романтически настроенный юноша, мечтающий о подвигах и головокружительных приключениях, а вместо этого ему приходится исполнять поручения едва ли не обычного денщика: подай-принеси. Неудивительно, что именно с ним и происходят необычайные события.

Выбор такой немного несуразной фигуры на роль главного героя несомненная удача Белянина. Автор почувствовал, что по-другому здесь нельзя. Обычный среднестатистический казак попросту не смог бы понять и принять правил игры, диктуемых реальностью Оборотного города. Его христианское сознание просто не допустило бы контакта и доброжелательных отношений с нежитью, которая априори является враждебной истинно верующему человеку. Иное дело юноша, воспитанный на романтической литературе (этот факт неоднократно подчеркивается автором). Ему гораздо легче поверить в существование параллельного мира и принять новые правила игры. Илья в этом схож с так называемыми «попаданцами» — героями хроноопер, перемещаемыми в чужое время. Если перемещенец обладает хоть мало-мальски подходящими качествами и знаниями, то его адаптация к новым условиям проходит намного быстрее, чем у человека неподготовленного. Романтическая литература, основанная на столкновении с чудом, экзотикой, необычными существами, так или иначе воздействовала на психику читателя. Это как с Дон Кихотом, начитавшимся рыцарских романов и свято уверовавшим в то, что эпоха рыцарства не канула в Лету.

Естественно, одного увлечения изящной словесностью для героя юмористического романа было бы мало, и уж слишком бы это было серьезно и попахивало мейнстримом. Поэтому фантаст придумывает дополнительный сюжетный ход, совершенно в белянинском духе. Герою плюет в глаз ведьма, и он получает способность «двойного» зрения. Тоже фольклорный мотив, неоднократно встречающийся в литературе (в той же «Пропавшей грамоте» Гоголя). Таким образом, Илья Иловайский становится не просто приключенцем-попаданцем, а характерником, то есть казаком, умеющим слышать и видеть на большом расстоянии, общающимся с нечистой силой, но при этом обязанным не вредить, а помогать людям. Чем, собственно, бравый хорунжий и занимается. Правда, помогая преимущественно не столько людям, сколько своим новым знакомым, обитателям Оборотного города.

Обыватели «нечистики» очень колоритны, как всегда у Белянина. Среди них мы найдем старых знакомых: традиционно бранящуюся неразлучную парочку — упырей-«патриотов» Шлему и Моню, зловредную старушку-ведьму — Ефросинью, воинственно-придурковатого стража-черта. В то же время круг привычных для читателя персонажей обогащен такими живописными образами, как мясник-философ Павлуша, кабатчик Вдовец и другие. Автор использовал прием антитезы, противопоставив «нашей», отечественной нечисти нечисть «чужую», иностранную. Всевозможные чумчары и вампиры в отличие от жителей Оборотного города изображены не индивидуализированно, а в виде зловещей и темной массы. Показательно, что в борьбе с иностранной жутью сплачиваются все, кто так или иначе причастен к Русской земле. Люди и нелюди встают плечом к плечу, защищая каждый свое, кровное, и в то же время ассоциирующееся с общим Отечеством. В этом плане заключительная из трех историй о похождениях казачьего хорунжего становится величественным апофеозом, гимном во славу России.

Для образцово-положительного героя фэнтези, который может полюбиться читателю и отчасти занять место Никиты Ивашова, у Ильи Иловайского есть все необходимые качества. Он и собой пригож, и смекалист, и говорить складно умеет, и не трус. А что постоянно попадает в передряги, так это по молодости, которая, как известно, преходяща.

Андрей Белянин КОЛДУН НА ЗАВТРАК

Часть первая КОЛДУН НА ЗАВТРАК

— Иловайский!

…Не буду отзываться, не хочу. Ведь только сел, ножки свесил, удочку закинул — и нате вам: я снова всем понадобился. Замаяли!

— Иловай-ски-ий!

Нет меня. Совсем нет, весь вышел. Прохор и так не хотел никуда отпускать — войсковой смотр через две недели, я едва сбежал. Если вернусь без пескарей на уху, он же моё благородие как шпрота отстерляжит и не помилует…

— Ило-вай-ски-и-ий! — продолжал надрываться с яра рыжий ординарец. — Тебя его превосходительство Василий Дмитриевич зо-вё-от!

Уф… Против дяди не попрёшь. Заслуженный генерал казачьих войск Российской империи, любимчик царя, участник многих походов, увешанный наградами, украшенный боевыми шрамами, стало быть, человек повсеместно уважаемый. Кто я такой, чтобы с ним спорить? Да никто, непутёвый племянник по линии младшего брата, в скромном чине хорунжего и без единого геройского крестика на тёмно-синем мундире. То есть мне обещали, приказ о награждении вроде бы подписан, но цеплять на грудь пока всё равно нечего.

— Илова-а… ой… кх… тьфу, кажись, всё-о… горло сорвал! — уже едва слышно просипел дядин казак. И я сдался. Быстренько смотал удочки, сунул сапоги под мышку, поднялся по тропинке наверх и честно обнял рыжего ординарца.

— Прости, брат! Уже иду, ты мне по-любому всю рыбу распугал…

— Зараза ты, Иловайский, и, не будь генеральским племянничком, словил бы у меня леща! — осторожно держась за горло, прошептал он.

— Эх, ничего не понял, шипение одно… Но ты не напрягайся, суть я уловил — спешу исполнить приказ и лечу на крыльях любви к воинскому делу!

— Чтоб тебе дуб забодать по дороге! — скорее догадался, чем расслышал я. Но не обиделся, а, широко улыбнувшись красному от ярости дядиному ординарцу, поспешил босым ходом в село.

…Проезжавшая мимо ватага молодых казачков, спешащих до обеда выкупать лошадей на отмели, обдала меня клубами пыли. Самый первый попридержал кобылу и, обернувшись, громко крикнул:

— Эй, хорунжий, а чё, моя Ласка уже тяжёлая, ась?

— Твоя да! — поморщившись, буркнул я.

— А вот и врёшь, — счастливо захохотал хлопец, поглаживая кобылу по шее. — Не угадал, характерник, мы её ещё и под жеребца не пускали! Молода-то…

— Так я и не про кобылу говорил.

— А тады про кого? — затупил бедняга, краснея как маков цвет под нарастающие смешочки товарищей. — Ну у невесты моей прозвище такое, дык она… Она ж в станице, ей-то чё… Да будет вам ржать, черти, она ж меня с походу ждать обещалась! А ну стой, характерник, стой, я те говорю-у!

…Ну их, я ускорил шаг. Станичники, едва не валясь от гогота с неосёдланных лошадей, увели за собой неудачливого жениха непостоянной Ласки…

А откуда я всё это узнал? Понятия не имею! Кто ж меня, таинственного, разберёт что с поллитрой, что без?! Вот стукнуло в башку, и знаю ответ, а иной раз могу хоть часами лбом о печку в хате биться, да толку ноль, окромя большой шишки и всей башки в извёстке. Такой эксперимент и мне не в радость, и печей по селу не напасёшься…

Помнится, дядя всё грозился специальному фельдшеру столичному меня показать, дескать, характерничество это надо научным способом выявить, рассмотреть пристально и на пользу обществу поставить. А для того меня как есть всего, с ног до головы, хорошенько обследовать. Но только нашими лекарями! Немцы просто не поймут, а англичане ещё, чего доброго, и напортачат, им бы знай свой джин с ромом бутылями хлебать да на Россию-матушку почём зря рожу кривить!

Это не мои слова, это дядины, его в последнее время буквально клинит на войне с Англией. Он постоянно, к месту и не к месту, вспоминает, как ему сам атаман Платов рассказывал, что ничего хорошего для донского казака в этом занюханном Лондоне и нет! Пиво горькое, говядина жёсткая, а ихним блюдом «оффсянка, сэр!» хорошо тока щели в полу от тараканов замазывать. Хотя, как бы и между прочим, тот же Платов сожительницу-англичанку в Новочеркасск за собой вывез, не постеснялся…

…В дивное сельцо Калач на Дону, где был расквартирован наш отважный полк, я опять заходил огородами. После недавних событий местные жители устраивали на меня настоящие засады с целью «стопорись, казачок, погадай честным людям!». А нашим крестьянам, как вы знаете, только разок сдайся, они из тебя верёвки вить начнут и с живого не слезут. Не говоря уже о том, что на меня за мои «гадания» калачинский батюшка давно косо смотрит. Наложит ведь епитимью, и никуда не денешься, мы, казаки, священников уважаем…

Уже только поэтому мне пришлось брать у Прохора уроки пластунства и частенько добираться до места дислокации змеиным переползанием под плетнями и заборами. К радости деревенских брехливых собак и шуточкам проезжающих верхами станичников, для которых в мирное время любая мелочь забава.

— Глянь, хлопцы, как хорунжий под лопухом ползёт! А ещё говорят, будто генеральский племяш совсем мышей не ловит. Вона, ловит же, да ещё как!

Мне оставалось лишь молча скрипеть зубами, мысленно обещая страшно отомстить каждому насмешнику поимённо. Или уж всем чохом? Не знаю, подумаю потом, на досуге…

Ну и в результате в очередной раз к ожидающему меня дядюшке, заслуженному генералу Всевеликого войска донского, самому Василию Дмитриевичу Иловайскому 12-му, я добрался не так чтобы очень уж быстро. А честнее сказать, настолько медленно, что мой нервничающий денщик уже дважды выбегал меня встречать к воротам.

— Тебя где мохнатые черти за казачий чуб носят?! — привычно ворчал старый Прохор, заботливо подпихивая меня в спину. — Он невесть где бродит, а я на взводе! Дядя ругается, со стеной бодается, ординарец бедный забегался бледный, а тебя, шалопая, ничё не колупает!

— А почему, собственно, меня должно что-то колупать? — вяло отбрёхивался я. — «Колупать» значит расковыривать, и при чём здесь это? Нет на тебя конструктивной критики, Прохор…

— И то верно. — Он согласно покачал седеющей бородой. — Да тока не меня в хате генерал с конструктивной нагайкой дожидается.

— Хм… дело серьёзное?

— Дык сам и спроси. Уж коли совсем убивать начнёт — зови на помощь! Вдвоём сгинем, не так обидно!

В умении ободрить и утешить моему денщику просто нет равных. Это ещё при том, что он меня искренне любит, заботится, учит жизни и оберегает от лишних шишек. Ну, в том смысле, что шишки я себе успешно набиваю сам, а он обычно контролирует это дело со стороны. Но если эту же (чтоб её в третий раз!) шишку мне решит поставить кто-то другой, да ещё по-подлому, сзади, исподтишка, — то вот тут-то злодей и ощутит всей плоскостью носа тяжёлый кулак верного Прохора! И я не оговорился — после удара старого казака там действительно будет именно «плоскость носа». Впрочем, сейчас речь не об этом…

— Ну заходи, заходи, Иловайский, — сурово поприветствовал меня мой знаменитый родственник по отцовской линии казачий генерал Василий Дмитриевич.

Я молча вошёл, поклонился и начал расстёгивать мундир.

— Ты чего это?

Я аккуратно снял китель, сложил его согласно уставу, постоял так, на миг задумавшись, а снимать ли белую рубаху…

— Ты чего это тут разнагишался, как вшивый в бане?! — уже с достойной нотой раздражения начал недоумевать дядюшка.

Я жестом попросил его убраться с оттоманки, снял-таки рубаху, лёг ничком и тихо попросил:

— Только по голове не бейте.

— Иловайский, ты… что, совсем уже?! Я тебя…

— Ваш ординарец сказал, чтоб я бежал немедля, ибо вы в гневе! Прохор то же самое подтвердил, а раз такое дело, так смысл тянуть? Всё одно поротому быть… Бейте!

— Ну ты… будет врать-то. — Дядюшка, кажется, опять позволил себе впасть в чисто детские обиды. — Вставай, те говорят! Ишь чё удумал, можно подумать, я тя тока и зову затем, чтоб бить!

— В подавляющем большинстве случаев, — горько подтвердил я, не вставая.

— А вот и врёшь!

— Есть свидетели.

— Что?! — уже побагровел он, лихорадочно ища, где, куда сунул свою дорогую нагайку с рукоятью в серебре, плетённую из бычьей кожи и тяжёлую в ударе, как берёзовое полено. — А ну зови их сюда сей же час! Всех зови! Я с ними по-своему, по-свойски перебеседую, как я тя, стервеца, кажный раз тока и делаю, что бью!

— Это приказ? — приподнялся я. — То есть могу идти выполнять?

— Какой приказ… Да тьфу на тебя, Иловайский, совсем заморочил голову старику! Я ж тебя не за этим звал, а по службе.

— Тогда рад стараться. Чего надо-то?

— Кофе подай. — Генерал бесцеремонно турнул меня с оттоманки и тяжело сел, расстегнув три верхние пуговицы мундира. — Слыхал небось, что вчера из табуна полкового две кобылы пропали?

— Не-а, мне и с вашим арабом на конюшне проблем хватает. Не поверите: то убери у него, то выкупай, то сено замени, то хвост расчеши. Хорошо ещё кофе не просит… капризная скотина…

— Так вот, о чём я? — к счастью не особо вслушиваясь в мою болтовню, продолжал он. — А сегодня с утра ещё трёх коней недосчитались. На волков грешить повода нет, мужики деревенские к табунам и близко не подходят, что ж за напасть такая?

— Так за рекою табор, — не думая, ляпнул я, вновь одеваясь. — Все лошади наши там. А крали их два цыгана — один рябой, левым глазом косит и передний зуб выбит, второй хромает и лыс, в ухе серьга золотая, семейная, говорят, удачу приносит.

— Ах ты ж молодца, Иловайский. — Дядя с благодарностью принял от меня кружку кофе, который всегда пил по-походному, на турецкий манер (просто заливая мелко смолотые жареные зёрна крутым кипятком). — Вот это и будет твоя служба!

— С чего ж моя?! Нешто у нас казаков других нет? Я ж вам по-характерному всё расписал. Всех делов-то теперь — пойти да лошадей вернуть, ну и кого надо нагайками отходить за конокрадство!

— А ты тут поперёк мнению атаманского стратега великого из себя не строй! Небось не все вокруг дураки-то? — Мой важный родственник значимо приподнял бровь, с наслаждением отхлебнув настоявшийся кофе. — И без тебя про цыган хлопцы прознали, да в табор ещё на заре десяток казачков верхами махнули разборки чинить. А тока нет там наших коней…

— Как нет? — теперь уже недопонял я. — Быть того не может. Разве перекрасили только или…

— Да нет, говорю же, торопыга ты горячая! Другие у них кони, не нашей породы, не жеребцы донские. А дончака как ни крась, стать-то не переделаешь. Вот и вернулись парни ни с чем.

— Ничего не понимаю…

— И я не понимаю, потому и тебя звал. Бери-ка своего Прохора, седлайте лошадей — араба не тронь! — и дуйте до того табора. Глянь там глазом своим волшебным, что да как… Может, то чародейство цыганское морок наводит? Ну а не справишься, так не взыщи…

Я опять молча начал снимать мундир.

— Иловайский, не заводи меня!

— А вы с такого заводитесь?! — Я сделал удивлённое лицо. — Господи, помилуй мя грешного…

Дядя с полминуты соображал, на что я намекаю, а когда просёк, сорвался с оттоманки, расплёскивая кофе, лихорадочно ища по углам ту самую тяжёлую нагайку.

Мне оставалось неторопливо застегнуться, оправить одежду, козырнуть и горделиво выйти вон. Ну, почти горделиво, до последнего момента…

— Нашёл! Ну всё, охальник…

А поздно, я уже вовремя вылетел вон. Прохор выпустил меня и терпеливо удерживал спиной дверь, пока за ней маниакально бушевал мой именитый родственник.

— Запорю! В солдаты лоб забрею! Маменьке его в станицу нажалую-у-усь!!!

— Шёл бы ты отсель, ваше благородие, — честно попросил меня старый казак. — На конюшне встретимся, ты покуда в дорогу соберись, двух лошадок поседлай, пистолеты проверь, сапоги начисть.

— Э-э, друг любезный, с чего это ты перекладываешь на меня свои прямые обязанности?!

— Дак я ж занят, дверь держу. Хотя могу и отпустить…

— Не надо! — Я решительно рванул от генеральской хаты, не дожидаясь худшего. Дядюшка Василий Дмитриевич всё же покрепче Прохора будет, разойдётся всерьёз — снесёт моего денщика вместе с косяком и бедной дверью…

Поэтому до конюшни я летел не оборачиваясь, как черкесская пуля. Собраться, вооружиться, подготовить коней и верхами из села, хоть к чёрту в зубы, там генерал уж точно не достанет. Главное, вернуться до темноты, потому как у меня на вечер свои планы. Личные. Маленькое свидание, сами понимаете, а где и с кем, я не скажу…

Прохоров мерин вышел из стойла спокойно и даже флегматично. Как и большинство донских жеребцов, он реагировал лишь на приказы хозяина, грохота выстрелов не боялся, от порохового запаха и криков не шарахался, а мне подчинялся лишь потому, что знал меня. Оседлать его было делом минутным, а вот дядюшкиного араба…

Ну мало ли что мне строжайше запретили брать его с собой?!

И ежу понятно, что не собираюсь я перед таким опасным заданием пересаживаться на свою кусачую кобылу, когда благородный дядюшкин жеребец мается без дела, изнывая от скуки! Во-первых, мы друзья, и не взять его с собой — значит обидеть ранимую конскую душу. Во-вторых, что бы там мне ни запрещал по этому поводу дядя, ему араб до вечера ни по какой статье не понадобится. Чего ж зря томить животное? Нет в этом ни логики, ни смысла, ни порядочности…

Разумеется, у меня, как вы понимаете, была своя штатная кобыла, мне её маменька по дешёвке купила, когда отправляла на службу. Но эта капризница кусалась как зараза (не маменька!!!), а порой и до крови, только успевай зализывать! Так ведь, согласитесь, и залижешь не везде, а Прохора просить неудобно. Я её и уговаривал, и по морде давал, и сахаром кормил, и плетью учил — всё без толку: кусается, и баста! Поэтому маленький стройный араб был для меня единственным спасением. Так эта мстительная кобылятина теперь делала вид, будто тоже меня в упор не замечает, а сама сбежит из табуна, подкрадётся сзади, тяпнет — и тикать! Ревность у неё, видите ли…

— Ты со мной или нет? — не выдержал я, когда уже в четвёртый раз белый жеребец ловко увернулся от оголовья. — Ей-богу, мне сейчас не до игр, меня там цыгане ждут, причём всем табором, с гостеприимно распростёртыми объятиями. И если есть желание посмотреть, как живут их лошади на воле, чтоб быстро сам оседлался и через две минуты был готов к парадному выходу!

В ответ эта арабская скотина прыгала вокруг меня козлом, фыркала мне в нос и игриво шлёпала роскошным хвостом мне же пониже поясницы. У него шаловливое настроение, а у меня служба горит, мне до вечера вернуться надо. Да ещё с победой, то есть с нашими украденными лошадьми, иначе фигу кто меня на свиданку отпустит, а очень надо! Очень, очень!

— Сил моих на тебя больше нет, — сдался я, положив седло на землю и устало опускаясь сверху. — Ты к нему со всей душой, а он к тебе со всей задницей. Ну, раз не хочешь ехать, марш в стойло и сиди там до тех пор, пока тебя Василий Дмитриевич к себе под седло не затребует! А он тяжёлы-ы-ый…

Весело скачущий жеребец мигом навострил уши, замер на одной ноге, взвесил в уме, что к чему, произвёл несложные математические вычисления и стал передо мной как лист перед травой!

— Да ну тебя, — уже в свою очередь обиделся я. — Сам седлайся, делать мне больше нечего…

Теперь уже бедный араб бегал за мной как собачонка, таская в зубах уздечку и умоляюще заглядывая в глаза, словно прося всем видом сменить гнев на милость, лишь бы я не возвращал его дяде.

— Ваше благородие, да что ж ты стока возишься? — возмущённо прикрикнул мой денщик, появляясь у забора. — Служба-то не ждёт, поди, да и дело пустяковое — на рысях до табора сгонять и…

— Живыми бы вырваться, и то ладно, — откликнулся я, прежде чем успел сообразить, что, собственно, говорю.

Но Прохор отнёсся к моим словам с пониманием. Я ж для него характерник, не абы кто, мне будущее ведомо и границы всех миров раскрыты. Могу пропажи отыскивать, на любых языках говорить, судьбу предсказывать, погоду изменять, кровь заговаривать, клады открывать, болезни обманывать, супротивников в бою, не касаясь и пальцем, с ног валить…

Ха! Щас! Разбежался! Несусь со всех ног, перешёл с рыси на кавалерийский галоп, закусил удила и рву грудью финишную ленточку. Конечно, всё это, может, какие другие великие характерники и умели, а я и со своей-то головой не всегда управляться успеваю, хотя и приятно, что хоть кто-то в меня так верит…

— Леший с тобой, иди уж, так и быть, оседлаю. Но это в последний раз, сам учись! — Я привычно поворчал на араба, и спустя пару минут мы с ним были готовы к походу.

Посерьёзневший Прохор не поленился сходить за длинным ружьём, сунул за пояс два пистолета, даргинский кинжал в простых ножнах за голенище сапога, повесил через плечо саблю, а за другое голенище толкнул тяжёлую плеть с вшитой на конце пулей.

— Пику забыл, — по ходу дела напомнил я.

— И то верно, — согласился денщик, опять убежал и вернулся уже со строевой казачьей пикой, страшно довольный тем, что вооружился до зубов. И ведь не похихикаешь над ним, раз сам сказал, что дорога может быть опасной. Ляпнул, что в голову стукнулось, но обычно такие вещи чаще всего и сбываются.

Под суровым взглядом моего старшего товарища я тоже проверил дедову саблю и сунул за пояс бейбут. Огнестрельного оружия брать не буду, и так у нас на двоих целый арсенал, а мы в табор всё ж таки на разговоры едем, а не с целью поголовного геноцида.

— На смерть поехали, казачки? — скорбно приветствовал нас седой как лунь старичок на завалинке у соседнего дома.

Мы, не задумываясь, козырнули: нельзя не уважать старого человека, даже если он несёт полную хрень, невежливо это…

— А и то по мордам сразу ж видно, чё убьют, — ни к кому особенно не обращаясь, громко продолжал дед. — Оружия-то с собой набрали, аж стыдобень… Боятся, поди…

Мой денщик невольно придержал коня, но я потянул его за рукав: плюнь, не задерживайся, старичку по жизни заняться нечем, будет цепляться ко всему, лишь бы внимание обратили.

— Да-а… Измельчал народец! — уже вслед нам продолжал надрываться обманутый в лучших ожиданиях дед, тряся клюкой. — Казаки оне! Я б вам показал казаков-то! А ну пошли отсель вон! Вона с моей улицы, с мова села, моей губернии! Казаки оне… Настоящие-то казаки, поди, за такие слова меня б давно убили-и!

Милейший у нас народ, не находите? Вот и я о том же. Обычно меня Прохор от таких типов за уши оттаскивает, но иногда и сам срывается. Лезет чего-то объяснять, доказывать, отстаивать правду-матушку, которая по большому счёту заводиле спора и близко не нужна. Им бы лишь прокукарекать, а там пусть хоть не встаёт! Да ещё хвалиться будут: вот, мол, поймал казака, всё ему высказал, а он тока за нагайку хвататься и может, на большее Господь ума не отпустил…

— Ты о чём призадумался, хлопчик?

— О недалёком будущем, — вяло откликнулся я. — Чую, что встреча с этим буйным старичком не была случайной. Она, как бы это повнятнее выразиться, словно некий сколок, срез тех нравов внутри общества, что ожидают всех нас лет эдак через двести с хвостиком…

— Да ты до той поры ли жить собрался? — ухмыльнулся в бороду мой денщик. — Плюнь им в харю, тебя оно парит? Нам там не жить, водку не пить, кашу не кушать, умников не слушать!

— Это ты про Чудасова вспомнил? — улыбнулся я. — Думаю, твои рифмы он больше критиковать не станет, на селе говорят, уже давненько из своего дома не выезжает. Может, больной или на люди показываться стыдится…

— Он на голову больной, потому и на люди показываться стыдится, — чуток поправил меня Прохор, когда мы на лёгких рысях выезжали за околицу.

Погоды стояли дивные — мягкий конец августа с тёплыми, без удручающей жары деньками, высокое солнце, бездонное небушко, в которое можно смотреть вечно, откинувшись всей спиной на круп коня, и в котором словно отражаются, как в огромном зеркале, синие, зелёные и жёлтые просторы. Степь со всем маково-васильково-ромашковым многоцветием, изумрудные рощицы, шумные ручьи в бархатной камышовой оправе и разливающийся по весне на далёкие вёрсты щедрый и могучий, сияющий во всей красе Дон-батюшка. Дивная у нас родина, право, нет такой второй, а эту нам сам Всевышний от всего сердца даровал…

Меж тем дорога свернула к перелеску, где прямо на обочине, расстелив белую тряпочку, чинно-мирно трапезничал старый еврей-коробейник в затёртом лапсердаке иширокополой шляпе. Обычно такие вот мелкие торговцы ходят от села к селу, предлагая всякую необходимую мелочь вроде иголок, пуговиц, напёрстков да лент, где-то приворовывая, где-то разнося последние сплетни, но в целом честно зарабатывающие свой нелёгкий хлеб. Он же нас первым и поприветствовал, сняв шляпу и обнажая блестящую от пота плешь.

— Добрый день, добрый день! Какие кони, какие люди! Не приведи бы война, как мы любим казаков, это ж надо знать, и таки счастливой вам дороги!

Прохор вежливо козырнул, но не более, а я задумался: что-то неправильное было в этом персонаже малоросских сказок и анекдотов, заставившее меня чуть сжать колени, удерживая жеребца.

— Святой Моисей, что видят мои глаза, — ахнул он от изумления, надевая шляпу набекрень. — Такой вежливый молодой человек, прямо с лошади интересуется, как идут дела у старого еврея?! Ни боже мой, шоб я подумал, что оно вам действительно дико интересно, но таки как же приятен сам факт!

— А я вообще любопытен от природы, вот и думаю себе: да чего ж это чёрту в наших краях понадобилось?

— Не так громко, молодой человек. — Резко побледнев, старик с кривой улыбкой указал на моего оборачивающегося денщика и взмолился: — Шо я вам сделал? Сижу тихо, ем куриное яйцо, чёрствый хлеб и полезную луковицу. Зачем сразу во всё вовлекать посторонних?! Ну таки да, я чёрт. И шо?

— Прохор, всё в порядке! — Я полностью сосредоточился на магическом зрении.

Под личиной старого еврея оказался довольно молодой чёрт моих лет, с чеканным профилем, коровьими рогами и подозрительно честными глазами навыкате. Впрочем, у большинства нечисти лицо всегда доброе, иначе ей себя не прокормить…

— Таки позвольте, я угадаю. — Правильно поняв, что сдавать его прямо сейчас не будут, коробейник вернулся к той же наигранной, псевдоиудейской манере речи. — Вот и шо мне упорно говорит, что вы есть Илья Иловайский? Нет, я могу ошибаться, но в моём возрасте оно простительно, когда вы, не дай бог чтоб скоро, лучше потом, но вдруг доживёте до таких же лет, то скажете: «Ага! Да ведь тот старый поц, гореть ему в аду за чужие грехи, был-таки прав». Значит, вы — он?

— Да. И вы тут не просто так.

— Вы — это он. — Чёрт с уважением прицокнул языком. — Хорунжий, который видит сквозь личины и способен многим испортить хорошую музыку. Угадаю ещё раз: вы едете за реку в табор? И почему я так думаю, что ничего хорошего вам там близко не обломится…

— Ваше благородие, — не выдержал Прохор, — да завязывайте ж вы пустые разговоры. Служба не ждёт!

— Ой, ведь как вы правы! — громко откликнулся чёрт, приветливо помахивая ему ручкой. — Таки я не буду никого задерживать, а потому быстро пойду с вами. Не надо благодарить сейчас, потом, как разбогатеете, что-нибудь у меня купите, из того, что залежалось! Одна минута на сборы — и я ваш! Вы не поверите, как быстро умеют ходить старые евреи за казачьими скакунами-и…

Я лишь на минутку задумался, а потом согласно кивнул. Пусть идёт. Он тут не случайно, он ждал нас, а значит, дело и впрямь непростое. Поговорим по дороге…

— Таки едем в табор, за лошадками, — уверенно начал чёрт, мигом собравшись и бодро засеменив рядом, но не задавая лишних наводящих вопросов. — Дело простое и ясное, дедукции не требующее: цыгане украли лошадей, казаки поехали и не нашли. Кого тогда отправят искать? Характерника! А кто таки у нас тут характерник? Илья Иловайский, хорунжий, лихо отметившийся в битве с галантными французскими скелетами в Оборотном городе. И кому оно было надо?

— Сам не знаю, — честно задумался я. — Мне и самому непонятно, с чего это цыгане в полковой табун полезли? Наши ведь с ними не церемонятся, так поперёк спины нагайками распишут, что хоть в зоопарке тигрой бородатой устраивайся…

— Вы серьёзно насчёт нагаек? — Чёрт-еврей зябко передёрнул плечами. — Нет, мне оно на себе проверять не улыбается. Но вы едете в табор, куда вас заманили и где давно ждут. Оно вам надо? Таки вот мне — нет! А почему?

Я выдержал паузу. На самом деле мне-то стало ещё более интересно: если кто-то не очень хороший устроил заварушку с похищением казачьих коней, заведомо рассчитывая, что на разборки пошлют меня, то… И почему у нас при полку артиллерия не приписана? Чую, одна пушка с картечью сейчас очень бы не помешала.

— Вы ждёте ответ на моё «почему»? Вы его дождались! Это был мой табор, я с ним ходил, я его крышевал, а тут припёрся этот Птицерухов и… — Мой собеседник вытер злую слезу. — Сами знаете, Илюшенька, шо бывают нормальные евреи, а бывают жиды пархатые. Таки вот он — из последних! Но я вам помогу…

Чудны деяния Божьи, чуть не присвистнул я. Вот уже и черти казакам помогать готовы, лишь бы мы им справедливость восстановили, хотя, с другой стороны, у них ведь там вообще сплошное беззаконие. Разве что…

— Так это не Хозяйка тебя послала, а сам додумался?

— Не, то меня дядюшка ваш упросил, — обернувшись, откликнулся старый казак. — Я-то сам чего у цыган не видал? Бабок, на руку нечистых, девок в ношеных монистах, белозубых да мясистых, спереди да сзади Нюры, Нонны, Нади…

— Да я не тебя спрашивал!

— А кого ж?

И точно, с кем это я, вообще, разговариваю — бодрого старого еврея и след простыл! Черти, они такие, за ними глаз да глаз… Вечером непременно спрошу у Катеньки насчёт этого типа. Ей по волшебной книге-ноутбуку всякую нечисть пробить, как Прохору барсука с лисою матерно обрифмовать, — пару минут с лихвой предостаточно.

Эх, Катя-Катерина, любовь моя кареокая! Доживу ли до минуты сладчайшей свидания нашего, дотерпит ли сердце ретивое до вечера, одаришь ли поцелуем нежным уста казачьи? Вот ведь запала красна девица в душу, и дня без образа её светлого помыслить не могу. Только-только глаза прикрою — так и встаёт передо мной личико её нежное, губы полные, ресницы длинные, грудь налитая… такая вся… из разреза рубашки накатывает и с головой накрывает, словно волна морская! И уже дыхание спёрло, и по всему телу томление приятное, и мысли воспарили…

— Ты уснул в седле, что ль, ваше благородие? — развеивая в прах и перья белые крылышки моих матримониальных мыслей, вклинился заботливый басок моего денщика. — Так просыпаться давай! Вон ужо и табор на горизонте кострами небо коптит. Прибыли…

Действительно, вдали, в чистом поле, были видны несколько цыганских кибиток, небольшой табун лошадей и столбы дыма от трёх костров. Вроде бы и гитарный перезвон слышался, но тут могу ошибаться, подъедем поближе, тогда скажу наверняка. Кого там рекомендовал опасаться старый еврей, какого-то Птицерухова? Странная фамилия, хотя цыганщиной и отдаёт неслабо…

Прохор ещё раз проверил пистолеты и кивнул мне:

— Ну что, идём ли?

— А куда деваться-то… — вздохнул я. — Сейчас они нас выслушают, убьют — и по домам. То есть накрылось моё вечернее свидание медной посудой с перезвоном…

— Ты мне поминальные разговоры брось, характерник! — строго прикрикнул старый казак, на ходу не стесняясь треснуть меня по спине древком пики. — Иди вон лошадей наших ищи! А с ихним цыганским бароном я и сам по-соседски побеседую…

Почему нет? Какая разница, кто чем займётся, если пятки у меня уже так и жгло огнём через каблуки, хоть стягивай сапоги и чеши, не слезая с седла. Верный признак смертельной опасности, помню ещё по прошлому разу, когда мы рубились с восставшим из земли французским скелетом…

Да уж, поторопился ты, казачок, любимой девушке вечернюю встречу назначать, в чувствах признаваться, сердце под ноги класть. Не уйти тебе отсюда живым, не для того тебя сюда чужая воля за руку вела заклания жертвенного ради. Хорошо, если хоть помолиться напоследок успеешь да перед Господом с чистой душою предстать, а не…

Тьфу! Что ж за хрень такая чужеродная лезет в голову?! Это ж не мои мысли! Так кто посмел на мозги казачьи такой кислотой липовою из пипетки капать, а?! Надо разобраться…

Я приподнялся на стременах, из-под руки выглядывая Прохора, — он уехал далеко вперёд, в центр круга, к большому костру, где его сразу гостеприимно окружила шумная толпа цыган. Ладно, раз уж сам предложил, пусть сам и справляется, а я покуда действительно лошадок проверю.

Благо табун был небольшой, голов двадцать. В чистом поле, у небольшого болотистого озерца, паслись разномастные цыганские кони, крепенькие и поджарые, с хитрыми и даже в чём-то наглыми мордами. Они отмахивались хвостами от мух и слепней, делали вид, что не замечают ни меня, ни красавца-араба, а сами только и зыркали по сторонам, словно ища, где бы чего стырить…

Ей-богу, казалось, если животные в реальности могут перенимать черты своих хозяев, что эти горбоносые коняги ритмично притоптывали копытцами, широко улыбались, скаля крупные зубы, подмигивали и разве что не предлагали: «Позолоти копытце, молодой! Ай, давай погадаю!» Даже мой араб покрепче закусил удила и напряжённо глядел себе под ноги, словно боясь, что его здесь без подков оставят.

— Ну, что скажешь, брат мой галопирующий? — Я успокаивающе потрепал жеребца по крутой шее, магическим зрением окидывая табун.

Дядюшкин араб повернул голову, типа нашёл двуногого родственника, и выразительно повернулся всем корпусом влево. Там, у деревца, потерянно стояли пять стреноженных колченогих кляч с впалыми боками и в парше. Если бы в своё время ведьма бабка Фрося не плюнула мне в глаз, я нипочём не опознал бы наших украденных скакунов… Личины были безупречны! Думаю, даже сами кони пялились друг на друга в немом отупении, где-то в глубине мозга искренне считая, что сошли с и так небольшого ума…

— Полдела сделано, — удовлетворённо шепнул я арабу. — Осталось малое: найти того, кто это сотворил, заставить расколдовать, обязать не заколдовывать впредь, забрать лошадей, дружески попрощаться с цыганами, вернуться живыми в расположение полка, сдать коней в табун, и всё! Свобода! Вечером могу удрать на свидание!

Жеребец заинтересованно навострил уши.

— Нет, тебе со мной нельзя, даже не уговаривай. Забыл, как в прошлый раз напугал Катеньку всем своим здоровым… энтузиазмом?! Ну и что с того, что в тот момент она была кобылой! Она — Хозяйка, её право, кем быть, хоть умницей-раскрасавицей, хоть домашней скотиной. Женщины, брат, существа непредсказуемые…

Дядюшкин араб разочарованно повесил хвост.

— Интересно, а чем там наш храбрый Прохор занимается? Неужели развлекает местное население своей версией текста цыганочки, — продолжал вслух размышлять я. — Стишки забавные, но мата много, детям слушать не рекомендуется, слишком много вопросов потом задают и спят нервно…

Араб, любопытствуя, поднял правое ухо.

— Цыганочка Аза-Аза, повернись ко мне два раза… — постучав себя кулаком в грудь и прокашлявшись, пропел я, сознательно выбирая самую невинную строчку.

Со стороны табора раздался пистолетный выстрел. Значит, стихи всё-таки не прокатили, нынешние цыгане — публика привередливая, в народной поэзии разбирается, тоже знатоки фольклора…

Дядюшкин жеребец сделал эффектную свечку, больше рисуясь перед местными лошадками, и со всех ног понёс меня на выручку другу. Цыганские кони, злобно оскалив неровные жёлтые зубы, демонически ржали нам вслед, но в погоню не ударились. Может, потому что и так знали, чего нас там ждет, и коварно не вмешивались? А может, я просто на них наговариваю. Магическое зрение делает человека подозрительным ко всему. Мне вот, в частности, уже и родного дядю порой подозревать доводилось, да и того же Прохора временами… Я не слишком много болтаю?

— А ну рассыпься, неверные! Прекратить кашеварить моего денщика! — Араб врезался грудью в плотную толпу цыган, пытавшихся запихнуть старого казака в котёл с супом. — Не сметь варить из казачьего сотника непонятно что с сапогами всмятку!

Недовольно ворча, плечистые цыгане отпустили повязанного в сложный узел Прохора и рассосались по сторонам, пряча за голенища короткие, бритвенно-острые ножи. На меня смотрели неприязненно, но с улыбкой во всё лицо — всё-таки эполеты хорунжего имеют вес: хоть и младший, да офицерский чин. За нападение на офицера можно всем табором на каторгу загреметь, под Магаданом белым медведям за тюлений жир на ладонях гадать, а оно кому надо? Ни цыганам, ни медведям, да и те же тюлени тем более не обрадуются, они вообще флегматичные…

— Ай, молодой, красивый, зачем сюда пришёл, чего ищешь — не найдёшь, а туча чёрная над головой твоей уже крылья раскрыла… — привычно загнусавила самая старая бабка, страшная как грех, с горбом, в дичайших пёстрых юбках, трёх кофтах, драном платке на разбойничий манер и с кривой трубкой в щербатой пасти. — Злой человек тебя сюда направил, нечестное дело сотворить приказал, смерти твоей хочет…

«Кто, дядя?!» — чуть было не вырвалось у меня, но, прикрыв правый глаз, я мигом прикусил язычок и сменил тон:

— Не может быть! И откуда вы только всё это знаете, лично у меня давно есть такие подозрения, но…

— А ты слезай с седла, сокол ясный, я тебе погадаю, всё как есть расскажу, поведаю!

— Всегда мечтал! — не убирая ладонь с рукояти дедовой сабли, признался я. — Слышите топот ног? Уже бегу на заветное гадание! Только денщика моего отправлю подальше с военным заданием, и тогда весь ваш, идёт?

По мимолётному движению седых бровей старухи красному от ярости Прохору быстро вернули отобранное оружие и едва ли не силой посадили на старого верного мерина…

Я пальцем подманил денщика поближе и прошептал ему на ухо:

— Беги! Забирай от табуна пятерых невзрачных лошадок и гони их к селу. Меня не жди. Бог даст, сам выберусь. А если нет… Заряди ствол серебряной пулей и пали между глаз!

— Старухе?! — сразу догадался он.

— Птицерухову, — кивнул я.

Старый казак не стал задавать лишних вопросов, но быстро сунул мне за пояс один из пистолетов. Как я помню по грохоту выстрела, палил он из второго турецкого, значит, второй ствол оставил заряженным.

— Всё. Поехал, пусть оно и не к спеху… Но ты, паря, гляди — зазря не блуди! Целься в волос, стреляй на голос, а будет туго — так надейся на друга!

Друг был один, подо мной. Бдительный арабский скакун зорко следил за дружелюбным табором, никому не веря на слово. И, по совести говоря, если б не он… если бы я всё-таки поехал на той вреднючей кобыле… было бы вообще продолжение этой таинственной истории? Как знать…

— Уехал твой соглядатай, — щербато улыбнулась старуха-цыганка. — Так уж слезай с коня, соколик, я тебе всю правду расскажу! Что было, что будет, чем сердце успокоится…

— Ох, до чего же интересно, милая бабушка, — с преувеличенной радостью откликнулся я, спрыгивая с седла. То, что на левую руку по-прежнему намотаны поводья, с первоначалу никто внимания не обратил. Как и на рукоять тульского пистолета за поясом…

— Правую ладонь давай, брильянтовый, — деловито ухмыльнулась старуха за миг до того, как холодный гранёный ствол упёрся ей в переносицу.

— С такого расстояния не промахнусь, — честно предупредил я. — А хоть ресничкой подашь знак своим — спущу курок не глядя! Чего ж тебе от меня надо, Птицерухов?

Лицо старухи-цыганки резко изменилось, теперь его исказила ничем не прикрытая дьявольская злоба. Под личиной безобидной бабки скрывался скользкий тип лет тридцати — тридцати пяти, с пошлой ухмылкой, бородкой клинышком и бегающими глазами. Рога на его грушевидной голове были аккуратно подпилены. Либо низложенный чёрт, либо колдун, продавший душу бесам, либо ещё кто, я покуда в их классификации не силён, но Катенька наверняка знает…

— Так ты, казачок, и впрямь сквозь личины видеть обучен? — уже совершенно мужским басом спросила цыганка. — Мы-то думали, брешет нервная Фифи, мало ли чего дуре озабоченной в башку стукнет. А ты, выходит, неслучайно ей колено прострелил?! Не пожалел девицу молодую, хроменькой навек оставил…

— Не девицу — ведьму, — аккуратно поправил я, не убирая пальца со спускового крючка. — Теперь мой вопрос: зачем вы меня сюда выманивали? Смысл было красть лошадей из полка? Знаете же, будь у нашего генерала чуток поменьше терпения, он бы весь ваш табор, без коней, друг за дружкой вверх копчиком пешим строем в ту же Румынию отправил! Там местные Влады Цепеши дюже любят вашего брата на кол сажать, токайское пить и под него всяческие предсказания слушать…

— Что ж. — На мгновение задумавшись, старуха-мужчина сменил (сменила) тон. — Земля слухом полнится. Вот и нам интересно стало на нового характерника полюбоваться. Ваши ведь всё больше по воинской специальности известны — бойцы великие, смерть обманывать мастера, опасность чуять да за победу малой кровью биться, а так, чтоб сквозь личины зрить… Это, яхонтовый мой, дорогого стоит!

— Кто — мы? — чётко выделил я главное.

Цыгане за моей спиной бесшумно вынимали ножи, думая, что у меня глаз на затылке нет. Это факт, не поспоришь, но я и без того отлично знал, что они там намерены делать. Им ведь невдомёк, что араб, кося лиловым оком, бдительно следит за всем происходящим. А уж его никак не обманешь…

— Ретивый ты казачок, Иловайский, — наконец собралась с ответом старая цыганка, а я воочию видел некоторую растерянность на лице Птицерухова. — Кто тобой интересуется и кому ты поперёк глотки встал, я тебе сказать не смею. Но совет дам. Один. Напоследок. Ежели долго жить хочешь — более в Оборотный город не ходи!

— Что ж так? — Я широко улыбнулся. — Мне ваши тёмные дела без надобности. Меня лишь Хозяйкины очи карие в город тянут. Уйдёт она, и я уйду, погодите-ка малость…

— Не уйти ей. Повязана твоя Катенька. Это в городе она из себя страшную силу корчит, а доведись ей лицом к лицу со мной стать, я её в единый миг так взнуздаю, так в…

Мой большой палец без предупреждения взвёл курок. Птицерухов понял, что если он издаст ещё хоть звук, то в ответ раздастся (грянет) выстрел. Видимо, это поняли и остальные цыгане — тишина повисла такая, хоть топором её пластай, вязкую, и кусочки в платок заворачивай, пригодится отдохнуть, заложив уши на народных гулянках. Она оборвалась коротким всхлипом, когда мой жеребец молча пнул задним копытом в пах самого активного бородача с ножиком. Тот рухнул почти без звука, надеюсь, детей успел заделать заранее, потому как теперь уж… увы, не судьба…

— Только троньте её, — тепло предложил я, опуская пистолет. — Ну а мне пора, пожалуй. Вы не провожайте, не надо церемоний, здесь рядом, не заблужусь. И вот ещё, бабушка, попросите ваших соплеменников — ну того, рябого, косящего на один глаз, и хромого, лысого, с серьгой — к селу на версту столбовую не приближаться! Наши приказ получили — стрелять конокрадов без суда и следствия. Вы уж не провоцируйте больше, а?

— Ай, соколик! — Всплеснув руками, Птицерухов улыбнулся мне самой змеиной ухмылочкой. — Что такое говоришь, изумрудный мой? Зачем на бедных ромал клевещешь, зачем Бога не боишься? Да весь табор под присягой подтвердит, что дома они были, в кибитке лежали, животами мучились и никуда и на шаг от костров не отходили!

— Угу, и я поверю…

— А то тебе решать. Ты, соколик, главное дело, до полка своего доберись.

— Это угроза? — ровно уточнил я.

Улыбка Птицерухова буквально лучилась сладким ядом…

— Ой нет, золотой… Ни один цыган офицеру казачьему слова поперёк молвить не посмеет, не то что угрожать. Езжай себе вольным ветром! Ромалы тебя не тронут…

Я ведь в тот момент ещё подумал, а не застрелить ли его прямо сейчас к едрёне-фене, и нет проблем. Но что-то остановило, комплексы какие-то непонятные… Не учили меня без особой нужды первым курок спускать, но, быть может, вот именно в этом конкретном случае оно того и стоило.

Арабский жеребец сам разрешил ситуацию, мягко попятившись задом и хлёсткими ударами хвоста приводя в чувство замерших в ожидании цыган. Те, огрызаясь и проклиная нас сквозь зубы, всё-таки уступили дорогу, пока я не выпускал из правой руки рукоять надёжного тульского пистолета.

— Мы ещё свидимся.

— Ай, свидимся, молодой-красивый. Да только не тут, не на этом свете!

— Ну, если вы так на тот торопитесь, — прощаясь, я козырнул, — дождитесь меня там, я ещё на этом чуток задержусь…

Старуха-цыганка широко развела руками, что-то тихо пробормотала себе под нос, возвела глаза к небу, хлопнула в ладоши и уставилась на меня немигающим взглядом. Я неторопливо осмотрелся по сторонам. Вроде всё тихо. Никто нас преследовать не намерен, никто в погоню не рвётся, хоть и лица изумлённо вытянулись у всего табора — от седых цыган до голопузых ребятишек. Можно подумать, они тут живого хорунжего никогда не видали? Ага, на донских землях кочевать и при виде казака удивление строить — смех один…

Я толкнул араба пятками, мой конь вновь встал на дыбы (любит он у меня покрасоваться, зараза) и галопом рванул в степь догонять давно отъехавшего Прохора. Уверен, что наших лошадей он забрал, а как им вернуть прежний вид, разберёмся в безопасном месте, под прикрытием всего полка. Здесь нам явно не рады, поэтому сваливаем…

— Те хнас ол тро сэро, те розмар тит!^[15] — громовой полушёпот донесся мне вслед, и неприятная волна холодного, даже какого-то скользкого воздуха тяжёлым кулаком толкнула меня в затылок. Не особенно больно, так, скорее неприятно, не более. И ещё на губах появился какой-то сладковато-перечный привкус, такой противный, что я невольно сплюнул… Да не один, а три раза. Но как-то не особо помогло…

— Про-хо-ор! — прокричал я, когда верный конь мягким галопом вынес меня далеко от последних кибиток.

Из-за перелеска тут же показался мой старый денщик на тяжёлом мерине. Пяток наших лошадей (впрочем, всё ещё пребывающих под личинами) он на верёвке вёл за собой следом.

— Эй, Прохор! — продолжал надрываться я, пуская жеребца торжественной рысью. — Мы победили!!! Дядюшка будет до седьмого неба подпрыгивать от того, что его непутёвый племянник уделал всех и верну…

Вместо ответа мой денщик сорвал из-за спины ружьё и прицелился. Я с улыбкой обернулся — в кого это он? Вроде не в кого. Значит, в смысле… в меня?!

Какая-то неведомая сила в один момент опрокинула меня навзничь ровно в ту же секунду, как из ружейного ствола вырвался красный цветок… По сей день не ведаю как, но чудо произошло — пуля просвистела едва ли не на волосок от моей груди, жужжа, словно злобный свинцовый шмель!

— Ты че-э-э… чего, сдурел?! — неузнаваемо тонким голосом возопил я, медленно выпрямляясь в седле. Ошарашенный араб поддержал мой вопрос мелким, но частым киванием.

Вместо ответа Прохор убрал ружьё за спину, намотал поводья уводимых лошадей на ближайший сук и, сдвинув брови, взялся за длинную пику!

— Не понял… — переглянулись мы с конём.

— За мирный Кавказ, за сожжённые станицы, за друзей, погибших под вашими клинками, — чётко и выразительно пояснил честный казак, давая шпоры мерину. — Умри, пёс чеченский!

— Кто, кто, кто?! — начал было уточнять я, но арабский жеребец оказался умнее, развернувшись на одном заднем копыте и дав дёру не задумываясь!

Что ещё раз спасло мою никчёмную жизнь…

— Стоять, сучий сын! — надрывался сзади Прохор, изо всех сил нахлёстывая коня. — Стой и дерись как джигит! Не всё ж вам из засады стрелять, ты в честном бою казаку в глаза посмотри! Стой, кому говорят, шакал крювоносый!!!

— Он — псих, — попытался на скаку рассуждать я, не забывая оборачиваться (мало ли, вдруг он пику кинуть решит?). — Или выпил вчера, или у цыганского котла чего нанюхался, или… Тпру-у!!!

Я так резко остановил бедного коня, уздой заворачивая ему голову вверх, что чуть было не опрокинулся вместе с ним навзничь.

— Сдавайся, джигит!

— Сдаюсь! — И я влепил потерявшему бдительность Прохору прямой удар кулаком в висок.

Мой верный боевой товарищ, не ожидавший такой подлости, мешком рухнул с мерина. Не тратя времени на объяснения, я быстро связал его его же поясом, с трудом погрузил на седло и рысью сгонял за брошенными лошадьми. Собственно, что делать теперь, было непонятно.

Хотя, помнится, кто-то не так давно обещался помочь…

— Таки у вас есть вопросы?

И почему я даже не удивляюсь, как быстро это бесовское семя успевает подкатиться к нашему православному брату. Мы уселись с ним нос к носу на обочине дороги, кони пощипывали запылённую траву, в небе заливались жаворонки, справа и слева стрекотали кузнечики, а старый еврей-коробейник улыбался мне во весь щербатый рот. Вопросы были короткими, а ответы пространными, за что в принципе и надо бы сказать нечистому «спасибо», да их с такой благодарности только корёжит. Что лично мне… приятно! А если по существу, то…

— Шо вы так смотрите, Илюшенька? Я же предупреждал вас, что этот Птицерухов тот ещё гад, но кто же поверит чёрту в еврейском лапсердаке? Никто! А результат вот сразу налицо и даже на всю фигуру в целом. Ой вей, да ведь вы с трёх шагов — вылитый чеченец из кавказской сакли! Как ваша нянька вас же и не пристрелила?!

— Чудом успел пригнуться, — буркнул я, незаметно, как мне казалось, ощупывая собственное лицо. — Это ведь только цыганский морок, да? На деле я прежний.

— Истинно так, друг мой! И я весь готов вам посочувствовать, так как эта дрянь крепко держится, а шоб её снять, так оно потребует времени, которого нет… Причём совсем нет!

— В каком смысле… — начал было я и осёкся. Из-за рощицы мелькнули длинные пики и высокие донские папахи: похоже, мой заботливый дядюшка на всякий случай отправил вслед за мной казачий разъезд.

— И шо они увидят через две минуты? — как ни в чём не бывало продолжал изгаляться чёрт. — Злобного чеченца с оружием, кривыми зубами и зелёной повязкой на головном уборе. А рядом с ним вашего связанного Прохора, пятёрку цыганских лошадей и знаменитого араба, на котором уехал некий Илья Иловайский. Ой, что-то мне говорит, шо ход мыслей ваших однополчан будет очень несложно предугадать…

Ах ты, мать моя голубоглазая женщина! Да увидев такую картину, и я бы тоже вряд ли интересовался: «С какого ты аула, джигит, за солью спустился?», а рубил сплеча наотмашь и без разговоров…

— Ты обещал мне помочь!

— Шо? Я? Когда, где, на каких условиях? А долговая расписка есть или мы заключили устный договор как приличные люди? — попытался выкрутиться чёрт, но я крепко держал его за ухо.

— Перекрещу — не помилую!

— Ша! — мигом сдался коробейник, а всадники впереди удивлённо воззрились на нашу компанию. — Таки куда мне спрятать вежливого хорунжего со шпорами?

— В Оборотный город, — давно решил я. — Арка на входе снимет любые личины, а там на месте Хозяйка уж что-нибудь да посоветует…

— Лямур, тужур и в конфитюр, — не хуже моего денщика срифмовал старый еврей, сажая меня к себе на ладонь и скатывая в маленький шарик не больше дробинки. Невероятные ощущения, уж простите за недостаток подробностей и деталей, не до того было…

Просто всё происходившее находилось на такой немыслимой грани реального, что пытайся я ещё и осознать, как именно моё благородие запихивают в левую ноздрю чертячьего пятачка, так сбрендил бы ещё до того, как он выдул меня обратно. Причём уже через правую ноздрю! Помню лишь, как после двухсекундного перелёта, обомлев от ужаса и увеличиваясь прямо на лету, я всем телом рухнул на маленького беса-охранника, бдительно охраняющего очередную арку…

— Силы небесные, живой! — не сразу поверил я, лёжа спиной на мягком и лихорадочно проверяя чётность рук и ног. Вроде всё совпадало.

— Не то чтоб совсем… но живой, — ошибочно истолковав мою радость, подтвердил приплющенный бес где-то в области моей поясницы. — Слышь, Иловайский, у тя хоть на грош ломаный совесть есть? Развалился как на перине, а ить мы с тобой вроде не настолько близко знакомы для такого интимного возлежания…

— Ты мне понамекай тут, — не особо торопясь вставать, огрызнулся я. — Я с бесами совместно возлежать не стану!

— А чё ты щас со мной делаешь? — резонно выдохнул охранник.

Я задумался. Ну не объяснять же ему, что у меня дикий стресс из-за того, что попавшийся по дороге чёрт староеврейской наружности затолкал меня в одну ноздрю, а другой вытолкнул? В соплях не измазал, и уже слава тебе господи…

— Слышь, Иловайский…

— А мы знакомы? — Мысленно я обрадовался, что чеченская личина исчезла.

— Да на твою морду казачью уже каждая собака в Оборотном городе с закрытыми глазами задней лапой укажет! — буркнул бес. — Ты это… серьёзно… слезай давай, чё разлёгся-то? У меня служба!

— Я тоже при исполнении.

— Ну и слезай!

— Так ты ж стрелять кинешься, — потягиваясь, зевнул я, бес подо мной тоже вынужденно похрустел костями.

— Кинусь, конечно… как же в тя не пальнуть?!

— Ну вот… — вздохнул я.

— И чё нам теперь, до зимы бутербродом греться?! Так ты смотри, я ж скоро возбуждаться начну…

Ей-богу, в тот момент каким-то седьмым характерническим чувством я понял, что он не врёт. А стало быть, ситуация выходила из-под контроля.

Нет, ничего такого он мне не причинит, честь не опозорит, но даже если какой дрянью штаны испачкает, так и уже радости мало. Не хочу рисковать…

— Так… Значит, сейчас я резко встаю, и мы оба бросаемся за твоим ружьём, кто первый добежит, тот и стреляет!

— Договорились, — согласно просипел бес. — Вот тока слезь, и посмотрим, кто кого.

— В каком смысле? Никакого «кто кого» и наоборот, я говорю, за ружьём побежим!

— Да слезь же наконец, болтун лампасовый, раздавил всё что надо и не надо…

Я подтянул колени к груди, обхватил руками, пару раз качнулся туда-сюда, вроде как «для разбега», и, бодро вскочив на ноги, схватился рукой за дуло старого турецкого ружья. Юркий бес буквально секундой позже вцепился уже в узкий изогнутый приклад, радостно завопив:

— Ага, хорунжий, проиграл?! Нашего брата по скорости нипочём не обскачешь!

— Возможно…

— Да точно, точно! Моя победа, я первый успел! А ты, дурак, к дулу кинулся, а курок-то вот, мне тока пальчиком пошевелить и…

— И что будет? — невинно полюбопытствовал я, крепко держа ствол под мышкой.

— Чё будет, чё будет… Пальну и… — Бедный охранник так ещё и не понял, в чём суть. — Ты это… дуло-то отпусти, мне так палить несподручно. Я ж не попаду!

— Был бы рад помочь, но мне пора. Хозяйка ждёт. — Я ловко развернулся на каблуках, перехватив ствол ружья под другую руку.

Бес упёрся ножками, надулся, покраснел, но всё равно поехал за мной, скользя копытцами по гравию.

— Ты чё?! Ты куда? У меня ж пост! Ты чё творишь ваще, беззаконие полное?! Я ж тя… пальну ведь, как бог свят, пальну!

— В стену или в потолок? Да валяй, мне-то с того…

— Иловайский, стой! Ты мне по традиции ружьё испортить должен, а не в город на буксире тащить! Стой, те говорю, так нечестно!

Я не останавливался. Бес вопил, верещал, ругался, грозил, матерился, проклинал, увещевал, обещал, клялся и льстил, не умолкая ни на минуту…

— Меня же уволят! Со службы попрут коленом взад, пятачком по чернозёму — праздник первой борозды! Мать твою, грешницу, да вот уже и стены городские… Стой, человеческим языком прошу, псих в папахе с мозгами набекрень! Нельзя мне туда-а-а… Смилуйся, чё хочешь сделаю-у!..

— А ладно, — пошёл я навстречу его пожеланиям. — В конце концов, мы оба люди военные. Давай сюда ружьё, сейчас что-нибудь сломаю по-быстрому, и беги на службу со спокойным сердцем…

— Ты настоящий друг, хорунжий, — с чувством подтвердил маленький усатый кавалергард, козыряя и отходя в сторону. — Кремень вывинти, и довольно, чё совсем-то казённое имущество гробить…

— Логично. — Легко вытащил из замка чёрный кусочек кремня и вернул оружие бесу. Тот церемонно принял его на плечо и, красиво развернувшись, строевым высоким шагом пошёл восвояси.

Я пожал плечами и прикинул, сколько же мне ещё топать до ближайших ворот. Минут пятнадцать, не меньше, странно, что Катенька ещё никого не послала меня встретить. Обычно она в волшебной книге всё видит, незаметно через арку к Оборотному городу не подойти…

— Эй, хорунжий! — торжествующе раздалось сзади. — А у меня этих кремней в кармане штук пять. Я уж всё починил!

— А, ну как же, — не оборачиваясь, бросил я.

— Дык пальну же!

— Ну и пали, если ружья не жалко!

— Не понял… — Видимо, бес начал лихорадочно осматривать табельное оружие. — Ты чё, ещё какую хитрость учудил? Песок в ствол насыпал, а? Вроде нет… Затвор покорёжил? А где? Дак целое всё вроде… А-а, поди, камушек под курок загнал! Угадал, да?!

Я шёл себе и шёл, даже на миг не заморачиваясь на его вопли. Бесы-охранники особым умом никогда не отличались, но самомнение у них выше облака, а храбрость круче суворовских Альп! Главное, он сам поверил, будто бы с ружьём что-то не так.

— Ты чё сделал-то?! Скажи, будь человеком…

Вот такой крик души уже нельзя было не удостоить вниманием. Я обернулся. Маленький кавалергард, сидя на камушке, лихорадочно копался отвёрткой в ружейном замке. Ну и ладушки, пусть развлекается, какое-никакое, а занятие по душе…

А в воротах на меня с плотоядной нежностью вытаращились трое грушеобразных упырей с перепачканными дёгтем и жиром плоскими рожами под личинами добропорядочных купцов третьей гильдии.

— Человек? Живой! Глазам не верим, хватай его, братц… тц… тц… А вы, извиняемся, часом, не Иловайский ли будете-с? Хорунжий Всевеликого войска донского…

— Я. А что?

— Да ничего-с… — Упыри с готовностью начали засучивать рукава. — Правила знаем-с, сей же час мордобитием оскоромимся. Вы тока не серчайте и Хозяйке ни слова, а?

— Добро, договорились, — улыбнулся я, протискиваясь мимо. — Только вы тоже метельтесь не по-девчоночьи, а не то, сами знаете…

— Знаем, — сурово вздохнули все трое. — Небось зубы заговоришь, обманешь да ни с того ни с сего меж собой драться заставишь. Уж лучше мы сами…

— И правильно.

Я шагнул на обманно-чистенькие мостовые Оборотного города, неуверенно размышляя, что почему-то вечно приношу сюда раздор и смуту. Раньше тут людей просто ели, да и сейчас едят, но вот с моим лично появлением устоялась новая городская традиция — увидел казака, дай в морду соседу! Не казаку, а своему же городскому товарищу! Лучше сам дай или он тебе, а не то обоим худо будет. Вообще-то мне оно до сих пор непривычно, вроде как приличные гости себя так не ведут. Но я ж не виноват, не я это предложил…

— Попробую исправиться.

Чисто ради эксперимента мне взбрело в голову козырнуть семейке вампиров — высокому блондину в европейском платье и его четверым разномастным детям. Он с готовностью обернулся и приветливо кивнул, сияя от простенького бриолина, словно празднично прилизанная причёска прожженного приказчика или полового. (Хм, а забавно складывать в предложение столько слов на одну букву…)

— Здорово дневали!

— Здравствуйте, здравствуйте, — слаженным хором вежливо откликнулось вампирское семейство, все кисло улыбнулись друг другу, и папочка первым отвесил чадам по родительскому подзатыльнику. — Вы идите себе, хорунжий, вас ждут, мы сами подерёмся, обещаем!

— Да я ж не настаиваю…

— Увы, дорогой друг, такие традиции без чьего-либо желания входят в моду и становятся привычкой. Дети, быстренько побейте друг друга, и марш в школу!

Молодёжь послушно оскалила клыки и принялась душить друг друга, причём девчонки отнюдь не уступали мальчикам. Клочья волос, обрывки одежды и лишние зубы так и полетели во все стороны, папа скромно гордился семейством, изредка пиная упавших…

Короче, к Катенькиному дворцу я дошёл мрачный, как гнев Господень. Ни разу никого не тронул, ни с кем не заговорил, никого не спровоцировал — но весь мой неблизкий путь был обильно отмечен неслабыми потасовками. Нечисть молилась, чтоб мою светлость понесло другой улицей, ибо несчастные жители того квартала, на который уже ступила моя нога в коротком казачьем сапоге, милости от судьбы не ждали, сами выходили во двор и начинали молча мутузить друг друга.

Спасения не было никому, скидки на пол и возраст не принимались, Оборотный город снова лихорадило — Иловайский пришёл, здрасте всем! «Покатился колобок, въехал мишке прямо в бок, стукнул зайку меж ушей, волку крепко дал взашей, а приветливой лисе выбил зубы сразу все»… Это прохоровское, но очень подходит по теме, так что к медным воротам я выкатился почти тем же колобком: потным, злым и без малейшего настроения. Хотя там меня ждали друзья.

— Здорово, Иловайский! — распахнул было объятия Шлёма, но Моня бдительно хлопнул его по шее. — Ты куда пасть раззявил, деревня? Али традицию новую законодательную прямо при свидетелях порушить решил?! Так меня на расчленёнку не подписывай, я в сторонке почешусь…

— Забыл, забыл, — виновато опомнился кудрявый добрый молодец (личина!), а на деле упырь с патриотическим сдвигом по всей фазе. — Погодь, хорунжий, исправим!

С этими словами он без промедления врезал Моне по сопатке так, что тот еле на ногах устоял. Но, выпрямившись и даже не вытирая побежавшую из носа каплю, тут же съездил другу Шлёме по уху.

Я сдвинул папаху на брови, глаза б мои этого не видели…

— Да что ж за традиция такая?! Ведь не было её!

— До твоего появления в Оборотном городе много чё не было, — запрокидывая голову, дабы унять кровь, подтвердил вежливый Моня. — А только вчера Хозяйка новый указ вывесила: «Илью Иловайского приветствовать так, как он сам того затребует! А кто не ту степень уважения проявит, дык и кирдык ему при всех ноутбуком в паховую область!» Народец у нас простой, кинулся за объяснениями, так Катенька твоя нас на материнской плате послала, а кто с первого разу не сообразил — полной версией Виндуз-97 прилюдно в такое место на жёстком диске Е сунуть пообещала, что ни героев, ни мазохистов не нашлось. Вот бабка Фрося и говорит: «Да чё ж нам пропадать во цвете лет? Уж небось как увидим хорунжего, так ему и слова не давать, а сразу меж собою драться! Ему оно небось тока в радость, и Хозяйке на сердце полегче…»

Медные львиные головы на воротах подтвердили его слова многозначительным покачиванием. Ну всё, удружила свет мой Катенька, спасибо, Бог тебе в помощь, нашла новое пугало для всей нечисти — меня безобидного! Так стоит ли теперь удивляться, с чего в мою сторону то Фифи, то Птицерухов, то их закулисные начальнички неровно дышат. Я ж теперь воплощённый кошмар всех упырей, ведьм, колдунов да бесов! Оно, конечно, лестно, да не о том мечталось…

— Ладно, пойду разберусь.

— Ты тока… это… — осторожно выпрямляя распухшее ухо, попросил Шлёма, — шибко на неё не дави — нервная чегой-то, вторые сутки зверствует, аж жуть! Может, по гороскопу плохие дни…

— У неё? — не сразу сообразил я.

— Нет, блин, теперь уже у всего Оборотного города!

Львиные головы предупреждающе заворчали, мы трое на всякий случай чуток присели.

— Иловайский? — громогласно раздалось на всю площадь. — И чё ты припёрся? Мы ж вроде договорились на кладбище встретиться, в романтической обстановке…

Я виновато развёл руками. Упыри переглянулись и залегли, не дожидаясь худшего.

— Ну заходи, чего у дверей топтаться. Только честно предупреждаю, у меня бигуди!

— Не ходи, хорунжий, — шёпотом просипел Моня. — Хрен их знает, чё энто за звери — «бигуди», может, её и не тронут, а тебя порвут на тряпочки!

— Или ещё, чего доброго, покусают напополам не в том месте, — добавил свою печальную ноту Шлёма. — А Хозяйка-то и рада, им, бабам, такие вещи только на смех и подавай! Вот у меня было такое разок… на лесопилке… дак не поверишь, мужики стоят сплошь плачут, и тока одна дура рыжая…

— Верю, — быстро согласился я, толкая плечом ворота. — Ждите меня у Вдовца, дело есть — в узком кругу пособеседуем.

— Об чём?

— О Птицерухове. — Заходя внутрь, я успел мельком заметить, как округлились глаза моих упырей под православными личинами. — Вот только соврите мне сейчас, что вы его не знаете…

Оба братца так яростно замотали головами в повальном отрицании очевидного, что Моня стукнулся носом в Шлёму, а Шлёма таки умудрился неслабо свернуть себе шею. Достав из-за пазухи три копейки медью, я отправил их выпить для храбрости и освежения памяти. Уж дождутся ли они меня в договорённом месте или сбегут от греха подальше, кто знает, но деньги с моей ладони словно корова бодливая языком слизнула, а их и след простыл…

— Здорово, сукины дети! — Шагнув в приоткрытые ворота, я ласково потрепал по колючим загривкам троицу уцелевших после наполеоновского нашествия адских псов. Остальные героически погибли, но у одной из трёх уже заметно округлилось брюхо, значит, будут щенки. Прохор меня слёзно упрашивал выгородить хоть одного кобелька на развод, с местными овчарками скрестить — таких волкодавов получим, хоть на медведя без ружья иди! Жаль, сахару в кармане не оказалось (араб же всё вынюхал, как ему откажешь), но псы и простой человеческой ласке были рады. Хотя в зубы им я б заглядывать никому не советовал — острые, длинные, в два ряда, зрелище не для слабонервных, а они страх чуют…

Ворота за спиной медленно закрылись сами, с характерным зловещим лязганьем. Дверь во дворец была незаперта. По ступенькам на второй этаж я взлетел ясным соколом, практически на цыпочках, только шпоры музыкально тренькали в мелодичном экстазе. Сердце билось так, словно тесно ему в подреберье и рвётся оно навстречу любимой душе, никакими крепостями не удержимое…

— Здравствуй, Катенька, цветок мой лазоревый! — начал было я, ступив на порог, встретился взглядом с жутким розовым чудовищем и… кажется… впервые в жизни потерял сознание. Мир ушёл вбок, потолок кинулся бежать по касательной, а коврик на полу со страшной силой треснул меня по затылку…

— Иловайский, ты чё? Клубничную маску с огурцами никогда не видел?! Э-э-э!!! Не надо тут так у меня лежать, не надо мне всего вот этого, а?!!

Не знаю. Знакомый голосок доносился из неведомого далёка, а я в это время с интересом рассматривал разноцветные кляксы и яркие искорки, которые гонялись друг за дружкой, топоча как цирковые слоны, гоняющие по манежу белую мышь в зелёном колпаке с бубенчиком. Или, наоборот, это мышь их гоняла? Не помню, не определился, они все там так мельтешили, что у меня голова закружилась. Взывать к их совести было бесполезно, у слонов уши большие, но они их передними ногами закрывают, а мышь меня вообще не слушала, делая вид, что не видит в упор, хамка эдакая…

— Это ты мне?! — громом небесным грянуло из искрящейся темноты, и запад с востоком резко влепили мне по звонкой оплеухе. Не то чтобы больно, но обидно — во-первых, за что, во-вторых, им-то я чего сделал?! Парю себе в облаках, молчу, никого не трогаю.

А потом мне на голову вылился водопад огненной лавы…

— А-а!!! — чуть не захлебнулся я, забил руками и ногами и быстро выплыл на поверхность.

Стройное чучело в махровом розовом халатике,тапочках с заячьими ушками, с волосами, намотанными на гильзы, и зеленовато-красным матовым лицом уставилось на меня грозными глазами Хозяйки Оборотного города.

— Н-ну и? — голосом милой моей Катеньки нервно спросило оно, покачивая в руках чудной белый чайник со змеиным хвостом и двумя железками на конце. — Хорош притворяться, Илья! У меня скоро из-за тебя комплексы начнутся. Сам виноват, пришёл раньше времени, не дал девушке времени привести себя в порядок. Для тебя же марафечусь, изверг малахольный…

— Ка-а-атенька?! — противным самому себе, каким-то козлиным голосом проблеял я. — Что же содеялось с личиком твоим светлым?

— Питательная маска, — рыкнула она, одним движением снимая это ужасное приклеенное лицо.

— А-а… а волосы? В них что за хреноте…

— Бигуди-и! — ещё громче прокричала она, с грохотом ставя чайник на стол. — Быстро встал и сел на стул вон туда, в угол! Я в ванную комнату, и чтоб до моего возвращения даже задницу оторвать не смел. Вон там книги, там журналы, сиди себе и смотри…

— А ты?

— А мне дай господи терпения, — страстно возвела прекрасные очи к небу моя красавица, запахнула распахнувшийся было на груди халатик и, грозно топая тапками-зайками, ушла в соседнюю комнату.

Я молча вытерся рукавом казачьего кителя, уселся в углу и задумался…

Стало быть, это чтобы привести в чувство, она на меня водой плеснула! Заботливая, всё ж таки приятно. Хотя лучше бы холодненькой, но тут, видать, какая была под рукой, ничего не поделаешь… Не обварила, и уже спасибо от всего полка! А могла бы, с неё станется. Да и я хорош — в обморок бухнулся, как помещичья дочь при виде гусарского поручика в обтягивающих одно место лосинах…

— Что ж тут у вас за книжки такие интересные?

Я протянул руку, послушно не вставая с места, и осторожно коснулся ближайших корешков, имена авторов мне ничего не говорили: Агата Кристи, Энн Райс, Джоан Роулинг, Хелен Филдинг. Последнюю я вытянул, прочёл название и, не задумываясь, раскрыл на середине…

«Ну почему женатые люди никак не поймут, что этот вопрос в наше время просто невежливо задавать? Мы же не бросаемся к ним и не орем: „Ну и как ваша семейная жизнь? Все еще занимаетесь сексом?“ Все знают, что ходить на свидания, когда вам за тридцать, уже не так легко и просто, как в двадцатидвухлетнем возрасте, и что честным ответом будет не небрежное: „Спасибо, великолепно“, а приблизительно вот что: „Вообще-то вчера вечером мой женатый любовник явился ко мне в подтяжках и в очаровательном ангорском полусвитере и, объявив, что он гомик (или сексуальный маньяк, или наркоман, или социальный импотент), избил меня суррогатом пениса…“»

Мельком пробежав глазами страничку, я покраснел круче попадьи в мужской бане, захлопнул книжку, быстро сунул её обратно. Два раза ещё и руки об штаны вытер. Не хватало тока, чтоб Катенька подумала, что я эдакие вещи читаю… Брр!

— Надыбал «Дневник Бриджит Джонс»? — безжалостно раздалось за моей спиной. — Не-э, Илья, вам, мужчинам, такие вещи в любом возрасте читать нельзя — мозг нежно плавится и вытекает через нос! Там позади где-то «Винни Пух» был, это на твоём уровне развития самое то!

Я вскочил со стула, едва не свалив и его, и полку с книгами, но Катя, совершенно обворожительная в длинном тёмно-зелёном платье с серебряной белочкой на шее и с пышными расчёсанными кудрями, поймала меня за ремень, не дав упасть.

— Стоять, герой! Вижу, что рад меня видеть. Давай чмокну!

Мы церемонно облобызались, как на Пасху, а потом она мигом выкрутилась из моих объятий.

— Садись, сейчас всё устроим. Я же тебя не раньше чем через три часа ждала, а ты свалился как снег на голову. Теперь будешь помогать накрывать на стол. Мне чудный тортик прислали! И ещё это… короче… тема есть. Ну, помнишь, я тебе тогда на кладбище намекала? — не обращая на меня ровно никакого внимания, щебетала моя кареглазая любовь, быстро расставляя на маленьком столике блюдца, чашки с ложечками. — Так вот, у меня проблемы. И кстати, из-за тебя, зацени! Всё с того раза, как ты мне полный город наполеоновских скелетов напустил.

— Но я…

— Чего «я»? Чего «но»? Не отмазывайся, поздно, теперь ты в армии — «Йо рими ёми най!». В общем, моё начальство обалдело коллективно и после благополучненького отчёта с моей стороны всё равно решило подстраховаться, послав сюда козла-доцента с целью…

— Козла знаю, а доцент это кто? — не удержавшись, перебил я.

— Козёл-доцент — это научный руководитель моего проекта, реальный подонок Соболев! Понял?

— Нет.

— Правильно. — Катя улыбнулась, потрепав меня за чуб. — Не умеешь ты мне врать, я тебя как ребёнка насквозь вижу. Ясное дело, не понял, я ж ещё ничего и не объяснила. Пока чай заваривается, слушай внимательно, истина где-то рядом.

Сидя с чашкой изумительного зелёного (а что делать, чем угощают, тем и рады) чая, аккуратно похрустывая чудной безвкусной печенькой «крекером», я с трудом заставлял себя слушать всё, что так эмоционально доказывала мне моя неприступная мечта.

Оказывается, с её точки зрения, тот факт, что мы с ней целовались, лично её ни к какому браку не обязывал и засылать сватов мне, по совести говоря, было и некуда, и незачем. Пока Катерину гораздо больше волновали непонятные для меня «наезды» этого таинственного «спиногрыза» Соболева, которого что-то не устроило в том, как мы отстояли Оборотный город.

Вроде особое возмущение вызвал именно тот непреложный факт, что на стенах Хозяйкиного дворца кроме Мони и Шлёмы, да отца Григория, да бабки Фроси билось ещё двое казаков. Не упыри, не ведьмы, не колдуны, не мертвецы ходячие, а два реальных живых человека! Как мы сюда попали? Как Катерина подобное допустила? Что здесь имеет место — непростительная халатность, роковая ошибка, непроизвольное стечение обстоятельств, преступный сговор или полное несоответствие занимаемой должности исследователя-аспиранта с собственной диссертацией на тему «Психотипы русской нечисти, их взаимоотношения в отдельно взятом мегаполисе» и всё такое прочее.

Чем он там конкретно мог угрожать ягодке моей черносмородиновой, всё равно непонятно, но её это беспокоило. А стало быть, мой долг ей помочь…

— Что сделать прикажешь, солнце моё?

— Ой, не знаю даже… — Чуть смущённо поморщив носик, Катенька подумала и попросила: — А ты трупом побыть не можешь? Ну пару дней, для вида…

Я поперхнулся чаем, едва не откусив край тонкой фарфоровой чашечки. Огрызок крекера выпрыгнул из горла и нырнул в сахарницу прятаться…

— Это временно! — взмолилась Хозяйка, напирая на меня роскошной грудью. — И умирать всерьёз не надо! Просто загримируйся мертвяком и ходи по улицам, лишь бы тебя на мониторах видно было. Ну чтоб я всегда могла ткнуть пальцем, типа вот он, тот самый казак, обычное ходячее умертвив! А то ты там на прошлой видеозаписи весь из себя, как пупс розовощёкий, кровь с молоком! Соболев тебя увидит, зафиксирует, отвалит, и у меня опять всё шоколадно!

— Но я же не… — Договорить мне не удалось, потому что она меня поцеловала прямо в губы. А когда тебя целует такая сногсшибательная девушка, то все мысли из головы вылетают в трубу, так, словно одним выстрелом из пушки прямо в сердце — бабах, и дух вон!

Я сплёл руки на её упругой талии, нежно привлекая красавицу поближе. Катенька, не чинясь, плюхнулась мне на колени, с сочным чмоканьем оборвала поцелуй и строго, приложив мне пальчик к усам, проконтролировала:

— Иловайский, мы точно договорились? Даёшь слово честное, благородное, казачье, за всё Великое войско донское, что подыграешь мне, пару дней поизображав из себя затурканную немочь в стиле энурез бледнючий-препоганистый? Как только мой доцент тебя в камеру слежения узрит — всё, улыбнись ему безбрежно, на тебе медаль на спину, и свободен!

— А ты…

— А я тебя ещё раз поцелую, — сделав честные глаза, побожилась Катенька. — И на коленях вот так посижу, тебе ведь не тяжело, правда? Ну и с меня особо не убудет.

— А если мы…

— А вот тут облом! В любви, сексе и прочем грешном деле всё должно идти поступательно и без спешки. Ты ж меня сам уважать не будешь, если я вот так тебя с распростёртыми объятиями на сеновале ждать стану, да?!

— Нет! Буду уважать, ласка моя дивная, ещё как…

— Не будешь, — сурово оборвала она и, ещё раз чмокнув меня в лоб, встала. — Всё, лимит интима на сегодня исчерпан. Сама возбуждаюсь, чего уж о тебе говорить, почувствовала… угу… Короче, время есть? Я тебе тут один мульт включить хотела…

— Есть, — покорно кивнул я, в душе кляня свою нерешительность самыми страшными словами. — Включай чего душа пожелает.

— Не дуйся, лопнешь! Там хороший мультфильм про медведя панду в Древнем Китае…

— А можно спрошу покуда?

— Валяй.

— Ты не посмотришь по своей волшебной книге про колдуна цыганского да чародея Птицерухова?

Катя замерла с плоским серебряным диском в руках. Медленно повернулась ко мне, упёрла руки в бока и тихо спросила:

— В эту-то мразь как ты умудрился вляпаться?!

Я виновато пожал плечами. В двух словах и не расскажешь…

— Колись.

Пришлось колоться, в смысле честно и подробно пересказать ей всю эту неприглядную историю с личинами, похищением полковых коней, разборками со старой цыганкой и фактом связывания Прохора, когда он принял меня за разбойного чеченца. Ну, как вы понимаете, про подозрительно заботливого чёрта в еврейском лапсердаке тоже пришлось рассказать. Что от неё скроешь, она же клещами вытянет, а врать девушке с такой грудью у меня язык не поворачивается.

Это ж как туча весенняя со спелым дождём, что весь мир напоит… Как куличи свячёные в Пасху, и ароматом от них сладостным вся хата полнится… Как дыни степные спелые с излучины Дона, так солнцем прогретые, что сами светятся…

— Иловайский, ты куда уставился?!

Куда, куда… Я потряс чубатой головой, выбрасывая из неё остатки непозволительных фантазий, мысленно пробормотал «виноват, исправлюсь, искуплю» и, сконцентрировав взгляд исключительно на её глубоких карих очах, деловито дорассказал до конца всю эпопею.

Хозяйка отстранённо выслушала меня и, развернувшись спиной, села к своему волшебному ноутбуку. Я встал и заглянул ей через плечо, пока она быстро настукивала что-то по клавишам.

На экране чудесной книги замелькали картинки, столбцы цифр, какие-то сводные таблицы, вот в одной из них с пометкой «в игнорир дебила, себе же хуже» и мелькнула знакомая фамилия.

— Нашла. Сам смотри, вот здесь и вот тут, фото, отзывы, комментарии. Поймешь, во что влез по оба колена. Ох и умеешь же ты находить себе приключения на пятую точку…

Я попробовал бегло прочесть всё, куда она мне тыкала. Ну и… собственно, ничего такого уж страшного. Обычное дело: злодей, колдун, фальшивомонетчик, поддельные документы, кража лошадей, вызов духов, насылание порчи, привороты-отвороты — сто лет как в розыске, тюрьма по нему плачет. Да, в общем, всё как у людей!

— Ты с чего такой спокойный, а? — не понимая моего равнодушия, подозрительно сощурилась Хозяйка. — Умудрился схлестнуться с самым поганым колдуном в округе и спокоен, как целая бронетанковая дивизия! Вот читай, что о нём писали наши исследователи до моего поселения в Оборотный город: «психически неуравновешен», «неадекватные реакции», «беспочвенное проявление злобной агрессии», «социально опасен», «обрывать все попытки личного контакта»… и вот ещё — «наслаждается явно выраженными фрейдистскими комплексами». Это к тому, что перед людьми является в образе уродливой старухи-цыганки, с чёрной трубкой в кривых зубах. Вот фотка. Она? В смысле он? Классическая Баба-яга с избушкой на курьих ножках в сравнении — просто фотомодель! А представь, такая вот образина за рукав схватит на ярмарке: «Дай ладонь, погадаю, золотой-яхонтовый!» — это ж такой шок, что импотент на всю жизнь! Иди лечись в Цюрихе, как Ленин. Чё молчишь? У тебя… нормально?

— Что? — искренне не понял я.

— Потенция.

— А это кто?

— Понятно, проехали, — отмахнулась Катенька. — И в самом деле, о чём это я? Я ж у тебя на коленях сидела, всё прочувствовала, функционирует, короче. То есть вот такая информация об этом скользком типе, смотрю, не очень-то тебя напугала?

— Так если врага в лицо знаешь, чего ж его бояться, — спокойно улыбнулся я. — Вернусь к дяде, доложу всё честь по чести, соберём полусотню, да и в кандалы эту ведьму цыганскую!

— Да? Как у вас всё просто… А если при одном подходе к табору к тебе опять какая-нибудь личина прилипнет? Ну не чеченец, так Гитлер, Берия или Боря Моисеев в кружевном боди… Твои донцы тебя же не порубают на всякий случай, а? А?! Не слышу ответа, Иловайский? Вот именно.

Я прикусил язык. Упрёки были вполне справедливы, как характернику мне-то ничего не стоило узнать злодея под любой личиной, хоть он старухой прикинься, хоть цыганочкой семнадцати лет, а хоть и кобылой крашеной. Но если и он на меня любую личину набросить может, так я к их кострам и на версту подходить не стану, а наши без меня нипочём Птицерухова не отыщут, хоть весь табор заарестовывай!

Оно, разумеется, тоже можно, но ведь крику будет, да и срамотищи потом не оберёшься — вопящих цыганок вручную по кибиткам распихивать! Весело, конечно, но… как-то не очень достойно деяний героического казачьего полка моего дяди Дмитрия Васильевича Иловайского 12-го.

— О чём задумался, милый, хочешь печеньку? — Катенька ласково похлопала меня по плечу. — Я ещё вот о чём тебя попросить хотела: ты меня из пистолетов стрелять научишь? А то в компьютере кур гасить как-то уже не кудряво, понты не те, эффект дохлый и под коленками не щекотит…

— Как прикажешь, любовь моя. — Я сглотнул ком в горле, после попытки представить себе «гашёных курей» поспешив просто, тупо, с радостью согласиться. А то ещё и меня запишет в эти… не в те понты…

Поэтому я быстро достал из-за пояса тульский пистолет и протянул ей.

— Заряжено? — с восхищённым придыханием Катерина осторожно взяла оружие двумя руками. — Если вот сюда нажму, выстрелит, да?

— Э-э нет. — Я с лёгким холодком вдоль спины отодвинул пальцем дуло, нацеленное мне в живот, и пояснил: — Сначала надо вот так взвести курок, потом выбрать цель, вот так вытянуть руку и…

— Учи, учи меня, снайпер. — Она взглядом обводила стены в поисках подходящей мишени. — В принципе так, особо ничего не жалко, если стену не слишком разнесет, могу пожертвовать: часами, календариком, дурацкой тарелкой с кошками, вон той фоткой в рамочке (типа мой однокурсник, два раза поцеловались, потом он слинял), кружку тоже можно грохнуть, в красного зайку стрелять нельзя, его на день святого Валентина подарили, мелочь, но дорога как память… А у тебя с собой ничего ненужного нет? Ну ладно, тогда хочу вон в тот картонный ящик со старыми…

В этот момент маленькая чёрная коробочка, лежащая рядом с ноутбуком, издала такой леденящий душу вопль, что я невольно подпрыгнул вместе с табуреткой.

— Ты чего, Иловайский? Это же обычная эсэмэс… — Катя схватилась левой рукой за сердце. — Ой, мамочки… у меня аж всё опустилось… Нельзя же так людей пугать, зайчик мой…

И, видимо, всё-таки нажала на курок. Грохнул выстрел! Храбрая Хозяйка с визгом отбросила дымящийся пистолет и перепуганной кошкой прыгнула мне на руки. Не очень удачно… В том смысле, что я косо сидел на краешке табуретки и потому не удержал равновесие, в результате чего мы навернулись уже оба. Причём я особенно неудачно…

— Живой? — интимным шёпотом спросила несравненная моя Катенька, сидя у меня на животе, компактно поджав ножки и обхватив руками колени.

— Да-а, — с трудом выдохнул я, припоминая недавнюю ситуацию с бесом.

— Тебе не тяжело?

— Не-э…

— Вообще-то я не так давно взвешивалась. Было сорок два кило. Ну это с одеждой, а без неё… Ладно, прости, вру, во мне все сорок пять.

— Да ну-у?..

— Честно, — горько вздохнула она и жалобно спросила: — Я жирная, да?

— Не-э…

— Вот только обманывать меня не надо, а?! Говорю — жирная, значит, жирная! Нет, в талии так ничего, и бёдра без целлюлита, а вот на боках… Вот, видишь? Слой жира! Или тебе не очень видно снизу?

— Ага-а…

— Слушай, а ты чего всё хрипишь так? Я тебе ничего не сломала? Может, чем-то помочь надо? Ты только скажи, я сразу…

— С пуза сле-э-эзь… — кое-как выпросил я.

Катя ойкнула, быстро встала и, потянувшись до выразительной скульптурности (или скульптурной выразительности), протянула мне руку.

Я нежно сжал её узкую ладошку и тоже поднялся. Совсем от красоты девичьей голову потерял, а она вон только что не ездит на мне, но сидит уже прямо как на диване! А я-то хорош тоже, право слово, всё ей позволяю ради улыбки одной, ради взгляда приветливого, ради слова нежного, ради…

— Иловайский, тебе не пора? — Возможно, у меня на лице отразилось всё и сразу, потому что Катенька тут же мило покраснела и попыталась исправиться: — Нет, я тебя не гоню, ты ж ещё и глюкозу в таблетках не попробовал! Вот, я целую упаковку тебе приготовила, возьмёшь с собой, у вас на Дону такие витамины редкость. Соси по одной два раза в день. Можешь Прохора своего угостить. Ему от меня привет!

То есть как ни верти, а свидание окончено. Намёк понял, не маленький…

— Ой, ну только не дуйся, пожалуйста, я и без того себя полной сволочью ощущаю. Но ведь сам слышал, как эсэмэска пришла? Зуб даю, там этот гад Соболев сообщает о скором прибытии. Хочешь, на, посмотри! — Она взяла в руки ту самую противно пищащую штуковину и, что-то понажимав, развернула ко мне маленький экранчик, прочтя вслух: — «Прибываю через час тридцать. Приготовьте комнату. Отчёты должны лежать на столе. Соболев». Вот видишь, как у нас, ни здравствуй, ни пожалуйста, ни до свиданья. Козёл, я же говорила…

— Так, что мне надо сделать?

— Прямо сейчас? Ничего. Дуй себе до дома до хаты, а завтра днём, часиков в двенадцать, начинай прогуливаться перед воротами, чтоб тебя наши камеры слежения зафиксировали. Потом ещё где-нибудь в кабаке, потом с Моней и Шлёмой, разок под ручку с бабкой Фросей, и, как только он внесёт тебя в учётную ведомость, — всё, свободен, поцелуй в щёчку, и чтоб ноги твоей тут не было! Все свидания-обнимания переносим на кладбище, туда я хоть как-то смогу высовываться…

Мне оставалось лишь козырнуть на прощанье, забрать разряженный пистолет, ещё раз полюбоваться на здоровущую дырку вместо улыбающегося лица бывшего Катиного однокурсника и развернуться на выход.

— Упс! — Катенька громко хлопнула себя ладонью по лбу. — Совсем память девичья, тебе ж профессиональный гримёр нужен, чтоб под ходячего трупа косить. Давай набросаю тебе записку к Станиславу, это один из местных парикмахеров, ну и визажист по совместительству. Передашь ему, он тебе поможет!

— Благодарствую. — Я сунул бумажку за голенище, слабо представляя себе, кто есть парикмахер, а уж тем более визажист. Да что гадать, тоже, поди, нечисть какая…

— Э, куда пошёл? — Она цапнула меня за рукав и развернула. — Дай хоть чмокну на прощанье…

Кареокая недотрога нежно коснулась моей щеки тёплыми влажными губами и на мгновение прильнула к груди. Я погладил её по волосам, а не такое уж и плохое свидание получилось, яркое, запоминающееся, с перепадами и пальбой. Может, это и неплохо, что у нас всё не как у всех, мы странная парочка…

Я вышел из дворца ровным строевым шагом, Моня и Шлёма честно ждали меня, сидя на корточках у медных ворот.

— Ну чё, хорунжий, пожмакался али опять так, на коротком поводке выгуляла?

Мне удалось сдержать улыбку, привычно показывая Шлёме кулак. Упыри так же молча шлёпнули друг друга по затылку. Значит, опять спорили и опять ничья. То есть ни я Хозяйку, ни Хозяйка меня. Катенька не первый год умело поддерживала легенду о том, что всех своих случайных «полюбовников» она наутро просто ест сырыми, целиком, без специй и соли…

Местным это важно, для них образ главы Оборотного города всегда должен быть исполнен ужаса и мистицизма. Иначе просто устроят подобие французской революции, возьмут дворец штурмом, разломают, как Бастилию, помашут флагами, а потом на своих же костях устроят полномасштабную борьбу за власть. Кому нужны такие потрясения? Разве что масонам, да вроде ими тут и не пахнет.

А может, и не должно пахнуть, они давно научились с чужими запахами смешиваться, и где этим закулисным интриганам прятаться, как не под землёй, в мире нечисти? Надо будет непременно спросить отца Григория про масонские ложи, уж он-то всегда в курсе за счёт разглашаемой тайны исповеди…

— Ну что, братцы, — поманил я упырей пальцем, — мне на свет божий пора. Проводите?

— Ага, — радостно кивнули оба.

— И про Птицерухова расскажете.

— Нет, — отказались они так же твёрдо, как только что согласились. — Мы, конечно, чуток на грудь приняли, но против этого супостата не попрём! Вона год назад Фимка-мракобес с ним схлестнулся, так его потом вороны живьём заклевали! Птиц личиной наброшенной легко обмануть, а он его телёнком дохлым обернул, дак вся стая разом и слетелась…

— Понял, не маленький, — сурово сдвинул я брови, но продолжил тот же разговор, не сбавляя шага: — Стало быть, личины он насылает, да такие, какие сразу и не снимешь, так? А почему же арка ваша любую личину рушит, как ветер домик карточный?

— А Маньку-отступницу, что ему доли с гадания не платила? Её потом в курятнике крестьяне забили, как будто лису! И по позапрошлой весне колдуна приезжего молоденького, что песни цыганские в тетрадочку мелким почерком записывал, вообще вместе со стогом сена сожгли! А ить он Птицерухову ничем и дороги не переходил, так, попался не под то настроение, и всё…

— Парни, я про арку спрашивал? — не вдаваясь в подробности, что мой же денщик сегодня чуть не пришиб меня как «дикого чеченца», напомнил я. Но эти умники, только всё более и более распаляясь, торопясь, перечисляли преступления злодея, совершенно не слушая меня…

— А помнишь, той осенью, когда он в кабак к Вдовцу припёрся? Едва ить не половину завсегдатаев перерезали, как курёнков, и ему потом отдельным указом вышло в город не заходить?!

— Вышло-то вышло, да кто ж его остановит, ежели он личины меняет, как платки носовые, и ни одна собака про то не чует! Даже арка ему не помеха…

— Не знаешь порою, с каким старым знакомым говоришь али с Птицеруховым под его личиной! От кого шила в бок ждать, кто бы подсказал?!

Слушая их, я невольно призадумался: получается, что никто, кроме меня, этого гада-конокрада под личиной видеть не может. Но я-то видел! Неужели то волшебное зрение, что баба Фрося без всякого желания даровала мне одним плевком, помноженное на врождённый талант характерника, дало мне уникальное умение — узнавать его, кем бы он ни прикинулся?! Вот тогда и понятно, зачем Птицерухов крал коней — он знал, что меня за ними пошлют, и хотел выяснить, разгляжу ли я его через личину? Разглядел! А раз я такой один, значит, теперь его первоочередная задача от меня избавиться. И чем быстрее, тем лучше…

— До арки далеко?

— А вон она за поворотом у той стены будет. Да что ж ты туда так рвёшься, хорунжий?

— Хочу проверить одну идею…

Дошли мы действительно быстро, за разговорами время всегда летит — не заметишь. Местные жители почему-то категорически до меня не домогались, то ли надоело, то ли Хозяйкиного приказа ослушаться не могли, то ли постный день на всю округу, кто их разберёт? Мне так даже скучно в чём-то стало. Как говорил незабвенный Прохор? «Дурак любит, когда красно, солдат — когда ясно, а казак — когда опасно!» Не то чтоб нам утро без подзатыльника как чай без сахара, но всё же подозрительно это…

Не нападают, не угрожают, не кусаются — не по правилам игра, а? Кстати, за поворотом даже городской стены не было, так, охранные домики, за ними чисто поле с одиноко стоящей аркой да бдительным бесом в полосатой будке. Это если волшебным зрением смотреть. Но когда обычным, человеческим, то совсем другое дело: красивое высоченное здание с тяжёлыми балконами, поддерживаемыми скульптурами грудастых девиц и могучих атлантов, у входа невысокий стройный офицер в нарядной мичманской форме с эполетами и золочёным кортиком…

— Сколько же их у вас?

— Арок-то? — переспросил Моня. — Да уж никак не меньше тринадцати. Город растёт, только за прошлый год четыре новых открыли.

— Расплодилось вас, однако…

— «Демографический взрыв», как Павлуша утверждает, — поддакнул Шлёма. — Но тока брехня это, пришлых много понаехало. Со всей России-матушки к нам под землю лезут, типа тут и сытость, и порядок, и Хозяйка лютует умеренно.

— А вот ещё такие, подобные Оборотному, города где-то есть?

— Вроде под Москвой златоглавой два или три, хотели ещё по Рублёвской просёлочной дороге строить, да дорого, — пояснил Моня. — А уж в самом Санкт-Петербурге наш брат так по готовым подвалам и канализациям шарится, что смысла нет с отдельными стройками заводиться. У них, поди, свои мегаполисы и на Васильевском, и под Невским, и под Петропавловской крепостью.

— Ты чё проверить-то хотел, Иловайский?

— Для начала беса, потому как…

— Стоять, руки вверх, покажь документы! — звонко встретил нас маленький охранник, быстренько выкатывая из-за арки корабельную мортиру. Ох ты, семейный верблюд с тремя горбами, угораздило родиться, да в кунсткамеру не берут! Вот только с пушкой меня ещё на выходе не встречали…

— Да ты чё, морда бесовская, совесть поимел бы, а?! — тоскливо взвыли упыри.

— Кого-чего поиметь?! — нахальнейше оттопырил ухо бес и поднёс тлеющий фитиль к запальному отверстию, сам себе командуя: — По предателям и извращенцам прямой наводкой, навесным ядром, пли!

Я кувырком ушёл вправо, Моня и Шлёма влево, взрыв грянул ровненько посередине!

— Слышь-ка, хорунжий, — отплёвываясь землёй, уточнили парни, — а скока времени эту заразу гремучую перезаряжать надо?

— Минут восемь — десять при должной сноровке, — потирая ушибленный локоть, прикинул я.

— Да за то время мы энтого флибустьера живьём в дуло засунем и банником артиллерийским в такое место утрамбуем, что развесёлый петушок на палочке получится!

Я встал, не торопясь отряхнулся и пару минут просто любовался на то, как два добрых молодца в рубахах с вышивкой вламывают по самое не хочу героическому мичманскому составу. Получил он у них сполна и за дело! Чуть левей, и я бы без ноги, чуть правей, и упыри без… Ну, они там враскорячку лежали, как взрывной волной причинные места не зацепило — чудо, да и только! Хорошо ещё ладошками прикрыться догадались…

— Подходи, хорунжий, не боись! Мы тут пушечку ещё раз зарядили!

Действительно, в ствол мортиры был по плечи вбит неустрашимый бес, а на его голове гордо развевались мичманские штаны со стрелками. Чуток на зайчика похоже, но гордая морда охранника портила всё смешное впечатление…

— Навалились, волки тряпочные! Сладили — двое на одного. А тока духа моего высокого вам не одолеть. Ща вон заплюю обоих насмерть, до утопления!

— Глянь, как борзометр заклинило, — с невольным уважением признали упыри-патриоты, а я, не тратя ни времени, ни лишних слов, быстро прошёл под аркой и обернулся.

— Чечен! — мигом вытаращился Шлёма. — Да чтоб у меня опять анализы до больницы своим ходом не дошли, натуральный чечен!

— Вот видите. — Я со вздохом вернулся обратно. Опыт не удался. В смысле результаты опыта меня ничуть не утешили. Как идти домой, если эта личина прилипла ко мне крепче репья к хвосту собачьему?!

— Птицерухов удружил, — понимающе кивнул Моня. — Худо дело… А только и здесь тебе дольше оставаться нельзя.

— Почему?

— Друган дело говорит, — признал Шлёма, бухаясь на землю и прижимаясь к ней ухом. — Слышь, топоток? И пяти минут не пройдёт, как здесь бесовский дозор будет. Мы ж их охранника в зюзу завернули и в его же пушку голым задом сунули, а они такое дело нутром чуют! Ща мстить набегут…

— Мы-то отмашемся, а ты беги, казачок.

Явственную дрожь земли теперь уже ощутил и я. Не знаю, сколько бесов к нам несётся в том дозоре, да, судя по топоту, и знать не хочу. Парни правы, пора уносить отсюда ноги, а уж наверху как-нибудь сам разберусь…

— Беги, хорунжи-ый! — в один голос завопили Моня и Шлёма, разворачивая мортиру навстречу выбегающей из-за домов сотне… двум… полутысяче… мама!

Я бросился бежать так, что только пятки сверкали. Сзади раздался очень одинокий выстрел, и волна маленьких бесов с головой захлестнула прикрывающих мой отход упырей. Я даже не оборачивался, чего там интересного, тем более что топот за спиной не стихал ни на минуту.

— Гони чечена! Живьём брать, живьём! Окружай его, теплокровного, на всех хватит!!!

А куда я, собственно, мог удрать от них на открытой местности? Да никуда! Но в тот самый момент, когда в голову стукнулась первая мысль о том, что «развернусь, вытащу саблю, да и помру героем!», каменные стены расступились, земля под ногами вдруг стала прозрачной и я… рухнул прямиком в душистое сено на окраине нашего любимого села Калач на Дону!

Всё. Приехали. Оторвался от погони. А жить-то как хотелось, и как здорово, что жив!

Я опрокинулся на спину, лицом к вечернему небу, и сладко потянулся, как после долгого сна. Чудны же деяния Твои, Господи, какие только пути не ведут в Оборотный город и какими только дорогами судьба казачья меня оттуда не выводит! Вот ведь как можно из-под земли упасть, сквозь землю провалиться да на земле же и оказаться?!

— Понятия не имею, — сам себе сообщил я, зевнул, потянулся и призадумался.

До села мне, конечно, отсюда рукой подать, но я ж теперь для всех не я, а злой чечен с Кавказской линии. Интересно, прибьют меня наши до того, как я выскажусь перед дядей, и не пристрелит ли он меня собственноручно, потому как у него со шпионами разговор короткий? А кем, кроме шпиона или разбойника, могут признать вооружённого чеченца на тихой излучине Дона?!

Я даже Прохора о помощи просить не могу, он мне первый не поверит, да и не поверил уже. Придётся зарыться в сено и прятаться здесь до наступления темноты, а уж потом пытаться огородами пробраться до дядиной хаты, а там… Не знаю, что-нибудь придумаю. В конце концов, должен он меня понять, родня всё-таки! Пока тут перекантуюсь, не гонят вроде…

— Бабоньки, гляньте, грузин!

Нет, только не это-о… Снизу на меня дружно вытаращились четыре молодухи с граблями и вилами. Сейчас покличут мужиков и всей массой с божьей помощью крепко возьмут за одно место…

— А может, то армянин? Я вроде одного такого горбоносого по позапрошлогоднему августу видела, он на ярмарке фокусы показывал, водку в коньяк превращал. Легко эдак! Брал самогонку да немного краски и…

— Не, не армянин, у тех одёжа другая, и без оружия они да на баб охочи. Ужо небось нас бы всех обесчестил по три раза! А энтот вона и не смотрит, чё у Маньки подол задрался…

— Дык кто ж энто тогда?

Вот этот последний вопрос и стал началом моего конца. Образно выражаясь. Потому что на Дону о чеченских войнах знали не понаслышке, и какие бы дуры бабы ни были, но сообразить сообразили быстро.

— Так то чеченец… Люди-и!!! — хором взвыли все четверо.

Ну вот, начинается… Объяснять что-либо этому спевшемуся квартету было и глупо, и рискованно. Глупо, потому что они всё равно не услышат, а рискованно, потому что ещё пять минут такого ора, и я сам оглохну на месте. А глухим я Катеньке уж точно не нужен, если, конечно, нужен вообще. Потому как тогда наши долгожданные свидания будут выглядеть весьма комично. Она ко мне с нежными любезностями, а я — с вечными ответами невпопад. «Поцелуй меня, милый!» — «Спасибо, ноги я помыл, а воняет от сапог, дёгтем мазал, не хочешь, зоренька моя, ещё рыбки?» Брр…

— Мужики, гля, эта чурка с грязными сапогами на наше сено влезла!

На дороге с лёгким удивлением выстроились шестеро калачинских мужиков с вилами. Так, очевидно, я уж точно тут подзадержался. Хотя с мужиками хоть как-то можно попробовать договориться или напугать, иногда срабатывает. Я встал на верхушке стога в полный рост, вытащил бебут, зажал клинок зубами и, хрипло выдохнув «асса-а-а!», исполнил пару па зрелищной кабардинской лезгинки.

Крестьяне испуганно отшатнулись, мелко крестясь, но в этот яркий миг моей танцевальной славы на сцену вышла третья группа зрителей — наши казаки. Тот самый молодняк, что утром водил лошадей на Дон купаться. Незадачливый жених неверной Ласки и хозяин одноимённой кобылы углядел меня первым:

— Да тут басурман деревенский люд в полон захватил, кинжалом резать будет! А ну в нагайки его, хлопцы-ы!

Господи боже-е… Я кубарем слетел со стога и дал дёру в ритме всё той же лезгинки, поскольку прилипчивая вещь и сразу не отпускает. Вслед за мной, подобрав юбки, ринулись бабы, за ними, с вилами наперевес, расхрабрившиеся мужики, а уж следом развёрнутой лавой с полсотни босоногих станичников в белых рубахах и штанах с лампасами. Да если по моей спине эдакому стаду всего один разок и пробежаться, так уж пожалте хоронить в овраге как «неопознанное тело, христианского погребения не заслуживающее».

Но, как оптимистично утверждают мудрые историки прошлого, из каждого положения есть как минимум два выхода. Я мог свернуть налево и успеть добежать до окраины села, прилюдно убивать не будут. Ну, может быть, не будут. А могут запросто и… Либо гнуть вправо, уйти в рощу, оторваться от лошадей и спрятаться до темноты на кладбище. Или ещё можно…

— Таки да! Сюда, Илюшенька, шевелите нижними конечностями.

С крутого берега Дона мне яростно махала руками знакомая фигура старого еврея. И чёрт же меня дёрнул послушаться…

— Вы успели? Я с вас горжусь! Знаете, ой, в ваши годы я тоже весь был о-го-го, такой шустрый, шо мама боялась, как на мне горит обувь. Вы не поверите, но оно реально искрило и валил дым!

— Какого… ты меня сюда… — запыхавшись, возопил я. — Сейчас догонят и обоих… в колбасу, в капусту, в фарш… а скажут, так и было!

— Илюша, выровняйте дыхание. Здоровье превыше всего, а вы себе, не приведи боже, так можете что-нибудь надорвать, шо уже будет обидно. Таки одна наша общая знакомая по имени Катя, шоб я пьяный в тарантас плясал «Хава нагила» на вашей свадьбе, она дала вам полезную информацию на Птицерухова?

— Не дала!

— Шо, совсем? — не поверил чёрт. — Ни информации, ни… вообще?! На вид горячая девушка, один бюст по два центнера, а такое динамо… Кто бы подумал? Таки мои соболезнования…

— Ура-а-а!!! — дружным рёвом отозвалась погоня, и я ещё помню, как успел бросить на чёрта прощальный взгляд «на том свете рога поотшибаю», и буквально в тот же момент он улыбнулся и дунул…

Меня пушинкой сдуло с яра и после эффектного двойного переворота плюхнуло в прогретую за день донскую воду! Хорошо не в омут, утонул бы, как хомяк по весне! При полной форме, с оружием и в сапогах, даже из стремнины мне бы не удалось выгрести; по невероятно счастливому стечению обстоятельств я удачно бултыхнулся в относительное мелководье глубиной по горлышко и саженками в четыре взмаха добрался к отмели, где подоспевшие казаки наперебой протягивали мне руки:

— Вылезай, характерник! А мы тут чечена ловим, тока-тока на яру стоял и ровно сквозь землю провалился!

Отфыркиваясь, мокрый как мышь, я, слава богу, успел поймать мирно уплывающую по течению папаху и вышел к нашим:

— Прохора не видели?

— А то! Он, может, с часок тому назад с дозорным десятком в село возвращался. Навродь живы все, и коней цыганских взамен наших привели, и араба генеральского тоже, — чуть заискивающе пустился объяснять мне тот же самый герой, что недавно орал «в нагайки!». — Слышь, ты это, Иловайский, ты не… ну, про Ласку мою, да не про ту, что кобыла! Ты у себя там погадай где надо, может, ей оберег какой от кобелей-то станичных? Ну, не тех, что псы, а сам знаешь. Или там мне чё полезное травное пропить, чтоб её дитёнок в меня уродился, а?

Добрый у нас народ и к женским слабостям относится по-людски. Где-то слишком строго, где-то слишком мягко, но всё не как у простого народа на Руси. К примеру, крестьянам батюшка разводиться запрещает, а у нас, казаков, развод — обычное дело. Коли муж по два года в походах, а на казачке и хата, и дети, и скотина, и старики, и всё хозяйство, да у кого ж язык повернётся её осуждать за случайный бабий грех?

Ну вернётся муж с линии, соседских бабок наслушается, да и поучит блудную жену нагайкой уму-разуму. В том смысле, что, коли блудишь, так хвостом не верти, приличия соблюдай перед станицею, а в грешном деле казак и сам не святой. Мало ли чего по Европе, да Кавказу, да Азии полюбовно наследили, как от искушения убережёшься? Вот и подходи к жене по совести, а коли простить не можешь, так и разводись, а бабу зазря не мучь…

— Мальчик у неё будет, — не думая, ляпнул я. — Только рыжий. Захочешь жениться, так скажешь всем, что это в твоего деда.

— А ты откуда знаешь, чё дед мой рыжим был? — в очередной раз простодушно удивился хлопец.

Откуда, откуда… Понятия не имею.

Мне оставалось недоуменно передёрнуть плечами, подняться к яру, приветливо кивнуть всё ещё чего-то ожидающим крестьянам с граблями да вилами и, капая на ходу, устало двинуться в село на своих двоих.

Шёл медленно и рассеянно, голова была серьёзно занята вопросом той невероятной лёгкости, с которой чёрт избавил меня от чеченской наружности. Признаю его несомненную силу (недаром ведь говорится, что самый слабый из чертей способен когтем всю землю перевернуть!): меня-то он одним нечистым дуновением поганых уст с ног сбил, но меж тем… Дунуть дунул, но заклятие ведь не читал, да и в первый раз, когда на меня мой же денщик набросился, чёрт еврейский с меня личину снять не смог. Не сумел или не захотел? А ни то ни другое! Хотел он её снять, такая демонстрация «благорасположенности» — в его интересах, но не мог. И по одной лишь причине — до Дона далековато было! Как я мог забыть, что бегущая вода и лечит, и бережёт, и сглаз снимает. Потому её большинство нечисти избегать старается…

Решение-то самое простое, но в Оборотном городе для любого жителя почти невозможное. Могли бы расколдоваться те бедолаги, что Птицерухову поперёк дороги встали, если бы в речке или хоть в ручье искупались, смыли бы личину. Да только нечисть и под расстрелом мыться не заставишь! Для них даже греческое слово «гигиена» переводится как «самоубийствие», так что чего уж…

Зато теперь понятно, как украденным лошадям прежний вид вернуть — ополоснуть на Дону, и вся недолга. Так что службу я, как ни верти, исполнил, есть чем дядюшку порадовать. Думаю, более цыгане к нам конокрадить не полезут, а с колдуном ихним я ещё разберусь… Как бог свят, разберусь, обещаю! Он у меня по всему табору лбом блох бить будет, с разбегу!

Рыжий ординарец встретил меня на крылечке дядиной хаты тихо, приветливо, как покойника:

— Ты чё припёрся, Иловайский? Вона твой денщик доложился мне уже, что сгинул ты смертью безвременной от кинжала чеченца заезжего!

— Ну и? — мрачно фыркнул я.

— Ну и чего ты не как зарезанный, а как утопленный заявился? Непорядок будет…

— К дяде пропусти.

— К Василию Дмитревичу? — нагло улыбнулся он, хотя говорил всё ещё негромко, берёг горло. — Оно можно, конечно, ежели по служебному делу. А то ить генерал наш по племяннику своему шалопутному, героически погибшему, сейчас загорюет, негоже отвлекать-то…

— Затылок побереги, — недружелюбно посоветовал я, пытаясь его обойти.

— Да ты не спеши, хорунжий! Про тебя доложить али сам как есть заявишься, Василия Дмитревича подмоченным видом срамить? Дак я же по-доброму советую, попросохни, а то люди чё нито подумают про мокроштанность, чтоб тя-а-а… — Резко пытаясь меня удержать и неловко поскользнувшись на отлипшем от моего сапога комочке ила, ординарец рухнул навзничь, открыв мне затылком дверь!

— Ну предупреждал же…

— Чтоб ты… чтоб тебя… висельник, каторжник, разбойник…

— Благодарствую. — Я перешагнул через яростно булькающего ординарца и, быстро пройдя сени, без стука шагнул в горницу. Только бы Прохор не успел основательно наплести дяде о моей храброй кончине в кольце неумолимого врага, под грохот выстрелов, звон сабель и хищные оскалы длинных чеченских кинжалов! Да поздно…

— Не удержал Илюшеньку, не спас его душеньку. А какой был воин — силён да спокоен, росту высокого, глаз как у сокола, и храбр, и подвижен, и умом не обижен. За такого героя ещё рюмочку стоя! — донеслось до меня раскатистое Прохорово чтение, перемежаемое мелодичным звоном стеклянной посуды.

Похоже, меня начали поминать, не дождавшись официального уведомления о смерти, предъявления тела и хотя бы примерной даты похорон. Ну если этим двоим однополчанам дать волю, они ж себя слезами да водкой до сердечного приступа доведут. Нет уж, погодим с отпеваниями. Мне, конечно, очень лестно слышать о себе такие красивые отзывы и тёплые слова, но… фигу вам, я покуда живой!

— Разрешите. — Я толкнул дверь, не дождавшись ответа, и как можно эффектнее вошёл в горницу, гордо выпятив грудь в мокром кителе. — Ваше превосходительство, хорунжий Всевеликого войска донского, полка Иловайского 12-го, по вашему приказанию прибыл!

На меня никто не обратил внимания. Мой дядя, знаменитый генерал, увешанный наградами и регалиями, сидел на широкой оттоманке едва ли не в обнимку с моим суровым денщиком. У обоих в глазах стоят слёзы, физиономии уже красные, а на шатком столике покачивается прямоугольный штоф зеленоватого стекла с рельефными царскими орлами. Ещё два таких же, но пустых, уже стоят под оттоманкой…

— Не понял… Дядя, это вы что, моего подчинённого спаиваете?! Это его обязанность меня после попойки до хаты за ногу волочить, а не наоборот! Я ж надорвусь с такого бугая…

Оба седовласых воина соизволили поднять на меня мутные глаза, переглянуться меж собой, одновременно перекреститься.

— Призрак, что ль? — морщась, выдохнул мой дядя.

— А то! — уверенно подтвердил Прохор. — Службу не исполнил, теперь вечно так ходить будет, неприкаянный…

— За то и выпьем.

Они ещё раз чокнулись, и у меня словно плотину сорвало: и так весь день на нервах, а тут ещё эти два синюшника последний стыд пропивают, в упор видеть не хотят. Значит, похоронить меня — так за милую душу, а чтоб столку поднести для сугрева — пофигдым, хорунжий, да?!!

— Разрешите доложить, господа алкоголики! Я — жив, и я вернулся! Полковые лошади уже в табуне, для возвращения им прежнего вида достаточно искупать всех пятерых в реке. Сами цыгане не при делах, в таборе заправляет один злобный колдун с большими отклонениями на голову — любит в старых бабушек переодеваться! Никакого чечена в расположении нашей части нет, всё одна массовая галлюцинация! Никто меня не резал, а мокрый потому, что оступился и ноги промочил, так уж по ходуцеликом в Дону и помылся, не раздеваясь! Могу идти или будут нетрезвые вопросы?

— Пошёл вон, Иловайский, — в один голос тепло напутствовали меня дядюшка с собутыльником. — Так ладно сидели без тебя… И выпить есть что, и повод серьёзный, и не торопит никто… Нет, припёрся же, правдолюбец!

— Дядя, вам лекарь полковой пить горькую запретил категорически! Вы завязывайте с этим делом, у вас, когда зеваете, печень видно, куда ещё керосинить-то?!

— Дык мы на грудь, совсем по чуть-чуть… За твоё ж здоровье, морда ты коровья! Орёт, как на марше, разобидел старших…

Я вскипел окончательно, поискал, что бы такое тяжёлое надеть им двоим на голову одновременно, не нашёл, но заметил обрывок шнурка на подоконнике. Тоже годится! Я сгрёб его в ладонь и рухнул перед дядей на колени, бухая лбом об пол:

— Был неправ, каюсь, простите дурака молодого, неразумного!

— То-то, старых людей завсегда слушай, — сказал мой именитый родственник, похлопывая меня по плечу. — Вставай давай да делом займись, ночь уж скоро. Прохора не жди, мы с ним ещё… посидим, погутарим, чаю попьём! Ординарцу скажи, чтоб самовар ставил.

— А отчёт по службе? — вскинулся я.

— Завтра доложишь.

— А рассказ про Катеньку?

— Тоже завтра.

— А я размер её грудей уточнил, по-научному четвёртым называется, неужто не интересно?

— Завтра, балаболка! — наконец-то рявкнул дядя. — Пошёл отсель, Иловайский! Как же без тебя хорошо-то было…

Мне оставалось молча встать, выпрямиться, козырнуть и линять не глядя, когда они поймут, что я успел привязать левую шпору дядиного сапога к правой шпоре сапога Прохора… Надеюсь, для наилучшего коленкора они попробуют встать с оттоманки вместе.

— Василий Дмитриевич самовар приказал подать, — не забыл передать я рыжему ординарцу. Тот ничего не ответил, только осторожно кивнул, поглаживая заметную шишку на затылке.

На село начинала красиво опускаться ночь. Небо над головой вовсю расцвечивалось серебряными звёздами, яркими, словно клёпки на татарской уздечке. Уже когда прошёл через весь двор, восторженно задрав голову и любуясь светилами поднебесными, то услышал страшный грохот упавших тел, после ещё дребезг отлетевшего самовара. Останавливаться спрашивать, как оно у них троих столь единодушно получилось, не стал, а, наоборот, ускорил шаг.

Из хаты по нарастающей доносился львиный дядин рёв:

— Иловайский, мать твою-у!..

Как вы понимаете, ушёл я с чувством честно выполненного долга…

Оставалось добраться до конюшни, развесить мокрую одёжку на просушку, обрядиться в старую рубаху и сменные шаровары, а там уже и просто выспаться на сеновале. Желудок подводило, толком за весь день так и не поел, перекус маловразумительными продуктами в Хозяйкином дворце не в счёт. Чем там кормили, и не упомню, но явно не щи с мясом и не каша с салом, — как она сама с тех чипсов да маффинов ноги не протянула?..

А к кашеварам сейчас идти — тоже только на грубость и нарываться, всё давно подъедено, шмат хлеба дадут — и будь счастлив! Хотя когда голоден, то и простому хлебушку рад будешь. Но мне туда всё равно нельзя, не по чину, я ж хорунжий, а повара у нас в приказных ходят, редко кто до сотника дотягивает, вот любому кашевару и в радость над генеральским племянником поглумиться… Не пойду, лягу голодным, но гордым!

Однако гордость гордостью, а пока дотопал до конюшни, так мало что голодный, ещё и продрог как пёс. Лето летом, а ветерок ночной на мокрый китель — так и простыть недолго.

Но первым делом я обнял за шею белого араба, едва не выпрыгнувшего при виде меня из стойла. Он-то уж наверняка беспокоился обо мне больше всех, и не из меркантильных соображений, а чисто по дружбе. Дай ему волю, он бы и овсом со мной делился, и в стойле подвинулся, и другим лошадям в обиду не давал…

Переодевшись, развесив мундир на бельевых верёвках, я уютно расположился под старыми попонами на сеновале, довольно быстро пригрелся и почти уснул в мечтах о непостижимой любви своей кареокой, когда лёгкое похрустывание соломинок под чьим-то неровным шагом заставило меня прислушаться. А минуту спустя и пожалеть, что лёг без оружия, хоть бы нагайку взял. Не то чтоб дикая нужда, но по уставу положено…

— Ты кого ищешь, ведьма? — потягиваясь, спросил я, когда по лестнице почти бесшумно скользнула стройная женская фигура в плаще. — Тебе же по-человечески говорили, что трудно будет подкрадываться, хромая…

— Характерник, — злобно прошипела Фифи Зайцева, не в силах скрыть раздражение, — когда-нибудь ты будешь спать крепко-крепко и мой час настанет.

— Всё может быть, — зевнул я. — Чего на ночь глядя припёрлась?

— За твоей головой! Я голодна сегодня…

— Я тоже, что ж делать… Могу предложить пару горстей овса или свежего сена, будешь?

— Как смешно! — тихо расхохоталась она, поднимаясь по скрипучей лестнице. Зелёные глаза блеснули мертвенным холодом луны. — Ты умрёшь сегодня один здесь, без друзей и помощи, не как герой в бою, а зарезанный, словно грязная уличная дворняга ради жалкой шкуры для скорняка…

Я сдержанно поаплодировал. Какие метафоры, наверняка у господина Чудасова нахваталась. Интересно, а он жив ещё? «Бобр бобру бороду бреет?! Бред, брат! Бывает, блин…»

— Ведьмы нашего клана издавна обучались редким боевым искусствам, в кои посвящены лишь бритоголовые монахи, исповедующие Будду. — В её когтистых ручках тускло сверкнули два изогнутых серпа с волнообразно заточенными лезвиями. — Я буду убивать тебя медленно, если не струсишь. А закричишь хоть раз — просто распорю горло…

— Тебе удобно на сене, ведьма? — не вдаваясь в долгий разговор, уточнил я, не делая даже попыток встать.

Мамзель Фифи презрительно сплюнула через правое плечо и… сделав первый же шаг с лестницы, провалилась в густую, ароматную сухую траву почти по колено. Со второго шага она увязла уже до бедра. Не знаю, чему уж там учат бритоголовых монахов-буддистов, но явно не бегать по сеновалу, где без подстилки проваливаешься, как котёнок…

— Убью… убью тебя, хорунжий! Ты не увидишь рассвета, ты не доживёшь до утра, ты не…

Я чуток приподнялся на локте, подхватил ближайшую охапку и просто с головой накрыл верещащую ведьму. Она явно не ожидала такой подлости.

— Ты испортил мне причёску!

— О, если бы только… Когда выберешься отсюда, так ещё два дня будешь находить соломинки и зёрнышки в таких местах, куда самой заглянуть ни фантазии, ни гибкости не хватит.

— Вставай, гад, и дерись как мужчина! — продолжала возмущаться она, отплёвываясь сушёными полевыми цветами.

Вместо ответа я молча наградил её второй охапкой, ну чтоб и дышать было чем, и не выбралась так уж сразу. На хрена ж нам в конюшне дохлая ведьма, пусть наиграется, утомится и валит себе подобру-поздорову. Не до неё сейчас, у меня ещё колдун Птицерухов непоротый…

— Я тебя… убью… — уже почти всхлипывала тонущая в сене мадемуазель Зайцева. — Подкрадусь… и всё равно убью… Сволочь ты, Иловайский!

Ну с этим как-то даже и не поспоришь. В том плане, что ладно бы она одна так считала, а то ведь сколько народу мне об этом говорит, начиная с собственного дяди и кончая распоследним бесом у арки в Оборотном городе. Приходится признать, что у них у всех есть для этого свои основания.

Под доносящиеся ругательства, шорох соломы, тихий ветерок я, честно говоря, и сам не заметил, как уснул. День был насыщенным, беготливым и хлопотным, организм просто отрубился в нужный момент, и спал я легко, безмятежно, сладко, без сновидений аж до самых третьих петухов! Но разбудили меня не они, а тихое пение моего денщика внизу, во дворе…

Хм… странно, вообще-то такие печальные песни мы, казаки, поём перед дальним походом, когда знать не знаешь, а вернёшься ли… Или ему уже дядя рассказал, а я всё ещё не в курсе, что мы почти воюем. Тоже запросто. Сейчас оденусь по-быстрому и спрошу.

— Садись, ваше благородие. — Прохор подвинулся, освобождая мне место рядом на бревне и кивком головы указывая на миску с кашей, стоящую чуть поодаль и накрытую сверху ломтём ржаного хлеба. — Сам не буду, после вчерашнего кусок в горло не идёт. А ты давай налетай, с пустым брюхом не навоюешься…

— А с кем воюем-то? — Я охотно взял миску и слушал его уже с набитым ртом в тихой надежде, что мой денщик не вспомнит о вчерашнем. Ну, про тот неудобный момент, когда он видел во мне чечена и я его вырубил да связал. С Прохора станется и посчитаться…

— Войны нет, а жаль… Война — она, конечно, сука да стерва, однако ж суть людскую проявляет ярко. Кто те друг, кто враг, кто лишь рядится товарищем, а сам исподтишка бьёт.

— Всё не так было! — с трудом проглотив, праведно возмутился я.

— Вот и расскажи мне грешному, что произошло, — ровно кивнул он. — А то ить попросту так на сдачу челюсть скособочу, что в Оборотном городе за своего принимать станут.

Я отставил миску, выпрямился и как можно короче (чтоб не провоцировать) поведал всю правду о нашем походе на цыганский табор Птицерухова. Прохор слушал очень внимательно, не перебивая и опустив голову, словно православный батюшка на исповеди. Проявление неконтролируемых эмоций позволил себе лишь раз: когда я сказал, что он в меня выстрелил, старый казак сунул руку в карман, вытащил медный пятак и, не глядя мне в глаза, смял его пальцами в трубочку.

— Видать, ноне мне перед тобой вину замолить надобно. Не искал стыда на седины, да попал к чёрту на именины. Не гадал, не верил, был глух как тетеря. Ну и ты, конечно, прости меня грешного…

Я быстренько кивнул, охотно прощая его от всей души и тишком заминая ту часть печального повествования, где мне пришлось треснуть его по голове. Развивать, ей-богу, не стоит, Прохору эти воспоминания настроения не поднимут, да и мне чести не прибавят — велика ли наука на собственного денщика руку поднять?! У нас такое не поощряется…

— Ладно, паря, я извиняюсь, проехали да забыли. А скажи-ка теперь лучше, что за девка хроменькая от тебя с сеновала выскочила? Я вчера прихожу, покачиваясь, а она едва ли не у меня между ног да на всех четырёх — шмыг! И рассмотреть-то толком не успел… Но вроде как хороша, кудри рыжие, платье с вырезом, под благородную косит?

— Так то ведьма. Фифи зовут. У неё ещё с прошлого раза на меня недержание…

— Небось не за то подержал?

— Прохор, она ведьма, — напомнил я, дабы в корне пресечь все его весёлые инсинуации по этому поводу, но поздно. Ему дай волю — разыграется, потом только оглоблей по папахе и остановишь…

— Чем те ведьма плоха али они без греха? Ведьмы — тоже бабы, на передок слабы, под подол подпустят — так небось не укусят!

— Прохор, забодал…

— А чего стесняться-то? Сделал дело — молодец, ить не с ней же под венец. А обидел отказом — проклянёт, зараза!

Что я мог ему ответить? Что благодаря плевку в глаз вижу истинное лицо этой рыжеволосой «красотки», а оно настолько неприглядное, что и вспомнив плевать хочется…

В овладевании волшебным зрением есть свои несомненные плюсы, то есть, в какие одежды ни рядилось бы зло, какие маски ни клеило, какое лицо себе ни рисовало, — ты видишь неприглядную правду, и обмануть тебя нельзя! А с другой стороны, хоть кто-то задумывался, а каково это всегда видеть неприглядную (во всех смыслах) правду? Мир без иллюзий вполне может оказаться войной. Недаром у нас на Дону мудрые старики говорят: «За каждой улыбкой — зубы…»

Уф! Кое-как дождавшись окончания игривых частушек моего денщика, я быстренько покончил с остатками уже остывшей каши и сел было за строительство планов мести цыганскому колдуну, когда к воротам подкатила целая крестьянская делегация. Шесть мужиков, две бабы и тот самый калачинский староста — могучий мужик с неподстриженной бородой и неистребимым «оканьем».

— Здорово, козачки!

— Здорово, коли не шутите, — чинно кивнули мы с Прохором. — Чего надоть?

— Да ничого… Так зашли, по-соседски проведать, может, нужда в чём? Ну там хлеба, али сала, али крупы гречневой, али курочку свежу да яички…

— Ох ты ж мне, — картинно всплеснул руками старый казак. — И до чего ж заботливые соседи нонче пошли… А ну кончай брехать, говори прямо, чего от Иловайского слушать желаете?! А ты, хлопчик, даже не вмешивайся!

— И в мыслях не было, — охотно открестился я. Все переговоры с просителями традиционно ведёт мой денщик, у него в таких делах и хватки и опыта больше.

Староста сделал невинное лицо, быстро переглянулся с остальными, возвёл очи к небу, словно призывая Господа в свидетели возводимой напраслины, и наконец решился:

— Свадьба от ноне у Авдотьиной дочки и Митрофанова сыночка. Но ить по обычаю на застолье к молодым колдун прийтить должон. Бона ваш Иловайский могёт обчество уважить?

Прохор медленно сдвинул брови, шагнул к бородачу и, едва доставая ему головой до груди, тем не менее сгрёб за шиворот, мгновенно притянув на свой уровень:

— Ты что ж, нашего хорунжего в колдовстве подозревать смеешь?! Да я те за такие обвинения сей же час при всех бороду вырву, в оба уха по пучку засуну и своими руками в луже утоплю! Ишь, мать вашу… поперёк… вместе с батькой и его… узлом… туда… до гроба всем селом помнить будете!

Это я по привычке усыпаю бумагу многозначительными точками, как вы понимаете, мой денщик в эмоциональном плане ничем таким себя не ограничивал. Но у него зато и получалось ярче, образней, конкретизированней и, главное, куда доходчивее для трудового крестьянства. Сельские от его рыка дружно сыпанули под лопухи да по заборам, а сам староста, опустившись на одно колено, едва слышным шёпотом молил простить его Христа ради, потому как «мало ли чего сболтнёшь в неведении, а Иловайский-то, слышь-ко, не колдун, а очень хороший человек, во как!».

— Ну то-то! — Прохор по-братски хлопнул старосту по плечу, помогая подняться, и деловито уточнил: — И велика ли плата?

— За то, что на свадьбе честь окажет, ужо не поскупимся небось. На рубль серебряный скинемся, да водки четверть, да хлеба, да мяском кой-каким побалуем, — частично успокоившись, начал обещать народ.

Я вытянул шею, делая страшные глаза и протестующе размахивая руками.

— Чой-то он? — не понял староста.

— Да бесов отгоняет, — мельком глянув, соврал Прохор, хозяйственно набивая цену моим невостребованным талантам. — Однако ж маловато будет! За цельного характерника, наипервейшего на весь Дон, одной лишь четвертью водки откупиться — мыслимое ли дело?!

— Дак у его-то и работы, поди, непыльно…

— А в чём работа?

— Молодых от злых чар охранить да в спаленку проводить, с гостями стол разделить, и, почитай, вот уж всех делов! — согласно загомонили сельские.

Мой денщик повернулся всем корпусом, встретился со мной взглядом, и я понял, что планов на вечер могу не строить, меня уже зарезервировали на крестьянскую свадьбу! «Абзац» — такое французское слово, значит «отсюда и досюда»… ну и ещё кое-что по ассоциации.

— Ну дак и слава те, Хосподи, — широко перекрестился глава всей деревни. — От то уж мы до цыганского табору бечь собиралися. Бают, у них там свой сильно могучий колдун имеется… грозно-ой!

Дальше последовало активное обсуждение мелких деталей, уточнений и моментов, которые я попросту пропустил мимо ушей, чётко отметив для себя главное — а этот Птицерухов начинает распускать хвост! Причём не где попало, за тридевять земель, а прямо тут, практически на территории нашего квартирующего полка. И местные крестьяне уже готовы его бояться, звать почётным гостем на свадьбу, вынужденно кланяясь нечистой силе, а таких вещей спускать нельзя.

Чую, цапнемся мы с ним крепко, только перья полетят! И это не предчувствие, а нечто более надёжное и определённое… Ой, блин горелый, мне же ещё к Катеньке сегодня, мертвеца для её научного руководителя изображать!

— Прохор, мне в Оборотный город надо! Срочно! Ты уж там как-нибудь дядюшку предупреди, чтоб не особо высоко подпрыгивал…

Ответить он мне не успел, да, может, оно и к лучшему, я в принципе и так догадывался, что он мне скажет. Даже куда пошлёт догадывался, но история поехала по другой колее…

— Здорово дневал, хорунжий, — поприветствовал меня конный вестовой, осаживая жеребца у нашего забора. — И тебе не болеть, дядя Прохор.

— Слава богу, — на полной машинальности откликнулся я, задним умом понимая, что всё как раз таки не «слава богу»…

— Его превосходительство к себе требует. Обоих! Вроде опять в табуне пропажа случилась. Казаки уже всерьёз бухтят, самолично с табором разобраться готовы.

— Не было печали, черти накачали, — философски пробормотал мой денщик. — Ну что ж, раз такое дело, пойдём, что ль, ваше благородие?

Я поправил папаху, стряхнул с мундира случайные соломинки и кивнул.

Дело и впрямь серьёзное, ещё одна такая кража лошадей — и наших станичников уже никакой воинской дисциплиной не удержишь. Для казака лошадь как член семьи, в идеале казачонок себе коня жеребёнком берёт, сам воспитывает, с рук кормит, заботится о нём, ухаживает, сам объезжает и уж на молодом четырёхлетке на первую службу верхами и идёт. Поэтому и кони казачьи хозяина раненого в бою не бросают, ждут, чтоб хоть ползком в седло влез, довезёт друг верный до своих осторожненько. А коли убьют казака — сутками может верный конь рядом стоять, ни есть, ни пить, только слёзы большущие из глаз лошадиных на ковыль капают. Было такое, сам не раз видел…

— Одного не пойму, — ворчал Прохор, пока мы шли к дядюшкиной хате, — какая ж тому Птицерухову выгода, что мы его табор по колёсику разнесём?

— Хороший вопрос, мне тоже не всё равно. Вот выясню, что там, собственно, начальству от меня нужно, и вместе подумаем, добро?

Дядя ждал меня в томной задумчивости после вчерашнего. То есть полулёжа на оттоманке в парадных штанах с лампасами, но без сапог, ноги в вязаных носочках с весёленьким узором крестиком, красным по белому. В простой рубахе, китель лишь наброшен на плечи, на лбу мокрое серое полотенце, роскошные усы обвисли, в глазах тоска…

— Здорово дневали, ваше превосходительство, — почти шёпотом поприветствовал его я. По уставу положено во весь голос, но я ж не зверь, вижу, в каком человек состоянии.

— А-а, это ты, Иловайский… язва моя прободная, ходячая. — Было видно, что дядюшка оценил мой такт. — Чего ж ты, злодей, вчера учудил — я ить так поперёк Прохора об самовар лбом хряпнулся, что вмял до полной непригодности. Господи Боже, за какие грехи меня племянником эдаким караешь?

— Аминь, — поддержал я, возводя очи к небу, потому что мне тоже было интересно за какие…

— Я тебя чего звал, изверг бесстыжий, ох… Полотенце намочи.

— Но… ординарец ваш не обидится, это ж его обязанность?

— Не-э… — подозрительно безмятежно отмахнулся дядя. — Ему уже не до того, он в соседней комнате лежит, поясницу ему, видишь ли, обварило… Ага, вчера же, когда ты нас всех… Ох, голова-а…

Я безрадостно метнулся в сени, быстренько намочил полотенце в лохани с водой и осторожнейше водрузил на генеральский лоб, всем видом выражая готовность верой и правдой отслужить. Он поднял на меня благодарный взгляд, как-то даже по-детски вздохнул и слабо пошевелил пальцами:

— Там вон… письмецо, на подоконничке. Прочти вслух… негромко.

Я на цыпочках, опять-таки исключительно из сострадания, стараясь не скрипеть половицами, в три шага добрался до окошка, взял распечатанный лист гербовой бумаги, развернул и тихо прочёл:

— «Драгоценный дружочек мой, Василий Дмитриевич! (Ну и обращеньице, однако, прям как будто начало любовного романа…) Нижайше пеняю вам за то, что совсем забыли меня, старика. А ведь обещались на неделе в наши пенаты. Ей-ей, младшенькая моя с пьесками фортепьянными ждёт вас не дождётся! (И до-о-олго ждать будет, дядя из всей музыки только полковые марши уважает, а от салонных романсов его в сон клонит да с таким негармоническим храпом, жуть!) Кларету опять-таки пригубить, а то мне одному Софочка не позволяет, пальчиком грозится-с… Да что по делу ещё: у вас там поблизости цыганский табор за бугром? Так Софочкиной кузины подруга намедни со свояченицей сидели, говорят, вроде там известная гадалка будущее предсказывает. (Ха! Да видели б они эту „цыганку“ — злобный хмырь с бородой и блудливыми ручками! Такой гадать повадится, так не одной серебряной ложки недосчитаешься…) Уж не могли бы уж сделать для меня маленькую услугу, сопроводить её с почётом и эскортом в нашу усадьбу, ибо дамы мои такое безумство учудили — все гадать хотят! Ну и что же мне с ними делать, право, я уж и так и эдак, да как перечить, коли их в доме целый юбочный батальон?! Умоляю, не откажите, пошлите казачков за той гадалкой. И жду вас всенепременно, без чинов, по-простому, за самоваром и двумя стопочками… Со всем моим неизменным уважением и дружеской признательностью

генерал-губернатор, граф Воронцов Афанасий Петрович».

— Чего скажешь, а? — подал голос дядя.

Я промолчал, невольно комкая письмо, рушащее все мои планы на сегодня. Катенька и некто Соболев в Оборотном городе плюс крестьянская свадьба… когда мне ещё за Птицеруховым ехать?! У меня своих дел полно! А с другой стороны, как ни верти, но, кроме меня, его личину вообще никто не разберёт, а значит, только мне и ехать…

— Иловайски-ий?! Оглох, что ли? Заставляешь больного человека голос на тебя повышать. Что делать-то, говорю, будем? Генерал-губернатору в просьбе не откажешь, да и золотой он человек, по совести говоря. Полк наш под его покровительством здесь как сыр в масле катается. А ты ить вчера у цыган был?

— Ну был.

— Не нукай! Чего ж не доложил?! — чуток начал приподниматься дядя. Значит, похмелье отпускает, уже хорошо, открывает некоторые возможности для…

— Почему ж не доложил… Ещё вчера вам лично всё как есть выложил! В присутствии вашего же ординарца и моего денщика. Прикажете пригласить как свидетелей?

— Не надобно, и так всё помню, — попробовал отмахнуться он, но меня уже понесло:

— А вы бумагу о награждении моём выписать обязались!

— Чего, чего, чего???

— «Анну» первой степени с золотыми мечами, — продолжал вдохновенно врать я, а вдруг повезёт? — Шашку в серебре кавказскую, два рубля мелочью и ещё коня! Вашего арабского, потому как вам он и ни к чему, по правде говоря… Вы на нём, как бегемот на пони.

— Пошёл вон, болтун бесстыжий! — в свою очередь сорвался дядюшка, замахиваясь на меня мокрым полотенцем. — Марш за цыганкой и не доводи до греха!

— Э-э, не понял? Это какой же у вас со мной может быть грех?! Мне нельзя, я ещё молодой…

— Вон с глаз моих!!!

— Так, может, меня того, в отпуск, на родину к маменьке?

— В арестантскую роту тебя, ирода. — Едва не плача, мой драгоценный родственник зашвырнул-таки в меня полотенцем.

Я, разумеется, поймал его на лету, сбегал, помочил ещё раз и заботливо водрузил дяде на лоб:

— Одна просьбочка, последняя…

— Чего ещё?

— Можно я ваше предложение насчёт греха переадресую вашему ординарцу? Он всё равно лежит с больной поясницей в нужной позе…

Дядя поднял на меня такой взгляд, что я не помню, как вообще вышел. Да, пожалуй, тут имел место перебор, увлёкся, догонит — убьёт! Посему из хаты я вылетел быстрее, чем бес из купели, Прохор даже не осознал, что мимо него так просвистело. Сбавил шаг уже только за селом, ближе к кладбищу, присел на могильный камень и крепко призадумался…

— Ой вей! Таки всем нутром чую, шо вы меня зачем-то ждёте. — Из-за ближайших кустов, на ходу подтягивая плисовые штаны, вышел старый еврей-коробейник, и мне оставалось лишь подвинуться, чтоб чёрт, кряхтя, уселся рядом. — Молодой человек, поверьте мне, в ваши годы все беды от неправильного питания. Кушать надо много и регулярно. Вот!

— Что это? — Я с сомнением покосился на протянутый мне кусок плоской, словно доска, лепёшки.

— Таки настоящая маца! — расцвёл чёрт, изо всех сил тряся этим сухарём у меня перед носом. — И даже не думайте сомневаться, в ней нет крови христианских младенцев. А была бы, так разве я б с вами поделился? Вот видите. Ешьте, Иловайский, и шоб ви были здоровы!

— Слушай, рогатый. — Я взял его за лапсердак и подтянул поближе, как Прохор старосту. — Ну-ка давай поподробней, как тебя, чёрта, земной колдун из табора выжил? Тебе ж с ним один на один разобраться как понюшку табаку в ноздрю сунуть! Или в… ещё более тёмное, африканское место.

— Ой, вы зрите в корень… — Лысый еврей едва не пустил слезу, но я-то видел сквозь личину, что чёрт скорее злится, чем плачет. — Вы бы знали, какие связи у этого инфицированного поца. Он вовремя подписал такие бумаги, шо мне уже не подкопаться. Я стока раз пробовал взять его за жабры, да толку нет и не будет. У него… печать!

— Какая печать?

— Шо за печать? Вы, вообще, о чём? Отдайте мою мацу, не хотите кушать — не надо, зачем же её крошить на дорогу, когда уже вечером мне, может, хоть что-то понадобится, шоб забить гвоздь!

— Эй, эй… — Я попытался удержать его, но с таким же успехом мог пытаться ухватить за хвост снежную лавину: чёрт сбежал ещё быстрее, чем появился. Может, потому, что сболтнул лишнее? А может, и специально, типа брякнул что надо, а ты теперь голову ломай, сын казачий. И хоть я по большому счёту ни на грош не верил нечистому, но тем не менее, как ни верти, он уже дважды спасал мою жизнь. В своих интересах, разумеется, но факт остаётся фактом…

Итак, куда же мне в первую очередь двинуться? В табор за цыганкой-гадалкой для жены губернатора Воронцова или в Оборотный город, изображать мертвеца для Катиной научной работы? Хоть бы посоветовал кто…

Но поскольку с бесплатными советами никто набиваться не спешил, я решил проявить хладнокровие и дождаться знака. Любого. Пусть даже не очень судьбоносного. И буквально минут через пять мне жутко повезло. По пыльной дороге из-за перелеска тихо брела себе согбенная старуха-нищенка… Тебя-то мне и надо!

— Здорова была, баба Фрося!

И если бы у меня было чуть меньше мозгов, это могли бы быть мои последние слова…

— Иловайский? — Старуха сразу опознала меня, лёгким шагом (без малейшего намёка на хромоту!) подбежала поближе и, облизываясь, бросилась мне на шею, счастливо оскалив щербатую пасть: — А вот и настал мой час, покуда свидетелев нет, прямо тут и откушаю-у!

Не подумайте, что я не сопротивлялся. Видит бог, я дрался как лев! Ну, насколько это, конечно, было в моих силах… Потому как сухонькая бабка в немыслимом тряпье профессионально завернула мне руку за спину до хруста, повалила на бок, перевернула на живот и практически примеривалась вгрызться мне в шею сзади, пока в последний момент я буквально не взвыл:

— У меня для вас деловое предложение!

— О-ох… не темни, хорунжий! Ить опять небось бедную бабушку обмануть хочешь да невесть с кем драться заставишь?!

— Ничего подобного… — прохрипел я, ибо в тот миг язык был моим единственным оружием и защитой. — Прямо наоборот! Дело до вас имею. Выгодное и сытное. Просто так, по знакомству и блату, чисто в благодарность за то, что покатали в прошлый раз!

— Ну было разок, чего уж, — смущённо пробормотала заслуженная кровопийца Оборотного города и ослабила хватку. — За мои-то годы молодые кто тока на мне не катался-а… Однако ж с благодарностями ты первый. Может, повторим, ась?

— Я не в этом смысле. — Морщась от боли и растирая руку, я лишь отметил, что уже второй раз за сегодня меня понимают неправильно. — Нет, вы дама в самом соку, ещё хоть куда, но…

— Да ты сперначала глянь куда, а уж потом и отказывайся. — Баба Фрося начала фривольно задирать подол, и я, зажмурившись, быстро выпалил:

— Есть реальная возможность пригласить вас в знаменитую усадьбу генерал-губернатора графа Воронцова! Если, конечно, вы не против нарядиться цыганкой и погадать на картах местным аристократическим дурочкам…

— А-а… чё мне за энто будет?

— Накормят, напоят, деньжат медных полон карман насыплют и до этого же места с почётом ближайшей тарантайкой возвернут! — не задумываясь, соврал я.

— Дык… и неплохо вроде… — всерьёз призадумалась старая ведьма, жуя нижнюю губу. — Ну, может, я б и пошла, а тебе-то с того что за выгода?

— Десять процентов! — твёрдо обозначил я, зная, что никакие иные причины, кроме личной выгоды, нечисть по определению не понимает.

На этот раз бабка Фрося думала гораздо дольше, помогла мне встать на ноги и даже отряхнуть штаны от пыли.

— Десятину, говоришь? А коли не соглашусь?

— Пойду Павлушечку просить, из него чудесная цыганка получится. Правда, толстая и лысая, зато интеллигентная!

— Пять процентов даю! — протянула мозолистую ладонь старуха.

— Восемь, — делано упёрся я, но она так сжала мои пальцы, что я едва не взвыл. А силища-то у нечисти велика-а… — Ладно, пять!

— Охти ж, уговорил, казачок сладкоголосый, наивную женщину. Куды надо лапти поворачивать?

— А вон мимо села да по столбовой дороге до развилки, а там лесом. Как увидите белый дом в два этажа, с колоннами, туда и стучитесь. Скажете, что от самого казачьего генерала Иловайского прибыли.

— Генерала?! — не сдержавшись, аж присела старуха. — Это когда ж тебя так повысили-то, соколик?

— Да не я, а мой дядя, казачий генерал Василий Дмитревич Иловайский 12-й. В общем, скажете, что от него, и вас примут. Только это, во что-нибудь цыганистое переодеться не забудьте…

— Ты кого маскарадам учишь — нехристь беззаконную?! — сплюнула уголком рта баба Фрося. — Да ты, поди, ещё и не родился, когда я на весь тихий Дон шумного шороху наводила. То иностранкой наряжусь, то панночкой польской, а разок и самой матушкой-императрицею!

— Так она… вроде уже покойница… была? — не поверил я.

— Была, — не моргнув глазом подтвердила наглая нищенка. — Да тока простому люду это неведомо. Делать им больше нечего, как твоих царей да императоров на престоле подсчитывать. У народа других дел полно, им пахать да сеять надо, так что я — в кринолинах, при декольте да орлах двуглавых на телеге — по богатым хатам наворовалась не хило! Ужо и с цыганкой небось как-нибудь справлюсь…

— А-а… вы гадать-то умеете? — запоздало поинтересовался я, когда старая людоедка бодро посеменила в указанном направлении.

— Да кому какая разница? — так же легко парировала бабка, налегая на клюку и вскоре совсем исчезая из виду.

По зрелом размышлении я сдвинул папаху на затылок и вытер пот со лба, признавая её полную правоту. Действительно, кому какая разница, умеет она гадать или нет. Кто её там, в усадьбе, проверять будет? Женщины — существа легковерные, а те, что из благородных, так вообще на деле суеверней, чем наши бабы! Они же знать ничего не знают, всё образование от наёмных гувернёров да мамок с няньками, книги читают только французские, и то один роман в два года.

Вот порой залётные гадальщицы да целительницы с богомолками из них верёвки и вьют. Если муж человек военный, то прекращает такое дело быстро, а если из тихих помещичков-подкаблучников, то ушлая цыганка хоть до старости может на барской шее гарцевать, потчуя его супругу вечными историями: «А вот одна дворянка столбовая в позапрошлом годе моих гаданий не послушалась да смертью лютою и померла! Карты, поди, не врут!»

Карты, может, и нет, а вот люди брешут на каждом шагу. По себе сужу, грешному…

— Ладно, всё, пора и честь знать, — скомандовал я сам себе, озираясь по сторонам и решая, каким из входов в Оборотный город мне воспользоваться. Ближайший был через кладбище, но где там рычаг искать, чтоб могила разверзлась, не припомню. Есть ещё люк подземный за лесочком, где почтальона схоронили. Конечно, подальше будет, но там хоть всё ясно — открыл крышку медную, скользнул в трубу, две минуты дурноты — и ты на месте!

Туда пройтись, что ли? Но и опять оказалось — не судьба… В том смысле, что день мой сегодня складывался из сплошной беготни, перемежаемой регулярным мордобитием. В основном моим. В смысле мне доставалось. За что, про что, не знаю, но так уж вышло, расположение звёзд не в той комбинации…

Я только потянулся, поправил ремень, стряхнул кустом лебеды пыль с сапог, как до моего слуха донёсся сначала слабый, но потом всё более и более нарастающий крик:

— Илова-а-айски-ий, беги-и-и!

Ну, небушко ясное, свежий ветерок, погода прелесть, то есть вроде почему бы и не пробежаться, но ведь надо понять куда и вот зачем? Тут до села-то рукой подать, в любой момент по дороге крестьяне могут поехать, а то и наши станичники верхами с пиками. Кого бояться-то?

— Беги-и!

Из перелеска за полверсты от меня выскочили два брата по крови (в смысле кровопийцы) Моня и Шлёма. За ними, едва ли не в десяти шагах, неслись пять или шесть чумчар с оскаленными клыками. Надо же, не всю эту нечисть молдаванско-румынскую мы в прошлый раз перебили! Спариваются они меж собой, что ли? Там вроде все мужики. Видать, отпочковываются или каким поточным методом штампуются. Интересный вопрос, а точнее спросить некого. Да и некогда, потому что…

— Ты чего встал, на кого размечтался?! — в голос заорал на меня Шлёма. — Там вона чумчары летят, они тебя щас, не глядя на чины, так пометят, что все собаки обзавидуются!

Моня молча сцапал меня за рукав, едва ли не волоком потащив за собой. Второй упырь поддержал на ходу, и, только когда мы чуток оторвались от преследователей, мне вкратце объяснили ситуацию…

— Хозяйка тебя ждёт, аж ворота медные от страсти плавятся! Сама, своею собственной персоною, в личине диавольской и штанах обрезанных, по наши души в кабак заглянуть не постыдилась. Мы-то её воле завсегда послушны, учёные ибо! А вот кое-кто излишне любопытствующие раньше срока рога сбросили, ходют теперича как лоси безрогие. И благодарят же слёзно, так как легко отделались!

Вон оно что выясняется, отметил себе я, а с Катенькой надо серьёзно побеседовать. Нечисть нечистью, но вдруг ей так и законы человеческие преступать понравится? Грубая сила быстро в привычку входит, а мне с моей красой чернобровой ещё и жить долго да счастливо. Или недолго, но это как раз таки к счастью. Нет, вот как бог свят, разберёмся с этим её барином Соболевым и поучу свою ненаглядную нагайкой. Казак я или не казак?!

— Эй, — не сразу понял я, когда мы свернули от села и напрямик рванули к здоровущему тополю, одиноко стоящему на отшибе у реки. — Куда ж вы меня тащите, злопыхатели запыхавшиеся? К Калачу утекать надо было! У меня из всего оружия одна нагайка…

— Вот ей и маши над головой вприпляску, авось чумчары те сперва хоть поаплодируют, а уж потом сожрут без пиитету!

Я мигом отреагировал Шлёме по шеям, оплеуха его отрезвляет.

— До села бежать дольше, и нам там делать нечего, — быстро встал между нами интеллигентный Моня. — Смотри сюда, хорунжий, да запоминай! Сук вот этот крайний видишь?

Упырь отступил на два шага назад и с разбегу ударился лбом в ствол! Я невольно зажмурился, потому как в православии самоубийство — великий грех, а тут на моих глазах… такое…

— Ну чё, ты вторым пойдёшь али я? — беззлобно окликнул меня ничуть не обидевшийся на оплеуху Шлёма.

— А… это… в смысле где… этот-то?! — Я изумлённо огляделся, второго упыря просто не было. Испарился, исчез, провалился сквозь землю или ещё куда, но нет его!

— Проход энто, прямо в Оборотный город. Туда ить разные пути ведут… Смотри, лбом мимо сука не промахнись!

Один миг — и резвый Шлёма, едва коснувшись челом старого тополя, тоже пропал как не было! Чудеса, да и только…

— Эх, была не была. — Я для верности отошёл сначала на три, потом на пять шагов, напружинил ноги, сжал кулаки и…

Едва не рухнул носом вперёд под тяжестью зловонного чумчары, вспрыгнувшего мне на плечи. Догнали-и…

— Никак, забыл про нас, казачок? — Гнилые острые обломки зубов едва не поцарапали мне правое ухо. — А мы-то тебя ох как помним…

— Вас забудешь, как же, — кое-как прохрипел я и, резко упав на колени, перебросил чумчару через себя. Когда он выпрямился, то я уже был на ногах, с размаху вдарив его носком сапога под подбородок. Сзади, рыча, бросились ещё четверо, но эффект неожиданности они упустили.

Дядя правильно говорил, что я лишён воинского честолюбия. И также был прав, упоминая, что уж драться-то я не хуже любого казака умею. Выучили все кому не лень: генеральский племянничек — это же первая мишень для тычков… У чумчар был значительный численный перевес, а у меня нагайка с наконец-то вшитой пулей!

— Ножку позвольте. — Ближайшего я заарканил под щиколотку, рванул на себя и свалил жёстким ударом локтя в нос. Второго наискось перекрестил плетью по лицу и добавил коленом между ног. Что, не нравится, нехристи? — А ну подходи первый, кому зубы жмут! — только и спросил я у оставшихся, пока они, ворча, отступали. Ага, из того же перелеска спешили ещё трое, значит, я их неправильно подсчитал.

Ну, делать нечего, придётся бить… Головой об ствол!

— Раз у упырей получилось, то уж у меня и подавно. — Под растерянные взгляды чумчар я с места бросился на старый тополь и что было сил боднул лбом тот самый сучок. Хорошо не промахнулся, а то бы доставил кулинарную радость иммигрантам…

— Ты чё там так долго? — помогая мне подняться, заботливо спросил Моня. — С чумчарами общался? Так зря, ей-ей зря, они себя учёбой не угнетают, воспитания никакого, школьная доска и то, поди, образованней.

— Они видели, как я сюда… попал?

— Видели, знамо дело, — поддержал Шлёма, расплываясь в широкой улыбке от одного кривого уха до другого, поцарапанного. — Вот сей же час башками деревянными по твоему примеру тополь безвинный бодают… А только сказано же, им в Оборотный город ходу нет!

Я отряхнулся, сунул нагайку за голенище и огляделся. Ну что можно сказать — знакомый подземный мир во всей красе. Широкие дороги в мелком щебне, высокий сводчатый потолок с блестящими слюдой камушками, вдалеке беломраморная охранная арка, снимающая личины, а за ней едва различимые в золотистой дымке высокие шпили Оборотного города. Красотища!

К пребыванию под землёй я уже, образно выражаясь, привык. Ничего такого особенного в этом нет, если, конечно, не задумываться, на какой ты глубине. Я, к примеру, клаустрофобией не страдаю и не наслаждаюсь. Мы, казаки, вообще быстро ко всему приспосабливаемся. И к словечкам Катиным новым, и к подземельям этим в каменных полусводах, и к сумеречному свету, и к высокой арке вдали, и к…

— Ложись! — не своим голосом взвыл я, силой опрокидывая упырей носом в щебень. И вовремя: первый выстрел картечными шариками из старинного дробовика просвистел над нами, как рой обозлённых пчёл, не догнавших жулика-медведя!

— Смазал, бес, — выплюнув пару камушков, прокомментировал Шлёма. — А чё ты, хорунжий, нас повалил, он же тока в тебя целился?

— Знаю, но там не пуля, а крупная дробь, охват выстрела россыпью на два-три шага в стороны. Могло и зацепить…

— Благодарствуем, — тепло признали оба. — Не зацепило, тока морды щебнем покорябало. Ну да то мелочь несерьёзная… Пошли, что ль?

Я поднял голову и присмотрелся. Не дойдём, бес наверняка успеет перезарядить и пальнёт уже в упор. Что же делать?

— Поползём, — решил я.

— Это как?

— По-пластунски. Рассыпься по углам и делай как я.

Упыри понятливо кивнули, откатившись вправо и влево. Я поправил папаху, распластался по земле, как лягушка под быком, и, вихляясь словно уж вправо-влево, пополз вперёд. Через минуту сообразил, что характерного шороха рядом не слышно, скосил глаза и тихо ахнул про себя. Моня и Шлёма ползли по вертикальным стенам, цепко держась когтями рук и ног! Тьфу ты, ещё в страшном сне такое приснится… Глаза горят, уши торчком, клыки хищно оскалены, как у двух уродливых кошек, подкрадывающихся к храброму воробышку с древним охотничьим дробовиком!

А вот охранничек, кстати, занервничал, мне было видно, как он беспокойно высовывал рогатую башку из маленького окопчика под аркой, лихорадочно работая шомполом и явно не зная, как же в нас теперь стрелять. Учись, служивый, сейчас мы тебе тут пластунскую школу продемонстрируем…

— Братцы, — по привычке предупредил я неизвестно кого (ибо какие ж мне кровососы братцы?), — как только пальнёт — бросайтесь скопом! Но не убивать охранника, придушите слегка и ружьё выкиньте подальше.

— Слушаимси, вашвысокобродь! — дружно раздалось справа и слева.

Бес выставил ствол, неуверенно выбирая из нас самую желаемую мишень. Угадайте, на ком он в конце концов определился? Правильно! А мне и гадать не пришлось…

— Не спеши стрелять, служивый, дай хоть слово сказать. — Я встал, выпрямился во весь рост и безбоязненно шагнул вперёд.

— Ща шмальну, казачок! — честно предупредил охранник.

Я поднял обе руки вверх, показывая свои мирные намерения, хотя прекрасно знал, что бесу оно без особой разницы. По-видимому, мечта укокошить хорунжего передаётся у них по цепочке от одного к другому специальным приказом при выходе на дежурство. И повторяется себе под пятачок в течение дня раз двести — триста, как буддистская мантра у калмыков…

— Я к Хозяйке, по делу.

— Да знаем мы ваши дела-а…

Притворно смутившись, я опустил взгляд, носком сапога меланхолично сгребая щебень в кучку.

— Но Хозяйка от меня чего-то хочет, иначе бы не звала.

— Да знаем мы, чего она от тебя хоче-эт…

— Интересно, куда она засунет тебе твоё же ружьё, когда узнает, что меня тут задержали?

— Да знаем мы, куда она мне его засуне-эт… Чего?! Ты кому тут хамишь, морда усатая?!! — Бес вскинул свой дробовик к плечу, и в тот же миг я с размаху ударил ногой по кучке собранного щебня. Пыль и мелкие камушки взмыли в воздух, я рухнул плашмя, и выстрел вновь ушёл в «молоко».

— Гаси беса!

На мстительного охранника с двух сторон метнулись две серые фигуры. Отбиться прикладом он не успел, Моня и Шлёма связали руки героя ему за спиной его же хвостом.

А ведь хорошо справились, кстати. Быстро учатся, похвалить, что ли…

— Доволен, хорунжий? — широко осклабились оба упыря, демонстрируя мне надутого от обиды бесюгана.

— Любо, — не сдержался я. Парни от удовольствия покраснели так, словно мой дядя-генерал только что облобызал их перед всем строем. — Ну что ж, передадим ослушника Хозяйке или сами ему эту штуковину широкодульную куда надо засунем?

— А чё, можем чуток позверствовать…

— Да уж лучше позверствуйте, — падая на костистые коленки, взмолился бес. — А тока к Хозяйке не ведите, та убьёт не глядя! Бери ружьё, Иловайский, суй куда надо, уж лучше твоей рукой, здесь и сейчас, чем…

— Да тьфу, пропасть, — вспыхнул я. — Уж и пошутить нельзя! Сам служу, что такое долг, знаю, часовогобез дела не обижу. В спину будешь стрелять?

— Буду, — честно вздохнул охранник, врут бесы плохо. — Раз есть ружьё, как не шмальнуть? Хотя… могу промазать.

— И на том спасибо, — кивнул я. — Отпустите его.

— Чё? — недопонял Шлёма, эмоционально отвешивая пленнику подзатыльник. — Да ты умом тронулся, хорунжий? Мы ить и на два шага не отойдём, как он нас промеж лопаток свинцовой крупой нашпигует!

— А может, и нет, — рассудительно пробормотал Моня, бегло обыскивая свободной рукой потёртый мундирчик беса. Тот хихикал, ругался, выкручивался, верещал как от щекотки, но тем не менее пули у него в кармане мы нашли и, отобрав, щедро рассыпали по округе. Теперь если и захочет выстрелить, то только холостым, а картечины по щебню до вечера собирать можно…

— Руки-то хоть развяжете? — с надеждой скривил физиономию охранник. — Нет? Ну и… мне меньше заботы, так, вдоль коридора погуляю, может, сочиню чего. Говорят, от прогулок со связанными руками в голову разные светлые мысли приходят и образы поэтические…

— Точно, тюремная лирика у нас, в России, завсегда самая популярная. Надо будет Прохору предложить посидеть разок хоть на гауптвахте, может, поэмой какой разродится, — мельком отметил я и, козырнув, шагнул сквозь арку к городу.

Моня и Шлёма последовали моему примеру.

Перевоплощались они всегда одинаково, поэтому минуту спустя рядом со мной шагали два рослых крестьянских молодца с золотыми кудрями до плеч, в расшитых косоворотках, плисовых штанах в полоску и новеньких лаптях, музыкально скрипящих на ходу. Нет, волшебным зрением я видел их настоящих, но обычное, человеческое восприятие на данный момент было как-то приятней сердцу. Внешность — штука обманчивая, а здесь так вообще на каждом шагу иллюзии и личины…

Я, конечно, привык к ним, к этим двум злодеям, и принимал такими, какие есть, да и они себе насчёт нашей дружбы не обольщались. Пока у нас одни интересы — держимся вместе, а как сойдёмся на кривой дорожке, так ни я, ни они не уступят. Верить никому нельзя. Ни мне им, ни им мне. Я ведь, если по совести, как человек православный давно должен бы обоих в лапшу изрубить, а вот поди ж ты, не сложилось до сих пор как-то… Хотя поводов и возможностей было за глаза и за уши!

— Слышь, Иловайский, — деликатно потеребил меня за рукав вежливый Моня. — А ежели не секрет, ты зачем Хозяйке-то понадобился?

— Мм… ну, в двух словах не перескажешь, — не сразу нашёлся я. — Вроде как с проверкой к ней какой-то высший чин прибыл…

— Ещё выше самой Хозяйки?!

— Выше, могучее да злее! — решился я, поскольку выдавать Катеньку не посмел бы и на исповеди. — Хочет вашу заступницу из дворца изгнать, сам на её место сесть и весь город поработить!

— Батюшки, страх-то какой… — чисто по-бабьи всплеснули руками упыри. — Да за что ж на нас такая напасть?!!

— А вот про то только Хозяйка и ведает, — многозначительно завернул я. — А мне от неё непростая задача поставлена — лицо белым мелом измазать да по городу помелькать, словно мёртвец обычный. Там-сям засветиться, глядишь, и угадаю, чем этот высший чин недоволен, кого первым съесть решит, ну а там, поди, придумаю, как опять спасти всё градонаселение…

— Благородственная у тебя душа, хорунжий, — сентиментально всхлипнули кровососы, скушав всю эту бредовейшую, нелепейшую, трещащую по швам и шитую белыми нитками хрень, и не поморщились.

Нечисть она порою наивна, как дети. Ей даже врать стыдно, но надо…

— Тады стой, — первым пришёл в себя Шлёма. — Щас мелу со стены наскребу, мы тя красить будем. Подь сюды, поближе к стенке…

Я, как дурак, шагнул. Так этот гад забрался куда повыше, чего-то расковырял, надломал, нажал куда не следовало, и на меня сверху рухнул целый водопад мелкопомолотого мела! В один миг бравый хорунжий Всевеликого войска донского стал похож на молоденького Деда Мороза или на рождественского зайца, с ног до головы вымазанного в муке…

— Вот теперь хорош, — оценив работу друга, подтвердил Моня. — Вылитое ходячее привидение в папахе и с усами, как на открытках! Вешайтесь девки! В город войдём — все ведьмы твои!..

Я сдержанно поблагодарил, мысленно проклял всё на свете и уныло поплёлся за двумя жизнерадостными добрыми (злыми!) молодцами, лихорадочно обдумывая, как и чем я им страшно отомщу. Другие мысли в голову не лезли…

— Пёс с вами! — неизвестно зачем выругался я, хотя по большому счёту виноват во всём был сам.

Катерина просила побродить по городу, примелькаться по разным местам, чтоб меня заметили её «камеры слежения». Тот самый тиран и деспот Соболев всё увидит, запишет, в бумагах печати поставит, подтвердит где надо, что Оборотный город оборонял не живой казак, а мертвец обыкновенный, да и отправится себе восвояси. К Хозяйке претензий нет, к историческим фактам тоже, все опять в белом… особенно я… и особенно сейчас, тьфу!., мел в рот попал…

— Куда идём-то, хорунжий?

— А, есть одно местечко, — по ходу припомнил я. — Надо к парикмахеру Станиславу заглянуть. Хозяйка сказала, что он мне с трупной внешностью поможет.

— То исть просто мелу маловато будет? Ну смотри, смотри, тебе жить…

Я вопросительно уставился на упырей. Те смущённо переглянулись и пожали плечами:

— Нам-то чё? Пошли, мы тя до Стаськи-маньяка мигом доставим, его домишко недалеко отсель, любит он хаты с краю. Говорят, так утекать удобнее…

Действительно, до кукольного двухэтажного домика с колоннами и балкончиками добрались за какие-то десять минут. Но что удивительно — дом с висящими над входом ножницами при любом взгляде (хоть магическом, хоть простом) оставался всё таким же красивеньким, ухоженным и аккуратным. То есть выделялся в общей разваленной архитектуре города, как расписное пасхальное яичко среди только что выпавших из-под курицы…

Я легко шагнул на порог, поднял руку, чтоб постучаться, и замер в раздумьях. Может, с меня и впрямь одного мела довольно? Может, из-за деликатно отставших упырей, молча кивающих на вывеску и показывающих друг другу за спиной разные неприличные жесты? А может, и само слово «маньяк» мне чем-то не понравилось, не знаю, но за дверью уж раздались шаги…

— Тебя слышно охренеть откуда. — Мне открыл молодой людоед в чёрном балахоне, стройный, плечистый, с красными глазами и выбегающими из уголков рта белейшими клыками, похожими на сапожные иглы. — Вваливай, Хозяйка меня предупреждала. А что твои мальчики застыли?

— Мои мальчики?! — Я обалдело оглянулся назад, никаких детей там не было, только те же упыри. — А-а, Моня и Шлёма, пойдёте?

— Не, не, не, — дружно замахали руками оба. — Нам туда нельзя, мы невинность блюдём…

В каком это они смысле?

Спросить не успел, парень затащил меня внутрь и, проведя чистеньким коридорчиком, усадил на широкое кресло перед большим зеркалом, до горла прикрыв белой простынёй. Так он цирюльник!

А я-то думал, что за гусь такой «парикмахер-визажист», аж от сердца отлегло…

— Подстричь, побрить, намарафетить?

— Мне бы что-то такое… — неуверенно начал я. — …на ходячего мертвеца похожее.

— Не парься, братан, сбацаем. — В его руке мигом блеснула опасная бритва. — Реализм — великая сила!

Понятно, опять двадцать пять… Я молча сорвал простыню, накинул ему на голову и, крепко держа за плечи, хорошо приложил лбом в его же зеркало! Осколки стекла брызнули во все стороны.

Станислав бросил бритву и взвыл дурным голосом:

— Ты чё дерёшься, даун?! Я те только виски хотел подровнять и шею сзади!

Мне чуток стало стыдно, но ненадолго. Все они поначалу так говорят, а я нечистью учёный, никому не доверяю. Значит, и извиняться не буду! Пусть помнит, с кем имеет дело…

— Слушай сюда, визажист, ни стричь, ни брить себя не позволю. Вашему брату колющие да режущие предметы в руки давать нельзя, вы их не по назначению применяете. А вот марафет наведи!

Людоед стянул простыню, уныло пощупал набегающий кровоподтёк на лбу, глянул в разбитое зеркало и пробормотал:

— Теперь семь лет удачи не будет. Хоть опять в другой город сваливай, а я ещё тут не очень наследил…

В последующие полчасика я был оштукатурен так, что боялся бровь изогнуть, чтоб картинку не испортить. Стасик изобразил мне при общей меловой бледности ещё и глубокие тени под глазами, добился эффекта провалившегося носа, впалости щёк, тонких губ, выщипанных бровей и синюшных ногтей. Лично мне было страшно: явись я таким пред грозные дядины очи и назовись Кондратий — его бы этим же словом и хватило!

— Благодарствуем, мастер. — Мне не хотелось выглядеть в глазах Станислава уж полной свиньёй. — Буду рекомендовать твой салон всем знакомым.

— Казакам? Нет уж, на фиг надо. — Он ещё раз потрогал свой синяк.

— Сколько с меня?

— Два раза.

— Чего два раза?

— Раздевайся, ща узнаешь, — маслено ухмыльнулся он, видя, что я без оружия. — Дело сделано, я своё возьму. А вот Хозяйке потом скажи, пусть за новое зеркало проплатит.

— Да я и сам уплачу. — Недолго думая я сунул руку в карман и высыпал людоеду на ладонь всё, что было: две медные монетки, одну серебряную… упс!

Парикмахер взвыл, бросился на пол, забился в судорогах, с трудом встал и кинулся к столу, ножницами отковыривая прилипшее к вспузырившейся коже серебро.

— Надеюсь, хоть не очень больно? — пятясь задом к дверям, искренне посочувствовал я. — Если что не так, прощения просим!

Но поскольку «спасибо, до свидания, приходите ещё» в ответ не дождался, то пожал плечами и вышел на улицу.

Оба упыря изумлённо уставились на меня, как католики на святого Йоргена.

— Слов нет, слюни одне… Хоро-о-ош! — присвистнул Моня.

— Ага, — поддержал Шлёмка. — И видать, за рожу макияжную сполна рассчитался, вона визажист наш до сих пор в доме воет… Чем ты его, хорунжий?

— Да неважно, — перевёл тему я, стараясь ступать помягче, так, чтоб не осыпаться. — Давайте, что ли, к отцу Григорию заглянем. Давно его в профиль не видал…

— Истинно верующий ты человек, Иловайский, — уважительно признали красавцы-парни. — Как покойничком стал, так всё честь по чести — первым делом в храм помолиться, а потом уж и в кабак заглянуть али с наскоку по бабам…

— Куда?! — не поверил я.

— Ну по девкам, — искренне умиляясь моей непроходимой наивности, заботливо пустился объяснять Моня, улыбаясь мне, как столичный житель родственнику из глухой деревни. — У нас недавно банька новая открылась, так вот там ведьмы неприступные в неглиже по шесть штук в ряд камаринскую танцуют. Такие коленца выделывают порой — скелеты кладбищенские и те краснеют от возбуждения. Последние золотые зубы у себя же вытаскивают, лишь бы подвязку для чулок подсмотреть…

— А тебя туда задаром впустят, — невзирая на мои жестикулируемые протесты, поддержал Шлёма. — Ты ить знаменитость у нас. После того что с самой Хозяйкой уделал, теперь все бабы в округе тебя хотят! И отметь, не на стол, а на столе!

Я горько сплюнул себе под ноги, доигрался… Что ж теперь, гордись казак, такая честь, да?! Особенно с учётом того, что я всех представительниц «прекрасного пола» в Оборотном городе вижу без личин. А со своими собственными личиками они, честно говоря, не такие уж и прекрасные.

Вон слева пробежала стайка юных девиц в облегающих сарафанах — на деле это четыре хромые старухи с нечесаными патлами и зверскими оскалами обрюзгших рож. Или вон статная купчиха на углу, в богатом платье, с шалью на плечах, а под личиной — толстая грымза, лысая как луна и кривая на один глаз. И ещё две красавицы-барыньки, в пышных шёлковых юбках, с веерами и высокими причёсками, так приглядись — а там, по сути, вообще два мускулистых мужика-вампира, абсолютно голые и не прикрытые даже фиговыми листочками. Жуть, да и только! Хотя ведьм в панталонах, задирающих ноги в кабацких танцульках, посмотреть было бы интересно. Буду потом дядюшке рассказывать, а он — материться и завидовать…

— Да это никак сам Иловайский? — поправляя очки, уточнил с балкончика пожилой колдун с пропитым до синевы лицом.

— Нет, не он, просто мертвец похожий, — не сговариваясь, сбрехнули Моня и Шлёма.

— А-а, ну тогда хорошо, — успокоился старичок, прикладываясь к бутылке. — А то ить я уже подумал, что придётся опять со своей старухой драться. Традиция.

— Факт! — опомнились упыри, когда мы отошли в сторонку. — Ить договорились же, как хорунжий в городе, так всем драться положено. Чё делать будем?

— Ну я вроде тут призрака изображаю.

— Да с тебя уж осыпалась половина макияжу! Подвёл Стаська-маньяк. Что, коли узнают тя?

— Тогда-а… нет, если все опять в драку кинутся, я Катеньку под монастырь подведу. Давайте-ка бегом к отцу Григорию, он у вас батюшка ушлый, что-нибудь да придумает.

Братцы-кровопийцы почесали сквозь мнимые кудри реально лысые загривки и, указуя мне путь, припустили первыми. Мы довольно бегло прошли пару кварталов, никто особо не приставал и на общение не нарывался. Хотя побелка и сыпалась с меня на каждом шагу, но несанкционированные драки по пути не возникали. Глупые верили, что я призрак, и не обращали внимания, а умные если и подозревали что-то, то всё одно предпочитали закосить под тупых и с обличениями не встревать.

Нечисть, она ведь тоже разная бывает, и эта новомодная традиция «Увидел хорунжего — лучше сам дай себе в рог!» тоже далеко не всех устраивала. А уж я тем более всё острее ощущал себя ненужным камнем, брошенным в их тихое болото, я же казак, меня как ни кинь, всё равно «плюх!» будет и круги во все стороны…

Это я к тому, что по-тихому исполнить Катенькину просьбу не получилось. И она сама в этом виновата. Нет, я, конечно, тоже, но она больше! Мне так кажется…

— Погодь, казачок, дай дух перевести, — запыхавшись, остановили меня упыри, когда мы пересекали главную площадь с тем самым грозным памятником, меж чьих рогов я отсиживал задницу в прошлый раз. — Вона до храма-то рукой подать. Куда спешим как на пожар…

Это верно, высокий белокаменный собор с высокими куполами переливался золотыми и голубыми красками, но на деле был натуральной грудой каменных блоков самой примитивной обработки, без малейшего изящества и хоть какого-то намёка на архитектурность. Внутри тоже царил дух первобытного примитивизма: алтарь с жабой, каменные плиты с наскоро высеченными барельефами наиболее популярных демонов и бодрый грузинский батюшка, окормляющий паству крепкой чачей да пистолетными выстрелами по пьяному делу…

— Иловайский! Иловайски-ий… тсс! — Я не сразу сообразил что милый моему сердцу Катенькин голосок раздаётся прямо из пасти памятника. — Спасибо, что пришёл! Ты так меня выручаешь, просто… просто ва-а-аще… Потусуйся ещё, запись идёт, всё пучком!

— За тебя и душу рад отдать, звёздочка моя светлая, — ответствовал я, грозно зыркнув на упырей, мигом развесивших уши. — Что ж начальник твой? Как прибыл, всем ли доволен?

— Да кто его разберёт, — неуверенно буркнула Хозяйка. — Скользкий тип, всё себе на уме, так и норовит подчинённым тупую предъяву кинуть. Думаешь, вот вроде ровно всё, суёшь зачётку, а он тебе — на, фигу в масле под нос! И сиди как дура, переписывай все конспекты…

— И впрямь зверь, — ничего не поняв, покивал я. Моня и Шлёма поддержали.

— С утра все нервы вымотал, сейчас из душа выйдет, опять приставать начнёт, — вздохнула моя любовь.

— Из душа — это… из баньки, что ли? — нехорошо щёлкнуло у меня в голове.

— Ну да, вроде того.

— Так он, подлец, наелся, напился, в баньке выпарился, да ещё к тебе приставать смеет?!!

— Иловайский, ты чё, офонарел? Я ж не в этом смысле…

— А в каком?! — Перед моим пылающим взором стояла гордая фигура немолодого мужчины без усов и бороды с неприятной ухмылкой на кривящихся губах, выходящего из «душа» в том же полотенце вокруг чресел, в коем некогда выходила и моя Катенька…

— Ты чё орёшь? Ты чего меня позоришь на всю площадь?! Ты вообще… это… не лезь, куда не просят! Он мне всего лишь научный руководитель, а не… Нет, ну ты точно псих!

— Ты сама сказала, что он к тебе пристаёт!

— Он по работе пристаёт, а тебе до этого какое дело?! — уже в полный голос сорвалась Хозяйка. — Не доводи меня! И так из-за тебя вся научная карьера коту под хвост, в лоток с наполнителем…

— Значит, как барин Соболев приехал, так я и неугоден стал? Хорошо же…

— Так её, Иловайский, — хором заорали Моня и Шлёма, однозначно вставая на мою сторону. — Скока можно этим бабам из нас кровь вёдрами пить?!

— А ну цыц оба, испепелю! — Из ноздрей статуи тонкой струйкой потянулся сизый дымок.

— Так мы и не вмешиваемся, — столь же бодро отскочили от меня добры молодцы, бросаясь наутёк. — Нам-то чё, мы мимо проходили, пивка попить. Не серчай, матушка, продолжай с хорунжим собачиться…

— Да я… я же… нет, ну что за детсад в самом деле?! — уже едва не плача, взмолилась Катерина. — Иловайский, ты куда?

Я махнул рукой и, не оборачиваясь, пошёл к храму.

— Эй, эй… а ну стой! Стой, кому говорю?!

Да хоть кому, мне-то что, не меня же в доме поселили, не меня в баньку направили, не со мной она сегодня весь день проведёт рядком бок о бок у волшебной книги «ноутбук».

— Иловайски-ий, ты… ты дурак, понял?! Глаза б мои тебя не видели-и!

И не увидят, уж не извольте беспокоиться. А что дурак, так за правду спасибо, шапку сниму и в ноги поклонюсь — благодарствуем, урок поняли! Кто, как не дурак, поверит, что я нужен этой красе волоокой с сердцем каменным? Ей работа важна звания научные, труды весомые, отчёты перед руководством, а я…

Я же простой казак, скромного чина, ни наградами, ни подвигами не отмеченный, образования самого случайного, перспектив не имеющий, ничем интересным не отличающийся, — куда уж мне против самого «козла Соболева» переть?! Моя задача попроще — идти в пекло бобиком, Хозяйкиным капризам потакая. Да знал бы дядя Василий Дмитриевич, что его единственный племянник, хорунжий Всевеликого войска донского, в нечистом городе с неведомой радости парикмахеру сдался, мелом обмазался и трупяком на маскараде бегает, мёртвого хорунжего изображает…

Тьфу! Самому противно до тошноты. Вот сейчас припрусь к отцу Григорию и напьюсь у него, как бог свят, напьюсь! Грузины, они без алкоголю не бывают, уж, поди, для кунака не зажмёт бутылочку-другую…

Я быстро взбежал по церковным ступеням и постучал в старую дверь чёрного храма.

— Ай, уходи, да… Никого дома нэт, бичо! — раздражённо раздалось изнутри.

— Это я, отец Григорий!

— Какой «я»? Нэ может быть… — В тот же миг дверь широко распахнулась, и тощий кривоклювый грузинский священник гостеприимно распахнул мне объятия.

— Ай, генацвале! Кто ко мне пришёл! Иловайский, друг, сколька лет, сколька зим… Долго я бродил среди ска-ал, я могилку милой иска-ал…

— Выпить есть? — с порога поинтересовался я.

— Ни для кого нэт! — Он сделал страшное лицо, а потом улыбнулся во весь рот: — Для тебя всэгда есть! Захады, «Сулико» споём, киндзмараули папробуем, у меня сыр есть, хачапури есть, реган, кинза. Мяса немнога… но ты такое нэ будешь.

Ещё бы я у него там на мясо прельстился. Слишком хорошо знаю, из чего (то есть кого!) он шашлыки жарит. Простите, увольте, на каннибализм не ведусь.

Отец Григорий в ритме лезгинки носился из угла в угол, накрывая стол прямо на алтаре. Если нечисть бывает хорошей (а она хорошей не бывает), то вот как раз этот горбоносый священник и был одним из лучших представителей данного богопротивного племени. Меня он пытался убить раза четыре, мою жизнь спасал раз шесть, причём и в тех и в других случаях от всей широты души, искренне считая меня кунаком и братом!

Ну вот такой он человек: накормит, напоит, в беде спасёт, в бою защитит, от врагов своей грудью прикроет, последней рубахой поделится, а при первом же удобном случае… полоснёт, как барана, даргинским кинжалом по горлу и неделю жрать будет, горючими слезами обливаясь. Причём не меня жалея, нет! Будет рыдать от жалости к самому себе: как же, такой шашлык, а кунак «не пришёл», одному есть не то, не празднично, вах…

— Иловайский, генацвале! Зачэм такой пэчальний сидишь, пачему ничего не кушаешь, кито тебя обидел? Мне скажи — я их сначала от церкви атлучу, а потом зарэжу! Своей рукой зарэжу, тока улыбнись, да?

Что я мог ему сказать? Молча опрокинул глиняный стакан красного вина, зажевал кустиком кинзы, потянулся за сыром, но передумал…

— Э-э, я тебя понял, брат. — Щербато улыбнувшись самыми неровными и самыми белыми зубами на свете, отец Григорий своей рукой долил мне до краёв. — Па дэвушке страдаешь, Хозяйку любишь, да? Ай, не красней, не красней так, я тебя нэ выдам… Ничего нэ бойся! Сейчас вино допьём, кинжалы вазьмём в зубы — и во дварец, дэвушку тебе добудем, в ковёр завернём, украдём, как джигиты, да? А будет шуметь сильно — ты её мэшком по голове, у меня есть одын пыльный. Им ещё мой дед мою бабушку…

— Мадло, — по-грузински поблагодарил я. — Но не стоит. Не одна она, у неё там… барин начальствующий… в одном полотенце по дому ходит… Она от его зачётки зависит…

— Ай, зачэм такое гаваришь?! У тебя тоже своя зачётка есть! Чем твоя зачётка хуже?!! Шашку мою бэри — мы ему его зачётку в одын миг отрэжем, да!

Я, конечно, сильно подозревал, что Катенька под этим словом имела в виду что-то иное, совсем не то, что отец Григорий, но такая истовая дружба грузинского священника тоже вызывала уважение. К тому же вино у него было хорошим. Я налил третий стакан и сбивчиво, мешая факты с домыслами, рассказал ему всё. Ну то есть как сильно я её люблю и как страшно ревную…

Хотя, господи боже, ну что я мог ему рассказать? В Оборотном городе, наверное, бешеной собаки не было, которая бы не знала, что у нас с Хозяйкой роман. На деле-то, конечно, дальше пары поцелуев да невинных объятий на кладбище ничего такого толком и не развернулось. Выражаясь нашим языком, Катенька свою девичью честь блюла крепко!

Но ведь именно поэтому меня так изводил факт присутствия постороннего мужчины в её хате. Что ж он, не мог где-то в другом месте остановиться? На постоялом дворе или на съёмных квартирах, нешто обязательно у невинной девицы на выданье, так, что ли?!

Отец Григорий только успевал подливать, а винцо оказалось не таким уж безобидным. В смысле язык не заплетался, а вот ноги слушались… не очень. Батюшка, похлопав меня по плечу, убежал куда-то за новым кувшином, а пока я ждал его, привалившись спиной к алтарю, одной из каменных «икон» вдруг взбрело в голову со мной поболтать. Чему я, по лёгкой нетрезвости, не особо и удивился…

— Иловайский, ты чё творишь? — жалобным женским голоском спросил барельеф святого Люцифера Берберийского.

Я покосился на него, но не ответил. Ну не настолько же я пьян, чтоб с каменными плитами разговаривать…

— Чё, набрался уже с горя? Набра-а-ался-а… И ведь один-единственный раз попросила его как человека: помоги, очень надо, так нет… Чего отворачиваешься, в глаза мне смотри, изменник!

— Катенька? — подозрительно сощурясь, шепнул я.

— Нет, блин, Шарон Стоун из «Основного инстинкта»!

— Здорово дневали, Шарон, — послушно согласился я. — А мне что-то в голосе вашем знакомое привиделось, думал, Катенька это. Но вы её не знаете, а она…

— Иловайский, не тупи, тормоз в лампасах! Я это, я, Катенька, понял? И больше не пей!

— Почему?

— Потому что хороший уже! — рявкнула «икона». — Ты за дверь нос высуни, там же опять народ по твою душу целую демонстрацию устроил! Нет, ну что, так трудно было покойника изобразить? Почему тебе никто не поверил, а?! Щас ещё и этот с проверкой припрётся…

— Кто? — опять ничего не понял я, кроме того что снова кругом виноват.

— Кто, кто… Прыщ в соболевом пальто! Решил выйти, пообщаться с горожанами, прежде чем докладную настрочить. Тебя поближе рассмотреть хочет…

Я пожал плечами и грустно посмотрел на пустой бокал. Отец Григорий задерживался. Интересно, а кто же может гулять по городу в собольей шубе в такое время года? Жарко ведь вроде… Хотя не так уж и интересно… Мне-то что до него? Пусть себе гуляет, а я тут у алтаря в прохладе посижу…

— Меня уволят, точно уволят, — сообщила Люциферова плита убитым Катиным голоском. — И всё из-за тебя! Нет, Илья, ты никогда меня не любил…

Я покосился на барельеф. Может, всё-таки ответить? Нет, нет, нет… Прохор всегда предупреждал: не так страшно, если предметы с тобой разговаривают, страшно, если ты им отвечаешь. А раз я в бесовском храме, то кто со мной тут говорить может? Ясно же, что не ангел небесный! Так что ну его, лучше помолчу…

— Ай, генацвале, что так сидишь, зачэм опять грустный, а? — В нечистый храм, хлопнув дверью, вошёл отец Григорий. — Вот, на, ищё вино есть, выпьем и пайдём!

— Куда?

— На улицу пайдём, — радостно продолжал грузинский батюшка, и глаза его горели подозрительно нездоровым блеском. — Народ тебя ждёт, да! Ты такой, всэм нужный, всэ хотят, вах! Нехарашо отказывать, когда так просят, э…

— А чего хотят-то? — Принимая и ставя на алтарь прохладный кувшин багряного вина, пахнущего земляникой и осенними листьями, я поймал себя на мысли о том, что уже и с отцом Григорием общаюсь примерно так же, как с разговорчивой плитой Люцифера.

Но это мурло грузинское быстро сунуло мне вино обратно, помогло встать и, заботливо приобнимая за плечи, повело к выходу. Ноги сгибались в смешные кренделя, однако ж я послушно шёл, потому как мне ведь тоже интересно — кто там собрался и чего хочет? Прохор бы своей рукой прибил меня за такую беспечность, но где он сейчас? Нет его. Ау-у! Хи-хи, я готов, кто бы подумал…

Мы вышли на порог, и душный воздух, по-любому хоть как-то освежающий, ударив мне в лицо, сбросил последние остатки пьяного хихиканья на дно желудка. То есть протрезвел я в считаные доли секунды…

— Живой! Теплокровный! Жрать его!!!

Отец Григорий успокаивающе похлопал меня по плечу и встал перед скандирующей толпой ведьм, чертей, бесов, вурдалаков, колдунов, упырей и прочих законопослушных граждан Оборотного города. Надо же, сколько их тут набежало-о, ой?! И ведь всё больше незнакомые рожи, и опереться-то не на кого…

— Люди! Мэня слушаем, да! Иловайский сюда с миром пришёл, сам пришёл, как гость пришёл. Гостя рэзать нельзя, грех, э? Всё равно на всэх нэ хватит, один кушает, другой обижается, нехарашо…

— Дык… хоть по чайной ложечке, — выкрикнул кто-то. — Причаститься бы! Веры неправедной ради!

— Вера — это святое, — торжественно подтвердил горбоносый настоятель чёрного храма. — Кунака неволить нэ буду, а папрасить — папрашу. Сам захочет, сам всэх причастит, ибо сказано: «Бэрите, едите, сие эсть тело маё…» Ну это нэ им, канэчно, сказано и нэ про то, но… папробуем, да?

Я только-только собирался выплеснуть в лицо этом гаду, что своим телом никого причащать не намерен, а уж всю эту свору тем более, как неожиданно поймал себя на том, что острие дагестанского кинжала недвусмысленным образом упирается мне в бок.

Щедрая улыбка отца Григория светилась лишь самой неувядаемой и нежнейшей заботой о своей пастве. Ничего личного. Всё в рамках вероисповедания. У нас вином и хлебом причащаются, у них кровью и мясом. Человечьими. А в данном случае конкретно моим!

— Слушай, бичо, нэудобно, да? Люди ждут, на тебя смотрят, у них праздник будет, зачэм портить?! Смирно стой, кинжал острый, ничего нэ пачувствуешь. Слово тебе даю, как джигит джигиту, больно нэ будет, э?!

— Спа-а-сибо, — хрипло выдавил я и, вспомнив прошлые финты, уточнил: — А меня на всех хватит?

— Уж как-нибудь… — благоговейно облизнулась толпа в едином духовном порыве.

— А… подраться? — чуть менее уверенно предложил я.

— Отчего ж нет, оно уже традиция, — с уважением выдохнули первые ряды. — Вот причастимся и начнём друг дружке хари драить! В память о покойном хорунжем… Мы ж тоже не без совести!

Не буду врать, что меня это сильно ободрило или порадовало. Но свежие мысли в голову не приходили, возможности отбиться не было, и, как ни хотелось жить, да, видно…

Минуточку… Именно видно! Я же вижу его! Слева, не выделяясь из толпы, чуть в сторонке ото всех стоял могучий седой вампир благородной внешности, в иноземном костюме, с клыками до подбородка. Он был одет в мундир прусской пехоты, во рту держал изогнутую английскую трубку, а сам разглядывал меня с неприязненным интересом. Так вот ты какой, барин Соболев! Пришёл под личиной полюбоваться на смерть реального казака (который не мертвяк), чтоб потом ещё и Катю из дворца взашей прогнать! Вот только хрен огородный тебе липовым мёдом не намазан?! Жаль не учёл, умник, что я сквозь любые личины вижу…

— А последнее желание? — уже чувствуя, как кинжал практически взрезает синюю ткань уставного мундира, взмолился я.

Отец Григорий вопросительно глянул на прихожан.

— Только одно, — припомнил кто-то. — И чтоб без всяких там подковырок. А то знаем мы тя…

— Как можно, — согласился я. — Да и желание у меня простое. Могу просить честной народ, чтоб не ножом меня зарезали, а зубами загрызли?

— Иловайский, батоно, ты нэ того, э? — даже опешил грузинский батюшка. — Зачэм тебе такое надо? Эта больно! Я тебе обещал, я тебя харашо заражу. Почему не давэряешь, зачэм абижаешь, э?

— Ничего не знаю! Волею моей последней прошу честной народ, пусть мне вон тот вон вампир немецкий при всех горло перегрызёт!

— А чё? — после секундного размышления дружно закивала нечисть. — Оно и вправду так зрелищнее будет. Хороший он человек, энтот хорунжий, завсегда о простых людях думает…

Лысый мужчина с надёжной личиной, изображавшей вампира, не сразу сообразил, почему на него все так уставились.

— Давай, давай, зубастый! Рви горло казачье! Терпежу более нет, не тяни только-о! — посыпались ободряющие выкрики.

Научный руководитель Катеньки побледнел сквозь личину и, как перепуганный зверёк, попробовал метнуться в сторону, но не сумел. Воодушевлённая толпа в предвкушении моей крови полукругом пошла на него, оттесняя к ступеням храма. Разумеется, его все считали вампиром и ничего плохого в мыслях не держали, но Соболев-то этого не знал. Мышь кабинетная, чтоб его…

— Уберите руки! Не трогайте меня! Вы не посмеете-э!

Нечисть изумлённо замерла. Лжевампир выхватил из-за пазухи заграничного камзола уже знакомый мне баллончик с дурно пахнущим газом и, выставив перед собой, позорно заверещал:

— Прочь! Прочь, кому говорят?! Я полномочный представитель научного центра по изучению альтернативно-фольклорных форм жизни! Меня трогать нельзя, нельзя-а, нельзя-а-а…

— Вах, зачэм кричишь, как баба?! — Возмущённый до глубины души отец Григорий спрыгнул вниз и встал перед учёным, пытаясь встряхнуть его за шиворот. — Тебя мой кунак прасил, как джигита прасил — укуси его, э! Иди кусай, весь народ ждёт, да?!

— Не смейте меня…

— Ва-ах… — До батюшки наконец дошло, что, пытаясь удержать высоченного вампира, он ловит руками пустоту. — Ты нэ… наш! Шпион! Абманщик! Нэ из нашего аула, ваабще, да!

В порыве безумной храбрости Соболев прыснул чем-то в перекошенное от гнева лицо отца Григория, резко оттолкнул священника и бросился бежать. Нечисть сорвалась в погоню не сразу, а как сообразила… но сообразила быстро.

— Хватай! Вяжи злодея! Немец шпиёнский нашего безвинного батюшку загуби-и-ил!!!

Обо мне все успешно забыли, и слава тебе господи!

Минутой позже на маленькой площади перед нечистым храмом стояли лишь неразлучные дружбаны Моня и Шлёма. Оба с виноватыми улыбочками, но без агрессии. Хотя кому тут после всего произошедшего можно доверять, скажите?

— А мы уж думали, чё не выкрутишься ты, — честно признал Шлёма.

Моня только цыкнул на него, посоветовав мне выбираться отсюда побыстрее. Очень правильный совет, и очень своевременный. Жаль, конечно, что не смог помочь разлюбезной Катеньке, плохой из меня «мертвец» вышел, и нет теперича для её начальства весомого доказательства. Но, с другой-то стороны, не факт, что у неё теперь и само начальство есть. Бегает этот лысый барин, конечно, резво, однако, чтоб от целого города убежать, тоже не слабый талант надобен. Будем верить в лучшее — что его догнали и съели, к чертям, без соли. Одной проблемой меньше, и Кате легко, и мне её больше ревновать не к кому, куда ни кинь, везде сплошная выгода!

— Через церковь уходи, — напутствовали упыри. — Вот, смотри, на алтарь ногами встаёшь, прыгаешь на пол — и дома!

— Не понял… — засомневался я, потому что они мне действительно ничего толком не объяснили. — Где дома? Наверху? В каком месте-то? В селе, на конюшне, в дядиной хате, поточнее можно сказать, а?

— Где представишь, там и будешь, — многозначительно подмигнул Моня, и, не добившись от них большего, я просто послушался.

Вернулся в нечистый храм, влез обеими ногами на алтарь, зажмурился, представил себе двор дядиного дома… Вовремя передумал, вспомнив, в каких отношениях мы расстались, ещё раз перепредставил уже конюшню, стойло верного араба, зажмурился ещё крепче и подпрыгнул и… сиганул вниз! Вроде до пола было не более сажени, а летел я долго…

— Ёшкина медь, цирковой медведь, етитская сила, где тебя носило? — только и выдохнул мой старый денщик, когда я вышел из стойла с ведром на одной ноге, усталый, взвинченный, в мелу, но довольный. Вроде всё получилось…

— Без комментариев, — попытался отмахнуться я от предстоящих разборок.

Ну да, как же… моя бородатая нянька, по неведомым мне причинам именуемая Прохором, так и послушалась.

— Ушёл невесть куда. Придёт невесть когда. А мне перед генералом врать, что пропал он? — носясь вокруг меня едва ли не вприсядку, продолжал изгаляться этот поэт-народник. — Сам грязный да потный, поди, и голодный… А только винищем разит шагов за тыщу. Да ещё я налью-тко, где шлялся, михрютка?!

— Ладно, сдаюсь… Дай только умыться и хоть хлеба кусок, с утра толком не ел.

— Что ж, зазноба твоя и пряничком не угостила? Да уж небось зато сахару с губ её накушался…

— Ага, аж диатез скоро будет, — удачно ввернул я подслушанное у Хозяйки словечко. — С губ сахару наелся, с щёк — яблок румяных, с груди — груш налитых… Короче, сам видишь, плюшек огрёб по полной! Ты ещё у меня не издевайся, а?

Прохор усмехнулся в усы и, пошарив в закромах, выставил передо мной полкрынки молока, два ломтя ржаного хлеба и махонький шматок сала. Я рванул в баньку, привёл себя в порядок, переоделся в старую одёжку попроще и кинулся на еду, как Шлёма из засады на хромую ворону. В смысле даже крошек не оставил, как и он перьев…

— Дядюшка не искал?

— Ну это не то слово…

— Сильно ругался? — уточнил я, хотя заранее знал ответ.

— Да не то чтоб уж очень, но детишки деревенские на пару фигуральностей образованнее стали.

— Чего хотёл-то?

— Вроде как интересовался, какую такую цыганку ты к его сиятельству генерал-губернатору направить додумался.

— Упс… — тихо поперхнулся я, быстро прикидывая, где прокол и почему всё так быстро вскрылось. — Ну бабу Фросю я туда послал. Она и ушлая, и мудрая, да и грех не помочь одинокой старушке нелишнюю копеечку гаданием срубить…

— От она там и понасрубала… — мечтательно уставившись на золотеющие в предзакатном солнышке облака, промурлыкал седой казак. — Уж раскатала губищу так, что обеими руками не закатаешь, слава о ней почитай на всю губернию как лесной пожар пошла! Это ж надо додуматься было — жене губернаторской по картам сказать, от какой крепостной девки у её мужа дети по двору бегают?!

Мне резко поплохело…

— А кузине ихней объявила, что у ней шашни с конюхом. И подружек губернаторши вниманием не обошла, первой точный возраст указала, у второй, дескать, ноги волосатые, хоть в косички заплетай, да третьей, что у неё родимое пятно дюже смешной формы на заднем месте и что гороху она зря наелась. Ну, правда, про горох-то особо угадывать не пришлось, все и так поняли…

Я обхватил голову руками, боясь и в шутку предположить, что из содомо-гоморрского репертуара сделает со мной дядя. Даже при явной скудности его фантазии…

— Но веселее всего нагадала она про дочку губернаторскую, что на фортепьянах знатно играет, сказав, будто она сама себя под одеялом пальчиком трогает. Девка как услыхала, так в крик и к люстре — вешаться…

— Ты-то откуда всё знаешь?!

— Как это? — чуть не обиделся Прохор. — Да ить она же и рассказала.

— Кто?

— Да бабка Фрося твоя, — гулко постучал мне по лбу мой денщик. — Её ещё час назад два лакея в тарантасе связанную привезли. Вона на сеновале отсыпается, пьяная, аки попадья в пасхальный день!

Я вскочил, едва не расколотив крынку, и бросился по лесенке наверх. И правда, на копнах душистого клеверного сена в разметавшейся позе со связанными ногами симфонически храпела самая заслуженная кровососка Оборотного города! Можно сказать, его звезда и достопримечательность, особа, плюнувшая мне в глаз и одарившая магическим зрением. С неё, собственно, всё началось, и, видно, ей же и закончится. В смысле дядя меня не простит, а в казнях египетских он по чину отлично разбирается — забриванием лба в солдаты или двадцатью годами сахалинской каторги точно не отделаюсь…

— Прохор, у тебя яду нет? — обернувшись, спросил я.

— Господь с тобой, ваше благородие, — истово перекрестился он. — Да нешто можно из-за таких мелочей…

— Мелочей?!

— … на себя руки накладывать? Василь Дмитревич хоть на расправу скор, да небось сердцем-то отходчив. Пошумит, покричит, потом сплюнет да простит… А ты не чинись, ему в ножки поклонись да зимой и летом держи хвост пистолетом!

Переубеждать в чём-либо этого бородатого оптимиста было бессмысленно. Одна надежда на то, что дядя сегодня действительно примет пару стопок (стаканов, штофов, бутылей) успокоительного и забудет обо мне до утра. А на следующий день любая моя вина — это «дело прошлое, чего ж былое ворошить…». Лажа безбожная, но иногда срабатывает, тут Прохор прав. Главное — не попадаться дядюшке на глаза, покуда…

— А ты что, опять на охоту собираешься? — Я и не заметил, как за разговорами мой денщик между делом заряжает пистолеты.

— Я-то? Я не-э… Это тебе, паря, через часок на службу идти… Али забыл?

— Забыл… Какая служба? Куда меня направляют, в дозор, что ли? Так почему я не знаю?

— Какой дозор? — ещё раз не поленился постучать мне по пустой голове старый казак. — Ты ж сам обещался старосте калачинскому свадьбу от колдуна защитить. Они теперь цыгана твоего, Птицерухова, резко бортанули, дак тебя одного и ждут. Уже два раза нарочных присылали.

— Прохор, миленький, избавь меня от всего этого, — не на шутку перепугавшись, взмолился я. — Вот только крестьянской свадьбы мне сейчас и не хватает! Пьяный разгул, лошади в венках, потные бабы, мухи в самогоне, гармонист ногами кверху и молодые, забившиеся под стол, пока наверху идёт традиционная праздничная драка…

— Да-а, ить везёт же некоторым, — с изрядной долей зависти протянул старик и кивнул мне на пистолеты. — С собой захвати, мало ли что? Свадьба вон на том конце села, крайняя хата, да не перепутаешь, поди…

— А тебе со мной?

— А мне с тобой нельзя. Сам посуди, коли вместе припрёмся, люди ещё решат, что ты характерник никудышный, раз заступника притащил. Уж ежели колдун на свадьбу наехать надумает, так тебе с ним честь по чести, один на один биться надо! Уж извиняй, ваше благородие, а это тока твоя работа будет…

Дальнейший спор не имел смысла. Надо было собираться, хоть как-то отчистить мундир, надраить сапоги, умыться, надеть чистую рубаху, помолиться Богу и… идти спасать свадьбу. Почему спасать? А я не знаю, вот стукнулось в висок, воробушком в окошко, и всё… Поэтому я счёл разумным подготовиться. Ну хоть как-то, правда, пистолеты всё-таки брать не стал. Мало ли, там людей много, вдруг кого рикошетом да зацепит? Так управлюсь…

— Здрасте, дяденька казак, — буквально через какие-то пятнадцать — двадцать минут раздалось у ворот. — А мы вота за Иловайским, стало быть, пришли, ага…

— Чего надо, мужики? — вкладывая в одно это слово непередаваемую донскую интонацию уважения и одновременно снисходительности, прогудел мой денщик.

— Дак ить староста его кличет, — переглянулись два плечистых парня с пробивающейся бородой, похожие друг на друга, как братья.

— Зачем? — продолжил Прохор. Причём отнюдь не ломая комедию, а честно отрабатывая положенный в этих случаях ритуал уговора.

— А на свадьбу прибыть, ясно дело! От колдовства всякого, да порчи, да ворожейства чёрного молодых оборонить. Уж это как водится…

— Казачье слово дадено, будет вам сам Иловайский, — значимо кивнул старый денщик. — А только вот вам и моё обещание: ежели завтра с утра характерника нашего живым да здоровым не возвернёте, сам приду да вам обоим башки поотвертываю, на шеи пустые вёдра надену и скажу, что так и было! Ясно ли, мужики?

— Ясно, дяденька… — по-овечьи проблеяли парни, прекрасно понимая, на что подписались, и ни минуты не сомневаясь в возможностях Прохора исполнить озвученное.

Поэтому, когда я к ним вышел, ребятишки вели меня за ворота едва ли не под ручки, не дай бог, споткнусь или в темноте о плетень щёчку расцарапаю. Свои тревожные предчувствия я гнал прочь. Да и что, по сути, такого уж трагичного может произойти на простой крестьянской свадьбе? Другое дело вот на царских или дворянских свадебных церемониях, это да, там не той ногой ступил, не столько снопов уложил, не так хлеб разрезал, не в той песне запнулся и… всё! На свадьбе ставь жирный крест, несчастье молодых до старости преследовать будет, а виновного в любой мелочи как минимум на кол или на бессрочную каторгу под Нерчинск в дальнюю Сибирь, моржей с тюленями венчать…

А у простого народа всё и целомудреннее, и скромнее. Сватать стараются рано, чтоб не загулялся до искушения. У кого больше хата, там и празднуют. Пьют при молодых умеренно, а как их на сеновал отправят, тогда уж без меры. Попа первого поят — ему уважение. Ну и драка всенепременнейше, без неё тоже нельзя, не как у порядочных людей получится. Наутро, какие там у невесты простыни, редко кто проверяет — куда там, опохмелиться бы! А молодожёны свои дела сами решат, все же, как правило, из одной деревни, все друг друга с детства знают, особо не перецапаются…

— Кто женится-то? — со скуки поинтересовался я, когда парни попросили: «Вот туточки погодим, вскорости телега быть должна».

— Дак то Петруха-рябой и от Манька с окраины, — охотно пояснили мне, а дальше я мог уже ничего не спрашивать, секретная информация потекла шумным потоком на два голоса.

— Про Маньку-то кто худое скажет? Работяща она, и в теле, и не страшна, хоть и, бывает… пьёт. А кака девка ноне не пьёт-то, кака? Больная тока если…

— Да Петруха чё? Чё ему, плохо, чё ль? Он сам-то рябой, ему чё, ему без разницы. Чё он у Маньки не видал, всё видал. У неё все всё видали, аему-то чё?

— От Манькин батя их и поженить способствовал, от греха-то. А то мало ли? Чтобы люди не брехали, да и ей охота, кто ж девке запретит, коли засвербело? Может, хоть пить бросит…

— Дак и Петруха чё? Он и ничё даже. Не сопротивлялся им, нет, чё ему, больше всех надо, чё ли?

— Ну Манька его и прижала…

— А ему чё?

Они заткнулись, только когда сзади дробно застучали копыта и разнаряженная в цветы и ленты телега, запряжённая сивой кобылой, медленно подкатилась прямо к нам.

— От и жениха дождалися, — объявили парни. — Пожалте сесть, господин Иловайский, ужо-тко уважьте, не побрезгуйте. До невестиной хаты с ветерком домчимся!

Ну что ж, вот оно всё и начинается. Иголочки кололи обе пятки, не слишком яростно, но вполне ощутимо. Я сунул руку в карман — так, хорошо хоть соли сыпанул, серебра бы… Но не было у меня на тот момент ни одной монеточки, и у Прохора не было, я даже не спрашивал, он сейчас тоже на мели. Ладно, что успел — взял, как мог, подготовился, вот разве что… Оглядев ближний плетень, я быстро выломал из него рябиновый прут, пригодится. Не дай бог, конечно, но лучше пусть будет. Воду бы ещё святую…

— Дык едемте, чё ли? — ещё раз пригласили парни.

Я легко запрыгнул в телегу, свесил ноги, положил прут на колени и попытался предположить: что же будет дальше? Мои спутники уселись с другой стороны, беспардонно подвинув храпящего в сене жениха. Судя по стойкому запаху перегара, праздновать начало семейной жизни Петя начал ещё неделю назад.

Скалозубый чернявый кучер прикрикнул на лошадку, дёрнул вожжами, и мы тронулись. Кобыла довольно бодрой рысью понесла нас за околицу, по колдобистой дороженьке налево.

Ночь выдалась пречудеснейшая, звёзды так ярко и кучно усыпали весь небосвод, что серебристое их сияние было похоже на девичий смех — чистый, искренний, безмятежный и звонкий. Полная луна манила, словно затягивала, впитывая в себя все ночные звуки, разухабистую песню, танцевальный перестук копыт, далёкое предвкушение праздника, и дарила взамен совершенно особую магию, как чувство единства и сопричастности со всем этим миром. Душа переполнялась героической поэзией, настроение было кристальным и возвышенным, вот почему меня так огорчали все неуклюжие попытки его испортить…

— Долго ехать ещё? — чисто для проверки спросил я.

— А чего ж долго-то? Вона впереди два огонька светят, так то невестина хата, — оборвав куплет, охотно указали деревенские. — Ох и ждут нас там, Манька-то небось по Петюнюшке все глаза проглядела, а? Да проснись ить, шалопутный, свою свадьбу проспишь!

— Не будите его, — попросил я. — Не то и впрямь свадьбу проспит. А ты обернись-ка, милейший…

— Я что ль? — баском откликнулся кучер, поворачиваясь всем корпусом.

Заехать ему рябиновым прутом поперёк самодовольной рожи было односекундным делом…

— А-а-а, мать твою, хорунжий! — взревел косматый бес, свалившись с телеги.

Кобыла, почуяв свободу от вожжей, мигом встала, и мир вокруг нас неузнаваемо изменился. Если минуту назад мы ехали по широкой просёлочной дороге к гостеприимно светящейся огнями хате, то теперь стояли ровнёхонько напротив старого кладбища, то есть в абсолютно противоположной стороне от села. И это ещё ничего, мог и в болото завезти, ведьмин выкормыш…

— Вставай! — Я спрыгнул с телеги, за шиворот поднимая рослого, воющего от боли бесюгана. Рябиновый прут для таких что раскалённое железо, шрам на всю жизнь останется как память о казачьей руке. — Кто послал?

— Да я тя ща… порву своими же клыками! — ощерился он, уже не пытаясь спрятать своё истинное лицо за благообразной крестьянской личиной.

Бес так и бросился на меня, как пёс, но не учёл, на кого нарвался. К такой нечистой силе у меня сантиментов нет — прямым ударом носка сапога я нещадно вбил ему два или три его зуба в его же глотку. Негодяй с воплем перекатился на бок, отплёвывая чёрную кровь…

— Поогрызайся мне ещё тут, — сурово посоветовал я. — Если кто в Оборотном городе сказал, что с Иловайским договориться можно или запугать, так не верь, брехня это. Я вашего брата рогатого бил и бить буду без малейшей жалости! А теперь спрашиваю в последний раз: кто послал?

— Ве-эдьма-а…

— Рыжая? Мамзель Фифи? На одну ногу прихрамывает, а морда как у пёстрой собаки?

— Она-а… самая… сука…

— Кто бы спорил… — согласился я, предпочитая думать, что этим нехорошим словом бес обозначил подославшую его ведьму, а не меня. Но на всякий случай упёрся ему рябиновым прутом в кадык. — А Птицерухов у нас где?

— Не знаю-у, — огрызнулся бес, заливаясь злыми слезами, но боясь даже пошевелиться.

— Сейчас палку в глаз воткну, — без зазрения совести соврал я.

— На свадьбу он собирается-а-а! Тебя дожидаться будет…

— Ну вот, другое дело, а говорил, что не знаешь. — Я отошёл в сторону, помахивая прутиком. — Спасибо за информацию, как говорит одна краса ненаглядная. А ты иди себе с богом…

Сколько мне известно, худшего пожелания для нечистой силы и придумать трудно. Бедного бесюгана аж перекорёжило от такого тёплого напутствия, но он кое-как приподнялся, стал на одно колено и уточнил:

— Могу… уйти?

— Валяй.

— А ты в спину ударишь?

— Делать больше нечего. Сказано тебе, вали отсюда…

— Благодарствуй, казачок, — злобно ухмыльнулся он щербатым ртом, быстренько откатывая в сторону. — Потешился ты надо мной… Не ожидал такого. Всякое слыхал, да думал, враки, не бывает таких людишек. Чтоб не святой монах, а простой человек…

— Много говоришь. — Я подобрал брошенные вожжи и сел на кучерское место.

— А ты уж думал, что я так просто уйду?! — Нечистый захохотал самым противным образом, в его окровавленной пасти прямо на моих глазах выросли новые зубы, острее прежних. Он хлопнул в ладоши, и кладбищенская земля зашевелилась. Собственно, чего и следовало ожидать…

Могилы начали осыпаться, кресты и надгробные камни заваливаться на сторону, а слева и справа стали вылазить на свет божий, под сияние лунное, недоразложившиеся мертвецы и неупокоенные скелеты. Не то чтобы так уж много, с десяток, не более, и не то чтобы очень уж страшные (я-то всякого насмотрелся), но активные, как заразы, и шустрые до дрожи. Они все, кто быстрей, кто медленней, ринулись на нас, по-волчьи пытаясь унюхать тёплый человеческий запах безносыми дырками.

Кобыла испуганно всхрапнула, подавая задом. Бесюган сцапал её за гриву и злобно прошипел:

— Вырваться думаешь? Ан не быть по-твоему!

В один миг он уродливой чёрной птицей подпрыгнул вверх, завертясь винтом, и с размаху хлестнул сивую лошадь уродливым хвостом прямо в лоб! И исчез… даже пыли от него не осталось.

— Храни нас, Царица Небесная, — чинно перекрестился я.

А кобыла повернула голову, безумно знакомо оскалилась и подмигнула:

— Что ж, такого поворота ты ведь не ожидал, хорунжий?! Ныне я твоей лошадкой побуду, а на мне где сел, там и слез. Нехай тя скелеты погрызут, а я уж потом своё возьму!

— Да-а… я, конечно, думал, как выкручиваться буду, но… — честно признался я, наматывая поводья на кулак и вздымая рябиновый прут. — Но вот ТАКОЙ помощи от нечистого духа даже не ожидал, это точно!

— В смысле? — не поняла кобыла, то есть бес, который в неё вселился.

— В смысле большое тебе спасибо, — не стал объяснять я, а с размаху огрел её прутом по крупу.

Недалёкий бес взвыл дурным голосом и, взвиваясь на дыбы, взял с места в галоп. Я твёрдой рукой держал вожжи, направляя его на выползшую из могил нежить. Хрупкие кости ничего не понимающих скелетов только и хрустели у нас под тележными колёсами. Кому иссохших мозгов хватало, те быстренько закапывались обратно. Но повезло немногим…

Дав по кладбищу два круга почёта, я погнал беса к селу. Ни на минуту не выпуская поводьев, хлеща его прутом без всякой интеллигентской жалости, не позволяя ни передохнуть, ни опомниться. В общем, телега летела со скоростью пробки от шампанского, и до указанной на горизонте хаты девки Маньки мы долетели в предельно короткое время. Компенсировано было всё — и задержки в пути, и разборки с бесом, и пляски на погосте с мертвецами, и иное-прочее. Сивая кобыла упала на колени прямо перед невестиным плетнём, а я, быстро спрыгнув, подошёл к ней, строго заглянув в глаза:

— Сам уйдёшь или добавить?

— Сми-и-луй-ся-а…

С узды, вместе с хлопьями жёлтой пены, выпал махонький, не больше пятачка, чёрный бес в крайнем изнеможении, пытаясь найти хоть какую-то мышиную норку, дабы спрятаться. Я немного наподдал ему сапогом (получи, враг рода человеческого!) и, лишь убедясь, что он по параболе ушёл к звёздам, потрепал по мокрой шее пришедшую в себя кобылу. Уж животное-то по-любому ни в чём не виновато…

— Жених! Жених от-то приехал-ста! — истово завопил кто-то.

Тут у меня начинается вторая глава свадебных приключений. Я отбросил за спину совершенно измочаленный рябиновый прут и помог набежавшим девкам кое-как выгрузить из телеги безмятежно пьяного Петрушу. Только после этого из-под сена показались две совершенно седые головы моих провожатых…

— Чё то было-то, ась? — сипло выдохнул самый храбрый.

— Да ничего особенного, — отмахнулся я. — Идите в дом, выпейте немного, и всё пройдёт.

— Дак ить… скока ж выпить надо, чтоб такое позабыть? — заплетающимся языком уточнил второй.

Я пожал плечами, мне и кружки чаю достаточно, а их впечатлительным натурам, думаю, по ведру-полтора мутного, нечищеного самогона. Он и цепляет крепче, и по шарам лупит знатно, и наутро в голове вообще ни одной мысли, память отшибает напрочь. Что в данном случае, согласитесь, скорее только во благо для неустоявшейся психики…

Парни переглянулись и, не сговариваясь, вывалились из телеги, бегом бросившись в хату. Уверен, они последовали моему совету на все сто, да ещё с перевыполнением. Я же вошёл в гостеприимно распахнутые двери чинно и благородно, как подобает истинному свадебному генералу.

Когда надо, изобразить «его превосходительство» на самом деле не так уж и трудно, а я-то на дядюшку почитай не первый день, не первый год по службе любуюсь. Главное, войти молча и встать в значимой позе. Сурово сдвинуть брови и раздувать ноздри, чтоб и в перепачканном мелом мундире форс держать…

— Батюшки-светы, нешто то и есть сам Иловайский? — На меня поражённо и зачарованно уставилась вся хата. Три десятка гостей, трезвеющий жених с начинающей пьянеть невестой, дружки да сваты, родители с обеих сторон, старики с трясущимися бородами, любопытные дети и даже вытаращившая круглые глаза серая кошка, умывающаяся лапкой на подоконнике. Повисла долгая, как говорят в Париже, сценическая пауза…

— Совет да любовь молодым! — чуть наклонив голову, поприветствовал я честное собрание. На первый взгляд Птицерухова среди них не было. Либо бес соврал, либо цыганский колдун запаздывает, вполне возможны оба варианта.

— Ой, та шо ж вы стоите-то? — грудным малоросским распевом кинулась ко мне мать невесты. — Та проходите же, та садитесь, будь ласка! От же горилочка, и потрошки, и бураки варёные с чесноком, и огурчики с хреном, и усё! Та не журытися, накладайте ж себе сами, за-ради бога!

— Спасибо. — Я позволил усадить себя на почётное место, слева от бородатого старосты, с правой стороны от молодожёнов, пристально держа под обзором входную дверь. Тот, кого я ждал, не мог не явиться, он же сам меня спровоцировал, и я был готов. Не ко всему, но был. В любом случае врасплох Птицерухову уже никого застать не удалось…

— Матушка, батюшка, там у ворот колдун стоит! Страшны-ы-ый! — уже через полчаса взвился под потолок тонкий девчоночий крик, перекрикивая пьяное хоровое «горько!»…

— Кто посмел, а? — грозно окая, нахмурился староста калачинцев, под столом пихая меня костистым коленом. — Нам их колдовство не ко столу, у нас-от, поди, свой заступник есть, православный, Илюшенька свет Иловайский! Так пойди, скажи-тко колдуну, чтоб восвояси шёл. Нам он ужо не надобен!

Ага, как же, уйдёт он. Вот специально из табора сюда притащился за пять вёрст, чтоб постоять у дверей, получить отказ, вежливо пожать плечиками, отпардониться и отвалить, да?

Девонька с жидкой жёлтой косой и возрастной прыщеватостью метнулась на выход, махнув серым подолом сарафана, но не успели все хором проорать очередное «от теперь сладко-о!», как вмялась обратно, визжа от переполняющего её энтузиазма:

— А он сказал, что не уйдёт, и всё тут! Да справа и слева от колдуна волки огромаднейшие, страшные, как из самой преисподней! Глаза синие, зубы белые, а по загривку чёрному алое пламя так и бегает…

— Чого хочет-то? — опережая меня, вопросил староста.

— Говорит, ежели невеста к нему с поклонами не выйдет да жених подарками не откупится, — он здесь всю хату подпалит!

— Господь милостив! — Не растерялся калачинский староста и повернулся уже ко мне: — Что делать-то будем, ась?

— Пожарных звать, — буркнул я, вставая из-за стола. Хорошо хоть посидел недолго, ненавижу драться на сытый желудок, тяжело и особого желания побеждать нет, так… лишь бы отвязаться.

— Ой, лышеньки, — ахнула мать невесты, дородная как пышка, с добрейшим лицом и мягкими формами. — От нешто хлопец один супротив злодия пойде? Ой, та шо ж ему никто не поможе…

— Нельзя-а, — успокоил её муж, щуплый до нереальности, высунув хорьковую мордашку из-за миски с квашеной капустой. — Дура ты, баба, то ж сам Иловайски-ий! К нему с помощью лезть, тока под ногами путаться. Да и обидится ещё, чего недоброго-о…

— Есть идея, — встал кто-то из гостей, широкоплечий и рослый, как Голиаф. — За Иловайского надо выпить!

— Дай ему Бог всего и всяческого, — единодушно согласился народ, вздымая глиняные стопки.

Я вышел наружу не оборачиваясь и ни на кого не надеясь. Всё правильно, меня ж не на свадьбе сидеть приглашали, а охранять их мероприятие от всяческих проблем и невзгод. Вот этим мне прямо сейчас и придётся заниматься. Где там наша милая бабушка с домашними щенками?

Выйдя из хаты, я поправил папаху, вдохнул всей грудью свежий ветерок с тихого Дона. Звёзды над головой светили всё так же ярко, а вот луна заметно порозовела, словно бы по-упырьи напившись чьей-то тёплой крови. Прямо в воротах, скрестив руки на груди, без личины, то есть со своим собственным видом, стоял худощавый мужчина в чёрном одеянии, с белым шарфом на шее. Он сконцентрировал на мне полный высокомерия взгляд и небрежно бросил:

— Уходи отсюда, хорунжий.

Я широко расставил ноги, демонстративно зевнул, почесал поясницу и вопросительно кивнул, дескать, что-то ещё?

— Значит, выбраться сумел, не проткнул тебя пикой твой денщик, а жаль… — вновь начал колдун, переходя от мирных предложений к неприкрытым угрозам. — Да только зря думаешь, что на вас, характерников, никакой управы нет. Ты ведь сквозь личины видеть обучен?

Я сплюнул через левое плечо, запрокинул назад голову, полюбовался на созвездия и ободряюще подмигнул собеседнику — в смысле дальше продолжай, чего ещё скажешь?

— Обучен, вижу, — уже нервно скрипнул зубами злодей. — Да только, знаешь ли, Фифи заметила, что вот никакими иными талантами тебя не наградили. Силы могучей ты не имеешь, казачок… А одного умения сквозь личины смотреть мало. Чем оно тебе поможет, когда звери мои твои глазоньки клыками острыми выгрызут, а?

Из-за спины Птицерухова бесшумно вышли два матёрых зверя. Шестилетки, здоровущие, рослые, шерсть как бурка осетинская, в которой пули вязнут, клыки как ножи полированные, а в глазах неутолимая жажда крови плещется…

— Боишься? Правильно, — торжествующе заломил бровь Птицерухов. — Да только поздно. Возьми его, Серый!

Ну не совсем серый, скорее в подпалинах, левым глазом косит, и переднего зуба нет. Я сразу его узнал, тот самый, что у нас лошадей воровал. Стоит себе на четвереньках, как дурак, пасть на меня оскалил, думает, весь из себя страшный-престрашный волк. Нашли себе на растерзание Красную Шапочку, клоуны ярмарочные, за три копейки оптом…

— Ой, боюсь, боюсь. — Я сделал испуганное лицо, отводя правую ногу назад для прямого удара.

«Волк» бросился на меня с леденящим душу воем! Как ему казалось, очень быстро, но как по мне, так возрастной цыган на четвереньках уж точно не орловский рысак и повышенной резвостью не отличается. Я крутанулся на левой пятке, уходя с линии атаки, и носком правой с размаху вдарил ему под ребро! Конокрад аж перевернулся в воздухе, откатился на три шага в сторону, скорчился и затих, по-собачьи дёргая «лапами». Не, жить будет, но встанет минут через десять, не раньше, а минимум три ребра дураку придётся серьёзно лечить…

— От ить он каков, наш-от Иловайский! — покровительственно прогудел староста, появившись в дверях с двумя мужиками и выпрыгивающей из-за их плеч любопытной девчонкой.

Птицерухов поднял кулаки к небу и испустил такой ужасающий рёв, что крестьяне тут же дали задний ход, чем попало баррикадируя дверь. Разумный ход, потому что ситуация стала накручивать обороты…

— Волка-то ты одолел, но вот как с медведем справишься. — Тощий колдун явно работал на публику, зная, что его слышат и видят. — А тебе самому быть по воле моей… да хоть зайчиком! А-ха-ха!

К его чести должен признать, что демонический смех мужичок отрабатывал не по одному разу, а на публику оно, конечно, действовало отпадно. Второй волк, чуть прихрамывающий, с золотой серьгой в ухе, встал на задние лапы, встряхнулся, покрылся буграми мышц и с рыком, качаясь из стороны в сторону, обернулся здоровенным медведем-шатуном, словно бы специально поднятым с зимней спячки. Народ в хате прилип носопырками к стеклу, о свадьбе и думать давно забыли, тут куда более интересные зрелища разворачиваются. Война колдунов — это же для всего Калача на Дону эпохальное событие, на сто лет вперёд внукам пересказывать…

— Гля, гля, деда, а казачок-то и впрямь зайчиком обернулся! — раздалось за моей спиной.

— Чую, прогадали мы с ним-от, — философски признал староста. — Но ништо, и второго колдуна напоим, дак он-от умилостивится. Осталась самогонка-то, поди?

Второй цыган был куда умнее или же опытнее первого. В образе медведя он, разумеется, смотрелся внушительнее, но и сам по себе был покрепче предыдущего. К тому же в его левой руке хищно сверкнул короткий цыганский нож, острый как бритва. Это погано, даже очень. Один раз даже вскользь такой «мистикой» кровь отворит, и не всякую рану зашить успеешь. Надо было саблю дедову брать, а так…

— Кончай его, Семён, — сквозь зубы приказал Птицерухов.

Я сунул руки в карманы и ждал.

— Дедушка, а зайчик-то храбры-ый…

— Ну дык на то он и зайчик. Сперва храбрый, а как мядведь пасть-то раззявит, дак и мокрого пятнушка от него не будет…

Цыган тоже решил зазря не рисковать и бить один раз, но чтоб наверняка. Он кружил вокруг меня скользящими шагами, и на его лысине блестели под лунным светом капельки пота, словно стеклянные бусинки. Я вытащил руки, зажав в правом кулаке пригоршню соли. Теперь всё зависело от реакции и точности броска. У «медведя» были очень неплохие шансы, но колдун всё испортил сам…

— Чего тянешь, насади ему штырь под дыхало! Убей его, убе-э-эй!

Цыган отвлёкся на полный ненависти вопль и ударил впопыхах. Лезвие ножа, видимое всем как «медвежий коготь», чудом не задело мой бок, но и я не дремал — соль полетела противнику прямо в выпученные глаза, и…

— Мамочки! Мама-а-а, царица небесная, — взвыл «медведь», бросаясь наземь и закрывая морду лапами. — Ослеп я! Совсем ослеп! Погубил меня хорунжий, ай-яй как погубил! Зрения лишил напрочь… Воды, воды мне-э!

— Дебилы, угораздило же связаться, — тихо простонал Птицерухов, когда несчастный всё же вскочил на ноги и ринулся на поиски колодца, но, ничего не видя, влетел лбом в забор. Забор оказал вроде бы пассивное сопротивление, но вполне действенное. Мишка опрокинулся на спину и уже не встал, на его лбу зрела могучая, не еловая, не сосновая, не кедровая, но шишка!

— Ой, дедушка, а зайчик-то медведя одолел…

— От-то ж, девонька, даром мы, чё ли, зайцу деньгу-то платим? — удовлетворённо резюмировал староста.

Добрейшие люди, слов благодарности на них не хватает, умеют согреть душу…

— Ну что, один на один? — Я исподлобья посмотрел на колдуна.

— Не спеши, казачок, не спеши. — Птицерухов ещё раз взмахнул руками, и народ в хате испуганно ахнул:

— Пожар!

Судя по всему, из меня попытались изобразить столб пламени, и наверняка у него опять получилось. А ничего страшнее огня для нашего крестьянства не было и нет, сейчас все ударятся в панику, затопчут своих же и…

— Таки шо ви шумите? Можно подумать, тут уничтожают Содом и Гоморру, — раздался за моей спиной характерный голос старого еврея. — Один-единственный локальный очаг возгорания, плеснём из любой ёмкости, и его нет. Смотрите на раз!

Я даже вякнуть не успел, как этот чёрт вылил на меня ведро воды. Холодню-у-че-эй! Зато чары смыло вмиг.

— Значитца, не горим, да? — неуверенно топчась в дверях, признали староста, батя невесты и её маманя, уже начавшая выносить узлы с вещами. — И казачок-то живой. Хорошо-о-о!

— А мог быть полный цимес. — Чёрт панибратски затолкал всех обратно. — Таки я чую, шо здесь есть причина на предмет выпить рюмочку, и не одну. И что-то мне говорит, что ви уже на то дозрели…

— Чёрт, — злобно сплюнул Птицерухов, вновь поднял руки, но я уже просто не стал ждать, пока он сотворит какую-нибудь очередную пакость.

— А ну иди сюда, сучий сын! — Я в два прыжка встал перед ним, выхватив из-за голенища нагайку. — Думал, просчитал меня, да? Вражий потрох! Я ж таких колдунов, как ты, ем на завтрак!

— А-а-у-у! — по-бабьи взвыл он от первого хлещущего удара, но нагайка не останавливалась…

— Узнал, что я сквозь личины вижу, а большего не умею? Да мне большего и не надо. Довольно рожи ваши истинные видеть, нечисть поганая! Но зато и я тебя раскусил — ты тоже не больше моего умеешь. Я сквозь личины вижу, а ты их накладываешь! Одним обманом живёшь, и вся твоя власть — сплошная иллюзия! А без этой власти что ты сам можешь? Кто за тебя постоит? Фальшивка ты и есть, за что тебе и урок. Будешь впредь знать, как у казаков коней красть! Будешь?! Личины на всех подряд накладывать будешь? Головы невинному люду морочить будешь?!

Цыганский колдун упал на землю и, визжа, пытался уползти под плетень от моей нагайки, но меня понесло! Я порол его, не глядя куда и как, потому что, если к такому вот гаду хоть на миг проявишь обычную человеческую жалость, он не успокоится. Либо сейчас всю дурь выбью, либо…

— Я больше не буду-у-у! — наконец взвыл он, заливаясь злыми слезами.

И в тот же миг словно незримая сила сковала мою руку, нагайка так и замерла на взмахе, ударить его ещё хоть раз я уже не мог. Не сумел. Потому что нельзя, раз так просит человек, видать, дошло, а?

Я сунул плеть за сапог, выдохнул, снял папаху, вытер лоб и развернулся спиной:

— Бог тебе судья…

Не знаю, что это было, какое-то седьмое чувство, но перед глазами на долю секунды возник странный образ: побитый Птицерухов мстительно хватает брошенный цыганский нож и бросается мне на спину. Я словно бы увидел всё это. Обернуться даже не пытался, не успел бы по-любому, как ни верти. Лишь выпрямился, чтоб смерть принять не сгорбившись, как старик, но… удара не последовало. Вместо этого раздался тихий хлопок и донельзя мерзостный голос объявил:

— За тобой должок, колдун!

— Не-э-эт… — едва слышно пискнул злодей, падая на колени и бросая нож.

Я обернулся и обомлел… Перед бледным, как сметана, Птицеруховым стояли два крохотных, едва ли выше ладони, бесёнка на тоненьких козлиных ножках. Довольно потешные, с хвостиками и копытцами… но он смотрел на них с таким диким страхом, словно это были неумолимые посланцы самого Сатаны.

— У меня… печать… нельзя… нельзя-а меня, нельзя!

— Покажи, — строго кивнули бесы, и в их голосе была такая чугунная уверенность, что лично у меня иллюзий не осталось — они и в самом деле посланцы. Эмиссары Тьмы. Хозяева колдунов и ведьм, взыскующие платы по Договору. Да и еврейский чёрт что-то говорил про печать…

— Вот, вот она… вот! — Дрожащими руками мой бывший противник бесстыже приспустил штаны, демонстрируя свежепоротую задницу, на левой ягодице которой чернел чёткий оттиск коровьего копыта. — Гляди сам…

Тут колдун опустил взгляд и ахнул: «печать» или след от копыта был красноречиво перечёркнут двумя вспухнувшими красными полосами в форме православного креста! Ох и угораздило же меня так ухитриться. И ведь скажи кому, что не нарочно, так и не поверят ведь…

Больше бесы не сказали ни слова, в один миг они вдруг выросли выше хаты, сгребли беззвучно открывающего рот Птицерухова и исчезли с ним в черноте подворотной тени, оставив после себя лишь характерный запах серы…

Я неуверенно протёр глаза. Первый пришедший в себя цыган под шумок утаскивал на горбу второго, того, что бодался с забором. Луна вернула себе прежний цвет чистого, непорочного серебра. Ночные цикады, замолкшие на момент страшной развязки, вновь разразились целым полковым оркестром. Мир неуловимо изменился, и, кажется, в лучшую сторону. Точно в лучшую!

Но что же тут, собственно, произошло? Добро победило Зло? Или Зло большое забрало себе зло меньшее на потеху и расправу, послужив таким образом Добру? Ох ты ж Матерь Божья, не надобно нам, казакам, лезть в такие дебри. Поэтому я никогда служебной карьеры и не сделаю, прав дядюшка: меньше умничаешь, дольше живёшь, спокойней спишь и палёной водкой не глушишь тоску по несовершенству всего человечества как вида…

— У вас есть до меня весомые вопросы, — уверенно заявил старый еврей, неторопливо выходя из хаты. — Туда не смотрите, там все пьют и про вас давно забыли, им самим весело. Я сюда пришёл, шоб сказать спасибо, потому как теперь табор опять мой и я его опять крышую. Но у вас всё равно вопросы. Таки спрашивайте, что уж там, спрашивайте…

— Куда они его? — поинтересовался я, присаживаясь на завалинке рядом с чёртом.

— Ой, а то вы не знаете…

— Что, прямо туда?

— А то нет! Колдуном можно стать по неведению, наследственно, по проклятию ближних, но хуже всего, когда человек сам идёт на этот шаг по своей воле. То есть нам-то оно очень даже хорошо. Колдун всегда надеется, шо плату можно отсрочить, а то и вообще выкрутиться, списав долги и кинув кредитора. Но, увы, так не бывает никогда…

— Что у него была за печать?

— Так вот то самое выжженное клеймо в форме коровьего копыта. Вы его хоть приблизительно рассмотрели? Таки запомните, им клеймят тех, кто пошёл под власть Сатаны добровольно и с радостью. Что-то ты за это получаешь: власть, умения, деньги, всякого разного по мелочи… Но пользуешься всем этим, пока печать в сохранности! Её даже в бане мочалкой тереть не рекомендуется. А такой крест, шо вы ему нарисовали, объёмный и в перспективе…

— Значит, это моя вина в том, что человек отправился в пекло и…

— Ой, Илюша, я вас умоляю! — раздражённо хлопнул себя по коленям чёрт. — Вы таки казак или благородная девица из петербургского пансиона? Этот драный поц был враг и мне и вам. Вы меня от него избавили, а я весь помогал вам, как мог, потому шо мне дорог тот табор, но идти напрямую против нечисти мне нельзя! И уж поверьте, таки не из морально-этических соображений. Говорю вам, как хорошему другу…

Я молча вытащил из-под ворота рубахи нательный крест на гайтане. Чёрт закашлялся…

— Так-то лучше, — напомнил я. — На дружбу не нарывайся, казак с нечистью приятельство не водит. Разок свела кривая, не поубивались лбами, и на том спасибо. Но под горячую руку не лезь.

— Ша! И в мыслях не было, — тяжело вздохнул чёрт, вновь принимая облик старого еврея. — Позволю себе передать вам один подарочек и засим-таки бесследно откланяться восвояси. Никто не против?

— Сваливай.

— Таки серьёзно, без обид, мы в расчёте?

— Иди уже, — устало поморщился я.

Чёрт насмешливо фыркнул и исчез, как не было, а на мои ладони чудесным образом лёг белый лист бумаги. Лунное сияние вполне позволяло читать, и, несмотря на то что письмо было написано не от руки, а словно бы напечатано в типографии, я сразу узнал милые сердцу интонации…

«Иловайский, ты — гад! Ты не представляешь, что натворил! Из-за тебя Соболев был вынужден бежать, не останавливаясь, аж до самого дворца. А он и физкультура — антагонисты, хуже кашля и пургена! Он же у нас кабинетный работник, в реальности с нечистью отродясь не царапался. Нет, убить его не убили, добежал монах в мокрых штанах, хотя и покоцали изрядно… Короче, он лечится сейчас. И знаешь где? Угадай! В частной клинике на Буркина-Фасо? Не-а, в обычной психушке! Ты моего научного руководителя, известного учёного, филолога и литературного критика, до психушки довёл, понял?! Я люблю тебя, Иловайский!!!»

И внизу ещё был изображён кружочек, а в нём скобочка и две точки. Вроде как улыбка. Ну то есть я очень на это надеюсь…

Наутро я честно рассказал обо всём произошедшем Прохору. Он слушал вполуха, невнимательно, его больше занимал факт бегства бабки Фроси, которая ночью скоренько перегрызла связывающие её путы и смоталась не прощаясь, пока он беспробудно спал.

У меня даже сложилось некоторое ощущение, что ему по басурманскому барабану, что и как там прошло на этой свадьбе. Я же характерник, а значит, по-любому должен был выпутаться. И что такое для казака два цыгана в открытом бою, даже пусть один и с ножом? Да будь на моём месте сам Прохор, он бы их вместе с Птицеруховым троих в один хомут башками затолкал и на плетне до утра сидеть заставил с пустыми горшками вперемежку. Правда, при описании «печати» мой суровый денщик соизволил заметить:

— Если сам Сатана ему свою метку даровал, так неудивительно, что прочая нечисть с тем колдуном связываться побаивалась. А что на таком месте, так тоже разумно, задница Богу не молится, её и случайно не перекрестишь. Да вот тока ты и умудрился… Но, стало быть, кроме умения личины наводить других волшебств у него не было?

— Не было, — выпятив грудь, кивнул я. — В принципе при правильном использовании и этих чар довольно, чтоб морочить головы людям.

— Ну вот и выходит, что не самого сильного злодея ты завалил, ваше благородие, — бесстрастно заключил Прохор. — Так, колдунишка розовый, шелупонь местная, пузырь мыльный, никакой особой силою и не обладающий… И где ж ты нашёл чем гордиться? Иди стыдись, сын казачий…

Я надулся и ушёл. Ну его, правдолюбца. Задним числом все мы умные-разумные, а как сам на меня с пикой бросался, забыл уже, да? Пойду к дяде с докладом, может, хоть он поймёт и оценит. Всё равно, как ни верти, а это победа! Крестьян защитил, коней наших отвоевал, табор от колдуна избавил, чёрту помог… упс!

Вот об этом дядюшке как раз таки знать не стоит. Собственно, как и о Катином письмеце, в том смысле, что я на живого человека нечисть спустил и к нему теперь только одно место жительства гостеприимно — дурдом! Не по-христиански как-то получается…

Грозный дядюшкин ординарец встретил меня, как соседский кобель приблудную кошку. По крайней мере, пена на губах показалась точно такая же…

— Куда? — вскочил он, грудью закрывая дверь.

— В Буркина-Фасо!

— А-а… — стушевался рыжий, невольно отступая в сторону. — А это где ж будет?

— Не очень далеко, через дядину комнату, за шкаф и налево, через австрийскую границу, — пояснил я, добавив для правдоподобия: — Сувенир какой оттуда привезти?

— Ситцу бы в горошек, для бабы…

— Замётано!

Мой дядя Василий Дмитриевич, славный генерал казачьих войск Российской империи, в белой рубахе и форменных шароварах, в вязаных носках и деревенских тапках, задумчиво склонился над картой Европы, передвигая туда-сюда по пять или шесть игрушечных солдатиков. Кружка с горячим кофе стояла на территории Румынии.

— Здорово дневали, ваше превосходительство.

— Здоровей бывали… — буркнул себе под нос он, вопросительно выгибая на меня кустистую бровь. — Чего сам припёрся, не зван, не ждан?

— Имею доподлинные сведения, что цыгане наших лошадей впредь воровать не будут!

— Слыхал уже. Ещё час назад хлопцы доложили, что табор раненько поутру снялся да за Дон с песнями укатил. Ну а ты-то тут при чём?

Я вытянулся уставным манером и, уложившись в пять минут, быстренько доложил громким голосом, как мне самолично удалось избавить всю округу от злостного колдуна! Вопреки всем чаяниям, дядя воспринял мою эпопею с обидной флегматичностью:

— Великое дело сотворил — одного цыгана побил, второго ослепил, а третьего выпорол… Тьфу, даже слушать твою брехню стыдно. Иди отсель, Иловайский, как научишься поскладнее врать, тогда приходи, ещё раз попробуем, я тебя послухаю.

— Но ведь…

— Чего «но»? Какие личины? Какой колдун, то мужик, то старуха?! Ой, не морочь мне голову на старости лет. Пошёл вон, те говорят! Не отвлекай от мыслей стратегических…

— Думаете, не сегодня завтра с Австрией да Пруссией схлестнёмся? — Я аккуратно передвинул кружку.

— А это уже не твоего ума дело, хорунжий. — Дядюшка отобрал у меня свой кофе и громко крикнул: — Ординарец! А ну выведи отсель этого балабола!

— Да я что? Я только подумал, что если мы на них через Варшаву пойдём, то лучше бы осенью, поскоку весной там Висла широко разливается. Но зато, говорят, польки — девки обаятельные и пьют покруче нашего, так, может…

— Пошёл вон, Иловайский! — Дядя повысил голос, и суровый ординарец обеими руками помог мне выйти.

— Не согласился наш Василий Дмитревич на Буркина-Фасо, — спускаясь по ступенькам, пояснил я. — Не желает туда идти. Говорит, только в Баварию, славный город Мюнхен брать, ему там пиво местное дюже понравилось. Не хочет ситца в горошек везти, и что ты с ним поделаешь, пожилой человек, упёртый…

— Илова-а-йски-ий!! — громогласно раздалось из хаты.

А я-то ещё гадал, заметит ли он, что я ему остатки соли из кармана в кофе высыпал, или не заметит? Ну даже если чуток пересолил, зачем так уж орать? И без того я быстрее ветра нёсся по сельской улице, памятуя о том, что Катенька ждёт меня живым, раз призналась, что любит. Так в письме написано. Да ради этих её слов я хоть кого ещё готов до психушки довести…

— Иловайски-ий, мать твою-у!!!

Вот видите, я же говорил, это нетрудно…

Часть вторая СЕРАЯ МЕСТЬ

…На все три последующих дня я был отдан на растерзание кашеварам. И ещё, слава тебе господи, что не в прямом, а в переносном смысле. Воду таскать, котлы отмывать, хлеб нарезать, ну и всё такое сопутствующее, для казака грязной работы нет.

Так мне дядя и заявил, отправляя хорунжего под командование сотника. Позорище на весь полк! И жаловаться некому, он дядя — я племянник, он начальник — я дурак, он генерал — я… уже и сам не знаю кто. Три дня в этом кухонном аду, с распухшими от горячей воды руками, в грязном белом фартуке, с печалью в глазах, матом на языке и полной невозможностью французскую книжку почитать.

От любви моей кареокой тоже никаких вестей. В Оборотный город не приглашала, упырей за мной не посылала, вроде как и вовсе забыла о чувствах моих неувядающих. Так, одарила случайным письмом-признанием через руки прожжённого еврейского чёрта и ушла в подполье, а на прощанье только хвостиком и плеснула…

Вру я, нет у неё хвоста, это так, от досады к слову пришлось. Предательский Прохор взял и поддержал сторону моего дяди, представляете? То есть тоже никакого подвига в моих действиях не увидел. Вот ведь обидно: в кои-то веки я со всеми злодеями разобрался сам, всех победил, так мне же за это и холку намылили! Хотя, по совести, не за это, конечно, а за соль в кофе… Перебор. Учту.

Правда, вчера староста калачинский приходил, благодарил солидно, дескать, хоть и пьяные все были, но кое-кто, кое-как, кое-где помнит, как я вроде с каким-то колдуном сражался. За то низкий поклон и душевнейшее спасибо аж до гроба! А вот на то, что хату с гостями подпалить хотел, так он уже и бумагу в губернию написал. Теперича ждёт ответа да судебного пристава, но, может, меня наш генерал откупить пожелает? Я его прямым текстом и послал… в нужном направлении… прямо к дяде… за разъяснениями маршрута!

А уж дядюшка как выслушал, так и… ещё раз переправил на… со всеми письмами, жалобами, прошениями идти в… и чего с ними делать, в каком месте, мять не мять перед употреблением, тоже пояснил не на пальцах. Он может себе такое позволить, он батька-атаман. Меня на кухню отправить — отправит, но кому другому в обиду нипочём не даст!

Это единственное, что хоть как-то утешало меня в процессе отскрёбывания с днищ котлов подгорелой пшённой каши. Пока в посудомоечную рутину не ворвался новый персонаж и жизнь снова не изменилась, резко сделав крутой поворот реверансом в мою сторону…

— Эй, кашеварная команда, а кто тут у вас такой Иловайский? — проорал молоденький казачок, подскакавший к нам на рыжем жеребце.

Старый повар, дородный казак Латышев, с высоты своего едва ли не трёхаршинного роста спокойно оглядел вестового из нового пополнения и спокойно уточнил:

— А на кой он тебе, хлопчик?

— Про то вам знать не велено, — гордо вскинул подбородок юный самоубийца. — Где Иловайский, куда спрятался?

Повар ещё раз пожал плечами и двумя пальцами приподнял казачка за шиворот над седлом.

— Нехорошо, малый, старших не уважаешь.

— А ну пусти… пусти, кашевар, я ить… при исполнении!

— От оно как! — Старина Латышев вновь опустил вестового в седло, но уже задом наперёд. — Ну тады не задерживаю…

Один хлопок лопатообразной ладони по крупу жеребца, и коня вместе с всадником, как в русской народной сказке, — мышка бежала, хвостиком смахнула! Правда, вернулся он быстро, уже через полчаса, но, к чести паренька, заметно поумневшим. Кашевар в полку — второе лицо после атамана…

— Здорово вечеряли, дяденьки!

— Слава богу, — чинно откликнулся за всех старший.

— А не позволите ли забрать от вас Иловайского? Его сам генерал до себя требует.

— Вот котлы домоет и пойдёт…

— Дак дело-то срочное! Его превосходительство сердиться могут, — жалостливо вздохнул вестовой.

— Дак не война, поди, — равнодушно отвернулся Латышев. — Котлы домоет и свободен.

— Как же… генерал ить… гневаться будет!

— Михалыч, — в два голоса вступились молодые кашевары, — пожалей хлопца, ить нагоняй от начальства словит почём зря. А то сам Василь Дмитревича не знаешь… Отдай ты ему племянника, не томи!

— Добро, — подумав, решился седой казак. — Хорунжий, ступай, тебя кличут. А ты, добрый молодец, слезай с коня.

— Я?! — не понял очевидного паренёк.

— Ну должен же кто-то котлы домыть…

Мне оставалось только снять через голову замызганный фартук, набросить его на обалдевшего вестового и, козырнув всем, отправиться широким шагом через всё село к столь нетерпеливо дожидающемуся меня дядюшке. Мог бы поехать и верхом, на освободившемся жеребце, но тогда бы парнишка вообще задохнулся от обиды. Не буду его доводить, ему и так сегодня досталось. То есть достанется, если котлы дочиста не отмоет…

— А что, собственно, моему именитому родственнику могло от меня так резко понадобиться? — бравурно рассуждал я, бормоча себе под нос. — Времечко вечернее, полк только поужинал, никуда не торопится, военные приказы, как правило, доставляются и оглашаются поутру. Да и кто я такой, чтоб со мной сам генерал Иловайский по служебным вопросам советовался? А если в плане наорать, потопать ногами, выпустить пар — так там и без меня всегда кто-нибудь под горячую руку найдётся. Вывод один: он по мне элементарно соскучился! Что, кстати, очень и очень греет…

После достопамятной «свадьбы с участием колдуна» местные калачинцы так уж рьяно на общение с моей эмоциональной персоной не нарывались. Сплетня о том, как казачий хорунжий, перекинувшись в зайца, вот такенному медведю по ушам надавал, уже шагнула за пределы губернии, широко обрастая дополнительными подробностями и малоизвестными деталями. Особенно восхищало новых и новых слушателей всё возрастающее количество медведей и уровень зверских увечий, которые я им причинил в процессе показательной сельской драки. Типа будь в нашей армии в 1812 году хотя бы шесть таких зайцев, хренушки бы француз Москву взял, мы б ему ещё под Бородином салазки загнули!

Во дворе снимаемой дядюшкой хаты, на завалинке у крылечка, сидели рядышком рыжий ординарец и мой денщик. Оба трезвые, ни в одном глазу, но выражения лиц подозрительно мечтательные. Не задумчивые, как у котов, слопавших хозяйскую канарейку, а именно мечтательные, словно счастье, только что проплывавшее мимо, помахало им лебяжьим крылышком и, пообещав жизнь райскую, скрылось в оранжевом сиянии уходящего предзакатного солнышка…

— Прохор, ау! — Я встал перед старым казаком, подпрыгивая и размахивая руками, как жертва кораблекрушения. — Ты чего тут расселся? Почему меня не узнаёшь? С чего лица такие благостные, к нам что, государь император со всем монаршим семейством на чашку чая заскочил, а по пути за верную службу расцеловал вас обоих в такие места, что забыть не можете?

— Дурында ты и есть, — беззлобно откликнулся ординарец, а мой денщик только покивал в знак согласия.

— Прохор, ты съел чего? Или опять запорожской смесью на конопляном семени баловался? Ты смотри, докуришься, ведь не дети вроде, с чего ж вас тут поперёк двора одновременно торкнуло…

— Ты шёл по делу? Вот и иди смело, а нам не мешай. Ишь прилип как лишай! — поэтично высказался бородатый стихотворец. — Эх, пошла молодёжь, сплошь один выпендрёж! Нет чтоб бежать не глядя и спасать дядю…

Ох ты плата материнская, чтоб у меня двухъядерный процессор на полшестого завис, как выражается любезная моя Катенька, стуча кулачком по волшебной книге — ноутбуку. А дело-то серьёзное… Я ещё раз подозрительно принюхался: вроде ни алкоголем, ни маковым отваром не пахнет, но двоих нехилых казаков что-то же должно было вот так срубить на корню?! Интересно, как всё это дело связано с неодолимым желанием дядюшки столь экстренно меня видеть. Я поспешно взбежал по ступенькам крыльца, прошёл сени, поправил мундир, забекренил папаху, подкрутил короткие усы и постучал.

— Звали, ваше превосходительство? — Я шагнул внутрь и…

— Звал, звал, друг мой любезный. — Заслуженный герой всех войн, награждённый всеми регалиями, дородный и солидный генерал казачьих войск Василий Дмитриевич Иловайский (родственник по отцовской линии) улыбчиво приподнялся мне навстречу.

А рядом с ним на оттоманке сидела… думаю, как минимум богиня! Стройная невысокая девица, лет восемнадцати, может, чуток помладше, в благородном платье, при шляпке и зонтике, с дивным личиком, естественным румянцем на щёчках и неземнымиголубущими глазами в обрамлении длинных загнутых ресниц. Вот, значит, чем наших так шандарахнуло у входа…

— Ну, Маргарита Афанасьевна, позвольте представить вам моего лоботряса! — Дядюшка, едва ли не виляя задом, подтолкнул меня вперёд. — Поклонись гостье, дубина! Скромный он у нас, застенчивый, да и то сказать, по Европам не езживал, в больших городах не жил, а в станицах какая культура, дикость одна природная…

— Bonjour, mademoiselle, je m'appelle Ilya Ilovaiskiy,^[16] — быстро поклонился я.

Гостья улыбнулась самым лучезарным образом и ответила на том же языке:

— Votre prononciation est parf aite!^[17] — Её голосок был схож с мягким переливом лесного ручья, звонким и обволакивающим одновременно, и продолжила уже по-русски: — Можете звать меня просто Маргарита, ваш дядюшка столько рассказывал о вас. Вы даже не представляете…

— Отчего же, охотно представляю, — покраснел я. — Ему дай волю, он вам и не такого понарасскажет. Вот, например, про…

— Иловайский! — строго напомнил дядя.

— Что, и про то, куда я ему обычно соль сыплю, тоже не рассказывал?

— Иловайски-ий!

— И куда? — сразу загорелась красавица. — Простите, Василий Дмитриевич, но ведь правда интересно, куда он вам её сыплет? А куда, вообще, можно сыпать соль родному дяде? На раны?!

— Я ж не зверь. В другое место сыплю, в…

— Иловайски-ий, — сорвался дядюшка, багровый, как свёкла в борще. — Пошёл вон! У тебя что, службы нет, заняться нечем?!

— Да ведь сами звали, — удивился я. — Вон Маргариту Афанасьевну разговорами развлекать. Видите, с одного вопроса сколь интересная тема образовалась…

— Пошёл вон, сук… щучий сын! — Он вовремя прикусил язык, испуганно косясь на жутко заинтересованную гостью. — Прошу пардону, болтун он и шалопай известный, но терплю, поскольку племянник и перед маменькой его мне быть в ответе. Так говорите, батюшка ваш, генерал-губернатор Воронцов, меня к ужину просит?

— Да, — улыбнулась девушка, не сводя с меня глаз. — Если колесо в бричке уже поменяли, то можете составить мне компанию до дома. Папенька ждёт…

Мой героический родственник быстро высунулся в окошко — с той стороны двора два казака быстро поправляли колесо на изящной бричке, запряжённой спокойной калмыцкой кобылой. Высокомерный кучер даже не слезал с облучка.

— Готово, мои молодцы дело знают. Прошу вас, Маргарита Афанасьевна!

— Благодарю. — Она легко встала с оттоманки, оперлась на предложенную дядей руку и, уже выходя вместе с ним, спросила: — А что же вы, Илья, с нами не едете?

— Ему нельзя!

— Мне нельзя, — подтвердил я, печально разводя руками. — Меня, видите ли, сегодня вечером расстреливать будут перед всем строем. Дел полно, надо успеть хоть исподнее подкрахмалить…

Дочь губернатора Воронцова прыснула в кулачок и вышла. Дядя высунулся из двери буквально через секунду, погрозил мне кулаком, пытаясь хоть что-то сказать, но ничего вразумительного не придумал и слинял, оставив меня в недоуменном размышлении…

И вот что это было, а? Та самая младшая губернаторская дочка, что предивнейше играет на фортепьянах и сама себя под одеялом трогает? Про фортепьяно слышал от дяди, следовательно, это факт проверенный, а про другое бабка Фрося могла и соврать. Хотя с чего б тогда девица вешаться побежала? Но, с другой стороны, ведь и не повесилась же! Значит, всё нормально…

Ох, если б я не знал нашего горячо и всеми любимого Василия Дмитриевича как облупленного, я бы предположил, что он меня ей… сватает?! Ну, старый хрыч, удружил!

Я молча проследил, встав у окна так, чтобы меня не было видно, как они двое плюс ещё рыжий оруженосец грузятся в бричку и уезжают. Только после этого вышел из хаты во двор. Мой Прохор сидел на завалинке всё в той же степени романтического офигения…

— Только не надо стихов и грустных военных песен, — сразу предупредил я, притуляясь рядом. — Да, она прелесть и чудо. Чем и пользуется безостановочно, благо возможности позволяют, а жертв кругом — хоть в штабеля укладывай. Причём на первый взгляд люди-то опытные и тёртые. Но если даже мой дядя купился…

— На что купился? — мигом воспрянул мой денщик. — Нешто не девка это, а ведьма старая в личине?! Ох, ёшкин кот, вышел задом наперёд, да не в ту дугу, как понёс пургу…

— Нет на ней личины, — честно вздохнул я. — Сплошная реальность, только обворожительная до сердечной недостаточности и проблем с затруднением дыхания. Но и это не самое худшее…

— А что ж хуже?

— А то, что я ей, кажется, понравился.

Прохор подумал, присвистнул и сострадательно покивал. Если кто не помнит, так у меня уже есть «дама сердца» и зовут её Катенька, а проживает она на данный отрезок времени под землёй в Оборотном городе, населённом всеми видами нечисти, как нашими, родными, так и иностранно-заезжими. И письмо её с любовным признанием по сей день так и лежит у меня за пазухой, грея сердце…

Но если мой шибко умный дядя уже принял решение и вбил себе в голову удачно подставить меня дочери своего давнишнего друга, так от столь выгодной партии и отказываться грешно. Более того, он и согласия моего спрашивать не будет: женит, и всё тут! У нас, казаков, с этим строго, он же мне взамен отца, и его мои «душевные метания» интересуют постольку-поскольку. Примерно в той же мере, как пропорция белых и чёрных овец в Туркестане и правильность произношения слова «антициклон» у говорящих попугаев под Архангельском. А может, и ещё меньше…

— А с Хозяйкой твоей что? Вы ить поссорились вроде?

— Помирились. Прислала письмецо, говорит, любит, — проинформировал я.

— Вот же незадача, не вовремя как…

Мы ещё глубокомысленно помолчали. Постепенно темнело, дядюшка возвращаться не будет, у благородных ужинают поздно, небось раньше полуночи и за стол не сядут, так что только завтра к обеду его и жди. Хорошо полк у нас дисциплинированный, каждый знает чем заняться, и есаулы суровые, в отсутствие начальства никому разболтаться не дадут. Хотя мы с Прохором от службы не отлыниваем, наша задача — генеральских коней в порядке содержать, ну и мне ещё туда-сюда с мелкими поручениями по капризам его превосходительства мотыляться…

— Пойдём-ка мы на боковую, ваше благородие. — Мой денщик потянулся, зевнул и встал, решительно хлопнув себя по коленям. — Утро вечера мудренее, глядишь, и рассосётся всё само собой. То ещё не беда, а так — вода, пустые слёзы да разбитые грёзы. Раньше горя ныть — только Бога гневить, ну как пошлёт не дилемму, а мировую проблему? Вот тогда, человече, рад бы плакать, да нечем…

— Слушай, ну я просил же, да? Давай без стихов. И так надо мной все смеются, у других денщики как денщики: пьяницы, картёжники, бабники, на руку нечисты, и только у меня… Поэт-народник!

— А ты скажи, кто смеётся, я им враз рыло-то начищу! Кто посмел моё дитятко обижать, а?!

— Уже никто, — успокоил я не к ночи воодушевившегося Прохора. — Было двое. Один теперь примочки ставит, другой ходит враскорячку. Твоё обучение. Доволен?

— Ножку-то не ушиб?

— Не, я коленом.

— Носком сапога надо, я ж тебя учил, вот так снизу да с подковыркой, коротенько, раз, и…

— Прохор! — рявкнул я, едва успев отпрыгнуть в сторону. — Прекрати сейчас же, меня без наследства оставишь, а я ещё не женился даже! Тоже мне взял моду… Хоть предупреждай, куда бьёшь, не на всё врачи протезы ставят…

Вот так в разговорах о боевых искусствах Казачьего Спаса мы дошли почти до нашего двора, где в уютной конюшне на девять стойл меня ждал сеновал, а Прохора — две попоны внизу с седельной подушкой под голову. Помню, что мы только-только распахнули ворота, как серая тень, метнувшаяся из-под забора слева, сбила старого казака с ног. Я выхватил из-за голенища нагайку, но поздно… Уж не знаю, кто это был, собака или волк, однако тварь быстрая, не догонишь. Прохор встал сам, без моей помощи, и с недоумением посмотрел на шаровары — поперёк красного лампаса горели два длинных разреза!

— Храни Господь… но крови-то вроде нет…

— Как это? — не поверил я, сглатывая подкативший к горлу ком. — Тебя какая-то зверюга рванула, я же сам видел. Ну-ка покажи! Иногда так бывает, человек от неожиданности, шока или страха временно не чувствует боли. Но кровь-то по-любому должна идти.

— Нет крови. — Мой денщик угрюмо покачал бородой. — А вот нога болит. И странно болит, ровно ледяную железяку к ней приморозило…

— Айда на конюшню, — приказал я, поддерживая наставника и друга.

Мы быстро заперли ворота, я зажёг свечу и подальше от сена осторожно осмотрел его рану. На вид ничего особенного, два длинных синяка, словно рубцы от узкой калмыцкой плети. Только странноватого зелёного цвета…

— Давай мокрой тряпкой замотаем, что ли?

— Дак и так холодно вроде. — Прохор прижал синяки ладонью и присел на чурбак. — Ничё, так полегче… К утру само пройдёт.

— Если не пройдёт, давай на заре к полковому лекарю! — строго напомнил я. — Мне хромой денщик не нужен, а наш врач хоть и глушит горькую, чертенят в колбу собирая, всё равно дело своё знает!

— Не кипешуй, хлопец, я ж не помираю, — улыбнулся старик. — Давай-ка проводи меня до места и сам марш спать. Завтра всё видно будет: и тебе и мне…

Я помог ему улечься на простое ложе, потом сбегал притащил старый тулуп и укрыл его до пояса. Прохор говорит, что в тепле боль уходит. Пусть будет тепло. Хотелось сделать ещё хоть что-то, но от чая он отказался, развлекаться разговорами не захотел и снова погнал меня спать.

Ладно, что с больным спорить. Я полез по шаткой лестнице наверх, удобно устроился в душистом сене и уснул действительно быстро. А пока засыпал, думал о том, на кого всё-таки больше была похожа эта серая тварь? На волка, на собаку, на перекинувшуюся ведьму Фифи, на цыгана или ещё на кого… С тем и уснул.

Встал рано, часов в пять утра, от невнятной тревоги и беспокойства. Это во мне «характерничанье» пробивается, не иначе. Не всегда вовремя, конечно, и редко когда так, чтоб в предупреждающей форме, то есть до того, как проблема только-только замаячит на моём жизненном горизонте. Обычно чувство опасности и тревоги даёт о себе знать гораздо позже, когда уже никуда не денешься. Да что ж это я, прости господи, разболтался? У меня же там денщик болеет…

— Прохор!

— Да не сплю я, не сплю, ваше благородие, — слабо откликнулся он, сидя на том же чурбачке у входа в конюшню. Лошади нервно фыркали, дядин арабский жеребец тихо и сострадательно ржал у себя в стойле, я не знал, к кому бросаться в первую очередь, пока вдруг не заметил, что мой денщик осторожно ощупывает левую ногу, ту самую, куда его вчера ударил бешеный зверь.

— Что, стало хуже? — Я присел на корточки перед верным другом, приложил ладонь к его лбу. — Да ты весь горишь, как печка!

— Ничё… это так… знобит просто…

— Жар у тебя! А ну ногу покажи! Мать честная! Распухло-то как…

Синяки увеличились едва ли не втрое, потыкал пальцем — они были твёрдые, как камень, и зелёные, словно тина. Плохо дело, очень плохо…

— Я за полковым лекарем!

— Да он спит, поди, опять пил вчера.

— А сегодня протрезвеет! — Я быстро выпустил из стойла рвущегося на выручку араба, накинул узду, вспрыгнул ему на спину прямо так, без седла, пустил в галоп. Ворота не распахивал, невысокий забор мы просто перепрыгнули, этот конь сигает круче горного козла, поэтому, перелетая через плетни и тыны, я добрался до хаты нашего лекаря за какие-то считаные минуты.

Как и предполагалось, он спал. Причём не один, а со своей домохозяйкой, у которой официально снимал лишь койку. О том, что койка сдаётся вместе с хозяйкой, они, видимо, договорились уже сами по ходу дела…

— Наумыч! Вставай, у меня Прохор заболел! — начал орать я ещё с крыльца. Тишина. Ну я толкнул дверь, не заперто, и добавил погромче уже в сенях: — Жар у него! Какая-то собака вчера укусила, а поутру ногу раздуло!

Опять ни ответа ни привета. Ладно, леший с вами, я два раза предупредил, кто не спрятался, я не виноват. Я пнул последнюю дверь и ворвался в хату, обнаружив нашего лекаря Фёдора Наумовича Бондаренко, тощего как глист, кучерявого как еврей и любвеобильного, как три армянина сразу, дрыхнущим в объятиях крепенькой сорокалетней бабёнки в длинной исподней рубахе…

— Ты чё орёшь, басурманин? Видишь, спит Феденька. Тяжёлый день у него был, пущай твой, как его там… попозже зайдёт… ближе к вечеру.

— Вставай, Наумыч, не доводи до греха!

— А я говорю, ты чего орёшь, ирод?! — едва ли не громче меня взревела тётка. — А ну вон из моей хаты! Не то сёдня ж твоему генералу жалобу подам, что ты на меня сам напал и сильничать грозился-а!

У меня не нашлось слов. Вот бывает так иногда, перемкнёт в груди, и всё! И дышать нечем, и убить эту дуру нельзя, и переорать её, чтоб ещё громче, тоже не получается, со всех сторон одни обломы — это ж какой стресс для психики! Очень полезное слово, Катенька научила…

Так о чём это я? А-а, вспомнил! Я бросился назад в сени, схватил лохань с водой для умывания и, вновь распахнув дверь ногой, выплеснул её содержимое прямо на сладкую парочку…

— И-ий-и-и-йя-а-а-а!!! — на совершенно невероятной ноте завизжала домохозяйка, так что мне едва удалось успеть натянуть папаху на уши, но половина посуды в доме точно перекололась насмерть.

Однако зато Фёдор Наумович сел в мокрой кровати, поднял на меня умеренно осмысленный взгляд и вежливо поинтересовался:

— Хорунжий Иловайский, в чём дело-с? По каковой причине имеете честь меня тревожить-с?

— Прохор заболел, денщик мой, вы его знаете. Вчера на него напала бродячая псина, а сегодня у него вся нога в жутких синяках. Как бы не заражение крови…

— Возможно-с, возможно-с. — Фёдор Наумович достал из висящих на спинке кровати уставных шаровар погнутое серебряное пенсне и водрузил его себе на нос. — Однако не стройте из себя врача-с, милейший! Не вам диагнозы ставить-с! Ваше дело…

— Да знаю, знаю, — взмолился я. — Ну простите меня, Христа ради, и пойдёмте к Прохору. Он там горит весь!

— Нет, я не могу-с так сразу, — зевнул главный лекарь нашего полка. — Мне надо умыться, одеться, позавтракать, похмел… В общем, привести себя в порядок. Буду как смогу-с, буквально через пару часов. Идите, юноша!

— Ах ты скунс с пипеткой, — в чувствах выразился я, цапнул его за руку, одним рывком взвалил на плечи и ринулся вон.

Ни сам Фёдор Наумович, ни его верная пассия даже не успели сообразить, что, собственно, происходит, как я перекинул его на спину коня, поцеловал жеребца в умную морду и тихо попросил:

— Доставь по назначению. Только не урони!

Арабский жеребец понятливо кивнул и дунул с места так, что чёткая тень его ещё несколько секунд в недоумении оставалась лежать посреди залитого утренним солнышком двора.

— Иловай-ски-и-ий… — только и успел взвыть лекарь из необозримой дали сельской улицы.

— Мать твою-у… — слаженным дуэтом поддержала его сожительница.

«Не ложися на краю», — захотелось продолжить мне. Но толку-то вам теперь материться? Я забекренил головной убор, молодцевато козырнул и благородно отступил по улице, не дожидаясь, пока тётка опомнится и кинется на меня с ухватом или скалкой.

Не то чтоб я боялся, нет. Просто ну не самое красивое было бы зрелище. Вот только представьте себе бравого хорунжего Всевеликого войска донского, бегущего по селу от возбуждённой, нечёсаной женщины, в одной исподней рубашке и тапках на босу ногу, с предметом кухонной утвари, применяемым явно не по прямому назначению. Ну смешно же и нелепо, правда?

Хотя, когда русские бабы теми же предметами Наполеона били, общественным мнением оно только приветствовалось, ибо патриотизм был, а с ним и иной коленкор! Короче, если кто сочтёт, что я просто удрал, то… да, я удрал. Чего и не стыжусь и о чём не жалею.

Инстинкт самосохранения — один из первейших у человека, и у меня он развит — слава богу! Причём прошу не путать это с банальной трусостью, при вдумчивом рассмотрении разница более чем очевидная. Инстинкт самосохранения, он всегда есть, силой воли неотключаем, а трусость, она только в минуту опасности проявляется и вполне даже управляема.

Помню, при мне дядюшка станичника одного Георгиевским крестиком награждал. Парень в часовых стоял, а на него турецкий дозор напал. Сразу шесть янычар с кривыми ятаганами! Так он один их всех там же зарубил. Дядя говорит: «И откуда ж в тебе, хлопчик, такая храбрость?» А тот ему недолго думая: «Дык со страху — убьют же! А жить хочется…»

Реальный исторический факт, можно сказать, своими ушами слышал.

Так вот, когда я пешим строем добежал до нашей конюшни, лекарь, бледный, как смерть тараканья, уже осматривал вечно ворчащего Прохора. Мой (дядюшкин?), нет, всё равно мой (хотя по штату дядин!) арабский жеребец смиренно ждал меня у запертых ворот. То ли лекарь через них сам перелез, то ли это конь ему помог перелететь сизым голубем, серым журавликом, белым аистом. В общем, как-то он у нас там взаперти успешно очутился…

Я же легко перемахнул через забор, отодвинул засов ворот изнутри, впустил араба, сунул ему сухарик с солью — заработал, брат, и осторожно встал сбоку от Фёдора Наумовича, чтобы, часом, не заслонить ему свет.

— Как он?

— Однако-с…

— Ох ты ж больно-то как… Куды граблями тычешь, клистирная трубка? Я ж ещё живой, а ты в моей ноге как в салате ковыряешься…

— Прохор, не смей! Доктора слушаться надо, врачи — наши друзья. Делай всё, что этот коновал скажет!

— Однако-с я попросил бы…

— Ай ты ж, щиплет-то как… Ровно спирту на открытую рану плеснули да хреном тёртым сверху засыпали! Щупаешь меня, как бабу, ромашка аптечная…

— Не слушайте его, доктор, он в горячке и не такое скажет. Пока меня не было, матом стихотворным не обложил?

— Однако-с не успел…

— Ща успею! В один момент так словишь комплимент, чтоб фонарём под очами светить и днём и ночами!

Ну вот примерно так и разговаривали. Нет, до рукоприкладства я Прохору дойти, естественно, не позволил бы. Это он от боли так ругается и храбрится, а у самого уже весь лоб в капельках пота и зубы скрипят, аж крошатся…

Многоопытный лекарь держался молодцом, на вопли и угрозы больного не реагировал абсолютно, вот что значит военно-полевая практика. Воистину прав наш бессмертный баснописец Крылов, говоря: «По мне хоть пей, да дело разуметь умей!» Не ручаюсь за точность цитаты, но смысл именно такой. Наш Наумыч если и пил как лошадь, то и пахал как конь!

Говорили, в своё время молоденький харьковчанин, студиозус Бондаренко после исключения из медицинского училища за вечное подпитие подвязался трудиться в библиотеку, работал сторожем, долгое время мотался официантом по крупным кабакам, а потом подался в казачьи войска Запорожья. Служил у кубанцев, у терцев, отметился на Кавказской линии и вот уже лет пять-шесть как был прикомандирован к нашему полку. Любимая поговорка — «Для военного врача больных солдат по уставу не существует!». Всех вылечим, всех на ноги поставим — и за Россию-матушку на рысях, в лаву, ура-а-а!..

— А теперь заткнитесь оба-с, — твёрдо поставил нас на место Фёдор Наумыч. — Больного в лазарет, под наблюдение-с. Строгая диета: только каша без масла и сахара, никакого мяса, ничего жареного и ни капли-с алкоголя! Меня не обманешь, я унюхаю-с…

Мы тоскливо переглянулись. Обидно, но ведь не врёт, он сам пьяница, чуть где спиртное заароматизирует, так учует за версту и на штык под землю!

— Саму болезнь покуда научно обозначить-с не могу, не придумали ещё по-латыни ейное прозвание. Но лечить возьмусь! А куда денусь? Хотя и за результат ручаться не могу-с…

После чего лекарь встал, выпрямился, приобнял меня за плечи и отвёл в сторонку от повесившего нос бесперспективного Прохора.

— Генералу Василию Дмитриевичу я сам доложу-с. А вы, юноша, поступили невежливо, но правильно, подняв меня-с в такую рань. За то и честно предупреждаю вас: лучше готовьтесь к худшему-с… — тихо добавил он.

— Да его всего лишь собака укусила! — на месте обомлел я. — Мало ли кого кусают, что ж с этого сразу… к худшему готовиться? Я вон скока раз покусанный, и даже кобылой, чтоб её расплющило, гарпию непарнокопытную… и ничего, жив!

— Да, на штанах есть разрезы-с, и я готов предположить, что они от зубов, — раздумчиво признал Наумыч. — Но самого укуса нет-с! Нет на коже бедра соответствующих травматических отметин. Только синяки-с, как от тяжелейшего удара чем-то тупым и холодным. Налицо симптомы кровоизлияния и обморожения-с…

Я захлопнул рот.

— Вот именно. Мне всякое видеть довелось, но с подобным не сталкивался… Попробую в течение дня получить консультацию у губернаторского лекаря, мы с ним дружны-с. А лазарет устройте прямо здесь. Мягкая постель, тепло, предписанная диета и обильное-с, горячее питьё-с. Я загляну вечерком-с…

Когда он попрощался и ушёл, я медленными шагами поплёлся к Прохору. Мой верный денщик тихо спал, утомлённый медицинским осмотром. Мне оставалось осторожно укрыть его тулупчиком, остановить проходящий у ворот казачий дозор, приказав хлопцам пониже чином доставить сюда кашу и чай, а потом сесть у стойла и… заплакать.

Я ничего не мог с собой поделать, слёзы меня не слушались, просто бежали по щекам, не облегчая и не унимая мою душевную боль. Потому что этот человек стал мне вместо старшего брата, которого никогда не было, потому что он учил и защищал меня, был и кнутом и пряником, и нянькой и щитом. Я ведь, если по чести, даже не задумывался никогда, как можно… ну, жить без его опеки, его глупых стихов, его казачьей мудрости, его наивной веры в меня? Он всегда делил со мной хлеб, он получал половину громов и молний, что посылал на мою голову дядюшка, он шёл за мной и в огонь и в воду, и к чёрту в пекло в Оборотный город… Стоп. А ведь это мысль…

Арабский жеребец, вытянув умную морду, осторожно мягким храпом снял последние слезинки с моих щёк. Потом коротко и тихо заржал, словно бы приглашая: садись скорей, едем за советом к твоей Катеньке!

— Так, Прохор, ты держись, — хватаясь за седло, бормотал я. — Я быстро, туда и обратно, галопом долечу. Катя поможет. Полистает свою волшебную книгу, найдёт чудесное лекарство, закажет его прямо из светлого будущего к себе на склад и поделится. Мы тебя спасём. Ты отдыхай. Всё хорошо будет. Я обещаю. Слово даю казачье! Главное, не уходи никуда, поспи…

Пару минут спустя мы с арабом мчались за село, на старое кладбище, там удобный спуск в Оборотный город. На этот раз я рисковал не только своей жизнью, поэтому захватил и дедову саблю, и нагайку с вшитым свинцом, и короткий тульский пистолет, заряженный серебряной пулей.

Уже пролетая между крестов, мой конь грудью сбил двух опешивших чумчар. Посреди дня ходить повадились, совсем света божьего не боятся, обнаглели до крайности! Надеюсь, хоть башки свои пустые раскроили капитально, мне некогда было оборачиваться да рассматривать. Я спрыгнул с седла у нужной могилы и обнял за шею коня:

— Иди погуляй, меня раньше чем часа через два-три не жди, но к обеду надо вернуться. Со мной тебе нельзя, сам знаешь, ну а будет кто приставать — дай разок копытом в челюсть, ты ж у меня учёный…

Араб понимающе кивал, обещая ждать сколько понадобится. Он помнил, как словил по ушам за то, что бросил меня однажды. Так что правильно, во всех смыслах учёный…

— Господи, спаси и помилуй. — Зная, куда иду, я трижды перекрестился, сплюнул через левое плечо в гипотетического беса и прямо руками начал разгребать сухую землю.

Старый, чуток поржавевший рычаг нашёлся быстро. Я потянул его на себя, крепко взяв в обе руки и упираясь ногами аж до покраснения, сначала шло тяжело, но вот крышка люка откинулась, и старая могила приветливо распахнула мне свои объятия…

— Ну что, пошёл, да?

Спустившись вниз на десяток ступеней, я заметил на стене второй рычаг, опустил его, и чугунная крышка сверху тяжело захлопнулась. Чудесного, непонятно откуда идущего света на винтовой лестнице, ведущей вниз, было предостаточно. Я спешил, поэтому прыгал через две-три ступеньки, как дурной козёл, ловя папаху и придерживая саблю на ходу. Каким чудом не сверзился и нос не расквасил — ума не приложу, по идее, должен был хоть раз споткнуться стопроцентно! До пограничной арки я тоже дотопал достаточно быстро, а вот там, сами понимаете…

— Стоять, хорунжий! Я тя выцеливать буду.

Ох, как это не вовремя и как же оно всё меня достало-о-о… Вот ведь сколько раз сюда прихожу, каждый бес меня в лицо знает, хоть портрет по памяти пиши, но всегда, всегда (кроме одного раза!) они встречают меня этой идиотской военной традицией «стой, стрелять буду!».

Надоело! Я по делу в конце-то концов, и по срочному! У меня там наверху боевой товарищ, может, угасает уже, а мне тут каждый дебилоид будет дуло в нос совать! Я ему сейчас его же дробовик вокруг шеи галстуком завяжу! Всё, пошёл… убью… никаких нервов не хватает…

— Эй, я же сказал: стоять! Иловайский, ты чего?! — на месте охренел (иного слова не нахожу, все прочие — неточные) храбрый бес-охранник, выставляя мне навстречу длинноствольное английское ружьё охотничьего образца. — Я ж серьёзно! Я стрелять буду-у…

Из моей груди вырвалось глухое медвежье рычание, потому что сейчас, в таком состоянии, я мог не только этого кретина с гладкоствольной пукалкой растоптать, но и всю их арку разобрать по кирпичику в пыль! Я им сейчас здесь такое устрою…

— Убью! Не подходи, убью же, ей-ей убью! — визжал бес, накинув на себя личину гвардейского офицерика-преображенца и удирая от меня к Оборотному городу. — Ты совсем с катушек съехал, казак, чё ли?! Тебе было сказано стоять, а ты куда на меня попёр?! Отстань, прилипала, убью же!

Бегал он резво, но ружьё не бросал, что его в конце концов и погубило. Протискиваясь в узкую калитку, ибо ворота были ещё закрыты, он зацепился ремнём ружья за косяк, неловко повернулся и, хряпнувшись всем весом, нажал на курок…

Оглушительный выстрел разбудил всех, кто спал, а вылетевший кусочек свинца просверлил бедному охраннику ровненькую дырку в оттопыренном ухе. У меня мигом куда-то ушла вся боевая злость, я сунул руку в карман и достал мятый платок. Модная привычка, но вот пригодилось.

— На.

— Иди ты…

— Да ладно, давай сам помогу перевязать.

— Валяй… — сдался он, поворачивая ко мне рогатую голову. — Рубить будешь?

— Некогда, — отмахнулся я, аккуратно заматывая ухо и делая для красоты эффектный бантик.

— Чё так? Не по-честному вроде, я ж тебя убить собирался. Промахнулся просто…

— Угу, так начальству и доложи: стрелял в грудь Иловайского, но промазал и попал себе в ухо. Поверят?

— Ещё как! — неожиданно подтвердил бес. — Ты ж Иловайский, с тобой иначе и быть не может. Ещё, поди, орден дадут за то, что от тебя живым вырвался…

Мне пришлось отвесить ему безобидный подзатыльник, исключительно для порядка, не более, и, помахав рукой на прощанье, двинуться через пустынный пока город к Хозяйкиному дворцу. Выстрела в спину не боялся — парень не в том состоянии, чтоб сообразить, как это можно сделать. Тем паче что стрелять-то ему положено до того, как я пройду, а уж никак не после, да ещё на городских улицах, местное население таких шуток не одобряет.

Я ускорил шаг, но, думаю, даже так добирался бы до Катеньки не меньше часа, а может, и больше, потому как горожане уже начали просыпаться, и пару раз я ловил на себе из-за оконных занавесок пылкие взгляды красавиц, наполненные чисто гастрономическим интересом. Разум подсказывал, что сегодня на меня охранных грамот никто не выписывал и в принципе все об этом знают. Оборотный город только кажется большим, на самом деле слухи по нему распространяются с исключительной быстротой. И, быть может, именно скорость моего шага плюс явно выражавшаяся во всей фигуре торопливость сыграли-таки со мной злую шутку…

— Смотрите, да ведь он бежит! — насмешливо раздалось за моей спиной.

Я стиснул зубы и решил не оборачиваться. Если буду двигаться короткими перебежками по знакомым местам, то получу шанс оторваться или хоть как-то привлечь внимание моей любимой на экранах чудо-мониторов повсеместного ясновидения. То есть могу забежать в храм к отцу Григорию, могу в лавку «Свежее мясо России» к Павлушечке, могу даже и в кабак к Вдовцу, главное — рюмки не перепутать: там то ли четная, то ли нечетная всегда отравлена. А уже оттуда каким-то образом выбраться к Хозяйкиному дворцу…

— Девочки, да ведь он и вправду убегает. Лови казачка-а! Кто первая возьмёт, та первая и откусит! И я уже знаю что!

Естественно, я уже не стерпел и обернулся. Никого. То есть пустынная улица. И лишь когда злорадный хохот раздался прямо над крышами, я догадался задрать голову, так что едва папаха с затылка не упала. На высоте третьего этажа парили на длинных мётлах пять роскошных обнажённых красавиц с распущенными волосами. Стороннему взгляду они казались бы нимфами или Венерами, сошедшими с гравюр великого Рубенса (я во французских книжках видел), ибо изящество зрелых форм, не прикрытых даже прозрачными вуалями, вкупе с непринуждённостью многообещающих поз непроизвольно заставили бы любого распахнуть им объятия и сердце. И душу! Любого, но не меня…

Мне было достаточно зажмурить правый глаз, чтобы ужаснуться видом пятерых бесстыжих старух с костлявыми рёбрами и отвисшими грудями, похабно вытягивающих в мою сторону тонкие губки. После чего, не удержавшись, сплюнуть и… бежать! Быстро-быстро-быстро…

— Хватай его, девочки-и!

Они ринулись на меня грозовой тучей, завывая до хрипа, словно охотничьи псы, и надсадно каркая, как вороны. Стрелять было бесполезно: один ствол перезарядить не успею, рубить — смешно, они выше, стегать нагайкой — а вдруг какой морщинистой мегере это даже нравится?! Значит, придётся бегать зигзагами. А в этом хитром деле самое сложное — вовремя остановиться, упасть пластом, а потом, перекатившись в сторону, быстро вскочить на одно колено и…

«Шмяк!» — громко чавкнула одна ведьма, вмазываясь в стену дома, когда я на ходу вырвал из-под неё помело. Четверо прочих ушли вверх, не сразу осознав первую потерю. Когда они обернулись, грязно выругались долгоиграющим примитивным матерком и перегруппировались, я и сам уже сидел на метле. А опыт езды на этой деревяшке у меня какой-никакой, но имеется. Не сложней, чем на неезженой кобыле, а ну пошла, осиновая-а!

— Уходит казачок! Лови его, девочки!

Да поздно, бабушки!.. Я взвился на метле аж выше крыш, чудом не задев затылком высоченные небесные своды Оборотного города, и так же резко дал шпоры вниз, летя прямо на их обалдевшую компашку. Дедову саблю я выхватил, так сказать, на полном скаку:

— Зарублю-у-у!

Голые валькирии трёхсотлетней давности шарахнулись от моего бешеного лица, как рыжие тараканы-прусаки от дядиной тапки — большой, безжалостной и неумолимой! Всерьёз рубить я, понятное дело, никого не собирался, мне вот только славы «убийцы женщин» не хватает, но самой нерасторопной успешно отсёк ровненько половину помела. Старая ведьма, завиляв, потеряла высоту и по спирали рухнула на мостовую, придавив голым задом интересующегося прохожего вампира. Он явно обрадовался, как ему свезло! По крайней мере, сверху я успел заметить: то ли он её кусает, то ли она его душит, но оба полны энтузиазма и оба при деле…

— А теперь к Катеньке! — прикрикнул я на метлу и понёсся вперёд, преследуемый тремя мстительными «красавицами».

— Хватай его! — продолжали верещать неутомимые старухи, которых долгая жизнь так ничему и не научила. А жаль, могли бы ещё жить, летать, кусаться…

Сабля вернулась в ножны, за пистолет я даже не брался, обнял помело, распластавшись на нем, как червяк, сбегающий с крючка, и винтом ушёл в сторону ближайшего балкона, где очкастая чертовка в застиранном халате и папильотках как раз развешивала несвежее бельё. Вот одну простыню я у неё и позаимствовал. Ненадолго. Ну, в смысле она у меня недолго задержалась, даже к рукам привыкнуть не успела, я просто отпустил её назад, за спину, белым парусом…

Один миг — и самую активную бабульку с яркой внешностью богини Дианы накрыло с головой, после чего она оригинально спелёнутым младенцем, агукнув, влетела в чьё-то окно вместе с помелом и рамой. Брань, которая раздалась из той нехорошей квартиры, заставила меня притормозить и прислушаться. Пару словосочетаний я бы даже записал, будь под рукой бумага и перо. А то ведь так, с наскоку, и не запомнишь, хоть вот это:

— Ах ты су… драная… в… передраная… я ж твою… без мыла в… обе завяжу… в… засуну… и так на одной ножке прыгать заставлю через верёвочку! И цыц… в… на… тля, ребёнка разбудишь! А кто… там ещё за окном… наглой рожей маячит? Какой растакой Иловайский?!

Дальнейшего развития событий не стали ждать ни я, ни две уцелевшие ведьмы. Я твёрдой рукой вздёрнул метлу на дыбы и рванул с места. Старухи уже с меньшим воодушевлением, но всё-таки увязались в бесперспективную погоню. Вот вроде уже потеряли больше половины боевого состава, а всё не уймутся, верят, что двоим меня достанется больше, чем пятерым. Чисто математически — да, кто бы спорил, а вот на деле…

На деле эти полные дуры-блондинки попытались на перекрёстке взять меня в клещи. То есть вылетели справа и слева на полной скорости, выставив вперёд когтистые артритные пальцы и завывая, словно психованные цапли на бреющем полёте. Ну и в последний момент я, естественно, вертикально ушёл вверх, а они…

— Чмоки-чмоки! — только и успели сказать две голые ведьмы, в едином витиеватом телосплетении рухнув вниз. Благо, кажется, никого не пришибли, в лужу упали. Вроде и неглубокую, но брызги до моих сапог долетели точно.

Я скорбно снял папаху, на мгновение склонил голову, потом присвистнул и в две минуты галопом добрался до Хозяйкиного дворца. Не думаю, конечно, что в шесть утра меня там сильно ждали…

По-моему, даже бдительные медноголовые львы отреагировали на мой пролёт у них под носом едва заметным сонным причмокиванием, не более. Стучаться в ворота было совершенно бессмысленно, поэтому я решил рискнуть и деликатно постучать в окошко. И стучал долго: сразу моя любовь ненаглядная просыпаться просто отказывалась. Наконец, когда я уже отчаялся достучаться, занавеска изнутри качнулась и на меня взглянули самые прекрасные карие очи на свете. Ну, может, чуток заспанные и мутные, как у медведя зимой.

Катерина потёрла глаза кулачками, молча повертела пальцем у виска и распахнула окно:

— Вваливай, Карлсон на помеле! Только не обращай внимания, я в пеньюаре.

Не обращать внимания?! Да я чуть с метлы не сверзился, когда сообразил, в чём она, вернее — ни в чём! Короткая, выше колен, рубашка-распашонка из чёрно-зелёных кружев, прозрачная, словно крылышко стрекозы, а под ней… Внизу вроде что-то типа двух треугольничков спереди и сзади на верёвочках, а выше эдакий облегающий грудедержатель на тонких лямках… Рассмотреть поближе не удалось, у меня в глазах защипало, а она шустро прыгнула под одеяло.

— Залетай, говорю же. И посиди где-нибудь там, в рабочем кабинете, у компьютера, я хоть накину что-нибудь и зубы почищу.

— А-а… зубы зачем?

— А чтоб тебя съесть, недогадливый наш, — зевнула она, натягивая одеяло едва ли не до носа. — Иди, иди, не фиг тут на всё фантазировать, ещё слюной захлебнёшься. Помело в прихожей поставь. Не спрашиваю, у кого ты его спёр, но имей в виду, наши ведьмы используют его как фаллический символ, натирают всякой галлюциногенной дрянью и елозят по стволу, пока не заколбасит. Угадай, каким местом елозят?

— Каким же, солнце моё ясное?! — опять не понял я, спрыгивая на подоконник.

— Тьфу, да никаким, успокойся, Иловайский! Я говорю, главное, руки потом с мылом вымыть не забудь! Понял?

— Разумеется, — послушно кивнул я, прошёл через её спальню и, стараясь нигде не задерживаться взглядом, вышел в соседнюю рабочую комнату, деликатно прикрыв за собой дверь. Где у неё во дворце сортир и рукомойник, я уже знал, приходилось бывать. Хотя с чудными краньями по первому разу пришлось повозиться. Один, холодный, я отвернул шибко сильно, так меня до пояса забрызгало, а вторым, горячим, вообще едва руки не обварил. Потом уже сообразил, как их настраивать, когда прохладная вода нужна, а когда тепленькая…

Вымыв руки, я послушно сел на табуретку в кабинете, посмотрел на длинный неровный ряд книг, памятуя о том, как нарвался в прошлый раз. Выбрал другую, с красивым названием, и тоже раскрыл где-то на середине…

«От всего этого я застонал. Я опустился в воду рядом с ним, и его губы проследовали от моей груди к животу. Он нежно вбирал в себя всю кожу, как будто высасывал из нее всю соль и жару, и даже его лоб, подталкивая мое плечо, наполнял меня теплыми восхитительными ощущениями, а когда он добрался до самого грешного места, я почувствовал, как оно выстрелило, как превратилось в лук, из которого выпустили стрелу; я почувствовал, как она вылетела из меня, эта стрела, и вскрикнул…»

Это чем же они, двое мужиков, там занимались?!! Я с таким грохотом захлопнул книгу, словно боялся, что сейчас из неё вырвется какая-нибудь неуправляемая бактерия, укусит меня до крови и сделает таким же, как тот бедный парень, у которого «стрела вылетела».

Не приведи господи, вот так заболею, что оно мне станет нравиться, а ведь это, как помню по Библии, грех содомский! И дядя меня за такое просто на месте убьёт! Да не только дядя. И Прохор убьёт, и рыжий ординарец убьёт, и староста деревни, и кашевар Латышев, и наш добрый доктор Наумыч, и… даже я сам, как узнаю, что заразился, сам себя убью об вон ту стену!

— Кто стрелял?! — Из-за двери осторожно высунулась моя нежная засоня, уже переодетая в длинный махровый халат и тапки-зайчики. — Ты, что ли? И в кого?! Звук был такой, словно выстрел грохнул. А-а, Энн Райс, понятно… Умеешь ты по теме книжки выбирать. А ну положи на место, если уж тебе «Бриджит Джонс» не по зубам, то для такого чтива ты вообще ещё младенец. У нормальных казаков от подобных литературных откровений башню сносит напрочь, к вашей едрёне-фене! Эх, знать бы, что это? То ли место прилёта соскользнувших крыш, то ли просто ядрёная тётя Феня. Ты не знаешь, не в курсах, так сказать?

Я тупо помотал головой, со всем заранее соглашаясь. Катенька, конечно, со мной вроде и по-русски говорит, да только всё равно не всегда всё понятно.

— Хочешь, пока я в ванной, Инет включу? — Она отобрала у меня книжку, вернула её на полку, развернула для меня волшебный ноутбук, что-то нажала и пояснила: — Я тебе в прошлый раз показывала, вот сейчас загрузится и… Ага, сюда руку клади, води пальцем, видишь, курсор бегает? Могу мышку дать, но ты ж у меня и так догада? Теперь сюда — щелчок, сюда — двойной щелчок, ап! Умница, соображаешь… Вот здесь на верхней строчке кликнешь, и будет тебе классный мультфильм про запорожских казаков. «Жил-был пёс» называется. Смотри внимательно, обхохочешься. Особенно над волком, когда он ему там хрипло, на сытый желудок: «Ну ты… заходи, если что…» Прикол, да?

Я ещё раз тупо кивнул. Наверное, прикол. Господи Всевышний, да мне б ещё знать, что это такое, потому как явно она не о лодке на приколе и не о колке дров, а совсем о своём… Может, о тайном девичьем? Может, это уже и прямой намёк был, а я-то, дурак, и не знаю…

— Всё, лазий, наслаждайся, щёлкай везде, повышай образование. — Она похлопала меня по плечу и исчезла в комнате-умывальне. — Не скучай, я быстро. Выпьем чаю, всё расскажешь, а то я с утра без йогурта совсем не соображаю…

Что такое йогурт, мне тоже известно было, пробовал разок, угощали. Не казачья еда, но и не отрава какая, можно ложкой выхлебать. Только скорей бы уж она умылась, причесалась да к столу вышла, мне помощь нужна. Не хочу я ни про каких псов с волками смотреть, чего я их, в жизни ни разу не видел, что ли? Вот где бы тут про лекарства чудесные прочесть… У меня ж там наверху денщик от непонятной болезни мается, а я тут… время впустую трачу перед книгой волшебною! А что тут ещё есть? Может, мне самому покуда полистать да каким образом с ней договориться? Пока Катенька не видит, попробую на свою голову, небось не укусит ноутбук-то…

— Святой Николай-угодник, не оставь в бедах и горести, спаси и помилуй, — тихо перекрестился я, начав щёлкать по всем строчкам.

Сначала на экране выскакивали какие-то таблицы, потом почему-то картины с пушистыми цыплятками, а потом… ой! На экране появилась почти голая грудастая девица с жёлтыми волосами и призывно пухлыми губками, а прямо на… ну, чуть ниже пупка надпись в рамочке: «Стесняешься спросить? Ищешь, но не находишь? Тебе сюда, жми, не бойся!»

— Да я и… и не боюсь вовсе. — Я храбро выдохнул, зажмурился и нажал. Красавица страстно охнула и сменила надпись на — «Подтвердите, что вам уже 18 лет». Ну вроде и ничего страшного…

— Да мне уж двадцать три, по-любому взрослый казак. Чего подтверждать, али сама не видишь? — буркнул я, но щёлкнул дважды, как учила Катенька. Экран загорелся таким пёстрым калейдоскопом тел, стонов, грудей и самого невообразимого непотребства, и ещё…

Нет, это было последнее, что я запомнил, потому что пришёл в себя уже на полу от ледяной воды, брызнувшей мне в лицо. Надо мной склонилась перепуганная Катя с пустой кружкой в руке.

— Иловайский, ты живой? Второй раз в обморок падаешь, тебя врачу не показывали?!

— Живой, звёздочка моя кареокая…

— Тогда чё валяешься как дохлый?! А ну вставай! — Моя «звёздочка» резко сменила тон и даже легонько пнула меня в бок мягкой тапкой с заячьими ушками. — Вот ведь любопытный какой! Я тебе мультфильм разрешила посмотреть. Детский, полезный, нравоучительный, на основе народного фольклора, а ты куда влез? Нет, ну реально все мужики одинаковые, оставь его на пять минут в Интернете, он сразу начнёт порносайты выискивать!

— Я и… не искал…

— Да знаю! Спам это, рассылка постоянная, не убережёшься. — Она зачем-то пнула меня ещё раз, но смотрела уже гораздо ласковее. — Чай будешь?

— Буду, благодарствуем…

Мы уселись за небольшим столом, Катенька быстро налила две чашки, сунула мне под нос печенье в шоколаде и, аккуратно цепляя ложкой белый йогурт с фруктами, уточнила:

— Ну и как тебе там, понравилось? В смысле с психикой всё в порядке? Ничего такого не углядел, чтоб потом ночами просыпаться с криком: «Тётенька, не делайте со мной ничего из вышеперечисленного и нижеследующего!»

— Не-э. — Я быстро опустил глаза, чувствуя, как полыхают щёки.

— Да не красней, казак, революция ещё не скоро, — прыснула Катенька, едва не подавившись йогуртом. — Ой, нос себе вымазала… Ладно, верю, больше не буду измываться над твоим врождённым целомудрием. Давай докладывай, чего тебе от меня так срочно понадобилось.

Я быстро и по-военному чётко рассказал ей, что вчера у нас произошло. И про серую собаку не собаку, и про странные синяки на ногемоего денщика, и про мнение нашего полкового лекаря Наумыча, и про то, что теперь не знаю, что делать, а Прохора спасать надо…

Хозяйка выслушала меня очень внимательно, дважды облизала уже чистую ложку и, придвинув к себе ноутбук, начала молча щёлкать по клавишам. Я встал, пытаясь заглянуть ей через плечо. Ну потому что так не только экран видно было, но и декольте… изрядно…

— Серая собака, говоришь? — Катенька задумчиво отодвинула мою любопытную физиономию подальше и показала поиск камер слежения.

— Вот здесь хвост мелькнул… Видишь, размытое пятно? И вот тут, похоже?

— Вроде оно.

На картинке в сумерках бежало нечто среднее между псом и волком, но гораздо крупнее и как-то ссутулившись. Больше всего похоже на привидение какого-то зверя…

— Точно, привидение, — отвечая на мой многозначительный взгляд, кивнула моя кареокая. — Будь живое существо, его бы датчики инфракрасных лучей уже иначе зафиксировали.

— То есть эта тварь пришла к нам из Оборотного города?

— Ну у вас там больше половины нечисти наши, из Оборотного. Может, и эта тоже, мне откуда знать… А что, так уж сильно покусала, да?

— Следов от зубов лекарь не обнаружил, — вздохнул я. — Но Прохору плохо, жар у него, и синяки разрослись во всю ногу. Непонятно, что за болезнь, не было у нас таких бед…

— Обычно привидения на людей не нападают. — Катя повела плечиками, отчего халат на её груди ещё отважнее прираспахнулся, и я поспешно отодвинулся. Ещё подумает чего? А чего думать, ясное дело, что у меня взгляд сам в её декольте тонет… — Конечно, исключая случаи, когда привидение неупокоенное, то есть чего-то недоделало в этой жизни, почему и не может спокойно перенестись в небытие. Но даже такие всё равно на человека бросаются редко, обычно они воют, гремят цепями, пускают слезу и давят на жалость. Ты с батюшкой местным поговори, священники, как правило, такую мелочь на раз изгоняют!

— Благодарствуем за совет, — искренне обрадовался я. Во-первых, идея и впрямь неплоха. А во-вторых, она пока не заметила, как я украдкой любуюсь дивной ложбинкой меж волшебных полушарий…

— Насчёт лекарства тоже пока ничего определённого сказать не могу. В принципе у меня в аптечке всякого понапихано. Но-шпа была, активированный уголь, парацетамол, биодобавки с флавоноидами, спазмалгон, ну там обезболивающие во время месячных, только ими злоупотреблять нельзя. Хотя тебе оно и на фиг надо! Могу жаропонижающее дать, хочешь с лимоном, хочешь с корицей? А без разницы, вот, бери два, даже три!

Катя сбегала к ближайшему шкафчику, порылась на верхней полке и дала мне три пёстрых бумажных пакетика.

— Разорвёшь и высыплешь в горячую воду, можешь в чай. Упаковку сожги, не нарушай мне исторические реалии.

Я ещё раз поблагодарил и даже поцеловал ей ручку.

— Ладно уж, беги, — смущённо зарделась она. — Сейчас дам команду, чтоб тебя пропустили. К вечеру загляни, может, чего нарою про эту шельму кусачую…

Катенька сама чмокнула меня в щёку, я слегка приобнял её и бегом спустился вниз. Адские псы при виде меня подняли весёлый лай, пришлось уделить хоть минуту внимания и им. Звереют же, бедняжки, без человеческой ласки.

— Жди у ворот, сейчас тебя бабка Фрося проводит, — раздалось над моей головой, когда я вышел за калитку к медным головам. — И не думай, что я не видела, куда ты мне смотришь! Ох, Иловайский, какой ты всё-таки… И за что я тебя люблю, кто бы знал, а?

…Синеокую красавицу-крестьянку с лебединой поступью, длинной русой косой, щёки кровь с молоком, долго ждать не пришлось. Я и соскучиться у ворот не успел, как незабвенная баба Фрося уже пылила лаптями навстречу. Не буду врать, что за недолгое время нашего знакомства мы с ней хоть как-то подружились или нашли общий язык. Но в тех редких случаях, когда Хозяйка отдавала строгий приказ или у старушки были свои мирные интересы, мою сторону она держала крепко. Нечасто, но крепко, уж будьте уверены…

— Здорово, казачок.

Девица Ефросинья приветственно цыкнула на меня зубом, провела себе когтем под горлом и скорчила такую рожу, что любая цепная собака испугается. Поэтому я предпочитал смотреть на неё обычным человеческим зрением. Не спасает, конечно, но всё ж хоть что-то…

— Да ты не боись, я на тя зла за прошлый раз не держу, — неверно истолковав моё молчание, обнадёжила бабка. — Даже так скажу, с того момента, когда мы с тобой наполеоновским воякам черепа лопатой били, не было у меня такого развлечения, как тем барынькам носы напудренные друг дружке под юбки шёлковые да кринолиновые сунуть! А они меня ить ещё и шампанским с мадерой наперебой поили безответственно, вот я и отвела душеньку…

— Что ж, тогда… рад был посодействовать, — прокашлялся я. — Позволите под ручку?

— Ох ты ж мне, честь-то какая, — ясной зорькой зарделась бабка Фрося, просовывая руку мне под локоть. Медные головы львов молча выпустили чёрные струйки дыма из хищно раздутых ноздрей… — Поняла, матушка, поняла, — тут же низенько присела моя провожатая. — Интимственных видов на Иловайского не имею, облизываться не буду, а коли и сам начнёт чё вкусное за углом предлагать, дак откажусь, отбрыкаюсь от греха подальше! А ежели вот опосля…

— Мне повторить? — ещё строже напомнил Катин голос из динамиков.

— Не, не, ясно же всё! А тока там у него ещё денщик бесполезный, счёт у меня к нему, матушка, должок с него за дело личное. Веришь ли, всю как есть связал, на сеновал пьяную притащил, а сам, скотина бородатая, так ни разу и не…

— Фрося, ты у меня мягкие намёки понимать когда научишься?

Левая львиная морда так ловко плюнула тонкой струёй синего пламени, что мы оба едва отпрыгнули. Причём я-то в сторону, а девица Ефросинья — прямо мне на руки! Наступила очень нехорошая пауза. После таких точно убивают…

— Бежим, что ль? — жалобно пискнула злобная старая мегера, котёнком прижавшись к моей груди. Я успел рвануть с места ровно за пол минуточки до того, как сзади забушевало яростное пламя Катенькиной ревности. Отдышаться мы смогли только за углом…

Дальше, аж три квартала, шли практически молча, не общаясь и не разговаривая на отвлечённые темы. Я незаметно вытирал ладони о штаны, поскольку в лохмотьях нищенского платья бабы Фроси нетрудно было и стригущий лишай подцепить. А она тоже, видать, проигрывала в голове все возможные варианты отмазки, когда Хозяйка призовёт её к ответу за прыжок ко мне на ручки. То есть оба хороши, а значит, по-любому обоим достанется…

— Всё, пришли, казачок, — через некоторое время объявила девица-красавица. — Вон те кирпичная стенка, в неё иди, как уже хаживал, и будешь у себя наверху.

— Спасибо, бабуль, — коротко козырнул я. — А на Прохора моего не сердитесь, он о вас же беспокоился, говорил, вас в таком пьянючем виде на тарантасе доставили, да и буйную-у…

— Да знаю, знаю, есть за мной такая слабость, как выпью без меры, так и буяню без удержу. Раз связал, значит, было за что. А тока вот что не воспользовался… обидно… чисто по-женски!

— Понимаю, — вздохнул я, лихорадочно выдумывая, как выгородить верного денщика. — Но у него вообще с женщинами сплошной косяк… Избегает он их. Неудачный брак. Он с похода вернулся, а она оказалась ведьмой, чего в принципе и не скрывала, ибо ей оно нравилось…

— Шабаш, чёрный козёл с похабной задницей, полёты без одёжи на метле… кому не понравится?! — завистливо закатила глаза бабка Фрося и дала отмашку: — Ладно, возьму плюну да и прощу. А ты вали давай отсель, не искушай меня без нужды.

— А фигу вот вам, никуда он не пойдёт! — грозным хором раздалось сзади.

Мы обернулись — три ведьмы из тех, что гоняли меня сегодня утром, выстроившись в ряд, скалили зубы, готовясь к решительному броску. Все трое битые-перебитые, в грязи, синяках и перьях, слюной исходят до пупа, дрожат от предвкушения, как припадочные, но отступать не намерены ни на миг! Упёртые бабы у нас на Руси, всей нечисти нечисть, уважаю! Я выхватил нагайку, убить не смогу, но отмахаться, пожалуй, и получится…

— А ты, Фроська, за нас иди, — хрипло крикнула старшая фурия. — Небось свои, поделимся!

— Нельзя мне, девочки, — с глубочайшим сожалением, разрываясь от жалости к самой себе, вздохнула рослая крестьянская красавица. — Ить сама Хозяйка казачка проводить велела. Не доведу — опять в зиму ноги брить заставит, вы её знаете…

Три голые ведьмы испустили трагический стон, честно говорящий, что с этой пыткой знакомы не понаслышке. Моя спутница пихнула меня локтем:

— Так ты чё встал-то, Иловайский? Беги, те говорят!

Я не стал задерживаться на «спасибо, до свиданья, всем привет, ещё загляну» и «не поминайте лихом», а с места рванул прямо на стену.

— Предательница!!! — хором взвизгнули сзади, а героическая бабка Фрося очертя голову бросилась на подруг с прощальным стоном:

— Не для меня-а придёт весна, не для меня Дон разольё-отся…

В первый раз, когда мы с Прохором верхом на возвращённом арабе сбегали из Оборотного города, то вот именно через эту стену и шли. Поэтому главное — ни о чём не думать, разбежаться, зажмуриться и…

Я открыл глаза, уже стоя на кладбище, едва не влетев носом в круп преданного жеребца. Арабский скакун моего дяди тоже никак не ожидал такого внезапного выскакивания с моей стороны, и то, что я чудом не получил копытом по зубам, несомненно, только его заслуга. Мы оба побледнели, оба выдохнули, принюхались друг к другу и только тогда кое-как успокоились.

— Ты в порядке? — первым делом спросил я.

Он чуть удивлённо повёл ушами, вроде да, ничьих попыток угнать его заметно не было, трупы чумчар рядом не валялись…

— Ну и ладушки, у меня тоже всё хорошо, — ответил я на его вопросительное всхрапывание. — Давай-ка теперь поскорее до дому до хаты. Мне тут для Прохора лекарство передали…

Араб завилял хвостом и пару раз так выразительно хлопнул длиннющими ресницами, что я сдался:

— Да, да, Катенька передала. А тебя велела по шее похлопать и сказать, что ты умница. Доволен?

Мой конь упоённо заржал, высоко вскидывая передние копыта, удовлетворённо помесил ими воздух, делая стойку, и быстренько подставил мне спину. Залезай, брат, поехали! В общем, до села мы добрались добрым галопом за считаные минуты: когда ему надо, этот белоспинный нахал может быть необычайно резвой скотиной…

Свободные от службы донцы приветствовали меня свистом и гиканьем, сельчане с вопросами не лезли, чиновные или полицейские лица по пути не попадались, а вот собачье привидение, конечно, увидеть ещё разок очень хотелось бы. Причём не когда-нибудь, а именно сейчас. На скаку одним ударом нагайки можно и волку матёрому череп проломить, так чего бы на привидение не попробовать поохотиться? Но, увы, всё это так, пустые мечты да иллюзии…

Слава Господу нашему, Иисусу Христу, да матери его пресветлой, Царице Небесной, с моим больным денщиком за всё время моего отсутствия ничего не случилось. То есть лежал он там же, где я его оставил. Даже не лежал, а полусидел, укрывшись тулупом, и что-то намурлыкивал про себя…

— Ох, нечистая сила, как тебя перекосило! Сам весь в пыли, конь в мыле, а молчишь чего? Али убил кого и спешишь под кровать, преступление скрывать?

— Прохор, хватит, а? — Я спрыгнул с седла и сразу потрогал рукой лоб своего боевого товарища. — Чёрт подери, да ведь жар так и не спадает! А лекарь где?

— Обещался вечером зайти, как с губернаторским врачом совещание проведёт.

— Да, прости, забыл… Он же предупреждал. Ну и ладно, я был в Оборотном городе, тебе привет от Катеньки и вот… лекарство! Новое, полезное, с корицей и лимоном. У тебя нет аллергии на цитрусовые?

— Чего-чего у меня нет? — не понял он, потому что книжек не читает. Зачем ему читать, он у нас сам сочинитель.

Укоризненно покачав головой, я быстро запалил костерок, подогрел в котелке холодный чай и, как учила моя кареокая разумница, высыпал туда всё, что было в первом пакетике с нарисованной кружкой и лимоном. Размешал, принюхался, вроде пахло вкусно…

Прохор поморщился для вида, однако выпил и даже не сплюнул ни разу. Зато потом сразу потребовал, чтоб я сел напротив и обстоятельно рассказал ему всё. Почему нет, только коня в стойло отведу и…

Не так оно оказалось просто. В стойле меня ждали. Причём оба сразу. Два махровых упыря-патриота виновато подняли руки вверх:

— Да мы тока на минуточку, по-соседски, так сказать… Чё ты сразу за саблю-то хвататься? Иловайский, это ж мы!

Я сунул до половины вытащенный клинок обратно в ножны. Только вот этих лысых клоунов мне сегодня ещё и не хватало…

— Ваше благородие, ты с кем там лопочешь?

— Да мы энто, дядя Прохор, — осторожно высунулись немытые рыла моих вечных подельников. — Тока не убивай сразу. Хотя ежели Моню, то его грохай, он интеллигентских кровей, его можно. Братан, ты за?

Моня привычно выдал затрещину этому «внебрачному сыну трудового народа» и повинился:

— Простите нас, люди добрые. Извините, что к вам обращаемся. Сами мы, конечно, местные, но денёк не задался и…

— Короче! — За моей спиной, сурово и неумолимо, как эскадрон кавалергардов с палашами, встал старый казак. В отличие от меня, его взгляд на нечистую силу демократией и толерантностью не настолько испохаблен. Он её где видит, там и бьёт, без лишних вопросов, сантиментов и научных теорий о едином сосуществовании всех разумных видов на планете. Даст разок в зубы, и собирай их по кругу на три версты, если дальше не улетели!

— Прохор, не надо. — Я грудью загородил ребят.

— Не, Иловайский, всё путём… Пущай уж лупит!

— Чего путём? Кого лупит? — рявкнул я на обоих самоубийц. — У него жар, сами не видите, что ли?! Нельзя ему ни волноваться, ни лишних движений, ни…

— Да я им без лишних движений наваляю, — начал было мой денщик, засучивая рукава, но покачнулся, побледнел, и те же упыри едва успели подхватить его, не дав брякнуться навзничь…

— Чё с ним? Мы ж его ни разу и не тронули. — Шлёма недоуменно обернулся на меня. — Хотя пахнет и аппетитно, но мама учила больных не есть, мало ли какую заразу подхватишь там, где и самому посмотреть неудобно и другому показать — тоже без удовольствия…

Мы втроём отнесли тяжеленного Прохора на сено, уложили, укрыли, убедились, что он придремал и в сознании, и тихо отошли в сторонку.

— Плохо его дело, — заметил Моня, тревожно озираясь по сторонам. — Кабы не чума ещё али чёрная оспа…

— Сплюнь, на язык тебе это слово! — рыкнул я. — Просто тут… ситуация такая… Зверь на него вчера напал. Причём ваш зверь, из Оборотного города, мне Хозяйка тварь эту в волшебной книге показывала. То ли волк, то ли собака какая, но злющая-а…

Упыри навострили оттопыренные уши, и мне пришлось быстренько, без особых прикрас и лишних диалогов, описать вчерашнее происшествие с сегодняшними последствиями. И про пса этого серого, и про странные синяки с зелёным отливом, и про нашего полкового лекаря, и про Катины обещания выяснить, нарыть, помочь и про…

Я остановился, когда понял, что разговариваю сам с собой, У Мони и Шлёмы были абсолютно индифферентные лица, и смотрели они подозрительно пустыми глазами не на меня, а на что-то за моей спиной. Как же оно меня достало, это вечное повторение пиковых ситуаций, кто бы знал?! Я молча выхватил пистолет и выстрелил из-под левой руки ещё до того, как обернулся. Серое облако, стоявшее посреди двора, вздыбило колючую шерсть, оскалило клыки и с хриплым воем исчезло в подзаборной щели…

— Значит, серебра боится, — с трудом унимая усиленное сердцебиение, предположил я.

Упыри дружно кивнули. Пару минут мы все трое молчали, каждый думая о своём. Но на это раз недолго, лично я быстро сообразил, что к чему, почём и почему. То есть по какой такой причине двое кровопийц с ближайшего кладбища припёрлись в православное село Калач на Дону прямо посреди бела дня…

— Вы ведь знали о нём? Потому и прибежали на нашу конюшню в пустое стойло прятаться, что сами боитесь этого привидения? И сюда сейчас оно не Прохора добивать пришло, а за вами увязалось. Так за каким хреном горбатым вы нам этого пса снова сюда притащили, а?!

— Слышь, хорунжий, ты тока не руби, не стреляй, не дерись, не матерись, и мы сами на себя полное признание подпишем, — сразу сдался Моня.

Шлёма, может, и рад был бы чуток построить из себя невинно обиженного, но в воздухе ещё витал запах пороха после моего пистолетного выстрела, и он махнул рукой:

— А-а, чего уж зазря выёживаться, всё как на духу поведаем, правду-матку порежем, ничего не утаим! Нам, мужикам, чё друг от друга скрывать, мы ж, поди, не бабы, у нас всё на виду, пропадай моя телега! Теперь-то уж, коли так, и мы не станем, поскольку и сами… по ноздри… в этом самом! А я тебе, Иловайский, напрямую так и скажу…

Я молча подкинул разряженный пистолет в руке, подумал и сунул воронёным стволом Шлёме меж зубов. Он механически захлопнул пасть.

— Вот и помолчи, — поддержал меня Моня, устало вздохнул, виновато поковырялся в носу, вытер коготь со всем наковыренным о рубаху друга и доступно пояснил: — Вчерась пополудни многие того зверя видели. По всем параметрам вроде как привидение серое. По улицам бегало, в тени держалось, кого испугало, кому зубы показывало, но в целом пристойно всё, без жертв. А на нас вдруг напало! Мы с напарничком у Вдовца сидели, на одну рюмочку разлакомились, да и ему нормальное общение тоже необходимо, всё ж один как сыч, тока пьяную речь и слышит… Выходим тихо-мирно, в лавочку к Павлуше направляемся, и вдруг оно из подворотни как сиганёт! Мы — в стороны! Оно между нами да лбом в стену кирпичную и… так и ушло…

— И чего страшного, привидения не кусаются вроде?

— Они и на своих не бросаются, — печально покачал головой упырь, опять сунул было коготь в нос, но, перехватив мой взгляд, тактично передумал. — Мы-то со Шлёмкой и не испугались поначалу. Но при лавке Павлушиной опять эта тварь ровно из-под земли выросла да как зарычит, как кинется! Мы, шустрые, и на сей раз увернуться сумели, а вот мяснику нашему здорово досталось. Вроде только вскользь энтот зверь его колену и задел, а распухла нога в считаные минуточки…

Я кивнул, снял папаху, повесил её на торчащую из Шлёминых зубов рукоять пистолета и крепко призадумался. Упыри, по чести говоря, ребята не робкого десятка: и на меня не раз в атаку лезли, и против Хозяйки голос подавали, и со скелетами французскими рубились отважно, то есть труса по любому поводу не празднуют! А если вспомню, как они с чумчарами беззаконными резались, так и тем более ясно: неспроста они от какого-то хвоста собачьего прячутся, у казаков защиты ищут, не всё там единоцветно мазано.

Получается, спасай плохих и считай это хорошим делом? Как говорит тот же Прохор: «Ежели голым задом в малиновое варенье сесть, так вроде оно вареньем и останется, да тока кто его с тебя ложкой есть захочет?» Вот именно, дураков и извращенцев мало, а нечисть от беззакония спасать только нам и остаётся…

— Потому мы к тебе и рванули, — продолжил Моня, видимо, мои мысли были слишком явно написаны у меня на лбу. — Думали, ты ж характерник, наипервейший на весь Дон!

— Не подлизывайся.

— Все так про тебя говорят! Нам-то чего… Мы с пониманием, что тебе за нас заступиться ни верой, ни службой, ни чисто по человеческим соображениям не положено. На то не в обиде. Вот тока… ежели он неспроста на нас напал? Да и Прохора твоего не случайно зацепило? Что, коли науськали эту зверюгу бесплотную по наши да ваши души…

— Откуда у вас душа-то, нехристи?! — в сердцах сплюнул я, раздражённый единственно Мониной несомненной правотой. А потом мне в голову стукнулась ещё одна нехорошая мысль, но самое паршивое, что упырь опять озвучил её первым.

— А если он после нас да тебя ещё и за Хозяйку возьмётся? От привидения, поди, замками да заборами не убережёшься…

Я скрипнул зубами и резко встал. Моня прав, от привидения вообще ничем не убережёшься, вон серебро сквозь него прошло и лишь отпугнуло. А напади эта погань ночью да исподтишка? Эдак и пистолетов с собой не натаскаешься, и серебра не напасёшься.

Катерина права, надо посоветоваться по этому вопросу с калачинским батюшкой. У священников самый большой опыт в борьбе с ирреальным, если уж даже он ничего не подскажет, тогда… Вот тогда и будем отчаиваться, а пока рано, Бог не выдаст, свинья не съест. Хотя насчёт свиньи не уверен, слыхал всякое…

— Я в церковь.

— А мы? — обречённо уточнил Моня.

— А вы тут сидите. Присмотрите за Прохором, он уснул вроде. Лошадей почистите. Поить, кормить не надо, сытые покуда. Если без меня Фёдор Наумыч зайдёт, это лекарь наш, высокий такой, на кочергу в пенсне похожий, то…

— Прятаться, что ль? — рискнул подать голос намолчавшийся Шлёма, честно возвращая мне обслюнявленный пистолет. — Дак можем и не успеть, коли без стука заявится.

— Ну… тогда… — Я бросился в дальний угол конюшни, вытащив ворох старого барахла — драные рубахи, дырявые сапоги и всё такое, во что не жалко переодеться для грязной работы. — Накиньте что поприличнее. Сойдёте за батраков. По-мужицки говорить сможете?

— Помалу размовляем, — перемигнулись оба. — Да только ты уж тоже шибко не задерживайся там. Мы бы и с тобой, только…

— Только кто вас хоть на полверсты к православному храму подпустит, — ровно подтвердил я. — Марш одеваться, и за дела. Прохора не тревожить и не будить! Он спросонья на руку горячий, а в таком состоянии так ещё и соображает туго… Пришибёт, а мне за вас отвечать!

— Больной, дело ясное, — согласились упыри, и я больше не стал тратить времени даром, а снял с пояса саблю, оставил разряженный пистолет, подумал, сесть ли на коня, решил, что не стоит, и почти бегом отправился в самый центр Калача, к престольному храму Святого Николая-угодника. С батюшкой личного знакомства свести покуда не доводилось, но по шумной эпопее с иконой Рильской Божьей Матери я помнил, что он седенький, вменяемый, честный и… упёртый, как любой старый пень! А стало быть, именно такой советчик мне и нужен…

До крепенького сине-зелёного пятикупольного храма дорога много времени не съела. Правда, пыталась какая-то разбитная бабёнка, выглянув из окошка, заманить меня на пироги, но я отказался в самой вежливой и критической форме. Знаем мы таких, зовут вроде искренне, без всяких намёков, а зайдёшь — так и вправду никаких намёков и нет, только кровать расстеленная да карты игральные на столе рядом с бутылью самогонною лежат. Дескать, гадай, казачок, а не то хуже будет. И ведь не отбрешешься уже, типа не пью, не гадаю, не мужчина…

Подбежав к храму, я спервоначала обошёл его по кругу, присматриваясь, а не мелькнуло ли где и здесь это странное привидение? Кто его разберёт, может, оно на освящённую землю ступить и не посмеет, а вот из-под ограды или из-за куста лебеды как набросится да как укусит до зелёных синяков! Брр…

Сам собор вблизи мне ещё больше понравился, он был старый, но очень ухоженный, чувствовалось, что его настоятель бдит за своей паствой и спуску не даёт никому. Не сам же он в свои пожилые годы всё здесь красит, чистит, намывает, да ещё и садик с цветником розовым в порядке содержит.

Я перекрестился у ворот на золотые купола и, сняв папаху, шагнул во двор, где практически сразу был атакован двумя резвыми старушонками. Эдакой парой божьих одуванчиков с внешностью «страшнее смертного греха» и незыблемым убеждением в собственной правоте, типа «мы-то уж пожили, знаем…».

— Ты кудый-то, собрался, солдатик?

— Здравствуйте, бабушки, только я казак.

— А-а… ну тады иди отсель, — с какой-то непонятной моему мужскому уму логикой вывели старушки. — Казаки-то вона тама стоят, чё им в нашем храме делать? Тута ить молиться надо, а не саблями махать…

— Да я и пришёл помолиться, — попытался объясниться я бабулькам, которые только сдвинули плечи, намереваясь оборону держать крепко. — Мне бы батюшку увидеть.

— То ему молиться, то отца Силуяна смотреть, а? Подозрительный какой-то… А ты не шпиён ли, часом?! А ну перекрестись!

Я молча осенил себя крестным знамением. И как оказалось, зря…

— Ага! Шпиён он и есть! Не обрядно крестится-то, вроде и по-православному, а без старания, без смирения в лице, и глаза бесстыжие, вона как зыркает-то… Пошёл вон отсель, басурманин чёртов! Нет тебе входа в божий храм! Гони его, Дормидонтовна-а, пинками гони, метлой али поленом. Ужо покажем охальнику…

— Да что ж я сделал-то?

— Пошёл отсель! — по-прежнему ничего не объясняя, насели бабки. — Не с такими-то мыслями в храм люди ходют, не так к таинству свечепоставления и молитвы христианской склоняются, а?! Может, загодя готовиться надо, у старых людей прощения испросить, одёжу почистить, сапоги до блеску навощить да со смирением, со слезами в глазах, с болью сердечною к порогу дома Христова на коленях припасть… Тады, может, Боженька тя и услышит, да и по милости безмерной всё как есть простит! Понял, да?

— Понял, бабушки, — скрипнул зубами я, потому что они мне и слова сказать не давали.

— Ну а раз понял, так и пошёл вон, касатик, — ласково резюмировали обе, чинно поправляя платочки. — Покайся, смири гордыню, взор опусти, так и под престольный праздничек, стал быть, и заходи. Чего уж, мы ж небось тоже не римляне какие, а добрым-то христианам завсегда рады…

Угу. Я так понял, что если бы при них сам Иисус Христос не с тем ревностным воодушевлением за церковную ограду ступил, так они бы его, как выкреста обрезанного, и на порог храма не допустили. Ну что ж, одуванчики, вы меня плохо знаете…

Я молча опустил голову, сделал два шага назад вниз по ступенькам и, резко обернувшись, одним диким прыжком прорвался внутрь. Даже не перекрестившись на пороге, я ещё успел добежать до алтарной части, увидеть изумлённо оборачивающееся ко мне лицо батюшки и… Страшный удар по затылку отправил меня в чёрное небытие с весёлыми смеющимися звёздочками и чирикающими птичками! Хреново-то ка-а-ак…

И ведь главное, когда лежишь в отключке, никаких полезных, отвлечённо-философских мыслей в голову не приходит, так, ерунда всякая. Видел моего дядю целующимся со Шлёмой. Причем последний плевался, плакал и вырывался, взывая к несуществующей совести какой-то Энн Райс. А потом ещё Катенька, в своём прозрачном халатике, со мной под руку по селу шла, и всем оно страшно нравилось, особенно старосте. И ещё мой жеребец арабский дядиного рыжего ординарца за ухо укусил, пожевал, а оно вроде как ядовитое оказалось, и у араба по всей шкуре чёрные полосы пошли, ровные, как у зебры африканской.

То есть, сами видите, одна глупость беспардонная в подсознание лезет, и не отмыть её, не выскрести, как остатки подгорелой каши со дна котла. Приходится смотреть, скорбеть и мучиться тайнами психоанализа да болью в маковке… Чем же это они меня так?

— Вставай, вставай, раб божий. — Кто-то деловито похлопал меня по щекам и влажной ладонью потрогал лоб.

Я глубоко вдохнул, память возвращалась медленно, без особой охоты, исключительно под давлением обстоятельств.

— Ты по делу, военная душа, али духовного окормления ради? — заботливо осведомился всё тот же суровый мужской голос и куда-то в сторону громко добавил: — А ты, Дормидонтовна-а… Ох, попомни моё слово, ещё раз кого без разрешения хайдакнешь подсвечником по голове, так я тя саму отсель пинками с лестницы спущу!

— За что ж, батюшка? — сдавленно охнул кто-то с жалостливым, бабьим придыханием.

— За то, что свечи горящие по всему храму рассыпала! Пожар мог заняться, и полыхало бы здесь всё, аки в геенне огненной, из-за глупости твоей несусветной. А ты вставай, сын мой! Ишь, тоже удумал себе, разлёгся прямо перед аналоем, ни перепрыгнуть его, ни обойти…

Я медленно раскрыл глаза. Надо мной гордо возвышался маленький седенький поп калачинского храма. Отец Силуян, добродушно усмехаясь в густую серебряную бороду, подал мне жилистую твёрдую руку и помог встать. Спасибо. Теперь бы ещё и вспомнить, зачем я вообще сюда припёрся? Что-то подсказывало, что не на исповедь…

— Здорово дневали, святой отец.

— И тебе не болеть, сын мой.

Маленький настоятель поднырнул мне под мышку, крепко удерживая меня в вертикальном положении. Это правильно, ноги ещё разъезжались, словно у нетрезвой коровы на льду в парном катании, а в башке как будто улей с пчёлами перевернулся и все жужжат.

Оглянувшись, я приметил двух бабулек божьих одуванчиков, смущённо теребящих платочки, у той, что слева, в сухоньких ручках всё ещё подрагивал здоровущий церковный подсвечник, ставящийся под главную храмовую икону. Вот, значит, чем они меня приласкали, всё дяде расскажу-у!

— Не гневись на пожилых людей, — наставительно порекомендовал батюшка.

— Да уж не рискну….

— Вот и правильно, по-христиански: простил, да и забыл. Старушки у нас хорошие, только усердны порой до чрезмерности, но это ж не со зла, а по возрастному скудоумию.

— Отец Силуян?! — обиженным дуэтом взвыли бабки.

— Цыц, а не то прокляну! — не хуже отца Григория рявкнул православный священник. — Вымелись обе вон отсель, мне со служивым человеком о военной политике Российской империи на Балканах да в Греции побеседовать надобно. Один на один!

Старушки вышли, пятясь задом и ворча на меня, словно цепные псы. Тоже жуть та ещё, запомнят и подстерегут в тёмном переулке, а им терять нечего, они своё отжили, им, поди, и на каторгу прогуляться одно удовольствие. Всё не дома с внуками сопливыми нянчиться, а путешествия за казённый счёт да смена обстановки приятно расширяют кругозор…

— Ты о чём призадумался, казаче? — встряхнул меня отец Силуян. — Что-то морда твоя усатая мне знакома. Ты, сын мой, часом не тем самым Иловайским будешь, что гаданиями да предсказаниями народ честной с панталыку сбивает?

— Никого я не сбиваю…

— Ага, тот самый, значит. Ну хорошо хоть не врёшь. Ещё раз спрашиваю: чего в храме хотел?

— Совет мне нужен, — решился я. — Можете выслушать не перебивая?

— Уж, поди, за столько лет на исповеди всякого наслушался. Ты ещё меня чем удиви! — качая бородой, перекрестился батюшка и кивнул: — Реки кратко и осмысленно, ибо время моё — сие есть дар Господний, и не по годам мне им разбрасываться. Уловил?

— Так точно!

— Ну давай, благословляю, рассказывай.

При максимальной краткости, смелости, скорости, сокращении деталей и упущении подробностей мне удалось уложиться в десять минут. То есть реально я дал понять, что на моего денщика напало агрессивное привидение, военный врач разводит руками, и нет ли способа защититься от этой серой зверюги (не от врача!) какой-нибудь полезной в данном конкретном случае специфической молитвой?

Батюшка, если по мудрости и опытности своей и понял, что ему скормили лишь охапку сена с целого стога, то всё равно докапываться правдоискательством не стал. Подумал, похлопал меня по спине и куда-то ушёл к себе за алтарную часть. Вернулся быстро, передал мне маленький медный образок на простой верёвочке и велел повесить его на шею Прохору.

— Это святой Варфоломей. Большой силы человек был, изгнанием бесов прославляем, так, может, и от привидения бесчинного вас убережёт. А денщику своему прикажи теперь вот эту свечу медовую зажечь да и молиться денно и нощно о спасении души своей грешной, ибо не просто так твари адские за ним явилися. Чует отродье сатанинское добычу лёгкую, ох как чует… Крепче в вере надо стоять, казак!

— Благодарствуем. — Я, как и положено, приложился к его руке. — А что, вот кроме молитв о душе и образка и свечки, ничего такого понадёжнее нет?

— А чего ж ты ещё хотел? Конюшню тебе, что ли, прийти освятить?! Оно и можно, конечно, да только занят я, раньше следующей пятницы и не жди.

— Понятно…

— И вот ещё что, хорунжий Иловайский, — с лёгким нажимом добавил отец Силуян. — Ты учитывай, что я тебе чисто по-человечески поверил. Не прогнал, не высмеял, а выслушал, как просил, не перебивая ни разу. А ведь от сказок твоих то ли пьяным веселием, то ли глупостью молодой, то ли забавой безмозглой над старым, необразованным священником сельским тоже ох как тянет… Сие уразумел, сын мой?

— И за то ещё раз благодарствуем, — смиренно поклонился я, понимая, что ловить тут больше и впрямь нечего.

Пора возвращаться. Батюшка ещё раз перекрестил меня на прощанье и даже сопроводил на выход. Да что там — больше! Он так и стоял в дверях, проверяя, чтобы меня за порогом ещё чем по шеям не огрели. Две скромные бабуленьки изо всех сил делали вид, что даже и не смотрят в мою сторону, но их пальцы, намертво сжимающие древки метлы и грабель, ясно выказывали их истинные намерения.

А я ж, как вы помните, без оружия пошёл, с одной нагайкой за голенищем. Так что, едва вышел за ворота, сразу давай бог ноги, только они меня и видели! Отдышался уже у самого нашего забора, попробовал пощупать затылок, обнаружил там солидную шишку величиной в пол куриного яйца. Надо срочно в рукопашники податься и в одиночку больше по сельским улочкам не ходить, только со своими, и не менее как впятером…

А уже у ворот столкнулся нос к носу с выходящим на улицу доктором. Фёдор Наумович был привычно навеселе, хотя и несколько задумчив, словно что-то его тревожило.

— А-а, это вы, Иловайский, — вяло пробормотал он, словно бы и не ко мне обращаясь. — Ну что я могу сказать-с… Да ничего-с! Не знает современная медицина такого метафизического заболевания, однако-с если же хорошенько подумать, то…

— Что? — с надеждой вскинулся я.

— У вас рубль есть? Взаймы-с, верну на неделе, честное благородное!

— Нет у меня денег…

— Жаль, жаль, ну тогда я пошёл-с. — Он попытался меня обойти, но не тут-то было, мои пальцы сжали его рукав стальной хваткой. Когда надо, я и коня на скаку присесть заставлю, а не то что щуплого полкового лекаря…

— Что с моим денщиком?

— Болен.

— Знаю, помню, в курсе, не забыл. — Незнакомое львиное рычание начало клокотать у меня в горле. — Что с ним, уже не спрашиваю, но чем лечить и как спасти от рецидива, вы мне посоветовать можете? То есть лучше бы вы посоветовали, ей-богу…

— Тогда повторюсь, готовьтесь к худшему-с. — Ни капли не испугавшись моих бешеных глаз, лекарь, эта клистирная душа, поправил пенсне, дохнул на меня утренним перегаром и деловито продолжил: — Температура упала, и я бы рекомендовал в ночь-с растереть ему спину водкой. Синяки-с не уходят, но всё шире разрастаются, набирая силу и цвет-с. Сам синяк твёрдый, даже иглой не протыкается, что противоестественно-с и с медицинской точки зрения необъяснимо. Ваш Прохор ничего-с не ест, это очень плохо. Уговаривайте, кормите силой. И побольше горячего-с питья! Никаких лишних движений, постельный режим-с. А его земляков из Новочеркасска гнать в шею! Обоих-с! Как вы, вообще, их допустили-с к уходу за больным: руки грязные, ногти годами не стрижены, одеты-с в тряпьё вонючее да ещё, возможно, вшивое — антисанитария ужасающая! Я их в баню под конвоем отправил!

— Э-э… куда?!

— Мыться! — безапелляционно отрубил Фёдор Наумович, вырываясь и уходя по своим делам. — И если ещё раз увижу-с таких свинтусов в расположении полка, доложу генералу, чтоб непременно выпорол-с! Надо же так себя запустить?! Это же просто упыри-с какие-то…

Я молча уступил дорогу нашему медицинскому светилу. Так, значит, мало того что Прохор всё ещё болен, в моё отсутствие ещё и Моню со Шлёмой в баню отправили, под конвоем, замыться насмерть?! А у меня всегда было стойкое ощущение, что от мыла душистого нечисть просто дохнет. Вот оно мне упёрлось — выносить свежевымытые трупы, выкапывать ямку за огородами, хоронить без почестей…

Собственно, и далеко-то с нашего двора идти не надо: за конюшней маленький сарайчик с печкой и вмурованным в старые кирпичи чугунным котлом. Грей воду, скребись мочалкой, хлещись вениками, не бог весть как, но отмоешься. Для русского человека добрая баня не только залог чистоты и здоровья тела, но нечто более сакральное. Это как бы ритуальное омовение души, бросание себя то в жар, то в холод, проверка на сердца прочность, укрепление духа и дарование свежего взгляда на реальности окружающего мироздания. Не только в бытовом, но, пожалуй, и в надзвёздном, кармическом смысле…

И вот из дверей этой, с позволения сказать, всеочищающей баньки, крепко держась за руки и почти не касаясь ногами грешной земли, выпорхнули мне навстречу два чистых ангела в длинных белых рубахах. Я не сразу их узнал. Да что я, вымытых Моню и Шлёму вообще никому узнать было невозможно.

— Прости нас, хорунжий, помираем мы… — напряжённо светлея лицами, доложились оба. — Твой врач-вредитель знал, как нашего брата добить. Силком в баню отправил, в горячей воде прополоскал, чистую одежду подсунул, ногти топором обрубил, и на ногах тоже-э…

— Ну и с чего помирать-то? — сделав невинные глаза, спросил я. — Гляньте на себя в зеркало, хоть на людей похожи стали. Радоваться надо, может, у вас жизнь только начинается!

— Ты чё, ещё и издеваешься? — со стоном взвыл Шлёма. — Нам среди людей жить невмоготу, еда сама по улицам бегает, свежей кровью манит, аж скулы сводит…

— А в Оборотный город тоже нельзя, — скорбно подтвердил Моня. — Нас там за такое банное мытьё с полной гигиеной свои же в единый миг убьют как изменников. И правильно сделают, кстати!

— Ну-у… найдите лужу, да и запачкайтесь снова, делов-то?

— Снова?! Да ты видел, какие мы грязнющие были? У нас же, поди, не простая грязь, а вековая! Не один год стараниями бдительно культивированная и взлелеянная! Таковую с наскоку в мутной луже не обретёшь. И вообще, шоб ты знал…

Шлёма осёкся. Заглянув в ворота, к нам заспешила босоногая кроха лет шести, с тощей косичкой, в синем сарафане, прижимая к животику крынку молока. Глянула на меня, но обратилась к упырям:

— Мама велела вам молока дать. А ей Наумыч так велел. И вам велел пить. Нате!

Шлёма присел на корточки, вытер набежавшую слезинку, забрал крынку и осторожно погладил малышку по русой головке. Девчонка смешливо фыркнула, тряхнула косой и гордо упрыгала назад с чувством выполненного долга.

— Может, отравлено хоть? — безнадёжно вздохнул Моня.

Я отрицательно покачал головой:

— Вряд ли. Лекарь у нас человек пьющий, но хороший, о больных заботится, как о своих детях. Так что пейте, хуже не будет.

— Хуже некуда, — фатально переглянулись кровососы и при мне честно распили крынку парного молока в две хари.

Я же направился к зашевелившемуся под тулупом Прохору:

— Как ты?

— Синяки да боли, да в колене колет, ещё жар да простуда, а так живой покуда, — неторопливо пробормотал старый казак. — После напитка горячего от Катеньки твоей в груди дыханию вроде и полегче стало. Однако ж с ногою — дело плохое, разве для интересу отрубить её к бесу?

— Раз уже рифмуешь, значит, поднимешься, — с полной уверенностью улыбнулся я. — На вот, на шею надень, батюшка образок святого Варфоломея из церкви передал.

— Спасибочки ему. А ты что, за моё здоровье свечи ставить бегал?

— Ну, не только, — соврал я, решив церковную свечку пока не отдавать. — Посоветовался с умным человеком насчёт нашего привидения.

— Небось сказали, мол, молиться больше надо, а пить меньше, тогда и привидения кусаться перестанут? — хмыкнул он, но образок на шею повесил.

— Ты, главное, спи больше, пей чай с малиной, пропотевай, — уклонившись от прямого ответа, продолжил я. — Катя говорила, что поищет тебе ещё более сильное лекарство. А о службе не думай даже, с дядей я переговорю, а по конюшне сам отлично управлюсь. Если что, упыри помогут, они сейчас всё одно безработные.

— Ты бы обернулся, хлопче…

— Э-э… — Я не сразу расслышал стук копыт, но зато теперь, даже не оборачиваясь, знал, кто приехал. Надеюсь, Моня и Шлёма догадались унести свои задницы в безопасное место, казачьи генералы с нечистью особо шутить не любят. Ну а мне оставалось лишь выпрямиться и козырнуть навстречу тяжко сползающему с седла своему прямому начальству.

— Где тебя вечно носит, Иловайский? — Даже не дожидаясь ответа, дядя похлопал меня по плечу и шагнул к Прохору: — А ты лежи, не вставай.

— Да я и не сбирался, — честно ответил мой денщик. Ему так можно, они с дядей — погодки…

— Лекарь забегал, сказал, что шибко болен ты. Правда, чем, не сказал. Ну хоть лечишься-то?

— Бог не без милости, казак не без счастья, — болезненно морщась, пробормотал Прохор. — Племяш твой вон порошок чудодейственный мне добыл, жар спал вроде… Да поднимусь я, чё мне сделается…

— И я про то, — важно кивнул мой именитый родственник. — На лекарствах не экономь, вот рубль мелочью, бери, плати, коли придётся. Фёдор Наумыч обещался завтра поутру губернаторского врача приволочь.

— А надо ли?

— Надо, и не спорь тут. Тебе ещё воспитанника своего женить, как поднимешься, на смотрины поедешь.

Верный денщик вытаращился на меня, я на дядю, дядя на араба, едва ли не целиком высунувшегося из стойла и любопытно навострившего уши.

— Да что ж… — осторожно приподнялся на локте Прохор. — Нам женитьба не беда, мы за юбкой хоть куда! От судьбы-то не уйдёшь, раз невесте невтерпёж.

— Ты… повыражайся у меня тут! — по-детски впал в обидки дядюшка, грозно топорща густые усы. — Думай, о ком языком мелешь, это ж губернатора Воронцова дочь, а не хухры-мухры…

— Молод он ещё жениться, у самого молоко на губах не обсохло. Да и не по чину простому хорунжему в дворянскую семью лезть.

— А то мы, Иловайские, не дворяне?!

— Да он ещё и креста ни одного толком не выслужил, ни медали, ни ордена не имеет, вот уж опозорится перед губернатором сватовством таким. И там за ровню не примут, и дома маменька с аристократической сватьей за один стол сесть постесняются!

— Да маменька только рада будет его с шеи сбагрить, балбеса переспелого! И не сметь мне тут иную политику гнуть. Сказано, быть ему воронцовским зятем, и слово моё крепко! Чай, не ты, а я покуда ему заместо батьки!

— За отчима ты ему, баран упрямый!

— Да кто ты есть, чтоб мне перечить, пёс старый?!

— Ау, браты-казаки, — успел я влезть между ними, пока словесная перепалка не перешла в рукопашную стадию гражданской войны. — А лично моё мнение никого уже не интересует? Ну хоть чисто гипотетически, а?

— Ты ещё со мной поспорь, Иловайский, — рявкнул дядя, фыркнул, как надутый бобр, и, тяжело переваливаясь на ходу, вернулся к своей лошади. — Сам девицу видел? Видел. Хороша она? Хороша. И умна, и красива, и на фортепьянах играет бодренько Шубертов ихних с Моцартами всякими. А чтоб с губернаторским домом не породниться, так уж и вовсе дураком полным быть! Чё те ещё надо, кобеляке?

— Я другую люблю.

— Катерину свою учёную? — Седой генерал, не касаясь ногой стремени, птицей взмыл в седло. — Ну а любишь, так чего не женишься? Вот то-то и оно…

Я прикусил язык. Крыть и вправду было нечем, за воротами,обернувшись на скаку, дядя придержал коня и напомнил:

— А Прохора лечи! За денщика с тебя спрошу, ты чином выше!

Пыль взвилась столбом, а когда наконец осела, любезного моего родственника Василия Дмитриевича и след простыл. А чего ж, он высказался, наш ответ ему до фонаря, вот и поехал себе по ветерку к тому же губернатору на кларет. И какой чёрт подсуропил этой красе-девице припереться на смотрины в расположение полка?!

— Ну и… — Я поднял взгляд на Прохора, тот скорчил недоумевающую мину, типа уж он-то тут точно не при делах.

Ладно, спросим других…

— Эй, соучастники, вылезайте, я знаю, что вы тут!

— Ага, куда мы отсель скроемся. — Из-под сеновала мигом показались две лысые башки, облепленные соломинками. — Ох и грозен у тебя дядька, Иловайский! Моня аж чуть под себя не…

«Бац-бац!» — прервал Моня обличительную Шлёмину речь двойным подзатыльником.

— Мы так поняли, что тебя тут почти насильно женят на хорошей партии. Имей в виду, Хозяйке оно не очень понравится, а она в гневе неприятная-а…

— И мне тоже губернаторская дочка не по всей площади тела мёдом вымазана, — утомлённо пробурчал я, опускась на чурбачок у постели моего старшего товарища.

Оба упыря присели рядом на корточки, словно отдыхающие татары. Общее молчание длилось недолго…

— Не плачь, дитя малое с грудью впалою. Всё твоё горе не больше моря и озера не глубже, да и просто лужи. А вот выйдет солнышко и высушит до донышка!

— И как у тебя, дядя, такие рифмы в голове складываются? — ковыряясь в ухе, завистливо протянул Шлёма. — Очень умный поди, да? Научил бы, что ли…

— Я тебе, упырю, последний раз говорю, потом вдарю раза, чтоб не лез на глаза!

— Ой, любо-то как… — размякли уже оба кровососа, одному вообще нравилась поэзия, а другому именно последнее четверостишие.

— Но ежели серьёзно, — повернулся ко мне старый казак, — то бежать тебе надо, паря.

— Куда? — болезненно поморщился я. — В Оборотном городе мне только как суповому набору рады, к матушке до хаты возвратиться нельзя, в станице дезертиром назовут, так на всю семью позор до скончания века. За границу убечь, чтоб к ляхам или немцам наняться, совесть не позволяет. Они в любой момент против России пойдут, а как со своими драться? Лучше уж сразу пулю в лоб…

— Отскочит, — уверенно диагностировал Прохор. — Иди к Катерине своей, она-то небось не выдаст. Да и Василь Дмитревич тоже, поди, не зверь. Покричит денёк-другой, что с губернаторской фамилией породниться не удалось, плюнет да и простит. Душа у него отходчивая, сам знаешь…

Это знаю, это факт общеизвестный. За все мои «шалости» другой генерал давно бы на каторгу отправил или торжественно влепил сотню плетей перед всем строем, а дядя терпит. Потому что родня, потому что казаки, и раз он по-отечески заботится обо мне, то и мне грех плевать с высокой колокольни на все его благие намерения. Кроме навязывания невесты, конечно, это уж слишком явный перебор…

— Ну, что решил, ваше благородие?

— Пойду на денёк в Оборотный город. Сразу не съедят, а там выкручусь. В конце концов, одинаково помирать придётся. Женюсь по дядюшкиной воле — Катя убьёт, а, не женившись, ослушаюсь — так дядя собственноручно придушит!

— И то верно, — согласился мой денщик. — А теперь поклонись мне в ножки!

— Ни хрена се, крутая у вас субординация, — только и успели удивиться Моня со Шлёмой, но я повиновался не раздумывая…

Прохор мигом выбросил из-под тулупа правую руку с взведённым пистолетом и нажал на курок. Краем глаза я успел заметить серую тень, злобно оскалившую призрачные клыки. Пуля прошила её насквозь, глубоко застряв в заборе, — видимо, обычный свинец никакого вреда привидению не причинил. Оно исчезло, но его хриплый издевательский хохот ещё долго стоял у нас в ушах…

— Теперь точно беги, — вздохнул старый казак. — Не за мной, за тобой эта тварь охотится, ты ей нужен. А меня так, попутно зашибло.

— Похоже на то, — выпрямляясь, признал я. Проверил свои пистолеты, взял саблю, сунул в заплечный мешок кус хлеба, пару луковиц, головку чеснока, вязку солёной воблы для Катеньки (любит она её до визгу поросячьего) и щепоть соли в тряпочке, вроде всё. Бельё на мне чистое, в бане на днях был, небось до утра уж как-нибудь перекантуюсь. Но смыться вовремя не успел…

— Здорово вечеряли, станичники, — от ворот поприветствовали нас два молодых казачка, при саблях и с нагайками.

— Слава богу, — ответил за всех Прохор как старший. — Чего надо, хлопцы?

— Да сам генерал отправил бдеть, чтоб ваш характерник не утёк, — честно признались оба.

Мы переглянулись: вот оно, значит, как. Ну спасибо, добрый дядюшка, что не забываете нас и вниманием своим особым не обходите. Хорошо ещё, конную полусотню не отрядил охранять моё величество. А двух казачков да чтоб меня остановить, так маловато будет, как ни верти…

— Парни, я пошёл. Если что, задержите этих охранников. Но не бить и не убивать! Свои всё-таки…

— То есть это нам сейчас без оружия на двоих бравых казаков при саблях с голыми руками идти и не дай те бог их лишний раз пальцем в глаз ткнуть? — засучивая рукава, уточнил Шлёма. — Добрый ты человек, хорунжий…

— И в нас верящий, — с уважением завершил Моня. — Но раз оно тебе надо, так тут мы костьми поляжем, а не подведём!

— Вы особо не разлегайтесь тут. Жду вас через полчаса на кладбище.

— Ага, там и жди, куда ж нас ещё отнесут? — резюмировал Шлёма и заткнулся лишь после очередного воспитательного подзатыльника.

Я достал из-за пазухи ещё один пакетик с порошком для горячего питья и передал Прохору, напомнив выпить перед сном. Если выберусь раньше, сам прослежу, чтоб не забыл про лекарство. После чего закинул мешок за спину, козырнул станичникам и быстро ушёл за конюшню.

— Эй, ты куда, Иловайский?

— На кудыкину гору, к шапочному разбору, своей любимой маме купить шляпку с цветами, — популярно пояснил мой поэтичный денщик, и два упыря белыми ангелами с рёвом пошли в атаку.

Чем у них там дело закончилось, я смотреть не стал, кровососов-патриотов так сразу не убьёшь, а меня, прыгающего через плетни и заборы не хуже гордого арабского жеребца, тоже не с перепугу догонишь. Тем более что кладбище — последнее место, где наш догадливый генерал соберётся меня искать. Скорее вдоль Дона дозорных пошлёт, решив, что я вплавь на тот берег подался, в степях татарских счастья да воли искать. Оно и разумней, конечно, но я ж там без коня, а донцы верхами меня в один день изловят и доставят дядюшке к крыльцу, празднично опутанного бантиками, с ромашкой в зубах для пущей красоты!

Ну а так я бодренько удрал за село без особых проблем с нашими постами (никому и дела не было, куда я попёрся) и, широко шагая, двинулся в сторону старого погоста. Чумчары по пути не попадались, а может, и сидели где-то в кустах, но не рисковали нападать, прекрасно видя, что я при оружии. Они ж хоть твари и злобные, но не без мозгов, что огорчает…

В голове бродили разные и противоречивые мысли, толкаясь, суетясь, перепихиваясь локтями и требуя к себе самого пристального внимания. Во-первых, стоило ли мне всё-таки бежать? Дядя мой будет в ярости, и первый, кому достанется, несмотря на всю болезнь, это мой преданный денщик. Он за меня в ответе, значит, он вечно крайний. Но у него и служба такая, не первый раз и не последний…

Во-вторых, если с другой стороны глянуть, может, Катенька меня и не выгонит, но к себе жить хоть на день-два она меня тоже ни разу не приглашала. А коли опять сюрпризом заявлюсь, так и не факт, что жутко рада будет, она у нас девица капризная. Воблу заберёт, а меня выставит взашей, это у неё запросто. И кстати, раз она девица незамужняя, так ей меня на ночь оставлять одно приличие не позволит, да и я сам не хотел бы и тень дурную на неё бросить…

Но, как ни крути, если останусь тут — родной дядя меня хоть бы и в кандалах с кляпом во рту под венец выставить не постесняется! Знаю я его, хрыча старого… Озаботился моим счастьем исключительно в своём понимании, и попробуй сказать при батюшке в церкви «не хочу жениться…», там же и убьёт об пол насмерть!

Дотопав до серых вязов старого кладбища, я ещё издалека узрел приветственно подпрыгивающих кровососов. И как только они сумели добраться сюда раньше меня? Наверное, им наши казачки нагайками скорости добавили, не иначе…

— Чудом вырвались, хорунжий, — радостно оповестил Шлёма, сияя широкой улыбкой, на два зуба меньше, чем было. — Ох и драчливый народ у вас на Дону, не глядя в рыло бьют и паспорт не спрашивают!

— Сами не порвали никого?

— Нешто мы псы цепные али чумчары беззаконные? — с мягким укором помотал головой Моня. — Вон сами все в синяках, а станичников твоих и в пузо не пихнули ни разу… Соображаем же!

Это правильно, покалечь они хоть одного, за ними бы наутро весь полк при пиках и знамёнах мстить заявился. У нас баловать не позволяют, кровь казачья не водица! А так упыри отделались потерей пары-тройки зубов, десятком синяков и шишек, порванными рубахами, да одному из дядюшкиных соглядатаев пополам нагайку перекусили. В отместку, чтоб уж не совсем с нулевым счётом партию проигрывать.

— Ща, погодь, слегонца в луже поваляемся, хоть чуток грязью морды освежим и махнём в Оборотный. Да, с тебя пара стопок у Вдовца!

Я согласно кивнул. Чего спорить, они свою водку честно отработали. Вниз по винтовой лестнице уже спускались с шутками и смехом. Драка с настоящими казаками, окончившаяся тактически успешным бегством по селу, перепрыгивание через кур и преследование со стороны деревенских псов до такой крайности возбудили начавших толстеть упырей, что они даже решили открыть для престарелой нечисти Оборотного города отдельные курсы общего омолаживания организма!

Чего уж проще, выходи к селу, строй рожи, ори дурным голосом, дожидайся первого лая и успевай унести ноги! Самое главное, что претензий от тех, кто не успел убежать, точно не будет. Собаки на селе такие, что если догонят, так уж… всё, ни клиента, ни претензий! Да и хоронить нечего, тоже со всех сторон экономия.

Шлёма с умным видом только кивал, дескать, зуб даю из немногих оставшихся, что спрос будет! Я также поддержал — дело хорошее, но с поправкой, ну их, собак, проще с казаками на ту же тему договориться. Если нашим хлопцам за приличную порку нечисти будут ещё и хоть по копеечке на руки приплачивать, так там весь полк втянется. Как на боевое дежурство очередь заведут, кому ж не в радость заезжему чёрту поперёк рыла накостылять!

У англичан это «бизнес» называется, так кто ж против подзаработать?! Вот только бы дядя не вмешивался, да царь-батюшка нам всю малину не обломал высочайшим указом отправления на очередную войну. Наша власть воевать любит и вечно кому-то чем-то обязана в политическом смысле: то Австрии, то Пруссии, то Франции, то той же Британии, то ещё кому, а расплачиваются за всю их мудрую политику нашей да солдатской кровью. Сиди мы дома да охраняй собственные границы, уж куда как в сотни раз больше толку было бы, так нет…

Польша бунтует, а давай казаков туда отправим, нехай усмирят! Турки в Крым и на Бессарабию пошли, чего тут думать, гони туда донцов, пусть янычар нагайками разгоняют! Хан хивинский на Волге людей русских в рабство берёт — ату его астраханскими казаками! На Кавказской линии чечены наглеть стали, а чего там терцы их не ловят, попривыкли к мирной жизни?! А вот усилить терцев кубанскими вспомогательными полками, и хана гробовая всем аулам!

После чего — хвала России-матушке от всех спасённых народов, а нам, казакам, год за годом, поколение за поколением — мир-война-мир-война-мир-война… Да не забывай гордиться, что ты казак, тебе первому честь дадена за веру, царя и Отечество голову сложить! Благо об этом всегда есть кому позаботиться…

— Стоять, руки вверх! — громко донеслось из-за арки, и длинный ствол древней стрелецкой пищали времён Иоанна Грозного высунулся в нашу сторону. Ох ты господи, я и думать забыл, что у нас по пути непременный контрольно-пропускной пункт, а там бес-охранник типовой внешности с уставным мышлением, и покуда не пальнёт — нипочём не пропустит. — Стой, кому говорю! Кто идёт? Куда? С какой целью?

— Опять новенький, — виновато обернулись Моня и Шлёма. — Ща, погодь тут, хорунжий, мы договоримся.

— Я иду, Илья Иловайский, к Хозяйке, по делу, — отодвинув их за спину, нарочито громко проорал я. — Ещё вопросы, служивый?

— Точно Иловайский?! — зачем-то переспросил бес.

Я честно кивнул. Упыри тоже замахали руками в знак согласия.

Бесюган, чеканя строевой шаг и вытягивая тонкие ножки с копытцами, торжественно вышел нам навстречу, снял пищаль с плеча и благоговейно положил её у моих ног:

— На! Ломай чё надо, бей меня меж рогов и иди своей дорогой.

— Э-э… ты серьёзно? — не поверил я.

— Серьёзнее некуда, — уверенно подтвердил он. — Старшие товарищи по смене так и предупреждали: ежели Иловайского встретишь, лучше сам сдайся, меньше плюшек огребёшь. Так чё, штаны перед поркой снимать или так, покуда подзатыльником ограничишься?

— Минуточку, — смутился я, потому как ничего подобного мне тут ещё ни разу не изображали. — Я-то, понятное дело, Иловайский, но разве не твоя прямая воинская обязанность в меня стрелять? Нельзя класть на службу такой прибор с пробором. А ну бери свою артиллерию!

— Я чё, на голову скорбный? — упёрся бес, демонстративно ложась на землю и складывая лапки на груди. — Хошь прибить, так бей, чего ради мне тут героическую гибель изображать? Я с посмертных орденов за отвагу не торчу.

— Бери ружьё!

— Сам бери, только стреляй сразу в сердце, чтоб мне не мучиться. А вы, упыри, маме моей скажите, что мальчик её единственный сгинул смертью храбрых в бою со злодеем Иловайским. Она поплачет, посморкается, но поймёт, куды ж ей деться…

— Вставай, гадёныш! — взорвался я, красный как уже не знаю кто (с макакой сравнивать не хочется). — Или ты в меня сейчас выстрелишь, или я тебя… я с тобой… я тебе…

— Слышь, хорунжий, — просительно подкатился Моня, — ты уж шибко не зверствуй, ну там грохни паренька по-быстрому, и пошли. Своих дел полно…

— А маме его мы доложимся, — поддержал Шлёма. — Вона хоть кисточку с хвоста отгрызём да принесём как свидетельство, в носовом платочке. Вместе с ней и поплачем…

У меня от обиды уже просто слов не было, никакого зла на их доброту не хватает! Я молча поднял охранника, поставил в вертикальное положение, поднял его пищаль, взвёл курок, вручил ему силой и отошёл на десять шагов:

— А теперь стреляй.

— Не буду… — тут же надулся он.

— Стреляй, нехристь немытая!

— Зато живая, — показав язык, отмазался бес. — И вообще, уберите от меня этого психического! Я его боюсь, укусит ещё…

Вот не поверите, быть может, в первый раз моего пребывания в Оборотном городе мне захотелось заплакать от обиды. Так в детстве бывает, когда большие мальчишки дразнят тебя, день за днём обзывая каким-нибудь совершенно нелепым, глупым словом, а тебе деваться некуда. И маме не пожалуешься — отмахнётся, и сам с ними не подерёшься — они большие, и терпеть это день за днём уже нет никакой возможности, так единственным правильным решением остаётся только утопиться…

— Становись ближе, хорунжий, мы его держим! — Моня и Шлёма старательно удерживали вырывающегося охранника, не давая ему бросить ружьё и бежать.

Я качнулся, делая шаг вперёд, и… видимо, это и спасло мою шкуру, потому что пуля чирикнула прямо над ухом, едва не зацепив набекрененную папаху. Боже, а что за глупость я сейчас сотворил? Кажется, самолично разрешил себя убить одному бесу и двум упырям, а зачем? Да так, развели меня, как еврейскую водку кипячёной водой в субботу на Шаббат, да и всё тут…

— Промаза-ал, — с сожалением протянул рогатый недомерок, разочарованно выпуская пищаль из рук. — Зашибись, парни, с такого расстояния детского промазать… Я с себя фигею! Слышь, Иловайский, а давай ещё раз?

Я молча махнул рукой своим кровососам, проходя сквозь арку. Воодушевлённый бес припустил за мной вприпрыжку, продолжая наивно уговаривать на ходу:

— Ты чё, уходишь? Обиделся, что ли? Да я не со зла промазал, меня упыри под руку толкнули… Ну давай ещё разок, а? Вот ей-ей, не промахнусь!

Арка вершила чудеса, рядом со мной уже притоптывал сапожками стройный маленький есаул в парадной форме Атаманской сотни конвоя его императорского величества. Бесы любят яркие личины.

— А хочешь, так сперва ты в меня шмальни? Я тоже как на расстреле постою, мне чё, жалко, что ли… Иловайский, ты, главное дело, так не уходи. Ты права такого не имеешь. Мы ить всей охраной тактику и стратегию на тебя разрабатывали, а ты… Чё ты как этот?!

Ну вот, теперь всё встало на свои места. Я обернулся, не сбавляя шага, пожал охраннику руку, похлопал по плечу и двинул дальше. Моня и Шлёма поступили так же, и, пока убитый нашей вежливостью бес обтекал с жалобным видом, мы уже вышли к крепостной стене с воротами.

— Я этого так не оставлю! — напоследок донеслось за нашими спинами. — Мы с парнями на пиво поспорили! Хана тебе, Иловайский! Лучше сей же час вернись и сам сдайся-а-а…

Ага, как же, своих проблем полно, так чтоб я ещё на каждого ушибленного по темечку внимание обращал? К врачу иди, умник, может, не поздно ещё. Хотя можешь и не ходить, от глупости гарантированного лекарства по сей день не придумали.

А в Оборотном городе всё уже было и проще и понятнее. По улицам мы шли решительно и в основном молча, изредка перебрасываясь короткими фразами по существу. Шумный Шлёма всё никак не мог успокоиться:

— От щурёнок же, ить на пиво поспорил, чё хорунжего грохнет! Да ежели б мы так поспорили, разорились бы уже направо-налево пиво ставить…

— Там опять этот приезжий вампир-вегетарианец с детьми, — прервал его я. — Давайте обойдём, он думает, что при виде меня надо непременно драться. Типа «рашен упырен традишен»…

— А толку-то, вон глянь, как детишки отца впятером гасить начали. Любо-дорого посмотреть, как младшенькая его ногами под рёбра бьёт! Поди, ради тебя так старается…

Мы бы на них и не стали задерживаться, но там ещё вот такое было, прямиком по ходу сюжета!

— Иловайский, не оборачивайся, вон ещё сзади из окошка в тебя тётка косая из арбалета целит. Но она мазила известная, хотя один раз любому свезти может, — на всякий случай предупредил Шлёма.

— Кто — она?! — скрючился от хохота Моня. — Ой, да не смеши… ой-ёй!!! От сук… стерв… коза ребристая, попала-таки в филей!

— Но не в меня же, видать, тётка и вправду мазила, — признал я, помогая упырю выдернуть глубоко засевшую стрелу. — Держись, патриот, больно не будет…

— А-а-а-а-а-а!!!

— Я ж говорил, не больно… Солью присыпать, для обеззараживания?

— А-а-а-а-а-а-а!!!!

Но когда мы вышли к главной площади, так там вообще началось. Место людное, народу хватает, а к физически увечным традициям местные привыкают быстро.

— Чё встали, а? Разошлись, уступили дорогу, не видите, чё ли, хорунжего ведём!

— Да видят они прекрасно. Я же говорил, что при мне драться положено. Вот народ вашего примера и дожидается.

— Это чё ж теперь, нам тоже друг дружку лупить? — не поверил своим ушам бедный Шлёма. — Слышь, Илья, но это же бред, мы тя не первый день знаем. Нехай они все стройными рядами идут перхоть взвешивать, а чтоб мы из-за тебя дрались, так… Моня, ты чё?! Эй! Ай! Ах, вот ты как?! Ну всё, Монька… Получи, получи, получи!

Естественно, толпа завелась с полуоборота, стенка на стенку. Мы же, под шумок обойдя примерно двухквартальное побоище, с шутками-прибаутками и непритязательным уличным юморком положив на мостовых до четверти боеспособного городского населения, дошли и до Хозяйкиного дворца. Там нас ждали…

В том смысле, что на этот раз медные львиные головы приветствовали нашу компанию торжественным рёвом фанфар, а не обливанием огнём на пятьдесят шагов по всей площади. Что уже в общем-то очень даже приятно, согласитесь?

— А-а, Иловайский, заходи! — громогласно оповестил Катенькин голосок. — Упырям стоять тут и ждать, когда помилую.

— Да за что?! — в голос ахнули Моня и Шлёма.

— Да было б за что — уже убила бы! — Львиные головы доходчиво пыхнули чёрными струйками дыма. — Настроение такое, ясно?

— Ясней не бывает. — Два добрых молодца понятливо распластались на мостовой, носом вниз, пятками врозь, копчиком к небушку.

— Я ненадолго, — хоть как-то утешил я.

— Иди уж, минуты разлуки считать будем, — пообещали парни.

…Хозяйка встретила меня, сидя на вертящемся стуле у волшебной книги. Сегодня она была одета в облегающие синие штаны и вязаную кофту на двух пуговицах, а под ней белая рубаха в облипку с рисунком странной зубастой белки, вцепившейся в жёлудь.

— Ну, чего нового? С чем пришёл? Какая проблема, где затык, в чём подвох?

Я без вопросов достал из-за пазухи тряпицу, развернул, вынул сушёную рыбу и положил перед ней на стол. Катенька и бровью не повела.

— Ты что, мне простонародный тест на беременность принёс?

— …?!!

— Обломись, Илюха, не сегодня завтра начнётся, — сурово вздохнула она.

— Что начнётся? — Я привычно взялся за рукоять пистолета. — Ты только скажи, когда стрелять, зорька моя ясноокая, а уж мы расстараемся. Головы не пожалею, а…

— Пустую голову жалеть не надо, это точно, — покивала Катя. — И ещё зорькой меня обозвал, как корову какую-то… Ты что, совсем не въезжаешь в женскую анатомию?

Я чуть было не спросил, на чём и как туда въезжают, но подумал и заткнулся. Тактика оказалась правильной. По крайней мере, она отвлеклась, бормоча о своём…

— Как сейчас помню, началось это дело у меня в двенадцать лет, значит, уже лет десять наступает, представляешь?! Это получается… получается, сто двадцатый раз мучаюсь!

— Ужас, — кое-как выдохнул я.

— А если умножить на пять-шесть дней, то… ваще-э мрак!!!

Я засунул пистолет за пояс, седьмым чувством поняв, что предложение «пристрелить из жалости» вслух озвучивать не стоит. Хозяйка же полностью переключилась на свой ноутбук, пощёлкала, поискала и поманила меня пальчиком.

— Теперь по делу. Смотри. Вот ещё шестнадцать фоток, с разных мест, где видели это твоё привидение. Где два раза, где три, где и целых восемь зафиксированных мельканий у моих ворот. Что скажешь? Типа если есть что сказать…

— А чего говорить? — Я вновь достал пистолет и положил перед ней. — Заряжено серебром, стрелять ты умеешь. Правда, убить его этим нельзя, зато отпугнёшь, и надолго. А там что-нибудь придумаем…

— Не, забирай свой огнестрел, ещё посадят за него. У меня получше идея есть. — Демонически хихикнув, моя любимая достала из-под стола чёрную блестящую трубу на ручке, с длинным шнуром и диковинным дулом. — Во, зацени — фен!

— Помогает против привидений? — не поверил я.

— Честно говоря, шишел-мышел его знает, но… Хочешь проверить? — чуть изменившимся голосом хрипло продолжила она, глядя мне за спину.

Я слишком поздно услышал приглушённое рычание и…

— Только не стреляй! Там шкафчик с дисками и кофейный набор от мамы. Расслабься. Теперь приготовься. Как скажу, прикрой меня грудью, а я дам жару из-под руки. Готов?

Я всей спиной ощущал наличие злобной неземной твари, нагло подкрадывающейся сзади, и знал, что сделать сейчас ничего не могу. Зверю достаточно один раз меня оцарапать, может, даже просто коснуться, и я свалюсь не хуже бедняги Прохора.

— А теперь девочки играют в парикмахерскую!

Повинуясь только её взгляду, я резко развернулся, всем телом закрыв Катеньку, и на миг глаза в глаза, нос к носу оказался с тем самым серым привидением, злобно оскалившим призрачные клыки.

В тот страшный миг я узнал его! И он понял это, но в ту же секунду из-под моей руки вырвался ревущий поток горячего воздуха. Тварь взвыла, словно от ожога, и, метнувшись, исчезла в стене.

— Надо было брать пылесос, а не фен, — несколько самокритично пробурчала моя красавица. — Но ты видел? Видел, как я его? Круто, да? Как в вестерне с Клинтом Иствудом, от бедра, не целясь — трах-тибидох-дох! Скажи, я его уделала, да?!

Я выдохнул. Помотал головой, пытаясь вытрясти из памяти дикий безумный взгляд старого врага… Что же мы сделали не так?

— Я узнал его. Это аптекарь. Тот самый, который перекидывался в гиену. Мы с Прохором его застрелили, но он вернулся.

— Анатоль Францевич? Не может быть! Побожись.

— Мамой клянусь.

— Так любой хачик, спустившийся с гор за солью, скажет и соврёт. А на Библии поклянёшься?

— Да.

— А на Коране?

— Нет.

— А почему? — продолжила было дотошная Хозяйка, но, видимо, ей это быстро наскучило. — Ладно, верю. Мне, честно говоря, это недружелюбное привидение тоже показалось больше похожим на горбатую гиену. Слушай, а что ж тогда за байда, вы ведь его точно грохнули?

— Прохор ему полбашки серебром снёс с пятнадцати шагов. Мертвее некуда! — уверенно припомнил я. — Доставили в село, там ещё все осмотрели, палками потыкали. Решили шкуру не снимать, драная она, так и зарыли на болоте.

— Оборотня? Вот просто так зарыли?! О руссо-казаченто-даунито…

— Не ругайся, — сдержанно попросил я. — Почему просто так? Наши его шашками на куски порубали, так фаршем в яму лопатами и скинули.

— А соусом бешамель сверху не полили? Ну вы просто французские кулинары, блин… — удручённо всплеснула руками Катенька. — Сжечь его надо было, ясно?!

— Теперь да, — кивнул я. — Сейчас сбегаю, подниму хлопцев, выкопаем да сожжём. А можно я эту штуку на время с собой возьму? Для самообороны…

— Фен, что ли? — Хозяйка задумчиво поморщила носик. — Да в принципе ради бога, не жалко. Но куда ты вилку втыкать будешь?

— В… а в… не знаю. У нас таких дырочек в стенах нет. Разве что поросёнка замуровать…

— Кулибин с Павловым по тебе в обнимку плачут, — окончательно утвердилась моя звезда, пряча чудесный фен за спину. — Так выкручивайся. К отцу Григорию загляни, он тебя нормальному аутодафе научит. А то спалите в азарте полсела, а я опять виноватой буду. Ну не я, ты будешь… Рыбу оставь!

— И в мыслях не было, — соврал я, вовремя отдёргивая руку.

Катенька напутственно поцеловала меня в щёку и вытолкнула разбираться с недобитыми врагами. Всё честь по чести, без обид, сам виноват, пойду доделаю…

— Подъём, братцы! — Я пристукнул каблуком сапога над Мониным ухом. — Или задремать успели?

— Не-э, ни в одном глазу, — сонно соврали оба упыря. — А ты чё так быстро-то? Небось и чаю не попили, и наласкаться не успели, и…

Львиные головы предупреждающе рыкнули. Шлёма покаянно сам себя крепко приложил мордой об мостовую, а его дружок лишь быстренько уточнил:

— Чего изволит грозная Хозяйка?

— Сопроводите хорунжего к отцу Григорию. Проконтролируйте, чтоб чачей не злоупотреблял. Выведете наружу и свободны. Вопросы есть?

— Никак нет!

— А у меня — есть. — Катенькин голосок буквально лучился миролюбием. — Вы чего такие белые, в баню ходили, что ль?

— Нет, нет, и что ты, Хозяюшка, — обомлели добры молодцы, прячась за мою спину. — Какая баня, там же, поди, моются, а нам, честным упырям, такое дело строжайше запрещено!

— А чего ж вы такие, ну… чистые?

— Грязные мы! Помилосердствуй, Хозяйка, не срами перед всем городом, ещё услышит кто, камнями же закидают!

— Ладно, проехали, — утробно хохотнуло над площадью. — Доставите Иловайского, и нет проблем, я всё забуду. А может, и не забуду, может, весь город оповещу и гигиеной вас, отступников, замылю насмерть! Кто меня разберёт? Пойду-ка я таблетку выпью, живот тяне-эт…

Моня и Шлёма, не дожидаясь худшего, взяли меня под руки и рванули от Хозяйкиных ворот кавалерийской рысью, с присвистом и подскоком. Я хитро поджал ноги, как малое дитятко, так упыри сами бодро доволокли меня до уродливой груды камней, именуемой храмом отца Григория. По счастью, грузинский батюшка был у себя и, по двойному благоприятному стечению обстоятельств, ещё и трезв. Посему мрачен и немногословен, что, собственно, и отвечало моим сиюминутным интересам.

— Куда в храм прёте с мытыми ногами, э?! — с порога обрушился он на бедных упырей. — Ищё раз придёшь пахнущий мылэм, я тебя отлучу, бабуинов катык! Ходит тут чистый вэсь, храм мне осквэрняет, да…

Моня и Шлёма быстренько поплевали на икону Люцифера и жестами дали знать, что подождут меня за дверью. Отец Григорий нехотя благословил их на дорожку и обернулся ко мне:

— Давай абниму, генацвале!

— У меня пистолет заряженный, — честно предупредил я, ибо знаем мы эти объятия. Прижмёт по-дружески, а сам зубами в шею…

— Абижаешь, — ничуть не обиделся всё понимающий грузин. — Тагда садысь давай, угащать буду.

На каменном алтаре мигом появился кусок мятого сыра, половина аджарского хачапури и гора травы — кинза, реган, тархун, базилик.

— Вина нэт, чачи нэт, чем гостя поить буду, э? Стыдно савсэм, да…

— Я по делу, отец Григорий. — Не съесть совсем ничего было бы невежливо. — Хлеб и зелень возьму, спасибо, а пить мне нельзя — служба!

— Ай! Служба, панимаю. Но галодный нэ воин, давай кушай, дарагой, всё бэри, пожалуйста. А я тебя слушать буду.

— По правде говоря, это мне нужен ваш совет. Проблема в следующем, помните вашего оборотня-аптекаря?

И я вкратце напомнил ему ту историю, когда внешне законопослушный гражданин Оборотного города своевольно превращался в злобную гиену, убивая и людей и нелюдей. Мы с Прохором его остановили, но эта тварь вернулась зыбким привидением и вот теперь пытается отомстить всем виновникам своей смерти. Хозяйка считает, что мы его неправильно похоронили. А как надо-то?

— Лаваш бэри, сыр бэри, — нестрого прикрикнул отец Григорий. — Будешь кушать, я гаварить буду. Такой вапрос — нэпростой вапрос, да…

Я кивнул, послушно набивая рот.

— Труп выкопай, он плохой савсэм, пахнуть будет, фу-у… А ты не нюхай, да! Ты лицо башлыком завяжи, дыши и радуйся. Потом всё на кастёр палажи, но не шашлык жарить, нэт! Хитро палажи — сначала асиновые драва, патом крэстом на них рябину зелёную, как ткемали. Сверху звэря клади, глаза ему закрой, и многа сена свэрху. А патом из сухой берёзы дравами аблажи, и ах как харашо будет! Башлык развяжи, пой, пляши лезгинку, из писталетов стрэляй, да! Агонь бальшой будет. Очень бальшой! Греться не надо, надо сматрэть — если дым чёрный, то харашо будет. Если серый, значит, мало асины было, ещё раз жги. А если на тебя дым пайдёт…

— Я в сторону отойду.

— Ай, маладец, — искренне порадовался за меня добрый грузинский батюшка, размахивая во все стороны клювастым носом, так что я даже посторонился. — Умный такой, да! Люблю тебя, дай пацелую, как брата!

— Кунаки не целуются. — Я вновь пресёк его хищные объятия. — Но вина вместе выпьем. Как в следующий раз приду, с меня донское красное.

— Вай, что за вино, э-э? Донское, да? Это рэгион? А красное это цвэт, да?! Саперави пить надо, хванчкару, киндзмараули, цинандали, напареули, — опять-таки не обидевшись, пустился перечислять он, но договорить не успел, в двери без стука влетели Моня и Шлёма:

— Прячься, хорунжий! Там бесюган-охранник весь народ перебаламутил, без Хозяйкиного приказа тебя есть идут!

Отец Григорий властно остановил мой порыв выхватить дедову саблю и, мельком глянув в маленькое окошко храма, быстро скомандовал:

— Крышку с алтаря снимай, э! Тащи к двэрям, так ставь. Ай, маладцы! Не войдут тэперь.

Пока упыри с натугой баррикадировали дверь, я из чистого любопытства заглянул в ту яму, которую они только что открыли. Что бы вы думали — под алтарём оказался целый склад оружия! Мне, конечно, не раз доводилось видеть этого сына гор, с ног до головы увешанного оружием, как коллекционер боевыми экспонатами, но подобного не предполагал, уж точно. Отец Григорий явно готовился к затяжной войне или как минимум к вооружённому перевороту. Мы достали шестнадцать ружей, восемь шашек, двадцать два пистолета, восемнадцать черкесских кинжалов и потрёпанное белое знамя с пятью красными крестами!

— Христианские символы, да… — виновато опустил взор батюшка. — Но это с маей родины, я там так давно не был. Забыл кагда даже, а до сих пор, как усну, Тифлис над Курой снится. Чачу пью, забыть чтобы, чтобы спать бэз снов, э…

— Приближаются, отец Григорий, — выглянув в другое окошечко, обеспокоенно доложил Моня. — Окружают, видать. Чё делать-то будем?

— Свой аул защищать, как мужчины, да!

Мы распределились по двое у двух окон: Моня с настоятелем нечистого храма слева, а мы со Шлёмой справа. У каждого по несколько стволов, каждый вооружён до зубовного скрежета, и будь меж нами шестирукая индусская богиня Кали, с высунутым до подбородка языком, — мы бы легко и её экипировали с ног до головы.

— Заряжай, э! — скомандовал отец Григорий, и все дружно взвели курки, обновляя порох на полках.

Грозная масса озабоченных горожан замерла широким полукругом, видимо до безобразия поражённая тем, что им вознамерились сопротивляться. Верховодил всем маленький бес-охранник в парадном мундирчике офицера-атаманца. Не успокоился парень. Бывает. Сейчас успокоим.

— Вперёд, нечестивые! Хватай хорунжего за тёплые места! Довольно уж ему над нами изгаляться, сколько можно из-за него в ширину прыгать?!

— Шустрый какой, — мстительно пробормотал Шлёма, беря прицел. — Нам, значит, прыгай, а ему типа нет?

Выстрел грохнул в ту же секунду. Толпа ахнула, но…

— Языком молоть — не из ружья палить, — почти по-прохоровски, но в сто раз хуже срифмовал я. — Ты не дёргай, а плавно нажимай. Вон как дуло подкинуло.

— А чё? Зато ведьму на помеле сбил!

— Но целился-то в беса. Если б твой папа так мимо нужной цели попадал, ты бы, поди, и вовсе не родился…

Сзади нас дружно жахнули два ружья. Мат и визг можно было расслышать даже через тяжёлые стены храма. Грузинский батюшка сдержанно похвалил:

— Винтовку дэржишь, как женщина, но стреляешь, как джигит, да! Щас всэ заряды расстрэляем, кинжалы вазьмём, сами рэзать их будем! Ты сзади меня дэржись, ты маладой, нэопытный, я тебя их рэзать учить буду, э?

Моня сглотнул так шумно, словно его тошнило…

— Артиллерию дава-ай, — громко проорал бесёнок, и толпа воодушевлённо выкатила две занюханные турецкие пушки ещё времён начала Потёмкинских походов. Барахло антикварное, но тем не менее всё-таки, всё-таки, всё-таки это — пушки.

Я сдвинул плечом упыря и выстрелил, почти не целясь.

— Мамочки мои, — тихо ойкнул маленький атаманец, поднимая с мостовой срезанную пулей кисточку от хвоста. — Это чьё? Это моё, что ли?! А кто… а как… Илова-ай-ски-и-ий!!!

Шлёма уважительно показал мне большой палец. Я с наигранным удивлением чуть изогнул луком правую бровь, дескать, чего удивительного-то? Да у нас в полку каждый второй новобранец так стреляет. Он, конечно, не поверил, но целиться стал тщательнее и тоже зацепил кого-то в толпе.

Публика полегла, существенно усложняя нам стрельбу, а вокруг пушек отчаянно засуетились ещё трое бесов. Этих на шум и понт не возьмёшь, они до последнего драться будут, а не отступят. Мы тоже не намеревались дёшево продавать свои жизни, вот только…

— Отец Григорий, ты чем ружья заряжал? — недоуменно поинтересовался я, глядя, как после второго моего выстрела здоровенный бугай-вампир вскочил в полный рост и принялся нарезать круги по площади.

— Чэм было, да… Свинцом мала-мала, мэдными пугавицами, ещё вишнёвыми косточками, солью, пэрцем чёрным намолотым, дробью утиной, а что нэ так, бичо?!

— Чудесно, — пробормотал Моня так, чтоб все слышали. — Они по нам картечью палить будут, а мы по ним — пряностями и специями…

— Зато как взбодрился народ, — оптимистично поддержал Шлёма. — Кто бы знал, что соль в одно место так резво омолаживает? Вона и хромая бабка Фрося как бегает, аж завидно…

Меж тем в нашу сторону более-менее твёрдо уставились жерла двух пушек. Если заряд картечи, то шансы у нас есть, а если будут прицельно бить ядрами, то этот же храм нас под собой и похоронит. Обидно. И жаловаться некому, потому что Катенька…

— Хозяйка-а!.. — тихим приглушённым эхом разнеслось по всей площади.

Между нами и пушками, прямо на линии стрельбы, зависла огромная фигура моей возлюбленной, видимая примерно до пояса, всё, что выше, терялось в небесах. Так, только домашние тапочки, но с заячьими ушками, размером с телегу, в них ноги, синие штаны на манер французских кюлотов и, самое главное, чётко уловимая всеми подряд аура ничем не сдерживаемого раздражения. Голос любезной Катерины появился минутой позже и начал, естественно, с меня.

— Иловайский, у тебя совесть где или с кем? Я тебя по-хорошему просила, загляни к отцу Григорию и марш домой. Ты мне чего тут оборону Севастополя устраиваешь? Ты видел, в каком я состоянии? Всем цыц!!!

Бабка Фрося как раз таки и собиралась верноподданнически поддакнуть, но, рискованно захлопнув пасть, тремя оставшимися зубами умудрилась прикусить язык.

— Я тебе говорила, что у меня начинается? Так вот, началось! Таблетку выпила, а не помогает ни хр… И вы тут ещё спрашиваете, чего это из себя вся такая нервная?!!

— Не, не, не, матушка! — завопили со всех сторон. — Мы к тебе без претензиев, сами такие, щас по-быстрому хорунжего прибьём, да и по домам, аки мышки невинные!

— Идиоты, — тяжко вздохнул голос, так что над площадью пронёсся маленький ураган, сбивший с ног нетвёрдо стоящих. — И почему я так хочу сегодня всех убить? А потому, что меня оправдают…

— Помилосердствуй, матушка-а! — хором заголосил народ.

— Ага, как же… Щас вы все у меня харакири делать научитесь!

Нога в огромной тапке поднялась вверх, явственно собираясь наступить на ближайшую пушку, и мелкий бес из оружейной прислуги, падая в обморок, ткнул фитилём в запальное отверстие. Грохнул неслабый выстрел! Когда пороховой дым рассеялся, все увидели, что на левой тапке ужасной Хозяйки у «зайчика» не хватает пол-уха. В наступившей тишине были чётко слышны костные удары затылков и лбов о мостовую, особо впечатлительная нечисть лихорадочно теряла сознание…

— Мой зайчик… у него ушко… оторвано-о-о!!!

Рёв обиженной до глубины души Катеньки был столь громок, что меня спасла лишь папаха, вовремя сползшая на уши. Моня и Шлёма так и упали ничком, отец Григорий рухнул вбок, сжимая виски руками, а площадь перед нечистым храмом опустела с немыслимой быстротой.

Когда от мощного воя задрожали стены, я понял, что землетрясение уже началось. Если не выберусь сейчас, потом будет слишком поздно. Не спрашивайте, как я сумел выволочь из качающегося здания три бессознательных тела, уложить их рядком на безопасном расстоянии от эпицентра и без оглядки бежать из Оборотного города…

Не спрашивайте, не отвечу, потому что и сам уже толком не помню. Знаю лишь, что выбрался наверх через тот же привычный проход в могиле на старом кладбище. В голове билась только одна мысль — срочно рассказать всё дяде, взять под начало десяток казачков с лопатами, выкопать изрубленное тело старого аптекаря и, как научил грузинский батюшка, сжечь останки к ёлкиной матери!

До села бежал прихрамывая, но быстро. Слава те господи, не нарвался на мстительных чумчар. Хотя кто его разберёт, быть может, появись тут ещё хоть парочка, я бы выпустил пар и отвёл душу, порубав злодеев, но, видать, не сезон…

Вечерело. Солнышко оранжевым шаром опускалось в розовые ладони облаков над Доном. Кашевары усаживали весь полк вдоль длинных походных скатертей, расстеленных прямо на траве. Здоровяк Латышев помахал мне черпаком, но задерживать не стал даже словом, видел, что спешу, и с мытьём кастрюль до меня сейчас лучше не домогаться. Домогаться до меня решил рыжий дядюшкин ординарец. И это у него неплохо получилось…

— Ух ты ж, кого до нашей хаты сквозным ветром принесло! Неужто сам новый зять губернатора? Приглядел девицу, генеральскими эполетами дорожку к венцу выложил да с ходу из армии в невестино поместье? Приданого небось неслабо отвесят? Ох и скользок же ты, хорунжий… Но ничё, ничё, не тушуйся, паря, я тя одобряю! Таким, как ты, всё одно в казачьем полку не место, нет в тебе честолюбию воинского!

— Всё? — кротко уточнил я.

Он кивнул, видимо, ничего большего заранее не придумал. Вон даже дядины цитаты в речугу вставил, значит, долго готовился. Поаплодировать, что ли…

— Текст ничего, пробивает. А вот актёрское исполнение подкачало. Пыла нет, праведное негодование недотянуло, презрительности маловато. Репетируй. Вернусь, повторишь ещё раз.

Он покраснел, побурел, схватился за нагайку, но поздно.

— Если что, я у дяди. — Мне одним ловким движением удалось захлопнуть дверь так, чтобы чудом не прищемить ему нос. Хотя оно бы и стоило, но я же не зверь — своих калечить…

Мой дородный родственничек чаёвничал, сидя на оттоманке и облокотясь на подоконник. На невысоком табурете, накрытом чистенькой скатертью, стоял походный самовар тульского производства, начищенный и пофыркивающий берёзовым дымком. Василий Дмитриевич мечтательно смотрел вдаль, на соседнюю улицу, на силуэты высоких яблонь с янтарной позолотой, и даже отставленная глиняная кружка с чаем явно остывала за полной ненадобностью в этой пасторальной открытке — старый седой военный с густыми усами, в генеральском мундире, накинутом на широченные плечи, наслаждается минутой покоя…

— Здорово дневали, ваше превосходительство!

— А-а, это ты, Иловайский, — в некой мечтательной замедленности отозвался дядя. — Заходи, любезный, присаживайся, выпей чаю со стариком…

— Как прикажете, — козырнул я, озираясь по сторонам. — А где старик-то?

— Всё шутки шутишь, балагуришь, веселишься… Ох, Илюшка-Илюшка, и я по молодости такой же шебутной был. То верблюда на гору загоню, то инструмент соседский плотницкий в реку до Чугуева сплавлю, то, мимо хаты будущей тёщи проходя, в окошко ей чё ни есть смешное… Эх, пролетели, пробежали годики, как сквозь пальцы вода, и запомнить-то не успел, и обернуться недосуг было. Да ты садись, чё навытяжку стал. Дай мне с тобой хоть когда по-родственному побалакать…

Я опешил. То есть парочка-тройка язвительных замечаний так и вертелась на языке, но, с другой стороны, в таком сентиментальном состоянии моего геройского дядю поймать — это ж какая редкость несусветная! Легче добыть гравюрку Наполеона в нижнем белье, чем убелённого годами казачьего генерала в окурении романтическими флюидами.

— Дядя, вы в порядке? — на всякий случай предварительно уточнил я. — А то у меня тут разговор серьёзный, а вас как будто в розовый сироп окунули и сахарной пудрой сверху присыпали. Что пили сегодня?

Он посмотрел на меня так нежно, так ласково и так всепонимающе, что я волей-неволей заткнулся. Пододвинул оттоманку, присел на краешек и послушно сложил руки на коленях.

— О молодости ушедшей тоскую, и эту печальводкой не прополощешь. Маргарита Афанасьевна — младшая дочка губернаторская — собою мила и прелестна, аки ангел, на землю спустившийся. Глядел я на неё и сердцем грозным оттаивал. Щебечет, как пташка божия, талию двумя пальцами обхватить можно, смешлива да игрива, ещё по-французски лопотать обучена, а уж когда за фортепьяны села и Брамса с Бетховеном пальчиками умелыми изобразила, так я… Эх, да что я, где ты был, дубина неразумная?! Такая партия пропадае-эт…

— Ну так и женились бы сами. Вы уж сколько лет вдовствуете… — вякнул я, но дядя не обиделся, а лишь беззлобно потрепал меня по загривку.

— Дурной ты, Иловайский, сам от своего же счастья бегаешь. Ну зачем ей, девице молоденькой, такой сивый мерин, как я? И её зазря губить, и мне на старости лет свои седины позорить. Уж такой красе небось посвежей да покрасовитее пара требуется. Сам губернатор намекал, дескать, наслышан он о твоём участии в спасении иконы Рильской Божьей Матери. Лично на тебя поглядеть любопытствует. Шанс-то какой, а?

— А можно обо всём этом как-нибудь в другой раз? Например, завтра? Или в конце недели, а лучше к Рождеству? У меня сейчас другие насущные проблемы, покруче матримониальных. Помните, как мы с Прохором в прошлом месяце Зверя завалили? Ну того, что пастушонка порвал и… Дядя, вы меня слушаете, нет?

— Да слушаю, слушаю, — отвернувшись, покивал он. — Вон глянь-ка, что за собака здоровая, серая у нас по двору ходит? Приблудная, что ль…

Я, не дослушав, вскочил на ноги и чудом успел оттолкнуть дядюшку от раскрытого окна, когда страшная призрачная гиена одним прыжком влетела в горницу. Вот ведь неугомонная кобелина!

— Это что ещё такое?!

— Это то, о чём я и хотел с вами поговорить.

— Так что ж не поговорил?!

— А когда? Вам бы всё о свадьбе да женитьбе!

Гиена хрипло захохотала и, чуть подпрыгивая на тающих ногах, двинулась к нам. Два выстрела в упор грянули, слившись в один! Ни я, ни старый генерал не промахнулись, но только один пистолет был заряжен серебром, а на свинец эта тварь особо не реагировала…

— Ты глянь, не сдохла!

— Это привидение, их так легко не убьёшь…

— Тю, призрак, что ли? Так рази ж призраки кусаются, у них, поди, и зубов-то нет!

— Если бы… Вот как он моего денщика тяпнул!

Зверь издал то ли кашель, то ли смех, напружинился и… Дверь распахнулась, являя нашим взорам гневного рыжего ординарца с саблей наголо. И прежде чем я хоть как-то успел его предупредить, этот дурак с рёвом кинулся в атаку. Сабля вертелась в его руке с такой скоростью и силой, что на какой-то момент показалось даже, будто бы призрак развеян, а потом… Гиена злобно взвизгнула и, метнувшись обратно в окно, исчезла. Дядин ординарец посмотрел на нас, убедился, что его Василий Дмитриевич не пострадал, улыбнулся и пластом рухнул на пол! Вся кисть его правой руки была мертвенно-зелёной, как у утопленника…

— Это что ж такое в моей хате творится? — Дядя опустился на одно колено и похлопал ординарца по щекам. Тот слабо застонал, это хорошо, стало быть, выживет… — Да куда он денется, — словно бы отвечая на мои мысли, фыркнул старый генерал. — Казака так просто не свалишь, а он со мною шесть войн прошёл. Подымется не хуже твоего Прохора! А ты тут чё сюда припёрся?

— Не понял? Вы же сами звали… вроде…

— Я тебя звал? Да кому ты тут нужен?!

— Вы же со мной про женитьбу поговорить хотели, — хлопнув себя по лбу, резко вспомнил я. — Ну там дочка губернаторская на выданье, а у вас мечтательность о годах молодых и голосочках ангельских под музыку Моцартову, нет? Значит, показалось…

— Пошёл вон! — вспыхнул дядя.

— А как насчёт Маргариты Афанасьевны с талией, которую и двумя пальцами обхватить можно? Вообще-то вы так скорее рюмку поднимаете…

— Пошёл вон, тебе говорят! Делом займись, балабол басурманский!

— А с женитьбою погодим или прям завтра ни свет ни заря попрёмся? Здрасте, губернатор Воронцов, отдавайте нам дочку с фортепьянами, не то украдём на кавказский манер, а вернуть забудем. Нет, лучше дочку вернём, а фортепьяно зажилим! У нас в полку ни одного, только трубы да барабаны, в походе пригодится небось, а? — уже от дверей уточнил я, хотя ответ в принципе знал заранее. Предсказуемо правда?

— Пошёл вон, в третий раз повторяю!!! Жениться он надумал, ага… Ты сперва с привидением этим собачьим разберись, жених хрен… ох, прости господи! — перекрестился дядя, тяжело вставая и одним лёгким рывком вскидывая всё ещё бессознательного ординарца на плечо. — Покуда с нечистью кусачей не разберёшься, чтоб и на глаза мне не попадался!

— Будет сделано, — козырнул я, вылетая в сени.

— Слышь, Иловайский, — требовательно донеслось вслед. — Сперва ведро воды из колодезя принеси, мне тут кое-кого макнуть надобно…

— Со всем моим удовольствием!

Без малейшего злорадства я приволок аж два ведра ледяной воды и поставил на крыльце. Рыжий ординарец хоть и относился ко мне с явным предубеждением, но за своего генерала, как вы видели, жизни не жалел! С саблей наголо кинулся на привидение, ни о чём не думая и ничего не боясь. За что и пострадал, а потом ещё и был приведён в чувство самым немилосердным способом. Так что его мат-перемат от резкого облития холодной водой догнал меня аж почти у нашей конюшни и даже разбудил Прохора…

— Какому кретину прорвало плотину аль его «фаберже» раздолбали на драже?!

— Всё в порядке, все свои. — Я успел поднять руки, не дожидаясь, пока он ещё и пальнёт, не разобрав спросонок. — Ты чего вскочил, тебе доктор больше спать велел!

— Уснёшь тут с вами… — Мой денщик, ворча, закутался в тулуп, а заряженный турецкий пистолет осторожно положил рядом.

— Фёдор Наумыч был?

— Собирался, да, видать, бутылка его задержала… А тебя где носило, ваше благородие?

Я только-только открыл рот, чтобы поделиться с ним своими подвигами, как за воротами раздались голоса и нашим взорам представилось упоительнейшее зрелище. Даже не знаю, какое слово в этой фразе стоило бы выделить особо. Наверное, все же «упоительнейшее»…

— И где же тут наш больной-с?

Первым вошёл пьяненький в дугу, но всё ещё очень бодрый лекарь-коновал-фельдшер нашего храброго полка. Рядом с ним не под ручку, но в обнимку семенил низенький толстый господин в партикулярном платье, такой степени умилённости, что, казалось, уже и лыка не вязал, зато кивал и подмигивал. И это личный врач губернатора?! Спаси и сохрани, Царица Небесная, заявится же такое на ночь глядя…

— Мы с коллегой посовещались и пришли-с к выводу, — значимо поднял вверх указательный палец Фёдор Наумович, потом задумчиво посмотрел на него, видимо потеряв мысль. Опустил, вновь поднял к носу, понюхал, лизнул ноготь, но, так и не вспомнив, с чего начал, решил повторить: — Мы с коллегой решили-с на один эксперимент-с… Клизма! Вот первостепенное решение-с всех проблем-с!

Наш лекарь, чуть пошатываясь, простоял целую минуту, наслаждаясь произведённым эффектом, ибо не только мы с Прохором впали в ступор, но и, по-моему, все лошади в конюшне дружно сделали в стойлах шаг назад, упираясь крупом в стену — не возьмёшь…

— Право, господа, клизма-с, чудная вещь! Просто дивная и очень полезная-с, если вдуматься. Она очищает кишечник, выводит-с из организма шлаки, помогает сбросить лишний вес, избавляет от запоров, лечит-с…

Щёлк!

— Это что такое? — не сразу въехал Фёдор Наумович, хотя его собутыльник как раз таки всё уловил с первого раза буквально на лету — спутать щелчок взводимых курков двуствольного турецкого пистолета ни с чем невозможно. Губернаторский врач громко икнул, вытащил из саквояжика здоровущую кожаную клизму и, всучив её нашему лекарю, тут же дал дёру.

Фёдор Наумович поправил пенсне.

— Прохор, поверьте, всё это для вашего же блага. Я, как врач-с, категорически утверждаю, что вливания в muskulus gluteus maximus делают-с чудеса! Вы будете-с у меня бегать как новенький. Конечно, от применения-с одной клизмы всех болезней разом не победишь, но две-с, три-с, может быть, даже четыре-с клизмы, и вы…

Первый выстрел заставил его присесть, второй — бросить в нас злосчастной клизмой и со всех ног кинуться догонять более умного товарища по непростой медицинской деятельности. Куда только алкоголь выветрился, ау?!

Я отобрал у старого казака ещё дымящийся пистолет и укоризненно покачал головой:

— Зря ты так, люди добра хотели, с мирными намерениями пришли, предупредили заранее, чего хотят, куда и почему… А ты в них стрелять. Нехорошо, дядя бы не одобрил.

— Да сам знаю, — огорчённо сплюнул Прохор. — Зазря только порох стратил, энтим аптечным пиявкам и одного подзатыльника на двоих хватило б, чтобы впредь не лезли к станичнику с такими предложениями… Лечить они меня вздумали… Клизмой?! Сами вон идите и лечите ею друг дружку по очереди!

Он ещё долго возмущённо распинался по этому поводу, а я всё не мог сообразить, что же меня тут так зацепило и не отпускает? Какую важную мысль пытался донести до нас вечно нетрезвый, но, как ни верти, опытный полковой врач? Что-то такое о разнообразии полезных свойств клизмы? Или я опять всё путаю?!

— Помолчи, а…

Мой денщик изумлённо заткнулся. Я не часто позволяю себе разговаривать с ним в таком тоне, но обстановка не располагала к миндальничанью. Конечно, он наверняка на меня обиделся, но и я сейчас был не в том настроении, чтоб лишний раз кого-то уговаривать.

— Сиди тут. Лучше спи. Я скоро. Главное, не стреляй больше ни в кого. И так на нас соседи косо смотрят, ни на одном дворе так часто не палят из обоих стволов, как у нас на конюшне. И не дуйся, вернусь живым — извинюсь.

Прохор тяжело вздохнул, скрипнул зубами и выудил из-под тулупа ещё один заряженный пистолет.

— Левый заряд — свинцовый, правый — серебряный. А коли ещё раз на меня наедешь, так не спущу… Сам с тобой пойти не могу, но хоть казаков возьми!

Я отрицательно покачал головой, коротко обнял его на прощанье и, быстро выйдя на улицу, уверенно зашагал по ночному селу. Мне не нужно было искать привидение аптекаря-оборотня, оно само меня найдёт. И раз мне передали для него чудный подарочек, очень полезный во всех смыслах, пусть только подойдёт поближе…

На чёрную свалку за селом вышел уже почти к полуночи. Нехорошее место, грязное. В деревнях, как правило, безотходное производство, но иногда случается закапывать то, что уж никак не используешь: если скотина от мора падёт, вещи всякие, какие от самоубийцы останутся или на которые порча наведена, собак бешеных, крыс дохлых, пауков страшных, гадюк битых, ну и всё такое…

Тоже ведь, что не сожжёшь, надо где-то зарывать, да и пепел нечистый стараются по ветру не развеивать, мало ли кому какую заразу занесёшь, а сырая земля всё примет, все мы, чистые и нечистые, из неё вышли, по ней ходим, в неё же уйдём.

Я довольно быстро отыскал неприметный бугорок уже засохшей степной земли. На нём не было ни единой травинки, казалось, даже случайно долетавшие листья каким-то образом избегали касаться этого места. Вот здесь хлопцы и закопали порубанный на куски труп гиены. Ожить после такого, конечно, невозможно, но, видимо, слишком велика была жажда крови у покойного аптекаря, если он сумел хоть так вернуться. Привидением запросто не становятся, как правило, этому предшествует неожиданная смерть, без веры и покаяния, недоделанные дела, неисполненные клятвы, испуг, ненависть, долг…

Я не задумывался, почему это знаю, как не задумывался и о том, что оборотень встретит меня здесь, на своей территории. Ибо вот тут, над закопанным нечистым прахом, ночью один на один он втрое, а то и вчетверо сильнее меня. Но он знает, что я не отступлю, потому что некуда отступать. И не сдамся. Но не потому, что нет возможности сдаться, а потому что тогда меня, быть может, и пощадят, а ведь пощадивший враг уже не враг, но милостивый хозяин… Не дождётся!

Он снова хочет крови, и все его нападения на остальных по большому счёту вели к одному — заманить меня на свою могилу, чтобы ещё раз посмотреть друг другу в глаза и взять реванш за ту ночь, когда я вывел его под серебряную пулю…

— Ну что, Анатоль Францевич, выходи! Чего ж зря со спины подкрадываться?

— Откуда узнал, характерник? — змеиным шипением раздалось сзади. — Призрак бесшумно ходит, запаха от меня нет, каким чувством почуял?

— Просто догадался, — спокойно обернулся я.

В трёх шагах от меня за моей спиной покачивалась на тонких ножках призрачная фигура гиены с пылающими адским пламенем зрачками.

— А вы, оказывается, ещё и говорить можете.

— Только здесь, хорунжий, только здесь. В других местах, на освящённой земле, у меня сил меньше, — кашляя, начал он, медленно обходя меня по кругу. — Долго я тебя ждал, ох как долго. Тебе не понять, сколько страсти и злобы переполняло меня, чем мне пришлось заплатить всем силам Тьмы, чтобы получить этот шанс. И мне даровали достаточно мощи, чтобы отомстить…

Я ничего не успел сделать, потому что серая тварь просто исчезла на миг, а когда вновь увидел её уже слева, то с ужасом понял, что моя левая нога словно надломлена в колене. Дикая боль пронзила от пятки до бедра, и оборотень злорадно ухмыльнулся.

— Я дам тебе умереть медленно, не сразу, чтобы ты прочувствовал каждый миг умирания. Но не бойся, Иловайский, умрёшь только ты, других я не трону. Даже Хозяйка останется жить, если, конечно, мне не взбредёт в голову передумать.

— Вы уже не раз пробовали, да не вышло. Неужели нравится, когда вам наступают на хвост?

Если я и рассчитывал хоть чуточку вывести его из себя, то крупно просчитался, призрак не купился и забавлялся со мной, как кот с мышью.

— Мне дали срок до завтрашнего дня. Сегодня ночью умрёшь ты, завтра до заката — она. Упырей убью по ходу, изменники не заслуживают иной участи. Как и отец Григорий, и Павлуша, и прочие. Я не бахвалюсь, молодой человек, просто хочу, чтоб ты знал: они умрут все, и я спокойно опущусь в геенну на веки вечные…

— Вы же обещали никого не трогать, кроме меня, Анатоль Францевич?

— Чего стоит обещание, данное заведомому мертвецу? — хихикнул он. — Мне не будет стыдно и уже не будет больно, месть услаждает любые муки…

Оборотень метнулся ко мне второй раз, но теперь я знал и видел, как он это делает. Полностью увернуться не удалось, удар в правую ногу пришёлся по касательной, но и мой ответный выстрел ему в затылок явно рассмешил зверя.

— Опять серебро? Так оно меня не рассеет, зря только порох перевёл. Да ты чего стоишь и мучаешься, дурачок? Приляг!

От коварного удара в бок я уже никак не мог ни уклониться, ни попытаться его смягчить. Казалось, что живот скрутило ледяным холодом, а потом раскалённые иглы впились в желудок и печень. Едва дыша от невыносимой боли, я рухнул на колени, выронив ненужный пистолет и чувствуя, как предательские слёзы бесстыже бегут по щекам…

— О, да ты плачешь, характерник? — Изображая удивление, призрак вытянул уродливую морду, едва не касаясь моего лица. — Неужели так больно? А как больно было мне, ты не думал… Тебе это и в голову не приходило, когда ты отнимал у меня всё: авторитет, доброе имя, власть, жизнь!

— Не было… у тебя… доброго имени, — с трудом, словно выплёвывая слова, пробормотал я. — Хочешь убить — убей… Помолиться дашь?

— Конечно, я же не зверь, — расхохотался оборотень.

Кое-как, закусив губу до крови, чтобы не орать, я триста раз проклял себя за самонадеянность, но сумел вытащить из-за пазухи мятую церковную свечку, огниво и уж заодно ту самую клизму.

— А это что? — живо заинтересовался бывший аптекарь. — Знакомый предмет, медицинское оборудование, у меня таких штук шесть было разного размера. Откуда взял?

— Наш полковой врач Фёдор Наумович предлагал… лечить этим Прохора. От вашего укуса у моего денщика жар не спадает…

— И не спадёт, умрёт он через день-два. А лекарь ваш дурак! Нашёл чем от температуры избавлять, коновал, как только таким врачебные дипломы на руки дают?!

— Сам удивляюсь, — слабо кивнул я.

— Ну и последний вопрос: сюда-то ты её зачем припёр? Мне, что ли, показать, посоветоваться?

— В общем, да…

По-моему, он так и не понял, что я сжимаю её в руке слишком близко к его призрачной лапе. Мне оставалось лишь разжать пальцы, и взвизгнувший Анатоль Францевич мигом оказался засосанным внутрь зловонной медицинской клизмы! Вторым движением я успешно залепил входное отверстие освящённой свечкой. Клизма выпала из моих рук, внутри неё пару раз что-то толкнулось справа налево, но, видимо, церковный воск и впрямь обладал немалой силой — наружу призрак уже никак выбраться не мог…

Всё. Приплыли. Получилось. Главное было вытерпеть и заставить его поверить в то, что я слабее. Хотя, по чести говоря, если б потерял сознание от боли, то уже… Нет, и думать об этом не хочу. Я поднял лицо к далёким звёздам, покосился на всё ещё шевелящуюся клизму и, с чувством перекрестившись, громко прокричал на всю степь:

— Слава Тебе, Господи, что мы есть! И слава Тебе, Господи, что мы казаки!

Наверное, всё-таки получилось не так уж громко, я же ещё и выпрямиться толком не мог, не то чтоб на ноги встать. Но после этих слов самой короткой казачьей молитвы на душе вроде бы стало легче. Тише стало и спокойнее. Оборотень больше не вернётся. Днём мы с хлопцами выкопаем эту мразь и сожжём, как учил отец Григорий. Призрак бывшего аптекаря не тронет Катерину, не войдёт в Оборотный город, не появится на улицах наших сёл, и даже сама память о нём сгинет быстро. Человек всегда помнит только хорошее, а всё плохое — оно как накипь, его надо счищать с сердца и идти дальше, своей дорогой, потому что если…

Мои пустопорожние размышления прервал заунывный вой чумчар, раздавшийся так близко, что я вздрогнул.

И какого же лешего, спрашивается, мне стукнуло в башку переться сюда одному?! Говорил же Прохор, возьми казаков, так нет! Их пожалел, не хотел никого подставлять, а теперь меня кто пожалеет? Ох, права была Катенька, даунито я и есть…

Каким невероятным усилием воли я сумел подняться, быстро зарыть запечатанную клизму в той же грязной земле и, подняв пистолет, встретить ближайшего гада прямым выстрелом в лоб, — эх, кто бы знал, кому расскажешь…

Но теперь уже шесть или семь чёрных силуэтов бросились ко мне со всех сторон. Ближайший в длинном прыжке ударил меня в грудь, опрокинув навзничь, но, прежде чем чумчара пустил в ход зубы, я, схватив его за подбородок, свернул нечисти шею. Только успел вроде заметить оскаленные пасти остальных и проститься с белым светом, как три грохнувших выстрела едва не оглушили меня окончательно. Ну и ночка…

— Иловайский, кинто, ты живой, э? Скажи, что нэт, я всех их ещё раз паубиваю! Зарэжу всех, да! — Возбуждённый грузинский батюшка протянул жилистую когтистую руку, помогая мне подняться из-под навалившихся на меня трупов чумчар. Подоспевшие Моня и Шлёма тут же подставили плечи, потому что дойти сам я бы не смог уже никакими силами.

— Спасибо… очень вовремя, — пробормотал я, повиснув на двух преданных кровососах. — Откуда вы здесь?

— Гуляли, э…

— Вот врать не надо, а? Гуляли они… Нашли милое место с чумчарами под ручку вечерний моцион совершать. Хозяйка послала?

— Она всех послала, — весомо поддакнул Моня. — Не только нас, от её визга почитай половина Оборотного города по заграничной родне эмигрировала и вернётся не скоро.

— Да уж, послала так послала, — довольно ухмыльнулся Шлёма. — А мы наверх дёрнули, денщика твоего проведать. Только он злой какой-то, тоже нас послал… в ту степь! Но ведь правильным маршрутом, раз мы тебя нашли. Чё молчишь, хорунжий?

— Устал человек, нэ видишь, да? В село его нэсите, паближе к людям. Я здэсь ждать буду. Чумчар мёртвых старажить. Зачэм свэжему мясу зря прападать, ходите быстро, бичо, туда-сюда, э…

Я смутно помню, как меня вприпрыжку донесли до околицы, облокотили на чей-то хрустнувший забор и бросили там под нарастающий собачий лай. Вроде как я сам по тому же заборчику выбрался на улицу, где был подхвачен нашими станичниками и куда-то отнесён. Помню лишь сон… Красивый и короткий, как поцелуй.

Мы с Катей идём по незнакомому городу, вокруг высоченные дома, и в каждом людей проживает — на целое село! Вокруг магазины да трактиры, телеги самоходные, в них народ странный, все одеты, как моя спутница, и на меня смотрят с эдаким недоумением. Но любовь моя кудрявая, сияя глазами влюблёнными, ведёт меня под руку уверенно и гордо, а на моём синем мундире матово играет первый серебряный крест Святого Георгия…

Чем сон закончился, не помню, а утром меня разбудил тёплый аромат гречневой каши, заботливо принесённой моим суровым денщиком.

— Прохор, прости, я…

— Как поп говорит — пусть тебя Бог простит! А я прощу, как в могилу опущу, — беззлобно рассмеялся он, укутывая меня своим тулупом. — Лежи, паря, не слушай меня, дурака старого. Тебя наши по ночи принесли едва живого, но, видать, и ты этой нечисти хвост накрутить сумел.

— Откуда знаешь?

— Дак здоров же я, ваше благородие! — В доказательство мой денщик прошёлся передо мной едва ли не вприсядку. — Эх, кузькина мать, нас за так не обломать! Стерва ты несносная, отвали, безносая!

Ну, если он так саму смерть костерит, значит, жить будет. Хотелось бы понять, с чего такой прогресс: Катино лекарство помогло, боязнь возвращения двух медиков с клизмой или тот факт, что в этой самой клизме на данный момент и находится пленённый аптекарь-оборотень?

Кстати, не забыть бы аккуратно выкопать его и сжечь на закате вместе с останками тела. Он вроде так и говорил, что Тьма отпустила ему лишь несколько дней и срок истечёт именно сегодня к вечеру. Будем считать, что злодей не уложился… А что делать, мы в России живём, у нас всё не по расписанию.

— А ты сам чё разлёгся-то, хлопчик? — прервал мои философствования бодрый Прохор, хотя сам только что велел не вставать. — Поднимайся давай, мордень умывай, кашу ешь, небось не околеешь. Да и бегом к дяде, уж он при всём параде, ждёт в колеснице тебя повезть жениться!

— Какая ещё колесница? — поморщился я — желание вставать резко пропало.

— Дак бричка обычная, колесницу я ради красного словца ввернул. Но ждёт-то по-любому.

Я встал, кряхтя как старик, с надеждой ожидая немыслимых болей во всех местах. Угу, как же, обломись, сын казачий, на коже ни синяка, ни царапинки, как будто бы все вчерашние страдания пришлись на чью-то чужую шкуру. Даже похвастаться нечем, голова не болит, живот в целости, боевых шрамов не наблюдается. Ну и ладно, жив ведь, а всё прочее ерунда, не стоит и Бога гневить…

До дядиных апартаментов добирались пешим строем, по дороге Прохор заставил меня подробнейшим образом отчитаться во всех событиях вчерашней ночи. Пару раз порывался выругаться матом, но сдерживался, то есть понимал, что иного выхода, кроме как идти на аптекаря одному, у меня просто не было…

Мой титулованный дядюшка Василий Дмитриевич при полном мундире действительно ждал меня, развалившись в небольшой двуколке. Рыжий ординарец, также без малейших признаков недомогания, самодовольно пощёлкивал семечками на облучке.

— Разрешите доложить, ваше превосходительство?!!

— Не ори, оглашенный! От бес, аж лошади дёрнулись, — буркнул мой дядя. — Апосля доложишь. Я к генерал-губернатору Воронцову на завтрак, ну и вообще… Так что, шалопай, ты со мной али как?

— И рад бы, да не могу — служба, — почти не кривя душой, вздохнул я. — Мне ещё оборотня сжечь надо и клизму с привидением уничтожить, а уж тела чумчар, надеюсь, упыри и без меня доели.

— Тьфу, ажно слушать такое противно. Не хочешь жениться, значит?

— Не хочу, дядя.

— Ну и пёс с тобой. — Он разгладил усы, подтянул мундир на пузе и, звеня орденами, протянул: — А может, ты и прав, может, хватит мне по супруге безвременно ушедшей печаль влачить. Съезжу-ка да и посмотрю ещё разок, может, и глянусь молодой, покуда ты глупостями на голову страдаешь.

— Совет да любовь, — едва ли не одновременно благословили мы с Прохором.

Дядя плюнул, перекрестился и, уже трогаясь, словно бы вспомнил о чём-то, с замедленной театральностью помахивая небольшим конвертом:

— Вроде как по твою душу, утром на подоконник легло. Откуда только, не знаю… Вскрыть али сам?

Я в два гигантских прыжка догнал «колесницу», на ходу цапнул письмо и едва не завертелся волчком от счастья — Катенькин почерк ни с чем не спутаешь!

— Ну открывай давай, не томи, — безапелляционно приобнял меня за плечи старый казак. — Небось на свиданку приглашают? Раз такое дело, видать, девка дозрела и зовёт неспроста — знай целуй в уста!

Я покосился на этого бородатого рифмоплёта, повертелся так и эдак, надеясь укрыть от его любопытства милый текст, понял, что фигу, и, мысленно махнув рукой, вскрыл конверт. Из него выпала маленькая картинка из чудо-машины «принтера» — цветной портрет младшей дочки губернатора. Короткий текст с обратной стороны пришлось прочесть вслух, даже дважды, но легче от этого не стало…

«Иловайский, что происходит? Это девица или оружие массового уничтожения?! Бабка Фрося доложила, как сия Барби краснеет при упоминании твоего имени и уже стишки любовные в альбом пишет. Я не поняла-а…»

— Эй, ты куда побёг, ваше благородие-э?! — донеслось мне вслед из сиреневой дали.

— В Оборотный город, — скорее подумал, чем ответил я. А вот успею ли до того, как кареглазая любовь моя с дивной грудью сама себе всё напридумывает и примет гневное скоропалительное решение! Ну, баба Фрося, ну удружила, ну погоди…

Часть третья КРОВЬ НА КОНФЕРЕНЦИИ

…Если бы в тот день меня не сумел остановить Прохор, я бы, наверное, здорово наломал дров. Ну то есть прорвался бы с саблей наголо в Оборотный город, наорал на бесов под аркой, спровоцировал местных на очередной мордобой, добрался до Хозяйкиного дворца, сдал девицу Ефросинью и Христом Богом клялся бы, что у меня с губернаторской дочкой ничего не было. Согласитесь, это было бы легко и даже абсолютно честно.

Однако если хоть чуток неторопливо поразмыслить, то что мы получим? Бабку Фросю я просто подведу под расстрельную статью. Катенька моя не то чтобы зверствовать любит, но с нечистой силой ни на грош не церемонится. Моё появление под землёй никого давно не радует, никому не в диковинку, и особого счастья от того, что из-за меня им друг дружку валтузить приходится, тоже никто не испытывает. Почему и нападают постоянно, чтоб убрать источник раздражения. Про бесов-охранников вообще молчу, им из-за меня вечно первым достаётся, а кто виноват?

Вот так и выходит, что, добеги я в горячности чувств до Оборотного города, так ничего хорошего из этого б и не вышло. Мне ведь оно, как понимаете, тоже не сразу в башку стукнуло. Сначала меня Прохор остановил. Просто остановил, оглоблей. Кинул её вслед, как биту в городки, мне под колено попал, я и рухнул, пропахав носом пять шагов до ближайшего лопуха. Он же потом подошёл неторопливо, помог мне встать, отряхнул, к носу подорожник сунул и объяснил, ровно дитю малому:

— Ты куда побёг, береги тя Бог… Прочитай письмишко да возьмись за умишко, пораскинь мозгами, чего нужно даме? Не твои оправданья, а в любви признаванья, слово ласковое, сапожки красные да на пальчик перстенёк, а не гонка со всех ног! Али ты совсем дурной, хлопчик, коли наипростейших вещей о девках не знаешь? Ну пойдём-ка, умоешься, отдышишься, обо всём и погуторим без суеты да спешки. А низкий разбег взять завсегда успеешь…

Я на него не обиделся. Мне просто не до того было, так сильно башкой об землю треснулся. Поэтому безропотно позволил увести себя, как телёнка на верёвочке, и дальнейшее развитие событий пошло уже совсем по другой схеме. Во-первых, мы с ребятами пошли на то самое нехорошее место, выкопали останки аптекаря и торжественно сожгли их по предложенной отцом Григорием науке.

Ночи ждать не стали, так оно, может, и менее зрелищно, однако для нас главное — надёжность, а не ощущение праздника. Клизму я забрал заранее, а то ещё затопчут, порвут, да мало ли, чего зря рисковать? Сам Анатоль Францевич, как помнится, упоминал, что времени ему отпущено мало, но, с другой стороны, мог ведь и соврать. Это ж нечисть, им ни в чём верить нельзя…

Прохор вытребовал у калачинского батюшки целую крынку святой воды, куда мы, собственно, и опустили клизму, хорошенько запечатав сосуд листком с лубочным изображением святого Георгия, поражающего змия, а поверх ещё и толстым слоем освящённого свечного воска. После чего закопали в дальнем углу православного кладбища, то есть даже если эта тварь самым немыслимым образом попытается вырваться — атмосфера вокруг него будет крайне неуютная…

Ещё я послал денщика извиниться перед нашим полковым лекарем. Это было нетрудно, за треть ведра самогону Фёдор Наумович и самого Иуду простил бы, не то что пылкую горячность больного Прохора. А ближе к вечеру, так и не дождавшись дяди, мы сели на конюшне перекусить чем бог послал, ну и как-то продумать мирное разрешение сложившейся ситуации. Сошлись на том, что самое разумное будет отправить ей коротенькое, но подробное письмецо, чётко отвечающее на все животрепещущие вопросы.

Прохор настаивал, чтоб в стихах, типа так жалостливее и пробирает, но я, при детальном взвешивании, пришёл к выводу, что не стоит. Нагло спёр из дядюшкиного шкафчика перо, чернила и бумагу, уселся на крылечке и после третьей попытки сочинил вполне удобственное объяснение, оправдавшись по всем статьям:

«Здравствуй, свет мой Катенька. Мне и день без тебя прожить тяжко, а уж ночами вообще волком на луну вою с тоски немыслимой. Истомилось без улыбки уст твоих сердце казачье, нет жизни без омута очей твоих карих, нет счастья без объятий рук твоих лебединых! Мыслю дожить лишь до часу светлого, когда вновь увижу тебя, звёздочка моя ясная…» И ещё одна строчка, постскриптум в конце, как во французских романах положено: «P.S. А на ней я и не женюсь вовсе».

Ну и, разумеется, достойная подпись:

«Засим кланяюсь, с любовью и верой остаюсь всегда ваш,

хорунжий Всевеликого войска донского Илья Иловайский».

Мой денщик настоял, что отправлять письмо мы будем вместе. Вот тут я уже и не возражал — на ночь глядя, по полям да перелескам, и на чумчар нарваться недолго. Мы верхами домчали до забытой всеми могилы безвестного почтальона, я разгрёб землю, приподнял медную крышку люка и бросил конверт в трубу. Кто ни подберёт, всё равно Хозяйке доставит, да и она сама в волшебной книге все ходы-выходы контролирует, небось не проморгает письмецо-то…

Пока возвращались, разговорились, ехали шагом, потому и разговор пошёл по душам, хоть и не совсем приятный. Да куда ж денешься, не всё в судьбе складывается, как сиюминутно хочется, но за каждое желание приходится ответ держать.

— Сколь ты мимо неё кругами хороводить будешь, паря? И сам не женишься, и девке свободы не даёшь. Не дело энто, не по-христиански получается…

— Ей ещё год или два по контракту в Оборотном городе служить. Она там нечисть изучает, всю душу кладёт на алтарь науки, понимаешь?

— Лучше б ножки тебе на плечи клала… Прости, Господи, меня грешного! Вот же связался чёрт с младенцем. Ты не серчай на меня, ваше благородие, ну не верю я бабам, никаким боком не верю, имел печальственный опыт…

— Жена ведьма? — припомня старые байки, решил я.

— Куда те ведьма… Так, стерва обычная, да ещё с полюбовником из лакеев спуталась. В иной раз и поучил бы её нагайкой, да и ладно, но не в ту степь линия сюжетная вывела. Не чета всем твоим французским романам…

На деле оказалось, что про любовника ему соседские кумушки напели, сам-то он свою благоверную за грешным делом так ни разу и не поймал. А если уж сам Прохор не поймал, так это о многом говорит. Либо баба точняк ни в чём не повинная, либо хитра, как сотня бесов, что тоже в принципе вполне возможно.

Просто пока он был в походе, его жена родила. По срокам выходило, что ребёнок вроде бы был и его, но свекровь, невзлюбившая невестку, подняла хай! Дитё якобы было огненно-рыжим, хотя мой денщик тёмно-русый. А тут ещё две соседки добавили масла в огонь, расписав, как самолично видели молодую голой на помеле или на козле рыжем, вылетающую в трубу на шабаш. Не дожидаясь возвращения мужа, дурные бабы её повязали да по старым обычаям засмолили с дитём в бочку и кинули с обрыва в тихий Дон. Куда её унесло, где утопла, никому доселе неизвестно. Бабам по возвращении от атамана крепко влетело, да толку-то?

— Вот так, хлопчик, а ты говоришь — судьба… Здесь как свезло — кому лопата, кому весло, кому кафтан красный, кому шиш с маслом, кому родные дети, кому и вовсе не светит, кому поцелуй в губы, кому кулаком в зубы, кому семейное счастье, а кому до гроба ненастье… Дак чего решил-то?

— В каком смысле?

— Да про Катерину твою, чего с ней делать-то будешь?

— Чего-чего, — вздохнул я. — Свататься буду, а коли откажет, застрелюсь. Говорят, от неразделённой любви и позору пуля — наипервейшее лекарство.

— Это верно, — согласился он. — Вот только применять его можно лишь один раз. Так что придержи на крайний случай, пригодится, ты ж молодой ещё. А с лишней дыркой в башке уже никому не нужен, и без того, поди, последние мозги ветром выдувает…

— Издеваешься?

— Учу тя, дурня! — нарочито громко расхохотался мой товарищ, выхватывая из-за пояса пистолет. Но прежде чем Прохор большим пальцем взвёл курок, я хлопнул его по руке — не стреляй. Периодически на меня вот так накатывают нежданные прозрения (за что, собственно, и ценят характерников), но сейчас я доверял только сердцу.

И оно не обмануло…

— Всё в порядке, любимая, выходи!

— Ага, слышишь топот ног? Разбежалась… — напряжённо прозвенел Катеринин голосок из-за густых придорожных кустов. — Сам сюда иди, поговорить надо.

Я пожал плечами и спрыгнул с седла, передавая поводья Прохору.

— Катенька, свет мой, уж покажись, успокой старика! — попросил мой денщик, и было ясно, что он не уступит.

— Да ладно, дядя Прохор, я это, я! — Хозяйка на миг вышла из кустов. — Ну чё вы, как эти? Знаете же, что мне рабочее место покидать нельзя в принципе. И так рискую, как на седьмом месяце… Иловайский, блин, иди сюда, дело есть!

Я послушно шагнул за ней в кусты. Прохор завистливо присвистнул. Катя не постеснялась высунуться ещё раз и показать ему язык:

— Не съем я его, честное-пречестное! Даже не облизну ни разу, — это уже мне. — И ты, кстати, тоже не облизывайся, говорю же, по делу пришла!

— Как скажешь, солнышко моё ясное. — Я успел на минутку приобнять её, и Катенька не противилась. — Но если думаешь, что у меня с губернаторской дочкой хоть что-то было, так…

— Это с той розовой секс-бомбой? — с лёгким рыком уточнила моя любовь. — О ней разговор отдельный будет, сейчас не та тема, но не думай, что я забуду!

— Господом Богом тебе клянусь, что ни в одном глазу…

— Ой, знаю я вас, мужчин! Ни в одном глазу у него… А сам наверняка уже всю обмерил, прикинул и заценил по всем фотомодельным периметрам. Ладно, всё, проехали, пока живи, у меня другой вопрос. Ты мне помочь можешь?

— Всё что пожелаешь, королева моя кареокая!

— Ох, любимка, — потёрлась она щекой о мою грудь. — Ласковый ты у меня, а я грубиянка махровая. Детство такое, ещё с детского сада со всей группой на ножах, в мальчишек кашей кидалась. В школе учитель физкультуры белкой обзывал, типа слишком шустрая, другие педагоги тоже приставали, троглодиты, а с шестого класса, как грудь попёрла, так вообще хоть вешайся. В институте на потоке все мальчишки каждый день на рубль спорили — перевесит меня вперёд или не перевесит?! Дебилоиды…

Я тоже, не всё понимая, сострадающе гладил её по вьющимся тёмным кудрям, схваченным в простой узел на затылке. Но, как бы мне ни хотелось убедить её, что я не такой, что у меня к ней самые честные намерения, но самому себе не соврёшь: её грудь привлекала, манила и держала меня, словно недоступная горная вершина, от одного предвкушения которой заходится сердце и меркнет разум. Господь Вседержитель, и отчего же мы, мужчины, вот так примитивно устроены? И смех, и грех, и шиш куда здоровую физиологию спрячешь. Каким-то боком это стало ясно и Катеньке, видать, я неловко повернулся…

— Так, стоп машина, сбавь пары, перехожу к делу. — Она отшагнула от меня, но рук не отняла. — Слушай, в чём тут засада: сможешь пару дней пожить вместо меня в Оборотном городе?

— Ваше благородие, ты скоро ли? — не вовремя озаботился Прохор.

— Да, ещё пять минут! — не сговариваясь, прокричали мы с Катей, и она быстро объяснила мне, что к чему.

Отказать, как вы понимаете, я просто не мог. Во-первых, потому что загодя дал согласие, а во-вторых, оказывается, и сама проблема-то возникла хоть и на пустом месте, но не без моего недавнего участия. Пару-тройку раз в год моей любимой необходимо было присутствовать на неких конгрессах молодых учёных, где все общались, заслушивали доклады, повышали уровень знаний, обменивались передовыми достижениями и всё такое прочее.

Как я понял, Оборотный город у нас в России-матушке — далеко не единственное место, где нечисть живёт целыми кварталами. Про большие столицы вроде Москвы да Санкт-Петербурга и батюшки Киева даже речь не шла, там таких «оборотных» по три-четыре на округу. И почти в каждом Хозяин или Хозяйка научную работу осуществляет. Конечно, с разными научными целями, но, видать, всё одно на благо прогрессивного человечества.

Так вот, Катенька тоже должна была там выступать с отчётом на тему «Психологические аспекты возникновения патриотизма под влиянием иноземной оккупации». А на рабочем месте её должен был бы заменить научный руководитель, то есть тот самый Соболев, который по милости моей обречён проходить долгий курс лечения в психиатрической больнице!

Короче, не соглашусь ли я втихую подежурить пару дней в Оборотном городе, пока она быстренько смотается туда и обратно? Никаких обязанностей, никакой ответственности, ничего сложного — только поддержание иллюзии, что во дворце кто-то есть и этот кто-то бдит!

— Ну, чё ты молчишь? — Катя умоляюще заглянула мне в глаза. — Я же тебя не так часто о чём-либо прошу. Мне и вправду надо. Засвечусь на хорошем уровне, предложат кандидатскую, и я смогу уехать отсюда на более престижную работу с ё-го-го каким повышенным окладом. А? Соглашайся, пожалуйста, я тебе с конференции сувенирчик привезу. Блокнот-ежедневник или магнитик на холодильник, хочешь?

— И поцелуя одного довольно будет.

— Точно? Не обманешь? Придёшь? Ой, не подведи…

— Когда надо быть? — смиренно уточнил я.

— Завтра утром. — Она быстро чмокнула меня в щёку и метнулась к показавшемуся меж деревьев низенькому силуэту — бабка Фрося, верная провожатая и доверенная шпионка.

— И смотри у меня, Иловайский, — радостно раздалось на прощанье, когда я уже возвращался к лошадям.

Ладно, милая, чего ж для тебя не сделаешь, отдежурю и в нечистом городе. Дело-то и впрямь не хитрое, как-нибудь управимся…

— Нацеловался хоть? — пхнул меня локтем ухмыляющийся Прохор.

— Не без того, — важно подтвердил я. — Только маловато будет. Вроде как по губам клубничным вареньем мазнула, а любовь всегда голодна…

— И то верно. Любви — всё мало, она как жало. Ткнут тя несмело, а боль на всё тело. И от этой страсти терпеть нам напасти, и с ней намаешься, и без неё стреляешься!

О том, на какую конкретно тему мы с Катенькой разговаривали, я покуда решил умолчать. День и без того насыщенный, а расскажу правду, так он мне и ночью спать не даст. Обматерит и будет прав! Потому что не имеет права казак без разрешения атамана свой полк на два дня покидать. А кто мне такое разрешение подпишет, дядя, что ли? Но и раз мною слово дадено, то и отступать теперь поздно. Одна надежда — утро вечера мудренее, выспимся, а уж с рассветом на ясную голову и решим, как выкручиваться. Не в первый раз, слава богу…

Ночка прошла на удивление спокойно. Рыжие ведьмы ко мне на сеновал не лезли, верный денщик долгими разговорами не уматывал, дядя, как я понимаю, так и заночевал в гостях у генерал-губернатора, графа Воронцова, пульку под кларет расписывать. Мысли ничем особым не грузились, страха перед тем, что я не сумею день-два управиться с в общем-то вполне законопослушной и выдрессированной нечистью, тоже не было. Да и велика ли сложность пить чай с пакетиками, есть чудные чипсы, открывать булькатящие напитки в железных баночках, жать на рычаг, обливая недовольных пламенем из львиной пасти? Тут даже ребёнок бы справился, не то что я, здоровый лоб!

Снов толком не помню. Кажется, что-то про вампиров иноземных снилось, но они почему-то по деревьям бегали и светились, как набриолиненная лысина. Больше вроде ничего не было. Мои характернические таланты то ли исчерпались, то ли завяли за ненадобностью, то ли спали до своего часа, ничем себя так и не проявляя. Однако сам я в то утро встал первее всех…

Быстренько оделся, вооружился и тихо-тихо ушёл со двора за околицу, потому что, разбуди я случайно Прохора, он бы меня одного нипочём не отпустил. А чего ему в Оборотном городе делать? Только нервы трепать: ведь вроде и вот она, нечисть неправославная, а бить её нельзя… не положено… они у себя дома. Я-то ещё терплю кое-как, но для моего денщика каждая минута даже случайного общения с теми же Моней и Шлёмой — здоровущий стресс на всю голову! Не, ну его, лучше не рисковать, сам справлюсь…

Дороги вниз, в Оборотный город, у меня было две. То есть на деле-то я туда и оттуда уже шестью разными путями ходил, но через кладбище по ступенькам или через люк на опушке всё-таки как-то привычнее и надёжнее. Сложней всего, по-моему, было через лужу в болоте, где мы с отцом Григорием сигали. Но туда надо с разбегу прыгать, а я точного места не запомнил, а абы куда обеими ногами прыгать, так запросто и в трясину угодить можно. Так что ну его, пойду по старинке, через кладбище…

А вот именно там меня и ждали первые неприятности. Вернее, одна неприятность — рыжая молодящаяся ведьма, сидящая на могильном холмике и растирающая больную ногу какой-то жутко вонючей мазью болотного цвета.

— О кто к нам пожаловал! Неужели нынче хорунжие уже и не ждут, пока их принесут на кладбище, они сюда своим ходом заявляются, — злобно приветствовала меня мамзель Фифи, по-собачьи вздыбив колючие волосы на загривке.

— А ты чего сюда припёрлась с утра пораньше? — так же вежливо кивнул я, демонстративно хлопнув по рукояти дедовой сабли. — Вроде тут свежей мертвечины нет, а лучшие косточки давно упыри-патриоты сгрызли. Никто ж не рассчитывал, что ещё и ты по помойкам побираться будешь…

— Нет, я не буду. Зачем? Мне неделю назад улана в сети заманить удалось. Как лёг на меня, так и… пропал. Я не голодна, не бойся.

— И небоюсь.

— А чего за саблю хватаешься? — почти ласково улыбнулась она. — Или ты только с оружием в руке храбрый?

Я хотел сказать ей, чтоб не нарывалась, но удержался. С нечистью, вообще, чем меньше разговариваешь, тем больше толку. Вот и сейчас плюнул бы да и прошёл себе мимо, но эта зараза в кринолинах расселась всей задницей на той самой могиле, через которую я и намеревался пройти.

— Мне в Оборотный город.

— И что с того?

— По просьбе самой Хозяйки, — с нажимом добавил я, и ведьма вынужденно сменила тон.

— Так бы сразу и сказал. Что ж, я с ней бодаться не стану, да и было б из-за чего… Какой-то хорунжий, фи! Вот улан был вкусны-ый… — Фальшивая дочь помещика Зайцева мигом встала с могилы, уступая мне дорогу. — Иди, казачок, но не забывай меня.

Я наклонился и нащупал под тонким слоем земли старый рычаг. Иголки в левую пятку кольнули так резко и словно бы без повода, что мне не удалось даже удивиться. Просто понял, что верить никому нельзя и саблю вытащить уже не успею. В один миг рыжая тварь кинулась мне на спину, обеими руками заламывая шею до хруста! Затхлый запах из её пасти, казалось, обжигал левое ухо…

— Катька мне не указ! И её срок придёт, как твой пришёл… Всё, хорунжий, всё…

Ага. Конечно. Всё. Я резко упал на колени, скорчась так, словно живот прихватило. Ведьма перелетела через мою голову, вспахав рылом соседнюю могилу аж на ладонь в глубину, но ума не набралась.

— Ты, подонок, Иловайский, убью-у-у!

Ну вот, начинается, а ведь хотел тихо-мирно зайти в гости. От двух свищущих ударов её когтей я просто увернулся, под третий поднырнул, с размаху приложив ведьму кулаком в челюсть. Она только фыркнула, а я едва ли не в кровь разбил костяшки пальцев! Откуда у этой рыжей твари такая сила?

— Я играла с тобой, хорунжий, но теперь пора умереть…

— Тебе пора, ты и умирай. — Мне удалось провести ещё один переброс, поймав мамзель Фифи на популярный приём «мельница». Теперь злодейка лихо приложилась всей спиной об чей-то надгробный камень так, что даже хрустнуло. Но на ноги вскочила быстро, оказалось, хрустнуло треснувшее надгробие…

— Ты сделал меня хромой! Почему не в лоб, не в сердце?!

— Сердца у тебя нет, а в лоб бить — только пули плющить.

Ведьма бросилась на меня, пытаясь обхватить за пояс и повалить. Увернуться было сложно, от тяжёлого толчка я кубарем пролетел две или три могилы, а в её кривых зубах осталась моя портупея с саблей. Плохо… Ещё хуже, что пистолет был заряжен обычным свинцом, не проймёшь.

Злобная тётка торжествующе взвыла, задирая голову к небу, как волчица, и вновь ринулась на меня, перебегая на четвереньках. Что, конечно, дало мне возможность пару раз приложить её сапогом по уху, но толку! Только ногу отшиб…

— Всё. Мой. Порву, — хрипло дыша от предвкушения, она облизнула пересохшие губы.

Я высыпал на ладонь порох из медной лядунки и изо всех сил дунул. Ведьме запорошило лицо. Неумолимая людоедка, как большая обиженная курица, села на корточки, расчёсывая нос, чихая и пытаясь протереть глаза…

— Знаешь, почему в станицах не носят кринолины? — Я хладнокровно обсыпал её остатками пороха и щёлкнул собачкой пистолета по кремню. — Неудобные они, при ходьбе за всё цепляются, в воде мокнут и тянут вниз, а при пожаре вообще горят как солома!

— Сво-ло-очь!!! — успела взвыть ведьма, превращаясь в огненный шар, с бешеной скоростью катающийся меж могил.

Я успел подобрать саблю, привёл себя в порядок, открыл люк, спустился вниз и, уже прикрывая крышку, помахал мамзель Фифи ручкой. Та так и замерла в смешной позе, абсолютно голая, обугленная до африканской черноты, но, к сожалению, всё ещё живая. Да тьфу ты, подавись, нечистая сила, я ж и не рассчитывал её всерьёз сжечь, так, подкоптить слегка, в воспитательных целях…

— Ты труп, Иловайский! — сипло напомнила она, соскребая сажу с теперь уже лысого черепа.

У меня хватило ума не торжествовать победу (женщина всё-таки), а просто вовремя захлопнуть крышку.

Оставив ведьму бесноваться там наверху, на пустом кладбище (спускаться за мной в Оборотный город она не рискнула), я неспешно пустился по крутым ступенькам вниз. Надо спешить, Катенька ждёт, не хочу подводить любимую, и так задержался…

Пока топал, держась за стену, подсчитывал синяки. По правде говоря, получалось скорее в её пользу. То есть если драться честно, то казак в открытом бою на кулачках опытной ведьме точно проиграет. Сильные они, как пьяные медведихи (язык не поворачивается сказать «медведицы»), и злобные, как тюремные крысы. Знаете, такие некормленые, но отсидевшие по три срока, все в наколках и распальцовке…

Да неважно. Важно иное, если человек действительно хочет бороться с нечистью — он победит! И не потому, что сильный такой, или приёмы рукопашные знает, или вооружён лучше, или в Бога верует, или что ещё там. Нет, всё это тоже важно, и без веры никак нельзя, но… По-моему, тут ещё что-то иное. Не может наш казак проиграть, даже если за ведьмой все силы Тьмы батальонами да батареями сгрудились. Не выйдет у них ничего…

Вот сами на миг глаза закройте — что видите? Вроде и ничего. А потом круги цветные, искорки всякие, блики да образы. Так и в темноте самая крохотная звёздочка на сотни тысяч вёрст видна, сердце греет, взору надежду даёт. А на свету точка тёмная так же ли к себе притягивает? Нет, по-иному, она лишь конкретнее видна своей непробиваемой чернотой на белом полотнище блистающего света. В неё и не веришь даже, глаза трёшь, словно мошка какая попала, убрать черноту хочешь, лишняя она, диссонирует. Не веришь в неё, а к искорке малой всей душой тянешься…

Так и мы. Что бы ни было, как бы ни развернуло, но что может вся нечистая сила с нами сделать? Убить — да. Победить — нет! Сломить казака об колено можно, зато на колени поставить нельзя. Это не гордыня, это… ну вроде привычные нормы поведения, простые и естественные, как свежий воздух в лесу, как роса утром, как тёплое лошадиное дыхание…

Когда лестница вниз кончилась и я вышел на ровную дорогу, мысли несколько сменили направление. Мне вдруг особенно остро представилось, что скажет мой драгоценный дядюшка, когда обнаружит, что я бесследно исчез? И не пришло же мне в голову хоть объяснительную записку ему оставить. Так, мол, и так, отбыл ваш сумасшедший племянник в Оборотный город, где обязался приглядеть за всевозможной нечистью, покуда сама Хозяйка из командировки с наукообразного конгресса не явится. Сам вижу, что некрасиво, но как любимой девушке откажешь?

Что бы мне популярно ответил дядя — я не хочу знать, ни в письменном виде, ни в устном, ни даже в коротком пересказе жестами. Жизнь и так не особо долгая, чего ж её добровольно укорачивать в соответствии с извращёнными инквизиторскими фантазиями моего нежно любимого родственника? Да! Что бы кто себе ни думал, я дядю люблю, уважаю и чту по мере сил и возможностей. Надо будет голову за него сложить — сложу не задумываясь! Но сейчас игра не на его поле и не в его пользу, поэтому я честно-благородно помогу Катеньке, а старый хрыч уж как-нибудь сам перетопчется…

— Стой, руки вверх! Стрелять будем, — поприветствовал меня из-за арки целый хор бесов, поднимая навскидку едва ли не полусотню разнокалиберных ружей всех времён и народов. Ох ты ж, Царица Небесная, совсем забыл, как меня здесь уважают… Я стоял перед ними, как на расстреле, ни секунды не колеблясь и ни мгновения не сомневаясь.

— Иловайский, ты, что ли?

— Я.

— Ну так проходи, чего застопорился-то? — ворчливо откликнулся дежурный охранник, и остальные поддержали его согласованным бурчаньем. — Встал тут, понимаешь, как на сцене, театр одного актёра… и провоцирует же! Ага, мы по нему пальнём, а он, разбойник, опять все ружья взорвёт… Никаких арсеналов на него не напасёмся… Иди отсюда, с Хозяйкой лямуры крути, а нас после каждого твоего визита начальство так любвеобильно в очередь выстраивает — всё жалованье тока на вазелин и уходит!

— Да ладно вам, братцы, — смущённо взмолился я. — Чего все на одного наехали? Я ж тоже человек военный, сам не без понятия. Кто ж знал, что из-за меня у вас такие приключения на филейную область…

— Вот убьём тебя разок, так и будешь знать, — со вздохом пообещали бесы, и мне действительно стало стыдно. В самом деле, хожу сюда уже как к себе домой, а охране небось за каждого, кто без пропуска, не только холку мылят, а и по-иному мыло используют. Это несправедливо, надо будет разобраться…

— Вот что, служивые, — рискнул я. — По большому секрету, Хозяйка пару дней по делам отсутствовать будет, а за порядком в городе попросила меня присмотреть. Так вы бы пошушукались меж собой и прислали делегата ко дворцу. Ну там опишите всё как надо, с коллективным заявлением, дескать, забодал диктат начальственный, требуем свободы, равенства и братства, чтоб всё честь по чести. Я, чем могу, посодействую. Слово даю!

На минутку повисла гробовая тишина. Через минуту она взорвалась радостными криками, аплодисментами и выстрелами в воздух…

— Качай хорунжего!

В общем, до города восторженная толпа бесов-охранников донесла меня на руках, подбрасывая вверх шапки и выкрикивая печально известные лозунги французской революции. Дай я им волю, они бы меня и дальше таскали, но я вовремя вырвался. Бесы — натуры храбрые, но тупые, а потому весьма увлекающиеся, это сейчас они возносят меня до небес, а чуть сообразят, что их много, я один, и живой, и тёплый, и у них в руках… Так что тут очень важно вовремя соскочить на пике популярности.

Отправив заведённую вооружённую толпу писать коллективное заявление, я отряхнул мундир, сдвинул папаху на затылок и бодрым шагом двинулся через площадь к памятнику, чтоб обойти развалины храма отца Григория слева и вывернуть к Катенькиным апартаментам. Нечисти не боялся: после недавних событий, лишний раз подтвердивших «силу и гнев» Хозяйки, в мою сторону даже не облизывались, ну его, от греха подальше. Разве что достопамятный мясник-патологоанатом Павлушечка увязался следом на целый квартал, нудя о наболевшем:

— Не убегай, человече! Внемли хоть ты проблемам малого бизнеса в России. Нет поставок мяса сверху, у меня клиентура капризная, а у вас на селе не хоронят никого. Как жить, а?

— Как все живут, — огрызнулся я, не сбавляя хода. — У нас тоже в полку не каждый день щи с мясом, с колбасой перебои, обоз с салом запорожцы перехватили, кому легко…

— Да ведь упыри хвастали, что ты им чумчар бесплатно подогнал. Аж пять штук свежеотстреленных самцов. Монька со Шлёмкой у отца Григория с трупами заперлись да так облопались, что батюшка наш до сих пор не выходит и служений не проводит. Зажрался ибо! Где справедливость, человече?

— «Ин вино веритас», — предложил я.

И пока Павлушечка в задумчивости вытирал лицо запачканным кровью кожаным фартуком (своей единственной одеждой), я успел удрать за угол. Сзади раздался визг тормозов, женский вопль и непристойные ругательства — наверняка какая-нибудь молоденькая перелётная ведьма врезалась в стену, заглядевшись на Павлушечкино «хозяйство». Да, судя по иноземному мату, точно молоденькая, взрослые ругаются по старинке, а эта:

— Фак ю! Даунхаус, фак, фак, фак!

Ладно, сами разберутся, им не впервой, а меня свои дела ждут. К отцу Григорию в храм заходить не стал, хотя в иное время и стоило бы. Мясник прав, буквально на днях грузинский батюшка вместе с двумя упырями, вооружённые до зубов, бежали подальше из города, когда нечистый храм пытались разнести из пушек, но вмешалась Катенька, и всё стало ещё хуже. Мне, можно сказать, крупно повезло, что они появились очень вовремя в нужном месте, избавив меня от настырного внимания заезжих чумчар. Куда парни дели трупы, я и не спрашивал, съели, конечно. Но вот, оказывается, в Оборотном городе кое-кто уверен, что это не они меня выручили, а я их свежим мясом снабжаю? Ну, ну…

Тьфу ты, прости меня, Господи, вот уж какой славы не ждал, а на тебе! Прямо «поставщик двора его императорского величества»! Если вернусь, надо будет непременно напомнить Прохору, чтоб пристрелил меня как собаку за такие дела…

У медных ворот я приветливо помахал рукой львиным головам, добродушно фыркнувшим в мою сторону струйкой чёрного дыма. Это они мне как старому знакомому, да и я сюда уже словно домой прихожу. В этот раз особенно, ведь пока Катерины не будет, мне действительно придётся считать её дворец своим домом. Я ж казак, а значит, с детства к походной жизни приучен, могу и во дворце пожить. Собаки не тронут, земля тут тёплая, отчего не перекантоваться как-нибудь…

— Иловайский, чё встал как не родной? Давай ввинчивайся, я уже мокрая вся… — чарующе раздалось из динамиков. — Да не красней, не в том смысле! Чемоданы пакую, взмокла как мышь, щас спрыснусь дезодорантом, и заходи!

Минуту спустя ворота распахнулись. Я тоже задержался погладить адских псов через решётку, ну и сухарём угостить, кто поближе. Кому не хватило, за ухом почесал, с осторожностью, чтоб руку об иглы не поцарапать. Страшные они, лютей собак на всём белом свете нет, а вот ко мне прикипели, слушаются как маму…

Когда вошёл в Катины палаты, она и впрямь стояла у большущего короба с ручкой, в синих штанах с рисунком и клёпками, толстой кофте под горло, волосы собраны на затылке. В размышлении покачивала в руках изящные черевички с длиннющим каблучком.

— Привет, мой герой! Иди сюда, я тебя поцелую. Нет, погоди, вот смотри сначала: зонт я взяла, четыре платья на смену, две юбки, пеньюар, ночную рубашку, распечатку отчёта, планшет вместо ноутбука, музыку в плеер накачала, фотоаппарат, сотовый, фен тоже взяла, маникюрный набор, прокладк… упс… Пардон, милый, прости, забылась. Что ещё, вторые туфли брать или лучше сапоги? А зачем они мне там? Не знаю, но вдруг… Книжку не беру, читать некогда будет. Или взять, как посоветуешь? Возьму! Ничего не забыла? Блин, чемодан уже не застёгивается… Тапочки! Ой, я дура, чуть без тапок не уехала… Помоги закрыть.

Я послушно прижал её короб двумя руками, пока она быстро застегнула чудной замок по всей длине, больше похожий на зубчики пилы или какое-то орудие пытки. Не дай бог таким что важное защемить…

— Так. Всё. Сядем на дорожку. — Моя любимая присела прямо на скрипнувший чемодан, а я, оглядевшись, сел на крутящийся стул. Не очень удобно, чуть не навернулся, Катенька грозно цыкнула на меня.

Мы посидели в тишине, и на раз-два-три-четыре-пять она вскочила.

— Ничего не трогай. В розетки пальцами не лезь. Всё, что надо, в холодильнике. Туалет и душ сам знаешь где. Постель чистая, будешь спать, снимай сапоги и портянки. Я вернусь послезавтра. Всё, целую! — Она крепко обняла меня, расцеловала в обе щеки и ещё раз предупредила: — Главное, сиди тихо и ни во что не вмешивайся. Я буду на связи. Чмок в щёчку!

Мне даже слово вставить было некуда. Она бегом метнулась к странному шкафу с надписью «лифт», нажала кнопку, шагнула внутрь, закатив с собой короб, у которого внизу оказались колёсики, и послала мне воздушный поцелуй. Двери захлопнулись.

— Иловайский, я тебя обожа… — Конец фразы растаял в неясном механическом гуле.

Ну и… А всё, кажись, уехала. Я, невзирая на предупреждения, нажал ту же кнопку на шкафу — он послушно распахнулся, но внутри никого не было. Волшебство-о… И что ж теперь делать?

— Полно вам, снежочки, на талой земле лежать, полно вам, казаченьки, горе горевать! Оставим тоску-печаль во тёмном во лесу! Будем привыкать к азиацкой стороне, казаки-казаченьки, не бойтесь ничего-о… — негромко пропел я более для того, чтоб услышать в тишине хоть свой собственный голос. Остаться в доме любимой девушки, когда она сама его покинула, — дело не такое простое, как кажется, и на грустные мысли наводит…

Может, надо было набиться к ней в провожатые? Мало ли чего опасного на этих научных конференциях, так защитил бы звездочку свою кареокую от всякого зла или на худой конец чемодан её чудной с колёсами таскать помог бы. А то сиди тут, пялься в волшебную книгу…

Кстати, интересно, а она работает? В принципе основы включения я знал, Катенька сама показывала, но вдруг она книгу предупредила, чтоб чужому не открывать? Хотя я тут вроде уже и не чужой, мне-то попробовать можно?

Я осторожно нажал знакомую кнопку и держал, пока не вспыхнут огоньки. Получилось! Правда, когда осветилась вся половина волшебного ноутбука, то на экране появилось строгое Катино лицо и предупреждающая надпись:

«Узнаю, что лазил по порносайтам, — убью!»

— Знать бы ещё, что это и где находится, тогда бы точно не полез, — задумчиво ответил я, поклонился книге и попросил: — А город посмотреть нельзя ли?

В ответ на мою скромную просьбу первая надпись ушла и появилась другая:

«А вот веб-камеры я специально оставила включёнными. Любуйся. Только руками ничего не лапать, слюнями никуда не капать! Усёк? Целую!»

Вслед за этим её портрет разбежался во все стороны тысячей весёлых искорок, открывая мне шесть небольших квадратов, в каждом, словно в оконце, была видна какая-то часть Оборотного города. И в каждом было что посмотреть. Тем более когда я догадался тыкать в квадратики стрелочкой и они росли, а нажав на крестик в углу, так же резко уменьшались. То есть самое интересное можно было и увеличить для рассмотрения.

Например, как Моня и Шлёма шли к арке, а потом красовались друг пред дружкой своими молодецкими личинами. Потом ещё три юные ведьмы в неглиже, стоя на балконе, по очереди вызывающе курили турецкий кальян, а на них снизу облизывался прыщавый колдун, в которого они плевались абрикосовыми косточками. Или кабак Вдовца, куда пытался войти тот самый здоровущий ёж, более похожий на свинью с иголками, к тому же уже изрядно поддатый. А кроме этого, целая делегация бесов, разнаряженных, как на парад, дружно марширующих с какой-то длиннющей петицией в руках. Бывает же такое, представляете, а?

Короче, ерунда всякая, я уже протянул руку, чтоб нажать на все крестики, а потом спросить книгу, что ж это за зверь «порносайт», вдруг подскажет, но… То есть очень запоздало сообразил, куда и зачем идут бесы, а когда вдруг вспомнил, экран показал, что они шумной толпой встали прямо у наших медных ворот. И ведь пригласил их сюда не кто-то там, а ваш покорный слуга…

— Иловайский, открывай!

— Чего надо от грозной Хозяйки?! — старательно подражая Катерине, безумнейшим фальцетом пропел я. Видимо, репродукторы тоже были включены, потому что бесы едва не рухнули с копыт от хохота…

— Хорунжий, мать твою… Ты бабу-то из себя не строй, а то мы не знаем, кто в теремочке живёт… И с кем!

Ах так?! Я вспыхнул и, твёрдой рукой взявшись за красный рычаг на стене, резко повернул его вниз. На две минуты две львиные головы превратили площадку перед воротами в огненный ад! Когда пламя отревело своё, на меня через экран изумлённо вытаращились маленькие, чёрные, лысые пигмеи с рожками. Одежда, волосы, шерсть — всё сгорело подчистую!

— И петицию нашу сжёг, на фиг… Зря только всем взводом старались, — шёпотом пропищал кто-то.

Остальные зашикали на него:

— Скажи спасибо, дурилка, что хоть живыми оставил. Иловайский, он шуток не понимает, у него мозги по казачьему уставу отредактированы, вот и…

— Эй! — Я собрался было ещё раз пыхнуть огнём, но передумал. — Чего надо было, с чем припёрлись?

— Вот и разговор по существу пошёл, — откликнулись обрадованные бесы, организованно отступая подальше и уже оттуда крича: — Ты ж вроде сам просил захаживать с претензиями? Ну мы сдуру и поверили…

— Погорячился, виноват.

— А-а, ну с кем не бывает, — переглянулись они, но ближе не подошли. — Мы без обид. Ты когда-никогда всё равно через арку пойдёшь — небось сочтёмся…

— Выкладывайте, только покороче, суть претензий.

— Всех?!

— Не, все меня решать не уполномачивали, — вовремя сориентировался я. — Давайте парочку главных.

Бесы загомонили и скучковались. Через несколько минут ожесточённого спора о воинских льготах и привилегиях они выдвинули вперёд самого шустрого, возложив на него роль делегата. Ну а если что не так, то и мученика за правое дело…

— Зачитываю вкратце, по памяти, желания, требования и наезды. Короче, милостиво просим! Иловайского расстрелять, а ещё чтоб сама Хозяйка для нашего взвода канкан в прозрачном сарафане станцевала…

Конец его пламенной речи в этом же пламени и утонул. Я, конечно, не Катя, у меня нервы покрепче, но издеваться над моей любимой девушкой ещё ни одному рогатому парламентёру не позволено.

Когда хорошо прожаренного, но дико живучего беса унесли с площадки, его место занял второй кандидат. Этот, видимо, учёл печальный опыт предшественника и попросил уже куда скромнее:

— А можно каждый раз после твоего визита через арку мы всем взводом марш-бросок вокруг города давать будем? При полном вооружении, со знамёнами и криками: «Да здравствует наш дорогой Илья Иловайский, чтоб ему не кашлять!»

— Это… можно, пожалуй, — дважды подумав, но не найдя никакого подвоха, согласился я.

— А про Хозяйку в сарафане — это ни-ни, да?

— Ни-ни! — подтвердил я.

— Ясненько, хотелось, конечно, но… — понимающе развёл руками «дипломат». — Тогда, может быть… какой-нибудь знак отличия за очередную попытку убить хорунжего?

— В принципе почему нет? А давайте. — Я тоже решил не строить из себя зануду и поиграть в демократию. — Вон у французов Наполеон ввёл орден Почётного легиона, чтоб всяким инвалидам горло затыкать. Торжественно разрешаю! Медаль «За отвагу перед Иловайским» должна быть изготовлена из чёрного чугуна, весить не меньше полпуда и носиться на шее на цепи, но при стрельбе перекидываться за спину. Эскиз и пожелания несите сюда на утверждение. Вручаться эта награда будет перед строем, только за реальные боевые заслуги и по личному распоряжению Хозяйки, чтоб ни одна штабная крыса не получила!

— Ура-а!!! — счастливо взревели бесы-охранники, подпрыгивая и обнимаясь друг с дружкой. — Мы дожали хорунжего! Победа за нами! Выбили льготы, а?! Гуляй, воинское братство!

— Ну вы это… потише там. — Я чуток фуганул пламенем, стараясь никого не задеть. — А то сами знаете — одним поблажку дашь, так сюда целая очередь за медалями выстроится!

— А то! Понимаем, ваше благородие! Нашим только намекни! Да чтоб нам лопнуть коллективно… могила! — вразнобой успокоили меня все эти герои внутренних войск, и я понял, что они сдадут меня с потрохами меньше чем за полчасика.

И поливать их огнём уже нет ни смысла, ни желания, парни просто не смогут молчать о том, как вышли к Хозяйкиному дворцу в её отсутствие, а тот самый страшный Иловайский все их требования взял да и удовлетворил. Ну если и не все, то уж два самых главных — точно! Да ещё наплетут от себя, какими угрозами, шантажом и мятежными выкриками они всего этого добились…

— Интересно, насколько у медных львов огневой мощи хватит? — пробормотал я, задумчиво отъезжая от волшебной книги на вертящемся стуле. — Ладно, если уж будут чрезмерно настаивать, я на них кобелей спущу. А что там у нас потрапезничать?

Нашлась нарезка колбасы, салат из чего-то вроде тины, красные яблоки, сладкий йогурт в смешных коробочках с нарисованной клубникой и шоколад. От голода не умру, я не привереда, хотя, конечно, без хлеба трудновато будет. Были ещё металлические банки с пузыристыми напитками, это, помню, Катя угощала, но меня не впечатлило. Я только-только успел куснуть колбасу, как у ворот опять поднялась шумиха. Два русоволосых красавца выкрикивали моё имя, рупором приложив ко рту ладони.

— Здорово дневали, упыри-патриоты, — дружески приветствовал я их через волшебную грушу, и мой голос так разнёсся из динамиков, что парни присели.

— Ты… чё ж так… орёшь-то, хорунжий? Бона Моня опять под себя… Эй, а ты чё дерёшься? Я чё, неправду сказал?! Чё сразу по башке-то…

— Моня, — на порядок тише попросил я, — ты и вправду заканчивай его бить, толку всё равно ноль. Смотаетесь наверх? Мне дяде письмецо передать надо…

— Он долго думать будет, а я б смотался, мне жизнь недорога, да вот Моня опять будет на каждом шагу бзд… Эй, да за чё щас-то?! Можно подумать, чё он не знает, какая у тебя физиология хлипкая…

Так, это может продолжаться бесконечно, Шлёме ума никакой кувалдой не вобьёшь, а интеллигентный Моня так и будет лупить сотоварища, краснея от стыда за каждое его слово. Я быстро отыскал лист белой бумаги, взял со стола чудное самописное перо и быстренько нацарапал записку:

«Любезнейший дядюшка мой Василий Дмитриевич! Во первых строках письма нижайше прошу у вас прощения, а только сбёг ваш непутёвый племянник в Оборотный город. Не по своей воле, не за славой русского оружия и не ради денег, а по великой нужде: Катенька моя попросила два денёчка за неё отдежурить. Как вернусь, в вашем праве отстегать меня нагайкой, ровно шелудивого пса. Но в дезертиры не пишите, я вернусь, вот вам крест! Засим откланиваюсь, вечно ваш любезный и преданный, но пришибленный злым роком судьбы, со всем моим почтением

Илья, сын Иловайский».

Хотел ещё внизу сердечко, пробитое стрелой амура, изобразить, в том смысле что влип по причине безоглядной любви, но побоялся, что дядя не так поймёт. Вот если б череп и кости нарисовать, чтоб он знал, где я… Стоп, этого тоже нельзя, дядя у меня человек возрастной, не так пошутишь, его ещё и кондратий хватит. Лучше просто розочку с листочками нарисую или лошадку на лугу, он у меня лошадей любит. Сейчас, быстренько, вот так и так, со вкусом!

Правда, как художник я не… ну не очень… то есть совсем никак, однако при некоторой фантазии в изображённом мною тощем зверьке на кривых ножках можно было угадать дядиного арабского скакуна. Да и как раз свободное пространство внизу листа хоть чем-то заполнилось…

— Ну так что, отнесёте? — вернувшись к экрану волшебной книги, спросил я и осёкся.

Собственно, вопрос во множественном числе уже не имел смысла, ибо Шлёма, видимо, довыступался, потому что теперь лежал пластом, а усталый Моня удовлетворённо вытирал об него лапти. Я недрогнувшей рукой взялся за рычаг, дабы львы предупреждающе рыкнули коротким выбросом пламени сквозь зубы…

— А… так чего изволишь, Илюшенька? — мигом опомнился Моня, лучезарно улыбаясь от уха и до уха. — Дядюшке твоему до хаты письмецо подбросить надо? Да я мигом управлюсь, одна нога здесь, другая там!

— Врёт он, — с завидным упорством отпетого мазохиста-любителя поправил Шлёма. — С нашим-то везеньем чтоб в обход всех постов, да в село, да от собак, да мимо того рыжего, что кулаком в ухо бьёт вместо «здрасте»… До ночи нипочём не управимся!

— Понимаю, — задумался я. — А если бабку Фросю попросить? Ну в смысле, чтоб подвезла. Она резво бегает, я проверял.

— Любо! — дружно гаркнули упыри, пожимая друг другу руки.

Моня помог товарищу встать и уже чисто для профилактики уточнил:

— А ежели она откажется?

— Обернётесь туда-сюда за час, я ей всё прощу!

— Ага… — теперь призадумались уже наши кровососы. — Ну мы в чужие постели нос не суём, ежели у вас чё и было, да чем она тя не устроила, так могёшь и простить, дай второй шанс зрелой женщине.

— Так, вы идёте или нет? — сорвался я.

— Идём, идём, чё ж так орать-то снова? Вон у Мони опять… все штаны…

Я сквозь зубы выругался, цапнул из холодильника две баночки какой-то там «колы» и, сбегав вниз, сунул через калитку дядино письмо и напитки как награду. Упыри сгрызли банки на моих же глазах, не открывая, облившись с головы до ног, но довольные по уши!

— Не боись, Иловайский, доставим письмецо до адресату. Что ж, брат, погнали наперегонки? Кто первый бабку Фросю оседлает, тот на ней и скачет до генеральской хаты! Йо-го-го-о, залётная, залетишь и не заметишь…

Вот так-то лучше. Заперев калитку, я неторопливо вернулся наверх. По крайней мере, теперь хоть дядя за меня волноваться не будет. Зато волноваться пришлось мне, и всего-то через какие-то полчаса. То есть я даже с колбасой по душам разобраться не успел, как волшебная книга показала мне быстро набирающую мощь толпу возбуждённого народа у ворот Хозяйкиного дворца. Этого мне только не хватало…

— Смилуйся, человече, — первым начал массивный мясник Павлушечка, разворачиваясь ко мне фартуком, а ко всем остальным голым задом. — С обеспечением мясными продуктами надо что-то решать. Я не один пришёл, и не только за себя радею, шестеро мясных дел мастеров со мной твоего тела требу… Ох, прости, с языка сорвалось, твоего разрешения требуем! Уважь, человече, а не то…

Я чуть нажал на рычаг — львиные головы предупреждающе заворчали.

— А не то по миру пойдём, уж и так в убыток работаем, нитки лишней нет срам прикрыть, — мигом выкрутился дипломатичный душегубец, срывая фартук и подняв его над головой, как знамя. Видимо, в знак того, что и впрямь от убытков носить нечего!

— Собственно, общую суть я уловил, можете запахнуться. — Мне кое-как удалось сдержать рвотный порыв и не облить Катенькин ноутбук. — Собственно, от меня-то чего надо?

— Да вот мы тут списочек набросали, вкратце, мелким почерком на шесть страниц…

— Суньте под ворота. Ознакомлюсь на досуге.

— Мы без ответа не уйдём!

Львиные головы рыкнули так, что Павлуша зажмурился и прижал уши.

— Хотя что ж — тебе, человече, тоже надо всё взвесить, подумать, прикинуть, что куда. Завтра вновь с теми же делегатами заглянем. Консенсунс?

За мясниками выстроились ведьмы. За ними в очереди пошли вампиры, за вампирами диаспора колдунов-монополистов, оборотни-эмигранты, перезрелые персидские гурии, вурдалаки-геологи-экстрасенсы, планово-озабоченные колдуньи, бездомные и одомашненные домовые, черти-интеллигенты творческого пошиба, банники деревенские (против саунников финских), дворовые-дворники из-под Казани, официанты-кровососы, сообщество отравителей-экспериментаторов, самоубийцы по найму, волшебницы по вызову (предлагать всё!), людоеды-вегетарианцы (в смысле только вегетарианцев) и ещё долгоперечисляемые и зачастую неизвестные мне представители, особи и подвиды всего разнообразия нечистой силы, до сих пор встречающейся у нас на Руси.

Тех, кто без бумаги, — я гнал в шею, тем, кто догадался подать петицию, — позволял сунуть её под ворота. То есть чтением уже наверняка был обеспечен на всё время моего пребывания в должности исполняющего обязанности Хозяйки. Думаю, на всё про всё мы точно убили часа четыре, не меньше, потому что, когда я наконец облегчённо выдохнул, перетащив всю эту гору бумаг наверх, и даже сообразил, как справиться с чайником, у ворот появились взмыленные Моня и Шлёма.

Ну-у, видец у обоих был… Нет, лучше не в рифму. Но по описательности примерно такой, словно их сосисками обвязали и уличным кошкам кинули — все в синяках, в грязи, в поту, в пене и расцарапанные так, что приходи кума любоваться!

— Парни, вы как, в порядке?

Они дружно улыбнулись, подняли вверх большой палец и, не чокаясь лбами, рухнули в обморок. Я мельком глянул в монитор и поспешил им на выручку. Успел втащить обоих, и, главное, так удачно, что ровненько за полторы минуты до появления взмыленной бабки Фроси, галопом несущейся ко мне через всю площадь. Но я успел, а она нет. Обломись, старушка, потом побеседуем.

Я постарался отключить слух от её воплей и матюков за воротами и, сбегав наверх, полил из кружки свежезаваренным чаем Моню со Шлёмой. В плане Шлёмы помогло, он вообще более живучий…

— Ты чё, хорунжий, офигел весь, нас кипятком шпарить?! Так ить последняя шерсть с поясницы сойдёт… Да и больно вообще-то!

— Я не специально, — соврал я, пряча кружку за спину. — Ну так что там с дядиным письмом, передали?

— А то! Мы, упыри, своё упырское слово по-упырьи держим. — Шлёма гордо вскинул облепленную мелким мусором голову. — Как ты и велел, поперёд всего бабку Фросю поймали да порешили оседлать её по очереди. Моня перед ней монетку копеечную кинул, она и нагнулась. Ну мы и… воспользовались… Да не в том смысле, хорунжий, тю на тебя! — даже обиделся стыдливый пожиратель падали и, почесав репу, продолжил: — Вскочил я ей на шею, а Монька сзади меня на спину. Она попервоначалу так и присела, потом взбрыкивать начала, ну да я твои рассказы о конях неезженых вспомнил и…

Я чуть не взвыл, постарались, блин…

— …И как дам ей в лоб! А потом ещё раз, уже по ушам! Бабка, словно кобыла молодая, притихла сразу, видать, поняла, кто хозяин в доме. Ну другая мой ей лаптями под бока, дак и понеслись! Ты говорил, чё она рысью хорошо идёт? Так вот, с двумя всадниками бабуля ещё чище галопом чешет!

Я тупо опустился на каменную дорожку, прижавшись спиной к прутьям ограды. Адские псы, пользуясь случаем, кинулись утешающе вылизывать мне шею, а этот садист так и не останавливался:

— Как под аркой пролетели, бесы стреляли вслед, да вроде мимо. От кладбища до села гнали, ровно на татарских скачках байга! Три круга вдоль околицы дали, пока бабка Фроська сообразила, чё мы от неё хотим. К хате дяди твоего генеральского через плетни да заборы сигали, как Моня с заднего сиденья не сверетенился — ума не приложу?! Письмо твоё в окошко я самолично закинул, дядя как раз кофей пил… и попал я… То исть удачно попал, не заметить никак нельзя было…

— Он прочёл письмо? — тихо спросил я.

— Не знаю, — так же искренне ответил Шлёма. — Думаю, чё да. Выловил из кофе, просушил да и прочёл небось, чё бы ему и не прочесть? А тока нам ответа не с руки ждать было, мы назад поскакали. Он вроде стрелял ещё вслед. То ли салютовал нашей джигитской лихости, то ли пристрелить хотел, кто же там разберёт?! Я-то хотел возвернуться и уточнить, да Моня отговорил, дескать, дядя твой занятой человек, чё его по пустякам отвлекать? Подумаешь, прискакали два упыря на ведьме, письмецо от любимого племянника завезли, ну и чё теперь? У него таких писем, поди, на день полна лохань, хоть печку топи. А уж как резво обратно пошли-и…

Я отвернулся и постарался больше его не слушать. Как они сюда добирались, где кружили, когда их бабка Фрося сбросила, каким образом по кустам гоняла, чем по спине дубасила и что ещё оторвать обещала — уже не имело никакого значения. Катенька узнает, убьёт…

А то, что узнает, это и к гадалке не ходи: девка Ефросинья с той стороны ворот продолжала непотребно лаяться и клялась всем на свете, что она про этот верховой поход всё-всё-всё Хозяюшке понарассказывает! И что же мне хорошего в свою очередь скажет моя любимая? И за бабу Фросю, и за обещание бесам, и за петиции от Павлушечки, и за ворох заявлений, прошений, требований, на части которых до сих пор дрыхнет Моня?!

— Ну… что сказать… службу вы справили честно, — скрепя сердце вынужденно признал я. — За то вам честь и моя казачья благодарность. Могу ещё напитком из банки пожаловать или дать папаху. Померить!

— По паху не надо, — почему-то разделяя слоги, отодвинулся Шлёма. — Может, там у Хозяйки какие косточки куриные завалялись? А то ить совсем живот от скачек с препятствиями подвело…

— Гляну, — пообещал я.

Забежал наверх, глянул по углам по сусекам, но ничего похожего на кости не обнаружил. Да и откуда бы им взяться? Катенька, как я видел, простой едой не питается, всё в каких-то пакетах, бумагах, коробочках, непривычное, ненашенское, искусственное какое-то… Ну вот разве йогурт клубничный — «чудо», так на нём прописано, — упырям вынести? Да только станут ли есть? Хотя, можно подумать, это моя проблема…

— Вот, держи. — Я честно передал две чудные коробочки с чудным же содержимым чуток изумлённому кровососу.

Одну он благородно отложил для товарища, а с другой молча воззрился на меня.

— Йогурт, — обтекаемо объяснил я. — Для здоровья полезно.

— Ага, — кивнул он, принюхался, когтем подцепил блестящую бумажечку сверху, отодрал, ещё раз принюхался и уточнил: — Энто жрать надо или харю мазать?

— Ну… в принципе для здоровья полезно.

— Ты энто говорил уже.

— Хочешь, ещё раз повторю?

— Хрен с тобой, хорунжий, — не стал спорить Шлёма. — А тока есть я это дело не буду, потравлюсь ещё. Лучше намажусь. А ты Моньку намажь, нам ить ещё за ворота выходить, дак будет чем бабку Фросю запугивать. Небось в йогурте не признает…

По Шлёминому примеру я откупорил вторую коробочку и щедро вымазал лицо всё ещё притворяющегося Мони. Нет, в себя он давно пришёл, но по чисто интеллигентской привычке изображал умирающего, а сам, гад, дважды пытался лизнуть мою ладонь шершавым языком — видать, вкус йогурта понравился. Заметил это и второй упырь:

— О, очухался, братан! Вставай давай, валить отсель надо.

— Дак мы ж в гостях вроде? — слабо откликнулся Моня, делая вид, что с трудом размыкает ресницы.

— Ага, в гостях у хорунжего, да только Хозяйка ему насчёт бурого гостеприимства указаний не давала. Не ровён час, заявится, а тут псы голодные. Короче, ты как хочешь, а я сваливаю…

— И я свали… А-а-а!!! — Несчастный наконец-то открыл глаза. — Что у тебя с лицом?! Мозги вытекли, да?!!

— Тронулся, — беззаботно объяснил мне Шлёма, привычно взвалил вопящего товарища на плечо и повернулся к воротам. — Не поминай лихом, Иловайский. Ежели от Фроськи-скандалистки уйдём, ищи нас у Вдовца. Ну а нет… Выпей за наш упокой у него же, да чётную с нечётной не перепутай!

— Бегите, — напутствовал я. — Огнём сверху прикрыть?

— Уж сотвори такую божескую милость, подпали старушку…

Да что ж мне, жалко, что ли? Парни ради меня старались, почему бы мне ради их безопасности лишний раз Змея Горыныча не изобразить, с меня не убудет. В который раз лёгкой пташкой взлетел по лестнице наверх, взялся за рычаг и… вовремя бросил взгляд на экран волшебной книги. Вовремя, потому что руку с рычага пришлось убрать.

— Это… энто что ж с вами содеяли-то, соколики мои ясные? — схватилась за сердце высокая русская красавица Евфросинья. — Как же он, злыдень в лампасах, вас вот так за службу верную изувечил? Ить весь мозг наружу…

— Включая костный, — интеллектуально поддакнул Моня и опять «потерял сознание».

Шлёма с перемазанной клубничным йогуртом физой, с самым умоляющим взглядом и болью в пылающих очах молча встал перед бабкой.

— Да уж садитесь, садитесь, касатики, — тут же прогнулась девица. — Нешто баба Фрося без сострадания? Чай, у меня сердце не каменное… Не то что у хорунжего, так его через эдак, в позе лотоса об стенку! Всё про него Хозяюшке доложу, всё как есть поведаю о беспредельщине! А вы садитеся, куды поедем-то?

— К Вдовцу. Лечиться, — хором обозначили упыри.

— И я с вами, — кивнула бабка, посадила себе на спину двоих довольных охламонов и звонкой рысью двинулась в путь.

Прям сказка про Волка и Лису на новый лад. Но ведь главное что? Все довольны, и никто не в обиде! Всё по-человечески, всё как у нас, иногда даже кажется, что нечистой силы как таковой и не существует. Все в одном мире живём, кто выше, кто ниже. Каждый своим трудом пропитается, как умеет, верит во что горазд, друзей каких-никаких заводит, страстями мается, где плачет, где смеётся. И мы для них тоже антагонисты, тоже не так живём, не по их законам. Поэтому они нас уничтожают, мы — их, всё как на войне. Но на войне и перемирие бывает, и братание с противником, и полюбовное прекращение драки, когда делить-то по большому счёту вроде и нечего…

Понимаю, что говорю крамольные вещи. Не должен православный казак и мыслей подобных себе в голову впускать, а тут… В общем, лучше мне в Оборотном городе долго не засиживаться, плохо он на меня действует. Чаю, что ли, выпить от глубоких дум? Дак его заново кипятить надо, а тут в уголке шкафчика стояла початая бутылка какого-то мартини. Уксус, поди?

— Да это… винцо, — распробовав, улыбнулся я. — Хоть и слабенькое, и сладенькое, но время скоротать вполне сгодится…

— Иловайский, ау?! — окликнул меня Катенькин голосок, и я не сразу сообразил, что разговаривает она со мной из волшебной книги. — Ты чего, пьёшь небось? Так я и знала! Оставь мужика одного в доме, он непременно выпивку найдёт. Положь моё мартини, алкаш несчастный!

Я едва не выплюнул вино струйкой обратно в бутылку.

— Так, давай сглотни и докладывай. — Катенька с экрана книги выглядела довольно строго, но глаза её смеялись. Она была одета в платье простой послушницы из монастыря, но за её спиной мелькали люди в разных костюмах: военные, гражданские, чиновные, но всё какое-то ненастоящее, надуманное, маскарадное. Ну да она и говорила вроде про научный конгресс, но неужели все эти лица учёные?

— Илюша, у меня роуминг, — сделав умоляющие бровки, протянула моя любимая. — Давай коротенько, ты там ничего серьёзного не наворотил?

— Нет, — подумав, решил я. — Да всё в порядке, звёздочка моя ясная, из дворца не выхожу, с народом через забор общаюсь, беспорядков не замечается, Моня, Шлёма да баба Фрося помогают, как могут. Йогурты ещё есть, колбаса тоже, чего ж не пожить как-нибудь?

— Ой, не скромничай, я тебе всё равно не верю… Точно ничего такого не было?

— Какого такого?

— Ты с кем разговариваешь, что за тайны от коллектива?! — влез в нашу беседу чей-то неприятный голос, и мужская рука обняла Катю за плечи. Она недовольно поморщилась, но руку не стряхнула…

— Ладно, милый, я всё! Перезвоню! Пока, пока!

Изображение погасло. Я тупо уставился в чудесную книгу, ожидая, что прелестница покажется вновь, но увы… Снова замельтешили квадратики камер наблюдения, снова на улицах города фланировала, болтала и дралась нечисть, но мне всё это уже не было хоть сколько-то интересно. Кто это обнимал её за плечи? Почему и по какому праву? И что это за научная конференция, где ряженые учёные шумят, танцуют (там музыка громыхала, я слышал), почему Катя так резко ушла из книги, ничего мне не объяснила, оборвала, как мальчишку…

Настроение было испорчено безвозвратно. Я сунул её бутылку обратно на полку, мысленно пообещав себе вообще ни к чему тут не прикасаться. И есть ничего из её припасов не буду. Поголодаю два денёчка, посты соблюдать всем полезно. В крайнем случае всегда можно наведаться к отцу Григорию — если он не пьян, не воюет и сам сыт, то накормит. А если нет, то убьёт. Тоже запросто, так что уж тут «или-или»… Но здесь всё одно ничего не возьму. Потому что нечего так со мной, у меня тоже гордость есть, я тоже не сын собачий!

Проверив пистолеты, я положил их перед собой, повесил дедову саблю рядом, на спинку вертящегося стула, а сам сходил вниз, задал адским псам корму из большущего пакета с собачьей мордой и, подобрав ещё парочку упавших прошений, попёрся к себе наверх. Вот там уже уютно устроился на маленьком диванчике, скинул сапоги и углубился в чтение.

Нечисть подошла к данному вопросу серьёзно; судя по красоте почерка и чистописанию, все бумаги были написаны у одного, максимум двух, профессиональных писцов. В массе там, конечно, был полный бред,но несколько просьб вкупе с манерой обращения доставили мне немало приятных минут… Кое-чем готов поделиться, мне понравилось:

«Купил пачку табаку, а на ём написано: „Вызывает импотенцию“. Это чё за слово такое? Это чё они с нами творят, ваше превосходительство? Возвернул, взял другой, со старой надписью: „Курение убивает“, сразу и успокоился, от сердца отлегло…»

«С мясом надо чё-то решать! У меня ж коровы худеют, покуда вегетарианцы у них силос тырют и жрут наглым образом!»

«Сколько можно терпеть, если вы казаки?! Они уже все наши рынки захватили! Гнать их, всех гнать, особенно отца Григория! Только цивилизованно, интеллигентно, без обид чтоб, и гнать, и… ну, не трогать их, в общем. Вот как бы мы проснулись, а их нет! И будет всем нам счастье…»

«Водку — в каждый дом!»

«Первое, мужиков не хватает! Второе, я имела в виду мужчин! Третье, именно мужчин, а не мужиков! Четвёртое, но мы, бабы, тоже те ещё… Пятое, то есть в смысле женщины! Отсюда вопрос: и что мне со всем этим делать, а?! Вот и ответьте!»

Но самое трогательное, что, оказывается, одно письмо было от моего старого знакомого, еврейского чёрта, мелкого розничного торговца:

«Таки имею желание открыть у вас лавочку. Но не имею возможности, начальство сдерёт три шкуры, начиная с хвоста, а оно мне надо? С другой стороны, почему бы не обратиться к хорошему человеку, который войдёт на паях, и это будет маленький гешефт, о котором никому не надо знать. Немного вложений, фирму пишем на ваше имя, а проценты за идею вы выплатите мне в какие-нибудь пять лет. Шо такое пять лет, если вы молоды и проживёте ещё сто?! Это даже смешно! Я отдаю последнее, и шоб ви были до гроба счастливы за „такие проценты“…»

Ну вот, ещё только мне в Оборотном городе своей недвижимостью обзавестись осталось. Получить прописку, осесть здесь, под землей, и только по ночам вылезать на свежий воздух, под звёздное небушко, дышать полной грудью на кладбище. Нет уж, братцы, казаку без России да без воли не жить. С этими мыслями я вроде начал даже задрёмывать, глаза-то устали от чтения, и, наверное, всё же уснул, но через какое-то время глаза неожиданно раскрылись сами. Словно бы что-то подбросило меня на диване, я не стал дожидаться характернического покалывания иголками в левой ноге, а, схватив оба пистолета, кинулся по лестнице вниз прямо босиком.

Адские псы встретили меня жалобным завыванием, прижав уши и поджав хвосты. Да чтоб они чего-то боялись?! Я осторожно выглянул за ворота, держа в руке пистолет с взведённым курком. Никого. Тишина. Абсолютная. Казалось, весь Оборотный город на миг вымер, лишившись любых звуков. Я слышал лишь стук собственного сердца, да и оно билось словно затаённо, не в боязни, что кто-то услышит и остановит, а просто чтобы не нарушать тишину окружающего мира.

— Кто там?! — нарочито громко спросил я непонятно у кого, потому что никого ведь и не было. Эхо, откликнувшееся моему голосу, было столь слабым и даже каким-то беззащитным, что у меня похолодела душа. В этом городе всегда было шумно, опасно, дико, страшно, но никогда — так безысходно…

Да и был ли город вообще? Прямо на моих глазах площадь начала зыбко покачиваться, дома двоились, стены росли или, наоборот, уходили под мостовую, башни и шпили рассыпались тускнеющими блёстками, превращаясь в неостановимый хаос, ни на секунду не замедляющий движения.

Передо мной разворачивались пустые степи, их сменяли невидимые города, высоченные здания с тысячами окон распадались в пыль, на их месте вздымались морские волны, а когда вода отступала, то поднимались острые вулканические горы, которые порастали лесом, полным чудовищных животных громадных размеров, похожих на драконов или летающих змей, вдруг скрывающихся в страшной вспышке пламени, постепенно угасающего во мраке и вековом пепле, — калейдоскоп образов не останавливался ни на минуту…

Я успел шмыгнуть обратно, когда меня уже почти мутило от этой сумасшедшей немой свистопляски. Поднялся наверх, сунул голову под кран и с мокрыми волосами вернулся к волшебной книге. На всех шести квадратах вместо показа разных частей города была одна и та же картина — высокая фигура в чёрном плаще с капюшоном и сияющей косой на плече. Смерть?!!

— Уф… Слава тебе, Господи, а я-то уж думал, что там такое страшное, — облегчённо выдохнул я, подвигая поближе бархатную грушу, с помощью которой и положено говорить через динамики. — Чего надо, бабушка?

— За тобой пришла, — громогласно разнеслось на всю площадь.

— Так я занят. Давай в другой раз.

— Открывай, от Смерти не спрячешься.

Кто бы спорил… Я хладнокровно протянул руку и опустил вниз рычаг. Волна пламени накрыла фигуру с головой. Когда огонь стих, перед воротами валялось лишь недоплавленное лезвие косы, от самой Смерти не осталось и пепла. Если, конечно, это была она…

— А это не она, точно не она, — сам себе ответил я, опять ложась на диванчик и закидывая ноги выше головы. — Настоящую смерть не прогонишь, не убьёшь, да и до переговоров с клиентом она унижаться не будет. Значит, кто-то решил надо мной пошутить. Узнаю, так голым в Африку пущу и выйду на сафари с пистолетом, заряженным крупной солью…

Но это всё шутки шутками, на деле тот, кто подослал ко мне сие говорящее чучело с косой, совершенно не знал казачьей психологии. Нас нельзя запросто запугать традиционным видением смерти, мы на этих старух с лысыми черепами и сельскохозяйственным орудием труда на плече иначе как с улыбкой не реагируем. Насмотрелись за все войны да походы, ещё с младых ногтей…

Нет, ну в самом деле, казака ведь с младенчества готовят к смерти, с двух лет дают играть батькиной нагайкой, с трёх лет сажают на коня, семилетние босоногие хлопцы сами степных жеребцов объезжают, а с девяти лет дед начинает рубке учить. Сначала воду тонкой струйкой пустит, и руби так, чтоб брызг не было, — это на правильность нанесения угла удара. Потом на лозе — тут уже на скорость, кто больше наваляет. Дальше к Дону, на отмели камыш сечь, тут и сила, и мощь, и точность глаза нужны, а к пятнадцати годам молодой казак и невесту под венец вести должен.

И на то ему самое время, не будет зазря по девкам шариться, а коли война, так хоть детишек в доме оставить успеет. Сам же — на коня, саблю на бедро, пику в руку, ружьё за плечи и с атаманом да друзьями-станичниками под удалую песню в дальний путь — давай бог победу!

Вернутся не все, на то войну и стервой зовут, но смерти мы всё одно не боимся, смысла и разумности в том нету. Да и саму смерть казаки видят иначе — грозная она, кровавая, некрасивая и совсем не героическая. Хоть царь-батюшка и даровал своей Атаманской сотне в качестве гимна марш Мендельсона, под который нормальные люди тока женятся (ну вроде как выразился романтически, мол, «донцы идут на смерть, как на свадьбу!»), однако мнения самих казаков не спросил, естественно, даровал гимн, и всё! Обязаны играть по государеву капризу! Только в нашем видении всё одно смерть не невеста…

Видимо, с этими антимонархическими мыслями я и придремал, потому как резко вскочил от негромкого гула белого ящика, из пасти которого вдруг выполз лист бумаги. Я протянул руку и… с недоумением прочёл:

«Любимка, у меня проблемы! Тут не конференция, тут бред контуженый — эти козлы большинством проголосовали за равноправие нетрадиционных форм жизни и традиционных на уровне эксперимента. Короче, бросай Оборотный город и беги, пока можешь!»

Это что такое? Это в каком смысле «беги»? Я, как всякий нормальный мужчина, чётко выделил для себя два наиболее важных момента: Катенька в опасности, и мне надо бежать. Первое требовало от меня подвига по спасению любимой, второе — предательства и трусости по отношению ко всем горожанам. Что делать? Дилемма… Но поскольку это слово так любимо интеллигентами, а я, слава тебе господи, казак, то и думать особо было нечего, действовать надо!

— Моня-а! Шлёма-а! — схватив чёрную грушу, заорал я, и крик моей души поднял на ноги едва ли не весь Оборотный город. И, к чести упырей, должен признать, что появились они перед Хозяйкиными воротами буквально минут через десять. А получив от меня приказ, ринулись исполнять с такой скоростью, что только пыль столбом взвилась на неметеной мостовой.

Я по-быстрому навёл порядок в хате, лишний раз перепроверил пистолеты, снова наполнил миски адских псов, снял запор с ворот, вернулся наверх, протёр дедову саблю, начистил сапоги и открыл тот волшебный шкаф, в котором исчезла Катенька. На первый взгляд ничего особенного в нём не было, только рядок кнопок с правой руки. А если точнее, то всего шесть: чёрная, белая, красная, зелёная, жёлтая и синяя. Под ними ничего не написано, ни циферки, ни буквы, гадай как хочешь. Ладно, разберёмся. Я ещё успел напоследок посмотреть в волшебную книгу, убедиться, что в принципе ничего чрезмерно беззаконного в городе не происходит.

Ну так, кого-то ели за два квартала, да у самой крепостной стены три молоденькие ведьмы боролись в луже без ничего под сладострастными взглядами вампиров с соседнего балкона. В принципе ненаказуемо, пусть тешатся, нечисть она и есть, какие у них ещё развлечения, окромя низменных… Потом был доклад от охранника из-под арки:

— Иловайский, тут к тебе пришли. Пропустить?

— Немедленно! — рявкнул я.

— И чё, даже не пальнуть ни разу? Это не по уставу…

— Я те пальну! — побледнел я, но уже через полминуты тот же виноватый голос доложил:

— Энтот старик мне ружейный ствол рогом бараньим загнул! Ты того, хорунжий, предупреждал бы хоть, а? Как теперь отчитываться буду на складе…

— Но в рыло не дал? Вот и радуйся!

— Лучше б в рыло… — тяжело вздохнул бес, отключая связь.

Это он кокетничал, если бы Прохор ещё и приложил кулаком мальца поперёк рогов, то докладывать мне было бы уже некому. А так уже через несколько минут я обнял моего старого денщика, быстро и коротко вводя его в курс дела.

— Не тарахти, балабол! Стало быть, ты за Катериной своей разлюбезной на конференцию научную утечь хочешь, чтоб её от тамошних проблем избавить. А мне, выходит, тут за тебя посидеть, покараулить недолго. Ну а ежели ты не в один миг обернёшься? Сколько тя тут ждать-то? Я ж тоже по гроб жизни нечисть сторожить не нанимался…

— Туда-сюда, да оглядеться, да Катю забрать, да назад вернуться, — прикинул я. — Думаю, часа за три управлюсь! Ну а нет… тогда и не жди. Упыри тебя назад проводят, а дядюшке уж объяснишь как-нибудь…

— Дурень ты, хлопчик. — Прохор занёс было руку для подзатыльника, да передумал. — Ладно, дуй за своей судьбой, зря под пулей не стой, на рожон не лезь, но и помни про честь! Бери свою красавицу, целуй, куда понравится. Бабы все одним мазаны, да мы ими наказаны — где беда, где награда, но жить с ними надо…

Он ещё раз осмотрел меня со всех сторон, убедился, что во всеоружии, и дал добро. Я напомнил Моне и Шлёме, честно дожидающимся у ворот, чтоб никуда не отходили, показал Прохору, как говорить в чёрную грушу и пускать пламя рычагом, а уж только после этого шагнул к шкафу. Перекрестился, закрыл дверцы изнутри и нажал на первую кнопку. Шкаф бросило вниз с такой скоростью, что у меня невольно подогнулись колени. Когда с трудом отнял палец от кнопки, шкаф встал. Я осторожно открыл двери. Лучше б я этого не делал…

— Мать честная-а!

Передо мной раскинулось широкое поле с огромнейшими папоротниками, в небе играло золотое солнце, а возвышаясь над растениями, медленно шествовали гигантские ящеры с длиннющими шеями, как в моих видениях. Они равнодушно смотрели на меня, пережёвывая траву, и вид у них был безобиднейший, как у коровы. Я чуть было не помахал им рукой, когда вдруг заметил шагах в десяти от себя высовывающуюся из кустов ужасающую драконью морду с огромными зубами! Кто это был, спрашивать и не у кого было, да и не хотелось. Я недолго думая нажал белую кнопку, и, видимо, очень вовремя — кошмарный зверь с диким рёвом ринулся в атаку, но дверцы шкафа захлопнулись как раз перед его смрадной пастью.

Меня поволокло наверх, а потом так же резко остановило. На этот раз я был умнее и пальца далеко от кнопок не убирал, но попал совсем в другое место: небольшая комнатка, набитая ящиками, коробками, банками, бутылками да корзинками, ни дать ни взять обычный продуктовый склад. Видать, отсюда Катенька и черпает себе пропитание. Был искус выйти да стянуть бублик, но передумал, сейчас были дела поважнее. Я твёрдой рукой нажал на зелёную кнопку. Красную осознанно пропустил, судя по цвету, отправит ещё в пекло или на какой-нибудь пожар.

Решение оказалось правильным, дверцы шкафа выпустили меня прямо в парадное незнакомого здания, из дверей которого был хорошо виден двухэтажный дом напротив с надписью над ажурными воротами: «Добро пожаловать, господа и дамы, на научную конференцию в Доме просвещения графа Витицкого». Вот теперь на душе полегчало, я попал правильно.

— Здорово вечеряли, любезный. — Выйдя на шумную улицу, я огляделся и поймал за рукав первого же прохожего. — А что это за город будет?

— Санкт-Петербург, — вытаращился на меня пойманный чиновник в шинели и суконной шапке. — Да ты откуда упал, варвар, что не знаешь?

— Я-то с Дону, от села Калача, хорунжий Всевеликого войска донского Илья Иловайский, а…

— А мне что за дело? — вырвался прохожий. — Чего пристал ещё?! Вот я на тебя городового позову!

— Вежливый народ, — пробормотал я вслед убегающему.

Вроде ничем и не обидел, только спросил, чего ж так сердиться? Ну, стало быть, я в самом Петербурге, столице государства Российского. Никогда здесь не был, а роскошное место, видать… Учитывая, что цель моего похода была совсем рядом, через улицу, вон руку протяни, я не отказал себе в удовольствии неспешно оглядеться.

Имперский город впечатлял! Величественные здания с лепниной, кариатидами да атлантами под каждым балконом. Несущиеся пролётки с лихачами-извозчиками и тонконогими горделивыми лошадками, которые, казалось, летят над мостовой, скользя, как французские балерины, даже не касаясь земли хрустальными подковками.

Украшенные орденами и лентами военные всех родов войск прогуливались с дамами под руку, да и с какими дамами! Прелестнейшая дочка нашего генерал-губернатора Воронцова в розовом им и в подмётки не годилась — тут же проплывали настоящие розовые облака из кринолинов, вуалей, газа, парчи и шёлка всех цветов! А миленькие личики с чуть капризными губками были столь схожи с ангельскими, что казалось, и сам рай где-то тут — между Дворцовой площадью и Фонтанкой.

Северная погода ещё баловала редким теплом, небо грозно собирало тучи, но лучи солнышка золотили их изнутри, прорубая себе путь и падая на городские проспекты, словно сияющие мечи самих архангелов. Воздух был свеж и пах солью, смолёной пенькой, ароматами французской выпечки, финского мёда и неуловимым ощущением лёгкого безумства. В этом городе всё казалось возможным, и потому здесь так легко было сойти с ума… Но я-то прибыл по делу. Чем же вы тут занимаетесь, учёные дамы и господа?

У самых ворот меня никто не задерживал, а вот на пороге дома, преграждая дорогу, сдвинули широкие плечи два артиллерийских офицера при эполетах и уставных саблях. Наклеенные усы величественно закручены вверх, глаза горят стальным блеском, а ледяным самомнением хоть волков в лесу морозь.

— Куда прёшь, военный чин?

— Это, я так понимаю, у вас вместо «здорово дневали»?

— Тебя спрашивают, куда прёшь, рядовой? — Парни повысили голос, а один даже взялся за позолоченную рукоять клинка. — Пошёл вон, здесь только по приглашениям от академии или личной бумаге государя императора!

— Да мне всего на одну минуточку и надо, — взмолился я. — Коли внутрь пройти не по чину, так окажите содействие, позовите сюда девицу Катерину из Оборотного города.

— Какая такая девица? Дочь князя Салтыкова или племянница Шуваловых? А может, графа-обермейстера Вяземского младшая, дак ей ещё и двенадцати нет… Какова хоть по фамилии?

— Не помню, — притух я.

Офицеры снисходительно хмыкнули, переглядываясь, как две головы Цербера в поисках третьей.

— Ну, она красивая феерически, вся из себя сама кареокая, — пустился на пальцах объяснять я, потому как фамилию спросить ни разу не удосужился. — Волосы тёмные волнами вьются, талия есть, а ещё это… грудь. Вот та-кая-а!

— На себе не показывай, — громко хохотнули артиллеристы, и тот, что пониже, толкнул меня в плечо. — Иди отсюда, озабоченный, пока взашей не спустили. Сюда вашему брату ходу нет.

— Но ведь написано же: «Научная конференция. Хорунжим запрета не чинить»?! — Я возмущённо ткнул пальцем в вывеску над их головами.

Офицеры одновременно посмотрели вверх. А зря… Один взмах обеих рук, словно бы при ловле мухи, и блестящие дворяне треснулись лбами так, что даже треуголки не спасли.

Да, хлопцы, второй раз я бы даже Моню со Шлёмой на этом деле не подловил, а тут… вроде бы образованные люди, должны хоть в чём-то разбираться. Я осторожно поддержал два бессознательных тела, усадил их отдыхать на порожке, поправил треуголки посимпатичнее, плюнул и прилепил высокому отпавшие усы, а уж потом и толкнулся в парадную дверь. Через пять — десять минут парни придут в себя, ну а нам покуда надо поразведать, кто у нас в теремочке живёт?

Внутрь входил осторожно, потому как слишком неправильным до этого было всё вокруг. Мы, казаки, конечно, народ простой, но это не значит, что мне за всю свою жизнь ни разу не пришлось побывать в барском доме. Был, и не раз. Так вот там всё по-иному, образ жизни совсем другой, если вы меня понимаете, люди кругом, челядь всякая, шум, музыка, беготня, разговоры, суматоха!

А тут слишком тихо, мертвенно, чрезмерно торжественно и даже офицеры артиллерийские на входе выглядят словно ряженые из итальянской оперы. По какому уставу их сюда, вообще, вместо швейцаров поставили? Одежда без единого пятнышка, сапоги как только со склада, ни пылинки, ни царапинки, сами гладко выбриты, да запах незнакомый (и царские офицеры себя не духами поливают, но скорее водкой, а от этих какими-то цитрусовыми неслабо ароматизировало). И говорят наигранно, так, словно их в дурной шпионской школе готовили…

То есть не наши это люди, но и не нежить, кстати. Нечистую силу я бы на раз углядел. Как вот сейчас, к примеру. По длинному коридору, украшенному гобеленами, картинами, горящими канделябрами, с лепными потолками прямиком ковровой дорожкой чинно следовал мне навстречу невысокий лакей в синем платье и белом парике. Он пристукнул об пол большой тростью, и его вышколенно-вежливое лицо расплылось в широкой улыбке.

— Как прикажете доложить о вас, сударь?

— Да вот так, для начала прикажу положить трезубец, опуститься на колени, руки за голову и молиться молча, — так же широко улыбнулся я, поднимая воронёный ствол пистолета на уровень его пятачка. — Один раз вякнешь, и лови серебряную пулю меж рогов!

— Безобразие? — подчиняясь моему диктату, скорее уточнил, чем резюмировал высокий бугаеобразный чёрт в едва ли не трескающейся на его плечах лакейской ливрее. — Тут частная вечеринка, ведьмакам и характерникам вход заказан.

— А я ненадолго. Мне бы с Хозяйкой из Оборотного переговорить, и уйду.

— Неужто сам Иловайский честь оказал? — сложив в уме два и два, уважительно выдохнул нечистый. — Ну тогда что ж, у меня тоже семья и дети, я на геройскую смерть за-ради науки не подписывался. До залы сопровожу. Хозяйке на ушко представлю. А вот сумеешь ли ты выбраться, хорунжий, так это…

— Не твоя печаль, — удовлетворённо подтвердил я. — Веди давай.

— Отчего же не провести, — усмехнулся он, поднял трезубец, замаскированный под жезл, и кивком рогов указал на дальнюю дверь в коридоре. — Там она, научная конференция, там ты многих знакомых увидишь. Только не шуми сильно, интеллектуалы же сплошь, не любят они, когда докладчиков перебивают. Хотя с двух пистолетов многих не перебьёшь…

— Мне бы только с Катенькой переговорить, — напомнил я. — Убедиться, что она в порядке, что ничего ей здесь не угрожает, и всё, до дому до хаты. Ты, главное дело, проводи, а про то, что как я отвернусь, так ты мне подножку подставишь да канделябром сверху — и думать забудь!

— Ужели так заметно?

— Примерно как если бы прямым текстом, большими буквами, поперёк хари киноварью написано. Не искушай, нечисть поганая, заряжено же…

— Прозрел, виноват, осознал, больше дурью не маюсь.

Вот в такой задушевнейшей беседе мы практически дошли до большой, переполненной народом залы, но внутрь спешить не стали. Подслушивать лучше у дверей…

В полутёмном помещении, благородно освещенном толстыми красными свечами, на высоких креслах, как в театре, сидело спинами к нам самое изысканное столичное общество. Я осторожно любовался в приоткрытую дверную щёлку на прекрасных дам в роскошных платьях с открытыми плечами, на их великолепных кавалеров, военных в новеньких мундирах и штатских в дорогих фраках, залитых золотом и сияющих наградами. Столь блестящее общество я видел впервые…

Все они с воодушевлением слушали вещающего с небольшой сцены высокого человека в обычном партикулярном платье, но с голубой лентой через плечо, с вытянутым козлиным лицом и редеющими желтоватыми волосами, длинными прядями спадающими ему на плечи. Ещё один тип чудасовского поэта-интеллигента-негодяя, но если о самом учителе губернаторских дочек я давно ничего не слышал, то этот умник выступал весьма громко:

— В связи с вышеперечисленным (я повторюсь, мне нетрудно) мы, как цивилизованное общество, не имеем морального права ограничивать суверенные аспекты духовного роста ничьей личности ни в бытовом, ни в социальном, ни в политическом и уж тем более ни в культурологическом плане. Долой вековое противостояние нетрадиционных форм жизни, а я уверен, что речь идёт именно о таковых, ибо условное деление энергий и сил на «светлые и тёмные» является не просто неполиткорректным, но, более того, чудовищно преступным по определению! Дальше так продолжаться не может, либо мы выйдем в новый мир грядущего прогресса духа с единым и обновлённым законодательством, учитывающим общие интересы всех и вся, либо ещё один период нашей общей истории будет вновь залит кровью. Сколько можно крови, господа?

— О чём это он? — шёпотом спросил я.

Чёрт-лакей в ухмылке показал впечатляющие клыки:

— Мы тут мелкие сошки, но вроде как второй день о перемирии договариваются.

— С турками?

— С придурками! Тьфу ты, скажет же такое… Нет, казак, они хотят такой закон протащить, чтоб нечисть людей не трогала.

— А зайцы морковку не ели?

— Вот именно, — понимающе кивнул чёрт.

Мы стали слушать дальше…

— В конце концов, само разделение великих проявлений космического или вселенского разума на условно «чистые» и «нечистые» по определению не может считаться даже более-менее логичным. Ведьма, убившая священника, — грешна! А что же священник, приговоривший ведьму к сожжению?! Виновен вдвойне и втройне! Ведь, обрекая её на муки, он совершает пассивное убийство, презирая заповедь своего Бога, то есть лишая жизни беззащитную женщину под прикрытием некоего безнравственного и устаревшего закона или, честнее сказать, беззакония, он убивает её смертью свою собственную душу! Но это метафизика, реальность куда страшнее. — Оратор откашлялся, хлебнул водички из стакана на столике и продолжил: — Меньшее зло «жизнь ведьмы» привело к многократно большему злу — «смерти ведьмы»! Как известно, праведно мстящая нечисть возобновляет свои ряды гораздо быстрее, ибо даже человеку вполне по силам перейти на сторону так называемого зла, став «нечистым». Избавившись от одного, двух, трёх колдунов, мы одновременно провоцируем появление на освобождённой территории десятка им подобных! Пусть фигурально, но к чему это приводит всех нас? Какой вал безумства рано или поздно захлестнёт человечество? Вопрос уже не стоит, мы или они. Вопрос в ином: что такое мы — без них?! Ничто, господа, фикция, самообман, иллюзорная яма в пространстве, вырытая нашими же закоснелыми принципами…

— Больной? — всё так же тихо спросил я.

— Хуже, — сочувственно вздохнул чёрт. — Фанатик. Такое не лечится.

Я помотал головой и попробовал пристальней вглядеться в аплодирующие ряды. Странно, что я не заметил этого раньше, но не все лица, присутствующие на этой конференции, были людьми. Магическим зрением я чётко видел у многих рога, шипы на плечах, когтистые лапы и хищно подрагивающие хвосты. Нечисть и не пыталась так уж маскироваться, ей этого не требовалось, её некому было узнавать. Так что же тут происходит?

Обладающие каким-то непонятным мне, извращённым складом ума, некие учёные индивидуумы решили не просто изучить её как вид, а ещё и найти пути честного и рассудительного сосуществования на земле! Но на какие же уступки будут вынуждены пойти остальные люди и чем заплатить за это призрачное «равноправие»? Могут ли человек и нечисть быть судимы единым законом? Да и каким оно может быть — иллюзорное равенство убийцы и жертвы? Я почувствовал, что ум едет за разум, мозги скрипят от перенапряжения, из-под папахи повалила струйка пара, и даже рогатый лакей вовремя понял, что ситуацию надо срочно разрядить.

— Хорунжий, ты это, не кипятись. Может, покуда они там треплются, мы с тобой по рюмочке? Перерыв ещё минут через тридцать, тогда и увидишь свою Хозяйку.

Ну, в сущности, а почему бы и нет? Чёрт выглядел достаточно болтливым, видать, его волосатую грудь и впрямь распирало от сознания, что он будет пить с самим Иловайским. Хотя вот мне лично никакая гордость от подобной популярности у нечистой силы настроения не прибавляла. Я ж их подлую братию на зубок изучил, им ни минуты верить нельзя — одной рукой здоровайся, из другой пистолет не выпускай. Чуток расслабился, и всё, ты труп, а он сыт!

Не потому что они такие очень уж злые, просто ты показал себя слишком уж глупым. Мы же в свою очередь едим тех, кто тупее нас — баранов, бычков, курей, а рыба, говорят, так и вовсе без мозгов. Всё чин чином, у нечисти те же принципы. На умных или опасных бросается редко, а вот слабых или глупых жрёт без всякой совести. Вот поэтому я даже к этому дружески услужливому чёрту в ливрее лишний раз спиной не оборачивался. Он сопроводил меня в какую-то подсобную каморку, усадил на табурет, достал из шкафчика початый штоф водки да тарелочку с одним солёным огурцом.

— Стопочки тоже имеются, щас тряпочкой протру. Водка не палёная, зазря травить не буду. — Он быстро разлил по три булька, мы выпили не чокаясь. Он не сводил глаз с моих пистолетов, я же следил за его руками. Огурец так же честно уполовинили на двоих.

— И что, любезный, часто у вас тут такие научные конференции?

— Да раз-два в год, почитай, на разные темы собираются. Раньше всё чаще с иноземцами были, их сам государь жалует, хотя, чем занимаются, никто не ведает. Были и те, что Брюсову книгу искали да ради того требовали Сухареву башню разобрать. А были и наши, коим библиотека Ивана Грозного покоя не давала. Эти совсем плохо кончили…

— Что же так? — Я плеснул лакею ещё, но свою стопку твёрдо прикрыл рукой — на голодный желудок довольно будет.

Чёрт выпил, занюхал рукавом и, поморщившись, продолжил:

— Нашли, говорят, они одно место в подвалах Александровой слободы, с сундуками старинными, железом ржавым обитыми. Да только вниз спустились, а вот наверх не вышли… Люди дворовые крики странные слышали, рычание да звук такой, будто кто кости зубами перемалывает. Когда охрана их на другой день туда с фонарями заглянуть осмелилась, ни одного сундука с книгами уже и не было вовсе. Как и учёных тех. Только кровь запёкшаяся на стенах да на полу, а в углу отрезанная собачья голова, мёртвая, и метла рядом… Страшное дело… Более никто не пошёл, и вход в те подвалы в тот же день засыпали!

— Опричники с того света вернулись?

— Да кто их знает, ещё налей…

— Не развезёт?

— Не твоя забота, хорунжий!

— И то верно…

— А год назад они тут дух старцев чухонских вызывали, — продолжал бодро делиться чёрт, и голодный блеск в его пылающих глазах нравился мне всё меньше и меньше. — Все трое не пришли, но один заявился, тот, что самый наиточнейший день указал, когда Санкт-Петербургу под воду уйти! Трёх царей православных в невской земле схоронили, звезда-комета тысяча восемьсот двенадцатого года уже над Россией прошла, так теперь сам считай, сколько осталось. Один только знал, как из третьего тысячелетия от Рождества Христова нам двенадцатый год обратной бедой обернётся, вот тут уж и всем нам настанет полное…

На самой драматической паузе он кинулся вперёд, выхватил у меня из-за пояса один пистолет, радостно взвёл курок и с маху словил пустой бутылкой меж рогов!

Толстый зелёный штоф разлетелся вдребезги, а сам диверсант рухнул вместе с табуреткой, задрав к потолку нечищеные копыта. Я встал, спокойно вернул себе оружие и даже помахал ему пустой тарелкой над пятачком, для освежения. Вроде дышит. Обид, разумеется, не было, нечисть, она всегда так, чего уж на неё лишние грехи вешать. Отлежится, опять пойдёт мирно лакейничать, а вот судя по далёкому шуму разговоров и женскому смеху — докладчик взял перерыв, значит, теперь мне можно попытаться отыскать в толпе свою любимую кареглазку…

Не знаю, уж чего эти учёные умы здесь понапридумывали, но раз Катенька писала, что у неё проблемы, стало быть, моё место тут, рядом с ней, с саблей в руке, а не в Оборотном городе перед мониторами на голых ведьмочек с помелом любоваться!

Я мягко выскользнул из каморки, и первоначально мне вполне даже удалось раствориться в толпе, дамы на мой скромный мундир внимания не обращали, а господам-офицерам мои эполеты и тем паче не были интересны. Нечисть, конечно, отметила меня сразу, я тут для них заклятый враг номер один, но, кроме подозрительных взглядов да перешёптываний за спиной, на выяснение личности с проверкой документов подходить не решались. Оно и правильно, судя по всему, я тут был единственный вооружённый человек, то есть вполне способный оказать сопротивление. А этого нечистая сила терпеть не может…

Катю я нашёл не сразу. Она оказалась в компании того длинного типа с жёлтыми волосами, он стоял в центре залы, шумно дискутируя с группой единомышленников, и его левая рука преспокойно обнимала за талию Хозяйку Оборотного города. Сделать мне больнее было просто невозможно…

Сердце ёкнуло, ноги подкосились, сияющие люстры поплыли, радостные лица слились в одно безобразное пятно, дивная музыка показалась дьявольским наваждением, и я, наверное, даже упал бы, если бы кто-то твёрдо и уверенно не поддержал меня под локоть. Обернувшись сказать спасибо, я едва не подавился словами благодарности — меня поддерживала рыжая ведьма Фифи…

— Кого я вижу, кто к нам пожаловал! Господа, позвольте представить всем нашего неожиданного гостя. О нём многие слышали, кое-кто даже хотел бы познакомиться поближе, но этот герой так удачлив и так неуловим… Поприветствуем хорунжего Всевеликого войска донского, самого Илью Иловайского!

— Характерник… — изумлённо пронеслось среди гостей.

Я молча кивнул. Не то чтобы был так уж невежлив, но просто прекрасно понимал, что если скажу всем «здорово дневали!», то очень маловероятно, что мне хоть кто-то ответит «слава богу!». Зато Катенька мигом обернула ко мне испуганный взгляд, но тут же сникла как птичка, которая и шагу не может ступить из клетки. Фифи, хищно улыбаясь окружающим и всё так же цепко держа меня, с едва заметной хромотой подошла к высокомерно поскучневшему докладчику:

— Месье Жарковский, а вот перед вами и конкретный пример того, почему ваша выстраданная теория единства добра и зла не может быть реализована в Российской империи. Пока среди людей водятся такие вот характерники…

— Это ходячий анахронизм. — Жарковский с недоброй улыбкой протянул мне руку. — Я наслышан о вас. Мне очень жаль…

— Чего жаль? — не понял я, принимая его рукопожатие, но не сводя глаз с грустной Катеньки.

— Вас, разумеется, — усмехнулся он, демонстративно вытирая руку о полы штатского камзола. — Ваше время ушло. Растворилось в веках ещё до полного формирования Запорожской Сечи. Скажите, каково это, Иловайский? Вам, наверное, тяжело быть последним?

— Оставьте его в покое! — Катя вывернулась из объятий докладчика, попыталась оттолкнуть от меня рыжую ведьму и обратилась ко мне: — Ты чё пришёл? Тебя звали? Я тебя как человека просила, посиди, подежурь, а ты…

— Но, любимая…

— Да меня уволят из-за твоей любви!

— Катюха, оставь парня, какой смысл на него орать, он всё равно не в теме. — Жарковский вновь попробовал было обнять её за плечи, но, столкнувшись с моим взглядом, вовремя убрал руку.

— Что ж, хорунжий, на пять минут я тоже оставлю тебя с Хозяйкой, но не дольше. — Фифи показала острые зубки и отпустила мой рукав.

Мы с Катенькой отошли в угол, она, прижав меня к стене грудью, сначала грозно пыхтела, словно бы не зная, с чего начать, а потом вдруг тихо, по-девчоночьи расплакалась:

— Ты дурак? Совсем дурак или как? Мне и так тут… а он ещё… Дурак, дурак, дурак!

— Этот чиновник тебе нравится?

— Жарковский, что ли?! Он со мной с одного курса, жуткое хамло и косит под эстета! А ты дурак… два раза дурак… Тебя мне только тут для полного счастья не хватало!

— Сама же написала, что у тебя проблемы.

— Дура была! Поторопилась. А ты и рад стараться?! Припёрся же…

— Вот и поговорили, — буркнул я и, ни на кого не обращая внимания, обнял её, прижимая к своей груди.

Грозная Хозяйка в простеньком платьице поливала меня слезами, сбивчиво что-то бормоча. Всю суть проблемы я, конечно, не уловил, но и без подробностей было ясно — Оборотный город в беде.

— В прошлом году наши одобрили доклад этого зануды и проголосовали «за»! И, начиная с сегодняшней, на все научные конференции, симпозиумы и встречи теперь будут приглашать нечисть уже не как образец для изучения, а как полноправных партнёров. Представляешь?! Они получат право защиты, адвокатов, собственную полицию, органы контроля и непредвзятый суд присяжных. Причём набранный из своей же братии!

— Ну так… демократия?

— Демократия, с заботливо вычеркнутыми лишними «рь» в нужном месте, — горячо всхлипнула Катерина. — Но мне оно по… нижнюю чакру, если б все их шоу проходили, как раньше, в Питере, Москве, Киеве или Казани, так нет! Вон та рыжая хромая сука подала заявку на мой Оборотный город. Она гарантирует туда безопасные экскурсии студентов, проведение свадебных обрядов, оригинальное сафари на кладбище, культурно-развлекательную программу и ресторанный бизнес! И ей поверили, просят бизнес-план и готовы ставить проект на финансирование. Ты сечёшь, чем это кончится?

Ну, тут особого ума не надо… Если толпа экзальтированных невооружённых людей отправится на гулянку прямиком в мир голодной нечисти, то на месяц там действительно будет праздник. Павлушечка расширит ассортимент мясной лавки, Вдовец увеличит продажу пирогов с человечиной, вампиры сделают солидный запас крови, колдуны затарятся на год вперёд черепами, ногтями и волосами для своих чёрных ритуалов, а прочие как минимум наедятся от души. Ни один посетитель живьём оттуда не выйдет, а весь город уже под суд не отдашь. Когда виноваты все, значит, виноватых нет. Тем более если что, так и судить их будет их же нечистый суд! И вот кому такая шибко «высоконаучная» хрень могла взбрести в голову?!

— Дамы и господа! Перерыв окончен! Месье Жарковский в форме цивилизованного диспута готов ответить на все ваши вопросы.

Докладчик бодро взбежал на трибуну, снисходительно оглядел рассаживающиеся ряды и с ходу заявил:

— Мне нужен оппонент!

— Что вы, право? С вами интеллектом мериться — себя дураком выставлять, — подобострастно выкрикнул кто-то из зала.

— Спасибо, я в курсе, что я прав, но тем не менее… Смелее, вы ведь все учёные люди. Однако я готов выслушать и представителей так называемой «нечисти». Хотя толерантнее было бы назвать их всё-таки «собеседники». Красивое русское слово, без лишней вычурности, не правда ли?

— Щас я этому козлу всё скажу, — неожиданно вспыхнула Катенька, отрываясь от меня. — Платок есть? Не могу выйти на сцену с распухшим носом…

— А пусть Иловайский выйдет! — неожиданно звонко выкрикнула из другого конца залы ведьма Зайцева. — Он характерник, а значит, убийца. К кому же, как не к таким, как он, должен быть строг новый закон единства и равноправия? Или казаки по-прежнему будут убивать нас безнаказанно, руководствуясь лишь собственными пристрастиями, а нам не давая даже шанса исправиться или хотя бы объясниться?!

Под недоуменный ропот зала Жарковский приветственно сделал мне ручкой:

— Прошу вас, Иловайский, к барьеру!

Ха, гусь лапчатый с мордой крапчатой… У барьера, с дуэльными пистолетами, ты бы против меня и полминуты не выстоял, на ходу подумал я, широкими шагами продвигаясь к импровизированной трибуне. В спину раздавались смешки и фырканья, чувствовалось, что казакам здесь почему-то не рады. Но мне они все тоже с повальной любовью ни в какой позе не упёрлись, я ведь только ради Кати здесь нахожусь и обидеть её никому не позволю, ни оборзевшей нечисти, ни зарвавшейся учёной братии.

— Итак, в вашем лице мы имеем так называемого характерника — непримиримого борца с нечистью. Так вот, побойтесь Бога, Иловайский, откажитесь!

— От чего? — смутился я, потому что все присутствующие ободряюще зааплодировали.

— От всего! Откажитесь от характерничества — на деле вы никто и ничего не умеете. Откажитесь от борьбы с нечистой силой — вы ничего и в этом не понимаете, вас никто не учил, вы и близко не осознаёте, в сколь тонкие материи грубо лезете вашей казачьей пикой, нарушая веками устоявшиеся традиции быта и опыта нашего сосуществования. В будущем вам нет места, вы в курсе? В нём есть мы — учёные люди, и они — прогрессивная нечисть. А характерникам там места нет. Как и всему казачеству в целом. Вы — соринка, мусор, устаревший элемент, дестабилизирующий анахронизм. Могу повторить это дважды, если так вам будет легче для понимания. Откажитесь, побойтесь Бога!

— С чего же это мне, православному казаку, Господа Бога бояться?

— Вот откажитесь и не бойтесь! — под ещё более бурные аплодисменты закончил Жарковский и картинно раскланялся.

Присутствующие кричали ему «браво», дамы посылали воздушные поцелуи, и даже единственный человек, который здесь относился ко мне с симпатией… милая моя Катенька, сложив руки под дивной грудью, отвернулась к стене, досадуя на весь белый свет и на меня в том числе. Неужто она думает, что я испугался или мне сказать нечего?! Всё не так, звёздочка моя ясноокая, всё не так…

— Я не могу ответить вам в вашей манере… — начал было я под свист и топанье присутствующих.

— Отвечайте, как умеете, господин станичник, — смилостивился докладчик, давясь от смеха и жестами умоляя зал примолкнуть. — Я готов перевести вашу простонародную фольклорную речь на общедоступный человеческий язык! Итак?

Я одним движением выхватил пистолет, взвёл курок и тщательно прицелился Жарковскому в лоб. Шум в зале стих мгновенно.

— Глупая шутка, — побледнел оратор, — скорость пули этого допотопного самопала не гарантирует, что вы попадёте хотя бы…

— Он с тридцати шагов свечке фитиль срезает, — громко высморкавшись в кружевной платочек, объявила Катерина. — Ты чё хотел сказать, Илюха? Говори по-быстрому, стреляй его, и пошли домой. Ну хочешь, не всего стреляй, а так же только в фитиль…

— Люди добрые, — вежливо начал я, — мне тут показалось, что вы все за какой-то новый мир. Чистый, светлый, радужный, единый для всех, но почему-то без казаков. Вроде как это мы повинны в том, что нечистая сила у простого народа кровь пьёт…

— Именно так, это вы виноваты! — не сдержалась какая-то возрастная рыхлая дамочка, с короткой стрижкой, похожая на кастрюлю в розовых кружевах. — Вы бы их не трогали, и они бы в наш мир не лезли! Не надо провоцировать нечисть ответными мерами, надо быть умнее и толерантней!

— Они людей жрут, — не сводя прицела, напомнил я.

— И что?! — чувствуя поддержку, попытался продолжить Жарковский. — Вы же едите мясо животных? Вот и для них человек — это всего лишь естественная добыча, нельзя же убивать волка только за то, что он волк! Нам всем надо объединиться с ними, выбрать представителей и делегатов, собрать организационные комитеты, выставить региональных чиновников с обеих сторон на местах и решать каждый возникший вопрос коллегиально, объединённым, честным и равноправным законодательным актом, постепенно приводя условно называемую «нечисть» к уравниванию в правах на питание со всем человечеством! Они не должны голодать, и тогда смерть некой людской единицы будет понятна всем и оправдана каждым. В конце концов, как учёные, будем откровенны: человеческого сора в России ещё не на один век хватит…

В зале опять раздались ободряющие аплодисменты с умилительными криками: «Наконец-то хоть кто-то сказал правду!»

— А ваш характерничий самосуд вновь и вновь швыряет все наши прогрессивные планы в варварское Средневековье!

— Неужели я один мешаю всему прогрессу?

— Да! — теперь уже поднялись двое возрастных мужчин в платье титулярного советника. — Пока такие типы, как вы, будут разгонять нечисть нагайками, мы не сможем даже толком изучить её. Нельзя ставить препоны эволюции и науке! Вы, казаки, — вечный тормоз интеллигентному просвещению России и ближних стран! Без вас мы бы давно…

Я закусил нижнюю губу. Отвечать не хотелось. Не то чтоб слов не было, но смысла ноль: им сейчас хоть кол на голове теши, хоть плюй в глаза — всё божья роса! Опустив руку с зажатым тульским пистолетом, я грустно улыбнулся Катеньке и просто ушёл со сцены. Под визг и аплодисменты победивший Жарковский презрительно свистел мне вслед, а я встал перед ней и пробормотал:

— Прости, любимая, не умею я с дураками спорить. В Бога они не веруют, поэтому и стыда не знают. Пойдём отсюда.

— Куда?

— Подальше. У меня нехорошее предчувствие, очень нехорошее…

Теперь к нам обернулись все. Недоуменные лица нарядной учёной братии осуждающе косились на Катерину. Но она лишь гордо подцепила меня под локоток, презрительным взглядом окинув всё благородное собрание, высоко вскинула голову и…

— Никуда она отсюда не уйдёт, — вдруг хрипло прорычала рыжая ведьма. — Хозяйку судить будут. Она в Оборотный город живого человека пустила, все законы нарушила, и даже сюда ему дорогу указала! А вдруг хорунжий всех наспредаст, в Святейший синод сообщит да целый полк казачий на конференцию натравит. Здесь же море крови будет!

Толпа заволновалась.

— Смотрите все! — Фифи задрала подол. — Я же к нему просто познакомиться подошла. Не укусила, зубы не показала, слова плохого не сказала, так он мне колено прострелил! До сих пор хромаю… Было такое, хорунжий, скажи честно, было?!

Я молча кивнул. Оправдываться не собирался. Не поймут, да и честь не позволяет.

— Уходите, Иловайский, — холодно приказал мне докладчик. — Вон из приличного общества! Вы не достойны здесь находиться.

— А Хозяйку мы будем судить своим судом! — вновь крикнула Фифи, и Жарковский сурово подтвердил:

— Вызовите охрану, пусть выведут казака. А мы все вместе подумаем, как быть с нашим научным консультантом из Оборотного. Думаю, все согласны?

Все. Лес рук. Я один не согласен, но кому от этого сквозит?

— Зачем же ему уходить, пусть посмотрит.

— Увы, мадемуазель Фифи, есть определённые правила. Позовите же охрану, пусть его проводят.

— А мы считаем иначе.

По знаку ведьмы из публики поднялись несколько человек. Их личины, возможно, были хороши для очкастых кабинетных работников, но я-то отлично видел, кто они на самом деле. Трое плечистых кладбищенских вурдалаков, низкорослых, но с очень сильными руками. Два чистых вампира, стройных и невероятно быстрых в драке. Ещё две старые ведьмы из тех, что не загрызают, но душат жертву. Учёных, разумеется, втрое больше, но если дойдёт до реальной драки…

— Я призываю всех к порядку! — грозно возвысил голос желтоволосый докладчик, и в этот момент двери наконец распахнулись и показалась охрана. Те самые артиллерийские офицеры. Вернее, только их оторванные головы, которые насмешливо покачивал в руках встретивший меня чёрт в лакейской ливрее. Истошный женский визг оборвался на самой высокой ноте, дама с короткой стрижкой упала в обморок, в зале кого-то резко стошнило…

— Кто-то что-то хочет сказать? — медоточиво обернулась ведьма Фифи. — Мы все голодны, а охота на людей — наше естественное право. Вы только что подтвердили его прямо здесь! Пока нам вполне хватит этих двоих, если кто-нибудь ещё не хочет высказаться против. Нет? Как прекрасно, что мы понимаем друг друга, господа…

Я выстрелил быстрее, чем осознал, что делаю. Катерина присела под моей рукой, вытащив из декольте плоскую коробочку, бешено шепча что-то вроде: «Помогите! Пожалуйста! Кто там есть, предупредите кого можно! Мы с Иловайским… ой! Связь оборвалась…»

В наступившей тишине под расходящийся пороховой дым было видно, как чёрт пошатнулся, удивлённо уставился на чёрную дыру у себя в груди, с изумлением покосился на меня и рухнул! Две головы выпали из его рук, словно страшные окровавленные шары, и, пачкая паркет, покатились между рядами кресел. В остекленевших глазах замерли удивление и упрёк…

Мгновением позже поднялась дикая паника! Нечисть, уже ни в чём не скрывая себя, сбросила личины и кинулась рвать благородное собрание, кто-то кричал, кто-то молился, кто-то пытался взывать к миру и пониманию, но сопротивляться не рисковал никто! Я перекинул второй пистолет Катерине, выхватил саблю и, смахнув когти вместе с рукой аж до локтя ближайшему рьяному вурдалаку, занял оборону в углу.

— Иловайский, это всё опять из-за тебя! — кричала Катенька, прячась у меня за левым плечом.

— Мне уйти? — сухо предложил я.

— Вот только брось меня, только попробуй, я тебе приснюсь!!!

— Мы с вами, помогите! Остановите это! Они сошли с ума, они убивают… — К нам бросились те несчастные, что ещё сохранили хоть какие-то мозги.

Я закрывал людей спиной, выкручивая клинком замысловатые бабочки да восьмёрки так, что внаглую кидаться на сияющий круг отточенной стали нечисть не решалась. Но оно им было не так уж и нужно, злобные твари с перемазанными кровью мордами уже рвали чьё-то упавшее тело. Докладчик Жарковский на четвереньках трясся под лёгким столиком с бумагами и отчётами, а рыжая ведьма Фифи демонически выла ему в ухо:

— Вот видите, это всё хорунжий виноват! Он не дал нам всем возможность честно и открыто осудить Хозяйку. Из-за него представители нашей стороны вновь вынуждены убивать. Но убивать, защищаясь! Ведь все видят — это он виноват, это всё из-за хорунжего! Отдайте его на-а-ам!

Однако её вопли вдруг привели к прямо противоположному результату: теперь уже все уцелевшие расцарапанные, окровавленные люди рванулись в мою сторону, как к единственному человеку, способному их защитить. Несчастные учёные сгрудились в углу, едва ли смея всхлипывать от ужаса пережитого, и я, прекрасно понимая, что один с таким количеством нечисти не справлюсь… просто воткнул саблю перед собой в пол.

— Ты это типа чего, штучка с ручкой? Сдаёшься, и больше не играем?!

— Помолчи, — попросил я Катеньку. — Просто верь мне. Я хочу попробовать…

Хозяйка покраснела от обиды и уже подняла над головой пистолет, чтобы треснуть меня же по маковке, но невероятным усилием воли удержалась. Зажала рот свободной рукой и лишь глазами такого мне наобещала, что лучше и не представлять в красках. Я же молча опустился на одно колено, положил обе ладони на рукоять клинка и, прижавшись к ним лбом, отбросил от себя всё происходящее. Всю эту бойню, кровь тёплую, душный запах рваной плоти, тяжёлый рык упырей, перепуганное дыхание мужчин и женщин. Всё, нет этого, нет и не было…

Взамен вдруг нежданно быстро пришла тишина, ощущение лёгкого ветра, припекающее плечи солнышко и ласкающий шум зелёных листьев. Безумно далёкий голос рыжей ведьмы, казалось, прорывался за тысячи вёрст:

— Жарковский, сука, что происходит? Где характерник, где все?! Ты нам шкурой ответишь…

— Не знаю! Я не знаю-у… откуда мне знать… Он вон та-а-ам стоял…

— Там роща берёзовая! Откуда тут деревья в зале?!

— Не знаю-у… отпусти меня-а… Я ничего не знаю, я учёный, а он колду-ун. Может, это всё массовая оптическая иллюзия-а?!

— Он не колдун, он характерник, — хлестнув жертву когтями по лицу, зарычала ведьма. — Но будь по-твоему, Иловайский, ты превратил людей в деревья, а мы их просто сожжём!

Быть может, ничего бы дальнейшего и не было, одна Фифи в наш угол лезть не рискнула, а простая нечисть ещё не догрызла кости, но я отвлёкся на её угрозы и на миг приоткрыл глаза. Всё тут же исчезло! Теперь они вновь видели нас, и мне оставалось только драться. Первого прыгнувшего вампира дедовский клинок располосовал едва ли не надвое! Кто следующий, смертники?

Моя кареокая валькирия храбро выстрелила в Фифи, но не попала. Та залилась дебильным хохотом, Катя недолго думая запустила в неё разряженный пистолет и… вот тут попала! Тяжёлой рукоятью прямо в нос! Рыжая ведьма хрюкнула и брякнулась навзничь. Нечисть дружно кинулась на обходной манёвр, пытаясь взять нас с флангов, но тут весь дом потряс такой нечеловеческий рёв, что все присели! Все. Не вру. Даже я. Потому что и близко не предполагал, какое же животное может орать так, что огромная люстра качается?!

Входные двери в залу просто вынесло, а в проёме показалась ужасающая морда того самого дракона, которого я видел в зарослях, путешествуя вверх-вниз в чудесном шкафу, просто нажав на кнопку. Но что удивительно, на спине у него крепко восседал мой старый денщик, цепко держась за гребень и охаживая зверя по бёдрам казачьей нагайкой…

— Чего застрял, хлопчик? Ты ж не хвост собачий, ты сын казачий, поклонись господам, а вы — марш по домам! — По его кивку потерявшие было надежду учёные бросились на выход. — И ты иди, меня не жди. Я задержусь на хвилинку, покормлю животинку…

Я даже не стал спрашивать, откуда он его взял и как умудрился объездить. Главное, что перепуганные учёные выбегали из страшного дома и, не оборачиваясь, уносились куда глаза глядят. Я вытолкнул Катерину в числе первых, пообещав, что сей же момент догоню. Ну… сразу же, как заберу Прохора (не подумал же он всерьёз, что я его одного там оставлю?). Но и старый казак тоже не ждал ни от кого подсказок…

— Все утекли? — Он плюнул в сторону сгрудившейся нечисти, спрыгнул со зверя и дал дёру вместе со мной, закрывая двери снаружи брошенным лакейским жезлом. — Нехай те твари с этим птенчиком об эволюции потолкуют. Я хотел сперва большого заманить, да он в шкаф не помещался. Говорят же, не всякую моську засунешь в авоську! А этот молодой, глупый, этот прошёл…

— А кто за порядком в Оборотном городе следит?

— Да уж есть кому, не переживай, без надзора не бросил.

Прохор взял свечку из ближайшего канделябра и подмигнул мне. Я отломил себе такую же, и мы пошли на выход, не прислушиваясь к предсмертным визгам в запертой зале, неспешно поджигая портьеры, занавеси, ковры, гобелены и всё, что попадалось по дороге. От этого змеиного гнезда и пепла остаться не должно! Ну а пожарные службы в Санкт-Петербурге всегда были на высоте, надеюсь, не дадут выгореть целому кварталу.

Когда мы, плечом к плечу, забегали в парадное соседнего дома, из окон особняка уже виднелись густые клубы дыма. Где-то тревожно бил колокол, значит, городовые заметили опасность. Судьба запертого в зале звероящера, недобитой нечисти, рыжей ведьмы да шибко умного докладчика Жарковского мне лично была, как говорят моряки, ниже ватерлинии.

Перемещательный волшебный шкаф оказался незапертым, какую кнопку жать, мы уже знали. Так что в Катенькину хату попали легко и быстро. Сама Хозяйка встретила нас молча, с круглыми от пережитого глазами, обняла по очереди, расцеловала в щёки, усадила на табуреты и вытащила из холодильника ту самую бутыль с надписью «Мартини». Разлила на двоих в самые большие чайные кружки, храбро чокнулась с нами бутылкой, отхлебнула из горла, зажмурилась, откашлялась, подмигнула и так же, не говоря ни слова, ушла в душ. Ничего, вода успокаивает…

— Досталось девке? — понимающе хмыкнул Прохор. — А я-то, дурак старый, как вон на той книге личико её перепуганное увидел да как услыхал, что вам помощь нужна, чуть за сердце не схватился. Монька со Шлёмкой рядом были, говорят, беги в шкаф, дядя Прохор! Там Илюха ваш пропал небось, там его и назад сыщете. Ну я и пошёл, а им наказал, чтоб за городом бдили. Вернусь, дак по-генеральски за всё спрошу! А чёй-то мы пьём, пакость какую травную? От потных ног помогает, как считаешь?

— Должно бы помочь, — подумав, согласился я, внутренне ощущая, что он темнит, но не понимая чего ради. — Отчего не помочь-то, всё явно на травах. Полынью припахивает, анисом, мятой, только сладковато слишком, могут муравьи мелкие набежать.

— И то верно, лучше в отваре мятном попарить, да ещё, говорят, ромашка полевая хорошо ногти укрепляет.

— А нам, казакам, за какой красы ради крепкие ногти на ногах нужны? — удивился я.

Мой денщик пожал плечами, видимо, он тоже на эту тему не заморачивался. Мы дохлюпали мартини и в ожидании Катеньки вперились взглядом в волшебную книгу — ноутбук. Вроде и ничего такого, чтоб не оторваться, а всё ж таки какое-то развлечение…

Вон бабка Фрося, грозно постукивая клюкой, торгуется у мясной лавки с Павлушечкой. Голый маньяк-мясник-патологоанатом так и сяк вертит где-то украденное старое кожаное седло, видимо объясняя, что задорого не возьмёт. Кожа хоть и натуральная, вся конским потом просоленная, да уж настолько стара, что трескается, а ему из неё тефтельки любительские готовить да вампирам приезжим продавать. Они-то вроде теперь человечину не очень жалуют, то ли изжога, то ли переели уже, то ли диета такая для умственного просветления. Но бабка не сдавалась, рекламируя седло так, словно оно было её собственностью. В том смысле, что она сама под ним бегала и побеждала на всех скачках…

— Говорят, под Киевом все бабы такие, — лирично комментировал Прохор. — Заболтают мужика, обведут как дурака, заберут что надо, обхамят, и рады! А энто что вон в том углу творится?

Честно говоря, всмотревшись в указанном направлении, я побурел и едва не выключил книгу. Прямо перед нами на крыше старательно вытанцовывала молоденькая ведьмочка в полном неглиже, то бишь без оного. Видать, готовилась к сложному полёту на метле где-нибудь в краю сильных ветров да зон турбулентности. Поскольку всё крутилась у длинного шеста, наскакивая на него и так и эдак, и боком, и раздвинув ножки до шпагата, и с захлёстом одной левой, и соскальзывая вниз головой, и удерживаясь без рук, и…

— Да-а, уж насколько, треплются, гибкая баба была Екатерина Великая, а она б так вот не смогла. — У моего денщика на время пропал поэтический дар. У меня и вовсе речь перемкнуло, полон рот слюней, а губы пересохли. — Надоть с этой девкой поближе познакомиться да на Кавказскую линию её отрядить. Заплатим, скока попросит, только пущай она местных женщин вот так на саклях танцевать выучит. Небось тогда горцы и про войну забудут, безвылазно в аулах останутся на сии необычайные умения любоваться. Мы за то время хоть засечную линию от кабардинских набегов толком устроить поспеем. Как считаешь, ваше благородие?

Я кивал, поскольку смысл мне с ним спорить, да и всякая идея хороша, если доброму делу служит. Мы ведь покуда аппетиты горячих джигитов с предгорья в основном пиками сдерживаем, а ежели действительно под это дело хоть половину ведьм без одёжи подписать, так и результативность небось до небес подскочит. Причём по обе стороны: и у нас, и у них — у всех мужиков, кто на такое зрелище хоть издалека поналюбуется. Факт!

Из душевой вышла Катенька в розовом пушистом халате, словно облако сахарной ваты. Скептически хмыкнула в пустую бутылку и улыбнулась, присев, не стыдясь, поближе ко мне.

— Илья, ты мой герой! Мечта грёз моих девичьих! Буквально сон наяву, принц на белом коне, царевич из сказки, бизнесмен из-за границы, воплощённый сын арабского султана с собственной нефтяной скважиной и виллой в Шарман-Шейхе. Короче, когда надумаешь свататься, имей в виду — я вся за!

— Солнышко моё… — не поверил я.

— Солнышко, зорька, ласточка, рыбка, теперь как угодно называй, меня всё одно уволят! Из-за тебя, кстати. — Катя закинула ногу на ногу, так рискованно оголив колено, что мой денщик даже засмущался. — После всего, что ты на конференции учудил: докладчика опозорил, нечисть порубал, дом спалил… Мне только на ваш тихий Дон и дорога, начальство с потрохами нечищеную съест!

— Но я же…

— Кстати, не отвечай. Это я на вид такая спокойная, а внутри сплошной комок нервов, я этим комком убить могу по голове. А для твоего дяди Прохора ещё и отдельный вопрос на засыпку: вы где живого динозавра выкопали?!

— Дык… внизу же… нажал вона пальцем, оно в одно место меня и…

— Всё у вас пальцем и через одно место, — понимающе кивнула Хозяйка. — Нет, я в курсе, что там аж до динотопии падать можно, но как вы допетрили живого велоцираптора в Санкт-Петербург под уздцы притащить?! Вам в приличное общество выехать не на ком было? Да бабку Фросю попросили бы, эта старая кобыла, похоже, уже никому в верховой езде не отказывает.

Минуту назад мы с Прохором ощущали себя всё-таки героями, а сейчас эта кудрявая всезнайка мигом раздолбала все наши лучшие чувства, выставив полными дураками.

— Погоди, так что, не спасать, что ль, людей было?

— Спасать, любимый, конечно, спасать! — Она поймала меня за шею и крепко чмокнула в губы. — Но не так радикально. Желательно, чтоб и сами спасённые тоже при этом уцелели. В подавляющем большинстве, а лучше вообще без жертв.

— Понял, сердце моё. — Я не отпустил милую, и теперь уже она не отняла губ от моего поцелуя. — А про свадебку не шутила ведь? Когда сватов звать? Скажи только срок…

— Срок мне судья назначит. Уж как отсижу от звонка до звонка, тогда и приходи. А пока увы… тебе на службу, мне в камеру предварительного заключения!

— Вот что, девка, — не сдержался старый казак. — Ты энти глупости брось, собирай-ка вещички да айда с нами наверх. Сама небось по чистому небушку истосковалась, по зелёной травке, по лазоревым цветам…

— О травке поподробнее, пожалуйста, — ещё раз обернулась к нему Катя. — Чтоб я такую же нашей экспертной комиссии подсунула покурить, пока они в центре Невского проспекта запечённого динозавра протоколировать будут.

Мой денщик надулся. Хозяйка не отступала. Я метался меж ними, как меж молотом и наковальней, общая напряжённость росла, и тут в ворота дворца кто-то гулко стукнул большущим кулаком, грозно проорав:

— Иловайский, мать твою, открывай!

— Ща, разбежались. — Не глядя даже в монитор, моя любовь привычным жестом опустила ручку огнемётов.

Ревущее пламя заволокло площадку…

— А кто там хоть нарывался-то? — запоздало уточнила она, и мы с Прохором тихо-тихо ответили:

— Дядя, казачий генерал Иловайский 12-й, Василий Дмитриевич.

— Типа в гости пришёл? — попыталась не поверить Катя, бледнея и краснея попеременно.

— Типа да.

— Зря он так… без предупреждения…

— Наверное. — Мы скорбно сняли головные уборы.

— Опять я дура… Да что ж за день такой, а? Одного свежего велоцираптора в собственном соку приготовили вы, одного пожилого казачьего генерала поджарила я — прямо какая-то кулинарная передача «Смак» с Андреем Макаревичем. Но с какого перепоя твой дядя вообще здесь взялся?!!

— Это я сдуру Моньку со Шлёмкой за их превосходительством отправил, — честно повинился Прохор, опускаясь на колени и широко крестясь. — Думал, как им город доверить, а уж атаман-то небось не подведёт. Сам-то вон Илюшеньке на подмогу побёг, а упырям вашим наказал: Василия Дмитриевича предупредить, чтоб за порядком тут последил. Вот он, как человек благородства и чести, своих не бросил, взял да и заявился. Дайте хоть глянуть одним глазком, может, там горстку пепла сгрести можно, похоронить чего…

— Хм… площадь чистая. Слишком чистая. — Мы все трое уставились в монитор. — Слышь, станичники, а этот ваш генерал, он… ну это… воспарить не мог? Типа как от большой святости…

— Не уверены, — поморщились мы, но перед воротами, где ещё только пять минут назад стоял мой дядя при полной форме и всех регалиях, действительно не было ни одной обгорелой пуговицы! Может, и впрямь воспарил?..

— Иловайский, глянь, это что, мне кажется? — изменившимся голосом спросила Катя, тыча пальчиком в монитор.

Я проследил за её взглядом и едва не поседел — на экране в маленьком оконце была чётко видна львиная голова с закопчённой пастью, а прямо у неё меж ушей стоял широкий генеральский сапог!

— Поверни камеру слежения… — попросил я.

Один миг — и нашим изумлённым взорам предстал великолепный именитый генерал Василий Дмитриевич, стоящий на одной ноге в позе китайского аиста, без единого ожога и даже пятнышка гари.

— Я такого казачьего кунг-фу даже в кино не видела, — едва дыша, ахнула Катенька. — Джеки Чан отдыхает, завистливо покуривая в сторонке… Снимай своего дядю, хорунжий, у тебя на всё про всё десять минут, я краситься убежала!

Ну, по совести говоря, в десять минут не уложились ни мы с Прохором, ни она. Зато примерно через полчаса мой драгоценный родственник, распахнув отеческие объятия, прижал к широкой груди скромненькую Катерину в неброском длинном платье с пуговичками под шею, смиренными ресницами и журчащей речью…

— А хороша-то как, хороша! Ох и оторвал ты себе девку, Иловайский… Хвалю! Стройна, очами прекрасна, росту годящегося, кудрями задушит не глядя, а грудь… грудь… ну, кхм… это… грудь-то!

— Вам чаю или кофе? — ангельски сдвинув брови, прервала его моя зазноба. — Мартини уж нет, ваш племянник с денщиком выжрали!

— Ах они охальники, — смешливо погрозил пальцем мой дядя. — Ну коли кофейком старика обрадуешь, так и оно добре будет. А ты, Илюшка, скарабей египетский, всю печень мне сгрыз! Давай-кась докладывай, что почём у вас тут происходит?

Вот что-что, а докладывать я умею. Мне не привыкать — ни врать, ни выкручиваться, ни приукрашивать, ни расписывать ляпис-лазурью по белому ломоносовскому фарфору! К окончанию моей героической повести не то что сам дядя-генерал, но даже и старина Прохор, как непосредственный свидетель, и то вытирал скупую слезу восхищения…

— И как ты только, отрок мой неразумный, удумал людей берёзовой рощей обернуть?

— Слышал, что такое запорожские казаки делали, когда их в степи татары или ляхи догоняли: характерники всех в круг ставили, пики в землю втыкали, и являлась взорам вражьим случайная рощица в чистом поле. Как опасность минует, казаки морок снимали…

— Стало быть, морок, аллегория, обман зрения, а не колдовство богопротивное, — удовлетворённо ухмылялся в усы мой дядя, принимая из Катиных рук чудный высокий бокал с коричнево-белым кофе, высокой шапкой взбитого молока, щепотью корицы сверху и чёрной трубочкой до дна.

— Кофе по-ирландски, — сквозь зубы пояснила она мне. — На донышке ложка вискаря, и согревает дольше, и прошибает нехило. Сахар добавить?

— Изволь, красавица, да немного, пять-шесть кусков довольно будет… И уж окажи честь, поведай старику, какого ты рода-племени и чем так моего олуха царя небесного пленила? Хотя чем, это я и так вижу, взор от кой-чего отвесть трудно… — начал было дядюшка, но осёкся. — Ох, ох ты царица небесная! Как гневно очи-то заблистали… Неужто сболтнул чего лишнее?! Ну да не гневись, прости седого человека. А чтой-то там в кофе твоём дивном на донышке плескалось? Вроде и дрянь какая, но ведь с крепостью…

— Виски, — без малейшего раздражения пояснила Катя, подумала и, принеся, свинтила крышку у чудной треугольной бутыли прозрачного коричневого напитка. — Сама не пью, близким не рекомендую, держу как растирание от простуды. Илье тоже не дам, мне от него ещё деток рожать, но вам, дядя Вася и дядя Прохор, набулькаю от всей души! Подставляйте кружки!

…Мы уходили из Оборотного города через тот же тоннель в могиле на кладбище. Я посередине, слева и справа на моих плечах два старых казака, пьяно орущие на всю степь:

— Не для меня-а звенят ручьи, текут алмазны-ыми струями. Там де-эва с пышными грудя-а-ами, она-а растёт не для меня-а!..

Вообще-то по тексту правильно «дева с чёрными бровями», но мой денщик на ходу подправил, генерал поддержал, и кто бы стал с ними спорить?! Когда выбирались к околице, из кустов выскочили шестеро чумчар с кривыми ножами наперевес, глянули на нас, вытаращили зенки и от греха подальше запрыгнули в кусты обратно. Умнеют на глазах, аж жуть…

Потом пролетала на подрагивающей метле перепачканная сажей ведьма Фифи в половине рыжего парика. Уцелела, надо же! Она что-то пыталась орать, плеваться сверху и даже гадить на лету, как ворона, но не вышло. Видать, практики маловато, всё на своё же помело или мимо…

В село вошли с песнями, чуток усталые, донельзя довольные и вовремя подхваченные бдительными казачьими дозорами. Как ночь прошла, и не помню даже, но спал хорошо, без снов.

Если какие вопросы у меня и оставались, то вполне могли подождать до завтра. Например, кто прислал ту Смерть с косой? Куда делся предатель-докладчик-демократ-толераст Жарковский? Уволят ли теперь Катеньку из Оборотного города или так обойдётся? А если обойдётся, то что она будет делать со всеми теми «обещаниями», которые я так охотно понараздавал нечисти, едва ли не подписав в приказном порядке одной левой ногой?

А-а, успею выяснить, жизнь-то ведь только начинается… Эх, любо!

P.S.

— Иловайски-ий!

— Что звали, дядюшка? — Я предстал перед ним бодр и свеж, щёлкая шпорами и сияя, словно царский пятак. — Кофею подать прикажете?! Так нет его, кончился, могу кору дубовую заварить. Ежели часок настоять, так цвет почти тот же и на вкус дрянь такая же!

— Иловайский, не трындычи…

— Уловил! Тогда могу чего покрепче раздобыть. Вы вот вчерась с курьером секретный государев пакет аж до третьих петухов обмывали, понимаю, как теперь головушка трещит. Сострадательность — это ж моё второе имя, сейчас спасу. Вам рюмку водки или уж сразу стакан самогону?

— Иловайски-ий…

— А-а, так, стало быть, без деликатностей, по-взрослому, старым дедовским способом — в кружку спирту две ложки чёрного пороха, да табаку турецкого щепоть, да перцу, всё размешать, но не взбалтывать. Будет сделано! Вот только врача пьяного поймаю, на дыбу вздёрну, он и расколется, где медицинский спирт прячет…

— Иловайский! — сорвался дядя, уже окончательно потеряв возможность меня остановить. — Заткнись, балабол! Одно моё слово выслушать можешь?

— А то? Да я за вас, если хотите знать, жизни не пожалею, не то что какое-то слово…

— Война.

…Я умолк. Шутки кончились.

Война.

Всё. Всё?

Послесловие МИР ОБОРОТНОГО ГОРОДА

Итак, перед нами вторая книга цикла «Оборотный город» Андрея Белянина, а значит, похождения лихого донского казака-характерника Ильи Иловайского продолжаются. Читателя снова ждет вихрь головоломных приключений, встречи со старыми и новыми друзьями и врагами героя, лавина шуток и бездна хорошего настроения. Все как всегда, признанный Мастер Смеха не подвел свою многотысячную аудиторию и на этот раз. Однако что-то и изменилось, без этого никак нельзя в литературе. Каждая новая книга автора не должна повторять предыдущую. Да, общие черты стиля, повествовательной манеры, сюжетосложения остаются, но при этом дополняются новыми оттенками, расширяющими и углубляющими творческую вселенную писателя. Так и здесь.

В первой книге мы только познакомились с Ильей Иловайским и миром Оборотного города. Автор подробно описал географию и этнографию этого колоритного фантастического образования, немного рассказал о его истории, оставив ряд недомолвок и «белых пятен», которые намерен раскрыть в последующих книгах. В «Колдуне на завтрак» Белянин продолжает повествование о чудном подземном городе и его обитателях, дополняя как описательную часть, так и нравоописательную.

Как и во многих своих книгах последних лет, Белянин избирает структуру романа в повестях. Вообще видно, что автор чувствует себя комфортно в средней форме, избегая слишком эпичного повествования. Действительно, эпос — это очень ответственный и не совсем подобающий нашей суматошной и нервной поре род литературы. Он требует неспешного, вдумчивого сочинительства и такого же прочтения. Ни у писателей, ни у их адресатов на это времени нет. Вместо пухлых многотомных произведений романами стали называться относительно небольшие сочинения с десятком-другим персонажей и узким пространственно-временным ареалом. Скорее большие повести. В «Колдуне…» таковых три. Три смешные авантюрно-мистические истории со слегка детективным уклоном. Хоть Илья Иловайский и не имеет отношения к правоохранительным органам, однако по прихоти судьбы ему то и дело приходится заниматься сыскной работой. И надо сказать, что у героя это получается неплохо.

Дела, расследуемые бравым хорунжим, весьма специфические и по духу описываемых времен более подпадающие под юрисдикцию Святейшего синода, чем казачества. Но до Бога, как известно, высоко, а до Синода, расположенного в Северной Пальмире, далеко. Вот и приходится характернику проявлять свое мастерство. То разбираясь с продавшим душу дьяволу колдуном, вознамерившимся испортить жизнь крестьянам села, в котором расквартирован полк Иловайского; то успокаивая разбушевавшегося оборотня, решившего свести счеты с погубившими его людьми и жителями Оборотного города; то вмешиваясь в ход научно-практической конференции, посвященной проблемам мирного сосуществования нечистой силы и людей и грозящей наступлением полного мрака и хаоса. Традиционные для астраханского фантаста сюжетные схемы, позволяющие развернуться его таланту рассказчика. Часть из них восходит к литературным источникам, часть подсказана самой жизнью.

Так, несомненным претекстом для первой повести послужила книга Н. В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». Гоголь, вообще, для Белянина является непререкаемым авторитетом во всем. С ним он сверяется, из его произведений черпает вдохновение и учится воссоздавать народный дух. Нередко критики сопоставляют гоголевский смех и белянинский юмор, находя в них нечто общее. В «Колдуне на завтрак» использован сюжетный мотив, пронизывающий бессмертное творение классика: черт на службе у человека. Отношения нечистой силы и людей в «Вечерах…» довольно сложны и не поддаются однозначному прочтению и толкованию.

Черт, бесспорно, враг человека, коварный искуситель, использующий любую возможность для того, чтобы его погубить. То, что он порой помогает кому-либо из людей, — это всего лишь часть хитроумного плана, тактика. Как в «Фаусте» Гёте: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Эта же мысль проходит и в повести Белянина. Нечистый помогает Иловайскому-младшему обезвредить злого колдуна не из любви к людям и даже не из-за желания избавиться от конкурента. Колдун нарушил уговор с дьяволом, решив, что он может позволить себе все что угодно. Чаша терпения у Сатаны, как и у Господа, не бездонна. Нужно платить по счетам. Вспомним «Страшную месть» и жуткую кончину старого грешника-колдуна. Современный фантаст смягчает мистически-трагическое звучание гоголевского текста, оборачивая все шуткой. Однако от этого финал не меняется.

В такой же шуточной, несерьезной манере изображен и сам случайный помощник казака-характерника. Черт у Белянина похож на непутевого нечистого из «Сорочинской ярмарки», заложившего корчмарю свою красную свитку, а также на персонажа «Ночи перед Рождеством», возившего кузнеца Вакулу на своей спине в Санкт-Петербург. Бродяга-коробейник, дурашливо изъясняющийся на старом одесском наречии. Он вездесущ и практически всемогущ. Его «неспособность» тут же снять с Ильи наведенную колдуном личину мнимая, в чем убеждается герой в скором времени. Нечистый просто играет с человеком. Причем отнюдь не горя традиционным желанием заполучить его бессмертную душу. Хотя тут вопрос спорный.

Естественно, бравый хорунжий — персонаж положительный и по-своему тверд в вере. Однако его приятельски-панибратские отношения с нежитью заставляют усомниться в ортодоксальности православия Ильи. По канонам он не должен бы быть столь снисходителен и толерантен к бесам, коими, несомненно, являются жители Оборотного города. В этом парадоксы нашей современной религиозности. Мы можем поститься и причащаться, ходить в церковь и осенять себя крестным знамением и одновременно, нимало не смущаясь, творить неблаговидные поступки.

Кроме «главного» черта в книге присутствуют и бесенята помельче. Прежде всего привратники Оборотного города. Это также излюбленные персонажи Белянина, которые у него получаются очень живыми и колоритными и способствуют углублению юмористической составляющей книг писателя. Илья Иловайский на протяжении всего повествования неоднократно сталкивается с храбрыми охранниками городских ворот. И каждый раз автор ухитряется написать сценку, непохожую на остальные. Изобретательности фантаста, кажется, нет предела. Только-только мы отсмеялись над одним незадачливым бесом, безуспешно пытавшимся подстрелить нахального казака, как на смену ему выскакивает еще более потешный «чертик из табакерки», измышляющий коварный план по пресечению попыток хорунжего проникнуть в оберегаемый нечистой силой город.

Во второй повести, на наш взгляд, обыграны многочисленные литературные и кинематографические интерпретации истории знаменитого Жеводанского зверя, терроризировавшего население одной из французских провинций во второй половине XVIII века. И сам Белянин до этого несколько раз обращался к данному сюжету в совместном с Галиной Черной цикле «Профессиональные оборотни», предложив свою версию происходивших тогда событий. «Серая месть» более «серьезна» по сравнению с первой повестью. Здесь отчетливо звучит тема смерти. Неотвратимой, неумолимой. И у Ильи, и у окружающих его людей едва руки не опускаются перед происками загадочного и неистребимого существа, природу которого, как и природу Жеводанского зверя, долгое время никто не может понять. Загадочное всегда страшит. Но едва была найдена причина, нашелся и путь ее устранения. Автор, как всегда в своих сочинениях, призывает ни при каких условиях не предаваться унынию, поскольку это смертный грех. Бороться и искать, найти и не сдаваться — вот жизненный девиз Ильи Иловайского.

Наконец, в третьей истории, «Кровь на конференции», Белянин, думается, просто создал пародию на современные ток-шоу, столь популярные на телевидении. Подобное за писателем тоже водится. Он любит своими произведениями откликаться на разнообразные проблемы, волнующие как его лично, так и общество, в котором живет автор и частью которого является сам. Это правильно, ибо настоящая литература всегда идет от жизни. Небольшая сатирическая повесть высмеивает псевдолиберальные идеи, ведущие, как правило, в тупик. «Кровь на конференции» отражает позицию писателя в кипящих и не утихающих ныне спорах по поводу «вампирского» романа. Потакание вкусам экзальтированных девиц, пищащих от восторга при чтении дневников своих сверстниц, влюбленных в холодных кровососов и только того и ждущих, чтобы и их «обратили» в вампиров, фантаст считает глупым и непонятным. Намеренно утрируя факты, гротескно сгущая краски, он показывает ситуацию «братания» людей и нечисти. Ни при каких условиях нельзя доверять силам зла. Оно не дремлет, любыми средствами пытаясь погубить человека.

Говоря об отличиях первой и второй книг цикла, нельзя не обратить внимания на еще одну, пожалуй, самую заметную и показательную черту. Во второй книге на переднем плане находятся уже отнюдь не «нечистики», а люди. Белянин, в первой книге лишь пунктиром обозначивший казачью тему, здесь явно решил наверстать упущенное. По всей книге щедро разбросаны реалии жизни донского казачества. Тут и типичные донские пейзажи, и описания быта служилого люда, поверий, празднеств. Лейтмотивом «Колдуна на завтрак» становится старинный романс «Не для меня придет весна». Известный в различных (более десяти) вариантах, он символизирует здесь само казачество, его вечно живую душу. И, несмотря на условный пессимизм песни, идущий от жанровой природы, мы уверены, что у героев «Оборотного города» все будет хорошо и «весна» для них обязательно настанет. Жизнелюб-автор об этом обязательно позаботится.

Андрей Олегович Белянин ХВАТАЙ ИЛОВАЙСКОГО!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ХВАТАЙ ИЛОВАЙСКОГО!

— Иловайский!

О-о-ум… Я спокоен, мне тепло, я растворён в мире и мир во мне…

— Иловайски-и-ий!

Моё сознание едино со Вселенной, мои мышцы расслаблены, моё дыхание ровное, мои мысли далеко… далеко…

— Ило-вай-ски-ий!!!

Всё, похерилась полезная медитация на корню дядюшкиными воплями. А ведь вроде только-только начало получаться, и ноги потеплели, и ритм сердца замедлился, ещё чуть-чуть, и воспарил бы…

— Звали, ваше сиятельство?

Я рванул дверь сельской баньки, где мой именитый родственник, титулованный генерал казачьих войск Российской империи Василий Дмитриевич Иловайский 12-й, красный, как восьмипудовая морковка, грелся на полке.

— Пошёл вон.

— Не понял?

— Пошёл вон отсель!

— Так вы ж меня сами звали?!

— Я тя, ирода, полчаса назад звал, водички холодной плескануть, — обидчиво отвернулся дядюшка. — А щас уже совсем упарился, лишний жар на сердце давит… Вот за что, за что тебя такого на мою голову?

Вопрос явно был риторический, ответа не требовавший, к тому же не новый, он мне его по два-три раза в неделю задаёт. Поэтому я лишь козырнул и бросился в предбанник, оттуда во двор, вернувшись назад с бадьёй ледяной колодезной воды. Вякнуть что-либо против мой дядя уже просто не успел…

— Столько хватит? — не менее риторически вопросил я, с головой окатывая его сиятельство.

В единое мгновение он превратился в огромный сгусток пара с одним матерным воплем, плотно заполнившим всю баньку. Я думаю, если б было чем, он бы меня убил. Нет, я б сам себя за такое убил бы, точно!

— А-а-а!.. Знаешь, полегчало вроде как… — неожиданно выдохнул наш полковой генерал, с наслаждением вскакивая на ноги. — Даже помолодел, что ли… Полотенце подай!

Так, теряю форму. Обидно. К ведьме-скандалистке бабе Фросе заглянуть, что ли, проконсультироваться насчёт свежих пакостей, а то эти уже приелись.

— И ординарца ко мне! Нехай одеться поможет.

— Слушаюсь, ваше сиятельство!

Вот такие простенькие приказы вполне по мне. Я в мгновение ока вымелся за дверь, где во дворе на завалинке курили гнутые турецкие трубки рыжий дядин ординарец и мой денщик Прохор.

— Василь Дмитревич зовёт, помощи требует! Он в одну штанину двумя ногами попал, теперь левый сапог лишний, чё делать-то, а?!

— Балабол! — буркнул рыжий сотник, но встал и пошёл, а на большую критику моей особы в присутствии Прохора не решился. Это разумно, верный денщик и дядюшке не всегда позволяет повышать на меня голос, не то что всяким там…

— А чего орал-то атаман, аж дверь чуть матом не вышибло? — подвинулся на завалинке старый казак.

— Не сразу оценил разницу температур, — наукоёмко объяснил я. — Но потом понравилось, вошёл во вкус, врачи говорят, умеренное закаливание полезно в любом возрасте.

— Ну ты там всяким врачам особо не доверяйся, с заду не подставляйся — запоют о пользе организму, а сами раз к тебе с клизмой!

— Прохор, у тебя такой проникновенный голос, словно ты сам через это прошёл.

— А то, — затянувшись и пуская дым через нос, гордо ответил он. — Я ить по молодости ещё самого графа Суворова застал, Александра Васильевича. Простой он был человек, незатейливый, солдат лечил палками да народной медициной. Вот и мне довелось разок попасть под раздачу… Сам-то я утёк, благо ноги резвые, а семерых наших войсковой фельдшер так наклизмил отваром ромашковым, что хлопцы два дня на службу не выходили! Прямо у сортира палатку себе и поставили, чтоб недалече бегать. И не поспоришь же, ить приказ самого Суворова!

— Так тебе небось досталось потом?

— Вестимо, досталось, — улыбнулся в седые усы мой денщик, с головой уходя в романтические воспоминания молодости. — Словил нагайкою вдоль хребта, оно, конечно, боль ещё та… Я ж, прежде чем убечь, высыпал картечь, затолкал лекаря в пушку по самую макушку, поднёс фитилёк, а потом и убёг. А при таком катаклизме никому не до клизмы!

…Между тем из баньки, подталкиваемый рыжим ординарцем, чинно выплыл мой свежевымытый дядюшка, сияющий, как самовар у попадьи.

— Иловайский, а ты чего здесь штаны просиживаешь?

— Виноват, не подумал, — подскочил я, вытягиваясь во фрунт. — Не мог знать, что тут ваше законное место! Где прикажете продолжать просиживание?

— Нарываешься, — с удовлетворением крякнул дядя, пожимая руку Прохору. — Ладно, сокол грешный, покуда курьер царский с приказом не прибыл, разрешаю тебе до зари в увольнение. Сгоняй к своей ненаглядной, отметься чем надо, как положено. А то ещё убьют тебя к бесу за царя да отечество, а ты и потомства не оставил…

— Умеете вы подбодрить, ваше сиятельство. Мне Катеньке так и передать: дескать, по начальственной воле направлен к вам на размножение?

— Ты уж на меня-то всех собак не вешай, — тут же открестился он, прекрасно зная характер моей суженой. — Ну её, прелесть твою кареокую с закидонами опасными. С неё станется и не уважить седин генеральских.

А вот это поклёп. Катя как раз таки и уважит, да так уважит, что с её возможностями мало никому не покажется! Ничего, на месте сам разберусь…

— Разрешите исполнять?

— Валяй. Да тока Прохора с собой возьмёшь.

— Как консультанта по размножению? — недопонял я.

— А что ж, мы и в этом деле не пролетели! Старый кот зря не мяучит, молодых учит. Где помять, где куснуть, каким местом развернуть, где лаской, где галопом, чтоб не попасть в… куда не надо! Прощенья просим, Василий Дмитревич, заигрался я чегой-то, — вовремя опомнился мой бородатый нянька, едва ли не волевым усилием смиряя вконец распоясавшуюся музу. — Пойдём-ка мы по ветерку до ветру…

— Идите-идите, не оборачивайтесь, — тепло напутствовал дядюшка, с натугой соображая, какое же многообразие рифм мог иметь в виду Прохор. Слава те господи, ни до чего, самого простого, не додумался, мозги генеральские на поэзию не особо заточены. Рыжий ординарец показал нам обоим кулак за его спиной, прыснул в усы и пошёл вслед за своим начальством со двора.

К нам же осторожно подсел сельский староста, баньку которого мой дядя, так сказать, и облагодетельствовал самим фактом помывки своего сиятельства. Теперь на неё можно вешать мемориальную табличку, объявлять музеем и за копеечку пускать посмотреть на веник, которым хлестал себя по бокам сам знаменитый генерал Иловайский 12-й! Местные, конечно, пожадничают, но случайно проезжие купцы или скучающие барыньки из соседних поместий вполне могут и соблазниться — для них копейка не деньги…

— А вечор-то нынче тихохонек, — задумчиво окая, протянул староста, отлично зная, с какого боку и на какой козе подъезжать к моему наставнику. — По ночи, поди, опять прохладственно будет. Так вот мыслю, козачки, не пригубить ли нам ядрёную по самому удобному случаю, здоровья ради?

— Я не буду, мне к Кате пора!

— А я и не позволю зазря хлопца спаивать, — поддержал Прохор, железной рукой удерживая меня за ремень. — Придётся мне, твоё благородие, за тебя твою стопочку выпить, ибо отказывать — грех: вечор-то нынче и впрямь тихохонек…

— Дак и мы про што да об чём. — Староста с благородной крестьянской неспешностью достал из-за пазухи плоский казённый штоф, заткнутый серой тряпочкой. — Прощенья просим, что стопок-то не прихватили. Однако лекарь-то ваш, энтот… Наумыч, баял, што по-учёному водка прям всех микробиев на корню травит! Так, может, ужо и из горла?

— Вампиры завсегда из горла пьют, и ничё, — подмигнул мне старый казак и напомнил: — Ты лыжи-то шибко не востри, али забыл, что генерал приказывал?

— «Прохора с собой возьмёшь», — уныло процитировал я. — Прохор, ну ты ж не маленький, сам понимаешь, что ты мне нужен там, как в гробу гармошка, а в бане — дрессированный ёжик на поводке?!

— Да, понимаю, как не понять, сам молодой был, ничего не забыл. Как выйду с запевками да облеплюсь девками, так жди меньше году, а быть приплоду!

И красней не красней, а урезонить этого станичного виршеплёта не было никакой возможности. В полку даже ходили слухи, что будто бы в своё время мой денщик самого Наполеона в стихах обсобачил! Вроде как во время знатной войны тысяча восемьсот двенадцатого года французы на берегу батарею поставили да по нашим солдатикам на переправепалили. Так взвод казаков под это дело, разоблачившись до нагиша и на конях, вплавь, с одними саблями в зубах, реку форсировали да на батарею и навалились. Французы до того обалдели от голых бородачей в одних папахах, что без пардону дёру дали! А покуда им мюратовское подкрепление пришло, наши донцы все пушки с обрыва в реку турнули. Ну и якобы сам Наполеон Буонапарте, проезжаючи, шибко грозился, ножками топал, обзывал хлопцев по-всякому, по-корсиканскому. Так вот и наш Прохор тоже не сдержался, вывел лошадь на мелководье, на спину ей встал и императора всея Франции с половиною Европы простым человеческим слогом, народной рифмой, указуя на исконно мужские части тела, так отметелил, что наши от гоготу едва не утопли.

А догадливый Наполеон, говорят, всё-всё-всё понял и впоследствии, уже в плену, с острова Святой Елены писал царю Александру жалобное письмо, требуя за неприличные стишки розгами драть нахального казака. Да вот только где ж его средь Всевеликого войска донского сыщешь? Государь наш усмехнулся эдак в кулачок и дипломатично решил этим делом не заморачиваться.

Но… вернёмся на завалинку.

— Дык у обчества, мил-человек, при всём том просьбишка ничтожноя будет до твого-то характерника, — важно, словно некую новость, прогудел калачинский староста. — У Фёклы-то, солдатки, муж почитай уж осьмой годок службу тянет, дак мы о ей и заботу, и уважение проявлям. Нам чужого не нать! Нам свого добра-то хватат! И чего ж?

— И чего ж? — явно подустав от долгих речей с одновременным удерживанием меня, сорвался Прохор. — Ты дело говори, а ваши сплетни деревенские мне как казаку ниже плетня, вдоль лампаса!

— Дык… вот оно, дело-то, как! — даже обиделся староста, демонстративно затыкая бутылку той же тряпочкой, а взамен вытаскивая из кармана новенькую шпору. — Я ж и говорю, што мальчонка ейный младшой, годков четырёх-от, сёдня утром во лесу нашёл! От обчество и спрашиват, могём ли мы тот предмет продать, коли он потерянный? Али, может, характерник твой сам-от купит? Да тока ежли оно как типа улика какая ни есть секретная, дак мы задёшево-то не дадим…

Мой денщик одним ленивым движением развернул моё благородие на сто восемьдесят градусов и сунул шпору под нос.

— Да ну вас всех! Я к Катеньке, цветочку лазоревому, на последнее свиданье опаздываю, а вы тут мне… — В голове что-то щёлкнуло, перемкнуло, по затылку разлилось тягучее тепло, а в левую пятку впились знакомые иголочки. — Так это же шпора царского курьера, что вёз Василию Дмитревичу срочный пакет из штаба! Где точно вы её нашли, шаромыжники, а?!

— От ить догада, — восхитился бородатый великан-калачинец, цапнул шпору обратно и встал. — Сколько целковых отвалишь вдове-то да и обчеству за сию полезность? Ить, поди, вещица-то ох какая нужная-а…

Мы с Прохором на миг переглянулись и в четыре руки так скрутили делового старосту, что он и пикнуть не смел, а лишь молился свистящим шёпотом:

— Спаси-сохрани, Царица Небесная! Пошто бьёте-то, козачки? Я ж не за-ради какой корысти-то, я тока вдове с пятью дитятами подмогнуть…

— Мы тебя, изменника государева, ещё не бьём, — тепло пояснил мой денщик, едва не рыча от ярости. — А ну говори, собачий сын, где точно шпору нашли?! Говори, когда тебя сам Иловайский спрашивает!

— На живот-то коленом не давитя-а…

— Щас я ему, Илюшенька, на другое место коленом надавлю. Враз голосок тонкий станет и петь будет дюже жалостливо.

— Да скажу я, скажу, ироды! — взмолился бородач. — От кладбишша што дорога-то вдоль леса идёт, вродь на опушке, у поворота, и валялась хренотень энта проклятушшая… Ну слезьте ж со меня, Христа ради! Ить грех же содомский, коли кто со стороны поглядит-от…

— Это он на что нам намёкивает? — зачем-то уточнил у меня Прохор, выхватывая из-за голенища нагайку. — Посторонись-ка, характерник, я тут кое-кого уму-разуму да библейским аллегориям учить буду!

Никогда не видел, чтоб здоровый степенный мужик, полторы сажени ростом, косая сажень в плечах, борода до пупа, так резво прыгал через забор. Нет, знал, конечно, что нагайка и ума прибавляет, и резвости, и юности даже, но чтоб вот так, всё сразу и настолько действенно — любовался впервые…

— А ты что ж стал столбом, пень с чугунным лбом? Раз с курьером беда, значит, нам туда, и уж ночь не в ночь — надо парню помочь!

— Поздно ему помогать, — не знаю откуда, но почему-то сразу понял я. — Но и спорить не буду, ты прав, седлаем коней и до лесу, пока ещё хоть как-то светло…

— Дядюшку вашего предупреждать не надо ли?

— А толку-то? — пожал плечами я, подбрасывая шпору на ладони. — Он по-любому меня на расследование направит, а тебе сопровождать велит. Скачем уж сразу, потом доложимся.

Старый казак что-то хмыкнул в усы, но молча пошёл за мной на другой конец села, где, собственно, мы и квартировались. Именитый генерал, ясное дело, забрал лучшую хату в Калаче, а я, хоть и его племянник, но человек скромный, чина небольшого (пусть и офицерского), обещанного «Георгия» по сей день не получил, да и кому теперь до наград? Так что мы с моим денщиком-поэтом-балагуром-вдовцом Прохором живём на конюшне, спим на сеновале, он ближе к стойлам, а я на самой верхотуре, под протекающей крышей. Зато и приказы генеральские мне исполнить — только их сиятельству бровью повести! Я уже в седле, усы закрутил, саблю в руку — и полетел характерник служить царю, Отечеству, вере православной да батюшке-Дону…

Ну если уж совсем честно говоря, служака из меня никакой, тут дядя прав. Карьерный рост, золотое оружие за храбрость, ордена да кресты на грудь — как-то всё это не цепляет. Мне бы к разлюбезной сердцу моему Катерине заглянуть успеть, с губ её бутонных поцелуйчик отхватить, а там уж пусть даже и на войну. Куда она, война, от меня денется…

— Илюшка, чтоб тя?! Чего столбом застыл, на какие мысли разлакомился? Иди вона, сам своего чертяку арабского седлай, эта нехристь меня ни в грош не ставит! — обиженно взвыл потирающий плечо Прохор. — И скажи ему, что, если он, крокодил лошадиного племени, меня ещё хоть раз тяпнет, я его оглоблей поперёк хребта при всех кобылах не помилую!

Белый арабский жеребец (подарок благодарных парижан моему героическому дядюшке) прыгал по двору козлом, ржал, махал хвостом и вообще вёл себя как последняя скотина.

— К ноге! — строго приказал я.

Конь прижал уши и, осторожно шагнув в моём направлении, замер, как античная статуя.

— Ты чего меня перед подчинённым позоришь?!

Араб коротко всхрапнул, всем видом изображая, что если я имею в виду своего денщика, то тут надо ещё посмотреть, кто у кого в подчинении…

— И насчёт твоего шибко вольного поведения мы вроде бы говорили не далее как вчера? — сдвинув брови, напомнил я.

Жеребец передёрнул плечами: ну говорили, и что…

— А то, что, если опять будешь кусаться, я на тебя намордник надену, и пусть над тобой все собаки смеются!

Ага, дядин конь угрожающе приподнял заднюю ногу, пусть посмеются, если подойдут на удар копыта…

— Леший с тобой, — сдался я, сунул руку в карман шаровар и вытащил два кусочка сахара. — Получишь после службы.

Белый араб ласточкой метнулся на конюшню и прибыл назад, уже держа седло в зубах!

— Просто к нему подход нужен, — терпеливо объяснил я ухмыляющемуся старшему товарищу. — Оглоблей по хребту, конечно, быстрее, но и животные, они тоже как люди. У них и капризы свои, и настроение, и норов, надо ж по-честному…

— Ну, если по-честному, — не задумываясь, вывел Прохор, — тогда туда он тебя на своей спине везёт, а обратно — ты его!

Дядин жеребец радостно закивал, и мне пришлось показать ему кулак, чтоб не забывался. Но время не ждёт, мы махнули в сёдла, и боевые кони на рысях вынесли нас за околицу, а там по просёлочной дороге, мимо мирно переливающегося закатным золотом тихого Дона, к старому кладбищу, где и вправду за поворотом дороги, у рощицы, стоял могучий дуб. Невысокий, скорее кряжистый, с вершиной, давным-давно расщеплённой ударом молнии. Прохор кинул мне поводья, резвее молодого спрыгнул с седла и полез шарить в траве.

— Потерял чего?

— Это ты, характерник, нюх да совесть потерял. Почему я твою работу исполнять должен? Давай тоже ищи!

— Кого? — ещё раз спросил я.

— Дак курьера же царского, — буркнул он, уже понимая, что всё не так просто. — Но ведь место вроде то?

— Оно самое, думаю, здесь мальчишки ту шпору и подобрали. А вот в то, что и курьер прямо здесь в землю провалился, — верится не очень…

— Ну так ты и давай, поднапрягись! Руками там помаши, разгони морок, сердцем али левой пяткою, да и угадай, что было-то…

— Что было, угадать нетрудно, — помрачнел я, поскольку в тот же миг мелькнувшая у меня в мозгу картинка радости не вызвала. — Курьер мёртв, сумка с пакетом украдена, тело унесла на плече горбатая женщина со странной походкой, в руке у неё была дохлая ворона, а на голове — три горящие свечки!

— Вот прямо тут же всё и прояснилось, — то ли издеваясь, то ли абсолютно без задней мысли широко улыбнулся мой денщик. — А теперь ещё разик напрягись, постарайся, не ленись, хватит, вашеблагородь, ерундятину пороть!

Вообще-то, честно говоря, когда я сам попробовал представить ту композицию, что только что бездумно описал, — мне тоже поплохело. Может, мозги под папахой размякли от жары? Или на меня кто из Оборотного города порчу навёл, что я хрень бесстыжую несу и язык не заплетается…

— Знаешь, давай всё-таки разделимся, — подумав, предложил я. — Ты проводи меня до кладбища и скачи к дяде. Доложи ему, что да как, шпору покажи. Меня заберёшь на рассвете, там же, у могилы. Добро?

— Добро, — покрутив усы, признал мой нянька. — Пистолеты-то зарядил? Как-никак к любимой девушке идёшь…

— Пистолеты при мне, сабля тоже, и в нагайку пулю свинцовую вшил. Так что экипирован по полной! Да и не съест же она меня. Тебе в подарочек йогурт захватить?

— А давай! — согласился он. — Вот тока конфету марсианскую не бери, от неё орехи дюже в зубах застревают.

— Это от сникерса.

— Дык не один хрен?

Ну, в принципе один, не стал спорить я. Катенька частенько баловала меня разными вкусностями из будущего, так что и Прохору порой перепадало. Но мы тоже вели себя честно-благородно: обёртки, банки и бумажки всякие безжалостно сжигали в печке, чтоб учёным людям историю не портить!

Мой верный наставник не спеша сел в седло, резко развернул своего коня, не чинясь огрел его плетью слева и справа, и только пыль взлетела серебристым облаком под протирающими глаза, ещё сонными звёздами…

Я наклонился к чуткому уху араба, ласково шепча:

— Не бойся, маленький, я тебя плетью обижать не буду, ты ж у меня и так послушный мальчик, правда?

Жеребец покосился на меня, подумал и яростно закивал. С любым существом всегда можно найти взаимопонимание, этому меня Оборотный город выучил. Ведь хоть на минуточку представить, с кем я там только не встречался, по сей день мороз по коже пробирает… Оборотни, чародейки, людоеды, вурдалаки, привидения, черти, бесы, упыри, колдуны, любая нечисть всех мастей, чинов и мудрёных классификаций. Если б не свет очей моих, розан душистый, Катенька, и ноги бы моей там не было! А тут вот влюбился хорунжий, как сопливый пацанёнок в соседскую девчонку за плетнём, и пропала душа казачья. Уж и в город к силе нечистой сам хожу, кой с кем в приятелях, с упырями да ведьмами общаюсь запросто, а с людоедом грузинским, православной рясой прикрывающимся, бывает, даже хлеб-соль вожу, магарыч пью… Тьфу, самому тошно! А куда денусь-то, любовь, она… любовь…

Старое кладбище за селом давно уже стало для меня родным и привычным. Понимаю, как дико это звучит, но иначе не скажешь. Вот здесь я впервые столкнулся с душегубкой бабкой Фросей, а вот тут араб сбросил меня на кладбищенскую землю, а сюда меня перетащили на разделку упыри Моня и Шлёма, а вот через эту могилу мы все трое убегали от мстительных молдавских чумчар. Злобные твари к переговорам не склонны, извинений не принимают, жрут своих, и я у них на сто лет вперёд в чёрном списке. Вот уж как помру, так они, поди, мою могилу вскроют, кости обглодают да тогда лишь и успокоятся…

— Ну что, дружище, жди меня здесь. — Я потрепал по шее коня, спрыгнул с седла и пустил жеребца на волю. Араб у меня учёный, один раз его уже в Оборотный город на мясо уводили, теперь он кого постороннего только на расстояние прямого удара копытом в челюсть и подпускает. Пара-тройка чумчар за это уже поплатились крепко…

Хотелось бы, конечно, Катеньку заранее предупредить, да уж поздно. Я разгрёб руками рыхлую землю за покосившимся крестом, нащупал железный рычаг и потянул на себя. Со скрипом и пылью могила открылась, являя аккуратные ступени под землю. Я спустился, уже прикрывая за собой крышку, как… белый араб, спокойно щипавший травку у дороги, вдруг резко вскинул красивую голову, повёл ушами и молнией сорвался с места, исчезая в ночи.

— Что ж тебя так напугало-то? — Я быстро сунул меж землёй и крышкой могилы рукоять пистолета и приник к щели. Неужто чумчары пожаловали?

Но нет, наискосок от кладбища к лесу, переваливаясь с боку на бок, но тем не менее очень шустро пробежала странная женская фигура с горбом на спине и шестью горящими свечами, торчащими на голове, как рога…

— Что за пакость невнятная? — только и успел спросить я, как из темноты грохнул выстрел и кусок свинца влепился в землю на какую-то ладонь от моей щеки. Второй пули я ждать не стал, мигом выдернув пистолет и наглухо закрыв себя в могиле. Вот ведь дела, ещё и сделать ничего не успел, а уже убивают. И главное, за что? Поди разбери. За то, что к Хозяйке в гости иду, или за то, что заинтересовался пропавшим царским курьером?

Ну, коли по первому делу проблемы, так Катенька и сама за меня любой нечисти пасть порвёт, у неё наказания не застревают. А вот если по второму… Да неужто за нами с Прохором с самого начала слежка была? Поди, и шпору-то курьерскую мальцу специально под ноги бросили, знали, что рано или поздно, а люди к характернику за советом пойдут.

— И всё равно ничего не понятно, — бормотал я себе под нос, осторожно спускаясь по ступенькам в подземные глубины. — Если кто хотел меня из села выманить, так и попроще трюк придумать можно было. А вдруг возьми да и потеряй мальчонка шпору? Или староста её любому заезжему коробейнику за пятак предложи? Не, не я им нужен… А кто ж? Смысл-то офицера с почтой ловить? Дядюшка и так знает, что война, что на Польшу пойдём, так какой кому интерес пакет с приказом красть? Ну не выступит наш полк в срок, задержится на неделю, что с войной-то будет? Без нас, как ни крути, а не кончится. Да и может ли быть решающей задержка прибытия всего одного полка? Ить не Ватерлоо небось…

Чем ниже вели ступени, тем светлее становилось вокруг. Под землёй освещение иное, более рассеянное и голубоватое, как в дождливый день. Вроде и видно всё преотличнейше, однако солнышка не хватает. Уже идя по широкому коридору к арке, я заметил маячившую впереди спину мясника Павлушечки. Известный интеллигент-душегуб, человечиной на развес торгует, но лавку его все хвалят, дескать, и свежатина всегда есть, и денег лишних не дерёт.

— Кого я вижу, человече? — радостно обернулся он на звук моих шагов. — Рад, искренне рад. Как не хватает порой нормального интеллигентного общения…

— Это не ко мне, — сразу упёрся я. — У нас в полку интеллигентов нет, дядя при одном слове «интеллигенция» за нагайку хватается.

— Помню оное, досталось в иное время. — Мясник оставил тачку и плотоядно облизнулся. — А ты, казаче, без охраны сегодня? Неосмотрительно сие…

— Когда по личному приглашению Хозяйки, так и охрана не нужна, — нагло соврал я, грозно выгибая бровь. Научился за полгода тренировки перед зеркалом. Говорят, сам Наполеон осваивал это искусство по совету старого циркового клоуна.

— Ну если сама Хозяйка… так что ж… — тяжело вздохнул Павлушечка (ага, бровь-то сработала!). — Мне с ней сейчас ссориться не резон. Хочу лавку расширить, договорился с нужными поставщиками, но без её особого соизволения никак нельзя. Может, замолвишь словечко, казаче?

— А мне-то что за интерес…

— О, ценю деловой подход. — Людоед попытался приобнять меня за плечи, но замер, стоило мне положить ладонь на рукоять пистолета за поясом. — Да-да, сам не любитель лишних фамильярностей, гигиена — залог здоровья!

Кто бы говорил… Эта ходячая гора сала мылась раз в год, и то вряд ли, вечно перепачкан жиром и подсохшей кровью, а если его мясницкий передник выстирать в Доне, то на три версты ниже по течению вся рыба всплывёт кверху брюхом!

— Так вот что я могу резонно предложить. — Он вернулся к своей тачке, где лежало чьё-то позеленевшее тело, прикрытое рогожей. — Ты у Хозяйки добываешь разрешение письменное на строительство магазэна по французскому образцу. Широкое, просторное, с дегустационным зальчиком а-ля бистро. А я тебе за соучастие — оговорённый процент. Предпочтёшь деньгами или производимым товаром?

— Сосиски «дамские пальчики»? — припомнил я, и меня передёрнуло. — Спросить спрошу, а платить будешь услугами.

— Какого толка услугами, казаче? — неожиданно покраснел он, кокетливо одёргивая замызганный передник.

Наверное, тут бы и пристрелить подлеца за такие мысли, но мы шагнули за поворот, а там под аркой уже стоял навытяжку бдительный бес. Господи-боже, даже не со старым фитильным ружьём, а с кривым турецким луком! Ох нет, мама дорогая, с такой допотопщиной меня ещё не встречали…

— Стоять, руки вверх! Щас обоих стрелять буду!

— Остынь, бесове… — укоризненно прогудел Павлушечка. — Я это, ты меня знаешь. А тот, что со мной, так сам хорунжий Иловайский. Или тебя старшие товарищи о нём не предупреждали?

— А чё меня предупреждать, — нагло оскалился бес. — Нешто я эту военщину усатую и сам не знаю… Стоять, кому говорю!

Мы переглянулись, но встали. Интересно, что дальше?

— А дальше пущай мясник своей дорогой идёт, у меня к нему претензиев нет. Но ты, хорунжий… Помнишь, злыдень в лампасах, как мне в ружьё песку насыпал, а?!

Я пригляделся к гневной мордочке беса. Память услужливо подсунула подходящую картинку: тот же бес, весь чёрный от пороховой гари, с обожжённым пятачком, держащий в лапках ружьё, увенчанное чем-то вроде железной ромашки. Да, рвануло тогда неслабо… Но ведь весело же было, и сувенир оригинальный, чего ж злиться-то?

— Ан вот теперь и я потешусь! За всех наших тебе отомщу. Посторонись, толстый, я щас буду из казачка ёжика делать!

— Это первая услуга, — с нажимом напомнил я отступающему Павлушечке. — Ты просто иди своей дорогой, а мы тут вокруг побегаем.

Бес натянул тетиву до уха, но я уже успешно спрятался за непробиваемой тушей мясника.

— Эй, хорунжий, ты это чё? Это прикол, что ль, такой, я не понял? А ну вылезай, я в тя стрелять буду!

— Вперёд, — скомандовал я, с трудом сдерживаясь, чтоб не пнуть людоеда по заднице. Так сапоги ж потом ничем не отмоешь…

Павлушечка бодро потрусил к арке, толкая тачку, а мы с бесом развлекались вовсю — шумно и весело!

— Стоять, я ж… ага, попался! Ой, извини, Павлуша… Стой, гад, я из-за тебя не в тебя попал! Ага… ой, извини, Павлуша… Нет, ну у тебя совесть есть, хорунжий?! Стой, я… щас… вот… ага! Ой… ой… ой… Извини, извини, извини, я не хотел, это всё Иловайский… Ага! Ой…

К тому моменту, как у самых стен Оборотного города яркий задиристый офицер в мундирчике Преображенского гвардейского полка окончательно расстрелял все свои стрелы, я уже слегка запыхался. Колышущейся туше мясника-интеллигента стрелы причиняли не больше вреда, чем китайское иглоукалывание. То есть в некоторых местах было даже полезно и приятно.

Правда, последнюю стрелу увлёкшийся бес-охранник прямо выпустил в… Короче, дикий вой Павлушечки, уязвлённого в самую чувствительную точку, едва не заставил меня присесть.

— Уй-й-й-я-а-ай!!! Попал, гадёныш, из лука в уретру-у!

— Это типа поразил, как Давид Голиафа? — шёпотом уточнил спрятавшийся за моей спиной маленький преображенец. — И чего он так на какую-то уретру жалуется, я вроде под фартук попал…

— Это по-латыни, — решил я, сам не зная толком, о чём речь. — А ты бы давал тягу на всех копытцах, пришибёт ещё…

— И то дело! Прощевай, Иловайский, я тя в другой раз дострелю, договорились?

— Замётано. — Я добавил ему коленом скорости, и ретивый бес смылся прежде, чем эхо Павлушечкиных воплей дважды облетело весь Оборотный город.

Я тоже предпочёл бы удрать под шумок, но куда там… На крики голого трупоеда быстро сбежался народ. А какой народец живёт в подземном городе нечистой силы, объяснять, полагаю, не надо уже никому?.. Не прошло и минуты с того момента, как бедный мясник ухитрился выдернуть из-под фартука застрявшую стрелу, как мы с ним оказались в плотном кольце облизывающихся горожан. Причём на Павлушечку никто слюни не пускал, главное блюдо тут по-прежнему вкусный я…

— Глянь-кась, сожители, — протёрла глаза старая ведьма с бородавочным лицом. — Неужто мясник в свою лавку живого хорунжего привести умудрился?

— Кажись, так, — поддержали её два молоденьких упыря журавлиной стройности. — Да тока нам-то с того одно взаимное мордобитие?

— Да уж! — погромче прокашлялся я. — Традиций нарушать не следует, Хозяйка не одобрит. Раз я пришёл, давайте не филонить тут… Засучили рукава, и чтоб каждый два раза соседу в рыло!

— Минуточку, дамы и господа, — неожиданно вмешался какой-то клыкастый хмырь, когда нечисть уже привычно разбилась по парам в приблизительных весовых категориях. — Что мы как дети, право? Чуть увидели хорунжего, и в драку…

— Так это ж сам Иловайский! — шёпотом пояснили ему.

— Я в курсе. Имел честь, так сказать, и тоже был за него бит. Но, может, мы его пока хотя бы свяжем? А то опять как все в себя пришли, а казаком уже и не пахнет…

— Дык… почему бы и нет-то? Дельная мысль! — перешёптываясь, признал народ.

Я с подозрением покосился на двух… трёх… четырёх бесов и ведьм, двинувшихся ко мне с верёвками. Поумнели, что ли? Не, не, не, мы так не договаривались…

— Павлушечка, придержи хорунжего, чтоб не убёг, покуда мы буцкаемся!

Интеллигентный людоед-патологоанатом, знаток латыни, радостно обернулся и… Я даже сам не сразу понял, как взлетел ему на шею, свесил ножки и приставил заряженный пистолет к уху:

— К Хозяйке, бегом, живо!

— Гляньте-ка, чё творится, а?! — вновь взвыла та же бабка, угрожающе тряся грудями. — Энтот маньяк в папахе да эполетах нашего мясника посредь бела дня угоняет! В Турцию, поди? А там ещё евнухом горбатиться продаст, уйму деньжищ на том слупит, а нас навсегда без мяса покойницкого оставит… Не пущу-у!!!

— И впрямь, Илюшенька, — вмешался брутального вида плечистый чёрт с чёлкой набекрень и усиками квадратиком. — Слезли бы вы с уважаемого Павлушечки, он нам всем очень дорог. Мы даём честное слово, что не заставим вас долго томиться связанным — быстро подерёмся и не больно вас съедим. Честное благородное!

— В галоп, — приказал я, сжимая коленями толстую шею мясника, но тот неожиданно заартачился:

— Ты меня ещё взнуздай, человече! Я не бабка Фрося под твоим седлом ходить. Я мужчина с образованием, вкус имею и диплом международный, и…

— Пристрелю, — хладнокровно пообещал я, взводя курок.

Толпа замерла… Потом кто-то из мелких упырей азиатской внешности громким шёпотом спросил у соседа:

— Чё ж он не стреляет-то? С Павлушечки-то небось в пять раз больше мяса будет! А хорунжий уже к основному блюду как гарнир пойдёт!

Толстый голый гигант придушенно икнул и рванул с места не хуже моего арабского-скакуна! Нечисть с энтузиазмом ударилась в погоню…

— Ату их! Лови-хватай! Павлушу-мясника первого на фарш, в ём чистого жиру — кажному по бидону хвати-ит! Хорунжий, стреляй! Стреляй, раз обещал, не разочаровывай честную публику!

Ох, кто бы знал, как трудно мне было усидеть на толстой, жирной, скользкой да ещё и потной шее перепуганного торговца человечьим мясом… Павлушечка, сверкая голым задом, нёсся к Хозяйкиному дворцу самой короткой дорогой, не особо заботясь о тех, кто попадал ему под ноги. Группу заморских гостей китайской внешности с гидом-переводчиком из Сиона он практически разутюжил по обе стороны узкого проулка. Пока жид лаялся ему вслед на иврите, кое-кто из наиболее ушлых ведьм быстро отскребали китайцев от стены, скатывали в коврик и уносили к столу, как рулеты.

— Сзади, слева, на бреющем идут, — орал я на ухо своему «скакуну», упреждая налёт двух молоденьких (традиционно голых) ведьм сверху из-за соседних крыш.

Павлушечка неожиданно изящно наклонился, на ходу оторвал половину ближайшего забора и, словно веером, отмахнулся им от налетевших прелестниц. Прямо на моих глазах они кубарем ухнулись в чью-то каминную трубу, а через мгновение вылетели оттуда чёрными, с дымящейся паклей вместо роскошных волос, и бросились вдогонку уже пешком, но с такими матюками, что я за жизнь бедного мясника не дал бы и медный грошик. Однако Хозяйкин дворец был уже близко…

— Беги, человече, без тебя меня не тронут, — едва дыша, простонал толстяк, ставя меня на булыжную мостовую перед воротами. Две огромные львиные головы медленно распахнули медные пасти, и погоня встала как вкопанная.

— Ну и типа чего? — раздался над притихшей площадью нежный голосок моей Катеньки, многократно усиленный динамиками.

Воодушевлённая и набитая здоровым энтузиазмом толпа замерла в многозначительных красивых позах.

— Я второй раз вежливо, без намёков и угроз, толерантно интересуюсь, это тут чё было, ась?

— Стоит ли ситуация вашего внимания, о нетерпеливейшая? — вякнул какой-то храбрец в полном доспехе английского рыцаря времён Крестовых походов. — Мы не вершим неправедных дел, а лишь осуществляем своё право на законную охоту…

Левая от меня львиная голова пустила короткую прицельную струю огня. Кто бы ни был внутри доспехов, ему каюк. Над площадью явственно пахнуло печёным мясом. Толпа отшатнулась, но мигом повеселела.

— Ах, спасибо тебе, матушка! — нестройно раздалось из первых рядов. — Коли уж хорунжего нельзя и мясник Павлушечка городу ещё нужен, так хоть какого правдолюбца захарчить и то компенсация!

— Я справедливая?

— А то!!! — хором грянула нечисть, изо всех сил стараясь, чтоб верноподданнический тон был поискреннее.

— Я хорошая правительница?

— Лучше и не бывает, матушка Хозяйка! — Народ в единодушном порыве стал бухаться на колени, потому что львиные головы явно брали дальний прицел.

— Я красивая?

Неожиданно повисла раздумчивая тишина. Видимо, нечисти такой вопрос по отношению к главе Оборотного города даже в голову не приходил. Какая кому разница: красивая она или нет? Её в реальности-то и не видел никто. А по тем личинам, что она на себя надевает, как судить?

— Матушка, а подумать можно? — наконец решился кто-то. — Ну хотя б до вечеру…

Я зажмурился, потому что ответ мог быть только один. Однако вопреки всему львиные головы опустили горящие глаза, всепожирающий пламень не вырвался меж их оскаленных клыков, и народец под шумок попятился ракоподобным образом от Хозяйкиного дворца.

Я быстренько прошёл от ворот, через калиточку, внутрь, прямо в загон с чудовищными псами. Помесь мастифов и каких-то инопланетных демонов, как мне рассказывали. Рвут всё, что шевелится, зубы в два ряда, остры, как чеченские кинжалы. Сами пёсики с двухлетнего телёнка величиной, но меня любят до беспамятства. Я тут, похоже, единственный, кто с ними играет, чешет им пузо, треплет по холке. Катерина их кормит, конечно, но в загон не заходит. Говорила, дескать, они там прежнего доцента сожрали. Ну, спорить не могу, всякое возможно, однако ж ни меня, ни Прохора покуда не кусали, разве обслюнявливают так, что потом полдня отмывайся…

Мне было приятно уделить адским псам пару минут ласки, чтоб не рычали, и, заперев дверцу загона, направился к дому Хозяйки. Называть его «дворцом» всё ж таки преувеличение, а так дом крепкий, добротный, в три этажа, за серьёзным забором. Больше даже крепость, чем дом, но внутри всё уютно и чистенько, женская рука чувствуется.

— А-а, Иловайский пришёл! — счастливо обернулась ко мне свет мой Катенька, болтая ногами на вертящемся стуле.

Сегодня на ней были облегающие джинсы и свободная рубаха цельного кроя с надписью на грудях «kiss me» и «kiss me»… Что сие значило, уточнить не успел, ибо был обнят и расцелован в щёку красавицей Хозяйкой.

— Заходи, садись, я тебя не ждала, поэтому не причёсана, не надушена и намазана абы как, но ты не бойся, я тебе йогурт дам, и мексиканская смесь замороженная есть, будешь?

Я только кивнул, поскольку вставить хоть слово в эту канонаду было никоим образом невозможно. Тут надобны простые действия — кивки, поклоны, улыбки. Так, чтоб и внятно, и не провоцировало, а рот лучше не открывать.

— Сижу себе за компом, пложу зайчиков в «чудесном лесу», никого не жду, от начальства прячусь. Думаю, кто бы у меня пару пакетов комбикорма сгрыз, третий месяц в холодильнике лежат, а тут ты, непривередливый! Опаньки, праздник!

Как видите, в моих ответах нужды не было, я — так, для фону. Оно и понятно, когда человек основное время в своей хате проводит, ни друзей, ни приятелей, ни на улицу погулять, ни на праздник престольный в церкви показаться, одна работа учёная да нечисть вокруг, — поневоле, поди, сам с собой разговаривать станешь…

— Зоренька моя ясная, — решился я, видя, как она суетливо гремит блюдцами да ложками на своей маленькой кухоньке. — Может, тебе подмогнуть чем? Щец сварить али кулеш запарить…

— Кстати, да! — на миг задумавшись, обернулась Хозяйка. — Сунь в микроволновку овощи и подогрей молоко. Я сгоняю вниз, в кладовку, вроде там сосиски оставались. А если нет, на крайняк тебе вегетарианское рагу получится, а я хлопьями перебьюсь. С печкой справишься?

— Э-э…

— Ясно, инструктирую необразованное донское казачество. — Катя ткнула пальцем в белый ящик со стеклянной дверцею. — Вот сюда овощи кидаешь. Не в металлической миске! Только в фарфоровой! Кнопка — время, кнопка — мощность, закрыл, нажал, всё. Как готово, сама выключится. Вопросы есть, хорунжий?

— Вопросов нет, — подтвердил я.

И впрямь, чего сложного-то? Я взял холодный пакет с заледенелыми овощами и, положив его на фарфоровую тарелку, сунул в печь. Ах да, Катенька ж ещё про молоко говорила. Достал короб бумажный из холодильника и туда же, в печь, до кучи. Теперь мощность и время. Я наугад потыкал кнопочки, вроде складно выходит. Латинское слово «старт» мне было по книжкам известно. Чудо-печка приятственно заворчала, а потом как…

— Иловайский, мать твою, что взорвалось?!

А ведь я и не знаю. Очнулся от Катиного вопля в соседней комнате, под кроватью, куда, видимо, был выброшен взрывной волной из горячего молока, зелёного горошка, лука кружочками и морковки кубиками. Один такой, зараза геометрическая, с размаху стукнул меня в глаз, да больно как… Глаз слезился, а протереть его хоть рукавом было жутко неудобно, потому что мне кто-то мешал. Кто-то большой, холодный, в мундире с эполетами, чёрных ботфортах, с бледным ликом, с усищами и сквозной дыркой во лбу! Когда я понял, с кем лежу под кроватью, меня оттуда словно вторым взрывом выбросило…

— Ты чего мне тут натворил, идиот неокультуренный?!

— У тебя труп под кроватью.

— Электричество по всему дому вырубило, печка сгорела на фиг, рагу по всей квартире!

— У тебя труп под кроватью.

— Какими военными мозгами ты думал?! Кто в микроволновку ставит нераспечатанную коробку молока и овощи прямо в вакуумной упаковке?!

— У тебя труп…

— Хватит долдонить, не глухая! — окончательно взбесилась Катенька, меча искры глазами и смешно выпуская пар из покрасневшего носика. — Да, я поняла, что у меня труп под кроватью, а вот ты, похоже, так и не понял… Что?! Что у меня под кроватью?!! Труп?!!!

Я кротко кивнул, делая самое смиренное лицо. Катенька о-о-очень осторожно нагнулась, приподняла край покрывала, охнула и, попятившись, плюхнулась в кресло своё чудесное на колёсиках. До стенки на нём доехала, врезалась спинкой в книжную полку, словила толстым томом «Сказки народов СССР» по маковке, но не обиделась, а замерла просто. Очи прекрасные долу опустила, реснички не вздрагивают, рученьки вниз, ротик распахнула и язычок эдак набок… Может, всё-таки крепко её пришибло-то? А ведь спросить и неудобно, «мол, не стукнутая ли ты, звёздочка моя?», вдруг огорчится девушка…

— Милая, я вообще-то к тебе по делу пришёл, — осторожно склонившись к её ушку, начал я. — Тут, понимаешь ли, зоренька моя ясная, ситуация складывается в несколько противоречивой пропорции. Я о чём? А о том, что война у нас. Государь император полк на службу призывает, к защите и охране Отечества, так сказать…

Катя молчала, зачем-то сведя глазки к переносице. Я заботливо вытер ей слюнку, сбегающую из уголка ротика, и продолжил:

— Так вот, на этой войне, говорят, всякое бывает. Хоть поляки народ европеизированный, не чуждый культуре, живописи и музыкальными салонами повсеместно отмеченный, однако мирные увещевания до них не доходят. Вот дядюшка и отправляет меня со всем полком или, вернее, весь полк со мной до кучи Вислу форсировать. А это (туда-сюда — да, повоевать — да, помириться — да и назад с победой), а по-любому уж раньше зимы и не вернёмся! Так к чему я… Будешь ли ждать меня, зоренька ясная?

Я осторожно погладил её по голове, чувствуя всей ладонью, какую шишку она отхватила. Надо бы что-то холодное приложить, а то так и до мигреней недалеко. И без того у благородных девиц принято, как муж к ней в постель, так у неё «голова болит…», а Катеньку теперь и в лукавстве не упрекнёшь, коли сам видел, как пришибло по темечку. Ох и горе-то…

Я рысью метнулся к холодильнику, ножом наскрёб льда из морозилки и прихватил оледенелую пачку сосисок. Возложил всё это на голову любимой и аккуратно тряпочкой перевязал. Небось поможет…

— Ты, ласточка моя, тут посиди, а я улики разные поищу, мне тоже интересно, откуда у тебя под кроваткой мужской труп, да ещё того самого курьера, который в наше расположение государев пакет доставить был должен. Курьер-то вот он. А где пакет?

Я бегло осмотрел спальню своей суженой. Нашёл много интересного, но на пакет с приказом непохожего. Коробочка бумажная с ватными рулончиками, и у каждого верёвочка. Бельё женское, возбудительное до крайности. Штуковина непонятная, «Электрошокер» написано. Маска кружевная на глаза, да тока без прорезей. Листок картонный, какой-то женский клуб «Эгоистка», пять процентов скидки на стриптиз, и негр мускулистый нарисован с клубничкою. Надо при случае хоть спросить, что это да с чем едят. Может, приглашение какое в Африку, клубнику собирать, так у нас на Дону она и покрупнее будет, и негров напрягать не надо. Где ж пакет-то? В общем, когда я заканчивал обыск кухни, до меня доковыляла мокроволосая Катенька.

— Краса моя ненаглядная, ты чего ж вскочила, а? Тебе лежать надо да лёд на голове держать…

— Пошёл ты знаешь куда, Пантелеймон-целитель, — тепло послала меня она, клацая зубами от холода. — У меня все мозги замёрзли, до ушей дотронуться боюсь — отпадут с морозным хрустом. А теперь дай мне стакан спирта внутрь и расскажи — на фига ты мне труп под кровать сунул? Я буду пьяная, я всё прощу…

Это она погорячилась, конечно, в плане спирта. И мартини вполне хватило, полбутылки залпом из горлышка. Никогда её такую не видел. Так хорошо ещё, что показано это дело мне было до свадьбы, а то ведь и не знал бы, какую пьянчужку синюю под венец зову…

В общем, пока грозная Хозяйка Оборотного города с ногами забралась на вертячее кресло, как курица на насест, и прихлёбывала винцо своё сладенькое, я честно-пречестно всё ей рассказал. То есть практически всё, что знал про шпору, про курьера, про старосту, про дядю в бане, про…

— Та-ак… с курьером я всё поняла, а вот насчёт размножения со мной из-за какого-то там конфликта с Польшей? Ну-ка с этого места поподробнее…

У меня похолодело меж лопатками. Роскошная Катина грудь под натянутой футболкой грозно вздымалась и опускалась. Само движение весьма возбуждающе, но эмоциональный посыл… Пристань сейчас с ласками, так пришибёт на месте, и сгину ни за грош во цвете лет, без надежды на продолжение рода!

— Это не я… — осторожно начал я, пытаясь объехать её на хромой кобыле задом наперёд. — То есть, конечно, я, речь-то обо мне, но не я это придумал. Я-то как раз и не…

— Что?!

— Не строй поспешных выводов, милая, я-то как раз думаю, что, если тебе так уж невтерпёж, так ты бы и сама меня…

— Хватит юлить, Иловайский. — Катя протянула руку и вытащила у меня из-за пояса тульский пистолет. — А теперь — правду, только правду и ничего, кроме правды!

Ну, тут уж, сами понимаете… Под дулом пистолета, направленного в мою сторону, мне не оставалось ничего иного, кроме как выложить всю подноготную, сдав с потрохами и дядюшку, и Прохора, и даже моего араба, который меня сюда завёз. Катенька слушала не перебивая, поджав губки и не сводя с меня пристального, даже какого-то законодательного взгляда, словно она сейчас Фемида с двумя чашами и мои грехи явно перевешивают…

— Спасибо, милый, я в теме. А теперь заткнись, мне подумать надо.

Ствол пистолета переместился с линии моего живота на центр папахи. Пауза затянулась настолько, что я решил сбегать в сортир, но передумал покуда. Засмотрелся на задумчивое лицо Катеньки, полное глубоких тайных мыслей, разгадать которые я и не пытался даже, уж слишком явными они были.

— По идее я должна грохнуть вас всех, включая арабского жеребца. Его-то как раз и жалко, он скотина подчинённая. Остальные у меня сочувствия не вызывают. Да и жеребец, впрочем, не так чтоб уж очень. То есть жалко, но не до слёз…

— Это всё дядя придумал, — на всякий случай напомнил я.

— Да-да, дядя, кто ж ещё? Я помню, кто у нас вечно крайний.

Дуло пистолета покачалось справа налево и остановилось у меня ниже пояса.

— Давай уточним, Василий Дмитревич послал тебя ко мне заняться сексом…

— Чем? — перебил я.

— …размножением, блин, фамилии Иловайских! Не перебивай! Короче, тебя послали, ты возбудился и поехал. Так, да?

— Не-э-эт! Что ты, солнышко?! — праведно возмутился я, чувствуя, как предательский пот бежит по загривку вдоль спины. — И в мыслях не держал к тебе с такими грешными мыслями до брака тыкаться! Это всё дядины заморочки, я-то всю дорогу только о курьере царском и думал. Не о глазах твоих дивных, не о щёчках румяных, не о шейке белой, не о грудях наливных…

— Каких? — чуть потеплел Катин голосок.

— Об этих вот… Роскошных, спелых да тёплых, как солнце, когда за Дон садится и на две половинки горизонтом речным делится…

— Иловайский?! Ты что, издеваешься? Если две половинки круга, так это, оригинал ты в лампасах, больше на задницу похоже!

— Ну и что? — не стал спорить я. — Да хоть бы и так! Ты мне и с заду и с переду одинаково небезразлична!

— Дубина-а, — вздохнула Катенька, отложила пистолет и руками нежными, словно крыльями, шею мою обвила. — И за что я тебя такого люблю?

— За ум и красоту, — рискнул предположить я, но она только жалостливо всхлипнула в ответ.

Прообнимались мы, поди, минуты две. Потом грозная Хозяйка резко опомнилась и, не оборачиваясь на меня, откатилась к своей волшебной книге-ноутбуку.

— Так-с, после некоторых событий, связанных с психованным оборотнем, которого ты же на меня и натравил…

— ?!!

— Не перебивай!

— …

— Короче, теперь у меня и в хате три видеокамеры. Как решим порезвиться в постели, не забыть бы выключить! А то ещё останется в памяти да уйдёт на автомате в центр вместе со всеми моими отчётами. Представляешь, как весь научный свет от нашей порнушки файлообменником накроется? Мы ж будем звездами экрана на всех торрентах!

— ??? — Я так и не смог внятно сформулировать вопрос, а о чём это она вообще и, главное, с кем…

— Всё. Поняла. Каюсь, дура непедагогичная. Иди сюда, любимый, гляди!

Большой экран ноутбука разделился на три неравных прямоугольничка, показывая нам главную комнату, спаленку и кухню.

— В ванную с туалетом я, естественно, видеокамер не ставила, — шёпотом пояснила Катя. — Чего там может быть интересного, банальная бытовуха. Тебе бы не понравилось.

Я открыл было рот попротестовать насчёт «не понравилось» в ванной, но в этот момент моя милая решительно дёрнула меня за воротник, пригибая к экрану.

— Вот! Вот оно, смотри! Давай ещё раз прокручу!

Моему взору предстала прекраснейшая картина, где ещё сонная Катенька левой рукой откидывает с себя бархатное одеяло и потягивается в обворожительной полунаготе, едва прикрытая тончайшей рубашкой с зелёными кружевами. Встаёт, эдак красиво отставив ножку, семенит к окну, улыбается началу нового дня и… зевает, не прикрыв рот, и, переваливаясь, как медведь в спячку, уходит из спальни, почёсывая поясницу.

— Дурак! — вспыхнув, хлопнула меня по плечу густо покрасневшая Хозяйка. — Ты на что смотришь? Ты сюда смотри, что это?!

В оконном проёме на миг мелькнула серая тень, и экран померк. Потом снова включился, так, словно его какой тряпкой на пару минут занавесили.

— Получается, что кто-то проник ко мне за забор, влез на подоконник, закрыл камеру слежения и засунул под кровать труп. Зачем?

— Может, это взятка такая? — предположил я. — Ну вроде как решили тебе сюрпризом мёртвое тело подсунуть. Вдруг ты голодная и обрадуешься?

— А-а… в принципе это запросто, местные и не на такое способны. — Катя задумчиво почесала самопишущим пером за ухом. — Ладно, попробую перекинуть копию записи нашим модераторам наверху, может, у них в компьютерной обработке чего выяснится. Да, и по твоему предыдущему вопросу — размножения сегодня не будет, усёк?

— И завтра?

— И послезавтра, и на неделе, и ближе к концу месяца, а с такими весёлыми наездами, может, вообще никогда. Я тебе не резиновая Зина из секс-шопа, не турецкая одалиска с буквой «т». Я — хорошая, приличная, из благородной семьи и с высшим образованием. Ясно?

— Чего ж неясного, звёздочка моя кареокая. — Я старательно пытался сообразить, куда она клонит. — Так видно, что сватов пора засылать к твоим отцу-матушке. Да у дядюшки, поди, оно и не застрянет, скажу, куда да когда, он и пошлёт!

— У твоего дяди, как кого посылать, действительно не застревает, — неожиданно помрачнела моя краса, словно облачко скользнуло тенью на её милое личико. — Некуда сватов засылать, лап… Я детдомовская.

— Сирота? Ох ты ж господи, горе-то какое… — У меня на глаза чуть не навернулись слёзы. Я погладил её по голове, неосторожно коснувшись шишки…

— Ай-й-я-а!!!

— Прости, родная, не хотел…

— Главное, чтоб теперь я хотела! — вздохнув,огрызнулась она и, повернувшись на стуле, сама прильнула щекой к моей груди. — Ну как сирота… До трёх лет жила в детдоме. Потом меня удочерили профессор Тихомиров с супругой. Они хорошие люди были, я их всегда любила, как папу и маму, но забыть о детдоме не могла. Впрочем, мне и не давали. Знаешь, какими злыми могут быть девчонки с твоего двора, в присутствии которых их настоящие родители обсуждали моих, удочеривших…

Я промолчал, обеими руками нежно обнимая её за плечи. Знал, конечно, на собственной шкуре знал, как безотцовщина всякого натерпелся, но у меня-то до сих пор и мама есть, и две сестры. А у ней, выходит, совсем никого…

— Они давно умерли, лет пять уже, я ещё училась тогда. В аварию попали, машина всмятку, а я потом вот… Ладно, проехали, не хочу вспоминать. Тебе не пора?

— Нет, — честно ответил я.

— Вообще-то это был непрозрачный намёк. Если кто не понял.

— Так ты гонишь меня?!

— Не гоню! — Катя повисла на мне, когда я рванулся к дверям, и поехала вместе со стулом. — И ты не гони, куда так втопил педаль газа?! Короче, милый, родной, ненаглядный, ну сам прикинь, какая, к чёрту, любовь, когда у меня труп под кроватью? Я ж ни расслабиться не могу, ни получить удовольствие. Вот в следующий раз давай вместе создадим атмосферу — полумрак, свечи, шампанское, музыка, тыры-пыры… понимаешь?

— Тыры-пыры, понимаю, — сдался я, так как ни сердиться, ни обижаться на неё долго не могу. — Когда в другой раз на свидание прийти позволишь?

— Вот как с телом этим разберёшься, так и приходи. Я тебя так поцелую-у-у…

От такого её обещания у меня словно крылышки за спиной проросли. Эх, любо, братцы! Да неужто я с загадкой этой курьерской не разберусь, когда меня такие губы сахарные наградою праздничной ожидают?! Опять же и дядя, как ни крути, а на мои эполеты это дело повесит…

— Эй, конь педальный, — холодно остановил меня на пороге Катенькин голосок. — А кто отсюда труп унесёт? Нет, я, конечно, могу за забор выкинуть, наши его вмиг обглодают, но тебе вроде как улика нужна была. Что дяде-то представишь, мм?

Я хлопнул себя по лбу — и правда, не оставлять же здесь убитого человека! По нему расследование произвести должно, а потом и похоронить по христианскому обряду. А в Оборотном городе его оставлять никак нельзя, для местных — это не геройски погибший офицер, а свежее мясо.

Когда я выходил из ворот с трупом курьера на спине, Катенька ободряюще махала мне в окошко и даже послала воздушный поцелуйчик. А потом ворота захлопнулись и…

Ну то есть не сразу, а где-то через минуту-другую ко мне под папаху вдруг забрела робкая мысль: а далеко ли я уйду с мёртвым телом? Собственно, отвечать на этот вопрос как-то не очень-то и хотелось. Уже потому, что скучно, банально и предсказуемо — недалеко, и к гадалке не ходи! Можно, конечно, попробовать прошмыгнуть переулками, ни на кого не нарвавшись, но это вряд ли. Город живёт шумно и активно, так чтобы совсем никого не встретить — нонсенс, но других вариантов тоже нет. Пойду, что делать, хуже не будет…

— Да, блин, вспомнила! — внезапно проснулись львиные головы, громогласно оповещая все улицы. — Хорунжий Илья Иловайский несёт труп бесчестно убитого офицера к себе домой! Препятствий ему не чинить! Никаких! Узнаю — начну зверствовать! А может, и не начну, чёй-то у меня сегодня настроение романтическое… Налью-ка ещё мартини. «И твои изумрудные брови колосятся под знаком луны-ы…» Какая хрень, кто бы послушал? А что, я микрофон не отключила? Упс…

Я, кажется, говорил, что «хуже некуда»? Поздравьте меня. Только что всё изменилось. Если мир не перевернулся и Оборотный город не сменил ориентацию, всем составом переметнувшись в противоестественное вегетарианство, то меньше чем через пять минут… две минуты… ну вот…

— Глянь-кась, честные граждане, живой хорунжий с мёртвым телом на плечах удрать пытается. А ить какой наивкуснейший бутерброд так чудесно самообразовался!

Я с тоской уставился на четвёрку незнакомых вурдалаков, радостно направляющихся ко мне с соседней улицы. Добежать до хозяйских ворот с покойником на горбу никак не успею. А бросить курьера нельзя…

— Отрезай его от дворца, братцы! Ужо откушаем, раз само в зубы идёт! Грех такую вкуснятину упускать, а ежели Хозяйка сердиться вздумает, так можно её казачка и не есть, а тока пооблизывать, так ить?

Навстречу упырям бодро выдвинулись три абсолютно голые ведьмочки. При любом взгляде, хоть человеческом, хоть волшебном, молоды, хороши и не обременены одёжею. И что я скажу Катеньке, коли они меня и впрямь облизывать станут?

И тут я боковым зрением углядел две знакомые фигуры, пытающиеся незамеченными прошмыгнуть через площадь…

— Моня! Шлёма! Приятели драгоценные! А ну стоять, куда по лету лыжи навострили?!

Двое распрекрасных добрых молодцев, кровь с молоком, аршин в плечах, кудри русы, глаза сини, застыли на полушаге, задрав левую ногу и понимая, что убечь-то уже и не выйдет…

— Да вижу я вас, вижу, упыри-патриоты! Двигай сюда, вона покойником свежим Хозяйка одарила, а мне его в одиночку волочить — тока живот надорвать. Не поможете ли, за свою долю?

Я знал, что предложить. В единый миг двое лысых упырей самой неброской внешности, верных дружбе и аппетиту, закрыли меня с курьером от всех прочих посягательств.

— Ну чё, народ? Чё рты-то пораззявили? Али не видите, что хорунжий друганов своих верных угощением побаловать сподобился, — явно подражая церковной манере речи отца Григория, начал орать Шлёма, он вообще у нас любитель глотку драть. — Вот и отвалите отсель! Нам и троим мало.

— А поделиться по-джентльменски? — жалобно взвыли ведьмы.

— Джентльмены — это в Англии, — значимо напомнил интеллигентный Моня. — Так мы тут, в России, иноземщину не приветствуем.

— Ну хучь пальцев на бульон поотрубайте, жадины! А мы вам за это покажем кой-чего…

— Чё вы нам показать могёте? Чего б мы уже не видали? — резонно отмёл последнюю надежду голых девиц хамоватый упырь. — А ты, казачок, тоже давай не искушай бедных баб без нужды. Волокём трупяка к нам до хаты, там и разделаем.

Я кивнул. Сейчас главное с открытой площади убраться, а с этими двумя комиками уж как-нибудь столкуемся, не в первый раз. Хотя чётко продуманного плана у меня, как всегда, не было, однако же бог не выдаст, свинья не съест, выкручусь уж небось. Мы повернули за Хозяйкин дворец и через квартал свернули налево, потом ещё квартал. Я уже весь взмок, таскать на горбу мёртвое тело не удовольствие ни в коем разе. Моню и Шлёму о помощи не попросишь, эти двое ещё отгрызут чего у царского курьера, а он мне целиком нужен. Принесу хоть чуток обглоданного, меня в полку не поймут, скажут, совсем атаманов племянничек с ума съехал. И ведь на голод не спишешь, кормят у нас хорошо.

— Отвали, собаки горбатые! — рявкал Шлёма, делая страшные глаза каждому, кто только попадался нам по дороге. — Это наш хорунжий, и только нам, по доброй воле, свежее мясо несёт! Делёжке не подлежащее, на халяву не раздаваемое, а за деньги и у Павлушечки требуху зелёную купите. Пошли вон и не сметь тут даже принюхиваться!

Более тихий и интеллигентный Моня ни на кого голос не повышал, но двух стареньких бабок-кровососок пнул в тыл коленом без малейшего пиетету и извинений. А с одним колдуном, набежавшим на запах курьера, сцепился столь отчаянно, что выдрал ему полбороды. Я даже разрешил вытащить из-за голенища свою нагайку во временное пользование, и счастливый упырь оторвался на всю катушку, уже сам задиристым петухом кидаясь на каждого встречного-поперечного. Честно говоря, я даже побоялся на миг, что с таким пылом он об чужие спины мне всю плеть измочалит, но мы вроде уж пришли.

— Заходи, Иловайский, гостем будешь! — Шлёмка приветливо распахнул передо мной железную дверь в подвал разваливающегося кирпичного дома. — Сразу предупреждаю, едят у нас в левом углу, а гадют в правом. Не перепутай, ежели чё…

Мне резко расхотелось туда спускаться. Но сзади вежливо подтолкнул Моня, и я, чтоб не упасть, был вынужден выпустить труп курьера. Несчастный рухнул вниз, сломав пару ступеней и, судя по воплю, попав оставшейся шпорой в филейную часть гостеприимного Шлёмы.

— Сильно порезался? — виновато уточнил я.

— Девственность не потерял, и уже спасибо, — буркнул упырь, выворачивая шею так, чтоб исхитриться осмотреть дыру в штанах. — Монька, чё присматриваешься, как дьяк к попадье, заходи уже! Свечку зажги, чё ли, да дверь прикрой, щас на троих трапезничать будем. А ты, хорунжий, чё пистолет-то достал? Не боись, тут мы в безопасности…

— Он в безопасности, — поправил быстро сообразивший второй упырь, осторожно кладя к моим ногам нагайку, и, подняв руки, отступил к стене.

— То исть чё, делиться не будет?

— Не…

— Сам всё сожрёт?

— Не…

— А чё тогда? Нас, чё ли, до кучи постреляет да мясную лавку, конкуренции ради, откроет здесь же?

— Не, — наконец сумел как-то вставить слово и Моня. — Пусть уж он лучше сам всё скажет. За что ты так с нами, Илюшенька?

Я опустил пистолет. Крыть было нечем: с головы до ног виноват, чужое доверие обманул, ни в чём не повинную нечисть подставил, сам стыд и совесть потерял, как в глаза-то теперь смотреть этим держимордам буду — ума не приложу…

— Простите меня, братцы, Христа ради. Не могу я вам курьера отдать, хотя бы и мёртвого. Он мне наверху нужен. Какое-то дело тайное с ним связано, и позволить съесть такую «улику» мне никак нельзя, хоть режьте…

— Последнее предложение было фигуральным. — Понятливый Моня шлёпнул по руке товарища, резво потянувшегося к ножу на столе. — А что за дело-то, расскажешь?

— Тока покороче, а то чё-то жрать хочется, мочи нет, — поддержал Шлёма, пытаясь втихомолку дотянуться до уха мертвеца. — Ну чё тебе, хрящика жалко? Ай-й…

Я не Моня, я от души врезал. Если не прав, так и извиниться могу, но вроде намекнул уже прямым текстом: курьера не тронь!

— Ладно, рассказываю…

Да чего там особенно расписывать-то, чай, не хохлому на два сервиза, уложился минут в десять. Упыри слушали внимательно. Хотя, по-моему, их заинтересовало всего одно слово во всей этой истории — война…

— И чё? Ну, типа энто, ты хоть в курсе, где бои-то будут?

— Мы имеем в виду, — доступно пояснил позицию друга Моня, — что если война, так вы, казаки, небось там кучу народу саблями понарубаете. То исть закапывать-то где будете? Нам бы адресочек или ориентир какой. Ну чтоб прийти, всплакнуть об усопших, без свидетелей…

— Так я вам и поверил.

— Да мы особо и не надеялись, — дружно повинились оба. — Но попробовать-то не грех, а?

— Хлопцы, а ничего, что нас стопудово в Польшу отправят? Я вас к полку не приписывал, а если дядя узнает, что упыри в похоронную команду набиваются, так такое начнётся…

— Мы представляем.

— Лучше уж не представляйте, — вообразив себе дядюшкину реакцию, вздохнул я. — Фантазия у него богатая, настропалился на моих шутках нервы взвинчивать и за нагайку хватается, как за господи благослови! А с вашим братом вообще разговаривать будет только с пальцем на курке, а палец у него нервный. Моя вина, но вам-то от этого не легче…

— Вот тока на жалость нам коленом не дави. — Шлёма вытер скупую слезу драным рукавом Мони. — Чую я, ты опять на нашем горбу в рай проехался?

Я открыл было рот для гневной отповеди и… подумав, захлопнул пасть. В смысле рот. Самому себе, естественно. Чего ж дожидаться, пока мои лысые собеседники мне его вежливо прикроют, и справедливо, раз уж я, как тут ни выёживайся, а и впрямь собрался их кинуть.

— Иловайский, — Моня осторожно отодвинул дуло моего пистолета в сторону, — тебе ведь по-любому мёртвое тело из Оборотного города не вывезти, так смысл за него держаться?

— Надо мне…

— Чё пристал, Монька, — неожиданно вступился за меня второй упырь. — Сам же знаешь, что у его дядюшки рука тяжёлая, прибьёт же хлопца! Выручать будем хорунжего, а при случае уж он завсегда отблагодарит по совести. Верно я тя нахваливаю, казачок?

Я с надеждой закивал.

— А идея моя вот в чём будет. Монька, скидавай портки да рубаху! Так, а мы покуда трупяка разденем. И чтоб не возбуждаться, мужики!

— Убью, — не своим голосом прохрипел я, вновь вскидывая ствол турецкого пистолета на уровень Шлёминого лба.

— Ну да, да, с мужиками я чёй-то погорячился, ась?

— Не только. За саму идею с раздеванием покойника убью!

Пока мы грозно сопели друг на друга, Моня, не чинясь, без стыда и совести разнагишался целиком и, прикинув на глазок тело несчастного курьера, подтвердил:

— Затея, конечно, рискованная. Думаю, мундирчик мне по росту великоват будет, а в плечах, наоборот, так даже и узок. Однако ж на что не пойдёшь за-ради чести русского казачества?!

До меня начало доходить… Я опустил пистолет, поднялся по шатким ступенькам к дверям и через щёлочку выглянул наружу. Так и есть, на улице, вытянув шеи, принюхиваясь и поскуливая, собралась уже целая толпа нечисти, жаждущей «справедливого дележа».

По совести говоря, свои на своих здесь нападают редко. Меня-то они в каждый приход ловят, да только с однообразным результатом, а посему и умеренным старанием. Но вот провезти в город мёртвое тело контрабандой, вне санитарного контроля хоть того же мясника Павлушечки, — это дело иное, противозаконное. А раз так, то, стало быть, общественное, и каждый сознательный гражданин от него откусить полное право имеет. Если, конечно, наглости или силы хватит. Получается, что упыри правы, в одиночку мне отсюда курьера нипочём не вытащить…

— Упырче, открывайтеся! — громогласно донеслось откуда-то слева. Ну вот и он, лёгок на помине. Тяжёлый кулак мясника-людоеда пару раз гулко бухнул в хлипкие двери подвальчика.

— Чё надоть? — в два голоса проорали мои упыри.

— Очевидцы свидетельствуют, что вы с Иловайским в обход моих прерогатив свежатинку торговать задумали. Сие не комильфо, человече. Да и как на то дядюшка ваш воззрит…

Ох и денёк, это что ж меня тут каждый час только родным дядей и попрекают?! Он и был-то в Оборотном всего лишь раз, да вот, поди ж ты, как народу запомнилось… Генерал, он и в Африке генерал, а уж такой разлюбезной внешности и красы, как наш Василий Дмитриевич Иловайский 12-й, и подавно!

— Ну так что, оппоненты, сами выйдете или дверь ломать?

Я взвёл курок и оглянулся. Раздетый до исподнего труп курьера был аккуратно переложен на грязный топчан, а молодцеватый Моня, облачившийся в его мундир, застёгивал под подбородком ремешок каски.

— Красава! — завистливо вздохнул Шлёма, засучивая рукава. — Ну чё, казачок, рискнём нашим чахлым здоровьем? Ить ежели поймают, так долго бить буду-у-ут…

— Не слушай его, Илюша. Бить будут, разумеется, но не его, а меня.

— Дык зуб даю, нам обоим достанется, — пустился было спорить Шлёма, но от следующего удара кулака дверь едва не сорвалась с петель.

— По коням, — скорее попросил, чем приказал я.

Парни напружинили ноги, Моня прыгнул на спину друга, а тот, сбросив засов, так резво кинулся мимо обалдевшего от неожиданности Павлушечки, что тот едва не упал.

— Гляньте, что творится-то? Кажись, упырь у своих же мясо неподелённое спёр. Лови его, жулика бесстыжего! Ужо будет знать, как подельников грабить! И ведь перед казачком-то ни стыда ни совести! Что о нас человек теперь думать будет, что мы все такие гады…

Вот примерно сколько вам понадобилось времени это прочесть, ровно столько же народ собирался с духом. А потом вся нечисть толпой, словно стадо слонов, так ломанулась вслед за нашими героями, что по ходу изрядно потоптала застенчивого мясника-интеллигента. Я выждал паузу, высунул нос наружу, осмотрелся по сторонам и, не спрашивая разрешения, решил на время попользоваться брошенной тачкой Павлуши. Ему она пару дней уж точно не понадобится. Аккуратно вынес многострадального курьера, сгрузил, взялся за ручки и бодренько покатил вниз по улице. Места оказались знакомые; до той самой крепостной стены, сквозь которую мы уходили с арабом и Прохором, вроде и рукой подать. Да всё не так просто…

— Врёшь, не уйдёшь! — Из соседнего переулочка ко мне спешил бодрый старичок в домотканом халате, с всклокоченной головой и двумя колбами в руках. — Петрификус тоталус!

И первая колба полетела в мою голову. Каким чудом я её поймал, ума не приложу. Вот ведь умею, когда очень надо.

— Ах вот ты как, поганый магл?! — грозно взревел старичок, вздымая вторую, и я, не дожидаясь худшего, запустил ему под ноги его же подарочком. Колба брызнула о брусчатку во все стороны, а надоедливый колдун с алхимическим образованием замер, как ледяная статуя, в позе учёного негодования.

— Вы уж извините, дедушка, а только не в ваши-то годы стекло почём зря бить! Чай, не с женой друг дружке об голову тарелки колете… — Больше ничего умного я сказать не успел. Вторая колба выскользнула из его скрюченных пальцев и грохнулась ТАК…

В общем, в себя я пришёл уже наверху, на земле, под звёздным небом, с мертвецом в обнимку, Павлушечкину тачку взрывной волной вообще забросило на верхушку дальнего дуба. А вокруг всё так же тихо спит старое кладбище, тает луна, до рассвета вроде недалече, а с далёкого батюшки-Дона даже сюда долетает свежая прохлада.

Ох и любо жить, братцы! Хоть с атаманом, хоть без, а тужить не надо никогда, ибо, как нас церковь учит, грех сие и пустое мыслесмятение, ни к чему полезному не приводящее. Я довольно потянулся на кладбищенской земле, сунул два пальца в рот, по-разбойничьи громко свистнув на всю степь. И минуты не прошло, как мой верный араб, дробно стуча копытами, примчался на зов.

Ах ты ж, умничка моя синеглазая… Вот как его не любить после этого, а? Всего лишь один раз словил меж ушей, и теперь меня нипочём нигде не бросает! Психология и поэтапное воспитание — вот две основы правильной подготовки коня ко всем перипетиям казачьей жизни. В идеале-то, разумеется, жеребёнка сразу от мамки-кобылы брать надо, и дружить с ним, и холить, и выхаживать до четырёх лет, а там он и сам без хозяина жизни своей лошадиной не мыслит, за своим казаком пойдёт и в огонь и в воду…

— Соскучился, дурашка? — Я ласково потрепал жеребца по шее, пока он тыкался плюшевым храпом мне в щёку. Лижется же, как собачонка какая, и щекотно, и слюнявисто.

Я встал, придержал коня, пока кое-как перекидывал поперёк седла мёртвое тело в уже грязных подштанниках, и повёл араба в поводу. И ему, и мне требовалось выговориться…

— А что там за фигура дамская горбатая была, не помнишь?

Араб дёрнул ушами, облегчённо фыркнул, то есть если и была, то его, легконогого, поймать нипочём не сумела.

— Понимаешь, не даёт мне покоя эта странная женщина. Вроде не ведьма, я б почувствовал. Ту же мамзель Зайцеву чую на раз, а эта… мутная какая-то. Не находишь?

Дядюшкин жеребец согласно кивал, но никаких аргументов или пояснений со своей стороны внести в это дело явно не спешил.

— И главное, походка какая-то необычная. Вроде как вот когда человек на обе ноги прихрамывает. Он и ровно идёт, и по сторонам качается, словно утка, которой яйцо снести приспичило. И ведь ещё эти свечи дурацкие на голове! Кто их носить будет, а?!

Мой конь старательно поддакивал мне всю дорогу. Я так понимаю, это оттого, что он и сам толком ничего не знал. Увидел что-то непривычное и дал дёру, лошади вообще существа пугливые. А потом, как набегался, ему стыдно стало — от кого убегал-то? Вернулся на прежнее место, посмотреть, а там уже и нет никого.

Вот примерно таким образом и пообщались. Тоже нужное дело.

До села дошли без спешки, рассвет уже подгонял в спину. Первых петухов ещё слышно не было, зато дворовые собаки отметили наше явление задолго до того, как, собственно, нас увидели. А им что? Им любого шороху достаточно, лишь бы глотку лаем драть! Ну, возможно, поэтому и возникли некие мелкие недоразумения. Просто кое-кто из дур-полуночниц начал интересоваться, заглядывать через забор, высовываться из окон…

— Глянь-кася, люди добрые, казачок какой-тось труп на лошади везёт. Покойник в белом, конь белый, казачок в тёмном… Да то, поди, никак сама Смертушка на коне бледном мертвецов развозит, а?! Поди, то к войне али к неурожаю. Надоть яблочно варенье загодя запасать, на другой год яблок-то уже и не будет. А может, и война! Да нам-то чё, всё едино пропадай, коли в войну и без варенья…

— Матушка, смотри, а то не Иловайский ли мужика в исподнем на жеребце катает? Кто Иловайский-то? Да не тот, тот жеребец! Хотя ежели вдуматься, так и Иловайский тоже жеребец не из последних. Ты бы уж лучше не смотрела, матушка, в твои-то годы чё на жеребцов смотреть, чё ты у них не видела…

— Ох ты ж мне, прости господи! Казаки покойников голых по ночи возют, прости господи! А я-то, дура, на них смотрю, прости господи! Дак у покойника-то дюже задница выдающаяся, прости господи! И меня уж до кучи, коли и я сама… прости господи!

Мужикам, верно, хотя бы можно было что-то объяснить, но на меня почему-то любовались исключительно бабы. Этих никаким указом — даже лично государевым за высочайшей монаршей подписью и тремя печатями — не заткнёшь! Там, где степенные сельские пахари и промолчать могут, чисто из уважения к начальству, — баб, девок да старух нипочём молчать не заставишь. Даже, наоборот, ещё быстрей растреплют, ибо, как говорит мой денщик Прохор, «баба хранит тайну всем селом»…

Но должен признать, что при всём звуковом сопровождении, от собачьего лая до интимных комментариев, к нашему двору дошли мы довольно скоро. Ворота я отпер сам, перепрыгнув через забор, бдительный араб вошёл осторожно, стараясь потише цокать копытами и аккуратнейше удерживая на спине многострадальное тело курьера. К моему немалому изумлению, старого казака на его лежанке не было. То ли где в дозоре, то ли опять у дядюшки за сорокаградусной засиделись. В этом плане Василий Дмитриевич у нас человек обстоятельный и привередливый — с кем попало не пьёт! Тот же рыжий ординарец, что и дядюшку в бою не раз спасал, и дядя его выручал не меньше… служат вместе лет семь-восемь, но вот водку пить на пару им субординация не позволяет. А с Прохором можно, он мой денщик, не дядин, к нему и отношение соответственное — после третьей стопки за столом генералов нет…

— Спасибо, дружище. — Я потрепал по крутой шее арабского жеребца, снимая тяжеленное тело покойника и укладывая на единственной имеющейся при конюшне длинной лавке. Потом покрыл сверху рогожей и уже мог позволить себе хоть два-три часа отдыха. Забрался на сеновал, стянул сапоги и… больше ничего не помню, так как провалился в сон, едва коснувшись усталой головой душистого сена.

Проснулся утром, видимо, довольно поздно. И разбужен был очень странным способом: на меня кто-то просто свалил охапку сена. «Какому козлу эпилированному (Катино словцо!) жить надоело?» — подумал я, выплёвывая семена и сорняки, но тяжёлая туша моего денщика села на охапку сверху, придавив меня за плечи.

— Нету его, господа хорошие! — громко прокричал он. — Загулял, видать, наш хорунжий, дело-то молодое.

— Мы будем ждать.

— Да хоть до морковкиной загоди! Когда станичник перед войной гуляет, его ни с какими собаками не сыщешь.

— Если только он не появится в течение часа, мы тут вам…

— А вот грозить мне не стоит, я казак простой. Как пальну свинцом, хлоп — и нету молодцов!

Щелчок взводимых курков ни с чем не спутаешь. Я лежал тихо, как честный кот с ворованной колбасой в зубах, прекрасно понимая, что Прохор контролирует ситуацию. Но до чего интересно — что ж там у них происходит-то? Кто-то так явственно заскрипел зубами, что даже мне было слышно. Потом раздались уходящие шаги и чей-то голос бросил:

— Не связывайся. Он старик, убьёшь, а мне отвечать…

Теперь уже зубами скрипнул мой денщик. Прохор, конечно, уже не молод, ему далеко за полтинник, но чтоб кто-то искренне считал, что может его легко убить?! Да этого крепкого рифмоплёта на каждой войне по сто раз в день убить пытались — и стрелой, и ножом, и саблей, и пикой, и пулей, и картечью, и ядром пушечным, а ему всё хоть бы хны! Десятки раз пораненный, весь в шрамах, но живой и грудь в крестах!

— Вылезай, твоё благородие. — С меня наконец-то слезли.

Я высунулся из сена и сел, вертя головой по сторонам.

— Ищут тебя, паря.

— Догадался уже. А кто ищет-то? Дядя?

— Если б только он, — вздохнул мой нянька, помогая мне встать и собственноручно обтряхивая с меня соломинки да прочий мусор. — Ох и знатно влип ты, хлопчик… Из самого Санкт-Петербурга всемогущее Третье отделение твоей скромной особой озадачилось!

Ого, чуть не присвистнул я. Это ж самая наикрутейшая секретная служба всей Российской империи. Не подотчётна никому, кроме самого государя, ну или наипервейшего министра. В столице их управление простые люди за три квартала стороной обходят. Ихние младшие офицеры такие полномочия имеют, каковые у нас и генералам не снились! Для них человека безвинного схватить посредь улицы да навек в казематы Петропавловские упечь — раз плюнуть! А я-то им с какого перепугу сдался? Сижу себе тихо-мирно в селе, на конюшне, никуда не лезу, никого не…

— Будет врать-то, Илюшка, — не выдержал правдолюбец Прохор, безошибочно читая по моему лицу весь ход моих мыслей. — Да о тебе, характернике, за последний месяц, поди, слава на весь тихий Дон! Какую корову блудливую, девку сопливую, бабу красивую, кошку шкодливую ни спроси — кто есть характерник на Руси? Без гадания майского укажут на Иловайского!

— А им-то я зачем? Что за дело Петербургу до нашего Калача на Дону?

— Да ежели б один ты, хлопчик. — Старый казак воровато огляделся и жутко секретным шёпотом сообщил: — Под Василия Дмитревича подкоп роют! Видать, крепко он кому насолил в стольном Санкт-Петербурге…

— Дядя? Что за чушь! — возмутился я, вытягивая шею и также оглядываясь по сторонам. — Он же у нас милейший человек, душа компании, герой стольких войн, отмечен и наградами, и поощрениями от самого государя! Вот недавно и табакеркой золотой пожалован!

— Дык и я ж тебе о том самом толкую! Вбей в башку свою дурную — пришёл дворянчик, мордат, как кабанчик, а с ним двое, неместного покроя, и трутся у твоего дяди, скользкие, как… — Мой денщик на мгновение задумался, решил больше не рифмовать и закончил банальной прозой: — О твоих способностях выпытывают. Где был, что делал, с кем встречался, да по дням и по часам! Так ведь и до твоего Оборотного города донюхаются, ищейки блохастые, а?

У меня ёкнуло сердце. Представить, что будет, нетрудно: если спецы Третьего отделения найдут дорогу через кладбище вниз до арки, а там, пристрелив беса-охранника, прямым маршем пехотными колоннами пойдут брать Катенькин дворец… И возьмут ведь! В полчаса возьмут, не Измаил, поди, там долго и штурмовать-то нечего. Нечисть, конечно, будет биться до последнего, но, честно говоря, они к открытому бою не приучены, это ж не яд подсыпать и не кинжал в спину подпускать. Регулярная армия одним полком пехотным так улицы подметёт, что ни одна хромая ведьма на метле не выскользнет. И ведь будет потом вся эта бойня называться тайной операцией правительства по богоугодной борьбе с антихристианскими сущностями! Да разве я сам против этого? Как вспомню, сколько раз меня там съесть пытались — в первых рядах с дедовой саблей пойду!

— Этого нельзя допустить, — чётко определился я, выбрасывая из головы все верноподданнические мысли.

— Ну а я про что?! За нечисть поганую заступаться и близко не подумаю, а вот Катеньку твою огорчать не решился бы. Она тя, дурака, любит, да не слегка…

— Любит? — смутился я. — Ну да, было дело, целовались пару раз…

— Так у девок же всё по глазам видно, — подмигнул мне старый ловелас. — Наблюдал я за ней искоса. Уж ежели она в твою сторону глянет, так глазищи у ней ровно тёплым огнём светятся! Как у кошки блудливой, что в сметану влезла…

— Прохор?!!

— Ох, прости, твоё благородие, заболтался, не тот эпитет подобрал, не то слово молвил. Уж не сердись на старика, прости Христа ради.

Я молча хлопнул его рукой по плечу. Какие обиды, он же за меня голову положит, да и я ради Прохора жизнь отдам. Однако ж, покуда до этого не дошло, что делать-то будем, братцы?

— К Василь Дмитревичу тебе надо, паря. — Он уверенно ответил на мой невысказанный вопрос и добавил уже от себя: — А твоё характерничество тебя же самого невидимым сделать не может?

— Нет, — сказал я и тут же понял, что вру. Ей-богу, вру! Преотличнейше же у меня это дело получиться может, просто попробовать надо… — Я бегом к дяде, не волнуйся, пробьюсь. А ты бери тело курьера, грузи на телегу и доставь к церкви. Надо его хоть отпеть по-человечески.

— Какое тело, Илюшенька? — недоумённо вытаращился на меня Прохор.

— Как это какое? Я же вчера труп того самого курьера наверх вытащил! Вон там на лавочке сгрузил, накрыл рогожей, а…

На лавке никого (и ничего!) не было. Многострадальный курьер исчез снова. Да что ж мне так не везёт, господи? Мы бегло обыскали весь двор и всю конюшню, проверили все уголки, перерыли гору сена, перевернули вверх дном маленькую баньку (мало ли куда мог заползти мертвец, вдруг помыться захотелось?), но и там ничего не нашли. Плохо, очень плохо…

Мой денщик действительно заночевал у дяди, ему там, если что, в сенях всегда стелют. А рано утром, ещё до третьих петухов, у генеральской хаты трое людей образовалось. Один в партикулярном платье чиновничьего фасону, а двое в мундирах Третьего отделения. Нарвались на рыжего ординарца, он же, как цепной пёс, вообще не спит. Показали бумаги, потребовали представить их самому Василию Дмитриевичу. Дядя встал не чинясь, думал, курьеры с приказом по полку, война же…

Но, однако, как оказалось, визит их связан был с иными вопросами. Дескать, имеют особое распоряжение на розыск и арест хорунжего Всевеликого войска донского, некоего Ильи Иловайского. Зачем, почему, с какого рожна и перепоя — отвечать отказываются, такая уж огромадная секретность, тсс…

— И ведь самое чудное, — устало протянул Прохор, когда мы, окончательно выдохшись, уселись на завалинке, повесив носы, — что попали они к нам, минуя все посты. Ни один дозорный их не видел, ни экипажа, ни лошадей, ровно из воздуха предрассветного перед воротами встали, ни одна собака не взбрехнула…

А вот на это стоило бы обратить внимание. В нашей матушке-России, конечно, всякие чиновники встречаются, среди них и сверхсекретные есть, чьё настоящее имя да должность небось и супруга законная не знает. Но вот чтоб из самого Санкт-Петербурга, да без колёс, без лошадей, аки ангелы небесные на крылах сияющих прилетели — таких нет!

Надо бы поближе познакомиться с этими таинственными царскими служащими, порасспросить их кой о чём, в глаза поглядеть, вдруг личину носят?..

— А чего проще-то? — сам себе ответил я. — Раз они так жаждут мою характерность лицезреть, так и я сам на них со всеми чувствами полюбуюсь.

— Вот и ладушки, а мне с тобой?

— Нет, — чуть нахмурился я. — Ты в церковь сходи, свечи поставь Можайскому Николе-угоднику и заступнику Ивану Воину, проси помочь. И святой воды набери.

— Кружку, что ль?

— Ведро.

— Да ты шутишь, хлопчик?

Нет, я отрицательно помотал головой. Какие уж тут шутки, не до шуток нам нынче… Зачем и к чему мне столько святой воды, я, как водится, не знаю, не ведаю. Но чую, надо! Ведро!

— А теперь двигаем, служба не ждёт. Да и с чинами жандармскими уж больно почеломкаться охота… То исть дать челом по челу так, чтоб копыта отлетели!

Прохор уважительно покосился на меня, крякнул и резко встал, поправляя ремень. А через минуту мы шли по селу широким размашистым шагом, ни на кого и ни на что не глядя. Первым — неулыбчивый, как бурый медведь с бодуна, мой седоусый наставник. За ним — едва касаясь грешной земли неначищенными сапогами, я, тихий, скромный, незаметный. Как оказалось, стать невидимым не так уж сложно. Растворяться в воздухе при этом совсем необязательно, достаточно лишь ни с кем не встречаться взглядом и позволить людям запомнить более активную фигуру. Да, и судя по репликам случайных прохожих, второе куда более действенно.

— Здорово дневал, дядька Прохор! А что подопечный твой, не согласится ли похарактерничать для нужд полка? Нехай уговорит фельдшера нашего признаться, где он медицинский спирт сховал? А хучь бы и под гипнозом, лишь бы результату добыть, а?!

— От и денёк-то добрый, козачок! Исполать тебе всем селом, что вчерась-то не убили зазря. Живёхоньким оно и поприятнее будет, за то и в ножки поклонюсь! Эх, знать бы тока, куда на вас, таких добрых да сердешных, жалобу писать…

— Слышь, казаче, да ты не спеши, ты меня послухай, я баба простая, красиво говорить не умею, но и врать не люблю, уж скажу так скажу, правду-матку лепить буду, на чины не глядя! Так вот… чё спросить-то хотела? Ить и не вспомню уже! Ну ладно, иди своей дорогой, казаче, иди уже, чё встал-то, уши развесил, делать мне больше нечего, как на твою особу любоваться…

К чести Прохора, скажу, он ни разу не сбавил шаг, не пытался ответить, не потянулся на ходу за нагайкой, никого не обматерил и даже короткой рифмой не высказался. Шёл молча, не оборачиваясь. Но, главное, моя скромная персона вообще ничем не отсвечивала. Даже те, кто искал по своим вопросам именно моего совета, не видел меня в упор с трёх шагов! Надо бы потренироваться с этим делом да и подготовить отряд пластунов-невидимок для военных рейдов на вражеской территории. Цены таким казакам не будет!

Меж тем Прохор шагнул на просторный двор у генеральской избы, плечом снеся в угол рыжего ординарца и без лишних сантиментов вклиниваясь в дядины апартаменты. Я тихой сапой скользнул следом и даже подал ординарцу руку, помогая встать. Хотя не уверен, что он это запомнил, я ж невидимый. А у нашего строгого генерала, небрежно развалясь на дядиной оттоманке, сидел столичный гость и вёл себя как хозяин…

— Государь весьма обеспокоен своевольничанием вашего так называемого племянника. Святейший синод также не одобряет никаких контактов с нечистой силой. За такие вещи, знаете ли, недолго по этапу да в Сибирь!

Мой дядя, при полном мундире и всех орденах, молча стоял у окна, с трудом удерживая в побелевших пальцах кружку с остывшим кофе.

— Мы просто не понимаем, как такой заслуженный человек вашего склада и воспитания мог допустить столь вопиющее безобразие на территории вверенного в его распоряжение полка? Право, император был лучшего мнения о дисциплине своих казаков…

Судя по тому, как гордо выпрямилась дядюшкина спина, этот столичный хмырь тупо нарывается по полной программе. Наездов на свой полк, на своих казаков и станичников атаман не простит никому. Да хоть бы и самому государю!

— И ведь самое печальное во всей сложившейся ситуации это ваше личное непонятное, безрассудное упорство. Вы по-прежнему не хотите сказать нам, где скрывается ваш родственник? А ведь это вполне может быть расценено как факт сообщничества с государственным преступником. Вы понимаете, чего можете лишиться? Эполетов, наград, званий, жалованья, почестей…

— Шрамы боевые с груди не сотрёшь, — глухо ответил наш генерал и, обернувшись, сжал кулаки.

Что за этим последует, ждать я не стал и прыгнул вперёд, вставая между ним и маленьким человеком в очках.

— Здорово дневали, ваше сиятельство! Хорунжий Всевеликого войска донского Илья Иловайский по вашему приказанию прибыл!

— Илюшка? А чего ты… что ли, Прохор не предупредил, что…

Но я вовремя прикрыл ему рот с привычной бесцеремонностью:

— Знать не знаю никакого Прохора, а вот от исполнения вашей генеральской воли я уклониться не смел.

— Ну-с, подойдите-ка ко мне, молодой человек, — кивнул жандармский.

— Ваше сиятельство, прикажете выслушать крысу очкастую или сразу взашей гнать?

Теперь уже приезжий петербургский чин вытаращился на меня так, что у него очки с носа на лоб сами полезли. Дядя вздохнул, покраснел, побледнел, кое-как выдохнул и вдруг крепко обнял меня почти до полного утопления в объятиях.

— Иловайский! Узнаю нашу кровь! Вот и повзрослел казак — ни чёрта лысого, ни вражьей пули, ни чиновника столичного не боится, весь в меня!

— Ах вы… вот вы как… — Следователь Третьего отделения вскочил на тоненькие ножки. — Да я вас обоих, всем полком, на каторгу, в лагеря, в казематы, во глубину сибирских руд!

— И твои изумрудные брови колосятся под знаком луны, — издевательски пропел я из-под генеральской подмышки, и чиновник мгновенно прикусил язычок. Ага, попался, жук навозный!

— Иловайский, ты чего поёшь глупости всякие? Какие изумрудные брови? С чего бровям колоситься? Али то заклинание мудрёное было, от твоей Катеньки разлюбезной подхваченное…

— Сменим тему, — попросил я, с трудом высвобождаясь из дядиных объятий. — Да, почти что заклинание. Строчка из песенки.

— Ничего не понимаю.

— А вот кому надо, тот понял, — с нажимом произнёс я, кивком головы указывая столичному гостю на дверь. — Так что, валет краплёный, сам выметешься или веник принести?

— Как вы разговариваете с главным следователем Третьего отделения?!! — придя в себя, завопил он. — Я буду жаловаться! Эй, жандармы, взять смутьяна!

— Из избы не слышно, — вежливо подсказал я. — Вы бы вышли, там покричали на всю улицу, может, и добегут ваши охранники. Только громко кричите, они на противоположном краю села меня под лопухами ищут…

Чиновник пошёл пятнами, вытер рукавом лысину, чуть не захлебнулся собственной слюной и выбежал вон из горницы.

— Плюньте. — Я посмотрел в изумлённые глаза дядюшки и спокойно объяснил: — Не из Петербурга он, так, фальшивка с поддельными бумагами.

— Нешто шпион австрийский?!

— Нет, чего сразу на Австрию-то наговаривать. Вам же там понравилось вроде: и пиво приличное, и немки улыбчивые…

— Так… тогда что ж… ещё хуже — нечисть под личиною?

— Да не горячитесь вы. — Я упёрся ладонями в его могучую грудь, скользя сапогами по полу в попытке сдержать генеральский напор. — Человек это. Обычный человек. Только из будущего…

— Откуда?!

Я тяжело вздохнул, судя по всему, объяснять придётся долго. Может, как-нибудь попроще, на конкретном примере, но не успел…

— Айда на улицу? — неожиданно предложил дядя, резко меняя тему. — Дюже охота поглядеть, как эта кикимора болотная из твоего будущего своих приспешников на подмогу звать будет. Так говоришь, не из сыскного они?

— Нет. Мне предстоит разобраться — откуда, но не из Санкт-Петербурга, это точно!

— Голову на плаху положишь?

— А вы бы что хотели, чтоб я на неё положил?

Мой дядя задумался, мысленно пересчитал в уме руки и ноги, что-то прикинул и решил:

— Ты ж ещё не женатый, ничего тебе класть не надо, это я так, к слову брякнул. Пошли, что ль, балабол?

Мы вышли на порог и… были с ног до головы облиты святой водой! Мой счастливый денщик отсалютовал нам пустым ведром.

— Спасибо тебе, добрый Прохор, — с чувством сказали мы с Василь Дмитревичем, выплюнув по струйке воды.

— Рад стараться, ваше благородие. А чегой-то вы на меня смотрите, как француз на лягушку?

— Проводи-ка меня переодеться, братец, — попросил дядюшка подоспевшего ординарца. — А ты, Иловайский, сыщи хмыря этого в пенсне. Нехай его хлопцы нагайками поучат, как генералу врать…

— Рад стараться, ваше сиятельство! Сейчас меня Прохор за уши на бельевую верёвку подвесит, просохну маленько — и в погоню, аки лев рыкающий! А вы не хотите рядышком повисеть?

Моё мокрое начальство сочло ниже своего достоинства отвечать на предложение посушиться вместе, а потому ушло с гордо поднятой головой.

— Пошли…

Старый казак почесал в затылке, осторожно поставил ведёрко на крыльцо и последовал за мной, бормоча себе под нос в рифмованном режиме, что уж он-то и не знал, чего со святой водой делать, предупреждать было надо, а так чего теперь дуться-то, никто не виноват, да и, в конце концов, погоды ещё тёплые, чего ж не освежиться перед военным походом, всё одно поп перед всем строем кропить будет, а тут уж заранее, от всей широты души…

Как вы понимаете, пересказывать всё это ещё и в стихах у меня просто настроения не было. Я думал о том, как ловко ускользнул тот лысый следователь Третьего отделения. Ведь мы почти след в след за ним вышли, а не успели. И куда, интересно, девались его охранники? Их я на предмет личины не проверил, а надо бы…

— Вот они, — неожиданно раздалось слева, и те, кого я искал, сами бросились на нас из-за плетня.

Прохор отреагировал быстрее, винтом ушёл с линии атаки, на развороте хлестнув нагайкой по шеям первого. Второй сгрёб меня, как удав кролика, и… с воем отпрыгнул в сторону, дуя на вздувшиеся пузырями ладони. Я лишь успел рассмотреть искажённое звериной яростью уродливое лицо беса, когда оба злодея бросились по улице наутёк, пригнувшись так, что загребали передними лапами.

— Это ж что за чудеса, как из рыбы колбаса? Я ж таким ударом ломаю шею даром, а он от моей нагайки бежит, как от бабайки!

— Бес ростовский. Причём не мелкий, — не зная, откуда знаю (ох, как башка трещит от этих просветлений!), пояснил я. — В Ростовской губернии их много, у старых монастырей шарятся, любыми личинами не брезгуют, а сами чаще разбоем промышляют, путников спящих душат, дневного света не боятся. От них одна защита — серебро да святая вода. В общем, ещё раз повторюсь: спасибо тебе, Прохор!

— Благодарить потом будешь, когда мы того, третьего, главного ихнего, отыщем!

— Он человек. С ним и проще, и сложнее…

Я повесил голову и в глубокой задумчивости побрёл вперёд. Ноги сами несли меня к нашему двору, а путаные мысли никак не хотели укладываться в стройную цепочку.

Событийный ряд был пёстрым и нелепым: герои и происшествия, люди и нечисть, враги и друзья, погони и нападения сменяли друг друга, как в ярком калейдоскопе, я такой на ярмарке видел. Вроде бы знаешь, что в нём стекляшки да камушки, а из-за зеркал картинки всегда разные получаются, одна на другую не похожие. За что убили курьера? Куда подевался приказ? Почему труп был подкинут в Хозяйкин дворец? Зачем его украли у нас с конюшни? Почему тогда меня, спящего, не тронули? Откуда взялся чиновный человек из будущего? С какой чести ему два ростовчанина служат? И что ж это за фигура таинственная хромающая, с горбом да свечами горящими по кругу шляпы? На все эти вопросы моя внезапно образовавшаяся характерность умилительно скромно молчала. Сам себя за такое дело ненавижу порой. Вот умели же старые характерники по первому желанию все способности, все умения тайные на пользу людям оборачивать, а я как недоделанный какой. Вроде дар-то мне вручили, но как им пользоваться, объяснить не удосужились. Сам догадывайся, сын казачий…

Мой денщик тихо шёл позади, не отвлекая, не бормоча под руку, не приставая с глупостями. Что редкость: он же у менялюбопытней барсука с тёмным прошлым. Тоже в каждую нору нос засунет и день без драки считает прожитым зря. Нет, он мирный и добрый, просто деятельный очень, за счёт чего и нарывается постоянно, а со мной так и вдвойне…

— Святую воду отец Силуян дал? — только чтоб вырваться из плена неразрешимых вопросов, на ходу спросил я.

— Нет, его-то при храме не было. Мне две бабуленьки от души налили. Храни их Господь за доброту, вот на таких божьих одуванчиках вся вера на Руси и держится…

— Прохор, ты ничего не перепутал? Меня в том же храме в прошлый раз две старухи агрессивные едва ли насмерть не убили!

— А так то, поди, они и есть, — радостно подтвердил он. — На меня тоже поначалу с крыльца как собаки бросились, дык я одну в купель макнул, а другую на паникадило закинул… Ну, они враз подобрели и указали, где мне святой водицы набрать. К пожилым людям свой подход нужен, а когда ты к ним со всем вниманием, так и они к тебе не задним местом…

Я почувствовал себя отомщённым. Честно говоря, прошлый позор, когда две хрупкие бабуленьки при храме отметелили здоровенного хорунжего на раз-два-три, словно котёнка, жёг душу, как раскалённые подковы. Верный денщик избавил меня от позора и вернул былую славу непобедимым казакам Всевеликого войска донского, что не могло не радовать. Батюшки не было, значит, сразу не осудит, и епитимьей по загривку мы не огребём. В конце концов, святую воду в храмах раздают бесплатно, и то, что Прохор попользовался ею без спросу, не самый великий грех. У нас, если подумать, и более весомые проблемы имеются. Такие страшные, крупные, лысые… И один из них топчется сейчас у ворот нашей конюшни, зыркая по сторонам загнанным взглядом.

— Шлёма?

— Спасибо, что признал, не погнушался.

— Упырьская морда?!

— И вам от всего сердца здрасте, дядя Прохор, — в пояс поклонился мой вынужденный приятель по несчастью (несчастьям!) в Оборотном городе. — Дело до тебя, Иловайский! Беда у нас — Моньку казнят!

— За что?!

— За бегство, переодевание и гастрономический обман населения. А он ить тока ради тебя и старался, казачок… Я-то насилу вырвался да убёг, но Моню… другана мово закадычного… не уберёг…

— Ты не уберёг — твоя проблема. — Безапелляционно оттесняя упыря в сторону, мой денщик открыл ворота и кивнул мне: — Заходи, хлопчик, у нас и своих забот полон рот. Поднял бурю в стакане, мы плакать не станем, мы с вами не братались, в няньки не нанимались, нам до твоего Мони, как до блох в попоне!

— А что Хозяйка, не заступится? — Не обращая внимания на ворчание Прохора, я достал пистолеты, рассовывая их за пояс.

— Чё ж сразу Хозяйка-то… — развёл руками Шлёма. — Хозяйка, она, конечно, баба авторитетная, да тока в симпатиях к нашему брату особо не замечена. Это на тебя она неровно облизывается, а мы… Эх, пропадай, брат Монька, ни за ломаный грош! Пойду, может, и мне какой кусочек перепадёт.

— Другана своего жареного жрать будешь?

— А чё, и буду! — возмущённо вскинулся упырь, блестя мокрыми глазами. — Монька добрый был, сердцем мягкий, поди, и мясо нежное получится. Слезами обливаться буду, а как же не жрать-то?! Традиция-с… Сами-то небось в церкви плоть и кровь Христову трескаете. А чё нам, другом верным закусить западло?!

— Ты чего с кем сейчас сравнил, морда твоя небритая, харя недобитая?!! Да я ж тебя собственными руками понесу до уборной, ткну туда башкой вздорной…

— Прохор, найди мне сбежавшего чиновника, — попросил я, встревая между ними, пока дело не дошло до драки с летальным концом. — Шлёма, веди давай. Времени у меня мало, поэтому двигаем самой короткой дорогой.

— Переоделся бы сначала, — пробурчал мой денщик, щупая меня за рукав. — Малость просох, но на ветру просквозит, ровно Мурзика в марте. Будешь потом, как и он, мяучить, что женихалку проветривал да передержал, она и скрючилась…

— Прохор!

— Чего? Я ж не о тебе сейчас думал, твоё ты благородие, а о Катеньке твоей ненаглядной сострадал. На кой леший ты ей отмороженный сдался…

Пришлось плюнуть, стиснуть зубы и пойти переодеться. Благо сухая рубаха да шаровары у нас в полку почти у каждого казака в припасе есть. В походе не дома, если сам растыка, никто о тебе заботиться не обязан. А старшие офицеры, да и любой, кто чином выше, вправе хоть на улице, хоть где остановить неряху да отругать без церемоний. Могут и потребовать, чтоб сапог снял, ногу босую показал, чиста ли, не в мозолях, не в грибках поганых? И не поспоришь ведь: случись война, один такой болезный может весь полк паршой заразить, а сие дело недопустимое! Это когда солдаты царские в походе, они поперёд всего кухню ставят — кто не сыт, тот не воин. А у нас, у казаков, поперёд всего и всякого банька ставится! Нам же первыми помирать, вот и надо, чтоб и рубаха завсегда чистая, и тело тоже. Не ровён час, призовёт к себе Господь, а у тебя ногти грязные, стыдобища-то какая…

— Нагайку взял?

— Взял.

— Со свинцом?

— Да. Ещё когда пулю вшил, не сомневайся.

— Саблю возьми.

— Прохор, ты мне ещё пику всучи и два ружья заряженных, — не выдержал я, пока он, не спрашивая разрешения, надевал на меня ремень с дедовской саблей. — Там войны-то на пять минут, а ты меня словно в поход на Турцию готовишь, Стамбул в Константинополь переименовывать!

— Да будь моя воля, я б тебе, паря, пожалуй, и пушку под мышку дал, — не особо прислушиваясь к моим протестам, буркнул старый казак. — Не на свиданку идёшь, а в бою лишней пули не бывает, всякая свою дорогу найдёт.

— Дядя Прохор, а мне дашь чего? — с надеждой всунулся лысый упырь.

— По мозгам дам! Не лезь под руку, ещё забуду что… А, вот, нож ещё засапожный возьми, вдруг пригодится…

По неясному наитию против короткого ножа в простых кожаных ножнах я спорить не стал, сунув его поглубже за голенище.

— Вот и ладно, хлопчики. — Денщик мой быстро перекрестил нас, отчего Шлёма едва не рухнул в обморок, и толкнул взашей. — Ну дак пошли, чё встали? Али устали? Али делать нечего, только б трескать печево, глазами лупать да девок щупать?! А ну марш на службу, спасать упырью дружбу!

Я подхватил всё ещё слегка покачивающегося Шлёму и повёл к воротам…

— Слышь, Иловайский, а чё, няньке твоей бородатой сболтнул кто про уборную?

Я вопросительно изогнул бровь.

— Дык уборная же, — попытался напомнить Шлёма, видимо абсолютно уверенный, что я тоже в курсе, да подзабыл. — Говорю те, так скорей всего будет.

— Через уборную?

— Ну дык!

— В смысле через вон ту? — для полноты картинки уточнил я, ничему такому особенно не удивляясь.

На задней стороне двора, за конюшней, стояло кособокое новомодное сооружение, типа сортир французский. Саму идею такого «домика» на Руси знали давно, а вот «архитектурный дизайн» скорее был устроен по немецкому образцу, хотя название всё ж таки прижилось французское. Конкретно вот этот сортир ставили наши казачки-плотники в числе ещё десяти штук на нужды полка. Не слишком много, ну да вроде и не у всех сразу диарея, верно? Интересно только, каким образом мы попадём в Оборотный город, ведь не нырять же в…

— Ну чё, кто первым нырнёт? — Упырь гостеприимно распахнул передо мной засиженную мухами дверь.

Я пристально посмотрел в его бесстыжие гляделки и качнул чубом — ты первый и будешь.

Шлёма ухмыльнулся:

— Недоверчивый вы народ, казаки, чё хвост поджал-то? Не боись, выпрыгнешь на той стороне и пахнуть не будешь.

— Всё равно ты первый.

Он легко отодрал две доски с пола, увеличивая дыру до своих размеров, подмигнул мне и, не разбегаясь, сиганул в зловонную жижу башкой вниз, только хлюпнуло. Я успел отпрыгнуть в сторону, увернувшись от брызг. Постоял, подождал, не выпрыгнет ли мой проводник обратно? Не выпрыгнул. Будем надеяться, что это действительно очередной проход под землю.

В Оборотный город можно попасть десятком разных проходов, он широко раскинулся во все стороны, и дороги из него ведут аж до стольного Санкт-Петербурга. И таких Оборотных на великую Российскую империю штук двенадцать-тринадцать, не менее, все раскинули свои щупальца под землёй, и во всех своя, местная, нечисть окопалась. Кого там только нет… А к чему это я? А к тому, что повторять Шлёмин подвиг у меня на сей момент не было ни охоты, ни желания, ни настроения. Может, как-то иначе, может, я быстренько араба оседлаю и на кладбище, а там привычным путём, через могилу? Я тоскливо обернулся и чуть не поседел…

Из-за соседнего плетня точнёхонько на меня, прямой наводкой, смотрело чёрное дуло небольшой чугунной пушки! Некто в невообразимой широкополой шляпе с оплывшими огарками свечей по тулье как раз опускал палочку с горящим фитилём. Одним движением я выхватил засапожный нож, с колена метнув его в пушкаря. Попал в плечо! Что не остановило негодяя, но дало мне возможность в два прыжка ласточкой нырнуть в жёлто-коричневый зев сортира ровно за секунду до выстрела.

— Чё задержался-то? — спросил румяный добрый молодец, помогая мне встать на ноги.

При падении я больно треснулся задом о булыжную мостовую, хорошо хоть ещё копчик не отбил. Шлёма принял мою протянутую руку.

— Спасибо. Куда это нас?

— На главную площадь, вона и памятник рогатому стоит, как мечта нестояния, — витиевато объяснился упырь. — Здеся Моньку жечь будут, народ за дровами побёг.

Конечно, попасть на главную площадь нечистого города не есть самое удачное тактическое решение — тут тебя со всех сторон видно и все на тебя облизываются. С другой стороны, иди я привычными путями, так пришлось бы мимо арки двигаться, опять с бесами-охранниками бодаться, а у меня на них уже, честно говоря, фантазии не хватает. Да и надо бы как-то Катеньку оповестить о моём визите. Небось не осудит, всё ж таки не за её общением радостным прибежал, а друга спасать. Прости меня, Господи, за слова такие…

— Эй, хорунжий, чё задумался-то? — Пользуясь тем, что Шлёма отошёл шагов на десять, кого-то высматривать, меня потеребил за штанину маленький калмыцкий улан в яркой форме и шапке с традиционным квадратным верхом.

Вспомнишь беса, он тут как тут…

— Остынь, служивый, по делу я.

— Ну дык какие сомненья-то, ты у нас в Оборотном вечно то по делу, а то к Хозяйке шуры-муры крутить.

— Я вот те хвост за такие слова откручу!

Маленький калмык ловко отпрыгнул в сторону и выхватил изящный дорожный пистолетик английского производства. Пулька в нём не больше горошины, но попадёт в лоб — мало не покажется. А с такого расстояния мелкому ему по крупному мне не попасть, это ж как постараться надо…

— Ну чё, Иловайский? Чё скажешь-то напоследок? Молиться будешь или пощады просить? Так вот тебе!

Проклятый бес не дал мне возможности даже перекреститься, в единый миг спустив курок. Грохнул выстрел! Тяжёлая горячая волна ударила меня в грудь, едва не свалив напрочь. Я с трудом устоял на ногах, чихнул, прокашлялся от едкого порохового дыма, положил руку на грудь, желая ощупать простреленное сердце, и… хм? А дырки-то вроде и нет.

— Эй, прыщ двурогий, ты как оружие заряжал-то?

— Как положено, — растерянно забормотал охранник, от огорчения хлюпая носом. — Пороху в дуло, да пыж, да пулю, да на полку пороху, ну и кремень новый…

— Пулю в стволе вторым пыжом закреплять надо, деревня ты косорукая, — беззлобно пояснил я, вздохнув полной грудью. — Учить бы тебя нагайкою за то, что службы не знаешь, да некогда. Иди, доложись старшому. Скажи, Иловайский отправил наказываться!

— Помилосердствуй, хорунжий? — Двое проходивших мимо кровопивцев сочувственно кивнули в сторону упавшего на колени улана. — Нешто сам не знаешь, какое у бесов начальство лютое? Сам накажи! Милостивее будет…

— Не знаю и знать не хочу. Он был просто обязан меня застрелить, а сам пистолет толком зарядить не умеет! Где моя геройская смерть от предательской пули? Как я теперь про чёрного ворона петь буду? Почему меня до сих пор не убили, сколько можно? У меня тоже свои планы, дела, личная жизнь, нервы, в конце концов!

— Да мы понимаем. — Уже шестеро сочувствующих прохожих вступились за бедного беса. — Виноват он, конечно, дык то по молодости и горячности излишней. Прости дурака, Иловайский, не губи паренька, начальство с ним такую противоестественность сделает, потом только в Голландию и эмигрировать, благо опыта нахватал полны штаны в облипку, с кружевами!

— Ладно, — уступил я, видя, что Шлёма повернул назад. — У меня сердце отходчивое…

— Опять, поди, всех меж собой драться заставишь? — понятливо вскинулся бес.

— Нет, я за справедливость. Вот зарядишь пистолет заново да попадёшь с трёх шагов мне в грудь с завязанными глазами — тогда прощу!

— А ежели опять смажет? — заинтересовались два породистых людоеда нордической внешности.

— Так вы ему помогите. Оружие-то есть небось?

— А можно?! — хором воспрянули все.

— Нужно! — твёрдо постановил я. — Дуй по домам за стволами да чёрные ленточки на глаза не забудьте. Стреляйте на голос!

Счастливую нечисть два раза просить не пришлось, а я наконец-то получил долгожданную передышку. Только очень недолгую. Тот рогатый идол, на башке которого я в былые дни от любвеобильных упырей да ведьм прятался, вдруг повернул уродливую голову и знакомым голосом спросил:

— Иловайский, а ты тут чего делаешь?

— Здравствуй, зоренька моя ясная, — улыбнулся я уродливой скульптуре.

— И тебе не хворать. Чего припёрся, говорю, случилось что-то или так, соскучился?

Я на секунду замялся, в принципе правильными были оба варианта.

— Сердцем по тебе тоскую всечасно! Но, по совести говоря, забежал на часок приятеля выручить.

— Моньку, что ли? — недоумевающе буркнул идол. — Вечно вам, казакам, во всё лезть надо… Он же упырь, таких всё равно время от времени прореживать приходится, естественный процесс сохранения межвидового равновесия. Тебе оно куда и каким концом упёрлось?

— Ну… так… не то чтоб друзья закадычные, но ведь и не отмахнёшься вроде…

— А и пёс с тобой, — подумав, согласилась рогатая голова. — Только смотри, город мне разрушать не смей! Как всё закончишь, приходи чай пить, мне мармелад прошлогодний хоть кому-то скормить надо…

— Обнимаю и целую, мечта моя кареокая!

— Да уж почувствовала всеми местами, — уже куда ласковее попрощался говорящий памятник и напомнил: — Чтоб без взрывов, землетрясений, цунами и гражданских войн. Это моя прерогатива, понял? Ну, чмоки-чмоки в обе щёки!

Неспешно подошедший Шлёма только присвистнул, глядя, как я приветливо машу нечистому идолу.

В дальнем конце улицы показалась торжественная процессия с музыкой, флагами и хоругвями. Дробно и не в такт стучали барабаны, им вторили две громкие флейты, а общий ритм задавала чья-то визгливая скрипка. Представляете, за какое место надо держать кота и водить смычком, чтоб получился такой противный звук? А вот я чего-то боюсь представить…

— Вона Монька-то шествует, — сглотнув ком в горле, хрипло прошептал Шлёма. — Да ты глянь, как он, сердешный, высоко голову держит. Нахватался у вас, казаков…

В первых рядах действительно, гордо вздёрнув подбородок, шёл лысый упырь с интеллигентным лицом. Офицерская форма курьера была подрана, левый рукав висел на ниточках, одного эполета не хватало, половины пуговиц тоже, видно было, что именно мундир помогает Моне не сгибать спину. Он был от пояса до шеи опутан верёвками, а справа и слева от него двое дюжих леших волочили на плечах огромные вязанки хвороста. Все прочие размахивали ножами и вилками, хором скандируя:

— Сжечь-запечь! Сжечь-запечь!

Я-то до последнего надеялся, что всё это какая-то несмешная шутка. Ну не могут же, в самом деле, жители Оборотного города (хоть все они и есть нечисть поганая) жрать своих же соседей? Да ещё, если вспомнить французское нашествие, то уж Моню как национального героя могли бы и просто простить. Не чумчара беззаконная, свой же, местный, земляк. Ладно, разберёмся. Не хотят по-хорошему, будет вам всё через суворовскую клизму…

— По-олк, стой! Ать, два! — громко скомандовал я, поднимая правую руку над головой. — Эй, славяне, вы чего тут удумали без моего разрешения?

— Ило-вай-ски-и-й… — с какой-то гастрономически-сладострастной злостью прошипела толпа.

— Ага, и вас с праздничком Христовым. — Я выхватил из-за пояса пистолет, большим пальцем взводя курок. — В щёки христосоваться не будем, но в пасхальные яйца я с пяти шагов по-любому не промахнусь.

Нечисть замерла. Особо впечатлительные прикрылись ладошками — заряд-то, конечно, один, но добровольцев подставляться — тоже нет. Я молчал. Они молчали. Даже Моня молчал. Делая вид, что он вообще здесь первый неповинный мученик, лысый агнец с упырьей мордой. Когда пауза затянулась настолько, что любой артист из погорелого театра удавился бы от зависти, я дружелюбнейше улыбнулся от уха до уха:

— А в чём горе-то? Решили своего земляка на кавказский шашлык пустить — да разве ж кто против? Мне до этого дела как моему дяде до балетных тапочек — вроде надеть-то и сможет, только на улицу не выйдет, лошади засмеют!

— Так это чё… можем жарить, что ль? — неуверенно уточнил кто-то.

— Валяйте, — великодушно согласился я. — Только форму военную верните, мне за неё на складе отчитываться.

Бедного Моньку в минуту разнагишали, вручив мне аккуратно сложенный мундир курьера.

— Ну всё, спасибо, можете приступать.

— И чё… типа, даже драться меж собой не заставишь? — всё так же протянул недоверчивый голос.

— Нет настроения. — Я обернулся, убедившись, что с соседней улицы спешат те, что были отправлены мною за оружием. — Всё равно тут сейчас такая пальба начнётся — круче, чем на Бородинском поле. Вон, видите, горожане меня на прицел берут?

Моня и Шлёма, не сговариваясь, распластались по мостовой. Они учёные, нахватались практики…

— Да, а нам-то что с того? Стрелять-то по тебе будут.

— А я среди вас спрячусь, — пояснил я, делая шаг вперёд и обнимая говорливого вурдалака-недомерка за шею. — Ну что, охотнички, казачье слово крепко — пали!!!

Как вы понимаете, уговаривать никого не пришлось. Перевозбуждённый спортивным азартом десяток горожан, не сговариваясь, дал залп в мою сторону из ружей, пистолетов, арбалетов, рогаток, луков, а кому не хватило, просто кинул кирпичом. По мне, разумеется, не попали ни разу. Что ж я, дурак — им подставляться? Ввинтиться в толпу, укрывшись за самыми толстыми кровососами, дело нехитрое, хотя и требующее определённого умения. Но если с другой-то стороны глянуть, так кто из нас, казачат, в детстве не воровал на ярмарке яблоко или грушу, а потом не удирал от торговцев с хворостиною через весь базар, прячась за спинами пожилых станичников да за широкими бабьими юбками? У нас в полку — все! Думаю, даже Прохор с этого начинал. Умение побеждать малым числом и удрать от погони — первейшее качество казака!

Вот и я кружил своих врагов в трёх соснах, сталкивая лбами. Причём успешно, ибо на площади в этот момент поднялась совершеннейшая суматоха…

— Колдун косоглазый, ты в кого палишь, ась? Кто мне теперича эту дулю свинцовую из энтого места доставать будет?! Нет уж, сам доставай, врачи у нас шибко впечатлительные…

— Маманя, я, конечно, хотела дырку в пупке, шоб для пирсингу, колечко с камушком подвесить… Но ить не сквозную же — в пупок вошло, со спины вышло!

— Это кто пульнул? Это ты пульнул? Это ты в меня пульнул?! Да я тебя сейчас, снайпер криворукий, этим же арбалетным болтом девственности лишу! И не посмотрю, что ты мужик, у меня, может, ориентация модно-перспективная…

— Народ! — наконец опомнился кто-то тощий, с всклокоченными волосами и зубами, как у бобра. — А ведь то справедливая кара пала на наши головы! Забыли мы полезнейшую и душеспасительную традицию — увидели Иловайского, так лучше сами подеритесь, меньше синяков будет! А мы и не подралися… Так вот нам и возмездие! Свои в своих из чего попало палят, ай-ай-ай!

— Полностью поддерживаю, — поддакнул я, стряхивая пыль с шаровар и засучивая рукава. — Традиции — это святое! Хотите, сам первым начну?

Я с размаху пнул коленом в копчик ближайшего лысого чёрта в форменном костюмчике и личине студента Киевского университета. Удар получился настолько смачным и зрелищным, что нечисть не удержалась. Им любой плохой пример подай — повторят в геометрической прогрессии со всей охотой и рвением! И пошло и поехало-о…

В шумной атмосфере счастливого всенародного мордобоя мне удалось без особого труда вытащить Моню и Шлёму, бодро покинув с обоими подельниками место преступления. Самому интересно, сколько ещё времени жители Оборотного города будут вот так легко покупаться на мои маленькие провокации? Вроде же ничего особенного не делаю, давно бы могли сообразить, что, кинься они на меня всей толпой, и хоронили бы потом только папаху, от меня бы и косточек не оставили. Хотя если все эти драки записывать в общенародные традиции, дающие возможность горожанам просто выпустить пар, то вроде как и хорошее дело получается. И им разрядка, и меня не в суп — все довольны, смысл лишними вопросами париться…

— Чё застрял, как слон в мышеловке? Валим отсель, хорунжий! — Моня и Шлёма подхватили меня с двух сторон под мышки и понесли так резво, что я даже ногами не перебирал — поджал их и наслаждался поездкой. К Хозяйкиному дворцу был доставлен минут за десять. Ну, может, если верхом на бабке Фросе, то уложились бы и за пять, да только где ж её искать, прохвостку старую…

Упыри оставили меня у ворот и ринулись обратно с ещё большим энтузиазмом. Как я понимаю, парни сумели-таки сообразить, что помогать мне — себе дороже, и удрали, не дожидаясь грядущих перспектив. Я их не осуждал, постоянно рисковать головой из-за моих закидонов — кому охота? Дураков и мазохистов даже среди нечисти не так чтоб много…

— Иловайский? — зевнули медные львы, пуская из ноздрей лёгкий дым. — Чего нарисовался? По любви или так, из меркантильных соображений, заскочил? Хотя с какого перепоя я на тебя гавкаю, сама не знаю… взбрело вдруг, и всё. Ну ты ж не обиделся? Тогда вваливай!

Массивные ворота щёлкнули автоматическим замком, открывая небольшую калитку, пропускающую меня в неприступную твердыню Хозяйки Оборотного города. Адские псы за решёткой во дворе залились радостным лаем. По-моему, эти жуткие помеси собаки, акулы и бегемота были практически единственными существами, которые ни разу не пытались меня съесть. Хотя бывшего до Катеньки Хозяина города они как раз таки и схарчили. А вот со мной дружат, я им всегда внимание уделяю, мы играем, было дело, даже выгуливались вместе. Правда, второй раз такого счастья нам ни Катя, ни город уже не позволили, хотя было весело…

— Илюха, заходи, — радостно ожили динамики. — Иди медленно, ничему не удивляйся, я в своём уме, но полна сюрпризов!

По чести говоря, мне после таких слов чуток не по себе стало. В животе порхающий холод сообразовался, по спине меж лопаток мурашки туда-сюда наперегонки забегали, а сердце замерло. Вот перестало об рёбра стукать, и всё. Никогда такого со мной не было, вот она что, любовь-то истинная, с людьми делает. Казалось, сейчас носком левого сапога от порожка оттолкнусь, да и воспарю на стрекозиных крылышках к моей ненаглядной…

— Я здесь. — Катя встретила меня в рабочей комнате, разодетая и прекрасная настолько, что у меня пол из-под ног поплыл.

Стоит грозная Хозяйка в длинном зелёном платье, блестючем, как шкура змеиная. На ножках туфли дивные с каблуком в мою ладонь. От пятки до… одного места вот такенной ширины разрез! И ножка стройная сквозь него в сеточке чёрной заманивает. А на груди, на грудях, на… Ох, дайте дух перевести, святые угодники… В общем, грудь в таком декольте, что, казалось, вот вздохнёт она, и вся краса наружу! И ведь не вульгарно же, не порочно, не разврат заграничный, а всё своё, родное, тёплое и посему возбудительное до крайности…

— Так, тормозим, жеребец. — Катенька резко упёрлась ладошками в мою грудь, когда я заключил её в объятия. — Не так сразу, душа требует романтики и красивых ухаживаний. Продлим конфетно-букетный период?

— А… э-э… мм?!

— Слюну не пускай. Вижу, что на всё согласен, рада, что так нравлюсь, и кое-где даже горжусь. Помнится, с меня была полянка? Пошли, любимый, накрыла, как умела…

Моя зоренька чернобровая выкрутилась, взяла меня за руку и повела прямым ходом в спаленку. Там, прямо на шёлковом покрывале, была расстелена белая скатерть, а на ней… И яблоки, и апельсины, и бананы, и шоколад, и конфеты, и сыр, и как венец всему — толстая бутыль российского шампанского! А дядя-то думает, что оно только французским бывает? Но нет, выходит, мы и тут лягушатников обошли. Вот он, наш отечественный образец, небось ничем не хуже будет…

— Бутыль сам откупоришь, я эту шипучку боюсь. Мне один раз пьяная однокурсница на Новый год так пробкой в лоб закатала…

— За то убить мало, — посочувствовал я.

— Точно. Я ей потом оливье на голову надела и в белый лифчик соевый соус вылила. Прикольно?

Взглянув в ласковые глаза моей возлюбленной, мне на минуточку показалось, что месть была, пожалуй, слишком бесчеловечной, но как её осуждать… К тому же неведомо, что это за зверь такой — однокурсница? Может, так в их светлом будущем наёмных убийц называют…

С бутылкой шампанского я справился легко, пробка под моей ладонью только пикнуть и посмела. Так и так взвизгнувшая для атмосферы Катенька протянула два чудесных бокала на тонких ножках, и я до краёв наполнил их искрящейся пеной! Когда та сошла, винца на донышке, может, только на один глоток и образовалось. Мы церемонно чокнулись…

— За любовь и добрососедские отношения! — улыбнулась моя краса, послала воздушный поцелуй и пригубила шампанского. Я тоже выпил для храбрости и… чуть не подавился — это было не шампанское! Его вкус я тоже знаю, дядюшка не раз привозил на станицу маменьке в подарок, а эта сладковатая газированная дрянь, пахнущая клубникой, была похожа на знаменитые вина провинции Шампань, как дворовый кот на донского жеребца! Однако ж Катенька моя свой бокал допила с удовольствием, подмигнула и закусила шоколадкой. Я решил тоже не кобениться и пить, что дают…

— Илюш, а ты меня любишь?

— Звёздочка моя ясная, да как же мне не любить тебя?!

— Это не ответ.

— Люблю всей душой, всем сердцем, ты мечта моя светлая, жизни без тебя не мыслю, счастье моё длинноресничное…

— Ух ты?! Такого ещё не слышала. Длинноресничное, говоришь? Вот налей мне ещё полбокала, и я это слово, хоть по слогам, не выговорю… А ты?

— А я хоть до гробовой доски готов тебе ласковые слова говорить. Правда, она ведь легко с языка слетает…

Катенька молча указала мне пальчиком на бутылку, я намёк понял и разлил по второй. Чокнулись с хрустальным звоном. Каких сил мне стоило второй раз проглотить этот газированный спирт с ароматами — кто бы знал… Однако любовь моя, ко всему привыкшая, даже не крякнула — выпила без тостов и долькой мандариновой закутала.

— Душа праздника просит, — блестя мигом засоловевшими очами, пояснила она. — Засиделась я тут. Душно мне. Словно в солярий на две минуты легла, а они меня там на час забыли. Домой хочу. В Москву. На землю, к людям. К нормальным, целым, живым людям. Плюнь!

— А?

— Плюнь, говорю.

— Куда?!

— Господи, да в фигуральном смысле плюнь и не слушай меня. Я выпившая, могу любой бред нести, приставать к тебе, прижиматься мягкими местами…

Я почувствовал, что от грядущих перспектив теряю голову и контроль над собственным телом. Ну, над некоторыми частями точно… Ведь если она мне вот здесь и сейчас прямым текстом не намекнула, то я не знаю, что же тогда намёк…

— Знаешь, тут такая тоска порой накатывает… — Катенька отхлебнула ещё, переместилась поближе и склонила голову мне на плечо. — «Одноклассники» не спасают, всё, что можно, читано-перечитано, стрелялки компьютерные давно не в кайф, я тут в реале по долгу службы перестреляла столько монстров — Тарантино обзавидуется! Но сейчас речь не о нём, а о другом режиссёре. Ты про Тинто Брасса слышал?

— Нет.

— Тогда наливай! Не, определённое время такие вещи только в кайф! Ей-богу, ты не представляешь, от какого количества подростковых комплексов я избавилась, плюясь из огнемёта в особо подозрительные рожи. Но понимаешь… — Она сделала очередной глоток, и я тоже допил свой бокал. — Нет, ты не понимаешь. Ты не поймёшь… Ты дитя степей, сын вольн… го этого… закачества… казачества! Бл… блин, чё-то клинит меня… Короче, дай п… целую?!

Любовь моя поддатая повернула ко мне светлое личико, повалила меня на кровать, приблизила тёплые губки алые и… дохнула ароматом российского шампанского. Это было последней каплей — не знаю, чего там намешали производители, но вино без предупреждения попросилось наружу. Розовый ковёр с отпечатками кошачьих лапок я испортил напрочь! На Катеньку вроде не попал, уже счастье…

— Иловайский, ты чё?!! Офонарел весь, от копыт до холки? Это что сейчас было?!

— Я… не… виноват…

— Я к нему с поцелуем лезу, а он тут рвотными массами отплёвывается! — ущипленной за интимное медведицей взревела Хозяйка Оборотного города. — Я тебя задушу собственными руками! Нет, перемажусь… Я тебя подушкой задушу!

Мне удалось упредительно поднять палец вверх, спасая хотя бы ни в чём не повинную подушку, потому как меня снова вывернуло… Господи Боже Иисусе Христе и Матерь Твоя Пресвятая Богородица, что же за яд эдакий они там, в будущем, по бутылкам разливают и беспечным людям под видом шампанского продают?!

— Негодяй, скотина пьяная, реальный подонок… — Катенька с рыка перешла на слёзы. — Такой момент испортил! А я, может, ещё, я, может, уже… в нужном режиме была, а он…

— У меня есть оправдание, — кое-как прохрипел я, отплёвываясь и стоя на четвереньках. — У тебя опять труп под кроватью.

— Чего?!!

— Причём, судя по запаху, тот же самый.

— Курьер? Ты же его унёс в прошлый раз и якобы доставил своему дяде-генералу?!

— Я его… унёс, — подумав, признал я. Вкус кислой дряни на языке вызывал очередной рвотный позыв. — Но тело украли. Не знаю кто, не спрашивай. Все тычут пальцем в невнятную особу — тощая, лохматая, в облегающем платье, с горбом и в странной шляпе с шестью горящими свечами. Ты не знаешь такую, солнце моё?

— То я у тебя солнце, то зорька, то ещё что природное, ты ко мне по имени обращаться можешь?

— Да, ласточка моя…

— Блин, теперь ещё и птичка… — Катенька скатилась с одеяла, обошла меня за два метра и, тоже став на четвереньки, уже где-то с порога заглянула под кровать.

— Точняк, труп! Чтоб его… Иловайский, мне это дело не нравится.

— А кому оно нравится?

— Ты мне тут еврея не изображай, я те враз антисемитский погром по одной отдельно взятой папахе устрою! Весь недолгий остаток жизни будешь кипу носить с гербом Всевеликого войска донского! Мацу салом мазать и под «семь сорок» с двумя шашками плясать!

— Милая, ты уж не зверствуй…

— А ты не доводи! — вновь наливаясь багровым цветом, взревела судьба моя немилосердная. — Кто мне весь кайф обломал, всё настроение испортил, весь романтизм похерил, все грёзы мои девичьи медным тазом с размаху накрыл и не извинился?!

— Ну вот, слава тебе господи на лысину! — сорвался я, потому как ангельским терпением тоже похвастаться не вправе. — Сама меня пригласила, напоила дрянью химической, которую в аптеках только на выворот желудка и прописывают, труп героя-офицера себе под кровать сунула — и я же у ней во всех грехах виноват? Да сколько можно?! У меня тоже своя гордость есть. Не устраиваю? Да и пошёл я отсюда, не дожидаясь, пока ты пошлёшь!

— Ну и пошёл на… — Катенька вдруг прикусила язычок, не уточняя маршрута, да поздно, меня тоже занесло.

— И пойду! С пути не собьюсь небось…

— Так, ладно, всё, я начинаю командовать! — Она взяла себя в руки, быстро распахивая окно для доступа свежего воздуха. — Ты, тошнотик, марш в ванную, умойся, прополощи горло. Нет, с поцелуями больше не приставай! Поздняк, я не в духе…

Ладно, что уж тут спорить. Мне удалось кое-как поднять себя за шиворот, поставить в вертикальное положение, поскользнуться, удержаться на разъезжающихся ногах, в ритме кабардинской лезгинки сумев-таки выпрыгнуть из спальни. Где находится душ и умывальник, я знал.

— И тряпку половую принеси, — раздалось вслед. — Сам насвинячил, сам и уберёшь!

Тоже не поспоришь, не маленький, уберу. Я пустил холодную воду, как мог, привёл себя в порядок. Во рту до сих пор горчило. Да чтоб меня ещё хоть кто-то попробовал шампанским угостить — я лучше сразу утоплюсь в Дону, а будут настаивать — сначала утоплю угощателя! Кстати, может, с дядей поговорить? Ну, насчёт того, чтоб он направил ревизию из шести самых никчёмных казаков, тех, кого не жалко, на этот шампанский завод — хлопцы упьются, потравятся, и мы получим законную возможность спалить всё предприятие к ёлкиной маме! А что, чем не святая месть за павших товарищей? У нас оно только поощряется!

Тряпку нашёл в ведре под раковиной. Пока убирался, отмывая пол и коврик, переодетая Катенька, морща нос, уже сидела за компьютером, щёлкая клавишами. Она права, что-то долго мы возимся с этой нечистью, а враги в своей непонятной игре опережают нас на два хода. Как-то безрадостно получается, пора давать сдачи…

— Садись, — не оборачиваясь, предложила Катя. — Извини, что нарычала. Дура, не права, порю горячку, нервы, общее переутомление и иммунитет дохлый, аж жуть…

— Я не в обидах, солнышко моё.

— Зато я в обидах! Обломы никого не радуют. Короче, ещё раз так накосячишь — близко ко мне не подходи, пьянь с лампасами!

— Неправда, — гордо вскинулся я, облизывая пересохшие губы. — Нельзя здорового казака гольной химией травить! Налила бы по стопочке беленькой, и нет проблем!

— У тебя — нет, а меня от одной рюмки водки — в гавань укладывает! Хотел напоить и воспользоваться?!

Я вспыхнул, развернулся на выход и даже успел взяться за дверную ручку, когда моя недотрога сменила тон.

— Куда дёрнулся? Я ведь перед тобой извинилась. Ну хочешь, ещё раз меня извини. Полегчало?

— Не очень.

— Не важно. Смотри сюда. Вот эту мымру мы ищем?

Я сцепил зубы, выдохнул через нос и, подойдя, заглянул в волшебную книгу. На меня смотрело узкое лицо рыжего небритого мужчины в широкополой соломенной шляпе с оплывающими горящими свечами вокруг тульи.

— Портрет французского художника Винсента Ван Гога. Похож?

— Похож, — согласился я. — Только там не мужчина, а женщина была.

— Хм…

— В смысле?

— Чего?

— В смысле этого «хм»? — повторил я.

Катя не слышала меня и не видела даже боковым зрением. Ей было интересно что-то иное, в левом углу сияющего экрана. Я опустил взгляд за её плечо, умудрился не утонуть в медовой ложбинке меж её грудей и вздрогнул — на меня в полупрофиль смотрело искажённое злобой женское лицо в обрамлении седых кудрей. Глаза были сощурены, рот оскален в крике или рычании, а выпирающий кадык… Ого?!

— Вот и я о том же, — многозначительно кивнула моя Хозяйка. — Не фиг на женщин всех собак вешать, тут у нас, похоже, трансвеститус натуралус нарисовался!

Я начал лихорадочно перебирать в памяти наши короткие встречи с этим пугалом на кладбище, когда оно в меня ещё и пальнуло. Рост, походка, фигура, нелепый наряд. С одной стороны, женщину так одеться нипочём не заставишь, если только она на скотобойне не работает — быков до разрыва сердца доводить. А с другой стороны, я в Оборотном городе и поэкстравагантнее (правильно выговорил?) дамочек видел. Ведьмам закон моды не писан, а личный вкус они всегда считают идеальным, впрочем, как и вообще любая женщина. Ну да бог с ним. Сейчас интереснее, что ж это за маньяк термический, со свечками в голове по мою душу бродит. И зачем ему курьера туда-сюда таскать? Ладно бы съел, это хоть как-то понятно. Но чтоб уже второй раз Хозяйке под кровать подкидывать — это что-то запредельное, за гранью ума и логики…

— И главное, никаких конструктивных мыслей, — поддержала меня умная Катенька. — У тебя лицо красноречивое, но не комплексуй, у меня в мозгах тоже на эту тему ни одного проблеска. Одно в принципе могу сказать точно: это чмо болотное не из моего города. И я бы это… посомневалась, что он (она, оно) вообще из этого мира. Ну, точнее, из этого временного периода.

— Фальшивка, — обомлел я. Неужто как и жандармский чин из Санкт-Петербурга?

— А вот об этом подумать надо, навскидку не скажу, не уверена, — вновь щёлкая клавишами, безошибочно откликнулась на мои невысказанные мысли моя красавица. — Милый, ты на чайнике красную кнопочку не нажмёшь? — обернулась она.

Отчего ж не нажать, дело-то пустяковое. Однако ж чайник закипать отказывался, я нажал ещё раз и ещё, потом просто держал большим пальцем эту красную кнопку, пока не закипела уже моя милая…

— Илюха, там воды нет.

— Я не знал.

— А посмотреть слабо? Чайник прозрачный.

Я пожал плечами. Катя встала, шагнула ко мне, поймала за ремень и притянула грудь в грудь. Ну то есть так, что её дивные холмы капитолийские упёрлись мне в область солнечного сплетения.

— Смотреть в глаза, — предупредила Катенька, сама прекрасно понимая, что это невозможно. — Ладно, верю, чувствую, не стерва фригидная, саму клинит на опрокинуться и сдаться, но держусь ведь! И ты держись, судьба у тебя такая, как и у всего казачества. Я тебя люблю… честно, по-своему, конечно, как умею… ну дура такая закомплексованная, что теперь… Простишь?

— Прощу, любимая. — Я обнял её за плечи, прижимая к груди. — И ты меня прости. Я тут это… кое-чем поделиться забыл. Ищут меня. Само секретное Третье отделение. Самый что ни на есть занудный полковник в штатском приехал, а в прислуге у него двое оборотней-бесов ростовского розлива. У тебя такие не мелькали?

Катя вытаращилась на меня не хуже щуки на Емелю и потребовала детализации. Я и не брыкался, самому хотелось поделиться наболевшим. Рассказ вышел не очень долгим, примерно на середине моя милая попросила не выносить ей мозг своим казачьим креативом и деревянную куклу не включать. Я сразу всё понял. Ну то есть понял главное: она считает, что всё это враки, и нипочём в вышеозвученное не поверит просто из инстинкта самосохранения, который у меня, по её мнению, отпал в младенчестве с пуповиной. Потому что если мне верить, то получается, что в Калач на Дону заявились ни больше ни меньше как спецчины из ФСБНИ — Федеральная служба безопасности научных исследований. Это такие бравые военные-психологи-дипломаты, на все руки хоть куда, которые занимаются силовым разрешением конфликтных ситуаций и последствий, возникших из-за необдуманных действий учёных мужей. Ну и дам, видимо, тоже, раз уж именно нашим Оборотным городом там заинтересовались.

Хорошего в этом… Совсем ничего хорошего. Если что накопают, так мою Катеньку ненаглядную не только с работы турнут, но ещё и под суд отправят, а там, с конфискацией ноутбука, враз на север зашлют, айсберги пилить на кубики для мартини! И виноват во всём буду я. Кто ж ещё? Не она же, правда…

— Могу выметаться?

— Любимый, ты иногда так читаешь все мои тайные мысли, что даже страшно. Меня никто-никто в целом свете так хорошо не понимает, как ты. Давай поцелую, и чеши!

— Труп тоже захватить?

— Нет, блин, здесь мне его оставить! Он тут уже прижился, прописался под кроватью как деталь интерьера и сам никуда уходить не хочет.

— Понял, заберу. Через какой выход возвращаться присоветуешь?

— Чего так официально-то? Обиделся? — Катя развернулась на вертящемся стуле и, приподнявшись, чмокнула меня в утолок губ. — Погоди, скажу, как тебе двигаться, чтоб у вас у обоих на ходу ничего не откусили. Где тут у нас карта города? Сейчас я тебе самый короткий маршрут зарисую… Милый, всё занято, везде полно народу. Через распылитель пойдёшь?

Я пожал плечами — какая разница-то, через чего только не ходил уже. Ладно, пока моя милая нащёлкивала клавишами, мне оставалось лишь вытащить из-под кровати курьера, взвалить на плечо и вернуться в комнату. Катя обернулась ко мне с серьёзным лицом.

— Сядь на стул, думай о хорошем и прости меня за всё.

— Не понял?

Хозяйка навела на меня плоскую коробочку с рядом кнопок и, нежно улыбаясь, выбрала самую большую. Я почувствовал некоторое беспокойство…

— Понимаешь, сама эту штуку в первый раз использую. Но ты не пугайся, пульт на гарантии, если с тобой что не так, мы потом всё изобретательское бюро по судам затаскаем! В смысле я затаскаю. Тебе уже не до того будет.

— Как называется? — икнул я.

— «Зелёная миля».

— Милая, а не… — Я начал осторожно приподниматься, договорить не успел.

— Труп крепче держи, — напомнила Катя и недрогнувшей рукой нажала на кнопку.

Мгновением позже меня ослепил ярко-зелёный луч, и глаза я уже открыл, сидя на соломенной крыше дядиной хаты. Тело несчастного царского курьера лежало рядышком, медленно сползая по соломе вниз. Я чудом успел поймать его за ворот нижней рубашки кончиками пальцев, а снизу уже гремел грозный голос старого генерала Иловайского 12-го:

— Да я тебе, шавка столичная, своей рукой холку намылю, если ещё раз хоть одно плохое слово про моего племянника скажешь!

— Но вы не можете отрицать его участия в поджоге дома графа Витицкого в Санкт-Петербурге…

— Где тот Петербург, а где мы? На чёрте он, что ли, туда за час слетал да назад обернулся?!

— …а также срыве международной научной конференции, стрельбе и разгроме…

— Ординарец! Всё, сил у меня больше нет… Ну не понимает он человеческого языка, давай сюда пару хлопцев с нагайками!

Я почувствовал, что пальцы немеют и долго удерживать труп у меня просто не получится.

— Вы не имеете права! Я нахожусь при исполнении! Если сию же минуту хорунжий Иловайский не будет…

Предательская солома скрипнула под моим сапогом, и мы вместе с курьером рухнули вниз! Он — удачно, прямо на голову лысого типа якобы из Третьего отделения. Я ещё более удачно, потому как прямо в заботливые руки моего добрейшего дядюшки. Счастливый момент! Я ткнулся носом в его могучую грудь, поиграл орденами и поднял на обалдевшего родственника самый преданный взгляд.

— Ты?!

— Я, дядя.

— Живой!

— А что со мной сделается?

— Тогда чего у меня на руках сидишь, ровно дитё малое?

— Детство вспомнил.

— А ну слазь!

— Разрешите исполнять?

— Да слазь уже, покуда я спину не надорвал. — Покрасневший от натуги дядюшка сбросил меня на утоптанную землю и кивком головы указал на мёртвое тело.

— Курьер. Тот самый, что был отправлен к нам с приказом. Доставлен мною по вашему приказу из Оборотного города. Там же был раздет и обобран до нитки. Но убит в наших краях, с какой целью — пока непонятно, — встав на ноги, отрапортовал я. — Дайтеещё пару дней, и выясню! Если, конечно, никаких более срочных дел нет. Ну там типа кофе подать или сапоги слюной начистить, чтоб аж горело!

Увы, он меня не слушал. Казачий генерал небрежным движением пальца отодвинул меня в сторону, даже забыв прилюдно обозвать балаболкой, и склонился над пришибленным жандармским чином. Тот пребывал в полной бессознательности, так что немногим отличался от лежавшего на нём мёртвого курьера. Рыжий ординарец на всякий случай постучал ему нагайкой по лбу, но столичный чиновник не отозвался.

— Звук звонкий, наверное, весь мозг вниз стёк, — предположил я. — Ты ему ещё по затылку постучи для сравнения.

Рыжий догада со всей служебной ревностью замахнулся добавить и по затылку, но дядя не дал. Перехватил за руку и рыкнул на нас обоих:

— Ты чему моего ординарца учишь, балбес? А у тебя, здорового лба, от его брехни памороки отшибло, соображалка рыжая?! Чего этому лысому кумпол долбить, когда он и так поперёк себя пришибленный? Ведро воды сюда тащи, отливать его будем. Да похолоднее! — Последние слова наш атаман протянул с явным удовольствием, почти пропел. — А ты, Иловайский, пошёл вон отсель! Делом займись.

— Каким, ваше родное сиятельство?

— Сортир на заднем дворе почини. Прохор доложил, что как тока ты в него сиганул, так сие полезное строение взорвалось, ровно ядром в пороховой погреб закатали! Шесть соседних дворов уже третий час отмыться не могут. Представляешь, как тебя там народ лицезреть жаждет?

Я почувствовал, как сердце холодным комком рухнуло вниз и попыталось спрятаться где-то под печенью. Как меня встретят приветливые калачинцы, крыши и заборы которых до сих пор неароматно благоухают в ту сторону, куда ветер дунет, можно было бы и не уточнять. Проще сразу надеть мешок на голову да самому сигануть с откоса в омут, и упокой Дон-батюшка мою дурную головушку…

— Ну, что пригорюнился, ты ж характерник! Али чуешь чего?

— Чую, — вздохнул я. — Бить будут…

— А-а, это уж и к гадалке не ходи, — отмахнулся мой дядя. — А вот чуешь ли, что по твоей спине и моя нагайка плачет?

— Да найду я вам этот приказ, найду…

— Вот и молодец! Умница! Хвалю! — Он пихнул меня кулаком в бок. — И всё ж таки давай двигай отсель. Вона хлопцы аж три ведра колодезной воды волокут, сейчас развлекаться будем.

Правильно, как работать, так это я, а как развлекаться, так извини-подвинься, хорунжий. Вечно всё интересное в полку мимо меня проходит. Но по логике вещей дядюшка, конечно, прав: не следует, чтоб этот лысый дятел, очухавшись, сразу на меня кинулся. Успеет ещё, налюбуется при случае…

Я поправил папаху, сделал суровое лицо, сдвинул брови, выставил вперёд подбородок и отважно сбежал с дядиного двора. Вслед мне долетело дружное хэканье, строенный плеск воды и взлетевшая до престола небесного столь отборно матерная ругань, что сразу стало ясно — этот жандарм столичный всё ж таки наш человек! Стало быть, не так уж оно всё в этом будущем и поменялось, кое-какие вещи неизменны на века…

Я перешёл с лёгкого бега на широкий шаг. Радостных мыслей на тот момент в голове не было, налетающий от околицы ветерок с характерным запахом тоже не внушал оптимизма, но долго унывать у казаков не принято, психология не та. Мы и плакать-то просто так не умеем, а вот когда песни поём, тогда у каждого второго глаза мокрые. Казачья песня душу из человека вынимает, очищает от накипи грехов, окрыляет и только тогда обратно отдаёт. Светлую, прозрачную, омытую мужскими слезами. Да и как не плакать при словах «Не для меня придёт весна…» или «Чёрный ворон, что ж ты вьёшься над моею головой…»?

Война, любовь, разлука, смерть, неизбывная тоска по воле. Все всё понимают, каждое слово о каждом из нас, все под Богом ходим и себе не принадлежим. На казачьих застольях всегда больше поют, чем пьют. Но вот грустную ноту сменяет разудалая «Ойся, ты ойся, да ты меня не бойся!» или уж совсем неприличная «Косил сено старичок, хрен повесил на сучок». Вроде бы и слова простые, и юмор примитивный, не чета английскому, а ведь как цепляет! И глаза у людей горят, сердце из груди рвётся, хохот так и распирает, и жить хочется-а-а…

— Ага, заявился, казачок! — тепло встретили меня из-за первого же забора. — Значится, как гадить в тапку, тут он первый кот! А как ответ держать, так его сотня с краю, ничего не знаю, я не я и кобыла не моя?!

Ну это вот было ещё очень скромненько так, для разговору, а уж потом как понеслось из-за каждого плетня да не на один голос. И уши не заткнёшь, а всех выслушивать — так проще повеситься. Начал тот достопамятный дед, чтоб ему в пекле на сковороде от аллергии на масло не чихалось, что в прошлый раз доставал нас с Прохором. Его дребезжащий голосина перекрывал всех…

— Казаки оне! В лампасах ходют! Нагайками грозят! А кто сортир взорвал?! Кудать теперь простому народу без сортиру, а?

— Да тю на тебя, деда… Рази ж не слыхал, что в сортире том страшная кикимора заселилася? То-то как туды войдёшь, так в нос ейным ароматом и шибает, и шибает, и так покуда совсем не ушибёт! Многие так и тонули, вот те крест…

— А чё ж туда Иловайского не послали?

— Послали! Так и он утоп!

— Брехня, он же вона, под подоконником у Сидоровны крадётся. Живёхонек!

— Видать, выплыл! От ить большой талант человеку от Бога даден — его хучь в сортире топи, а он всё одно выплывет!

— Казаки оне! Нырнул-вынырнул… Да хоть бы и с разбегу в сортир башкой, не жалко, тока чё ж стока брызг-то поднял? Тщательнее надо бы, тщательнее-э…

— И чё вы все напали на хлопчика? Дайте ж ему ведро, тряпку, и он за пять минут всё подотрёт! Вона хоть с моей хаты начинает пусть…

— Так чего ж с твоей-то, моя больше пострадала!

— Да твоя и до сортирного взрыву ещё грязная была! А так хучь ровный цвет сообразовался, благородный, коричвенный. Сразу ясно, кто в хате живёт…

— Казаки оне! Чуть что не по-ихнему — сразу взрывать… Я, может, в энтот сортир и не ходил ни разу, собирался тока, причесался, лицо умыл, оделся по-праздничному — ан обломись, дедуля, под лопухом пересидишь! Нет более архитектурного сооружения-то… Вандализм сплошной прёт! А ну как тот сортир историческую ценность имел? Для потомков, для археологов всяких, а?! Казаки оне…

На самом-то деле я мог ничего этого и не слушать. Калачинцы — народ чистоплотный, и моего явления только ради того, чтоб привлечь к уборке отдельно взятого хорунжего, никто, естественно, не дожидался. Всё давным-давно было прибрано, отскоблено и отмыто. Просто надо ж дать людям законное право своё возмущение при всех высказать. Перекипят, меж собой побранятся да и простят Христа ради. Мне бы только до Прохора добраться, а там вдвоём, глядишь, и отмашемся. Однако моё возвращение в нашу конюшню было омрачено покалыванием в левой пятке. О плохом думать не хотелось, а куда денешься…

— Прохор?! Про-о-о-хо-о-ор! — бесполезно надрывался я, и на мой одинокий голос только флегматичные донские кони поворачивали умные морды. Накормленные, напоенные, вычищенные заботливой рукой моего денщика, которым здесь уже и не пахло.

Я с некоторым изумлением втянул ноздрями воздух, зажмурился, классифицируя в голове всё разнообразие запахов, едва уловимых даже для зверя, но вдруг почему-то без всякой системы и правил проявляясь, как им вздумается, по принципу ненаучной хаотичности. Да и тьфу на них! Вот как она, моя характерность, проявляется, но, главное, ясно, что мой денщик ушёл давно, и не один ушёл. Куда? Зачем? С кем? После секундного размышления я сразу понял, кто ответит мне на все вопросы…

— Стоять. Глядеть в глаза, по сторонам не косить, под дурачка тоже, — честно предупредил я жмущегося крупом в угол дядюшкиного араба. — Чего молчишь? Это же рядом с твоим стойлом всё произошло. Не смей мне врать! Я буду спрашивать, а ты отвечать. Шаг вправо, шаг влево — попытка уклониться от ответа, прыжок на месте — отказ в сотрудничестве! Карается сокращением полпорции овса и возвращением дяде, а он тяжёлый. Твои выводы?

Белый жеребец после секундного размышления запрядал ушами, изображая полную готовность к сотрудничеству.

— Я знал, что мы поймём друг друга. — Араб послушно подставил мне лоб для поцелуя. — А теперь скажи, когда, куда и зачем ушёл Прохор?

Мой конь досадливо всхрапнул и обиженно показал мне язык.

— Да, извини, забылся, говорить-то ты и не можешь. Это только древние характерники понимали речь зверей и птиц, а я характерник… ну, скажем деликатно, не очень доделанный. Виноват. Давай проще. Прохор здесь был?

Араб кивнул.

— Ушёл примерно с час назад?

Конь помотал головой.

— Часа два?

Кивнул. Беседа заладилась. Главное было правильно ставить вопросы и уточнять детали, ориентируясь на естественные возможности собеседника, а не давить на него, требуя невозможного. Пару раз я сбивался, пару раз он неловко пробовал уйти от ответа, но в целом результаты разговора были очень даже удовлетворительные.

— Та самая особа в длинном платье, хромающая на обе ноги и в шляпе со свечками, что ты видел в прошлый раз на кладбище… Она забрала моего денщика?

Белый араб скорбно закивал, сочувствующе опустив пышные ресницы. Из его «рассказа» выходило, что пару часов назад на конюшню наведались двое столичных офицеров из Третьего отделения. Судя по следам от ожогов, те самые, что нарвались на меня, мокрого от святой воды. Старый казак даже не стал спрашивать, зачем пришли, а с ходу прострелил одному левое плечо, а второго погнал вдоль забора нагайкой. Но что-то Прохора отвлекло, и тот опустил оружие. В тот же миг что-то укусило его в шею — пчела ли, овод, маленькая стрела, иголка, только он упал как подкошенный. Из-за ворот показалась страшная женская шляпа с перьями и свечами, а рослые бесы, поскуливая, подчинились приказу, взвалив Прохора на плечи и унося в неизвестном направлении. Куда — не сказали. Никаких улик не оставили. Сельчане были так увлечены уборкой последствий взрыва сортирного домика, что вряд ли хоть что-то всерьёз заметили и могли подсказать. Я вновь оказался в тупике. Или на распутье? Или в тупике и на распутье одновременно, потому что всё равно непонятно, куда бежать, кого ловить и где все плохие прячутся…

Хотя стоп! Почему это не знаю? Вот как раз именно это мне преотличнейше известно. Кто меня люто ненавидит? Кто мог одновременно привлечь на свою сторону и нечисть, и учёную братию? Кто вечно прячется по тёмным углам, а нападает сзади? Кто до сих пор так и не показал своего прыщавого рыла, но чью хромую поступь я и за версту узнаю? Ох, сколько ж крови мне попила эта ведьма недобитая…

Ладно, пора закругляться с этим делом. Я быстро собрал необходимый арсенал оружия. Сабля дедовская — одна штука, заточка хорошая — полирнуть бы ещё вдоль клинка, да времени нет. Два пистолета, одноствольные, заряжены обычным свинцом, поскольку серебра на этих бесов не напасёшься, а жалованье нам государь не платит. Нагайку новую возьму, пластунскую. Её Прохор в прошлом месяце у кубанцев за шесть жменей табака выменял. Считай, украл, потому как пластунская нагайка со свинцом на хвосте и ножом в рукояти — по-любому меньше рубля не стоит! Соль в карман взял, святую воду… Обойдусь, чую, не так уж и надо. Коню бы подковы посеребрить, вот уж не помешало бы. Но ни денег на это дело, ни особого толку: серебряные подковки хороши, когда араб с нечистью бьётся, да как угадать, когда оно будет? А до этого часа он лёгкое серебро за день стопчет, так что и смысла тратиться нет.

— Ну что ж, хотелось бы, конечно, разрыв-травы, да где её взять… Хорошо, махнём как есть. Бог даст, и так всем вражьим мордам носы забекреним, а зубы они и сами в ладошку соберут. Я ж за своего денщика в скальную породу урою, по стенкам размажу, назову фреской и скажу, что так оно исторически и было!

Верный жеребец сдвинул брови, сурово фыркнул, пустил струйкой пар из ноздрей и пристукнул левым задним копытом по стенке стойла, демонстрируя горячий нрав и готовность поставить всех обидчиков «дяди Прохора» в позу клешнявого героя басен Лафонтена. Очень правильный настрой, я потрепал его по крутой шее и пообещал яблоко, как вернёмся. Редкая лошадь не продаст душу за арбузную корку, сухарик, кусок сахару или морковку. Вот дядин жеребец за спелое яблоко на край света пойдёт. Лошади вообще простые существа, почти как люди, только с четырьмя ногами. А характер, привычки, капризы и прочее — всё как у людей. Недаром для казака конь это младший брат, и отношение к нему соответственное — ласковое и без обид…

— Эй, характерник! — В воротах показались двое наших. — Тебя батька атаман кличет.

— Чего ему?

— А ты вопросов не задавай, сам догадайся.

— Чиновный жандарм из стольного Санкт-Петербурга в себя пришёл. Дядюшке одному с ним беседовать не с руки, вот он за мной и отправил, ему так веселее.

Казаки, переглянувшись, кивнули.

— Вот только некогда мне. Так Василь Дмитревичу и передайте.

— Но ить приказано же…

А поздно! Я прыгнул в седло, и белый араб, не дожидаясь шенкелей, перемахнул через присевших казаков, как курица через плетень, только не в пример элегантнее. Я не оборачивался и не вслушивался во всё, что они обо мне думают. Будь я на их месте, думал бы то же самое: самовлюблённый юнец, ни в одной битве не отметившийся, за дядиной спиной прячущийся, ничего толкового не делающий, а только на весь белый свет о своих подвигах хвастающий! Это не совсем так, хотя зерно истины есть…

Поэтому, игнорируя тяжеловесные матюки сзади, мы с арабом с наслаждением нырнули по маковку в омут новых приключений. Мы пронеслись по селу сине-белой молнией! Выехали за околицу, чудом никому ничего не сломав, не потоптав и не сбив по пути даже переходящего улицу цыплёнка. Арабский жеребец, когда он захочет, может хоть на свадебном столе станцевать, не разбив ни одного блюдечка, а моя вежливость и воспитанность давно вошли в поговорку.

— Расступись, селяне-е! Зашибу-у! Отвали, за-ради Христа, к такой-то матери!

Все с пониманием и отваливали, а к их пожеланиям о моём долголетии и пылким высказываниям о том, кто были мои родители, я давно не прислушиваюсь. Сдохну я не прямо сию минуту, родила меня не пьяная медведица под забором, а высокий титул «антихрист!» мне вообще не по чину. За околицей я развернул коня налево, и верст пять мы неслись вдоль батюшки-Дона. Потом дорога повела в поля, оттуда за болото, к нехоженому лесу. Как помнится, именно в том лесу небезызвестная рыжая ведьма Фифи и обозначила местонахождение «тятенькиной усадьбы». Местные жители не раз говорили страшным шёпотом, что какое-то заброшенное поместье там действительно было. Один барский дом да пять-шесть хозяйственных построек, всё деревьями да кустарником заросло. Сами деревенские туда не ходят, тропинка средь трясины петляет, шаг ступил неверно, и всё, только булькнуло. Самое место для того, чтоб меня заманить, правда? Ну не волнуйтесь, не обману ожиданий, иду я, уже иду…

Впереди густыми тенями синел смешанный лес. Обычные леса зеленеют, а этот как будто бы манил к себе искусственно-могильной прохладой. Сие завораживало и отталкивало одновременно. Араб неуверенно перебирал точёными ножками, фыркая и закусывая удила. Я похлопал его по шее, успокаивающе и ласково, но острое покалывание в левой ноге едва не заставило снять сапог и яростно почесать пятку! С огромным трудом подавив это недостойное желание, я огляделся по сторонам, бормоча себе под нос:

— Всё верно, там нас и ждут. Но не с распростёртыми объятиями, а с вилами, факелами, ножами, ядом и прочими прелестями. Прохор тоже там, точно знаю, непонятно только, почему…

Конь развернул умную морду, вопросительно глянув мне в глаза.

— Почему я так боюсь с ним встретиться? — скорее мысленно, чем вслух, удалось закончить мне.

Жеребец повёл плечами и сделал первый шаг по лесной тропинке. Иному, обычному, человеческому взгляду представилось бы, что мы идём по широкой просёлочной дороге. Но у меня-то глаз заплёванный. Я все их заморочки чародейские насквозь вижу! Если кому-то там представляется аккуратненькая белая усадьба на холме, двухэтажный дом с колоннами и красивой крышей, всяческие беседки кружевные, заборчик из редкого частокола, даже украшения и виньетки на каждом углу — так мне оно всё в своём реальном виде показывается! Нет там усадьбы барской, а есть три курных избёнки из бурелома лесного. Нет туда дороги наезженной, а есть узкая тропинка через болото, где шаг вправо, шаг влево — и утоп на месте на пару с конём. Нет там жизни цивилизованной, а есть один обман, сплошная оптическая иллюзия. Где свет — там мрак, где правда — там ложь, где явь — там сплошной туман, недомолвки и обман всесторонний, откуда ни подъезжай. Нехорошее место, гиблое…

— Но ведь мы казаки? — зачем-то спросил я у арабского жеребца, уже по праву крови своей никакого отношения к российскому казачеству не имеющего. — А значит, с нами воинское счастье. Пойдём на переговоры, так и проиграть можем, ибо не в дипломатии сила, а в нагайке! Вот и выходит, что…

Дослушивать он меня не стал, взвился на дыбы, замесил передними копытами воздух и от всей души дал такого галопа, что я чуть из седла не вылетел. Ох, недаром на Дону к таким норовистым жеребцам и подход другой. Тот же мой покойный батька, чтоб его в раю архангелы стопочкой не обходили, всегда учил: сперва глянь коню в глаза! Пристально эдак, со значением, левую бровь нахмурь, правую выгни и смотри. Ежели только энта скотина ухмыльнётся недобро или морду хитрую сотворит — сразу бей наотмашь в челюсть! Потом прыгай ему на спину — и, покуда не очухался, хрясть кулаком промеж ушей! После такого «воспитания» под тобой любой конь как шёлковый ходить будет.

Может, и моему арабу надо почаще напоминать, кто в хате хозяин? Один раз словил, да, видать, забылось уже? Горячий дядюшкин жеребец доставил меня к страшному лесу меньше чем за минуту, пока я лежал на его спине, вцепившись как клещ, обхватив руками шею и привстав на стременах. На опушке он встал словно вкопанный, гордо и неприступно! Молодца! Я тоже выпрямился, поправил папаху и постарался придать голосу побольше булатности:

— Выходи, что ль, стерлядь рыжая! Всё равно не отстану и не отступлюсь, покуда моего денщика не вернёшь!

Лес на миг задумался, а потом ожил. Болотная жижа слева всколыхнулась, тина вздулась пузырями, которые лопались с пушечным грохотом, обдавая всё брызгами и вонью. В небо взлетели надсадно каркающие вороны, глубоко в чащобе заухали филины, послышался тоскливый волчий вой. Небо словно бы в единый миг померкло, солнце ушло за тучи, подул неровный ветер, холодя шею. Для полноты картины не хватало только явления какого-нибудь чудища противоестественного, больной фантазией созданного, так чтоб даже я испугался. А меня, как вы помните, после ярких типажей Оборотного города мало чем удивить можно. Вот и в этот раз не получилось…

— А-а, мой ужин пожаловал! — Из болота поднялся грязный, как свинья, жабоглот. Реальная тварь, не иллюзия. Нечто вроде болотного водяного, только в разы злей да опаснее, как в сказках пишут. — Добра молодца на обед, коня на ужин!

Я хладнокровно разрядил один пистолет в уродливую лягушачью голову размером с квашню, прямо меж двух рядов острых мелких зубов. Трёхаршинное быкообразное тело взмахнуло корявыми ручищами, захлебнулось свинцом и ушло обратно в трясину.

— Ещё есть кто? — на всякий случай поинтересовался я, быстро перезаряжая ствол крупнокалиберной баскунчакской солью. — А то, ежели непонятно, у меня времени мало, до заката в расположение полка вернуться надо. Так что, грешники, суицидники, смертники, становись в очередь!

Левую пятку кольнуло, словно я босой ногой на репей сухой наступил. Ладно, высыпал на ладонь остатки соли, да и швырнул за спину. Вою было-о… Сразу трое пучеглазых леших, подкрадывающихся ко мне со спины, закрыли бородавчатые рожи ладонями, пытаясь продрать свои зенки от соли. Действенная вещь во всех смыслах, хоть против кого работает. Я вот, помнится, разок её дяде в кофе насыпал, так тоже крику-у…

— Следующего давайте-с, — явно пародируя нашего полкового лекаря Фёдора Наумовича, потребовал я. — Сегодня принимаю без записи. Кто один раз у меня лечился — больше по врачам не бегает. Лежит себе тихо, в отдельной могилке, червякам на невезение жалуется!

Впереди раздался глухой рык, и, ломая кусты, на поляну вышел здоровущий медведь. Вот уж кого в наших краях редко встретишь: мишки, они больше к средней полосе России жмутся, в донских степях им делать нечего. Тем более таким большим и страшным… Я как-то не сразу сообразил глянуть на него волшебным зрением. Ну, медведь, собственно, остался, а вот вся грозность с него мигом куда-то улетучилась. Мне хватило всего лишь три раза хлопнуть в ладоши и пропеть:

В тот же миг «страшный» зверь встал на задние лапы и, запрокинув голову, закружился в привычном танце. Умилительнейшее зрелище…

— У каких скоморохов косолапого сманили, жульё необразованное? Им же только петербургских барышень до обморока доводить. Уберите мишку, я его и пальцем не трону. А мне моего Прохора верните сей же час, не то хуже будет!

С угрозами я, конечно, переборщил. Моя левая пятка чётко подсказывала, что хуже тут может быть только мне. Но ведь и нечисти этой свой страх показывать — распоследнее дело, в секунду порвут! А так… глядишь, ещё поживу с полчасика. Потом-то порвут так и так…

Медведь меня понял правильно, прощально помахал лапой, послал воздушный поцелуй, присел в реверансе и убёг в лесок неведомо куда. Сообразительный зверь, знает, с кем не надо связываться, уважаю…

— Пойдём, чего встал-то? — Я привычно толкнул пятками задумавшегося о Царствии Божьем араба, и конь, опомнившись, бодренько понёс меня вперёд. Если кто и заметил, как я перезарядил пистолет солью, то уж тот факт, что я сунул его не за пояс, а мягко уронил в траву, — вряд ли кто отметил. Ну, быть может, кроме одной лысой башки (или двух, непринципиально), для кого он и был предназначен. Вот и ладушки. Я как раз остановил жеребца перед дряхлым сараем, даже не претендующим на гордое звание избы, когда из его глубин раздался чуть хрипловатый голос:

— Ну ты и влип, Иловайский!

— Как говорят неаполитанцы, ещё не измяла артишок, а уже кушаешь?

— Э-э?

— Я ж говорю, неаполитанская кухня. Нашим, местным, не понять, так что верь на слово, ведьма хромоногая… Где мой денщик?

Мадемуазель Зайцева (не знаю уж, её ли это реальное имя) бодро высунулась из сарая на четвереньках и сладострастно облизнула тонкие чёрные губы:

— Здесссь…

— На скольких самоубийц могилу рыть?

— Не наглей, характерник. Стоит тебе руку поднять, как слуги мои верные ему горло выгрызут!

— Это ему-то? Донскому казаку?! — бодренько рассмеялся я, чувствуя, как струйка холодного пота побежала между лопаток. — Да мой Прохор в одну минуту вас всех друг дружке в прямую кишку засунет, узлом завяжет, чтоб не вылезли, да ещё и обматерит стихотворной рифмою на два поколения вперёд!

Рыжая ведьма щёлкнула пальцами, и из-за сарая двое уже знакомых мне бесов с ожогами от святой воды высунулись на свет божий, держа перед собой моего связанного денщика, словно щит! Лицо старого казака было расслабленным, язык наружу, папаха надвинута на брови, а тело так умотано верёвками, что только сапоги и видно. Как же они его взяли? Прохор далеко не слабый боец, и если уж очень надо, то троих опытных рукопашников за пояс заткнёт, в колодце умоет, в болоте выкупает, из лошадиного следа напоит! Неужели она его на чисто женском заманила?

— Ага, старые знакомые пожаловали… — через силу улыбнулся я. — Видать, не вся шкура с морды слезла, если сами за добавкой пришли. Чего хотите-то, шуты гороховые? Я последнее желание уважаю…

— Не храбрись, Иловайский, — холодно обрезала мамзель Фифи, стараясь, впрочем, держаться позади бесов. — Предложение к тебе есть разумное. Твоя жизнь в обмен на его.

— Хм… И где логика? Денщика мне дядя завсегда нового выделит. А вот девять жизней Господь только кошкам даровал. Не, не шибко вдохновляет…

Вместо ответа один из бесов выхватил длинный зазубренный нож, замахиваясь на Прохора, и я понял, что пока козыри на их стороне стола.

— Стопорись, оборванцы! — Араб, чуть подбросив крупом, помог мне покинуть седло. — Я ваш, отпустите человека.

— Сначала сам застрелись, — потребовала ведьма.

— Ну уж дудки! Самоубийство — это грех, на Небесах такое не прощается. К тому же весьма глупо сие: я застрелюсь, а вы Прохора сожрёте. Не пойдёт! Отпустите его, тогда и на меня пасть разевайте, а до этого…

В моей руке мгновенно очутился второй тульский пистолет, заряженный свинцом. Но с трёх шагов в упор мозги вынесет так, что и серебра не надо! Фифи беспокойно засуетилась, озираясь по сторонам. Всё верно, бесы — создания туповатые, от них разумного совета нипочём не дождёшься. А ей явно хотелось бы и меня поймать, и моего денщика из когтей не выпустить. Сложная задачка, не по её мозгам. Тем более что не знаю, кто как, а лично я давно заметил шевеление трёх бугорков за моей спиной. Средний, самый большой и ближний, гордо выпрямился первым.

— Сдавайтесь, Иловайский, ваше время вышло! Пора ответить за всё…

Я подчёркнуто медленно сунул пистолет обратно за пояс и обернулся. Высокая фигура с небольшим горбом, в женском платье и широкополой шляпе с оплывшими огарками свечей по полям, казалась бы абсолютно незнакомой, если бы не голос. Мужской, чуть капризный, манерный, с неизбывным чувством собственного превосходства…

— А ведь я предупреждал, ещё на конференции предупреждал: отступитесь, Иловайский! И почему казаки никогда не прислушиваются к мнению умных людей…

Вот теперь я его узнал. Справедливости ради надо признать, что с нашей последней встречи господин Жарковский, ведущий и докладчик с той самой научной конференции по урегулированию вопросов равноправия между людьми и нечистью, весьма изменился. Похудел вдвое, руки-ноги стали как волосатые спички, волосы опали почти полностью, оставив две-три жидкие пряди на затылке и висках, лицо изуродовано неровными шрамами от ведьминских когтей, да ещё этот горб. Досталось мужику не хило, но мозгов не прибавило…

— Одно движение, одно слово, и я выстрелю вам в спину. Поняли? Вы меня поняли?

— Олух, как он тебе ответит, если ему ни говорить, ни кивать нельзя?! — рявкнула рыжая ведьма, вставая во весь рост. — Подойди и свяжи его!

— Да-да, моя прекрасная госпожа, — забормотал бывший учёный. — Сию минуту, как прикажете… Надеюсь, вы побьёте меня сегодня? Вы так давно не били своего раба…

— Не заслужил, — сплюнула вбок мамзель Фифи и подмигнула мне. — Видишь, характерник, как мы умеем людей обламывать? Ходит в женском платье, меня госпожой называет, плачет от счастья, когда его бьют… Противно?

— Ещё как, — поддержал я, даже и не думая отступать. — Только зачем вам мой Прохор сдался, если тут свой клоун ходит, костями гремит, сам в котёл просится?

— А ты не догадываешься?..

— Нe-а… Разве только чтоб меня заманить? Так как-то суетно всё — курьера красть, Хозяйке труп подкидывать, жандармов липовых из самого Санкт-Петербурга звать, рослых бесов рядом ставить, сортиры взрывать, моего денщика в плен брать… Да просто сказала бы разок, я и сам сюда давно собирался. Чего мудрить-то — в одну иглу восемь ниток засовывать…

— Он не догадывается, — всплеснула руками хромая ведьма, с треском постукивая длинными когтями друг о дружку. — Нет, вы только посмотрите, хвалёный Иловайский так ничего и не понял.

— Можно я его застрелю?

— Заткнись!

— Слушаюсь, моя восхитительная госпожа. Но вы побьёте меня сегодня? Это же был мой план…

— Я сказала, заткнись, тварь! — сорвалась мадемуазель Зайцева, и её лицо исказилось самой неприкрытой ненавистью. — Ты никто, понял? Я приказала тебе, и ты исполнил! Всё! Никакого твоего плана, только мой приказ, ясно тебе?!

— Да, моя прекрасная…

— Заткни-и-ись!!!

Я незаметно толкнул коня локтем в бок, чтоб он ещё на пару шагов приблизился к Прохору. Двое бесов оскалили клыки, не зная, куда деваться.

— Спрячь зубы, и лучше в карман, а то у меня кулаки чешутся, — зачем-то предупредил я того, что слева, одним махом выбивая сапогом клыки тому, что справа. — ІІрохор, ты в порядке?

— Иловайский, вернись, мы не договорили. — За моей спиной раздался сухой щелчок взводимых курков.

Пришлось оставить недобитых бесов и обернуться.

— Может, просто убьёте?

— Нет, сначала ты должен понять и прочувствовать всю глубину своего падения…

Вот за что люблю всяческих злодеев — их хлебом не корми, а дай выговориться! Пока не выскажется от души — не убьёт! Традиция, исторически-литературная, иначе нельзя, иначе ты не настоящий злодей, а так, дурилка картонная, в приличном преступном обществе тебе уважения нет, каждый мелкий бес под ноги сморкаться будет! Так что хочешь не хочешь, а держи форс — рассказывай бедной жертве, что почём, да как, да почему…

— О чём не договорили-то?

— Ты задал много вопросов…

— Ну и?

— Неужели не хочешь перед смертью узнать ответы?

— Не хочу.

— Как это?!

— Передумал.

— А поздно! Придётся тебе меня выслушать!

— Ох ты ж страсть господня, казни египетские… — вздохнул я, подходя к арабу и вновь прыгая в седло. — Может, всё-таки по-быстрому убьёте? Устал я уже, честное слово…

— Не смей со мной торговаться! — зарычала рыжая Фифи, брызгая слюной на подбородок. — Ты будешь послушно сидеть и слушать всё, что я говорю, а потом умрёшь.

Я пригнулся ровно за секунду до того, как сзади грохнул выстрел. Жарковский не удержался и спустил курок. Очень недальновидный поступок, даже, можно сказать, скоропалительный. Пуля едва не пробила верх папахи, потом бы ещё и зашивать пришлось. Интересно, что ж мои-то в ответ молчат?

— Полагаю, что мирные переговоры закончились. — Араб, легко перемахнув с места сучковатое бревно, встал нос к носу с бессознательным Прохором. — Рогоносцы, можно я просто заберу своего денщика, а вы тут сами друг друга пришибёте? Ей-богу, это будет куда более безболезненно. А то ведь зверствовать начну: я ж безбашенный и в меня только что стреляли…

Тот бес, который уже лишился трёх зубов, дважды себя просить не заставил, но предложил альтернативу. То есть в один миг исчез с глаз долой, да так резво, словно его сатана на ковёр вызвал, объяснительную писать. А вот второй решил сыграть в героя. Нож выхватил, замахнулся, выкрикнул что-то там типа «Вставай, поднимайся, рабочий народ!», кинувшись меня резать. И слова не в тему, и вояка из него оказался хуже среднего. Свалил я дурака одним ударом нагайки меж рогов, а сам к хромой ведьме обернулся. Как ни верти, но, похоже, сегодня опять с женщиной драться придётся. Хотя какая она женщина? Кто бы её реальным зрением видел, без иллюзий и личин, тот бы потом спать только при свете ложился, а под подушку пистолет заряженный клал и молился даже во сне, беспрестанно…

— Жарковский, мазила, перезаряжай! Уйдёт же хорунжий!

— Не уйдёт, моя госпожа, мы хорошо подготовились!

Уйти-то уйду, да мне одному нельзя, а втянуть на круп коня бессознательного Прохора никак не получалось. Тяжеленный он и не помогает никак. Я чуть пузо не надорвал, пытаясь тащить его за шиворот, да ничего не вышло. Мой план трещал по всем швам, придётся импровизировать по ситуации. Спешить, собственно, некуда, да и к тому же только сейчас началось всё самое интересное…

— Ах, Иловайский, Иловайский… Уж тебя-то мы могли бы убить в любую минуту. Только что проку — взять и убить? Одним разом от всех бед и проблем избавить, так? А не лучше ли у человека всё разом отнять — и девушку любимую, и родного дядю, и верного денщика, и даже весь ваш полк казачий на каторгу отправить. Вот уж месть так месть! Куда как заманчивее, чтоб после всего ты себе сам пулю в лоб пустил…

— Неслабо, — спокойно согласился я, хотя внутри всё клокотало от ярости. — Общую схему интриги я теперь, пожалуй, и без тебя смогу вычертить. Вот только нипочём не поверю, что ты сама такое выдумала… У тебя ж мозгов на развес, как у кильки пряного посола!

— Убью гада, — кинулась на меня ретивая рыжая ведьма и затормозила, рыхля землю пятками, когда дуло второго пистолета упёрлось ей в нос. Сухой щелчок взведённого курка возвестил о моей неминуемой победе… ну, примерно за четверть секунды до того, как запястья обожгло дичайшей болью и тульский пистолет выпал из моих онемевших пальцев…

— Прохор?! — не поверил я.

Арабский жеребец ещё более изумлённо уставился на моего денщика, который, поигрывая нагайкой, с недоброй улыбкой смотрел на нас снизу вверх. На нем больше не было верёвок, а глаза отсвечивали зелёным пламенем. Нет, только вот этого мне не хватало…

— Слабую женщину каждый обидеть может, — уняв нервную икоту, оповестила мадемуазель Зайцева. — Но посмотрим, как ты справишься с моим новым защитником!

— Прохор, ты что, офонарел или пьян в дупель?

Он молча протянул руку и, поймав мою левую ногу и вывернув ступню, шутя выкинул мою светлость из седла. Взбешённый жеребец успел тяпнуть его крепкими зубами за предплечье, но от удара передним копытом старый казак ловко увернулся. От ответного взмаха нагайки уворачиваться пришлось уже дядиному арабу…

— Ты чего на коне злость срываешь? Ты мне денщик или кто? Я его спасать еду, а он на меня же наезжает…

Не знаю, право, кому и зачем были предназначены все эти звуковые вибрации, напрасно сотрясающие воздух. Он меня просто не слушал. Счастливая Фифи демонически хохотала, визжа и захлёбываясь слюной. Жарковский всё ещё возился с перезарядкой ружья и, похоже, на данный момент, ей-богу, был наименьшей проблемой. Что-то говорило мне, что своё слово он ещё скажет, и хотя слово это будет нецензурным, но меня оно не особо и удивит.

Главная беда сейчас — это Прохор. Не знаю, какими чарами они опутали моего бедного денщика, но старый казак шёл на меня, как в своё время на штурм турецких бастионов, уверенный и спокойный, как прусская артиллерия. Вопли, крики, брань, призывы к совести и прочее результативности не имели, а в открытом бою я со всей своей характерностью супротив него, как наш лекарь с клизмой против дяди с шашкой! Глаза безумные, на губах жёлтая пена, зубы скалит, рычит, как сторожевой пёс — порвёт и не заметит. Если только…

— Водичка, водичка, умой его личико, — нараспев протянул я, вскакивая на колено и обеими руками зачерпывая мутную болотную воду из ближайшей лужи. Прохор и моргнуть не успел, как я от души плесканул ему в красную физиономию.

От него аж пар клубами пошёл… но и только!

— Хм, а в случае с цыганским колдовством очень даже срабатывало, — зачем-то пояснил я ведьме Фифи, отступая перед удвоенной яростью моего денщика.

Хромоножка хихикнула и попыталась стукнуть меня какой-то палкой по голове, но промахнулась, плюхнувшись пузом в ту же лужу. Старый казак вытер грязные капли с бороды, в его глазах забулькало уже недетское раздражение. Теперь было понятно, что остановится он, только убив причину своего гнева. То есть, увы, меня…

— Прохор, опомнись! Проснись! Чего ты? Это же я!

Он кивнул и вновь шагнул ко мне, с нереальной скоростью раскручивая нагайку. За саблю не брался, слава богу, да ему оно и не надо: обычная казачья плеть со свинцом на конце была в его жилистых руках самым страшным оружием…

— Может, всё-таки не стоит? Я сдаюсь! — наглейшим образом соврал я, с левой руки целя ему кулаком в висок. Опытный боец легко увернулся и, поймав железными пальцами, словно крабьей клешнёй, мой локоть, отшвырнул меня под копыта араба, как месячного котёнка.

— Убей его, убей, убей! — надрывалась мамзель Фифи, нервно отплёвываясь болотной жижей.

— Вот же переклинило тётку, — пожаловался я, хватаясь за левую переднюю ногу сочувствующего жеребца.

Мой денщик удовлетворённо хмыкнул и, видимо, на миг потерял бдительность, решив, что я больше не опасен. Это отчасти верно, я на тот миг был не лучший боец, но вот моего коня не стоило списывать со счетов. Коварный араб змеёй крутнулся на месте и обоими задними копытами так саданул в грудь Прохора, что бедняга отлетел в сторону шагов на десять! Красиво так, плашмя, спиной назад, с матом и гиканьем, только сапоги на месте и остались.

— Спа-си-бо… с меня… причитается… — благодарно пробормотал я, видя, как Прохор всем своим весом успел сбить только-только начавшего прицеливаться Жарковского. Научный докладчик выпустил ружьё, прощально хлюпнувшее в болоте, и из-под моего денщика звуков протеста не издавал.

Вот и ладушки, одним махом — двоих побивахом!

— Иловайский, ты… ты… гад ты, вот ты кто! Ну, погоди-и…

Но годить я не стал, как сидел, так и сгрёб ком грязи, метко направив его в рябую харю рыжей ведьмы. Попал крайне удачно! Да и как было не попасть с пяти шагов? Среди наших донских казаков таких косоруких нет.

Пока эта красавица пыталась продрать глаза, костеря меня самыми последними словами, я встал, поправил папаху и… вновь был атакован своим неуёмным денщиком. Причём на этот раз я действительно не знал, что с ним делать. На смывание чар водой он не реагировал, на мат и битьё тоже, а что ещё можно сделать для избавления его от ведьмовского колдовства — я лично придумать не мог. Вся моя характерность тупо молчала на эту тему. Ну не стрелять же в своего верного няньку только за то, что он чуток сбрендил и хочет меня убить?!

Причём настырно так хочет, целеустремлённо, не делая никаких попыток к компромиссу или поиску дипломатического диалога. На фиг оно мне?! И впрямь пришибёт сейчас, с него станется. А чем потом отмазываться будет — и ему, и мне (с небес) уже глубоко фиолетово. Кажется, так моя Катенька выражается? Я-то сам никогда не понимал связи нелогичности поступка с последующим равнодушием и фиолетовым цветом. Но раз она так говорит, видимо, связь есть…

— Прохор, дорогой мой товарищ, — с чувством проговорил я, когда он в очередной раз сбил меня с ног, собравшись душить, — ты ведь не станешь убивать своего младшего воспитанника?

В ответ он прорычал нечто невразумительное, но явно неоптимистичное.

— А я всё дяде скажу!

Тогда грозный Прохор приподнял меня за шиворот, поставил на цыпочки и одним коротким ударом под грудь едва не выбил весь дух! По крайней мере, в себя я пришёл уже лёжа на лопатках, а его колено вжимало меня в землю. Руки старого казака легли на мою шею…

— Вот и кончился характерник. — Подкрадывающаяся на полусогнутых ведьма вытащила из драного рукава широкий нож. — Держи крепче, сама хочу ему горло вспороть!

Не знаю, каким наитием и какой силой я на миг разжал стальную хватку Прохоровых пальцев и, притянув его к себе… смачно чмокнул в губы! Тьфу, тьфу, тьфу, гадость-то какая…

— Илюшка, ты чего творишь, щучий сын?! — как гром небесный, зарокотал мой денщик, пунцовея пятнами от ярости. — Вона Катьку свою так целуй! А ко мне ещё раз с подобным похабством подкатишься — весь день будешь зубы по степи собирать!

— Сначала… сам с меня слезь… — с трудом прохрипел я, не веря своему спасению. — Навалился, как медведь на теремок. Ты из меня джем выжимаешь, что ли? Так нет во мне джему, а то, что есть, тебе не понравится…

Прохор не ответил, наотмашь стеганув нагайкой себе за спину. Стопроцентно попал, потому что от собачьего визга мамзель Фифи заложило уши, а её нож, кувыркаясь в воздухе, воткнулся в землю прямо у моей щеки.

— Спасибо… — слабее мыши пискнул я.

Суровый денщик помог мне встать как раз в тот момент, когда Жарковский наконец-то выловил и кое-как оттёр от грязи ружьё.

— Моя госпожа разрешила мне убить вас, умрите! — Он взял прицел, и Прохор мгновенно закрыл меня широкой грудью.

— Он не выстрелит, — выправляя дыхание, успокоил я.

— Почему это? — вскинулся бывший учёный. — Неужели вы думаете, что я не способен справиться со столь примитивной механикой? Да у меня, между прочим, высшее техническое, а потом уже филологическое образование…

— Просто не успеете, — пояснил я, видя, что два упыря за его спиной наконец-то определились, кто из них целится, а кто спускает курок.

— Настал миг расплаты, Иловайский, ибо… А-а-а-ай!!!

Грохот выстрела был перекрыт таким воплем, что воспроизвести эти звуки в буквах — задача пустая и не посильная никому даже из санкт-петербургских господ писателей. Мы с Прохором только и успели, как вдвоём вскарабкаться на спину перепуганного араба, когда надсадно вопящее горбатое существо в шляпе, высоко вскидывая колени, принялось нарезать вокруг нас большие круги, держась обеими руками за безнадёжно травмированные ягодицы.

— Чем заряжено-то было?

— Солью.

— Крупнокалиберной?

— Ага, астраханского помола.

— Зверство, — удовлетворённо подтвердил старый казак. — А скажи мне, откуда здесь такое чудо? Визжит, как порося али баба на сносях, ряженый ли суженый али псих контуженый?

— Ты опять в поэзию ударился?

— А ты, хлопчик, по-еврейски вопросом на вопрос отвечаешь?

— Ой вей, кто бы таки говорил, а?!

На этом наша вопросительная пикировка вынужденно закончилась, потому что бегающему кругами Жарковскому ловко вспрыгнула на шею рыжая ведьма Фифи Зайцева, дала шенкеля под бока, и тот унёсся прыжками через болото, всхрапывая на ходу, как боевой конь! Лихо она его объездила, слов нет, был учёный человек, стал — подстилка ведьмовская. Судьба-а…

— Ну что, упыри-россияне-патриоты, пистолет вернуть никто не собирается?

— Вот он, Илюша, забирайте. — Вежливый Моня безропотно вернул мне ствол. Прохор привычно сплюнул при виде моих лысых «друганов» из Оборотного города, но нагайкой замахиваться не стал и кулаком не грозился.

— Я вас сразу приметил, но спросить не успел — здесь-то как оказались?

— Дык Хозяйка прислала, как ещё… — охотно откликнулся Шлёма, невзирая на предупреждающие пинки друга. — Говорит, ежели за тобой не пойдём и не про… кон… т… тролль… тролируем тебя, в смысле, она нас лузерами обзовёт и наши фото позорные в твиттере вывесит! Слышь, Иловайский, а это, вообще, чё? Не, мы поняли, что вещь страшная, но кабы ещё и детали кошмарные знать…

— Сам не в курсе, — честно перекрестился я, и Прохор машинально подхватил моё движение. — Однако под этот твиттер ложиться всё одно не порекомендую. Уж больно словечко английское, а нам, русским людям, от англичан сроду добра не было.

— А ещё она нам мистером Бином грозилась, — страшным шёпотом предупредили Моня со Шлёмой. — От него, говорит, вообще никому спасу нет!

Ну, спорить не стану, возможно всякое. Если придирчивым взглядом посмотреть, так и вправду всё плохое, что на нашу родинумногострадальную катится, иноземный корень имеет. И чаще всего именно английский! Вона по многим губерниям немецкие слободы есть, шведы да норвеги нам флот строят, венгры конницу свою отдают, французы вином делятся да лягушками, всякие славяне-братья, как то: болгары, сербы, черногорцы, вообще жизнь свою за Русь положить готовы! И только Великобритания вечно против! Им хоть наизнанку вывернуться, а только бы заставить русского человека вместо наваристых щей ихнюю овсянку есть! Это не я придумал, это мой дядя говорит, а он хоть и с тараканами на всю голову, однако же попусту врать не станет.

— Илюшка, чего мы энтих бакланов пустозвонных слушаем? — наконец-то достучался до меня Прохор. — Поехали уже отсель. Нам начальству доложиться пора. Да и приказ по полку тобою по сей день не найден.

— С приказом мы разберёмся, — почему-то очень уверенно пообещал я. — Меня сейчас другое беспокоит. — Эй, парни, а Хозяюшка лично для меня ничего на словах не передавала?

— Вроде нет… А, Монька?

— Минуточку, вроде и да… Но вот что? Мне кажется, что-то там было про бабу Фросю и… и…

— И это, «пригнись»! — хлопнул себя по лбу Шлёма. — Вот тока к чему и зачем — непонятно. Чё те пригибаться-то? За-ради какой интимной цели…

Ответом ему послужил дружный вой чумчар. Помните, нечисть эдакая прямоходящая, румынско-молдавского происхождения, зубы острые, когти длинные, и жрут что ни попадя — хоть мертвечину, хоть человека, хоть своих. Давненько их у Калача на Дону видно не было, поди, силы копили. Я ж тут для них наиглавнейший враг, хуже купоросу!

— Бить будут? — обернулся мой денщик.

— Не, просто так съедят, — пояснили наши упыри, занимая круговую оборону, а у меня всё не выходили из головы Катенькины слова. Пригнуться-то дело нехитрое. Знать бы лишь когда, где да в честь какого поводу. А так, очень уж интересно, как это вишенка моя ненаглядная всё таинственно предусмотрела, чтоб такие советы давать?

Из-за деревьев да кустов стали подниматься жилистые фигуры чумчар. Видец у них просто (молчи, Прохор!)… неоптимистичный, что ли… Так всем видом и говорят: дескать, настала вам тут, парни, смерть безвременная, жуткая и мучительная, но для нас оно — сытый праздничек! Как говорят конфуцианцы, в каждом зле есть частичка добра. В смысле не порадуемся ли мы от души за их хороший ужин?

— А что, могём и приятного аппетита пожелать. — Старый казак вновь начал раскручивать над головой тяжёлую нагайку. — Время к ночи, становись в очередь, пока вас отпишем, нам ещё идти на окраину, лезть через плетень, а уже не ясный день. Так давай за дело, пока не завшивело, один вопрос — кому в ухо, кому в нос, кому в брюхо…

Меж тем чумчары ровно и организованно отрезали нас от дороги, обходя с флангов и тыла, прижимая таким образом к дикому буераку леса. Жарковского с ведьмой на горбу они, кстати сказать, пропустили не тронув. А мне-то врали, будто бы чумчары зверьё беззаконное, ничьих речей не понимают и договариваться с ними бесполезно…

— Слышь, хорунжий, покуда все не сгинули, один вопрос можно?

— Давай, — кивнул я Моне, но второй упырь опередил его:

— Всё одно помрём, так кабы знать: у тя с Хозяйкой было чего?

— Когда?

— Да сегодня же! Она ж, говорят, с утра наряжалась, во дворце своём марафет наводила, кучу мусора вкусного за ворота выкинула, а судя по грохоту, вы там, поди, и шампанию пенистую откупорили. Не задаром же?

— Да вам-то что до этого?! Пошли вы оба с такими интересами…

— Давай, хлопчик, не томи, — неожиданно вступился за них мой же денщик. — Мне оно тоже дюже любопытственно будет — как там у вас? Было хоть раз? Тут ить главное дело, чтоб мимо не пролетело, а то есть скорострелы, в любви неумелы, и…

— Хватит уже! — не сдержавшись, рявкнул я. — Не было у нас ничего! Не успели мы… И причины на то серьёзные оказались… Она, может, и готова была, а я с шампанского этого… российского…

— Тока не плачь, — дружно кинулись утешать сострадательные упыри, но я отпихнул их, потому как в сочувствии лысых идиотов на тот момент не нуждался ни капельки. Тем более что резвые чумчары закончили обход и взяли нас в почти полное окружение. Их победный вой взлетел до небес, а жить ещё так хотелось…

— Илюшенька, ты уж прости меня за-ради Христа-Бога, если я тебя чем обидел, — усталым голосом попросил Прохор. — Не со зла ведь, а только в заботе о тебе, олухе…

— Понимаю, без обид.

— А что, твоя характерность ни на что не намекает?

— Нет. — Я обернулся и уже в последний момент заметил крохотный огонёк в чащобе. — Эй, Моня, Шлёма, братцы, напомните, так что там Хозяйка мне передать велела?

— Говорили же уже! Вроде как «пригнись» сказала, да вот к чему…

— Ложись! — во всю глотку завопил я, потому что просто «пригнись» не спасло бы уже никого. Плашмя рухнули все, и умничка-араб первым.

А раздавшийся в тот же миг грохот выстрела подтвердил — в чащобе скрывалась батарейная пушка, заряженная картечью! В передних рядах чумчар выкосило широченную просеку, остальные замерли, ослеплённые и оглохшие…

— Бежим? — приподнявшись на локте, предложил я и понял, что предложение запоздало: все уже сами встали, рванув от греха подальше.

Я был настолько хорош, что в три прыжка догнал убегающего жеребца, на ходу взлетел в седло да ещё протянул руку старому казаку, ласточкой прыгнувшему на круп. Скоропалительных упырей мы вообще не догнали. На чумчар даже не оборачивались, они не пошли за нами в погоню, видать, серьёзно поумнели…

— А кто стрелял-то? — несколько запоздало тормознулись мы.

— Подо-ж-ди-те-э, и-ро-ды-ы! — тоскливо донеслось из чащобы, и через туже просеку обгорелым клубком полетела сгорбленная женская фигурка.

При виде её араб прижал уши и понёс невзирая на поводья — узнать в почерневшем, пахнущем порохом существе с вздыбленными волосами милейшую людоедку бабу Фросю было непросто. По крайней мере, упыри уж точно не узнали, припустив ещё быстрей и уходя в разные стороны. Мы тоже вынужденно удалились, не пожав её мужественную ручку и не сказав «спасибо». Буду в Оборотном городе — извинюсь. Может, даже подарю чего-нибудь в благодарность, платочек павловопосадский или бутыль сельского самогону. Она такое любит…

До околицы добрались в гробовом молчании. Ну, как я говорил, Моня со Шлёмой слиняли сразу, они уже научены горьким опытом: если Прохор слишком долго молчит, то добра от него не жди, лучше утечь по-хорошему. Бабка Фрося ещё поперёд их с рыси на галоп перешла, только пыль перелеском заклубилась. Хотя уж она-то на прохоровский кулак не нарывалась ни разу, но, видимо, старушечья интуиция подсказала ей правильный ход — тикать от этих казаков без оглядки, а то мало ли…

Я же полдороги безрезультатно планировал разговорить своего денщика. Но обычно словоохотливый Прохор словно воды в рот набрал…

— Да как же ты вообще туда попал? Нет, я не то чтоб осуждаю, но интересно же… Тебя в плен взяли? По затылку оглушили? Под дулом пистолета увели?

Он молчал, но его сопение в мою спину становилось всё более горячим. Значит, злится. И на кого же? На себя или на меня? Непонятно. Тогда продолжим…

— Дяде Василию Дмитревичу ничего говорить не будем. Он же по-любому не поймёт, как это такой бывалый казак умудрился залететь к ведьме в зубы, ею же заколдоваться, а под заклятием чародейским на своего воспитанника с кулаками лезть?! Он же за меня перед матушкой в ответе, а ты перед ним. Не забыл?

Прохор издал какой-то горловой, рычаще-протестующий звук, взаимообозначающий как и «больше такого не повторится», так и «ничего не знаю» или даже «заткнись, пока не словил по загривку». Как вы понимаете, ни один из этих вариантов меня не устраивал — я хотел докопаться до правды.

— Оно и верно, чего это я о себе да о себе… Давай с другого боку зайдём: как это так получилось, что нас, двух геройских казаков, одна нечисть поганая от другой избавила? Меня-то, положим, от верной гибели любовь Катенькина спасла. А вот чего они тебя не тронули? Могли ведь, в своём праве были, когда ты меня обеими руками душил…

Прохор могучей рукой вырвал у меня разряженный пистолет, в мгновение ока зарядил его снова и, спрыгнув с коня, встал поперёк дороги.

— Ты чего?

Мой денщик так же молча приложил дуло пистолета себе к виску. Я обомлел, араб тоже…

— Прохор… ты… не это… ты не того?!

— Ваше благородие, вот коли в тебе христианского милосердия нет, так ты хоть за-ради Аллаха отстань от меня, а? Дай с мыслями собраться, в себе разобраться, свою душу понять, свою боль обнять… И пока не настал момент — отстань, интервент!

Я медленно достал из-за голенища нагайку и сунул её рукоятью в зубы. У тюркских народов это значило «буду молчать всю дорогу». Он меня понял, прокашлялся в тот же пистолетный ствол и пошёл себе впереди. Мы с жеребцом осторожно двигались сзади, дядюшкин конь вплоть до самой конюшни тоже не раскрыл рта. Прохор плюхнулся на сено, делая вид, что спит, ибо время уже позднее. А я решился, несмотря ни на что, навестить главу нашего полка. Кажется, у меня была для него серьёзная информация к размышлению…

Над Калачом на Дону серебрился узкий серп молодого месяца, похожий на исламскую серьгу. Помнится, я где-то читал, что у славянских племён солнце было добрым божеством, так как согревало и дарило жизнь. А вот у арабских народов солнечный диск был символом жестокости и иссушающей жары, потому они и молились прохладному лунному сиянию. На мгновение мне даже показалось, что кривое лезвие месяца как-то особенно хищно качнулось в мою сторону, но тут же осветилось безмятежной белозубой улыбкой. Но поздно, я ему уже не доверял. Знаем мы таких улыбчивых абреков: в дружбе клясться будут, всё на стол выставят, женой (прости господи!) поделятся, вот только спиной к ним поворачиваться нельзя. Нельзя вводить в искушение…

Хорошо ещё сельчане в ту ночь решили лечь пораньше, видать, здорово утомились за день отмывания своих изб да заборов. Долго нам это будут припоминать, и не потому, что люди злые, а потому как событие очень уж яркое. Ещё бы, не каждое столетие посередь бела дня из пушки по сортирам палят…

Ворота у дядюшкиной хаты были уже заперты, но внутри горел свет. Я решил никого не утруждать стуком, а потому просто перемахнул через забор. Бдительный рыжий ординарец встал на моём пути, я и колени отряхнуть не успел.

— Куда прёшь, хорунжий?!

— Дядюшке Василь Дмитревичу спокойной ночи пожелать, колыбельную спеть, одеялом укрыть, да мало ли…

— Занят их превосходительство. Утром зайдёшь.

— А чем занят-то?

— Гости у него. Да тебе какое дело?

— Опасность великую чую… — Закатив глаза, подобно чукотскому шаману, я начал раскачиваться из стороны в сторону. — Страшное зло висит над седой его головой. В грудь, орденами увенчанную, клинки целят острые! На шею генеральскую гордую верёвки плетут пеньковые! Ох и нет ему защиты, нет спасения…

— Ты чего городишь, охламонище?! — вскинулся он. — Как это нет ему защиты? А я на что?

— Так ты тут со мной лясы точишь, — без улыбки напомнил я. — А Василий Дмитревич-то там один, неизвестно с кем, против кого, за каким лешим героически бьётся-рубится-а…

— Да хорош врать-то, характерник! — не выдержал рыжий ординарец. — Ни с кем он не бьётся, не рубится, а в горнице тёплой с офицером жандармейским водку кушает.

— Что мне и требовалось уточнить, — облегчённо выдохнул я, обходя его по касательной. — А двое сопровождающих при офицере были?

— Вроде нет…

— Не пускай их. Бесы они. Не в переносном смысле, а по жизни. Нормальные такие, реальные бесы.

Ординарец схватился за эфес сабли, но я на лету остановил его руку.

— Если сюда придут — сам не нарывайся. Ты хоть и с «Георгием» на груди, но против бесюгана ростовского, как котёнок против стаи воронья. Не нарывайся, убьют, склюют и не заметят!

— А что ж делать-то?

— Меня зови. Но деликатно, по уму. Постучись, зайди, скажи, мол, так и так, «банька готова». Я у дяди отпрошусь и выйду.

— И то верно, — согласился он, поправляя папаху. — Чего зря Василия Дмитревича тревожить? Мы уж, поди, на пару-то легко этих бесов разгоним!

— До пекла будут лететь, не оглядываясь, сопли размазывая, — пришлось соврать мне. — И там ещё всем чертенятам закажут с войском донским связываться! Ты, главное, в одиночку не подставляйся. Прояви военную хитрость…

— Кого учишь-то, хорунжий?! — гордо выпятил грудь дядюшкин ординарец. — Да ещё когда ты пешком под стол ходил, я-то уже… о-го-го! Я ж от Измаила до Варшавы, не слезая с коня, одной левой так неприятеля гнал, что они по сей день при виде рыжих усов кажный своему богу на горькую судьбу жалуется!

Чего он ещё там пел — не знаю. Хвастовство — это же наша национальная черта. Казак без бахвальства — не казак! Пусть выговорится человек, ему надо — кто его ещё, кроме меня, выслушает…

— Ра-а-азрешите войтить, ваше рассиятельство! — старательно подражая дурнейшему солдатскому тону, проорал я, пинком ноги распахивая дверь. На меня чуть изумлённо уставился мой титулованный родственничек и практически «никакой» фальшивый чин якобы столичной жандармерии. Судя по уполовиненному литровому штофу коричневого стекла с тиснёными орлами, водки с перцем выпили они не так уж и много. На старого казачьего генерала это никак особо не подействовало. Ну разве что щёчки да кончик носа чуть порозовели. А вот его гость, пленник, собутыльник (нужное подчеркнуть)… оказался не так силён в борьбе с зелёным змием.

— Иловайский?

— Я!

— Чего припёрся?

— Любовь!

— Э-э, в каком смысле? — привычно затупил мой дородный дядюшка, покручивая желтоватые от табака усы. — Ты мне тут голову не морочь, у меня и без тебя тут…

— Вижу, вижу, — ревниво протянул я. — Значит, как за нагайку по делу не по делу на лавке, на подоконнике, при всём полку — так это Иловайский! А как я не вовремя пришёл, не с тем застал, не так понял, сразу «чего припёрся»?! Пойду батюшке калачинскому, отцу Силуяну на исповеди покаюсь. Может, хоть он поймёт и епитимьей не пристукнет?

Чиновный хлыщ из столицы с нетрезвой заинтересованностью обернулся на нашего генерала. Лицо у него было как у государя Петра Первого, вдруг понявшего, что на ассамблее он тискал не Екатерину, а Меншикова…

— Эт-то… хто? — проворчал жандарм.

— Племянник мой, — вздохнул дядя.

— К-какой?

— Двоюродный, но не единственный. Дал Господь братьев и сестёр, никого бездетными не оставил. А этого… как оно по-латыни… уникумуса взял и свалил с размаху на мою голову.

Пьяный жандарм закивал с таким пылом, что явственный хруст шейных позвонков был слышен на всю избу. Я сочувственно присвистнул и всё-таки решился доложить:

— Некий учёный господин Жарковский из «светлого» будущего, попав под полную власть хромой ведьмы Фифи Зайцевой, вознамерился нам в кашу наплевать. Для чего оделся с пошлой непристойностью и повёл себя недостойным образом, устроив засаду на царского курьера, убив оного, обобрав и для пущей интриги закинув тело прямиком в Оборотный город, в Хозяйкин дворец. Один бы он с этим не справился, оно и ежу понятно, однако подельников покуда не выдал. И не потому, что храбрый такой. Просто это ему в голову не взбредёт — там от уха до уха одна Фифи, в полный рост, яркой персоной с понтами да закидонами. Арестовать мерзавца не получилось, убёг-с! Но вредничать не будет месяца два. Покуда не сможет сесть и обдумать план страшной мести. Он бы и рад пораньше, но, как я говорю, покуда даже сесть не может. Ему упыри прямо в точку попали, в пятую…

— Ну да и пёс бы с ним, — замученно вскинулся мой дядя. — Ты объясни, от меня-то чего хочешь?

— Чтоб вы пистолеты перезарядили и за саблю взялись, — неизвестно с чего брякнул я, тут же зажав рот обеими руками. Да поздно…

Дверь вышибло головой рыжего ординарца едва ли не вместе с косяками. И ведь свезло ему, что папаха высокая, а так бы одним сотрясением мозга не отделался.

— Банька… готова, — успел пробормотать бедняга и отключился. Тоже готов.

— Это что вообще было? — Дядя вопросительно изогнул кустистую бровь в мою сторону.

Ответить я не успел, мне просто не дали — в проёме показались два беса в мундирах столичной жандармерии. Те самые, что недавно дрались с нами в «поместье» Зайцевых, получили оба, огребли по полной, но всё равно припёрлись! Офицерскую форму они себе оставили, а вот прятаться за личинами более не желали. Уродливые морды, скошенные лбы, острые уши, угрожающе наклонённые рога, неполный набор зубов и торжествующий огонь злобных глаз не оставляли ни малейшего сомнения в целях их визита, но…

Надо отдать должное моему престарелому родственнику — не замешкался он ни на секунду. Мигом оценив положение, храбрейший Василий Дмитриевич первым делом спихнул петербургского собутыльника под стол, для пущей сохранности, а вторым на развороте расколошматил толстый марочный штоф об голову первого беса! Бутылка разлетелась красиво — кареокими осколками в разные стороны, вот только вреда причинила не больше, чем новогодняя хлопушка…

— Бесы, они твердолобые, — быстро пояснил я, почти в упор разряжая свой пистолет в грудь второму. Тяжёлый свинец проделал негодяю изрядную дыру меж рёбер!

— Эх, серебром надо было заряжать, — укорил меня дядя, когда первый нападающий помог встать второму и они молча направились нас душить.

— А на какие шиши, скажите на милость? — оправдывался я, перекидывая ему свою саблю. — Жалованье вы мне платите с гулькин нос, и то медью. На базар за семечками стыдно прийти, расплачиваюсь по полкопеечки, словно на паперти милостыню выпрашивал…

— Не балаболь! Я в твои годы каждому грошику молился, до зари вставал, за полночь ложился, всё родителям помогал. Мне и годочку не исполнилось, а я уже за скотиной навоз вывозил! В свою люльку лопаточкой складывал, верёвку через плечико, аки бурлак волжский, да на своём горбу и волочил!

От такого наглого, бесстыжего и неприкрытого вранья на миг застопорились даже заслушавшиеся бесы. Нечисть вообще любит всякие сказки. Пользуясь моментом, я огрел своего противника по шеям нагайкой и вторым махом сделал захлёст под щиколотку, рывком свалив рогатого в угол.

— Ну, может, где и преувеличил чуток, для красного словца, — виновато прокашлялся мой дядюшка, краснея, как благородная девица. — Но суть-то не в этом! Нету денег, так что ж, покуда полк не на войне, иди вон зарабатывай!

— Чем?

— А я знаю?! Хоть голым на ярмарке пляши!

— Это «стриптиз» называется, ему учиться надо, — уже со знанием дела пояснил я, пропустив пинок коленом от второго ростовца. Улетел не очень далеко, под стол, нос к носу с жандармом из будущего.

Тот открыл косые глаза…

— Вы мне там не безобразничать!!!

— Ни-ни, — поспешил успокоить я, пятясь раком. — Мы чуток подискутировали с вашими бывшими сотрудниками, но взрывать ничего не будем и уже расходимся по домам.

— А стр… птиз?! — вскинулся он. — Я фсё слышал!

— Это дядина мечта. Да и когда ему ещё помечтать, если не сейчас, годы-то на исходе… А вы спите! Баю-баюш-ки-баю, утром рюмочку налью-у…

Это меня Прохор научил, и столичный зануда послушно захрапел. Вынырнув из-под стола и кинувшись было в бой, я на мгновение… как это Катенька говорила… опупел, вот… В горнице толпилось уже шестнадцать или семнадцать идентичных бесов, а мой отчаянный дядя, рубя их саблей, не замечал, что эти гады успешно размножаются дележом! Да, с такой бесовщиной мы ещё не сталкивались…

— Илюшка, беги! Беги, дурень, я прикрою!

— Ага, сейчас, только штаны подтяну и рвану с низкого старта.

— Беги, приказываю-у! — громко взревел казачий генерал, замахиваясь на меня саблей. — Исполнять атаманскую волю, а не то зарублю!

Вот и скажите на милость, есть в этом хоть какая-то хромая логика? То есть он готов убить меня сам, лишь бы не дать меня убить бесам, да?! Но мне-то помирать в обоих случаях! Так что дудки, дядюшка, я этот вопрос уж как-нибудь сам решу, в свою пользу.

Хотя, с другой стороны, конструктивных предложений у меня всё равно не было. Если уж мы двоих бесов завалить не смогли, каким образом нам с восемнадцатью справиться? Помощи ждать неоткуда, рыжего ординарца, поди, совсем затоптали, весь полк за околицей, в поле или по крайним хатам спит. А местные на выстрел да шум драки на генеральском дворе не чухнутся — мы тут, бывало, и почище фейерверки устраивали! Ладно, помрём с красивой музыкой…

— И ведь что неприятно, царский приказ-то так и не нашёлся. Надо бы у Катеньки завтра спросить, — совершенно нелогичным переходом определил я, протянул к подоконнику руку, взял дядину кружку с кофе и одним движением выплеснул коричневую жижу в ближайшую харю.

Бес взвыл и… рассыпался сизым пеплом! Причём не один. Как по волшебству, мыльными пузырями стали лопаться и остальные бесы, копии первого. Минуты не прошло, как в комнате остался только один бес, тот, которого я же и подстрелил. Он испуганно огляделся по сторонам, грязно выругался и метнулся было к двери, но уйти не успел — Василий Дмитриевич мощно ошарашил его снятой со стены иконой Николая-угодника. Хорошая доска, не липовая, выдержала, а вот бес — нет. Негодяй рухнул как подкошенный, намертво впившись рогами в пол. Уф, всё…

— А вот теперь, Иловайский, — мой дядя-генерал, тяжело дыша, вернул икону на место, перекрестился на неё же и плюхнулся на скамью, — теперича ты мне всё разобъяснишь…

— Слушаюсь, — всё ещё держа в руке пустую кружку, кивнул я. — Скажите только, вы этот кофей пили? Похоже, крепость у него термоядерная…

— Какая? — не понял он, но махнул рукой. — Не пил я его. Из энтой кружки отец Силуян пару глотков сделал, да не понравилось ему.

— А перед тем, как пригубить, батюшка по привычке осенил еду и питьё крестным знамением, — уверенно дополнил я. — Конечно, за уши притянуто, но другого объяснения нет. Появится другая теория, примем к сведению и её. Что же касается всей этой ситуации в целом, то…

Дядя слушал терпеливо, изредка обшаривая взглядом стол в поисках уцелевшей выпивки. И про учёного Жарковского, похищенного с той злополучной конференции, и про его порабощение ведьмой Фифи, и про сложносплетённый заговор нечисти с целью прибить меня, а заодно и опорочить весь полк. Про Катеньку, которой дважды подбрасывали труп несчастного курьера то ли с целью довести до истерики, то ли сделать соучастницей, то ли просто подкормить. Про научную полицию будущего, прибывшую к нам искать того же Жарковского, а для «облегчения поисков» взявшую в проводники двух бесов-убийц. То есть ничему этих учёных умников пролитая кровь не научила, по-прежнему верят, что нечисти можно доверять и использовать её хищные наклонности во благо. Интересно, а одолей они меня с дядей, так от этого пьяненького жандармика хоть косточки бы остались? Ох, вряд ли, братцы…

— Чего-то намудрил ты, Иловайский. Нагородил всякого, а кто самый наиглавнейший виновник, так и не понятно?

Я развёл руками. Крыть нечем. Ни эксцентричная мадемуазель Зайцева, ни снедаемый ревностью псих Жарковский, ни тем более тупоголовые бомбилы-бесы на такие замыслы не способны. Стравленными оказались все, да только без малейшего объяснения — кому и зачем это было нужно?

— А ещё я не выяснил, где приказ…

— Этот, что ль? — Наш генерал небрежно вытащил из-за пазухи мятый конверт.

— Но… откуда?

— Собутыльничек передал. — Дядя беззлобно толкнул ногой храпящего под столом жандармского чина. — В знак доброй воли, так сказать. А взамен требовал тебя с ним на допрос отпустить. Далеко. В какой-то институт чего-то там с квантами и пикселями связанного. Я и предложил обсудить сие под рюмочку…

Хм… Получается, что всё складывалось ещё более запутанно, чем даже я мог предположить. Кому и зачем понадобился простой казачий хорунжий, да ещё в институте? Они там с нечистой силой братаются, а меня за химок и на допрос? Нет уж, погодите, господа хорошие, хреном с морковкой вприкуску баловаться…

— Спасибо, что не сдали учёным крысам.

— Не за что, — зевая, буркнул дядя. — Согласно приказу государя императора спустя неделю мы должны выступать в направлении польской границы. Семь дней у нас есть. То есть у тебя. Так что давай советуй: чего с этой харей бесовской делать будем?

— Допрашивать.

— А как? Ты на злобность-то его посмотри, глазами так и зыркает, волчара…

— Ничего я вам не скажу-у-у!!!

— А мы ему клизму со святой водой! — не думая, предложил я. — Благо и поза подходящая.

— Я вам всё скажу-у-у!!! — С таким же пылом бес мгновенно поменял точку зрения, едва ли не виляя задом в знак полной готовности к сотрудничеству.

Чем мы и воспользовались, хотя знал он немного. Военная косточка, работал с напарником по приказу. Причин внезапной ревности ко мне господина оратора в женском платье не понимает. Была б его воля, он бы мне из засады за сто шагов голову прострелил и не парился. Нанят по договору с ведьмой Фифи, реальный заказчик пожелал остаться неизвестным. В служебные обязанности входило сопровождение жандармского чиновника и оказание ему всяческой помощи. До определённого момента. А когда этот момент наступит — убить лысого человечка самым зверским способом, а уж те, кому надо, найдут способ переложить всю вину за смерть санкт-петербургского чина лично на генерала Василия Дмитриевича Иловайского 12-го. Вот как-то так примерно…

— И чего нам оно прояснило?

— Ну-у… — крепко задумался я, связывая бесу руки за спиной. — Лишнее подтверждение уже известных нам фактов.

— Каких это? — Дядя одним рывком поднял стонущего ординарца и усадил его на скамью, поближе к окошку. — Нехай ветерком ночным обдует, и полегчает хлопцу. Так ты не ответил, умник…

— Да, голова у него крепкая, сотрясать нечего, а от шишки разве что папаха пару дней криво сидеть будет, — вежливо поддакнул я, потому что ответить по существу было нечего.

— Не знаешь, стало быть… Эх ты, а ещё характерник!

— Вот-вот… — пьяно донеслось из-под стола. — Именно это нам… и… ин-тересно… Характерник! Это надо как следует… надо…

Жандарм попытался встать на колени, стукнулся лбом о ножку стола и вновь захрапел.

Мы с дядюшкой тревожно переглянулись. Неужели весь сыр-бор из-за таинственных возможностей характерника? Не меня лично, а характерничества вообще как непонятного и неизученного научного явления. Ведь если эти институтские умы из далёкого будущего уже с нечистой силой дружбу водят, так что с миром станется, когда они ещё и характерников под себя подомнут?!

И не успела одна и та же нехорошая мысль забрести к нам в головы, как из открытого окна показалась чья-то рука, сжимающая длинноствольный пистолет. Я грудью закрыл дядю, но выстрел предназначался не нам. Серебряная пуля вдребезги разнесла голову несчастного беса! Ловить кого бы там ни было посреди ночи под лопухами и заборами — дело тухлое…

— Сами живы, дак уже и слава те господи, — философски резюмировал мой героический родственник. — Всё одно никто б нам не поверил, что мы тут с нечистью бесовской дрались.

— Согласен, все бы решили, что наш генерал до чёртиков напился!

— Иловайский…

— А что, обычное дело, все поймут!

— Заткнись, я кому говорю…

— Поллитру из шкафчика достать, нервы успокоить?

— Достань! — окончательно взбеленившись, рявкнул дядя. — И пошёл вон с глаз моих!

Я щёлкнул каблуками, достал заветную бутылочку и быстро вышел вон. Дальше бежать следовало быстро, потому как в неустанной заботе о дядюшкином здоровье я уже третий день как вылил из бутылки водку, заменив оную чистой колодезной водой. Нет, вот на самом деле, зачем ему в его годы столько алкоголя? Это ж страшно вредно для печени, да и на мозгах отражается…

— Иловайски-и-ий, мать твою!!!

Ну вот, я же говорил…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ЗУБЫ НАВЫЛЕТ!

Ночевал на конюшне, подальше от дядюшкиного гнева, без надёжной опеки верного денщика. Рухнул под навес, на сеновал, ни о чём не заботясь и ни на кого не оглядываясь. Знал, что Прохор здесь, что он тоже спит, но махнул на всё рукой. Спал без снов, аки дитя малое. Если бы в ту ночь хоть кто-то из многочисленных желающих прокрался меня убить — его труды увенчались бы полной викторией! Зарезать спящего хорунжего было проще простого, но никто не пришёл. Бесы-людоеды более белый свет не коптили, сбежавший толераст Жарковский носу не показывал, его пылкая госпожа хромая мадемуазель Зайцева тоже как-то не спешила светить рылом посреди села при полной луне.

Запах соломы чуть сладковатой негой щекотал ноздри, хруст травинок под ухом нежно убаюкивал, ночная прохлада освежала голову и успокаивала нервы. А я, оказывается, не железный? Я тоже могу уставать, совершать ошибки, испытывать боль в мышцах, валиться от изнеможения и… стресса. Это новое слово, им Катенька обозначает степень крайней нервной истощённости организма с неадекватной реакцией на экстремальные ситуации, вот! До этого дня мы, донские казаки, ни о каких стрессах ни сном ни духом не слыхивали…

Рано утром, с первыми петухами, меня разбудил мой суровый денщик.

— Кто рано встаёт, тому Бог даёт! А Бог не Ерошка, соображает немножко — кому рубль, кому копейку, кому быка, кому индейку, кому злата ларец, кому полный…

— Пушной северный зверёк, — не задумываясь, угадал я.

— Да ты знал, — досадливо поморщился Прохор, протягивая мне расшитый рушник. — Давай-ка умывайся да завтракай. Хочешь, песню запоём?

— С чего бы?

Этому нехитрому трюку я научился у еврейского чёрта-коробейника. Схемка вроде бы предельно простая: тебе задали простой вопрос, а ты на него вопросом и ответил. И вот уже не ты ответчик, а твой собеседник, кем бы он ни был и какие бы права ни качал. Надо будет на дядюшке поэкспериментировать. Прохор — это уже пройденный этап, для чистоты эксперимента надо так ещё с двумя-тремя подопытными кроликами поприкалываться…

— Мы куда-то спешим? — ещё раз уточнил я, не получив ответа на первый вопрос:

— Царский указ провозгласили: через шесть денёчков на войну идём! Чтой-то Польша опять бузить стала, не дала им война восемьсот двенадцатого года разуму, вновь шляхта поднимается, свобод да вольностей требуют!

— И чего в этом плохого? Надо научиться уважать права каждого народа на своё волеизъявление и самоопределение!

— Это верно. Кто ж спорит? Вот они за свою свободу себе уже всю Малороссию требуют, от Львова до Киева.

— Охренели, что ли?!!

— И смены православной веры на католическую…

— А по сусалам нагайкой?! — окончательно вспыхнул я.

Нет, ну любой терпимости и пониманию есть предел. За этим пределом лично мою голову заволакивает розовая мгла, и я готов лететь с саблей наголо против всех великопольских эскадронов, рубя в капусту встречного-поперечного пана!

— Знаешь, я хоть ещё ни разу в настоящем боевом походе не был, но труса праздновать не стану. Говори, чего делать, к чему готовиться, что с собой брать, чем по дороге затаримся?

— Ну, ежели через Варшаву пойдём, так оно покороче будет. Рвём копыта до Ростова, там на Новочеркасск, поклонимся иконе Христа, въезжающего в Иерусалим-град, а там шесть конных переходов до Бреста. В Бресте денёк отдохнём, коней в реке Буге выкупаем и ужо через Катовицы на саму Варшаву! А ежели нас в обход на Краков пошлют, так это лучше по чешской земле пройти. До Праги и от того же Бреста недалече, а там сквозь всю ихнюю Моравию да Богемию в галопе, чтоб на вина моравские не отвлекаться, да и сквозь союзную Австрию, там по старому Кракову конным скоком, при пиках да саблях, с молодецким посвистом до соляных копей в Величке, где и развернёмся. Тебе Василий Дмитревич не сказал, что ль?

— Ну, не так подробно, — мягко уклонился я. — Ты ж его знаешь, дядя будет до последнего скрытничать, лишь бы детали похода простой хорунжий не узнал раньше его есаулов да войсковых старшин. Субординация, чтоб её за ногу да об стенку…

— То-то и оно. — Прохор дождался, пока я умоюсь в лохани, принял от меня мокрое полотенце и кивнул на покрытую ломтём хлеба глиняную миску каши. — Куда и зачем идём, нам, простым казакам, знать не положено. Наше дело — по государеву приказу ум да смелость проявлять, так чтоб разбить врага малой кровью и без потерь к батюшке тихому Дону вернуться.

— Угу. Я так и понял, что нашим желанием никто особо не интересуется. Хотим — не хотим, надо оно нам или не надо, помрём — не помрём…

— Это уж традиционно, — подтвердил мой многоопытный денщик, разводя руками. — А ты вона кашу кушай да старших слушай. На том ли свете, на этом — плохо не присоветуем. А кто дедов уважает, до их лет доживает!

— Я до твоих не доживу — ты меня заболтаешь. — Мне, разумеется, жутко хотелось, чтоб он признался, каким образом попал вчера в сети ведьмы Фифи и даже в услужение к ней подался, но Прохор аккуратнейшим образом обходил эту щекотливую тему. Настаивать у нас не принято, по крайней мере, на трезвую голову. О, а это мысль: напоить старого казака и… И не факт, что он мне что-нибудь скажет, а не пошлёт к чёрту под хвост информацию выковыривать. С него станется…

Пока я быстро ел кашу, он равнодушно чистил пистолет после вчерашней пальбы. Вообще-то это моя обязанность, за своим оружием каждый ухаживает лично: если в бою подведёт, так никто тебе и не виноват.

— Слышь, хлопчик, дело у меня до тебя, — не оборачиваясь и не отрываясь от занятия, обратился ко мне Прохор. — Только сугубо личное.

— Без интима?

Мой наставник и нянька на миг замер. За этот короткий отрезок времени я успел пожалеть и о глупой шутке, и о своей нелепой смерти, и о будущей судьбе Прохора на каторге, и…

— Ты берега не путай, — спустя вечность беззлобно выдохнул он. — Я с тобой ещё за тот поцелуй не рассчитался, раз до сих пор все зубы целы. Так слушать будешь или языком молоть?

— Слушать.

— Вот и слушай, не перебивая, да рожи не корчь. Ещё раз так за моей спиной улыбнёшься, и словишь поперёк спины оглоблей с потягом…

Я промолчал, поскольку был предупреждён. Он оценил мой такт, продолжив уже без угроз:

— Когда к воротам нашим энта кикимора небритая в шляпе со свечами сунулась, я первым делом нагайкой замахнулся. Широко замахнулся, от всей души, да погань эта ко мне ладошку тянет, а на ладони… — Он сунул руку за пазуху и, обернувшись, аккуратно положил передо мной на брёвнышко чуть потемневшую серебряную серёжку с витиеватым узором и маленьким красным камушком.

Я вдруг почувствовал неприятное шевеление волос на макушке, так словно бы они передумали расти куда надо и дружно решили пощекотать мой череп. Не самые приятные ощущения…

— Почуял ли?

— Почуял, — честно ответил я, потому что он сам спросил. — Это серёжка твоей жены. Той самой, которую сельчане ведьмой объявили и…

— Договаривай, чего уж…

— Предали смерти по глупым бабским суевериям, не дожидаясь ни церковного, ни казачьего, ни светского суда.

— Когда мы из похода вернулись, всё уже сделано было. Ить бабы первые с перепугу, в слезах да соплях, к своим мужьям во грехе каяться побежали. Ну те их кто нагайкой, кто вожжами, кто палкой из плетня — по уму всем дали, ни одну прощением не обошли. Да поздно…

Моему внутреннему взору предстала страшная картина… Ночь, жуткий ветер, ломающий деревья, луна, скалящаяся одноглазым черепом, толпа обезумевших и перепуганных станичниц, горбатая старуха, что-то надсадно вопящая и размахивающая закопчённой иконой. Высокая черноволосая женщина с округлившимся на последних днях животом, пологий берег реки, раздолбанная лодка, град камней и проклятий, преследующих несчастную, разбитые в кровь губы, карие глаза, полные слёз, и отражение горящей огнём хаты…

— Изгнали её, как ведьму, бабы глупые… Лодку потом за три версты на мели видели, только корма и осталась. Где мою Клавдию искать — никто не ведал. Я сам лет десять рук не опускал, одними надеждами жил, на каждую похожую женщину сердце ёкало. Потом смирился, отболело, хотя вдругорядь жениться уже не мог — не верил в счастье семейное, бобылём жить попривык…

— А тут появляется учёная крыса Жарковский, показывает тебе эту серьгу и говорит, будто бы что-то знает о судьбе твоей супруги, — уверенно завершил я.

— Всё так, хлопчик. — Прохор отобрал у меня серьгу и обречённо выдохнул: — Так ведь врал, подлец. Я б, может, и не пошёл за ним, да он…

— Чем-то кольнул тебя в шею, ты потерял сознание, а бесы легко перетащили тебя на старую «усадьбу», где ты легко стал жертвой чёрного колдовства хромой ведьмы. Ну и до кучи важным фрагментом её планов по уничтожению моей скромной особы. Ты не поверишь: если б я тебя поцеловать не догадался, так…

— А вот об этом цыц! — рявкнул мой денщик, краснея так, что даже со спины оказалось видно, как у него полыхают уши. — Не было ничего такого, понял?!

— Чего ж тут непонятного… Это был вынужденный поцелуй, да?

— Да! То есть, тьфу, нет!

— Не вынужденный? То есть по любви, что ль?

— Вообще не было никакого поцелуя! Ни по любви, ни вынужденного, никак я с тобой не целовался, ясно тебе?!! Ничего такого между нами не было!

— Ага, хорошо, мне всё приснилось.

— Вот-вот…

— Могу, значит, хлопцам рассказать, что мы с тобой во сне…

— Убью, — неожиданно тихо сказал Прохор, словно бы решившись наконец на давно лелеемый поступок. — В конце-то концов, что такое двадцать лет каторги? Пролетят, и не замечу…

В один миг я был атакован бешеным бородатым медведем, сбит с ног, повален на землю, и только его тяжёлый кулак взлетел над моей физиономией, как…

— Иловайский-с! — тонко раздалось от забора. — Вы чем это там занимаетесь? Хватит-с друг другу рёбра пересчитывать, всё равно собьётесь. Идите-ка за мной.

— Чего? — не поняли мы с Прохором.

— Приказ вашего дяди! Да идёмте же, дела не ждут-с, милейший!

— Слезь с меня, — попросил я.

— Приказ есть приказ, — не стал спорить старый казак, помогая мне подняться. — А что ж там за дело, что вот так приспело, ни терпежу ни мочи, а хлопец спал полночи… С утра не присевши, толком не поевши, за каким лядом тащить его надо?

— Всё стихотворствуете-с? Одобряю, — важно поправил очки наш полковой лекарь. — В наши годы ведущие врачи всего мира очень рекомендуют-с сочинять рифмы и разгадывать шарады. Это укрепляет память-с и не даёт скатиться в маразм.

После таких слов уже я, крестом раскинув руки, защищал уважаемого Фёдора Наумовича от засучивающего рукава Прохора, возомнившего, что его назвали полным маразматиком, у которого одно спасение — стишки. В общем, со двора пришлось уйти быстро, а детали срочного дядиного вызова прояснять уже на ходу. Благо это не являлось ни военной, ни государственной, ни коммерческой тайной…

— Так что, собственно, его сиятельству от нас срочно запонадобилось?

— Молодой человек-с, — Фёдор Наумович сухо покосился в мою сторону, — ваш скромный офицерский чин не подразумевает, что заслуженный генерал казачьих войск-с обязан давать вам предварительный отчёт о том, зачем и почему он желает вас видеть. Ясно-с?

— Ты нас на «ясно-с» не бери-с, учёный крыс! — не преминул вступиться Прохор. — Коли есть вопрос, так не задирай нос. Знаешь ответ — скажи, в себе не держи.

— В смысле-с?

— Не нарывайся, короче, ответь по-человечески.

Наш полковой лекарь недовольно пошмыгал носом, откашлялся, сплюнул в лопухи и только тогда, понизив голос, драматически прошептал:

— Неизвестная инфекция-с…

— Чего? — переглянулись мы.

— Инфекция-с, сиречь по-простонародному зараза. — Он сделал круглые глаза под размер старенького пенсне и предупреждающе приложил тонкий узловатый палец к губам. — Сегодня утром-с, на рассвете, уже шестеро казаков обнаружили у себя на руках странные жёлтые пятна-с! Не болят, не чешутся, но подозрительно — с чего вдруг-с? Любое изменение пигментации человеческой кожи — это нездорово, господа! Я доложил о сём факте-с нашему атаману, и что же-с? За час подобные пятна были обнаружены-с ещё у десяти казачков! Трое из них офицеры, а согласно озвученного ныне приказа полк идёт на войну!

— И что? — неуверенно уточнил я.

— На войну! В Польшу, в цивилизованную Европу, и в таком виде-с? С жёлтыми пятнами на руках?! — искренне возмутился он. — Никак нельзя-с!

— А что можно?

— Ничего-с! Карантин, и нет вам никакой войны-с!

Прохор кивком головы дал понять, что дело и вправду плохо. Если царь-батюшка со своими умнейшими генералами штаба уже распланировал наше появление на театре военных действий в свой срок и час, а в полку обнаружена неизвестная медицине инфекция, то хренушки нас кто за бугор пустит! Эх, накрылись мои геройские планы с первым заграничным походом…

— Однако, — после минутного размышления опять полез в споры мой денщик, — ежели хлопцы холеру энту непонятную не знай где подцепили да друг по дружке рукопожатием разнесли, так в чём и горе? Не болит же! А коли внешний вид уж так непригляден, так можно на гусарский манер всем перчатки лайковые натянуть.

— Не согласится Василий Дмитревич, чтоб мы всем полком чего-то там гусарское натягивали, — абсолютно уверенно отмёл я. — Он вообще к гусарам свысока относится: дуэлятся почём зря, понту много, долгов ещё больше, пьют, как их же лошади, и в рядах гусарских без дворянского происхождения делать нечего — заплюют по маковку!

Кстати, кое в чём верно. Хотя гусарская традиция пить шампанское из дамской туфельки мне даже импонировала. Надо будет перед Катенькой так в следующий раз выпендриться. Если, конечно, настоящее шампанское раздобыть сумею, а второй раз пить это «российское» меня и по судебному приговору не заставишь.

— Глупости-с, — сурово прервал мои размышления Фёдор Наумович. — Это антинаучно и нелогично. Мало ли что сейчас не болит… А вдруг завтра заболит-с, так-с что хоть руку режь, а? Будем отправлять-с весь полк на ампутацию, а потом одноруких казаков-с на тихий Дон, до дома до хаты?!

Мы оба, устыдившись, кинулись успокаивать нашего разбушевавшегося врача, потому как на таком эмоциональном подъёме с него станется и за грудки взяться, он мужик безбашенный. До дядюшкиного двора дошли, уже примирившись, а вот на пороге хаты нас остановила…

— Мать честная, да то ж мумия египетская, — отступая мне за спину, перекрестился Прохор. — Я таких уродин в парижском музее насмотрелся. Ихний Наполеон в своё время всякого понапёр отовсюду, что под руку попадётся, вот небось одну в наших краях и обронил…

Мумия обиделась и грозно заступила нам дорогу. Я тоже не сразу разобрал, с кем имею дело, пока Наумович не растолкал нас в стороны, лишний раз проверяя бинты, меж которых лихо высовывалась рыжая прядь казачьего чуба.

— Это дядин ординарец.Досталось ему вчера, но вёл себя героем! В основном павшим. Ну, в смысле злобные враги потоптались на нём, как хотели, пока мы их на тот свет не выгнали. Без его помощи…

Рыжий ординарец что-то возмущённо забулькал, пытаясь грозить мне забинтованным кулаком, но что он мог сказать в своё оправдание? Да ничегошеньки! А ведь я его предупреждал по-хорошему, увидишь бесов — не заводись, в драку не лезь, меня позови. Ну, он, видать, всё ж таки полез, переоценил силы и возможности, кто ему виноват? Как говорит Катенька, сам себе злобный Буратино! Мы оставили понурого, умотанного до неузнаваемости ординарца мерить осторожными шажками пустой двор, и все трое без доклада вломились в генеральские покои.

Мой грозный дядюшка, убелённый сединами, увенчанный лавровыми венками со всех военных полей обширной Российской империи и всяческого зарубежья, сидел без мундира, в старых носках и тапках, прихлёбывал явно остывший кофе да что-то быстро царапал на листочке бумаги. Белое перо в его толстых пальцах казалось непростительно легкомысленным. Но что ещё хуже, и настроение у дяди было такое же — романтическое, возвышенное, в розовых бантиках и кружевных пассажах…

— Василий Дмитревич, голубчик-с, — первым начал наш тощий, но энергичный врач, — распространение инфекции прогрессирует! По вашей просьбе-с я привлёк хорунжего Иловайского, хотя и склонен подвергать сомнению его так называемые способности-с…

Дядя поднял на него рассеянный взгляд и обернулся к Прохору:

— Рифма к слову «ночь»?

— Дочь, прочь, не морочь, точь-в-точь! — не задумываясь, пустился перечислять мой денщик, и полковой врач прервал его с вполне понятным возмущением:

— У нас уже свыше дюжины казаков больны-с! Вы просили меня обратиться к вашему племяннику. Вот он-с! Но я не вправе ему приказывать, прикажите вы!

Василий Дмитриевич с каким-то фатальным непониманием проблемы отмахнулся от воплей нашего медицинского светила и вновь поманил Прохора:

— «Прижму тебя, как родную дочь, и мы вместе проведём всю ночь…» Как тебе?

— Не очень, — пожевав ус, вывел верный мой денщик. — Рифма чистая, а смысл двойственный. Вроде «обниму, как дочь», но «проведу ночь»… Как-то у нас, казаков, ночи с дочерьми проводить не принято.

Дядя сосредоточенно покивал и что-то там вычеркнул. Бедный врач пошёл неровными пятнами…

— Милостивые государи, я снимаю с себя всякую ответственность за непринятие мер по прекращению-с распространения неведомой инфекции-с! Но я буду жаловаться, имейте-с в виду!

— Пойдёмте-ка, Фёдор Наумович. — Я сострадательно обнял его за плечи и развернул на выход. — Уж если самому генералу поэтическая муза, перо на маковку уронила, так нам, простым земным людям, грешно к такому небожителю с земными глупостями приставать. Я вам и без начальственного приказа помогу.

— Честное-с благородное? — всхлипнул он.

— Слово даю, — подтвердил я.

Да чего уж там, зря, что ли, шёл, всё равно это дело так и так на меня бы повесили. Смысл выёживаться, да и как своим не помочь. Тем более что мне было отлично известно имя той шаловливой музы, что коснулась своим прозрачным крылышком сурового сердца моего почтенного родственника: Маргарита Афанасьевна, младшая дочь местного генерал-губернатора Воронцова. Милейшее создание, право слово! Голубоглаза, белокожа, золотоволоса, резва, как птичка, игрива, как котёнок, и эфирна до воздушной невесомости.

После ряда безуспешных попыток навязать сие чудо мне в жёны дядюшка признал собственное поражение и решил сменить амплуа. Ну вроде как свахи из него не получилось, так, может, испытать судьбу в образе пожилого молодожёна? Ему только в радость юную жену пряниками баловать, да и ей за его плечами, как за стенами новочеркасской крепости. Отчего ж нет, я первый готов кричать «горько» на их свадьбе! Только вот сначала со своими делами разберусь.

— Рифма к слову «рыбка»?

— Улыбка!

— А к слову «овечка»?

— Сердечко. Василий Дмитревич, да не томи ты меня, пусти к бумаге. Я те вмиг любое любовное стихотворение за две минуточки накорябаю!

— Не пущу, сам хочу написать! А вот рифму к слову «пташка»?

— Какаш… Ой, прости господи, оговорился…

Похоже, ждать, пока они оба в буриме наиграются, можно хоть до жёлтых листьев пушкинской осени. Лекарь потащил меня к войсковому лазарету, одинокой серой палатке, стоящей на отшибе от остальных. Там сидели, лежали, болтали, курили и балагурили человек десять — двенадцать казаков. Ещё несколько стояли за палаткой, наслаждаясь утренним ветерком. Даже беглого осмотра невооружённым глазом мне хватило, чтобы понять — здесь дело нечисто. Жёлтые пятна были какого-то странного, неестественно яркого лимонного цвета. Форма у всех разная, но общий размер не больше двух царских пятаков. Болезненных ощущений никаких — ни зуда, ни покалывания. Откуда и как хлопцы подхватили эту «заразу», никто толком объяснить не мог. Вчера никто на здоровье не жаловался, а вот сегодня — раз, и руки в пятнах…

— Ну-с, каково ваше мнение, коллега? — с нескрываемым сарказмом ткнул меня пальцем в бок наш лекарь. Причём больно ткнул, прямо под рёбра, со знанием анатомии.

— Мне нужно посоветоваться.

— С кем же, извольте спросить-с?

— У меня есть ряд независимых консультантов, — решил я, прекрасно понимая, что искать ответы можно только в Оборотном городе.

Фёдор Наумович недоверчиво покачал лысеющей головой, поправил пенсне на носу и ушёл в дальний угол палатки, туда, где лежал его саквояж, успокоить нервы глотком медицинского спирта. Его никто не осуждал, все врачи такие, это часть их профессии: трезвый врач в воинской части нонсенс и подозрение — а не шпион ли германский?

Подлечив нервы, наш лекарь вернулся со мной в село и даже зачем-то пригласил к себе отобедать. Мне ума хватило отказаться. Тогда он пожал мне руку, демонстрируя крепость хватки, редкую для людей его комплекции, и свернул за угол к своей хате. Я с ним не пошёл: нарываться лишний раз на крутой нрав его сожительницы не было ни малейшего желания. Виделись разок, и, как говорится, ещё б сто лет не видаться…

Зато мне удалось заметить, как тот самый петербургский чин, видимо давно протрезвевший и проспавшийся со вчерашнего, бодро семенил куда-то за околицу. Не знаю, с чего вдруг я увязался за этим лысым типом. Ничего особо интересного от него ожидать не приходилось, кто он такой, мы уже знали, чего хочет — тоже. В охранники я к нему не нанимался, разок спасли от бесов, на том и разбежимся, без претензий. И всё-таки, всё-таки, всё-таки…

Учёный жандарм из будущего покинул село, направившись в сторону кладбища. Ага, а вот это уже интересней. Тем более что даже до первых крестов он не дошёл, а остановился за рощицей, у молодой берёзы с крохотным дуплом. Сунул туда что-то, воровато огляделся и достал из кармана телефон. Не такой, как у Катеньки, поболее и с торчащей палочкой, но я-то уж знаю, как сия вещица называется и для чего служит. По ней в пресветлые годы, лет через двести с гаком, люди за тысячи вёрст переговариваться станут. Но лысый говорить не стал. Нажал что-то, пиликнул и… исчез. Вот стоял за пять шагов, рукой подать, а в один миг и нет его!

— Это не волшебство, это технологии, — бормотал я себе под нос душеспасительную молитву, коей обучила меня гордая Хозяйка Оборотного города. Незаметно следовать за жандармом да по-пластунски в ковылях прятаться — задача нехитрая, этому любой казачонок с двух лет обучается, в станичных садах яблоки воруя. У лысого не было ни малейшего шанса меня заметить, а вот я искренне полюбопытствую, чего он там в берёзу засунул. Мои пальцы извлекли крохотную прямоугольную пластинку.

— Хм, такого чуда я ещё не видывал. Я-то думал, он сюда записку любовную положил или денежку, а это… — Я подкинул вещицу невесомую на ладони, понюхал, даже лизнул, всё равно непонятно. Ладно, Катеньке покажу, она разберётся.

На горизонте мелькнула чёрная точка.

Я мигом рухнул назад в траву и быстро отполз в сторону. Через пару минут бодрой, хотя и чуть хромающей походкой к берёзе подскочила заслуженная людоедка бабка Фрося. Сунула загребущую руку в дупло, пошарила, поскреблась и разочарованно повела носом. Вот такого развития событий я не предполагал…

— Иловайский! — безошибочно унюхала меня старая кровососка. — А я-то думаю, чем тут вокруг рощи ароматизирует? Так это наш хорунжий кашу гречневую с маслом ел, а теперь от меня в ковыле прятаться задумал… Ты чего энто, казачок?

— Да по привычке, баба Фрося. — Мне пришлось встать, не дожидаясь, покуда она меня сама за сапог вытащит. — Мало ли, вдруг вы по делам, а я разговорами отвлекать буду…

— Да не боись, не съем!

— А ты рискни последним зубом, — строго напомнил я, потому как нечисть человеческий страх всей своей сутью чует. — Проводи-ка меня лучше до Оборотного города. Или у тебя здесь какие свои секреты?

— У меня?! Ох, не смеши бабушку, откуль у меня, старой, да ещё и секреты? — мигом заюлила она, усиливая мои худшие подозрения. — Идём, идём, Хозяюшка завсегда тебе рада! Глядишь, и мне, горемычной, какая косточка обломится… Пешком пойдёшь али верхами?

— Пешим прогуляюсь, — важно кивнул я. На бабке Фросе и впрямь в последнее время кто только не ездит — не хочу, брезгую, да и до кладбища рукой подать, так дойду.

Я прошёл вперёд, делая вид, будто не вижу, как она за моей спиной ещё раз лихорадочно проверяет дупло и шарит клюкой в опавшей листве под берёзой.

— Иловайский, погоди! Бабушка хроменькая, бабушка так быстро идти не может! Дай хоть под ручку тебя зацеплю. Уж когда ещё на старости лет с молоденьким казачком похожу? — Она ловко сгребла меня под локоть, прижимаясь с немалой крепостью и силой. — А ты тут сам что делал-то?

— Ворон считал. Слева направо восемь пролетело, а справа налево три.

— Да зачем тебе это?

— Ради статистики, — пояснил я, и бабка ненадолго заткнулась, переваривая незнакомое слово.

В общем, до кладбища дошли без забот, разве что солнышко припекало чуток покрепче обычного. Моя кошмарная спутница всё еще беззвучно ворочала губами, пытаясь повторить: «Стат… статист… тисти… стикастати…» Иногда полезно дать женщине занять себе голову какой-нибудь непонятной фигнёй — она отвлечётся и забудет тебя съесть. Хороший способ, проверенный, говорят, даже в семейной жизни работает.

Спустились вниз через ту же могилу. По идее и других дорог полно, но лично мне вот эта комфортней всего. Может, потому что в самый первый раз именно по ней я попал в Оборотный город? Ностальгирую…

Нам же в поход скоро, и кто знает, увижу ли я вновь эти противные упырьи морды, голых ведьм на помеле, подтянутых мелких бесов, плечистых вурдалаков, душегубов, кровопийц, душителей, отравителей всех мастей, один другого злее…

И посреди всего этого адского семени, как бутон лазоревый, любовь моя Катенька с бюстом четвёртого размера…

Я не заметил, как ускорил шаг, прыгая через ступеньку. Сердце в груди так и пылает страстью, как о ней вспомню. Бегу, лечу, рвусь к тебе со всех ног, мечта моя кареглазая!..

Из-за спины доносилось далёкое кудахтанье бабки Фроси, она сцепилась с какой-то местной жительницей, спускавшейся за нею и, видать, наступившей на подол. Ну их, сами разберутся, мужчинам в женские тяжбы лезть не рекомендуется. А меня реальность встретила уверенным голоском из-под волшебной арки:

— А ну, стой! Стрелять буду!

Я невольно отступил: в меня грозно целился бес-новобранец с вполне приличным австрийским штуцером. Что за безобразие, они же должны из всякого барахла антикварного палить?! И так, чтоб по мне стреляли из современного дульнозарядного оружия, мы не договаривались! Так ведь и убить можно, а убитый я не то что Катеньке, самому себе на фиг не нужен. Не-не-не, эдак не пойдёт! Верните прежних старослужащих с дробовиками, мушкетами, самопалами и пушками времён Иоанна Грозного, иначе я больше не играю…

— Хлопец, ты в своём уме?! Я ж Иловайский!

— А меня предупреждали, вон и ружьё новое выдали! — радостно пояснил бес, почёсывая молодые рожки. — Ты, главное, не шевелись. Замри, а то промажу!

— Да ты хоть стрелять из штуцера обучен?

— Ну… где-то… как-то… вроде да. А чё?

— Так давай научу!

Я безбоязненно добежал до арки, осмотрел поданное бесом ружьё и облегчённо выдохнул — не заряжено.

— Смотри сюда. — Я быстро разобрал штуцер и сунул под нос бесу. — Протри тряпочкой. Масло-то хоть есть?

— Сливочное, на бутерброде. Мама на завтрак дала.

— Ох и добрая у тебя мама, — сочувственно покивал я. — Ты уж бутерброд сам съешь, а замок ружейный можно и чистой тряпочкой протереть. Оружие, оно хлебных крошек не любит…

Минуты три мы оба, в четыре руки, честно чистили его штуцер. Потом прошли короткое обучение правильной зарядке, забиванию заряда в ствол и общим правилам прицела. В последнем новобранец так и не преуспел, но хоть заряжать худо-бедно научился.

— Слышь, а ты точно Иловайский?

— Ну да. А что не так?

— Да наши вроде говорили, — бес виновато шмыгнул пятачком, — что ты, дескать, сволочь несусветная. Всех наших почём зря обижаешь, в рыло дать как здрасте, покалеченных тобой полна казарма, и разговаривать с тобой чистой воды самоубийствие, проще стразу застрелиться…

— Серьёзно?

— Факт, — печально подтвердил маленький бес, поднимая к плечу вычищенный, проверенный, но незаряженный штуцер. — А ты мне помог почём зря, пинка сзади не отвесил и пальцем в глаз не ткнул. Чё делать-то?

— Ты, главное, не спеши. Видишь цель, бери её на мушку, но учитывай скорость движения, направление ветра, высоту солнца, упреждение по движению на шаг или два, ну и, собственно, куда ты вообще палишь.

— В тебя!

— Дурында! Я ж рядом с тобой стою, учу тебя, репоголового! Вона, видишь, бабка Фрося из-за угла выруливает? Вот хоть на ней потренируйся, что ли…

— Её подстрелить? — неуверенно взял прицел неопытный бес. Был бы из старослужащих, знал бы, что мне верить нельзя по-любому! А тут новобранец, ей-богу, грех не попользоваться…

— Целься ей в юбку, — наущал я, пока молодой боец лихорадочно прикидывал скорость движения ветра и шаг на упреждение бабки. — Но только так, чтоб и ногу не задеть, и дыру в интересном месте оформить. И ей забава, и всем нам бесплатное развлечение, трудно, что ли…

— Да ни в одном глазу! Оформим в лучшем виде, как только французские модельеры могут. — Прямо на моих глазах он сыпанул вместо пули горсть крупных дробинок и, почти не целясь, шмальнул в сторону быстро приближающейся с улыбкой до ушей бабы Фроси. Улыбку смело первой. Или я путаю, и первой бабка лишилась основной части юбки? Эдак на пару ладоней выше колена. Как эта морда бесюганская такое умудрила — пальнуть в упор, срезать ткань, но не задеть живое тело, — лично мне непонятно, хоть убейте!

— Ты… чё творишь, а? — не своим голосом пропищала вконец обалдевшая старушка, демонстрируя обожжённую дырищу примерно на размер моих плеч. И причём легло-то как удачненько, прямо меж коленей, не зацепив бёдра! Я б на её месте только радовался да молитву Николе-угоднику сотворил, но это ж баба Фрося… — Ты на чью юбку своим штуцером нацелился? Ты куда мне свой зарез загнать порешил? А ну стой, маньяк, отвечай бабушке, я ж с тебя живого не слезу-у…

Сам бес только успел вытаращить круглые глаза, когда на него выбежала роскошная русская красавица, кровь с молоком, бюст капустою, бёдра подушками (сзади — спереди — в профиль), одно сплошное вожделение в мини, и с размаху заехала ему кулаком в ухо! Парнишка выпустил из лап тяжеленный штуцер, отлетев шагов на десять в сторону. Грозная баба Фрося, или девка Ефросинья, молча взяла ружьё, без матюков расколотила его об арку и выбросила к едрёной ёлкиной матери! Надеюсь, адрес был точным, потому что бедный бес вряд ли бы полез уточнять город, индекс и получателя. Он вообще за меня спрятался, чтоб под горячую руку не лезть. Хотя ему-то что? Это мне со столь оригинальной бабой Фросей предстояло войти в Оборотный город. А ведь на меня там кто только не облизывался. Образно выражаясь, прятаться под юбкой я уже не мог — ни рост, ни воспитание не позволяли.

Умненький новобранец вовремя сообразил дать дёру, не дослушав, бросив поломанное ружьё, арку, пост, меня — только копытца мелькали. Бабка, решив, что месть не окончена, рванула в погоню на полусогнутых, оторвав дуло от ложи, согнув его об колено и размахивая им над головой на манер бумеранга. Догонит — убьёт, а в том, что догонит, лично у меня сомнений не было. Даже жалко чертёнка, молодой ещё, мог бы жить и жить…

Они сцепились где-то в подворотне первого квартала — люто, намертво, с воем и стонами. Я на это бесстыдное безобразие даже глядеть не стал, прошёл мимо, отвернувшись, а стоны становились всё ярче, всё громче и всё сладострастнее?! Вот что значит опытная женщина! Свезло хлопцу не глядя, хоть и не позавидуешь…

А я, шагая широко и беспечно, бодрой припрыжкой направился в местную лавку Павлушечки. Если кто подзабыл, так это такой здоровущий вурдалачище, под две сажени ростом и полторы в обхвате. Слово «талия» считает незавуалированным оскорблением, сам ходит голым, в одном переднике, интеллигентен до безобразия, латынь знает, поскольку патологоанатом. Лавка у него небольшая, но популярная, человечину возит отовсюду, как свежую, так и кладбищенскую, с душком, на любителя. Не скажу, что мы с этим типусом друзья не разлей вода, однако же собеседовать приходилось. Как и драться, впрочем…

Однако если у кого и спросить о необычных пятнах на человеческом теле, так это только у него: он в вопросах пятен, гнили, разложения и прочей малоприятной гадости профессионал! У него от этого заработок зависит, сорт не сорт, качество продукции и так далее. Если б ещё и местные не мешали. Но как они могут не мешать…

— Гляньте-ка, мама, живой антрекот по улице шествует! А ить я третий день толком не жрамши, можно хоть…

— Ох, родила ж дебилоида, а?! Не, таки вы послушайте, он видит Иловайского и уже хочет кушать. Горе моё, иди погрызи доску от пола, оно безопаснее!

На балконе произошла короткая драка, в результате которой молодой круглолицый упырь был укатан бдительной мамашей под кровать, а мне погрозили пальцем, чтоб не искушал малолеток. Можно подумать, я это специально…

— А-а, держите меня семеро, к нам опять казак пришёл! Опять драться будем, шишки ставить, фонари ловить, традиция, чтоб её, всенародная! А можно я сам башкой об стенку хряпнусь, чтоб ему не досталось? Такая вот стерва-любовь…

Короче, приветствовали меня пока ещё вежливо. Раньше бы как? Раньше б сразу толпой набросились, и кто первый чего откусит, тот и прав. Теперь всё иначе…

После нововведённой традиции «где увидел Иловайского, там и соседу ногой по фаберже!» народец долгое время сам друг дружку метелил, невзирая на чины и половое неравенство. Потом попривыкли как-то, то есть драться-то продолжают, но не сказать чтоб с прежним пылом, и уж точно без удовольствия. Здесь же одна нечисть живёт, им любые законы в тягость, а однообразие традиций просто бесит. Вон уж насколько часто Катенькины львы у ворот лихих бунтарей огнём поливают, а энтузиазма у толпы не убавилось. Вот так и в моём случае: подраться они бы и не прочь, да вроде как никто ж не настаивает? Я не настаиваю, Хозяйка не настаивает, так какой ботвы морковной ради стараться-то…

«Илюшенька-а-а!» — призывно раздалось за моей спиной, и с ближайшего балкона вспорхнула зрелая ведьма на помеле. Знаете, из тех, у кого в одном месте вечно свербит, потому и лишней одеждой они себя не утруждают. Платочек разве повяжет на голову эдаким узлом с заячьими ушками на лбу и пикирует за приключениями на кормовую часть бригантины.

— Илюшенька, а вот позвольте вопрос, — интимно скользя на помеле чуть впереди меня, томно вздохнула пылкая красавица.

— Не участвую, — на ходу отбрил я.

— В чём?

— В вашей вечеринке с подругами в финской сауне, с вениками и самогонкой.

— Но… как… я же и спросить не успела?!

А вот так, проснулись таланты характерничьи, и могу враз с ответом угадать. Другое дело, что происходит оно всё у меня спонтанно и без всякого моего желания.

— Молодой человек, а мне не подскажете ли? — мигом вылез откуда-то из-под мостовой грязный убыр калмыцкой наружности. — Меня сегодня тоже дама в гости пригласила. Дескать, муж в командировке, а у неё аж зубы сводит, так чаю выпить не с кем. Так вот, посоветуйте: идти ли?

— Не посоветую, — подумав, решился я. — У неё этих мужей полон шкаф, шесть скелетов висит, седьмого для порядку не хватает. Я бы не ходил — позы нелепые, удовольствие скоротечное, а в шкафу и без вас тесно…

— Мужская солидарность — великая вещь, — от души поблагодарил он, и я счёл разумным поторопиться. Уж больно заинтересованно стала коситься в мою сторону прохожая нечисть. И ведь не с гастрономическим интересом, поверьте, а за советом…

— А вот у меня невеста неверна! Да я энто дело и сам знаю. Вот ты как посоветуешь, казачок, можно ей туда какой счётчик установить, чтоб я хоть количество контролировал?!

— Хочу курицу в ресторане. А она меня не хочет. И чё делать?

— Вчерась мужа душила. Сёдня он меня. Завтра опять я его буду, а опосля его очередь душить. Но вообще-то энто у нас любовь такая. Мы ж нормальные, правда?

Наверное, битый час я отвечал на всё возрастающий вал вопросов. Не задумываясь, не пытаясь угодить, не льстя и, самое обидное, никому не отказывая. Поскольку оправдания мне не было: чем чёрт хуже ведьмы, что я ей ответил, а ему нет? Да по большому счёту и ничем, кроме рогов и хвоста, стало быть, обязан отдуваться. Пока добежал до нечистого храма на площади, у меня практически язык не ворочался. Но зато никто не пытался скалить на меня зубы! Вот целовали в благодарность многие. Сначала дамы, а потом и мужики во вкус вошли…

— Отец Григорий, к вам можно? — Я почти кубарем влетел в двери нечистого храма, мокрый и обслюнявленный, как котёнок, которого выплюнул незлобный волкодав.

— Захады, сын мой, — не оборачиваясь, тихо откликнулся грузинский батюшка. — Ты помолиться или выпить?

— А если совместить? — попробовал отшутиться я, быстро задвигая стальной засов под разочарованный вой с той стороны.

Надеюсь, свою же церковь они штурмовать не будут, пробовали уже разок, да мы с Монькой и Шлёмкой лихо отстрелялись. Нас тогда даже пушкой взять не смогли, куда уж сегодняшним энтузиастам-кровопийцам рыпаться. Храм Люцифера — не гранит науки, его грызть бессмысленно, потом остаток жизни только и будешь что овсяную кашу беззубым ртом шамкать. Выдохнув и слегка подуспокоившись, я наконец-то обратил внимание на странное поведение отца настоятеля. Старый горбоносый кавказский вурдалак сидел, скрючившись, на алтарной плите, словно бы у него болел живот. Ко мне так и не оборачивался, отвечал невнятно, тусклым голосом, так что в моём большом сердце невольно аукнулась жалость…

— Ты захады, дарагой. Вино в углу, лаваш есть, кинзы немного. Мой дом — твой дом…

— Отец Григорий, вы в порядке?

— Чито-грито, чито-маргарито, гей, — попробовал бодренько пропеть он, но замешкался в конце.

О чём песня, я спрашивать не стал, потому как слово «гей» слышал от Катеньки и прекрасно знаю, что оно значит. Да и кто я такой, чтоб упрекать священника нечистого храма в таких пристрастиях, как геи под «Маргариту»? У них же здесь всё не как у людей, им, поди, и содомский грех как нам тульский пряник…

— Я тут мимо пробегал. Хотел к Хозяйке с деловым визитом напроситься, но по пути нарвался на каких-то извращенцев. Вы не в курсе, отчего у вас молодёжь на улицах шалит? А то я без нагайки как голый…

— Молодые, глупые… Я тебе кинжал дам, зарэжь одного, второго — отстанут, другую игру искать начнут, да, — покивал головой отец Григорий и неожиданно перевёл тему: — Ты её очэнь любишь?

— Очень, — не стал скрывать я.

— И я очэнь люблю…

— Катеньку?!

— Ефросинью… — со стоном сердечной боли поправил меня кровососущий грузин и вновь закрыл лицо руками, раскачиваясь из стороны в сторону. — Любовь нечаянно нагрянет… Кто такие умные слова сказал, а? Нагрянула так нагрянула — есть нэ могу, пить нэ могу, чача уже неделю без дела стоит, на меня вся родня обижается, а я люблю!..

— Ефросинья — это случайно не…

— Пачему случайно? — Из-под сросшихся бровей отца Григория кинжально блеснули две грозные молнии. — Это она тебе — баба Фрося, им — баба Фрося, всяким разным — баба Фрося, а мне…

Его понесло. С чисто кавказским пылом он вскочил на кивот, дважды лихо плюнул на каменные иконы и в ритме лезгинки завертелся вокруг меня, треща, как целых три еврейки на базаре.

— Глаза её сыние! Сыние такие, нэт таких больше, только у нас в горах небо такое, ну нэ такое чуточку, но это её нэ портит, и зубы все, все, какие остались, харошие они, острые, как осетинские кинжалы, бэлые, как снег на Казбэке, и ходит она харашо, ай, харашо, бедром сюда, бедром туда, а у меня сэрдце за ней в ритм её бёдер, как будто от аула к реке идёт, а я в кустах сижу, на неё любуюсь, жду — вдруг купатца будет, э?

— Отец Григорий, мне тут ваш совет нужен, — не выдержал я, начиная краснеть. — Вы уж простите, что останавливаю посредь столь интересной эротической фантазии. Но вот не подскажете ли, у нас в полку непонятная зараза объявилась — у хлопцев молодых жёлтые пятна на руках. Как быть и что сие?

— Чешутся?

— Нет вроде…

— Болят?

— Нет покуда…

— Если я тебе памагу, ты мне паможешь?

— Помогу, отчего ж не помочь, — осторожно согласился я. — Если, конечно, убивать никого не надо.

— Убивать нэ нада, — широко улыбнулся он, щеря неровные зубы. — Красть нада. Невесту варавать будем!

— Упс… — едва не поперхнулся я, поняв, в чём суть дела, но мой горячий собеседник счёл это согласием и кинулся жать мне руку.

— Иловайский, ты мой кунак! Брат мой! Даже дядя! Я бы тебя и папой назвал, но у меня папа такой сволочь был…

— Тогда лучше не надо.

— Нэ буду. Дай обниму!

— Ага, как же. — Я успешно увернулся, когда этот экспрессивный тип кинулся мне на шею.

— Нэ доверяешь, да? — ничуть не обиделся он, качая носом, как клювом. — Это правильно, э… Теперь меня слушай. Пятна жёлтые, это когда тебя чумчара лизнул. Нэ укусил, нэ плюнул, а лизнул так нежно, тогда жёлтые. Если три дня не болят, эта плохо…

— Почему?

— Нэ болят, значит, организм яд за свой принял. Недэли не пройдёт, твои люди сами чумчарами станут…

От услышанного волосы у меня на голове встали дыбом так, что приподняли папаху. Наши донские казаки могут превратиться в молдавских чумчар! Да есть ли на свете что хуже?! А представить выражение лица моего дяди, когда я вернусь с докладом, — вообще страх божий и казни египетские…

— Что ж делать-то? Как лечить?

— Нэ знаю, э… Я тебе нэ доктор. Ты за лэчением к мяснику иди. Павлушечка, он хоть и атеист нэверующий, но дело своё мала-мала знает, — задумчиво поскрёбывая подбородок грязными когтями, признал отец Григорий. — Если какие праблэмы с кожей, к нему иди! Он мясо чумчар тоже на развэс продаёт, пагавари с ним, я тебе пистолэт дам или бальшой кинжал, да…

Свой резон в этом, пожалуй, был. Мясник-патологоанатом действительно мог да и был обязан по роду своей профессии разбираться в дефектах мяса и знать различные способы избавления своего продукта от пятен, запахов и прочих признаков нетоварного вида. Хотя, как по мне, так они тут в основном «нетоварный вид» и жрут. Трупоеды сплошь, вон моих упырей, Моню и Шлёму, проще три раза расстрелять, чем один раз умыться заставить. А в остальном милейшие ребятки, как помните…

— Сам-то Павлушечка сейчас в городе?

— Нэ знаю, — раздражённо фыркнул отец Григорий. — Разве я сторож брату маему? Да и какой он мине брат, падлец он, таких рэзать надо…

— Не могу не согласиться. — Я взялся за ручку двери и сдвинул засов. — Пойду склоню этого гиппопотамуса к сотрудничеству.

— Кинжал вазьми, да!

— Лучше шашку кавказскую, — после секундного размышления попросил я.

— Будет тебе шашка. — Грузинский батюшка сбегал за алтарь (у него там военный склад) и торжественно вручил мне боевой клинок, утопленный в ножнах.

Я вытаращил глаза. Чёрные ножны, покрытые кожей козла, с обычным железным прибором, удивительно лёгкая шашка, уходящая по рукоять, так что наружу торчала лишь головка из коричневого буйволиного рога. Я вытянул клинок — идеальный отвес, два дола, никаких украшений, гнётся, как лоза, и весом меньше сапога! Отродясь не предполагал, что оружие может быть таким лёгким, острым и певучим. Я взмахнул разок-другой и вдруг понял, что этой шашки отцу Григорию уже не видать как своих ушей! Даже более того, уши он ещё может отрезать и рассмотреть, а такое чудо я ему нипочём назад не верну.

— Черкесская, из дамасской стали, а ковалась у нас, в дагестанских горах, — подталкивая меня в спину, пояснял грузинский батюшка. — Лучшее оружие абрека! В темноте словно кривая палка, да… А как рубит, как рубит! Три галавы подряд снэсёт и не заметит! А ещё ей бритца можно, по дэреву вырезать, капусту рубить и вабще на кухне многое-разное. Но ты иди давай, с Павлушечкой пагавари, всё реши, а потом я тебя сам найду. Ты мне долг чести вэрнёшь, украдёшь девицу Ефросинью, да?!

— Ну, насчёт девицы я бы не загадывал. Судя по возрасту, она уже раз пять как честная вдова и…

— Слушай, по мелочам нэ надо цеплятца, э?!

— Ладно, понял, не буду, сваливаю…

— И нэ вздумай там памереть, пока мне невесту нэ украл. Абижусь! — неслось мне вслед, когда я широким шагом уходил от нечистого храма.

— И в мыслях не было, отец Григорий!

Хотя, конечно, для упёртого самоубийцы Оборотный город — замечательнейшее место, всесторонне отвечающее любым чаяньям расставания с этим бренным миром. Тут же каждый встречный-поперечный так и норовит запустить вам клыки в горло, шило в бок или парализующее заклинание в спину. Мигу не пройдёт — съедят с потрохами и добавки попросят. Вот как сейчас…

Мне не дали спокойно прогуляться и пяти минут, как вслед увязались три быкообразных сельских людоеда с могучими ручищами по локоть в крови и нагловато-бесцеремонными небритыми мордами. Ну, это если смотреть волшебным зрением, а при обычном человеческом взгляде — так просто три ухоженных дородных рыбопромышленника в опрятной одёжке, идущие до дому с Нижегородской ярмарки. Такие бросаются кучей, ломают шею на раз и жрут на том же месте, где словили. Поэтому лучше начать первым.

— А что, братцы, мазохисты есть? — резко оборачиваясь, на всякий случай уточнил я.

— Ну, допустим, — осторожно переглянулись двое из трёх. — Только тебе зачем?

— К Павлушечке в мясную лавку спешу. Тот, кто меня туда на своём горбу быстрее всех дотащит, получит сапогом по ушам, кулаком в лоб и коленом в печень!

— И только-то…

— Могу ещё шашкой плашмя отшлёпать, — весомо добавил я.

— А в чём засада? — подозрительно переглянулись они.

— Ещё не придумал, — пришлось сознаться мне.

Купцы ещё с полминутки посовещались, кося в мою сторону недобрыми взглядами.

— Ты его знаешь?

— Нет.

— Я знаю, Иловайский энто.

— Чё, сам?

— Нет, блин, ксерокопия!

— Тады хреново…

— А то…

— И чё, может, сами тут его и того?

— Чего того?! Да он самой Хозяйки полюбовник!

— Да ну?!

— Вот те и ну…

— Тады я ещё жить хочу…

— Стопорись, братва, решаем, кто сёдня мазохистит. Может, хоть остальных не тронет?

— Определились уже? А то у меня время. — Я выразительно похлопал по рукояти шашки отца Григория.

Троица мигом выдвинула вперёд самого здорового. Похоже, несмотря на внешнюю уверенность и понт, парни на самом деле не очень-то представляли себе, что такое «мазохизм». А я знал, мне Катенька рассказывала…

— Так нам, стало быть, меж собой подраться?

— Не обязательно.

— Дык традиция же? Говорят, от дурного сглазу помогает.

— Ну, если только сами настаиваете, — великодушно разрешил я, влезая на плечи рослого людоеда. Вот вроде и не радость на вонючей да немытой шее ездить, а всё-таки быстрее и безопасней. С последним, впрочем, всё оказалось не так просто. Ибо нет мерила хмелю человеческому, а уж нечеловеческому…

Ей-богу, я и проехать-то успел не больше квартала, как из-за угла высыпала тёплая компания пьяных студентов. И не какая-нибудь вшивая интеллигенция в очочках с гуманитарного факультету, дудки мне! Улицу перекрыли примерно двадцать бесов военного училища! Будущие охранники арок, с молоком педагогов и наставников впитавшие незабвенный девиз «гаси Иловайского!». Мало того что это у них практически утренняя молитва, так они до кучи были ещё и нетрезвые…

— Гля, унтера, это что за гангрена в лампасах по нашей улице на честном купечестве разъезжает?

Вопрос был настолько риторический, что с правильным ответом не ошибся никто:

— Иловай-ски-ий!!!

Если бы здесь водились голуби, то они бы вспорхнули с крыш. А так только черепица кое-где посыпалась от дружного вопля души. Я, не раздумывая, дал шпоры вурдалаку под бока. Здоровяк аж всхлипнул от наслаждения и грудью рванул вперёд. Похоже, этот всё-таки знает, что такое мазохизм…

— Уря-а-а! — Разношёрстная волна ярких морских, пехотных, кавалерийских и артиллерийских мундирчиков кинулась на нас в единодушном порыве.

Рубить я никого не хотел, они ж безоружные, да и дурные, жалко… Так, дал на скаку по мордам двум-трём самым активным, а потом они завалили моего потного «скакуна». Мелкие, шустрые, храбрые до дури — чего им терять, верно? Я-то ещё вовремя спрыгнул с шеи рыбопромышленника и под шумок двинул себе за угол, пока выпускники строевых училищ старательно выбивали пыль из вурдалака. Причём он тоже спуску не давал, а от боли так просто млел. Короче, наслаждались все, я, как понимаете, был просто лишним. Поэтому до мясной лавки главного людоеда-патологоанатома добрался размеренным шагом, не срываясь на бег, а так, с расстановочкой, чтоб никого не провоцировать на погоню.

— Павлушечка? — Я осторожно толкнул дверь мясной лавки и прижал её ближайшим булыжником — иначе там, внутри, не продохнуть.

— Чего надо, человече? — Над прилавком нависла потная туша лысого, голого интеллигента весом в пятнадцать пудов. Маленькие глазки цепко ощупали мою новую шашку. Значит, сразу не бросится, забоится…

— Дело есть, — без обиняков начал я. — Хочу знать, как у живых людей жёлтые пятна на руках появляются.

— Мементо мори, — буркнул он, повернувшись ко мне спиной.

— Это понятно. Казак и без того никогда о смерти не забывает, она у нас с рождения за плечами стоит. А всё-таки пятна-то отчего?

— Такие? — Вместо ответа он кинул через прилавок отрубленную кисть человеческой руки.

— Нет, — мужественно преодолев тошноту, пригляделся я. — У этой пятна какие-то зеленоватые, а мне насчёт жёлтых консультация нужна…

— Консультация, говоришь? Сиречь по-простому в совете да поучении нуждаешься. А чем платить будешь, казаче?

— Не получу ответа — зарублю!

— Иловайский, — укоризненно погрозил мне сосискообразным пальцем голый мясник, — таковой противозаконный поступок более приличествовал бы вашему дяде, Василь Дмитревич крут на расправу и дважды вопросов не задаёт, но вы, молодой человек, дитя иной эпохи и иных формаций! Вам сие должно быть стыдно…

— Ах так… — Я в один миг выхватил взвизгнувший клинок, приложив острие шашки к средней из трёх жировых складок его горла.

Павлушечка даже не моргнул, лишь по-детски удивлённо вскинул белёсые брови.

— И что же дальше, казаче? Убьёшь меня и уйдёшь, не получив ответа?

— Жить захочешь — ответишь!

— O tempora! O mores! — печально вздохнул людоед и, уставившись на меня, просто стал ждать. Да-да, ничего не делая, даже не потянувшись к торчащему за поясом мясницкому ножу или лежащему на плахе топору. Он чуть прикрыл глаза, сложил грязные руки на груди и лишь, может, самую чуточку отодвинул кадык от моей шашки. Не более.

— Ёшкин дрын тебе в материнскую плату! — с чувством выругался я, бросая клинок обратно в ножны. — Ладно, твоя взяла. Чего хочешь?

— Любви, сочувствия, понимания…

— Что?!! — Я вновь схватился за рукоять, и на этот раз у Павлушечки сдали нервы.

— Да на! Бей! Убивай, руби, режь меня, аки Навуходоносор детей фараоновых! А только сердцу не прикажешь…

— Какому сердцу? Окстись, дядя!

— Моему сердцу! Или ты, казаче, думаешь, раз я мясом людским промышляю, так у меня и сердца нет?! — продолжал орать этот голый боров, пытаясь перелезть через прилавок.

О, лучше б он его просто обошёл, потому как замызганный кожаный передник от поднятия могучего бедра бесстыже задрался, демонстрируя…

— Ты куда уставился, Иловайский?

— Забыл, как это называется по-латыни, а без латыни пальцем тыкать неудобно, — отступая, признал я, и Павлушечка покраснел так густо, что это было видно даже сквозь толстый слой грязи и жира на его, с позволения сказать, лице.

Он натужно убрал ногу, смущённо оправил передник и, откашлявшись в кулак, поманил меня пальцем. Я осторожно подошёл.

— Дверь прикрой.

— Ни за что.

— Разговор есть, прикрой, человече.

В голосе мясника-патологоанатома засквозили неведомые доселе просительные нотки. Отказать в повторной просьбе я уже не смог.

— Садись. — Он кивком головы указал мне на плаху.

— Стоя информация лучше усваивается, — твёрдо отказался я. — Поэтому и приказы зачитываются перед строем, а не перед казаками на завалинках…

— Логика имеет место быть, — грызя ноготь на мизинце, согласился мой собеседник. — Однако же у меня на миг создалось стойкое впечатление, что мы не поняли друг друга.

— Возможно.

— Тебе тоже показалось, что наш диалог лишён изящной конструктивности с лёгким налётом декаданса, присущего высокообразованным людям?

— В определённой мере.

Павлушечка смахнул слезу умиления. Во всём Оборотном городе он не находил никого для поддержания скромной интеллектуальной беседы в английском стиле. Не хватало разве что цейлонского чая в тонких чашечках, свежих сливок, крекеров и тостов с огурцом. По крайней мере, этим кормили в Лондоне нашего атамана Платова, и он завещал, чтобы впредь донцы подобную хрень в рот не брали…

— Тогда позволю себе вернуться к сути. У меня действительно имеет место быть некое любовное томление, но…

— Полагаю, не ко мне? — уже разок обжегшись на молоке, уточнил я.

— Нет, казаче, — потупил взор слонообразный работник ножа и топора. — Сердце моё бьётся в ритме латинской страсти лишь при виде одной знаменательной особы…

— Катеньки?!

— Оставь уже в покое свою ненаглядную чародейницу Медею, — впервые раздражённо поморщился мясник. — Вот уж воистину свет клином не сошёлся на восхваляемой тобой Немезиде! Это тебе данная Минерва благоволит, а меня пару раз так огнём облагодетельствовала, что едва яичницу не поджарила! А народец у нас сам знаешь какой… Им, пиплосам доверчивым, только дай жареное мясо почуять, вмиг сбегутся на запашок! Да и, по совести, какая им разница, кого жрать — товар из мясной лавки или самого продавца, ежели он самой Хозяйкою вкусно приготовлен…

— Тогда кто же та неприступная барышня, нанёсшая вам столь глубокую душевную рану?

— Кто же, как не красавица и шалунья Ефросинья-а-а…

— Кто?!! — обомлел я, поочерёдно прочищая указательным пальцем оба уха. — Это которая бабка Фрося, что ли?

— Кому бабка, а кому и… потенциальная невеста, соучредитель будущего семейного бизнеса, — обиженно надул пухлые губки голый людоед.

Я почувствовал, что теряю нить разговора в связи с его полной бесперспективностью. Чего с меня попросят за совет относительно жёлтых пятен, было уже понятно без разжёвывания. Но как я ему помогу, если уже обещался украсть вышеозначенную горбатую кровососку для пылкого грузина отца Григория? Он же мне нипочём не простит, если я сторону Павлушечки приму, да и слово казачье дадено. Может, его перед нечистью беззаконной держать и не столь обязательно, однако перед совестью своей же как оправдаешься?

Мне пришлось серьёзно помотать головой, вытрясая из неё все глупые мысли, вспоминая, зачем я здесь вообще и ради чего меня наш полковой лекарь отправил в Оборотный город. Здоровье наших казаков — первее всего! Поэтому… можно ведь и не врать, можно просто недоговаривать и не лезть со своей правдой-маткой куда не просят.

— Так что вы от меня хотите?

— Соучастия.

— Конкретнее, — осторожно уточнил я, не желая вовсе быть связанным и вторым словом.

— Казаче, — серьёзно повёл речь мясник-патологоанатом, — тебе нужен совет, а мне устройство личной жизни. Я ведь от тебя не ногу твою в сапоге на бульонный набор требую, согласись?

— Ещё конкретнее.

— Поговори с ней обо мне, уточни с присущей тебе деликатностью — как я ей? Не противен ли? Нравлюсь ли хоть на йоту? Готова ли связать со мной жизнь, делить взлёты и поражения, постель и стол, работу и удовольствия?

— Да, у вашей братии постель и стол вполне совместимы, — морща лоб, задумался я. — А не схарчите друг друга?

— Обижаешь, человече… Ну даже если схарчим, так полюбовно же!

И ведь с этим тоже не поспоришь. Вопроса выбора передо мной уже не стояло: преодолев естественную брезгливость, я пожал его протянутую ладонь. Руку потом пришлось оттирать о шаровары, а их сегодня же вечером в стирку!

Удовлетворённый людоед мигом панибратски наклонился ко мне и быстро зашептал:

— Пятна жёлтые, кои трое суток не болят и не чешутся, возникают на коже человеческой, ежели оную чумчара лизнул! Нежно и с расстановкою…

Я хмуро кивнул: пока всё совпадало со словами того же отца Григория. Им же никому с первого раза верить нельзя, всегда перепроверяй, иначе долго не проживёшь.

— Как излечить?

— Как обычно, берёшь руку или ногу, рубишь порционно, а потом в марганцево-калиевом растворе день подержи, да ещё ночь в отваре коры дубовой. Наутро торгуй смело, никто ничего не почует…

— Ах ты, морда вредительская, — вспыхнул я, хватая его за ухо.

— Общество охраны прав потребителей? Прости, человече, не знал, больше не буду-у…

— Какие потребители?! Ты чего мне тут заливаешь о том, как с мяса пятна убрать, мне живых хлопцев от этой заразы избавить надо!

— Живых? — не поверил он. — А про живых я и не в курсе, соответствующего образования не имею. Да и aquila non captat muscas.^[18] Всё равно они через три дня в чумчар перекинутся…

— Убью.

— За что?

— Просто так. Хоть нервы успокою.

Павлушечка умный, он отвечать не стал. Послушно склонил голову на прилавок и зажмурился в ожидании неминуемой смерти. Естественно, после этого убить его я уже не мог…

— Чёрт с тобой, живи. Что делать посоветуешь, к кому обратиться?

— Ты бы, казаче, к Вдовцу заглянуть попробовал. Всё ж таки он у нас по ядам главный специалист, а чумчарская слюна яд и есть.

— Разумный вариант, — вынужденно признал я.

Вынужденно, это потому что общая концепция правильная: кто, кроме профессионального отравителя, так хорошо разбирается во всех видах отравляющих веществ? А уж кабатчик Вдовец на этом деле собаку съел! И не одну… Напрягало другое. Тот немаловажный факт, что от мясной лавки до кабака путь неблизкий, а желающие нетерпеливо толкутся за дверями, прекрасно понимая, что рано или поздно, а вылезти мне придётся.

— Запасной выход есть?

— Только через коптильню.

— Это как?

Павлушечка кивком предложил мне пройти за прилавок, в смежную комнату. Коптильня представляла собой небольшое кирпичное помещение с тремя рядами металлических цепей, на которых связками готовился «товар». Благо на данный момент она пустовала, но въевшийся в стены запах горелых опилок и бьющая в нос горечь человеческой плоти сводили с ума. Пристрелить бы гада, да ведь другой гад ту же лавочку откроет — зло на Руси одним махом не искореняется. Хотя если по чуть-чуть и начать прямо сегодня…

— Казаче, путь наверх через трубу, — моментально понял мои мысли Павлушечка и, захлопнув железную дверь с той стороны, прижал её всей тушей. Тоже жить хочет…

Я постарался дышать через раз, чтобы не хлопнуться в обморок от запахов, и, разглядев в углу небольшую ржавую лестницу, быстро полез наверх. Через минуту уже был на чердаке, а оттуда легко выбрался на крышу. Карабкался осторожно: во-первых, черепица худо держится, во-вторых, внизу меня действительно ждали. Традиционную драку народ провёл со всяческим старанием, грех жаловаться, но все, кто ещё мог худо-бедно-кособоко стоять на ногах, мстительно ждали явления моей светлости. Ну их, перетопчутся, мы в обход, крышами пойдём…

— Надо бы с самого начала Катеньке весточку дать, — бормотал я, осторожно прыгая с одного карниза на другой. — Без Хозяйкиного разрешения кто тут на меня зубом цыкнуть посмеет? А уж разлюбезная моя ласточка в обиду не даст, она бы одним тоном приказным того же отца Григория, да Павлушечку, да Вдовца перед воротами поставила и ответа потребовала. Но мы же казаки, мы лёгких путей не ищем, нам бы хоть и голову свернуть, зато сами! Без спросу! Мы ж страсть какие самостоятельные! Вот я, например…

Чего там «например», мне в порыве самобичевания додумать не удалось. Элегантно, как лесной олень, перепрыгнув пятую или шестую крышу, я вдруг неожиданно понял, что кушать надо меньше, потому что тяжёлый… и, проломив кровлю, рухнул вниз всем весом, падая во что-то белое, пенное, с кучей брызг и мата. Но что страшнее всего, так это…

— Иловайский? — вытаращилась на меня обиженная красотка с круглыми глазами, сидящая в противоположном конце ванны…

— Да, — не стал отнекиваться я, старательно отводя взгляд от её блестящих прелестей. — Простите, что вот так, запросто, без приглашения. А с кем имею честь?

— Ещё не имеете…

— Я не в этом смысле, сударыня!

— Но я не против. — Прелестница чарующе улыбнулась мне и встала во весь рост.

Ох ты ж, небеса в алмазах, водка в хрусталях! Я чуть было не выпрыгнул из ванны, да поскользнулся…

— Неужели не нравлюсь? — надула губки стройная девица с великолепной грудью, чудной талией и… полной козлоногостью от пояса до копыт. Сатиресса греческая! (Вот почему я её волшебным зрением не разглядел.) Получеловек-полукоза, чудо языческой природы и античного литературного вымысла. Хотя какой уж тут, к лешему, вымысел, раз она передо мной стоит и даже ладошками не прикрывается…

— Прохор, — тихо взвыл я, вспомнив, чем славились сатиры, — забери меня отсюда, пожалуйста-а…

— Хочу! — твёрдо решила рогатая красавица и с горловым мемеканьем кинулась на меня, распахивая сладострастные объятия.

Я вовремя успел поджать ноги и сдвоенным ударом в живот отправить похотливую самку козла в стену. Увы, её это только раззадорило…

— М-ме-э, мо-ой! Хочу! Хвала Афродите!

Второй раз меня спасло то, что, обегая ванну, дева зацепилась копытом за мою кабардинскую шашку. С одной стороны, удачно, потому как стукнулась затылком о табуретку и уронила себе на голову греческую амфору. С другой — очень неудачно, так как в ярости она та-а-ак врезала копытом по ванне, что несчастная посудина выпрыгнула в окно! Разумеется, я её, ванну, покинуть не успел…

Потом мы грохнулись на булыжники, и эта кастрюля эмалированная мягко заскользила по мыльной воде вниз по улице, боевым фрегатом резво набирая скорость! Ошарашенная нечисть только и успевала увёртываться с нашей трассы…

— Кто в психушке банный день объявил? У вас больной смылся-а!

— Эй, казачок, казачок! Ты мылом не поделишься? А то верёвку для мужа я давно припасла…

— Иловайский, погодь! Я тоже за ванной сбегаю, наперегонки махнём! Ежели чё, дак я и в тазу могу, есть у меня один, для бритья, антикварная вещь, из испанского дурдома…

Троих нерасторопных чертей я сбил к их же бабушкам. Одного мелкого бесёнка выловил из своей же ванны на повороте — мерзавец решил искупаться и покататься за один раз, типа халява. Ещё одна старая калоша с кривым носом цвета болгарского перца зацепила меня за борт клюкой и, счастливо визжа, пересчитала задницей все булыжники на два квартала.

Каким чудом меня вынесло на улицу к питейному заведению Вдовца — ума не приложу. Исключительно по воле Божьей, заступничеству Николая-угодника и непоследовательному казачьему счастью! Из-за угла левого здания, на перекрёстке, вышел пошатывающийся пьяный ёж размером с крупного медведя, на нём я и затормозил. То есть врезался ему в бочину так, что меня выбросило носом вперёд к ступеням полуподвального кабака, а его, ежа в смысле, накрыло ванной! Ну что ж, ничего так проехался, с ветерком и приключениями…

— Здорово дневали, хозяева! — громко поприветствовал я честную публику, обтекая струйками на пороге.

Неторопливый Вдовец едва заметно кивнул в знак приветствия, а четверо клиентов мигом взялись за ножи и оскалили зубы.

— Водки! — бесстрашно произнёс я заветную фразу.

Глаза сразу потухли, злобный рык угас в глотках, скрюченные пальцы разжались, а засапожная сталь вновь укрылась под голенищем: всё, раз заказал выпивку, то уже не жертва, а клиент. Обидеть клиента Вдовец не позволит никому, а желающих с ним поспорить обычно хоронят здесь же, в подвале, под дубовой барной стойкой.

— Добро пожаловать-с! Давненько не были в наших краях, хорунжий.

— Благодарствую. — Я двумя пальцами приподнял стопку водки с медного подноса. — Всё как-то не с руки, дела, заботы, служба… Ваше здоровье!

— Чем закусывать будете-с?

— Рукавчиком занюхаю, — прокашлялся я, пряча выступившие слёзы, водка у Вдовца была царская! — А ведь я к вам по делу. Не откажите советом помочь…

Кабатчик, многозначительно покосившись на других пьянчуг, налил мне вторую стопку, придвинул и вопросительно кивнул.

— Тут такая тема, мне нужна профессиональная консультация по ядам. Или, что вернее, по противоядиям. Не далее как сегодня утром у нас наверху, в полку, стали твориться странные вещи…

Вдовец смахнул полотенцем пыль со стойки, перекинул его через локоть и внимательно слушал. Я начал с начала: с визита нашего лекаря Фёдора Наумовича, моего посещения отца Георгия, последующего похода в мясную лавку к Павлушечке — и плавно вывел причину, по которой без помощи хозяина кабака мне уже никак не обойтись. Меня никто не перебивал, даже завсегдатаи с сочувствием прислушивались к рассказу. Видимо, опасная перспектива преображения донских станичников в беззаконных чумчар даже здесь никого не радовала. Когда я закончил, Вдовец демонстративно выплеснул содержимое моей рюмки на пол и выставил мне новую. Третья, нечётная, можно пить, не отравит. Пью.

— Дело серьёзное-с. Нам и тут от чумчарских набегов покою нет. А ежели у вас там весь полк казачий чумчарами обернётся, так они всю волость выгрызут-с, а мы с голоду по миру пойдём-с…

Пьяницы сурово покивали носами в тарелки с чем-то рискованно пахнущим и углубились в тихий спор относительно расчёта чётного или нечётного количества рюмок у них на столиках. Результат не сходился, а это ощутимо накаляло обстановку…

— Так как?

— Водка бесплатно, за счёт-с заведения.

— А совет?

Кабатчик задумался, мечтательно обводя взглядом помещение. Я терпеливо ждал. Вдовец вперился в потолок и заговорил, словно бы меня и не было рядом…

— Уж сколько лет один-с да один-с. А предприятие, оно не только вложений требует, ему и креатив-с требуется, и новшества разные, и чистота с уютом. Женской руки не хватает-с.

— И? — с ужасом ожидая неминуемого, выдохнул я.

— Есть тут одна-с. Фросей зовут. Женщина зрелая, не взбалмошная, детство в одном месте не играет-с. С ней и ищу серьёзности отношений.

Всё. Мне оставалось лишь мысленно посыпать голову пеплом, попросить прощения у отца Григория и Павлушечки, а потом бесстыднейшим образом улыбнуться Вдовцу, первым предлагая свои услуги.

— Ну, вообще-то мы с бабк… с девиц… с госпожой Фросей довольно близко знакомы. Можно сказать, друзья. Так что если позволите откомандироваться с разведкой боем и выяснением ваших перспектив в этом щекотливом деле, то, быть может…

— Согласен-с! — Кабатчик жёстко пожал мою руку. В его глазах мелькнула тихая слеза…

— Так какое противоядие от слюны чумчары? — Я потрепал его за рукав.

— Кровь.

— Какая кровь?

— Чумчарская.

— Ясно. — Я принялся пересчитывать по пальцам порядок действий. — Найти чумчару, поймать, убить, выкачать кровь и…

— По одному глотку три раза в день-с, — поддакнул кабатчик. — Можно водкой запивать, можно разводить в чае, всё одно — сработает-с.

— Хлопцы вряд ли согласятся…

— Увы, у них выбор невелик-с. — Хозяин заведения вновь было взялся за бутылку, но я накрыл стопку ладонью.

— Благодарствуем, но мне на сегодня довольно. Спешу.

— Уверен, хорунжий?

— Да. За совет спасибо огромное. Слово сдержу. Чумчар в наших краях порою как грязи под ногтями. Если на живца брать, то, думаю, с дюжину всем полком как-нибудь отловим.

— Речь не об этом-с. — Вдовец кинул выразительный взгляд на дверь. — Куда ж ты отсюда пойдёшь, если тебя там столько народу дожидается-с?

Я оттопырил левое ухо. Да, судя по шуму, отдельным выкрикам и топоту ног, моего светлого явления дожидалась добрая треть горожан. Добрая — это в смысле массовости, в Оборотном все недобрые — это первое правило поведения и существования. Вон вроде те же Моня и Шлёма мне давным-давно как друзья закадычные, а всё равно на шею мою тайком облизываются…

— С шашкой-то пробьюсь, прорублюсь легче лёгкого! — наигранно воскликнул я, подбадривая больше самого себя, ибо Вдовца хрен обманешь. Кабатчики, они в человеческой психологии лучше врачей разбираются, им даже больше верить стоит…

— Погоди, — остановил он меня и сам взялся за дверную ручку. — Что-то стихло всё, не к добру-с…

Но прежде чем он распахнул дверь, снаружи ударил ураганный ветер с такой силой, что нехилого кабатчика просто отбросило за барную стойку. Посыпались бутылки, раздался хруст ломаемой мебели, пьяницы кинулись прятаться под стол, а над городом забушевал стотысячно усиленный динамиками рёв разгневанной Хозяйки:

— И-ло-вай-ски-и-ий!!!

Я молча перекрестился, потому как в голосе Катеньки звучали отнюдь не самые приветственные нотки. Скорее она хотела меня видеть, чтобы убить собственноручно… Да за что ж? Что я такого сделал-то, господи…

— И-ло-вай-ски-и-ий! Выходи, хуже буде-э-эт!

Куда уж хуже, каменное здание стало скрипеть и пошатываться. С потолка посыпалась извёстка, пол в подвале ходил ходуном, а перепуганные завсегдатаи, хватая катающиеся по половицам бутылки, быстро пили из горла, уже не деля на чётные и нечётные — всё одно помирать…

— И-ло-вай-ски-и-ий!!!

— Да иду я, иду! Чего сразу в крик-то? — буркнул я себе под нос, и буря прекратилась в тот же миг, словно по волшебству. Тишина повисла, как в церкви — мягкая, душевная, благостная…

— Шёл бы ты отсюда, хорунжий-с, — вежливо попросили меня из-за барной стойки.

Я понимающе кивнул, не обиделся, осторожно положил у порога две копейки медью как чаевые и на цыпочках покинул разгромленное здание.

Картина, явившаяся моему взору на улице, была не менее величественна: поваленные фонарные столбы, покосившиеся балконы, лежащая пластами и боящаяся поднять голову нечисть, бормочущая сквозь зубы то ли хвалу милостивой матушке Хозяйке, то ли проклятия её полюбовнику в лампасах. Ибо как же тихо да ладно они все тут жили, пока его (меня то есть) нелёгкая на горбу не доставила…

— Ну что могу сказать, граждане, — лавируя между рядами чертей, бесов, упырей, колдунов, оборотней и ведьм, объяснялся я. — Будет время, извинюсь. А сейчас не могу, не серчайте, сама Хозяйка меня на правёж требует! Или мне ещё тут чуток с вами поболтать, а она подождёт, да?

Если кто и хотел за всё со мной посчитаться, то разумно перевёл планы мести на следующий месяц. Вот так-то лучше… Я горделиво шёл по свежепотрёпанному городу, и — вы не поверите! — ко мне в первый раз никто не пытался пристать. Не то чтобы там напасть, а вообще хотя бы поздороваться или улыбнуться издалека, помахивая ручкой. Нет, все куда-то попрятались, прижупились, втиснулись во все щели и даже косить в мою сторону не пытались. Ажно неудобно даже…

Не забыть бы спросить у красы ненаглядной: каким чудом техники она такие торнадо в городе устраивает? Полезнейшая вещь, если вдуматься. Да умей мы такое, будущую польскую кампанию можно было бы и не начинать: пустил один ураган на Варшаву, другой на Краков — и пошла высокомерная шляхта сдаваться стройными полками…

безмятежно напевал я, идя через широкую площадь к железным воротам двухэтажного дворца правительницы Оборотного города. Или, как здесь принято по-простому, без чинов, к самой Хозяйке! Первое, что бросилось в глаза, так это коленопреклонённая фигура бабки Фроси под бдительным прицелом медных львиных голов. Как они могут плевать направленной струёй огня на сто шагов вперёд — на своей шкуре лучше не испытывать…

— Стоямба, Илюха! — довольно жёстко остановил меня Катенькин рык. — Судить тебя, кобеля, буду по всей суровости военного времени. То есть моего сегодняшнего настроения!

Хм… это ещё что за чудеса ревности? Отродясь я кобелём не был. Ну, отметился на сеновалах по молодости лет, так не на каждой же юбке. Если уж кого и звать консультантом по деликатным вопросам, так это дядюшку моего, Василия Дмитриевича. Он и в седых годах любовные стишки пишет, перед губернаторской дочкой усы крутит, кобелируя напропалую… А я-то при чём?

— Молчишь, развратник?! Не хочешь говорить без адвоката? И правильно. Вот только пасть раскрой, и всё! Одно слово в своё оправдание, и нет тебе прощения, понял? Кивни.

Я пожал плечами. Медные львы недовольно рыкнули в мою сторону. Пришлось кивнуть.

— А теперь слушай сюда, — грозно продолжала неутомимая Катенька самым прокурорским тоном. — Итак, прямо сейчас невинная дева Ефросинья, именуемая в дальнейшем как бабка Фрося, утверждает, что не далее как сегодняшним утром ты встретил её у одинокой берёзы, где и склонил уговорами к безудержному сексу. Было такое? Было, говорю?! В глаза смотреть! Тьфу, львам в морды! Говори, было?!

Я медленно обернулся к замершей столбом пожилой людоедке, покачал головой, потом повернулся к медным львам и демонстративно покрутил пальцем у виска. Большего бреда мне до сих пор слышать не доводилось…

— Так… отпираемся, значит. В молчанку играем. Хорошо-о… Дева Ефросинья, а ну быстренько повтори всё, что мне час назад докладывала!

— Поймал он меня, стало быть, под берёзою, — практически без остановки затараторила бабка, не краснея и не запинаясь, что свидетельствовало о многолетней практике вранья. — Повалил на землю, изодрал одёжу и овладел мною бесчинно и многократно! Цельный час бесчестил как хотел, подлец!

— Сколько раз? — скромно уточнил я.

— Чего-сь?

— Сколько раз он тебя… бесчинно бесчестил, — рыча, повторила Катенька.

— А-а, вона ты о чём, матушка… Дык рази упомнишь? Разочков эдак четырнадцать, а то и все шестнадцать!

Я кротко поднял очи к львиным мордам. Суд можно было прекращать по причине полной профанации обвинения…

— Шестнадцать раз в час… — мечтательно прикинул потеплевший голосок моей ненаглядной. — Это примерно по три-четыре минуты на каждый акт? Иловайский, ты — монстр!

— Дык и я о том же, матушка! — счастливо подпрыгивая, вновь включилась дева Ефросинья. — Можно хоть теперь предать его казни лютой, смерти безвременной? А то чё ж получается, я тут вся разнесчастная, а он нате вам, стоит себе безнаказанно, ягодицу чешет…

Ничего подобного я не чесал, обман, поклёп и бабкины фантазии. Медные львы прокашлялись, выдувая через ноздри дым с чёрным пеплом, а потом без скрипа растворились ворота.

— Иловайский, заходи.

— А я, матушка? Со мной-то чё будет? А то ить ежели я тута справедливости не добьюсь, ить мне и до Страсбурга сбегать недолго. Чай, помогут умные люди правильную жалобу написа-а…

Огонь из левой пасти ударил без предупреждения, на миг превратив вспыльчивую кровососку в компактный яркий факел. Мгновением позже из него лихо выпрыгнула абсолютно голая бабка, бесстрашно сбросив полыхающие лохмотья и удирая со скоростью орловского рысака. Вот и всё, судебное разбирательство короткое, приговор выносится быстро, исполняется сразу же, апелляции не принимаются. Ладно, пойду успокою грозу мою кареокую…

Адские псы встретили меня радостным лаем. Я достал из кармана ржаной сухарь, разломил и уж как мог, хоть по крошке, угостил каждого. Сука дохаживала с животом последние сроки, видать, на неделе ощенится. Хотелось бы выпросить у Кати одного кутёночка нам на войско, племенного кобелька, да ведь всё одно откажет. Дескать, они на одну половину космического происхождения, сиречь инопланетного, а на вторую генетический эксперимент, и как поведут себя при скрещивании с нашими дворнягами — сам господь бог не знает, так что лучше не рисковать. А то скрестишь, как корову с курицей — ни молока, ни яиц, зато летает низёхонько и гадит вот такенными лепёшками! По знакомым ступенькам в горницу к милой я взлетел соколом…

— Шестнадцать раз в час, — тепло приветствовала меня Катенька, обнимая и целуя в щёку. — Нет, ну я всякого могла ожидать от российского казачества, но чтоб такое-э… И самое главное, милый, где ж ты моей бабе Фросе так дорогу перешёл, что она на тебя телегу за телегой катит?

Я честно развёл руками — знать не знаю.

— Ладно, выясним при перекрёстном допросе. А сейчас, пока я ставлю чайник, поведай мне, сокол ясный, зачем ты в Оборотный заявился? И почему, кстати, не ко мне, а сразу в церковь, в лавку и в кабак? Чует моё сердце, у тебя опять проблемы наверху…

— Угадала, — вежливо присаживаясь на табуреточку, признался я. — Дозволишь ли всё по порядку поведать?

— Дозволю. Поведывай. Только со всеми подробностями, сокращённые версии уже как-то не цепляют.

Я собрался с мыслями, определил, с какого места начать, и, наверное, добрых полчаса всё ей рассказывал. То есть с той минуты, как я «поджарил» саму Смерть в ожидании научной конференции, и до таинственной плоской вещицы, украденной мною из дупла берёзы, под которой я якобы и «обесчестил» незабвенную бабку Фросю. Быть может, длинновато получилось, конечно, да ведь она сама просила со всеми подробностями, вот и пожалуйста…

Чайник вскипел и остыл. Снова вскипел, но пить чай никому не хотелось. Я устал от загадок, Катя сидела, тупо покачиваясь на стуле, словно белка, которую жуликоватый заяц стукнул по башке её же мешком с орехами. Признаков того, что хотя бы она всё поняла, в её дивных очах не читалось.

— Да-а, накидал ты мне инфу по полной. Жёсткий диск заполнен, больше не грузи. Ну, что «тёмные силы нас злобно гнетут», это понятно. Непонятно, зачем им это и кто у нас на данный момент «тёмные силы»?

— Трансвестит Жарковский да ведьма рыжая, — с ходу предположил я, но Хозяйка укоризненно скривила губки.

— Иловайский, за то, что ты новое слово выучил, — хвалю! Но трансвестит он или нет, это его личная головная боль, пусть тешится, не жалко, в конце концов, всё лечится феназепамом. Кстати, хорошо уже то, что ты его нашёл и он живой! Теперь о лысом дяденьке. Я его не знаю. Чего он от тебя хочет — тоже непонятно. Зато мы оба понимаем, из какой он конторы.

— И что?

— Ну есть одно подозрение, но оно тебе не понравится…

— Говори, переживу.

— Ладно, сам напросился. — Катенька скрестила руки на пышной груди, уставясь мне в глаза. — Ты типа характерник. У тебя типа паранормальные или экстрасенсорные способности. Вот тебя и проверяют на чёрном экстриме, что можешь, а с чем не справляешься. Потом заберут в лабораторию для опытов и, если признают годным, типа завербуют.

— В смысле? Шпионом, что ли?!

— Ну где-то как-то… Будешь, как и я, работать при каком-нибудь крупном институте, подчиняться указаниям высшего профессорского состава, двигать науку, расширять возможности познания человеческого разума в контакте с представителями нечеловеческих форм жизни. Как-то вот так примерно…

— Так вроде и ничего такого уж страшного, — почесал в затылке я, прикидывая широту открывшихся перспектив.

— Мне раньше тоже так казалось, когда сюда устраивалась, — грустно вздохнула Катя, поворачиваясь ко мне спиной и включая ноутбук. — Они дадут тебе всё: работу, приключения, путешествия, экстрим. Может быть, даже разрешат по-прежнему находиться рядом с твоим дядей и Прохором. Но ты уже не будешь одним из казаков, ты будешь одним из них…

— Но… — попробовал было возразить я.

— И самое главное, — моя любовь опустила голову на руки, спрятав лицо, — они не позволят нам быть вместе. Подобные отношения мешают в научной работе. Труд одиночек более ценен, а те, у кого есть что терять — семью, любимого человека, детей, — это уже не полноценные сотрудники. Я знаю. Я сама такую бумагу подписала. До окончания срока контракта — ни замуж, ни в роддом.

Радужные перспективы войти в мир светлого будущего на равных правах быстренько потускнели, с каждой секундой размышлений теряя позолоту…

— А как именно они меня в своих лабораториях изучать будут?

— Тебе лучше не знать…

— А как долго?

— Как повезёт. От года до старости.

— А если я против?

— Да кто тебя, собственно, спрашивать будет? — уже едва не рыдая, вопросила Катенька, оборачиваясь ко мне и кидаясь мне на шею. — Бежать тебе надо, Илюшенька! Навсегда бежать из Оборотного города, обо мне забыть напрочь, характерничество своё в дальний ящик упрятать и не показывать никому! Ты говорил, полк на войну идёт? Вот туда и двигай! Уж лучше на войну, там затеряешься, имя сменишь, бороду отпустишь, за бугор эмигрируешь…

Я молча дал ей отреветься, откричаться и выговориться. Перебивать смысла не было. Ну а по сути дела, так что ж… Куда я отсюда пойду? Я казак, здесь моя родина, а у нас где родился, там и пригодился. Что-то зарвались вы, господа из будущего. С нечистой силой скорешились, чтоб одного хорунжего под себя подмять, эксперименты психологические ставить, доклады писать да степени получать. А морда не треснет?!

Видимо, нарастающее во мне раздражение почувствовала и Катенька. Она как-то сразу перестала проливать потоки слёз, высморкалась в платочек и, поудобней устроив голову у меня на груди, деловито спросила:

— Ты чего удумал-то, камикадзе?

— Пока ещё не знаю, — вздохнул я, гладя её по каштановым кудрям. Не знаю, но ничьей игрушкой быть не хочу. Если у кого-то на кафедре научных изысканий в тайном месте так уж шибко чешется, то крупномасштабные военные действия я обеспечу всем. И это только начало! — Вот. — Я сунул ладонь за голенище, поискал и положил перед моей возлюбленной ту самую вещицу, которую пытался спрятать лысый жандарм из будущего.

— Обычная флешка. Надеюсь, хоть без вирусов?

— Не знаю. Я на неё не чихал.

— Надеюсь, и на зуб не пробовал, и не совал куда не надо? — Катя забрала у меня находку, вновь развернувшись к волшебной книге-ноутбуку. — Что ж, глянем, что у нас тут интересненького…

Я осторожно заглянул через её плечо. Сегодня это не напрягало: суровая Хозяйка была одета в блузку с глухим воротником под горло и широкие мешковатые штаны с передничком и лямками. Декольте нет, пялиться некуда, всё внимание только на экран.

— Хм… фигня какая-то…

— Э-э… — Я покосился на Катеньку.

— В смысле чистая флешка. Ничего на неё не записано, ноль информации.

— Зачем же тогда тот жандармий чин её прятал, а бабка Фрося искала?

— Хороший вопрос, по теме, мне тоже интересно. Если только это не… — она откинула непослушную прядь волос со лба и торжествующе закончила: — …шпионские штучки! Ага, жрёт! Иловайский, ты только глянь, как эта дрянь автоматически скатывает себе весь диск мой С! Меньше минуты, а у меня там и фотки, и фильмы, и куча документации. Сейчас на диск Д перескочит. Ну вот, что я говорила?!

— А-а… в смысле?

— Отвяжись, любимый, видишь, твоя голубка-ласточка-птичка-рыбка очень занята-а… Ап! Всё! Эта дрянь уложилась в полторы минуты, чтобы скопировать всё, абсолютно всё, что есть у меня на компе. Включая запароленные файлы, где у меня шаловливые фото (делать было нечего, так, дурью маялась, типа Памела Андерсон и всё такое, тебе не интересно)…

— Мне интересно!

— Облизнись, ещё не время. Потом сама покажу, — выгнула одну бровь Катенька, вытаскивая из волшебной книги шпионскую штучку. — Бесценная вещь, себе оставлю. Спасибо, что принёс, дай чмокну!

Я послушно подставил щёку и дёрнулся: у меня ж там люди больные, лекарь неизвестностью мается, в полку вот-вот карантин объявят, а нам через неделю на войну! Но мне-то уже известно чудодейственное лекарство, и я, как последний дурак, здесь штаны просиживаю, вместо того чтоб людей спасать?!

— Точно, — правильно поняла мои мысли свет мой Катенька. — Дуй к своим, спасай всех, кого можешь, а не успеешь, убей себя об стену! Шутка, выпей яду! Тоже шутка, дурацкая, албанский в юные годы прилипчив как не знаю что… Двигай в темпе, лучше через кладбище. Сейчас предупрежу местных, чтоб не высовывались.

Я обнял её на прощанье, поклонился в пояс и побежал. Кубарем скатился вниз по лестнице, пролетел через двор под счастливый лай и визг адских собак и выпрыгнул за ворота. Дорогу я знал, тело молодое, сила плещет через край, до арки добегу минут за пятнадцать, плюс-минус. А вслед мне летело многократно усиленное динамиками на весь город грозовое:

— Ахтунг, ахтунг! Говорит пресс-служба вермахта, оберфюрер Кетрин Кинн. Шнеле, шнеле, айн, битте, аусвайс, их бин цюрюк, хенде хох, швайн, арбайтен, цвай, драйн, капут! Короче, перевожу для неарийцев: Иловайского не трогать, усекли?

Судя по быстро исчезнувшим с улиц прохожим и лихорадочно захлопывающимся дверям и окнам, то, что надо, услышали все. По крайней мере, мне ни разу не пришлось ни с кем здороваться, ни от кого отмахиваться, никому не давать в рог и увёртываться от недружелюбных объятий. Даже храбрый бес у арки, которому и сам чёрт не брат, при виде бегущего меня просто закрыл глаза ладошками, и близко не потянувшись к ружью. Когда нужно, Хозяйка могла быть очень убедительной. Не знаю, что она тут творит в моё отсутствие, но боялись её нешуточно.

Наверх по винтовой лестнице поднимался уже помедленнее, ноги устали. Нажал рычаг, вылез из могилы, отряхнулся, аккуратно прикрыв всё за собой и присыпав щель песочком. Уф, сто лет не выбирался из Оборотного с таким спокойствием и комфортом. Обычно всё в спешке, суете, погоне, выстрелах в спину, угрозах и проклятиях всех мастей. Но что самое приятное, на окраине кладбища, у той самой берёзы с дуплом, меня терпеливо ожидал мой верный денщик.

— Давно сидишь?

— Не очень, дело-то не к ночи. Пришёл до обеда, хотел побеседовать, поболтать немного про одну недотрогу, что из твоего дяди шута ладит!

— Ух ты! — восхитился я, присаживаясь рядом с ним на травку. — Неужели и вправду всё так запущено?

Прохор сочувственно покачал бородой, вынул из-за пазухи чистую тряпицу и развернул передо мной скромную трапезу — ломоть ржаного хлеба, два варёных яичка да луковица.

— Ешь покуда. У Катеньки своей, что ль, такой шашкой разжился?

— Не-а. — Чавкая, я развернул «подарок» грузинского батюшки рукоятью к Прохору, и он неспешно вытянул клинок. — Отец Григорий одолжил на время. Дамасская сталь, Аббас-Мирза, ей уже два века, а она до сих пор как лоза виноградная!

— Шашка знатная, — не лапая лезвие пальцами, признал мой наставник. — Весу и не ощущается совсем, и руку в ударе сама ведёт. Вот только думаю, не кавказская это работа. Видишь желобок вдоль обуха? По сути, он не нужен, толку в нём ноль, выпендрёжность одна. Однако так вот немецкие мастера из Золингена свои изделия украшали. Мелочь незаметная, но почерк автора хранит…

— Так что, наши горцы у немцев себе шашки покупали?

— По-всякому было. И сами ковали, и у немцев да итальянцев брали. Саму сабельную полосу выкупят, а уж точили и украшали здесь кому как угораздилось. И вот тебе мой совет, хлопчик, ты энту шашку не отдавай!

— Да я и не собирался…

— Растёшь умом, — хлопнул меня по спине старый казак, возвращая клинок в погружные ножны. — Отцу Григорию, морде нечистой с профилем козлиным, мы чё-нить равноценное в обмен сыщем. А ты расскажи-ка, что там у тебя в Оборотном было?

— Ничего особо интересного, — соврал я. — Лучше ты расскажи, что у нас в полку с этой жёлтой заразой и с чего моего нежно любимого дядюшку так резво понесло в сети Гименея? Чего он там не видел?

— Не кончится добром, раз толкнул бес в ребро! Он уж стихами пишет, на портрет её дышит, а ей, воображульке, всё балы да танцульки…

Вот примерно в таком ключе, бегло перекусив, я выслушивал поэтическую и печальную историю внеплановой лавинообразной влюблённости моего знаменитого родственника. По совести признать, сама Маргарита Афанасьевна, младшая дочка местного губернатора, действительно была милейшим и воздушнейшим созданием. Хорошо, что мой дядя резко перестал на наш счёт купидонить, познакомившись с Катенькой. А уж он-то много войн прошёл, научился трезво оценивать опасность, но речь не об этом.

Речь о том, что юной девице искренне льстило внимание седого, увешанного наградами и увенчанного романтической славой боевого казачьего генерала. Василий Дмитриевич же на определённом этапе потерял дружбу с головой и легко убедил сам себя, что это у них любовь. Папенька вышеозначенной красотки, пьющий с моим дядюшкой кларет, был от сего мезальянса в полном восторге: и дочь пристроена в хорошие руки, и партнёр по шахматам не утерян. Однако же старина Прохор опытным глазом видел всю буреломную бредовость данной затеи и теперь активно настаивал, чтоб я включился в это дело чёрным вестником несчастья. Ну, то есть похерил им весь брачный союз, покуда его не благословили в церкви, под венцами, со свечами, в присутствии всего нашего полка…

— Да ты пойми, может, у него последняя любовь? Куда я полезу, родному дяде жизнь портить…

— Вертихвостка она. Замуж выскочит, а потом с первым же гусаром и сбежит!

— И что? Дядя всё равно будет хоть месяц да счастлив!

— Месяц?! Кабы егоза энта прям с постели брачной не утекла! Я ж тебе не просто так толкую, бабы на селе баяли — полюбовник у неё!

— Да ну? А ты сразу бабам и поверил…

— Ходит к ней один по ночам, — сурово оборвал меня Прохор. — По дням чётным, сам в чёрном, тощий да длинный, в плаще малиновом, лицом бледный, волосья блестящие да глаза горящие!

— Что, вот прямо такой и есть? — безнадёжно вздохнул я, чувствуя, как колет левую пятку.

Мой денщик уверенно кивнул. Сам он его, конечно, не видел, но народ так уж детально врать не станет. А посему, стало быть, следовало бы этой же ночью устроить засаду в поместье графа Воронцова и попытаться подкараулить эту глисту в чёрном, ежели он (она) и впрямь полезет в окошко к молодой барышне. Но не убивать, а, связав, доставить на допрос к Василию Дмитриевичу как весомое доказательство неблагонадёжности его будущей супруги. Наш генерал сразу опомнится, устыдится и ни о какой женитьбе на молоденькой стрекозе впредь думать не станет. Делов-то…

— План сам придумал?

— А то! На тебя, хлопчик, надежды нет, ты у нас сам влюблённый. Ну так как, поможешь мне али нет?

Вопрос был даже не риторическим и уж тем более не провокационным. Так, спросил для поддержания разговора, не более. В том, что я с ним пойду, никто не сомневался — ни он, ни я. Родного дядю в любом случае спасать надо! Особенно если он сам категорически против…

До села топали пешими, лошадей Прохор оставил на конюшне. За околицей, недалече от палаток нашего полка, разместился и временный госпиталь. По указанию Фёдора Наумовича всех казаков с характерными жёлтыми пятнами согнали под наскоро сколоченный навес и уложили на охапках сена. Не уверен, что это поможет остановить распространение заразы, но здоровым людям всегда спокойнее знать, что больных держат на карантине. Хлопцам оставили бадью с водичкой и мешок сухарей — общепризнанную солдатскую диету: если уж и она не сломает, значит, будут жить!

В самом Калаче на Дону особой паники в связи с внезапной «заразою» не было. Во-первых, никто ничего не знал толком, а во-вторых, для сельского жителя по большому счёту страшен лишь мор скотины. Вот корова заболела и пала, а за ней полстада — это да, это трагедия. Ну а люди заболели… Да что там пять, десять, двадцать больных, небось бабы ещё нарожают! К тому же, в-третьих, жёлтые пятна пока были замечены только у казаков, а наших ребят калачинцам и подавно не жалко. От квартирующего полка только первую неделю прибыль да польза, покуда в карманах хоть какая деньга есть. Тогда и кабаки полны, и девки довольны, и на базаре за всё свою копеечку честно платят, но мы здесь уже второй месяц квартируем.

Если кто не понял, намекаю — деньги давно кончились, а жить хоть как-то надо. Ну и это… приворовывали хлопцы по садам, в кабаке сначала в долг брали, потом… кто ж тебе откажет, ежели ты попросишь рюмочку? Вежливо попросишь, с низким поклоном и двуствольным пистолетом. Никто не откажет, дело-то житейское… Хотя, конечно, укреплению добрососедских отношений способствует не очень. То есть совсем никак. Короче, слава те господи и царь наш батюшка, что война! А то засиделись мы здесь, пора бы и честь знать. Прохор всегда говорил, что нигде нельзя гостить дольше девяти месяцев, ибо быть всем папой может только глава Римско-католической церкви. А мы люди скромные, когда треть села нас папами называет, мы стесняемся.

— К Василию Дмитревичу с докладом заглянем или сразу к лекарю?

— Давай сначала к Фёдору Наумычу, — подумав, определился я. — Дело к вечеру, чем наших лечить, мне объяснили. Но вот лекарство добыть — штука непростая…

— Дорогих денег стоит? — хмыкнул в усы Прохор, а я смолчал.

Чумчарскую кровь мне и ранее не раз проливать приходилось, не стоит она ни гроша. Но в эту ночь нам на чумчар охотиться идти, а любая охота — это опасность да риск. Случись что, кровь моего денщика никаким золотом не измеришь.

По счастливому стечению обстоятельств в лазарете нашего полкового врача не оказалось, но мы перехватили его у нас на конюшне. Вроде как проходил мимо, да и решил зайти. Мой доклад выслушал очень внимательно, хотя сам выглядел нездорово, сгорбясь, сидел на чурбачке, кутался в солдатскую шинель и даже надел перчатки.

— Палёная водка-с. Не обращайте внимания, хорунжий. Итак, кровь ваших так называемых чумчар-с вы намерены раздобыть этой же ночью. Но где, позвольте-с полюбопытствовать?

— Так они везде шарятся. — Я начал загибать пальцы (не гнуть, а именно загибать!). — На старом кладбище встречаются частенько. В рощице, у излучины Дона. За лесом, где поместье и заброшенный барский дом. Пару раз бывало, даже в село забегали, мы с дядей стреляли их на раз!

— Звучит успокаивающе. — Неуверенно поправив пенсне, мой тощий собеседник многозначительно кивнул Прохору. — Полагаю, вы пойдёте-с с молодым человеком?

— Ясное дело, одного не отпущу.

— Ну и куда направитесь? На кладбище, за Дон, в лес, на болото или околицу села патрулировать будете-с? Как узнать, где и в какой момент появятся эти чумчары-с?!

— Ну я же говорил…

— А надо знать! Знать точно-с! — Фёдор Наумович резко встал, выпрямившись, как колодезный журавль. — Если, по вашим же словам, через три дня у этой заразы наступает рецидив, то полк в серьёзной опасности! У меня уже восемь человек на карантине-с! Мне надо знать точно, где, как, когда и на какое количество лекарства я могу рассчитывать, понимаете?!

Я виновато опустил голову. Понимать-то понимаю, да только сделать ничего не могу. Чумчары, почти как и любая нечисть, способны надевать личины. Я сквозь них вижу, мне ведьма в глаз плюнула, а остальные нет. Значит, даже если мы весь полк в полной боевой готовности вкруг села поставим, так казаки этих чумчар сквозь личины нипочём не углядят. Нечисть и курицей обернуться может, и чёрной кошкой, и пёстрой собакой, и бабой, и дитятей невинным, а то и вовсе сухим кустом репейника. Стало быть, как ни верти, а охотиться на них должен только сам. Но одного меня и впрямь везде да на всё никак не хватит. Разве что…

— Моня и Шлёма, — тихо прошептал я на ухо Прохору, когда Фёдор Наумович соизволил откланяться.

— Упыри? — скуксился он.

— Патриоты! — напомнил я.

— Рискуешь ты, хлопчик… но правильно, в общем. Пусть нечистая сила роет могилы своим же братьям, друзьям да сватьям. С помощью божьей мы им в этом поможем!

На такой оптимистично-зарифмованной ноте мы с денщиком пожали друг другу руки и направились к дяде. Надеюсь, он уже вернулся с обеда у губернатора Воронцова и готов побеседовать со мной относительно своего таинственного соперника в амурных делах. Уж больно мне не понравилось описание этого типа. Хотя, пока своими глазами не увижу, какие-либо предположения строить рано.

— Нету Василь Дмитревича, не возвернулся ещё, — дал нам от ворот поворот рыжий ординарец, уже почти наполовину без бинтов, но отчаянно хромающий на обе ноги. — Когда будет, не сказывал. А что вам-то за дело?

— Тебя не спросили, — разворачивая меня за плечи, огрызнулся Прохор. — Мы у околицы его погодим. Ты, твоё благородие, главное, сразу в атаку не кидайся. Поговори с ним по-родственному, с почтением, мягко да ласково. Глядишь, и прислушается…

— Пока его ординарец к нам прислушивается, — заметил я, и мы перешли на шёпот. — Разумеется, мне и в голову не взбредёт повышать голос на собственного дядю.

— А в иных ситуациях стоило бы!

— Прохор, да ты с чего, вообще, на него взъелся? Ну, увлёкся старый мерин молодой кобылкой, тебе-то оно каким боком поперёк горла встало? Его жизнь, его право, да и дядюшка, если по совести, так ещё мужчина в самом соку!

— Друг он мне давнишний, — сурово сдвинув брови, процедил мой денщик. — Не хочу позора на его седины. Так что либо ты его от женитьбы отговоришь, либо с хахалем тайным Маргаритиным разберёшься.

— Это приказ?

— Это просьба. — Он поднёс к моему носу тяжёлый кулак. — Уж не откажи, сделай милость.

Когда тебя так вежливо просят, выделываться уже вроде и неудобно. Не то чтоб я его испугался (в конце концов, он мой подчинённый, а не я его), но в умении убеждать старому казаку тоже не откажешь. Да по большому счёту этот таинственный воздыхатель младшей воронцовской дочки мне и самому очень интересен. Уж больно левую пятку колет при каждом его упоминании. Однако вот прямо сейчас важна другая задача — спасение наших станичников…

— Прохор, мне Моня и Шлёма нужны.

— Дык а я их где возьму?

— На кладбище.

— Это как? — обернулся он. — Ты, хлопчик, лесом-бором не ходи, себе под нос не гунди. А поставить приказ, я и выполню на раз! Всё кладбище взрою, но упырей построю!

— Смотри, надо сгонять за лесок, туда, где могила почтальона, помнишь? Ну вот, откроешь люк и сбрось туда письмецо. Они после твоего визита изнутри решётку выставили, но конверт не застрянет. Я сейчас быстренько накорябаю. Моня и Шлёма — парни известные, если что, бесы-охранники им всенепременно наш конвертик передадут.

— И каковую задачку я твоим упырям поставить должон?

— Ночью пусть бродят дозором вкруг села. Увидят чумчару, ловят, заламывают руки, сдают тебе.

— На развес?

— Практически, — не очень уверенно ответил я. — Нам ведь только кровь нужна. Мясо — это их честная доля.

Старый казак стиснул зубы, но спорить не стал, понимал, что в определённых ситуациях и с чёртом подружишься, ежели шибко прижмёт. У меня же появились новые сомнения…

С одной стороны, без этих двух кровопийц-патриотов мне одному нипочём не получится целое село охранять. Но с другой — ребята только у себя в Оборотном под красивые личины прятаться любят. А здесь, наверху, предпочитают так и оставаться лысыми упырями, в рванине, с красными глазками, оттопыренными ушами, клыками наружу и грязнючими когтями на руках и ногах. Такими не только детишек пугать, ими и взрослых мужиков до непроизвольного мокрого дела довести — одной минуточки хватит. Да и собаки деревенские к ним давно неровно дышат. Как быть? Одни вопросы…

На конюшню вернулись молча. Пока сидел, ждал ужина, солнышко катилось к закату, окрашивая далёкий горизонт в красный и оранжевый. Длинные малиновые облака горели золотым окоёмом, знать, завтра ветреный день будет. Прохор принёс котелок с кашей на двоих. Есть не хотелось, но он, невзирая на мои протесты, заставил-таки проглотить ложек пять-шесть. Потом я обжёг язык и, уже на правах пострадавшего, улёгся на сеновале, сочиняя короткое, но ёмкое письмо упырям.

Надо же было как-то заинтересовать обоих, убедить прийти, рискуя головой, да ещё всю ночь простоять на посту, охраняя от возможного нападения чумчар мирный сон крестьян и казаков нашего полка. Любимую ими награду (человеческое мясо) я, естественно, предоставить не мог. Да они бы и не поверили после того, как я их жестоко с царским курьером кинул. Вот пойманных чумчар мог предложить смело! Да только кто их, молдаван, знает, придут они сюда ночью или нет? Это ж нечисть безумная, беззаконная, по плану не действующая и никому не подчиняющаяся. Может, к полуночи толпой набегут, а может, до зимы иносу в эти края не сунут. Проблема, однако-с…

«Моня и Шлёма!» — после долгих размышлений вывел я. Никаких объяснений, никаких обещаний, ничего двусмысленного. Только имена. Теперь они точно прибегут, любопытство — наипервейший двигатель прогресса! Где меня искать, парни знают, не в первый раз в наших краях.

Я торжественно передал записку Прохору, ещё раз уточнил ему маршрут и задачу, напомнив, чтоб в сам люк больше не совался, застрянет ещё, а кто его второй раз из трубы вытягивать будет? Старый казак покраснел, вырвал у меня бумажку и пошёл седлать своего гнедого. Туда — сюда, если даже рысью, дело недолгое, за часок обернётся. А мне, пожалуй, придётся снова прогуляться до дядиной хаты. Не может же он в преддверии боевых действий слишком долго засиживаться в гостях у хорошенькой барышни?

Слава те господи, на закате наш батька атаман соизволил прибыть. Рыжий ординарец как раз рассёдлывал его тяжёлого жеребца во дворе. Рослый донец с широкой грудью и таким крупом, что на нём хоть шахматную доску раскладывай, отличался мягким и даже заботливым нравом. Героического генерала носил на своей спине так, словно чувствовал все его старые раны, перепады настроения, сопливость или усталость. Слушался малейшего касания колен или поводьев, не рвал с места, не ставил «свечку» и не задирался с другими лошадьми. На фоне несомненных достоинств этого коня добрейший Василий Дмитриевич напрочь забыл про капризного араба, позволив мне считать белого красавца своей полной собственностью. Что лично меня вполне устраивало. Да, кстати, араба тоже…

— Его сиятельство отдыхают, — строго прикрикнул рыжий. — Утром приходи.

— Утром поздно будет — лопну, — попытался подоходчивей объяснить я. — Имею срочный доклад до нашего генерала. Удалось выяснить значение новомодного слова «стриптиз»! Представляешь, как это повысит боеспособность всего полка в целом? Ить поляки-то и не знают, а мы знаем! Сдавайся, Варшава, виват победе русского оружия, а мы до дому до хаты!

— И что сие слово значит?

— Не скажу. Военная тайна, — значимо понизив голос, подмигнул я, и дядин хромающий ординарец неохотно уступил дорогу. А куда бы он делся? «Военная тайна» — это как заклинание, открывающее двери и затыкающее рты. Да и вообще, подавляющее большинство военных — люди простые, доверчивые, живущие по уставу и мыслящие по субординации. Легко с ними…

— А, Иловайский! Молодец, что зашёл к старику.

Я и пикнуть не успел, как был обнят, прижат, приподнят над полом и расцелован в обе щеки.

— Дядя, какая корова вас укусила? Что за телячьи нежности?

— Да ведь люблю же я тебя, дурака, по-отечески, — вновь сжимая меня до хруста в рёбрах, разулыбался он. — Сердце теплом переполняется, дождался и я весны под седые кудри. Эх, Илюшка, глупая голова, какую девушку проворонил… Ну да ничего, не стала она тебе милой женой, так, может, ещё доброй тётушкой станет, а? А?!

— Я тоже вас люблю. Не хрустите мною больше, пожалуйста. Лучше в угол поставьте, если чем не угодил…

— Всем угодил, всем! — Дядюшка даже не подумал разжать руки, кружа меня по горнице в ритме вальса. — Как Маргарита Афанасьевна на фортепьянах играет! Пальчики тонкие так и порхают, и прядочка кудрявая на виске вздрагивает музыкально! Гляжу на неё, и налюбоваться нет сил. Веришь ли, племянничек?

— Верю-у…

— Да ты хрипишь! Не заболел ли?

Я даже не ответил, просто не мог произнести ни слова. Из меня выдавили весь воздух, и если дядина эйфория продолжится ещё минут пять, то поперёд свадьбы будут похороны. К счастью, могучие объятия моего родственника разжались, и его заботливые руки нежно плюхнули меня на жёсткую лавку.

— А как она на меня смотрит, когда мы с её батюшкой о войне да о политике под кларет рассуждаем… Вот веришь ли, очи её голубые так и горят! И жилка на шейке пульсирует, и грудь её махонькая вздымается эдак сочувственно, и губки алые ровно лепечут чего неслышимое… Ась? Ты сказал чего вроде?

— Так… полепетал неслышимое, — с трудом отдышался я, надеясь, что дядюшка не распознал мат по губам. Других слов для выражения моего эмоционального состояния просто не было. А этот старый мерин продолжал распускать хвост…

— Уже когда отъезжал, она в оконце возникла да из комнатки своей ручкой эдак невиннейшее помахала. У меня сердце-то и замерло враз… А она за занавескою тонкой личико смешливое спрятала, только очи хитрющие видны, и заливается себе серебряным колокольчиком! Вот за что мне на зрелых годах такое небесное счастие, а?

— Разрешите доложить? — Я кое-как встал с лавки.

Дядюшка скучно зевнул и покосился на меня с неодобрением:

— Я ему о душевном полёте, а он мне про службу… Пёс с тобой, Иловайский, докладывай.

Яркую и образную речь по поводу того, что я думаю об этом губернском романе, о таинственном ночном воздыхателе наивной Маргариты Афанасьевны и тайной болезни, напавшей на наш полк, мне удалось уложить в три минуты. Может, даже меньше. Потому что по её окончании мне пришлось рыбкой прыгать в распахнутое окно, а вслед летел яростный рёв обиженного в самую печень дяди:

— Арестовать охальника! Под замок! В кандалы! На бессрочную каторгу за такие слова! Рубль даю тому, кто эту заразу неуважительную ко мне притащит.

Ну, вообще-то не буду врать, что весь полк так и ломанулся в погоню. Даже рыжий ординарец, при всей собачьей преданности, проявил достаточно ума, чтоб не нарываться к своим бинтам на дополнительные неприятности. Меня ловить — себе дороже, это все давно уяснили, а дураки в казаках надолго не приживаются.

Логично рассудив, что искать меня будут (дядя по-любому скоро не успокоится) у Прохора на конюшне, я сделал финт ушами, попросту покинув село. Вышел за околицу и спрятался в лопухах. Двум-трём брехливым собачонкам показал зубы, они поджали хвосты, а мне оставалось только думать и ждать. Причём ждать пришлось недолго. К моему немалому удивлению, из ближней чахлой рощицы вышла под лунный свет сутулая фигура с характерно блеснувшей лысиной. Не узнать столичного «жандармского чина» было просто невозможно. Минуту спустя к нему присоединилась хромая сгорбленная старуха. Ага, вот, значит, и бабка Фрося пожаловала. Они что-то быстро обсудили, до меня долетали лишь обрывки фраз, но догадаться, о чём речь, было нетрудно.

«…вайский… ука… длец… бломал!» То есть что бы там ни было, а крайний, как всегда, я. Лысый передал старухе какой-то пакет, она ему два раза поклонилась, попыталась чмокнуть в щёчку (чиновник не позволил), и они оба ушли в разные стороны, скрывшись в темноте.

— Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд, бодро ляжками блестят, если снизу посмотреть, растуды мою в картечь… — пробормотал я забытый Прохоров стишок — воспоминание о Париже. Можно, конечно, было бы попробовать упасть кому-нибудь из них на хвост, но смысл? Фальшивый жандарм, как я уже понял, имеет свои тайные ходы-выходы из прошлого в будущее, а там его ищи-свищи. Гоняться по ночному лесу за опытной кровопийцей и людоедкой Ефросиньей мало того что небезопасно, так ещё и глупо. Ну, допустим, поймаю я её, и что дальше? Упрётся бабка рогом, и никакими пытками из неё правду не вытянешь. А я, если честно, и пытать-то не умею. Не учат этому грязному делу в казачьих станицах, христианская душа чужим мукам не радуется…

Да и что-то внутри говорило мне, что будет лучше тут подождать, мало ли что ещё интересное увижу. И ведь как будто в воду глядел — именно мало! То есть практически ничего. Только двое грустных упырей в традиционных лохмотьях, виновато вышедшие из кустов и переминающиеся с ноги на ногу.

— Вот, пришли мы, хорунжий. Начинай.

— Чего? — не понял я.

— Казнь египетскую, противоестественную, — кротко объяснил Моня, и они оба опустились на четвереньки.

— Чего?! — окончательно затупил я, силясь понять, что за казнь, почему противоестественная и почему именно мне надо во всём этом участвовать…

— Бесы-охранники в кабаке нас нашли, — скорбно всхлипнул тот же Моня. — Отец Григорий письмецо твоё нам прочёл и… и…

— Чего — и?!!

— А ты чего чегокаешь? — не выдержав, взорвался Шлёма. — Батюшка сказал, что в письме два имени — моё да Монькино. Стало быть, нам за всё ответ держать. Исповедал нас, соборовал по башке, лохмотья грязные выдал, предупредил, чтоб громко не орали, ибо мученикам оно не к лицу. Чё тянешь сибирского кота за пушисты шарики? Казни давай!

На мгновение у меня перехватило горло от обиды и возмущения — такой оголтелой смеси глупости и самоотречения я от них ни разу не видал. Что они там себе внизу навоображали? Кого они из меня строят? Да их за одну такую мысль просто убить мало! Я опомнился, лишь когда понял, что держу в ладони шашку отца Григория и она сама ведёт мою руку на склонённую шею Мони…

— Тьфу, вот же нечистая сила, — бросив клинок в ножны, перекрестился я. — Бывает же такое наваждение… Подъём, братцы.

— Чё, казни не будет, чё ли? — приоткрыл один глаз Шлёма, тыкая братца локтем.

— Уж простите, Христа ради, если напугал зря. Какие там казни египетские? Мне от вас совет да помощь нужны, для того и звал.

— Не будешь рубить?

— Нет.

— А противоестественное?

— Тем более нет.

— Ах ты ж гад… — Шлёма в порыве праведного гнева накинулся на меня с кулаками, но Моня повис у него на плечах. — Пусти, пусти, Монька, я ему хоть разок перед смертью врежу! Напугал аж до… Мы сюда пришли, а он казнить отказывается, мерзавец! Убью!

Я дал ему побушевать минутку-другую, огляделся по сторонам, не слышит ли кто нашу перебранку, и только тогда дал ему в ухо. Довольный Шлёма отлетел шага на три и поднялся уже с полным удовлетворением:

— Ну вот, теперь всё честно, хоть не зря страхом мучились… Дык ты чё хотел-то, хорунжий?

— Чумчару поймать.

Оба упыря заговорщицки переглянулись и придвинулись поближе.

— Иловайский, уточни, пожалуйста, речь идёт об охоте на какого-то отдельно взятого чумчару или любой подойдёт?

— Любой, — решил я. — Но лучше двух-трёх.

— В полку мясо кончилось?

Я молча показал Шлёме кулак, Моня оттолкнул друга и вновь задал вопрос по существу:

— Будем ждать его в засаде или же попробуем выяснить, где их стойбище, и совершим набег?

— Для набега у нас силёнок маловато. — Я задумчиво поскрёб подбородок. — А жаль… Но пока попробуем отловить кого-нибудь прямо в окрестностях Калача. Они ведь часто сюда забегают?

— Дык когда как, — развели руками оба. — Чумчарам закон не писан. Ежели разделимся да по околице встанем, глядишь, и заметим кого. Один на один с чумчарой справиться несложно, вот ежели их больше трёх-четырёх…

— Очень надо, — попросил я. — Делиться по-честному станем — скольких бы ни завалили, кровь мне, мясо вам.

— И куды те столько крови?

— Дядюшка ванны принимать будет омолаживающие, по примеру венгерской графини Эржбеты Батори. Хочет для своей крали на семнадцать лет выглядеть. Ну и потенция опять же…

Моня со Шлёмой вытаращились на меня, но спорить не стали. В конце концов, мяса всегда больше, чем крови, а значит, их доля выгоднее. Договорились общаться уханьем совы. Один «ух» — вижу чумчару. Два «уха» — их много, идите на помощь! Три «уха» — их слишком много, и идите вы со своей помощью… На чём мы пожали друг другу руки, и упыри-патриоты бесшумно исчезли с глаз моих, один направо, другой налево.

Я соответственно остался на прежнем месте, за что и был вознаграждён визитом незваных гостей. Нет, увы, не чумчар. Из того же лесочку вышла странная парочка — давно знакомая мне бабка Фрося и стройный, высокий тип в чёрном плаще с белой манишкой. Сердце ёкнуло одновременно с уколом в левую пятку: а не тот ли это злодей, что у моего дорогого дядюшки юную невесту отбивает? Надвинув папаху на лоб и придерживая ножны кавказской шашки, я быстро пополз вдоль плетня в надежде хоть что-то подслушать из их оживлённой беседы. И не успел я хоть как-то пристроиться, как мужчина вспрыгнул бабе Фросе на спину, и она бодрой рысью унесла его в степь за горизонт. Теперь её только на арабском жеребце и догонишь, а мне далеко от села уходить нельзя, я на чумчар охочусь…

Ладно, в другой раз поймаю эту бодрую старушку, уж больно мне интересно, кому же она теперь служит, чью сторону держит и за какой интерес? Ответа на этот животрепещущий вопрос я получить не успел, так как банально отвлёкся на почёсывание левой пятки — колола, зараза, словно десять иголок сразу! Мне как раз удалось выпростать ногу из сапога, почесать, завернуть в портянку и сунуть назад, как…

— Извиняусь, хорунжий, ничегоу личного, просто бизнес. И ничегоу большегоу… — прошипел кто-то сзади, цепко хватая мою шею и начиная душить без малейшего стыда и совести.

Нет, ну что же такое сегодня творится-то? Мы не договаривались, что меня будут сразу убивать…

— Не сопротивляйтесь, это будет не больноу. Вы словноу уснёте…

Ага, разбежался! Миль пардон, но только у меня сна ни в одном глазу, уж простите великодушно. Левой рукой удерживая локоть нападающего (чтоб горло не сломал), правую руку мне удалось опустить вниз и поймать злодея за… Как это писал в своё время бессмертный поэт Александр Пушкин? «…Впился ему в то место роковое, излишнее почти во всяком бое…» Нападающий взвыл фальцетом и разом ослабил стальной захват.

— Мы же не сделаем друг другу больно, правда? — спросил я, не оборачиваясь, и ещё крепче сжимая хватку.

— Не надоу-у…

— Почему-у? — невольно переходя на его акцент, уточнил я.

— Больноу… сук… гад… скотин… у-у-у! — выразительно расставил все точки над «і» нападавший, и я одним прохоровским финтом перебросил его через спину кривым носом в ближайшие лопухи. Он бодро вскочил на ноги и кинулся было на меня, пылая местью. Однако сверкнувшая в лунном свете полоса кавказской шашки оказалась хорошим аргументом против скоропалительных действий. Шашка вообще лихо охлаждает горячие головы. Особенно если при излишней горячности они рискуют не усидеть на плечах.

— Ты кто, вампир в пальто?

— Я-у? Я потомоук самого Цепеша румынскогоу! Меня боится весь цивилизоуванный мир, мои клыуки внушают страх, мой вид — благогоувение, мой взгляуд — трепет! Ты почемоу не трепещешь?

— Так я казак. Видать, недостаточно цивилизован, — пришлось честно повиниться мне. — Вот тока непонятно, на кой ляд ты сюда из самой Румынии припёрся? Мы тебя звали?

— Кто звал, кто плаутил — не твоёу дело. — Вампир, облизываясь, попримеривался обойти меня справа-слева, но кинуться не рискнул. — Покуда живи, мы ещёу встретимся…

Свистнула шашка, он отпрыгнул, потеряв половину своей роскошной манишки.

— В следующий раз голову снесу! — жёстко предупредил я. — А узнаю, что вокруг Маргариты Афанасьевны вился, так нагайкой отважу, что до родных Карпат будешь лететь, свистеть и радоваться!

— Свидиумся, казак…

Вампир попытался плюнуть в мою сторону, но не попал, топнул ногой, и словно из-под земли выскочила взмыленная бабка Фрося. Глянула на меня тоскливым взглядом, молча подставила кровососу спину и вроде бы даже всплакнула, галопом уносясь прочь… Что ж за интриги такие? Может, зря я на неё плохо думал, может, бабка не по своей воле, а её заставили? Уже и сам не знаю, чему да во что верить…

Отдышался, огляделся по сторонам: никто ничего не слышал, на шум драки не набежал, тишь и божья благодать. Небо усыпано звёздами так, как только в степи и бывает — от края до края, словно кто на тёмно-синий бархат горсть разноцветных алмазов щедрой рукой выпростал. И ведь не скажешь, что одна звезда на другую похожа, у каждой свой свет, своя цветная искорка и даже настроение своё. Иногда кажется, вот век бы так стоял на широкой ладони степи, задрав голову, да смотрел, как серебряное течение тихого Дона отражается в плавном разливе Млечного Пути. И бог с ними, со всеми земными хлопотами, когда там, наверху, такое безмятежное великолепие…

В размышлениях о высоком и вечном я так и побрёл себе ночным дозором вокруг всего села. Калач на Дону мирно спал, судя по редкому и ленивому гавканью собак, даже они давно разлеглись по будкам, спрятали морду под хвост, свернувшись калачиком, и смотрели свои собачьи сны. Дул легчайший ветерок, доносивший прохладу с реки, воздух пах ночной свежестью, полынью, душным запахом впитывающейся в землю крови… Что?!

— Мать вашу за ногу! — взвыл я, бросаясь в дальние кусты, где оба моих упыря, сыто отрыгивая, догрызали последние жёлтые косточки. — Мы же договорились, оглоеды!

— А? Чё?! Когда? — заюлил Шлёма, а Моня, раскинув руки крестом, упал передо мной на колени. — Не губи, Иловайский! Увлеклись мы, перебрали, Шлёмка, когда голодный, себя не контролирует! А чумчара совсем маленький был, один раз куснуть…

— Да хоть один раз нюхнуть, кровь-то вы почему мне не сохранили?!

— Ты чем слушал, хорунжий? Монька же ясно сказал, увлеклись мы, — ковыряя щепочкой в зубах, бросил Шлёма, и этого я уже спустить не мог. За шашку не хватался, а вот с нагайкой отвёл душу!

Два упыря-патриота бегали от меня как наскипидаренные, но я не отставал…

— Ай! Мама! Больно! Чё сразу драться-то?! Вона Моньку бей, он интеллигент, от них все беды-ы! Илюшенька, не надо, не по голове, а впрочем, у него там всё равно мозгов нет. Чё ты сказал, лысый?! От лысого слышу!

В общем, последовавшая за этим дежурная драка между упырями меня не удивила. Я отдышался, сунул плеть за голенище, плюнул в сторону этих двух умников и не спеша обошёл по кругу всё село. Увы, в левую пятку ни разу не кольнуло, а следовательно, никакой опасности впереди не ожидалось. Чем ближе рассвет, тем меньше шансов поймать ещё хоть одного чумчару.

Зато родилась здравая мысль побеседовать с Фёдором Наумовичем. В самом деле, если зараза распространяется через слюну чумчар, то жутко интересно: кто же это нашим казакам пальцы лизал, да так, что они этого не заметили? Может, собака какая бездомная, или корова языком, или ещё кто не особо затейливый. Пусть бы доктор всех больных порасспрашивал на эту тему, надо бы найти первого заражённого и…

Ну, собственно, найдём мы его — и что? Всё равно зараза уже пошла по рукам, а единственного чумчару за сегодня схарчили мои же, чёрт побери, приятели! Поняв, что больше мне тут нечего ловить, я строевым шагом отправился на конюшню, где по идее меня должен был ждать заботливый денщик. Увы, увы, Прохора на его тулупе почему-то не оказалось, зато меня у ворот взяли под белы рученьки четыре плечистых казака.

— Извиняй, хорунжий, но то по приказу атамана. Сам пойдёшь али локти заломить?

— Сам пойду, — взвесив все «за» и «против», решил я.

Не хватало ещё из-за дядиных капризов со своими же станичниками из полка отношения портить. Тем более что не факт, удастся ли мне раскидать всех четверых. А если и раскидал, дальше-то что? В бега подаваться? Нет уж, здесь родился, здесь живу, здесь и помирать буду! Только желательно попозже, не сейчас, пока не до старухи с косой — других дел полно…

Благо и казаки поняли меня правильно, не делая ни малейших попыток прибавить мне скорости коленом, отобрать кавказскую шашку или хотя бы усмехнуться в спину. Я для них, конечно, всё равно останусь «генеральским племянничком», но полк это всегда одна большая семья. Как бы к тебе ни относились, а в беде не бросят. Впал в немилость к начальству, с кем не бывает? А вот добивать и злорадствовать — не принято…

— Слышь, хорунжий, так чем это ты Василь Дмитревичу так не угодил?

— Пьёт зело, — грустно покачал головой я.

— Дык кто ж не пьёт? — философски поддержали разговор мои конвоиры. — А вот бают, будто ты ему в штоф воду льёшь за-ради его же здоровьечка?

— Лью, но святую, чтоб бесов изгонять. А то он при мне их сапогом на столе бьёт, да никак попасть не может. Со стороны — комедия, но ить, с другого ракурса, столько чашек да блюдец переколотил — три сервиза сложить можно было!

— Нешто так уж злоупотребляет? — не поверили мне.

Я на миг призадумался, а действительно, стоит ли так бесстыже клепать на родного дядю? Потом всё-таки решил, что стоит! Катенька говорила, что пожилым людям надо ежедневно сердце тренировать, типа профилактика инсульта. Так что вперёд, хорунжий Иловайский, продолжай доводить знаменитого дядю-генерала, ему оно по большому счёту только на пользу!

— Ещё как! Тайком пьёт, по-чёрному. Как встанет на пробку, так неделями не сковырнёшь. Днём ещё держится, совесть не пропил, а по ночам глу-у-ши-ит… В гавань, в стельку, в доску, в зюзю, вникакую, в дрова, в хлам, всклень, в мицубиси!

— В чё-о-о? — вздрогнув, вытаращились казаки.

Последнее слово я у своей ненаглядной слышал, но точного значения сам не знаю, поэтому и на объяснения размениваться не стал.

— Да чтоб меня сухой ольхой на Карибском перешейке пришибло, если вру!

Как вы понимаете, клятва такого рода мало к чему обязывает — где Карибы, а где я? Но на наших станичников это впечатление произвело, они люди простые, университетов не оканчивали, академическим образованием не отягощены, мышление незамутнённое, детское, искренне-е-е…

— Ты уж на нас не серчай, хорунжий, — поочерёдно пожали мне руку все четверо, распахивая двери в затхлый сарай на заднем дворе дядиной хаты. — Приказ есть приказ, ужо посиди тут до утра, поди, Василий Дмитревич-то на трезвую голову сам тебя выпустит.

— Храни вас Бог, братцы, за вашу доброту, — низко поклонился я и, указуя пальцами на светящееся оконце, добавил: — Вон, гляньте, чего творит в алкогольном дурмане…

Казаки невольно придвинулись поближе, прячась под подоконником и вслушиваясь в невнятное дядино бормотание:

— …кровь — любовь? — морковь — бровь… О, бровь! Не суропь на меня энту бровь, я ж… я ж… И чего я ж? Тьфу, да никакая я не ж…

Сквозь тонкую занавеску было видно, как генерал отхлёбывает из кружки. Большего станичникам и не требовалось, всё, чего надо, своими глазами увидели. Завтра же утром дяде будет, мягко говоря, не до меня, грешного…

Я осмотрел сарайчик, сгрёб в кучку соломку в углу, накинул на неё пыльную мешковину, да и повалился спать без задних ног. Даже снов не видел по причине полной физической и умственной утомлённости. И ведь что удивительно, за те недолгие часы, оставшиеся до рассвета, выспался преотличнейшим образом. Поднялся под крики третьих петухов, бодрый, отдохнувший, готовый к новым подвигам во славу Отечества и карих глаз моей возлюбленной — Хозяйки Оборотного города! Меж тем мне было видно в щёлочку, как двое молодых казаков под руководством рыжего ординарца вынесли из хаты длинную скамью. Потом притащили от колодца ведро воды. Дядин ординарец дважды вытаскивал из-за голенища толстенную нагайку и, словно бы примериваясь, похлопывал себя по сапогу. Что тут должно было произойти, и ребёнку ясно, гороскоп не задался…

— Где мой-то? — глухо раздалось от ворот.

— В сарае, заперт. Василь Дмитревич не велел…

— Ага, и что ж я, парня голодным оставлю?!

Послышались решительные шаги, и могучее плечо старого казака вынесло хлипкую дверь вместе с петлями и засовом. Рыжий нахмурился, но останавливать моего денщика не полез. Разумный поступок, одобряю.

— Ох ты ж, бедовая головушка, залётный соловушка, — приподнимая за шиворот и с размаху выбивая из меня ладонью пыль, запричитал суровый Прохор. — Вольная птица, а сидишь в темнице, эх, арестантская доля, кандалы да неволя-а…

— Ну ты не перевирай уж… Какие кандалы, где?

— Это образности ради, чтоб жалостливее получилось. А я вот тебе, твоё благородие, хлеба с салом принёс. Давай-ка рожу умой, да и завтракать.

Он достал из-за пазухи тряпицу, развернул, торжественно протянув мне здоровенный ломоть серого хлеба с толстым куском сала. Я шагнул из сарая на волю, ни перед кем не чинясь, умылся из того же ведра и, шашкой располовинив завтрак, сел на завалинку рядом с моим бородатым нянькой. Жевали молча, под бдительным взором рыжего «надзирателя». Да тьфу на него, можно подумать, я сбегать собрался…

— Довёл дядю…

— Так уж вышло. Ты ведь сам просил, чтоб я ему всё по-родственному высказал.

— Дак я ж… поделикатнее как-то надо было… А теперь вон словишь десяток плетей поперёк спины.

— Да брось, ерунда, в первый раз, что ли… — явно бравируя, хмыкнул я.

На самом-то деле не так страшна боль, как сам факт порки. Если кто думает, что у нас, у казаков, за каждую провинность нагайкой секут, так это брехня! Такое наказание и стыд, и позор, до него довести — ох как постараться надо. Я нарывался долго. Это если по-родственному, так дядя меня не раз сплеча учил. А чтоб вот так, демонстративно, при всех, чужой рукой, это уже серьёзно…

— Чего ж не убёг-то, дурында? Сховался бы на денёк, да хоть к своей крале под подол, а у Василь Дмитревича сердце отходчивое.

— Нельзя мне, Прохор, — вздохнул я. — Здесь дел полно, хлопцев от заразы жёлтой лечить надо, кровь чумчарскую добыть, кабы завтра утром уже не поздно стало. Сам-то где мотался?

— В церкви всенощную отстоял.

— Зачем?

— О жене усопшей молился, про дитя наше думал, про то, как жизнь судьбу наизнанку выворачивает. — Он замолчал, запрокинув голову назад. Вроде бы словно шея затекла, а я так думаю, слёзы прятал…

Рыжий ординарец нырнул в хату, быстро вернулся и подошёл к нам, строгий и неподкупный, как перебинтованный архангел с огненным мечом.

— Вставай, хорунжий. Пора и честь знать.

— Пора, — кивнул я, резво вскакивая с завалинки.

Двор генеральской хаты постепенно заполнялся нашими казаками. Весть о том, что сегодня утром атаманский племянничек словит десять плетей за дерзость и непослушание, разлетелась быстро. Любоваться на такие вещи у нас не принято, казаки пришли посочувствовать. Даже те, кто не особо меня жаловал, радости не показывали, стояли опустив глаза…

— Ложись, что ль? — Рыжий кивнул на скамью.

Я спокойно снял мундир, за ним нижнюю рубаху, перекрестился и послушно лёг спиной вверх. Послышался скрип двери, на крыльцо вышел мой грозный дядюшка при полном параде: сапоги начищены, грудь в орденах, папаха заломлена, а в руке кружка кофе. Глянул на меня, сдвинув брови, и кивнул ординарцу. Тот взялся за нагайку, но замахнуться не успел…

— Ты по делу ли хлопца наказуешь, атаман? — раздался дребезжащий голосок, и из казачьих рядов выдвинулись три седых деда.

— По делу, по делу, отцы, заслужил он, — строго прокашлялся Василий Дмитриевич.

— Ну дык и скажи при всех, за что свово племянника под плеть кладёшь? Али тайна энто? Али не по совести, а по горячности да обиде какой гневаешься? Отвечай, атаман…

Дядя пошёл пятнами, то бледнея, то краснея попеременно. Перед советом стариков и сам генерал голову склонит, а уж если прижали, так давай ответ здесь и сейчас, иначе кто ж тебя уважать будет…

— Виноват он! Дерзит сверх меры, приказы мои игнорирует, шляется невесть где, по девкам каким-то…

— Насчёт девок мы наслышаны, — строго оборвал его самый старый, Назаренко. — Ты-то сам, седой пень, к какой губернаторской молодке лыжи навострил?

— Дак ещё ж и пьёт кажный вечер, — подхватил второй дед, Твердохлебов. — Опосля чего заговаривается дюже, наши сами вчерась слышали. Чего-то про кровь-бровь-любовь бредил…

— А что хорунжий Иловайский тебе за то по-родственному попрёк сказал, так его не пороть, а благодарить надо! — отметая все булькающие дядины возражения, заключил третий, Карачун. — Не по божьему закону живёшь, Василий! В храм сходи, сними тяжесть с сердца, на войну ить скоро… А ты на своих напраслиной грешишь!

— Отпусти хлопца, атаман, — вразнобой поддержали остальные казаки. — Послушай стариков, небось георгиевские кавалеры плохого не присоветуют. Не по-казачьи энто — за правду плетьми драть! Не любо-о!

Я, как вы понимаете, ни во что не вмешивался. Лежал себе скромненько тихой жертвой начальственного произвола и помалкивал в две дырочки. Дядя пыхтел, рычал, топал ногами, но даже рыжий ординарец демонстративно прикрыл меня спиной, сунув нагайку за голенище. Это была чистая победа! Страйк, как говорит Катенька…

— Простите, Христа ради, станичники, — кланяясь и скрипя зубами, выдохнул дядюшка. — Виноват, погорячился. А вам спасибо, отцы, за то, что вовремя уму-разуму наставили. Иди, Илюшенька, нет на тебе вины, свободен…

Казаки приветствовали это благородное решение одобрительными криками. Меня подняли, помогли одеться, хлопали по плечам, просили не держать обиду на атамана, он же извинился. Расходились без спешки. Я поклонился совету стариков, принял от Назаренко воспитательный подзатыльник (дескать, всё одно уважай старших) и, дождавшись, когда все уйдут, сам подошёл к дядюшке.

— Чего надо? Я ж сказал, свободен.

— Разговор есть. — Мне пришлось удержать его за рукав. — Боюсь, что Маргарита Афанасьевна в опасности. Тот, кто её навещает, румынский вампир. Мы с ним вчера в ночь серьёзно цапнулись…

Дядя пожевал нижнюю губу, подёргав себя за чуб, грозно посмотрел мне в глаза, словно бы решая, дать леща или пинком под зад спустить с крыльца меня, балабола, но передумал. Его взгляд смягчился, кивком головы мне было велено следовать за ним в горницу. Бдительный Прохор увязался было следом, но перед его носом захлопнулась дверь. Разговор будет сугубо конфиденциальный.

— Думаешь, не верна моя-то?

— Верна, — немедленно стукнулось мне в голову, и дальше я лепил правду-матку всё более и более уверенно. — Хмырь румынский здесь не меньше недели ошивается. Приходит тайно, ночами, сердечко девичье романтизмом лживым с европейским акцентом смущает. Была бы столичная девушка — давно бы его домогательствам уступила. А эта барышня сельская, провинциальная, всё, что надо, про жеребцов да кобыл знает, поэтому и себя в чистоте блюдёт.

— Она такая, солнышко моё золотое, — умилился дядя, так что пришлось слегка спустить его с небес.

— Но в реальности против такого вампира ни одной девушке больше трёх ночей не устоять. Если к вечеру не поймаем гада, быть вам до свадьбы сохатым!

— Это ты на что сейчас намекнул-то?

— Вы лосей видали? Так я в том смысле, что в ваши годы ветвистые рога на голове как-то не особо смотреться будут. На людях не покажешься. Разве в бою врагов Отечества бодать… А что? Поляки будут в шоке!

— Ты говори да не заговаривайся у меня! — грозно буркнул в усы всерьёз задумавшийся генерал. — Скажи лучше, как нам того вампира изловить?

— Легко! Надо… — Я на миг запнулся и прикусил язык. Поток вдохновенного озарения свыше иссяк столь же резко, как и появился. Нет, то, что вся нечисть боится серебряной пули и святой воды, я знал, но вот поможет ли нам это в данном случае? Не думаю, что граф Воронцов сильно обрадуется, если мы устроим ночную пальбу под окнами спальни его любимой доченьки…

— В Оборотный город иди, — выслушав мои сомнения, безапелляционно приказал наш Василий Дмитриевич. — Катерине своей ненаглядной в ножки поклонись, испроси совета. Подарочек от меня передай, не погнушайся, уважь девицу вниманием. Я вон прикажу, ей казаки целый мешок солёной тараньки приволокут!

— Вариант. Может сработать, — признал я, почёсывая в затылке. А может, и нет. Характер у возлюбленной моей неуравновешенный, как ветер с кирпичами! Где приласкает, где пришибёт, от малейших перепадов настроения зависит. Ну да что делать-то? Другого пути нет, будем выкручиваться.

— Прошу простить-с, но дело не терпит отлагательств! — раздалось за дверью, и добрый Фёдор Наумович, не чинясь, вломился в горницу. Судя по стонам и ругани в сенях, остановить полкового лекаря не смогли ни рыжий ординарец, ни даже мой Прохор.

— Что случилось-то, дорогой вы мой? — Дядя привстал с табурета, тепло пытаясь обнять доктора, но тот шарахнулся в сторону, тряся руками в перчатках, и до меня дошло…

— Фёдор Наумыч, и вы заболели?!

— Да-с, молодой человек! — гордо вскинулся он, выпячивая петушиную грудь. — Зараза распространяется быстрее чумы, ещё два дня-с, и мы потеряем половину полка!

— Полноте вам драматизировать…

— Именно так-с, драгоценный мой Василий Дмитревич, — твёрдо оборвал старшего по чину наш врач. — Два дня-с! Я объявляю общий карантин! Никакой войны, полк выступать не может, люди элементарно больны-с!

— Как не может? Что значит больны? Да как я за энту болезнь непонятную перед государем императором ответ держать буду, ежели на театр военных действий не заявлюсь?!

— А не колышет!

После такого интеллигентского хамства дядя вскипел окончательно. И пока эти двое лаялись друг на друга последними словами, мне не оставалось ничего, кроме как тихохонько удалиться. Вышел довольно удачно, врезав дверью по уху подслушивающему ординарцу. Мой денщик тоже топтался рядом, но увернуться успел.

— Ухо лучше сразу ампутировать, а на его место пришить собачье, — посоветовал я. — Оно и больше, и слышимость лучше, и уровню мозгов соответствует. Тока на спаниеля не соглашайся, будет потом смешно свисать из-под папахи…

Рыжий зарычал и потянулся за нагайкой. Прохор цыкнул на него зубом, кивком головы предлагая мне валить да заняться делом, а не пришибленных дразнить. Ох, чую, дружба с дядиным ординарцем у нас так никогда и не заладится…

— Ну так как, в Оборотный, что ль?

— Ага, согласно начальственному приказу.

— Эх, хлопчик, — старый казак хлопнул меня по плечу, — пусть не всякий приказ про нас, но энтот в самый раз. Пройдёшь могилою, обнимешь милую, под смех да шутки расцелуешь в губки, и я, не тушуясь, на вас полюбуюсь…

— Э-э, чего?! — разлакомившись нарисованной картинкой, не сразу въехал я. — Чем ты там любоваться собрался?

— Да вами же, голубками.

— Так я тебя с собой не беру! Тебе туда нельзя!

— А вот я тебя, твоё благородие, ещё и спрашивать буду… — сурово обрубил он. — Расслышал небось, о чём Наумыч да Дмитревич орали — положение у полка дюже критическое! На тебя, характерника, одна надёжа. А уж я-то тя как облупленного знаю, без моей опеки ты ровно дитя малое… Вдвоём идём! И не спорь!

Последнюю фразу он умудрился произнести уже просительным тоном. Я быстро взвесил все «за» и «против», посмотрел в его полные упрёка и грусти глаза и махнул рукой.

— Собери мешок солёной рыбы.

— Ужели потянуло бедную? Ну ты красава!

— Прохор, не доводи…

Мне надо было собраться с мыслями. В принципе ничего такого уж страшного в том, чтобы заявиться к Хозяйке без приглашения, не было. Поворчит для виду да в дом пустит. Это она с нечистью сурова до крайности, но у нас-то любовь…

Ведь почти-почти-почти, и в храм — «венчается раб божий Илия-а рабе божьей Катерине-э!». Правда, будет это, скорей всего, после моего возвращения из похода. А если я эту заразу чумчарскую не выведу, так и войны не будет, и казаков в нечисть обратим, и сам, того и гляди, жёлтые пятна на своих руках увижу. Оно кому в радость? Только нашим врагам! Коих, кстати, немало…

А если к этому вспомнить про таинственную штучку флешку и заговор бабки Фроси, то… Короче, как ни верти, а без Катиной волшебной книги-ноутбука не разберёшься.

На старое кладбище отправились примерно через час. По селу шли тихо, скромно, местные тоже к нам не приставали, видели, что по делу. Разве что одна беременная девка увязалась следом, с вожделением втягивая носом запах солёной рыбы. Пришлось развязать мешок и дать ей пару рыбёшек. Мы ж тоже не без сочувствия…

Вот только тот самый дед, что уже не раз доставал нас комментариями, снова высунул сизый от пьянства нос из-за хлипкого забора и загундел на всю улицу:

— Казаки оне! Девкам рыбу раздают, а того и не видят, что она и не девка уже! У ей пузо вона какое, а у меня, может, к пиву воблы нету… Казаки оне! Воблу давай! Я ж за ворота выйду, дак не помилую!

На этот раз уже Прохор удерживал меня за руку, потому как дел много, на дураков отвлекаться грех, а этого ветерана Господь и так уже наказал по полной, смысл ещё и нам добавлять… Но отчаянный старикан ещё долго грозил вслед, ругался матерно, плевался даже, но это зря, ибо против ветра. Мы же, скрепив сердца, уже и не оборачивались, а выйдя за околицу, и вообще про всё забыли, сражённые жутким зрелищем. Больничный навес нашего карантина больше не был одиноким, рядом плотно расположились ещё шесть таких же!

— Ох ты ж страсти господни! — невольно перекрестившись, выдохнул мой денщик. — Нешто так и прёт зараза? Эдак за три дня нам половину полка выкосит.

— Хуже, — поправил я, — через три дня здесь будет половина полка чумчар и люди начнут просто резать друг друга.

— Ну так делать что-то надо, характерник!

Я стиснул зубы и, обогнав его на три шага, потопал впереди. Постоянные неоправданные и без нужды возлагаемые на меня всеми подряд надежды, вкупе с грозными требованиями и попрёками, дико раздражали. Я, может, и не хотел быть характерником. Мне и без характерничества этого преотличнейше жилось. Вот пусть бы старая ведьма кому другому в глаз плюнула — да хоть Прохору, дяде моему или вон доктору Фёдору Наумовичу, посмотрел бы я, как бы они выкручивались! Моему внутреннему взору представился героический генерал посреди боя, на белом коне, лихорадочно чешущий пятку. А потом ещё не в рифму матерящийся Прохор, регулярно застревающий в трубе при попытке попасть в Оборотный город. И напоследок наш тощий лекарь, распугивающий толпы чумчар большущей клистирной трубкой! С другой стороны, идти сразу стало веселее…

Позитивное мышление и вправду работает, не обманула Катенькина книга-ноутбук!

— Чего лыбишься, словно дурной? — беззлобно хмыкнул старый казак. — Али в тайных мыслях сумел исчислить, как свою красавицу целовать, где нравится? В щёчку ли, в губки, грудей в промежутке… Вижу я, вижу — горят глаза бесстыжие!

— Прохор, — остановился я, — вот как раз об этом стоит поговорить, прежде чем ты подставишь меня перед любимой девушкой.

— Я? Тебя? Да я за тебя жизнь положу, твою милость распишу стихами рифмованными, строчками подкованными, под весёлое пение да за вас моление!

— Прохор…

— Погодь, хлопчик, рифма попёрла, — твёрдо возразил мой денщик, отметая всякую возможность конструктивного диалога. — И вам исполати от стола до кровати, от стопочки к подушечке, к поцелуям на ушко, ласкам взаимным, таинствам интимным…

— Всё! Вот тут, на этом слове, всё! — взорвался я. — Ты тут рифмуешь, как хочешь, а меня за твои стихоплётные фантазии расстреливают на корню!

— Кто смеет?! — обнял меня Прохор.

— Да Катенька же моя любимая. — Я плюнул на все условности и прильнул к его широкой груди. — Ласковая она у меня, но вольностей не допускает. Узнала, что дядя меня к ней на размнож… на попрощаться послал, так чуть не пришибла табуреткою, как таракана плешивого! Не надо при ней стихов, пожалуйста, а…

— Да что ж ты, дитятко? Дрожишь ажно… Вот запугала казака девка грудастая! Ну да ничего, я тебя в обиду не дам.

Этот не даст, кто бы сомневался. Когда маменька со слезами радости спихнула меня на шею дядюшке, тот с не меньшей резвостью перебросил меня с рук на руки вдовому казаку Прохору. Вроде как просто оставить родного племянника на растерзание всему полку ему совесть не позволила, а прикрепить ко мне до икотной жути заботливого денщика, как вы понимаете, самое то! Первую неделю я только и ловил от своей бородатой «няньки» пинки да подзатыльники — терпи казак, атаманом будешь! Но когда однажды вечером меня попытались «поучить службе» четверо георгиевских кавалеров, тот же Прохор в одиночку так отметелил всех четверых, что приходи, кума, любоваться! Я ему в этом ярком действе помочь не мог, поскольку лежал носом в лопухах, пришибленный и оглушённый. Зато наутро весь полк знал — повышать голос на хорунжего Иловайского имеет право либо сам генерал Василий Дмитриевич, либо старый казак Прохор. Храбрецов (дураков), желающих сие опровергнуть, среди станичников не нашлось.

— Ты о чём призадумался, хлопчик? — вернул меня к реальности мой денщик.

— О наших отношениях, — вздохнул я.

— О чём, о чём?!

— Поясняю. Прохор, ты у нас старший. Что бы ни говорили о чинах и погонах, я тебя всегда слушаться буду. Но там, в Оборотном, внизу, в мире нечисти, чародейства да волшебства, главным буду я! Там ты соизволь слушаться и не перечить.

— Ох ты ж боже мой… а я уж чёрт-те о чём подумал, — повинился он, торопливо крестясь. — Мало ли, начитался хорунжий французских романистов, они тока и знают, что…

Всё. Кончилось моё терпение. Я с ним как со взрослым человеком разговариваю, а он даже не слушает! Неужели всем так трудно понять, что Оборотный город — это опасно, что там едят людей, что нам там не рады и Катенька вовсе не стопроцентный гарант личной безопасности для любого вошедшего. Почему у нас, казаков, такой недоразвитый инстинкт самосохранения? Вопрос чисто философский, ответ из серии «да ты на себя посмотри»…

К нужной могиле на старом кладбище добрались быстро, в пути никого не встретив и ни на кого не нарвавшись. Обещания слушаться и, чуть что, прятаться за мою спину Прохор не дал, можно было и не настаивать. Я разрыл ладонями землю, дотянулся до рычага и открыл проход. Вниз тоже спустились без приключений. Правда, нагнали уже почти в конце лестницы какого-то пухлого колдунишку с недогрызенной коровьей ногой под мышкой, но не тронули. Шибко дурно пах, оглоед вшивый, потом пришибём, как время будет. А вот при переходе через саму арку без проблем не обошлось. Бес-охранник аж винтом взвился, увидев нас обоих…

— Иловайский, ты чё?! У тебя совесть совсем копыта отбросила? Мало нам твоей милости, так ты сюда ещё и дружков водишь!

— Имею право, — уверенно возразил я. — Мы ж не просто так, не баловства ради, а к Вдовцу на пьянку!

— К… кому? — замешкавшись, переспросил бес, поводя в нашу сторону стволом дряхлого чеченского ружья.

— К Вдовцу.

— Вы чё, самоубийцы, чё ли?! Али так, воинской службой на полбашки контуженные?

— Ты мне повыражайся тут, — строго прикрикнул Прохор, грозя охраннику кулаком. — Я ить и не посмотрю, что ты из кавалергардского полка — дам раза, и под глазом бирюза!

— Хамит рифмованно, — удовлетворённо отметил бесюган, уж я-то видел его истинную рожу. После чего ствол ружья переместился с меня на Прохора.

Я охнул и закрыл его грудью… Выстрел грянул почти в упор!

— Пуля изрядно влево ушла, — буркнул мне на ухо старый казак. — Знаем мы энти чеченские ружья, без подсошек вечно мажут! Им же, джигитам, лишь бы лихость показать, а попал не попал, главное дело — пальнуть погромче…

Мелкий бес всё ещё пытался прокашляться от едкого порохового дыма, когда мы быстрым шагом миновали арку.

— Ружьё сразу не заряжай, — наставительно пояснил этот умник перепутанному рогатому охраннику. — Сперва ствол шомполом прочисть, потом замок протри маслицем, подсошки найди (два прутика вполне подойдут), тогда уж целься дастреляй.

— Спасибо, дяденька! Есть у меня два прутика, есть…

— Ну вот, крестом их ставь, ружьё сверху и…

— Как ставить? Крестом! Да ты издеваешься, дядя?!!

Мы не стали ждать, пока паренёк уяснит всю технологию, и продолжили путь. Мой денщик по-прежнему нёс мешок солёной рыбки, а я, достав нагайку, собрался вежливейше отгонять от него всякую настырную нечисть. В основном женского пола, он мужчина видный…

— Иди, иди, не оборачивайся, — беззаботно откликнулся старый казак. — Покуда этот кавалергардец с оружием управится да нам вслед пальнёт, так всё одно промахнётся…

Ба-бах! — рявкнул оружейный ствол сзади, и Прохор, не договорив, начал оседать на землю.

— Попал-таки, а…

— Прохор! — взвыл я, подхватывая его под мышки. — Куда тебя ранило, где болит?! Ох ты ж господи боже!

— Не боись, хлопче, всё ничё, в общем. Пуля под лопаткой, чуток несладко, но идти могу, хоть и не побегу…

Этот несносный донской нахал дерзал ещё и рифмовать перед смертью! Я вскинул его на плечо, бешено оглядываясь назад — бедный бес так и замер с открытым ртом, боясь выпустить из рук дымящееся ружьё. Видимо, он до последнего не верил, что умудрился каким-то чудом хоть в кого-то не промазать.

— Иловайский… тока не убивай. Я тебе помогу, щас… сию минуточку… Я ж не нарочно… служба такая…

Кавалергард кинулся вперёд, поддерживая моего денщика с другой стороны и указывая пятачком дорогу.

— За угол давай, вон к тому домику! Ещё чуть-чуть… Охи тяжёлый же ты, дяденька…

— Сам стрелял, сам и тащи, — тихо откликнулся Прохор, с трудом шевеля губами.

Я почувствовал жгучее желание убить всех и взорвать весь этот Богом проклятый город к чёртовой бабушке! Охранник-кавалергард почувствовал это пятой точкой и яростно замолотил копытом в свежеокрашенную дверь.

— Баба Фрося, открывай! У нас тут раненый!

— Никого нет дома, — неуверенно донеслось изнутри. — Чёй-то я нонче не в настроении, через полгодика зайдите, гости дорогие!

— Открывай, старая вешалка! Не то мы с самим Иловайским твою хату по брёвнышку раскатаем, зубочисток наделаем и тебя же ковырять в зубах заставим! А их у тебя всего-то пять-шесть…

— Восемь, — обиженно поправила румяная русская красавица, возникая в дверях. — Охти ж мне! И впрямь Иловайский! Вот кого не чаяла, не думала… А энто кто, никак старина Прохор?

Мы, не удостаивая старую ведьму ответом, все трое вломились в её дом.

— Это чё? Вы чего тут хозяйничаете без моего разрешения?! Я… да я, может, жаловаться буду, — начала было вякать бабка Фрося, но, столкнувшись взглядом с моей пылающей рожей, разумно сменила тон. — Вот сюда его кладите, сердешного. Да как же такое случилось-то, да кто ж его так, родного?

— Вот этот. — Я сурово ткнул пальцем в бледную немочь, ранее именуемую бесом-охранником.

— Смертник, — скорбно, с пониманием кивнула девка Ефросинья.

Я махнул на них рукой, обернувшись к своему денщику. Прохор, похоже, потерял сознание от боли, ни на что не реагировал, его лицо побелело, он тяжело дышал, но умирать, кажется, не собирался. Мы уложили его на живот на каком-то широком топчане, и я осторожно осмотрел рану. Пуля пробила синий мундир и, кажется, не очень глубоко ушла под лопатку. Крови было относительно немного, белая исподняя рубашка залепила края раны. Тем не менее ему срочно требовалась помощь лекаря.

— В городе есть врач?

— Откуль? Аптекарь был, дак ты сам его и… того.

— Было дело, — сумел признать я, но стоял на своём. — А кто есть? Кто может вытащить пулю?

— Вдовец обезболивающего нальёт, Павлушечка пулю пальцем выковыряет, но и отца Григория тоже позвать следует. Мало ли что не так пойдёт, дак он хоть отходняк по-грузински отпоёт красиво… — разводя руками, посоветовала заслуженная кровососка.

— Я! Я сбегаю, всех предупрежу! — взвился мелкий бес, покрываясь багровыми пятнами и суча копытцами от нетерпения. — Дозволь вину искупить, Иловайский!

— Одна нога здесь, другая там, — недолго думая приказал я. Нарядного кавалергарда как ветром сдуло. — Баба Фрося, я к Хозяйке, но предупреждаю…

— Иди уже, — насмешливо фыркнула мне в нос русская красавица. — Грозит мне исчё в моём же доме. Присмотрю я за ним, небось не съем.

— Даже лизнуть не попробуешь!

— А то что? — храбро чирикнула бабка и замерла столбом, почувствовав сталь кабардинской шашки у самого горла. — Слово даю, Иловайский, чё, уж и пошутить нельзя…

— Вернусь через полчаса, — не вдаваясь в детали и угрозы, пообещал я.

Баба Фрося чиркнула себя когтем по зубу, потом провела ладонью под подбородком, уверенно кивнув в знак согласия. Большего мне всё равно бы не удалось от неё добиться, но в определённых случаях и нечисть умеет держать слово. Ефросинья меня не первый день знает, да и против Хозяйкиной воли пойти побоится… надеюсь…

Я бросил шашку в ножны и, не прощаясь, вышел вон. За дверью толпились шесть или семь молодых парней (упырей) в рубахах Вологодской губернии. Я сдвинул брови, и ребят буквально размело в разные стороны. Хватит! Мы казаки или кто?!

На этот раз я шёл по Оборотному городу грозовой волной, и народ от меня просто шарахался. Ни одного вопроса, ни одного предложения ни на укусить, ни просто поздороваться. Едва заслышав шум моих шагов, прохожие разбегались, перелётные ведьмы меняли курс, привидения рассеивались, упыри зарывались под мостовую, хлопали двери и ставни, а особо храбрые матери, выскакивая на улицу, хватали детей под аплодисменты соседей и прятали их в дом. Казаки идут!

«Бесы-охранники сдуру старого Прохора подстрелили! Иловайский мстить будет!» — страшным шёпотом неслось впереди меня, эхом тая в закоулках дальних кварталов. Возможно, этого и не было. Возможно, я себя просто накручивал, но народ действительно шарахался от меня во все стороны, как традиционный чёрт от типового ладана. И ведь не скажешь, что они все были так уж далеки от истины. Жажда мести действительно полыхала у меня в груди, прорываясь горячими струйками пара через нос и уши, вот только кому конкретно мстить, я ещё не решил. Зато точно знал как — хладнокровно и безжалостно!

Медные львы у ворот при виде меня демонстративно отвернули морды. Раньше хотя бы изображали некий намёк на радость встречи, струйки пламени пускали сквозь зубы или дымок. За что ж сегодня такое мелочное равнодушие? Толкнул калитку. Заперто. Постучал. Тяжёлые ворота отозвались ровным медным гулом, но тоже не отворились по первому зову. Да что ж такое, может, её дома нет?

— Иловайский, притворись, что меня дома нет! — в ту же секунду подтвердил мои мысли нежный шёпот из динамиков.

— Да как же я такую ложь про тебя скажу, зоренька моя ясная?

— Милый, ну ты… ну, блин… не могу я сейчас! Занята. Понял? Постучи ещё разочек, сделай скорбное лицо и отвали!

— Не могу.

— Я тебя потом поцелую.

— Всё равно не могу.

— Ты что там, ревнуешь, что ли?! — нервно рассмеялась Катя, и я понял, что вот это оно и есть — именно ревную!

— У меня видеоконференция с новым научным руководством, усёк? Я от компа отойти не могу, меня же уволят, если ты забыл…

— С любовью приставать и не намеревался, — твёрдо отчеканил я. — Прибыл помощи просить. Нужна кровь чумчарская, два ведра.

— А чего не три?! У меня её вон полная ванна и раковина, и в унитазе плещется! Да, если что, это была шутка.

Тьфу ты, а я уже поверил. Думал, всё, решил первую задачу. Ан нет, обломись тебе, сын вольного Дона, придётся заново начинать уговоры да поиски…

— А где добыть? Очень надо.

— Да я откуда знаю?! К чумчарам иди, чего ты ко мне прилип?! Ходит и ходит по каждой мелочи, ничего сам сделать не может, всё за руку его води, как маленького…

Я развернулся и пошёл от ворот прочь. Брошенные в сердцах, горькие, но справедливые слова Хозяйки до слёз обожгли мне сердце. И впрямь, чего я за ней, как телёнок, бегаю? Что ни случись — сразу за советом к свет мой Катеньке! А своя голова на плечах на что? Есть в неё, усы подкручивать да папаху носить?! Вслед донеслось что-то вроде тягостного вздоха на разрыве, усиленное динамиками, но оборачиваться поздно было. Сам всё решу. И чумчар найду, и Прохора спасу, и любовь эту болезненную, ровно гвоздь раскалённый, из сердца вырву! Мы казаки, мы такие…

— Дядя, ты, что ли, страшный Иловайский будешь? — Безбоязненно встал у меня на пути пятилетний упырёнок с молочными клыками и белёсым пушком на голове.

— Ага. Бойся меня, дитя.

— Не дождёшься. — Малыш уверенно шмыгнул носом. — Мамка велела сказать, что тебя баба Фрося зовёт.

— Что случилось?

— К ней отец Григорий пришёл, а ещё дядя мясник и сам Вдовец.

Ого, все трое претендентов на руку и сердце заслуженной кровососки. Тройное свидание, что ли?

— А у неё в постели, говорят, уже какой-то Прохор лежит, — доверительно шепнул упырёныш, краснея, как румяное яблочко. — Ему теперь на ней жениться надо, да?

— Нет, — похолодел я, вяло потрепал малыша по загривку, успел отдёрнуть пальцы от маленьких, но острых зубов и опрометью бросился на выручку старого друга. Пока я жив — никакой женитьбы! Тьфу ты господи, о чём я говорю! Дядю за матримониальные планы извиняю, сам к своей ненаглядной за поцелуями бегаю, а вот как мой же денщик на хромую да горбатую бабку Фросю разлакомился, тут сразу в запрет, да? Несправедливо как-то получается.

Тем более что бедному Прохору старая людоедка видится румяной молодухой с косой до пояса и шикарными формами что в фас, что в профиль. Тут уж как его осудишь, ему ведьма в глаз не плюнула, он всему увиденному верит. А вот то, что, подбежав, увидел я, нисколько не порадовало. Более того, огорчало, словно французская гильотина. Ну, в том смысле, что от неё тоже много голов полетело. И сейчас полетит…

— А ну расступись, нечисть поганая! — взревел я, разгоняя толпу полновесными ударами кабардинской шашки, и пусть скажут спасибо, что плашмя.

Упыри, вурдалаки, кровопийцы, лешие да колдуны с чародейницами всех мастей сыпанули в стороны. Надо отдать должное — никто особо не возмущался…

— Это ж Иловайский! Уступите дорогу, покуда вежливо просит.

— Маманя, а ежели он меня по лбу своим клинком треснул, это уже любовь? Или ты какой другой клинок в виду имела? Хм…

— А меня по заду приложил. Да так остро и чувствительно, что аж тепло сладостное по всему телу разлилось. Ещё раз не шлёпнешь ли, казачок? Ну шлёпни, шлёпни, не пожадничай… чё ты как этот…

К дверям бабы Фроси я добрался красный, взмокший и кое-где даже обслюнявленный. Не потому что хотели съесть, покушались на другое, но я в этих вопросах кремень-мужик! Тем более что на пороге меня грудью встретили три тяжело дышащих субъекта.

— Как так, генацвале, э?

— Значит, как водку пить-с, так ко мне, а…

— Дум спиро, сперо,^[19] но за обещание спрошу!

— Всем цыц. Меня подставили. Прохор вам троим не конкурент. Сейчас во всём разберусь, и вообще, набежали тут… — делано повозмущался я, не зная толком, что сказать.

Вот угораздило же меня каждому из них дать обещание помочь в делах амурных. И главное, что они все трое разом в этой бабке Фросе нашли?! Я деликатно раздвинул плечом претендентов и постучал. Дверь открылась на щёлочку, потом меня с ног до головы оценило бдительное око хозяйки помещения, и только после всего этого мне было позволено протиснуться внутрь. Хорошо ещё документы при входе не попросили предъявить. У меня, правда, из всех бумаг только копия записи в церковной книге о рождении, да и та у дядюшки в полковом архиве пылится, но я отвлёкся…

— Как Прохор?

— Дак спит он, — вновь запирая дверь на засов, отчиталась девка Ефросинья. — Как ты, соколик, убёг, он уже тогда дрых бесстыже, так посейчас и не проснулся.

— Врёт она, — тяжело поворачивая голову, простонал мой денщик. Я выразительно положил ладонь на рукоять шашки и присел рядом с ним на краешек кровати. — Просыпался я… дважды… вставал даже, так она меня…

— Подумаешь, по затылку пару раз вальком для белья пригладила, — нешутейно обиделась бабка. — Он ить, охальник, как прочухался, ко мне с обниманьями полез! Сам кровью пахнет и сам лезет же! А я чё вам, железная аль доступная?!

— И главное дело, больно так… — продолжал жаловаться Прохор, осторожно касаясь затылка. — Ты, хлопчик, красавице этой драчливой скажи, коли за невинное ухаживание сразу по башке бить, так она всю жизнь в девках просидит.

— Ничего, у неё три жениха за дверью топчутся, — вступился я, ибо правда превыше всего. — А ты тоже руки не распускай. Василь Дмитревича ругал, чего ж сам свою голову в тот же хомут суёшь?

— Это какие такие три жениха? — мгновенно и едва ли не голос в голос спросили оба.

Пришлось быстренько рассказать им о том, в какую пикантную ситуацию мы все тут попали. Ну, Прохора-то я по-любому отмажу. Он мне на слово верит: объясню втихомолочку, на какую расписную личину его сердце отозвалося, он первый отсюда лыжи навострит. А вот с бабой Фросей всё значительно сложнее…

— Это чё ж теперь, Илюшенька, сватать, что ль, будут? Да все трое? Али по одному? А мне-то чего делать прикажешь? Все люди солидные, при деньгах да при статусе, никого отказом обижать не хочется, а которому свою невинность подарить, уже и не знаю даже…

— Я не знаю тем более!

— Ну так ты поднапрягись да и скажи, ты ж характерник, — продолжала приставать румяная краса, стыдливо теребя платочек. — Вот ты сам кого б выбрал?

— Никого.

— Почему?

— Потому что мужчинами не интересуюсь, — сорвался было я, но, глянув на раненого денщика, быстро взял себя в руки. — Давайте мы просто будем пускать их сюда по одному, они мне спасут Прохора, а вы лишний раз посмотрите со стороны. Может, чего и почувствуете. Томление там какое сердечное…

— А как почую?

— Ну сразу того и хватайте.

— А коли они брыкаться будут?

— У вас валёк есть. Да и мы поможем, если что, подержим за ноги… Тьфу, чего я несу?! Кто там будет брыкаться? Они же сами пришли!

— И то верно, — подумав, определилась бабка Фрося. — На верёвке никого силком не тянули. Давай заводи претендентов по одному — я избирать изволю!

— А я что ж, стало быть, не участвую? — обиженно надулся мой недальновидный денщик, и мне пришлось в двух словах, шёпотом, на ухо, без мата объяснить ему, на что конкретно он тут нарывается. Старый казак от потрясения минуты три икал не переставая. Ефросинья кинулась прихорашиваться перед зеркалом (насколько это вообще возможно), ну а я взял на себя непривычную роль свата и переговорщика.

— Всё на мази, — выйдя за дверь, громко объявил я трём мрачно сопящим женихам. — Невеста в целости и сохранности. Себя соблюла! А мой денщик всего лишь лежит раненый на единственной свободной кровати. Всё прочее — сплетни и зависть!

— Да мы так и поняли, человече, — прогудел за всех мясник Павлушечка. — Не в казачьем вкусе всю специфическую прелесть предмета наших вожделений разглядеть. А нам-то как быть порекомендуешь?

— Ну, вы свою тайную страсть уже всему городу раскрыли. — Толпа нечисти поддержала меня согласными выкриками. — Теперь чего уж таиться? Идите по одному в дом, я сам за каждого из вас девице Ефросинье кланяться буду. А уж с кем она потом на свидание сподобится, не мне решать, это кому как карта ляжет…

— Без обид, хорунжий, — прилюдно поклонились все трое.

Дальше дело пошло-поехало… Кабатчик Вдовец бегло глянул на рану Прохора, достал из кармана штоф водки, чего-то туда сыпанул, размешал, дождался, пока пойдёт дым, и дал как анестезию. С двух глотков мой денщик уже и лыка вязать не мог, рухнув в забытьи счастливый, словно сельское порося в весенней луже. Явившийся следом Павлушечка оценил сложность операции, оттопырил мизинец на левой руке, окунул ноготь в остатки той же водки и одним незаметным глазу движением выковырял из казачьей спины свинцовую пулю. Вошедший последним отец Григорий, поняв, что читать за упокой не придётся, изорвал на бинты свою нижнюю рубашку, профессионально перебинтовал жертву недострела, потом на всякий случай сплясал лезгинку и спел «Сулико». Вежливости ради ему поаплодировали даже Павлушечка с Вдовцом. Потом мы все, пятеро мужчин, уставились на бабку Фросю, ожидая её приговора.

— Ах, чёй-то я и не определилась исчё… — кокетливо взмахнула ресницами русая краса. — Дайте, что ль, посоображать до утренней звезды. А теперича идите-ка. Я с вас стесняюсь…

Трое женихов не успели наброситься на старую кровососку с кулаками, когда снаружи громом небесным прогремел раздражённый голос самой Хозяйки:

— Иловайский! Ты чего тут за демонстрацию устроил? У тебя разрешение на проведение несанкционированных митингов есть? Нет?! Тогда марш ко мне, я тебя арестовываю!

Честно говоря, идти совершенно не хотелось. Я всё ещё дулся на мою непостоянную любовь, но сердце не обманешь — куда позовёт, туда и пойду строевым шагом…

— И дядю Прохора с собой захвати. Я всё про вас знаю!

Ну вот, теперь оставалось лишь молча развести руками и попрощаться с гостеприимным домом старой людоедки.

— Спасибо за всё, баба Фрося, — тепло поблагодарил я, помогая своему денщику подняться. — Мы с вами ещё встретимся. За мной должок…

— Ты об чём, казачок? — Кокетливая мымра изобразила полное непонимание.

— О нашем общем румынском знакомом.

Ефросинья со стуком захлопнула рот, а троица женихов многозначительно перемигнулась. Надеюсь, я не слишком сдал бабку? Ну да ладно, мы вышли на крыльцо, прохладный воздух быстро выветрил из Прохора остатки «анестезии», а подскочивший эскорт из шестнадцати бесов с новёхоньким гробом на лафете быстренько доставил нас через весь город к Хозяйкиному дворцу. Помогли слезть, отсалютовали и успешно смылись, не дожидаясь огнестрельного ворчания львиных голов. Калитка в воротах на сей раз была гостеприимно распахнута. Это что же такое случилось за два часа, что мне здесь вдруг неожиданно рады? Я пропустил Прохора вперёд, шагнул следом, привычно потрепал по колючей холке ближайшего адского пса, вытащив у него из-под ошейника клочок бумаги.

«Беги, Илюха, засада!» — молча прочёл я, яростно скомкал записку, сдвинул папаху на затылок и… пошёл за денщиком. А будь что будет, надоело мне от всего подряд бегать! К тому же очень интересно посмотреть, кто ж это так запугал мою Катеньку, что она своими ручками мою голову под топор суёт?

Мы поднялись наверх, вошли в гостиную и церемонно поклонились Хозяйке. Катя, одетая в строгое коричневое платье под горло, с забранными в пучок роскошными волосами, встретила нас подозрительно радушно:

— Здравствуй, дорогой гость Илья Иловайский! Очень рада видеть тебя сегодня вместе с новым другом! Представишь нас?

— Это Прохор, — напомнил я, думая, что она забыла.

— Здравствуйте, Прохор! — Моя ненаглядная обожгла меня нехорошим взглядом, косясь в сторону двери на кухню.

Ага, понятно…

— Прохор, это Катя.

— А то я не знаю, хлопчик. — Старый казак тоже посмотрел на меня, как на ненормального, и вдруг, навострив уши, повёл бровью влево, к сортиру да ванной комнате.

— Вот и познакомились, — жизнерадостно заключила Катенька. — Давайте чай пить, у меня для вас вку-у-усные конфеты есть! «Анабиоз» называются.

Мы с Прохором, переглянувшись, ударили одновременно. Он — плечом, я — ногой. Двоих мужчин вместе с дверью вмяло в кафель, третьего, коренастого, приложило к потолку, да так, что он стал шире вполовину. Ещё минута нам понадобилась на то, чтоб увязать троих разбойников спина к спине, руку за ногу, ногу за шею. В общем, шевелиться в таком весёлом макраме вряд ли было полезно для здоровья.

— Это кто ж такие? — оглядывая троицу бритоголовых типов в свободной зелёной одёжке с пятнами, уточнил Прохор. Я напомнил ему о недавней пуле и нежелательности лишних движений, но он лишь отмахнулся, повторив вопрос самой Хозяйке: — Ты тут, девка, не дури, всё по чести говори. Кто такие, что хотели, зачем в хату залетели? В чём твоя вина, раз ты здесь не одна, и за что моему Илюшке такие плюшки?!

Ответить Катенька не успела. Дверь в её спальню распахнулась, а на пороге стоял тот самый лысый чин из Санкт-Петербурга. Только на этот раз одет он был так же, как и те, кого мы связали, и в руке держал нечто вроде дорожного пистолета. То есть маленький, чёрный, но, судя по всему, очень опасный предмет из их светлого будущего.

— Так, сели быстро, оба! Руки на стол, чтоб я видел. Предупреждаю, одно движение, и предупредительного выстрела вверх не будет.

Я дал Прохору знак не изображать героя. В конце концов, пусть выскажется лысый, а завалить его мы завсегда успеем, дело-то нехитрое…

— Девушка обещала угостить вас чаем? Пожалуй, я тоже выпью. После чего вы, Иловайский, отправитесь со мной. Вашего старшего товарища вернут в расположение полка. Но не заставляйте нас применять силу. Просто смиритесь.

— С чем? — откинувшись на табурете, спросил я.

Лысый боковым зрением, не спуская с нас глаз, убедился, что ему налили чаю, и только тогда ответил:

— С вашей будущей карьерой. Понимаете ли, Илья… Я ведь могу обращаться к вам просто по имени? Так вот, мы уже давно внимательно наблюдаем за вами. Катерина Тихомирова до сих пор не давала нам ясной картины ваших отношений. То есть о ваших к ней чувствах мы в курсе, а вот о том, какие неожиданные таланты в области ясновидения и парапсихологии вы проявляете…

— Это то, о чём я тебя предупреждала, — сипло ответила на мой взгляд Катя.

— Вы хотите меня изучать? Как какую-нибудь крысу лабораторную?

— Ну, быть может, не столь жёстко, молодой человек, — неуверенно усмехнулся лысый. — Однако в целом аллегория верная. Я призываю вас добровольно послужить науке.

— А если я откажусь?

— Зачем же сразу отказываться? Вам предоставляется невероятный шанс, один на миллион или на миллиард. Другой мир, цивилизация, демократия, возможность учёбы, престижная работа, высочайший уровень жизни! К тому же мы готовы предложить вашей знакомой должность ассистента при научно-исследовательской группе. Вы будете видеться с ней каждый день. Никто не станет вмешиваться в ваши личные отношения. Вы меня понимаете?

— Кажется, да. — Я скрестил руки на груди. — То есть у меня будет всё, кроме возможности самому распоряжаться своей жизнью?

— Вы так молоды, Илья, — с чувством протянул жандарм, не убирая пистолет. — Всё ещё слишком молоды и горячи в суждениях. Что ждёт вас здесь? Грязь, антисанитария, болезни, войны, развязанные царизмом, и пустая смерть. А как же прогресс? А торжество человеческого разума? А возможность послужить людям всего мира? Я уж не говорю о…

— Чайник, — прервал я его.

— Это вы мне? Вы называете меня «чайником»?! — непонятно на что обиделся он.

— Нет, я имел в виду: берегитесь, чайник!

В тот же миг белый пластиковый чайник, слава богу, без горячей воды, огрел его по макушке! Катя тяжело выдохнула, потрясая отбитыми пальцами, и пнула ножкой рухнувшее на пол тело…

— Всё. Илюха, видал, на что я ради тебя иду?

— Счастье моё долгожданное…

Нимало не стесняясь строгого денщика, деликатно отвернувшегося в сторону, мы бросились друг другу в объятия, и мои губы обжёг самый сладостный поцелуй на свете! Всё, что было до этого, — пропало, растворилось в чарующем меду её упоительных губ! Я потерял голову, ощущение реальности, пространства, времени и…

— Ох… — Моя ненаглядная с трудом прервала феерию лобызания, волевым усилием ставя себя и меня на место. — Тормозим. Что-то занесло меня, как Шумахера на Московской кольцевой. Дядя Прохор, вы там с ним чё-нибудь…

— Уже, Хозяюшка, уже, милая. И в ванную отнёс, и к сотоварищам привязал крепко-накрепко. Небось как очухается, ему в единой компании веселее будет…

— Надеюсь. А теперь бегите отсюда оба!

— Чего?! — вытаращились мы.

— Я говорю, бе-ги-те! — охотно пояснила Катя, берясь за разговорную грушу. — Потому что прямо сейчас я должна орать, визжать, вопить и убеждать вышестоящее начальство, что Иловайский с денщиком вырвались из плена, покалечив всю группу захвата. Мне поверят, я все камеры видеонаблюдения в доме отключила.

— Но… ты же этого… сама чайником?

— А он это видел? — резонно парировала моя ненаглядная. — Спишем на твои паранормальные способности. Типа передвигаешь предметы силой мысли! Илья, любимый, родной, милый, ну не томи, валите уже отсюда, пожалуйста!

Я послал ей воздушный поцелуй, схватил за рукав Прохора, и мы дали тягу. Не знаю, как Хозяйка успела оповестить горожан, но на улицах к нам вновь никто не цеплялся. До арки дошли беспрепятственно, бес-охранник в том же кавалергардском мундирчике ещё честь отдал на прощанье. Поднялись наверх, закрыли могилу, сели сверху отдышаться, и только после всего этого мой усталый денщик тихо добил:

— Ты ж у неё вроде совета спросить собирался?

— Спасибо, вовремя напомнил. Что-то мне кажется, ей там внизу сейчас точно не до нас. У неё своих проблем хватает.

— Стало быть, знаешь, как выкрутиться?

— Одна мыслишка есть, — хищно осклабился я. — Время-то к ночи. А не прогуляться ли мне на охоту?

— Далеко?

— На Карпаты. Они сейчас тут недалече, верстах в пяти-шести, за поместьем графа Воронцова.

— Так и я с тобой.

— Нет, дорогой товарищ. — Я решительно встал, подал руку неподъёмному Прохору. — Ты пойдёшь в лазарет и сдашься Фёдору Наумычу! Даже не вздумай спорить, я на тебя управу найду, я дядюшке пожалуюсь!

Мой бородатый нянька дважды открывал рот, собираясь с ответом, но, видимо, ничего достойного предложить не смог. Сколь ни пустяковая рана, однако ж пуля есть пуля. Отлежится хотя бы до завтра, не будет осложнений, тогда и поговорим…

— Я тя одного, хлопчик, всё равно никуда не… — Договорить он уже не смог, державшийся на пределе нечеловеческих сил старый казак просто рухнул на меня в полной потере сознания.

Мне пришлось взвалить его на хребет и вот так вот честно тащить до наших палаток. Там уже сдать с рук на руки подоспевшим казачкам, попросить доставить в лазарет и особо напомнить, ежели впадёт в буянство, требуя отпустить его ради моей защиты от врагов немереных, — так привязать к кровати и нещадно поить валерьянкой! А не проймёт, тогда уж и спиртом, не жалко, лишь бы успокоился. Фёдор Наумович такое умеет…

У меня самого на сегодня были вполне чётко очерченные задачи. Взять коня, добраться до усадьбы Воронцовых, пристрелить этого вампира к ёлкиной-едрёной-ёжкиной матери, а со своей любовью мой героический родственничек уж как-нибудь сам разберётся. Не буду в это лезть, оно мне так уж надо? Да с недельного перепою не упёрлось!

Верный араб скучал по мне на конюшне, повесив уши и поджав хвост. Видимо, жутко огорчился, что его не взяли погулять на кладбище. Я сунул руку в карман, выгреб последние сухарные крошки, сунул ему под нос. Он с наслаждением вдохнул запах ржаного хлеба и деликатнейше слизнул всё, что было у меня на ладони. Потом поднял умную морду и ткнулся тёплым плюшевым храпом мне в плечо…

— Извини, дружище, совсем я тебя забросил. Сколько лет на Дон купаться не ходили? Вот именно… Прости, прости, сейчас только с младшей дочерью губернатора разберусь, вампира румынского об колено переломаю, десяток чумчар беззаконных набью, весь полк от заразы вылечу, учёных домогающихся к ногтю прижму, Катеньке своей разлюбезной сердечный разговор устрою — и сразу купаться! А потом ещё и за границу съездим, царь-батюшка нам мятежную Польшу показать обещался…

Араб мне якобы верил. Кивал, пристукивал копытцем, встряхивал чёлкой и выдувал тёплое сонное дыхание мне в ухо.

— Пошли седлаться, что ль? Сегодня мне предстоит изображать принца на белом коне, спасителя невинных барышень, истребителя драконов и прочей дребедени, коя составляет благодатную основу всех женских романов. Эх, даст Бог дожить до старости, всенепременно свою книжку напишу про все наши приключения. Поможешь?

Белый жеребец выразительно подмигнул, типа ты доживи сначала до этой гипотетической старости. Тоже верно, нечего смешить Всевышнего планами на пенсию…

— Итак, кто же у нас сегодня? Вампир румынский. Шашку берём, она всегда пригодится. Нож… ну пусть будет, не так уж и мешает за голенищем. Пистолет один возьму, на два всё равно серебра не хватит. Святая вода? Осиновый кол? Католическое распятие? Преувеличено. Если только в сердце, а так вообще не работает, — бормотал я, мечась взад-вперёд по конюшне и собираясь в дорогу.

Воюя с нечистью, мало видеть её реальный облик под любой личиной. Желательно ещё хорошо знать, чем и как её можно убить. В каждом конкретном случае оружие требуется избирательно. Заточенная сталь не всех рубит, а от святой воды не всякий злодей прочихается да лёгкой пылью рассыплется. Если б я сам всё заранее знал, так вот и было бы мне полное счастье. Только я не знаю, беру всё наугад. Поэтому мне не счастье полное, а толстое северное разочарование. Ладно, чего зря ныть, на месте разберёмся…

— Поехали! — Я прыгнул в седло ласточкой, не касаясь стремени, и полетел через всё село за новыми неприятностями на свою чубатую голову.

Причём и ехать-то долго не пришлось, буквально на краю села у последних хат толпился народ. Мужики негромко шумели, толкались локтями, а бабы возбуждённо галдели, не забывая выть. Без бабьего вытья у нас на Руси никак, и на свадьбах, и на похоронах, лишь бы был повод. Мы с арабом осторожно подкрались к задним рядам, с седла мне открывался преотличнейший вид на… ого?!

Смерть. Та самая, в чёрном балахоне с большой сверкающей косой. Стоит себе за околицей на тропиночке, мнётся с ноги на ногу, словно бы решая, мимо пройти или всё ж таки к кому на селе заглянуть. Местные склонялись ко второму…

— За Григорьевной, поди, пришла. Она ить самая старая у нас, ещё Иоанна Грозного помнит, а самогон для любимого зятя зажиливает…

— Не дождётесь!

— А я так думаю, что энто за Антипкой! Он с дружками позавчерась грибов нажарил да полсковороды умял с варёными раками, а запивал простоквашкою, ну и… Со вчерашнего в сортире сидит, никого не пускает, смертушку зовёт эдак жалобно-о…

— Не дождётесь!

— А может, то иллюзия оптическая? Али химия какая безбожная? Бают, в соседней губернии эдак и свиньи летали, и кошки на задних лапах маршировали, и мужик огонь глотал, и бабы с бородой, и зайцы в шляпе множились… А энто цирк приехал! Ох и били их потом всей губерние-ей…

— Не дождётесь!

— Уймите старуху, ить достала уже своим «не дождётесь». Не ждёт от тебя никто ничего, фантазии энто твои распущенные… А Смертушка взбодрилась, ровно углядела кого! Кого бы энто, ась?

Глупый вопрос. Тем более что и ответ прозвучал в ту же секунду:

— Ило-вай-ски-и-ий!

Все дружно обернулись полицезреть на мою светлость.

— Ило-вай-ски-и-ий!

Я толкнул коня пятками. Народ снял шапки и, крестясь, расступился. Двое наших станичников, присутствующих при сём зрелище, наоборот, встали у меня на пути, доставая из-за голенищ нагайки.

— Не боись, хорунжий, втроём отмашемся!

— Благодарствую, братцы, да тока я сам. Мы с этой красой безносой уже на узкой дорожке встречались. Видать, за реваншем явилась или в прошлый раз мало получила…

— Ну, помогай те Бог, — благословили казачки. — Тока, ежели что, шумни, нам оно тоже в развлечение.

А-а, это я понимаю, это ж практически общее излюбленное развлечение всех казачьих войск России — смерть-матушку нагайкой по кривым мослам отваживать! И душе радость, и телу веселье, и честной публике потеха бесплатная, и всегда оправдаться можно — она первая начала…

— Ило-вай-ски-и-ий!

— Чё орёшь, дура, я перед тобой стою, — праведно возмутились мы с конём, потому что любопытный араб уже обнюхивал подол чёрного балахона.

Смерть опомнилась, не касаясь земли, отплыла на пару шагов в сторону и, сбавив тон, предупредила:

— Я за тобой пришла.

— Да ну? А кто послал?

— Сама пришла, меня никто не посылает.

— Значит, я первый пошлю. Пошла ты знаешь куда…

Араб мигом навострил уши, словно бы надеясь услышать какое-то новое направление, но я его разочаровал — не выражаюсь на публике. Смерть подняла на меня пустые дырки, явно перерабатывая полученную информацию и ожидая начальственных указаний. Я же в это время старательно зажмуривал то один, то второй глаз, пытаясь разобраться, что ж это за штуковина такая сейчас нам тут комедию ломает? Вроде не привидение, ветром не сдувается. На нечисть какую или человека под чужой личиной тоже непохоже. Может, тогда иллюзия управляемая, вроде тех, которыми Хозяйка моя ласковая Оборотный город запугивает?

— Умри! — наконец определилась Смерть, взмахивая косой. Белый жеребец столь же ловко развернулся крупом, не глядя хлестанул хвостом. Бутафорская коса, вылетев из призрачных костяшек рук, с дребезгом ударилась об остатки плетня.

Сельчане охнули. Какая-то особо впечатлительная бабка в обморок бросилась, но её и ловить не стали, видать, та самая, что обещала «не дождётесь!». Дождались, однако…

— Шла бы ты домой, болезная, — обернувшись в седле, предложил я. — Бояться тебя тут некому, а будешь приставать — развею!

— Это был последний тест, Иловайский, — абсолютно другим голосом оповестила Смерть, бледнея и дрожа. — Теперь мы абсолютно уверены, что вы получили доступ к информации и технологиям, недопустимым в данном отрезке времени. Вы будете депортированы ради сохранения историко-смысловых параметров.

Я выхватил кабардинскую шашку, рубанув наотмашь и держа рукоять за клюв для увеличения скорости удара! Смерть рассекло надвое, иллюзия распалась на неровные половинки, вспыхнула синим светом и рассыпалась в искорки…

— Это чё, всё, что ль? — недовольно прогудел кто-то из мужиков с околицы. — Надоть было её сразу рубить?! Может, за тёщей моей, Григорьевной, сгоняла бы по случаю…

На него зашикали, а я, приподнявшись на стременах, крикнул нашим:

— Хлопцы, передайте Василь Дмитревичу, что я на вампира пошёл. Пусть не волнуется. Если шкуру сниму, так будет чего перед камином бросить. Ну а нет, так хоть клыки на стену повесит, штатских чинов пугать.

Станичники помахали мне на прощанье и первыми двинулись восвояси. Я тоже тронул поводья, а простые калачинцы ещё долго толпились на окраине, обсуждая произошедшее, споря, переругиваясь и пытаясь привести в чувство бабку Григорьевну.

А я ехал себе вдоль тихого батюшки-Дона неспешной лёгкой рысью, стараясь выбросить из головы все мысли о недавнем инциденте, но они, собаки сутулые, упорно лезли обратно. Что такое «депортация», я знал, слово-то латинского происхождения, означает некий перенос или перемещение. Вот только согласия куда-либо меня депортировать я вроде никому не давал. Хотя при сегодняшнем раскладе вещей кто бы меня и спрашивал…

— Как ни верти, а всё одно — улики и подозрения ведут нас к учёной братии, — зачем-то начал рассказывать я, хотя дядин араб ни о чём таком меня не спрашивал. — Нашумели мы на той конференции изрядно, но они же там живых людей убивали. Пусть даже в процессе естественного отбора и ради торжества науки! Не так уж я там, кстати, и наследил, всего-то один дом и спалили в центре Санкт-Петербурга. А теперь за мои же добрые дела меня же и депортировать?! Совсем стыд потеряли, депортасты, прости их господи…

Белый жеребец не поддерживал разговор, не лез с комментариями и поправками, но честно нёс меня по широкой степи, под синим небом с пробивающимися алмазами первых звёзд. Воздух в степи по ранней осени просто упоительный. Запахи сотен трав свиваются вместе, настаиваясь ароматами друг друга, тихий ветерок с Дона доносит речную свежесть, тяжесть воды, нагретой солнцем, пряный дух камышей и фарфоровую тонкость лилий. Куда я от этого уйду? В какой иной, цивилизованный мир будущего? Что меня там ждёт, кроме вечных анализов? Грустно…

И не потому, что я так уж против вселенского прогресса. А просто неинтересно это — класть жизнь на их алтарь науки, в то время как я сам, весь живой и самостоятельно мыслящий, никому не интересен. Им подавай мои способности. Вывернут мозги наизнанку, потыкают медицинскими инструментами, а ежели чего напортачат, так даже не извинятся — производственный брак, верните инвалида на голову его исторической родине…

Вот говорил же себе не думать обо всём этом! Я даже постучал кулаком по лбу, но не помогло. Может, надо было посильнее стучать? Да ну, и так гулкий звон на всю степь. Тем более что мы, кажется, уже приехали. Я остановил коня у высокой железной ограды, опоясывающей роскошный сад графа Воронцова. Усадьба губернатора располагалась левее, а вот правое крыло и главное — окна спальни его дочери, как мне подсказывала интуиция, как раз таки и должны были выходить в сад.

— Ждёшь меня здесь. Увидишь кого-либо подозрительного, в драку не лезь, предупреди меня тихим ржанием. Договорились?

Араб отрицательно замотал головой, изо всех сил демонстрируя готовность лезть за мной через ограду. Пришлось ещё раз на пальцах объяснить, почему обезьяны не лошади, что из этого следует и зачем меня надо слушаться. Он, конечно, обиделся, надулся, повернулся ко мне задницей, но ждать будет, не уйдёт.

— Вернусь, угощу яблоком!

Араб, не оборачиваясь, дважды топнул копытом.

— Хорошо, два яблока. По рукам?

Жеребец хлестнул меня хвостом по ладони, и я с его спины полез на ажурную кованую ограду. С шашкой это не слишком удобно, но, с другой стороны, будь у меня старая дедова сабля с тяжёлой гардой и железными ножнами, вообще бы замаялся. В саду было тихо, надеюсь, сторожевых псов у них на ночь с цепи спускать не принято. Шёл осторожно, внимательно глядя по сторонам и шугаясь каждого кустика. Вампиры, они, гады, себя благородными манерами особо не перегружают — как бросятся на спину без предупреждения и давай душить! Лишняя осторожность лишней не бывает.

Пару раз натыкался на садово-парковые скульптуры. В обоих случаях греческие музы Талия и Мельпомена, с высокими причёсками, округлыми коленями и голой грудью. Чувствовалось, что граф Воронцов человек образованный, в европейских музеях бывал и культурным уровнем не обижен. Нужное окно на втором этаже тоже отыскалось быстро. Дочь губернатора, как и большинство провинциальных барышень, предпочитала почивать с открытыми ставнями, а рядом с подоконничком свечку ставить. И не задует, и милому воздыхателю сигнал подать можно — дескать, готова к любовной серенаде. Правда, играть под окном на гитаре или балалайке в наших поместьях не принято, но поболтать, стишки почитать шёпотом, повздыхать волнительно, розу на подоконник закинуть — это запросто. Я выбрал себе удобную позицию за стволом старой яблони и присел на траву. Долго ждать не придётся, уверен…

— Здрасте вам, свет Маргарита Афанасьевна, — тихо пробормотал я, когда к окну шагнула девичья фигура в белых ночных одеждах. — Что ж, так полуночничаете или ждёте кого?

Младшая дочка графа Воронцова элегантнейше присела бёдрышком на подоконник и поставила рядышком горящую свечу.

— И как могло случиться, милая Маргарита Афанасьевна, что ждём мы с вами одного и того же горбоносого красавца в манишке? Только вот, боюсь, с разными целями…

Меж тем на самом верху, у резного флюгера, мелькнула неясная тень. Послышались осторожные, крадущиеся шаги, лёгкий перестук штиблет по черепице. А я-то, грешным делом, думал, он по земле пойдёт. Высокая фигура, закутанная в чёрный плащ с алой подкладкой, перегнулась через крышу, с необычайной ловкостью спускаясь вниз головой. Причём самое поразительное, что плащ с него не падал, как будто бы приклеенный.

— Маргоу… Маргоу-у…

— Ах, кто это? — благородным образом встрепенулась девица Воронцова.

— Это яу… Несчастный, сражённый вашей красотоуй прямо в сердце! Мечтающий об одноум…

— О чём же? Право, не понимаю вас…

— О поцелуе, Маргоу. — Мерзавец спустился ещё ниже, так что его смазливая морда зависла над наивным лобиком Маргариты Афанасьевны.

— Что вы такое говорите? — кокетливо улыбнулась она, не сводя глаз с его пылающих очей. Умеют всё ж таки эти румыны без мыла в душу влезть.

— Один поцелуй, один глотоук воды умирающему от жажды…

— Но я вас даже не знаю. Вы приходите третью ночь, говорите странные слова о душевных томлениях, о разбитом сердце, о муках любви и уходите с рассветом. Мне давно бы надо всё рассказать папеньке…

— Что ж вы не рассказали ему, Маргоу?

Вот и у меня, кстати сказать, тот же вопрос. Как моего заслуженного дядю вокруг фонтана с завязанными глазами в прятки играть заставлять — тут мы умница! А как честно сказать родителям, что ко мне, мол, ночью незнакомый хмырь с карпатским акцентом на поцелуй набивается, — тут мы молчим-с?!

— Всегоу один, Маргоу… один… невинный… — Негодяй прополз по стене ниже и лизнул оголившееся плечико девушки.

Последовавшая за этим звонкая пощёчина приятно удивила меня и неприятно — вампира!

— Что вы себе позволяете?! Я сейчас нянечку позову! Ня-ня-а…

Возмущённый крик девушки оборвался уходом в обморок, когда эта клыкастая тварь показала ей своё истинное лицо. Его глаза вспыхнули алым, страшные челюсти разомкнулись, рот ощерился в хищной улыбке, а когтистые пальцы сжали шейку чудом не выпавшей из окна Маргариты Афанасьевны.

— Моя!

Я встал, подобрал ближайшее яблоко и запустил со всей дури! Целил в пасть, попал в глаз! Тоже удачно, почему нет?

— Мать твоую, Иловайский… — выругался вампир, разжимая когти и мешком падая вниз. Тут бы его и дострелить, недобитка, да на грохот выстрела сюда вмиг куча народу сбежится, а мне честь дядиной невесты соблюсти надо. Как-никак, а вдруг тётей называть придётся? Тут разумная деликатность требуется…

— Вставай, скотина горбоносая. — Я шагнул к поднимающемуся вампиру, с ходу награждая его пинком под рёбра. — Отойдём в уголок, за статуи, погуторить надо.

— О чёум?!

— О любви… — От второго пинка он увернулся, да я и не надеялся всерьёз его покалечить. Достаточно было разозлить, а там уж он сам за мной побежит.

— Дуэль?

— У нас, казаков, дуэли не приняты. Глупость это аристократическая, а мы люди простые. Но ты шпажонку-то не прячь, доставай, раз пришёл.

Румын-дракуляр слегка поморщился, но достал из складок плаща длинную трость с навершием в виде головы козла из слоновой кости. Внутри такой трости почти всегда скрывается тонкое и очень острое лезвие…

Мы вышли к небольшой площадке перед камерным фонтаном, где мраморная нимфа, убегая от похотливого сатира, превращается в иву. Сюжет не точен, но исполнение вполне себе итальянское, наши так пока не могут.

— Смерть тебеу! — Шедший впереди меня вампир резко обернулся. Заточенная сталь с нечеловеческой быстротой рассекла воздух… Там, где ятолько что стоял.

— Ты б хоть предупредил, что уже дуэлишься, — мягко упрекнул я, берясь за шашку.

— Те фут!

Матерно выругавшись по-румынски, злодей бросился на меня, нападая буквально со всех сторон, коля и рубя одновременно, да ещё при всём этом страшно скрежеща зубами. Но мне почему-то в эту дивную ночь все его движения казались необычайно замедленными, атаки сонными, финты предсказуемыми. Его сила и ярость работали неслаженно, мешая друг дружке, а поскольку включить мозги ему вообще никто не напомнил, то этот тип носился вокруг меня минут десять, пока не начал выдыхаться. Я пару-тройку раз полосовал его шашкой, но не так чтоб до смерти, по идее он мне живым нужен, дядюшке показать. Теряющий кровь дракуляр так же быстро терял и силы, но, разбираясь с ним, я несколько ослабил бдительность…

— Руки вверх, Иловайский, — раздалось сзади.

— Мало вас чайником шандарахнуло? — с досадой обернулся я, встречая злобный взгляд лысого жандарма. Он смотрел на меня через прицел чудного ружья, — значит, всё-таки намерен брать в плен.

— Забери у него оружие, милая.

Это он кому?

В тот же миг из-за спины учёного вышла жутко смущающаяся баба Фрося. Вздохнув, я безропотно передал ей шашку и пистолет, вынужденно отступая к деревьям, положив руку на толстую ветку…

— Только не заставляйте нас бегать за вами по всему саду, — предупредил лысый. — Один выстрел, и вы уснёте, но мне бы хотелось…

— Он моуй! — обиженно взвыл вампир, отчаянно бросаясь вперёд. Несчастный вложил последние силы в этот коварнейший удар, а я просто чуть отклонился и выпустил напружиненную ветку. Старая яблоня не подвела. Потомок Дракулы разом сплюнул все зубы, а потом рухнул, где стоял…

— Этот тип был слишком неуправляем, — без малейшей жалости в голосе констатировал учёный. — Но со мной этот номер не пройдёт. Спрашиваю в последний раз: вы идёте добровольно?

— Баба Фрося, — игнорируя угрозы, обернулся я, — что он вам пообещал за содействие?

— Дык… жениться и в энто… на свадьбу в лабораторию забрать, — вздохнула старуха, кокетливо ковыряясь треснутым когтем большого пальца левой ноги в чернозёме. — Дескать, я там самой первой королевной буду, как сыр в масле кататься…

— В лаборатории на таких опыты ставят.

— Чего?!

— Не слушай его, дорогая, — нехорошо улыбнулся жандармский чин, переводя ствол ружья с меня на бабу Фросю.

— Исследовать они вас будут научно-медицинским способом, — устало пояснил я. — Помните, вы плюнули мне в глаз и я стал видеть сквозь личины? Мы нужны им оба. Поэтому он и соблазнял вас…

— Ну соблазнял, да не соблазнил, — поджала губки заслуженная кровососка. — И впрямь, чего это я куды-то попрусь, когда теперича у меня аж сразу три жениха в Оборотном?! Гуляй не хочу!

— Ефросинья! — строго прикрикнул учёный муж, ещё не до конца понимая происходящее. — Мы же договорились!

— Да ну? А я и подзабыла…

Баба Фрося закатала рукава, делая шаг навстречу выстрелу. Странная иголка с красными пёрышками вонзилась ей в плечо. За ней вторая, третья, пятая… Короче, лысый успел выстрелить шесть раз, один промахнулся, но, что бы там ни было в этих иголках, закалённую людоедку они не остановили.

— С нечистью не договариваются, — напомнил я, помогая связать сомлевшего от страха чиновника Третьего отделения.

— Это точно. — Отшагнувшая назад старушка решительно навела на меня мой же пистолет и широко зевнула. — Уж не серчай, казачок, а тока слишком много ты знаешь. И что я энтому гаду помогала, и супротив Хозяйки интриги строила, и вампира румынского к Воронцовым привела, и… и… исчё чё-то такое пакостное-е…

Не окончив фразы, старая вешалка брякнулась пластом. По-моему, она уснула ещё стоя, видимо, иголки из будущего всё-таки подействовали. После коротких размышлений я связал её, спина к спине, с неочухавшимся лысым «женишком», проверил бессознательное тело вампира, сгрёб его зубы, обтёр травой и сунул россыпью в карман. Без клыков он не опасен, а если не весь мозг отшибло, то догадается убраться отсюда до восхода солнца. Дальнейшая судьба трёх участников этой ночи меня мало волновала. Главное, что честь Маргариты Афанасьевны я отстоял, да и сама она вела себя достойно, всенепременно дядюшке расскажу…

— Не скучал без меня, дружище? — первым делом спросил я, перелезая через ограду к терпеливо ожидающему белому жеребцу. Тот, радостно подскочив, фыркнул мне в нос и, цапнув зубами за рукав, потащил в сторону. За кустами валялся труп зубастого чумчары с размозжённой копытом башкой…

— Умничка ты моя! — Я от души расцеловал коня в бархатный храп. — Ты понимаешь, что ты сейчас сделал? Ты же весь наш полк от заразы спас! Срочно везём эту дрянь к Фёдору Наумычу, пусть лекарство делает.

На рассвете мы были у лазарета. Несмотря на ранний час, полковой врач уже сновал от палатки к палатке с большущей клизмой. Я просто вытаращил глаза, поняв, что на нём больше нет перчаток и кожа рук чистая!

— Действует как при питье, так и при клизме-с! Результат почти мгновенный, но с клизмой веселее, — подмигнул мне сухопарый лекарь. — А вы, я вижу, целое тело привезли-с? Но нам вроде крови хватает…

— Откуда? — с трудом выдохнул я.

Фёдор Наумович кивнул на свой рабочий стол, вынесенный за палатки. На нём в ряд стояло пять штук разнокалиберных бутылок, четыре ещё полные чёрной чумчарской крови. На каждой бутылочке чётко виднелась нанесённая белым воском надпись: «от Шлёмы», «от Мони», «от Вдовца», «от Павлушечки», «от отца Григория». Я не верил собственным глазам. Неужели они и вправду это сделали? Они же нечисть поганая, мы их бить должны, а оно вот как… И что ж делать, когда они такое…

— Пойдём-ка домой, — наконец решил я, обращаясь к верному арабу. — А то мне с утра дядюшке докладываться, так что и спать-то уже когда.

Так, собственно, и произошло. Я только-только лёг, как добрый денщик пинками поднял меня пред ясные очи нашего генерала. Василий Дмитриевич на этот раз не стал ждать меня с чаем-кофе, а самолично решил осчастливить нашу конюшню своим лучезарным присутствием. Заявился он, разумеется, не один, потащил с собой всё ещё недолеченного ординарца и двух казачков из личной охраны, со своей же станицы. Не то чтоб меня боялся или ещё кого, а ради престижу! Короля играет свита, не правда ли…

— Что скажешь? — Дядя отвёл меня в уголок и сам был настолько нервный, что я предпочёл не томить его душеньку, а ответить односложно:

— Верна.

— А вампир энтот румынский? Приставал ли к ласточке моей?!

— Приставал.

— И… и что ж ты… убил его к бесу?

— Как можно, он ведь иностранно подданный?! — Я счёл возможным дать развёрнутый отчёт о прошедшей ночи. — Спервоначала ему ваша Маргарита Афанасьевна за намёки интимные полновесную пощёчину влепила! А потом уже и я руку приложил… Вот, сувениров вам набрал полный карман. Держите!

— Ах ты умничка моя…

— Это вы мне или Маргарите Афанасьевне?

— Да отстань ты, балабол. — Дядя подбросил на ладони вампирские клыки. — Тебя-то за что хвалить? Ты долг свой казачий исполнил, родовую честь защитил, себя да меня от насмешек газетных избавил! За то я тебе спасибо скажу, а ты должен мне в ножки поклониться да ответить «не за что»…

— Облезете! — уверенно выпрямился я.

— И то верно, — неожиданно согласился он. — Чего-то я наглею не по годам. Ты уж не серчай, Иловайский, прости старика… Давай рассказывай, чего там ещё было-то, а?

В общем, я всё ему рассказал. И про изменчивую бабку Фросю, купившуюся на сказки о светлом будущем и простом женском счастье. И про лысых учёных, которые ради заманивания меня в свои лаборатории на всё готовы: нечисть подкупить, Катеньку продать, из нас, казаков, прилюдно дураков делать. И про жителей Оборотного, типа моих упырей-патриотов и прочих знакомцев, кои сами чумчарскую кровь принесли, лишь бы наш полк в молдавскую нечисть не перекинулся. У каждого свои интересы были, свои выгоды, но ведь в конце концов мы победили, нет? Больные излечатся, генерал поведёт станичников на указанную позицию по государеву приказу, а даст бог, так разобьём врага и с победой на тихий Дон, до дома до хаты вернёмся. Всё ж радостно, верно?..

— Не всё, — выслушав меня, осторожно поправил мой дядя. — Задание моё самое первое ты ведь так и не выполнил…

— Это какое? — смутился я.

— Полк через три дня на рысях к польской границе последует. А ты, как я понял, не женат — ни детей ни плетей?

После чего он встал, дал знак ординарцу подвести коня и, похлопав меня по плечу, уехал. Я же под укоризненным взглядом Прохора так и остался сидеть на чурбачке, обняв голову руками.

Вот и получается, что никаким боком мне без тебя не обойтись, свет мой Катенька! Не с бабой Фросей же мне размножаться, правда? Да и занята она уже, аж три раза как занята…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ТВОЮ ЖЕ ДИВИЗИЮ!

Вечером того же дня я взял быка за рога и привычным путём переправил записочку, приглашая ненаглядную свою на свиданку под луною, на кладбище. Место романтичное, уединённое, и ей идти недалеко, и я здесь уже каждую могилку в лицо знаю. Разложил платок белый, положил на него пряников, кусок сахару, халвы немного, рыбы жареной, хлеб, картошку печёную. Дядя ещё вина предлагал кубанского, да я отказался. Не будет она его пить. Ей от шампанского пробку нюхнуть — и вот она, полная невменяемость. Рисковать не хочу: хлебнёт домашнего красного да наутро не вспомнит ни моего имени, ни зачем тут рядом лежим. Не хочу так, хочу честь по чести…

Катенька пришла разнаряженная по-простому, в штанах синих да куртке тонкой, того же материалу, с вышивкой на спинке орла белоголового. Сидели рядышком, плечо к плечу, на той же могиле, с которой и началось моё первое путешествие в Оборотный город. Разговор сначала вёлся о том мешке воблы, что мы с Прохором у арки обронили, а потом вокруг ихнего учёного совета. Оттуда плавно перекатился на таинственную организацию по борьбе со злоупотреблениями в этой области и того лысого чина, который всем здесь заправлял. Свести беседу на дела сердечные нам никак не удавалось…

— Короче, я накропала крутую телегу в главное управление. Поступательно, с фактами и подтасовкой, доказала, что этот тип явил преступное легкомыслие, связался с криминальным элементом, привлёк к делу умственно отстало неуравновешенных представителей альтернативной высшей формы жизни и бездарнейше провалил всю операцию по вербовке гражданина Иловайского И. Н.

— Поверили?

— Поверят, куда денутся. Им сейчас важно сохранить хорошую мину при плохой игре и выйти в белом! По сути, я облегчаю им эту задачу, непрозрачно намекнув, кого можно сделать козлом отпущения.

— Лысого жандарма? А как же все остальные?

— Конкретики в студию, плиз! Кого ты имеешь в виду?

— Ведьму Фифи Зайцеву, спятившего доцента Жарковского, бабку Фросю, тех бесов, что я… что мы с дядей грохнули, а ещё вампир румынский и Смерть иллюзорная.

— Плюнь и разотри! — тепло посоветовала мне Катя. — Вампир сбежал, надеюсь, недалеко. Солнце в степи жарит немилосердно. Бесы на фиг никому не упёрлись, грохнул и грохнул, спишут на личную самозащиту. Вот с иллюзией они, конечно, погорячились. Такие вещи без отдельного согласования не делаются, а у тебя там полсела торчало в свидетелях. Не айс!

— Ясно. А доцент?

— Ищут. Он же поехал по полной, текущей крышей вбок, раскрыл в себе новую личность, а то и две. Как разбегутся они в разные стороны, так попробуй его поймай… С ведьмой, кстати, тебе самому разбираться придётся. Она твоя.

— В каком смысле?

— Да уж не в том, в каком глазки заблестели! Ох, Иловайский, узнаю, что у тебя с ней что-то было, — убью и сама в отделение сдамся, типа была в состоянии аффекта!

— Да понял я, понял…

Попытка отвлечь мою грозу сладким пряником не сработала, Катенька выразительно похлопала себя по бокам:

— После девятнадцати — не ем. Пробовала после восемнадцати, но не сдержалась, на третьи сутки сорвала замок с холодильника и в час ночи так облопалась… Но вернёмся к теме. Фифи наши не тронут, она идеальный кандидат для создания пусть паршивого, но хоть какого-то переговорщика с их стороны. Однако! Если, по твоему же выражению, вы с дядей и её грохнете — учёный мир не нацепит траурные ленточки. А с бабой Фросей я сама разберусь…

По тону, каким это было сказано, я как-то сразу понял, что казнить заслуженную кровососку не будут. Видимо, чем-то она всё-таки глянулась Хозяйке Оборотного города. Ну да это дела их, женщин, мне не понять, и не надо. По сути-то, я ведь сам бабу Фросю давно простил, не заверни она мне дорогу, я, быть может, так и прожил бы однообразную военную жизнь, а с любимой кареглазкою и вовсе бы не встретился… Моя попытка нежно приобнять Катеньку за талию опять была пресечена самым вежливым образом:

— Ты не дослушал, любимый, там… тут… ну, в общем, такое дело…

— Какое дело, звёздочка моя ясная?

— Понимаешь, теперь кое-кто наверху, в главном кабинете, думает, что я тебя быстрее уговорю.

— На что? — всё ещё продолжал улыбаться я, хотя в сердце уже кольнула первая ледяная иголочка.

— Илюха, — Катя взяла мои ладони в свои, — иди к нам. Я всё думала, думала, с чего я тебя отговаривала? Может, только из чистого эгоизма? Ведь у нас, в твоём будущем, ты реально получишь всё! Всё, о чём мечтал и о чём даже помыслить не мог, потому что ни образования, ни фантазии не хватало.

— Да не хочу я в лабораторию!

— Ну и… правильно. Не хочешь, не надо! Кто тебя заставляет, я, что ли? Как скажешь, так и будет! В конце концов, кто у нас казак, правда?

Она, наверное, ещё минут пять молола и перемалывала эту чушь, потом резко засобиралась и, быстро чмокнув меня в щёку, словно клюнув, ушла в могилу. В смысле под могилу, по лестнице вниз, оставив меня одного-одинёшенького наедине с невесёлыми мыслями. Вот и всё наше романтическое свиданьице…

Ум категорически отказывался верить в тот факт, что моя возлюбленная пять минут назад предложила мне по доброй воле сунуть башку в петлю. Да ещё недвусмысленно подсказав, что я ей больше не пара, а новое задание. Может, её даже повысят в должности, если я дам себя мирненько уговорить.

Ветерок донёс чьё-то несвежее дыхание. Шлёма, подкрадывающийся ко мне сзади, привычно натолкнулся приплюснутым носом на ствол тульского пистолета, удовлетворённо хрюкнул и махнул рукой:

— Монька, ползи сюда! Не боись, хорунжий в своём уме, зазря палить не будет. А то мы думали, что ты из-за Хозяйки в нервозное расстройство впал…

— Есть немного, — признался я, опуская курок.

— Илюшенька, ты на нас не обижайся. — Из соседних кустов, на ходу подтягивая штаны, вышел второй упырь. — Тут ведь действительно всё непросто. С твоим появлением жизнь всего нашего мира жуть как изменилась. И не всегда в лучшую сторону…

— От за что люблю Моньку, когда надо чё сказать, он словно по книге чешет!

— Шлёма, заткнись.

— А чё, неправду сказал? Правду! Энто потому, что он по прошлом годе книготорговца сожрал, а книжками закусывал!

— Шлёма, ещё раз, последний, вежливо прошу…

— А как газеты столичные жрёт! У нас в Оборотном и без того с энтим делом напряг, так он ещё и употребляет их не как все! Положишь газету в сортир для надобности, пойдёшь — ан нет ничего, Монька слопал! Оттого и такой начитанный… — с нескрываемым уважением закончил Шлёма, и мне вновь пришлось удерживать его собрата-упыря от дежурной драки. Не до того было. Конечно, любому православному человеку только в радость лицезреть, как двое вурдалаков друг дружке рожи кирпичом чистят. Да я и сам этим грешен: ни один мой визит в Оборотный город покуда без месиловки не обходился. И есть в этом что-то правильное, логичное — пусть уж лучше они из-за нас дерутся, чем мы из-за них, так ведь? Что ж у меня-то душа не на месте…

— Всё, хорош почём зря языками трещать. — Я поймал обоих за шиворот и слегка пристукнул головами. — Вы что ж, соловушки облысевшие, следили за нашим свиданием?

Моня и Шлёма счастливо кивнули. Мне сразу захотелось приложить их ещё раз.

— Ну и что интересного выяснили?

— Чё ж, бортанула она тебя обратным курсом по всем статьям, — чётко обозначил своё мнение Шлёма, но Моня тут же его откорректировал:

— За что мы тебе, хорунжий, искренне сочувствуем, сострадаем и даже всплакнуть на твоём плече готовы! А хочешь, ты на наших всплакни?

— Идите вы…

— Мы так и подумали — откажешься, но… это… должок за тобой, Иловайский.

— С чего бы это? — Моя рука невольно потянулась к кавказской шашке, и Моне опять пришлось спасать положение.

— Он имел в виду, что мы тебе досю раздобыли.

— Кого? — не понял я.

— Досю! — хором гаркнули упыри и выложили небольшую бумажную папку, по всей видимости полную документов. Имя на обложке не могло меня не заинтересовать…

— Откуда?

— У жандарма лысого спёрли, покуда он в садике губернаторском в отключке валялся.

Хм, а мне-то такая простая мысль, как обыскать противника, и в голову не пришла. Получается, упыри умнее меня, что ли? Непорядок…

— Ну так чё, хорунжий, уплатишь за досю на свою ненаглядную?

— Уплачу, — не колеблясь, согласился я, пряча папку с документами за пазуху. — Что почём, сколько с меня, поторгуемся или так уступите?

— Много не запросим, — переглянулись упыри, явно не веря, что всё так легко пошло, и дружно выпалили: — Хотим с вашим полком в поход идти!

— ?!

— Поясняю, — предупредительно вскинул указательный палец с грязнющим когтем торопыга Шлёма. — Монька ни разу в Европе не был, до икоты хочет Польшу посмотреть. А я чё? Мне, чё ли, жалко? Мне б тока поближе к лазарету да похоронной команде притереться и типа…

Я на секунду прикрыл ему рот, сунув меж зубов вурдалака клюв шашки. Моня не возражал, он всегда был умнее. Но и я многого поднабрался с тех пор, как мне плюнули в глаз. Поэтому терпеливо улыбнулся, сделал добрые глаза и осторожно спросил:

— И чем, по-вашему, я могу в этом помочь?

— Аудиенцией.

Ёксель-бант… Мне даже не надо было уточнять, где и к кому. Голову на мгновение заволок розовый туман, я сжал кулаки и… опомнился. Что-то нервы сдают в последнее время, лечиться надо, сам понимаю, да времени вечно нет. Стресс — болезнь века, так Катенька говорила. Надо прислушиваться…

— Так о чём речь, парни? Вам нужна аудиенция у генерала казачьих войск Российской империи, его сиятельства Иловайского-двенадцатого Василия Дмитревича? Легко!

— Вот видишь! Я тебе говорил! Он поможет! — наперебой затараторили упыри. — Илюха, ты ваше человек, а?!! Ты нас тока дяде своему представь, а мы там… по-своему… договоримся, короче… Чё такого-то? Подумаешь, двух волонтёров до Польши взять… Чё там не договориться-то?!

Руки я им жать не стал, просто кивнул в знак подтверждения устного согласия на правах письменного и нотариально заверенного. Упыри это приняли, они знали, что слово я сдержу. Причём с превеликим удовольствием… Я с трудом удержался от растягивающей губы улыбки, мысленно представив, как именно мой дядя будет разговаривать с двумя упырями, возжелавшими присоединиться к казакам с чисто гастрономическими целями. Фантазия подсказывала самые разные вариации, но в том, что будет весело, сомнений не было ни на грош! Уж я-то его знаю…

— Чё, прям щас пойдём?

— Куда на ночь глядя?! Нет, мне нужно время, чтоб подготовить дядюшку. Всё ж не пипетка какая-нибудь, а настоящий генерал! Тут деликатнее надо, с подходцем, с расстановкой.

— Под рюмочку?

— Не без этого, — кивнул я, вставая и собираясь. — До похода три дня, зайдите вечером. Занесите прошение, в трёх экземплярах, подарочки там, сувениры, три рубля медью на мелкие курьерские расходы. Ну, сами понимаете, не маленькие…

Упыри кивали и запоминали. Просили повторить и снова пытались запомнить, так что на конюшню к Прохору я попал уже под утро. Старый казак не спал, дожидаясь моего благородия. В уголке, на остывших углях, стоял котелок с холодной кашей. Видимо, Прохор был не в настроении. Обычно каша всегда подогретая.

— Садись, хлопчик. Поговорим, помиркуем, о жизни потолкуем, о делах наших грешных, о потерях безутешных, о светлом Боге, о судьбе и пороге, о кресте на шее, о мечтах и лишениях…

— Нет добра и нет зла, есть ежедневные уроки того и другого.

— Сам придумал?

— Нет, нагло спёр из книжки, — честно признался я. — А тебя с чего вдруг на философию потянуло?

— Видать, полнолуние, — многозначительно ответил он, и я вздрогнул от резкой боли в пятке. Начинается ноченька, чтоб её…

— Ты меня на плечах удержишь?

Прохор изумлённо крякнул, когда я с чурбачка прыгнул ему на плечи, устоялся обеими ногами и уверенно ткнул шашкой в соломенную крышу сеновала. Предсмертный вой оборотня быстро перешёл в хрип, и голое тело бородатого мужика рухнуло наземь, пугая лошадей в стойлах. Ненавижу полнолуния, а вы? Не отвечайте, вопрос на публику, по большому счёту мне неинтересно.

— Это кто ж такой? — Уже ничему не удивляющийся, но по-прежнему любопытный, мой денщик осторожно перевернул труп лицом вверх.

— Обычный оборотень. Их по глухим перелескам Малороссии знаешь сколько? У-у, считать забодаешься…

— А чего он к нам припёрся?

— Видать, местный.

— Так что ж ты его раньше своим волшебным зрением не опознал?

— Прохор, ты чего ко мне-то прицепился, а? Я его, между прочим, обезвредил!

Старый казак смерил меня уничижительным взглядом и покачал головой.

— Ты бы, хлопчик, не бахвалился, а подумал сперва головой: зачем энтот зверь вообще до нашей хаты припёрся?

— Тоже мне тайна, — не думая, буркнул я. — Послали его тебя убить, чтоб ты с Хозяйкой Оборотного города никогда больше не встретился!

Прохор тупо уставился на меня, я, прикусив язык, на него. Пауза затянулась.

— А при чём тут твоя Катька-то?

— Не знаю.

— И кто оборотня послал?

— Не знаю.

— А зачем им меня жизни лишать?

— Не знаю.

— Да что ж ты вообще знаешь, бестолочь характерная?!

Мы дружно обиделись друг на дружку, уселись на брёвнышке спина к спине и замолчали. Ну, он-то, положим, зря на меня надулся, знает же, как ко мне в башку откровения приходят. А вот я, дурак, тем паче зря на доброго друга сердце ожесточил. Нешто не понимаю, в чём тут дело да где собака зарыта? Хм… если честно, то да, не понимаю. А должен! Ведь я характерник, а не он!

— Добро, будем рассуждать логически, — первым обернулся я, склоняясь над телом. — Попервоначалу надо бы выяснить, что это за мужичок, откуда взялся, где его близкие, а там уж…

— Разумно мыслишь, — глухо согласился старый казак. — Не как отрок горячий, а словно муж седой, с густой бородой. Сам труп-то не битый, в баньке отмытый, не суховей весенний, а человек семейный. Найдём его бабу да спросим: где да как бы?

— Шерше ля фам?

— Я ж тебе русским языком говорю, бабу надо евойную искать, а не ляфамок против шерсти шерстить, прости, Господи, меня грешного…

Мне как-то расхотелось объяснять, что в принципе именно это я и имел в виду. Смысл? Изгоняя Наполеона из пределов Российской империи, мой денщик прошёл столько стран, что на чисто бытовом уровне мог изъясняться и по-польски, и по-румынски, и по-венгерски, и по-немецки, и по-французски, и, быть может, даже чуток по-английски, мы с ними тогда союзничали. Поэтому, не вдаваясь в долгие размышления, мы просто убрали тело под солому и, перекрестясь, отправились на боковую. До рассвета и так считаные часы, а сон для казака важнее еды. Так что бог с ней, с кашей, всем спокойной ночи…

Ну и почти мгновенно наступившее утро тоже встретило меня без сюрпризов.

— Иловайский! Подъём, тебя генерал кличет!

Угу, искликался весь, небось уже и пена изо рта пошла, и дрожь в суставах, и икота нервная на почве разлуки с любимым племянничком, да? Ох, что я говорю, сам ведь знаю, каково ему без меня… Без меня скучно. Шпынять некого, гонять туда-сюда с глупыми поручениями и всё такое… Ладно, дядюшка, ваш час настал, я уже иду! Помахав рукой недовольно бурчащему Прохору, я в две минуты оделся, умылся, вооружился и, пожав руки двум сопровождающим казакам, направился на другой конец села, к своему нежно любимому дяде. Нужные вопросы выяснились по дороге.

— А что за спешка-то, братцы?

— Да бают, девка какая пропала, — охотно поведали сопровождающие. — Так, стало быть, тебе искать!

— Деревенская, что ль?

— Нe-а, из благородных. Да ты ж характерник, сам догадаться должен!

На тот момент у меня ничего нигде не щёлкнуло, не ёкнуло и не кольнуло. Потому о том, в какую страшную историю я влип, мне открылось лишь при виде коляски графа Воронцова, стоящей у ворот дядиной хаты. Вот только этого нам не хватало для полного счастья…

— Стопорись, Иловайский, — неожиданно остановил меня всё ещё подволакивающий забинтованную ногу рыжий ординарец. — Скажи честно, твоя работа?

— Нет, — подумав, решил я. Подумал ещё и добавил: — Но без меня там точно не обошлось.

— Тогда не ходи. Прибьют тебя там, в большом расстройстве оба…

— Это они ещё не знают, что в бутылке с коньяком мышь утопилась. И тоже не без моего участия.

— Бедовая твоя голова, хорунжий. — Ординарец распахнул передо мной дверь и мелко перекрестил сзади. — Ежели до смерти прижмут, не забудь на поминки пригласить.

Я не нашёлся, что ответить. Просто, если этот рыжий репей от меня отстал и, более того, даже обо мне заботится, — мир перевернулся! Может, Земля сошла с орбиты, полюса поменялись местами, Атлантида всплыла или в Сахаре ручьи бьют, а мне и не сказали…

Сколько себя на службе помню, дядиному ординарцу я вечно был рыбьей костью в горле. Может, на нём личина какая? Да нет… я бы заметил. Может, я ещё сплю? Ну вот если сейчас окажется, что ещё и дядя усы сбрил и кипу примеряет, тогда точно сплю!

— Разрешите войти, ваше сиятельство!

— Входи-входи, молодец, — любезно приветствовал меня драгоценный дядюшка, улыбаясь в густые закрученные усы. — А мы вот с Афанасием Петровичем сидим, гадаем, когда ж вы с Маргаритой Афанасьевной спеться успели?

— Ловок, ловок, шельма, — так же добродушно поддержал его граф Воронцов. — Кавказский обычай, говоришь, а? Ваше здоровье…

— Не только кавказский, в давние времена ещё наши предки, черкесы, так себе жён добывали. А уж когда младший в роду для старшего невесту крал — это вроде как осетинская традиция. Уважает, значит. — Седой генерал церемонно чокнулся с другом-губернатором, а я окончательно потерялся в теме.

— Ну, давай, Илюшенька, не томи, вези меня к «пленнице». Раз уж взял на себя роль кунака, так доводи до конца.

— А у него, гляжу, и шашка на кавказский манер.

— Старается соответствовать историческому костюму. Молодца, Иловайский! Хвалю! Распотешил стариков, заставил кровь веселей по жилам бежать, молодость бесшабашную вспомнить. Ваше здоровье, Афанасий Петрович…

— И ваше, Василий Дмитревич! Молодой человек, надеюсь, моя дочь ещё не заскучала? Пора бы дать развитие сюжету, так сказать, «привести невесту в аул жениха»…

Я медленно, очень медленно растянул губы в улыбке. Посмотрел на двух счастливых идиотов, увенчанных наградами, титулами, званиями, а потому видящих лишь то, что им хотелось, и мягко скользнул в сени:

— Одну минуточку!

Захлопнув дверь, я прижал её спиной, словно боясь, что дядя с губернатором попытаются вырваться. Мозг буквально кипел, лихорадочно просчитывая все возможные варианты. Первое — все кругом спятили! Разом, единовременно, толпой, поголовно, не знаю как, но придумав себе бредовую историю о том, что я не пойми зачем, куда-то украл и где-то прячу губернаторскую дочку!!! Спокойствие, только спокойствие… Не стоит исключать дохлого шанса на то, что всё это весёлая дядина шутка. Я же вечно над ним издеваюсь, вот и он решил похихикать в ответ. Может такое быть? Может! Когда рак на горе свистнет…

— А-а, извините, пожалуйста, — начал я, осторожно ввинчиваясь обратно. — Вижу, вы в курсе дела. Да уж, хотел сделать приятный сюрприз, но меня раскрыли. Так не напомните ли, в котором часу я Маргариту Афанасьевну похитил?

— Ровнёхонько в полночь, — покачивая в руке рюмку с вишнёвой настойкой, припомнил граф Воронцов. — Правда, я сам сие лично не видел, но прислуга доложилась…

— Эх, о прислуге-то ты и подзабыл, джигит удалой, — усмехнулся мой дядя, протягивая руку к заветному шкафчику с алкогольным стратегическим запасом. — И то сказать, как ты надеялся, что цельную двуколку с вороными конями дворня не заметит?

— Да я ж говорю, он всё правильно сделал: и в воздух пострелял, и хохотал эдак демонически, дочку мою в ковёр укутывая! Делал всё, чтоб заметили и не волновались, верно?

— Истинный крест! — подтвердил я, вновь линяя за дверь.

Чёрт, чёрт, чёрт! Что ж это такое происходит?! Получается так, будто бы кто-то, примерив на себя мой образ и переодевшись согласно чину, нагло выкрал доверчивую невесту моего дяди, увезя оную в неизвестном направлении. А уже наутро её батюшка — губернатор заявился в расположение нашего полка за разъяснениями. Ещё и семейную икону прихватил, как пить дать для благословления молодых. Стало быть, и мой влиятельный родственник, и граф Воронцов пребывают сейчас в самом тёплом расположении духа и терпеливо ждут, пока я поставлю пред их очи «беглянку». А ведь я и понятия не имею, где её иска-а-ать!!!

— Дядя, — мне каким-то чудом удалось заставить себя ещё раз сунуться в клетку с тиграми, — вы бы здесь как-то всё приготовили к приезду Маргариты Афанасьевны, а?

— И то верно, — рассудительно согласился он. — Изба не метёна, полы не мыты, сапоги достойно начистить не успел, да и выпили мы…

— По чуть-чуть, — успокоил будущего зятя будущий тесть. — И ведь не баловства ради, а за здоровье молодых, за династию Романовых, за Отечество, за память павших, за войну одна тысяча восемьсот двенадцатого да за… За что ещё-то? Уж и не припомню, право…

— Слышь, Илюша, ты это, будь человеком, не вези её прямо сейчас. Давай-ка к обеду.

— Лучше к ужину! Василь Дмитревич, друг сердешный, вы говорили, у вас ещё коньяк остался?

— А как же, Афанасий Петрович, дорогой вы мой, мартель трофейный, восемнадцать ящиков из Парижа вывез. Вот предпоследнюю бутылочку на днях откупорил, так не поверите — аромат по всей хате! Где ж она у нас тут…

— Разрешите исполнять? — как можно громче вскрикнул я, исчезая, словно утренний туман над рекой.

Как раз успел добежать до нашей конюшни на другой конец села, когда под невинные небеса взлетел яростный вопль, полный тоски и обиды:

— Илова-а-ай-ски-ий!!!

— Чёй-то быстро он по тебе соскучился, — невозмутимо откликнулся сидящий на брёвнышке Прохор. — Ты ж вроде только от генерала и прибыл?

— Ага, и чем быстрее убуду, тем лучше. Родственные чувства, они порой так связывают, продыху нет! Я коня заберу?

— Да ради бога, что он, мой, что ли… Сухарей в дорогу возьмёшь?

— Возьму. — Я лихорадочно бросал в вещевой мешок всё, что может пригодиться: запасные портянки, нитки, молоток, две подковы, тряпицу с солью, полотенце, деревянную ложку, два гвоздя…

— Куда лыжи-то навострил, к туркам али к немцам подашься?

— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда, а там степь покажет.

— Ну, удачи тебе, твоё благородие. — Прохор кинул мне полбуханки чёрного хлеба. — Лобызаться не будем, не бабы сентиментальные. Как к кому прибьёшься, весточку дай — жив, мол, здоров. А я покуда тут думу думать буду…

— Какую ещё думу? — на ходу обернулся я, подхватывая седло араба.

Старый казак помолчал, выдерживая драматическую паузу, потом вздохнул, подержался за сердце и наконец ответил:

— Хочу узнать, откуда хмырю тому в дамском платье о супружнице моей покойной ведомо было. Столько лет прошло, а я на волны донские по сей день без слёз глядеть не могу. Всё ищу глазами, не мелькнёт ли где засмолённая бочка…

— Прохор, прости, она умерла, — горячо стукнуло мне в висок. — А вот…

— Что?

— Дитя…

— Чего — дитя?! — вскинулся он.

— Дитя выжило.

— Ты… ты думай, чего говоришь, характерник… Такими словами не бросаются, это ж… Бога не гневи, в святом солжёшь, во грехе не прощён будешь. Ох, хлопчик… ты… это…

Он ещё долго не мог совладать с речью, а я тупо замер с седлом в руках, чётко понимая, что, во-первых, сказал правду, и, во-вторых, никуда я отсюда не уеду. Ни в Турцию, ни в Германию, ни в венгерский город Будапешт. Всё здесь началось, стало быть, здесь и закончится. Если кто губернаторскую дочку и впрямь из дома родительского украл, моей личиной прикрываючись, так, кроме меня, его никто и не сыщет! Если ребёнок Прохора каким-то невероятным чудом остался жив, то и его, кроме меня, никто опять-таки не найдёт! Да и куда я пойду с родной земли? Кто меня, казака, с тихого Дона попрёт?! Нечисть, учёные, мировой прогресс? Всё, кончились танцы, накрылась гармоника в кастрюлю со щами, кто-то очень крупно нарвался, и ему (ей, им, всем!) уже не позавидуешь…

— Прохор, я найду твоё дитя. Обещаю. Вот сейчас только разберусь с похитителем Маргариты Афанасьевны, и…

— Губернаторскую дочку украли?!

— Да.

— Брешешь!

— Собака брешет.

— Когда?

— Этой ночью.

— И кто ж на такое злодейство покусился?

— Говорят, я…

— Ты?! — окончательно запутался мой денщик, снимая папаху и вытирая взмокший лоб платочком. — Да не, как ты её мог покрасть, ты ж энтой ночью на свиданку к своей крале бегал!

— Вот именно.

— Ну так, может, у тебя свидетели есть?

— Есть, — подумав, подтвердил я. — Целых два упыря-патриота, Моня и Шлёма. Засвидетельствуют, что пожелаешь! Но на Библии клясться не станут, пальцы обжечь побоятся…

Прохор открыл было рот для ответных аргументов, подумал и захлопнул его обратно. Крыть нечем, упырей в суд свидетелями не вызовешь, да и будет ли этот суд? Самосуд будет, дядя меня просто прибьёт, тихо, без позора, по-родственному…

— Куда ни кинь, всё клин. Уж лучше б ты и впрямь за границу утёк, хлопчик…

— Визы нет, и паспорт в дядиной канцелярии, — соврал я, опуская седло на землю и присаживаясь сверху. — Давай попробую рассказать тебе всё по порядку. Только ты не перебивай, все вопросы и комментарии — в конце, договорились?

— Отчего ж нет, ясен свет?! Разве я с тобой в ссоре, что не выслушаю в горе? А захочешь всплакнуть, так ложись мне на грудь, без стыда да кокетства, вспоминая детство, и…

— …и хватит! Не надо порывистого фанатизма, я и так всё расскажу, только по порядку. Ну, короче, в полночь сидим мы с Катенькой на кладбище…

Я выложил ему всё. Абсолютно всё, ничего не тая и не скрывая, ни главного, ни второстепенного, ни деталей. Мне надоело молчать, врать, недоговаривать и притворствовать. Надо было выговориться, выплеснуть из себя все сумасшедшие мысли, чёрные печали, горечь вечных расставаний с любимой, немыслимые приказы дяди, постоянную беготню за ускользающим счастьем и нескончаемый бой со всеми силами тьмы, которым кто-то по запарке дал выходной, выпустив из пекла! Прохору пришлось дважды обмахивать меня полотенцем, сбивая лишний пар. Отдать должное моему денщику — он и слушать умеет, и сочувствовать, и плохого в случае нужды не посоветует.

— Да-а, обложился ты, паря, загадками со всех сторон, как енот охотничьими псами, а псы блохами!

— Утешил…

— Однако ж один совет дам: к Хозяйке под землю иди! Куды тебе ещё деваться? А там, у ненаглядной своей за пазухой, как-нибудь уж грозу переждёшь…

Хм, пожалуй, я перехвалил его мудрые советы, в последнее время они что-то становятся однообразными. Тем более что идти мне теперь было не к кому — сдала меня любимая, со всеми потрохами сдала…

— Не примет Катя.

— А ты в ножки поклонись.

— Да забодался я ей, чуть что, в ножки кланяться! — сорвался я.

— Ну так меня веди, я не погнушаюсь да поклонюсь! — ещё громче рявкнул он, одним ударом по маковке нахлобучив мне папаху до носа. — Давай я её упрошу нечисть на уши поставить, губернаторскую дочку отыскать, к Василию Дмитревичу её подвезти, а уж ты с рук на руки примешь да героем перед всем полком выставишься, так, что ли?!

— Иди.

— Чё? — не понял Прохор.

— Иди, говорю, — послушно повторил я. — Дорогу ты знаешь. Кто там тебя ждёт, тоже помнишь. Есть желание бесславно сгинуть — флаг тебе в руки!

— Своих продаёшь, твоё благородие?!

— Ага, только и успеваю тридцать сребреников голыми мужиками-оборотнями получать!

Мы снова набычились друг на дружку, но от голословных обвинений и закатывания рукавов как-то удержались. Казаки вообще крайне редко дерутся меж собою всерьёз. Шутейно, забавы на станичном празднике или ученичества ради — сколько душе угодно! А вот всерьёз своему же товарищу нос разбить — это грех: братскую кровь по-любому лить нельзя, грех это, большой грех, потом не отмолишь…

Через пару минут мы так же молча встали, наскоро оседлали лошадей и, стремя к стремени, выехали со двора. Проезжая мимо церкви, остановились, сняли папахи и, склонив головы, чинно перекрестились на золочёные купола. Обратно поворотить коней сразу не удалось. Прохора поманил к себе вышедший из храма батюшка. Я было дёрнулся за ним, но вовремя встретился взглядами с двумя бабульками божьими одуванчиками.

Мне были слишком знакомы обе, и вновь нарываться на общение не хотелось ни капельки. Пришибут, не задумавшись, и отвечать не будут, у них небось справки из дурдома есть. Не знаю, выдают ли такие документы сельским жителям, но у этих милых старушек на лице всё было написано — «гаси казачка половником, зуб даю, в него бес вселился!». Поэтому я резво развернул араба от греха подальше, но в этот момент был атакован стайкой разновозрастных калачинских девчушек от семи до восемнадцати.

— Ты, чё ли, Иловайский-то будешь?

— Ну, чё ли я. — С людьми всегда лучше разговаривать на их языке, хоть и не всегда это удаётся. — А чё-то?

— Да так, ничё… На тя посмотреть хотели, — продолжала одна, видать самая храбрая, прочие хихикали и толкались локтями. — Мамка говорила, ты угадывать горазд?

— И чё?

— Да ничё, ничё, чё ты сразу-то… От Манька-рыжая знать хочет: её ли Пашка с мельницы любит аль Таньку-рябую?

Долгую минуту Танька орала, что она не рябая, а девушки доказывали, что рябая, не как курица, но тоже изрядно. Я молчал, потому как первая прыгнувшая в голову картинка чётко подсказывала, что вышеозначенного Пашку ни одна из предложенных кандидатур не интересует, ему и самому с собой на мельнице, прости господи, вполне комфортно.

— Ни та, ни другая, — дипломатично выкрутился я.

— Чё, правда, чё ли? — ахнули все, и дальше самые интимные вопросы посыпались как горох.

— А я в зеркале дуру нечёсаную видела, это к чему?

— А меня мамка вожжами била, а мне это нравится, а чё, плохо, да, а мне хорошо…

— А у меня веснушки, чё делать, может, керосином их?

— А у меня рука чешется, и спина, и нога, и шея, и… Не, в баню я не хочу, там небось мыться надо?!

— А меня Мишка целовал, и теперь тошнит по утрам, а его нет, так чё сделать, чё бы и его тошнило?

Мой араб бешено вытаращил глаза и вжался крупом в церковную ограду. Я с трудом удерживал себя от искушения заткнуть ему уши. Слава богу, что, собственно, никакого ответа с моей стороны девушкам и не требовалось, им просто надо было высказаться. Когда Прохор вернулся и мы вырвались из тесного круга милых болтушек, вслед ещё долго доносилось:

— А казачок-то ничё… Я б с ним, если чё… А чё, нельзя, чё ли? Ой-ой-ой, а вам-то чё…

— Девчата… — на ходу, не оборачиваясь, буркнул мой денщик, вкладывая в одно это слово буквально все оттенки восхищения, понимания, умиления и прощения за всё сразу.

— Блондинки, — подтвердил я. — Ну, в массе своей…

Прохор, видимо, не понял. На селе почти все женщины русоволосые, при чём тут цвет волос? Вообще-то все шутки насчёт блондинок я от Катеньки слышал, она очень гордится тем, что брюнетка. Ладно, согласен, что непонятная шутка получилась, но не разжёвывать же ему…

До старого кладбища доехали быстро. Так же быстро и помирились, поскольку…

— Могила не открывается.

— Как так? Ты ничего не напутал, хлопчик? Может, не там ищешь?

— Там. Вот могила, ты и сам её не раз видел. Вот здесь, слева у изголовья, под песком рычаг должен быть, а его нет!

— Пусти-ка, твоё благородие…

Прохор оттолкнул меня, бросился на колени, раскидывая рыхлую землю руками, но увы… Привычный железный рычаг был попросту спилен у самого основания.

— А без него никак? Может, топором али ломом крышку поддеть, дай…

— Нe-а, разве что порохом взорвать, — отрицательно качая головой, нахмурился я. — Только тогда и сам проход завалить можно. Не пойдёт.

— И что делать будем?

— Поедем в другое место. Как я помню, в Оборотный город ведёт много дорог…

До могилы почтальона мы почти доскакали, когда я запоздало вспомнил о том, что люк над трубой давно заварен решёткой изнутри. Пришлось разворачивать лошадей и наперегонки скакать к дубу, у которого на нас с Моней и Шлёмой напали чумчары. Помню, что надо было биться лбом об сучок, не самый приятный способ, но переход мгновенный.

— Да что ж за хрень-набекрень?!

На месте нужного сучка золотился свежий спил. На всякий случай я, конечно, пару раз приложился к нему головой, но без толку. И этот вход в Оборотный город был кем-то надёжно закрыт.

— Погоди, Прохор, не будем впадать в панику. Вроде бы… ага, есть ещё один проход, через болото! Мы там как-то с отцом Григорием топли: бросаешься в лужицу и — ап! — ты уже у чёрного храма, заходи молиться, плюнь на икону Вельзевула, у них так принято. Попробуем?

— Ну. Коли других путей нет, так что ж…

Какое-то время мы добирались до болота. Дальше начались те же проблемы… Ну, в том плане, что нужную лужу я так и не нашёл. Изгваздался в грязи по пояс, перемерил штук шесть-семь болотных луж, в одной едва не утонул, благо Прохор рядом, вытянул за руку. Вот, собственно, и всё приключение. Оборотный город категорически отказывался распахивать нам гостеприимные объятия…

— Сидим мы оравой, заброшены славой. Ты да я, да кручина моя, да два коня посредь бела дня, под солнышком ясным, пред болотом опасным. Нашли бед на пятую точку с губернаторской дочкой, чтоб ей не чихалось, а нам что осталось?!

Вопрос, завуалированный в стихосплетённую болтовню, риторическим не был, то есть требовал ответа. Я же чувствовал себя полным идиотом, к тому же явно обманутым. Кто-то неизвестный по непонятным причинам закрыл для меня все ходы вниз, под землю. Ну пусть не все, а которые я знаю, нам-то от этого не легче. Я кое-как отчистил вонючую болотную грязь с сапог, свистнув араба. Он издалека принюхался ко мне, скорчил такую морду, словно задыхается, и подходить отказался. Пришлось мне до него топать,рявкнуть в ухо как следует, взгромоздиться в седло и, привстав на стременах, из-под руки вглядеться в линию горизонта. Увы, сгорбленной фигурки бабы Фроси или сутулых силуэтов моих упырей нигде видно не было. Покалывание в пятке почувствовал слишком поздно. Собственно, в тот момент, когда толстая петля волосяного аркана захлестнула мои плечи, словно морковку выдернув из седла и всем телом окунув меня в то же зловонное болото. Сквозь мутно плеснувшие перед глазами воды я лишь едва успел разглядеть довольное лицо своего денщика. Похоже, теперь он был уверен, что я правильно нашёл вход…

— Иловайский, генацвале, кунак мой дарагой, очнись, пожалуйста, а то зарэжу, — жалобно умолял меня знакомый голос, долетающий откуда-то издалека.

Глаз открывать не хотелось, но, зная отца Григория, сомнений в том, что он возьмётся за кинжал, тоже не было. Лучше быть ему нужным как друг, чем как ужин. Я прокашлялся, приподнялся на одной руке и кое-как сел.

— Гамарджоба, дарагой! Вах, как я рад тебя видеть, кто бы знал, ни за что нэ паверил бы. Ты мине очень нужен, да. Тут такое дело, обижают твоего кунака! Страшно обижают! Мстить надо. А я одын нэ могу, давай вместе всэх зарэжем!

— Отец Григорий, — оборвал я его, тыча пальцем вверх, — у меня вообще-то там денщик брошенный. Волноваться будет.

— Прохор, да?! Нэ, нэ будет, я ему глаза отвёл, он тебя за гаризонтом ищет. А мы в город пайдём, очень тебя прошу, э…

— Да что случилось-то? — продолжал допытываться я, хотя он уже вовсю тащил меня за рукав по узким ступенькам винтовой лестницы вниз.

— Из-за Ефросиньи всё, да… Я им кровавую месть объявляю! Павлушечка — бозишвили! Сукин сын! Вдовец — маймуно виришвили! Обезьяний сын! Слушай, как жить с такими нэчестными людьми, а?!

В общем, он ещё много чего говорил, нёс всякую эмоциональную пургу, всех обвинял, всё проклинал, но в конце концов мне удалось выдавить из него главное: коварная бабка Фрося объявила, что готова сожительствовать незаконным браком со всеми тремя претендентами — отцом Григорием, Павлушечкой и Вдовцом. Традиции Оборотного города это только одобряли. Но вот порядок сожительства определялся вольным жребием, а вся троица женихов в этом плане ни одному жеребьёвщику справедливо не доверяла. Павлушечка мог подкупить кого угодно свежим мясом, Вдовец — упоить вусмерть (в буквальном смысле), отец Григорий мог безвозвратно отлучить от церкви, проклясть во время проповеди, а то и того хуже — перекрестить. Доверить бросить жребий самой бабке Фросе тем более никто не согласился бы: она женщина и лицо заинтересованное. Ситуация складывалась патовая…

— Слушай, так срочно нужен жеребьёвщик, панимаешь, да? Чэстный такой, да! Панимаешь меня? Ты же чэстный, э? И мой кунак. Почти брат. Старший. Я тебе шашку дал поносить. Это я так, напоминаю на всякий случай, вдруг забыл…

— Да понял я всё. Ты мне лучше скажи: почему все пути в Оборотный перекрыли?

— Ва-а-ах! Так ведь праздник большой! Чито, чито-маргарито, э!

Отец Григорий вёл меня по массивным каменным ступеням вниз. Дорога была долгой, я потребовал деталей и подробностей, но поскольку грузинский батюшка был болтлив, как курица на сносях, то его рассказ будет проще передать в сильно сокращённом варианте.

Раз в году под землёй, в Оборотном, торжественно празднуется «день города». Устраивается грандиозное народное гулянье, пиво-водка-самогон льются рекой вдоль улиц, на один день одобряются и разрешаются все походы «налево-направо». И вообще, поощряются все возможные грехи и единственным законом праздника объявляется полное беззаконие! Скучать никому не приходится, любое уклонение от празднования считается преступлением и карается без жалости на главной площади под вопли воодушевлённого праведным гневом народонаселения. И это тоже является частью общих развлечений, потому что казнят повешением на подтяжках, а сие смешно…

Но самое главное, что на это время гостей в Оборотный город не пускают. Все, кто хотел попасть на праздник, резервировали себе места заранее, подбирали отели и гостиницы, брали комнаты внаём и честно гудели с коренными жителями. Бывало, что одного дня оказывалось недостаточно, тогда, по отдельному распоряжению Хозяйки, гуляли ещё пару суток. Это нормально. У нас, казаков, такое тоже иногда бывает: загуляет станица — и на неделю дым коромыслом! Враги в такие дни и близко к нашим рубежам сунуться боятся — там же одни бабы трезвые, а значит, злые-е-е…

Мы наконец-то вышли в широкий коридор, откуда было уже рукой подать до старой доброй арки. Сейчас высунется типовой бес-охранник, росточком не выше колена и самомнением с корабельную сосну, достанет какую-нибудь допотопную пукалку и будет в нас стрелять.

— С-с-стой! Стр…лять буду!

Ну вот, что я вам говорил.

— А м-может, и не буду… хи! — Из-за арки танцующей походкой вышел никакущий бес, даже не потрудившийся нарядиться в личину. В грязных лапках у него была большущая хлопушка, из которых в городах на Рождество конфетти сыплют.

Охранник подмигнул отцу Григорию и счастливо распахнул мне объятия:

— Ба-а! Кого я вижу? Иловайски-и-ий!

— Да он пьян, — поразился я, не веря своим глазам. — Кто ему позволил пить на посту?!

— Все такие, э… — заступился нечистый батюшка. — Я тебе гаварил, да, праздник идёт! Гостей нэт, всё закрыто, зачем охранять? Гулять нада! Эй, маленький бичо, иди сюда, я тебя пацелую!

Бес радостно прыгнул на руки к отцу Григорию, прижался к его груди, как младенец, а тот погладил его меж рогов и смачно чмокнул прямо в губы. Меня аж передёрнуло…

— Иловайский, иди к нам… хи! Мы тя тоже… ик!.. поцелуем!

— Только рискни…

— Вай, дарагой, зачем так напрягся? Зачем шашку за рукоять трогаешь? Расслабься, э…

— Нет уж, это вы тут можете расслабляться сколько душе угодно, а у меня на сегодня и другие дела есть. — Я сурово насупил брови, слева обходя обнимающуюся парочку.

— Ты чего? Ты не злись… Чё ты? — примиряющее забормотал бес. — Хочешь, хлопушку подарю? Бери, не-не-не жалко! Праздник же!

Продолжая хмуриться, я всё же взял у него из лапок цветной бумажный цилиндр с верёвочкой. Мало ли, вдруг где пригодится? К примеру, дядю из бани встретить или над кофием ему же пальнуть…

— Генацвале, ты без меня нэ хади, ты со мной хади! — опомнился горбоносый претендент на руку бабы Фроси. — Мине жеребьёвщик нужен, и честный, нэ забыл, да?

Я кивнул — забудешь с ними, как же. Но, с другого-то боку, жребий бросить штука нехитрая, что ж мне, жалко, что ли? Если б я только знал на тот момент, как именно принято кидать жребий в Оборотном городе…

За арку мы вышли уже втроём, поскольку бес-охранник ни в какую не хотел с нами расставаться. Над зыбкими кварталами стоял угарный дым глобального кутежа! Густейший аромат дешёвого самогона резал глаза и бил в нос не хуже конского копыта. Над улицами раскованно летали пьянющие ведьмы в неглиже, по подворотням обжимались перебравшие колдуны, упыри и вурдалаки валялись в винных лужах, черти и бесы в обнимку шлялись по улицам, распевая блатные песни и задирая счастливых прохожих, так же жаждущих пьяной драки! Быть может, впервые местные жители метелили друг дружку по обоюдному согласию и удовольствия ради, а не из-за «иловайской традиции». Это было… непривычно и… даже чуточку разочаровывало. Раньше все хотели меня съесть, а теперь…

— Хорунжий пришёл?! Налейте ему штрафное ведро! А чё, казак должен пить, как его лошадь!

— Илюха, дай поцелую на брудершафт? Ну не хочешь в губы, давай я тебя в другое место поцелую, у меня фантазия богатая… Чмоки?

— Казачок! А можно я те в рыло дам? Не со зла, а знакомства ради. Нельзя? Тады извини, я ж не навязываюсь, у меня тоже гордость есть… Но передумаешь, скажи!

Пару раз выпить всё-таки пришлось, иначе бы нашу троицу просто не пропустили. Бес-охранник отпал от нас (чуть не написал «смертью храбрых») после третьего стакана, видимо, сказывалась молодость и отсутствие закалки. Недаром на Древней Руси ушкуйники выбирали себе новичков в поход за добычей не только по боевым качествам, а и в первую очередь по умению держать алкогольный удар. Кто от полуведерной чаши зелена вина (читай, мутного самогону) с ног не рухнет да ещё и кулаком в челюсть выдержит, того и брали с почётом в сотоварищи. У нас, казаков, традиционным было питьё лёгкого вина, особенно там, где вода плохая. Водка — это для войны. Да и то больше как обезболивающее, слишком уж по мозгам лупит…

— Генацвале, ты пока в церкви падажди, — едва ли не силком впихивая меня в двери нечистого храма, убеждал отец Григорий. — Тебе в городе что делать, пить, да? На, тут пей, вон кувшин с кахетинским за алтарём стаит. Отдыхай, э… Я сам тебе сюда всэх приведу!

— Мне ещё с Хозяйкой поговорить надо, — без особого желания напомнил я.

— К иконе Люцифера Мавродийского падайди, в глаз ткни и разговаривай, — шёпотом доложил батюшка. — Никто нэ знает, тока я. Ну и ты уже. Громко гавари, Хозяйка услышит.

Понятненько, у Катеньки по всему городу тайные камеры слежения да подслушивания расставлены. Так она за нечистью повседневные наблюдения ведёт, всё в волшебную книгу пишет, диссертацию сдавать будет. А может, мне и впрямь проще будет с ней на расстоянии разговаривать? Чтоб не видеть очей её карих, не терять голову от красы её дивной, не тонуть в… ну там, где я обычно тону, если на ней кофточка с глубоким вырезом. Я мысленно сжал сердце в кулак, поклявшись себе в сто сорок седьмой раз, что измену её не прощу никогда и ни за что! Сама меня от этой братии учёной всеми силами защищала, а теперь вдруг назад пятками пошла, своими ручками меня в клетку для опытов запирает?!

— Слушай, нэ надо так на меня глазами сверкать! — попятился отец Григорий. — Всё харашо будет, мамой клянусь, э…

Он быстренько сбежал, бормоча на ходу что-то об открытых выборах, честной жеребьёвке и праве каждого на свободную любовь. Не понимаю я его… Как можно добровольно согласиться быть первым, вторым или третьим любовником ненаглядной бабы Фроси? У них в Грузии вроде бы многожёнство не принято, а многомужество тем более. Как на это Павлушечка повёлся, более понятно, у мясников отношение к институту брака очень практичное. Они, поди, и дорогую жену рассматривают в контексте «хорошая грудинка, отличный филей, знатная рулька». С Вдовцом ещё проще, тот хоть сразу признал, что ищет новую хозяйку для своего питейного заведения и играть с будущей супружницей в «чёт-нечет» более не будет, ибо выигрыш порой оказывается и проигрышем. Ну а причины, толкнувшие на полигамию саму знатную деву Ефросинью, как раз таки были максимально прозрачны — старухе элементарно не хватало мужской ласки. Тем паче что с многообещающим лысым учёным у неё приключился полный облом.

Я протянул руку к кувшину, оставленному мне отцом Григорием, но передумал. Сначала дело, потом… как придётся, напьюсь либо с радости, либо с горя. Но сейчас рисковать судьбой похищенной Маргариты Афанасьевны никак нельзя, а спросить о ней можно было лишь одного человека…

— Бог не выдаст, свинья не съест, — пробормотал я, осторожно надавливая пальцем на рельефное изображение падшего ангела Люцифера. Раздалось что-то вроде длинного переливчатого звонка. Я отпустил. Сосчитал до трёх и нажал на глаз снова. На этот раз палец не убирал, и звонок получился очень-очень долгим. Зато хоть ответа дождался.

— Ты чего трезвонишь, отец Григорий?! Мало ли где я могу сидеть в задумчивости с книжкой. Вот только скажи сейчас, что пошутить хотел…

— Не до шуток мне, любимая, — вопреки всем данным клятвам, сорвалось у меня с языка.

В иконе Люцифера раздался недоверчивый всхлип…

— Илюшенька? Ты… ты… Не может быть…

— Это я, солнце моё…

— Зачем пришёл? Ты же знаешь, что я…

— Знаю. Просто не думать о тебе не могу.

— Прекрати…

— Проросла ты в моём сердце, как горькая полынь на ветру, но куда я без этой боли…

— Слушай, не надо, а?! Я… дура. Дура, дрянь и мерзавка! Я им… всё разрешила, и… всё!

— Ты мечта моя лазоревая, цветок-лепесток небесный, дивный сон, сказка кареокая…

Катин голосок прерывался уже не невнятными всхлипами, а полноценным рыданием. Долгий девичий вой со звуком стучащих по полу капель слёз заполнил всё пространство нечистого храма. Я как-то пытался её утешать, что-то говорить, объяснять, успокаивать, но безрезультатно. Не помню, кто из классиков сказал: «Как трудно привести в чувство плачущую женщину, если она этого не хочет». Мне это тоже не удалось. Слезоразлив длился, наверное, с полчаса, если и меньше, то ненамного. Вроде бы и сам я вытер пару предательски сбежавших слезинок. Когда она хоть чуточку пришла в себя, я наконец-то смог изложить ей суть дела. А зря… ох зря…

— Так ты сюда припёрся не ради меня, а из-за какой-то расфуфыренной губернаторской дочки?! Иловайский, знаешь, ты кто? Ты гад! И труп! Я тебя собственными руками убью, а эту козу задушу её же колготками! Нет колготок? Я ей свои надену, потом сниму и задушу!

Мне она не давала и слова вставить. Но, быть может, оно к лучшему? Что я, собственно, мог сказать в своё оправдание? Да ничего, а ей надо было хоть на кого-то отораться…

— Я там с ума схожу, рыдаю в подушку, ночей не сплю, уже целых две! А он?! А он, денатурат, свинопас, скотобаза, муравьед бесхвостый, педикулёз ходячий, гамадрил плешивый, бультерьер суматранский клетчатый! Я… я… я не знаю, что я с тобой сделаю, но марсианская Камасутра на двадцать шесть щупалец под триста вольт просто отдыхает! Понял? Ты понял или тебе на пальцах показать?!

Если честно, то я почти ничего не понял. Нет, некоторые слова были знакомы, уж «свинопас» точно, но каким боком всё это имело отношение ко мне? У нас на станице свиньи были, как без них, но я мальчишкой только коней пас. То есть, назови она меня табунщиком, это было бы понятно, а свинопас…

— И если ты ещё хоть раз при мне, без меня (всё равно узнаю) хоть в письменном виде, шёпотом, в мыслях произнесёшь имя этой… этой… овцы, кошки драной, болонки блохастой, сопли в шоколаде, гонорейки в клетке, я тебя… и её… а уж её особенно — и поверь, фантазия у меня богатая, я тут много чего нахваталась… Ненавижу-у-у!

Я поплевал на ладони и приподнял плиту, с натугой разворачивая её к стене.

— Иловайский! Иловай… ты чего?! Ты как смеешь меня не слушать?! Ты… да я с тобой после этого…

Всё. Пусть со стенкой разговаривает, у меня тоже терпение не ангельское. Тем более что в храм ураганом ворвался отец Григорий. Не стесняясь меня, быстро сорвал старую рясу, достал из пыльного сундука дорогую красную черкеску с позолоченными газырями, красивый наборный пояс, кинжал длиннющий кубачинской выделки и такую мохнатую папаху, что она закрывала ему пол-лица.

— Как я тебе нравлюсь, а?

— Мне? — чуть удивился я. — Мне никак, мужчины вообще не в моём вкусе.

— Ай! Просто скажи, идёт мине или нэт?!

— Идёт, вот только…

— Гавари!

— Ну, есть мнение, что на Кавказе размером кинжала компенсировали размер… — невольно замялся я, но он всё понял и даже улыбнулся.

— Нэ волнуйся, дарагой, там всё харашо, ей понравится! И ещё у мине грудь волосатый!

— А ноги?

— И ноги савсэм волосатые! Особенно левая!

— Поздравляю, — прокашлялся я. — Это серьёзный повод для гордости. Надеюсь, баба Фрося оценит.

— Э, кунак мой, — вдруг подозрительно сощурился отец Григорий, — у тебя точно ничего с ней не было, да?

— Ничего.

— Мамой клянись.

— Мамой клянусь.

— Ай, как я люблю тебя, генацвале! — Грузинский батюшка обнял меня за плечи, в порыве чувств даже не попытавшись укусить за шею. — Идём, дарагой, на площадь идём, жребий брасать будем!

Я пожал плечами, и мы пошли. Город по-прежнему шумел и праздновал, пьянство, разгул и грехи во всех их ипостасях заполняли улицы. Пока добрались до рогатого памятника на главной площади, меня раз десять расцеловали, раза четыре облизнули, раз шесть пытались напоить и двадцать восемь раз чуть не изнасиловали. А на самой площади был поставлен дощатый помост, затянутый чёрным шёлком, в центре на специальной лавочке сидели три запорожских (судя по вышитым сорочкам и оселедцу на голове) почтенных вурдалака с жутко самодовольным выражением красных лиц и чего-то ждали. Вот именно к ним меня и начал подталкивать в спину нетерпеливый кавказский жених.

— А чего делать-то надо?

— Иди уже, э?! Там тебе всё скажут. Всё быстро сделаешь, и домой!

— Нет, у меня ещё тут дела. Надо найти…

— Иди давай! Я тебе потом всё найду! Два раза найду, тока иди, а то зарэжу…

Ну, у него на тот момент действительно были совершенно безумные глаза, поэтому я и спорить не стал. Помогу со жребием, он ко мне тоже задом не повернётся, непременно выручит, не в первый раз. Меж тем к помосту протискивался мясник Павлушечка, ради праздника надевший два фартука: один прикрывал его спереди, другой сзади. Я мысленно перекрестился, поскольку голый мясник-патологоанатом являл собой настолько душераздирающее зрелище, что даже среди самой отпетой нечисти Оборотного города увидеть Павлушечку без ничего считалось очень плохой приметой. Немногие потом могли оправиться от комплексов, большинство чахло и умирало, мучаясь длительными ночными кошмарами, не имея ни сил, ни скорости добежать до туалета…

— И ты, Брут! — многозначительно приветствовал он меня, помахивая грязной ладошкой. Хорошо обниматься не полез, а то есть у него такая слабость. Он-то от всей души обнимает, а у человека от такой ласки и дух вон…

— Иловайский-с, — неприветливо раздалось слева.

Я повернулся, вежливо козырнув неулыбчивому Вдовцу. Кабатчик нарядился в строгую чёрную тройку мелкочиновничьего образца с гарусным жилетом и массивной цепочкой золотого брегета. Набриолиненные волосы прикрыты фасонным картузом полукупеческого образца. В оттопыренном кармашке литровая бутыль водки.

Всеми любимая и желанная бабка Фрося явилась с закономерным опозданием, в пёстром сарафане, с фальшивой рыжей косой и бровями, подведёнными печной сажей, а ярко-морковные губы, похоже, красила малярным суриком. Мне она разулыбалась шире всех. Ну что тут скажешь, с этой хромоногой красой меня связывали самые длительные отношения. Не заверни она мне дорогу в лоб и не плюнь в глаз, так вообще бы ничего не было…

— Здорово дневал, хорунжий! Чё давненько не заходишь?

— Слава богу, баба Фрося, ещё бы столько не заходить!

— А здесь тады чего делаешь?

— Жребьюю, — на ходу придумав новое слово, поклонился я.

— Энто хорошее дело, — важно согласилась она. — Нам тута жеребьёвщик дюже нужен. А то второй день решением маемся, мрут, собаки, как мухи!

— Какие собаки, какие мрут мухи? — не понял я.

— Дак жеребьёвщики же! На весь Оборотный город почитай ни одного желающего не осталось, — всплеснув руками, запричитала бабка. — А ить замуж-то невтерпёж! Давай хоть ты на первом круге не подведи, казачок…

Я покосился на отца Григория — типа это что за дела? Он так же молча отвёл взгляд в сторону, вроде как он тут, видите ли, ни при чём. Эх, надо было бы хоть пистолеты взять, а то начнётся нехорошая заварушка, так одной шашкой не прорубишься. В том, что заварушка непременно будет, мне уже вовсю сигнализировала левая пятка.

— Бабуля, а как именно у вас тут жеребуют… жеребьюют… Жеребьёвщик, короче, что делать должен?

— А те чё ж, не сказали, что ль? — от всей души изумилась краснощёкая русская красавица. — Сперначала жеребьёвщик с Павлушечкой борется, потом уже с Вдовцом наперегонки водку пьёт, а опосля уже с отцом Григорием вслепую на кинжалах режется. Тока покуда не было энтого «опосля». Четырёх жеребьёвщиков Павлушечка ненароком заломал, двое выжили, дак их Вдовец упоил в полчаса до состояния смертного. Батюшка наш обиженный ходит, до него никак очередь не дойдёт. Да и мне, честно говоря, уже без интересу просто призом быть, недотрогу из себя корчить. Скорей бы уж хоть с кем кроватью поскрипеть… Ты чё покраснел-то, казачок?

— Случайно, — опомнился я. — Вообще-то мне бы побледнеть положено. Но я всё равно не понял, а как судьи определят порядок вашего проживания с кандидатами, если жеребьёвщик выживет?

— Так в том и соль, милый! Не судьи, а сам жеребьёвщик порядок-то определяет. Коли выживет, конечно… А судьи так, для понту, чтоб всё как у людей.

Ясно. Теперь мне полностью открылась вся кристальная подлость отца Григория. Этот горбоносый интриган надеялся, что я легко пройду все три испытания, как его кунак сразу присужу право первой ночи ему! Ни у Павлушечки, ни у Вдовца не было особого повода убивать меня или калечить, а нечистый батюшка надеялся заполучить себе карт-бланш и лишний козырь напоминанием того, что он мне дал шашку поносить?!

Ну-у-у, во-первых, теперь уж точно хрен он её назад получит! А во-вторых, быть тебе, генацвале, вечно третьим, понял, да?! С Павлушечкой я разберусь, было дело, не один раз ему рыло чистил. С Вдовцом пить… не знаю, но с ним хоть договориться можно. А вслепую драться на кинжалах с отцом Григорием — это и совсем уж не страшно, я ему живым нужен. Кто тогда порядок сожительства определять будет? Снова жеребьёвщика искать? Кстати, это тема…

— Иловайский, выходи на жребий! — громогласно раздалось над площадью. Все на миг притихли, а потом разом встретили меня приветственными криками, аплодисментами и подкидыванием вверх чепчиков и париков.

Что ж, веселись, честной народ, приятно чувствовать себя популярным…

— Здрав буди, человече, — добродушно приветствовал меня мясник-патологоанатом, растирая руки и плечи жиром. Боюсь даже представить чьим. — Ты не сопротивляйся так уж, я тебя слегка придушу, да и пойдёшь. Fortissimus vincit…^[20]

— Есть другое предложение.

— Компромисс? Интрига? Консенсус?

— Всего понемножку, — признал я, когда по сигналу судей нам было велено стать друг против друга на помосте.

— Без оружия! — выкрикнул кто-то.

— И пусть казачок тоже разденется, а то нечестно! — добавил чей-то женский голос.

К моему удивлению, вопрос оружия никого особо не заинтересовал, а вот требование раздеться дружно поддержали оба пола. По идее мысль разумная, пачкать мундир Павлушечкиным салом желания не было абсолютно. Я скинул портупею с шашкой и начал медленно расстёгивать пуговицы. Публика замерла, кто-то автоматически начал напевать что-то французское про невинную девицу Эммануэль. Я неторопливо снял китель, в толпе раздалось восторженное придыхание, громкое пускание слюней и ободряющий свист! Чего они в этом нашли?

Невольно вспомнился поход атамана Платова на Париж. Скромные донские казаки, войдя в столицу Франции, безрезультатно искали по городу бани, не зная, что парижане традиционно моются в ваннах или тазиках. Поэтому наши попросту, не чинясь и не задумываясь о последствиях, рано утречком вывели лошадей на Сену, разнагишались и ну плескаться! Часу не прошло, как галантные французские барышни облепили весь берег, с восторженным придыханием уставившись на голых казаков. Наши станичники-то и не краснели, чего ж стыдиться-то? Поди, купаемся да моемся, а не голышом по улицам бегаем. Говорят, с рассвета до обеда сие обнажение настолько покорило сердца парижан, словно сама Сена с радостью открыла объятия сынам Дона. А атамана Платова с офицерами с того дня буквально волоком затаскивали во все лучшие дома, принимая казаков по всему Парижу как самых желанных бородатых «варваров» и прекрасных «дикарей». Шампанским поили даром, и сыру зелёного, и супа лукового, и…

Остановился я, только почувствовав всем телом неожиданно нависшую тишину. Песня «Эммануэль» больше не звучала. На меня смотрели сотни глаз, хриплое дыхание через раз едва слышимо нарушало общую интимность атмосферы.

— Похолодало, что ли? — вслух подумал я, но ближние ряды так яростно замотали головами, что удивительно, как они вообще не оторвались. Я опустил взгляд и ахнул…

— Не буду я с тобой бороться, казаче, — глухо пробормотал Павлушечка, и его шёпот звучал громом небесным. — Не хочу конкурировать, да и нечем. Ut prostemite lacrimis!^[21]

Ей-богу, я не сразу понял, о чём он… Только когда в полной мере осознал, что стою на помосте перед всем Оборотным городом абсолютно голым.

— Я хренею с тебя, Иловайский, — скорбно отозвалась бронзовая голова рогатого памятника, без стеснения поправляя отвисшую челюсть.

Мне в голову не пришло ничего умнее, как ко всему содеянному ещё и сделать реверанс. Народ размяк и умилился окончательно… Я же, пытаясь полностью игнорировать разочарованный Катенькин голос из памятника, продолжил, подмигнув своему первому сопернику:

— Третьим будешь. Ей-богу, ну сам подумай, на фига оно тебе сдалось первым или вторым. Бабка Фрос… пардон, девица Ефросинья особа страстная, в любви — лесной пожар и наводнение. Ты на весь день выключен из рабочего режима, покупатели недовольны, лавка несёт убытки, ты ж после её галопирования сверху два дня отсыпаться будешь! Откроешь глаза, а вот она тут, ненаглядная! Оно тебе так надо?

— Ни-ни, — мгновенно просёк очевидное отступивший назад Павлушечка. — Готов быть третьим! На большее не претендую. Пусть моя возлюбленная до меня на других устане… упс, соскучится!

Судьи важно кивнули, а я, пользуясь случаем, быстренько оделся, прячась за мясниковой тушей, как за ширмою. Следующим соперником на тот же помост шагнул неулыбчивый кабатчик Вдовец с подносом в руках. Одна трёхлитровая бутыль неочищенной водки и две стопки на выбор. У которой из них донышко ядом вымазано, поди, угадай…

— Имею разумное предложение, — тихо предложил я, когда мы сели на край помоста, болтая ножками и установив поднос посерёдке.

— Ну-с? — заинтересованно выгнул бровь Вдовец, церемонно наполняя первую стопку.

— Ефросинья призналась, что истосковалась по мужской ласке, — быстро начал я с тех же козырей, но был бит…

— Мне оно только приятственно-с. Я и сам без энтого дела не один год тоскую.

— Понимаю. Сочувствую. Однако ж…

— Ну-с? — ещё раз уточнил кабатчик, наполняя вторую.

— Если вы первый, то после вас она две ночи с другими, и получается математически — один, второй, третий. То есть впереди два, так? А если вы посередине, то и впереди вас один, и позади один. Ожидание на одного меньше, логично?

К моему немалому изумлению, Вдовец пошевелил губами, что-то со скрипом воспроизвёл в уме и честно признал, что вроде да…

— За золотую середину? — предложил я, протягивая руку к той стопке, что была ближе.

— За неё, — согласился кабатчик, одним неуловимым глазу движением разворачивая поднос так, чтобы ближняя стопка стала дальней. А чего, он же сам себя не отравит? Небось у него и противоядие заранее приготовлено.

Мы чокнулись и выпили.

— Готов-с быть вторым-с! — вставая, оповестил владелец питейного заведения и, обернувшись ко мне, тихо добавил: — Врежь как следует этому носорогу! Забодал-с своими проповедями…

Я от души козырнул. И самому хотелось! Вот как не обрадоваться, когда тебя просят свершить давно лелеянное? Отец Григорий у нас натура сложная, утончённая, местами даже истерическая, ну как такому не набить морду, скажите на милость? О том, что по условиям жребия меня ждёт вовсе не сельская драка на кулаках, а кавказская резня на кинжалах вслепую, вспомнилось слишком поздно. На помост под визг и улюлюканье толпы, танцующей походкой в ритме абхазской лезгинки вспорхнул на носочках нечистый батюшка. Чёрная черкеска облегала его поджарую фигуру, выгодно подчёркивая наличие талии, папаха скрывала безумство глаз, а в руках играли два узколезвенных чеченских кинжала с маленькой рукоятью.

— Нэ бойся, генацвале, я тебя очень быстро зарэжу, и всё! — улыбчиво пообещал он.

— А если я против?

— Ва-ах… против кунака пойдёшь?! Позволишь, чтоб я на глазах сваей женщины проиграл, да? Нэхарашо… ай как нэхарашо будет. Стыдно тебе будет, э…

— Да ты и так первый, — напомнил я. — С Павлушечкой и Вдовцом договорённость достигнута. Смысл теперь-то турнирные копья ломать?

— Теперь особый смысл эсть, генацвале! Как ты не панимаешь, а? Ты мясника победил, кабатчика одолел, если теперь я тебя легко зарэжу, знаешь как она меня уважать будет?! Э-э, тебе нэ понять… Женская душа — тайна, она силу любит, да!

А и пёс с тобой, подумал я, принимая из его рук холодный кинжал.

— Иловайский, даже не думай… — грозно предупредил памятник, но народ отреагировал иначе, горой встав на мою защиту.

— Совесть поимей, матушка! Хучь в праздник-то не будь сук… собакой на сене! Дай хорунжему себя показать! То исть он уже показал, но нам, бабам, мало! То исть оно вроде и не мало, но мало по времени. Нехай исчё разок покажет, у меня кума за линейкой бегала…

— Пущай режутся за-ради прекрасной дамы! Мы б, может, тоже порезались, если б рожу её не знали. Покажись народу, бабка Фрося! О, видали? Не, уж пущай лучше они двое из-за энтого вымени коровьего режутся…

Павлушечка и Вдовец, заслышав такие речи, быстренько метнулись в народ ловить грубияна, но не особенно преуспели. Оборотный город хорош уже тем, что здесь каждый вправе высказать своё мнение, хоть одобрительное, хоть нелицеприятное. А уйма узких переулочков с развалинами, подземельями, лабиринтами и тупичками гарантировали болтуну и смутьяну нехилый шанс улизнуть.

Прекрасно понимая, что никого они не догонят, и, более того, втайне вполне разделяя все здравые мысли высказавшегося, я безропотно позволил подошедшему бесу завязать мне глаза траурной чёрной лентой. Тот же рогатый малыш завязал глаза и отцу Григорию, стопроцентно оставив внизу узкую щель для подсматривания. Что делать, для бесов я давно персона нон грата, а батюшка им в чёрной церкви грехи отпускает. Ясен пень, на чьей они стороне. Прозвучал призыв к тишине, и началось…

— Илюшенька, — дрогнувшим Катенькиным голоском всхлипнул памятник, — может, не надо уже, а? Найду я тебе твою мармазетку Маргариту и даже материться при ней не буду.

Я пожал плечами. В принципе было б и неплохо, да только поздно. Куда мне сейчас уйти, кто отпустит? Тем более что с двумя женихами я уже договорился, а третьего только могила образумит. Под яростный вой толпы нас поставили на помосте спина к спине.

— До первой крови, — перекрикивая народ, напомнил один из судей. Нас развели на три шага в стороны.

— А теперь оборачивайтесь и деритесь!

На какую-то долю секунды я замешкался и тут же был бешено атакован грузинским батюшкой. Как увернулся от его кинжала, ума не приложу. Подсматривать не смел, но и быть зарезанным, как беззащитная овца, тоже радости мало. Толпа притихла настолько, что мне были слышны вкрадчивые шаги отца Григория, осторожно скользящего ко мне по чуть поскрипывающему помосту, и даже свист его кинжала, когда он демонстративно пластал воздух в двух шагах от меня, играя, словно кошка с мышью.

— Сорок пять минут, — ни к селу ни к городу объявил памятник, и я, не задумываясь, отмахнулся кинжалом влево. Звякнула сталь клинков.

— Без двадцати, — поправила Катенька.

Так вот тут в чём соль, едва не вскрикнул я, легко отстраняя коварный удар слева внизу. О том, что вслед надо, упав на колено, махнуть на пятьдесят пять, догадался уже сам, и мгновением позже обалдевший грузин-священник-кровосос ощупывал чистенький разрез правых газырей.

— Шайтан-казак! Зачем так сделал? Черкеска почти новый, малоношеный, я его шесть лэт назад под Тбилиси из свежей могилы выкопал. Теперь зашивать буду, да?!

Он кинулся на меня, исполненный праведной, с его точки зрения, обиды, но мне теперь было всё по барабану!

— Пять минут. Половина. Десять минут. Без четверти. Двадцать две, — ни на секунду не запинаясь, бубнил памятник, и смысл этих таинственных чисел был моим спасительным кругом в бешеном водовороте сияющей стали обоюдоострых кинжалов. Один раз Катя почти фатально ошиблась или просто не успела за скоростью удара, когда «шесть минут» одним поворотом кисти превратились в «без пяти» и я щекой почуял холод лезвия. Но тут же свободной рукой поймал запястье отца Григория, вывернул на себя и, заворачивая его руку за спину, быстро обезоружил горячего горца.

— Крови! Крови! — забушевала толпа.

Что ж, я осторожненько кольнул нечистого батюшку в ягодицу и поднял над его головой кинжал с одной-единственной красной капелькой.

— До первой крови, — важно подтвердили судьи. — Жеребьёвщик выиграл. Пусть скажет слово.

Я с наслаждением сорвал с глаз мокрую повязку и громко прокричал:

— Отец Григорий, Вдовец, Павлушечка!

— А я, может, иначе хочу, — кокетливо повела плечиком бабка Фрося, но мне было уже не до её капризов.

— Решение окончательное, обжалованию не подлежит. Если кого что не устраивает, ищите себе другого жеребьёвщика.

— А ты куда, казаче? — прогудел мясник Павлушечка, когда я, не прощаясь, спрыгнул с помоста.

— А у меня ещё своя служба есть. Девицу найти надобно.

— В Оборотном-с и девицу? — не поверил Вдовец, мягко вклиниваясь в разговор. — Нет у нас таких-с. Разве старые девы какие, но и те… так же невинны-с, как королева английская Елизавета.

— Тут дело в ином, — начал было я и осёкся, уж слишком плотоядно-внимательными выглядели лица мясника и кабатчика. Да и вообще, орать на весь город, что где-то здесь, скорее всего, прячут живую девушку, дочь губернатора Воронцова, чревато самыми непредсказуемыми последствиями…

Хотя с чего врать, наоборот, вполне предсказуемыми! Тут весь город празднично с катушек сорвёт, и поиск Маргариты Афанасьевны займёт от силы полчаса, а её торжественное поедание и того меньше. Мне в лучшем случае выделят аккуратно обсосанный бантик, вернуть как сувенир безутешному отцу. Нет уж, такие вещи надо делать без привлечения общественности. В крайнем случае привлечь двоих. Они ведь хотели, чтоб я их представил дяде? Представлю, будьте уверены. А пока…

— Где у нас тут Моня и Шлёма?

Вопрос повис в тишине. Обиженный отец Григорий, не глядя на меня, тайком тискал за коленку довольно повизгивающую бабку Фросю. Павлушечка всё ещё напряжённо ждал новых откровений об «утерянной девице», а Вдовец тихо пил. Вот чего б о нём отродясь не подумал! Неужели кабатчик хоть раз в году, не стыдясь, позволяет себе на публике глушить беленькую, не закусывая? Я попробовал даже подмигнуть ему, щёлкнув себя ногтем по кадыку, но Вдовец принципиально отвернулся.

— Иловайский, зайди ко мне. Поговорить надо, — вовремя вернул меня к реальности глухой голос из памятника.

Я быстро огляделся по сторонам. Поехать на девке Ефросинье не удастся, она теперь, образно выражаясь, под другим седоком ходит. Из молоденьких ведьм никто не горел желанием одолжить мне помело, а у старых гарпий я б его и за деньги в руки не взял — они ж на нём голышом ездят, потом руки не отмоешь. Мясник-патологоанатом, правильно истолковав мой скучающий взгляд, быстро смешался с праздничной толпою, так что волей-неволей, а пришлось идти пешком.

Народ предпочёл неритмичную, хаотичную и немузыкальную пляску на площади вокруг помоста, так что по дороге к Хозяйкиному дворцу ко мне особо никто не цеплялся. Ни с целью выпить (с ним), ни горя желанием закусить (мной). Так что я имел возможность тихо, без спешки, беготни и приключений прогуляться по уютным улочкам Оборотного города.

Миновав женскую парикмахерскую «Фурия» и баню-сауну «Метель», дорога повела меня оживлёнными торговыми кварталами с яркими вывесками и броскими призывами: «Купите у нас восемь диванов и получите в подарок бесплатную табуретку!», «Общество охотников и рыболовов реализует мёд по цене производителя», магазин садовых удобрений «Ням-ням», отель «У прилипшего альпиниста», «Чай в пакетиках „Утопленник“», «Публичный дом, он же публичная библиотека, далее по настроению и финансам, а персонал подстроится»…

Я как-то раньше не особо задумывался, как же здесь живут люди. В смысле нелюди, но не это важно. Ведь как-то живут, ежедневно ходят на работу, метут улицы, торгуют в магазинчиках, колдуют или едят друг дружку, но в целом ведь вполне полюбовно. По крайней мере, мне Катенька ни разу ни о каких громких митингах или беспощадных бунтах не рассказывала. Получается, они тут живут душевней и благоустроенней, чем мы наверху? Нет, что-то не складывается. В смысле обидно же…

Вывески продолжали радовать глаз. Вот что значит гулять, а не бегать. Театр «Ромэн. Пляшем, гадаем, воруем!», «Познакомлюсь с гаремом. Интим не предлагать», кафе-бар «Трещина», «Распродажа морковки для женских монастырей», «Похоронное агентство „Смайлик. Печальный долг с улыбкой!“»…

Пока дошёл до заднего двора Катиного дворца, насмотрелся и начитался такого, что лучше б и грамоте не учён был. Вот ясно же, что нечисть поганая, вроде всё как у людей, а всё равно не по-людски. Интересно, кто на такие объявления откликается, в такие лавочки ходит, в таких ресторациях штаны просиживает. Я вдруг поймал себя на мысли, что, несмотря на всё возмущение, пожалуй, тоже заглянул бы в пару мест, ну хоть чистого ознакомления ради.

Кто-то из святых отцов католиков говорил: дескать, чтобы бороться с грехом, его следует, как минимум, знать! Вот ради этого знания и… Тьфу! О чём это я?! Тьфу, тьфу, тьфу! Господи Боже Иисусе Христе, прости меня, грешного, за такие мысли!

Я сам себя нахлестал по щекам, обошёл железный забор и постучал в медные ворота. Щёлкнул замок, отворяя маленькую калитку. Никаких приглашений при этом, впрочем, не прозвучало, но ведь и огнём из львиных голов не опалило? А могло бы, зная Катенькин нрав…

— Заходи, — неприветливо поприветствовали меня на пороге горницы. — Чаю-кофею не предлагаю, облезешь. Чего хотел, говори быстро, я не в настроении!

А у меня и все слова-то напрочь позабылись, как только её, красу милоликую, увидел… Катенька грозно сидела на своём вертящемся стуле, в облегающем зелёном платье, эдак лихо выше колена, в чудных чулочках на дивных ножках, в туфельках (видать, заморских), блестящих так, что глазу больно, и с каблучищем, что твой плотницкий шкворень, на шее бусы переливаются, а в ушах серёжки мудрёные, вроде рыбьих скелетиков, но из серебра. Очи карие тенями густо-зелёными обрисованы загадочно, ресницы длиннючие и тёмно-синие, как ночь, губы алые, словно в крови искупаны, а грудь божественная при вдохе-выдохе то накатывает, то откатывает, ровно морской прибой… И я тону в нём с головою, слюной захлёбываясь. А ещё казак…

Эх, пропадай ни за грош головушка моя чубатая! Щас как ухвачу зореньку ясную поперёк талии и да расцелую, куда дотянусь, да словлю по морде, да по шеям, да… Нет, на этом мои фантазии заканчиваются, потому как дальше лично мне уже неинтересно.

— Ещё раз для военных, — остудила мой пыл Хозяйка Оборотного города. — Говори, зачем пришёл, или сваливай молча.

— Хочу…

— Стоп, самотык дизельный! Обломись с хотелкой. Всё, что касается наших личных отношений, посыпь пеплом голову (или чего у тебя там) и забудь. Другие дела есть?

— Прошу поучаствовать в судьбе Маргариты Афанасьевны, младшей дочери генерал-губернатора Воронцова, — скрипнув зубами, выдавил я. — Сия девица была похищена этой ночью из отеческого дома неизвестным злодеем под моею личиной.

— А почём мне знать, что это не ты сам отметился? Доказательства? Голословные утверждения не есть факты.

— Да зачем же мне это?!

— А я знаю? Вот ты мне и расскажи зачем…

— Пожалуйста, посмотри в своей волшебной книге, — окончательно растоптав свою гордость, попросил я. — Батюшка её Афанасий Петрович нервничает, мой дядя вообще с ума сходит. Он на ней жениться вознамерился, а теперь по всем параметрам выходит, будто бы я у него невесту из-под носу увёл.

— А мне-то что за дело до всей вашей родственной «Санта-Барбары»?

— Ну хоть девицу невинную пожалей. Уж небось ей и страшно, и несладко в плену у нечисти поганой сидеть…

— Ох, знаешь, а вот её сложности меня тем более никаким боком не колышут! — твёрдо обрезала Катенька, но тем не менее тут же развернулась к ноутбуку, начав быстро щёлкать клавишами. — Чем могу, Иловайский, тем и помогу. А могу немногим. Проверяем, проходила ли вышеозначенная особа, именуемая в дальнейшем как «овца», через арку? Нет. Не проходила. Следовательно, в Оборотном её нет. Вопросы?

— А тайно провести не могли?

— Хм… чего ради? Овца она и есть овца, смысл с ней тайные церемонии разводить… Ладно, забиваем в поиск ещё раз. И что? Угу… да, проходила. Точнее, была пронесена, судя по картинке, в полной-отключке.

Я рванулся к экрану монитора (да, уже сто лет в обед как успел все эти слова новомодные выучить! Не считайте казаков тупее паровоза!) и, небрежно сдвинув Катеньку вместе со стулом в сторону, впялился в картинку. Трое неизвестных мне упырей в косоворотках без рукавов катили тачку всяческого тряпья. Ну вроде как раздели покойников на кладбище и вещички на продажу привезли. Вот только из-под серой мешковины виднелся краешек белой кружевной сорочки, слишком новый и слишком чистый.

— Я за упыриные радости не отвечаю. — Моя любовь сразу скрестила руки на груди… грудях… поперёк грудей… тьфу, сгинь наваждение! — Это тебе к твоим дружбанам надо. Нет, меня с тебя периодически клинит, Иловайский, вроде православный казак, а с Моней и Шлёмой дружбу водишь. Ты хоть в церкви за это каялся?

— В церкви мне за другое каяться надо, за то, что тебя полюбил, — вздохнул я, поправил папаху и развернулся на выход.

— И что, вот так уйдёшь, что ли? — с всхлипом раздалось мне вслед.

— А как надо? — сцепив зубы, простонал я.

— Не подойдёт, не поцелует, не обнимет, не утешит бедную девушку…

Я, не дослушав, бросился назад, упал на колени и прижал к груди свою ревущую недотрогу. Катенька вновь рыдала так искренне и заводяще, что меня тоже пробило на скупую слезу. Я гладил её по голове, перебирая густые тёмно-каштановые пряди, и думал о том, что, пожалуй, самый действенный выход из сложившейся ситуации — это… дать ей как следует по темечку, завернуть в ковёр, чтоб не брыкалась, и на руках унести в родную станицу. Там маменька так спрячет, что ни одна учёная полиция из ихнего будущего не найдёт, а я с войны вернусь, тогда и обвенчаемся по православному обычаю. Прав был дядя: чего она у нечисти забыла? Детей рожать и без диссертации можно!

— Знаешь, а я вот думаю порой, — всё ещё всхлипывающая Катенька подняла на меня бездонные карие очи, — чего мы с тобой маемся?

— Да, родная, да…

— Ведь люблю я тебя, правда, люблю. А вот рычу, ругаюсь, это же неправильно, надо ведь по-другому, верно?

— Верно, ласточка моя. — Я беспомощно озирался в поисках подходящего тяжёлого предмета, ибо бить женщину кулаком есть грех.

— Может, мне тебя украсть надо? Дать разок чем-нибудь массивным по затылку,перенести в будущее, уволиться с работы, и ты мой! Я тебя спрячу, пусть поищут, у меня тоже там пара подружек есть, пропишут как двоюродного брата, и отвали, моя черешня, весь научный педсовет! Иловайский, — неожиданно отодвинулась она, — а чего у тебя глаза такие странные?.. Ты чего удумал?

— Честно говоря… то же самое, что и ты.

— То есть меня хотел по голове… — Она сдвинула брови и ладошками упёрлась мне в грудь. — Всё, у дураков мысли сходятся. Обиды не держу, понимаю двойственность сложившейся ситуации. Давай пока не будем гасить друг друга по слабому месту, тормознёмся, возьмём тайм-аут и вернёмся к этой теме на неделе. А ты там вроде бы какую-то невинную деву спасать собирался?

— Да. Кстати. Спасибо, что напомнила, — поспешно согласился я, вставая с пола и отряхивая колени. — Маргарита Афанасьевна, поди, перепугана вся, её же в любой момент съесть могут. А у меня дядюшка на неё глаз положил.

— В гастрономическом смысле?

— Хуже, — признался я и, махнув рукой, быстренько рассказал ей всю историю.

Разлюбезная моя скоро вытерла слёзки, даже рассмеялась пару раз, чмокнула меня в нос и, бодренько постучав по клавиатуре волшебной книги-ноутбука, дважды нажала на какую-то коробку, коя, прожужжав, выдала ей на руки расчерченный лист бумаги.

— В картах сечёшь? Гляди сюда. Вот мой дворец, вот улица направо, по ней два квартала до фонтана, там налево и дуй прямо, никуда не сворачивая, практически до крепостной стены. Вот эта улица, вот этот дом, там эта девушка, что ты влюб… — начала напевать Катенька, но почему-то прикусила язычок и сунула бумагу мне. — Короче, в кружочке хата Мони и Шлёмы. Дуй к ним. Если твою девицу уволокли упыри, то эти двое точно замешаны.

Я потянулся к ней с объятиями, но она честно предупредила:

— Илюха, имей в виду, я натура увлекающаяся. Сейчас вся на эйфории, разок обнимешь, раньше чем через час не вырвешься. А девчонка может реально пострадать.

Кто бы спорил… Я коротко обнял её за плечи, резко отшатнулся и, сжимая в кулаке карту, бросился к дверям. Уже за воротами львиные морды запоздало напомнили:

— И это, имей в виду, упыри, они, когда выпьют, дурные на всю голову…

«А сегодня день такой: все пьют, общегородской праздник», — мысленно продолжил я.

Какие Моня и Шлёма, когда поддатые, мне уже видеть приходилось. Не самое лакомое зрелище, но и не война 1812 года, так что уж, поди, как-нибудь справлюсь. Вот только ни на грош не верится мне, что эта патриотическая парочка пойдёт воровать дочь генерал-губернатора Воронцова, прикрываясь моей личиной! Но если не они, то кто же?

«Да ладно, а то тут без них нечисти мало, — рассудил я, свернув направо и сверяясь с картой. — Вопрос: почему? Хотя и это, собственно, не вопрос. Всё шито на живую белыми нитками. Надеваем личину Иловайского, крадём невесту его дяди, дядя либо: а) убьёт племянника, б) пошлёт искать, и тогда убьём его мы. Ох ты ж господи, дай им мозгов хоть капельку! Хотят меня убить, пусть строятся в очередь или валятся скопом, но зачем же такие сложные игры с переходами на личности…»

— Молодой человек, не проводите девушку до спаленки? — кокетливо раздалось сзади.

— Идите своей дорогой, бабушка, — не оборачиваясь, вежливо ответил я. — Вас в спальне дедушка ждёт, он уже четырежды радикулитной мазью намазался, а в тюбике ещё осталось. Догадайтесь с трёх раз, как он намерен её с вами использовать?

Старая кривоногая ведьма за моей спиной схватилась за сердце и дала дёру. Кстати, напрасно, у неё слишком богатая фантазия, дед всего лишь хотел предложить ей смазать остатками мази дверные петли, чтоб не скрипели…

— Выпьем, казак? — практически перегородили мне дорогу два загорелых вурдалака цыганского типажа и жилистого сложения. — Лучше выпей с нами, или…

Собственно чего «или», я узнать так и не успел, парни просто рухнули мне под ноги. Сами по себе, никто их не трогал, перебрали, с кем не бывает… От соприкосновения с булыжной мостовой ромалы захрапели так, словно ждали именно этого момента для акапельного исполнения через нос без слов «Эх, загулял, загулял, загулял парнишка молодой, молодой, в красной рубашоночке, хорошенький тако-ой…». На пару секунд я даже задержался рядом, поймав себя на том, что подпеваю и притоптываю, но вовремя спохватился. У меня ж срочные дела…

Пока дошёл до знакомых дверей, ещё три раза поцапался с местными красавицами, пару раз чудом увернулся от вылетающего с балкона кресла, потом дивана и один раз почти подрался. Ну, включая цыган, считай, два. Хотя какая там, к лешему, драка: шашку из ножен вытащил до половины, и банда низкорослых бесов-новобранцев, будущих охранников арки, разбежалась с матюками, обещая непременно пристрелить меня, как только выйдут на службу. Дать бы каждому по ушам, чтоб уж наверняка запомнили, да бесы бегают шустро. Только из-за скорости маршрут не выверяют, трое не вписались в поворот, сбив двух ведьм с коляской, а четверо вообще стену не заметили, пока не вписались красивыми силуэтами…

— Моня, Шлёма! Есть кто дома? — не хуже Прохора срифмовал я, стуча кулаком в дверь их подвальчика. Мог бы и не спрашивать, хлипкая дверь распахнулась после второго удара.

Спустившись по ступенькам вниз, мне довелось застать своих несчастных приятелей за странным занятием. Они наряжались и наводили марафет. Ей-богу! Я глазам своим не поверил, но Моня перед зеркалом полировал лысину тряпочкой с бриолином, а Шлёма, высунув язык (народная примета), зашивал сам себе дырку в штанах на колене.

— Здорово дневали, братцы!

— Здорово, подельник! — радостно откликнулся Шлёмка, хотя меня с такого приветствия слегка перекосило. — Ну чё? Как те Оборотный в праздник? Чё видел, где был, в чём участвовал?

— Жеребьевал для бабки Фроси, — честно ответил я. — Потом к Хозяйке зашёл, отдал визит вежливости.

— Взяли?

— Э-э… ну да, наверное. Но я не за этим. Хлопцы, в городе, вообще, много упырей?

— Думаю, наша диаспора насчитывает штук сто-сто двадцать, — прикинув, сообщил Моня. ІІІлёме такие подсчёты были не под силу, он подобное число выражал одним словом — много! — А собственно, в чём, так сказать, затык?

— Тока быстро, Илюха, мы торопимся!

— Куда, если не секрет? — навострил уши я.

— Дык на свадьбу же!

— На какую?

— Илюшенька, тебе с нами нельзя, — вежливо приостановил меня Моня. — У нас, как бы это выразиться по-научному, корпоратив, вот. Казакам нельзя-с…

— Ну нет так нет… А что за свадьба-то?

— Клёвая штука, братан, — влез Шлёма, невзирая на протесты товарища. — Раз в год наши девиц берут сверху, ну и… это… не, не то, чё ты подумал, а типа все перед ней ходют, пока она себе жениха не выберет.

— И что?

— Как?! Да мы ж в личинах все, вот дуры-девки и ведутся. А когда обвенчаны, уже поздняк метаться, да?

С каким трудом я удержался, чтобы не вмазать ему по роже, кто бы знал… Но казачья жизнь в первую очередь учит терпению и выдержке, без этого на границе просто не выжить. Батюшка тихий Дон сейчас и вправду тих, но донцы регулярно служат и на Кавказской линии, а там без терпения никуда.

— Так что за девицу на этот раз взяли? Поди, какая крестьянка сельская, необразованная?

— А мы и не знаем. Слыхали тока… типа не наши её брали, а в подарок преподнесли.

— Рыжая ведьма Фифи подарила?

— Ты чё пристал, как этот? — возмутился Шлёма, уже дважды уколовший себя иголкой. — Сказал же Монька, не знаем! Хошь, сам иди глянь.

— Хочу, — сразу же согласился я, ловя его на слове.

— А пошли! — с полуоборота завёлся Шлёма.

Моня попытался возразить, и мне пришлось положить ладонь на рукоять шашки. В определённом смысле с Моней было попроще, он интеллигент, его и припугнуть можно. А в том, что он всё это сделал по собственной воле, сам легко убедит и себя, и друга, натура такая. И пяти минут не прошло, как оба упыря, каждый по-своему, были уверены, что, ведя живого казака на упыриный… как его… этот… корпоратив, они уж точно совершают хороший поступок.

Тем паче я достал из кармана восемь копеек медью, и парни сразу признали, что этого хватит на пять литров дешёвого самогона, здесь рядом, за углом. А уж с самогоном нас на любой свадьбе примут как самых дорогих гостей! Идти, кстати, пришлось не особенно далеко, буквально два квартала, до следующего угла и там ещё ступеней сорок вниз, в увешанное сердечками и голубками подземелье.

— Илюша, а вашу шашку вы не могли бы оставить за порогом? — наивно полюбопытствовал Моня, но сам же себе и ответил: — Нет, конечно, сопрут ведь…

— И спасибо не скажут, — добавил его верный сокамерник. — А Монька чё сказать-то хотел, там у нас народец разный. Ты, короче, повежливей как-нибудь. Ну там трупов поменьше, чай, на вечеринку зовём, а не на штурм Азовской крепости.

— Понял.

— Нас хоть пожалей, нам тут ещё жить, хотя… Братан, слышь, а ежели Иловайский всю кодлу здесь загасит, мы смогём свою мясную лавочку открыть? Али Павлушечка конкуренцией задушит? Не, я серьёзно…

Мы с Моней не стали даже слушать эти бредни. Лысый упырь деловито накинул личину первого парня на деревне и условным стуком «раз-два-три-раз-три-два» дал знать, что гости прибыли. Изнутри щёлкнул смазанный засов, по ушам стукнула разухабистая народная музыка Костромской или Архангельской губернии, в лицо двинул ком сивушного дыма, и незнакомый бородач без двух передних зубов с поклоном пригласил нас войтить. Да-да, именно так он и выразился: «Просю войтить!» Мы втроём, плечом к плечу, кое-как протолкались в узкий проход и замерли у стеночки.

— Типа чё? — храбро спросил Шлёма у плотной толпы подогретых алкоголем упырей, вурдалаков и вроде даже делегации из башкирских убыров.

— Человека привели.

— Живого.

— Хорошо энто, спасибо скаже…

— Эй, да это не человек, это… хотя тьфу, человек, конечно, просто похож на…

— На кого?

— Казак как казак, при форме, при шашке, при…

— Парни, вы чё, охренели, сюда самого Иловайского тащить?! — резюмируя общие выкрики, заключил плечистый упырь в лакейских лохмотьях под личиной пышного елизаветинского вельможи.

— А чё такого-то? Илюха в Оборотном городе давно свой. Знаешь, чем он с Хозяйкой занимается? Не знаешь, так и не лезь!

Я был готов убить болтливого Шлёмку на месте, но въедливый упырь в лакейском предрешил свою судьбу:

— Да ну? С Хозяйкой? Вот пущай он нам об энтом при всём народе и скажет. И чтоб интимностей побольше, слыхал, казачок?

— Слыхал, — подтвердил я.

— Ну и чё? И чем, и как, и скока, и…

Договорить я ему не дал, боковым ударом в ухо отправив в полёт на другую сторону зала. В толпе не раздалось ни одного удивлённого вскрика, вроде как обычное дело… Я подождал. Пауза затянулась.

— Ясно, — наконец высказался самый догадливый. — Они с Хозяйкой английский бокс изучают. А мы, дураки, думали, у них любовь…

После этих слов я резко стал скучен и непопулярен. Уф, слава тебе господи, как же хорошо, что на кучу вопросов можно хоть иногда ответить одним кулаком. Молча и результативно. Прохор бы меня похвалил…

— Айда к сцене, хорунжий, — потянул меня за рукав Шлёма. — Монька вон нам рукой машет, место за столиком нашёл. Выпьем, чё ли, а?

Нет уж, пить я с ними не собирался, не за тем пришёл, но спорить не стал. Левую пятку кололо иголочками, стало быть, опасность не миновала, но какое-то седьмое чувство подсказывало, что я на правильном пути и дочка губернатора где-то здесь. Мы разместились рядком на лавке, за длинным столом, крепко сбитым из грубо оструганных досок. За соседними шестью столиками вольное упыриное сообщество деликатно праздновало свой скромный корпоратив. То бишь нещадно хлестало палёную водку, шумно аплодировало разбитному трио (две балалайки и гармонь), курило крепчайший самосад с конопляным листом и лапало за задницы хамоватых бесовок в неглиже, разносящих бутылки и нехитрую закусь из поганок с мухоморами.

Моня и Шлёма сидели справа и слева от меня, с одной стороны панибратски подмигивая и ухмыляясь, с другой — бдительно охраняя мою особу от возможной мести упыря в лакейском. Впрочем, тот вроде бы и не горел желанием подойти и дать сдачи, с гордостью демонстрировал желающим втрое распухшее ухо и строил из себя инвалида умственного труда, пострадавшего от казачьего произвола. Многих это умиляло, я сам видел, как ему даром подносили утешительную стопочку. Молодец мужик, сориентировался, развернул ситуацию себе на пользу, выбился в герои дня…

— Какова программа посиделок?

— Да как всегда, — охотно просветил Моня, двумя пальчиками опрокидывая стопку. — Посидим, попьём, пообщаемся в своём кругу. Тут ведь, главное, братство и товарищеский дух. Некое духовное единение, благостные порывы, общие интересы и ценности…

— Пьянка будет, — попросту добавил Шлёма. — Напоремся в хлам, подерёмся, потом пленниц жрать начнут и…

— Погоди, ты ж о свадьбе говорил?!

— Шуток не понимаешь, чё ли?! Какие свадьбы, когда тут живая кровь…

— Тогда стой, давай подробности, — потребовал я.

— Про чё?

— Про пленниц, которых жрать собрались!

— Ты чё? Иловайский… пусти…

Меня с трудом заставили отнять руки от полузадушенного упыря. Но если кто тут всерьёз рассчитывал, что в моём присутствии они всей толпой могут убить и съесть губернаторскую дочку, то… Глубоко заблуждаетесь, господа-товарищи! Правда, как именно я один буду драться с более чем полусотней пьяных буйных упырей, защищая честь и жизнь драгоценной пассии моего дядюшки, пока не ясно… Но уверяю вас, мало никому не покажется!

— Хлопцы, чисто из интересу, а второй выход из этого помещения есть?

— Не, тока один.

— Хм… а что ж это я жлобствую, на праздник набился, а угощениями не проставился. Эй, красотка!

— Чё надо, казачок? — тут же подбежала вихлястая чертовка с убойным декольте. — Тока намекни, я заранее на всё согласная!

— Вот тут у меня деньжат под гривенник. Сколько на них пива поставить можно?

— Если самого дешёвого, то бочек пять…

— Тащи! Угощаю! Наливайте задарма всем, кто ни пожелает, гуляй, братва упыриная, казак платит! — громогласно оповестил я, вставая с места.

Если до этого момента отдельные личности и посматривали в мою сторону косо, то после такого заявления мой рейтинг взлетел до небес, не хуже, чем у Катеньки в ейных социальных сетях.

Пока бесовка договаривалась с кем-то о срочной доставке пива, я скромно уточнил у Мони:

— Кстати, а сортир здесь где?

— Тут не предусмотрено, на улицу выйдешь, там, за углом, быстренько пыс-пыс… и никто не осудит, — мягко намекнул он.

Вот и ладушки, вот и посмотрим, я быстро вылез из-за стола, поднялся к выходу и удовлетворённо хмыкнул. Как и ожидалось, тяжёлую дверь нужно было закрывать на основательный засов, в свою очередь запиравшийся на висячий замок. Медный ключ бесхозно болтался рядом на гвоздике. Пожалуй, у меня в кармане ему будет уютнее, а то висит тут такой одинокий, никому не нужный…

— Ну, братцы патриоты, что у нас там происходит на сцене? — Я вновь уселся между Моней и Шлёмой. — Ничего важного не пропустил?

— Не, Шурка Подзаборник романс поёт дюже жалостливый, — не отрывая глаз от сцены, отпихнулись мои лысые приятели. — Про любовь неземную, подземную, вам, казакам, не понять.

— Ну да, научным языком сие называется «некрофилия», — прослушав пару куплетов, оценил я. — Нам оно и впрямь не близко…

надрывался бородатый певец, нещадно третируя цыганскую гитару с бантом.

Весь текст приводить не буду, должен признать, что романс действительно был жутко жалостливый и сердца слушателей пронзал, аки штопор пробку. Многие рыдали не стыдясь, и, похоже, подобные истории были за плечами у доброй половины упыриного сообщества. Лично меня просто стошнило бы, попробуй я представить всю эту печальную историю в картинках и лицах. Но, слава богу, моя голова была забита другим, и надрывающий душу романс я слушал вполуха.

К тому времени подоспела доставка пива, пять здоровенных бочонков под приветственный вой и свист были вкачены в помещение и тут же пущены в розлив. Под первые кружки последние куплеты пошли особенно хорошо, в такт обливались слезами практически все присутствующие, даже Моня со Шлёмой, да что они — бесстыдные бесовки и те хлюпали носами…

— Кто будет следующий? — перекрикивая пьяный грохот аплодисментов, спросил я.

Шлёма пожал плечами. Через несколько минут вышел какой-то потрёпанный тип в личине статского советника с попыткой прочесть доклад о возможной или невозможной жизни на планете Марс, но его освистали. С переменным успехом прошли показательные матросские танцы, барабанная дробь деревянной ложкой на оставшихся зубах и невнятный толстячок, пытавшийся сразить всех искусством карманника. Получалось это дело у него из рук вон плохо, поэтому нахал был бит и даже лишён общедоступного пива, рекой разливаемого для всех прочих. Теперь оставалось лишь правильно рассчитать время. Я тихо скользнул к дверям и аккуратненько запер засов на замок. Ключ, естественно, остался при мне, чего ему там, на гвоздике, делать…

— Иловайский, ты где ходишь? Садись давай, сейчас пленниц делить начнут! — воодушевлённо усадила меня на скамью лысая парочка. Я послушно сел, без труда изображая жуткую заинтересованность происходящим.

Под хлопки, свист, вой и скабрёзные шуточки откуда-то из боковой комнатки вывели бледную как смерть крестьянку лет семнадцати, в простом сарафане, босую, с длинной рыжей косой. Здоровущий упырь, косая сажень в плечах, придерживал её под локоток.

— Кто первый заплатит? Молодая девка, здоровая, крови много будет, — громко объявил он.

Крестьянка, будучи натурой деревенской, а значит, ко всему колдовскому дюже впечатлительной, мигом сомлела, уйдя в чистый бабский обморок…

— Чего ж врёшь, что здоровая? — первым поднялся я. — Малахольная дура. Унесите припадочную, настоящую жертву подавай! Любо?

— Любо! — в один голос поддержали меня мои упыри, а с ними и всё честное сообщество. — Чё болезную подсунул? Её в самый конец тащи, а нам надоть лучше. Один раз в году так гуляем!

Здоровяк выругался сквозь зубы, но послушно поклонился и вывел вторую претендентку. Ею оказалась рослая возрастная бабища, квёлая и пустомясая, зато болтливая-а-а…

— Ой, а где энто я? А чё вы тут делаете? А мне нальёте? А я одну стопочку — и уже такая, как вам надо. А, конечно, смотря для чё? А то может одной-то и не хватить…

— Да он над нами издевается?! — праведно взревел я, хватаясь за шашку так, чтоб меня успели остановить Моня со Шлёмой. — Подсовывает непонятно кого! Гоните эту дуру говорливую, неужели никого помоложе да поприличнее нет?

— Энто я-то дура болтливая?! Ах ты, жлоб с лампасами, чтоб ты свою папаху в котёл с борщом уронил, сварил да ей же и подавился! Чтоб у тебя усы выпали, а сзади курдюк овечий вырос и чтоб ты тем курдюком в седле сидеть не мог да за колючий репейник цеплялся! Чтоб вам всем тут пусто было, а кто откажется, кому я не красавица, тому и Волга не река, и царь не батюшка, хлеб не голова, земля не пух и…

Под общий вопль единодушного протеста грозовую жертву мужского шовинизма с трудом затолкали в ту же боковую комнатку. Я опустился на скамью под одобрительные хлопки по плечам десятка близстоящих упырей с кружками. На первый взгляд от всего выставленного пива оставалось едва ли не полбочонка. Значит, надо просто тянуть время. Тем более что трое или четверо уже безрезультатно толкались у уличной двери, на ощупь разыскивая заветный ключик…

Третьей на сцену вывели гордую дочь губернатора Воронцова. Мы встретились взглядом, и… она повела себя как полная дура! Судите сами…

— Хорунжий Иловайский?! Ах вы… подлец, мерзавец, скотина, негодяй, подонок, каналья, шельма, стервец, злодей, предатель, изменник, каторжник, преступник, висельник, фальшивомонетчик!

Поток ругательств и голословных обвинений полился на мою голову с такой неутомимой силой, что я невольно натянул папаху до самых бровей. Впрочем, и гнев на милость Маргарита Афанасьевна сменила с не менее поэтичной лёгкостью:

— Ах, спасите же меня! Избавьте меня от ужасной участи, и мой папенька будет вам по гроб жизни благодарен! Вырвите меня из грубых когтей этих бесчеловечных созданий! Вы… мой герой, мой избавитель, мой рыцарь на белом коне, без страха и упрёка!

Все слушали её с раскрытыми ртами. Мне просто несказанно повезло, что народ уже был пьян для самоорганизации и сотворения подобия французской революции. Опомнись они все хоть на миг, мне бы голову отвинтили на раз без помощи госпожи Гильотины. Но пиво — великая вещь! Вроде бы и лёгкое, и дешёвое, и горькое, как зараза, а пьётся хлеще чем вода, и чем больше потребил, тем больше хочется…

— Иловайский, ты тут места попридержи, мы быстро! — попросили меня Моня со Шлёмой.

Я молча кивнул, прекрасно зная, что выход заперт, а ключ у меня в кармане. Пусть сбегают, потопчутся, поймут, что в жизни есть вещи более важные, чем прямо сейчас съесть юную госпожу Воронцову. Природа, знаете ли, основные инстинкты бывают разными…

— Ну что ж, братия? Эту берёте ли? — безуспешно взывал громила, тряся за узкое плечико бледную пленницу в кружевной ночнушке. — Кто за неё заплатит? Кому счёт предъявить? Тока побыстрее, а…

Ага, теперь и до него дошло, что дармовое пиво тоже требует выхода. Сколько мы ещё протянем? Пять минут, десять? Практически вся толпа упырей и вурдалаков толпилась у запертых дверей, надсадно выясняя, у кого ключ, кто виноват и что делать. Подозреваю, что два последних вопроса станут ключевыми в истории Российской империи…

— Эй, мужичьё! Так кто пленницу-то покупать будет? Чего зазря продавца мучаем, не по-христиански как-то получается, а?

Должен оговориться, что христиан на тот момент в зале практически и не было. Ну я да тройка перепуганных пленниц явно не в счёт. Подавляющее большинство в этом заведении к добрым христианам никаким боком и близко не стояло.

— Иловайский, а ты, случаем, ключа не видел? Ить лопнем же… — навалились на меня с обеих сторон Моня и Шлёма.

Пришлось изобразить некую рассеянность…

— Ключ? Ох ты ж матерь божья, царица небесная, что-то и не припомню даже… А что за ключ-то, собутыльнички?

— Медный такой, с прозеленью, от входной двери, — едва ли не хором взвыло всё упырье братство, включая переминающегося с ноги на ногу здоровяка на сцене.

— Что-то смутно знакомое… Ну да бог с ним. Сейчас главное, кто пленницу выкупит, так ведь?

— А хрен тебе, сейчас совсем не это главное! — единодушно отозвались упыри, и в принципе как мужчина я вполне понимал справедливость их душевных порывов. Просто я-то это пиво не пил…

— Эх и хотелось бы мне хоть одну пленницу приобресть. Да денег нет. Однако же…

— Чё?!! — хором отозвался народ.

— Кажись, припоминаю, где ключ лежал.

— Одну пленницу забирай, на свой выбор! — не думая, сорвался плечистый торговец.

— Неужто не шутишь? Одну могу взять?

— Да бери же, гад ты эдакий, не мучай…

— Одну… — искренне вздохнул я, ощупывая карманы руками. — Чтой-то не видать ключа. Неужто запамятовал?! Или голова не тем занята? Тьфу, что ж это я, грешный, сразу о трёх-то думаю…

— Да провались ты вместе с ними! — тонким фальцетом, падая на колени, взвыл здоровяк. — Ключ!!!

— А почтенное сообщество не против ли?

— Чтоб ты подавился, казачок, — дружным хором простонал корпоратив. — Всё бери, тока скажи, где ключик заветный видел?

Я тепло улыбнулся присутствующим, выждал напряжённую минуту и, скромно достав из кармана ключ, повертел его на пальце. Моня и Шлёма кинулись первыми, завывая от счастья. Я легко бросил им медную дорожку к избавлению и рванул в боковую комнату. На то, чтоб собрать всех пленниц воедино, вывести наружу и уйти за перекрёсток, потребовалось не более двух минуточек. В погоню никто не бросался, все были заняты куда более важным и личным делом.

Улица превратилась в ревущий поток, безмятежно гуляющих прохожих попросту смывало, а я вёл свой маленький отряд в противоположном направлении, прямиком к Хозяйкиному дворцу, ибо других шансов выбраться на поверхность у нас реально не было. Переть через гудящий в праздничном угаре Оборотный было смерти подобно! До заветной арки, быть может, дотопал бы один я, все прочие ушли бы на закуску. К тому же, когда за следующим поворотом к бедняжкам вернулся дар речи, стало ясно, что всё произошедшее было цветочками в преддверии ягодок. Волчьих.

— Ой, а куда это мы бежим? А зачем? А чего эта тощая с нами увязалась? А гоните её, она небось из образованных, а мы академиев не заканчивали! А чего казачок-то такой неразговорчивый? А чё тут за река жёлтая?

— Хуанхэ, — не оборачиваясь, бросил я, выворачивая к площади, но теперь уже Маргарита Афанасьевна решила проявить себя, отодвинув говорливую бабёнку на второй план.

— Хорунжий Иловайский, мне плохо… Голова кружится, в глазах темно, и сердце, сердце… останавливается…

— Хорошо, я передам Василию Дмитревичу.

— Что передадите? — Младшая дочь губернатора резко перестала изображать умирающего лебедя.

— Что вы покинули этот мир в жестоких муках, с его именем на устах, и слёзно просили его в память о вас жениться на вашей сестре! Аминь?

— На Настьке?! Да она же стерва, у неё веснушки, а ещё она себе в корсет капустные кочаны подкладывает для объёма!

— То есть нет?

— Категорически! О как мне плохо… мне ещё хуже… я почти умираю…

Та молодая крестьянка, что и вправду падала в обморок, не желая подобного случайной подруге по несчастью, просто подставила крепкое плечо, помогая столбовой дворянке передвигать ножки. Говорливая тётка попробовала переключиться исключительно на меня, обошла по бордюрчику, прыгнула мне на спину и промахнулась. Ну или… честно говоря, я сам чуточку увернулся. В общем, искупалась она по полной программе и дальше хлюпала за нами вслед, бранясь, как сельская кошка, упавшая с крыши в помойное ведро. Пару раз нас пытались остановить…

— Ба, хорунжий! Куда тебе столько, поделись с пацанами?

— К Хозяйке веду, на романтический ужин. Есть вопросы?

— Ни-ни-ни, может, проводить?

Спасибо, сами доберёмся, молча козырнул я, и уличная банда из восьми людоедов отвалила с извинениями. Потом нашёлся ещё один…

— Господин Иловайский, я полагаю? Позвольте представиться…

— Не позволю, мы спешим.

— Но продайте же мне хоть одну из этих милых курочек, — взмолился пузатый вампир-некромант в котелке, с изящно вздёрнутыми усиками. — Серые клеточки моего мозга говорят, что эта девица из села, вон та очень начитанна, а вот эта… страдает энурезом?

— Нет, она им наслаждается. Берёте?

— Э-э… я передумал. Позвольте откланяться…

А вот откланяться я всем желающим позволяю крайне охотно. Иногда просто предел мечтаний моих и грёз юношеских, чтоб все в этом чудном городе резво отвалили от меня во все стороны и я хоть какое-то время провёл со своей ненаглядной наедине, без всех этих упырей, вурдалаков, чертей, ведьм, бесов, магов, людоедов, оборотней и прочей общительной нечисти…

Мы остановились только тогда, когда я уже практически начал таранить железные ворота лбом. Медные головы обалдело уставились на меня немигающими глазами:

— Илюха, это… чё за гарем?

— Это… — задумался я, жестом затыкая рты всем желающим высказаться девушкам. — Кать, нам бы наверх, а? Не поспособствуешь божескому делу?

— Ага, щас чё потяжелее возьму да и поспособствую! Тебя сразу испепелить или подрумянить с корочкой?

— Что вы себе позволяете?! — невзирая на мой протест, взвилась милашка Маргарита. — Да я дочь генерал-губернатора Воронцова! Мой папенька вас пороть прикажет!

— Ёлкин дрын, какие у него эротические фантазии, — тяжело вздохнула левая львиная голова. — Ещё есть желающие высказаться или лимит самоубийц на сегодня исчерпан?

— А кто исчерпан-то? А чего его исчерпали? А я ничего не черпала? А где тут черпалки-то раздают? А я чё, я тоже черпать хочу!

— Сейчас черпанёшь по полной, — тепло улыбнулась вторая голова, и я поспешно закрыл дурно пахнущую тётку грудью, раскинув руки крестом.

Львиная морда поперхнулась собственным пламенем, выпустила чахлую струйку дыма через нос и укоризненно уставилась на меня.

— Иловайский, тебе знакомо выражение «всю малину… унавозили»?

— Ассоциацию уловил, — несколько рассеянно протянул я, поскольку отвлёкся на нарастающий шум шагов. Мостовая начала заметно вздрагивать…

— Ты как умудрился столько упырей одним махом обмануть? Тебе б с таким талантом в МММ цены не было, погубитель. Вваливайте!

Калитка распахнулась как раз вовремя, чтоб я успел втолкнуть туда трёх побледневших пленниц и запереть за собой засов. Минутой позже бурлящая толпа опомнившихся корпоративщиков героически добежала до площади перед дворцом.

— Матушка Хозяйка, а тут, часом, Иловайский не пробегал?

Глупый вопрос, а главное, такой несвоевременный… Две львиные пасти наконец-то с рёвом наслаждения выпустили так долго сдерживаемое пламя, и площадь на долгую минуту превратилась в точную копию пекла в миниатюре.

— Да мы тока сказать хотели, что при покупке пяти бочек пива шестую дают бесплатно, — простонал последний из удирающих. — Ну ежели вдруг увидите его, так скажите, что мы уже откупорили за его здоровьечко-о!

— Упс… — великодушно извинилась скоропалительная (в прямом смысле) Катенька.

Мы прошли по дорожке между оград с адскими псами. На этот раз они рычали всерьёз и на моё присутствие благостно не реагировали, видимо чувствуя настроение своей госпожи. Всё честно, людям в Оборотном делать нечего, тем более посторонним девушкам, да ещё в хоромах самой Хозяйки.

— Подождите меня здесь, я быстро.

Дочь губернатора Воронцова обиженно наморщила носик и отвернулась, остальные также не высказали восторга, но тоже промолчали. Я рысью взлетел по лестнице на второй этаж, в горницу. Зоренька ясная сидела в той же одёжке на вертящемся стуле, ко мне спиной, и вроде бы не собиралась оборачиваться.

— Это которая блондинка? Ничё, хвалю, вкус есть. Бюст пусть поливает почаще, глядишь, и вырастет. Типа шутка. Ха-ха. Понял?

— Да не ревнуй ты, ласточка моя, — как можно нежнее попросил я. — Вот верну Маргариту Афанасьевну её папеньке, и всё забудется!

— Ну-ну, надеюсь. Я, кстати, выяснила, какая бандитская группировка взяла на себя ответственность за её похищение.

— Фифи?

— Фу-фу! Нет, эта рыжая стерлядь в этом деле не замечена. По крайней мере, лично. — Катя выразительно подняла вверх большой палец. — Наши сейчас активно ищут пропавшего Жарковского, а именно он, скорешившись с беззубым потомком рода Дракулы, и провернул всё это дельце. Причём с одной-единственной целью — подставить некого хорунжего Иловайского. Знаешь такого?

— Добить надо было, — вздохнул я, признавая свою вину.

— Вот именно. Этот придурок доставал меня ещё в универе. Но как он умудряется из этого мира лазить в Инет, ума не приложу?! Блог ведёт, в ЖЖ отписывается. Я по отдельным ссылкам на него и вышла.

— Спасибо, солнце моё ясное.

— Плиз, силь ву пле, битте-дритте! Только с обнимашками не лезь, пока эта кукла Барби у меня за дверями в ночной сорочке трётся. Уводи их уже! Видишь, я нервничаю…

— Да они и сами бы рады убраться, но как…

— Бери всех в кучу и тащи за ворота. Отсчитай три шага по прямой. Держи всех за руки, мне там новый портал вчера установили. Как раз и опробуем…

На выходе заждавшиеся девушки было вновь накинулись на меня с вопросами, я, как мог, успокоил всех и быстро отвёл с Хозяйкиного двора. Голос в динамиках, быть может, самую чуточку потеплел…

— Иди, иди, не бойся. Уж тебя-то не обижу. Куриц этих держи на коротком поводке! Увижу, что хоть одна к тебе прижимается, — всё, фарш, котлеты, детский дом, пусть малыши мясному порадуются. Переведи им на церковнославянский, а то у них лица непонимающие…

— Ну, Кать?!

— Ладно-ладно, улыбнитесь, вас снимает скрытая камера-а!

В тот же миг мостовая под нашими ногами растворилась, и мы вчетвером рухнули в зелёное пламя бездны. Девушки завизжали так, что и натянутая на уши папаха не спасала меня от боли в барабанных перепонках. А уже через секунду, открыв глаза, мы всей компанией сидели на травке за околицей. Солнышко уходило за обеденное время, деревенские псы, озадаченные нашим внезапным появлением, не спешили лаяться, а лишь неуверенно перегавкивались, словно советуясь друг с дружкой, как реагировать на такенные-то чудеса.

Первой пришла в себя молчаливая сельчанка, резво вскочившая на ноги и, не сказав ни «спасибо», ни «до свиданья», дёрнувшая бегом до дому. От болтливой заразы мы не могли избавиться вплоть до дядюшкиного двора, а уж там её рыжий ординарец нагайкой отогнал, и то с усилиями. Нежная Маргарита, как девица благородных кровей, вела себя тише воды ниже травы. Шла за мной на цыпочках, стыдливо опустив очи долу, и весь лик её являл подлинное смирение, всепрощение и кротость. Не знаю, кого как, но меня это не обманывало ни капельки! Какой разнос это голубоглазое чудо устроит своему папеньке за непредупреждённое похищение и малоприятную экскурсию в упыриный подвал, можно было только догадываться…

— Разрешите войти? — Я деликатно постучал в дверь, сунул нос в щёлочку и понял, что входить не надо.

Губернатор Воронцов и генерал казачьих войск Иловайский 12-й сидели за столом, скинув мундиры, и по-простому резались в карты на щелбаны. Три или четыре пустых штофа у ножки стола (гусарская традиция) подтверждали, что ни папенька о судьбе дочери, ни дядюшка о любимом племянничке особенно не волновались…

— А мы вальтом-с!

— А мы дамой трефовой, роковой!

— А я вашу даму, стыд сказать, разверну да и остудю червями!

— А я вам не очень помешаю? — ангельским голоском пропела Маргарита Афанасьевна, не чинясь отодвигая меня в сторону.

— Иловайский… мать твою! — мигом забурел мой смущённый дядя. — Не мог предупредить заранее, а? Сижу тут расхристанный, как поп опосля крестин у городового…

— Па-пень-ка-а-а! — И губернатор Воронцов был во фронт атакован рыдающей дочерью, которая в душевном порыве едва не сбила родителя со стула.

Я быстренько помог дядюшке накинуть мундир, протёр рукавом ордена и тихо откланялся:

— Без меня управитесь?

— Уйди с глаз моих, трещотка сарацинская!

— Только со спасённой невестой уж будьте поласковее. У ней чувствительность повышенная, чуть что, в обморок на пол кидается. Видать, малахольная…

— Изыди, говорю!

— А в остальном ничего. Тверда, упряма, не застенчива. По всему селу в одной нижней рубашке прошлась, и ничего, не покраснела, стыда ни в одном глазу…

— Пошёл вон, Иловайский! — наконец сорвался дядя, топая ногами, и вот теперь я точно мог уйти с чувством выполненного долга.

Уже на выходе со двора слегка попридержал рыжего ординарца:

— Погоды стоят тёплые, а?

— Тебе чего, генералов племянничек? — сразу напрягся он, но у меня на тот момент ничего такого не было, просто светлое состояние души.

— Погоды, говорю, тёплые! Как дома-то, что из родной станицы пишут?

— Ничё не пишут. Жена неграмотная.

— Да я знаю.

— А чё ж спросил?

— Так, для поддержания разговору. Ты Прохора не видел?

— В церкви он, — отмахнулся дядин казак. — Свечи по тебе ставит. Говорил, что собственными глазами видел, как ты в болоте утоп.

— Ну было дело… так, чуток, — засобирался я. — Пойду, утешу старика…

— Да его уже половина полка утешила, за такое дело каждый рад был стопочкой проставиться. А ты опять живой…

— Сам удивляюсь. — Дальше болтать смысла не было, без того знаю, как меня все здесь любят. И не то чтоб злые али из зависти, хлопцы у нас хорошие, просто традиция такая: раз ты генеральская родня, значит, огребай за двоих, не гордись перед людьми чужими эполетами.

В станицах-то ещё покруче будет. Это ты на войне там есаул, войсковой старшина, батька-атаман, а в мирной жизни разок со стариками на завалинке не поздоровкаешься — всё, обид аж до Рождества не забудут, а бабки их ещё и выскажут со слезами, с укором за высокомерие. В миру все равны, все одной семьёй живём, одним воздухом дышим, по одной земле ходим. Посему, раз ты начальство, дак с тебя и спрос больший. Мне этот спрос с первого дня пребывания в полку аукается. Если б не Прохор…

Я добрался до небольшого сельского майдана перед церковью и осторожно, из-за угла, оглядел прилегающую территорию. Так и есть, у входа, привычно сцепившись языками, стояли две печально знакомые старушки. Те самые, что чуть не ухайдакали меня в прошлый раз.

И что делать? Ждать своего же денщика тут, пока он там, может, перед иконами на коленях слезами горючими умывается? Через ограду лезть, так риск шаровары порвать, а напрямую в храм божий идти — верная смерть!

Старушки тоже на минутку прекратили разговор, одна прислушиваясь, другая принюхиваясь. Зуб даю, они таких, как я, за версту чуют, на сажень под землёй видят и уж точно на дух не переносят. Может, из пистолета в воздух пальнуть, они отвлекутся, а я и прошмыгну? Ага, как наивная мышь между двух опытных кошек-крысодавок с религиозным креном на оба полушария? Причём не только мозговых, прости меня господи…

— Дяденька, а ты чего здесь прячешься?

— Ой, — сказал я, вернувшись на землю после полуторасаженного прыжка вверх по вертикали. — Девочка, тебе никогда не говорили, что подкрадываться нехорошо? Я ж из-за тебя заикой мог остаться…

— Зайкой?!

— Заикой.

— Зайкой, зайкой, — убеждённо захлопала в ладоши шестилетняя кроха с короткой косичкой, в простеньком сарафане и с носом-пуговкой. — Ты — зайка!

— Нет, я большой и страшный дядя-казак! — подумав, поправил я. — А ты чего тут одна бегаешь, без друзей-подружек?

— А я к бабушке иду, вон она, у церкви стоит.

— Это которая? Людоедка с кривым зубом, в красной юбке справа или душегубка в синей кофте слева, с клюкой и злобным взглядом?

— С кривыми зубами? А-а… это бабушкина подруга бабка Маня, а моя бабушка Пелагея Дормидонтовна. Она хорошая. Она не кусается, она пирожки печёт!

— Ну, видать, мы с ней не в то время и не в тот час встретились. Припекла она меня по кумполу сзади, так что…

— Что?

— Ничего, — опомнился я, ловя себя на том, что уже начинаю жаловаться дитяти на её же бабушку. — Иди давай, не задерживайся.

— А ты зайчик! — абсолютно не в тему хихикнула девчонка, цапнула меня за руку и потащила за собой. — Идём, не бойся!

— Я? Туда?! Ни за что, там твоя бабушка!

— Идём, со мной не тронет…

Я попробовал было выкрутиться, да поздно. Если кто уверен, что у детишек хватка слабая, так с какой стороны посмотреть. Такая кроха, быть может, подкову и не согнёт, но взяла меня за мизинец так ловко, что я и дёрнуться не рискнул — оставит без пальца! Стараясь идти ровнее, не ойкать и вообще всячески соблюдать врождённое казачье достоинство, я позволил милому ребёнку провести себя пять — десять шагов и поставить перед расстрельными взглядами двух саблезубых хищниц. Скромный, тихий, кроткий, аки агнец на заклании.

— Глянь-кась, до чего обнаглели казаки-то, малым детям проходу не дают!

— И не говори, Пелагеюшка, вона как ручонку её махонькую стиснул, видать, чё хочет… Совсем Бога не боятся!

Я вытаращил глаза от пяти копеек до царского рубля, язык онемел от таких наездов, но оно и к лучшему, чего дитя донским матом пугать. А этих старых дур я щас просто пристрелю, умрут мученицами, а их родня мне, поди, ещё и спасибо скажет. Может, даже хлебушка дадут в дорогу до каторги Сахалинской…

— А я ить его сразу признала. Энто тот злодей, что на отца Силуяна в прошлый раз напасть хотел! В церковь лез без почтения, сапоги не чищены, глянцу нет, разит перегаром, как из поганой бочки!

— Точно! Это ж ему мы тогда вежливое замечание сделали, а он, невежа, к пожилым людям задницей обернулся, да и обхамил нас ни за что перед всем народом…

— Что ж вы врёте-то, бабушки?! Устыдились бы, — не сдержавшись, взвыл я. — Как можно такие речи при малом ребёнке вести?

— От опять к внучке твоей вяжется, — нехорошо улыбнулась старушка в красной юбке. — Так ить и держит её, так и не отпускает, как ему щас покажу… Я ему щас по лукошку так пну! Я ж за твою Настьку любого охальника порву не глядя! А не порву всего, дак оторву, что оторвётся… Бей его, Пелагеюшка-а!

— Не троньте моего зайчика! — неожиданно сдвинула бровки кроха, и веснушки на её мордахе грозно покраснели.

— Настенька, дитятко, внученька, ты чегой-то? — нежно запела бабка Пелагея, быстро пряча за спину железный кастет. — Иди себе домой. Это злой дядька, он тебя плохому научит…

— Он хороший!

— Настька, не спорь со старшими, — только и успели хором сказать две бабульки, как малышка босой ногой пнула одну под коленку, а когда та согнулась, натянула ей на глаза платок. Вторая грымза попробовала дать ей подзатыльник, но отшибла пальцы об вовремя подставленный мною эфес кабардинской шашки. Там рукоять из буйволиного рога, твёрдая…

— Зайчик, ты меня спас. — Вновь разулыбавшаяся Настенька прыгнула мне на руки, щёлкнула по носу и чмокнула в щёку. — Завтра придёшь ещё поиграть?

— Как получится, служба же, — честно ответил я, спустил ребёнка на землю и рванул в церковь, пока дорога была свободна, а оба цербера женского пола дюже заняты.

Храм божий встретил душеумиротворяющей тишиной, благостью и прохладой. Сорвав папаху на пороге, я успел широко перекреститься и только тогда тихо пошёл к стоящему опустив голову у иконы Казанской Божьей Матери Прохору. Он даже не обернулся…

— Где тебя носило, твоё благородие? Я весь лес обошёл, тебя не нашёл, чуть с ума не сошёл от тоски да обиды, а ты скучал хоть для вида?

— Похоже на объяснение в любви, — поддел я, хотя прекрасно понимал, о чём он.

— Да что ж скрывать, люблю я тебя, дурака, нахалёнка, неслуха генеральского, — усмехнулся он, крепко обнимая меня за плечи. — Знал, что вернёшься, а всё одно сердцегорюнилось. Дело хоть сделал?

— А то! Возвернул Маргариту Афанасьевну в отеческие объятия в лучшем виде, целой и невредимой. И обошлось оно мне всего-то в восемь копеек мелочью…

— Недорого нынче выкуп за губернаторских дочек берут, — качая бородой, признал старина Прохор. — А у меня до тебя другая задачка имеется. Вона глянь-ка, что я в конюшне, у твоего жеребца в яслях, нашёл. Да еле отобрал, кусается же, как собака какая! Вот суну его в конуру жить, будет знать…

Я принял из рук денщика аккуратненький, чуть пожёванный с краю, сложенный вчетверо лист бумаги, развернул. Там было всего одно предложение, но у меня похолодела спина.

— «Меняем голову твоей дочки на голову Иловайского»!

Всё. Вот именно так, прямым текстом, ни больше ни меньше. Подписи внизу не было. Но, поскольку само послание оказалось не писанным от руки, а отпечатанным волшебным способом, я сразу вспомнил, как Катенька делала мне карту. Нажала кнопочку на чудо-ящике, он пожужжал да готовый лист и выплюнул. Стало быть, опять учёные крысы головы подняли, а может, и мазохист Жарковский свои интриги строит. После того как он объединился с хромой ведьмой Фифи, обычные покушения на мою особу уступили место изощрённым попыткам не только меня убить да съесть, но ещё и облить грязью моё честное имя и всех донских казаков в придачу!

— Что скажешь, характерник?

— Зарвались они, Прохор. Эта цидулька — последняя капля, нет больше на них моих нервов и нет им моего прощения, — тихо ответил я, глядя ему в глаза. — Больше не буду от них бегать, пусть теперь сами прячутся. Погутарь с казаками, мне надо десяток хлопцев покрепче на дозорный отряд. Дядю я на себя беру. Пора покончить с этой нечистой шушерой.

— А как думаешь, нешто правда… про дочку-то?

— Правда, — уверенно буркнул я, вспомнив веснушчатую Настеньку. — Не дай бог, ежели они из-за меня хоть что ребёнку сделают. Не помилую.

Прохор протянул руку, крепко сжимая мою ладонь. Случись что, мы б и до этого дня друг за друга жизнь положили без сомнений, и не потому, что традиция такая. А ныне, узнав, что кто-то там поставил на одну доску пропавшее дитя и жизнь его же воспитанника, мой денщик вообще осатанел. Внешне оно, может, снаружи-то, и не так заметно, какой огонь в груди полыхает, но раздули-то угли напрасно, нельзя так с казаками, нельзя…

Из церкви вышли спокойно. Двух старушек у ограды уже не было. И хорошо, уж больно мы были не в настроении. Первым это ощутил неугомонный дед, пытавшийся доплюнуть в нас из-за забора.

— Казаки оне… Ходют тут и ходют, а может, уже всю Расею турки захватили или кавказцы какие?! Может, мне на той неделе татарин Ахмедка «исямисе, бабай!» не сказал? Али сказал, да негромко… Казаки оне… Нет чтоб порядок навести, нагайкой его отходить, мусульманина, за эдакую непочтительность, а то понаехали тут! И энти ещё… казаки оне… а?!

— Бэ! — жёстко рыкнул Прохор, взметнувшись к забору и поймав старика за бороду. — Ежели ещё раз, старый ты хрен, одно тока слово о казаках вякнешь, я тебя при всём народе шашкой обрею, бороду в штаны засуну и скажу, что так и было! Понял меня?!

— Понял. Чё не понять-то. Убивать будете?

— Нет. Дай бог тебе здоровья, дедушка, ещё сто лет не кашлять!

— Спасибо на добром слове, казачки…

Мой денщик разжал пальцы, и скандальный старичок рухнул с забора к себе во двор, старательно пересчитывая уцелевшие волосики в поредевшей от страха бороде. В иной раз за такой поступок нас бы все бабы на селе сатрапами да нагаечниками пообзывали, а тут нет. Возможные свидетели притихли, как болтливые куры при виде коршуна в небе, и даже носу не высунули. Хотя, возможно, этот взбалмошный дед не одних нас доставал, так что получил по полной за выслугу лет по бдительному сидению на заборе…

У дядиных ворот разделились. Прохор пошёл казаков-добровольцев вербовать, а я турнулся к нашему высшему начальству. Рыжий ординарец заступил было мне дорогу, но сам же и отшатнулся в сторону.

— Ты чего, хорунжий? Да иди, иди, кто тебя трогает…

Вот на тот момент ещё б он меня только тронул! Нервы звенели натянутыми струнами, играть на них без прямого риска для жизни я бы не посоветовал никому. Даже родному дяде!

— Иловайский? Чего без доклада? — лихорадочно пряча бутылку за спину, обернулся мой героический родственник, подпрыгивая у подоконника, как блудливый кот, пойманный в марте. — Выйди-ка и войди, как полагается!

— Нет.

— Что? Ты с кем говоришь, хорунжий?! Да я…

— Знаю, слышал, помню, но только попробуйте, — без особых угроз предупредил я, кладя руку на шашку. — Выслушайте меня. Мне помощь нужна.

— Ишь каков… — выгнул бровь дядюшка, теперь уже демонстративно, не стыдясь, наливая себе хрустальную стопочку. — Ну давай, грубиян, говори, чего хочешь? Денег не дам.

— Денег не надо. Надо десяток казаков под моё начало. Дочка Прохорова нашлась.

— Да ты что?!

— И нашли её очень нехорошие люди. Требуют за ребёнка мою голову.

Василий Дмитриевич молча поставил невыпитую стопку на тот же подоконник и серьёзно задумался. Не помочь он мне не мог, как не мог и подставить своих подчинённых на непонятную войну с нечистью за два дня до выхода полка по государеву приказу.

— Прохор знает?

— Да.

— Видел её?

— Нет.

— Откуда ж ты уверен, что не враньё сие, с целью вас в засаду заманить да и грохнуть залпом?

— Думаю, они так и планируют. Мы придём, нас убьют. Но девочка жива. Это я знаю.

— Да откуда ж?

— Отсюда! — Я ударил кулаком по сердцу.

Дядя вновь отвернулся к окну. Помолчал. Выпил-таки водку и покосился на меня:

— Будешь?

— В присутствии высшего по чину я себе не позволяю.

— Понял. — Он налил до краёв. — Пей. Приказываю.

— Приказа ослушаться не смею. — Я опрокинул стопку, поморщился, занюхал рукавом и сипло спросил: — Поможете?

— Куда я денусь… Ох, Илюшка, подвёл ты мою седую голову под женский монастырь. Давай уже, добивай, чего осталось! Так и напишу государю императору, дескать, казачий полк Иловайского-двенадцатого не смог вовремя выдвинуться на польскую границу, ибо был занят, спасая дочку денщика моего племянника! Повоюйте без нас, мы шибко заняты, но подтянемся… Может быть…

— Примерно так, — подтвердил я.

— Ну и пёс с тобой, — легко согласился дядя-генерал. — И впрямь, дался же мне энтот император… Может, он сам накосячил в той Польше, а нам за ним разгребай? Надоело. Нехай других верноподданных пошлёт, у него небось и своих кавалергардов полно, все мастера на балах плясать да по Манежным площадям солдат будоражить. Всё! Пусть идут служить Отечеству! А мы…

— Дядя, успокойтесь.

— А мы всем полком за дочкой Прохора. Её ж мой племяш сердцем почуял! А он не хухры-мухры, не хухер-мухер, не ху…

— Дядя, вам хватит!

— Отдай бутылку, изверг! — обиделся он, чуть не пуская слезу. — Я, может, сейчас себя Прометеем греческим ощущаю, а ты мою печень клюёшь без жалости! Чего встал как пень по весне на молодую берёзу?! Иди давай! Поднимай казаков на святое дело! И чтоб к завтраму дочку своего денщика мне вот тут живую, здоровую, без единой царапинки представил! Вопросы, хорунжий?!

— Никак нет, ваше сиятельство, — вытянувшись во фрунт, отрапортовал я. — Разрешите исполнять?

— Пошёл вон, Иловайский, — с чувством попросил мой горячо любимый дядя и отхлебнул из горла.

Я развернулся на каблуках, выходя вон и едва не сбив дверью любопытствующего ординарца.

— Эй, хорунжий! А правда, что у Прохора дочка нашлась?

— Правда.

— Ну ты энто, дело такое, семейное… Короче, ежели что, ты меня первым пиши в добровольцы! Небось не подведу.

— Добро, — пообещал я, пожимая ему руку.

Во дворе уже ждал мой денщик, с ним рядом топтались десяток хлопцев из простых казаков и приказных. Все при оружии, глаза горят, папахи сбиты на затылок, хоть сейчас на коней да в бой!

— Там, в лагере, весь полк баламутится, — шёпотом доложил мне Прохор. — Говорят, ежели и их не возьмём, старики бунт поднимут! У нас ведь первое дело за товарища голову положить, а ты сказал — только десяток добровольцев…

— Эй, станичники, слушай мою команду! — громко проорал я, привлекая всеобщее внимание. — Седлать коней, выходим через полчаса! Прохор, моего араба пусть тоже подготовят.

— Он не твой, твоё благородие.

— Мой.

— Ни фига, он его превосходительства.

— Сиятельства.

— Да мне без разницы, — взорвался старый казак. — Тока энтот жеребец Василия Дмитревича, ясно тебе?

— Ясно, — не стал спорить я. — Оседлаешь?

— Легко!

— А я как же? — обиженно кинулся ко мне рыжий ординарец. — Ты это, хорунжий, ежели что не так было, прости да забудь. Тут мы ж… все… раз такое дело…

— Ты дядюшку охраняй, — помрачнев, попросил я, чувствуя, как странная печаль ядовитой змеёй обвивается вкруг сердца. — Сбереги его, а? У меня дороже Василия Дмитревича никого нет. Он мне отца заменил, ему маменька мою жизнь доверила…

— Езжай, характерник, — серьёзно кивнул рыжий. — Пригляжу, чего уж там…

Меньше чем через полчаса я мчался вперёд на белом жеребце, и вслед за мной, со свистом и гиканьем, неслись молодые казаки. При пиках, при саблях, при заряженных пистолетах, полные готовности отдать свою жизнь за-ради братской чести и воинской доблести. Кто это там говорил, будто бы я напрочь лишён честолюбия воинского? Ошибаетесь, дядя дорогой, не всё в нашей родне так просто, но и недаром мы — Иловайские…

— Спешиться, братцы! — приказал я, как только мы влетели на старое кладбище. — Коней привязать, а самим нас здесь ждать во всеоружии! Чуете?

— Чуем, хорунжий!

— И не спать никому! А случись, подойдёт какой чужой человек, так гнать вежливо.

— А не поймёт? — уточнил кто-то.

— Да пристрели к ёлкиной матери, — охотно разрешил Прохор, спрыгивая с седла. — Ну что ж, мы идём, хлопчик?

Я кивнул, проверяя пистолеты, шашку и засапожный нож. Мало ли когда что пригодится, но всё должно быть в справе. Я потрепал по холке верного араба. Не привязывая его, а, как всегда, разрешив остаться вольным. Только шагнул к заветной могиле, как… она открылась! Все десять казачков мигом схватились за пистолеты…

— Не стрелять, мамкины дети! — взвыл я, грудью защищая двух обескураженно выползающих упырей.

— Илюха, прости… — первым покаялся Шлёма. — А тока ты нам сам обещал вечером аудиенцию у Василия Дмитревича. Ну мы и попёрлися…

— Личины хоть накиньте, дурни пришибленные, — шёпотом попросил я. — И могилу назад не прикрывайте!

Моня радостно закивал, и мгновением позже наши казаки узрели двух солидных купцов, в жилетках и сапогах гармошкою, при партикулярно-модном платье плюс моднявые картузики набекрень.

— Вот теперь другое дело, — выдохнул я. — Что ж, братцы, отпустим купцов Монина и Шлёмина до нашего генералу о поставках ржаных сухарей напрямую договориться?

— Всем жителям Дона оптовая скидка, — поддержали упыри, и хлопцы доверчиво грянули «любо!».

— А теперь бегом отсюда, — тихо посоветовал я. — Дядюшка у себя один, водку глушит, настроение соответственное. То есть вполне может взять вас (при личинах!) в похоронную команду для Польского похода, а может и нагайкой отходить в зависимости от настроения. Рискнёте?

— Нам терять нечего, — переглянулись мои патриоты. — Мы ить не ради себя стараемся, а ради родины! Не позволим панам на Россию-матушку лапку задирать! Ну и подкормимся опять же, чё такого-то…

Когда благородные «купцы» пешим ходом растаяли в надвигающемся вечере, мы с моим денщиком, поднапрягшись, распахнули могилу пошире. Я не знаю, чего он ожидал от этого похода, но мне было кристально ясно: Катенька должна знать, кто и как подкинул письмо в стойло моего коня и каким боком всё это упирается в разборки со мной. Если кто и сможет помочь нам найти потерявшегося ребёнка, так только она…

— Что ж, братцы, на этом месте и разделимся. Пятеро со мной под землю пойдут, пятеро здесь, с Прохором. Пошли, что ли, перекрестясь?

— Да ради бога, — охотно перекрестились все, а те, кому предстояло идти со мной, — дважды.

— Ты уж там… понежнее, — предупредил меня мой денщик. — Нам-то здесь что курорт чешский: лежи да загорай под луной…

— Ага, — охваченный нехорошим предчувствием, кивнул я. — Вы, главное дело, пистолеты под рукой держите.

— Зачем?

— Чтоб не обгореть.

— Стало быть, жарко будет. — Он приобнял меня за плечи. — Отобьёмся, не впервой. Ты мне дитя верни, твоё благородие.

Я стиснул зубы и отвернулся, поскольку, увы, ничего определённого сказать ему не мог. Если вот такую кроху, как горячая Настенька у церкви, враги наши в Оборотный завели, то шансов у ребёнка немного. Убьют они её, по-любому убьют, даже если я сам к Павлушечке головой на мясную колоду лягу. Получается, зря мы с ними миндальничали, не биться с нечистью надо, а хоронить. Крест осиновый в грудь, могилу поглубже, солью присыпать и камушком придавить — и надёжно, и красиво! Моня со Шлёмой жаловались, что на кладбище давно никого не хоронят? Сегодня же исправим сие досадное недоразумение…

Я прошёл в могилу первым, за мной пятеро казаков из молодых, необстрелянных. Но все при оружии и полны решимости, всем же интересно, куда и к какой красной девке я шастаю…

— Держаться за моей спиной. С глупыми вопросами не приставать, руками ничего не трогать. С местными жителями в разговоры не вступать. На голых баб не пялиться.

— Ух ты, так там ещё и голые бабы будут? — мигом оживились хлопцы. — А ещё чего интересного присоветуешь?

— Будут предлагать выпить — не соглашайтесь, — вспомнил я, вот только сейчас, наверное, понимая, на что и куда веду ребят.

Да, сердце упорно твердило, что поступаю я правильно, что шесть сабель лучше одной, что нужны они мне будут и без них пропаду, но… Та же стальная логика, насмешливо прогибаясь под грузом реальности, тонко нашептывала: а все ли казачки вернутся домой из города, полного нечисти, пьяной от праздника и безмерного алкоголя, вечно голодной до тёплой человечины и в любой момент готовой накинуть на свои клыкастые морды самые милые и трогательные личины?

— Тьфу, а вот что я обо всём этом всё время думаю? — сам у себя неожиданно спросил я, остановившись и создавая пробку на винтовой лестнице. — Если этим гогочущим жеребцам всё пофиг и всё устраивает, мне-то с какого от морозу париться?! Эй, шире шаг, не отставай, братцы! Гулять так гулять!

— Любо! — дружно гаркнуло пять глоток у меня за спиной, а уже минут через пять мы выходили к волшебной арке, за которой незамутнённому взору виделись прекрасные шпили и башни Оборотного города.

Хлопцы пошли заметно бодрее: любопытство — извечное качество казака, исторически бросающее нас во все тяжкие… То в Персидский поход за зипунами со Стенькой Разиным, то в Сибирь-матушку за Ермаком, то Крым воевать, то Кавказ, то Среднюю Азию. Оно и далеко, и опасно, но дюже интересно. Потому нас царь-батюшка без приключений и не оставляет, знает, что мы себе на заднее место ещё повеселее найдём, вот и спешит с отеческой заботой от войны до войны…

— Глянь-кась, братцы, красота-то какая! И впрямь чудеса чудесные! Везде золото да жемчуга! А вон та крыша вся в алмазах, аж глазам больно. Ох, недаром, недаром наш характерник сюда что ни день сигает… В хорошем месте кралю себе завёл, Иловайский!

Угу, подумал я, узрев бдительно поднимающегося из-за арки беса с длинноствольным кремнёвым ружьём английского образца. Длина от мушки до приклада в два тех же беса, если одного другому на голову поставить. Однако если этот гад пальнёт с упора, как из-за баррикады, то мало не покажется. Чтоб на таком плёвом расстоянии по цельной группе из шести казаков промазать — это редкостным талантом обладать надобно…

— Сс-стой, стр-лять буду!

Казаки замерли, недоумённо косясь на меня. Бес высунул пятачок и пригляделся.

— Иловай-ск… кий, ты, чё ли?

— Я.

— А пщему вас п-пя… шестеро?

— Чего?

— Пщему вас п-пя… шестеро? — послушно повторил он, и до меня дошло. Праздник-то продолжается! Охранник на арке уже настолько никакой, что беседовать с ним лучше нос к носу и без закуски — ещё одна рюмка, и трындец…

— Идём, молчим, качаемся, — шёпотом попросил я.

Хлопцы кивнули. Не первый день замужем, уж пьяных-то как-нибудь изобразят.

— Ну и… ик! ик! и как я те стрелять… буду, когда тебя многа? — страдальчески поднял на меня очи, полные неземной скорби, маленький офицерчик в мундирчике драгунского полка его высочества и сбитой на левое ухо каске с конским хвостиком. — Я ж по… в вас… по всем и не пр… ик!.. целюсь?!

— Извиняй, служивый. — Утешающе похлопав беса по плечу, я всё-таки от греха отобрал у него ружьё. — Пить меньше надо, тогда б хоть двоилось, куда так-то уж нахрюкиваться…

— Ви-но-ват… ить праздн… ик! Праздн… ик! же… Так-то я и не пью, пщти…

— Оно заметно.

— Начальству не сд-вай, а? Я больш… не буду…

— Тебе больше и не надо. Не боись, драгун, своих не сдаём. — Я проследил, чтоб хлопцы отошли подальше. — Держи ружьё, не упади. Вслед не стреляй, я тебе в дуло песку и щебня набил.

— Псиба!

— За что?

— За то, что перду-пер-дил, псиба! — попробовал козырнуть он, дважды поднося ладонь к каске и дважды промахиваясь.

Я широко улыбнулся, отвесил ему дружеского щелбана в медный лоб и кинулся догонять своих.

— Иловайский, стой! — абсолютно трезво раздалось за моей спиной. Вот сволочь! Я подчёркнуто медленно обернулся, ничему их жизнь не учит, а ведь предупредил же… — Думал, чё я тя… те… в спину п… льну? Хи-хи, — кокетливо приплясывая, прокричал маленький бесёнок. — А я и не… а тебе са-лю-тую!!! — И нажал-таки на курок, дубина.

Выстрел грянул в потолок, наши пригнулись, ствол, естественно, порвало в голландский воротник. Бедного беса-охранника выкрасило пороховой сажей до эфиопской типажности, а потом ещё и обсыпало мелом и мелкими камушками. Отсалютовал, Аника-воин…

— Здорово ж-же?! — Драгун выплюнул изо рта кусочек щебня. — П-повторить?

— Не надо, никаких ружей на эту солдатню не напасёшься, — со вздохом объяснил я чуток изумлённым хлопцам. — Не обращайте внимания, психи среди нас — это суровая реальность наших дней.

— А те, которые бабы без одёжки, тоже на голову ушибленные? — изумлённо протянул кто-то, тыча пальцем вверх.

Все повернули головы: прямо на наших глазах три голые ведьмы на помельях не поделили бутылку и единым комком врезались в башню с часами. Рухнули вниз, хряпнулись о мостовую, раздавили бутыль в брызги и, счастливо хохоча, пешим строем поползли к ближайшему кабачку за другой поллитрой.

Понятно, что подобных картин маслом и темперой наши казачки у себя по станицам не видели. Ну то есть и у нас порой по праздникам попадья голого дьяка поганой метлой гоняла, а тётки-жалмерки забористый самогон пили кружками, да и в баньку с заезжими купчиками ходили. И нагайкой не накажешь — таким бабам только в радость при всём кругу на площади зад бесстыжий заголить. Так, по чести-совести, они ж не из-за беспутства какого али из-за денег, а в тоске да нехватке законной мужской ласки. В Оборотном-то всё иначе…

Мы вот едва выдвинулись кривой дорожкой распрекрасного для простого взгляда Оборотного города, как были с трёх сторон окружены доброжелательно нетрезвыми жителями. При виде нас пьяный не пьяный, умный не умный, молодой не молодой, но в единый миг сориентировались все! Хором!

— Гляньте, что происходит, а? — почти в единодушном порыве выдохнула толпа. — Иловайский совесть поимел! Аж пятерых казачков, молодых да ладных, нам на праздник привёл! Налетай, пока Павлушечка не прознал да свою долю грязным пузом не придавил!

Хлопцы изумлённо уставились на меня.

— Чё надобно-то от нас добрым людям? — толкнул меня в бок толстяк Антошка.

Что я ему мог сказать? Что не добрым и не людям, а нужен ты сам по себе, чисто в физической номинации, на развес. Они ж не видят, что под личинами красивыми злобные морды скалятся и слюна на клыках пеной шипит. Однако делать со всем этим что-то надо…

— Эй, а драться не традиция? Нарушаем, граждане, — строго напомнил я, закрывая своих.

— Дык праздник же, может, просто погуляем? — ровно ответили мне две пышнотелые красотки, демонстративно облизывая губы. А уж когда они потянулись да подмигнули нашим казачкам, я понял, что парней никаким моим авторитетом не удержишь.

— А и то верно. — Я сорвал папаху, хлопнув ею об землю. — Отвались во все стороны, малахольные, казаки гулять будут! До Хозяйкиного дворца с песнями пойдём, а там уж…

— Чего там? — У ближайших кровососов загорелись глаза.

— А там уж… — с намёком пояснил я.

Слава те господи, они меня правильно поняли, хоть я-то, хитромордый, и совсем не то имел в виду. Да и хлопцы, надо признать, что-то почуяли, подсобрались, положили руки на сабли.

— Выручайте, братцы, — шёпотом взмолился я. — Дайте им чё-нибудь развесёлое, не то до крепости не дойдём. Там устоимся и отмашемся.

— Добро, — переглянулись наши, а Антон скромненько уточнил:

— А похабное можно?

— Самое то!

Кучерявый Антошка откашлялся и хорошо поставленным церковным баритоном начал:

хором грянули остальные.

Нечисть вытаращила бельма бесстыжие, раззявила рты поганые, развесила уши волосатые, а наши слаженным хором, не гадая и не парясь, распевным многоголосьем продолжали незатейливую историю из сельской жизни, уже на третьей строфе обозначая интригу:

Я пошёл мелким дроботом, с донским подволакиванием ноги, прямо на обалдевшую троицу вурдалаков, присвистывая и напирая. Те невольно расступились…

— Неслабо жгут казачки, — завистливо взвыл кто-то двугорбый с длинными когтями, сглатывая подступивший к горлу ком. — Как жалостливо разводют, а?!

вслед за нами, не задумываясь, подхватила толпа, после чего акт творческого братания, покорения, примирения (обозначьте как угодно) был свершён!

Ох, с какой радостью отплясывали вокруг нас записные кровососы, выделывая замысловатые коленца и отбивая копытцами да каблуками ритм! Ах, в каком экстазе кружились над головами счастливо визжащие ведьмочки, блистая виртуозностью полёта на метле и всем, чем можно было блеснуть из-под юбки! Ух, как грозно, густо, могуче, слаженно подпевали нам мелкие бесы-охранники, в едином душевном порыве заворачивая ситуацию:

Вот она, мощная объединяющая созидательность народной песни. Простой сюжет, глагольная рифма, пошленькая история мелких человеческих страстей, бытовой, по сути дела, конфликт с неразрешимостью на чиновно-судебном уровне, а как цепляет, как цепляет, господа! Мы стали своими в доску, нас любили, обожали, пытались поить и звали в гости. За стол, а не на стол, прошу заметить.

Нет, я не мог допустить, чтобы Катенька услышала ещё и неприличную концовку, поскольку мы, казаки, ни в чём крайностей не знаем: уж если хлопцы взялись спеть что-то пошлое, то они не остановятся. Ну, по крайней мере, пока не допоют последнюю строчку, а там пусть хоть весь мир эстетов и филологов в гробу перевернётся. Нашим оно и побоку, и пофиг, и ниже фундамента, и фиолетово, и параллельно, и держись греческая смоковница, но кто бы что хоть раз вякнул против. Да кто посмеет, ежели мы — казаки?!

Я почувствовал, что зарываюсь, а ничего хорошего в этом нет. Скромнее надо бы, не так выделяться, что ли, как-то приличнее себя вести и не выпячиваться.

— Открывай, матушка, грозная Хозяйка! Казаки пришли!

На этот громогласный крик уж никак нельзя было не откликнуться, правда? Катенька и откликнулась. Из обеих пастей по полной программе…

— Убейте всех! — прогремел незнакомый голос, и площадь перед дворцом залило сиреневой волной пламени. Мои хлопцы мигом прижались спинами к стене, прячась в так называемой мёртвой зоне. Над нашими головами ревел огонь, бушевала яростная буря, сметая первые ряды расслабившейся нечисти, а я всё гадал: почему же этот незнакомый голос мне чем-то так знаком? Но не Катенькин он, это уж точно. Тогда чей? Вроде одновременно и мужской, и женский…

— Пошли вон, твари! Никто не смеет противиться нашей воле! Сдавайтесь все! Все! Иначе никому не будет пощады!

Пламя продолжало бушевать, хотя нечисть привычно слиняла по углам, прекрасно зная, куда надо прятаться при традиционных приступах неуправляемого Хозяйкиного гнева. Ну, не первый же раз на похоронах из кутьи рис выковыривают, ей-богу, правда же?

— Хлопцы, поберегись! — прикрикнул я, хотя все и так всё понимали. — Сейчас дух переведём, да и на штурм!

Хора протестующих голосов не было. Более того, парни дружно подмигнули, выражая полную готовность пострадать ради продолжения столь весёлых приключений.

— Эй, Жарковский, — проорал я, пока медные головы переводили дух, — что ж ты всё время злой как собака? Спускайся сюда, посидим, поговорим, как культурные люди…

— Ха-ха! — драматическим карканьем отозвались динамики, пропуская мои мирные предложения мимо ушей. — Век вашей Хозяйки кончился, отныне я буду править Оборотным городом!

— Это что? Это… 'еволюция?! Одобь'яю, товаищи! — На площадь выкатился маленький лысый чёрт с французской бородкой. — 'Еволюция, о котоой так долго 'овоили большевики, свейшилась! Позд'авляю, товаищи.

Левая львиная голова пустила длинную струю, накрывая провокатора с головой.

— Поделом шпиону немецкому, — откликнулся кто-то из толпы, когда пламя стихло. — Но насильственная смена власти — штука привычная. Опять же повиноваться мужчине легче, чем женщине. Может, всё не так плохо будет, а?

В сторону говорящего полетела вторая струя, но не достала.

— Жарковский, в последний раз прошу по-хорошему, пшёл вон, блохонос, из чужой хаты!

Обе головы ударили одновременно, но, как я и ожидал, поток пламени был ни высок ни долог, даже цыплёнка не опалил бы. Тем более нас…

— Помогай, нечистая сила-а!

Мне на выручку кинулись сразу десять или двенадцать упырей, колдунов и чертей вперемешку. В один миг они выстроились цирковой пирамидой, венчали кою мои казачки, а уже с их плеч я легко допрыгнул до края высокой стены. Повис на руках, подтянулся, перевалился и махнул рукой:

— Рассыпься, братцы!

Горожане под пьяную руку с артистической лихостью разобрали пирамиду и так ловко сыпанули по углам, что поднакопившееся пламя их не достало. Надо было обладать недюжинным Катенькиным опытом и хладнокровием, а торопыга оратор-мазохист, видимо, просто жал рукоять газа, задыхаясь от злобы и ощущения собственной безнаказанности за крепостными стенами.

— Здесь Иловайский! — взревели динамики. — Кто там есть, спустите на него адских псов!

— Хорунжий, тебе подмогнуть? — крикнули снизу наши.

Я хотел было им ответить, что не надо, да не успел. Толстый небритый тип, то ли неряшливый гном, то ли недобитый туркменский домовой-юртовщик, выбежал из дворца и кинулся отодвигать засов на загоне с собаками. Он ещё успел гадостно состроить мне рожу и даже плюнуть, распахивая дверцу, а потом…

Глупая, бессмысленная смерть. Меня-то кобели отлично знают и даже любят, а вот чужих…

— Ну, мир праху твоему, — пробормотал я, спрыгивая со стены во двор.

Адские псы кинулись ко мне со счастливым рычанием, пытаясь вылизать руки и лицо. Особо слюнявых я ласково отпихивал, но по холкам потрепал всех, зверю нельзя без ласки, осатанеет…

— Да, кстати, это идея, — поправив папаху, признал я. — А найдите-ка мне свет-Катеньку, вашу милую Хозяйку! Ну, пудели саблезубые, кто первый найдёт? Кто у нас сегодня умница, а? Искать!

Все шестеро псов наперегонки бросились в дом, куда им при хозяйском диктате и на порог был вход запрещён. Ничего, пусть поднимутся, побегают по комнатам, если кого найдут нехорошего, так тот и сам себе злой Робеспьер. А я потом приберусь, порядок наведу, мусор вынесу, кровь замою. Наверху раздались выстрелы. Поскольку жалобного собачьего визга затем не последовало, можно было считать, что палили зря. Если, конечно, не хотели просто застрелиться. Я неторопливо прошёл к воротам, открыл калиточку и запустил наших. Не след живым людям долгое время на площади посреди нечисти толкаться…

— И гдей-то мы? — первым поинтересовался Антошка. — А то, ежели дело не шибко спешное, мы б с хлопцами гульнули чуток. Там таки гарны дивчины по нам глазки строили. Грех не пойти да не обзнакомиться…

— Я те обзнакомлюсь! — приподнимаясь на цыпочках, рявкнул я так, что парень слегонца оглох на одно ухо. — Марш на стены и держать мне круговую оборону до подхода основных сил!

— Дык с кем биться-то будем? — донеслось уже со стен, куда наши казаки взлетели от меня, как воробьи от кошки.

— Пока не знаю. Да вам-то что за дело?! Кто полезет без спросу, того и бейте!

— Рады стараться, ваше благородие!

— А я покуда к Катеньке.

— Не спеши, хорунжий, мы тя не торопим, — напутствовали меня. — Попробуй там всё, а мы тута молча позавидуем…

У-у-у! Узнаю, кто сказал, вернусь и сдам болтуна хоть той же бабке Фросе, нехай она его за филей в воспитательных целях укусит! Или вообще нажалуюсь главному полковому кашевару, и он его на неделю котлы отмывать поставит. Я мысленно содрогнулся от осознания собственной жестокости: посудомойство — зверство ещё то, с этим я перегнул, пожалуй…

Только шагнул на порог дома, как навстречу мне вальяжно вышли шестеро сытых псов. Морды довольные, набитое пузо висит, до своего загона дотопали сами и в тот же миг на боковую, жир завязывать. Понятненько, стало быть, внутри уже безопасно. Внутри и впрямь был бардак-кавардак, но злодеев не нашлось ни одного. Так, пара сапог неизвестной мне немецкой марки, погрызенное новомодное ружьецо со смятым дулом и странной рогулькой внизу, да ещё обслюнявленная шапка с козырьком и надписью «СПЕЦНАЗ». Что сие обозначало, объяснить не могу, а спросить уже и не у кого. Толерантный гад Жарковский в хате тоже не обнаружился, подозреваю, что…

Мои глупые мысли прервал скрип шагов над головою. Крыша! Что ж я ни разу туда-то заглянуть не догадывался?! Я бросился на кухню — так и есть, маленькая стремянка стояла в углу, а на потолке виднелся раскрытый люк. Подставить лестницу да влезть на крышу было делом двух минут, но я опоздал. Прямо на моих глазах захлопнулась дверца небольшого летательного аппарата, вроде того, что рисовал бессмертный итальянец да Винчи, и винтокрылая машина почти бесшумно поднялась вверх. А говорят, врут сказки… Кой чёрт врут?! Вот они небось каковы, драконы да Змеи Горынычи!

— Илья-а-а! — В оконце мелькнуло и исчезло перепуганное Катенькино личико.

Ох, а вот это зря… вот это было совсем уж зря… Не надо красть у донского казака его суженую. Есть много более простых и быстрых способов расстаться с жизнью, ей-богу, не вру… А невест у нас воровать и врагу бы не посоветовал.

— Стоять, Иловайский! — Передо мной, как чёртик из табакерки, возник прятавшийся за трубой Жарковский всё в том же женском платье. В его руке подрагивал тяжёлый чёрный пистолет неизвестной мне модели. — Это «магнум», оружие будущего, одно касание спускового крючка, и…

Одним движением я надел ему его же шляпу на глаза, наступил на подол и толкнул плечом в грудь. Выстрел «магнума» ушёл неизвестно куда, а скатывающегося по крыше негодяя я поймал за шиворот уже на самом карнизе.

— Где Катенька?

— Я вместо неё, не хочешь? — безумно рассмеялся он. — Нет больше Катьки, завралась, заигралась, уволена с работы без права продолжения научной деятельности.

— Куда её увезли?

— Туда, где тебе не достать… — Бывший оратор попытался в меня плюнуть, но добился лишь того, что я разжал пальцы. Негодяй рухнул с приличной высоты на мостовую, но не расшибся, а так, ногу подвернул.

— Эй, честной народ! — громко крикнул я, вставая на крыше в полный рост. — Меняю вон то невразумительное тело на хорошую метлу, выезженную, свежую, без сучков и чтоб десять вёрст давала на одном дыхании. Есть желающие?

Нечисть повыползала из углов и щелей, поняв, что плеваться огнём больше не будут, и в какую-то минуту мне к ногам набросали целую кучу мётел. Прикинув, я выбрал три, связал их вместе своим поясом и огляделся по сторонам. Козырнул нашим, глянул на облизывающихся ведьм, ласково раздевающих бледного Жарковского, подумал, что надо бы попросить не есть его, дурака, но… так же легко передумал. Поскольку достал уже!

Воздухолёт, похитивший Катеньку, шёл на низкой высоте, едва не касаясь колёсами высоких шпилей Оборотного города.

— В погоню, — прошептал я, вспрыгивая на мётлы и давая шпоры.

Связка дёрнулась, как тройка, ещё не привыкшая ходить в одной упряжке, потом определилась коренная и, выдвинувшись на дюйм выше пристяжных, резво повела всех на взлёт. У казачков едва папахи не попадали, когда я сделал над крепостной стеной первый крутой вираж, а потом галопом метнулся за ускользающим врагом. Ну, теперь держись нечисто-учёная братия!

Там, в летающей машине, люди тоже неслабо приобалдели при виде обходящего их всадника на трёх мётлах сразу. Пользуясь манёвренностью, я вышел им наперерез и вдарил из турецкого пистолета с обоих стволов в большущее стекло! Трещины пошли вмиг от края до края, а сами летуны дёрнулись, словно корова от укуса слепня. Ага, теперича не сделаете вид, будто б я для вас букашка малая, незаметная. Теперь на равных биться будем!

Изнутри открыли скользящую по боку дверцу да и высунулись с каким-то короткоствольным орудием. Пальбы я разумно дожидаться не стал, винтом скрутился вниз, спрятался у той же летучей машины под брюхом, без спешки перезарядил пистолет. Ну что, воры-похитители, повторим, а?

— Я вас научу невест красть!

Второй залп расколошматил боковое стекло, и оттуда кто-то, яростно матюкаясь, требовал объяснить, какого бабуина тут происходит?! Я был готов ответить, но злодеи резко взмыли вверх, мои мётлы за ними, а там уж и глазом не успел никто моргнуть, как мы неслись в синем небе над тихим Доном. Вот тут уж потеха пошла не по-детски! Стопорись, братцы, отныне вы на моей территории и нет вам прощения!

— Посторонись, зашибу-у! — взревел я, изо всех сил изображая из себя полного психа в эпилептическом припадке. Что в принципе было нетрудно, мне сразу поверили. Да и кто б сомневался в умственных способностях дико орущего типа, мчащегося лоб в лоб на превосходящую его размерами чудесную летательную машину? Капитан винтокрылой лодки едва успел уйти вверх, чудом не завалившись набок. А это только начало, я с вас, козлов перелётных, живых не слезу! Отдавайте мне взад разлюбезную свет-Катеньку-у, а не то хуже буде-э-эт!

Летуны пытались скрыться, оторваться от меня, отвалить в сторону, но не тут-то было. Дам я ему уйти, как же… Чёрные мётлы несли меня с утроенной ретивостью донских жеребцов, вертясь вокруг похитителей, как юркая щучка вокруг неповоротливого сома. До Калача не дотянуть, но вот загнать бы эту тушу к кладбищу да заставить приспуститься пониже, а там и…

До того как я заставил воздушную колесницу свернуть к кладбищу, они у меня немало крови попортили, а уж порох и вовсе весь сожгли. Сам летательный объект был мною исстрелян до последней возможности, раз двенадцать почитай пальнул. Они, конечно, по мне тоже стреляли будь здоров, но подбить живого казака на метле — это вам не комара у тёщи на шее оглоблей пришибить! Да и то какая ещё тёща попадётся, иная как потом оборотится, да и сдачи даст…

Плохо только, что уже на подлёте к кладбищу мётлы сдавать начали, ровно конь заезженный, в мыле. Ну и то верно, гонял я их и в хвост и в гриву. Так ведь они, поди, не своей волей полётами занимаются, их воля ведьмовская, заклятия страшные на весу удерживают. Я, увы, таковых не знаю, посему из последних сил и волокся над самой землёю на честном слове и на одном крыле. Однако дотянул же…

— Целься! Пли! — раздался снизу голос моего денщика, и шесть выстрелов грянули одновременно. — Гаси, хлопцы, тварину немецкую, ишь разлетался, как у себя дома…

Вслед за первым залпом, меньше чем через минуту грянул второй, а казаки уже приготовлялись встречать заваливающееся набок чудовище на длинные пики, когда вдруг… Железная дверца скользнула в сторону, и прямо мне на голову прыгнула отчаянно визжащая Катенька:

— Лови меня-а-а!

Мы столкнулись в воздухе саженей за пять до земли. В результате моё благородие отшвырнуло в сторону, спиной на чью-то могилу, а моя ненаглядная всей тяжестью рухнула в заботливые руки Прохора. Нет чтоб меня спасти?! Верный денщик называется, всё дяде расскажу! Хотя это я вроде уже не раз обещал…

— Хорунжий, вставай! Жив ли? — кинулись ко мне хлопцы, помогая кое-как встать на ноги. Ох, матерь божья, как же я об этот холмик безымянный всем хребтом приложился, а?

— Жить буду. Не весь, неполноценно и недолго, но буду, — не очень убедительно даже для самого себя промычал я. В глазах упрямо мелькало аж двенадцать казачков, хотя память столь же упорно твердила, что изначально их было пятеро, и по-любому двоиться-троиться-четвериться желательно бы в геометрической прогрессии, а не так, что было пять, стало двенадцать. Длинные предложения всегда утомляют, я и в мозгу-то их с трудом могу сформулировать, а уж чтобы ещё и с числами сообразно произнести…

— Глянь-кась, ребяты, а Прохор живую девку поймал! И, главно дело, держит так, словно любушку к груди прижимает! Ох, я б с такой кралей са… — Договорить нахал не успел, потому что я сунул ему рукоять нагайки меж зубов. Зарвались прям-таки на глазах! Ох уж мне эти молодые хлопцы — чуть вожжи отпустишь, и понеслась нелёгкая.

— Так, парни, либо всем цыц, либо я за себя не отвечаю, — неожиданно чётко и ясно приказала бывшая Хозяйка Оборотного города, и её, в отличие от меня, сразу послушались.

— Дядя Прохор, спусти меня на землю, я не маленькая.

— Дак ты ж не…

— И ноги у меня есть. Погнутые, но есть.

— Да я ж хотел, как…

— Ничего не знаю. Как вы хотели — ваши проблемы. А как я хотела, так только с Иловайским! У матросов нет вопросов?

Казаки нервно переглянулись, мало что поняв, но интуитивно вычленив главное.

— Дак мы ж то, шутковали тока. Коли она девка характерника нашего, дак и ради бога, мы ж не в претензиях. Нехай им оно буде!

Летучая косокрылая машина ушла за горизонт подбитым вороном, и там вроде даже громыхнуло. Наши подбросили вверх папахи от радости, а у меня в левой пятке отозвались привычные иголочки…

— Прохор, по коням! Айда до села, Василий Дмитревич в беде.

В один миг наш маленький отряд уже сидел на конях.

— Куда все-то? Поеду я, Прохор да Катя. А вам ждать здесь возвращения наших ребят из-под земли. До утра не вернутся, шлите ко мне нарочного. Но думаю, их выведут. Уверен даже…

Кто-то повиновался безропотно, кто-то дерзнул чирикнуть, что, дескать, мы себе интересные походы выбираем, а им, как молодым, одни подвиги рутинные. Поскольку мне такие вещи решать не по чину, мой многоопытный денщик самолично нараздавал кому надо подзатыльников и быстренько навёл порядок. Хлопцы подсобрались, убедились, что дело серьёзное и манёвры всегда важней войны, спешились, сгуртовали коней и сели в кружочек у могилы, спиной к спине.

— Езжай вперёд, хорунжий, — напутствовал меня Прохор. — А свет твой Катерина, распрекрасная картина, со мной поскачет, ей оно к удаче. У тебя-то жеребец пылкий, как уронит, шибанёт да затылком! А мой коняга ровный, повезёт, как зимою дровни. Ну ты понял, в общем? Гуляй себе, хлопче…

У меня на единый миг горло перехватило от обиды. Но Катенька подвигала вверх-вниз чудесные брови свои и подняла большой палец.

— Двигай к дяде, Илюха! Чую, нам сегодня вся артиллерия понадобится. Там у вас случайно на полковом складу ядерной бомбы не завалялось? Хотела уронить одному гаду на голову. Да ты его знаешь, ходит такой, в женском платье…

Я знал. Я прекрасно понимал, о ком она говорит, но почему-то не хотел признаваться, что господин учёный Жарковский на данный момент тусуется в Оборотном городе в компании оголтело-озабоченно-нетрезвых ведьм и, что они с ним могут сделать, мне даже фантазировать было завидно. Или боязно. Хотя он заслужил. Кто бы спорил — нарывался, как мог!

Бывшая грозная Хозяйка, в плотно облегающей синей блузе со странным зверем — смурфиком на грудях да в чёрных штанах в облипочку, кое-как угнездилась на крупе позади Прохора и тряхнула густыми кудрями:

— Врубай первую, жми на газ, вдарим автопробегом по… чему-то там вроде раздолбайства!

Могучий донской жеребец легко понёс двойную ношу.

— Будьте в селе до заката, — на прощанье крикнул я им и дал шпоры арабу. Аккуратно, без боли, он меня и так слушается не в пример некоторым тут…

Белый конь вспомнил, что в детстве его мама рассказывала ему о крылатых Пегасах, и буквально полетел вперёд. Я спешил: в определённых ситуациях дядю лучше предупреждать о том, что у нас гости. А то выйдет на порог встречать без орденов, в домашних тапках, небритый, как кактус, и ароматно дышащий на посетителей смесью кофе и самогонки.

Хотя… с чего это я на него так наезжаю? Большинству женщин такое амбре только нравится. Не, всё, хватит, пора взрослеть и не доставать родного дядю подростковыми шалостями. Соль в кофе более не сыплю! Я придумаю, чего туда поинтереснее насыпать…

До села домчался минуты за три. У ворот хромающий рыжий ординарец принял моего разгорячённого коня, на всякий случай честно предупредив:

— Гневается его сиятельство.

— Ну дак не на меня же.

— Откуда знаешь?

— Я у него вечная иголка в заднице, ко мне за столько времени уже попривыкнуть можно, да и скучно ему без меня — сиди, старей… — подробно объяснил я. — А раз гневается, так скорее сам на себя, на обстоятельства, на войну, на весь белый свет. Короче, не чмокнула его Маргарита Афанасьевна!

— Как в воду глядишь, хорунжий, — поморщился рыжий казак и даже сплюнул с досады. — Водит она его, ровно телка на верёвочке, играет почём зря сердцем генеральским. А что ей смешочки, то ему боль в груди…

— Разберусь, — пообещал я, взбегая на крыльцо дядиной хаты. Потом резко обернулся назад, задумался, взглянул нанебушко, не предвещающее грозы, и попросил: — Сейчас Прохор с моей невестою подъедет. Так ты проследи, чтоб они ворота заперли, а сам поставь у забора с полсотни казаков.

— Да где ж я те их возьму, когда Василий Дмитревич весь полк на манёвры отправил?!

— Куда?!

— За Дон, — разгорячился ординарец. — Как ты уехал, так и часу не прошло, прибыл нарочный из штаба. Передал секретное донесение: всему полку лёгкой формой, без сбору и фуража, отбыть на левую сторону Дона, отойти от переправы на три версты и ждать дальнейших указаний!

— …?!! — бессильно затрясся я, не зная, кого в первую очередь душить — дядю за доверчивость или этого рыжего, потому что он ближе. Как они могли поверить и кому?!

— А главное, самому генералу с полком идти не велено, приказано тут дожидаться. За-ради какого-то военного эксперименту! Ну как ежели вдруг погиб атаман, как полк без него боевую задачу выполнит?

— Оружие есть? — в лоб перебил я.

— Сабля да два пистолета.

— Ружьё есть?

— Одно, охотничье… — смутился он. — Вчерась начистил Василию Дмитревичу, уток бить.

— Приедет Прохор — все в хату, двери на запор, любое оружие с собой, глядишь, и продержимся до рассвета.

— А что не так-то, характерник?!

Поздно. И объяснять некогда, и смысла ноль. На реванш они пошли, всем гуртом объединились и хотят нас разом прихлопнуть. Катеньку увезти не удалось, а увезли бы, куда б я побёг? К дяде, известное дело! А при дяде один ординарец, да у меня один денщик. Так нас вчетвером в одной хате и похоронят! Кто? Хороший вопрос… Можно подумать, что желающих мало!

— Разрешите потревожить, ваше сиятельство! — Я бесцеремонно вломился в горницу и замер. — А это ещё что за два кренделя?

Двое дородных купчин, в приличном платье, не меньше чем третьей гильдии, испуганно обернулись на мой голос.

— Иловайский, — неодобрительно прогудел мой дядя, при полном мундире и орденах, — что ж ты с порога глотку дерёшь? Подойди, поздоровайся с уважаемыми людьми.

— С кем? — вспылил я, прожигая взглядом Моню и Шлёму. — Да это же не люди, это кровопийцы поган…

— Не всякий купец кровопийца!

— Ну, насчёт купцов я бы поспорил, — подал голос Моня, старательно поддерживая личину. — Средь них всякого сброда хватает, но мы-то с братиком честные негоцианты.

— И вообще, Иловайский, ты чё пристал?! — полез следом и Шлёмка. — Мы ж вроде договаривались.

— Да, но… не время сейчас! Война у нас!

— Так мы поэтому и пришли! Это ж вам война, а нам-то скорее гастроном!

— Так вы уже знакомы, что ли? — простодушно удивился мой дядюшка.

Мы переглянулись и кивнули. Я взглядом попросил парней не снимать личины. Моня понял, Шлёма покочевряжился, но тоже кивнул.

— Ну… и? — напомнил о себе дядюшка.

— Я всё объясню, — пообещал я, коленом подпихивая старательно упирающихся купцов к выходу. — Они утром зайдут, у них не срочно. А вы покуда кофею хлебните, хоть упейтесь, хоть вымойтесь в нём, разрешаю, а мы…

В этот момент двери без стука распахнулись, и в горницу впорхнула кареокая властительница Оборотного города.

— Илюха-а! Езда на лошади — это круто! Все байкеры нервно курят в закоулке, дыша сизым дымом себе же в подмышку, под косухи! А дядя Прохор научит меня так кататься?

— Старина Прохор никогда плохому не научит. — Дядя одним движением плеча отодвинул и меня, и обоих упырей в сторону, широко распахивая отеческие объятия. — А со мной поздороваться не хочешь, доченька?

— А-а-а, Василий Дмитревич! — Катенька с места прыгнула ему на шею, счастливо болтая ногами. — Как же я рада вас видеть! И ещё меня с работы уволили. И похитили, и на вертолёте угнали, а потом ваш племянник в меня стрелял, клёво, да?!

— Э-э… клёво?

— Да я вообще тащусь от казаков! Иловайский (это уже мне), иди сюда, дай поцелую!

— Да она… трезва ли? — всё ещё прижимая мою любимую к орденоносной груди, вопросил его сиятельство.

— Трезва. Просто находится в таком состоянии, когда до неуправляемой истерики меньше шага. То есть вот только этого нам ещё и не хватало до кучи…

— О, Монька со Шлёмкой! А чего у нас тут упыри делают? Гоните их, Василь Дмитревич, кто только не пытается примазаться к казакам, фигею я с лысых ряженых…

Слава тебе господи, что дядя отвлёкся на входящего Прохора. Да и вообще, кто может рассуждать здраво, когда обнимает такую красавицу…

— Низкий поклон всей честной компании, — широко улыбнулся мой денщик. — А что ж, ваше сиятельство, ординарец ваш по двору бегает, ровно кот наскипидаренный? Всё оружие в сени тащит, ружьё заряжает, саблю точит. Нешто военный конфликт с Польшею прямо на наш двор плавно перетёк?

— И небушко эдак помутнело… — добавили упыри, глянув в оконце.

Начинается, подумал я. На левую ногу уже и наступить больно было. С минуты на минуту грянет, хоть бы дверь успеть запереть…

— Запереть двери! Занять круговую оборону! Без команды не палить! Врукопашную не лезть! Нам бы только до зари продержаться…

— Да ты о чём, Иловайский? — в едином порыве вопросили все. Ну, быть может, кроме рыжего ординарца, ввалившегося в горницу с криком:

— Сполох! Вражьё во дворе, батька-атаман! Видать, недаром полк-то за реку отправили?!

О! А я о чём говорил? Не верили мне… Ну конечно, я ж кто, я балабол характерный, воинским долгом пренебрегающий, чего меня слушать? Ладно, не боись, Бог не без милости, казак не без счастья…

— А чего стоим-то? — искренне не понял я.

— Да, мать вашу, чего стоим-то?! — львиным рыком разразился мой грозный дядюшка, вспомнив, кто у нас тут, собственно, генерал и герой всех войн. — Купцы-молодцы, вам спинами дверь держать! Я с ординарцем у одного окна, Иловайский с денщиком у другого! Катенька, доченька, гостья милая, а ты на оттоманку садись, пряничка покуда откушай. К бою, братцы!

Мы все, как один, кинулись исполнять приказ. Кто на нас напал, гадать не приходилось, двор генеральской хаты быстро заполнялся горбоносыми солдатами в пёстрых одеяниях, тюрбанах и фесках, с кривыми ятаганами и кинжалами за поясом.

— Турки-придурки? — недоверчиво уточнил Прохор.

— Чумчары в личинах, — мигом поправили упыри, держа нос по ветру.

Ну, кто-кто, а я чумчарскую вонь тоже нипочём ни с чем не спутаю. Только откуда ж их столько-то и все по мою душу?

— Первыми не стрелять, беречь порох!

— Слушаемся, батька, — тихо ответили мы, наблюдая, как эти твари, прячась за заборами да плетнями, подтягивались к нашим окнам всё ближе и ближе. Вот уже с той стороны начали царапать дверь. Потом кто-то влез на крышу, ища вход к нам через печную трубу. Я вспомнил сказку о волке и трёх поросятах. Эх, жаль труба узкая, туда только кошка и пролезет, а то можно было б славно повеселиться, поставив на огонь котелок с вчерашними щами…

— Иловайский, выпить есть?

— Нет, ласточка моя.

— Врёшь ведь.

— Вру, ненаглядная. Но выпить не дам.

— А я у Василия Дмитревича попрошу. Он добрый, он мне не откажет. Я стакан вашего сельского самогону хряпну и отвалюсь на фиг, а вы тогда здесь хоть стреляйте, хоть убивайте, хоть хату героически жгите — мне оно будет фиолетово-параллельно!

— Извиняй, дочка, но я в сём деликатном деле своего племянника послушаю. Не след такой красавице с бодунища тяжёлого мешки под глазами ворочать. Не любо.

— Дядя Прохор?

— Эх, пропадай моя душа, вот уж не думал не гадал, что скажу такое… Дожил до седых волос, а умом недорос. Не услужил красавице, что грудями славится. В её туфли-лодочки не подал водочки, и нет мне прощения за прегрешения, ни дна ни покрышки, а хватил лишку, так за то и покаюсь, в грехах сознаюсь, и…

— Не дадите, короче, — наконец догадалась всё понимающая Катенька. — Первый раз прошу в мужской компании банально выпить, и все в отказ кинулись, словно я их в клуб поклонников шведского секса записываю. Сиди теперь как дура трезвой…

— Гражданин Иловайский, — неожиданно раздался знакомый голос, и из-за забора помахали белым платком. — Не стреляйте. Отпустите нашего научного сотрудника, и мы не причиним вам вреда.

— Звёздочка моя ясная, за тобой пришли. — Я кивком головы указал Кате на рыжую ведьму Фифи и стоящего рядом с ней чиновного чина из Третьего отделения. Сиречь главу ведомственной охраны, уже успевшего отметиться в наших пенатах.

— Никуда я с вами не пойду!

— Боюсь, вы не способны реально оценить сложившуюся ситуацию, — терпеливо продолжил лысый. — То, что происходит в настоящее время, является следствием вашей преступной легкомысленности и ужасающего непрофессионализма. Мы неоднократно просили вас прибыть в деканат и в конце концов были вынуждены применить более жёсткие меры. Но это вам же во благо!

— Слышь, ты, упырь, — прогудел дядя, и Моня со Шлёмой невольно проверили, хорошо ли на них сидят личины. — Сказала тебе девка, что не пойдёт она. Всё. Попробуешь ещё раз свои жёсткие меры применить, я те самолично башку срублю и не поморщусь!

— Я вас предупреждала, — скривила мордочку неубиваемая хромая ведьма. — Это казаки. Упёртый народ. И вашу учёную сотрудницу они не вернут, зуб даю… Нужен штурм.

— Госпожа Зайцева, — строго прошипел глава охраны. — Меня заставили принять вашу помощь из соображений политики и будущего консенсуса. Но не забывайте, что главный здесь я. И я отдаю приказы.

— Ой, боюсь, боюсь…

— К тому же вы ещё должны будете дать спецкомиссии оргкомитета института исчерпывающие показания по произошедшей трагедии на конференции в Санкт-Петербурге.

Я выстрелил без приказа. Навскидку, не целясь. Потому что времени не было ни секунды. Лысый лишь удивлённо вытаращился на кривой ведьмовской нож у своего горла, когда сама мадемуазель Зайцева так же уставилась на дырку в своём запястье. Чёрная кровь заструилась на землю…

— Иловай-ски-и-ий!!!

От её дикого визга прячущиеся чумчары воспрянули и с душераздирающим воем пошли в атаку. Жандармский чин из светлого будущего кинулся бежать. Мы прицелились…

— Спаси и сохрани чада Твоя, Царица Небесная, — проникновенно попросил мой дядя и рявкнул: — Пли!

Первым же залпом уложило пятерых чумчар. Пока перезаряжали, трое или четверо самых шустрых добежали до хаты, пробуя влезть на подоконник. Этих мы просто рубили, не глядя и не извиняясь. Отчаянная пальба, звон железа, крики ярости и боли слились в один надсадный вой, неимоверно долго разрывающий ушные перепонки. Нападающие отхлынули, даже не пытаясь подобрать тела своих павших. Мы отделались одной царапиной на щеке у дядиного оруженосца, щепкой зацепило.

— Перегруппируются и вдругорядь пойдут, — уверенно покачал головой наш седой атаман. — Вот надо ж было мне, дурьей башке, весь полк на манёвры отпустить?!!

— Ништо, Василь Дмитревич, — усмехнулся неунывающий Прохор. — Перекрестимся да отмашемся. И не таких видали, а и тех бивали. Кому кулаком в скулу, кому в лоб стулом, кому в зад без скабрёзности, да и пинка для резвости!

Пока дядя с моим денщиком на этой почве вспоминали дни былой славы в Наполеоновских и Задунайских походах, я поискал глазами Катеньку, нашёл и замер. Потому что она тоже… нашла. Эх, говорил же, нельзя держать французский коньяк прямо в тумбочке да без замка! В карих очах моей возлюбленной уже плескалось изрядное количество жидкого золота арманьяка.

— Илюшенька, меня убьют, да?

— Нет-нет, что ты такое говоришь, зоренька моя ясная?! Да ты глянь, сколько нас вокруг тебя стоит, грудью от пуль защищает. Умрём, а не дадим тебя в обиду!

— Ну, тады ладно… — подумав, икнула она. — Мне, конечно… не то чтоб в радость, если вы все… ик! тоже умрёте… Но раз оно вам так надо?!

— Мы казаки, — попробовал объяснить я.

Катенька почему-то вместо ответа сунула два пальца в рот и провела большим пальцем под горлом, словно показывая, где у неё это слово, потом опять отхлебнула из горлышка и притихла.

А с улицы, наоборот, раздался визгливый вой обезумевшей ведьмы:

— Бейте их! Жрите их! Рвите на части! Берите себе всё, отдайте мне лишь голову Иловайского-о-о!

— Голого Иловайского? — оттопырила ухо Катенька. — Та-а-к… пора кое-кому навешать за такие эротические фантазии. Илюха, дай пистолет! Я эту суку, как это по-вашему, по-казачьи… шмальну!

Ответить я не успел, чумчары вновь пошли в атаку. Моня и Шлёма честно держали спинами дверь, в которую с той стороны били бревном, как тараном. Раза четыре стреляли, но чумчары огнестрельного оружия сами боятся, поэтому упырей не задело. Мы бились, как геройские защитники Азова, прикрывая друг друга у окон, отважно рубясь саблями и кинжалами с многократно превосходящим врагом.

Рыжая ведьма, бездарно руководя штурмом, бросала под наши выстрелы толпы возбуждённых кровью чумчар. Где она их только набрала и как сумела договориться? Сколько помню, эту молдавскую нечисть всегда считали беззаконной и неспособной на объединение в разбойничью шайку больше чем из десятка тварей. Да и там они держались каждый сам за себя, ни лидера, ни вожака. Получается, что у мерзавки были зачатки лидерства…

Вторая атака была куда более яростной и жестокой, чем первая, но закончилась быстрее.

— Все ли живы, станичники? — громко спросил Василий Дмитриевич, раскрасневшийся с бою.

— Все живы, батька! — хором ответили мы.

— А про нас, честных купцов-упырей, стало быть, и спрашивать не надо, — философски пожали плечами Моня и Шлёма.

Я обернулся, показав им кулак. Да живы оба. Побиты, ясное дело, кому в радость бревном-то по хребту, но ведь на ногах ещё держатся! Вот и всё. И нечего тут…

— Иловайский, а это всё из-за тебя или из-за неё?

— На этот раз из-за неё.

— Эх, коли за неё, то и помереть не жалко, — после такого же секундного размышления признали наши.

Я покраснел. Стало быть, за-ради меня им всем помирать неохота, а вот за-ради этой красы с бюстом четвёртого размера в обнимку с уполовиненным коньяком — не жалко?! И ладно бы рыжий ординарец так думал, но ведь и мой родной дядя туда же! Про предателя Прохора вообще молчу! Сдал добрый денщик своего воспитанника со всеми потрохами, поменял на красну девку с чёрными бровями, хоть не для него она и выросла…

— Кажись, нам крышу подпалили, — флегматично принюхиваясь, заметил Прохор.

— Эт-то хорошо, — не в тему откликнулась Катенька. — Я чё-то… это… замёрзла, что ли… Скоро отопление дадут?

Упыри посмотрели на неё, на меня и предупреждающе покрутили пальцами у виска, дескать, не спеши ты жениться, хорунжий.

— Шмальнуть не дал, — обиженно выпятила на меня нижнюю губу всхлипывающая Хозяйка Оборотного города. — Может, она тебе нравится? Может, т-ты её любишь, а? Может, я тебе уже и не нраф… нравли… нравл… юсь, блин, сложно-то как… Хочешь, лифчик покажу?

— Чего? — не понял я.

— Ли-ф-чи-к, — чётко разделяя буквы, пояснила Катя.

— А что это за зверь такой невиданный? — невольно обернулся и дядюшка.

— Эт-то… это такой… такая… на косточках и без пуш-апа! Заметьте! Всё своё ношу с… с… сбой. Тьфу, короче, Илюха, всё равно щас все помрём…

Я едва успел броситься вперёд, останавливая руку Катеньки, уже начинающей стягивать с себя смурфоблузку. Дядя, Прохор и рыжий, покраснев, аки розы с морковками, развернули друг друга к окну. На дворе уже вовсю плясали отблески пламени. Чумчары крались в третью атаку…

— У меня один заряд остался.

— У меня ещё два.

— А я пустой! Ну нехай на взмах сабли подойдут… Иловайский! — обернулся ко мне Прохор. — Хватит миловаться, не женат, не венчан с лучшею из женщин. Целуй разок, не вопрос, но спеши на пост! Нужна твоя шашка, а то всем кондрашка!

— Рифма так себе… — поморщились мы с Катей, но тем не менее я, естественно, рванулся на свою боевую позицию.

Не менее двух десятков чумчар выстроились перед окнами, глаза горят, зубы оскалены, ногами топочут, башибузуки, да и только.

— Убейте всех! У них порох кончился! — откуда-то из-за забора продолжала бесноваться хромая ведьма.

— Что ж ты ей такого сделал, характерник? — зло обернулся дядин ординарец. — Не приласкал, когда баба просила, а мы теперь расхлёбывай…

Чумчары издали победный вой, вздымая над головами ржавые кривые ножи, и в этот момент вдруг за их спинами раздался на удивление знакомый голос:

— Вы чё учудили-то? Кто позволил на селе хаты-от жечь-то? Нехорошо-о оно, не по-соседски…

Из-за забора вышел здоровущий калачинский староста с бородой до пояса, с демонстративно начищенной бляхой и тяжёлой оглоблей в руках. За его спиной мрачно стояли деревенские жители Калача на Дону от мала до велика, кто с топором, кто с вилами, кто с косой, кто с мухобойкой.

— Нешто мы козачкам-то не поможем, а? Навались, православныя!

Один удар тяжеленной оглобли — и трое чумчар рухнули с расколотыми черепами! Да, переглянулись мы, страшен во гневе русский мужик, ох страшен…

— Уф, шабаш, братцы, — махнул рукой мой дядя, первым опускаясь на пол. — Передышимся минутку, да и пойдём врукопашную.

— Я с ва-вами! — подняла руку Катенька, разумно не делая даже попытки встать. — Упс… в смысле с вами, но… мысленно!

— Мы тоже лучше тут полежим, — виновато попросил меня добрый Моня, поглаживая по лысой башке своего сотоварища. Шлёмка валялся на полу, выведенный из строя, а на его затылке зрела нехилая шишка.

Я кивнул и высунулся в окно.

Первую цепь чумчар крестьяне успешно смяли, чувствовалась трудовая рука и опыт партизанских войн. Но потом озверевшая нечисть просто сбросила личины, и народ понял, КТО перед ним… На месте страшных, но понятных турецких янычар вдруг возникли кошмарные твари потустороннего мира с длиннющими оскаленными клыками, острыми ушами и кривыми когтями, на взмах рассекающими плоть.

— Чёй-то погорячилися мы, — первым опомнился староста. — Бог вам в помощь, козачки!

В один миг отважных калачинцев смело с нашего двора, ровно курица с пола склевала. Да кто ж спорит, своя рубашка завсегда ближе к телу. Помогли десяток чумчар уложить, и за то преогромнейшее спасибо! А класть за нас голову люди не обязаны.

— Иловайский, крыша горит!

— Чё орёшь, как баба на базаре? — рявкнул на рыжего ординарца мой денщик. — И без того понятно, что горим, как шведы под Полтавой.

— Дак делать что-то надо?!

— Надо, — привстал дядя, широко перекрестился и прогудел: — На последний бой идём. Простите меня, братцы-казаки, ежели в чём перед вами провинился.

— И ты нас прости, атаман, Христа ради, — дружно поклонились мы.

— А я н-не прощу! Вы меня тут спасали, сп… сали, а шмальнуть не дали ни разу-у-у… Вредные вы, обижусь я на вас… — Свет мой Катенька залихватски допила французский коньяк, невероятным усилием воли встала, расколотила пустую бутылку об угол стола и, держа в руке опасное горлышко, прорычала: — Пустите мня… п-первой, я… всех порешу, попишу, почикаю!

— Прохор, будь другом, присмотри за ней.

Старый казак кивнул мне и вовремя поймал приплясывающую красавицу за локоток, не давая упасть.

— Моня, выноси Шлёму. Спасибо вам за всё. Живите. Не поминайте лихом.

Лысый упырь привычно взвалил товарища на плечи и виновато шмыгнул носом.

— А ежели мы по пути какого чумчару свежебитого прихватим, не обидишься?

Я равнодушно махнул рукой. Нечисть она и есть, что с них возьмёшь…

Мы встали плечом к плечу, открыли дверь и всей силой вырвались во двор. Крыша полыхала так, что пламя едва не доставало до перепуганной луны. Вовремя вышли, сейчас, поди, потолок порушится. Да и умирать на свежем воздухе как-то всё ж поприятнее будет…

— Ну что, характерник, есть последнее желание? — ехидно поинтересовалась хромая ведьма, когда нас окружили чумчары. Я обнял дядю, пожал руку рыжему ординарцу. Поклонился в пояс Прохору и поцеловал в щёку свою нетрезвую любовь.

— Песню позволите перед смертью?

— А… почему бы и нет? Пойте хором, мы вас по одному резать будем. Кто лучше всех поёт, тому горло последним вспорем!

Передние ряды чумчар разразились каркающим хохотом на её слова. А на меня вдруг снизошло невероятное спокойствие. Словно бы и не было ничего. Ни горящей хаты за спиной, ни тяжело дышащего дяди-генерала, ни верных друзей, ни ухмыляющихся врагов, ни карих глаз самой прекрасной на свете девушки.

глухим голосом начал Прохор, но я остановил его. Не это. Другая нужна песня. О другом. Потому что…

как можно громче завёл я, —

Наш батька-атаман выпрямил спину, его глаза заблестели памятью лихих казачьих походов за кавказский Терек.

— Плохой ты певец, Иловайский, — презрительно сплюнула наземь рыжая ведьма. — Кончайте их!

Чумчары оскалили клыки. Моё сердце билось так, словно выламывало грудь. Я сразу понял, что его ритм совпадает с дробью копыт и яростным многоголосьем припева. Услышали? Услышали, родные, за столько вёрст услышали…

глухо летело издалека. Ординарец вытер набежавшую слезу, не веря своим ушам.

набирая мощь, неслось со стороны степи.

Чумчары, обезумев от близости добычи, ринулись на нас со всех сторон.

— Будь ты проклят, хорунжий! — взвыла мамзель Фифи, драной лисицей бросаясь на Катеньку, а минутой позже в село Калач на Дону уже врывался, на всём скаку вздымая сияющие клинки, грозовой казачий полк Иловайского 12-го…

В ту ночь с чумчарами было покончено раз и навсегда. Поутру хлопцы сожгли на огромном костре мало не под сотню этих злобных тварей. Ну, может, пару успели уволочь к себе Моня и Шлёма. В любом случае патриотически настроенные упыри под казачьи пики не попали.

Лысого учёного-жандарма не нашли. Надеюсь, он успешно сбежал, не дожидаясь худшего и поняв наконец-то, в какую кровавую авантюру его втянули. Пусть сам перед своим начальством отдувается, его судьба мало кого заботила, быть может, кроме Кати…

Хлопцев из Оборотного вернули, мы за ними Моньку со Шлёмой послали. Заодно и тех, кто на кладбище был, подхватили. Кстати, последние аж восьмерых чумчар положили. Видать, из тех, кто к нам на село шли, да отвлеклись на «лёгкую добычу». Теперь будут знать наших.

Мой денщик так же надёжно избавил окрестности от злопамятной рыжей ведьмы. Мамзель Фифи повалила Хозяйку Оборотного города, и не закрой её Прохор грудью, я бы остался без невесты. Ведьма и казак упали наземь, откатившись к плетню в яростной попытке задушить друг друга. Руки моего наставника оказались крепче, в них влилась неведомая доселе сила…

Дядюшка был на коне! Не в буквальном смысле, но образно. Он руководил сражением, обнимал подоспевших казаков, организовал тушение своей хаты, не дав огню перекинуться на всё село. И никто! До самого утра! Не видел… как он зажимал резаную рану в боку, и молчал, и держался… Каков у меня дядя, а?!

А на рассвете мы с Катей стояли у палатки полкового лазарета, пытаясь протиснуться мимо бдительного Фёдора Наумовича.

— Мы только на минуточку! Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

— Не могу-с! Ваш защитник, сударыня, слишком-с слаб. У него четыре рваные раны. Какой зверь на такое способен-с?!

— Этого зверя больше нет, — прокашлялся я. — Фёдор Наумыч, пустите Христа ради. Он мою невесту собой закрыл, от лютой смерти избавил, надо нам, очень надо.

— Понимаю, молодые люди, но не могу-с. Больному нужен покой…

— Ах ты, катетер жёваный! — взорвалась бывшая Хозяйка Оборотного города, напирая на покрасневшего лекаря высокой грудью. — А ну пусти, трубка клистирная, свеча анальная, клизма драная, или я за себя не отвечаю! Я в таком состоянии градусник в глаз воткнуть могу!

— Да пусти ты их… — слабо раздалось из палатки, и мы, невзирая на слабые протесты Наумыча, вломились внутрь.

Прохор лежал на узкой солдатской койке, бледный как смерть, в тугих бинтах, перетягивающих грудь. Дышал неровно, с хрипами, в глазах лихорадочный блеск. Катя опустилась на колени, взяв его за руку, в её глазах стояли слёзы.

— Ждал я тебя, твоё благородие. Вот смотрю на вас двоих, право, аки голубки невинные оба. Сердце не нарадуется. Жаль прощаться…

— Да ты что, помирать, что ли, собрался? — сглатывая комок, через силу улыбнулся я. — Даже не думай, полк завтра на войну идёт. Куда ж я без денщика?

— Нового найдёшь, хлопчик, — неловко улыбнулся он в ответ. — Катеньку свою береги. Второй такой красы нет. И характеру тоже!

— Дядя Прохор, вы это… вы не смейте! Я там всех на уши поставлю, пенициллин привезу, сама вам уколы делать буду…

— Добрая ты девочка. — Он попробовал погладить всхлипывающую Катю по голове, но не смог поднять руку. — Не бросай Илью. Хороший он казак. Обещаешь?

— Обещаю-у-у…

— А теперь нам с глазу на глаз поговорить надо.

Рыдающая Хозяйка вылетела из палатки, сбив с ног подслушивающего доктора.

— Твоё благородие, просьба у меня к тебе есть. Последняя. Исполнишь ли?

Я кивнул. Слова застревали в горле.

— Ты дочку мою найти обещался. Помнишь?

— Да.

— Помираю я, хлопчик. Стар уже. Но ты кроху мою сыщи. Расскажи ей, что, мол, был такой добрый казак Прохор и что любил он дитя своё, ни разу не виденное, больше жизни, что…

— Так сам и скажи.

Он вытаращился на меня непонимающим взглядом.

— Чего?!

— Я говорю, сам ей об этом скажи, — честно попытался объяснить я. — Понимаешь, всё сходится. Твоя жена пропала лет двадцать назад, а то и больше. С чего ж мне было малое дитя искать? Выросла она. Спасли её добрые люди. Те же учёные. Видать, и у них сердце есть, не позволили утонуть младенцу запелёнатому. В будущее увезли, в детдом сдали, а потом и приёмные родители нашлись. Выросла она, выучилась, на работу вышла, а там уж мы и познакомились. Ведь недаром её на тихий Дон так тянуло, говорят, память родной крови ничем не избудешь. Я-то точных деталей не знаю, но ты лучше сам спроси. Так что, позвать?

Прохор долгую минуту молчал, потом оперся на моё плечо, вскочил, как молодой, на ноги и бросился из палатки вон, вторично сбивая с ног заботливого полкового лекаря.

— Катенька, доченька моя родная-а!

Я даже не стал смотреть, как они там будут объясняться и договариваться. Сами разберутся. Устал. Накопилось что-то за все эти дни суматошные. К дяде ещё зайти следует, война всё-таки, завтра отправляемся. Надо ж как-то подбодрить, воодушевить, настроить своего драгоценного родственника. Куда я без него?

…Именитый генерал Василий Дмитриевич сидел на чурбачке возле нашей конюшни. Левый бок перевязан — след от чумчарского ножа. Рыжий ординарец, тоже в двух новых бинтах, сняв сапог, терпеливо раскочегаривал блестящий тульский самовар.

— Иловайский?

— Прибыл, ваше сиятельство.

— Ну что, рассказал Прохору про Катерину свою? Обрадовался небось?

— Не то слово. Даже помирать передумал.

— То добре! — Дядя кивком указал мне на чурбачок поменьше. — Могу тебя за усердие недельным отпуском наградить. Как раз Прохора подлечишь, и вместе наш полк догоните.

— Нет.

— Дурында, ты с кралей своей хоть семь денёчков без службы проведёшь.

— Катя меня дождётся. А я с вами пойду. Что-то у меня за последнее время служебное рвение сообразовалось.

— Да ну? — недоверчиво выгнул бровь наш генерал. — Тады кофею подай.

Я охотно сыпанул в кружку ароматный коричневый порошок, добавил кусок сахару, залил кипятком и протянул дяде.

— Сам отхлебни.

— Не доверяете?

— Отчего же? Да только отхлебни, мне оно спокойнее будет. Не пересластил ли?

Я пожал плечами, отпил глоток кофе, покатал во рту на языке и причмокнул. Если и пересахарил, то самую малость.

— Угу, — удовлетворённо попробовал и дядюшка. — Теперича трубку набей и свободен.

— Фёдор Наумович говорил, что табак вреден в ваши годы, — напомнил я.

— Ты меня ещё учить будешь, свиристелка берёзовая, — насмешливо фыркнул он. — Да я и так курю редко, раз-другой в неделю, для успокоения нервов…

— Ну, дело ваше. — Я передал ему трубку, осторожно раскуривая её угольком от самовара. — Чего ещё прикажете?

— Иди отсель, мне подумать надобно.

— Может, кальян турецкий вонючий раздобыть? У вас вона какое пузо уже, легко за падишаха сойдёте.

— Иди, говорят добром.

— А ещё Маргариту Афанасьевну можно рядком посадить, парить в табачных эмпиреях. Ей-то как трубка в неровные зубы пойдёт, загляденье, а?

— Пошёл вон! — не выдержал дядюшка, и я понял, что у меня есть ровно две минуты убраться. Поскольку как раз за две добрые затяжки огонь дойдёт до щепотки пороха на донышке трубки. А там уже…

Я не спеша ушёл за забор, когда грянул негромкий взрыв. Предположительно опалённые брови, почерневшие усы и…

— Ило-вай-ски-ий, мать твою-у!!!

ДНЕЙ МИНУВШИХ АНЕКДОТЫ

Ржевский

…Гусары не разини,

В любви им неизвестно слово «нет».

И коль решусь войти в ворота ада,

Подругой стать любая будет рада.

А. Гладков. Давным-давно

Третья книга цикла «Оборотный город» неожиданно стала финальной. А ведь наверняка многие почитатели таланта Андрея Белянина полагали, что и в этом цикле романов будет не меньше, чем в знаменитом «Тайном сыске царя Гороха». Однако писатель посчитал, что все, что он хотел поведать о своем герое и чудесном городе, населенном всевозможной нечистью, уже сказано и история завершена. Что ж, это право автора, хотя и немного жаль расставаться с полюбившимся миром и его персонажами. Но маски сорваны, концы сведены с концами, тайны разгаданы. Что же находится в сухом остатке?

Продолжая параллели с «Тайным сыском», можно сказать, что история казачьего хорунжего Ильи Иловайского — это повесть о «повзрослевшем» Никите Ивашове. Формально, конечно, герои обоих циклов почти однолетки. Иное дело, что повзрослел и изменился сам автор. В Ивашове воплотились юношеские идеалы писателя, трогает свежесть, наивность, восторженное восприятие окружающего мира, которое, впрочем, меняется от книги к книге, поскольку сериал о Лукошкине создавался на протяжении десяти лет. «Оборотный город» завершен за три года и писался уже достаточно зрелым, много повидавшим и умудренным житейским опытом человеком. Это не могло не отразиться в тексте.

Иловайский смотрит на мир взглядом зрелого и даже чуть утомленного жизнью мужчины. Чувствуя это и понимая трудности, сопряженные с несоответствием биологического и психологического возраста персонажа, автор с самого начала истории бравого хорунжего «обезопасил» себя тем, что сделал своего героя характерником, человеком немного не от мира сего, комфортно чувствующим себя не только среди людей, но и в обществе нелюдей. Порой даже не поймешь, где же Илье лучше, в Калаче на Дону или Оборотном городе. Думается, в последнем, поскольку в мире людей он то и дело огребает по первое число то от дяди, то от стариков, то от собственного денщика. В мире же нечисти Илья непобедим, становясь здесь некоей легендарной, культовой фигурой, едва ли не героем анекдотов.

Итак, ключевое слово произнесено. Анекдот. Действительно, одной из жанровых особенностей цикла «Оборотный город» является то, что это своеобразные романы-анекдоты. Причем анекдоты большей частью для взрослых, понимающих соль шутки, разбирающихся в явных и неявных намеках, подмигиваниях и умолчаниях. Наиболее близким в этом отношении явлением к циклу Белянина можно считать многочисленные анекдоты о похождениях поручика Ржевского.

Явившийся на свет из-под пера Александра Гладкова в пьесе «Давным-давно» (1940) и получивший вторую жизнь в фильме Эльдара Рязанова «Гусарская баллада» (1962), этот вымышленный персонаж Отечественной войны 1812 года зажил своей жизнью, став героем более четырехсот анекдотов. Как правило, это фривольные истории на сексуальную, алкогольную и «каламбурную» тематику. Ржевский — собирательный образ лихого рубаки-парня, донжуана, вульгарного пошляка, снижающего пафос «высокой» аристократической среды. Впрочем, не все анекдоты о нем характеризуются пошлостью и цинизмом, представляя героя неким подобием русского Мюнхаузена. Вот эту часть как раз и обыграл, по нашему мнению, Андрей Белянин, создав свою «казачью мюнхаузениаду».

Как и Ржевский, Иловайский является альфа-самцом, имеющим колоссальный успех у дам, причем самых разных. Тут тебе и таинственная красавица Катя, Хозяйка Оборотного города, и людоедка бабка Фрося, и ведьма-интриганка мамзель Фифи, и многочисленные вампирши. Каждая мечтает заполучить молодого казачка (разумеется, с различными целями). Однако Илья лишен брутальности, неразборчивости и всеядности поручика Ржевского, поскольку в православной вере тверд и следует исконным устоям казачества. Для него существует одна-единственная любимая женщина, а все прочие, покушающиеся на его честь, становятся объектами осмеяния (типичный для творчества Белянина прием борьбы со злой силой).

Анекдотические ситуаций, создаваемые автором, имеют различную природу. Некоторые из них, как отмечено выше, затрагивают «взрослую» тему сексуальных отношений. Шутки балансируют на грани дозволенного, но не переходят черту, поскольку все же большая часть читательской аудитории «Оборотного города» — это подростки и юношество, а Белянин не забывает о воспитательной роли литературы. Он как бы указывает, что хорошо, а что плохо в данной сфере человеческих отношений.

Еще одним источником анекдотов служит для писателя современный социум. Это и литературное пространство, и различные Интернет-сообщества и т. п. Подобно тому как в классических анекдотах о Ржевском наряду с вымышленным героем действуют реальные исторические лица (Пушкин, Лев Толстой), Иловайский также сталкивается с реальными представителями современного российского фантастического сообщества (так называемого фэндома), блогосферы, политикума. Разумеется, имена несколько изменены, однако прототипы вполне узнаваемы. Олицетворяя то или иное негативное явление нашей жизни, они шаржируются порой в достаточно резкой, едва ли не карикатурной форме. Некоторые из адресатов обижаются, отвечая созданием ответных пародий, другие воспринимают все как шутку, третьи предпочитают «не узнавать» себя.

Но заметная доля анекдотических ситуаций в трилогии построена на обычных для книг Белянина оппозициях «свое» — «чужое», то есть добро — зло. Так, фантазия автора не имеет границ, изобретая комичные сценки столкновений Иловайского с привратниками Оборотного города. На протяжении повествования Илья раз пять, а то и больше проходит через городские ворота, охраняемые туповатым солдафоном-чертенком. И всякий раз столкновение казака с нечистиком описывается в новой манере. Если изъять эти сценки из текстов книг трилогии, то получится отдельный цикл потешных миниатюр. Или взять эпизоды встреч хорунжего со своими друзьями-врагами из мира нелюдей. Большая часть разговоров Ильи с вампирами Моней и Шлемой, отцом Григорием, мясником Павлушечкой, кабатчиком Вдовцом построена в виде анекдотов, где главными приемами становятся каламбур, двусмысленность, аллегория.

Основное отличие знаменитого героя анекдотов от Иловайского, как уже говорилось, это постоянство хорунжего в любви, преданность православию и казачеству, а также ярко выраженная любовь к Отечеству. Без преувеличения можно сказать, что Илья, как и Никита Ивашов, истинно русский герой. Все его поступки и помыслы направлены на прославление России, укрепление ее военной и духовной мощи. Бранная сила и духовность, по мнению Белянина, неразрывно связаны между собой. Не случайно подлинные носители русского духа всегда оказываются у писателя победителями. Причем формы выражения и проявления национального характера, народной души могут быть самыми разными. Так, у фантаста отражением самобытности русского народа и, в частности, казачества становятся песни. Будь то излюбленная казачья «Не для меня придет весна» или походная «На горе стоял казак». Вот уж точно «нам песня строить и жить помогает».

Третья книга цикла завершается тем, что Иловайский вместе с полком отправляется в поход на Польшу. Вероятно, речь идет о Русско-польской войне 1830–1831 годов. Конечно, любопытно было бы увидеть бравого хорунжего и на поле брани, однако по тексту видно, что история его таки, вероятно, закончена. И впрямь, герой в очередной раз посрамил зло, разобравшись как с современниками, так и с гостями из будущего, обрел личное счастье и помог обрести его близким ему людям. Чего же больше?

Кто знает, суждена ли Илье Иловайскому столь же долгая литературная жизнь, как и бессмертному образу поручика Ржевского, станет ли он тоже героем народных анекдотов? Время покажет. А пока улыбнемся очередным веселым похождениям и проказам симпатичного хорунжего, читая анекдоты минувших дней, созданные талантом замечательного писателя-фантаста Андрея Белянина.

Светлана Кузнецова Хранительница. Меч дракона 

ГЛАВА 1

Наконец-то долгожданный отпуск. Конечно, получить отпуск осенью – не самый лучший вариант, но когда нет альтернативы, берем то, что дают. С начальством, как говорится, не поспоришь. Когда тебе 25 лет, приходится из кожи вон лезть, чтобы чего-то добиться в жизни. Отсутствие детей и мужа, а также мои ночные бдения на работе, были наконец-то замечены руководством, и за два года, что я работала на фирме, уже успела продвинуться по службе, и теперь занимала должность начальника отдела. Из-за всего этого и пришлось идти в отпуск осенью, так как летом была самая горячая пора и в прямом и в переносном смысле. Работы было завались, а поголовно все сотрудники поспешили в свои законные отпуска. Ну, а если законный не получился, то всегда есть районная медсестра, которая за небольшую мзду, с радостью организует тебе больничный на две недели. Вот так и получилось, что «хмурое» время года, стало моим отпускным. Ну, по крайней мере, можно отоспаться, заняться наконец-то собой и, в кои-то веки привести квартиру в порядок, а то с этой работой ни до чего руки не доходят.

К счастью, в первый же день моего выстраданного отпуска, погода расщедрилась на царский подарок. В хмурой осенней погоде наметился кардинальный перелом в лучшую сторону, что меня, естественно не могло не порадовать. Выглянувшее из-за тучек солнышко подсушило лужи и весело играло лучиками на свежевымытых окнах моей квартиры. Решив, что в такой день сидеть дома – просто преступление против себя любимой, я быстро собралась и выбежала на улицу. Да здравствует свобода!

Планов было громадье. Сначала в парикмахерскую, навести марафет, и сделать маникюр. Потом марш бросок по магазинам, купить себе что-нибудь приятное и совершенно бесполезное – очень, знаете ли, поднимает настроение. И на обратном пути нужно еще заскочить в супермаркет и прикупить чего-нибудь вкусненького себе и коту Прошке. Гулять, так гулять!

С честью выполнив все намеченное, я шла домой с полными сумками и с чувством глубокого удовлетворения. Даже сентябрьский отпуск уже не казался таким уж плохим вариантом. Загрузив полный холодильник, и выложив в Прошкину мисочку, кусочки свежей печенки, села разбирать свои покупки. Чудесная легкая блузка с прозрачными вставками по бокам и с серебристой шнуровкой на рукавах и декольте, заняла почетное место в гардеробе. Фарфоровый котенок, так похожий на моего Прохора, поселился на кухонной полочке. Все равно, живой Прошка постоянно ошивается там же, вот пусть и смотрят друг на друга. Сделав себе несколько бутербродов с ветчиной и свежим огурчиком, я раскрыла новую книжку, приобретенную на лотке возле метро.

Я, конечно, понимаю, что это не высокоинтеллектуальное чтиво, и многие, увидев у меня в руках эту книгу, презрительно наморщат нос и начнут рассуждать о Шекспире и о мировой классике. Нет, я ничего против Шекспира не имею, мне и самой он очень даже нравится, но когда ты с утра до позднего вечера загружена работой, мозг хочет отдохнуть. И тогда, чтобы развеяться, я покупаю какой-нибудь роман в стиле фэнтэзи, и погружаюсь в мир приключений, веселья и опасностей, из которых ВСЕ герои выходят победителями. Жаль, что в настоящей жизни все не так. Все намного прозаичней и обыденнее. Никого не волнует, насколько ты смел, весел, находчив и любознателен. Самый главный критерий – это насколько ты благополучен в жизни (притом благополучие оценивается исключительно твоим материальным положением), и как хорошо справляешься со своей работой.

Грустные размышления прервал телефонный звонок. Не дай бог – это с работы. Тогда я точно скажусь больной, и ни за какие коврижки не выйду на работу, пусть хоть потоп. Имею я право, наконец, на свой законный отпуск?

К несчастью, звонок оказался не с работы (вернее, что это к несчастью, я поняла гораздо позже, а тогда я просто обрадовалась). Это звонила моя подруга детства Наташа.

– Алло, привет Наташка-промокашка. – Это старое прозвище моей подруги, и иногда, когда у меня хорошее настроение, вот как сейчас, я позволяю себе немного ее поддразнить.

– Привет Ликуся, скажи, тебя можно поздравить с первым днем отпуска? Или, не дай бог, твое начальство опять передумало?

– Да нет, Наташ, у меня все в порядке. Я отоспалась, пробежалась по магазинам и сейчас чувствую себя просто превосходно, валяясь на диване. Какой же это кайф, никуда не надо рано вставать, никуда не надо бежать, я просто в полной эйфории!

– Надеюсь, ты уже все приготовила на завтра? Смотри, завтра собираться времени не будет, выезжаем с самого утра! – Звонкий Наташкин голос так и горел энтузиазмом.

– И куда это мы должны завтра выезжать? Я вообще-то, на ближайшие несколько дней, ничего такого не планировала. Может, ты обойдешься без меня? – Я почувствовала, что хорошее настроение начинает куда-то быстро-быстро уползать.

– Ну, ты даешь, подруга! А кто неделю назад в выходные, громче всех кричал, что Вадик абсолютно прав и всем нам надо вспомнить детство, и «Айда все за грибами!»? А теперь что же, в кусты? Ну уж нет, сказала«а», говори теперь «б». Тем более что твой отпуск только начался, успеешь еще и отоспаться, и на диванчике отлежаться. Еще и пролежни належишь!

И, какой черт меня дернул пообещать этому придурку Вадику, отправиться с ним завтра с утра за грибами? Я ведь ненавижу вставать рано утром, и еще более сомнительное удовольствие плестись по мокрому лесу, стряхивая с себя паутину и мелких жучков в насквозь промокших джинсах до колена. Спокойно можно купить кучку подосиновиков и белых и объявить, что грибная охота прошла как можно лучше. Во всем виновата та безбашенная попойка, а ведь как все начиналось замечательно… Очередной выход в Интернет, ознаменовался поиском бывших одноклассников, а заодно и одногруппников, в результате откликнулась куча народа (причем как известного, так и неизвестного), договорились встретиться в кафе на Тимирязевской. Хорошо посидели, но как водится, показалось мало, и, все плавно переместились к какому-то милому мальчику Паше, у которого оказалась совершенно свободная квартира, недалеко, у метро Савеловская. Дальше уже помнится с трудом, последние воспоминания – это то, что поход за грибами было решено воплотить в жизнь посредством выезда на двух машинах через недельку, в следующие выходные. И вот теперь настали эти самые выходные, и я обязана вставать в несусветную рань, так как одной из этих машин – была моя малолитражка, а отвертеться от столь почетной обязанности у меня не получилось. Так что, вопиющий глас народа в лице тех же Вадика и Пашки и подпевающего хора из Наташки, двух девчонок и какого-то незнакомого парня, не оставил мне никаких шансов.

Натянув джинсы и покормив кота, который лениво посмотрел на меня и, решил, что его хозяйка явно сошла с ума, раз поднялась в пять утра в такой мерзкий день (за окном опять моросил осенний дождик). Прихватив с собой термос с горячим кофе, я храбро вышла в осеннюю хмарь, которая стояла за окном. Разогрев машину, и погрузив нехитрый скарб (корзинку, рюкзак, бутерброды), я уже решила, что можно со спокойной совестью отправляться до дому и досыпать, однако моим мечтам не суждено было сбыться. Рядом припарковался раздолбанный мерсюк и Пашка бодрым голосом возвестил о начале Крестового похода.

– А чтоб тебя! – с досады, я сплюнула прямо себе на кроссовки.

Короче, приехали мы в лес, аж на 111 километр. Именно на данном километре, по словам Пашки, грибов было ну просто завались. Интересно, откуда он начинал считать? По моим скромным подсчетам, мы отмахали аж за 140 км. от МКАД (судя по карте), хотя Пашка с пеной у рта доказывал, что я, как представительница женского пола просто не могу разбираться в картах, и спорить с мужчинами не имею права. Тем более, что прямо у обочины дороги стоял какой-то совершенно непонятный покосившийся знак с цифрами 111 км., на который мне и было указано с соответствующим апломбом. Решив не заострять внимания на таких мелочах, я с ужасом обозревала затянутый осенней хмарью лес, еле проглядывающий сквозь мокрый туман. А потом, тихо постанывая, взвалив на себя свои вещи, еще черт знает сколько шла в компании таких же несчастных как и я, подгоняемых преувеличенно бодрым голосом Пашки, по полю до этого самого леса, так как никакой возможности подъехать поближе не было. Дорога отсутствовала в принципе, а жилья здесь, судя по всему отродясь не было, и спросить куда мы приехали, оказалось совершенно не у кого. Даже вездесущие грибники отсутствовали, и по этой причине я уже готова была поверить в то, что грибы мы все-таки соберем. В общем, пока дошли до леса, не только я, но и все остальные, включая Наташку, готовы были этого Пашку пристрелить (Ленка зараза ехать отказалась, сославшись на больную маму в самый последний момент). Короче, мои бутерброды были сожраны в две секунды, так как никто другой, свои запасы из машины предсмотрительно не забрал, видимо собираясь заправиться на обратном пути. Интересно, а со мной кто-нибудь поделится? Сосны, ели, и куча валежника может кого-то и вдохновляет на поэзию, но на меня все это подействовало удручающе. Какого черта, я ведь не сайгак, чтобы прыгать по всем этим волежинам и выискивать с лупой, среди жухлой листвы, коричневые шляпки опят. Преувеличено бодрые голоса моих попутчиков, не смогли вселить бодрость и в меня, так как ноги уже гудели немилосердно, а в обратный путь что-то никто пока не собирался. Растерянно посмотрев на стремительно расползавшихся в разные стороны спутников, я судорожно вцепилась в подвернувшуюся под руку Наташку, и категорически заявила всей нашей гоп-компании:

– Я готова поделиться всем, что найду в этом лесу, ну там грибами, ягодами, орехами, главное не бросайте меня, а то я в лесу ориентируюсь, как свинья в апельсинах. Еще мой бывший муженек говорил: – «Дорогуша, у тебя топографический кретинизм». После озвучивания данной фразы, вся гоп-компания твердо пообещала, из виду меня не выпускать, и вообще, быть всегда на чеку. С этой благой нотой мы все дружно и ломанулись в лес. Первые часа два ничего интересного не происходило. Нельзя же назвать интересным то, что я промокла по пояс, так как одна из всех умудрилась забрести в болото (потом долго все удивлялись, и где это я его нашла?) и подцепила клеща. После моих истошных криков и последующей возни с вытаскиванием мерзкого насекомого, все дружно сообщили мне, что по пустякам больше не будут ко мне сбегаться, а то это не поиск грибов, а больше напоминает службу спасения МЧС. Правда компасом меня обеспечили, и как пользоваться им показали, а также, где находятся наши машины и то злополучное поле, которому нет конца и края. Ну и фиг с вами со всеми, неужели я не смогу грибов найти, в конце-концов не такая уж сложная наука, гораздо сложнее выторговать на рынке у махрового торгаша существенную скидку, а у меня это всегда получалось. Даже знакомые, предпочитали со мной идти на рынок или в магазин, так как только тогда могли быть уверенны в своей удачной покупке. Они даже меня прозвали «контрольная закупка» (за глаза конечно, думая, что я не знаю).

Топая по всем этим буреломам и буеракам, и попутно пиная ярко-красные мухоморы (почему-то только они и попадаются мне на глаза), начинаю сочинять особо несусветную гадость всем друзьям и боевым подругам, особенно любимой подружке Ленке, чтоб ей икалось. И тут я натыкаюсь на какой-то горб, нога запинается о корень дерева, и я лечу кувырком прямо в какую-то воронку. Мои вопли и мат должны были слышать и в соседнем лесу, Однако, столь трогательно отзывающихся в первые полчаса на любое мое оханье и ауканье, друзей не было и в помине. Повертев головой, я с удивлением замечаю черный провал в боковой стенке воронки, появившийся впоследствии моего падения вероятно. Любопытство всегда было моей большой проблемой, и не в силах его побороть, я подползла поближе и заглянула в провал. Когда глаза привыкли к темноте, я увидела обыкновенную землянку (наверное, оставленную еще со времен Великой Отечественной войны), полуразрушенную. Почему-то захотелось залезть внутрь и посмотреть поближе, чем я и не преминула воспользоваться. Более близкий осмотр меня разочаровал и зародил подозрение в ее еще более раннем создании. Не знаю, что я надеялась там увидеть, однако убогость данного жилища и его полное слияние с природой (земляные стены, земляной пол, сырость и запах прелой листвы) не смогли привести меня в восторг. Уже выползая из землянки, я краем глаза заметила мерцающий зеленоватый огонек в глубине землянки. Повинуясь своему неуемному любопытству, я подползла поближе и дотронулась до стенки, от которой шло свечение. Ковырнув несколько раз стенку своим перочинным ножичком, я засунула туда руку и нащупала какой-то прямоугольный предмет. Дрожа от нетерпения, осторожно потащила на себя свое приобретение и с удивлением уставилась на деревянную резную коробочку, от которой за три километра несло древностью. Сразу же захотелось открыть и посмотреть что там внутри? Крышка долго не хотела открываться, но если я поставила перед собой какую-то цель, то даже атомная война не сможет мне помешать! Бог знает с какой по счету попытки, крышка все-таки поддалась, я задержала дыхание, резкая вспышка, резь в глазах и….все, дальше ничего не помню…

ГЛАВА 2.

Очнулась я на поляне, голова болит как с перепоя. Взгляд замутненный и птичек готова поубивать, за их особливо громкий концерт. Как меня найдут друзья, если эти пернатые заразы так сильно орут, что даже мысли ворочаются с трудом, так как пугаются непривычного шума? В руке зажата какая-то ерундовина, сильно напоминающая крышку от бутылки «Туборга», только поизящней и с каким-то вытянутым зеленым камнем в центре. Этот своеобразный кулон, был подвешен на цепочку из белого металла очень необычного плетения, (словно каждое колечко подкреплено дополнительной тройной защитой в виде трех других колец разного размера и толщины, сцепленных между собой под совсем уж невообразимым углом). Но, в общем, ничего себе так, «стильненькая» вещичка получилась. Недолго думая, я повесила ее себе на шею и посмотрела по сторонам, на предмет обнаружения друзей, грибов, ну или еще чего знакомого. Вокруг царила поздняя весна, когда уже достаточно тепло, но жара и нудная мошкара еще не начали досаждать. В общем, полный «абзац», как сказал бы мой друг детства Колька. Либо я головой приложилась гораздо сильнее, чем показалось сначала, либо я уж и не знаю, что…. Покричав пару раз для проформы и не услышав в ответ ничего, я начала оглядываться на предмет своего местоположения. Ничего страшного, но и ничего утешительного. Вообще-то довольно-таки милое местечко, птички поют, солнышко припекает. Минутку, какое может быть солнышко в конце сентября? Да-а-а, либо я сошла с ума, либо мир. Обычно исходим из малого, но, кажется, сумасшедшие никогда не признают себя таковыми?! Сейчас бы бутылочку холодненького пивка и сигаретку с ментолом. К сожалению ни того, ни другого в наличии не имелось, так-как курить я решила бросить, и вот уже месяц стоически терпела нечеловеческие муки, но упорно не сдавалась. Все-таки ящик коньяка пятилетней выдержки проигрывать совершенно не хотелось, тем более что это уже пошло на принцип. Месяц назад, на дне рождения Ленки мы поспорили, что если я в течение полугода не буду курить, то получу ящик коньяка по своему выбору (не особо, конечно наглея). Ну, а если проиграю, то, тот же ящик коньяка, и еще одно желание на ее выбор. А, учитывая непредсказуемый характер Ленки, желание могло быть ого-го-го!!! Так что курева у меня в наличии не имелось, впрочем, как и спичек, и запасной сухой одежды, и сухпайка. Короче, надо выбираться отсюда, пока не покрылась плесенью от испарений (моя куртка и брюки насквозь промокли после ползанья за грибами, а на солнышке от всех моих шмоток ощутимо повалил парок). Разоблачившись до мятой футболки и трусов, и развесив все свое богатство (куртку, джинсы и свитер) на ближайших кустах я занялась анализом сложившейся ситуации. Спичек нет, мобильник не работает, есть хочется зверски и в животе уже начинается третья мировая, а где я нахожусь, сам черт голову сломит. Стиль фэнтази я конечно уважаю, и даже, сама изредка почитываю, пытаясь уйти от жестокой действительности нашей жизни, но всерьез поверить во что-то подобное у меня фантазии не хватает. Наверное, я слишком приземленный человек и жизнь приучила ко всему относиться с оглядкой, но то, что я видела вокруг, ни в одни каноны не укладывалось. Если только я не попала на какой-нибудь засекреченный полигон, где проходят испытания, связанные с «глобальным потеплением» и отражением этого самого потепления на нашу «матушку природу». Однако, если это засекреченный полигон, то где тогда охрана, и каким образом меня сюда занесло? Ой, чувствую, мне эти выходные и грибочки в лукошке еще аукнутся! Ладно, надо определяться с направлением и куда-то двигаться. Где там должен расти мох – на севере или на юге? Подойдя к ближайшему дереву, и обследовав его на предмет оного, с тоской поняла, что ничего похожего на виденный мною ранее пушистый коврик от ботаники, не наблюдается вообще. Ну и что прикажете теперь делать? Ладно, бог с ним! Сидеть и распускать нюни нет смысла, все равно никто не пожалеет и к груди не прижмет. Надев вставшие колом джинсы и повязав на поясе высохшую куртку, решительно зашагала куда глаза глядят (а точнее, ломанулась как лось сквозь непролазную чащу).

Где-то через полчаса импровизированного марш-броска, начался нестерпимый зуд на шее и тупая, накатывающая боль в висках. Завидев впереди прогалину, я из последних сил вывалилась на поляну, идентичную той, с которой не так давно сбежала. Боль в висках стала уже нестерпимой, и, плюхнувшись на мягкую травку, я блаженно закрыла глаза и провалилась в небытие, из последних сил отметив начинающееся жжение в груди. Мозг, да и само сознание как будто засосало в воронку, наподобие смерча. Ощущения, прямо сказать, не из приятных. Перед мысленным взором проносились какие-то всполохи, огни, бегущие люди и еще какая-то чертовщина из эльфов, гоблинов и еще черт знает кого. Кто-то что-то кричал, а потом все….темнота. Очнулась я в сумерках, голова не болела и сначала долго не могла вспомнить, что со мной произошло и как меня зовут. Господи, ведь приснится же такое!.. Потянувшись, я перевернулась на живот и плавно перетекла в положение сидя. Оглянувшись по сторонам, увидела, что меня окружает вековой лес (если это не вековой, то я уж и не знаю, как он должен выглядеть). Дубы в три обхвата (а моих так и все пять, а может и десять будут), кусты в рост человека, травка правда мягонькая такая. Я похожую, только поменьше размером, видела на даче одного ухажера моей школьной подруги Ирки, когда он нас пригласил на шашлыки. Только там эту травку подстригали чуть ли не три раза в неделю, плюс различные средства для хорошего роста, строго по часам полив и все радости жизни ботанических насаждений на участках наших олигархов. А здесь травка гораздо пышнее, мягче и гуще, без всяких благ цивилизации, и прямо посередине леса. Чудно?…

Опять напомнило о себе жжение в груди, которое, не успев меня напугать перешло в нестерпимый зуд. Что за почесун на меня напал, ей-богу? Оттянув ворот футболки, я буквально онемела. Вокруг шеи, плавно спускаясь вниз, шла красная борозда, четко повторяя контуры и плетение цепочки с кулоном, которую я повесила на себя перед забегом по лесу. В месте предполагаемого кулона, под кожей наблюдалась конкретная опухоль, дотронувшись до которой, я поняла, что лучше бы я этого не делала. После вспышки нестерпимой боли, мир снова померк, а последовавшие за этим кошмары, не шли ни в какое сравнение с предыдущими. Очнулась я глубокой ночью от нестерпимого холода, и ломоты во всем теле. Почему-то появилось стойкое ощущение чьего-то взгляда, как будто кто-то изучающее смотрит на тебя и взгляд весь из себя такой недобрый-недобрый. Поляна, в солнечном свете выглядевшая милой и мирной, в темноте уже не казалась такой. Вглядываясь до рези в глазах в окружающий поляну лес, до меня вдруг дошло, что я вижу даже отдельные листики на деревьях, хотя никогда не отличалась хорошим зрением, по причине огромной любви к книгам. Свет, заливающий поляну, был каким-то нереально красно-белым. Подняв глаза к небу я увидела совершенно красные звезды и белую с красным ореолом луну. Ну и кто из нас теперь идиот? Это явно не мой мир, или я сошла с ума. Если созвездия я не в состоянии определить, так как являюсь чисто городской девушкой, то уж такое несоответствие всем нормам, не заметить я не могла. Это полный трындец! Только почему-то я не чувствовала никакого дискомфорта, более того, так хорошо как сейчас, я не чувствовала себя уже давно (даже в глубоком детстве, когда энергия и адреналин играют в крови). Тело будто переполняла энергия, и хотелось куда-то бежать, смеяться, и неважно что делать, лишь бы не сидеть на месте. Вообще все казалось неважным, и ночь уже была не страшна. Она как будто превратилась в мою подругу, мягко обнимающую и сулящую исполнение всех желаний. Ничего не боясь я закрыла глаза, протянув руки к небу. Тяжелый толчок сбил меня с ног и разрушил всю эйфорию, созданную ночным лесом. Резкая боль полоснула по плечу и заставила внутренне собраться. А дальше я сама не знаю. что произошло, сознание как-будто раздвоилось. Одна моя половина тихо поскуливала в кустах, надеясь, что все это пригрезилось и завтра я проснусь в теплой московской квартире, а вторая часть выделывала что-то невероятное. Кружась и подпрыгивая в воздухе, я сражалась с какой-то тварью, имеющей красные глаза и совершенно немыслимую реакцию. Отпрыгнув в сторону, я вдруг с удивлением увидела, что это человек! Вернее молодой парень, с длинными черными волосами. И этот придурок подкрадывался ко мне какой-то плавной скользящей походкой. Я заворожено следила за его движениями, и очнулась, только увидев вплотную перед собой злые, горящим красным глаза. От замаха растопыренной пятерни с нереально длинными ногтями (или правильнее сказать когтями) нормально увернуться уже не получилось, и шею обожгла резкая боль. И вдруг все кончилось… так же внезапно, как началось. Передо мной лежал человек (а человек ли?) с совершенно очумевшим взглядом баюкая свою правую руку и тихо поскуливая.

–Ты что, очумел совсем, придурок ненормальный? – Я тихонько попятилась от этого ненормального, внимательно следя за его реакцией.

Парень поднял ко мне заплаканное лицо.

– Ты кто такая и откуда на тебе «Знак Отверженных»?

Сначала я услышала только шипящие, режущие слух звуки, но буквально через секунду до меня дошло, что сказал этот парень. Я спокойно воспринимала этот ни на что не похожий язык, и самое главное могла его понимать и даже сама на нем говорить, в чем через мгновение и убедилась.

– Ты что болтаешь? Какой еще «Знак отверженных»?

Протянув руку, парень молча показал мне на шею.

Непроизвольно дотронувшись до шеи, я почувствовала уже знакомое утолщение. Не сводя взгляда с незнакомца, я порылась в кармане куртки, где всегда ношу с собой маленькое зеркальце. Заглянув в него, я непроизвольно ахнула.

– Ну ни фига себе! – Всю шею опоясывала красно-зеленая татуировка, полностью повторяющая плетение цепочки, а в месте нахождения кулона, из-под кожи просвечивал ярко багровый свет в обрамлении черной вязи. – Это что за хрень такая? Ты случаем не знаешь, как это снять, а то меня на работе не поймут. – Я с надеждой уставилась на переставшего ныть парня.

– А это нельзя снять. Я не знаю, как к тебе попал этот древний артефакт, но он тебя принял, а это значит, что в нашем мире появилась новая Хранительница. Я рад, что могу первым поприветствовать тебя. Приношу свое глубочайшее извинение за нападение, единственно что могу сказать себе в оправдание – это то, что видимо «Знак Отверженных» попал к тебе недавно, и вы с ним еще не успели срастись в одно целое. В противном случае, артефакт бы предупредил меня исходящими от тебя эманациями, да и ты узнала бы о моем присутствии задолго до реального появления.

– Чушь какая-то! Какая еще на фиг Хранительница? Да кто ты такой и где я вообще нахожусь? Это что, полигон для сумасшедших, а я в качестве подопытного кролика? И что значит, ЭТО нельзя снять, я что, теперь все время должна на работу в водолазках ходить?

– Не хочу тебя разочаровывать, но на свою работу ты попадешь еще очень не скоро, если вообще попадешь. Теперь твоя работа здесь, на Тарагоне, и в чем она заключается, тебе, наверное, никто не сможет сказать. Ты сама все поймешь, когда придет время.

– Что-то я не припомню такого города в России – Тарагон? Ты меня не разыгрываешь? – Я скептически посмотрела на черноволосого.

– Тарагон – это наш мир. Я не знаю, откуда ты попала к нам, но теперь тебе придется здесь жить, а значит в твоих интересах побыстрее изучить всех его обитателей и нравы. Чем смогу, помогу, но многое тебе придется решать самостоятельно.

Напыжившись от собственной важности, черноволосый парень расправил плечи и, кажется, приготовился прочесть мне длинную лекцию, которую я самым бессовестным образом прервала.

– А с какой стати тебе мне помогать? Ты мне никто, я даже не знаю как тебя зовут, не говоря уже о том, что буквально несколько минут назад ты самым бессовестным образом напал на меня. Что тебе было от меня нужно, ты что больной, на случайных прохожих нападаешь?

Виновато понурившись, парень пробормотал:

– Да ладно тебе. Ну подумаешь, попугал немного. Я же не собирался тебя убивать. Просто мы с друзьями поспорили, что я смогу добыть кровь живого человека. Что, с тебя убыло бы, если б я немножечко отлил? – И как бы в свое оправдание, этот придурок показал мне маленький пузыречек, зажатый у него в кулаке.

– Ты точно больной на всю голову! На фига тебе сдалась моя кровь? Ты что вампир что-ли? – Я даже ухмыльнулась своей шутке.

– Да, а ты что, еще не поняла? – От удивления, парень даже рот открыл.

А во рту этом!… – Мама дорогая, роди меня обратно! – У меня даже мороз по коже пробежал. Белоснежные клыки были явно не человеческого размера, таких у людей просто не бывает! Увидав мой обалделый вид, парень быстро заговорил скороговоркой:

– Ты не бойся, мы вообще-то на людей не нападаем, просто так получилось… Ты уж извини меня, я нечаянно. – И он потерянно опустил голову, как нашкодивший школьник.

–Тьфу ты, точно придурок. Надо же, попала в чужой мир и сразу же нарвалась на какого-то недоделанного вампира. Ладно, давай уже, рассказывай, что тут у вас и как устроено, а я послушаю. Если засну невзначай, разбудишь. – Устроившись поудобнее, я приготовилась слушать его байки, решив понапрасну не раздражать этого непонятного парня с явно выраженными признаками чернобыльской мутации. Вдруг и правда решит, что он вампир и ему пора обедать, и схарчит невзначай.

ГЛАВА 3.

Бред, который он мне поведал, иначе чем «дурдом на выезде», и назвать нельзя.

Короче зовут парня Даккруол и он темный в третьем поколении. А точнее чистокровный вампир (вот чем объясняются его неестественно красные глаза, длинные когти, клыки и т.п.). Ему всего сто тридцать лет (что в переводе на человеческие мерки приближается где-то к 16-18 годам). Как он мне пояснил, чистокровные вампиры вообще очень медленно взрослеют и набирают силу. Видимо, это устроено для того, чтобы высший вампир набрался мудрости к моменту вхождения в полную силу и не смог принести никому большого вреда, по причине неуемной энергии. Место, где это чудо на меня напало, называется Королевством Таринф. На Тарагоне обитают несколько основных рас: люди, вампиры, эльфы, дроу, гномы, драголы и черт знает кто еще. Всех сразу и не запомнишь. Также Тарагон делится на отдельные королевства и даже заморские страны (то есть за морем). Правда кто там живет на островах и сколько их этих островов, мало кто может сказать точно, а вот то, что самых крупных человеческих королевств всего два, это я уяснила сразу. Первое – Королевство Таринф, столицей которого являлся славный город Вассариар, с кучей городов, городков и поселений поменьше. В нем находится Башня Магов с учебным центром. Второе – Королевство Бармингам со столицей Барма, где процветает торговля всем и вся. В этом королевстве можно продать и купить что угодно и кого угодно, а если что-то не удается купить, значит этого нет в природе. Отличительной особенностью этого королевства является узаконенное рабство. Про остальные королевства я и говорить не буду, так как меня в первую очередь интересовали конечно же людские поселения. Судя по всему, я сейчас находилась в королевстве Таринф, однако где-то рядом с границей Королевства Бармингам, а это не есть хорошо. Еще продадут в рабство, и доказывай потом свою уникальность и неповторимость.

Хранительница последний раз появлялась в их мире где-то пятьсот лет назад, когда она умудрилась спасти весь Тарагон от вторжения каких-то жутких тварей, которые прорвались через Южные врата. Эти создания, умели поглощать и накапливать энергию из всех, кто им был не нужен. Они даже из вампиров умудрялись высасывать энергию, хотя как они это делали, никто так и не понял. Поняв, чем это грозит миру, все расы объединились, забыв на время свои дрязги и споры, чтобы дать отпор этой злой силе. Тогда и выяснилось, что врата не просто так пропустили этих тварей, они были открыты специально одним культом. Приход Хранительницы остановил нашествие, заперев врата и уничтожив расползающуюся по миру заразу, однако справиться с последователями этого культа она не смогла и здесь дальше мнения разделяются. Одни говорят, что она погибла от рук предателей, другие верят, что Хранительница просто ушла в свой мир, посчитав свою задачу выполненной, но она обязательно вернется, когда в этом возникнет необходимость.

Выслушав всю эту белиберду, я невольно коснулась шеи, где висела цепочка. Сейчас на этом месте ощущалась лишь небольшая припухлость, но и она исчезала практически на глазах. Боли и жжения также как не бывало. – Да-а, вот так и начинаешь верить в сказки. Кажется, последнюю фразу я произнесла вслух, так как Даккруол незамедлительно отреагировал:

– Это не сказки! Эту легенду знает каждый житель нашего мира. Только далеко не каждый знает, что вампиры были чуть ли не самыми верными соратниками Хранительницы в той войне, а точнее говоря – наш клан!

Гордо выпятив грудь и расправив плечи, парень попробовал сделать высокомерное лицо, но тут же совершенно по детски расплылся в счастливой улыбке:

– Обалдеть, что наши скажут, когда узнают, что именно я первым встретил новую Хранительницу в нашем мире!

– Слушай, Дакк – можно я буду звать тебя Дакк, а то пока твое имя выговоришь, язык сломаешь? Я вообще-то в вашем мире недавно, и ничего здесь не знаю. Этот ненормальный медальончик попал ко мне совершенно случайно (знала бы что все так повернется, никогда и близко бы не подошла к той пещере). – Чтоб прояснить ситуацию, пришлось вкратце рассказать про свой мир, поездку за грибами и необычную находку. – И почему ты от меня с таким визгом шарахнулся, когда нападал, я ведь до тебя даже не дотронулась?

– Медальон защищает своего носителя, то есть тебя, и мне еще крупно повезло, что он не спалил меня на месте, а всего лишь обжег руку. Он является опознавательным знаком, а также открывает для своего носителя практически неограниченные возможности как в магии, так и во многом другом. Всех его свойств не сможет сказать практически никто, тем более, что для каждого своего носителя, набор свойств может отличаться. Твой медальон дает возможность совершенствоваться во всех смыслах этого слова, как внутренне, так и внешне, по твоему желанию и необходимости.

– Что значит совершенствоваться внешне? Это как? – Я обалдело посмотрела на Дакка.

– Ну, к примеру, если у тебя были какие-то проблемы со здоровьем, аурой или еще там что-то, (вы люди такие несовершенные и хрупкие), то «Знак Отверженных» исправит все огрехи твоего организма.

Я некоторое время обалдело переваривала это сообщение, а потом задрав штанину, начала усердно изучать свою коленку, которую с самого детства украшал небольшой шрам, являющийся последствием падения с яблони в возрасте семи лет. Коленка была абсолютно чистая и гладкая, никакого намека на шрамы и царапины там и в помине не было. Для очистки совести, я задрала и вторую штанину, с тем же результатом. Внимательно осмотрела руки на предмет царапин, все-таки пока я пробиралась по лесу, да и потом, когда летела в яму, все руки у меня были в царапинах и ссадинах. Сейчас и они были девственно чисты, а кожа гладкая, как в младенчестве.

– Просто обалдеть! – Если я еще в чем-то и сомневалась, все-таки наговорить можно все, что угодно, то теперь была готова поверить во все сказанное и даже больше. Клыки можно приделать, даже татуировку на моей шее можно было сделать, когда я валялась в беспамятстве, но вот так запросто убрать старый шрам, такого я еще не видела. Да и других странностей вокруг хватало.

– Прям голова кругом… Дакк, а почему ты называешь мой медальон «Знаком Отверженных»?

– Раньше, еще до Вторжения, раса вампиров считалась проклятой. Отверженные – так мы называли себя сами в те времена. Нас старались истребить все разумные существа, которые живут в нашем мире. Дело в том, что мы не могли обходиться без свежей крови разумных существ, и из-за этого нас стало становиться все меньше и меньше. Само наше существование было поставлено под вопросом. Именно поэтому, когда началось Вторжение, мы одни из первых поняли, чем это всем грозит, и сразу же, не колеблясь, предложили свои услуги Хранительнице. Взамен она подарила нам возможность обходиться кровью животных и жить по своему усмотрению. Так и получилось, что наш клан давно отказался от употребления крови разумных, нам достаточно изредка питаться кровью животных, обитающих в этом лесу. Да и отношение разумных рас Тарагона кардинально поменялось. Конечно, хватает и косых взглядов, особенно в маленьких деревнях очень сильны еще старые предрассудки. Однако в крупных городах, вампиры имеют право появляться на общих основаниях, единственное ограничение – следящий браслет. В случае не мотивированного нападения на мирных горожан, браслет подает сигнал в Башню магов, и такой нарушитель будет моментально казнен, в лучшем случае выдворен из города на руки полномочного представителя клана, для последующего суда. Но эту меру мы принимаем, так как можем понять опасения простых обывателей по отношению к нашей расе.

– Ладно, это все конечно очень интересно. Но, может быть, ты знаешь здесь недалеко какое-нибудь человеческое жилье?

– Совсем–совсем рядом нет. Но вот если пройти по лесу напрямик, то одна деревушка будет неподалеку. Однако разумно ли будет идти ночью по лесу? Может лучше дождаться утра, а утром мы двинемся в путь?

Припомнив все, что я когда-то читала про вампиров, решила поинтересоваться:

– Ты сказал, что вы теперь можете долго обходиться без крови, а как по отношению к солнечным лучам? Не повредят ли они тебе, ведь сейчас днем достаточно жарко и солнечно, а ты, насколько я поняла, собрался топать со мной?

Парень ощутимо смутился.

– Хранительница может управлять различными потоками силы, а также перенаправлять и преобразовывать энергетику, образующую основное составляющее всех живых существ. Вернее та, предыдущая Хранительница могла это делать. – Поправился он, и если бы Лика только попыталась…

– Как ты себе это представляешь, если я только что узнала, что являюсь какой-то Хранительницей и никаких особых новых навыков в себе заметить еще не успела?

– Ну, чисто теоретически, очень приблизительно, я могу попробовать объяснить тебе, как следует действовать. Ведь даже необученной Хранительнице бывают подвластны тонкие материи, и самое главное – это иметь желание помочь. – В ожидании ответа, Дакк замер, напряженно ожидая моего решения.

Все это конечно очень мило, но вспомнив как это чудо природы напало на меня какой-то час назад, начала лихорадочно думать. Не такая уж я и дура. Надо как-то себя застраховать от подобных нападений на будущее. Подумаешь, что он мне здесь наболтал. Даже если это все правда, а это еще пока никто не подтвердил, то кто даст гарантию, что вот конкретно этот вампир, совершенно вменяемый, и не вынашивает ненормальных идей по переливу моей крови в какой-нибудь резервуар. И тут меня осенило!

– Слушай, чистокровный, а нет ли у вас какой-нибудь клятвы, через которую ты не смог бы переступить? А то сам понимаешь, доверия к тебе у меня пока не сильно много. Нет, это не значит, что я тебе совсем уж не доверяю, но поворачиваться к тебе спиной и уж тем более спокойно ложиться спать, пока не могу. Вдруг лягу спать человеком, а проснусь с такими же красными глазками, как у тебя. А мне пока и свой цвет глаз очень нравится. Они у меня с рождения меняли цвет, в зависимости от настроения: то темно- зеленые, то серые с зеленоватым отливом. В общем, красный цвет глаз, как вариант, меня совершенно не устраивает.

Дакк задумался. Я почти физически ощущала, как вертятся в его голове шестеренки.

– Ну, почеши в своей шевелюре, может какие умные мысли в твою молодую башку залезут! Давай, думай быстрее, а то мне уже спать хочется. – И я демонстративно широко зевнула. Парень с тоской посмотрел на меня, но лично я помочь ему никак не могла. Обеспечение моей безопасности от клыкастого и глазастого злыдня – наипервейшая задача на сегодняшний день (вернее ночь). Я уже начала подумывать, что я буду делать, если молодой вампирчик ничего не выдаст. Задумавшись о возможных вариантах, я даже подпрыгнула от неожиданности, когда Дакк громко закричал:

– Есть! Я кажется вспомнил!

– Тьфу, на тебя, кровосос несчастный! Так и до инфаркта довести можно. Давай, что ты там надумал.

– Роясь как-то в старых рукописях нашего клана, я нашел упоминание о ритуале принесения клятвы верности, эту клятву переступить ни один вампир не сможет. Иначе ему грозит медленная и мучительная смерть. – И, захлебываясь от возбуждения, Дакк начал тараторить: – Клятва должна быть принесена в ночь, когда высшее светило находится в зените и вошло в полную свою силу. Сейчас именно такая ночь и есть.

Оказывается, в обычную ночь луна (или как там у них это называется?) выглядит практически обыкновенно, ну может имеет слегка розоватый, размытый ареол. И такой устрашающий вид, как сейчас, приобретает только на одну ночь за каждый цикл (их цикл – это где-то полторы-две недели на наше понимание).

– Лика, ты примешь мою клятву верности? – По-моему, Дакк даже задержал дыхание в ожидании ответа.

Я пожала плечами. Имя свое я ему назвала почти сразу же, как только он рассказал мне историю их Тарагона, а то Дакк уже задолбал называть меня Хранительницей.

– А почему бы и нет? Давай, рассказывай, что там нужно делать? – За спиной послышалось пыхтение и какая-то возня.

Обернувшись, я увидела перед собой Дакка, протягивающего мне на ладони какой-то предмет, отсвечивающий в ночном свете ослепительно белым. Приглядевшись, меня чуть не стошнило.

– Господи, Дакк, где ты взял эту гадость? – Этот придурок приволок мне чей-то зуб, вернее клык достаточно впечатляющих размеров.

– Это не гадость, это мой клык совершеннолетия! Только когда он отрастает, мы можем считаться взрослыми и готовыми к принятию самостоятельных решений. В манускрипте говорилось, что взрослый вампир, добровольно отдавший свой клык, становится собственным заложником. В случае нарушения клятвы, начинают выпадать все зубы, и вампир может умереть медленной, мучительной смертью от тривиального голода. Так как, зубы, выпавшие от нарушения подобной клятвы, не восстанавливаются, хотя обычно они растут всю жизнь (умудряясь обновляться, даже в самых экстремальных случаях: ну там выбили, или в теле жертвы застрял, или кариес…).

Я чуть не расхохоталась. Только подумать, у вампиров тоже может быть кариес!

– Ну и что мне с этим бивнем мамонта делать, может резную шкатулку для колец выпилить, а потом продать за бешенные деньги. А вдруг местным модницам так понравится, что они объявят внеплановую охоту за вампирами. Те начнут вымирать, придется в Красную книгу заносить, заповедники строить… Ну а если серьезно, – я умильно посмотрела на Дакка – Что я должна с этим делать?

– Я передаю тебе частицу себя, со своей клятвой верности. И пусть темное светило будет свидетелем добровольности моего решения! – Торжественное, с пафосом произнесенная клятва заставила меня воспринимать все серьезно, и постараться не рассмеяться. Долгий, выжидательный взгляд заставили меня занервничать.

– И что дальше? – почему-то показалось, что это еще не все, и должно быть какое-то продолжение.

– Ты должна подтвердить принятие моей клятвы. – Дакк требовательно посмотрел на мои руки. – Ты должна подтвердить мою клятву частицей себя.

– Я что должна сделать? – от наглости вампира я чуть было не задохнулась. – Какой такой частицей себя я должна подтвердить твою клятву? Что, тоже зубы рвать?! На это я не согласна, тем более, что они у меня уже не вырастут, не молочные чай.

– Не надо зубы рвать, достаточно одной капельки, малюсенькой капелюсечки твоей крови и все будет в лучшем виде. Твоя кровь, отданная добровольно, будет идеальным подтверждением и скреплением уз принесенной клятвы.

Видя мои колебания, Дакк состроил такую трогательную физиономию, как у морской свинки моей подруги Ленки, когда той предлагали корочку сыра, после того, как защечные мешки уже были набиты под завязку. Не выдержав, я заржала в голос.

– Хрен с тобой, давай свою клятву.

Вампирчик, словно боясь, что я вот прямо сейчас передумаю, начал тараторить какую-то белиберду, типа «вручаю тебе свою жизнь, честь и прочее и прочее….» – через пару минут я отключилась и уставилась на звезды. Лепота–а-а! Внезапно наступившая тишина заставила очнуться. Ага, кажется теперь мой ход… – Я, Лика, принимаю клятву верности отрока Дакки, тьфу – отрока Даккруола, – что там надо сделать, частичку себя? Ну ладно, перочинным ножичком легонько ткнула в мизинец на левой руке. Появилась капелька крови (блин, как на общий анализ крови сдала).

– Что дальше-то говорить? – прошипела я. Дальше повторяла практически автоматически, за тихо бубнящим парнем: – В ответ на полную преданность, обязуюсь приходить на помощь и защищать жизнь и приходить на помощь в случае необходимости и т.д. и т.п. Только договорив полностью, до меня вдруг дошло – КАКОГО ХРЕНА?! – Вампир охнул и сжав руками уши повалился на землю. – Ты за кого меня принимаешь, это ты должен обо мне заботиться и всячески оберегать, про обязательства ничего сказано не было!

БАБАХ! – кажется я опоздала со своими возмущениями. С неба сорвалась молния и шарахнула прямо посередине нас, чуть не опалив волосы.

–Ура! Клятва услышана и подтверждена небесами! – пацан катался по земле от восторга, а я стояла и в бессильной злобе грызла ногти. Ну ладно, оболтус красноглазый, ты еще пожалеешь, что связался со мной. А то ишь ты, оберегать я его должна. Так оберегу дрыном, что мало не покажется. Жив будет, и замечательно. В конце концов, стиральной машинки тут нет, утюга тоже, а я уже привыкла к этим благам цивилизации, вот ты у меня и будешь их выполнять! А будущие блага цивилизации, не подозревая, к чему их причислили, весело скакали по пресловутой полянке с улыбкой идиота.

– СТОЯТЬ! – Сказать, что я была зла, это не сказать ничего. – Упор лежа принять! – К моему удивлению, Дакк вполне успешно справился с этой командой. – А теперь сто отжиманий, начали: раз-два, раз-два…. Свободен!

Глядя на трясущиеся ручки и ножки грозы ночных жителей, я уже почти раскаялась в своем поступке. Окончательно меня доконали две хрустальные слезинки, скатившиеся по щекам моего (теперь уже моего) вампира.

– За что, Лика, что я такое сделал? Я же теперь целую неделю не смогу летать.

– Да ладно тебе, физические упражнения еще никому не вредили. А потом, нечего было меня злить! Запомни раз и навсегда: Я Не Люблю Брать На Себя Никаких Обязательств. Ты меня обманул, ничего не сказав о второй части обряда.

– Но это была стандартная клятва верности! Если кто-то готов отдать за тебя свою жизнь, то и ты должен защищать его ценой своей жизни. – Есть еще несколько видов клятв (вечного служения, то есть рабства; и клятва двух господ – между равными). Первая клятва подразумевает безоговорочное подчинение слуги своему хозяину и последующую смерть в случае смерти хозяина, а вторая бессмысленна в нашем случае, так как вампир не может считаться равным Хранительнице. Все это дрожащими губами и объяснил мне, безумно разобиженный парень.

ГЛАВА 4.

– Да-а, вот это я попала! Ладно, давай трогаться. Ложиться спать уже нет смысла, небо начинает светлеть, да и сыростью ощутимо потянуло. А спать на мокрой траве – бр-р, увольте.

– Лика, а ты ничего не забыла?

– Господи, ну что тебе еще надо, ошибка природы?

– А как же солнце, вернее его лучи? Я ведь не смогу долго находиться с тобой днем, если ты не попробуешь внести некоторые изменения в мою энергетическую структуру. А я ведь поклялся тебя охранять! – Дакк умоляюще смотрел на меня.

– Тьфу на тебя, дитятко! И как мне тебя защитить, приобретение ты мое незапланированное?

– Ну, точно не знаю, твой медальон должен тебе помочь, достаточно только тебе захотеть это сделать. Попробуй для начала рассмотреть мою ауру, и скажи, что ты видишь?

Ни фига себе! Рассмотреть ауру. Да за кого он меня принимает, за ведьму в десятом поколении что ли?

Тем не менее, прищурив глаза, я честно постаралась рассмотреть что-то вокруг вампира, ожидая увидеть какое-нибудь размытое пятно, наподобие тех, которые показывают нам в разных фантастических фильмах. Сначала ничего не происходило, как я не вглядывалась, даже глаза начали слезиться. Но потом, когда я уже решила плюнуть и честно признаться, что у меня ничего не получается, вдруг как на старых фотографиях при их проявке, начали постепенно проступать какие-то линии, сплетаясь в причудливый узор.

– Что это такое? – Мой потрясенный шепот озадачил терпеливо ожидающего вампира.

– А что ты видишь? – Заинтересовавшись, Дакк так и вперился в меня взглядом, ожидая подробного ответа.

– Это ни на что не похоже! Столько красок, линий смешений. Больше всего напоминает Северное сияние, однако здесь даже больше, здесь не только сполохи, здесь пробегают и отдельные линии, искорки, тончайшие переплетения. Боже, как это красиво!

Задыхаясь от восторга, я так хотела поделиться своими впечатлениями с молодым вампиром, и донести до него все то, что я вижу, что очнулась от своих переживаний, только услышав сдавленное: – ОХ!

Очнувшись, теперь уже я с удивлением посмотрела на Дакка.

– Ты чего охаешь? Насколько я поняла, для тебя это обычное явление, это я в первый раз вижу такую красотищу?

Дакк выглядел подавленным и ошарашенным.

– Ты не совсем права. Я, конечно, вижу ауру живых существ, однако это происходит не так, как у тебя. Мы можем видеть только общий фон, окружающий разумное существо, ты же видишь значительно больше и дальше. Тебе доступны эмоции, энергетика, общая сущность и само предназначение в этой жизни. Так, как видишь ты, не видит наверное никто. Спасибо тебе, что удостоила меня и я стал первым вампиром, сумевшим заглянуть в свою собственную сущность.

– А как ты сумел увидеть тоже самое, что и я? – Я с подозрением посмотрела на Дакка.

– Ну, не знаю… Ты наверное так сильно хотела передать мне свои эмоции, что медальон помог тебе и я смог увидеть тоже самое, что и ты. Это действительно очень красиво.

– И что же дальше? Какие мои следующие действия?

– Раз ты так хорошо видишь все линии, ты можешь усилить линиизащиты моего организма. Они, как правило, находятся по верхней грани ауры, чуть ниже эмоционального фона. Если ты сильно захочешь мне помочь, то твоя интуиция, управляемая «Знаком Отверженных», все сделает за тебя. Просто доверься самой себе.

Тяжело вздохнув, Дакк крепко зажмурился.

– Ну все, я готов! Приступай.

– Ни фига себе заявочки. Это что же, если я, доверившись своей интуиции, сделаю что-нибудь не так и непреднамеренно нанесу какой-нибудь вред своему защитнику, эта «бяка» рикошетом может ударить и по мне? Как там в клятве говорилось, что защита и ответственность за поступки должны быть обоюдны?

Ладно, деваться некуда. Как говорится «назвался груздем, полезай в кузов». Теперь уже я тяжело вздохнула, и прищурив глаза начала творить.

Что уж я там делала и как, сказать не берусь. Это как в мозаике, только вместо камушков, здесь были цвета и линии, которые, повинуясь моим желаниям меняли свои цвета и плетения, переплетались с другими, соседними линиями, вначале идущими исключительно параллельно. Сколько это продолжалось, сказать не берусь. Только когда я почувствовала удовлетворение от проделанной работы и поняла, что больше ничего не хочу менять в получившемся узоре, я почувствовала себя как выжатый лимон. Перед глазами мелькали черные мушки и появилось только одно, но о-очень большое желание прилечь на травку и заснуть так на месяцок – другой.

Присев на холмик, услужливо возникший прямо под моей пятой точкой, я начала проваливаться в темноту, и последнее, что возникло у меня перед глазами, это удивленная физиономия Дакка, силящегося что-то мне сказать. Ленивая мысль по поводу неоправданно близкого соседства с вампиром, скользнувшая в мозгу, уже не смогла меня заставить открыть глаза.

Проснулась я от жары и какого-то щекотания в носу. Не выдержав, я громко чихнула и открыла глаза. Минут пять я соображала, где нахожусь и что все это значит. Моя бренная тушка лежала на полянке, укрытая кучей папортника, а под головой находился мой походный рюкзак, из которого топорщился небольшой термос, упирающийся прямо мне в ухо. Солнце немилосердно припекало и очень хотелось пить. Сбросив с себя весь этот хлам, я поднялась и с наслаждением потянулась. Ничего себе так холмик получился. Еще бы крестик воткнуть, и можно сказать, что получилась импровизированная лесная могилка. Окончательно вспомнив все произошедшее этой ночью, я стала оглядываться в поисках ненормального упыря, заживо похоронившего меня под этими зелеными листиками. Явление Христа народу не заставило себя долго ждать. Выбежавший прямо под солнечные лучи черноволосый парень, живо подтвердил, что все мои воспоминания – это не бред воспаленного воображения.

– А, ты уже проснулась? Ура, Лика, у тебя все получилось. И даже больше того! Некоторые свои новые способности я уже опробовал, а сколько их вообще, еще даже и сам не знаю. О таких возможностях я даже и не смел мечтать. Смотри, у меня даже получилось искупаться в проточной реке под палящими солнечными лучами! Кто еще из вампиров может похвастаться такими способностями? Какое же это счастье!!!

Пришлось срочно прерывать этого захлебывающегося от восторга вампира, напомнив о прозе жизни.

– Ну, во первых, я безумно хочу пить, а во вторых, объясни мне пожалуйста, какого х…..а ты решил похоронить меня под этой кучей силоса? Или ты пытался сделать запасы на будущее, чтоб свежее мясо не протухло?

Мое плохое настроение немного сбило чересчур восторженный настрой Дакка, и он немного смутился.

– Ну, понимаешь, я решил что ты можешь замерзнуть, а так как под рукой ничего больше не было, я решил тебя прикрыть листьями папортника от ночной прохлады и комаров. – Дакк смущенно потупился.

Теперь уже мне стало неудобно. Человек, тьфу ты, вампир хотел как лучше, позаботился обо мне, а я так на него наехала.

– Ладно, проехали. Слушай, Дакк, а эта твоя речка далеко отсюда, а то я бы тоже не отказалась искупаться.

– Да нет, совсем рядом. Пойдем, я тебе покажу. – Воспрянув духом, вампир весело поскакал впереди, радуясь наступившему дню.

Интересно, почему это теплый солнечный день меня совсем не радует, а вампир радуется каждому новому лучику? Вроде все должно быть наоборот? Какой то неправильный вампир мне попался.

Минут через пять, деревья расступились, и мы оказались в излучине небольшой лесной речушки, с достаточно крутыми, обрывистыми берегами.

– И как я должна туда спускаться, интересно? Летать я пока еще не научилась, а голову сломать в начале моего безумного приключения, как-то не хочется.

– Да что ты, Лика. Здесь за кустиком есть чудесная тропинка, которая спускается прямо к самой реке. Пойдем, я тебе покажу.

Тропинка действительно имелась в наличии. Спустившись к реке и тщательно обследовав ее берег, я выразительно посмотрела на мявшегося неподалеку вампира.

– Ну и чего ты ждешь? Второго Пришествия, или когда дед Мазай и зайцы по реке поплывут?

– А? Ты чего-то сказала? – Недоумевающее вертя головой, вампир уставился на меня.

– Вали отсюда, пока я тебя не утопила в этой луже. Или ты считаешь, что порядочная девушка, вроде меня, должна купаться голышом при куче зрителей, доставляя им неимоверное удовольствие? Учти, я эксгибиционизмом не страдаю!

– Ой, извини пожалуйста, я просто задумался.

Небольшой вихрь, и мой провожатый испарился в мгновение ока.

– Ни фига себе! Я тоже так хочу! – Я с подозрением оглядела близлежащие кустики, однако ничего подозрительного не заметила. Немного помявшись, я плюнула на свою осторожность и решительно разделась. Река так и манила прохладой и природной чистотой, а с учетом того, что я уже сутки не мылась, да еще после всех моих мытарств, вода притягивала меня как магнит.

Искупавшись и слегка простирнув свой свитер и косынку с головы, я почувствовала себя почти человеком. Почему почти? Да потому что голодная была как волк, а в животе уже шла, по моему, Третья мировая, скручивая кишки в тугой узел и издавая непрерывные устрашающие рычания.

– Ау! Дакки, малыш, ты где? – Вопль пришлось повторить аж целых два раза, пока из кустов не высунулась знакомая физиономия.

– Ну ничего себе защитничек! А если бы меня здесь решили похитить, утопить или еще чего похуже? Ты где болтался, что я никак не могу до тебя докричаться?

– Да я был здесь не подалеку. Тем более, что ты сама меня прогнала, вот я и отошел подальше, чтоб тебя не нервировать. – Оправдывался смущенный вампир.

– Давай, веди уже в свою деревню, а то так есть хочется, аж мочи нет. А когда я голодная, то жутко злая. Запомни это на будущее!

При слове еда в животе началось голодное бурчание, слышное, наверное, на весь лес.

– Конечно, конечно. Пойдем, я покажу тебе дорогу.

– Интересно, а ты тоже перекусывать собрался? – Мой взгляд не обещал кровопийце ничего хорошего. – Сама задушу, если что замечу!

– Что ты, что ты, как можно! Я только о тебе забочусь – поспешил откреститься Дакк.

– Слушай, а чем я платить буду? Если только тебя сдать в качестве наемной силы – беглая оценка щуплого вампира явила неутешительные результаты. – Нет, боюсь даже на корочку хлеба не заработаем! А вот в местную таверну (или харчевню, или что там у них, где поесть и отдохнуть можно), тебя можно было бы определить в качестве стриптизера. Движения плавные; худенький, но не костлявый; мордашка симпатичная. Глазки вот только подкачали, но ничего, темные очки наденем, танцевать научим и от баб отбою не будет!

– Лика, ты что задумала?

– А что, вполне приемлемый вариант. Платить-то за обед чем-то надо!

– А что такое «стриптизер»?

– Это такой мужик, который раздевается на сцене под музыку. Бабы будут в восторге!

– Лика, у нас это не принято. Такими вещами могут заниматься только продажные девки! Я этого делать не буду!

– Ну и пожалуйста. – я пожала плечами. – На что хавчик покупать будем, стеснительный ты мой?

– А у тебя ничего нет на продажу? Вот скажи, колечко у тебя золотое?

Черт, как я могла забыть! Ведь я и впрямь не стала снимать кольцо и серьги перед походом за грибами (тоненький ободок из переплетенных двух змеек не представлял особой ценности, а сережки я уже привыкла носить практически всегда. Тем более, что небольшие гвоздики совершенно мне не мешали).

– Сколько я могу получить за это? – я протянула Дакку кольцо и свои серьги.

– Серьги спрячь, на одно твое колечко можно месяц жить в этой деревне ни о чем не заботясь. Да, кстати, мы уже пришли.

Сквозь деревья просвечивались деревянные одноэтажные домики. Среди них выделялось одно здание – оно было аж из двух этажей. Как объяснил Дакк – это и была необходимая нам таверна.

– Дакки, ты можешь как-нибудь легализоваться в этой деревне? Ну там, превратиться в кого-то незаметного и безобидного, но чтоб всегда был со мной? А то твои клыки и красные зенки, боюсь слишком напрягут местное население, и я не то что покушать не получу, а еще и поганой метлой выпроводят взашей.

– Нет проблем! – минута, и передо мной сидит крохотный, с ладонь величиной мышонок, с аккуратными (мохнатыми!) крылышками, оканчивающимися маленькими лапками с белыми коготками, большими ушами с кисточками на концах и абсолютно круглыми красными глазами.

Сразу захотелось взять это чудо-игрушку и долго с наслаждением тискать. Видно что-то такое отразилось у меня во взгляде, так-как Дакк проворно вскарабкался по моей ноге и нырнул в карман куртки. – Даже не вздумай меня хватать руками, покусаю!

– А куда ты дел мое колечко? Мне же расплачиваться за обед и комнату придется.

Вынырнув из кармана, мышонок засунул лапку куда-то в складки у себя на брюшке и вытащил кольцо.

– Так ты что, ко всему прочему еще и сумчатый? – от такого вида летучих мышей я аж обалдела. – Ладно, давай прячься, редкий вид сумчатых. – и я решительно зашагала в сторону деревни.

По дороге к трактиру, моя скромная персона вызывала какой-то повышенный, нездоровый интерес. Дойдя до дверей заведения, обнаружила нехилую компанию, топающую за мной в небольшом отдалении. Человек пять мужиков усиленно делали вид, что они идут не за мной, а просто погулять вышли и так случилось, что нам в одну сторону. Решив пока не обращать внимание на это сопровождение, я зашла в трактир и чуть не подавилась слюной. Ела я в последний чуть ли не двое суток назад (накануне поездки за грибами) еще в своем мире. Позавтракать перед коллективной поездкой в лес, так и не успела, а здесь витали ароматы тушеных овощей, мяса, жареной картошечки, и еще чего-то сдобного. Посетителей было немного. Только в одном углу были сдвинуты два стола вместе и за ними сидела какая-то компания из семи мужиков с огромными тесаками на поясах, да около двери наливался чем-то алкогольным (судя по сивушным парам и его внешнему виду) местный пьяница. Когда я вошла, а за мной ввалилась группа поддержки, сопровождающая меня на улице, в зале стало тесновато. Все-таки домик был не так чтобы уж очень большим. Явно здесь останавливались в основном проездом чтобы перекусить, да местные, чтобы пропустить стаканчик – другой. Оглядевшись, я приметила небольшой столик в углу, напротив выхода, и радостно устремилась к нему. Расположившись на деревянной скамье, до меня вдруг дошло, что я не знаю на каком языке они здесь разговаривают и смогу ли их понять. Ведь единственный язык, доступный мне – это русский, ну и как выясняется я еще неплохо понимаю вампиров. Пока я размышляла, ко мне подошел хозяин трактира в засаленном фартуке и поинтересовался, что я буду заказывать.

Хм, а оказывается, я неплохо понимаю местных аборигенов. Надеюсь, что и дальше у меня не будет никаких затруднений с языковым барьером.

– А что вы можете предложить?

– Есть овощное рагу, тушеная говядина, пироги с капустой, уха. – Он выжидательно уставился мне на переносицу.

– Принесите мне овощное рагу с мясом и пироги с капустой. И что-нибудь попить.

Через пару минут дородная женщина разгружала мне на стол с подноса необъятных размеров тарелки, от которых шел умопомрачительный запах. Не в силах дождаться, когда блюда хоть немного остынут, я зачерпывала ложкой еще горячее рагу с мясом. Господи, как это было вкусно! Нежное мясо (ни какого сравнения с перемороженными полуфабрикатами) свежие тушеные овощи, только с грядки, щедро посыпанные свежей зеленью и большой кусок свежего, еще теплого хлеба (явно из печи). Господи, как же вкусно! Посмотрев на глиняный, запотевший от холода кувшин, налила в кружку и осторожно попробовала, а потом залпом выхлебала полкружки и сразу долила еще. Это же настоящий ржаной квас, холоднющий, аж зубы заломило. Машинально взяла пирожок с тарелки и прихлебывая квас, украдкой оглянулась. Здоровый белобрысый парень о чем-то шептался с хозяином таверны. Тот елозил замусоленной тряпкой по барной стойке и явно никак не хотел соглашаться с тем, что тот ему предлагал. Так и не договорившись, белобрысый был явно не доволен прошедшими переговорами, парень взял несколько наполненных кружок отошел к столику, который облюбовали его подельники. Это была та компашка, которая так настойчиво сопровождала меня по всей деревне.

– Госпожа желает чего-нибудь еще?

Заглядевшись, я и не заметила, как у моего столика материализовался давешний хозяин таверны.

– Я бы хотела снять у вас комнату на пару дней с полным обслуживанием.

– Чем расплачиваться будете?

Нагло посмотрев на него, я вытащила из кармана колечко и ехидно поинтересовалась. – Надеюсь сдача найдется? – в таверне сразу наступила нездоровая тишина.

– Госпожа позволит? – дождавшись моего милостивого кивка, мужик трясущимися руками сгреб кольцо и убежал куда-то в подсобные помещения за барной стойкой. За столиком, где сидел белобрысый с компанией, началось нездоровое шушуканье, явно ничего хорошего не сулившее такой самоуверенной мне. За столами с вооруженными мужиками, возобновился какой-то свой разговор, что не уберегло меня от нескольких заинтересованных взглядов и с их стороны.

Да-а, кажется надо было как-то по другому, а то только появилась, и уже целый фурор произвела. Когда я уже начала тяготиться таким повышенным вниманием к своей персоне, появилась давешняя женщина, и предложила мне последовать за ней на второй этаж.

– Комната уже готова, госпожа. Вам что-нибудь еще принести?

– Нет, спасибо, ничего не надо. Разве что эти пирожки и квас с собой забрала бы.

– Не беспокойтесь, вам все принесут в комнату. Пойдемте со мной, я провожу вас.

ГЛАВА 5

Моя комната оказалась последняя по коридору. Обстановка простенькая, но комнатка чистая. Пол блестел свежевымытыми досками, у стены находилась широкая скамья с кинутым на него матрасом. Комод у окна, стол и две колченогие табуретки – вот, пожалуй, и вся обстановка. Немного помявшись, я все же решилась спросить:

– Скажите, а постирать вещи где-то можно, да и прикупить что-нибудь на смену хотелось бы.

– Да-да, я сейчас пришлю дочку, она все сделает а завтра занесет вам вашу одежду. – Я быстро скинула джинсы, куртку и свитер, оставшись в одной футболке, не особо стесняясь. А что стесняться, футболка длинная, чуть ниже бедра, так что вполне сойдет за халатик. Да и тетка на мужика постороннего не тянет. Не думаю, что у меня есть что-то, чего она не видела.

Покраснев, она сгребла все мое барахло в кучу и пятясь задом, вышла. Подойдя к окну, я открыла створку и полной грудью вдохнула свежий деревенский воздух. Как хорошо-то!

И тут как пыльным мешком по голове меня осенило. Елки-палки, Даки, мышонок мой сумчатый в кармане куртки остался! Я заметалась по комнате. Что теперь делать, ума не приложу. Выйти в общий зал в одной футболке я явно не могу, боюсь остальных постояльцев этого милого заведения, кондрашка хватит.

Тихий стук в дверь прервал мои метания и я застыла посередине комнаты как изваяние.

– Кто там?

– Госпожа, я принесла Вам вашу одежду – тихий девичий голосок дрогнул.

– Заходи.

В комнату зашла девчушка лет 11-12 в длинной рубашке неопределенного серого цвета, подпоясанная плетеным пояском из каких-то веревочек. Внимательно изучив принесенное, вынуждена была констатировать, что в данном ателье ничего не знают о веяниях моды, так как предложенная мне хламида мало чем отличалась от того, что было одето на ней (разве что размером). Скептически хмыкнув, я содрала с себя футболку и натянула предложенную хламиду. Подвязавшись пояском на манер девчонки (может эта мода такая), я требовательно посмотрела на нее, ожидая одобрения. Ага, сейчас, размечталась. У девчонки по-моему дар речи пропал.

– Что опять-то не так?

– Госпожа разрешит ее спросить? – робкий голосок дрогнул, ожидая жестокой отповеди.

– Ну спрашивай.

– Скажите, а Вы откуда?

– Вообще-то издалека. А что, это так заметно?

– Конечно! – Энергичные кивки головой не оставляли никаких сомнений в моей уникальности.

– Ваши волосы…. Здесь никогда не видели такого необычного цвета волос. Да еще ваше белье…

Ничего себе, и этот засранец Дакк меня даже не предупредил! То-то я смотрю, что чуть ли не пол деревни на меня пялилось, как на мать Терезу. Что и говорить, мать природа меня не обделила, и сочетание хрупкой фигурки с большими зелеными глазами и пепельно-платиновыми волосами чуть ниже плеч, и в моем мире заставляло оборачиваться мне в след не одного мужчину. Но вот то, что для Тарагона это нонсенс, делало меня чересчур заметной, и могло создать кучу дополнительных проблем. А что там сказала девчушка по поводу моего нижнего белья? Вот блин, неужели у них лифчика и трусов не знают! Как я жить-то здесь буду?! У меня ведь только одна пара, а домой еще попасть надо (варианты о поселение в данной дыре навсегда, мной даже не рассматривались). Надо было срочно выкручиваться.

– Это последняя столичная мода! – судя по всему, мое объяснение прошло на ура, так как выражение недоумения сменилось искренним восхищением.

– Послушай, а как тебя зовут, милое дитя?

– Алька, то есть Алина, если угодно госпоже.

И тут со двора послышался истошный бабий визг: «Нечистая, нечистая сила! Ловите его, куда, куда побежал? Вон он, в сторону сарая рванул. Да хватайте же его!»

Мы с девчонкой с тревогой переглянулись и, не успев ничего сообразить, услышали со стороны окна шорох. Боже мой, Дакки, но в каком виде! На подоконник вскарабкался абсолютно мокрый мышь, весь в потеках пены, глаза выпучены, язык на бок, ушки с кисточками сиротливо обвисли. Моментально сориентировавшись, я крикнула:

– Аля, немедленно запри дверь! – Схватив футболку с кровати, я кинулась вытирать насквозь мокрого дружка. – Извини меня пожалуйста, совершенно из головы вылетело, что ты остался в куртке. Ну, ничего страшного, сейчас мы тебя вытрем, расчешем, и будешь как новенький. – Все это я тихо прошептала ему на ухо, совершенно не воспринимая этого пушистого зверька, как давешнего молодого парня – вампира.

– Госпожа, скажите, а это что, ваш? Ой, какой он хорошенький! – девчонка кажется не испугалась, а этим надо пользоваться, пока не появилось еще больше вопросов.

– Понимаешь, Аля, это очень редкий зверек. Он был домашним любимцем моей безвременно погибшей сестры – «любимец» при этих словах достаточно ощутимо цапнул меня за палец – Но, чтоб не было лишних вопросов, я его прячу от чужих глаз, так как его уже пытались выкрасть для зоопарка (не знаю, есть ли у них зоопарки. Но чем черт не шутит), а он единственный, что у меня осталось от нее на память (у меня и сестры-то никогда не было), к тому же этот зверек стоит кучу денег.

– Бедненький! А можно я его поглажу?

– Конечно милая, если ты принесешь расческу, то я даже разрешу тебе его расчесать. Единственное условие, ты секреты хранить умеешь?

– Да, я никому ничего не скажу. – От ее энергичных кивков, казалось, голова сейчас отвалится.

– Хорошо, будем считать, что ты никого у меня не видела.

И тут в дверь забарабанили. – Госпожа, госпожа откройте! Вам грозит опасность!

Оглянувшись по сторонам, поняла, что прятать малыша Дакка просто некуда. Думать было некогда и я просто засунула его за пазуху, а сверху накинула мятую футболку на манер накидки.

– Давай, Аля, открывай дверь.

В комнату ворвался трактирщик с огромным тесаком. Увидев мирную картину из двух девушек, одна из которых была его дочка, он сбавил обороты.

– Скажите госпожа, вы ничего не видели?

– Милейший, а не обалдели ли вы? Я собиралась лечь отдыхать, а эта милая девушка, как раз пришла помочь мне устроиться. А тут вы врываетесь, чуть дверь не снесли. В чем собственно дело? – Я постаралась как можно убедительней изобразить негодование таким его поступком.

– Понимаете, в деревню залетел огромный нетопырь, а всем известно, что под них маскируется нечистая сила в виде вампиров, вот нам и показалось, что он залетел в ваше окно.

– Да вы что?! Тогда конечно, обыщите здесь все, а то я не смогу спокойно спать, зная, что мне грозит такая опасность! – надеюсь, я достаточно убедительно изобразила испуг.

Облазив всю комнату, даже не поленившись заглянуть под кровать, он сумрачно пробурчал: – Наверное, нам показалось и вампир залетел в другое окно. Ну, я пойду? Алька, за мной! Хватит досаждать госпоже. – Отец и дочь направились к двери.

Закрыв за ними дверь на щеколду, я вытащила из-за пазухи мыша. Этот наглец умудрился заснуть! Завернув его в футболку и засунув под кровать, я тоже решила прилечь отдохнуть. Соломенный матрас – это конечно не перина, но я так умаялась за это время, что после сытного обеда и всех треволнений, просто провалилась в сон.

Снилась мне наша веселая компания. Кто-то, кажется это был Пашка, бегал по лесу с зажженным факелом и с воплями «Лика, а-у». Ленка всхлипывала и костерила на чем свет стоит наших ребят, когда они придумали эту глупую поездку за грибами. Так захотелось подойти и всех успокоить. Вот же я, со мной все хорошо. Скоро я буду с вами и мы вместе посмеемся над этим глупым приключением. Потом снилась моя московская квартира, и я очень переживала, что некому поливать цветы в мое отсутствие.

Проснулась я среди ночи. Сна ни в одном глазу. Сначала долго не могла понять, где я нахожусь и что все случившееся со мной – это не сон. Нет, это просто дурдом какой-то. Это не может быть правдой! Однако и кровать с тюфяком набитым матрасом, и незнакомая комната были слишком натуральными, чтобы быть галлюцинацией. Заглянув под кровать, обнаружила свою мятую футболку, пустую. И куда же делся этот ушастый гад? Неужели он ослушался моего приказа и вышел на охоту. Ну, я ему покажу, где раки зимуют. Выглянув в окно, заметила, что прямо под ним начинается скат какой-то пристройки. Перекинув ноги через подоконник, аккуратно спрыгнула на крышу и подошла к краю. До земли было совсем близко, видимо высокие потолки еще не приобрели здесь свою популярность. Повиснув на руках, зацепила ногами подпирающий столб и легко съехала по нему вниз. И где этого кровососа малолетнего теперь искать? Чутко прислушиваясь к ночным звукам, начала настороженно обходить двор, и тут со стороны сарая послышался какой-то приглушенный писк.

– Ну ты у меня сейчас схлопочешь по самое не балуйся. Клык он мне отдал. Да я тебе их сейчас все повыдергиваю без анестезии. Рванув дверь сарая, сначала ничего не могла разобрать в темноте. А потом вдруг поняла, что вижу все до мельчайших деталей, как будто включилось ночное видение. Такое уже было со мной в лесу, когда я познакомилась с Дакком на поляне. В углу сарая, на копне свежескошенного сена барахтались две фигуры. Не помня себя от злости, рванула туда, подхватив валяющееся под ногами ведро. Со всей дури долбанула этим ведром по башке того, кто был сверху. И только теперь, рассмотрев эту сладкую парочку, не поверила своим глазам.

– Аля, это ты? Что ты здесь делаешь? – девчушка кинулась ко мне и разрыдалась.

Из невнятных всхлипов я поняла, что мать отправила ее в сарай за ветошью, а этот урод умудрился подкараулить и, кажется пытался ее изнасиловать. Это оказался тот самый белобрысый парень, виденный мной сегодня днем в таверне, когда он о чем-то договаривался с ее отцом. Еще разок огрев этого козла по башке для профилактики, я кое-как успокоила малышку и отвела ее к родителям. Узнав о случившемся, мать девчонки разохалась как курица наседка и куда-то ее увела. Мне пришлось повторить хмурому трактирщику все, что я узнала от Али, а попутно выкручиваться под его недоверчивым взглядом, придумывая легенду о своей несвоевременной прогулке под луной. Единственное, что пришло мне в голову – это ляпнуть, что очень захотелось в туалет, а горшок я случайно разбила (хорошо, что он глиняный, а то и не знаю, что можно было бы придумать). Ну вот, пошла я искать туалет (беспокоить никого ночью не хотелось) и случайно услышала непонятный шум. Ну а дальше он знает. Кажется, мужик не до конца мне поверил, но это уже его проблемы. Я пожала плечами, и, решив больше не искать себе приключений, поднялась в свою комнату. Вытащив пресловутый горшок из-под кровати, закутала его в одеяло и сильно треснула по нему булыжником, предусмотрительно захваченным со двора. Осколки я аккуратненькой горкой сложила в уголке комнаты, напротив входной двери. Где-то через час раздался тихий стук в дверь. Открыв, на пороге увидела бледного трактирщика.

– Я не вправе вас ни о чем просить, но мне показалось, что вы не плохо отнеслись к моей девочке, и если это вас не затруднит, не говорите никому о том, что только что произошло. Этот парень из банды Костяного, и если они прознают, нам жизни не будет. Трактир сожгут, а дочку обязательно подловят и изнасилуют.

Я обалдело уставилась на мужика.

– Я то конечно никому не скажу, но ведь этот парень и сам все может рассказать, когда доберется до своих.

– Думаю, что он никому ничего не скажет – хмурый взгляд исподлобья не оставлял сомнений в его дальнейшей судьбе. – Собаке собачья смерть!

– Спите спокойно, я ничего не видела и не слышала. Я и сейчас сплю, и вы мне снитесь, чего и вам желаю. – Повернувшись к нему спиной, я демонстративно улеглась на кровать. Буркнув что-то типа «спокойной ночи», дядька вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.

Провалявшись минут пятнадцать, незаметно для самой себя я задремала. Проснулась уже утром. Свежий воздух, птички поют – лепота! Заглянув под кровать, с удивлением обнаружила мирно посапывающую сумчатую мышь, нагло оккупировавшую мою многострадальную футболку. Схватив его за ухо, вытянула из-под кровати.

– Давай, колись кровосос. Где ты всю ночь шлялся? – Сонно щурившийся мышь заверещал: – Отпусти, больно же! И нигде я не шлялся, домой летал. Должен же я был предупредить маму, чтоб не ждала меня.

Я обалдела. Оказывается и у него есть мама (как-то раньше мне это в голову не приходило).

– И что, тебя отпустили?

– Да, мама просила передать тебе это. – Мне на ладонь упал огромный рубин, размером с хорошую горошину.

– Этот камень является накопителем магической энергии. Он сам собирает ее по крупицам из окружающего тебя мира и делает запасы до лучших времен. Это тебе подарок за то, что ты сделала для меня. Теперь тебе не придется так выкладываться, достаточно зачерпнуть накопленной энергии и использовать ее по своему усмотрению. А еще глава рода глэсс Нимбусс попросил о встрече с тобой сегодня ночью на той поляне, где мы встретились. – Видя мои прищуренные глаза и ожидая отказа, Дакк зачастил:

– Ты можешь ничего не опасаться, тебе не будет причинено никакого вреда. Да и я не позволю, не забывай про клятву. Думаю, что наоборот, глэсс Нимбусс хочет сделать тебе какое-то предложение.

Ага, от которого невозможно отказаться (пробормотала я про себя).

– Ладно, судя по всему, особого выбора у меня нет. Но на этой вашей сходке, от меня ни на шаг.

Мышь энергично закивал головой.

Впереди еще целый день, будет возможность обдумать линию поведения. Пока нужно подумать о хлебе насущном.

– Слушай, а тебе кушать не хочется?

– Да нет, мы достаточно долгое время можем обходиться без еды, тем более я недавно покушал. А благодаря тебе (твоим экспериментам с моими энергетическими линиями), я теперь при необходимости могу хоть несколько лет обходиться без крови, правда это произойдет только после полной перестройки организма, которая уже идет полным ходом. Достаточно будет, если время от времени ты будешь подпитывать меня энергетически. Хотя это и не так приятно, как естественным путем. Все-таки натуральные продукты, они куда как полезней для молодого растущего организма.

Та-ак, а вампирчик то уже окончательно освоился. Вот и хамить мне начинает.

– Кажется я плохо на тебя влияю. Смотрю, уже и специфическое чувство юмора проснулось. Скоро мне на шею сядешь и лапки свесишь. За пазухой я тебя и так уже катаю, шерстку расчесываю, теперь еще и кормить должна. Плохо не будет?

– У тебя, между прочим, учусь. Ты же теперь моя наставница в некотором смысле!

– Ну раз так, то вот тебе первое задание: сложи мою футболку и застели постель. А я пошла завтракать! – и пока не услышала в ответ еще какую-нибудь гадость, шустро выскочила за дверь.

На завтрак было на выбор вчерашнее рагу, пирожки, оладушки… Я выбрала оладушки с медом. Заказ принесла жена трактирщика. Помимо заказанных мною оладушек с медом, на стол были выгружены плошки с ароматным земляничным вареньем и сметаной, а также небольшой кувшинчик свежего парного молока. С таким меню, боюсь скоро, ни в одни штаны не влезу. Наевшись от пуза, решила прогуляться по селу, но сначала:

– Извините, как чувствует себя ваша дочь? – поинтересовалась я у трактирщицы, подошедшей убрать со стола.

Ответ поразил меня до глубины души

– Она вчера вечером уехала погостить к тетке! – поджав губы, громко ответила жена трактирщика. – и быстренько, видимо чтобы я не успела еще что-нибудь спросить, ушла на кухню.

Интересненько, а ночью у меня что, была галлюцинация на фоне переизбытка кислорода? Чего они так все боятся? Размышляя над странностями местных жителей, я вылезла из-за стола и вышла на крыльцо. Чтоб лишний раз не смущать местных жителей, на скорую руку повязала на голову косынку, убрав свои «ненормальные» волосы подальше от чужих глаз. На улице никого не было, если не считать ненормального гусака, который упорно пытался догнать курицу и взгромоздиться на нее верхом. То ли наездника изображал, то ли решил выступить в качестве любовника. Досмотреть это цирковое представление мне не дали. Прямо на голову рухнула наглая летучая мышь и умудрилась запутаться в волосах. Еле выпутав этот клубок меха из собственной шевелюры, я пригрозила отдать его на расправу озабоченному гусаку. А чтоб гусак остался доволен, пообещала еще и подержать мыша, чтоб не ерзал. Увидев выпученные глаза Дакка, я посмотрела в том же направлении. Прямо передо мной стоял вытянувшийся во фрунт пресловутый гусак, с обожанием поглядывающий то на меня, то на мохнатый клубок шерсти в моих руках.

– Офигеть можно! – Придушенно пискнув, летун юркнул мне за пазуху и затаился. Прихватив, на всякий случай, валявшуюся неподалеку палку, я быстренько вылетела за калитку.

На главной улице деревни было затишье. Видимо сегодня рабочий день и все население пашет на своих шести сотках (ну или сколько там у них). Что ж, оно и к лучшему, никто не будет мне мешать осматривать окрестности.

Через пару дворов мы свернули с главной улицы и вышли к запущенному пруду. Вода показалась достаточно чистой и прозрачной, а на улице светило солнышко и ощутимо припекало. Сразу захотелось раздеться и нырнуть с головой, чтобы смыть пот и освежиться. Оглянувшись по сторонам и не заметив ни одного человека, вытряхнула мыша из-за пазухи и поставила его в известность о предполагаемых банно-прачечных процедурах.

– Если ты будешь подглядывать за мной, утоплю здесь же!

– Нужна ты мне очень, что я там не видел? – обиженный мышь перелетел на ветку дерева с густой кроной и демонстративно отвернулся.

– Вот и чудненько. Будешь охранять мои шмотки.

Быстро раздевшись под кустиком, я с опаской вошла в воду. Все оказалось не так уж и страшно, вода была прохладной, но в принципе терпимой. Зайдя подальше, я нырнула и открыла глаза. Вода действительно оказалась очень чистой, и можно было даже увидеть мелких рыбешек, проплывающих мимо. Вынырнув и глотнув воздуха, я опять ушла под воду. Интересно, а если я сейчас попробую сделать тоже самое, когда помогала Дакку с его энергетической защитой, у меня что-нибудь получиться? Прикрыв глаза, я посмотрела вокруг другим зрением. Все под водой переливалось всеми оттенками синего, голубого, зеленого. В этот раз у меня получилось все гораздо проще, даже не пришлось особо напрягаться. Какая красота! Потянувшись к голубой ниточке с воздушными пузырьками внутри, я повязала ее себе на руку, наподобие браслета. Поплавав еще немного, я вынырнула и подплыла к берегу. С дерева раздавались истошные вопли моего полоумного мыша.

– Ты чего разорался? Сюда же сейчас полдеревни сбежится!

– Ты где была??? Ты хоть знаешь, сколько тебя не было после того, как ты нырнула второй раз?! – Кажется, от переполнявшего моего мыша возмущения, у него начал лететь пух. – Тебя не было целых полчаса. Ты могла меня предупредить, чтобы я не волновался!

– Ничего себе! – От услышанного я даже обалдела.

– А ты ничего не путаешь? Мне показалось, что прошло не больше одной, ну максимум двух минут. – Только теперь я почувствовала, что ощутимо продрогла. Быстренько выбравшись на берег, схватила свою футболку. Кое-как вытершись ею, накинула длинную рубашку, выданную мне дочкой трактирщика, и распустила волосы, чтобы просушить на солнышке.

– Вообще-то, если ты ничего не напутал, то я и сама не подозревала о таких своих способностях. По крайней мере, ничего такого раньше за собой не замечала.

– Странно. А что ты там вообще делала? – Дакк с подозрением посмотрел на меня.

Пришлось рассказать о своих экспериментах с подводным миром. Закончив рассказывать, я вытянула вперед левую руку и кокетливо спросила: «Правда красивенький?» – Как это ни странно, браслетик я могла видеть в любой момент, когда пожелаю, даже не прищуривая глаз. Даже после выхода из воды, он продолжал переливаться, а пузырьки все также беспорядочно бегали внутри него. Полюбовавшись на свое импровизированное украшение и не услышав никаких комментариев от своего друга, я с удивлением взглянула на Дакка. Его выпученные глаза, и без того большие на такой маленькой мордочке, сейчас казалось, заняли всю физиономию, а отвисшая челюсть лучше всего мне подсказали, что я опять сделала что-то не то. Поняв, что мышь впал в ступор, я помахала у него перед мордой рукой и несколько раз щелкнула пальцами: «Ау, ты меня слышишь?»

– К-к-ак ты это с-сделала?

– Ого, это уже что-то новенькое. Ты от чего заикаться начал? Ты же сам мне рассказывал, про ауру всех живых существ, и как можно изменять и управлять энергетическими линиями. Ну, вот я и попробовала. Надеюсь, ничего страшного я не сделала. Просто мне очень понравилась эта линия и я не смогла удержаться. По-моему, очень миленький браслетик получился.

– Лика, одно дело, когда ты связываешь линии живого существа, и другое, когда отделяешь энергетическую линию свободной стихии и привязываешь ее к конкретному носителю. Этого еще никто не делал, по крайней мере мне об этом неизвестно. Можно подключиться к этой линии и подпитаться ее энергетикой, но напрямую завязать на себе, оторвав от материнской стихии – не возможно! Вернее, до сегодняшнего дня считалось не возможным. Теперь я понимаю, почему ты смогла так много времени провести под водой и даже не заметить этого. Линия, которую ты выбрала в качестве украшения, несет в себе две стихии, вода и воздух. Теоретически, ты теперь и утонуть не сможешь. Кстати, на будущее, если решишь проводить подобные эксперименты, советую сначала обсудить это со мной. Ты можешь привязать к себе какое-нибудь существо, которое будет вынуждено везде таскаться за тобой, попутно подпитываясь твоей энергией. К примеру: «вездесущий глызг» очень похож на кустик, с красивым цветком и очень большими шипами. Он очень ядовит и отличается острыми зубами, которыми может прокусить самый толстый сапог. Его аура очень переменчива и если он тебе понравится, то это мерзкое животное ни за что от тебя не отстанет. Тем более что он может перемещаться даже под землей.

– Ничего себе симбиоз. – Я только ошарашено моргала глазами. Кажется, мне не помешала бы дополнительная информация об этом мире. А то так можно попасть впросак со своими необдуманными поступками.

– Ладно, сейчас идем в гостиницу. После купания, у меня разыгрался жуткий аппетит и я намерена плотно пообедать. А после обеда я жду тебя в номере. Мне нужно побольше узнать о твоем мире и всем том, что может мне угрожать, так как я очень ценю свою шкурку и хотелось бы прожить как можно дольше и желательно без печальных последствий.

Наскоро простирнув футболку и повесив ее на плечо, я быстрым шагом двинулась в сторону своей гостиницы.

Пообедав жареным гусем с гречневой кашей, я поднялась к себе в номер. На кровати аккуратной горкой лежала моя выстиранная одежда. Развесив сохнуть футболку на подоконнике, и уже привычно найдя мыша под кроватью, я посадила его перед собой на стол и потребовала обстоятельного рассказа. Должна же я знать, куда занесла меня нелегкая!

– Сейчас мы находимся на стыке двух королевств. Одно из них располагается на юго-востоке, где сосредоточены лучшие магические умы двух королевств. Второе находится на западе. Столица этого королевства славится лучшими торгашами, базарами и счетоводами.

За морем находится третье королевство и вся информация о нем подобна слухам, так как корабли приходят оттуда очень редко и матросы не склонны к обсуждению политики этой державы. Вообще, третий континент скрыт покровом тайны, которую разведать так никому и не удалось. Единственно, что известно достоверно, это то, что с этого континента часто привозят очень загадочные вещи, носящие явно магический характер и их сущность не могут разгадать даже Высшие маги Королевства!

Куда идти дальше – тебе решать. – Наглый мышь распластался на моей кровати и захрапел.

Так, исходя из всего выше перечисленного, мне прямой путь или на юго-восток, в столицу этого королевства, или каким-то образом добираться до Третьего королевства – за море. Навсегда оставаться в этом мире на должности Хранительницы чего-то там, мне совершенно не улыбается. Почему-то очень хочется домой, в родные пенаты, а самостоятельно решить эту задачу у меня вряд ли получиться. А кто может помочь мне вернуться? – Правильно – или крутой маг, или что-то в этой третьей державе за морем. Ведь появилась я здесь каким-то образом? Будем идти от простого к сложному. Значит, топаем в столицу Королевства Таринф и ищем самого крутого мага, после чего заставляем его вернуть меня на место. Как мы это сделаем, будем решать по месту, как говориться: «Утро вечера мудренее».

Пододвинув мыша к стеночке, я завалилась спать, решив не ломать себе голову лишними мыслями. Почему-то возникла уверенность, что все само собой решится, как бывало в далеком детстве. Подложив руку под щеку, я заснула без всяких сновидений.

ГЛАВА 6

Проснулась я на закате от нетерпеливой возни под боком. Оказалось, что Дакк давно проснулся и активно пытался выползти из-под меня, так как я его подмяла себе под живот на манер мягкой игрушки. Видок у него был еще тот… весь взъерошенный, шерсть в разные стороны, уши повисли, а учащенное дыхание напоминало рыбу, выброшенную на берег после шторма. Пришлось срочно извиняться, хотя как всякая женщина, оправдание я себе все-таки нашла:

– Нечего залезать в кровать к незамужней девушке! Я, между прочим, тебя сюда не приглашала, так что нечего на меня смотреть как колхозник на озимые.

– Лика, а что такое колхозник и озимые? – еле отдышавшись, выдавил Дакк.

– Колхозник – это тот, у которого все растения плодоносят, даже когда им не положено. А озимые – это те самые растения и есть, ну в смысле, которым не положено (бред конечно полный, но читать лекции на тему создания колхозов и агрокультуры в целом, совершенно не было никакого желания).

– И вообще, хватит уже ликбез устраивать. Отвернись, нечисть пушистая. – Быстренько переодевшись в свои любимые джинсы и уже сухую футболку, я почувствовала себя намного уверенней. – Поворачивайся уже, а то в стене дыру протрешь своим взглядом.

– Ты уже готова? Тогда я полетел, буду ждать тебя за околицей у оврага. – Встрепенувшись, мышь вспорхнул на подоконник.

– Ну-ка подожди, не так быстро! Куда это ты собрался на ночь глядя? Я между прочим еще поужинать не успела, а ты меня уже куда-то тащишь. В общем, пока не поем, никуда не пойду! – припечатала я.

– А может ты потом поешь? – робкое предложение вконец оборзевшего мыша было похоронено в зародыше. Я просто развернулась и молча вышла из номера с гордо поднятой головой.

Спускаясь по лестнице, я мысленно перебирала различные варианты встречи с родственничками моего визави. Ничего путного в голову не приходило. Честно говоря, предстоящая встреча нагоняла на меня изрядный мандраж. А что, если они не проникнутся ко мне таким уважением и дружелюбием, как было обещано? Вообще-то дружелюбный и вежливый вампир – это из области фантастики. Представьте себе, подходит к вам такая образина с красными глазами и торчащими вперед клыками и вежливо так извиняется за причиненные неудобства в связи с необходимостью поужинать вами. Полный бред!

Заказав жареное мясо со специями, я попросила принести мне еще головку лука и пару головок чеснока. Вяло проглотив несколько кусков, я быстренько начистила чеснок и дольки втихаря засунула в карман. Как говорится «береженого бог бережет». Не знаю, боится ли местная нечисть чеснока, но так как ничего более путного у меня нет, будем довольствоваться тем что есть. В общем, если судить здраво, то ловить в этой захудалой деревушке мне нечего, и если я хочу вернуться домой, то надо двигаться дальше – в столицу. Так я и заявила подошедшему трактирщику, попросив произвести расчет, с учетом еще одной ночевки и припасов на дорогу. Получив заверения, что все будет готово к моменту отправки, я с тяжким вздохом поднялась из-за стола и потопала как на эшафот на эту долбанную встречу.

На улице была тишь да гладь, как говорится, да божья благодать. Даже не верилось, что я нахожусь не в какой-нибудь подмосковной деревушке, а черт знает где. Все было как у нас – темень, хоть глаз выколи, ни одного фонаря. Топать пришлось практически на ощупь, вот когда я вспомнила «добрым»словом моего «проводника» в этом мире. Он может и умеет видеть в темноте как днем, а вот у меня это умение где-то затерялось. Видимо возможность ночного видения включается только в минуту опасности, к примеру, когда нападают ненормальные вампиры с желанием перекусить моей субтильной тушкой. Вообще-то со всеми этими благоприобретенными навыками надо будет как-то на досуге разобраться. Может, я и еще что-то могу и умею, а сама и не в курсе? Как же мне хочется обратно домой в свою уютную квартирку, подальше от всего этого дурдома! А может мне все это снится? Вот сейчас ущипну себя за руку и проснусь, а вокруг все как прежде, а это только дурной похмельный сон. Практически уверившись в этом, я со всей дури ущипнула себя за руку и чуть не заорала благим матом на всю окрестность. Ничего не изменилось, если не считать хорошего синяка, набухающего на запястье.

– Едрит твое коромысло! – Мой трехэтажный слэнг мог дать фору любому портовому грузчику. После пяти минут нескончаемого монолога на эту тему, я почувствовала некоторое облегчение. Ну, хоть немного отвела душу!

– Брависсимо! Я в полном восхищении. – Затянутый в черный облегающий костюм парень вышел из-за куста. – Пожалуй, никто в нашем клане не может так изысканно и разносторонне выражаться. Что уж говорить про меня. Я столько нового для себя почерпнул, осталось только выяснить значения некоторых словечек, чтоб иметь уже полное понятие.

За прошедшие двое суток я уже так свыклась с образом маленького пушистого зверька (летучий мышь выглядел как мягкая плюшевая игрушка и совершенно не воспринимался в качестве здорового парня), что вид Дакка, подходящего ко мне вызвал небольшой кратковременный шок. А уж слова его по поводу моей площадной ругани вызвали нездоровый румянец на моих щеках. Хорошо еще, что сейчас темно и не так заметен оттенок моей кожи. А все-таки он хорош собой, зараза. Правда для меня (после того, как я узнала сколько ему лет по человеческим меркам), он интереса совершенно не представлял. Разве что в качестве ископаемого с другой планеты, ну или соседского пацана, за которым я должна присматривать, так как я и старше и умнее и вообще – лучше!

– Слушай, Дакк, я между прочим в совы не нанималась. Я ни черта не вижу в темноте и если упаду и сверну себе шею, то твоя мамаша тебе этого никогда не простит! Ты обещал мне помогать, холить и лелеять, а вместо этого скачешь впереди как горный козел по буеракам, а я бедная и несчастная еле ковыляю за тобой.

– Но как же так, Лика? Когда я на тебя напал в лесу, у меня создалось впечатление, что ты видишь все также хорошо, как и я, если не лучше?

– Понимаешь Дакк, на меня столько всего свалилось, что я еще и сама толком не понимаю, что со мной происходит и как это работает. А самое главное, как при необходимости можно вызвать нужные способности. Вот иду и щурюсь до рези в глазах, а как не видела ни черта, так и не вижу. Разве что глаза слезиться начали.

– Да-а. Ну ладно, не переживай. Научилась же ты видеть силовые линии и даже на зависть всем ими манипулировать, думаю, что и со всем остальным разберешься.

Дальше мы шли без приключений. Вернее шел Дакк, а я вцепившись мертвой хваткой практически висела на нем. Внезапно мне пришел на ум вопрос:

– Дакк, а почему крестьяне так испугались в деревне в первый день, когда тебя увидели в образе летучей мыши, а дочка трактирщика наоборот, потянулась погладить? Вроде бы ты был совсем не страшный.

– Понимаешь Лика, когда мы трансформируемся в летучих мышей, наш облик выглядит несколько иначе, чем тот, который видела ты. Видимо, твое присутствие, и какое-то подспудное желание так повлияли на процесс превращения, что я выглядел как самое настоящее пугало. Покинув тебя, я смог вернуть свой привычный облик, вот крестьяне и испугались. Я хочу тебя попросить об одной услуге. Не говори, пожалуйста, никому о том, в каком облике я тебя сопровождал, а то меня засмеют. Я стану посмешищем для всего клана.

– Дакк, а ты можешь еще в кого-нибудь или во что-нибудь превращаться, ну например в туман?

– Обычно расширенные возможности превращения или боевой трансформации мы приобретаем после перехода на следующие ступени развития. Однако, после твоих манипуляций на поляне с моей энергетической оболочкой, я раньше положенного времени перескочил на следующую ступень и теперь могу превращаться в туман, во все виды ночных мышей и некоторые виды сов. Только очень не большого размера, а рядом с тобой мой трансформируемый облик вообще становится непредсказуемым.

– Слушай, а что такое боевая трансформация?

– Частичную боевую трансформацию ты уже видела при нашей первой встрече на поляне в лесу. До полной ступени я еще не дорос. Полностью сформировавшийся вампир в боевой трансформации становится практически непобедимым. Его движения невозможно заметить простым человеческим глазом, клыки и когти приобретают особую остроту и твердость и могут вспороть полный доспех рыцаря в несколько секунд. Его практически невозможно убить, так как любая рана моментально затягивается и даже отрубленная конечность вырастает за несколько минут. Только подобное совершенство дано лишь единицам из нас. Многие так никогда и не перешагивают эту ступень. Обычно такой вампир и становится главой клана – он Высший – «Глэсс».

– А как же тогда его можно уничтожить? – Ничего себе боевая машина!

– Ну, даже не знаю… Может быть если сжечь на костре или разрубить на сотню маленьких кусочков. Только сомневаюсь, что глэсс будет стоять и ждать, когда его мелко нашинкуют в капусту. А зачем тебе это надо?

– Да так, просто интересно. Не думаешь же ты, что я собираюсь открыть сезон охоты на Высших вампиров? Мне это и в страшном сне не привидится!

– Лика, мы пришли! Ты извини меня, я должен отойти. При вашем разговоре я не имею право присутствовать. Но ты не переживай. Я неподалеку и стоит тебе только меня позвать, как через секунду я буду рядом с тобой.

– Спасибо, успокоил!

Ну ладно, Лика солнышко, соберись. Вспомни, как ты проводила переговоры на работе. Не думаю, что здесь будет намного сложнее. Здесь хоть и полно всякого непонятного: магия, волшебство и т.д. и т.п., однако с нашими прожженными прохиндеями они вряд ли могут сравниться. А я, помнится, неплохо справлялась, авось и сейчас прокатит!

Интересно и долго мне еще здесь торчать, как тополь на Плющихе?

Внезапно безумно зачесалась шея. Машинально протянув руку, чтоб почесаться, я наткнулась на опухоль. Вот черт, вроде бы она уже прошла, или это только при появлении вампиров срабатывает? Хотя вот на Дакка уже не реагирует. Это что еще за ерунда? Под пальцами остро чувствовался нагревающийся и пульсирующий медальон. Больно не было, только по всему телу побежали мурашки, а в пальцах рук и ног начали бить небольшие разряды тока. Зрение резко обострилось и я увидела мелькающие тени среди веток деревьев. Кажется пожаловала делегация.

Вдруг поднялся сильный ветер, больше напоминающий ураган. Деревья опасно шатались и скрипели, на поляне резко похолодало, а небо заволокло облаками и наступила полная темнота. Несмотря ни на что, я продолжала все хорошо видеть, как днем, а холод и ветер, на удивление, совершенно не доставляли никаких неудобств. А ведь дома я была мерзлячкой и холод совершенно не переносила. Тепло, источаемое медальоном распределилось по всему телу и мне даже стало жарко, а порывы ветра как будто обтекали меня со всех сторон не принося никакого вреда. В общем, я стояла как памятник самой себе и гадала, какое будет продолжение и чем все это закончится?

Внезапно по краям полянки стали формироваться сначала маленькие смерчи, потом все больше и больше. В результате они выросли до двух – двух с половиной метров высотой и остановили свой рост. Их было девять штук, расположенных со всех сторон поляны, так что я оказалась в центре этого разгула стихии. В воздухе летали листья и небольшие ветки, но ветер все крепчал и крепчал. Как меня не сносило, не представляю себе, но словно какой-то купол накрыл то место, где я стояла и ни пыль ни ветки с листьями до меня не долетали. Я стояла вся напряженная как струна и пыталась ничего не упустить, особенно то, что находится у меня за спиной. Вдруг раздался громкий треск и от старого дуба, стоявшего на краю поляны оторвалась здоровенная ветка в четыре мои руки толщиной и длиной в полтора метра. И эта огромная коряга с огромной скоростью полетела прямо мне в голову. Время замедлилось до каких-то фрагментов, а я стояла не в силах пошевелиться, скованная ужасом. Я прекрасно понимала, что должна что-то сделать, как-то уклониться, упасть на землю или еще что-то, и чем быстрее, тем лучше, но совершенно ничего не могла с собой поделать. Только в последнее мгновение чисто рефлекторно заслонилась рукой от летящего в меня снаряда и зажмурила глаза, ожидая если не смерти, то уж сотрясения мозга как минимум. Через минуту, показавшуюся мне вечностью я с опаской открыла глаза и увидела, что дубина валяется на земле, не долетев до меня каких-то полметра, а ветер как по волшебству прекратился. На месте смерчей стояли девять темных фигур с развевающимися длинными плащами за спинами. Ничего не скажешь, эффектное появление. Вперед выступил высокий мужчина, на вид лет сорока, сорока пяти, с длинными черными волосами, слегка серебрящимися в лунном свете на висках. Его можно было бы назвать привлекательным, если бы не чересчур (на мой взгляд) жесткие черты лица, красные глаза и выпирающие вперед клыки на фоне бледного, почти белого лица. Вообще-то довольно пикантно, думаю в нашем мире он имел бы определенный успех у дамочек. Низкий, рокочущий баритон вполне соответствовал внешности и очень ему подходил.

– Уважаемая Лика, меня зовут глэсс Нимбус и я рад приветствовать Вас от лица всего клана на земле наших предков. Извините за небольшое представление, я рад, что мы не ошиблись и Вы действительно та, которая всегда приходит в нужную минуту. Наша проверка носила вынужденный характер, древний артефакт, носимый Вами, никогда не станет защищать недостойного его носить. И хотя сам я не знаю случаев, когда медальон Хранительницы попадал бы в случайные руки, но летописи гласят, что только настоящего хозяина, выбранного самим медальоном, он будет оберегать и защищать.

– Интересно, каким образом медальон мог меня выбрать, если это я его нашла? Только благодаря моему любопытству и глупости (говорила мне мама, не хватай незнакомые вещи!) я очутилась у вас здесь – непонятно где!

– Возможно, если Вы мне расскажете немного о своем мире, и обстоятельствах выбора медальона, я смогу что-то прояснить.

Волей неволей, пришлось рассказывать о моей поездке за грибами с друзьями и о том, как я нашла эту чертову цепочку с медальоном и глупо напялила ее на себя. Вообще-то глэсс Нимбус оказался интересным собеседником, он очень внимательно меня слушал, ничему не удивлялся и задавал достаточно толковые вопросы. Незаметно для себя, я рассказала ему коротко и об истории развития Земли, о себе, о магии (вернее ее отсутствии), ведь нельзя же назвать магами всяких шарлатанов, в большом количестве рекламирующих себя в желтой прессе. Единственными магами, в их понятии, можно было назвать экстрасенсов вообще и науку экстрасенсорики в частности (об этом пришлось рассказывать более подробно).

Немного помолчав, глэсс высказал предположение, от которого я просто обалдела!

– У Вас поистине странный мир. Судя по всему, магия в вашем мире присутствует, но практически никто не умеет ею пользоваться. С течением времени, люди все больше и больше отрицали и отталкивали ее, и сейчас она пришла в полный упадок. Вы не видите очевидного, того, что было дано вам самой природой. Вы развиваете все остальные науки, а живой силы почему-то не чувствуете или не хотите чувствовать. Вы боитесь всего непонятного и необъяснимого, и тем не менее, медальон выбрал именно тебя, человека из мира, практически полностью утраченных магических способностей. Вероятно предыдущая Хранительница ушла именно в твой мир, и «Знак Отверженных» был вынужден дожидаться подходящего носителя именно там, ведь самостоятельно передвигаться по мирам он не может. Его активация происходит только под воздействием грядущих событий и подходящей кандидатуры на должность новой Хранительницы.

– Но я до сих пор так и не смогла понять, как этот ваш артефакт мог меня выбрать, если это я его нашла? Да, и если не затруднит, я предпочитаю общаться на «ты».

– Дело в том, что если бы он тебя не выбрал, ты бы Лика, никогда не смогла его не то что надеть на себя, а даже увидеть. Никто и никогда не знает, из какого мира придет новая Хранительница и насколько сильной она будет. Порой кажется, что даже сам артефакт не в силах предугадать все последствия своего выбора. Когда ты стояла на поляне, артефакт создал вокруг тебя защитный купол, вот почему тебя не коснулась бушевавшая вокруг стихия.

– Это что значит, я теперь могу разгуливать совершенно свободно, ничего не опасаясь, так как у меня есть личный телохранитель?

– Не совсем так, вернее совсем не так! В нашем мире магия чрезвычайно развита, и при огромном желании любой магистр сможет проломить твою защиту и причинить тебе вред. Как записано в наших летописях, с появления Хранительницы до момента исполнения предначертания, у каждого носителя артефакта есть некоторое время на собственное развитие и совершенствование. Каждый раз этот промежуток времени разный и сколько тебе отведено времени на подготовку – не возьмется предугадать никто. Единственный выход – это внимательно следить за всеми событиями, происходящими в мире и стараться их анализировать, чтобы вовремя подметить надвигающиеся знамения.

– Слушай, а как бы я могла попасть домой?

– Боюсь, что домой ты сможешь попасть только после того, как исполнится твое предназначение. А до этого, ты должна сделать все, чтобы выжить, и успеть подготовиться.

– Минуточку, вот с этого момента поподробнее. Что значит «выжить»!? Я, между прочим, в ваши Хранительницы не нанималась, и согласия не давала. И если так получилось, то кто, и главное почему должен открыть на меня охоту? Насколько я поняла, моя задача не много не мало, спасти ваш мир от не знаю чего там опять у вас случится или вылезет?

– Существует закрытый орден «Хаоса». Он официально запрещен и считается, что последнего мага Хаоса уничтожили 450 лет назад. Но это только официальная версия, на самом деле, остатки последователей пытаются возродить былое могущество своего ордена, где-то в Северных горах. Точного их местоположения не знает никто. К тому же они научились маскироваться под обычных людей и магов. Думаю, что даже в самой столице Вассариар уже есть их шпионы. Так вот, этот самый орден как раз и не хочет прихода в наш мир новой Хранительницы. Поэтому тебе нельзя никому говорить, кем ты являешься на самом деле.

– Что я могу сделать, чтобы мои шансы на выживание поднялись с нулевой отметки? Я ведь ничего не умею, ни магичить, ни драться, ни мечом махать. Немного занималась в тире, но насколько я понимаю, такого оружия у вас нет?

– По поводу оружия, я попробую помочь. В нашем арсенале есть некоторые вещи, которые могли бы тебе подойти. – Повернувшись к стоящему неподалеку вампиру, глэсс Нимбус в упор посмотрел ему в глаза, после чего, того как ветром сдуло.

Мне оставалось только хлопать глазами и ожидать дальнейшего развития событий, наматывая на ус все сведения, которые уважаемый глэсс Нимбус посчитает нужным мне сообщить.

– На первых порах молодой Даккруол объяснит тебе кое-что из начальной магии, однако ты должна найти в Вассариаре себе наставника, и напроситься к нему в ученицы и чем быстрее, тем лучше! Также было бы неплохо пройти курс обучения в Академии. Твой магический потенциал очень высок, это вижу даже я, поэтому думаю, у тебя не возникнет особых проблем с учебой. В процессе обучения, медальон будет усиливать твои магические способности, и ты сможешь открывать в себе все новые и новые возможности.

В этот момент подошел вампир, куда-то отправленный глэссом Нимбусом. В руках у него был объемистый сверток, который он положил к нашим ногам и тихонько отступил на свое место.

– Посмотри внимательно Лика, может тебе подойдет что-то из этого. Только смотри не глазами, попробуй отдаться своим чувствам. Это не простое оружие, его ковали лучшие Мастера нашего мира, о чем говорят специальные клейма. – С этими словами, глэсс развернул сверток и начал раскладывать на плаще разное холодное оружие.

Конечно, ожидать, что здесь будет пистолет, винтовка или пулемет, по крайней мере, глупо, но и увидеть стандартный набор средневекового оружия так же странно. Все-таки другой мир, другие расы, другое развитие, а оружие такое же! Я попыталась рассмотреть повнимательнее предложенный мне арсенал, все равно ведь придется что-то брать, так сказать для самозащиты.

ГЛАВА 7

Опустившись на колени, я вытянула руки над плащом, закрыла глаза и попробовала сосредоточиться на своих ощущениях. Можно относиться ко всей этой магической ерунде со здоровым скепсисом, однако, как уже показала практика, в этом мире совсем другие законы и магия здесь действительно работает. Сначала ничего не происходило, а затем я начала ощущать холод, исходящий от этих предметов. Наверное, со стороны я напоминала какую-нибудь гадалку на картах, которая берется предсказать будущее и по закону жанра, мне положено уже начинать что-то вещать загробным голосом. Тут меня повело, и чтоб не упасть, я машинально облокотилась обо что-то рукой, после чего все тело пронзила резкая боль, а руку свела судорога. Вскрикнув, я открыла глаза и встала с колен, шепотом проклиная всех вампиров скопом и себя в единичном экземпляре в частности за эту авантюру. Дальше было совсем не интересно, так как в течение получаса мы пререкались с глэссом Нимбусом по поводу повтора этой процедуры. Я как могла отнекивалась, он приводил различные доводы о необходимости второй попытки, и что интересно, каким-то образом сумел меня уговорить попробовать еще раз. Уже с большой опаской я опять опустилась на колени и закрыла глаза. Практически сразу же увидела силуэты двух предметов, горящих ровным зеленым светом. Протянув руку, почувствовала ощутимое тепло, идущее от них. Руки как будто сами потянулись взять их (ну ничему меня жизнь не учит). Только взяв эти предметы и поняв, что мне ничего не угрожает, я открыла глаза и разглядела, что находится у меня в руках. Великолепный клинок листообразной формы, не слишком длинный, с обоюдоострым лезвием и ярко выраженным острием, явно старинной работы, рукоятка украшена орнаментом дракона с красивым зеленым камнем в его глазнице. Сам клинок казался невесомым и прозрачным. Длинное, узкое лезвие, еще больше сужающееся к концу, казалось сделанное из хрусталя. Дотронься до него и полетят осколки. Во второй руке оказался чехол из кожи неизвестного животного, в котором находился набор метательных ножей этой же серии. Все очень легкие, по лезвию идет изображение драконов (на каждом ноже был свой дракон), всего пять штук. Вообще весь этот комплект был потрясающе красив, от него веяло древностью и загадкой. Наверняка, это очень-очень дорогое оружие!

– Браво, браво, браво! Я и не смел надеяться на такую удачу. Уважаемая Лика, тебя признали и выразили готовность служить сразу два произведения великого оружейного Мастера древности. До сей поры они никому не давались в руки и их магические возможности до конца так и не изучены. Одно известно точно – это то, что выбрав себе хозяина, они служат ему до самой его смерти и никому другому в руки не дадутся. Теперь они твои!

– Я конечно безумно благодарна за такую заботу, но право слово, не понимаю: во-первых за что такая щедрость, насколько я понимаю это штучная работа и вероятно стоит просто безумных денег, а рассчитываться с вами мне нечем; во-вторых, я совершенно не знаю, что мне делать со всем этим холодным оружием?

– Тебе очень повезло, что именно это оружие выбрало тебя. Считай, что полдела сделано по обучению тебя самозащите. Этот клинок – ксифос носит гордое имя «Меч Дракона», и он идеально подходит для любого вида сражения. Кроме того, это оружие способно само обучать владельца и подсказывать правильное поведение во время боя. Метательные ножи изготовлены таким образом, что тебе достаточно только прицелиться в мишень, нож сам поразит цель. Исходя из рассказа о твоем мире, с глазомером у тебя проблем не будет. Это касаемо того, что ты будешь делать с этим оружием. Ну а по поводу вопроса, чем ты заслужила такое богатство, все очень просто. В наших интересах, чтоб ты как можно дольше оставалась живой и в случае необходимости сумела выполнить возложенную на тебя миссию. Кроме этого, у меня есть личная причина отблагодарить тебя, и эта причина – мой сын Даккруол!

Благодаря тому, что ты сделала с его энергетическим полем и аурой, изменились и его возможности. У него появился реальный шанс в будущем превзойти всех, ранее известных великих вампиров, занесенных в наши летописи, и занять мое место – место главы клана! Это в том случае, если не будет валять дурака и займется самосовершенствованием. Думаю, он уже рассказывал, что далеко не все вампиры имеют возможность дойти до последней – высшей ступени. Конечно, ему еще учиться и учиться, но уже сейчас его способности гораздо превосходят мои в этом возрасте. Более того, у Даккруола стала разгораться магическая искра, не совсем присущая вампирам. Наш клан станет сильнейшим среди вампиров, а это дорогого стоит.

Кроме того, я предлагаю тебе защиту. До границ нашей территории, тебя будет сопровождать отряд лучших воинов клана.

– И где заканчивается ваша территория?

– Твой путь лежит в сторону Вассариара, а это на юго-востоке в трех неделях пути. Наша территория ограничивается примерно тремя днями, если идти через лес, со скоростью передвижения вампира. Тебе потребуется несколько большее время, так как несмотря ни на что, ты все же остаешься человеком.

Да, конечно лестно, что целый отряд здоровенных мужиков будет охранять меня как особу королевских кровей, но с другой стороны, без своего глэсса, мало ли что им в голову взбредет? А потом скажут, что так и было. Да и жутковато будет укладываться спать с окружении целой кучи горящих красным фонарей – это я о их глазах. В темноте светятся так, что вполне можно спутать с улицей красных фонарей, особенно если расставить их ночью вдоль дороги. Бр-р, нет уж, как то мне все это не комильфо!

– Я конечно безумно благодарна вашему клану и вам лично глэсс Нимбус, за проявленную заботу, но вынуждена отказаться. Думаю, что мне вполне хватит Дакка в качестве сопровождения, тем более вы сами сказали, что мальчик очень способный и уже сейчас имеет достаточно большую силу. Думаю, что вдвоем мы с ним как-нибудь справимся. – Я упрямо посмотрела на него в упор. Тот, видимо сообразив, что меня не переспорить, только кивнул головой, соглашаясь с моим решением.

– Если понадобится помощь, скажи Даккруолу и он моментально свяжется со мной. На всей территории нашего клана, мы можем связываться друг с другом через телепатическую связь. В других местах, к сожалению, эта связь не всегда работает и прийти на помощь, мы вряд ли сможем. – Немного помолчав, он продолжил:

– Сейчас уже светает и я вынужден попрощаться, да и вам уже пора в дорогу, времени остается все меньше и меньше. Удачи тебе в твоих деяниях!

С этими словами вся эта куча вампиров буквально испарилась, как будто их и не было. Устало усевшись на корягу, я оглянулась по сторонам. Действительно, небо начало сереть и уже робко раздавались первые трели лесных пичуг.

– Эй, Дакк, вылезай давай, хватит уже прятаться! Все уже давно смылись.

Из кустов вылезла донельзя чем-то довольная физиономия парня.

– Ты чего такой довольный, как кот, обожравшийся сметаны? – Я подозрительно уставилась на него, ожидая ответа.

– А у меня две новости. Пока ты общалась с нашим глэссом, я побывал у мамы и она дала нам в дорогу вот это!

Мне на колени плюхнулся небольшой мешочек из черного материала, туго перетянутый тесемкой. Пожав плечами и ничему уже не удивляясь, я развязала тесемки и мне руку высыпалось 20 золотых кругляшей, по размеру больше напоминавшие наши металлические рубли времен СССР.

– Ничего себе! Я так понимаю, что для вашего мира это очень большие деньги?

– Ну как тебе сказать… Понимаешь, для деревни это просто нереально большая сумма. На нее ты можешь жить несколько лет ни о чем не беспокоясь, ни о еде, ни о одежде, ни о крыше над головой. Но вот для города, тем более для столицы, этой суммы надолго не хватит.

– Ну что ж, если хватит на первое время, то и хорошо, а потом что-нибудь придумаем! – Почему-то с восходом солнца мой оптимизм ощутимо вырос, а ближайшее будущее уже не казалось таким мрачным. По крайней мере, появилась хоть какая-то определенность, что нужно сделать, чтобы вернуться домой живой и невредимой.

– Слушай, Дакк, принц ты наш наследный, а почему у тебя глазки уже не такие красные? Ты даже на нормального человека становишься похож. При огромном желании, можно даже решить, что это у тебя просто сосуды в глазах полопались.

– Это все благодаря тебе, Лика! Ты помогла перейти мне на следующую ступень, и даже более того. Ну, думаю, папа тебе уже все рассказал. А у нас высшие вампиры, в случае необходимости, могут несколько менять внешность – для маскировки. У меня сейчас переходная стадия, вот поэтому глаза еще имеют красноватый оттенок, но за несколько дней пути, я думаю, все придет в норму и я смогу практически открыто тебя сопровождать.

– А почему практически? Что-то есть, чего я еще не знаю?

– А практически потому, что при желании, любой магистр магии может рассмотреть мою ауру и здесь простым изменением внешности скрыться не удастся. И если в большом городе это не будет очень ощутимой проблемой, то в маленьких городках, думаю нам будут не очень рады. Конечно, мне не очень нравится возможность ограничения моих возможностей, да и следить за мной будут более пристально, чем за представителями других рас, но ради тебя я могу это все перетерпеть.

– Да-а, это может быть проблемой. Мне не очень улыбается быть все время под колпаком, из-за того, что ты находишься со мной рядом. Да и толку от тебя в качестве защитника будет немного, если ты никому не сможешь нанести вред здоровью, скованный следящим браслетом. Очень весело, а как же мы тогда тебя в город протащим? Ну ладно, будем решать проблемы, по мере их поступления. До столицы еще дойти надо, а там глядишь, что-нибудь и придумаем. Так, сейчас я возвращаюсь в гостиницу, забираю свои вещи, завтракаю и мы трогаемся в путь. Дорогу до поляны я и без тебя найду, так что на ближайшие два часа можешь быть свободен. Все, я пошла собираться.

Прихватив свое холодное оружие, я бодро зашагала в сторону деревни. Уже через несколько минут, эйфория от чудесного солнечного утра начала спадать. Клинок хоть и казался практически невесомым, но тащить его в руках было крайне неудобно. Я все время за что-то задевала им и безумно боялась порезаться, так как даже на вид он был безумно острым. Доковыляв до трактира, я уже вовсю чертыхалась и проклинала мое сказочное везение, и этот мир, куда занесла меня нелегкая, и вампиров, навязавших мне этот клинок. Ввалившись в трактир, я под изумленным взглядом хозяина этого постоялого двора, потопала к себе в номер собирать вещи, по дороге попросив принести мне завтрак через десять минут. Упаковав свои нехитрые пожитки в рюкзак, я засунула туда же и чехол с ножами (все равно больше класть его было некуда) и уже собиралась выходить, как в дверь постучали.

– Заходите, не заперто. – В дверь бочком протиснулся трактирщик. Помявшись немного, он выдал:

– Я по поводу оплаты.

– Ну ничего себе! А что, того что я вам дала в качестве оплаты, не хватает? – Уже примерно представляя себе местные расценки, я готова была начать бурные выяснения отношений. Все оказалось гораздо прозаичнее.

– Нет, нет, что вы! Вы дали намного больше. Настолько, что я никак не смогу с вами рассчитаться. У меня просто нет сдачи. Если бы вы погостили у нас еще с месяцок, то возможно я смог бы разменять ваше кольцо у заезжих купцов, но насколько я понимаю, вы собираетесь нас сегодня покинуть?

Я задумалась, что мне теперь делать. Рассчитываться ведь как-то надо, не могу же я этих несчастных людей просто кинуть. В это время, видя мои затруднения, трактирщик быстро затараторил:

– Вот ваше кольцо. Мы с женой очень вам благодарны за тот случай с дочкой, и просили бы считать это нашей платой за ваш благородный поступок.

Я конечно люблю, когда что-то достается нахаляву, но обижать людей, живущих и так не богато – это не в моих правилах, а рассчитываться то нечем. И тут меня осенило!

Достав один золотой из мешочка, я протянула его мужику со словами:

– Я хотела бы попросить вас о помощи. Мне нужны ножны для моего клинка, запасная одежда в дорогу и кое-какие припасы. Сможете все это организовать в ближайшие два часа, и , считайте что мы в расчете.

– Но здесь слишком много!

– Не переживайте, считайте, что я плачу за скорость.

Трактирщик прямо засветился весь.

– Это я мигом. Вы можете пока спуститься позавтракать, моя жена уже все приготовила. – И он быстро выскочил за дверь, видимо боясь, что я передумаю.

Позавтракала я от души, а то когда еще удастся так вкусно поесть. Когда я доедала последний оладушек со сметаной, в трактир ввалился какой-то здоровый мужик с красной физиономией. И направился прямиком к моему столику.

– Мне передали, что госпожа желает заказать ножны. Могу я взглянуть на меч?

Оперативно здесь работают. Впрочем, за деньги везде так.

– Конечно, только надо подняться в номер. – Мы быстро поднялись в номер, где я продемонстрировала свое сокровище. Увидев мой клинок, у мужика нервно заходил кадык и кажется, началось обильное слюноотделение.

– А не хотела бы госпожа продать свой меч, я мог бы помочь очень выгодно пристроить клинок. А вам мы подберем что-нибудь более подходящее для странствующей девушки.

– Нет уж! Спасибо любезный, но насколько я понимаю, вас прислали подобрать мне ножны для моего оружия. Вот и выполняйте свою работу, а что мне больше подходит, что меньше, не вашего ума дело! – Разозлил, зараза. Тоже мне, рассуждать он принялся, что мне подходит, а что нет.

Быстро замерив клинок, он зачем-то замерил мою руку, кисть, рост, прям как швея мотористка.

– Слушай, а поясок сложно придумать, чтобы вот этот чехольчик можно было подвесить? – Вытащив из рюкзака набор метательных ножей, я показала его мужику. Кажется этим я ввела его в прединфарктное состояние, по крайней мере пару минут пришлось ждать, когда он сможет смотреть еще на что-то, кроме как на этот чехол. Пришлось даже пару раз щелкнуть пальцами прям перед его носом. На вопросительный взгляд мужика, я категорически ответила: – «Даже и не мечтай! Я ничего не продаю и не меняю».

– Госпожа, Ваш клинок особенный, и ножны к нему нужны особенные. Если вы задержитесь здесь еще на пару деньков, я сумею изготовить вам такие ножны, что и королю не стыдно будет носить.

– Ну уж нет! Я не могу ждать и одного дня, так что давай подбирай мне что-нибудь из того, что у тебя есть. Надеюсь, у тебя есть что-то готовое, что ты мог бы подогнать по размеру? Предупреждаю сразу, если окажется что у тебя ничего нет, я собираюсь и ухожу так, а ты ничего не получишь.

Насупившийся мужик собрал в охапку свою амуницию: – «Мне потребуется пару часов на подгонку. Как все будет готово, я занесу к вам сюда».

– Вот и ладненько. Оплату получишь у трактирщика. – Показывая, что разговор окончен, я повернулась спиной и стала запихивать чехол с ножами обратно в рюкзак.

Услышав, как хлопнула дверь, я перевела дыхание. Ну до чего же неприятный тип.

Усевшись на кровать, задумалась. Чем же мне заняться в свободное время? Появившаяся в дверях жена трактирщика отвлекла от созерцания медленно ползущей мухи по косяку окна.

– Муж велел приготовить вам сменную одежду в дорогу. Вот я кое что отобрала, может вы посмотрите? Вы не думайте, здесь все чистое и практически не ношенное. – И она робко положила на кровать здоровенный тюк барахла.

Пока я тупо смотрела на этот секонд хэнд, тетка шустро выскочила за дверь. Мда-а, хочешь не хочешь, а запасная одежда мне действительно нужна. Да и в населенных пунктах я слишком выделяюсь в своих джинсах, вон как деревенские мужики косятся, когда думают, что я не вижу.

Перерыв весь тюк, я с грустью констатировала, что скорее повешусь, чем появлюсь в городе в этих шмотках. Тем не менее, для блуждания по лесу отобрала пару рубашек, штаны свободного покроя с тесемкой на поясе (ну просто о-очень свободного покроя), и что-то типа ночной рубашки а-ля пятидесятые годы, так как видела, как в похожих «платьицах» ходит пол деревни женского пола. В связи с отсутствием самого необходимого, пришлось экспроприировать полотенце из номера. Думаю, что на те деньги, которые они получили от меня, смогут нашить еще хоть с десяток подобных. Последующие полчаса ушли на компактное утрамбовывание моей собственности в несчастный походный рюкзачок. В результате моих манипуляций, рюкзак раздулся до комплекции свинки Нюши из мультика про смешариков.

Прикинув про себя, что два часа уже прошло, я закинула рюкзак на плечо и спустилась в зал, чтоб узнать по поводу припасов на дорогу. Пока я инспектировала продукты, сложенные заботливой трактирщицей в дорожную котомку, появился давешний мужик с заказанной амуницией. Что-то бурча себе под нос, он помог мне облачиться. Что-то там подтянул, застегнул все пряжки, и вот я уже похожа на взнузданную лошадь. Вообще, вся эта процедура очень сильно напоминала оседлывание кобылы, только кобылой была я. Закончив со мной, кузнец заказал себе кружку местного сидра и сел за стол рядом с дверью. Не обращая на него никакого внимания, я собралась уже уходить, но тут заметила, что жена трактирщика подает мне какие знаки. Решив узнать в чем собственно дело, я пошла к ней на кухню, громко попросив налить мне кружку холодного кваса.

– Госпожа, вы были добры к нам, и я хотела бы вас отблагодарить. Будьте очень осторожны, наш кузнец очень не хороший человек, поговаривают даже, что он связан с бандой Костяного. Он явно что-то задумал. Может, вы подождете немного, завтра в соседнюю деревню идет обоз и я могла бы поговорить, чтобы вас взяли с собой.

– Большое спасибо, я буду очень осторожна, но к сожалению я не могу больше оставаться. Думаю, со мной все будет в порядке.

ГЛАВА 8

Выйдя из трактира, я решила подстраховаться, и пошла по дороге, ведущей в соседнюю деревню. Пройдя несколько шагов, сделала вид, что в кроссовок попал камушек, и пока его вытряхивала, украдкой посмотрела назад. На крыльце стоял кузнец и в упор смотрел на меня. Вот ведь урод! Дойдя по дороге до поворота, откуда меня уже не было видно, быстренько свернула в лес. Чтобы попасть на поляну, где мы договорились встретиться с Дакком, пришлось сделать изрядный крюк.

К моему глубочайшему удивлению, Дакка на поляне не оказалось. Ну и где его носит?

– Да здесь я, здесь. – Раздалось откуда-то из-за спины.

Видимо последнюю фразу я сказала вслух.

– Я просто проверял, не идет ли кто за тобой. Все таки ты девушка молодая, привлекательная, а уродов везде хватает.

– Ну ладно, если ты все проверил, может мы уже двинемся? И вообще, забери у молодой и привлекательной лишний груз, а то я скоро во вьючное животное превращусь. Тем более, что сбруя у меня уже имеется. – И я продемонстрировала свою вновь приобретенную портупею.

– Ну, в общем-то ничего для деревенского мула, но совершенно не подходит для того, что у тебя есть. Ты посмотри, у тебя же клинок в ножнах болтается!

– Напомни мне, я уже обещала тебе, что когда-нибудь прибью тебя? Учти, этот момент все ближе и ближе. Жалко вампирчика, ты ведь только жить начинаешь. – И я притворно всхлипнула.

– И вообще, это твой папаша торопил меня, а у здешнего кузнеца ничего подходящего в наличии не имелось, пришлось брать что дают. – Я серьезно обиделась. – Мог бы и похвалить, можно подумать я каждый день подбираю ножны для клинка. Если хочешь знать, в нашем мире уже давно никто не пользуется подобным оружием.

Вручив тяжеленную котомку с едой этому обалдую, я решительно потопала вперед.

– Лика, Лика постой!

Вот принципиально не остановлюсь. Не оборачиваясь, крикнула: – Догоняй!

– Лика, нам в другую сторону!

– Тьфу на тебя. – Развернувшись на 180 градусов и сделав вид, что все так и должно быть, пошла догонять Дакка.

Целый час мы топали молча. Я дулась, а Дакк наверное просто привык ходить молча. Первой не выдержала я:

– Дакк, между прочим, жена трактирщика меня предупреждала по поводу каких-то разбойников, да и местный кузнец как-то странно себя вел. Все интересовался, в какую сторону я пошла.

– Не переживай, Лика. Думаю, что уж разбойников я услышу гораздо раньше, чем они подойдут на расстояние выстрела. И успею предупредить тебя, чтоб ты могла подготовиться.

– Это к чему я должна готовиться?

– Ну, должна же ты начинать тренироваться со своим оружием. Ты не волнуйся, я тебя подстрахую. Никто не сможет причинить тебе вред. – Его невозмутимости можно было только позавидовать.

От возмущения у меня даже дар речи пропал. – Ты что, совсем дурак? Кто таким образом начинает тренироваться! Меня же убить могут, ранить наконец. А на мне не так быстро все заживает, как на тебе, я регенерировать не умею. Бестолочь несчастная!

– Извини Лика, я как-то не подумал. – От смущения парень не знал куда себя деть. Глядя на него, я сразу остыла. Ну, подумаешь, не подумал парень. Молодой еще, глупый.

– Ладно, проехали. Ты мне лучше скажи, у нас привал будет или как? Я топать целый день без передышки по лесу не в состоянии. Давай передохнем немного, заодно и перекусим. А черт, совсем забыла, что ты не ешь нормальную пищу.

– Если ты устала, то мы можем позволить себе небольшой отдых. Здесь рядом есть ручей, буквально минут через пятнадцать мы будем на месте.

Дойдя до места, указанного Дакком, я буквально рухнула на траву.

– Если мы и дальше будем держать такой темп, то я думаю, что нашим врагам даже не придется особо стараться меня уничтожить. В один прекрасный момент я просто лягу и тихо скончаюсь. Вот всем радости-то будет!

Кое-как отдышавшись, я порылась в котомке, достала кувшинчик с квасом и оторвала ножку от жаренного гуся. – Как же вкусно! Ничего нет вкуснее, чем после целого дня гонок по пересеченной местности, расположившись на природе попивать холодный квас и закусывать нежнейшей, домашней, экологически чистой птичкой.

Вспомнив, что я кажется, видела в сумке еще и пирожки, решила снять пробу еще и с них.

Наевшись от пуза, поняла, что дальше идти просто не в состоянии. Сейчас бы поспать часок-другой, но боюсь, что этот терминатор меня тогда «живьем съест». Тяжело вздохнув, потопала к ручью умываться и мыть руки. Вернувшись, достала из рюкзака штаны «айда на картошку!» и отправилась в кусты переодеваться. В лесу все равно никто меня не увидит (вампир не в счет), а любимые джинсики у меня в единственном экземпляре. Я конечно могу попробовать заказать в столице у местных кутюрье сшить мне нечто подобное, но совсем не уверена, что их способности простираются так далеко в мире моды. Поэтому мои любимые штанишки лучше поберечь и не занашивать, бегая аки сайгак по всему лесу.

– Чего расселся, мы идем или будем целый день здесь загорать?

– Ну ты и нахалка! – По-моему в голосе у парня прорезалось восхищение моей наглостью. – Сама же просилась отдохнуть!

– Давай топай и не гунди. Труба зовет скорей в поход! – Куда только усталость делась? Я чувствовала себя полной сил и энергии до такой степени, что даже хотелось петь. Остаток дня прошел без происшествий. Мы совершили миленькую прогулку, во время которой я тихо мурлыкала популярную эстрадную песенку, а Дакк топал как сомнамбула. Ну, в принципе ничего удивительного, насколько я понимаю, они ведут, в основном ночной образ жизни и ему сейчас было, мягко говоря, не комфортно. Устроив привал, я почувствовала себя как в дни моей юности в походах, и даже в некотором роде лучше, так как ночи сейчас стояли достаточно теплые, и комары как я говорила уже, пока не донимали. Единственное чего не хватало для полного антуража – это гитары. Мы разожгли костер и я решила более подробно провести ревизию продуктового мешка. После подробного ознакомления я вынесла свой вердикт, что на пару дней пути, нам конечно хватит, но потом нужно будет сворачивать в ближайшую деревню и пополнять припасы. Сейчас в моем распоряжении были: круг домашнего сыра, булка белого хлеба, жареный гусь без одной ноги, половина кувшина кваса, три головки лука и несколько головок чеснока. Видимо трактирщица запомнила мои пристрастия, когда перед встречей с родственниками Дакка, я на всякий случай запаслась несколькими головками чеснока. В принципе, вполне нормальный выбор, только под настроение можно было бы пропустить и стаканчик красного сухого вина. Но чего нет, того нет.

Разогрев на костре гуся, и плотно поужинав, я начала готовиться ко сну. Устроив себе достаточно уютное гнездышко из имеющегося у меня в наличии барахла – на ветки лапника постелила свою куртку, под голову рюкзак, а в качестве одеяла я экспроприировала вампирий плащ, решила еще несколько минут посвятить своему вновь приобретенному оружию. Вытянув меч из ножен я прямо залюбовалась игрой бликов, отбрасываемых языками пламени костра, которые так и играли на лезвии. Даже зеленый камень, казалось начал отсвечивать красным в темноте. Ничего подобного я прежде не видела. Захотелось провести рукой по зеркальному лезвию и погладить его. Странно, на ощупь клинок казался теплым, как будто я глажу не холодное оружие, а кого-то живого, и ему очень нравится моя ласка. Закрыв глаза, я полностью отдалась своему чувству и сразу же перед глазами встала морда какого-то совершенно невероятного зверя. Большие глаза, горящие зеленым светом и обрамленные огромными ресницами, морда покрытая чешуей с красивым радужным гребнем и … забавные ушки с кисточками на концах. Надо признать, что образ, явившийся мне, был одновременно и добрым и грозным одновременно. И ему нравилось мое к нему отношение. Появилось ощущение, что это существо пытается что-то мне сказать, только, сколько я ни силилась, понять ничего не получалось. Из этого состояния меня вывело резкое потряхивание по плечу.

– Лика, ты в порядке? – Физиономия вампира так и лучилась беспокойством за моездоровье.

– А что со мной может быть? Я же здесь, рядом с тобой и на нас никто пока не напал. – О своих видениях я решила пока ничего не говорить. Почему-то показалось, что это очень личное, и даже единственного в этом мире друга посвящать в это не стоит.

– Просто ты сидишь с закрытыми глазами уже в течение сорока минут и как-то странно улыбаешься, постоянно поглаживая свой клинок. Сначала я не хотел тебя беспокоить, но потом мне показалось это странным, и я встревожился. Все-таки этот клинок достаточно не изучен, так как за все то время, что он находился во владении нашим кланом, еще никому не удалось взять его в руки. Ты первая, кого он признал за последние двести лет, а желающих, поверь мне на слово, было предостаточно.

– Дакк, а расскажи-ка мне поподробнее о моем оружие? – Я искательно заглянула ему в глаза.

– Я знаю не очень много, но если ты хочешь знать… В общем слушай:

«500 лет назад были очень неспокойные времена. Тогда начались смуты и войны между разными расами. Эльфы, дроу и гномы, до этого жившие в мире и согласии, объявили войну друг другу; орки и тролли навсегда закрыли свои границы, человеческие королевства вели непримиримые войны и постоянно меняли своих правителей. Даже среди вампиров начались непонятные трения по главенствованию клана. Все находились на военном положении отряды вампиров-воинов постоянно обходили границы территории нашего клана. Одним из таких отрядов и был обнаружен труп молодого дроу, а при нем находился этого меч и комплект метательных ножей, которые ты сейчас носишь на поясе. Мальчуган был очень истощен, но серьезных ран, которые могли повлечь за собой его смерть, мы не обнаружили. До сих пор так и осталось загадкой, как он смог попасть сюда, совершенно один, и от чего он умер. Судя по одежде, этот дроу принадлежал к очень богатому и знатному Дому. Мой отец смог почувствовать магию этого оружия, по его словам, здесь намешана магия гномов, дроу и кого-то еще, обладающего высшим знанием. Это оружие таит в себе очень много загадок и я бы не советовал просто так показывать его всем встречным. Обнажай клинок, только когда это будет необходимо для зищты твоей жизни или чести. В связи с военным положением, мы не смогли вернуть оружие дроу, как сделали бы это в любое другое время. На тот момент это было равносильно объявлению войны между нашими расами, и хотя мы никогда не находились в дружбе, к открытым военным действиям наш клан был не готов. Потом в мире появилась Хранительница, и все более-менее пришло в норму. Сейчас среди рас царит нейтралитет. Все вопросы решают дипломатия и экономические интересы. Вот собственно и все, что я могу тебе рассказать. И, последнее, такое оружие, как у тебя, имеет собственную душу. Будь осторожна, не обижай его и не относись как к простым железякам. Возможно в вашем мире искусство передачи части своей души изготавливаемым предметам и утрачено, здесь все совсем не так. Иногда Мастер творит несколько лет, иногда всю свою жизнь и тогда душа творца переселяется в его творение. Мой тебе совет, Лика, подружись со своим клинком».

– Да я с ним собственно и не сорилась. – Вообще-то, подумать конечно есть о чем, но сейчас мне безумно хочется спать, о чем я и заявила своему вампиру-телохранителю.

– Извини, Дакк, я очень тебе благодарна за все, но сейчас я пойду спать. Если у тебя есть желание, ты можешь пойти поохотиться (когда мы шли, Дакк сам мне рассказал, что в обычное время их раса питается, по большей частью, кровью животных).

– Я буду здесь не далеко, и с завтрашнего дня мы начинаем обучение основам нашей магии. Так что я советую тебе хорошо выспаться, вставать рано, а идти достаточно далеко. Спокойной ночи Лика. – Вампир поднялся и растворился в лесу.

– Ну что ж, удачной охоты Каа. – Пробормотала я проваливаясь в сон.

Сначала сон был достаточно сумбурным. Мелькали какие-то лица, я шла куда-то по лесу, потом бежала. Тут налетел вихрь, подхватил меня, и я оказалась на ровной каменистой площадке, со всех сторон окруженной горами. Осмотревшись, я буквально обомлела. На краю площадки сидел и смотрел на меня огромный дракон. Самый настоящий! Приглядевшись внимательнее, я заметила, что морда у дракона точно такая-же, как я видела в своем видении. Те же огромные глаза с вертикальными зрачками, тот же радужный гребень, переливающийся всеми цветами радуги. Оказывается, он тянется по всему туловищу дракона и заканчивается на хвосте. Чешуя дракона была не просто черная, а с перламутровым отливом и на спине находились серебристые крылья, сейчас сложенные наподобие мантии.

Ну, насколько я понимаю, это всего лишь сон и мне здесь ничего не угрожает. А значит, я могу повернуть его в свою пользу. К примеру, попросить этого ящера меня покатать. Читая различные книги, всегда мечтала полетать верхом на драконе. Только вот как к нему обратиться, и поймет ли он меня. Ну ладно, попытка – не пытка.

– Уважаемый Змей Горыныч, не будете ли Вы так любезны, покатать меня? Ну что тебе стоит, а? – просительно протянула я, глядя на его скептическую морду.

– А ты забавная. С тобой должно быть интересно заниматься.

Когда Горыныч разговаривал, у него из ноздрей вылетали тоненькие струйки дыма.

– Обалдеть, говорящий ящер! Ты из какой сказки сбежал? Видимо у меня на фоне всех этих событий, крыша едет. Надо же, говорящие Горынычи снятся!

Тут мне показалось, что в горах произошел камнепад. Такой резонанс пошел от окружающих гор, я подумала, что мне хана. Оказалось, этот ящер еще и смеяться умеет. Его прямо «колбасило» от смеха, а у меня конкретно заложило уши.

– Ох, рассмешила! Давно я так не смеялся. Думаю, мы с тобой подружимся. Ну а сейчас нам пора приступать к занятиям, тебе скоро понадобятся все твои знания, и даже быстрее, чем ты думаешь.

– А к каким занятиям мы должны приступить? Чему ты меня собрался учить? Если самостоятельно летать, то я категорически против, так как официально заявляю, что это дело не благодарное и заранее обречено на провал!

– Нет, летать я тебя учить не буду. Для той расы, к которой ты принадлежишь, это действительно невозможно. Я буду тебя обучать владению тем оружием, которое тебе досталось. Начнем мы с владения клинком, как с более распространенного в этом мире оружия.

– Ничего себе инструктор! И как ты себе представляешь мое обучение? Насколько я вижу, рук у тебя нет, а значит полноценного спарринга не получится.

– Если ты будешь старательно и в точности выполнять все, что я тебе буду говорить, никакой спарринг тебе будет не нужен. Так что доставай клинок и вставай напротив меня.

Пожав плечами, я решила, что раз мне это снится, то почему бы и не попробовать.

– А после тренировки, ты меня покатаешь?

– Ну ты и нахалка! – восхитился дракон. – Когда ты сможешь хотя бы дотронуться до меня своим клинком, я обещаю тебе незабываемые впечатления от нашей прогулки. Только боюсь, это будет еще очень не скоро.

– Посмотрим, вообще – то, в пору моей юности, когда я занималась в юношеской секции айкидо, тренер говорил, что я достаточно способная.

– Возьми рукоять так, чтобы тебе было удобно. Хм, пожалуй нужно внести некоторые корректировки. Подожди минутку.

В то же мгновение, клинок окутало ярким серебристым сиянием, плавно перешедшим на мою руку. Никаких неприятных ощущений я не испытывала, поэтому особо не встревожилась. Постепенно сияние сошло на нет, и я с удивлением обнаружила, что что-то в клинке изменилось. Если до этого момента, моя ладонь совершенно свободно держала рукоять, и даже оставалось свободное место, то теперь рукоять клинка оказалась подогнанной к моей руке, как говорится «тютелька в тютельку». Взмахнув несколько раз мечом, я почувствовала, что и здесь что-то неуловимо изменилось в лучшую сторону. Что конкретно поменялось, я сказать не взялась бы, так как внешне клинок остался таким же как и был, однако я почувствовала себя более комфортно.

– Вот теперь мы можем начать. – С удовлетворением проурчал мой учитель.

– Для начала, ты должна научиться некоторым основным упражнениям, и довести их до автоматизма. Так как время у тебя ограничено, мы будем заниматься по ускоренной программе.

Практически без предупреждения, моя рука взметнулась вверх и изобразила какую-то несусветную восьмерку в воздухе. Думаю, что сама я не смогла бы такое вытворить, даже поспорив на пари. Моя рука была как будто зажата в тисках, что не причиняло боли, но совершенно не давало уклониться от намеченного курса.

– Если не запомнила, я повторю, а дальше твоя очередь. – Повинуясь воле дракона, я опять сотворила несколько кульбитов со своим клинком.

Дальше пошла настоящая муштра. Различные фигуры сменялись связками, плавно перетекали в удары, наносимые воображаемому противнику. Я честно пыталась повторять все движения, но судя по периодически возникающему жесткому контролю, не всегда и не все мне удавалось. Тем не менее, к концу занятий, судя по удовлетворенной физиономии древнего ящера, кое-что мне все-таки удалось.

– Думаю, что на первый раз достаточно. Скажем так, особых успехов не наблюдается, но и не настолько плохо, как могло бы быть. Сейчас мы с тобой прощаемся до следующей ночи, а тебе нужно хорошо отдохнуть. Скоро твои вновь приобретенные навыки очень тебе пригодятся.

Снова все закружилось в налетевшем вихре, и улетая в сон без сновидений, на задворках сознания я успела услышать: «Ну надо же, ха-ха, Змей Горыныч! А что, мне нравится!»

ГЛАВА 9

Наутро все тело болело, как после трех дней непрерывных тренировок. Вот что значит марш бросок по лесу с непривычки. Ну, раз болят мышцы, то, клин клином вышибают, как говорится. Сделав разминочную зарядку, умылась в ледяном ручье, протекающем неподалеку, и, почувствовала себя почти человеком. Перекусив остатками гуся и куском сыра, я вполне была готова к дальнейшим подвигам.

– Дакки, давай веди, Сусанин фигов. – Между прочим, я давно готова, а ты тормозишь процесс продвижения к нашей цели.

– Тебя что, оса за одно место укусила? Ты еще вчера, после привала, взяла такой темп, что мы уже идем с опережением графика. Но если ты уже готова, то пошли. – Кажется Дакки обиделся.

– Лика, а что это было?

– Что именно? – невинно поинтересовалась я.

– Ну, все эти кульбиты, наклоны, махания руками. Ты себя хорошо чувствуешь? – Вампирчик явно был обеспокоен.

– Загонял девушку до состояния загнанной кобылы, и еще интересуется! У меня все мышцы болят, а он еще глупые вопросы задает! Балбес неотесанный. Отстань от меня на ближайшее время, мне надо прийти в себя. А то… Ну в общем, додумаешь сам…

Не знаю, чего он там додумал, но с глупыми вопросами больше ко мне не приставал. Топалось по лесу без особого отличия от вчерашнего. Так же молчал мой дружок вампир, так же я мурлыкала популярную песенку себе под нос. Это все было так же, но только до обеда. Когда мы уже готовы были сделать полуденный привал, Дакк подал сигнал опасности. Допрыгались, что называется. Не могло быть все время хорошо, по закону подлости, обязательно какая-нибудь бяка должна была случиться.

– Лика, впереди по дороге, засада. Давай я вызову помощь, отец обещал, в случае необходимости, прислать воинов. Для меня одного, их слишком много, человек 20, это тех которых я засек. Пока я буду с ними расправляться, кто-нибудь успеет причинить тебе вред. А отец смог бы справиться и с пятидесятью, не особо напрягаясь.

Вот что значит, недостаток финансирования. Думаю, что у Рабиновича таких проблем нет.

– Слушай, Дакк, а мы можем как-то их обойти? – Мозг лихорадочно искал выход из ситуации.

– Боюсь, что нет. Лесная дорога, ведущая в сторону столицы, полностью блокирована разбойниками. Обход, потребует дополнительных нескольких дней пути, а их у тебя нет!

Немного подумав, я выдала решение, удивившее даже меня саму.

– Не нужно никого звать. Справимся своими силами. Ты берешь на себя стрелков и всех остальных, до кого сможешь дотянуться. Ну а я по мере возможности. Сам же говорил, что мне надо тренироваться! – Эх, где наша не пропадала! – По телу прошла дрожь предвкушения большого приключения. Адреналин так и кипел в крови, только этим я могу объяснить совершенно безбашенное отношение к сохранности своей жизни.

Почему-то казалось, что ничего плохого со мной произойти просто не может.

С криком – «Банза-ай»! – я ломанулась в кусты, выхватывая на ходу свой меч. Пробежав несколько шагов, услышала из кустика с розовыми цветочками испуганный шепот:

– Атаман, а она не бешеная?

Это я бешенная? Так меня еще никто не оскорблял! Ну, братцы разбойнички, я вам покажу бешенную! Ввек закаетесь со мной связываться.

– А ну вылазь, кто не спрятался, я не виновата! Раз, два, три, четыре, пять, я иду пугать! – Видимо от переизбытка адреналина, слова и действия начали путаться. Но, как говориться, главное результат. А результат был такой, что из говорящего куста высунулась небритая физиономия, в которую я, пробегая мимо, походя залепила пяткой, обутой в кроссовок. Кажется, попала прямо по носу, так как вдогонку полетело тихое, гундосое всхлипывание. – Ненормальная, она еще и брыкается!

Мой вампирчик превратился в какое-то подобие летающего истребителя. По крайней мере, это жизнерадостное создание, с хищным клювом и зверским оскалом, могло напугать кого угодно, даже меня.

Откуда-то слева, мне наперерез, кинулся здоровенный мужик, размахивая оглоблей. При ближайшем знакомстве оказалось, что это меч, местного производства. Не особо задумываясь, я легко парировала удар, направленный мне в голову, куда-то ткнула и понеслась дальше с воинственным кличем.

Я летела, выписывая невообразимые кренделя своим клинком, в полной эйфории от творимого беспредела, пока не услышала занимательный диалог. Один, называемый шефом, вещал откуда-то сверху, а второй, более практичный и осторожный – из-под чахлой елочки.

– Шеф, а это точна та девка, которая нам нужна? Может ну ее, давай свалим отсюда, а то она какая-то дикая?

– Я тебе свалю, я тебе так свалю! Да ты хоть знаешь, сколько за ее меч посулил местный кузнец…. Да мы все можем две недели пить не просыхая!

– Ну-у, тогда другой разговор! Сейчас быстренько завалим ее и к кузнецу за опохмелкой. А ну, братва, навались!

С этими словами из близлежащих кустов начали выползать разнокалиберные, небритые личности, явно уголовной наружности. Резко запахло вчерашним алкоголем, в простонародье именуемым, перегаром.

– Мужики, а огурчика маринованного для закуси не найдется? – Мой вопрос явно поверг мужиков в тупик. Пока их самый головастый думал, чего ответить, я лихорадочно осматривала диспозицию и подсчитывала вероятного противника.

– А у тебя что, есть выпить? – Горящие жадным блеском глаза, заинтересованно уставились на меня. Вот-вот слюна закапает.

– Вынуждена вас огорчить, но в неподходящей компании я не напиваюсь. Да и вам не советую. Судя по вашему виду, вам бы сейчас рассольчику, головную боль как рукой снимет.

– Ты посмотри на нее, вот ведь стерва! Она еще и издевается. Мочи ее мужики! – Завопил щербатый, ползком пробираясь ко мне в тыл, под прикрытием здоровенного лопуха.

– Я бы на вашем месте этого не делала. – Сказала я, лихо раскрутив несколько связок. Клинок легко направлял мою руку, а я решила ему не противиться. Пока что у нас с ним получалось вроде бы неплохо. По крайней мере, я не только не оттяпала себе ни одну конечность, но даже не порезалась.

– Шеф, что нам делать? Это какая-то неправильная девка. Она точно бешенная, и может быть даже заразная!

– Это почему я неправильная? По-моему, очень даже правильная, и уж точно не заразная! Что это вы все обзываетесь? – Я даже обиделась. Пока ничего особо плохого им не сделала, а они так обзываются.

Тут откуда-то сверху раздался голос пресловутого шефа:

– А ты действительно нас не боишься?

– А что, должна? Вы мне ничего плохого пока не сделали. Да и я не из пугливых.

– Ты уже давно должна визжать от испуга и молить нас о пощаде.

– А что, это поможет? Вы полностью удовлетворитесь моими криками и отпустите меня на все четыре стороны? – Пока я заговаривала зубы всей этой кодле мужиков, мучающихся от похмелья, мой напарник тихонько делал свое черное дело, отправляя в нокаут бандитский резерв, засевший в «секретах», о чем свидетельствовали легкие вскрики и треск веток. То здесь, то там слегка покачивались деревья, освобождаясь от своей непосильной ноши – робин гудов недоделанных, которые сыпались на землю, как груши по осени. Впрочем, за всей нашей болтовней, никто из бандитов даже не обратил на это внимания.

– Если ты добровольно отдашь нам свое оружие, то мы, может быть, даже тебя отпустим. – Кажется, шеф немного приободрился.

– Ну нет! На это я пойти не могу! Перетопчетесь своими ножичками, как-нибудь. Как говорится «На чужой клинок не разевай роток».

– Ну, тогда мы сейчас будем тебя убивать. Ребята, стреляйте в нее! – Шеф, видимо вспомнил о своих стрелках, сидевших в засаде.

– Слушай шеф, твои ребята взяли расчет и уволились по собственному желанию. Так что если есть желание получить мой клинок, подходи и бери его сам! – На соседнем дереве показался мой напарник. Судя по его удовлетворенной физиономии, у него все получилось. И, кажется, было большое желание продолжать в том же духе. Лично я ему мешать в этом не собиралась.

Решив, что переговоры неоправданно затянулись, вся эта разбойничья кодла резво ломанулась на меня, как во времена всеобщего дефицита за «выброшенным» в соседний магазин товаром. Все, кто остался в живых или просто на ногах после поцелуев моего ручного вампира, кинулись на меня несчастную, размахивая всеми подручными средствами: ножичками, мечами – оглоблями, дубинками. И тут, как в дурном сне, спасая мою жизнь, ожил клинок, подталкивая к активным действиям. Одновременно сработали инстинкты, отвечающие за сохранение жизни, заложенные в моем подсознании. По крайней мере, ничем другим, вытворяемый мною беспредел я объяснить не могу. То, что я вытворяла со своим клинком, по меркам моего мира, хватило бы на уровень крутого самурая или какого-нибудь ниндзя (по крайней мере, со стороны, наверное было очень круто, как в навороченном боевике). Видимо мой ночной кошмар все-таки пригодился, так как многие движение были очень даже знакомы и особых затруднений не вызывали. Все те связки и выпады, что я отрабатывала в своем сне с драконом в качестве учителя, сейчас уже реально применялись мною на практике, и даже без поправок клинка, который всеми силами пытался сохранить мою жизнь, направляя мою руку с клинком в нужную сторону и с правильной силой и скоростью. Ведь именно об этой разминке, если я не ошибаюсь, меня и предупреждал мой учитель во сне – ящер недоэволюционированный! Короче, народ вокруг стонал и расползался по живописным кустикам, делая вид, что у них там появились какие-то неотложные дела. А я стояла и ни как не могла понять, неужели это все сделала я? Ну и что мне теперь делать и куда, собственно запропастился мой телохранитель?

– Ау! Где ты друг мой ситный, отзовись! Это я, твоя сестрица Аленушка. – Видимо от переизбытка адреналина и удачного завершения всей этой катавасии, очень захотелось подурачиться.

Тут впереди послышался треск ломающихся ветвей, и с громким воплем на землю рухнуло какое-то колоритное чудо в лохмотьях.

– Принимай Лика! – крикнул мой пропавший телохранитель, высовываясь из веток уже порядком пострадавшего дерева. – Это их самый главный «главнюк». Если хочешь, можешь его съесть, я тебе его дарю. Тем более, что я уже сыт.

– Давай слезай быстрее, шутник блин. Сейчас все разбойники разбегутся, как тараканы. А мы могли бы заняться справедливой экспроприацией нечестно нажитого, в пользу трудового народа – то есть нас с тобой.

– Пощадите, благородная госпожа! Уймите своего кровососа, я и так уже старенький и инвалид к тому же. Вы же красивая и добрая госпожа и, конечно же, не станете обижать случайного странника, от испуга забравшегося на это высокое дерево! А к этим лесным разбойникам, я никакого отношения не имею, я их впервые в жизни вижу. Перепутали вы что-то. – Нахал, свалившийся, вернее аккуратно скинутый со своего насеста на дереве, кажется даже пустил театральную слезу.

Видок у этого товарища был еще тот! Представьте себе низенького мужичка, роста примерно 150-160 см., с реденькими сальными волосенками, с черной повязкой на глазу и деревянной культей вместо одной ноги. К тому же, одет от был в ярко красные полосатые штаны и фиолетовую безрукавку, а на широком кожаном поясе болталось два кривых, ржавых кинжала.

– Ты на себя давно в зеркало смотрел? Лапшу он мне тут вешает на уши. Из тебя такой же крестьянин, как из меня балерина! Много награбить успел, морда бандитская? Давай, выкладывай, что там у тебя в заначке припрятано!

Деньги нам по любому не помешают, еще не известно, чего мне ждать от этого мира, а устраиваться как-то придется. Нужно что-то кушать, где-то спать и одежонку по приличней прикупить не помешало бы. Как подсказывает практика, у этого хитрож…го обязательно должно быть что-то припрятано на черный день. Не все же такие удачливые, как мы с Дакком.

Судя по воровато забегавшим глазкам, я попала точно в цель. Есть, есть у этого обормота что-то в нычке.

– Как вы можете так говорить! Я гол как сокол, все меня бросили, я сирота несчастный. Пожалейте, не губите невинную душу. – Из-под черной повязки покатилась огромная скупая слеза. Но следующий финт испортил всю картину. Мужик хлюпнул носом, громко высморкался и с шумом вытерся об подол жилетки.

Тут за спиной самодеятельного актера материализовался мой вампир. Сделав устрашающую физиономию, он приблизил свои клыки к шее мужика и громко прошипел:

«Если он для нас не представляет ценности, можно я его съем? А то я, что-то опять проголодался».

Мужика перекосило от страха, и после секундного ступора, он заверещал как свинья на скотобойне, высоко подпрыгнул и как рванул со спринтерской скоростью в сторону чащи. По дороге, у него отвалилась деревянная культя, но практически не останавливаясь, мужик легко подхватил ее под мышку и понесся дальше, уже на своих ДВУХ ногах!

– Ничего себе регенерация! Дакк, лови этого охламона, я с ним еще не закончила! – И мы дружно понеслись догонять наши уплывающие, вернее убегающие «подъемные». Минут через пять, наши догонялки увенчались полным успехом. Когда я до них добежала, Дакк сидел верхом на этом шибзике и делал вид, что просто дышит свежим воздухом.

– Я все отдам, только не трогайте меня! У меня дети малые и мать старушка, пощадите единственного кормильца в семье!

– Ты ври, да не завирайся. Только что был сиротой несчастным, а сейчас уже целой семьей обзавелся. Давай, показывай, что у тебя есть. Если мне понравится, то так уж и быть, оставлю тебя в живых. Ну а если опять что-нибудь соврешь, пеняй на себя, отдам вампиру. Пусть хоть какой-то от тебя прок будет.

– Пусть он с меня слезет. Я все вам отдам, только не убивайте меня. Нам надо пройти здесь не далеко, я покажу дорогу. Без меня вам все-равно не найти. Только я один знаю это секретное место!

– Дакк, слезь с него, а то еще блох наберешься. Я тебя вычесывать не буду, так и знай. – От этих слов, у моего вампира, кажется пропал дар речи. Встав за спиной мужика, Дакк активно начал грозить мне кулаком и клацать зубами. Ну и ладно, подумаешь, напугал ежа голой ж…, попой!

– А ты чего встал и зенки вылупил? Давай, веди уже. – Я легонько подтолкнула нашего провожатого под зад коленкой. После моего ускорения, тот шустро засеменил в неизвестном направлении, поминутно оглядываясь на наш кортеж. Минут через 10 активного топанья по непролазной чаще, мы подошли к огромному дубу, в кроне которого виднелось нехилых размеров дупло.

– Здесь что ли? Ну и кто, по твоему должен туда лезть? – Я с ужасом представила себя, карабкающуюся на этого монстра, только по недоразумению названного деревом, и в один прекрасный момент, срывающуюся с ветки и летящую вниз головой, как боеголовка, запущенная с вражеского самолета.

– Я слазаю, мне не трудно. Только после этого госпожа меня отпустит? Вы же обещали! – Мужичок с готовностью подошел к дереву и привычно примерился к нему.

Тут голос подал Дакк:

– Не парьтесь! Лика, я сейчас быстренько слетаю и посмотрю, что он туда напихал. Если будет что-то путное, я скину тебе вниз, а ты лови. – С этими словами Дакк легко взлетел на дерево и нырнул в дупло. Через минуту оттуда послышался удивленный свист.

– Ну ничего себе скромные запасы на черный день! Да здесь на две деревни хватит. Посторонись, а то зашибу! – И вниз полетели какие-то тюки с яркими тряпками, разнокалиберное оружие на любой вкус (кинжалы, мечи, даже откуда-то был один ятаган), еще тюки, свертки, последним выпал шелковый мешочек с вышитыми вензелями. В результате на земле высилась внушительная гора разного барахла, из которой выбрать что-то путное не представлялось возможным. Тем не менее, засучив рукава, я с энтузиазмом взялась за разборку наших военных трофеев. В первую очередь, конечно, меня заинтересовал маленький мешочек, выпавший последним. Развязав тесемки, я вытряхнула его содержимое себе на ладонь и просто обалдела. На ладони сверкали в лучах заходящего солнца семь огромных рубинов.

– Ну ничего себе! Это мы удачно зашли! – При виде наших разорительных набегов, мужичонка сидел и тихо поскуливал, оплакивая свое уплывающее богатство.

Бегло просмотрев пару тюков с одеждой, я поняла, что здесь ловить нечего. Вся одежка была такой попугайской раскраски, что одеть это можно разве что на карнавальную ночь, нарядившись клоуном. Остальные тюки потрошить резко расхотелось, но для очистки совести, я решила попинать ногой оставшиеся тюки. Внезапно ногу обожгла резкая боль. В одном из свертков было завернуто явно что-то твердое, обо что-то же я ушибла большой палец на левой ноге? Что там такое может быть? Резко проснувшийся интерес требовал немедленно удовлетворить мое любопытство и срочно выяснить, что такое ценное можно было завернуть в явно дорогой плащ, цвета палой листвы. Развернув сверток, я с изумлением уставилась на небольшой арбалет, оформленный в одном стиле с моим клинком и метательными ножами. Абсолютно черного цвета, с гравировкой, изображающего дракона в полете, отсвечивающей перламутром.

– Ни фига себе!!! Откуда ты все это натырил, убогий? – Я с осторожностью взяла в руки арбалет и приложила его к щеке. Под пальцами чувствовалось не холодное железо, а тепла живая структура. Ну, вот я и обзавелась стрелковым оружием. Конечно это не ружье и не пистолет, но тоже не плохо. Думаю, при некоторой тренировке, у меня может получиться управляться и с арбалетом. Как говорится, нет ничего невозможного для человека с интеллектом.

Увлекшись разглядыванием своей новой игрушки, я не сразу заметила злой, изучающий взгляд разбойника. Когда он понял, что со мной ничего не произошло и по всей видимости уже и не произойдет, его перекошенная физиономия выразила резкое разочарование такой несправедливостью. Сделав вид, что не поняла его гнусного замысла, как можно невиннее я поинтересовалась: «Что-то не так? Может тебе жалко арбалетика, так я могу его тебе вернуть. Бери не стесняйся». – С ангельским лицом я протянула ему арбалет.

Отшатнувшись, мужик даже убрал руки себе за спину, лишь бы не дотронуться до моего (уже моего) оружия.

– Нет, нет! Как я могу, если он вам так понравился, берите, он ваш! Только ответьте мне на один вопрос, госпожа является магом? Только сильный маг может взять его в руки. Вон, Вачек Хромой схватил его голыми руками, так от него только руки и остались. Сгорел на месте, там под березкой и закопали.

– А что ж ты, паршивец, нас не предупредил? Надеялся, что и от нас одни угольки останутся, а ты спокойно все засунешь обратно в дупло, и пойдешь дальше грабить и убивать?!

Поняв, что проговорился, мужичонка весь скукожился и затрясся как осиновый лист. Ну до чего же мерзкий индивидуум!

– Давай, вали отсюда, пока я добрая! А то могу и передумать. Видишь, уже вампир спускается с дерева. Если он захочет есть, я его не удержу.

После моих слов, мужик рванул в лес, как лось в брачный период. Только ветки громко трещали, обозначая направление.

Еще раз осмотрев арбалет, я не удержалась, и погладила его, как гладят маленького щенка. На секунду показалось, что он мне ответил. Как будто волна чистой радости поднялась и толкнула в самую душу, как маленький щенок радуется обретенному, наконец, хозяину. И что-то еще, более зрелое что ли, как старший брат выразил одобрение моим поступком. Ба-а, да это же мой клинок! Ну ничего себе! Вот и пообщались. Интересно, а у них здесь психушки имеются. Может мне уже пора себе там теплое местечко забронировать. А то вот уже и со своим оружием общаться начала. Что-то дальше будет?

– Дакк, ты долго еще по дереву будешь скакать, как «белка–летяга»? Слезай уже быстрее, а то мы под этим дубом и заночуем. А мне, если честно, почему-то не хочется. Есть огромное желание убраться отсюда как можно дальше, чтоб ни один Хромой, Косой или Костяной не смогли до нас добраться.

– Лика, ну чего ты бушуешь, я уже давно слез и стою сзади тебя, прямо за кустом малины. Ты бы лучше выбрала что-нибудь из одежды, вместо того, чтобы укрываться ночью моим плащом. Вот, посмотри, какой чудесный плащик прямо перед тобой валяется. Между прочим очень дорогой. Если я не ошибаюсь, просто из-за твоей спины не очень хорошо видно, он из кожи шангратона очень хорошей выделки. Тебе очень повезло, в столице за такой плащик пришлось бы отвалить десять золотых, и это в лучшем случае. а тут все нахаляву. К тому же вещи из шкуры этого животного очень редко бывают в продаже. Даже не представляю, каким образом такая вещь могла оказаться в коллекции обыкновенного лесного разбойника.

– Дакк, а кто такой шангратон, и за что он так ценится? Отдать целых десять золотых за один плащ – это действительно круто.

– Шангратоны обитают только в одном месте – очень далеко на юге, в Призрачной Пустоши. Они напоминают огромных червей, только с кучей острых зубов и непомерным аппетитом. Шангратоны намного опаснее самого свирепого хищника, так как у них молниеносная реакция, их шкуру не возможно пробить ни копьем, ни мечом – она намного прочнее и пластичнее самой прочной кольчуги. На них также совершенно не действует яд, огонь и вода. Они обладают совершенной маскировкой, так как их шкура может менять окраску под цвет местности. И что самое интересное, после соответствующей выделки, вещи пошитые из шкуры шангратона, сохраняют большинство своих качеств.

Я уже с большим уважением посмотрела на плащик, лежащий у меня перед ногами.

– И каким же образом тогда добывают этих монстров? С тем оружием, которое пользуется повсеместной популярностью в вашем мире, мне это не представляется возможным.

– Убить шангратона действительно очень тяжело, практически не возможно. Вот из-за этого эти вещи такие дорогие. Многие смельчаки сложили свои головы в погоне за наживой, ведь у шангратона ценится не только шкура, но и зубы – необычайно острые, а особенно ценится их желчь. Ее используют маги и целители. Однако и шангратона можно убить, если грамотно к этому подойти. Если заманить червя на каменистое плато и организовать горный обвал, то есть шансы стать очень богатым человеком, и всю оставшуюся жизнь ничего не делать и жить припеваючи.

– Да, очень занимательно. Похоже, я действительно напала на клад.

Практически не имеющий цены арбалет, безумно дорогой плащик и куча драгоценных камней в мешке, причем рубины были просто огромные. Лично я таких в своей жизни еще не встречала. Почему-то еще сильнее захотелось взять ноги в руки и очень-очень быстро оказаться как можно дальше от этого места. А то мало ли что, уж больно большой куш мы огребли, как бы и нас не огребли чем потяжелее.

– А не пора ли нам в путь, а то что-то мы здесь подзадержались. Ты так не считаешь?

– Ну почему же. Я вообще-то давно готов и жду только тебя.

Быстренько собрав свои пожитки, я с готовностью вскочила и рысью потрусила вслед за своим проводником.

ГЛАВА 10

До темноты мы отмахали достаточно приличное расстояние, так как я не только не требовала сделать привал, а даже наоборот, все время подгоняла Дакка. Мне все время казалось, что мы еще слишком близко от разбойничего гнезда, и ночью они тихонько прирежут меня во сне. От этих уголовников чего угодно можно ожидать. Только когда совсем стемнело, и я пару раз навернулась, споткнувшись о какой-то корень дерева, и один раз чуть не лишилась глаза из-за низко опущенной ветки, я вынуждена была согласиться, что привал сделать все-таки придется. Дакк быстро нашел подходящую делянку и натаскал веток для костра. Соорудив подобие лежанки из своих вещей, я решила сделать ревизию продуктовым запасам. Результат оказался не утешительным. Остатки жаренного гуся окончательно и бесповоротно отправились в мир иной и издавали такие миазмы, что пришлось срочно оттащить их под чахлый кустик и с почестями похоронить. Сыр лежал в сумке рядом с гусем, и поэтому удостоился упокоиться там же – под кустиком. Таким образом, на ужин было только пол краюхи подсохшего хлеба и несколько головок чеснока и лука. Прямо сказать – не густо. Через пару минут, из ниоткуда (то есть из темного леса), появился Дакк. В руках он тащил еще живую и трепыхающуюся куропатку, ну или что-то подобное.

– Ну и какого х…, ты ее приволок? Мы что, будем организовывать здесь фермерское хозяйство?

– Я подумал, что свежее горячее мясо тебе не помешало бы. Наверняка ты проголодалась, а мясо птицы гноа считается очень полезным и хорошо восстанавливающим силы.

– Я конечно очень тебе благодарна за заботу, но есть несколько моментов, которые ты не учел. Во-первых, эта птица еще живая, если ты не заметил. Во-вторых, я не умею и у меня нет никакого желания начинать учиться ощипывать бедных птичек. И вообще, всю живность я до этого покупала в супермаркетах, либо в виде уже разделанного и порубленного на аккуратные кусочки мяса, либо в виде ощипанного цыпленка бройлера с нежной белой кожицей, тихо покоящегося на пенопластовом лоточке и завернутым в полиэтиленовую пленку. Так что ешь свою гноа сам! – И я демонстративно повернулась к Дакку спиной.

– Но ведь с полиэтиленом кушать курочку наверное не очень вкусно? Ну, если ты не хочешь птичку, может тебя устроит рыба? Покушать то тебе все равно надо, а то завтра ты не сможешь и пару лиг пройти, обязательно выдохнешься.

– Может и устроит, только где ты ее здесь возьмешь, посреди леса?

Ничего не говоря, Дакк снова испарился. Появился он опять где-то минут через пятнадцать, с большим карасем, килограмма этак под два.

– Ты что, фокусник? Откуда такое богатство? – Быстренько разворошив угли, я засунула туда рыбку и села ждать в предвкушении ужина.

– И никакой я не фокусник, просто здесь за деревьями есть небольшое лесное озеро. Вот там я его и поймал. И между прочим, он у тебя уже подгорает.

Чертыхнувшись, веточкой я вытащила свой ужин. Карась действительно был уже готов, поэтому я, добавив к своему импровизированному ужину головку лука и кусок хлеба, поджаренного на костре, с удовольствием занялась нежной рыбкой. Наевшись, я почувствовала, насколько устала за этот день. Ничего удивительного, сначала намахавшись мечом до растяжения связок, потом пробежав кросс по густому лесу кто угодно притомится. Пожелав Дакку спокойной ночи, я завалилась спать, укрывшись своим новым плащом. Практически сразу я провалилась с глубокий сон без сновидений. Однако так было не всю ночь. Внезапно я снова оказалась на уже знакомой мне площадке, где меня поджидал все тот же дракон.

– О нет, опять ты?! Снова здорово! Сколько можно, почему ты опять мне снишься, не проще ли оставить меня в покое и дать спокойно доспать эту ночь?

– И тебе доброй ночи! И я то же рад тебя видеть в полном здравии. – Ироничный прищур зеленых глаз совершенно ясно дал мне понять, что здесь никого не трогают мои слезные просьбы. – Я буду тебе сниться до тех пор, пока ты не научишься достойно владеть своим оружием и носить его не только как украшение. Ты должна с этим смириться и чем быстрее, тем лучше для тебя. Учиться тебе все равно придется, а сколько времени останется на отдых – зависит только от тебя. Поэтому кончай болтать, и быстренько вставай в стойку. Ты наделала целую кучу ошибок, когда проводила схватку с этим лесным отребьем. Поэтому наш урок мы начнем с разбора твоих ошибок и отработки уже знакомых тебе приемов. Также ты должна ознакомиться с парой новых связок, которые мы так же отработаем и закрепим в последующие наши встречи.

Вспомнив поговорку, что если ты ничего не можешь изменить, то расслабься и получай удовольствие, я решила больше не спорить, и со вздохом встала в требуемую позицию. Правда расслабиться у меня не получилось, так как этот нудный дракон загонял меня до состояния выжатого лимона. Только когда я решила, после своего очередного падения, что больше не встану и будь, что будет, этот птеродактиль, словно насмехаясь надо мной, пожелал мне спокойно ночи и исчез. Снова вихрь, и снова темнота.

Проснулась я от холодного душа, вылитого мне на голову сердобольным вампиром. С визгом вскочив, я схватила свой клинок и понеслась за этим гадом, осыпая его всяческими нецензурными эпитетами. Догнать я его конечно не догнала, зато душу отвела на полную катушку.

– Я тебе это еще припомню, гемоглабинозависимый ты мой. Я хоть и не злопамятная, зато память у меня х…я, не подумай, что хорошая. Я ведь такая, отомщу – забуду, а потом еще несколько раз отомщу. Будешь знать, как над бедной девушкой измываться.

Немного остыв, я вспомнила свой ночной сон. Либо это паранойя, так как уже во второй раз мне снится этот доисторический ящер в качестве учителя фехтования, либо это правда. В любом случае нужно проверить, и желательно так, чтоб никто не видел, а то в качестве неудачи, от этого кровососа-малолетки подковырок не оберешься. Поэтому, сославшись на необходимость отойти по нужде, и желательно без свидетелей, я прихватила с собой меч и направилась в глубь чащи. Отойдя на приличное расстояние, решительно вытащила свой клинок и встала в боевую стойку, как меня учил дракон в моих снах. Пока получилось, но это еще не доказательство, все-таки кое-что и у нас в фильмах показывали, а тело имеет особенность подстраиваться под определенные обстоятельства. А попробую-ка я изобразить те выкрутасы, которые у меня уже начали получаться в моем сне. Попробовала…. – получилось! Можно констатировать только одно – это все правда, либо…. прогрессирующая шизофрения с проекцией на реальность. Так как все, что со мной происходило до настоящего мгновения, итак можно смело назвать галлюцинацией психотропного действия, будем исходить пока из того, что это все-таки реальность. А это значит, что ночных уроков с драконом мне не избежать, да, собственно говоря, наверно и не нужно. Все-таки он помогает мне выжить в этом диком мире, где правильный удар дубинкой по башке, гораздо важнее высшего образования в гуманитарном институте. Немного отдышавшись после всех этих выкрутасов, решила что пора возвращаться, а то вампир еще решит, что со мной что-то случилось и побежит меня искать.

Вернувшись на нашу стоянку, первым делом я потребовала у Дакка, указать мне дорогу на то лесное озеро, откуда он притащил мне ночью такого вкусного карасика.

– Ты что, решила утопиться? Между прочим, вода в озере ледяная, и боюсь, что ты быстрее простудишься.

– Это ты можешь ходить по сто лет немытым, а я девушка чистоплотная, и привыкла регулярно принимать душ. Так что давай веди, Сусанин немытый!

– Потом не говори, что я тебя не предупреждал! Пошли, здесь недалеко.

Через пять минут быстрого марш броска, мы очутились в совершенно сказочном месте. Я даже не представляла, что существуют еще такие места, хотя о чем это я, мы ведь не в моем мире, где прогресс шагает в ногу с технологически процессом и часто они, то есть процесс и прогресс, эту ногу оттаптывают друг другу. В моем мире это место явно уже давно было бы урбанизировано, построен коттеджный поселок с суперсовременной инфраструктурой, а «новые русские» организовали бы какой-нибудь яхт-клуб. В общем – полная беда.

Место и впрямь было шикарное. Вековые сосны окружали идеально ровное круглое озеро. Вода отсвечивала синим безоблачным небом, а у кромки, плавали желтые и белые кувшинки. Если бы я умела рисовать, то непременно запечатлела этот пейзаж. Даже жалко было тревожить такую красоту. Немного полюбовавшись на это чудо, и решив, что с него не убудет, если я немного ополоснусь, все таки я не такая грязная, чтоб испачкать его окончательно, решительно начала раздеваться. Предварительно, конечно отослав наглого вампира куда подальше, сторожить нечестно, или честно (это вопрос совести, если она есть) нажитое имущество. Вода оказалась действительно ледяная. Только отступать было некуда, не могла же я признаться, что сглупила, когда не послушалась предостережения Дакка. Теперь дело шло на принцип. А, ладно, где наша не пропадала?! Хранительница я в конце концов или нет? Сжав зубы, решительно вошла в ледяную воду, и недолго думая, быстренько окунулась и поплыла.

– Да здесь бы белым медведям обитать, или на худой конец моржам. В самый раз бы пришлось! Водичка, прямо скажем, бодрит.

Проплыв несколько метров, решительно повернула к берегу, и тут… Прямо посередине озера пошли огромные пузыри, и на поверхности показалась голова самого настоящего моржа, только почему-то без клыков. Наверное самка, подумала я. Ну вот, накликала. – Надо быстренько драпать на берег, а то мало-ли что взбредет в голову этой мутантке, ведь нельзя же назвать нормальным животное, которое обитает в лесном озере, вместо положенного ареала обитания где-то далеко на севере?

На берег вылезти я не успела, ноги свело судорогой, и меня вдруг что-то потянуло, как на буксире, на середину озера, прямо к этому моржу. Самое интересное, что пока я так плыла, у этого моржа из воды показались вполне человеческие руки, которые он и протянул ко мне. – Ну, точно мутант! – Меня такая моя прозорливость совершенно не обрадовала.

– О-о, девочки прибыли! А ведь договаривались еще на прошлую неделю. Опаздываете, однако, будете штраф отрабатывать! А почему одна, где остальные русалки?

– Обалдел, усатый! Какие еще русалки? И ласты свои склей, нечего растопыривать. Не для тебя растили, не тебе и обнимать. – Я еще усерднее начала загребать руками, а попутно думать, а не позвать ли мне на помощь? Но, во первых я не привыкла спихивать свои проблемына других, а во вторых – мой папа всегда говорил: «Решай свои проблемы сама и никого в них не впутывай». Так что, попробуем и сейчас разобраться своими силами, ну а если не получится, у меня всегда есть запасной вариант, в виде моего крылатого бомбардировщика.

– Что ж тебе надо-то, морда твоя усатая? Если рыбки, то и сам можешь наловить, чай не маленький. А я не вкусная, жилистая и вообще я не из мира сего! И уж тем более на русалку не тяну, хвостом обиженная.

– А ты точно не русалка?

– Точно, точно. Я так, мимо проходила, то есть проплывала, ну, в общем, не местная я. А чего тебе от меня надо? Надеюсь ты меня есть не собираешься?

– Ха-ха-ха! Зачем же мне тебя есть? Я хозяин этого озера, по вашему – водяной, так что мне и местной еды хватает, а вот красивые женщины в большом дефиците. Ну, надо же как подфартило. Ты первая, кто набрел на это озеро за последние пятьдесят лет. Молодая и красивая девка, сама в гости приперлась. – Предвкушающее потирая руки, морж начал делать умильные рожи, отдаленно напоминающие воздушные поцелуи.

– А плохо не будет? Кукишь тебе с маслом, а не женщину красивую! Тем более, что я еще и умная, а это точно тебе не подойдет!

– Это почему? – Кажется, моржеподобный мужик даже обиделся. Мне умная хозяйка озера очень даже подойдет. Будет порядок здесь наводить, тину собирать со дна, с меня ракушки счищать. Да еще много чего делать ей найдется. У меня хозяйство большое, скучно не будет! – С гордостью сообщил мне претендент на мою руку и сердце.

– Если ты еще не понял, то я женщина, а не посудомойка! – Вспомнился слоган из известной рекламы. – К тому же, как ты сам сказал, я женщина красивая, а красивые женщины не должны работать, чтоб раньше времени не сгубить свою неземную красоту. Так что все, вышеперечисленное, придется делать тебе. Моя же задача, делать себе маникюр, педикюр, различные новомодные прически. И будь любезен обеспечить все необходимые условия для сносного проживания: Трехэтажный коттедж на берегу озера, лимузин с личным шофером и охраной, банковскую карточку с возможностью оплаты в любом супермаркете, также… – Что дальше, я не успела сообщить, так у моего потенциального жениха начался нервный тик.

– А если я тебя просто утоплю? Тебе ведь некуда деваться, верно? – От перспективы такого решения, у водяного аж усы встали дыбом. – Тогда ты просто обязана будешь меня слушаться. Это конечно немного хуже, чем по взаимному согласию, но можно и так. Тогда будешь у меня в любовницах ходить! – Этот хр-н моржовый даже зажмурился от удовольствия.

Сейчас я тебе кайф то обломаю! Моему возмущению не было границ. Я даже о холоде на время забыла, так разозлилась на этого чернобыльского индивидуума.

– А ты попробуй! – Я вовремя вспомнила свою новоприобретенную особенность не страдать от недостатка воздуха под водой, благодаря своему браслетику. Так что перспектива утонуть меня совершенно не пугала, а вот простудиться от переохлаждения – становилась все возможнее. Судя по всему, решать эту проблему надо кардинально! Чем я и занялась. Вместо того, чтоб лихорадочно грести к берегу (чего собственно от меня и ожидал мой ухажер), я развернулась на 180 градусов и лихо нырнула, стараясь уйти как можно дальше на глубину. Чтоб не терять ориентации под водой, постаралась по быстренькому проморгаться и осмотреть это водяное царство на предмет чего-нибудь, что могло бы послужить мне оружием. К сожалению, ничего подходящего на глаза не попадалось. Вообще-то озеро действительно требовало некоторой чистки, так как все дно было покрыто толстым слоем ила, в котором я обнаружила копошащихся членистоногих, очень напоминающих наших раков. Только с небольшим отличием. У них было по четыре мощные клешни, вместо положенных двух. В остальном же они были такие же неповоротливые, как и наши. Схватив парочку этих псевдо-раков за туловище, я обернулась к подплывающему ко мне мутанту, нагло именуемому себя водяным. Вообще-то он больше был похож на помесь Ихтиандра с морским млекопитающим. Под водой, я сумела в подробностях рассмотреть своего будущего жениха, и его вид вызвал у меня резкую икоту. Представьте себе голову моржа, только без клыков, дальше туловище человека со всеми его анатомическими подробностями, дополнительно жабры, гребень по всей спине – наподобие плавников у рыбы и нижние конечности, очень напоминающие ласты. Просто «красавец писанный»!

– Дорогая, ты все же решилась! Как я рад, ну теперь мы с тобой заживем. Иди скорей в мои объятия, мой пупсик!

– Ага, спешу и падаю, бегу и спотыкаюсь! – Этот гад попытался от переизбытка чувств, меня ущипнуть за мягкое место.

– Ну, держись, ластоногий! Сейчас буду тебя проверять на мужскую профпригодность. – Не долго думая, я ткнула в его направлении своим биологическим оружием. Получилось очень удачно. Мужское достоинство водяного резко увеличилось в размерах, украсившись гирляндой из двух раков. Я сразу же схватила вторую парочку с клешнями побольше.

Что тут началось! Вода забурлила и водяной, с выпученными глазами, выскочил на поверхность, как торпеда. Я рванулась следом, и с воплями погналась за ним, загребая классическим кролем.

– Куда? Не уйдешь гад! – Размахнувшись, запулила в него своими трофеями. – Получи фашист гранату! – Вторая парочка раков повисла на длинных усах моего несостоявшегося ухажера. – Вот это попала! Ату его, держите вора!

– Оставь меня в покое, ненормальная! Откуда тебя принесла нелегкая в мое озеро? Ох хо-хо, бедный я несчастный! – Прижимая руки к причинному месту, водяной забился в заросли камыша и мелко стучал зубами.

Зловеще оскалившись, я обнадежила многообещающе: – Думаю, что твое предложение стоит обсудить. Мне очень даже понравилось наше невинное развлечение и его вполне можно повторять ежедневно в качестве утренней зарядки. Только ты прав, прибраться здесь не помешает, так что давай-ка, вычисти здесь все, чтоб сверкало. Даю тебе десять минут на уборку территории: ил убрать, рыб построить для принятия присяги верности, пиявок депортировать на берег. Температуру воды срочно поднять до 35 градусов по Цельсию. Если все понятно – срочно исполнять! Да, и кстати – это я совсем замороченному водяному – усы чтоб состриг, не люблю усатых! – Во время моей пламенной речи, водяной-морж безуспешно пытался отодрать с усов раков, которые крепко вцепились в него всеми своими клешнями.

Резко выбросив руку, я отодрала одного рака с половиной уса, так как расставаться со своим трофеем, членистоногий совершенно не пожелал.

– Уй, больно же! Ты меня покалечила, мне теперь не только любовница, а и жена еще долго будет без надобности. Еще и посмешищем выставила на все озеро, надо мной же теперь даже рыбы смеяться будут! – И водяной громко разрыдался.

– Ничего, смех продлевает жизнь. Так что жить в твоем озерном царстве все будут долго и счастливо, чего не могу сказать про тебя.

– Ничего не хочу. Сгинь я глаз моих долой!

– Не так быстро, женишок. А как же моральная компенсация? Вот так всегда, сначала наобещают золотые горы, а потом в камыши? Так не пойдет. Давай отступные, а то поселюсь здесь, вот тогда мы и повеселимся!

– Да забирай все! Только уйди уже побыстрее. Глаза б мои тебя не видели.

Сделав вид, что с неохотой прощаюсь с мечтой остаться в этом чудесном озере, я скромно потупив глазки, протянула вперед руку, ладонью кверху. Через секунду мне на ладонь упало маленькое колечко из белого металла, отделанное бирюзовыми камушками. Достаточно миленькое, конечно, но я ожидала несколько большего.

– Что, и это все? Так легко ты от меня не отделаешься!

–Да ты что! Этому кольцу цены нет! Это самое дорогое, что у меня есть. Кольцо очень древнее, досталось мне еще от прабабушки. С помощью этого кольца, любое существо, принадлежащее стихии воды, будет относиться к тебе как к госпоже, и никогда не посмеет причинить вреда.

– Ну, ладно. Будем считать, что мы в расчете. Но если ты меня обманул, я ведь и вернуться могу, имей в виду.

– Спаси и сохрани! Никакого обмана, грабительница! – И с тихим плеском, водяной ушел на дно озеро, наверное, залечивать душевные и телесные раны.

После такого долгого купания, у меня, как говорится, зуб на зуб не попадал. Похлопывая себя по плечам руками, я пробежала вокруг озера и под кустиком орешника, обнаружила моего телохранителя. Он самым бессовестным образом храпел. Вы когда-нибудь видели храпящего вампира? Зрелище жутковатое. Лично я долго вынести его не смогла, поэтому, грубо пнув несколько раз ногой, и удостоверившись, что Дакк проснулся, я вполне удовлетворилась.

– Можно у тебя поинтересоваться, чем это ты здесь занимаешься, пока меня чуть было не утопили в этой экологически чистой луже? А, может быть, ты был в сговоре с этим сексуально озабоченным старичком? Что он тебе посулил за твое невмешательство?

– А? Что? О чем ты говоришь, Лика? Я же все время тебя охранял, поэтому с тобой ничего плохого не могло произойти!

– Ага, видела я, как ты меня охранял! От твоей охраны даже птички замолчали, так как твой богатырский храп им все-равно не перекричать!

Дакк реально смутился и покрылся красными пятнами.

– Ты извини меня, сам не знаю, что на меня нашло. Ты же знаешь, что мы, вампиры, в основном спим днем, но это конечно меня не оправдывает. Но ведь то что ты сказала, это же шутка. Ты же здесь, живая и невредимая? Ты, наверное, просто хочешь меня напугать?

– Нужно очень! Меня реально, чуть не забрал в свой гарем местный водяной. Слушай, а они всегда такие страшные?

Кажется Дакк немного сбледнул. – Т-ты виделась с водяным? И он тебя отпустил??? Чем ты от него откупилась, надеюсь не своим оружием?

– Да ты чего, сдурел что ли? Это он от меня откупился! Смотри, какое колечко подарил, нравится, а?

Кольцо заиграло на солнце бирюзовыми бликами. Сейчас и я смогла рассмотреть его повнимательнее. Вообще-то колечко оказалось ничего себе так! По широкому ободу тянулось очень тонкое плетение из тончайших чешуек, находящих друг на друга, а в середине, немного утопленный, сверкал чистейший прозрачный камень, цвета морской волны, от которого расходилась по ободу россыпь более мелких камушков. Само кольцо было изготовлено из совершенно белого металла, очень похожего на платину. Неужели и здесь уже знают и научились добывать этот металл?

– Что ты пообещала этому крохобору за кольцо? Ты же теперь не откупишься до конца своей жизни!

– Я?! Да это водяной мне должен как Украина России. Он рад был радешенек, когда я согласилась покинуть это чудесное озеро взамен на это скромное колечко. – Глядя на ошарашенное лицо вампира, мне захотелось рассмеяться.

– Как это у тебя получилось? Если водяной наметил себе жертву, то даже младенец знает, он ни за что не отступится. Проще уже дать ему то, что он хочет. Ты, наверное, меня обманываешь?

– Пошли уже на стоянку, а по дороге я тебе все расскажу.

Пока мы шли, я в красках и лицах живописала всю эту ситуацию, с моим неудавшимся замужеством. После чего очень даже пожалела об этом, так как пришлось целых полчаса приводить в чувство моего вампира. Сначала он катался в коликах от смеха, а затем очень долго икал.

– Ну, ты даешь! Если б я не знал тебя, ни за что бы не поверил в такое.

– Да ладно, обыкновенные принципы торговли, только наоборот.

Позавтракав остатками рыбки с хлебом, я почувствовала себя полной сил и энергии. Быстро собрав свои пожитки, мы тронулись в путь.

ГЛАВА 11

По дороге Дакк рассказывал мне устройство этого мира:

– Как я уже говорил, на юго-востоке, куда мы сейчас и держим с тобой путь, находится столица Вассариар. Несколько тысячелетий назад, все маги были разрозненны, и каждый сам для себя подбирал преемника и набирал учеников. Сама понимаешь, что никакой системы в магических знаниях тогда не наблюдалось, так как никому было не выгодно делиться своими секретами с потенциальными конкурентами. Когда произошел раскол между расами, несколько очень сильных магов договорились между собой и решили организовать Школу Магии и Мастерства. Поначалу на обучение отбирались только самые маленькие и наиболее талантливые малыши, в основном из знатных семей. Но постепенно Школа разрослась, в нее начали стекаться маги со всей страны самых различных направлений, а также появилось большое количество желающих отдать своих отпрысков, обучаться магии, причем ученики прибывали самого различного возраста и иногда попадались «самородки» с очень высоким потенциалом. Так и образовалась Академия Колдовства и Магии, попросту говоря АКИМ. Школу, где проходили обучение самые маленькие, перенесли в Светлый Лес, ближе к вотчине эльфов. Это было сделано из соображений безопасности, так как в процессе обучения в Академии, несколько раз были неконтролируемые выбросы магической энергии, огромной силы. Приходилось даже ремонтировать учебные корпуса, а в Светлом Лесу, по взаимной договоренности, эльфы обеспечивали дополнительную охрану. Там и муха не пролетит без их ведома. А также из соображений целесообразности, ведь маленьким детям нужен свежий воздух для более гармоничного развития личности и полного раскрытия своего магического потенциала. К сожалению, со временем, верхушка магов решила поменять сложившийся порядок. Лесная Школа практически прекратила свое существование. Теперь там проходят предварительную подготовку малыши из бедных семей, которые имеют магическую искру и от которых решили избавиться их родственники. Подготовку их также осуществляют не самые профессиональные маги, сосланные туда за какой-то просчет. Также в самом Вассариаре образовалась еще одна Школа, где проходят обучение уже взрослые, обладающие магическим талантом и полным отсутствием денежных средств. За свое обучение они должны отработать на благо Академии и Школы определенное количество лет. Основное обучение, конечно происходит в Академии, которая и лучше финансируется и в качестве преподавателей выступают только маги, получившие звание Магистра.

– Если в Академию берут только из знатных семей, то как я смогу туда поступить, я своей родословной дальше бабушки и знать не знаю?

– Насчет этого можешь не переживать. Это правило было отменено еще лет пятьсот назад. Сейчас имеет значение только твой магический потенциал, по крайней мере об этом громогласно объявляют перед каждым новым набором на обучение. Любой человек, ну или не совсем человек, может поступить в Школу или Академию, пройдя вступительную проверку. С твоими способностями, я более чем уверен, что проверку эту ты выдержишь, так что беспокоиться тебе не о чем.

– Если я здесь застряла надолго, то надо по возможности хоть что-то знать о устройстве этого мира, ведь мне предстоит здесь какое-то время жить, чтобы я не попала впросак со своими вопросами.

– У моря, недалеко от Западного горного кряжа, лежат земли вольных баронств. Места эти очень не спокойные, так как население составляют, в основном, пираты. А с Западного горного кряжа частенько приходят тролли. Там царит полная анархия, хотя формально и существует орган управление – «Братство Пиратов Удачи».

С севера на северо-запад тянутся горы. На северо-западе эти горы оккупированы гномами. Там ведутся наиболее перспективные разработки полезных ископаемых.

Рассказать тебе о всех живых существах, населяющих наш мир, я не в состоянии, поэтому будет проще, если я буду тебе постепенно выдавать эту информацию, по мере знакомства с кем-либо из другой расы. Вот, наверно, вкратце и все. Если есть вопросы, задавай, а я постараюсь на них ответить.

Вопросов у меня была масса, но, думаю, что некоторое время я с ними повременю.

– Спасибо Дакк, мне надо осмыслить все то, что ты мне рассказал, так что с вопросами как-нибудь потом.

Хотя один вопрос я все же задала:

– Дакк, скажи, а драконы существуют? – Я внезапно вспомнила свои ночные тренировки во сне.

– Ты знаешь, вопрос достаточно спорный, и однозначного ответа на него я тебе не дам. Когда-то давно, когда все мы жили в мире и согласии, драконы жили среди нас. Однако, вот уже на протяжении нескольких столетий их никто не видел. Считается, что они либо покинули наш мир, либо все погибли в той страшной войне, когда все расы объединились и сражались за выживание нашего мира против порождений Хаоса. Ходят слухи, что где-то далеко в горах могут обитать эти легендарные существа, но это всего лишь слухи. По крайней мере, драконы уже давно не вмешиваются в ход истории и, если они еще где-то остались, то найти их крайне трудно, практически невозможно. Только если они сами этого захотят, а вот это уже вряд ли.

– Да уж, сплошные загадки. Что называется «чем дальше в лес, тем толще партизаны».

– А к чему ты спросила по драконов? Тебе что-то известно? – Заинтересованный взгляд Дакка так и впился в меня.

– Не бери в голову, ты своим взглядом во мне сейчас дырку просверлишь. Просто на моем мече, да и на остальном оружие, есть гравировка дракона. Вот мне и стало интересно. – Быстренько выкрутилась я, решив ничего не рассказывать Дакку о ночном визитере, пока сама не пойму, что здесь и к чему.

Так за разговорами я не заметила, как стало смеркаться.

– Между прочим, у нас существует небольшая проблема. И желательно до наступления темноты ее решить, так как на голодный желудок я плохо соображаю и становлюсь жутко раздражительной. Короче, желательно найти какую-нибудь деревню, и затариться провиантом, а то я за себя не отвечаю. И не вздумай мне предлагать живую добычу! – Я сердито посмотрела на Дакка.

– Если мне не изменяет память, здесь неподалеку должно быть небольшое село.

– Ну, тогда пошли быстрее, а то так есть хочется, что даже переночевать негде.

– Странная ты какая-то Лика, я тебя порой совсем не понимаю. Вроде бы слова все знакомые, а смысл иногда ускользает.

– Не бери в голову. Это просто такие выражения из моего мира. Ну, вроде приколы, то есть шутки такие.

– А, ну тогда ладно. Лика, посмотри на меня внимательно. Как я выгляжу?

– Да нормально ты выглядишь. С чего бы это тебя стала интересовать твоя внешность, или ты все-таки решил последовать моему предложению, и наняться стриптизером в местную таверну?

– Да ну тебя. Тебе бы только издеваться надо мной. Посмотри на мои глаза!

– Точно! Ты же теперь выглядишь как нормальный человек! Даже клыки не так видны, если широко не улыбаться. Так это же здорово. Мы теперь можем не таиться и вместе появиться в деревне, не боясь нарваться на неприятности. Может, даже получится переночевать в человеческих условиях. – Я уже размечталась о кровати и крыше над головой. Не сказать, что меня так уж тяготили ночевки под открытым небом, но привычка все-таки брала свое. И проснуться не на земле у остывающего костра, а в человеческой кровати с чистой простыней было предпочтительней.

Свернув с лесной тропинки налево, мы вышли на проселочную дорогу. Теперь уже и я услышала мычание коровы не вдалеке.

При подходе к селу, нам встретился паренек лет десяти. Он гнал домой одинокую буренку, которая время от времени так грустно мычала.

Решив побыстрее определиться с ночевкой, я обратилась к пареньку:

– Подскажи пожалуйста, есть ли у вас в селе гостиница или таверна?

Паренек испуганно покосился на нас и огляделся по сторонам в явном желании задать стрекача, но потом вспомнил о своей корове и все-таки решил ответить.

– Неа, ничего такого у нас отродясь не было. Вы зайдите к старосте, он все знает. Вон его дом стоит, с высоким забором. – Махнув рукой, паренек решил, что его миссия выполнена и шустро погнал свою животину.

Ну ладно, к старосте, так к старосте. Я храбро зашагала в указанном направлении. По взаимной договоренности, переговоры с деревенскими я взяла на себя, чтоб лишний раз не «засветить» Дакка. Все-таки, если приглядеться повнимательнее, особенно когда он открывал свой рот, то ненормально длинные клыки были все еще заметны.

Постучав в калитку, мы услышали заливистый лай местного бобика. Через несколько минут хлопнула дверь и голос из-за забора проворчал:

– Кого еще на ночь глядя принесло? Вот щас спущу пса, будете знать, как честных людей по ночам тревожить!

– Нам нужен ночлег и ужин. Да вы не переживайте, мы заплатим.

В калитке открылся маленький глазок и воцарилась тишина, прерываемая озабоченным пыхтением и скрежетом шестеренок в голове у этого местного богатея. Минут через пять, видимо оценив наш внешний вид (если честно, вид был еще тот: штаны пузырем и не совсем чистая рубаха после целого дня пути, и заметьте, из довольно дешевой материи) и соответственно, не придя от него в восторг, хрипло пролаял:

– Шли бы вы подобру поздорову, люди прохожие, а то сейчас собачку с цепи спущу! – Потом подумал еще минуту… – Хотя, если вам так уж приспичило переночевать у нас в селе, идите направо, последний дом с краю. Там вдова живет с двумя малыми детьми. Скажите, что вас староста послал, не прогонит. У нее и заночуете. – И, показывая, что разговор окончен, громко хлопнул сенями.

– Да, очень гостеприимные люди, ничего не скажешь. Похоже, моя мечта переночевать в нормальной постели, накрылась медным тазом.

– Лика, просто здесь находится граница между двумя государствами, то есть, как бы ничейные земли. Вот люди и осторожничают. Пойдем уже в ту хибару, которую нам указал этот зажравшийся боров. Может, хотя бы туда пустят.

Домик и впрямь, напоминал скорее полуразвалившуюся хибару, чем деревенский дом. Но, как говорится, выбирать особо не из чего, тем более, пока мы ходили, на улице практически совсем стемнело. Идти в это время в лес не было уже никакого резону. Подойдя к забору, мы увидели, что стучать нет никакого смысла, так как и калитки-то как таковой уже не было. Она сиротливо лежала в стороне, во дворе дома. Поэтому мы просто поднялись по крыльцу и постучались.

Дверь нам открыла невысокая женщина с усталым лицом, и в очень бедной одежде. Ее фартук был латан перелатан, но все же достаточно чистый. Она молча смотрела на нас, видимо ожидая, когда же мы раскроем свои рты и сообщим, для чего приперлись в такую позднотень.

– Добрый вечер, а почему вы нам сразу открыли, вдруг грабители? – Тьфу на меня, я же собиралась попроситься к ней на ночлег, а сама выдала совершенно не то, что хотела. Видимо, настроившись уже на долгое ожидание и препирательства по поводу «впускать – не впускать», не смогла вовремя перестроиться и ляпнула первое, что на ум пришло.

– А у нас и брать то нечего, так что воров мы не боимся.

– Вы знаете, мы хотели бы попроситься к вам переночевать. Вы не думайте, мы заплатим. – И я выжидательно посмотрела на женщину.

– Не волнуйтесь. Вы можете устроиться на ночь в сарае на сеновале, и никакой платы мне не надо. К сожалению, в дом я вас пустить не могу. У нас очень мало места, даже некуда будет вас положить, да и дочка маленькая болеет. Кашляет постоянно, думаю, что вам будет неудобно у нас. – В это время из-за двери выглянул, недавно встреченный нами мальчуган.

– Мам, у Лизки опять приступ, я один не справлюсь.

Женщина горестно всплеснула руками:

– Касик, иди, покажи людям, где у нас сеновал. И не задерживайся, ты мне нужен!

Паренек перевел взгляд на нас, и видимо узнал нас. Но, как ни удивительно, теперь он нас не испугался. Скорее наоборот, на его детской мордашке появилось выражение степенного хозяина, который знает себе цену, и знает как приветить гостей. Хотя, нет-нет, да и проглянет в хитрых глазках, тщетно скрываемое любопытство.

Подведя нас к покосившемуся сараю, паренек зажег огарок свечи и широким жестом предложил:

– Вы располагайтесь, а я попозже зайду. Там мамке помочь надо. – И с явным сожалением побежал домой.

Я огляделась. – Ну, в принципе ничего, жить можно. Достав плащ из рюкзака, я постелила его на сеновале. Получилось достаточно мягко и уютно, только опять есть было нечего.

Дакк постоял немного, осмотрелся и заявил: – Я наверное отлучусь ненадолго.

– Куда это ты собрался на ночь глядя? – Я с подозрением уставилась на него.

– Да не переживай ты так. Пойду в лес, поохочусь немного. Ты же знаешь, что для нас, вампиров, ночное время суток – родное. Глядишь, что-нибудь удастся поймать, а хозяйка нам приготовит.

– Ладно, только не очень задерживайся, а то мне еще объясняться придется, куда это ты запропастился. Нормальные люди по ночам, где ни попадя, не шастают.

Дакк кивнул мне головой и растворился в темноте.

От нечего делать, я решила попрактиковаться в единственном магическом навыке, который был пока мне доступен – в поиске силовых линий. Получилось это у меня достаточно легко, даже не пришлось закрывать глаза. Здесь силовых линий практически не было, а вот ауры живых существ видны были достаточно отчетливо. Чьи ауры я сумела увидеть в пустом сарае, вы спросите? Все очень просто, ни одно помещение не бывает абсолютно стерильным, всегда найдутся живые существа, которые находятся вместе с вами, а вы можете этого даже и не подозревать. Так и здесь, несколько мышей копошились в углу, какие-то жучки светились разноцветными огоньками, даже муха, летающая под потолком, и та светилась своим светом (достаточно неприятного оттенка, надо сказать). Кстати, вокруг моих пальцев также шел свет, только не от ауры, а от силовых линий, которые отходили от каждого пальца, наподобие змеек. Включив и выключив несколько раз свое внутреннее зрение, я успокоилась – все работает безотказно. Вдруг накатил приступ экспериментаторства. Истончив одну змейку до состояния ниточки, я потянулась к мухе и легко захлестнула ее огонек, на манер лассо. Подтянув к себе, стала внимательно рассматривать цвет своего приобретения. Мерзкий цвет, чем-то напоминающий болотный. А если его расщепить? Именно это я и попыталась сделать, и на удивление, у меня все получилось. Не сказать, чтоб все вышло идеально, но это уже приятнее на взгляд, чем то, что было до этого. Посередине я поместила маленькую желтую искорку, обрамленную зеленым цветом, ну а коричневый стал внешним контуром. Прикольно…

Мои эксперименты были прерваны скрипом открывающейся двери. Переведя взгляд, я увидела силуэт в багрово красных тонах, который голосом Дакка поинтересовался:

– Ну и чем ты тут занимаешься?

Быстренько отбросив несчастную муху, я невинно посмотрела на него.

– Чем, чем? Да ни чем. Тебя жду с охотничьими трофеями и о смысле бытия рассуждаю.

– Свежо предание, да верится с трудом. На тебя это совсем не похоже. Давай вставай, и двигай к хозяйке. Может, уговоришь ее это приготовить. – В руках Дакк держал двух упитанных птичек, наподобие той, которую он мне притаскивал накануне ночью.

– А если спросит, откуда трофеи? Следов от стрел у них не видать, а летать люди еще не научились. И как мы их поймали, по твоему?

– Всему тебя учить надо! Скажешь, что в силки попались. Тоже мне проблему нашла. – Вампир скептически хмыкнул.

– Ну ладно, умник. Давай добычу, пойду договариваться об ужине.

Буквально у дверей, я нос к носу столкнулась с пареньком.

– Мамка передала вам покушать. Просила извиниться за то, что не позвали к столу, но сами понимаете, сестренка больная. – В руках паренек держал глубокую миску с постной кашей и два ломтя хлеба грубого помола.

– Ты иди, отнеси это моему спутнику, а я сейчас подойду. – Я легонько подтолкнула его в сторону сеновала, а сама решительно зашагала к дому.

Как все-таки люди отличаются. Взять к примеру старосту. Дом добротный, высокий забор, явно человек не бедствует, а путников даже на порог не пустил! И эта семья, еле сводит концы с концами, домишко того и гляди развалится, а делятся последним с совершенно незнакомыми людьми. И ведь что примечательно, не за деньги, а за спасибо, за доброе слово! Для себя я решила, будем уходить, обязательно отблагодарю бедную женщину. Деньги никогда лишними не бывают, а ей еще детей поднимать.

Постучавшись и не дождавшись ответа, я толкнула дверь и оказалась в маленьких сенях. Так как я не услышала разрешения войти, то предположила, что хозяйка занята и меня просто не слышит. Поэтому ждать в сенях бесполезно, лучше подожду ее в комнате. Пройдя вперед, я оказалась в небольшой комнатке, где по краям шли узкие лавки, а по середине стоял добротный дубовый стол. Дверь в другую комнату была открыта и оттуда слышна какая-то возня. Потом послышался вскрик, и тишина… прерванная тихим плачем. Я переполошилась. Да что там такое происходит-то, в самом деле? Не в силах оставаться сторонним наблюдателем, я рванула на помощь.

Моим глазам предстала жуткая картина. В углу у детской кроватки сидела женщина с заплаканным лицом, и вытирала тряпицей расцарапанные в кровь руки. Переведя взгляд на кроватку, я обомлела. Маленькая девочка, лет четырех, может пяти, лежала связанная. Ее руки плотно прилегали к телу, а сама она была обмотана какой-то рубашкой.

– Что здесь происходит? Чем вы здесь занимаетесь, и почему ребенок лежит связанный? – Я подошла ближе, с подозрением поглядывая на хозяйку дома.

Увидев меня рядом с кроваткой, она сильно испугалась.

– Я прошу вас, не губите мою девочку, не говорите никому о том, что вы увидели! Если узнают сельчане, они обязательно ее убьют, мою малышку. А она ни в чем не виновата! Посмотрите сами, ей уже лучше, видите, она спит. Я что хотите для вас сделаю, только не рассказывайте никому, что вам стоит. Вы завтра уйдете и все. Я все-все вам отдам… – И она горестно разрыдалась.

– Успокойтесь, я не враг вам и вашей семье. Я никогда не причиню вам вреда. – Я ласково погладила ее по голове.

– Лучше расскажите мне, что у вас произошло, может мы сможем чем-то помочь?

Сквозь рыдания, женщина поведала мне о своих несчастьях. Год назад ее муж ушел в лес по дрова и пропал. Только через несколько дней его нашли сельчане. Оказалось, что на него напал вампир и высосал досуха. Они и тогда жили небогато, но все-таки как-то сводили концы с концами, а после смерти мужа стало совсем тяжело. Единственная отрада – это дети. Мальчик уже почти взрослый, его пора отдавать учиться, благо и кузнец обещал взять, найдя в нем способности к кузнечному делу. Но сейчас это стало невозможным, надо содержать хозяйство, чтоб хоть как-то прокормиться, а ей одной не управиться. Вот и получается, что мальчуган вроде как за взрослого мужчину в семье. Дочка – росла любимицей в семье. Ласковая, добрая, всегда как солнышко и надо же, опять несчастье. Отправила ее мать за коровой на луг (единственной кормилицей), а ее все нет и нет. Пришлось самой идти искать, думала, что дочка заигралась на пастбище. А оказалось, что опять пришла беда. Снова объявился тот вампир поганый, дочку ее решил себе забрать. Всем ведь известно, что если после укуса вампира человека нашли еще живым, то через какое-то время он сам превращается в эту нелюдь. Только маги могут спасти этого человека, и то не всегда получается. Однако их помощь стоит очень дорого и не каждому она по карману. Поэтому и убивают таких несчастных заранее, чтоб обезопасить себя и своих близких.

Выслушав все это, у меня в душе словно бомба взорвалась. Молча развернувшись, я стремглав вылетела из дома и в две секунды оказалась в сарае. На сеновале, на моем плаще, лежал развалившись наглый вампир. Не в силах себя сдерживать, я выхватила меч и кинулась на него. В одно мгновение Дакк перекатился в угол сарая и ошарашено на меня посмотрел.

– Ты что, белены объелась? Какой грорх тебя укусил, что ты кидаешься на меня как бешеная?

– Это я бешеная?! Кто мне врал, что вы уже давно не пьете человеческую кровь? Ты и твой папаша все это время мне лапшу на уши вешали. Типа вас несправедливо истребляют, да вас кровососов нужно как комаров давить. И не бегай от меня, никуда не денешься, я до тебя все равно доберусь!

В какой-то миг, Дакк резко переместился под потолок, куда я никак не могла дотянуться.

– А теперь поговорим спокойно. С чего ты на меня напала? Если это из-за тех двух птичек, что я принес, то я тебе клянусь, что кровь у них не пил. Они совершенно свежие и вполне съедобные. Что с тобой случилось?

– И это ты у меня спрашиваешь?! Ты говорил, что ни ты, ни твои родичи уже давно не употребляют в пищу человеческую кровь, а питаются исключительно животными. А ты знаешь, что у этой бедной женщины, буквально год назад, какой-то гад убил мужа? Он высосал у него всю кровь, а теперь еще и на ребенка напал. Сейчас она сидит у себя в доме и плачет, так как ее малышка умирает!

Моментально посерьезнев, Дакк спрыгнул с потолочной балки прямо у меня перед носом.

– Я клянусь тебе, что ни я, ни кто-либо из моей родни, не имеет к этому никакого отношения. Все, что я говорил тебе о нашем клане, является чистой правдой. Если хочешь, можешь убить меня, но ребенку это вряд ли поможет.

– Тогда как такое могло случиться? Объясни мне, почему вампиры нападают на людей? – Я все еще кипела от негодования, но меч все же убрала.

– Я пока не могу сказать тебе точно, хотя у меня есть кое-какие предположения. Я должен посмотреть на этого ребенка, может все не так плохо, и мы еще сможем ей помочь!

– Тогда что мы стоим! Давай живей двигай. И только вздумай мне сказать, что мы ничего не можем для них сделать, я тебя в капусту покрошу.

В комнате, около кровати девочки, уже находился и наш знакомый паренек. Он держал мать за руку и что-то ей шептал на ухо. При виде нас, они встрепенулись.

– Не бойтесь, это мой друг, нам надо посмотреть вашу девочку. Возможно, что-то еще можно сделать. – Мы подошли к кроватке, и Дакк склонился над девочкой.

Малышка выглядела ужасно. И без того худенькое личико осунулось, под глазами залегли нездоровые тени, тоненькая шейка и белокурые локоны, разметавшиеся по подушке, а около ключицы бешено бьется маленькая венка, как пойманная в силки птица. Все это резануло по сердцу от жалости и желания защитить, во что бы то ни стало. Я спасу ее, и это МОЕ решение!

– Лика, пойдем выйдем, нам надо поговорить. – Голос Дакка не предвещал ничего хорошего.

Под вопросительными взглядами, мы вышли из дома.

– Лика, я вынужден сказать тебе, что все гораздо хуже, чем я ожидал. Эту малышку, практически невозможно спасти. У нее только два выхода, либо на тот свет, либо стать вампиром. Хотя… – Дакк замолчал, и задумчиво посмотрел на меня. – Мы можем кое-что попробовать, но нет никакой гарантии, что это может получиться.

– Давай, не тяни резину. Если есть шанс, мы должны им воспользоваться. Рассказывай, что нужно делать.

– Аура живого человека у этой девочки неумолимо затухает и восстановить ее сможет, наверное, только чудо. Аура сильно пострадала, она разорвана и жизненная сила медленно утекает, заменяясь темной энергетикой ее будущего хозяина – вампира. Твоя задача, определить полученные повреждения, и по возможности их ликвидировать, восстановив ее природную энергетику. Только это очень сложно, темная сила неохотно покидает свою жертву и я не уверен, хватит ли тебе сил и умения. Имей в виду, в случае твоей неудачи, девочка может умереть. Ты смогла сделать невозможное, изменив мою сущность с простого вампира, на практически нормального человека, только с расширенными способностями. Я не стал человеком, но я уже и не совсем вампир в общем понимании этого смысла. Ты можешь попробовать и здесь сделать что-то подобное. Как ты это сделаешь, я подсказать тебе не смогу, потому как и сам не представляю. Одно знаю точно, что сил и энергии это потребует слишком много, а я не могу так рисковать тобой. Лучше откажись, как бы больно тебе не было.

– Я не могу отказаться. Ребенок ни в чем не виноват, и если есть хоть один, хоть пол шанса ее спасти, мы должны попытаться это сделать.

– Хорошо, это твой выбор и я не могу ему противиться. Начав работу, ты не сможешь ее прервать, как бы плохо тебе не было, иначе малышка сразу же умрет. Но ты не волнуйся, я буду рядом и при необходимости помогу тебе. Ты сможешь взять у меня энергии столько, сколько тебе понадобиться. Вот только я не уверен, что этого хватит.

– А другого выхода нет? – Мне стало страшно принимать такое непростое решение, ведь я не так уверена в своих силах. Одно дело экспериментировать на мухе, и другое дело, когда от тебя зависит жизнь ребенка.

– Не мучай себя. Крестьян каждый год умирает достаточно много, и они уже привыкли к своей тяжелой доле. И потом, так у нее будет хоть какой-то, пусть мизерный шанс, остаться нормальным человеком. В противном случае, у нее не будет и этого шанса. Не сегодня – завтра, закончится полное превращение, и мать по любому, навсегда потеряет свою дочь. Давай, просто расскажем ей все, и пусть она сама принимает решение. – Похоже, Дакк не особо мучался вопросами морали. Святая простота!

Когда мы зашли в дом, на нас смотрели две пары глаз, полных надежды и ожидания. Пришлось, отводя глаза, рассказать тяжелую правду бедной женщине. Я думала, что начнутся слезы и истерика, и уже приготовилась успокаивать, как смогу, конечно. Однако, женщина меня поразила своим просветлевшим лицом.

– Спасибо вам, огромное. Это провидение привело вас в мой дом. Конечно, я понимаю, что моя девочка может умереть, но без вас она так и так умрет, и если есть хоть один шанс, то я на все согласна. Говорите, если я могу чем-то вам помочь…

– Посмотри внутренним зрением на их ауры, у родственников они обычно имеют некоторую схожесть. Так тебе будет легче определить первоначальную структуру. И, скажи им, чтоб оставались в доме, если тебе понадобится источник сил, возьмешь понемногу от каждого. – Все это Дакк шепнул мне на ухо, практически не раскрывая рта. Пришлось повторить вслух указание остаться в доме и сидеть тихо.

Уже привычно переключившись на второе зрение, я внимательно осмотрела мать и мальчика, вернее их ауры. В основном желтые линии, переплетались с несколькими голубыми и оранжевыми вкраплениями (у мальчика чуть больше голубых, у матери оранжевых). В принципе достаточно простое плетение, если уловить логическую цепочку (как молекула ДНК – сложная и одновременно простая, ничего лишнего, структура).

Девочка вся полыхала оранжевым и кроваво красным. В голубые и желтые линии грубо врывались красные и багровые тона, размывая и сводя на нет эти цвета. Решив, действовать по поговорке «глаза бояться а руки делают», я как говорится, засучив рукава принялась творить. Вычленив, ненужные для этого цвета ауры, красные и багровые тона, отсоединила их, а порванные нити начала связывать между собой. Не могу сказать, сколько я этим занималась, но по окончанию работы, почувствовала, как рвутся из рук багровые змеи, как выворачивают наизнанку суставы, а после такой кропотливой работы, сил практически не осталось. Пришлось последовать совету Дакка, и потянуть энергию из всех, кто был поблизости включая самого Дакка, иначе, боюсь у меня ничего бы не получилось. Итак, еле-еле закончила работу, окончательно разорвав все связующие узелки и порвав на мелкие клочки эти змееподобные нити, которые после этого сразу потеряли свой цвет и ушли, впитавшись в землю.

Очнувшись как ото сна, устало облокотилась на своего вампира.

– Дакк, отведи меня в сарай, мне надо отдохнуть, а то я что-то чувствую себя как выжатый лимон.

– Что, такой же выжатой досуха?

– Нет, такой же вялой и сморщенной. – Отшутилась я, растягиваясь на сеновале, и моментально провалилась в сон.

Ночью опять притаскивался дракон. После небольшой разминки с мечом, он заставил меня вытащить мой набор метательных ножей. Дальше был полный дурдом. Я метала эти ножи в него с разных точек на площадке, а он мелькал у меня перед глазами, как молния.

Под конец, когда я уже просто упала от усталости, дракон решил прочитать еще небольшой ликбез по обращению с моим оружием.

– Учти, ты можешь управлять своим оружием, но это не так просто, как кажется на первый взгляд. Они начнут слушаться тебя только тогда, когда вы почувствуете единство. Постарайся этого достичь! Вообще-то, тебе не обязательно даже подбирать свое оружие, оно всегда вернется к своему хозяину, лишь только почувствует зов. Два дня меня не будет, ты будешь общаться с дормофом, будь с ним вежлива, он, в отличие от меня, шуток не понимает. Удачи тебе, цветная!

ГЛАВА 12

Проснулась я, как всегда с чувством глубокого самоудовлетворения, то есть отдохнувшей, дальше некуда. Обнаружив рядом с собой, сладко посапывающего вампира, я не пришла в восторг.

– Подъем! Строиться! – Кажется, с воинскими командами я немного переборщила. Мало того, что Дакк подскочил, как в одно место ужаленный, так еще и куры по деревне та-а-ак закудахтали, прям как на призывном пункте мамаши новобранцев.

– Тебя что, за одно место кракапупс укусил? Ты что орешь, как оглашенная? Всю живность в округе перебаламутила, даже самый злостный вуркалак так не смог бы! – На, умильно лупавшего глазами вампира, смешно было смотреть, та-акой очаровашка-а!

– Ладно, хватит хлопать ресницами, давай гони инфу. Что у нас на сегодняшний день запланировано?… Хотя…, подожди-ка с планами. Расскажи-ка ты мне, Штирлиц мой засекреченный, а что собственно ты собирался сделать с невинной девушкой, в момент нашей первой встречи. А не пудришь ли ты мне мозги, по поводу своего кодирования на человеческий гемоглобин?! Помнится, что слюна у тебя капала, ну очень натурально!

Кажется Дакк даже покраснел (не знаю, могут ли краснеть вампиры), ну смутился, точно. – Нет, Лика, ничего такого не было, просто я немного хотел тебя напугать. Мне стало интересно, что такая девушка делает одна, ночью в лесу, а вдруг я смогу ей составить компанию? Если честно, то человеческой крови, я еще и не пробовал, так как не прошел круг посвящения, ну по вашему исчислению – совершеннолетия. А ведь так хочется поскорее стать взрослым!!!

– Тьфу на тебя, можно подумать поступки определяются только возрастом. Веди себя как мужчина, и тебя будут воспринимать как мужчину, а не как мальчишку зеленого. И вообще, что-то я с тобой заговорилась, надо мне узнать, что с нашей малышкой, а то я как-то неспокойно себя чувствую.

– Да не переживай ты так, все тебе удалось. Ребенок жив и здоров, а вот по тебе такого не скажешь. Если бы я тебя не знал, решил бы, что ты одна из нас, только недоделанная какая-то. С зубками у тебя проблема, это точно

– Я тебе дам недоделанная! С зубками у меня проблема? Похоже, сейчас будет проблема у тебя, и не с зубками, а с чем-то поважнее, и намного пониже…!!

Вдосталь набегавшись по сараю, я плюхнулась на плащ и потребовала полного отчета.

– Давай, Дакк, рассказывай, отчего вампиры вашего клана перестали употреблять человеческую кровь? Сразу предупреждаю, в любовь к человечеству я не поверю, так что давай «правду и только правду»!.

– Ну ладно, если ты настаиваешь… Слушай! Наше решение нетрогать местное население было продиктовано разумной предосторожностью. Если из окрестных деревень и сел станут пропадать люди, Совет Магов может решить отправить сюда боевых адептов. Начнется война, а против боевой магии, мы мало что можем противопоставить. Таким образом, сомнительное удовольствие высосать кровь у какого-то местного алкоголика с немытой шеей (бр-р-р), еще и отравиться можно, прецеденты уже были, может поставить под удар весь клан. Нам вполне хватит и местной живности, чтоб еще так рисковать. Мы живем в мире и согласии уже несколько сот лет, и нынешнее положение нас очень даже устраивает (вернее наш клан), я не говорю о молодежи.

– А что с вашей молодежью?

– Мы тоже хотим участвовать в общей жизни. Вот уже и эльфы вышли из лесов, гномы наладили торговлю, даже дроу начали дипломатические переговоры, а вампиры до сих пор сидят сиднем на своих территориях. А ведь наша магия тоже не из последних. Магия крови, превращений и иллюзий – никто не может сравниться в этом с чистокровным вампиром!

– Да ты никак и сам хотел бы поступить в школу магии? Может, мы с тобой станем однокурсниками?

– Боюсь, что отец не разрешит. Если я пойду против его воли, он будет ОЧЕНЬ недоволен.

– Да ладно, если ты сумеешь поступить в Академию магии, и самое главное, выучишься в ней, ты только представь себе, ТЫ станешь самым первым дипломированным магом-вампиром! И никто тебе тогда будет не указ. Так что, давай, дерзай. Как говорится «Ученье свет, а не ученье тьма», хотя, наверное, это не в твоем случае. В твоем случае, это будет еще большая тьма. Ну а отцу мы пока ничего говорить не будем. Мало ли что, может ты еще и не поступишь.

– Кстати, я связался с отцом, и сюда уже направляется его отряд. Им понадобится два дня, чтоб прибыть сюда, для отлова отщепенца.

– Но мы не можем ждать здесь два дня. И оставить все как есть, тоже не дело, вдруг за это время этот вампир-одиночка еще кого-нибудь укусит. Придется идти в лес, на охоту! Тебя он может почувствовать, и тогда близко к себе не подпустит, затаится. А вот меня одну, я думаю, будет ждать с распростертыми объятиями. Еще и сам побежит навстречу, как миленький. А тут ты, весь из себя в боевой ипостаси, как выскочишь, как выпрыгнешь, и как начнем мы с тобой дербанить этого маньяка.

– Да ты с ума сошла! А если я не успею к тебе на помощь вовремя, ты хотя бы представляешь, что он может с тобой сделать? Да меня, за такую самодеятельность, отец самолично упокоит!

– Не так громко, а то сюда сейчас полдеревни сбежится, решат, что кого-то режут. Во первых – со мной не так просто справиться, а во вторых – у тебя будет хороший дополнительный стимул все-таки успеть вовремя. Так что я буду собираться, а ты шагом марш на разведку. И без данных о потенциальном враге не возвращаться!

Не слушая дальнейших возражений, я демонстративно повернулась спиной к Дакку, который потоптавшись немного и продолжая бурчать всякие нелицеприятные вещи в мой адрес, все-таки пошел выполнять мое поручение, предварительно громко хлопнув дверью.

Интересно, а поможет ли мне амулет, когда меня захотят выпить, как томатный сок через трубочку? Хотелось бы верить, что он все-таки не оставит свою Хранительницу в критический момент, а то придется срочно учить весь свод законов и правил клана Дакка. С учетом всех «радостей» жизни, и даже преимуществ перед людьми (долгожительство, регенерация и т.д. и т.п.), все-таки хотелось бы остаться в своей теперешней ипостаси. Поэтому будем готовиться и вооружаться по полной программе.

Сделав разминку, немного поупражнялась с мечом, повторив все уроки, преподнесенные мне драконом (вот когда я сказала ему спасибо), и немного позанималась с метательными ножами. Вспомнив, как накануне гоняла по всему сараю несчастного Дакка, попыталась воспроизвести порядок и траекторию его прыжков и перемещений. Вроде бы получилось неплохо. Ножи торчали под разными углами в самых неожиданных местах, включая потолочную балку, где сидел мой крылатый друг. Так, теперь мне надо собрать все свое оружие, а на потолок я вряд ли смогу залезть. Поэтому, быстренько вспоминаем, что там ночью говорил мне дракон? Надо сконцентрироваться (это есть), настроиться и мысленно позвать к себе (уже зову). Ну идите домой, мои хорошие, мамочка ждет вас.

– Ой!!! Не так быстро! – Чувствую, что меня спасла только хорошая реакция. Валяясь на полу, я с изумлением наблюдала красивую звездочку, получившуюся из кинжалов, воткнутых под различными углами в стену сарая, на уровне моих глаз. – Вот это да! Предупреждать же надо! – Мда-мс, с призывом надо еще работать и работать, а то мне никакие враги не понадобятся, сама себя укокошу.

Ладно, будем считать, что тренировки окончены. Теперь нужно экипироваться по полному. Убрав свои ножички, достала из рюкзака три головки чеснока (во всех книжках пишут о большой нелюбви вампиров к чесноку – этим надо воспользоваться). Чем черт не шутит, может и он пригодится. Почистив чеснок, я полюбовалась на аккуратную горку из белых благоухающих зубчиков. Ну, все что могла, я сделала. Теперь можно и перекусить.

Оторвав крылышко у половинки птички (первую половину я съела еще утром), любезно приготовленной нам благодарной хозяйкой, взяла горбушку хлеба и приготовилась основательно перекусить.

– Ага, она тут лопает, а я бедненький, по всему лесу круги нарезаю! Где справедливость? – Так не вовремя вернувшийся Дакк, резво подскочил ко мне и отломил поджаренную ножку. А затем,… схватил горсть очищенных зубчиков чеснока и смачно захрустел им.

– Мням, мням, мням, слушай, а вкусно-то как! Что ж ты раньше не сказала, что у тебя чеснок есть? Для себя берегла наверное? У-у, жадина!

У меня даже дар речи пропал. Глядя на вампира, с аппетитом поедающего жареное мясо с чесноком, я чуть не подавилась. А Дакк вовсю веселился, хитро поглядывая на мою отвисшую челюсть.

– Ты есть-то будешь? А то я смотрю, у тебя и аппетита нет совсем. Если ты не будешь, то можешь мне отдать, я не откажусь.

– Дакк, ты же вампир! – У меня наконец прорезался голос.

– Ну да, я в курсе. А что ты так возмущаешься, ты ведь и раньше об этом знала?

– Ты же не должен есть чеснок! И, потом, это жаренное мясо! Вы же кровью питаетесь!

– А кто тебе это сказал? Лика, если ты не знала, в чесноке много витаминов и от него зубы крепче становятся. Очень, кстати, рекомендую. А кровью мы питаемся, когда нет возможности приготовить нормальное жаркое и поесть по человечески. Ты же не умеешь ощипывать птичек, что же мне оставалось делать? У нас дома это мама делает. А рыбу я не ем!

– Но, почему ты тогда не ел со мной, когда у нас еще были припасы? Ведь там был жаренный гусь.

– Ну, гусь был один, а идти далеко. Я боялся, что тебе и одной мало будет. – Дакк нахально надо мной насмехался. – Так ты крылышко-то будешь есть, или мне отдашь? – Он плотоядно облизнулся.

– Фигушки тебе, итак уже все сожрал! Поймаем нашего диверсанта, сразу же отправлю тебя на охоту. А хозяйку попрошу наготовить нам припасов на дорогу, но тащить все придется тебе! – Я мстительно представила, как нагружу авоськами Дакка.

– Вот гад, сожрал все оружие массового поражения и еще ухмыляется.

Дакк даже жевать перестал. – Чего я сожрал?

– Чеснок весь мой съел! – Хотя какое это теперь оружие, если его вампиры хомякают, как мыши семечки.

– Ты врага рода человеческого засек? А то расселся здесь, как у тещи на блинах.

– Да засек я его, засек. Сидит в лесном овраге, неподалеку от села. Видимо, ночи дожидается. Когда пойдем, сейчас или попозже?

– Вообще-то уже смеркается, так что вполне можем и сейчас выдвинуться. Пока дойдем до места, пока ты в засаду сядешь. Слезь с моего плаща, я его вообще-то одеть собиралась. Подожди меня немного, через несколько минут мы сможем отправляться. – Я решила нашей хозяйке, на всякий случай, заранее дать денежку. Мало ли как все пойдет, а ей деньги очень нужны.

Войдя в дом, я позвала:

– Хозяюшка, мы наверное сегодня вечером, ну в крайнем случае завтра с утра, тронемся в путь. Не могли бы вы нам припасов на дорогу собрать. Я вам тут денежку оставлю, сдачи мне не надо. Пусть это будем подарок вашим детишкам. – Я вытащила один золотой кругляш, и положила на стол.

Надо было видеть глаза этой женщины, по своей величине они могли соперничать с огнями на фонарных столбах.

– Ну что вы, не надо. Это же целое состояние! Вы и так очень много для нас сделали, когда вернули к жизни мою доченьку.

– Кстати, как она себя чувствует?

– Спасибо, уже гораздо лучше. Еще очень слабенькая, но уже узнает нас, вот молочка попила. Сейчас она спит.

– Я очень за вас рада. Прошу, не отказывайтесь от помощи. Считайте, что для вашей дочери мы стали как родные. Ведь это второе ее рождение. А родным полагается помогать.

Я повернулась и пошла к Дакку. Он уже ждал меня во дворе.

– Надеюсь, ты не весь кошелек оставила в этом доме? А то нам самим придется просить подаяние.

– Не переживай, на головку чеснока у меня деньги еще остались. Давай, показывай дорогу. – Дакк пошел немного впереди, я на полшага сзади от него.

– Мы уже практически на месте. Дальше я не могу идти, он обязательно меня почувствует.

– Хорошо, как скажешь. Значит, пойду одна. – Вытащив клинок, в другую руку взяла кинжал. Но для того, чтоб раньше времени не насторожить свою дичь, спрятала руки под плащ. Хорошее время для прогулки, ничего не скажешь. Птички поют, легкий ветерок ласково пробегает по волосам, уходящее солнышко играет красными бликами по верхушкам деревьев, а в кустиках сидит маньяк-кровопийца и думает, что поджидает свою жертву. Ну-ну, посмотрим еще, кто из нас окажется жертвой, а кто охотником.

– Девушка, а девушка, а вам не страшно одной гулять по лесу? Может, я могу вам составить компанию? – Из кустов вышел…, вернее вышло НЕЧТО!

Все вампиры, которых я видела до этого (и Дакк, и его отец, и воины из отряда глэсса Нимбуса) были достаточно высокого роста, стройными и гибкими. Можно сказать, даже, по своему красивыми, несмотря на выступающие клыки и горящие красным цветом глаза. Этот же напоминал продавца колбасных изделий: низенький, примерно 155-160 см. рост, пухленький, длинные жидкие волосенки рыжего цвета, были повязаны в высокий хвост на макушке, и все это великолепие венчали достаточно длинные желтоватые клыки.

Я сначала подумала, что мы с Дакком ошиблись, и это просто кто-то из села, случайно забрел в лес в том же направлении, куда и нам было надо. Но горящие темно-багровым пламенем глаза и достаточно приметные клыки не оставляли сомнений в принадлежности этого чуда к семейству вампиров. Как-то не верится, что человек с такой комплекцией может быть смертельно опасен, хотя о чем это я? Он же не человек, а если вспомнить рассказы Дакка о возможностях вампиров, стоит все же поберечься.

– А вы знаете, я не откажусь от компании такого интересного мужчины. – Я решила подыграть этому ловеласу, и заодно посмотреть на его реакцию.

– Это вы о ком? Здесь еще кто-то есть? – Толстячок начал заполошно озираться по сторонам.

– Как это о ком! Вы же сами мне предложили прогуляться по лесу вместе. Ну, так давайте прогуляемся, я согласна. – Я кокетливо стрельнула глазками.

Кажется, толстячка сейчас инфаркт хватит. Он несколько раз открыл и закрыл с лязгом рот, последний раз даже прикусив язык.

– О…, э-э, а…, а вы ничего у меня странного не замечаете? – И он вперил в меня испытующий взгляд.

– Нет, а что я должна заметить? Если ваше обаяние, то уже заметила. – Я еле сдерживалась, чтоб не захохотать в голос.

– Ну, как же, а мои зубы, а глаза?! – Видимо, чтоб мне было лучше видно, он даже выдвинул вперед челюсть и совсем перестал моргать.

– Если вы об этих временных явлениях, то не переживайте. Неправильный прикус сейчас очень легко исправить. Новые веяния в стоматологии легко помогут вам в этом. Ну, а то, что у вас в глазах полопались сосудики, так надо меньше за девочками подглядывать. Дайте немного глазам отдохнуть, и все само собой придет в норму. – Я уже откровенно издевалась над этой пародией на вампира, а он, что интересно, до сих пор этого не понимал.

– Да? Ну ладно, если вы так считаете. Милая девушка, а не желаете ли вы пройти вот в эти кустики?

– Ни в коем случае, мне мама запрещает с незнакомыми дяденьками по кустам шарахаться!

– Ну так давай познакомимся. Меня зовут Вольцех Забубенный. Я вас уверяю, что больно не будет. Я очень легонько кусну в основание шейки, и мы навеки будем вместе. Я разрешаю тебе обращаться ко мне на «ты», так как мы уже почти родные люди.

– Дяденька, не надо меня кусать! Я, может еще, только жить начинаю. Да и грязь занести можете, зубы, небось, с рождения не чистили? Вон, уже и кариес намечается, судя по не очень хорошему запаху изо рта. Очень рекомендую «Блэндамед», хорошо зубы отбеливает. – Я стояла и ухмылялась, не трогаясь с места ни на шаг. Куда же там Дакк запропастился? Вон как дядька возбудился, уже слюни капают, а своим взглядом, он скоро мне всю одежду спалит. Все-таки он маньяк, даром что вампир.

– Деточка, ты даже не представляешь, как тебе повезло! Я великий и ужасный, я самый свирепый вампир королевских кровей! И я беру тебя к себе в жены. Мы будем жить вечно, и ты сможешь в свое удовольствие мне угождать. Ну, иди же ко мне, я уже немного проголодался! – У этого ненормального действительно в животе что-то утробно заурчало. А сам он, не спеша, двинулся ко мне маленькими шажочками, с распростертыми объятиями.

Я вытащила руку с мечом из-под плаща и направила острие прямо в живот.

– Стой, где стоишь! И не вздумай ко мне приближаться «злыдень писюкатый», ишь ты, жену он захотел. Губу-то закатай обратно. Ну что зенки вылупил?

– Ну что ж, не хочешь добровольно, придется насильно. А ведь так все хорошо начиналось…

С гаденькой улыбочкой, этот толстячок обманно неуклюжим движением переместился вбок. Но в результате этого маневра оказался на два шага ближе ко мне, чем был изначально. Толстый, толстый, а перемещается скользящими движениями, как молодой. Вот и верь после этого своим глазам. Где же мой помощничек шляется? Уже здесь должен быть, а его все не видать.

Внезапно вампир резко поднырнул и молнией метнулся ко мне. Чисто машинально я взмахнула рукой и метнула в смазанный силуэт свой кинжал. Не сказать, чтобы попала, но и не совсем промахнулась. Чуб на макушке срезало подчистую.

– Ты что натворила? Ты же мне прическу испортила! – Пока толстяк в полной растерянности, шарил своими пухлыми руками по лысой башке, я недолго думая, саданула эфесом меча по ненавистной сальной морде. Раздался громкий хруст, а затем дикий вопль прорезал округу.

– Ну ты гадина! Ты ше мне фсе клыки выбила! Чем я тепей кусать путу? Тьфу, тьфу. – У толстяка действительно все клыки превратились в мелкие осколки, которые он теперь активно выплевывал в кулачок.

– На кашку манную перейдешь! Ты зачем маленькую девочку покусал, а до этого ее папу? Вот теперь ты за все ответишь! – Я злорадно ухмыльнулась и ткнула клинком в кадык. Вампир замер с открытым ртом, боясь пошевелиться. Все-таки на таком расстоянии промахнуться достаточно сложно.

– Это не я! Я не пыл, не участфофал. Ты фсе пелепутала!

Тут и Дакк нарисовался. Прям как наша милиция, появляется всегда вовремя. То есть в последний момент, когда опасность практически миновала.

– Не волнуйся Лика, я здесь, я рядом. Я тебя спасу!

– Товались, упелите от меня эту ненолмальную. Она меня покалечила и еще упить хочет.

– Молчи фиксатый, а то еще и добавлю, особенно за ненормальную. Сначала замуж звал, а теперь на попятную?

– Лика, он на тебе жениться хотел? – Кажется, от удивления Дакка сейчас удар хватит. – Ну, тогда он точно ненормальный. Его не убивать, его пожалеть надо, убогого.

– Слушай, что мы с ним делать будем? Может упокоить его по быстрому, чтоб не мучался? – Я кровожадно покосилась на толстяка. Вампир заметно занервничал.

– Э-эй, фы чего? Фы это сельезно что ли? Фы так не шутите!

– Хватит дергаться и стой спокойно, а то и упокаивать нечего будет! – Для лучшего понимания, я помахала у него перед носом своим клинком.

– Лика, а давай ты его обездвижишь, а мой отец скоро здесь будет, вот пусть он и разбирается с ним.

– А может все-таки упокоить? Ты мне сейчас расскажешь, какой осинкой надо его проткнуть и всех делов-то!

– Да мне собственно на него наплевать, он все равно не из нашего клана, только перед отцом будет неудобно. Он бросил все дела, мчится сюда, чтоб разобраться во всем этом, а мы его поставим в такую ситуацию. Давай я тебя по быстрому научу, как его можно связать, а отцу я сообщу, где этого чудика можно будет найти?

– Ну ладно, уговорил. Что делать-то надо?

– Возьми энергию из этого полудурка и, представляя себе самую крепкую веревку во всех деталях, преобразуй эту энергию. Ну а дальше совсем просто, свяжи его и не забудь сделать узел покрепче где-нибудь сзади. Если у тебя все получится как надо, ему эти путы не разорвать ни за что на свете. Попробуй, а я, если что, тебя подстрахую.

– Ну ладно, пока я тренируюсь, следи, чтоб он не убежал. – Почему-то единственное, что пришло мне в голову – это смирительная рубашка. Открыв глаза, я с удивлением увидела валяющегося на земле толстяка, в светящейся смирительной рубашке.

– Что это такое? На веревку не очень-то похоже. Ты побоялась, что он замерзнет, и решила его приодеть? Только фасон какой-то странный. – Дакк обалдело переводил взгляд с толстяка на меня.

– Что получилось, то получилось. Зато из этого ему точно не выбраться. Давай, раз ты решил оставить его в живых, вот и тащи сам в овраг. Я надрываться под этой тушей не собираюсь.

Кое как дотащив и свалив его в овраг, я помогла Дакку закидать толстяка ветками, и с чувством выполненного долга мы пошли обратно в село.

– Давай, по быстрому, забираем припасы и топаем дальше. Что-то мне не хочется объясняться с папой.

Придя к дому, мы застали нашу хозяйку всю в слезах. Прям дурдом какой-то. Стоит не надолго отлучиться, как снова здорово.

– Что опять приключилось? Надеюсь теперь это не вампиры?

Женщина, всхлипывая, рассказала, что она поспешила расплатиться с долгами со старостой, заодно и прикупить некоторые продукты. А этот зажравшийся местный кулак, заявил, что якобы она ему столько задолжать успела, что еще и этих денег не хватит. Так что пусть идет и со своих постояльцев, если они такие добренькие, еще денег попросит.

– Так, Лика, давай-ка собирайся, а я отлучусь ненадолго. – Дакк успокаивающе положил руку мне на плечо, а потом развернулся и вышел.

– Не переживайте, Дакк у нас бывает очень убедительным. Он поговорит с вашим старостой, и мне почему-то кажется, что тот сразу все осознает. Все у вас будет хорошо. Ну а я пожалуй пойду, присмотрю за ним, а то знаете, парень молодой, горячий. Как-бы не натворил чего.

Догнала я его только около той злопамятной калитки.

– Ты чего прибежала? Не доверяешь мне, да? – Дакк обиженно насупился.

– Ну что ты! Как я могу тебе не доверять, ведь ты же мой единственный друг в этом мире. Просто решила поучаствовать в этом представлении. У меня некоторая идейка появилась, вот решила ее опробовать.

– Ну, тогда ладно. Давай опробуй, и самое главное – как нам попасть в этот чудесный дом?

– Откуда я знаю как? Давай, долби в ворота, если что пойдет не так, всегда успеем смыться.

– Долби сама, если хочешь. А я, наверное, с черного хода зайду. – И Дакк начал частично превращаться. Получилось очень даже ничего. Такие белоснежные зубки (немного торчат, но так даже пикантнее), глазки слегка подсвечивает красненьким, и, самое главное – у Дакка появились крылья. Вполне себе так, чем-то похожи на нетопыриные.

– Только кусать его не вздумай, еще заразишься жадностью, а я даже не знаю, как это лечится.

– Не переживай, у меня все будет в порядке. Встретимся в доме! – Дакк расправил крылья, и легко взлетел на забор. Какой-то миг, и его уже не видно.

– Кто там барабанит? Давно розог не пробовали? – Все тот же мерзкий голос.

Вот и ладненько. Значит хозяин дома.

– Хозяин, меня к вам прислала вдова из домика на отшибе. Просила передать денежку в счет погашения долга. – Ага, дождешься ты у меня! И денежек, и чего покруче, хмырь недорезанный.

Калитка как по волшебству открылась, и на пороге нарисовался крепкий, достаточно упитанный мужик, с красной рожей и хитрыми маленькими глазками.

– Давай, что жмешься. – Он профессионально протянул пухлую гладкую ладонь.

– Нет, так не пойдет! Вы должны все пересчитать, и подтвердить, что мы в расчете. А здесь очень много посторонних глаз. Может, мы пройдем в дом?

Староста смерил меня оценивающим взглядом. – Ну ладно, заходи. – Захлопнув калитку, скомандовал: – Иди сюда на лавку, нечего в доме следить. Ну…-

– Что ты нукаешь, не запрягал! Ты на кого баллоны катишь, баклан? – Мужик весь аж покраснел от такого хамства. Ну, я же знаю, что здесь главное взять инициативу в свои руки. Поэтому, сделав многозначительную паузу, и дождавшись, когда он набрал в рот воздуха, чтоб разразиться бранной речью, резко его перебила.

– Разъясняю доходчиво и один раз, для особо одаренных. Эта женщина находится под защитой «Синдиката Саблезубых». К твоему сведению, ваше село входит в подвластную нам территорию, и все что здесь происходит, рано или поздно становится нам известно. На твою голову, как на особо зарвавшегося старосты, поступил конкретный заказ. Исполнитель уже в пути и отменить приговор сейчас только в моей компетенции. Короче, жить тебе осталось полтора понедельника, если не меньше, поэтому в твоих интересах прямо сейчас придумать, почему мне стоит оставить тебя в живых. Считаю до десяти, а дальше пеняй на себя. – Тут в кои то веки (имеется в виду, что очень вовремя), эффектно, появляется Дакк в боевой трансформации вампира. Глазки сверкают, крылья расправлены, еще и шипит очень даже правдоподобно.

– О, а вот и исполнитель появился! Видите, даже раньше, чем я предсказывала. Ну что, будем петь или в молчанку играть?

– Я-я, вы, а он! Он же, он же….

– Да знаю я, что он вампир. Я же тебе уже битый час говорю, что на тебя заказ поступил. Жалуются все на тебя, говорят ты местный контингент обижаешь, уже всех до нитки обобрал. А это прерогатива только нашего Синдиката. Короче, у тебя есть только один шанс из ста, и то, если я так решу.

– Я все, все-все-все сделаю. Только не убивайте. Я же не знал. Хотите я на вас работать буду. Все по честному – пополам.

– Чего-о? И это ты считаешь по честному? Да здесь и так все принадлежит нам, включая твою жалкую жизнь. Короче, село через год должно быть в два раза богаче. Только ничего не перепутай! Не ты богаче, а село и люди в нем живущие. Никого несправедливо не обирать, налоги снизить. Организовать кассу взаимопомощи из собранных налогов. Кому на селе совсем тяжело приходится, выделить помощь. Тунеядцев и лоботрясов гнать в три шеи. Если все сделаешь, как я велю, будешь жить и дальше на должности старосты. Если попытаешься обмануть – пеняй на себя. Мы все видим и слышим, просто до поры до времени не вмешивались, но теперь все, хана тебе если что. Подтверди, что понял и со всем согласен! – Я требовательно уставилась в эти заплывшие жиром глазки. Дакк тоже не лыком шит оказался, решив подыграть мне, он стоял за спиной старосты и периодически щелкал зубами то над его левым ухом, то над правым.

– Я все понял, я все сделаю. Организовать помощь и сделать село богаче. А что я могу-у? Бедный я бедный! Пощадите меня….! – Мужика, наконец, проняло по настоящему. Тихо подвывая, он плюхнулся на колени и начал биться лбом о ступеньки крыльца.

– Ладно, подскажу так уж и быть. Недалеко от вашего села проходит проезжий тракт, по которому купцы добираются до города. Сделайте всем селом небольшое ответвление и на развилке поставьте указатель, что в вашем селе можно отдохнуть, недорого поесть и перековать коней. Организуйте трактир с гостиницей, обговори с кузнецом расценки, чтоб не драл втридорога. Ну и свои товары пусть селяне подготовят. Наверняка ведь кто-то что-то делать умеет, а в город не возят, потому как некогда или не на чем. Поставьте лавку, с товарами рядом с трактиром. Купцы остановятся переночевать, заодно и прикупят, может чего. Короче, действуй. Может, и сам еще что придумаешь. Если бандиты будут наезжать, ссылайся на нас. Но если обманешь….. Короче, ты понял!

Смотрю, староста даже подвывать перестал. В глазах начали мелькать будущие барыши. Значит, мысля пошла. Следующий взгляд, которым он меня одарил, уже не шел ни в какое сравнение с предыдущими (сначала презрительный, потом возмущенный, далее испуганный). Мужик смотрел на меня с неожиданно проснувшимся уважением и интересом.

– Спасибо за науку. Все сделаю в точности, как вы велели.

– Ладно, если ты все осознал, то мы пожалуй пойдем.

– Да-да, я провожу вас. – И так шустро засеменил вперед к калиточке, что я прям умилилась. Дакк, кстати успел куда-то исчезнуть, как только мы договорились со старостой.

– Дядя, а ты ничего не забыл? Там вроде за тобой должок был.

– Конечно, конечно. Вот ваши деньги. Вы уж извините, ошибочка закралась в расчетах. Не по злому умыслу, только порядка ради. Все же сам, все сам.

– Ладно, кончай жужжать. Ты теперь у нас на крючке, так что, надеюсь, ты о вдове позаботишься как нужно. – Выйдя на улицу, я на всякий случай, погромче попрощалась: – «До свиданья, господин староста. Желаю вам здравствовать». – И бодро пошла по улице, гадая, куда же мог подеваться Дакк?

Вампир догнал меня за поворотом. В руках у него был достаточно увесистый мешок, из которого доносились умопомрачительные запахи.

– А что ты там такое говорила? Я даже заслушался. Правда больше половины слов так и не понял, но звучало о-очень убедительно! Жалко не на чем было записать, а я не все успел запомнить. Научишь?

– Как себя вести будешь! А скажи-ка мне друг мой ситный, что это там у тебя в мешочке? И откуда такое богатство, помнится, перед калиткой у тебя ничего такого не было.

– Ну, я подумал, что компенсация какая-то нам полагается, а от этого жирного борова не убудет. У него там полные закрома всякого добра он, поди, и не сразу заметит пропажи.

– Что-то я дурно на тебя влияю. Вот уже и до банального воровства докатился. Что-то еще будет? – И мы расхохотались. Так, весело смеясь, мы и завалились на наш двор.

Я быстренько отдала хозяйке, отвоеванный золотой. Весело сообщила просветлевшей женщине о том, что ее долги все уплачены и она больше никому ничего не должна. Раздербанила мешок с провизией и по братски (вернее по сестрински) поделилась с приютившей нас семьей. Все равно нам на двоих это было многовато. Стухнет ведь все по дороге, а у людей будет праздник. Мимоходом поинтересовалась, как называется это село. Ответ поверг меня в легкий шок.

– Так наше село-то «Сальцем» кличут. Так, как у нас, нигде больше не умеют сало солить. Наш рецепт особый, из поколения в поколение передается, да только ехать в город некому, да и неначем, а село наше на отшибе находится. Вот и захирело все. Еле концы с концами сводим, только староста, да его прихлебатели живут не плохо, остальным же хоть зубы на полку клади.

Я наклонилась к уху женщины: – Скажу по секрету, если я не ошибаюсь, скоро все изменится в лучшую сторону. Поэтому, мой вам совет: Покупайте скотину, и солите свое эксклюзивное сало. Думаю, что спрос появится, а вот цена на скотину взлетит. Ну, вот пожалуй и все. Засим, желаем удачи, как говорится «не поминайте лихом».

Собрав пожитки, мы раскланялись и быстрым шагом потопали своей дорогой. Надо наверстывать упущенное, и так времени потеряли целую кучу.

ГЛАВА 13

И из камней растут цветы…

Гулко звучали капли воды, разбиваясь о гранитный камень с красными прожилками. Грагит уже полгода сидел в этой темной каморке, пытаясь претворить в жизнь свою задумку о живой малахитовой змейке. Пока что не очень получалось. То есть, конечно, сама змейка выглядела практически как живая, а в полумраке пещер, так и вовсе неотличима, однако сам Грагит знал, что это всего лишь холодный камень. Когда-то в детстве, маленький тогда еще Грагит слышал легенду о Мастере, который мог одним своим движением, из неодушевленного камня, сделать цветок или ящерку, которые превращались в живое существо. Вот, насколько велико было искусство Великого Мастера! Временами Грагиту казалось, что его творения тоже практически живые, вот еще один шаг, или полшага, и бабочка полетит, радуя всех своими сапфировыми крылышками, а капелька росы, прямо сейчас скатится с гранатового лепестка и, искрясь всеми цветами радуги, упадет в подставленную ладонь. Всего лишь маленький шаг, нет, не так – шажок, одно дыхание сущности жизни, и его творения оживут, обретая собственную судьбу. К сожалению, вот этого последнего штриха и не хватало молодому драголу. Уже сейчас его творения получили одобрения заслуженных Мастеровых, и более того, многие прочили ему прохождение пути до Мастерового, и может быть, даже вхождение в Гильдию Мастеровых. А сегодняшний экзамен, вообще казался полной чепухой, тем более, что задание, полученное от чванливого Мастерка уже давно было выполнено. А единственное, что до сих пор держало молодого Грагита в этом месте – была возможность полного уединения и невмешательство в процесс творчества нарождающегося Подмастерья. До звания настоящего Мастера не каждый Мастеровой мог дожить. Вообще степень профессиональной пригодности, драголы подразделяют по нескольким ступеням. Первая ступень – самая низшая, через нее проходят все молодые драголы, правда некоторые так на ней и остаются. Ее название «Добытчик» говорит само за себя, добывать драгоценные камни из горной породы, любого драгола учат с самого детства. Для них это так же естественно, как дышать, ходить, есть. Зоркий глаз, необыкновенное чутье на горную породу, чувствительные длинные пальцы – на целую фалангу длиннее, чем у кого бы то ни было. Невысокий рост и крепкое жилистое телосложение (не путать с гномами, рост которых на целую голову ниже, а в ширину один гном составлял как минимум двух драголов) – все это делало драголов несравненными добытчиками и мастерами-ювелирами с самого детства. Вторая ступень – «Формовщик», является уже более почетной и сложной. Формовщик должен чувствовать душу любого камня и уметь придать ему такую форму, которая является единственно верной и правильной. Только «правильная» форма сможет заставить камень петь, завораживать игрой света на гранях, притягивать взгляд снова и снова. Такой камень даже на ощупь будет казаться теплым, живым. Третья ступень – «Подмастерье», где драгол готовит для Мастерков и Мастеровых черновые заготовки для будущих изделий, попутно упражняясь в собственном мастерстве и готовясь к переходу на следующие ступени – «Мастерка» и «Мастерового». Мастерки подчиняются непосредственно Мастеровым и Гильдии, и имеют право сами выбирать и использовать любые камни, найденные ими в шахтах. Все остальные должны представлять свои находки на определение уникальности, и только в случае отсутствия этой самой уникальности, могут получить их обратно для своих нужд. Правда на деле все обстояло несколько иначе, Подмастерья получали только самые негодные камни, Мастерки, правда были в несколько лучшей ситуации, но и им не светило поработать с действительно качественным материалом. Весь качественный материал уходил в мастерские Мастеровых и непосредственно закрома Гильдии. Из самых лучших Мастеровых образуется Гильдия, в которую входят всего восемь членов. Заслужить членство в Гильдии Мастеровых является очень почетным и престижным, сразу же твой авторитет поднимается на самую высокую вершину, и никто из драголов, кроме самой Гильдии, тебе не указ. Существует еще одна ступень, вернее даже не ступень, верхушка пирамиды – звание «Мастера». Но на памяти Грагита, и даже отца и деда Грагита, это звание еще никому не удалось заслужить. Ходили легенды, о которых Грагиту рассказывал его прадед, о жившем когда-то Величайшем Мастере, превратившим изумруды – в листья виноградной лозы, которые трепетали на ветру, а плоды – крупные виноградины из черного агата, умудрялись созревать и наливаться необычной глубиной. Более того, такая лоза, высаженная в подходящем для нее месте (место также определил сам Мастер), регулярно плодоносила, и вообще, ничем не отличалась от настоящей, разве только тем, что плоды были – из того же самого агата. К сожалению, после ухода Мастера за грань, лоза прекратила свой рост и ни одной новой ягодки, с тех пор, не народилось. Гильдия Мастеровых давно билась над этой проблемой, но пока безрезультатно.

Сейчас молодой драгол сдавал экзамен по переходу на ступень Подмастерья. Как признавал сам учитель Грагита, правда только шепотом и когда никого не было рядом, уровень молодого драгола уже давно соответствует ступени Мастерового. Но в Гильдии строго блюли порядок, и раньше времени (то есть, когда ты станешь седым и старым), никто не позволит пройти этот экзамен, обязательно завалят (пусть даже и необоснованно), но спорить не с кем. Гильдия Мастеровых является самой последней инстанцией, и жаловаться на действия самой Гильдии просто некому.

Некоторое время назад, Грагиту удалось пробраться в святая святых – мастерскую Гильдии, и подглядеть за творением известных Мастеровых. Грагиту удалось подглядеть практически готовое изделие, когда он «случайно» зашел в грот главного Мастерового Мармейфлика в момент принятия Творения в жизнь. Диадема, поистине была прекрасна, однако, по мнению самого Грагита, там не хватало нескольких деталей. Восемь Мастеровых, входящих в Гильдию, взялись за изготовление шедевра (как они сами его называли) – диадемы для прекрасной принцессы Вассариара. В этом году планируется грандиозный праздник, приуроченный к ее совершеннолетию, которое будет праздноваться с большим размахом. На праздник съедутся все дружественные народы, и будут представлять свои подарки на всеобщее обозрение. Основу для диадемы – серебристое плетение с золотыми нитями, изготовили соседи гномы. Получился поистине шедевр. И все это великолепие венчали причудливые цветы и листья из драгоценных камней. С чисто технической точки зрения, придраться было не к чему. Плетение, выполненное гномами, было великолепно, цветы, изготовленные из драгоценных камней, были безупречны, однако сам Грагит был в большом раздумье. Его чутье подсказывало, что этот шедевр возможно еще улучшить и сделать из него поистине бессмертное творение. Но кто будет слушать какого-то Подмастерья, пусть даже и талантливого. Ведь и сам Грагит только в позапрошлом году отпраздновал свое совершеннолетие.

По мастерской раздался гонг, извещающий об окончании экзамена и необходимости сдачи выполненных работ на рассмотрение Гильдии. Быстро засунув свою ящерку за пазуху (еще раньше Грагит решил, что никому не станет показывать свое творение), молодой драгол взял цветок кармелиска, сложенный им из мозаики и предназначенный для экзамена. Это мера была вынужденной, так как Мастерок, который курировал подготовку к экзамену, за что-то невзлюбил Грагита, и вместо нормального материала, выдал только крошку, годную на отходы, но никак не на «творение». Пришлось придумывать свой выход из ситуации, так как ждать еще несколько лет до нового допуска к следующему экзамену не было никакого желания. В результате, получился необыкновенный цветок, выполненный из мозаики, сложенной из разных типов камней. Здесь было все и гранатовая крошка, и янтарь, и даже мельчайшие крупицы алмазов (в таком виде практически ни на что не годные). В общем, так как Мастеровым понравилось, их вердикт был однозначно положительным и Грагит официально получил свой статус Подмастерья.

– Драгол Грагит, подойди к Специалисту Печати. – В Большом каменном зале, голос Мастерового Мармейфлика прозвучал как трубный глас. – Он подтвердит новый статус Подмастерья, поставив тебе, совершенно заслуженную печать новой ступени мастерства.

При появлении в этом мире, каждый драгол получал первую в своей жизни печать. Она ставилась на запястье и при каждом повышении мастерства и официально признанном переходе на следующий уровень, Специалист Печати, добавлял новый элемент к уже существующему рисунку. Только однажды, произошло чудо, Величайший Мастер получил свой титул не на официальном собрании, где ему никогда бы такого звания не присудили. В те времена, Величайший Мастер слыл бунтарем и экспериментатором, что очень не нравилось Гильдии. Но им всем пришлось прикусить языки, когда в один прекрасный день, знак на запястье Мастера засиял всеми цветами радуги и его линии сплелись в полностью законченный и оформленный рисунок. Вот так простой Мастеровой и стал Величайшим Мастером всех драголов. Правда эту легенду никто не рассказывает вслух, она переходит из поколения в поколение через дедов и прадедов. Много раз после этого случая, Мастеровые Гильдии пытались выбрать самого достойного, с их точки зрения, чтоб поставить ему знак Мастера. Только через какое-то время, дорисованный и законченный знак начинал блекнуть, и драгол снова возвращался на свою предыдушую ступень – Мастерового. Вот с тех пор и повелось, что звание Мастера – это только легенда, фикция. Эти слухи всячески поощрялись к распространению самими Мастеровыми из Гильдии. Грагит считал себя выше всех этих слухов. Он свято верил в существование Величайшего Мастера, и безумно жалел, что не может с ним пообщаться. В его молодой голове жил целый рой разных идей по изготовлению новых великолепных изделий. Конечно, переходу на новую ступень, Грагит обрадовался, но сам он считал, что давно перерос и эту и следующую ступени.

Можно сказать, что основной массе Мастеровых понравилась не столько поделка Грагита, сколько открывающиеся новые возможности увеличения дохода, путем изготовления похожих изделий из отходов производства. Сразу начались горячие дебаты, кого засадить за их изготовление, когда и как выставить поделки на рынки Вассариара и самое главное – по каким ценам, чтобы не продешевить?

Молодой драгол почувствовал, что у него появился реальный шанс, и если сейчас не получится, то в дальнейшем неизвестно, когда еще представится такая возможность. Дело в том, что Грагит давно мечтал побывать в столице, поездить по свету, посмотреть мир. Как можно творить действительно великие вещи, если всю свою жизнь живешь на одном месте? Но Гильдия очень неохотно отпускала членов своего сообщества в свободное плавание. Так уж повелось, что все изделия, поставляемые на внешний рынок, проходили только через Гильдию, а выручка шла на общее обустройство. Все драголы уже давно привыкли к сложившемуся порядку, и не находили в этом ничего особенного (ну а если кому-то и не нравилось, то вслух об этом никто не говорил), один Грагит задыхался в просторных пещерах родных гор. Ему хотелось глотка настоящей жизни, чтобы ветер свободы ласкал лицо и никто не стоял за спиной. Когда никто не прерывает твой полет творчества и не может повлиять на твои решения. Единственным выходом было как можно быстрее покинуть эти пещеры, пусть не навсегда, но до той поры, пока самого не потянет обратно. А он был уверен, что это произойдет еще очень не скоро.

– Уважаемые Мастеровые! Разрешите мне сказать свое слово? – В наступившей тишине, все глаза устремились на молодого драгола, который осмелился перебить уважаемое собрание.

– Хорошо, мы выслушаем тебя, все же это твое изделие вынесено на обсуждение нашего собрания. – Главный Мастеровой Мармейфлик ободряюще кивнул Грагиту.

– Разрешите мне принять участие в разработке этого проекта. Я мог бы показать Подмастерьям, как изготовить красивые и недорогие вещи, и к отправке посольства в столицу Вассариара, у нас будет готово достаточно изделий для представления их на рынке. Но так как у посольства при дворе и так будет очень много дел, а времени в обрез, я осмелюсь предложить свою кандидатуру. Ведь добиться наилучших условий в реализации этого проекта, в первую очередь в моих интересах. Если все удастся и Гильдия будет довольна моей работой, у меня будут реальные шансы на дальнейшее продвижение.

– Мы подумаем, и ты узнаешь наше решение чуть позже. А сейчас покинь зал.

С безумно колотящимся сердцем, и ужасаясь собственной смелости, Грагит бочком вышел из зала. – О, Великое Око, лишь бы все получилось. Мне ведь самое главное – покинуть эти пещеры, а назад меня уж вряд ли кто сумеет затащить.

– Эй, как там тебя? – Около зала стоял нахальный Мастерок и пренебрежительно цедил слова. – Твое прошение удовлетворено, так что беги, собирай пыль и начинай производство! – И он презрительно сплюнул на каменные плиты пола.

Ну, вот и свершилось! Теперь все зависит от меня, и уж будьте уверены, я не подведу! – После этих слов, Грагиту было уже все равно, как смотрел на него Мастерок, и что он делал. Самое главное, что у него все получилось и скоро он будет свободен!

ГЛАВА 14

Следующие несколько дней нашего путешествия, прошли без особых происшествий, если не считать того, что в первую же ночь появился какой-то фантом (вместо уже привычного дракона) и сварливым голосом начал учить меня медитировать, и внимательно слушать окружающую природу. Попервоначалу получалось плоховато, вернее совсем никак. Но на третью ночь, я добилась некоторых результатов, и даже удостоилась легкого благосклонного кивка этого скрипучего привереды, после того, как смогла увидеть ауру леса и каменной гряды, окружающей нас. Поэтому, когда я снова увидела своего дракона, испытала даже некоторое облегчение и радость от встречи. Он мне за это время стал практически родным, хотя и продолжал гонять по площадке нещадно. К урокам с мечом и ножами, добавились курсы по правильному обращению со стрелковым оружием, то есть с моим арбалетом. Тоже оказалось оружие непростое, со своим секретом. Оказалось, что болты, выпущенные из моего арбалета, пробивают любую броню, и как сообщил мне дракон по секрету, даже его шкуру. Сразу, почему-то захотелось попробовать, но я сдержалась. Нехорошо, как-то на своего учителя замахиваться. Вообще, что-то со мной в последнее время стало происходить. Ночные уроки я уже ждала с нетерпением мазохиста. Более того, я даже начала по утрам тренироваться, чтобы повторить все те движения, что мы разучивали ночью. Попервоначалу я уходила подальше в лес, но долго так продолжаться не могло, и однажды Дакк засек меня за тренировкой.

Надо было видеть его удивление. Мой бедный вампир превратился в соляной столб. Я уж думала, его кондрашка хватит, ан нет, очухался. И даже решил устроить со мной спарринг. Послекоторого, потребовал у меня объяснений, откуда я всего этого нахвататься успела? Ведь несколько дней назад, когда мы только встретились, я по его мнению, вообще держала меч, как оглоблю в руках. А сейчас, уже вполне прилично, могла отразить некоторые удары, и даже иногда удавалось вскользь задеть его. Пришлось признаваться о моих ночных тренировках, о медитациях и о необычных учителях, взявших надо мной шефство.

– Если бы все это мне рассказал кто-нибудь другой, я бы не поверил. Слишком это все неправдоподобно. Но тебе не верить у меня нет причин. Думаю, что искать какого-то еще Мастера по обучению тебя технике боя, уже нет смысла. Вряд ли мы найдем кого-то лучше, чем уже есть. Если ты не против, я бы тоже хотел с тобой потренироваться, глядишь, и я чему новому научусь.

– Да нет проблем! Можешь еще со мной и помедитировать, я не против. Глядишь, вместе в астрал выйдем и полетаем наперегонки. – Я весело ухмыльнулась. Как хорошо, что Дакк на меня не обиделся за скрытность.

– Слушай, Дакк, а нет ли какой возможности нам немного сократить путь? Если честно, то я уже порядком притомилась топать по лесам, ноги то не казенные. А нам, насколько я понимаю, еще идти и идти.

– Если хочешь, можно купить лошадей. Тогда доберемся значительно быстрее. Только, боюсь, денег у нас останется не сильно много, а тебе еще устраиваться в столице придется.

– Нет, лошади пока исключаются. Тут, такое дело, я не умею ездить верхом. В моем мире я все больше на метро, да на машине перемещалась.

– А что это за зверь такой – метро? Может и у нас есть что-то похожее?

– Да нет, такого зверя у вас точно нет! Если бы был, я бы уже знала. Так что подумай, может есть еще какой-то путь, чтобы можно было сократить наше путешествие?

– Ну, вообще-то есть возможность сократить путь. Только это очень опасно. Этой дорогой уже давно никто не пользуется, она проходит по краю болота. И эти места пользуются очень нехорошей славой.

– Кто бы говорил по поводу нехорошей славы! Ты же сам нечисть потомственная! Нашел чего бояться. Скажи лучше, насколько мы можем сократить дорогу?

– Где-то наполовину. Только я очень плохо знаю те места. Сейчас мы идем по лесу, параллельно проезжего тракта. Места эти обитаемые и достаточно освоенные, а старая дорога пользуется нехорошей славой и уже давно ее огибают по широкой дуге. Может случиться так, что и мои способности вампира не помогут.

– Если есть возможность сократить дорогу, то надо сокращать, еще три недели шатания по лесам я не выдержу.

– Ну, как знаешь, я тебя предупредил, потом пеняй на себя!

– Надо будет, попеняю. Ты говорил, что здесь недалеко есть деревня. Может, по быстрому сгоняешь за продуктами, прикупишь чего-нибудь долгоиграющего. Ну там, сала, мясца копченого. Да, и молочка для меня прихвати. – Крикнула я вдогонку удаляющемуся вампиру. А сама решила использовать свободное время с пользой для себя любимой, и с удовольствием растянулась на мягкой зеленой травке, прогретой приветливым солнышком. Не заметно для себя, задремала. Почему-то приснился мой кот Прошка. Он грозил мне мохнатой лапой и что-то сердито выговаривал. Потом Прошка вырос до размеров приличного тигра, и истошно мяукая, начал звать куда-то за собой, подтверждая свои требования немилосердными пиханиями и толканиями огромными пушистыми лапами. Я как могла, отмахивалась, но он все не отставал, и в какой-то момент, я поняла, что уже не сплю, а трясет меня совсем не Прошка, а рассерженный Дакк. Ф-фух, приснится же такое!

– Н-не тряс-си м-меня! – Клацая зубами, еле и смогла я выдавить из себя.

– Ну ты и здорова спать! Уже минут пятнадцать пытаюсь до тебя добудиться, а ты только улыбаешься и отмахиваешься. Вон, чуть синяк мне под глазом не поставила. Это же позор – вампир и с фингалом под глазом! Я уж начал беспокоиться, не морун ли на тебя напал?

– Никто на меня не нападал, да и не спала я совсем. Подумаешь, задумалась немного. А насчет синяка – так это тебе еще повезло, что я промахнулась! Ты же мне чуть голову не оторвал! Чем будешь оправдываться? – Я подбоченилась и строго посмотрела в упор на Дакка. – Ты как сходил? Удалось все купить?

– Удалось, удалось. Держи свое молоко и пошли уже, раз с тобой все в порядке. А то нам надо еще до темноты место привала найти.

– Я отхлебнула из крынки холодного парного молока, а остальное запрятала в рюкзак (целее будет, а то вдруг, вампиры еще и молоко употребляют – кошмар!).

За первый день, я никаких особых изменений в окружающем нас лесе не обнаружила. Все те же деревья и кустарники, та же зеленая травка, и все так же поют птички. Ночь так же прошла достаточно спокойно, если не считать того, что дракон загонял меня до того состояния, когда хочется убить любого, на кого падает взгляд. Только вот сил не осталось ни на что, даже пальцем пошевелить лень. Утром думала, что поднять с земли мою бедную тушку можно будет только с помощью домкрата, однако ничего, расходилась. Даже сделала небольшую разминку, после чего почувствовала себя почти человеком. Если так пойдет и дальше, этот дракон из меня сделает какого-то универсального солдата, или терминатора – это кому уже что больше нравится.

Следующие несколько дней прошли в таком же режиме, если не считать того, что лес становился все гуще и неприветливее, а идти становилось тяжелее. Так как приходилось зачастую пробираться через буреломы или обходить по дуге лесные завалы хаотичного нагромождения деревьев. Где-то на третий день под ногами начал пружинить мох, и появилась первая сырость. Но это еще полбеды, а вот то, что появились тучи наглых комаров-кровопийц – явилось для меня целым стихийным бедствием. Дакка то они совсем не трогали, наверное чувствовали родную душу, а вот мне доставалось по полной. Режим нашего передвижения, также изменился. Больше мы не надеялись на чутье вампира и наше везение. На стоянках Дакк уходил далеко вперед, чтобы загодя разведать дорогу, а я на мне оставалось обустройство привала. Хорошо еще, что благодаря моей бурной подростковой юности, проводимой в различных походах, в памяти сохранились навыки разведения костров. Сейчас это очень помогало, и я не чувствовала себя совершенно бесполезным придатком в нашем тандеме путешественников. В один из вечеров я и обзавелась новым Прошкой. Но, лучше все по порядку.

Вечер проходил по уже прочно утвержденному плану. Я готовила себе постель, параллельно разогревая скудный ужин на костре. В целях жесткой экономии, все припасы были заранее поделены на суточные порции. Остатки молока в кувшине, уже давно превратились в простоквашу, и я решала серьезный вопрос, употребить ли ее в пищу сейчас, или подождать превращения в творог. По моим рассуждениям выходило пятьдесят на пятьдесят, и твердое решение этого животрепещущего вопроса, все ни как не приходило в голову. Так ничего и не решив, отложила этот вопрос до возвращения Дакка.

Внезапно из глубины леса послышался жалобный плач, такой тихий, что балансировал на грани слышимости. Плач напоминал голос маленького ребенка, но в воображении почему-то сразу возник мой Прошка. Вот привязался! И что ему в моем мире не сидится. Слишком часто, в последнее время, снился мне мой котик, всегда с разными интерпретациями. Часто во сне, Прошка активно звал меня куда-то за собой, а если я не понимала, то пытался физически воздействовать. Мне оставалось только надеяться, что у Прохора все хорошо, и моя подруга не оставила бедного котика, в связи с моим внезапным исчезновением.

Не в силах сдержаться, я подхватила свой меч, и сделала несколько шагов в сторону раздающихся звуков. В лесу стояла темень хоть глаза выколи, но я ничего не замечала. Меня полностью захватило желание побыстрее найти того, кто так жалобно звал меня на помощь, это было похоже на наваждение какое-то. Я лезла сквозь кусты, отодвигая рукой ветки деревьев, так и норовившие воткнуться мне в глаз, пару раз падала, ударяясь всеми частями тела о какие-то пни, камни (и откуда в лесу взялись камни?), но упорно вставала и топала дальше. Мне даже ни разу не пришла в голову мысль, что можно дождаться Дакка, и в относительной безопасности и комфорте найти того, кого я с таким маниакальным упорством ищу, непонятно сколько уже времени. То, что направление было выбрано верно, я поняла по звукам, которые раздавались все ближе и ближе. В какой-то момент, спотыкнувшись о корягу, я полетела в темноту. Шаря в поисках опоры, рука наткнулась на что-то мягкое и теплое. И тут, видимо от большого испуга, наконец-то «включилось» мое ночное зрение. Сначала я не поняла, что это такое, вернее кто это. Но когда до меня дошло… мама родная! Передо мной лежала огромная кошка, размером с амурского тигра, если не больше, только совершенно необычной расцветки. Серебристо голубоватая шерсть, с более темными пятнами, размытыми по всей длине, отливала жидким перламутром в лунном свете. А к этому шерстяному великолепию прилагалась огромная морда с клыками как у доисторического динозавра или саблезубого тигра, и гигантские лапы с кинжалами (когтями назвать это было нельзя!). И моя рука опиралась на шею этого огромного пушистого монстра. Так вот, что такое было мягким и теплым! Минуточку, как теплым, эта же кошка вроде как мертвая?! Взвизгнув, я отпрыгнула на добрых полтора метра из положения сидя! Судя по всему, очень даже вовремя, так как глаза огромной кошки вдруг открылись и она уставилась на меня в упор. Такая игра в гляделки продолжалась, наверное, минуты две-три, хотя мне показалось, что целую вечность. А потом, … потом большая кошка приподняла переднюю лапу, и наружу вылез … маленький котенок! Не знаю, что уж эта кошка во мне увидела, только она легонько подтолкнула носом ко мне это маленькое пушистое чудо, размером с трехмесячного щенка сенбернара. Я растерялась, и что я теперь должна сделать? Малыш тем временем, смешно переваливаясь на своих, чересчур огромных лапах для такого туловища, подковылял ко мне и ткнулся холодным носом мне в руку. Машинально я начала его поглаживать и чесать за ушами, как частенько делала это со своим котом Прошкой. Видимо, маму-кошку такое положение дел вполне устроило, так как напряжение в ее взгляде пропало, и она устало положила голову себе на лапы. Ярко зеленый взгляд немигающих глаз, начал менять свой цвет на желтый, а затем становиться все бледнее и бледнее. Через какую-то минуту, кошка тяжело вздохнула и совсем закрыла свои глаза.

– Елки палки! Что здесь происходит? Киса, а киса, ты живая? – Я взяла веточку подлиннее и набравшись храбрости, потыкала в кошку. Никакой реакции! Маленький котенок требовательно мяукнул. Оказалось, что именно этот голос я и услышала у костра.

– Подожди, маленький. Сейчас твою маму разбудим, и она тебя накормит. А тетя Лика пойдет по своим делам… – Подталкивая перед собой малыша, на манер живого щита, я стала осторожно подползать к замершей кошке. Уже начиная подозревать самое нехорошее, я дотронулась до огромной лапы и резкой отдернула руку. Никакой реакции! Набравшись нахальства, я потеребила ее за холку. Ничего! Вот тут-то я и поняла, что ОЧЕНЬ крупно попала! Киска-то померла ненароком, а перед смертью, умудрилась сплавить свое малолетнее чадо на мою многострадальную голову. И ведь бросить его я не смогу, что бы там не говорил мой здравый смысл, совесть ему все равно не переорать.

– Ну что, пушистый, давай выбираться отсюда? Дакк нас наверное уже обыскался. – Только теперь я сообразила, что совершенно не представляю, в какую сторону мне нужно идти. – Обалдеть!!! – Внезапно ногу пронзила резкая боль. Охнув, я с изумлением увидела уже у себя на руках маленького нахала. – Ну, ты даешь! Ты же мне все штаны порвал! – Если он и дальше будет по мне так карабкаться, то я скоро буду выглядеть хуже, чем самый последний бомж в моем мире. От когтей «маленького» котеночка, штанина повисла живописными лохмотьями, как будто ее нарезали на тонкие и длинные лоскутки очень острым скальпелем. Стоять на одном месте, смысла не было, и примерно определив направление, откуда я пришла, небольшими шажками двинулась в обратный путь. В общем, как дошла до места нашей стоянки, просто не представляю. Знаю только, что когда среди деревьев забрезжил свет костра, у меня было ощущение, что я вынырнула со дно самого глубокого озера (предположительно Байкала), предварительно проплыв его весь вдоль и поперек. Стряхнув «котенка» на травку, я привалилась к ближайшему дереву, чтобы отдышаться как следует. Руки просто отваливались, после такой «маленькой» ноши. Надо что-то придумывать, постоянно таскать на себе несколько килограмм этого набора из шерсти и костей, я просто не в состоянии. Со стороны костра повеяло жаренным мясом. Вот балда! Я же убежала в лес, забыв снять с костра разогревающийся ужин. Но, тогда я совершенно ничего не понимаю! Ведь меня не было достаточно долго, а за это время наше мясо должно было не то, что разогреться, а просто превратиться в угольки! От всех этих непоняток, можно голову сломать. Тем временем, «котенок» начал истошно орать, всем своим видом показывая, какой он несчастный, и как сильно хочет кушать. Да-а, еще на один рот наших припасов точно не хватит. Достав из рюкзака кувшинчик с простоквашей, я налила ее в пустую мисочку и поставила перед малышом.

– Пей, дурашка. Как же мне тебя назвать, чудо пушистое? – Как-то сам собой пришел на ум мой кот Прошка. А вот не буду я ничего придумывать! В моем мире у меня был кот Прошка, почему бы и здесь не быть? – Решено. Нарекаю тебя Прохором! Носи это имя гордо, чтоб твоему тезке не пришлось за тебя краснеть.

Вроде как соглашаясь с моим решением, котенок оторвался от простокваши, и согласно мяукнул, облизнув мордочку розовым язычком.

А тут и Дакк пожаловал.

– Ну, на удивление, пока все в порядке. На расстоянии дневного перехода никаких проблем я не обнаружил. А как у тебя дела, еще не все слопала, пока я там трудился, дорогу разведывал?

– Да нет, я еще и не приступала, все тебя ненаглядного ждала.

– Ого, а это что еще такое? Лика, а это только у меня галлюцинации, или ты тоже это видишь? – Опасно прищурив глаза, Дакк начал подкрадываться к ничего не подозревающему котенку, вылизывающему начисто миску.

Давясь от смеха, я решила немного подурачиться, и сделала вид, что совершенно не понимаю, о чем он говорит. – Ты собственно о чем говоришь? И нечего пихаться, я тебе ничего плохого не сделала! – Дакк, стоял как соляной столб, указывая пальцем на моего «малыша», и подталкивая меня локтем под ребра.

– Лика, это что такое?! Ты откуда взяла этого, этого…

– Ты про Прошку, что ли? Так это теперь мой котик. Правда миленький? Смотри, какой лапочка. – Тяжело вздохнув, я заискивающе улыбнулась своему товарищу.

– Ты что, совсем обалдела? Тебе мало тех проблем, которые уже есть, захотелось новых? Ты у кого его украла? Не боишься, что за ним могут придти его родители? Е-мое, по поводу его родителей, бросай все, мы немедленно рвем когти, если еще получится. С минуты на минуту могут появиться его родственнички, и тогда я даже за свою шкуру не уверен, не говоря уже про тебя… – Всполошившись, Дакк подскочил ко мне, схватил за руку и волоком потащил в лес.

– Да не шебурши ты так. Никто сюда не придет. Его мама померла ненароком у меня, можно сказать, на руках. А перед смертью завещала мне заботиться о своем чаде. Так что, теперь его родители – это я! И я этого малыша не брошу, можешь даже не просить. Да, кстати, его зовут Проша и он теперь полноценный член нашей команды. – Я с вызовом посмотрела на ошарашенного моим заявлением Дакка.

Пока мы так препирались, Прошка подобрался к горячему мясу, разложенному на листьях лопуха и утробно урча сожрал его вместе с лопухом, наверное, вместо салата.

– И как это тебя угораздило? Ты хоть примерно представляешь себе, кого ты пригрела? Это же самый страшный зверь, ну или один из самых страшных.

– Почему это он самый страшный? По моему выглядит очень даже ничего.. Вообще-то, его мамаша выглядела, конечно, очень даже внушительно, но, судя по твоим рассказам, в вашем мире есть звери и пострашнее моего «котика»?

– Твоего «котика»?! Да за всю историю нашего мира, известен только один случай, когда похожий котик стал служить молодому принцу дроу. И эта история очень запутанная и темная. Могу тебя поздравить – ты вторая в этой когорте, и даже при всем желании, тебе теперь не удастся быть незаметной. Могу тебе для справки сообщить, что все короли нашего мира готовы были бы отдать пол королевства за такое сокровище, но им остается только мечтать о такой чести.

Пожав плечами, я еще раз внимательно осмотрела свое приобретение. Жратвы в ближайшем окружении уже не наблюдалось, значит придется ложиться спать голодной. Чувствую, что такими темпами я скоро не то что миниатюрной стану, а смогу запросто спрятаться за любой дохлой березкой в этом лесу. Пока я предавалась пустым воспоминаниям о кулинарных изысках моего мира, Дакк решил наладить контакт с новым товарищем.

– Ну и кто так поступает? Ты же сожрал все наши припасы, и обрек свою хозяйку на мучительную смерть от усыхания кишок. Вон, она уже сбледнула по причине отсутствия полноценного питания. Того и гляди, кидаться на всех начнет. – Дакк тряс пустым мешком из-под провизии, и хитро поглядывал в мою сторону.

– Ну ты и гад! Ты что это на меня наговариваешь? Смотри, сам уже начал зубами клацать от голода. Так уж и быть, чеснок и лук я отдаю в безраздельное твое пользование. Будешь работать у нас штатным фумитоксом по отпугиванию комаров. Только на меня не дыши, а то я раньше загнусь от твоего дыхания. – Разозлившись на Дакка, я завернулась в плащ и улеглась спать поближе к костру, который давал, пусть и обманчивое, но все же ощущение безопасности.

Наутро я встала голодная и злая. Единственный плюс, это то, что ночь я провела с относительным комфортом. Маленькое пушистое чудо, по имени Прошка, пристроился рядом со мной, и всю ночь умиротворяющее мурлыча согревал мою спину.

А мой котеночек то подрос! Или у меня уже глюки начались на фоне переутомления? По крайней мере, то, что он стал тяжелее – это факт неоспоримый. Хотя конечно, столько сожрать и не потяжелеть – это еще надо умудриться, вон как Дакк радуется. Ему теперь не приходится тащить котомку с припасами, все нащи припасы благополучно уместились в этом пушистом комке с мехом. А я как каторжная теперь тащу и свои пожитки, и это мохнатое чудо, с надутым пузом, и понятия не имею на ком сорвать свою злость. А ругаться хочется громко и желательно матом, так как руки уже онемели под этой тяжестью. И что самое обидное, обвинить в сложившейся ситуации совершенно некого, так как сама во всем виновата и этот котяра – только мое приобретение. И ведь не бросишь его, как бы не хотелось, маленький еще и беззащитный. Вот это я попала, так попала! Чувствуя, что еще немного и я просто рухну, плюнув на всю свою гордость я взмолилась:

– Дакк, если ты не сделаешь привал, то вот этот симпатичный кустик бузины (или черт его знает чего), имеет все шансы стать моим надгробным памятником.

– А в чем собственно дело, ты же раньше и больше расстояния проходила, и вроде бы не ныла?

– А ты не опупел часом? Чапаешь налегке, как на прогулке, а я тащу на себе столько, что и цивилизованному грузчику пупок надорвать можно. Ты хоть примерно представляешь себе, сколько весит наш котик?

– Лика, ты меня просто удивляешь. Какого гхмыра ты его тащишь на себе? Этот «котик», как ты его называешь, вполне способен протопать расстояние в десять раз больше чем ты и это только в первый день своего рождения! Я уж не говорю о втором и последующих днях. Я, конечно не могу тебе рассказать о всех его способностях, так как в наших летописях ничего конкретного об этом не говорится, только одни домыслы и догадки, но, если хотя бы половина из них верна, то все твоя потуги относиться к нему как к маленькому несмышленышу, по крайней мере, просто смешны. Если тебе будет интересно, я тебя немного позже, ознакомлю с некоторыми особенностями кса-рдонов, по крайней мере теми, о которых хоть что-то знаю. С остальными его способностями будешь разбираться сама.

– Ну, ты и гад! А раньше сказать мне не мог? Я как дура, тащу на себе этого «хомяка» выбиваясь из последних сил, а ты спокойно смотришь на все это и в ус не дуешь?! Ты хотя бы примерно представляешь себе, сколько он может весить? Я же надорваться могла! Если уже не надорвалась. – Я с облегчением сбросила свою ношу на землю и с усилием растерла занемевшие руки. От кистей побежали колючие мурашки вверх до локтей и выше, к плечам. Постепенно кровообращение восстановилось, чего не скажешь о моем настроении.

Дакк виновато посмотрел на меня.

– Лик, не сердись, а? Я ведь думал, что тебе просто приятно его нести. Ну, он типа пушистый, мягкий весь такой, а девушкам нравится все мягкое и пушистое. Я как-то не подумал о его весе, да и вырос он за эту ночь порядочно. Как я могу загладить свою вину?

– А понести меня на ручках слабо? – Я злорадно ухмыльнулась и выжидающе уставилась на своего вампира.

– Ну, н-у-у, Лика ты даешь! – Оторопевшая физиономия выражала крайнюю степень изумления. – Я, конечно, мог бы, но, боюсь тогда у нас могут возникнуть некоторые сложности. Если мои руки окажутся заняты тобой, то в случае опасности, мне будет крайне сложно нас защитить.

– Да ладно, не парься. Я пошутила. – Настроение начало стремительно улучшаться. – Я пока еще в состоянии передвигаться самостоятельно, хотя при случае, напомню

тебе о твоем обещании, и тогда ты не отвертишься.

Сварганив слабое подобие поводка, я легонько потянула своего Прошу за собой. Обиженный «мяв» был высказан громко и внятно, а через секунду, обрывок поводка сиротливо раскачивался в воздухе, после резкого удара мягкой лапкой с о-очень острыми коготками. Я поняла, что мой «котик» является исключительно свободолюбивым животным, и ни на каких привязях находиться не будет. Его умная мордаха с немым укором смотрела на мои мучения.

– Ну и что ты прикажешь мне с тобой делать? Я же за тебя отвечаю, а ты еще слишком маленький, чтоб одному шататься по лесу. Можешь заблудиться, и вообще…

Что там вообще, я договорить не успела, так как была наглым образом прервана просто гомерическим хохотом Дакка.

– Лика, ты в своем уме? Твой Проша ориентируется в лесу лучше всех эльфов в мире, не смотря на то, что только вчера родился. Это у них врожденное. Так что потеряться в лесу ему не грозит, да и обидеть его вряд ли кто сможет. Ты не гляди на то, что он маленький, его способностям защищаться и уходить от опасности можно только позавидовать. К тому же тебя он может почувствовать на любом расстоянии, так как ходили слухи, что кса-рдоны обладают ментальной связью со своим хозяином. По крайней мере тот принц дроу, как гласят легенды, мог своего кса-рдона вызвать в любой момент и любое место, где бы он на тот момент не находился. Опасней и безжалостнее этого телохранителя не было никого, так как во время боя он уходил с линии удара в мгновение ока, телепортируясь за спины своих врагов.

– Ни фига себе! – Глядя на умильного пушистого толи котенка, толи тигренка, я никак не могла поверить в рассказанные страшилки. – Ну, раз так, то топай самостоятельно на своих четырех лапах. Но, если что случиться, пеняй на себя, я тебя предупреждала. – Теперь уже я с обидой посмотрела на свое четвероногое, вернее четверолапое приобретение. Видимо, поняв мои терзания и желая меня утешить, Прошка подошел и, совсем как настоящий земной кот, потерся о мои ноги и, кажется даже, замурлыкал. Было чертовски приятно, как будто кто-то сильный и надежный погладил по голове и заверил, что все будет хорошо. Ничего себе внушеньице, интересно, какие еще скрытые таланты проявится у него в ближайшее время?

– Ну, вы идете, или так и будете обниматься друг с другом до вечера? Тогда я пошел за хворостом для костра?

– Ладно, идем уже. – Я ласково потрепала своего пушистика за ушком и указала рукой на Дакка. – Ориентируйся на него и далеко не отбегай, а то я буду волноваться.

Согласно мявкнув на последок, Прошка плавно перетек как ртуть в направлении Дакка, и испарился в кустах. Ни одна травинка не шелохнулась, и как я не прислушивалась, никаких посторонних звуков, свидетельствующих о пробегающем по лесу звере, услышать мне не удалось. По-моему, даже птицы продолжали так же безмятежно петь, хотя при приближении Дакка, который умел ходить практически бесшумно, все-таки замолкали.

Глава 15

Тверда была твоя рука, и сердца жар в груди

Но предъявила жизнь права и вот ты на цепи

– А ну, подойди-ка сюда! Да, ты, ты, тебе говорю, оборванец. Ты чего там трешься, давно плетей не получал?

Толстый торговец с отвисшими щеками стоял, широко расставив ноги и грозно поигрывая плетью. Его мясистые губы были плотно сжаты, а густые, кустистые брови сдвинуты к переносице, что вероятнее всего, должно было обозначать необычайную грозность и свирепость их хозяина. Его слова были обращены к молодому, худощавому парню, явно не совсем человеческой расы. О чем свидетельствовали его несколько заостренные уши и большие глаза с вертикальным зрачком, широко расставленные и сильно зауженные к вискам. Молодой человек находился в не самом лучшем состоянии, судя по выпирающим ребрам, и разного цвета и размера синякам и ссадинам, в изобилии покрывающими его худой, жилистый торс. Его социальный статус также оставлял желать лучшего, так как старый, потертый металлический ошейник с высеченными на нем рунами, широкой полосой окаймлявший шею, ясно заявлял всем – что это раб. Однако взгляд, исподлобья брошенный на оскорблявшего его богатого торговца, ясно говорил, о том, что несмотря на свое незавидное положение, этот человек не сломлен духом, а гордая осанка и высоко поднятая голова просто подталкивали к мысли о не совсем простом происхождении.

– Ты что, раб, совсем свое место не знаешь? Так я тебя научу, как уважать и преклоняться перед хозяевами жизни! – Плеть пропорола воздух, и на миг обняв плечи раба, оставила красную полосу на его груди.

Не проронив ни слова, тот ненавидяще посмотрел на громко захохотавшего толстяка. Решив, что это неплохое развлечение, торговец пошире расставил ноги для упора, и размахнувшись, повторно отправил свою плеть в полет. На сей раз его целью было сбить молодого человека с ног, и вываляв его в пыли, полностью насладиться своим превосходством и силой. Однако, когда казалось плеть вот-вот захлестнет ноги раба и сделает его беспомощным, тот сделал неуловимо быстрое движение в сторону и оказался рядом с опешившим толстяком. Плеть незаметно перекочевала из холеных рук, унизанных перстнями, в руки раба с мозолями и обломанными ногтями. Правда и там она пробыла недолго, так как молодой человек легко, как тростинку, переломил толстую рукоять, обвитую дорогой кожей, напополам и закинул получившиеся обломки на крышу сарая.

Крик, раздавшийся вслед за этим, заставил выскочить из стоявшего рядом двухэтажного дома, являвшегося постоялым двором, всех посетителей, находившихся в нем на этот момент. Раскрасневшийся толстяк, почувствовав себя значительно увереннее в окружении большого скопления народа, постарался себя реабилитировать, и с пафосом, тыкая толстым пальцем в молодого человека, начал свою обличительную речь.

– Этот мерзкий раб, это отродье человечества, посмел поднять на МЕНЯ руку! Кроме того, он нанес мне материальный ущерб, а по законам нашей страны, подобное карается смертной казнью! Прошу всех засвидетельствовать этот факт и помочь мне в немедленном исполнении приговора.

Пока торговец распинался, периодически закатывая глаза и хмуря брови, кто-то из доброхотов сбегал за лестницей и приставив ее к крыше сарая, быстро достал обломки злополучного кнута, кои и были торжественно представлены на обозрение всем желающим.

Среди толпы выделялся своим ростом и шириной плеч один человек, чей статус было достаточно тяжело определить и ближе всего, пожалуй, ему подходило бы определение «воин», если бы не манера держаться, показывающая любому наблюдательному человеку не совсем свойственные этому сословию независимость, благосостояние и даже некоторое высокомерие. Все его облачение составляли добротные кожаные штаны, заправленные в высокие темные сапоги, отливающие на солнце чешуей змеи, и такой же жилет, одетый поверх черной рубахи со стоячим воротником и низким вырезом на груди. В принципе, обычное одеяние воина, если бы не качество этой одежды и не массивная золотая цепь, просвечивающаяся в вороте рубахи. Далеко не каждый мог позволить себе пошить подобный костюм из такой кожи, им бы просто не хватило средств на это. Услыхав вначале, из-за чего поднялся весь сыр-бор, воин с досадой сплюнул в пыль и развернулся, намереваясь вернуться обратно в дом, но тут его взгляд задержался на рукоятке кнута, вернее на его обломках, которые торжественно стали переходить из рук в руки, для подтверждения рассказа толстого торговца. Заинтересовавшись, этот воин решил остаться и понаблюдать за развитием дальнейших событий. А в это время, охочие до развлечений, подвыпившие постояльцы уже активно обсуждали разные варианты казни строптивого раба. Кто-то тащил веревку, предлагая вздернуть его прямо здесь, на самом высоком дереве, кто-то предлагал содрать штаны и запороть кнутом, да так, чтобы кожа лохмотьями летела в разные стороны, а кому-то и этого было мало, хотелось чего-то посерьезней и чтоб побольше крови. В этот момент появился хозяин постоялого двора, и быстро уяснив в чем дело, категорически воспротивился проведению экзекуции. Но не нужно думать, будто в нем взыграло врожденное человеколюбие, это был чистый расчет и боязнь потери вложенных финансов. Данный раб являлся его собственностью и, хоть и достался ему практически задарма, однако терять даже такое никчемное имущество хозяину постоялого двора не хотелось. Но тут уж, как говориться, нашла коса на камень. Толстяк торговец также не намеревался спускать все на тормозах, да и разогретая спиртным толпа горячо его поддерживала, требуя крови и зрелищ.

– За своеволие раба отвечает его хозяин. А знаете ли вы, любезнейший, сколько стоит поломанный вашим рабом кнут? Между прочим, этот кнут хазремской выделки и он был абсолютно новый. Готовы ли вы покрыть ущерб за сломанный кнут, и внести дополнительную компенсацию за мои моральные и физические страдания? – Торговец облизнул языком свои губы, подсчитывая в уме, сколько он может содрать с хозяина раба, и судя по его хитро прищуренным глазам, сумма выходила немалая.

Все то время, пока шло обсуждение дальнейшей судьбы раба, этот молодой человек стоял спокойно, даже не делая попыток что-то объяснить или вымолить пощаду. Его взгляд отрешенно скользил по лицам окружающих людей, не задерживаясь ни на ком. Вряд ли он вообще кого-либо видел, давно заклеймив их всех и поставив себя выше всей этой галдящей толпы своим спокойствием и невозмутимостью.

Хозяин раба, окинув оценивающим взглядом свою собственность и внимательно вглядевшись в разошедшегося торговца, что-то подсчитал про себя и вынеся вердикт не в пользу раба, только махнул рукой.

– Я отказываюсь от этого раба. Можете делать с ним что захотите, я к нему никакого отношения больше не имею.

Торговец хищно посмотрел на молодого человека, как смотрит безумно голодная кошка на мышь, неудачно забежавшую в ее миску.

Именно этот момент воин посчитал удачным для своего вмешательства, и подняв руку для привлечения внимания, обратился к торговцу:

– Одну минуту, милейший. Насколько я знаю законы, раб, поднявший руку на свободного человека, и нанесший ущерб его здоровью подлежит умерщвлению без каких-либо исключений, во всех других случаях предусматривается система штрафов. Давайте проясним ситуацию. Этот раб до недавнего времени принадлежал хозяину постоялого двора и являлся его законной собственностью, а вы попытались эту собственность испортить, не испросив на то разрешения хозяина. Об этом четко свидетельствует отметина от кнута, живописно украшающая этого молодого человека. А вот на вас я никаких следов от рукоприкладства что-то не замечаю. Так где же вы прячете следы от нанесенного вашему здоровью вреда? – Внезапно вставший на защиту безмолвного раба воин, остановился напротив торговца и скептически оглядел его с ног до головы.

– Если вы не сможете сейчас же предъявить достаточных доказательств своей правоты, боюсь, что мы можем подумать о вашем желании устроить развлечение за чужой счет. А в нашем государстве, доказанные случаи обогащения за чужой счет нещадно караются высокими штрафами в государственную казну. И это в лучшем случае, что может вам грозить. Думаю, что о худших, вы и сами знаете, не мне вам говорить.

– Да кто вы такой, чтобы мне указывать, как себя вести? Подумаешь, какой-то выскочка-воин будет МНЕ, потомственному наследнику торгового дома Прастов, читать свод правил. – От такого нахальства толстяк побагровел весь, и чисто рефлекторно начал теребить пухлыми дрожащими пальцами свой пояс, где до этого висело его любимое оружие – кнут.

– Мое имя вам знать не обязательно, а вот то, что не помешало бы, так это то, что я готов оплатить ваши финансовые потери от сломанного кнута, и в качестве компенсации забираю этого раба. Не советую отказываться от столь щедрого предложения – И воин практически силком вложил в руку толстяку небольшой кожаный мешочек, явственно звякнувший, при его передаче. Отступив на шаг, воин вперил немигающий взгляд в лицо торговца и вроде как невзначай, положил правую руку на эфес своего меча.

Только было вознамерившийся что-то возразить, торговец расширенными глазами уставился на перстень с изображением морды какого-то животного, блеснувший в лучах заходящего солнца красными рубинами глаз на указательном пальце воина. Поперхнувшись и закашлявшись, торговец быстро ретировался со двора в неизвестном направлении, а воин повернулся к молодому человеку.

– Присмотри за моей лошадью и будь готов. Завтра на рассвете мы выезжаем. – Не сказав более ни слова, его новый хозяин развернулся и вошел в гостиницу.

ГЛАВА 16

Продираясь сквозь колючий кустарник, я все время гадала, придет ли Прошка на стоянку, или я попрощалась с ним навсегда. Всего за одну ночь, я умудрилась настолько сильно привязаться к этому пушистому малышу, что сейчас просто места себе не находила. От плохих мыслей хотелось расплакаться, как маленькому ребенку, которого поманили вкусной конфеткой, а в последний момент ее отняли. Правда к вечеру, уже все мысли притупились, и я сама себе напоминала ходячего мертвеца, или зомби не первой свежести. Все руки исцарапаны в кровь колючим кустарником, а сама пропахла потом, как лесоруб на лесопилке. Волосы спутались, нос покраснел и безумно чесался, после укуса какого-то местного насекомого, я уж не говорю, что ноги казались просто чугунными, и передвигать их с каждым шагом становилось все тяжелее и тяжелее, а желудок терзало неконтролируемое чувство голода.

Найдя подходящее, по его мнению, место для ночевки, Дакк бодро объявил привал. Сбросив рюкзак, я ничком рухнула на него, не в состоянии даже пошевелиться, твердо решив, что никуда больше сдвинуться не смогу, даже в случае атомной войны. Хмыкнув, Дакк сам развел костер, натаскал веток для постели и застелил ее моим плащом. После чего бережно перенес меня на руках на это импровизированное ложе. Ни на что более не реагируя, я свернулась калачиком и провалилась то ли в сон, то ли в забытье. В себя меня привел одуряющий запах жаренного мяса, и нежное вылизывание моей физиономии шершавым Прошкиным языком.

– Явился все-таки, зараза пушистая! – Тут на меня нахлынула новая волна умопомрачительного запаха, и желудок жалобно застонал и начал усиленно прогрызать себе путь на свободу, к костру, где на вертеле жарились разнокалиберные куски свежего мяса. Чтобы не остаться без своего желудка, я очень шустро на четвереньках подползла к костру, искренне надеясь, что это не сон и не галлюцинация.

– Откуда ты это взял? – Обжигаясь, я жадно рвала зубами горячий кусок, который просто истекал соком у меня в руках. Я конечно понимаю, что это некультурно, но ничего вкуснее я еще не ела. Голодная диета и постоянные марш-броски по дикому лесу меня уже доконали, и превратили в настоящего дикаря, вернее дикарку.

– Это не я, говори спасибо своему Прошке. Только ты заснула, он заявился с огромным куском сырого мяса, и положил его прямо к твоим ногам. Еле убедил разрешить мне его приготовить. Но пока ты не проснулась, притрагиваться к жаренному мясу не позволял категорически. Так что теперь давай делись, а то глядя на тебя, аппетит разыгрался не на шутку. А когда голодный, я становлюсь очень опасным, могу и покусать ненароком…… твоего Прошку.

– Ага, покусал один такой, смотри чтобы кусалки остались, а то мой Прошенька такой, ему палец в рот не клади. – Я ласково потрепала своего котика по шкирке и, выбрав кусок побольше и поаппетитней, пока все не слопал голодный вампир, скормила своему малышу.

– Ты что делаешь?! Это твое чудовище уже налопалось в лесу от пуза, смотри как раздулся, а ты его еще и жаренным кормишь. Он вполне в состоянии прокормить себя сам, а нам и самим мало. – Дакк возмущенно засопел, хватая с костра импровизированный шампур с кусками мяса побольше.

– Не жадничай! – Наевшись, я преисполнилась благодушия. – Если бы не мой малыш, не видать бы тебе этого мяса, как своих ушей. А птичек ощипывать, насколько я понимаю, ни ты, ни я, так и не научились.

Завалившись спать на свой плащ, я руками сгребла свою пушистую грелку (кстати, Прошка был совсем не против), и зарывшись руками в густую мягкую шерсть, сладко засопела.

Ночью, не смотря на усталость, мы продолжили заниматься с драконом. После почти двухнедельных ежедневных тренировок (не считая нескольких ночей с медитацией), я уже достаточно свободно владела своим оружием и могла без запинки повторить ряд связок и приемов. Мой клинок носил гордое название – ксифос, о чем я узнала в нашу пятую встречу с драконом. С недавнего времени он начал проводить перед тренировками, небольшой ликбез по оружию, системам его владения, знакам отличия и т.д. и т.п., как говорится. Как сказал сам дракон, если уж начал обучать, то это обучение должно быть качественным, а то ему будет стыдно за меня, когда я не смогу и двух слов связать в приличном обществе. Самое интересное, это то, что дракон был неплохо осведомлен о моем мире и, судя по его рассказам, очень многие вещи, как и их названия, были одинаковыми в наших мирах. Оказывается, дракон еще во времена своей молодости (как он сам выразился), умудрился побывать на моей родине. Раньше драконы, могли путешествовать между мирами, переходя из одного в другой и вплетая в их сущность бытия свои нити ауры. Однако со временем, эти путешествия прекратились, так как род драконов стал очень малочисленным, а после подобных путешествий, не всегда и не все возвращались на свою родину в добром здравии. Тем более, что влияние на ход жизненного цикла, без особого ущерба для здоровья дракона, возможен только в молодом мире, а таких становилось все меньше и меньше.

Так что, после всех этих рассказов, при общении с драконом, я уже чувствовала себя свободно и раскованно, как при встрече со своим соотечественником где-нибудь за границей.

Утро принесло с собой новую неожиданность. Ночью мне спалось легко и спокойно, несмотря на возможную опасность в этих местах. Более того, под утро, когда выпала роса и стало зябко и сыро, я совершенно не испытала никакого дискомфорта, оказавшись полностью укутанной, как мне показалось спросонок, мягким пушистым пледом.

– Бог мой! Это ты, Проша? Но, каким образом, за одну только ночь, ты мог так вырасти? – Мой милый котик и так был размером с крупного щенка сенбернара, но сейчас Проша стал в полтора раза больше. И это только за одну ночь!

– Проша, если ты будешь расти такими темпами, мне хотелось бы знать, не планируешь ли ты переплюнуть свою мамочку и вымахать еще больше? Хотя куда уж больше, вон когтищи-то какие!

– Да-а, Лика, могу тебя поздравить. Видимо твой Проша очень уж тебя полюбил, раз принялся такими темпами взрослеть. Обычно этот процесс происходит чуть медленнее, и только в случае крайней необходимости они идут на этот шаг. Так что в скором времени ты вполне можешь получить полноценного друга-телохранителя.

– Спасибо тебе огромное. Мне вполне и тебя хватает на роли телохранителя. Туда не ходи, то не делай, это не говори, а если еще и «котяра» к тебе присоединится, то мне можно вообще в монастырь записываться.

– Не плачь, не все так плохо. Твой «малыш» ничего против твоего желания делать не будет, а защитить при необходимости сможет куда лучше, чем вся королевская гвардия. Единственный момент – это твое желание не привлекать к себе излишнего внимания. А при таком друге-телохранителе ты будешь выделяться среди толпы, как сверкающий на солнце алмаз в куче отбросов. – Дакк ехидно ухмыльнулся, отчего его клыки зловеще сверкнули в лучах местного светила.

– Зубки-то свои подбери, и не нужно показывать чрезвычайную остроту своего ума! Я и без того знаю, что ты у нас образованный молодой человек по меркам столетней школьной программы. А вообще-то ты в некотором роде прав, если малыш будет продолжать так расти, то я даже не знаю, как я смогу его представить в городе. Сразу могу сказать, что расставаться с ним я не намерена, не смотря на все ваши закидоны по поводу спасения мира. Короче – малыша я не брошу ни при каких обстоятельствах!

– А тебя никто об этом и не просит. У меня появилась одна идея, как мы смогли бы замаскировать твоего Прошу. Магистров магии мы этим не обманем, но простых обывателей и разных там недоучек от магии, вполне можем попытаться обвести вокруг пальца. Сейчас стало очень модным держать при себе боевого трарга, хотя это удовольствие и не из дешевых. Трарги обитают у подножия Северных гор, и приручить его возможно, только если он был пойман еще совсем детенышем. Их внешний вид отдаленно напоминает твоего Прошу, только размером немного поменьше, не такие выдающиеся клыки и когти, ну и цвет их шкуры обычно бывает только в серой гамме, от светло серого, до темно серого – почти черного. Насколько я знаю, при дворе короля и у нескольких наиболее богатых и влиятельных вельмож королевства, есть несколько экземпляров боевых траргов.

Твой «котик» от рождения обладает феноменальной способностью к маскировке, и если тебе удастся с ним договориться и объяснить, чего ты от него хочешь добиться, возможно, он пойдет тебе навстречу и сможет изменить свой облик в нужную для нас сторону. Не скажу, что этим ты сумеешь полностью отвлечь от себяненужное внимание, но, по крайней мере, не будешь единственным в королевстве человеком, владеющим телохранителем из народа кса-рдонов.

– А почему именно из «народа», а не из «вида» или «породы»? – Я недоуменно посмотрела на Дакка.

– Кса-рдоны являются разумными, на свой лад конечно. По крайней мере, их нельзя назвать животными в прямом смысле этого слова. Их нельзя приручить или заставить делать что-то против своей воли, они не живут в клетке. Кому и когда служить, они выбирают только сами.

– Ну, ладно. Допустим, ты меня убедил, но как я смогу объяснить Прошке, какой облик он должен принять. Я ведь этих траргов и в глаза не видела!

– Когда придет время, я имею в виду, когда мы подойдем поближе к границе Вассариара, попроси Прошу, чтоб он ментально считал образ трарга с моей памяти.

– А он что, и это может? – Я ошарашено уставилась на вампира. – Может он и мысли мои сможет прочитать?

– Не думаю, что это возможно. Вот чувствовать твои эмоции – это да. А читать мысли, я полагаю, кса-рдоны не могут. Другое дело, если ты сама перед ним откроешься и дашь дорогу к своим мыслям. Вообще-то кса-рдоны настраиваются на пси-поле своего друга и со временем ваша эмпатическая связь будет только крепнуть, и вы вполне сможете общаться мысленно даже на очень большом расстоянии.

Прошка ласково потерся своей усатой мордой о мою руку. Если он будет продолжать расти такими темпами, мне скоро не придется даже нагибаться чтобы погладить или почесать за ухом своего «малыша».

– Иди мальчик, погуляй. Я же вижу, как тебе этого хочется. Только будь осторожен и не отбегай далеко, так как мы уже выступаем. – Наклонившись, я чмокнула Прошку в носик, и не успев увернуться, оказалась полностью умытой теплым шершавым языком обрадованного моей лаской кса-рдона.

Дакк затушил костер, и мы быстро собрались в путь. Мой плащ поистине был просто сокровищем. Несмотря на то, что я уже которую ночь подряд стелила его на голую землю, он все еще оставался чистым, как в тот день, когда я первый раз взяла его в руки. После привала, мне достаточно было несколько раз его встряхнуть, чтоб все комья грязи чудесным образом его покинули. Я уж не говорю о том, что ни вода, ни даже искры от костра, никак не влияли на внешний вид моего плащика. Бережно упаковав его в рюкзак, я была полностью готова к дальнейшему пути.

По уже сложившемуся порядку, Дакк выдвинулся вперед, с небольшим отрывом, шагов в десять, а я топала по его следам, стараясь не слишком отставать. Как-то все больно гладко получается, Дакк меня так стращал этой старой дорогой, мол и нечисть здесь всевозможная водится, и люди пропадают не понятно по каким причинам, и даже разбойники не водятся, так все боятся этих мест, а нам до сих пор везет, ну просто оторопь берет. Просто не вероятное везение. Ведь не считать же за особо злобную нечисть тучи комаров, от которых просто житья уже не стало. Боюсь, что когда мы выйдем из леса на более обетованную землю, местные запросто могут меня принять за эту самую нечисть. А что, вполне – вполне могу подойти под это описание. Вся в волдырях от этих мелких кровопийц, немытая, нечесаная, руки исцарапаны в кровь, ногти обломаны, все в заусенцах. Добавьте к этому полуразвалившиеся кроссовки и штаны, забрызганные грязью аж до самых бедер. Супер, вид получается! Как бы еще и саму не упокоили, так, на всякий случай. Доказывай потом, что пришла к ним в роли Спасительницы-Хранительницы, непонятно от каких страхов. Задумавшись, не сразу заметила, что шедший впереди меня Дакк, куда-то запропастился. А, заметив, не особо-то и обеспокоилась. В принципе он и раньше забегал вперед, так сказать на разведку. Так что я продолжала бодро топать первоначальным маршрутом, глядя в основном себе под ноги. По сторонам смотреть – это задача Дакка, а моя задача – не грохнуться, споткнувшись о пенек и не переломать себе все конечности.

Внезапно, откуда-то слева послышался тихий свист. – Это еще что такое? – Я начала крутить головой, пытаясь понять, откуда может раздаваться эта переливчатая трель. Вдруг, в голове словно граната взорвалась. Не успела я очухаться, как в мою сторону полетела еще одна огромная шишка, а следом за ней еще и еще. Я вертелась как уж на сковороде, пытаясь увернуться от летящих в меня снарядов. Свист перешел в мерзкий тонкий смешок.

– Ну, я тебя достану, шутник хренов! – Сказать, что я разозлилась, это ничего не сказать. Рука непроизвольно потянулась к клинку. Увернувшись от очередного снаряда – кривой суковатой коряги, летящей прямо мне в голову, я отпрыгнула за густой разлапистый куст и до рези в глазах начала обшаривать каждый сантиметр леса в той стороне, откуда в меня пулялись. Пройдясь по третьему разу и ничего не обнаружив, уже начала отчаиваться. Внезапно глаз резануло что-то неправильное, или лишнее. В общем то, чего быть не должно по определению. Среди густой травы, налитой тяжелой темной зеленью, выделялся желтоватый пожухлый бугорок. Интересно-о…

Подобрав несколько шишек, в изобилии усеявших все пространство вокруг меня, я начала их кидать в соседние кустики, а сама тихонько начала подкрадываться к этому чахлому бугорку, обползая свой куст с другой стороны.

Пожухлая кочка весело захихикала, и в мою сторону, вернее в ту сторону, где должна была быть я, то есть в шебуршащие с помощью кидаемых мной шишек кустики, полетел целый град камней, грязи и квакающих лягушек.

– Ну, ничего! Хорошо смеется тот, кто смеется последний. Мне бы только до тебя добраться, ох и похохочем! – Я мстительно перебирала в уме различные способы наказаний, которым смогу подвергнуть этого дебила-шутника, вплоть до изощренных пыток. Когда до цели оставалось буквально пару метров, мой шутник явно почувствовал что-то, и из чахлой кочки показались сначала острые мохнатые уши, а потом и вся физиономия. Черные глазки бусинки начали обшаривать прилегающую территорию, а длинный крючковатый нос так казалось вообще жил своей отдельной жизнью. Еще секунда, и мое присутствие было бы обнаружено со сто процентным попаданием. Только я ему этой секунды не дала, резким рывком я покрыла недостающие метры, разделяющие нас, и правой рукой вцепилась в торчащее ухо существа. Пронзительный визг, последовавший за моими действиями, мог оглушить своими децибелами кого угодно. Чтоб прекратить эту пытку, я подняла в воздух и несколько раз хорошенько тряхнула ушастого. Визг перешел в тихий скулеж, который действовал на нервы ничуть не хуже, чем провести куском пенопласта по стеклу. Пришлось срочно переходить к более серьезным средствам воздействия, иначе у меня могли заболеть зубы. Легонько ткнув ножом между ушами это недоразумение, я наконец-то смогла облегченно вздохнуть.

– Будешь верещать, уши отрежу и скажу, что так и было! – Я поднесла свой ножик поближе к его глазам, чтоб не дай бог, не подумал, что шучу.

Существо смотрело на меня настороженными глазами, однако верещать и трепыхаться перестало.

– Ну а теперь давай рассказывай, что тебе от меня было надо, что ты тут делаешь и кто ты такой?

– Если я тебе все расскажу, ты меня отпустишь? – Маленькими волосатыми ручками, этот гаденыш попытался осторожно отпихнуть от себя мою руку с ножом.

Пришлось напомнить, кто сейчас хозяин положения, путем резкого встряхивания и легкого укола ножом за ухом.

– Ну ладно, ладно. Все понял, ни на что не претендую. Зовут меня Лешек, а что я здесь делаю? Да живу я здесь! И вообще, я владыка этой лесной прогалины. – И Лешек забавно дрыгнул своими ногами с несоразмерно для такого малыша, большими ступнями, что, видимо, должно было означать горделиво отставленную ногу при представлении ко двору. – Так что могла бы и повежливее ко мне относиться, все таки это тебе не хухры-мухры.

– Ага, сейчас, разбежался волосатый! С какой это стати я должна тебя уважать, пока вроде как не за что. И что ж ты так неприветливо гостей встречаешь, или у вас так принято?

– Да нет, не принято. Понимаешь, скучно мне здесь, вот я немного и погорячился. Вообще-то моими обязанностями является защита этих мест от непрошенных гостей, с помощью заблуждения, ой, нет, блуждания, ну в общем, я должен был просто тебя заблудить в своем лесу. Но ведь мы хорошо развлеклись, разве нет? Неужели тебе не было весело? Я, так точно не смеялся так весело уже лет тридцать. Может, еще поиграем? – И этот нахал просяще заглянул мне в лицо.

– Ты не обалдел, случаем? Кому весело, а кому шишка на половину лба! Да ты хоть представляешь себе, что я могу с тобой сейчас сделать за такие кренделя? – Я грозно сдвинула брови, и насупившись, уставилась на этого Лешека.

Если честно, то наказывать его мне уже расхотелось, но так просто сдаваться я тоже не собиралась. Правда, ничего путного в голову, как назло не приходило. Ну не отпускать же его, после всех этих проделок, просто так? И где, собственно говоря, мои телохранители? Ни Дакка, ни Прошки, когда они так были нужны, днем с огнем не сыщешь.

– Ну, ладно. Допустим, я тебя прощу, но это только допустим. Но, ты же понимаешь, что такие вещи запросто так не проходят, и я должна потребовать с тебя компенсация за причиненный ущерб. Во-первых, шишка на лбу, во-вторых – время на тебя потратила, да еще и штаны все в зелени. А она, между прочим, не отстирывается! Короче, выводишь нас из этого леса кратчайшим путем и без ущерба для здоровья. И тогда можешь валить на все четыре стороны, будем считать, что мы в расчете.

Почему-то от моего щедрого предложения, Лешек скукожился и вообще сник.

– Да я бы и рад, но мое влияние ограничивается во-он теми березками. Кстати, если будет желание, то именно за ними ты и найдешь своего спутника. Я бы на твоем месте уже давно на нем женился, ну-у та-акой заботливый, прям мочи нет!!! Все бегает, суетится, как шило в заднице, наверное, сильно тебя лю-юбит.

– Сейчас и я тебя полюблю! Так полюблю, что рад не будешь! Ты чего гонишь, ежик обшарпанный. Сам же только что говорил про владыку леса, а теперь в кусты? – Я начала закипать, как чайник.

– Ну, правда, правда. Я не вру! Если бы смог, я обязательно помог бы. – Залебезил Лешек. – Вот, хочешь, на шишке поклянусь? – И он прижал уши к голове.

– Ну, никакой пользы, одни убытки от тебя. Ладно уж, живи. – Я обреченно махнула рукой, поднимаясь с колен. Отряхнув одежду и кое-как приведя себя в порядок, я повернулась в указанном Лешеком направлении, где предположительно находился вампир.

– Милая девушка, а какого пенька вас понесло по этой дороге? По ней уже лет тридцать никто не ходил, если не больше. И куда путь держите, если не секрет, вдруг и я чем помочь могу?

– А не слишком ли ты любопытный? – Прищурившись, я посмотрела на этого нахала. Хотя, если хорошенько подумать, то что он может мне сделать? А вот помочь, может и смог бы, если только знает, что ждет нас впереди на этой дороге? – Ладно, отвечу тебе на твой вопрос. Пошли мы этой дорогой, чтоб сократить путь, и побыстрее попасть в столицу Вассариара, для поступления в Академию Колдовства и Магии.

– А что, туда всех берут? Неужели и вампира примут? – Лешек недоверчиво смотрел мне в глаза.

– Ну, всех не всех, а у кого есть способности, определенно берут. – Полной уверенности в этом, я конечно, не испытывала, но должны же они понимать, что магической силой могут обладать не только люди, но и разные другие народы. Так сказать, нацменьшинства. И здесь для самих правителей будет выгоднее, когда эти самородки будут на их стороне, а не в стане врага.

– А возьмите меня с собой? Я тоже кое-что умею. Вот, смотри, могу морок навести, могу заколдовать так, что и зрение и слух потеряешь, могу любое растение на голой земле за считанные минуты вырастить. А хочешь, могу под землей источник с родниковой водой провести. – И как бы в доказательство слов Лешека, прямо передо мной, внезапно вспучился ком земли, и разбрасывая куски дерна, в небо забила струя чистейшей холодной воды. Ничего не скажешь, впечатляет! Только вот, зачем нам еще один попутчик, и как я его в городе представлю?

Лешек мертвой хваткой вцепился мне в штанину и так теребил ее, умоляюще заглядывая мне в глаза, что я начала серьезно опасаться, как бы мне не остаться совсем без штанов.

– Понимаешь ли, я не уверена, что того, что ты перечислил, хватит для поступления в Академию. Если честно, я еще и про себя не уверена, может, и меня не примут. А идти туда еще далеко, ты быстро устанешь, да и опасностей по дороге много, мало ли что в пути может случиться.

– Да ничего со мной не случится! А вот с вами, вполне может, если меня с собой не возьмете. Эти места никто лучше меня не знает. Если возьмете меня с собой, я помогу вам выйти из леса, а примут меня или нет в Академию, это уже не твое дело. Все равно здесь мне не жизнь. Я еще очень молодой, а на этом заброшенном тракте, уже загибаться начинаю, ведь ни одного живого человечка за последние несколько десятилетий и на расстоянии стрелы не было. Скоро мхом обрасту и в болотного переквалифицируюсь. Девушка, а девушка, ну не будь такой злой, возьми меня с собой, а? Чего тебе стоит? Я тебе обещаю, что в тягость не буду, а вот помочь постараюсь. Я ведь здесь совсем одичал уже, пожалей меня, а…? – Из черных круглых глаз, скатилась прозрачная слезинка, и затерялась где-то на груди, в густой коричневой шерсти.

Я совсем растерялась. Ну и что мне прикажете делать? С одной стороны, сердце ведь не железное, жалко его, а с другой стороны – как я с ним в городе покажусь? Слишком уж он заметный, с ним точно не получится тихо проскочить. А, ладно, была не была. Пусть идет с нами. Как говорится, бог не выдаст, свинья не съест.

– Только имей в виду, если начнешь буянить, мигом отправлю обратно, и никакие мольбы не помогут. И вот еще что, когда дойдем до города, дальше каждый сам по себе. Я с тобой нянчиться не собираюсь. Тебе все понятно? – Я вперила строгий взгляд в хнычущего Лешека.

– Ура!!! Все, все понял, на все согласен. – И Лешек вприпрыжку побежал впереди меня к тому месту, где я должна была найти Дакка.

ГЛАВА 17

Действительно, буквально через десяток шагов мы наткнулись на бесцельно кружащего Дакка. Надо было видеть его вытаращенные глаза, когда мы материализовались перед ним, буквально в трех шагах.

– И где ты была? Я же тебе говорил, не сходить с тропы. Я тебя уже двадцать минут ищу! Как ты умудрилась так потеряться, чтобы я не смог тебя даже почувствовать? – Прервав свою обличительную речь, Дакк с изумлением уставился мне за спину.

– А это что еще такое? Лика, ты в курсе, что мы не одни? Быстренько отойди в сторону, я сам с ним разберусь. У-у, нечисть лесная, сейчас я тебе покажу, как приставать к честным путникам! – Глаза Дакка начали принимать угрожающий красноватый оттенок.

– Кх-м, подожди минутку пожалуйста. Я тебе сейчас все объясню. – Я успокаивающе положила руку вампиру на плечо.

– Тут такое дело.. – я замялась, не зная, как объяснить появление в нашей колоритной команде, еще одного члена. Сейчас, глядя на Дакка, объяснение того, что я просто пожалела Лешека, мне и самой показалось каким-то притянутым за уши.

– Понимаешь, Лешек пообещал помочь нам выйти из этого леса, он все-таки местный житель и лучше всех все здесь знает. Ну, вот я и пообещала, что мы возьмем его с собой до столицы Вассариара.

– Ты хоть соображаешь, что ты такое говоришь? А если нас с ним кто-нибудь увидит, ты хоть представляешь, какую встречу тебе обеспечат горожане? Подумать только, лесная нечисть в городской черте! Да тебя же сразу потащат на разборки к столичному главе, за то, что ты притащила это…, этого… лешего.

– Да ладно тебе. Как только на горизонте покажется столица, мы с ним расстанемся, ну а дальше он будет сам по себе. И никто не сможет связать его с нашим появлением. – Я умоляюще посмотрела на разбушевавшегося Дакка. – Ну, подумай сам. Ты же говорил, что никто за несколько последних десятилетий не пользовался этой дорогой, и даже ты не можешь себе точно представить, что может нас ожидать впереди. А до выхода на проезжий тракт, насколько я понимаю, еще топать и топать.

– Ладно, но всю ответственность за этого ушастого, ты берешь на себя. Я тебя предупредил. – Дакк обреченно махнул рукой, понимая, что я уперлась, и наш спор может зайти в тупик. А потом отвернулся, демонстративно делая вид, что не замечает маленького лешего, семенящего за ним следом.

– Лешек, ты говорил, что хорошо знаешь эти места. Может, просветишь, что нас может ждать впереди? – Я шепотом начала расспрашивать лешего. Надо же мне как-то реабилитироваться в глазах Дакка, и показать ему, что не зря я настояла на нашем новом попутчике.

– Ну, где-то через один дневной переход, мы подойдем к Чертову болоту. Места там гиблые, и я на вашем месте, туда не совался бы.

– А обойти это болото по более безопасной дороге можно? – Я с надеждой посмотрела на нового провожатого. Вот, что я не люблю, так это болота. Никогда не знаешь, что от них можно ожидать, к тому же змеи всякие, я уж не говорю о повышенной концентрации комаров, а на мне и так, уже живого места не осталось, несмотря на все мои ухищрения.

– Боюсь, что обходить его придется очень долго. За последние годы болото разрослось так, что затопило все проходные тропки. Хотя можно пройти и через само болото, я знаю там пару относительно безопасных тропинок, и вполне мог бы провести вас по ним. Есть только одна проблема – это местная кикимора. Ну такая противная тетка, хуже любой самой вредной тещи будет. Хотя оно конечно и понятно, жить среди гнилого болота, общаться только с местными гадами – любой станет вредным и злым на весь мир. Короче, провести через болото я вас смогу, это даже не слишком много времени займет, всего один дневной переход и мы будем уже на той стороне. Вот только договариваться с кикиморой будете сами! Учти, не получиться договориться, придется обходить. Кикимора, если не захочет, никого не пропустит через свои владения, и здесь я вам не помощник.

– Ну ничего себе! И как же мне с ней договариваться? Вот на мою голову свалилось. Сначала бандиты, потом полоумный вампир, я уж не говорю о совершенно озабоченном водяном. Теперь еще и кикимора до кучи! – В голове начали лихорадочно прокручиваться различные варианты будущих переговоров. Назад поворачивать, когда уже столько пройдено, совершенно не хотелось. Значит нужно во что бы то ни стало умудриться договориться с этой вредной мадам.

– Ой, а что ты там сказала про водяного? Расскажи, а? – Глазки – бусинки загорелись нездоровым любопытством.

Я пожала плечами, почему бы и не рассказать. Все равно нам еще топать и топать, надо же чем-то себя занять. Поэтому, не особо вдаваясь в подробности, рассказала мою встречу с этим представителем местной водной среды, и его счастливое избавление от моей особы.

– Ну-ка, покажи мне это колечко! – Внимательно рассмотрев мою протянутую руку с кольцом на пальце, и зачем-то даже понюхав его, Лешек задумчиво выдал. – Ты знаешь, а ведь может и получиться. Тот твой водяной является дальним родственником местной кикиморе, и хоть у нее с ним давняя вражда, но кольцо-то должно действовать на ВСЕХ представителей водной среды. А болото – тоже в какой то степени водоем! Хм, интересная ты девушка, первый раз слышу, чтоб кто-то смог удрать от водяного, да еще и выкуп с него взять!

– От нее всего можно ожидать! Думаю, она еще не раз нас всех удивит, главное целым остаться после ее выходок. – Не оборачиваясь, буркнул Дакк, не в силах остаться в стороне от нашего тихого разговора, и внимательно прислушиваясь, все это время, к перешептыванию за своей спиной.

– Девушка, а девушка, а давай я первым пойду, так быстрее будет. А то к болоту мы подойдем, хорошо если только завтра к вечеру, а я могу провести более коротким путем, уже сегодня к закату будем у его границ. Все-таки я то дорогу лучше знаю!

– Вообще-то меня Лика зовут, а его Дакк. А в принципе я не против, если ты говоришь, что так будет быстрее, то давай веди.

Обрадованный леший перебрался в начало нашей процессии, и быстро засеменил вперед, забирая немного правее от первоначального направления. Такая дислокация Дакку совсем не понравилась, но никаких активных действий он предпринимать не стал, только пробурчал что-то недовольно себе под нос.

Как это ни странно, но идти действительно стало намного легче. Ветви деревьев сами собой отклонялись с нашего пути, и даже коряги умудрялись отползать на манер змей, освобождая дорогу нашей бравой компании. С таким провожатым, наше путешествие стало напоминать увеселительную прогулку по лесу, так как Лешек, который заметил как меня донимают местные насекомые, легким движением волосатой длани, легко разогнал этих мерзких кровопийц. В лесу дышалось легко и свободно, еще бы поесть что-нибудь, и можно даже представить себя на воскресном пикнике, на лоне природы. Глаза сами по себе стали высматривать знакомые шляпки грибов, притаившихся в корнях деревьев. Эх, грибного супчика бы сейчас или картошечки жаренной с грибочками и золотистым лучком. Да пару бутылочек холодненького пивка к ней, и ну его на фиг это путешествие! Мечты, мечты…, только и остается теперь, что мечтать.

Ближе к вечеру, действительно стала ощущаться повышенная влажность, разлитая в воздухе. Под ногами начал пружинить влажный мох, а из-под него выступала с мерзким чавканьем вода. Дакк предложил сделать привал и переночевать здесь, а уже с утра, так сказать на свежую голову, попытаться пройти через болото. Я была только за, тем более, что ноги от усталости гудели неимоверно. Только вот ложиться в эту сырость никакого желания не возникало. Слава богу, решением этой проблемы занялся Лешек. Буквально через пять минут он вывел нас на небольшую прогалину, где кружком росло несколько невысоких елочек. Здесь было относительно сухо и по сравнению с окружающим нас пейзажем, даже уютно. Лешек взялся обеспечить нас едой, и пожелав устраиваться со всеми удобствами, испарился в лесу. Дакк натаскал лапника для моей постели, и пока я расправляла плащ и перетряхивала вещи из рюкзака, притащил целую охапку сухого валежника для костра. И где он его только отыскал. Лично мне казалось, что сухого в этом лесу найти ничего не возможно, ведь даже иголки на елках были насквозь мокрыми. Обрадовавшись, я от души похвалила вампира за такое внимание к моей персоне, и запалив костер, уселась рядышком на корточках, протянув озябшие мокрые руки к живительному теплу. В наступающих сумерках, окружающие деревья приобретали все более зловещий оттенок. Я уже начинала беспокоиться о своем котике. За всеми этими событиями, день прошел незаметно, и только сейчас, растирая ноющие мышцы, я с запоздалым раскаянием вспомнила, что не видела Прошку с самого утра. Сумеет ли меня отыскать мой пушистый малыш в такой сырости? И главное, захочет ли? Может быть он уже передумал возвращаться, все-таки здесь лес, свобода. От таких мыслей стало грустно и тоскливо.

Со стороны болота еле слышно треснула ветка, и в следующую минуту из-под ближайшей елки послышался шорох. Я встрепенулась и с надеждой вгляделась в окружающую меня темноту, а вдруг это мой малыш вернулся. На стоянку гордо вышел Лешек, таща на плече мешок, набитый непонятно чем.

– Смотри, сколько всего я принес! Держись за меня, и со мной точно не пропадешь! – С этими словами, Лешек начал торжественно выкладывать передо мной свою добычу. Чего тут только не было: грибы; красные и синие ягоды; черные орехи непонятной, конусообразной формы; куча корешков и пучки разных травок.

Разглядев все это богатство, Дакк скептически хмыкнул и демонстративно засобирался в лес. – Пойду и я на промысел, а то мы с тобой, долго на этом подножном корме не протянем. Я не белка, чтоб орешки грызть, мне кой чего посущественней надо. Жди, скоро принесу наш ужин, вот тогда и поедим. – Теперь уже Дакк, гордо расправив плечи, канул в темноту.

Посмотрев на поникшего лешего, грустно опустившего плечи, я решила его приободрить. Ну, действительно, и чего Дакк так невзлюбил этого лесного волосатика? Ему-то он ничего плохого сделать не успел, это я огромным синяком на лбу щеголяю!

– Ладно, Лешек, не грусти. Давай, рассказывай, как все это твое богатство можно употребить в пищу? – Я с интересом рассматривала разложенное передо мной лесное богатство.

– А ты правда это будешь есть? – Леший смотрел на меня, как смотрит утопающий на соломинку.

– Ну, конечно, глупый! Ты что, думаешь, что я только мясом и питаюсь? Я вовсе не против, погрызть орешков в дороге, а из ягод, можно было бы сварганить компотик. Эх, жаль котелка у нас нет, не в чем компот сварить. Надеюсь эти ягодки не ядовитые?

– Ну что ты! – От такого предположения, леший даже обиделся. – Я готов первый все попробовать, чтоб ты уже не сомневалась. А котелок я тебе организую, сейчас мы такой компотик тебе сделаем, не оторвешься!

Порывшись в своей котомке, Лешек вытащил деревянный туесок, закопченный снаружи от неоднократно опалявшего его жара. Я с сомнением посмотрела на этот импровизированный котелок. Как-то не верилось, что в деревянной посуде, можно что-то приготовить на костре. Однако, обрадованный моим вниманием к своим заслугам, леший развил бурную деятельность, твердо намеренный приготовить мне необыкновенный компот из лесных ягод.

Ну, вот и ладненько, еще бы вампиру удалось принести какой-никакой дичи, чтоб можно было закинуть в «топку» что-то более серьезное, чем горсть орешков. Поглядывая на суетящегося вокруг костра Лешека, я с усилием боролась с требовательным урчанием в животе. Рука сама собой потянулась к рассыпанным орехам. Какая никакая, а все-таки еда.

Орехи оказались неожиданно вкусными, и увлекшись их поеданием, я задумчиво смотрела на языки пламени, когда Лешек, деловито помешивающий в туеске свое варево, с тихим писком уронил в костер свою поварешку, и стал пятиться задом, остекленевшим взглядом глядя мне за спину. Сразу стряхнув с себя оцепенение, я кувырком ушла в сторону от костра, выхватывая клинок и вставая в боевую стойку.

Только разглядев, кого так испугался наш леший, я облегченно перевела дух, и рассмеявшись от радости, кинулась теребить и обнимать своего малыша. Правда, малышом назвать его уже было проблематично. За прошедший день мой Прошенька умудрился вырасти практически вдвое, и сейчас был практически по бедро в холке.

– Ах ты ж, пушистый нахаленыш! Где ж ты пропадал целый день, я же извелась вся! Судя твоему упитанному виду, от голода ты не страдал. Вон какое брюхо наел, а твоя хозяйка тут от голода загибается. Скоро живот к позвоночнику прирастет. – И, словно в подтверждение моих слов, откуда-то из глубин живота послышалось утробное урчание.

Но мой малыш и здесь не подвел свою, горячо любимую хозяйку. Молнией метнувшись в кусты, Проша волоком вытащил какое-то животное, отдаленно напоминающее выдру, только раза в три больше. Глядя на это страшилище, я с сомнением покачала головой. – И как, мой хороший, ты себе представляешь, я буду ЭТО готовить. Я же даже птичку ощипать не могу, не то, что шкуру с такого монстра снять. Хотя…. , я еще раз с сомнением оглядела предложенное на ужин чудовище, очень уж кушать хочется. Может хоть лапку откромсать получится?

Прошка, видя мучения своей хозяйки и капающую голодную слюну, при воображении свежего жаркого, одним небрежным движением лапы располосовал тушу надвое, и приглашающее отошел на пару шагов. После этого, все сомнения отпали разом. Вытащив нож, я кое-как вырезала несколько кусков мякоти прямо из середины тушки, и с враз поднявшимся настроением, напевая какую-то легкомысленную мелодию, нанизала на прутики сочащееся кровью мясо вперемежку с разбросанными грибами. Надеюсь, что не помру от этих даров леса. Хорошо знакомых мухоморов и белых поганок не наблюдалось, и то хорошо.

Когда над полянкой поплыл аппетитный запах жаренного мяса, перемежающийся запахом жаренных грибов, откуда-то сверху раздался тихий писк.

– Лика, а это чудовище еще долго будет здесь? А то я уже устал, и шерсть вся от смолы свалялась. Может, ты скажешь ему, чтоб ушел? – Задрав голову, я с трудом разглядела в ветвях самой высокой елки темный силуэт нашего лешего.

– Ну и чего ты там делаешь? Слезай скорее, смотри какую вкуснятину мой малыш притащил! Да ты не бойся, он смирный и без повода никого не тронет. – И я умиротворенно облизала пальцы, от жира, стекающего со спонтанно сделанного шашлыка. Вообще, мясо получилось отменное. По вкусу очень напоминало молодого молочного поросенка, такое же нежное, сочное и слегка сладковатое.

Видя мое полнейшее спокойствие, и расслабленное состояние Прошки, Лешек очень осторожно и с небольшими перерывами, все-таки начал аккуратно спускаться с дерева. Пока он достиг последней ветки и оказался на твердой земле, да пока бочком приблизился к костру и взял первый кусочек горячего сочного мяса, прошло наверное, еще с полчаса. Зато еще через полчаса, мы выяснили, что у Лешека, оказывается, в запасе имеется аналог соли, с помощью чего мясо приобрело прямо-таки незабываемый вкус. А самое ценное, это то, что расчувствовавшийся Лешек приволок откуда-то небольшую бутыль, и с самым хитрым видом предложил мне на пробу. Принюхавшись, я пожала плечами и лихо отхлебнула. Горло привычно обожгло, и терпкая жидкость с привкусом лесных трав, легко потекла по пищеводу, и где-то там взорвалась ослепительным фейерверком. Закусив жаренным грибочком, я пожаловалась на отсутствие привычной гитары, и удивленно оглянулась на притихшего лешего. Тот смотрел на меня с отвисшей челюстью, и по-моему, в ближайшее время подбирать ее не собирался.

– Ты чего, случилось что? – Я участливо заглянула лешему в глаза. – Эк тебя скрючило! На-ка, хлебни чуток, может полегчает! – Протянув бутыль лешему, я практически насильно влила несколько глотков ему в рот, после чего пришлось долго стучать его по спине, спасая от возможной асфиксии. Откашлявшись, леший с возросшим уважением протянул мне свою огромную лапищу, и с чувством пожав мою руку, резко выдохнул: – Ну, ты даешь!

Я даже засмущалась от такого комплимента: – Да, собственно, ничего особенного. Попробовал бы ты нашу самогонку, вот я на тебя посмотрела бы, я уж не говорю про медицинский спирт! А это так, что-то типа бальзама «Битнера» на травах. Слегка согревает, и ладно.

Покосившись на меня, Лешек дрожащей рукой протянул мне бутыль и взял предложенный импровизированный шампур из деревянного прутика с нанизанными жареным мясом и грибами. Так, за милой, ничего не значащей беседой прошло еще минут пятнадцать. И наконец-то появился наш долгожданный друг – Дакк, с понурой головой и пустыми руками.

Радуясь приятной тяжести в желудке и легкой эйфории, от выпитого лешачьего бальзамчика, я решила слегка подшутить над своим другом. – Что же Дакк ты наш не весел, что ж ты голову повесил? Не поймал ты никого, аль обидел тебя кто? – От такой импровизации, у меня даже настроение поднялось вверх на несколько ступеней.

– Ладно, давай не куксись, иди к костру, смотри, сколько мяса малыш приволок! Нам вдвоем никак не осилить! – Я примиряюще похлопала по земле, рядом с собой.

– Между прочим, на расстоянии пяти километров, ни одной порядочной живности не сыскать! Все больше какая-то пакость попадается. Так что не ухмыляйся, я понятия не имею, где твой «котик» (слово «котик» было произнесено с изрядной долей сарказма), смог заловить такого здорового вахмуржика.

Я чуть не поперхнулась не до конца прожеванным куском мяса. – Кого, кого ты сказал? Какого такого вахмуржика? В моем мире это животное больше всего напоминает обыкновенную выдру. Это такое животное, которое обитает в основном рядом с водой.

– Я не знаю, как называется это животное в твоем мире, а у нас это самый обыкновенный вахмуржик, правда очень крупный экземпляр, и необыкновенно упитанный. Интересно, это где же сегодня успел побывать твой необыкновенный «малыш»? – Последние слова я уже еле разобрала из-за смачного чавканья.

А все-таки приятно осознавать, что благодаря тебе, все мужчины в нашем отряде сыты и находятся в относительной безопасности. Если я не ошибаюсь, это же мой котик умудрился всех накормить, а теперь охраняет наш покой, сонно жмурясь на весело пляшущие языки костра.

Ночь прошла спокойно и, лично для меня, в тепле и уюте. Значительно увеличившийся в размерах мой пушистый телохранитель, согревал меня не хуже электрической грелки, и никому не позволил меня разбудить раньше, чем я соизволю сама проснуться. Так что я проснулась отлично отдохнувшая и с приподнятым настроением. Чего не скажешь о моих спутниках, глядя на которых, меня сразу же обуяло чувство стыда. И когда только они успели так подружиться? Сидят рядком на поваленном молодом деревце, и буравят меня хмурыми взглядами. А Дакк, еще и поглаживает правую руку, на которой виднеются свежие царапины, и я даже догадываюсь, откуда они могли появиться.

Я укоризненно посмотрела на невозмутимо вылизывающегося Прошу.

– Что ж ты, поганец, такое творишь? Разве ж можно, так на своих кидаться? Неужели ты думаешь, что мои самые близкие друзья, могли причинить мне какой-то вред, или доставить неприятности. Наверняка, мой друг хотел всего лишь ласково погладить меня по голове, в расчете, на то, что я все-таки проснусь. – Мой прочувствованный монолог не остался без внимания всех присутствовавших зрителей. Однако, только от Прошки я и удостоилась хоть какой-то реакции, в виде смачного зевка в сторону замерших в неподвижности Дакка и Лешека.

– Не правда ли, друзья? – Я чуть ли не давилась от хохота, глядя на их кислые физиономии.

– Правда, правда, только ты все-равно, своего зверя-то придержи. А то, еще откусит что-нибудь нужное, с кого тогда спрашивать? А пока отрастет заново, знаешь, сколько времени пройдет, ого-го! – Лешек взбодрился, глядя на мою смеющуюся физиономию.

– У кого отрастет, а у кого и просто зарубцуется. – Думая, что его никто не слышит, буркнул себе под нос Дакк.

После такой реплики, я не смогла удержаться, и просто закатилась от хохота. Отсмеявшись, я начала спешно собираться в путь, все-таки нехорошо, когда все ждут только тебя. По ходу сборов, Прошка все время терся об меня, как обычный кот, явно напрашиваясь на ласку. Ласково потрепав своего «малыша», я приказала ему быть со мной рядом, и его следопытские поползновения отложить на потом. Наш дальнейший поход возглавил маленький леший, как наиболее просвещенный местный житель, что совершено не понравилось Дакку, который до появления Лешека был единственным защитником и авторитетом в местном мире. Но, как бы ему это не было по нутру, и он понимал, что здесь Лешек, как местный житель, сможет гораздо лучше помочь, чем он, со всеми его знаниями. Так мы и передвигались. Гордый своей значимостью маленький леший, и злой и насупленный Дакк, недовольно бурчащий что-то нелицеприятное, в отношении лешего, себе под нос.

ГЛАВА 18

Где-то через полчаса неспешного шага, вода под ногами захлюпала с утроенной силой и появились первые заросли осоки. Еще через пару минут мы вышли к этому пресловутому болоту, тема которого так часто обсуждалась нами в последнее время. Его размеры действительно поражали. Куда не кинь взгляд, всюду простирались кочки, покрытые то ли мхом, то ли еще какой-то болотной травкой. Чахлые кустики торчали на этой огромной территории то тут, то там, создавая тоскливое впечатление старого пса, с болезненно торчащими островками шерсти. Налетевший ветерок принес с собой запах гниющей воды и тучи злобствующих насекомых.

– Мда-а, тоскливое местечко. И где, мне интересно, искать эту пресловутую кикимору? – Задумавшись, я высказала свои опасения вслух, и сразу же получила ответ на свой вопрос от путавшегося под ногами Лешека.

– Если ты готова к переговорам, то можно попробовать вызвать хозяйку этого болота прямо сейчас. – В ожидании моего ответа, Лешек напряженно замер.

Проверив подарок водяного, и надев колечко на указательный палец левой руки, я скомандовала отступление «лишних» товарищей нашего отряда, за близлежащие кустики. К «лишним» были отнесены Дакк и Прошка, которого сегодня утром я отказалась отпускать от себя. Неизвестно, как еще сложится наш дальнейший путь, ведь в случае удачи, придется срочно делать марш-бросок через все болото. А сумеет ли мой котик в одиночку его преодолеть – это еще вопрос!

Мысленно прокрутив в голове все возможные аргументы, я посчитала, что вполне готова к переговорам со склочной старухой. Немного волнуясь, я отправила нашего лешего в качестве парламентера, а сама стала в нетерпении ожидать его возвращения. Ждать пришлось долговато. Устав стоять на одном месте, я подкатила небольшую корягу и кое-как на ней пристроилась. Минут через сорок бесплодного ожидания, появился леший в компании с тонкой как жердь теткой с копной длинных спутанных волос мерзкого зеленого цвета.

– Эта, что-ли? – Проговорила-проскрипела тетка, уставившись на меня немигающим скептическим взглядом. Оценивающе осмотрев меня с ног до головы и, видимо, не найдя ничего примечательного с ее точки зрения, кикимора повернулась к лешему.

– Девка как девка, ничего особенного. Не могла она справиться с водяным! Он хоть и противный, как все мужики, но голова у него все-таки варит. Набрехала она тебе все, а ты уши и развесил. Все вы мужики такие! Не, не пропущу я ее, нечего по моему болоту всяким тут шастать! – И вредная тетка еще раз окинула меня презрительным взглядом.

Надоев выслушивать в свой адрес все эти нелицеприятные эпитеты, я решила тоже поучаствовать в этой «милой» беседе.

– Уважаемая, во-первых – здравствуйте. А во-вторых – это кольцо вам ничего не напоминает? – Я демонстративно помахала у нее перед лицом левой рукой, с матово поблескивающим колечком на пальце.

– Чаво, чаво? Ась? Что-то зрение совсем плохое стало. Ты бы дала, мне девонька поближе рассмотреть колечко-то, глядишь, чего и увидала бы? – Враз постаревшая кикимора, прямо на глазах превратилась в старенькую, слащавую бабульку. – Подойди ко мне, милая, а то у меня и ножки не ходят, стара я уже.

Я недоуменно посмотрела на лешего. Как это у нее получилось, только что скакала как коза по кочкам, а сейчас прям «старушка – божий одуванчик»? Едва заметно, Лешек повел головой из стороны в сторону и предостерегающе кинул взгляд под ноги. Ободренная его поддержкой, я почувствовала настоящий азарт. Ну, карга старая, ты у меня сейчас получишь по полной программе. Не хотела по-хорошему, будем разговаривать как получится!

Осторожно ступая, прощупывая ногой каждый сантиметр земли, я подошла к кикиморе на пару шагов. Вернее, это я думала, что всего лишь на пару. Когда оглянулась, оказалось, что Лешек остался далеко позади. Теперь нас разделял добрый десяток, а то и два десятка шагов, что в условиях незнакомого болота было очень даже серьезно.

Из-под распущенных косм старухи, на меня с неприкрытой злобой и превосходством вперился взгляд, совершенно молодой женщины.

Сделав вид, что ничего не заметила, я еще раз показала ей руку с кольцом.

– Ой, милая, да я ж не вижу ничего. Может, ты снимешь колечко-то, и дашь мне его рассмотреть поближе? – Тетка протянула ко мне, дрожащие от жадности руки.

Внезапно я почувствовала какой-то дискомфорт в ногах. Посмотрев вниз, я увидела, что мои ступни медленно, но верно, погружаются в бурую топкую жижу.

– А вот фиг тебе! Утопить меня решила, карга старая. Может, тебе так лучше будет понятно, что это за кольцо, и все вытекающее из этого. – И я от души, впечатала этим кольцом ей в лоб.

Что тут началось! Тетка сразу заверещала, как резанный поросенок, и в одну минуту вернула свой настоящий облик – высокой худой жерди неопределенного возраста.

– Ты что, ты чего дерешься? Обижаешь старую женщину, хулиганка! – На лбу кикиморы, глубоко отпечатавшись, ярко-голубым цветом выделялся узор кольца.

– Ну ничего себе украшеньице! – Я обалдело уставилась на лоб.

– Что, что такое? Что ты там увидела? – Тетка начала заполошно себя оглядывать со всех сторон.

Совершенно машинально, я полезла в карман брюк и достала маленькое овальное зеркальце, которое всегда таскала с собой на всякий случай.

Разглядев свое новое украшение, кикимора плюхнулась на болотную кочку и разревелась в голос:

– У-у, злыдня! Что ты со мной сделала? Я же посмешищем для всего болота стану, меня же теперь никто бояться не будет! А ты подумала, какой здесь теперь будет проходной двор? Ведь все – же, кому не лень попрутся этой дорогой, а я даже и напугать никого не смогу! Я ведь ничего тебе плохого не сделала, ну подумаешь, попросила колечко потрогать. Очень оно мне нужно, это твое колечко, и получше видали!

– Ага, ничего плохого! А кто меня утопить в болоте пытался? Дядя Вася что-ли? – Я совершенно не испытывала никаких угрызений совести, уж больно противная особа – эта кикимора.

– Ну, подумаешь, немножко притопить хотела! Так не утопила же. А потом, это моя прямая обязанность – охранять болото от таких, как ты! – Совершенно не раскаиваясь, болотная кикимора пожала плечами и опять посмотрелась в зеркальце. – У-у-у, гадина сухопутная!

– Хорош ныть! Переведешь нас через болото кратчайшим путем, пропадет знак с твоего лба, будешь такая же красивая, как и раньше.

– А не врешь? – Кикимора резко прекратила причитать и недоверчиво уставилась на меня.

– Я в отличие от некоторых, никогда не вру! – Гордо ответила я, потихоньку скрещивая пальцы за спиной.

– Так чего ты тут расселась, пошли скорее! – Кикимору как будто из катапульты подбросило.

– Да подожди ты, не так быстро. Сейчас спутников позову, и можем идти.

– Так ты чего, не одна здесь что-ли? Обманщица! Ладно, давай зови скорее, а то надоела ты мне, хуже пиявок! – Обреченно махнув рукой, кикимора демонстративно повернулась ко мне спиной.

– А я тебе и не говорила, что одна. – Пробурчала я ей уже в спину.

– Эй, Лешек, веди всех скорее. А то мне это болото скоро по ночам сниться будет. – Я призывно замахала рукой своим спутникам.

Из кустов, вышли Дакк с Прошкой, и осторожно ступая по мху, подошли всей компанией к нам. Прошка шел, брезгливо отряхивая лапы от налипающей на них болотной грязи. Кикимора, заинтересовавшись моими спутниками, скосила взгляд и, разглядев, кто к нам приближается, резко обернулась.

– Ни чего себе товарищи! Ты где себе таких набрала? Вампир, леший и кошак – переросток! Ох, непростая ты, оказывается, девка… – И изучающий, немигающий взгляд прошелся по мне как рентген. – Может, и не врал леший, по поводу водяного. Теперь, пожалуй, и я поверю, что от тебя всего можно ожидать! А куда это вы намылились, такой странной компанией? – И кикимора заинтересованно уставилась на меня в ожидании ответа.

– Много будешь знать, скоро состаришься! –Отрубила я. – Давай, веди уже, если хочешь от украшения избавиться.

– Ой-ой-ой, ну и не говори ничего, очень надо. – Громко фыркнув, кикимора резво поскакала по кочкам в глубь болота.

Нам ничего не оставалось, как двигаться за ней, перепрыгивая на манер лягушек с одной кочки на другую. Очень хотелось надеяться, что благодаря кольцу, эта вреднющая тетка нас не обманет, и не заведет в самую топь этого гнилого болота. Легче всего прыжки давались Прошке, и пожалуй еще Дакку, а вот я и леший, начали достаточно быстро выдыхаться. Только вот остановиться и попросить о помощи, или хотя бы о небольшой передышке, ни мне, ни бедному маленькому лешему, гордость не позволяла. А сами наши спутники ни о чем не догадывались, и продолжали сосредоточенно скакать за удаляющейся кикиморой. Когда я уже раз наверное в двадцатый оступилась и по колено провалилась с бурую топкую жижу, пришлось, наплевав на свою гордость, громко скомандовать остановку. Отряд дисциплинированно остановился, поджидая нас с Лешеком на малюсеньком островке с одним чахлым деревцем. На бедного лешего без слез было не взглянуть. По пояс в болотной грязи, с ушей свисает тина, а шерстяной покров весь покрыт ряской. Кикимора, увидав наш плачевный вид, только мерзко расхихикалась.

– Так, дамочка, а что это мы на манер болотных лягушек, скачем по кочкам? Неужели нет более удобного пути через ваше болото? Очень советую не врать, так как это может отразиться на вашей незабываемой внешности. – Разозлившись, я в упор посмотрела на нашу провожатую.

– Ну, вообще-то есть, но вы же хотели как можно быстрее, а это самый быстрый путь! – Глазки кикиморы так и забегали из стороны в сторону.

– И на сколько же длиннее другая дорога?

– Ну-у, часа на два, три, придется идти дольше.

– Все, решено, веди той дорогой! Лишние два-три часа, погоды не сделают, а скакать я больше не намерена. Итак, меня уже скоро местные жители за свою принимать начнут.

Покорно вздохнув, кикимора развернулась на сорок пять градусов, и посеменила по мягко пружинящему мху, аккуратно обходя пресловутые кочки, и попадающиеся островки воды. Идти стало не в пример легче, даже бедный Лешек воспрял духом, и ловко перебирая своими короткими ножками, пошел след в след за мной, так сказать замыкающим.

Мелкая мошкара донимала по страшному. Не выдержав, я обернулась к Лешеку.

– Слушай, а ты можешь сделать так, чтоб они от нас отстали, сил уже никаких нет!

– Это территория кикиморы, я здесь никакой власти не имею. Вот если бы в лесу, тогда да.– Виновато разведя руками, Лешек понурился.

– Да ладно тебе, я просто так спросила, мало ли что. Перетерплю, не сахарная. – Успокоив Лешека, я мстительно подумала: «Ну, кикимора болотная, я тебе сюрпризик-то на прощанье приготовила. Посмотрим, как тебе понравится».

До края болота мы дошли уже в глубоких сумерках. Не хило так это болото разрослось, особенно если считать, что когда-то здесь был вполне проезжий тракт. Кажется, пора эту кикимору урезонить, а то совсем на нее управы не стало. Так она скоро весь лес затопит, и совсем от нее житья не будет. Из всей живности только и останутся, что пиявки да лягушки. То же мне, царица болот нашлась!

Ступив ногами на твердую землю, все облегченно перевели дыхание. Прошка сразу сел вылизываться, леший побежал на лесную опушку, счищать с себя все лишнее. Один Дакк выглядел так, будто не по болоту целый день топал, а по мощенной мостовой в погожий денек прогулялся. Ни единого пятнышка на штанах. И как это у него получается, уму не постижимо! Кикимора требовательно уставилась на меня и протянула руку за зеркалом.

– Подожди, не торопись. Знак кольца действительно сойдет с твоего лба, только есть одно небольшое уточнение. – Я мстительно ухмыльнулась. – В последнее время, ты слишком много силы себе взяла, и тем самым нарушила равновесие в этом лесу. Поэтому, с сегодняшнего дня, ты должна в кратчайшие сроки вернуть болото в его прежние границы, чтоб через лес снова смог пролегать торговый путь. А пока болото будет смещаться на свое старое место, никаким путникам ты не имеешь права чинить препятствия в прохождении по болоту! Если ослушаешься, знак снова появится на твоем лбу, и будет жечь тебя, пока ты не одумаешься. – Мою вдохновенную речь, кикимора слушала, раскрыв рот. Да и не только она, даже леший, не успев скрыться за деревьями, резко затормозил, и от удивления превратился в соляной столб.

– Слушай, мы так не договаривались. Ты обещала, что знак исчезнет, как только я переведу вас через болото. Ни о каких дополнительных условиях речи не было!

– С тобой договариваться о чем-то – себя не уважать! Свое обещание я выполнила – знак-то с твоего лба исчез, ну а по поводу всего остального…. Так я ведь тебе ничего и не обещала, а следовательно никаких обязательств перед тобой не имею. Так что будь здорова, и …пока. – Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я пошагала в сторону застывшего от моего нахальства лешего, гордо расправив плечи.

За спиной осталось болото и тихо подвывающая кикимора. Ее причитания по поводу неудавшейся жизни мы слышали еще минут пять, быстрым шагом удаляясь в глубь леса.

– Ну ты даешь! На моей памяти, еще никто не смог обуздать распоясавшуюся болотную тетку. Этот подвиг, пожалуй, еще похлеще твоей истории с водяным будет. – Лешек с восхищением смотрел на меня.

Судя по его виду, теперь он готов был топать за мной хоть в огонь, хоть в воду, непоколебимо уверившись в моих возможностях вылезать из всех ситуаций с выгодой для себя.

– Слушай, Лика, а откуда ты узнала, как действует это кольцо? Насколько я знаю, когда ты его получила, ты еще и понятия не имела о его функциях? Или ты от меня что-то скрываешь? – Дакк посмотрел на меня с плохо скрываемой обидой.

– Да брось ты, какие могут быть секреты от лучшего друга? Разве я тебе когда-нибудь давала повод подозревать меня в обмане? – Теперь уже я с обидой посмотрела на Дакка. Даже удалось выжать одну слезинку из левого глаза. Раньше у меня это никогда не получалось. Совершенствуюсь, блин!.

– Извини меня, Лика, ляпнул сам не знаю что. Я ничего такого не имел в виду. Сказал не подумав, стоит ли обращать внимания на всякую ерунду? – Судя по выражению лица Дакка, он чувствовал себя ну о-очень виноватым.

Сделав вид, что обижена смертельно, но благодаря своему ангельскому характеру, я прощаю все и вся, с видом обиженной королевы потопала в лес.

– Ну, вы идете, или мне самой вам дорогу прокладывать? – Я недоуменно посмотрела на ребят, остановившись, и поняв, что за мной никто так и не пошел.

– Э-э, как бы это тебе сказать… Дело в том, что нам в другую сторону. Если ты не против, я покажу дорогу к ближайшей подходящей полянке для ночевки. – Перемигнувшись с Дакком, Лешек бодро засеменил несколько левее, намеченного мною курса. А еще говорят, что это женщины любят ходить налево!

Как бы мы не устали за этот трудный переход через болото, но никто не хотел оставаться так близко к этому опасному месту. По молчаливому согласию, все решили пройти столько, сколько нужно, чтобы найти приличное место для ночевки, желательно подальше от гнилых испарений с болота.

ГЛАВА 19                              

  Ты в темноте идешь на ощупь

Идешь уж много лет

И подменяешь грудой злата

Живого солнца свет

В подземных пещерах народа драголов царила необычная суета. С самого утра прибыло посольство от ближайших соседей – гномов. Молодые драголы бегали по коридорам и мастерским, выполняя различные поручения старших. Молодой Подмастерье в последний раз перебирал и раскладывал по двум кучкам, недавно изготовленные им украшения. Грагит прекрасно понимал, что если у него все получится, как и было задумано, то на первое время ему очень будут нужны деньги. А за неимением таковых, самое резонное взять с собой в дорогу несколько ювелирных украшений. Вот их-то он и намеревался превратить в Городе в полновесные золотые. Чтоб не настроить против себя Мастеровых из Гильдии, которые очень трепетно относились к пропаже всех наиболее ценных изделий, не зависимо от того, кем и когда они были произведены, Грагит изготовил украшения из остатков драгоценных и полудрагоценных камней, так называемой некондиции. Более того, по специальному указу, все изделия должны были регистрироваться в определенном реестре и поступали в распоряжение всего Клана. Из-за этого Грагиту пришлось трудиться день и ночь, чтоб успеть сделать как можно больше интересных вещей, предназначенных для подарков на празднике совершеннолетия принцессы, а также возможной продажи по ювелирным лавкам Вассариара. И только за счет личного времени, предназначенного для еды и сна, он успел сделать несколько поделок и для своих нужд, не особенно ценных своими камнями, но выглядевших очень оригинально за счет мастерства и разыгравшейся фантазии молодого Подмастерья.

Сам праздник, Грагита волновал мало. Самой его горячей мечтой было вырваться на свободу, из-под опеки Гильдии. Именно для этого, молодой драгол и напросился сопровождать посольство, и именно поэтому пообещал в кратчайшие сроки изготовить необходимое количество новых изделий, по недавно разработанной им технологии. А там уже, можно будет затеряться в городе, в надежде, что посольству будет не до какого-то там Подмастерья, и по крайней мере в первое время, его не будут очень уж искать.

То, что должно быть представлено на суд придирчивых Мастеровых, Грагит аккуратно протер и переложил в специальный лоток. Чего там только не было! Браслет для молодой девушки, представлял собой три переплетающихся ленты разной ширины, каждая из которых была своего цвета и выложена своеобразным узором из мелких камушков граната, изумруда и сапфира, с вплетением в узор мельчайшей россыпи бриллиантов. В комплект к этому браслету прилагалось аналогично сделанное ожерелье из более тонких лент. Над этим комплектом Грагит трудился день и ночь и потратил немало из отпущенного ему времени только на его изготовление. Остальные изделия были немного проще, ну а те, которые он отложил для себя, с точки зрения Грагита, вообще нельзя было считать за что-то особо выдающееся. Но, по расчетам молодого драгола, на первое время ему должно было хватить и этого, а там он уже не пропадет.

Услыхав шаги в коридоре, Грагит еле успел спрятать украшения, предназначенные им для продажи, как в его каморку заглянул Мастерок. Презрительно цедя слова сквозь тесно сжатые зубы, он сообщил Грагиту, что его ждут в Малом зале.

– И прихвати с собой свои безделушки, высокое собрание решило немного развлечься. – Не дожидаясь ответа, противный Мастерок быстро побежал по своим делам, ехидно похохатывая над своей «удачной» шуткой.

Накинув темную ткань на приготовленный поднос с украшениями, Грагит поспешил по темным коридорам в сторону Малого зала. Ему не в коем случае нельзя было заставлять ждать себя столь высокому собранию. Как бы они еще не рассердились и не передумали брать его с собой. Подойдя ко входу в Малый зал, Грагит даже запыхался, и ему пришлось остановиться на пару минут, чтоб отдышаться и привести себя в порядок. Крепко сжав зубы, чтоб не выдать своего волнения непроизвольным клацаньем, Грагит решительно перешагнул через порог.

При его появлении, на Грагита уставилось сразу несколько пар глаз. К тому же здесь присутствовали не только Мастеровые из народа драголов, но и несколько гномов, видимо также входящих в состав посольства, и приглашенных сюда для окончательного утверждения всех нюансов будущего путешествия. Безумно волнуясь, Грагит сделал несколько шагов вперед и аккуратно поставил свой поднос на высокую массивную стойку из красного гранита, возвышающуюся посередине зала. Сдернув плотную ткань, он низко поклонился и отступил обратно ко входу в зал.

Пока высокое собрание придирчиво рассматривало принесенные им изделия, Грагит стоял ни жив не мертв. И только когда Мастеровой Мафмейфлик, удивленно хмыкнув, удовлетворенно отошел от стойки, он облегченно перевел дыхание. Если самый придирчивый Мастеровой решил, что его изделия, достойны быть представлены высокому собранию, можно поздравить себя с получением самой высокой оценки по шкале драголов. Судя по оживленному перешептыванию и среди гномов, данный проект нашел свое место. Осталось только дождаться окончательного решения по поводу своей судьбы.

– Ну что ж, Подмастерье Грагит, ты справился с порученным тебе делом. Однако, ты еще слишком молод, чтоб быть представленным при дворе Ее королевского высочества. Поэтому, твой комплект будет передан в подарок молодой принцессе вместе с другими подарками, в качестве дани уважения от всего народа драголов. Своим старанием ты заслужил право сопровождать посольство в столицу, но все сделки по реализации остальных изделий, тебе предписывается проводить только под присмотром Мастерового Кракса. Все, иди готовься к путешествию. Посольство выступает завтра на рассвете.

С безумно колотящимся сердцем, Грагит сделал низкий поклон, и пятясь вышел из Малого зала. Глаза застилала пелена, и поэтому пришлось остановиться и подождать, пока сердце успокоиться, а глаза начнут хоть что-то различать. В голове стучала только одна мысль: «Получилось! У меня получилось!» Еле сдерживаясь, чтобы не побежать, Грагит степенным шагом прошествовал к своей каморке. Придирчиво оглядел комнатку, и понял, что за все эти годы у него даже не появились какие-то свои, любимые вещи. Да и сама эта комната была для него чужой. В холодных, темных пещерах и узких переходах, Грагиту всегда не хватало воздуха, солнечных лучей, живого тепла и света. Только мечта вырваться когда-нибудь из-под надзора Гильдии, позволяла ему творить его необычные вещи. Грагит искренне не понимал, почему нельзя пробить в пещерах дополнительные шурфы, улучшить систему вентиляции и отменить запрет на выход на поверхность. Ведь как хорошо было бы, наладить натуральный обмен с местным населением. Выходить на поверхность имели право только особо отличившиеся драголы, да и то, эти знаменательные события происходили под чутким руководством и надзором доверенных лиц из Гильдии Мастеровых. Если бы все эти нововведения можно было претворить в жизнь, возможно и пещеры показались бы более теплыми, родными. Сейчас же, жилище больше напоминало Грагиту клетку. Из которой ему всей душой хотелось вырваться на свободу, где никто не будет ему указывать, что и когда творить, как жить, как дышать и как ходить. Все принятые решения, будут только его, и жизнь обретет новый смысл в горячо любимом творчестве.

Единственное, что Грагит решился взять с собой – это его любимый инструмент, перешедший ему по наследству еще от прадеда, и немного им модернизированный. К тому же, в маленький мешочек были ссыпаны неучтенные камни, бережно собираемые Грагитом на протяжении долгого времени. Он давно уже решил, что когда-нибудь выберется из этого плена, и тогда ему могут понадобиться камни для его творчества на обретенной свободе. Об этих камнях никто не знал, поэтому никто не мог обвинить его в воровстве.

Ночь прошла ужасно. Умом молодой драгол понимал, что ему просто необходимо отдохнуть и набраться сил. Однако никак не мог себя заставить закрыть глаза и расслабиться. В результате, к назначенному времени сбора, Грагит чувствовал себя измученным, но тем не менее, совершено не хотел спать. Около выхода из пещер, он появился одним из первых и тихонечко уселся в сторонке. Скоро и все остальные начали подтягиваться. Как ни странно, в группе сопровождения, оказался и давешний Мастерок, за что-то так невзлюбивший Подмастерье.

Заметив жавшегося сбоку Грагита, к нему с доброй ухмылкой обратился Мастеровой Кракс.

– Давай не жмись парень, иди сюда к нам! – И он призывно махнул рукой, указывая на место позади себя.

– Дядя, да ты что? Что ему с нами делать, это же обыкновенный Подмастерье? Да и то, всего лишь недавно присудили, наверное, от жалости. Сиротка все-таки! – Мастерок, крутившийся около Мастерового Кракса, от переполнявшего его возмущения, даже покраснел.

Ничего себе, так этот малахольный, оказывается еще и племянник моего Куратора в этом путешествии! Вот поездочка будет! Интересно, а как он сам-то попал в сопровождающие? Насколько я понял, никого из драголов ниже звания Мастерового, в это путешествие в столицу, брать не планировалось. Наверное, дядя постарался, замолвил словечко.

– Прекрати немедленно Кворд! Он честно заслужил свое право находиться в нашем отряде. В отличие от некоторых! Если бы не твоя мама – моя сестра, ты бы сейчас остался в пещере, выполнять нудное, но очень ответственное задание. Так что нечего кидаться на всех, как маргун на цепи.

Обалдеть, за меня заступился Мастеровой, да еще и придрагольно отчитал своего родного племянника! Интересно, там моей маленькой пещерке обвал не грозит? А то, может надо было, заранее все мои нехитрые пожитки оттащить кому-нибудь из наиболее симпатичных знакомых. Глядишь, все целее было бы.

Немного ошарашенный таким приемом, Грагит бочком протиснулся на указанное ему место, и решил, на всякий случай, больше помалкивать, а отвечать, только когда его спросят.

Утреннее солнце неприятно резануло по глазам. Вот что значит, всю жизнь сидеть под землей и не иметь возможности выйти на поверхность. Если бы драголы чаще могли отлучаться из своих нор, сейчас не было бы так больно глазам. Свежий горный воздух разрывал легкие на части. Да, конечно, со времен ушедшего за грань Мастера, ювелирные изделия, изготовленные драголами, стали пользоваться безумным спросом, так как теперь ни одно изделие не могло попасть на продажу, если не проходило жесточайший контроль со стороны Гильдии Мастеровых. Тогда же и было заключено соглашение с гномами, заключающееся в том, что работы с драгоценными камнями – это в первую очередь прерогатива драголов, а сами гномы будут заниматься в основном металлами. Именно поэтому и было запрещено драголам селиться отдельно и заниматься ремеслом вне стен родных пещер. Соответственно и цены на изделия выставлялись самой Гильдией, а прибыль шла на нужды всех драголов. Благодаря чему ни один драгол из общины, никогда не голодал, и всегда имел одежду и спальное место. Но стоило ли это все – этого солнца, воздуха, вольного ветра? Сам Грагит давно ответил себе на этот вопрос!

Через несколько минут появились гномы, дисциплинированно занявшие свои места в караване, и вся процессия двинулась вперед, к столице Вассариара.

ГЛАВА 20

К месту нашей ночевки мы подошли уже в полной темноте. Спать хотелось неимоверно. Пожалуй, я даже готова была пожертвовать ужином, лишь бы меня никто не трогал и дали отоспаться как следует. Расстелив плащ, я плашмя завалилась на него, из последних сил похлопав рукой рядом с собой, подзывая свою пушистую грелку. Прошка не подвел, через минуту мы уже дружно храпели, тесно прижимаясь друг к другу.

Утро выдалось прохладное, да еще и роса выпала. Так что проснулась я от мелкого озноба, сотрясавшего меня, как эпилептика в момент приступа. И только окончательно проснувшись, я поняла причину такого дискомфорта. Исправно греющего меня всю ночь Прошки и след простыл. На поляне сиротливо догорал умирающий костер, и кроме меня, злобно протирающей глаза, никого не наблюдалось. Интересно, и куда это все подевались? Неужели я их настолько допекла, что все решили меня бросить от греха подальше, и смылись, пока я спала? Да нет, не может такого быть! Не могли они так поступить со мной! Так или иначе, а вставать надо, иначе мне грозит ревматизм, остеохондроз и ОРВИ в придачу. Кое-как размяв затекшие за ночь мышцы, я решила заняться зарядкой, и отправилась, по привычке, в сторону от стоянки, для проведения тренировочных упражнений. Согревшись, и даже немного вспотев, я вернулась на полянку и просто обомлела. Недавно пустая, сейчас она просто кишмя кишела от развитой на ней деятельности. Как по мановению волшебной палочки, все мои спутники оказались вдруг на своих местах. Прошка лежал на моем плаще, невозмутимо вылизываясь. Дакк подкладывал веточки в костер, заставляя его все выше и выше взметать в небо свое яркое пламя, а Лешек деловито что-то раскладывал на земле, неподалеку от костра, явно сортируя по кучкам свою добычу. Увидав меня, остановившуюся в ступоре на краю поляны, мужская часть нашей команды как-то засуетилась, и ко мне быстренько подскочил Лешек, заискивающе заглядывая мне в глаза.

– Лика, а ты уже встала, мы смотрим? Ты наверное и освежиться не против? Здесь неподалеку есть очень неплохое озеро с чистой прозрачной водой. Тебе должно понравиться! Давай я тебя провожу? – И не давая мне опомниться, Лешек профессионально взял меня под руку и потащил в сторону от костра, в глубь леса.

Через пару минут я опомнилась, и вырвав руку из захвата предприимчивого лешего, категоричным тоном потребовала у него объяснений.

– Что это вы там устроили? Что еще за секреты от товарищей? И вообще, куда это ты меня тащишь?! – Я возмущенно встала в позу.

Боюсь, только, что мой прочувствованный монолог, не достиг нужной цели. Совершенно не вслушиваясь в мои слова, Лешек незаметно подталкивал меня в нужном для него направлении, и через минуту, передо мной открылось необыкновенной красоты лесное озеро. Спокойная серая гладь завораживала взгляд, а окружающий его лес, только подчеркивал романтику этого утра. Увидев, что я совершенно очарована этим местом, и даже перестала читать нотации на тему некорректного поведения некоторых личностей, Лешек пробормотал что-то типа: – Ну ты здесь искупайся пока, я зайду за тобой попозже. – И испарился в неизвестном направлении.

Решив не особенно заморачиваться, тем более, когда передо мной было такое богатство, я быстро разделась, и осторожно потрогав воду, с восторгом окунулась с головой. Вода была просто чудо! В меру теплая и в меру прохладная, чистая как слеза младенца. И только очутившись на середине этого чуда-озера, я внезапно вспомнила о похожей ситуации, когда сексуально-озабоченный водяной пытался сделать из меня что-то типа своей «младшей жены». Правда, вспомнив о кольце и проверив его наличие на своем пальце, я немного успокоилась, и предалась отдыху в полном смысле этого слова. Я ныряла, кувыркалась, собирала кувшинки, а под конец просто легла на спину и расслабилась, глядя в синее небо и неспешно плывущие по нему облака.

Накупавшись вдоволь, я оделась и почувствовала жуткий голод. Ну, еще бы! Ведь со вчерашнего дня, росинки маковой не было во рту. Откуда-то потянуло съестным, и, наплевав на все, я решила топать именно в этом направлении. Пройдя несколько шагов, я нос к носу столкнулась с деловито шагавшим мне на встречу Лешеком.

– О, Лика, я смотрю ты уже накупалась? А я за тобой! Пошли, а то уже завтрак стынет. – И он хитро посмотрел на меня.

Вопросов у меня, конечно, была куча, но при слове завтрак, все улетучилось из головы, словно выдуло ветром, и я безропотно позволила себя отвести на нашу стоянку, так как сама я вряд ли нашла бы дорогу, если только пару часов поплутала бы предварительно по лесу.

На поляне меня ждал поистинне королевский завтрак. Запеченное на костре мясо, предварительно в чем-то замаринованное, и обложенное лесными ягодами и травами. Когда я попробовала, то в течение двадцати минут – именно столько мне потребовалось, чтобы понять, что больше ни кусочка не в силах проглотить, я не только говорить, даже мычать не могла. Настолько это было вкусно. Во время моего лихорадочного поглощения пищи, ребята сидели и вяло ковырялись в своих порциях этого чудесного блюда, но зато с нескрываемым восторгом наблюдая за моим обжорством.

– Ну и что все это значит? – После такого завтрака, желание выяснять отношения отпало само собой, но интерес к тому, что творится за моей спиной, естественно остался.

– Неужели ты так ничего и не поняла? Кажется, мы тебя немного перехвалили, вернее твою сообразительность! – При этих словах, Дакк имел вид всемирного превосходства и полного довольства собой.

Вот ненавижу, когда, разговаривая со мной, кто-то считает себя умнее всех и просто снисходит до общения. Не знаю, как там на самом деле, но все внешние проявления снобизма были на лицо, вернее на лице. Та же самодовольная ухмылка и загадочный взгляд – мол я то знаю, а вот ты попробуй догадайся. Все благодушное настроение улетучилось в мгновение ока.

Заметив перемену в моем настроении, и посчитав за благо перестраховаться, Дакк резко изменил свое поведение.

– Ликочка, да мы все вместе решили сделать тебе приятное! Вот и отправились с утра пораньше по делам, пока ты спала. Даже Проша решил поучаствовать, как будто понял нашу задумку. Ведь это именно он пошел на охоту и добыл-таки где-то вполне приличное мясо, Лешек натаскал всяких корешков и травок, ну а я занялся костром и готовкой. Надеюсь, что тебе понравился наш сюрприз?

Сказать, что мне стало стыдно, это ничего не сказать. Ребята хотели сделать мне приятное, а я начала подозревать их непонятно в чем. Ну я и свинья! Видимо на меня переход через это поганое болото так подействовал, надышалась всякой гадостью, вот дурные мысли и лезут в мою непутевую голову. Пришлось срочно извиняться перед всеми сразу и каждым в отдельности, а заодно и благодарить за такую неожиданную заботу о своей персоне. В результате все довольны, даже Прошка, умывая лапой усатую морду, очень хитро поглядывал на меня, и казалось, что даже улыбался. После того, как все так просто разрешилось, мы упаковали остатки еды в сумки, и тронулись в путь. Прошка опять убежал куда-то по своим делам. На этот раз я не стала его задерживать, пусть бежит, главное чтобы вечером вернулся ко мне. Должна же я об кого-то греться ночью.

Дальнейшее наше путешествие проходило без особых осложнений, если не считать того, что Прошка умудрялся расти буквально по минутам, как на дрожжах. Через полторы недели нашего путешествия, Проша практически сравнялся по размеру со своей матерью. По крайней мере, я большой разницы между ними не видела, ну может быть Прошка был немножечко помельче и посубтильней. Но, думаю со временем и эта разница исчезнет. Все-таки Прошенька пока еще растущий организм, а вот когда он наберет окончательный свой рост, вот тогда и начнет матереть. Даже страшно себе представиться, до какого размера может дорасти это мое пушистое приобретение. И как я смогу его прокормить в городских условиях, если он сейчас съедает каждый день по килограмм десять-двадцать мяса, надеюсь, что это только пока он растет и набирает мышечную массу. Хорошо хоть, что в лесу он сам охотиться, да еще и всю нашу гоп-компанию умудряется кормить. Ну, ладно, как говориться, будем решать проблемы по мере их поступления. Хорошо бы, чтоб их было поменьше, проблем этих. Мне и так уже выше крыши тех проблем, которые свалились на мою голову.

К концу второй недели мы вплотную приблизились к торговому тракту, но сразу выйти на него и показаться людям, все же не решились. Неподалеку обнаружилось подходящее место для стоянки, чем мы и воспользовались. Перекусив вчерашними припасами, собрались на военный совет. На повестке дня была насущная проблема, как пробраться в город не привлекая ничьего внимания? И вторая проблема, вытекающая из первой – это где нам устроиться в городе, чтобы хватило средств и на съем помещения и на прокорм? Ну, ладно, допустим вторую проблему пока можно отложить на потом, когда доберемся до города и немного осмотримся. А вот первая, встала во всей своей красе и решать ее надо незамедлительно.

Вспомнив о предложении Дакка, помочь Прохору замаскироваться под охранного трарга, сразу же решили и поэкспериментировать. Для чего немедленно был призван Прошка, и в течение получаса я пыталась втолковать ему, что от него требуется. Не сказать, чтоб он меня не понял, просто никак, по-моему, не мог взять в толк, чем плоха его нынешняя внешность. И, только когда я догадалась ему объяснить, чем конкретно мне может грозить появление в городе в сопровождении Прошки в его нынешнем виде, мой котик согласно мяукнув, развернулся к терпеливо ожидавшему конца нашего общения Дакку. Глядя на них со стороны, я была уверена, что между ними происходит оживленный обмен информации, хотя вслух не было произнесено ни одного слова, ни одного мяуканья. Минут через пятнадцать – двадцать, Прошка отошел в сторону и окутался серебристым сиянием от усов, до кончика хвоста. Пару минут, и передо мной предстал совершенно другой кот, если сравнивать по меркам моего мира, более напоминающий своей внешностью не тигра, а леопарда, разве что без пятен. Вообще, по поводу его нынешнего окраса, разговор особый. Насколько я припоминаю наш прошлый разговор о боевых траргах, их расцветка должна ограничиваться разными оттенками серого цвета, а вот, нынешний цвет Прошкиной шкуры «немного» не соответствовал выше означенным стандартам. Если в натуральном своем облике цвет Прошкиной шкуры переливался матовым серебром, то сейчас передо мной стоял огромный кот абсолютно черного цвета, по-моему, даже с оттенком антрацита.

– Лика, объясни своему охраннику, чтоб он не выпендривался и немедленно поменял черный цвет на какой-нибудь серенький. Да и размером мог бы стать немножечко поменьше, а то прям гигант какой-то. – Дакк скептически рассматривал замаскированного кса-рдона.

Я укоризненно посмотрела на Прошку. – Ну, ты же взрослый мальчик, почему не сделать, как дядя Дакк советует? Он же нам только хорошего желает, а ты противишься.

Внезапно, откуда-то извне в голову пришла оформленная мысль в качестве ответа на мои обвинения. Нет, сказать о том, что я слышала у себя в голове чей-то голос, я не могу. Это было больше похоже именно на мои мысли, только пришедшие откуда-то со стороны, как будто разговариваешь сам с собой. Вот здесь я и вспомнила о способностях кса-рдонов к ментальной связи. А мой Прошенька-то растет не по дням, а по часам.

– Ничего не получится, Дакк. Проша наотрез отказывается быть абсолютно таким же, как обыкновенные трарги. Он говорит, что маскировка под трарга и так ущемляет его гордость, поэтому, если уж придется оставаться в этом облике, тогда только с условием некоторых выдающихся отличий.

– Что, у вас уже и ментальная связь установилась? – Дождавшись моего кивка, Дакк уважительно посмотрел на Прошу. – Ну, ты даешь! Не слишком быстро развиваешься? Смотри, как не во вред для самого себя. Ты не думай, наша Лика не беспомощна, я ее в обиду не дам, да и она сама кое-что уже может.

Прошка внимательно выслушал Дакка, а затем у меня в голове пронесся ветерок чужих мыслей.

– Дакк, Прошка очень ценит твою заботу, но он уверен, что поступает правильно.

– Ну ладно. Хочется ему быть исключительным, пускай будет. Только ты, Лика, должна быть готова к тому, что твой трарг будет привлекать к себе повышенное внимание, и, вполне вероятно, ты можешь получить не одно предложение о его продаже. Такого необычного трарга многие могут захотеть приобрести во чтобы то ни стало. Мой тебе совет, сразу отвечай всем желающим, что твой трарг завязан только на тебе, а ты сама его воспитывала с самого детства и никого другого он не послушает. Надеюсь, тебя в конце концов все-таки оставят в покое. – Дакк с сомнением покачал головой.

– Хорошо, с одной проблемой мы худо-бедно разобрались. А вот что нам делать с лешим? Хотя Королевство Таринф и является достаточно лояльным ко всем разумным рассам, живущим в нашем мире, все-таки появление в главной его столице настоящего лешего, может вызвать определенный переполох. Вот если его зачислят на учебу в Академию, тогда никто не сможет тыкать в него пальцем и даже городская стража будет бессильна вышвырнуть его из города. Все учащиеся в Академии неприкосновенны и подчиняются только Башне Магов. Но все это будет только в случае его поступления! А чтобы попробовать поступить, ему требуется проникнуть в город и не быть вышвырнутым из него сразу же. Даже и не знаю, что можно придумать в этой ситуации? – Дакк только руками развел, показывая, что здесь он бессилен.

Ну что ж, придется мне поднапрячь свои мозги и выдать какое-нибудь решение. Не могу же я действительно оставить бедного лешего один на один с его проблемой. Все-таки за эти две недели путешествия по лесу, он показал себя очень даже неплохим парнем. Да и тяготы совместного пути сближают людей, как показывает практика, и не только людей, и бросить его сейчас – было бы не по товарищески.

Так, ладно, что мы имеем? А имеем мы небольшого лешего, внешним видом очень напоминающего человека, с некоторыми отличиями, в виде густой растительности по всему телу и достаточно длинных ушей. Что можно со всем этим сделать?

– Дакк, скажи а нормальную человеческую одежду, только небольшого размера, как раз на нашего Лешека, реально достать?

Дакк оценивающе осмотрел засмущавшегося Лешека. – Ну, в принципе можно, только гарантировать качество этой одежды я не берусь. А что конкретно тебе нужно?

– Штаны посвободнее, рубаха на выпуск, обязательно плащ и какой-нибудь головной убор побольше. Да, еще и обувь какая-то пригодилась бы и бритва.

– Ладно, завтра я все это достану, только денежкой поделись уже. А то захапала себе все, а я хожу как попрошайка какой-то.

– Без проблем. Достав мешочек с золотыми, я разделила их на пять частей и по одной пятой протянула Дакку и Лешеку. Леший не ожидал от меня такого шага и заметно смутился от проявленной щедрости. Даже не хотел сначала брать, но я ничего и слушать не стала и попросту всучила ему его долю.

– А почему ты поделила на пять частей? Из каких соображений ты исходила? – Дакк задумчиво рассматривал несколько золотых, полученных им от меня.

– Если ты умеешь считать, то нас сейчас в команде четверо, включая Прошку. Надеюсь возражений не будет? Лично я считаю Прошу таким же полноценным членом команды, как и все остальные, а поэтому он также имеет право на свою долю, которая на всякий случай будет храниться у меня. Ну а пятая часть называется резервный фонд. В случае непредвиденных расходов, можно будет покрывать траты именно из этой части, что мы сейчас и сделаем. Поэтому я выдаю тебе дополнительные монеты именно из этой части на приобретение одежды для Лешека, и экипировки для моего боевого трарга. Надеюсь, что этого хватит.

Как ни странно, никаких возражений по поводу моих действий не последовало. Ну что ж, значит Дакк, нашел их справедливыми и полностью удовлетворился моими объяснениями.

– Лешек, тебе придется немного сбрить свою растительность с рук и лица. Не переживай, это не надолго. Как только пройдешь вступительные экзамены, можешь опять отрастить свои волосья, и сразу станешь таким же неповторимым мачо, как и сейчас. Учти, возражения не принимаются, поэтому можешь даже не начинать! – Мой непререкаемый тон в совокупности со строгим видом оборвали на корню все возражения бедного лешего. Тот только было открыл рот видимо, чтобы привести свои аргументы в защиту своего волосяного покрова, да так и захлопнул его, так ничего и не сказав.

ГЛАВА 21                             

 Судьба дала тебе урок, наука впрок пошла

Теперь ты сам себе пророк, сжимает меч рука

Они были в пути уже четыре дня, а Арант до сих пор не мог определить своего отношения к этому человеку. С одной стороны, номинально он приходился ему хозяином, или безраздельным господином, это уже кому как нравится. С другой стороны, он вел себя достаточно корректно и не нагружал сверх того, что делали другие члены их небольшого отряда. Более того, еще в первый день, отойдя на расстояние дневного перехода от главной столицы Королевства Бармингам – Бармы, Тармар (так он сказал к себе обращаться), самолично сбил металлический ошейник, и с непонятной брезгливостью выбросил его в ближайшие кусты. Тем не менее, ритуальная фраза о свободе и правах не была произнесена, а значит, и освобождения от ненавистного рабства так и не произошло. В этом королевстве, можно было попасть в рабство разными способами, и способов этих было не счесть. Но, если при насильственном пленении еще можно было освободиться, просто сбежав, то дав клятву о передаче жизни и свободы, закрепленную кровью, самому разорвать ее было невозможно. Отступник погибал сразу же в неимоверных мучениях, но не это останавливало Аранта. Собственная смерть его уже давно не страшила. Хуже всего бесчестье, ложащееся на род отступника, и страдания, которые будут испытывать все первенцы этого рода. Как же глупо он попался в сети своей самонадеянности! И вот уже долгих пять лет он вынужденно пожинает плоды своего опрометчивого поступка молодости. Долгих пять лет вынужденного, унизительного рабства и невозможности уйти из жизни по собственному желанию, чтобы кровью смыть этот позор.

– Арант, на тебе устройство стоянки и лошади. Легард и я отправляемся на охоту, а ты, Майхор проверишь периметр. – Раздав всем указания, Тармар легко соскочил со своего коня, бросил поводья Аранту, и призывно махнув рукой молодому воину, скрылся в ближайших кустах.

В принципе, все верно. Все при деле и все заняты не меньше, чем сам Арант. Только вот статус его в отряде никак нельзя было определить с достоверностью. То ли раб, то ли оруженосец, то ли слуга, а может еще кто. Хотя нет, на оруженосца он не тянет, оружия-то ему так и не доверили. Хотя обижаться на это было бы глупо. Кто он есть? Раб, от которого непонятно чего можно ожидать. Наверное, в такой ситуации и он не стал бы доверять первому встречному, каким бы хорошим он не казался. Единственное, что точно знал Арант – это то, что и держать кого-либо в рабах он никогда не стал бы. Хуже этого Арант не мог себе даже ничего представить.

Взяв лошадей за узду, он обтер их травой и немного поводил по поляне. Сообщив Майхору, что идет к ближайшему ручью напоить лошадей, Арант уверенно повернул на восток. С самого детства у Аранта была одна особенность. Он мог найти общий язык практически с любым живым существом, если оно ему нравилось, а лошадей Арант особенно любил. В той, свободной жизни, у Аранта остался верный конь, отпущенный им на волю. Собственно говоря, лошади темных дроу уже не были лошадьми в прямом смысле этого слова. Это разумные существа, обладающие очень сильной телепатической связью со своим наездником. Они могут чувствовать его на расстоянии и, при необходимости, очень быстро перемещаться, совершая гигантские прыжки, используя пространственные складки. Да и внешностью они немного отличались от всех других – обыкновенных лошадей. Они были всеядны, очень долго жили, никогда никого не слушались, кроме раз и навсегда, выбранного ими наездника, который со временем становился другом, братом, второй неразделимой половиной.

Арант вспоминал свою первую встречу с Вихрем. Каждый дроу в один прекрасный момент начинал ощущать какой-то зов, тоску мятущейся души. Это был самый верный признак, что где-то появился твой коргал – так дроу называли своих лошадей.

Почувствовав такой зов, Арант вышел на лесную опушку, в нетерпении осматриваясь по сторонам и, каждую минуту ожидая появления своего коргала. Гадая про себя, каким-то он будет, его друг на всю жизнь? Как ни был Арант настороже, а все равно пропустил его появление. Услышав за спиной осторожное фырканье, он резко развернулся, и уставился в хитрые глаза абсолютно черного коргала, с ярко-рыжей, как огонь, гривой. Какой же он красивый! Сделав шаг навстречу друг другу, Арант осторожно обнял Вихря за шею, а тот в свою очередь, доверчиво положил голову на плечо молодого дроу. Имя Вихрь пришло в голову внезапно, и коргал сразу же с ним согласился. Ощущение покоя и уверенности воцарились в душе, когда молодой дроу Арант – наследник правящего дома дроу, нашел своего коргала. Как же давно это было!

Отгоняя нахлынувшие воспоминания, Арант потрепал за холку коня своего хозяина. Ручей оказался достаточно глубоким и чистым. Напоив лошадей, Арант разделся и искупался сам, тщательно выстирав свои штаны и рубаху. Одев еще мокрую одежду, он пошел обратно, собирая по дороге хворост для будущего костра.

Запалив костер и развесив мокрые вещи для просушки, Арант заварил чай из лесных трав, в изобилии покрывавших поляну. Часа через два появились Тармар с Легардом. Судя по всему, охота прошла не очень успешно. Вся добыча состояла из пары лесных голубей, да одного худого зайца, которого разве что в суп пустить для запаха. Внутренне усмехнувшись, Арант молча взял принесенную добычу и пошел к ручью, потрошить и разделывать. Заодно и воды нужно было принести, для похлебки.

Возвращаясь обратно, около стоянки Арант приостановился, невольно услышав часть разговора, в котором шла речь о нем. Собеседники обсуждали его, и в данный момент Легард – крепкий мужчина сорока лет с абсолютно седыми волосами, высказывал свои опасения:

– Тармар, ты пойми меня правильно. Я не говорю, что ты совершаешь необдуманные поступки, но, может быть, ты ошибаешься в этом парне и он совсем не такой, каким тебе показался? Он бывший раб, и ты не знаешь какого он рода, как угодил в рабство и почему соплеменники не выкупили его сразу же. Насколько я знаю, дроу никогда не оставляют своих в беде, а этот парень находится в рабстве уже несколько лет. Тебе не кажется это странным? Мое тебе предложение, дай ему немного денег, и пусть идет на все четыре стороны. Не стоит подвергать опасности все наше предприятие.

– Я благодарю тебя за совет, но думаю, что относительно этого парня ты не прав. Я очень ценю тебя Легард и ты это знаешь. Ты всегда был моим наставником, учителем и очень близким человеком. Что-то есть в этом парне, что заставляет меня доверять ему. Я практически уверен, что он ничего не сделает во вред нам, если мы в свою очередь будем честны с ним. Более того, он заинтересовал меня как человек, с очень необычной судьбой. Мне кажется, что он нам еще пригодится, а я привык доверять своим предчувствиям. Ты же знаешь, я почти никогда не ошибался. Я не держу его насильно, но и гнать от себя не буду. Если хочет, пусть идет пока с нами, а дальше посмотрим.– Тармар примирительно улыбнулся своему дядьке.

– Вот именно, что почти! Ладно, делай как считаешь нужным, но лично я буду за ним присматривать, да и тебе не помешает быть настороже. – Легард достал кружки и разлил по ним травяной отвар.

Поняв, что основной разговор закончился и ничего более интересного он не услышит, Арант специально громко хрустнул веткой, и вышел к костру. Только одна мысль билась у него в голове. Что там Легард говорил по поводу бывшего раба? Но ведь он не бывший, а очень даже настоящий раб! Не может же быть такое, чтобы Тармар не знал ритуальную фразу, разрывающую связьраба и его хозяина? И тут Аранта осенило, да ведь Тармар не может знать, каким образом он угодил в рабство, и что его тут держит до сих пор. Если он хочет освободиться, он должен найти подходящий момент, и рассказать Тармару о своей проблеме. Осталось только застать его одного, чтоб можно было спокойно поговорить.

С безумно колотящимся сердцем и заново вспыхнувшей надеждой на новую жизнь, Арант прошел к костру и занялся готовкой, ни на кого не глядя, боясь выдать свое волнение. До самого сна, ему так и не удалось остаться с Тармаром наедине. Поэтому, когда было распределено ночное дежурство, и как всегда, Аранта обошли в этом ответственном деле, он про себя решил попробовать поговорить с Тармаром в его смену. На первое дежурство заступал Майхор, Тармар же должен был стоять на страже в середине ночи, поэтому и он и Легард решили укладываться спать сразу же после ужина. Завернувшись в плащ, Тармар улегся в стороне от костра, в тени кустов. Арант и сам так делал частенько, поэтому он не мог не оценить степень подготовки Тармара и грамотность его поведения во время похода по незнакомым местам. Ведь даже если противник сумеет обойти часового, то единственный кого он сможет увидеть – это Легард, лежащий у костра. После яркого пламени, глаза недоброжелателя вряд ли в состоянии засечь еще одного человека, лежащего в тени. Таким образом, их команда получала дополнительный шанс на выживание в случае нападения врагов.

Устроившись неподалеку от своего хозяина, Арант закрыл глаза и притворился спящим. Дождавшись смены Тармара, Арант тихонько встал со своего места и неслышным шагом направился в сторону схрона часового. Не доходя немного, он специально переломил ветку, чтобы обозначить свое присутствие.

– Тармар, не стреляй, это я Арант. – Тихий шепот в ночном лесу прозвучал неожиданно громко и отчетливо.

– Я вижу, что это ты. Что, тебе не спится? Или что-то нужно? – Тармар испытующе вглядывался в темный силуэт своего бывшего раба.

– Я хотел бы поговорить. Помнишь, когда мы только зашли в лес, ты снял с меня рабский ошейник и выкинул его? Зачем ты это сделал?

– Зачем? Да я и сам не знаю. Наверное потому, что ненавижу рабство, хотя и родился в Барме, где это обычное явление. Мне показалось, что ты достоин быть свободным, не смотря на то, что у тебя было в прошлом. Поэтому ты можешь считать себя абсолютно свободным и совершенно не обязанным следовать за нами.

Тармар замолчал, ожидая ответа или какой-то реакции на свои слова. И тем более был поражен, услышав совсем не то, что предполагал.

Арант глубоко вздохнул, и наконец, решившись, обратился к Тармару:

– Я не могу считать себя свободным, так как ты до сих пор являешься моим господином и хозяином. – Эти слова Аранту явно давались очень тяжело. Он их проговорил буквально через силу, как будто выплюнул какую-то гадость изо рта. – Ты можешь меня освободить, только разорвав клятву крови, данную мной, пять лет назад. А до этого я буду считаться рабом и просто вещью. – Арант горько усмехнулся, и с вызовом посмотрел на Тармара.

Даже в темноте было видно, как сошлись его брови на переносице, а взгляд, упершись в Аранта, буквально прожигал насквозь.

– Я не стану спрашивать, парень, что заставило тебя дать такую страшную клятву. Если захочешь, и посчитаешь меня достойным твоего доверия, то расскажешь сам. Я, к сожалению, не помню точно, как правильно нужно провести ритуал освобождения тебя от клятвы, но если ты мне подскажешь, то я готов освободить тебя от нее хоть сейчас. Жаль, что я не знал об этом раньше, в противном случае, ты давно уже был бы свободным человеком.

– Наверное, ты имеешь право знать, что заставило меня дать такую страшную клятву, и хоть ты и не настаиваешь, я считаю правильным все рассказать тебе до того, как ты примешь решение.

Пять лет назад, я встретил одну девушку и полюбил ее. Она была эльфийкой и входила в дом Утренней Росы одной знатной семьи. Но наши кланы враждовали, и тогда мы решили провести ритуал, который должен был навеки связать наши судьбы, не смотря ни на что. В момент проведения обряда, появились воины из ее клана, а когда пришла ее очередь произнести свою часть клятвы, обряд был прерван, что повлекло за собой непредсказуемые последствия. Девушка погибла, а в ее смерти обвинили меня. Прерванный обряд связи двух судеб извратился в страшную клятву практически вечного рабства. Отец девушки, как ее прямой преемник, в один момент превратился в хозяина и моего повелителя, чем он и воспользовался. В отместку за проявленное своеволие, и осквернение чести и имени благородной эльфийской семьи, я был продан за символичную плату самому жадному трактирщику, в обмен на клятвенное обещание под страхом смерти, никому не продавать и не отпускать на волю. Отпустив меня на волю, ты получаешь кучу врагов в лице представителей дома Утренней Росы. Подумай, нужно ли тебе это?

– Все мы совершаем ошибки молодости, но далеко не все расплачиваются так страшно, как ты. Даже если ты и был в чем-то виноват, то уже давно искупил свою вину. Хотя лично мое мнение – в любви всегда есть несколько граней и не всегда один виноватый. Если та девушка тебя полюбила, то это был ее выбор, и не совсем честно наказывать тебя одного. По крайней мере, я никому не давал никаких обещаний, и тем более, не был связан с эльфами клятвой, а потому, мое решение – это только мое решение.

Тармар засучил рукав:

– Если я что-то забуду, ты должен будешь мне подсказать, чтобы ритуал прошел так, как нужно.

С бешено колотящимся сердцем, Арант вытащил узкий нож из черной гномьей стали, который хранил все эти долгие пять лет и никому его не показывал, считая единственной личной вещью, оставшейся у него с времен, когда он был свободен. Этот нож когда-то участвовал в ритуале обращения Аранта в раба, теперь ему предстояло исправить допущенную несправедливость и освободить его.

Тихий, напевный речитатив, вплетался в шелест листвы, органично сливаясь со звуками ночного леса. В нем было все, что бывает в ночном лесу: и обещание покоя, и будоражащее кровь ощущение опасности, и единение с природой. Арант легко полоснул по запястью остро отточенной сталью и передал нож Тармару. Повторив ту же операцию, Тармар произнес ритуальную фразу отказа от владения жизнью и свободой Аранта. Красные капли крови молодого дроу и воина смешались и упали на темную землю при свете луны. Одно долгое мгновение ничего не происходило, а потом…. Яркий лунный свет залил все пространство вокруг этой необычной пары, очертив практически ровный круг, примерно двух метров в диаметре. Порезы на руках затянулись прямо на глазах, оставив после себя два серповидных тонких шрамика. Если приложить одну руку к другой, получался абсолютно ровный круг, похожий на луну, светившую в эту ночь на небе.

Арант с изумлением рассматривал бледный шрам, оставшийся у него после проведения обряда.

– Тармар, после первого обряда с моей предполагаемой невестой, у меня не осталось никаких отметок, а сейчас и у тебя и у меня остался след луны. Ты понимаешь, что это значит?

– Кажется, начинаю догадываться.

– Твоя и моя линии жизни переплелись, и боги решили соединить наши судьбы для каких-то испытаний. Я не знал, что такое может быть, иначе никогда бы не решился попросить тебя о проведении обряда. – Арант виновато посмотрел на воина.

– Не переживай ты так. Значит это было предначертано свыше. Не зря же я оказался в тот момент именно на этом постоялом дворе. Я ни о чем не жалею, и тебе не советую. Скоро меня сменит Легард, думаю им не стоит знать о том, что только что произошло. Так что иди спать, завтра еще будет время обо всем подумать.

– Спасибо тебе за твое благородство, Тармар. Я постараюсь, чтобы ты не пожалел о своем поступке никогда. – Прислонив правую руку к левому плечу, Арант поклонился с достоинством наследного принца.

ГЛАВА 22

Ночь прошла спокойно, а утром, после легкого завтрака, Дакк отправился за нужными нам вещами. Я решила провести этот день с пользой, и вызнав у Лешека местонахождение небольшого водоема с чистой водой, пошла приводить себя в порядок. Тем более, что узнав о моем желании как следует вымыться, леший притащил какие-то корешки, самолично мелко настругал их, и порекомендовал использовать вместо мыла. Он уверил меня, что они отлично мылятся и хорошо отмывают всю грязь. Обрадовавшись такому богатству, я заодно прихватила с собой всю грязную одежду для стирки, и в качестве сопровождающего моего Прошку.

Прибыв на место, я первым делом искупалась сама, хорошенько отдраив с себя весь пот и грязь. Лешек не подвел, корни мылились на ура, и даже волосы, вымытые с этими корешками стали на ощупь более мягкими и шелковистыми. Короче, все тоже самое, что обещает нам реклама любого шампуня в моем мире, и чего, как правило не происходит. Надо будет Лешеку заказать затариться этими корешками про запас, и аккуратненько так его повыспрашивать, может он еще чего полезное знает, а нам не говорит? Накупавшись вдоволь и полюбовавшись на свои волосы, с тяжким вздохом принялась за стирку. Сказать, что вещи были грязные – это ничего не сказать. Лично мои штаны после перехода через болото, просто стояли колом от налипшей на них грязи. Стирка затянулась на достаточно продолжительное \время, пока я наконец-то не осталась удовлетворена результатом. Развесив вещи по соседним кустикам, и осмотрев себя, с грустью констатировала, что придется мыться еще раз. Не сказать, чтобы мне так уж надоели эти водные процедуры, просто после столь продолжительного бултыхания в воде, разыгрался просто зверский аппетит.

В животе громко забурчало от голода. Внезапно вспомнилось, что еды-то у нас не осталось, одна надежда, что Дакк догадается прикупить провизии в деревне. Мимоходом почесав развалившегося на берегу Прошку, поделилась с ним своими опасениями остаться голодной. Ладно, если нечего будет есть, значит буду сосать лапу, как медведь во время спячки.

Одевшись, я расчесала изрядно отросшие волосы и упаковала развешенные вещи в тюк. Вроде и не так долго я здесь провела, а вот поди ж ты, за эти несколько недель, волосы успели отрасти сантиметров на десять. Воздух здесь такой полезный, что ли?

Пока я собиралась, Прошка полез в воду, наверное тоже искупаться решил. Когда я полностью оказалась готова топать к месту стоянки, крикнула своего сопровождающего – Прошку. Когда он вытащил морду из воды, в зубах у него билась огромная рыбина. Я так и обалдела. – Это что же, ты ради меня решил порыбачить, чтобы я не осталась голодной? Ты же мой хороший, дай я тебя расцелую! – От переизбытка чувств, я обняла своего пушистого спасителя и поцеловала в нос, пахнущий речной рыбой.

Утробно урча, Прошка подтолкнул меня носом к берегу, и я с удивлением обнаружила целую горку, сверкающей серебристой чешуей на солнце, разнокалиберной рыбы. Пришлось срочно вспоминать детство. Нарвав длинные травяные стебли, собрала всю рыбу в две, довольно объемистые связки, пропустив ее через жабры. Настроение заиграло всеми красками. Ну, еще бы! На улице теплое лето, я хорошо выспалась, искупалась, вещи все чистые, да теперь еще и появились все шансы хорошо и вкусно покушать.

Придя к нашей стоянке, увидела, что Дакка до сих пор нет. Ну что ж, неизвестно, когда он еще появится, а кушать уже хочется, и притом давно и сильно.

– Эй, Лешек, ты случаем не умеешь запекать рыбку на костре? А то по этому поводу у меня некоторый пробел в образовании.

– О чем речь, сейчас я такую рыбку сварганю, пальчики оближешь. Только ты мне немного помоги, я скажу что нужно делать. – И леший завалил меня целой горой каких-то, беловатого цвета, корешков, наказав аккуратно все почистить и сполоснуть. Пришлось подчиняться, делать-то нечего.

Что уж там делал леший с рыбой, сказать не берусь. Видела только краем глаза, как он ее чем-то натирал и посыпал. Потом забрал у меня почищенные корешки, и напихал внутрь выпотрошенной рыбы, даже в рот ей засунул по корешку. Потом взял наиболее крупную рыбку и завернул каждую в лист какого-то растения, похожего на лопух. Обмазал глиной и закопал в углях. Я сидела как на иголках. Во-первых, очень хотелось кушать, а во-вторых, меня терзало жуткое любопытство. Интересно, насколько велик кулинарный талант нашего лешего и можно ли будет это есть?

Через какое-то время, когда я решила, что желудочный сок окончательно переварил мой желудок, Лешек с таинственным видом, разгреб угли, и вытащил на свет божий несколько комков серовато-черного цвета. К счастью, это была всего лишь запекшаяся глина. Зато когда он счистил все это, и развернул лопухи, поползший по поляне запах, мог поднять и мертвого. Самое интересное, что строго к началу дележа, заявился и наш пропащий добытчик. Зря я на него думала, мешок с разнообразной снедью, он догадался прихватить, правда при наличии та-акой рыбы, мне уже было все-равно. Посыпав рыбку какими-то пахучими пряными травами, Лешек торжественно подал мне свое блюдо на листе лопуха.

– А голодающему вампиру здесь ничего не подают? Неужели я не заслужил хоть маленький кусочек этого, одуряющее пахнущего блюда? – Дакк обиженно надул губы, не забывая принюхиваться и сглатывать слюни.

– Мчав, мняв, мняв… а, собственно в чем дело? Насколько я помню, ты рыбу не ешь! Ну так и чего тебе надо? – С полным набитым ртом, еле и смогла я выговорить. Чтобы не быть несправедливой жадиной, перед тем, как начать есть самой, я самую крупную рыбину положила перед облизывающимся Прошкой, не смотря на укоризненные взгляды Лешека. Пусть смотрит, сколько влезет, в конце концов, если бы не мой Прошенька, и готовить было бы не из чего.

– Ну-у, ты знаешь, все-таки, благодаря тебе, я не совсем обычный вампир и мог бы попробовать питаться и рыбой. Тем более такой! – Дакк шумно сглотнул набежавшую слюну и уставился голодным взглядом мне в рот.

– Не вижу смысла! – Нагло заявила я, совершенно игнорируя жалобные взгляды голодного вампира. – Как кушал мяско, так и кушай дальше, а с рыбкой мы как-нибудь и сами справимся. – Я громко облизнула пальцы от стекающего по ним сока.

– У-у, садисты! А ну, быстро выдай мне мою долю рыбы! – Скрюченными пальцами, Дакк злобно потянулся к спокойно кушавшему Лешеку, отчего тот подавился и долго не мог прийти в себя. Пришлось и мне подключиться и кулаком постучать по спине никак не откашливающемуся лешему. Отчего тот чуть было не свалился в костер.

– Да бери, не жалко. У нас этой рыбы целая куча, на всех хватит, благодаря Прошке. Он сегодня в качестве рыбака выступил. А от тебя Дакк, я такого не ожидала. Кидаться на человека, тьфу ты – на бедного лешего, из-за какой-то рыбы!

– Да ладно тебе! Я ведь никого не покусал! А от вас по другому было не допроситься покушать, а бедный вампир, между прочим, целый день голодный. И вообще, если вы будете так готовить, то я готов полностью перейти на рыбу и есть ее хоть каждый день! – Жадно обсасывая хвостик, Дакк плотоядно поглядывал уже на следующую порцию.

– Ну, вас! Ненормальные какие-то. Один кидается, как дикий грурт, а другая, вместо того, чтобы заступиться, еще и драться лезет. – Бормоча и кидая косые взгляды, леший забрал свою порцию рыбы и перебрался, от греха подальше, к кустикам на краю поляны.

Наевшись до отвала, я от щедрот выдала Прошке еще пару рыбинок поменьше. Все-равно, такого кабана не накормишь, так что ему эта рыбка, как мне леденец. Примерно так он эту рыбку и лопал. Сначала облизывал со всех сторон, а потом потихоньку, тщательно пережевывая, очень медленно смаковал. Когда с обедом было покончено, я подступилась к Дакку с допросом. Очень скоро выяснилось, что до Города – рукой подать, максимум дня три – четыре ходу, что здесь рядом пролегает очень оживленный тракт, по которому постоянно проходят торговые караваны.

Немного подумав, было решено постараться присоединиться к какому-нибудь каравану недалеко от города, чтоб войти в Город вместе с купцами и челядью. Среди такого количество людей, был определенный шанс затеряться, не привлекая к себе особого внимания. Осталось дело за малым, продумать легенду появления нашей, такой разношерстной компании, и чем можно соблазнить купцов, чтоб они пустили нас в свою теплую компанию. Некоторые идеи у меня появились сразу же. Я предложила соблазнить купцов, снабжением свежий дичи на весь обоз, без остановок на время охоты. На крайний случай всегда оставался вариант просто заплатить за место в караване, что в общем-то было не желательно, так как деньги нам очень понадобятся в самом Городе. Выслушав меня, Дакк согласился, что это неплохой вариант, тем более, что предлагать больше нам вроде как и нечего. Осталось только продумать легенду. Для этого, подозвали к себе, все еще сторонившегося и дующегося на нас лешего.

– Так, давай Дакк, вытряхивай свою добычу. Будем делать из нашего лешего человека! – Я придирчиво разглядывала большую кучу одежды, сваленную услужливым вампиром мне под ноги. – Ну и что ты нам здесь раздобыл? – Закопавшись в эту кучу тряпок, я выудила широкие штаны, подвязываемые плетеной веревкой, правда несколько длинноватые, зато любимого цвета нашего Лешека – темно коричневого. Заодно отложила серую рубашку с завязками на рукавах и под горлом и плащ-накидку с капюшоном, немного потрепанного и выцветшего, зато относительно целого. Отдельно Дакк достал устрашающего вида тесак, на полном серьезе заявив, что бритва готова и можно приступать к стрижке. Лично мне поплохело только от одного его вида, а Лешек так и вообще, казалось, сейчас в обморок грохнется.

– Ты что, совсем обалдел? Ничего приличней не мог купить? Этим тесаком только свиней разделывать на скотобойне, а не маленького лешего брить. Как ты себе это представляешь?! – Я возмущенно переводила взгляд с огромного тесака в руках у Дакка, на медленно закатывающего глазки Лешека.

– Ничего особенного! Очень многие этим бреются, и ничего. Между прочим, ножик достаточно острый, я сам лично проверял, так что брить будет хорошо.

– Раз такой умный, вот сам его и побрей! Но только, чтоб он после этого живой остался, и желательно без потерь различных органов, ну там – ушей, носа.

Услыхав мои предупреждения, Лешек окончательно скис, и тихонько хрюкнув, медленно сполз с деревянного чурбачка и аккуратным клубочком улегся у нас в ногах.

Ничуть этим не обеспокоившись, Дакк начал примериваться к лежащему неподвижно лешему.

– Подожди минутку, мне кажется, что с этим легче пойдет. – Порывшись у себя в карманах, я достала остатки мыльного корня, и разведя его водой, полученной мыльной пеной густо намазала лежащего в беспамятстве Лешека, аж по самые уши. Одобрительно хмыкнув, Дакк приступил к ответственной работе, по приведению лешего в более привычный, для человеческого взгляда вид.

Пока Дакк аккуратно срезал – спиливал лишний волосяной покров с неподвижного лешего, я отмерила длину, и ножом отчекрыжила нижнюю часть штанов, подогнав их под нужный размер. За время проводимой экзекуции, Лешек успел прийти в себя и теперь сидел, тихонько подвывая и боясь даже лишний раз вздохнуть, чтоб ненароком не помешать Дакку и не лишиться каких-нибудь важных частей собственного тела.

Закончив, Дакк громко позвал меня полюбоваться на идеально проделанную работу, пара-тройка небольших порезов не в счет! Скептически осмотрев то, что получилось, я поняла, что одной шапкой нам не обойтись. Решение пришло само. Нужно просто перебинтовать ему голову, закрыв бинтами чересчур выступающие уши.

– Давай, одевайся! Я тебе уже все здесь приготовила, так что давай быстрее. Не хватает еще, чтоб кто-то на нашу теплую компанию нарвался в самый животрепещущий момент! – Я кивнула Лешеку на разложенную на траве одежду, а сама скромненько отошла в сторонку, чтоб никого не смущать.

Облачившись, Лешек сразу стал требовать выдать ему зеркало. Пришлось подчиниться и дать ему полюбоваться на свое отражение. Что тут началось! Бедный леший никак не мог смириться со своим новым видом. Он плакал, обзывался, грозил наслать на нас всех насекомых, какие только могут водиться в лесу, и под конец заявил, что больше никогда не будет нам готовить! А вот это было уже серьезно! Пришлось срочно проводить политбеседу и выступать в качестве психотерапевта. Первые полчаса, он и слушать меня не хотел, вторые полчаса мы с ним активно препирались по каждому слову, ну а потом….Потом он просто сник, и вяло махнув рукой, позволил делать с ним все, что нам заблагорассудится, грозно пообещав напоследок: – Как только я поступлю в Университет, я на вас за все отыграюсь! Вы у меня попляшете танец бешеных краконят!

Разорвав ненужные шмотки на бинты, я вспомнила «курс молодого бойца», и аккуратно замотала лешему голову, сделав классический шлем, под которым спрятала его ненормально длинные уши. Отойдя на пару шагов, критически осмотрела свою работу, и в целом осталась довольна, получившимся результатом. При определенном воображении, теперь лешего можно было принять за моего младшего брата, немного не от мира сего, немного уродливого, но все-таки человека. Чего, собственно, мы и добивались!

– Ну, все! Теперь можно выдвигаться в засаду и подбирать подходящий для наших целей караван.

– Прошенька, котик, сгоняй пожалуйста на охоту? Нам сейчас очень не помешал бы некоторый запас мяса, а вся надежда только на тебя. Кормилец ты наш! – Я ласково погладила своего четвероного друга и получила от него поцелуй шершавым языком, размером с саперную лопату, прямо в нос. Пока я вытиралась, этого паршивца и след простыл. Ну и ладно, главное чтоб он меня не подвел.

– Лика, у меня есть предложение. Когда я ходил добывать одежду для твоего «братика», я видел здесь не далеко постоялый двор. Думаю, что разумнее будет пойти туда, и спокойно дожидаться торгового каравана в цивилизованных условиях. Тем более, что если мы просто так выйдем из леса, нас могут и не успеть выслушать, а просто нашпиговать стрелами как подушечку для иголок.

– Надо же, у тебя иногда и толковые мысли бывают?! Ну, ладно. Думаю здесь ты прав. Заодно и проверим нашу маскировку на местных жителях. Только сначала надо дождаться возвращения моего боевого трарга, а то, если он потом заявится к нам в одиночку, у местных жителей инфаркт может случиться.

– Лешеку предлагаю отдохнуть, а мы пока с Дакком продумаем легенду нашего здесь появления.

– А что здесь думать? Ты, Лика из семьи преуспевающего торговца, Лешек – твой двоюродный брат. Ты сбежала из дома, так как мама твоя умерла еще при рождении, а отец женился повторно. Недавно твой папаша погиб при очередном торговом рейде, а все имущество прибрала к рукам мачеха. Тебя решили продать замуж в качестве пятой – десятой жены одного из южных царьков. Ну, вот ты и взяла все, что удалось, включая, лично выращенного и выдрессированного боевого трарга и подалась в Вассариар, зная, как хорошо и справедливо живут здесь люди. Ну, а братец убогий сам за тобой навязался.

– Хм, звучит неплохо. Только вот каким боком ты к нам относишься? Или у меня еще один братик имеется? Прям не побег из дома, а исход евреев из Египта. Как это мы еще слуг недовольных не прихватили, даже странно?

– Все бы тебе ерничать! Сама ничего придумать не можешь, слушай тогда умных людей, тьфу ты – нелюдей! Я тебе не братик, а наниматель на должность телохранителя. Сам я из обнищавшего старинного дворянского рода. Между прочим, все сказанное истинная правда, разве только по поводу обнищавшего можно поспорить. Я направляюсь в столицу для поступления в Академию, часть оплаты ты получила, окончательный расчет по прибытию на место. По дороге на нас напали разбойники, но мы отбились, поэтому и голова у твоего убого братца перевязана. Ну, и последнее. В связи со всем выше сказанным, переговоры по принятию нас в состав каравана, буду проводить я лично, а ты всегда находишься при мне и играешь роль телохранительницы. Благо за последнее время ты неплохо научилась владеть своим клинком, даже я не всегда успеваю за тобой, а это, поверь мне, очень высокая оценка.

– Ну, Дакк, ты прямо кладезь мудрости. Чтоб я без тебя делала? Ладно, я все поняла, можешь все тоже самое, повторить Лешеку, только не забудь уточнить ему по поводу дебильного братца. А когда придет Прошка, смело выдвигаемся на твой постоялый двор, господин начальник. Ваша личная телохранительница готова к выполнению своих прямых обязанностей! – Посчитав разговор оконченным, я пошла приводить в порядок свое оружие и личные вещи.

Часа через два появился Прошка, с приличных размеров кабанчиком на загривке. Пришлось потратить еще пару часов на разделку туши и упаковку мяса по котомкам. Остатки отдали Прошке на съедение.

– Кушай Прошенька, так сказать про запас наедайся. Неизвестно, удастся ли тебя покормить на этом пресловутом постоялом дворе. Может там цены будут, как в пятизвездочной гостинице? – Послушный котик с урчанием подкрепился выделенной для него долей мяса, и мы срочно засобирались в дорогу.

До постоялого двора было полчаса быстрого хода, а солнце уже начало клониться к закату и надо было поторапливаться. Я примерила на Прошу выданный мне Дакком, немного потертый кожаный широкий ошейник, с металлическими заклепками. У основания ошейника была приделана плетеная ручка, за которую удобно было держаться рукой. Конечно, сдержать такого зверя обыкновенному человеку не реально, но этого и не требовалось. Считается, что хорошо выдрессированный зверь должен безоговорочно подчиняться своему хозяину, а ручка служит для обозначения хозяйской руки и для успокоения окружающих людей. Хотя Прошка и был недоволен такими нововведениями, однако без уговоров позволил одеть на себя ошейник, и благовоспитанно пошел рядом со мной, как говорится нога в ногу. Замыкал нашу процессию мой «дебильный братец», а самым первым, гордо расправив плечи, вышагивал Дакк.

ГЛАВА 23     

Уже практически в темноте мы подошли к большому постоялому двору.

– Думаю, что всем вместе вваливаться в трактир будет не особо умно. Предлагаю пока оставить во дворе Прошку и, чтоб ему не было скучно, твоего братца. Если ты ввалишься в помещение с боевым траргом, преждевременное повышенное внимание всех постояльцев будет тебе обеспечено на все сто процентов. – Дакк многозначительно скосил глаза на Лешека.

– Ладно, Прошенька, присмотри пожалуйста за нашим «братцем», а я очень быстро к вам выйду. Вот только разберусь, что здесь к чему, и сразу к вам. – Оставляя своих друзей во дворе, я чувствовала себя очень неловко, но прекрасно понимала, что это действительно наилучший выход из ситуации.

Найдя для Прошки и Лешека укромный уголок во дворе, я следом за Дакком перешагнула порог трактира.

За стойкой трактира стоял колобок! Именно так можно охарактеризовать абсолютно круглого краснощекого мужичка, который полировал чистой тряпицей стойку из мореного дуба. За столиками сидело несколько человек, впрочем, не слишком много. Видимо нужный нам караван еще не пришел, а значит, придется здесь задержаться на какое-то время.

Подойдя к стойке, Дакк заказал красного вина и кружку хлебного кваса для меня. Получив требуемое, поинтересовался свободными номерами.

– Могу предложить отличный номер на двоих с окнами в сад. Там вам никто не помешает хорошо отдохнуть. – Колобок многозначительно ухмыльнулся, поглядев на меня сальными глазками.

– Боюсь, это не совсем то, что мне нужно. Мне хотелось бы получить два раздельных номера с сообщающейся дверью, или на крайний случай, просто находящихся по соседству. Видите ли, эта девушка служит у меня телохранительницей, а при ней находится еще и больной брат. – Увидав гримасу озабоченности, Дакк быстро добавил – Больной в смысле …. – И он покрутил пальцем у виска. – Но вы не волнуйтесь, он совершенно спокойный, только немного не от мира сего.

– А-а, ну тогда ладно. Только от такой телохранительницы и я бы не отказался. – И колобок запанибратски подмигнул вампиру.

Дакк быстро расплатился за помещения, дав трактирщику хорошие чаевые. Не понятно только за что? От незапланированного навара, колобок просто засиял как начищенный самовар.

Я уже еле сдерживалась, чтоб не сказать этому мужичью, что я о нем и о подобных ему думаю. Взяв себя в руки, самым холодным тоном, на который только способна, поставила трактирщика в известность, о проживании в комнате вместе со мной и братом, еще и боевого трарга. Надо было видеть изменение мимики этого пухлого и благополучного мужика. Весь его румянец волшебным образом сменился интересной бледностью, а взгляд, брошенный на меня, уже нельзя было назвать масленым. Сейчас в нем читался откровенный страх с примесью раболепного уважения. Ничего себе, какое впечатление на простых людей производит обладание такой кошечкой! Я, конечно, слышала от Дакка, что буду объектом самого пристального внимания, однако и представить себе не могла, что это внимание будет таким ошарашивающим.

– А где вы оставили своего трарга, госпожа? – В вопросе, заданном трактирщиком, явно читалась надежда, что мы просто пошутили. Пришлось грубо развеять эти надежды.

– Мой трарг и младший брат остались во дворе. Но я надеюсь, что это не надолго. Мы очень устали, путешествуя по этим неспокойным дорогам. И надеемся хорошо здесь отдохнуть и вкусно поесть.

Явно смирившись со своей участью, трактирщик робко заметил – Госпожа, мы не были готовы к таким необычным постояльцам, и боюсь, что не запаслись должным количеством свежей дичи.

Дакк поспешил его успокоить: – Не переживайте, любезнейший. Мы не планируем задерживаться здесь надолго. Нам хотелось бы пристроиться к какому-нибудь торговому каравану, идущему в столицу. Надоело, понимаете ли отбиваться от разбойничьих шаек, и остаток пути хочется проделать в относительном спокойствии за свою жизнь и кошелек.

Такое объяснение частично успокоило взволнованного трактирщика.

– К тому же, мы тут недавно поохотились, и на какое-то время запас свежего мяса у нас есть. Так что ваша основная задача – это хорошо и вкусно накормить нас. Надеюсь на это, ваших запасов хватит? – Я скептически оглядела упитанного мужика.

– Конечно, конечно. Сейчас все будет готово. За какой столик вам подавать? – У меня создалось ощущение, что трактирщик сейчас просто выпрыгнет из-за стойки от излучаемого им усердия.

– Пожалуй, сегодня мы перекусим у себя в номере, и пораньше ляжем спать. У меня будет еще одна небольшая просьба. – Дакк, легким щелчком отправил в направлении трактирщика еще одну монетку. После чего, колобок стал просто излучать волны внимания и почтительности. – Если появится подходящий караван, сообщи сразу же мне о нем. И желательно с подробностями. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Усиленно закивав, колобок убрал пустые кружки и налил нам по новой.

– Это за счет заведения! Ваши комнаты уже готовы. Это самые лучшие комнаты во всем трактире. Они на втором этаже. Я сейчас отправлю слугу за вашим братом и траргом, и он их приведет.

– Не нужно! Лучше я сама схожу за ними, мне не сложно.

На лице трактирщика отразилось явное облегчение. Интересно, а что он ожидал, что мой трарг и дебильный братец накинутся на его слугу и слопают с потрохами?

Выйдя во двор, я без труда нашла Лешека и Прошку на том же месте, где и оставила. Кратко пересказав разговор с трактирщиком, я взяла Прошку за ручку на ошейнике и мы чинно вошли в трактир. Все разговоры за столиками моментально стихли, и под прицелом обалдевших взглядов, мы не спеша поднялись на второй этаж в отведенные для нас комнаты.

Дакк уже с удобством устроился на широкой кровати, кинув мешки на пол и даже не делая попыток разобрать сложенные вещи.

– Ты не слишком ли вошел в роль? Я, между прочим, тебе в служанки не нанималась. Насколько я понимаю, обязанности телохранителя не включают в себя заботу о чистоте твоих шмоток? – Я мстительно попинала валяющуюся котомку Дакка.

– Эй, ты чего творишь? Там же мой любимый плащ!

– Вот и вытащи его, если не хочешь, чтоб он превратился в мятую тряпочку, годную только для мытья полов.

Наши пререкания были прерваны осторожным стуком в дверь, и после разрешения войти, в дверь протиснулась испуганная дородная служанка с огромным подносом в руках. Следом за ней прошмыгнул пацан лет пятнадцати с другим подносом, на котором красовался кувшин и плетеная бутыль в обрамлении нескольких внушительных кружек.

– Если господам будет еще что-нибудь угодно, вы только позовите, и я обязательно вам принесу. – Составив на стол все это богатство, эта парочка шустро выскочила за дверь, не забыв плотно за собой ее закрыть.

Несмотря на то, что днем мы поели запеченной на костре речной рыбки, глядя на свиные ребрышки, щедро сдобренные специями и посыпанные зеленью, я опять почувствовала зверский голод. Одних ребрышек на всех вряд ли хватило бы. К счастью, помимо них, на подносе имелось еще огромное блюдо с несколькими видами мелко нарезанного холодного мяса, а в трех глубоких мисках оказались запеченные грибы в сметанном соусе, чем-то напоминающие пресловутый жульен из моего мира. Я уж не говорю обо всем остальном, о чем в походе остается только мечтать – это большой каравай свежевыпеченного хлеба, круг сыра, свежие овощи и тарелочка с солеными огурчиками. В кувшине оказался холодный хлебный квас, а в бутылке – красное вино.

Пока наглый вампир не выпил все в одну ха… лицо, я быстро налила себе в кружку вина из бутыли, а Лешеку предложила попробовать хлебного кваску. Все-равно, для него это вино – как мертвому припарка, судя по тому напитку, которым он меня угощал на лесной опушке при нашей первой встрече.

Быстро насытившись, все пришли в благодушное настроение. Никто даже не заикнулся, когда я отдала плошку с грибами, предназначенную для Дакка, молчаливо сидевшему у кровати на коврике Прошке. Судя по всему, ему понравилось. Пришлось отдать и остальные миски, чтоб он их вылизал. Думаю, что кухарка скажет только спасибо. После Прошки посуду можно не мыть, она и так сияла первозданной чистотой.

Пока все переваривали сытный ужин, я встала, и помахав на прощанье всем ручкой, с милой улыбкой удалилась в другую комнату.

– А как мы спать будем на одной кровати? – Возмущению Дакка не было предела.

– Ничем не могу помочь! Вы все-таки мужчины, вот и разбирайтесь между собой. А лично я устала и намерена хорошо выспаться. В одиночку!

– Прошка, за мной! – Довольные и сытые, мы с Прошкой решили не обращать больше внимания на вечно недовольных мужиков. В конце концов, я даже спокойной ночи им пожелала, а они все бубнят. Вот нечисть невоспитанная нынче пошла!

Растянувшись на кровати, я испытала неземное блаженство. Как же это здорово, после стольких дней и ночей в лесу около костра, опять ощутить блага цивилизации. Эта кровать, чистые простыни, одеяло, и есть возможность наконец-то раздеться и спать как человек! Отключилась я моментально, даже не успев согнать с лица блаженную улыбку.

Эта ночь оказалась полна неожиданностей во всех смыслах этого слова. Мало того, что впервые за длительное время я ночевала в приличных человеческих условиях, так еще и дракон, заявившись на обычную тренировку, повел себя не совсем обычно.

С недавних пор, дракон стал заставлять меня совмещать тренировки с оружием и медитацию. Хорошо еще, что я наконец-то научилась отключаться и контролировать свое тело и мысли, обретя единство духа, как говорит дракон. Сегодня, после усиленной разминки и последующей медитации, дракон заявил мне, что я прошла первую ступень развития и теперь настала пора переходить на новый уровень.

– Сегодня, девочка, я расскажу тебе о единоначалии магии всех стихий. Люди ошибочно делят ее на составляющие, не подозревая о том, что, только достигнув равновесия, можно понять и постараться помочь этому миру. Нет смерти без жизни, нет земли без воды, нет огня без ветра! Все мысли и поступки взаимосвязаны и отражаются в Зеркале Мира, заставляя его проектировать новое развитие возможных ситуаций. Ты можешь гораздо больше, чем многие, родившиеся и принадлежащие этому миру, но и спрос с тебя будет неизмеримо больше. Я не стану тебя учить убивать других с помощью магии, этому тебя научат и без меня. Я научу тебя защищать себя и своих близких, используя древние знания. Возможно, что когда-нибудь ты сможешь сама дать новую жизнь, сплетя свой неповторимый узор из энергетических линий мироздания. Но это высшая ступень знания и сейчас тебе до этого очень далеко.

Первый урок и твое домашнее задание – научиться блокировать (закрывать) свои мысли от врагов. Ты должна научиться контролировать свои эмоции. И я покажу тебе, как это делается. Сейчас твоя задача расслабиться, и почувствовать мои мысли, как свои собственные. Выбрось из головы все лишнее, настройся на нужную волну и попытайся понять то, что ты сейчас услышишь. – Дракон наклонил свою голову, сделав возможным взгляд глаза в глаза.

Без долгих промедлений, я сделала так, как говорил мне дракон. Однако сразу у меня ничего не получилось. После всего сказанного учителем, в голове хватало и собственных мыслей, которые толкались там как пчелы в улье. Помогли занятия медитацией, в которой раньше я не видела особого смысла, как оказывается – зря. И только когда я сумела очистить свое сознание, в голову хлынул поток новой информации. Оказывается блокировать свои мысли можно по разному. Начиная от полной изоляции, до передачи заведомо ложных образов, поданных как свои собственные. Также возможны варианты, когда, блокируясь от одного человека, ты можешь быть полностью раскрыт другому и одновременно, передавать мыслеречью нужную информацию третьему. Тоже самое касается и эмоций. Мысли, образы и эмоции должны совпадать с той информацией, которую несут. К концу урока голова напоминала гудящий колокол. Если в начале моих тренировок с оружием, у меня нещадно болели все мышцы, то теперь это же самое можно было сказать и моей бедной голове.

Проснувшись, я поняла, что тело за прошедшую ночь отдохнуло, а вот голова распухла и побаливала, как с перепоя. Объем информации, полученный мной от дракона, можно было сравнить с хорошим таким толстым учебником, за одну ночь заученным наизусть. Теперь предстояло в кратчайшие сроки разобраться во всех этих инструкциях, формулах, словах и жестах. Иначе, боюсь, что строгий учитель придумает мне такое наказание, какого и врагу не пожелаешь. И ведь не выкинуть его из моей жизни никак! Интересно, а если я захочу провести ночь не одна, он все равно будет меня пытать?

Прошка, видимо чувствуя, как мне плохо, положил свою огромную голову на мои колени, и тихо, успокаивающе заурчал. Поглаживая своего любимца между ушами, я с удивлением заметила, что головная боль начала проходить, а общее самочувствие нормализоваться.

– Так ты еще и ходячая аптечка с анальгином в придачу! Ну, спасибо, что помог. Не знаю, чтобы я без тебя делала? – Я благодарно чмокнула котяру в огромный лоб, и лихо увернулась от ответной любезности.

Зайдя в соседнюю комнату я обнаружила своих спутников мирно завтракающих горячими оладьями со сметаной. Издав голодный вопль команчей, я успела первой схватить последний оладушек и злобно уставилась на наглые сытые физиономии.

– Предупреждаю сразу! Когда я голодная, то о-очень злая, а я сейчас ОЧЕНЬ голодная!

– Все понял! Не шебурши, уже бегу, твой завтрак скоро будет. – Дакк вскочил, и лихо увернувшись от пущенной в него подушки поспешил скрыться за дверью.

– Возьми две порции сметаны. – Высунувшись за дверь, прокричала я вдогонку быстро удалявшемуся вампиру.

Наевшись оладий и побаловав своего котика свежей сметанкой, я решила прогуляться. Благо и повод был, лучше не придумаешь. Я еще с вечера попросила положить мешок с мясом в погреб, и сейчас пришло время накормить моего зверя, а заодно и выгулять. Нацепив клинок, и наказав Лешеку сидеть тихо и не высовываться раньше времени, мы с Дакком спустились вниз. Народу в трактире явно прибавилось, и наше появление не прошло незамеченным. Вернее мое появление в тандеме с Прошкой. Дакк сразу направился к трактирщику, узнать свежие новости, а мы с Прошкой отправились на улицу, подальше от посторонних глаз, предварительно прихватив свой мешок с вчерашним мясом. Во дворе царило необычное оживление. То ли глубокой ночью, то ли рано утром прибыл, так ожидаемый нами торговый караван, и сейчас слуги так и сновали между телегами. Отойдя за поленицу дров, я отдала Прошке его завтрак, и пока он ел, с интересом наблюдала за устроенной суетой.

Пока я тихонько разглядывала вновь прибывших, из трактира вышел, судя по всему хозяин этого обоза. Его внешность разительно отличалась от всех, виденных мною до этого. Да это и немудрено, все деревни и села, где я успела побывать, были сравнительно небольшого размера и стояли в стороне от проезжего тракта. Думаю, что в городе у меня еще будет возможность насмотреться на наряды и поведение различных слоев общества этого мира. Пока же я с интересом наблюдала за еще большей активностью, поднявшейся в связи с появлением хозяина. Каждый из слуг пытался выказать прямо-таки нереальное рвение к работе, и желательно так, чтоб хозяин это заметил. Сам хозяин, в ярко-синем халате и темно-зеленых шароварах, с массивной золотой цепью на шее, выглядел очень солидно, несмотря на небольшое брюшко, выпирающее сквозь одежду. Немного постояв и понаблюдав за всей этой суетой, он жестом подозвал к себе ближайшего работника и что-то ему приказал. Что именно, за всем этим гамом, который сопровождал носящихся туда-сюда слуг, расслышать мне не удалось. Работник понятливо кивнул, и побежал в конюшню, откуда через пару минут вышел в сопровождении высокого воина, что говорится, косая сажень в плечах. Воин степенно подошел к купцу и легко кивнул ему в знак приветствия. По мере того, как купец начал что-то ему говорить, воин сдвинул брови и начал оглядываться по сторонам.

Интересно, что такое он ему говорит, раз воин стал выказывать явные признаки обеспокоенности. А, кстати, когда мы выходили, что-то я не заметила в таверне этого купца. Может он был в своем номере и спустился немного позже, иначе этот яркий наряд не заметить было бы не возможно. Тогда, что могло так обеспокоить сначала купца, а затем и этого воина? Вообще-то у меня есть одна догадка, которую я сейчас и проверю. Если их обеспокоенность связана с появлением в трактире боевого трарга, то они обязательно должны сами дать об этом знать. Или подойдут пообщаться, или подошлют кого-то еще. Посмотрим!

Позвав Прошку, я с независимым видом вышла из-за скрывающей нас до этого поленицы. Надо было видеть, как отчаянно жестикулирующий и что-то горячо доказывающий купец, так и замер наполуслове, позабыв закрыть рот. Воин, проследив за взглядом купца, просто окаменел. Прямо мечта скульптора, бери и ваяй. Ну, я не скульптор, поэтому просто прошла мимо них, поздоровавшись мимоходом и невольно задев плечом купца. А нечего торчать на крыльце, не пройти и не проехать! Прошку я мысленно успокоила и пообещала, что мы обязательно пойдем гулять, только немного попозже. Зайдя в зал, я прошла и села за самый угловой столик, заказав себе кувшин холодного кваса. Прошка благовоспитанно умостился у моей ноги, положив свою голову мне на колени. Не прошло и пяти минут, как в зал вошли купец с воином, и облюбовав себе соседний столик, устроились за ним, сделав заказ служанке. Я спокойно попивала свой квас и делала вид, что совершенно не замечаю косых, заинтересованных взглядов, исподлобья бросаемых в мою сторону. Тут, откуда не возьмись, появился наш вампир, и с важным видом плюхнулся на соседний стул, с ходу заказав себе бутылку ягодного вина. Я с возмущением уставилась на этого нахала. Если я на работе, то мне пить нельзя, а ему, как хозяину и нанимателю – пожалуйста! А от натурального ягодного вина и я бы не отказалась, только вот что-то никто не предлагает. Ну, ладно, я потерплю ради своего Прошеньки, но обязательно на этом кровопийце отыграюсь, мало не покажется. Успокоившись, я начала мысленно строить планы страшной мести, и на время даже забыла о наших соседях. Но тут мои сладкие мысли были грубо прерваны прозой жизни, и какой!

– Не позволите ли вас угостить? – У нашего столика стоял среднего роста мужичок в добротном сюртучке, явно посол от соседей. Только вот за соседним столом я его не видела, и когда он только успел к ним присоединиться, не понятно? Видно я слишком уж увлеклась своими планами, а это уже не простительно для профессионального телохранителя! Мужичок обращался, исключительно, к Дакку, как к наиболее влиятельному лицу. Этим самым, вся их компания поставила себя в заведомо невыгодные условия, так как я начинала злиться таким пренебрежением к своей персоне. А это никогда хорошим не заканчивается, для тех, кто меня разозлил.

Дакк с интересом обозрел этого кренделя, и благосклонно наклонил голову в знак согласия.

Мужичок резво воспользовался подвернувшейся возможностью, и придвинув свободный стул, плюхнулся на него своим седалищем, совместив это действо с барским взмахом руки и воплем: «Повторить». Вот только он немного не рассчитал траекторию своей руки, и вместо того, чтобы принести еще одну бутылку вина, пацаненок, обслуживающий посетителей, приволок новый кувшин кваса. Моя злость резко улетучилась, и я с повышенным интересом стала наблюдать за дальнейшим развитием событий.

ГЛАВА 24

Налив себе целую кружку кваса, мужик потянулся с ней к Дакку чокнуться, и с воодушевлением крякнув: «Ну, за знакомство!», резко опрокинул ее в рот. Через минуту, поняв, что что-то не так, он с недоверием потянулся к кувшину и принюхался. Удостоверившись, что не ошибся, перевел непонимающий взгляд на невозмутимо попивающего вино Дакка. Только после этого, мужик более внимательно оглядел емкости, стоявшие на нашем столике, и поняв свой промах, жутко разозлился.

– Эй, ты что себе позволяешь? Давно хорошей порки не нюхал, так я тебе быстро устрою! Ты что мне принес? Благородным господам подавать такое пойло, да я тебя в кровь запорю! – Возмущенно брызгая слюной, мужик начал приподниматься со стула, явно рассчитывая прямо здесь устроить экзекуцию. Вот этого я уже позволить не могла! Еще не хватало, чтоб каждый дуралей поднимал руку на малолетнего ребенка, а этого пацана я именно так и воспринимала. Тем более, что он совершенно ни в чем не был виноват!

– Дакк, у тебя есть какие-то претензии к этому молодому человеку? – Я мило улыбнулась, хотя Дакка моя улыбка заставила нервно поежиться.

– Ну, если у тебя нет к нему претензий, то я не понимаю, о каких-таких бла-ародных господах может идти речь? Кроме тебя и меня, я за этим столом больше таких не наблюдаю. Так что ты, молодой человек можешь быть свободен! – Пихнув ногой бледного пацана, я прокричала уже ему в спину: – «Аж до завтра!»

Поняв меня правильно, пацан быстро ретировался, и через минуту даже духа его не наблюдалось во всем трактире.

– Да что ты себе позволяешь! Девка! – Мужик побагровел от еле сдерживаемого гнева.

– Ну все, ты мне надоел! Забирай свой квас, и вали куда подальше, пока я добрая! – Подтверждая мои слова, Проша лениво повернул свою морду и немигающим взглядом уставился на разбушевавшегося мужика.

Из того будто выпустили весь воздух, как из воздушного шарика. Нервно булькая что-то невразумительное, мужик начал отступление, пятясь задом и задевая за все предметы мебели, которые попадались на его пути.

Ну, вот и ладненько. Посмотрим, что еще наши соседи придумают, чтобы познакомиться?

– Лика, а что это сейчас было? – Делая большие глаза, шепотом спросил у меня Дакк.

– Что-что, познакомиться с нами желают. А для начала прощупывают на предмет благонадежности. Сиди и делай невозмутимое лицо! – Я многозначительно повела глазами на соседний столик.

Видимо, Дакк все понял правильно, потому как замолчал, уткнувшись носом в кружку с вином.

Минут через пять, к нашему столу подошел воин и глядя ровно между мной и Дакком, пригласил нас за их столик. Грамотный, блин. Пока не поймет, кто из нас главный, решил лишний раз не нарываться.

Постаравшись опередить, открывшего было рот Дакка, я томно проблеяла:

– Лучше вы к нам, у нас и места больше, и столик удобнее расположен. – И чтоб закрепить произведенное впечатление, наивно-заигрывающе улыбнулась этому «оловянному солдатику». Видимо, впечатление я произвела именно такое, на которое и рассчитывала, а именно никакое. Теперь все взгляды были обращены исключительно на Дакка, как на хозяина положения, а я, типа дрессированной собачки при своем хозяине. Ну-ну, посмотрим, что будет дальше. Какие же они здесь все наивные! Хотя мужики везде одинаковые! Все готовы поверить в то, что все бабы дуры, а мужики молодцы. Сколько же мужиков на такой ерунде погорело – жуть, а все никак не научатся!

Переглянувшись, купец еле видно кивнул, и они синхронно придвинули свои стулья к нашему столику. Сразу же, как по мановению руки, появились холодные закуски, свежие румяные пирожки с пылу с жару, тушеные овощи и скворчащее на сковороде мясо, с острыми перчиками. Тут же служанка поставила запотевший пузатый кувшин и несколько чистых кружек к нему.

Интересно, а это что еще за напиток, и почему нам его не предложили? Принюхавшись, я с удивлением почувствовала запах свежих яблок и каких-то пряностей.

Не дожидаясь, когда мне нальют, я сама взяла кувшин и наполнила свою кружку. Судя по округлившимся глазам наших гостей, произошло землетрясение как минимум пятой степени по шкале Рихтера. А что я такого сделала? Подумаешь, если ждать когда на тебя обратят внимание, можно мхом зарасти. А напиток-то ничего оказался. Как сладкое шампанское, только с ярко выраженным вкусом зеленых яблок и какой-то специи, типа корицы. М-м, вкусненько, однако!

Смотрю, шкала наиболее влиятельных лиц опять начала колебаться. Вот пусть теперь помучаются, решая, кто из нас главный! А может у нас демократия?

А ведь гости-то наши Прошку опасаются. Или это я такая страшная? Вон как все скучковались на одной стороне стола, а я с Прошкой на другой оказалась.

– Я Махлюнд, купец и хозяин этого каравана. А это мой начальник охраны Зарст. – Купец замолчал, выжидательно уставившись на нас с Дакком.

Догадавшись, что от него хотят, Дакк представился сам и с небольшой запинкой, представил меня, как благородную госпожу и хозяйку боевого трарга, сопровождающую его в этом походе. Смотрю, их еще больше любопытство разобрало, прямо все маются болезные. Ну, это и к лучшему! На этом можно будет сыграть, если действовать по умному.

– И куда же вы пусть держите?

– Мы идем в столицу Вассариара. Хочу поступить в Университет. – Дакк гордо расправил плечи.

– Ну что ж, дело хорошее. А благородная госпожа Лика что, тоже в Университет будет поступать?

– А это уже как получится. Посмотрю по обстоятельствам, вообще-то я еще не решила. – Я неопределенно пожала плечами.

– Я конечно не вправе спрашивать, но все-таки, что могло заставить молодую девушку из обеспеченной семьи пуститься в одиночку в такое опасное путешествие?

– Ну во первых не в одиночку. Если вы не заметили, позвольте представить вам моего друга и защитника… – Дакк самодовольно ухмыльнулся – моего трарга Прохора. Я полностью в нем уверена, так как сама его воспитывала и он вырос рядом со мной.

– А не будут ли искать такого необычного трарга, а? Может быть у него есть и другие хозяева? – Купец хитро прищурился.

– Я не думаю, что кто-то будет нас искать. Моей мачехе только на руку, что я ушла из дома, все меньше мороки. Да и наследство отдавать не нужно.

– А как получилось, что ваш трарг такого необычного цвета, да и размеры его несколько превышают обычные? – Зарст изучающее осмотрел Прошку.

– Вот чего не знаю, того не знаю. Да мне собственно и сравнивать не с чем, поэтому я никогда не задумывалась. Это первый трарг, которого я увидела в своей жизни.

– А вы не задумывались, чтобы продать его? Вы можете получить хорошие деньги и со всеми удобствами устроиться в городе, а там и удачно замуж выйти.

– Это исключено и даже не обсуждается! Он мой друг, а друзей не продают! – Я нахмурившись посмотрела на купца, который посмел мне предложить такое.

Махлюнд переглянулся со своим начальником охраны, и тот поинтересовался:

– Скажите, а насколько хорошо он вас слушается и выполняет команды?

– Проша сделает все, о чем я его попрошу. У нас с ним полное взаимопонимание и доверие. И вообще, это полноценный боевой трарг. Да и я кое-что умею. Так что, в случае крайней необходимости, смогу спокойно наняться на работу в качестве телохранительницы, ну или охранницы.

Тут серьезно заинтересовались оба. Зарст уже другим взглядом окинул меня, задержавшись на рукоятке клинка, выглядывающего из ножен.

– Интересно, и насколько серьезно вы занимались фехтованием? – Зарст, казалось, пытался уличить меня во лжи.

– Думаю, что некоторые успехи имеются. Не знаю, насколько хорошо подготовлены воины из вашей охраны, но немногие со мной смогут справиться без труда.

– А не слишком ли опрометчивое заявление? От такой молодой и хрупкой девушки, вряд ли можно ожидать более-менее заметных успехов в нашем воинском искусстве. Удел благородных девиц – вышивать, разбираться в туалетах и махать платочком героям, ожидая их из похода. – Зарст насмешливо посматривал в мою сторону, даже не скрывая своего скептического отношения к моим словам.

– Если есть желание, мы можем размяться, тем более, что я сегодня еще не успела сделать зарядку?

– Мне? С вами? – Зарст чуть не расхохотался, и только уважение к благородному сословию, к которому я принадлежала, не позволило это сделать. Во время нашего разговора, Махлюнд молча наблюдал за нами, предоставив начальнику охраны самостоятельно нас прощупать.

– А что, вы уже такими мелочами как тренировки себя не озадачиваете? Предпочитаете посылать вперед кого помоложе? – Я нагло смотрела на Зарста, ожидая его вспышки гнева, и уже заранее вгоняя себя в боевой транс.

Так и случилось. Смех, тщательно подавляемый Зарстом, словно смыло набежавшей волной. Все-таки это было уже оскорбление его воинскому искусству. Хоть и завуалированное и оформленное в качестве вопроса, но оскорбление!

– Ну что ж, придется мне вас кое-чему научить. И в первую очередь скромности и уважению. Когда я выбью у вас меч, вы при всех, громко и внятно, принесете мне извинения, отдадите все свое оружие и поклянетесь больше никогда не брать его в руки, дабы не позорить великое воинское искусство!

– Не вопрос, но если я сумею выбить у вас меч, уже вы в свою очередь приносите мне свои извинения, и я вместе со всеми своими спутниками, в составе вашего каравана доходим до столицы. Устраивает?

Уже поднявшийся из-за стола Зарст, от удивления, что я не испугалась, а напротив, осмелилась выставить свои условия предстоящего поединка, чуть не поперхнулся. Взглянув на купца, и получив утвердительный ответ, он коротко бросил:

– Согласен! Предлагаю пойти на задний двор, подальше от лишних глаз?

– Мне все-равно. – Я пожала плечами, поправила перевязь со своим ксифосом и встала из-за стола. – Готова пройти, куда скажете.

Купец, сидящий за столом, от такой моей самоуверенности, озадаченно нахмурился. Весь его вид говорил, что он сейчас решает сложную задачу: «Или я полная дура, или у меня есть что-то, припрятанное в рукаве, о чем ни он, ни его начальник охраны просто не догадываются». Тем не менее, И он, и Дакк резво вскочили со своих мест и направились за нами, планируя понаблюдать за предстоящим развлечением. Поравнявшись со мной, Дакк тихонько шепнул мне на ухо:

– Лика, постарайся его не калечить, и не показывай все, на что ты способна. Все-таки нам с ними еще до города добираться, а мужская гордость – страшная сила!

– Ага, можно подумать, его мужская гордость не пострадает, если я у него выиграю не покалечив! И вообще, почему это ты так уверен в моей победе? – Я с удивлением воззрилась на невозмутимого вампира.

– Ты помнишь нашу последнюю тренировку? Так вот, я тогда перешел на ускоренный режим, а тебе все-таки удалось меня достать! Конечно, это не значит, что тебе больше нечему учиться, но уже сейчас ты далеко опережаешь многих человеческих вояк, во владении своим оружием.

– Да я тебе в прошлый раз чуть ухо не отсекла! Скажи спасибо, что вовремя остановилась. Ходил бы сейчас красавчиком писанным.А что, Одноухий Дакк, звучит! – Я с коротким смешком увернулась от неуклюжей попытки ущипнуть меня за руку. – Веди себя прилично, ты же из древнего дворянского рода, а ведешь себя как вампир-подросток!

– Ну все, ты меня достала! После разминки с этим Зарстом, жду тебя в лесу на дуэль. Такие оскорбления наследнику древнего рода, смываются только кровью.

– Хорошо, хорошо, только предлагаю перенести нашу дуэль за обеденный стол. Там и выясним все отношения! – Я примирительно ему улыбнулась, и тут стало не до разговоров, так как мы пришли на место. Воинственный Зарст уже очертил круг, и дожидался только меня. А это не хорошо, нельзя заставлять дядю ждать. А то еще устанет раньше времени и поединок не состоится.

Встав в боевую стойку, легким танцующим шагом я начала сближение. Благодаря своему учителю, мой меч уже давно не был для меня просто острой железякой, которой можно куда-то ткнуть, и при благоприятном стечении обстоятельств, может быть в кого-нибудь попасть. Более того, те ночи, которые я провела на горном плато, прыгая как мартышка и уворачиваясь от хлестких ударов хвостом, а впоследствии и пышущих струй огня, словно из доменной печи, научили меня чувствовать свой меч, как естественное продолжение руки. Конечно, за то короткое время, что я обучалась, вряд ли у меня получилось бы настолько сродниться с этим древним искусством. Ведь многие учатся годами, а то и всю жизнь, и не всегда достигают таких результатов. Но, как рассказал мне дракон, время на горном плато шло немного иначе, чем в реальном мире, из-за свернутой временной петли. К тому же здесь не обошлось без древней магии и помощи медальона-хранителя. Так что теперь я вполне была готова к подобным проверкам.

Зарст, решив не затягивать поединок, который по его мнению, больше напоминал пародию, сразу атаковал. Не сильно рассчитывая на полноценную защиту с моей стороны, он не стал изгаляться, а попер на меня простым, но действенным приемом. Это его и подвело. Понимая, что против грубой силы мне особенно нечего противопоставить, я поставила блок, при котором меч Зарста скользнул вдоль моего клинка, и поднырнув под руку, попыталась в свою очередь, нанести несильный удар в плечо. Все-таки Зарст был опытным воином, иначе вряд ли бы он дослужился до звания начальника охраны. В последний момент, сработали рефлексы, и Зарст успел отскочить от меня, крутанувшись на месте. После этого маневра он стал немного осторожнее, но все-равно никак не мог поверить, что это был не случайный выпад с моей стороны, а совершенно осознанный прием. Его меч был шире и тяжелее моего, да и сам мой противник, как говориться, был другой весовой категории. Поэтому мне пришлось основательно попрыгать, пока я сумела приблизиться к нему под нужным для меня углом. Чтобы выбить меч, мне нужно было провести удар ближе к основанию, по возможности не подставившись самой. К тому же, чтобы добиться того, что нам нужно, я должна была обставить все таким образом, как будто победа мне досталась случайно. Очень не хотелось раньше времени раскрываться и наживать себе врага в лице этого опытного воина, чья репутация окажется неизбежно испорчена, осознанным проигрышем в поединке с молодой девушкой. Однако я справилась, и уже на третьей минуте, извернувшись, сделала вид, что поскользнулась, а мой неловкий взмах рукой только слепой принял бы за осознанный выпад. Тем не менее, это решило исход схватки. Когда меч Зарста вылетел из его руки, я оглянулась по сторонам, вытерев пот рукавом. Вокруг царила пришибленная тишина, несмотря на то, что зрителей явно прибавилось. По краям площадки стояло человек пять воинов, явно из охраны торгового каравана. И откуда они только узнали про наш поединок?

Молчание настолько затянулось, что я уж начала серьезно опасаться, что всех присутствующих поразила временная немота, глухота и столбняк в придачу.

Зарст стоял, как громом пораженный и молча переводил взгляд с меня на свой меч, как-будто никак не мог поверить, что все это произошло именно с ним. Не зная что предпринять и как разрядить обстановку, я с извиняющейся улыбкой подняла с земли и пожимая плечами, подала меч Зарсту.

– Я, конечно, понимаю, что моя победа не совсем честная, но несмотря ни на что, ваш меч у меня в руках. И между прочим, он очень тяжелый. Может быть, заберете его у бедной девушки, а то у меня уже руки отнимаются? Надеюсь, такой сильный и справедливый воин не станет оспаривать победу слабой девушки? – Решив подыграть и польстить Зарсту, я мило хлопала ресницами и заискивающе улыбаясь, протянула ему меч, вперед рукоятью.

Все мужики попадаются на откровенную лесть, и этот не стал исключением. Удивленно посмотрев на свои пустые руки, он чисто автоматически сжал широкой ладонью рукоять своего меча. Наверное, только такой моей выходки и не хватало. Наконец-то его отпустило, а затем и все остальные пришли в движение. Восхищенно улыбнувшись, Зарст захохотал в полный голос и от переизбытка чувств обнял меня так, что я решила уже отдавать богу душу, так как треск ребер, по моему мнению, можно было услышать и на другом конце деревни. Громогласно объявив о победе, присужденной прекрасной леди, то есть мне, Зарст тихонько прошептал мне на ухо:

– Против меня, у тебя девочка шансов, конечно, не было, но видно боги к тебе благоволят. Потому что кроме как удачей и случайным везением это назвать никак нельзя. Однако у тебя очень неплохой потенциал, и если ты захочешь, я могу взять тебя в свои ученицы.

Заверив его, что я обязательно подумаю над этим лестным предложением, я поспешила отойти в сторонку и затеряться в толпе. Что говорили остальные, для меня осталось, как говориться за кадром. Гул голосов слился в один сплошной фон из поздравлений, восхищений и вопросов: «кто я, откуда и как смогла продержаться так долго?» Пришлось срочно повторять легенду о злой мачехе, потерянном наследстве, и старом вояке, который выступал в качестве моего личного тренера с самого детства. А также ставить всех в известность, что дальнейшее путешествие мы проведем вместе в тесном общении и всеобщей дружбе.

После этого, пошла, как водится всеобщая пьянка, с которой мне удалось улизнуть под предлогом вынужденного выгула своего трарга. Нет, я конечно не против веселых компаний, и сама люблю иногда расслабиться и отдохнуть на всю катушку. Только вот места здесь незнакомые, да и мы путешествуем инкогнито. Мало ли на что, или на кого можно напороться. И вообще, когда я пьяная – то могу быть очень буйной, а денег на восстановление этой халупы у меня пока нет! Так что, как говориться, пока воздержимся.

ГЛАВА 25

Вернувшись с прогулки, я просто обалдела и в который раз мысленно похвалила свою предусмотрительность и разумность. Часть посетителей просто тихо почивала кто под столом, кто мордой в миску с салатом, а часть дошла до кондиции из серии «а ты меня уважаешь?». Но до кулачных боев дело пока что не дошло, что само по себе было странно. Правда внимательно оглядевшись, я поняла, что это не культура отдыхающих, а мощный сдерживающий фактор в лице все того же Зарста и его основных подчиненных, которые очень культурно расселись за двумя стратегически важными столиками и очень мирно попивали свое вино, отнюдь не мирно поглядывая на особо зарвавшихся буянов, после чего те как-то быстро сникали и предпочитали молча присосаться к своей кружке, отчего большая часть и валялась в полной отключке. Увидав меня с Прошкой, Зарст приподнялся из-за стола и призывно махнул рукой, приглашая нас за свой столик. Отказаться, и проигнорировать приглашение было бы невежливо и тактически не верно. Все-таки нам с ними продолжать путешествие, и налаживание дружественных связей с нашими будущими попутчиками – наиболее важная и ответственная часть плана.

Чтоб не мозолить глаза своим необычным траргом, все-таки и цвет и размер не совпадали с общеизвестными экземплярами, я мысленно телепатировала Прошке отправиться наверх в нашу комнату, а сама присоединилась к Зарсту и компании.

Под перекрестным взглядом нескольких пар глаз я чувствовала себя, мягко говоря, неуютно. С этим нужно было срочно что-то делать!

– У меня что, вторые уши выросли, или волосы зеленые? Что со мной не так? – Я в упор посмотрела на Зарста, а потом по очереди троих его приближенных, сидящих с нами за одним столиком.

– Да нет, вроде все в порядке. А почему ты спросила? – спросил Зарст, обескуражено оглядывая мою голову.

– Да вы своими взглядами скоро во мне дыру протрете! Между прочим, в порядочном обществе так себя не ведут. Пригласили за столик, сами пьют, угощаются, а меня угостить не желаете? Для чего тогда звали? – Я нагло придвинула к себе общую тарелку с нарезанным крупными ломтями холодным мясом, и предварительно понюхав и определив как ягодное вино в одном из кувшинов, за неимением чистого стакана, начала отхлебывать прямо из кувшина.

Тут уже смутились все сидящие за столом, и начали усердно отводить глаза в сторону, а один даже подхватился и лично побежал на кухню за чистым бокалом для меня. В глазах Зарста недоумение сменилось веселыми искорками. После первого бокала, все немного раскрепостились, и беседа потекла по определенному руслу. Стараясь поменьше заострять внимание на своей персоне, я незаметно перевела разговор на тему каравана и воинского мастерства присутствующих за столом. Невзначай похвалила Зарста и восхитилась его умением, как мечника, а доброе слово, как говориться «и кошке приятно». Обсудили достоинства различных клинков, благо мой дракон успел немного подковать меня не только в практическом использовании разного оружия, но и по теории поднатаскал. После этого я вообще стала за своего парня.

– Лика, а можно посмотреть твой клинок? Уж больно он у тебя необычный. – Зарст осторожно посмотрел на меня, видимо опасаясь получить отказ.

Я пожала плечами и с показным равнодушием вытащила свой меч из ножен.

– Пожалуйста, смотри. Только в руки я свой меч никому не даю, так что не обессудь.

Меч повел себя спокойно, притворившись просто очень хорошим клинком, без всяких магических штучек (всполохов, пробегающих искорок и того подобного). Однако и этого моему окружению вполне хватило. Моему ксифосу очень не понравились жадные взгляды, буквально поедающие его со всех сторон. О чем он и сообщил мне волной недовольства, прокатившей от руки до самого мозга. Пожалуй, сдержаннее всех повел себя Зарст, хотя и в его глазах мелькало какое-то непонятное выражение жадности, перемешанной с жалостью, что такой клинок не в его умелых руках, а у какой-то сопливой девчонки. Не задерживаясь, я убрала меч в ножны, полностью игнорируя разочарованные взгляды и тяжелые вздохи по поводу такого богатства.

– А ведь это не обычный клинок. В нем чувствуется древнее искусство, сейчас таких уже не делают не за какие деньги. Да и в твоем ведении боя были некоторые совершенно незнакомые мне элементы, а ведь я прошел несколько разных школ Мастерства, и хоть и не являюсь самым лучшим в этой области, однако и полным профаном меня не назовешь. По крайней мере в своем выпуске я входил в пятерку лучших, а уж разные приемы и элементы я обычно определяю с первого взгляда. А в твоем случае, даже я затрудняюсь сказать, к какой школе можно причислить твое мастерство. Твоя манера ведения боя включает в себя своеобразную смесь из всех знакомых мне школ, но с добавлением совершенно необычных элементов. Ты как-то неправильно отвечаешь на выпады и связки, но к моему большому удивлению, это приносит свои плоды. – Зарст испытующе посмотрел на меня, с напряжением ожидая ответа.

– Понимаешь, ты привык к раз и навсегда заученным движениям. По твоему мнению, на тот или иной выпад я должна отвечать раз и навсегда заученным приемом. Я же предпочитаю свою технику ведения боя, которая заключается в полной импровизации в зависимости от конкретной ситуации. Я порой и сама не могу сказать, какой поставлю блок на тот или иной выпад. – Выдав эту заготовленную информацию, я затаила дыхание в ожидании ответа, прокатит или нет.

Зарст задумчиво закусил губу, переваривая мою информацию.

– Я как-то не рассматривал такой вариант. Может быть ты и права, по крайней мере есть смысл попробовать на тренировках этот твой новый подход. – Напряженное недоверие ушло из его глаз, хотя где-то в их глубине осталась еще тревожная искорка. Но, это уже дело десятое, главное на какое-то время мне удалось отболтаться. Хорошо еще, что во время боя я старалась не показывать все свое умение, а то вопросов боюсь, было бы несравненно больше. Придется на досуге продумать этот вопрос поподробнее, а то можно влипнуть по самое не хочу.

По ступенькам со второго этажа спустился купец, и направился прямиком к нашему столику. Я насторожилась. Договоренность, договоренностью, но мало ли как у них здесь принято.

– Так, Зарст, к утру чтоб все были в состоянии продолжать путь. Отвечаешь лично за каждого. Теперь насчет вас, девушка. – Махлюнд оценивающе окинул меня взглядом.

– Хотелось бы более подробно обсудить наше дальнейшее совместное путешествие.

Зарст сделал незаметный знак рукой, и столик сразу опустел. Остались только мы втроем – я, купец Махлюнд и Зарст, как начальник охраны и ответственный за порядок всего каравана.

Моментально прибежала служанка, смахнула крошки со стола и убрала пустые тарелки. Как по мановению руки, на столе появился большой мясной пирог с одуряющим ароматом свежей выпечки, а также новый кувшин с вином и чистые кружки.

Немного помолчав и дождавшись, пока уберется служанка, купец продолжил, тщательно подбирая слова:

– Я свое слово держу. И если пообещал в случае проигрыша позволить тебе и твоим друзьям продолжить дальнейший путь в составе нашего каравана, то так оно и будет. Однако я не обещал обеспечить тебе защиту, предоставить путешествовать в нашем обозе или выделить лошадей. Также я не обязан обеспечивать кормежку и прочие блага. – Махлюнд сделал паузу и выжидающе посмотрел на меня.

Я внутренне усмехнулась. Как все это знакомо. Прямо как в моем мире «товар – деньги – товар». Ну что ж, здесь я не новичок и удивить меня чем-то будет крайне сложно.

– Уважаемый Махлюнд, никто и не говорил, что мы собираемся сесть вам на шею и свесить ножки. Более того, у меня есть встречное предложение к вам, как к деловому человеку. Мой трарг может решить вопрос с питанием вашего каравана, по крайней мере того, что касается дичи. Более того, как вы уже могли убедиться, я могу выступать в составе вашего каравана, как полноценная боевая единица, также как и мой спутник. Единственным балластом, но надеюсь это не будет такой уж большой проблемой, будет мой младший братец. Что вы скажете на мое предложение? – Я уверенно посмотрела на купца, прекрасно понимая, что от такого предложения он вряд ли откажется.

Действительно, Махлюнд воспрял духом и при таком раскладе уже не он получался моим благодетелем, ведь в составе каравана мы по любому поедем, а вроде как я сделала ему царский подарок. Еще бы, существенно сэкономить на питании такой прорвы народа, получить задарма двоих воинов в охрану каравана, да еще и боевого трарга в придачу. О таком он не мог даже мечтать. С охраной из боевых траргов ходили только караваны, перевозившие особо дорогие грузы (драгоценности и шахремские ткани, которые шли на вес золота). Не один здравомыслящий бандит никогда не полезет на такой караван, если еще хочет походить по этому свету в качестве живого человека, а не свежеприготовленного зомби.

– Ну, если так, то все вопросы снимаются, и вы можете пользоваться всеми благами, как и любой другой полноправный член каравана. Единственно, нормальную лошадь здесь не раздобыть, а своих лошадей, я смотрю у вас нет? Впрочем, возможно мы попробуем что-то придумать, если получится переложить часть поклажи с заводных лошадей, то пару мы наверное сможем обеспечить. Ну а братец может ехать в обозе.

Ничего себе, купец расщедрился. Как же я на лошади поеду, если никогда на ней и не каталась. Нельзя же назвать умением ездить, пару раз в летний день прокатившись в парке на пони по кругу? Так и не сумев ничего придумать, я в ужасе стала представлять во всех красках, как завтра залезаю на здоровенного конягу, а потом с грохотом падаю с него как мешок с г…ном. Интересный расклад получается, махать мечом меня в нашем поместье научили, а на лошади – единственно приемлемом здешнем транспорте, не считая кареты, ездить научить забыли? Что же такое придумать, чтоб звучало поубедительней, ведь даже при всем моем желании, за одну ночь я вряд ли научусь ездить на лошади? И тут меня осенило. Прокатит – не прокатит, а попробовать надо. Достоверно изобразив смущение, я легонько кашлянула, прерывая довольные разглагольствования купца и привлекая к себе внимание.

– Мне ужасно не удобно вас прерывать, но тут появилась небольшая проблема. – Удостоверившись, что достигла нужного внимания к своей персоне, я нервно начала накручивать на палец прядку своих волос, изображая полную дуру. Думаю, что это по любому не помешает, все-равно, все мужики и так считают себя пупом земли, и лишний раз показав их превосходство, я вернее добьюсь к себе нужного расположения, будь я хоть тыщу раз их умнее, сильнее, хитрее и так далее.

– Не смущайтесь, милая Лика. Мы вас внимательно слушаем. – Купец благодушно кивнул мне головой, поощряя к дальнейшим признаниям.

– Дело в том, что в детстве я страдала одной неприятной болезнью. Она называется аллергия, и проявлялась она исключительно тогда, когда я подходила к лошадям ближе чем на пять шагов. По этой причине меня так и не смогли научить езде на этих благородных животных. Мне бы очень не хотелось быть вам в тягость, и я сочла честным заранее предупредить вас о этой моей проблеме. Сейчас я абсолютно здорова, но преждевременная кончина моего горячо любимого папочки, не позволила восполнить этот пробел в моем образовании. – Сделав вид, что ужасно смущена, я скромно потупила глазки, из-под ресниц внимательно всматриваясь в своих собеседников, ожидая реакции на свои слова.

Махлюнд озадаченно нахмурился и переглянулся с Зарстом.

– Что-то я никогда не слышал о такой болезни. И как же она проявлялась? – Зарст недоверчиво смотрел на меня, как на какую-то диковинку. Видимо для него было в новинку, чтобы кто-нибудь, живя в мире, где единственным средством передвижения являются парнокопытные, не умел ездить на них хоть как-то.

Ладно, врать так врать по полной. Все-равно никто не сможет проверить мои слова, а чем неправдоподобнее вранье, тем быстрее люди в него верят. Собравшись с духом, я начала фантазировать.

– Когда я была маленькой, в деревне, на окраине нашего поместья жила одна старая ведьма, и мой отец как-то умудрился с ней поругаться. Вот с тех пор и поразила меня эта непонятная болезнь. Что только не делал мой папаша, ничего не помогало. Как только я подходила к какой-нибудь лошади слишком близко, на моем лице появлялись красные пятна, и их становилось все больше и больше. К счастью, прямо перед своей смертью, в наше поместье забрела другая колдунья, первую-то папашка сгоряча повесил. Вот она-то и помогла мне избавиться от моего недуга, за очень круглую сумму. Я ведь любимая дочка у него была. К сожалению, вскоре после этого, я осталась круглой сиротой, без прав на наследство. – Я притворно всхлипнула, стараясь не особо перебарщивать, а то еще примут за кисейную барышню. Хотя это затруднительно, после того, как я так лихо махала мечом, но чем черт не шутит.

Подивившись таким причудам судьбы, Махлюнд с Зарстом «скушали» мою байку, что говорится, на «ура». Махлюнд даже проникся некоторым сочувствием.

– Зарст, поможешь завтра Лике освоить верховую езду, и лично проследишь, чтоб подобрали кобылу поспокойнее. – И уже обращаясь ко мне, добавил:

– Не беспокойся, Зарст у нас лучший среди всех, он поможет тебе освоиться в седле, и до города ты доберешься без проблем. А там, я подумаю, чем можно тебе помочь. Может, еще и замуж тебя выдадим, девка ты видная, да и наследство все-таки имеешь.

В ответ на мои удивленно поднятые брови, купец пояснил:

– Хорошо обученный, боевой трарг стоит очень немаленькие деньги. Так что твое наследство всегда при тебе, береги его. – Весело хохотнув, Махлюнд поднял свою кружку и чокнувшись за удачное окончание путешествия, мы дружно выпили в знак разрешения всех текущих неурядиц.

Посидев еще минут десять, я сослалась на усталость и на необходимость отдыха перед путешествием, и откланявшись, поспешила в свою комнату. День прошел без особых потрясений. Вечером, перед отходом ко сну, Прошка попросился на улицу, заверив меня, что утром он будет на месте без эксцессов и опозданий. Получив мое согласие, он просто растворился в воздухе, оставив меня в полном обалдении таращиться на пустое месте, где совсем недавно стоял мой «котик».

ГЛАВА 26

Ночью я как всегда оказалась на скалистом плато. Только вот учителя своего я там не застала. Это уже было необычно, если не сказать больше. Только я начала удивленно озираться по сторонам, как откуда-то сверху раздался знакомый голос моего учителя.

– Лика, девочка моя, подними голову и хватит ловить ворон.

Подняв голову, я увидела высоко в небе парящего дракона. За все время нашего знакомства, мой учитель ни разу не поднимался в небо. Я уже начала сомневаться, в его способностях летать, но как оказывается зря. Парящий в небе дракон, это я вам скажу зрелище еще то. Сложив крылья, он камнем начал падать вниз, незадолго до земли заново расправив огромные крылья и аккуратно спланировав на самый край каменистого плато. Я стояла, открыв рот, зачарованно глядя на огромного дракона.

– Ну и что стоишь? Ты же вроде как мечтала покататься? Не передумала еще? – Дракон насмешливо смотрел на меня, слегка наклонив голову.

Я только и смогла, чтобы сделать несколько шагов на подгибающихся ногах в сторону дракона и упрямо кивнуть головой.

– Насколько я знаю, у тебя возникли некоторые проблемы с ездой на лошадях? Ну ничего, это дело поправимое! Будешь учиться летать на драконах, а на лошади уже само по себе получится, если раньше с меня не свалишься. – Положив крыло на землю, дракон устроил мне что-то типа лестницы.

Карабкаясь по крылу на верх, я цеплялась руками за выступы и шипы, в изобилии усеявшие его. На верху я в недоумении остановилась. И куда же мне прикажете садиться? Оглядевшись, заметила небольшую впадину, ближе к шее. Там я и устроилась, со страхом ожидая момента взлета, и лихорадочно ища, за что можно схватиться, чтоб не сверзиться вниз. А дальше был полет. Мягкое парение сменялось бешенными виражами и поворотами, резким падением, да таким, что сердце уходило в пятки, а затем таким же резким взлетом. Минут через пять, показавшимися мне вечностью, я умудрилась как-то приспособиться и даже начала получать удовольствие от этого сумасшедшего предприятия. Горы, с высоты полета, казались еще более величественными, а деревья, внизу поражавшие своей величиной, наоборот, стали маленькими и невзрачными. В какой-то момент, меня охватила эйфория, и адреналин потребовал выброса бурлившей энергии. Затянув какую-то веселую, ритмичную песню, я даже стала подбадривать своего дракона на новые виражи и повороты. Захотелось, чтобы всем было также хорошо, как и мне, чтоб весь мир улыбался и радовался жизни и свободе. На очередном вираже я махнула рукой, и над нами раскинулась самая настоящая радуга, яркая и искрящаяся на солнце. Повернув голову, дракон удивленно и одобрительно посмотрел на меня.

Когда мы приземлились, я еле сползла с насиженного места. Ноги от бешенного перенапряжения, мелко дрожали и напрочь отказывались меня держать. Пришлось сесть на первый попавшийся валун. Дракон задумчиво рассматривал меня, как какую-нибудь диковинку.

– Да-а, не думал я, что ты способна меня удивить. Очень приятно, что я так ошибся. Что ж, поздравляю тебя с новым успехом. Теперь тебе доступны новые знания и умения в магии.

– Каким это образом? – Удивившись, я даже привстала, на время позабыв о своих ногах.

– Видимо наш полет подтолкнул твои способности. Радуга, созданная тобой во время полета, показывает, что теперь тебе доступна высшая природная магия. И все это легко, без подготовки и медитаций, всего лишь на одних инстинктах! Ты растешь не по дням, а по часам.

– Главное чтобы не в ширь. – Вяло отшутилась я. После окончания полета, сумасшедшее веселье стало меня покидать, и во всем теле почувствовалась ужасная слабость.

Видимо, поняв мое состояние, дракон кивнул головой в знак прощания.

– На сегодня, пожалуй, достаточно. Теперь ты сможешь какое-то время достойно продержаться на лошади. Конечно, хорошей наездницей ты пока не стала, но и полной неумехой тебя уже никто не назовет. Советую хорошо выспаться. – Усмехнувшись, дракон взмахнул крылом, и исчез в пыльном вихре, а я провалилась в сон без сновидений.

Только рассвело, как в дверь начали барабанить. Как же я не выспалась, и как же у меня все болит! Такое ощущение, будто всю ночь мешки с песком разгружала. Потянувшись, я поморщилась от боли в перетруженных мышцах.

– Да иду я, иду! Хватит уже барабанить, а то дверь выломаете. И кому это так неймется? – На полпути к двери, я остановилась, как громом пораженная. Вспомнился мой ночной полет на драконе, горы, леса, радуга. Теперь сразу стало понятно мое состояние «не стояния». Но несмотря ни на что, безумно захотелось все повторить, чтобы снова испытать ощущения хлещущей через край радости и энергии, ощущение парения в высоте, свист ветра в ушах.

Открыв дверь, я уставилась на Дакка, занесшего руку, для очередного удара в дверь.

– Ты чего, совсем обалдел? Чего расшумелся с утра пораньше? Если самому не спиться, так дай спокойно другим отдыхать.

– Между прочим, все уже встали и даже позавтракать успели. Одна ты дрыхнешь без задних ног. Если хочешь, можешь, конечно, продолжать в том же духе, но тогда караван уйдет дальше без нас. – Дакк обиженно насупился.

– Ах ты елки-палки. Я же совсем забыла, что мы на рассвете должны были выступать. Извини меня, совсем из головы вылетело. – Я покаянно улыбнулась Дакку. – Я быстро соберусь, а ты пока закажи мне чего-нибудь перекусить. Так кушать хочется, аж в животе урчит. – Закрывая дверь за Дакком, я стала запихивать свои вещи в рюкзак, одновременно прыгая на одной ноге и пытаясь напялить штаны. Нехорошо как-то получается. Не хотелось бы, чтобы все сочли меня не дисциплинированной обузой в пути.

Спустившись в общий зал, я увидела, что Дакк блестяще справился со своим заданием, и меня уже ожидает огромная яичница из пяти яиц с ветчиной и зеленью. Кое-как осилив половину, я с досадой посмотрела на остатки, но в живот уже ничего не залезало, так что пришлось оставить все на столе и поспешить к остальным на улицу. Там нас уже ждали две оседланные лошади. Та, которая предназначалась для меня, выглядела как стандартная деревенская лошадка и не внушала никаких опасений. Даже стало обидно, что обо мне такого плохого мнения. Хотя чего я ожидала, ведь сама наговорила вчера о своей несостоятельности, как наездницы, вот обо мне и позаботились. Подобрали самую смирную лошадку в караване, а теперь еще и приготовились развлечься за мой счет. Делая вид, что все заняты своими делами, несколько человек активно суетились около коновязи, бросая косые взгляды в нашу сторону. Дакк обеспокоено обернулся ко мне:

– Лика, ты как, сама сможешь забраться, или тебе помочь?

Смерив взглядом предложенный мне транспорт, я вспомнила свой ночной полет, и сразу весь мандраж куда-то улетучился в мгновение ока.

– Я попробую сама. Спасибо тебе, но, думаю, у меня все будет в порядке. – Подойдя к пегой лошадке, я ласково погладила ее по носу и на раскрытой ладони предложила кусочек горбушки, специально стащенный мною с кухни. Благодарно фыркнув, мягкими губами лошадка взяла хлеб, и съев его, подобрала все крошки с моей руки.

Посчитав миссию знакомства законченной, я оглядела двор в поисках Зарста. Увидав его рядом с каким-то молодым воином, я поспешила к ним. Дождавшись окончания разговора, я обратилась к нему:

– Зарст, скажи пожалуйста, когда мы отправляемся? А то Дакк поднял меня ни свет ни заря, а твои воины до сих пор занимаются непонятно чем, и судя по всему, трогаться никто и не собирается.

Посмотрев в указанном мною направлении, Зарст сдвинул брови и сделал шаг по направлении к коновязи. Крутившихся там, как ветром сдуло.

– Извини, Лика. Молодые оболтусы, не обижайся на них. Давай я тебе помогу забраться на лошадь? Обоз уже готов, так что можно трогаться. Да, чуть не забыл, твой брат уже в обозе.

– Ничего страшного, не переживай. За помощь спасибо, но я думаю, что у меня все должно получиться.

Подойдя к лошади, я достаточно легко забралась на нее, благо здесь уже существовало такое понятие, как стремена. Да уж, это вам не на дракона карабкаться.Выпрямившись в седле, я гордо посмотрела по сторонам. Воины, уже все на своих лошадях, разочарованно отводили взгляды. Ну что ж, с первой частью задания я справилась. Посмотрим, как получится со второй – ездой. Ударив пятками бока кобылы, мы тронулись неспешным шагом со двора. Слава богу, у Дакка также не возникло никаких проблем с его лошадью. То ли лошадь толстокожая попалась, то ли Дакка мы так хорошо замаскировали, что никто от него вампирьего духа не почувствовал.

Со двора выезжали шагом. Мы с Дакком находились в самом конце каравана, неподалеку от подводы, в которой томился весь перебинтованный Лешек. Прошка бежал рядом, а когда выехали на проезжий тракт, проходящий через лес, он заскучал и отпросился у меня в разведку. И теперь его силуэт мелькал то с одной стороны дороги, то с другой, а веселая усатая морда периодически выглядывала из кустов.

Часа через два, я вспомнила о своем обещании снабжать караван дичью в дороге, и мысленно потянувшись к сознанию Прошки, попросила его помочь. Он сразу же отозвался, и выслушав мою просьбу, стрелой рванул в лес. В душе остался отзвук удовольствия от предстоящей охоты, и возможности поноситься по лесу.

До привала, ничего интересного не произошло, если не считать косых заинтересованных взглядов в мою сторону в первые часа два – три с момента нашего отъезда с постоялого двора. Через какое-то время, воинам надоело ждать моего падения с лошади, и все занялись своими делами. Убедившись, что никто не обращает на меня внимания, я решила поэкспериментировать со своими новыми навыками. Отстав немного от общего каравана, я перевела свою кобылку на рысь, а затем и в галоп. Как это ни странно, особых неудобств я не испытывала. Даже более того, стала получать удовольствие от этой поездки, и мое настроение начало неуклонно подниматься. Лошадь вела себя просто идеально, не взбрыкивала и легко слушалась поводьев. Чудеса, конечно, но именно это чудо меня очень даже радовало. Очень не хотелось ощущать себя как мешок с травой, и служить посмешищем для всего отряда.

Когда объявили привал, я уже довольно уверенно спрыгнула с лошади и под изумленными взглядами тех, кто оказался посвящен в мою проблему, легко стреножила свою кобылку. Тут и Проша появился со своей добычей. Сбросив передо мной молодую олениху, Прошка развернулся и снова куда-то умчался. Через пятнадцать минут, сюда же была аккуратно сложена огромная рыбина, килограмм так на пять, чем-то напоминающая сома. Пришлось идти на поклон к Лешеку и просить его приготовить свое фирменное блюдо из запеченной рыбы. Очень довольный тем, что тоже может сделать что-то полезное, а не просто трястись все время в телеге, Лешек с энтузиазмом принялся за дело, разведя небольшой костер немного в стороне ото всех. Сдав основной охотничий трофей в общий котел, я с чувством исполненного долга, растянулась на травке. Рядом лежал Проша, сонно щуря глаза и с вожделением поглядывая в сторону суетящегося Лешека. Рядом зашуршала трава, и даже не открывая глаз, я точно знала, что это Дакк. Потоптавшись немного, он присел на корточки, и очень тихо обратился ко мне:

– Лика, слушай надо что-то придумать. Я конечно не совсем обычный вампир, и могу какое-то время питаться как и все нормальные люди, но благодаря твоей помощи, мне сейчас нужно немного поплотнее питаться, так как перестройка организма еще не завершилась, а самая оптимальная пища для меня – это свежая кровь. Скоро мы прибудем в город, и никто не может предсказать, что нас там ждет. Было бы не плохо, мне немного подзаправиться перед той неизвестностью, что нас ожидает. Только я никак не могу придумать, как бы это сделать так, чтобы не привлечь лишнего внимания и не возбудить никаких подозрений. Ведь для этого мне нужно отправиться на охоту и желательно в одиночку, чтоб никого не шокировать.

– А ты не пробовал напроситься в разведку? В лесу ты спокойно сможешь покушать тем, чем привык с детства.

– Я думал об этом, но у них здесь заведено ходить в разведку как минимум парами, и быть друг у друга на виду. Боюсь, что этот вариант мне не подходит. Вся надежда на тебя. – Дакк обреченно вздохнул.

Немного подумав, меня словно осенило.

– А давай я тебя отправлю в разведку с Прошкой? Думаю, вы друг друга не будете стесняться? Только не вздумай научить моего котика всяким нехорошим вещам! – Я ехидно посмотрела на обрадованного Дакка.

– Только учти, рыбки ты в этот раз не получишь! Если хочешь кушать, топай к общему костру за олениной. Я не фанатка жаренной на костре говядины. Вот если ее потушить или пожарить на сковородке, предварительно отбив и замариновав, тогда да. А так, я уж лучше рыбки покушаю.

– Жадина! И куда в тебя столько влезает? Нет, чтобы уже самой что-нибудь приготовить, а то только все съедаешь!

Открыв было рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость наглому вампиру, я вдруг задумалась. А действительно, почему бы и не попробовать. Кое-что и я умею готовить, и совсем даже не плохо, особенно в условиях похода. По крайней мере, шашлык всегда был моей прерогативой. Чтобы там не говорили разные особи мужского пола, но так, как я готовлю это блюдо, многим еще учиться и учиться. Только бы найти нужные ингредиенты, или хотя бы адекватную замену, и они у меня на коленях валяться будут, ползая за добавкой. Сколько я не ела мяса, а чтоб кто-то приготовил шашлык – не видела. В лучшем случае – это хорошо прожаренное мясо на костре, посыпанное солью и травкой, типа чеснока. Ни о каком мариновании, а тем более разном маринаде для разного мяса, никто и не заикался.

– Ладно, будет тебе еда. Только боюсь, что раньше завтрашнего вечера ты ничего не получишь, так что в разведку вы пойдете на голодный желудок.

Удивившись, Дакк так и остался стоять с открытым ртом, и изумленно вытаращенными глазами. Видимо, такой покладистости от меня он явно не ожидал. Это его окончательно и скосило.

– Мдя-м. Кажется перемены в нашем грешном мире грянут не шуточные, если уже Лика согласилась готовить, жди беды. Пойду-ка я, проверю свое оружие, а то мало ли что? – С ошарашенной физиономией, Дакк ретировался в лесок, поминутно оглядываясь на меня.

– Дакк, милый, смотри не спотыкнись, а то как на осинку напорешься, кто тогда мой шашлык пробовать будет?

Только я это сказала, как Дакк и впрямь, споткнулся о выступающий корень дерева, и кубарем полетел в кусты. Выбравшись оттуда, он с остервенением начал отплевываться зеленой травой, набившейся ему в рот, и отряхиваться от колючек.

– Тьфу на тебя, язва приставучая! Сначала сама свой машлык попробуй, а я уж потом, если ты выживешь. Хотя тебя, наверное, никакая зараза не возьмет, сама на корню сдохнет. – Выпалив все это, Дакк быстро нырнул в кусты, увидав у меня в руке увесистую дубинку. Дубинка полетела следом, строго по траектории нырнувшего туда Дакка. Услышав тихий вскрик и последовавшую за ним ругань, я удовлетворенно улыбнулась.

Прижавшись к своему пушистому котику, я начала шептать ему на ухо задание. Ведь от того, сумеет ли он мне добыть нужное мясо, зависит очень даже многое. А опростоволоситься перед друзьями мне совсем не хочется.

Переправив в сознание Прошки образ толстого упитанного поросенка, и обрисовав, как смогла, все особенности этого мяса, я получила подтверждение, что он меня не подведет. Нужное животное будет поймано и передано для моих экспериментов тогда, когда мне будет нужно. Вот только рыбки он покушает, и сразу же отправится на поиски.

– Прошенька, милый, боюсь что этой рыбкой ты не наешься. Ее надо будет поделить как минимум на три части. Кроме тебя и меня, есть еще Лешек, который как главный шеф-повар, тоже заслужил свою долю.

Фыркнув, Прошка потерся своей усатой мордой об меня, и лениво потянулся, вяло соглашаясь с моими доводами.

Честно поделив рыбку на три части, так как Дакк так и не появился к обеду, видимо решив последовать моему совету и уйдя обедать к общему костру, я уселась рядом с Лешеком. Для реализации моей затеи, требовалось отыскать некоторые травки, а лучше лешего, по моему разумению, никто не разбирается в корешках и травах, растущих в лесу. Обсуждение приправ к будущему шашлыку прервала команда к сборам. Решив продолжить нашу занимательную беседу попозже, мы быстренько собрали свои манатки и разбежались по местам. Лешек в свою телегу, я к моей кобылке, которая все это время мирно стояла там, куда я ее и поставила.

ГЛАВА 27  

Еще не стемнело, как был объявлен привал. Судя по всему, это место было хорошо знакомо нашему хозяину, и он не раз здесь останавливался на ночевку. Что и говори, место было очень уж удобным. Лес огибал эту поляну в форме подковы, огораживая от дороги густым колючим кустарником. Неподалеку оказался вполне приличный ручеек, где мы смогли и набрать воды и лошадей искупать. К тому же вопрос с дровами был решен заранее, и мы смогли сразу же запалить костер сучьями из ранее сделанного схрона. Прошка еще часа три назад умчался в лес, якобы на охоту, но настроившись на его волну, я чувствовала его радость от спокойного бега по лесу, от узнавания чего-то нового, да и просто от юной силы и кипящей энергии во всем теле. Все-таки мой котик был еще слишком маленьким, и он сейчас, можно сказать, только начинал познавать окружающий его мир.

Немного потренировавшись, я уже спокойно общалась со своим малышом мысленно. Более того, я настолько быстро привыкла это делать, что приходилось напрягаться, чтобы разграничить свое сознание от мыслей и эмоций этой большой кошки. Поделившись с Дакком этой проблемой, я немного успокоилась. Он пообещал, что очень скоро я смогу чисто автоматически выставлять блок на нужные участки мысленного контакта и это настолько войдет в привычку, что я даже не буду этого замечать.

Несмотря на нашу небольшую ссору, я немного волновалась за Дакка. Получится ли у него спокойно поохотиться в лесу вместе с Прошкой, не вызвав ни у кого подозрений и лишних вопросов? Видимо мое волнение передалось моему котику, и чтобы меня успокоить, Прошка сообщил, что у Дакка все в полном порядке, никто из каравана ничего не заподозрил, а дичи на пару они тащат столько, что всем в караване хватит не только наесться, но и объесться от пуза. Обрадовавшись, что у них все в порядке, я задумалась о емкости, в которой буду мариновать будущий шашлык. Никакого тазика в наших вещах не наблюдалось. Пришлось идти на поклон к хозяину нашего каравана.

Купец с начальником охраны расположились немного в стороне от общего костра. Поедая жаренную оленину, они оживленно обсуждали завтрашний путь. Насколько я поняла, купец настаивал сократить дорогу и пройти этот участок пути по лесной прогалине, а Зарст отстаивал прежний маршрут по торговому тракту. Прерывать столь занимательную дискуссию, мне показалось не очень приличным и я хотела уже удалиться, но тут меня заметили.

Махлюнд жестом предложил подойти поближе и располагаться с ними рядом.

– Что-то случилось? Может покушаешь с нами?

Взяв кусок жестковатого мяса, и пожевав его для приличия, я коротко изложила свою просьбу. Удивившись, купец попросил объяснить, для чего мне понадобилась такая большая емкость? Пришлось вкратце объяснить, что хочу приготовить мясо на костре по собственному рецепту, предварительно его замариновав. Правда о мариновании пришлось сказать как о натирании и посыпании мяса разными травками.

Пожав плечами и хмыкнув от такого бесперспективного занятия, Махлюнд попытался меня переубедить, что это лишняя трата времени и сил, ведь ничего вкуснее свежего мяса, зажаренного или запеченного на костре, нет и быть не может. Не добившись успеха, он махнул на меня рукой, и подозвав кого-то из обоза, отдал распоряжение. Буквально через минуту мне принесли требуемую емкость, и я ушла, очень довольная своей добычей.

– Лешек, смотри, что мне удалось достать! – Гордая, я продемонстрировала Лешеку свою тару.

– А посмотри, что я успел насобирать в лесу, пока ты доставала это корыто! – В свою очередь, гордый Лешек разложил передо мной целый гербарий, правда пока не засушенных, а свежесорванных травок и корешков.

Из всей этой кучи, я смогла идентифицировать только корешки, которые чистила для рыбы, и которые по запаху напоминают кориандр, а в простонародье – кинзу. Их я сразу же отложила в кучку для будущего шашлыка, а вот с остальным придется разбираться.

– Ну, я тебя внимательно слушаю! – Я уселась на травку, согнув ноги в коленях «по турецки».

Обрадованный Лешек сделал умную физиономию, и преисполнившись важности, как профессор ботаники начал проводить лекцию по съедобности, вариантах приготовления и возможных последствий на вкусовые качества и на организм человека данных травок. Вообще-то лекция получилась ничего себе так, достаточно занимательная. Особенно меня заинтересовали некоторые травки, которые при неправильном применении, могли вызвать такие нежелательные последствия, как непроизвольно испачканные штаны, а также неуправляемый словесный поток и куча других, менее заметных симптомов: легкое временное косоглазие, сильный насморк и различные аллергические реакции. Подробно изучив как НЕ надо использовать эти травки, а также все симптомы от их применения, я аккуратно завернула их в чистую тряпочку и положила на дно своего рюкзака. Никогда не знаешь, что и когда может пригодиться. Остальные травки никаких затруднений не вызвали, разве что у некоторых был совершенно ни на что не похожий, сильный резкий запах. Их я отложила в сторону, а вот те, которые мне понравились по своему запаху и по уверениям Лешека, никаких неприятных сюрпризов не таили, я смело сложила в кучку для будущего шашлыка. Особенно мне понравился один корешок, вернее даже клубень, слегка зеленоватого цвета, с легким чесночным запахом. Но это пока его не надрезал. А вот если его потереть или порезать на куски, проявляется резкий цитрусовый запах, а чесночный дух уходит на задний план. То же и с выделяющимся соком этого необычного растения. За неимением лимона, этот клубень – самое то, что нужно для будущего шашлыка.

Через какое-то время появились наши добытчики, и весь лагерь радостно загудел. Добычи они натаскали целую кучу, чем неимоверно всех обрадовали, и добрая половина народа засела за разделку, приготовление и копчение впрок. Вечером все вволю поели свежего мяса, и пользуясь моментом, я умудрилась умыкнуть полбутылки красного сухого вина у перепившихся ребят, расположивших свой костер неподалеку от нас.

Ночь прошла спокойно, а утром ко мне подошел Зарст и попросил временно приостановить охоту, так как бросать свежее мясо его воины отказываются наотрез, а застрять здесь на несколько дней в его планы совершенно не входило. Итак сегодня придется отправляться в путь значительно позднее запланированного, так как еще не все мясо было оприходовано.

Обрадовавшись, что у меня теперь есть время, чтобы замариновать шашлык, я мигом отправила Прошку на охоту, для поимки мяса на будущий деликатес.

Не прошло и двух часов, как мой Прошка заявился. Я радостно потянулась к своему котику.

– Ну, показывай, что ты мне принес?

Передо мной упало нечто бесформенное, больше похожее на толстую огромную шерстяную сардельку, с маленькими широкими лапками по бокам. Черные, глубоко посаженные глазки зло сверкали, а из пасти слышалось змеиное шипение сквозь длинный, раздвоенный язык. Я в испуге отшатнулась.

– Ты кого мне принес?

Неслышно подошедший Дакк только присвистнул, увидав такое чудо.

– Это где же твой Прошка сумел поймать варзана? Вот уже лет пятьдесят, как эти животные считаются исчезнувшим видом. Раньше они очень ценились за особый вкус, который приобретают любые кушанья, приготовленные с этим мясом. Более того, после того, как было замечено, что мужчина, съевший хотя бы маленький кусочек мяса варзана становится неутомимым в постели, как срырг, а все женщины моментально вылечиваются от своих женских болячек и снова готовы рожать детей, за варзанами началась повальная охота. Их нещадно уничтожали, пока не исчез последний представитель этой породы. И вот твой Проша умудрился где-то выкопать еще одного варзана, да еще и живого, хотя все были уверены, что их больше нет.

Прослышав про такую добычу, вокруг нас начали собираться люди, чтоб поглазеть на живое чудо. Узнав про такой дефицит этих мохнатых сарделек, вернее варзанов, я серьезно озаботилась. Если я пущу это шипящее чудо на шашлык, меня потом «общество зеленых» анафеме подвергнет, да и самой как-то неудобно, последнего представителя этой фауны так тривиально использовать.

Сквозь толпу протиснулся купец Махлюнд, и с непередаваемым выражением удивления, восторга и жадности, уставился на шипящего варзана. Оглядев цепким взглядом галдящую толпу, он что-то шепнул стоявшему рядом с ним Зарсту, и начал протискиваться поближе ко мне. Видимо, выполняя указания Махлюнда, Зарст быстро разогнал всех, отправив по своим делам. Народ хоть и нехотя, но все же подчинился, дисциплина в караване была жесткая, и Зарст никому не позволял отлынивать от работы.

Уже догадываясь, о чем может пойти речь, я мысленно потянулась к Проше, и попросила его рассказать о месте поимки этого варзана, и не было ли там еще таких же зверьков? К моему облегчению, Прошка сообщил, что видел еще пару штук этих необыкновенных животных, а также почувствовал глубоко в земле нору с приплодом. Правда, насколько я поняла, место обитания этих животных находится где-то ну о-очень далеко. Так далеко, что Прошке пришлось делать несколько телепортационных перемещений. Выяснив для себя все детали, я приготовилась выслушать предложения купца, ведь не зря же он с такой страдальческой миной протискивался ко мне, не сводя жадного взгляда с этой пушистой сардельки – варзана.

– Могу ли я поинтересоваться вашими дальнейшими планами на этого милого зверька? – издалека начал купец.

Ну-у, я еще до конца не решила. Может быть сделаю из него шашлык, а может еще какое применение найду. – Я неопределенно пожала плечами.

– А может быть мы договоримся, и я смогу что-то предложить за этого маленького варзана? Вы идете в город, а жизнь в столице Вассариара не такое дешевое удовольствие, и некоторая дополнительная сумма не будет лишней для молодой, красивой девушки, обремененной не совсем здоровым родственником? – Махлюнд достал из-за пазухи внушительный мешочек, и раскрыв его, высыпал на руку горсть золотых монет.

Если уж прожженный купец готов отдать за этого варзана столько золота, а даже при первом взгляде было понятно, что там не менее сотни, а то и больше, блестящих монет, то за него явно можно получить, как минимум, раз в десять больше. Значит, самое главное не продешевить, и выжать из этой ситуации как можно больше.

– Хочу сразу предупредить, что деньги меня не интересуют. Вернее не совсем так, они конечно интересуют, но только не в этом случае. – Решив немного приоткрыться купцу, я невинно поинтересовалась.

– Скажите Махлюнд, а что вы знаете об АКИМ (Академии Колдовства и Магии) и ежегодном наборе на обучение в ней.

– Зачем такой хорошенькой девушке на выданье, нужно такое грозное учреждение? Тем более, что если ты не обладаешь выдающимися способностями или ОЧЕНЬ богатыми родственниками, в эту Академию тебе не попасть. Конечно, если придерживаться только официальной версии, то в Академию может поступить любой, обладающий хорошим магическим потенциалом, и причем совершенно бесплатно, но если смотреть на вещи реально, то за последние несколько десятилетий, еще не было случая, чтоб кто-то, у кого нет денег, смог пройти вступительные экзамены в Академию. В лучшем случае, тебя могут определить учиться в ШМАР (Школа Магического Ремесла), где проходят ускоренный курс обучения все, кто обладает посредственными зачатками магии и не в состоянии оплатить обучение в АКИМ. Бывают случаи, когда ученик, прошедший курс обучения в ШМАР, переводится на бесплатное отделение АКИМ. Но эти случаи единичны и происходит это только тогда, когда у ученика за время предварительного обучения сильно развивается магический талант и Выпускной Совет принимает решение о его дальнейшем обучении. Ты меня извини, но я по отечески тебе скажу, выбрось это из головы. Я много повидал, и прежде чем принять решение о случайных попутчиках, незаметно проверил ваши ауры на магический фон и темные эманации. Для такого дела у меня всегда с собой имеется соответствующий амулет, заряженный самим Магистром факультета Магических Артефактов. Сколько я за него отдал денег…., скажу, не поверишь! Но он того стоит, еще ни разу меня не подвел. Конечно, от всей вашей троицы идут слабые флюиды магического возмущения, но они настолько слабы, что максимум, на что ты можешь рассчитывать – это на обучение в ШМАР, да и то, если повезет. А после окончания обучения в ШМАР, тебя ждет работа штатной ведьмой или магичкой в каком-нибудь захолустье, куда тебя направит Распределительная Комиссия. Оно тебе надо? Давай я лучше помогу тебе хорошо устроиться и подобрать достойную партию? Ты девушка видная, будешь как сыр в масле кататься за широкой мужниной спиной.

Я отрицательно покачала головой и упрямо сжала губы. Смотри-ка, а купец не так прост, как казался. Хорошо, что перед встречей с караваном, я на всякий случай замаскировала наши ауры под простых людей, а то раскрылись бы раньше времени. Это спасибо Дакку, он так бурно восхищался своими новыми способностями, открывшимися в результате моего смелого эксперимента с его жизненными энергетическими потоками, что мне подумалось: «Если я вижу ауры людей и других живых существ, то и любой другой маг сможет запросто «прочитать» нас, как открытую книгу. А это не есть хорошо».

Как объяснил мне Дакк, и в последствии я смогла полностью убедиться в его словах, проверяя ауры всех людей, попадающихся нам по дороге и в деревнях, оттенки ауры, отвечающие за наличие магических способностей отличаются своей необычностью от простых людей. К примеру, у простых людей аура и энергетические линии могут быть разных цветов, но в пределах обычной цветовой гаммы, и никогда не будут перламутровыми, светящимися, блестящими и так далее.

Обсудив этот вопрос с Дакком, я принялась за работу. Полыхающие багровым, пламенеющим сполохом, с оттенками перламутра, переливы ауры вампира, я замаскировала просто насыщенно красным цветом, местами переходящим в коричневый. Аура нашего лешего, была необыкновенного цвета – «мокрый асфальт с серебром», с изумрудно зелеными линиями, по которым внезапно пробегали светящиеся искорки,. Эти цвета я прикрыла, соответственно черным и темно-темно-темно зеленым. Ну а со своей аурой мне особо и возиться не пришлось. Мой необычный медальон все сделал за меня, стоило только закрыть глаза и внутренним взором представить ауру той женщины, с которой мы познакомились в деревне. Я только немного подправила узор, на более гармоничное соответствие цветовых оттенков. Как оказалось, не зря я так кряхтела всю ночь и на утро встала злая и не выспавшаяся с красными от бессонной ночи глазами. Вот и пригодились мои труды. Даже хваленый амулет не смог преодолеть мою защиту от нескромных глаз, что пытаются без твоего ведома просканировать тебя как на рентгеновском снимке. А вот фигушки вам! Я предпочитаю сама решать, кому и что про себя рассказывать. Кстати, с таким трудом наложенная защита, при желании, легко стиралась, открывая настоящую ауру своего носителя. Немного потренировавшись, Дакк и даже Лешек смогли сами по несколько раз стереть наложенные слои и снова их наложить. Естественно, под моим чутким руководством.

Ну что ж, можно сказать, что первый экзамен мы выдержали и даже хваленый амулет не смог нас расшифровать.

Сообразив, что я не поменяла своего решения, и меня по прежнему интересует обучение, Махлюнд решил зайти с другой стороны.

– Ну хорошо, если ты так хочешь, я могу попробовать устроить тебя в ШМАР на следующий год, если ты за это время не поменяешь своего решения. А до этого времени, я могу предложить тебе свое покровительство, крышу над головой и безбедное существование в течение этого года. Ну что, по рукам? – купец с готовностью протянул руку, ожидая моего согласия.

– А почему только в ШМАР, и только на следующий год? – Я недовольно скривилась.

– Ну я же тебе объяснял, что не с твоими способностями пытаться пройти экзамен в в саму Академию Колдовства и Магии. Только зря потратишь десять золотых, а это целое состояние. Вступительный экзамен в АКИМ считается бесплатным только для тех, кто прошел все испытания в ШМАР и был признан достойным для дальнейшего обучения в этом высоком заведении. Если ты настолько самоуверенна и идешь поступать сразу в АКИМ, минуя ШМАР, то будь готова выложить за экзамен десять золотых. А почему на следующий год, так ты уже опоздала, приемная комиссия уже либо заканчивает, либо вообще закончила испытания претендентов на обучение. Новый набор будет только в следующем году.

Такого расклада мы не предусмотрели. Пока добирались, все больше были озабочены тем, как нам незаметно проникнуть в город, да как раньше времени не раскрыться перед врагами. Мое горячее желание побыстрее завершить все возложенные на меня обязательства в этом мире и очутиться у себя дома, и так, непонятно на сколько, задерживается в связи с необходимостью пройти обучение, а теперь еще и эта непредвиденная задержка. Ну уж нет! Дольше необходимого, я задерживаться здесь не собираюсь, тем более, что исходя из объяснений, меня необученную, легко могут прихлопнуть как муху, все желающие темные колдуны и их приспешники. А таких желающих может быть очень даже не мало, а я хоть и научилась кое-чему, но это именно кое-что а не ого-го! А я еще молодая и жить хочу долго и счастливо, а это значит, что надо как можно скорее начать учиться чему-то серьезному, а не ждать целый год удачного замужества за толстым дядькой, успешно торгующим заморскими коврами, ну или еще чем.

Немного подумав, я задумчиво посмотрела на ползающего у моих ног шипящего вазрана, и перевела взгляд на ожидающего ответа купца.

– Предлагаю следующее. Ты устраиваешь для меня и моих спутников внеплановые экзамены в АКИМ, причем без вступительного взноса, а я отдаю тебе этого очаровательного зверька совершенно бесплатно. – Теперь уже я с ожиданием посмотрела на купца.

Помолчав, и что-то про себя прикинув, купец осторожно поинтересовался:

– А если вы не пройдете эти экзамены?

– Это уже не ваша забота. Самое главное, чтобы мы были к ним допущены на общих основаниях и обязательно в этом году, до начала обучения.

– Хорошо, я попробую. Магистр факультета Магических Артефактов мой хороший знакомый, думаю, что он согласится мне помочь. Но без определенных способностей, даже варзана не хватит, чтобы оплатить хотя бы первый год обучения в АКИМ на коммерческой основе.

– Не переживайте, это и не потребуется. Самое главное, сделайте так как я прошу, и мы в расчете. – Я мило улыбнулась, и подвинулась, всем своим видом показывая, что Махлюнд с милой душой может забрать это шипящее недоразумение в полное свое распоряжение.

Расплывшись в улыбке, Махлюнд засуетился, как будто только что стал папашей своего горячо ожидаемого первенца. По первому зову, было доставлено широкое шерстяное покрывало, в которое со всеми предосторожностями варзан и был укутан на манер все того же младенца. Нежно обнимая свое сокровище, Махлюнд лично понес его к своему шатру, сопровождаемый верным Зарстом, который расчищал дорогу как волнорез и осторожно поддерживал своего хозяина, чтоб он ненароком не спотыкнулся и не упал.

Грустно посмотрев на пустой тазик и на целый сноп различных травок, которые должны были выполнять роль приправы для маринада, я утешила себя тем, что несмотря ни на что, одну проблему с помощью несостоявшегося шашлыка мы все-таки решили.

ГЛАВА 28

Пока я задумчиво вертела в руках какую-то травинку, машинально ее покусывая, всеми забытый Прошка, который тихо удалился в лес еще в начале нашего торга с купцом Махлюндом, с треском проломился сквозь кусты, таща за собой еще какую-то добычу. Внимательно оглядев охотничий трофей своего котика, вынуждена была признать, что на этот раз это животное больше походило на свинью, чем предыдущий экземпляр, разве что о шести ногах, с длинным хвостом с кисточкой и небольшими рожками на темечке. Видимо сообразив, что если будет доставлять мне добычу в живом виде, то вряд ли хоть кто-то дождется обещанного шашлыка, Прошка все сделал за меня. Осталось только освежевать, порезать на куски и замариновать. Взбодрившись, я быстренько припахала к освежевыванию доставленной добычи Дакка и Лешека. Поворчав для вида, они дружно принялись за дело, вяло переругиваясь в процессе работы.

– Когда рога спилите, не выбрасывайте!

– Это еще почему? Что ты с ними делать будешь? – удивленно спросил Дакк.

– Вы ребята видные, глядишь, в городе вас и женим, а в семейной жизни такая вещь как запасные рога всегда пригодится… пока свои не отрастут! – Весело хохоча, я увернулась от кинутой мне в след шишки, понявшим, что его опять провели, Дакком. Что там бормотал Лешек, я уже не вслушивалась, решив пройтись по лагерю и заодно посмотреть, как там себя чувствует такой чудо дефицитный варзан.

Увидав меня, Махлюнд приветливо замахал рукой, подзывая к себе.

– Лика, посмотри как мы его устроили, здорово, правда?

Достаточно просторная клетка была сколочена из свежесрубленных деревьев, с затемнением в одной ее части. На полу клетки было постелено шерстяное одеяло и пук свежей соломы, в которую и зарылся этот непонятный зверек. Перед его мордой лежало угощение – коренья лесных лилий, от которого он пока что отказывался. Получив мое одобрение, довольный купец накинул на клетку огромный плед, оставив только небольшую щелочку для доступа воздуха. На мой вопросительный взгляд он суетливо пояснил:

– Варзаны ночные животные, на воле живут в глубоких норах и дневной свет плохо переносят. Да и от чужих глаз подальше, мало ли что…

Я глубокомысленно покивала головой, а сама незаметно стащила со стоявшей неподалеку тарелки два крупных красных помидора, и засунула их в карман. Довольно насвистывая, я вернулась к нашему костру, где Лешек с Дакком отчаянно спорили, какого размера должны быть куски для такого чудного блюда, как шашлык. Лешек настойчиво предлагал порезать тонкими длинными полосочками, а Дакк отстаивал сделать большие куски в ладонь величиной. Поняв, что если срочно не вмешаюсь, то либо они мне испортят с таким трудом добытое мясо, либо просто передерутся, я мигом всех разогнала. Нарезав мясо нужными мне кусками, я под чутким руководством Лешека, в определенной последовательности, добавила подготовленные травки, туда же нарезала украденные помидоры и полила красным вином. За моими действиями, разинув рты, смотрели Дакк с Лешеком, и по их обалделым физиономиям было видно, что они уже начинают сомневаться в моих умственных способностях.

– Лика, а зачем ты помидоры вином полила? Да еще и с сырым мясом смешала. Нет, я конечно не против съесть ЭТО, но лучше бы отдельно вино, отдельно мясо, а помидоры вообще – лишние! Ты ничего не перепутала? Давай я тебе подскажу немного, как надо сервировать стол. Помидорчики нарезала, умница, а вино вообще, желательно пить из бутылки, а не из тазика с сырым мясом. – Тихо приговаривая, Дакк попытался мягко отстранить меня от моего творения.

Не тут то было! Если уж я за что-то взялась, то помешать мне это сделать – последнее дело.

Ребята с недоумением таращились на меня, с тоской провожая последние капли вина, упавшие на замаринованный шашлык.

– Вот когда я вечером это мясо приготовлю на углях, тогда и посмотрим, кто чего перепутал! – Накрыв крышкой тазик, с чувством исполненного долга, я поставила его в тень.

– Так ты что, не сейчас будешь делать это мясо? На такой жаре оно же протухнет! – Возмущению Лешека не было предела. – Столько хороших травок извести, и все на выброс?

– Не переживай, ничего не протухнет, и ничего просто так мы не извели. И вообще, вы меня уже достали своим нытьем и глупыми вопросами. Дождитесь вечера, а сейчас я вам больше ничего не скажу. – Демонстративно повернувшись к ним спиной, я пошла к ручью мыть руки.

Вернувшись, я застала ребят за бурным обсуждением моей персоны. Особенно их волновал вопрос, можно ли будет есть то блюдо, которое я собираюсь приготовить им вечером. И если они откажутся, то сильно ли я обижусь, и какие могут быть последствия.

Заметив, что наконец-то лагерь начал сворачиваться, я громко скомандовала Лешеку:

– Так как ты едешь в обозе, возьми к себе мой тазик, и если с ним что-нибудь случится по дороге, я тебе не завидую. – Судя по вытянувшейся физиономии Лешека, именно такой вариант они и обсуждали с Дакком до моего прихода.

Кое как собравшись, наш караван тронулся в путь. Зарст отчаянно всех подгонял, сократив время кратковременных остановок, но несмотря ни на что, мы все-равно прошли только половину намеченного пути на сегодня. Да еще в середине дня начал накрапывать мелкий дождик. Капли дождя легко ударяли по зеленой листве, и скатившись, прятались в высокой траве, под копытами наших лошадей. Даже не успев, как следует промокнуть под теплым летним дождем, все весело встретили выглянувшее солнышко, которое своими лучами заиграло на каплях росы. Красиво раскинувшаяся радуга создала так необходимое в дальнем походе хорошее настроение, и до наступившего вечера, ото всюду были слышны шутки и смех.

Для ночевки пришлось свернуть в лес, а по подсказке нашего лешего, я помогла Зарсту найти лучшее из возможного, место для стоянки. Заставив Дакка натаскать побольше веток для костра, я отправила Лешека за тазиком с замаринованным мясом. Надо было видеть, как Лешек тащил этот тазик на вытянутых руках, боясь запачкаться, и как потом они вместе с Дакком отползали от меня подальше, когда я решила открыть крышку и проведать шашлык. Удивившись отсутствию запаха тухлятины, мои друзья удивленно переглянулись и нерешительно поползли в обратном направлении. Все-таки любопытство пересилило природную брезгливость, и глядя на мое удовлетворенное лицо, они поочередно заглянули в тазик. Лешек, не веря своим глазам, даже засунул туда свой длинный нос, пытаясь унюхать неприятные нотки в разнесшемся благоухании маринада. Ничего подозрительного не унюхав, ребята удивленно посмотрели на меня. Заметно смущаясь, Лешек задал вопрос:

– Лика, но как это возможно? Я сколько живу, но никогда не видел, чтобы мясо, которое хранилось не в холодном погребе летом целый день, не только не испортилось, но и приобрело такой интересный запах? Мы конечно умеем готовить мясо разными способами, и даже добавляем некоторые приправы, но чтоб вот так…. Еще и вином поливать, я не видел не разу.

– Учись, пока я жива! – довольно хмыкнув, я прикрыла мясо от мух.

– Я надеюсь, ты не приняла всерьез наши шутки? Мы с Дакком готовы выступить в качестве подопытных. Я ведь прав, а Дакк? – Лешек так умильно поводил носом, пытаясь унюхать запах маринованного мяса из под крышки, что я рассмеялась.

– Ладно уж, подопытные вы мои. Конечно, я с вами поделюсь, мне одной весь тазик никак не осилить. Но для начала вы мне немного поможете, и мои команды не обсуждаются.

После чего я засадила своих друзей обтачивать палочки, которые должны были служить импровизированными шампурами. Даже Прошка, заинтересовавшись, отложил свои похождения по лесу до лучших времен, и сейчас лежал, сонно щурясь на языки пламени и терпеливо ожидая окончания всей этой суеты. Получив все затребованное, и дождавшись, когда прогорит костер, я сгребла угли, и нанизав на острые обточенные палочки замаринованные куски мяса, приступила к его непосредственному приготовлению. Буквально через короткий промежуток времени, аромат, расползающийся по лагерю, начал привлекать народ. Унюхав, как пахнет мясо, которое по их мнению должно было уже протухнуть, Дакк и Лешек пододвинулись поближе ко мне и начали меня теребить.

– Ну что, готово уже? Смотри, оно уже подрумянилось, значит готово. Дай попробовать, а? – Дакк просительно заглянул мне в глаза.

– Рано еще! Я конечно понимаю, что для тебя лучше наверное с кровью, но сегодня готовлю я, и пока не скажу, что можно есть, никто к мясу и не притронется. – Вредничая, я подержала шампур лишние пять минут, и потом, все-таки сжалившись над пускающими слюнки друзьями, выдала каждому его порцию. Самый большой шампур получил конечно же Прошка, который не смог сдержаться, и поедая ароматное сочное мясо, утробно урчал, как-будто в соседней деревне завели трактор и забыли выключить.

Мясо и впрямь получилось то, что надо. Ароматное, мягкое, чем-то отдаленно напоминающее свинину, только еще более нежное и сочное. Хорошо, что я замариновала целый тазик, так как желающих попробовать новый деликатес набралось столько, что пришлось выдавать по одному шампуру на двоих. Отдельно, конечно, я отложила, и с посыльным передала по целому шампуру для хозяина нашего каравана – купца Махлюнда и его помощника Зарста. Для себя и своей команды, я отложила еще по одному шампуру, несмотря на жалобные взгляды некоторых молодых воинов, уже успевших съесть по кусочку моего кулинарного шедевра, но естественно, совершенно этим не наевшихся. Нечего их баловать, им Прошка столько мяса натаскал, на неделю обжираловки хватит.

Оглянувшись, я увидела, что около нашего костра собрался практически весь караван в полном составе, а шашлыка в тазике практически не осталось. Уловив мою растерянность, Прошка решил мне по своему помочь. Грациозным движением он плавно перетек из положения лежа в охотничью стойку, а его громогласный рык мигом разметал по поляне всех, кто толпился вокруг нас. Расчистив таким образом территорию, и избавив меня от надоедливых гостей, Прошка посчитал свою миссию выполненной и снова разлегся на манер мягкого шерстяного коврика у моих ног. За своевременную помощь, под обвиняющими взглядами Лешека и Дакка, я презентовала своему защитнику лишнюю порцию шашлыка, с благосклонностью им съеденного, несмотря на дружные попытки друзей этот шашлык экспроприировать.

– Лика, ну это уже совсем не серьезно, отдавать кошке такое мясо. Твой Прошка спокойно может и в лесу поохотиться, а друзья голодают. Дай еще кусочек, а? Ну что ты жмешься? – Дакк просительно протянул руку за шампуром.

– А кто говорил, что не будет это есть? Скажи спасибо, что вообще дала попробовать, и убери свои руки, пока я не разозлилась. – Я мстительно схватила валяющуюся шишку и запулила прямо в лоб, не успевшему увернуться вампиру.

– Правильно Лика, не давай ему ничего. Другое дело я! Я всегда верил в твой талант, поэтому и помогал тебе. Смотри, как хорошо сочетаются мои травки с этим чудесным мясом. Если кому и полагается дополнительная порция, так это мне! – Лешек тихо подползал с другой стороны костра, к готовящемуся шашлыку, на ходу роняя слюни в зеленую траву.

– Нет, ну никакой управы на вас нет. Подождите хоть немного, как будет готово, так уж и быть, получите еще по порции. – Я даже рассердиться как следует не смогла на этих обормотов, так умильно они заглядывали мне в лицо, готовые все стерпеть, лишь бы их накормили. Вот он, мой звездный час!

Внезапно сильно зачесалась шея, и потянувшись рукой, я наткнулась на явно проступивший из-под кожи медальон. Заметив мою тревогу, друзья резко прекратили дурачиться и с посерьезневшими лицами посмотрели на меня. Объяснив Дакку, что так сильно меня встревожило, мы начали незаметно всматриваться в окружающие нас деревья. Пока медальон не обжигал, а значит, непосредственной угрозы не наблюдалось. Однако о чем-то ведь он хотел меня предупредить, вот только вопрос, о чем? Впрочем, скоро мы это поняли.

ГЛАВА 29     

Со стороны часовых послышался какой-то шум, и на поляну вышли четверо мужчин. Впереди всех шагал молодой мужчина, на вид лет двадцати семи – тридцати. Красивое мужественное лицо пересекал небольшой шрам, который совершенно не портил его правильные черты, высокий лоб, упрямый, слегка выдающийся подбородок и спокойный взгляд светло-серых глаз говорили о внутреннем достоинстве и недюжинном уме, а походка и некоторые движения являли сочетание мужественности и аристократичности. Определенный шарм ему придавала и прическа воина – длинные светлые волосы стягивались в тугой хвост. Наши девчонки просто писали бы от восторга, увидав такого красавчика. Пока была возможность, я внимательно осмотрела вновь прибывших, старясь впрочем не особо показывать свою заинтересованность. Внимательно оглядев спутников этого красавчика, мой взгляд задержался на молодом парне, на первый взгляд которому я дала бы лет двадцать пять, не больше. Довольно высокий, худощавый, я бы даже сказала худой, он двигался с ленивой грацией лесной кошки, которая и в расслабленном состоянии, все равно смертельно опасна для любого, посмевшего ее потревожить. Длинные черные волосы свободно спадали на плечи, совершенно не портя его, а наоборот, удивительным образом, только подчеркивая в нем хищника и мужчину. Причем именно в такой последовательности.

Как будто почувствовав, что его рассматривают, он поднял взгляд и в упор посмотрел на меня. Смутившись, я быстро отвела свой взгляд, который, несмотря ни на что, как привязанный вернулся на место. Его большие глаза с вертикальным зрачком в обрамлении густых длинных ресниц просто приковывали к себе. Мне почему-то сразу стало понятно, что передо мной много переживший и повидавший человек, значительно старше своего кажущегося возраста. Хотя вот человек ли он? Судя по его глазам, явно не совсем. Не знаю почему, но он меня заинтересовал настолько, что необоримо захотелось подойти и поговорить с ним по душам. Быстро отведя взгляд в сторону, я шепотом попросила Дакка, пойти разведать все о незнакомцах. Коротко кивнув, он вскочил и независимой походкой двинулся в сторону шатра Махлюнда. Мысленно пожелав ему удачи, я сидела как на иголках, а во мне крепла уверенность, что эта встреча не случайна, и мы обязательно как-то связаны с этими незнакомцами, ну или с кем-то из них.

Через пару часов, Лешек, сидевший напротив меня, и вяло подбрасывающий сухие ветки в догорающий костер, тихо сообщил, что в нашу сторону идут двое из незнакомцев в сопровождении хозяина каравана и его вездесущего помощника и охранника Зарста. Через пару минут за спиной раздалось осторожное покашливание, и веселый голос купца пожелал мне доброго вечера. Развернувшись, я широким жестом пригласила присаживаться к нашему костру, и вопросительно посмотрела на Махлюнда.

– Лика,позволь представить тебе наших гостей, уважаемого господина Тармара и его спутника – господина Аранта. Они выразили желание познакомиться с такой загадочной особой, которая является не только владелицей настоящего боевого трарга, но еще и фантастического везения, благодаря которому, все смогли увидеть живую легенду – до сегодняшнего дня считавшегося вымершим – вазрана. Я уж не говорю о том, что ты просто замечательная хозяйка, так как такого чудесного мяса я не ел нигде, а уж моему мнению можно доверять. Даже в самой прославленной таверне столицы не подают такого кушанья, которым сегодня ты осчастливила наши желудки, изголодавшиеся по нормальной, домашней пище.

Две пары внимательных глаз уставились на меня, словно сканируя и просвечивая рентгеном. Не на ту напали. Напустив на себя вид полной дурочки, я внутренне обрадовалась, что Прошка недавно убежал в лес на охоту, и приставать к моему бедному котику никто не сможет.

– Приятно познакомиться с такими очаровательными господами. Господин Махлюнд, вы так меня расхваливаете, будто пришли сватать. И кого же, позвольте узнать, вы прочите мне на роль будущего мужа? – Тонким, слащавым голоском пропела я, умильно хлопая ресницами и стреляя глазками то в сторону одного, то в сторону другого, усердно игнорируя совершенно ошарашенный вид нашего хозяина.

– Нет, нет, я совершенно не то хотел сказать. Вернее, все то, только не по поводу сватовства. – Совершенно запутавшись и окончательно смутившись, купец замолчал, предоставляя право слова своим спутникам.

Светловолосый воин едва заметно поморщился, явно удивляясь дифирамбам купца какой-то молодой особе, ничего из себя не представляющей, по его мнению. Зато черноволосый парень явно что-то понял, и его первоначально скучающий взгляд приобрел легкий прищур, явно пытаясь сообразить, какую игру я затеяла.

– Уважаемый господин Махлюнд сообщил нам о наличии в караване боевого трарга. Так ли это, и не могли бы мы на него взглянуть? – Явно сомневаясь в правдивости озвученного, ну не могла такая легкомысленная особа, как я, быть владелицей такого грозного оружия, светловолосый воин, представленный Тармаром, требовательно взглянул на меня.

– А что, господа тоже желают приобрести по какому-нибудь экзотическому животному? Хочу сразу предупредить, это удовольствие дорогое и не каждому по карману. – Согнав выражение полной дебильности, и, напялив маску прожженной торговки, ехидно ухмыльнулась я.

Ну совершенно не переношу мужского снобизма к нашему слабому полу. Таких высокомерных товарищей совершенно не грех немного проучить за излишнюю самоуверенность. Развивая дальше свою мысль, я продолжила нахальный напор.

– Прежде чем мы будем общаться на эту тему далее, не покажут ли господа свою платежеспособность?

– Думаю, что ручательство доброго господина Махлюнда будет достаточной гарантией нашей заинтересованности? – вежливая, снисходительная улыбка господина Тармара не оставляла мне никаких шансов на отступление.

– Я, бесконечно, уважаю нашего глубокоуважаемого господина Махлюнда, и если он полностью ручается за вас, то я, конечно же, не вправе подвергать сомнению его слова, тем более, подтвержденные его полной платежеспособностью.

Увидав, совершенно изменившееся лицо хозяина нашего каравана, и услыхав его протестующее блеяние, я удовлетворенно зажмурилась, продумывая свой следующий ход в этой игре.

– И кого же вы желаете приобрести в свой зоопарк? Ну, смелее, если я буду в хорошем настроении и плата окажется достойной, возможно вам повезет, и вы получите то, что заказываете. – Я скептически усмехнулась, ожидая какого-то заковыристого названия. Того, что я услышала после своего вопроса, точно не ожидал никто!

– Если вы настолько уверены в своих силах, то я озвучу свое давнее желание. Я хотел бы познакомиться с представителем расы кса-рдонов!

Не больше и не меньше!

– А вы случай      но не перегрелись на солнышке? А может вас комарики покусали и ваши решения стали настолько неадекватными, что вы и сами не знаете о чем просите?

Ехидно ухмыляясь, я прямо смотрела на господина Тармара, проводя откровенно оценивающим взглядом с ног до головы его и его спутника.

Несмотря на свою кажущуюся невозмутимость и наглость, внутри меня все дрожало и рвалось наружу. Ничего себе, кто-то сумел узнать мой самый большой секрет, когда мы даже не дошли до нашей главной цели – столицы магов – Вассариара.

Внимательно вглядевшись в черноволосого парня, названного Арантом, я с облегчением заметила легкие смешинки, плясавшие в его глазах. Значит это было всего-лишь желание поставить на место зарвавшуюся нахалку.

Пока мы так мило общались, Лешек взял на себя обязанности гостеприимного хозяина и выдал каждому из гостей по самодельному шампуру с уже слегка подстывшим шашлыком. Судя по непередаваемому чавканью, это нисколько не помешало им оценить мои кулинарные таланты, и шашлык исчезал в их животах с пугающей скоростью.

– Ну что ж, в области кулинарных талантов, уважаемый Махлюнд совершенно вам не польстил. Вы действительно замечательно готовите. Такой хозяйке совершенно не обязательно иметь какие-то еще таланты, и если окажется, что вместо хорошо обученного боевого трарга мы увидим простого домашнего кота-переростка, ваши шансы на удачное замужество совершенно не пострадают. – В такой завуалированной форме, Тармар констатировал тот факт, что место женщины у плиты, а не на поле боя.

Он с ожиданием огляделся вокруг, с удовлетворением отметив отсутствие не только обещанного боевого трарга, а даже самой завалящей домашней кошки.

– Не хочу вас огорчать, но мой трарг ушел на охоту, и прерывать ее я не имею права, должен же он наконец нормально покушать, а то в последнее время, все что я приготовила для него, воины достойного Зарста сметают могучим ураганом, и мой котик остается голодным.

Поперхнувшись от неожиданности, Тармар с изумлением уставился на меня.

– Вы хотите сказать, что вот ЭТИМ вы кормите свою кошку?

– Да, а что такое? Думаете, что есть одно мясо ему вредно? Возможно, вы и правы, в следующий раз потушу ему на гарнир овощи. Говорят для пищеварения очень полезно. – Я озабоченно нахмурила брови, исподтишка рассматривая своих гостей.

Увидав растерянное лицо Тармара, я не выдержала и весело расхохоталась, честно надеясь на наличие у него чувства юмора. То, что темноволосый Арант все прекрасно понял и уже давно воспринимает все происходящее как веселую шутку, я поняла по мелькнувшей ухмылке и озорно блеснувшим глазам.

– Кстати, Лика, а как тебе удалось так чудесно приготовить мясо? Если сумеешь научить моего повара готовить это блюдо, обещаю выполнить любое твое желание, в пределах разумного, конечно. – Полушутливо, полусерьезно пообещал Махлюнд.

– Я подумаю над вашим предложением, возможно я смогу научить вашего повара еще чему-нибудь, и тогда мое желание получится увеличить в несколько раз? Ну, в пределах разумного, конечно.

– А вы, молодая особа, своего не упустите. Интересно, не были ли ваши ближайшие родственники из сферы торговли? – Тармар уже практически не скрывал своего пренебрежения от моего умения торговаться, совершенно не подобающего благородной леди и глубоко противного настоящему воину.

– Не совсем. – Решив не разубеждать этого напыщенного индюка, который совершенно не понимает шуток, я еще больше напустила тумана на свое происхождение.

Посидев некоторое время, и периодически ловя на себе заинтересованный взгляд Аранта, я невольно прислушалась к неспешной беседе между Тармаром и нашим купцом. Поняв, что так просто от этого упертого воина мне не избавиться, видимо он твердо решил поставить меня на место и дождаться появления ручной домашней кошки, я мысленно позвала Прошку. Выслушав меня, тот моментально откликнулся и легко сосканировав с моего сознания образы новых знакомых, пообещал появиться в самое ближайшее время. Напоследок попросив его быть поосторожнее, я спокойно уселась ждать своего защитника и друга.

Видимо в какой-то момент, Арант что-то почувствовал или заподозрил, так как его взгляд стал задумчивым и настороженным. А буквально через пять минут, когда я уже почувствовала приближение Прошки, Арант вскочил на ноги и встал в напряженной позе перед Тармаром, как будто защищая его от неведомой опасности со стороны леса.

– Не переживайте, вам ничего не угрожает. Это всего лишь мой котик с охоты возвращается. – Я поспешила успокоить насторожившегося парня.

Ну, ничего себе, сказала я себе. Это как же он сумел услышать, или почувствовать приближение моего «тигра», если даже Лешек не в состоянии его отследить в лесу, хотя уж для него-то лес является родной вотчиной, и в этом ему нет равных. Другое дело я. Мы с Прошой связаны ментальным каналом, а это даже сильнее чем родственные узы. У меня вообще, такое ощущение, что я смогу его отыскать даже на другом конце земли, а его сильные эмоции я ощущаю как свои собственные. Вообще-то с этим надо что-то делать, а то я скоро свихнусь. Пора научиться ментально прикрывать свои мысли и эмоции и как-то экранироваться от лезущих в мою голову восторгов Проши от удачной охоты или чего-то подобного.

Неспешный разговор собеседников прервало эффективное появление огромной кошки, плавно выступившей на поляну, и положившей перед моими ногами огромного оленя с ветвистыми рогами. После чего, явно играя на публику и стараясь поддержать реноме хозяйки, Прошка обвел тяжелым немигающим взглядом новых гостей, и как самый воспитанный боевой трарг, расположился сбоку от моей ноги.

Глядя на отвисшую челюсть, разом утратившего свое надменное выражение, Тармара, я решила добить его окончательно.

Голосом зажравшейся нахалки, я сварливо попеняла своему траргу:

– Что ж ты Проша, такого мелкого оленя приволок? И потом, неужели ты не знаешь, что я больше люблю другой вид мяса.

Прекрасно поняв мою мысль, Прошка понуро повесил голову, всем своим видом выражая раскаяние в таком опрометчивом поступке.

– Вы что, используете боевого трарга в качестве охотничьей собаки? – Возмущению Тармара не было предела.

Судя по всему, я в его глазах упала ниже плинтуса. Совсем недавно он был полностью уверен, что никакого боевого трарга в нашем караване не существует, и купец его либо разыгрывает, либо никогда не видел настоящих траргов и ошибочно принял за оного какого-то слишком большого кота. Тем более, у такой особы как я, по определению не может быть такой редкости. Однако Тармар быстро оправился от первого удивления, и теперь просто горел желанием освободить молодого, перспективного трарга от такой неудачной хозяйки, как я.

Кстати, купец давно понял, что я придуриваюсь. Ведь за все то время, что мы прошли вместе с караваном, я никогда и ни при каких обстоятельствах не ругалась на своего Прошу, и другим не позволяла, вставая грудью на его защиту. Да мне и не нужно было произносить эти глупые слова, Прошка всегда прекрасно чувствовал мое настроение и старался ни при каких обстоятельствах не вызывать моего недовольства. В принципе это было нетрудно, ведь наше сознание работало в одной тональности и если говорить простым языком, мы были просто без ума друг от друга.

Махлюнд активно порывался что-то сказать разошедшемуся Тармару, но тот уже, как говорится, закусил удила, и ничего не желал слушать.

– Лика, вы очень симпатичная девушка и, думаю, что для вас очень важно удачно выйти замуж. Поверьте, я не последний человек, и кое-что могу для вас сделать… Ты.., вы будете обеспеченной замужней женщиной, вас примут в домах знатных горожан как свою. За все за это, я прошу о небольшой малости, тем более, что в будущей сытой и благополучной жизни, это не является ее непременным условием. Скорее наоборот, он будет вам только мешать. Я прошу вас, отдайте мне этого трарга! Для вас это такая малость…

Сначала я слушала пламенную речь Тармара с живым интересом, забавляясь его горячности. Однако с лившимся потоком слов, я начала потихоньку закипать, а к концу его речи во мне все бурлило, как в жерле вулкана. Да что он себе позволяет?! Вперив в него яростный взгляд, я изобразила на лице дружелюбный оскал.

– А не пошли бы вы в жопу милейший? Если вы настолько плохо разбираетесь в людях, это лично ваши проблемы, но вот то, что вы не можете контролировать свое словоизвержение, может стать просто катастрофой. Я больше вас не задерживаю, мне хотелось бы немного отдохнуть.

– Да что ты себе позволяешь, мерзавка! – Теперь уже Тармар кипел как чайник. Разве что из ушей пар не шел. – Твое счастье, что ты женщина, иначе твои мерзкие слова, я давно забил бы тебе в глотку!

– А я в принципе не против. Меч у меня есть, полянка тоже подходящая, так что ничто нам не мешает. – Я демонстративно положила руку на эфес своего меча.

Не сговариваясь, мы сделали по шагу навстречу друг другу, буравя противника злыми взглядами. Но тут Прошка, который, до этого сидел абсолютно спокойно и ни во что не вмешивался, резко вклинился между нами, одним своим движением умудрившись раскидать нас как котят по разные стороны баррикады. Только отлетев на пару шагов, и плюхнувшись на пятую точку, я начала потихоньку приходить в себя. Судя по ошарашенному виду Тармара, до него тоже стало что-то доходить.

И правда, что это на меня нашло? Ну да, Тармар повел себя не очень красиво, я бы даже сказала больше, чем некрасиво. И тем не менее, это не повод, чтобы так срываться. Что я, кисейная барышня что-ли? Совершено не понимаю, словно туман какой-то опустился на голову, заволакивая все пеленой гнева. Я ведь чуть было не раскрылась и не погубила наше предприятие. Все это срочно следовало осмыслить, и желательно в одиночестве. Судя по всему, у господина Тармара появились сходные мысли на эту тему, так как он вскочил на ноги, пробормотал какие-то невнятные извинения и быстро откланялся. Вместе с ним удалился и его молчаливый спутник Арант, бросивший напоследок долгий проникновенный взгляд на меня. Махлюнд удалился еще раньше, когда понял, что его уговоры совершенно не действуют на зарвавшегося Тармара, и не желая участвовать в назревающем скандале. В этом весь купец, как только запахнет потенциальной выгодой, он тут как тут, прямо как чертик из табакерки, но если запахло неприятностями, его днем с огнем не найдешь.

ГЛАВА 30

Ловя на себе недоумевающие взгляды Дакка и Лешека, я в сомнамбулическом состоянии отправилась в лес. За мной увязались ребята, видимо всерьез опасаясь за мое душевное здоровье, пришлось их решительно турнуть, уверив, что со мной все в полном порядке, а в качестве спутника достаточно и одного Прошки. Тот шел рядом, ненавязчиво поддерживая меня и посылая успокаивающие флюиды.

Решив, что отошла на достаточное расстояние, и выбрав наиболее симпатичное место, на пригорке, поросшем мягкой зеленой травкой, с отдельно стоявшей березкой, я присела и задумалась.

– Прошенька, милый, что это было? Я ничего не понимаю, я просто в растерянности. Насколько я себя помню, я всегда неплохо могла себя контролировать, а уж до такой степени вывести меня из себя редко кому удавалось. И уж тем более таким ерундовым разговором…

В голове словно бомба взорвалась. Это выражал свое возмущение моим безалаберным поведением Прошка. И как это я не заметила, что мой кса-рдон умудрился настолько повзрослеть, пока я занималась всякой ерундой и первоочередными насущными проблемами нашего небольшого коллектива, что уже выговаривает мне, которая до сих пор считала себя старше и умнее. Действительно, загадочный и непредсказуемый мир, где вчерашние младенцы взрослеют быстрее, чем сменяются времена года.

– Проша, сбавь обороты, а то моя голова может лопнуть от твоих эмоций, как перезрелый арбуз. По крайней мере, головную боль ты мне уже обеспечил.

Немного успокоившись, Прошка начал передавать мне информацию прямым контактом. Его мысли звучали у меня в голове, оформляясь в вполне понятные образы и слова, смысл которых меня просто поразил.

Прошка дал мне понять, что на меня и этого воина Тармара было произведено магическое негативное воздействие, которое легко смог ощутить мой кса-рдон. Именно из-за этого он и не допустил этой некрасивой драки между нами.

Моей растерянности не было предела.

– Но ведь медальон должен меня защищать от подобных внешних воздействий! Разве не так? Может он испортился? Ведь до этого никаких осечек не было.

В ответ на мой вопрос, Прошка окатил меня такой волной возмущения, что мне даже стало немного стыдно. Его эмоции ясно дали понять, что всегда и во всем можно полагаться только на себя, ну и может быть на него, такого замечательного.

Что ж, в очередной раз мне дали понять, что я просто обязана пройти соответствующее обучение, если не хочу раньше времени закончить свой земной путь.

Я клятвенно заверила Прошу, что обязательно буду учиться и постараюсь быть более осторожной и

– Вот это правильное решение. – Из кустов высунулась встревоженная физиономия Дакка.

– Ты чего здесь делаешь? Я же сказала тебе за мной не ходить!

– Да ладное тебе. У костра остался Лешек, сторожить наши вещи, а я решил проверить, вдруг тебе нужна помощь. Вот услышал, что вы тут общаетесь, не примете в компанию?

– Ладно уж. Раз пришел, присаживайся и помоги мне разобраться. Вот Прошка сообщил мне, что весь этот безобразный скандал был кем-то спровоцирован, путем магического воздействия. Вот и объясни мне, почему под это влияние попала именно я, а не скажем, ты или Лешек, или спутник Тармара – Арант? Ведь все мы находились в достаточно тесном кругу и действие этих чар могло отразиться на любом из нас? Почему никого, кроме Тармара и меня не затронули эти чары?

– Если рассуждать логически, могу предположить только одно. Если чары были направлены на причинение больших неприятностей Тармару, более того, возможно даже на его физическое уничтожение, и если эти чары были подготовлены очень сильным магом, они могли сами выбирать наиболее опасного, по их мнению, противника. Видимо именно тебя они сочли наиболее подходящим противником, способным доставить очень большие неприятности.

– И как мне научиться закрываться от этой мерзости? Очень не хочется все время выступать в качестве девочки для битья для всех, на кого кто-то точит свои не в меру острые зубки.

– Я бы и рад тебе помочь, но думаю, что лучше это сделает твой учитель. Ты мне рассказывала, что у тебя появился какой-то загадочный учитель, который умудряется с тобой заниматься, правда не совсем понятно, когда вы это делаете. Кстати, имей в виду, от опытных магов – Магистров ты пока тоже закрываться не умеешь. Твою защиту они раскусят на раз-два. Очень опытные маги, за счет возможности продлевать свою жизнь на очень существенный срок, умудряются накапливать огромный магический опыт. Ты тоже сможешь прожить очень долго, если не дашь себя раньше убить.

– Спасибо, обнадежил. И как же я смогу уберечься от таких опытных магов, которым достаточно на меня пристально посмотреть, и сразу все станет ясно? Насколько я понимаю, в магических поединках против них, я не имею практически никаких шансов?

– Ну, не все так плохо. У тебя есть небольшое преимущество – о тебе еще никто не знает, а это дает дополнительное время для собственного совершенствования. К тому же, для того, чтобы тебя прочитать, потребуется некоторое усилие. А, ни на чем непримечательную особу, вряд ли кто-то захочет тратить достаточно серьезные запасы энергии. Среднему магу тебя не прочесть, а сильных не так уж и много, к тому же не все они являются твоими врагами. Многие с удовольствием тебя поддержат и обеспечат посильную защиту. Вот только кто из них твой враг, а кто твой друг, сходу не решишь. Поэтому, тебе нужно быть очень осторожной, и раньше времени, не привлекать к себе повышенного внимания сильных мира сего.

– Слушай, а зачем мне жить так долго? Жизнь прекрасна и удивительна, пока ты молода и красива. А жить сто лет в образе дряхлой старухи с носом крючком, бр-р, что-то совершенно не привлекает.

– Глупая, ты же сможешь сама контролировать свое тело. Замедляя старение и обновляя клетки, ты будешь в состоянии поддерживать свою молодость и красоту именно на том уровне, который сама выберешь для себя.

– Да-а, есть над чем подумать. Столько новой для меня информации! – Отвернувшись от Дакка, я в упор посмотрела на Прошку, сидящему около меня.

– Вот скажи мне, Прошенька, как это ты, такой еще молодой и несмышленый, уже так хорошо разбираешься в магии и людях? Не слишком ли ты быстро повзрослел для недавно родившегося?

Полученный ответ, меня поразил. Его мысли сложились в слова, и звучало это примерно так:

– Станешь тут взрослым, при такой непредсказуемой и незащищенной особе! Ты же без меня пропадешь! А мы, кса-рдоны, можем сами определять сроки взросления, черпая всю необходимую нам информацию из оболочки этого мира. Не больше, ни меньше.

– Ну, хорошо, убедил. Вот только задаваться не стоит! Пусть ты приспособлен лучше меня, но я все-равно тебя старше и вообще…

Правда что вообще, я так и не нашлась сказать. Прошка, удовлетворенно мурча, начал тереться об меня своей здоровущей башкой, повалив на траву и ведя себя не как разумное существо, минуту назад, просвещающее меня на предмет житья-бытья, а как самый обыкновенный кот. Только ОЧЕНЬ большой. Немного подурачившись и повалявшись на травке, мы поднялись, абсолютно довольные друг другом и окружающим миром в целом. Только отряхнувшись от налипших листьев и приведя в относительный порядок свою шевелюру, я с удивлением обнаружила, что голова абсолютно не болит, мир снова играет цветными красками и все проблемы не такие уж и страшные, если есть возможность их разрешения.

– Психотерапевт ты мой пушистый! – Укусив Прошку за кончик мохнатого уха, я походя толкнула рассевшегося Дакк и стрелой рванула в сторону поляны, крикнув им догонять.

Вывалившись из густых кустов и оказавшись на поляне, я с удивлением обнаружила в полной боевой готовности Лешека.

– А что это с тобой? – Я резко затормозила и в удивлении на него уставилась.

– Что со мной? И это ты говоришь? Сначала ты уходишь незнамо куда с глазами в кучку, следом за тобой убегает озабоченный Дакк, оставив меня одного мучаться в неизвестности. А потом вы появляетесь с таким треском, что предположить можно все, что угодно. Начиная от лося, ломящегося сквозь кусты в период гона, и заканчивая ордой наемников, наступающих вам на пятки! Так, что это я жду от вас объяснений, что все это значит? – Лешек стоял, воинственно опираясь на сучковатую дубину, попеременно переводя свой взгляд с меня на Дакка. Причем на меня он смотрел требовательно-обвиняющим взглядом, а на Дакка – дружелюбно-вопросительным.

– Спелись, голубчики! Ну я вам это еще припомню. – Под таким напором я даже слегка присмирела и попятилась. Не ожидала, что такой милый и тихий в повседневной жизни Лешек, может оказаться настолько сердитым. Ища сочувствия и поддержки, я осторожно осмотрелась по сторонам. Как бы не так! Предатель Прошка, осторожно высунув лобастую голову из кустов, сразу же юркнул обратно, послав мне мысленный импульс, что он со мной потерял столько энергии, что ему срочно нужно на охоту, чтоб восполнить весь свой кислотно-щелочной баланс.

Хотя, может они и правы? Все-таки со стороны это действительно смотрелось достаточно странно. Неудивительно, что ребята все испереживались, а я, свинка неблагодарная, еще и козни против них замышляю…

Понурив голову, я пошла на исповедь, хотя ужасно не люблю ни перед кем оправдываться. Предпочитаю следовать принципу: «Что сделано, то сделано» и «сделанного не воротишь». Поэтому лучше продумать, как исправить последствия сделанного, извинившись перед несправедливо пострадавшими от моего импульсивного характера.

Пришлось все пересказывать Лешеку по новой. И полученную информацию от Прошки, и наши выводы. Заодно и Дакк услышал мой последний разговор с Прохором, по поводу усваивания кса-рдонами нужной информации из энергетики этого мира.

Попутно в голову мне пришла одна мысль. Ведь если я так подвержена постороннему влиянию, значит и ребята находятся в непосредственной опасности, путешествуя рядом со мной. В конце-концов, они совершенно не обязаны подвергать себя ей, когда есть возможность этого избежать. А в непосредственной близости от меня, эта опасность возрастает в несколько раз. О чем я им и сообщила, попутно пообещав Дакку, в случае принятия им положительного решения, полностью освободить его от данной сгоряча клятвы, и не держать на него зла ни при каких обстоятельствах.

Устав ждать озвученного решения, и чтобы занять себя хоть чем-нибудь, я взяла веточку и острым перочинным ножиком стала аккуратно ее затачивать, попутно наблюдая, как меняется ее тонкая, невидимая оболочка, тесно связанная с внешними изменениями. Полностью погрузившись в свои невеселые думы, я отвлеклась, только услыхав сдавленное шушуканье прямо перед моим носом. Удивленно вскинувшись, я застала совершенно немыслимую картину. Вампир и леший сидели, плотно придвинувшись друг к другу и что-то оживленно шепотом обсуждали, совершенно не собираясь посвящать в свои планы меня!

– Мальчики, ничего если я здесь посижу? Я вам не мешаю? – мой язвительный голосок оторвал их от общения друг с другом. – Вообще-то я до сих пор жду вашего решения, а такими темпами, боюсь как бы мне не пришлось на этой коряге и зазимовать.

– А? Что? Какого решения? Лика, не морочь нам голову, не видишь что ли, мы делом заняты! Ты посиди пока здесь тихонечко, главное никуда не уходи, и ни с кем не общайся, а мы сейчас подойдем. – С этими словами, Дакк и Лешек чуть ли не в обнимку, синхронно поднялись и потопали куда-то в лес, тихонько переговариваясь и споря на ходу друг с другом.

Ни фига себе, сказала я себе! И как это понимать? Я, можно сказать, приготовилась прощаться с такой веселой и надежной гоп-компанией, хотя, если честно, все-таки надеялась на лучшее, а они мне выдали такое, что «ни в сказке сказать, ни пером описать». Ну, ладно. Посидим…, подождем… Вот только что мы здесь дождемся и высидим, одному богу известно.

– Добрый вечер, прекрасная Лика. – бархатный, с легкой ехидцей голос, раздавшийся из-за спины, застал меня врасплох.

Резко развернувшись, я нос к носу столкнулась со спутником Тармара, черноволосым Арантом, так заинтересовавшим меня в нашу первую встречу.

– Если вы приперлись покупать моего трарга, то можете топать обратно! Разговора у нас не будет! – Только ответив, я сообразила, что опять веду себя неадекватно. Видимо от неожиданности, и от такого чересчур насыщенного событиями вечера, я скоро начну на всех подряд кидаться. Не дай бог, еще и кусаться стану…

– Не беспокойтесь, мне ваш трарг без надобности. Тем более такой…

Заметив мое замешательство и пристальный взгляд, Арант только слегка усмехнулся, прищурив глаза. Судя по всему, он совершенно не собирался развивать далее эту тему и пояснять, что он имеет в виду. Обоюдное молчание затягивалось и это уже начало меня тяготить. В конце концов, я совершенно не ощущала никакой вражды от этого парня, а потому стоять и буравить друг друга взглядами, посчитала совершенно излишним.

– Ну, если так, то присаживайся. К сожалению, шашлык закончился, а новый я еще не успела приготовить, так что не обессудь.

– Ничего страшного, я не голоден. – немного помолчав, Арант осторожно продолжил. – Собственно, Лика, если это не будет слишком нагло с моей стороны, не могли бы вы показать мне свой меч? Я, знаете ли, давно увлекаюсь оружием, и если меня не подводят мои глаза, то ваш меч является достаточно редким, я бы даже сказал уникальным, оружием?

Ага, как же! Коллекционер нашелся! А то я не знаю, что узнать этот меч могут лишь очень и очень немногие. И уж точно, не простые коллекционеры. Об уникальности моего вооружения меня еще вампиры просветили, а мой учитель и наставник несколько расширил и дополнил эти знания. Вот эти знания и заставили меня насторожиться и принять охотничью стойку.

– Полагаю, что мое оружие не может быть настолько интересным такому прославленному воину, коим, несомненно вы являетесь, господин Арант. Тем более, что мой учитель, он знаете ли немного старомоден, запрещает мне показывать и давать кому бы то ни было в руки личное оружие. А я стараюсь быть примерной ученицей, и ни в чем не перечить моему престарелому учителю, уважая его опыт и мудрость, пусть и с некоторыми старческими заморочками. – Если я до этого предпочитала общение с парнем накоротке, то после его необъяснимого интереса к моему оружию, решила перейти на «вы». Он вполне мог оказаться достаточно опасным врагом, а врага надо ценить и не допускать запанибратских отношений.

– Если вы не желаете мне его давать в руки и даже показывать, значит я не ошибся и это именно ОН. Я вполне понимаю, о чем идет речь, и в доказательство своих мирных намерений, готов ответить на ЛЮБЫЕ ваши вопросы. Я знаю, что этот меч не дастся в руки абы кому. Он всегда выбирает лишь самых достойных. Не скрою, что нынешний его выбор меня не просто удивил, он меня сразил наповал, но легендарному оружию, связанному с моим предком узами крови, я доверяю безоговорочно.

Ничего себе! Что же это получается? Этот парень не только хорошо знает, что из себя представляет мой меч, но еще и утверждает о существующей некой связи между ними? Есть о чем подумать!

Арант сидел тихо, предоставляя мне самой принять это непростое решение. Видимо он прекрасно понимал, какие мысли сейчас бродят в моей голове. Только его напряженный взгляд выдавал, насколько важно то решение, которое я сейчас приму.

Внезапно меня осенило. Если он именно тот, за кого себя выдает, то мой меч не может причинить ему вреда, ведь его предок был первым владельцем. А если все его слова – тщательно продуманная ложь, то я ему не завидую. Насколько я поняла, мое оружие не любит врагов, если только они не нашинкованы в мелкую капусту лично им, а с чувством юмора у нас вообще напряженка. Только благодаря моей настойчивой натуре, раздвоенная сущность моего учителя-дракона и благородного меча, потихоньку начала откликаться на шутки. Правда пока только на мои, и совершенно непредсказуемым образом. Короче, глубоко вздохнув, я решилась:

– Ладно, если ты у нас такой просвещенный, то наверное и вправду, нет смысла что-то от тебя скрывать. Ради твоего же блага, надеюсь на то, что ты сказал правду, в противном случае, я за последствия не отвечаю. – С этими словами я вытянула меч из ножен и осторожно, на вытянутых руках протянула его Аранту.

Надо было видеть, каким благоговейным огнем зажглись его необычные глаза.

Опустившись на одно колено, он медленно протянул руки и легким, невесомым движением коснулся лезвия, проведя по нему пальцем.

– Значит это правда, и легендарный Меч Дракона существует! Он не легенда, не миф, он реальность! И я единственный из дроу за последнюю тысячу лет, кто не только видит, но и прикасается к нему. – Рука Аранта бережно сжимала рукоять с изображением дракона.

Я внимательно присматривалась к происходящему, стараясь уловить изменения, если они появятся. И вскоре, действительно, судя по изменившемуся выражению лица Аранта что-то стало происходить с мечом, по всему лезвию пробежали легкие синеватые искорки. Со страдальческой миной, Арант с поклоном протянул мне меч, возвращая его законной владелице. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что ему пришлось сделать над собой колоссальное усилие, вон, даже капельки пота на лбу выступили.

– Лика, вы не поверите, но мне показалось, что меч хочет вернуться к вам. И вообще, я удивлен его формой и весом. Клинок, конечно великолепен, но он слишком…. женский, что ли? Его рукоять совершенно не приспособлена под мужскую ладонь. Как мог мой предок сражаться таким клинком?

– Ну что ж. Если Меч вас не убил, думаю некоторые секреты я смогу вам открыть, без особого ущерба.

Глядя на изменившееся лицо, Арант даже не подозревал, какой опасности он подвергается, благодаря своему любопытству.

– Думаю, что теперь мы можем перейти на «ты», а то мне так тяжело общаться?

Получив утвердительный кивок, я продолжила:

– Мой меч – это не просто какая-то железяка, пусть даже и выкованная мастером своего дела. Меч Дракона имеет собственное мнение, можно сказать, что он живой. Такую форму мой меч принял сам, исходя из наиболее удобной для моей руки формы. Когда я впервые его увидела, он выглядел несколько по иному, но его сегодняшний вид меня устраивает значительно больше. Этот меч нельзя украсть, потерять, подарить. Нельзя заполучить каким-либо иным способом. Решение о выборе хозяина он принимает сам, по каким-то своим критериям. Я очень горжусь тем, что его выбор пал на меня, хотя и не до конца понимаю, чем я заслужила такую честь. Думаю, что этой информации тебе будет достаточно.

Судя по выражению глаз, блестевших жадным блеском, ему не было достаточно. Он хотел знать значительно больше, а еще лучше – все. Ну, ничем не могу ему помочь, и так уже наболтала лишнего.

– Арант, я тебя очень попрошу, никому не распространяться о том, что ты узнал. Мне совершенно не нужно лишнее внимание со стороны всех и вся, пожелавших на практике проверить способности легендарного меча и попытать счастье в его приручении.

– О чем разговор. Поверь, я умею хранить чужие тайны. Только хочу тебя предупредить, что легенду об этом мече знают многие, а уж узнать его, способен любой чистокровный дроу, да и эльфы наслышаны о нем. Подумай над этим, возможно ты придумаешь, как замаскировать столь знаменитое оружие?

– Действительно, есть о чем подумать!

Пока мы с Арантом обсуждали возможные варианты маскировки моего меча, из леса вышли, продолжая о чем-то оживленно спорить Лешек с Дакком. Увидав меня, мирно беседующую со спутником моего несостоявшегося противника, они заметно напряглись.

– Лика, он тебе не мешает? Может тебе требуется помощь? – Полную боевую готовность моих друзей не заметить мог бы только слепой. Еще не до конца отойдя от недавних событий, а затем от той информации, которую я на них вывалила, они просто горели энтузиазмом защитить меня любой ценой.

Чувствуя, что еще немного, и весь процесс выйдет из-под контроля, я только открыла рот, чтобы все объяснить ребятам, как сидевший до этого совершенно спокойно, как будто это его совершенно не касается, Арант, легко поднялся со своего места.

– Не буду больше тебя отвлекать. Если чем-то смогу помочь, обязательно обращайся. Надеюсь, мы еще увидимся. – Лукаво подмигнув, и не обращая внимание на моих насупленных спутников, он мягкой, кошачьей походкой, так поразившей меня в первый момент встречи, легко удалился в направлении шатра Махлюнда.

– Что он от тебя хотел? – требовательный голос Дакка, вкупе с внимательным взглядом Лешека не оставляли вариантов.

– А что он мог хотеть от меня? – Делано удивилась я.

– И все таки?

– Ладно Дакк. Дело в том, что этот парень является в некотором роде родственником моему оружию. Тот первый дроу, для кого был выкован этот меч, являлся предком Аранта. Ну, и…, в общем он предложил мне помощь, ничего не требуя в замен.

– Все это слишком странно. Ты не думаешь, что он мог тебя обмануть? Боюсь ты еще не настолько освоилась в нашем мире и со своими новыми способностями, чтобы научиться с ходу отличать вранье от правды. И потом, если тот дроу был его родственником, получается, что Арант у нас королевских кровей? Тогда что может делать молодой принц дроу один, без товарищей и свиты, в лесу, в окружении людей? Не думаешь ли ты, что все это слишком странно?

– Пожалуй, странностей действительно хватает. Но не забывай, что и мы не совсем обычная компания. А что касается причинения мне вреда…. Не думаю. Дело в том, что мой меч принял его, а своему оружию я уже научилась доверять. – Словно в ответ на мои слова, меч слегка нагрелся, передав легкое, ласковое тепло вверх по руке.

– Это серьезный аргумент. Ну что ж. Поживем – увидим. Только, ради всего на свете, будь осторожнее. Не забывай, от тебя зависит не только твоя собственная жизнь, но и жизнь и спокойствие очень многих существ, проживающих под небом Тарагона.

– Спасибо Дакк, ты можешь успокоить и подбодрить. – Обидевшись на него, я пошла устраиваться на ночлег.

Когда я уже улеглась, накрывшись плащом, ко мне тихонько подошел Лешек.

– Лика, не обижайся на него. Он совсем не это хотел сказать. А вообще-то мы за тебя очень переживаем и волнуемся.

– Да ладно, проехали. Иди уже спать. Завтра Махлюнд опять погонит не свет не заря «галопом по Европам».

– Чего, чего? Куда проехали, мы же на месте находимся?

– Не бери в голову. Это высказывания из моего мира, обозначающее, что уже все прошло, и я забыла. Вообще, поменьше обращай на это внимания. Просто я думаю, что такими темпами мы достаточно быстро окажемся в Вассариаре. А сейчас иди спать, нам всем нужно отдохнуть. – Завернувшись в плащ я моментально провалилась в сон.

ГЛАВА 31                     

  Ты сделал шаг, ты вышел в жизнь

Не стой, иди вперед

Возможно дальше тебя ждет

Веселый хоровод

Через несколько дней пути, когда Грагит уже устал удивляться и вертеть головой, пытаясь впитать в себя все краски наступившего лета, их делегация подошла к стенам Вассариара.

Белоснежные стены выросли из тумана, окутавшего город на рассвете. Из надвратной башни вышел воин в полном облачении, несмотря на столь ранний час. Видимо их делегацию уже ждали, так как после небольшой заминки, Мастеровой Кракс скомандовал держаться позади него и постараться не отставать, и они вошли в город. Тишину городских улочек нарушал звук шагов, отдававшихся от каменной мостовой, запах свежего хлеба, только что вынутого из печи пробуждал аппетит, а в рабочих кварталах слышались голоса ремесленников, готовившихся к новому трудовому дню. Через пару кварталов, наиболее заслуженная часть делегации, из самых старейших Мастеровых и гномов отправилась дальше, в сторону дворца, а остальная часть отряда во главе с Мастеровым Краксом, повернули к городской гостинице, находившейся в стороне от центра города. Грагит не успевал вертеть головой, настолько все для него было необычно и странно. Столько нужно было успеть рассмотреть и понять, ведь отныне ему придется жить и общаться с этими людьми, а значит, его задача слиться с этим городом, стать здесь своим. Поравнявшись с Мастеровым Краксом, Грагит решил изменить своему решению не заговаривать первым с попутчиками. Сейчас ему жизненно необходима была информация, а на данный момент взять ее было просто неоткуда.

– Уважаемый Кракс, а где находится знаменитый рынок, где говорят, можно практически все купить и продать?

– Что, не терпится все рассмотреть? Не переживай, еще успеешь. – Кракс снисходительно усмехнулся. – Вот устроимся в гостинице, и немного попозже пойдем прогуляемся. Кворду тоже будет полезно пройтись. Только от меня ни на шаг не отставать, здесь слишком много опасностей для молодого, неопытного драгола.

Согласно кивнув, Грагит отложил свои вопросы на потом. Шедший впереди Кворд – племянник Мастерового Кракса, только пренебрежительно фыркнул, постаравшись вложить в это побольше презрения к недостойному милостей его дяди Грагиту. Открыто, однако, выказывать свое недовольство решением своего родственника, Кворд не посмел, только многообещающий прищур говорил молодому драголу, что обещанная прогулка будет не из приятных. Но Грагит готов был стерпеть все что угодно, тем более, что его заветная цель была уже так близка.

Деревянное строение в два этажа с кучей пристроек, занимало довольно таки обширную площадь, что и не удивительно. Городская гостиница пользовалась своей популярностью у торгового люда, за счет умеренных цен, добротной и качественной, хоть и без особых изысков, еды и обслуживания. Небольшие номера вмещали в себя только самое необходимое для сна и отдыха. В качестве экономии средств, Грагита, Кворда и еще одного молодого гнома поселили в одном номере. Остальные попутчики расселились по другим комнатам, разбившись на небольшие группы по двое – трое в номере. Решив быть настороже, Грагит мешочек с камнями взял с собой, оставив на облюбованной им лавке, небольшой рюкзачок со сменой одежды. Наскоро перекусив тем, что еще оставалось в худеньких узелках, и подметя остатки крошек, Мастеровой Кракс скомандовал подъем.

– Сейчас мы с вами отправляемся на центральный столичный рынок. Вынужден повторить, от меня ни на шаг, ни в какие пререкания не вступать. Если будут вопросы, сначала задавать мне, и только потом, с моего разрешения, вы можете пообщаться с местными. – Мастеровой Кракс, только тихо ухмылялся, видя нетерпение, с которым ребята подскочили на месте, выражая полную готовность двинуться хоть сейчас.

– А ты, конечно, если хочешь, можешь остаться в гостинице. У тебя есть свои старшие, которые несут ответственность перед своим кланом. – Слова, обращенные к молодому гному, не возымели никакого действия, так как тот был уже одной ногой за дверью, совершенно не собираясь оставаться в стороне от этого приключения.

– Ну мы как, идем что-ли? Сколько я вас должен ждать за открытой дверью, только сквозняк устраивается.

– Ну ты и нахал, братец! А, впрочем ты прав. Кворд, Грагит марш вперед. – Ребят словно ветром сдуло. Только стук шагов по лестнице возвестил, что они уже спустились на первый этаж, и Мастеровой Кракс поспешил следом.

Улицы Вассариара были запружены людьми и телегами, двигающимися в одном направлении.

– Неужели здесь всегда так людно? – Неунывающий гном не переставая вертел головой, от нетерпения подпрыгивая на месте.

– Здесь действительно, всегда очень много народа, однако сейчас как-то чересчур. Надеюсь, что дойдя до места, мы узнаем, в чем дело. – Кракс уверенно продвигался вперед, ввинчиваясь в толпу.

Дойдя до рынка, Грагит понял, что та толпа, в которой они продвигались до этого, была еще и не толпой вовсе. Сейчас перед ним бушевало людское море, в которое страшно даже вступить, а людской гам оглушал и ошарашивал, непривычного к такому столпотворению драгола. Сразу захотелось обратно в свои родные пещеры и темные, прохладные коридоры, где так спокойно и привычно. Посмотрев на своих спутников, Грагит увидел, что на Кворда и молодого гнома, увиденное произвело схожее впечатление, и немного успокоился. Мастеровой Кракс, оставив ребят возле торговой палатки, и наказав никуда не уходить, уверенно ввинтился в гомонящую толпу и черезсекунду растворился в ней. Тут и Кворд, вспомнив о Грагите и пользуясь отсутствием дяди, решил привести в исполнение свои угрозы. Неприятно прищурив глаза, он подступился к Грагиту:

– Ну что, молокосос, некому за тебя заступиться? Да если бы не ты, со своими бредовыми идеями, Совет наверняка отдал бы мне первое место, и я получил бы очередную ступень. – Сжав кулаки, Кворд замахнулся на Грагита, целя в переносицу.

Отшатнувшись от летевшего ему в лицо кулака, Грагит отбежал в сторону. Он прекрасно понимал, что долго так бегать не сможет, а справиться в честном поединке с Квордом, который был намного старше его и выше на целую голову, Грагит не сможет. Ситуация казалась безвыходной, ведь и далеко отбегать от этого места он не может, Мастеровой Кракс не погладит по голове за такое самовольство. А распаленный Кворд уже не на шутку обозлился, достав из кармана острый резак, который по своей остроте и твердости мог поспорить с самыми знаменитыми боевыми кинжалами.

– Попрыгай, попрыгай, не долго тебе осталось. Сейчас я это недоразумение устраню, а дяде мы скажем, что ты потерялся на рынке. Думаю, что никто о тебе горевать особо не будет, да и в пещерах воздух почище будет от такого недоразумения, как ты.

Ситуацию спас невозмутимо стоявший в стороне гном, делавший вид, что ему совершенно не интересно все, происходящее здесь, однако, краем глаза внимательно наблюдавший и прислушивавшийся к перепалке. Подскочив к размахивающему резаком Кворду, он неуловимым движением сделал тому подножку, и когда тот спотыкнулся, от души приложил его по хребту своим пудовым кулаком.

– Нехорошо, однако, идти на родича с оружием в руках. Тем более, что он младше и слабее тебя, его нужно опекать и защищать, а ты нехорошее задумал. Не один гном не позволит твориться непотребству на его глазах, тем более по отношению к детям гор. Вы, драголы, нам почти что братья меньшие и неразумные. Вас учить надо, как жить, как слушать музыку гор.

Грагит лишь удивленно переводил взгляд с низкорослого молодого гнома на вполне крупного, по меркам драголов, Кворда. А тот был не в состоянии оценить прочувствованную речь гнома, обращенную к нему, так как судорожно пытался подняться с брусчатой мостовой, постоянно кашляя. Кое-как собрав свои расползающиеся конечности, Кворд сумел встать, впрочем так до конца и не разогнувшись. Злой взгляд, которым он одарил Грагита, лучше всех слов пояснил ему, что для Кворда теперь стало задачей номер один избавиться от него, и желательно навсегда.

Тут из толпы появился Мастеровой Кракс, запыхавшимся голосом позвав ребят к себе.

– Ну, теперь мне все понятно. Это не обычный рынок. Здесь организуется ежегодная столичная ярмарка, куда съезжаются купцы и торговцы со всех стран. Это немного осложняет дело, и я бы наверное, отложил нашу прогулку, но….. – Увидав наши разочарованно вытянувшиеся лица, Кракс с тяжким вздохом продолжил – Но, учитывая, данное заранее обещание, я вынужден его выполнить. Так что, идем, и да поможет нам Мастер. Двигаться друг за другом, не выпуская никого из вида. Один проступок, и мы сразу же возвращаемся в гостиницу. Все все поняли?

Получив наши утвердительные кивки, он не спеша двинулся по направлению к людскому морю. Все еще под впечатлением от неожиданного поступка молодого гнома, Грагит решил держаться пока к нему поближе, и при первой возможности, постараться отблагодарить его за собственное спасение.

Через какое-то время, ввинчиваясь в гомонящую толпу, драгол понял, что если приспособиться, то вполне можно передвигаться и здесь. Благодаря небольшому росту, по сравнению с людьми, и привычке передвигаться по небольшим каменным лабиринтам, Грагит все уверенней и уверенней протискивался сквозь толпу, стараясь не потерять мельтешащую впереди спину низкорослого гнома.

Пройдя сквозь овощные ряды, Мастеровой Кракс уверенно вывел всех к ювелирным лавкам. На улице, на лавках располагались самые дешевые поделки из осколков лунного камня, искусственного солнечного света и бутылочного стекла, выдаваемого простодушным сельчанам и сельчанкам за настоящие изумруды. Увидав, кого сегодня принесло к его лавке, ушлый торговец не стал втюхивать компании драголов свои безвкусные поделки, а поставив вместо себя своего помощника, окучивать дальше простодушных простаков, он широким жестом предложил им пройти внутрь торговой палатки.

– Господа желают что-то приобрести? – дождавшись отрицательного жеста, торговец продолжил. – Или может быть, у вас есть что мне предложить? Учтите, я могу дать неплохую цену, хотя времена сейчас очень тяжелые. Поверьте, больше чем я, вам никто здесь не предложит. А я, …, я так хорошо отношусь к вашей расе, что даже в ущерб собственным интересам, готов пойти вам на встречу. – Протянув дрожащую от нетерпения руку, он воровато оглянулся на входную дверь, словно боялся, что в самый ответственный момент кто-то сможет помешать ему совершить самую выгодную сделку этого года.

– Ну давайте же, покажите мне, что у вас есть? Удивите старика своим умением и благородством, ибо я бесконечно уверен, что врожденный такт и благородство не позволят вам обдирать бедного нищего старика. – Небольшая, черная жидкая бороденка тряслась в такт движениям жадно протянутой руки.

Грагит с удивлением оглядывал сверкающие в свете магических светильников витрины, на которых были разложены в художественном порядке различные ювелирные изделия, примерная стоимость которых, несмотря на свое не самое лучшее качество, явно была не самой маленькой. А вот сколько это может стоить на человеческие деньги, Грагиту еще только предстояло научиться определять. Для этого, он внимательнейшим образом следил за всем происходящим, стараясь не пропустить ни одного слова или жеста.

– Уважаемый э-э….

– Купец и ювелир Зяма с вашего позволения.

– Уважаемый Зяма, боюсь, вы не совсем верно меня поняли. Дело в том, что я нахожусь здесь не с торговой миссией, а скорее с познавательно обучающей. Видите этих молодых отроков? Они очень способные юноши, и нами было принято решение обучить их всем аспектам ювелирного искусства, включая и оценку в денежном эквиваленте своих изделий.

Увидав поникший, расстроенный вид торговца, который уже мысленно прощался с возможными барышами, и предваряя возможный приступ гнева (все знают, что упущенная выгода для таких торговцев воспринимается, как прямое хищение из их кармана), Мастеровой Кракс лениво продолжил.

– Впрочем, возможно я смогу что-то предложить вам, если моя миссия по обучению этих способных юношей увенчается успехом в ближайшие сроки, и я смогу заняться более интересными вещами, ежели их обучение.

Поняв, что еще не все потеряно, пресловутый Зяма очень оживился, можно сказать, он просто воскрес на глазах, переведя свой взгляд с Кракса на скромно стоявшую полукругом троицу. Перейдя на деловой тон и внимательно изучив двух драголов и гнома, Зяма обратился к старшему – Мастеровому Краксу.

– Возможно, я сумел бы помочь в обучении этих со всех сторон достойных юношей, однако, я могу быть уверенным в том, что я смогу получить творение легендарных драголов? Может быть мы могли бы обговорить все условия более подробно?

Дождавшись утвердительного кивка со стороны Мастерового Кракса, Зяма достал из-под прилавка серебряный колокольчик. На звук колокольчика появился еще один помощник, который по еле заметному знаку купца Зямы, встал за прилавок, а сам Зяма поманил Кракса за собой в еле заметную боковую дверь. Ободряюще кивнув ребятам и сделав строгое лицо, что должно было обозначать «не хулиганить и вести себя прилично», он спокойно прошел за Зямой в недра лавки.

От нечего делать, Грагит решил повнимательнее изучить драгоценности, выставленные на витрине. Не сказать, чтобы все эти ювелирные изделия особо впечатлили молодого драгола, однако он сумел и здесь выделить для себя некоторые особенности. А именно то, что человеческие женщины, видимо очень ценили именно возможность украсить себя наподобие новогодней елки, так как практически все изделия отличались обилием драгоценных камней, сверкавших в лучах искусственного освещения. К тому же, основную массу, выставленную на витрине, представляли именно личные украшения, как то браслеты, цепочки, колье, кольца. Услыхав за спиной презрительное фырканье, Грагит обернулся и увидел гнома, презрительно скривившегося около стены, увешанной разным оружием. Преимущественно мечи и кинжалы всевозможных форм и размеров, были украшены искусной резьбой и вставками из драгоценных камней. Размеры и чистота некоторых камней не оставили равнодушными молодого драгола, привыкшего с самого детства с ходу определять их ценность. Однако качество огранки и исполнение композиций, оставляло желать лучшего. Видимо, именно качество изделий и вызвало скептическое хмыканье молодого гнома, что он сразу же и подтвердил своим высказыванием.

– Этими ножичками только в носу ковыряться, все равно порезаться не получится. – Повернувшись спиной к коллекции холодного оружия, гном уперся в Грагита.

– Ну а у тебя что, нашел что-нибудь интересное?

Грагит только неопределенно хмыкнул и пожал плечами, не желая вслух высказывать свое мнение об изделиях местных мастеров. Вдруг Мастеровой Кракс сумеет договориться с хозяином лавки и им придется проходить здесь обучение новым навыкам, а своими неосторожными высказываниями, Грагит рисковал раньше времени настроить против себя местных подмастерьев.

Кворд, ничуть не обеспокоенный подобными размышлениями, уже вовсю разглагольствовал на тему никчемности неумех, сумевших испортить такой неплохой материал. По словам Кворда выходило, что если бы предоставили дело ему, он бы смог изготовить шедевр, достойный самого Мастера всех драголов.

ГЛАВА 32

– Подъем! Все по местам! Отправление через десять минут. Сегодня завтракаем в пути. – Вопли Зарста разносились по всему лагерю, вызывая недовольство среди заспанных людей, не успевших как следует продрать глаза, а теперь еще и неуспевающих позавтракать.

– Елки-палки, ну что за спешка? Почему мы не можем нормально собраться, перекусить и уже тогда отправляться. Я за время пути, в этой телеге, уже все себе отбил и мысли о новой трясучке причиняют мне страдания. Лика, сделай что-нибудь! Ты ведь умеешь магичить.

– Извини, Лешек. Эта сфера магии мне не под силу. Я для этого и еду учиться, что в области магии я пока ничего не смыслю. Придется тебе потерпеть. Хотя, ты можешь сделать себе подушечку и провести остаток пути с большим комфортом.

– Лика, ты прелесть! И как я сразу не догадался. У нас еще целых пять минут, так что я побежал. – В одну секунду маленький леший растворился в лесу.

– Смотри не опоздай! – Вдогонку крикнула я.

Да-а, как это Зарста еще никто не прибил за такой противный голос, да еще и с самого утра? Если он будет продолжать в таком духе и дальше, боюсь не долго ему останется. – За такими размышлениями, я быстро свернула свой плащ в тугой узел и засунула в рюкзак. Дакк уже вовсю затаптывал еле тлеющий костер и перекладывал остатки провизии поближе, чтоб я могла не напрягаясь и не особо роясь в шмотках, что-нибудь перекусить по дороге. Видимо он уже научился, что меня легче накормить, чем терпеть мое несносное настроение, которое обязательно таковым становилось, по мере нарастания чувства голода.

Появившийся в последний момент Лешек только и успел, что кивнуть мне, чтоб я не переживала и умчался обустраиваться на своей телеге.

Еле-еле взгромоздившись на лошадь, я заняла свое место в отряде. Как бы там ни было, а заставлять себя ждать я не имела права. Кстати сказать, со своей лошадкой я вполне освоилась и даже умудрилась подружиться. Это не значит, что я стала заядлым наездником, но в седле держалась вполне уверенно, хотя от долгой, каждодневной езды и ломило все тело. К тому же ночные тренировки с моим наставником – драконом, также не давали как следует отдохнуть. Он усиленно тренировал меня каждую ночь, а также заставлял учиться концентрироваться, заставляя подолгу медитировать. Самое главное, с этой ночи он начал учить меня закрываться от ментального воздействия на сознание. На наших уроках все больше и больше внимания стало уделяться неспешным беседам о создании этого мира, его обустройстве, менталитете людей и всех остальных существ, населяющих его. Когда я начала просить дракона начать меня обучать боевой магии, он категорически отказался.

– Рано тебе еще. Основам боевой магии тебя смогут научить и в Академии. Моя же задача, не дать тебе зациклиться на себе. Ты должна научиться мыслить шире, чем все эти, так называемые маги. Посмотри внутрь себя, научись раздвигать границы сознания, и тогда ты сможешь сделать то, что считается невозможным.

Я ворчала, но старательно делала все, что мне предписывал мой учитель. Пока получалось плохо. Ну не могла я себе представить, как это отодвинуть границы сознания. Может быть грибочков каких накушаться, глядишь, и отправится мое сознание в свободный полет? Из слишком уж прагматичного мира я явилась. Мне все дай пощупать, увидеть собственными глазами, а здесь ничего определенного. Вот и мучалась я каждую ночь, старательно медитируя, и пытаясь отрешиться от всего земного.

Еще меня очень мучил вопрос, кому быть благодарной за недавнюю ссору с этим светловолосым воином Тармаром? Ну а пока, я старалась держаться от него подальше, на всякий случай. Дело в том, что эта небольшая компания присоединилась к нашему каравану и, судя по всему, до самой столицы мы вынуждены будем путешествовать вместе.

В первый же день, когда мы продвигались по торговому тракту, Тармар поравнялся со мной, и явно смущаясь, выдавил из себя невнятное извинение за вчерашний инцидент. Сразу было видно, что этот закаленный воин не привык извиняться, но внутреннее благородство не позволило ему сделать вид, будто ничего не произошло. Благосклонно кивнув, я заверила его, что уже все забыла и совершенно не держу на него зла. С явным облегчением, Тармар тронул поводья своего коня и ускакал в начало каравана.

Остаток путешествия прошел как в тумане и без особых приключений. Если не считать того, что Махлюнд словно с цепи сорвался и все подгонял и подгонял караван, стремясь успеть на какую-то ежегодную грандиозную ярмарку в Вассариаре. Я, конечно, понимала его стремление подороже продать свой товар, но легче мне от этого не становилось. Все тело уже не просто ныло, у меня болела каждая косточка, а мягкое место превратилось в один огромный синяк. От усталости и хронического недосыпания, я сделалась раздражительной и друзья старались лишний раз ко мне даже не обращаться.

За всей этой гонкой я даже не сразу поняла, когда мне сообщили, что завтра мы уже будем в Вассариаре. Только тут я немного очухалась и постаралась внутренне собраться. Посмотревшись в зеркало, я ужаснулась. На меня смотрело совершенно чужое изможденное лицо, с синяками под глазами, с тусклыми запутанными волосами грязного, неопределенного цвета. Нет, так дело не пойдет! Ну-ка, Лика, соберись. Разыскав Дакка, я велела им с Лешеком вывернуться наизнанку, но в срочном порядке найти мне более менее приличный водоем, чтоб я смогла привести себя в порядок. Облегченно переглянувшись, они дружно рванули на разведку. Конечно же, небольшое озеро оказалось неподалеку от нашей стоянки. Да по другому и быть не могло. Чтоб леший, да не нашел в лесу нужное место, быть такого не может. Помывшись и приведя себя в относительный порядок, я почувствовала себя значительно лучше. Перекусив, я поудобнее уселась у костра и задумалась о завтрашнем дне. Нужно было срочно решить одну проблему, а как это сделать, я совершенно не представляла. Рассеянно поглаживая свой меч, я мысленно стала разговаривать с ним.

– Как же нам с тобой быть? Я совершенно не хочу с тобой расставаться, но и допустить, чтоб на нас устроили охоту все желающие тобой завладеть, я тоже не могу.

Внезапно под пальцами я почувствовала нарастающую дрожь. Мой великолепный клинок начал меняться на глазах. Сначала его очертания «потекли», стали размытыми и неопределенными, а потом, сквозь дымку, окружившую меч, стали проступать новые формы. Новый меч ничем не напоминал то произведение искусства, которое я до этого держала в своих руках. Теперь для всех это был самый обыкновенный меч, ничем не примечательный и не вызывающий нездорового ажиотажа. Но все эти изменения совершенно не коснулись его качеств. Я все также ощущала его как продолжение собственной руки, ее неотъемлемую часть.

– Какой же ты у меня молодец! Ты самый лучший на всем свете и я тебя очень люблю! – От переизбытка эмоций, последнюю фразу я проговорила вслух, за что сразу же получила от своих друзей настороженный взгляд, ясно говорящий о том, что они серьезно опасаются за мое душевное здоровье.

Пришлось срочно их успокаивать, для чего я и продемонстрировала изменения, произошедшие с моим мечом, и объяснила их необходимость. Кстати говоря, такие же изменения произошли и с остальным моим оружием. Теперь арбалет был всего лишь арбалетом, а набор метательных ножей – просто холодным оружием, а не произведением искусства неизвестного мастера.

Таким образом, одна проблема была решена. Стоило задуматься о поступлении в Академию. Поднявшись, я решительно зашагала к костру Махлюнда. Увидав меня на подходе, Махлюнд призывно замахал рукой, подзывая меня к их костру.

– Добрый вечер девонька. Ну вот мы почти и пришли. Выпей с нами винца за такое событие. Быстренько же мы дошли на этот раз, и практически без потерь. Нельзя это событие не отметить. – С этими словами он протянул мне кружку с домашним кислым вином.

Пришлось сделать вид, что отхлебнула и только после этого вернуть посуду. Ну не люблю я эту кислятину, от которой у меня сразу же начинается изжога. Купец был в приподнятом настроении от удачно завершающегося похода, и этим нужно было воспользоваться.

– Уважаемый Махлюнд. Не хотелось бы вас отвлекать, просто я боюсь, что завтра вам будет не до этого…

– Ну-ну, смелее моя девочка.

– Я надеюсь, вы помните о чем мы с вами договорились? Я по поводу Академии.

– Ты все-таки не выбросила эту дурь из головы? Жаль, жаль. А может еще передумаешь? Я тебе мужа хорошего найду, заживешь в сытости и спокойствии.

Увидав мой протест, написанный на лице, он с огорчением продолжил:

– Ну ладно. Не хочешь – не надо. Помню я все, не сомневайся. Только вот не обещаю, что смогу заняться этой проблемой в первый же день. Ты пойми меня правильно, сначала надо караван устроить на месте, рассчитаться с людьми, дать указания помощникам о распределении товара. А потом, нужно узнать свежие новости, найти моего знакомого, договориться о встрече. В общем, боюсь это может затянуться на несколько дней.

– Да-а, вот это я влипла. Как-то я об этом не подумала. Что же мне делать? Надо же где-то устроиться на эти несколько дней.

– Знаешь что, девонька. Есть у меня к тебе предложение. Насколько я понял, в столице ты никогда не была, а так не долго и в неприятности попасть. Давай сделаем следующим образом. Товара у меня много, а пришлого люда, да и всякого отребья сейчас в столице видимо-невидимо. Ты со своими спутниками поселишься у меня, дом у меня большой, всем места хватит. А за это твой трарг возьмет на себя охрану моих закромов. Добра у меня немало, и если сумеете оборонить мое хозяйство, будем считать, что мы квиты за ночлег и стол.

Наклонившись, купец тихонько прошептал мне на ухо:

– Я ведь уже смекнул, что девка ты не простая. Да и со спутниками у тебя совсем не те отношения, которые вы хотите показать. Я уж не говорю о том, что трарг твой слишком умный, я таких на своем веку и не встречал ни разу. – Увидев мои опасно сощуренные глаза, купец с простодушной физиономией, на которой отдельной жизнью жили веселые с хитринкой глаза, продолжил. – Да ты не переживай. Понравилась ты мне, да и не любитель я в чужие тайны лезть. Лет мне уже немало, да и по свету я походил, всякого навидался. Ну а кроме меня, никто ничего и не заметил, так что можешь быть спокойна.

Я сидела, словно пыльным мешком из-за угла пристукнутая, и совершенно не понимала, как мне теперь быть дальше. С одной стороны, так рисковать нашими жизнями я не имею права. А с другой стороны, ну не мафиози я, чтоб всех, кто, так или иначе может быть опасен нашей компании, пускать в расход. Так ничего и не придумав, я решила, будь что будет. Все равно, у меня особого выбора нет, так что остается только надеяться на порядочность Махлюнда и на взаимовыгодное сотрудничество.

– Хорошо, я принимаю ваше предложение. А по поводу ваших намеков, честно говоря я плохо поняла, что вы имели в виду. – Я решила до последнего не сдаваться и корчить дурочку.

– А и не обращай внимания, девонька. Мало ли что такой старик наговорит после чарки вина. Согласилась значит, вот и ладненько. Завтра, как к воротам подойдем, держись ко мне поближе, даст святой Верий, пройдем быстро и без помех. А сейчас иди, ложись спать, а то гляжу, у тебя уж глаза слипаются. Отдохни хорошенько, завтра раненько встаем.

Откланявшись и пожелав старику спокойной ночи, я вернулась к своим. Ребята уже с нетерпением ожидали меня с новостями. Кратко пересказав им разговор с Махлюндом, я задала вопрос, возникший в процессе разговора с купцом.

– Кто-нибудь сможет мне пояснить, кто такой святой Верий?

Лешек только в недоумении пожал плечами, показывая всем своим видом, что ему до фонаря все эти святые, напридуманные людьми. А вот Дакк задумался, вспоминая все, что ему известно о религии и градации святых.

Коротко говоря, святой Верий был покровителем всех кто так или иначе зарабатывал на жизнь своим трудом. Имеется в виду, конечно праведный труд, а не разбойничий промысел. Ходила легенда, что когда-то давно, этот святой ходил по земле, не чураясь никакого труда, пропагандируя трудолюбие и честное ведение дел. И за что бы он не брался, все ему удавалось и все у него получалось. Если он брался пасти овец, его овцы были самыми ухоженными и тучными, торговые дела всегда приносили неплохой доход а на возделываемых полях снимали самый богатый урожай. Единственное условие было – чтоб все его труды шли на пользу действительно нуждающимся людям. Лично себе этот Верий не брал не копейки за свои труды. И вот что примечательно. Если кто-то пытался его обмануть и присвоить плоды трудов в целях личного обогащения, в кратчайшие сроки этот нечестный на руку человек разорялся и шел по миру. С тех пор и повелось. Если человек с чистой душой молился святому Верию и вел свои дела честно, без обмана, то считалось, что он не оставит своего верного почитателя без поддержки и заступничества. Сложно сказать, насколько это было верно, только все случаи, когда чьи-то дела начинали идти в гору, приписывали именно помощи этого святого. Были, конечно, и другие святые, которым молились разные слои населения. К примеру бандиты, воры и разбойники очень этого самого Верия не любили и всегда просили заступничества и удачи у госпожи Хирги. Только очень непостоянна была эта госпожа и не всегда она приходила на помощь своим верным поклонникам.

Решив не особенно вникать во все эти религиозные хитросплетения, я скомандовала отбой. Ночь прошла достаточно спокойно, лето вовсю вступило в свои права, и даже ночью было достаточно тепло. Так что плащом я укрывалась скорее по привычке, защищаясь от кровососущих насекомых, с радостью летевших на свет костра с надеждой поужинать теми, кто около него греется.

ГЛАВА 33                                 

 Когда ты жизнь свою отдал

За громкий звон монет

Спокойно отнесешься ты

К тому что чести нет

– Уважаемый Кракс. Я крайне заинтересован в поставках в мою лавку изделий, вышедших из мастерских таких умельцев как драголы. Однако меня беспокоят некоторые аспекты этого соглашения. Первый момент – это цена. Я очень уважаю вас и только поэтому готов предложить заранее завышенную цену на это изделие, ну-у… скажем, пять золотых.

Секундное молчание в ожидании возмущения из-за заведомо низкой цены и хитрый прищур глаз ознаменовали начало торгов. Не дождавшись нужной реакции, и решив, что нарвался на «лоха» в области торговли, с новым воодушевлением и убедительной горячностью Зяма затараторил.

– Подумайте сами, пять полновесных золотых за это небольшое изделие, в котором нет ни одного камня, хоть сколько-то выделяющегося своей необыкновенной чистотой или размером. Эта безделушка, уважаемый, безусловно интересна в плане ее исполнения, но и только. Так что соглашайтесь, это очень хорошая цена. К тому же, если мы договоримся, я так уж и быть, только из уважения к вам, возьму этих молодых отроков на стажировку. – Заметив заинтересованный взгляд Мастерового, купец Зяма продолжил уже смелее.

– Естественно, я не смогу сделать из них полноценных купцов за такой короткий промежуток времени, однако, кое-чему я их все-таки обучу. Поверьте, вы пришли по нужному вам адресу. Такого специалиста, как купец Зяма, вы не найдете во всем Вассариаре, и если я смогу рассчитывать на доставку ваших изделий на более постоянной основе, думаю, что вы (слово «ВЫ», Зяма выделил особенно, всем своим видом показывая, что имеет в виду конкретно его – Мастерового Кракса), в накладе точно не останетесь. Ну а язык за зубами я держать умею, за это можете не беспокоиться.

Сделав вид, что тщательно обдумывает его предложение, после небольшой паузы, Кракс удовлетворенно кивнул.

– Хорошо, я принимаю ваше предложение, и в качестве доброй воли, могу дать вам небольшой совет. Сейчас вы увидели перед собой совершенно новое изделие, и я пока не могу его вам продать, хотя со всей ответственностью обещаю, что по истечении недели – полторы, оно обязательно станет вашим за эту оговоренную сумму. – С этими словами, изящный медальон, выложенный драгоценной мозаикой, которая меняла свой цвет в зависимости от падающего на нее света, был безжалостно спрятан в глубокий карман походного плаща.

– Более того, такое изделие через эту пресловутую неделю сразу взлетит в цене, так как имеет все шансы войти в моду, после получение королевским двором подарков от посольства драголов. Что касается последующих поставок, то ничего конкретного я обещать не могу. Но я подумаю, что смогу для вас сделать.

Услышав такую новость, Зяма сощурился как довольный кот, в предвкушении целой крынки деревенской сметаны.

– Что касается моих подопечных… – невозмутимо продолжил Мастеровой, сделав вид, что не заметил масляно заблестевших глаз жадного торговца. – Совершенно не нужно делать из них купцов или торговцев. Достаточно будет научить их определять ценность ювелирных изделий с человеческой точки зрения и с ходу назначать реальную цену во всех доступных для торговли деньгах. Я предполагаю что, выше означенного срока им хватит, для получения этих нехитрых знаний?

– Ну, если дело только за этим, то уважаемый господин Кракс может быть абсолютно спокоен.

В качестве скрепления достигнутого соглашения, они пожали друг другу руки и вышли в общий зал. При появлении дяди, разошедшийся не на шутку Кворд, сразу заткнулся и принял независимый вид.

– Ну что ж, думаю на сегодня здесь мы все закончили, и можем отправляться дальше. Завтра с утра вы поступаете в распоряжение этого уважаемого купца, и надеюсь, к концу недели сможете показать мне свои новые знания на деле.

Выйдя из ювелирной лавки, Кракс двинулся дальше, куда-то целеустремленно продвигаясь. Через полчаса рыночных мытарств, они всей компанией вышли на противоположную сторону рынка, к самой его окраине. И только тут Грагит понял, куда так стремился Мастеровой. Все ряды были завалены разнообразным оружием, всех форм и размеров, свезенных сюда со всех сторон света. Невдалеке слышался стук наковальни, объясняющий такое расположение оружейных рядов. Видимо, для особо придирчивых, здесь же за умеренную плату, готовы были подогнать понравившееся оружие по руке. А может быть и изготовить новенький меч, по специальному заказу.

Увидав такое многообразие, в гнома словно вдохнули новую жизнь. Он буквально ринулся к лавкам, стараясь ничего не упустить, все охватить и взглядом и руками пощупать, когда возникали какие-то дополнительные вопросы. А посмотреть действительно было на что. В отличие от ювелирной лавки, где выставленные на продажу украшения совершенно не произвели никакого впечатления на Грагита, хотя они побывали только в одной лавке и в ближайшее время, он для себя решил исправить это досадное упущение, предлагаемое оружие заслуживало внимания. Именно так Грагит охарактеризовал изредка издаваемое одобрительное похрюкивание полностью зарывшегося в груды оружия, гнома. Под благословенным солнцем Таррагона не одно только племя гномов умело делать качественное и надежное оружие. К тому же, гномы не оставляли надежды когда-нибудь встретить своих родичей или узнать о их существовании по оружию, попадавшему в продажу. Ведь всем известно, что выкованное одним гномом завсегда сможет отличить другой гном, что бы с этим оружием или изделием в последствии не делали. Как они это делают, совершенно не понятно, но факт остается фактом.

Грагит решил поинтересоваться, по каким таким критериям гном определяет, достойно то или иное изделие его внимания, или можно, презрительно фыркнув, пройти мимо, не марая более о него своих глаз. Подойдя поближе к гному, он некоторое время внимательно вглядывался и вслушивался в бормотание гнома, но вскоре понял, что это искусство пока для него закрыто. По крайней мере, пока гном сам не решит поделиться с ним своими секретами и доступно все ему не объяснит. Но и тогда возможность освоить еще и это искусство может оказаться непосильной для молодого драгола, с самого своего рождения посвященного работе с драгоценными камнями. Это их особенность, и это их предопределенность, таково решение Совета драголов, таково решение народа драголов. К этому их приучают с самого детства и именно эти мысли внушает старшее поколение.

– Ребята, я бы хотел, чтоб вы тоже обратили более пристальное внимание на эти вещи, представленные на продажу. Конкретно на их оформление и украшение. Возможно, чужое искусство подвигнет вас на какие-то новые идеи, и народ драголов сможет гордиться своими сыновьями. Будьте повнимательнее, Совет драголов принял это беспрецедентное решение о вашем дополнительном обучении и я очень надеюсь, что вы постараетесь оправдать оказанное вам доверие. Учтите, это в ваших же интересах, в противном случае, я совершенно не завидую вашему будущему. – Увидав направленный на него взгляд племянника, уже персонально для него Мастеровой добавил: – И даже я не смогу ничем тебе помочь, если ты твердо не усвоишь преподанные тебе уроки.

– В общем, прошу к станку. – Широким жестом обведя оружейные ряды, Мастеровой легко подтолкнул вперед опешивших от такого поворота ребят.

Кворд независимой походкой двинулся по направлению первого же прилавка из левого ряда, а Грагит решил последовать за гномом, который вот уже битых полчаса не отходил от последней в крайнем ряду лавки. Подойдя к нему, он окинул внимательным взглядом выставленное на продажу оружие. Гном уже вовсю обсуждал с хозяином лавки достоинства какого-то кинжала, лежащего на бархатной тряпице. Прислушавшись, Грагит понял в чем дело. Оказалось, что этот кинжал был изготовлен из гномьей стали даремским мастером. Среди людей даремское мастерство ценилось очень высоко и обладать таким оружием могли себе позволить очень немногие. Тем более, если это оружие было изготовлено мастером своего дела, прошедшим посвящение и заслужившим право на собственное клеймо. Клеймо соответствующее имелось, да и стиль говорил сам за себя. То, что клинок был хорош, признавал и сам привередливый гном, хотя и здесь он сумел найти какие-то недостатки. Но это было понятно. Пальму первенства в области изготовления качественного оружия гномы не собирались никому отдавать. Кстати сказать, никакими особенными украшениями данный кинжал похвастать не мог. Разве что небольшая позолоченная змейка, кольцами опоясывавшая гарду и своей хищной ядовитой пастью венчавшая рукоять. В глаза змейки были вставлены два небольших рубина, вполне приличной огранки. Послушав немного спор гнома с продавцом этого кинжала и поняв, что ничего нового он здесь не почерпнет, Грагит решил обойти оставшиеся прилавки и посмотреть на остальной товар. Три часа пролетели незаметно, и только услыхав, что их зовет Мастеровой, Грагит сообразил, сколько прошло времени. Правда гнома все равно пришлось тащить за собой буквально за руки. Он ни в какую не хотел уходить и все порывался вернуться, чтоб сообщить местным умельцам какие-то одному ему известные сведения.

Все возвращались в гостиницу усталые, но довольные прожитым днем. Гном и Грагит шли молча, про себя переваривая новые впечатления. И только Кворд не замолкал ни на минуту, взахлеб хая изделия человеческих мастеров и всячески выпячивая собственные уменья и талант. За обратную дорогу он порядком всем поднадоел, и Грагит был благодарен Мастеровому Краксу, который достаточно резко оборвал своего племянника.

– Ты пока еще никто, и твои изделия не сумели заслужить достаточного внимания Гильдии. Так что держи свой язык за зубами и не марай чужое мастерство, пока не заслужил собственного признания. Бери пример с Грагита. Его изделия уже вызвали определенный интерес, а ведь он младше тебя.

Поймав на себе ненавидящий взгляд Кворда, зашипевшее что-то нелестное в его адрес, Грагит поставил себе зарубку на память, постараться не поворачиваться спиной к Кворду и не оставаться с ним наедине.

Перекусив нехитрой снедью, заказанной для них Мастеровым, ребята оказались предоставлены сами себе. Единственным условием их свободного времяпровождения было выставлено нахождение в пределах хозяйства гостиничного двора. Грагит решил отдохнуть на заднем дворе, где располагалось небольшие хозяйственные постройки, огород со свежей зеленью и несколько садовых деревьев и кустарников. Именно там его и нашел неугомонный гном.

– Ты чего здесь хандришь? Переживаешь из-за этого придурка Кворда? Не волнуйся, пока я с тобой, он тебя не тронет.

– Спасибо тебе за все. Извини, я не успел там тебя поблагодарить за заступничество. Как-то нехорошо получилось. И имени твоего я к сожалению не знаю.

– Ну, полное мое имя тебе будет тяжеловато выговорить, слишком много там твердых звуков. Поэтому для тебя я просто Драрг.

– А меня зовут Грагит. Подмастерье Грагит.

– Да знаю я уже. Ну что, ты согласен держаться вместе, или может я чем-то помешал?

– Ну что ты! Конечно нет! То есть да! Тьфу ты, совсем запутался. Слушай, а расскажи о себе. Хотя мы и являемся соседями, но вот я практически ничего не знаю о том, как живут гномы. До нас доходят только некоторые слухи, и каким из них верить, я совершенно не представляю.

– А что ты хочешь узнать? Живем мы как и положено жить всем гномам – дружно. Самое святое для каждого гнома – это его продолжение. Я поэтому так и возмутился, что у нас ни один гном никогда не поднимет руку на ребенка или подростка. Пока гном не достигнет совершеннолетия, ответственность за него несут все. И за его физическое здоровье, и за обучение, и за развитие личности. Не так часто у нас рождаются малыши, чтоб разбрасываться будущим своей расы.

Внимательно слушая своего нового знакомого Драрга, Грагит все больше начинал понимать, что что-то идет не так, как должно быть. Не может быть, чтоб великий Мастер, по законам которого сейчас и живут все драголы, завещал им именно такое положение вещей, когда сироты не имеют возможности выбиться в верхушку или хотя бы получить достойное образование. Ведь никто не станет тратить время на обучение такого ребенка, и уж тем более, переводить даже самый дешевый материал. Самому Грагиту очень повезло, что талант, проявивший себя еще в раннем детстве, заинтересовал одного из Обучающих и он разрешил маленькому драголу тихонько пробовать свои силы из остатков материала, остающегося после принятых учеников.

После всего рассказанного гномом, пришел черед Грагита рассказывать о своей жизни. Стараясь ничего не приукрашивать и излагать только факты, Грагит и сам понимал, что рассказ выходит невеселым.

– Да-а, невесело у тебя получается. Ну, ничего, встряхнись. Теперь ты встретил меня, а я уже что-нибудь придумаю. – Судя по всему, это был какой-то неправильный гном. Его никак не хотел оставлять природный запас оптимизма и бившая через край энергия. От обычной степенной неторопливости не было и следа.

– Слушай, хочу предложить тебе прогуляться. Когда еще выпадет такая возможность, а у нас к тому же свободное время?

– Но ведь нам запретили выходить со двора? Мастеровому Краксу не понравится, если он узнает.

– Да брось ты, откуда он узнает. Мы ведь ему не скажем, верно?

– А если Кворд нажалуется?

– Этому обжоре не до того. Ты видел, сколько он сожрал за ужином? А когда я пошел искать тебя, из комнаты слышалось такое сопение с прихрюкиванием, что лично мне ясно, он еще не скоро проснется. Думаю, пара часов у нас точно есть в запасе. Ну что, идем? Да не бойся ты, если что, вали все на меня. – Вцепившись как клещ, Драрг потащил за собой вяло упиравшегося Грагита к маленькой калитке, которой пользовались для хозяйственных нужд слуги.

ГЛАВА 34

Утро началось, с ставшими привычными за последнее время, воплями Зарста.

– Подъем, подъем… – передразнил Лешек. – Надоел он мне, хуже горькой редьки.

– Да ладное тебе, Лешек. Не бухти. Лучше соберитесь и не забывайте, что при входе в город мы все должны держаться вместе и желательно как можно ближе к нашему благодетелю.

– К нашему кому? Я не ослышался? – Дакк с возмущением уставился на меня.

– Этот твой, так называемый благодетель, должен на тебя молиться. Посуди сама, за сущие копейки да еще и на полном самообеспечении усилить охрану каравана настоящим боевым траргом. А также заполучить безумно редкое животное нахаляву, которое он сможет продать в королевский дворец, за баснословные деньги.

– Ну, не преувеличивай, Дакки. Услуги Прошки вовсе не понадобились, ведь за все время пути на нас так никто и не напал, а вахмуржика я отдала за конкретную услугу – быть допущенной к экзаменам в Академии, не смотря на окончание работы приемной комиссии.

– Лика, нельзя быть такой наивной! На караван никто не напал именно потому, что его сопровождал наш Прошка. Не будь его, я даже не сомневаюсь, что половина нашей доблестной охраны навсегда осталась бы в лесу. Все в караване это понимают, вот почему души не чают в твоем «котике», одна ты ничего не видишь и не понимаешь. А по поводу услуги, то здесь все еще проще. Готов побиться об заклад на то, что у этого старого пройдохи, в Академии есть свой человек. Или хороший знакомый, или просто чем-то ему обязанный.

– Ну и ладно. Даже если это и так, все равно ты должен со мной согласиться, что этот старикан, как ты его обозвал, очень даже вовремя нам подвернулся. Без его связей нам пришлось бы нелегко. Слишком много проблем наваливается. И вообще, не портите мне настроение! В кои-то веки проснулась с хорошим настроением, и даже противный Зарст не смог его испортить, зато мои верные друзья прямо из кожи вон лезут, чтоб исправить это досадное упущение.

– Прошка, Прошенька! – Повернувшись спиной к друзьям я начала звать своего «котика», который опять с утра пораньше ошивался около костров охраны, выклянчивая миску с кашей.

– Чего ты орешь? Позови его мысленно и все дела! Один орет каждое утро, как потерпевший, вторая из себя изображает самку колорога в брачный период. С ума все посходили что ли? – Лешек, не прекращая ворчать, усиленно поправлял на своей большой голове повязку, которая сползла немного набок.

Увидав, как Дакк давится от смеха, пытаясь это активно от меня скрыть, я заподозрила неладное.

– Лешек, солнышко, а вот скажи-ка ты мне, кто такой этот колорог? – опасно прищурив глаза, я встала перед бухтящим лешим.

Внезапно бухтение кончилось, и я увидела, как мой друг и товарищ отползает от меня задом наперед, стараясь оказаться как можно дальше. Дакк, уже не в силах сдерживаться, покатывался от смеха в открытую. Именно он, захлебываясь от смеха и разъяснил мне, что колорог – это такое парнокопытное, у которых самки во время брачного периода оглашают все окрестные леса непередаваемым утробным ревом.

– Ну, все! Вы меня достали! Индейцы выходят на тропу войны. Сейчас буду снимать скальпы. – С этими словами я сделала зверскую рожу и кинулась на друзей, потрясая первой, попавшейся под руку веткой наподобие индейского копья.

Ребята кинулись врассыпную, громко хохоча, в полной уверенности, что я одна их догнать ну никак не смогу. Не тут то было! Откуда не возьмись, рядом со мной материализовался Прошка, и наши шансы уравнялись. Воодушевившись появившимся подкреплением, я, как заправский командир, разделила наш отряд, отправив Прошку ловить наглого вампира, а сама ринулась в кусты за уползающим лешим.

– Не уйдешь, гад! – Раздвинув ветки кустарника, мне пришлось напрячь зрение, чтоб заметить среди листвы и валяющихся веток тихо лежащего замаскированного лешего.

– Что разлегся? Отдыхаешь или решил ветошью прикинуться? Лешек, ау, я тебя вижу! – Цапнув этого охальника за ногу, я с мстительной радостью потащила его к костру волоком.

Притащив свою добычу, я начала оглядываться в поисках еще одного беглеца. В ближайшей видимости находился только Прошка, вольготно развалившийся во всю свою длину.

– Ну и где этот предатель, я тебя спрашиваю? Ты что, передумал его ловить? – На мои обвинения Прошка только хитро прищурился.

Зато из-под него раздался приглушенный сдавленный голос Дакка, молящего о снисхождении и помощи.

– Лика, я все осознал, каюсь. Готов понести любое наказание, только сними с меня эту неподъемную тушу, а то я скоро превращусь в мясную лепешку, ты кажется это называешь габмургер?

– Гамбургер, а не габмургер! Ладно уж, Прошка, слезь с этого предателя.

Посмотрев на взъерошенных друзей, я мстительно озвучила наказание:

– Будете должны мне по желанию. Причем без срока годности.

– Совесть поимей! В Вассариаре рабство отменили уже давно, а ты сразу двоих хочешь закабалить!

– Та-ак. Значит не согласны? А ну-ка, Прошенька, ляг на место, а вместо подушки, можешь положить это непонятное нечто, которое я вытащила из кустов.

– Нет, только не это! Мы на все согласны, правда ведь Лешек? –Испуганный Дакк резво пополз вокруг костра.

– Ага, ага. Согласные мы, эта. – Шмыгая носом, Лешек утерся рукавом рубашки и уставился на меня, умильно хлопая глазами.

– Вот и ладненько. Только не забывайте о данном обещании, а то мне придется периодически освежать вашу память. – Получив клятвенные заверения, что они ни в коем случае не забудут, и свой долг полностью отработают, чтобы я там не пожелала, я с чувством глубокого удовлетворения почесала Прошку за ухом.

Собравшись, мы тронулись в путь. Подъехав к Махлюнду, я поинтересовалась, куда мы могли бы сложить дичь, добытую моим траргом.

– А зачем вам это надо? Неужели ты думаешь, что я не в состоянии прокормить вас всех в течение этих нескольких дней, пока вы будете у меня гостить? – Махлюнд сделал обиженное лицо, и мне пришлось срочно вносить пояснения.

– Понимаете, я не очень привыкла быть чем-то обязанной, а вы и так очень много для нас делаете. И потом, мы сейчас в лесу, а для моего трарга поохотиться – это не обязанность, а любимое занятие. Не отказывайте ему в такой малости. Думаю, что дополнительная дичь не станет для вас лишней обузой, тем более, что по вашим расчетам мы уже сегодня будем в городе?

– Ну хорошо. Если все действительно так, то пусть твой охотник развлечется напоследок, в городе ему охотиться будет негде. А добычу складируйте на третью подводу. Я сейчас распоряжусь и вам выделят место.

Поблагодарив купца, я связалась по мыслеканалу с Прошкой и дала четкие инструкции по поводу количества и качества предполагаемой добычи. Обрадовавшись, тот стрелой рванул в лес, выполнять мое поручение. А потом, в течение целого дня я только и успевала, что принимать притаскиваемых, горевшим здоровым охотничьим энтузиазмом, оленей, свинок, гусей и еще черт знает чего. Возничий с третьей телеги сначала только восхищенно прицокивал языком, но по мере наполнения телеги, взгляд его становился все более и более растерянным. В конце-концов он взмолился:

– Госпожа, умерьте пыл своего зверя. У меня уже лошадь еле тащит весь этот воз. А бросать такое богатство жалко. Он же натащил дичи столько, что на весь наш караван хватит на целый месяц обжираловки.

Пришлось срочно связываться с Прошкой и просить его прекратить охоту. Правда отказать ему в приемке последней партии добычи я уже не смогла, так как он был как раз на полпути к нам. А бросать уже добытое, он отказался категорически. Возничий только всплеснул руками, увидав довольную морду моего трарга, из пасти которого торчало сразу целых три здоровенных рыбины, которые он держал зубами за хвосты.

Лешек, узнав о том, что мы с Прошкой делаем запасы, слез со своей телеги и углубился в лес. Я уж переживать начала, не отстал бы. Но нет, появился наш леший, да не с пустыми руками. В руках у него была целая охапка какой-то травы.

– Ну-ка Лика, подмогни мне чуток.

– Ты что задумал, Лешек? Зачем тебе этот стог сена понадобился?

– Зачем, зачем… Да чтоб припасы не попортились. Видишь, какая жара стоит, а мясо даже не освежевано. Вмиг протухнет. А с моими травками, глядишь, доедет до места в целости и в сохранности, без потери качества.

– Ну, если так. Давай я тебя подсажу в наш погребок на колесах. А то если мясо попортится, Прошка мне этого ни за что не простит. Слишком уж трепетно он к таким вещам относится.

Подсадив Лешека в телегу с прошкиной добычей, и перекинув ему сноп трав, я немного успокоилась.

По мере приближения к городу, я начинала все больше и больше волноваться. Скоро мы прибудем туда, куда так стремились в течение последних недель. Как-то оно все будет?

Ближе к вечеру по всему каравану прошло оживление. Прискакавший молодой воин сообщил мне, что господин Махлюнд просил прибыть к нему всей нашей компании. Не задерживаясь, я пришпорила свою лошадку, и слыша за спиной голос Дакка, который также понукал своего мерина, отправилась в голову отряда.

– Ну что, Лика. Вот мы и прибыли. Буквально минут через пять, наш караван выйдет из-под сени деревьев, и ты сможешь воочию увидеть великолепный Вассариар.

ГЛАВА 35      

 На свете много есть путей

Ты вправе выбирать

Но если выбрал один раз

Не стоит отступать

Драрг оказался хорошим, веселым другом. У Грагита никогда не было друзей, он даже не подозревал, насколько это здорово, иметь рядом друга, с которым можно поделиться, весело провести свободное время и просто посидеть под яблоней, думая о чем-то своем. Он все больше и больше убеждался, что жить как прежде уже не сможет. Грагит научился улыбаться веселым проделкам гнома, и уже сам тащил гнома навстречу новым приключениям в узких кварталах Вассариара.

Обучение в лавке торговца Зямы шло своим ходом. Хитрый Зяма и здесь нашел свою выгоду. Зная, что лучше, чем драголы, никто с первого взгляда не определит качество камней, выставляемых на продажу, он приставил их с Квордом к приемке новой партии камней и драгоценных изделий, предназначенных на перепродажу. В принципе, к концу первой недели, и Грагит и Кворд уже вполне прилично могли определить стоимость любого изделия, и даже узнали некоторые тонкости торговли. Какие драгоценности и каких мастеров ценятся дороже или дешевле в том или ином городе. Узнали, как нужно торговаться и какая наценка считается вполне приемлемой. Вообще же, достопочтимый Зяма придерживался одного основного принципа, который гласил: «купить как можно дешевле, а продать как можно дороже». Грагиту претило торговаться и отстаивать каждую копейку, его больше всего интересовали сами изделия, которые поступали в лавку Зямы с разных концов страны. Каждое украшение он тщательнейшим образом изучал, откладывая в памяти наиболее интересные с его точки зрения, нюансы, такие как оригинальное оформление замочка на цепочке, интересный вариант старения браслета, который ушлый молодой человек пытался выдать за безумно дорогую старинную вещь.

Кворд же наоборот, настолько втянулся в процесс торговли, что его уже было и за уши не оторвать, дай только поругаться с новым клиентом. Он был безумно доволен собой, когда удавалось получить удовлетворенный кивок Зямы, после очередного бодания с клиентом и получения с него дополнительной прибыли. Более того, Грагит как-то сам видел, как Зяма в подсобке передал Кворду увесистый позвякивающий мешочек, после того, как Кворд умудрился всучить молодой девушке весьма посредственную безделушку за очень большие деньги, уверяя ее, что это самые чистые бриллианты, какие он только встречал. Наивным обывателям не было нужды перепроверять достоверность сведений, полученных в лавке ювелира, ведь сам драгол уверял их в исключительном качестве приобретаемого изделия.

После занятий в лавке Зямы, а вернее сказать работы, Грагит бежал вместе Драргом в оружейные ряды. Там гном подвизался помогать в местной кузне, хозяином которой являлся отец парня, продававшего так понравившийся в первый день знакомства с рынком, кинжал. Гном не мог не сунуть свой нос во все, что касается кузни и ковки оружия, благо его советы воспринимались с почтительным вниманием. Грагиту тоже нашлось занятие по душе. Он внимательно смотрел за процессами изготовления заготовок и вникал, на какой стадии и в какой мере он смог бы применить свое умение, для того, чтобы оружие оказалось не только самым крепким, но и красивым. Они с гномом уже давно начали обсуждать совместный проект по созданию небольшой коллекции, которая могла бы принести им признание и славу. Еще больше друзей сблизил одинаковый подход к их работе и искусству. Гном считал, что металл живой и в зависимости от того, кто и как с ним работает, он отзывается, приобретая свою душу в процессе ковки. А Грагит в свою очередь, поделился с Драргом тем, что он слышит, как разговаривают камни. Иногда они поют, иногда шепчут, а иногда умирают и тогда Грагит чувствует их боль. Когда он только намекнул об этой своей особенности Обучающему, тот его высмеял и пригрозил отправить в отвал к Добытчикам, после чего Грагит замкнулся в себе. Драрг же принял его слова со всей серьезностью, и сразу же, безоговорочно поверил во все.

Отдельным развлечением друзей, были их шалости в отношении Кворда. Друзья соревновались между собой в создании неловких ситуаций, где был замешан Кворд, и даже вели счет. Пока побеждал хитроумный гном, выдумкам которого не было числа. Благодаря их проказам, Кворд уже несколько раз получал выговор от своего дядюшки, когда тот его заставал за неблаговидным делом, подглядыванием за другими постояльцами гостиницы. Также Кворд страдал обжорством, и за прошедшую неделю даже несколько округлился, хотя это и не свойственно драголам, которые вели достаточно аскетичный образ жизни и не пропагандировали ничего лишнего в своей повседневности. Благодаря Грагиту, который заметил такую слабость Кворда, кухарка в неурочный час появилась на кухне, где в этот момент отоваривался Кворд. После чего тот был нещадно бит половником и вереща вылетел с кухни, поскальзываясь на пролитых щах из кастрюли, одетой ему на голову. Благодаря этой проказе, Грагит с Драргом смогли сбежать, не опасаясь быть разоблаченными, аж на целых четыре часа. В остальное время, Кворд усиленно шпионил за друзьями, стараясь их подловить на чем-нибудь и добиться наказания Грагита кем-то из старших. Также он не оставлял надежды застать его одного, чтоб расправиться по своему с этим малолеткой. Если бы не гном, Грагиту пришлось бы не сладко, и еще не известно, сумел бы он закончить обучение в лавке Зямы и вернуться в родные пещеры. Гнома же Кворд побаивался, успев однажды познакомиться с его пудовыми кулаками, и не желая вновь испытать подобное.

К концу недели, Грагит все больше начал задумываться, как бы ему рассказать своему другу, что он не собирается возвращаться домой. По крайней мере – не сейчас, может быть потом, когда он будет готов это сделать. К счастью, Драрг сам начал этот непростой разговор, когда они сидели на крыше сарая, лениво разглядывая вновь прибывающих постояльцев и оставаясь абсолютно незамеченными ими. Ведь не секрет, что практически все предпочитают смотреть себе под ноги и почти никто и никогда не поднимает свой взгляд выше головы собеседника.

– Грагит, скажи мне, что ты собираешься делать дальше? – Осторожно начал гном.

– Что ты имеешь в виду? – Грагит и сам хотел начать этот разговор, но очень боялся ошибиться. Вдруг Драрг имеет в виду что-то другое?

– Я имею в виду, что ты собираешься делать после окончания обучения, или когда ваше посольство тронется в обратный путь? – Деланно равнодушный вид Драрга уже не мог ввести Грагита в заблуждение. За то время, что они провели вместе, он уже достаточно хорошо изучил своего друга и мог бы с уверенностью сказать, что тот сейчас очень напряжен и волнуется.

Решившись и собравшись с духом, Грагит выложил Драргу свою мечту.

– Я не хочу возвращаться домой! Я чувствую, что мое место здесь, где кипит жизнь и новые идеи просто витают в воздухе. Здесь я впервые почувствовал себя живым, а не просто придатком одного большого организма.

– Ты знаешь, я рад, что ты так думаешь. Я тоже не хочу возвращаться. Правда, немного по другим причинам. Я знаю, что мои родные будут очень огорчены этим решением, но я уверен, что в результате они меня поймут. Я должен найти свой стиль, свое предназначение. Не каждый гном может похвастаться признанием своего народа, ибо только самые достойные могут быть отмечены сиянием славы своих сородичей. Думаю, что только в процессе самосовершенствования я смогу создать что-то действительно замечательное. Такое, чтоб мои родители могли гордиться мной. В общем, я чувствую настоятельную потребность посмотреть жизнь, а также изучить секреты мастерства других народов и рас.

Сказать, что Грагит обрадовался такому решению Драрга, это не сказать ничего. Ведь это означало, что теперь он не будет один, с ним рядом будет его верный товарищ и друг. А вдвоем значительно легче устроиться в жизни.

Когда первая радость от такого известия схлынула, ребята принялись обсуждать более насущные проблемы. После небольшого подведения итогов, оказалось, что на те драгоценности, которые были спрятаны в заветном мешочке у Грагита, они вдвоем смогут прожить максимум месяца три. И это при условии жесточайшей экономии. Конечно, если бы они продавали их сами, то выручка составила значительно больше. Но, проработав всю неделю в торговой ювелирной лавке и зная хорошо всю подоплеку, Грагит не обольщался.

Не зря этот город назывался столицей Вассариара. Он был сколь красив, столь же и жесток. Жизнь здесь текла в бешеном ритме и очень немногие успевали к нему приспособиться. Это как течение реки: если сумел попасть в него, то река тебя подхватит и понесет вперед, щедро окатывая прозрачными брызгами и делясь всем, что в ней водится. Но если ты чего-то не понял и начал загребать против течения, то не обессудь. Вместо того, чтобы продвигаться вперед, тебя будет все больше и больше относить назад, пока ты окончательно не выдохнешься. В лучшем случае, тебя прибьет к берегу обессиленного и опустошенного, в худшем же …. Не зря Вассариар считался городом больших возможностей, и очень многих сюда несло в предвкушении легкой поживы.

Но наши друзья были молоды и самонадеянны. К тому же их выгодно отличало ото всех, кто надеялся только на удачу, то, что они уже были достаточно серьезными специалистами в своих областях. В любом случае, с голоду они не помрут, хотя в первое время им и придется тяжело. Ведь предполагалось, что, как со стороны драголов, так и со стороны родственников гнома, будут организованы поиски беглецов. А это означает, что на какое-то время они должны залечь на дно и не высовываться. Таким образом, обсудив свои планы на ближайшее будущее, друзья решили вплотную заняться поиском подходящего жилья на первое время.

– Слушая, Грагит, а если попроситься пожить к кузнецу с рынка. Думаю, что он не откажет? – Гном как всегда был в своем репертуаре. Его хлебом не корми, дай только возможность находиться рядом с железом.

– Думаю, что это место не пойдет, как бы тебе этого не хотелось. О том, что ты там околачиваешься круглые сутки, знает уже наверное вся наша делегация. Так что там тебя будут искать в первую очередь. Нам же с тобой нужно место, никоим образом не связанное с нами, такое, где никто не будет нас искать и даже не подумает, что мы можем там находиться.

– Грагит! Куда ты запропастился? Грагит! Ты мне срочно нужен!

– Драрг, это Мастеровой Кракс меня зовет. Побежали скорее, а то может и влететь.

Друзья споро слезли с крыши, и дружно потопали по лестнице в свой номер.

– Ты где был? Я уже весь двор оббежал, а тебя нигде не видел. Или ты выходил за гостиничную территорию? Я ведь это строго настрого запретил! – Мастеровой строго смотрел на Грагита, ожидая объяснений.

– Мастеровой Кракс, не ругайте Грагита, он ни в чем не виноват и со двора гостиницы не уходил. А найти вы его не смогли по моей вине. Я залез в сарай и застрял, а Грагит полез меня выручать. Поэтому он и не смог сразу же отозваться, когда вы его позвали. – Глядя в широко распахнутые глаза гнома, ни за что не поверишь, что он может с таким честным видом врать.

– М-мда, ну хорошо. В общем, Грагит давай переодевайся и приводи себя в порядок. Принято решение взять тебя на аудиенцию во дворец, а пока я тебя искал, уже куча времени прошла. Так что давай быстрее, а то нам не поздоровиться.

– Мастеровой Кракс, а можно мне с вами? Я не помешаю, просто тихонечко постою в уголочке. Ну-у пожалуйста-а-а… пожалуйста-а-а – Драрг молитвенно сложил руки на груди и умоляющим взором начал сверлить Кракса, только что слезу не пуская.

Видя, что Мастеровой засомневался, Драрг усилил напор.

– Ну разрешите мне хотя бы вас проводить? Если выяснится, что это абсолютно невозможно, я просто подожду вас за дверью.

– Ладно. Только имей в виду, что мы отправляемся прямо сейчас и ждать я никого не буду. Не успеешь собраться, пеняй на себя. И во дворце не вылезай вперед и не мешайся под ногами. Твоя задача быть невидимым и неслышимым. Надеюсь, ты меня понял?

– Угум. – Буркнул гном, роясь в своих шмотках, отыскивая ритуальную одежду и торопясь ее на себя нацепить.

Буквально через пару минут друзья были полностью облачены и готовы к выходу.

Мастеровой Кракс с нетерпением ожидал появления Грагита и Драрга, стоя на крыльце гостиницы. Увидев полностью готовых друзей, он махнул им рукой и быстрым шагом двинулся к выходу со двора. Друзья еле поспевали за Краксом, который почти бежал по улице в сторону дворца. У резных ворот уже столпилось все посольство драголов с немного обособленно стоявшими представителями гномов. Показав рукой находиться позади него и ни во что не вмешиваться, Кракс поравнялся с ответственными за эту дипломатическую миссию, драголом и кряжистым солидным гномом. О чем-то переговорив с ними вполголоса, он указал ребятам места в конце процессии. После непродолжительного ожидания, встречать посольство вышел королевский распорядитель и предложил проследовать за ним. Идя вслед за Мастеровым Краксом, Грагит неустанно вертел головой, поражаясь той красоте, которая открывалась перед ним.

Идеально ровные дорожки, посыпанные ослепительно белым гравием окаймлялись ровно подстриженными цветущими кустами роз, аромат цветов которых разливался в воздухе и кружил голову. Фонтан в глубине ухоженного сада заслуживал особого внимания своим великолепием. Неизвестный скульптор вырезал из камня каскад цветов, с лепестков которых тоненькими струйками стекала чистейшая, прозрачная вода, создавая в лучах солнца впечатление больших капель росы. Придворные, прогуливавшиеся небольшими группками по тропинкам королевского парка, были одеты чересчур пышно и ярко. Грагит не понимал этой особенности людей, напяливать на себя такую кучу одежды в жаркий летний день, когда даже легкий ветерок, ненароком коснувшийся волос, казался большим благом.

Придворные же в свою очередь, с нескрываемым интересом разглядывали смешанную делегацию из драголов и гномов. Не так часто эти дети гор и подземных пещер появлялись среди людей. К тому же о них ходило столько слухов, утверждающих непревзойденность этих существ по части добычи и изготовления великолепных украшений. Так как смысл жизни многих из этих людей составлял именно интерес к придворным интригам, безумно дорогим и красивым украшениям, их взгляды сразу же прикипели к небольшому кованному сундучку, который бережно несли два драгола. Более того, многие из них, словно невзначай, повернули в сторону дворца, в надежде попасть на предстоящее представление.

Пройдя по широким коридорам дворца, их делегацию остановили перед большими двустворчатыми дверьми, по краям которых стояли два гвардейца в полном боевом облачении. К счастью ожидание оказалось не долгим, и после того, как церемониймейстер их объявил, двери в тронный зал гостеприимно распахнулись.

Король оказался еще не старым, крепким мужчиной, примерно пятидесяти лет. Небольшая остроконечная бородка с проседью, живые, умные глаза под густыми бровями и крепкие, ухоженные руки. В отличии от своих придворных, расфуфыренных и утопающих в кружевах, одежда короля выгодно отличалась своей уместностью и отсутствием лишних деталей. Переведя взгляд на соседний трон, Грагит поразился белоснежной коже молодой, стройной девушки с практически белыми волосами. Такого цвета волос, Грагит никогда не видел. Он даже не подозревал, что такие бывают. Внимательно вглядевшись в нее, он заметил несомненное сходство с королем и разумно предположил, что это и есть его дочь, для которой их делегация и привезла свои подарки. Среди этих подарков затесалось и его творение – браслет, выложенный разными каменьями и в комплект к нему небольшое ожерелье. Решив узнать, какое впечатление это все произвело на гнома, он обернулся к своему другу и вопросительно поднял брови. Гном, заметив жестикуляцию Грагита, удовлетворенно поднял большой палец, который должен был означать, что ему понравилось. Что конкретно ему понравилось, Грагит решил уточнить позднее. Тем более, что к этому моменту, общение глав их делегации с королем подошло к самому животрепещущему моменту – вручению даров.

В одну минуту, неизвестно откуда был принесен небольшой инкрустированный столик, на который и был водружен со всеми предосторожностями, кованный сундучок. Гномы изготовили серебряный поднос, пронизанный золотыми нитями, сплетающимися в причудливый узор. Именно на этот поднос и выгрузил Мастеровой Мармейфлик подарки от драголов. Среди которых был и набор, изготовленный Грагитом. Подарки, поднесенные гномьим народом, отличались изяществом и необыкновенной прочностью. Здесь был великолепный меч, изготовленные персонально под руку короля (и откуда они только узнали нужные параметры?), а также тончайшего плетения, практически невесомая кольчуга, изготовленная явно под размер принцессы. На недоумевающий взгляд Грагита, Драрг только хитро ухмыльнулся и подмигнул.

Дальнейшая церемония Грагита совершенно не заинтересовала и он вздохнул с облегчением, когда все формальности были закончены и стороны откланялись друг другу. За воротами Мастеровой Кракс обратился к друзьям:

– Ну что ж, спешу вас порадовать. Все основные дела мы здесь закончили и в самое ближайшее время можем возвращаться домой. Соскучились небось?

Изобразив согласие с его словами, друзья многозначительно переглянулись. Судя по всему, времени на дальнейшие размышления и поиски у них не оставалось.

Следующие два дня пролетели как один миг. Посольство спешно собиралось домой, стремясь поскорее закончить все дела в городе. Не найдя другого выхода, ребята решили довериться сыну кузнеца, с которым очень сдружились за последнее время. Войдя в их ситуацию, тот пообещал помочь и за небольшую плату снял для них комнатку на окраине, в полном захолустье. Зато здесь было относительно спокойно и в таком месте их не должны были скоро найти. Туда ребята и отправились, тихонько улизнув незамеченными, во всеобщей суматохе накануне отъезда.

ГЛАВА 36

Стоило нам выехать из леса на широкий тракт, как впереди замаячили белоснежные стены большого города. По этой дороге свободно могли разъехаться две, а в некоторых местах и три груженые телеги. По мере того, как мы приближались к городу все ближе и ближе, движение на тракте становилось все более оживленным. А под высокими стенами образовалась огромная очередь из желающих попасть в город до темноты. Как же я давно не стояла в очередях, и сейчас, глядя на эту внушительную толпу, перекрывшую доступ к воротам, с ужасом понимала, что такими темпами мы вряд ли сегодня сможем заночевать под крышей. В лучшем случае это будет завтра. Видимо все эти мысли были написаны на моем лице, по крайней мере, Махлюнд, посмотрев на меня, только усмехнулся и успокаивающе проговорил:

– Да подожди ты отчаиваться. Может быть, все не так уж и плохо. Вот подъедем поближе, я посмотрю, что смогу сделать.

– Интересно, что здесь можно сделать? Да все эти крестьяне со своими подводами нас просто на клочки порвут, если мы сунемся в обход общей очереди. – По крайней мере, в моем мире именно так обычно и происходит, когда кто-то пытается пройти без очереди к терапевту в районной поликлинике. Все престарелые бабуси встают как одна, и горе тому простаку, который сумел обмануться их беззащитной внешностью. В лучшем случае он убегает с поля боя, зажимая уши руками и сгорая от стыда за все те вещи, которые все-таки успел услышать. Ну а в худшем…. Идет занимать очередь в другой кабинет – к районному хирургу.

– Лика, что ты такое говоришь? Как эти несчастные крестьяне могут нам противостоять? Не забывай, я не какой-то мелкий торговец из деревенской лавчонки! Я законный житель нашего славного города Вассариара и, заметь, имею кое-какой вес в определенных кругах а также вхожу в Гильдию купцов. А впрочем, сейчас сама все увидишь.

С этими словами, он отдал какие-то распоряжения Зарсту, а сам пришпорил своего коня и отправился в гордом одиночестве договариваться со стражниками. Зарст остановил наш караван, немного не доезжая до ворот, в стороне от общей очереди. К тому же мне пришлось, по настоянию того же Зарста, взять на поводок Прошку, для того, чтоб не нервировать местное население. Нельзя сказать, чтоб такое положение вещей обрадовало моего свободолюбивого котика, но он прекрасно понял всю необходимость такого шага.

Через непродолжительное время Махлюнд вернулся в приподнятом настроении.

– Зарст, давай заворачивай обоз, объезжаем всю эту толпу и правим к воротам. Сегодня дежурит знакомый начальник караула, и если не будем мешкать, то успеем еще сегодня разгрузить часть товара. – Пристроившись на гарцующем коне в начале каравана, он кивнул мне головой, подтверждая первоначальное предложение держаться рядом.

Огромные кованные ворота, гостеприимно распахнутые в честь начала ежегодной городской ярмарки были окаймлены по бокам двумя надвратными башнями. Караул, встречавший желающих попасть в город, был усилен стрелками, располагающимися на этих башнях, и державших под прицелом всех вооруженных людей, проходящих проверку. К счастью, у Махлюнда действительно были неплохие связи, а может быть сыграл роль небольшой увесистый кошелек, который он украдкой передал начальнику караула. По крайней мере, долго нас мурыжить не стали. Поверхностно осмотрев телеги с укрытым товаром и пройдя острым взглядом по спутникам купца, начальник караула задержался на нас с Прошкой. Подозвав к себе купца, он о чем-то его спросил, и получив исчерпывающий ответ Махлюнда вкупе с дополнительной мздой, незаметно перешедшей в его карман, махнул рукой двоим стражникам, чтоб освободили проезд. Быстро, насколько только это возможно, мы миновали ворота и наконец-то въехали в город. Булыжная мостовая, небольшие домики, снующие по улицам люди, одетые на средневековый манер, все это словно сошло с экрана телевизора. Как будто здесь кто-то выстроил грандиозные декорации к съемкам исторического фильма, а вокруг меня снует массовка, задействованная в этом фильме. Я никак не могла привыкнуть к мысли, что все это по настоящему, по взаправдашнему.

Миновав три улицы, мы подъехали к большому двору, застроенному несколькими хозяйственными постройками и солидным двухэтажным зданием посередине, сложенным из толстых, отесанных бревен. Махлюнд махнул мне рукой, показывая, чтобы я следовала за ним, и по-хозяйски въехал во двор. В одну минуту отовсюду набежали какие-то люди, которые взяли за узды лошадей и повели их вглубь двора, по одной только им известной системе распределяя, куда какую телегу отправлять на разгрузку. Во всей этой суматохе я себя почувствовала немного неуютно, так как совершенно не знала, куда себя пристроить, чтоб никому не мешать. О помощи с моей стороны и речи быть не могло, так я совершенно себе не представляла что здесь и как. Внезапно кто-то тронул меня за плечо, а когда я обернулась посмотреть на этого нахала, то глаза в глаза уставилась на Аранта. Его веселый, с легкой хитринкой взгляд остановил, готовые сорваться бранные слова.

– Лика, я вынужден с тобой попрощаться. На время. Думаю, что мы с тобой скоро увидимся, по крайней мере, я на это надеюсь. – Вдруг его лицо опасно приблизилось к моему и я почувствовала легкий поцелуй на своей щеке. Словно теплый, ласковый ветерок пробежал. После чего он отвернулся и быстрым шагом отправился со двора, где его уже ждали спутники, с которыми он и появился первый раз. – Да, а с мечом ты классно придумала. – Обернувшись напоследок, он хитро подмигнул мне, и уже окончательно затерялся в толпе.

Я стояла, как пыльным мешком пришибленная. Да что же это такое? Почему я ничего ему не сказала, как воды в рот набрала, да еще и поцеловать себя позволила? Мне только любовные шашни завести в этом мире не хватает! Нет уж! Поступаю в Академию, выучиваюсь на крутого мага, исполняю свое предначертание в чем бы оно не состояло, и срочно отправляюсь домой! Таким образом, проведя самовнушение, я отправилась на поиски Махлюнда, ощущая, как на душе кошки скребутся.

Тут на мое счастье, на крыльцо дома вышел купец, собственной персоной, обводя хозяйским взором двор. Увидев меня, он приветливо улыбнулся и гостеприимно открыл дверь в дом.

– Проходи Лика. Я уже отдал соответствующие распоряжения, и служанка заканчивает уборку ваших комнат. Надеюсь они вам понравятся. Вот только твой трарг….

– А что мой трарг? Если вы думаете, что я его оставлю где-то на заднем дворе, то вынуждена вас огорчить. Скорее я сама с ним пойду ночевать на сеновал, чем оставлю его одного. – Я остановилась на крыльце, не переступая порога дома.

– Нет, нет, Лика. Ты не так меня поняла. Я вовсе не имел в виду, что вам придется разлучиться. Просто, я подумал, может вам будет удобнее, если комната будет на первом этаже? – Глядя на его физиономию, я поняла, что мои догадки оказались верны. Просто он не желает в этом признаваться.

Ну что ж, не хочет – не надо! Сделаю вид, что я во все поверила.

– Я буду рада любому помещению, которое вы сможете нам выделить. Хотя, конечно, на первом этаже, наверное, будет удобнее всего. Все-таки нам нужно будет выходить на улицу ночью, чтоб проверить сохранность вашего хозяйства. А сделать это будет удобнее, если комната располагается на первом этаже. Так мы сможем выходить на патрулирование, никого не потревожив.

– Вот и хорошо. Тогда проходи в дом, там моя хозяйка на стол собрала. И друзей своих позови, думаю, они тоже не откажутся перекусить. Иди, не сомневайся, а я подойду немного позднее. Слишком много работы. Ярмарка уже началась, а мы в пути немного задержались, теперь нужно наверстывать упущенное, и каждая минута на счету. – С этими словами Махлюнд отправился давать распоряжения и лично отслеживать разгрузку благополучно доставленного товара.

Не стану рассказывать в подробностях устройство дома вассариарского купца. Скажу только, что живут они явно не плохо, по крайней мере, купцы такого уровня, как наш Махлюнд. Честно выполняя условия нашей сделки, я каждую ночь выпускала Прошку на дежурство, а утром запускала обратно. По молчаливому соглашению, было решено не нервировать людей, нас окружавших и не показывать им Прошку лишний раз. В связи с этим, ночные дежурства были как можно более кстати. Они давали законную возможность кса-рдону размяться и подышать воздухом, так как весь день он находился в моей комнате. Дня четыре я не тревожила Махлюнда и не задавала ему никаких вопросов, тем более, что прекрасно видела, в какой он запарке. Но, время шло, а ничего не происходило, и я уже начала подумывать, как бы поделикатней напомнить Махлюнду о его обещании. К счастью, на следующий день он сам подошел ко мне.

– Лика, я тут на днях переговорил с одним своим знакомым и буквально сегодня мне принесли от него записку. Он готов предоставить тебе и твоим друзьям шанс. Через два дня пополудни у вас будет возможность сдать вступительные экзамены в Академию. Ну а все остальное будет зависеть от тебя и твоих друзей. – Сообщив мне эту новость, Махлюнд с чувством выполненного долга отправился по делам, оставив меня переживать и обдумывать предстоящие экзамены.

Весь день я была сама не своя, пытаясь представить, какие могут быть экзамены в Академию колдовства. Ничего на ум не приходило, и в результате я извела себя и довела своих друзей до белого каления. Видимо по этому они облегченно вздохнули, когда я ушла проводить Прошку на очередное ночное дежурство. Выйдя во двор, я решила немного помедитировать, чтоб хоть немного успокоиться и привести свои растрепанные чувства в нормальное состояние. Найдя укромное местечко за сараем, где на зеленой травке произрастали кусты малины, я уселась прямо на землю, сложив ноги крендельком, и обратила свой взгляд на звезды, чтоб лучше сконцентрироваться. Отрешившись от всего насущного, я прикрыла глаза и поплыла. Почему-то перед глазами появился дракон.

– Привет, а ты откуда здесь? Ты же до сих пор только во сне ко мне являлся? А я вроде как еще и не ложилась?

– А что такое сон, Лика? Ты никогда не задумывалась, что все в мире относительно? Твой сон, уход в астрал, и даже когда ты просто о чем-то задумалась? Все это – концентрация и одновременно свобода твоего разума, твоей внутренней энергии. Ты отрешаешься от всего лишнего, и на передний план выходит только то, что действительно важно. То, что хочет сообщить тебе Вселенная. И не ее вина, что ты не всегда можешь понять и принять ее информацию. Твоя задача – научиться говорить с ней на одном языке!

– Ничего себе! Я никогда не думала об этом в таком ракурсе. Так это что получается? Твоими устами со мной говорит сама Вселенная?

– Ха-ха-ха! Ну, рассмешила! Нет, вынужден тебя огорчить, с тобой разговариваю всего лишь я. И хотя мне ОЧЕНЬ много лет, но до Вселенной все же далековато. Так что и я, возможно, могу ошибаться, хотя и гораздо реже, чем все остальные. А вообще-то, хотел тебя поздравить, ты сегодня впервые смогла преодолеть себя и выйти на новый уровень внутренней концентрации. Это большой прорыв!

– Спасибо, конечно. Только меня сейчас очень тревожит другое.

– Я чувствую, что ты сейчас в большом смятении. Что случилось, ученица? От чего ты настолько сомневаешься в своих возможностях, что твоя аура полыхает сполохами неуверенности?

– Учитель, у меня скоро будет экзамен в эту хваленную Академию. А я совершенно не знаю, чего от него ожидать. Согласно слухам, которые вовсю гуляют по городу, не все с этих экзаменов возвращаются живыми и здоровыми? Что мне делать, как себя вести на этом экзамене? И как мне уберечь своих друзей, которые сами того не ведая, пошли за мной практически на убой?

– Это хорошо, Лика, что ты думаешь о своих друзьях. Значит, я не ошибся в тебе, и возможное могущество не перевесило чашу доброты и порядочности. А по поводу экзамена сильно не переживай. Я подскажу тебе, как уберечься самой и вовремя прикрыть своих друзей. Однако, не думай, что это будет легко. Возможно, наступит момент, когда ты должна будешь выбирать, или они или ты. Главное не забывай, что на чаше весов не только ты или твои друзья. На чаше весов весь этот мир, со всеми его жителями, с его плохими и хорошими сторонами, с его достоинствами и неудачами, с той девочкой из деревни, которой ты помогла и со всеми остальными людьми, кого ты уже видела и с кем подружилась. Так есть сейчас и так будет всегда. Такая твоя судьба, всегда стоять перед выбором и не всегда он будет приятным. Будь к этому готова, моя девочка.

– Но я не хочу! Я не хочу ничего выбирать! Я люблю их всех, и я люблю себя! Я тоже хочу жить, и совершенно не просила такой судьбы! Для чего, почему все это мне одной?!

– А вот это вопрос уже не ко мне. Я и рад бы тебе помочь, но это не в моей компетенции. Скорее уже это прерогатива богов. – В голосе дракона впервые послышалось сочувствие.

– Хорошо, расскажи мне об этой местной знаменитости, этой альма-матер – Академии магов.

– Идею ее образования ты уже знаешь, а вот о ее дальнейшем развитии, я пожалуй тебе немного расскажу.

Сначала все шло хорошо, и в Академию принимали исключительно способных учеников с яркой магической искрой, которую за время учебы раздували в яркое пламя. К сожалению позже, все кардинально изменилось. К власти пришли люди, которые выросли в мирное и сытое время, которые никогда не знали, что такое лишения, зато очень хорошо поняли, какое могущество дает магия. Именно они перевели обучение на платную основу и стали преподавать магическое искусство только аристократам из очень богатых и знатных семей, которые могли заплатить за свое обучение целое состояние. Для того, чтобы маги не перевелись совсем, и было кому управляться с непогодой и контролировать рост урожая, а также другие мелкие магические бытовые услуги, была создана Школа Магии и Ремесла. Сюда принимают уже всех желающих, имеющих даже небольшие способности, которые можно развить хотя бы в одном направлении. Так и сложилось нынешнее положение вещей. Но, несмотря ни на что, в Академии все еще есть маги, способные научить чему-то путному. К тому же, насколько я знаю, не всем нравится существующее положение вещей и возможно скоро в политике обучения возникнут некоторые изменения.

– Все это очень здорово, и если изменения будут в положительную сторону, то я безумно за всех рада, однако, ты так и не сказал мне, как я могу подготовиться к экзамену? Что-то он сильно меня тревожит, и если я могу хоть что-то сделать, чтоб в будущем как-то обезопасить себя и друзей, то прохлаждаться и слушать познавательные лекции я просто не имею права.

– Хорошо, думаю, для некоторых основ действительно пришло время. Постарайся сконцентрироваться, забудь на время о том, что тебя тревожит, очисть свои мысли и медленно своди ладони перед собой не доводя их до конца. Когда почувствуешь жар, исходящий из рук, останови движение и постарайся его усилить. Нет, нет, Лика! Ты слишком напряжена, а тебе нужно расслабиться и почувствовать теплую энергию, исходящую из твоих ладоней. Закрой глаза, представь небольшой теплый шар в своих руках. Та-ак, хорошо… теперь напитай его энергией, пусть он станет горячим как небольшое солнце.

– Ай, горячо то как! – Почувствовав нестерпимый жар в руках, я всплеснула руками и открыла глаза. В сторону дракона летел небольшой огненный шар, который он благополучно отбил хвостом.

– Ну что ж, неплохо. Только внесем некоторые изменения. Делаешь все тоже самое, только жар, концентрирующийся в твоих ладонях, ты должна перенаправлять в глубь шара, а по его краю сделать безопасную для тебя зону. Срастаться с этим жаром ты научишься немного позднее. Тепло, аккумулирующееся в твоих руках имеет одну структуру, одно энергетическое начало с тобой. Соедини это все воедино, и он перестанет тебя обжигать, вы будете с ним заодно. Попробуй снова.

Я закрыла глаза и начала все сначала. Теперь все пошло намного легче, так как я уже знала, как действовать. Только представить холодные стенки шара вкупе с сильным жаром посередине, мне никак не удавалось, пока я не придумала одну вещь. О том, что это мне удалось, я узнала по удивленному возгласу дракона.

– Лика, что это такое? Первый раз вижу такую интерпретацию огненного фаербола.

Открыв глаза, я с удивлением уставилась на подобие гигантской лампочки в своих руках. Причем я держала ее за какой-то темный сгусток, который в данном случае заменял цоколь лампочки накаливания.

– Ну и что мне теперь с этим делать? – Я небрежно помахала рукой с зажатой в ней огромной лампочкой.

– Хм-м. А что ты можешь с этим сделать?

Я задумалась, а потом, решив проверить свои догадки, запросто шарахнула ее об землю. Громыхнуло так, что мама не горюй. Я конечно видела, как иногда взрываются наши лампочки, но эта превзошла все мои ожидания. На месте взрыва моего творения, даже земля слегка оплавилась.

– Знаешь, пожалуй, мы пока больше не будем заниматься магией огня. Давай лучше попробуем с водой. Надеюсь, здесь окажется без особых сюрпризов, по крайней мере, моя шкура не пострадает.

– Как скажешь… – Я пожала плечами, всем своим видом демонстрируя полную готовность к любому повороту событий.

– По поводу внутренней концентрации повторять не буду. Теперь представь себе, что ты находишься в жаркой пустыне, где идешь по горячим пескам и единственно о чем мечтаешь – это глоток чистой холодной воды. Хорошо…, теперь представь себе чистый лесной родник с его прозрачной вкусной водой и пожелай всей душой, чтоб он появился прямо перед тобой. Представь в деталях, как он пробивается сквозь толщу земли, стремясь прийти к тебе на помощь, чтоб спасти от жажды. Немного помоги ему: добавь своей энергии, дотянись и поведи за собой, слейся с его струями. Последнее усилие для выхода на поверхность – почувствуй его и вместе с ним вырвись на свободу!

Под тихие, вкрадчивые инструкции дракона, я действительно почувствовала себя этим ручейком, который отчаянно желает выйти из-под земли. Желая добавить ему сил, я щедро поделилась бурлящей в жилах энергией, и веселый поток затопил мое сознание, взамен вымывая всю усталость и сомнения последних дней. От эйфории, я очнулась, только когда услышала громкую ругань дракона.

– Да что ж у тебя все не как у людей! То шкуру чуть не подпалила, то утопить меня решила! Я тебя о чем просил? Сделать небольшой лесной родничок, а ты что здесь устроила? Это же целый гейзер! Скоро всю местность затопит, давай отправляй его обратно! – Дракон сидел весь мокрый и активно отплевывался, а прямо перед его мордой бил в небо огромный гейзер, поднимаясь над землей на добрых четыре метра.

– Ох, не фига себе! Это что, все я сделала?

– Нет, это я сам решил так оригинально утопиться! – Конечно ты, больше вроде как не кому.

– А как мне его убрать обратно? – Я уже сама стояла вся мокрая от брызг, но что делать дальше, просто не представляла.

– Все очень просто. Отпусти его, проводи немного по обратной дороге и не забудь сказать «спасибо», а то обидится и в следующий раз не откликнется.

Прощание с родником прошло на удивление легко. Осталось только легкое сожаление от такого короткого общения и надежды на будущие встречи.

– Я уже опасаюсь с тобой дальше работать, а делать нечего, придется пройти все до конца. Ладно, давай со стихией воздуха попробуем. Ну что, ты готова? Тогда сконцентрируйся! Представь, что ты как птица паришь в воздухе. Упругие потоки воздуха легко обтекают твое тело и послушно несут туда, куда тебе надо. Подружись с воздухом, поделись энергией, радостью парения. Лика! Мягко опустись на землю и попроси стихию показать тебе маленький смерч. Лика-а-а! Я же тебя просил МАЛЕНЬКИЙ смерч!!! Немедленно верни меня на место!!

Открыв глаза, я увидела себя, легко парившую на высоте полутора метров над землей, а дракона….

– Мама моя! Что же я наделала! – Мой дракон бешено вращался в огромной воздушной воронке, видимо, не в силах из нее вырваться.

Всплеснув руками, я постаралась успокоить свое разбушевавшееся воображение, и по аналогии с водой, тихо-тихо попросила ветер успокоиться. Откуда-то пришло понимание, как весело мы порезвились, и надежда на скорую встречу. Мои ноги мягко коснулись травы, а легкий ветерок на прощание ласково пробежал по моим волосам.

Дракон, плюхнувшись на свою пятую точку, наклонил голову набок и с интересом в упор уставился на меня. Занервничав, я начала переминаться с ноги на ногу.

– Вот скажи мне, Лика, в твоем мире все такие?

– Какие такие?

– Без тормозов! Ты же полностью растворяешься в вызванной тобойстихии, не контролируя отдачу энергии. Загляни в себя, что ты сейчас чувствуешь? По идее, твои запасы энергии должны быть очень малы, так как ты умудрилась напитать легкий ветерок до состояния урагана.

Я пожала плечами и прислушалась к себе. Ничего такого я не ощущала. Даже наоборот, тело переполняла чистая, природная энергия, заставляя быстрее бежать кровь по жилам и подталкивая меня к каким-то активным действиям, причем совершенно все равно к каким. Заверив дракона, что полна сил и энергии как никогда, я получила в ответ еще один задумчиво изучающий взгляд.

– Ну что ж. Давай продолжим. Земля очень капризная стихия, впрочем, как и все остальные. Она – мать всего живого на Тарагоне. Земля – это плодородные поля со всходами нового урожая, это густые зеленые леса, полные всякого зверья и птицы, в конце концов, это скалистые утесы, защищающие берег моря от незваного вторжения и огромные величавые горы со всеми их богатствами и тайнами. Как обращаться к Земле – каждый решает сам для себя. Любая форма обращения будет правильной, если стихия тебе ответит.

Я честно пыталась вызвать разные ассоциации у себя в голове, и позвать эту стихию так, как позвала до этого предыдущие. Однако, как я не старалась, в этот раз у меня так ничего и не получилось. В какой-то момент мне показалось, что я услышала протяжный тяжелый вздох, но последующая тишина не подтвердила моих предположений, и я решила, что показалось. Понаблюдав за моими мучениями, дракон даже облегченно вздохнул.

– Ну, на нет и суда нет! Ты и так выдала новый рекорд. Это ж надо! С первого раза из четырех стихий вызвать три, и как! Не легкое касание, а полноценный двойной контакт! Знаешь, я даже рад, что у тебя сразу не получилось с Землей. Мне даже представить страшно, что ты могла в очередной раз на меня обрушить! Думаю, полноценный камнепад на мою голову был бы самым меньшим из возможных зол. – Увидев мою разочарованную физиономию, дракон успокаивающе продолжил – А впрочем, я практически уверен, что если не сейчас, то достаточно скоро и эта стихия отзовется на твой призыв.

– Так что, получается, я уже научилась работать со стихиями?

– Не торопись. Ты с ними только познакомилась, пусть и таким оригинальным способом. Учиться работать со стихиями, ты будешь еще очень и очень долго. Самое главное – запомни свои ощущения, которые возникли у тебя при контакте с ними.

Теперь еще один немаловажный момент. Ты очень неплохо замаскировала ваши ауры от простых магов и различных амулетов, настроенных на считывание. Теперь тебе нужно внести некоторые поправки. Со своих друзей ты можешь снять все ограничения, они теперь ни к чему, а вот с собственным магическим фоном тебе нужно немного поработать. Разблокируй полностью свои магические способности, единственно что ты должна более тщательно укрыть, так это то, что связано с твоим происхождением. Никто не должен даже заподозрить, что ты явилась сюда из другого мира! То, что касается твоего предназначения и наличия у тебя магического медальона, можешь не прятать. Медальон сам все сделает для того, чтобы никто не смог узнать лишнего про его хозяйку. И последнее, я обещал тебе, что научу ставить защиту от внешних, агрессивных магических воздействий. Пришла пора для этого урока. Для начала мы с тобой освоим самую простую защиту. Думаю, с твоими способностями и она сможет стать непробиваемым щитом для тех, кто тебя недооценит. Приготовься! Самые простые виды защиты: «щит» – который ты воздвигаешь перед собой (забирает минимум энергии, но не настолько хорош, так как его можно обойти боевым заклятием сверху или с боков); «крепостная стена» – стена защищающая тебя по всему периметру (единственный недостаток – это открытый для нападения верх); и «купол» – хорош всем, кроме относительно большого количества затратной энергии. Основой для всех видов защиты является энергетическая составляющая, но можно так же работать и со стихиями.

В общем, не буду вас здесь утомлять долгими описаниями конкретных действий, скажу только, что после долгих мытарств, что-то типа купола у меня стало получаться. Только купол этот больше напоминал вытянутое яйцо. Почему так, сказать не берусь, самой не понятно. Из стихий, на мой призыв к экспериментам, откликнулся только воздух, видимо как самый непоседливый. Вот именно из него я и сотворила свой первый стихийный купол (тот, который я сделала до него, был сотворен по классической схеме с использованием внутренних энергетических резервов).

На этом наши магические эксперименты и были закончены. Последнее, что я услышала, проваливаясь в сон, было: «Советую завтра прогуляться на местную ярмарку. Тебя ждет очень интересная встреча!»

ГЛАВА 37

Утром я проснулась в своей кровати, и никак не могла взять в толк, как это я в ней оказалась. Только когда мы все позавтракали, Дакк, отвел меня в сторонку и тихонько сообщил: – Лика, вчера ночью ко мне подошел Прошка, и позвал за собой. За сараем у кустов малины я увидал тебя. Ты так крепко спала, что я не смог тебя добудиться, и на руках перенес к тебе в комнату. Скажи, что это было? Почему ты заснула именно там, а не в своей кровати?

– Ну спасибо, а то я себе уже всю голову сломала, какой такой добрый джинн перенес меня в мою комнату? Ты не переживай, ничего такого страшного не случилось, просто я слишком изнервничалась по поводу этих экзаменов, вот и не заметила, как заснула. Наверное, из-за этого ты и не мог меня разбудить…

– Ну-ну, не хочешь говорить, не надо. – Судя по всему, Дакк обиделся.

Конечно, я уже давно ему рассказала, что ко мне во сне является учитель, и понемногу учит меня то тому, то этому. Однако я старалась особо его во все это не посвящать. Как говориться, меньше знаешь, крепче спишь. А в этом случае, еще решит, что я себя загоняю по полной программе, только для того, чтоб помочь им с Лешеком, и наделает каких-нибудь глупостей. Все-таки Даккруол сын Высшего вампира – главы рода, и гордости у него – хоть отбавляй. Ведь в том, что я поступлю в Академию, он был совершенно уверен, а вот по поводу себя и своего дружка лешего, очень сомневался.

Решив, что нужно как-то отвлечь ребят от тяжелых дум, я предложила им пойти прогуляться по городскому рынку, заодно поглазев на грандиозную ежегодную ярмарку. Тем более, что последним напутствием дракона, было приглашение именно ее, эту ярмарку и посетить.

Быстро собравшись, мы втроем отправились в сторону ярмарки, дорогу к которой нам указал Махлюнд, сунув на дорогу несколько серебряных монеток. Я пыталась отказаться, но он так трогательно по отечески настаивал, что я поняла, если не возьму, то серьезно его обижу.

Еще за два квартала до рынка мы поняли, что идем правильно, так как столь характерный шум ни с чем другим спутать было невозможно. Я, конечно, человек привычный к толкотне и большому стечению народа, но эта ярмарка и на меня произвела впечатление. Определенный колорит просто очаровывал, а эта непосредственность с зазыванием и втюхиванием своего товара меня привела в полный восторг. Прогулявшись по торговым рядам, мы прикупили засахаренных фруктов и сейчас слонялись по рынку без какой-то особой системы. Внезапно мое внимание привлекла странная парочка. Один паренек выглядел как самый настоящий гном из сказок, а вот по поводу второго возникало много вопросов. Повернувшись к Дакку, я спросила у него, показывая на эту парочку:

– Это что за чудо природы с пирожком в зубах? Новый вид гномов, или это какой-то мутант? – Моему удивлению не было предела. Все, кого я видела до сих пор, хоть как-то подходили под классификацию известных мне существ, этот же был не на кого не похож. Больше всего приковывали к себе внимание его руки, длинные пальцы с немного расплющенными подушечками, как будто жили своей жизнью. По крайней мере, то, до чего дотрагивался этот парень, на мой взгляд как будто проводили какой-то санитарный контроль. Его пальцы были вроде сенсоров, которые выносили свой вердикт, стоит ли это покупать? По крайней мере, лично у меня создалось такое впечатление. И еще, посмотрев на его ауру, я поняла, что этот небольшой человечек обладает очень неплохим магическим потенциалом. Видимо, от удивления, я высказалась слишком громко, и паренек услышал мой неосторожный возглас и всерьез обиделся.

Посмотрев прямо на меня, он упрямо поджал губы и высказался: – А тебе что, больше всех надо? Выросла как каланча, так теперь на всех нормальных кидаешься? – Паренек нахохлился и, судя по виду, готов был отстаивать свое достоинство в честном бою. По крайней мере, его сжатые кулаки и насупленный вид честно предупреждали о готовности их обладателя отстоять свою честь в бою.

Вот уж что мне было совершенно некстати, так это скандал в незнакомом городе с его жителями. А все виноват мой несдержанный язык и любопытство. Поспешив замять этот неприятный инцидент, я состроила извиняющуюся физиономию и покаянно обратилась к этому необыкновенному парню:

– Я ни в коем случае не хотела тебя обидеть. Просто я приехала издалека и еще не встречала таких удивительных …, – тут я замялась, не зная, как назвать этого парня, но быстро вышла из ситуации – таких удивительных молодых парней. Я приношу свои извинения, за свой несдержанный язык и приглашаю всех перекусить в любую таверну, на ваш выбор. Переглянувшись, странный паренек и его друг гном согласно кивнули и указали рукой на небольшое здание немного в стороне от торговых рядов и общей шумихи. Небольшое приземистое здание было заполнено практически полностью, наша компания с большим трудом нашла небольшой столик в самом углу зала, рядом с нещадно чадящим камином. Видимо из-за этого он и остался свободным, когда все остальные места были уже заняты. Я их понимаю, никому не хочется дышать угарным газом в помещение, которое и так плохо проветривается. Когда все расселись за этим столиком, я посмотрела на новых знакомых.

– Ну что, давайте знакомиться? Меня зовут Лика, а это мои друзья Дакк и Лешек. – Ребята по очереди кивнули.

– Я Драрг – чистокровный гном, а это мой друг Грагит – драгол. – Усмехнувшись, гном погладил рукой свою небольшую бородку. – Откуда же, позвольте узнать, вы приехали, где еще есть люди, которые не знают, кто такие драголы и как они выглядят?

Подошедшая в это время к нашему столику официантка избавила меня от необходимости срочно что-то врать. Вместо этого я вопросительно уставилась на наших гостей. Гном, решив не стесняться, заказал большую свиную рульку и штоф гномьей водки, а для своего друга телячьи отбивные и кувшин медовухи. Дакк заказал для себя бутыль красного вензенского вина и отбивные с кровью, а Лешек попросил тушеных овощей и побольше свежей зелени. Дождавшись, когда нам принесут все заказанное, я мило улыбнулась, и поведала душещипательную историю о долгом затворничестве, жизни в полной глуши и моем сиротстве. Также о том, что я сейчас в бегах, где и встретила таких чудесных друзей как Лешек и Дакк.

Простодушный драгол, кажется во все поверил безоговорочно, а вот хитрый гном только улыбался чему-то своему и непрестанно кивал в такт моим словам. Судя по его ушлой физиономии, он не поверил ни в одно мое слово, что благополучно и подтвердили его следующие слова: – Ну что ж Лика. Предлагаю тост за такую сообразительную особу, с которой нас свела судьба. Возможно мы услышим еще что-нибудь настолько же интересное и занимательное, как и предыдущий рассказ? Только, если можно, поменьше этих душещипательных подробностей о несчастной сиротской судьбе, а то мы, гномы, такие впечатлительные, просто жуть… Боюсь, плохо спать потом буду! – Явно не до конца понимая, что происходит, Грагит переводил недоуменный взгляд с меня на Драрга и обратно.

Рассмеявшись, я весело подмигнула гному. Не понятно почему, но эти ребята мне нравились своей непосредственностью. Грагит – какой-то незащищенностью и излишней доверчивостью, а Драрг – озорным характером и природным оптимизмом. К тому же, посмотрев на них с помощью магии, я совершенно отчетливо увидела яркий магический талант, полыхавший и в одном и в другом. Самое интересное, это то, что язычки магического пламени, ровным светом горевшие в них, словно тянулись друг к другу, разгораясь сильнее, если ребята находились рядом друг с другом.

– Ну ладно, убедил. Правда я не уверена, что вам понравится то, что вы услышите, тем более, что всю правду я вам сказать все-равно не могу. Слишком мало мы знакомы, а от этой правды зависит не только моя жизнь, но и многие другие. Скажу одно, я действительно прибыла сюда очень издалека, из-за этого могу и не знать многих общеизвестных вещей. К тому же, дружить со мной достаточно опасно, так как мной могут заинтересоваться некоторые неприятные личности обладающие неплохим магическим талантом.

– А попросту говоря – темные маги. – Влез со своей репликой Дакк.

– А почему вы тогда с ней дружите? Раз оно такая опасная… – Грагит только наивно хлопал глазами, глядя на ухмыляющегося Дакка.

– Знаешь поговорку: «Кто не рискует, тот не живет». – Дакк похлопал рукой по плечу драгола, который уже слегка захмелел, не смотря на то, что выпил только одну кружку медовухи. Видимо Грагит – абсолютно непривычный к спиртному паренек, в отличие от гнома и нашего лешего, которые на перегонки опрокидывали в себя одну стопку за другой.

Гном в это время что-то усиленно про себя прикидывал, хитро посматривая в мою сторону. Особенно его привлек ничем внешне не примечательный мой меч. Искоса рассматривая его и так и этак, он никак не мог взять в толк, чем же он его так притягивает. Сдавшись и отложив разгадку на потом, гном выдал:

– Лика, мы в общем-то тоже не самые удобные собеседники, так как нас также могут искать. Вернее не могут, а наверняка уже ищут. А тех, кто желает нас с другом найти, не так уж и мало, вернее это целых два клана, один гномов, а другой драголов.

Переглянувшись с Дакком, мы дружно фыркнули в кулаки и громко засмеялись от такого забавного совпадения, а гном, пользуясь нашим хорошим настроением, быстро продолжил:

– Так что, если вы не против, мы могли бы объединиться, все-таки вместе больше возможностей? Да и поговорка ваша мне понравилась…

– Ребят, мы конечно могли бы объединить наши усилия, и дружно скрываться от всей этой оравы, которая будет также дружно выискивать нашу веселую компанию. Вот только мы с друзьями уже придумали, куда нам скрыться на первое время, и где нас будет затруднительно достать. Мы завтра идем сдавать вступительные экзамены в Академию. Так что извините… – Я с сожалением пожала плечами. – Хотя…. А нет желания присоединиться к нам и пойти немного поучиться? Не зря говорят : «Ученье свет, а не ученье тьма».

Гном с драголом только недоумевающее переглянулись.

– Но ведь в Академию принимают только очень богатых и магически одаренных? А мы вроде как ни под одну из этих категорий не подходим?! – гном удивленно смотрел на меня, ожидая ответа.

– Дело в том, что под одну категорию вы все-таки подходите. Определенный магический талант у вас есть, и причем не маленький. Ну а по поводу денег можете не беспокоиться, по крайней мере на этапе поступления в Академию. Ну так что, готовы рискнуть? – Я совершенно не понимала, какой черт меня дернул пригласить их с собой, но что сделано, то сделано. А отступать я не привыкла, так что теперь все с большим нетерпением ждала ответа от совещавшихся между собой друзей.

Наконец они пришли к какому-то решению, и гном повернулся ко мне, чтоб его озвучить.

– Мы, конечно, совершенно не ожидали такого поворота событий, но тем интереснее жить, не правда ли? – Ухмыльнувшись, он продолжил: – А кроме того, я ни за что не прощу себе, если мы пропустим такое приключение. Ведь такой шанс – поступить в Академию, выпадает один раз в жизни!!! Короче, мы согласны! Когда идти сдавать экзамены?

– Не сегодня! Сегодня я предлагаю по такому поводу хорошенько отдохнуть. – Я щедрой рукой заказала нам еще выпивки и закуски, и наше веселье пошло полным ходом. В процессе отдыха, чтоб этот окаянный очаг не мешал нам спокойно веселиться, я каким-то образом перенаправила весь поток чада в сторону от нас и на этом успокоилась.

Кстати, когда ребята узнали, что сидят за одним столом с вампиром и лешим, гном хохотал как сумасшедший и требовал по этому поводу еще выпить, а Грагит очень тактично пытался выяснить основные отличия в понимании прекрасного. В общем упились мы знатно. Договорившись встретиться завтра под стенами Академии, расстались просто закадычными друзьями, полностью довольные прошедшим днем и произошедшей встречей.

До дома купца мы доползли, как говориться, на автопилоте. Прошка, обнюхав меня и вызвав целый шквал непроизвольного чиха от его длиннющих щекочущихся усов, только укоризненно мяукнул и послал негативную волну, выражающую его отношение к моему безответственному поведению. Пробормотав что-то вроде извинения, я плюхнулась на кровать и отрубилась.

Утро встретило меня сильной жаждой и взрывной головной болью. Пытаясь занять вертикальное положение и привести свои мысли в порядок, я пыталась вспомнить, что такое и, главное в каком количестве, я вчера пила, чтоб не дай бог ни за что не повторять таких ошибок в будущем. Тихо скрипнула дверь, и в нее бочком протиснулся совершенно бледный Дакк, за которым полз на карачках тихонько поскуливая такой весь из себя зелененький Лешек.

– Я думала, только мне так плохо, а оказывается есть еще пострадавшие. Так, давайте быстренько приводить себя в порядок, не забывайте, у нас сегодня экзамены! У кого какие есть предложения? – Я страдальчески сжала руками голову, требовательно смотря на своих вчерашних собутыльников.

– Лика, ну что ты говоришь такое, какие могут быть предложения? Из нас троих только ты можешь как-то попытаться нас вылечить. Так что на тебя одна надежда… – вампир, с налитыми кровью глазами плюхнулся на мою кровать. – Подвинься давай, стоять нет никаких сил.

– Так, с этим все понятно! Ну а ты, зелененький, что можешь сказать?

Немного помявшись, Лешек затараторил: – А я что? Я ничего… вот, думаю, может по чуть-чуть, только чтоб здоровье поправить? – и из складок одежды он неуклюже достал фляжку, в которой что-то многообещающе булькнуло.

– Та-ак. С этим тоже все ясно. Опять как всегда, все придется делать самой.

Попытавшись сосредоточиться, и сообразив, что ничего не получается из-за сильной головной боли, я со злости выдернула, у мявшегося рядом со мной с ноги на ногу, лешего фляжку, и задержав дыхание сделала пару больших глотков. Переведя дух, подозрительно покосилась на Лешека: – Ты чего туда добавил? Вроде в прошлый раз твой бальзамчик послабее был?

– А я его немного усовершенствовал. Немного того, немного сего, ну и гномья водка естественно. – Расплылся в довольной улыбке леший.

– Ну и дурак! Раньше у тебя эксклюзивная вещь была, я ему уже и название придумала – «Лесной бальзам», а сейчас это просто еще один вариант самогонки на травах. Никогда не нужно повторяться!

Тем не менее, спиртное подействовало, и я наконец-то смогла сконцентрироваться. После чего дело пошло уже легче. Ребят я подлечила, о чем свидетельствовал нормальный цвет лица и их довольные улыбающиеся физиономии. Прошка, появившийся в этот момент в комнате, также внес свою лепту по приведению нашей дружной компании в полный порядок. Он просто потерся головой поочередно об каждого из нас. После чего все мы почувствовали, будто вчера ничего крепче домашнего кваса и не употребляли. Повеселевшие ребята убежали в свою комнату, крикнув мне, что они пошли собираться и приводить себя в порядок. За этим же самым меня и застал купец, когда через полчаса постучал в дверь. К счастью, я уже переоделась и выглядела более-менее сносно, а потому могла без стеснения смотреть ему в глаза. Дождавшись ребят, мы всей гурьбой потопали по направлению к Академии. Прошку я попросила дожидаться меня в комнате. Идя по дороге, я все гадала, придут ли наши вчерашние знакомые или нет? Подходя к калитке черного хода Академии, я издалека увидала две понурые фигуры и обрадовалась им как родным.

– Драрг, Грагит! Какие же вы молодцы, что пришли! Ну что, волнуетесь? Что-то вы какие-то бледненькие, давайте я вас слегка подлечу. – Слегка подкорректировав их энергетику, я с удовлетворением заметила порозовевшие и повеселевшие лица.

– Вот спасибочки тебе! – Гном радостно полез за пазуху. – Выпить хочешь?

– Убери эту гадость! Тебе сейчас все твои способности понадобятся, а праздновать будем после, если поступим.

– Как скажешь. Ты здесь старшая, тебе видней. Ну и что мы тогда здесь топчемся? Может уже пойдем на этот ваш экзе…, экзю, тьфу ты, на эту вашу комиссию?

– На экзаменационную комиссию. Ладно уж, пошли. Единственное дополнение, и это касается всех. Если хотите, чтоб все получилось, держитесь все вместе и посматривайте на меня. Если я что скомандую, делать не рассуждая, и далеко друг от друга не отходить. А теперь все, пошли! – Демонстрируя решительность, которой у меня и в помине не было, я пошла по направлению к двум высоким магам, стоявшим у самой калитки и внимательно нас изучающим.

Ребята плотной гурьбой шли сзади, чуть не наступая мне на пятки. Представившись сама и назвав по именам всех ребят, я выжидательно посмотрела на стоявшего немного впереди мага. Доброжелательно нам улыбнувшись, он предложил нам следовать за его спутником, которого он представил нам как Магистра Мерфиуса. Собственно за ним мы и отправились.

ГЛАВА 38

В этом году вступительные экзамены в Академию Колдовства и Магии (АКИМ) и Школу Магического Ремесла (ШМАР) затянулись сверх положенных сроков. С каждым годом все меньше и меньше зачислялось действительно способных учеников, из которых в будущем могли получиться маги, достойные носить титул Магистра или хотя бы Бакалавра. А эти тупоголовые стариканы, носящие титулы Магистра и входящие в СМИ (Совет Магического Искусства) ничего и слышать не хотели, чтобы разбавить этих напыщенных аристократов, поступивших в такое престижное заведение, как АКИМ, за счет средств своих дражайших родителей, действительно способными молодыми людьми, которые, к сожалению не имеют родовитых или чрезмерно богатых родственничков, зато обладают яркой магической искрой. Нет, конечно чисто теоретически, что в Школу, что в Академию, мог поступить каждый желающий, независимо от национальности или принадлежности к расе, обладающий достаточно большим магическим потенциалом. Вот только на практике, так не получалось. Если в Школу еще можно было пробиться, то в Академию путь для тех, кто не мог оплатить весь курс обучения, был заказан. Не секрет, что при желании, неугодных учеников любая Распределительная Комиссия может «завалить» на вступительных экзаменах, и только неоспоримо высокий коэффициент магического искусства мог преодолеть эти барьеры.

Для поступающих в Школу не чинилось таких жестких препятствий. Но и обучения особого там не проводилось. В лучшем случае, после окончания обучения, из Школы выходили травницы и травники, заклинатели погоды и различные стихийники с очень ограниченными способностями, в основном рассчитанными на помощь сельским жителям в их нелегкой борьбе за урожай.

Магам, работавшим в Академии, разрешалось выбрать себе одного ученика из малоимущих и перевести его на тот факультет, на который посчитает нужным. Но курировать его он должен сам. Поблажек таким ученикам также никто не делал. Скорее наоборот, с них спрашивали значительно больше и чаще, чем со всех остальных студентов. И если при сдаче очередных экзаменов, такой ученик не мог выполнить задание, его без жалости отчисляли, не смотря на того, кто его курирует. Мало кто из Магистров пользовался такой привилегией. Ведь такой ученик требовал дополнительной ответственности, вложения очень больших сил и времени. А самое главное, при отчислении такого ученика, неизбежным становилось всеобщее перешептывание за спиной и обсуждение квалификации самого Магистра.

Такие горькие мысли одолевали самого молодого из Магистров Академии, входящего в этот злополучный СМИ – Джулиуса Кордела. Правда то, что он был самым молодым, еще не значило, что он занимал самую низшую ступень. Скорее наоборот, Джулиус, благодаря своим выдающимся способностям и постоянному совершенствованию, добился одной из самых престижных должностей в Академии – Заместителя Ректора. Такой головокружительной карьере в столь молодом возрасте завидовали многие, и очень многие ждали, когда ненавистный выскочка спотыкнется и совершит серьезную ошибку. Тогда они со всей ответственностью смогут сказать: «А ведь мы вас предупреждали!»

Джулиус уже давно считал, что старый порядок в Академии надо менять. Но пока он не мог заявить об этом во всеуслышание. Однако и на месте Джулиус не сидел. Он кропотливо подбирал себе единомышленников, в основном из таких же молодых магов, но попадались и убеленные сединами маги, которые очень хорошо понимали, к чему может привести такой порядок вещей. Как правило, они не входили в верхушку власти, а значит, никакой реальной силы не имели. Вот уже несколько лет, как единомышленники Джулиуса по очереди брали на себя обучение одного, самого способного ученика из низших слоев. В этом году пришла очередь Джулиуса, взять на себя эту ношу. Внимательно просматривая результаты вступительных испытаний, он никак не мог сконцентрироваться и остановиться на ком-то одном.

– Да-а, скудеет наше королевство талантливыми магами. Еще несколько лет, и мы будем абсолютно беззащитны, в случае возникновения внешней магической агрессии. А эти идиоты из правящей верхушки ничего и слышать не хотят. Все бы им мошну набивать, да в лучах славы купаться. – Тяжело вздохнув, Джулиус просмотрел последний лист в лежащей перед ним стопке.

Надежды на то, что появится кто-то еще, не было никакой. Хоть официально обряд окончания набора в ученики еще и не был проведен, все прекрасно знали, что испытания в ученики прошли все, кто хотел попытать себя в этом году. Тем более, что сроки окончания набора в АКИМ и ШМАР определялись началом ежегодной ярмарки. Таким образом получалось, что поступление и окончательное зачисление новых учеников отмечалось веселым столичным праздником. Обряд окончания ежегодного набора должен был проводить сам Ректор Академии. Однако, в этом году он срочно отбыл ко двору короля, готовить грандиозный праздник по причине совершеннолетия принцессы Аллеаны. А свои полномочия не удосужился никому передать. Так и получилось, что практически набор в студенты был закончен, но без официального обряда, теоретически еще продолжался.

Решив, что время на выбор ученика у него еще есть, Джулиус отложил принятие окончательного решения до приезда Ректора. Собравшись, он аккуратной стопкой сложил анкеты студентов, поступивших в ШМАР, и отправился к себе домой.

Улицы города были украшены в честь великого праздника, а в вечерних сумерках на перекрестках светились магические фонари, освещая праздно гуляющих прохожих. Из соседнего трактира неслись разухабистые песни, но до драки дело еще не дошло. Поморщившись, Джулиус продолжил свое движение, и через пару кварталов свернул в тихий переулок, где он собственно и жил. Дом, принадлежащий Магистру Академии, ничем особенным не выделялся в ряду других домов, находившихся на этой улочке. Особенность его крылась в другом. Еще несколько лет назад, когда Джулиус только начинал свою карьеру в Академии, он приобрел этот дом по случаю за небольшие деньги. Бывшим хозяевам срочно нужно было уехать и дом продавался по дешевке. Купив его, Джулиус за короткий срок внес изменения в его внутреннее пространство, существенно его расширив, с помощью гномов и некоторых магических приемов, собственной разработки. Теперь его дом напоминал неприступную крепость с нижними этажами и подземным ходом, снаружи оставаясь таким же, как и был в самом своем начале. Даже придя в гости к Магистру, вряд ли кто смог бы заподозрить, что в этом доме значительно больше помещений, чем положено быть по первоначальному проекту.

Небрежным щелчком пальцев он разжег камин, отправив туда весело плясать магическую искру. Разгоревшийся огонь не давал тепла, но создавал такую успокаивающую атмосферу, когда так хорошо посидеть с бокалом красного вензенского вина и в спокойной обстановке обдумать все накопившиеся проблемы. Внимательно просмотрев новый набор учеников в ШМАР, Джулиус понял, что в этом году выдающимися способностями не блистал никто, а тратить свое время и силу на посредственность, ему совсем не хотелось. Тем не менее, ученика нужно было выбрать, так как он был примером для тех немногих Магистров, кто разделял его мнение на сложившуюся ситуацию. Внезапно его размышления были прерваны тихим сигналом, которым активированное охранное заклинание давало знать о приближении постороннего к дому. Через пару секунд в дверь действительно позвонили и, как бы не хотелось Джулиусу в этот вечер побыть одному, пришлось идти открывать незваным гостям. На пороге стоял пожилой Магистр Мерфиус, который преподавал на Факультете Магических Артефактов и с которым у Джулиуса сложились достаточно дружеские отношения.

– Добрый вечер Магистр Мерфиус. Что привело вас сегодня в мой дом? Надеюсь ничего серьезного не случилось?

– Как вам сказать, уважаемый Джулиус. И да и нет. Боюсь, я нахожусь в несколько затруднительном положении, поэтому решил с вами посоветоваться. – Мерфиус действительно имел несколько озабоченный вид.

– Ну что ж, проходите в гостиную, как говориться, чем смогу – помогу. – Наполнив второй бокал вином, Джулиус гостеприимным жестом предложил Мерфиусу располагаться. – Что такое могло произойти, да еще прямо перед началом учебного года, что наложило на ваше чело печать раздумий?

– Уважаемый Джулиус. Зная вас как глубоко порядочного человека, я решил обратиться к вам за советом, ибо сам я пребываю на перепутье. Но, думаю, будет лучше если я начну с самого начала. Несколько лет назад, я попал в очень затруднительную ситуацию, которая могла обернуться для меня очень плачевными последствиями. К счастью для меня, нашелся один человек, который сумел мне помочь и разрулить всю эту неприятную ситуацию. Этим человеком оказался местный купец, с которым я впоследствии крепко сдружился и теперь мы частенько встречаемся и проводим вместе свободное время. И никогда он не напоминал мне о той давнишней истории, произошедшей несколько лет назад.

– А что же сейчас изменилось?

– Буквально вчера мой друг вернулся в город с новым караваном товара и одной необыкновенной историей. Он рассказал мне, что в дороге судьба свела его с загадочной компанией, отдельно в которой выделяется одна молодая особа, которая к тому же является владелицей настоящего боевого трарга необычной масти и выдающегося размера. Загадку этой компании сам купец разрешить не смог, но тем не менее умудрился взять перед ними на себя некоторые обязательства. А именно то, что он обязуется устроить им всем внеочередные экзамены в Академию без вступительного взноса. Какогό а? Вот именно из-за всей этой истории он и обратился ко мне, с просьбой помочь в организации такого вот экзамена. В принципе, ничего особенного в этой просьбе нет, если бы не одно «НО». Вся эта компания хочет поступать именно в Академию, и именно в этом году, Школа их не интересует, а прием учеников на этот год уже закончен. И отказать ему в этой просьбе мне крайне затруднительно, хотя видимо и придется это сделать.

– Подождите, Мерфиус. Насколько я понял, речь идет только о допуске к экзаменам, а не об обязательном зачислении на обучение в Академию?

– Да, вы все правильно понимаете. Но я даже такую малость не могу для него сделать. Вы же знаете, что после окончания ежегодного набора, никто не может претендовать на поступление в Академию, и никогда еще не было исключений из этого правила.

– Думаю, что я могу в этом вам помочь. Дело в том, что наш уважаемый Ректор, так срочно отбыл во дворец, что даже не удосужился провести обряд, символизирующий окончание ежегодного набора на обучение. К тому же он не оставил никаких распоряжений на эту тему. Таким образом, чисто теоретически, набор в Академию еще не закончен. Ну и последнее, если вы еще не забыли, то в отсутствие Ректора, возглавлять экзаменационную комиссию должен буду я, так как являюсь Заместителем Ректора, и следовательно имею право на принятие подобных решений в рамках своих полномочий. Так что не мучайтесь больше сомнениями, а сообщите своему другу, что мы проэкзаменуем его новых знакомых ровно через два дня. Единственный момент – это внесение вступительного взноса. Я думаю Мерфиус, вы в курсе, что в этом году настала моя очередь взять патронаж над новым учеником и с возможным претендентом я пока еще не определился. Я готов рискнуть и взять половину расходов по вступительным взносам за всю эту компанию на себя. Думаю, остальную часть вы вместе со своим другом как-нибудь разделите? Совет экзаменаторов я также возьму на себя, а вас попрошу раньше времени никому об этом не распространяться, ну и в обязательном порядке обеспечить явку наших новых соискателей. В любом случае это может быть интересно.

Распрощавшись с изрядно повеселевшим Мерфиусом, Джулиус задумался:

Что это? Каприз Судьбы или простое стечение обстоятельств, а может это кто-то из врагов под него копает? Как бы то ни было, ни один из этих вариантов сбрасывать со счетов не стоит. К тому же, не стоит и говорить, как его заинтересовала эта загадочная компания, во главе которой стояла молодая девушка, настолько уверенная в своих исключительных способностях, что нахрапом прет прямиком в Академию, уверенная, что ее здесь ждут с распростертыми объятиями. На памяти Джулиуса, такого еще не было. Может быть стоит продумать предстоящие экзамены и немного изменить существующий порядок? Ведь если ребята окажутся действительно талантливыми, Джулиус просто не имеет права раскидываться такими кадрами и позволить остальным экзаменующим пустить их в расход. Но и явно выступать на стороне будущих студентов он не может, просто не имеет права «засвечиваться». Еще не вся подготовительная работа проделана, чтоб в одночасье рушить все, что с таким трудом было сделано за эти годы. Со стороны, всем должно казаться, будто Заместитель Ректора заваливает новичков на экзамене, а на самом деле, он должен сделать все возможное, чтоб их не завалили другие. Хотя это будет только в том случае, если эти нахальные самородки того стоят, в противном случае, им не позавидуют даже нищие на паперти. Они по крайней мере живы, а вот останутся ли в живых эти ребята – это еще вопрос! Идея с этими экзаменами настолько захватила Джулиуса, что он отложил все свои дела на потом, и занялся детальной их проработкой.

В течение двух дней, Джулиус крутился как уж на сковороде. Сложнее всего оказалось уговорить Магистров на повторный сбор для принятия экзамена. Экзаменационная комиссия должна состоять не менее, чем из пяти Магистров и Председателя, а в связи с начавшимися празднествами, многие преподаватели факультетов и отделений, посчитали себя абсолютно свободными до начала учебных занятий и с пользой для себя проводили свободное время вдали от родного заведения. Оставались свободными только самые рьяные и непримиримые, которые считали, что в Академии есть место только для аристократической знати и никак иначе. А вся остальная чернь должна знать свое место и не пытаться прыгнуть выше головы. Именно они могли все испортить, дав такое задание абитуриентам, с которым те просто не смогут справиться в связи со своей неопытностью, и серьезно пострадать. Ведь всем известно, что наибольшее количество несчастных случаев происходит во время демонстрации практических навыков, которых у не прошедших обучение студентов попросту быть не может. Прознав про намечающиеся внеплановые экзамены, да еще о том, что на поступление в Академию претендует группа лиц не имеющих даже дворянского звания, а Заместитель Ректора ничего не делает, чтоб предотвратить это, сидеть в комиссии выявили желание несколько Магистров, отличающихся самым большим процентом отчисленных и покалеченных студентов из числа не слишком знатных и богатых семейств. Так и получилось, что с одной стороны комиссию представлял непримиримый Магистр Бергия от Факультета Боевых Резервов (ФСБ), который считал свой Факультет самым лучшим и достойным внимания. Его верный последователь – Магистр Окопус с Отделения Боевой и Оборонной Подготовки (ОБОП), а также Магистр Марни Гюранд с Факультета Моментальной Магической Медицины (МММ). А с другой стороны Магистр Мерфиус с Факультета Магических Артефактов (ФМА), безобидный Магистр Гробикус с Отделения Обращения к Нежити (ООН), ну и сам Джулиус, который был преподавателем Факультета Стихийного Боя (ФСБ) и одновременно Заместителем Ректора, а значит Председателем комиссии. К тому же на экзамен решили прийти и некоторые другие преподаватели, которым явно нечем было заняться, а намечающийся экзамен обещал неплохое развлечение. Таким образом, вместо шести экзаменаторов, заседало целых десять.

Однако на этот раз их мнения сошлись. Оба считали, что учиться в Академии имеют право только самые достойные отпрыски, обладающие чистотой крови старинных дворянских родов.

Джулиус уже голову себе сломал, решая, как ему оградить ребят от этих ненормальных фанатиков, но, так ничего и не придумав, махнул рукой: «Будь что будет, в конце концов это они настаивают на этих экзаменах, сидели бы себе дома, целее были бы». Наконец настал день экзаменов. Встречать эту странную компанию Джулиус решил сам, правда в компании с Мерфиусом, потому как только он знает как выглядит купец, который и приведет ребят под стены Академии. Встретиться договорились около черного хода, для того чтобы не афишировать такое экстраординарное событие, как внеочередные экзамены. Джулиус вышел немного раньше, и пока он стоял, его внимание привлекла странная парочка. Под лиственницей, растущей напротив калитки, стояли и оживленно о чем-то переговаривались молодой драгол и гном. От нечего делать, Джулиус решил проверить их на магическую искру. При взгляде на обладающих хотя бы небольшой магической искрой, становится видно небольшое свечение изнутри. Словно в огромном темном камине тлеет маленькая искорка. Иногда она бывает совсем маленькой, просто крохотной и тогда разглядеть ее крайне затруднительно, иногда в живой оболочке носителя пробивались небольшие лепестки зарождающегося пламени – так было и у него самого, а иногда (правда на памяти Джулиуса этого еще не было, хотя он и слышал о таких случаях), горел настоящий полноценный огонь, правда немного не управляемый и дикий, но это как раз все поправимо. К сожалению в последние годы в Академию поступали все больше те, кто обладал еле тлеющей искрой, и раздувать ее за время обучения было крайне трудно. Какого же было удивление Джулиуса, когда он увидел у этой странной парочки вполне различимые небольшие лепестки просыпающегося магического таланта. Их искра горела ярко, периодически вспыхивая и рождая вырывающиеся на волю язычки пламени. Что делать? Джулиус не мог себе представить, чтоб отпустить таких одаренных ребят восвояси, но и заставить их поступать в Академию он тоже не мог. Сделав шаг по направлению к этим ребятам, Джулиус остановился как вкопанный, с удивлением наблюдая, как к ним подходит странная троица, состоящая из невысокой худенькой девушки, молодого черноволосого парня, и какого-то увечного подростка, замотанного бинтами. Они очень тепло поздоровались, девушка обменялась с драголом и гномом какими-то репликами и вся компания весело засмеялась.

Крайне заинтригованный, Джулиус прошептал заклинание и просмотрел уже всю компанию. Увиденное настолько его поразило, что в себя Джулиуса привел только Мерфиус, незаметно появившийся из-за спины и пытающийся с кем-то его познакомить. Рассеянно кивнув новому знакомому, видимо тому пресловутому купцу, Джулиус взял за локоть Мерфиуса и отвел его в сторонку.

– Ты хотя бы видел, кого привел нам этот твой друг?

– А что такого, ребята как ребята. – Мерфиус недоумевающее пожал плечами. – Разве что вот те двое – Он показал рукой на драгола с гномом. – не принадлежат к людской расе.

– Ты на них магическим зрением посмотри. Да среди них только девушка и является человеком, и то, я до конца в этом не уверен.

Вглядевшись в тихо переговаривающуюся компанию, Мерфиус только приглушенно ахнул: – Вампир, леший, драгол, гном и человеческая девушка?! И у всех просто огромный магический потенциал?! Джулиус, ущипни меня, мне кажется что я сплю!

– Я сам глазам своим не верю! Это какой-то немыслимый коктейль из разумных, причем магически одаренных. Этого просто не может быть, но это есть на самом деле! Если бы мне кто-нибудь сказал об этом вчера, я бы решил, что это чья-то не слишком умная шутка.

– Джулиус, что мы будем делать? Если наши Магистры узнают, кто они на самом деле, этим ребятам не дадут даже приступить к экзаменам! – Немного очухавшийся Мерфиус с восхищением разглядывал компанию, присматриваясь к оттенкам магического таланта, явно уже подыскивая себе ученика.

Самое интересное, что такой там явно был, и возможно даже не один!

– У меня появилась идея! Вы отводите всех этих ребят в подготовительную комнату, а я в срочном порядке объявляю о начале экзамена. Надеюсь никто не станет сразу всматриваться в них, а когда начнется экзамен, что-то менять и останавливать его станет поздно. Вы же знаете, что вступительные экзамены строго настрого запрещено регламентом прерывать. Ну а если у нас все получится и они пройдут испытания, то никто не сможет оспорить решение Приемной комиссии. В Уставе Академии ничего не сказано об ограничении приема абитуриентов по их расе или принадлежности к человеческому роду. Если быть точнее, то Закон Академии гласит: «Любой, имеющий достаточно весомый магический потенциал и изъявивший желание пройти соответствующее обучение, может быть зачислен в Академию на общих правах по факту прохождения вступительных испытаний, устраиваемых Приемной комиссией в полном составе. В исключительных случаях студенты могут проходить обучение на льготной или бесплатной основе, если их магический потенциал определен Приемной комиссией как выше среднего или подпадает под категорию «Талант»».

– Вы гений Джулиус! Думаю, что это действительно единственный шанс, и самое интересное, что у нас может получиться.

Пока Магистры разрабатывали свой план, к ним подошла хрупкая девушка в сопровождении своих друзей.

– Добрый день, менязовут Лика. А это мои друзья: Даккруол, Лешек, Грагит и Дарк. Нам сообщили, что мы можем сегодня пройти вступительные экзамены на зачисление в Академию?

– Ну что ж, молодые люди. Вам все правильно сообщили, поэтому прошу вас следовать за Магистром Мерфиусом, по пути он введет вас в курс дела.

Повернувшись к Мерфиусу, Джулиус тихонько шепнул ему на ухо: – Постарайтесь сделать так, чтоб до поры до времени они ни с кем не пересеклись и не раскрыли свою сущность раньше начала экзамена. – Получив утвердительный кивок, он резко развернулся и поспешил в зал, где уже собрался основной состав будущей комиссии.

За всей этой суматохой и потрясениями, все абсолютно забыли о Махлюнде, который некоторое время тихонько стоял в стороне, ожидая, когда его друг обратит на него внимания. Видимо сообразив, что тому сегодня не до него, купец махнул рукой и поспешил по своим делам, решив заглянуть к Мерфиусу на бокал вина вечерком, чтоб узнать все новости.

ГЛАВА 39

Джулиус стремительным шагом вошел в Малый зал, где уже собрались все члены приемной комиссии, а также все желающие, исключая только его самого и Мерфиуса, который сейчас находился рядом с новыми кандидатами. Эти внеплановые вступительные экзамены было решено провести в Малом зале, предназначенном для проведения практических занятий. Остальные помещения для этой цели не годились, так как после уже проведенных экзаменов и предэкзаменационной сессии, их еще не успели привести в порядок.

– Ну что ж, господа Магистры. Прошу вас занять свои места и пожалуй приступим непосредственно к самому экзамену.

– Позвольте, а где же наши экзаменуемые? Или вы предлагаете принять у них экзамен заочно, так сказать? – Ехидная реплика Магистра Бергии, была поддержана не менее ехидным смешком Магистра Окопуса, который как всегда старался выказать ему свою верность и преданность.

– Не переживайте, наши экзаменуемые уже на месте и Магистр Мерфиус как раз в данный момент сдерживает их энергичный напор, настолько они стремятся в стены нашей родной Академии. Я думаю, что не стоит заставлять их ждать, да и господа преподаватели смогут освободиться пораньше, как только все будет закончено. На сегодняшний день всего пять заявок и я предлагаю вызывать их не по очереди, а всем скопом. Так и проверка пойдет быстрее, ведь можно давать одно задание на всех, и посмотреть, кто из них быстрее справится. Ну что, кто за? – Задумка Джулиуса оправдала себя на все сто процентов.

Преподаватели все как один проголосовали за это предложение, и даже Магистр Бергия одобрительно кивнул, давая свое добро. Отправив мыслеимпульс Мерфиусу, Джулиус занял свое место во главе комиссии. Буквально через минуту в дверь вошел Магистр Мерфиус и присоединился к остальным преподавателям на кафедре.

Джулиус встал, привлекая внимание собравшихся в зале:

– Я наложил первичную сферу на Малый зал, которая не пропустит внутрь никого, кто не обладает хотя бы небольшой магической искрой. Таким образом, я объявляю о начале приемных экзаменов и до полного окончания никто не имеет права их прервать или остановить! Да будет так!

– Да будет так! – Да будет так! – Да будет так! – по очереди повторили все члены приемной комиссии.

С последним произнесенным словом, широкие двойные двери медленно отворились, и в зал гуськом вошли все пятеро, даже не почувствовав никакого дискомфорта. Впереди всех шла хрупкая молодая девушка с очень необычным цветом волос, которые в робком свете магических светильников переливались от светло-пепельного до стального. Высокий черноволосый парень в темном плаще стоял рядом с ней, готовый ее защищать от возможной угрозы, а за ним стояло существо, небольшого росточка с длинными ушами и умными живыми глазами. С другой стороны от девушки находилась колоритная парочка из гнома и драгола, причем они стояли, держась за руки! Если по поводу девушки никаких вопросов не возникло, то по поводу всех остальных, поднялся невообразимый шум, который перекрыл возмущенный вопль Магистра Бергии.

– Это какая-то шутка? Что здесь делают представители других рас? Они просто не могут проходить испытания! Я требую, чтоб их немедленно вывели из зала!! – Магистр Бергия разбушевался не на шутку.

Пришлось Джулиусу повысить голос, чтоб донести до взволновавшихся преподавателей свои слова:

– Я вынужден вам напомнить Устав нашей Академии. В нем ничего не сказано по поводу принадлежности к какой-либо расе тех, кто желает пройти испытания и быть зачисленным на обучение в Академию! Более того, попрошу вас не прерывать начало экзаменов, так как по регламенту они уже начались, а следовательно закончатся либо после прохождения претендентами всех испытаний, либо после их естественного выбытия. И никак иначе!

– Ну что ж, испытания говорите? Ну мы им сейчас устроим испытания! – Магистр Бергия начал усиленно делать пассы руками, явно плетя какое-то заклинание.

Лика только и успела, что возвести над ними небольшой защитный энергетический купол.

– Приготовьтесь, сейчас начнется. – И действительно началось.

Сначала в их компанию полетел воздушный таран, который сам по себе не был настолько опасен, чтоб чрезмерно о нем беспокоиться, если бы был не такого огромного размера. К счастью, Ликин щит выдержал, хоть и ощутимо прогнулся. Но следом за тараном атаки пошли одна за другой, и Лика поняла, если ничего не делать, то ее щита надолго не хватит, а сделать быстро новый она не успеет. Файерболы летели один за другим, чередуясь с воздушным «тараном» и даже «молотом» («таран» бил напрямую, а «молотом» можно было нанести удар и сверху).

– Ребята, помогайте, кто чем может! Я долго так не смогу.

– Да чем мы тебе помочь-то можем? – Гном в растерянности теребил свою секиру, которую зачем-то прихватил с собой на экзамены.

– Помните, я вам в таверне рассказывала, как нужно концентрироваться? Вот и попробуйте! Обращайтесь к тому предмету, который вам охотнее всего отвечает. Ищите, что для вас ближе всего!

Как это ни странно, но первый сориентировался Лешек. В большом напольном горшке стояло красивое декоративное дерево. Так вот, ствол этого дерева начал неуловимо утолщаться. Скоро из кадушки появились толстые перевитые корни, а длинные ветви этого деревца начали усиленно расти и тянуться по направлению к атаковавшим нас Магистрам. Стоявший крайним Магистр Окопус слишком увлекся и не заметил этой угрозы, которая тихим сапом бочком-бочком приближалась к зарвавшемуся Магистру. И только когда его ноги оказались плотно обвиты крепкими ветвями, он заметил неладное и постарался избавиться от растения. Не тут-то было! Деревце осерчало, и быстро спеленало его на манер египетской мумии.

А тут и у гнома стало что-то получаться. Стоявшая в углу фигура закованного в латы рыцаря вдруг пошевелилась и громыхая всеми конечностями потопала к кафедре. Услышав незапланированный шум, Магистр Бергия, на секунду отвлекся от нас, отправив в нашего безвестного рыцаря все тот же воздушный таран. Этой небольшой передышкой Лика и воспользовалась, создав огромную огненную лампочку, только немного ее изменив, сделав форму вроде миньона, чтоб удобнее было запускать в врага. А так как врагом на данный момент был атаковавший их Магистр Бергия, то именно ему и досталась вся мощь Ликиного мастерства и гнева. Видимо такого умения Магистр не ожидал, так как даже не удосужился прикрыть себя хоть мало-мальски приличным щитом. Это его и подвело! Слабенький заслон, стоявший перед Магистром на случай отлета рикошетом заклятий, был разнесен вдребезги в один миг и спасло его только то, что Лика немного промахнулась и ее торпеда врезалась в каменную колонну, рядом с головой Магистра. Зато огненные искры, обсыпавшие Бергию с головы до ног, нанесли Магистру существенный ущерб здоровью. Итак реденькие зализанные волосы, сейчас были опалены и свивались в тугие колечки, выставляя на всеобщее обозрение огромную плешь. Мантия Магистра была прожжена в нескольких местах и продолжала все еще дымиться, заставляя надрывно кашлять других преподавателей.

– Уважаемый Магистр Бергия, думаю что все согласятся с мнением, что эти абитуриенты прошли на отлично проверку вашего факультета, а потому я прошу вас поставить вашу подпись и отправиться в лечебное крыло, где наши медикусы вас подлечат. Бригада помощников уже на подходе, они вас и проводят. – Джулиус одним взмахом руки навел порядок в зале, в мгновение ока очистив его от копоти, грязи и даже воздух стал чище.

– Но я, я….. – Магистр Бергия не знал, что ему сказать.

– Не беспокойтесь, дальнейшие испытания мы проведем без вас, а с их результатами обязательно ознакомим.

– Как хорошо, что здесь присутствует наша уважаемая преподавательница с Отделения Травоведения, Магистр Корни Дюа. Я бы вас попросил усмирить наше декоративное деревце и по возможности вернуть его на место.

– Магистр Джулиус, я не могу вернуть его на место, так как оно категорически отказывается расставаться с нашим Магистром Окопусом. Не знаю, чем таким он его привлек, но пересаживаться в новый горшок без господина Магистра, деревце не идет. Боюсь, мне понадобиться некоторое время, чтоб уговорить их расстаться. – Молодая травница – Корни Дюа, ведущая Травоведение, считалась достаточно способной в своем деле и уже заслужила некоторое признание в определенных кругах. По крайней мере все, что касается нахождения общего языка с различными травками, тут ей не было равных. Пока не пришли наши друзья!

– Хорошо, забирайте Магистра и этого несчастное дерево и отправляйтесь в оранжерею. Наши домовые вам помогут. – Джулиус, хоть и изобразил внешнее недовольство потерей еще одного члена комиссии, но в глубине души ликовал. Пока что все получалось как нельзя лучше.

Подождав, пока домовые заберут горшок и уволокут Магистра Окопуса, в сопровождении преподавательницы Травоведения, Магистр Джулиус решил продолжить экзаменационную проверку, и обратился к Лике:

– Милая девушка, как я понял, вы не плохо владеете магией огня. Позвольте узнать, какие еще стихии вы смогли подчинить?

Пришлось показывать ему работу с воздухом и водой, правда в этот раз Лике удалось сдержать свои восторги и ограничиться всего лишь выбитым витражным стеклом и мокрыми мантиями сидевших преподавателей. Кстати, Лешек также сумел поработать с водной стихией и сделал небольшой фонтанчик посередине стола, под одобрительные кивки Магистра Джулиуса.

Тут из угла вышел Магистр Гробикус, толкая перед собой тележку и обращаясь к Лике с друзьями:

– Молодые люди, прошу вас, подойдите поближе. Я хотел бы вас попросить попытаться обратиться к этому свежевыкопанному покойничку. Попробуйте свои силы, возможно он отзовется и пойдет к вам? Покойники, они знаете ли, очень отзывчивый народ. Если вы к ним по хорошему, то и они к вам с чувством.

Наша компания с опаской приблизилась к небольшому возвышению, на котором лежал немолодой уже мужчина, слегка припорошенный землей. Все начали честно стараться сконцентрироваться и как-то его позвать. Все наши усилия были тщетны. Когда Магистр Гробикус огорченно махнул рукой: – Дам-с, на мой факультет только в общеобразовательных целях. – Магистр Марни Гюранд с Факультета Медицины, вскрикнула, показывая пальцем на спокойно лежащего покойника.

Из маленьких комочков земли, которые налипли на одежду покойника, дружно пробивались зеленые ростки. Причем росли они с неимоверной скоростью, и вскоре весь покойник напоминал веселый зеленый холмик, покрытый яркими цветочками, кокетливо выглядывающими из весенней зеленой травки.

Пока все смотрели на нашего лешего, творящего такие непотребства, Дакк усиленно продолжал буравить заросший холмик. И его усилия увенчались успехом. Внезапно холмик дрогнул и приподнялся. Махнувший было на нашу компашку Магистр Гробикус, приободрился и начал всячески подбадривать Дакка.

А холмик тем временем уже слез со своего постамента и уверенно двигался в направлении своего хозяина – Дакка. Так же уверенно мы разбежались по сторонам, освобождая ему дорогу. А сам Дакк нарезал уже третий круг, стараясь оторваться от своего верного преследователя.

– Магистр Гробикус! Немедленно прекратите это безобразие! Это уже не экзамены по магии, а спортивное мероприятие какое-то. – Джулиус решил прервать беготню, чтоб продолжить экзамен.

– Этого ко мне! Мы с ним обязательно сработаемся! – Гробикус радостно выгонял зеленый холмик за дверь, передавая его на попечение армии домовых.

Последним подошел Магистр Мерфиус, разложив на столе несколько различных вещей, никак не связанных друг с другом. Здесь были и драгоценности, и простая серебряная ложка, и метательный нож и куча всякой всячины. Широким жестом обведя все это богатство, он предложил отыскать среди этих вещей предметы, которые несут в себе магию и могут использоваться как амулеты или накопители энергии.

Гном сразу же потянулся к … ложке, а Грагит схватил невзрачный серый камушек и стал катать его в руках. Когда он показал его, этот камушек был уже совсем другим. Хорошо отполированным, имевшим слегка овальную форму. Именно его, этот измененный камушек Грагит и приложил к ложке, до сих пор зажатой в огромной руке гнома. Практически никто ничего не понял, если не считать Мерфиуса, который просто засветился от счастья:

– Друзья мои, вы только что создали мне магический накопитель огромной силы! Таких способных учеников я уже давненько не встречал. Обязательно на мой факультет! Жду вас на своих занятиях, обязательно вдвоем!

– Ну что ж, думаю, что сегодняшний экзамен можно считать удачно законченным. Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что нынешний набор показал себя более чем достойно, и не принять таких способных ребят было бы не правильно. – Выслушав общее одобрение таким решением, в котором потонули робкие намеки на инакорасовую принадлежность будущих студентов, Джулиус повернулся к ребятам.

– Поздравляю вас, друзья мои с поступлением в Академию. У вас есть один день, чтоб уладить все свои дела и забрать личные вещи. Завтра ждем вас в стенах нашей альма-матер.

Светлана Кузнецова Ученица мага

Vivat Academia,

Vivant professores!

Vivat membrum quodlibet,

Vivant membra quaelibet

Semper sint in flore!^[22]

Из студенческого гимна.

Вступление

Чудесное летнее утро встретило меня пением пташек за окном и ароматом свежеиспеченных блинчиков. Вещи я собрала еще вчера, так что сейчас просто оделась, заправила постель и позвала Прошку завтракать. За то время, что мы жили в этом гостеприимном доме, все уже привыкли к моему зверю и воспринимали его как вполне воспитанного боевого трарга. Для тех, кто не в курсе, боевые трарги – это большие кошки, обладающие огромной силой, скоростью и полной неподкупностью. Они похожи на огромного барса, только цвет имеют однотонный: от светло-серого до темно-серого. Их не так уж и много (связано это с тем, что трарги в неволе не размножаются, а добыть маленького котенка, только и годного для приручения, очень тяжело), поэтому ценятся они практически на вес золота. Мой Прошка, выглядящий для всех посторонних как боевой трарг, на самом деле им не являлся. Проша был самым настоящим кса-рдоном (кса-рдоны – хищный кошкообразный разумный народ, партнера-друга выбирают самостоятельно, один раз и на всю жизнь). Считаные единицы могут похвастать, что видели в своей жизни живого кса-рдона, тем более что очень многие считают их чуть ли не вымыслом или легендой, а потому появление обычной человеческой девушки в сопровождении кса-рдона произвело бы фурор, сравнимый разве что с атомной бомбой. Именно из-за этих соображений мы и решили замаскировать нашего Прошку под боевого трарга, благо его способностей на такую малость хватало с лихвой.

Ну и, наконец, немного о себе. Мне двадцать пять лет, зовут меня Лика, и родилась я в Москве. Не так давно попала в совершенно иной мир – Тарагон, где волею судьбы вынуждена была добиваться поступления в местную Академию Колдовства и Магии, чтоб научиться защищать себя от всяких нехороших дядей, которым зачем-то очень понадобилась моя голова и все, что к ней прилагается. За то недолгое время, что я провела в этом мире, уже умудрилась обзавестись друзьями, пусть и не совсем обычными, зато верными. Думаю, вряд ли хоть кто-то назовет обычной нашу веселую компанию, состоящую из меня, кса-рдона Прошки (замаскированного под боевого трарга), вампира Дакка, самого настоящего лешего Лешека, гнома Драрга и драгола Грагита. И все мы вчера умудрились поступить в самое престижное учебное заведение этого королевства – Академию Колдовства и Магии (коротко – АКИМ), что до сего момента считалось в принципе невозможным для таких, как мы! И сегодня наступил тот самый день, когда мы, уже на законных основаниях, должны вступить под своды местной альма-матер всех магов.

Вот, наверное, и вся краткая информация для тех, кто не знает о том, что произошло до поступления в Академию.

Глава 1

– Всем доброе утро! Не съедайте все блинчики, оставьте хоть немножко для нас с Прошкой, ведь еще неизвестно, чем будут кормить в Академии и будут ли вообще кормить. – Я с ужасом смотрела на стремительно тающую горку блинчиков и довольные физиономии моих друзей, обмазанные маслом и сметаной.

– Вот именно, Лика. Как ты правильно заметила, еще неизвестно, будут ли нас там кормить, а я молодой и растущий организм. – Дакк поднял вверх измазанный в сметане палец и укоризненно посмотрел на меня. – Мне нужно регулярное и обильное питание, а ты за нас в ответе!

– Ну, нахал! Хватит жрать, лопнешь сейчас! – Я рывком пододвинула к себе блюдо с остатками блинчиков, но друзья решили так просто не сдаваться, и у нас завязалась потасовка.

Пока мы перетягивали на себя полупустое блюдо, Прошка недолго думая одним махом вылизал миску со сметаной, а потом прошелся по всем блюдечкам с недоеденными вкусностями: малиновым вареньем и медом.

Заметив такое непотребство, все дружно начали ругаться на невозмутимо вылизывавшегося Прошу, не оставляя попыток оставить за собой первенство по обладанию остатками уже холодных блинчиков. Помирились мы только после того, как пышнотелая служанка, ласково улыбаясь такому здоровому аппетиту, принесла нам еще одно блюдо свежих, пышущих жаром блинчиков. Наевшись до отвала и тайком скормив часть трофейных блинов Прошке, я засобиралась в Академию и нетерпеливо позвала ребят, решив их немножко поторопить:

– Эй, вы скоро там? Сколько вас можно ждать? Дакк, Лешек, ау!

– Лика, мы тут с Дакком еще не все дела сделали. Может, ты не будешь нас ждать, а пойдешь прямо в Академию? А мы подойдем попозже и обязательно тебя там найдем. – Лешеку явно было очень неудобно меня об этом просить, поэтому он переминался с ноги на ногу и упорно смотрел в пол.

– Да все нормально! Одна так одна, вы только долго не задерживайтесь, а то знакомиться с Академией я отправлюсь в гордом одиночестве. Ну, разве что с Прошкой.

– Конечно, конечно! Как только все закончим, так сразу же к тебе. – Немного помявшись, Лешек продолжил: – Лика, мне очень неудобно у тебя просить. Но, может быть, ты выделишь нам немного денег из отложенных на общие нужды?

Судя по упрямству, написанному на его лице, я поняла, что Лешек ни за что не сознается, на что они решили потратить эти деньги. В конце концов, они не маленькие дети и должны понимать, что деньги нам еще понадобятся, а так просто из воздуха они не появятся.

– Хорошо, Лешек. Конечно, вы можете получить часть денег, только не забывайте, что в ближайшее время подзаработать у нас вряд ли получится. И еще, ты не знаешь, когда подойдут Драрг с Грагитом? Может быть, я их дождусь, а вы подойдете к нам позже?

– Не думаю! – Высунувшийся из-за двери Дакк жестом отправил Лешека собирать и упаковывать вещи. – Дело в том, Лика, что по делам мы идем все вместе. Так что в Академию ты пойдешь одна.

– Ну и пожалуйста! Подумаешь, секреты они здесь развели. – Сделав независимое выражение лица, я пошла искать хозяина этого дома – купца Махлюнда. Нужно было с ним попрощаться и поблагодарить его за все.

Купец обнаружился во дворе, рядом с конюшней.

– Доброе утро, Лика. Уже собралась? – Махлюнд приветливо улыбался, поглаживая шею молодой белой кобылки, которую седлал конюх.

– Да, господин Махлюнд. Вот пришла с вами попрощаться и поблагодарить за гостеприимство. Надеюсь, мы еще с вами увидимся?

– Обязательно, моя девочка. Ты, главное, учись хорошо, а если вдруг что понадобится, обращайся, не стесняясь.

Расчувствовавшись, я от души обняла этого доброго толстячка и по-родственному чмокнула его в щечку. Махлюнда мой поступок так сильно растрогал, что он долго еще пытался давать мне нужные советы, а напоследок умудрился вручить небольшой кошель с серебром, что само по себе говорило о многом, учитывая, что Махлюнд – купец и каждую монетку привык считать и пересчитывать. Он не отпускал меня, пока не убедился, что я прихватила с собой большую котомку со всевозможной снедью, собранной его кухаркой персонально для меня. Надев на Прошку ошейник со специальной ручкой, за которую удобно держаться, я подхватила свои вещи и отправилась в Академию.

На улице, ведущей к Академии, было достаточно пустынно. Редкие прохожие, попадавшиеся навстречу, опасливо косились на Прошку, который вполне благовоспитанно шел рядом со мной. Полукруглая калитка, обитая металлическими пластинами, с небольшим окошком в верхней части, никак не хотела открываться. Только после того как скрипучий мужской голос не очень учтиво поинтересовался, кого это принесла нелегкая, я удостоверилась, что живые в этом здании присутствуют. Сообщив о своем прибытии, я терпеливо дождалась, когда вожделенная калитка будет открыта, и с облегчением перешагнула порог. Старый седой привратник долго сверялся со списками, пока наконец-то не решился пропустить меня внутрь. Однако, обозрев моего трарга, он грозно насупил брови и ворчливо заявил, что раз его в списках нет, значит, на территорию Академии он допуска не имеет. Растерявшись, я стояла посередине пыльного двора и не знала, что мне делать дальше. Ведь даже за все сокровища мира я не променяю своего Прошку и уж, конечно, за воротами его не оставлю! Ситуацию разрешил наш вчерашний знакомый Магистр Джулиус, который неожиданно возник во дворе.

– Что за шум с утра пораньше? – Джулиус не спеша подошел к нам.

– Да вот, господин Магистр. Девчонка в списках есть, а этот агромадный зверь ейный отсутствует. Ну, я ей и толкую, чтоб она убрала ентого зверя с нашего двора, а она уперлась и ни в какую! – Дедок вовсю жестикулировал, полностью уверенный в своей правоте.

– Ну-ка, ну-ка, давайте-ка посмотрим на этого зверя. Кто здесь у нас? – Сначала Магистр Джулиус ничего особенно не заметил, ну да, немного необычный трарг и по своим размерам, и по своему окрасу. Однако, когда пригляделся внимательнее (он явно переключился на магическое сканирование), его доброжелательную улыбку, до этого момента блуждавшую на губах, смело в один момент. – Нам срочно нужно поговорить! Идите за мной! – Резко развернувшись и не сказав более ни слова, Джулиус быстро направился в сторону административного здания.

Мне ничего не оставалось, как молча отправиться вслед за Магистром, гадая про себя, чем все это может обернуться.

Длинные коридоры Академии утопали в полумраке. Никем не побеспокоенные, мы поднялись на третий этаж и оказались в кабинете Заместителя Ректора.

– Присаживайся, Лика. Думаю, что нам есть о чем поговорить. Надеюсь, не стоит объяснять, что вся эта ваша маскировка под боевого трарга, конечно, хороша, но только не против опытного Магистра? Поэтому, кто скрывается под маской хоть и безумно дорогой и редкой, но все-таки кошки, я прекрасно представляю. А теперь мне хотелось бы узнать, как получилось, что ничем не примечательная на первый взгляд девушка (твой магический талант я не считаю) имеет в друзьях и защитниках такое удивительное создание, как кса-рдон?!!

Я переглянулась с Прошкой, мысленно прося его как-то подсказать, что мне говорить и делать дальше? Почему-то вспомнился давнишний разговор с отцом Дакка – глэссом Нимбусом. Помнится, он мне тогда посоветовал найти себе персонального Учителя и открыться перед ним. Только вот до конца открываться мне пока рановато, неплохо бы сначала осмотреться на новом месте да узнать поподробнее, кто и чем дышит. Прошка, до этого стоявший и сканировавший глазами Магистра, повернул голову и послал мне успокаивающий импульс. Мол, все хорошо, и этот Магистр не такой уж плохой человек, а если быть точнее, то очень даже хороший, и с ним можно подружиться.

Приняв решение частично раскрыться, я уселась удобнее и стала рассказывать Магистру о своей удивительной судьбе. Я рассказывала всю правду, умалчивая только о медальоне и о чести называться новой Хранительницей Тарагона.

– Каким образом я очутилась в вашем мире – не имею ни малейшего понятия. Совершенно случайно познакомилась с вампиром Дакком, который меня мило просветил, куда я попала и какой странный это мир, а также по поводу наличия здесь магии. Я попробовала, и у меня даже что-то стало получаться. Решила идти в город, чтоб узнать, как я смогу попасть обратно в свой мир. По пути мне повезло, и я, опять же случайно, наткнулась на маленького новорожденного кса-рдона, у которого умерла мама и которого я приняла под свою опеку, совершенно не зная, кто это такой. Вот так мы с ним и подружились. В Академию решила поступать, так как поняла, что никто за просто так заниматься моей проблемой не будет, и это для меня наилучший выход из сложившейся ситуации. Поэтому вполне резонно пройти обучение, а там, глядишь, и оказия какая-нибудь подвернется, и я смогу вернуться в родные пенаты.

Высказавшись, я с ожиданием уставилась на Магистра, гадая про себя, поверил он в мой рассказ или нет?

Джулиус сидел некоторое время молча, задумчиво катая в руке прозрачный хрустальный шар. Наконец, видимо, что-то решив для себя, он оторвался от этого увлекательного занятия.

– Ну что ж. Будем считать, что я все это выслушал и тебе поверил. История твоя удивительна, хотя в ней и есть некоторые нестыковки, но на сегодня, я думаю, достаточно и этого. Остается придумать, как нам поступить с твоим кса-рдоном. Насколько я понимаю, совершенно нежелательно, чтоб по Академии, да и по городу поползли слухи о находящемся в наших стенах удивительном чуде. Вряд ли кто из студентов будет в состоянии рассмотреть, кто прячется под маской боевого трарга. Остается проблема – Магистры. Ведь, как известно, шила в мешке не утаишь, и, если об этом станет известно в Академии, боюсь, рано или поздно эта информация просочится и дальше.

– Что же нам делать? Мне совершенно не хочется привлекать к себе излишнее внимание. – Я посмотрела на Магистра, ожидая какой-то подсказки, и Джулиус не обманул моих ожиданий.

– У меня есть одна интересная вещичка. Вот только не знаю, как вы к ней отнесетесь и согласитесь ли ей воспользоваться. – С этими словами Джулиус встал из-за стола, открыл ключом дверцу массивного шкафа и достал небольшой сверток из темно-синего бархата. Когда он его развернул, на ткани лежала небольшая цепочка из белого металла, концы которой скреплялись плетеной подвеской в форме сферы с заключенным в ней нежно-голубым камушком. – Это достаточно серьезный артефакт, который может как отвести глаза, так и просто направить по ложному следу. Причем, если не знать о его механизме и как с этим бороться, то действует он одинаково на всех. И на простых людей, и на Магистров. Сведения об этом артефакте давно утеряны, и сегодня вряд ли кто может похвастать знаниями о нем.

Прошка, до этого сидевший спокойно и напоминавший больше живую статую, степенно подошел к столу и внимательно осмотрел цепочку. Потом перевел взгляд на меня, мысленно передавая свое разрешение воспользоваться этой вещью.

– Большое спасибо вам за заботу, Магистр Джулиус. Мы с благодарностью воспользуемся вашей щедростью и, надеюсь, при возможности сможем вас достойно отблагодарить.

Сообразив, что его предложение принято, Джулиус с облегчением вздохнул.

– Ну что вы! Это я должен быть вам благодарен. Надо же, живого кса-рдона увидел! И не где-нибудь, а здесь, в стенах родной Академии!! Это же просто чудо какое-то! – Ободряюще улыбнувшись, Джулиус продолжил: – Я понимаю, что заставить тебя расстаться с кса-рдоном будет сложно, поэтому я сейчас же распоряжусь, и для тебя подготовят комнату на первом этаже. Боюсь, что для твоих друзей я не смогу сделать подобного исключения, так как все первокурсники у нас располагаются на третьем этаже. Как малоимущие, вы все поставлены на полное довольствие Академии, так что питаться можете в общей столовой, и кое-какие вещи, типа студенческой униформы, вам тоже полагаются, но об этом вы можете узнать у Распорядителя. Плату за учебу, которую за вас уже внесли, вернуть не получится, но на будущее я похлопочу, чтоб вы получили освобождение от оплаты. Правда, тебе и твоим друзьям придется очень постараться и не только не набирать задолженностей по сдаче зачетов и экзаменов, но и показывать за каждый семестр очень хорошие результаты, а то вас в любой момент могут перевести на платную основу или вовсе отчислить за неуспеваемость. Второго шанса сюда поступить у вас не будет.

Я, конечно, понимаю, что довольствие, которое предлагается, не слишком большое, и вам будет сложновато на него прожить, но пока ничего больше предложить не могу. Ну, а если станет совсем уж худо, мы что-нибудь попробуем придумать. Сейчас можешь погулять во дворе, а где-то через полчасика приходи на первый этаж в жилой корпус, там Распорядитель покажет тебе твою комнату.

Распрощавшись с Магистром Джулиусом и застегнув цепочку на шее Прошки, я отправилась с моим котиком на улицу – изучать территорию Академии.

К счастью, во дворе практически никого не было. Видимо, это потому, что учебный год должен начаться только через неделю, а приемные экзамены уже давно закончились и еще не все ученики соизволили прибыть к месту учебы. По этой причине на нас с Прошкой никто не пялился, и я смогла спокойно осмотреть двор. Ничего особенного я там не увидела, самые обычные учебные корпуса. Самый главный корпус – это Административный, он же Учебный. На первом и втором этажах располагаются учебные аудитории, а кабинеты преподавателей в основном находятся на третьем этаже и частично на втором. Все практические занятия проводятся в отдельном корпусе, соединенном с Учебным длинным переходом. Здесь же располагаются и многочисленные лаборатории, а также отделения факультетов – в виде разнообразных пристроек и надстроек к главному корпусу. Так как все студенты в течение учебного года проживают на территории Академии, для них выделен отдельный жилой корпус с четкой градацией по курсам обучения. Больше всего жилой корпус по своему строению, с целой кучей коридоров, ответвлений и ярусов, напоминает муравейник. Так как каждый раз забираться на высокий третий этаж никому не понравится, то его определили жильем для первокурсников. Старшие курсы располагаются этажами пониже, разбиваясь уже не по году обучения, а по выбранной направленности, образовывая отдельные секторы, где живут студенты, уже проходящие обучение на конкретном факультете: «боевых магов», «предсказателей», «магов-травников», «магов-артефакторов» и т. д. Также на территории Академии располагается масса других построек, несущих самое разнообразное назначение – от тривиальных хозяйственных нужд (помещения для слуг, конюшня, кузня и т. п.) до учебно-опытной оранжереи и большого плодово-ягодного сада. Между Академией и Школой Магического Ремесла (ШМАР) проходит всего лишь невысокая стена с достаточно часто открытой настежь калиткой, так как некоторые занятия для учеников из Школы проводятся на территории Академии.

Выяснив все эти подробности, я пошла к жилому корпусу, чтобы узнать, не подготовили ли для меня комнату. Оказывается, Распорядитель уже давно меня ожидает, что он и высказал ворчливым тоном, попутно поинтересовавшись, где меня носило все это время.

– Девушка, вы придерживайте своего зверя и не забудьте внимательно изучить Свод Правил проживания в Академии. – С этими словами он всучил мне здоровенный талмуд, кряхтя поднялся и пошел вперед по коридору, шаркая ногами. Около последней, порядком обшарпанной двери в коридоре он остановился, вставил ключ в замок, и дверь открылась. – Соблюдать порядок, а то выселю! – буркнул он мне напоследок, развернулся и ушел, все так же шаркая ногами.

Запустив Прошку вперед в комнату, я вошла следом и закрыла за собой дверь. Маленькая комнатка, около семи квадратных метров, с одной кроватью, небольшим одностворчатым шкафом и письменным столом у окна. Пожалуй, ничего больше уже и не влезло бы, однако я была рада и этому. Самым большим достоинством комнаты, по моему мнению, было огромное окно на полстены. Перешагнув порог, я испытала какие-то новые чувства. Как будто обрела свое долгожданное жилье, пусть такое маленькое и тесное, но это мой угол, мое пристанище в этом мире. Хотя, если разобраться, то и это пристанище всего лишь временное, только до тех пор, пока я учусь в Академии.

Прошка тщательно изучил все углы и разлегся посередине. После этого передвигаться по комнате стало решительно невозможно!

– Да-а, нужно срочно осваивать левитацию! Или учиться ходить по потолку и стенам. Может, какие-нибудь присоски на руках придумать? – Усевшись на кровать, я задумчиво рассматривала свободное пространство, вернее, его отсутствие.

Тут за окном послышались знакомые голоса Дакка и Лешека, которые о чем-то спорили друг с другом, а в их спор периодически вплетался голос Драрга, вставляющего реплики.

– Хватит валяться, пойдем ребят встретим! – Легонько пнув развалившегося Прошку ногой, я выскочила за дверь и побежала по коридору встречать друзей. Всего-то полдня провели раздельно, а я успела соскучиться.

– О-о, Ликуся, я смотрю, ты уже здесь как своя! Освоилась? Ну давай, показывай, где наши хоромы? – Дакк принимался балагурить, исключительно когда у него хорошее настроение.

– Боюсь, ничем не смогу вам помочь. Сейчас придет один дяденька… а-а, вот, кстати, и он! Вот этот джентльмен вам все и расскажет, и покажет. А я вас здесь, на солнышке, подожду. – Я уселась на ступеньку крыльца, показывая всем своим видом, что никуда идти с ними не собираюсь.

– Вредина! Ладно, мы сейчас только с койками определимся и выйдем к тебе. – Дакк с заговорщицким видом подмигнул мне. – Ну давайте, дядя, ведите нас в наши пенаты!

– Ты мне тут не остри! Расписывайтесь в ведомости, вот вам ваши ключи и Свод Правил, по одному экземпляру на комнату. Ваши номера на третьем этаже, если желаете посмотреть, то топайте самостоятельно, я на эту верхотуру забираться не хочу!

Упрямо поджав губы, Распорядитель дождался, когда все поставят по галочке в его потрепанном журнале, и не спеша удалился, все так же шаркая ногами. Дакк успел внимательно изучить журнал расселения и, прищурившись, задал мне вопрос:

– Это как понимать? Я с Лешеком, Драрг с Грагитом, а ты, Лика, с кем делишь свою комнату? Я уже ревновать начинаю, а вы, ребята?

Все согласно закивали, с интересом поглядывая на меня.

– Можете не ревновать. Меня с Прошкой поселили! К тому же на первом этаже, поэтому я тоже не горю желанием топать на эту вашу верхотуру! – И злорадно показала язык опешившим ребятам.

– Нет, ну вы слышали? Полная дискриминация!! Я тоже хочу жить с Прошкой, а не с этим лесным чучелом. Лешек, я с тобой развожусь. А ты, Лика, хватит сидеть на солнышке, обгоришь еще. Иди уже, показывай свои хоромы! – Дакка этим днем усиленно не покидало хорошее настроение, которое, казалось, ничто не могло испортить.

– Тоже мне, хоромы нашел! – бурчала я, шагая по коридору. – Ладно уж, идите, любуйтесь на мой скворечник. Заодно и я посмотрю, как это вы все одновременно там поместитесь?

Так как я не закрыла комнату, побежав встречать ребят, они смогли сразу же оценить весь масштаб бедствия.

– Лика, но это же катастрофа! В этой собачьей будке мы сможем поместиться, только если тесно прижмемся друг к другу. И если к тебе я еще прижаться мог бы, то ко всем остальным… как-то не горю желанием! Достаточно и того, что мне придется кучу времени проводить с Лешеком. Я так и ориентацию могу поменять! – Дакк в изумлении осматривал мою комнату. – Драрг, ну вот куда ты прешь? Ты что, не видишь, что здесь уже я стою, и для других претендентов места не остается?

– Нечего пихаться! Постоял сам, дай постоять другому! – Отпихнув вампира, Драрг ввинтился в комнату и сразу же плюхнулся на мою кровать, которая под его весом жалобно заскрипела.

– Драрг, если ты сломаешь мне кровать, я заберу твою, а ты будешь спать на полу! – Я с опаской смотрела на спокойно покачивающегося гнома, который совершенно не отреагировал на мои угрозы и продолжал садитски пытать мою кровать.

– Ликочка, а хочешь, я тебе здесь цветочки выращу, все поуютнее будет? – Лешек уже сидел на подоконнике и пытался открыть окно, рама которого заклинила и категорически не хотела сдаваться.

– Спасибо, Лешек. Я подумаю над твоим предложением, как только немного обустроюсь. А вообще-то чего вы здесь расселись? Мою квартирку посмотрели, может, теперь уже и свои покажете? – Я ехидно встала посередине комнаты, как говорится, руки в боки. – Ладно уж, ради такого случая вместе с вами схожу посмотреть на ваше жилье, а вдруг это только меня так обделили.

– Пошли, ребята. Нас здесь не ценят! Нет, чтобы стол накрыть, на новоселье пригласить… – Драрг встал с жалобно скрипнувшей напоследок кровати.

– Сейчас я кого-то так приглашу, мало не покажется! И столом этим накрою!

Ребята с хохотом вывалились в коридор и, поддразнивая меня, побежали к лестнице, ведущей наверх. Так, переругиваясь и стараясь обогнать друг друга, мы очень быстро оказались на нужном этаже. Их комнаты были в том же крыле, что и моя, располагались друг напротив друга. Разобрав ключи, мы открыли их комнаты, и вот тут-то я позлорадствовала.

У меня всего метров семь, зато я там практически одна (если не считать Проши), а их комнаты, хоть и по десять-одиннадцать метров, зато на двоих. Обстановка была практически идентична моей, с одним небольшим отличием. Кроватей было две, да и шкаф стоял двустворчатый, а вот письменный стол также – один на двоих.

– Ну и как вам ваши хоромы? – ехидно поинтересовалась я.

– Лика, но это же форменная катастрофа! Ни в одной из этих комнат мы не сможем поместиться все вместе, нашей небольшой, но дружной компанией. Что делать? Давай думай, только ты сможешь что-нибудь придумать в этой ситуации. – Дакк в отчаянии закатил глаза.

– А что тут можно придумать? Уменьшаться в размерах я еще не научилась, как и увеличивать пространство!

– Думай, думай! Мы в тебя верим! – Полностью поддерживая Дакка, все ребята активно закивали.

Задумавшись, я переводила взгляд с одной каморки на другую. Внезапно меня осенило:

– Ребята, ваши комнаты последние в этом коридоре, так?

– Ну так. – Еще не понимая, куда я клоню, они заинтересованно уставились на меня.

– Так ведь это очень удобно! Посмотрите, они располагаются друг напротив друга. Вот здесь ставите перегородочку, и у вас получается что-то типа третьей комнаты из перегороженного коридора. Вы открываете свои комнаты и спокойно общаетесь друг с другом. Кроме вас в этой части коридора остальным делать нечего, вот и приватизируйте (в смысле возьмите в собственность) свободную часть коридора для своих нужд! – Я торжествующе посмотрела на оживившихся друзей. – Получается неплохая двухкомнатная квартира с большой прихожей.

– Вот видишь! Можешь, когда захочешь! – Дакк уже закидывал свои вещи в одну из комнат. – Кстати, Грагит и Драрг! Установка цивильной перегородки на вашей совести.

– Это еще почему? Чуть что, сразу Драрг!

– А потому, мой друг, что это вы с Грагитом у нас великие специалисты по артефактам, а также всем, что связано с изделиями из металла и камня. Вот и устройте нам здесь такой небольшой артефакт. Чтоб только своих пропускал, а чужих, даже глубоко замаскированных, выявлял и оставлял на той стороне границы.

– Да ну тебя, все шутишь!

– Лика, может, ты тоже пойдешь переоденешься? Мы с ребятами решили посидеть в трактире, отметить наше заселение, ну и, как водится, приглашаем тебя с собой. – Грагит рылся в своей котомке, выуживая из нее какие-то вещи.

– Во что я, по-вашему, должна переодеться? То, что на мне, – это моя самая приличная одежда, а ничего другого у меня и нет.

– А ты хорошо смотрела? У тебя в комнате какой-то сверток лежит, сходила бы проверила?! – Физиономии моих друзей так и светились лукавым весельем.

Взвизгнув, я развернулась и кинулась вниз в свою комнату. На моей кровати действительно лежал какой-то сверток, перетянутый бечевкой. Развернув его, я с изумлением увидела брюки, по покрою очень напоминающие мои любимые джинсы, только материал был намного легче и мягче. Небесно-голубого цвета брюки сидели на мне просто идеально. В тон к ним прилагалась блузка с очень широкими рукавами с разрезами и воротником типа стоечка. Переодевшись, я открыла дверь, чтоб выйти в коридор, и нос к носу столкнулась со всей нашей гоп-компанией, замершей в ожидании за дверью.

– Как вам это удалось? Вы же совершенно не знаете моего размера?

– Размер твоих брюк Лешек еще в лесу перерисовал, ну а с кофточкой мы уже сообща решали. Надеюсь, тебе понравился наш сюрприз? – Дакк смущенно улыбался.

– Да не то слово! Какие же вы молодцы, ребята. Я вам так благодарна! Мне безумно все понравилось, но ведь это, наверное, жутко дорого? Такая мягкая и красивая ткань… – Я от души расцеловала засмущавшихся друзей.

– Ну мы сложились и сделали тебе подарок. У нас даже еще немного осталось для того, чтобы отметить это событие. Ну что, идем или так и будем здесь обниматься? – Драрг от нетерпения уже приплясывал на месте.

– Конечно, идем, конспираторы вы мои. – Совершенно растроганная, я быстро собралась, и мы отправились праздновать.

Глава 2

– Трактирщик, гномьего самогона вон за тот столик.

Драрг, как всегда, в своем репертуаре. Не успев войти в трактир, он завопил во всю глотку, привлекая к нашей компании дополнительное внимание.

– Вот скажи, чего ты так орешь? Ты еще не забыл,что нас желают отыскать целые толпы родственников, причем твоих? Да еще и некоторые мои соотечественники, мечтающие вернуть беглого драгола на его родину? – Грагит с опаской оглянулся по сторонам, ожидая немедленного появления всех названых лиц.

– Да чего ты боишься? Ты что, не в курсе, что все, кто поступил в Академию, больше не подпадают под обычные законы? Теперь только Башня Магов и их преподаватели имеют право наказывать, взыскивать, направлять, обучать, ну и тому подобное, своих нерадивых студентов. А ровно со вчерашнего дня мы все считаемся официально принятыми в Академию и теперь можем с полным правом носить титул студента. – Гордый своей осведомленностью, Драрг расправил плечи.

– Это что, правда? – Грагит недоверчиво переводил взгляд с Драрга на меня.

– Правда, правда. Вот мне только одно непонятно. Когда ты об этом узнал – до того, как соглашаться идти поступать с нами в Академию, или уже после? – Я требовательно посмотрела на Драрга, который вдруг начал неудержимо краснеть.

После моих слов все ребята замолчали и в полной тишине ждали ответа нашего весельчака гнома.

– Ну мы еще когда в таверне сидели, я тогда ненадолго отлучился, по надобности. А во дворе встретил одного знакомого стражника, я ему еще меч помогал выбрать на ярмарке. Вот я и решил поинтересоваться насчет этой Академии. – Драрг покаянно опустил голову. – Нет, ну правда, ребята, вы мне сразу понравились, и я совершенно не собирался вас как-то использовать. Неужели вы мне не верите? – Гном не на шутку испугался, и все его веселье как корова языком слизнула.

Переглянувшись по очереди со всеми, я еле заметно кивнула и получила в ответ по такому же еле заметному кивку.

– Мы тебе верим. Вернее, верим тому, что ты не думал ни о чем плохом. Но в следующий раз советуем решать свои проблемы как-то иначе, а не втемную за счет друзей.

– Я все понял и обязательно исправлюсь! – Гном не знал, куда себя деть от счастья.

Чтобы разрядить обстановку, вампир в шутливой форме обратился к Драргу:

– Ты решил в одиночку выпить всю эту бутыль или все-таки поделишься с друзьями? Что ты ее обнял, как мать родную?

– Да конечно! О чем разговор! – И Драрг быстро, словно боясь, что мы передумаем, разлил свое пойло по рюмкам.

Пришлось делать вид, что именно этого мы все и ждали, и, скрывая отвращение, пить за вечную дружбу. Я-то еще ничего, вспомнилась былая студенческая закалка в родном Политехе, а вот бедному Грагиту досталось по полной программе. После того как он, собравшись с духом, выпил, нам пришлось по очереди стучать ему по спине и обмахивать полотенцем. А после того как Грагит, совершенно не подозревая, что ничего такого делать категорически нельзя, запил этот термоядерный напиток еще и заказанным сидром, его большие и круглые глаза превратились в узкие щелочки, а весь вид стал напоминать китайца. А что? Такой же маленький, с круглой головой, покрытой небольшой растительностью, а теперь еще и с узкими глазками.

В общем, напились мы знатно. Тосты шли один за одним. За дружбу, за любовь, за Академию, за… за… за… дальше уже и не помню, за что мы еще пили.

Как вернулись в Академию, я не в состоянии рассказать даже под пытками, так как и сама всех подробностей не помню. Знаю только, что проснулась на полу в своей комнате, в обнимку с Прошкой. Видимо, именно это меня и спасло от тяжелейшего похмелья и безумной головной боли. Хотя полностью удалить все последствия вчерашнего гульбища Проша то ли не смог, то ли не пожелал. Поэтому сейчас я ощущала полную опустошенность и тяжесть в голове. Интересно, а как там ребята? Если я себя ощущаю не очень, то каково сейчас им?

Забравшись с кряхтением на третий этаж, я с изумлением увидела ажурную кованую решетку, отделанную мраморными вставками, наглухо перекрывающую коридор. Поискав калитку и поняв, что ее нет вообще, а потому без посторонней помощи мне не обойтись, я позвала гнома.

– Драрг! Ау, проснитесь! Есть кто живой?

Судя по всему, кричать я так могла еще долго, поскольку богатырский храп, доносящийся из-за стены, так ни на секунду и не прервался. Подумав немного, я решила вызвать на помощь водную стихию. Тем более что мне и самой захотелось пить. Сконцентрировавшись, я вызвала небольшой дождичек, который с успехом и пролился по ту сторону перегородки, в комнатах ребят. Злой вопль, раздавшийся из-за стены, был мне наградой.

– Какого грурта?! Что здесь происходит? Лика, если это твои проделки, я в тебе сильно разочаруюсь! – Ворчание гнома ясно показало, что я добилась своей цели и народ наконец-то проснулся.

– А как еще я могла бы вас добудиться? – вопросила я пустоту без малейших признаков раскаяния.

– Как-как, а подойти и нежно шепнуть на ушко, ну или поцеловать в шейку? Ты же девушка, неужели не можешь других вариантов придумать? – Обиженный гном фыркал за стеной, отряхиваясь от дождевой воды.

– Вот пусть тебя Дакк в шейку целует, у него это лучше получится. Ему генетическая память подскажет, с какой стороны к тебе подойти! – Я расхохоталась, представив себе в красках, как Дакк чистым носовым платком вытирает грязную шею гнома и потом примеривается, чтоб укусить. – И вообще, какие ко мне могут быть претензии? К вам теперь только с помощью минеров можно в гости попасть!

– Что ты имеешь в виду? – За стенкой послышался шорох, который ознаменовал выход Драрга в коридор. – Ой, ё-моё! Грагит, эй, Грагит! Ты только посмотри, что мы с тобой вчера забабахали! Это как же я умудрился такую чудную решетку сделать, и самое главное, где мы здесь отыскали кузню? Никто, случаем, не помнит? – Паника и последующая растерянность в голосе гнома заставили зашевелиться всех остальных выпивох.

После чего они вылезли в коридор из своих комнат и в растерянности уставились на непреодолимое препятствие в виде художественно выполненной перегородки. А перегородка и впрямь была просто загляденье!

– Слушай, Драрг, а где я достал этот мрамор, ты случайно не знаешь? – Это к гному подключился Грагит, внимательно изучающий их совместный шедевр.

– Вот и поручай вам важные дела после этого! Вы чего натворили-то? Как я теперь в туалет попаду, вы подумали? Изверги!!! Ну-ка, быстренько проделали здесь аккуратную такую калиточку, а то мне уже терпеть мочи нет! – Быстро сориентировавшийся Дакк сразу взял на себя разруливание ситуации.

После охов и ахов с той стороны послышались сначала робкие, а затем все более интенсивные скрежет и стук молотка. Минут через пятнадцать в перегородке стало появляться отверстие в виде калитки. Еще через десять минут этот кусок был аккуратно вынут, и все желающие смогли наконец покинуть временно оккупированную территорию. Состояние у ребят было плачевное. Опухшие физиономии, стоявшие дыбом волосы и практически у всех налитые кровью глаза наводили на мысли о принадлежности всех здесь присутствовавших к клану вампиров. О чем я им и сообщила, жизнерадостно улыбаясь и на всякий случай отступая в сторону лестницы. Народ лихорадочно начал осматривать себя на предмет укусов, в особенности косясь на шеи соседей.

– Я с тобой еще разберусь! – прошипел вампир, стрелой пролетая мимо меня в сторону туалета.

– Нормально! Еще я и виновата оказалась! Ну вы собирайтесь, а я жду вас внизу. Пойдем завтракать, а то здесь все четко по расписанию, и у нас есть реальный шанс остаться голодными. – Развернувшись, я кубарем скатилась по лестнице до первого этажа, опасаясь чего-нибудь нехорошего от своих закадычных друзей.

Видимо, мои слова о завтраке все-таки подвигли ребят на мужественные действия, и по истечении десяти минут я снова смогла их лицезреть. Только теперь это были уже более-менее прилично выглядящие молодые люди, если можно их так назвать. Умытые лица и приглаженные пятерней волосы были в данном случае верхом изящества.

– Ну что, готовы? Тогда все за мной в столовую, а то наш завтрак заканчивается через двадцать минут. – Приняв невнятное бурканье за всеобщее согласие, я рванула на улицу.

– Как это заканчивается, если мы еще и не начинали? – Голодный гном прибавил ходу, обгоняя меня на повороте. Видимо, похмельное состояние никак не повлияло на его аппетит.

– Куда ты рванул? Ты хоть знаешь, где находится столовая? – Мне пришлось напрягать голос, крича вдогонку стремительно удаляющемуся Драргу.

– Иду на запах! – прокричал в ответ Драрг, направляясь, как это ни странно, действительно в сторону столовой, которая располагалась неподалеку от учебного корпуса.

Придя туда, мы обнаружили, что практически все столики пустовали, что совершенно никого не удивило. Ведь и студентов на территории Академии пока было кот наплакал. А вот грустная физиономия гнома, уже успевшего получить свой завтрак и усевшегося за столик с полной миской, нас, мягко говоря, удивила. Так рваться на завтрак и после этого сидеть над полной тарелкой с похоронным выражением лица – это ни в какие рамки не лезет.

– Что случилось? Тебе сообщили о преждевременной кончине любимой тетушки?

– Когда ты узнаешь, чем здесь кормят, то тоже окажешься в трауре! – буркнул Драрг, с безнадежным видом размазывая ложкой по краям комковатую кашу нездорового серого цвета.

– А что это такое? – я с подозрением заглянула в тарелку унылого гнома.

– Оконная замазка! У тебя из окна не дует? А то можем отремонтировать, благо и материал уже имеется! – вяло отшутился Драрг.

– А если серьезно? Неужели все аристократы лопают эту баланду? – Наш вампир, как всегда, подошел к делу серьезно. – Ни за что этому не поверю!

– Ребята, я уже все узнал! – Пока мы препирались, Лешек тихой сапой уже проник на кухню к поварам, умудрился с ними подружиться и выяснить местные правила питания. – В этой столовой питаются только те, кто не в состоянии оплачивать свои гастрономические привычки. Типа нас с вами, ну и обнищавших дворянских отпрысков. Остальные учащиеся и весь преподавательский состав питаются в другом милом заведении, находящемся здесь же на территории Академии. К тому же у кухонных домовых сегодня запарка с готовкой. Куда-то пропал мрамор с двух колонн, и домовые сейчас на ушах стоят, пытаясь придумать, чем заменить пропавшие плиты. – Грагит при этих словах Лешека покраснел и потупился, виновато шаркнув ножкой.

– Ну и где это милое заведение? Веди нас быстрее, а то я сейчас стол грызть начну. – Воспрянувший гном одним рывком выскочил из-за стола, одновременно оттолкнув от себя тарелку с размазней, только по недоразумению названной кашей.

Заведение оказалось в аккурат посередине между Учебным корпусом Академии и проходом на территорию Школы и представляло из себя одноэтажное строение, разделенное на две части перегородкой с двумя отдельными входами. Один вход был предназначен для преподавательского состава, а во втором помещении могли откушать все остальные посетители, включая платежеспособных студентов. Внимательно изучив предлагаемый ассортимент, я с грустью констатировала, что такими темпами надолго нашего бюджета не хватит. А потому либо мы загнемся от голодной смерти, так как постоянно питаться в бесплатной столовой с таким меню никто из нас не в состоянии, либо нужно срочно придумать, где достать денег на прожиточный минимум. Оплатив простой, но сытный завтрак, я невозмутимо игнорировала жалобные мины моих спутников, которые они мне строили во время завтрака, бросая жадные взгляды на запотевший кувшин, стоявший на стойке. Не выдержав совместного напора, я подошла к стойке и заглянула в кувшин. Против ожидания, там плескалось не спиртное, а холодный хлебный квас. Выяснив это обстоятельство, я со спокойной совестью заказала пару кувшинов на наш столик, сделав это громко и внятно, чтобы мои архаровцы, внимательно следящие за каждым движением, прекрасно все расслышали и после не смели меня ни в чем обвинять. Вернувшись за столик, я была обласкана всеобщим повышенным вниманием и заверениями в вечной любви и дружбе.

– Лика, ты только не думай о нас плохо! Мы вот немножко поправим свое здоровье и будем в полном твоем распоряжении. Ты вроде как хотела нам что-то сказать? Так мы с огромным вниманием тебя выслушаем и всем, чем сможем, поможем! – Воодушевленные реплики гнома были полностью поддержаны радостными кивками друзей.

Приход девушки с двумя запотевшими кувшинами был встречен на ура. Драрг не глядя, явно спеша погасить мучавшую его жажду, разлил по глиняным кружкам жидкость из кувшина и торопливо чокнулся с Дакком, не дожидаясь всех остальных. Опрокинув в себя полную кружку холодного кваса, еще одно долгое мгновение Драрг сидел с блаженной миной на лице. Потом до него стало что-то доходить, и блаженное выражение стало меняться на недоуменное.

– Лика, что это такое?! Ты что заказала?!

– Чего ты орешь? Что просили, то и заказала! – Я невозмутимо пожала плечами.

Услышав нашу перепалку, остальные робко заглянули в свои кружки и понюхали, Лешек даже умудрился лизнуть.

– Это что, квас? – Узнав плескавшуюся в его кружке жидкость, Дакк даже растерялся.

– А что ты ожидал? Вы же кричали, что вас мучает жажда! Ну так и пейте на здоровье. К тому же вы сами мне показали на кувшин, стоявший на стойке. Так вот, довожу до вашего сведения, что в нем находится самый настоящий хлебный квас, а не то пойло, к которому в последнее время вы имеете непреодолимую тягу. И вообще, хватит уже спиваться! Вы посмотрите на себя! – Я закипела от бурлившего во мне возмущения. – Какими я вас увидела утром, это же позор один! Одежда вся мятая, рожи опухшие, что было вчера – мало кто помнит в деталях!

После моей отповеди народ пристыженно уткнулся в свои кружки, и остаток завтрака прошел в тихой, практически семейной обстановке. Если не считать того, что за такое разгильдяйство и легкомыслие я на них конкретно обиделась и спускать все это на тормозах совершенно не собиралась.

По-моему, только Грагит был по-настоящему доволен тем обстоятельством, что в его кружке оказался холодный квас, а не спиртное, к которому он оказался совершенно непривычен. Доев свою порцию творожной запеканки, я встала из-за стола и, буркнув ребятам, что буду ждать их на улице, вышла из заведения, устроившись в тенечке на скамейке под окном.

– Слушай, Дакк, а действительно, чего это мы так вчера нажрались? Можно же было и просто посидеть, без таких утренних последствий. Тем более что ты обещал приглядывать за Ликой и всячески помогать, а сам? Ладно Драрг с Грагитом, с них взятки гладки… И я тоже хорош! Вместо того чтобы тебя остановить, сам поддался этому безумству. Пил же раньше понемногу свой «лесной бальзамчик», и все было хорошо. А все твой самогон… – напустился Лешек на Драрга.

– А я что? Я ничего такого и не имел в виду… Ну подумаешь, немного расслабились перед учебой. Что такого-то? – засмущался гном.

– Ладно, хватит уже здесь рассиживаться. Пошли к Лике, она нас заждалась небось. – Сразу ставший серьезным Дакк, ни на кого не глядя, встал из-за стола.

Я стояла в тенечке, нервно теребя ветку дикой яблони, методично обрывая с нее зеленые листочки.

– Лика, извини, сам не понимаю, что на меня нашло. – Дакк покаянно дотронулся до моего локтя.

– Дакк, пойми меня правильно. Я и сама не против расслабиться и отдохнуть. И тоже не против побузить с вами от души. Но сейчас на весах моя жизнь и, возможно, не только моя. Я просто не имею права об этом забывать. К тому же я еще и за тебя в какой-то степени отвечаю, если ты не забыл. Кстати, могу тебя просветить, что у нас осталось всего пять золотых, а еще Прошку нужно накормить. Где нам взять денег? – Я, горько вздохнув, посмотрела на Дакка.

– Но ведь можно придумать, как заработать! У нас есть Прошка, а такого охранника, я думаю, любой рад будет нанять.

– Не забывай о том, кто я и кто он! Если мы на каждом перекрестке будем показывать нашего Прошку, это неизбежно привлечет к нам повышенное внимание со стороны тех, кто пока еще ничего не знает!

– Об этом я как-то не подумал. – Дакк озадачился возникшей проблемой.

– Ребята, я, конечно, понимаю, что мы не так уж давно знакомы, и, возможно, наше поведение не пример для подражания, но, может быть, вы поделитесь своими проблемами? Все-таки мы друзья, а между друзьями не должно быть тайн, или я неправильно говорю? – незаметно подошедший гном поставил меня и Дакка перед выбором.

Что теперь мне делать? Открыться, рассказав обо всем Драргу и Грагиту, поверив в их порядочность и бескорыстие, или потерять новых друзей, так как становилось понятным, что дольше таиться не получится? Возникла напряженная тишина, во время которой я лихорадочно обдумывала этот шаг.

С одной стороны, я действительно знала этих ребят не так долго, как хотелось бы, а с другой – Дакк и Лешек узнали обо всем практически сразу, как мы познакомились, и ничего… Решившись, я обратилась к ребятам:

– Я все расскажу вам, только давайте уйдем отсюда в какое-нибудь более удобное место. – Развернувшись, я повела заинтригованных ребят в яблоневый сад, который находился на заднем дворе Академии.

Расположившись на небольшом пригорке под сенью старой яблони, я жестом предложила всем устраиваться. Дождавшись, когда рассядутся, я начала свой невеселый рассказ.

Узнав о том, что я родом из другого мира, гном весело перемигнулся со своим другом драголом, что явно означало: «А я тебе говорил!» Зато когда они узнали, что я являюсь новой Хранительницей Тарагона, вокруг воцарилась напряженная тишина, прерванная тихим шепотом Драрга:

– Дакк, дружище, неужели мы вчера так много выпили, что у Лики крышу снесло?

– Боюсь, что не настолько много. – Перебив Дакка, я с грустной ухмылкой начала расстегивать ворот своей блузки.

– Лика, прекрати, что ты делаешь?! Мы тебя и так все любим и верим, что и ты нас любишь. Незачем лишний раз доказывать нам свою любовь, тем более таким образом! – Драрг, краснея и смущаясь, попытался отползти от меня подальше.

– Немедленно прекрати нести чушь! – Наконец-то справившись с пуговицами, я распахнула ворот и провела рукой по шее.

Стоило мне прикоснуться, как кожу словно опалило жаром, и под моими пальцами медленно стал проступать рельеф ненавистной цепочки с горящим каким-то потусторонним зеленым светом кулоном.

Гном, смотревший на меня как на умалишенную, тут же прервал свое несуразное бормотание и с ужасом вперился в мою шею взглядом. Грагит же, наоборот. Его взгляд выражал восхищение, и он так и прикипел к проявившемуся камню, сделавшему из меня Хранительницу вопреки моему желанию.

– Он совершенен!!! В этом камне есть жизнь! – Благоговея, Грагит приблизился ко мне и умоляющим взглядом испросил позволения дотронуться до медальона.

Посчитав, что ничего страшного не произойдет, я кивком выразила свое разрешение.

Дрожащей рукой Грагит легко дотронулся до места, где сквозь кожу просвечивал магический медальон. Как это ни странно, но я почувствовала легкую дрожь после его прикосновения и на секунду выпала из реальности.

Чадящий тусклый свет факелов, сырые пещерные своды и пронизывающий каменный холод пробрали меня до костей. В один миг перед моим внутренним взором пронеслось все то, что в течение долгих лет составляло основу жизни этого молодого драгола, выросшего в пещерах. Его надежды и мечты о воплощении в жизнь мертвой красоты камня. Неприятие и непонимание молодой души, стремящейся к объединению холодного камня и живого солнечного тепла. В одно мгновение я стала намного лучше понимать закрытого до этой поры парня. Я смогла посмотреть на него совсем другим взглядом, и этот новый драгол, которого я смогла рассмотреть за скорлупой скрытности и независимости, мне стал намного ближе и роднее, хотя сам он об этом еще и не догадывался.

Я не знаю, как повлиял камень на Грагита, только, судя по его ошарашенному виду, прикосновение к этой реликвии и для него не прошло бесследно. На мой вопросительный взгляд он сделал непроницаемое лицо, хотя нет-нет, да и косился на меня, когда думал, что я этого не вижу.

– Спасибо тебе, Лика. – Грагит отошел в сторонку и о чем-то глубоко задумался, полностью уйдя в свои мысли.

– Лика, так это что, не шутка? Нашему миру опять что-то грозит? – Драрг наконец-то поверил своим глазам, хотя еще до конца с этим и не смирился.

Я с интересом посмотрела на гнома:

– Почему ты решил, что что-то угрожает вашему Тарагону?

– Ну как же? Ведь, по легендам, Хранительница появляется в нашем мире только тогда, когда он призывает ее к себе. Если миру грозит нарушение равновесия и серьезная беда, всегда появляется Хранительница, задача которой – это самое равновесие сохранить. – Драрг с удивлением, что ему приходится все это рассказывать, втолковывал мне, как маленькой. – Слушай, никогда бы не подумал, что Хранительница – вот такая!

– Какая такая? – Я с подозрением посмотрела на Драрга.

– Ну такая простая, что ли. Ты же вместе с нами сидела в трактире, поступила учиться в Академию, ну и вообще ничем особенным таким не отличаешься от остальных людей.

– А ты чего ожидал? Что у меня рога вырастут или крылья? Напридумывают себе непонятно чего, а потом удивляются, почему это я не соответствую их представлению?! – Я возмущенно фыркнула. – И вообще, все, что вы сейчас узнали, является строжайшей тайной. Надеюсь, вы не проговоритесь, иначе у меня могут возникнуть очень большие проблемы.

– Да какие у тебя могут быть проблемы, ты же Хранительница этого мира! – Гном легкомысленно отмахнулся.

– Дело в том, что хоть я и Хранительница, но совсем еще молодая и неопытная. А потому при огромном желании любой талантливый Магистр может нанести непоправимый вред моему здоровью. Как говорят, у меня на родине – не совместимый с жизнью. И тогда ваш мир в нужный момент может оказаться без Хранительницы. Ну а какие из этого следуют выводы – думайте сами!

– Да-а, невеселая картинка. – Драрг с задумчивым видом почесал голову. – Так это что получается, ты в Академию поступала для того, чтоб действительно учиться?

– Ну надо же, догадался! – Я ехидно ухмыльнулась, застегивая пуговицы на воротнике блузки.

– М-дя-м… не повезло нашему миру в этот раз.

– Что ты хочешь этим сказать?! – Я нахмурилась, ожидая ответа.

– Да больно ехидная нам попалась Хранительница! Выдержит ли наш мир такое испытание? – никак не желающий становиться серьезным гном, придуриваясь, всхлипнул.

– Ну держись, табуретка ходячая! Сейчас буду из тебя пуфик для ног делать! – Разозлившись, я схватила ветку крапивы, предварительно обмотав себе руку подвернувшимся лопухом, и погналась за смеющимся Драргом.

– Ой, спасите, помогите, она же из меня сейчас мухомор сделает! Буду весь красный и в пупырышках… – Драрг нарезал круги вокруг смеющихся ребят, стараясь, чтоб я его не достала. – Все, сдаюсь! Лика, пощади меня несчастного… я больше так не буду!

– Ладно уж. Я знаю для тебя наказание пострашнее. – Я мстительно ухмыльнулась.

– Да, и какое же?

Сделав загадочное лицо, я торжественно произнесла:

– Я тебе не расскажу тайну моего меча!

После таких слов гнома действительно проняло. Он еще раз внимательно осмотрел мой меч, но, как и в прошлый раз, ничего особенного не заметил. Хотя, надо отдать ему должное, то, что с мечом не все так просто, он чувствовал на интуитивном уровне, но вот что именно не так, понять никак не мог. И это обстоятельство его мучило уже давно. А теперь, когда я подтвердила его подозрения и громогласно заявила, что существует какая-то тайна, связанная с моим мечом, он чуть не заплакал.

– Ну почему ты такая жестокая? Я же просто пошутил! Неужели ты действительно на меня обиделась? – Драрг подобрался поближе и умоляюще заглядывал мне в глаза.

Честно говоря, я даже почувствовала себя неудобно, словно у маленького ребенка конфетку отобрала. Конечно, я не собиралась ничего от него утаивать, тем более, что основные тайны я уже рассказала, а как говорится: сказал «А» – говори «Б».

– Успокойся, сейчас ты увидишь одну вещь, наверное, не менее легендарную, чем медальон Хранительницы. – Обнадежив Драрга, я повернулась в сторону задумавшегося Грагита. – Грагит, дружок! Подойди сюда, пожалуйста. Думаю, тебе тоже будет интересно это увидеть. – Таким образом, заинтриговав и его, я мысленно обратилась к своему мечу, попросив открыться перед моими друзьями.

Меч отозвался появившимся теплом в ладонях и окутался уже знакомой непроницаемой дымкой. Когда она рассеялась, ребята разглядели у меня в руках уже совсем другое оружие, кардинально отличающееся от того, которое они привыкли видеть у меня за последнее время. Сказать о том, что гном застыл в восхищении, это практически ничего не сказать. Он просто превратился в столб. Пришлось тронуть его за плечо и слегка потрясти, приводя в чувство.

– Э-эй, отомри уже. – Я заглянула ему в глаза. – Драрг, ты себя нормально чувствуешь?

– Откуда он у тебя? – Трясущимися руками гном потянулся к моему мечу.

Пришлось его срочно отдернуть. Глядя на обиженное лицо Драрга, я успокаивающе проговорила:

– Подожди минутку, нужно кое-что прояснить.

Я мысленно обратилась к мечу, испрашивая позволения передать его в другие руки на время. Причем я прекрасно понимала, что и Грагит захочет поподробнее изучить эту легендарную вещь, поэтому сразу же передала мечу оба новых образа. Почувствовав в ответ мягкое успокаивающее тепло, я поняла, что необходимое согласие получено. Теперь я могу смело показывать свой меч ребятам, не переживая, что есть шанс кого-то из них после этого показа недосчитаться. Дело в том, что мой меч не совсем обыкновенный (в нем имеется частичка души дракона) и он обладает собственным мнением по поводу того, с кем ему общаться, а с кем не стоит, и очень не жалует чужих рук. Ободряюще улыбнувшись, я протянула меч Драргу, приглашая посмотреть на мое богатство.

– Лика, неужели это он, тот самый легендарный Меч Дракона? Его же ковали еще мои предки, когда в нашем мире жили драконы. Он просто совершенен! А я, дурак, еще мечтал создать что-то грандиозное… да как я могу, если в мире уже есть такое совершенство! – Драрг благоговейно гладил пальцами меч, как будто ласкал любимую девушку.

Грагит с неподдельным интересом смотрел на это легендарное оружие, впрочем, не стараясь взять его в руки. Наверное, он понимал, что отнять сейчас этот меч у Драрга не получится ни у кого на всем белом свете. Единственное, что он себе позволил, – это легко дотронуться до изумруда, вставленного в глазницу дракона, обвивающего рукоять меча. Необычные руки драгола словно провели сканирование, заглянув в душу камня.

Пришлось мне доставать и другие предметы из набора – метательные ножи и арбалет. Правда, посетовала на то, что для моего арбалета, к сожалению, нет ни одного пригодного болта, а у такого легендарного меча – подходящих ему по статусу ножен.

Услышав такое признание, Драрг и Грагит удовлетворенно переглянулись и с новым воодушевлением принялись изучать мое оружие, в особенности отдавая свое внимание мечу и арбалету. Когда они отдали наконец-то мне мой арсенал, у меня создалось впечатление, что ребята не пропустили ни одного миллиметра, умудрившись все потрогать, погладить, понюхать и не знаю, чего уж еще там. Как только мой меч оказался у меня в руках, все оружие снова прошло обратное превращение. Теперь для постороннего человека это было самое обыкновенное оружие, ничем не отличающееся от другого такого же.

Глава 3

– Арант, завтра у меня назначена аудиенция у короля, и я прошу тебя сопровождать меня во дворец. Хотя, может быть, у тебя есть другие планы? – Тармар, высокий светловолосый мужчина в облачении воина, обратился к своему собеседнику, гибкому мускулистому дроу с копной черных волос, перетянутых серебристым обручем.

– Конечно, о чем может быть разговор! – Арант согласно кивнул. – Когда ты планируешь выйти?

– Завтра, ближе к заходу солнца. И еще один момент… – Тармар слегка замялся. – Я попрошу тебя сделать так, чтоб никто не догадался об этой встрече. Не спрашивай меня пока ни о чем, скажу только, что у меня есть свои определенные причины для такой просьбы.

– Как скажешь. – Удивившись, Арант тем не менее не стал ни о чем спрашивать Тармара, решив, что если его друг пожелает, то сам все расскажет.

– Я на тебя рассчитываю. – Хлопнув Аранта по плечу, Тармар посчитал разговор законченным. – Я пойду, потренируюсь с дядькой. Если хочешь, можешь к нам присоединиться.

– Может быть, позже. Мне нужно Черныша почистить.

– Зачем ты этим занимаешься, есть же конюх?

– Извини, но своего коня я всегда чищу сам.

– Ну как знаешь. – Пожав плечами, Тармар пошел за дом, где находилась небольшая утоптанная площадка, идеально подходящая для проведения тренировочных поединков.

Этого жеребца подарил Аранту Тармар. В первый же день после прибытия в Вассариар они отправились на городскую ярмарку, где Аранта ноги сами привели к рядам лошадиных барышников. Внимание молодого дроу привлек черный как смоль жеребец, без единого светлого пятнышка. Высокий, без грамма жира, конь явно был предназначен для скорости и ветра. Стена сарая, возле которого он был привязан, уже была порядком обглодана, да и шкура коня слегка запылилась, и его товарный вид был слегка подпорчен. Видимо, за дурной нрав его и привязали отдельно от других лошадей. И хотя он и привлекал внимание потенциальных покупателей, однако близко к коню никто не рисковал приближаться. Посмотрят, посмотрят, да и отходят к другим лошадям, не рискуя связываться с такой непредсказуемой покупкой.

Заметив неприкрытый интерес Аранта к этому коню, Тармар решил его обязательно купить и подарить своему другу. Так как больше претендентов на своенравного жеребца не было, Тармару удалось очень быстро сторговать его за вполне приемлемую сумму, после чего он и объявил Аранту о том, что у него появился новый подопечный. Благодарный вид друга стал для Тармара лучшей наградой.

К удивлению зевак, собравшихся возле лошадиных барышников, Арант достаточно быстро нашел общий язык с норовистым конем. Черныш, так его сразу же назвал Арант, спокойно позволил надеть на себя уздечку и, не противясь, пошел за своим новым хозяином, напоследок от души саданув по стене сарая копытом, оставляя на память огромную дыру.

Услышав своего хозяина, Черныш встретил его тихим протяжным ржанием. Расчесывая гриву коня, Арант с тоской вспоминал своего коргала и гадал, доведется ли ему еще раз увидеть Вихря. Арант сам отпустил его на волю, разорвав связывающую их нить, когда волею судьбы попал в бессрочное рабство. Черныш был великолепным конем, но полностью заменить предназначенного Аранту с самого детства верного друга – коргала – он, конечно, не мог. Коргалы внешне очень напоминали обычных лошадей, однако обладали рядом необычных свойств, делавших этих животных поистине уникальными. До сих пор еще ни одна раса, кроме дроу, не смогла похвастать тем, что сумела приручить этих животных. Коргал сам выбирал себе хозяина один раз и на всю жизнь, устанавливая с ним телепатическую связь, разрыв которой причинял практически физическую боль и хозяину, и животному. Вот поэтому Арант и не знал, откликнется ли Вихрь на его призыв, когда он окажется в родных лесах.

Вычистив коня и скормив ему заранее приготовленную горбушку ржаного хлеба, обильно посыпанную солью, Арант решил пойти на площадку за домом, чтоб немного размяться.

Заметив подходившего Аранта, Тармар отсалютовал ему мечом:

– Давай присоединяйся к нам!

Тело Тармара, оголенное по пояс, уже блестело от выступившего обильного пота, но он все не унимался, продолжая отрабатывать бой на мечах. Дядьке Тармара Легарду приходилось несладко, так как его ученик уже давно превзошел учителя. Держался он только за счет богатого боевого опыта, так часто выручавшего своего обладателя в разных, казалось бы, безнадежных ситуациях.

– Да нет, Тармар. Спасибо, но, если ты не против, я здесь в сторонке немного разомнусь. – Арант снял с себя рубашку, подставляя плечи под жаркое летнее солнце.

– Да делай ты что хочешь. – Махнув рукой, Тармар возобновил упражнения с Легардом.

Потянувшись всем телом, Арант плавно перетек в защитную стойку, а дальше начался танец с мечом. То, что вытворял молодой дроу на этой небольшой площадке, иначе как танцем назвать было нельзя. Его плавные, практически не заметные человеческому глазу движения завораживали, заставляя рассматривать умение сражаться на мечах не как мастерство воина, а как утонченное искусство, вершин которого достичь просто невозможно. Темп, изначально взятый Арантом, постепенно все убыстрялся и убыстрялся, пока на площадке не остался лишь призрак воина, мелькавший смазанной тенью. Его резкие выпады мечом угадывались сверкнувшей то здесь, то там серебристой молнией. Внезапно все прекратилось, и силуэт Аранта нарисовался около бревна, на которое он бросил свою рубашку до начала так называемой разминки.

Тармар стоял как громом пораженный. О том, что собирался продолжать собственную тренировку, он забыл напрочь, наблюдая за тем, что творил с мечом на площадке тот, кого не так давно Тармар назвал своим другом.

– Ну ты даешь! Арант, скажи, а меня можно этому научить? – Тармар с восхищением смотрел на друга, который стоял в расслабленной позе.

Несмотря на то что пот с Аранта лил ручьем, он стоял абсолютно спокойно, с даже не сбившимся дыханием.

– Боюсь, что это будет затруднительно, мой друг. Меня учили этому с самого детства, и искусство воинов дроу основано на других, отличных от людских, принципах ведения боя. Мне очень жаль, Тармар, но единственное, что я могу тебе предложить, это ежедневные тренировки и мою верность и дружбу. – Арант с сожалением пожал плечами.

– Принимается! А теперь пошли получать водные процедуры. – Тармар понял, что Арант совершенно не хотел его обидеть или что-то утаить.

Набрав целое ведро холодной воды из колодца, он от души вылил на себя, охлаждая разгоряченное военными упражнениями тело.

– Тебе полить? – Тармар весело отфыркивался, стряхивая капли воды с волос.

Получив утвердительный ответ, он набрал еще одно ведро воды и с размаху окатил Аранта. Разгоряченные разминкой, друзья пошли в дом, где их уже встречал накрытый стол. Котелок со щами, крынка с густой сметаной, вареная картошечка с квашеной капусткой и холодный сбитень. Плотно перекусив, Арант вышел во двор и занялся своим оружием. Еще в походе Аранту выдали в личное пользование меч. Ничего особенного, не чета его фамильному, но и такой требовал ухода и внимания. Ведь не угадаешь, когда от него может зависеть твое здоровье, жизнь и честь. Направляясь куда-то по делам. Тармар вежливо кивнул другу.

– Тармар, я могу составить тебе компанию? – Арант поднялся с бревна, выражая готовность следовать куда угодно.

– Нет, спасибо, я пойду один. – Успокаивающе махнув рукой, Тармар вышел со двора.

Наточив свой меч, Арант немного его отполировал и, посчитав, что работа закончена, убрал в ножны. Тень, заслонившая солнце, заставила дроу поднять глаза. Это оказался Легард, который явно хотел что-то узнать.

– Арант, ты случайно не знаешь планы Тармара на вечер? – Легард испытующе посмотрел на Аранта.

– Нет, Легард, я понятия не имею. А вот почему ты у меня спрашиваешь, не проще ли узнать у самого Тармара? – Помня о просьбе друга никому ничего не говорить, Арант не стал распространяться о предполагаемом вечернем походе во дворец.

– Я спрашивал, но он только отшучивается.

– А почему тогда ты думаешь, что он поставил в известность меня?

– Просто вы в последнее время так сблизились… Вот я и подумал, что он вполне мог тебе что-то рассказать. Ты пойми меня правильно, я его дядька и отвечаю за него головой. А он в последнее время стал таким скрытным, что я за него очень волнуюсь, как бы он не натворил каких-нибудь глупостей.

– Не знаю, Легард. Я думаю, что Тармар – уже взрослый мужчина и вполне может сам за себя постоять. В общем, как бы то ни было, я ничем тебе не могу помочь. – Показывая, что разговор закончен, Арант постарался аккуратно обойти Легарда.

Пришлось тому немного посторониться, давая дорогу.

До вечера, пока не появился Тармар, Арант стремился как можно меньше попадаться на глаза Легарду. Непонятно почему, но он явно невзлюбил Аранта и даже не особенно скрывал свое к нему отношение.

Появившийся Тармар отдал распоряжение конюху оседлать лошадей, а сам отправился переодеться. Спустившись во двор, он приветливо кивнул Аранту, уже ожидающему его верхом на Черныше. Стоило друзьям направиться прочь со двора, как прямо перед ними появился Легард в полном облачении, с явным намерением сопровождать своего подопечного.

– Да полно тебе, дядька! Ты что, решил меня до смерти нянчить? Извини, но сегодня я еду только в сопровождении Аранта. Не беспокойся за меня, я уже не мальчик. Ну а насколько искусен Арант в воинском деле, я думаю, тебе не нужно говорить. Поди, сам все сегодня утром видел и оценить успел. Разве я не прав?

– И все равно позволь мне сопровождать тебя в твоей поездке. Так будет и тебе надежнее, и мне спокойнее. – Легард явно не желал сдаваться.

– Только не сегодня! Дядя, как человек, искушенный в жизни, ты должен меня понять. Там, куда я еду сегодня, лишние свидетели совершенно ни к чему, ты же не собираешься мне свечку держать. – Усмехнувшись, Тармар заговорщически подмигнул Легарду, явно намекая на какую-то мифическую даму сердца и старательно скрывая истинную цель своей поездки.

Долее не задерживаясь, он тронул поводья своего коня и шагом выехал со двора. Аранту ничего не оставалось, как последовать за ним. Но когда он проезжал мимо Легарда, его конь был остановлен твердой рукой:

– Береги Тармара, я видел, что ты можешь, поэтому, если с ним что-нибудь случится, я буду знать, кто в этом виноват! – Отпустив поводья, Легард еще долго смотрел вслед своему непокорному подопечному.

Черныш шел легкой рысью, явно красуясь и гордясь своим всадником. От булыжной мостовой отлетали искры, высекаемые подковами породистых лошадей. Вопреки ожиданиям Аранта, они подъехали не к главным дворцовым воротам, а к неприметной калитке в неприступной стене, окружающей дворцовый парк. Там их уже ждали, и, спешившись, Тармар передал поводья своего коня встречающему их стражнику, сделав знак Аранту следовать за ним. В провожатые им был выделен начальник караула, который повел их через караульную башню и далее затейливыми переходами каменных галерей; они попали во дворец, минуя оживленные места. Еще немного поплутали, и перед ними отворилась массивная деревянная дверь, ведущая в чьи-то покои. Здесь их проводник распрощался и исчез. Арант решительно ничего не понимал, но не задавал лишних вопросов, справедливо полагая, что Тармар сам ему расскажет то, что посчитает нужным. Комната, куда их привели, судя по обстановке, предназначалась для чьего-то проживания, но по своему прямому назначению давно не использовалась. Об этом говорил еле заметный затхлый запах и легкое ощущение сырости, заметное, пожалуй, только для чуткого обоняния дроу. После того как помещение хорошенько проветрили и протопили, эти признаки улетучиваются без следа, до следующего «консервирования» комнаты. На небольшом столике было выставлено блюдо с южными фруктами, не растущими в этой части королевства и являющимися недоступной редкостью для простых горожан. Тяжелые, массивные стулья с высокими спинками были в беспорядке расставлены по периметру комнаты. Пока Арант осматривался, в противоположной стене открылась потайная дверь, и в комнату вошел человек в камзоле, богато расшитом серебром.

– Добрый вечер, уважаемый герцог Гордейнский. Надеюсь, вы не в обиде, что я немного отступил от этикета и не полностью озвучил ваше имя? – Вновь вошедший с улыбкой поклонился Тармару, показывая всем своим видом, как он рад снова видеть старого знакомого.

– Ну что вы, дорогой граф! Какие могут быть между нами условности? Спешу представить вам своего друга и побратима, дэсса Арантиада.

– Вот как? Уважаемый дэсс Арантиад принадлежит к правящему Дому? А позволено ли будет мне узнать, чей Дом может похвастать таким достойным юношей?

– К вашим услугам, дэсс Арантиад из Дома Поющего Меча. – Арант с достоинством поклонился графу. – Могу я узнать, с кем меня свела судьба?

– Граф Маркенштайн, старый знакомый вашего побратима, герцога Тармарейна Волтенберга Гордейнского. – Граф отвесил небольшой шутливый поклон, после чего обратился непосредственно к Тармару: – Ну а теперь, дорогой герцог, могу я узнать цель вашего визита? Ведь не для того вы прибыли в Вассариар, чтоб повидать старого знакомого?

– Безусловно. Я уполномочен передать королю Таринфа официальное предложение от коалиции дворян Бармингама. Вы все поймете из этого свитка. – Тармар с поклоном подал свиток, скрепленный магической печатью седьмого уровня защиты. – Он настроен на вашу фамильную печатку, дорогой граф, так что подмена исключена.

Граф Маркенштайн приложил кольцо к печати, после того как защита была снята, развернул свиток и углубился в его чтение. Прочитав, он поднял глаза и вмиг посерьезневшим взглядом посмотрел на Тармара.

– Скажи, ты в курсе содержимого этого свитка?

– Да, меня ознакомили. – Тармар спокойно выдержал изучающий взгляд Маркенштайна.

– И что? Ты согласен со всем, о чем здесь написано?

– Я не вижу другого выхода! В сложившейся ситуации мои желания не имеют никакого значения. Гораздо важнее то, что происходит сейчас, и нужно сделать все возможное, чтобы предотвратить все негативные последствия.

– Ты хорошо осознаешь, что потребуется от тебя? И насколько ты уверен в тех, кто сейчас обещает тебе свою дружбу и поддержку? – Граф явно нервничал, ведя этот разговор с Тармаром.

– Поверь, я понимаю, на что иду, и делаю это абсолютно сознательно. Что касается моих единомышленников… полной гарантии за всех я дать не могу, но ты сам понимаешь, что, подписавшись под этой бумагой, они отрезали себе дорогу назад.

– Хорошо. Но я не могу тебе сейчас что-либо сказать. Приходи завтра в это же время. Думаю, что у меня будут для тебя какие-то новости, и, ради твоего же блага, надеюсь, что хорошие. – Поднявшись с кресла, граф засунул свиток за пазуху. – Позвольте откланяться. Надеюсь, у нас еще будет возможность встретиться не при таких серьезных обстоятельствах?

– Я тоже на это очень надеюсь, дорогой граф! – Тармар тоже встал, отодвинув свое кресло.

Граф Маркенштайн исчез так же внезапно, как и появился. Через пару минут в дверь, через которую входили друзья, негромко постучали. На пороге стоял их провожатый – начальниккараула. Обратный путь они проделали в полнейшей тишине, которую нарушал только звук шагов по каменным плитам дворцовых коридоров.

Когда друзья уже подъезжали к дому, Тармар обратился к Аранту:

– Надеюсь, тебе не нужно говорить, что я сегодня весь вечер провел с одной красоткой?

Арант невозмутимо пожал плечами.

– Ну что, поедешь со мной завтра?

– Как посчитаешь нужным. Я в полном твоем распоряжении.

– Вот и чудесно! – Тармар расслабился и постарался изобразить совершенно довольного всем человека, удачно проведшего вечер в приятной компании.

Когда друзья въехали во двор, зоркий глаз Аранта заметил в темноте двора силуэт Легарда, который явно караулил возвращение своего подопечного, переживая за него всей душой.

Расседлав лошадей, Арант задал им овса и отправился в свою комнату. Ему было что обдумать на досуге.

Глава 4

Когда мы с друзьями подошли к жилому корпусу, нас встретил Распорядитель, который уже места себе не находил.

– Ну наконец-то, явились!

Дакк удивленно поднял брови:

– А что такое? Вроде бы нас никто не обязывал находиться все время у вас на глазах?

– Обязывал – не обязывал, какая разница! Вам велено явиться в Административный корпус к Заместителю Ректора, господину Джулиусу Корделу. Пошевеливайтесь быстрее, дармоеды! Не заставляйте себя ждать такого важного человека! – Ворчащий Распорядитель буквально вытолкал взашей обалдевших от такого известия ребят.

– Ну раз нас ждет сам Магистр Джулиус, не будем его задерживать! Идемте, я знаю, где его кабинет. – Я решительно повернулась и пошла к Административному корпусу.

Удивленно пожимая плечами, товарищи гурьбой двинулись за мной, на ходу строя различные предположения, зачем так срочно мы могли понадобиться столь высокому руководству Академии.

– Хватит шуметь! Пришли уже, – шикнула я на ребят, чтоб прекратили бузить, и несколько раз стукнула кулаком по двери.

– Войдите. – Услышав спокойный, уверенный голос Заместителя Ректора, мои ребята немного струхнули.

– Тоже мне смельчаки. – Решительно толкнув дверь, я зашла в кабинет.

Здесь было все так же, как и в прошлый раз. Джулиус что-то писал за рабочим столом, но, увидав, кого к нему принесло, заулыбался и отложил все дела.

– А-а, Лика и компания! Проходите, проходите.

– Господин Магистр, нам передали, что вы хотели нас видеть? – Переговоры я решила взять на себя.

– Да. Я тут кое-что для вас приготовил… Дело в том, что у всех наших учеников есть специальные медальоны, которые настроены только на своего носителя и являются способом идентификации в случае возникновения каких-либо недоразумений с вашим участием. Так как вы все теперь полноправные студенты нашей Академии, это правило распространяется и на вас. Обычно мы выдаем такие медальоны перед началом учебы, и они сохраняются за вами до момента расторжения отношений с нашей Академией. Однако что-то мне подсказывает, что защита Академии может вам понадобиться значительно раньше, чем пройдет официальное вручение личных медальонов. Поэтому прошу вас, разбирайте… – широким жестом Магистр Джулиус показал на свой стол, где лежало пять абсолютно одинаковых желтых медальонов со стилизованным изображением Академии.

Мы дружно подошли к столу и остановились в растерянности. Все медальоны были одинаковы, и кому какой выбирать – совершенно непонятно. Ведь если они настроены только на своего носителя, то каждый из нас должен взять конкретно свой медальон. Видимо, сообразив, что так нас озадачило, Джулиус внес пояснения:

– Ребята, сейчас все медальоны нейтральны, но, как только вы их возьмете и наденете себе на шею, они сразу приобретут статус индивидуальности.

Решившись, мы быстро разобрали наши новые украшения.

Посчитав, что все первоочередное уже сделано, Магистр небрежным кивком показал нам, что аудиенция окончена, и уселся за свой рабочий стол. Мы гуськом потянулись к выходу, но, когда ребята уже вышли, я внезапно кое-что вспомнила и на секунду задержалась:

– Магистр, у меня к вам будет одна просьба.

Джулиус поднял голову и внимательно посмотрел на меня, ожидая продолжения.

– Понимаете, Магистр Джулиус, у меня небольшая проблема возникла. Я-то в принципе могу питаться в общей столовой, но вот мой… – запнувшись на секунду, я продолжила: – Мой трарг не может этим питаться. Я, конечно, понимаю, что не имею права вешать на Академию свои проблемы, но и оставить голодным своего друга я тоже не могу. Скажите, Магистр, если бы вы смогли распорядиться о выделении для моего Прохора какого-то специального помещения типа погреба и время от времени отпускать нас на охоту, то проблема с питанием могла бы быть решена. – Я посмотрела на Джулиуса, с волнением ожидая его решения.

– Ну что ж, девочка. Думаю, это действительно неплохое решение создавшейся проблемы, но часто отпускать тебя я не смогу. Лишние разговоры и проявления зависти, думаю, нам ни к чему. Скажем так, раз в две недели у тебя будет возможность обеспечить своего друга запасами пищи, а по поводу ее сохранности можешь не волноваться. Определенное место в кладовых будет закреплено за тобой, а на всю вашу охотничью добычу я наложу чары, позволяющие свежему мясу долго сохраняться и не портиться. Такое решение тебя устроит? – Джулиус ласково мне улыбнулся, видимо абсолютно не сомневаясь в моем ответе.

– О, конечно! Большое вам спасибо за заботу и понимание! – Я развернулась, собираясь покинуть кабинет Магистра.

– Один момент, Лика! Скажи, а как ты планируешь доставлять свою добычу в Академию? Насколько я понимаю, количество дичи должно быть немаленькое, ведь прокормить кса-рдона не так легко? Может быть, мне распорядиться по поводу телеги?

– Не стоит! С этим проблем не будет, я просто обращусь к знакомому купцу. Думаю, он мне не откажет!

– Ну и замечательно, тогда всего хорошего, не смею больше задерживать. – И Джулиус углубился в документы, разложенные на его столе.

– Ты чего там застряла? Мы уже думали идти тебя выручать! – Обеспокоенный Дакк набросился на меня с расспросами.

– Да так, уточняла график питания для Прошки.

– Ну и как? Что-нибудь решили?

– Конечно! Вы все будете безвылазно сидеть в Академии и грызть гранит науки, так как первокурсникам долгое время не полагается никаких увольнительных в город. А вот мы с Прошкой сможем каждые две недели, на совершенно легальных основаниях, выходить в город и даже за его пределы! – Я победно посмотрела на скуксившиеся физиономии друзей.

– Насколько я понял, на территории Академии спиртного не продают абсолютно? Как же мы будем здесь учиться, запертые в четырех стенах и ограниченные в самом необходимом?! – Драрг неподдельно возмутился таким положением дел. – Я уже начинаю жалеть, что пошел на такой шаг!

– Ты можешь жалеть или не жалеть, но, насколько я ознакомилась с Правилами, уйти из Академии ты сможешь только по решению Совета Академии, а никак не по своему желанию! Но могу тебя немного утешить, если ты будешь хорошо учиться и преподаватели окажутся довольны твоими успехами, то есть вероятность досрочно получить увольнительную в город. – Повернувшись к остальной компании, я внесла предложения: – Пока у нас есть несколько дней до официального начала учебного года и нас никто не ограничивает, предлагаю отправиться в город и поискать возможность заработать немного денег на скромное пропитание во время учебы. Но сначала нужно заглянуть в библиотеку и затариться учебниками, пока не наехали остальные ученики и не разобрали самые целые.

– Что значит целые? – Грагит в удивлении посмотрел на меня.

– А то и значит! Тот, кто первым берет учебники, имеет возможность выбрать наиболее целые и лучше всего сохранившиеся, ну а последним достается то, что осталось после других учеников. По крайней мере, в моем мире это было именно так.

Переглянувшись, все дружно ломанулись искать библиотеку. Хорошо еще, что сам библиотекарь прекрасно знал, какие нужны учебники для первокурсников, поэтому с этим вопросов не возникло.

– Когда определитесь с дополнительными факультативами, зайдете за профильными учебниками. – С таким напутствием мы и распрощались с библиотекарем – пожилым гоблином с пронзительным, изучающим взглядом.

Пыхтя и топая, как слоны, нагруженные сверх всякой меры, мы еле дошли до нашего корпуса и, стеная, разбрелись по комнатам.

Еле-еле дойдя до своей комнаты, я свалила всю груду книг в пустой шкаф, и только после этого поняла, что хоть у меня и мало вещей, однако придется что-то придумывать с дополнительными вешалками, так как весь шкаф оказался занят только книгами и письменными принадлежностями. Здорово! А когда я получу еще книги по факультативу, интересно, куда мне их складывать?

Надев на Прошку ошейник, я вышла на улицу. Подождала друзей на крыльце, и мы всей толпой отправились в город. За забором Академии я решила с ними попрощаться до вечера.

– Дакк, я предлагаю сделать так. Сейчас мы расходимся по разным направлениям, и все активно ищут, где и как можно срочно заработать немного денег, желательно без криминала. Вечером встречаемся в трактире, расположенном рядом с Академией, и подводим итоги по первому дню. Все согласны?

– Я не согласен! Как я могу тебя оставить одну? Я же должен смотреть за тобой, всячески охранять и оберегать! – Возмущению Дакка не было предела.

– Да не бухти ты! Со мной будет Прошка. Надеюсь, ему ты доверяешь?

– Ну в общем-то да… конечно! Но все равно…

– Вот и чудесно! – прервала я невнятные возражения Дакка. – Значит, сейчас все разбегаемся, а на ужин встречаемся в трактире. Просьба никому не опаздывать, а то вместо ужина мы отправимся на поиски опоздавших. И если отсутствующие не предъявят нам уважительной причины, то я им не завидую! – С этими словами я с Прошкой отправилась в гости к нашему старому знакомому – купцу Махлюнду.

На мое счастье, он оказался дома и очень обрадовался, увидев нас, входящих во двор.

– Ба-а, какие люди! Ликочка, у тебя что-то случилось? – В голосе купца слышалось ненаигранное беспокойство.

Как могла, я постаралась успокоить купца:

– Не волнуйтесь! У нас все в порядке. Видите этот медальон? Теперь мы стали официально признанными студентами Академии.

– Ну слава Верию! А что же тогда тебя привело ко мне?

– Вот пришла навестить вас, а то, когда начнется учеба, боюсь, уже не смогу так часто приходить к вам в гости.

– Ну спасибо, уважила! Проходи в дом, сейчас на стол накроем, чайку попьем. – Махлюнд открыл дверь, пропуская меня вперед в дом.

Усевшись за стол, я завела неспешный разговор, выспрашивая Махлюнда о его торговле и попутно наливая ароматный травяной чай купцу и себе. Наевшись свежей выпечки с чаем и обсудив стоявшую на улице жару, я осторожно спросила Махлюнда: – Скажите, может быть, вы знаете, кому в ближайшую неделю может понадобиться какая-нибудь помощь по охране имущества?

– Давай выкладывай, что случилось. Старого Махлюнда не обманешь! Я с самого начала понял, что у тебя проблемы.

Пришлось рассказать о замечательно разнообразном меню в нашей академической столовой, а также о проблеме Прошкиного питания.

– Ну с телегой я тебе помогу, это как раз не проблема. А вот по поводу небольшой подработки… что ж, я подумаю, чем смогу тебе помочь. Кстати, насколько я понимаю, на охоту вы еще не ходили? – Получив мой утвердительный кивок, купец продолжил: – У меня на холоде еще остался приличный запас свежего мяса, и все это благодаря тебе. Так что в ближайшие дни можешь приходить и кормить своего трарга от пуза. А по поводу работы… загляника-ка ты завтра. Возможно, у меня уже будет какая-то информация.

Обрадовавшись такому простому решению проблемы, я поспешила накормить своего голодного котика. Пока Прошка лопал, я немного подумала и решила снова обратиться к купцу:

– Господин Махлюнд, а вы могли бы мне выделить на сегодня лошадку, на которой я путешествовала в составе вашего каравана? Я просто подумала: что мне терять целый день, может, мы прямо сейчас и отправимся с Прошкой на охоту. Я, конечно, понимаю, что обычно на охоту идут с самого раннего утра, но у меня есть Прошка, а с ним все равно, когда идти. В конце концов, сколько добудем, столько добудем.

– Почему бы и нет. Бери на здоровье, я сейчас распоряжусь, и тебе его оседлают. Заодно отправлю с тобой мальчишку с телегой, он тебя подождет на краю леса. – Не теряя ни минуты, Махлюнд отправился отдавать распоряжения, и вскоре мы выехали со двора в сторону городских ворот. Прошка благовоспитанно бежал рядом с моим конем, не обгоняя и не отставая от меня. Сопровождавший нас паренек лет двенадцати испуганно косился на моего трарга и старался сделать так, чтоб находиться как можно дальше от него. Из города стража выпустила нас беспрепятственно. Мысленно пообщавшись с Прошкой, я уверенно повернула коня по дороге, противоположной той, по которой мы приехали в город. Где-то через полчаса неспешного пути я приказала мальчишке остановиться и ждать нас, а сама проехала дальше, постаравшись максимально углубиться в лес. Прошка умчался на охоту, радуясь свободе и лесному простору, а я стреножила коня и уселась на теплой лесной кочке, прислонившись спиной к деревцу. Сколько я так просидела, сказать не берусь, так как умудрилась задремать на свежем воздухе. Оглядевшись, я с изумлением увидела штук семь куропаток, или как их здесь называют, сложенных аккуратной горкой у меня в ногах. А тут и сам виновник этого безобразия пожаловал!

Прошка появился рядом со мной практически бесшумно – с огромным кабаном, которого он тащил, закинув себе на загривок. Сбросив добычу рядом со мной, он улыбнулся в усы, махнул хвостом и, пока я разевала рот, не находя слов, одним прыжком удалился обратно в лес. Попинав ногой неподвижно лежащую тушу, я отвязала своего коня и поспешила к ожидавшему меня мальчишке с телегой. К счастью, паренек не решился нарушить твердый наказ слушаться меня во всем. Махнув ему рукой, я двинулась вперед, показывая дорогу к месту складирования добычи, внутренне надеясь на то, что по просеке мы сможем подъехать как можно ближе. К сожалению, вплотную не получилось, и оставшиеся несколько метров стали для нас проверкой на прочность. Кое-как, надрываясь и пыхтя, как два ежика, мы с пареньком доволокли кабана до телеги и еле-еле втащили на нее. Туда же я покидала и птичек. Облокотившись о дерево, чтобы отдышаться, я внезапно услышала треск кустов неподалеку. Прошка обычно так не ходит, моего котика можно услышать, только если он сам этого захочет, а потому я насторожилась и скомандовала мальчишке запрыгнуть в телегу и сидеть там тихонечко, а сама сделала несколько шагов вперед на полянку. Через несколько секунд из кустов вырвался смерч, правда, о четырех копытах и с ветвистыми, раскидистыми рогами. Огромный лось был красив своей дикой, природной красотой, вот только настроение у него было не очень. Налитые кровью глаза с бешенством обвели поляну и остановились на мне. Вот теперь мне амба! Это я поняла очень четко, особенно когда этот бронепоезд наклонил свою рогатую голову и ринулся на таран. Интересно, и чем это я ему не угодила? Эти мысли пролетели со скоростью света и канули в небытие. Ранее я никогда не отличалась особым умением лазить по деревьям, однако в этот раз побила все мыслимые и немыслимые рекорды, умудрившись в долю секунды взлететь практически на самую верхушку дерева, рядом с которым до того стояла. Ненормальное животное, промчавшись мимо, с минуту постояло, мотая головой из стороны в сторону и, видимо, пытаясь понять, куда это я подевалась. После чего лось задрал свою башку и, увидав меня, дрожавшую на верхушке деревца, издал такой бешеный рев, что с кустиков стали осыпаться зеленые листики. А затем атака повторилась, правда, теперь уже на мое временное пристанище, в которое я вцепилась всеми своими конечностями и, кажется, даже зубами.

– Прошка! Прошенька, родной! Где ты? Меня здесь сейчас угрохает это недоразумение с телеантенной на башке, а ты все где-то бродишь!

Внезапно в голове прозвучал четкий ответ:

– Сейчас буду!

А дальше мое деревце сотряс страшный удар, послышался треск, и я начала падать, не в силах оторвать свои руки от дерева. Визг, который вырвался у меня в момент падения, погасил сильный удар о землю. Некоторое время я не могла ничего сделать, так как лежала навзничь и пыталась протолкнуть в себя хотя бы глоток воздуха. В груди разлился жар, постепенно перешедший в конечности, приливной волной вымывший всю боль и освободивший дыхание. Полностью я пришла в себя, только когда в носу сильно засвербило, и я разразилась серией чихов, прямо в морду Прошке, который и щекотал меня своими усами, проверяя, насколько плохо я себя чувствую.

– А где этот монстр? – Поднявшись, я стала озираться в поисках огромного лося. Долго искать не пришлось, его туша неподвижно лежала неподалеку от телеги, с перебитым хребтом. Из-под дерюги высунулась испуганная мордашка мальчишки, который все это время просидел там, спрятавшись и дрожа от страха.

Кряхтя, я произвела осмотр всех частей своего тела на предмет неучтенных увечий и с облегчением констатировала, что руки-ноги гнутся, голова не кружится, а позвоночник находится на положенном ему месте, а не осыпался в штаны.

– Ладно, теперь нужно этого мастодонта как-то взвалить на телегу, не бросать же его здесь! – Я скептически осмотрела лося, все больше приходя к выводу, что эта задача нам явно не по силам.

Пока я предавалась унынию, глядя на такую гору мясу, которое придется здесь оставить, Прошка подошел к лосю, поудобнее ухватил зубами за горб и одним рывком закинул эту тушу в жалобно скрипнувшую телегу.

– Ни фига себе!! Ну ты и даешь! Ладно, мне кажется, что на сегодня потрясений более чем достаточно. Давайте-ка трогаться в обратный путь.

В ответ на мои слова Проша умоляюще посмотрел мне в глаза. Прочитав его мысли, я поняла, что так мучило моего котика. Оказывается, недалеко, на охотничьей тропе, он оставил небольшую косулю (по крайней мере, я так перевела тот образ, который он мне послал) и теперь очень хотел забрать свою добычу с собой.

– Ладно уж, беги давай, только одна лапа там, другая здесь. – Не успела я договорить, а Прошки уже и след простыл.

К счастью, он действительно вернулся очень быстро, погрузил свою последнюю добычу в наш транспорт, и мы смогли со спокойной совестью отправляться в город. Обратная дорога прошла спокойно, вот только взгляд паренька, который он бросал на меня исподлобья, очень уж нервировал. Как-то странно было видеть столь кардинально поменявшееся за каких-то неполных полдня отношение. Теперь мальчишка старался сделать так, чтоб быть от меня подальше, и даже страшный трарг его уже не так пугал, как безобидная молодая девушка. Решив прояснить эту ситуацию, я в лоб спросила, что его так тревожит? Немного помявшись, пацаненок объяснил, что после падения с такой высоты, с какой грохнулась я, сейчас он должен был бы везти в телеге неподвижную тушку, когда-то бывшую молодой девушкой, с напрочь переломанными всеми костями. А вместо этого я самостоятельно еду на лошади и на первый взгляд ничуть не пострадала. Пришлось срочно придумывать легенду о прохождении специальной подготовки телохранителей, где нас, среди всего прочего, учили правильно падать с высоты. Не знаю, существуют ли такие курсы на самом деле, но, кажется, парнишка мне поверил и немного успокоился.

Подъехав к городским воротам, я увидела, что стража уже сменилась и нас встречают другие люди. Один из стражников подошел вальяжной походкой и откинул дерюгу, которой мы укрыли нашу добычу.

– Эй, Керк, ты только посмотри, какой великолепный улов у этих крошек! Интересно, кто из них сумел набить столько дичи, девчонка или этот пацаненок? – Дружное ржание солдатни ясно показало, что так просто они нас не отпустят, пока не позабавятся как следует.

Решив пресечь все это на корню, я смерила идиота надменным взглядом и ласково поинтересовалась:

– Если горите желанием, могу вас познакомить поближе с тем, кто смог все это добыть. – Мой огромный кот, когда хотел, умел быть незаметным. Как он это делал, ума не приложу, но факт остается фактом: когда мы сегодня шли с ним по улице, прохожие его практически не замечали, хотя раньше шарахались от нас, как от прокаженных. Вот и сейчас Прошка стоял с другой стороны телеги, и увлекшиеся подсчитыванием добычи стражники его совершенно не замечали. Хлопнув рукой, я подозвала Прошу ко мне.

Гогот распоясавшихся стражников прекратился, как по мановению волшебной палочки. Опасливо косясь на Прошку, парочка зачинщиков сделала последнюю попытку получить с нас мзду:

– Въезд в город с товаром подлежит обложению торговой пошлиной.

– А кто вам сказал, что это товар? Все, что вы видите в этой телеге, предназначается для личного использования.

– Здесь значительно больше, чем требуется для личного пользования. Значит, вы привезли все это на продажу и просто не хотите платить пошлину. А за это полагается еще и дополнительный штраф! – Стражник, который позвал своего друга Керка еще в начале нашего общения, видимо, совсем осмелел, увидав, что Проша ведет себя благопристойно. Его напарник активно закивал, всецело поддерживая своего подельника, но тем не менее потихоньку отступая назад.

– Не хочу вас разочаровывать, но если вы не ослепли, то очень советую обратить внимание на этот знак. – Я указала пальцем на свой персональный медальон Академии. – Надеюсь, не надо говорить, что все это значит? Боюсь, сегодня вы обойдетесь без пошлины и уж тем более без штрафа. Если, конечно, не пожелаете выяснять отношения с руководством Академии и Башней Магов? – С чувством глубокого удовлетворения я заметила, как оба стражника смутились и слегка побледнели. – Надеюсь, мы можем продолжать свой путь, а то нас уже ждут, и мне не хотелось бы задерживаться.

Буркнув что-то невразумительное, эти взяточники посторонились, давая нам путь. Насвистывая веселую мелодию, я в отличном настроении возвращалась ко двору Махлюнда. Увидав нашу добычу, Махлюнд пришел в полный восторг, который еще больше усилился, когда я сообщила, что эти шикарные рога я оставлю здесь в надежде, что он найдет им лучшее применение. Подождав, пока расторопный слуга спилит это ветвистое украшение с головы лося, я попросила отвезти нашу добычу в Академию. Лично проконтролировав доставку и разгрузку мяса в подвал, я с чувством исполненного долга передала свою лошадку пацану, спешившись и привязав ее за уздечку к задку телеги. После чего спокойной, гуляющей походкой направилась к условленному месту встречи – трактиру, предварительно попросив Прошу дожидаться меня в комнате общежития.

Глава 5

Целый день Легард ходил по двору, мрачный как туча. Не прибавило ему хорошего настроения и заявление Тармара, что в этот вечер он отправится на прогулку только в сопровождении Аранта.

Когда наступил вечер и друзья тронулись в путь, Тармар обратился к Аранту со словами:

– Друг, я понимаю, что ты хочешь знать, в чем принимаешь участие, и я очень ценю терпение и доверие, выказываемое тобой. Обещаю, как только смогу, обязательно все тебе расскажу, и ты сам решишь, оставаться ли тебе и дальше со мной.

– Не бери в голову. Я верю, что ты не можешь быть замешан в чем-то недостойном или низком. Понятие чести для тебя так же нерушимо, как и для меня, а следовательно, беспокоиться мне не о чем. Я помню, чем обязан тебе, а потому ты можешь располагать мной и моим временем по своему усмотрению.

– Хорошо, отложим пока этот разговор. Надеюсь, сегодня будет внесена некоторая ясность, и я с чистой совестью смогу поделиться с тобой своими планами. – Замолчав, Тармар погрузился в раздумья.

Сегодня кабинет, куда их приводил вчера провожатый, не был пуст. В кресле у камина сидел мужчина примерно пятидесяти лет, выделяющийся своей благородной осанкой и аурой власти. Граф, с которым они вчера вели переговоры, стоял у окна с бокалом вина в руке.

– Проходите, дорогой герцог! Я рад приветствовать вас и вашего друга дэсса Арантиада. Позвольте представить вам: Ронгар Вейменский – король Таринфа. Вопросы, обсуждаемые нами, слишком серьезны и затрагивают судьбы очень многих людей, чтоб их решение я мог брать на себя. К тому же после детальной проработки всей ситуации с нашей стороны возник ряд предложений, которые король решил напрямую обсудить с вами.

Ронгар Вейменский, все это время спокойно сидевший в кресле, поднял голову и в упор взглянул на Тармара. Его пронзительные черные глаза, казалось, проникали в самую суть человека, видя его насквозь. Спохватившись, Тармар склонился в низком поклоне, согласно дворцовому этикету. Следом за ним то же сделал и Арант, соблюдая принятый у Дома Поющего Меча порядок представления лицам королевской крови.

– Рад приветствовать сына герцога Гордейнского. Я очень неплохо знал вашего отца и одно время даже считал его другом. Жаль, что судьба на все имеет свое мнение… Прежде чем начать обсуждение того, о чем вы меня просите в письме, я бы хотел узнать, что конкретно не устраивает вас в сегодняшнем государе Бармингама? Почему вы считаете, что можете стать лучшим королем, чем тот, кто сегодня сидит на троне? Вы слишком молоды и горячи, ваше тщеславие может сослужить очень плохую службу для всей страны, ввергнув ее в пучину гражданской войны! – Ронгар Вейменский испытующе посмотрел на Тармара, ожидая реакции на свои слова.

– Я прекрасно понимаю все эти опасения, ваше величество. Однако, несмотря на мою молодость, я отнюдь не страдаю манией величия и излишками тщеславия. Для меня на первом месте стоит благо моей страны и честь семьи, которую я не имею права запятнать неблаговидными делами. Еще год назад я удалился в свое имение и постарался отгородиться от внешнего мира, стараясь не замечать того плачевного состояния своего народа, в которое он все больше и больше погружался благодаря попустительству того, кого сейчас называют королем Бармингама. Не так давно ко мне прибыл представитель королевской оппозиции и со слезами на глазах умолял согласиться возглавить их движение, а впоследствии стать законным королем нашей многострадальной страны. Наша страна на грани разорения! Едва ли не половина населения продана в рабство за долги. Натуральное хозяйство захирело, люди бегут из королевства, вернее, пытаются сбежать. Пойманных при переходе границы продают на невольничьих рынках. Что такое справедливость, в нашем государстве забыли напрочь, подменив ее взяточничеством и двурушничеством, а власть все знает и прикрывает творящиеся беззакония, получая свою долю. Еще когда был жив мой отец, он внушал мне, что власть – это не только богатство и величие, а в первую очередь большая ответственность за чужие судьбы и тяжелая работа на износ.

Отец не хотел такой жизни для своих детей, но, видимо, от судьбы не уйдешь. Сорок пять лет назад он отказался от трона в пользу младшего брата, рассчитывая на спокойную и счастливую жизнь для всех нас в дальнем имении. Сначала изменения в стране не были так заметны, и я рад, что отец уже не увидел всего того, что происходит сейчас. Но в последующие годы закрывать глаза на творящиеся безобразия возможности уже не было, и, волей или неволей, я вынужден был принимать активное участие в судьбе отдельных жителей нашего королевства. Дело в том, что в мое имение стали стекаться толпы беженцев, и я просто не смог отказать этим несчастным в единственном шансе выжить. Моему дяде это не понравилось, и он еще больше ужесточил законы, запрещая принимать на своих землях беженцев под страхом лишения имущества, дворянства и собственно самой жизни ослушавшихся его приказа. К великому своему сожалению, мой дядя оказался неспособен зачать наследника, и его ближайшим родственником и претендентом на трон являюсь я, но ждать естественной передачи прав глупо, так как дядя еще крепок и полон сил. Таким образом и образовалась нынешняя коалиция, которую я сейчас представляю. – Тармар замолчал в ожидании ответа.

– Герцог, поверьте, мне безмерно жаль вашего отца, он мог бы гордиться таким сыном. Я понимаю ваши чувства, и они мне очень близки, но я в первую очередь должен думать об интересах своей страны и только потом, о личных симпатиях. Поэтому вы должны понимать, что оказать вам открытую поддержку я не смогу. Наша страна не готова к ведению военных действий, а в случае вашего поражения война с королевством Бармингам будет неминуема. Однако я не отказываюсь вам помочь, так как для нас также неудобен нынешний правитель. В случае победы и воцарения вас на троне мы рассчитываем на возобновление взаимовыгодных торговых отношений и постепенное стирание границ между нашими государствами. Помощь, которую я готов вам оказать, – это две роты приграничных «Псов» и элита наших войск – взвод «Рысей». Все они поступят в ваше распоряжение, как только мы придем к окончательному соглашению. К тому же вы получите финансовую поддержку и некоторые таможенные льготы для восстановления вашего королевства из экономической разрухи. Ну и само собой, я не буду возражать, если кто-то из моих дворян решит выступить на вашей стороне и приведет свои гарнизоны.

– Что ж, ваше величество, если честно, я не ожидал и такой помощи. Но, насколько я понимаю, есть что-то еще, о чем мы должны с вами договориться? – Тармар в упор посмотрел на короля Ронгара.

– Да, вы правы. И это условие – ваша непременная женитьба сразу после коронации и признания первыми лордами королевства.

– Да-а, и кого же вы прочите мне в жены, ваше королевское величество? Насколько я понимаю, у вас уже есть конкретная претендентка на роль будущей королевы Бармингама?

– Вы абсолютно правы, дорогой герцог. И эта претендентка – моя единственная дочь – принцесса Аллеана Вейменская! Думаю, это будет наилучший выход из сложившейся ситуации, который сможет обеспечить вашим детям и моим внукам нормальное правление, без опасения военной агрессии со стороны неспокойного соседа и нарушения границ королевства.

– Хоть я и не собирался в ближайшее время связывать себя узами брака, но думаю, что в данном случае вы тоже абсолютно правы. Это наилучший вариант для наших государств, и я принимаю ваше предложение. И в качестве скрепления нашей договоренности… – Тармар снял с пальца золотой перстень и после небольшой заминки с поклоном передал его королю Таринфа, – позвольте передать для вашей дочери этот перстень. Это фамильная драгоценность нашей семьи, которая всегда переходила по наследству. Сейчас я прошу вручить ее моей будущей супруге в честь нашей помолвки.

– Ну что ж, будем считать, дорогой герцог, что договоренность между нами достигнута, и я обязательно вручу этот перстень своей дочери. Ну а сейчас предлагаю поднять бокалы с этим чудесным вензенским вином двести пятнадцатого года. Поверьте, оно великолепно. Этот год считается одним из самых лучших для местных виноделов. – Ронгар Вейменский сделал глоток и задумчиво покрутил бокал в руках, рассматривая его содержимое на свет.

Граф Маркенштайн разлил вино по бокалам, и все присутствующие дружно чокнулись за будущий успех. Распрощавшись с гостями, король Таринфа и граф Маркенштайн удалились через потайную дверь, после чего Тармару и Аранту ничего другого не оставалось, как отправиться в обратный путь в сопровождении уже знакомого им начальника караула.

Проезжая по темным улочкам, Тармар решил внести ясность и поговорить с Арантом начистоту.

– Арант, я приглашаю тебя посидеть в трактире. Мне нужно много тебе объяснить, а на ходу это делать не очень удобно. Как насчет вот этого? – Тармар показал рукой на трактир, мимо которого они проезжали и который был украшен забавной вывеской с изображением упитанного кабанчика, тянущегося своим пятачком к большой кружке с шапкой пены.

Пожав плечами, Арант молча повернул своего Черныша к указанному трактиру. Спешившись и привязав своих лошадей, друзья зашли в переполненное помещение и сквозь висевший в воздухе чад даже не сразу смогли как следует осмотреться. К счастью, им повезло, и хозяин трактира, заметив важных господ, посетивших его заведение, самолично проводил их к свободному столику в стороне от общего веселья. Сделав заказ и дождавшись, когда служанка принесет и расставит на столе тарелки с едой, Тармар начал разговор:

– Я не буду ходить вокруг да около, думаю, ты уже и сам все понял, ну или почти все. Мой отец еще в юности решил отказаться от трона, так как полюбил девушку из бедного дворянского рода, а интересы государства не позволяют королю жениться по любви. Король себе не принадлежит. Вся его жизнь посвящена стране и народу. Отец все это видел с самого детства, так как его готовили именно к такой жизни, но он совсем не желал ее ни для себя, ни для своих детей. У моего отца был младший брат, рожденный от второй жены деда. Моя бабушка – мама отца – умерла при родах, и дед женился повторно. Когда дед умер и пришла пора короноваться, отец отказался от трона в пользу своего младшего сводного брата, а сам удалился в загородное имение своей молодой жены и постарался самоустраниться от всех столичных новостей. Но, несмотря ни на что, при воспитании своего наследника отец предусмотрел все. Маленького мальчика, каким тогда и был я, учили всему, что положено знать наследнику престола.

Мой день был расписан по минутам, не оставляя времени на детские шалости. История королевства, экономика, дипломатия, воинское искусство – я с удовольствием учился, впитывая новые знания, как губка. Именно тогда ко мне приставили в качестве наставника Легарда, опытного ветерана. Сначала он был недоволен таким назначением, но со временем привязался к настырному мальчишке и стал для меня даже больше чем наставник по воинскому делу. Его теперь иначе, как дядькой молодого герцога, и не называют, да и я со временем привык считать его своим дядькой.

Так как мой отец ничего и слышать не хотел о столичной жизни, новости до поместья доходили очень редко. О том, что в королевстве начали происходить какие-то волнения, я узнал из слухов, которые стали гулять по поместью. Однако отец запретил даже заикаться о своем брате – моем родном дяде. А пару лет назад произошло несчастье, унесшее жизнь моего отца. Крепкий еще мужчина, он бесследно исчез в лесу, отправившись на охоту. Посланные на его поиски нашли только примятую траву, поломанные кусты и обрывки охотничьего камзола в пятнах крови. Взмыленный и израненный конь сам нашел дорогу в свою конюшню, заявившись через два дня после случившегося несчастья. Официальная версия гласила, что на отца напал вепрь и он погиб на охоте. В первое время я пытался докопаться до правды, периодически выезжая в лес то с группой сопровождения, то в одиночку, но так ничего и не узнал. После смерти отца я оказался единственным наследником, так как мать умерла уже давно, когда мне исполнилось только семнадцать лет. Оставшись в одиночестве, я снял запрет отца и постарался узнать как можно больше о том, что происходит в стране. Сведения обрушились на нас как лавина и просто поразили меня до глубины души. Получалось, что такие поместья, как мое, – единственные островки нормальной жизни, оставшиеся на сегодняшний день, и для всех живущих в нем я стал единственной защитой и опорой. Пока я думал, чем и как смогу помочь своему королевству, в поместье стали происходить непонятные вещи.

Сначала внезапно умер поваренок на кухне, потом мой конь взбесился и затоптал насмерть конюха, ухаживавшего за ним чуть ли не с самого рождения. Пока я разбирался со всеми этими странностями, ко мне приехала делегация от старых друзей отца, когда-то бывших первыми людьми королевства, а сейчас запершихся в своих поместьях. Разговор, который у нас состоялся, был долгим и непростым, а решение, принятое в результате, оказалось слишком тяжелым для всех. Те бесчинства, которые всячески поощрял самодур-король, ввергали страну в невозвратный кризис и полное разорение, а потому мне было предложено возглавить заговор против существующей власти и самому сесть на трон. Я долго отказывался и пытался найти другое решение проблем, но такого решения просто не было. Судя по всему, нынешний король, мой дядя, совершенно не собирается останавливаться на уже «достигнутом», и его следующие распоряжения очень четко это показали. Теперь, чтоб добиться рассмотрения спора в суде, нужно заплатить определенную сумму в королевскую казну, и чем больше будет эта сумма, тем быстрее рассмотрят твое дело. Если сумма будет достаточно большой, то можешь считать, что положительное решение суда у тебя в кармане. И все это на законных основаниях!

Отправиться в королевство Таринф и обратиться к Ронгару Вейменскому с просьбой о помощи я решил самостоятельно. Поэтому очень скрупулезно изучил все аспекты отношений между двумя королевствами и подготовил ряд экономических предложений, которые могли бы быть интересны королю Таринфа. Понимая, что все эти действия должны производиться в строжайшей тайне, я пустил слух о поездке как о предстоящем сватовстве, и конечного пункта нашей поездки не знал никто, кроме меня и моего дядьки.

Изначально наш отряд насчитывал десять человек. Однако еще до встречи с тобой на лесной дороге на нас напали вооруженные люди, в результате этой стычки оказалось двое убитых, трое раненых, один из которых достаточно тяжело. После всего этого я принял решение двигаться дальше всего лишь с двумя спутниками и по дороге не афишировать своего происхождения. Остальных бойцов оставил в ближайшей деревне с наказом похоронить павших и сопроводить назад до дома своих раненых товарищей. Даже Легард не знал истинной причины этой поездки, хотя и подозревал, что не все здесь чисто. Видимо, из-за этого он так и волнуется за меня. Ну а все остальное ты уже слышал и сам.

– Сочувствую тебе, друг Тармар. Невесту-то ты все-таки сосватал! – Арант, казалось, совершенно не был шокирован тем, о чем только что ему поведал Тармар. – Ты эту принцессу хоть раз видел? Какая она из себя?

– Да кто ж его знает? Я как-то не интересовался такими вещами. Не до того мне было! Ну а теперь уже ничего не изменишь, даже если она страшная и глупая, как жержеля. – Тармар философски пожал плечами. – Такая наша доля, короли никогда не женились по любви. Единственное утешение – это то, что наш союз пойдет на пользу моему королевству. – Немного помолчав, Тармар продолжил: – Арант, мне сейчас предстоит сделать очень много из того, что никоим образом не связано ни с тобой, ни с народом дроу. Захочешь ли ты остаться со мной или вздумаешь вернуться домой – это только твое решение. И я ни в коем случае не хочу навязывать тебе свои проблемы.

– Думаю, что боги не зря связали нас так крепко, что ты стал мне практически братом, а это очень много для дроу! Может быть, это именно то, что ты и я должны сделать вместе? Для дроу не бывает чужих проблем, если они касаются его родственника или побратима. В общем, что бы ты ни говорил, я буду с тобой и постараюсь сделать все возможное, чтобы ты победил!

Внезапно внимание друзей привлек шум драки, разыгравшейся в другом конце таверны.

– Пойдем отсюда! – Тармар кинул деньги на стол и поднялся, намереваясь покинуть заведение.

– Подожди, подожди… Кажется, я слышу знакомые голоса. – Заинтересовавшись, Арант стал пробираться к месту драки, ловко обходя часто наставленные столы с лавками.

Тармару ничего не оставалось, как последовать за другом. Мимо уха пролетела брошенная кем-то миска с горячим рагу, которая с успехом приземлилась на голове пьяного наемника, заинтересованно посматривавшего в сторону драки. Это действие словно спустило взведенную пружину, потому как наемник издал воинственный громкий клич и с воодушевлением рванул в сторону прилетевшей миски. Он так торопился, что по дороге снес с лавки парочку работяг, зашедших расслабиться после трудового дня и сейчас практически дошедших до нужной им кондиции. Такое пренебрежение работягам явно не понравилось, и они поспешили за наемником, который уже втолковывал кулаками правила поведения несчастному, неосмотрительно запустившему в полет свою миску с рагу.

Пробираясь сквозь начавшийся бардак, Тармар тихо ругался сквозь зубы, гадая, кого из знакомых мог услышать Арант в этом трактире. Добравшись до эпицентра драки, Тармар понял, кого имел в виду его друг, так как заметил старую знакомую – девушку Лику, которая прицельно метала ножи в одетого в форму городского стражника воина. Надо сказать, что это у нее получалось отменно, так как спустя какую-то минуту стражник оказался пришпиленным за одежду к стене трактира, раскинув руки в стороны на манер морской звезды. Здесь же обнаружился и Арант, который на пару с другом Лики Дакком сдерживал наряд городской стражи – человек пять, впрочем, стараясь не причинить им особого вреда. Немного в стороне шло свое веселье, главным действующим лицом которого оказался молодой гном, который явно получал огромное удовольствие от «общения» с подвыпившими посетителями трактира. Оприходованные его пудовыми кулаками выпивохи отлетали прямиком к стоявшему около барной стойки драголу, укладывавшему потерявших сознание в аккуратный штабель. Тармар оказался в затруднении. Что теперь ему делать? Вроде как и другу помочь нужно, и со стражей связываться не с руки. Ему в его ситуации лишний шум сейчас ни к чему. Решившись, Тармар крикнул командирским голосом, стараясь перекрыть поднявшийся в трактире гам:

– А ну прекратить! – Заметив, что на него обратил внимание воин с нашивками капрала, он обратился к нему: – Прекратите этот балаган! Почему ваши воины, капрал, напали на беззащитную девушку?

«Беззащитная» девушка в этот момент активно лупила ножкой от стула зазевавшегося лысого бугая, который после ее «ласк» решил отдохнуть под стоявшей рядышком лавкой. Сообразив по скептическому взгляду капрала, что, видимо, не совсем удачно подобрал сравнение, Тармар понял, что теряет инициативу и если срочно что-то не предпримет, то утром на этом месте вместо трактира будут развалины. На его счастье, тут подоспело второе отделение стражников во главе с сержантом, который сразу же сориентировался и, четко отдавая команды, постарался ликвидировать бардак, творившийся в трактире. Всех, кто оказывал активное сопротивление, стражники выкидывали на улицу, где их уже встречала забавная компания из гнома, который добавлял резвости вылетавшим из помещения, и драгола, который его подстраховывал. Расправившись с буйными посетителями, сержант принялся за своих подчиненных во главе с капралом, затеявшим весь этот кавардак.

– Капрал Дудрим, потрудитесь объяснить, что здесь происходит?

– Господин сержант, те двое, что сейчас на улице, должны быть доставлены главам их кланов. На них пришла ориентировка, и за их поимку назначена награда. Патрулируя район, мы решили заглянуть в этот трактир, просто чтоб проверить, все ли в порядке. Здесь мы и обнаружили подходящих по описанию личностей, которых очень вежливо попросили проследовать за нами. Они отказались подчиниться, и нам пришлось применить силу.

– А зачем на девушку напали? Она-то здесь при чем? Вроде как ни на гнома, ни на драгола она не похожа? – сержант явно решил докопаться до истины.

– Так она со своими друзьями вступилась за них, вот и пришлось…

Что там пришлось этому капралу, никто уточнять не стал, и так все было понятно. Оглянувшись по сторонам, сержант постарался выбрать, кого бы послать за «сладкой» парочкой, окопавшейся во дворе. Тут под ноги сержанту выкатился самый настоящий леший, который, ничуть не смущаясь, предложил свои услуги и, получив машинальный кивок, резво помчался на улицу. Буквально через минуту, как это ни странно, в трактире появились все трое: леший, гном и драгол. Подобрав отвисшую челюсть, сержант быстро собрался и с ходу начал допрос под заинтересованными взглядами оставшихся в трактире.

– На каком основании вы двое стали оказывать сопротивление воинам короля, находившимся при исполнении? – Строго сдвинутые брови не оставляли нарушителям никакого шанса, однако на наших знакомых они не произвели никакого впечатления.

Смахнув чью-то шляпу с единственной целой скамейки, гном невозмутимо уселся на нее.

– Э-эх, целая кружка эля пропала из-за этого рьяного идиота! – Грустно вздохнув, он перевел взгляд на сержанта. – Вы что-то спросили, кажется?

– Я спросил, почему вы не послушались нашего капрала, когда он приказал вам следовать за ним?

– А почему я должен за ним следовать? Я свободный гном и волен делать то, что посчитаю нужным. К тому же я проводил с друзьями последние свободные деньки перед началом учебного года и совершенно не желаю так бездарно терять это время! – Гном встал, победно выпятив грудь.

– Если на вас пришла ориентировка и наш капрал принял решение задержать вас до выяснения обстоятельств, то вы просто обязаны… – Взгляд сержанта зацепился за медальон Академии, висевший поверх одежды прямо на груди гнома. – Позвольте, а по поводу какого учебного года вы говорили? – Судя по тону, каким был задан этот вопрос, сержант уже подозревал, какой ответ он получит.

– Ну как же?! По поводу Академии Колдовства и Магии, конечно! – Гном невозмутимо начал приглаживать растрепавшуюся бороду.

Рядом с ним переминался с ноги на ногу драгол с точно таким же медальоном на груди.

– Вы сообщили об этом нашему капралу? – Понимая, что проиграл по всем фронтам, сержант еще пытался как-то выкрутиться из создавшейся ситуации и свалить все на самих «арестантов».

– Ага, сообщишь ему, как же! Он, как только нас увидел, сразу же кинулся арестовывать. Видимо, так сильно хотел получить награду, что ничего и слушать не стал. Даже пива допить не дал, не то что попытаться ему что-то объяснить! Ну а потом такая веселуха пошла, что уже и не до объяснений стало. – Гном довольно хрюкнул, вспоминая подробности потасовки.

– Капрал! Постройте отделение и снимите наконец своего бойца со стены! Временно ваше отделение переходит под мое командование. По возвращении в казарму напишете объяснительную по поводу сегодняшнего инцидента с участием студентов Академии. Мне проблемы с Советом Магов совершенно ни к чему! – Бросив уничтожающий взгляд на капрала Дудрима, сержант развернулся и, чеканя шаг, вышел из трактира.

На капрала было жалко смотреть. Его взгляд за очень короткое время разительно менялся от самодовольного, затем растерянного и, наконец, до просто несчастного. Махнув рукой одному из солдат на его товарища, приколотого к стене, он развернулся и, пряча взгляд, вышел из трактира.

Глава 6

Подходя к трактиру, я поняла, что место для встречи выбрано не слишком удачно. Из открытых окон неслась пьяная ругань подвыпивших мужиков. Но делать нечего, договорились встретиться здесь, значит, придется тащиться в этот вертеп и ждать, когда все подойдут. Хорошо, если они уже пришли, а если нет? Вздохнув, я решительно взялась за ручку двери и, потянув на себя, перешагнула порог. В помещении стоял дым коромыслом, в котором с трудом угадывались силуэты ближайших столиков. Мама дорогая, как же я здесь ребят найду? Остановившись в нерешительности, я обвела зал взглядом.

– Лика, иди сюда! – В глубине, у крайнего от стены столика поднялся Дакк и, призывно маша руками, стал пробираться ко мне.

И как только он меня увидел в этом бардаке?

– Дакк, какое счастье, что вы уже здесь. Надеюсь, мы теперь можем переместиться в более приличное место?

– Боюсь, что нет! Дело в том, что еще Грагит и Драрг не подошли. Так что придется немного подождать. Тем более что я тут заказ сделал, и его уже принесли. Может, пойдем перекусим, опрокинем по кружечке? Здесь вполне приличный эль подают, как это ни странно. – Дакк ненавязчиво подхватил меня под руку и повел, лавируя между столиками.

Атмосфера в трактире была далека от идеальной. Я практически кожей чувствовала сальные взгляды, которыми провожало меня не совсем трезвое мужское окружение. Судя по обстановке, так просто этот вечер закончиться точно не мог!

Только мы уселись за стол, и Лешек разлил по бокалам заказанный эль, как Дакк умудрился высмотреть в этой дымовухе переступивших порог трактира двоих друзей. Вскочив, он побежал их встречать. Пока Дакк ходил за друзьями, ко мне подсел один из типов, гулявших за соседним столиком. Его собутыльники с интересом наблюдали за развитием событий.

– Эй, красотка! Я смотрю, ты осталась в одиночестве, а такой милашке нельзя долго грустить одной. Ну ничего, иди ко мне, я не дам тебе заскучать. – Лысый тип с выбитым передним зубом потянулся ко мне своими лапищами. – У-тю-тю, ты моя маленькая…

Пришлось срочно вносить коррективы в наши посиделки. Кружка с элем со всего размаха благополучно опустилась на лысину чересчур возбудившегося типа. Брызги и осколки глиняной кружки долетели до соседнего столика, где сидели товарищи этого неудачника. Судя по всему, это им не очень понравилось, как и моему несостоявшемуся ухажеру. Взревев, как раненый вепрь, он попытался схватить меня своей здоровенной лапищей, но промахнулся, так как я очень шустро выпрыгнула из-за стола, приготовившись дать деру в любой момент. Очень не хотелось лишний раз обнажать меч, да еще в людном месте, из-за такого отребья. Лешек мужественно приготовился меня защищать, для чего тоже вылез из-за стола и встал в гордую и воинственную позу, так, как это ему представлялось. К счастью, в этот момент подоспели ребята, и гном, недолго думая, от души приложил распоясавшемуся типу кулаком по хребту, а после того как тот согнулся в три погибели, добавил еще и по «кумполу». Сдавленно хрюкнув, лысый сполз под лавку, а вот его товарищи, наоборот, дружно полезли из-за стола, как тараканы, скорчив угрожающие физиономии. Гном радостно осклабился, подхватил лавку, под которой уже отдыхал лысый, и от души огрел спешащих на разборку мужиков. Воинственная четверка посыпалась на пол, как сбитые кегли.

– Может быть, мы все-таки переместимся в другое место, раз уже все в сборе? – Я с опаской посмотрела на лежащих в отрубе на полу.

– Лика-а, ну чего ты? Только пришли и уже уходить? Если тебя смущает беспорядок, то мы сейчас быстренько все здесь приберем. – Подмигнув друзьям, Драрг начал меня уговаривать, а Грагит и Лешек, слаженно работая в паре, быстро перетаскали лежащих без чувств мужиков к стенке и сложили их аккуратненько друг на друга.

– Ну хорошо, – сдалась я. – Только недолго. Давайте доедим все, что нам принесли, и переберемся в другое место, поприличней.

– Конечно, конечно. Вот только допьем этот чудесный кувшинчик с элем, и можно трогаться. – Драрг одной рукой разливал из кувшина эль по кружкам, а в другой крепко сжимал жареную утиную ножку, не в силах с ней расстаться ни на мгновение.

Не успели мы сделать по хорошему глотку, как тишина, внезапно наступившая в трактире, привлекла наше внимание и заставила отставить кружки в сторону. Посередине зала стояли пятеро воинов в форме городских стражников. Обведя глазами зал, старший пятерки задержался на нашей компании. Долго гадать, чем мы его так привлекли, не пришлось. Что-то сказав своим спутникам, он быстро направился к нам. Остальные воины, словно невзначай, разошлись веером и встали вокруг нашего столика, взяв его в клещи.

– Доигрались! А все ты со своим элем. – Я мрачно пнула ногой невозмутимо сидевшего гнома.

– А что я? Я ничего! – Драрг схватил кружку с элем, намереваясь ею прикрыться от моего гнева.

Судя по всему, солдат он не так опасался, как меня.

– Так-так-так. Кого мы здесь видим? Гном и драгол? Вот так удача! Рад первым объявить вам, что вы задержаны для последующего препровождения к представителям ваших кланов. – Капрал стоял, самодовольно улыбаясь, видимо, в предвкушении будущей награды.

Услышав такое заявление, гном, успевший сделать порядочный глоток из кружки, поперхнулся. Наверное, от неожиданности.

– Да что же это такое?! Мне дадут сегодня спокойно выпить и закусить? И вообще, что я там забыл? Мы, может быть, еще не нагулялись с моим другом! – Драрг с возмущением посмотрел на обступивших нас стражников. – Грагит, мой тебе совет, ешь скорее, а то останешься голодным!

Глядя на это безобразие, я решила вмешаться и поставить все точки над «и».

– Уважаемый! Если вы на минуточку отвлечетесь и посмотрите вот сюда… – Я постаралась привлечь внимание стражника к моему ученическому медальону, но тот не пожелал меня слушать.

Очевидно, желание побыстрее получить обещанную награду напрочь отбило здравый смысл у этого служаки. Вместо этого он грубо меня перебил:

– Хватит болтать! А ну, ребята, взять их!

Обступившие нас воины резво кинулись на так и не выпившего свою кружку эля гнома и совершенно растерявшегося от такого поворота событий драгола.

Не тут-то было! В лучших традициях приключенческого фильма, с воплем «Один за всех и все за одного!» гном выскочил из-за стола, запуская в капрала недоеденной утиной ножкой. За ним – Дакк, я – за Дакком, намереваясь отстаивать свободу своих друзей. Что тут началось!!!

Первая волна стражников, опрометчиво кинувшихся к нашему гному, бесславно захлебнулась, напоровшись на непреодолимый утес в виде Дакка. Тот вертелся как юла, раздавая тумаки направо и налево. Несколько воинов, неудачно отлетевших на соседние столики и снесших самое бесценное сокровище, какое только могло там быть, – кружки с элем, спровоцировали драку вселенского масштаба. Наша замечательная куча-мала всасывала в себя все больше и больше желающих поучаствовать, и скоро весь трактир был занят этим, несомненно, очень достойным делом. Особо рьяный стражник каким-то образом сумел пробиться через заслон из нашего вампира и настроился учинить мне какую-то бяку. Сделать такое я не могла ему позволить ни при каких обстоятельствах, а потому недолго думая достала из-за пояса свой комплект метательных ножей. Надо же мне их когда-нибудь опробовать в деле! Не особо прицеливаясь и поставив перед собой одну-единственную цель – не убить случайно этого рьяного придурка, я наугад метнула все пять ножей, один за другим. Легендарное оружие не подвело, и все пять ножей оказались воткнуты именно туда и именно так, как я и хотела, живописно пришпилив стражника к стене за форму. Самое интересное, что в таком состоянии самостоятельно отцепиться у него не было никакого шанса. Оглянувшись на Дакка, чтоб выяснить, как у того обстоят дела, я с изумлением заметила, что в нашем полку прибыло! Рядом с Дакком самозабвенно бился наш знакомец – дроу Арант. И откуда только он здесь взялся? Ну никак без приключений не получается!

Посмотрев на разбросанные по полу обломки мебели, я подобрала себе в качестве оружия увесистую ножку от табуретки. Она так удобно легла в ладонь, что я посчитала ее достойной заменой холодному оружию. Ну действительно, не доставать же мне свой меч по такому пустяковому поводу, как кабацкая драка? Я хищно оглядела поле боя и с удовлетворением отметила, что наши все при деле и побеждают на всех фронтах. Даже Лешек умудрился найти себе достойное занятие. Он залез на потолочную балку, прихватив с собой полный арсенал из чьих-то кружек, тарелок, мисок и другой всякой всячины. Удобно устроившись, он прицельно метал свои снаряды по наиболее ретивым нападавшим, моментально украшая их кого шишкой, а кого и синяком под глазом. Внезапно сквозь весь этот угар неподалеку от нас нарисовался старый знакомый – Тармар, который стоял и растерянно переводил взгляд с Аранта на стражников. Вдруг, на что-то решившись, он закричал зычным голосом, отдавая команду прекратить драку. Мне стало интересно, что будет дальше и услышит ли его хоть кто-нибудь? Как это ни странно, капрал услышал и даже что-то ему ответил. Правда, самого ответа я не слышала, так как именно этот момент лысый бугай выбрал для того, чтоб очнуться и воспылать жаждой мести. Его угрожающая физиономия всплыла над лавкой, и он ринулся ко мне со всех ног, стараясь побыстрее до меня дотянуться. Я не стала его сильно разочаровывать и со всей силы приласкала импровизированной дубинкой по лысой башке. Удар явно удался, так как незадачливый ухажер, тихо всхлипнув, рухнул мне под ноги. Посмотрев по сторонам, я поняла, что ничего особенно важного не пропустила, так как драка начала набирать новые обороты, а на призывы Тармара, что бы он там ни говорил, похоже, никто никакого внимания не обратил. В этот момент у Лешека закончились снаряды, и, чтобы поддержать друга, я быстро собрала с ближайших столов миски, кружки (естественно, где они еще оставались) и даже обглоданные кости на большой поднос, который бросила трусиха официантка, когда началась вся эта катавасия. Приняв мое подношение, Лешек поблагодарил меня воздушным поцелуем и с новыми силами начал свой бой. Каждый снаряд нашего лешего находил свою цель и, как говорится, разил наповал. Какое счастье, что такой меткий бомбардир находится в нашей команде, а не в рядах противника. А то бы сейчас мы, а не они щеголяли ошметками капусты в волосах и красивыми разноцветными синяками по всей физиономии.

Только я начала праздновать нашу победу, как к врагам прибыло подкрепление в количестве пяти человек во главе со старшим – военным сержантом. По всей видимости, этот сержант был самым старшим из всех имеющихся в трактире военных, так как именно его вопль уже никто не посмел проигнорировать, ну за исключением гражданских, которых не так-то просто угомонить. Именно в этом святом деле освобождения таверны от неблагополучных элементов им и помогли Драрг с Грагитом, успокаивая и укладывая штабелями выкинутых за дверь. Помощь наших ребят военные не оценили, так как после устранения непосредственной угрозы, исходящей от особо буйных посетителей, они устроили нам форменный допрос, во время которого нахальный капрал усиленно пытался убедить своего сержанта, что это мы во всем виноваты, а гнома и драгола нужно немедленно куда-то там отволочь для получения награды за их поимку. Когда я захотела вмешаться и попробовать все объяснить сержанту, появились Драрг с Грагитом, которых привел со двора Лешек, слезший к этому времени с потолочной балки. При разговоре с сержантом Драрг повел себя настолько невозмутимо, что я решила немного подождать со своим вмешательством и посмотреть, что будет дальше. Ну а дальше Драрг так классически их сделал, что я просто молча аплодировала ему. Его словно невзначай брошенная фраза о том, что он хочет спокойно отдохнуть перед началом учебного года, заставила сержанта просто поперхнуться своими словами. А уж когда он заметил болтающиеся на шее гнома и нашего Грагита медальоны Академии, можно было уже ничего не говорить, и так все стало понятно без слов. Правда, сержант попытался спихнуть ответственность за эту драчку на нашу компанию, но вот это уже фигушки! Пусть лучше своих подчиненных натаскивает. А то им денежные премии глаза застят. Освободив неудачливого стражника и забрав свои ножи, я гордо расправила плечи и кивнула ребятам, чтоб они следовали за мной. Уже на выходе из трактира меня нагнал Арант, легонько коснувшись плеча.

– Лика, подожди. Что, неужели так просто и уйдешь? – Его глаза насмешливо изучали мое лицо. – А где же простое человеческое спасибо?

– Если тебе полегчает, то СПАСИБО! Хотя я думаю, что это ты меня должен благодарить. Если мне зрение не изменяет, ты получил просто грандиозное удовольствие от этой небольшой разминки? – Я спокойно встретила его взгляд и ответила не менее нахальной улыбкой.

От такого моего ответа Арант даже восхищенно присвистнул:

– Ну ты даешь! Так все вывернуть с ног на голову – это еще уметь надо! Один ноль в твою пользу! – он шутливо обозначил поклон.

– Ну раз ты сам признал свое поражение, то предоставляю тебе почетную миссию улаживания возможных конфликтов на бывшем поле боя. – Схватив зазевавшегося Грагита за руку, я целеустремленно рванула вон из трактира, углядев приближающегося хозяина заведения. Судя по нахмуренным бровям и сжатым кулакам, он шел к нам отнюдь не для того, чтоб поздравить с грандиозной победой. – Надеюсь, еще увидимся! – Послав обаятельную улыбку пока еще ничего не понявшему дроу, я максимально быстро улепетывала из этого негостеприимного заведения, таща за собой друзей, как на буксире.

Только ушлый гном понял, чем все это может нам грозить, а потому, озорно подмигнув, принялся помогать мне изо всех сил, активно подгоняя зазевавшегося Лешека пинками под зад. Лишь удалившись на приличное расстояние, я облегченно перевела дух.

– Фу-ух! Ну и посидели… Еле ноги унесли, а то пришлось бы отрабатывать, как бурлакам на Волге. – Я рукой оттерла пот со лба, оглядываясь по сторонам в попытке сообразить, куда занесла нас нелегкая.

– А это как? – Дакк заинтересованно посмотрел на меня, ожидая более подробного объяснения.

– А это когда припашут так, что отвертеться не сможешь и будешь лямку тянуть до последнего, и в грязь, и в холод, и в жару, и в снег.

– Не-э-э… я так не хочу! – Драрг ошарашенно помотал головой. Такое положение событий не укладывалось у него в мыслях. – Получается, что ваши бурлаки – это как рабы в Бармингаме? Ты ведь говорила, что в твоем мире рабов нет, а сейчас сама рассказываешь страшилки.

– Да нет, Драрг! Это все было у нас очень и очень давно. Сейчас совсем другая жизнь. А с тех времен только и остались, что пословицы и поговорки. – Я почувствовала себя очень неуютно под пристальными взглядами друзей, словно скрываю что-то нехорошее и грязное о своей жизни. Постаравшись замять эту неприятную тему, я преувеличенно бодрым тоном поинтересовалась: – А вообще кто-нибудь сможет мне сказать, где мы сейчас находимся?

– Где-где… в Карандарде! Глаза разуй, не видишь, что ли? Ты так неслась, что мы уже на другом конце города! И отпусти наконец мою руку, ты мне уже все пальцы пережала. – Грагит обиженно выдернул ладонь и демонстративно начал растирать пальцы, всем своим видом показывая, как больно я ему сделала.

– Да ладно тебе, не дуйся. – Драрг примиряюще толкнул друга. – Если бы не Лика, мы бы сейчас все накопления отдали этому толстому трактирщику, еще и должны остались бы. А ты бурчишь на нее.

– Лике, конечно, большое спасибо. А вот ты, Драрг, у меня еще попляшешь! – Обиженно потирая пятую точку, Лешек косился на гнома, продумывая месть поизощреннее.

– Хватит вам уже собачиться! Пошли домой, а то завтра тяжелый день. – Оглядевшись, Дакк взял курс в ближайший переулок, показывая всем своим видом, что прекрасно знает, куда нам следует идти.

– А с чего ты решил, что завтра тяжелый день? – Заинтересовавшись, я вцепилась в рукав плаща вампира, стараясь не отставать от него.

– Да вот, немного здесь пообщался, немного там… – Усмехнувшись, Дакк напустил на себя важный вид. – Короче… завтра начинают прибывать наши дорогие однокурснички!

– Откуда такая информация? Это точно? – Получив утвердительный кивок, я задумалась.

– И что в этом такого особенного? – Грагит недоуменно пожал плечами. – Подумаешь, станет немного более шумно.

– Ага, заодно и познакомимся с ребятами! Надо же связи налаживать. – В предвкушении будущих пьянок гном аж руки потирал.

– Губу-то закатай обратно! Так они и будут с тобой знакомиться… ага, держи карман шире! – Дакк презрительно хмыкнул. – Подумайте головой, ведь все, кто учится в Академии, происходят из высокородных или просто очень богатых семей Таринфа, что совсем не лучше. Вы что, думаете, они с радостью примут вас в свою компанию? Кто вы такие для них? Ведь мы все, за исключением Лики, конечно, даже не люди!

После такой отповеди Дакка в нашей компании воцарилось задумчивое молчание. Каждый пытался представить себе завтрашний день, когда в общежитии появятся первые студенты (не считая нас, конечно). Решив разогнать гнетущее настроение, я преувеличенно бодро заявила:

– Так, насколько я вижу, мы уже под стенами Академии. Поэтому давайте заканчивать хандру. Не может же такого быть, чтоб все в этом королевстве оказались полными редисками (пришлось попутно объяснить, какой дополнительный смысл может нести это слово. Лешеку безумно понравилось). Должны же и здесь быть порядочные люди! Думаю, что завтра мы сами все увидим… А если нет… Ну на нет и суда нет. В конце концов, у нас есть мы сами, а это уже немало! А тебе, Драрг, только бы о кабаках думать. Стыдно должно быть! Ты сюда учиться пришел или развлекаться?

– Да ладно тебе! Одно другому не мешает… – Смущенный Драрг ухмыльнулся.

Проходя через ученические ворота, я порадовалась тому, что у нас уже есть наши медальоны и не нужно в такую позднотень вызывать ночного сторожа и канючить, чтоб он впустил нас. Магия ворот вступала во взаимодействие с нашими персональными медальонами, и мы могли свободно входить и выходить с территории Академии, пока не начался учебный процесс. Во время учебы свободный выход с территории Академии нам всем будет заказан. Вообще здесь все очень грамотно продумано на эту тему. Никаких тебе пропусков, которые можно потерять или подделать, все основано на наших медальонах. Ректор или его Заместитель дают указание преподавателям профильных факультетов обеспечить магический импульс в именные медальоны тех студентов, которым положена увольнительная в город. То же самое происходит и с комнатами в общежитии. Ключ от комнаты требуется только на первых порах, впоследствии система настраивается на ауру своего хозяина и охраняет имущество студента лучше любой собаки. Получается практически высокотехнологическое общество, где развитые технологии с успехом заменяет магия.

Магия в этом мире широко применяется в самых различных ситуациях. Урожаи не страдают от засухи или от нашествия саранчи, от всего этого с успехом защищает штатный маг, как правило, выходец из незнатной семьи, закончивший Школу Магического Ремесла и получивший распределение на эту должность. Все помещения освещаются магическими светильниками, конечно, если у хозяина есть деньги, чтобы воспользоваться услугами мага. То же самое можно сказать и по поводу различных охранных заклинаний. Чем дороже услуга, тем надежнее магическая защита, наложенная на ваш дом. Но магические способности, даже небольшие, есть отнюдь не у всех. Более того, они встречаются достаточно редко, а развить их во что-то более-менее приличное нужно еще очень постараться. Именно поэтому обучение магическому ремеслу считается наиболее престижным и доходным делом. Любой выпускник Школы или Академии может считать, что по крайней мере куском хлеба с маслом на всю жизнь он себя обеспечил. Почему-то считается, что работа мага непыльная и совсем несложная. Сиди, читай заклинание и маши руками им в такт, а денежки за это будут сами по себе течь рекой.

Поэтому каждый год, как только объявляется новый набор в Школу, со всего королевства стекаются молодые люди в тайной надежде попытать счастья быть зачисленными на обучение. Ну а если удалось поступить в Школу и ее закончить, а после этого еще и пробиться в Академию, то даже у самого последнего крестьянина есть возможность получить дворянство, правда, замок и земли придется зарабатывать уже самому. Интересно, а лешим дворянские титулы раздают? Из всей нашей компании только Дакк имеет достойное происхождение, ну может быть, еще гном. Вроде бы он что-то говорил по поводу своих знатных родственников, если не набрехал, конечно. А вот драгол, леший и я, боюсь, таким происхождением похвастать не можем.

Попрощавшись с ребятами перед лестницей, ведущей на верхние этажи общежития, я отправилась обживать свою комнатку. Прошка встретил меня укоризненным взглядом, передавая свое возмущение моим неосмотрительным поведением в таверне. Нет, он, конечно, знал, что ничего серьезного мне не угрожает, иначе давно пришел бы ко мне на помощь. Но тем не менее я должна быть осторожнее, а то он за меня волнуется. И вообще, я должна что-то придумать, чтоб он всегда был при мне, так как это обязанность любого телохранителя.

– Прошенька, милый… я так устала сегодня. Может, обойдемся без нотаций? Обещаю, что в самое ближайшее время я все улажу и мы сможем везде ходить вместе. Ну разве что на занятия я буду ходить все-таки одна. Надеюсь, с этим ты согласишься?

Получив согласное ррр-мрр, я посчитала на сегодня инцидент исчерпанным и с легким вздохом завалилась спать. Ночь прошла спокойно, если не считать того, что приходил дракон поздравить меня с поступлением в Академию и строгим наказом приглядеться к окружающим меня преподавателям, чтобы найти себе достойного Учителя в реальном мире, а не только за его гранью. Как сказал мой дракон, пришло время познавать окружающий меня мир таким, как он есть. А я что, против, что ли? Пора так пора… Вот как только начнем учиться, так сразу же и выйду на охоту за самым-самым-самым лучшим преподавателем для себя любимой.

Глава 7

– Вот и пообщались! Что за … такое! Где ни встречу эту особу, везде с ней какие-то неприятности. Вот и сейчас еле-еле конфликт уладил с этим трактирщиком. Представляешь, он хотел на нас повесить все свои убытки! Пришлось объяснить ему, что свои расходы он может покрыть из городской казны, отправив счет самому королю.

– И что, он согласился с твоими доводами? – Арант, смеясь, посмотрел на своего друга.

– Попробовал бы он у меня не согласиться! – Тармар угрожающе оглянулся на оставленный позади разгромленный трактир. – Да ну его! Может, уже поедем, а то что это мы лошадей в поводу ведем?

Пожав плечами, Арант вместо ответа легко вскочил на своего коня. Тармар к нему присоединился, они тронули коней и легкой рысью пошли по направлению к своему пристанищу.

Следующая неделя прошла относительно спокойно, если не считать того, что Тармар время от времени куда-то ездил, правда, Аранта за все время он брал с собой всего раза два. В остальное время его сопровождал Легард, чему тот был безмерно рад.

Арант догадывался, что Тармар встречается с представителями местной знати, которые уже поддерживают или могут поддержать заговорщиков. Результатом этих переговоров стали прибывающие на двор к концу недели различные подводы, чем-то тяжело груженные. Тармар сообщил Аранту, что через три дня они трогаются в обратный путь с караваном. На подводы было погружено воинское снаряжение, и это только первая партия, как вполголоса поведал ему Тармар. Задача Тармара – проложить путь для других караванов и обеспечить им спокойное прибытие к месту назначения. За день до отправки должны будут подъехать несколько охранников, назначенные сопровождать караван. Остальные воины присоединятся к ним на полпути, чтоб не привлекать излишнего внимания к слишком большому военному отряду. По предварительной договоренности несколько небольших отрядов, человек по десять, должны слиться в один и присоединиться к каравану недалеко от границы с Бармингамом.

– И вот еще что, я получил по нашим закладным достаточно большую сумму, о которой не знает ни одна живая душа. Моя задача – довезти эти деньги в целости и сохранности. – Тармар показал Аранту широкий тяжелый пояс с потайными карманами, набитыми полновесным золотом. – Я хотел бы передать этот пояс на сохранение тебе.

Арант удивленно принял тяжелый пояс.

– Но почему именно мне? Я думаю, ты и сам прекрасно справился бы с этой ролью, ну в крайнем случае мог бы назначить охранником этих сокровищ своего дядьку.

– Ты, конечно, прав. И мой дядька, и я считаемся очень неплохими воинами, но с твоим мастерством нам не сравниться. Я потому и просил тебя заняться моим обучением, чтоб хоть немного приблизиться к этому редкому мастерству. Реакция воинов дроу намного превышает человеческую. Даже если бы я тренировался каждый день с утра до поздней ночи с самых пеленок, и то не смог бы достигнуть таких высот в воинском искусстве, каким уже сейчас обладаешь ты. – Тармар положил руку на плечо Аранту. – Думаю, что у тебя эти деньги будут в большей сохранности, чем у кого-то из нас. А в твоей честности я полностью уверен, как в самом себе.

Повертев в руках пояс, Арант надел его на себя, прикрыв выпущенной поверх рубашкой. На вопросительный взгляд Тармара он с усмешкой пояснил:

– Немного не мой фасон. Слишком уж он вызывающий. Но, если ты настаиваешь, я сохраню его для тебя.

– Спасибо, друг. Я был уверен, что ты согласишься.

С этого дня Арант не снимал с себя пояс. Он даже спать ложился в нем, хоть это и причиняло молодому дроу дополнительные неудобства. Однажды днем Арант отправился на рынок с намерением посетить оружейные ряды и вещевую лавку. Он планировал прикупить себе набор метательных ножей и комплект походной одежды. Узнав, что Арант собирается на рынок, с ним увязался Майхор, молодой воин, с которым они проделали путешествие из Бармингама до столицы Таринфа – Вассариара. Не возражая, Арант шел молча, легким, скользящим шагом, практически не вслушиваясь в разглагольствования спутника. Зайдя в одежную лавку, Арант приобрел себе черные штаны из легкой кожи маракунда (очень мягкая и прочная кожа, в одежде из нее тело не потеет), такой же жилет с большим количеством разных карманов и кармашков и две рубашки. Заплатив продавцу, Арант попросил доставить его покупки по адресу, где они проживали. Справившись таким образом с одним делом, он прямиком отправился в оружейные ряды. Проходя мимо прилавков с разложенными на них всевозможными орудиями убийства, Арант брезгливо морщился, не находя нужного ему.

Майхор, сопровождавший Аранта, только удивленно вздергивал брови, не понимая, почему великолепное, с его точки зрения, оружие не привлекает этого странного дроу и даже более того, вызывает его презрение. На взгляд молодого воина, на прилавках было выложено много интересного и даже достойного самого короля оружия. Сам Майхор считал, что пройдет не так много времени, и он также сможет позволить себе приобрести нечто подобное, а пока что с недоумением смотрел на этого выскочку, который за короткое время сумел так расположить к себе молодого лорда, что стал ближе всех к нему. Даже со своим дядькой лорд Тармар уже не был настолько откровенен, как с дроу. А ведь совсем недавно этот Арант был всего-навсего рабом, не имеющим права на свое мнение и личное имущество. А теперь он проходит мимо дорогих клинков и только презрительно морщит нос, выискивая что-то особенное. Ну ничего, Майхор считал себя парнем не промах, и если лорд Тармар не смог его оценить, не беда, нашлись люди, которые уже оценили его, а в будущем, если он все сделает правильно, ему пообещали небольшое имение, кругленькую сумму и ставку командира городской стражи со всеми вытекающими последствиями. По крайней мере, плата за работу уже более чем щедрая, а если ее еще увеличат, то Майхор сможет появиться на родине как ни в чем не нуждающийся знатный сеньор.

Наконец Арант остановился возле одного из прилавков с разложенным оружием, которое, на взгляд Майхора, было ничем не лучше того, мимо которого они уже прошли несколько раз. Эта лавка оружейника находилась на самой окраине торговых рядов, граничащих с кузнями и другими хозяйственными постройками, расположенными здесь же. Внимательно все осмотрев, Арант взял в руки один из ножей и обратился к молодому широкоплечему парню, стоявшему за прилавком:

– Уважаемый, скажите, этот нож – ваша работа?

Заметно смутившись, парень внимательно посмотрел на Аранта, немного помялся и все же решился:

– Не совсем. Конкретно этот нож делал мой друг, а я ему помогал. К нему, кстати, есть пара. – С этими словами парень вытащил из-под прилавка еще один нож, очень похожий на первый.

– А этот ваш друг, он кто? – Арант взял в руки второй нож.

Явно не совсем понимая, почему покупатель так заинтересовался тем, кто делал эти ножи, парень все же решил ответить:

– Он гном.

– Ну что ж, я возьму эту пару. Сколько с меня?

– Двадцать золотых. И сразу хочу предупредить, что цена ниже не будет, поэтому хотите – берите, хотите – нет, дело ваше. – Парень явно ожидал, что, услышав названную цену, покупатель начнет торговаться.

Однако Арант ничего не ответил, он только тихо попросил разрешения испробовать ножи; получив разрешение, взглядом нашел подходящий деревянный столб и с двух рук резко бросил ножи в выбранную цель. Видимо, оружие ему понравилось, так как дроу попросил подобрать для ножей чехлы и все это упаковать.

Цена, названная продавцом, по мнению Майхора, была явно завышена как минимум раза в четыре, а то и в пять. За такую сумму можно было купить полную амуницию воина, и почему Арант готов выложить такие огромные деньги за самые обычные ножи, он совершенно не понимал. Ну ничего, скоро он тоже сможет себе позволить разбрасываться деньгами, вот только так бездарно их тратить не будет. Знатному сеньору, каковым он уже видел себя в мечтах, более подходит оружие, которое они видели в предыдущей лавке. Мечи там были украшены самоцветами, а сталь горела на солнце так, что даже резало глаза.

Арант меж тем уже расплатился и собрался в обратную дорогу. Повернувшись к своему спутнику, он задал ему вопрос:

– Майхор, а тебе ничего не нужно? – Заметив, что молодой воин мнется, он решил его приободрить: – Давай, выбирай, что тебе по душе. Будем считать это моим подарком.

Решившись, Майхор указал на кинжал, рукоятка которого была украшена позолотой и чеканкой. По его мнению, этот кинжал должен был стоить намного дороже, чем те, которые приобрел Арант для себя. Каково же было его удивление, когда продавец назначил цену за этот великолепный кинжал всего в один золотой. Получив свою покупку, Майхор не почувствовал радости от этого подарка. Внутри поднялось раздражение, которое он тщательно скрыл, улыбнувшись и поблагодарив Аранта.

Пробираясь сквозь толпу, Майхор услышал, как кто-то окликнул Аранта:

– Дэсс Арантиад? Неужели это вы, ваше высочество? Но… как такое может быть возможным? Говорили, что вы погибли! – К Аранту подошли три дроу, одетые во все черное, и только широкие плащи, накинутые на плечи, немного выбивались из общего колера своим темно-серым цветом. Плащи были застегнуты на одинаковые фибулы-застежки с изображением головы дракона. Все трое, как один, склонились перед Арантом, не обращая внимания на любопытные взгляды случайных прохожих.

Сделав им знак молчать, Арант отошел с этой троицей в сторону, и Майхор не смог подойти ближе, чтоб послушать, о чем пойдет речь, так как это уже выглядело бы подозрительным. Но Майхору и так было о чем подумать. Надо же, их Арант, с которым они путешествовали, оказался не так прост, как казалось. Судя по обращению встреченного дроу, Арант принадлежит к королевской семье, и теперь Майхору стоит подумать, как лучше всего воспользоваться этой информацией.

А между тем Арант говорил своим соплеменникам:

– Я вас попрошу никому не распространяться о том, что вы видели меня здесь.

– Но как же так? Мы ведь просто обязаны выполнять распоряжения королевской семьи и блюсти ее интересы прежде всего остального. А для всего народа дроу будет огромной радостью узнать, что их наследный принц жив и свободен. Так что мы готовы поступить в ваше полное распоряжение, дэсс Арантиад. – Воины склонились перед Арантом в традиционном поклоне.

– Хорошо, давайте сделаем так. Вы передадите моему отцу, что видели меня здесь в полном здравии, но сейчас я вернуться домой не могу, так как у меня еще есть долг и я должен его уплатить. Обещаю, как только управлюсь со всеми делами, обязательно появлюсь. Вам я запрещаю следовать за мной, вы своим присутствием можете мне только помешать. – Немного подумав, Арант добавил: – Хотя кое в чем вы мне могли бы помочь. Волею случая я остался без своего клинка, а без хорошего оружия, как вы понимаете, все равно как без рук.

– Мы будем счастливы помочь вам. Примите мой клинок как временную замену, и пусть он послужит вам так же верно, как служил до этого мне. – Высокий дроу, который явно был старшим в этой компании, отстегнул ремни и на вытянутых руках передал Аранту свой меч вместе с перевязью.

– Благодарю тебя. Обязуюсь ухаживать за твоим клинком, как за своим собственным. Постараюсь вернуть тебе его в целости и сохранности. – Арант с поклоном принял меч и сразу же стал подгонять перевязь по своей фигуре.

Попрощавшись, Арант подошел к топтавшемуся в стороне Майхору. Махнув ему рукой, он пошел вперед быстрым шагом, явно не желая отвечать на возможные вопросы.

Подойдя к дому, Арант заметил, что прибыли обещанные охранники, которые как раз спешивались и привязывали своих лошадей к коновязи, перешучиваясь между собой. Легард, дядька Тармара, стоял рядом с ними и давал указания.

Посмотрев на поднявшуюся суету, Арант еле заметно поморщился. Ну не любил он излишнего шума и толкотни. В лесах такого не встретишь, там все основано на гармонии между дроу и окружающей средой, и это приносило свои положительные результаты.

– Арант! Иди сюда. – На крыльце дома стоял Тармар и призывно махал рукой. Дождавшись, когда Арант подошел к нему поближе, он кивнул в сторону воинского пополнения: – Как тебе новенькие? Сегодня и завтра прибудут еще, и я хотел бы, чтоб ты взял их на себя. Мне очень важно твое мнение по поводу их воинской подготовки и чего они могут стоить в бою. Проверь их и распредели так, как посчитаешь нужным.

– Тармар, не забывай, я привык сражаться иначе, чем они, и уж в охрану торговых караванов ни один дроу не стал бы наниматься. А потому мне очень тяжело будет определить место каждого из них. Единственное, чем я смогу помочь, – это посмотреть, что они из себя представляют и как подготовлены к дальнему походу. А по поводу их места в твоем караване – советую обратиться к Легарду. Судя по всему, у него опыт по этой части немалый, и он лучше справится с таким заданием.

– Хм, может, ты и прав. Я как-то не подумал об этом. Ну хорошо, я поговорю с Легардом, но и тебя все-таки попрошу их проверить. Сам понимаешь, дорога предстоит дальняя и непростая, и от этих воинов может зависеть наша жизнь и моя миссия, которую я просто не могу провалить.

– Не волнуйся. Все от меня зависящее я сделаю. Когда ты планируешь отправляться?

– Если не будет никаких непредвиденных задержек, то через два дня трогаемся в путь. Если у тебя есть какие-то дела, советую их к этому моменту завершить.

Кивнув Тармару в знак того, что он его понял, Арант решил присмотреться к новым воинам получше. Он устроился во дворе напротив этих семерых и вытащил только что купленный нож. Новое оружие требовало более пристального внимания, и Арант с удовольствием занялся им, искоса поглядывая на расположившихся под навесом парней. Минут через десять к нему подошел дядька Тармара.

– Ну что, как ты их находишь?

Арант неопределенно пожал плечами:

– Хорошо бы тренировочный бой устроить, тогда и будет видно.

– Ладно, бой так бой. Тогда через час подходи на задний двор, там все и посмотрим. А по поводу тренировки я ребятам сам все скажу. – Посчитав разговор законченным, Легард пошел к навесу, где расположилась присланная охрана. – Вы, ребятки, немного передохните, попейте кваску холодненького, я уже распорядился, сейчас слуга принесет. А через час я вас жду на заднем дворе. Предлагаю развлечься чисто по-мужски и устроить небольшое соревнование. У нас здесь есть один очень самоуверенный товарищ, который заявляет, что никто из вас не сможет его победить. – При этих словах Легарда среди воинов возник недовольный ропот.

Посчитав, что добился своего и в нужной степени заинтересовал новичков, Легард неспешной походкой отошел от них.

Ровно через час все собрались на заднем дворе. Охранники подозрительно осматривали каждого, кто приближался к тренировочной площадке, пытаясь угадать, кто же это такой самоуверенный, о ком говорил им Легард. Почему-то Аранта, скромно примостившегося в сторонке, они не воспринимали как возможного противника, даже не задерживаясь на нем взглядом. Зато на одного из слуг Тармара – огромного троллеобразного Бирмса, кстати сказать, очень добродушного малого, совершенно случайно забредшего в эту часть двора, все посмотрели очень уж пристально, заставив его занервничать и покраснеть. Встав со своего места, Арант неспешно подошел к охранникам.

– Добро пожаловать. Мне Легард сказал, что вы не прочь помахать мечами? – Насмешливо оглядев удивленных воинов, Арант предложил: – Ну что, кто первый?

– А я что-то не понял, это ты, что ли, должен нам показать, как нужно драться? – смерив взглядом худощавого темноволосого Аранта, поднялся светловолосый бородач. – А не молод ли еще указывать нам, как нужно сражаться?

– Молод, не молод, какая разница? Может, хватит впустую болтать – займемся делом? – Отступив на два шага, Арант приглашающе махнул рукой.

– Ну держись тогда!

Выхватив меч, бородач стал в стойку.

Его товарищи одобряюще зашумели, подбадривая друга и предлагая надрать задаваке дроу задницу. Ринувшись в бой, бородач достаточно умело, но слишком предсказуемо, по мнению Аранта, атаковал его, используя методы только одной школы.

Арант не стал показывать всё, на что он способен, резонно рассудив, что для этих вояк хватит и стандартных приемов. Весь бой с охранником занял не так уж много времени, и, заметив, что тот уже начал потихоньку выдыхаться, Арант поманил рукой еще двоих на подмогу другу.Те с готовностью вступили в бой, образовав круг и слаженно нападая на Аранта. Через какое-то время дроу махнул рукой оставшимся охранникам, чтоб присоединялись. В результате, когда подошел Легард, вокруг Аранта скакали все охранники, пытаясь хотя бы достать до вертевшегося волчком дроу и больше мешая друг другу. Внимательно посмотрев на все это безобразие, Легард скомандовал:

– Так, все, хватит! Размялись немного, и будет.

Кивнув Легарду в знак того, что слышал и все понял, Арант начал одного за другим выводить увлекшихся и никак не желавших заканчивать бой воинов из строя. Посмотрев на скорчившихся в различных позах охранников, потирающих разные части тела, Легард усмехнулся в усы:

– Что, ребятки, больно? А дисциплинка-то у вас хромает! Когда командуют отставить, значит, надо отставить, а не продолжать устраивать здесь цирковые номера.

Подойдя к Аранту вплотную, дядька Тармара тихо спросил:

– Ну что скажешь? Как они, стоят чего или заменить их, пока не поздно?

Еще раз осмотрев уже немного оклемавшихся охранников, Арант махнул рукой.

– В принципе они ничего. Для людей, конечно. Вот только слаженно работать не умеют, да дисциплина, как ты верно подметил, хромает. В общем, оставить их можно, только потренировать не помешает.

– Так, может, ты этим и займешься?

– Ну уж нет. Насколько я помню, они в твое подчинение поступали, вот ты их и тренируй. Ну а если потребуется, то я всегда помогу.

– И на том спасибо. Надеюсь, для следующей партии ты проведешь тренировку? – Усмехнувшись, Легард повернулся к воинам: – Ну что, касатики, слушай мою вводную. С сегодняшнего дня вы все поступаете в мое распоряжение. Все мои приказы выполняются быстро и безоговорочно.

Дальше Арант решил уже не слушать, и так заранее зная, что сейчас будет сказано. Умывшись холодной колодезной водой, он пошел прогуляться, особо не задумываясь, куда и зачем идет. Шагая по городской брусчатке, Арант думал о том, как причудлива судьба: еще три года назад он и подумать не мог, что будет служить человеку по собственной воле, отправившись из благословенного леса в каменный мешок, полный нечистот и человеческих отбросов. Нет, сказать о том, что дроу чересчур высокомерны и чтят только свою расу, нельзя. Этим они выгодно отличались от эльфов, всем известных снобов. Но, по мнению дроу, среди людей слишком мало достойных общения и еще меньше тех, кому они готовы подарить свою дружбу. Именно по этой причине большинство из них предпочитали не соваться в людские города, считая свое появление там чем-то вроде наказания. Поэтому Арант так удивился, встретив в Вассариаре своих соплеменников, и теперь корил себя за то, что не узнал, какая необходимость привела их в город. Так, за размышлениями, он дошел до квартала ремесленников, где повернул в переулок и, пройдя еще пару улиц, вышел к кварталу, заселенному зажиточными горожанами. Этот квартал плавно перетекал в улицу знати, которая, в свою очередь, вплотную подходила к королевскому дворцу. Здесь было значительно спокойнее и чище, и Арант мог не спеша пройтись, разглядывая архитектуру. Тем более что посмотреть было на что. Здания, откровенно кичащиеся богатством своих хозяев, выглядели безвкусно и зачастую были слишком перегружены деталями. Но среди них встречались и такие, что выглядели вполне прилично, выделяясь какими-то отдельными своими фрагментами. Арант смотрел и удивлялся, как можно жить и чувствовать себя вполне комфортно в таком каменном мешке, где зеленые растения существовали лишь скромными вкраплениями на фоне белого и серого камня. В квартале ремесленников, несмотря на нескончаемую суету, шум и гам, все-таки было больше жизни, и дома в своей массе построены из дерева, а не из холодного и мертвого камня. Развернувшись, Арант возвратился в квартал зажиточных горожан, где можно было встретить самые разнообразные дома. Здесь каждый строил так, как считал нужным и на что ему хватало средств. Потому дома были как из камня, так и из дерева, а некоторые из того и другого сразу, поражая своими формами и кучей различных пристроек непонятного назначения. Нет, определенно, у дроу такого не встретишь!

Внезапно внимание Аранта привлек высокий мужчина, закутанный в черный плащ, в низко надвинутой широкополой шляпе, скрывающей лицо. Он вышел из высокого двухэтажного здания и быстрым шагом направился в сторону темного переулка. Арант как привязанный пошел за ним, ощущая неприятный запах магии, тянущийся за этим мужчиной. Стараясь быть незаметным, Арант проследовал за ним до небольшого дома, настоящей лачуги, куда тот и нырнул. Оглядевшись, Арант понял, что они находятся на самой окраине города в квартале бедняков. Что могло понадобиться добротно одетому мужчине, явно умеющему пользоваться магией, в таком месте? И что это за магия такая, от которой свербит в носу и невыносимо хочется прополоскать рот, словно съел что-то очень горькое? Не говоря уже о том, что интуиция молодого дроу так и кричала, что от этой встречи ничего хорошего ждать не приходится, а своей интуиции Арант привык доверять.

Схоронившись неподалеку, Арант решил понаблюдать за странным домом. Часа два ничего не происходило, затем оттуда вышла высокая худая девушка с прямыми черными волосами до пояса и пронзительными черными глазами под густыми, выгибающимися дугами бровями. Несмотря на то что она была красива, красота ее не привлекала, а словно отталкивала от себя, крича об опасности, которой наделена ее хозяйка. Оглядевшись по сторонам и не заметив притаившегося Аранта, она накинула на голову драный платок и сильно ссутулилась, сразу став ниже ростом. Прижав к груди небольшой сверток, девушка направилась в сторону городских ворот. Арант растерялся. Он никак не мог решить, что ему делать: то ли продолжать следить за странным домом и дальше в надежде еще раз увидеть мужчину в черном, то ли последовать за той худышкой. Наконец он решился и поспешил догнать уже порядком ушедшую девушку, которая теперь воспринималась со стороны как старуха, спешащая по своим бедняцким делам. Беспрепятственно покинув Вассариар, девушка сначала где-то с полчаса шла вдоль городской стены, а потом резко свернула в сторону и стала быстро удаляться от города. По мере того как она уходила все дальше, ее спина распрямлялась, а походка становилась все более упругой. Аранту пришлось сильно отстать, чтоб оставаться незамеченным и продолжать следить. Еще часа через полтора Арант понял, куда она так стремилась. Они подходили к старой заброшенной усадьбе, разрушенной еще во времена первого Прорыва. Тогда война с порождениями Хаоса грозила уничтожением всему живому, и в ней приняли участие практически все разумные расы на Тарагоне. Правда, нашлись и такие, которые думали, что, выступая на стороне захватчиков, они защитят себя от возможной угрозы и обеспечат более высокое положение в новом мире. К счастью, пришествие Хранительницы помогло восстановить нарушенное равновесие межмировой материи и выкинуть захватчиков обратно в их реальность, запечатав проход, неосмотрительно открытый адептами Ордена Хаоса. Вообще вся эта катавасия была затеяна именно адептами для получения могущества и неограниченной власти, да вот беда, даже они сами не смогли контролировать тех тварей, которые поперли сквозь проход, уничтожая все, что встречалось им на пути. Эта усадьба была одной из тех немногих, которые было запрещено восстанавливать в назидание другим. Когда-то она принадлежала маркизу Занди, который в свое время опрометчиво переметнулся на сторону захватчиков, и в процессе войны усадьба была разрушена до основания. Сейчас на этом месте возвышались лишь руины некогда красивого замка, а земля была суха и безжизненна, словно в лесной оазис попал кусок пустыни.

Удвоив осторожность, Арант крался за девушкой, недоумевая, что могло ей понадобиться в таком месте? Подойдя вплотную к развалинам, Арант снова почувствовал тот странный и неприятный запах магии. Ею здесь пропитано было практически все, особенно сильно она чувствовалась со стороны бывшего донжона. Именно туда и направилась девушка. Забравшись на высокое дерево, растущее на краю выжженной пустоши с развалинами посередине, Арант внимательно смотрел за девушкой, ожидая дальнейшего развития событий. И дождался. Из небольшой пристройки (более-менее сохранившейся в целости) к почти полностью разрушенному донжону навстречу девушке вышел мужчина среднего возраста с аккуратной бородкой клинышком и густыми, нависающими над глазами бровями. На его груди висел квадратный медальон из какого-то серого тусклого металла на цепочке из крупных грубых звеньев. Но вот что на нем было изображено, Арант так и не понял, слишком далеко он находился, и рассмотреть такие мелкие детали, как гравировка на медальоне, не представлялось возможным. Арант навострил уши, чтоб не пропустить ни одного слова.

– Ты заставила себя ждать! – глухой голос мужчины раздавался словно из-под земли.

– Простите, мой господин. Я торопилась как могла, – униженно склонила голову девушка.

– Принесла? Давай сюда.

Низко поклонившись, черноволосая передала свой сверток и скромно отступила в сторону.

Брезгливо поджав губы, мужчина развернул сверток и вытащил из него какой-то темный сосуд, больше всего по форме напоминающий пузатую бутыль.

– Иди в дом, Мирна, – скомандовал мужчина и посторонился, пропуская мимо себя девушку.

Что же это такое? Арант терялся в догадках, лихорадочно пытаясь вспомнить, что ему напоминает медальон на груди незнакомца. А то, что он его или что-то похожее уже видел, Арант был абсолютно уверен. Вот только припомнить где – и что этот медальон значит, у дроу никак не получалось.

А мужчина тем временем откупорил бутыль и поставил ее на большой серый валун. Из бутыли пошел черный дым, выливаясь сначала тонкой струйкой, которая все росла и делалась толще. Отступив на шаг, мужчина поднял вверх руки и глухим голосом начал читать речитативом полную абракадабру. Арант, внимательно вслушивавшийся в каждое слово и пытавшийся понять, к какому виду относится творимая на развалинах волшба, ничего не понял.

Струйка дыма между тем начала закручиваться спиралью и под звуки голоса незнакомца подниматься ввысь, разрастаясь и образуя огромную воронку. В какой-то миг Аранту показалось, что он различает в этой воронке мелькающие силуэты, раскрытые в крике рты, полные укоризны и мольбы взгляды… Это наваждение длилось всего один миг и с громким хлопком рассеялось, когда темная воронка втянулась в медальон на груди мужчины. Устало опустив руки, незнакомец постоял неподвижно несколько минут и, тяжело развернувшись, скрылся в доме. Минут через десять оттуда вышла Мирна и, накинув на голову платок, двинулась в обратный путь.

Легко соскочив с дерева, Арант обогнал девушку и уже через час миновал первым городские ворота. Он решил никому не говорить обо всем увиденном, пока сам не поймет, свидетелем чего сегодня стал.

Войдя во двор, Арант сразу заметил у коновязи новых лошадей и резонно рассудил, что за время его отсутствия прибыла новая партия воинов. За домом слышался командный голос Легарда, явно распекавшего кого-то нерадивого из нового пополнения. Усмехнувшись, Арант прошел сразу в дом, решив не вмешиваться.

Дальнейшие события закрутили всех в круговерти предотъездной суеты, и у Аранта не оставалось ни минуты свободной. Все свое время он посвящал прибывающему пополнению и помогал вконец замотанному и слегка охрипшему Легарду, который за столь короткое время пытался сформировать приличный отряд. Только один раз Аранту удалось вырваться, и он решил навестить Лику. К сожалению, старый сторож на воротах Академии категорически отказался впустить его, и, безрезультатно простояв двадцать минут у неприступной калитки, Арант вынужден был уйти, так и не попрощавшись. Эта странная человеческая девушка являла собой сплошную тайну, к тому же по характеру удивительным образом отличалась от всех человеческих женщин, с которыми он был до этого знаком. Она была смелой, острой на язычок, немного нахальной и в то же время доброй и верной своим друзьям. В этой девушке, за ее внешней хрупкостью и молодостью чувствовался внутренний стержень и характер. Это чрезвычайно привлекало Аранта, который очень жалел, что так и не смог увидеться с ней до отъезда. Еще раз поймать ее хитрый прищур глаз, ехидную улыбку и такие необычные своим цветом – пепельно-платиновые, на солнце даже отсвечивающие чистым серебром – волосы.

Ранним утром со двора выехал вполне приличный отряд, сопровождавший несколько подвод с оружием. Все оружие было тщательно прикрыто разнообразным товаром, так как, по новой легенде, в Бармингам отправлялся торговый караван, где купцом выступал сам Тармар.

Глава 8

Утро встретило меня пением птичек под окном и громкими криками какого-то придурка, распекавшего кого-то ни свет ни заря. Поморщившись от неприятного тембра, больше напоминавшего скрип несмазанной телеги, я поняла, что поспать больше не удастся. Встав с кровати, взяла полотенце и, поминая всеми нехорошими словами этого полоумного, который заявился в Академию с самого утра, поплелась в ванную, находившуюся по соседству с моей комнатой. Наплескавшись вволю, уже посвежевшая, я вышла из комнаты и нос к носу столкнулась с каким-то блондинчиком. Он стоял прямо у меня на пути и покрикивал на пожилого кучера, перетаскивавшего баулы в другое ответвление нашего коридора. Заметив меня, он остановился на полуслове и с интересом стал изучать мою персону. Под его пристальным взглядом я почувствовала себя не слишком уютно, прекрасно понимая, что, не успев причесаться, выгляжу явно непрезентабельно, и мысленно зарекаясь выходить за пределы своей комнаты, не приведя себя в полный порядок.

– Ты, наверное, чья-то новая служанка? – Не дожидаясь моего ответа, блондин продолжил в том же тоне: – А ты хорошенькая. Подожди немного, сейчас этот болван отнесет мои вещи, и мы сможем познакомиться с тобой поближе. – Его сальный взгляд снизу вверх прошелся по моей фигуре.

Решив не реагировать на этого напыщенного идиота, я молча развернулась и пошла в свою комнату. Все настроение испоганил, паршивец! Зайдя в комнату, я была обласкана успокаивающим мурчанием моего пушистого психоаналитика. Решив по возможности оградить себя от подобных инцидентов, я скинула простую белую рубаху и свободные штаны и надела тот милый голубой костюмчик из шелка, который подарили мне ребята, так как он выглядел наиболее приличным из всей одежды, которая у меня была. Дав себе зарок в ближайшее время постараться заработать денег на приличный гардероб, я позвала Прошку с собой, намереваясь его накормить из сделанных накануне запасов. К счастью, в коридоре уже никого не было, и мы смогли без особых затруднений его миновать. Выйдя во двор, я огляделась в поисках вчерашнего кладовщика. Так как тот нигде не наблюдался, решила не сильно заморачиваться его поисками, а просто мысленно передала Прошке образ этого дядьки, и благодаря этому мы смогли в рекордные сроки отыскать его на заднем дворе, среди хозяйственных построек. Увидев меня, этот «достойный» человек постарался сделаться незаметным, но это ему не очень удалось. Я не собиралась оставлять своего малыша голодным только для того, чтоб он смог чувствовать себя спокойно.

– Уважаемый, не соблаговолите ли вы выдать нам наши припасы, а то мой трарг еще не завтракал.

– Но… э-э… там не так уж много запасов, и я думал, что вы сегодня еще привезете. Заодно на охоте и накормите его.

– Не поняла? Это как так – не много запасов? Я вчера привезла достаточно дичи, чтоб в ближайшее время не думать об охоте! Или вы хотите меня убедить, что за прошедшую ночь кто-то из добычи умудрился ожить и убежать? – Разозлившись на этого прохиндея, который явно решил поживиться за мой счет, я уже практически шипела, разговаривая с ним.

– Вы меня не так поняли… Конечно-конечно, пойдемте, я вас провожу. – Перетрухнувший кладовщик семенил впереди меня маленькими шагами, поминутно оглядываясь на нас с Прошкой.

Подождав, пока Прошка наестся, я с милой улыбкой обратилась к топтавшемуся неподалеку мужику:

– Не хотелось бы вас постоянно отвлекать от работы, поэтому, может быть, вы сделаете мне копию ключа? Даю вам честное слово, что ничего чужого я в вашем подвале не возьму.

Выслушав невнятное бормотание, которое я предпочла принять за согласие, мы с Прошкой отправились обратно в общежитие. Проходя по двору, я заметила еще одну карету, въезжающую во двор Академии. Судя по всему, народ действительно начинает стремительно прибывать. Решив проведать друзей, которых до сих пор не было видно во дворе, я поднялась на третий этаж. Как это ни странно, но перегородка, ведущая к комнатам ребят, в коей они накануне проделали небольшую дыру, была уже достроена и красовалась новой резной металлической калиткой, на которую наползали усики настоящих растений. Густые заросли зеленых вьюнов, все сплошь усыпанные цветами, пробивались из земли, насыпанной в ящики, установленные вдоль перегородки. И когда только они все успели?

– Ау, есть кто живой? Солнышко давно уже в зените, а от вас ни слуху ни духу.

– А-а, Ликуся? Проходи, чего топчешься? – выглянувший гном со встопорщенной бородой приветливо махнул мне рукой.

– Как же я войду, если у вас здесь целая крепость?

– Так это для посторонних – крепость, а для своих – считай, что ее здесь и нет совсем. Мы тут с ребятами немного помагичили, так наша калиточка теперь и без замка работает. Ну правда, только для определенного круга лиц, а всем остальным придется дождаться прихода хозяев. Вот смотри, сюда ладошку прикладываешь, наша калиточка тебя и опознает. Правда, мы здорово придумали? – Гордый своими достижениями, гном весь так и светился.

Судя по всему, ребята давно проснулись, так как были уже умытые и даже причесанные.

– Ну и чего вы здесь сидите? Кого высиживаете? Нет желания познакомиться с местной аристократией? – Усмехнувшись, я посмотрела на вяло потягивающихся друзей.

– А что, уже кто-то приперся? – Дакк удивленно поднял брови.

– Приперся – не то слово! Мне уже даже пообещали неземное удовольствие от будущего общения, правда, позабыв спросить моего согласия, – не удержавшись, наябедничала я.

– И кто же это такой неосмотрительный? – От возмущения Дакк даже приподнялся со своей кровати.

Что самое интересное, все остальные последовали его примеру. В наших рядах намечается редкостное единодушие, и это не может не радовать! Главное, чтоб это не переросло во что-то большее, а то придется скрываться уже от друзей, вернее, от их чрезмерной опеки.

Я в красках рассказала об утренней встрече с блондином и о том, что видела еще одну карету, въезжающую во двор.

– Так, у меня есть предложение! – Драрг быстро приводил свою бороду в порядок, явно собираясь на улицу. – Пошли быстренько перекусим, а то на голодный желудок плохо соображается. Ну а потом уже будем знакомиться с местными и сообща решать, кому бить морду, а с кем идти в кабак! Согласны? – Ничуть не сомневаясь в нашем согласии, гном уже намылился на выход, поэтому пришлось мне его немного притормозить.

– Одну минуточку! В целом твой план ничего, с одной поправкой. Никому морды мы бить не будем! Незачем нам в первый же день настраивать всех против себя. Тем более что не в моих интересах настолько привлекать к себе внимание, а ты его непременно привлечешь, если отправишь на больничную койку половину курса. Попридержи свой темперамент немного.

Оторопевший от моих слов гном даже замер:

– Ты что же мне предлагаешь? Если меня будут оскорблять какие-то недалекие людишки, я должен буду стоять и молчать? Да меня потом весь клан засмеет или, еще чего доброго, заклеймят трусом навечно!

– Ну-у, нет… я не то имела в виду. – Я лихорадочно выискивала выход из положения. – Скажи, а у вас что, все оскорбления смываются кровью? Может быть, можно как-то по-другому? К примеру, сделать так, чтоб оскорбивший тебя сам сел в лужу и стал посмешищем для окружающих?

– Ну в принципе можно… Только не всегда… да и, честно говоря, я не большой любитель этого. Понимаешь, мы, гномы, немного не по этой части, мы более прямолинейные, что ли. Боюсь, мне будет сложновато.

– А допускается ли твоими правилами, чтоб за тебя отвечали твои друзья?

– Ну-у… если только на словах. – Гном с сомнением покосился на меня.

– Вот и ладненько! – Я порадовалась, что выторговала эту небольшую победу, решив про себя на всякий случай присматривать за Драргом.

Спустившись, мы опять-таки никого не встретили, как ребята ни крутили своими головами в поисках блондинчика, о котором я им рассказала. Перекусив, мы вернулись во двор и расположились под молодым дубком, немного наискосок от входа в общежитие, где нам открывался великолепный обзор на все там происходящее. Достав кулек с горячими ягодными пирожками, прихваченными мной из академической «кафешки», я предложила их ребятам. Схватив по пирожку, все уселись на травку и вперили свои нетерпеливые взгляды в сторону крыльца. Ждать пришлось недолго. Минут через десять к нашему крыльцу подъехала карета, и из нее выпорхнули две девушки, примерно лет по семнадцать. Посмотрев на них, я решила, что это две сестры, так как определенное сходство просто бросалось в глаза. Возбужденно щебеча что-то, они бестолково суетились, больше мешая, а не помогая выгружать чемоданы с вещами. Вообще-то обе девушки были чудо как хороши, напоминая известных в моем мире кукол Барби. Фарфоровые личики, белокурые локоны ниже плеч и абсолютно пустые глаза с густыми ресницами могли служить реальной иллюстрацией к поговорке: «Настоящая блондинка!» (Многим мужчинам именно такие и нравятся.) Самое приметное отличие, на котором задерживался взгляд, – это то, что у одной девушки волосы были прямые, а у другой спадали на спину красивыми волнами. Нет, девушки не выглядели абсолютно одинаковыми, но невыразительность лиц и отсутствие работы мысли делали сестер настолько похожими, что, отвернувшись от суетящихся фигурок, я сразу же забывала их облик – они сливались у меня в одно целое. Прислушавшись к их разговору, я надула щеки, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос и не привлечь к нашей группе внимания.

– Дорогая Кэтрин, ты взяла мой чемодан! Твой – вишневого цвета, а этот черешневый. – Девушка с волнистыми волосами обеими руками схватила один из чемоданов.

– Вот и нет! Это как раз и есть цвет спелой вишни, а твой остался в карете. Вот и лезь за ним, а мой не трогай. – Ее сестра попыталась выдернуть чемодан, но сразу у нее это не получилось, поэтому они занялись перетягиванием чемодана из стороны в сторону.

– Кэтрин! Мишлен! Немедленно прекратите! Настоящие леди не должны так себя вести. – Пожилая матрона с худым заостренным лицом в один момент навела порядок. – Касс, немедленно отнеси вещи девочек в их комнату! – тоном, не терпящим возражений, дама указала кучеру на разбросанные вокруг кареты вещи.

Пришлось тому слезть с козел, где он до этого сидел, с удовольствием наблюдая за разборками молодых барышень и втихаря посмеиваясь в усы, и заняться своими прямыми обязанностями.

Тут, откуда ни возьмись, на крыльце общежития появился уже знакомый блондин. За то время, пока мы не виделись, он успел переодеться и теперь стоял в ярко-зеленом костюме с рюшами на штанах, легко поигрывая тростью с зеленым же набалдашником и с завязанным на нем кокетливым бантиком. Судя по обожающим взглядам девчонок, устремившихся на него, этот красавчик был им прекрасно знаком, и его нынешний вид они находили просто неотразимым. Видимо, сам блондин был о себе такого же мнения, так как еще больше напыжился и даже отставил в сторону правую ногу. Видимо, эта поза, по его мнению, должна была подчеркнуть его красоту и величие.

– Лика, а этот зелененький случайно не твой утренний знакомец? – задумчиво изучая этого парня, тихо прошептал мне на ухо Дакк.

– Какой ты догадливый! Только вот утром он имел несколько иной цвет, нежели сейчас.

– О-о, мистер Рик Черберн! Какая удача встретить первым именно вас! – Блондинка с прямыми волосами (кажется, именно ее матрона назвала Кэтрин) сделала небольшой шаг вперед и, не сводя обожающего взгляда с парня, элегантно поклонилась ему.

Постаравшись не отстать от своей сестрички, другая девчонка – Мишлен – часто хлопая длинными ресницами, послала блондину такой взгляд, что казалось, сделай он хоть один намек на взаимность, так она бы повисла у него на шее и прямо здесь занялась любовью. Правда, единственное, что она смогла при этом произнести, это: «О-о, Рик… как приятно…» – а при низком поклоне лично у меня создалось впечатление, что ее грудь сейчас выскочит из корсажа. Я думала, что их воспитательница постарается остановить своих воспитанниц и как минимум прочтет им мораль на тему пристойности поведения, однако оказалось все наоборот! Старая грымза была очень даже довольна поведением своим воспитанниц и в полном согласии с их действиями кивала как китайский болванчик.

– Ни фига себе порядочки?! Спорить на людях нельзя, а вешаться на шею посторонним мужикам – только приветствуется. – Я от удивления даже рот открыла.

– Лика, чему ты удивляешься? Их же самое заветное желание – выйти замуж за отпрыска богатой и знатной семьи. А твой знакомый, судя по всему, очень даже подпадает под это определение. Посмотри, как они стелются перед ним, сейчас из платьев выскочат. – Дакк насмешливо фыркнул, выражая свое отношение к увиденному.

– А они милашки! – Драрг машинально накручивал свою бороду на палец, оценивающе переводя взгляд с одной девчонки на другую.

– Гном – ловелас!! Такого я себе даже представить не могла! – Я с новым интересом начала рассматривать своего друга. – Хочешь сказать, что тебе нравятся человеческие женщины?

– Какая разница, человеческие они или нет?! На них приятно посмотреть, и между нами нет физиологических различий. К тому же эти пташки так мило щебечут, что у меня от умиления аж слезу вышибает. Как вы думаете, какую из них мне предпочесть, кудряшку или ее сестренку? – Драрг перевел задумчивый взгляд на нас, ожидая подсказки.

– А что ты мучаешься? Начни ухаживать за обеими, а там по ходу дела и сам разберешься, – насмешливо посоветовала я, все еще воспринимая сказанное гномом как розыгрыш.

– Спасибо, подруга! Именно так я и поступлю. – Обрадованный гном вскочил и, одернув свой камзол, рванул вслед за пропавшими в зеве общежития девушками.

Блондинчика в обозримом пространстве также не наблюдалось, видимо, пока мы разговаривали, девчонки все-таки умудрились зазвать его к себе в гости.

Удивленно переглянувшись с Дакком и Лешеком, я обратилась за разъяснениями к Грагиту:

– Он что, всегда так реагирует на симпатичную мордашку? И вообще с каких это пор гномы реагируют на человеческих женщин?

– Ничего такого за ним до сих пор не замечал. Может быть, он почувствовал себя в безопасности и расслабился? Хотя я не так уж и давно его знаю, чтоб говорить о его пристрастиях. – Грагит растерянно развел руками.

– Миленько… Ну и что нам теперь делать?

– Да ладно тебе переживать! Что, он маленький, что ли? Вот если вляпается в неприятности, тогда и будем думать, чем ему помочь, а пока что я не вижу повода для беспокойства. – Дакк беспечно махнул рукой и, постаравшись сделать это незаметно, вытащил из кулька предпоследний пирожок. Заметив диверсию, я буквально на секунду опередила Грагита и Лешека, тянувших руки за последним. Решив закрепить свой успех, я откусила сразу половину пирожка, накрепко зажав его остатки в кулаке и полностью игнорируя обиженные физиономии друзей. Дакк, уже успевший прожевать свою порцию, удовлетворенно вытирал жирные руки о зеленую травку, невозмутимо стряхивая крошки со своего плаща.

– Ну и какие планы на оставшийся день? Что, так и будем здесь сидеть? Может, мне уже за семечками сбегать, а то что-то скучновато становится. – Дакк демонстративно зевнул.

– Ага, заодно и попить принеси. – Пнув ногой Дакка, я поудобнее расположилась на Прошке, перебирая руками мягкий густой мех.

Прошка от удовольствия начал тихонько мурчать, напоминая набирающий обороты трактор.

– Эксплуататорша! – Не зная вампира, можно было подумать, что его жестоко обидели.

К счастью, на нас это уже не производило никакого впечатления, поэтому мы дружно отвернулись от него, уставившись на вход в общагу в надежде на продолжение развлечений. И они не задержались, правда, немного не с той стороны, откуда мы их ждали. От въездных ворот послышался какой-то шум, и через непродолжительное время мы увидали небольшую кавалькаду из пяти всадников и трех заводных лошадей. Впереди всех скакал симпатичный молодой человек на красивом гнедом коне. Темные волосы полностью гармонировали по цвету с гривой коня и от долгой скачки слегка растрепались, что, впрочем, не особо беспокоило их владельца. Легко спрыгнув, парень потрепал по шее своего коня и подошел к последнему всаднику, к лошади которого были привязаны нагруженные вещами кони.

– Сэр Колин, ваш отец и так нам не простит, что вы появились в Академии не при полном параде, как полагается вашему титулу, а вы еще и помогать нам удумали, – быстро спрыгнув с коня, обратился к молодому человеку мужчина. – Я вас умоляю, позвольте нам делать свою работу!

– Хорошо, Глаас. Не переживай, я не стану вам мешать. Держи ключ от моей комнаты, надеюсь, ты еще не забыл, где она находится? – Развернувшись, парень взял своего коня под уздцы и направился в академическую конюшню.

Оставшиеся всадники слаженно занялись делами, распределив заботы о лошадях и доставке вещей своего господина между собой.

Не успели они разгрузить все вещи, как раздавшийся скрежет заставил лошадей нервно вздрогнуть. Во двор вкатила колымага, видимо, когда-то претендовавшая на славный титул кареты, запряженная каурой кобылкой с отвисшим животом. Седой старикан, охая и причитая, сполз с козел и осторожно открыл дверцу, видимо, опасаясь, как бы она ненароком не отвалилась. Из кареты появилась худенькая невзрачная девушка с каштановыми волосами и большими испуганными глазами.

– Осторожнее, госпожа Роза, здесь ступенька. – Подав руку девушке, старикан так и не смог разогнуться, оставшись в позе «зю».

Девушка растерянно посмотрела на своего кучера и нерешительно потащила за ремешок какой-то бесформенный узел, видимо, с ее одеждой. Не знаю, кто уж там упаковывал ее вещи, но это явно был дилетант, так как после недолгой борьбы девушки с огромным тюком победил тюк. Он просто развязался, и все ее причиндалы высыпались на дорогу, подняв клуб пыли. Вскрикнув от стыда, девчонка густо покраснела и закрыла лицо руками. Глядя на все это безобразие, я уже захотела вмешаться и помочь несчастной, однако меня опередили. Молодой парень из группы сопровождения предыдущего студента кинулся ей на помощь, в один миг собрав все вещи и умудрившись их увязать в аккуратный тюк.

– Куда прикажете отнести ваши вещи, госпожа? – стараясь, чтоб его голос звучал ровно, парень с сочувствием посмотрел на девушку.

Убрав руки от лица, она с удивлением взглянула на нежданного помощника. Попытавшись что-то ему сказать, но не сумев выдавить из себя ни слова, она показала дрожащим пальчиком в сторону крыльца общежития. Сделав учтивый жест, парень дождался, когда девушка тронется вперед, показывая ему дорогу, и, легко закинув ее тюк себе на плечо, упругой походкой двинулся за ней.

– Чую, завтра здесь будет не продохнуть от титулов, хотя уже сейчас понятно, что в этом мире титул еще не самое главное. – Задумчиво посмотрев на старика, кряхтя залезавшего на козлы в скрюченном состоянии (сразу видно, что он делал это не впервые), я обратилась к Лешеку: – Как ты думаешь, доедет эта колымага до ее имения или рассыплется по дороге?

– Думаю, что пятьдесят на пятьдесят. Если дождя не будет и по дороге не попадет в какую-нибудь особо глубокую колдобину, то может и доехать.

– А вот если она все-таки рассыплется, то на чем же приедут ее забирать в конце учебного года, на крестьянской телеге, что ли? И вообще, что это за дурацкое имя такое – Роза? Ну абсолютно этой серой мышке не подходит!

– Что обсуждаем? Надеюсь, не меня? – Незаметно подошедший Дакк поставил около меня большой запотевший кувшин.

Ничего не ответив, я осторожно попробовала и, опознав налитую в него жидкость как холодный хлебный квас, с наслаждением присосалась к горлышку.

– Лика, имей совесть, ты не одна здесь от жажды умираешь. Поделись с друзьями, не жадничай. – Лешек тянул свои ручки, с вожделением поглядывая на мой сосуд.

– Между прочим, у Дакка еще один, почему вам нужен обязательно тот, что находится у меня? – от возмущения я даже немного облилась.

– А ты ближе сидишь! – невозмутимо пробурчал Лешек, нагло воспользовавшийся моей передышкой и намертво присосавшийся к перетянутому на свою сторону кувшину.

– Что бы ты без меня делала?! – Гордый своей догадливостью, Дакк снисходительно протянул мне еще одну желанную емкость.

Заметив жалобный взгляд Грагита, я со вздохом передала ему кувшин и, дождавшись, когда он напьется, забрала себе, решив больше ни с кем не делиться. На улице стояла просто неимоверная жара, и холодный квас в такую погоду был более чем кстати, а в кувшине его осталось еще добрая половина.

– Слушай, Лешек, тебе не кажется, что пора идти искать нашего дамского угодника, а то что-то долго его нет, не случилось бы чего?

Не успела я это сказать, как на крыльце появился наш гном. Оглядевшись по сторонам и заметив нашу теплую компанию на том же месте, где и оставлял, он с важным видом степенно двинулся к нам.

Пока мы пили квас и дожидались Драрга с новостями, я вкратце рассказала Дакку о том, что здесь произошло за то время, пока он ходил за квасом.

– Чего сидим, кого ждем? – Полный воодушевления, Драрг насмешливо посмотрел на нас.

– Как это кого ждем? Тебя, конечно! Мне тут Лика поведала о твоих подвигах, вот теперь с нетерпением жду продолжения. Давай рассказывай, не томи, удалось тебе познакомиться с девушками? – напал Дакк на гнома с расспросами.

– Ну-у, как вам сказать… – Драрг красноречиво облизнул губы и в упор посмотрел на мой кувшин.

Пришлось скрепя сердце с ним расстаться, так как я знала: если не дать вредному гному попить, то подробности мы еще долго будем из него вытягивать. Дождавшись, когда кувшин опустеет, что Драрг нам и продемонстрировал, перевернув его вверх дном и слизнув последнюю сорвавшуюся каплю, мы обступили гнома, требуя подробностей его похождений. Тот попытался еще немного нас помурыжить, но, заметив кровожадность, которая все явственнее проступала на наших ангельских личиках, решил не испытывать дальше судьбу.

– В общем, я пошел за ними и теперь абсолютно точно знаю, где их комната! – Драрг замолчал, ожидая наших восхищенных возгласов.

– И это все? Ты что, над нами издеваешься? – Дакк с удивлением посмотрел на гнома.

– Ну… не совсем… Просто девочки устали с дороги, они сейчас переодеваются, и с ними еще эта старая грымза… Я просто решил ненадолго отложить наше знакомство. – Гном смущенно пожал плечами. – Но зато я в подробностях изучил все три этажа, со всеми их переходами, поворотами и ответвлениями. Оказывается, все общежитие делится на отдельные сектора, которые соединяются между собой многоступенчатыми переходами. Так что, если будет нужно, обращайтесь ко мне смело, я с удовольствием вам все покажу и провожу.

– Ладно, хватит уже здесь торчать! Мы с Прошкой отправляемся на охоту, нам нужно пополнить запасы, а то с завтрашнего дня вступает в силу ограничение на выход в город всех учащихся Академии и Школы. – Я поднялась с колен, отряхивая брюки от налипших травинок. – Если у вас есть какие-то планы, связанные с выходом в город, советую их реализовать сегодня, завтра может быть поздно. И очень сильно не расслабляйтесь, завтра будет проводиться официальная часть по началу нового учебного года. Нам представят наших преподавателей и распределят по профильным факультетам. Ну а послезавтра начнется непосредственно сама учеба. – Помахав ребятам ручкой и оставив их переваривать полученную информацию, я отправилась переодеваться к предстоящей охоте.

Глава 9

Остаток дня прошел без особых происшествий, если не считать пойманную Прошкой огромную змею с двумя хвостами. Я совершенно не представляла, что мне с ней делать, но выбросить не решилась, все-таки это добыча моего котика. Как выясниллось, не зря я ее прихватила с собой. Махлюнд, как только увидал нашу добычу, просто слюной изошел, гипнотизируя этот шланг. Пришлось ее подарить купцу. Надо было видеть его радость, он только что по двору не скакал от счастья. Оказывается, змея безумно редкая и в этих краях не водится, вернее, до сегодняшнего дня считалось, что не водится. У нее практически все идет в ход, начиная от шкуры и заканчивая внутренними органами: желчь, сердце и т. д., и алхимики с аптекарями такие деньги за нее отвалят… (на этом месте он мечтательно закатил глаза). На радостях купец настолько расщедрился, что подарил мне смирную лошадку, на которой я ездила на охоту, и снабдил целой котомкой различных деликатесов, в состав которых входила и бутыль красного вина литра этак на полтора, а то и два. К тому же на сегодняшний вечер Махлюнд договорился с каким-то своим знакомым, и у нас с Прошкой был шанс немного подзаработать. Как сказал мне Махлюнд по секрету, его хороший знакомый – очень модный портной в Вассариаре, и ему нежелательно, чтоб кто-то прознал о том, что у него появились какие-то проблемы. Вот уже целую неделю кто-то по ночам умудрялся проникать в его мастерскую и портить практически готовые наряды. Из-за этого тому приходилось все переделывать, и, как правило, портной не успевал сдать готовое изделие в срок. Среди богатых клиентов начали появляться первые недовольные. Сам портной уже перепробовал все возможное. Он даже оставался ночевать в мастерской, но так никого и не заметил. А наутро два самых дорогих платья оказались безнадежно испорченными.

Выслушав рассказ Махлюнда, я озадачилась. Если уж сам портной никого не застал в мастерской, а наутро вещи были испорченными, то где гарантия, что мы с Прошкой сможем поймать этого неуловимого вредителя-невидимку? Посмотрев на Прошку, я мысленно задала ему вопрос, как нам быть, соглашаться на эту работу или нет? С одной стороны, деньги нам очень даже нужны, а с другой – очень не хотелось бы подвести нашего купца и не выполнить взятых обязательств. Легонько толкнув в спину своей лобастой головой, Прошка мысленно меня успокоил и послал уверенность в том, что мы с ним со всем справимся. Решившись, я кивнула Махлюнду, соглашаясь с предложенной работой. Мы договорились встретиться вечером на его дворе, и я отправилась в Академию – пристроить сегодняшнюю добычу и немного отдохнуть перед ночным дежурством. Сгрузив воз, я наконец-то добилась своего и стала обладательницей личного ключа от подвала. Теперь я была спокойна за своевременное питание моего «малыша», а то этого кладовщика вечно нет на месте. Посмотрев, какое оживление охватывает недавно тихий академический двор, я решила не ждать вечера, а прямо сейчас отправиться к Махлюнду; думаю, он мне не откажет, и до вечера я смогу побыть у него. Заглянув к ребятам, я констатировала, что они полностью последовали моему совету и дружно испарились в неизвестном направлении. Оставив на столе записку, чтоб не волновались и не вздумали меня идти искать, я заглянула в конюшню. Договорившись со служителем о выделении места для моей лошадки, я с чувством выполненного долга отправилась к купцу.

Махлюнд сначала удивился, заприметив меня на своем подворье, однако, выслушав мои путаные объяснения, махнул рукой и буквально силой потащил обедать. Накормив до отвала, мне выделили место для отдыха. Сначала я думала, что не смогу заснуть, однако стоило моей голове дотронуться до подушки, как я моментально отрубилась. Проснувшись, почувствовала себя отдохнувшей и полной сил. На улице был дивный летний вечер, обещающий хорошее времяпрепровождение после тяжелого трудового дня. Выйдя на улицу, я помахала рукой Махлюнду, за что-то распекавшего своего слугу. Увидав меня, он приветливо заулыбался и, быстро свернув все свои дела, подошел ко мне.

– Ну что, девочка, отдохнула? – Получив мой утвердительный кивок, он продолжил: – Я в принципе освободился, и, если ты готова, мы можем прямо сейчас отправиться к моему знакомому.

– Конечно, готова! Только я хотела бы вас попросить, если кто-нибудь поинтересуется, кто я такая и для чего пришла, пусть ваш знакомый скажет, что я его клиентка. Он ведь портной? – Дождавшись согласия, я продолжила: – Ну вот и давайте считать, что я пришла заказать себе комплект одежды. Не надо спугивать раньше времени злоумышленника, а то он может затаиться, и у меня больше не будет времени выполнить свою работу. С завтрашнего дня всех студентов перестанут выпускать в город, только по специальным разрешениям, а ради вашего знакомого портного, боюсь, мне никто его не выдаст.

– Думаю, ты абсолютно права, и это самый лучший вариант. Откуда все-таки у столь молодой особы такая предусмотрительность?

Так за разговорами и взаимными комплиментами мы незаметно подошли к большому красивому дому. Постучав в дверь, Махлюнд отступил на шаг и замер в ожидании. Через полминуты дверь открылась, и пожилой слуга, больше похожий на английского дворецкого, с достоинством вопросил о цели нашего визита. Можно подумать, он сам не знает, для чего ходят к портному, не мыться же. Махлюнд, однако, не был удивлен и так же чопорно ответил, что нам назначена встреча с достопочтимым господином Пересом. Пропустив нас в холл, дворецкий с поклоном удалился в сторону длинного коридора, и вскоре к нам вышел небольшой человечек. Вернее, даже не вышел, а выкатился, настолько он был похож на колобка. Небольшой рост, объемистое брюшко, круглые румяные щеки и второй подбородок – все это создавало впечатление, что господин Перес со всех сторон имеет абсолютно одинаковые размеры.

– Так-так-так… Что мы здесь имеем? – Пробежавшись вокруг, колобок остановился передо мной в задумчивой позе. – Очень неплохие формы, только необычный цвет волос будет диктовать выбор ткани и ее цвет. Что бы милочка хотела заказать дядюшке Пересу, ну не смущайтесь. Может быть, вас интересует новое платье для бала? – Заметив мое оторопевшее выражение лица и поняв, что не угадал, толстячок затараторил: – Молчите-молчите, я понял, что вам нужно. Платье для романтического свидания…или нет, вам нужно СВАДЕБНОЕ платье! Сейчас снимем мерки и обсудим фасон, это не займет много времени. Вот так, стойте, не дергайтесь. – Перес начал бегать вокруг меня, молниеносно снимая мерки портновским метром. – Еще немного, и я вас отпущу.

– Перес! Прекрати немедленно! Эта девушка пришла не для того, чтоб заказывать себе платье. – Чтобы привлечь внимание увлекшегося портного, Махлюнду пришлось слегка встряхнуть своего друга за плечо.

– А? Что ты говоришь? Не платье? Как не платье… тогда, может быть, костюм для верховой езды? У меня есть несколько новых идей, и мне кажется, что именно на ней все это будет очень даже здорово смотреться!

– Да очнись ты уже! Эту девушку зовут Лика, и она будет у тебя сегодня ночевать в мастерской.

– Ну не вводи меня в смущение, мой старый друг. Зачем же такой милой девушке ночевать в мастерской. Я с удовольствием предоставлю ей свой кров. Сейчас я позову своего слугу, и он отведет ее в отдельные покои.

– Перес, Перес… Ты опять все перепутал. Эта девушка будет охранять твою мастерскую сегодня ночью вместе со своим боевым траргом. Надеюсь, у них получится избавить тебя от всех твоих злоключений!

– Ты так думаешь? – Перес с сомнением оглядел меня. – Зачем же тогда я снимал с нее мерки? – Рассеянно погладив рукой моего Прошу, он обратился ко мне: – А может быть, вы все-таки закажете у меня платье… ну или костюм?

– Я подумаю над вашим предложением, только сейчас давайте уже пройдем в вашу мастерскую, и вы все мне покажете на месте.

– Да-да, пойдемте скорее. Что ж я вас держу в дверях? – Засуетившись, портной повел нас прямо по коридору, по ходу открывая двери одну за другой. – Здесь примерочная, а вот в этой комнате я держу образцы тканей, ну а здесь у меня находятся болванки любого размера для первичной примерки. Идем дальше… Здесь кружева, пуговицы, ленты и наконец святая святых – пошивочная. – Перес привел нас в большую светлую комнату с расставленными по периметру столами, на которых были разложены отдельные детали (в основном завершающие отделку: ленты разные, кружева) почти законченного платья, сейчас висевшего на болванке.

– Господин Перес, если все эти помещения отведены под вашу мастерскую, то где же тогда вы живете? – Я задумчиво осмотрелась. – И как здесь включается свет? – Все помещения в доме, по крайней мере те, которые я уже осмотрела, были оборудованы магическими светильниками, и если в моей комнате в общежитии они включались, стоило мне там появиться, то здесь явно было иначе.

– Милая девушка, так в этой работе практически вся моя жизнь и есть. Ну а если серьезно, то это – всего лишь небольшая пристройка. Сам дом находится в задней части двора. А свет здесь включается очень легко, смотрите. – Господин Перес хлопнул один раз в ладоши, и свет в помещении загорелся, затем хлопнул два раза, попутно внося объяснения: – А вот так вы можете его отключить, когда он станет вам не нужен. Здорово, правда, я придумал?

Пройдя дальше по коридору, мы вышли с другой стороны пристройки и оказались в красивом цветущем саду. Оказалось, что дом портного выходит на две разные улицы, чем господин Перес и воспользовался, сделав с одной стороны вход только для клиентов, а с другой стороны дом выглядел как непосредственно частная зона. Очень удобно получилось. Посмотрев на Прошку, мы обменялись понимающими взглядами, и мой пушистый товарищ в одну секунду исчез из глаз.

– Прошу прощения, но с вами только что был трарг? – Перес в недоумении начал оглядываться.

– Не переживайте и идите заниматься своими делами, а мы своими, считайте, что уже занялись. Завтра с утра посмотрим, что у нас получится. – Повернувшись, я направилась к забору с намерением изучить его повнимательней.

– Девушка! Лика! Мы же еще не договорились по поводу оплаты? – вдогонку крикнул мне растерянный Перес.

– Все потом! – вяло отмахнулась я.

Судя по этому человеку, он не станет увиливать от оплаты или пытаться как-то снизить назначенную мной цену, а значит, моя главная задача – постараться выполнить свою работу хорошо. Краем глаза наблюдая за беседующими друзьями, я заметила, как минут через десять они распрощались и Махлюнд отправился к себе домой. Господин Перес немного потоптался в нерешительности, но, поняв, что я не обращаю на него никакого внимания, махнул рукой и покатился в сторону своего дома, вернее, его жилой части. Таким образом, все хозяйство оказалось полностью на нас с Прошкой, чему я была только рада. По крайней мере, никто не будет под ногами мешаться. Пройдя вдоль забора, я на первый взгляд не обнаружила никаких огрехов в нем, а значит, злоумышленник пробирается на территорию каким-то другим способом. Пока Прошка рыскал по окрестностям, я решила еще раз обойти все помещения. Обход комнат также не принес никаких результатов. Тем временем на улице уже совсем стемнело, и на город опустилась теплая летняя ночь. Ароматы цветов из небольшого садика разносились в воздухе, сбивая с рабочего ритма и навевая романтическое настроение. Захотелось выйти на улицу, присесть на низенькую лавочку под старой яблоней и любоваться на звездное небо. Встряхнувшись, я усилием воли вернула себя в комнату, где находилось почти законченное платье, и тихонько присела на мягкую подушечку, валявшуюся здесь же и предназначенную, по-видимому, для подкладывания под колени, когда пожилой мастер подворачивает подол платья. Удобно устроившись, я стала смотреть в окно, через которое проникал лунный свет, прокладывая по деревянному полу узкую дорожку, перечеркивающую всю комнату.

Незаметно я задремала, и в себя меня привела только острая боль в голове, перешедшая в глухой звон, словно кто-то огрел меня поварским половником от всей души. Я чуть не закричала спросонья, однако все мои звуки просто потонули в густом меху Прошкиной шкуры. Этот паршивец, видимо, предвидел такую мою реакцию и просто-напросто зажал мне рот своей огромной мохнатой лапой. Я даже не успела высказать ему свое возмущение, как поняла, что голова меня совершенно уже не беспокоит, а вот в груди почему-то очень даже жжет. Приложив руку, я почувствовала набухший сквозь кожу медальон, который явно о чем-то старался меня предупредить.

А после в голову хлынул поток информации, которой щедро делился со мной Прошка. Оказывается, пока я дремала, кто-то проник на территорию и сейчас пробирался в нашу сторону, и этот кто-то – вовсе не хозяин дома и не его слуга. Отдав Прошке команду спрятаться под одним из столов в комнате, сама я взяла отрез ткани и накинула на себя, расположившись в непосредственной близости от платья. Очень не хотелось допустить порчу этого изделия и подвести милого старичка Переса, доверившего нам сохранность своей репутации. Несмотря на то что я знала о приближении злоумышленника, мои глаза снова начали слипаться, а мысли разбредаться в разные стороны. Спас положение мой медальон, послав резкий импульс, обжигающей волной прокатившийся по телу. Сообразив, что происходит что-то неправильное, я поняла, что кто-то воздействует на меня силой магии, заставляя думать о чем угодно, только не о возможной угрозе. Осознав все это, я сильно разозлилась. Ну он у меня попляшет, этот шутник! Ишь ты, придумал – романтическое настроение, крепкий сон и полная релаксация. Я ему устрою полную релаксацию! Отогнув краешек ткани, я стала внимательно следить за входом в комнату, понимая, что моя злость чудесным образом прогнала все навеянное чужой магией. Долго ждать не пришлось. Минут через пять лунную дорожку перечеркнула появившаяся тень от темного силуэта, возникшего в дверях комнаты. Стараясь делать это незаметно, я подобралась для решающего рывка.

Постояв некоторое время в дверях и убедившись, что в комнате никого нет, незнакомец перешагнул через порог. Уверенной походкой, показывающей, что этот человек бывал здесь не один раз и прекрасно ориентируется в помещении, он двинулся к столу, расположенному у правой стены. Насколько я помню, именно там были разложены различные швейные принадлежности: иголки, булавки, наперстки, ножницы и куча другой всякой всячины. Немного покопавшись во всем этом разнообразии, незнакомец двинулся к вывешенному платью, что-то сжимая в руках. Пересекая окно, он попал в полосу лунного света, и в его руке сверкнула сталь, выдавая портновские ножницы. Ну что ж, как говорится, преступный умысел налицо, и мы спокойно можем брать преступника с поличным. Мысленно попросив Прошу быть настороже и ни в коем случае не дать уйти злоумышленнику, я дождалась, когда он приблизится почти вплотную к платью и, соответственно, ко мне. Откинув ткань, под которой до сих пор пряталась, я с ехидцей поинтересовалась:

– Скажите, а клиентка в курсе тех изменений в покрое ее платья, которые вы намереваетесь внести?

Темная фигура незнакомца дернулась, и на пол с грохотом упали тяжелые ножницы. После секундной заминки он метнулся к выходу, но там его уже ждал Прошка, для пущего эффекта приняв агрессивную позу и с глухим рычанием хлеща хвостом себя по бокам. Застыв от испуга как соляной столб, злоумышленник медленно повернулся ко мне. Решив прекратить эту глупую загадочность и наконец рассмотреть того, кто скрывает свое лицо под темным капюшоном, я зажгла свет в комнате. Высокий худой мужчина с крючковатым носом и редкими волосами, зализанными набок, увидев меня, плюхнулся на колени.

– Пощадите! Прошу вас, не выдавайте меня… я могу хорошо заплатить. Вас же нанял этот рохля Перес? Так я могу дать вам намного, намного больше, только отпустите меня и сделайте вид, что никого здесь не видели! – Незнакомый мужчина, стоявший на коленях и униженно умоляющий совершить подлость, вызывал у меня только чувство гадливости.

Сообразив по брезгливой гримасе, что меня не прельстили его посулы, он постарался незаметно засунуть руку за пазуху, и на его лице появилось выражение полного превосходства.

– Ну все, хватит! Не хотела по-хорошему, будет по-плохому. – Встав с колен, мужчина поднял вверх руку с зажатой в кулаке цепочкой. – Все равно все будет по-моему! Но я великодушен и не стану тебя уничтожать, хотя запросто мог бы. Ты просто уснешь и забудешь, что видела меня здесь, ну а все твои знания и силы перейдут к хозяину этого амулета. – С этими словами мужчина разломил серый квадратик на две части и бросил их на пол.

Терять память мне совершенно не хотелось, а потому я на всякий случай возвела вокруг себя защитный купол, совершенно не представляя, помогает он при таких ситуациях или нет. Когда я творила заклинание, легкое жжение в груди, начавшееся на месте нахождения медальона, перешло к кистям рук и в результате скопилось в подушечках пальцев. Так и получилось, что излишки энергии, появившиеся в пальцах, я также постаралась задействовать в своей защите, после чего с трепетом осталась ждать результата. Судя по всему, результат был, так как и без того вытянутое лицо нашего злоумышленника стало медленно, но верно еще больше вытягиваться в длину. Первым делом я проверила состояние моего Прошки. К счастью, на него это не подействовало, и я поставила себе на заметку потом у него вызнать все о влиянии враждебной магии на кса-рдонов. Сейчас же Прошка уселся в свободной позе и, словно дразня этого придурка, принялся вылизываться.

– Н-но как это может быть? Он же уверил меня, что амулет сработает в любом случае! Я ничего не понимаю. – Совершенно раздавленный, мужик ползал по полу, подбирая брошенные осколки амулета и поднося их вплотную к глазам, пытаясь что-то рассмотреть.

– И кто же вас так обманул? – Как можно более нейтральным тоном, тихо поинтересовалась я. – Он, наверное, взял с вас немалую сумму, а теперь выясняется, что его обещания ничего не стоят. Так кто он? – Я говорила тихим, проникновенным голосом, стараясь не спугнуть нежданную откровенность нашего задержанного.

Мне показалось очень важным постараться узнать, кто в этом городе может применять такую магию, которая, высасывая все жизненные силы, направленно передает их своему хозяину. И самое мерзкое – это то, что хозяин всего этого безобразия остается за кадром, предпочитая загребать жар чужими руками. Интересно, скольким еще подонкам, да и просто недалеким людям он раздал такие же игрушки и сколько за последнее время в этом городе произошло непонятных случаев с потерей памяти или со смертельным исходом?

– А? Что вы говорите? – Сидевший на полу мужчина поднял ко мне лицо с абсолютно пустым выражением. – О каком таком амулете идет речь, что вы меня путаете? И вообще, кто вы такая, новая пассия моего дружка Переса?

Осколки амулета прямо на глазах стали превращаться в пыль, и я поняла, что ничего не добьюсь от этого ненормального. Видимо, не достигнув цели, магия амулета ударила рикошетом по тому, кто ее активировал, и заставила его забыть все, что связано с этим амулетом и тем, у кого он этот амулет приобрел. Решив проверить, насколько далеко зашла его амнезия, я задала простой вопрос:

– Кто вы такой и что здесь делали? Советую отвечать быстро и честно, иначе мой трарг может не сдержать свою кровожадность. Надеюсь, вы еще помните, кто такие боевые трарги?

Покосившись на вольготно развалившегося Прошку, незнакомец нерешительно начал свой рассказ, из которого выяснилось, что его зовут Клюка и он так же, как и Перес, является портным. Только одна неувязочка – у веселого и обходительного господина Переса слишком много клиентов, хотя он и не придерживается стандартных канонов столичной моды и порой отказывается шить вещи, если считает, что они не подойдут его новой клиентке. А вот Клюка всегда готов пойти навстречу своим клиентам и сшить им любую вещь именно того фасона, который они пожелают, только вот заказы идут делать все равно почему-то к Пересу. Когда-то в этой части города портной Клюка был самым высокооплачиваемым и престижным мастером, но с тех пор, как сюда переехал Перес, дела у него стали идти все хуже и хуже. И за каких-то жалких пять лет все дела портного окончательно пришли в упадок, а сам Клюка люто возненавидел своего более удачливого конкурента. Именно поэтому он и решился на порчу дорогих платьев, стараясь подорвать сложившуюся безупречную репутацию своего врага и ввести его в большие денежные расходы. Уже несколько клиенток из новеньких, не получивших вовремя свои заказы, были переманены Клюкой клятвенным заверением быстрее и дешевле своего конкурента сшить эти самые платья. Клюке было несложно это сделать, так как у него уже были пошиты заготовки этих платьев, которые он сам же и испортил, пробравшись к Пересу в мастерскую.

– О-о, с каким наслаждением я резал практически готовые платья, сшитые этим выскочкой Пересом. А как я смеялся, когда он предлагал мне свою помощь и пытался объяснить, что я делаю не так. Это я-то! Подумать только, дипломированный специалист, признанный мастер своего дела должен учиться у какого-то заезжего подмастерья, недавно научившегося держать иголку в руках! В нашем городе о нем никто не знал, а мое имя было на устах каждой столичной модницы. Они считали за благо накопить деньги на новое платье и отстоять очередь, лишь бы я принял их заказ и пообещал сшить его им. Платье от самого маэстро Клюка – это звучало гордо! А сейчас на каждом перекрестке только и слышно: Перес, Перес, Перес! Тьфу, тьфу, тьфу!!! – Распалив самого себя, Клюка от ненависти начал плеваться и топать ногами. – Ненавижу-у-у…

Когда этот Клюка начал свой рассказ, он стоял лицом ко мне и не мог видеть, как в дверях пошивочной появился сам господин Перес. По мере всего услышанного на лице толстенького портного попеременно сменялась целая гамма разнообразных чувств, начиная от недоумения, жалости, неприятия и наконец заканчивая гадливостью.

– Хватит! Немедленно прекратите этот балаган!

Я даже не подозревала, что у этого безобидного старичка может быть такой решительный и строгий голос. После его резкой реплики Клюка перестал истерить и о-очень медленно повернулся к нему лицом, пылающим от ненависти. Кое-как справившись с собой и явно еще на что-то надеясь, Клюка спросил:

– Ты давно здесь, дружище? Я наболтал много чепухи этой девчонке, не бери в голову. Она угрожала мне своей дикой зверюгой, и я все это вынужден был сказать под давлением. На самом деле эта девчонка была подослана к тебе, чтоб навредить и поссорить нас…

– Довольно! Я слишком много всего наслушался за эту ночь. – Обратившись ко мне, господин Перес очень учтиво попросил: – Уважаемая Лика, не могли бы вы мне поспособствовать и вместе со своим траргом проводить этого… это… – махнув рукой в тщетной попытке подобрать соответствующий эпитет бывшему другу, он продолжил: – В общем, проводить за пределы моих владений.

Кивнув в знак согласия, я легонько подтолкнула Клюку в сторону выхода. Постаравшись побыстрее избавиться от этого слизняка, я захлопнула за ним дверь и с чувством хорошо выполненной работы вернулась в пошивочную, где меня ждал господин Перес.

– Ну что ж, надеюсь, на этом ваши неприятности закончились и вы остались довольны нашей работой? Платье цело, злоумышленник пойман…

– Конечно, конечно, милая девушка. О чем может быть речь? Вы все великолепно сделали! Назовите вашу цену, и я тотчас же все вам выплачу. – Портной был просто раздавлен предательством человека, которому он старался помочь от всей души, и сейчас в раздумье бесцельно перекладывал вещи со стола на стол. – Я ведь даже не подозревал, что своим делом могу кому-то доставлять неудобство. Как вы думаете, Лика, стоит ли это дело того, чтоб вот так терять друзей и приносить кому-то горе?

Глядя на этого человека, еще недавно просто фонтанировавшего новыми идеями и жаждой деятельности, а сейчас поникшего и раздавленного, я поняла, что нужно срочно что-то делать. Нельзя его так оставлять!

– Господин Перес, вы не должны так думать! Оглянитесь вокруг, люди, которые нуждаются в вас, ваших идеях, они же все рядом, и вы им нужны! По одному человеку, тем более такому, как этот Клюка, нельзя судить всех. Ваше главное отличие – это человечность! Он работал для того, чтоб побольше заработать денег, а вы стараетесь сделать мир лучше. Вот поэтому к вам и идут люди, они видят, что в ваших нарядах они становятся красивее, одухотвореннее. Вам доверяют и прислушиваются, а в такой столице, где очень много разных законодателей мод, это дорогого стоит.

– Вы так думаете? – Господин Перес наконец-то отвлекся от бесцельного созерцания окружающих вещей и поднял на меня взгляд, полный надежды.

– Безусловно! И вам должно быть стыдно за то, что вы даже на мгновение усомнились в деле, которому посвятили свою жизнь. – Глядя на постепенно оживающее лицо портного, я, неожиданно для самой себя заявила: – Вы что-то говорили по поводу оплаты? Я тут подумала, что, может быть, вы сочтете не слишком обременительным и сошьете для меня тот самый костюм для верховой езды, о котором упоминали в первые минуты нашего знакомства? Тем более что мерки вы все равно уже с меня сняли. – Идея, конечно, неплохая, тем более что гардероб-то мне нужно расширять. Если бы не одна проблема, а именно – очень большой дефицит в финансах. Но, как говорится, слово не воробей – вылетит, фиг поймаешь!

Судя по вернувшимся краскам жизни и заблестевшим в предвкушении своего любимого дела глазам мастера, тактику я выбрала правильную. Несмотря на ночное время, Перес развил просто сумасшедшую деятельность. А узнав, что никаких особых предпочтений у меня нет и я полностью полагаюсь на его мнение, он потащил меня в комнату с образцами тканей. Как я ни пыталась его убедить в том, что костюм «не горит» и я спокойно могу немного подождать, Перес совершенно не пожелал меня слушать. Самым главным его аргументом было:

– Я не могу оставаться в должниках у такой милой девушки! А потом, я давно мечтал сделать нечто необычное, выбивающееся из стандартных рамок, только никак не мог найти ту, которая не побоится бросить вызов обществу и показаться на людях в моем творении. – Перебирая рулоны с тканью и попеременно прикладывая их ко мне, он отобрал два образца. Изумрудного цвета ткань с переливами и чуть более тяжелая, густого, насыщенного темно-зеленого цвета действительно очень неплохо гармонировали друг с другом. Невольно заразившись энтузиазмом портного, я решила с ним проконсультироваться:

– Уважаемый господин Перес. Я хотела бы кое-что вам показать, но сначала вынуждена попросить вас пообещать мне, что вы никому не скажете, от кого вы это узнали. При условии, конечно, если это покажется для вас интересным и вы пожелаете использовать эти идеи в своей работе. – Меня уже давно мучил вопрос, что я буду делать со своим нижним бельем, так как единственная местная альтернатива – это корсаж и кружевные панталончики. Поэтому я решила, что сейчас самый лучший момент, чтоб прояснить эту ситуацию.

Заинтересованно посмотрев на меня, господин Перес уверенно кивнул и пообещал, что никто и никогда ничего от него не узнает. Получив нужные мне заверения, я начала расстегивать пуговицы на своей блузке.

– Милая девушка, что вы делаете?! Остановитесь немедленно! – Господин Перес в панике бросился меня останавливать.

– Вы не так меня поняли. – Засмеявшись, я постаралась объяснить смущенному портному свои действия: – Меня интересует, сможете ли вы сделать нечто похожее на мое нижнее белье? Дело в том, что я ни у кого такого не видела, а этот фасон для меня кажется наиболее удобным и привычным.

– Интере-эсно. Неужели вы сможете чем-то меня поразить? – Наконец-то сообразив, в чем дело, портной перестал испытывать неловкость и даже, наоборот, кинулся помогать мне расстегивать пуговицы.

– Ну что вы, господин Перес, я в состоянии справиться сама со своей одеждой.

Смеясь над таким рвением, я немного отстранилась и, отступив на шаг, сняла с себя блузку. Смущаться я и не подумала, так как ничего особенного в своем виде не находила. Никто же не смущается, приходя на прием к врачу? Вот и я не видела никакого смысла в этом, тем более что в моем мире никого такой формой одежды не удивишь. Да я думаю, что у нас никто не удивится, даже если ты будешь совсем без одежды. Поэтому я и стояла совершенно спокойно перед Пересом, расправив плечи и демонстрируя все особенности своего нижнего белья. Сказать, что он был заинтересован, – это не сказать ничего. Устройство современного женского бюстгальтера его настолько впечатлило и заинтриговало, что мне пришлось снять его с себя (предварительно накинув рубашку на голое тело) и передать портному для более тщательного изучения всех деталей, вытачек и т. д. и т. п. Пришлось и мне подключиться и объяснить настырному портному, что, как и для чего здесь предназначено. Перес был в полном восторге и сразу же загорелся попробовать сшить нечто подобное, а в качестве подопытного кролика, соответственно, должна была выступать я. Единственная загвоздка оказалась – это некоторые детали, которые невозможно нигде купить (крючочки, зажимчики…), но после минутного раздумья я предложила заказать их у кузнеца. Тем более что я даже знала, к кому можно будет обратиться. Драрг же как-то рассказывал, что один кузнец помогал им скрываться от своих сородичей. Так что они на пару (гном и кузнец) легко сделают нужные детальки и именно в том количестве, которое понадобится господину Пересу.

Мы еще долго рисовали на бумаге разные фасоны женской и мужской одежды (правда, рисовала все больше я, по ходу припоминая различные нюансы отдельных фасонов из мира моды), пока заглянувшее в окно солнышко не сообщило нам, что пора уже закругляться.

– Лика, вы просто настоящий клад для портного! Вы мне столько дали новых идей, что у меня уже руки чешутся попробовать что-нибудь воплотить. Скажите, а куда я смогу прислать ваш гонорар? – Совершенно оправившийся от испытанного потрясения, портной уже весело улыбался.

– Я остановилась в общежитии Академии. Моя комната на первом этаже, думаю, что Распорядитель подскажет, как меня можно найти. – Отойдя за ширму, я привела свою одежду в порядок, слегка пригладила волосы руками и вышла к господину Пересу, уже полностью готовая. – Думаю, что мы с вами очень плодотворно провели эту ночь, и я не хотела бы задерживать вас дольше необходимого, да и мне, честно говоря, уже пора отправляться в Академию, у нас сегодня официальное мероприятие по открытию учебного года.

– Так вы студентка? Немного неожиданно для меня, признаю. Я уж, честно говоря, решил предложить вам постоянную работу у меня, но раз такое дело… Подождите меня минутку. – Развернувшись, господин Перес быстро куда-то убежал, на ходу выкрикивая своего слугу. Минут через пять он вернулся с небольшим кошелем в руках, больше напоминающим дамскую театральную сумочку. – Возьмите, Лика, это вам за вашу помощь. И не вздумайте отказываться. Здесь совсем небольшая сумма, а этот кошель я сшил сам. Я заметил, что у вас нет такой нужной вещи, и решил исправить это недоразумение. Берите, берите и ни о чем не думайте. – Буквально всучив мне кошель, оказавшийся довольно-таки увесистым, Перес легонько придержал меня под руку, галантно открывая дверь. – Надеюсь, вы еще навестите старика и мы с вами немножко порисуем? Должен сказать, что у вас очень точные линии и достаточно четко сохраненные пропорции. Вы нигде не учились рисовать?

– Нет, господин Перес. Просто я с детства любила рисовать, вот и рисовала везде, где только могла, то, что вижу. И я обязательно вас еще навещу, вы даже не представляете, как много идей бродит у меня в голове. Может быть, вы их доработаете и осуществите, как знать?

– Может быть, все может быть… Вы очень необычная девушка, Лика. – Немного помолчав, он неуверенно продолжил: – Я, конечно, понимаю, что обещал никому ничего не говорить… вы не волнуйтесь, как я обещал, так и сделаю. Но, может быть, старику вы скажете, откуда у вас такие вещи и столько новых идей? Ведь вы же рисовали все это как будто по памяти, словно все это вы уже где-то видели. Я же просто умру от любопытства, если вы не сжалитесь и не откроете мне эту тайну!

– Ну что ж, пожалуй, я откроюсь вам. Почему-то мне кажется, что вы не станете использовать эти сведения во вред мне. – Я посмотрела на него в упор. – Дело в том, что Тарагон не является моим родным миром. Я пришла сюда из другого места, где живут совсем другие люди, у нас свои законы, своя одежда, своя еда. Как и почему я сюда попала… лучше не спрашивайте, все равно не смогу вам ответить, потому как и сама точно не знаю.

– Не переживайте, Лика, от меня никто ничего не узнает. И, честно говоря, что-то в этом роде я и подозревал. Приходите ко мне обязательно, двери моего дома всегда будут открыты для вас.

Тепло распрощавшись с забавным портным, я отправилась в Академию, удовлетворенно ощущая приятную тяжесть в кошеле.

Глава 10

Несмотря на раннее утро, вокруг вовсю уже кипела работа. Мимо меня прошла зеленщица с полной корзиной свежих пучков разных травок, спешащая, видимо, на рынок. Из соседней лавки вынырнул мальчишка, разносчик пекаря. Не удержавшись, я поманила его рукой и, выудив из своего кошеля пару серебрушек, отоварилась целым кульком горячих, только что из печи, ароматных пирожков с мясом, один из которых я пожертвовала Прошке, предварительно разломив его пополам и немного охладив. Рядом прогрохотала телега, груженная глиняными крынками молока с утренней дойки, и мы с Прошой прижались к стене дома, пропуская ее, а затем пристроились за ней в хвост. Так мы и продвигались не спеша, пока нам было по пути. Когда же телега остановилась около одного из богатых двухэтажных особняков, сложенного из белого камня, и возничий позвонил в колокольчик, привязанный к калитке, я не стала дожидаться его и просто свернула в ближайший переулок. Придя в Академию, я заметила, что здесь нет такого оживления и многие студенты еще отсыпаются после дороги. Покормив Прошку, я поднялась к ребятам, оставив своего котика в нашей комнате обгладывать огромный мосол. На третьем этаже царила тишина, и даже из комнат друзей не было слышно ни звука, если не считать богатырского храпа гнома. Честно поделив пирожки и положив их долю на стол, я на цыпочках вышла из комнаты и отправилась к себе в надежде хоть немножко вздремнуть после бессонной ночи. Моим надеждам сбыться не удалось. На первом этаже я нос к носу столкнулась с давешним блондинчиком, который маялся от безделья и явно не знал, чем себя занять. Именно по этой причине, заметив меня, он так явно обрадовался. Заступив мне дорогу, он оскалился в улыбке и процедил сквозь зубы:

– Куда же ты запропастилась? Я здесь поспрашивал о тебе, но никто мне так и не смог сказать, кто же из наших барышень привез с собой новую служаночку. Или, может быть, ты устроилась здесь работать? – Протянув руку, он попытался погладить меня по щеке, но я вовремя отшатнулась. – Не сопротивляйся, лучше сразу смирись с тем, что ты будешь моей.

– У тебя морда не треснет? И лапы свои грязные держи подальше от меня, если не хочешь их лишиться. – Я почувствовала, как в груди разгорается знакомый жар, захлестывая меня волной гнева. – Уйди с дороги, а то я за себя не отвечаю.

– Какие мы сердитые в гневе?! Ты мне так даже еще больше нравишься. Цыпочка!

– Господин Рик Черберн, я вижу, вы уже познакомились с новой студенткой? Что ж, тем лучше. Не хотелось бы прерывать ваше общение, но мне нужно поговорить с вашей собеседницей, и поэтому я ее у вас похищаю. – С этими словами к нам подошел Магистр Мерфиус, который встретил нас в первый день у ворот Академии, а сейчас незаметно появился в коридоре студенческого общежития.

Бесцеремонно отодвинув остолбеневшего от такого известия блондина, Мерфиус галантно предложил мне руку.

– Как это новая студентка? Разве она аристократка? – на удивленный возглас Рика никто из нас не обратил ровным счетом никакого внимания.

– Лика, мне тут Магистр Джулиус рассказал, что у вас есть самый настоящий боевой трарг, не могли бы вы мне его показать? Поймите меня правильно, просто трарги являются достаточно большой редкостью, и не каждый может похвастать таким приобретением, вот мне и захотелось самому убедиться в том, что Джулиус меня не разыгрывает. Но если для вас это в тягость, я могу зайти и попозже.

– Нет, что вы. Конечно, вы можете познакомиться с моим защитником, только я не представляю себе, как вы сюда втиснетесь. – Последнюю фразу я договорила, открывая дверь в свою комнату.

Развалившийся на полу Прошка действительно смотрелся очень эффектно, даже прикрытый своей иллюзией. И без того маленькая комната теперь не могла вместить уже больше никого, так как всю ее поверхность – а именно пол, занимали огромная кость и довольный, обожравшийся котяра.

– М-да, вижу, что в этот раз Джулиус меня не обманул. Трарг действительно существует, и это действительно совершенно выдающийся экземпляр. Вас что, поселили в эту комнатку? Как же вы здесь размещаетесь? – Мерфиус так и остался стоять в дверях, опасаясь сделать хоть один шаг, чтоб не наступить на какую-нибудь часть моего «котика».

– Ну для одного человека это вполне приличное помещение, особенно если учитывать, что оно предназначено только для ночевок. С Прошкой, конечно, немного тесновато, но мы уже приспособились.

Споткнувшись о вытянутую лапу, я с размаха плюхнулась на спину Прошке, который даже ухом не повел. А я что? Если ему все равно, то почему я должна мучиться? Вместо того чтобы встать, я, наоборот, устроилась покомфортнее и перевела взгляд на нашего будущего Учителя.

– И он вам позволяет так с собой обращаться? – Мерфиус, казалось, был в шоке.

– Да, а что здесь такого? Мой вес для него ничего не значит, так почему он должен быть против? – Я удивленно пожала плечами. – И вообще, я его воспитывала с самого маленького возраста, поэтому между нами и сложились такие теплые отношения. Повернувшись к Прошке, я потрепала его по загривку. – Правильно я говорю, малыш?

Извернувшись, этот нахал мазнул меня языком по носу, а потом как ни в чем не бывало начал вылизывать себе лапы.

– Да у вас просто талант! Я еще ни разу не слышал о таком полном взаимопонимании между хозяином и траргом. Это просто удивительно! Ну что ж, не буду больше вас отвлекать, отдыхайте. Только хотел попросить вас, передайте вашим друзьям, что официальная часть будет ровно в полдень, где вам сообщат о распределении на факультеты и вы сможете познакомиться со своими однокурсниками. А после официальной части в академической столовой запланирован праздничный обед. Очень советую прибыть, уверяю вас, что ничего общего с обычным меню он не имеет. Да и вообще, то, чем вас кормили до сих пор, можете не принимать во внимание. Во время учебы еда будет немного лучше, потому как теперь столовая начинает работать в полном режиме по причине прибытия всех студентов. – Заговорщически подмигнув, Мерфиус удалился, осторожно прикрыв за собой дверь.

Перебираться на кровать мне стало лень, тем более что не так уж и долго мне осталось отдыхать, и я устроилась поудобнее прямо на Прошке, аккуратно положив свою голову ему на лапы и зарывшись носом в мягкий, пушистый мех. Отрубилась я достаточно быстро, правда, не забыв перед этим попросить Прошу разбудить меня через два часа. Что снилось, сказать не берусь, так как абсолютно не помню, снилось ли мне вообще хоть что-нибудь. А вот то, что разбудил меня совсем даже не Проша, а громкий грохот и знакомые голоса за дверью, спорившие, стоит ли ее взламывать, или еще немного подождать, это абсолютно точно. Пришлось, чертыхаясь, вставать с пола и, наступая на Прошкины лапы, пробираться к двери. Распахнув дверь, я еле успела увернуться от несшегося прямо мне в лицо увесистого кулака Драрга.

Возмущению моему не было предела:

– Вы что, совсем очумели? И кто у нас такой умный, что решил мою дверь сломать? Кому-то некуда девать свою молодецкую удаль, так я сейчас быстро найду ему дело по силам! – Пока я ругалась на ребят, Прошка аккуратно подобрал все свои конечности и умудрился сгруппироваться в углу комнаты так, чтобы освободить для моих посетителей хотя бы пару метров, чем эти нахалы и воспользовались. Ввалившись в комнату, гном сразу же плюхнулся на мою кровать, которая под его весом жалобно застонала; драгол уселся на стул (единственный, между прочим); Дакк залез на письменный стол, а Лешек взгромоздился на широкий подоконник. Я осталась стоять посередине комнаты, совершенно не зная, куда теперь мне деваться. Оглядевшись по сторонам и поняв, что все сидячие и не очень места заняты (ну не залезать же мне на шкаф!), я с надеждой посмотрела на Прошку. Тот сначала сделал вид, что совершенно не понял моей мимики, но через минуту сдался, и в результате я устроилась лучше всех, расположившись на большом и мягком «диванчике».

– Та-ак, и где ты шлялась всю ночь? – устроившись, Дакк пошел в атаку.

– Это кто еще шлялся! Я, между прочим, всю ночь работала, деньги для нас зарабатывала, о чем вам на столе была оставлена записка. Только пришла домой и прилегла, а тут вы вваливаетесь. Отдохнуть рабочему человеку не дали, гады.

– О какой такой записке ты говоришь? Не было никакой записки. Может, все это тебе просто приснилось? Мы тут себе места не находим, думаем, куда ты могла подеваться, а ты спокойненько дрыхнешь здесь. Совести у тебя, Лика, нет совсем! И что это за работа такая по ночам? – Дакк подозрительно прищурил глаза.

– Лика, а где ты записку, говоришь, оставила? – Драрг непривычно тихо подключился к беседе.

– Как это где? На столе, конечно! Еще и камушком придавила, чтоб не улетел.

– Да что ты придумываешь! – начал возмущенно Дакк.

– Подожди, она правду говорит. – От смущения Драрг даже покраснел. – Когда мы вчера вернулись, я видел эту бумажку с какими-то каракулями. Только ничего не понял, ну и посчитал, что ничего важного в ней нет. В общем… выкинул я ее. – Драрг сидел, понурившись.

– Какие каракули? Что ты такое говоришь? Вообще-то у меня всегда был очень даже неплохой почерк. – Внезапно меня осенило. – Слушай, а ты читать умеешь?

Я даже не думала, что гном может еще сильнее покраснеть.

– Ну… как вам сказать… ну в общем… – Сдавшись под нашими требовательными взглядами, он очень тихо сказал, почти прошептал: – Нет, – и понурил голову.

– Ну теперь все ясно! Лика, ты извини нас, мы действительно очень сильно за тебя переживали. – Дакк покаянно развел руками.

– Да ладно, проехали. – Когда все выяснилось, злиться я уже не могла.

– А все-таки где ты ночью работала? – Дакк никак не мог успокоиться.

– Да Махлюнд подкинул работку. Очень выгодная оказалась. – Пришлось все в подробностях рассказать ребятам. – Одно только меня волнует, откуда взялся этот непонятный маг, снабдивший амулетом конкурента нашего портного. Насколько я поняла, такие вещи в Таринфе не практикуются и не приветствуются?

– Вообще-то ты права. Такое колдовство запрещено к применению, и всех, кого уличили в нем, ждут очень неприятные последствия. Думаю, тебе надо быть осторожнее, особенно если он узнает, что именно с твоей помощью его колдовство было разрушено. Как бы этот маг не начал на тебя охоту… – Дакк озадаченно посмотрел на меня.

– Да ладно тебе пугать меня! Надеюсь, все обойдется. Ты мне лучше скажи, как мы можем Драргу помочь? Нельзя же его оставлять неграмотным, он ведь так и учиться не сможет. – Я постаралась перевести стрелки с моей персоны на гнома.

– Да это как раз не такая уж и проблема. Надо обратиться к Магистру его факультета, а уж он все устроит. Насколько я слышал, достаточно нескольких занятий вкупе с определенными заклинаниями, и через недельку-другую наш друг свободно сможет читать и писать.

– Здорово, а мне так же можно? – Лешек наконец-то справился с моим окном и теперь разговаривал с нами, находясь наполовину в комнате, наполовину на улице. Что уж он там высматривал у меня под окнами, ума не приложу.

– Та-а-а-ак! Кто еще у нас не шибко грамотный? – Я грозно оглядела нашу веселую компанию.

Молча сидевший во время разговора Грагит робко поднял руку.

– Что, и ты тоже? – Дакк схватился за голову.

Внезапно ко мне в окно полезли какие-то ветки и за считаные минуты оплели весь проем. Пока мы стояли, разинув рты, и с ужасом смотрели на нашествие бешеных растений, солнечные лучи практически перестали пробиваться в комнату и у нас воцарился полумрак. Очнувшись, я закричала на увлекшегося лешего:

– Лешек! Ты что натворил? Это что за непроходимые джунгли у меня в комнате? Немедленно убери все это безобразие!

– Неужели тебе не нравится? А я так старался. Ты только посмотри, какая чудесная беседка получилась у тебя под окном. – Лешек обиженно поджал губы.

– И как я должна на это посмотреть? К моему окну теперь даже подойти невозможно, не то что в него выглянуть.

– Ну извини. Подумаешь, увлекся немного…

– Давай я тебе помогу. – Вытащив свой топорик, гном так обрадовался, что может им помахать, что я уже начала опасаться за сохранность мебели в моей комнате.

(Следует сказать, что, когда гном только переступил порог Академии, сразу было очень много возмущений, так как он пришел при полном параде, вооруженный боевой секирой, а Распорядитель категорически отказался его с ней пускать. После долгих споров удалось добиться разрешения носить за поясом в специальном кожаном чехле небольшой, но очень острый боевой топорик.) К счастью, миссия по расчистке окна проходила под непосредственным руководством Дакка, хотя участие в этом принимали все (ну, кроме меня и Прошки, с интересом наблюдавших за этим безобразием).

В один момент расчистив окно и дополнительно украсив стены моей комнаты какими-то вьющимися растениями с большими белыми цветами, все посмотрели на меня в ожидании похвалы. Подойдя к окну, я выглянула на улицу. Лешек не соврал: небольшая площадка под моим окном действительно превратилась в беседку, всю сотканную из живых растений, переплетающихся своими ветками и создающих зеленый купол, предохраняющий от солнечных лучей. К тому же внутри беседки цвели те же цветы, что и в моей комнате, источая тонкий аромат.

– Лешек, сделай, пожалуйста, снаружи беседки какие-нибудь колючки, а то боюсь, что все окрестные влюбленные парочки станут собираться под моим окном и тогда мне никакого покоя не будет от ахов и охов.

Хмыкнув, Лешек на минуту исчез из комнаты, перевалившись через подоконник, а когда появился снова, выставил вверх большой палец, показывая мне, что сделал все в лучшем виде. Ну и ну, надо завязывать со своими привычками, а то ребята уже набрались от меня разных выражений, а теперь еще и жесты мои стали перенимать.

От души поблагодарив ребят, тем более что мне действительно все понравилось, я предложила им собираться на официальное торжество. Заметив удивленные лица, пришлось срочно исправлять упущение и рассказывать им об утреннем визите Магистра Мерфиуса и обо всем, что с этим связано. Больше всего ребят порадовало сообщение о праздничном обеде и об улучшении питания в академической столовой.

– Ну наконец-то хорошие новости! Кстати, время уже подходит к полудню, нам случайно не пора? Мы свой праздничный обед не пропустим? – Гном вскочил с кровати, выражая полную готовность отправляться.

– Не пропустим, не переживай. Сначала будет распределение. Но вообще-то ты прав, и нам уже можно потихоньку выдвигаться. – Призывно махнув рукой ребятам, я решила не закрывать окно, тем более что Прошка оставался в комнате.

Официальное мероприятие лично на меня не произвело ровным счетом никакого впечатления. Что-то типа нашей праздничной линейки на первое сентября, с выступлением преподавателей и их напутственными речами. Правда, ребята стояли и с неподдельным интересом, я бы даже сказала – с душевным трепетом внимали всей этой чепухе, не забывая вертеть головами и пытаться отгадать, кто из окружавших нас студентов в будущем станет нашими однокурсниками.

После общей части всех студентов разделили по годам обучения, и уже тогда пошло распределение на факультеты. Оказалось, что первый год все обучаются по общей программе, кроме профильных предметов, для каждого студента своих. Как нам объяснили, именно Магистр с факультета, куда тебя определили, и будет в дальнейшем считаться твоим куратором. Грагита вместе с Драргом забрал к себе Магистр Мерфиус, и я искренне порадовалась за ребят. Он показался мне неплохим человеком. В Дакка вцепился всеми руками Магистр Гробикус, явно показывая, что этого ученика он никому не отдаст. Ну и ладненько! Неплохой вроде мужик, только чудной немного. Хотя Дакку это повредить вряд ли сможет. А вот вокруг Лешека завертелась круговерть. Однозначного решения по поводу его распределения не было. На этого студента предъявили права сразу двапреподавателя: Магистр Корни Дюа с Отделения травоведения и Магистр Джулиус Кордел с Факультета Стихийного Боя (ФСБ). После жарких дебатов была достигнута договоренность, что Лешек станет посещать сразу два факультета, правда, профильным все-таки назначили Отделение травоведения. Думаю, для нашего лешего это то, что ему нужно. Ну а меня сразу же забрал к себе Магистр Джулиус, категорично заявив, что эту студентку он точно никому не отдаст. Приятно иногда слышать о себе такие вещи. Вот какие мы все оказались востребованные, даже не верится, что такое возможно. Пока распределяли остальных студентов-первогодков по факультетам, я шепнула ребятам о необходимости сгонять в библиотеку, что мы и проделали, пока продолжалась эта тягомотина. Получив еще по одной внушительной стопке ученической макулатуры, теперь уже по профильным предметам, мы посчитали свой долг выполненным и, закинув все в окно моей комнаты, побежали к столовой. Драрг так волновался, что обед начнут без нас, что его нервозность невольно передалась и остальным.

Около столовой нас встретил уже знакомый всем Магистр Мерфиус. Оказалось, что сегодня именно он отвечает за первокурсников, а потому, махнув нам рукой, Магистр указал на самый крайний ряд сдвинутых столиков. Поблагодарив его, мы прошествовали к указанному месту и расселись за столами, где уже сидели несколько человек, видимо, наших однокурсников. Надо было видеть их лица, когда они поняли, кто с ними теперь будет учиться. Большинство из первокурсников сидели молча, наверное, потому что еще не знали всех порядков, царящих в Академии, но нашлись и такие, кому наш вид сразу начал мозолить глаза. Когда прошло первое удивление и вызванный нашим появлением ступор, дело взяла в свои руки одна красивая девица, побойчее всех остальных, а может быть, просто поскандальнее:

– Я что-то не пойму, в этом году первокурсников решили развлечь, наняв команду клоунов? – презрительно искривив губы, бросила эта девушка, одетая по последней столичной моде. – Что-то я не припомню, чтобы раньше практиковали нечто подобное. По крайней мере, мои сестры мне этого не рассказывали.

После ее слов многие посмотрели на эту девушку более уважительными взглядами. Семья, которая может себе позволить отправить учиться в Академию сразу нескольких детей, должна быть очень богатой, а это значит, что девушка автоматически переводилась в разряд очень перспективной невесты. Да и внешне она очень даже ничего, скрипя зубами, констатировала я. Длинные прямые волосы, иссиня-черного цвета были заколоты красивой бриллиантовой заколкой в высокий хвост. Тонкие черты лица, большие, слегка раскосые глаза и аристократический нос с небольшой горбинкой вкупе с умением глядеть и держаться свысока лучше всяких слов говорили о ее происхождении.

С левой стороны от этой девицы оказались два парня, судя по их внешнему сходству – родные братья, которые дружно засмеялись, выражая свое согласие со словами девушки. Оба парня были достаточно высокого роста, с какими-то невыразительными соломенными волосами и немного простоватыми лицами, но одеты они оказались тем не менее достаточно дорого, хотя и безвкусно. Их камзолы отличались слишком крикливой расцветкой и большим количеством различных рюшей и других украшений. Глядя на этих парней, больше всего похожих на двух каких-нибудь попугаев ара, я только пожала плечами, совершенно не воспринимая ребят всерьез.

– Госпожа Натиль Панадис, младшая дочь барона Панадиса. – Мило улыбнувшись, скандалистка протянула свою ручку братьям для знакомства.

– Э-э… очень приятно. Братья Корвус к вашим услугам. Это Джек, а я Николас… Николас Корвус, сыновья виконта Гардема Корвуса. – Один из парней, тот, что побойчее, принял протянутую руку девушки и галантно ее обслюнявил.

По крайней мере, мне именно так и показалось. Следом за ним эту же процедуру повторил и его братец.

Получив таким образом поддержку, девушка огляделась по сторонам, ожидая, когда кто-нибудь еще присоединится к начатой травле.

Рядом с этой модницей сидела уже знакомая нам девушка Роза, которая тактично промолчала, бросив сочувствующий взгляд на Лешека. А судя по заинтересованности, промелькнувшей в ее глазах, наш вампир Дакк произвел на нее особое впечатление. Да, наверное, не только на нее. Оглянувшись, я заметила, что и другие девушки поглядывают на него заинтересованно. Собственно, ничего удивительного. Это я уже привыкла к его виду, а вообще-то он выглядел очень даже впечатляюще. Высокий темноволосый парень, с хорошей, атлетически развитой фигурой, одетый в черный камзол, красиво обтягивающий его. Тонкие черты лица и легкая аристократическая бледность только добавляли нашему другу определенного шарма и загадочности. К тому же никто за нашим столом даже не догадывался, что он не человек, а вампир. Вот было бы визгу! А все дело в том, что, когда всех новеньких студентов вызывали поименно к подиуму и выдавали им персональные медальоны, нас обошли представлением, так как медальоны нам уже выдали раньше. Думаю, что это сделано было специально, чтоб не поднимать панику и волну негодования, по принципу: «Стерпится – слюбится».

Поэтому всё негодование в основном было направлено на нашего Лешека, так как все легко смогли его идентифицировать как обычного лешего, ну и за компанию к нему – на гнома и драгола. Меня, по причине принадлежности к человеческой расе, пока не трогали.

– С каких это пор у леших появились средства, достаточные для поступления в Академию? Или, может быть, ты грабил бедных путников и таким образом накопил денег на обучение? Подскажи, кого ты умудрился подкупить, чтоб у тебя признали наличие магической искры? Вы же совершенно бесполезные существа, только и можете, что пакостить бедным путникам. – Девушка демонстративно фыркнула, выражая свое презрение к бедному лешему.

Повернувшись к братьям, она требовательно посмотрела на них, ожидая бурной поддержки своих слов. Тот из братьев, который назвался Николасом, оказался чуть повыше ростом и немного посообразительней. Именно он и выступил с обличительной речью:

– Вы все правильно говорите, великолепная леди. Мне также не совсем понятно, что здесь могут делать драголы и гномы. Такими темпами в Академию скоро будут принимать всех без разбора. Хотя что я такое говорю, судя по всему, уже начали принимать.

– Вот именно! Что вы здесь делаете, мне тоже непонятно. – Натиль Панадис явно села на своего любимого конька, и теперь скандал стремительно набирал обороты. – Да-да, я вам говорю. – Девушка своим пальчиком указывала куда-то посередине между гномом и драголом. – Ваша задача – делать красивые украшения и ковать качественное оружие, а уж занятие магией оставьте для достойных людей (это она, видимо, себя имела в виду). Все равно я ни за что не поверю, чтоб у таких приземленных созданий, вернее, подземленных… – Натиль засмеялась, считая свое высказывание великолепной остротой, – может быть хоть капля стоящей магии. Так что вам лучше развернуться и дружно топать в свои горы!

Чувствуя, что эта барышня может еще долго морочить нам головы и поливать грязью моих друзей, я уже совсем было приготовилась сказать ей какую-нибудь гадость, но была остановлена легким прикосновением Дакка. Повернувшись к нему за ответом, я увидела, что он делает мне знаки, показывая куда-то за спину. Обернувшись, я решила подождать с выяснением отношений, так как к нашему столу подходил Заместитель Ректора – Магистр Джулиус Кордел. Выказывая ему уважение, все привстали со своих мест.

Только когда мы уселись за стол, Магистр Джулиус обратился к нам с речью. Он поздравил всех с началом учебного года и переходом на новую жизненную ступень, а затем как бы между делом сообщил:

– В этом году среди вас будут обучаться не совсем обычные студенты. Надеюсь, вы отнесетесь к этому с пониманием и должным терпением. Тем более что большинство из вас имеют глубокие аристократические корни, которые подразумевают, что ниже вашего достоинства опускаться до тривиальных дрязг и разборок. В любом случае вопрос с обучением вас всех… повторяю: ВАС ВСЕХ… решен окончательно и обсуждению на данном этапе не подлежит. – Обведя взглядом притихших студентов и сочтя, что соответствующее внушение было проведено, он мягко улыбнулся. – А теперь предлагаю всем хорошенько отдохнуть перед занятиями и отпраздновать ваше поступление. Приятного вам аппетита. – Развернувшись, Магистр Джулиус неспешным шагом удалился к столику преподавателей.

– Ничего себе! Нет, вы это слышали? – Видимо, девушка все никак не могла успокоиться, несмотря на внушение самого Магистра. Хотя и понизила немного голос, чтоб ее слова не долетали до преподавателей.

Постаравшись отрешиться от визгливого голоса этой напыщенной дуры, я с повышенным вниманием начала осматривать переполненную столовую. Посередине зала поставили столы, накрытые красной скатертью, для преподавательского состава. Ближе к выходу расположились старожилы из числа студентов. Какой это курс, понять было совершенно невозможно, так как возраст студентов решительно разнился, но то, что эти студенты обучаются в Академии не первый год, было понятно по их свободному поведению, выработанному привычкой к подобным мероприятиям. Среди них я заметила и знакомого блондинчика, сидевшего в окружении молодых людей, являвшихся, очевидно, его группой поддержки, так как они подобострастно заглядывали ему в рот и внимательно слушали самозабвенно упивавшегося своей славой парня. Что уж он им там травил, сказать не берусь, но громкий смех, периодически раздававшийся оттуда, долетал даже до нашего стола, хотя мы и находились в самом дальнем конце столовой.

Пока я рассматривала сидевших за соседними столами, за нашим образовалась целая баталия. Эта краля Натиль умудрилась всех переполошить, и теперь студенты разбились на две большие группы. Одна – большая – активно поддерживала Натиль, и студенты, примкнувшие к ней, возмущались такой несправедливостью, как обучение все последующие годы в одной компании с нелюдью. Часть ребят и девушек им возражали, не находя ничего особенного в том, чтоб учиться вместе, раз закон Академии это разрешает. Ну а самая большая часть просто самоустранилась от обсуждения такого животрепещущего вопроса, сделав вид, что у них масса других, более интересных вопросов.

Глава 11

Наконец-то в столовой появились все преподаватели, и после небольшой прочувствованной речи нам была дана отмашка к началу праздничного обеда. На столах, как по мановению волшебной палочки, появились тарелки, миски, блюда и вазочки, наполненные всякими вкусностями. Также в большом количестве были выставлены пузатые кувшины. Сразу несколько рук потянулись именно к этим кувшинам. Наш гном оказался самым проворным и умудрился схватить сразу два кувшина, что он нам с гордостью и продемонстрировал. Каково же было его разочарование, когда выяснилось, что во всех кувшинах налит самый обыкновенный сок, хотя и очень вкусный. Громкий голос, разнесшийся по всей столовой от столов преподавателей, только подтвердил это. Грустно переглянувшись, ребята накинулись на еду, чтоб наесться впрок. Тут меня под столом кто-то толкнул. Оглянувшись, я заметила, что Драрг активно делает мне какие-то знаки, наклонившись к нему, я услышала его громкий шепот:

– Лика, ты посмотри на другие столы! Судя по всему, только нас обделили, остальные-то вовсю веселятся!

Посмотрев на другие столы, я заметила, что там студенты, скорее всего, были хорошо осведомлены о сложившемся безалкогольном порядке, а потому заранее позаботились о том, чтобы не сидеть за накрытым столом, попивая только сок. И только наш стол оказался обделен, так как никто из нас и не предполагал такого коварства преподавателей. Глядя на унылые лица однокурсников, я начала усиленно думать, можно ли что-нибудь сделать для того, чтобы поправить ситуацию. Вспомнив курс химии, я отобрала у грустного гнома кувшин с яблочным соком и постаралась выделить его структуру. Видимо, благодаря водяному браслету, который связывал меня с водной стихией, процесс пошел достаточно легко. И в считаные минуты мне в нос шибанул запах перебродившего яблочного сока. Сделав небольшой глоток, я поняла, что нужно срочно внести некоторые дополнения. Подозвав официанта, я сделала заказ, который поверг его в кратковременный ступор:

– Любезный, а не могли бы вы принести мне сахарку, ну… вот примерно с эту плошечку? – Я показала рукой на салатную миску килограмма этак на три.

Пришлось еще раз повторить свою просьбу, так как домовой, который исполнял функцию официанта, обслуживающего наш столик, решил, что ему послышалось. Подождав, когда он принесет мне заказанное (кстати, вместе с ним пришли и два его друга, видимо, для того чтоб посмотреть, что я собираюсь делать с доставленным), я стала понемногу подсыпать сахар в получившееся молодое яблочное вино. Просто с первого раза я упустила тот момент, что натуральное вино получается немного кисловатым и, чтобы сделать его более удобоваримым, нужно добавить немного сахарку. Именно это я и сделала. А заказала сахара побольше на тот случай, что если у меня все получится, то одного кувшина явно не хватит, а значит, сахар еще понадобится. Попробовав, осталась относительно довольна его крепостью и вкусовыми качествами. Еще немного подправив напиток, удалив запах бражки и слегка его облагородив, я, преисполнившись гордости, протянула свое творение гному. Тот сидел рядом как на иголках и все принюхивался, стараясь понять, что я такое вытворяю.

– Это что, можно пить? – Драрг с опаской заглянул в кувшин.

– Можно, можно. Пей, не отравлю.

Понюхав напиток, Драрг поднял на меня глаза:

– И что это такое?

– Слушай, тебе название важно или качество? – Я с возмущением посмотрела на гнома. – Сидр это называется!

Сделав первый глоток, гном присосался к кувшину намертво, и я поняла, глядя на то, как гуляет его кадык, что никто, кроме гнома, попробовать мой напиток не сможет, так как отнять этот кувшин у Драрга не представляется возможным. Видимо, то же самое поняли и остальные, так как за его действиями с интересом следили все, кто сидел поблизости и так же, как и мы, страдал от отсутствия более крепких напитков. К тому же компания домовых тоже осталась стоять на месте, наблюдая за развитием событий. Дакк кинулся к гному отнимать почти пустой кувшин, а домовые решили ему в этом помочь, и с нашей стороны стола завязалась дружеская потасовка. Результатом этого стал фингал под глазом у Дакка и большая шишка у гнома на темечке. Ну фингал-то прямо на глазах рассосался, благодаря бешеной вампирьей регенерации под завистливым взглядом Драрга. Да и домовые наши не пострадали, если не считать разбитого кувшина. Пришлось мне срочно улаживать конфликт, скрипя зубами и колдуя сразу над двумя кувшинами, которые подсунули мне обиженные домовые. Уже зная, в какой последовательности нужно действовать, я достаточно быстро изготовила сидр и в качестве компенсации отдала один кувшин обрадованным домовым, те очень бережно его куда-то моментально уволокли. Хозяйственные, блин! Второй кувшин быстренько экспроприировал Дакк, мотивируя тем, что он пострадавшая сторона и ему положена компенсация.

– Ликочка, а как же мы? Нам тоже попить хочется! – Лешек заискивающе посмотрел на меня.

– Попить или выпить? – Я с ехидством посмотрела на лешего. – И вообще, из чего я должна, по-твоему, готовить сидр, когда у меня даже сока нет?

– Хм, это я не подумал. – Лешек повертел головой в поисках свободного кувшина с соком, но, к его огромному сожалению, большая часть кувшинов уже была пуста, а те, в которых еще что-то плескалось, находились рядом с мисс Натиль и ее ухажерами, что автоматически лишало их статуса привлекательности.

По искоса бросаемым взглядам наших однокурсников мне стало понятно, что их очень заинтересовали наши химические опыты и они не прочь присоединиться к нам, вот только не знают, как это сделать, особенно после выступлений этой госпожи Натиль. Однако я особым альтруизмом не страдаю, а потому облегчать им процесс примирения не собиралась. Тут я почувствовала, как меня кто-то толкает в бок. Повернувшись, увидела рядом со своим стулом целую компанию домовых.

– Девушка, нам очень понравился ваш сок, и у нас есть к вам деловое предложение. Мы обеспечиваем вас любым соком в любом количестве, равно как и сахаром. Но с вас будет ровно половина всего переработанного продукта. Если вы согласны, то первая партия сока через одну минуту будет у вас.

– Ну-у, в принципе, я не против, есть только одно дополнение. Если этот сок мы просто выпьем, так сказать, в непереработанном состоянии, надеюсь, вы это считать не будете? И если я начну экспериментировать и у меня что-то не получится…

– Мы же все понимаем, а потому не будем в претензии ни за выпитый сок, ни за провал эксперимента. – И тут же, заинтересованно наклонившись ко мне, домовой, который обслуживал наш столик и проводил все переговоры, спросил: – А что вы еще можете сделать? Что-нибудь покрепче можете?

Я пожала плечами в задумчивости:

– Можно попробовать… – В голове начал всплывать рецепт кальвадоса, и мне захотелось попробовать свои силы. Чем черт не шутит, а вдруг получится? – Дубовую бочку найти сможешь? Только чтоб без единого гвоздя и не очень большую, а то припрете сейчас бадью, как для купания. Имей в виду, вам же еще мне свежего яблочного сока притаскивать на весь этот объем и даже больше, с учетом перегонки.

– С учетом чего? – Главный домовой уже успел отдать соответствующие распоряжения и теперь внимательно следил за моими манипуляциями, как я делаю из тривиального яблочного сока нетривиальный сидр.

– Не бери в голову, это сложно объяснять. Ты мне лучше скажи, как тебя зовут, а то как-то неудобно к тебе обращаться. Насколько я поняла, нам с тобой предстоит очень тесное общение, и мне нужно знать, как тебя звать.

Вот теперь домовой удивился. Вернее, не так – он УДИВИЛСЯ. Мне даже пришлось слегка его потрясти, так как он просто впал в ступор и немигающим взглядом смотрел куда-то в пространство. Через минуту он отмер и начал подозрительно часто моргать увлажнившимися глазами.

– Э-эй, ты чего? – Я щелкнула пальцами у него перед глазами. – Может, я чего не так сказала, так ты извини, я не специально.

– Ты извинилась! – Домовой посмотрел на меня еще более удивленно и покачал головой. – А еще ты спросила, как меня зовут! Нас же здесь практически никто не замечает. Только командуют: Принеси! Подай! Отнеси! Ты первая, кто отнесся к нам с уважением, и даже поинтересовалась моим именем. – Домовой вытер уголок глаза краем чистого передника. – А зовут меня Тимопрандиктон. Это если сокращенно.

– М-да-м… знаешь, боюсь, мне будет затруднительно это выговаривать. Может, ты согласишься на еще более сокращенный вариант? Ну к примеру… Тимка? – Я с ужасом подумала, что если он не согласится, то я ни при каких обстоятельствах не смогу выговорить это слово, и мое реноме будет безвозвратно испорчено.

К счастью, мне повезло. Немного подумав и покатав на языке свое новое имя, домовой согласился, серьезно кивнув мне. Чтоб скрепить наше соглашение, я предложила ему распить с нами кувшинчик отличного сидра. С каждым разом он у меня получался все лучше и лучше, что все и отметили, с моей легкой руки чокнувшись и выпив по стаканчику за знакомство. Благодаря Тимке, около нашей компании уже стояла внушительная двухъярусная тележка с кувшинами, полными сока. А благодаря мне, уже весь нижний ярус был заставлен кувшинами с яблочным сидром самого отменного качества. Холодненький, с небольшой кислинкой, свежим яблочным ароматом и легкими воздушными пузырьками, лопавшимися на языке, – именно такой, как мне нравится. К Тимке, которого мы уже усадили между собой, притащив свободный стул, подбежал еще один домовой и что-то шепнул ему на ухо. А уши у домовых были – закачаешься. Большие, покрытые легким пушком, расположенные не как у людей, а ближе к макушке, они забавно поворачивались в стороны, независимо друг от друга. Выслушав своего подчиненного, Тимка повернулся ко мне:

– Лика, нужная тебе бочка найдена, только есть небольшая проблема. Она на двадцать литров, и протащить ее в зал незаметно от преподавателей, боюсь, даже у нас не получится.

– Ничего страшного. – Отодвинув стул, я вышла из-за стола. – Давай веди, где вы ее оставили.

За нами с Тимкой увязались и ребята. Я бы даже сказала, что сопровождающих стало немного больше, так как кое-кто из однокурсников также решил к нам присоединиться и тихонько топал в арьергарде. Процессия получилась еще та, особенно смешно было видеть удивленные глаза преподавателей, когда мы с независимым видом проходили мимо них. В подсобное помещение в результате набилось народа – не продохнуть. Пришлось попросить всех освободить помещение, но народ далеко уходить не пожелал. Все расползлись по соседним комнатам и оттуда выглядывали во все щели, стараясь не пропустить ни одного этапа из проводимого эксперимента. Что это будет за эксперимент такой, народ уже был осведомлен, а потому проявлял живейшую заинтересованность.

Бочка оказалась из-под какого-то вина, а посему вполне мне подходила. Освидетельствовав огромное количество сока, уже приготовленного в большом чане, я быстренько переделала его в сидр, а затем задумалась, где и как мне его перегнать. Тем более что это потребуется сделать даже дважды. Наконец, справившись и с этой задачей, я получила на выходе значительно меньше спирта, чем предполагала бочка, а потому пришлось срочно доводить мою крепкую гремучую жидкость до нужного объема. Закупорив бочку со свежеполученным спиртом, я задумалась о процессе настаивания. Нужно было как-то умудриться «поторопить» все естественные процессы по настаиванию моего будущего кальвадоса. Ждать несколько лет в подсобном помещении кухни, думаю, никто из нас не будет. Усевшись в позу лотоса, я постаралась проникнуть в структуру бочки и соединить ее со структурой яблочного спирта. Вспомнив химию, представила, как молекулы проникают друг в друга и начинают «дружить». В общем, очнулась я только тогда, когда Дакк не очень нежно начал меня трясти.

– Ты что, обалдел? Я тебе не дерево, и с меня яблоки не сыпятся! – Я с раздражением скинула его руки со своих плеч.

– Лика, я уже пять минут пытаюсь привести тебя в чувство, а ты сидишь, как неживая и только сверлишь взглядом эту проклятую бочку. Ты вообще как себя чувствуешь? – Дакк с обеспокоенным видом заглядывал мне в лицо.

– Да все со мной нормально! Спасибо, конечно, что ты так за меня волнуешься, но я уже в полном порядке. Давай лучше посмотрим, получилось у меня что-нибудь или нет. – Я с замиранием сердца ждала, пока подскочивший гном снимал крышку с бочки и зачерпывал стаканом плескавшуюся там темную жидкость. Осторожно понюхав, он легонько лизнул, а потом решившись, одним махом опрокинул в себя весь стакан. Зажмурив глаза, Драрг лихо крякнул, занюхал своей бородой и с ТА-А-АКИМ уважением посмотрел на меня, что все стоявшие вокруг него тут же поторопились найти для себя соответствующую емкость. В одну минуту все стаканы и кружки в ближайшем окружении были разобраны. Пришлось даже рявкнуть на них и наложить строгий запрет на этот напиток. Приунывших ребят я успокоила, что это ненадолго и скоро все смогут поучаствовать, а сама обратилась к нашему домовому:

– Тимка, если ты не хочешь в скором времени получить на своей кухне груду бесчувственных тел, упитых до невменяемого состояния, немедленно организуй соответствующую закуску. И чем она будет обильнее и сытнее, тем лучше.

Понятливо кивнув, Тимка махнул рукой, и вокруг нас словно сами собой стали появляться разнообразные закуски. Бараньи ребрышки, жареная оленина, печеный гусь, пирожки, жареная картошка, несколько видов сыра и что-то там еще, я даже не смогла все рассмотреть и идентифицировать. Могу только с уверенностью сказать, что у преподавателей стол поскуднее был, чем в результате у нас получился. Оглядев все это изобилие, я сделала отмашку и предложила поднять рюмки-стаканы-кружки, что все с огромным удовольствием и проделали, втихаря принюхиваясь к тому, что в них было налито. Выпив, повели себя по-разному: Лешек радостно зажмурил глаза, ему явно понравился напиток, а вот у Грагита выступили слезы, и он начал надрывно кашлять, пока добрый Драрг не постучал ему по спине.

Правда, после помощи гнома Грагита пришлось вытаскивать из-под стола, куда он улетел от его дружеского шлепка. Дакку, судя по всему, мой напиток оказался ни так ни сяк, так как он выпил его, словно стакан с водой, и даже не поморщился. Троице молодых аристократов, потихоньку присоединившейся к нашей дружной компании, кальвадос понравился. Впрочем, как и команде домовых, принимавших активное участие в его дегустации. После второй рюмки народ накинулся на еду, и некоторое время вокруг было слышно только хрумканье, чавканье и просьбы передать то ножку гуся, то вон тот румяный пирожок. Только Грагит решил себя ограничить в алкогольных возлияниях и персонально для себя заказал кувшинчик с холодным сидром, который ему очень понравился в отличие от крепкого кальвадоса. Впрочем, это и не удивительно, если принимать во внимание его предыдущую жизнь в родных пещерах, где простых драголов ограничивали во всех излишествах, обеспечивая только самым необходимым, а в этот перечень спиртные напитки, естественно, не входили.

Веселая пирушка, в которую превратилось официальное мероприятие, набирала обороты. Спустя каких-нибудь два часа в помещении стало не протолкнуться и все вокруг вели себя легко и непринужденно, о чем свидетельствовал веселый смех и пьяные заверения в вечной дружбе. Внезапно меня кто-то подергал за штанину:

– Лика, а, Лика!

Я посмотрела на домового Тимку, который явно был чем-то сильно озабочен.

– Ну чего тебе? Не видишь, люди культурно отдыхают…

– Я боюсь, что скоро этому отдыху придет конец, а мне как старшему над домовыми будет большой нагоняй. Преподаватели беспокоятся, куда пропала половина первокурсников, и собираются отправляться на их поиски, потому как выходящими из столовой их никто не видел.

– О какой половине ты говоришь, с нами же только трое были? – Я озадаченно огляделась по сторонам и обалдела. Оказывается, незаметно для меня сюда действительно переползло немало новеньких, именно поэтому и стало так тесно. – Откуда они все здесь взялись?

– Девушка, а, девушка! Вы так прекрасны, давайте выпьем этого божественного напитка и познакомимся поближе? Позвольте представиться, барон Ляфонт к вашим услугам. – На меня смотрел слегка покачивающийся парень лет двадцати со светлыми волнистыми волосами до плеч и совершенно пьяным, стеклянным взглядом.

– Та-ак… Если нас здесь застукает Ректор или его Заместитель, думаю, что нам не поздоровится. Тимка, быстро прибери здесь и линяй отсюда по какому-нибудь важному поручению. Надеюсь, это ты сможешь организовать? – Получив утвердительный кивок, я продолжила, совершенно игнорируя любвеобильного однокурсника: – Аккуратненько вылови моих охламонов и доставь их в соседнюю подсобку. Ну из которой еще есть выход на задний двор, а я подожду их там. Это реально сделать?

– Не беспокойся, сейчас мы их туда переправим, ты даже моргнуть не успеешь. – Успокоив меня, домовой испарился, затесавшись в самую гущу толпы.

Тимка не обманул, и вскоре в подсобку стали прибывать мои друзья один за другим. Первым доставили Дакка, причем абсолютно трезвого, чего не скажешь о гноме и лешем, которые упились в зюзю и совершенно не понимали, куда и, главное, зачем их притащили. Увидав нас с Дакком и Грагитом, эта сладкая парочка очень обрадовалась, словно сто лет нас не видела, и дружно в один голос потребовала это дело обмыть. Пришлось пообещать им продолжение банкета, но немного в другом месте, куда мы сейчас и отправимся. Заинтригованные гном с лешим дали себя увести, предварительно потребовав на всякий случай прихватить с собой пару кувшинчиков кальвадоса. Пришлось подчиниться, а то их с насиженного места было не сдвинуть. Когда мы уже покидали подсобку, я услыхала голос Заместителя Ректора, в котором звучали нотки удивления вперемешку с праведным возмущением. Не знаю, услышал его еще кто-нибудь, кроме меня, или нет, так как гам стоял такой, что хоть затычки в уши вставляй. Уже выйдя на улицу, я почувствовала, как кухню с подсобными помещениями накрыла волна какого-то заклинания, и после этого послышались сдавленные охи и ахи. Подталкивая в спины еле плетущихся друзей, я постаралась быстрее покинуть место нашей дислокации. Подмигнув Дакку и получив ответный кивок, мы слаженно переправили громко разглагольствовавших о пользе крепких спиртных напитков друзей в их комнату, причем подъем на третий этаж был поистине геройством с нашей стороны. Не зная, как мне успокоить не на шутку разошедшихся друзей, я беспомощно посмотрела на Дакка. Ну в самом деле, не оглушать же мне их дубиной по голове, чтоб привязать к кроватям и быть спокойной, что их никуда не понесет на подвиги? Поняв мои метания, Дакк успокаивающе похлопал меня по плечу и, повернувшись к нашим пьянчужкам, сделал пасс рукой в их сторону, после чего они упали там же, где и стояли, и слаженно захрапели. Удивившись, я потребовала ответа:

– Ну и как это понимать, как ты это сделал? Что еще я о тебе не знаю?

– Да ничего особенного, подумаешь, наслал сонные чары… – Дакк невозмутимо пожал плечами. – Между прочим, это практически любой вампир умеет. Проспятся, даже и не вспомнят, как здесь очутились.

– Ну раз так, то перетаскивайте их на кровати, а мне как девушке больше пяти килограмм поднимать не разрешается. – Махнув обескураженному вампиру ручкой, я пошла к дверям. – Чао! Увидимся на первой паре.

Придя к себе в комнату, я остаток вечера провела за разборкой учебников и рассортировкой их по кучкам и последующим складированием на полки шкафа. После чего, совершенно измотанная, завалилась спать, попросив Прошку разбудить меня завтра в восемь утра.

Как оказалось, могла его об этом и не просить. Ровно полвосьмого в комнате раздалась такая оглушительная сирена, что ее не услышал бы, наверное, только мертвый, и то вряд ли. Быстро собравшись, я решила зайти за ребятами, все равно первые занятия у всех первокурсников одинаковые, а если буду их ждать внизу, то мы, пожалуй, так и на завтрак опоздаем. Когда я поднялась, все мои самые худшие подозрения оправдались на все сто. После вчерашней попойки гном и леший, охая, сидели на кроватях и держались за головы.

– Кто-нибудь завтракать идет? – Судя по всему, мой вопрос явно был не в тему, по крайней мере, пока они в таком ужасном состоянии. – Может, попробовать вас полечить? – проговорила я задумчиво, меж тем уже примеряясь к ауре гнома.

– А может, не на… Ой, кажется, полегчало. – Драрг удивленно помотал головой, сначала осторожно, а затем с радостным удивлением. – Вот спасибо! Ну все, теперь я твой должник!

– А меня так мо-ожно? – Тихо постанывая, больной Лешек поднял на меня жалостливые глаза.

– А ты не хочешь сам попробовать? Все-таки твоя магия очень близка по сути к природной, а все мы в какой-то степени часть этой самой природы. Может, решишься? А я тебя подстрахую. – Мне захотелось помочь Лешеку и немного расширить его способности.

А то заставят его заниматься только корешками и травками, а я уже сейчас чувствую, что он может быть способен на большее.

За последнее время мои способности к магии стали стремительно развиваться, и я не всегда успевала разобраться в том, что могу. Ночные уроки с моим самым первым Учителем в этом мире – драконом все больше сводились к муштре с мечом, арбалетом и метанием ножей, чередуясь с обучением концентрации энергии и правильным ее распределением. Иногда он показывал мне какое-нибудь новое заклинание, но никогда из боевого арсенала. Таким образом, мое обучение магии шло полным ходом, не успев начаться в самой Академии.

Объяснив, как смогла, саму суть изменений, которые он должен произвести с собой, я стала с интересом следить за его действиями. Вылечившийся гном, Грагит и совершенно здоровый Дакк также уселись поудобнее и стали наблюдать за бедным лешим как за подопытным. А тот сначала запыхтел, потом надул щеки и покраснел. Только когда я уже решила, что у него сейчас пойдет пар из ушей и он закипит как чайник бабы Дуси, Лешек вдруг резко сдулся и облегченно перевел дыхание.

– Что, неужели получилось? – Драрг просто горел желанием узнать об успехах своего вчерашнего собутыльника.

– Представь себе! – Лешек просто увеличился в два раза от раздувавшей его гордости.

– Живем! Этот успех нужно отпраздновать! Грагит, друг, посмотри, там ничего не осталось? – Гном помахал ручкой в направлении кувшина, стоявшего на подоконнике.

Пришлось срочно пресечь эти поползновения:

– А ну прекратить! Если кто-то запамятовал, то придется немного прочистить ему мозги. У нас сегодня первый день занятий, и если мы не поторопимся, то опоздаем на завтрак и пойдем на занятия голодными. А обед будет еще о-очень не скоро.

– Бедный я, бедный! Дома учили, здесь учат, еще и ты губишь всю мою инициативу на корню. – Гном грустно поднялся с кровати. – Ладно, я готов, а то все съедят без нас, а учиться на голодный желудок я категорически отказываюсь.

– Твою б энергию да в мирных целях. – Чувствовала я себя препаршиво. Словно в детском саду не даю детишкам играть в кубики. – Имей в виду, Драрг, что, когда пойдете на факультатив по своим артефактам, Грагит будет на твоей совести. Не вздумай его потерять.

Зайдя в столовую, я поразилась, как быстро команда домовых сумела привести в порядок такое большое помещение после вчерашних гуляний. Просто незаменимые работники! Заметив нашу компанию, к нам подбежал один из домовых и проводил к столику у окна, где сразу же появились тарелки с каким-то овощным салатиком и белковым омлетом.

– Ну что ж, по крайней мере, выглядит это действительно получше, чем та размазня, которой пытались тебя раньше накормить. – Я посмотрела на гнома, с тоской обозревающего поданный завтрак. – Что тебя опять не устраивает?

– Да ничего… Вот только хотелось бы чего-нибудь посущественней. Все-таки моя комплекция не подразумевает питание одним силосом. Так я, пожалуй, и молот держать не смогу, сил не хватит. – Повернувшись к пробегавшему мимо домовому, Драрг схватил его за край рубашки. – Милейший, а мяска нельзя ли принести? Мне, знаете ли, этого маловато будет. С таким питанием я до обеда вряд ли дотяну.

– Сожалею, но рацион питания студентов утвержден лично господином Ректором, и изменять его по вашему желанию или своему собственному я не имею права. Так же как и увеличивать порцию. Вот если господин Ректор отдаст такое распоряжение по поводу вашей персоны, уважаемый гном, я с удовольствием принесу вам то, что вы заказываете. – Выдав эту тираду, домовой аккуратно по одному отцепил пальцы Драрга от своей рубашки и побежал дальше по своим делам.

Драрг поднял на меня растерянный взгляд:

– Лика, что мне делать? Я же на таком питании похудею. А ты когда-нибудь видела худого гнома? Да меня же засмеют в клане, когда увидят!

– Ладно, не переживай. Я попробую что-нибудь придумать, но не сегодня. Так что давай по-быстрому съедай то, что тебе дали, и пошли знакомиться с Учителями. Надеюсь, что за один день ты не похудеешь.

Быстро покончив с завтраком, мы отправились на поиски своей аудитории. К счастью, искать долго не пришлось, и уже через пятнадцать минут мы входили в класс, так напоминающий любое стандартное учебное заведение. Разве только то, что парты были рассчитаны отнюдь не на малышей, и рассаживаться нам предлагалось строго по одному.

– Прошу всех занять свои места. – Подождав, пока мы суетливо расселись, преподаватель продолжил: – Сегодня у вас первое занятие по прикладной магии, и вести его буду я – Магистр Чермен. Я вам расскажу о самой сути магии, управлении ею и правильном применении. Для начала пусть все закроют глаза и постараются сконцентрироваться, отринув все посторонние мысли. Постарайтесь увидеть внутренним взором энергетику, наполняющую этот класс. – Проходя между рядами, Магистр Чермен внимательно вглядывался в своих новых учеников. – Так, хорошо… отлично… нет, я попросил не думать ни о чем, кроме магической энергии вокруг нас, а вы, господин хороший, судя по колебаниям вокруг вас, до сих пор переживаете приключения в каком-то борделе. – После этих слов Учителя ребята в классе разразились веселым смехом, а покрасневший парень молча уткнулся носом в парту. – Дойдя до Лешека, Магистр опять притормозил, пробормотав: – Да-а, судя по всему, вы видите энергетику несколько однобоко. Придется поработать дополнительно по расширению вашего диапазона. – Дойдя до меня, Магистр Чермен сначала прошел мимо, одобрительно кивнув, затем притормозил и вгляделся более внимательно. – Удивительно полная картина. Пожалуй, даже я не смог бы лучше… Странно…

Хорошо. Теперь мысленно потяните эту энергию к себе и скатайте ее в клубок. В ящике каждого стола лежит по небольшому хрусталику. Возьмите его в левую руку и резким движением другой руки пошлите готовый клубок магической энергии прямо в середину хрусталика. Не торопитесь. Если не получилось с первого раза, попробуйте еще, и у вас обязательно получится. – Глядя на вовсю старающихся учеников, Магистр Чермен только тяжело вздохнул, и мне вдруг показалось, что я читаю его мысли:

«Как же мало тех, кто по-настоящему к концу обучения сможет чего-то достигнуть. Не просто выучить основы, а иметь возможность стать Магистром или хотя бы сдать на бакалавра. Пожалуй, у вон той странной девочки есть неплохие задатки, ее хрусталик прямо светится от переполнившей его энергии, еще чуть-чуть и…»

– Осторожней!

Пожалуй, Магистр Чермен опоздал со своим предупреждением, и хрусталик, лежавший на моем столе, просто разлетелся вдребезги.

– Ну вот, столько энергии без пользы израсходовали, – грустно констатировал Чермен. – Забыл вас предупредить, этот камушек – не очень качественный горный хрусталь, способный в небольших количествах накапливать магическую энергию. Если он начинает внутренне светиться так, что будет резать глаз, и пульсировать, значит, вы переборщили с закладкой. Самыми лучшими сосудами и носителями магической энергии являются драгоценные камни. Притом чем качественнее и дороже камень, тем лучшим накопителем он может стать. Кстати, вот у вашего товарища достаточно интересный накопитель получился. – Магистр указал пальцем на Лешека, хрусталик которого в магическом диапазоне светился исключительно зеленым. – Это же просто кладезь чистой природной энергии! Редко кто может так разделить потоки, чтоб выделить одну-единственную линию без всяких примесей. Ладно, сдавайте то, что у вас получилось, и не забудьте себя назвать. Могу вас обрадовать, сегодня был первый урок и первый зачет. Так что, в зависимости от того, что у вас получилось, вы и получите оценку. В конце каждого месяца у вас будет промежуточный экзамен с практическим заданием, ну а сессия – это само собой.

Обернувшись, Магистр Чермен задумчиво посмотрел на меня.

– Я, конечно, могу поставить вам зачет по этому заданию, но как бы другие преподаватели не взбунтовались, решив, что на моих уроках к вам особое отношение…

– Да не вопрос. Дайте мне еще один хрусталик, и я вам его быстренько наполню. Вы мне поставите зачет, и мы разбежимся, довольные, по своим делам. У меня через пятнадцать минут следующий урок, и опаздывать на него не хочется.

– Однако вы очень самоуверенная девушка. Неужели думаете, что если у вас один раз так удачно получилось, то вы теперь можете это делать всегда, когда пожелаете? – Магистр Чермен скептически усмехнулся.

– Да-а, если мы так будем стоять и препираться, то я на урок точно опоздаю.

Я посмотрела по сторонам в надежде обнаружить хоть что-то, что могла бы использовать в качестве накопителя. Когда уже решила, что ничего не выйдет, мой взгляд случайно зацепился за запонки на рубашке преподавателя. Вернее, на вставки в этих запонках. Они были из «брюликов»! Неплохо платят Учителям в Академии, не то что в наших российских школах. К этому моменту мы в классе остались уже один на один с преподавателем, если не считать, что за дверью толпились ребята, поджидая меня.

– Боюсь, что ничем не могу вам помочь, милая девушка. Запасных хрусталиков у меня нет, да и урок наш уже закончился. Вы, конечно, можете прийти ко мне на дополнительное занятие, и если у вас получится повторить этот подвиг с накопителем, получите зачет, правда с небольшим минусом, так как на уроке вы не смогли мне представить свою выполненную работу. – Магистр Чермен явно решил проучить слишком самоуверенную ученицу и теперь стоял, ехидно улыбаясь, уверенный, что загнал меня в угол.

Чтоб не терять времени даром, я, пока он высказывался, быстро сгенерировала несколько разноцветных клубков магической энергии и поместила их в центр запонок, но, кажется, опять немного переборщила. По крайней мере, в магическом диапазоне запонки преподавателя теперь переливались всеми цветами радуги и даже выделяли тепловые волны.

– Магистр Чермен, а если бы я прямо сейчас отдала вам свою выполненную работу, вы бы мне засчитали зачет? – совершенно невинным голоском спросила я его.

– Конечно, но… увы, увы… – Магистр Чермен вздохнул с притворным сожалением. – Ну что, когда вас ждать на дополнительный урок?

– Думаю, что я пока подожду действительно сложных заданий и не стану отвлекать ваше драгоценное внимание по таким пустякам. Тем более что мне еще с другими преподавателями надо познакомиться, да и факультатив впереди… Ну совсем нет свободного времени, представляете? Так что я побегу, ладно? – подойдя к двери класса в полной тишине, я повернулась и, уже взявшись за дверную ручку, сообщила обалдевшему от такой наглости преподавателю: – Надеюсь, вы засчитаете за зачет мое выполненное задание у вас на рубашке? Думаю, полного комплекта запонок, заряженных под самую катушку, вам будет достаточно? – Выходя в коридор я еще успела заметить удивленный взгляд Магистра Чермена, отстегивающего запонку с рукава своей шелковой рубашки.

– Ты чего так долго? – Дакк в нетерпении схватил меня за руку.

– Что, что, да препод клеился!

– Да ладно? Врешь небось все?

– Ага, вру, – покладисто согласилась я.

– Слушай, Лика, а ведь ты теперь сможешь за нас договориться на зачетах! Может, мы и на уроки можем не ходить, раз такой расклад? – Наш гном был, как всегда, в своемрепертуаре.

– Разлетелся! Ты за кого меня принимаешь? Сам будешь отдуваться на уроках, а если еще хоть раз заикнешься о чем-нибудь подобном, я тебе всю бороду вырву! Надеюсь, ты все понял? – Я угрожающе сжала кулаки, глядя в упор на чересчур предприимчивого товарища.

– Жаль – не получилось. Но попробовать-то стоило! – Гном пожал плечами, но, увидев, что я сделала шаг по направлению к нему, забежал за спину Дакка, прикрываясь товарищем. – Все-все-все… считай, что я пошутил неудачно. Приношу свои извинения. И вообще, ты сама говорила, что нам лучше не опаздывать на занятия, а вместо этого мы стоим здесь, когда все наши однокурсники уже ушли.

Глава 12

Следующим занятием было травоведение, которое вела Магистр Корни Дюа. Заметив в составе первокурсников так отличившегося на приемных экзаменах Лешека, Магистр очень обрадовалась и даже кивнула ему как старому знакомому. Толкнув небольшую лекцию о магии растений, она предложила всем перейти в оранжерею. Когда галдящая толпа ввалилась в цветущий сад, Лешек сразу кинулся в угол к большому дереву и приник к нему, как к родному существу, совершенно игнорируя удивленные взгляды однокурсников. Самое интересное, что и дерево протянуло свои ветки и нежно обвило маленького лешего.

– Вот, дети, советую обратить внимание на это дерево, которое является мощнейшим магическим накопителем. Если по какой-то причине ваш энергетический потенциал упал до нуля, то стоит вам пожевать листик с этого дерева, и вы снова будете в полном порядке. А создал это чудо-дерево не кто иной, как ваш товарищ. – Корни показала рукой на Лешека, пытавшегося выбраться из чересчур крепких объятий дерева.

Стоявшие рядом с нами ребята из тех, кто вчера вместе с нами праздновали в подсобке столовой, засмеялись и дружно зааплодировали.

Пока шло занятие и Магистр рассказывала о растениях и их применении в магии, Лешек умудрился переставить несколько горшков с цветочками в другие места, аргументируя тем, что там им будет лучше, и что-то там еще сделал с немного подвявшим кустиком, после чего тот даже зацвел. Магистр Корни была просто очарована новым учеником и все больше внимания уделяла исключительно ему, не забыв дать всем остальным задание по выявлению растений, имеющих магическую или близкую к магии структуру.

Заметив Дакка, воровато оглядывающегося по сторонам и потихоньку пододвигающегося к дальнему углу, я решила выяснить, в чем дело. Подойдя к нему вплотную, спросила:

– Ты что это здесь устроил?

– Тс-с-с, не шуми ты так. – Дакк в испуге оглянулся, не заметил ли еще кто его странное поведение. – Я здесь заметил одно очень интересное растеньице, вон в том углу. – Стараясь делать незаметно, он пальцем указал в дальний угол. – Очень оно полезное и редкое, причем настолько редкое, что его практически не найти. Вот я и подумал, пока все заняты, незаметно отросточек позаимствовать здесь, вдруг да пригодится.

– Ну ты даешь! Первый раз вижу вампира-ботаника! Чем же это растение такое полезное, что ты на кражу в студенческой теплице решился? Неужели оно того стоит?

– Поверь мне на слово, ни одно другое растение не может так воздействовать на вампиров, как это. Мало того что с помощью сока этого растения можно восстановить, я бы даже сказал, практически поднять с того света любого вампира, так с помощью этого цветочка нас можно ввести в транс и заставить выполнить почти любой приказ. – Дакк аккуратно отломил веточку с гирляндой мелких пурпурных цветочков и завернул в белоснежный носовой платок.

Я даже присвистнула от таких откровений:

– А ты ничего не путаешь? Ведь если все именно так, как ты говоришь, то это растение просто не может так свободно здесь расти!

– Ошибиться я не мог, слишком хорошо мне эту науку в свое время вдолбили в голову. А по поводу свободно расти… возможно, они просто не знают всех чудесных свойств этого кустика? – Дакк пожал плечами.

– А мы сейчас это проверим! – Я решительно направилась к Лешеку и преподавательнице, которые активно обсуждали проблемы смены климата и его влияние на приживаемость растений. Поняв, что никогда не дождусь окончания их диспута, я решила прервать разглагольствования Магистра Корни, дернув ее за руку: – Магистр Корни, не подскажете, чем знаменито вон то растение в углу?

– А? Что? Какое растение? Вон тот чахлый кустик? – Магистр Корни вяло махнула рукой, явно стараясь закончить неинтересный разговор побыстрее. – Да самое обыкновенное кровоостанавливающее средство. Ну возможно, еще как успокоительное… А вообще-то ничего особенного в нем нет, кроме того, что встречается очень редко. Я ответила на твой вопрос, деточка? – Получив утвердительный кивок, Магистр Корни с облегчением вернулась к прерванной беседе с Лешеком.

– Ты был абсолютно прав! Так что пока наша преподавательница так занята, советую внимательно посмотреть по сторонам, вдруг еще какую редкость заметишь. И не стесняйся в следующий раз, незачем одну веточку отламывать, выкапывай сразу с корнями, все равно наша преподавательница никого и ничего сейчас не замечает, пока с ней рядом наш Лешек. – Я ободряюще похлопала Дакка по плечу.

Переливчатая трель возвестила о конце урока, и я с облегчением потащила друзей к выходу. Вот только с Лешеком возникла некоторая заминка. Его пришлось практически с боем вырывать из цепких лапок Магистра Корни, которая так впечатлилась нашим лесным другом, что совершенно не хотела с ним расставаться. Но нас было больше, и мы в результате победили, чуть не оторвав бедному Лешеку руки, когда тянули его в разные стороны, подальше от студенческой теплицы.

– Уф, отпустите меня немедленно, варвары! Вы же мне все конечности оторвете! – Бедный Лешек с размаху плюхнулся на пятую точку, как только мы его отпустили. – В походе и то лучше обращались. Что на вас нашло?

– Да это мы тебя, несчастный, спасали! Ведь если бы не мы, Магистр Корни тебя ни за что бы не отпустила, и ты мог опоздать на следующее занятие. А какое следующее занятие у нас, ты в курсе? – Я смущенно переступила с ноги на ногу. – Между прочим, Магистр Окопус еще на вступительных экзаменах на нашу компанию как-то нехорошо посматривал да разные гадости пытался подстроить. Вот он обрадуется, если на первом же занятии ты так отличишься, что опоздаешь. Сразу станешь у него «любимым» студентом – мальчиком для битья.

– Ладно, считайте, что убедили. Только все равно могли бы и поаккуратнее, не чужой ведь вам. – Лешек кряхтя поднялся с земли и принялся отряхиваться.

Дождавшись, пока он приведет себя в порядок, все отправились на следующий урок по Боевой и Оборонной Подготовке, который должен был проводить Магистр Окопус. Немного поплутав и поспрашивав у других студентов дорогу, вся компания вышла на специально подготовленную площадку, где уже находилась часть однокурсников, устроившихся на деревянных скамьях в ожидании начала урока.

– Ну что, все собрались? – Появившийся Магистр Окопус придирчивым взглядом обвел собравшихся студентов. – Большая часть из вас в силу своего происхождения думает, что умеет владеть мечом, а значит, знает, что такое оборона. Должен вас разочаровать, это не так или не совсем так. Я, конечно, не имею в виду тех, кто и этого не знает, а самым серьезным оружием для них была сучковатая кривая палка. – Магистр Окопус наконец-то нашел взглядом нашу компанию и последние свои слова адресовал явно в нашу сторону.

Надо отдать должное нашим однокурсникам, смешки после слов Магистра были достаточно жидкие и какие-то неубедительные. А может быть, сыграло свою роль наше более близкое знакомство с курсом, вернее, его спаивание на праздничном обеде. Кто знает?

– Для начала вы должны запомнить самую главную истину: лучшая защита – это нападение! – Магистр Окопус обвел внимательным взглядом своих студентов. – Поэтому если вы в чем-то сомневаетесь и не уверены в своих силах, то постарайтесь опередить своего противника, даже если он только предполагаемый. Даже если ваш противник на самом деле им еще и не стал, а только гипотетически может нанести вам вред, вы должны суметь его опередить и обезопасить себя на будущее. Если что-то пошло не так, как вы запланировали, вы должны суметь вовремя отступить и затаиться до следующего удобного момента.

– Но это подло! Если мне не сделали ничего плохого, почему я должна делать гадости этому человеку? Только потому, что у него есть возможность когда-нибудь мне навредить? – Выдав на одном дыхании эту тираду, бледная от волнения Роза в испуге закрыла себе рот руками.

– Это кто у нас здесь такой щепетильный? – Магистр Окопус навис над бедной девушкой, пристально разглядывая ее со всех сторон. Судя по ее внешнему виду, она уже и сама была не рада, что вылезла со своим замечанием. – Вы думаете, госпожа, что знаете все лучше меня? Ну что ж, потрудитесь тогда ответить, что вы станете делать, дождавшись, когда противник оглушит вас тяжелой дубиной, а затем, когда вы будете без сознания, грубо и со вкусом изнасилует вас?

– Н-но… как же так?.. – Девушка покраснела, казалось до кончиков волос и совершенно потерялась.

Ее невнятное и очень тихое бормотание полностью удовлетворило Магистра Окопуса.

– Молчите уж, бедная провинциалочка! В своих поместьях вы и вам подобные совершенно удалены от настоящей жизни и от необходимости ее защищать. За вас это делают другие, а вы развлекаетесь на балах и приемах, изредка балуясь дуэлями с такими же оболтусами, как вы сами. – Еще раз бросив взгляд на совсем съежившуюся Розу, Магистр Окопус небрежно добавил: – А впрочем, думаю, что для вас, маленькая госпожа, и эти развлечения недоступны. – Переждав ехидное хихиканье, раздавшееся со стороны сидевшей неподалеку Натиль Панадис, которое незамедлительно последовало за его словами, Магистр невозмутимо продолжил: – Если кто еще не в курсе, спешу сообщить, что, несмотря на вносимую вами оплату за обучение, тем не менее она не покрывает полностью всех наших затрат на вас… на вас всех! И в первую очередь это касается магических затрат, которые невозможно измерить звонкой монетой, но которые тем не менее тратятся на вас в огромных количествах на уроках. А потому по окончании Академии каждый из вас сообразно вашим способностям должен будет отработать на благо всего нашего королевства там, куда направит его Распределительная комиссия. – Переждав ошарашенное молчание курса, Магистр невозмутимо продолжил: – А теперь мы начнем наше занятие, и первое, чему я стану вас учить, – это эффективной защите и обороне. Начнем с самого простого, а именно с того, что может сделать любой человек, не прибегая к магии, – с вашей физической подготовки! Да-да, вы не ослышались, я говорю именно об элементарной физической подготовке, которая, как я вижу уже сейчас, не у всех вас на должном уровне, а потому прошу всех пройти на тренировочную площадку, где для начала вам придется пробежать десять кругов. – Увидев недовольные гримасы студентов, совершенно не ожидавших такого поворота событий, Магистр внес пояснения:

– Наши первые занятия станут для многих неожиданностью, так как они будут носить несколько своеобразную функцию, казалось бы, мало сопоставимую с магией во всех ее проявлениях и больше похожую на стандартную физическую муштру. Однако это не совсем так, и в процессе обучения вы это поймете. Первая задача, которая ставится для всех новых студентов, – это проверка на выдержку, выносливость, скорость, реакцию и силу. К примеру, сегодняшнее занятие включает в себя стандартный кросс, ну… скажем, кругов этак на пять. Мое личное мнение, что бег – один из самых необходимых навыков, а потому именно ему мы уделим особое значение. Вы должны уметь хорошо бегать, для того чтобы вовремя суметь убежать от опасного противника, то есть временно отступить. И учтите, что это не трусость, а жизненная необходимость, если вы планируете продолжать жить, а не кормить собой червей. Никто не знает, куда вас могут направить после распределения, а ведь это могут быть и очень опасные места, где стычки с противником носят не разовый характер, а являющейся ежедневной работой. – Сделав широкий жест рукой, Магистр Окопус указал на площадку, засыпанную мелким песком и имевшую форму практически идеального круга. – Прошу вас, господа и дамы. Давайте уже приступим. – Посмотрев на девушек, в большинстве своем одетых в платья и сейчас в полном недоумении топчущихся на одном месте, он добавил: – Персонально для дам попрошу приходить на мои занятия в специальной тренировочной форме, которую вы можете получить у Распорядителя, либо в своей собственной, пошитой по нашим академическим правилам. На первый раз я вас прощаю и разрешаю дамам отправиться в мастерскую. Наш специалист поможет подобрать для каждого студента или студентки оружие, наиболее ему подходящее. Если у кого-то уже есть его личное оружие, он все равно должен показаться в мастерской, и пусть уже специалист примет решение, подходит оно ему или требует замены. На занятия прошу всех являться в соответствующей форме и с закрепленным за ним оружием.

Девушки облегченно перевели дыхание и гуськом направились в сторону пристроек к Академии. Я тоже поднялась и потянулась следом за всеми, но внезапно была остановлена ехидным голосом Магистра Окопуса:

– Милочка, а куда это вы направились? Насколько я вижу, на вас сейчас надет именно брючный костюм, и хотя он немного отличается от стиля, принятого в Академии, я считаю, что вам ничего не мешает присоединиться к нашим молодым людям и совершить небольшую пробежку.

– А ничего, что я здесь остаюсь одной девушкой среди такого количества мужчин? – Я возмущенно посмотрела на нашего Магистра.

Прожив всего ничего в этом мире, я уже хорошо понимала, какие действия считаются здесь неприличными.

– Думаю, вашей репутации, милочка, уже ничто не повредит, а тем более выполнение задания на уроке в присутствии Магистра. К тому же вы не знатного рода, кажется, и все эти условности не имеют для вас такого значения? – Магистр Окопус стоял и ехидно ухмылялся. – Или вы отказываетесь выполнять распоряжения Учителя?

– Ну что вы, конечно же я побегу, если вы так настаиваете! – Я поняла, что этот раунд я проиграла и мне все-таки придется бежать эти несчастные пять кругов. – Скажите, а мы бежим просто так или на время? И будете ли вы ставить за это оценки, а то что-то классного журнала я у вас в руках не вижу? – Я скептически посмотрела на нашего Магистра, припомнив школьные уроки физкультуры и незабвенного физрука Степаныча.

– А что, неплохая идея… – Магистр Окопус задумчиво пожевал губами. – Даже странно, что я сам не додумался до такого. Возможно, что из вас, девушка, еще может выйти толк.

Внезапно мой взгляд наткнулся на гнома, который стоял весь красный от еле сдерживаемого гнева и, казалось, готов был закипеть, словно чайник.

– Ты чего, Драрг? Что случилось? – Я легонько дотронулась до него.

– Нет, ты слышала этого урода, Лика? Он меня оскорбил и должен умереть! – Драрг начал вытаскивать свой топорик с самым злобным выражением лица.

– Ты это о чем? Что такое могло тебя оскорбить? Неужели то, что нам придется бегать здесь кругами, настолько тебя обидело, что ты готов убить нашего Магистра?

– Этот надутый индюк предположил, что Я, нет, ты только подумай, Я стану УБЕГАТЬ от врага! Еще никто не смел такое сказать обо мне, наследном… – На последней фразе Драрг запнулся и решил не продолжать.

– Драрг, дружочек, не смотри ты на это с такой точки зрения. Представь себе, что мы сейчас будем учиться не УБЕГАТЬ от врага, а наоборот – ДОГОНЯТЬ его. Как тебе такое? Да и вообще, это задание направлено на то, чтоб узнать, насколько новые студенты выносливые. Вот и покажи им, что гномы могут не только кулаками (секирами, молотами, кирками и так далее) махать.

Уже сделавший первый шаг по направлению к ничего не подозревающему Магистру, Драрг внезапно словно запнулся. Как ворочаются его мысли, можно было увидеть невооруженным взглядом, и то, что они пошли в нужном мне направлении, я поняла по медленно расслабляющимся чертам его грубого лица и еще не совсем уверенной улыбке, которая начала потихоньку проявляться на нем.

– Ты думаешь, что это действительно возможно? Что никто не подумает, будто я могу, будто я… трус?

– Драрг, надеюсь, ты не думаешь, что кто-нибудь из нашей команды может быть трусом? Вроде как мы уже неплохо узнали друг друга, чтоб даже не думать о таком? – Дождавшись утвердительного кивка, я продолжила: – Так почему ты решил, что мы все здесь согласились учиться убегать от гипотетических врагов, а не догонять, чтоб сразиться с ними?

Сообразив, какую оплошность он допустил по отношению к своим друзьям, Драрг смущенно потупился.

Посчитав этот инцидент исчерпанным, я решила припомнить все, что когда-то слышала об особенностях дыхания при беге на длинные дистанции.

– Так, ребята, слушайте внимательно, пока еще есть время. Когда вся эта толпа наших однокурсников резво рванет с места, не уподобляйтесь им. Берегите силы и дыхание и постарайтесь выбрать для себя наиболее удобный темп, которого вы будете придерживаться все эти пять длинных кругов. Старайтесь дышать через нос и не пытайтесь обогнать тех, кто рванул вперед, что есть мочи, в самом начале забега. Лучше выложиться на последнем круге, сохранив для него свои силы.

– Откуда ты так много знаешь о беге? – Дакк в удивлении воззрился на меня.

– Ничего особенного. Просто там, откуда я родом, все дети должны пройти определенную физическую подготовку, в число которой обязательно входит и бег. Вот на этих уроках нам и рассказывали все то, что я сейчас передала вам. А теперь хватит болтать, наш Магистр, кажется, уже дает отмашку.

Подойдя ближе к основной куче студентов и стараясь не обращать внимания на ехидные смешки, несущиеся из толпы, я сосредоточилась на том, чтоб не потерять в общей сутолоке своих друзей. Когда Магистр Окопус наконец дал сигнал к забегу, я поняла, что если не хочу лишиться этого милого брючного костюмчика, то срочно должна приобрести что-то еще, более удобное и менее претенциозное. К тому же мне просто необходима какая-то другая обувь, так как бежать пять кругов в туфлях, пусть и на низком каблучке, безумно неудобно (эти туфельки я приобрела у соседа портного Переса за очень небольшую сумму). Если бы я знала, что мне предстоит ТАКОЙ урок, надела бы свои кроссовки. Я уж не говорю о том, что у нашего Магистра может разыграться фантазия, и я просто боюсь себе представить, какие еще испытания он решится нам приготовить и чем все это может закончиться. К счастью, ребята прислушались к моим советам, и в то время, когда основная масса народа изо всех сил рванула вперед, как застоявшиеся жеребцы, мы взяли достаточно спокойный темп и непритязательно тащились практически в самом хвосте. Зато, когда через пару кругов те, кто рванул со всей дури вперед, начал выдыхаться, вся наша веселая компания плавно переместилась в середину. А еще мы оказались намного ближе к первым бегущим, а за нашими спинами растянулась уже приличная цепочка из отстающих. Да и те, кто бежал впереди, дышали тяжело и надсадно, так что слышно было даже на расстоянии нескольких метров. Когда до финиша осталось совсем немного, я тихо скомандовала своим прибавить ходу, и мы понеслись. Как умудрялся от нас не отставать низкорослый гном и совершенно не развитый физически драгол (по крайней мере, для бега), я совершенно не понимала. Но факт оставался фактом, мало того что они не отставали от меня и Дакка, так еще и умудрились опередить на два шага! А вот с Лешеком вообще творилось что-то непонятное. У меня постоянно было чувство, что он бежит наравне с нами, и тем не менее мой взгляд так ни разу на него и не наткнулся. В общем, наша команда прибежала первой, к вящему неудовольствию некоторых напыщенных аристократов, которые сейчас топтались в стороне с красными физиономиями и пытались отдышаться, бросая на нас не самые дружелюбные взгляды.

– Ну что ж, для первого раза очень даже неплохо. Даже неожиданно как-то, что именно вы прибежали первыми. – Магистр Окопус внимательно осмотрел всю нашу компанию, задержав свой взгляд на мне. – Думаю, с вами, милочка, я еще побеседую более подробно. Судя по результату забега, нам есть о чем поговорить друг с другом. – Повернувшись к совершенно измотанным студентам, Магистр махнул рукой: – На сегодня можете быть свободны, но на следующем занятии не рассчитывайте так легко от меня избавиться. Бегите, переодевайтесь и готовьтесь к следующему занятию. И не забудьте побывать у нашего специалиста по оружию!

Пока мы шли, еле переставляя ноги, у меня возник один вопрос, который я и решила прояснить тут же.

– А вот скажи-ка мне, Лешек, как это могло получиться, что за все время забега я так ни разу тебя не увидела рядом с собой, хотя на финише ты оказался вместе с нами? К тому же когда мы все были как загнанные лошади, ты выглядел относительно свежим и даже не уставшим, ну может, только слегка запылившимся? Как это у тебя получилось, объясни, пожалуйста? – Остальные после моих слов также с интересом уставились на явно смутившегося Лешека, ожидая от того разъяснений.

– Ну понимаешь, я совершенно не умею бегать, а подводить вас не хотел, да и нагоняй от Учителя получать не очень приятно. Вот я и подумал, что если очень аккуратно применю свою лесную магию, то никто и не заметит.

– А вот с этого момента поподробнее. Это какую магию ты применил, что ее даже Магистр не заметил?

– Магистр ничего не заметил потому, что совершенно этого не ожидал. А магия моя простая, как… как… как деревяшка. Кстати, именно ею я и прикинулся на беговой дорожке. Запустил воображаемый фантом, чтоб бежал рядом с вами и источал флюиды полного моего присутствия, а сам прикинулся веточкой и спокойно отлеживался недалеко от финиша, где и присоединился к вам. Поэтому и не запыхался совсем, что и не бежал вовсе. Вы извините меня, что не предупредил вас, а? – Лешек виновато понурил голову.

– Ну ты и орел! Ничего не скажешь! Мы все надрывались, как лохи, а он спокойно отлеживался в стороне.

Возмущенный ропот ребят показал полную солидарность с моими словами.

Не ожидавший такого порицания Лешек окончательно сник и теперь переводил растерянный взгляд с одного на другого.

– Слушай, а с другими ты так сделать не мог, чтоб мы не надрывались?

Виновато понурившись, Лешек со слезами на глазах отрицательно мотнул головой.

– Моя магия не настолько сильная, Лика, чтоб прикрывать кого-то, кроме меня самого. Ну поверьте, ребята, я бы и сам не против, но, к сожалению, это не в моих силах.

– Ну что, ребята, простим его? – Я серьезно посмотрела на них, незаметно подмигнув. Помучив еще пару минут нашего лешего, я весело рассмеялась. – Конечно, обидно отдуваться по полной программе, когда другие отдыхают, но вообще-то ты молодец! Это же надо такое придумать – веточкой прикинуться. И самое главное, что никто ничего не заметил!

После моих слов все начали со смехом поздравлять совершенно запутавшегося Лешека. А Драрг, как всегда, в своем репертуаре, начал придумывать различные способы применения такой чудесной магии в своих корыстных целях.

– Все, карапузики. Вы как хотите, а я побежала принимать душ и переодеваться. – Махнув рукой, я направилась к своей комнате, тихо радуясь тому, что она так удачно располагается на первом этаже и мне не придется, как моим друзьям, переться на верхний этаж по крутой лестнице.

Быстро приняв душ и приведя себя в порядок, я надела свои любимые джинсы, так как все равно надеть больше было нечего. Простирнув костюм, я аккуратно развесила его на оконной раме, постаравшись сделать так, чтобы было как можно меньше складок, так как электрического утюга здесь еще не существовало, а по-другому гладить я не умела. Причесавшись и нацепив пояс с мечом, я посчитала себя полностью готовой к дальнейшим подвигам. А тут и голоса знакомые стали слышны.

Выскочив на крыльцо, я была встречена одобрительными возгласами друзей. Ну никак они не могли привыкнуть к такому моему виду (я имею в виду джинсы).

– Ну что, айда в столовую? – Гном предвкушающе потер руки.

– Боюсь, что нет. Ты случайно не слышал, как Магистр Окопус отправил всех в мастерскую для выбора оружия? Если мы сейчас это не сделаем, то на следующем занятии нам может очень не поздоровиться. Так что мы сначала идем в эту мастерскую и только потом – есть. – Заметив уже открывшего рот для возражения гнома, я резко его прервала: – И это не обсуждается. Я не желаю, чтоб все страдали от твоего разгильдяйства. Хотя если так уж невмоготу, то иди лопать один, а мы потом подтянемся.

– Не-а, лучше я с вами пойду. Да и что вы там сможете без меня одни выбрать? Думаю, умный совет бывалого гнома никому не помешает.

– Ага, не загордись только.

Нужную нам мастерскую мы отыскали достаточно быстро. Высокий жилистый мужчина в достаточно преклонном возрасте, заметив нашу компанию, разворчался:

– Из новеньких, что ли? – Получив утвердительный кивок, он продолжил: – И где вас носило все это время? Все ваши уже давно здесь побывали, а вы только приперлись. Ну что, кто первый будет? Давайте быстрее, а то я уже уходить собирался.

Выпихнув вперед зазевавшегося Грагита, мы стали наблюдать за процессом его вооружения. Лично мне было совершенно непонятно, какое именно оружие может идеально подойти нашему гениальному драголу, а потому было жутко интересно.

Мужчина окинул внимательным взглядом драгола, а затем пригласил его следовать за собой. Переглядываясь между собой, мы потихоньку тронулись за ними, но не тут-то было. Пропустив Грагита вперед, мужчина захлопнул дверь прямо у нас перед носом, оставив нас дожидаться на улице.

– Любопытно, что там сейчас происходит? – Гном задумчиво поглаживал свою секиру. – И вообще, на фига мне сдалось какое-то другое оружие, если меня и мое собственное полностью устраивает? Да и ты, Лика, насколько я понимаю, неплохо экипирована. Ну про Дакка я и говорить не стану, с ним и так все ясно. Остается только Лешек. Лешек, а Лешек, у тебя есть какое-нибудь оружие? – Драрг дружески подпихнул лешего.

– А зачем оно мне нужно в лесу-то? Я всю свою жизнь и без него неплохо справлялся. – Лешек в удивлении развел руками. – Я себе даже представить не могу, что этот дядька может мне предложить. Да и как с ним, с этим оружием, управляться-то?

От нечего делать мы занялись дискуссией на тему, какое оружие лучше всего подошло бы нашему продвинутому лешему. Мнения разделились. Драрг предположил, что Лешеку хорошо подойдет цеп, а вампир считал, что лучше палицы ничего для него нет. Тут дверь открылась, и мы услышали голос по большей части молчаливого Грагита, который отчаянно спорил о чем-то с давешним мужиком. Так они и появились на улице, Грагит впереди, а следом за ним с какой-то рогатиной наперевес, мужик. Из их отчаянного спора я достаточно быстро уяснила, что предложенную ему рогатину Грагит категорически отказывается брать, а мужик вовсю ее ему навязывает. Поняв, что ситуацию нужно срочно как-то разруливать, я подошла к спорщикам.

– Извините, уважаемый… не знаю, как вас звать-величать.

– Зовите меня Вендор.

– Так вот, уважаемый Вендор. Грагит у нас исключительно мирный драгол, и боюсь, что такое устрашающее оружие, как эта ваша рогулина, ему ну никак не подходит. Я ни в коей мере не хочу вас обидеть, но поймите и вы: если он сейчас ее и в руки брать не хочет, то нет никакой гарантии, что он пожелает учиться ею владеть. А нет ли у вас какого-то другого оружия, ну-у… менее заметного, что ли?

– Да в том-то и дело, что я все перебрал. Но больно товарищ у вас специфический, ничего путного я и подобрать-то ему не могу. Это первый раз в моей практике такое!

– Думаю, что не последний. У нас еще один товарищ имеется, ну-у очень специфический, такой, что даже мы голову сломали, какое оружие ему может подойти. – Я рукой указала на мнущегося с ноги на ногу Лешека. – Вы подумайте, неужели так-таки ничего и нет?

Мельком глянув на Лешека, Вендор опять обратил внимание на меня.

– Я даже и не знаю. Разве только еще вот это. – Вендор протягивал мне чехол с набором боевых метательных ножей.

Покрутив в руках, я передала их для ознакомления стоявшему рядом Грагиту. Тяжело вздохнув, тот с тоской во взоре начал их ощупывать.

– Слушай, что ты их мнешь, как девицу? – не выдержал такого издевательства Вендор. – Это все же боевое оружие, а оно уважения требует!

– А нет чего-нибудь похожего, но поменьше? – робко взглянул почему-то на меня Грагит.

– Парень, да ты сдурел! – Вендора прямо раздуло от еле сдерживаемого возмущения.

– Подождите! – Меня словно осенило. – Драрг, ну-ка иди сюда.

Когда гном подошел, я стала объяснять ему устройство достаточно страшного и очень маленького оружия из моего мира – метательных звездочек, попутно подкрепляя свои объяснения рисованием на песке. Моя идея была встречена на «ура», причем всеми, включая Грагита и Драрга. Одному очень понравилась идея, где все зависит от ловкости его рук, а не от силы, а другой загорелся изготовить новое, пока еще никем не опробованное оружие. Пока я объясняла принцип действия этих звездочек, Вендор стоял рядом и внимательно ко всему прислушивался. Подняв голову, я уловила в его внимательных глазах сдержанное одобрение. Тут уж моя фантазия начала работать на полную катушку. Увлекшись этим делом, я попутно вспомнила про нунчаки, которые также очень неплохо могли бы помочь нашему другу в нелегком воинском деле.

Лешек заискивающе потеребил меня за рукав:

– Лика, а нельзя и мне что-то вроде этих звездочек придумать? Только пальцы-то у меня не такие сильные и ловкие, как у нашего Грагита.

– Хм, а ведь можно и для тебя! Есть такая интересная трубочка, в которую вставляются специальные дротики, смазанные быстродействующим ядом. – Заметив недовольное выражение лица Лешека, я быстро поправилась: – Ну можно просто сонным зельем или, на крайний случай, парализующим составом. Дунешь в такую трубочку, и дротик полетел куда надо. Только одна проблема: надо легкие хорошие иметь и глазомер. И попасть ты должен точно в цель и обязательно в оголенный участок кожи, а иначе оружие не сработает.

– Пойдет! А можно мне такую трубочку сделать? – Лешек ощутимо повеселел.

А из меня идеи так и поперли, как из фонтана вода. Вспомнила, как один раз, еще у себя дома, забежала как-то в оружейный магазин и такие интересные вещи там увидела, что даже сама загорелась приобрести. Обыкновенная рогатка, только усовершенствованная и сделанная не из дерева, а из металла. Эту идею я и выдала в качестве вооружения нашего лешего. Заодно припомнилась одна штуковина, которая на вид – просто палка палкой, зато, когда нужно, с разных концов ее выскакивают очень острые лезвия, и если правильно крутить этой штуковиной, то можно много неприятных минут доставить своему противнику.

– Ну ты и даешь! Прямо какой-то кладезь оружейных премудростей!

– Ну это ты меня перехваливаешь. Я просто рассказываю, что видела, а вот детали всего этого предстоит дорабатывать тебе, так как в этом я не помощник.

Поднявшись с корточек, Драрг безапелляционно заявил:

– Не знаю кто куда, а я иду подкрепиться и срочно искать кузню. Кто со мной? – Гном настолько загорелся, что если бы не беспрестанное бурчание у него в животе, за звуками которого уже просто и меня слышно не было, то он прямо сейчас сорвался бы воплощать все услышанное в жизнь. Да и остальные возбудились, настолько всем захотелось увидеть все это в действии и желательно прямо сразу и сейчас. Мальчишки, они мальчишки и есть, все им подавай новые игрушки.

– Ребята, если вы обедать, то я, пожалуй, пойду вместе с вами. А потом, если хотите, отведу вас на кузню и договорюсь с местным кузнецом, чтоб разрешил вам немного поработать у него. Очень уж вы меня заинтересовали всеми своими идеями. Никогда о подобном не слышал, а я ведь профессиональный военный! Тем более что это моя обязанность – обеспечить вас подходящим оружием, а значит, я просто должен проверить его эффективность в бою. – Вендор в оживлении потирал руки. – Кому-нибудь из вашей компании еще нужно оружие?

Гном демонстративно покрутил своей секирой, показывая, что лучшего оружия просто быть не может. Я спокойно вытащила свой меч и сделала пару выпадов, показывая, что владеть своим оружием я умею.

– Ну а ты? – Вендор в ожидании посмотрел на Дакка.

– А он не совсем человек. – Я немного помялась, не зная, как он отреагирует на сообщение о том, что Дакк – вампир. – Вернее, совсем не человек. И его оружие всегда с ним. – Тяжело вздохнув, я решилась: – В общем, он вампир.

– Ага, понятно. – Вендор невозмутимо осмотрел спокойно стоящего Дакка и повернулся к нам. – Ну что, мы идем обедать или сразу в кузню?

– Обедать!!! – Драрг уже просто приплясывал от нетерпения. – Я уже готов съесть кого угодно. – И Драрг плотоядно посмотрел на Лешека.

– Но-но-но. Ты на меня так не смотри, а то я тебе сейчас несварение желудка наколдую, будешь знать! – Лешек от греха подальше спрятался за мою спину.

– Не пугайся так, Драрг просто пошутил. – Я успокаивающе похлопала его по плечу. – Но вообще-то и впрямь пошли уже, а то кусать действительно осень хоца.

Ну и конечно же пошли мы не в столовую, а в академический трактир, так как при Вендоре было неудобно заикаться о столовой, да и компанию следовало поддержать. На умоляющие взгляды гнома я очень красноречиво показала пустой кошелек, и пришлось ему лопать свой обед «всухомятку», не считая кваса, конечно.

Воодушевленные новыми идеями, ребята слопали обед в рекордно короткие сроки и с нетерпением поглядывали на меня, спокойно доедающую свое рагу. Запихнув в себя последние две ложки и запив квасом, чтоб протолкнуть вставшие в глотке колом куски, я под пристальным вниманием поднялась из-за стола.

– Ладно уж, пошли.

Ребята только этого и ждали – сразу рванули с места так, что я еле за ними успевала. Самое интересное, что и наш спутник, Вендор, несся в первых рядах, указывая дорогу и горя самым неподдельным энтузиазмом. А еще взрослый человек! Так мы и ввалились во двор кузницы, которая располагалась здесь же, на территории Академии, среди других хозяйственных построек.

– Привет, Вендор! У вас что, пожар? – Огромный краснолицый мужчина в засаленном фартуке приветливо махнул рукой.

– Привет, привет, Бас. Пожара нет, но есть очень важное дело к тебе.

– Ко мне? Ну-ну, давай выкладывай. – Кузнец Бас с интересом осматривал нашу пеструю компанию, вытирая потное лицо полотенцем.

– Ты знаешь, сегодня впервые сразу двоим студентам я не смог выдать нужное оружие. В академическом арсенале такого просто не оказалось!

– Ничего себе! Чтоб чего-то не оказалось в нашем арсенале, я себе такого просто представить не могу.

– Однако это так. А вот эта милая девушка, – Вендор ткнул пальцем в мою сторону, – Бас, ты себе просто не представляешь, сколько интересных идей в этой милой головке! И какие идеи! Она такое предложила, я за свою жизнь ничего подобного не видел и не слышал. Это же просто уникальное оружие получается, а какие новые возможности с ним открываются, это же чудо. – Вендор весь так и кипел энтузиазмом.

– Ну хорошо, а я-то тут при чем?

– Как это при чем? А где мы, по-твоему, собрались это оружие изготавливать? Мы же поэтому и пришли к тебе, что нам очень нужна твоя кузня.

– Даже и не думай. Я, конечно, хорошо к тебе отношусь, мы с тобой давнишние приятели и все такое, но у меня столько заказов, что возиться еще и с твоими выдумками совершенно нет времени.

– Бас, тебе нет абсолютно никакой необходимости самому возиться с нашими задумками, у нас есть для этого подходящая фигура.

Кузнец активно замахал руками на своего друга:

– Ничего не хочу слушать! Чтоб я пустил какого-то сопляка на свою кузню? Никогда этого не будет!

Пока наш оружейник таким образом препирался со своим другом, Драрг под шумок проскользнул в открытые двери кузни, и почти сразу оттуда послышался стук молота по наковальне. Встрепенувшийся кузнец ровно одну секунду прислушивался к звукам, доносившимся из кузни, а потом просто исчез. Я даже головой потрясла, не понимая, как простой человек может так быстро испариться. Вроде только что стоял передо мной, и вдруг его уже нет. Точно как в мультике про Тома и Джерри. Недолго думая мы всей гурьбой ввалились в кузню и буквально врезались в широкую спину кузнеца, застывшего столбом напротив входа. Аккуратно его обогнув, я выглянула посмотреть, что так его могло поразить. А посмотреть действительно было на что. Наш Драрг стоял рядом с наковальней и лупил по ней здоровенным молотом. Глаза его просто сверкали от азарта, лицо раскраснелось, а борода растрепалась и теперь воинственно торчала в разные стороны, словно наэлектризованная или очень сильно налаченная (в моем мире некоторые барышни делают себе экстравагантные прически с помощью лака, закрепляя нужный эффект).

– Ну что встал-то? Давай помогай уже! – Гном азартно подмигнул совершенно ошалевшему от такой картины кузнецу.

– Это что? Это кто? Э-это гном? Настоящий?

– Настоящий, настоящий! Да пните вы его уже кто-нибудь. Пусть присоединяется, а то я его же работу выполняю, а он стоит столбом. – Драрг закончил что-то там обрабатывать, схватил здоровенные клещи и опустил свою деталь в бадью с водой.

Шипение и взметнувшийся пар словно привели Баса в себя. Еще не очень решительно он сделал пару шагов по направлению к Драргу, чем тот и не преминул воспользоваться, сунув ему в руки уже остывшую деталь.

– Эту забирай уже и говори, что там тебе еще поручили сделать, а то время идет, народ ждет, а ты не чешешься.

Повернувшись к Вендору, Бас укоризненно ему попенял:

– А ты не говорил, что привел гнома.

– А ты слушать не захотел! Ну что, думаю, мы все утрясли?

– Да ну тебя. – Бас махнул рукой и, смирившись заранее со всем, надел перчатки и повернулся к гному. – Ладно, смотри. Вот это самый срочный заказ для графини Культенбергской, а вот это нужно сделать к завтрему для столовой. Вот еще несколько небольших заказов, но все их нужно сделать максимум за два дня.

– И это все? – Драрг весело поплевал на свои огромные лопатообразные ручищи. – Да раз плюнуть! Так, кыш отсюда, мелюзга, – цыкнул Драрг в нашу сторону, сразу почувствовав себя в родной стихии самым большим и умным.

– Ладно, пошли уже, ребята. А то этот карлик здесь раскомандовался, прямо деваться некуда. – Рассмеявшись, я вышла из кузни, увлекая за собой остальных.

– А как же наше оружие? – Лешек растерянно вертел головой.

– А что оружие? – Я спокойно пожала плечами. – Вот сейчас выполнит все заказы и примется за оружие. А вы бы пока запчастями занялись, а не глазами бы лупали. Подумайте лучше, какие детали для вашего будущего оружия могут быть из дерева, а какие из камня. Может быть, еще какие-то материалы понадобятся, кроме металла. Вот идите и добывайте все это.

– Ну вы, пожалуй, и вправду идите, а я здесь, наверное, побуду. Вдруг моя консультация понадобится. – Вышедший вместе с нами из кузни Вендор, не дожидаясь ответа, быстро нырнул обратно.

– Ладно, я пойду, мне еще Прошу покормить надо, да и прогуляться с ним не помешает. Не сидеть же ему все время взаперти. – Я кивнула ребятам. – Встретимся вечером здесь же. Если у Драрга будут какие-то изменения или его наконец-то выпрут с кузни, зайдите за мной или записку в двери оставьте.

Глава 13

Караван уже две недели шел по направлению к Бармингаму, пробираясь в основном заброшенным трактом, в обход людных дорог. Тармар не хотел лишний раз рисковать и выбирал обходные пути. Через неделю они должны были подойти к небольшой деревеньке Грязи. Там к каравану присоединится первый полноценный отряд из дальнего гарнизона.

Легард продолжал с самозабвением старого вояки тренировать поступивших в его распоряжение молодых воинов, которые хотя и были этим не очень довольны, но терпели, чертыхаясь сквозь зубы. Путь каравану предстоял неблизкий, и заранее заготовленную провизию решено было по возможности поберечь, поэтому Арант взялся снабжать отряд свежей дичью, предпочитая не вмешиваться во взаимоотношения дядьки Тармара и охранников каравана. Из-за того что местом встречи были обозначены места, удаленные от проезжего тракта, каравану пришлось делать достаточно большой крюк, проходя по землям, граничащим с территорией эльфов. Первое время все было нормально, и Арант уже начал было надеяться, что им повезет и караван не натолкнется на этих высокомерных уродов, но, видимо, слишком рано обрадовался. В один из дней он, как обычно, отправился в лес на охоту. Выслеживая молодую олениху, Арант немного увлекся и после удачного выстрела нос к носу столкнулся с двумя эльфами. Они стояли и, нагло ухмыляясь, целились в него из своих луков.

Один из эльфов с затейливой прической из нескольких мелких косичек, сплетенных из светло-пшеничных волос, презрительно процедил сквозь зубы:

– И что этот черный выродок делает здесь? Неужели своего зверья не хватает, что уже в наших лесах охотиться приходится?

– А от них, наверное, даже звери все сюда перебежали. Не захотели дышать с ними одним воздухом, – засмеялся второй, с волосами, забранными в высокий хвост.

– А знаешь ли ты, что бывает с теми, кто без разрешения решил поохотиться во владениях светозарных? – Первый эльф недвусмысленно качнул поднятым луком.

– Насколько я знаю, эти земли еще не стали вотчиной белобрысых. – Арант намеренно решил вывести их из себя.

Только это могло дать ему какой-то шанс, так как дроу прекрасно понимал, что эта парочка ни за что не выпустит его живым.

– Да что мы с ним разговариваем! Застрелить его, и все дела. – Эльф с хвостиком зло оскалился.

– Не скажи! Это слишком просто для такого выродка. Предлагаю устроить соревнование, кто за одну минуту сможет выпустить в него как можно больше стрел, не убив при этом. Ну а прикончить мы его сможем и после развлечения.

Ну все, от этих уродов и впрямь не вырваться. Обидно заканчивать жизнь так глупо и бездарно, не в бою с достойным врагом, а от рук каких-то малолетних садистов, горько подумал Арант.

Обоим эльфам было никак не больше ста – ста пятидесяти лет, что, по человеческим меркам, равнялось едва ли совершеннолетию. Внезапно еле слышно хрустнула ветка, и в следующую минуту дроу не поверил своим глазам. За спинами чересчур увлекшихся эльфов материализовался его коргал – Вихрь! Осторожно наклонившись, он дунул белобрысому с косичками в оттопыренное ухо. (Надо сказать, что именно этот коргал всегдаотличался от других присутствием чувства юмора.) Не сразу сообразив, что что-то происходит, эльф просто отмахнулся рукой, продолжая яростный спор со своим другом о том, как они будут стрелять в дроу, сразу оба или все-таки по очереди. Обиженный таким невнимательным к себе отношением, Вихрь схватил в зубы одну из болтающихся косичек и перекусил ее чуть ли не у основания. Такого не почувствовать эльф просто не мог! Он развернулся, пылая яростным негодованием (ну, конечно, кто-то посмел дотронуться до волос самого светозарного!), и замер в испуге, нервно стискивая лук. Видимо, этому молодчику все-таки было известно, что из себя представляют коргалы дроу! А Вихрь тем временем потянулся к эльфийскому луку, тщательно обнюхал его и… смачно захрустел этим произведением искусства, за которое любой человеческий лучник отдал бы полжизни. Да-а, не зря наши коргалы считаются всеядными!

– Ты, ты, это что? – Эльф с откусанной косичкой начал заикаться от волнения.

– Не что, а кто, – нравоучительно поправил его Арант. – Объясняю для тех, у кого, помимо отсутствия мозгов, еще и зрение слабовато. Это мой коргал, он очень своенравный и порой не слушает даже меня, поэтому мой вам совет: ведите себя потише и особо руками не размахивайте, а то все может кончиться очень плачевно. Я имею в виду для вас.

Второй эльф спросил недоуменно:

– Элланиритиель, ты что, лошади испугался? Да пугни ты ее как следует, она сама ускачет.

– Ага, ускакала, как же! – усмехнулся Арант.

Значит, правильно все-таки он подсчитал их возраст, парень-то молокосос еще, даже не знает, кто такие коргалы дроу, а то тоже стоял бы сейчас и дрожал, как осиновый лист на ветру. Вон друг его, судя по всему, просвещен. Стоит, не шевелится, только с тоской косится на медленно исчезающие остатки лука в пасти коргала. Это он еще не видел, что Вихрь сделал с его модной прической! А и правильно, зачем нормальному мужику столько косичек? Это же просто неприлично!

– Это не лошадь, это коргал! – тихо, одними губами сообщил Элланиритиель своему другу. – Вероятно, мы были неправы, решив подшутить над братом дроу. Приносим свои извинения.

– Вот я уже и братом стал. Глядишь, так скоро и в гости позовут, просто, по-семейному. – Арант усмехнулся и мысленно потянулся к коргалу.

Интересно, откликнется он или нет? Все-таки нити, связывавшие их, давно порваны, и коргал имеет полное право развернуться и уйти.

Когда ему в ответ пришел очень тихий отклик, словно морская волна теплым летом набежала на песок, Арант готов был прыгать от счастья. Если бы не эльфы, торчащие между ними, он бы, наверное, так и сделал. Отмахнувшись от них, как от досадной неприятности, дроу скомандовал:

– Валите отсюда по-быстрому, пока я не передумал. А то сейчас тоже придумаю какое-нибудь соревнование. Например, на то, кто из вас двоих шустрее, и кого мой коргал поймает первым.

После этих слов оба эльфа очень быстро исчезли, растворившись в лесу. Причем Элланиритиель – это который с обгрызенными косичками – попервоначалу просто волоком тащил за собой своего товарища, так и норовившего что-то ляпнуть. Ну ничего, может быть, он его просветит в самое ближайшее время, на кого им повезло нарваться.

Арант осторожно подошел к Вихрю, косившемуся на него. Протянув руки, дроу обнял его за шею и уткнулся лицом в необыкновенную, огненно-рыжую гриву.

– Мой друг… ты нашелся, ты пришел ко мне!

Он чувствовал, как затягивается огромная рана в душе, как появляется чувство, что теперь все будет хорошо. А как может быть иначе? Ведь с ним теперь его самый лучший друг, тот, кто никогда не предаст и не обманет.

Коргалы славятся своим диким и неукротимым нравом. Это не совсем животные, скорее, это своеобразный народ, который выбрал для себя совсем иную жизнь, связанную только с дроу. Эти судьбы соединены с самого рождения – и каждому дроу принадлежит только один коргал. Пара коргал-дроу может почувствовать друг друга на очень больших расстояниях, общаясь между собой телепатически. Воинственный пыл и умение сражаться у коргалов в крови. Благодаря этому они могут дать фору очень многим опасным хищникам. Именно из-за этого тот эльф так перепугался, узрев, кто стоит за его спиной. Ведь один на один у него просто не было шансов выстоять против коргала, тем более хорошо обученного.

Легонько прихватив острыми зубами край куртки Аранта, Вихрь выразил свою радость от встречи с ним и предложил подурачиться. Дроу сразу согласился, и какое-то время они носились по поляне друг за другом, нещадно вытаптывая траву и снося молодые кустики и деревца. Наконец-то набегавшись, Арант угостил Вихря, отрезав ему большой кусок мякоти оленины. Вихрь с благодарностью принял подношение и некоторое время наслаждался своим обедом. Остатки оленихи Арант погрузил на коргала, и они двинулись в сторону лагеря.

Появившись на стоянке и сгрузив оленину Майхору, который сегодня дежурил по лагерю, под удивленными взглядами воинов дроу с Вихрем прошли к заранее облюбованному местечку. Арант предпочитал держаться немного обособленно от остальных и потому на всех стоянках выбирал для себя отдельное место, где и обустраивался.

– Да-а, дружок, запылился ты, однако. – Он любовно погладил Вихря по пыльному, с сероватым налетом, боку. Шкура коргала несла на себе отметины сражений с диким груртом (дикий лесной кот с огромными, кинжально острыми когтями), перемежаясь с другими, менее страшными шрамами. – Ну ничего, мы теперь вместе, а это значит, что все твои раны заживут и станешь ты еще красивее, чем был.

– Арант, это где ты такую лошадку заловил? Может, и мне поймаешь? – Незаметно подошедший Майхор кивнул на Вихря, панибратски пытаясь его погладить.

Вихрь не стал сразу откусывать ему руку, а очень вежливо предупредил о том, что не потерпит такой бесцеремонности, оскалившись и показав глупцу свои, отнюдь не лошадиные, клыки.

– Осторожнее, Майхор, а то можешь остаться без руки. – Это предупреждение поспело вовремя, парень резко отдернул руку, с опаской и изумлением рассматривая коргала.

– Это что такое? Скажи, Арант, ведь это не лошадь?

– Нет, конечно. – Арант спокойно пожал плечами. – Это мой коргал.

– А он что, хищный? – Майхор на всякий случай отступил на шаг, встав так, чтоб между ним и этой непонятной лошадью оказался дроу в качестве препятствия.

– Вообще-то он всеядный и, кроме свежего мяса, очень любит пироги с ягодами.

– Издеваешься, да? Это же монстр какой-то! Ты бы на цепь его посадил, что ли, а то проснемся утром и не досчитаемся кого-нибудь из команды. – Обидевшись, Майхор сплюнул и, не дожидаясь ответа, пошел к оставленной на поляне оленине.

Скинув куртку, Арант прихватил свой гребень и отправился в сторону родника, по дороге нарвав большой пук травы. Там они с Вихрем провели целых два часа, пока дроу отскребал его и приводил в порядок. Коргалу нипочем была холодная родниковая вода, которая его только бодрила. Он стоял и жмурился от удовольствия, когда Арант чистил его жесткой травой и окатывал чистейшей, ледяной водой из родника. После всех процедур его шкура снова заблестела в лучах послеполуденного солнца. Грива и хвост, спутанные и все в репьях, после того как Арант с трудом их расчесал, языками пламени заплясали на фоне черной шкуры. Коргал моментально преобразился. Теперь рядом с дроу гордо приплясывал черный как смоль красавец, с огненной гривой и тугими мышцами, перекатывающимися под гладкой шкурой. Вернувшись в лагерь, они привлекли уже значительно больше внимания.

– Арант, дружище, это что еще за чудо такое с тобой? Может, познакомишь? – Тармар весело махал рукой своему другу Аранту.

Моментально напрягшись, Вихрь приготовился отражать возможное нападение. Пришлось срочно вводить его в курс дела и объяснять, что Тармар вовсе не враг. Хорошо еще, что с коргалом можно общаться мысленно, напрямую передавая информацию и эмоции, иначе даже не известно, что подумали бы все окружающие, заметив, как Арант подробно рассказывает лошади, кто есть кто в отряде.

– Знакомься, это Вихрь, коргал и мой друг.

– Хм, я что-то слышал о коргалах, но боюсь, что не слишком много. И откуда же он здесь взялся? Вроде совсем недавно у тебя его не было? – Тармар с интересом рассматривал черного жеребца с умными раскосыми глазами.

– Так получилось, что мы долгое время были разлучены, и вот теперь он нашел меня. Я бы хотел попросить тебя позаботиться о Черныше. Он хороший конь и достоин хорошего хозяина. – Заметив укоризненный взгляд Тармара, Арант пояснил: – Понимаешь, Вихрь никогда не потерпит рядом со мной другого коня, а для меня ни один конь никогда не сможет сравниться с коргалом.

– Ну хорошо. Только давай сделаем немного по-другому. Я возьму твоего Черныша, но не навсегда, а как бы на время. Возможно, что-то изменится, и ты решишь его забрать.

Посмотрев на своего коргала и поняв, что тот не против такого решения, Арант согласно кивнул Тармару.

Удобно устроившись у костра (причем Вихрь также не остался в стороне, совсем не по-лошадиному подогнув ноги и улегшись, как собака, рядом с дроу), остаток дня они провели в дружеских разговорах с Тармаром. Он очень живо интересовался укладом жизни и историей дружбы дроу с коргалами, и тогда Арант припомнил одну старинную легенду, которая очень хорошо подходила под теплый летний вечер и ярко пылающий костер.

Легенда о Дроу

Давным-давно, на заре времен, когда мир был молодым и наивным, Тарагон населяла раса эльдримов – первые разумные существа, прекрасные обликом и мыслями, хорошо развитые физически и обладающие природной магией. Выбрав подходящее место, эльдримы построили свой город, который украсили с любовью и заботой, и не было более прекрасного места, чем город Эльтаир, построенный из солнечного камня, весь наполненный теплым ветром, запахом цветов и детским смехом. В нем не знали болезней и нищеты и полностью отсутствовала преступность. По чистым улицам города спокойно ходили дикие животные, приходя к эльдримам за помощью и получая ее. Эльдримы старались не причинять вреда природе больше, чем это было необходимо для их жизни, полностью отказавшись от мяса и пользуясь только растительной пищей. В такой идиллии прожило несколько поколений светловолосых эльдримов, которые со временем стали называть себя светозарными.

Постепенно Тарагон стали заселять и другие разумные расы, расселяясь по миру и занимая все пригодные для этого места обитания. Одной из таких рас стала раса дайри, которые, в отличие от эльдримов, поначалу вели кочевой образ жизни, никак не находя для себя подходящего места. Дайри были расой воинов и охотников, их женщины всегда и во всем поддерживали своих мужчин, выходя с ними на охоту и беря в руки оружие, если была такая необходимость. Тем не менее их девушки оставались внешне очень привлекательными, гибкими и сильными, отличаясь отчаянной смелостью. Как-то дайри подошли слишком близко к границе Эльтаира, расположившись на временную стоянку. Лес, состоящий из гигантских деревьев, сплетающихся своими кронами в природный купол, защищающий от дождя и жгучих лучей солнца, очень понравился дайри, и они впервые серьезно задумались о возможности оседлой жизни.

Мягкий мох пружинил под ногами, а над головой ласково шелестела листва, отвечая молодому ветерку, шаловливо заигрывающему с ней. Дикейра, молодая темноволосая охотница расы дайри, наслаждалась одиночеством и чувством свободы, время от времени касаясь ладонью коры лесных гигантов и вдыхая полной грудью напоенный весенними ароматами пробуждающейся природы воздух. Легкий лук за плечами, зоркий глаз, выносливые ноги и чуткий слух – что еще нужно для удачной охоты. Вот и сегодня, Дикейра точно знала, снова станет лучшей, принеся самую достойную добычу. Черные длинные волосы ее были заплетены в аккуратные косички, которые, в свою очередь, соединяясь, образовывали сложное плетение. Только челка время от времени падала на глаза, совершенно не желая слушаться.

Внезапно впереди еле слышно хрустнула ветка, и моментально насторожившаяся охотница, вытащив длинными, гибкими пальцами заготовленную стрелу, наложила ее на тетиву. Несколько неслышных шагов приблизили ее к нарушительнице спокойствия. Ею оказалась молодая лань, которая неосторожно наступила своим копытцем на сухую ветку и теперь настороженно поводила влажными с поволокой глазами в попытке понять, потревожил кого-нибудь этот звук или нет. Схоронившись за раскидистым кустом, Дикейра рассматривала свою жертву, прикидывая про себя лучший момент для удачного выстрела. И вот, когда казалось, что стрела уже готова пуститься в свой смертоносный полет и ничто не в силах спасти животное, раздался резкий хлопок. Мгновение, и трепетной лани простыл и след, напоминая о ней лишь легким покачиванием задетых веток. Разгневанная Дикейра прищурила глаза, разглядывая внезапно появившегося перед ней молодого гибкого юношу, с головой цвета полдневного солнца и необычной формы, со слегка заостренными ушами, которые выглядывали из рассыпавшихся по плечам волос.

– Ты кто такой, демоны тебя побери, чтоб мешать моей охоте? – Поняв, что дальше сидеть в засаде нет никакого смысла, Дикейра поднялась и вышла из-за куста.

– Прошу прощения у прекраснейшей из охотниц, но та лань была еще слишком молода, чтоб так бесславно закончить свою, так толком еще и не начавшуюся жизнь. Мне стало очень жаль это красивое животное, и я просто не мог пройти мимо, чтоб не помочь ей. Возможно, я смогу заменить твой обед другими дарами леса? – Парень улыбался так светло и доброжелательно, что Дикейра сразу не нашлась с ответом и только молча пошла за ним, внутренне удивляясь самой себе.

Идти оказалось недалеко, и уже через пять минут девушка с удивлением рассматривала очень уютную лесную полянку, сплошь покрытую красными сочными ягодами, кокетливо выглядывающими из-под зеленых листочков. Здесь же, на краю чудо-поляны, находились густые заросли орешника, сплошь усеянные крупными темно-коричневыми кругляшами спелых орехов.

Дикейра в растерянности посмотрела на молодого парня. Она совершенно не готова была к такой «охоте» и сейчас разводила пустыми руками, пытаясь придумать, во что можно собрать лесное лакомство. Поняв ее затруднения, парень скинул свой заплечный мешок, в котором оказался еще один, чуть поменьше, сплетенный из каких-то растительных волокон. Вот именно в него они и начали собирать спелые ягоды, не забывая угощаться и сами. За время совместной работы они познакомились ближе и к кустам орешника подходили уже друзьями. Дикейра перестала сердиться на некстати прервавшего ее охоту Элиндара (именно так представился ее новый знакомый), тем более что это оказалось просто невозможным, глядя на его светлую открытую улыбку и немного наивные глаза. Расставаясь со своим новым знакомым, Дикейра испытала легкое сожаление, которое сразу же переросло в ожидание нового дня, когда у них снова появится возможность увидеть друг друга. Молодые люди договорились встретиться на том самом месте, где спаслась от незавидной участи лань, а они увидели друг друга.

Вернувшись к месту временной стоянки, Дикейра впервые не смогла похвастать добычей, сгрузив перед удивленными взглядами соплеменников два небольших мешка, наполненных ягодами и лесными орехами. Она была слишком увлечена своими переживаниями, такими новыми и яркими, что они захлестнули ее с головой, полностью отгородив от окружающей суеты. Дикейра еле дождалась пробуждения светила, и как только его лучи коснулись верхушек деревьев, она уже была на ногах, нетерпеливо подгоняя солнце занять то положение на небосводе, когда ее уход в чащу леса не вызовет ненужных вопросов у родни, занятой своими повседневными делами. Дикейра была единственным ребенком в семье одного из самых удачливых охотников и воинов среди дайри, и многие поговаривали, что именно его удача перешла к Дикейре, помогая ей каждый раз выходить победительницей среди молодежи, демонстрируя эти навыки.

Дождавшись удачного момента, девушка незаметно для всех выскользнула из дома, нырнув в манящую прохладу леса. Она понимала, что до назначенного времени еще слишком далеко, но и сидеть дома уже просто не могла, решив дождаться Элиндара на месте. К ее удивлению и радости, молодой человек уже был там, вольготно расположившись на мягкой травке и задумчиво грызя стебелек. Заметив подходившую девушку, Элиндар легко вскочил на ноги и радостно улыбнулся ей. Оказалось, что у него уже был заготовлен небольшой подарок для Дикейры. Элиндар протянул девушке лист, на котором горкой лежали спелые сочные ягоды. Этот жест растопил легкую неловкость, в первую минуту возникшую между ними, и дальнейшее общение пошло как по маслу. Молодая пара стала проводить целые дни вдвоем, делясь своими мыслями и переживаниями. Именно тогда Дикейра и узнала, что Элиндар никогда в своей жизни не пробовал мяса, и она решила во что бы то ни стало заставить юношу его попробовать. А Элиндар в свою очередь взялся отучить девушку от такого варварского обычая, как убийство ни в чем не повинных животных. Это было первое разногласие влюбленных, не приведшее, впрочем, к сколь нибудь серьезному разладу. В результате оба влюбленных добились некоторых результатов, удовлетворившись достигнутыми компромиссами. Элиндар пошел на уступки любимой девушке и попробовал жареные яйца птиц, все-таки категорически отказавшись от самого мяса. А Дикейра клятвенно пообещала больше разнообразить свой рацион растительной пищей, употребляя мясо как можно реже. Тем более что Элиндар старался баловать девушку и исподволь приучал ее к этому тяжелому решению, каждый день готовя какое-нибудь новое изысканное блюдо из рациона эльдримов. А готовил Элиндар просто великолепно, поражая Дикейру своими талантами.

Но, как говорится, сколько веревочке ни виться, а все хорошее когда-нибудь да заканчивается. Так и здесь, наконец родные молодых ребят заметили их частые отлучки и совершенно резонно заинтересовались, куда это их чада исчезают каждый день.

Однажды вечером отец Дикейры поймал дочь за руку и потребовал ответа:

– Скажи мне, доченька, что с тобой происходит? Ты каждый день отправляешься в лес на охоту, но уже давно не приносишь никакой дичи. Сначала я думал, что тебе просто не повезло, потом – что ты не очень хорошо себя чувствуешь, и наконец что тебе изменила твоя удача. Но, присмотревшись к тебе, я понял, что дело не в этом. Ты с завидной регулярностью приносишь различные лесные лакомства, и причем в таких количествах, что мало кто способен за тобой угнаться. Вот только ни зверя, ни птицу ты больше не бьешь. Может, тебя заколдовал кто?

Понурив голову, Дикейра призналась отцу в том, что встретила в лесу свое счастье и теперь не представляет свою жизнь без него. Рассказала она и о том, что ее избранник происходит из народа эльдримов, соседей дайри. Ведь дайри обосновались неподалеку от светлого города Эльтаир – вотчины эльдримов и уже наметили строительство своего города. Молча выслушал отец Дикейру и также молча развернулся и ушел в дом, ничем не выразив своего отношения к поступку дочери.

В то же время в Эльтаире шел другой разговор, членами которого были правитель Эльтаира – Мейтиндар и его старший сын и наследник – сам Элиндар. Эти двое были очень похожи друг на друга, словно два брата, один из которых чуть-чуть старше другого. Эльдримы получили от своего создателя завидное долголетие и практически вечную молодость, оставаясь такими же красивыми и статными до самой смерти.

– Отец, пойми меня правильно, я люблю Дикейру и хочу на ней жениться. Мне не нужен больше никто, кроме нее. – Элиндар упрямо смотрел на своего отца.

– Я не хочу даже слушать эту чушь! Ты – наследник и продолжатель нашего рода, и я не позволю, чтоб мой сын вошел в историю эльдримов как смешавший свою кровь с низшей расой. Дайри никогда не войдут в этот дом и никогда не смогут стать здесь своими, запомни это, сын мой! А для того чтоб выветрить эту дурь из твоей головы, я завтра же назначу Великое Празднество, где ты обязан будешь выбрать девушку, которая станет твоей женой и матерью моего внука. Девушки, который придут на Празднество, происходят из самых старейших и знатных родов эльдримов, с которыми нам не стыдно будет породниться.

– Да не хочу я жениться ни на ком, кроме Дикейры! Если на то пошло, то эта девушка уже почти моя жена, и никто не в силах этого изменить, хочешь ты этого или нет. – Элиндар холодно поклонился отцу и вышел из комнаты в гробовом молчании.

Как только за сыном закрылась дверь, Мейтиндар вызвал своего начальника охраны и по совместительству – исполнителя личных поручений. Через несколько минут в комнату правителя Эльтаира входил высокий эльдрим с длинными волосами, заплетенными в косу. Его волосы отличались очень светлым, практически белым цветом. При светло-серых, каких-то белесых глазах это создавало немного отталкивающее впечатление, несмотря на общую привлекательность молодого человека.

– Кейлендир, у меня есть к тебе одно поручение, о котором никто не должен знать, включая моего сына, вернее, именно он не должен об этом узнать ни при каких обстоятельствах. – И правитель рассказал о «досадной неприятности», случившейся с его старшим сыном. Именно так он охарактеризовал любовь своего сына к девушке-дайри и его желание жениться на ней.

Мейтиндар поручил ему найти и выкрасть Дикейру, возлюбленную Элиндара. Более того, правитель весьма прозрачно намекнул, что, если эта девушка будет спрятана настолько надежно, что ее больше никто и никогда не найдет, он будет только рад этому обстоятельству. Заверив правителя, что все будет выполнено в лучшем виде, Кейлендир поклонился и тотчас вышел. В коридоре послышались его уверенные шаги, удаляющиеся из дворца.

Элиндар вышел от отца, кипя от еле сдерживаемого гнева. Эльдримы всегда считали себя избранными, но не зацикливались на этом, живя немного обособленно и стараясь лишний раз не общаться с другими расами Тарагона. В Эльтаире жили только сами эльдримы, и других гостей там не бывало, если не считать диких животных, приходящих в поисках помощи. Но раньше Элиндар никогда не задумывался и не обращал внимания на все это, принимая как должное, и только теперь стал анализировать слова отца, находя все новые и новые доказательства оторванности и даже некоторого вырождения расы эльдримов. Дело в том, что у эльдримов очень редко рождались дети, несмотря на длительность их жизни, и всегда это было большой радостью для всех. Вот только дети эти были чистокровными эльдримами, и никак иначе!

Не в силах сидеть в своей комнате, Элиндар решил пойти прогуляться и хорошо обо всем подумать, но стоило ему подойти к дверям, ведущим на улицу из дворца, как ему заступили дорогу двое стражников. На удивленный взгляд Эльдрима ему пояснили, что поступило распоряжение не выпускать его из дворца до последующих приказаний. Развернувшись, Элиндар быстрым шагом направился к отцу, где потребовал от него объяснений:

– Отец, объясни мне, я что, под арестом?

– Зачем же так? Скажем проще, на тебя наложены некоторые ограничения, и только-то. Как только ты примешь правильное решение и выберешь себе невесту, достойную тебя, твоя свобода станет безусловной. Более того, в ближайшее время я планирую снять с себя полномочия правителя и передать их тебе. Надеюсь, ты понимаешь, что правитель Эльтаира должен быть безупречен во всех отношениях, показывая пример своим подданным? – Мейтиндар невозмутимо смотрел на сына.

Элиндар удивленно смотрел на отца. Раньше тот ему ничего не говорил о своем желании уйти на покой, и теперь у него закралось сомнение, что это сделано только с одной целью – удержать Элиндара от женитьбы на Дикейре.

– А если я не хочу становиться новым правителем Эльтаира? – Элиндар, нахмурившись, смотрел прямо на своего отца, не отводя взгляда. – Я хочу жить нормальной, простой жизнью с девушкой, которую люблю. Да и ты еще не стар, так что я не вижу смысла во всем этом.

– Сын мой, это не обсуждается. Ты всегда воспитывался именно как будущий правитель, и это – твой долг перед своим народом. Более того, наследовать престол может только старший сын, и, пока он жив, никто другой не может считаться полноправным правителем. Если эта ведьма так вскружила тебе голову, то придется тебе немного ее прочистить. С этого момента ты под домашним арестом, и вплоть до Великого Празднества, где, хочешь ты этого или нет, будет выбрана твоя будущая жена, ты не сможешь покидать свою комнату. – Обычная выдержанность наконец-то изменила Мейтиндару, и он повысил голос. – Сейчас же отправляйся к себе и хорошенько подумай над своим поведением.

Сжав зубы, Элиндар вышел из комнаты отца в коридор, правда, направился он не к своей комнате, как приказал ему отец, а по боковому коридору до небольшой кладовки, откуда начинался тайный ход. О нем не знал практически никто, за исключением правителя, самого Элиндара и особо доверенных лиц. Элиндар понимал, что времени у него практически не осталось и отец не отступится от своего решения, а потому очень торопился. Уже закрывая за собой дверь кладовки, он услышал тяжелые шаги стражников, бегущих по коридору. Выбравшись из дворца, Элиндар поспешил к своему другу Илиандеру, который, на его счастье, оказался дома. Рассказ не занял много времени, и вот уже два друга сидят и думают, как же быть дальше.

– Элиндар, ты уверен, что эта девушка стоит того, чтоб настолько круто поменять всю твою жизнь? – Илиандер испытующе смотрел на друга.

– Да, я в этом полностью уверен.

– Тогда я хотел бы тебя предупредить, что сегодня утром, незадолго до твоего прихода, я видел Кейлендира, который в сопровождении двоих своих воинов куда-то отправился. И ты знаешь, судя по их внешнему виду, они отправились явно не на прогулку.

Встревожившись, Элиндар вскочил с кресла.

– Неужели отец отправил их за Дикейрой? Я в это не верю! Хотя… – он задумался, – хотя отец мог это сделать, ради того чтоб все получилось, как он задумал. Но ведь тогда нужно бежать спасать Дикейру!

– Подожди, не торопись ты. – Илиандер успокаивающе положил руку на плечо друга. – Кейлендир уже хорошо опередил тебя, да и один ты не справишься с ними. Я пойду с тобой.

Юноши так заговорились между собой, что не заметили в дверях младшего брата Илиандера, уже некоторое время внимательно слушавшего их разговор. И только когда Илиандер столкнулся с ним нос к носу, они поняли, что уже не одни. Вот только как давно брат находится здесь, ни один, ни другой сказать не могли. Элиндар нахмурился, соображая, чем сможет им помешать младший брат Илиандера и что теперь с ним делать.

– Вы меня извините, но я слышал, о чем вы здесь говорили. – При этих словах Элиндар напрягся. – Можно мне с вами? – Такого поворота никто не ожидал, и в первое мгновение друзья даже не поняли, о чем их просят.

– Я не понял, ты что, все слышал и сейчас хочешь отправиться вместе с нами? Ты хотя бы понял, что собираешься пойти против правителя? – Элиндар не верил своим ушам.

– Да все я понял. Но я считаю, что это прямая обязанность каждого мужчины – защитить свою девушку от грозящей ей опасности, и никакие политические или другие интересы не могут быть выше чести, дружбы и любви.

– А ты не слишком молод, чтоб вести такие разговоры и принимать такие решения? – Илиандер скептически посмотрел на своего брата.

– Брат, это для тебя я все еще мал, однако другие давно воспринимают меня как самостоятельного и взрослого эльдрима. Не забывай, что свое совершеннолетие я отпраздновал уже несколько летостояний назад. – Помолчав минуту, Ксандиир поинтересовался: – Ну что, берете меня с собой?

Переглянувшись, друзья пожали плечами.

– Ладно, давай собирайся. – Решившись, Элиндар махнул рукой довольному Ксандииру, который мгновенно исчез в глубине дома, побежав собираться.

Всего пятнадцать минут понадобилось друзьям, чтоб собраться и выйти из дома. Решив не рисковать, они не пошли напрямик, а сделали небольшой крюк, огибающий дворец.

Выбравшись из города, друзья углубились в лес, направляясь в сторону поселения дайри. Все были предельно собранны и настороженны, внимательно изучая еле видимые следы Кейлендира и его воинов (как бы те ни хоронились, но трое воинов не могли не оставить ни одного следа, тем более понятных для самих эльдримов). Недалеко от поселения дайри друзья решили устроить засаду, расположившись на самых выгодных позициях и дожидаясь, когда Кейлендир будет направляться обратно. Хотя эльдримы и не охотились, сражаться они умели как никто другой, постоянно оттачивая свое мастерство, тем более в лесных условиях. О лесе эльдримы знали практически все, считая его своим домом. Поэтому сейчас у них не возникло никаких затруднений по устройству засады. Ждать долго не пришлось, и уже через каких-то полчаса Элиндар услышал, как хрустнула ветка под чьей-то неосторожной ногой. Такое вряд ли могло случиться с эльдримом, если только ему что-то активно не мешало. И что это за помеха, Элиндар уже догадывался. Как оказалось впоследствии, Элиндар не ошибся. Вскоре друзья заметили Кейлендира, который очень быстро пробирался сквозь густые заросли, таща на своем плече закутанную в плащ девушку. О том, что это Дикейра, у Элиндара больше не осталось никаких сомнений, и ему стоило огромного труда сдержаться и следовать заранее обговоренному плану – подпустить Кейлендира поближе и отсечь от следовавших за ним двоих воинов.

Пауза, возникшая в рассказе Аранта, затянулась, и Тармар, не выдержав, поторопил его:

– Ну и что было дальше? Сумели они освободить девушку?

Арант утвердительно кивнул.

– Конечно! У друзей все получилось лучше некуда. Им удалось не только спасти девушку от незавидной участи, но и избежать убийства родичей, которое считалось у эльдримов одним из самых страшных преступлений. Более того, отбив Дикейру и успокоив ее, Элиндар решил больше не возвращаться во дворец, в присутствии свидетелей произнеся формулу отречения от престола. Кейлендира и двоих воинов друзья просто отпустили, велев донести до правителя, что отныне Элиндар не является наследником и будущим правителем Эльтаира и может строить свою жизнь так, как ему заблагорассудится.

Взяв ветку, Арант поворошил угли в догорающем костре.

– А при чем здесь дроу? – удивленный голос Легарда, расположившегося неподалеку, выразил общее недоумение.

Оказывается, пока Арант рассказывал легенду, вокруг них собрался чуть ли не весь лагерь, и теперь всем было интересно, чем же все завершится, понимая, что это еще не конец.

– Два брата – Илиандер и Ксандиир – решили остаться с Элиндаром, понимая, что правитель никогда не простит им выказанного своеволия, и они все вместе отправились в поселение дайри. Более того, через какое-то время к ним присоединились еще несколько эльдримов из молодежи, не согласных с политикой правителя. Правда, и у дайри они пробыли недолго, не сумев прижиться и принять их образ жизни. Они отбыли в неизвестном направлении и скрылись в глубине лесов так, что никакие поиски самых умелых следопытов-эльдримов не смогли их обнаружить. Вместе с ними ушли и некоторые девушки-дайри, нашедшие свою половинку и решившиеся на такой рискованный шаг. Дети, рожденные от эльдримов и дайри, приобрели черты сразу двух этих рас, обзаведясь роскошными черными волосами, немного удлиненными с заостренными концами ушами и родством с лесом. Эти дети и стали первыми дроу, ведя свое начало от династии правителей эльдримов и непревзойденных охотников – дайри. А эльдримы с тех пор стали называть себя эльфами, навсегда возненавидев опозоривших их дроу.

– Так это что, если старший сын остался жив, связав себя узами брака с Дикейрой, настоящим правителем Эльтаира и всех эльфов может считаться их потомок? – Тармар удивленно поднял брови.

Пожав плечами, Арант усмехнулся и встал, пожелав всем хорошего отдыха. Так и не ответив на заданный вопрос, он растворился в темноте спустившейся ночи, сопровождаемый своим коргалом.

Глава 14

Прогулявшись с Прошкой до погреба с мясом, я с удовольствием понаблюдала, как мой малыш насыщается, после чего мы отправились в академический сад прогуляться.

– Я, конечно, понимаю, что это далеко не лес и даже не полноценный парк, но, к сожалению, ничего другого пока предложить не могу. Подожди немного, вот наступят выходные, и мы с тобой обязательно отправимся в лес на охоту, тогда и набегаешься вволю. – Я успокаивающе погладила кса-рдона по голове, почесав за ушами. – Ну что, иди побегай немного, а я здесь посижу, под кустиком.

Сорвав с ближайшей яблони еще зеленое яблоко, я собралась с духом и укусила его. Кислятина жуткая, да и рот вяжет. Решив, что здоровье дороже экспериментов, я размахнулась и зашвырнула надкушенное яблоко подальше в кусты.

– Ой, больно же! – Вскрик, послышавшийся из кустов, сильно меня озадачил.

Когда мы шли по дорожке, то никого с Прошкой не видели.

– Эй, кто там в партизан играет? – Подождав минуту и не услышав ответа, я продолжила: – Если сейчас не покажешься, пеняй на себя, буду кидать яблоки, пока не похороню тебя под ними. – Я сорвала еще одно яблоко и, примеряясь, подкинула его в руке.

– Все-все, не кидайся, я уже иду. – Из кустов вылез вихрастый парень с волосами цвета соломы и в помятых штанах.

– Ну и чего тебе понадобилось? Что ты здесь шпионишь? – Я с подозрением оглядела это чудо.

– И вовсе я не шпионил! – обиделся парень. – Просто гулял здесь, вот тебя увидел.

– И что, так испугался, что решил в кустах спрятаться? – Я уже поняла, что из этого парня шпион – как из меня балерина. – Ну а если серьезно, что ты здесь делаешь?

– Ну-у… – парень замялся, посмотрел на меня и, наконец решившись, своим заявлением просто сразил меня наповал: – Я хотел предложить тебе прогуляться.

– Ни фига себе! Так это что же, ты решил за мной приударить? – Вот уж чего я не ожидала, так это ухажера в кустах обнаружить. – А как хоть тебя зовут, ухажер?

При этих моих словах парень приободрился, поняв, что прямо сейчас его никто гнать не будет.

– Позвольте представиться: Андрис Бирмонд, младший сын виконта Бирмонда, к вашим услугам, леди. – Паренек молодцевато раскланялся передо мной, только что ножкой не шаркнул.

Я более внимательно оглядела ухажера, начиная припоминать, что уже где-то видела эту вихрастую голову. Только вот никак не могла вспомнить где?

– Слушай, а я тебя уже где-то видела, не подскажешь где?

– Мы с тобой учимся на одном курсе. Просто до сих пор не удалось познакомиться поближе, так как вокруг тебя все время друзья.

– Ну и что, что друзья? – Я непонимающе посмотрела на него.

– Так пробиться просто нереально! Они же тебя окружают таким плотным кольцом, что и телохранителей не надо. Я как увидел, что ты одна пошла в сад гулять, так и рванул сюда.

– А что сразу не подошел, зачем надо было в кустах прятаться?

– Неудобно стало тебя отвлекать. Ты вроде как задумалась о чем-то.

– Все ясно, постеснялся. – Заметив его возмущение, я засмеялась: – Ладно уже, присаживайся рядышком. – Я похлопала рукой по травке рядом с собой.

Обрадовавшись разрешению, парень плюхнулся на пятую точку и с готовностью уставился на меня.

– Андрис, а что это тебе приспичило за мной приударить? Насколько я поняла, у нас на курсе есть барышни и поинтересней. Тем более что за мной никакого выгодного титула не наблюдается, и думаю, твой батюшка не обрадуется такому твоему решению.

– Думаю, моему батюшке нет никакого дела до меня. Я же только младший сын, и мне все равно ничего не светит.

– А сколько тебе лет, младший сын?

Немного помявшись, парень выдал:

– Двадцать… – встретив мой скептический взгляд, он тихо добавил: – Скоро будет. – Заметив, что я продолжаю смотреть на него в упор, он дополнил так тихо, что я еле его услышала: – Через год.

– Итак, сколько же тебе лет? Девятнадцать?

– Почти.

– Что?!

– Восемнадцать с половиной. Это правда! – Парень заторопился, боясь, что я ему не поверю.

– Ну ладно, пусть так. Только ты мне так и не ответил, почему ты выбрал именно меня, когда вокруг так много интересных девушек?

– Ты такая необыкновенная! Ты смелая и ничего не боишься. Ты привлекла мое внимание еще на праздничном обеде, когда все наши сидели и ничего не могли придумать, а ты буквально несколькими словами все организовала. Мы тогда славно повеселились, и я видел, как на тебя тогда смотрели многие ребята с нашего курса.

– Нашел чем восхищаться. Подумаешь, споила полфакультета, тоже мне, подвиг! – Смутившись, я пожала плечами. – Слушай, Андрис, ты вроде сказал, что другие ребята тоже не против познакомиться? – Получив утвердительный кивок, я осторожно продолжила: – А почему тогда никто так и не подошел к нам? Мне казалось, что все здесь такие снобы, что общаться предпочитают только с себе равными, а мы с ребятами немного выбиваемся из привычного окружения, разве это не так?

– Лика, не суди всех по кому-то одному. Не все здесь такие, как госпожа Панадис. К тому же Устав Академии гласит, что на время учебы все студенты являются равными в правах между собой и недопустимо относиться к ним иначе.

– Слушай, но это же здорово! Давай тогда сделаем следующее. – Я на минуту задумалась, соображая, где удобнее всего это организовать. – Под моими окнами есть одна очень славная беседка. Приглашаю сегодня вечером устроить небольшие посиделки, где мы сможем и перезнакомиться со всеми поближе. Ну как тебе моя идея?

– Здорово! А когда приходить?

– Давай, приводи всех, кто захочет прийти, как только начнет смеркаться. Думаю, это будет лучше всего. Жара уже спадет, и мы сможем спокойно посидеть. А встречаемся около общежития, а то Лешек там такого наворотил с этими растениями, что сами вы в беседку вряд ли попадете.

Загоревшись идеей, я уже продумывала, как и что сделать, чтоб вечер прошел на «ура». Все-таки это наше первое знакомство с курсом (званый обед перед началом учебного года мы в счет не берем), и очень хочется, чтоб все прошло наилучшим образом.

– Тогда я побежал, оповещу всех наших. – Вскочив и не забыв на прощанье поклониться, Андрис рванул к выходу из сада. Вот что значит воспитание!

А я задумалась, чем можно угостить однокурсников. Вспомнив недавний фурор, который произвел шашлык, я вскочила с насиженного места и мысленно позвала Прошку. Через минуту огромная зубастая и усатая морда появилась откуда-то из-за спины. Мысленно рассказав ему свою задумку, я отправилась обратно к погребам, где с его помощью отобрала хороший кусман мяса дикой свиньи и после непродолжительного торга с местным служащим сменяла оленью лопатку на круг копченой колбасы. Вполне довольная полученными деликатесами, я отправилась к общежитию, нагрузив своими припасами Прошку.

Придя к себе в комнату, я, покопавшись в рюкзаке, нашла травки, которыми так предусмотрительно запаслась на полянке, когда Лешек притащил мне свой гербарий. Сейчас они очень пригодились для маринования. Оглядевшись, я поняла, что не учла одну очень важную вещь, а именно – то, в чем мариновать будущий шашлык. В комнате отсутствовал даже намек на какую-нибудь посуду, а мне для такого количества мяса нужен был очень даже немаленький тазик.

– Ладно, ты остаешься здесь, будешь охранять нашу добычу, а я пошла добывать посуду. – Оставив Прошку в комнате, я отправилась в столовую в надежде застать там кого-нибудь из знакомых домовых.

Решив, что все равно время обеда уже прошло, а ужин, как говорится, еще не скоро, я обошла столовую и толкнула низкую, неприметную дверь, через которую мы тогда умудрились быстро ретироваться от разгневанных преподавателей. Сейчас в столовой царила относительная тишина, если не считать звона посуды где-то в глубине подсобных помещений. Повертев головой и не заметив никого поблизости, я пошла на звуки. Пройдя по длинному коридору, полному закрытых дверей, я наконец-то вошла в большой зал, сплошь заставленный столами, шкафчиками, плитами и еще всякой всячиной, что просто необходимо при приготовлении пищи. Вокруг сновала толпа домовых и домовят, занятых своими делами и совершенно не обращающих внимание на мое вторжение. Схватив за курточку пробегающего мимо меня домовенка, я быстро спросила его:

– Подскажи мне, пожалуйста, где я могу найти Тимопрандиктона (тьфу ты, еле произнесла, прямо язык сломаешь).

– Пойдешь налево, через пять шагов повернешь направо, спустишься в погреб, повернешь в правый коридор и через пятнадцать шагов в левом отсеке его и найдешь. Если он к этому времени еще там будет. – Вывернувшись, домовенок побежал по своим делам, даже не обернувшись.

– Офигеть! И где я должна его искать? В каком таком отсеке? – От такого обилия полученной информации голова пошла кругом.

Поняв, что делать нечего, я понуро пошла по указанному адресу, так как все равно ничего больше не оставалось, если я хотела найти своего знакомого. Через пять шагов никакого поворота не оказалось, зато поворот был значительно раньше, и я поняла, что мои шаги и шаги домовых – это очень большая разница. Пришлось срочно приспосабливаться. Потыркавшись туда-сюда, я вконец отчаялась и ничего умнее не придумала, как во весь голос закричать:

– Тимка-а! Ты где? Это я, Лика! Тимка-а-а! А-у-у…

– Ты чего орешь? Случилось чего? – Домовой стоял рядом со мной и невозмутимо дергал меня за штанину.

– Ты как здесь оказался, что я тебя не увидела? – Я удивленно посмотрела по сторонам, не понимая, как домовой мог незаметно для меня подойти так близко.

– Ну ты даешь! Это же моя вотчина! Я здесь хозяин, а ты спрашиваешь, как я мог незаметно к тебе подойти. Не смеши меня. Так для чего ты меня искала?

– Слушай, Тимка. У меня к тебе дело есть. Понимаешь, мне очень нужен тазик, а где его взять, ума не приложу. И купить невозможно, с территории Академии никого не выпускают.

– Тазик? И только-то? И из-за такой малости ты здесь устроила форменный аврал с криками и шнырянием по всем помещениям? Смотри, уже всех домовят распугала, а у этого малыша даже половник из рук выпал. – Тимка показал рукой на перепуганного домовенка, растерянно обозревающего лужу с каким-то густым соусом и с валяющимся в ней огромным половником. – Ладно уж, пойдем, выберешь себе тазик. – И он деловито засеменил впереди меня, показывая дорогу.

Через минуту мы попали в какую-то каморку, полностью заставленную самой разнообразной посудой. Я просто рот открыла от такого разнообразия.

– Ну чего встала? Давай выбирай быстрее, и пойдем отсюда. У меня еще куча делна сегодня запланирована.

– А ты не можешь сам дать то, что нужно? Ну примерно вот такого размера, – разведя руки, я показала ему, какого объема мне нужна посудина. – Ты понимаешь, мне нужно мясо замариновать, у меня сегодня вечером гости намечаются, вот я и решила их угостить шашлычком.

– Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее. Что ты собралась делать с мясом и какой результат ожидается?

Пришлось рассказывать все в подробностях дотошному домовому, который с какого-то момента еще и записывать начал. В общем, мы остались обоюдно довольны друг другом. Я – тем, что получила в свое пользование огромную кастрюлю с крышкой, да и еще клятвенным заверением, что мне ее принесут в течение пяти минут прямо в комнату. А домовой – новым рецептом приготовления мяса, который в этом мире знают только мои друзья, и приглашением на вечеринку для снятия пробы с нового блюда. Проходя через зал, где уже вовсю шла подготовка к ужину, я прихватила несколько сочных красных помидоров и пару огромных луковиц и, совершенно счастливая, заторопилась к себе в комнату. Никогда не думала, что буду испытывать счастье от того, что удалось удачно стырить такую малость, как несколько свежих овощей. Бред полный!

В трудах и заботах по организации вечеринки время пролетело просто незаметно. Когда я очухалась, день уже клонился к вечеру, и с улицы послышались голоса друзей. Выбежав им навстречу, я схватила Лешека за руку и потащила за собой. Остальным ничего не оставалось, как последовать за нами.

– Лика, руку мне оторвешь! Ты что, очумела совсем? – Оказавшись у меня в комнате, Лешек наконец-то вырвал свою руку и с удивлением уставился на меня.

– Так, ребята, у нас аврал! Сейчас все дружно подключаются к организации сегодняшней вечеринки. Все вопросы по ходу работ. Для тебя, Лешек, задание: организовать нормальный проход в нашу беседку и приготовить сидячие места по ее периметру. Да, и не забудь приготовить дрова для костра в достаточном количестве. В помощь тебе остается Грагит, а мы с Дакком идем забирать из кузни нашего работничка. А то уже вечереет, а от него ни слуху ни духу.

– Подожди, Лика. Ты нас совершенно запутала. Ты можешь объяснить все по порядку, какая такая вечеринка и почему так срочно?

Ребята взяли меня в кольцо и требовательно уставились в ожидании разъяснений. Пришлось вкратце пересказывать сегодняшний разговор с Андрисом и о том, что я пригласила наших однокурсников на вечерние посиделки с шашлыком. Узнав про шашлык, Лешек с Дакком воодушевились настолько, что безоговорочно выразили готовность мне помогать во всем. Удивленно хлопающего глазами Грагита взял в оборот Лешек, потащив его за собой прочь из комнаты и по дороге объясняя, какой кайф сегодня вечером ему предстоит испытать.

Подходя к кузне, мы с Дакком еще издалека услышали царившее там необычное оживление, а точнее, грохот и ругань, разносившиеся по всей округе. Переглянувшись, мы, не сговариваясь, ускорили шаг и к кузне почти подбежали.

– О, ребята пришли! – Кузнец кинулся к нам навстречу, как к долгожданным родственникам. Совершенно обалдев от такой встречи, мы с Дакком стояли и хлопали глазами. – Ребятки, миленькие, заберите вы своего оголтелого друга, а то он меня без работы оставит и в гроб сведет. Этот ненормальный умудрился за сегодняшний день выполнить все заказы за две недели вперед и еще требует работу, а я, между прочим, не железный, мне и отдыхать иногда надо! Если Ректор Академии узнает, что ваш гном может выполнить всю работу и посчитать это небольшим развлечением, он откажется мне платить.

– Вот оно в чем дело! – Сообразив наконец, что здесь происходит, я решила, как говорится, ковать железо, пока горячо. – Ну-у, забрать друга мы, конечно, можем, но вы должны понимать, что нам же придется его чем-то занимать все это время, а то он обязательно к вам в кузню припрется. – Сделав паузу и поняв, что кузнец все осознал, я продолжила: – В общем, нам нужно изготовить кое-какое оружие, чтоб наш друг смог вплотную заняться тренировками. Да и на будущее, могут возникнуть ситуации, когда нужно будет опять что-то сделать, чтоб наш товарищ имел для себя занятие, я надеюсь, вы не будете против небольших встреч на благо образования? А я в свою очередь, обещаю объяснить Ректору, если такая нужда возникнет, как дорого ему встанут услуги такого высокопрофессионального специалиста, и что это для Академии ну совершенно экономически невыгодно. А вообще я думаю, что Ректор ни о чем не узнает, да и Драрг, скажу вам по секрету, вовсе не о том мечтает, чтоб получить работу на вашей кузне. Так что вам не о чем беспокоиться. Ну что, договорились?

– Да все, что хотите! Только заберите его отсюда, а то я уже с ног валюсь от усталости, а он все никак остановиться не может, да еще и покрикивает, чтоб я пошевеливался.

В кузне дым стоял коромыслом, и за жарким маревом совершенно ничего было не разглядеть, поэтому я набрала в легкие побольше воздуха и прокричала в открытую дверь кузни:

– Драрг, дружище, ты еще долго здесь собираешься ковыряться? Мы, между прочим, сегодня грандиозную пьянку затеяли, а ты все на работе горишь. Имей в виду, если ты до сих пор не сделал наш заказ, будешь пыхтеть до тех пор, пока все не сделаешь, а мы пойдем гулять.

Услыхав про пьянку, гном нарисовался в один момент. Но в каком виде! Физиономия красная, сам в грязных разводах и в совершенно потной рубашке.

– Да все уже давно готово, так что можем хоть сейчас отправляться. Иди посмотри, что я сделал. – Драрг поманил меня рукой за собой и сразу же нырнул в дверь кузни.

Пришлось идти за ним, так как стоять на улице и ждать у моря погоды было по крайней мере глупо. В кузне стоял такой жар, что мне показалось, словно я оказалась в хорошо протопленной бане.

– Смотри, я немного доработал твои идеи, вроде получилось неплохо. Сделал балансировку, отшлифовал… – Гном увлеченно, взахлеб, рассказывал, что он успел сделать, попутно вываливая передо мной свои изделия.

– Ты, конечно, молодец, но у меня есть к тебе еще одно поручение. Смотри, это ты должен сделать прямо сейчас.

Перебив его, я взяла прутик и прямо на земляном полу нарисовала сборный мангал и шампуры. Объяснив, для чего мне все это нужно, я завернула в чистую тряпочку все, что изготовил Драрг, и, наказав ему не задерживаться, вышла из кузни.

– Ну Бас, можете быть спокойны. Как я и обещала, ваша работа на сегодня закончена и вы можете идти отдыхать.

– Слава Верию! – Кузнец прислушался к доносящемуся шуму из кузни. – А что он там опять начал делать?

– Да ничего особенного. Я попросила его сделать одну безделицу лично для меня, он пообещал ее закончить в самое ближайшее время и лично мне ее принести. Вы разрешите?

– Ну если только для вас… а он точно после этого уйдет?

– Точно-точно. Можете не волноваться. А для того чтоб вы не сомневались, я оставлю здесь своего товарища. Как только у Драрга все будет готово, мой товарищ заберет его с собой. А вообще-то, если вдруг у вас будет аврал с работой и вы перестанете успевать справляться с заказами, не забудьте обратиться к нам. Думаю, Драрг с огромным удовольствием вам поможет.

В ответ на это кузнец только руками замахал. Ну и ладно, не хочет, как хочет. Кивнув Дакку, чтоб они здесь не задерживались, я пошла к себе, бережно прижимая тючок с новым оружием и гадая про себя, к чему все это приведет.

Пока я ходила, Лешек с Грагитом отменно потрудились, и сейчас по всему периметру живой беседки располагались аккуратные чурбачки с выемками, на которых очень удобно было сидеть. В углу высилась достаточно большая гора хвороста и малюсенькая кучка каких-то непонятных серых камушков. Указав на них рукой, я обратилась к ребятам с вопросом:

– А это что такое? Будем от кого-то отстреливаться?

– Нет, Лика, это очень нужные и совершенно особенные камушки. Я случайно на них наткнулся на заднем дворе. Они валялись в мусоре, ну а я их взял, вычистил и сюда принес. – Грагит любовно погладил по боку один из камней. – Это же «согрей-камень»! Если ты их хорошо нагреешь, то они смогут очень долго сохранять тепло, согревая помещение, и даже на них можно пожарить кусок мяса или еще чего приготовить. Они очень дорого стоят именно из-за этой своей особенности и оттого, что достаточно редко встречаются. Я и подумать не мог, что такая редкость вот так просто будет валяться прямо под ногами.

– Хм, ну если все именно так, как ты говоришь, то это действительно очень нужная вещь в хозяйстве. Ну что ж, смотри тогда, чтоб их не растащили под шумок еще более хозяйственные студенты, а после вечеринки отнесешь в комнату.

– Лика, а что мы пить будем? – Лешек деловито сновал вокруг, наводя последние штрихи в местном антураже.

– А вот об этом я как-то и не подумала. Правда, есть у меня надежда, что наши новые товарищи придут не с пустыми руками, но и нам придется что-то выставить. А денег-то осталось совсем немного. Что бы такое придумать? – Задумчиво посмотрев по сторонам, мой взгляд снова наткнулся на кучку камней, и тут меня словно осенило. – Слушай, Грагит, а как ты посмотришь, если мы из твоих камушков возьмем штуки три для такого нужного дела? Их же здесь не так уж и мало, думаю, мы можем пожертвовать три камушка?

– Ну-у, если ты так думаешь, тогда да, конечно.

– Вот и хорошо! – Выбрав три самых больших камня, я вручила их Грагиту и Лешеку со словами: – А теперь вы идете в столовую с черного хода и спрашиваете там домового Тимку. На тебе, Грагит, лежит задача объяснить домовому, какую нужную вещь вы им принесли, а на тебе, Лешек, как можно выгоднее сторговаться с ним и получить как можно больше яблочного сока. – Я хитро ухмыльнулась. – Надеюсь, всем все ясно?

– Все поняли, не волнуйся. Сделаем в лучшем виде! – Прижав к себе один из камней, Лешек подтолкнул Грагита. – Пошли скорее, а то уже скоро гости начнут приходить, а у нас еще ничего не готово.

Только друзья скрылись за углом дома, как около общежития нарисовался Андрис и начал в растерянности вертеть головой. Выглянув из беседки, я позвала его и помахала рукой. Обрадовавшись, он галопом поскакал в мою сторону.

– Тормози давай, а то снесешь и меня, и беседку.

– Лика, почти все ребята согласились прийти и скоро уже начнут подтягиваться. Надеюсь, ты не передумала? – Заглянув в беседку, Андрис присвистнул. – А ничего себе здесь так, уютненько. И почему никто из нас до сих пор не знал о таком милом местечке?

– А потому и не знали, что это местечко наш Лешек организовал. А вам учиться надо лучше, глядишь, и сами сможете такое же делать.

– Ау, есть кто живой? – голова Дакка просунулась в проем беседки. – А-а, Лика, ты здесь? Мы уже пришли, так что принимай свой заказ. – И Дакк вытолкнул перед собой грязного, но абсолютно счастливого гнома с еще теплым мангалом, любовно прижимаемым им к груди. – Между прочим, мне за вредность и испорченные нервные клетки полагается дополнительная порция шашлыка, и чур с кровью.

– А почему это твои нервные клетки испортились? С какого такого барабана?

– Да вот все благодаря этому ненормальному. Я его еле от наковальни оторвал, пришлось чуть ли не по одному пальцу отдирать, а то так и пришли бы вместе с наковальней.

– Вот только наковальни мне здесь и не хватает! Все, уговорил, будет тебе дополнительная порция шашлыка, и приготовленная именно так, как ты хочешь. А теперь напрягись еще разок и оттащи этого чумазого черта в душевую, а то от него так и пышет жаром, как будто в аду побывал. Только поторапливайтесь, а то скоро наши однокурсники начнут подтягиваться, и я одна за всех отдуваться не собираюсь.

– Все понял, мы уже идем купаться. – Дакк буквально силком потащил упирающегося гнома за собой. – И нечего так упираться, за дополнительную порцию шашлыка я тебя все равно засуну под душ. К тому же Драрг, ты такой чумазый, что рядом с тобой находиться страшно, все время ужастики мерещатся.

Поглядев вслед ребятам, я взялась за сборку мангала, принесенного Драргом. Что и говорить, у нашего гнома просто золотые руки. Мало того что он очень четко ухватил идею, которую и воплотил в самые кратчайшие сроки, так еще и приукрасить ее умудрился. У мангала оказались очень удобные ручки по бокам, специальный вертел на подставке, набор шампуров, и весь этот комплект был украшен витиеватыми узорами, переползавшими с одной детали на другую. Так как я имела достаточно богатый опыт по шашлыкам, сборка мангала прошла быстро и без осложнений. Полюбовавшись получившейся красотой, я выглянула из беседки. Что-то мои посыльные задерживаются. Интересно, где это до сих пор носит Лешека с Грагитом?

– Лика, а что это такое? – Андрис, о котором я совершенно забыла, увлеченно ковырял пальцем в дырочке, предназначенной для проветривания, или правильней сказать – тяги, в мангале.

– Оставь мангал в покое, лучше настругай мне щепочек помельче, сейчас будем разводить костер. – Напрягая зрение, я изо всех сил вглядывалась в сгущавшиеся сумерки, пытаясь различить, идут ли Лешек с Грагитом?

Напряженное пыхтение за спиной и последующий жалобный стон заставили меня отвлечься от этого занятия.

– Ну что там у тебя еще случилось? – Повернувшись, я увидела совершенно несчастное лицо Андриса, который с обреченным видом продемонстрировал мне свой палец, намертво застрявший в мангале. – Тебе что, делать больше было нечего, как свои пальцы везде совать? Что мы теперь делать будем? – Подергав Андриса за руку, я убедилась, что без посторонней помощи здесь не обойтись. – Может, его отпилить? А то костер уже надо разводить, а тут ты со своим пальцем так некстати…

– Лика, ну я же не специально… – заканючил Андрис, перепугавшись нарисованной перспективы. – Может, твой гном как-нибудь аккуратненько так распилит, чтоб я смог вытащить палец, а?

– Ага, размечтался! Новую вещь и портить из-за какого-то придурка. Та-ак, что там у нас с законами физики? – Я задумалась, пытаясь ухватить мысль, настойчиво лезущую мне в голову. – Мангал был еще теплый, когда ты туда полез, палец твой сейчас тоже не холодный, я бы даже сказала, что горячий. Значит, нам нужно его охладить, чтоб он немного сжался, тогда появится шанс на спасение. Хорошо бы еще мыла где-то достать…

– Это кто здесь мыться собрался? – Веселый голос Лешека прервал мои мучения.

– Ну наконец-то! Вы где так долго шатались, я уже заждалась вас?

– А мы не одни! Принимай первых гостей. – Подвинувшись, Лешек пропустил вперед домового Тимку с двумя домовятами, катившими перед собой небольшую бочку, литров так примерно на двадцать.

– Ого, внушительно! А у нас здесь в некотором роде аврал. – Я показала на красного как вареный рак Андриса.

– Ну-ка, ну-ка… что тут у вас случилось? – Тимка подскочил к Андрису и начал вертеть его руку в разные стороны, стараясь рассмотреть поподробнее, как тот умудрился застрять. – Ну что ж, все понятно. – Махнув одному из домовят, он что-то прошептал ему в оттопыренное ухо, после чего домовенок в мгновение ока испарился. – Лика, вы пока занимайтесь своими делами, а я постараюсь помочь молодому человеку вырваться из плена.

Обрадовавшись, что нашелся кто-то, кто смог взять на себя решение этой проблемы, я обратилась к Лешеку с просьбой настругать щепочек, для того чтобы развести огонь, а Грагита – принести замаринованное мясо из моей комнаты. Пока все были заняты делами, примчался домовенок с небольшой бутылью, в которой плескалась какая-то мутная бледно-зеленая жидкость. Полив этой жидкостью на руку злополучного Андриса, Тимка за пару минут умудрился плавными вращательными движениями вывинтить пострадавший палец.

– Вот и все, делов-то!

По беседке все больше и больше расползался запах ментола с легким лимонным акцентом. Удивившись, я подошла к Тимке:

– Слушай, а чем это ты полил Андриса, больно запах необычный?

– А-а, интересно стало? Это моя новая разработка. Растительное масло, настоянное на личинках мирминского жука. Несколько капель этого масла достаточно, чтоб сделать аромат и вкус блюда ни на что не похожим. Даже очень горячее и перченное блюдо будет иметь охлаждающий эффект при поедании, а аромат свежести, витающий в воздухе, его еще больше усилит.

При слове «жуки» мне стало плохо, и я с большим опасением посмотрела на небольшую бутылочку, которую с гордостью демонстрировал мне Тимка.

– Тимка, я вроде как слышала где-то, что подобного аромата можно добиться и с помощью травок, не используя насекомых.

– Да-а? Надо подумать… – Тимка поскреб затылок.

– Если у тебя ничего не получится, то мой тебе совет: никому не говори о том, из чего это приготовлено. Не все смогут оценить такую экзотику. – Оставив домового раздумывать над моими словами, я разожгла огонь, и в сгустившихся сумерках весело затрепетал первый язычок пламени.

– Ау, здесь, что ли, гостей ждут? – За пределами беседки послышались веселые голоса.

– Здесь, здесь, подождите минутку. – Я обернулась к Лешеку: – Иди уже, встречай наших гостей, а то через твои заросли никто самостоятельно не проберется.

Спустя несколько секунд туго переплетенные ветви растений расступились, образовывая небольшой проход в беседку, через который по одному стали заходить наши новые товарищи. Андрис, вполне освоившийся в беседке, уже на правах завсегдатая встречал ребят, рассаживая по заранее приготовленным чурбачкам.

– А вы здесь неплохо устроились! И почему никто из нас не знал о таком достойном месте? – Светловолосый парень шутливо поклонился, занимая предложенное ему место.

– И не говори, Владис. Думаю, теперь оно будет пользоваться заслуженной популярностью. – Невысокий паренек с хитрым прищуром озорно подмигнул мне.

– Даже и не думайте! – с испугом посмотрела я на эту компанию. – Между прочим, беседка находится прямо у меня под окном, и мне совсем не улыбается каждую ночь принимать участие в ваших романтических посиделках.

– О-о, так это еще интереснее! – Ребята весело засмеялись над словами парня. – Предлагаю познакомиться поближе. Позвольте представиться, виконт Каламбрен. Для особо близких… друзей можно просто Виктус. А вас, прекрасная госпожа, зовут, если не ошибаюсь, Лика? – Получив в ответ мой кивок, он вскочил, шутливо обмахнул свое место от воображаемой пыли и галантным жестом предложил присаживаться.

– Благодарю вас, но у меня есть еще некоторые дела. Обещаю, что, как только освобожусь, я обязательно воспользуюсь вашим предложением, так как на всех, боюсь, мест все равно не хватит.

Оглянувшись по сторонам и убедившись в правоте моих слов, Виктус тяжело вздохнул:

– Ну я тогда пока погрею его для прекрасной леди?

Вокруг раздались смешки и веселые подначки. Пока ребята развлекались, я по-быстрому нанизала шашлык на шампуры, предварительно убедившись, что дрова уже превратились в пышущие жаром угли. А Лешек в это время порезал колбасу и разложил ее на большом круглом пеньке, заменявшем нам столик.

– Лика, тут вот ребята принесли с собой, – Андрис смущенно протягивал мне небольшой бочоночек.

– Ну и что ты мне его суешь? Ребята принесли, вот пусть они и распоряжаются, в конце концов, у нас здесь не прием, а дружеские посиделки, практически в походных условиях. Так им и передай. – Я отвернулась, внимательно следя за шашлыком и время от времени переворачивая шампуры, чтоб ни в коем случае не подгорел.

– О-о, что у нас здесь? – Веселый голос гнома отвлек меня от шашлыка. Мой друг уже обнимал бочонок. – Жаль, что нельзя его сделать немного побольше с помощью магии.

– Драрг, совесть имей!

– А я что, я ничего…

– Ну почему же нельзя? Очень даже можно! Жаль только, что это будет всего лишь обман зрения без его физической сущности. – Смуглый кучерявый паренек сделал пасс рукой в сторону бочонка, который прямо на глазах раздался и увеличился практически вдвое.

– Ух ты, здорово! – Драрг снова постарался обхватить его руками, но они легко прошли сквозь наложенную иллюзию, и гном только чудом устоял на ногах. – Это что такое? Мы так не договаривались! Ты что, издеваешься? – Драрг угрожающе посмотрел на кучерявого парня, весело смеявшегося вместе со своими друзьями.

– Драрг, успокойся уже. – Я примиряюще положила свою руку ему на плечо. – Никто не хотел тебя обидеть или как-то оскорбить. Просто ты попросил сделать бочку побольше, вот ребята и выполнили твою просьбу, а сделать что-то из ничего, пожалуй, и самый сильный маг не в состоянии. И вообще, кто будет здесь безобразничать, шашлыка не получит.

– Мням, мням, лучше послушай ее, Драрг. Так, как умеет готовить наша Лика, никто не может. – Дакк стоял около манагала и скусывал куски шашлыка с шампура, зажатого в его руке. Оказалось, что, пока я успокаивала гнома, тихонько крутившийся рядом вампир подкрался к мангалу и экспроприировал в свою пользу целый шампур плохо прожаренного шашлыка, который он сейчас с таким удовольствием и поглощал. Кинув на него уничтожающий взгляд, я проверила оставшиеся шампуры и с радостью констатировала, что большая часть из них уже готова. Подозвав Лешека, я передала ему шампуры с готовым шашлыком, который он аккуратно разложил на специально подготовленные большие листы какого-то растения. Аромат, разносившийся по беседке, заставил ребят сглатывать набегающие слюни, а благородное происхождение – делать независимый и совершенно не заинтересованный вид, мучаясь выбором новых тем для разговоров, так как все взгляды невольно все равно притягивались к мясу, разложенному Лешеком на пеньке.

– Ну и что сидим, кого ждем? Давай, налетай, а то остынет. – Подавая пример, я первая взяла небольшой лист с двумя кусочками шашлыка.

Сидя молча, ребята провожали каждый откушенный кусок зачарованными взглядами. Недолго думая Лешек решил мне помочь и в мгновение ока рассовал опешившим ребятам листы с горячим мясом. Через пару минут практически все разговоры стихли, и в беседке воцарилась тишина, нарушаемая лишь восхищенными вздохами и тихим чавканьем, доносившимся со стороны распробовавшего шашлык гнома. Домовой Тимка шашлык ел на удивление спокойно и вдумчиво, я бы даже сказала, что он не ел, а дегустировал. По крайней мере, глядя на него, у меня создалось именно такое впечатление.

– Ну как, тебе понравилось? – Я с замиранием сердца ждала ответа от этого небольшого и удивительного существа. Почему-то именно его мнение о моих кулинарных способностях казалось мне особенно важным.

– Уважаемая Лика, вынужден признать, что тебе удалось удивить меня. Настолько просто и настолько вкусно, что я теряюсь в догадках, как это я раньше не додумался так готовить мясо? Если у тебя будет немного свободного времени, загляни как-нибудь ко мне на кухню. Что-то мне подсказывает, что у тебя есть чем еще удивить старого домового…

У меня отлегло от сердца. Если Тимка одобрил мою стряпню, значит, все получилось так, как надо (я все боялась, что мясо не успеет как следует промариноваться).

– Чудненько! Лика, ты просто волшебница! – Драрг с удовольствием облизывал пальцы, с сожалением посматривая на опустевший мангал.

– Ты хотел сказать: магичка? – рассмеялся Андрис. – Должен признать, это кушанье и впрямь было просто волшебным.

Слова Андриса словно прорвали плотину, и на меня со всех сторон посыпались похвалы. Ребята наперебой восхищались моим кулинарным талантом и совсем засмущали. Спасло меня появление небольшого музыкального инструмента, явно состоявшего в тесном родстве с нашей гитарой. Сидевший рядом с Виктусом темноволосый парень с большими выразительными глазами стал потихоньку перебирать струны, и разговоры начали стихать. У Дмитруса (так его назвал Виктус, шепотом представив мне своего друга) оказался очень приятный, неожиданно низкий голос. Баллада, которую пел Дмитрус, хотя и была очень наивной (по моим, естественно, меркам), но зато доброй и с кучей подвигов, которые совершал молодой и смелый герой во имя своей любимой. Глядя на лица молодых ребят, еще ничем не испорченных и грезящих подвигами, я даже порадовалась, что все-таки большая часть моего курса – вполне нормальные люди, несмотря на их высокое происхождение и наличие у многих очень богатых родственников. На миг мне даже показалось, что я попала в свое прошлое – и сейчас мы сидим с ребятами с моего курса, нам всем по 18–20 лет, мы печем картошку и поем песни под гитару. Вот Вадим сейчас допоет, отложит в сторону гитару и нежно обнимет меня за плечи… Встряхнувшись, я отогнала непрошеные видения и снова вернулась в реальность. Да, передо мной действительно были студенты, но только мне уже не восемнадцать, и нахожусь я в другом мире, где не все так просто и понятно, как было в моей юности.

Кто-то из ребят, явно обладающий хорошими способностями к созданию иллюзий (кажется, это был Крамис, тот самый смуглый паренек, который «увеличил» бочонок с вином), решил сопроводить песню Дмитруса иллюстрациями. И вот уже перед нашими глазами развернулась картинка, где на красивом белом коне скачет герой, а впереди его ждут многочисленные враги. Ничего не скажешь, красиво получилось!

Глава 15

Когда закончилась песня, я с огромным удовольствием присоединилась ко всем и похлопала нашему артисту. В дружеской беседе я узнала, что не у всех ребят так хорошо и гладко в семьях, как мне казалось вначале. Например, у того же Дмитруса отец заново женился, и старший сын стал просто мешать в поместье. Поэтому его элементарно «сбагрили» с глаз долой, отправив учиться в Академию. А у милой девушки Розы настолько тяжелое финансовое положение, что ее семья еле-еле наскребла денег на поступление в Академию, и только благодаря старинному роду, к которому она принадлежит, на вопиющую бедность некогда богатой семьи закрыли глаза. У Владиса погибли родители, и теперь его опекуном стал дядя по материнской линии. И почему этот старый жмот решил раскошелиться и оплатить его учебу, сам Владис уже устал гадать, однако был безумно рад, убравшись из родного гнезда. У многих из учащихся были похожие истории, хотя и не у всех. У Виктуса никаких проблем в семье не наблюдалось, если не считать того, что он своими проделками так всех достал в поместье, что, когда парень выразил желание пойти учиться, там чуть ли не прослезились от умиления и радости.

У братьев Корвусов проблем с деньгами не было, чего не скажешь об их происхождении. Титул виконта их отец получил совсем недавно за какие-то особые заслуги перед короной и сразу же, что называется, взял быка за рога, отправив отпрысков в самое престижное учебное заведение для знати.

В общем, пока мы сидели и мило болтали, я худо-бедно кое-что узнала о своих сокурсниках, стараясь уводить разговор подальше от собственной персоны. Увы, до конца мне это так и не удалось. Под конец посиделок народ настолько насел на меня, что пришлось «раскалываться» и сочинять очередную байку о своем происхождении, слегка подправив ранее придуманную версию. Мой пересказ выглядел примерно так.

Родилась я в богатом доме и с самого детства не знала никаких проблем. Родители меня любили и всячески баловали. Результатом этого баловства и стал боевой трарг, выращенный и выдрессированный лично мной. (При этих словах многие из ребят стали удивленно переглядываться, пытаясь по лицам остальных понять, шучу я или нет.) К сожалению, все хорошее имеет тенденцию заканчиваться. Так и у меня. Мой папа умер, а мачеха возжелала забрать себе все наследство и соответственно избавиться от приемной дочурки. Для этого она решила выдать меня замуж за одного похотливого старикашку, пускавшего слюни на молодую девушку. Пришлось срочно брать ноги в руки, трарга, моего единственного друга в поместье, которому я беззаветно доверяла, и небольшой финансовый запас на первое время. Так и получилось, что я лишилась всего своего наследства. Вот и все, чем я располагала на момент поступления в Академию, если не считать моих новых друзей.

Так я закончила свой рассказ, показав на Дакка, скромно выковыривающего застрявшее в клыках мясо, тихо устроившегося в уголке гнома, который в этот момент пытался «дожать» бочку, вытряхивая из нее последние капли вина, и Грагита с Лешеком, на фоне двух первых обормотов, ведущих себя практически идеально (они в этот момент шепотом спорили, кому из них достанутся нунчаки, а кому метательные звездочки).

Посчитав момент окончания моего рассказа самым подходящим, я мысленно связалась с Прошкой и попросила его появиться рядом со мной, что тот и сделал весьма оригинальным способом. Прямо из густо переплетенных зарослей, составляющих стенку беседки, появилась огромная лобастая голова моего «котика», и с тихим утробным рычанием он «просочился» внутрь, грациозно пройдя по беседке и лениво «растекшись» у моих ног.

Ошарашенную тишину, воцарившуюся после появления Проши, буквально взорвал шквал голосов. Народ восхищенно рассматривал моего трарга, щедро делясь впечатлениями и комментариями.

– Слушай, я как-то видел боевого трарга на одном из ежегодных празднеств военной мощи нашего королевства. Там шли самые лучшие боевые трарги, принадлежащие короне. Так вот, они даже в подметки твоему не годятся, и я даже не представляю себе, откуда тебе достался такой выдающийся экземпляр. Тебе еще не предлагали его продать?

При этих словах Владиса Прошка приподнял лобастую голову и предостерегающе зарычал.

– Даже и не заикайся об этом. Как я могу предать своего друга? Тем более что мы с самого его рождения вместе и никого другого мой трарг слушаться просто не будет.

– Да ладно… – усомнился Владис. – У короля есть такие специалисты, что любого дикого зверя приручат, а уж твой-то трарг и так ручной. Подумаешь, заставить его слушаться и служить кому-то еще, кроме тебя, дел-то…

– Могу только посочувствовать герою, кто решится на подобную глупость. Голова, насколько я знаю, у всех одна, и даже самый лучший медикус вряд ли сможет отрастить новую. А вот если этот глупец полезет к моему Прошке, то у него будут все реальные шансы этой самой головы и лишиться.

Судя по скептическому хмыканью, я так и не сумела полностью убедить Владиса в полной бесперспективности его предположений. Однако взгляды, которые он кидал на трарга, показывали, что и недооценивать его он был не готов. Самое интересное, что здешние студенты гораздо лучше понимали реалии жизни, и никто из них даже не рыпнулся попросить погладить «кису». Если бы дело происходило в моем мире, нашлись бы умники, которые и без спросу потянули бы свои шаловливые ручонки к пушистому меху большой кошки.

За общими разговорами в этот вечер мы засиделись допоздна и разошлись только глубоко за полночь, договорившись встретиться еще раз через неделю, на следующий выходной. Для всех студентов, видимо, чтоб они не слишком расслаблялись, был выделен всего один день в неделю, когда они могли отдохнуть и заодно подтянуть тот предмет, по которому не успевали. Завтра был именно такой день, поэтому никто особенно и не торопился ложиться спать, надеясь отоспаться за всю неделю. А вот мне отоспаться, судя по всему, не суждено. Завтра у меня один из тех счастливых дней, когда мы с Прошкой можем выйти за пределы Академии и отправиться на охоту, и ради такой прогулки не жалко пожертвовать несколькими часами сна. Попрощавшись со всеми, я отправилась к себе, предвкушая завтрашнюю прогулку. Как бы ни было мне интересно учиться, однако находиться все время в одном место было тяжеловато. Хотелось хоть немного развеяться.

Утром, благодаря Прошке, который и разбудил меня, мы выехали за ворота Академии очень рано, когда почти все еще спали. Заспанный сторож пробурчал что-то нелицеприятное нам вслед и пошел в свою каморку досыпать. Утро выдалось свежее, и я накинула курточку, в которой когда-то отправлялась в лес по грибы. Столицу покинули тихо и почти незаметно. К Махлюнду я решила в такую рань не заезжать. Вот когда Прошка натаскает дичи, тогда и сгоняю за телегой, а пока чего людей зазря тревожить. Пусть хоть они поспят. Въехав в лес, я спешилась и привязала своего коня к дереву. Прошка давно уже ускакал на охоту, еще когда только к лесу подъезжали, а я ему в этом деле не помощник. Лука у меня нет, и стрелять из него я пока не пробовала, а к арбалету нет болтов. Поэтому только и остается, что грибы да ягоды искать, чем я и занялась. Походив по лесу, набрела на кустики черники, сплошь усеявшие полянку и так и манившие своими черными бусинками, выглядывавшими из обрамления зеленых листочков. Присев на корточки, я аккуратно стала собирать их, складывая в платок и сетуя на себя, что не взяла более удобной тары. Ведь знала же, что в лес иду, но совершенно не подумала о такой возможности. Вот для дичи взяла все, и нож хороший, охотничий (еще Махлюнд подарил, когда с первой охоты приехала), и клубок крепкой бечевки (мало ли на что пригодится), и даже кусок чистой ткани (на всякий случай), а вот лукошко для грибов и ягод прихватить забыла. Растяпа!

Увлекшись сбором ягод, я даже не заметила, сколько времени пролетело с момента моего приезда в лес. Очнулась только тогда, когда лобастая голова Прошки тихонько толкнула меня в плечо.

– Уй, пушистый, ты уже здесь? А что так быстро, неужели никого не поймал? – Следуя за хитрым взглядом Проши, я поняла, что очень ошиблась. На полянке, под молодым деревцем, лежала немаленькая такая тушка оленя, придавленная сверху еще и кабанчиком, килограмм так на сто – сто пятьдесят. – И когда ты только успел все это натащить? Да еще и так, что я ничего не заметила? Ты же мой охотник! – Погладив кса-рдона, я завязала в узелок свою добычу, мысленно распрощавшись с платком, потому как отстирать его от черники никакой возможности просто не видела. – Ну что, дружок, чувствую, пора мне отправляться к Махлюнду. Только вот с пустыми руками как-то неудобно. Может, найдешь мне что-нибудь такое необременительное, но чтоб не стыдно было преподнести в дар нашему общему знакомому?

В ответ на мои слова фигура кса-рдона пошла рябью, и он просто растворился, материализовавшись уже на самом краю поляны.

А ничего так мой котик прогрессирует! Уже исчезать и телепортироваться на короткие расстояния научился. Что-то еще будет! Попинав ногой туши «монстров», которые приволок мой «малыш», я уселась на корягу и стала ждать, кого на этот раз притащит Прошка и чем я поеду радовать Махлюнда. Пока сидела без толку, руки как-то сами развязали узелок, и ягоды одна за другой стали отправляться в рот. К моменту появления Прошки ягод осталось всего ничего, и поэтому я просто сгребла их в горсть и закинула в рот, облизав напоследок пальцы. Поднявшись с коряги, сделала несколько шагов навстречу к Проше и остановилась в изумлении. То, что принес кса-рдон, назвать чем-то иным, кроме как мутантом, лично я не бралась. Это было нечто… странное. Большой пушистый хвост с острым и лысым жалом на конце, маленькие лапки с длинными коготками, совершенно милая мордашка и узкое, раздвоенное жало, торчащее из приоткрытой пасти, полной острых зубов, расположенных аж в два ряда.

– Что это такое? – я с опаской протянула руку и легонько коснулась красивой, переливающейся на солнце шкурки. Оказалось, что такая мягкая и пушистая на вид шерстка приобретает совсем другие качества, если провести рукой против ее роста. Рука мгновенно оказывалась исколотой тонкими иголочками, которые оставляли на коже маленькие кровоточащие, еле заметные дырочки, и начинала неметь. – Ничего себе зверек! Это просто убойное что-то. – Я с волнением обхватила Прошкину морду. – Ну-ка, давай показывай свой язык. Небось все исколол себе, пока тащил этот кошмар. – Безбоязненно раздвинув его клыки, я тщательно изучила совершенно целый язык и нёбо кса-рдона, который, казалось, даже получал удовольствие от такой процедуры. – Какой же ты паразит, Проша! Не мог сразу сказать, что ты совершенно не пострадал, я бы и не лазила в пасть твою слюнявую. – Освидетельствовав его хитрую и довольную морду, я махнула рукой. – Ладно уж, гуляй пока.

Расстелив чистую тряпку, я ногой столкнула тушку неизвестного животного на нее и аккуратно завернула, перевязав веревкой. К этому моменту ранки на руке уже затянулись и кровь перестала сочиться. – Однако я и сама неплохо развиваюсь! Вон какая регенерация у меня появилась! Еще немного, и любого вампира за пазуху заткну. – Посмеявшись собственным мыслям, я отвязала коня и, подхватив удивительную добычу, отправилась в город, наказав Проше дожидаться меня здесь и никому нашу дичь не отдавать.

Уверив меня, что даже вся королевская армия не сможет отнять у него честно пойманную дичь, Прошка уселся на полянке и стал вылизываться, как самый обыкновенный кот.

На этот раз в город я въехала без лишних эксцессов. То ли из-за того, что с меня нечего было взять, то ли потому, что стражники другие. Зато, когда подъехала ко двору купца, была неприятно удивлена закрытыми воротами, в которые мне пришлось достаточно долго ломиться. Въедливый и совершенно незнакомый мужской голос никак не хотел поверить, что я очень хорошая знакомая купца Махлюнда и меня нужно немедленно впустить во двор.

– Да что же это делается! Совсем все с ума посходили! Меня не было-то всего две недели, а здесь уже такие перемены. А ну открывай немедленно, если не хочешь остаться без работы. – Выйдя из себя, я повысила голос и начала с удвоенной силой колотить по воротам.

– Это что еще за шум, Гримка? Почему хозяин должен просыпаться под такой грохот? Что, с работой никак не можешь справиться, опять на улицу захотел?

Услышав знакомый голос парня, который сопровождал караваны купца, я закричала:

– Эй, Михась! Вы от кого оборону держите? Неужели я так здесь уже надоела, что меня не велено пускать?

– Хо, да это никак Лика пожаловала! А что за воротами топчешься?

– Да ворота у вас больно высокие. Вот думаю, как мне надо разбежаться, чтоб их перемахнуть! – съехидничала я.

– Гримка, так это ты Лику за воротами держишь? Ну ты даешь! Да она нашему хозяину заместо дочери, а ты ее в дом не пускаешь. Открывай быстрее, пока хозяин не узнал и не разгневался. Да у госпожи Лики проси прощения, недоросль. Авось пожалеет она тебя, болезного, и не станет ничего говорить хозяину.

Заскрипели ворота, и я наконец-то смогла войти во двор, ведя в поводу своего коня.

Рыжий, взлохмаченный парень с веснушками по всему лицу кинулся ко мне, просительно заглядывая в глаза и пытаясь выдрать поводья из руки. Конь всхрапнул, явно недовольный тем, что его дергают из стороны в сторону. Не выдержав, я взмолилась:

– Михась, да угомони ты наконец этого парня! Он же сейчас голову моему коню оторвет, вцепился как клещ и не отпускает.

– Гримка! А ну отойди от госпожи Лики, не видишь разве, у нее поклажа на коне, а ты его увести пытаешься. – Засмеявшись, Михась махнул рукой на паренька, отгоняя его на манер надоедливой мухи. – Лика, не обижайся на него, что с убогого возьмешь. Господин Махлюнд его из жалости взял к себе из деревни, к какому-никакому делу пристроил, вот он и старается изо всех сил себя показать. – Кивнув на коня, Михась поинтересовался: – А ты никак опять что-то интересное привезла?

– Ага, да еще какое! Сама обалдела, как увидела!

– И что это такое? – глаза у Михася так и загорелись от любопытства.

– А вот дождемся Махлюнда, тогда все сам и увидишь. – Отвязав свою поклажу, я передала поводья топтавшемуся рядом Гримке.

– Это кто меня здесь дожидается? – Громкий голос купца разнесся по всему двору. – Лика, какая неожиданность! Какими судьбами?

– Ну как это? Вы же знаете, что Прошу кормить надо, а Академия не обеспечивает питание для моего трарга, вот меня и отпускают по выходным на охоту.

– Ах да-да… Действительно. Но я подумал, что в связи с последними событиями тебя из Академии не выпустят.

– Это какими еще событиями? – я удивленно подняла брови. – Что у вас здесь происходит? Это как-то связано с тем, что вы забаррикадировались?

– Пошли в дом, там я тебе все и расскажу.

– Пошли, – покладисто согласилась я. – Только давайте сначала покажу свой подарок, а то вдруг в доме он будет лишним… – С этими словами я стала аккуратно разворачивать закутанное в тряпку животное, стараясь не пораниться ненароком.

Когда я развернула его и отошла в сторону, чтоб Махлюнд мог хорошенько его рассмотреть, со стороны Михася послышался сдавленный всхлип.

Скосив на него глаза, я с удивлением увидела открытый рот и недоуменное выражение лица.

– Это же… это же грымзлик!

Услышав такое заявление, я чуть не поперхнулась.

– Ну Лика, ну ты даешь! Лишний раз убеждаюсь, что ты очень необычная девушка. Так везти на все необычное может не каждому! – Купец обошел вокруг моего подарка, покачивая головой, но не пытаясь до него даже дотронуться. – Ты извини меня, но я не могу принять такой подарок. Слишком уж он ценный. Где ты его взяла, я даже спрашивать не буду, все равно скажешь, что это просто охотничий трофей. Только вот где вы его поймали, еще вопрос… – Усмехнувшись, Махлюнд посмотрел на меня.

– А что в нем такого ценного, за исключением его редкости?

– Ты, как всегда, в своем репертуаре. Даришь подарки и даже не осознаешь их ценности. – Повернувшись к деревенскому пареньку, купец приказал: – Гримка, ну-ка принеси мне крепкие перчатки из конюшни. Да смотри, чтобы без дыр были.

– А ваш Гримка-то цветом шевелюры с грымзликом сравняться может, – не выдержав, засмеялась я.

Следом за мной захохотали и остальные, особенно когда пришел пресловутый Гримка с перчатками в руках. А его удивленная физиономия и всклокоченная шевелюра вызвали дополнительный приступ смеха.

Отсмеявшись, купец надел перчатки и аккуратно взял за шкирку мой подарок. Его движения были очень осторожны, можно даже сказать, наполнены нежностью.

– Лика, ты не смотри, что его шкурка такая пушистая и красивая, на самом деле она таит в себе кучу опасностей и неожиданностей. Пробить ее не сможет ни один самый острый нож, и какая-нибудь жилетка или куртка с вставками из этой шкурки (целиком вещи из нее не делают, так как слишком уж дорого получается) ценятся даже выше, чем на вес золота. Если тебе интересно, почему я в перчатках, то поясню, что при контакте с этой шкуркой можно очень нехорошо и болезненно уколоться, а в некоторых случаях из шерстинок этой твари начинает выделяться сильнодействующий яд. Причем на вид определить, ядовито животное в данный момент или нет, не представляется возможным. И еще, если шерсть грымзлика только в определенное время выделяет яд, то его очаровательный хвостик, – Махлюнд показал на острый кончик хвоста, – и жало выделяют яд в любое время, как только это понадобится. Я уж не говорю про эти замечательные зубки, которые могут перекусить все на свете, включая даже даремскую сталь! И весьэтот смертоносный набор снабжен просто бесовской хитростью, неимоверной быстротой реакции и просто невиданной изворотливостью. До сих пор известен только один случай, когда удалось убить это животное, да и то там была какая-то запутанная история, в которую и верится-то с трудом. Все остальные грымзлики доставались особенно удачливым охотникам только после их естественной смерти. Твой же подарок, судя по его состоянию, еще совсем недавно был жив и здоров и в ближайшее время помирать своей смертью явно не собирался. – В ответ на мой недоверчивый взгляд купец пояснил: – Да это же все видно по состоянию его шкурки. Она же так и переливается от молодости и здоровья. К тому же водятся эти очаровательные зверьки в основном в Дикой Плеши, куда нормальные охотники стараются лишний раз не забредать.

– Ничего себе охотничий трофей! – Я даже присвистнула от такой информации. – И все же я прошу вас принять этот подарок. Мне этот зверек без надобности, а вы, я в этом просто уверена, сможете лучше многих им распорядиться.

Подумав, Махлюнд мне предложил:

– Хорошо, давай поступим так: я возьму грымзлика, но не в подарок, как ты предлагаешь, а лишь потому, что ты действительно не сможешь выгодно его пристроить и тебя смогут обмануть.

Перебив его, я внесла свои поправки:

– Я все-таки настаиваю, чтоб вы рассматривали это животное не как мою личную собственность, а как наше общее имущество, на которое вы имеете такие же права, как и я. Поэтому распоряжайтесь им по своему усмотрению, как вы посчитаете нужным.

– Хм, ладно, деточка. Давай не будем спорить, а пройдем-ка лучше в дом. – Завернув грымзлика в тряпку, купец поднял сверток и понес на вытянутых руках.

Михась воспользовался моментом и, догнав меня, с восхищением дохнул в ухо:

– Ну ты даешь, Лика! Это же надо, самого грымзлика принесла! А все прибеднялась, типа обычная девушка из провинции… Да тебе сами боги благоволят!

– Да ну тебя, балабол! – отмахнулась я.

Собственно говоря, чего меня-то хвалить? Это же не я, а Прошка откуда-то этого грымзлика выкопал, вот пусть ему и ставят памятник прижизненно, как самому удачливому добытчику местных диковинок. Надо же, как подставил меня, паршивец! Я то думала, что он мне просто пару упитанных птичек притащит, ну в крайнем случае, какого-нибудь пушного зверька, а он такого монстра знаменитого приволок и в очередной раз сделал меня центром всеобщего внимания. Хорошо еще, что я догадалась завернуть этого грымзлика в тряпку, а то стала бы героиней дня Вассариара.

– Присаживайся, Ликочка. Сейчас чайку на травах попьем да со свежим медком. – Купец выставил на стол огромное блюдо свежайшего меда в сотах, а к нему большую краюху белого, еще теплого хлеба.

Я вспомнила, что, выезжая из Академии, даже перекусить не успела, и руки сами потянулись за лакомством.

– Так что у вас здесь произошло, что вы надумали закрываться? Вроде бы мирно жили, никого не опасались, а тут на тебе… – Отрезав ломоть хлеба, я положила себе на тарелку кусок янтарного меда в сотах, стараясь аккуратно выковырнуть оттуда застрявшую пчелку.

– Не знаю, с чего и разговор начать. Странное что-то у нас происходит, а что конкретно, пока никто не поймет. Может, помнишь еще господина Переса – портного нашего? – Дождавшись от меня утвердительного кивка, купец продолжил: – Здорово ты тогда ему помогла, дочка. Очень уж он тебя хвалил, велел привет передавать, как увижу, и просил, чтоб ты в гости к нему наведалась. Но не о нем речь. Может, ты и не знаешь, но на той же улице жил еще один портной, мастер не из последних, хоть и с гнильцой человек, я тебе скажу. Господин Клюка его звали. Так вот, совсем недавно произошло что-то странное в его доме. Как-то поутру, не дождавшись своего господина, служанка зашла к нему в комнату и увидела на полу только кучку черного пепла, словно что-то или кто-то выжег его дотла. Да так аккуратно, что даже одежда не пострадала. А когда стали перебирать все события, соседи припомнили, что видели накануне вечером, как к нему заходил один странный господин. Сам весь в черном, в шляпе, надвинутой на глаза, приехал в закрытом экипаже и очень быстро отбыл. Самое интересное, что служанка его не видела и ничего сказать об этом посетителе не может.

– Ну и что здесь такого странного, кроме самой смерти портного? Может, это был какой-нибудь клиент, который не захотел афишировать свой приход, и ничем с этим случаем не связанный?

– А дело в том, что было еще несколько подобных случаев в разных кварталах, и почти везде перед смертью кто-нибудь видел странного господина в черном. По городу начинают расползаться нехорошие слухи, словно в Вассариаре появились последователи Ордена Хаоса. Так это или не так, но я от греха подальше решил хозяйство от чужих оградить. Все дела я теперь веду только в лавке и с обязательным присутствием своих помощников.

– М-да-ам, интересные у вас здесь страшилки творятся. А у нас в Академии ничего такого не слышно.

– Да кто ж вам, первокурсникам, будет о таком рассказывать? – Всплеснув руками, Махлюнд налил мне полную чашку ароматного чая на травах. – Ты бы сама была поаккуратнее, что ли…

– Да кому я нужна, у меня же ни лавки, ни дома, ни хозяйства нет! А в Академии до нас и родная мама не доберется, не то что какие-то недоброжелатели, – преувеличенно бодро рассмеялась я, постаравшись своими словами успокоить купца.

А сама задумалась. Ведь странный медальончик у этого самого злосчастного портного, отбывшего на тот свет, я своими глазами видела. И то, что он напичкан очень неприятной магией, тоже опознать сумела, вот только купцу мы с господином Пересом решили о той ночи ничего не рассказывать. Как говорится, меньше знаешь, крепче спишь. А теперь, оказывается, есть предположения, что это происки Ордена Хаоса. Насколько я помню, именно его мне предлагали опасаться, и я как-то не предполагала, что наша встреча может состояться настолько быстро. Но раз их приспешники, или адепты, или кто там у них есть, шныряют уже непосредственно в Вассариаре, то мне может грозить реальная опасность! Та-ак, надо как-то побыстрее уже определяться с наставником, а то все посиделки со студентами, да попойки с друзьями, а здесь, оказывается, уже и жареным начинает попахивать.

– Господин Махлюнд, спасибо большое за чай, я бы и еще посидела, но меня там уже Прошка заждался, наверное. – С сожалением отставив пустую чашку, я поднялась из-за стола. – Я, собственно, зачем пришла – мне бы опять телегу одолжить. Нас сегодня из Академии отпустили припасы пополнить, вот мы и пополнили, теперь бы еще их до места назначения довезти…

– О чем речь! Сейчас распоряжусь, а ты пока посиди чуток, выпей еще чашечку чая да медком закусывай. Мед-то у меня знатный, со своих ульев. – Ласково улыбаясь, Махлюнд подал мне еще одну чашку дымящегося чая, и я не смогла устоять, посчитав, что время у меня и впрямь еще есть. Пока выкатят телегу, да пока коня запрягут…

Как оказалось, времени у меня было не так уж и много. Я еще не успела допить свой чай, как вошедший Михась сообщил, что возница уже готов выезжать. Поблагодарив Махлюнда за вкусный чай и пообещав навещать его почаще, я уселась на телегу и помахала рукой:

– Я отправлю ее обратно сразу же, как только доставим охотничьи трофеи в Академию.

Вскоре мы уже были на месте. Вот только на этом самом месте были не мы одни, но и несколько всадников. Заметив их еще издалека, я скомандовала вознице – мальчугану лет двенадцати – ехать потихоньку за мной, а сама поспешила вперед. Подъехав ближе, заметила, что среди пятерых всадников богатством своей одежды и убранством коня особенно выделяется один. Видимо, он и был у них здесь за главного, судя по его поведению. Эти шестеро были так увлечены, что заметили меня только тогда, когда я подъехала к ним практически вплотную. Зато я смогла услышать их последние слова и рассмотреть, что же так заинтересовало благородных господ. А заинтересовал их ни много ни мало – мой Прошка и та гора дичи, которую он добросовестно охранял. Причем за время моего отсутствия она еще увеличилась за счет трех зайцев, пяти куропаток и какого-то мохнатого то ли барана, то ли козла, как следует разглядеть это животное я не смогла. А тем временем благородные господа развлекались на всю катушку. Сообразив, что бесхозный трарг почему-то не может отойти от добычи, они по очереди стреляли из луков по нему, смехом комментируя каждый неудачный выстрел. А то, что все они были неудачными, я поняла, увидев истыканный стрелами ствол дерева, под которым стоял Прошка, и еще целую кучу изломанных стрел, валявшихся под его мохнатыми лапами. Последнюю стрелу, которую запустил знатный вельможа, мой трарг держал в зубах. Заметив меня, он выплюнул эту стрелу и нарочито наступил на нее лапой, после чего послышался хруст.

– Господа, чей сейчас выстрел? – Богатый вельможа засмеялся. – Или перейдем сразу к нашему следующему плану – «по отлову дикого трарга»? У кого есть сеть с собой?

Посмотрев на все это безобразие и услышав их грандиозные планы, я так и вскипела от гнева. Это же надо, так измываться над животным, которое не дает тебе отпор! Небось, накинься на них трарг, мигом разбежались бы, вопя от ужаса. А раз никто не нападает, то можно и поизмываться всласть и даже постараться поймать в качестве трофея.

– Извините, что помешала вашим развлечениям, но у меня, к сожалению, не так много времени, а еще нужно погрузить все это на телегу. – Я направила коня между траргом и кучей богатых придурков, сделав своеобразный щит для их мишени.

– Ба, кто это у нас здесь такая объявилась? Неужели дева-воительница или нет, свирепая охотница? – Один из друзей вельможи оценивающе прошелся по мне взглядом.

Судя по всему, моя потрепанная курточка его совершенно не впечатлила, а медальон Академии был скрыт за пазухой и посторонним глазам не доступен.

– Скорее уж чья-то служанка-помощница, – сморщился словно от неспелого лимона вельможа. – Чего тебе надо?

– Да, собственно говоря, ничего особенного, если не считать того, что вы загородили единственные подъездные пути к этой полянке. А в объезд телега, боюсь, не пройдет.

– Нет, вы слышали? Эта девчонка хочет, чтоб благородные господа освободили дорогу для крестьянской телеги! Этак она нас и помочь пахать попросит! – Поддерживая вельможу, друзья заржали в унисон с ним.

Сообразив, что понимания я здесь не найду, я молча спешилась и, привязав коня к ближайшему деревцу, направилась к Прошке.

– Э-эй, девушка, а куда это вы направились? Вам не говорили, что дикие трарги очень опасны даже для молодых девушек? – Это один из всадников решил меня предупредить, заметив, куда я направилась.

– А с чего вы взяли, что он дикий? Вы глаза-то раскройте пошире. Неужели вы думаете, что дикий трарг позволил бы вам так над собой изгаляться? Да вас сейчас можно было бы собирать по частям… – Подойдя к Прошке, я взялась рукой за цепочку на его шее и продемонстрировала гарцующим неподалеку всадникам. – Или вы думаете, что такие украшения появляются сами по себе?

Смущенно переглянувшись, один из всадников обратился к вельможе:

– Хм, маркиз, а вам не кажется, что мы немного прокололись? Судя по цепочке, трарг-то и впрямь, не совсем дикий… Как бы не было неприятностей.

– Барон, чего вы испугались? Кто нас здесь видел? Эта простушка? – сказал, пренебрежительно кивнув на меня, маркиз, не подозревая, что я все прекрасно слышу.

Вот такие у меня таланты открылись! Наконец-то мои способности начали выравниваться, и теперь при желании, а не произвольно, как это было раньше, я могла неплохо видеть в темноте, слышать на достаточно больших расстояниях, а также убыстрять реакцию, начиная передвигаться в режиме, недоступном большинству людей (если только они не обладали какими-то необычными способностями).

– Маркиз, но ведь этот трарг кому-то принадлежит! И, судя по всему, человеку очень даже не бедному. Да еще и лишние свидетели…

– А наплевать! Мы хотели хорошо развлечься? Вот и развлечемся! Предлагаю устроить охоту на настоящего трарга. Неплохая добыча получится, а? Ну а по поводу лишних свидетелей… – Помолчав секунду, маркиз усмехнулся и продолжил: – Вы же сами заметили, что они лишние…

Все помолчали, обдумывая его слова, и только один молодой человек в свите маркиза осмелился возразить:

– Я в этом не участвую. Охота охотой, но это уже чересчур.

– Что ж, виконт Сарзонт, это ваше право, – презрительно процедил маркиз сквозь зубы. – Надеюсь, вам не надо напоминать, что вы ничего не видели и не слышали?

– Не волнуйтесь, я вас не выдам. – Развернув коня, виконт с места взял в галоп, удаляясь по направлению к городу.

Сообразив, что сейчас начнется самое неприятное, я тихо шепнула на ушко Прошке:

– Постарайся себя сдержать и не вмешивайся. Не хватало мне, чтоб тебя обвинили в нападении на благородных господ. Вряд ли кто поверит, что мы только защищались… Ты лучше постарайся исчезнуть, я больше чем уверена, что это у тебя хорошо получится. – Заметив вопросительный взгляд Проши, я его успокоила: – За меня не волнуйся. Заодно и себя проверю, чего я стою как маг. Пусть и недоучка…

Тихонько, чтоб переговаривающиеся господа не заметили, я сформировала у себя в руке огненный шар, который стала потихоньку напитывать энергией. Попутно постаралась сконцентрироваться и обратиться к стихии воздуха. Ответ пришел незамедлительно, и я почувствовала себя более уверенно. Н-да-а, не знают эти господа, с кем связались.

– Девушка, можно вас на минуточку? – Всадник, которого маркиз называл бароном, призывно махал мне рукой.

– Проша, будь готов линять в любую минуту. – Шепнув Прошке, я сделала несколько шагов навстречу к пятерым, оставшимся всадникам. Решив, впрочем, особо не приближаться.

– Вы что-то хотели, любезные? – остановившись неподалеку, я выжидающе посмотрела на них.

– Девушка, а вы что, нас боитесь? Почему не подходите ближе?

– Да мне и отсюда все хорошо слышно и видно. Или вам меня плохо видно? Так я не картина, чтоб меня рассматривать. А если чего спросить хотите, так спрашивайте, а то мне некогда. – Заложив руки за спину, я усиленно стала увеличивать свой огненный шарик, чувствуя, как ласковое тепло согревает мои ладони.

Переглянувшись, всадники аккуратно, чтоб не спугнуть добычу раньше времени, стали разъезжаться, беря меня в клещи. Передо мной остался только маркиз и его спутник – барон, который и заговаривал мне зубы. Остальные, судя по всему, нацелились на моего Прошку. По крайней мере, я именно так поняла их действия, когда двое из них наложили стрелы, а третий размотал сеть.

– Э-эй, господа, а вы не увлеклись здесь охотой? Та дичь под деревом уже дохлая, так что вряд ли окажет вам сопротивление, а трарг не является дичью, так как он уже приручен. Это я говорю для тех, у кого зрение не очень хорошее и цепочку на шее зверя не смогли заметить.

– Девка, закрой рот и не мельтеши, и, возможно, проживешь еще немного. – Это вмешался в разговор маркиз, которому надоела эта игра.

Вытащив хлыст, он тронул поводья, направляя на меня своего огромного конягу.

– Дядя, какой же вы грубиян! Нельзя так с девушками разговаривать… – поучительно сообщила я ему.

Я тянула до последнего, стараясь, чтоб мои действия были только необходимой самообороной и никак иначе. Но когда хлыст с тонким взвизгом рассек воздух и ко мне полетела плеть с каким-то утяжелителем на конце, я больше не стала медлить. Выкинув руки перед собой, я развела их веером, и большой огненный шар разделился на несколько частей поменьше, которые со все убыстряющейся скоростью понеслись каждый к своей цели – ровно по количеству всадников. Сама же в это время резко поднырнула и, перекувырнувшись, оказалась немного в стороне от коня маркиза, мысленно скомандовав Прошке исчезнуть. Со всех сторон послышалось лошадиное ржание и крики людей. Оглянувшись, я заметила, что моя атака особого вреда этим господам не принесла, если не считать опаленных хвостов и грив лошадей, да немного подпорченной одежды. Не знаю, почему так получилось… Может быть, огненные снаряды были слишком малы, а может быть, сыграло свою роль мое подспудное нежелание причинять людям, пусть даже и таким нехорошим, смертельные увечья.

– Ах, ты ж, сука. Ну погоди, я тебя на ленточки порежу! – Выхватив меч, маркиз с озверелой физиономией спрыгнул с взбесившегося после попадания моего снаряда коня.

Отпрыгнув как можно дальше, я беспомощно огляделась, ища, что бы такое тяжелое схватить. Сегодня я сглупила и оставила свой меч в Академии, посчитав, что ничего страшного со мной на охоте приключиться не может, тем более когда рядом Прошка, и вот на тебе… Ладонь рефлекторно сжалась, реагируя на выпад меча маркиза. И о чудо! Я почувствовала привычную тяжесть меча, неожиданно оказавшегося в моей руке прямо из воздуха, и успела с его помощью отклонить направленный на меня удар. Все-таки дракон неплохо успел меня научить, муштруя по ночам и заставляя снова и снова отрабатывать навыки сражения с мечом. Маркиз оказался вовсе не плохим мечником, ошибка которого была в том, что он ни в какую не хотел воспринимать меня как противника. Его выпады были четко выверены, но подпадали под шаблоны одной из школ, тогда как дракон меня учил никогда не зацикливаться на бездумном заучивании движений, а стараться действовать нестандартно, в полной гармонии тела и оружия. Именно его уроки и помогли мне сейчас. Более того, я впервые могла проверить себя, чего стою с оружием в руках не в учебном поединке, а в настоящем бою с самым настоящим противником, когда ставкой является жизнь. Волнения, как это ни странно, не было абсолютно. Только холодная решимость и мой меч, который затягивал в смертоносный танец. Наш поединок с маркизом закончился быстро, я бы даже сказала, что слишком быстро. Нет, я не стала убивать этого высокородного урода, всего лишь подправив ему походку. Мой меч легко вспорол дорогие и такие модные штаны маркиза, после чего тот упал на колени, зажимая руками сухожилие на ноге, вернее, то, что от него осталось.

Такого никто из друзей маркиза уж точно не ожидал, а потому все впали в легкий ступор. К сожалению, он продлился совсем недолго, и уже через минуту на меня ринулся барон, вытаскивая на ходу меч. Следом за ним очнулись и остальные, плюнув на внезапно исчезнувшего непонятно куда трарга и определив для себя более понятную цель – меня. Четверо здоровых мужиков, вооруженных до зубов, кинулись на маленькую, бедную меня с одной-единственной мыслью – достать и сделать больно. Допустить, чтоб их желания оправдались, я никак не могла, а потому активировала небольшой смерч, образованный моментально откликнувшейся на призыв стихией. В мгновение ока разметав и отбросив от меня нападающих, смерч прошелся передо мной, словно хвастаясь «вот какой я молодец!». Затем, повинуясь моему желанию, он одного за другим подхватил всех нападающих вместе с лошадьми, разогнав в лихой круговерти, где мелькали, пролетая мимо, то копыто, то открытый в немом крике рот. За ревом ветра звуков слышно не было, и это создавало немного жутковатое впечатление. Припомнив огромную лужу около городских ворот, которую мне пришлось сегодня объезжать, опасаясь застрять там с телегой на веки вечные, я направила смерч именно в ту сторону. Понаблюдав за полетом моих несостоявшихся убийц, я удовлетворенно вздохнула и в изумлении уставилась на валявшегося на травке в беспамятстве маркиза.

– Вот черт, а о нем-то я и позабыла! Да-а, слабоват маркиз оказался… валяется как кисейная барышня. Что же мне с ним делать? – Оглянувшись в поисках коня маркиза, я поняла, что его-то как раз смерч с собой прихватил. – М-да-м, ну ладно, полежи пока здесь, болезный. Сейчас трофеи Прошкины погрузим в телегу и тобой займемся…

Посмотрев по сторонам, я заметила невдалеке оставленную телегу и босые ноги, торчащие из-под нее.

– Эй, малец, хватит прятаться! Уже все кончилось, так что вылезай давай и рули сюда. Да не бойся ты так меня, я же не монстр какой, не трону.

Судя по всему, на пацана напал конкретный мандраж, так как вытаскивать его из-под телеги все-таки пришлось мне. Зато когда я поклялась святым Верием, что не сделаю ему ничего плохого, он заметно повеселел и уже без принуждения направил телегу туда, куда я показала. А тут и Прошка объявился прямо из воздуха, стоило мне только его позвать. С помощью моего «котика» мы очень быстро загрузили телегу, практически не принимая в этом никакого участия, если не считать небольшой корректировки, с какой стороны и чего закидывать. После этого я конкретно задумалась над дальнейшей судьбой маркиза. Оставлять его здесь в таком состоянии нельзя. Хоть и недалеко от города, но дикие звери и здесь бегают, а сам маркиз вряд ли может оказать сейчас достойное сопротивление. На его друзей рассчитывать тоже не приходится, им бы самим оклематься. По всему выходило, что придется его брать с собой и уже в городе решать, куда это тело пристраивать. Только вот если охотничьи трофеи в телегу закидывал Прошка, то маркиза ему доверить я никак не могла. От огромных Прошкиных клыков на всех тушках остались вполне ощутимые отметины, и если он «подарит» такой же автограф маркизу, то все мои попытки сохранить ему жизнь пойдут насмарку. Пришлось нам с пареньком, надрываясь и чертыхаясь сквозь зубы, хватать его под мышки и за ноги и тащить к телеге.

Прямо сказать, маркиз оказался очень уж упитанным, и, пока мы с мальчишкой запихнули его в телегу, порядком намучились. Вытерев пот со лба, я отправила пацана нарвать лапника, чтоб прикрыть сверху дичь и нашего маркиза. После того как все было сделано, мы накинули на всю нашу добычу еще и старую дерюгу, валявшуюся в телеге, и тронулись в обратный путь.

Глава 16

При подъезде к городским воротам я задумалась, как мне спрятать пресловутого маркиза. То, что телегу будут досматривать, я даже не сомневалась. Внезапно в голову пришла одна мысль, и я решила попробовать ее реализовать. За основу я взяла наложение иллюзий, как это делал Крамис на нашей вечеринке, правда, немного доработала на свой лад. Посмотрев на маркиза, я засмеялась пришедшему в голову образу и сразу же попыталась его воплотить. Судя по мордашке паренька, которая из удивленной очень быстро превратилась в весело хохочущую, у меня все получилось. Теперь рядом с лосем, кабаном и горным бараном, лежащими на телеге, уютно устроился очень упитанный домашний свин с круглым розовым пятачком и забавной кисточкой на конце хвоста. Самое интересное, что иллюзия оказалась настолько правдоподобной, что под это понятие, наверное, уже и не подходила. По крайней мере, маркиз даже на ощупь ощущался именно как поросенок, а не как человек! А для того чтоб наш маркиз не очнулся раньше времени, пришлось добавить небольшое оглушающее заклятие (да просто взяла и аккуратненько так тюкнула его по темечку Воздушным Молотом). Прошку попросила не отсвечивать и как-нибудь незаметненько так просочиться в город. Поэтому к городским воротам мы подкатили достаточно спокойно, надеясь, что все пройдет без эксцессов. Стража, заступившая на свой пост, была незнакома и поэтому ничего конкретно против нас не имела. Бородатый стражник, подошедший проверить нашу телегу, с удивлением воззрился на наши охотничьи трофеи. Поспешив опередить возможные недоразумения, я полезла себе за пазуху (при этих моих действиях удивление в глазах стражника стало перерастать допустимые нормы) и после недолгих поисков выудила на свет медальон Академии. Показав его стражнику, пояснила, что вся эта дичь предназначена не для продажи, а для личных нужд Академии, а потому налогами облагаться в принципе не может. Но, так как сегодня охота была более чем удачная, я от всей души предлагаю нашим доблестным стражникам небольшой трофей. При этих словах глаза стражника загорелись неподдельным интересом и, погуляв по внутреннему содержимому тележки, остановились на упитанном домашнем поросенке – маркизе. Хорошая получилась бы шутка, вздумай я им его подарить! Однако я не стала так рисковать, все-таки мне здесь еще не раз придется проезжать, да и найти меня больших проблем не будет, а маркиз – лицо не самое последнее в королевстве, и крупные неприятности мне были бы обеспечены. Поэтому я вытащила парочку куропаток и преподнесла их стражнику как самую большую ценность. Вытянувшееся от разочарования его лицо, я бессовестным образом проигнорировала, невинным голосом поинтересовавшись, можем ли мы ехать дальше. И, только получив неохотный кивок, скомандовала вознице, и мы благополучно проехали мимо ворот. Свернув в переулок, я попросила притормозить и повернулась к нашему маркизу.

Легко войдя в транс, я без труда обнаружила повреждения, которые нанесла маркизу своим мечом. Соединив порванные нити, я не стала их сращивать капитально, убирая без остатка все последствия нашего поединка. Я посчитала, что легкая хромота будет напоминать маркизу о том, что нельзя безнаказанно глумиться над беззащитными людьми. Когда я все сделала, пришла пора подумать о том, что же мне дальше делать с этим товарищем, не тащить же его с собой в Академию? Осмотревшись по сторонам, я взглядом уперлась в трактир, откуда, несмотря на то, что день был в разгаре, уже слышны были веселые выкрики и залихватские песни. Наложив на себя иллюзию, немного изменяющую мою внешность, я решительно направилась в трактир. Зайдя в помещение, окутанное пьяным угаром, с удовлетворением констатировала, что это именно то, что нужно. Заметив за стойкой усатого мужика с прохиндеистым выражением лица, я смело стала продвигаться к нему. Добравшись до своей цели, я постучала о стойку мелкой серебряной монеткой, привлекая внимание нужного мне индивидуума.

– Уважаемый, что у вас здесь есть попить?

– Хм, а что вы желаете? – мужик оценивающе посмотрел на меня. – Эль, вино, гномий самогон…

– А квас у вас имеется?

Пожевав усы, мужик задумчиво процедил:

– Кажется, был где-то, сейчас посмотрю… – исчезнув ненадолго, он появился с большой глиняной кружкой, в которой плескалась какая-то жидкость, по запаху больше напоминающая бражку.

Сделав вид, что пригубила эту гадость, я отдала монетку обрадованному мужику и завела нужный мне разговор:

– А что, дела, смотрю, неплохо идут?

– Какое там! Это сегодня, потому как выходной, народ отдыхает, и то, половина столиков пустые стоят. А в рабочие дни и того хуже. Очень уж неудачно мой трактир расположен, слишком близко к воротам, а значит, и к страже. А это мало кому нравится. Не то что около городского рынка… Там да, выручка, дай Верий какая, а здесь… так, еле концы с концами свожу.

Обрадовавшись, что выбор трактира был сделан на удивление верно, я сделала задумчивое лицо и процедила сквозь зубы:

– Хм, а знаете, любезный, пожалуй, я могла бы вам помочь. – Заметив заинтересованность, мелькнувшую на лице трактирщика, я продолжила: – Есть одно верное средство, которое абсолютно точно привлечет новых клиентов. Может, даже и расширяться еще придется…

Сделав охотничью стойку, мужик выудил откуда-то из-под прилавка тарелочку с сухариками и гостеприимно поставил передо мной.

– Угощайтесь, это за счет заведения. А в чем же секрет такого успеха?

– Да, собственно, все очень просто… Только у меня есть одно условие. Если все пойдет так, как я говорю, вы отстегиваете мне половину из возможной прибыли.

– Половина – это слишком много, может, хватит пяти процентов?

– Любезный, этот трактир не сегодня завтра вообще загнется. Я же предлагаю конкретный выход из положения. И к тому же я не требую платы за саму идею, а только в случае получения реальной прибыли. Ну ладно, с учетом того, что вам придется обустроить свой трактир, я готова снизить свои требования. Будете отстегивать мне половину только от той прибыли, которую будет приносить моя идея, и это мое последнее слово. Если вы не согласны, я сейчас разворачиваюсь и ухожу, если же мы договариваемся, то уже сегодня вечером здесь будет полный аншлаг. – Сообразив, что это слово трактирщику незнакомо, я пояснила: – Посетителей у тебя будет столько, что усаживать станет некуда!

Поколебавшись еще немного и попытавшись сбить цену, трактирщик скрепя сердце согласился на все мои условия.

– Короче, сейчас отправляете помощников выстроить удлиненный коридор с разделительной полосой на внутреннем дворе. И чтоб к вечеру он был готов. Еще нужно заготовить несколько факелов, чтоб освещения для зрителей было достаточно. А дальше устраиваем тотализатор. – Увидев ничего не понимающие глаза трактирщика, я с тяжелым вздохом начала пояснять, замечая, как по мере моего рассказа челюсть у человека отвисает все больше и больше: – Тотализатор – это что-то вроде азартной игры, которая может проводиться с любыми участниками, как бойцами-людьми, так и животными. Это могут быть бойцовые петухи, бегуны на разные дистанции и так далее. Зрители делают ставки на понравившегося им участника соревнования, и по окончании забега или боя те, кто ставил на победителя, получают дополнительный выигрыш в зависимости от сделанной ставки. Двадцать процентов от выигрышного фонда получаем мы с вами, как устроители тотализатора (в случае, если в соревнованиях участвуют наши животные). Если бойцов для соревнований предоставил кто-то из зрителей, то мы с вами получаем только десять процентов, остальные десять распределяются между хозяином победителя и проигравшего в соотношении девять к одному.

– А не маловато получается, всего десять процентов? – Жадность уже завладела трактирщиком.

– Не беспокойтесь, как только люди узнают о том, что здесь происходит, у вас отбоя не будет от желающих. Так что я бы на вашем месте уже сейчас завозила побольше выпивки и наняла бы еще прислугу на кухню. Одно из условий участия в тотализаторе – быть клиентом вашего трактира. Тот, кто ничего не заказал, не сможет посмотреть представление. Единственное исключение предлагаю сделать для сегодняшнего вечера. Завтра, думаю, это уже не понадобится.

– Хм, ну хорошо, а где я возьму этих самых животных на сегодняшний вечер? – Трактирщик уже ухватился двумя руками за саму идею, и в его глазах мелькали цифры возможной прибыли.

– С одним из участников я могу помочь и прямо сейчас вам его передам. Одно только условие – после соревнований ни в коем случае его никому не продавать и не вздумайте отдать его на кухню, на жаркое. – Таких слов трактирщик от меня точно не ожидал, а потому в его взгляде промелькнули явные сомнения в моем душевном здоровье.

Пришлось его разочаровать, и, попросив немного подождать, я отправилась к телеге, стоявшей во дворе. Меня встретил встревоженный взгляд мальчугана, который уже измаялся, дожидаясь моего возвращения. Немного поколдовав над чересчур упитанным маркизом, изображавшим порося, я с удовлетворением отошла от телеги.

– Госпожа, а для чего вы изменили ему внешность? – Мальчишка так и горел любопытством, посматривая на значительно похудевшего, но все еще лоснившегося от хорошей жизни порося. Даже моя иллюзия не смогла скрыть того, что маркиз все это время жил в достатке.

– А для того чтоб его сразу же не съели. А то он слишком уж аппетитно выглядит даже в сыром виде. Могу себе представить, какой это будет деликатес в зажаренном… – я захихикала, представив маркиза на карачках в загоне.

Подправив заклинания, я уверилась, что все сделано так, как надо, и мой маркиз не очнется раньше вечера, ну а иллюзия с него спадет ближе к ночи, когда спортивное мероприятие уже закончится. А что, пусть послужит благому делу. Должна же я получить с него материальную компенсацию за причиненные мне страдания и неудобства. Вот пусть и отрабатывает эту саму компенсацию, все равно ему некуда будет деваться, особенно если все получится так, как я придумала!

Вернувшись в трактир, я поманила за собой трактирщика и, когда он подошел, рукой указала на телегу. Заинтересовавшись, мужик подошел поближе и с интересом уставился порося.

– И что? – Судя по всему, мужик все еще не понимал, что я имею в виду.

– Как что? Вот вам и первый спортсмен! Вам остается только отправиться на городской рынок и выбрать ему достойного соперника пошустрее. Ну а дальше уже посмотрим, кто из них первый добежит.

Судя по всему, мозги трактирщика, непривычные к творческой работе, забуксовали.

– И как я заставлю его бежать? – Мужик с сомнением рассматривал тушку маркиза, прикрытую иллюзией, изображающей порося.

– Да очень просто. Поставьте рядом с ним слугу и, когда скомандуют старт, то есть начало, – поправилась я, – он его и простимулирует соответствующим образом.

– Это каким таким образом?

– Да каким угодно! Пусть ткнет его легонько ножичком в филейную часть, вот увидите, как он побежит!

Когда до трактирщика наконец-то дошел смысл сказанного мною, его небритая физиономия расплылась в довольной улыбке, обнажив щербатый рот.

– А с тобой можно иметь дело! Ну что, партнерша, может, перейдем уже на «ты»? Можешь звать меня Хандар. – Вытерев руку о засаленный фартук, он с воодушевлением протянул ее мне.

– Хм, Лика. – Жалея, что на мне сейчас нет кожаных перчаток, я, стиснув зубы, пожала протянутую ладонь весьма сомнительной чистоты.

Посчитав процесс знакомства и заключения договора законченным, трактирщик залихватски свистнул топтавшемуся неподалеку от трактира молодому парню, подзывая его к себе. Глядя на его манеру общения, я начала подозревать моего нового знакомого в том, что он не так давно имел самое непосредственное отношение к профессии так называемых вольных лесных братьев, сменив ее на легальный бизнес – трактир.

Парень и трактирщик взяли моего маркиза и, кряхтя, потащили его в сарайчик рядом с трактиром. Заперев будущего «чемпиона» в сарае, Хандар кивнул мне, явно торопясь выполнить все запланированное на сегодня.

– Жду тебя вечером на пробное выступление, партнерша… – усмехнувшись, Хандар начал отдавать распоряжения своим помощникам.

Посчитав эту часть моего плана выполненным, я скомандовала пареньку двигаться дальше, и до Академии мы добрались уже без остановок. Сгрузив все мясо в холодный погреб, я еще раз напомнила пареньку о необходимости молчания про сегодняшнее происшествие, в самых мрачных красках обрисовав ему возможные последствия со стороны богатых молодчиков, как только до них дойдет, кто был свидетелем их унижения. А то, что рано или поздно они об этом узнают, если парень раскроет рот и кому-нибудь расскажет, я ни минуты не сомневалась. Проникнувшись и даже слегка побледнев, паренек с самым серьезным видом пообещал, что будет нем как рыба, после чего получил от меня серебряную монетку и отбыл в обратный путь, зажимая ее в кулаке.

А я отправилась на поиски моих ребят, которых и нашла, благодаря нюху Прошки, в беседке. Веселая компания сидела в тенечке и потягивала светлый эль, травя потихоньку байки. Заметив меня, все очень оживились, освобождая место и протягивая кружку с элем. Я не стала отказываться и с удовольствием уселась на чурбачок, закинув ногу на ногу.

– Ну как прошла охота? На шашлык у нас будет свежее мясо или все пойдет только на прокорм Прошке? – Дакк предвкушающе облизнул губы, припомнив вчерашнее пиршество.

– Вам бы только брюхо набить! Нет, чтоб для начала поинтересоваться у бедной девушки, а не грозила ли ей смертельная опасность в незнакомых густых лесах от лихих людей.

– Ой, да ладно тебе прибедняться! Что тебе могло там грозить? – Гном отмахнулся от меня, ожидая, что я рассмеюсь и поддержу его.

Когда, вместо того чтоб засмеяться и сказать, что пошутила, я многозначительно промолчала, с серьезным лицом отхлебывая маленькими глотками холодный эль из кружки, смешки ребят потихоньку затихли, и все с нарастающим беспокойством стали посматривать на меня.

– Лика, а что, на охоте что-то произошло? – Грагит осторожно дотронулся до меня, привлекая к себе внимание.

Помолчав еще немного, нагнетая атмосферу и доводя друзей до крайней степени любопытства, я наконец-то кивнула с самым серьезным видом и, не дожидаясь града вопросов, начала рассказывать о сегодняшнем происшествии. Ребята слушали, открыв рот и только изредка вставляя односложные замечания типа: «ого!», «ну ничего себе!», «так им, козлам, и надо!» Под конец Лешек поинтересовался:

– И что, ты так и оставила этого маркиза под личиной бегового поросенка в захудалом трактире?

– Ну да. А сегодня вечером с его непосредственным участием еще и бега пройдут, где он будет вынужден соревноваться с самой настоящей свиньей. И только по окончании соревнований он сможет принять свой естественный облик и отправиться домой.

Хохот, поднявшийся после моих слов, напоминал, наверное, горный обвал. Ребята смеялись до колик в животах, вытирая выступившие невольно слезы.

– Ох, не могу! Ну ты и даешь! Это же надо, самого маркиза превратить в свинью! Это еще додуматься надо… – Драрг смеялся, весело хлопая себя по толстым мускулистым ляжкам.

– Эх, еще бы посмотреть на это… – мечтательно протянул Дакк. – Жаль, что никому из нас нет выхода за пределы Академии. Ну разве кроме тебя, Лика.

Хитро посмотрев на ребят, я прищурила глаза и невинно сообщила ребятам новость:

– Я уже думала об этом, и у меня появились кое-какие мысли. Надо только проверить одну догадку, и если все удастся, то у вас всех есть реальный шанс посетить сегодня один трактир, где намечается очень интересное мероприятие.

При моих словах ребята встрепенулись, с ожиданием уставившись на меня.

– Ну давай уже, выкладывай свою идею. Не томи нас! – Лешек так и ерзал, сидя на своем чурбачке.

Подозвав Прошку, я тихо попросила его проверить мою догадку, после чего он в мгновение ока испарился. Подождав пять минут под пристальными взглядами ребят, которые так неистово буравили меня, что я уже начала серьезно опасаться за свое здоровье, как бы они не проделали во мне лишние дырки, я с облегчением вздохнула, увидев усатую морду Прошки, появившуюся в беседке.

– Ну что, получилось? – не сдержав эмоций, я стала разговаривать с ним вслух.

Мысленный ответ от него пришел незамедлительно и очень меня порадовал.

Повернувшись к ребятам, я расцвела в довольной улыбке.

– Слушайте меня внимательно. Как вы все знаете, никто из учащихся не может покинуть территорию Академии по своему усмотрению. Выход возможен только для того, у кого находится медальон с разрешением Ректора. Такой медальон имеется только у меня, а выйти по одному медальону всем нам никак не получится. Однако я нашла одно упущение, которое Ректор ну никак не мог предусмотреть. Запрет на выход абсолютно не действует на домашних животных учащихся. Поэтому мой Проша совершенно спокойно может выходить и заходить столько раз, сколько ему заблагорассудится, что мы с ним только что и проверили. Тем более что бегать через калитку и маячить перед носом у сторожа ему вовсе не обязательно благодаря способности телепортироваться в любую точку. Именно он и поможет нам беспрепятственно покинуть Академию. Мы по очереди будем выходить за ворота, каждый раз передавая мой медальон с Прошкой, который свободно вернется назад и отдаст его следующему из нашей компании. Таким же образом вернемся и обратно.

Ровно одну секунду длилось молчание, пока ребята переваривали мой грандиозный план, после чего раздался шквал радостных возгласов. И я очень хорошо их понимаю. Несмотря на то что территория Академии была очень даже немаленькой, но само ощущение того, что ты находишься под воздействием каких-либо ограничений твоей свободы, очень негативно действует на каждого. И если у меня была возможность хоть изредка покидать эти гостеприимные стены, то у ребят ее не было, и, хотя они молчали, я видела, как им хочется развеяться. Поэтому все с таким энтузиазмом приняли мое предложение, сразу же начав обговаривать все детали предстоящего вечернего развлечения. Договорившись с ребятами о встрече на этом же месте ближе к вечеру, я пошла к себе в комнату, решив, пока есть время, немного отдохнуть и добрать те часы утреннего сна, которые были потрачены мною на сегодняшнее приключение. Как назло, в коридоре я столкнулась с уже знакомым мне Риком Чернберном, высокомерным красавчиком-блондином, который заступил мне дорогу, не заметив маячившего на крыльце общежития трарга.

– А-а, новая знакомая! И куда же мы так торопимся в выходной день? Может, стоит отложить все дела и заняться более приятными вещами?

– Это какими же?

– Мной, например. – Блондин подбоченился, самодовольно улыбнувшись. – Тебе сегодня сказочно повезло, я свободен и смогу уделить тебе внимание. – И, ничуть не сомневаясь в моем ответе, он спросил: – Ну что, куда идем, к тебе или ко мне? Лучше, наверное, ко мне, в моей комнате и места побольше, да и обстановка получше будет. Пошли, что ли?

Я смотрела на этого хлыща с плохо скрываемым удивлением. Неужели он думает, что любая девушка должна просто кинуться к нему в объятия, стоит лишь ей предложить? Хм, а ведь, судя по всему, он именно так и думает, считая себя просто-таки неотразимым.

– Вы знаете, я как-то все больше рыжих уважаю, а от блондинов у меня икота начинается. – И, вполне натурально изобразив напавшую на меня икоту, я прикрыла рот ладошкой, удачно закрывая ехидную ухмылку. – Вы уж извините, пойду я к себе, водички попью. – Махнув рукой, я удалилась танцующей походкой, игнорируя ошалелый вид блондинистого маркизика. – Вот, Прошенька, какие все-таки идиоты еще встречаются. Ведь ничего из себя не представляет, а туда же… «пойдем ко мне». Ладно, пойду я в душ и баиньки, а ты, если хочешь, можешь погулять. Только не попадайся никому на глаза, а то у меня могут быть неприятности. – Прихватив полотенце, я потопала в душ, потрепав Прошку по его лобастой голове.

Когда я вернулась, в комнате было пусто, а это значит, что кса-рдон решил воспользоваться моим предложением и слинял на прогулку. Ну и ладненько, не держать же его все время привязанным к себе и взаперти. Поворочавшись немного на узкой и жесткой кровати, я и сама не заметила, как заснула.

Из страны снов меня выдернул, вернее даже сказать, вытолкнул мокрый и холодный Прошкин нос, которым он тыкался мне в щеку со всем возможным старанием. Потянувшись и попытавшись отмахнуться, я была дополнительно обласкана мокрым и шершавым языком, который прошелся по лицу, заставив его гореть, а меня отплевываться.

– Прошка, поганец, ну нельзя же так над сонным человеком измываться! – Я вытерла слюни кса-рдона рукавом рубашки и пошла умываться.

Что актуально, этот нахал совершенно не чувствовал никаких угрызений совести и, даже напротив, был очень доволен своей выходкой.

Умывшись, я выглянула в окно и присвистнула.

– Ну ничего себе, я поспала! – Сгущавшиеся сумерки и легкая прохлада ясно показывали, что мне лучше поторопиться, если я не хочу поменять планы на сегодняшний вечер.

Собравшись в рекордные сроки, я скомандовала Прошке:

– Раз разбудил, давай веди уже к ребятам, террорист лохматый. А то пока я их сама найду, уйма времени пройдет, а нам уже не просто идти, а бежать нужно.

Прошка, словно только и ждал моей команды, рванул вперед, больно хлестнув меня по ногам своим толстым хвостом. Охнув от неожиданности, я поковыляла за вымахавшим за такой короткий срок «котиком», надеясь только на то, что он больше не вырастет и мне не придется опасаться за свою сохранность. Нарезав пару кругов по саду, окольными путями Прошка привел меня к кузне, откуда слышны были веселые голоса Драрга и Лешека.

– Ау, есть кто живой? – Не решаясь зайти в пышущую жаром кузню, я предпочла покричать со двора.

– А-а, Ликуська пришла… – Первым меня услышал Дакк, который находился здесь же во дворе, сидя на крылечке кузни. Я его, как ни странно, сразу не заметила. – Давай к нам, – махнув мне рукой, он нырнул в кузню.

Пришлось, скрипя зубами, из легкой вечерней прохлады вползать в пропитанную специфическим угаром, пышущую жаром кузню. Возле наковальни отчаянно спорили о чем-то гном и леший, и я поняла, что если сейчас не вмешаюсь, то это безобразие может продолжаться до самого утра, а столько времени у нас точно не было.

– Слышь, Драрг, вы что, уже передумали идти в трактир?

– Как это передумали, Ликуся, ты что такое говоришь? Мы обязательно пойдем, правда ведь, Лешек? – Получив в знак полного согласия кивок лешего, Драрг снова вернулся к предмету их спора: – Лешек, дорогой, ну ты не прав! Посуди сам, зачем тебе эти палочки? – Гном мотнул головой на некое подобие нунчаков, лежащее на наковальне. – Возьми лучше что-нибудь полегче.

– Не-эт, я хочу именно эти палочки! – капризно протянул леший.

Сплюнув, я решительно втерлась между двух друзей:

– Если вы сейчас же не прекратите, я ухожу одна, а вы можете хоть до посинения спорить, кому что полагается. И вообще, я не понимаю, о чем речь? Сделайте еще один комплект, и всем сразу будет хорошо! – Заметив воспрянувшего духом гнома, я поспешила уточнить: – Вот только давайте вы будете делать это не сейчас! У вас еще будет время, а вот такое развлечение, как сегодня вечером, вы вряд ли еще где сможете увидеть.

Гном ударил себя ладонью по лбу:

– Тьфу ты, Веселый Грох, я и позабыл совсем. Так, все, Лешек, заканчиваем на сегодня! Я такое веселье пропускать не намерен.

– Вот и ладненько! – Схватив в охапку гнома и лешего, вампир начал потихоньку подталкивать их к выходу, попутно подмигивая мне. – Действительно, ребята. Пошли уже, что ли, а то на улице уже темнеет, и мы с вашими разборками всю веселуху пропустим.

Выйдя на улицу, я вздохнула свежий воздух полной грудью.

– Ну что, все в сборе, и мы наконец-то можем отправляться?

– А где Грагит? – Лешек заинтересованно вертел головой.

– Хм, действительно… – Вампир озадаченно нахмурился.

– Что действительно? – вскипела я. – Вы же были все вместе, куда он мог деться? Учтите, если вы его сейчас же не найдете, я ухожу одна.

Отвернувшись от смущенно переглядывающихся ребят, я заметила Прошку, заглядывавшего в кузню. Решив проверить, что там заинтересовало моего «котика», я с тяжким вздохом перешагнула порог. Осмотрев помещение и ничего не заметив, я уже собралась возвращаться, как вдруг мой взгляд наткнулся на скорчившуюся в углу знакомую фигурку. Подскочив к нему, я дернула за плечо увлеченно что-то там ковырявшего Грагита.

– Ты что здесь делаешь? Тебя уже обыскались все!

– Ой, Лика? А ты откуда здесь? – Драгол смотрел на меня удивленными глазами, словно только что вернулся с другой планеты.

– Тебя ищу! Ты почему не откликаешься, когда тебя зовут?

– А я и не слышал ничего. – Он протянул мне небольшой каменный брусок, любовно поглаживая его другой рукой. – Ты только посмотри, какое сокровище валялось здесь на полу. Как причудливо пролегают жилки, создавая совершенно фантастический рисунок. Если его отшлифовать и немного подправить, то получится, словно на ветке дерева сидит ящерка – димфа.

Невольно заинтересовавшись, я переспросила:

– Какая-какая ящерка?

– Димфа! – спокойно повторил Грагит. – Она отличается перламутровым отливом кожи и небольшим гребнем на спинке – от головы до самого хвоста. Посмотри на рисунок… – Грагит сунул мне под нос свой камень.

Как я ни вглядывалась, но, к своему стыду, так и не смогла разглядеть чудесный рисунок, так поразивший драгола.

– Знаешь, давай ты лучше обработаешь его как следует, а потом я уже полюбуюсь и на ящерку, и на твою умелую работу?

– Ты думаешь, я смогу?

– Я в этом уверена! Только давай уже выйдем к ребятам, а то они волнуются за тебя. – Подхватив Грагита под руку, я выволокла его на свежий воздух.

Обрадованные ребята обступили наконец-то найденного товарища. Поручив нашего «потеряшку» заботам Дакка и шепотом попросив его присматривать за драголом, который шел с блаженной улыбкой, прижимая к своей груди камень, я рванула вперед, к выходу на свободу. Эвакуация из стен родной Академии прошла без сучка и задоринки, ровно так, как и задумывалось. Воодушевленные первым успехом, ребята вдыхали полной грудью воздух свободы, всячески превознося меня и мои умственные способности. За каких-то двадцать минут быстрым шагом мы добрались до нужной нам таверны, где, судя по пьяным выкрикам, уже царил ажиотаж.

– Подождите меня пока здесь, а я схожу на разведку, узнаю, как там дела. – Оставив ребят во дворе, я вошла в трактир, мечтая побыстрее найти хозяина этого милого заведения.

Дымовуха, стоявшая в трактире, резала глаза до слез, заставляя прищуриваться. Схватив за руку пробегавшего мимо пацана в засаленном фартуке, я велела ему срочно отвести меня к Хандару. Подкрепив свои слова мелкой медной монеткой, я была тотчас препровождена к моему будущему партнеру, который в это время нервно икал, запивая свою икоту элем из огромной кружки размером с небольшой бочонок. Заметив меня, он поперхнулся и замахал руками.

– Ну наконец-то! Я уже заждался тебя. Все приготовил, как ты сказала, только мне как-то стремно… Неужели наша задумка прокатит? – Видимо, от волнения мой партнер перешел на сленг.

За свою задумку я была абсолютно спокойна, хотя народ в трактире и впрямь оставлял желать лучшего. Кого здесь только не было! Рыночные грузчики, какая-то пьяная шваль и даже парочка троллей, устроившихся за угловым столиком, неподалеку от окна.

– Ладно, иди показывай, что ты там приготовил, а то уже скоро совсем стемнеет, и тянуть дальше я смысла не вижу.

Мы вышли из трактира на внутренний двор, где Хандар провел для меня экскурсию. В общем и целом я осталась довольна его предприимчивостью и тем, как он все обустроил за такой короткий срок. Под конец трактирщик показал мне загон, где до сих пор дрых мой маркиз под личиной бегового порося, а рядом с ним топталась розовая свинка, которая явно прониклась самыми теплыми чувствами к своему соседу. Она очень нежно похрюкивала ему в ушко и тыкалась своим пятачком в разные интимные части тела. И надо сказать, что маркизу это даже нравилось, судя по улыбке на его свинячьей роже.

– Лика, наш спортсмен до сих пор спит! Как же мы будем проводить тота… толита… ну в общем, это самое, что ты говорила?

– Не беспокойся, как будет нужно, он очнется. Главное, чтоб в этой темнотени всем все было видно. – Я еще раз окинула взглядом получившийся антураж. – Ну вроде все готово! Так что давай уже начинать. Объявляй о начале представления и для затравки предложи всем по бесплатной кружке эля.

– Чего? Как это бесплатного? Да ты меня по миру пустишь! Ты же говорила, что мы еще и заработаем сегодня, а сама заставляешь угощать всех бесплатной выпивкой. Не-эт, так дело не пойдет! Что я лох, что ли, последний, вот так задарма всех поить?

– Будешь лохом, если меня не послушаешь! – резко перебила его я. – Тебе же надо, чтоб люди заинтересовались и вылезли из-за своих столиков. А что может заставить их это сделать? Тем более таких людей, что собираются в твоем трактире. – Глядя на постепенно светлеющее лицо Хандара, я закончила: – Только возможность выпить на халяву! Ну а когда зацепишь их, тогда и стриги бабки.

– Да ты варишь в нашем деле! – Хлопнув меня по плечу от переизбытка эмоций и не замечая моей перекособоченности от его удара, Хандар широким жестом указал на один очень уютный столик: – Занимай место в первом ряду, а я побежал.

– Да что ж мне так сегодня не везет? То Прошка по ноге хвостом заехал, то этот энтузиаст все плечо отбил, а вечер-то еще не закончился! Хорошо бы на этом уже остановиться… – Растерев онемевшее плечо, я выглянула из-за угла дома и, удостоверившись, что ребята меня заметили, призывно помахала им рукой.

Хорошо, что у меня друзья такие догадливые! Через пару секунд они уже стояли рядом со мной и с интересом осматривали антураж. А тут и помощники Хандара заявились, таща клетку с двумя хрюшками.

– Лика, ну и кто из них твой маркиз?

– Лешек, ты чего орешь как оглашенный? Сам, что ли, не видишь, что один из этих поросят – девочка? Я же ему не пол поменяла, а всего-навсего личину наложила!

– Хм, точно! Я как-то не подумал. – Уставившись на спящего порося, Лешек очень придирчиво его осмотрел. – А ты уверена, что это маркиз? Уж больно реальная свинья получилась!

– Так он и есть форменная свинья! Только в человеческом обличье, но на сегодня я это исправила. – И мы дружно засмеялись над моей шуткой. – А вообще если вы в чем-то сомневаетесь, то посмотрите на него внутренним зрением, и сразу все сомнения отпадут. Маги вы, в конце концов, или нет!

Ребята тут же начали усиленно тренироваться и морщить лбы, вовсю стараясь проникнуть за мою иллюзию. А я, чтоб не терять времени, решила разбудить нашего спортсмена, для чего послала ему небольшой энергетический импульс. Раскрыв маленькие свинячьи глазки, наш поросенок еще некоторое время полежал, приходя в себя, и, только заметив прямо перед собой морду своей соседки, вскочил с истошным визгом и завертелся по клетке. Тут, откуда ни возьмись, рядом со мной появился Хандар:

– А поросенок-то твой ничего, шустренький какой! Я уж думал, что придется его заменять на другого, слишком он квелый какой-то был. Я даже еще одного прикупил на всякий случай, правда, не стал тебе пока показывать.

– Предусмотрительный ты! – Я уважительно покачала головой.

– А то! – переведя взгляд на моих друзей, он поинтересовался: – А это кто такие? С тобой, что ли?

– Ну да. Что-то типа группы поддержки. Надеюсь, ты не против?

– Да мне-то что, пусть сидят. Только еда и выпивка за их счет. – Хлопнув ладонью по деревянной столешнице, Хандар скомандовал: – Советую занять места, а то после того как я объявлю о бесплатной выпивке, вас запросто могут смести.

Дождавшись, пока Хандар уйдет, я указала ребятам на нужный столик.

– Лика, а мы что, так и будем сидеть здесь на сухую? Неужели совсем ничего не закажем? – Драрг тоскливо посмотрел на меня.

– Скажу тебе по секрету: если бы я умирала от жажды, и то не стала бы даже нюхать здешнее пойло. И тебе этого тоже категорически не советую!

– Неужели здесь настолько все плохо?

– Все еще даже хуже, чем ты думаешь. – Услышав громкий стук двери, я оглянулась и инстинктивно вжала голову в плечи.

На дворик текла толпа пьяных мужиков, воодушевленных возможностью бесплатно надраться.

Надо сказать, что Хандар оказался достаточно умелым тамадой, буквально парой фраз завладев вниманием всей этой разномастной толпы.

– Видите вот этот бочонок? – Хандар указал на деревянный бочонок литров на двадцать, который в этот момент по его указанию взгромоздили на стол два дюжих парня. – Здесь находится первоклассный эль, – при этих словах трактирщика я еле слышно скептически хмыкнула, вспомнив «свежайший» квас, которым он меня потчевал, – который смогут попробовать все желающие совершенно бесплатно, но… – Он сделал небольшую паузу и еще раз повторил погромче, заметив, что некоторые, особенно рьяные, уже похватали кружки и намылились двинуться к бочонку: – Но только после того как мы немного развлечемся. – Со всех сторон послышался разочарованный гул. – Предлагаю развлечение для настоящих мужчин, а кто не считает себя таким, может отправляться обратно в трактир, где будет сидеть и тупо квасить. – Эта гениальная фраза моментально остановила некоторых из посетителей, собравшихся было вернуться обратно. Оно и понятно! Кто же захочет прилюдно себя признать «немужчиной»? – К тому же у всех желающих есть возможность неплохо заработать, ничего не делая и попивая халявный эль! – Эти слова встретили воодушевление поголовно у всех посетителей, выразившееся одобрительным гулом и заинтересованными взглядами.

Пройдя несколько шагов под пристальными взглядами толпы полупьяных мужиков, Хандар показал на подготовленные «беговые дорожки» и наших «спортсменов».

– У вас всех будет десять минут на то, чтоб определиться, кто из наших спортсменов ему нравится больше и на кого он готов поставить несколько монет, чтоб в случае победы получить значительный выигрыш. Ставки принимаются за этим столиком, и здесь же будут выдаваться выигрыши. В том, что здесь нет никакого обмана, каждый может убедиться лично, подойдя и осмотрев наших спортсменов, а также абсолютно одинаковые беговые дорожки. – По мере того как Хандар говорил, вокруг поднимался удивленный гул. Стараясь его перекричать, Хандар закончил свою речь: – Ну а после соревнования и получения выигрышей каждому участнику, независимо от того, выиграл он или проиграл, будет налита полная мерка отличнейшего, свежего эля!

Если вы думаете, что все сразу же кинулись делать ставки, то жестоко ошибаетесь. Поднялся недовольный шум, который все нарастал и нарастал, и неизвестно, чем все это могло бы кончиться, но мне тут пришла в голову одна мысль. Я наклонилась к уху гнома и жарко зашептала ему свои инструкции. Кивнув в знак того, что все понял, Драрг ухмыльнулся, пригладил рукой встопорщенную бороду, встал с места и степенно подошел к растерянному Хандару. Громкий голос жителя подгорного народа сумел перекрыть даже взволнованный шум толпы, который по мере того, как говорил гном, начал стихать:

– А что? Интересное развлечение, клянусь моей бородой! И я с удовольствием в нем поучаствую, испытав в очередной раз свою удачу и везение. Здесь, говоришь, ставки принимают? Ну давай, ставлю три серебряные монеты вот на этого свина. – Драрг указал рукой на маркиза, прислушивающегося к происходящему, и демонстративно, чтоб как можно больше желающих могли это увидеть, выложил на дубовый стол одну за другой три монеты.

Следующими, как это ни странно, к столу протиснулись два тролля. Вот уж чего я никак не ожидала, так это их участия! Оба очень придирчиво осмотрели клетку и наших спортсменов, о чем-то немного поспорили между собой на своем языке и наконец сделали ставки. Судя по всему, они так и не сошлись во мнении, и каждый выбрал своего претендента на победу, поставив по несколько медных монеток. Ну а после такого народ уже потянулся к столу, сначала тоненьким ручейком, а потом уже полноводной рекой, и через каких-то пять минут образовалась очередь. Я уже начала беспокоиться, как бы в пылу и начавшейся давке ненароком не снесли клетку с нашими спортсменами. Но Хандар и здесь оказался на высоте, сделав незаметный знак рукой, он моментально обзавелся двумя дюжими помощниками, которые быстро навели порядок и оттеснили особенно рьяных подальше от клетки. А я все больше и больше убеждалась, что наш трактирщик не всю свою жизнь был мирным предпринимателем. Слишком уж специфические у него слуги и помощники, да и бандитская физиономия самого трактирщика не внушала особого доверия.

Когда все ставки наконец-то были сделаны, Хандар объявил о начале соревнования. Его помощники вытащили сопротивляющегося маркиза из клетки и засунули в тесный загон в начале бегового коридора. Соседка маркиза – свинка вела себя куда как спокойнее и никакого сопротивления не оказала. К этому моменту уже достаточно стемнело, но на дворе было светло от горящих факелов, которые не пожалел для такого случая трактирщик, и все желающие могли видеть происходящее в мельчайших деталях. Мы с ребятами подобрались и уставились на нашего спортсмена, невольно захваченные всеобщим азартом. Чтоб не было осечек, у загонов стояли два человека, задача которых, оказывается, заключалась в том, чтоб вовремя, по сигналу, открыть загон и для ускорения слегка подпалить им задницы, сунув сквозь прутья специально подготовленный для такого случая факел. Поэтому начало соревнований ознаменовалось бешеным свинячьим визгом и таким спринтерским забегом, которого, наверное, не видел никто из здесь присутствующих. Наш маркиз, вначале показывающий полное нежелание участия в каком-либо мероприятии, получив соответствующее ускорение, рванул так, что я начала серьезно опасаться, как бы он не снес деревянную загородку в конце бегового коридора.

Распаленные зрители орали и свистели так громко, поддерживая своих претендентов, что стадион «Лужники» отдыхает! Конец забега выигравшие встретили громогласными воплями и улюлюканьем, перекрывшими недовольные возгласы проигравшей части. Наш гном тоже не сдержался и так бухнул своим пудовым кулаком по столу, что мне даже послышался жалобный треск бедной деревяшки. Как это ни странно, но наш маркиз победил, и сейчас куча мужиков, чрезмерно возбужденных победой, с раскрасневшимися лицами, толпились около бочонка, где приставленный к нему парень наливал пенящийся эль в кружки всем желающим. За всей этой суматохой я и не заметила, как из моего поля зрения исчез Драрг. Повертев головой, я с изумлением увидела нашего гнома в компании двух троллей, с чувством попивающего эль.

– Ну и черт с ним, я его предупредила, а дальше пусть решает сам. В конце концов, он не маленький, чтоб я с ним нянчилась. Хочет травиться местным пойлом, пусть травится! – Я обиженно отвернулась от Драрга, уже затеявшего какой-то спор с троллями.

– Лика, ты чего-то сказала? – Дакк наклонился ко мне, стараясь перекричать гул голосов.

– Ничего особенного. Не обращай внимания.

– Эй, партнерша! Давай присоединяйся, а то я в счете не силен, а желающие получить свой выигрыш сейчас разорвут меня на части. – Подошедший Хандар схватил меня за рукав и чуть ли не волоком потащил к своему столику.

Успокаивающе кивнув Дакку, который уже напрягся, собираясь прийти мне на помощь, я поплелась наводить порядок в местной бухгалтерии. Сама придумала, самой и выкручиваться. Быстро разобрав взносы на несколько разных кучек, по степени ценности монет (серебро к серебру, медяшки к медяшкам), я в первую очередь выделила наши двадцать процентов (как устроителей соревнования). Получилась очень даже ничего себе кучка, на которую можно было бы купить как минимум пять таких бочонков эля, который трактирщик выставил в качестве бесплатной выпивки. Минут двадцать мне понадобилось, чтоб разобраться в каракулях, представленных мне в качестве доказательства сделанных взносов и оделить всех выигравших дополнительными монетами. Когда все победители получили свои выигрыши, и в их числе нахальный гном, который сграбастал деньги, хитро подмигнул мне и быстро затесался в толпу, я облегченно передохнула. Пересчитав выручку, Хандар расплылся в счастливой улыбке и поспешил громогласно объявить всем о продолжении веселого вечера в его таверне и о том, что завтра пройдут новые соревнования с другими участниками. Поэтому те, кто сегодня проиграл, смогут отыграться здесь же завтра вечером. Теперь уже ни у кого не было сомнений, что новый для этого города вид развлечения приживется и станет едва ли не самым любимым среди местных жителей.

Получив от Хандара свою долю, я стала выбираться из этой толпы, надеясь как можно быстрее отыскать своих друзей. Внезапно мое внимание привлек веселый хохот и не очень цензурные выражения, вызвавшие дополнительные взрывы смеха. Посмотрев в эту сторону, я заметила мелькнувший плащ Дакка и решила подойти посмотреть, что там такое происходит. Протиснувшись сквозь плотную толпу, я с изумлением увидела, что так развеселило народ. Один из троллей, зажал своими огромными лапищами нашего маркиза и с утробным рычанием вливал в его глотку огромную кружку эля. Маркиз, скрывающийся под личиной несчастного порося, уже выпучил глаза и, не в силах сопротивляться такому напору, обреченно глотал вливающийся в него алкоголь. Именно эти действия и вызвали такой нездоровый ажиотаж и кучу замечаний и подсказок, как лучше это сделать. Напоив бедного маркиза до поросячьего визга, тролль наконец-то его отпустил, и тот, сделав несколько шагов, свалился на месте, задрав в небо все свои четыре копытца и громко захрапев. Эти действия порося вызвали дополнительный смех в толпе и даже новые предложения по продолжению забавы. А так как контингент в этом трактире был специфический, то и забава выглядела так же. Какой-то умник предложил облагодетельствовать их победителя и отметить его соответствующим образом, сделав татуировку. Как это ни странно, но такая бредовая идея получила полное одобрение, и только в плане того, что должно быть изображено на розовой шкурке поросенка, поднялся ожесточенный спор. Схватившись за голову, я вылезла из толпы, попутно вцепившись в плащ Дакка и вытащив его, несмотря на некоторое сопротивление, следом за собой.

– Ну Лика-а, ну что ты? Интересно же! – Дакк попытался нырнуть обратно, но я была настороже и не дала ему такой возможности, вцепившись в него как клещ обеими руками.

– У тебя совсем мозгов нет? Ты, случаем, не забыл, кому там сейчас рисуют татуировку? – злобно прошипела я, мечтая только об одном – побыстрее отсюда убраться, так как совершенно не представляла реакции маркиза и всех этих мужиков, когда вскроется мой обман.

Судя по всему, Дакк в веселом угаре действительно как-то упустил из виду, что это не просто наш победитель, а самый настоящий маркиз. А издевательства над благороднорожденными никогда к добру не приводили, и если вдруг вскроется правда, кто все это затеял, то мне мало не покажется.

– Лика, но ведь ты сейчас под личиной, и вряд ли кто сможет узнать в этой рыженькой конопатой девушке тебя. Ведь между тобой настоящей и тобой теперешней ничего общего нет!

– Ага, а когда я была в лесу вместе с Прошкой, внешний вид был мой собственный. Я уж не говорю о том, что трарги здесь настолько редки, что никому не известную девушку с траргом достаточно быстро вычислят. Да и маркиз наш, пусть он и находится под личиной, однако очень хорошо будет помнить все, что с ним сейчас происходит.

– М-да, это может стать проблемой. Слушай, а ты не можешь ему стереть или как-то подправить память? – Дакк нахмурился и в ожидании посмотрел на меня.

– Нет, Дакк. Это делать я не могу, потому что такие действия могут принести вред здоровью и ауре человека.

– Ну и что? – Дакк непонимающе взглянул. – Если ты запулишь фаерболом кому-нибудь в глаз, это тоже принесет вред его здоровью, если не сказать больше. Однако это тебя не останавливает.

– Это совсем другое. Ну как тебе объяснить… – Я замялась, подыскивая правильные сравнения. – Представь себе честный бой один на один, где все зависит от твоих знаний и умений, и как противовес – удар исподтишка, когда человек тебе полностью доверился и не ожидает такой подлости. – При этих словах Дакк поморщился. – Я уж не говорю о моем внутреннем убеждении, что подлые поступки всегда возвращаются бумерангом к тем, кто их совершил. В общем, не могу я такого сделать и даже не хочу обсуждать это как вариант.

– Ну ладно, а что тогда будем делать? Ведь твоего маркиза нужно отсюда как-то вытаскивать, пока с ним чего еще не сделали. – Голос Дакка был заглушен раздавшимся веселым ревом и громкими хлопками.

Одновременно переглянувшись, мы ввинтились в толпу и с ужасом посмотрели на заклейменного маркиза. На его окороке красовалась свежая татуировка бегущей свиньи с надписью: «СВИНЬЯ В ЗАКОНЕ». При взгляде на эту «красоту», у меня просто опустились руки. Выручил меня, как это ни странно, голос Хандара, зазывающего всех в недра своего трактира и упирающего на то, что внутри осталось еще много выпивки, которая просто требует внимательного к себе отношения всех здесь присутствующих. Одобрительно взревев, толпа с шутками и смешками начала втягиваться в гостеприимно открытую дверь трактира, и вскоре мы с Дакком остались одни около клетки с пьяным в дупель маркизом.

– Ну вот, все и разрешилось! А ты так волновалась. Сейчас мы с тобой его выволочем потихоньку за забор и по-быстрому смоемся.

– Ага, только ты себе представляешь, какой он тяжеленный? – Я с ужасом измерила взглядом расстояние, которое нужно будет протащить нашего маркиза, вспомнив о его немаленьком весе.

– Не переживай. Я же не просто твой друг, а еще и вампир как-никак. А у вампиров с силой все в полном порядке, и одного маркиза, пусть даже и очень тяжелого, я уж как-нибудь дотащу. Ты только показывай мне дорогу и смотри, чтоб никто не застал нас врасплох.

Воспрянув духом, я воровато огляделась и, убедившись, что дорога свободна, решительно открыла клетку. Дакк одним движением взвалил себе на плечо нашего свина и легкой трусцой поспешил за мной. Мы покинули двор через небольшую неприметную калитку, для каких-то своих целей устроенную здесь трактирщиком, и сразу же оказались на темной городской улочке.

– Подожди меня здесь, я сейчас. – Через секунду Дакк просто растворился в темноте. Вот что значит вампир и тесное общение с госпожой Ночью!

Минут через пять он появился, так же бесшумно вынырнув с совсем другой стороны.

– Ты куда бегал? – напустилась я на него.

– Да все в порядке. Пристроил нашего маркиза в одной очень уютной канавке и, чтоб не замерз этой прохладной ночью, заботливо прикрыл его свежими лопухами. – Вдруг что-то припомнив, Дакк весело засмеялся: – Слушай, а мы с тобой очень вовремя его уволокли. Только я его пристроил в канавке, как личина с него полностью сползла, и передо мной оказался маркиз со спущенными штанами и со свежей татуировкой на заднице. Между прочим, татуировка никуда не исчезла и ничуть не изменилась, оставаясь очень яркой и натуральной. Интересно, вспомнит ли он хоть что-нибудь о сегодняшнем вечере?

– А почему ты думаешь, что нет?

– Да потому, что он пьян, как свинья, и сейчас очень уютно похрапывает там, куда я его и пристроил.

Очень живо представив себе эту картину: пьяный маркиз со спущенными штанами, свежей татуировкой на ягодице и трогательно подложенной под щеку ладонью, – я прыснула со смеху, не в силах сдержаться. Так мы и вернулись в трактир, весело хохоча и заговорщически переглядываясь с Дакком. После чего договорились, что Дакк вылавливает куда-то потерявшихся членов нашей раздолбайской команды и передает мне с рук на руки, а я всеми силами удерживаю их на месте, не позволяя снова потеряться. После чего мы дружно возвращаемся в Академию и ложимся баиньки, чтоб не опоздать на факультативные занятия, начинающиеся как раз с завтрашнего дня.

Первыми Дакк отыскал и вывел ко мне Лешека и Грагита и снова нырнул в помещение на поиски гнома. На этот раз ждать пришлось значительно дольше, и мы с ребятами все извелись, когда появился Дакк, таща за собой на прицепе плюющегося и извергающего ругательства гнома. Первую минуту я даже не могла ничего сказать, подбирая рукой отпавшую челюсть.

– Дакк, что происходит?

– Ну как тебе сказать… дело в том, что Драрг категорически отказался возвращаться и уже договорился с троллями, что на рассвете отправляется вместе с ними осваивать Западный горный кряж, куда до сих пор гномам был путь заказан.

– Ну да, я буду первым гномом, сумевшим проникнуть в вотчину троллей и, договорившись с ними, провести разведку. Так что всем спасибо и пока, я отправляюсь обратно в трактир, где меня ждут мои новые знакомые. – Слегка покачиваясь, гном попытался вырваться из сильных рук вампира.

– Так, Дакк, хватай этого изменника в охапку, и побежали отсюда. Скоро полночь, и пропускная способность моего медальона полностью исчезнет. Ведь, если вы еще не забыли, мой пропуск действует только по выходным, а в полночь начнется отсчет нового дня, и мы все останемся куковать за воротами Академии.

Без лишних слов Дакк поудобнее обхватил вяло сопротивлявшегося гнома, и мы рванули к Академии, разминувшись с ночной стражей буквально на пару минут. Их удаляющиеся шаги уже были слышны в соседнем переулке, а потому я рискнула и вызвала нам на помощь Прошку. Тот появился где-то через минуту, скользнув ночной тенью нам наперерез.

– Проша, милый, выручай! – взмолилась я. – Видишь этого пьяного гнома, который категорически отказывается возвращаться в Академию? Его нужно как можно быстрее переправить в эту самую Академию, невзирая на его желания, и после этого каким-то образом передать нам мой медальон.

Кса-рдон скептическим взглядом окинул трепыхавшегося в крепких вампирьих объятиях гнома. Фыркнув сквозь усы, он подсунул мне под руку свою лобастую голову, и успокаивающая волна прошла по моему сознанию.

– Лика, в каком порядке будем переправляться? – Несмотря на то что Дакк всю дорогу тащил на себе не такого уж легкого гнома, который к тому же категорически с этим был не согласен, он даже не запыхался, чего не скажешь обо мне.

Я еле успевала за ним, несясь во весь опор по темным улицам города.

– Давай ты первый, а следом за тобой я переправлю Драрга. Ты хватаешь его в охапку и тащишь в общежитие, не дожидаясь нас. А мы с ребятами подойдем попозже, как только все переправимся.

– И как ты планируешь его переправлять? Он же сопротивляется!

Я посмотрела на гнома, который уже начал возмущенно плеваться на нас.

– Не хотела я прибегать к таким мерам, но, видимо, придется. – Недолго думая я жахнула по голове Драрга уже опробованным мною Воздушным Молотом, в надежде, что тот на время отрубится и мы вздохнем свободнее. Как бы не так! Видимо, у нашего гнома не голова, а чугунный котелок. От моего удара он только и сделал, что чихнул. Пришлось срочно вносить коррективы и немного усилить удар, и только после этого Драрг обмяк и затих. Зная, что времени почти не осталось, мы не стали тянуть, и уже через несколько минут, получив мой медальон, Дакк оказался за высокой стеной Академии. Следом за ним мы переправили и гнома, взгромоздив его верхом на Прошку. И только успокоившись по поводу нашего буйного товарища, спокойно переправились сами.

– Ну что, Лика, спокойной ночи?

– А вам помощь не нужна? Я в плане нашего общего друга Драрга. Все-таки завтра начнутся факультативные занятия, и всем нам не помешало бы хорошо выспаться, а с гномом в таком состоянии это вряд ли удастся.

– Не переживай. Уж эти последствия я как-нибудь ликвидирую и сам. Так что иди и отсыпайся. – Лешек успокаивающе помахал мне рукой.

Глава 17

Поднявшись с утра пораньше, Дакк решил свалить из этой компании, так как амбре, исторгаемое глоткой упившегося накануне гнома, даже такого непривередливого товарища, как вампир, заставило задуматься о пользе свежего воздуха для молодого и подрастающего организма. Но, как оказалось, не он один решил сегодня не опаздывать на занятия, и в результате к вампиру присоединились все, за исключением, естественно, гнома, который так храпел, что даже стены содрогались. Хмуро переглянувшись и костеря на все лады неуемного Драрга, друзья поплелись умываться.

– Слушайте, ребята, а кто будет его будить? – Лешек кивнул на храпящего гнома.

– А зачем его будить? Он хорошо спит, вот пусть и отсыпается. – Дакк равнодушно пожал плечами.

– Ага, а ты представляешь себе последствия, когда Лика узнает, что мы не разбудили его и не взяли с собой на факультатив? – Грагит с усмешкой посмотрел на вампира.

– А чего я должен представлять? У меня лично сейчас занятия с Магистром Гробикусом, а у Лешека сегодня весь день посвящен факультативу Медицины.

– Зато меня с самого утра ждет Магистр Мерфиус и, заметь, вместе с Драргом!

– Да-а, не повезло тебе! Ну ладно, чего только не сделаешь ради друга. – Дакк повернулся к Лешеку: – Слушай, ты вчера какие-то пассы над его головой делал, как думаешь, у тебя получилось?

– Обязательно! – гордо ответил Лешек.

– А какого… тогда от него так перегаром несет?

– Я только убрал обязательную головную боль и немного уменьшил, вернее, выпарил отравляющие вещества из организма. Но полностью нейтрализовать все я, к сожалению, не могу. Столько, сколько употребил наш общий друг, ликвидировать, то есть выпарить, не представляется возможным без летальных последствий для организма.

– Ну ладно. Будем надеяться, что нам повезет. Если что, держитесь за моей спиной. Меня убить не так просто, а вот вас зашибить спросонья он сможет запросто. У него же не кулаки, а два пудовых молота.

Подобравшись, Дакк для начала легонько подергал гнома за плечо. Как и ожидалось – совершенно безрезультатно. Тогда, плюнув на предосторожность, Дакк просто спихнул его с кровати и шустро отскочил в сторону. Друзья с ожиданием уставились на упавшего на пол гнома. Не тут-то было! После минутного затишья Драрг перевернулся на другой бок и, не открывая глаз, захрапел с утроенной силой.

– Так мы ничего не добьемся, – глубокомысленно изрек Лешек.

Подхватив небольшой горшок из-под цветов, который он откуда-то приволок не так давно, леший споро наполнил его холодной водой и окатил ею спящего гнома.

Холодный душ подействовал так, как надо, и через секунду все смогли с удовлетворением наблюдать мокрого и злого Драрга, который просто взлетел с пола и теперь стоял и ругался почем зря. Когда первый запал прошел, Драрг языком поймал каплю воды, упавшую с носа и хриплым голосом поинтересовался:

– Попить есть чего-нибудь?

Усмехнувшись, Лешек набрал еще воды в свой горшок и протянул его жаждущему гному. В один присест все выпив, Драрг отбросил горшок в сторону и побежал к раковине, где и присосался надолго к крану с холодной водой.

– Слушайте, а где это я вчера так надрался? – оторвавшись от крана с водой, гном поднял удивленный взгляд на ребят.

– А ты что, ничего не помнишь? – осторожно поинтересовался Лешек.

– Нет, ну я что-то помню, но очень уж смутно. Вроде как мы собирались в трактир и, кажется, даже туда попали, а вот как мы оттуда уходили и чем закончился вечер, ну убей меня, не помню. Это же в первый раз со мной такое, чтоб я ничего не помнил. И вроде не так много выпил… – Гном задумчиво почесал бороду. – А может, память еще вернется? – с надеждой спросил он Лешека.

– Все может быть, но гарантировать ничего не могу. Ты лучше давай пошевеливайся, а то на факультатив опоздаешь. Вон Грагит извелся уже весь, тебя дожидаючись.

– А чегой-то он меня ждет, сам не может дойти?

– Да все я могу! Только Магистр Мерфиус сказал нам приходить обязательно вместе. Если я приду один, что я тогда ему буду говорить по поводу тебя? Что ты заболел или сломал ногу?

– Тьфу на тебя! Все гномы славятся отменным здоровьем, а наш клан особенно, и чтоб вот так просто взять и заболеть… да не будет такого никогда! И ногу ломать я тоже не собираюсь.

– Тогда хватит болтать и пошли скорее, а то мы уже опаздываем. – Подхватив благоухающего ароматами перегара гнома под руку, Грагит поволок его к лестнице на первый этаж.

– Ну и нам тогда пора. Пошли, что ли, Лешек? – Дакк сделал вид, что сдувает несуществующую пылинку со своего щегольского плаща.

До Учебного корпуса дошли все вместе и только там разбежались, каждый по своим факультетам.

Отделение Обращения Нежити (ООН)

Факультатив Дакка

Факультет Дакка оказался в подвальном помещении, куда пришлось спускаться по длинной узкой лестнице, спиралью уходящей вниз. За единственной открытой дверью была достаточно просторное помещение с несколькими столами, расставленными полукругом. В середине красовался большой стол, судя по выделяющемуся размеру – это был стол преподавателя, которого пока еще на месте не наблюдалось.

– Всем привет! – поздоровался вампир, войдя в комнату.

Ответом ему было напряженное молчание уже сидевших за столами учеников Магистра Гробикуса. Пожав плечами, он прошел и занял свободный стол. Осмотревшись, констатировал, что учеников у Магистра не так уж и много: за столами сидели всего трое ребят и одна девушка – все с такими хмурыми взглядами, что впору панихиду заказывать.

Тут в зал вошел, можно даже сказать, что вбежал, Магистр Гробикус.

– Ну-с, все в сборе? – Окинув взглядом из-под очков сидевших за партами учеников, он удовлетворенно потер руки. – Сегодня у нас прибавление! Один новый, но очень способный ученик. – Магистр вперил взгляд в засмущавшегося Дакка. – Вы представляете, он с первого же раза сумел полностью подчинить себе свежевыкопанного покойничка! Прошу вас, молодой человек, встаньте и представьтесь своим новым товарищам.

После таких слов Дакку ничего не оставалось, как подняться со своего места и громко объявить о себе:

– Даккруол, потомственный вампир, первокурсник.

Судя по кривым ухмылкам новых «товарищей», они ничуть не поверили этим словам. Ну еще бы, глаза у Дакка самого обыкновенного цвета, клыков не видать, да и света он, судя по всему, не боится, какой же из него вампир? А девчонка, так та вообще посчитала за позера и, презрительно хмыкнув, отвернулась, с преувеличенным вниманием начав разглядывать пустую стену. Самое интересное, что Магистр Гробикус, который, без сомнения, был очень хорошо осведомлен о том, кем на самом деле является Дакк, даже не заметил всех этих переглядываний и перемигиваний, полностью закопавшись в свои записи.

– Познакомились? Вот и ладненько! А теперь давайте приступим к уроку. Сегодня мы сразу же перейдем к практическим занятиям, а потому прошу всех пройти в лабораторию. – Магистр Гробикус указал рукой на неприметную дверь за своей спиной.

– Скажите, Учитель, а почему я никого не знаю? – вполголоса спросил Дакк, подойдя к Гробикусу. – Здесь не только первокурсники?

– У нас в Академии факультативные занятия проводятся для смешанных групп студентов с разных курсов, – также вполголоса пояснил Магистр, – и только Магистры определяют, что и в каком порядке они будут изучать. – И добавил громко: – Поживей, поживей!

Все задвигали стульями и двинулись за Магистром. Проходя мимо мрачной девицы, Дакк даже вскрикнул от неожиданности. Эта особа с каким-то садистским удовлетворением наступила ему на ногу каблуком, а увидев гримасу от внезапной боли, даже усмехнулась. Ну да, вампиры тоже испытывают боль, тем более когда внутренне совершенно не подготовлены к ней. А сейчас Дакк никак не ожидал такой подлянки, и от кого, от какой-то соплячки, которой, судя по всему, никак не больше восемнадцати лет. Хорошо еще, что он обладает вампирьей регенерацией, а то пришлось бы хромать не один день после такого «знакомства». Каблучок-то у девочки оказался совсем даже не маленький, да и наступила она от души.

«Я еще готов терпеть подковырки от Лики, несмотря на то что она значительно младше меня, – подумал Дакк, – но здесь есть большая разница. Во-первых, она не из нашего мира и, видимо, поэтому, хоть и выглядит молодо, но мыслит и действует как взрослый и полностью сложившийся человек, а во-вторых, я поклялся служить ей и защищать, помогая выполнить возложенную на нее миссию Хранительницы нашего мира. А эта человеческая пигалица пока еще ничем не заслужила моего к себе снисхождения. Ну ничего, я ей это еще припомню, – мстительно заверил он сам себя.

Зайдя в лабораторию, Дакк скромно занял место возле стеночки, стараясь быть не слишком заметным. Что-что, а это вампиры умеют очень хорошо. В лаборатории посередине стоял огромный стол, весь заставленный какой-то белибердой типа склянок и мисочек. По дальней стенке за столом располагался огромный шкаф, полки которого были сплошь украшены чучелами животных и их скелетами. Прямо не лаборатория Магистра Академии Магии, а какая-то мастерская умельца по выделыванию шкурок и всяких там чучел. И на фига ему это надо?

Буквально через минуту Дакк понял, что жестоко ошибся. В этом чудесном шкафу у Магистра хранились не только части различных животных, но и некоторые достаточно специфические предметы. Достав огромную банку с мутной жидкостью, Магистр Гробикус с гордостью продемонстрировал отрубленную человеческую руку, плавающую в этом рассоле. Дакк нервно сглотнул от внезапно подступившей тошноты. А его так называемые товарищи ничего себе, спокойненько ее рассматривали, словно это они вампиры, а не Дакк. Да-а, что-то он больно нервный стал, так и квалификацию можно потерять!

– Вот, друзья мои. Это на сегодняшнее занятие ваше самое главное задание. Вы все, ну за исключением молодого человека, – даже не глядя на Дакка, Магистр совершенно точно указал на него рукой, – учитесь у меня не один день и поднимать свежих покойничков уже пробовали. Сегодня мы с вами попробуем призвать себе на службу какую-то отдельную часть мертвеца. И чем меньше эта часть, тем неохотнее она отзывается на наш призыв.

– И что, мы все должны делать это с одной несчастной рукой? – встряла девчонка, недовольно поджав губы.

– Ну почему же, Миранда? Слава Верию, у нас нет недостатка в рабочих материалах, а потому каждый получит себе персональное задание. Эту чудесную ручку мы отдадим нашему новенькому, пусть тренируется. Я, конечно, не рассчитываю, что у него сразу что-то получится, но тренировка никому еще не мешала. А вот ты, Миранда, с твоими способностями, вполне можешь попробовать. Думаю, вот эта ножка вполне тебе подойдет. – С этими словами Магистр Гробикус вытащил из шкафа чью-то ногу, отрубленную по самое колено, и с воодушевлением водрузил ее на стол. – Ну что, ребятки, разбирайте материальчик и отправляйтесь по своим местам, а я понаблюдаю за вашими успехами.

Сжав губы, Дакк принял банку и на вытянутой руке потащил ее к своему столу. И что прикажете теперь делать с этой гадостью? На нее смотреть-то противно, не то что призывать. А Магистр еще и вещает вслед:

– Когда работаете с мертвой плотью, отпустите все негативные эмоции, а то у вас ничего не получится, и дух не снизойдет до общения с вами. Вы должны полюбить его и позвать нежно-нежно, можно сказать, даже любовно… Вот посмотрите на меня. – И Магистр Гробикус торжественно достал из-подстола и водрузил на него человеческую голову. Видимо, того несчастного, части туловища которого разошлись по столам учеников. Нежно поглаживая голову, Магистр прикрыл глаза и что-то зашептал. Минут через десять усиленного движения губами произошли первые изменения. На страдальчески наморщенном лице дрогнули веки, и на присутствующих уставились блеклые и совершенно невыразительные глаза. Магистр Гробикус торжествующе усмехнулся: – Старайтесь, прилежно учитесь, и у вас получится.

– А для чего нам это нужно? – Дакк не выдержал и задал так мучивший его вопрос.

– О-о, это очень хороший вопрос! В совершенстве обладая даром призыва, вы сможете с уверенностью упокоивать любую нежить. Только зная, как это происходит, вы сможете эффективно бороться против зла. К тому же есть масса других полезных качеств, например… – Сделав эффектную паузу, он повернул голову лицом к себе и, глядя в глаза, требовательно вопросил: – Скажи мне, кем ты был при жизни и что с тобой стало?

С трудом разлепив плотно сжатые губы, очень тихим, хрипловатым голосом голова ответила:

– Я был вором. Очень хорошим вором. Меня подставил мой ученик, и я попался в лапы этим псам-стражникам. Приговор вынесли быстро и так же быстро привели в исполнение. – Помолчав минуту, вор закончил: – Я больше не могу находиться здесь. – Закрыв глаза, голова снова стала абсолютно безжизненной.

– Таким образом, ребятки, мы сейчас узнали кое-какие подробности из жизни этого человека, а в некоторых случаях такая информация может быть крайне важной. Ну да ладно, не буду вас отвлекать. Давайте, приступайте! – махнув рукой, Магистр Гробикус уселся поудобнее за свой стол.

Все сразу же стали усердно буравить взглядами доставшиеся им конечности (последнему парню, которому не досталось никакой конечности от этого мертвяка, Магистр передал голову со своего стола).

Приоткрыв свою банку, Дакк поморщился от сильного запаха спирта, рванувшего из нее. Ну ничего себе! Да гном за такие дела убил бы на месте! На такую гадость хороший продукт переводить, совести у них нет. Посмотрев по сторонам, Дакк увидел, что все так заняты своими творческими потугами, что на него никто совершенно не обращает никакого внимания, а сам Магистр заинтересованно посматривает на Миранду. Видимо, у нее что-то стало получаться, вот он и уставился на нее взглядом голодного вампира. Хмыкнув, Дакк оторвал деревянную перекладину от соседского стула и, аккуратно подцепив этой палочкой плавающую в мутной жидкости руку, вытащил ее на свет (в этой мутной жидкости вообще ничего не было видно, хоть убей). Соскользнув со стола, рука с тихим шмяком упала на пол. Вампир недовольно поморщился от такой своей неуклюжести, но поднимать эту мерзость не стал. Главное, что теперь ее хорошо видно, а призывать можно и на полу. В общем, попризывал он ее немного (конечно, совершенно безрезультатно) и, плюнув на это гиблое дело, подошел к столу гордой до невозможности Миранды. Ну еще бы, ее мертвая нога подала первые признаки жизни, и в связи с этим Магистр издал такой звук радости, словно только что стал отцом! Дакк стоял и смотрел, как нога дергает синими пальцами, а Миранда прямо на глазах раздувается от гордости и превосходства над всеми остальными, у которых, в отличие от нее, гениальной, пока ничего не получается.

Но тут раздался еще один звук, только вот радости в нем было маловато. Один из учеников, сидевший неподалеку от Дакка, сейчас стоял и с выпученными глазами показывал пальцем на пол, пытаясь что-то сказать. Вампир перевел взгляд в указанном направлении и обалдел. Прямо к нему очень шустро ползла покинутая рука! Только делала она это очень странно, слегка покачиваясь и прокладывая зигзагообразный маршрут. Теперь уже Дакк открыл от удивления рот и молча смотрел на ее потуги добраться до него. И только когда руке это все-таки удалось и она начала забираться по ноге вампира, цепляясь всеми пальцами за брючину, Дакк отмер и запрыгал на месте, пытаясь сбросить с себя эту гадость.

– Браво! Браво! Браво! Какой талант, какие способности! – Магистр даже захлопал от переполнившего его восторга.

Только вот Миранда от всех этих восхвалений моментально сдулась и так злобно посмотрела на Дакка, что он сразу же понял, что не жилец. Судя по ее виду и прищуренным глазам, ему лучше самому удавиться прямо на месте, потому как смерть от ее нежных ручек будет более мучительной и неприятной, чем можно себе даже представить.

Шлепнувшаяся на пол рука минуту полежала спокойно, словно приходила в себя (если можно так сказать по поводу руки), а после опять начала охоту на вампира.

– Ну что, студент Даккруол, теперь у вас есть возможность потренироваться на ее упокоении. – Магистр Гробикус радостно потирал руки.

– И как я должен это делать? Только можно побыстрее объяснить, а то она уже подбирается ко мне… – Дакк с опаской смотрел на упорно ползущую к нему руку.

– А как призывали, так и отправляйте обратно. – Заметив вытянувшееся лицо студента, Магистр снисходительно добавил: – А впрочем, я вам немного помогу. Но в следующий раз упокаивать будете сами. Та-ак, все внимательно смотрят на меня, повторять отдельно для каждого я не буду! – Встряхнув руками, Магистр вперил взгляд в нервно шебуршащие на полу пальчики.

Дакк тоже смотрел на эти пальчики в надежде, что они наконец-то перестанут шевелиться и оставят его в покое. Не тут-то было! На потуги Магистра Гробикуса, который даже покраснел от прилагаемых стараний, его рука (вернее, рука вора-мертвеца) не обратила ровным счетом никакого внимания, продолжая так же резво продвигаться к Дакку, обползая возникающие по дороге препятствия. Одним из таких препятствий оказалась нога Магистра, который продолжал на что-то надеяться, пыхтя и роняя капли пота. Решив ему отомстить за непочтительное к себе отношение, рука как-то резко подпрыгнула и ущипнула Магистра Гробикуса за щиколотку, а после того как в классе раздался совершенно неприличный визг, еще и сложила фигу из пальцев. Попрыгав на одной ноге, Учитель нервно прошипел, обращаясь к вампиру:

– Пожалуй, хватит мне уже все делать за вас. Самое время самому поработать над ошибками. – Резво запрыгнув на стол, Магистр уселся в позе лотоса, задрав брючину и потирая наливающийся чернотой синяк.

И тут Дакк понял, что помощи ждать неоткуда и так неосмотрительно воскрешенная его стараниями (непонятно только какими) рука самостоятельно умирать не желает. Что делать в такой ситуации, он совершенно не знал, а потому так же резво взял с места и с разгону запрыгнул на шкаф, откуда начал вести прицельный обстрел ожившей руки всем, что попадало ему на глаза. А попадало там очень многое, так как шкаф был большой и вместительный. Поначалу рука не особо обращала внимания на его старания, достаточно шустро продвигаясь к намеченной цели, но, когда в ход пошли колюще-режущие предметы (какие-то скальпели и ножички, чемоданчик с коими обнаружился на соседней полке), она немного притормозила. Ну а после особо удачного броска длинной серебряной вилкой (или чем-то очень на нее похожим), которая воткнулась прямо между расставленными пальцами, рука резко развернулась и в мгновение ока исчезла за порогом комнаты. Еще где-то с полминуты царило ошарашенное молчание, после чего все услышали сдавленный стон Магистра Гробикуса:

– Что же ты наделал! Если Ректор узнает, что у нас сбежала… – Учитель пожевал губами, подбирая выражение, – сбежал подопытный материал, всем не поздоровится. Ну-ка, марш из класса, и чтоб сегодня же нашел и принес мне эту руку, а то отлучу от своих занятий!

Пожав плечами, Дакк легко спрыгнул на пол и с независимым видом удалился из класса. Уже за дверью его обостренный вампирий слух уловил последнюю фразу Магистра, сказанную с легким придыханием:

– А все-таки какой талантище, а? С первого раза и такой эффект!

Факультет Магических Артефактов (ФМА)

Факультатив Грагита и Драрга

Таща на буксире вяло передвигающего ногами гнома, Грагит уже в который раз проклинал тот момент, когда поддался на уговоры и пошел вместе с ним учиться в Академию. Им все-таки повезло, и они не опоздали в этот раз на занятия, ввалившись в класс в самый последний момент, буквально за одну минуту до появившегося там преподавателя.

– Ну что, все в сборе? Опоздавших, заболевших нет? Вот и чудненько. – Окинув взглядом притихших учеников, Магистр Мерфиус на минуту задержался на Грагите и Драрге, устроившихся на скамейке за одним столом. – Сегодня у нас прибавление в коллективе, встаньте, пожалуйста, новенькие. Пусть все посмотрят на вас и познакомятся со своими новыми товарищами по факультативу.

Пришлось Грагиту и Драргу вставать со своих мест и некоторое время раскланиваться с дружелюбными студентами, обязательно желающими познакомиться. Выждав положенное время, ребята с облегчением уселись на свои места.

– Слушай, а что мы здесь забыли? – шепотом спросил Драрг Грагита.

– А я откуда знаю. Сказано было прийти нам с тобой на факультативные занятия к Магистру Мерфиусу, вот мы и пришли. Сиди и слушай, может быть, сейчас нам все объяснят.

– Ну-ну, а попить ты, случаем, не захватил с собой? – Гном облизал сухие губы.

– Ты же только что чуть ли не бочку воды выпил, и опять пить? – возмутился Грагит.

– Ага, сейчас бы холодненького эля, – мечтательно протянул Драрг.

– Тьфу на тебя! И когда ты только исправишься?

– Настоящий мужчина должен уметь хорошо работать и правильно пить! – поучительно сообщил гном драголу.

– Ага, вот именно что правильно пить! А ты даже не помнишь, что делал вчера, разве это правильно? – ехидно спросил Грагит.

– Да ладно тебе… – смутился Драрг.

– Молодые люди, если у вас есть желание поговорить, выйдите из класса и общайтесь в свое удовольствие, – прервал разговор друзей строгий голос Магистра Мерфиуса.

Выждав минуту и удостоверившись, что друзья прекратили болтать, Магистр Мерфиус сдернул со своего стола покрывало, под которым оказалась целая коллекция самых разнообразных вещей.

– Вы все обучаетесь на Факультете Магических Артефактов и попали сюда не просто так, а потому, что у вас есть предрасположенность к данному виду магии. Ведь все эти артефакты берутся не из воздуха и не сами по себе. Любая вещь, несущая в себе магическую структуру, так или иначе связана с магом, ее сотворившим.

Каждый вид магии несет в себе очень глубокий смысл. И не надо думать, что маги-артефакторы – совершенно ни к чему не пригодные маги, слабые и не умеющие постоять за себя. Да, маг-стихийник может в случае необходимости призвать себе на помощь ту или иную стихию, а какой-нибудь некромант призовет воинов, не умеющих чувствовать боль и не знающих слово «предательство». Но и вы не будете беззащитны перед ними, если вложите достаточно души и силы в свои творения. Правильно созданный артефакт может в мгновение ока разметать всю армию призванных умертвий, а другой артефакт погасит бушующую стихию огня или успокоит ревущий ураган. К тому же если маг узкой специализации хорошо может пользоваться только своей силой, то вы способны противостоять обстоятельствам в самых различных ситуациях, являясь практически универсальными магами. Сила и возможности артефактов зависят только от вас и ваших способностей. Ну а как вы будете развивать эти ваши способности, это мы увидим в процессе вашего обучения на моем факультете, – закончил свою речь Магистр Мерфиус.

Ничего не скажешь, речь удалась на все сто процентов. Большинство студентов сидели с очень задумчивыми лицами, пытаясь осмыслить новые перспективы, нарисованные Учителем. Ведь многие из них думали, что маг-артефактор только и годен на то, чтобы изготавливать несложные артефакты самого разного назначения, которые потом продадут за очень неплохие деньги в лавочке на рыночной площади (это если утрированно). А оказывается, возможностей-то гораздо больше!

– Слушай, Драрг, а зачем нам-то это все нужно? – Грагит шепотом спросил у что-то прикидывающего про себя гнома.

– Да ты что! Представляешь, если я сделаю такую кирку, чтоб с одного удара да в пыль горную породу! Да меня все гномы на руках носить будут. – Драрг мечтательно закатил глаза.

– Ты сначала сделай, а потом мечтай на здоровье, – съехидничал Грагит, тем не менее начиная серьезно задумываться над тем, как он мог бы применить новые знания.

– А вот и сделаю! – Драрг упрямо сжал губы.

– Если все прониклись и осознали возможности нашего факультета, я прошу вас сегодня же отправиться в библиотеку и получить там специальную литературу, которую по моей просьбе уже подготовил для вас библиотекарь. В новом учебнике вы должны будете внимательно прочитать первые три главы. Учтите, на следующем уроке буду спрашивать всех. Ну а сейчас прошу вас по очереди подойти к этому столу и выбрать любой понравившийся предмет, после чего мы с вами немножко поэкспериментируем и посмотрим, кто и какими свойствами сможет наградить свое приобретение. – Магистр Мерфиус ободряюще кивнул востроносому пареньку, сидевшему за крайним столом.

Тот поднялся со своего места и, очень быстро определившись со своим выбором, схватил какой-то перстенек. Ну а дальше пошло, как по накатанному, все подходили, немного постояв перед столом преподавателя, брали кому что нравится, и отходили на свои места. Наконец, дошла очередь и до Драрга с Грагитом. Не став заморачиваться, они поднялись и вдвоем отправились к столу.

– Скажите, Учитель, а любой предмет может получить магическую структуру? – Грагит задумчиво смотрел на стол, в то время как Драрг уже что-то схватил и, прижимая к груди, тащил за их столик.

Ободряюще улыбнувшись молодому драголу, Магистр пояснил:

– Это очень правильный вопрос, и я рад, что хотя бы один из вас додумался мне его задать. Конечно же нет! Не все предметы могут принять в себя и удержать магию. Есть предметы, с которыми магия просто не уживается или остается в предмете в настолько малом количестве, что не может учитываться. К тому же чтобы созданный вами предмет мог с полной уверенностью называться артефактом, вы должны очень внимательно подойти к тому, что именно и какими свойствами вы собираетесь его наделить. Ваша задача – быть не только магом-артефактором, но и в какой-то мере магом-искусником. Без чувства предмета, чувства его души вы никогда не сможете правильно подобрать нужные свойства, которые именно этот предмет сможет генерировать с полной отдачей. – Хитро прищурившись, Магистр Мерфиус обвел взглядом ошарашенных таким заявлением учеников. – Я понимаю, что, не зная всех тонкостей нашего искусства, вы сейчас допустили ошибку и выбрали совершенно не тот предмет. Я даже допускаю, что у вас сейчас ничего не получится, но тем не менее я решил провести этот эксперимент. Так или иначе, вы все обладаете определенными способностями, иначе не были бы зачислены именно на мой факультет.

– Магистр, а вы можете уже сейчас сказать, кто из нас выбрал заведомо не тот предмет? – с места поднялся упитанный, круглощекий молодой человек, вертя в руках какую-то вазу.

– Могу, но не буду. Вы должны сами осознать и проанализировать свои ошибки. – Магистр усмехнулся. – Не переживайте, в конце урока я посмотрю, что у вас получилось, и объясню, где и в чем вы ошиблись.

Грагит, до сих пор стоявший около стола Магистра, наконец-то сделал свой выбор. Среди целой кучи самых разнообразных предметов драгол умудрился отыскать то, что сюда попало явно по какому-то недоразумению, – достаточно крупный «согрей-камень». Такому выбору Грагита удивился и сам Магистр, с сомнением переводя взгляд с драгола, любовно очищающего камушек от налипшей пыли, на его приобретение.

– Грагит, ты уверен, что хочешь взять именно это? Мне кажется, что этот камень попал сюда случайно, и у тебя еще есть шанс поменять свой выбор.

Упрямо помотав головой, Грагит пошел на место, где его поджидал ерзавший от нетерпения Драрг.

– Ты чего там такое приволок, что даже Магистр обалдел? – Разглядев добычу Грагита, теперь уже гном воззрился на своего друга с неподдельным удивлением. – Грагит, на фига тебе еще один такой булыжник? Ты же их и так уже приволок целую кучу!

– Там ничего более интересного не было, – виновато потупился драгол.

– Ага, а этот булыжник очень интересный предмет! – съехидничал гном.

– Слушай, а чего ты на меня напустился? Сам-то что приволок? – Грагит скептически крутил в руках чугунный котелок.

– Ну-у… – Гном смущенно потупился. – Понимаешь, я так захотел есть, что ни о чем другом и думать не мог. Вот и схватил котелок. Как ты думаешь, какими такими магическими свойствами можно его наделить?

Друзья задумчиво уставились на котелок, пытаясь что-нибудь придумать.

– Не-э, ты знаешь, Драрг, ничего подходящего в голову не приходит.

– А что ты собираешься делать со своей каменюкой? – Драрг кивнул на «согрей-камень».

Теперь уже оба сверлили взглядом серый булыжник, лежащий на столе.

– Ты знаешь, Грагит, судя по всему, мы с тобой сегодня не совсем в форме, а потому давай не будем заморачиваться. Ну не получается, и Верий с ним. Я лучше сейчас сгоняю куда надо, и мы с тобой кое-что забацаем. – Хитро подмигнув, гном рванул с места, даже не дожидаясь ответа Грагита.

– Ребята, я вас ненадолго покину. – Магистр Мерфиус отечески улыбнулся пыхтевшим от усилий ученикам. – Для того чтобы вы лучше понимали, о чем идет речь, я принесу несколько артефактов различной силы. Вы сможете их внимательно изучить и сравнить с тем, что у вас к этому моменту получится… или не получится.

Выходя из класса, Магистр столкнулся в дверях с уже возвращавшимся гномом, у которого явственно топорщились карманы.

Не дожидаясь возможных вопросов, Драрг сам сообщил Учителю:

– Магистр, я по нужде отлучался. – Посчитав инцидент закрытым, гном протиснулся мимо остолбеневшего Учителя и с видом победителя плюхнулся на скамью, рядом с Грагитом.

– Ты что, в туалет бегал? – Грагит не смог сдержать своего любопытства.

– На фига! Ты лучше посмотри, что я смог достать. – Драрг начал шустро выгружать на стол содержимое карманов.

Перед удивленным драголом появился небольшой пакетик с крупой, морковка, луковица, пучок какой-то зелени и – как апофеоз – небольшой кусок свежего мяса.

– Это что такое? – Грагит не мог прийти в себя от удивления. – Ты же сказал Магистру, что по нужде отлучался?

– Конечно, по нужде. Ты себе даже не представляешь, какая у меня нужда приключилась! Я же сегодня даже позавтракать не успел! – Словно в подтверждение его слов, у гнома в желудке раздалось такое угрожающее бурчание, что щуплый паренек за соседним столом в испуге вжал голову в плечи и начал оглядываться по сторонам в поисках возможной угрозы. – Все равно у нас ничего не получается с артефактами, поэтому давай хотя бы завтрак приготовим. Смотри, сколько я всего притащил!

– И как ты это собираешься все приготовить?

– Очень просто! Котелок у нас уже есть. Сейчас за водичкой сгоняю и такую кашку забацаю, пальчики оближешь!

– Ага, а где ты огонь собираешься разводить? – скептически ухмыльнулся Грагит.

– А это уже ты думай! Я и так почти все за тебя сделал, должен же и ты хоть чем-то помочь. Так что давай действуй. – Схватив котелок, Драрг умчался наполнять его водой, а Грагит затих, озадаченный словами гнома.

Обведя взглядом класс и не найдя ничего подходящего, Грагит в растерянности уставился на разложенные ингредиенты для будущего позднего завтрака. И тут он заметил «согрей-камень», сиротливо лежавший между морковкой и пучком зелени.

– А что, если попробовать? – Уставившись на камень, Грагит начал буравить его взглядом, прося нагреться до нужной температуры. Драгол настолько увлекся, что даже не заметил, как вернулся Драрг и, плюхнув котелок с водой на стол, от всей души стукнул друга по плечу. – Ай, больно же! – не удержавшись, Грагит ткнулся носом в камень и от души чихнул, подняв с него остатки пыли, так до конца и не вытертой.

– Смотри-ка, а у тебя, кажется, получилось! – Вопль гнома оторвал остальных учеников от их занятий.

– Что у меня получилось? – Грагит завертел головой.

– Да все, все у тебя получилось! Смотри сам! – Драрг с восторгом показывал пальцем на разогревшийся до алого состояния «согрей-камень». Драрг плюнул на камень и с удовлетворением выслушал недолгое шипение, показавшее, как сильно он разогрелся. – А ты молодец! Даже не ожидал от тебя такого. Это же настоящий артефакт, причем очень даже полезный, – разглагольствовал Драрг, попутно кроша в уже закипавшую воду морковку, закидывая мясо и засыпая крупу. Вытащив из-за пазухи ложку, Драрг начал помешивать свое варево, поминутно пробуя и добавляя остальные ингредиенты. Судя по всему, гном и впрямь был очень голоден, так как он непрестанно гипнотизировал котелок и приговаривал, помешивая в нем ложкой: «Варись, варись, кашка». Вскоре по классу поплыл аппетитный аромат, и на их столик стали искоса посматривать даже те, кто до этого старался не замечать странную парочку.

– Ну все, готово! Давай, тащи тарелки, будем пробовать.

– Да где я тебе здесь тарелки возьму? – Грагит в изумлении посмотрел на гнома.

– Что, нету? Ну и Верий с ними. Будем есть по очереди. – С этими словами гном зачерпнул полную ложку горячей, рассыпчатой каши, и, подув на нее, отправил себе в рот. Долгое мгновение ничего не происходило, а потом Драрг расплылся в довольной улыбке. – Вот это я называю завтрак, а не ту размазню, которой нас кормят в столовой. На, попробуй! – Драрг сунул ложку с кашей Грагиту.

Понюхав, драгол с опаской попробовал предложенное кушанье и, опознав его как вполне съедобное, уже смело отправил в рот полную ложку.

– Ну как? – не удержался гном.

– Супер! Я и не знал, что ты так готовить умеешь.

– Я еще и не такое умею! – похвастался гном, уминая кашу за обе щеки.

Не прошло и пяти минут, как в котелке показалось дно, и ложка гнома безрезультатно чиркнула по голым стенкам.

– Эх, хорошо поели! – разомлевший Грагит сыто откинулся на спинку.

– Хорошо, да мало! Я бы еще столько же съел, – тоскливо ответил Драрг.

– А здорово ты эту кашу гипнотизировал, – припомнил Грагит и засмеялся.

– Ага, так есть хотелось, что я уже и дождаться не мог, вот и говорил постоянно: «Варись, варись, кашка», – поддержал его Драрг и вдруг замер с открытым ртом.

– Ты чего это? – удивился Грагит. – Что случилось-то?

– Посмотри на котелок! – Драрг с большими изумленными глазами тыкал пальцем в котелок, который почему-то снова был полон каши. – Но такого ведь не может быть!

– Ни фига себе! – Грагит наклонился над котелком и принюхался. – Слушай, а каша-то самая настоящая! Ну что, пробу снимать будешь? – схватив ложку со стола, Грагит зачерпнул ею кашу и протянул опешившему гному.

Машинально взяв ее в руку, Драрг осторожно лизнул кашу.

– А что, очень даже ничего, совсем как настоящая! – Драрг не стал больше осторожничать и с удовольствием отправлял в рот ложку за ложкой.

– Это что здесь происходит? – незаметно вернувшийся Магистр Мерфиус навис над друзьями. – Откуда здесь каша? Вы что, с собой ее принесли?

– Нет, Магистр. Они ее здесь приготовили, пока вас не было, – вылез со своими пояснениями худой лопоухий сосед.

– Как это здесь? На чем вы могли ее приготовить? – нахмурился Магистр.

– А у нас Грагит артехфахт сделал, – чавкая, пояснил гном и начал очень быстро орудовать ложкой, явно подозревая, что скоро ее отнимут и он не успеет наесться вдоволь.

Заинтересовавшись, Магистр наклонился к драголу:

– Грагит, покажите уже наконец ваш артефакт! Вы, наверное, послушались меня и поменяли так неудачно выбранный вами предмет?

– Совсем даже наоборот, Магистр. Именно этот предмет и стал артефактом. – Грагит снял котелок и указал Магистру на камень. – Это «согрей-камень». Только вот теперь он может все греть сам по себе, а не только после того как накалится, побывав в огне.

– Да? Очень интересно. А как его охладить?

– Не знаю, – честно пожал плечами Грагит. – Но я могу попробовать. – Посмотрев на камень, Грагит еле слышно скомандовал: – Холод!

К удивлению Магистра и всех остальных, столпившихся вокруг их стола, камень моментально потемнел, превратившись в самый обыкновенный булыжник, от которого явственно тянуло холодом.

– А как его обратно нагреть?

Пожав плечами, Грагит скомандовал:

– Горячо! – и камень вновь накалился докрасна.

– Пожалуй, я заберу это с собой, – и, не дожидаясь возражений, Магистр Мерфиус скомандовал: «Холод». После чего схватил камень и опустил его в карман своего сюртука. – Ну а у вас что? – Он перевел взгляд на объевшегося гнома, который по уши вымазался в каше.

– Что, что, каша это. Неужели сами не видите? – Гном с опаской придвигал к себе полупустой котелок.

– Это тоже артефакт, господин Магистр. Они активируют его словами: «Варись, варись, кашка», – опять влез с комментариями тот же сосед.

– Ну-ка, ну-ка… – отобрав у несчастного гнома его котелок, Магистр наклонился над ним и прошептал нужные слова. В тот же миг котелок доверху наполнился густой, наваристой кашей. Удивленно вскинув брови, Магистр с невольным уважением посмотрел на притихших друзей. – Поздравляю, друзья мои. Вы сделали что-то невероятное. Признаться, не ожидал такого, да еще и на первом же занятии. Ведь предметы, выбранные вами, для создания артефактов совершенно не подходили. И тем не менее у вас это получилось! Ну-с, кто-нибудь еще может меня так же порадовать? – Сграбастав рукой котелок с кашей, Магистр перетащил его на свой стол.

– Слушай, Грагит. Мы просто обязаны отомстить этому стукачу лопоухому! – Драрг с ненавистью уставился на пунцового соседа, который случайно расслышал его слова и теперь в панике прикидывал, как бы оказаться подальше от этой ненормальной компании.

– Да брось ты. Если один раз получилось, значит, получится и еще. Зато преподаватель доволен и нас похвалил. – Грагит небрежно махнул рукой.

– Не факт! Шедевр, он и называется шедевром, что получается только один раз, а наша каша была поистине шедевром кулинарии. Уж поверь мне! – Насупившийся гном очень переживал потерю котелка с неисчерпаемым запасом наваристой каши, которая так пришлась ему по вкусу.

Его ворчание прервал громкий голос Магистра:

– Ну что ж, подведем итоги. В результате ваших усилий у нас есть один амулет от сглаза. – Внимательно посмотрев его на просвет, Магистр внес дополнение: – Работающий точно наоборот. Поздравляю вас, молодой человек. Вы могли бы его неплохо продать кому-нибудь, имеющему врага. – Порывшись во внушительной кучке на столе, он выудил перстенек. – Так, а это что? Ага, ну все понятно. Вы, вероятно, пытались сделать магический накопитель любовных флюидов, чтоб девушек просто тянуло к вам?

Парень, что польстился на это украшение и долго над ним колдовал, покраснел как маков цвет.

– Ну это… н-ну, в общем… да… – проблеял он под сдержанные смешки соседей.

– Поздравляю! Ваш накопитель работает… – После многозначительно паузы Магистр закончил: – в режиме распространения на низких частотах. А потому вашу любовь могут почувствовать все животные округи и при желании ответить на нее. – После слов Магистра, сдержанные смешки перешли в громогласное ржание. – Ладно, остальные ваши поделки я даже комментировать не буду. Они еще хуже тех, которые вы увидели. И единственное, что заслуживает отдельного внимания, – это две поистине гениальные вещи, изготовленные нашими новыми студентами. – Магистр Мерфиус с самодовольным видом похлопал себя по карману, в котором лежал камень Грагита, и второй рукой придвинул к себе котелок. – Они умудрились сделать артефакты из предметов, совершенно к этому непригодных, а потому их изделия заслуживают самого пристального внимания. Поздравляю с первой серьезной удачей! На сегодня все могут быть свободны. – Магистр величественно удалился из класса, крепко прижимая к себе тяжелый котелок и насвистывая какую-то веселую мелодию.

Факультет Стихийного Боя (ФСБ)

Факультатив Лики

Идя на свой первый факультатив, я немного волновалась. Сегодня мне предстояло решить проблему со своим личным Учителем, на роль которого я прочила Магистра Джулиуса Кордела. Именно этот маг больше всего импонировал мне своей сдержанностью, манерой преподавания и ровным и справедливым отношением ко всем студентам. Правда, еще вопрос, захочет ли он обучать никому не известную студентку, прибывшую из глубинки и не имеющую дворянских корней. За несколько месяцев, прошедших с начала нашего обучения, я смогла понаблюдать за поведением самых разных Учителей и вот сейчас шла на свой первый факультатив. Занятия нашего факультета проходили в Башне и я, чертыхаясь про себя, забиралась в это утро по крутой лестнице на самый верх, кляня средневековье и тотальное отсутствие такого достижения технического прогресса, как лифт. Забравшись наконец на нужный этаж (практически последний, следующей шла уже просто открытая площадка), я с облегчением перевела дух.

– Опаздываете, девушка. Проходите быстрее и занимайте свободное место. В перерыве представитесь остальным, а сейчас мы начинаем наши занятия. – Магистр Джулиус был уже на месте, и, что актуально, все остальные студенты тоже. Их, кстати, оказалось не так уж и мало. По крайней мере, свободное место я нашла с трудом, и это оказалось место прямо перед столом нашего преподавателя. Скрипнув зубами (с детства у меня сложился стереотип, что от учителя надо быть как можно дальше), я уселась и преданными глазами уставилась на нашего Магистра.

– Вы все обучаетесь или будете обучаться на Факультете Стихийного Боя, а это значит, что мы с вами должны изучить все аспекты каждой стихии в отдельности, их возможности, достоинства и недостатки. Только научившись хорошо управлять ими, вы сможете полноценно использовать эти силы в бою. Научитесь управлять этими стихиями на уровне инстинктов, и вы станете непобедимы. – Для демонстрации того, о чем он сейчас говорил, Магистр Джулиус вытянул руку ладонью вверх, и на ней тут же появился багровый шар, воздух над которым ощутимо колебался, показывая, насколько этот шар нестерпимо горячий. Вторая вытянутая рука в противовес первой украсилась небольшим смерчем, послушно бегающим по ладони на манер юлы.

В классе послышались восхищенные вздохи и оживление, а мне сразу же захотелось повторить подвиг Магистра. Не особо задумываясь над тем, что я делаю, я вытянула руки под столом и моментально обзавелась чем-то похожим на то, что сейчас все наблюдали у нашего Учителя. Немного полюбовавшись, я решила внести коррективы, и через мгновение мой огненный шар превратился в огненного же ежа. А на другой руке вместо стандартного смерчика высокой воронкой закручивалась спираль ледяной воды. Пока я любовалась на свои изобретения, все остальные уже перешли к выполнению первого задания – концентрации внутренних резервов. Об этом я узнала по внезапно наступившей тишине и последующим словам Магистра Джулиуса:

– Пока все выполняют очень полезное и нужное задание, вас, милая девушка, я бы попросил пройти со мной, – усмехнувшись, Магистр указал рукой на дверь.

Растерявшись, я машинально свела обе ладони вместе, и из-под моего стола поднялось облачко пара, размером с лошадиную голову. Хорошо еще, что мои эксперименты не были слишком большие, а то я бы так легко не отделалась.

– Опс, я не хотела. – Завертев головой, я заметила несколько ехидных взглядов, исподтишка брошенных в мою сторону.

Ага, так они все и концентрируются, скорее, вид делают. Поднявшись, я с покаянным видом направилась к двери.

Выйдя в коридор, я увидела удаляющуюся спину Магистра, который направлялся вверх по лестнице.

– Опять вверх! Все выше и выше и выше… Такими темпами мне скоро на звезды взбираться придется. – Тяжело вздохнув, я поплелась за своим Учителем.

– Ну что, девушка Лика, здесь, думаю, будет безопаснее для окружающих, и вы сможете наконец показать мне все, на что способны. – Выйдя на открытую площадку, Магистр Джулиус с усмешкой смотрел на меня.

Я растерянно пожала плечами:

– Да я, собственно, и сама толком не знаю, на что способна.

– Ну значит, давайте выяснять это вместе. По крайней мере, хоть какая-то гарантия того, что стены нашей многострадальной Академии будут стоять на месте после ваших экспериментов. Как вам удобнее, просто показать, что вы умеете, или повторять за мной?

– А можно, вы будете нападать на меня, а я защищаться? – робко попросила я, решив, что раз есть такая возможность, то почему бы уже и не попробовать свои бойцовские способности в области магии.

– Вы так уверены в себе? – Магистр удивленно вскинул брови.

– Ну не так чтобы очень… Но попробовать очень хочется, – невнятно промямлила я.

– Ну раз так, начнем, пожалуй. Скажите, когда будете готовы. – Магистр Джулиус стоял в расслабленной позе, ясно показывающей, какого он «высокого» мнения обо мне как о маге.

– Да я, собственно, уже готова. – Быстро возведя защиту вокруг себя, я с интересом стала наблюдать за действиями своего Учителя.

Какое-то время ничего не происходило, и я уже начала скучать.

– Магистр Джулиус, я же сказала, что абсолютно готова. Может, мы уже начнем?

– Да я вообще-то уже начал. – Оказалось, для пробы Магистр запустил в меня не очень сильный Воздушный Таран, который я даже не почувствовала, укрывшись за своим Щитом.

Прощупывая меня и надежность моего Щита, Магистр постепенно наращивал мощность атакующих заклятий, которые пока что не только не пробили его, но даже не нанесли серьезных повреждений. После фаербола и Ледяной Стрелы я тоже решила попробовать свои силы и без предупреждения запустила в Магистра рой Ледяных Иголок, практически скопировав заклятие Ледяной Стрелы, но немного изменив его. Я расщепила одну стрелу на множество очень мелких и острых иголок. А сразу же следом отправила уже знакомый мне Воздушный Молот, который отличался от Тарана тем, что мог быть направлен на врага не только горизонтально, но и вертикально, то есть сверху. Судя по всему, Магистр не ожидал от меня такой подлянки, и только очень хорошее чутье и реакция спасли его от неприятных последствий.

После этой выходки я и сама срочно внесла изменения в свою защиту и накрыла себя куполом, справедливо ожидая мести за свой поступок. Однако Магистр не стал мне мстить, более того, он опустил руки, показывая, что наш поединок закончен. Судя по довольному лицу Магистра Джулиуса, такого веселого времяпрепровождения он не ожидал и был приятно удивлен. Его дальнейшие слова меня только утвердили в этом мнении.

– Браво, Лика. Признаться, я не ожидал от вас такого умения. До истинного мастерства, конечно, еще далеко, но то, что я увидел, меня более чем порадовало.

Решив ковать железо, пока горячо, я сразу же кинулась в атаку:

– Раз вы так довольны моими успехами, может, возьмете к себе в ученики?

Хитро прищурив глаз, Магистр сделал вид, что не понял, о чем я его прошу:

– Но ведь вы и так приписаны к моему факультету, разве не так? – Дождавшись моего кивка, он продолжил: – А значит, являетесь моей ученицей, впрочем, как и все остальные студенты с моего факультета.

– Я бы хотела учиться у вас индивидуально. Так сказать, перенимать ваше мастерство. Обещаю, что буду очень стараться. – Я с трепетом ожидала ответа молчавшего в раздумье Магистра.

– Лика, надеюсь, вы понимаете, о чем меня просите? Если же нет, то я немного вас просвещу. У ученика не должно быть от своего Учителя никаких тайн. Он должен беспрекословно выполнять все распоряжения своего Учителя, даже если они кажутся ему лишними или глупыми. В свою очередь, Учитель берет на себя ответственность за своего ученика. Его задача – обучать, наставлять и оберегать своего подопечного. В общем, на время обучения Учитель и ученик становятся одной семьей, только так можно добиться наиболее полного взаимопонимания. А в магии это очень важно! Это если вкратце. – Магистр Джулиус испытующе посмотрел на меня. – Подумай хорошенько, готова ли ты соблюдать эти требования или они кажутся тебе непомерными?

Вот теперь надолго задумалась уже я. Как же мне поступить? Стать ученицей Магистра – значит полностью раскрыться ему, рассказав, кто я такая и как сюда попала. Имею ли я на это право? К тому же как я могу принадлежать своему Учителю, если я и сама-то себе не принадлежу. Как рассказали мне вампиры, я не смогу вернуться домой, пока не выполню обязанности Хранительницы этого мира. И никто не сможет сказать мне, когда это случится, в какой момент: завтра, через полгода или, может, через год. Моя задача – как можно лучше подготовиться к тому, чтобы, когда придет время, я смогла выполнить все от меня зависящее по спасению этого мира.

– Магистр Джулиус, я осознаю все сказанное и готова открыться перед вами. Насколько я понимаю, Учитель ведь не должен причинять вред своему ученику?

– Все правильно понимаете, Лика. Но к чему такие вопросы или вы боитесь меня? – Магистр озадаченно нахмурил брови.

– Нет, я с удовольствием стану вашей ученицей… – Немного помявшись, я закончила: – Ну а как и насколько меня ограничивать, вы решите чуть позже, когда между нами уже не будет тайн.

Поскольку мой медальон Хранительницы никак не проявлял себя, я решила, что вполне могу довериться этому человеку. Раньше при появлении какой-либо опасности, грозившей мне, я чувствовала жжение в месте нахождения медальона Хранительницы, сейчас же никаких неприятных ощущений не было.

– Хорошо, я возьму тебя в ученицы. – Магистр Джулиус вытянул руку открытой ладонью по направлению ко мне, и я почувствовала, как от него побежали невидимые нити, опутывая какую-то часть моей энергетической оболочки. Словно метку поставил. – Теперь мы связаны на все время, пока ты являешься моей ученицей. Так я смогу лучше чувствовать тебя, а ты сможешь лучше понимать меня. Теперь давай, выкладывай свои тайны. – Магистр усмехнулся, явно не ожидая от меня ничего сверхъестественного.

Настала моя очередь шокировать и удивлять. Спокойно расстегнув ворот своей блузки, я под удивленным взглядом Магистра провела рукой вокруг шеи и сразу же почувствовала, как кожа начала набухать и сквозь нее стал проступать силуэт цепочки и пульсирующий мягким зеленоватым светом медальон Хранительницы. По мере того как медальон проявлялся сильнее, выражение лица у Магистра Джулиуса медленно менялось от снисходительно-отеческого до восторженно-изумленного.

– Это то, о чем я думаю? – Магистр сделал два шага ко мне, не решаясь приблизиться и потрогать.

– Я, конечно, не экстрасенс, но думаю, что именно то. Надеюсь, я в вас не ошиблась и мне не нужно будет вам лишний раз говорить, что я бы не хотела огласки этого факта.

– Безусловно! – Магистр наконец справился с собой и теперь смотрел на меня как на инопланетянку. Вроде бы и давно ожидали моего прилета, и вроде бы не совсем понятно, чего теперь, когда я прилетела, от меня ожидать. – Теперь мне понятно, откуда такие способности, – задумчиво проговорил он. – Ну и зачем тебе это нужно? Зачем в ученицы ко мне напросилась? Насколько я помню, по легендам, все Хранительницы обладали прямо-таки выдающимися магическими способностями, а я хоть и не последний маг, но до выдающегося мне далековато.

– Ну это вы прибедняетесь. – Я улыбнулась. – Практически все признают, что ваш магический потенциал очень высок и именно благодаря ему вы сумели занять место Заместителя Ректора. Думаю, не сильно ошибусь, сказав, что ваши недоброжелатели (а их у вас в Академии немало) спят и видят, как бы сместить вас с этой должности, да только нет никого, кто бы смог на равных противостоять вам в магическом поединке, буде такой состоялся бы. Так что я очень даже правильно выбрала. Ну где мне еще такого хорошего Учителя найти? А Учитель мне очень даже нужен, так как есть все основания предполагать, что до окончания учебы в Академии я здесь не задержусь. – На вопросительный взгляд Магистра я решила пояснить: – Давайте я расскажу вам свою историю, а вы сами решите, как к ней относиться? Тем более что у ученицы от своего Учителя не должно быть никаких тайн.

Я усмехнулась:

– Дело в том, что я в вашем мире человек новый. Не знаю, как там все другие Хранительницы, но до недавнего времени я жила совсем в другом месте – мой мир называется Земля – и совсем другой жизнью. Мой мир очень далек от всех ваших чудес, в нем полностью отсутствует магия, зато уровень жизни значительно выше. Это в большей степени техногенный мир. Более того, в своем мире я ничем особым не выделялась, была совершенно обычным человеком, ничем не примечательным. Но по непонятному для меня стечению обстоятельств медальон Хранительницы выбрал и признал законной хозяйкой меня, зачем-то перенеся в ваш мир. Небольшой экскурс в историю и возможные последствия всего произошедшего со мной мне уже объяснили вампиры из клана моего друга Даккруола. Я бы очень хотела оказаться у себя дома, но, к сожалению, пока не выполню возложенных на меня обязательств по спасению вашего мира от очередной напасти, путь домой мне заказан. Поэтому моя первейшая задача – это подготовиться как можно лучше к этой самой напасти, чтоб не окончить бесславно свои дни, навсегда оставшись здесь удобрять травку. – Я немного помолчала, припоминая, не упустила ли чего. – Вот, собственно, и все вкратце. Если есть какие-то вопросы, то задавайте, я отвечу.

– Ты говоришь, что в твоем мире абсолютно нет магии? Но как такое возможно? – Магистр недоверчиво смотрел на меня. – Я никогда не слышал ни о чем подобном!

– А как много миров вы знаете? – вопросом на вопрос ответила я.

– Поверь мне, девочка, достаточно. Хоть это и является закрытой информацией, но скрывать ее от тебя я не вижу смысла. Я давно уже занимаюсь этим вопросом и сумел достичь определенных результатов. Каждый мир имеет свой слой реальности, вот только найти выход на этот слой не так просто и не всегда безопасно. Когда-то многие маги очень увлекались идеей пробить ход в другой мир, не всегда обращая внимание на небезопасность подобной затеи, и только когда из пробитых дыр полезла всякая мерзость, тогда все и засуетились. Примерно в это время появились и первые рыцари Хаоса, организовавшие впоследствии свой Орден. Именно маги этого ордена отказались следовать правилам, принятым коалицией магов всех государств, запрещающей протаскивать в наш мир любых представителей других миров и, более того, работать с Запредельными мирами. Их эксперименты в прошлом чуть было не погубили Тарагон, открывнеконтролируемый прорыв из Запредельного мира. Тогда всем нам на выручку пришла Хранительница, сумевшая запечатать этот проход и сохранить жизнь всем живущим на Тарагоне.

– А что такое Запредельные миры? – Это понятие я слышала впервые и, естественно, не могла удержаться и не задать такой вопрос.

– К Запредельным мирам относятся миры, выходцы из которых могут так или иначе разрушить сложившееся равновесие нашего мира, что неизбежно приведет к его гибели. Например, твой мир тоже можно отнести к Запредельному, так же как и Демонтан – мир, населенный демонами, далекими от таких понятий, как доброта, честь, любовь и преданность.

– А со всеми остальными мирами экспериментировать, значит, можно?

– Не совсем так. Скорее, можно проводить определенные исследования, да и то не всем подряд. Только сдав на четвертую ступень магического дара, можно заниматься подобными изысканиями. Считается, что маг, сумевший дойти в своем развитии до четвертой ступени и сдать на нее экзамен, уже достаточно цельная и сформировавшаяся личность, чтоб понимать все последствия своих действий.

– А что дает вам вся эта возня с соседними мирами? – Я удивленно смотрела на Магистра.

– Сумев отыскать новый мир и, самое главное, все о нем узнать, включая возможность стабильного перехода, любой маг после представления всех этих данных и их последующей проверки в Башне Магов может рассчитывать на получение дополнительных возможностей для своего дальнейшего развития.

– Например?

– Ну-у, например, допуск в специальный сектор внутренней библиотеки.

– Все ясно. – Я пренебрежительно хмыкнула. – И здесь все то же самое. Даже смешно становится. Вы горбатитесь день и ночь, но результатами ваших трудов будут пользоваться другие, потому как вам самим это категорически запрещено. А для того чтоб не было очень уж обидно, вы получаете конфетку в качестве утешительного приза.

– Зачем же так грубо, Лика? – нахмурился Магистр.

– Извините, Учитель, я не хотела вас обидеть.

– Я так понимаю, что если в твоем мире нет магии, то все вот эти навыки и способности у тебя появились благодаря новому статусу Хранительницы? – Получив в ответ неопределенное пожатие плечами, Магистр продолжил: – Зачем же тогда тебе нужен я? Если ты не так давно появилась в нашем мире и совершенно не знала магии, то твои успехи просто ошеломляют. Думаю, что и без меня ты вскоре станешь одним из самых сильнейших магов нашего мира.

– Вполне вероятно. Однако существует определенная возможность, что развиться до нужной степени мне просто не дадут, и тогда моя жизнь будет под угрозой, что для вас, возможно, и не представляет очень уж большой ценности, но вместе с моей жизнью под угрозой окажется и ваш мир. Думаю, это достаточно серьезный аргумент? К тому же под присмотром опытного Учителя мое обучение и развитие пойдут совсем другими темпами, нежели придется все делать самостоятельно.

Немного помолчав, Магистр Джулиус, вернее, теперь просто Учитель, развел руками.

– Ничего не скажешь. Твои аргументы безупречны. Даже и не скажешь, что такая молодая особа может настолько хорошо понимать сложившуюся ситуацию и заранее просчитывать возможные последствия. С сегодняшнего дня ты моя ученица, и, несмотря на твой немного необычный статус, на время учебы я попрошу тебя все-таки соблюдать условия договоренности между нами. – Я кивнула, и Магистр закончил: – На сегодня ты можешь быть свободна, ну а с завтрашнего дня мы начнем заниматься по отдельной программе. Зайди завтра ко мне перед уроками, я подготовлю для тебя новое расписание.

Факультет Моментальной Магической Медицины (ФМММ)

Факультатив Лешека

Лешек шел по направлению к пристройке Учебного корпуса и ворчал про себя. Недовольство лешего было связано с тем, что его определили на Факультет Магической Медицины, а не на Отделение травоведения, где ему нравилось значительно больше. Но Заместитель Ректора решил иначе. По его словам, с травоведением у Лешека и так все хорошо, а вот Магической Медицине подучиться не помешает, тем более что очень многое в ней связано непосредственно с различными декоктами (мазями, настойками и т. д.), изготовленными на травах с применением заклинаний.

«Если леший начнет лечить путников, вместо того чтобы их путать по лесу и всячески вредить, это что же такое будет? Нет, ну где это видано, леший-медикус, я вас спрашиваю?» – Вот так, бурча про себя и плюясь от досады, Лешек и подошел к нужной двери.

Осторожно заглянув в класс, Лешек округлил глаза. Слишком необычное зрелище предстало перед ним. Большой круглый зал был залит светом, струящимся через огромные окна, расположенные по всему периметру. Выпуклый потолок в форме купола создавал ощущение дополнительного пространства. Самые разнообразные растения в горшках, кадках и ящиках располагались рядом с окнами, стоя на специальных тумбах, свисая с потолка и стен, стелясь ковром по полу. Столы были расставлены в хаотичном беспорядке и все оборудованы небольшими горелками, несколькими плошками и колбочками разного размера. Посередине всего этого великолепия на небольшом возвышении стоял длинный стол, большую часть которого занимали реторты, колбы, какие-то кастрюльки и куча всякой всячины, не совсем понятно для чего предназначенной. Оробев, Лешек перешагнул порог и завертел головой, постепенно все больше смелея. Большую часть учеников Факультета МММ составляли студентки, которые, тихо пересмеиваясь и делясь последними новостями и сплетнями, занимали места за облюбованными ими столиками. При виде Лешека, вошедшего в класс, со всех сторон раздалось сдержанное хихиканье и перемигивание. Гордо подняв голову и изобразив независимый вид, Лешек заметил несколько свободных столиков и, выбрав один из них, поближе к зеленым насаждениям, прошествовал к нему.

– Так, прекращаем веселиться и занимаем свои места. – В класс быстрым шагом вошла приятная моложавая женщина лет двадцати восьми. Это была Магистр Факультета Медицины – Марни Гюранд. – Отчего это у нас сегодня такой ажиотаж? – Она оглядела класс и, заметив Лешека, легко улыбнулась, одними уголками губ. – А-а, у нас новенький! Тогда все понятно. Конечно, хорошо, что в наших рядах пополнение, но это еще не повод так веселиться. Познакомиться с вашим новым товарищем вы сможете после занятий, ну а сейчас настраиваемся на работу. Сегодня у нас по плану изготовление регенерирующей притирки. Прошу отнестись к этому очень внимательно, если хотите получить нужный результат. – Разложив какие-то исписанные листы бумаги, Магистр Марни Гюранд откашлялась: – Сейчас я прочитаю небольшую лекцию о том, чем отличается Моментальная Магическая Медицина от стандартной, которой пользуется большинство простых жителей Вассариара. Итак… – Постучав костяшками пальцев по столешнице, призывая класс к тишине, Магистр продолжила: – Самая главная составляющая наших снадобий – это магическая энергетика, питающая поврежденные участки. Наша задача – пробудить и усилить ее, заставляя работать так, как нам нужно. Эта энергетика живет практически во всех (за редким исключением) природных явлениях, которые мы так часто и щедро используем при приготовлении магических зелий. И больше всего ее бывает именно в живых существах, например в растениях, ключевой воде, мелких животных. Правильно подобрать сочетание необходимых ингредиентов в нужных количествах, пробудить и заставить работать в полную силу магическую составляющую состава – вот основная ваша задача. И вы здесь выступаете в роли экспериментаторов, где одна маленькая деталь может привести вас к грандиозному успеху или же, наоборот, полностью погубить уже практически готовое зелье. Шарлатанство и халтура в работе выпускника Академии Магии просто недопустимы! Имейте это в виду. Любимчиков у меня не будет, проверять и спрашивать буду строго, независимо от вашего происхождения и регалий. – Обведя взглядом притихший класс, Марни Гюранд взяла в руки один из листков бумаги. – Сейчас я зачитаю вам перечень трав и растений, их основные характеристики, наиболее подходящих под вашу притирку. Именно они обладают самыми лучшими восстанавливающими свойствами и несут в себе магическую энергетику. Ваша задача – постараться самим подобрать нужный состав, его приготовить и пробудить нужные свойства. По ходу вашей работы я буду вам немного помогать, но основная идея должна принадлежать именно вам самим. А в конце занятия мы все посмотрим, что у вас получилось, и разберем сделанные ошибки. Возьмите карандаши в руки и записывайте за мной. Лишний раз повторять я не буду.

Все дисциплинированно зашуршали доставаемыми из столов тетрадками. Заглянув под стол, Лешек также обнаружил там небольшое углубление, где лежала толстая тетрадка в серо-зеленой обложке, и пара хорошо отточенных карандашей. Положив ее перед собой, Лешек облегченно вздохнул. Спасибо Лике, которая подсуетилась и попросила обучить ребят чтению и письму, а то выглядел бы Лешек сейчас как деревенщина. И так его необычная внешность вызывает нездоровое оживление в классе, не хватало еще, чтоб все показывали на него пальцем и смеялись.

Навострив уши, Лешек приготовился услышать что-нибудь для себя новое. Все, что касается растений, очень живо его интересовало, поскольку было наиболее близким к тому, чем он занимался всю свою жизнь. К сожалению, ничего нового в длинной получасовой лекции молодой леший для себя не узнал. Более того, он сам мог бы рассказать все это и даже больше, и не по листочку, а наизусть, приводя конкретные примеры. Чтоб не заскучать, Лешек стал потихоньку оглядывать острым зрением класс, отмечая те растения, которые могут ему пригодиться в приготовлении его зелья. Неподалеку от своего стола он заметил в большой кадке, рядом с пышным кустом сирениуса, блеклую, серовато-белесую травку. Название этой травке Лешек дал сам «стоян-трава» за ее необычные свойства. Даже полностью вымотавшись после целого дня беганья по лесу, стоило Лешеку сделать из этой травки отвар и выпить его, как чудесным образом силы восстанавливались, и он готов был к новым деяниям. Вот именно эту травку Лешек и решил взять за основу своего будущего зелья, добавив туда еще несколько необычных ингредиентов, таких как моховик (обладающий хорошими заживляющими свойствами), аллоперник (восстанавливающие свойства для волос и кожи) и ряд других растений из списка Магистра Марни Гюранд. За всеми этими раздумьями леший даже не заметил, как лекция подошла к концу и все засуетились, освобождая места на своих столах для практической работы. Захлопнув пустую тетрадку, Лешек убрал ее на полочку и вместе со всеми направился к столу Магистра, где волшебным образом образовался огромный сноп различных травок, из которых каждому ученику было предложено выбрать те, которые необходимы для приготовления притирки.

Навострив свой чуткий нос, леший тщательно перебирал травки, досадливо морщась. На его искушенный взгляд, для приготовления такого серьезного зелья, каким, безусловно, является регенерирующая притирка, годятся только самые свежие травы, сорванные на рассвете, еще до выпадения первой росы. А травы, предложенные им, уже имели слегка поникший вид и совершенно не подходили для обозначенных целей. Кое-как отобрав пару травок, наиболее свежих, леший удалился к своему столу, тихо бурча что-то нелицеприятное себе под нос. Сгрузив свою добычу, он крадучись отправился за облюбованными травками, а попутно присмотреть что-нибудь еще, более подходящее и свежее для будущего зелья, чем то, что им предложили. Оставшись никем не замеченным, он умудрился полностью изучить все насаждения в огромном классе и затариться всем необходимым для дальнейшей работы. Озадаченно нахмурив брови, Лешек разложил свои травки по аккуратным кучкам, освободив середину стола. К этому моменту практически все студентки и студенты также закончили копаться в предложенной груде трав и разошлись по своим рабочим местам.

– Ну что, если все готовы, то можете приступать. В деревянной бочке, – Магистр показала рукой на большую деревянную бочку около входа в класс, – находится чистейшая ключевая вода. Кому нужно, можете брать. У всех на столах есть горелки, ступки с пестиками, в общем, все, что вам понадобится. У кого появятся вопросы или моя помощь, поднимайте руку, я подойду. – Марни Гюранд стала ходить между столами, ненадолго задерживаясь то тут, то там. Где-то она одобрительно кивала, где-то недовольно поджимала губы, а дойдя до стола Лешека, остановилась в ступоре. У него оказался самый большой набор разнообразных травок, некоторые из них (например, такая как «стоян-трава») даже не были знакомы Магистру. – А для чего тебе этот сорняк? – Магистр указала пальцем на блеклую травку.

– Надо! – многозначительно отрезал леший, предостерегающе покосившись на свою Учительницу.

– А-а, ну тогда ладно. – Скептически хмыкнув, она поспешила к одной из студенток, поднявших руку.

А Лешек тем временем развел небольшой огонь под горелкой и установил там маленькую плошку с ключевой водой, куда сосредоточенно стал строгать корень одного из растений. «Стоян-траву» он перетирал в ступке, постепенно добавляя туда новые ингредиенты, в то же время не забывая помешивать потихоньку закипающее варево. Процесс приготовления зелья настолько увлек лешего, что он потихоньку начал разговаривать с травами, бормоча им, какое прекрасное средство из них должно получиться и какие они молодцы, что не сопротивляются и отдают все свои полезные свойства.

Когда сложный процесс приготовления нужного зелья, по мнению Лешека, был полностью завершен, он устало откинулся на стуле, вытерев ладошкой пот со лба. Тишина, стоявшая в классе, невольно удивила его, и, только оглядевшись по сторонам, он понял, почему. Практически все студенты во главе с Магистром Марни Гюранд сгрудились около его стола и завороженно смотрели на переливающуюся всеми цветами радуги смесь в глиняной плошке, получившуюся в процессе сложного творческого процесса лешего.

– А? Что такое? – Удивленный Лешек завертел головой.

– Да это я хотела бы узнать, что же это такое у тебя получилось? – озадаченная Магистр ткнула пальцем в плошку.

– Как это что? – возмущенно фыркнул Лешек. – Это, как его… ренеге… регне… – так и не сумев правильно сказать нужное слово, Лешек плюнул с досады: – Ну в общем восстанавливающее средство. Все, как вы и просили!

– И ты так в этом уверен? – Марни Гюранд скептически поджала губы. – Что, вот так просто? Я сказала сделать, и ты сделал?

– Ну да. Хотите попробовать? – Лешек зачерпнул деревянной лопаточкой немного смеси и с готовностью протянул ее Магистру.

– Нет уж, увольте. Если я буду на себе пробовать все эксперименты студентов, меня надолго не хватит. Однако попробовать не мешало бы… – Магистр озадаченно обвела взглядом класс.

– Да чего вы боитесь? Средство получилось высший класс! Вон как в нем енергия бурлит, прям вся магия наружу просится… – От волнения Лешек начал путаться в словах. – Ну если вы так боитесь, то я и на себе показать могу.

И, пока никто не успел его остановить, Лешек зажмурился и резко дернул себя за шевелюру. Из глаз маленького лешего брызнули невольные слезы, а в руке остался внушительный клок волос. Демонстративно показав всем образовавшуюся проплешину, Лешек щедро помазал ее своей мазью. В течение одной долгой минуты ничего не происходило, и со всех сторон начали раздаваться ехидные смешки, как вдруг, прямо на глазах, из кожи головы начали пробиваться новые волоски, постепенно становясь темнее и гуще, пока не отросли до своего начального размера. Однако и после этого их рост не остановился, и по истечении пяти минут Лешек щеголял длинной, аж до самого пола, прядью красивых, сверкающих на солнышке от переполнявшего их здоровья волос. Дружное «Ах!» было общим комментарием ко всему произошедшему, а жадный блеск в глазах студенток, не могущих похвастать такими волосами, мог испугать и голодного вурдалака, а не только бедного лешего, в испуге свалившегося со своего стула.

– Та-ак, девочки! Всем три шага назад! – Марни Гюранд раньше всех поняла, чем все это может грозить, и решила взять ситуацию в свои руки. Подхватив глиняную плошку, она предостерегающе сверкнула глазами на неохотно расступавшихся студенток и скомандовала присмиревшему Лешеку: – А ты за мной! Напишешь рецепт зелья и на сегодня можешь быть свободен. Твоя оценка «отлично». А эту плошечку я забираю с собой для более детального изучения. – Буквально за шкирку вытащив обалдевшего лешего из-за стола, она поставила его перед собой и начала проталкивать к своему рабочему месту, попутно стукая рукой по жадным пальчикам, тянущимся со всех сторон к волочащейся сзади пряди волос лешего. Практически всем девчонкам хотелось лично потрогать струящиеся шелковистые волосы.

– Всем разойтись по своим местам и приготовить выполненные задания к проверке. – Усадив вяло сопротивлявшегося лешего на свой стул, она пододвинула ему несколько чистых листов бумаги. – А ты давай пиши все подробно. Что, в каких пропорциях и последовательности ты там делал. И смотри не пропусти и не перепутай ничего! – Открыв небольшой шкафчик, Магистр засунула туда драгоценную плошку и закрыла шкаф на ключ.

Если Марни Гюранд надеялась на то, что кто-нибудь еще изготовил сегодня какое-нибудь чудо-зелье, то жестоко ошиблась. Магически сканируя выставленные для обозрения различные «чудо-составы», приготовленные в плошках, колбочках, мисочках, она недовольно поджимала губы. Только у двух человек получилось что-то более-менее приличное, и именно у их столов Магистр задержалась. Одна из студенток приготовила магический бальзамчик, который должен восстанавливать в рекордные сроки утраченные силы, и все бы хорошо, если бы не побочные действия этого бальзама, как только у человека начинали прибывать силы после его принятия.

– Госпожа Чепмен, как вы думаете, нужна ли будет такая помощь измученному человеку, если после принятия вашего бальзама он вынужденно проведет целый день в отхожем месте? И еще неизвестно, не придется ли его лечить после этого? – Осторожно понюхав коричнево-бурое средство, Марни Гюранд вынесла свой вердикт: – К следующему занятию выучите главы по травам с первой по пятнадцатую, где подробно описаны воздействия трав на организм и их взаимодействие друг с другом. На следующем факультативе проанализируете свои ошибки и с их учетом изготовите новый бальзам. – Отставив сомнительное средство в сторону, Магистр брезгливо вытерла пальцы.

Заканчивая обход студентов, она остановилась около стола худенького молодого человека с острым лицом и темными пронзительными глазами.

– Хм, Бальтазар, расскажи-ка всему классу, что ты здесь изготовил?

Вскочив со своего места, парень начал объяснять, явно волнуясь и сильно жестикулируя:

– Я приготовил магическую притирку, которая способна моментально снимать боль и затягивать небольшие раны.

– Ну что ж, неплохо, совсем даже неплохо, Бальтазар. Только и у тебя есть небольшая недоработка. Средство-то твое уже начинает менять цвет, посмотри сам… – Марни Гюранд подняла колбочку и показала ее смущенному ученику на свет. Темно-зеленая жидкость практически на глазах начала приобретать болотный оттенок. – Боюсь, что срок годности у твоей притирки слишком уж маленький. Придется тебе еще над ним поработать, пока не увеличишь срок его годности до приемлемого. – Поставив пробирку, Магистр быстрым шагом вернулась к своему столу и встала рядом с ним, скрестив руки на груди: – Не ожидала я от вас такого отношения к своим занятиям. Ведь большинство приходит на мой факультатив не в первый раз, и о том, что мы сегодня будем проходить, вы прекрасно знали. Так почему же не нашли время, чтоб подготовиться должным образом? – Обведя обвиняющим взглядом класс, Магистр тяжело вздохнула: – К сожалению, только трое из вас могут рассчитывать на нормальные оценки, все остальные получат отрицательные. Советую очень хорошо подготовиться перед следующим факультативом, потому как, если вы и дальше будете так же безалаберно относиться к моим занятиям, я заставлю вас испытывать все это на себе. – Магистр Марни Гюранд брезгливо обвела рукой ряд колбочек с разноцветными жидкостями, которые готовили студентки. – Не волнуйтесь сильно, думаю, до смертельного исхода не дойдет, наши медикусы этого просто не допустят, но массу неприятностей вы испытать успеете. – Не дожидаясь, пока ошарашенные таким заявлением студенты хоть как-то отреагируют, Магистр наклонилась над пыхтящим от усердия Лешеком: – Ну что, ты закончил? – Получив неуверенный кивок, она нетерпеливо выдернула исписанный листок, свернула его в трубочку и, не забыв прихватить с собой предусмотрительно убранную в закрытый шкаф плошечку с магическим составом, гордо удалилась из класса, бросив на пороге фразу: – Лешек, советую к следующему факультативу привести свою прическу в порядок.

Нервно теребивший отросшую прядь волос Лешек резко отдернул руки. После того как за вышедшей Учительницей захлопнулась дверь, Лешек попытался незаметно отправиться на выход. Не тут-то было! Именно на него оказались обращены оценивающие взгляды практически всех студенток, и, судя по этим взглядам, так просто выпускать его из класса никто не собирался.

– Мама моя! Хочу обратно в лес! – тихо охнул Лешек. – И что только гном находит в этих бабах? Они же как хищные звери, только приручению не поддаются. – Бурча себе под нос, леший маленькими шажками потихоньку продвигался к двери, косясь на девчонок, которые медленно, словно боясь спугнуть дичь, обходили его со всех сторон, стараясь отсечь от двери.

– Лешек, тебя ведь Лешек зовут? – вперед выступила блондинка с длинными волосами, завивающимися в мелкие спиральки. – Скажи, ты ведь можешь нам тоже рецептик этого своего зелья написать или, может быть, уже сразу приготовишь?

Лешек очумело помотал головой, с ужасом глядя на свои руки, перепачканные карандашом.

– Девочки, а давайте в следующий раз, а? Меня сейчас товарищи ждут.

– Подождут! – безапелляционно заявила рыженькая востроносая девчонка, одним рывком покрывая разделяющее их расстояние и оказываясь рядом с не успевшим среагировать лешим. Схватив его под руку, она едва ли не волоком потащила его к своему столику. – Давай готовь свое чудо-зелье!

– Не могу, – развел руками Лешек. – Здесь не хватает нескольких травок, а без них ничего не получится.

– Тогда пиши все подробно и смотри, чтоб у нас все получилось! – Девчонка грозно нахмурила брови.

– А как тебя зовут? – набравшись смелости, Лешек решил познакомиться поближе с этой рыженькой, так напомнившей ему пушистую лисичку, живущую неподалеку от его дома в лесу.

– Ну Лиска, а что? Хотя нет, для тебя госпожа Лискавета. Ты давай не отвлекайся, а пиши.

Тяжело вздохнув, Лешек придвинул к себе лист бумаги и, слюнявя карандаш, принялся писать. Имя новой знакомой ему чрезвычайно понравилось, и леший решил, что обязательно попытается с ней подружиться. После пятнадцати минут пыхтения и страданий Лешек наконец-то дописал листок и передал его Лискавете. Пока девчонки шумно обсуждали и пытались перевести его каракули, Лешек тихо удалился, справедливо опасаясь получить еще какое-нибудь задание.

Глава 18

Махлюнд уже битых два часа стоял перед воротами Академии, пытаясь проникнуть внутрь или на крайний случай добиться того, чтоб ему вызвали Лику. Старый ворчливый сторож ни в какую не соглашался ни на один вариант, твердя, словно заведенный, только одну фразу: «Не положено!» До сегодняшнего дня купец был уверен, что со своим опытом торговли и общения с людьми он сможет найти общий язык практически с каждым, но знакомство с упертым сторожем его сильно поколебало в этом. Неизвестно, чем бы все закончилось, скорее всего Махлюнду пришлось бы уйти ни с чем, но ему повезло. Из ворот вышел его хороший знакомый – Магистр Мерфиус, который очень удивился, увидев здесь купца, да еще и в таких растрепанных чувствах.

– Махлюнд, дружище, что случилось? Ты ко мне?

Смутившись, Махлюнд протянул руку Мерфиусу.

– Понимаешь, какое дело. Я, конечно, очень рад тебя видеть, но сегодня я здесь немного по другому поводу. Мне очень нужно увидеть одну вашу студентку, а этот хмырь, – Махлюнд сердито зыркнул на прислушивавшегося к их разговору сторожа, – мало того что не пускает меня к ней, так еще и сюда отказывается позвать ее. Это же прямо не Академия, а тюрьма какая-то получается.

– Ну-ну, не горячись ты так. Никакая это не тюрьма, и наши студенты не арестанты. Хотя им и запрещено без специального разрешения покидать стены Академии, как, впрочем, и видеться со знакомыми. Но это сделано исключительно в их интересах. Чтоб ничто не могло отвлекать будущих магов от учебы. – Увидев огорченное лицо друга, Мерфиус успокаивающе похлопал его по плечу. – Ну ты не переживай. Я же тебя знаю как серьезного человека, который по пустякам не будет отвлекать наших учеников, поэтому можно сделать исключение. Тем более что я, кажется, догадываюсь, о какой студентке пойдет речь. Ты, вероятно, хочешь повидаться со своей протеже? – Махлюнд торопливо кивнул, и Мерфиус распорядился, повернувшись к сторожу: – Я проведу этого человека под свою ответственность, а вы передайте Распорядителю, чтобы прислал Лику в мой кабинет. – Подхватив купца под руку, Мерфиус провел его через калитку.

Проходя по двору Академии, о которой ходило столько слухов, Махлюнд не переставая вертел головой в ожидании каких-нибудь чудес. К его сожалению, ничего удивительного вокруг не происходило, и он даже расстроился. Прекрасно понимая состояние друга, Мерфиус только усмехался, но от комментариев воздерживался.

Дойдя до кабинета, Мерфиус придержал дверь, и Махлюнд оказался в небольшой, уютно обставленной комнатке, где большую часть места занимал огромный шкаф со стеклянными дверцами, на полках которого стояли самые разнообразные предметы совершенно непонятного назначения, и потертый круглый стол посередине комнаты. Оглядевшись, Махлюнд уселся в глубокое продавленное кресло, сразу же утонув в нем. Магистр Мерфиус, как гостеприимный хозяин, достал бутылку вина и два бокала.

– Так что за срочность привела тебя сюда? Неужели не мог дождаться следующих выходных, ведь, насколько я знаю, у твоей студентки есть пропуск в город, чем она и пользуется, отправляясь каждые выходные на охоту?

– Понимаешь, я хочу отдать ей одну вещицу, причем лично. А до выходных это ждать не может, так как мне сделали очень выгодное предложение и уже завтра я отправляюсь с новым караваном по торговым делам. А когда вернусь, пока сказать не могу.

– Что же это за загадочная вещь такая, что никому постороннему ее и доверить нельзя? – заинтригованный Мерфиус отставил бокал в сторону.

Подойдя к столу, Махлюнд очень аккуратно, как какую-то драгоценность, начал разворачивать сверток из темно-синей плотной ткани. Когда сверток наконец был полностью развернут, на столе перед изумленным взглядом Магистра Мерфиуса оказалась женская кожаная жилетка, стоимость которой была просто баснословной. Всю грудь и спину этой жилетки украшал безумно дорогой и редкий мех ярко-рыжего цвета. В свете магических светильников этот мех переливался всеми оттенками расплавленного золота.

– Это что, не подделка? Откуда у тебя такое сокровище и за какие такие заслуги ты так балуешь эту студентку? Неужели она того стоит? – Удивлению Мерфиуса не было предела.

– Ты не поверишь, но это не я ее балую, а скорее, уж она меня. Эта девочка просто нечто необыкновенное, я уж не говорю о ее феноменальной удаче. Представляешь, за время нашего знакомства она уже несколько раз приносила мне совершенно уникальных животных, начиная с вахмуржика, которого я очень удачно пристроил в королевский зверинец, змеи-рогатки и заканчивая грымзликом. Я просто не могу поступить иначе и не отблагодарить ее, хотя Лика ни на чем не настаивала и, даже больше того, усердно пыталась просто подарить мне каждое сокровище.

Рассказ Махлюнда был прерван вежливым стуком в дверь, вслед за которым на пороге появилась Лика собственной персоной. Еле выбравшись из продавленного кресла, Махлюнд расплылся в добродушной улыбке.

– Лика, девочка моя, как же я рад тебя видеть!

Быстро сориентировавшись и поняв, что ее вызвали к Магистру не за какой-то проступок, Лика встревоженно спросила:

– Махлюнд, у вас что-нибудь случилось? Почему вы здесь?

– Успокойся, ничего страшного не произошло. Просто я завтра уезжаю по делам и когда вернусь, пока сказать не могу. Вот и захотел лично вручить небольшой подарок. – Отступив в сторону, Махлюнд указал рукой на переливающуюся в лучах магического освещения жилетку, лежащую на круглом столе. Подойдя к столу, Лика провела рукой по такому красивому меху, что хотелось зарыться в него лицом. Однако руки ощутили необычную жесткость, и это при том, что внешне мех казался очень мягким. На этот раз никаких уколов не последовало, и Лика взяла в руки жилетку, оказавшуюся практически невесомой.

– Это что, мне? – недоверие и радость смешались в этой фразе.

Поняв по реакции Лики, что вещь ей понравилась, Махлюнд расплылся в довольной улыбке:

– Конечно, тебе, кому же еще? Ведь это твой размерчик?

Накинув жилетку, Лика удивленно посмотрела на купца.

– Это действительно мой размер. Но как вы смогли?

– Мне помог господин Перес, помнишь еще такого? – Махлюнд хитро прищурил глаза. – Он принимал активное участие в изготовлении этого чуда и очень хотел, чтоб тебе все понравилось. Именно по его проекту и была сшита эта жилетка.

– Ну спасибо вам огромное! Угодили так угодили. Передайте ему мою искреннюю благодарность. – Попрощавшись с Махлюндом и пожелав ему удачи в предстоящем путешествии и самого скорейшего возвращения, Лика вышла из кабинета.

Спускаясь по лестнице и задумчиво поглаживая мех загадочного грымзлика, совершенно неожиданно для себя Лика наткнулась (причем в самом прямом смысле слова) на Дакка, который бродил, как привидение, по коридорам Академии в полусогнутом состоянии и что-то выискивал в самых темных углах.

Заметив Лику, Дакк первым делом поинтересовался:

– Ты руку не видела?

– Тебе какую, правую или левую? – ехидно осведомилась она.

– Да нет, не твою. Ты живую руку не видела? Может, пробегала мимо? – с надеждой поднял глаза Дакк на совершенно ошарашенную его словами Лику.

– Дакк, дружочек, ты случайно не перезанимался? Может, у тебя температура? – Потрогав лоб вампира, Лика покачала головой: – Да вроде не похоже. Лоб холодный.

– Да не заболел я. Просто от меня рука сбежала, и я теперь срочно должен ее найти.

– Дакк, да обе твои руки на месте, не переживай ты так!

– Ну ты ничего не понимаешь. Это не совсем моя рука сбежала, вернее, совсем не моя рука… – Вконец запутавшись Дакк беспомощно посмотрел на Лику.

– Ладно, не переживай ты так. Давай, рассказывай все по порядку, а там посмотрим, чем можно тебе помочь. – Успокаивающе поглаживая расстроенного вампира, Лика вывела его на свежий воздух, параллельно выслушивая историю первого факультативного занятия у Магистра Гробикуса. Теперь ей все стало понятно, и она облегченно рассмеялась.

– Чего ты смеешься? Надо мной, да? – Дакк обиженно насупился.

– Не обижайся. – Отсмеявшись, Лика пообещала: – Сейчас мы попросим Прошку, и он быстренько отыщет твою беглянку. А ты пока подумай, что ты будешь с ней делать.

– А что я должен с ней делать? – удивленно переспросил Дакк.

– Ну я просто подумала, что, раз ты занимаешься на Отделении Обращения Нежити, так, может, поупражняешься и обратишь эту нежить во что-нибудь более безопасное?

– Даже не знаю… – задумавшись над предложением Лики, Дакк нахмурил брови.

– Ну ты пока подумай, а мы с Прошкой поищем. – Лика потрепала по холке материализовавшегося рядом с ними кса-рдона и мысленно объяснила ему, что именно требуется найти. Наклонив лобастую голову, Прошка словно прислушался к чему-то, после чего рванул с места в сторону коридора, ведущего к кабинету Ректора Академии. Противную руку они догнали практически под самыми дверьми Ректора, и даже Лику, до этого момента не воспринимавшую всерьез всю эту погоню, пробрало при мысли, что могло бы случиться, проникни эта недоделанная нежить к главе Академии.

Памятуя о противном характере этой руки, никто не хотел приближаться к ней, и Лика не могла придумать, как ее остановить. Выручил всех Прошка, попросту прижав своей огромной когтистой лапой шуструю руку к каменному полу коридора. Оглянувшись на Дакка, Лика скомандовала:

– Давай, Дакк, твой выход. Пациент готов и ждет врача.

– Чего? – обескураженно переспросил вампир.

– Действуй давай! Долго нам еще ждать? – Лика подтолкнула вперед переминавшегося с ноги на ногу Дакка.

– Да я даже не знаю, что и как нужно делать! – завопил растерянный вампир. – Нам же еще ничего не объясняли!

– Ничего, ты же у нас самородок. Вот и импровизируй. Главное – это результат!

Насупившись, Дакк уставился на трепыхавшуюся руку, словно стараясь прожечь ее взглядом. И, самое интересное, ему это удалось! С легким хлопком рука задымилась и, сразу после того как мгновенно сориентировавшийся Прошка ее отпустил и отпрыгнул в сторону, занялась ярким пламенем. Через минуту на месте «живой» руки осталось только черное пятно на плитах коридора да небольшая горстка пепла.

– Поздравляю! У тебя все получилось! – Лика радостно хлопнула Дакка по спине.

– Ага, а это что? – Дакк показывал пальцем на начавший внезапно проявляться прямо в воздухе полупрозрачный силуэт руки.

– Ни фига себе! – ахнула Лика. – Это же привидение руки! Никогда о таком не слышала! Ты ее развоплотить сможешь? – Увидев отрицательное покачивание головой, Лика констатировала: – Почему-то я именно так и думала. Ну тогда валим отсюда на фиг, а то еще неизвестно, что от твоего привидения ожидать. – Подхватив за руку вампира, Лика потащила его прочь.

– А почему это моего привидения? – вяло вякнул Дакк.

– А чья это рука была, моя, что ли? К тому же именно ты ее и упокаивал, а значит, тебе и отвечать! – Усмехнувшись, она утешила взгрустнувшего вампира: – Не боись, я всем скажу, что ты упокоил эту нежить как полагается и ничего странного я не видела. Вон и Прошка подтвердит. – Повернувшись к спокойно трусившему рядом кса-рдону, Лика безмятежно уточнила: – Ведь подтвердишь? – Получив утвердительный кивок, она посчитала его за согласие и продолжила: – Так что ты ни в чем не виноват! А появление этого привидения – результат происков твоих врагов и завистников.

Выскочив на улицу, Лика с Дакком остановились, стараясь побыстрее проморгаться под яркими лучами солнца. Когда глаза привыкли, Лика заметила около Учебного корпуса крадущуюся вдоль стены знакомую фигурку лешего. Дернув Дакка за рукав, она указала на него рукой, удивленно подняв брови. Теперь уже и Дакк заинтересовался таким необычным явлением, и, перемигнувшись, они дружно рванули к своему другу.

– Привет, Лешек! Ты чего здесь делаешь? – громко поинтересовалась Лика, неожиданно для лешего оказавшись прямо перед ним.

– Тсс-с, тихо ты. – Лешек испуганно заозирался по сторонам. – Пошли отсюда быстрее, а то эти фурии сейчас как набегут, не отмашешься.

Схватив Лику за руку, Лешек быстро потащил ее за собой, стараясь уйти как можно дальше от этого места. Дакк двинулся следом.

Ничего не понимая, но решив пока подчиниться, Лика шла за Лешеком, гадая про себя, что же такое могло с ним приключиться на факультативе и от кого он сейчас так резво удирает? И только дойдя до беседки, Лешек немного расслабился и отпустил Лику, плюхнувшись на чурбачок и пригладив рукой встопорщенные волосы. Именно этот жест и привлек ее внимание к изменившейся прическе лешего. Раскрыв рот, Лика смотрела на растрепанную, волочащуюся за лешим прядь волос. Дакк, не выдержав, прыснул в кулак. Леший обиженно надулся и заявил:

– Не буду вам ничего рассказывать, раз вы такие. Смеетесь надо мной, вместо того чтоб пожалеть.

Пришлось друзьям в срочном порядке перестраиваться и наперебой убеждать расстроенного лешего в том, что они вовсе не хотели его обидеть. Кое-как успокоив Лешека, ребята с интересом выслушали его историю, закончившуюся словами:

– И вы представляете, как они на меня смотрели? Словно голодные хрямсы на кукси.

Тут уже Лика не выдержала и засмеялась в голос:

– Как ты сказал? Какие такие хрямсы и кукси? Первый раз слышу!

– Ну как же! Хрямсы они и есть хрямсы. Вечно голодные, в пупырышках, очень любят кукси. А кукси – они такие беззащитные, с крылышками, так трогательно пищат. – Лешек понурился.

Лика от смеха уже начала икать и в обнимку с хохочущим Дакком сползла на пол. Именно этот момент выбрали Грагит с Драргом, чтоб появиться в беседке и застыть, наблюдая столь необычную картину: хлюпающего носом лешего и умирающих со смеху Лику и Дакка.

– Э-э, а что здесь происходит? – Грагит переводил удивленные глаза с Лешека на Лику и Дакка и обратно.

– Он, он, он у нас кукси, – продолжая смеяться, невнятно сообщила Лика, показывая пальцем на лешего.

– Ага, а студентки с его факультета – хрямсы! – поддержал ее Дакк, вытирая слезы от смеха.

Многозначительно переглянувшись с Грагитом, Драрг покрутил пальцем у виска, глазами указывая на пытавшихся успокоиться Лику и Дакка. После чего шепотом поинтересовался у Лешека как у единственного вменяемого:

– И давно они такие? Может, нужно медикуса позвать?

Дакк, благодаря своему обостренному слуху вампира, легко уловил его слова и постарался все объяснить, пересказав приключения Лешека на сегодняшнем факультативе.

– И что, практически одни девчонки с тобой занимаются? – Гном от удивления даже рот открыл.

– Ну да, я и говорю: фурии! – Лешек воспрянул духом, решив, что у него появились сочувствующие.

– И что, симпатичные среди них есть?

– Ну-у, я особо не разглядывал… – и тут Лешек припомнил рыженькую Лиску, так ему приглянувшуюся. – Хотя вообще-то есть.

– Вот и ладненько. Срочно меняемся. Отныне на твой факультатив буду ходить я, а ты пойдешь вместо меня на занятия к Магистру Мерфиусу. – Гном предвкушающе потер руки. – Эх, я там и развернусь!

– Это как это? – От такого поворота событий Лешек просто опешил. – Я не согласен на ваш факультет ходить! Мне там неинтересно будет!

– Да откуда ты знаешь, что тебе интересно, а что нет? Пойди, посмотри сначала – а вдруг понравится?

Пришлось вмешаться Лике:

– Драрг, а ты ничего не забыл? На факультеты всех распределяли, исходя из способностей, а не персонального желания. Вот скажи, у тебя есть способности к медицине?

– Ну допустим, искусственное дыхание я сделать смогу. Хочешь, продемонстрирую? – Драрг хитро подмигнул.

– Тьфу на тебя. Зря я вам все эти анекдоты из своего мира рассказывала.

– Драрг, я не хочу на твой факультет, мне нравится заниматься на моем. Если бы еще на меня так не кидались мои сокурсницы, – робко закончил Лешек.

– Эх ты. Ладно уж, иди сюда, расскажу, что нужно делать.

Приобняв лешего за плечи, гном начал что-то ему нашептывать в оттопыренное ухо. И, судя по всему, не всегда приличное, потому как это самое ухо периодически меняло свой цвет с нормального до розоватого и даже бордово-малинового.

Махнув рукой на гнома, Лика взялась расспрашивать Грагита о том, как прошел их день. Узнав о том, что Грагит с Драргом сумели на первом же занятии изготовить такие нужные и полезные вещи, как котелок, самостоятельно варящий кашу, и магически заряженный «согрей-камень», который теперь не только может нагревать пищу по команде, но и охлаждать ее, Лика уважительно зааплодировала.

– Жаль, что, когда мы путешествовали, у нас не было таких нужных вещей. Это существенно упростило бы нашу жизнь.

– Так у нас их и сейчас нет. Магистр Мерфиус все прибрал к собственным рукам, заявив, что ему требуется это все изучить, – наябедничал Грагит. – Ну а у вас как все прошло?

– Да вот, Дакк у нас отличился. Теперь по Академии разгуливает привидение руки, и никто не может сказать, безобидно оно или нет, – усмехнулась Лика, смутив своей репликой Дакка.

– Это как? Нам ведь рассказывали на уроке, что не бывает неоконченных привидений. Или вы меня разыгрываете? – Грагит удивленно посмотрел на Дакка, ожидая от него объяснений.

– Какие уж здесь розыгрыши? – тяжело вздохнул Дакк, начиная рассказывать о том, что у него произошло на факультативе.

Грагит слушал его рассказ, открыв рот, и даже Драрг с Лешеком бросили шептаться и подошли поближе, чтоб не пропустить ни слова из того, что говорил Дакк. Когда вампир дошел до момента, где рука ожила и начала бегать по классу, щипля всех попадающихся на ее пути, друзья с усмешками начали переглядываться. А после рассказа о том, как Дакк испепелил ее одним взглядом, уважительно покачали головами.

– Ну а теперь по Академии бегает то ли фантом, то ли привидение этой руки, и как его развеять, наш друг понятия не имеет, – за Дакка закончила рассказ Лика.

– Ничего себе позанимались! – удивленно протянул гном. – И это только первый день факультатива, то ли еще будет? – Переведя требовательный взгляд на Лику, Драрг потребовал: – Ну а как прошли твои занятия, давай рассказывай!

– Ну а что у меня. У меня все отлично, – скромно потупилась Лика. – Я сегодня обзавелась личным Учителем. Им милостиво согласился стать Магистр Джулиус Кордел.

– А он знает, кто ты такая на самом деле? – обеспокоенно спросил Дакк.

– Знает. Оказывается, между Учителем и его учеником не может быть никаких тайн по определению. Так что с завтрашнего дня у меня начинается новая жизнь. Магистр Джулиус обещал разработать специальную программу обучения для меня.

– Хм, ну если так… Но ты все равно будь поаккуратней. – Гном внимательно посмотрел на Лику. – Слушай, а откуда у тебя такой клевый прикид? Вроде бы раньше у тебя такого не было?

Тут и остальные обратили внимание на новую жилетку Лики, до этого нагло игнорируя потрясающую обновку и полностью уйдя в свои переживания по поводу факультативных занятий. Пришлось Лике рассказывать всю историю с самого начала, как Прошка притащил с охоты непонятного зверька и как она подарила этого зверька Махлюнду. И вот теперь, благодаря купцу, у Лики есть новая стильная вещичка из безумно редкого и дорогого зверька – легендарного грымзлика.

– А что, ничего себе шкурка. – Протянув руку, гном дотронулся до жилетки и с удивленным вскриком резкоее отдернул.

На грубой, мозолистой ладони появилось сразу несколько кровоточащих проколов. Это очень удивило Лику, так как в последний раз, когда она дотрагивалась до меха, ничего подобного с ней не произошло.

Моментально сориентировавшийся Лешек тенью метнулся к небольшому вьющемуся растению и, внимательно осмотрев его, оторвал несколько маленьких зеленых листочков. Растерев их в кашицу, он бережно смазал полученным составом руку злющего гнома, попутно дуя на нее и приговаривая какую-то белиберду скороговоркой. Прямо на глазах кровь свернулась, а ранки стали затягиваться. Поняв, что с Драргом все в порядке, Лика решила исследовать свою жилетку. Осторожно дотронувшись до нее и ожидая точно таких же последствий, как и у гнома, она была приятно поражена тем, что ее они не коснулись. Руки остались на удивление целыми и невредимыми, а мех загадочного грымзлика отказался колоть свою новую хозяйку.

В целом вечер прошел тихо и мирно, если не считать того, что Драрг пытался повторить создание «чудо-котелка», экспериментируя со всей посудой, которую только удалось обнаружить, в то время как Грагит удалился шлифовать свой камушек, который он нашел в кузне. Почему-то у Драрга ничего не получалось, и это его неимоверно злило.

Дакк весь вечер листал учебники в поисках заклинаний по упокоению различных видов нежити и развеиванию самых разных типов привидений. Поглядев на таких занятых друзей, Лика решила лечь пораньше спать, о чем всем и сообщила, отправляясь в свою комнату.

Глава 19

Через три дня после памятной встречи с эльфами произошло еще одно событие. Арант, как обычно, ехал немного впереди на своем коргале и внимательно присматривался к лесу, окружающему узкую, наполовину заросшую старую дорогу. Спутники Аранта немного попривыкли к странной лошади дроу и уже не шарахались от нее, стоило коргалу только искоса посмотреть в их сторону. Правда, на привалах, когда подходило время кормежки, всегда кто-нибудь да ошивался неподалеку с открытым от изумления ртом от такого потрясающего зрелища, как лошадь, заглатывающая целиком огромные куски мяса.

Отряд вышел на рассвете, и уже подходило время обеденного привала, когда Арант скорее почувствовал, чем услышал приближение посторонних. Подъехав к Тармару, он сообщил ему о своих подозрениях и удовлетворенно кивнул, когда тот скомандовал остановиться и приготовиться к возможному нападению. Воины, уже порядком натасканные Легардом, заняли круговую оборону. Где-то минут через пятнадцать со стороны, откуда только что пришел караван, показалось несколько всадников, все на великолепных конях. Остановившись неподалеку, они спешились, и к каравану направились двое воинов в полном боевом облачении, с закрытыми забралами лицами. Между собой они очень сильно отличались. Шедший впереди выделялся широкими плечами и статью, а другой по сравнению с первым больше напоминал двенадцатилетнего пацаненка, только по недоразумению облаченного в воинскую экипировку. По внешнему их виду сразу становилось понятно, что это не рядовые воины, слишком уж дорогая на них была амуниция. Ничего лишнего в облачении, все только самое необходимое и лучшее, явно изготовленное мастерами-гномами.

– Добрый день, господа! – раздался глухой голос из-под забрала одного из воинов. – Скажите, это караван господина Тармара?

Переглянувшись между собой, друзья, не сговариваясь, шагнули вперед, и Арант поспешил опередить Тармара, словно невзначай выдвинувшись немного дальше друга и загородив его собой:

– Допустим, а в чем дело?

– Позвольте представиться, десятник специального подразделения – Нергон, на службе его величества короля Ронгара Вейменского. Наша задача – сопроводить вас до границы Таринфа. Это личное распоряжение нашего короля. Позволите присоединиться к вам. – Представившийся поднял забрало и посмотрел на друзей.

Судя по военной выправке и умению держаться, это был опытный воин, на вид примерно лет сорока, с темными глазами, смотревшими сейчас честно и прямо.

Арант вопросительно посмотрел на Тармара.

– А что, есть такая необходимость? – Тармар совершенно ничего не понимал и оттого немного нервничал. – Вроде как мне ничего не сообщали о вашем прибытии.

– Это решение было принято в последний момент, и вам просто не успели передать.

– Хорошо, – сдался Тармар. – Вы с вашим десятком поступаете в распоряжение Легарда.

– Простите, господин. Но мой отряд подчиняется только мне.

Подошедший Легард поморщился при этих словах и решил вставить свое слово:

– В нашем караване все находятся на своих местах, и ваш отряд, если будет действовать самостоятельно, может только помешать при нападении.

– Насчет этого не беспокойтесь. Никаких помех или сложностей мы вам не доставим, а вот польза от моих воинов может быть существенная. Они все прошли специальную подготовку и прекрасно знают свои обязанности.

Только Легард открыл рот, желая продолжить начатый разговор, как Тармар решительно его перебил:

– Ладно, командуйте своим воинам, чтоб присоединялись. И, если так получилось, что вы нас догнали именно сейчас, не вижу никакого смысла продолжать движение и предлагаю устроить привал. – Повернувшись к дядьке, Тармар попросил: – Легард, давай скомандуй привал.

– Но, Тармар, они же… – Легард явно никак не мог успокоиться и смириться с тем, что эти зазнайки теперь поедут с ними.

– Легард, командуй привал, я сказал! – Суровый взгляд в упор пресек все возражения. Когда хотел, Тармар мог быть очень убедительным. Повернув голову к новым воинам, он уточнил: – После привала мы трогаемся дальше, надеюсь, вашим людям хватит этого времени, чтоб привести себя в порядок и передохнуть?

– Конечно, господин. Мы будем готовы выступать, как только будет нужно.

Поклонившись, воин повернулся и отправился к своему десятку, дожидавшемуся в сторонке. Второй воин, который сопровождал своего командира, за все время переговоров так и не проронил ни слова, но Аранту показалось, что из-за забрала их очень внимательно рассматривают молодые глаза, особенное внимание уделяя его другу – Тармару.

Дождавшись, когда новые воины немного удалятся, Легард угрюмо пробурчал, обращаясь к Тармару:

– Ну как знаешь, но я бы не стал так просто сдаваться. И вообще, откуда ты знаешь, что они явились от короля Ронгара, может, это шпионы какие-нибудь?

– Не говори ерунды! О том, какой дорогой мы пойдем, было известно только королю Ронгару, к тому же внешний вид и амуниция этих ребят говорят сами за себя. Вряд ли кто-нибудь стал бы так раскошеливаться, чтоб посылать отлично обученный десяток воинов, к тому же экипированный в гномью броню, для того чтобы шпионить за нами. Есть значительно более дешевые и действенные способы.

– И какие же? – Уже понимая, что Тармар прав, Легард все же упорствовал.

– Например, подкупить кого-то из нас, кого-то, кому мы доверяем.

– Ну-у, ко мне они не сунутся! – Легард уверенно распрямил плечи.

– А кроме тебя есть и другие! Тем более что за последнее время в нашем караване появилось достаточно посторонних людей, кому можно поручить такую щекотливую миссию. – Хлопнув рукой задумавшегося дядьку по плечу, Тармар скомандовал: – Ладно, хватит болтать, пора заняться делом.

Так как больше возражений не поступило, все решили последовать словам Тармара и немного отдохнуть перед дальнейшей дорогой.

Оглянувшись на новых воинов, Арант заметил, что и на отдых те расположились обособленно, стараясь не приближаться к остальным. Но не это насторожило дроу, а молодой воин, сопровождавший своего командира на переговоры. Именно он зацепил Аранта, хотя тот еще не понял, чем именно. Что-то было неправильное в нем, какие-то моменты в поведении, заставившие насторожиться и приглядеться. Как бы то ни было, но Арант решил не спускать с него глаз, пока не разберется, в чем тут дело.

Получив паек на себя и своего коргала, Арант в первую очередь занялся Вихрем, накормив и обтерев его свежими пучками травы, и только после этого перекусил сам. Вначале пожилой усатый дядька, отвечающий за провизию в караване, категорически отказывался включать в список на довольствие коргала, мотивируя это тем, что он лошадь, а значит, и питаться должен по-лошадиному. Но после того как Вихрь выломал своими зубами большой кусок из борта телеги, тот как-то сильно сбледнул и больше не рискнул заикаться по поводу его рациона. Тем более что жалоба на невоспитанного дроу и его странную лошадь, переданная господину Тармару, не возымела желаемого эффекта. Тот просто отмахнулся, сказав, что Арант его друг, а на друзьях он не экономит, и поэтому тот может кормить свою лошадь тем, чем пожелает. Даже телегой, если его лошадь питает к ней непреодолимую тягу. Правду сказать, Арант не злоупотреблял общими продуктовыми запасами, предпочитая охотиться самостоятельно. Но во время короткого полуденного привала это просто невозможно, а потому приходится питаться тем, что есть.

Когда караван тронулся, командир нового десятка отправил троих своих воинов впереди каравана, а еще по двое распределил по краям. Оставшиеся же трое воинов постоянно находились в конце каравана, причем двое из них вели себя достаточно странно. Создавалось впечатление, что они охраняют третьего своего товарища, который, несмотря на воинский доспех, был ниже и субтильнее остальных. Что же такое в этом молодом воине, что остальные его товарищи вынуждены служить у него телохранителями, и как все это может быть связано с Тармаром и его миссией? Арант терялся в догадках и еще пристальней вглядывался в странного юношу. Сам командир десятка ехал чуть в стороне от всех своих подчиненных, не выпуская, однако, никого из виду.

День прошел спокойно и без каких-либо происшествий. Уже ближе к вечеру, узнав у Легарда, где они планируют сделать привал, Арант отправился на охоту. Подстрелив зайца и пару упитанных птичек, неосторожно увлекшихся выяснением отношений, Арант подъехал к стоянке. Осмотревшись, он еле сдержал свое удивление. Все также немного в стороне от остальных новые воины установили небольшой шатер! Это было настолько удивительно, что только природная сдержанность дроу позволила ему не показать свои эмоции. Действительно, где это видано, чтоб хорошо подготовленные воины ставили на ночевку шатер, и это в то время, когда кругом лето и ночи стоят теплые? Словно барышни избалованные…

Тут в голову Аранта закралась одна мысль, которая была настолько абсурдной, что он сначала от нее просто отмахнулся. Но чем больше смотрел он на поведение этих странных ребят, тем больше убеждался, что в его рассуждениях есть зерно правды. Сомнения Аранта получили еще большее подтверждение на следующий день.

Утро началось как обычно в последнее время. Быстро собравшись, в уже привычном порядке караван тронулся в путь. Ближе к полудню коргал Аранта заволновался и на ментальном уровне передал дроу свое беспокойство. Он чувствовал неподалеку посторонних людей с большим количеством оружия. Арант не привык отмахиваться от таких предупреждений и потому моментально поскакал к Тармару. Через минуту туда же подтянулся Легард, которого вызвал Тармар, выслушав опасения Аранта.

– Ты настолько уверен в своей лошади? – Легард упрямо продолжал называть коргала лошадью. – Мои разведчики ничего не заметили, да и ЭТИ (так он называл воинов из нового десятка) тоже ничего не сообщали. Может, ты зря поднимаешь панику?

Не обращая внимания на подначки Легарда, Арант обратился к Тармару:

– Коргал очень хорошо чувствует природу и то, что его окружает. Более того, он может почувствовать даже сильные эмоции чужого человека. Сейчас он мне сообщил о том, что прямо по дороге нас ждет возможная засада и, судя по всему, людей там немало.

Приняв решение, Тармар скомандовал Легарду:

– Дядька, скажи людям, чтоб пододели броню и приготовились на всякий случай. Глупо отмахиваться от предупреждения, тем более на таком заброшенном тракте. Думаю, наш караван может быть очень неплохой добычей для разбойного люда. Хотя охраны у нас и немало, с новым десятком аж восемнадцать человек, да мы с тобой кое-чего значим, я уж не говорю про Аранта. Но не забывай, что до основных своих сил мы пока еще не добрались, да и до границы еще далеко. И если у кого-то есть желание поживиться за наш счет, то сейчас, пока нас еще не слишком много, это самый удачный момент.

Заметив общую встревоженность, десятник подъехал поближе и обратился к Тармару:

– Господин Тармар, что-то случилось?

– Да мы бы хотели у тебя это узнать! – язвительность из Легарда так и сочилась. – Ты же отправил на разведку своих воинов, вот и поинтересуйся у них, ничего они не заметили? А то наш дроу заявляет, что впереди засада.

Десятник внимательно взглянул на невозмутимого Аранта и согласно кивнул:

– Добро.

Не сказав больше ни слова, он пришпорил лошадь и ускакал вперед.

– Ну что, ты доволен? – ехидно спросил Аранта Легард и, повернувшись к Тармару, добавил: – Ладно, я пойду, нужно наших охранников подготовить, а то вдруг и правда рой лесных пчел на нас вылетит, а мы не готовы окажемся.

– Не обижайся на него, Арант. Он старый вояка, но больше привык в сражениях участвовать, а не по лесам с караванами ходить. Хотя ни за что в этом не признается и будет до последнего отстаивать свое мнение.

– Да не волнуйся ты так. Все в порядке. Главное, чтоб разбойники нас врасплох не застали, а все остальное ерунда. Смотри, вон к тебе новый десятник скачет. Может быть, сообщит что важное.

Арант собрался отъехать от Тармара, но был им остановлен.

– Подожди. Послушаем вместе, что он скажет. – И встретил десятника вопросом: – Ну что, какие новости?

– К сожалению, пока ничего конкретного сказать не могу. Мои воины ничего подозрительного не обнаружили. Правда, за поворотом действительно есть очень удобное место для засады, но это еще ни о чем не говорит. Вам не могло все это показаться?

Арант только усмехнулся, предпочитая промолчать и не доказывать свою правоту. Пока шел этот разговор, караван как раз подошел к крутому повороту, о котором и шла речь. А тут и Вихрь протелепатировал Аранту о полной готовности к бою. Теперь уже никаких сомнений не осталось. Как только караван минует этот поворот, на них нападут. Арант и сам уже чувствовал некоторых из тех, кто прятался в засаде. Все-таки дроу всегда были дружны с лесом, причем с любым лесом, и тот помогал своим детям, щедро делясь с ними всем, чем только мог. На этот раз информацией о засаде. Спокойно, без лишних движений Арант достал лук, с которым в последнее время ходил на охоту. Конечно, это был не его лук и даже не собственноручно им изготовленный, но в условиях похода Арант вынужденно мирился с тем, что было. Наложив стрелу, он сделал вид, что собрался поохотиться и подстрелить какую-нибудь пернатую живность. Причем получилось это у него настолько артистично, что даже Тармар удивленно на него воззрился:

– Арант, ты что, решил поохотиться?

– Да, только вот дичь на этот раз не особо благородная будет. – Повернувшись к десятнику, Арант предупредил: – Нергон, сообщите вашим воинам, только аккуратно, потому как они нас уже видят, чтоб взяли на заметку вон тот пышный куст, – Арант незаметно указал направление. – Лучников я беру на себя. – Вытащив из колчана еще несколько стрел, Арант спокойно дождался, когда последний всадник каравана пересечет незримую линию, отмеченную им, и после этого плавным движением выпустил стрелы одну за другой, настолько быстро, что уследить глазом за ним не было никакой возможности. Судя по раздавшимся вскрикам и треску ломаемых веток, все стрелы нашли свои цели. Теперь уже никто не сомневался в том, что засада все-таки существует.

Надо отдать должное десятнику. Сориентировался он очень быстро, и вот уже его воины выпускают одну арбалетную стрелу за другой в указанном Арантом направлении. Вывалившийся из кустов заросший мужик с мечом в руке вытаращил глаза и упал лицом в пыль, украсившись сразу тремя арбалетными болтами. Со всех сторон, словно только этого и ждали, посыпались разные нехорошие личности с оружием наголо. Больше никому в караване не нужно было говорить, что нужно делать. Не зря Легард так опекал своих подопечных, муштруя их и заставляя каждый день тренироваться. Сейчас охранники действовали достаточно слаженно, образуя защитный круг и успешно отбиваясь от наседавших со всех сторон разбойников. Арант пока не вмешивался в непосредственную схватку, предпочитая снимать стрелами тех из разбойников, которые прятались в густых кронах деревьев и могли принести очень большие неприятности, после того как очухаются от такого свирепого отпора предполагаемых жертв и начнут расстреливать караван, находящийся у них как на ладони. Прямо сказать, у этой банды все могло бы получиться, так как их количество значительно превышало количество охранников в караване, даже с учетом нового десятка. Особенно если бы все не были предупреждены заранее и попали в расставленную западню, не пододев вовремя брони и не приготовившись к возможной схватке.

То, что произошло дальше, только подтвердило догадки Аранта по поводу молодого воина из десятка Нергона.

Два воина, которые оставались все время в арьергарде каравана слишком увлеклись расстрелом живых мишеней из арбалетов. Их молодой товарищ в это время остался совершенно один, и этим не преминули воспользоваться двое разбойников, одновременно решивших напасть на него. В первое время воин неплохо справлялся и сам, но внезапно оступился и подвернул ногу. Разбойники, словно коршуны, накинулись на него, и Арант, заметивший краем глаза такое безобразие, понял, что не успевает ему на помощь, так как находился далековато для своевременного вмешательства. К счастью для этого воина, Тармар вел свое сражение неподалеку и как раз разделался со своим противником. Увидав, что через секунду паренька пришпилят к земле на манер бабочки, наколотой на булавку, он сильным посылом отправил свой меч, который пронзил насквозь уже замахнувшегося мечом разбойника. И пока тот заваливался навзничь на своего товарища, Тармар одним огромным прыжком преодолел разделяющее их расстояние. Выдернуть меч из уже безвольного тела и вступить в схватку со вторым разбойником было секундным делом и вот уже над лежащим на земле пареньком сверкает сталь, отстаивая его право на жизнь. Конечно, сколь бы много разбойники ни тренировались, их умение махать мечом не шло ни в какое сравнение с мастерством человека, с пеленок обучавшегося этому благородному ремеслу. Тармар достаточно быстро расправился со своим противником и склонился над неподвижно лежащим воином.

Правда, выяснить, насколько серьезно он пострадал, Тармар не успел, так как его атаковали сразу несколько разбойников, и он был вынужден защищаться, умудряясь следить за тем, чтоб никто из нападающих не обошел его и не напал на юношу. Пока Тармар неплохо справлялся и сам, Арант решил не вмешиваться, предпочитая закончить начатое им дело, тем более что лучников у разбойников уже почти не осталось. Зато, как только им был подстрелен последний из сидевших в засаде на дереве, который живописно свесился вниз головой, зацепившись за ветки, Арант отложил лук и вытащил оружие дроу. Конечно, это были не его парные клинки, когда-то повсюду сопровождавшие молодого дроу с момента его совершеннолетия, но и они были более чем хороши. Сталь в руках Аранта пела свою тихую и смертоносную песню, собирая обильную жатву везде, где только дроу встречался с противником. Арант шел, словно стихийное бедствие, перемещаясь с быстротой просто невероятной, и каждый раз оказываясь именно там, где в этот момент было опаснее всего. Коргал старался не отставать от своего хозяина, вводя в ступор всех, кто видел его оскаленную и залитую кровью морду. Клыки Вихря рвали человеческую плоть не хуже клинков его хозяина, выхватывая целые куски и заставляя разбойников кричать от боли и проклинать свою судьбу. Очень скоро разбойники поняли свою ошибку и стали потихоньку расползаться по кустам, мечтая только об одном: как можно быстрее убраться с этого места. Уйти удалось далеко не всем, так как остальные охранники тоже не зевали и по мере своих сил и возможностей прореживали так сильно разросшийся разбойничий отряд. Хотя после этого дня на местной грозе путников можно было ставить жирную точку. Те жалкие остатки, которым удалось удрать, теперь могли грабить разве только одиноких путешественников да подводы местных крестьян. Не скоро им еще удастся собрать такие внушительные силы, если удастся вообще.

Остановившись, Арант огляделся и понял, что больше сражаться не с кем. Обтерев клинки, он подозвал к себе Вихря и первым делом посмотрел, как дела у Тармара. Тот в этот момент склонился над молодым воином, который лежал на земле, неестественно вывернув ногу. Пока Арант пробирался к Тармару, его друг ухватился за поврежденную ногу и резко дернул ее. Сустав с легким щелчком встал на место, а молодой воин жалобно вскрикнул и обмяк, потеряв сознание. Осторожно расстегнув шлем, Тармар снял его и в изумлении уставился на красивое девичье лицо, до сей поры скрывавшееся под шлемом, а сейчас покрытое выступившей испариной. Тармар в растерянности посмотрел на подошедшего друга.

– Арант, я не сплю? Это действительно девушка?

Дроу только усмехнулся:

– Действительно, Тармар. Что-то в этом роде я и подозревал. – Отстегнув фляжку, он протянул ее Тармару: – Напои свою подопечную.

Переведя взгляд на девушку в воинском облачении, Тармар увидел, что она уже пришла в себя и теперь внимательно и несколько настороженно смотрит на него. Тармар протянул ей открытую фляжку с холодной ключевой водой и поддержал под голову, пока она пила. А после этого потребовал ответа:

– Кто вы такая и что все это значит?

– Простите, но если госпожа не желает вам отвечать, она вправе этого не делать! – твердо прервал Тармара Нергон, подошедший к ним в этот момент.

– Думаю, что при данных обстоятельствах я имею право знать всю правду. И поэтому я настаиваю и еще раз повторяю свой вопрос: кто вы такая и что вы здесь делаете? – Тармар нахмурил брови и требовательно взглянул на окончательно оклемавшуюся девушку.

– Вы можете не отвечать, госпожа.

– Довольно, Нергон! Я сама разберусь, что мне делать, – резко прервала десятника девушка, и после секундной заминки более мягко попросила: – Оставь нас, пожалуйста.

Склонив голову, десятник очень неохотно отошел в сторону, оставаясь тем не менее в зоне видимости и явно готовый в любой момент оказаться рядом со своей госпожой.

– Итак, я жду, – напомнил о себе Тармар, когда решил, что пауза затягивается.

Девушка медленно сняла перчатку и вытянула вперед руку. Явно Тармар не сразу понял, чего от него хотят, но через минуту до него дошло, что ему демонстрировала девушка. Лицо воина медленно залила краснота, которая отхлынула, сменившись бледностью. Сообразив, в чем дело, Арант только сочувственно хмыкнул и отошел в сторону, не желая мешать другу и его невесте. Судя по массивному перстню, украшавшему тонкую девичью руку, это была не кто иная, как сама принцесса Таринфа, дочь короля Ронгара Вейменского – Аллеана. А перстень, протянутый Тармару в качестве опознавательного знака, – фамильная драгоценность его семьи, переданная королю Ронгару в честь помолвки с его дочерью. Теперь эта самая дочь находилась прямо перед бесстрашным воином, а тот не знал, куда себя девать от смущения и осознания нелепости ситуации. Кое-как собрав разбежавшиеся мысли в кучку, Тармар выдавил из себя вопрос:

– Скажите, а ваш отец знает о том, что вы сейчас находитесь здесь?

– Ну-у, скажем так, не совсем.

– Как это понимать: не совсем? Вы что, не поставили его в известность, куда направляетесь?

– Дорогой герцог, ну должна же я была узнать, кого мне прочат в мужья! В конце концов, мне совершенно не все равно, кто это будет. А вы так стремительно удалились из Вассариара, что догнать вас удалось только здесь. Хорошо еще не пришлось скакать до самой границы с Бармингамом. – Аллеана смешно наморщила свой хорошенький носик.

– Ну и что, узнали? – Тармар окончательно справился со своим смущением и теперь иронично смотрел на девушку.

– Что именно? – не поняла Аллеана.

– Ну вы узнали, кого вам прочат в мужья?

– А-а, это… да, вполне. – Девушка окинула оценивающим взглядом молодого герцога. – И, предупреждая ваш следующий вопрос, так уж и быть, отвечу: вы меня не разочаровали.

– Я бесконечно этим счастлив, но теперь вынужден просить вас как можно быстрее отправиться обратно.

– Фи, герцог. Неужели вы заставите меня прямо сейчас садиться на коня и отправляться в обратный путь? Вот так сразу, не отдохнув и не подкрепившись? – Аллеана скорчила жалобное личико.

Судя по выражению лица Тармара, на котором все читалось просто аршинными буквами, была бы его воля, он именно так и поступил бы. Но в сложившихся обстоятельствах действительно было бы верхом глупости отправлять в путь уставших воинов. Поэтому Тармар скомандовал привал, а сам галантно протянул руку принцессе, помогая ей подняться. Заметив, что разговор окончен, к ним моментально подскочил десятник Нергон, который засуетился вокруг Аллеаны не хуже доброй старой няньки. Посчитав, что с таким помощником Аллеана ни в чем нуждаться не будет, Тармар поспешил откланяться. Найдя Аранта около раскидистого куста, он схватил его под руку и потащил за собой в глубину леса.

– Тармар, дружище, что мы так несемся, словно спасаемся от какой-то напасти? – Посмотрев на перекошенное лицо друга, Арант рассмеялся: – Кажется, я даже знаю, что это за напасть!

– Ты ничего не понимаешь! Это же моя невеста!

– Да я уже давно все понял.

– Откуда?

– Тармар, да ты что? Ты же при мне передал кольцо для своей невесты в знак вашего обручения! И тогда ты к этой идее спокойнее отнесся, чем сейчас, когда увидел ее воочию. Только я не совсем понимаю, к чему такое трагическое выражение лица? Аллеана – девушка очень даже симпатичная и неглупая. Неплохо физически развита, разбирается в воинском искусстве, смелая и упрямая. Думаю, именно такая жена тебе и нужна.

Тармар удивленно поднял брови.

– Ты что, и вправду так думаешь?

– Ну да. А что, она так тебе не понравилась, что ты готов бежать и спасаться от нее сломя голову?

– Да в общем нет. – Немного помолчав, Тармар добавил: – И ты, наверное, прав. Она действительно очень симпатичная.

– Ну так в чем дело?

– Не знаю. Вот никогда ничего не боялся, а здесь увидел ее и даже оробел.

– Э-э, да ты никак влюбился! – Арант, смеясь, хлопнул друга по плечу.

– Да ты что! – возмутился Тармар. – Просто немного растерялся, узнав, что это моя будущая жена.

– Ну-ну. Если ты уже немного пришел в себя, то, может быть, вернемся, а то ты так несся, что нам придется еще с полчаса возвращаться.

К тому моменту, как друзья вернулись, на небольшой полянке, чуть в стороне от старой дороги, царил полный порядок. Лагерь разбит, весело трещат костры, а по поляне плывет запах жареного мяса, и ничто не напоминает о разыгравшемся совсем недавно сражении. Трупы разбойников куда-то все убрали, а раненых перевязали. К счастью, никто в караване серьезно не пострадал, и сейчас охранники сидели около костра, делясь своими впечатлениями от скоротечного боя.

Заметив Аллеану, сидевшую около костра в окружении воинов из своего десятка, Тармар спросил у Аранта:

– Слушай, как же мне ее отправить теперь обратно? Ведь если с ней что случится по дороге, король Ронгар мне этого никогда не простит!

– Да не переживай ты так! В конце концов, воины ее десятка очень неплохо подготовлены. К тому же если ты так сильно переживаешь, отправь с ней половину наших охранников. До деревни, где у тебя назначена встреча с первым пополнением, осталось совсем немного, и в случае засады мы с Вихрем всегда тебя предупредим. Надеюсь, ты теперь доверяешь чутью моего коргала?

– Да я и раньше не сомневался в твоих словах. Просто в этом должны были убедиться все остальные. Ну ладно, думаешь, половины наших охранников хватит?

– Хватит. Не переживай ты так. А сейчас пойдем, перекусим, а то все без нас съедят, и останемся мы голодными.

Глава 20

– Ну что, ученица, готова? – Магистр Джулиус испытующе смотрел на меня.

Вот уже второй час он меня мурыжил в этом зале, где все стены были выложены из какого-то суперпуперкамня, очень стойкого и легко поглощающего направленную магию. Благодаря именно ему мы до сих пор не разнесли несчастную Академию по камушку, обмениваясь атакующими заклинаниями. К концу второго часа я уже начала конкретно уставать, в то время как Магистр оставался свеж и бодр, как в самом начале урока. Причем если сам Магистр Джулиус направлял на меня хорошо продуманные заклинания, пусть и не самого высокого порядка, то я порой не могла даже предугадать, что получится после моих экзерсисов. К примеру, после одного из моих магических посылов Магистра окатил ледяной душ из ведра, введя его в ступор от такой атаки. В другой раз вместо роя рассерженных пчел я бомбардировала своего Учителя целой горой желтых роз, завалив его ими с головой.

– Лика, мне, конечно, лестно, что ты так ко мне относишься, но если у тебя вдруг появилось желание сделать мне приятное, то хотя бы выбирай цветы без колючек. – Выбравшись из цветочной кучи, Учитель рассматривал свои руки сплошь в кровоточащих царапинах, а я в ужасе смотрела на его не менее живописно разукрашенное лицо.

Конечно, не все было настолько плохо, и в моих атаках также присутствовали и более «убойные» заклинания, такие как фаерболы (правда, не очень большие, зато их было много), Воздушный Кулак, Ветряная Мельница (это заклинание я вычитала в учебнике) и много всего другого. Лучше всего у меня получалась защита. Мои щиты не мог пробить даже Учитель, постепенно усиливая напор и все время изменяя атакующие заклинания. Но я пока стойко держалась и за свою бренную тушку на наших занятиях могла быть абсолютно спокойна. Магистр Джулиус предложил вести обучение таким образом, что мое учебное время делилось строго пополам. В первой части практических уроков я отрабатывала уже хорошо известные и прописанные в учебниках заклинания, а во второй части шла сплошная импровизация. И вот здесь-то меня и поджидали различные казусы, за которые приходилось порой краснеть и подолгу убираться в зале (например, когда вместо тропического ливня с потолка стала сыпаться живая рыба, завалив весь пол в зале). Правда, хозяйственные домовые были вовсе не против такого расширения ассортимента Академической столовой и теперь после каждого практического занятия встречали меня в коридоре с немым вопросом в глазах.

– Ладно, на сегодня, пожалуй, закончим с практикой и перейдем к теории. Надеюсь, ты выучила заданное тебе на сегодня? – Одним движением руки Учитель навел порядок в зале, сделав его девственно чистым.

Вот бы мне так! А то после занятий приходится шваброй орудовать, ну никак заклинание чистоты мне не удается. А Магистр только ухмыляется и приговаривает: «Тренируйся руками, если нормально свой Дар применить не можешь». Аж злость берет!

Вздохнув, я открыла толстую тетрадь, уже наполовину исписанную разными формулами и пентаграммами. С начала моего персонального обучения прошло всего лишь три месяца, а я уже забыла, когда в последний раз нормально отдыхала с друзьями. Да какой там отдых – я элементарно выспаться теперь не успеваю. Нет, я, конечно, не пожалела о том, что у меня появился, так сказать, личный Учитель, но как же это тяжело оказалось. Не знаю, всем ли так несладко приходится в ученичестве, но у меня создалось впечатление, что я попала на полигон. А из меня за самый короткий срок решили сделать крутую коммандос, которую при необходимости можно запустить даже в космос. Причем Учителя не удовлетворяло простое заучивание и воспроизведение заклинаний, указанных в учебниках, нет, он требовал от меня поиска своего пути. Практически к каждому более-менее серьезному заклинанию он предлагал поискать свой путь, постараться его усовершенствовать или как-то изменить. Хорошо еще, что вся моя предыдущая жизнь была просто насыщена различной информацией, которая сопровождает сейчас каждого современного человека, живущего в мегаполисе, и мой мозг научился справляться с ней, отсеивая ненужное и задерживая в памяти только интересное и необходимое. Именно эта моя особенность в свое время привела в полный восторг Магистра Джулиуса, сразу же решившего использовать это на полную катушку, завалив меня новыми учебниками и заданиями. Честно говоря, я уже практически перестала посещать общие уроки, появляясь только на тех, которые мне придется сдавать на экзамене в качестве обязательной программы. Первое время ребята еще как-то пытались меня растормошить и вытащить на вечерние посиделки, но после того, как я пару раз там просто засыпала, несмотря на всеобщее веселье, шум и гам, меня оставили в покое. Время от времени я еще находила в себе силы поинтересоваться делами у ребят, и их успехи меня неизменно радовали.

Лешек наконец поборол свою боязнь и нашел общий язык с сокурсницами. Более того, даже стал в некотором роде негласным лидером своего факультета и сейчас существовал на вполне приличных условиях, помогая девушкам с выполнением практических заданий, а они в свою очередь баловали его чем могли, порой притаскивая прямо в студенческую комнату всякие лакомства. Он даже немного поправился и теперь на каждый факультатив очень тщательно готовился, расчесывая свои волосы и заплетая косичку из немного подрезанной, но остававшейся длиннее всех остальных пряди.

У Грагита и Драрга дела обстояли попервоначалу не так хорошо, пока до Магистра Мерфиуса не дошло, в чем здесь дело. На занятиях, когда ребята работали вместе, так сказать в паре, пытаясь достичь похожего результата (как в том случае, когда главной задачей было приготовить завтрак), у них все получалось в самом лучшем виде и порой даже в обход всех ранее известных законов, каждый раз поражая преподавателя. Зато, когда они по какой-то причине разлучались или старались выполнить полностью противоположные задания, результат был более чем удручающий, а точнее сказать, никакой. Проведя несколько экспериментов, Магистр Мерфиус с удивлением и искренним восторгом обнаружил, что получил в свое распоряжение уникальную пару, дополняющую друг друга, – будущую Пару Мастеров. Дело в том, что такие Мастера встречаются крайне редко, настолько редко, что всех их можно перечислить по пальцам за все время существования Тарагона. Это обуславливалось различными факторами, которые не всегда складывались удачно для их появления. Вот только несколько основных факторов: несомненная предрасположенность и талант именно к работе мага-артефактора, дружба и доверие между двумя Мастерами-магами, умение работать в «связке» и взаимодополняющие друг друга внутренние магические способности обоих Мастеров. Редкое и практически невероятное сочетание всех этих составляющих делало появление подобной Пару Мастеров просто уникальным случаем. За все время существования Академии было только два случая выпуска подобных Мастеров, и то лишь об одной паре можно было сказать, что она состоялась, так как вторая распалась в течение первого же года совместной работы. Не смогли два мага сработаться и поделить выручку от своих уникальных артефактов, разругавшись в пух и прах. Наши же друзья очень хорошо дополняли друг друга, никогда не ругаясь и даже практически не споря друг с другом. Так что для Грагита и Драрга теперь также был разработан специальный курс обучения, обещающий (по словам Магистра Мерфиуса) сделать из них просто непревзойденную Пару Мастеров!

Бедному Дакку пришлось клятвенно заверять Магистра Гробикуса в том, что он честно упокоил сбежавшую руку (я лично присутствовала при этом и, как китайский болванчик, постоянно кивала, подтверждая каждое слово Дакка). В качестве доказательства мы предъявили горстку пепла, оставшуюся после сгоревшей руки и аккуратно сметенную Дакком в бумажный кулечек. Судя по тому, что Магистр Гробикус перестал донимать Дакка, анализ и идентификация останков руки прошли успешно. Вот только в последнее время по Академии поползли слухи о том, что из комнат стали пропадать личные вещи, а несколько студенток видели какое-то непонятное и неприкаянное привидение очень маленького размера, которое к тому же еще и сильно щиплется. Но, так как эти девчонки были общепризнанными сплетницами, на их слова почти никто не обратил внимания, а мы с друзьями предпочитали помалкивать и лишний раз не привлекать к себе ненужного внимания.

Сам Дакк постоянно морщился, стонал и жаловался на свои уроки, но Магистр Гробикус был от него в полном восторге, так как вся нежить буквально боготворила нашего вампира, предпочитая моментально откликаться на его призыв и ходя за ним по пятам. Вот только с упокоением у Дакка были некоторые проблемы. Ему никак не удавалось полностью ликвидировать последствия своего магического вмешательства, и вся нежить, поднятая из своего вековечного сна или призванная из-за грани нашим другом, никак не желала покидать этот мир, цепляясь за него всеми своими конечностями.

Однажды Дакк пришел ко мне за советом и выглядел при этом настолько странно, что я даже начала серьезно беспокоиться, так как никогда еще не видела его в таком состоянии. На мой вопрос, что случилось, он долго молчал, переминаясь с ноги на ногу, никак не решаясь озвучить то, что его так беспокоило. Наконец Дакк набрался решимости и, сунув руку в карман, вытащил оттуда жестом фокусника какое-то существо. Когда я пригляделась, то только ахнула. На раскрытой ладони вампира удобно устроился самый настоящий маленький чертик с длинным хвостиком с кисточкой на конце, небольшими рожками и острыми копытцами. На его умильной мордашке хитро поблескивали черные бусинки глаз, которые в данный момент изучающее рассматривали меня.

– Дакк, откуда у тебя взялся черт? – Я не знала, как это существо называется на Тарагоне, а потому назвала его так, как привыкла в своей реальности.

Судя по всему, для маленького чертика это явилось полной неожиданностью, так как он даже плюхнулся на свою попку, от волнения прикусив кончик хвоста.

– Откуда ты знаешь мое кодовое название? – вместо Дакка, не успевшего и рта раскрыть, вопросом на вопрос мне ответил сам чертенок. Голос у него оказался вполне приятный, хоть и немного писклявый. – Может, ты еще и знаешь, как это расшифровывается? – Теперь в глазах у чертика появилось какое-то напряжение.

– Вот этого я сказать не могу. Может быть, ты мне сам скажешь? – Я с интересом посмотрела на чертенка, и в какой-то момент мне показалось, что он испытал облегчение.

– Ну хорошо. Так уж и быть, я объясню. ЧЕРТ – это «ЧЕстный Рабочий Трудяга». На небольшое несоответствие в буквах можешь не обращать внимания. – Чертик гордо расправил плечи.

Услышав такое объяснение, я не смогла сдержать откровенного смеха, прекрасно помня все те легенды и сказки о хитрых чертях, которые в таком изобилии присутствуют в моем мире. Самое интересное, что на Тарагоне о чертях вообще ничего не знают. По крайней мере, наш вампир с самым серьезным видом слушал разглагольствования чертика, который начал плести россказни о своем героическом происхождении. Все, что тот ему рассказывал, восхваляя себя любимого, Дакк воспринимал за чистую монету.

– Дакк, ты зачем его призвал? Немедленно избавься от него и отправь обратно! – я бесцеремонно прервала чертика, обращаясь к Дакку.

– Лика, я не его призывал. Просто у нас на уроке было задание вызвать сущность из подмира. Я и постарался сделать все, как нам объяснял Магистр Гробикус. Только вместо нормального дэва у меня появился вот он. И обратно уходить никак не хочет. Он говорит, что его там обижают. – Дакк посмотрел на меня глазами побитой собаки, у которой отнимают последнюю косточку.

– Дакк, ты кого слушаешь! Это же самый натуральный проходимец! И учти, чем больше он здесь сделает гадостей, тем выше это зачтется ему дома. В общем, ничего хорошего от этой ходячей неприятности не жди.

При этих моих словах внимательно слушавший чертик сузил глаза и буквально начал меня сканировать. Видимо, он не ожидал, что наткнется здесь на кого-то, кто настолько хорошо знает чертей.

– Лика, а может, ты ошибаешься? – робко предположил Дакк, а чертик воспрял духом и зло на меня посмотрел.

– Конечно, ошибается! – Чертик состроил умильную гримасу, давя на жалость. – Не отсылай меня обратно, я стану для тебя самым лучшим другом. Я совсем не такой, как она говорит. И вообще, я еще очень маленький, и меня можно перевоспитать. Я могу стать хорошим! Дакк, возьми меня на поруки! – Чертик умоляюще протянул маленькие ручки к растерянному вампиру и пустил слезу.

– Ну ты и артист! – не могла я не выразить восхищения актерскими способностями маленького хитреца, тем более что даже меня пробрало, несмотря на весь мой здоровый скептицизм. – Не поддавайся, Дакк. Будь же мужчиной!

– Я не могу, – одними губами сообщил мне Дакк, и я поняла, что он ни за что не отправит чертика обратно, пока не станет слишком поздно. А то, что даже такой маленький и на вид совершенно безобидный чертик может доставить массу неприятностей, я ничуть не сомневалась. Припомнив все, что когда-нибудь слышала или читала о чертях, я решила подстраховаться по максимуму.

– Ну что ж, если ты остаешься, то должен принести клятву верности своему хозяину – Дакку. И учти, только на этих условиях ты сможешь остаться здесь. В противном случае я лично приму участие в твоей отправке домой, несмотря на то что Дакк – мой друг и желает оставить тебя здесь. К тому же очень хотелось бы быть уверенной, что никому из нашей компании ты не причинишь вреда.

– А вас много? – осторожно поинтересовался чертенок.

– Не очень, – обнадежила его я. – Всего пятеро, включая твоего будущего хозяина – Дакка. Ну что, будешь клясться?

– Буду! – тяжело вздохнул чертик. – Но ведь это условие касается только моего хозяина и вас, его друзей?

– Ну-у, в общем, да. Если, конечно, у него не появятся еще друзья.

– Это я могу взять на себя и уверяю, что новых друзей у него не появится! – самоуверенно заявил чертенок, заметно повеселев.

– Это еще почему? – внимательно прислушивающийся к нашей беседе Дакк наконец-то вставил свое слово.

– Я имел в виду, что буду очень строго следить, чтоб друзья были самыми настоящими и никак иначе. Сейчас так много всяких проходимцев, только иноровящих влезть тебе в душу и завоевать доверие, – выкрутился чертяка. – Ну что, будем считать дело улаженным? Тебя, насколько я понял, зовут Лика, может, уже пойдем знакомиться с остальными? Должен же я знать свое окружение! – чертенок предвкушающе потер лапки.

– А ты ничего не забыл? – Я скептически посмотрела не чертенка. – А как же клятва?

– Ах, кля-атва… а я думал, вы уже и забыли, – поскучнел чертик.

– Давай, давай! И учти, если не придет подтверждение свыше, что твоя клятва услышана и принята, я ее засчитывать не буду. Так что подумай, прежде чем что-то скажешь. – Припомнив, что сегодня я зачем-то экипировалась по полной программе, за исключением арбалета, достала один из кинжалов с изображением дракона, плюющегося огнем. – Могу одолжить свой ножичек. – Я протянула чертику свой кинжал.

– Зачем еще? – с подозрением покосился на меня чертенок.

– Ну как зачем? Принесешь клятву на крови. Тебе же нужно будет чем-то пальчик проколоть? – невозмутимо пояснила я.

– Грамотная какая нашлась! А у тебя антисептик есть? А вдруг я заражусь чем-нибудь, кто меня лечить будет? Здесь же средневековье какое-то, только огнем и магией лечат, а на меня магия не действует! И вообще, откуда ты такая взялась? Между прочим, проход в этот мир для нашего АДДа, то есть Агентства Добрых Дел, только сейчас открылся, так что ты по определению не можешь знать о нас так много. Я вообще – первый, кто сумел сквозь эту несчастную щель просочиться, и то только потому, что маленький еще.

Я слушала эти откровения с открытым ртом. Особенно меня сразило наповал название места, откуда прибыл наш чертик. Это же надо так АД обозвать! Никогда бы не догадалась!

– Ладно, хватит разглагольствовать. Либо приноси клятву, либо проваливай обратно в свое Агентство. Незачем нам голову морочить. – Я поиграла ножичком перед носом чертика.

– Ладно, твоя взяла! – Насупившись, чертик начал очень быстро что-то лепетать и сразу же получил от меня щелбан (правда, не сильный, а то его бы просто снесло с ладони Дакка). – Ты чего дерешься? – возмущенно завопил он.

– Хватит прикидываться! Мы должны понимать все, что ты говоришь, а то мало ли что ты там лепечешь себе под нос.

Тяжело вздохнув, чертик начал все заново, уже никуда не торопясь. Я внимательно слушала, стараясь не пропустить ничего и анализируя все сказанное. Хорошо, что в бытность мою начальником отдела приходилось штудировать договора, вникая в каждое слово. Сейчас мне это очень пригодилось, и, пару раз услышав расплывчатую формулировку, я скептически поднимала бровь, а чертик спешил сразу же исправиться. По окончании пространной клятвы я подсунула ему свой нож, и чертик автоматически им воспользовался, кольнув себе палец.

– Ай, больно как! – Чертенок изумленно воззрился на мой ножик, только сейчас озадачившись его более подробным изучением. – А что, ничего попроще не было? Зачем же мне такой раритет против нечисти предлагать? Я же так и конечности лишиться мог! – В этот момент маленькая капелька черной крови медленно скатилась с пальца и упала на землю, вслед за тем раздался грохот, сверкнула молния и вокруг разлился запах озона, словно перед началом грозы. – Ой! – Чертенок и сам не ожидал такого эффекта, а потому от неожиданности даже плюхнулся на пятую точку. – Что это было?

– Как что? – усмехнулась я. – Твоя клятва была услышана и принята. Поздравляю! Теперь если ты ее нарушишь, то сам первый же и пострадаешь. – Я откровенно веселилась, глядя на обескураженную мордашку чертика. – Здесь тебе не там, здесь совсем другой мир и другие законы, так что привыкай к новым условиям. Ладно, Дакк, забирай своего подопечного и пошли к ребятам, знакомить нового члена команды. Очень советую особо никому его не показывать, а то не все правильно поймут.

Понятливо кивнув, Дакк спрятал чертенка в карман.

Ребят мы встретили на нашем излюбленном месте – в беседке. Вытащив чертика из кармана, Дакк представил его:

– Знакомьтесь, это… – задумавшись, Дакк посмотрел на чертика.

Правильно поняв его затруднения, тот встал на копытца и, поклонившись с достоинством, представился:

– Василий, можно просто Вася!

Весело что-то обсуждавшие ребята сейчас сидели, словно воды в рот набравши, и с изумлением глядели на маленького чертика.

– А он настоящий? – наконец не выдержал Драрг.

– Самый что ни на есть! – уверила его я.

Протянув руку, гном захотел лично в этом убедиться и потрогать чертенка.

– Но-но-но, попрошу без рук!!! – Чертик с силой хлестнул хвостом по протянутой руке гнома.

Пришлось вводить ребят в курс дела, попутно рассказывая о чертях байки и сказки, которых в моем мире великое множество. Ребята слушали, затаив дыхание. Даже чертик Вася увлекся и в некоторых местах перебивал меня, поправляя.

– И что, после всего этого вы его решили оставить? – Грагит смотрел на нас с Дакком как на временно лишившихся разума.

– Думаю, что ничего в этом страшного нет, раз Васька принес нам клятву. К тому же Дакк пока еще не умеет отправлять обратно вызванных им сущностей.

– Надеюсь, Дакк больше никого не будет вызывать оттуда? А то мы скоро будем похожи на передвижной зверинец. – Лешек скептически смотрел на смущенного вампира.

– Ну раз такое дело, предлагаю всем сходить в академический трактирчик и немного подзаправиться, а то я уже что-то проголодался. – Предложение Драрга было принято на «ура», и все отправились давно протоптанной и знакомой дорогой. Васька периодически высовывался из кармана Дакка и с любопытством крутил головой, разглядывая окрестности.

Расположившись за угловым столиком, мы сделали заказ, и, пока его дожидались, я тихонько прислушивалась к болтовне, царящей вокруг. Сегодня здесь было необычно многолюдно и шумно. Народ явно был чем-то очень взволнован и обсуждал какие-то животрепещущие новости.

Парочка ребят старшего курса обучения за соседним столом:

– А ты слышал, что с завтрашнего дня в Академии объявят специальный режим, при котором отменят все пропуска в город?

– Да откуда ты это взял?

– Знакомых правильных нужно иметь!

Две подруги с Факультета Предсказателей:

– Ты представляешь, что в городе творится?

– А что творится-то?

– Кошмар! Убийство за убийством, и все магическим способом. Вот недавно какого-то купца убили. И никто не может разобраться, как это делается! Какая-то магия Хаоса!

– Вот ужас-то!..

Все остальные разговоры так или иначе крутились вокруг этих тем, и я решила просветить ребят о том, что умудрилась подслушать. Оказалось, что кое-какие слухи уже давно гуляют по Академии, но на них никто особенно не обращал внимания.

– А что, насчет смерти купца это правда?

Мне как-то не верилось в то, что в Вассариаре начало происходить что-то настолько нехорошее.

Драрг легкомысленно махнул рукой:

– Да вроде бы. А что ты так переполошилась? Ты же говорила, что твой знакомый купец уехал куда-то по торговым делам.

– Ну да. Вроде бы уехал, – неуверенно подтвердила я, терзаясь нехорошими предчувствиями.

Заметив мое беспокойство, а может быть, почувствовав, что я нервничаю, Дакк поднялся со своего места.

– Подожди немного, сейчас я все узнаю. – Высмотрев кого-то, он начал протискиваться к дальнему столику, занятому шумной компанией.

Пока не было Дакка, официантка принесла нам заказ, и все с удовольствием принялись за еду. Придвинув к себе тарелку с тушеной бараниной, я вяло стала ковыряться в ней, в нетерпении ожидая возвращения Дакка.

– Лика! – Рука Дакка неожиданно опустилась мне на плечо. Ума не приложу, как он умудрился подойти незамеченным? Видимо, я слишком задумалась и пропустила его приход. – Лика, мне очень не хочется тебе говорить, но… – Дакк красноречиво замолчал, а у меня замерло сердце в груди. – Это он, Лика, это Махлюнд! – Заметив мое состояние, он начал меня успокаивать: – Лика, ты не расстраивайся, может быть, это еще и не правда…

Я слушала Дакка и не могла поверить в его слова. Чтоб милого толстячка, который так хорошо относился ко мне, словно к своей дочке, вдруг не стало? Этого просто не может быть! Резко отодвинув тарелку, я выскочила из-за стола и понеслась к воротам.

За моей спиной послышался шум и проклятия гнома, так и не успевшего как следует поесть, но я уже ни на что не обращала внимания.

– Лика, ты куда? Твой пропуск в город сейчас не действует, остановись! – Дакк пытался меня вразумить, но это было нереально. Я во всем должна была убедиться сама!

Сквозь защиту, поставленную на ворота, я проломилась, даже не почувствовав ее, и только краем глаза заметила скользящую рядом размытую тень моего кса-рдона. Проша почувствовал мое состояние и моментально телепортировался ко мне, предпочтя находиться рядом. Я благодарно кивнула ему, не замедляя свой бег и не обращая внимания на шарахавшихся от нас прохожих.

Около дома Махлюнда было тихо и пустынно. Отчаянно заколотив в ворота, я с замиранием сердца ждала ответа. Вскоре мне открыл калитку взъерошенный рыжий Гримка. Только теперь у него уже не было той былой уверенности, а весь его вид скорее напоминал дворовую собаку, внезапно оставшуюся без хозяина и оттого жалкую и неприкаянную.

– Гримка, что здесь случилось? – требовательно спросила я прямо с порога, стараясь отдышаться.

– Ой, госпожа-а-а, горе-то какое! Хозяин наш любимый сгинул. А все маги эти, заколдовали его и погубили-и…

Сердце в груди затрепетало в ответ на эти надрывные вопли. Кое-как мне удалось вытянуть из него, что в день приезда хозяина к нему домой пришел какой-то человек. Они поговорили недолго, и через десять минут тот ушел. А еще через какое-то время в доме послышался хлопок, и выбежавшая на крыльцо повариха заголосила, что хозяина развеяли по ветру. Оказалось, прямо на ее глазах, хозяин вдруг побледнел и с хлопком, словно взорвался изнутри, осыпался на пол горсткой пепла, а к потолку взвился небольшой черный дымок.

Не став больше слушать причитания Гримки, я прошла в дом и постаралась успокоиться, вспомнив уроки медитации. Не сразу, но с третьей попытки мне это удалось, и я с удивлением увидела черные жгуты, сворачивающиеся в спирали и густо оплетающие гостиную комнату. Они, словно змеи, ползли по полу, поднимаясь по стенам, и с каждым мгновением их становилось все больше и больше. Ни о чем подобном я никогда не слышала и, как с этим бороться, даже не представляла. Мысленно потянувшись к одной из черных «змей», я аккуратно попыталась ее отделить от соседок и сразу зашипела от боли. Прикосновение к черным лентам вызвало резкую боль, словно от ожога. Уже более внимательно я пригляделась к этим лентам и только тут заметила, что в месте формирования нового отростка или в месте нового соединения ленты имеют не насыщенно черный цвет, как во всех остальных местах, а белесо-серый, который через некоторое время меняется на черный. Очень осторожно я дотронулась до вновь образовавшегося соединения, все время ожидая боли, но оказалось, что, пока эти ленты не потемнели, дотрагиваться до них можно, хоть и очень неприятно. Тянулись они, словно резиновые, категорически не желая отрываться друг от друга и так и норовя за что-нибудь зацепиться.

– Как же мне от вас избавиться? – Я задумчиво рассматривала эти жгуты, пытаясь придумать способ выжечь эту заразу.

Идея огня мне пришла в голову сразу же, вот только как ее осуществить, я не совсем понимала. Ведь в реальной жизни, той самой, которой живут самые обычные люди, а не маги, этих жгутов и лент нет и быть не может. Видеть и ощущать их можно только здесь, в астрале, а значит, и избавляться от них нужно именно здесь! Внезапно я подумала: а если посмотреть на огонь через астрал?

Соорудив огненный шар у себя в руках, я с удивлением стала рассматривать его, понимая, насколько разными могут быть одни и те же вещи, в зависимости от того, как на них смотреть. Сейчас этот огненный шар напоминал клубок разноцветных нитей, преимущественно оранжевого, желтого, багрового и красного цвета, которые переплетались друг с другом, постоянно находясь в движении. Постаравшись определить, какая из них отвечает за горение, я ухватила двумя пальцами светло-желтую (почти белую) нить и тихонько потянула за нее. Несмотря на то что этот шар был создан мной и никогда до этого времени огонь не доставлял мне никаких неприятностей, сейчас пальцы ощутимо покалывало. Привязав конец огненной нити к жгуту, я нагнала в нее дополнительно своей энергии и выпустила на свободу. Что тут началось! Жгут словно взбесился, пытаясь вырваться и освободиться от моей желтой нити, которая повела себя словно живая огненная змейка, с огромным удовольствием начавшая обвивать жгут, нанизываясь на него плотными кольцами и неумолимо продвигаясь вперед. Я стояла и смотрела за тем, как составляющая огня очищает помещение, сжигая черные жгуты чужой враждебной магии, и только когда последняя черная лента исчезла, поглощенная разросшейся огненной змейкой, я тихонько позвала ее обратно, обещая возвращение домой, в свою стихию. Змейка моментально послушалась и нырнула в клубок подруг по стихии, после чего я спокойно смяла огненный шар. Еще раз окинув взглядом комнату, я вынырнула из астрала.

– Прости, Махлюнд. Это все, что я смогла сейчас сделать для тебя. Но я обещаю, что обязательно найду тех, кто виноват в твоей гибели.

С такого знакомого двора я выходила совершенно другим человеком, в котором поселилась какая-то мрачная уверенность в своих силах. Более того, теперь у меня появились личные счеты к последователям Ордена Хаоса, а то, что в доме Махлюнда была использована именно их магия, я уже не сомневалась. Рыжий Гримка, встретив меня на крыльце, замер в испуге, широко открыв глаза. Сквозь тонкий шелк рубашки разгорался и пульсировал медальон, сигнализируя о том, что во мне наконец-то проснулась Хранительница Тарагона.

Светлана Кузнецова ХРАНИТЕЛЬНИЦА И ОРДЕН ХАОСА

ПРЕДИСЛОВИЕ

Столько всего уже произошло, что стоит, наверное, немного освежить память. Начнем с того, что зовут меня Лика и мне двадцать пять лет. Бывшая москвичка и бывшая начальница отдела в одной не очень большой фирме. Получив долгожданный отпуск, поехала с друзьями в лес по грибочки и перенеслась в другой мир. Теперь я Хранительница и мое предназначение — спасти Тарагон^[23] (так называется этот мир) от возможной экспансии тварями из другой реальности, вызванными последователями ордена Хаоса.

Чтобы уцелеть здесь, мне пришлось поступить в Академию Колдовства и Магии и выбрать себе персонального учителя. Правда, один учитель у меня уже был — самый настоящий дракон. И вот именно он и порекомендовал мне обзавестись еще одним учителем, который смог бы поднатаскать меня в области магии. Ну я и выбрала себе ни много ни мало — заместителя ректора Академии! Между прочим, очень милый дядечка оказался.

Не знаю, смогла бы я справиться со всем, что на меня навалилось, если бы не друзья. Молодой вампир Дакк, маленький леший Лешек, драгол^[24] Грагит, сын Подгорного короля гном Драрг и легендарный кса-рдон^[25] Проша составили самую необычную команду за все время существования Тарагона! Прошу прощения, забыла еще кое-кого, не так давно присоединившегося к нашей команде — маленького чертика Ваську (проказник, каких поискать!).

Ну вот вкратце и все, а кто хочет узнать подробности, советую начать с самого начала этой запутанной и невероятной истории.

ГЛАВА 1

С того памятного дня, когда я побывала в доме у знакомого купца Махлюнда, прошел уже месяц. И весь этот месяц со мной творилось непонятно что. Ночами меня мучили кошмары, когда сознание погружалось в водоворот, а перед глазами начинали с бешеной скоростью мелькать то ли картинки, то ли слайды, то ли еще черт знает что. Словно в меня на сумасшедшей скорости загружают целые тонны информации, как при копировании в персональный компьютер. По утрам я просыпалась вся измученная и совершенно не отдохнувшая, а под глазами залегли черные круги. С недавних пор от меня старались все держаться подальше, особенно однокурсники, которые после одного очень неприятного случая стали даже побаиваться, за глаза называя Бешеной Ведьмачкой.

А случилось все на прошлой неделе, когда я плелась на очередной урок с больной головой и с о-очень плохим настроением. Около входа в учебный корпус меня угораздило наткнуться на красотку нашего курса и к тому же жуткую стерву из аристократической семьи — Натиль Панадис, стоявшую там в окружении своих подружек. Заметив меня, в гордом одиночестве топающую на урок, она встрепенулась и загородила дорогу.

— И куда это ты торопишься, маленькая Замарашка? Неужели тебя еще не отчислили?

Решив не связываться со спесивой богачкой, я попыталась обойти ее, но она ни за что не захотела отпускать возможную жертву просто так. С ехидной ухмылкой красотка сделала шаг и вновь оказалась передо мной, загораживая проход.

— Слушай, у меня нет никакого желания с тобой спорить. Так что пропустила бы ты меня по-хорошему, — поморщившись от головной боли, я посмотрела на Натиль, все еще надеясь, что она одумается и отойдет в сторону.

— А то что? Да что ты можешь мне сделать без компании своих убогих защитничков? — Заметив, что я не делаю ни одного движения и даже не огрызаюсь, она настолько распоясалась, что с выражением брезгливости на красивом лице решилась дотронуться до меня своим изящным пальчиком и приподнять мой подбородок. — И что в тебе парни находят? Всего-то и есть, что необычный цвет волос, а так самая обыкновенная посредственность!

Вот этого ей делать и говорить явно не следовало! С детства не люблю, когда кто-то прикасается ко мне против моего желания. К головной боли добавилось чувство злости, начавшее захлестывать меня огромной волной, поднимаясь откуда-то из глубины. Я почти физически чувствовала, что еще чуть-чуть, и уже не смогу сдерживаться. Видимо, что-то такое отразилось на моем лице, так как Натиль внезапно побледнела и как-то неуверенно отступила в сторону, со страхом глядя на меня. Как потом мне рассказали, после слов этой богатой аристократки мои глаза загорелись зеленым светом, а по волосам с заметным потрескиванием стали пробегать искорки, напугав всех девчонок до колик и заикания. К тому же выражение моего лица было далеким от благодушного. В общем, разбежались они все от меня, как от прокаженной, а я кое-как привела свои нервы в порядок и, постепенно успокоившись, пошла на урок. Знакомые ребята-однокурсники потом долго интересовались, что это за заклинание такое и где я его умудрилась вычитать, чтоб глаза по желанию могли загораться таким зловещим светом, и нет ли у меня в родне каких-нибудь монстров? Пришлось от всех отмахиваться и срочно придумывать всякую чепуху, типа того, что это фамильная черта и я не имею права разглашать семейные тайны. Ребята расстроились, но постепенно отстали, а кличка прилипла, и теперь меня никто иначе не называл. У друзей и приятелей это было вроде дружеской подначки, а у недоброжелателей — нечто ругательно-оскорбительное. Правда, был и один большой плюс: теперь задевать меня побаивались, не рискуя нарваться на какое-нибудь еще «фамильное» заклинание с неизвестными последствиями.

Примерно в это же время на одном из персональных уроков мой учитель Джулиус как-то поинтересовался:

— Лика, что с тобой происходит? Ты совершенно не слушаешь меня и вместо вдумчивых и проработанных заклинаний пытаешься ответить чисто интуитивно. К тому же твоя сила в последнее время слишком уж возросла, и если ты и дальше станешь так разбрасываться чистой энергией, то кто-нибудь может серьезно пострадать. Я уж не говорю о том, что после каждого занятия с тобой мне приходится чуть ли не заново восстанавливать тренировочную площадку.

— Учитель, честно говоря, я и сама не знаю, что со мной творится. У меня такое ощущение, что в последнее время ко мне поступает слишком много информации, причем не во время уроков, а во время сна. Каждую ночь огромная воронка затягивает меня, и перед глазами начинают мелькать с бешеной скоростью цветные картины. Только вот что там происходит — я не могу понять, слишком уж быстро все случается. А по утрам я встаю с сильной головной болью и совершенно не выспавшаяся. Словно я не отдыхала, а всю ночь вагоны с цементом разгружала. Может быть, дело именно в этом? — Я смотрела на учителя в ожидании ответа. Ведь все это были лишь мои догадки, а сути происходящего я никак не могла понять. Одно было неоспоримо — я менялась! Менялась внутренне и, как теперь выясняется, даже в какой-то степени внешне (хорошо еще, что эти изменения проявлялись только при сильном волнении, а то был шанс, что в одно прекрасное утро я просто не узнаю саму себя в зеркале).

— Хм-м, Лика. Все, что ты мне рассказала, действительно очень серьезно, и я могу только выдвинуть свои предположения, пусть они и кажутся мне вполне вероятными. Дело в том, что никем и никогда еще не изучалось и тем более нигде не описывалось воздействие такого артефакта, как медальон Хранительницы, на его носителя. Возможно, что именно сейчас по какой-то причине медальон решил ускорить твое обучение. Отсюда и резкое возрастание не совсем контролируемой силы, и усталость от чрезмерной нагрузки на мозг, и раздражение. Давай немного изменим наши занятия и сконцентрируемся на снятии напряжения и внутреннем контроле. Думается, именно это для тебя в данный момент будет наиболее важным. А пока… — Учитель сделал несколько пассов вокруг моей головы, и давящая тяжесть в висках постепенно стала уходить, впервые за несколько дней оставляя мне ощущение легкости и пустоты. — На сегодня я занятия отменяю и очень советую тебе постараться немного отдохнуть.

— Но что вы сделали, учитель? — Я с облегчением крутила головой, понимая, что в ней больше нет никаких тяжелых мыслей, буквально пригибающих меня к земле в последнее время.

— Я поставил на твой мозг временный блок. Не знаю, как надолго его хватит, но тебе сейчас это просто необходимо. А то ты и впрямь выглядишь слишком уж измученной, — ободряюще хлопнув меня по плечу, магистр Джулиус покинул тренировочную площадку.

«Да-а, подруга, — сказала я себе, — чувствуется, что твой процессор перегрелся. Как бы не перегорел».

Невесело хмыкнув, я решила последовать совету учителя и отправилась к себе, надеясь воспользоваться моментом и завалиться спать.

До своей комнаты я добралась без проблем, никого по дороге не встретив и не поцапавшись, что за последнее время стало уже даже привычным. Плюхнувшись на кровать, с наслаждением потянулась и закрыла глаза, чувствуя, как проваливаюсь в самый обыкновенный сон, без черных воронок и тяжелых, давящих мыслей. Какое-то время так все и было, и я даже успела немного отдохнуть, но потом картинка резко поменялась, и меня перенесло куда-то далеко в горы, к подножию темного мрачного замка. Вдоволь полюбовавшись на это чудо архитектуры со стороны, мое сознание воспарило и на бешеной скорости понеслось к зарешеченным окнам. Заглядывая в каждое по очереди, я везде видела только пыль и запустение, пока не подлетела к башне. В одном из ее окошек горел слабый огонек. Я осторожно заглянула внутрь. Пришлось некоторое время приглядываться, настолько темно было там. Свет небольшой лучины, стоявшей на столе, не позволял в подробностях рассмотреть достаточно большую комнату, утопавшую в полумраке. Услышав резкий гортанный голос, я в испуге отшатнулась от окна. Но потом сообразила, что сейчас нахожусь в качестве духа или сознания (кому что больше нравится) и увидеть меня никто не может. А потому опять приникла к окну и наконец разглядела в глубине комнаты человека, сидящего около камина в массивном кресле с резными ручками. Это был мужчина явно за пятьдесят, с немного выступающей вперед челюстью и массивным, исчерченным глубокими морщинами лбом. Именно его голос я услышала, а потому сразу стала искать того, с кем он мог бы сейчас разговаривать. Его собеседника, вернее собеседницу, я обнаружила только после того, как она сделала нетерпеливый шаг по направлению к мужчине. Как ни странно, но совершенно чужой, никогда ранее не слышанный мною язык я понимала без труда, а потому приникла к окну, стараясь не пропустить ни слова.

— Мой Лорд, у нас уже практически все готово. Нужна только ваша команда, и последователи ордена выйдут из укрытия, покарав отступников.

— Не надо торопиться. Я столько лет ждал этого момента, все проверил и перепроверил тысячу раз, что ошибка почти исключена. На сей раз осечки быть не должно.

— Осечки и не будет, мой Лорд.

— Тогда скажи мне, вы разобрались с тем, что произошло с нашим медальоном, переданным портному в Вассариаре?^[26] Почему он не сработал так, как был должен?

— Вы и об этом знаете, мой Лорд? — Молодая женщина склонилась в глубоком поклоне, приблизившись вплотную к креслу. — Мы сейчас разбираемся и в ближайшее время сможем дать ответ.

Внезапно мужчина резко взмахнул рукой, и голова женщины мотнулась от сильного удара, а по губе ее потекла тонкая струйка крови.

— Молчать! Как ты смеешь что-то утаивать от меня? Ты еще не забыла, кто твой господин, мразь?

— Простите, мой Лорд, — женщина униженно склонилась, встав перед креслом на колени, — у меня и в мыслях не было что-то утаивать. Просто я посчитала, что такая мелочь недостойна вашего драгоценного внимания.

— А напрасно! Сейчас, на пороге того, что я ждал много лет, любая мелочь может быть достойной внимания. Не позднее чем завтра предоставь мне полный отчет об этом происшествии. И лично проверь, не было ли еще каких-либо странностей или подобных досадных мелочей за последнее время.

— Будет сделано, мой Лорд. — Попятившись, женщина вышла из комнаты, низко опустив голову.

Как только за ней закрылась дверь, мужчина достал из кармана белоснежный кружевной платок и брезгливо вытер руку, после чего бросил его в камин с тлеющими углями. Посидев пару минут в глубокой задумчивости, он внезапно поднял свой взгляд и в упор посмотрел на меня. Испугавшись непонятно чего, я отпрыгнула от окна и, решив больше не искушать судьбу, полетела прочь.

Больше ничего интересного в этом сне не происходило, и я открыла глаза. Долго пыталась понять, где нахожусь. Оказывается, я проспала до глубокой ночи, и сейчас вокруг меня царила непроглядная темнота. Поворочавшись немного, я снова закрыла глаза и на этот раз погрузилась в спокойный сон без сновидений.

Утром я почувствовала себя полной сил и энергии. У меня ничего не болело, и я не понимала, как еще вчера могла злиться на всех и вся. Да-а, вот что значит хорошенько выспаться!

Пока умывалась, вспомнился странный сон про замок в горах, но настроение было настолько хорошим, что я решила не портить его себе и просто отмахнулась от стучавшего на задворках сознания нехорошего предчувствия. Прихватив учебники, я вышла из комнаты на улицу и устроилась напротив входа в нашу общагу, хотя здесь это называется жилым корпусом, и стала ждать, когда появятся ребята. Вскоре показался хмурый Дакк, а из-за него выглядывал заметно округлившийся и сияющий как начищенный самовар Лешек. Помахав им рукой, я крикнула для верности:

— Эй! Дакк, давайте сюда!

— Привет, Лика. Ты как себя чувствуешь? — осторожно поинтересовался Лешек.

— Хорошо. А почему ты спрашиваешь?

— Точно хорошо?

— Да точно, точно!

— Просто с тобой в последнее время стало невозможно общаться, вот он и спрашивает. К тебе же опасно было лишний раз подойти, ты так кидалась на всех, словно готова была загрызть, — пояснил Дакк.

— Ага, а еще друзей своих совсем забыла. Ты хоть помнишь, когда мы в последний раз собирались все вместе? — встрял Лешек. — Ты даже не знаешь, что совсем недавно в Академию приходили родственнички нашего Драрга и требовали вернуть его обратно. Оказывается, наш гномик-то не так прост, как казался. Этот хитрец — наследник клана! А сбежал он практически из-под венца, и теперь разгневанные родственники невесты желают получить обратно своего жениха.

От такой отповеди я даже смутилась. Ничего себе, какие страсти здесь кипят!

— И что, Драрга забрали?

— Щас! Ректор их послал разбираться к своему заместителю, для него это слишком мелко. Вот если бы они пришли с подарками и благодарностями за обучение, тогда да, тогда бы он их принял. А с претензиями — это к заместителю. А заместитель у нас кто? — Лешек сделал паузу. — Заместитель у нас — твой учитель Джулиус Кордел. Как ты думаешь, будет он отдавать одного из лучших учеников Академии, да еще по такому пустяковому поводу, как женитьба? Единственное, на что он согласился, — это разрешить всем первокурсникам выходить в город в выходные дни. Не мог же он выделить одного Драрга, тогда здесь бы уже собралась толпа разгневанных родственничков других учеников.

— Но ведь это может пахнуть дипломатическим скандалом! Если он наследник клана, то гномы могут пойти даже на объявление войны.

— С какой стати? Вот если бы его здесь удерживали насильно, тогда да! Тогда они обязательно полезли бы в бутылку, а так повозмущались маленько, да и отвалили ни с чем. Различные правила и устои гномы очень уважают, и раз такое дело, то будут ждать как миленькие, пока Драрг не закончит Академию. А вот тогда… — Что будет тогда, Лешек досказать не успел, так как появился тот самый наследник клана, явно чем-то очень недовольный.

— Все сплетничаешь? Привет, Лика, рад видеть тебя в добром здравии. Слушай, Лешек, на тебя пагубно действуют занятия в сугубо женском коллективе. Сначала ты начал косичку заплетать, потом обжираться сладостями, а теперь еще и сплетничать начал. Что дальше делать думаешь?

— Да ладно тебе. Должен же я был Лике последние новости рассказать, — начал оправдываться Лешек.

— Угу, а про себя рассказать не забыл? — ехидно поинтересовался гном.

— Это ты о чем? — удивленно спросил Лешек, уже подозревая какую-нибудь очередную гадость со стороны друга.

— Ну как же? — делано удивился гном. — А о твоем романе с рыжей лисичкой — этой милой девушкой Лискаветой! Когда предложение ей делать будешь?

— Не смешно! — отрезал Лешек.

Постаравшись, чтоб перепалка друзей не переросла в ссору, я поспешила спросить:

— Ребята, а почему я Грагита не вижу?

— А он свою ящерку-димфу^[27] ловит. Все! Я больше с ним в одной комнате спать не буду! — заявил гном. — Он всю ночь ворочался и пытался ее поймать, до сих пор вот и ловит.

— Не поняла… — обескураженно произнесла я. — Он что, где-то отыскал живую ящерицу и приволок ее в комнату?

— Ага… только не отыскал, а сделал. Из камня своего удивительного, а теперь ищет ее постоянно, потому как ящерица эта очень шустрая оказалась и все время куда-то сбежать норовит.

— Насколько я знаю, вы вместе эту ящерицу делали, — встрял Дакк.

— Да кто же мог знать, что у него получится ТАКОЕ? — завопил расстроенный гном. — Я-то думал, ну помогу немного другу, пусть побалуется, а он теперь все ночи напролет за ней везде лазает. То под кровать заберется, то орет как оглашенный, что я своим весом ее придавил и сейчас обязательно сломаю, и сгоняет меня с кровати, когда я спать собираюсь. Ну куда это годится, я вас спрашиваю?

Теперь мне стало понятно, отчего наш Драрг такой расстроенный.

— Нашел! Я ее нашел! — На улицу выскочил совершенно счастливый Грагит, что-то бережно прижимая к груди.

— Лика, если ты придумаешь, как от ЭТОГО избавиться, я тебе по гроб жизни благодарен буду, — быстро, пока еще не слышит Грагит, сообщил мне гном.

— Ладно, давай посмотрим, что здесь можно сделать.

— Это вы о чем? — подозрительно поинтересовался Грагит, подойдя поближе и услышав мою последнюю реплику.

— Ни о чем. Вот хочу посмотреть на твое ожившее чудо. Покажешь?

— Смотри! — Грагит с гордостью, какую, наверное, испытывают новоявленные родители, демонстрируя своего новорожденного наследника, вытащил из-за пазухи отполированный камушек, на котором сидела искусно вырезанная ящерка.

Сначала я никак не могла понять, что такого особенного в этой, пусть и отлично, даже гениально вырезанной фигурке. Но когда «поделка» встопорщила свой гребень вдоль спины и несколько раз моргнула, вот тогда меня пробрало.

— Грагит, она что, живая?

— Ну не совсем так. Хотя и неживой ее назвать тоже нельзя.

— А можно я ее потрогаю? — Моя рука против воли потянулась к ящерке.

— Потрогай, только аккуратно, а то она очень хрупкая, — милостиво согласился Грагит.

— Скажи, а ты не боишься ее потерять? — Я осторожно провела пальцем вдоль спины удивительного земноводного.

— Ну-у, очень далеко она убежать не может. Этот камушек и ящерка тесно связаны друг с другом, так как у них родственная структура. Ящерку я сделал из части этого камня, — пояснил Грагит. — Но на небольшие расстояния, например в пределах нашей комнаты, она может убежать и потому постоянно теряется, — огорченно добавил драгол, любовно прижимая к себе свое творение.

— А как себя ведут в природе такие ящерицы? Есть у них какая-нибудь особенность?

— Да в общем-то нет, — пожал плечами Грагит.

— Как это нет? — завопил Лешек. — А их феноменальная преданность дому? — Лешек затараторил, спеша поделиться информацией: — Эти ящерицы живут в каменных норках и отличаются тем, что, выбрав себе домик один раз, до самой смерти живут только в нем. Поэтому, увидев такую ящерку, ты можешь быть уверен, что и через год и через два, вернувшись на это место, сможешь ее встретить. Именно из-за такой своей особенности они стали столь редки. Ведь ящерку так легко становится поймать, зная, где находится ее домик.

— Грагит, так сделай ей из остатков камушка небольшую пещерку, и больше тебе не придется разыскивать свою пропажу по всей комнате. Она сама вернется к себе домой. — Я победно посмотрела на ошарашенного таким простым решением проблемы Грагита.

Растерянно взглянув на меня, драгол вытащил камушек и стал пристально его рассматривать.

— А что, может получиться. Значит, домик говоришь… — Повернувшись к нам спиной и бормоча себе под нос, Грагит умчался, уже весь во власти новой идеи.

— Ты думаешь, это сработает, и ненормальная ящерица больше не будет прятаться в моей постели? — с сомнением спросил у меня гном.

— Откуда я знаю? В принципе идея-то неплохая, может и сработать, — пожала я плечами.

— Если все получится и я смогу наконец-то нормально спать, с меня причитается.

— Разберемся, — отмахнулась я.

— Слушайте, сегодня же у нас выходной и всем полагается увольнительная в город. Может, пойдем прогуляемся? — предложил Дакк.

— А что, это идея! Заодно узнаем, как там дела у нашего знакомого трактирщика. Что-то давненько мы его не навещали. А ведь он нам процент должен. — Я все еще чувствовала себя виноватой за то, что совершенно забросила своих друзей. И то, что после смерти купца Махлюнда я была как в тумане, полностью окунувшись в учебу, совершенно меня не оправдывало. Вот и захотелось сейчас сделать небольшой праздник — погулять по городу и немного побаловать себя и друзей.

— Это, конечно, здорово. Вот только как мы теперь оторвем Грагита от его работы? Он же совершенно невменяемый становится, как только чем-нибудь увлечется. — Гном в раздумье потер лицо.

— Да ладно. Пригрози ему, что если он сейчас никуда не пойдет, то в следующий раз оживлять своих паучков-змеек-лягушек будет самостоятельно. Насколько я помню, у него мечта была сделать что-то такое этакое из камня и вдохнуть в свое творение жизнь. Ну а без тебя — всем ведь известно, что вы парамастера, — у него ничего не получится, — высказался Лешек.

— А что, разве Грагит уже не исполнил свою мечту? — удивилась я, услышав предложение Лешека. — Ведь его ящерка-то сделана из камня, а бегает совсем как живая.

— Это не совсем то, — глубокомысленно изрек Лешек. — Наш Грагит замахнулся на кое-что покруче. Он хочет повторить и даже превзойти своего Мастера драголов, о котором ходят легенды. А ящерка — это так, проба сил, — махнул он рукой.

— Понятно, — протянула я. — Только ты, Драрг, пожалуй, обойдись без угроз. Лучше скажи ему, что, сидя в четырех стенах в Академии, он никогда не сможет исполнить свою мечту. Ведь для этого нужны новые впечатления, эмоции, а на одном месте их взять попросту неоткуда. Так что в его же интересах пройтись с нами по городу. Глядишь, и увидит что-то новое и достойное, что сможет его вдохновить.

— Ладно, попробую. Правда я не уверен, что у меня получится.

— Ну ты же его друг. Вот и постарайся. А мы тебя пока в кафешке подождем. — Махнув рукой Лешеку и вампиру, я направилась в сторону небольшого кафе, расположенного на территории Академии.

В помещении оказалось полно народа, и нам с трудом удалось отыскать свободный столик. Устроившись, я заказала холодного кваса и соленых орешков. С началом учебного года здесь запретили продавать что-либо более крепкое.

Пока мы сидели с ребятами и я вполуха слушала их болтовню, за соседним столиком два студиозуса обсуждали последние новости.

— Слушай, Герк, а правда, что отец нашей Луизы недавно скончался?

— Правда. Только еще поговаривают, что умер он не сам, а ему помогли.

— Да ладно тебе заливать! У них же двор огромный, охраны немерено, кто мог это сделать?

— Я тебе серьезно говорю. И, между прочим, не он один. За последние несколько месяцев было уже несколько случаев такой странной смерти. И что актуально, умирают только богатые, имеющие определенный вес в своей гильдии. И никто не может понять, от чего. Вроде бы сегодня он жив-здоров, а завтра его уже хоронят.

— И что же теперь будет с Луизой?

— А что с ней будет? Состояние ей папаша оставил немаленькое. Вот за кого она замуж выйдет, тому крупно повезет. Представляешь, не нужно прогибаться несколько лет и подстраиваться под тестя, все уже на готовом блюдечке, бери и пользуйся.

Дальше треп двух друзей я слушать не стала, рассудив, что и так узнала достаточно.

— Дакк, а вы в последнее время бывали в городе? — перебила я вампира, спорившего с Лешеком.

— Ну-у, пару раз были, — нехотя сознался он. — Да мы и тебя бы позвали с собой, но ты все это время так была занята, что никто не решился тебя отвлечь, — сразу постарался он оправдаться.

Понятливо покивав головой, я поинтересовалась:

— Ну и как, ничего странного в городе не замечали?

— Кажется, нет. А что, что-то случилось?

— Да вот, — неопределенно пожала я плечами, — ходят разные слухи. Говорят, что смерть Махлюнда была не единственной, и до сих пор нечто подобное продолжается.

— Ну Лика, мы же никого в городе не знаем, а потому особо ничем таким и не интересовались. Мы так, выбрались, посидели, развеялись — и обратно.

— Понятно все с вами, — оглянувшись, я заметила входящего гнома, ведущего за собой Грагита, который шел с совершенно отсутствующим выражением лица. — Смотрите, у нашего Драрга все получилось! Приятно, что вся компания в сборе, значит, можем уже трогаться. — Поднявшись, я помахала друзьям рукой и стала пробираться к выходу.

Лешек, как самый хозяйственный, сгреб оставшиеся орешки и ссыпал их в карман, залпом допил свой квас и бодро поспешил за нами.

ГЛАВА 2

Вот уже целый месяц, как Арант бродил совершенно неприкаянно во владениях своего друга Тармара. Миссия Тармара, а точнее сказать, Тармарейна Волтенберга Гордейнского, близкого родственника нынешнего короля Бармингама,^[28] увенчалась успехом. Причем таким, о котором он и сам не подозревал. Помимо финансовой, политической и военной поддержки, он умудрился обзавестись невестой — дочерью короля Ронгара Вейменского, наследной принцессой Аллеаной. Теперь здесь, неподалеку от границы двух государств, шли последние приготовления к восстанию и свержению нынешнего короля Бармингама, ввергшего свое королевство в разруху и нищету. В Барме — столице королевства — шли свои приготовления. Во дворце вовсю плелись интриги и обсуждались последние детали со сторонниками заговора. И во всей этой суете Арант чувствовал себя абсолютно бесполезным для своего друга. В масштабных военных действиях он мало что смыслил (жизнь в лесу не предполагает наличия регулярной армии). Да и от королевской суеты с ее интригами он также был далек и вмешиваться не имел никакого желания. Так и получилось, что Аранту только и оставалась пассивная роль стороннего наблюдателя и почетный титул лучшего друга и дорогого гостя хозяина поместья. От всего этого молодой дроу уже начал потихоньку звереть и в последние дни только и делал, что пытался застать вечно занятого друга одного, чтоб побеседовать с глазу на глаз. К сожалению, эта задача оказалась не такой простой, и Аранту уже третий день кряду никак не удавалось выловить Тармара. Наконец он заметил, как мелькнул знакомый плащ, и поспешил в ту сторону, надеясь догнать друга раньше, чем тот окончательно исчезнет.

— Арант, дружище! Так закрутился, что даже на сон времени не остается. А как у тебя дела? — Тармар искренне обрадовался дроу, неожиданно увидев его прямо перед собой.

— Да какие у меня могут быть дела? Хожу неприкаянный. Нет здесь для меня дела! Отпустил бы ты меня, друг, — не стал ходить вокруг да около Арант.

— Вот оно что, — протянул Тармар, останавливаясь и испытующе глядя на Аранта. — Ну хорошо, пойдем поговорим.

Зайдя в дом, Тармар достал бутылку вина и разлил по бокалам, приглашая друга присоединиться.

— Не скрою, что твое решение покинуть меня крайне огорчительно. Но, положа руку на сердце, я давно этого ожидал. Знаю я, что все эти интриги не для благородного дроу, и искренне благодарен за ту поддержку и дружбу, которую получил от тебя. — Заметив протестующий жест Аранта, Тармар повысил голос: — И не спорь. От нашего знакомства и дружбы я получил больше, чем ты. Ты рисковал жизнью, сопровождая меня в этой поездке, и теперь я хочу, чтобы ты знал: где бы ты ни был, двери этого дома всегда будут открыты для тебя. Обещай мне, если тебе когда-нибудь понадобится помощь, то первым, к кому ты обратишься, буду я.

— Тармар, ты вернул мне свободу, а это значительно больше, чем жизнь. Ты стал мне настоящим другом, и если бы я видел, что действительно могу чем-то помочь тебе, я, ни минуты не сомневаясь, остался бы здесь на столько, на сколько нужно. Но сейчас мое место не здесь! Что-то подсказывает мне, что скоро я окажусь совсем в других местах. — Интуиция молодого дроу уже несколько днейтревожила его назойливым желанием отправиться в путь. А этой капризной барышне Арант привык доверять. — Знай, Тармар, что, если у тебя возникнет нужда, любой дроу будет рад оказать гостеприимство названому брату дэсса^[29] Арантиада из Дома Поющего Меча, стоит тебе только представиться.

— Мы еще когда-нибудь увидимся? — с надеждой спросил Тармар.

— Обязательно! Мы обязательно встретимся!

Обнявшись на прощанье, Арант поспешил за дверь, не желая видеть грусть в глазах своего названого брата и друга. Быстро собравшись, он мысленно связался со своим коргалом,^[30] и скоро сквозь листья деревьев стремительно мелькнул силуэт всадника, на удивление ловко лавирующего между раскидистых веток и все дальше и дальше углубляющегося в чащу ближайшего леса.

Арант сразу взял направление к родному дому, еще не зная, как его там встретят. Когда-то он был наследным принцем (еще до истории с рабством), а теперь его статус стал настолько неопределенным, что и сам Арант затруднился бы ответить на вопрос, кто же он теперь.

Благодаря тому, что коргалы были все-таки не совсем лошади, к тому же большую часть своей жизни они проводили в густых лесах, передвижение верхом не доставило молодому дроу каких-либо неприятностей. Казалось, сами ветки спешили уклониться и пропустить спешащих друзей, не рискуя царапнуть или невзначай сбросить ловкого всадника.

Дорога к родному дому, которая у обычного человека заняла бы недели две (и это при условии благоприятного стечения обстоятельств), для Аранта окончилась уже на шестой день. Именно тогда он и повстречал первый дозор, который состоял из молодых охотников. Без особого труда уклонившись от встречи с ними, Арант спешился и теперь пробирался сквозь лес пешком, тенью скользя среди деревьев. Вихрь не отставал от своего друга и хозяина и с грацией хищного животного (что с первого взгляда было трудно в нем заподозрить, учитывая его внешность и соответствующие стереотипы) практически неслышно крался за ним. Так они и миновали целых четыре поста и только непосредственно у самой границы города были остановлены тремя воинами, укрыться от которых Аранту не удалось. Правда, эти трое были не чета всем предыдущим. Одного из них Арант даже знал лично, и к тому же очень неплохо. Это был старый опытный воин, наставник молодежи в воинском искусстве и по совместительству дядька его друга детства Дирганда. Именно он когда-то и обучал молодого принца владеть оружием. Потом, правда, были и другие наставники, более прославленные и умудренные, но того дня, когда маленький Арант взял в руки первый свой меч и сияющими от восторга глазами смотрел на старого Боярдана (по меркам мальчишки, конечно, старого), он никогда не забудет. В паре с Арантиадом обучался Дирганд (его лучший друг и последователь во всех проказах), а также еще несколько мальчишек, подходящих по возрасту. У дроу не было таких серьезных сословных различий, как у эльфов, например. Поэтому, дети дроу начальное обучение проходили все вместе, под присмотром опытных наставников, и только потом их пути расходились. Кто-то на этом и заканчивал свое обучение, а кто-то двигался дальше, выбирая определенную стезю. Самое главное, в чем существенно отличалась жизнь молодого принца от жизни его сверстников, — это меньшее количество свободного времени, так как вся его жизнь была заранее распланирована. К обучению будущего правителя подходили очень серьезно, и если на кого-то другого еще и могли махнуть рукой, то Арант с самого детства был постоянно «под прицелом». Ему выбрать «свою стезю» никто не позволял, и Арант добросовестно изучал все, что обязан знать и уметь будущий правитель, независимо от того, нравится это ему или нет.

Столкнувшись на тропинке, трое дроу сначала недоверчиво его рассматривали, а затем один из них с грацией лесного хищника кинулся на Аранта. Моментально напрягшись, тот резко ушел с линии, оказавшись чуть сбоку от этого незнакомого дроу, и, вытащив меч, приготовившись к защите, гадая, что могло произойти, если его так встречают дома. Внезапно раздавшийся смех заставил по-новому взглянуть на этого незнакомого парня, а первые же сказанные слова поставили все на свое место.

— Арант, дружище! Ты ли это? — Знакомый звук и интонации голоса и веселые озорные глаза — все это принадлежало не кому-нибудь, а его другу детства — Дирганду.

— Неужели это ты? Дирганд, я глазам своим не верю! — Арант с изумлением рассматривал друга, которого не видел уже несколько лет. За это время из нескладного юноши тот превратился в уверенного в себе и опытного воина. Его движения и экипировка ясно показывали, что сегодняшний дозор для Дирганда не в новинку. Да и зеленым юнцом теперь его уже никто бы не назвал. Сейчас это был молодой мужчина с хорошо развитой мускулатурой, и единственное, что выдавало в нем все того же друга детства, — это его глаза, все такие же озорные, с искорками смеха в глубине.

Друзья недоверчиво рассматривали друг друга, находя все новые отличия и заново узнавая в этих незнакомцах себя. Сам Арант словно опять окунулся в детство, на него нахлынули воспоминания, и нестерпимо захотелось оказаться дома.

— А ты возмужал, Дирганд. Я тебя даже сразу и не признал.

— А то! — самодовольно ответил его друг. — Я, между прочим, уже целый год хожу во внутренний дозор со своим дядькой.

Во внутренний дозор отправлялись только самые опытные дроу, так как это был последний рубеж перед пересечением границы города. И похвальба Дирганда говорила о очень многом. Друг Аранта действительно добился больших успехов, раз его, еще молодого дроу, стали отправлять именно во внутренний дозор.

— Ты к нам как, надолго? — осторожно поинтересовался дядька Дирганда — Боярдан.

Арант неопределенно пожал плечами. Он и сам еще не знал, как сложится его дальнейшая жизнь, но что-то ему подсказывало, что надолго застрять дома у него не получится.

Так и не дождавшись ответа, Боярдан сказал:

— Ну ладно. Давай мы тебя проводим. — Это было не только проявление уважения к вернувшемуся принцу, но и их прямая обязанность — сопровождать всех пересекающих границу города. И то обстоятельство, что сейчас это был не посторонний, а принц, ничего не меняло. Внутренний дозор крепко знал свое дело и ни в коем случае правилами не пренебрегал.

Прекрасно все это понимая, Арант не обиделся и молча кивнул, показывая, что готов следовать за своими провожатыми. У кого другого внутренний дозор просто обязан был бы изъять оружие, но для принца в данном случае сделали исключение, за что Арант сейчас испытывал к ним благодарность. Действительно, ведь он не мог знать, как его встретят дома после стольких лет отсутствия, когда многие даже сочли, что он давно погиб.

— А говорили, что после разрыва коргалы не возвращаются, — удивленно присвистнул Дирганд, разглядывая спокойно идущего следом за Арантом Вихря. — Это же твой Вихрь, я не ошибаюсь? Да нет, вряд ли найдется еще один коргал с такой удивительной расцветкой.

— Говорили, — сдержанно согласился Арант, проигнорировав вопросительный взгляд друга. Он совершенно не хотел с кем бы то ни было обсуждать свои взаимоотношения с коргалом, считая их глубоко личными. — И это действительно мой Вихрь, ты не ошибся.

Пока шли к городу, Арант молчал, гадая про себя, какой будет встреча. Сопровождающие тоже молчали, не вмешиваясь в его раздумья.

Когда их небольшая процессия приблизилась к большому дому с башенками, увенчанными высокими шпилями, где жила семья правителя дроу, на крыльцо вышла очень красивая женщина с длинными черными волосами и глубокими темными глазами с миндалевидным разрезом. Она долго вглядывалась в сына и наконец, поверив, что видит именно его, шагнула вперед, раскрыв объятия. Растерянность Аранта моментально сменилась уверенностью, что сюда он может вернуться всегда, когда пожелает, и именно здесь его будут всегда ждать, сколько бы ни прошло дней, месяцев или лет. Скупые слезы затопили его глаза, и, чтобы не показывать всем своей слабости, Арант уткнулся лицом в плечо матери. Ее ласковые руки гладили повзрослевшего сына, отмечая, как он изменился, как раздались его плечи, налились упругой силой мышцы.

— Пойдем в дом, сын. Отец давно тебя ждет, — тихо и очень обыденно сказала ему мать.

И Арант понял, что именно этого ему не хватало все минувшие годы: этого ласкового спокойного голоса, уверенных рук, мягко и в то же время настойчиво подталкивающих его в сторону дома, и самого осознания того, что у него есть дом. Ведь там, в рабстве, Арант уже смирился с тем, что никогда не увидит мать, отца, не сможет вернуться домой и, скорее всего, умрет в чужом человеческом городе, вдали от родного леса и знакомых с детства лиц. Даже когда судьба подарила ему второй шанс, дроу до конца не верил, что его, опозоренного постыдным рабством, примут обратно. Правда, еще оставался вопрос, как на все это отреагирует отец? Но, набравшись смелости, Арант шагнул через порог.

Внешне отец почти не изменился, да это и неудивительно. Дроу живут очень долго, умея сохранять молодость и красоту. Почти так же долго, как и эльфы. Еще и поэтому эльфы не могут их переносить. Ведь они привыкли считать себя самыми лучшими во всем; и то, что есть раса, которая во многом может сравниться с ними (правда, сами дроу считают, что они превосходят задавак-эльфов), их чрезвычайно раздражает. Присмотревшись повнимательнее к сидящему у окна отцу, Арант понял, что все-таки некоторые изменения появились. Несколько небольших морщинок прорезали некогда абсолютно гладкий лоб, да в уголках глаз поселилась некая усталость.

— Ну здравствуй, сын. — Поднявшись со своего места, отец шагнул навстречу.

Арант практически одновременно с ним сделал шаг вперед и оказался перед отцом на расстоянии вытянутой руки. Так они стояли и молча смотрели друг на друга, словно разговаривали одними глазами, попутно вглядываясь и заново узнавая такие родные черты.

— Здравствуй, отец. Спрашивай, я готов. — Арант знал, что как бы сильно отец ни любил его, он никогда не потерпит рядом с собой того, кто преступил клятву или запятнал себя чем-то позорным. А находясь в рабстве в течение долгого времени, очень просто было сломаться и сделать что-то такое, за что потом будет очень стыдно. Именно об этом и спрашивал сейчас его отец, явно боясь услышать ответ, но не имея возможности отступиться и промолчать.

К счастью, Аранту нечего было стыдиться. За все время рабства он так и не был сломлен и ничем не опозорил свою расу и семью. Да и свободу Арант получил вполне честно, неожиданно приобретя достойного друга и брата в лице освободившего его Тармара. Именно об этом он и рассказал отцу, умолчав только о годах унижений и истязаний, перенесенных в рабстве. По мере рассказа горькие морщинки, собранные в уголках опущенных губ, стали разглаживаться, и напряжение, державшее его отца все последнее время, стало отпускать. Теперь перед ним сидел уверенный в себе правитель, знающий, что воспитал достойного сына и ему нечего стыдиться. Отец с сыном проговорили весь остаток дня и всю ночь напролет, делясь новостями и мыслями. Вспомнил Арант и неожиданную встречу в лесу, и знакомство с такой удивительной человеческой девушкой Ликой, очень несдержанной на язычок и таящей в себе кучу загадок. Отдельно Арант упомянул и удивительный меч, некогда принадлежавший дроу и потерянный ими, казалось бы, навсегда. Именно этот момент заинтересовал отца Аранта больше всего. Оказалось, что его старший брат владел этим мечом, и именно он, дядя Аранта, должен был стать следующим правителем Дома Поющего Меча. Но случилось то, что случилось, — старший брат и наследник погиб, а легендарное оружие исчезло без следа. Поэтому правителем стал младший сын правящей династии — отец Аранта. Все это он и рассказал сейчас сыну, делая особое ударение на необычных свойствах меча. По его словам, этот меч имел собственную душу, которую в него вложил дракон,^[31] и если меч находился в руках девушки, значит, по какой-то причине он признал ее за свою хозяйку. Расспросив Аранта и выяснив, что в этой девушке не было и капли крови дроу (каждый дроу способен почувствовать свою кровь, текущую в жилах любого существа, даже если ее там совсем немного), отец очень удивился. По его словам выходило, что меч мог служить только тому, кто так или иначе связан с их расой.

— Да-а, сын. Это действительно загадка. К тому же, ты говоришь, что у нее был настоящий боевой трарг,^[32] который слушался ее беспрекословно?

— Да, это так, отец.

— Очень необычная девушка. Хотелось бы с ней познакомиться поближе. Что-то мне говорит, что не так с ней все просто.

— К сожалению, Лика сейчас проходит обучение в Академии Колдовства и Магии в Вассариаре и в течение нескольких лет не сможет ее покидать.

— В конце концов, что такое каких-то несколько лет для дроу? Не успеем заметить, как они пролетят. — Отец Аранта поднялся с кресла и слегка приобнял сына за плечи. — Пойдем, я должен еще так много тебе рассказать и показать…

Несколько дней для Аранта слились в один. Он наконец-то смог расслабиться и почувствовать себя в полной безопасности — дома. Пока отец потихоньку вводил его в курс дел, мать озаботилась совершенно другой проблемой. Дав сыну немного отдохнуть и освоиться, она стала словно невзначай приглашать к ним в гости самых разных девушек. Сначала Арант не обращал на это внимания, но когда очередная гостья со слезами на глазах выбежала из комнаты, он укоризненно посмотрел на мать.

— Мама, ну зачем?

— А затем, сынок, что сам ты продолжением рода еще не скоро озаботишься. К тому же, ты меня извини, но то, какой выбор ты можешь сделать, мы с отцом уже видели. Как и то, к чему это все привело. (Когда-то Арант влюбился в эльфийку, родные которой были против их отношений. Не послушавшись, молодые люди решили тайно провести обряд, но произошел несчастный случай, и девушка погибла. Именно родители его возлюбленной и отправили Аранта в рабство к людям, воспользовавшись неосмотрительно данной клятвой рода.).

Продолжая увещевать упрямого сына, Айлира привела еще один аргумент:

— Все эти девушки из хороших семей, и с ними никаких проблем не предвидится. Ну что тебе стоит просто пообщаться с ними?

— Мама, я не собираюсь жениться. По крайней мере, в ближайшее время.

— Но почему, сын? А может быть, у тебя уже кто-то есть?

На этот вопрос Арант замешкался ответить, внезапно вспомнив своенравную Лику и невольно улыбнувшись своим воспоминаниям. Это не прошло незамеченным для его матери, которая встревоженно переглянулась с мужем.

— Нет, мама, никого у меня нет. Просто я хотел немного осмотреться, а уже потом… — успокаивающе пообещал Арант.

— Хорошо, если так, — сделав вид, что поверила сыну, мать решила временно отступиться от своего, попутно взяв любимое чадо под наблюдение.

В этот момент на улице раздался какой-то шум, и Арант с отцом поспешили узнать, что там могло случиться. Оказалось, что прибыл в гости троюродный брат Аранта — Варандир. Этот дроу, в отличие от самого Аранта, не пренебрегал внешними знаками своего высокого происхождения и тщательно это подчеркивал роскошной одеждой, гордой посадкой головы и снисходительно-высокомерным взглядом на тех, кто был ниже его по происхождению.

— Милый дядюшка, как я рад вас видеть! Как ваше здоровье? — Варандир расплылся в притворной улыбке и, словно внезапно заметив Аранта, стоявшего рядом с отцом, кинулся к нему с объятиями: — О-о, неужели это мой братец Арантиад? Я не верю своим глазам! До меня дошли слухи, но я не смел даже надеяться на такое чудо и поспешил сам удостовериться в их правдивости. Какое счастье, что ты жив и здоров. Надеюсь, Совет старейших уже признал тебя? — Варандир испытующе посмотрел на смутившегося Аранта.

Они с отцом как-то не подумали о таком повороте и пока не удосужились обратиться в Совет старейших. По законам дроу все серьезные решения должны приниматься с одобрения этого Совета, в который входили наиболее влиятельные и мудрые дроу из самых заслуженных семей. А так как Арант все последние годы считался погибшим, то и его воскрешение и соответственно признание полноправным наследником и принцем Дома Поющего Меча должно было происходить с их одобрения. Именно об этом так хотел сейчас узнать троюродный братец Аранта — Варандир.

Отец Аранта еле заметно поморщился, но, сделав гостеприимный жест, пригласил молодого дроу в дом.

— Проходи, Варандир. Арантиад пока не предстал перед старейшинами, но за этим дело не станет. В его появлении нет ничего, что могло бы воспрепятствовать его признанию наследным принцем. Уж в этом можешь мне поверить.

Варандир сморщился, словно проглотил кислую ягоду диргу, но пересилил себя и, приторно улыбаясь, повернулся к Аранту:

— Как все удачно складывается, брат. Я так рад за тебя, ты даже не представляешь!

— Ну почему же. Думаю, мы очень даже представляем это, — вмешался в разговор отец Аранта, доставая небольшую плетеную бутыль и разливая легендарное «Янтарное» по высоким бокалам. Специфический аромат выдержанного цветочного вина, секрет приготовления которого известен только дроу, поплыл по комнате. Арант, которому уже очень давно не доводилось его пить, сглотнул набежавшую слюну. Пододвигая бокал Варандиру, отец Аранта поинтересовался:

— А ты какими судьбами сюда, по делу или просто так?

— Да вот, собственно… — замялся с ответом Варандир, но быстро нашелся: — У моей младшей сестры скоро день взросления, и я хотел бы пригласить вас на торжество. Через неделю мы планируем устроить большой праздник, на который званы многие главы правящих домов дроу. — Повернувшись к Аранту, Варандир хитро улыбнулся: — Помнится, ты неплохо относился к малышке Ксанти? Думаю, тебя ждет небольшой сюрприз.

— Ну-у, тогда она была еще совсем маленькой, — неуверенно протянул Арант.

— Она и сейчас не очень высокого роста, зато все остальное… А впрочем, сам увидишь, — многозначительно пообещал Варандир и поднялся с места. — Благодарю вас за великолепное вино. Думаю, мне пора. Приглашение правящему Дому я пришлю в самое ближайшее время.

Поклонившись, он вышел.

— Отец, я чего-то не знаю? — после нескольких минут тишины, обратился Арант к отцу.

— Будь осторожен со своим троюродным братом. Это он сейчас здесь разливался соловьем, а совсем недавно их семья попыталась протолкнуть Варандира в качестве преемника Дома Поющего Меча, выдвинув его кандидатуру на Совете старейших. К счастью, тогда Совет не утвердил его, но уже в ближайшее время они хотели повторить свою попытку. Так что ты очень даже вовремя появился. Ведь если бы Совет старейших принял такое решение, то ты уже никогда не смог бы стать наследным принцем. Поэтому твое появление здесь и сейчас для него как кость в горле.

— Да-а, дела-а, — протянул ошарашенный Арант. — Я и не думал, что у вас здесь может происходить такая борьба за власть. Я привык думать, что это свойство присуще больше суетливым людям, чем дроу.

— Ты ошибался, сын. Пока ты был молод, я ограждал тебя от подобных знаний, считая их преждевременными. Но теперь ты должен это знать. Мы, дроу, так долго живем, что для некоторых власть и признание становятся единственными ценностями, к которым они стремятся. И чем выше ступенька, на которую они могут взойти, тем интереснее игра. Ставками в ней могут быть чьи-то жизни, положенные на алтарь честолюбия. Думаю, что это в нас говорит кровь эльфов. Все-таки, как бы мы это ни отрицали, но наше родство с ними бесспорно, и это подтверждается древними свитками, хранимыми всеми правящими Домами. А простым дроу совершенно незачем забивать этим головы.

— Получается, что, будучи наследным принцем, я автоматически вступаю в эту грязную игру?

— К сожалению, да. Более того, тебе придется всю свою жизнь играть в нее, став самым лучшим из всех игроков. В противном случае тебе долго не протянуть.

— Я должен все это обдумать, — Арант озабоченно нахмурился.

— Это твое право, сын, — ободряюще хлопнув его по плечу, отец вышел из комнаты, оставив Аранта одного.

ГЛАВА 3

— Лика, а куда мы направляемся? Между прочим, мы уже прошли три трактира, а ты продолжаешь нестись куда-то вперед, ничего нам не говоря. Если тебе куда-то надо, так бы и сказала, а не молчала всю дорогу, — немного обиженно попенял мне Дакк.

— Ой, извини, и вы, ребята, извините меня. Я просто задумалась. Никак не выходят из головы эти слухи о внезапных смертях. Ну я и подумала, почему бы нам не зайти в гости к одному очень гостеприимному портному, возможно, он смог бы что-то прояснить?

— Ну хорошо. А твой портной далеко отсюда живет? А то мы уже чуть ли не полгорода отмахали, — миролюбиво проговорил Дакк. После объяснения он расслабился.

— Да нет, уже пришли. Видишь вон тот дом, выходящий сразу на две улицы? Вот он и есть.

Подойдя к калитке, я постучала в надежде, что господин Перес окажется дома и я не зря потащила за собой ребят по такой жаре. К счастью, мои надежды полностью оправдались, и я смогла облегченно перевести дыхание.

— Кого я вижу! Моя спасительница! Проходи, проходи, не стой на пороге. — Перес прямо излучал радость от встречи со мной. — А это кто с тобой? Твои друзья? — Дождавшись моего кивка, он радостно заторопился. — Проходите и вы, ребятки. Незачем стоять на солнцепеке, головы напечете.

Проводив нас до веранды, находящейся во внутреннем дворе, господин Перес позвал своего слугу и отдал распоряжение принести прохладительных напитков и фруктов. Расположившись в тенечке, он забросал меня вопросами:

— Ликочка, как у тебя дела? Как твоя учеба? Может быть, у тебя есть какое-то дело ко мне? Чем я мог бы тебе помочь?

Совершенно очумев от такого количества вопросов, я только и смогла, что кивнуть положительно на последний из них, прервав таким образом этот словесный водопад.

— Да, господин Перес. Я бы хотела с вами кое о чем поговорить.

— Я тебя внимательно слушаю, дитя мое. Что привело тебя на этот раз ко мне?

— Слухи, господин Перес. Всего лишь слухи.

Моментально посерьезнев, портной одними глазами указал на расположившихся полукругом ребят.

— Все в порядке. Это мои друзья, и я всецело им доверяю, — успокоила я портного.

— Ну хорошо, коли так. Кажется, я знаю, о каких слухах ты говоришь. Только знаешь, в последнее время небезопасно это обсуждать на улицах. Слишком разговорчивые и непонятливые стали просто пропадать без вести. Даже городская стража ничего не может с этим поделать, — невольно понизив голос, сообщил Перес.

— Вот даже как? — удивилась я. — А вы ничего не путаете? Может, просто кому-то выгодно распускать такие слухи?

— Если бы, — грустно ответил Перес. — Сначала я и сам склонен был так думать, но одному такому случаю я оказался невольным свидетелем и вот теперь сижу и дрожу, как бы самому не сгинуть.

— А можно поподробнее? — заинтересовалась я.

— На соседней улице жил сапожник. Неплохой специалист, да и человек в общем-то нормальный. Вот только была у него одна слабость, любил кости своим клиентам перемывать. Вот и доболтался однажды. Заказал я ему туфли новые и в тот день шел их забирать. И видел, как прямо передо мной от него вышел странный клиент. На улице жара стоит, а он в черном плаще с капюшоном, натянутым на самые глаза. Ну вот, зашел я к нему, а сапожник сидит и что-то в руках вертит, рассматривает, значит. Я поздоровался и спрашиваю, готовы ли мои туфли, а он мне отвечает: мол, готовы туфли, да не в туфлях дело. Был у него сейчас жутко богатый и знатный клиент, только это очень большая тайна. А сам рта не закрывает. Ну я ему и говорю: если это тайна, зачем же ты мне ее рассказываешь? А у него в глазах азарт, сдерживаться, значит, не может. Я, говорит, только тебе, и то по большой тайне, так как человек ты порядочный и никому не скажешь. И протягивает мне какой-то медальон, лежащий у него на руке. Смотри, что он мне дал. И потребовал эту штуковину вшить в сапог, а сапоги заказал из самой дорогой кожи, да с выделкой, не иначе как для короля, вот какой дорогой заказ! И стоило только ему это произнести, как задымился этот медальон, а сам сапожник жутко закричал и за несколько секунд как-то сразу состарился и превратился в прах. Испугался я жутко, бросил свои туфли и бегом домой. Вот с тех пор сижу и дрожу, а вдруг и ко мне заявится такой клиент? Что тогда делать? — грустно закончил свой рассказ Перес.

— Да-а, дела, — протянула я, припоминая медальон, виденный мной ночью у незабвенного Клюка (вредного конкурента портного Переса, желавшего во что бы то ни стало расправиться с ним). Ведь только благодаря мне у Клюка тогда ничего не вышло, хотя он и очень старался. Именно тогда я впервые столкнулась с этой магической вещичкой, когда Клюка, сообразивший, что попался, попытался его активировать и сделать явно что-то очень нехорошее мне с его помощью. К счастью для меня, у него ничего не вышло, и медальон наказал своего хозяина. Вот только насколько Клюка был для него хозяином?

Вполне вероятно, что слухи вовсе не являются слухами и с помощью этих странных медальонов, наполненных враждебной магией, происходят такие страшные вещи: люди исчезают, а никто до сих пор так ничего не знает и ничего не может с этим поделать, молнией пронеслось у меня в голове. Получается, что кто-то очень быстро и действенно захватывает город, зажимая его в тиски страха. Простой народ уже боится лишний раз выйти на улицу, а знать делает вид, что все нормально. Какой будет следующий шаг этого неизвестного? Захват власти и свержение короля? Или есть какая-то другая цель?

На эти вопросы господин Перес ответить мне явно не сможет, а потому, попрощавшись с гостеприимным хозяином, мы вышли на улицу.

— Ну что, куда теперь? — поинтересовался Дакк.

— Давайте прогуляемся по рынку, — как можно невинней предложила я.

Городской рынок — самое лучшее место, где можно узнать последние новости и сплетни, причем не прилагая практически никаких усилий.

— На рынок так на рынок, — покладисто согласился вампир.

— Слушай, а тебе не печет солнышко? — спохватилась я.

— Да я его уже почти и не ощущаю. Не знаю уж, что ты там наворотила с моей аурой, но большое тебе за то спасибо. Я теперь, наверное, единственный такой вампир в своем роде. Высшие, конечно, могут какое-то время находиться под лучами солнца, но чтоб так, как я… такого я еще не слышал. Я ведь даже не ощущаю никакого дискомфорта, ну если только в пределах разумного, как и каждый нормальный человек на солнцепеке.

— Здорово! — восхитилась я такому неожиданному результату. И самое интересное, чтоб я там с ним сделала, совершенно не помню, а потому и повторить вряд ли смогу. А значит, наш Дакк полностью прав относительно себя. Ведь он теперь действительно единственный и неповторимый в своем роде! — Тебя теперь нужно охранять как уникальный экземпляр. Можно даже в Красную книгу занести и поселить в заповедник.

— Это что еще за Красная книга? И куда это ты меня поселять собралась, — подозрительно сощурив глаза, поинтересовался Дакк. — Что-то я такого места, как заповедник, не знаю.

Пришлось мне рассказывать заинтересовавшемуся вампиру все о Красной книге и природных заповедниках. Лешек, стоя рядом, очень внимательно слушал мой рассказ, а когда я закончила, прищурив глаза, спросил с усмешкой:

— Интересно, как это вы планируете грымзлика в свой заповедник загнать? Ведь зверь очень редкий, можно сказать, даже уникальный в своем роде, но насколько я знаю, еще никому не удалось поймать его живьем! Чревато это — дотрагиваться до грымзлика. Можно руки, да что там руки — жизни лишиться. Ты же помнишь, что тебе Махлюнд рассказывал о грымзликах?

— А у нас таких монстров, как ваши грымзлики, не водится, — огрызнулась я.

Сокращая путь, узкими переулками мы добрались до городского рынка, на котором, несмотря на пугающие слухи, шла оживленная торговля. Ввинтившись в толпу и договорившись с ребятами в случае, если потеряемся, встретиться в трактире Хандара неподалеку от городских ворот, я стала внимательно прислушиваться к тому, что говорят люди вокруг. По большей части ничего интересного мне услышать не удавалось — самые обычные разговоры по поводу повышения цен, возможной засухи из-за палящего солнца и обычные сплетни местного масштаба типа: «Нюрка спуталась с соседом, а их застукал не вовремя вернувшийся муж. Ой, что было, что было!»

Потолкавшись немного, я уже совсем было собралась разочарованно командовать отход, как вдруг услышала то, что заставило меня резко поменять свое решение. Не веря собственным ушам, я стала проталкиваться сквозь толпу к ближайшему прилавку, откуда доносился такой знакомый голос. Растолкав локтями зевак и получив в ответ пару тычков, я наконец-то смогла увидеть то, к чему так стремилась. Вернее, ту, ибо голос, показавшийся мне знакомым, принадлежал женщине. Правда, в первый момент я решила, что обозналась, и хотела повернуть обратно, но тут женщина за прилавком подняла голову, и я застыла в удивлении. Передо мной стояла знакомая вдова из села с таким колоритным и незабываемым названием, как Сальце.

Познакомились мы с ней совершенно случайно, когда вместе с Дакком пробирались в Вассариар, и именно у этой милой женщины остановились на постой (правда, тогда это была бледная до синевы и шатающаяся от голода неопределенных лет тетенька). Ее мужа закусал до смерти какой-то дикий вампир (хотя Дакк мне рассказывал, что никто из них уже давно человеческую кровь не пьет, предпочитая охотиться на животных), а маленькая дочурка после знакомства с ним же уже была на грани превращения. Мы тогда помогли ей, остановив превращение и вернув ребенка к жизни. А потом очень душевно пообщались со старостой этой деревни, доступно объяснив ему, что он неправ, обижая и обирая тех, кто не может за себя постоять. В результате нашей беседы староста чуть не наложил в штаны от страха (точно я не проверяла) и клятвенно пообещал, что кардинально поменяет свое поведение и впредь будет заботиться о селе не в пример лучше, чем раньше. И вот теперь передо мной стояла румяная женщина в добротном платье, которую вряд ли кто осмелился бы назвать бедной и несчастной. Покачав головой и подивившись такому превращению, я уже совсем было собралась убраться восвояси, порадовавшись за нашу случайную знакомую, как рядом со мной внезапно раздался громкий голос Дакка, наконец-то протолкавшегося сквозь толпу:

— Ни фига себе! Это что, она?

На его голос женщина подняла глаза и посмотрела на нас. Уже через секунду она осознала, кого видит перед собой, и тут я поняла, что убраться по-тихому уже не получится.

— Госпожа! Благодетельница наша! — Женщина бросила прилавок, на котором в изобилии лежал самый ходовой товар на всем рынке (судя по народу, толпившемуся около него), и кинулась ко мне с распростертыми объятиями.

Пока она обегала стол и тюки, я успела высказать Дакку:

— Вот что ты орешь как оглашенный? Промолчать не мог?

— А что такого-то? — не понял Дакк.

— Да ничего. Если не считать того, что сейчас будет.

— И что будет?

— Что будет, то и будет. Стой и улыбайся.

В этот момент женщина добралась наконец до нас и, широко раскрыв руки, кинулась обнимать меня. Ну вот не люблю я этих нежностей, но, понимая, что эта добрая женщина знать об этом не знает, стоически вытерпела такую мучительную для меня процедуру. Потом точно таких же объятий удостоился и Дакк, и теперь я уже с удовлетворением смотрела на его физиономию, попеременно меняющую свой цвет с красного на еще более красный и как апофеоз — бордовый, особенно когда вдова слишком сильно прижалась к нему своим шикарным бюстом. Народ, толпящийся вокруг, начал с огромным интересом посматривать в нашу сторону, ожидая продолжения и просто горя желанием узнать, за что же мы удостоились таких почестей. А тут еще на помощь нашей знакомой откуда ни возьмись появился староста деревни, который, заметив, с кем обнимается вдова, точно так же ринулся к нам с раскрытыми объятиями. Вот только если радость этой женщины для меня была в общем-то понятной, то чего так радуется этот толстячок, с которым мы не очень-то хорошо обошлись при нашей первой встрече, я совершенно не понимала и обниматься с ним совсем не собиралась.

— О-о! Наконец-то! Защитники! Благодетели! Как же я рад вас здесь видеть! — Староста так и лучился удовольствием от встречи с нами. — Вы не подумайте плохого; все, как вы и наказывали. Все исполнил в точности.

Обалдев от такого напора, я только стояла и моргала, а Дакк, видимо еще не до конца осознавая, в какую переделку мы попали, неосмотрительно открыл рот. Правда, дальше одной буквы «А» он так и не смог озвучить, поскольку староста, продолжая благодушно улыбаться, его перебил:

— Не волнуйтесь, господа из Синдиката, ваша доля в полном порядке и, как и договаривались, дожидается вас.

Припомнив нашу нелепую шутку по поводу «крыши» и Синдиката Саблезубых, я прямо поперхнулась, а потом очень сильно встревожилась, заметив пробирающуюся сквозь толпу городскую стражу, которая направлялась сюда, чтоб узнать, почему такое столпотворение образовалось на одном месте и не случилось ли здесь чего-нибудь.

Поняв, что пора сматываться и чем скорее, тем лучше, я постаралась просигнализировать об этом совершенно очумевшему Дакку. Но он то ли не понял меня, то ли не сумел вовремя сориентироваться, только мы опоздали. Около нас наконец материализовалась стража, и капитан строгим голосом поинтересовался:

— Что здесь происходит? Это что еще за балаган такой?

— Ну как же, господин капитан? — Староста деревни скорчил наивную физиономию. — Это же наши благодетели! Да их здесь все знают. Это же знаменитый Синдикат Саблезубых, а вот этот милый молодой человек вовсе и не человек, а даже самый настоящий вампир! — добавив восторженности в голосе, сдал нас с потрохами староста.

После этих его слов вокруг наступила зловещая тишина, и кольцо любопытствующих отхлынуло назад. Единственным плюсом этого стала возможность свободнее вздохнуть, но, как я подозревала, ненадолго.

— Та-ак! — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, протянул капитан, положив руку на свой меч. — Попрошу господ проследовать за мной до выяснения обстоятельств.

Дакк растерянно посмотрел на меня. Кивнув ему, чтоб не вздумал творить глупостей, я сделала независимое лицо и, больше не оглядываясь на притихших старых знакомых, тронулась за капитаном. В глазах провожавшего нас старосты читалось удовлетворение, но явно показывать это он побоялся, а вот вдова сильно испугалась, причем не за себя, а за нас. И я внутренне порадовалась, что не ошиблась в этой женщине. Достаточно быстро добравшись до участка, я поинтересовалась невинным голосом:

— И что дальше, собственно говоря? Долго нас здесь собираются продержать?

— Пока не выясним, к какому такому Синдикату вы принадлежите, будете сидеть здесь, — отрезал капитан суровым голосом.

— Вообще-то наш Синдикат называется Академия Колдовства и Магии,^[33] и долго у вас здесь прохлаждаться нам не с руки. Нас отпустили только до вечера, и если мы вовремя не вернемся, то будут большие неприятности (у кого именно они будут, я уточнять не стала).

— А чем докажете, что вы студенты Академии? И вообще, мне сообщили, что среди вас есть вампир. Это правда?

— Дакк, открой рот! — скомандовала я, ничуть не испугавшись. Я знала, что простому человеку распознать в Дакке вампира с недавних пор практически невозможно, если он сам не захочет этого показать. Только квалифицированный маг был способен определить это по его ауре, но среди наших сопровождающих магов не было, а потому я могла не опасаться разоблачения.

Сообразив, что от него требуется, Дакк открыл рот и показал всем совершенно нормальные человеческие зубы, разве что чересчур белые и ровные, но никто на это уже не обратил внимания, усиленно выискивая удлиненные клыки — главный признак вампира. Так и не найдя искомого, взоры всех присутствующих обратились ко мне. Я даже растерялась попервоначалу.

— Девушка, а не будете ли вы так любезны показать нам свой ротик? — мягко попросил меня капитан.

— Да вы что, белены объелись? Толстяк же ясно вам сказал, что это молодой человек является вампиром, а не я. Если у вас плохо со зрением, то я девушка и к мужской особи не имею никакого отношения!

— И все же, я вынужден настаивать на своей просьбе.

— Тьфу на вас, совсем с ума посходили! Ладно, смотри, только в рот ко мне своими грязными пальцами не лезь, укушу! — Услышав мою последнюю фразу, капитан подобрался, явно ожидая увидеть огромные клыки, символизирующие мою принадлежность к вампирам.

Как бы не так! Судя по разочарованию, написанному на лице капитана, мой разинутый рот не принес долгожданных результатов, и страж порядка начал резко терять ко мне интерес. Хотя и попытался из последних сил за что-то зацепиться.

— Ну хорошо, допустим, среди вас вампиров нет, и тот мужик на рынке обознался. Но чем вы можете доказать, что являетесь студентами Академии? Учтите, без доказательств я вас так просто не отпущу!

— Да пожалуйста! — Мы с Дакком практически синхронно вытащили свои ученические медальоны из-за пазухи, куда предпочитали прятать их на время прогулок по городу. — Надеюсь, вам известно, что это такое?

Судя по кислой физиономии капитана, ему это было хорошо известно. А также то, что он теперь просто обязан извиниться перед нами прилюдно, сняв все подозрения. Видя его мучения, я махнула рукой:

— Да ладно вам, капитан. Мы все понимаем. Вы просто выполняли свою работу. Надеюсь, на этом инцидент исчерпан?

— Конечно, конечно, — поспешил согласиться капитан, радуясь тому, что мы не полезли в бутылку и не стали обращаться к его начальству и требовать прилюдных извинений.

— И еще, капитан. Я хотела бы нанести визит тому милому толстячку, который так неловко обознался на рынке, и узнать у него причины этого оговора. Надеюсь, вы не станете препятствовать этому? — Я нежно улыбнулась капитану, уверенная, что мы прекрасно поняли друг друга.

— Вы в своем праве, милая леди. А нашему патрулю полагается сейчас проверить северную часть города. Надеюсь, за время нашего отсутствия никаких беспорядков не предвидится?

— Ни в коем случае! — поспешила уверить его я.

На этом мы и расстались, весьма довольные друг другом. Выйдя из участка, мы с Дакком обнаружили всю нашу веселую компанию, расположившуюся на ступеньках крыльца и самоотверженно лузгающую семечки.

— И как это понимать? — сурово вопросила я, сдвинув брови. — Ваши товарищи мучаются в застенках, выдерживают суровые допросы и пытки, а вы здесь прохлаждаетесь в тенечке?

— Да что с вами станется? — флегматично спросил Лешек, доставая из кармана заначенную горсть орешков.

— Как это что с нами станется? — опешили от такой отповеди мы с Дакком. — А если бы нас в тюрьму засадили?

— Да кому вы нужны? К тому же с твоими талантами, Лика, в тюрьму не попадают! — отрезал Лешек.

— А даже если бы и попали, я уверен, что и там бы вы устроились со всем возможным комфортом, — вставил свое веское слово Драрг.

Мы с Дакком стояли с отвисшими челюстями, совершенно ничего не понимая.

— Это откуда же такая уверенность взялась? — осторожно поинтересовалась я.

— Ну как же? — делано удивился гном. — Вы же с Дакком, оказывается, принадлежите ко всем известному преступному Синдикату Саблезубых. Так что в любой тюрьме вас примут как родных! Еще и в авторитете будете, вы же там вроде как не последние люди?

— Так, все, хватит! Пошли отойдем в сторону, и я все вам объясню. — Я решительным шагом направилась в тенек и расположилась около раскидистого дерева. Ребята словно нехотя поплелись за мной и, расположившись по кругу, выжидающе уставились.

— Все это простая досадная случайность. Ни к какому Синдикату мы с Дакком не принадлежим, а над этим вредным толстяком просто пошутили.

Пришлось мне в подробностях рассказывать про наше путешествие в Вассариар и остановку в селе Сальцы и про то, что из этого вышло.

— Ну а окончание истории вы видите сами, — закончила я воспоминания. — Кто же знал, что мы встретимся с этим прохиндеем здесь на рынке. К тому же я никак не ожидала, что их захиревшее село умудрится так быстро восстановиться. Ведь еще и года не прошло, а уже такие изменения! — Я подождала, пока ребята отсмеются, и сказала: — Ну что, семечками кто-нибудь поделится или мне опять придется все самой добывать?

Моментально подобревшие Грагит, Лешек и Драрг одновременно протянули мне свои ладони, наполненные крупными черными семечками. Взяв от каждого понемногу, я с удовольствием принялась их лузгать.

— И что теперь, Лика? Неужели ты так и оставишь все? И этот староста, подставивший тебя, останется безнаказанным? — задал Драрг мучавший его вопрос.

— Нет, конечно! Мы сейчас же идем обратно на рынок! К тому же капитан милостиво проинформировал меня, что в ближайшее время будет очень занят в другой части города. — Плотоядно улыбнувшись, я целенаправленно двинулась в сторону рынка.

Заметив меня на свободе и без соответствующего сопровождения в виде городской стражи, староста даже побледнел, а его глазки забегали из стороны в сторону, словно в поисках спасения.

— Не меня ли вы ищете, уважаемый? — елейным тоном спросила я. — Или, может быть, вам зачем-то понадобился господин капитан? Так не ждите его понапрасну. Господин капитан просил его по пустякам больше не беспокоить!

— Ну что вы, ну что вы, госпожа! — залебезил толстяк. — Как можно? Зачем же нам капитан? Я так расстроился, когда нам не дали пообщаться.

— Зато сейчас у нас куча времени! — перебила его я. А затем резко сменила тон, припомнив психологические уловки, так часто обыгрываемые в различных фильмах. — Слушай, ты, баклан недоделанный! Ты кого подставлять надумал? Тебе что, твоя жизнь не дорога? Так мы тебе запросто поможем. Ну-ка, Дакки, покажи дяде зубки.

Моментально отрастив клыки, Дакк улыбнулся своей фирменной улыбкой потомственного вампира и, плотоядно глядя толстяку в глаза, провел языком по выступающим клыкам. Побледнев еще больше и сравнявшись по цвету с белоснежной скатертью, покрывающей прилавок, староста испуганными глазами смотрел на опасно приблизившегося к нему Дакка. Поняв, что еще немного и толстяк не выдержит и завизжит на весь рынок как резаный поросенок, я загородила собой вошедшего в раж вампира и, проникновенно глядя на старосту, поинтересовалась:

— Ну что, так и будем играть в несознанку? Ты зачем на нас стражунавел?

Бухнувшись на колени, несчастный мужик молитвенно сложил ладони перед собой:

— Простите меня, благодетели! Нечистый попутал! Я не хотел! Святой Верий^[34] свидетель, что и в мыслях ничего такого не было. Я все вам отдам! Ведь специально вез, чтоб, значит, отблагодарить, как положено; а здесь словно нашло что-то.

— Ну вот чтоб в следующий раз не находило — к тому, что приготовил для нас, добавишь еще и свою долю. На будущее будет хорошая наука. Как только начнет опять что-то такое находить на тебя, вспомни, как дорого это обходится. Глядишь, и перестанет тебя нечистый путать!

— Не губите! Ведь по миру пойду! Дети малые плачут, кушать хотят, а я все на благо села отдал. — Бедолага так убедительно начал биться лбом о землю, что я даже засомневалась.

— Значит, говоришь, все отдал и ничего себе, бедному, не оставил? Ну что ж, дело хорошее. Не буду я у тебя последнее отбирать, а лучше наведаемся в ваше село, хочется самим посмотреть, что да как там теперь все стало.

— Зачем в село? Не надо в село! — засуетился староста. — Да у вас и дел, наверное, невпроворот, зачем же на нас свое время драгоценное тратить? А по поводу меня не беспокойтесь. Проживу как-нибудь. Вон и сельчане помогут, небось дружно живем.

— Зачем же сельчане? Если у тебя все так плохо из-за нас стало, то мы и помогать должны. Правильно я говорю, а, Дакк? — незаметно подмигнула я вампиру. — Доставай кошель, надо хорошему человеку помощь оказать. Ну а потом и отчет затребуем… — многозначительно добавила я.

— Не надо, ну что вы! — всплеснул руками несчастный. — Знаете, я совсем забыл, у меня же недавно дядя в соседней деревне умер и наследство оставил. Так что мне ничего не надо. Я еще и сам поделиться могу, если нужда такая есть.

— Вот видишь, Дакк, какие сознательные старосты еще в селах есть. А ты мне все: не верю да не верю. А людям надо верить! — усмехнувшись одними уголками губ, я повернулась к трясущемуся толстяку. — Ладно, отложим до поры до времени визит в твое село. Но смотри мне, чтоб все было в порядке! — пригрозив так напоследок, я повернулась спиной к нему и гордой походкой королевы удалилась. И только отойдя на приличное расстояние, остановилась и посмотрела на ошарашенные лица ребят.

— Ничего себе! Это ты каждого так можешь? — удивленно спросил меня Лешек.

— Как так? — не поняла я.

— Ну вот так! Раз — и все… — Лешек изобразил руками, словно что-то скручивает.

— Нет, Лешек, не каждого. Есть такие прохиндеи, которых пронять не так-то просто. А этот староста — просто зажравшийся боров, привыкший отыгрываться на тех, кто слабее его, и подчиняться грубой силе. Вот и получил по полной.

— Да-а, сильно ты его, — уважительно пробасил гном. — Даже моя мамашка лучше бы не смогла!

Видимо, у Драрга это была высшая похвала.

Решив больше не испытывать судьбу, мы завернули в первый попавшийся приличный трактир и закончили такой насыщенный день жареной бараниной и кувшином молодого красного вина.

ГЛАВА 4

Свет чадящих факелов разгонял пещерную тьму, заставляя выплясывать причудливый танец неугомонной тени на темных каменных стенах. Коридоры, да и сами пещеры в городе гномов были побольше и пошире, нежели у их соседей драголов. Да и освещение хоть и было скудновато по людским меркам, все-таки было получше соседского. Драголы факелами старались вообще не пользоваться, предпочитая светящийся мох в целях экономии. Широкие коридоры, вырубленные в горах, по мере продвижения к сердцу Подгорного города все меньше напоминали просто проходы в горах. Причудливые барельефы и колонны с изразцами могли служить достойным украшением любого замка, поражая своим исполнением даже самого придирчивого ценителя. Правда, здесь не было ярких ковров, гобеленов и картин на стенах, и единственным украшением, помимо самих коридоров, которые уже были произведением искусства, служили подсвечники и держатели для факелов, во множестве закрепленные на стенах.

Один из таких шикарных коридоров упирался в высокие своды большой пещеры. Вернее, даже не пещеры, а великолепного зала, в котором в данный момент велся довольно жаркий разговор. Голоса участников разносились под сводами зала и заставляли смущаться одного молодого гнома, явно не участвующего в общей беседе, но тем не менее вынужденного быть ее свидетелем. Гном неуверенно топтался перед входом в пещеру и при особо забористых оборотах речи, доносившихся до него, попеременно то краснел, то бледнел, но покинуть свой пост никак не решался, помня суровый наказ дождаться своего начальника именно здесь. А непосредственным начальником молодого и такого робкого гнома был сам старший королевский советник! Попробуй ослушайся — сразу в каменоломни загремишь на пару седмиц или еще пуще — лишишься всех волос в бороде (а она у него и так была не шибко длинная по причине все той же молодости). Вот и маялся молодой гном, не зная, как реагировать на то, что он здесь услышал. А послушать действительно стоило. В зале шел ожесточенный спор между старшим королевским советником и королевской четой. Причем если король еще пытался сдерживаться, то его державная супруга подобными мелочами не заморачивалась и в данный момент вовсю чехвостила господина старшего советника.

— И вы мне еще будете говорить, что сделали все возможное, дабы вернуть заблудшего малыша в отчий дом? Да гнать надо таких исполнителей поганой метлой, черенок им в зад.

— Клотильда, ну успокойся, при чем здесь Вернон? — Массивный гном с небольшим, еле заметным брюшком пытался удержать разгневанную гномиху.

Вопреки людскому мнению, что гномихи все некрасивы и грубоваты, это было не так. Просто всеми делами на поверхности занимались гномы-мужчины, предпочитая лишний раз не демонстрировать самого главного своего сокровища — женщин. Именно женщины в семьях гномов рождались намного реже, чем мужчины, а потому и считались самой большой ценностью. К тому же они не были так безобразны, как приписывала им молва (хотя, если сказать по правде, сами же гномы эти слухи и распускали). Немного широковатые в кости, с белоснежной кожей, к которой редко прикасались солнечные лучи, и шикарными формами (как принято говорить про таких женщин), гномихи никогда в карман за словом не лезли и принимали решения наравне со своими мужьями, не считая зазорным иногда и покритиковать своих благоверных. Зато если это делал кто-то другой, то берегись недруг! Своего они никогда и никому не отдавали и чужую критику в адрес своего мужа, брата или возлюбленного не переносили на дух. Надо сказать, что многие солидные гномы даже побаивались своих вторых половин, хотя никогда в этом при всех не признались бы.

Вот именно такая дама сейчас и рвалась в бой, размахивая немаленькими кулаками и норовя заехать несчастному советнику в нос. А тот потихоньку пятился назад, совершенно не представляя, что будет делать, если король Рандос, который также являлся его другом, не сумеет удержать свою вспыльчивую супругу.

— Рандос, и это говоришь мне ты?! Да ведь именно твой Вернон не так давно убеждал нас, что ничего страшного не случится, если мальчик немного развеется в человеческом городе. Что у него там все схвачено и малыш будет всегда под присмотром. И что в результате получилось? Наш малыш сейчас в этом вертепе разврата и лжи, и мы никак не можем забрать его домой. Видите ли, поступившие в Академию на все время учебы не принадлежат своим семьям и не подпадают под обычные законы! А наш Драрги сейчас, может быть, мучается, голодает, — рыжеволосая Клотильда (рыжие гномихи встречались довольно редко и очень ценились среди гномов) жалобно всхлипнула, обмякнув в огромных руках мужа.

— Ну Кло, милая, успокойся. Ничего ведь страшного не произошло. — Рандос, как мог, успокаивал супругу. — Мальчик под присмотром, ему сейчас ничто не угрожает, к тому же он на хорошем счету у преподавателей. По крайней мере, именно так мне доложили.

— И ты после всего случившегося еще веришь этим прохвостам? — Клотильда снова стала заводиться. Повернувшись к советнику, она уперла руки в крутые бока и, прищурив глаза, вопросила: — Вот скажи мне, Вернон, как это соглядатаи твоего шурина упустили одного-единственного ребенка в городе?

— Хм, Клотильда, но ведь Драрг уже совсем не ребенок! Это вполне самостоятельный молодой гном, и если он решил что-то сделать, то от своего не отступится.

— А ведь верно, Кло. Наш Драрг — он такой. Весь в меня! — гордо подбоченился Рандос.

— В тебя, как же! Да если хочешь знать, мой прадед еще во времена своей юности, когда другие только учились держать кирку, уже совершил свой первый подвиг! — Клотильда ни за что не собиралась сдавать свои позиции, и между супругами завязался оживленный спор.

Королевский советник Вернон, заметив, что сиятельная чета переключилась с него на выяснение отношений между собой, потихоньку попятился к выходу, чтобы незаметно выскользнуть за дверь. Выбравшись в коридор, он прислонился к колонне и с тяжелым вздохом вытер ладонью вспотевший лоб. Воровато оглянувшись на дверь, из-за которой слышны были громкие голоса супругов (их спор явно набирал обороты), советник поспешил прочь, не забыв махнуть рукой молодому гному, приглашая следовать за собой. Добравшись до своих апартаментов — небольшой, по меркам гномов, двухкомнатной пещеры, Вернон отправил своего помощника на поиски шурина, а сам уселся изучать поступившие отчеты. Через некоторое время в дверь постучали, и вошел еще один гном, отличавшийся от остальных достаточно яркой, даже немного щеголеватой одеждой и тщательно уложенными волосами. Его прическа была разделена на идеально ровный пробор, а борода заплетена в аккуратные косички, все равной длины.

— Шербор, почему я должен выслушивать ругань в твой адрес? Благодаря мне ты получил эту должность, и я же за тебя теперь отдуваюсь! — Вернон оторвался от разложенных бумаг и с явным неудовольствием оглядел вошедшего.

— А что случилось-то? — непонимающе поднял брови Шербор.

— И ты еще спрашиваешь? Кому было поручено следить за молодым принцем в человеческом городе, и кто его там так бесславно упустил?

— Ага, попробуй угонись за ним. Он же специально все подстроил, чтоб сбежать.

— А вы и не догадывались? Решили, что будете ковырять в носу, заплетать бороды в косички и прогуливаться по городу? Что ты сделал из своего подразделения? У тебя же половина подчиненных одеваются, как глупые птицы вапу,^[35] а теперь еще взяли новую моду плести косички везде, где только можно и где нельзя. Вам поручили следить за принцем, вот и следили бы, а не занимались своей внешностью! Теперь ваша задача намного усложнилась, и как вы будете выполнять ее, я даже не представляю! Короче, наша королева желает, чтоб ее ненаглядное дитятко находилось под присмотром круглые сутки, и если невозможно вытащить его из этой никчемной Академии, то ищи другие пути. Но чтоб Драрг был все время на виду, и я жду ежедневных отчетов о его самочувствии и успехах в учебе!

— А если успехов не будет? — осторожно поинтересовался Шербор.

— А вот об этом я даже думать не хочу! Наш принц не может быть неумехой! Советую тебе зарубить это на носу и поменьше увлекаться всякими новомодными штучками, а побольше внимания обращать на свою работу. А то даже я не смогу ничего сделать, и придется тебе отправляться в забой. А там твои волосы уже не будут так блестеть, да и гардеробчик придется поменять.

Шербор испуганно вжал голову в плечи и понурился. Такого разноса от своего родственника он не ожидал и сейчас лихорадочно соображал, что можно сделать для исправления ситуации. В забой шурину советника совсем не хотелось. Надо сказать, что большинство гномов стремилось именно к самовыражению и креативности, предпочитая творческую работу простой, черновой. Но ведь и в забое тоже кто-то должен был трудиться, чтоб добывать такой нужный для торговли с людьми уголь, да и другие полезные ископаемые. Вот и отправляли на эту работу тех, кто оказался непригоден ни к чему другому, разных штрафников, а также молодое поколение, чтоб знали и умели все, что нужно каждому порядочному гному. В конце концов, все с этого начинали.

Пробежав мимо топчущегося под дверью молодого помощника советника, Шербор развил бурную деятельность. Для начала он отправил в город чуть ли не все свое отделение для сбора всевозможной информации и прощупывания путей проникновения в Академию. Причем наказ помощникам звучал недвусмысленно. Использовать разрешалось все возможные варианты, вплоть до подкупа. А надо знать бережливость, чтобы не сказать — скупость гномов, которые старались по возможности не разбрасываться золотом, чтобы понять, насколько проняла Шербора перспектива, нарисованная советником.

И только сделав все, что запланировал, красавец гном уселся перед зеркалом и начал потихоньку расплетать и заново заплетать косички на своей бороде. Это занятие чрезвычайно успокаивало нервы такого впечатлительного создания, как Шербор.

— Эх, ну что им всем от меня надо? — горестно вопросил он свое отражение. — Ведь я никому не мешаю, ничего предосудительного не делаю, так нет же. Видите ли, все гномы просто обязаны трудиться на благо и процветание Горокона!^[36] А если я не хочу трудиться? Может быть, у меня очень тонкая натура, и я просто не создан для банального труда, что тогда? А тогда, Шербор, ты пойдешь в каменоломни или в забой, чтоб вылечиться от своей лени, — противным голосом передразнил он своего родственника Вернона.

Видимо, такие разговоры уже происходили между ними, и сейчас Шербор прекрасно знал, что ему может ответить советник.

— Почему я не родился принцем? Уж я бы знал, что мне делать. И ни в какую Академию точно не пошел бы. Что там делать? Всем же доподлинно известно, что гномы к магии совершенно не приспособлены. А раз так, то терять несколько лет своей жизни на такую бессмысленную науку нет никакого резона!

Разговаривая таким образом сам с собой, Шербор совершенно упустил из виду, что если бы Драрг был не приспособлен к магии (или приспособлен, но очень слабо), никто в Академию его просто не принял бы. А следовательно, здесь имело место исключение из правил, и именно оно могло открыть для гномов новые горизонты.

Точно к таким же выводам только что пришел и господин старший королевский советник, который в данный момент сидел за рабочим столом и в полной задумчивости почесывал свою шевелюру.

— Стоит или нет говорить об этом королю? Вот в чем вопрос. С одной стороны, я просто обязан докладывать ему обо всем, что может принести какие-то изменения в жизнь гномов (неважно, в хорошую или плохую сторону). А с другой стороны, это пока только мои домыслы, и ничего больше. К тому же Рандос сейчас с Клотильдой, а служить громоотводом для царственной семьи мне что-то не очень хочется. Решено, пока придержу свои мысли при себе, а вот когда наступит подходящий момент, тогда и сообщу все. Главное — взять на контроль обстановку вокруг молодого принца, а то этот балбес шурин опять все запорет! И почему у меня такие бестолковые родственники? И ведь не помочь ему я просто не мог, иначе мамочка Шербора меня просто доконала бы своими визитами. Правда, с назначением его начальником тайного подразделения я погорячился. Хватило бы для него быть простым исполнителем. Но что сделано, то сделано.

Договорившись таким образом сам с собой, Вернон закрыл тяжелую тетрадь, куда вносил свои мысли, требующие пристального внимания. Убрав ее в сейф, Вернон тяжело вздохнул и вызвал к себе помощника, маявшегося под дверью.

— Тербор, вот тебе записка. Ты должен ее немедленно передать в забой главному мастеру пятого уровня. Причем лично! Ты меня понял? — Советник пристально посмотрел на покрасневшего помощника. — И учти, записку передашь лично, а не через кого-нибудь. Знаю я, как вы все не любите туда спускаться. Распустились здесь.

— Господин Вернон, как вы могли подумать! — Тербор изобразил благородное негодование. — Я всегда в точности выполняю ваши поручения.

— Ладно, иди уже, — ворчливо ответил Вернон.

Развернувшись, Тербор быстро выскользнул за дверь, спрятав записку за полы куртки. Прислушавшись к удаляющимся шагам молодого помощника, советник для верности высунулся за дверь и, удостоверившись, что там никого нет, подошел к потайному шкафчику в своей комнате. Открыв ее заветным ключом, он осторожно, как самую большую драгоценность, вытащил и поставил на стол хрустальный графинчик, наполненный на три четверти темно-янтарной жидкостью. Открыв его, Вернон понюхал запах, улетучивающийся через горлышко, и в блаженстве прикрыл глаза. Через минуту рядом с графинчиком появилась хрустальная же стопочка, сверкающая радугой на многочисленных гранях. Протерев ее полой сюртука, Вернон очень медленно, точно выверенными движениями наполнил стопку и, подняв ее на уровень глаз, посмотрел на просвет. Было заметно, что все движения давно отработаны до мелочей и повторяются изо дня в день, словно некий ритуал.

Наконец Вернон решился и одним махом опрокинул рюмку с жидкостью в рот, после чего довольно крякнул и прислушался к своим ощущениям. На минуту нос господина старшего советника потемнел до состояния перезрелой сливы, а из глаз выступили непрошеные скупые слезы. Вытерев их рукавом, Вернон удовлетворенно кивнул и проделал всю операцию в обратном порядке. Закрыл графин пробкой и убрал его в потайной шкафчик вместе с граненой стопочкой. К окончанию процесса нос господина советника приобрел свой естественный вид, и о том, что сейчас здесь произошло, напоминал лишь слабый аромат трав с явной примесью спиртосодержащей жидкости. Усевшись за стол, Вернон с задумчивым видом уставился в стенку и на некоторое время словно выпал из реальности, забывая даже моргать иногда. Из этого состояния его вывел звук шагов, раздавшихся в коридоре. Встрепенувшись, Вернон с надеждой посмотрел на дверь. Тихий ритмичный стук возвестил, что прибыл именно тот, кого он так ждал. Вошедший гном представлял собой типичный образчик старого поколения. Ни тебе косичек и новомодных проборов, ни яркой одежды. Густая лопатообразная борода, черная шевелюра, зачесанная назад, и густые брови, наползающие на глаза.

— Привет, Вернон. Мне тут передали, что ты хотел меня видеть? — Голос вошедшего оказался под стать его внешнему виду и обладал густой, насыщенной глубиной.

— Привет, Корзонд. Мне нужна твоя помощь. Пока еще мало кто знает, но наш молодой принц покинул Горокон и умудрился поступить в Академию Колдовства и Магии, что находится в Вассариаре. И все бы ничего, только по закону мы не можем требовать его возвращения домой до окончания учебы, а учиться ему предстоит еще несколько лет! К тому же доступ на территорию Академии для посторонних строго воспрещен, и мы лишены возможности контролировать нашего принца. — Замолчав, Вернон испытующе посмотрел на своего посетителя.

— Да-а, задачка. — Корзонд почесал затылок своей огромной ручищей, приведя прическу в состояние, близкое к поговорке «я упала с самосвала, тормозила головой». — И что ты от меня хочешь? Чтоб я каким-то образом пробрался в эту Академию и выкрал малыша?

— Почти. Только не выкрал, а остался ненавязчиво за ним приглядывать.

— Слышал я кое-что об этой Академии. Задачка, прямо сказать, та еще. Тут хорошо помозговать надобно. — Закатив глаза к потолку, Корзонд замер на манер статуи.

Боясь спугнуть мыслительный процесс, происходящий сейчас на его глазах, Вернон затаил дыхание. Минут через пятнадцать, когда Вернон уже весь покраснел и потихоньку начал дышать, стараясь не потревожить застывшего Корзонда (за годы жизни внутри гор гномы умудрились выработать у себя такой полезный навык, как умение надолго задерживать дыхание), тот наконец пошевелился.

— Ну что? — еле слышно прошептал Вернон.

— Ну-у-у… — задумчиво протянул Корзонд. — В принципе можно попробовать.

— Фу-ух, — облегченно выдохнул Вернон. Исходя из своей практики, он знал, что, если Корзонд сразу не отказался, значит, есть очень неплохой шанс, что он выполнит поставленную задачу. — Корзонд, ты можешь пользоваться всем, что тебе понадобится, а связь будешь держать только со мной.

— Понял, не маленький. — Махнув рукой и чуть не снеся литой подсвечник, Корзонд вышел из комнаты, даже не удосужившись попрощаться.

Но Вернон уже давно не обращал внимания на такие мелочи. Корзонду, как самому лучшему его агенту, позволялось многое. Тем более что он делал это не специально, просто такой уродился. Чересчур прямолинейный и целенаправленный. Вот и сейчас Корзонд не попрощался не потому, что не уважал советника, как раз таки наоборот (в противном случае он и работать на Вернона не стал бы), а потому, что всеми мыслями ушел в поставленную перед ним задачу. И ради этого Вернон готов был терпеть очень многое, а не только такие безобидные чудачества.

А в это время в покоях короля гномов Рандоса шел другой разговор.

— Рандос, тебе не кажется, что на поверхности в последнее время что-то происходит?

— Что ты имеешь в виду, Кло?

— А то самое! — огрызнулась королева. — Ты вот тут сидишь и ничего дальше своего носа не видишь! Несколько крупных торговцев, через которых мы обычно держали связь, куда-то бесследно пропали, поговаривают даже, что их убили. А вместо этих проверенных людей к нам стали набиваться какие-то непонятные личности.

— Чем же они непонятные? По-моему, самые обыкновенные люди.

— Вот и видно, что ничего ты в людях не понимаешь. С чего бы вдруг появилось такое количество людей, непременно желающих с нами торговать, причем на условиях, которые для них крайне не выгодны. Они готовы пойти даже на это!

— Хм, я как-то об этом не задумывался. Неужели они готовы на все, только чтобы с нами торговать? Даже в ущерб собственным интересам?

— Думаю, что тут дело вовсе не в торговле. Переговорила я давеча с одним из них, так вот из него торговец, как из меня их театральная прима.

— А что? — Рандос оценивающе осмотрел супругу, представив ее в полупрозрачной развевающейся одежде, которая не в состоянии скрыть таких выдающихся пышных форм. — Тебе бы пошло… — задумчиво протянул король.

— Что ты сказал? — угрожающе подперев руки в бока, мгновенно отреагировала королева. — Ну-ка повтори, что ты сейчас сказал!

— Ничего-ничего, радость моя! Тебе просто послышалось, — сразу пошел на попятный Рандос, понимая, что ничем хорошим это для него не закончится. — Так что ты там говорила про торговцев? — постарался перевести разговор в безопасную колею Рандос.

— Ну так я и говорю, что никакие это не торговцы, — моментально попалась на удочку Клотильда. — А вот кто они такие и что им нужно от гномов, нужно бы выяснить поподробнее, пока не стало поздно.

— Хорошо, я распоряжусь и в самое ближайшее время за ними установят наблюдение. Надеюсь, что ты ошибаешься, и все не так страшно, как тебе кажется.

— Надейся, надейся, — уже беззлобно проворчала Клотильда, радуясь, что так быстро добилась своего.

— Ну иди ко мне. — Король Рандос открыл объятия супруге, все еще находясь под воздействием недавно посетившего его чудного видения, думая про себя: «А все-таки надо будет приобрести пару чудесных нарядов для моей Кло и преподнести ей их. Она будет в них просто неотразима!»

ГЛАВА 5

— Господин ректор! Господин ректор!

— Да, Анфиус. Ты что-то хотел?

— Я принес последние отчеты по Академии. — Анфиус, бледный светловолосый молодой человек с немного прыщавым худым лицом, склонился перед ректором.

— Та-ак, хорошо. Сейчас посмотрим, что там у нас… — Ректор, представительный мужчина с ухоженной окладистой бородкой склонился над кипой листов, принесенных слугой. Холеные пальцы, сплошь усеянные перстнями, не спеша перебирали исписанные листы, раскладывая их по нескольким стопкам. Тут внимание ректора за что-то зацепилось, и он выудил из общей кучи какой-то список.

— А это что еще такое?

Наклонившись через плечо ректора, Анфиус мельком глянул на бумагу и пояснил:

— Это список претендентов на ученичество в Академии.

— Это я и без тебя вижу! — оборвал его ректор. — Но здесь же сплошь гномы!

— Так и есть. И все они хотят, чтоб их обязательно зачислили в Академию, причем еще в этом году.

— Они что там, совсем все с ума посходили? Достаточно нам и одного гнома на факультете. Все, прием в этом году закончен, и ни для кого, слышишь меня, ни для кого исключения из правил не будет! — В раздражении откинув список, ректор велел слуге: — Анфиус, передашь этот список моему заместителю. Пусть он разбирается с этими претендентами. — Последнее слово мужчина произнес, брезгливо поджав губы. — У него это хорошо получается. Только пусть будет поаккуратнее, нам лишние осложнения с гномами не нужны. Все-таки соседнее государство как-никак, хоть и не на земле.

— Все будет сделано! — поклонившись, Анфиус выскользнул из кабинета ректора, стремясь как можно быстрее выполнить поручение.

Добежав до кабинета заместителя, он постучал в дверь.

— Войдите. — Джулиус оказался на месте и в данный момент сидел за рабочим столом, что-то заполняя в тетради.

— Господин Джулиус, господин ректор велел передать это вам. — Анфиус положил перед ним принесенный список.

— Что это? — Джулиус внимательно просмотрел листок.

— Это список претендентов.

— И что, все хотят учиться в нашей Академии?

— Все!

— И, насколько я понимаю, все они гномы?

— Так точно, господин Джулиус, все гномы. К тому же все они хотят поступить в Академию обязательно в этом году!

— Опять гномы! Просто нашествие какое-то! — устало потер виски Джулиус. — Ладно, Анфиус, можешь быть свободен. Я разберусь с этим. — Дождавшись, когда за слугой ректора закроется дверь, Джулиус еще раз просмотрел список. — Нет, это просто невозможно! Я еще могу понять — один гном; ну ладно — два гнома в Академии, но целых пятнадцать! Это же ни в какие ворота не лезет. Если так дело и дальше пойдет, то их скоро будет больше, чем людей.

Дело в том, что совсем недавно Джулиус просто был вынужден взять еще одного гнома, правда, в качестве не студента, а кузнеца. Штатный кузнец, столько лет бессменно занимавший эту должность, вдруг заявил Джулиусу, что у него появились неотложные дела и он просто обязан навестить какую-то свою дальнюю родню. И это посередине учебного года! Пришлось Джулиусу искать ему срочную замену. И тут очень кстати оказался один гном, который по невероятному стечению обстоятельств пришел именно в это время и именно в Академию наниматься на работу, и именно на должность кузнеца (к тому же согласился работать за очень небольшие деньги, что для гнома вообще немыслимо). В такое невероятное совпадение Джулиус не мог поверить и резонно подозревал, что весь сыр-бор из-за Драрга, молодого гнома, который у них в данный момент обучается и который при поступлении в Академию скрыл свое королевское происхождение. И после того как все узнали, что он наследный принц, поделать уже было ничего нельзя. Закон Академии един для всех, и после зачисления на учебу ничего изменить нельзя! А потому выдавать беглого гнома его заботливой родне (не нужно быть большим ученым, чтоб догадаться, что Драрг просто сбежал от родителей в поисках приключений) никто не стал, как король гномов на этом ни настаивал. Пришлось тому смириться и отпустить сына учиться. Но, как выясняется, пускать дело на самотек король Рандос все-таки не намеревался. Вон сколько соглядатаев прислал. Нужно что-то срочно предпринимать, а то под стенами родной Академии скоро вся родня блудного Драрга поселится и будет каждый день бегать к начальству за отчетами, требуя рассказать, как спало или чем завтракало их дитятко. Вот господин ректор обрадуется! Представив себе ректора в этой роли, Джулиус не смог сдержать улыбки.

Пододвинув к себе чистый лист бумаги, заместитель ректора взял перо и, обмакнув его в чернильницу, сел писать письмо советнику короля гномов. Так уж повелось, что вся переписка велась преимущественно через него, за исключением особо важных случаев. К тому же Джулиус пару раз встречался с Верноном, и он тогда произвел на него положительное впечатление. Именно к рассудительности этого гнома и решил воззвать Джулиус, умоляя его отозвать постоянно прибывающих к стенам Академии соглядатаев.

Не успел Джулиус дописать и отправить письмо с гонцом, как в дверь постучали и вошел распорядитель по хозяйственной части с совершенно растерянным лицом.

— Что случилось, Тербий? — оторвался от своего занятия Джулиус.

— Я бы не стал вас беспокоить по пустякам, но здесь такое! Такое! В общем, вот! — Тербий вывалил прямо на стол перед заместителем ректора мешок с кучей серебряных и медных монет. Перед ошарашенным магистром образовалась внушительная горка.

— Что это? — Джулиус в изумлении смотрел на неожиданно свалившееся богатство. Не сказать, что денег было уж очень много, но на годовое жалованье сразу нескольких работников Академии — к примеру, кузнеца, распорядителя по хозяйственной части и слуги ректора — вполне хватило бы.

— И это еще не все! Там во дворе стоит подвода, а на ней провиант. Молоко, сыр, творог, куры, яйца и еще САЛО.

— Постой, я ничего не понимаю. Это что, кто-то передал все Академии?

— В том-то и дело, что не совсем. Сказали, что это за определенную помощь, — Тербий многозначительно подмигнул Джулиусу, — оказанную Синдикатом Саблезубых в лице его отдельных представителей.

— Что за бред? Какой еще Синдикат, и при чем здесь Академия? Это какая-то ошибка!

— Сказали, что никакой ошибки нет! Просто представители этого всемогущего Синдиката в данный момент учатся в нашей Академии.

— Только этого нам и не хватало для полного счастья. Нужно немедленно все вернуть и расспросить дарителей, для кого именно прислано данное богатство. Мы не можем компрометировать нашу Академию связями с преступными элементами. Скажи, подвода все еще во дворе?

— Ну да! Да вы сами можете взглянуть. Вон она стоит. — Тербий показал пальцем в окно, и Джулиусу ничего не оставалось, как подойти и самому посмотреть.

Увиденное его очень заинтересовало. Около телеги, нагруженной перечисленным провиантом, ошивалась очень знакомая команда из необычной девушки Лики, вампира Дакка, лешего Лешека, драгола Грагита, а также нынешней головной боли ректора и самого Джулиуса — принца гномов Драрга. О чем между ними шла речь, из кабинета Джулиуса услышать было невозможно, но, судя по активной жестикуляции, они о чем-то спорили с возницей.

— Ну-ка пойдем выйдем во двор. Хочу на месте разобраться, что это еще за Синдикат такой образовался. Хотя я, кажется, уже подозреваю, кто входит в его состав.

Пока Джулиус вместе с Тербием спускались во двор, телега волшебным образом испарилась, оставив после себя груду продовольствия. Оглядевшись по сторонам, заместитель ректора с удовлетворением заметил мелькнувший силуэт Драрга, убегающего за угол здания.

— Так что прикажете со всем этим делать?

— Что-что, зови домовых, пускай тащат все на кухню, пока другие все не растаскали. Да, и распорядись, чтоб ко мне немедленно прислали студентку Лику, Драрга, Лешека, Грагита и Дакка. В общем, всю эту странную компанию. Я у себя буду.

Поднявшись в кабинет, Джулиус уставился на рассыпавшиеся по столу монеты.

— Тьфу ты! А про деньги-то я и забыл! Ну хорошо, Синдикат Саблезубых. Вы у меня сейчас попляшете. Ишь ты, чего удумали, — сгребая деньги в мешок, Джулиус в нетерпении постучал пальцем по столу.

Завернув за угол корпуса, я остановилась отдышаться.

— Ну что, никто нас не заметил? Надеюсь, мы вовремя успели смыться?

— Да вроде бы. — Грагит неопределенно пожал плечами. — Последним бежал Драрг, вот у него и надо спрашивать.

Я повернулась к Драргу поинтересоваться, не видел ли его кто-нибудь, когда мы убегали, и прямо поперхнулась. Наш гном с независимым видом разворачивал огромный ломоть сала, завернутый в чистую тряпицу. Деловито обнюхав его, Драрг сначала лизнул, а потом уже смело откусил и удовлетворенно зажмурился.

— Ты когда это умудрился сало стырить? — сузив глаза, поинтересовалась я. — Ведь на это уже не оставалось времени.

— Во-первых, не стырить, а взять честно заработанное. Мы же помогали разгружать эту подводу? А во-вторых, всю эту еду привезли тебе, а так как мы твои ближайшие друзья, ты же не будешь против одного маленького кусочка сала, пожертвованного голодному другу?

— А скажи-ка ты мне, друг голодный, когда ты убегал, не заметил ли тебя кто?

— Не-а, — легкомысленно отмахнулся Драрг. — Никого там не было, так что беспокоиться не о чем.

— Ну-ну… — недоверчиво протянула я.

В этот момент к нам подбежал распорядитель (и как только обнаружил?) и зловещим тоном сообщил, что всю нашу компанию срочно требует заместитель ректора.

— Абзац, приплыли! — сразу поняла я. — Драрг, тебе бы только живот набить!

— А что я? Подумаешь, кусочек сала взял. Какая на мне вина?

— А вот сейчас узнаем, какая! — пообещала я, приглаживая взлохмаченные волосы и разворачиваясь в обратную сторону. — Пошли уже, а то Джулиус не любит, когда его заставляют ждать.

Как бы мы медленно ни переставляли ноги, но идти было недалеко, и уже через пять минут вся наша компания нерешительно топталась перед массивной дверью. Переглянувшись с другими, я обреченно подняла руку, намереваясь постучаться, но тут дверь открылась и на пороге предстал сам Джулиус Кордел и явно в не лучшем расположении духа.

— Ага, все в сборе! Ну проходите, господа бандиты.

— Почему бандиты? — не удержался Драрг, лихорадочно запихивая обгрызенный кусок сала в карман штанов.

— А вам как больше нравится? Может быть, Синдикат Саблезубых?

— Еп! — непроизвольно выругалась я и зажала рукой себе рот.

— Что, будем все рассказывать, или сразу приказ об отчислении писать?

— Как приказ? Какой еще приказ? Мы так не договаривались! — Драрг наконец проглотил откусанный кусок сала, который до этого мусолил во рту.

— А вы как думали, мои дорогие? Академия — это солидное и уважаемое учебное заведение и никогда, слышите меня, НИКОГДА, — Джулиус даже повысил голос, — не была замечена в связях с преступным миром.

— А кто вам сказал, что мы — преступные элементы? — Я наивно хлопала глазами. — Мы, можно сказать, очень даже наоборот. Почти как Тимур и его команда!

— Какой еще Тимур и команда? Вы мне мозги-то не полоскайте!

— Существует такая легенда, только она очень старая и ее мало кто помнит, — начала я вдохновлено сочинять. — Жил-был на свете очень бедный рыцарь, и звали его Тимур. Был он очень набожным и честным, таким, что все свои средства отдавал нуждающимся. И собрал он команду из таких же, как и он сам, честных и бедных. И дали они обет помогать людям, причем так, чтоб те об этом не знали. Вот и бродили они по миру, бескорыстно помогая тем, кто в этом очень нуждался, и сложили тогда люди о них прекрасную легенду.

Джулиус очень внимательно выслушал всю эту белиберду и посмотрел на ребят, которые в изумлении слушали меня открыв рот. Чтоб не портили своими физиономиями мой рассказ, я одновременно пихнула в бок Лешека и наступила на ногу стоявшему рядом Дакку. Те сразу же сообразили, что от них требуется, и активно замахали головами, подтверждая мои слова.

— Хм, ну допустим, — протянул Джулиус. — Только здесь есть одна загвоздка. Твой рыцарь помогал людям бесплатно, а тебе целую подводу снеди прислали.

— Так это еда не для меня, — сразу же нашлась я. — Это благодарные сельчане узнали, как тяжело живется голодным и бедным студентам, и по собственной инициативе прислали, так сказать, гуманитарную помощь натурпродуктами.

— Значит, голодные студенты, говоришь, — зловеще протянул заместитель ректора. — А это ты как объяснишь, тоже гуманитарной помощью? — и Джулиус резким движением опрокинул мешочек, из которого с характерным звоном посыпались монеты.

— Ух, ты! Это что, все ваше? — не удержался Лешек.

— Нет! Ваше! — припечатал Джулиус.

— Как это? Я не понял? — не удержал своего удивления Драрг.

— Вот и я не понял. Если вы за свою помощь оплату не берете, тогда откуда все это взялось, я вас спрашиваю?

Мысленно прикинув объем мешочка и те монеты, которые уже высыпались, я подсчитала, что сумма получилась достаточно внушительная. Вот только нам с ней явно придется расстаться, если не хотим раньше времени попрощаться с Академией.

— Господин Джулиус! Вы нас неправильно поняли, — поспешила встрять я со своим объяснением, пока никто из ребят не сказал чего-нибудь лишнего. — Это вовсе и не оплата. Это, так сказать, подъемный фонд, который решили организовать благодарные люди. И предназначен он для тех ребят, кто, имея хорошие способности к обучению в Академии, не может оплатить первоначальный взнос за экзамены. Не всем ведь так везет, как нам, — и я тяжело вздохнула, всем своим видом показывая, как мне жаль этих несчастных и как я им сопереживаю.

Джулиус, в этот момент уже открывший было рот, чтоб высказать все, что он думает о нас вообще и обо мне в частности, также молча его и закрыл. Проникновенно посмотрев мне в глаза, он тихим голосом поинтересовался:

— Вот скажи мне, Лика, как это у тебя так здорово получается переворачивать все с ног на голову? Это умение приходит с опытом, и то не ко всем. Ты же молодая девушка, и, судя по твоему возрасту, большого опыта у тебя не может быть по определению. Откуда тогда это все берется?

Сообразив, что гроза миновала, я пожала плечами и улыбнулась:

— Магистр, вы мне льстите! Ну какой может быть опыт, я же все это от сердца говорю.

— Да ну вас! — махнул рукой Джулиус. — Уйдите с глаз моих долой!

Ребята как будто только этой команды и ждали. Резко развернувшись, все скопом ломанулись в дверь и, как водится, благополучно в ней застряли. Потыркавшись в дверном проеме, затор как-то рассосался, и все дружно вывалились в коридор, а на полу в кабинете заместителя ректора остался валяться сиротливый кусок сала. Правда, провалялся он там недолго. Драрг, моментально обнаруживший пропажу, материализовался в кабинете и со словами: «Ой, надо же, кто-то уронил! Пойду, узнаю, чье это!» — схватил кусок сала и, нежно прижимая его к груди, побежал догонять ребят.

Я покинула кабинет Джулиуса последней, про себя радуясь, что так легко отделалась. А деньги — это пустяки, дело наживное. Может быть, они и вправду кому-нибудь помогут. Магистр Джулиус — человек серьезный и честный, и я была вполне уверена, что он не прикарманит наши кровные себе, а распорядится ими по уму.

— Слышь, Лика, а с каких это пор в селах так богато стали жить? Ты же вроде рассказывала, что там все захирело. А судя по отступным, это уже тянет на небольшой городок. — Лешек задумчиво пожевал губами.

— Я не знаю, как там у них сейчас, но когда мы проходили с Дакком, село было на грани вымирания.

— Это что же вы им за совет такой дали, что они за такой короткий срок обогатиться умудрились?

После этого вопроса, заданного Лешеком, даже Драрг перестал мусолить свое сало и внимательно прислушался, ожидая моего ответа.

— Да ничего особенного. Просто у них село очень удачно располагается, вот мои немудреные советы им и пригодились. Да старосту надо было немного проучить, чтоб не только о своей мошне думал, но и об односельчанах заботился.

— А все же, можно немного поподробнее? — Хозяйственный гном решил выяснить все в деталях.

Пришлось рассказывать, где располагается село, какие перспективы я там увидела и что предложила сделать старосте.

— Ага, предложила она, — хохотнул Дакк. — В ультимативной форме. Так, что бедный староста других вариантов и не увидел, кроме как в самое ближайшее время выполнить ее наказ.

— Хм, действительно. Как все просто получается. А что же они сами до этого не додумались? — удивился Драрг.

— А я почем знаю. Сидели и ждали, что само все как-нибудь наладится. А оно только хуже становилось.

— А все-таки жалко, столько денег зазря потеряли, — протянул Драрг.

— Не жалей! Скажи спасибо, еще легко отделались. Или ты домой захотел?

— Ни в коем случае! Мне и с вами неплохо.

— Вот то-то.

— Ага, вот вы где! — знакомый голос прервал наш разговор, и мы в недоумении уставились на распорядителя, загородившего нам дорогу.

— А в чем дело? У заместителя ректора мы уже были, и он нас отпустил. А больше ничего вроде натворить еще не успели, — Лешек удивленно посмотрел на распорядителя.

— Заместитель ректора как раз и просил вас найти и передать, что на ближайшие две недели вы лишены выхода в город, а в свободное время прикомандированы к кухне. Там столько продуктов, что домовые не справляются.

— Вот блин, наряд по кухне выписали! — удивленно присвистнула я. — Ну что, пошли отрабатывать?

ГЛАВА 6

Вторая неделя нашего академического ареста уже подходила к концу, и настроение было ниже плинтуса, к тому же в последнее время зарядили дожди и не похоже, чтоб собирались заканчиваться. После той памятной прогулки по городу я снова окунулась с головой в учебу. Правда, теперь магистр Джулиус старался следить, чтоб голова у меня не болела и я не пугала своим хмурым видом однокурсников. Видимо, благодаря его помощи я стала худо-бедно спать. Почему худо-бедно? Да потому что меня достаточно часто стали посещать очень странные сны. В основном в них я куда-то перемещалась, вернее, летала, и все больше по направлению к горам. В своей прошлой жизни, еще до моего попадания на Тарагон, я нормальные горы видела только по телевизору и хотя песни Высоцкого слушала с огромным удовольствием, но дальше этого мои знания не простирались и заниматься скалолазанием желания не возникало. Более того, моя родная Москва все чаще воспринималась, как нечто нереальное, давно забытое или даже надуманное. А нынешняя моя жизнь — это как раз самое что ни на есть настоящее. То, что представляло для меня ценность там, совершенно теряло всякий смысл здесь. Мой кса-рдон теперь каждую ночь покидал стены Академии и уходил гулять. Результатами таких прогулок стал более низкий уровень преступности в Вассариаре (Прошка таким образом развлекался, пугая ночных грабителей до уделанных штанов) и ежедневные доклады о ситуации в городе. Конечно, ничего особо путного он мне рассказать не мог, но иногда приносил и очень любопытные сведения. Например, я именно от Прошки узнала о том, что в городе существуют районы, куда городская стража предпочитает лишний раз не соваться. На всякий случай я длясебя зарисовала план таких мест. Кто знает, что и когда может понадобиться.

Летая во сне, я была слишком легкомысленна и попервоначалу воспринимала свои ночные видения как некий сериал. Оказалось, что здесь все гораздо серьезнее. После одного из них я поняла, что должна быть очень осторожной, так как подобные сны могут быть не совсем безопасны для меня.

Однажды, умаявшись за день (магистр Джулиус постепенно наращивал нагрузки, и, как сам сегодня признался, уже давал мне некоторые упражнения, выходящие за рамки учебной программы Академии), я сначала долго не могла заснуть, а когда все-таки заснула, меня в очередной раз куда-то потянуло. Такое было чувство, словно кто-то невидимый тянет за веревочку, и я, как марионетка, не могу ему сопротивляться. Пролетев над спящим городом, я миновала темные распаханные поля, густой лес и наконец вылетела к подножию гор. Местность оказалась знакомой. Оглядевшись, я поняла, что уже бывала в этом сне. Передо мной снова возвышался уже виденный мрачный замок. Решив, что во сне ничего страшного со мной случиться не может, я смело полетела к уже знакомому окну. На этот раз в комнате с камином было пусто и темно, зато из соседней комнаты доносились голоса. Моментально переместившись к нужному окну, я заглянула внутрь. Там находились трое, двоих из них я уже видела. Это были молодая женщина, имени которой я тогда так и не узнала, и мужчина, которого эта женщина в разговоре называла уважительным словом «лорд». Третьим собеседником был незнакомый молодой человек явно аристократической внешности, с тонкими чертами лица и небольшими, аккуратно подстриженными усиками. Его одежда также подчеркивала аристократическое происхождение явной дороговизной ткани и модным столичным фасоном. Он стоял, небрежно опираясь о дверной косяк, и поигрывал тонкой цепочкой, пропуская ее сквозь пальцы.

— Ну что ж, ситуация с драголами мне ясна. А как успехи с гномами? — Тот, кого называли Лордом, видимо, снова принимал отчет у своих подчиненных.

— С гномами, мой Лорд, пока не все так гладко. Мы заслали уже нескольких наших агентов под видом торговых представителей, предварительно ликвидировав особо непримиримых торговцев старой закалки. Пока что гномы упрямятся и не желают идти на более тесный контакт, но, думаю, через какое-то время, когда им станет не с кем торговать, они пойдут навстречу, и вот тогда…

Что будет тогда, молодой человек не договорил, перебитый на полуслове Лордом:

— Здесь все ясно! Теперь я хочу услышать твой доклад, Кара. Помнится, ты обещала, что выяснишь все по поводу происходящего в Вассариаре. Ну, я жду.

— Мой повелитель! — Кара униженно склонила голову. — В целом с захватом власти в Вассариаре нет никаких проблем. Все идет согласно намеченному плану. Практически все ключевые или авторитетные фигуры, не приемлющие нашего пути, убраны или заменены на более лояльные к нам. Нити Хаоса постепенно разрастаются, оплетая город, и скоро все в нем будет принадлежать нам. С Бармингамом еще легче. Там захват произойдет значительно раньше. Можно сказать, что весь уклад Бармингама и его столицы — Бармы изначально был очень близок нашим идеалам, поэтому там и не потребовалось таких усилий. Единственная загвоздка — с молодым герцогом, прямой ветвью правящей династии. Наши шпионы докладывают, что в последнее время в его поместье наблюдается какое-то оживление. Более того, к нему периодически подтягиваются вооруженные группы без опознавательных знаков. Официальное объяснение самого герцога гласит, что в округе развелось слишком много разбойничьих банд, и это делается, чтоб оградить собственность герцога Тармарейна от их нападений.

— Это может как-то нам помешать или расстроить наши планы?

— Не думаю, мой Лорд. Герцог на данный момент не имеет никакого влияния при дворе. Более того, он в опале у нынешнего короля Бармингама из-за прямого родства с последним. А наши доверенные лица еще и подогревают нужные настроения, восстанавливая короля против молодого герцога. Многие представители высшей знати тонко чувствуют настроение своего сюзерена и стараются полностью ему соответствовать. Поэтому герцог Тармарейн просто не сможет набрать необходимую силу, к тому же он не настолько финансово обеспечен, чтобы за короткий срок собрать сколько-нибудь значительную армию, пусть даже и из числа наемников.

— Ну что ж, надеюсь, ты не ошибаешься. А что там с уничтожением нашего медальона? Ты разобралась, кто это сделал?

— Не совсем, мой Лорд, — понизив голос, еще больше склонилась Кара.

— Что значит «не совсем»? — Голос Лорда загремел недовольством.

— Мой Лорд! Кое-что выяснить нам все-таки удалось, — в испуге зачастила Кара. — Правда, не по поводу уничтожения медальона — возможно, все же он был просто неисправен, а по поводу нейтрализации сетей Хаоса, активированных после уничтожения одного строптивого купца, имеющего немалое влияние в своих кругах. После его смерти к нему приходила одна девушка, которую соседи изредка видели на его дворе. Точно выяснить, кто она такая, так и не удалось, кроме того что на ней был медальон ученичества столичной Академии. Так вот, после ее посещения наша сеть оказалась разорвана и, неслыханное дело, продолжала самоуничтожаться! Возможно, у этой девушки имеется какой-то старинный артефакт еще времен прихода первой Хранительницы, так как предполагать, что какая-то ученица могла бы сделать то, что и магистру Академии не под силу, было бы просто глупо.

— Возможно, возможно! — задумчиво протянул Лорд. — Керк, твоя задача — в самое ближайшее время выяснить, кто была эта молодая особа, и взять ее под наблюдение. Постарайся выяснить, чем она обладает и может ли быть полезна нашему ордену.

— Мой Лорд, но ведь это я разузнала про девушку. Почему же вы отдаете ее Керку? — обиженно спросила Кара.

— У тебя и так немало задач. Постарайся со всеми справиться без нареканий. Все, разговор окончен! — оборвал возражения мужчина.

Я в удивлении слушала разговор этой троицы, никак не желая поверить в то, что все это происходит не во сне. Ведь девушка, о которой они вели сейчас речь, не кто иная, как я. Получается, что на меня вскоре будет открыта охота, и, зная о моей дружбе с купцом и учебе в Академии, сложить два и два и отыскать меня не составит особого труда. А вот как они поведут себя дальше, это еще вопрос.

Внезапно мне остро захотелось получше разглядеть этого сурового и загадочного Лорда. В прошлый раз он находился в глубине плохо освещенной комнаты, и его лицо периодически пряталось в тени, поэтому видела я его лишь мельком. А сейчас он стоял спиной к окну и за все время разговора так ни разу и не повернулся ко мне. Вперив ему в спину свой взгляд, я мысленно попросила: «Ну повернись, посмотри на меня!»

Словно в ответ на мою просьбу, мужчина медленно повернулся к окну и его взгляд зашарил в поисках. В этот раз мне удалось хорошо его рассмотреть, и я поразилась необычным глазам этого человека. Сначала мне показалось, что он слеп и вместо глаз у него два глубоких черных провала. А затем я поняла, что у того, кого называли Лордом, зрачок занимал весь глаз (белок отсутствовал напрочь). Его глаза полностью заливала бездонная чернота. Впечатление создавалось жутковатое и в то же время притягательное. Как будто смотришь в глубокий колодец и в какое-то мгновение понимаешь, что он начинает тебя засасывать внутрь. Миг, и ты уже летишь вниз, судорожно цепляясь руками за все, до чего можешь дотянуться.

— Мой Лорд! С вами все в порядке? — Голос Кары разрушил эту невидимую связь, и я с трудом, словно муха из липкой паутины, освободилась от этого наваждения.

Со страхом оторвавшись от окна, я стремглав понеслась обратно, успев услышать напоследок недовольный голос Лорда:

— Кара! Как же ты не вовремя! У нас был гость, и ты мне помешала пригласить его войти.

Очнулась я в своей постели в липком холодном поту и некоторое время успокаивала бешено бьющееся сердце. Значит, это был не сон? Тогда что? Раздвоение сознания? Где я была и что это за замок такой странный в горах? Сплошные вопросы и ни одного толкового ответа на них. Ясно только одно, что если все это действительно правда, а не тривиальный сон (во что я уже и сама не очень верила), то очень скоро моя жизнь снова поменяется. Эти ребята от своего не отступятся.

Внезапно мне припомнилась фраза незнакомки по поводу активизации сетей Хаоса, и знакомое название резануло память. Ведь Дакк еще в момент нашего знакомства просвещал меня по поводу устройства этого мира и борьбы первой Хранительницы с последователями ордена Хаоса. Уж не их ли замок я видела там в горах? И насколько верны их предположения о полном контроле Вассариара? Неужели все это правда?

Прошка почувствовал царивший сумбур и полную растерянность у меня в голове и моментально прервал свою ночную прогулку по городу, телепортировавшись прямо на середину комнаты. Сейчас передо мной стояло огромное хищное животное, пышущее здоровьем и грозной силой, ничего общего не имеющее с тем маленьким пушистым комочком, не так давно найденным мною в лесу. Его шерсть слабо серебрилась в свете луны, а при каждом движении по нему от кончика хвоста до кончиков усов словно пробегали электрические искры.

Его появление сразу успокоило меня и сняло такую несвойственную мне растерянность.

— Прошка, Прошенька мой! — зарылась я носом в густую шерсть. — Что же это делается? Ведь я только на первом курсе Академии, и мне еще так много предстоит узнать, а на меня уже объявляют охоту.

Прошка легко лизнул меня в руку.

— Ты думаешь, что мы со всем справимся? — недоверчиво спросила я.

Волна успокаивающей уверенности вошла в меня. И действительно, за последние месяцы я очень многому научилась и даже внутренне как-то изменилась. В чем произошли эти изменения, я точно сказать не могла, но то, что со мной что-то произошло, я определенно чувствовала. Взять хотя бы эти непонятные внешние проявления типа светящихся зеленым глаз и искрящихся волос, за что меня однокурсники и прозвали Ведьмачкой.

— Ну ладно. В Академии до меня им добраться будет сложновато, а вот за ее пределами мы поостережемся. Как говорится, кто предупрежден, тот вооружен! — Проникновенно посмотрев своему кса-рдону в глаза, я попросила: — Прошенька, попробуй разузнать, что такого необычного происходит сейчас в Вассариаре. Особенно хорошо бы отследить выбросы магической энергии. Может быть, мы смогли бы побольше узнать о наших врагах.

Согласно наклонив голову, Прошка замерцал и испарился, телепортировавшись куда-то в недра столицы. Только наивные обыватели думают, что с наступлением ночи жизнь в городе замирает и все его обитатели засыпают сном младенца. Вовсе не так! Ночью начинается своя жизнь — скрытая, порой опасная, частью бесшабашная, частью жестокая и сильно отличающаяся от той, которую ведут мирные обыватели. Для них жизнь начинается с восходом солнца, с первым робким лучом, проникшим сквозь щели в закрытых ставнях. Зато другая, теневая жизнь замирает, уходя в подполье до наступления темноты.

И именно мой Прошка как никто другой знал все особенности ночной жизни этого города. Его способности позволяли совершенно бесшумно и незаметно появляться в самых разных местах и покидать их. Кса-рдоны — это не просто животные с начальным уровнем интеллекта. Это особый народ, который живет своей жизнью, по своим законам, очень отличным от людских, но тем не менее имеющим право на существование. К тому же этот народ настолько скрытный, что некоторые считают кса-рдонов выдумкой, легендой давно минувших дней. Мне очень повезло, что, попав в этот мир, я натолкнулась на маленького, только что рожденного малыша кса-рдона; и еще больше повезло, когда его мамаша, находясь при последнем дыхании, прежде чем навсегда закрыть глаза, почему-то решила, что я вполне справлюсь с ролью няньки для ее чада, и доверила мне маленького Прошку. Так и получилось, что я являюсь хозяйкой, а точнее сказать, подругой, партнером и еще непонятно кем для такого уникального существа, как кса-рдон. И хотя времени с нашей первой встречи прошло не так уж и много, всего несколько месяцев, но Проша успел уже вырасти до своих взрослых размеров, попутно оттачивая и совершенствуя различные удивительные навыки, и теперь уже было непонятно, кто о ком заботится — я о Прошке или он обо мне. Научившись телепортации, кса-рдон совершенствовал свои навыки, и мне уже не было нужды ходить на охоту и добывать ему мясо. Он мог самостоятельно покидать территорию Академии и города, очень быстро перемещаясь в пространстве. Теперь я использовала дни, выделенные мне для пополнения запасов, исключительно для своих нужд, изредка привозя тушку какого-нибудь животного во избежание лишних разговоров.

К тому же, будучи кса-рдоном, мой Прошка очень чутко улавливал эмоциональный человеческий фон, четко разделяя нормальных людей от преступных элементов еще до начала каких-либо действий последних.

Магия, пропитавшая все в этом мире и более того, являющаяся основой Тарагона, была очень разнородной, и все ее различия Проша очень хорошо чувствовал даже по прошествии достаточно длительного времени после применения того или иного ее вида. Магический фон, как и эмоциональный, очень сильно отличался один от другого, словно запах у разных кушаний. Существовала масса оттенков применяемой магии — от сладковато-ванильного, свойственного чистой белой магии, до горьковато-острого, более характерного для разрушительной. Магия Хаоса же имела неприятный, затхло-гнилостный запах, который, однако, нравился ее обладателям. Как медведь любит мясо с тухлинкой, предпочитая его всему остальному, так и последователи ордена Хаоса считали свою магию единственно верной и презирали любые другие ее виды и проявления. Надо сказать, что магия Хаоса очень сильна и не всем готова подчиняться. Более того, за свою службу она берет определенную плату, и не каждому эта плата по карману. Поэтому и обладают ею очень и очень немногие, зачастую довольствуясь жалкими крохами, хотя и эти крохи могут быть очень даже внушительными для неподготовленного человека или даже обычного, средней руки мага. Как далеко простираются возможности обладающих истинным могуществом и полностью посвятивших себя служению Хаосу — сейчас не знает никто, так как принято считать, что все они были уничтожены еще во времена пришествия первой Хранительницы.

Весь этот небольшой ликбез неожиданно пришел мне в голову, и я сама себе дивилась — и когда только успела узнать столь много об этом мире. Видимо, не зря у меня так болела голова в последнее время, и даже мой, достаточно подготовленный к принятию больших объемов информации мозг (жизнь на Земле в условиях радиокинотелерекламы) не всегда справлялся с ее «перевариванием». А все благодаря моему «виртуальному» учителю — дракону, являющемуся ко мне исключительно во снах, и этому ненавистному медальону Хранительницы (и дернуло меня нацепить на себя эту безделушку)! Именно эти составляющие в последнее время так загрузили бедную меня, что я уже скоро перестану отличать, где верх, а где низ (особенно сразу после сна). Спасибо еще магистру Джулиусу, умудряющемуся в последнее время блокировать что-то там в моей голове, благодаря чему я имела возможность хоть как-то отдыхать от чересчур насыщенного обучения. И днем и ночью меня не оставляли в покое, пытаясь сотворить новый вариант то ли Мата Хари, то ли суперменши из фильмов, где в главной роли выступает Анджелина Джоли. Днем меня дрессировал сам магистр Джулиус, гоняя по специально составленной программе, а ночью — дракон, впихивая в меня тонны информации по всему, что, по его мнению, мне могло бы пригодиться, чтобы выжить. А так как выжить очень хотелось, то я и не особо сопротивлялась, хотя и уставала смертельно.

Несмотря на то что ночь была в самом разгаре, я думала, что после такого реалистичного сна больше не смогу заснуть. Однако стоило Прошке раствориться в воздухе (телепортироваться), а мне прилечь обратно на кровать, как глаза сами собой закрылись, и я провалилась в сон. В этот раз мне приснился мой дракон, только выглядел он чересчур озабоченным. Даже не поздоровавшись, сразу же огорошил:

— Лика, боюсь, что пришло твое время. Я старался, как мог, и даже сам не ожидал, что за такой короткой срок мне удастся столь много вложить в тебя. Но и это время подошло к концу. Больше медлить нельзя, иначе все окажется напрасно.

Услыхав это, я похолодела, отказываясь верить в то, что услышала.

— Что ты имеешь в виду? Я же только начала свою учебу.

— Лика, поверь мне, не все так плохо. Я очень внимательно следил за твоей учебой и как мог корректировал и дополнял ее. Теперь тебе необходимо просто принять новые знания и постараться побыстрее с ними освоиться. А для этого нужно время, и оно у тебя есть, хоть и немного. Пока ты будешь добираться до Черного замка, в котором устроились адепты ордена Хаоса, ты сможешь тренироваться и пробовать свои силы. Ты даже не осознаешь, сколь много получила за столь малый срок! Не все знания лежат на поверхности, и очень многое будет постепенно всплывать из глубин твоего сознания по мере того, как ты будешь готова принять что-то новое.

— Но ведь я только на первом курсе! — жалобно завопила я.

— Далеко не все студенты, доучивающиеся до конца, могут применять такие заклинания, которыми ты уже сейчас достаточно свободно манипулируешь. Магистр Джулиус, которого ты очень удачно выбрала в качестве своего персонального учителя и наставника, счел нужным не останавливаться на частностях, а по специально разработанной методике дал тебе самые основы знания, владея которыми ты уже сама могла экспериментировать с различными типами заклинаний. А учитывая твое иномирное происхождение, то и подход к заклинаниям у тебя оказался очень даже неординарным. Твой магистр частенько сам удивлялся тому, что ты умудрялась сотворить на занятиях с, казалось бы, безобиднейшим заклинанием (вернее его заготовкой, которую твой учитель тебе предоставлял). А как ты справилась с паутиной Хаоса три месяца назад?! Я сам был удивлен такому результату. По всему, ты не могла победить, но ты победила! — Тяжело вздохнув, дракон с сожалением добавил: — Конечно, тебе бы еще годика два такой учебы, и никакой орден Хаоса нам бы не был страшен. Ты бы их одной левой сделала. Но, к сожалению, у тебя нет этого времени.

— Еще годика два такой учебы, и мне уже было бы все равно, есть у вас здесь какой-то орден Хаоса или нет, так как меня уже давно похоронили бы под ракитовым кустом и поставили бы памятник, на котором написали бы: «Здесь покоится самая усердная ученица, умершая от умственного истощения», — сердито проворчала я. — У меня и так уже шарики за ролики зашкаливают с вашей учебой, даже поспать спокойно не даете. Вот скажи, Горыныч, какого лешего ты каждую ночь ко мне являешься и начинаешь усердно пичкать информацией. Я же ничего не запоминаю! К тому же даже в Академии существуют выходные, а у меня их почему-то нет. То твоя морда зубастая что-то вещает трубным голосом, то медальон этот чертов грузит так, что наутро голова раскалывается, словно с перепоя.

— Ну насчет того, что ты не запоминаешь ничего, так это неверно. Просто все, чему я тебя учу, закладывается в глубины твоей памяти и может быть выужено оттуда в любой момент, — нравоучительно объяснил мне дракон. — А вот по поводу выходных… — Немного помолчав, он немного сконфуженно добавил: — Вообще-то я думал, что даю тебе выходные. Я как-то упустил из виду, что твой медальон тоже может через сон участвовать в обучении. Жаль, что ты не сказала мне об этом раньше.

— Я была уверена, что ты в курсе и именно так все и должно проходить.

— Интересно, и на какой же ты теперь ступени развития, если все это время твой медальон параллельно со мной также активно обучал тебя. Хорошо еще, что ты не сгорела от такого количества информации, ведь я тебя загружал знаниями по полной, боясь, что мы не успеваем с учебой.

— Ага, и медальон старался изо всех сил, а в результате я чуть было не угодила в дурку от ваших стараний. Хорошо еще, что у меня мозги привычные к большим объемам информации, а то бы и не знаю, что со мной стало бы.

— А что такое дурка? — Дракон заинтересованно наклонил голову.

— А это такое заведение, куда отправляют тех, у кого уже в голове ни бум-бум…

Видимо поняв, что я имела в виду, дракон больше не стал задавать уточняющих вопросов. Зато у меня был один очень серьезный вопрос, и, воспользовавшись заминкой, я его задала:

— Горыныч, мне тут недавно сон такой странный приснился, что я даже теряюсь, как к нему относиться.

— Что за сон-то такой? — снисходительно усмехнулся дракон. — Давай уж рассказывай.

Ну, я и рассказала со всеми подробностями. Не забыв упомянуть и о том, что данный замок является во сне мне уже не в первый раз, как и некоторые действующие лица. По мере моего рассказа снисходительное выражение на драконьей морде менялось на удивленное, озабоченное и наконец встревоженное.

— И как давно был этот сон? — уточнил дракон.

— Совсем недавно. Можно сказать, что только что.

— Да-а, а все гораздо хуже, чем я думал. Лика, это был не сон, и тебе очень опасно ментально приближаться к этому месту так близко. Тем более что Лорд тебя засек и теперь будет настороже. Больше ты так легко не отделаешься.

— Так что, это все по правде?

— Еще как! — уверил меня дракон. — Именно там в горах и происходила битва первой Хранительницы с порождениями Хаоса. Возможно, что это память твоей предшественницы отправляла тебя туда, желая что-то показать. Только для тебя это слишком опасно, и мой тебе совет, больше не поддавайся ей.

— И как ты себе это представляешь? Я даже понять ничего не успела, как оказалась возле замка, не то что сделать.

— Надо подумать. Судя по всему, в этом медальоне осталась частичка души и знаний бывшей Хранительницы, которая теперь пробуждается и старается повлиять на тебя так, как ей кажется правильнее. Вот только для тебя это не очень хорошо. Ты другая, не такая, как она, и, приняв за основу шаблоны ее действий, ты проиграешь. Твоя сила в твоей непредсказуемости и совершенно необычном для нашего мира восприятии. Твои действия очень сложно предсказать.

— И что мне теперь делать?

Дракон в раздумье прикрыл глаза.

— Постарайся договориться по-хорошему со своим медальоном. Не относись к нему только как к украшению. Он в некотором смысле разумен и если ты его примешь не только как зловредную висюльку, — это выражение дракон явно подслушал в моих мыслях, — то удивишься, насколько полезным этот артефакт может быть. Ну а пока я с тобой попрощаюсь. Иди отдыхай, не то завтра будешь сонной как муха, а силы тебе в ближайшее время понадобятся.

— Слушай, а что ты имел в виду, когда сказал, что мое время пришло. Насколько я помню устав Академии, все студенты обязаны доучиться до конца и только Совет магов определяет дальнейшую судьбу студента.

— Можешь считать, что уже доучилась. А теперь спи, все что нужно ты узнаешь завтра.

Как бы мне ни хотелось задать еще несколько вопросов дракону, я просто провалилась в нормальный человеческий сон, не успев даже и рта раскрыть.

ГЛАВА 7

Утро выдалось свежим, с пением птиц и красивой радугой у меня перед окном. Явно ночью прошел дождик, который оставил крупные капельки росы на цветах и подарил долгожданную прохладу.

Прошка уже лежал на своем коронном месте — посередине комнаты и бессовестно храпел, нагулявшись за ночь. Постаравшись на него не наступить, я прошлепала босыми ногами к двери, прихватив халатик со спинки кровати и на ходу накинув его. Выглянув в коридор и убедившись, что никто поблизости не маячит, я быстро пробежала до ванной комнаты. После столь насыщенной событиями ночи я чувствовала себя на удивление бодрой и полной сил. Даже плохие предчувствия, терзавшие меня в последние дни, куда-то исчезли, уступив место боевому задору и уверенности в том, что все будет в полном порядке. В рекордные сроки я привела себя в порядок и решила пойти разбудить ребят. Сегодня первым у нас было занятие по новой дисциплине, и называлось оно так загадочно: «Основы основ». На нем полагалось быть всем первокурсникам, независимо от принадлежности к факультету. Взбежав по крутой лестнице и даже не запыхавшись, я в недоумении остановилась перед дверью, на которой висела табличка. Приглядевшись, я прочитала такую знакомую с детства фразу: «Посторонним вход воспрещен!» Вот уж чего не ожидала здесь встретить! Решив, что ко мне это точно не относится, я смело толкнула дверь, и дальше меня спасла лишь хорошая реакция, развившаяся за время тренировок с магистром Джулиусом, когда приходилось уворачиваться от различных бякостных заклинаний. Сверху на то место, где я только что находилась, хлынул поток холодной и грязной воды, следом за которым полетело помойное ведро. Пока я стояла и медленно пыталась сообразить, кого же это здесь так торжественно встречают, на грохот выглянул заспанный чертик Васька, которого как-то случайно вызвал из другого измерения Дакк.

— Ты чего здесь расшумелась? Спать всем мешаешь!

— А почему ты еще здесь? — в растерянности спросила я.

— А где я должен быть, по-твоему? — вопросом на вопрос ответил чертяка.

— Ну-у, я думала, что Дакк уже давно отправил тебя обратно в твое измерение.

— Думала она! — передразнил меня Васька. — Не получается у него ничего. К тому же у вас здесь настолько плохо поставлена учеба, что я решил взять над ним шефство!

— Чего-о ты решил над ним взять? Шефство? — угрожающе протянула я. — А не много ли ты на себя берешь? И чему ты собрался учить нашего вампира? Как делать мелкие пакости?

— Почему это мелкие? — обиделся Васька. — Я и покрупнее чего могу!

— Кто бы сомневался! Нет, ну надо же! Стоило ненадолго оставить ребят без присмотра, и вот, пожалуйста. — Строго посмотрев на чертика, я спросила: — Ведро на двери твоих лап дело?

— А что, чуть что, сразу Васька!

— А кто? Может быть, это гном или леший сделали? Так за ними раньше ничего подобного не замечалось. Давай признавайся, я ведь все равно узнаю!

— Васька! Опять ты что-то натворил? — раздался из-за двери сонный голос Дакка.

— Я, может быть, хотел как лучше. Дать вам выспаться, а то ходят тут всякие без предупреждения! — оправдываясь, пробурчал чертик.

— Это кто это здесь всякие? — разозлилась я. — Это что же получается, ты ведро ставил специально для меня?

Заметив мой угрожающий жест, чертик попятился.

— Почему для тебя? Я так просто тренировался. Должен же я иногда тренироваться, а то всю квалификацию потеряю!

— Будешь устраивать такие тренировки без спроса и предупреждения, ты не только квалификацию потеряешь, но и рога.

— Как это? — испуганно схватился за свои рожки Васька.

— А вот так! Посшибаю на фиг! — показала я кулак черту.

Тут в коридорчике нарисовалась заспанная физиономия Дакка.

— Лика, ты, что ли?

— Нет, не я! А ты кого ждал? Папу римского?

— Какого папу? Зачем папу? — испугался Дакк. — Не надо мне никакого папы!

— Ты почему до сих пор не отправил Ваську домой? — сразу пошла я в наступление.

— Лика, я уже тысячу раз пробовал, ну никак не получается, — жалобно проблеял Дакк, попытавшись скрыться в своей комнате.

— А развеять его ты не пробовал?

— Не надо меня развеивать! — протестующе вякнул чертик.

— Тебя не спросила! — ответила я.

— Лика, ну как можно? Он же живой! Я так не могу! — виновато захлопал глазами вампир.

— Ладно, я тебе помогу! — Я закатала рукава блузки, припоминая заклинание развеивания. Учителя говорили, что это заклинание очень действенно против нечистой силы.

Заметив мои приготовления, Васька высоко подпрыгнул и в одно мгновение оказался в кармане куртки Дакка, после чего вампир очень шустро ретировался в свою комнату, успев крикнуть:

— Спасибо, Лика, но не надо мне помогать! Мы уж с Васькой как-нибудь сами разберемся!

— Ну как хотите! — обиделась я. — Потом сам взвоешь от своего питомца, да поздно будет!

— Чего вы здесь расшумелись? — высунулся всклокоченный гном. — Еще же рано!

— Какое рано? — возмутилась я. — Скоро на занятия идти, а вы все дрыхнете без задних ног!

— Как это скоро на занятия? Мы что, проспали? — посмотрев по сторонам, Драрг закричал: — Васька, паршивец ты этакий! Ты почему нас вовремя не разбудил? Вылезай давай, я все равно до тебя доберусь!

— Вот еще, я что, дурак? — опасливо пробормотал чертик, высовываясь из кармана Дакка, появившегося в коридоре. — Хозяин, чего он обзывается? — показал пальцем на гнома чертик.

— Нет, ну, правда, Вася. Тебя же просили разбудить нас пораньше, а ты? — укоризненно попенял чертику Дакк.

— Я ведь хотел как лучше, чтоб вы выспались и никто вам не мешал, а он теперь грозится. Маленьких все обидеть норовят!

— Действительно, Драрг, ну чего ты бушуешь. Он же хотел как лучше! — заступился за своего питомца вампир.

— Ага, а получилось как всегда! — огрызнулся гном.

— Ребята, заканчивайте спорить и быстрее собирайтесь. У нас первым уроком идет новый предмет, который читает сам ректор. Так что опаздывать на это занятие не рекомендуется! — решила прервать я бесполезные пререкания друзей.

Переглянувшись, друзья молча растворились по комнатам и буквально через пять минут появились передо мной уже в полном составе.

— Мы готовы, пошли, что ли? — спросил гном, приглаживая бороду.

— Ну если все готовы, то пошли, — согласно кивнула им я.

На лекцию мы явились вовремя, обогнав ректора буквально на пару минут. Когда в аудитории появился холеный представительный мужчина, на вид лет пятидесяти, в дорогом костюме, все встали со своих мест, приветствуя его.

— Садитесь, садитесь! — снисходительно помахал рукой ректор. — Для всех первокурсников я читаю эти лекции, ибо считаю данный предмет самым важным во всем обучении, и так как я являюсь ректором Академии, то не могу пускать ваше обучение на самотек. Сегодня вы узнаете много нового и интересного, и я советую вам тщательно конспектировать все услышанное, так как на экзамене я буду присутствовать лично и обязательно спрошу вас по сегодняшней теме. — Услышав шелест страниц, он благосклонно кивнул головой. — Все вопросы будете задавать после лекции. Ну что ж, приступим.

Все приготовились честно записывать ценные знания — ведь сам ректор Академии, магистр магических наук будет читать лекцию, по которой будут спрашивать на экзамене.

То, что я потом услышала, я сначала приняла за продолжение вводной части. И сообразила о том, что это, собственно, и была сама обещанная лекция, только когда услышала фразу: «А теперь можете задавать вопросы». С изумлением посмотрев на пустой лист тетради, я переглянулась с ребятами, сидевшими в таком же ступоре, как и я. Дело в том, что вся хваленая речь состояла из дифирамбов Академии и собственно самому господину ректору, благодаря которому эта самая Академия сейчас и процветает. Были также упомянуты его, ректора, личные заслуги, коих у него не счесть, перед королевством Таринф,^[37] благословенной короной и чуть ли не всем Тарагоном в целом. Последними словами перед разрешением задавать вопросы были: «Обучение в Академии — это большая привилегия, которой надо пользоваться очень умело и никогда не забывать, что благородного человека всегда выдают его поступки! За вами, дети мои, будущее Тарагона!»

Только сейчас я поняла то скептическое выражение лица, которое нет-нет да и мелькало на лице магистра Джулиуса, присутствовавшего на этой лекции не знаю уж в качестве кого.

— Слушай, ты что-нибудь записал? — шепотом спросила я у Лешека, сидевшего ко мне ближе всех.

— Нет, а ты? — также шепотом ответил он мне.

Отрицательно покачав головой, я уныло посмотрела на пустой лист бумаги, уже догадываясь, что нам повезло нарваться на исключительный экземпляр в лице господина ректора, который поставит на экзамене хорошую оценку только тому, кто досконально и без ошибок выучит все даты его великой биографии и сумеет наизусть озвучить все его несуществующие подвиги.

— Лика, а когда лекция-то начнется? — громким шепотом спросил меня гном.

Я с испугом посмотрела в сторону ректора в тщетной надежде, что он ничего не услышал. Ага, как же! Он таким взглядом зыркнул в нашу сторону, что я моментально поняла: «Все, амба! Нам терять уже нечего!»

Тут с места поднялась младшая дочь барона Панадиса — Натиль и елейным голоском уточнила:

— Скажите, господин ректор, с какого года Академия находится под вашим чутким руководством?

Расправив плечи, ректор снисходительно пояснил:

— Я правлю нашей великой Академией вот уже целых пять лет! Так что, милочка, вы можете записать это в свою тетрадь. Я вижу, что вы очень старательная студентка и имеете все шансы добиться хороших результатов, не то, что некоторые. — При этом он так красноречиво посмотрел на нашу компанию, словно заклеймил нехорошим словом.

— Слышь, я чего-то не врубился, на фига ей понадобились эти даты? — Так ничего и не понявший гном снова влез со своим бесхитростным вопросом, а я мысленно застонала. Дело в том, что хотя Драрг и пытался говорить тихо, но в замершей аудитории его голос прозвучал неожиданно громко, и с разных сторон стали доноситься смешки. Этого ректор уже снести не мог и от еле сдерживаемого гнева даже побагровел. Испугавшись за Драрга, я вскочила с места и, сделав невинное лицо, поинтересовалась у ректора:

— Скажите, а все лекции по этой дисциплине будете читать вы?

— Конечно, я мог бы поставить кого-нибудь из преподавателей, так как мое время бесценно. Но я считаю, что донести до вас сведения, которые содержатся в моей голове, — моя прямая обязанность. Поэтому я просто обязан пожертвовать собой и, потратив на вас свое драгоценное время, рассказать, как важно хорошо учиться и равняться на самых достойных, — выпятив грудь колесом, чтоб никто не перепутал, кто здесь является достойным, ректор гордо задрал подбородок.

Я окончательно расстроилась, поняв, что теперь придется тратить время на этого напыщенного и самовлюбленного придурка, посещая его лекции и заучивая совершенно бесполезную информацию. Поникнув, я села на свое место, лихорадочно соображая, можно ли как-то обойти эту обязаловку и сделать так, чтоб данный учитель не заметил нашего отсутствия на его занятиях. Мои напряженные раздумья прервал сам ректор, ехидно полюбопытствовав:

— Девушка, неужели это все, что вас заинтересовало в моей лекции? Обычно студенты бывают более внимательны к тому, о чем я рассказываю. Хотя, если вы дружите с такими неподходящими личностями, — ректор пренебрежительно махнул головой в сторону гнома, — то и ожидать от вас чего-то путного не приходится. Интересно, насколько вы готовы к экзамену? Имейте в виду, что я лично буду присутствовать на нем и проверю ваши знания. Так что вам не удастся спрятаться за спинами сокурсников.

Заметив, что гном начал медленно подниматься со своего места явно не с самыми дружественными намерениями, я с силой опустила руку ему на плечо.

— Да не вопрос! Думаю, что к этим экзаменам я готова, если, конечно, вы не станете спрашивать о вашей биографии. А то я плохо запоминаю все, что не относится к делу.

После моей отповеди воцарилась напряженная тишина, а ректор медленно побагровел и в растерянности посмотрел на магистра Джулиуса. Наклонившись к нему, он спросил шепотом:

— Она что, дочь какого-нибудь графа или, может быть, герцога?

— Насколько я знаю — нет, господин ректор. Эта девушка обучается на бесплатной основе, — тщательно скрывая усмешку, ответил Джулиус.

Так как мне очень захотелось узнать, о чем шепчутся наши преподаватели, я быстренько прочитала заклинание абсолютного слуха, сузив его диапазон до ректора и магистра Джулиуса во избежание головной боли от обрушившегося шквала болтовни ошарашенных сокурсников. Правда, мне это мало помогло, так как ректор перестал шептаться с Джулиусом, выяснив, видимо, все, что его интересовало.

— Да как ты смеешь, девчонка, подвергать сомнению знания, которые дают тебе в этом великом заведении! — дурным голосом взвыл он. — Я лично приму у тебя экзамен по практикуму и не удивлюсь, если после него у нас станет на одну студентку меньше.

Теперь уже магистр Джулиус наклонился к нему и что-то жарко зашептал на ухо, явно пытаясь переубедить. Помотав головой, чтобы унять звон, возникший после воплей ректора, я напряглась и услышала:

— Господин ректор, эта девушка — наша лучшая студентка. К тому же она обучается по специальной программе, разработанной мной лично. Может, все-таки будет лучше, если экзамен у нее приму я?

— Лучшая студентка, говорите? — нехорошо прищурившись, ректор облизнул губы. — Вот и замечательно! Значит, можно будет позволить себе выйти за рамки обычной программы. Если она сумеет выдержать экзамен, значит, будет и дальше бесплатно обучаться за счет нашего королевства. Ну а если нет… — Усмехнувшись, он закончил: — Ну что ж, каждый год находятся неудачники, не сумевшие вовремя отбить атакующее заклинание или поставить грамотный щит. На то и существует определенный процент несчастных случаев.

В этот момент прозвучал колокол, ознаменовавший окончание занятия. Прошмыгнув вслед за выходящими сокурсниками в коридор, я привалилась к стенке.

— Ты чего, Лика? — обеспокоенно потряс меня за плечо Дакк.

— Ничего. Просто этот холеный придурок решил меня ухайдакать на будущем экзамене.

— Как это? — не понял топчущийся рядом гном.

— А вот так. Он лично будет атаковать меня, принимая практику.

— Ну и что? Ты же столько училась, постоянно в библиотеке пропадала, неужели не сможешь отбить стандартные заклинания первого курса? — удивился Лешек.

— Со стандартными у меня проблем никаких нет. Вот только атаковать он будет совсем не стандартными заклинаниями. Этот гад вообще настроен на то, что я попаду в так называемый процент несчастных случаев, и готов поспособствовать этому.

— А может, все не так уж и страшно? — неуверенно спросил Драрг. — Ты же вроде как Хранительница, так неужели какой-то ректор сможет тебя одолеть?

— Может, и Хранительница, да только недоученная. А он — ректор Академии Колдовства и Магии и всяко должен знать побольше меня, проучившейся здесь всего полгода.

— А может, тебе не идти на этот экзамен? — неуверенно предложил Грагит.

— И расписаться в собственном бессилии? — теперь уже я взбунтовалась. — Чтоб этот гад распустил перья и говорил всем, что ничего другого он от меня и не ожидал? Нет уж, на экзамен я пойду обязательно, а там будь что будет.

В этот момент из класса вышел магистр Джулиус и, заметив меня в окружении ребят, поманил рукой.

— Лика, можно тебя на минутку?

— Ребята, вы идите, а я, как освобожусь, вас найду.

— Ладно, ты только не задерживайся слишком. — Дакк кивнул мне головой.

Подойдя к учителю, я в ожидании посмотрела на него.

— Лика, мне очень жаль, что сегодняшнее занятие так нехорошо закончилось, и, честно говоря, я даже не знаю, чем тебе теперь помочь. Наш ректор человек очень злопамятный, и как я его ни уговаривал отменить свое решение, он ни в какую. К тому же категорически отказался говорить, какие заклинания он собрался использовать на экзамене против тебя. Поэтому я даже подготовить тебя как следует не смогу. Попробуй в оставшуюся неделю до экзамена сосредоточиться на защите. Возможно, это окажется твоей единственной возможностью уцелеть.

— Неужели все настолько плохо?

— Если бы против тебя выпустили какого-нибудь второкурсника или даже третьекурсника, я бы так не переживал, все-таки у тебя очень высокая подготовка, но сам ректор… Боюсь, что против него тебе не выстоять. Если только…

— Что? Ну говорите же, — поторопила его я.

— Если только тебе не поможет твой статус. Ну ты понимаешь, о чем я, — учитель в ожидании посмотрел на меня.

— Если вы об этом… — я приложила руку к груди на то место, где у меня находился медальон Хранительницы, — то я даже и не знаю. Не уверена я что-то по поводу возможной помощи.

— А может, тебе как раз этой уверенности и не достает? Не хочу ничего говорить, но раз все так получилось в твоей жизни и она круто изменилась, то не пора ли уже принять все как есть? Может быть, тогда твое обучение пошло бы еще быстрее? Хотя… — магистр замялся. — Ты и так все достаточно быстро схватываешь. Куда уж быстрее. За каких-то полгода освоить боевую подготовку третьего курса — это не каждому дано! Ладно, иди в библиотеку и штудируй защитные заклинания. Держи пропуск в секцию для учителей, попроси подобрать тебе соответствующую литературу. — Магистр Джулиус протянул мне небольшую карточку, сделанную из какого-то незнакомого материала, на ощупь чем-то напоминающего пластик, зеленого цвета с перламутровым отливом. — Как все закончится, не забудь вернуть его обратно.

— Угум, — кивнула я, задумчиво изучая полученное сокровище и уже прикидывая про себя, какие такие тайные заклинания, доступные только нашим магистрам, смогу оттуда почерпнуть. И нельзя ли будет оттуда как-нибудь умыкнуть парочку книжек.

Внимательно посмотрев на мой жадный взгляд и на то, как нетерпеливо я переминаюсь с ноги на ногу, магистр только махнул рукой.

— Беги уже. Только не забудь, что завтра… хотя ладно, пусть послезавтра, ты обязательно должна прийти на занятие и показать, что успела изучить. На завтра я освобождаю тебя от всех занятий, кроме посещения библиотеки, — уже в спину прокричал мне учитель. — Хотя кому я все это говорю, она же меня не слышит, — усмехнулся магистр Джулиус. — Думаю, что через неделю для кое-кого будет большой сюрприз на экзамене.

ГЛАВА 8

— Варандир, ты уверен, что нужно делать такое грандиозное торжество? Это же с ума сойти, сколько народу будет! К тому же ты пригласил весь Совет старейших и даже представителей правящих Домов! Не такой уж это великий праздник, чтоб устраивать его с таким размахом. Всего лишь мой день зрелости. — Невысокая и оттого кажущаяся еще ребенком девушка подняла глаза на молодого дроу. Черные блестящие волосы каскадом обрамляли белоснежное личико с правильным овалом, а из-под густых и длинных ресниц на мир смотрели слегка наивные глаза цвета небесной синевы.

— Ксантаниада, не забывай, что ты не просто чья-то младшая дочь и сестра, в тебе еще течет и кровь правителей! Ты достойна лучшей участи, чем прозябать в тени чужой славы.

— О чем ты, Варандир? — Девушка испуганно посмотрела на старшего брата.

— О том самом,Ксанти. Мы с тобой ничуть не хуже зазнайки Арантиада, который к тому же умудрился запятнать себя рабством у этих жалких людишек. Однако будущий титул правителя Дома Поющего Меча перейдет к нему, а не к нам с тобой, хотя в нас также течет славная кровь правящей династии.

— Так ведь Арантиад признан погибшим, от него уже давно нет известий.

— Как бы не так! Совсем недавно объявился наш пропащий, чтоб его грорхи задрали! — в сердцах выругался Варандир.

— Да ты что? И как он?

— Жив и здоров, на удивление всем. Более того, в его освобождении нет ничего предосудительного, за что мы могли бы зацепиться. По крайней мере, в этом меня заверил лично сам глава Дома — Аердан, его отец. А он ведь славится тем, что никогда не пойдет против правил.

— Ты думаешь? Неужели он даже ради собственного сына не готов поступиться своими принципами? — Ксанти удивленно захлопала ресницами.

— Представляешь себе, даже ради собственного сына! Хотя… — Варандир мерзко ухмыльнулся. — Не все знают нашего правителя так хорошо, и этим можно воспользоваться. Пустить нужный слух, добавить несколько ничего не значащих эпизодов, компрометирующих его или его сыночка, и, возможно, у нас появится шанс. А лучше всего это будет провернуть как раз на твоем празднике! Спасибо, сестренка, за идею, теперь осталось продумать детали, — задумчиво морща лоб, молодой дроу погрузился в раздумья.

— Арант, сынок, посмотри, что я приготовила. Как ты думаешь, понравится ли молодой девушке такой наряд? — В дверях комнаты стояла Айлира, мать Аранта, держа на вытянутых руках шикарное платье цвета слоновой кости, все расшитое крупным морским жемчугом, очень редким и ценным, тем более что владения дроу простирались далеко от морского побережья.

— Мама, я вообще-то не очень разбираюсь в женских нарядах, но, по-моему, платье очень красивое. Вот только с размером…

— А что такое? — удивилась мать.

— Да какое-то оно маленькое. Ксанти ведь выросла и давно уже не девочка, а это платье сшито, словно на подростка.

— Думаю, что по поводу размера я не ошиблась. Дело в том, сынок, что Ксантаниада пошла в свою родню по линии матери, а у них все не очень высокого роста. К тому же я предварительно узнала, как выглядит наша виновница торжества.

— Ну тебе виднее, — отмахнулся Арант. — Ты лучше посмотри, что приготовили мы с отцом. — Он призывно махнул рукой, подзывая мать к окну.

Заинтересовавшись, она подошла к сыну и посмотрела в указанном направлении. Около дома стояла на привязи белоснежная тонконогая кобылка, которую в данный момент чистил слуга. Длинная грива и хвост уже были тщательно расчесаны и заплетены в косички, а черные озорные глаза внимательно следили за слугой, поджидая момента, когда тот отвернется и можно будет безнаказанно его укусить или, словно невзначай, наступить на ногу. Видимо, тот уже знал все ее повадки, ибо никак не хотел поворачиваться к кобылке спиной и очень берег свои ноги, ощутимо прихрамывая на правую.

— Хороша бестия! — восхищенно признала мать. — И когда же вы успели приобрести такое сокровище? Ведь, если я не ошибаюсь, эта кобылка норденской породы?^[38] А их не так-то просто достать, к тому же стоят они баснословных денег.

— Точно! Даже не ожидал, что ты у нас такой хороший знаток лошадей, — удивленно посмотрел на мать Арант.

— Жена правителя должна знать очень многое, — загадочно усмехнулась Айлира.

— Так что, ты одобряешь наш подарок?

— Такую кобылку не стыдно подарить и дочери короля, так что можете не сомневаться в своем подарке. — Потрепав сына по волосам, Айлира повесила на руку великолепное платье и поспешила по делам.

Буквально за пару дней до назначенного торжества Аранта вызвали на Совет старейших, где он вынужден был рассказывать про свою жизнь в рабстве у людей буквально с самого первого дня. Сначала Арант морщился, вспоминая пережитые унижения и страдания, но чем больше он рассказывал, тем больше ему казалось, что все это происходило не с ним, а с кем-то другим. Говорил он глухим, отстраненным голосом. Поэтому его рассказ получился полностью лишенным каких-либо эмоций и содержал только голые факты и события. Благодаря этому он произвел более сильное впечатление на слушателей, нежели бы Арант стал плакаться и жаловаться на судьбу. После того как он закончил говорить, вокруг некоторое время еще царила тишина. Все дроу, входящие в Совет, мысленно оценивали услышанное и решали про себя, насколько достойно вел себя молодой принц в неволе.

Совет старейших, на котором требовалось принятие судьбоносного решения, традиционно проводился в Круге посвященных, куда не допускались посторонние. В частности, это и примирило Аранта с необходимостью рассказать о прошедших годах. Ведь даже своему отцу он не стал говорить все, предпочтя забыть самые неприятные моменты того периода своей жизни. Но здесь, в самом центре Круга посвященных, ни один дроу не мог солгать или утаить что-либо, о чем его спрашивали находящиеся за Кругом. Поэтому никто из старейших и не усомнился в правдивости рассказа Аранта. Ведь он просто физически не мог им солгать или скрыть свои поступки.

Древняя легенда гласила, что, когда первые дроу пришли в эти места и заложили свой город, неподалеку и была обнаружена эта поляна, впоследствии названая Кругом посвященных. Середина ее была засыпана чистым и мелким белым песком, какой встречается только в одном месте на морском побережье — в бухте Радости рядом с Западным горным кряжем. И совсем уж непонятно, каким образом такой песок мог оказаться здесь, посреди густого леса. По краям поляны располагались семь больших каменных валунов черного цвета, очертаниями напоминавших застывших в разных позах людей, в один момент превращенных в камень. Древние силы, заключенные в этом месте, так или иначе влияли на всех, кто находился на поляне. Ее необычность сразу привлекла всеобщее внимание, и очень скоро стало известно, что здесь невозможно лгать или утаивать какое-либо зло. Здесь и стал собираться по самым важным случаям Совет старейших. Их было семеро — по числу валунов. И в Совет избирались только те из дроу, кого принимал Круг и позволял пройти посвящение. В чем оно заключалось, знали только сами старейшие, но они свято хранили тайну.

Выйдя за пределы Круга, Арант почувствовал себя выжатым и опустошенным. Один из старейших махнул ему рукой, отправляя прочь с поляны. Не споря — со старейшинами никто не спорил, юноша поплелся в глубь леса, где на небольшом удалении его ждал отец. Арант видел волнение, легко читаемое в родных глазах, но ничего не мог ему сказать, так как и сам толком не знал, какое впечатление произвел на старейших и какое решение они могут принять.

К счастью, томительное ожидание не продлилось долго, и вскоре за ними прислали. На сей раз к Кругу они пошли вместе, отец и сын. Старейшие уже ждали их, покинув священные камни и расположившись в один ряд. Вперед вышел глава Совета — дроу Сейндар.

— Мы выслушали рассказ Арантиада и признали, что за время, проведенное в рабстве, он никак не опозорил ни себя, ни свой род и достоин быть наследным принцем Дома Поющего Меча. С сегодняшнего дня мы отменяем ранее принятое решение о признании Арантиада погибшим и восстанавливаем его во всех правах и обязанностях, связанных с его происхождением.

Облегченно переведя дух, отец Аранта степенно поклонился Совету старейших. Больше здесь их ничего не держало, и отец с сыном поспешили домой — обрадовать мать.

— Отец, а если бы Совет старейших не подтвердил мое воскрешение, что бы ты стал делать?

— Ничего. Я просто заново принял бы тебя в наш Дом. Другое дело, что считаться моим наследником ты вряд ли бы смог. Зато и безродным дроу не остался бы.

— А может, оно и к лучшему? Зато не пришлось бы разбираться во всех этих заговорах и интригах.

— Я понимаю, что тебе все это претит, но ты хотя бы будешь справедливым правителем. Не забывай, что от нас с тобой зависит будущее всего Дома.

— Только это меня и останавливает от отречения.

— Даже и не думай! Чтоб я больше от тебя этого не слышал! Вон, смотри, нас уже встречают.

Около дома стояла Айлира, в волнении ожидая вестей. Заметив, что ее муж улыбается, она облегченно рассмеялась и побежала им навстречу.

С самого утра на праздник стали съезжаться гости. Варандир, затеявший такое грандиозное торжество, просто сбился с ног, отдавая приказания слугам и лично встречая гостей. На огромной поляне были устроены великолепные шатры разной величины из живых ветвей с вплетенными в них цветами кармина — большими, ярко-желтыми, со множеством бутонов, по форме напоминающими лилии. Между собой шатры соединялись галереями из переплетенных веток с куполообразным верхом. От самого большого из них, располагавшегося в центре поляны, на манер лучей отходили воздушные навесы, соединяющие его с шатрами поменьше, а чуть дальше стояли еще меньшие шатры, рассчитанные на четыре — шесть дроу. В воздухе витал немного приторный аромат цветов, круживший голову и заставлявший не думать ни о чем серьезном.

Виновница сегодняшнего торжества Ксанти весело щебетала в компании подружек. На ней было очаровательное платье, обильно украшенное кружевами, что делало ее похожей на чудесный, только что распустившийся цветок. Прибывшие гости общались между собой, обсуждая последние новости и угощаясь прохладительными напитками, которыми их обносили расторопные слуги.

— Ксанти, можно тебя на минуточку? — Варандир отозвал сестру в сторону. — Скоро должен появиться наш правитель Аердан с супругой и сыном — нашим троюродным братиком Арантиадом. Не забудь то, о чем мы с тобой договаривались.

— Да помню я все, — досадливо поморщилась Ксанти. — Ну почему все это обязательно устраивать на моем празднике?

— Мы это уже обсуждали, и ты согласилась с моими доводами, так что не начинай все с начала. К тому же ты когда-то дружила с Арантиадом и сейчас никто ничего не заподозрит, если ты проявишь к нему повышенное внимание.

— Хорошо, а ты уже придумал, кто будет защищать честь дамы? — усмехнулась сестра. — Насколько я понимаю, никто не скажет, что наш братик не умеет драться. Все-таки учителя у него были одни из самых лучших.

— Не переживай по этому поводу. Есть у меня одна подходящая кандидатура — тоже не из последних по части подраться. К тому же он сегодня будет на твоем празднике, и твоя задача — умудриться показать ему, что он пользуется прямо-таки бешеной популярностью у женского пола в твоем лице.

— Да ты с ума сошел! Как это я должна буду, по-твоему, одновременно уделять внимание Арантиаду и этой твоей «подходящей кандидатуре»? — передразнила брата Ксанти.

— А это уже твои проблемы! — отрезал Варандир. — Не прикидывайся таким уж невинным цветочком. Думаешь, я не знаю о твоих забавах по стравливанию юнцов? Вот и примени то, чему ты успела так хорошо научиться. Только не ради забавы, а для дела. — Внезапно отвлекшись, Варандир кивком головы указал сестре: — А вон и первый твой ухажер пожаловал. Присмотрись к нему повнимательнее, это твоя цель номер один на сегодня. Вторую цель я тебе даже указывать не буду, Арантиад не так уж и изменился с вашей последней встречи, так что не ошибешься, когда его увидишь.

Ксантаниада внимательно разглядывала высокого дроу с широкими плечами и хорошо развитой мускулатурой. Сильные руки очень осторожно приняли невесомый бокал с хрустальной жидкостью, словно боясь раздавить хрупкое стекло. Своим внешним видом этот дроу заметно отличался от большинства присутствовавших. Слишком тяжелая и накачанная фигура не очень соответствовала от природы сухощавым и гибким дроу, но тем не менее этот парень явно был чистых кровей, Варандир просто не пригласил бы полукровку на этот праздник.

— Да-а, немного не в моем вкусе, ну да ладно. Как говорится, с судьбой и старшим братом не спорят. Придется идти на штурм этой неприступной крепости. — Состроив приветливое выражение лица, Ксанти двинулась к указанному парню легкой танцующей походкой.

— Добрый день. Не угостите девушку вином? — Ксанти кокетливо улыбнулась топчущемуся в недоумении парню.

— А? Что вы сказали? — Парень поднял на Ксанти удивленные глаза.

— Жарко сегодня, и пить очень хочется. Может, угостишь меня вином? — Ксанти незаметно щелкнула пальцами, подзывая слугу с подносом.

— Так ты же сама можешь взять, что захочешь, — еще больше удивился парень.

«Да-а, хорошенького ухажера мне братец подсунул. Это же недотепа какой-то», — подумала про себя Ксанти, незаметно поморщившись.

— А, может быть, я желаю получить этот бокал из твоих рук? — Ласково поглядев на парня, она указала на высокий бокал с легким, играющим воздушными пузырьками вином.

— Ну хорошо. — Взяв с подноса бокал, парень неловко качнул рукой, и несколько капель вина брызнули на белоснежное платье девушки. Заскрежетав зубами, она еле сдержалась, чтоб не высказать этому увальню все, что о нем думает. Справившись с собой, Ксанти опустила ресницы, скрывая свои истинные чувства.

— Ничего страшного. Не обращай внимания.

— На что? — Парень непонимающе смотрел на нее.

Судя по всему, он даже не понял, что натворил. Теперь уже Ксанти ошарашено смотрела на непонятливого парня, пытаясь сообразить, как же ей дальше с ним общаться. Кажется, здесь одними намеками не обойтись, парень их просто не поймет.

— А ты такой большой! И такой мускулистый! Ты, наверное, очень сильный? — Девушка игриво провела пальчиком по его обнаженной руке. — И, наверное, от девушек нет отбоя?

— Да как сказать… — промямлил парень.

— Лучше ничего не говори, а то я обижусь. Не люблю, когда мне составляют конкуренцию.

— В чем?

— Ну как же? — делано удивилась Ксанти. — Такой молодой красавец с великолепной фигурой просто не может не пользоваться популярностью у девушек. Но мне повезло больше, так как я тебя первая заметила и никому уступать не собираюсь!

Глядя на глупо хлопающего глазами парня, Ксанти еле сдержалась, чтоб не рассмеяться. Видимо, его еще никто до этого красавцем не называл, и уж тем более не вел борьбу за его благосклонность. Строго говоря, красавцем его назвать было сложно. Слишком тяжелый подбородок и широкий лоб, под которым скрывались небольшие, слегка затуманенные глаза.

— Как тебя зовут, красавчик?

— Я? Меня?

— Тебя, тебя, кого же еще!

— Кердайл я.

— Слушай, Кердайл, — Ксанти взяла парня под руку, — я сейчас вынуждена тебя ненадолго покинуть, но надеюсь, мы с тобой еще пообщаемся? — многозначительно улыбнувшись, девушка словно невзначай, провела острым ноготком по бугрившимся мышцам и с удовлетворением отметила, как парень покраснел.

— Ну что ж, еще не все потеряно, — пробормотала она, быстро удаляясь в сторону дома и лихорадочно думая, чем сможет заменить свой испорченный наряд.

— Сестренка! А мы тебя все потеряли, — перехватил ее на полпути Варандир. — Принимай дорогих гостей.

К ужасу девушки, рядом с братом стоял сам правитель Аердан со своей супругой Айлирой и сыном Арантиадом, ее троюродным братцем. Невольно прикрыв ладошкой пятнышко от пролитого вина, Ксанти вовсю проклинала Варандира за его чрезмерную активность. Ну что ему стоило позвать ее немного позже, когда она приведет себя в порядок и переоденется?

Ласково улыбнувшись смущенной девушке, Айлира протянула ей объемный сверток.

— Милая моя, я так рада, что ты пригласила нас на свой праздник. У меня никогда не было дочери, и я с огромным удовольствием выбирала для тебя подарок. Очень надеюсь, что он тебе понравится.

Принимая сверток, Ксанти лихорадочно думала, заметят ли высокие гости непорядок в ее одежде или нет.

— Ксантаниада, девочка, мы с сыном полностью присоединяемся к Айлире и со своей стороны хотели бы преподнести тебе свой подарок, — широким жестом поведя рукой в сторону, правитель Аердан посторонился, и удивленная Ксанти увидела очень красивую тонконогую кобылку, в нетерпении приплясывающую и периодически вскидывающую голову. Нарядная попона горела на солнце, а в косички были заплетены золотистые витые шнурки.

— Какая красавица! — ахнула в изумлении девушка, в один момент забыв и об испорченном платье, и о большом свертке в руках. — Это что, мне? — недоверчиво посмотрела она на Аердана.

— Тебе, тебе. Иди принимай подарок. Видишь, как ей не терпится с тобой познакомиться? — усмехнулся Аердан.

Медленно двинувшись в сторону кобылки, Ксанти восхищенными глазами рассматривала ее. Все дроу с самого раннего детства очень хорошо разбирались в лошадях и умели ценить этих чудесных животных. А эта лошадь действительно оказалась достойна восхищения. Легконогая, живая и подвижная, словно весенний ветерок, она приковывала к себе взгляды всех присутствовавших, с трудом подавлявших завистливые вздохи.

— Ну тебе повезло, сестренка, — тихо сквозь зубы процедил Варандир. — Надо же, на какой подарок решились наши родственнички! Теперь их трудно будет кому-нибудь переплюнуть.

— Ты же моя хорошая! — ласково заговорила Ксанти, совершенно не обращая внимания на брата. — Застоялась небось? Ну ничего, скоро все для тебя изменится, и ты сможешь размяться. Думаю, мы с тобой подружимся. — Зажав сверток под мышкой, девушка погладила нервную кобылку, после чего повернулась к застывшему слуге, державшему лошадь за узду: — Ну чего застыл как столб? Отведи ее ко мне в конюшню и передай конюху, чтоб обеспечил ее всем самым лучшим, я лично проверю!

— Ау, сестренка! Может, уже вернешься к нам? Или все теперь вынуждены будут провести праздник в конюшне? — ехидно обратился Варандир к сестре.

— Ну что тебе еще от меня надо? — недовольно поинтересовалась Ксанти, с трудом отрывая свой взгляд от белоснежной кобылки.

— Да, собственно говоря, ничего, кроме того, о чем мы с тобой уже говорили. Ну и чтоб ты к гостям вернулась. Думаю, у многих из них родословная не хуже, чем у твоей лошадки, а ты им внимания гораздо меньше уделила, чем своему подарку.

— Да иду я уже, иду. — Еще раз кинув взгляд вслед лошади, которую уводил расторопный слуга, Ксанти наконец обратила внимание на сверток, до сих пор зажатый под мышкой. С интересом повертев его в руках, она вопросительно посмотрела на Айлиру. Правильно поняв ее взгляд, жена правителя многозначительно улыбнулась:

— Деточка, думаю, этот подарок тебе лучше смотреть одной. К тому же если я не ошибаюсь, он будет тебе сейчас очень кстати.

Заинтересовавшись, Ксанти согласно кивнула и быстро исчезла в глубине дома. Развернув сверток, Ксанти с изумлением рассматривала великолепное платье, точно подходящее ей по размеру.

— Интересно, Айлира заметила, что мое платье испачкано, или просто так предложила прямо сейчас подарок свой посмотреть? А если все-таки заметила, вот позор-то! Но какое платье красивое, слов нет. — Быстро скинув с себя испачканное одеяние, Ксанти натянула подаренный наряд. Платье Айлиры сидело как влитое, еще раз подтверждая предусмотрительность жены правителя. Повертевшись перед зеркалом и не найдя видимых изъянов, девушка вышла к гостям.

Заметив Ксанти в новом платье, Айлира удовлетворенно улыбнулась, незаметным кивком показывая свое одобрение.

— Хм, а это еще откуда? Что-то я у тебя такого платья не припомню. И этот жемчуг, не слишком ли жирно для тебя? — Откуда ни возьмись, рядом с Ксанти появился ее брат.

— Ты меня уже достал своими придирками! Что тебя на этот раз не устраивает?

— Ну ладно, извини. Я ничего такого не хотел сказать. Хочется им делать такие дорогие подарки, пусть делают. Хотя это и унижает наше с тобой достоинство, но если ты ничего в этом особенного не видишь, тогда ладно, — пошел на попятный Варандир.

Хмыкнув, Ксанти заметила неподалеку скучающего Арантиада и двинулась в его сторону.

— Привет, братик. Скучаешь?

— Привет, Ксанти. Хорошо выглядишь. — Арант вертел в руках прихваченный у проходящего мимо слуги бокал с каким-то напитком.

— Да, это платье подарила мне твоя мама. Не хочешь прогуляться?

Посмотрев по сторонам и убедившись, что никто не обращает на него никакого внимания, Арант кивнул головой.

— Почему бы и нет. А тебя не хватятся?

— Мы ненадолго. — Взяв Аранта под руку, Ксанти увлекла его под сень цветущей арандоны, высокого, раскидистого дерева, цветущего маленькими белыми цветами практически все лето. — А ты не выглядишь изможденным.

— Если ты по поводу моего отсутствия (Арант по возможности избегал упоминания о своем рабстве, разве только иносказательно), то я уже успел немного попутешествовать. А воздух свободы укрепляет здоровье.

— Даже так? — удивилась девушка. — За тебя можно только порадоваться.

— Спасибо. А как у тебя дела? Мы давно не виделись, и ты очень изменилась. Стала совсем взрослой девушкой, к тому же очень привлекательной. От женихов, наверное, отбоя нет?

Ксанти внутренне усмехнулась, припомнив очень похожий разговор буквально полчаса назад с одним не слишком сообразительным дроу.

— Скажем так, что от отсутствия внимания я не страдаю, но пока ничего серьезного. А как ты, еще не подобрал себе пару?

— Не так быстро, сестренка. Все-таки меня долго не было, и я хотел бы для начала немного осмотреться.

— А ты стал более осторожным. Раньше за тобой такого не замечалось. — Ксанти искоса посмотрела на Аранта. — И вроде бы даже как-то изменился.

— Возможно, тебе виднее. Хотя ты тоже изменилась.

— Ну и как я тебе? — кокетливо поведя плечиком, спросила Ксанти. — Не скучал по мне эти годы?

— Ты стала настоящей красавицей! — уклончиво ответил Арант, незаметно отодвигаясь от девушки, которая попыталась воспользоваться моментом и прижаться к нему потеснее.

— Арантиад, не будь таким скованным, — проникновенно глядя в ему глаза, промурлыкала Ксанти, облизывая язычком свои губы.

Чувствуя, что его загоняют в угол и совершенно не желая этого, Арант в панике посмотрел по сторонам в поисках возможного спасения. К счастью для него, со стороны поляны послышался голос Айлиры, которая пыталась отыскать сына.

— Извини, Ксанти, меня, кажется, мама ищет, — с облегчением высвободившись из объятий девушки, Арант поспешил на зов.

— Арант, сынок, ты куда убежал? — Айлира испытующе посмотрела на сына. — Или ты уже поменял свое решение, и здесь есть кто-то, кто тронул твое сердце?

— Мама, ты все неправильно поняла. Мы просто по-родственному общались с Ксантаниадой.

В это время к ним подошла немного замешкавшаяся девушка. Досадливо поморщившись, она тем не менее приветливо улыбнулась Айлире:

— Арантиад стал таким застенчивым. Раньше при общении с девушками он был посмелее. — Ксанти попыталась, словно невзначай, взять Аранта за руку.

Заметив ее действия, Айлира собралась уходить.

— Ладно, вы здесь общайтесь, а я пойду поищу нашего правителя.

— Мама, подожди минутку, мне нужно тебе кое-что сказать, — осторожно высвободившись, Арант подхватил удивленную Айлиру под руку.

Ксанти осталось только молча скрипеть зубами от злости. Добыча на этот раз спаслась бегством.

Отойдя на достаточное расстояние, чтоб их никто не мог слышать, Айлира спросила сына:

— Арант, что за представление ты здесь устроил? Неужели у тебя настолько важная информация, что ты не мог отложить наш разговор на другое время? Разве Ксанти тебя не заинтересовала как девушка? Она очень привлекательная и хорошо воспитана. К тому же приходится нам, хоть и дальней, но родственницей.

— Все это так. И Ксанти безусловно очень привлекательная девушка, вот только я не испытываю к ней никаких чувств, а потому не желаю давать ни малейшего повода к развитию этой глупой ситуации. Мама, пойми меня правильно, я могу относиться к ней только как к родственнице, а она, судя по всему, решила, что наши отношения могут стать совсем другими.

— Ты так думаешь?

— По крайней мере, мне так показалось.

— Ладно, сынок. Ты уже взрослый и, надеюсь, все, что с тобой произошло ранее, заставит тебя быть более осмотрительным. Хотя мне бы очень хотелось устроить твою личную жизнь, но подгонять или как-то влиять на твое решение я не буду.

— Спасибо, мама. Я рад, что ты все понимаешь. — Поцеловав мать, Арант направился к компании дроу, среди которой заметил знакомые лица.

А Ксанти в это время заметила свою первую цель, маявшуюся от неопределенности своего положения в одиночестве. Кердайл откровенно скучал и скорее всего совсем скоро постарался бы потихоньку покинуть праздник. Этого девушка допустить никак не могла, а потому решительным шагом направилась к нему. Подойдя вплотную, она взяла парня под руку и что-то зашептала ему на ухо. Прижимаясь к нему всем телом, умильно хлопая ресницами и периодически повисая на его руке, Ксанти умудрилась-таки вызвать к себе нужный интерес. Наивный простачок наконец поверил, что эта шикарная девушка с ним заигрывает, а значит, он ей действительно нравится. От такого открытия Кердайл расправил плечи и обвел присутствующих орлиным взором. Время от времени подхихикивая над какими-то глупыми шутками, которые Кердайл лихорадочно вспоминал и сразу же выдавал понравившейся девушке, не особо задумываясь, что он несет, Ксанти постаралась незаметно отвести парня подальше от компании, в которую затесался Арант. В ее планы пока не входило, чтобы троюродный брат раньше времени увидел Ксанти рядом с этим увальнем.

За каких-то полчаса девушке удалось настолько очаровать бесхитростного парня, что он готов был, что называется, есть с ее руки и по одному взмаху ресниц бежать исполнять любое желание. Именно этого Ксанти и добивалась. Посчитав, что Кердайл дошел до нужной кондиции, она приподнялась на цыпочки и, легко поцеловав его в щеку, прошептала многозначительно:

— Подходи через час в беседку за домом. Я буду тебя ждать. — Грациозно увернувшись от неуклюжих объятий, Ксанти с облегчением поспешила к гостям.

ГЛАВА 9

Получив драгоценный пропуск в закрытую секцию (закрытую для студентов, конечно), я не стала мешкать и чуть ли не бегом припустилась в библиотеку. Я прекрасно понимала, что о таком подарке не стоит особо распространяться, дабы не вызвать лишней зависти, ведь чуть ли не каждый студент мечтал попасть в закрытую секцию, рассчитывая найти там универсальные заклинания на все случаи жизни. Как говорится, куда нас не пускают, туда больше всего мы и рвемся попасть. Но гоблин, работавший в библиотеке, был слишком уж внимателен, и еще никому без пропуска не удалось прорваться сквозь такой непробиваемый заслон, хотя попыток было не счесть. Поговаривают, что раньше не существовало столь строго запрета и некоторым старшекурсникам иногда разрешалось пользоваться определенной литературой из учительской секции. Но несколько лет тому назад кто-то из студентов (поговаривают, что это был ученик магистра Гробикуса) наткнулся на книгу по перевоплощениям и сразу же загорелся попробовать. В результате его самодеятельности библиотека лишилась своего смотрителя, а в коридорах Академии поселился злобный полуночник. Для справки: полуночники — это полудухи-полупривидения, обладающие материальной составляющей и имеющие возможность влиять на живых в этом мире. Как правило, обладают злобным и склочным характером и совершенно не поддаются приручению. Получаются полуночники путем отделения души от материального тела (вместе со слепком ауры и жизненной энергии носителя), вследствие чего за ними сохраняются некоторые свойства, присущие бывшему обладателю тела. Так, если какой-то человек имел способности к магии, то и после превращения в полуночника он может продолжать ею пользоваться, правда, в более ограниченных рамках, зато получив дополнительные способности, присущие только полуночникам (к примеру, буквально высасывать из одаренных людей их магический резервуар). А так как бывший библиотекарь когда-то учился в Академии и, закончив пару курсов, был отсеян из-за неуспеваемости, но не покинул родные стены, а остался здесь работать, то и некоторые магические способности у него определенно имелись. Соответственно и полуночник, получившийся из него, обладал этими способностями вкупе с мерзким характером, завистью и неудовлетворенностью от жизни. Самую большую силу полуночник набирал, как правило, к полуночи и именно тогда выходил на охоту. Сколько учеников и преподавателей пострадало от него — не счесть! Только когда магистры собрались все вместе и устроили на него засаду по всем правилам, им удалось избавиться от этого полуночника. Хотя некоторые поговаривают, что он оказался настолько хитрым и увертливым, что в самый последний момент умудрился вырваться и скрыться, превратившись из полуночника в злобного духа-насмешника. Так тот и летает теперь по коридорам Академии, выскакивая в самых неожиданных местах и пугая ее учеников.

А на должность библиотекаря теперь принимают только гоблинов, которые, как всем известно, по своей природе совершенно не восприимчивы к магии и не поддаются никаким внушениям. Ну а доступ «во взрослую» секцию теперь закрыт для всех учеников вне зависимости от курса обучения. Разрешение может дать только магистр, который несет за тебя персональную ответственность. А так как никому такого счастья не нужно, пропуска с тех пор ученикам никогда не выдавались. Вот если закончишь Академию и сдашь экзамен — тогда пожалуйста, иди и договаривайся с ректором по поводу получения заветного пропуска. И то не факт, что получишь этот доступ, ведь по окончании Академии ты будешь считаться вольным магом и к своей альма-матер никакого отношения больше иметь не будешь. А следовательно, ректор имеет полное право тебе отказать в таком доступе. Вот если поступишь на работу в Академию, тогда да, тогда пожалуйста! Вот в связи со всеми этими ограничениями вокруг учительской секции, названой студентами «запретной», и появилось такое количество немыслимых слухов.

Прижимая к груди пропуск, я с бьющимся сердцем перешагнула порог библиотеки. Гоблин с немного сероватой кожей (видимо, от недостатка свежего воздуха) скрипучим голосом поинтересовался:

— Чего тебе надо?

Я молча протянула заветную карточку и с испугом уставилась на библиотекаря.

Удивленно схватив пропуск длинными пальцами, гоблин долго изучал его, вертя в руках, поднося вплотную к глазам и даже понюхав и попробовав на вкус. К счастью, пропуск после всех этих экзекуций ничуть не пострадал, и я облегченно перевела дух. Ну действительно, как бы я оправдывалась перед учителем, возвращая ему надкусанный пропуск?

— Сперла? — недоверчиво спросил меня гоблин.

— Как вы можете! — возмутилась я. — Вы же прекрасно знаете, что персональный пропуск невозможно украсть!

— Ну-ну, — скептически произнес тот.

По нерушимому мнению всех гоблинов, нет такой вещи, которую невозможно было бы украсть или подделать. Их полная непригодность к магии только еще больше укрепляла такую уверенность.

— Ладно, что тебе нужно? — наконец сдался гоблин, не спеша возвращать мне пропуск.

— Для начала я бы хотела посмотреть что-нибудь из развернутой защиты. Желательно, уровня магистра.

Ничего не ответив, гоблин молча развернулся и исчез в недрах огромных стеллажей, погруженных в полумрак, царивший во всей библиотеке. Стеллажей с книгами было так много, что до конца длинных полутемных коридоров еще никто из студентов не рисковал забираться, резонно опасаясь заблудиться. Все книги и учебники, необходимые студентам, находились в первых рядах и долгих поисков, как правило, не требовали.

Первые минут пять я честно стояла и ждала возвращения библиотекаря. Следующие минут десять мой взгляд от нечего делать шарил по корешкам книг, стоявших ближе всего к библиотечной стойке, а сама я начала подумывать, что обо мне просто-напросто забыли. Еще минут через десять я в этом полностью уверилась и начала соображать, где отыскать этого зловредного гоблина, чтоб отобрать у него пропуск и все-таки заставить выполнить мой заказ. Наконец, когда я уже готова была, несмотря на всю неосмотрительность подобного шага, двинуться на поиски пропавшего без вести библиотекаря, тот появился в проходе между стеллажами, толкая перед собой тележку, доверху нагруженную разными книгами и свитками.

— Уф, пока это все, забирай.

— Это что, все мне? — Я в ужасе смотрела на эту гору, пытаясь понять, как я смогу осилить ее за один день.

— Тебе, кому же еще! Просила развернутую защиту, получай. Здесь тебе и от вурдалаков, и от нечистиков, и от разгула стихий, и от ядовитых змей. — Гоблин поочередно тыкал своим пальцем в книги и свитки, лежащие на тележке, перечисляя все возможные защиты на все случаи жизни.

— А от ядовитых змей зачем? — не поняла я.

— Просила развернутую защиту, получай! — окрысился библиотекарь. — И вообще, не мешай мне работать. Забирай свою тележку и катись с ней к… — Пожевав губами и так и не выплюнув какое-то нехорошее слово, гоблин закончил фразу: — В общем, вон туда, — указал он мне рукой на небольшой закуток, освещенный магическим светильником.

— А пропуск? — робко напомнила я.

— Получишь, когда сдашь литературу, — отрезал библиотекарь и демонстративно повернулся ко мне спиной, показывая, что разговор окончен.

Вздохнув, я взялась за ручки тележки и покатила ее в указанном направлении, уже понимая, что мои чаяния на просмотр более полезной литературы быстро скатываются к нулю. Пропуск магистр мне выдал только на день, ну максимум на два, а литературы вредный гоблин навалил столько, что и за неделю не прочесть.

Решив для начала рассортировать полученные книги, я стала в быстром режиме их просматривать, стараясь сразу же определить направленность описываемой защиты. К концу второго часа у меня на столе образовалось три стопки. Первая — совершенно не пригодная для моих целей, вторая — условно нужная и третья — безусловно нужная. К моему счастью, именно третья стопка оказалась самой маленькой, состоящей всего из трех книг. Зато вторая внушала определенное уважение своими габаритами и явно требовала более пристального внимания и, возможно, дополнительного урезания на несколько не самых полезных книг. Первую стопку, я просто свалила обратно в тележку, не особо заморачиваясь с аккуратным укладыванием такого откровенного барахла (разве можно считать нужной толстенную книгу, в которой описывается «1001 метод защиты от цыпок на руках»?), и, усевшись поудобнее, взяла в руки первую из трех книг, показавшихся мне наиболее толковыми. Погрузившись в чтение, я сразу же поняла, что без записи нужных заклинаний мне не обойтись и мысленно порадовалась наличию у себя в сумке совершенно чистой тетради (конечно, ведь лекцию ректора я так и не записала). Вспомнив студенческие годы, я вовсю шифровала и сокращала слова, записывая только самое необходимое. Даже попади моя тетрадь в чужие руки, вряд ли кто-то, кроме меня, сможет разобрать, что же такое здесь написано на самом деле.

Так как некоторые основы защиты были очень похожи между собой, я их просто классифицировала для себя и начало заклинания обозначала определенным значком, после которого вступали в действие различные дополнения и различия, зашифрованные на мой собственный лад. Таким образом, из первой книги я переписала ни много ни мало целых пятнадцать новых заклинаний, и только почувствовав, что правая рука начинает потихоньку неметь, стала более разборчивой. Теперь я выбирала только самые-самые нужные заклинания, помогающие поставить либо суперэффективную защиту, либо, при средней по эффективности защите, затратить минимальное количество энергии, очень быстро обеспечив себе хоть какое-то прикрытие. Из развернутого введения, прочитанного мною во второй книге, я с удивлением узнала, что любой магистр ВСЕГДА окружает себя какой-то минимальной защитой (ну или почти всегда). Честно говоря, никогда не задумывалась над этим и уж тем более не проверяла наших учителей на их прочность. Это же какая морока — постоянно носить на себе такой щит, контролируя его и периодически подпитывая своим энергоресурсом! Моментально решив проверить собственные силы, я выбрала простенькое заклинание, которое, по моим прикидкам, не должно было потребовать слишком уж много сил (достаточно короткое, легко запоминается, быстро произносится), и сразу же активировала его. Почувствовав, как вокруг меня на мгновение сгустился и уплотнился воздух, я удовлетворенно кивнула. Защита поставлена, теперь можно продолжать свои изыскания. Интересно, сколько я смогу контролировать свою защиту, параллельно занимаясь другими делами?

Под конец третьего часа я оказалась счастливой обладательницей пяти достаточно мощных защитных заклинаний, одно из которых можно было применять на неограниченное количество людей (животных, зданий), помещая их под единый купол. Степень защиты здесь зависела только от личных способностей мага. И еще записала штук тридцать заклинаний различной направленности и силы. Их привлекательность для меня была в легкой запоминаемости и возможности быстрого реагирования.

Таким образом, справившись с выбранными к обязательному чтению книгами, я аккуратно переложила их в тележку и уже более осмысленно и выборочно приступила к разбору следующей стопки.

В результате моя тетрадка обогатилась такими полезными заклинаниями, как: защита от комаров; Полог Тишины (защита от подслушивания); Универсальный Купол (хорошая защита от дождика и вообще от непогоды); зона абсолютной власти (написано было, что в этой зоне гасятся все нежелательные действия нападающих, у них появляется замедленная реакция, невозможность применения магии), а еще Стена Твердости и Кокон Спасения (фиг его знает, чем они помогают, но энергии требуют мало и легко запоминаются). В общем, собой я осталась довольна и почувствовала себя полностью готовой к самым разным жизненным ситуациям. Прямо здесь, в библиотеке, очень захотелось перепробовать все эти заклинания, но я сдержалась, не зная, как отреагируют магические книжки на мои потуги. Еще на самом первом занятии магистр Джулиус предупредил нас о том, что проведение различных магических экспериментов в непредназначенных для этого местах чревато непредвиденными последствиями.

Сложив все в тележку, я с трудом дотолкала ее до сердитого гоблина. Пока тот долго и придирчиво пересчитывал и проверял книги на предмет возможной порчи или недостачи, я мысленно прикидывала, что еще успею просмотреть сегодня. Время, судя по всему, уже подходило к вечеру, и библиотекарь вполне может попросить меня покинуть такое уютное заведение. Наконец гоблин удостоверился, что все книги я сдала в полном порядке, ничего не умыкнула, и выжидающе уставился на меня:

— Ну что, ты закончила?

— А можно мне еще кое-что почитать?

— Кое-что — это что? — насупился гоблин.

— Ну-у что-нибудь по ментальной защите, — неожиданно для самой себя выдала я. Видимо, сказался недавний сон, который никак не шел у меня из головы (это когда я летала к Черному замку и чуть не попалась). — И, если можно, из боевой магии, поэффективней чтобы.

— А твой учитель в курсе, какую литературу ты заказываешь? Что-то мне кажется, что ты из новеньких. Не рановато ли тебе такую литературу читать?

— Конечно, в курсе, — не моргнув глазом, соврала я. — Именно он мне и порекомендовал обратиться к вам. Сказал, что вы сможете сделать мне соответствующую подборку литературы, так как никто лучше вас не знает, где и какие книги находятся, — попыталась я подольститься.

— Хм, так и сказал?

— Именно так и сказал! — клятвенно заверила его я.

— Ну ладно. Только я все равно вынужден буду потом доложить о тебе. А то мало ли что… — Развернувшись, гоблин снова скрылся в полумраке библиотеки.

Настроившись на долгое ожидание, я была приятно удивлена, когда библиотекарь появился буквально минут через десять, зажимая под мышкой всего две книги. Одна из них оказалась увесистой, вполне способной соперничать с «Войной и миром», зато другая больше напоминала какую-нибудь научную брошюрку.

— Это что, все? — удивилась я.

— Это самое лучшее, что я нашел. А больше тебе сегодня все равно не успеть прочитать. И вообще я сильно сомневаюсь, что ты эти-то осилишь. Учти, с собой книги не дам! — категорично заявил гоблин.

Схватив то, что было предложено, я без лишних разговоров удалилась в свой закуток. Тоненькая брошюрка оказалась как раз по ментальной защите. Начав читать ее и с трудом продираясь сквозь дебри заумных фраз, я все больше и больше приходила в недоумение. Если это лучшее из имеющегося, то что тогда написано в других книгах? Это же сплошные разглагольствования и никакой конкретики. Единственное, что я почерпнула из пустой брошюрки, — это строгий совет в случае ментальной атаки блокировать свое-сознание, создав непроницаемую завесу. Для чего нужно представить себе одну из стихий (воздух, вода), мысленно уплотнить ее, поставив на манер барьера между собой и атакующим, и постараться слиться с этой стихией в единое целое, выбросив все лишние мысли из головы. Примерно так же нужно действовать, если ты не хочешь быть обнаруженной. Опять-таки выбросить все лишние мысли из головы и постараться уподобиться любому неодушевленному предмету или растению, настроившись на их волну. Тогда противник не сможет тебя найти и как-то повлиять, заставляя сделать что-то, вопреки твоему желанию.

— Черт-те что! Это же полная фигня какая-то, — выругалась я, дочитав книгу до конца. Заметив недовольный взгляд библиотекаря, брошенный в мою сторону, прикусила язык и пододвинула к себе толстый талмуд. К счастью, вторая книга оказалась не в пример лучше предыдущей. Видимо, все, что касается боевых заклинаний, близко и понятно здешним магам, а потому изучается с большим энтузиазмом и рвением. На некоторых страницах книги я даже обнаружила небольшие зарисовки, наглядно демонстрирующие результат применения заклинания и даже то, как должно выглядеть его проявление. Один из рисунков настолько поразил меня, что я немедленно погрузилась в подробное изучение написанного на этой странице. Совершенно не задумываясь, что делаю, я автоматически сложила пальцы в нужную комбинацию и, с выражением прочитав заклинание, легким щелчком расплела пальцы, отправив вдогонку небольшой энергетический посыл. Тотчас же передо мной застыл какой-то странный огненный шар, впрочем, именно такой, как и был нарисован на картинке, разве что немного поменьше. Весь он был опутан шевелящимися, словно наэлектризованными нитями, которые жили своей жизнью. Немного полюбовавшись на него, я внезапно услышала шаркающие шагибиблиотекаря. Перепугавшись, что он заметит мое творение и выгонит меня из библиотеки, я, недолго думая, схватила шар рукой и заметалась в испуге с одной мыслью, куда бы его спрятать. Нити как живые моментально оплели мои пальцы, а сам шар начал плавиться, и через миг в руке ничего не осталось. Если не считать того, что вся моя правая рука оказалась одета в странную перчатку из раскаленного красного золота (правда, никакого дискомфорта я не почувствовала, если не считать исходящего от нее ненормального свечения). Засунув руку за пазуху, я перевела дух. Вроде бы гоблин ничего не заметил. Посмотрев в книгу, я увидела, что на этом описание заклинания и заканчивается. Ничего подобного тому, что у меня получилось, в ней не описывалось. И что прикажете мне теперь с этим делать? Еще раз внимательно перечитав всю страницу, я заметила в углу небольшую приписку: «Для собственной безопасности к меташару не прикасаться. Управлять только энергетическим посылом. Обладает огромной убойной силой, прожигает ВСЕ!»

Офигеть! Как же я теперь с такой рукой ходить буду? И что значит, прожигает все, если я цела? Может быть, у меня что-то не так получилось? Перечитав еще раз заклинание, я уверилась, что все сделала правильно. Тогда почему я ничего не почувствовала, и как так получилось, что этот самый меташар умудрился трансформироваться в перчатку?

Та-ак, если эта ерундовина управляется энергетическим посылом, постаравшись успокоиться, стала рассуждать я, то, может быть, я смогу как-нибудь ее снять с руки, ну или хотя бы притушить этот ненормальный, режущий глаза свет, идущий от моей руки? Нужно попробовать, другого выхода все равно я не вижу.

Промаявшись с полчаса, я заметила, что свет уже так не режет глаза и я могу без слез смотреть на горящую золотым свечением руку. Постаравшись вспомнить, что я такого сделала, чтоб уменьшить этот яркий свет, я повторила несколько последних своих экспериментов и с удовлетворением увидела, как он постепенно затухает. В результате я осталась щеголять новенькой золотистой перчаткой, которую, если не сильно присматриваться, вполне можно принять просто за деталь туалета.

Пообещав самой себе, что больше не буду так опрометчиво пробовать все заклинания подряд, я с опаской перевернула страницу. В общем, до того момента, как я очнулась под тихое покашливание гоблина, я успела изучить заклинания Земляной Бур, Ледяные Стрелы, Огненный Рой и Каменная Кожа. С трудом разлепив глаза, я с ужасом поняла, что элементарно заснула прямо над книгой.

— Не хотел вас будить, но мне, видите ли, пора домой. — Ехидный голос гоблина, прозвучавший прямо над ухом, привел меня в смущение.

— Да-да, конечно.

Отдав библиотекарю книги и получив назад пропуск, я закрыла свою тетрадь и уже совсем было собралась уходить, как мой взгляд зацепился за мятый листок, непонятно как оказавшийся под столом, за которым я сидела. Нагнувшись, я подняла его и уже хотела было окрикнуть гоблина, чтобы отдать ему — мало ли кто потерял свои записи, как заметила изменения, которые стали происходить с листком прямо у меня в руках. Письмена, которыми он был испещрен, стали меняться на глазах, складываясь в совершенно другие фразы. Заинтересовавшись, я решила подождать с возвращением этой загадочной записки и постараться ее разгадать. Засунув листок в карман, я поспешила из библиотеки. На улице уже стояла глубокая ночь, и я удивилась, как это гоблин не выгнал меня раньше — может быть, сам задремал? Легкая пробежка до жилого корпуса настолько взбодрила меня, что я не пошла к себе, а прямиком направилась к друзьям. За кованой дверью слышался богатырский храп гнома, и я засомневалась, стоит ли будить ребят. Но потом подумала, что с них не убудет, если одну ночку не поспят, а мне их помощь очень даже может пригодиться. Войдя в комнату, я уже хотела было растолкать Дакка, но тот внезапно сам открыл глаза и как ни в чем не бывало поинтересовался:

— Ну что, нагулялась?

— Тьфу на тебя, кровосос несчастный! Ты же так заикой сделать можешь. А ты чего не спишь?

— А я вообще редко сплю. Ты, собственно, где была?

— Где была, там меня уже нет. В библиотеке я сидела.

— Ну и что ты там высидела?

— А вот что я там высидела, сейчас покажу. Только давай разбудим остальных, а то пересказывать все по несколько раз, язык сломаешь. А он у меня не казенный.

— Хм, ну если ты считаешь, что оно того стоит, то пожалуйста. Только Драрга буди сама. Я хоть и вампир, но регенерация обходится мне слишком дорого.

— Ну Дакк, милый, я-то вообще регенерировать не могу. Может, разбудишь его сам? — Я просительно сложила руки перед грудью.

— А что это у тебя такое? — подозрительно прищурив глаза, Дакк уставился на мою руку.

— Ты о чем? — невинно захлопала я ресницами.

— Вот об этом! — Дакк ткнул пальцем в украшенную своеобразной перчаткой руку.

— Ах об этом… Вот разбудишь Драрга, сразу все и узнаешь, — вытянув руку вперед, я покрутила ею перед носом озадаченного вампира.

— Шантажистка, — обозвался Дакк и одним легким движением вскочил с кровати. — Ради твоего же блага надеюсь, что эти новости стоят таких жертв. Иди буди всех остальных, а я пойду жертвовать собой. — С этими словами Дакк скрылся в соседней комнате и моментально оттуда послышался какой-то треск и сдавленное оханье. Порадовавшись, что все это досталось не мне, я с воодушевлением взялась за побудку Лешека и Грагита, и вскоре друзья смотрели на меня с одинаковыми недовольными и заспанными физиономиями.

— Ну и как все это понимать? — скрипучим голосом поинтересовался Лешек. — На кой ляд нужно было нас будить?

— Все вопросы к Лике! — охая и потирая челюсть, в коридор выполз Дакк. — Это целиком и полностью ее инициатива.

— Ну! — грозно насупившись, выступил из-за Дакка заспанный гном. — Если надо кого-то прикончить, то говори по-быстрому, кого именно. Мы сейчас легонько стукнем его по темечку и пойдем спать. У меня, между прочим, завтра практикум с утра пораньше. — Гном недовольно поигрывал увесистым молотком (непонятно только, откуда он его взял).

Решив сразу же заинтриговать ребят по полной программе, я вытащила позолоченную руку из кармана и внутренне постаралась разблокировать сияние. Судя по ошарашенным лицам и тихому всхлипыванию, у меня все получилось в самом лучшем виде. Рука сверкала чистым огнем, а ребята молча сглатывали, не в силах оторвать взгляда от такого чуда. Первым не выдержал прагматичный гном.

— Та-ак, и где же выдают такой реквизит? Больно на первородное золотишко похоже. — Драрг сделал несколько маленьких шажочков ко мне, на ходу начиная что-то выуживать из своих карманов. — Надо бы анализ сделать.

Перепугавшись, что он сейчас начнет отпиливать мне пальцы, я быстро засунула руку в карман.

— Обойдешься без анализа. И так понятно, что никакое это не золото. Это трансформированный меташар!

— Какой-какой шар? Лика, где ты здесь вообще шар видела? — Лешек удивленно воззрился на меня.

Тяжело вздохнув, я уселась прямо на пол, скрестив ноги, так как никто до сих пор не догадался предложить мне стул, а к середине ночи ножки уже серьезно устали. Свой рассказ я начала с момента нашего расставания в коридоре Академии, когда меня отозвал для беседы магистр Джулиус. При упоминании о пропуске в закрытую секцию библиотеки ребята удивленно присвистнули. А когда повествование дошло до моих экспериментов с незнакомыми заклятиями, дружно повертели пальцем у виска (понахватались от меня всяких вредных привычек, блин).

— И вот что из этого вышло, — закончила я свой рассказ, снова доставая руку из кармана.

— А что, ничего так получилось. Можно теперь вместо светильника использовать, — констатировал Лешек.

— А ты уверена, что там нет золота? — уточнил Драрг.

— Слушай, а как ты этой штукой управляешь, заставляя ее светиться? — поинтересовался Дакк, прикрывая глаза от режущего света.

— Лика, а ты что-нибудь прожигать своей рукой не пробовала? — очень тихо спросил меня Грагит.

После последнего вопроса все повернули головы в сторону смутившегося от такого внимания драгола.

— Так, отвечаю всем по порядку. Золота в этой штуковине нет и что-то соскабливать или отпиливать от себя по кусочкам я никому не позволю! Увеличивать или уменьшать свечение можно внутренним посылом, настроившись на определенную волну. А вот по поводу прожечь что-нибудь — отвечу просто: я больше была занята тем, как бы избавиться от этой штуки или хотя бы сделать ее менее заметной, чем исследовать ее возможные свойства. Страшно мне что-то, — призналась я.

— Так давай прямо сейчас и попробуем! — воодушевился неунывающий гном. — Начнем с самого простого, с бумаги. — Выдрав лист из своей тетради, Драрг положил его передо мной на пол и приглашающее махнул рукой. — Давай Лика, пробуй!

Недолго думая, я положила руку на чистый лист и… ничего.

— Хм, не вышло, — разочарованно протянул Драрг.

— А если попробовать управлять твоей рукой? Ты же говорила, что можешь это делать, уменьшая или увеличивая свечение. А если точно так же попробовать нагреть ее? — высказал умную мысль Грагит.

— Слушай, ты когда это успел так поумнеть? — подозрительно мягким тоном поинтересовался гном. — Вроде на занятия вместе ходим, а умные мысли только в твою башку лезут.

— Ладно, Драрг, не завидуй. Грагит, между прочим, дельный совет дал. — Дакк ободряюще кивнул Грагиту.

Сообразив, что от меня требуется, я отправила мысленный посыл, пристально глядя на свою руку в золотистой перчатке, попутно вспоминая, что было написано в книге о возможностях меташара. После нескольких минут напряженного ожидания, когда я уже решила, что ничего не получится, от «перчатки» полыхнула яркая вспышка, заставившая всех зажмуриться, а меня в испуге отдернуть руку. Когда мы посмотрели на пол, от листка бумаги не осталось и следа (то есть совсем ничего, даже пепла), а на каменной плите отпечатался глубокий след человеческой руки. До этого момента мне никогда не приходилось видеть, чтобы камень плавился, и вот теперь я смогла расширить свой кругозор. Медленно остывающий камень менял свой цвет с интенсивного бордово-красного на более бледный и наконец на свой обычный — серый.

— Ничего себе! Это же какая мощь! — восхитился гном, с опаской приближаясь ко мне. — Думаю, что дальше экспериментировать с нагревом не стоит, и так все понятно. Уж если камень не выдержал, то я и не знаю, что в этом мире может сопротивляться такой температуре.

— Лика, а как твоя рука? Она целая? — озаботился Дакк.

Я повертела ладонью у себя перед глазами, пытаясь определить, произошли с ней какие-нибудь изменения или нет, и, поняв, что ничего особенного не ощущаю, сообщила об этом друзьям.

— Слушайте, ребята. Это все, конечно, хорошо, но, может быть, у кого-нибудь есть мысли, как мне избавиться от нежданного украшения? — не выдержала я.

— А зачем? — резонно поинтересовался Драрг. — Такой штуковины нет ни у кого, и, по-моему, ты только выигрываешь от этого. Посуди сама, никакого неудобства от обладания ею ты не испытываешь, а в качестве защиты, да и для бытовых нужд твое украшение просто незаменимо. К тому же это очень красиво!

Все дружно посмотрели на мою руку, переваривая сказанное Драргом.

— А вправду, Лика, зачем тебе избавляться от этого? — поддержал гнома Лешек. — Если тебя что-то смущает, то давай я сошью тебе пару перчаток, и никто не догадается, что ты прячешь под ними. Подумаешь, какие проблемы!

— А ты сможешь? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Да раз плюнуть. Давай сюда свою руку, сниму мерки. — Уже собравшись схватить меня за руку, Лешек вдруг отшатнулся. — Только ты сначала скомандуй своему меташару, или как там эту ерунду прикажешь называть, чтоб она не жглась, а то так и без конечностей можно остаться.

— Конечно, конечно. — Настроившись, я отправила мыслеимпульс и для проверки легонько дотронулась до дверного косяка. Когда с ним ничего не произошло, я протянула руку Лешеку. Осторожно прикоснувшись ко мне (он явно все еще побаивался), леший быстро пробежал ловкими пальцами по моей ладони и измерил длину пальцев.

— Все, можешь отдыхать. Завтра твои перчатки будут готовы.

— Вот и хорошо! Теперь мы можем идти спать? — широко зевнул Драрг.

— Не совсем. — С этими словами я достала непонятный листок и осторожно развернула его.

— С тобой сплошные приключения! Что на этот раз? Еще один меташар? — сварливо поинтересовался гном.

— Понятия не имею, что это. Дело в том, что я нашла этот листок на полу в библиотеке и подозреваю, что он выпал из какой-нибудь книги.

— И что в этой бумажке особенного? — заинтересовался Лешек.

— Мне показалось, что текст на этом листке стал меняться прямо у меня на глазах.

— Ну и что там написано? — склонился над листком Драрг.

— Какая-то абракадабра, — возмутился Лешек. — Я таких букв не знаю! Каракули сплошные.

— Может, это шифр такой? — высказал предположение Грагит.

— Мне кажется, я улавливаю что-то знакомое, — задумчиво проговорил Дакк.

— Да что здесь может быть знакомого? Сплошные закорючки, — не поверил Драрг.

— Нет-нет, правда что-то знакомое. Где же я видел подобное? — Дакк наморщил лоб, пытаясь вспомнить, а мы все замолчали, боясь спугнуть его мысли. — Точно! Вспомнил! — Лицо вампира просветлело. — Это же древний язык маригов.^[39]

— А это еще кто такие? — удивилась я. — Сколько уже нахожусь в этом мире, а о таком народе ничего до сих пор не слышала.

— Я тоже ничего о таких не слыхал, — присоединился Грагит.

— И я! — подал голос Лешек.

— А вот я, кажется, что-то такое слышал. Только никак не могу вспомнить, что и где. А ты уверен, что это именно их язык? — Драрг наконец перестал зевать и присоединился к обсуждению.

— Почти. Клыками клясться не буду, но уж больно похоже. Очень давно я как-то наткнулся на одну книжку, где описывался наш мир до прихода первой Хранительницы, и народы, которые его населяли. Вот там я и прочитал про маригов. Там, кстати, для наглядности, наверное, была даже одна фраза на их языке. Я еще тогда очень удивился. Уж очень необычно выглядят их закорючки, ни на что не похоже. К тому же уже давно все народы перешли на всеобщий язык. Так ведь удобнее для общения! А здесь так все непонятно.

— Замечательно! И как тогда мы поймем, что здесь написано? — расстроилась я. — Где искать этих ваших маригов?

— А нигде. Насколько я знаю, их уже давно не существует, — заявил гном. — Жили они очень давно, обитая высоко в горах. Вообще-то странный народ был. Предпочитали жить на поверхности, складывая себе жилье из камней, когда куда как проще было бы переселиться в пещеры. И вместо того, чтоб заниматься честным ремеслом, постоянно магией баловались, причем какой-то нехорошей. Сплошные обвалы из-за них происходили.

— И откуда ты только все это знаешь? — удивился Дакк.

— Да ладно, чего уж там. Вы ведь уже все знаете, что я единственный сын Подгорного короля, — гном опустил голову. — Вот отец и заставлял меня изучать все, что должен знать будущий правитель. А мне настолько все это надоело… Хотелось свободы и приключений.

— Поэтому ты и сбежал, — констатировал Грагит.

— А ты, можно подумать, не из-за этого, — окрысился Драрг.

— Ну на сына короля я никак не тяну, — парировал драгол.

— Ладно, хватит уже пререкаться. Сбежал, и ладно. Ты мне лучше вот что скажи, не было ли у тебя там книжек, по которым как-то можно было разобрать, что все-таки здесь написано? — поинтересовалась я.

— Книжек не было. Было кое-что получше. — Драрг замолчал.

— Ну давай, не томи уже, — не выдержал Лешек.

— Был у меня наставник. Ему столько лет, что он, наверное, уже и сам не помнит, сколько живет на этом свете. Так вот, вполне вероятно, что он может знать этот язык. Потому что, если не он, то уже никто! — Увидев наши загоревшиеся энтузиазмом лица, Драрг даже попятился. — Только я ничего не гарантирую. И вообще, сам лично никуда не пойду. Вот если новый кузнец согласится передать эту вашу бумажонку моему наставнику, тогда может что-то и получится.

— А при чем здесь новый кузнец? — удивился Грагит.

— А при том. Моя родня явно постаралась, и сюда прислали гнома из нашего клана, явно за мной присматривать. Думают, что я не догадаюсь.

— А ты, значит, догадался, — констатировала я.

— Естественно.

— Ладно. Иди договаривайся с новым кузнецом. Только имей в виду, если не получится, сам пойдешь! — пригрозила я.

— Обалдели? — запаниковал Драрг. — Меня же обратно тогда никто не выпустит! Моя матушка, она знаешь какая?

— Обязаны будут выпустить! Если не захотят осложнений с Академией. А судя по тому, что ты до сих продолжаешь здесь учиться, они этих самых осложнений не хотят, иначе ты давно уже был бы дома!

— И каким образом я смогу попасть домой? Ведь это несколько дней потребуется, а нас больше чем на один никто отсюда не выпускает.

— А для того чтоб получить эти несколько дней, тебе достаточно будет сдать на отлично предстоящие экзамены.

— Ты что, совсем того, да? — Гном обиженно повертел пальцем у виска. — Свой-то предмет я знаю прекрасно, а вот боевая магия хромает. А экзамены уже через несколько дней будут. Как ты себе это представляешь?

— А очень просто! Мы все возьмем над тобой шефство, и за эти несколько дней ты у нас профессором станешь!

— Кем-кем?

— Ну это что-то вроде магистра.

— А-а, это ты так шутишь? — облегченно перевел дух Драрг.

— И ничего я не шучу! С завтрашнего дня ты начнешь заниматься с нами со всеми по очереди, не прекращая посещения своих основных уроков.

— Вот связался на свою голову! И дался тебе этот листок. Ну подумаешь, накарябали там что-то эти самые мариги. Может, там вообще ничего интересного нет? Может, там рецепт какого-нибудь кушанья написан, а ты ко мне пристала.

— Ничего это не рецепт, печенкой чую. Тем более что ты сам говорил, что эти мариги магией занимались. Вдруг там что-нибудь очень важное? Не забывай, мне скоро ваш мир спасать, а как это делается, я так и не поняла пока.

— Да ты со своей учебой уже скоро на звание магистра можешь экзамен сдавать! — уверенно заявил гном.

— Только незаметно что-то, чтоб ваших магистров выбирали на роль спасителей Тарагона, — ехидно ответила я.

— Ладно, будем считать, что ты меня убедила, — пошел на попятный Драрг. — А теперь, если у тебя все, выметайся отсюда и дай хоть немного поспать. Скоро рассвет уже, а я так и не отдохнул. — Гном демонстративно широко зевнул.

— Хорошо, живи пока. Но не забывай, что каждая свободная минута у тебя теперь занята! — развернувшись, я побежала вниз, к себе в комнату, надеясь тоже немного поспать до начала занятий.

ГЛАВА 10

Праздники, проводимые дроу, отличались простотой и изяществом. Никто никого не принуждал сидеть безвылазно за общим столом, поднимая бокал за бокалом за виновника торжества, не существовало какого-то особого протокола проведения. Все было просто и ненавязчиво. Приглашенные, едва прибыв, сразу же узнавали, где будет их место за столом, но и только. Все могли перемещаться, как им угодно, и общаться между собой столько, сколько пожелают. На столах находилась легкая закуска и изобилие фруктов, аромат которых тесно мешался с запахом множества цветов, украшавших поляну и беседки. И лишь к середине торжества, когда гости, вдоволь пообщавшись друг с другом, начинали чувствовать легкое чувство голода, подавали к столу что-нибудь более существенное, чем легкие закуски. Именно тогда все и рассаживались на отведенные им места. Правда, застолье оказывалось недолгим. За мирным общением незаметно пролетал день, а когда наступал теплый летний вечер, начинала звучать музыка, и вся поляна расцвечивалась миллионами разноцветных огоньков. Тогда начинался бал.

Именно этого момента и дожидалась Ксанти, чтоб пригласить Аранта на танец. Естественно, он не смог отказать девушке в ее праздник, и сейчас юная красавица нежно прижималась к своему троюродному брату, кружась под музыку. Она прекрасно понимала, что, как только затихнут последние ноты, Арант поспешит покинуть ее, сбежав под крылышко своих родителей или друзей. Но у девушки была совсем другая задача, и она вовсю ломала голову, как бы ей ее осуществить. Хотя внешне никто никогда не догадался бы, какие мысли крутятся в этой хорошенькой головке, пока она так мило улыбается, сдувая непослушную прядку волос со щеки. Наконец Ксанти придумала, как ей выманить Аранта за пределы поляны, и расслабилась, полностью отдавшись танцу. Ксанти прекрасно понимала, что действовать прямолинейно не получится, и если она пригласит Аранта на свидание, тот, скорее всего, просто отшутится и не придет. Поэтому, как только закончился танец, она поспешила в дом, где написала отчаянную записку о помощи (не указав, впрочем, кто ее просит), стараясь, чтобы буквы ложились неровно и ничем не напоминали ее красивый и аккуратный почерк. Смяв записку в руке, она пошла на поиски своего брата Варандира, чтобы ознакомить его со своими намерениями. Тот обнаружился в компании молодых воинов, где по задуманному ранее плану вовсю сплетничал о прошлом Аранта. Эти воины не были тесно знакомы с наследным принцем и не могли уличить Варандира в его оговоре. Хотя и откровенного вранья осторожный Варандир не допускал. Просто немного недосказанности здесь, кривая ухмылка там и многозначительное молчание в нужном месте сами собой заставляли додумывать несуществующие факты.

Отозвав брата в сторону, Ксанти рассказала ему свой план и показала смятую записку.

— Отлично, сестренка! Я же говорил, что ты у меня умница. Предлагаю действовать прямо сейчас, к чему откладывать? Давай сюда свою записку, а я уж позабочусь, чтоб она обязательно дошла до адресата. Тебе полчаса хватит, чтоб привести этого увальня в нужное состояние?

— Да мне и пятнадцати минут много будет, — самодовольно усмехнулась девушка.

— Тогда действуй! И помни, это все во имя нашего с тобой будущего. — Кивнув в сторону покинутой компании, Варандир подмигнул: — Пойду обеспечивать тебя нужными зрителями.

Развернувшись, Ксанти направилась на поиски своего ухажера. Впрочем, ей не пришлось его долго искать. Кердайл обнаружился неподалеку от центрального шатра, где с тоскливой миной поджидал появления предмета своего обожания. Завидев Ксанти, он рванулся к ней, но был остановлен нахмуренными бровями и неприступным выражением лица. Радость, вспыхнувшая в нем при виде девушки, моментально погасла, словно задутая на ветру свеча. Ксанти не спеша прошла мимо застывшего парня, на секунду замешкавшись около него и прошептав:

— Через пять минут за домом в беседке. — Взглянув в его лицо и удостоверившись, что Кердайл все слышал, она так же не спеша пошла дальше.

За домом находился уютный сад с укромной беседкой, скрытой от посторонних глаз. Именно здесь и запланировала встречу Кстанти. Когда она пришла туда, Кердайл уже нервно накручивал круги на месте свидания, чуть ли уже не протоптав тропинку в траве.

— Э-эй! — тихонько поманив воспрянувшего духом парня, Ксанти раздвинула свисающие ветви, прикрывающие вход в беседку, и легкой тенью проскользнула внутрь.

Кердайл рванул следом, сгорая от любви к Ксанти, и сразу же попробовал ее обнять. Не тут-то было! Увернувшись от его объятий, девушка вскрикнула в притворном испуге:

— Что ты! Ты же меня так раздавишь!

— Извини, я как-то не подумал, — опустил руки парень. — Ты вся такая нежная, хрупкая, а я… — Кердайл покачал головой.

— Не торопись, не нужно. — Ксанти тщетно ломала голову, чем ей занять здоровяка, пока Варандир сумеет все устроить и на горизонте покажется Арантиад. — Лучше расскажи мне о себе.

— А что рассказывать-то? — удивился Кердайл. — Я, конечно, не богат, но и бедным меня не назовешь. Лучшего охотника вряд ли найдешь, даже если будешь специально искать.

При этих словах парня Ксанти незаметно скривилась. Встречаться с охотником?! Вот еще! Если бы не хитроумный план брата, ей это и в голову не пришло бы. Конечно, большинство дроу не видели ничего зазорного в этом, но только не их семья. Что Ксанти, что ее брат Варандир с самого детства росли другими. Дело в том, что их матерью была эльфийка, и именно она внушила своим детям мысли о недопустимости мезальянса в браке. К несчастью, и отец и мать Ксанти пропали, однажды не вернувшись из гостей. А гостили они в тот день именно у родителей Аранта. С тех самых пор их считали погибшими, а дети, оставшиеся одни (благо они уже не были бестолковыми крохами и смогли сами о себе позаботиться), хорошо запомнили все, что говорила им мать, но внешне никак этого не показывали. Они мечтали получить власть и признание, так как их мать всегда им внушала, что это единственное, ради чего стоит жить, и что они достойны этого больше, чем все остальные, хотя бы по праву крови (эльфы всегда кичились своим происхождением, считая себя перворожденными). И самое главное, что они почти добились своего. После исчезновения Арантиада и признания его погибшим единственно возможным наследником Дома Поющего Меча стал Варандир. Правда, требовалось еще одобрение Совета старейших, но это уже мелочи. Зато после внезапного появления троюродного братца Аранта и его полной реабилитации все мечты оказались разбиты в пух и прах. Теперь они снова становились лишь дальней родней со всеми вытекающими отсюда последствиями. А это очень злило честолюбивую парочку.

Внезапно Ксанти заметила знакомый силуэт, мелькнувший среди кустов, и сразу же кинулась на шею к распинавшемуся о своих достоинствах Кердайлу. Прильнув к опешившему парню в страстном поцелуе, Ксанти стала прислушиваться, не раздадутся ли поблизости шаги. Услышав долгожданный шорох, Ксанти с силой оттолкнула блаженствующего парня и от души залепила ему пощечину.

— Помогите! — громко закричала она, удачно имитируя истеричные нотки.

— Ты что, совсем очумела? — потряс звенящей головой Кердайл. — Ты чего орешь как оглашенная?

— Негодяй! Как ты мог так поступить со мной? — патетично воскликнула Ксанти, замечая Аранта, появившегося в этот момент из-за кустов. — Ты посмел опозорить честную девушку и распустил свои грязные лапы! — Решив подтолкнуть Аранта к нужным действиям, Ксанти сделала вид, будто только что заметила его. — Арант, милый, спаси меня от этого подлеца! — Ксанти с надрывными рыданиями кинулась к нему на шею.

— Да что я такого сделал-то? — недоуменно развел руками туповатый Кердайл.

Успокаивающе поглаживая рыдающую у него на груди девушку, Арант лихорадочно думал о сложившейся ситуации. Ему совершенно не улыбалось ввязываться в разборки, тем более что парень не выглядел агрессивным или опасным, несмотря на свой богатырский рост.

— Ты посмел напасть на бедную девушку, пользуясь ее беззащитностью и слабостью! — всхлипывая, бросала свои обвинения Ксанти. Ей было досадно, что эти двое до сих пор не сцепились в смертельной схватке и ей приходится ломать комедию, подталкивая их к определенным действиям. — Арант, он меня ударил! Ты должен за меня заступиться! — не выдержала девушка.

Внимательно посмотрев на ничего не понимающего парня, потирающего рукой красную щеку, Арант перевел свой взгляд на Ксанти, чей внешний вид от всего происшедшего ничуть не пострадал, разве что немного прическа растрепалась.

— Ксанти, сестренка, а ты ничего не перепутала? Может быть, тебе все это показалось? Парень не выглядит опасным, разве что слегка потрепанным.

— Арант, поверь мне, он очень, ОЧЕНЬ опасен. Его нужно хорошенько наказать.

— Ну хорошо, — покладисто согласился Арант. — Слышишь, как там тебя? Признавайся, ты приставал к девушке? — поинтересовался он у парня.

— Арант! Ты с ума сошел? — завопила Ксанти, понимая, что все идет не так, как она запланировала. — О чем ты его спрашиваешь? Если ты настоящий мужчина, то должен с оружием в руках защитить честь своей дамы!

— Хм, с оружием, говоришь? — скептически вопросил Арант. — И где же я тебе сейчас здесь возьму оружие?

Посмотрев на Аранта, Ксанти досадливо поджала губы. По давно заведенному правилу на все праздники дроу приходили без оружия, чтоб не возникло соблазна его применить не по назначению.

В этот момент до туповатого парня стало доходить, что происходит что-то не то. Угрюмо посмотрев на Ксанти, он спросил:

— Так ты что, раздумала жениться, что ли?

— Жениться?! — удивленно переспросил Арант. — Так ты что, сватался к ней?

— Ну-у, типа того. А что, она уже занята? Если ты ее жених, то я готов с тобой побороться за нее. — Кердайл расправил плечи и угрожающе насупился.

После его слов Ксанти даже затаила дыхание, ожидая ответа Аранта. Сам того не предполагая, Кердайл начал разговор, весьма интересующий ее.

Отшатнувшись в испуге от тесно прижимающейся к нему девушки, Арант замахал руками.

— Что ты, что ты, не собираюсь я на ней жениться! — Заметив, как побледнела Ксанти, Арант быстро поправился: — Ксанти, сестренка, я вообще ни на ком не собираюсь сейчас жениться.

— А-а, ну тогда ладно, — пробасил Кердайл, расслабляясь. — Так ты что, брат ейный, что ли? Может, отойдем в сторону?

В сложившейся ситуации уже никто ничего не понимал. Ксанти совсем запуталась и не знала, как же ей стравить между собой двух мужчин. Арант сообразил, что троюродная сестрица явно что-то задумала, только вот никак не мог понять, зачем ей это надо. А недалекий Кердайл решил гнуть свою линию, не обращая внимания на мелкие нестыковки.

Успокаивающе пожав руку девушке, Арант спокойно пошел вслед за Кердайлом в тень.

— Слушай, ты не думай, я не беден. Твоя сестренка будет как сыр в масле кататься, ни в чем нужды не испытает. Какая она у тебя горячая, прямо огонь! — восхищенно поделился своим отношением к случившемуся Кердайл, еще раз дотронувшись до щеки.

Не сразу сообразив, о чем идет речь, Арант просто онемел от удивления.

— Так ты что, серьезно сватаешься?

— Конечно, серьезно! — обиделся Кердайл. — Что, неужели я не хорош?

— Да хорош! Только вот пойдет ли за тебя девушка? — Зная Ксанти и ее запросы, Арант серьезно сомневался в этом.

— Ты только свое разрешение дай, а уж с девушкой я сам договорюсь.

— Да пожалуйста! — Арант был само великодушие.

— С меня причитается. — Кердайл от души хлопнул Аранта по плечу.

В этот момент со стороны, где оставалась Ксанти, послышался какой-то шум. До Аранта долетел звонкий голосок сестры, кого-то убеждающий в том, что наследник правителя затеял безобразную драку с одним несчастным охотником и, кажется, они сейчас поубивают друг друга. В этот момент «несчастный» охотник обнял Аранта за плечи, и именно так они и вышли к беседке. Оказалось, что там собралась уже целая толпа, и сейчас все с интересом смотрели на Аранта с Кердайлом. Тут вперед выдвинулся Аердан.

— Арант, что здесь происходит? Мне сказали, что ты устроил безобразную драку на празднике? (Надо сказать, что для дроу праздники считались неприкосновенными, и подобные действия расценивались как нечто кощунственное.).

— С чего ты взял, папа? У нас все нормально, и Кердайл отличный парень. Кто тебе сказал такую ерунду? — Арант удивленно обвел глазами собравшуюся толпу, заметив, как Ксанти потихоньку отступила в тень, прячась за спины.

— Это так, парень? — Аердан испытующе посмотрел на Кердайла. — Мой сын говорит правду?

— Он ваш сын? — Кердайл в испуге отдернул руку от Аранта. Повернувшись к нему, парень недоверчиво спросил: — Так ты что, наследник?

— Ну-у, типа того. А разве это что-то меняет? — усмехнулся Арант. Происходящее стало его откровенно забавлять. Обратившись к отцу, он сказал: — Мне кажется, что произошло какое-то недоразумение, а раз так, то давайте разойдемся и продолжим веселье. Не будем портить праздник имениннице.

Махнув рукой, Аердан в один миг расчистил поляну, после чего на ней остались стоять только сам правитель с супругой, Арант и переминающийся с ноги на ногу Кердайл, задержавшийся по причине своей природной несообразительности.

Посмотрев на него, Аердан удивленно поднял бровь:

— А тебе что, особое приглашение нужно?

— Куда? — туповато переспросил Кердайл, не поняв вопроса.

Решив исправить ситуацию, Арант тихонько наступил ему на ногу, привлекая к себе внимание и мимикой показывая, что ему пора уходить. К сожалению, Кердайл его не понял и только все испортил.

— Ты чего? Если ты наследник, то тебе все можно, да? — возмущенно завопил Кердайл, прыгая на одной ноге. — У меня же теперь синяк будет!

— Да ладно тебе. Я же не сильно, — обескураженно начал оправдываться Арант, не ожидая такой реакции от крепкого и сильного парня.

— Так! Хватит уже ломать комедию! — не выдержал правитель. — Как там тебя, Кердайл, кажется? Думаю, что тебе пора к остальным гостям, а мы пока пообщаемся, так сказать, по-семейному, без свидетелей.

— Так бы и сказали, а то ноги сразу топтать, — пробурчал Кердайл, передернув плечами от досады. — Ну я тогда пойду, что ли?

— Да иди уже! — не выдержал Арант. — Видишь, правитель сердится?

— Ладно! — Сердито сопя, Кердайл наконец-то покинул поляну, скрывшись в кустах.

Удостоверившись, что они остались одни, Аердан обратился к сыну:

— Арант, объясни, что все-таки здесь случилось?

— Насколько я понял, та драка, о которой тебе кто-то поведал, должна была произойти между мной и этим безобидным парнем, который только что нас покинул.

— Безобидным? Глядя на него, так не скажешь, — задумчиво протянула Айлира. — Внешние данные у него очень даже впечатляющие.

— Да ладно, мама. Он же совершеннейший тюфяк.

— Только это и утешает. — Айлира посмотрела на сына. — Скажи мне, Арант, а почему ты должен был сцепиться с этим парнем? Он чем-то тебя задел?

— Да что ты! Дело в том, что, когда я общался с гостями, ко мне подошел какой-то паренек и, передав записку, убежал, не сказав ни слова. В этой записке была просьба о помощи и надежда на встречу, на которой мне обязательно все расскажут. Так как записка была без подписи, а ты очень занят беседой со старейшим, я не решился тебя беспокоить. Ну а, придя сюда, я увидел, как Ксанти целуется с Кердайлом.

— Ксантаниада с Кердайлом? — удивленно воскликнула Айлира. — Но они совершенно не подходят друг другу!

— Подожди, Айлира. Пускай Арант доскажет, что было дальше, — прервал жену Аердан.

Пожав плечами, Арант продолжил:

— Заметив меня, Ксанти сделала вид, что Кердайл к ней приставал. Она разрыдалась и потребовала ее защитить.

— И что ты сделал? — поторопила его мать.

— Ну я поговорил с Кердайлом, удостоверился в его честных намерениях и дал свое согласие на его сватовство.

— На его что? Сватовство?! — оторопело воскликнула Айлира.

Ее ступор прервал громкий смех Аердана. Правитель смеялся в голос, весело хлопая себя руками по бокам.

— Ну сын! Ну молодец! Это же надо до такого додуматься! Твоя сестричка с братцем никак не могли предусмотреть такого поворота событий.

— Аердан, не хочешь же ты сказать, что они все заранее придумали? — Айлира недоверчиво смотрела на мужа.

— Конечно! Слишком все четко было проделано. Айлира, пора понять, что твоя обожаемая Ксантаниада не такой уж невинный цветочек, каким хочет казаться. Эта девушка слишком хорошо знает, чего хочет, и ни за что своего не упустит. Наш Арант сейчас для них как бревно в глазу. Вот они и придумали этот план. Ты же понимаешь, что, сцепись Арант с этим парнем на празднике, на виду у всех гостей, и его обязательно обвинили бы в нарушении традиций дроу. Одно нарушение, другое, третье, а там уже и до объявления Аранта недостойным наследником недалеко. Как ты думаешь, кто тогда после него будет первым претендентом на роль будущего правителя? — Увидев выражение лица жены и поняв, что она прониклась всем сказанным, Аердан удовлетворенно констатировал: — Вот то-то и оно! Так что советую всем быть крайне осторожными в своих поступках и словах. Думаю, что мы все теперь под пристальным наблюдением наших молодых родственничков. Вот только никто не скажет нам, к сожалению, сколько у них еще помощников и не пробрались ли они в наше ближайшее окружение?

ГЛАВА 11

Правильно сказал учитель, не хватает у меня уверенности в себе. А может быть, виноваты чрезмерные нагрузки, навалившиеся на меня в последнее время? Так или иначе, а перед предстоящим спаррингом волновалась я сильно. Да еще ребята меня с утра накрутили, описывая все возможные ужасы будущего урока со старшекурсниками. Некстати вспомнились слова магистра Берии — преподавателя с Факультета Боевых Резервов (коротко — ФБР, та еще аббревиатурка!), которые он бросил походя еще в самом начале обучения, с непонятной ненавистью посматривая на нашу компанию: «Ничего, в Академии учиться — это не у тещи на блинах гостить! На боевом практикуме все нежелательные элементы сами отсеются. Не зря наш ректор — мудрейший человек, заложил определенный процент на выбраковку, вот и будем выбраковывать сорняки!» Неужели магистр Джулиус решил меня подставить и отдать на растерзание старшекурсникам?

Тяжело вздохнув, я все-таки перешагнула порог зала, понимая, что медлить дольше нельзя, так как еще минута, и я банально опоздаю на занятие. Увидев тех, с кем мне сегодня предстояло сражаться, я еще больше уверилась в мысли, что это будет избиение младенца. Причем в качестве младенца буду выступать я!

Посередине зала стоял уже знакомый мне хамоватый маркиз Рик Черберн, который небрежно перекидывал из руки в руку небольшой огненный шар, явно рисуясь и играя на публику. Не менее уверенной выглядела и молодая красивая девушка в элегантном брючном костюме, которая в этот момент направлялась к блондинистому маркизу в сопровождении двух подруг.

Замерев у дверей, я тихонько стояла, ожидая появления магистра Джулиуса, в надежде, что никто из студентов не обратит на меня внимания. Зря надеялась! По закону подлости, именно Рик Черберн первый и увидел меня, явно краем глаза наблюдая за входом в зал. Дальнейшую его реакцию можно было предугадать.

— А кто это сюда пожаловал? Что за серая мышка к нам забежала на огонек? — Своими словами он привлек ко мне всеобщее внимание, и взгляды всех присутствующих обратились в мою сторону. — Что ты здесь потеряла, милое дитя? — насмешливо поинтересовался маркиз, явно не признав меня.

— Я… меня… мне сказали прийти сюда, — растерявшись, промямлила я и сама на себя рассердилась за такую неуверенность. В конце концов, чем я хуже их всех? Да, они занимались намного дольше меня, но и я дурью не маялась, пахала как лошадь все эти месяцы. — Магистр Джулиус велел мне прийти на занятия, — решительно выпалила я.

— На занятия? — удивленно переспросил маркиз. — А ты ничего не перепутала? Сейчас здесь будет факультатив по боевой магии для старшекурсников. Неужели я что-то пропустил и такая милая цыпочка теперь учится на моем курсе? Готов взять тебя под свое крыло, и надеюсь, ты будешь мне благодарна за это? — Выделив интонацией последнюю фразу, маркиз оценивающим взглядом пробежался по моей фигуре.

— Рик, ты, как всегда, в своем репертуаре! — Девушка в брючном костюме насмешливо изогнула бровь. — Неужели не видишь, девочка что-то перепутала и сейчас уйдет отсюда. К тому же она явно не твоего круга.

Разозлившись на эту парочку, что так бесцеремонно обсуждала меня, я прервала их болтовню:

— Не хотелось бы вас огорчать, но боюсь, что мне придется остаться здесь и дождаться появления магистра Джулиуса.

— Видишь, Крис, твоя хваленая проницательность на этот раз тебе отказала! Девочка остается. — Усмехнувшись, маркиз обратился ко мне: — Ну что, моя сладкая, иди ко мне. Думаю, что рядом со мной ты будешь в полной безопасности.

— Ага, пожалел волк овечку! — спокойно прокомментировал темноволосый парень, стоявший у стены в компании невысокой миловидной девушки с чуть вздернутым носиком. Та, явно поддерживая своего собеседника, понимающе кивнула головой.

— Колин, не лезь! Или, может быть, ты сам имеешь виды на эту цыпочку? Ради тебя я готов пожертвовать личным счастьем и уступить. — Маркиз издевательски расшаркался.

Темноволосый парень, которого маркиз назвал именем Колин, махнул рукой и вернулся к прерванной беседе со своей спутницей.

— Раз наш граф отказался, придется мне взять над тобой шефство. Ну что, продолжим наше знакомство? — Маркиз щелкнул пальцами, и за мной с громким стуком захлопнулась дверь. Сам Рик Черберн неспешной походкой двинулся ко мне, лучась слащавой улыбкой.

— А разве мы не знакомы? Вроде как магистр Мерфиус уже познакомил нас при той случайной встрече в жилом корпусе? — ехидно улыбнулась я.

— Разве? — Рик нахмурил брови, стараясь припомнить сей знаменательный факт. Еще раз внимательно окинув меня взглядом, он удивленно протянул: — Действительно… Ты же та милая служаночка! Хотя нет, магистр Мерфиус же сказал, что ты новая студентка. Точно! Ты с первого курса! Но тогда что ты тут делаешь? Первокурсникам здесь не место.

— Уважаемый маркиз, вижу, что вы уже познакомились с моей лучшей ученицей, — насмешливый голос незаметно вошедшего в зал магистра Джулиуса раздался, словно гром среди ясного неба. — Возможно, некоторых это и удивит, но я решил, что вполне могу поставить ее в спарринг с кем-нибудь из вас, несмотря на то что к обучению эта девушка приступила только в нынешнем году.

— А вы не слишком рискуете, магистр? Как бы то ни было, но даже слабейшие из нас обучались в Академии не один год и уж точно смогут справиться с какой-то первогодкой!

— А вот мы и посмотрим, кто чему сумел научиться за это время. — Веселый голос магистра поставил точку в назревающем споре. Хлопнув в ладоши, Джулиус скомандовал: — Так, ребята, разошлись все в стороны, а в тренировочный круг попрошу пройти первую пару. Сегодня спарринг у нас начнут Кристин Панадис и Джорджия Кент. Выкладка по полной!

Высокая девушка в брючном костюме оказалась родной сестрой моей сокурсницы Натиль Панадис, с которой я была не в самых лучших отношениях. Напротив нее заняла место в тренировочном кругу та самая миловидная девушка, с которой только что увлеченно беседовал темноволосый Колин.

— Ну что, поиграем? — прищурилась Кристин, одновременно с резкой командой магистра активируя в своих руках длинную огненную плеть. Надо сказать, что в сочетании с обтягивающим брючным костюмом и длинными черными волосами, свободно спадающими ей на плечи (видимо, все сестры Панадис отличались такой эффектной внешностью), плеть, свивающаяся огненными кольцами возле ее ног, смотрелась оченьорганично и устрашающе.

Невысокая Джорджия внешне явно проигрывала красавице Кристин, но ее спокойная уверенность и на первый взгляд несколько расслабленная поза были обманчивы, сродни спокойствию кобры перед броском. Как только Кристин взмахнула рукой и ввысь взметнулась плеть, свитая в тугие кольца, которые на лету начали разматываться, устремляясь к застывшей в неподвижности Джорджии, та легким и плавным движением, словно в танце, вытянула перед собой руки с ладонями, сложенными лодочкой, а затем так же плавно развела их в стороны. Перед такой маленькой и казавшейся беззащитной девушкой встала сплошная пелена струящейся воды, водопадом отрезая ее от внешнего мира. Огненная плеть, встретившись с возникшей преградой, не сумела ее преодолеть и, разочарованно зашипев, потеряла добрую свою половину, которая испарилась в воздухе. В этот момент Джорджия резким движением рассекла водную завесу и, сжав руку в кулак, что-то бросила в сторону своей соперницы. Теперь уже Кристин нужно было защищаться, так как в ее сторону летела туча ледяных игл, острых, прозрачных и смертоносных в своей целеустремленности. Надо отдать должное Кристин, она среагировала достаточно быстро, и вот уже перед ней бушевала стена огня, языками пляшущего пламени надежно прикрывая свою хозяйку.

Видимо, эти две девушки оказались магами стихий, причем с достаточно узкой специализацией. По крайней мере, в следующие пятнадцать минут я смогла наблюдать череду нападений и защит именно в этой специфике (борьба огненной и водной стихий), хотя и на достаточно высоком уровне. Точно сказать не берусь, кто бы из них в конце концов победил, но магистр Джулиус объявил о ничьей, прервав поединок. Обе девушки оказались очень хороши, обе показали достаточно высокое умение, но лично я бы отдала предпочтение маленькой Джорджии за ее спокойную уверенность, которая чувствовалась даже на расстоянии.

Внезапно я заметила, что за мной наблюдают. Рик Черберн стоял со скучающим лицом, незаметно поглядывая в мою сторону. Судя по нахмуренным бровям, что-то в моем поведении показалось ему странным. И я, кажется, знаю, что именно. Маркиз ожидал, что первокурсница будет с выражением искреннего восхищения смотреть на старшекурсников, виртуозно отрабатывающих учебную программу. Я же взирала на все это совершенно спокойно, а иногда даже скептически. Дело в том, что некоторые упражнения показались мне слишком простыми для старшекурсников, словно вызубренными по учебнику и со всей старательностью прилежного ученика воспроизведенными сегодня без каких-либо отклонений и импровизации. Магистр Джулиус и мой ночной учитель дракон все уши прожужжали мне, что каждый достойный маг должен быть индивидуален и своеобразен. А здесь никакой индивидуальностью и не пахло!

— Ну что ж, первая пара отработала на отлично. Может быть, кто-нибудь сам желает вызваться? — Магистр Джулиус обвел взглядом учеников.

— Я хотел бы попробовать с вашей протеже, — внезапно вызвался маркиз.

— Но вы, кажется, сомневались в ее умениях? — удивился магистр.

— Не переживайте, учитель, я не стану сильно обижать девочку. Так, немного преподам ей урок, чтоб сбить излишнюю самоуверенность. Или вы за нее боитесь?

— Ни в коем случае! Ну что ж, тогда прошу в круг. — Магистр приглашающе повел рукой.

— Рик, ты что, не выучил домашнее задание и решил схалтурить? — издевательски поинтересовался молодой темноволосый парень, которого Рик Черберн назвал графом.

— Ну что ты! Просто волнуюсь, вдруг кто-нибудь из менее одаренных личностей попортит девочке шкурку, и ей потом придется долго лечиться. А у меня на нее несколько другие планы, — мерзко ухмыльнулся маркиз. — А ты можешь пока подготовиться, ведь после того, как я с ней разомнусь, надеюсь, ты удостоишь меня своим вниманием?

— Можешь не сомневаться! Надеюсь, ты не станешь слишком уж мучить бедную девушку? Очень не хотелось бы вмешиваться в ваш так называемый поединок. — В последнюю свою фразу Колин добавил несколько угрожающих ноток.

Как только я оказалась в кругу, весь мой мандраж моментально куда-то испарился. Теперь передо мной находился враг (правда, условный), как было уже не раз на тренировках с учителем. Что ожидать от этого маркиза, я понятия не имела, а потому на всякий случай незаметно проверила свою защиту, одновременно подготавливая к активации парочку заклинаний. Рик нанес свой удар сразу же, без излишних предупреждений и болтовни. Не будь я хорошо подготовлена (спасибо моим учителям, которые в последнее время так меня натаскали, что довели все действия до автоматизма), обязательно пропустила бы его нападение, и уже через минуту меня выносили бы с поля боя с каким-нибудь повреждением.

Удивительно, но маркиз начал с магии воздуха. Обыкновенный Воздушный Таран устремился ко мне с огромной скоростью, и не будь у меня защиты, быть бы мне расплющенной о ближайшую стену. И это он называет «немного поучить»? Не дожидаясь реакции маркиза на впустую потраченное заклинание, я выпустила в него свои заготовки. Первое заклинание в помощь мне явило на свет ледяного крома, который может принимать любой внешний вид, какой только пожелает маг, и выполняет все, что от него потребует его создатель. Как правило, является абсолютно подчиненным существом. Этот мой ледяной кром прямиком направился к маркизу, прямо-таки горя желанием пообщаться с ним поближе. Уроки магистра не прошли впустую, и пока Рик Черберн с пренебрежительной усмешкой крошил в капусту моего помощника (надо сказать, довольно слабенького), отлетевшая льдинка обернулась одной очень маленькой, но жутко зловредной птичкой с длинным и острым клювом. Незаметно облетев вокруг увлекшегося маркиза, колибри (именно с нее я и взяла образ птички) взлетела под потолок и потом резко вошла в пике, целясь маркизу прямо в темечко. Студенты, стоявшие вокруг места нашего поединка, имели возможность наблюдать все в мельчайших деталях, а потому с полным восторгом отреагировали на четкое попадание в цель. Ледяная колибри своим острым клювом вонзилась прямо в темечко маркизу, вызвав у того совсем не мужественный вопль, перешедший в дискант. Наконец-то заметив угрозу с воздуха, разозленный маркиз стал пулять в уворачивающуюся птичку огненные фаерболы. Насколько бы шустрой ни была моя колибри, но один из огненных шаров все-таки попал в цель. Но и перед самой кончиной мое изобретение умудрилось нагадить своему врагу. Причем в буквальном смысле этого слова. Испарившись от соприкосновения с огненной стихией, ледяная птичка моментально преобразовалась в некую субстанцию, и на голову маркиза плюхнулась увесистая капля самого настоящего птичьего помета, вызвав взрыв хохота у всех его однокурсников. Видимо, своей непомерной заносчивостью маркиз многих задел за живое, и теперь, глядя на то, как он вытирает лицо от стекающего помета, ребята веселились от души.

Сказать, что Рик разозлился, — это не сказать ничего. Маркиз весь покраснел от распирающего его гнева и о своем обещании не покалечить «бедную девочку» забыл совершенно. Теперь его занимала только одна мысль, как бы отомстить пострашнее, чтоб все забыли о его проколе и перестали смеяться. Желание закопать меня поглубже особенно явственно проявилось на его лице после того, как я, стремясь охладить его закипающий гнев, а заодно обмыть от фекалий испарившейся птички, опрокинула на его блондинистую голову целое ведро ледяной воды. Честно говоря, услышав громкий хохот со всех сторон, я даже присела от неожиданности, в первый момент испугавшись, что это рухнул потолок.

— Ну все! Убью заразу! — Взъерошенный и мокрый маркиз кинулся ко мне с вытянутыми руками. В его глазах явно читалось желание сомкнуть их на моей нежной шейке.

Совершенно забыв о том, что у нас проходит магический поединок, я с воплем: «Ой, мамочки!» — рванула от него по кругу на всех парах.

Если за минуту до этого я думала, что громче смеяться уже невозможно, то сейчас поняла, что жестоко ошиблась, так как оглушительный хохот вокруг нашей парочки уже просто закладывал слух. Я же в это время, закрывая руками свои несчастные уши, нарезала второй круг, стремясь уйти в отрыв от настырного маркиза.

— Господа! Попрошу немного потише! — в который раз уже безрезультатно взывал магистр, пытаясь перекричать студентов. — Маркиз! Маркиз, да остановитесь же вы наконец! Нет, на это просто невозможно смотреть! — Сделав пас рукой, Джулиус с удовлетворением увидел, как Рик Черберн, делающий очередной прыжок в попытке добраться до меня, замер в воздухе с нелепо раскинутыми руками и ногами. — Прошу прощения, но по-другому до вас было не докричаться. Уважаемый маркиз, если вы сейчас же не прекратите это безобразие, мне придется принять более жесткие меры.

— Действительно, маркиз, что это вы так возбудились, я же вроде не давала никакого повода для такого активного ухаживания, — подлила масла в огонь я, понимая, что хуже все равно уже быть не может.

Бросив на меня укоризненный взгляд, магистр поманил к себе застывшего в стазисе маркиза и, после того, как тот подплыл к нему по воздуху, спросил:

— Если я сейчас вас освобожу, вы будете благоразумны? — Увидев бешено вращающиеся глаза вконец сломленного маркиза, магистр вызволил его, но немного не рассчитал, и Рик рухнул на пол с жутким грохотом. Удостоверившись, что маркиз все осознал и больше кидаться на меня не собирается (по крайней мере прямо сейчас), магистр поинтересовался у аудитории: — Кто-нибудь еще желает попробовать свои силы с Ликой? — Он кивнул на всю такую скромную меня, на всякий случай прижавшуюся к его боку и категорически не желавшую покидать такого надежного защитника, опасаясь быть растерзанной стоявшим в позе голодного хищника маркизом. Осторожно, но очень настойчиво отодрав мои побелевшие пальцы от своего сюртука, магистр Джулиус выпихнул меня вперед, поставив перед собой на всеобщее обозрение. Помолчав немного, но так и не дождавшись добровольцев, он предложил: — Колин, может быть, вы попробуете, раз с Риком ваш поединок уже невозможно провести?

— Нет уж, магистр, — смеясь, открестился парень. — Я и так верю в исключительные способности вашей ученицы, к чему мне их проверять? Достаточно одного пострадавшего на нашем курсе! — Повернувшись ко мне и сделав несколько шагов, молодой граф отвесил учтивый поклон: — Мои искренние поздравления! Я преклоняюсь перед вашей фантазией. — Наклонившись, Колин прошептал мне на ухо: — Советую быть осторожнее. Рик ни за что не простит сегодняшнего унижения.

— Я всегда осторожна. Но все равно, спасибо за предупреждение. — Заметив, что магистр Джулиус махнул мне рукой, подзывая к себе, я кивнула Колину, прощаясь.

— Лика, боюсь, на сегодня твои практические занятия закончились. Честно говоря, я рассчитывал на несколько иное развитие событий, но ты, как всегда, умудрилась и здесь поставить все с ног на голову. Кто тебя просил устраивать из боевого поединка цирковое представление? И с кем? Ты хоть знаешь, что Рик Черберн считается на своем курсе одним из самых лучших учеников? Я уж не говорю о том, что ты только что приобрела себе непримиримого врага в лице представителя одной из самых знаменитых и богатых семей Вассариара.

— Предупреждать надо! — буркнула я пристыженно, а сама подумала, что, может быть, действительно надо было как-то по-другому? Но уж больно он меня разозлил своим снисходительно-покровительственным тоном и оскорбительными намеками на постель. — Так мне что, больше на эти занятия не приходить?

— Почему же, приходи. Только постарайся без подобных выкрутасов, а то через пару занятий за тобой будут охотиться все старшекурсники Академии.

— Ничего страшного, — легкомысленно отмахнулась я.

— Возможно, для тебя это и не страшно, только мне не хотелось бы превращать нашу Академию в полигон военных действий. Надеюсь, ты учтешь мои пожелания. — Попрощавшись, магистр вышел из зала, благоразумно прихватив с собой вяло сопротивлявшегося Рика Черберна, а я поплелась к себе, мысленно обдумывая, какие последствия для меня может иметь все происшедшее сегодня и закончились ли уже занятия у ребят.

Дойдя до жилого корпуса, я заметила, что около двери моей комнаты снова сидит чертик Васька.

— Что у тебя опять случилось? Неужели наш план провалился? — удивилась я, открывая дверь.

Дело в том, что не так давно Васька уже приходил ко мне и жаловался, что его начальство задает много вопросов, требуя отчитаться о вербовке новых душ (особенно по поводу Дакка, который и вытащил на Тарагон первого в этом мире черта). Именно тогда я и посоветовала Ваське сообщить своему начальству, что работать приходится в сложных условиях, где местные божки ставят палки в колеса и ни за что не желают уступать эти самые души на халяву.

— Нет, Лика. Все прошло как нельзя лучше. Посмотри на меня повнимательнее, ничего нового не замечаешь? — Васька прошелся передо мной, горделиво задрав хвост кисточкой.

— Мама родная! — ахнула я от изумления. Копытца, рожки и даже кисточка на хвосте Васьки были вызолочены, а сам чертик расчесан шерстинка к шерстинке. — Это ты куда так вырядился?

— А я теперь всегда так выглядеть буду! — важно ответил Васька. — Ты оказалась полностью права. Мои в Агентстве заглотили наживку и готовы спонсировать мой тяжелый труд на чужбине по самому высшему тарифу.

— А что ж тогда только золотом покрыл? Мог бы рожки и брюликами украсить, — съехидничала я.

— Ты думаешь? — озадаченно поинтересовался Васька, пытаясь получше рассмотреть себя в лакированной дверце моего шкафа. — А что, мне бы пошло…

— Не то слово! — весело поддержала его я. — А ты, собственно, чего приперся? Похвастаться или по делу?

— Долю тебе твою принес! — гордо сообщил чертик, словно из воздуха вытаскивая небольшой мешочек. — Держи и ни в чем себе не отказывай, а я побежал. Дел еще очень много. Нужно отчет для бухгалтерии написать о расходовании казенных средств. Адью! — Крутнувшись на месте, чертик испарился в воздухе, оставив после себя еле заметный запах серы.

Подобрав отвисшую челюсть, я подняла холщовый мешочек, который при этом явственно звякнул. Потянув тесемки, я высыпала его содержимое на стол и с изумлением уставилась на горстку полновесных золотых монет.

— А ничего себе оплачивают работу нашего Васьки! Прямо сказать, перебиваться с хлеба на воду в этой командировке ему не придется.

— Мрр-р… — внезапно материализовавшийся посередине комнаты Прошка сердито вздыбил шерсть.

— Успокойся, мой хороший! Это всего лишь Васька нас навестил, — поспешила я успокоить кса-рдона. Дело в том, что Прошка не особо жаловал пронырливого чертика. — Лучше расскажи, как погулял, что нового в городе делается?

Поворчав еще немного, Прошка уселся и положил свою голову мне на колени. Его мысли плавно текли, образуя в моем сознании отчетливые картинки. С недавних пор он стал моими глазами и ушами и, ежедневно отправляясь в рейды, докладывал мне обо всем, что происходит в городе, достойное внимания. Не имея возможности общаться с ним на человеческом языке, я тем не менее получала всю информацию настолько полно, насколько это только возможно. Кса-рдон ментально передавал свои мысли и эмоции, показывая увиденное им так, словно это я была участницей событий. Судя по увиденному мною сегодня, среди горожан царило угнетенное настроение, не располагающее к веселью, а сам город оплетали невидимые простому взгляду следы магического вмешательства.

— Проша, что же это такое происходит? Неужели наши маги не видят, что творится в городе? Почему никто не предпринимает никаких мер? — Я не могла взять в толк, как такое возможно.

В этот момент кса-рдон немного подправил картинку, и я увидела город так, как его видят обычные горожане, а следом за этим — тот же город, только в магическом диапазоне. Оказывается, то, что он показал мне в самом начале, — это видение города самим кса-рдоном, и не каждый маг способен заметить такое тонкое магическое воздействие. Мне захотелось проверить, сумею ли я самостоятельно обнаружить следы чужой магии, но как выбраться за пределы Академии, я не знала. Перед экзаменами всем студентам было запрещено выходить в город. Считалось, что это может отвлечь нас от нормальной подготовки и добросовестного штудирования учебников. Уловив мое желание прогуляться, Прошка с готовностью лег на пол, приглашая расположиться на нем верхом. Сняв с шеи медальон и оставив его на письменном столе, я взгромоздилась на этого огромного кошака, вцепившись руками в густой меховой загривок. Минута, и в глазах у меня замелькали какие-то искорки, а легкое головокружение сменилось небольшим приступом тошноты. Впрочем, все эти неприятные ощущения моментально исчезли, стоило мне осознать, что я уже нахожусь по ту сторону высокой стены, по всему периметру окружающей Академию.

— Прошка, да ты просто молодец! — похвалила я довольного своей сообразительностью кса-рдона. То, что я могу вот так запросто покинуть Академию, мне раньше и в голову не приходило, потому как телепортироваться самостоятельно я не умела (да и мало кто из магов умел, настолько сложным было это дело), и на уроках, естественно, мы этого не проходили. А о том, что можно переместиться в паре с кем-то, я даже никогда и не слышала (настройки у каждого живого существа были строго индивидуальными).

Оглядевшись по сторонам, я бодрым шагом поспешила вперед по улице, стараясь не отставать от Прошки, тенью скользившего впереди меня.

Через несколько кварталов кса-рдон остановился, и я наконец-то смогла перевести дух. Оказалось, что он привел меня прямиком к дворцовой площади, даже в этот поздний час достаточно хорошо освещенной благодаря множеству магических светильников, в изобилии украшавших декоративные деревца вокруг кованого забора.

— Та-ак, что мы здесь имеем? — покрутила я головой. На первый взгляд все было как обычно. Легкий ветерок колыхал ветки деревьев, где-то в переулке слышались голоса поздних гуляк, и только на дворцовой площади царили тишина и покой. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Надо совсем не иметь инстинкта самосохранения, чтоб бузить перед королевским дворцом. Городская стража и королевский патруль обеспечивали этому месту прямо-таки идиллический покой и являлись в такой поздний час чуть ли не единственными живыми существами, появляющимися здесь. Правда, сегодня и этих живых существ почему-то не наблюдалось. В данный момент мы с Прошкой были совершенно одни, и именно этот факт больше всего настораживал.

Припомнив все, что я слышала о магическом воздействии (сначала меня по этому поводу просвещал Дакк, а потом уже и учителя в Академии все уши прожужжали), я постаралась переключиться с простого зрения на магическое. Как ни старалась, ничего особенного так и не увидела, хотя на практических занятиях учителя меня хвалили за определенные успехи.

— Как же так? — растерялась я. Мне почему-то казалось, что стоит только захотеть, и я сразу же во всем разберусь. То, что мне не по силам будет рассмотреть проявления чужой магии, как-то не бралось мною в расчет. Как оказалось, зря! — Черт возьми! — в сердцах выругалась я.

Откуда ни возьмись, передо мной нарисовался чертик Васька с большим мешком на плече.

— А ты откуда здесь? — растерялась я.

— Ну ты же сама сказала: «Черт, возьми!» А на весь этот дикий мир только один черт и есть: вот он я, собственной персоной! Так что ты там предлагаешь взять? — деловито поинтересовался Васька, развязывая пустой мешок.

— Да ничего я тебе не предлагала. Просто в моем мире ругательство есть такое. Вот я по привычке и ляпнула.

— Нет, ну вы посмотрите на нее! — начал возмущаться Васька. — Сама позвала, оторвала от важных дел, а теперь еще и удивляется, что это я приперся! — заглянув в пустой мешок, Васька с надеждой посмотрел на меня. — Что, неужели совсем-совсем ничего нет? — Увидев, как я отрицательно помотала головой, он сник. — Так я что, домой пустым пойду? Ну люди, никакой совести у них нет! — с досадой отбросив пустой мешок в сторону, Васька поинтересовался: — А ты вообще-то, что здесь делаешь? Тебе же полагается сейчас готовиться к экзаменам ну или на худой конец просто спать, а не по городу разгуливать.

— Ага, тебя забыла спросить! — окрысилась я. — Топай давай, откуда пришел, и не мешай людям делом заниматься.

— А каким делом-то? Ты скажи, может, я помогу чем? — не отставал Васька.

Тут перед настырным чертиком появился Прошка со взъерошенной шерстью, демонстрируя совсем не дружелюбные намерения.

— Ты чего! Уйди от меня! — в панике завопил Васька, отступая в сторону. — Брысь! Я не съедобный! — Сообразив, что его вопли на кса-рдона совершенно не действуют, чертик взмолился: — Лика, урезонь своего кота, я не мышка. Он об меня свои зубы сломает!

Глядя на белоснежные клыки Прошки, я засомневалась:

— Думаю, что это ему не грозит. Зная Прошу, могу сказать, что он даже твои позолоченные рога спокойно переварит и не заметит никаких неудобств.

— Лика, вспомни, что мы партнеры, а к своим деловым партнерам так нельзя относиться!

— Почему? — удивилась я.

— А дивидентов больше не будет! — резонно ответил чертик, пятясь от наступающего на него Прошки.

— А что, мне еще что-то полагается? — еще больше удивилась я. Честно говоря, на такое я и не рассчитывала. — Ну-у, тогда да, тогда ты прав. — Повернувшись к кса-рдону, я попросила: — Прошенька, брось каку, зачем он тебе нужен? Кто его знает, как часто он моется? Вдруг у тебя еще несварение будет? — Я нежно погладила своего друга между ушами, чувствуя волны удовольствия, излучаемые хитро сощурившимся Прошей.

Васька, услышав мои слова, даже онемел от возмущения.

— Лика, как ты можешь такое говорить! — негодующе завопил он.

— А что я должна была сказать Проше? Что ты чистый и безумно вкусный? — невозмутимо поинтересовалась я. — Радуйся, что остался цел и невредим, и прекрати наконец мне мешать. И так из-за тебя потеряла кучу времени, скоро патруль уже пойдет, а я все торчу здесь посреди площади, как памятник Церетели.

— Памятник кому? — удивился черт.

— Не кому, а кого! — поправила я Ваську. — Это скульптор такой в моем мире. Целую кучу памятников наваял, и все исключительно «выдающиеся». Только вот каким местом (или в каких местах) они выдаются, это еще разобраться надо.

Попробовав еще раз посмотреть на площадь магическим зрением, я в досаде топнула ногой. Ну не получается ничего, хоть ты тресни.

— Что, не выходит? — сочувственно поинтересовался чертик, которому я все-таки вкратце рассказала, что я здесь делаю в такое позднее время. — А ты попробуй посмотреть как бы наискосок. Слегка прищурь глаза и расфокусируй зрение. Я иногда, когда так смотрю, очень много интересного вижу. В моей профессии знаешь, как помогает?!

Удивленно хмыкнув, я решила попробовать. Действительно, ничего ведь не теряю. Сконцентрировавшись, я перешла в магический диапазон, стараясь одновременно находиться в обычном, «человеческом» режиме и действовать так, как посоветовал мне Васька. Сначала перед глазами стояла сплошная туманная муть, но, проморгавшись, я заметила, как сквозь нее стали проступать знакомые очертания, немного смазанные, но вполне узнаваемые. Постепенно появилась резкость, и я поняла, что вижу дворцовую площадь как-то по-другому. И зрение было четким, как никогда. Оно улавливало каждую мельчайшую деталь и даже незаметные простому взгляду движения. Я видела, как колышется каждый листок на дереве под влиянием легкого ветерка, причем все это происходило словно в замедленном режиме, а когда что-то привлекло мое внимание, дерево моментально приблизилось ко мне, увеличив нужный фрагмент в несколько раз и позволив рассмотреть ползущего жука-блескуна со всех сторон. Такого просто не могло быть!

Оглядевшись и пообвыкшись, я наконец обратила внимание на непонятное явление, которое и было мною классифицировано как чужое магическое воздействие. Со всех сторон к площади стекались темные жгуты различной толщины. Они, словно огромные змеи, оплетали все подходы к дворцу, и на данный момент только само его здание и оставалось ими незатронутым. Видимо, до сих пор срабатывала магическая защита, наложенная на дворец. Но, судя по легкому мерцанию, скоро ей придет конец, и тогда вся эта мерзость кинется на свою добычу. Почему-то эти жгуты воспринимались мною как живые существа — ядовитые змеи или пиявки-переростки. Передернувшись от отвращения, я вернулась в нормальное состояние и с ужасом посмотрела на Прошку и топчущегося в ожидании Ваську.

— Ну что, получилось? — не выдержал Васька.

— Получилось, — шепотом подтвердила я.

— Ну и как?

— Хреново! Ты даже не представляешь себе, насколько! — Услышав давно ожидаемые мною шаги ночного патруля, я скомандовала: — Давайте-ка свалим отсюда побыстрее в более спокойное место. Там и поговорим.

— Куда уж спокойнее? — удивленно пробормотал Васька, оглядываясь по сторонам. — Разве только на кладбище, там патруль не ходит!

ГЛАВА 12

— Ну что, магистр Джулиус, готова ваша протеже к экзаменам? — Издевательский голос ректора донесся из глубины комнаты. — Надеюсь, она не заболеет и не откажется от испытаний?

— Вовсе нет, господин ректор. Более того, Лика хотела бы сдать экзамены экстерном и сразу перевестись на пятый курс.

— Очень интересно! И что, вы думаете, она готова? Насколько я знаю, эта девушка не так давно поступила в Академию, и вот теперь вы утверждаете, что, проучившись совсем немного, она готова сдать экзамены сразу за четыре года? Да даже более выдающиеся студенты не были способны на такое! Вы меня разыгрываете! — Ректор поднялся со своего места и приблизился к Джулиусу, недоверчиво вглядываясь в его лицо.

— Никак нет, господин ректор. Эта девушка обладает исключительными способностями к магии, и на экзамене вы сможете в этом лично убедиться. Думаю, она готова к обучению на пятом курсе, а там, возможно, и до магистериума дело дойдет.

— Ну ладно, Джулиус, если вы так утверждаете, я не буду оспаривать ваши слова. Но тогда позволю себе внести некоторые коррективы в предстоящий экзамен. Раз эта девушка настолько магически одарена, то для нее не составит труда пройти испытания по повышенному уровню сложности. Состав предстоящей экзаменационной комиссии я оглашу позднее. — Судя по довольному лицу ректора, он явно что-то придумал, и это не сулило ничего хорошего Лике.

Поклонившись, магистр Джулиус вышел из комнаты, раздумывая про себя, не поторопился ли он с объявлением о готовности Лики? Может быть, стоило немного повременить и позаниматься с ней еще? Но, с другой стороны, девушка действительно была готова к экзаменам. Вот только к каким? Неплохо зная ректора, Джулиус сомневался, что тот так просто спустит строптивице ее оскорбительные высказывания в свой адрес. Он явно что-то задумал, и вполне вероятно, что к таким испытаниям Лика окажется не готовой. Так или иначе, но ее обязательно нужно предупредить.

Проходя по коридорам Академии, Джулиус раздумывал, где сейчас может быть Лика и что такое мог придумать ректор? Он настолько задумался, что очнулся только тогда, когда в буквальном смысле слова столкнулся нос к носу с магистром Мерфиусом.

— Джулиус, ты что, так заработался, что уже ничего вокруг не замечаешь? — Мерфиус, давний друг Джулиуса, потер рукой лоб. — Ты же меня чуть не убил!

— Извини, задумался, — Джулиус покаянно развел руками.

— И о чем, интересно? Какие такие великие думы посетили нашего уважаемого магистра? — усмехнулся Мерфиус.

— Ты представляешь, на предстоящих экзаменах ректор лично собирается присутствовать и даже хочет обновить состав экзаменаторов.

— Ого! И к чему такие изменения? Он что, решил поменять преподавательский состав?

— Не думаю, что все настолько серьезно. Дело скорее касается одной, хорошо известной нам обоим особе. Просто я сказал ректору, что Лика готова сдать экзамены экстерном за четыре года обучения и перевестись сразу на пятый.

— И что, это действительно так? Она готова? — Мерфиус недоверчиво наморщил лоб.

— Ты не поверишь, но эта девушка может удивить кого угодно. Ее работоспособность просто поразительна. Она впитывает новые знания как губка, умудряясь не просто копировать выученные заклинания, а импровизировать, изменять и приспосабливать их под себя. Иногда даже я не сразу узнаю, что и как она сделала, настолько неожиданными бывают ее решения. Все это время я занимался с Ликой по специальной программе и могу с уверенностью утверждать, что она абсолютно готова к предстоящим экзаменам.

— Тогда что тебя тревожит? Если она абсолютно готова, тогда я не вижу никаких проблем! — Мерфиус все еще недоверчиво смотрел на своего друга.

— Стандартную экзаменационную программу Лика сдаст хоть сейчас. Проблема в том, что наш глубокоуважаемый ректор явно придумал что-то более изощренное, чем обычный экзамен. Но я совсем не уверен в том, что Лика, как бы хорошо ни была она подготовлена, сумеет победить высшего мага, получившего степень магистра.

— Ты думаешь, он применит против нее что-то из специального арсенала? Да быть такого не может!

— После того как она его публично оскорбила, очень даже может! А если он еще и подключит к своей задумке кого-нибудь типа нашего многоуважаемого магистра Берии, то даже я затрудняюсь сказать, чем все это может закончиться, — тяжело вздохнул Джулиус.

— Ну насколько я понимаю, сейчас уже ничего изменить нельзя? — спросил Мерфиус и, получив утвердительный кивок, продолжил: — Вот и не переживай понапрасну. В конце концов, она девочка способная, да и госпожа удача ей благоволит. Глядишь, и выкрутится как-нибудь. Ну а мы с тобой на всякий случай будем рядом и проконтролируем, чтоб эта самая удача не отвернулась от нее в самый нужный момент. Думаю, при нас ректор очень уж не станет зверствовать, ведь это против правил! — махнул рукой Мерфиус. — Пойдем лучше ко мне, пропустим по бокалу вензенского.^[40] Судя по твоему виду, тебе не помешает немного расслабиться, слишком уж ты озабоченным выглядишь.

— Да я Лику хотел найти, — попытался отговориться Джулиус.

— Успеешь еще, найдешь свою Лику. До экзаменов еще целых три дня, и никуда она из Академии не денется. — Мерфиус приобнял друга за плечи и мягко, но настойчиво увлек его с собой.

— Ни фига себе дела творятся! Ведь если с Ликой что на экзамене случится, отец же мне все клыки вырвет и в одно место засунет. Не-ет, так дело не пойдет! Нужно что-то придумать, и я знаю, кто мне в этом поможет. Нужно поговорить с Лешеком, по части всяких хитроумных придумок он у нас голова!

Из небольшой ниши отделилась высокая статная фигура, до этого момента идеально вписывающаяся в нее и сливавшаяся с безликой серой стеной. Дакк, а это был именно он, так удачно спрятавшийся от магистра Джулиуса в первой попавшейся нише, озадаченно покачал головой. Правильно говорят, что вампиры — непревзойденные мастера по части маскировки.

Настороженно посмотрев по сторонам и удостоверившись, что в коридоре никого, кроме него, нет, Дакк очень быстро крутнулся на месте, обернувшись большой летучей мышью. Вспорхнув с места, он вылетел в распахнутое окошко, игнорируя тот факт, что на улице вовсю светит солнышко и такому созданию, как летучая мышь, сейчас полагается благоразумно висеть где-нибудь под потолком и сопеть в обе дырочки.

Пролетая мимо жилого корпуса, Дакк заметил Лешека, который явно направлялся на очередное свидание, таща в руках огромный букет благоухающих роз. Недолго думая, Дакк спикировал вниз, но немного не рассчитал, и огромная летучая мышь запуталась в тщательно уложенных волосах своими цепкими лапками. Испугавшись, Лешек начал яростно отбиваться букетом, и остановило его только внезапное появление Дакка, который возник перед ним словно из ниоткуда.

— Ты чего дерешься? — завопил Дакк, разглядывая свои расцарапанные в кровь руки.

— С кем дерешься? — не понял Лешек. — Я тебя вообще не видел. Ты лучше послушай, что сейчас со мной произошло. Иду я себе спокойно, никого не трогаю, и вдруг на меня нападает огромная летучая мышь во-от с такими клыками. — Лешек развел в стороны руки. — Я еле от нее отбился. Жалко букет, я этот куст с розами целую неделю выращивал специально для своей Лискаветочки, и вот… — Лешек жалобно протянул Дакку колючие ободранные веточки — все, что осталось от шикарного букета роз.

— Лешек, да ты совсем с ума сбрендил? — завопил Дакк, отшатываясь от букета. — Ты от кого, чурка лесная, отбивался своим веником?! Ты же мне столько заноз понаставил, что я теперь целую неделю только тем и буду заниматься, что их из себя вытаскивать.

— А? Что? Как это — от тебя? Тут же летучая мышь была? — робко поинтересовался Лешек.

— А в кого, по-твоему, превращаются вампиры? — съёрничал Дакк.

— В кого? — уже начиная догадываться, тихо спросил Лешек. — Неужели в мышей?

— В летучих мышей, чурбан недоделанный! — поправил его злой Дакк.

— Ой! — Лешек отбросил в сторону голые веточки. — Извини, Дакки, я не хотел.

— Какой я тебе Дакки? — возмутился вампир, быстро регенерируя и заращивая многочисленные царапины на лице и руках. — Если бы не Лика, я тебе сейчас эти веточки в задний проход засунул бы и сказал, что так и было.

— А при чем здесь Лика? — удивился Лешек, на всякий случай делая пару шагов в сторону от обозленного вампира.

— А при том, что через три дня будут экзамены, на которых наш драгоценный ректор решил угробить Лику в отместку за то, что она его «опустила» на уроке.

— Да ладно! С чего ты это взял? Может, ты преувеличиваешь?

— Своими ушами слышал, как магистр Джулиус говорил об этом магистру Мерфиусу, — поделился своей тревогой Дакк. — Мы просто обязаны что-то придумать!

— А чем мы сможем помочь ей на экзамене, ведь каждый студент выполняет индивидуальное задание, и нам никто не позволит даже приблизиться к ней? — засомневался Лешек. — Я думаю, мы должны рассказать все ребятам и подумать обо всем этом вместе.

— Тогда пошли быстрее, — схватив Лешека за руку, Дакк резко рванул с места.

Вихрем ворвавшись в комнату, Дакк своим эффектным появлением прервал ожесточенный спор Драрга с Грагитом.

— Вы ограбили гоблинский банк? — невозмутимо поинтересовался Грагит.

— Скорее Дакк спасал товарища от обозленных родственников обесчещенной девушки, — хохотнул Драрг.

— Нет, с чего вы это взяли? — Дакк от такой встречи буквально опешил.

— Да вот смотрю на тебя и на бедного Лешека и думаю, от какой такой напасти наши товарищи спасаются с такими огромными выпученными глазами, словно у них за спиной мир рушится. По крайней мере, глядя на Лешека, создается впечатление, что он находится при последнем издыхании, — заглянув за спину Дакку, деловито пояснил гном.

Вампир посмотрел в том же направлении и в удивлении уставился на бедного лешего, который жадно ловил открытым ртом воздух, явно порываясь что-то сказать.

— Лешек, ты чего? — Дакк озадаченно помахал рукой перед лицом лешего.

Отдышавшись, леший сделал зверскую физиономию и буквально коршуном накинулся на ничего не подозревающего вампира:

— Гад! Ты меня чуть не угробил! Кровосос недоделанный!

— Ты чего? Лешек, успокойся! Что я такого сделал-то? — Дакк попятился от напрыгивающего на него лешего. — И почему это я недоделанный? — тихо пробормотал он.

Немного успокоившись, Лешек наконец-то соизволил пояснить:

— Ты меня так за собой тащил, что у меня уши закладывать от ветра стало! Я же все-таки обыкновенный леший, а не нечисть какая-нибудь неупокоенная. Благодаря тебе я, наверное, теперь долго мяса есть не смогу, — выплевывая остатки какого-то жука, сообщил Лешек. — Наелся этой мерзости на всю оставшуюся жизнь!

— И вовсе не обязательно так обзываться! — окончательно смутился Дакк. — Надо же, «нечисть неупокоенная», а сам-то кто? Ну подумаешь, немного увлекся.

— И это ты называешь «немного увлекся»?! — снова начал кипятиться Лешек.

— Слушайте, мы наверное с Грагитом пойдем прогуляемся. А вы, когда закончите, найдете нас во дворе. — Драрг поднялся с кровати и призывно махнул рукой Грагиту. — Может быть… — легкомысленно добавил гном.

Эти слова привели в чувство препирающихся Дакка и Лешека.

— Подождите! — Дакк встрепенулся. — У нас есть кое-какая информация о будущих экзаменах.

— Очень интересно. И что же ты нам хочешь сообщить? — Гном остановился на полдороге и в ожидании посмотрел на Дакка.

— Ректор хочет отомстить Лике и пойдет на все, чтобы это сделать. Экзамен у Лики он будет принимать сам, и задание тоже будет давать лично.

— Но ведь задания должны вписываться в стандартную учебную программу, разве не так? — уточнил Грагит.

— Так-то оно так, только для Лики будет персональное задание, выходящее за рамки учебной программы. Даже сам магистр Джулиус не может сказать, что ректор устроит нашей подруге и сможет ли она пройти испытание. — И Дакк рассказал друзьям все, что услышал в коридоре от магистра Джулиуса.

— Да-а, дело серьезно. А Лика об этом знает? — встревоженно спросил Грагит.

— Нет, я ее пока не видел. Как только все это услышал, сразу же поспешил сюда.

— Знаете, я думаю, что не стоит ей об этом говорить, — внезапно заявил Драрг.

— Почему? Ты на нее за что-то обиделся? — Лешек удивленно вздернул брови.

— Просто, хорошо зная Лику, могу с уверенностью утверждать, что она запретит нам рисковать собой из-за нее. Насколько я слышал, никто не может вмешиваться в ход экзамена, и если нам все-таки придется это сделать, то последствия для нас очень сложно будет предугадать. Но самое маленькое, что можно ожидать, — это исключение из Академии. Ну и, узнав все это, как, по-вашему, отреагирует Лика на наше желание ей помочь? — Драрг посмотрел на друзей.

— Да-а, пожалуй, ты прав. — Лешек почесал голову. — Получается, что помогать ей нельзя, но и не помочь ей мы тоже не можем. Что же нам делать?

— Думаю, что мы должны пойти на экзамен, а там уже по ходу разберемся, требуется наше вмешательство или нет, — глубокомысленно заметил Грагит.

— Согласен. Только давайте на всякий случай заранее продумаем, как мы будем действовать в случае необходимости. — Под недовольное ворчание гнома Дакк плюхнулся на его кровать, показывая, что намеревается расположиться здесь надолго и всерьез.

ГЛАВА 13

— Обалдеть! Ты и впрямь притащила нас на кладбище! — восхитился Васька.

— Какое еще кладбище? Самый обыкновенный парк! — Я возмущенно оглянулась по сторонам. — Или не обыкновенный… — чуть тише добавила я, заметив среди кустов какой-то памятник. — Кто бы мог подумать, что у них кладбище находится чуть ли не в самом центре города! — попыталась я реабилитироваться, окончательно удостоверившись в правоте слов Васьки.

— Лика, если ты внимательно присмотришься, то это старое кладбище, и на нем давно уже никого не хоронят, разве только самых знатных и богатых, — ехидно пояснил мне чертенок.

— Ну прямо как у нас на Ваганьковском, — невольно вырвалось у меня.

— Чего? Где это такое — Ваньковское? — переспросил Васька.

— Не обращай внимания, это я так, мысли вслух. — Услышав чьи-то голоса, которые приближались к нам, я поспешила в глубину так называемого «парка», ничуть не смущаясь попадающимися по дороге холмиками и памятниками. — Если ты не прочь, то можно устроиться и здесь. Думаю, в этом месте посторонние вряд ли нам помешают.

— Вообще-то я против, но ты ведь меня слушать не будешь? — поинтересовался Васька, неохотно топая за мной.

— Первый раз вижу, чтоб нечистая сила боялась кладбищ, — удивилась я, устраиваясь на удобной каменной скамейке в отдалении от общей тропинки.

— Я не боюсь, а опасаюсь. Говорят, на старых кладбищах иногда очень неприятные сюрпризы случаются, — озираясь, понизил голос чертик. — И я не уверен, что нам здесь никто не помешает.

— Брось ерунду нести. Ты лучше скажи, тебе интересно, что я там увидела, или так и будешь страшилки мне рассказывать?

— Конечно, интересно! — обиделся чертик. — Давай рассказывай уже побыстрее, и валим отсюда, а то у меня почему-то шерсть дыбом встает. А это не к добру, точно знаю!

— Представляешь, вся королевская площадь опутана огромными жгутами разной толщины, и все они тянутся к дворцу. Правда, тот еще чист, вот только надолго ли? Судя по тому, что я видела, защита скоро падет, и дворец окажется беззащитен, как и люди в нем. — Я поежилась, вспоминая увиденное.

— А что за жгуты? Может, ничего страшного в них нет? — поинтересовался чертик.

— Честно говоря, не знаю. Но от них веет какой-то неприятной чужеродной магией. — Подумав, я добавила: — И опасностью…

— А ты не пробовала с ними что-нибудь сделать? Все-таки ты на мага обучаешься, а не на портниху. К тому же тебя хвалят многие преподаватели как очень перспективную студентку, — подначил меня Васька.

— Честно говоря, страшновато мне. Я один раз уже видела что-то похожее в доме моего знакомого купца Махлюнда, только там они были поменьше и потоньше, да и рассмотреть их можно было простым магическим зрением, а здесь, словно монстры какие-то.

— Лика, а эти жгуты они что, только на площади, или еще где есть? — поинтересовался Васька.

— Не знаю. Я только там их и увидела. Да и Прошка мне только площадь и несколько соседних улиц показал.

— Ну так посмотри сама! Ты же теперь знаешь, как это делается.

— Что, прямо здесь? — удивилась я.

— А почему бы и нет? Чем тебе здесь плохо? Сама же говоришь — тихо, спокойно. Вот и проверь, насколько здесь тихо и спокойно.

— Ну ладно, — пожала я плечами, соглашаясь. Вспомнив, что и как я делала на площади, постаралась повторить все в точности. Рассмотрев то, что нас окружало, я тихо ахнула.

— Что там? Ну что там, Лика? — начал теребить меня Васька.

— Васька, ты не поверишь, но вокруг нас полно этих жгутов. Только здесь они выглядят немного иначе, потоньше и не черные, а какие-то чернильно-фиолетовые.

— И что, они вот сейчас вокруг нас? — в ужасе спросил чертик, начиная заполошно озираться.

— Не совсем. Скорее вокруг могил. Не знаю, зачем им это нужно, но около каждой могилы есть по такому жгуту, а один из них находится прямо перед нами. — Я указала рукой на небольшой холмик, рядом с которым мы и расположились на скамейке.

В одно мгновение Васька, до этого момента в нетерпении прыгавший по земле вокруг скамейки, свечой взмыл вверх и тесно прижался к моему боку.

— А к нам он не подползет? — шепотомпоинтересовался он.

— Да вроде как нет, — неуверенно ответила я. — По крайней мере, пока что эта штука к нам никакого интереса не проявляет.

— Ага! — приободрился чертик. — Так, может, ты на нем и попробуешь свои силы?

— Какие силы? — не поняла я.

— Как какие? Магические! Из нас двоих… — услышав тихое рычание Прошки, чертик поправился: — Вернее, троих магичка — ты! Давай, Лика, действуй, — подтолкнул меня чертик.

— Насколько я знаю, ты тоже колдовать умеешь! — попыталась сопротивляться я.

— Только в пределах жизненной необходимости и в очень ограниченном диапазоне.

— Ага, видела я твою жизненную необходимость с мусорным ведром! — ворчливо заметила я, припомнив недавнюю проказу Васьки. Когда его любимый и так трогательно опекаемый вампир повздорил из-за какой-то ерунды с гномом, Васька улучил момент и слевитировал мусорное ведро прямо на голову последнему. Пока разобрались с тем, кто это сделал (никому сначала и в голову не пришло, что маленький чертик умеет колдовать!), пока распиливали ведро, чтоб вытащить застрявшую голову Драрга, ибо так просто оно не слезало, — прошла уйма времени. Потом мы все дружно спасали Ваську от злого и грязного гнома, который настроился обязательно сделать из чертика лепешку с рогами и копытами. По крайней мере, своей небольшой кувалдой Драрг так махал, что нам самим приходилось то и дело уворачиваться, чтоб не попасть под раздачу. В общем, тот день всем запомнился надолго, и теперь ребята старались не задевать Дакка, чтоб не оказаться мишенью для маленького рогатого проказника — его защитника. — Ладно, — наконец решилась я, — я попробую, но ничего не гарантирую.

— Давай, давай, у тебя все получится! Ты же лучшая на своем курсе! — подольстился Васька.

Вспомнив, как я действовала в доме у своего погибшего друга — купца Махлюнда, я и здесь попробовала также. Вот только ничего у меня не получилось. Как только я «дотронулась» до толстого жгута, который обвивал могильный холмик рядом с нами, тот резко вздрогнул и в один момент исчез, очень быстро закопавшись в землю. Посмотрев по сторонам, я убедилась, что все жгуты, которые до этого момента были хорошо видны, исчезли под землей.

— Все, я победила! Они испугались и ушли, — гордая собой, сообщила я чертику.

— А вот я так не думаю! — дрожащим голосом ответил мне Васька. — Лика, ты что такое сделала? У вас что, некромантию стали преподавать?

— Нет, с чего ты это взял? — удивилась я.

— Глаза раскрой! Посмотри, что творится и сделай уже что-нибудь, пока нас не съели! — в панике завопил Васька, карабкаясь мне на плечи, а оттуда на голову.

По всему кладбищу вспучивалась земля, и из могильных холмов начали выползать разной свежести мертвецы. Я смотрела на это необычное явление, завороженно открыв рот, и только грозное рычание Прошки привело меня в чувство.

— Елы-палы! Это что же такое делается?

— Слушай, ты, магичка недоделанная! Что сделала, то и делается! Давай драпать отсюда побыстрее! — Васька больно дернул меня за волосы.

— Ой! Слезай немедленно, а то ты меня сейчас без скальпа оставишь! — разозлилась я. — И никуда мы драпать не будем. Ты представляешь себе, что будет, если вся эта орава демонстрантов рванет на улицы города? — показала я пальцем на огромную толпу мертвяков.

— Тогда колдуй уже, а то они как рванут на нас, так почище какого-нибудь цунами будет, сметут в один миг.

Я покосилась на Ваську, удивляясь, как все-таки близки наши с ним миры, если даже многие слова и их значения совпадают!

— Я уже поколдовала, как ты мне и советовал, смотри, что получилось! — Не глядя, я ткнула пальцем в сторону толпы мертвецов и вдруг почувствовала что-то мягкое. Взглянув, с чем это встретился мой палец, я заорала как резаная. Оказалось, что из могильного холмика, около которого мы так уютно расположились, выбрался довольно свеженький мертвец в богатом одеянии и сейчас топтался рядом с нами, соображая, куда ему нужно двигаться. Вот ему в глаз я так неосмотрительно и попала. Что актуально, мертвец никак не отреагировал на потерянный глаз, продолжая топтаться на месте, а вот мне конкретно поплохело, когда я увидела свой палец, вымазанный в мерзкой жиже. Подоспевший Прошка спас меня от неожиданного соседства, одним ударом могучей лапы отправляя мертвеца в общую кучу его сотоварищей, топчущихся в некотором отдалении.

— Лика, ты бы руки помыла, что ли? — брезгливо посоветовал Васька, упорно не желая покидать мою шевелюру.

— Я сейчас их о твою мохнатую шкурку вытру! — злобно прорычала я, тщательно очищая палец огромным лопухом, сорванным здесь же. — Нет, ну что за гадство такое? — пожаловалась я Прошке. — Хотела тихо-мирно посидеть, чтоб никого живого вокруг, и вот на тебе!

— Так никого живого вокруг и нет! — ехидно заметил Васька. — К тому же они очень тихие, если ты еще не заметила. Видишь, все молчат и даже не препираются с тобой, хоть ты и лишила этого богатого маркиза глаза!

— С чего ты решил, что это был маркиз? — невпопад удивилась я.

— Прочитал на памятнике. Там же ясно написано: маркиз де Баз.

— Да-а, везет мне что-то на маркизов, прям спасу от них нет, — загрустила я. — Делать-то что будем?

— Ну смагичь что-нибудь, хуже уже все равно не сделаешь! — посоветовал чертик, еще крепче вцепляясь мне в волосы.

— Если ты, гад такой, выдерешь мне хоть одну волосинку, я тебя лично обрею налысо и рога на фиг посшибаю! — пригрозила я Ваське.

— Ой! — испуганно вскрикнул чертик. — Лика, я не виноват, правда-правда. Она сама здесь лежала, я ее не трогал.

— Ты о чем? — насторожилась я.

— О волосинке! — Васька дрожащей лапкой протянул мне одну волосинку с моей головы. — Если хочешь, я ее сейчас приклею обратно!

— Тьфу на тебя! — в сердцах выругалась я, выбрасывая волос. — Совсем уже сбрендил! Все, не мешай мне, я магичить буду! — Предупредив Ваську, я отправила в сторону толпы мертвецов огненный шар. Врезавшись в нее, он поджег нескольких, превратив их в факелы и, прокатившись в самую середину, эффектно взорвался там.

— Зря ты это сделала! Они, кажется, разозлились. Может, мы все-таки смоемся, пока не поздно? — с надеждой попросил меня Васька.

В этот момент толпа всколыхнулась, и вперед вышел мой давешний знакомый маркиз де Баз, только теперь его лицо пересекала черная повязка, скрывая выколотый глаз, вернее его отсутствие. Вытащив меч, он угрожающе направил его в нашу сторону и что-то гаркнул. По его сигналу все остальные мертвяки повытаскивали свое оружие, покрытое разным слоем ржавчины, и медленно тронулись к нам.

— Ты, кажется, говорил, что мертвяки не разговаривают? — поинтересовалась я, сдирая с руки перчатку и активируя меташар (вернее то, во что он превратился после встречи со мной).

— Обычно это так, если только кто-то не вложил в мертвяка слишком много энергии. Тогда простой зомбик превращается в очень опасного и злобного монстра, способного мыслить и действовать самостоятельно. Правда, в очень узком диапазоне, настроенном исключительно на убийства живых существ. Я никогда даже не слышал, чтобы кто-то смог одновременно поднять такую толпу мыслящих мертвяков. — Внезапно чертик встрепенулся: — Лика, если это действительно так, то мы обречены! Нам ни за что не справиться с такой кучей «разумных» зомби.

— Васька, нам все равно драпать уже поздно. — Я показала рукой на мертвяков, которые под руководством маркиза де База очень грамотно взяли нас в клещи и отрезали от единственного выхода с кладбища.

— Ну раз так, то я с тобой! — Завозившийся чертик перелез мне на плечо и продемонстрировал огромную рогатку.

— Это могло бы помочь, если бы ты стрелял серебром. Но, насколько я знаю, ты предпочитаешь золото? — я усмехнулась.

— Смейся, смейся! — обиделся Васька. — Вот увидишь, что я тоже могу приносить пользу!

— Ты только не надорвись, когда эту пользу нести будешь! — усмехнулась я, мысленно позвав свой меч и с удовлетворением почувствовав знакомую тяжесть в руке. Магия магией, но добрый меч еще никому не помешал, к тому же если это — легендарный Меч Дракона. Когда-то самые лучшие мастера народов дроу и гномов объединились и изготовили комплект оружия, в который вошел этот легендарный меч, набор метательных ножей и арбалет. Когда оружие было готово, его закалил один из самых древних драконов этого мира, отдав частичку своего внутреннего огня. Как-то так получилось, что все оружие из этого комплекта обладает своим собственным характером и определенными особенностями, но именно меч душа дракона выбрала своим вместилищем. Благодаря этому обстоятельству (и еще тому, что я по какой-то причине понравилась дракону, вернее его душе), за очень короткий срок я научилась достаточно сносно владеть мечом. К тому же я частенько имею возможность во сне общаться с самим драконом, вернее с иллюзорным воплощением его души, который чуть ли не силком впихивает в меня тонны самых разнообразных знаний и навыков.

Вооружившись таким образом, я стала метать в мертвецов одно заклинание за другим, проверяя их на убойность. Внезапно рядом со мной из-под земли вылез один из жгутов и устремился к ногам. Вскрикнув, я инстинктивно попыталась защититься рукой и была сильно удивлена, когда моя ладонь, окутанная «золотым» сиянием трансформированного меташара, почувствовала небольшое сопротивление. Толстый чернильный жгут ощутимо вздрогнул, словно ошпаренный, скрутился в невообразимую восьмерку и штопором ушел под землю. Оказывается, мутировавший меташар позволяет проникать за складку реальности и даже дотронуться до враждебного магического проявления. К тому же незаметно для самой себя я приобрела способность видеть все происходящее одновременно в разных диапазонах, мне для этого даже не приходилось напрягаться. Магистр Джулиус как-то прочитал мне целую лекцию по этому поводу.

Маги отличаются от простых людей более полной и насыщенной энергетикой, позволяющей видеть многое из того, что недоступно взглядам других людей. Обыкновенный человек видит только то, что перед ним, например, лист бумаги. А некоторые маги в зависимости от своих способностей могут видеть немного больше — к примеру, то, что находится за оборотной стороной листа. А вот сколько и чего маг может увидеть на той, другой стороне, зависит только от его силы. Он может отогнуть маленький уголок, а может приподнять и перевернуть весь лист! Но даже самый сильный маг (по крайней мере, магистр Джулиус именно так все это преподнес), может влиять на все увиденное только своими заклинаниями, и никогда физически. Сегодня я, сама того не ожидая, опровергла это утверждение, рукой (правда, не голой) дотронувшись до результата чьей-то злой магии, что и увидеть-то не все могут!

Проверив, нет ли поблизости еще одного жгута, я с разочарованием убедилась, что их не только поблизости, а и вообще на всем кладбище не наблюдается. Сконцентрировавшись, я стала прицельно метать в мертвяков заклинания, радостно отмечая их несомненную эффективность в этой незапланированной войнушке.

Несмотря на то что зомбики дохли целыми кучами, врагов у нас не убывало. Кладбище оказалось очень даже не маленькое, и со всех сторон продолжали стекаться опоздавшие. Да к тому же те из них, кто не был уничтожен полностью, а потерял только часть своего организма, продолжали настырно ковылять к нам, словно фанатики, безмерно преданные общему делу.

Васька, несмотря на мой первичный скептицизм по поводу его «игрушечного» оружия, очень неплохо орудовал своей рогаткой. При попадании его снарядов зомби начинали резво крутиться на месте и больше не обращали на нас никакого внимания, занятые только собой.

— Васька, ты чем таким в них пуляешь? — заинтересовалась я.

— Иглами синника!^[41] — гордо ответил мне Васька. — Это самое действенное средство против двух «не».

— Против чего? — не поняла я.

— Против «немертвых» и «неживых»! Откуда ты появилась, что ничего не знаешь? Это же элементарно, двоечница! — вздохнул Васька. — Такие маленькие иголочки полностью уничтожить мертвяка не могут, но доставляют им кучу неприятностей. И что самое главное, самостоятельно вытащить эти иголочки наши враги тоже не могут, а потому надолго теряют к нам всякий интерес.

— Иглы синника, говоришь? — Я покатала на языке это слово. Оно определенно мне что-то напоминало. — Синник — осинник! — осенило меня. — Только вот не уверена, есть ли у нашей осины иглы, но то, что это дерево с древних пор используют против нечистой силы, это я слышала.

В этот момент мертвый маркиз издал какой-то горловой звук, и на передний план выступили начисто обглоданные скелеты, старательно закрывая собой остальных мертвяков. Видимо, таким образом маркиз решил защитить остальное войско от Васькиного оружия. Наступление на нас по всем правилам началось!

— Лика, мочи их, гадов! — в азарте закричал Васька, тщательно прицеливаясь.

— Ха-ха-ха! Ничего у вас не получится, жалкие смертные! Мои воины не боятся воды! — с патетикой громко завопил одноглазый маркиз.

От такого неожиданного заявления у Васьки сбился прицел, и он промахнулся.

— А при чем здесь вода? — опуская рогатку, поинтересовался чертик.

— Смертные, вы же сами сказали, что будете нас «мочить»! Так вот, знайте, что на нас это не действует!

Переглянувшись с Васькой, мы громко засмеялись, держась за животы.

— Васька, и это ты называешь «разумным зомби»? Да он полный придурок! И кстати, заметь, что остальные-то молчат! — многозначительно добавила я.

— Да вижу я, — отмахнулся Васька, заряжая рогатку. — Что называется, повезло! Если он здесь только один такой говорливый, то, может, мы и справимся. Хорошо бы еще знать, насколько большое это кладбище, а то у меня снаряды заканчиваются. — И Васька запустил в полет очередную иглу, пролетевшую сквозь ребра ближайшего скелета и вонзившуюся в следующего за ним мертвяка.

В это время Прошка активно разбирал на составляющие подошедших вплотную к нам скелетов. От ударов мощных лап белые косточки так и летели в разные стороны, в беспорядке усеивая кладбищенскую землю.

На какое-то время я забыла про магию и в упоении махала мечом, старательно уменьшая количество нападающих и стараясь подобраться поближе к говорливому маркизу де Базу. Надо сказать, что этот зомби оказался на редкость осмотрительным и в первые ряды не лез. Он все время кем-нибудь прикрывался, окружив себя десятком мертвяков с оружием почище и поновее, чем у других. Этих зомбиков я про себя окрестила телохранителями и именно их уничтожением озаботилась в первую очередь. Драться с мертвяками оказалось не так уж и сложно, правда, была одна неприятность. Для того чтоб их уничтожить окончательно, нужно было разобрать зомбика на кучу составляющих, отрубив ему все выступающие части тела (читай, конечности и голову), и все равно отрубленные руки продолжали дергаться, пытаясь подползти поближе к своему хозяину и по возможности прилепиться обратно.

— Васька, прикрывай меня, мы идем в атаку! — И я ринулась в самую гущу врагов, поставив себе целью во что бы то ни стало добраться до маркиза де База.

Заметив угрозу в нашем лице, маркиз дал сигнал, и находящиеся неподалеку скелеты встали единым щитом перед нами. Мой меч-ксифос имел обоюдоострое лезвие листообразной формы, которое позволяло не только колоть, что в данных обстоятельствах было совершенно бесполезно, а и рубить врага. Рядом со мной сражался Прошка, помогая по мере сил, вот только победить несколько сот мертвяков таким малым количеством было проблематично. Наши враги не боялись боли, не испытывали никаких эмоций и совершенно не знали сомнений. К тому же некоторые из них умудрялись собрать себя заново, приставив отрубленную руку или ногу, и пока мы сражались с их товарищами, снова шли в бой.

Огромный скелет, щелкая зубами и размахивая ржавой железякой, в которой с трудом можно было узнать остатки фамильного оружия, кинулся мне наперерез. Чисто автоматически я сделала резкий замах и снесла ему голову. Правда, данное обстоятельство ничуть не остудило его пыл и, буквально на лету подхватив свою черепушку, скелет зажал ее под мышкой и продолжил беспорядочно размахивать руками с ржавой железкой, пытаясь меня ею задеть.

— Вот настырный попался! — восхитилась я. — Ну получи, фашист, гранату! — Извернувшись, я от души пнула скелет в колено, с удовлетворением наблюдая за тем, как он падает. Выроненная черепушка очень удачно подкатилась прямо мне под ноги, и я, как заправский футболист, отправила ее в далекий полет. Все, теперь этот товарищ нам не противник!

Воодушевившись, я, словно ледокол «Арктика», пробиралась сквозь ряды нападающих, подбираясь все ближе и ближе к своей цели. Наш «немертвый-неживой» маркиз де Баз заметил в моем лице близкую угрозу для своего существования и начал заметно нервничать. Его приказы посыпались как из рога изобилия, а сам он явно намылился уйти, так сказать, «по-английски», то есть даже не попрощавшись. Этого допустить я не могла!

— Прошка, держи этого гада! Не дай ему уйти! — Я свободной рукой указала кса-рдону на маркиза, который тихой сапой прятался за спинами своих воинов, постепенно отступая.

Проша моментально сменил тактику боя и превратился в небольшой такой тайфун, который за считанные секунды разметал наших врагов. От его ударов они разлетались по окрестностям, как кегли в кегельбане, живописно украшая своими телами зеленую кладбищенскую травку. Не дожидаясь, пока все эти мертвяки подберут свои оторванные конечности и приставят их на место, а потом со своим маниакальным упорством пойдут нас убивать, я рванула к оставшемуся в гордом одиночестве маркизу.

— Маркиз, куда же вы? — делано удивилась я, подсекая своим мечом правую ногу нашего «разумного» зомби. — Не стоит так быстро покидать нас!

Плюхнувшись на пятую точку, он с грустью посмотрел на свои полторы ноги (правая нога ниже колена оказалась отрублена и сейчас лежала в сторонке, не делая попыток вернуться к своему хозяину).

— Девушка, что же вы так ко мне привязались? Чем я вам не угодил? Сначала глаз мне выкололи, теперь вот ноги лишили… А может быть, мы были с вами знакомы еще при жизни? Я имею в виду, при моей жизни? — поправился маркиз.

Внимательно посмотрев на жалкую физиономию маркиза, я уверенно покачала головой:

— Это вряд ли! Я, знаете ли, здесь недавно.

— Лика, чего ты с ним разговариваешь? Быстренько поруби его в капусту и пошли домой отдыхать! — встрял Васька.

— Такой маленький и такой кровожадный! — грустно констатировал маркиз. — Куда катится наш мир? Милая девушка, может, мы договоримся? — Зомби с надеждой взглянул на меня.

— Лика, ты с кем договариваться собралась?! Это же мертвяк, который совсем недавно пытался нас прикончить! — Разбушевавшийся Васька никак не хотел успокаиваться. — Дай мне меч, я его сейчас сам на ленточки порежу!

— Вася, успокойся! Давай лучше выслушаем товарища. Вдруг он что интересное предложит. — Честно говоря, убивать пусть даже уже и мертвого маркиза, когда он совершенно беззащитен, мне как-то претило.

— Девушка, хотите, я сделаю вас своей наследницей? Или еще лучше, я знаю здесь на кладбище пару очень милых мест, где вы сможете найти массу дорогих и полезных в домашнем обиходе вещичек, сделанных исключительно из золота. Если вы поможете мне подняться, я вам с удовольствием их покажу.

— Хм-м, Лика, может быть, ты и права, что не хочешь его убивать, — резко сбавил тон Васька и с алчным интересом посмотрел на маркиза. — И что, ты гарантируешь, что никто до нас там еще не бывал?

— Обижаете! Все будет в лучшем виде, — воодушевился маркиз, заметив проявленный к его предложению интерес. — Вам хватит на всю жизнь!

— Сомневаюсь! Даже я не знаю, сколько живут черти, хотя и являюсь ярким представителем этого замечательного племени. Но все равно, веди нас к своим захоронкам, посмотрим, что там у тебя, — снисходительно заявил Васька, соскакивая с моего плеча на землю.

— Так, стоп! Золота у нас и без тебя хватает. А вот что ты еще можешь нам предложить? — Я решила взять переговоры в свои руки, так как Васька явно уже настроился на элементарный выкуп, а это меня никак не устраивало.

— Даже и не знаю, — загрустил маркиз. — А что вы хотите?

Я задумалась. Внезапно мне пришла в голову одна мысль, которую я тут же и озвучила:

— Скажи, а ты один здесь такой умный?

— Да! Я уникальный, и все меня слушаются! — Маркиз гордо расправил плечи.

— Замечательно. Тогда для начала скомандуй своим… — я замялась, не находя слова, чтоб правильно обозвать всю эту кладбищенскую братию, — своим товарищам, чтоб они прибрались здесь, а то скоро утро, а городское кладбище больше напоминает поле боя. Ну а после мы поговорим.

Буквально через минуту после моих слов все мертвецы резко поменяли направление и вместо того, чтоб топать к нам, размахивая своими ржавыми железяками, начали убирать территорию, стаскивая разбросанные по кладбищу косточки своих товарищей в одну общую кучу.

— Прямо трудовой десант в пионерском лагере! — восхитилась я.

— Чего ты сказала? — переспросил Васька, обиженный на меня за то, что я проигнорировала предложение маркиза о золоте.

— Ничего, не бери в голову, — отмахнулась я, с интересом рассматривая огромную кучу костей, к которой со всех сторон стали подползать ущербные скелеты. Роясь в ней, они отыскивали нужные части и, прихватив с собой, убирались восвояси. Тут мимо меня проковылял огромный скелет, очень похожий на того, с кем мне пришлось сражаться. Он нежно прижимал к себе черепушку, поглаживая ее фалангами пальцев.

— Ну хорошо. Будем считать, что с этим заданием ты справился. А теперь расскажи мне, что подвигло тебя вылезти из могилы и напасть на нас? — учинила я допрос маркизу.

— Не знаю, — растерянно ответил наш зомби. — Я просто в какой-то момент понял, что могу двигаться и больше не хочу лежать в могиле. А выбравшись наверх, ощутил, что все кладбище пришло в движение. К сожалению, больше подобных мне созданий я здесь не почувствовал. Все остальные были, словно… — маркиз помахал рукой в воздухе, стараясь найти похожее сравнение, — словно слуги, что ли. Я откуда-то знал, что они выполнят любой мой приказ, и что я просто обязан отомстить тем, кто так бессовестно потревожил наш покой. Ну вот, пожалуй, и все. Остальное вы видели сами.

Внимательно слушавший маркиза Васька ехидно добавил:

— Ага, и даже участвовали!

— А что теперь? Ты что-нибудь чувствуешь? — поинтересовалась я.

— Что именно я должен чувствовать? — переспросил маркиз.

— Сейчас тебе уже не кажется, что ты должен нас уничтожить?

— Как это ни странно — нет! Еще во время боя я почувствовал, словно меня что-то отпустило.

— Так что же ты, зараза такая, не прекратил бой? Какого… кхм, ты продолжал натравливать на нас своих придурков? — не выдержал Васька.

— А мне было интересно, кто победит, — невозмутимо ответил маркиз.

— Лика, фиг с ним, с золотом, я его сейчас собственными зубами порву! — разозлился Васька, хватая чью-то берцовую кость, валяющуюся неподалеку и со всей дури охаживая не ожидавшего такой агрессии маркиза.

— Вы чего деретесь? Пленных нельзя обижать! — завопил маркиз.

— Я сейчас тебя так обижу, что мало не покажется! Я тебя сейчас без всякой магии упокою! — Васька явно примеривался к повторному удару, и мне пришлось срочно вмешаться.

— Вась, подожди упокаивать. Он нам еще пригодится.

— Милая девушка, конечно, я вам пригожусь. — Маркиз приободрился и постарался поближе подползти ко мне. — Вы только скажите — как, и я абсолютно точно вам пригожусь!

От таких слов маркиза я прямо обалдела. Это же надо так завернуть!

— Ладно, для начала отведите нас в обещанные злачные места, а по дороге обсудим наше дальнейшее сотрудничество, — покровительственно пообещала я.

— Я бы с огромным удовольствием, но увы… — Маркиз де Баз со вздохом развел руками, показывая на обрубок ноги. — Хотя, если вы попросите вашего помощника подарить мне эту… — маркиз замялся, — эту штучку, то я немедленно провожу вас до нужного места.

— Не дам! — категорично заявил Васька, двумя руками обхватывая кость.

— Вася, не жадничай! Я тебе новую дам, еще лучше, — пообещала я, пытаясь выдрать кость из цепких чертячьих лапок.

— Мне не нужна новая, я эту хочу-у-у! — на одной ноте завыл Васька, чувствуя, как заветная кость покидает его.

— Васька, прекрати истерить! Ты золота хочешь или нет? — наклонилась я к уху чертика.

— Хочу!!! — немедленно согласился Васька, глядя на меня алчным взглядом.

— Тогда отдай маркизу эту кость! Тем более что у нее законный владелец имеется. Вон посмотри на тот скелет, который стоит неподалеку от нас, как избушка на курьей ножке. Как ты думаешь, что ему здесь нужно, раз он никак не хочет спокойно уйти и лечь отдыхать в свою могилку? — Я показала чертику на несчастный потрепанный скелет, который стоял метрах в пяти от нас и у которого явно недоставало не только берцовой, но и целой кучи других косточек. — Вот то-то и оно! Так что отдаем маркизу эту косточку, и пусть теперь уже он сам разбирается с ее законным владельцем.

Маркиз де Баз радостно приладил кость к обрубку ноги и вкупе со своей повязкой на выбитом глазу сразу стал похож на персонажа из фильма о пиратах. Для полного сходства не хватало только попугая на плече.

Посмотрев на преобразившегося маркиза, я фыркнула в кулак от еле сдерживаемого смеха. А увидев заинтересованные взгляды спутников, решила рассказать о причине моего веселья. Вот пока мы топали через все кладбище до обещанного богатого склепа, я и развлекала всех знаменитой историей пирата Джона Сильвера. Самое интересное, что маркизу рассказ чрезвычайно понравился, и он даже начал озираться по сторонам в поисках подходящей птички на роль попугая.

Оглянувшись, я попросила его:

— Маркиз, вы бы разобрались с тем бедолагой, который прыгает за нами. Если я не ошибаюсь, то это его косточка послужила вам протезом.

Обернувшись и убедившись в правоте моих слов, маркиз нахмурился.

— Вот всегда так. Только жизнь налаживаться начинает, и вот на тебе. — Поманив к себе несчастного, наш маркиз что-то ему пошептал, после чего скелет, понурившись, поковылял куда-то.

— И что вы ему сказали? — поинтересовалась я.

— Сказал, что занесу ему его собственность попозже прямо на дом, вернее, на могилку, — отмахнулся маркиз.

— И что, неужели действительно отдадите? — не поверила я.

— Конечно! — не моргнув глазом, соврал маркиз.

— Ну-ну. — Я сделала вид, что поверила. — А вот скажите мне, маркиз, вы жить хотите? Пусть даже в таком странном состоянии, как сейчас?

— Конечно, хочу! Я здесь на кладбище таких девочек видел, закачаешься. И все из благородных, прошу заметить, — расправил грудь маркиз.

— Тогда придется принести присягу верности, — оповестила его я.

— А кому? — поинтересовался лич.

— Как кому? Конечно же мне! Вы не переживайте, часто беспокоить не буду, но если вдруг понадобится, то я жду от вас полного и безоговорочного послушания и помощи. Ну что, готовы пойти на такие жертвы, или сразу в могилку? Вон Васька так и рвется кого-нибудь упокоить. — Я показала глазами на чертика, который за то время, что мы разговаривали, вытаскивал из указанного маркизом склепа уже третий мешок с чем-то звенящим.

— Вам, милая девушка, я любую клятву принесу! Правда, в разумных пределах, — поправился маркиз.

— О разумных придется забыть! — строго сообщила я маркизу. — Или полное и безоговорочное подчинение, или обратно в могилку!

— Ладно-ладно! Уговорила! Вот ведь какая девушка, уговорит кого угодно! — восхитился маркиз.

— А то, она такая! — подтвердил Васька, вытирая пот со лба. — Кажется, все! Девять мешков набралось, как делить будем? Девять напополам не делится! Предлагаю по справедливости: мне — пять, тебе — четыре.

— А Прошку что, не считаешь?

— Вот еще! Зачем ему золото-то? У него и так все есть! Теплая шкура своя, запас жратвы в подвале Академии на целый год. Чего ему еще надо-то? — заупрямился Васька.

— Он сражался вместе с нами и имеет такое же право на военные трофеи, как и мы. Так что девять мешков — это очень даже хорошая цифра получается. Как раз по три мешка добра на голову.

— Как таскать тяжести, так Василий один должен напрягаться, а как делить — так сразу куча желающих набегает, — проворчал черт, сидя на горе мешков.

— Все, Васька! Хватит препираться. Предлагаю сделку. Ты перетаскиваешь наши мешки на территорию Академии, а я тебе презентую еще один мешок. Итого получается тебе четыре, а нам с Прошкой — пять мешков остается. Ну что, согласен?

— Еще один добавишь, и я твое добро в полновесные золотые монеты обращу по самому выгодному курсу. На фига тебе золотой горшок и старинная ваза с брюликами? — деловито предложил Васька.

— Милая девушка, а вы этому товарищу своему полностью доверяете? — встрял маркиз.

— А что такое? — поинтересовалась я.

— Да просто в половине этих мешков и так полновесные золотые монеты лежат, чего их обращать-то?

— Вася, это правда? — повернулась я к чертику.

— Да кто ж его поймет, — начал выкручиваться Васька. — Там же темно, откуда ж я знаю, чего и сколько я напихал. Страшно там, Лика, — доверительно прошептал чертик.

— Да чтоб ты и не знал, чего тыришь? Вот ни за что не поверю! — усмехнулась я. — Короче, доставляешь наши мешки с монетами в Академию, и мы в расчете.

— Я тебе еще это припомню, стукач кладбищенский! — выругался в сердцах Васька, сортируя мешки. — Да если б не я, Лика давно б тебя уже в капусту порубила, и была бы права! И что я влез со своим врожденным человеколюбием? — ворчал Васька, напрочь позабыв, что сам же первый и рвался упокоить говорливого мертвяка-лича.

Приняв присягу от маркиза де База и скрепив ее соответствующим магическим ритуалом, накрепко привязывающим зомби ко мне, я поспешила восвояси, надеясь оказаться в Академии хотя бы до восхода солнца, чтоб до начала занятий успеть привести себя в порядок. О том, чтобы поспать, речи быть уже не могло.

Васька умудрился испариться еще до начала ритуала, причем вместе со всеми мешками. И как он, такой маленький, смог один утащить столько барахла — уму непостижимо. При случае надо будет у него поинтересоваться!

ГЛАВА 14

— Дэсс Арантиад, на границе замечен небольшой отряд. Судя по всему, они что-то ищут. — Молодой воин слегка запыхался, спеша с докладом к молодому принцу.

Арант, занимавшийся в этот момент разминкой, удивленно посмотрел на него:

— И что ты хочешь от меня? Ваш дозор что, не знает, как нужно действовать в подобных обстоятельствах?

— Да нет, дело в том, что кое-кто из этого отряда очень похож по описанию на тех людей, о которых вы нас предупреждали.

— Так с этого и надо было начинать! — Арант быстро накинул легкую тунику и, свистом подозвав своего коргала, одним прыжком вскочил ему на спину. — Говори, где вы их заметили! — властно скомандовал он.

— Если позволите, я бы вас проводил до нужного места.

— Ладно, только давай живее, а то мой коргал застоялся. — Огненногривый Вихрь приплясывал на месте от нетерпения.

— Я уже готов, мой принц! — Молодой воин поскакал вперед, показывая кратчайшую дорогу к тому месту, где был замечен чужой отряд.

Густые заросли векового леса надежно охраняли своих друзей, и без согласия дроу никто посторонний никогда не смог бы пересечь невидимую границу их владений. Тем не менее издавна повелось, что по ничем не обозначенной границе, негласно отсекающей царство дроу от человеческого, ходили патрули дроу. Именно они первые узнавали о приближении незваных гостей и принимали решение, пропустить ли их, незаметно проводив заповедной дорогой в свое царство, свой уединенный мир, или уйти в глубь леса, оставив блуждать вдоль границы. Именно такой патруль и сопровождал вооруженных людей, не выпуская их из поля зрения и дожидаясь решения своего принца, за которым послали одного из воинов-дроу.

Подъехавший к патрулю Арант, сам оставаясь незамеченным, без труда смог наблюдать пробирающийся по лесной тропинке отряд из десяти всадников, хорошо экипированных и вооруженных не только мечами, но и отменными луками, хотя и уступающими, конечно, лукам дроу и эльфов. В едущем впереди всаднике Арант сразу же узнал своего друга — Тармара. Послав Вихря вперед, молодой принц выехал на тропу, оказавшись прямо перед одним из воинов сопровождения. Тот от неожиданности схватился за меч, проклиная про себя все эти леса и их жителей, так неожиданно появляющихся прямо перед носом, словно вырастая из земли. Кто-то из отряда, заметив постороннего воина верхом на коргале и с мечом в руке, не сдержался и выстрелил из лука. Арант ловко отбил мечом летящую ему в голову стрелу и поспешил крикнуть во избежание дальнейших недоразумений:

— Тармар, друг мой! Ты никак выехал прогуляться и подышать свежим воздухом? Или я ошибаюсь, и ты собрался на охоту?

Услышав знакомый голос, Тармар закричал, стараясь опередить своих воинов и не допустить кровопролития:

— Никому не шагу! Мечи в ножны и не стрелять! Кто ослушается, лично голову снесу!

— Строго ты с ними. — Арант с удовольствием обнял друга. С момента их расставания прошло ни много ни мало целых четыре месяца, и Арант уже успел соскучиться. Тем более что покидал он друга не в спокойной обстановке, а на пороге смены власти, и как все прошло в Бармингаме, пока еще не знал.

— Не хватало еще, чтоб кто-нибудь из этих юнцов попал в моего лучшего друга! — проворчал Тармар, поднимая с земли отбитую Арантом стрелу.

— Ну это ты зря! — смеясь, ответил Арант. — Не так просто попасть в меня. Тем более из ваших луков.

— А чем тебе не нравятся наши луки? Между прочим, я лично заказывал у лучших мастеров. Столько денег за них отвалил, ты не поверишь! Зато и результат того стоил. Это самые лучшие луки во всем королевстве! — похвастался Тармар.

— Не хочу тебя расстраивать, но даже у наших детей луки лучше, чем то, что я сейчас вижу у твоих воинов.

— Так уж и лучше? — не поверил Тармар. — Я, конечно, слышал о том, что ваши луки славятся отменным качеством, но не верю, чтоб они настолько отличались от тех, что изготовили мне мастера.

— Ты просто никогда не видел настоящего лука дроу! — усмехнулся Арант.

— Конечно! А откуда бы я его увидел, если вы никогда свое оружие не выпускаете из рук и уж тем более не поставляете его на продажу?

— Вот в этом ты прав! Наше оружие — это не просто мечи или луки, это наши друзья, которые растут с нами всю жизнь. А разве можно продать друга?

— А почему тогда эльфы торгуют с нами и поставляют свои луки? Насколько я знаю, они так же, как и вы, живут в заповедном лесу, и вы во многом с ними схожи?

Арант заполошно огляделся и сделал Тармару знак говорить как можно тише.

— Ты только никому не сболтни такое, а то так навсегда и останешься в нашем лесу. Даже я не смогу тебе помочь и защитить. Это надо же придумать — сравнить дроу с каким-то эльфом! Если кто узнает, то могут и прибить ненароком, а потом скажут, что так и было.

— Ну допустим, меня не так просто прибить. Но все равно, спасибо, что предупредил. Кто бы мог подумать, что у вас НАСТОЛЬКО глубокая «любовь» с эльфами.

— И не говори, друг. Настолько глубокая, насколько это только возможно, — поддержал шутливый тон друга Арант. — А ты вообще-то здесь по делу или так просто — навестить друга решил?

— Нет, по грибы приехал! — засмеялся Тармар. — Сейчас соберем, сколько нам нужно, и обратно к себе в Барму рванем.

— Ну с этим я могу тебе помочь. Пошли, покажу самые грибные места. — Арант повернулся и пошел вперед, показывая дорогу.

— Слушай, Арант, мы здесь уже проходили, и никакой дороги раньше не было. Откуда она сейчас взялась? — удивился Тармар, озирая змейкой вьющуюся среди деревьев и кустарников хорошо утоптанную дорожку, достаточно просторную, чтобы по ней свободно можно было проехать верхом на лошади, не нагибаясь и не задевая ветки деревьев.

— Быть-то была, да не для каждого мила, — смеясь, ответил Арант. — А что думал? Что дроу вот так запросто пустят каждого желающего к себе домой? Чтоб попасть к нам в гости, нужно немного больше, чем простое желание.

— Например?

— Например, быть другом наследного принца, — проворчал командир патруля, незаметно появляющийся из-за огромного дерева. Хмуро обозрев чужой отряд вооруженных людей, он поинтересовался: — Дэсс Арантиад, ты действительно уверен, что их нужно тащить в наш город? Что-то они не внушают мне доверия.

— Не переживай, Нейранд. За своего друга Тармара я ручаюсь!

— Ага! — многозначительно кивнул Нейранд. — А все остальные как?

Проигнорировать этот вопрос Арант не мог и, повернувшись к Тармару, вопросительно посмотрел на него.

— Вообще-то ребята проверенные, хоть и молодые. Думаю, что проблем у тебя с ними не будет. Но если ты считаешь нужным, то можно оставить их здесь. — Теперь уже Тармар в ожидании решения смотрел на своего друга.

Аранту очень не хотелось обижать его недоверием, но и проигнорировать правила безопасности он тоже не мог. Как принц и просто как воин дроу он просто обязан был думать о своем народе в первую очередь. Повернувшись к Нейранду, хмуро стоявшему рядом с ним, Арант поинтересовался:

— Насколько я понимаю, если мы сейчас проведем этих людей через границу, самостоятельно они все равно не смогут ее пересечь?

— По идее не должны, — подтвердил его слова Нейранд.

— Тогда завязываем им глаза и провожаем до окраины города. Пошли вперед кого-нибудь из воинов, пусть подготовят для всех жилье. Думаю, что нам такие гости не повредят. А ты проследишь за этим! — решил свои сомнения Арант, проигнорировав явное недовольство командира патруля таким решением.

Подождав, пока всем воинам Тармара завяжут глаза, и отослав одного из дроу, сунувшегося с повязкой к самому Тармару, Арант махнул рукой, командуя продолжать путь.

— А как у тебя прошла встреча с родными? — шепотом поинтересовался Тармар у друга.

— Как видишь, все в порядке. Иначе сейчас тебя встречал бы другой принц. И не думаю, что та встреча была бы такой же горячей, — усмехнулся Арант. — Ты мне лучше расскажи, как у тебя дела? Можно ли тебя поздравить, или ты в изгнании?

— У меня не все так однозначно. Формально перед тобой стоит новый король Бармингама, а фактически же… — Тармар горько поджал губы. — Фактически я даже не могу сказать, кто, или вернее, ЧТО сейчас управляет моим королевством.

— Неужели все настолько плохо? — удивился Арант.

— Все еще хуже, чем ты можешь себе представить! Я все тебе расскажу, только мне кажется, что этот разговор нужно вести в другом месте.

— Ты, конечно, прав. Мы просто давно не виделись, и я немного тороплю события. Скоро мы будем на месте, и ты сможешь отдохнуть. Надеюсь, ты не откажешься погостить у меня дома?

— Только если ты согласишься распить со мной бутылочку вензенского.

— Неужели привез с собой?

— А то! Я, конечно, понимаю, что никакое вензенское не сравнится с тем напитком богов, о котором столько говорят при дворе короля и которое мало кому удается попробовать, но это лучшее, что можно достать за деньги.

— Думаю, что ты станешь одним из тех немногих счастливчиков, кому удастся попробовать настоящее «Янтарное», — многообещающе улыбнулся Арант. — Не позднее сегодняшнего вечера.

В этот момент их небольшой отряд подошел к окраине города, где им пришлось разделиться. Тармара Арант повел к себе домой, а остальных оставили на попечение недовольного Нейранда, который должен был сопроводить и устроить их на постой.

— Слушай, а это что за богиня там во дворе? — шепотом спросил Тармар, толкнув Аранта локтем.

— Где? — Посмотрев в указанном направлении, Арант рассмеялся: — Хочешь, познакомлю?

— Спрашиваешь! — восхищенно выдохнул Тармар.

— Нет проблем! — Привлекая к себе внимание, Арант прокричал: — Мама! Ты куда-то собралась? Подожди немного!

— Арант, сынок, ты чего-то хотел?

— Мама?! Сынок?!! — Тармар удивленно хлопал глазами, переводя взгляд с Аранта на молодую черноволосую девушку во дворе дома, расчесывающую длинную гриву тонконогой серебристой, кобылки. То, что дроу живут намного дольше обычных людей, Тармар знал и раньше, но как могут выглядеть женщины дроу, разменявшие не одну сотню лет, даже не задумывался. Только сейчас, глядя на маму своего друга, кажущуюся такой юной и свежей, он понял, почему женщины дроу практически никогда не посещают человеческие города. Например, в его родном королевстве, где до сих пор процветало рабство (чего сам Тармар никак не одобрял и планировал в ближайшие сроки вплотную заняться его искоренением), желающих заполучить в свое полное владение такую девушку нашлось бы немало. А цена на подобную рабыню была бы просто баснословной! Гибкий стан, длинные густые волосы иссиня-черного цвета, веселый озорной взгляд, немного припухлые чувственные губы… Многие бы отдали все на свете, чтобы добиться расположения такой красавицы.

— Пока ты не исчезла, хочу тебя познакомить с моим другом, новым королем Бармингама.

— Тармарейн Волтенберг Гордейнский к вашим услугам. Можно просто Тармар, — представился тот, поклонившись по всем правилам дворцового этикета.

— Очень приятно. Дэсси Айлира из Дома Поющего Меча. — Она тоже грациозно поклонилась. — К сожалению, Арантиад не предупредил нас о вашем приезде, и мы не подготовились. Но я сейчас же отдам соответствующие распоряжения, и вам будет предоставлена самая лучшая комната. — Айлира бросила на свою кобылку взгляд, полный сожаления. Ее планы, судя по костюму для верховой езды, явно простирались намного дальше, чем просто расчесать свою любимицу.

— Не стоит беспокоиться. Мой приезд не был обговорен заранее, и более того, это не официальный визит. Поэтому не хотелось бы нарушать ваши планы. — Повернувшись к нервно приплясывающей кобылке, Тармар кивнул: — Да и любимицу вашу не хотелось бы разочаровывать. От нее искры так и летят во все стороны, как бы трава не загорелась.

— Да, она такая! — усмехнулась Айлира. — Застоялась немного, вот и нервничает. — Кинув взгляд на сына и заметив его одобрительный кивок, она облегченно вздохнула: — Тогда я вас сейчас покину? Ну а вечером обязательно жду на ужин. Очень хочется узнать новости из соседнего королевства. — Легко взлетев на свою кобылку, Айлира тронула пятками ее бока, и та с места рванула, одним скачком преодолев препятствие в виде живой плетеной изгороди.

— Ты неговорил, что у тебя такая мама! — укоризненно попенял Тармар другу.

— Да как-то к слову не приходилось, — рассмеялся Арант. — Зато видел бы ты свое лицо, когда понял, кто эта девушка!

— Я тебе это еще припомню! — зловеще пообещал Тармар, легонько толкнув друга в бок. — Иди давай, показывай свой дворец.

— А мы, собственно, уже пришли. — Арант обвел рукой большой особняк, красиво увитый живыми растениями. — Это и есть мой «дворец»! — Заметив недоумевающий взгляд Тармара, Арант пояснил: — У нас не принято отгораживаться от своих подданных. Правители дроу не принадлежат себе. Наше величие — в уважении и любви нашего народа!

— Сильно сказано! — уважительно прокомментировал Тармар слова Аранта. — Хорошо бы, чтоб все правители и короли следовали таким заветам!

— Ну в тебе-то я уверен, друг мой! Такой король, как ты, — благо для всего Бармингама, — посторонившись, Арант пропустил Тармара вперед, распахнув перед ним резную дверь в комнату на первом этаже. — Надеюсь, тебе здесь будет удобно. Если что-то понадобится, слуги выполнят любое твое желание. — Не слушая более возражений друга, Арант слегка подтолкнул его вперед и, как только тот перешагнул порог комнаты, осторожно закрыл за ним дверь.

Время до вечера пролетело незаметно. Вернувшаяся с прогулки Айлира рьяно взялась за организацию торжественного ужина, и Арант решил потихоньку сбежать от чересчур активной мамы.

— Слушай, друг, я уже битый час здесь брожу, и это просто неслыханная удача, что я наконец-то наткнулся на тебя, — неожиданно вышедший из-за угла коридора Тармар крепко схватил Аранта за рукав. — У меня создалось впечатление, что в доме, кроме меня, нет ни одного живого существа.

— Ты почти отгадал. Дело в том, что мама решила устроить грандиозное торжество и загрузила всех слуг поручениями.

— Зачем все это нужно? Я же здесь с неофициальным визитом? — смутился Тармар.

— Ты это моей маме объясни, — усмехнулся Арант. — Раз ты теперь король Бармингама и прибыл к нам с соответствующим сопровождением, то мы просто обязаны принять тебя как полагается. — Заметив вопросительно поднятые брови, Арант пояснил: — Если с тобой прибыло не менее десяти сопровождающих, то это уже можно расценивать как полуофициальный визит. Скажи еще спасибо, что мама поддалась уговорам и немного отошла от своих правил. На ужине будет только ближайшее окружение.

— Но я совершенно не готов к этому! Да и переодеться мне не во что. У меня же с собой лишь этот походный костюм да одна запасная сорочка. Только вот для званого ужина это вряд ли подойдет. — Тармар в ужасе схватился за голову.

— Не переживай, — засмеялся Арант. — Зная свою маму, могу предположить, что в твоей комнате уже все приготовлено к вечеру. Так что можешь идти переодеваться.

— Но когда я уходил, там ничего не было! — недоверчиво протянул Тармар.

— А ты вспомни, сколько ты уже здесь бродишь? — Хлопнув друга по плечу, Арант предложил: — Пойдем, я тебя провожу, заодно и помогу, если возникнет такая необходимость. Хотя можно и кого-нибудь посимпатичней прислать, — подмигнув, Арант показал глазами на красивую девушку, тенью скользящую по коридору.

— Не надо! Лучше уж ты! — в панике завопил Тармар. — Если моя невеста узнает, она из меня ежика сделает.

— Это каким же образом? — не понял Арант.

— А таким! Она же единственная и любимая дочка короля Ронгара Вейменского. А он от своей безмерной любви позволял ей делать все, что только заблагорассудится. Вот она и делала! Ты хоть знаешь, какое любимое оружие у этой девочки?

— Дай угадаю! — Арант нахмурил лоб. — Неужели лук?

— В точку! И владеет она им так, что многие могли бы только позавидовать.

— Интересно! Хотелось бы посмотреть на это. И вообще, когда свадьба-то? Насколько я помню договоренность с Ронгаром, вы должны были ее сыграть, как только ты станешь полноправным королем?

— Все это так, вот только в моем королевстве не все так чисто, как хотелось бы. И я сознательно затягиваю нашу свадьбу, хотя Ронгар мне уже намекал на нее. Я просто боюсь привозить свою молодую жену в королевский дворец.

— Неужели все так плохо?

— Знаешь, сначала я хотел тебе все рассказать, описав свои ощущения, но, подумав, решил, что будет лучше, если ты сам все увидишь. Поэтому я хочу попросить тебя сопровождать меня на обратном пути и некоторое время погостить в моем дворце. Как ты на это смотришь? — Тармар выжидающе посмотрел на друга.

— Несколько неожиданная просьба, и, честно говоря, я не собирался так быстро покидать свой дом. Но если все настолько серьезно, то я обязательно помогу тебе. Когда ты собираешься отправляться? — Арант посерьезнел и нахмурился.

— Хотелось бы побыстрее. Мне почему-то кажется, что время как вода утекает сквозь пальцы, и я просто не успеваю сделать что-то очень нужное.

— Ну раз так, то завтра с утра мы выезжаем, — решил Арант. — Только ты ничего не говори маме, а то она расстроится. Я лучше сам ей все расскажу.

ГЛАВА 15

Утром я еле разлепила глаза, которые ни в какую не желали раскрываться после бессонной ночи за учебниками. Щурясь, словно ночная сова на свету, я прошлепала босыми ногами до ванной комнаты, надеясь, что холодный душ реанимирует меня. Слегка взбодрившись и кое-как приведя себя в состояние, близкое к нормальному, я сгребла учебники, в беспорядке валявшиеся на письменном столе, в свою безразмерную сумку. Сегодня долгожданные экзамены — так называемый день «X», и никто не скажет, что мне может на них понадобиться. Выйдя на улицу, я с удивлением обозрела топчущихся перед крыльцом ребят в полном составе.

— Кого ждем? — мрачно поинтересовалась я. — Или здесь сегодня бесплатно наливают?

— Не смешно! Сегодня экзамен! — торжественно сообщил мне Дакк.

— Спасибо, что сказал. А то я сама не знала! — огрызнулась я. — Ну раз все в сборе, тогда пошли, что ли?

— Пошли! — сосредоточенно хмуря брови, согласился Грагит. — Только сначала мы с Драргом хотели преподнести тебе один небольшой подарок. Так сказать, в честь экзаменов. — Перемигнувшись, Грагит с Драргом очень торжественно достали что-то, завернутое в темную ткань. — Мы очень надеемся, что тебе понравится наш сюрприз.

Откинув край ткани, друзья представили мне необыкновенной красоты ножны. Их украшал очень знакомый дракон с красиво изогнутой шеей и мощными лапами. Его рубиновый глаз озорно подмигивал мне. Именно таких ножен и не хватало моему мечу, только взять их было неоткуда. Не удержавшись от искушения, я мысленно позвала свой меч, и когда моя рука почувствовала знакомую тяжесть, попробовала его вдеть в ножны. Все-таки правду говорят, что лучшие мастера — это гномы. А уж когда за дело берутся гном и драгол, то за результат можно быть спокойным. Ножны, сделанные друзьями, идеально подошли к моему мечу, словно всегда так и было. И что интересно, после того как я «отпустила» Меч Дракона (ну действительно, не брать же холодное оружие с собой на экзамен), ножны исчезли вместе с ним. Обрадовавшись данному обстоятельству — ведь это значило, что Меч принял подарок, я начала благодарить ребят.

— Подожди, Лика. Это еще не все! — остановил меня Драрг. — У нас есть еще кое-что. Грагит, покажи Лике, что там у нас получилось, — Драрг толкнул задумавшегося драгола.

— Да-да, конечно. — Осторожно достав из-за пазухи еще один сверток, Грагит развернул его, и моему взору предстали пять новеньких, сверкающих белым металлом стрел. Опережая мой вопрос, Грагит заторопился: — Эти стрелы идеально сбалансированы и отлично подходят к твоему арбалету. К тому же мы с Драргом немного над ними поработали и зарядили их магией. Ну ты же знаешь, что мы будущие парамастера.

— Здорово! — искренне восхитилась я, принимая такой дорогой и нужный подарок. — И какие же свойства приобрели эти стрелы? — Я с интересом рассматривала подарок. Не получив ответа на свой вопрос, я с удивлением подняла глаза на смутившихся ребят.

— Видишь ли, мы еще не до конца изучили свой дар и не очень понимаем, как он работает. Поэтому точно сказать, что мы сделали, я не могу. — Заметив скептическое выражение моего лица, Драрг с горячностью заверил: — Ты не думай, мы с Грагитом очень старались, и по идее у нас должно было получиться что-то просто сногсшибательное!

— Как бы то ни было, но я вам очень благодарна. Какие же вы у меня молодцы, ребята! Я даже не ожидала таких подарков и потому мне вдвойне приятно.

Кусок ткани, в который были завернуты ножны, выскользнул из руки и упал на землю. Стремясь мне помочь, Дакк нагнулся и поднял его, но в последний момент передумал возвращать. Вампир внимательно разглядывал лоскут у себя в руках, постепенно мрачнея и начиная как-то нехорошо посматривать в сторону заметно занервничавших драгола и гнома.

— Вы откуда это взяли? — Тоном, не предвещавшим ничего хорошего, поинтересовался Дакк, подсовывая ткань под нос Драргу.

— Ну что ты нервничаешь, право слово? Подумаешь, кусок ткани какой-то! — Гном постарался успокоить Дакка, одновременно отпихивая от себя его руку.

— Что я нервничаю? — Дакк явно разозлился. — Да это же кусок моего плаща! Вот куда он делся. А вы мне говорили, что я сам его куда-то засунул и забыл. Да вы хотя бы знаете, сколько стоит этот плащ?

— Дакк, ну что ты жмотничаешь? Лика же передала нам два мешка золота. Возьми, сколько тебе надо, и купи себе хоть дюжину таких плащей. Подумаешь, тряпку он пожалел, — гном демонстративно хмыкнул.

— Ага, у тебя возьмешь золота, сколько надо! — возмутился Дакк. — Кто оба мешка себе под кровать засунул и сказал, что первого же, кто к нему подойдет, он молотком по темечку будет бить?

— Да это я так, пошутил, — смущенно потупился Драрг. — Ну что я, зверь какой? Конечно, мы тебе купим новый плащик, еще лучше прежнего, — клятвенно заверил вампира Драрг.

Смеясь над друзьями, я поинтересовалась:

— Ну что, мы теперь на экзамен идти можем? Или у вас еще есть какие-то сюрпризы?

— Есть кое-что, только это уже для экзамена. — И Драрг показал еще один сверток, на этот раз квадратной формы и явно не из легких.

Пока шли, мы старательно выпытывали, что такое в свертке у Драрга, но на все наши расспросы эта парочка только загадочно улыбалась, напрочь отказываясь говорить, что они там такое придумали.

Оказывается, над созданием этой штуковины они трудились последние две недели, и теоретически была возможность, что если экзаменаторам понравится их «поделка», то экзамен по профильному предмету им зачтут автоматом. Для двоих друзей это было бы серьезным подспорьем, поскольку ни один, ни второй не уделяли должного внимания теории, предпочитая экспериментировать со своими неординарными способностями. Надо сказать, что это у них неплохо получалось, и к ребятам даже несколько раз обращались с просьбой исполнить какой-нибудь заказ, но пока что мы в финансах не нуждались, и Грагит полностью посвящал себя творческой работе. Из-за этого творчества у наших парамастеров частенько случались размолвки — взять хотя бы каменную ящерку-димфу, которая до недавнего времени предпочитала прятаться исключительно в кровати гнома, пока Грагит не сваял ей персональную пещерку-норку.

— Лика, ты не знаешь, экзамен по «боевке» когда будет? — шепотом поинтересовался Дакк, прислушиваясь к звукам, доносящимся из аудитории, в которой проходил экзамен по теории.

— Насколько я слышала, он последним пойдет. Магистр Джулиус говорит, что пока студенты еще могут соображать, пусть отвечают теорию, а то после «боевки» это будет затруднительно. А некоторых после этого экзамена вообще выносят… вперед ногами, — обреченно добавила я.

— Дакк, может, ты своих родичей позовешь? — робко предложил Лешек, с испугом глядя на толпу студентов перед учебным корпусом.

— С ума сошел?! — возмутился вампир. — Ты хотя бы представляешь, что здесь начнется, если мой папашка со всем «внутренним кругом» появится? Да они здесь всех преподавателей распугают!

— Да ладно! Тебя вон никто не боится, даже наоборот, все ночи напролет девки в окно так и лезут, спасу от них нет, так почему твоих родичей должны бояться? — рассудительно ответил Лешек.

— Ты чего несешь! — возмутился вампир, с испугом поглядывая в мою сторону. — Какие девки, тебе все это приснилось!

— Чтоб что-то могло присниться, для начала заснуть надо, а с тобой фиг заснешь, маньяк сексуальный! — пробурчал Лешек.

Внимательно прислушивавшийся к разговору Драрг не выдержал и громко захохотал:

— Это же надо! А нам ничего не говорил. Хотя бы разок с собой пригласил!

— Куда? Не думаю, что ты умеешь летать! Он же выпрыгивает из окна и, эффектно так раскрыв плащ, приземляется, обнявшись с какой-нибудь очередной красоткой, первой добравшейся до окна нашей комнаты. Еще и орет на всю улицу, что он Черный Плащ! — наябедничал Лешек.

— И как же они добираются до вашего окна? Если я ничего не путаю, то ваша комната находится на третьем этаже, или я что-то пропустила, и вы уже переехали на первый? — не выдержала я и встряла в общий разговор, пропустив мимо ушей сообщение о том, что Дакк взял себе псевдоним мультяшного героя. Что поделаешь, сама во всем виновата. Нечего было рассказывать ребятам сказки из своего мира! А с другой стороны, как не рассказывать, когда они хором просят: расскажи да расскажи!

— Да нет, ничего ты не пропустила, — нехотя ответил Дакк. — Просто Лешек заставил растения так плотно увить нашу стену, что по ней только ленивый не сможет забраться. И сделал он это не для красоты, а для того, чтоб иметь возможность тайно ото всех бегать на свидания. И что самое интересное, что делает он это тоже по ночам.

— А ты что, обо всем знал? — Лешек от удивления раскрыл рот.

— Конечно! Сколько раз я тихо лежал и ждал, когда же ты наконец заснешь. А ты вместо этого на цыпочках прокрадывался к окну и уходил через него.

Выслушав объяснения Дакка, мы с ребятами переглянулись и дружно захохотали в голос. Это же надо, в одной комнате живут два ловеласа, а никто из нас даже и не догадывался! Смех немного разрядил обстановку и снял напряжение перед экзаменом.

В этот момент открылась дверь, и из аудитории, в которой проходили экзамены, вышла Натиль Панадис с сияющей улыбкой.

— Отлично! — громогласно оповестила она. — Впрочем, ничего другого я и не ожидала. — Высокомерно поджав губы, Натиль прошла мимо с явным намерением задеть меня. Не знаю, что ей помешало, но в самый последний момент она отшатнулась от меня как от прокаженной.

— Лика, если ты не пригасишь этот замечательный зеленый огонь в своих красивых глазках, то все экзаменаторы разбегутся, не приняв у нас экзамен, — Грагит пристально смотрел на меня.

— Да, и постарайся быть посдержанней, — поддакнул Дакк.

— Ладно, ладно. Все поняла и уже выполняю. — Я прикрыла глаза, стараясь успокоиться и настроиться на нужный лад. Ребята правы, незачем так выделяться.

Тем временем Грагит с Драргом распаковали свое творение. Это оказалась небольшая каменная шкатулка, украшенная чугунной ковкой. Загадочно ухмыляясь, Драрг нежно прижал ее к себе и, махнув рукой Грагиту, смело отправился на экзамен.

— Лешек, ты случаем не в курсе, что это за штуковина? — Меня снедало обычное женское любопытство.

— Понятия не имею, — буркнул Лешек. — Они такую секретность развели, прямо противно!

— Ладно, подождем результата, — вздохнула я.

Обычно в аудиторию, где проходил экзамен, входили по одному и примерно минут через пятнадцать выходили или со счастливыми лицами, или с похоронными. Наши же друзья зашли вместе, и их не было уже добрых минут пятьдесят.

— Они там что, заночевать решили? — не выдержал Дакк. — Ну сколько можно?

В этот момент дверь открылась, но вместо ожидаемых гнома и драгола из аудитории выскочил магистр Мерфиус. Он бережно обнимал обеими руками уже виденную нами шкатулку, словно это самая большая драгоценность в мире. За магистром Мерфиусом с озадаченным лицом семенила магистр Сантиния с Отделения Магического Обеспечения Населения (ОМОН), нежно поддерживая Мерфиуса под локоток. Мы смотрели на этот исход учителей из аудитории открыв рты и гадая, чем все кончится?

Когда наконец-то вышли ребята, мы облегченно перевели дух. Физиономия гнома прямо лучилась гордостью и самодовольством, а драгол напустил на себя столько важности, словно его пригласили на пост министра образования (если только такой в этом королевстве существует). Степенно подойдя к нашей изнемогающей от нетерпения компании, Драрг махнул рукой:

— Ну что, теперь ваша очередь.

— Какая к чертям собачьим очередь! — не выдержала я. — Давайте выкладывайте, что вы такое там изобрели, что все учителя на ушах стоят. И вообще, кому вы прикажете сдавать экзамен, если половина из них разбежалась в неизвестном направлении?

— Да! Давайте колитесь! — поддакнул Дакк, свирепо сверкая глазами.

— Мы просто с Грагитом изобрели зарядное устройство.

— Чего? — в один голос с Дакком завопили мы.

— То! — передразнил нас Драрг. — Специально для тех, кто плохо слышит, повторяю: зарядное устройство.

— Дакк, мне кажется, что кто-то сейчас получит по своей самодовольной физиономии! — глубокомысленно протянула я.

— Полностью с тобой согласен! — кивнул Дакк, засучивая рукава своей шелковой рубашки.

— Все! Все! Все! Сдаемся! Нельзя даже пошутить, — засмеялся Грагит. — Мы с Драргом сделали устройство для изготовления и подзарядки магических амулетов. Положив в нашу шкатулку самый обыкновенный предмет, через какое-то время вы получаете амулет, обладающий тем или иным магическим свойством.

— И что, ваша шкатулка может по заказу изготовить, например, амулет для отпугивания воров или против карманников? — поинтересовалась я.

— Ну-у, не совсем так. Дело в том, что наша шкатулка пока сама выбирает, какими магическими свойствами наделить помещенный в нее предмет, — виновато развел руками Грагит.

— Хотя, если честно, то на такой эффект мы даже не рассчитывали. Изначально мы планировали, что это будет что-то типа накопителя магической энергии. Результат, как говорится, превзошел все ожидания.

— То-то я смотрю, наши магистры никак очухаться не могут от вашего «результата»! — задумчиво протянула я. — Они же теперь до вечера будут экспериментировать с вашей шкатулкой, а кто тогда примет у нас экзамен?

В этот момент из двери выглянула магистр Корни Дюа с Отделения Травоведения и призывно махнула нам рукой. Вместе с остальными студентами мы гурьбой ввалились в аудиторию и расселись по скамьям. Оставшимся принимать экзамен магистрам явно не терпелось присоединиться к своим коллегам, удравшим с ценной поделкой, а потому весь экзамен не занял много времени. Практически все студенты получили высокий балл (ну еще бы, если магистр, принимающий экзамен, только и думает о том, как бы побыстрее все закончилось, почти не слушая всю ту ересь, что несет сидящий перед ним — или ней — студент).

— Думаю, теперь они просто обязаны нам проставиться за сданный экзамен, — глубокомысленно заметил Драрг, глядя на весело галдящих студентов, только что отстрелявшихся на экзамене.

— Да ладно тебе! Ты лучше подумай о том, как «боевку» сдавать будем, — тоскливо протянул Грагит.

— Надеюсь, что как-нибудь отобьюсь. Меня Лика немного натаскала, — легкомысленно махнул рукой гном.

— Господа студенты! Прошу всех проследовать на полигон для прохождения боевых испытаний. — Магистр Джулиус, вышедший из учебного корпуса, с помощью простого заклинания усилил свой голос, чтоб каждый студент мог его слышать.

— Ну что, пошли, что ли? — робко дернул меня за рукав Лешек.

— Пошли, куда деваться-то? — И мы вслед за остальными студентами поплелись в сторону полигона.

Полигон для прохождения «боевки» представлял собой крытый зал с большой ареной и специальным возвышением посередине, на котором располагались члены комиссии. В этот зал запускали разом всех, кто должен был сдавать этот экзамен.

Зайдя в зал одной из последних, я с горечью констатировала, что свободные места остались только напротив экзаменационной комиссии.

— Вот всегда так! — проворчал Дакк. — Что значит, не везет и как с этим бороться.

— Ногами быстрее надо было шевелить, тогда и не пришлось бы бороться, — проворчала я, усаживаясь на свободное место.

Обычно вокруг арены кто-нибудь из преподавателей ставил защитный круг, чтоб студенты-недоучки (так они называли нас) никого не поранили во время сдачи экзамена. Для того чтобы обстановка полигона приближалась к естественным условиям, арена напоминала небольшой природный оазис внутри человеческой постройки. Земляной пол с разбросанными то здесь, то там валунами разного размера и небольшими чахлыми кустиками вечнозеленой травки беш-баш^[42] (что-то типа нашего подорожника, пробивающегося даже сквозь асфальт).

— Лика, смотри, ректор заявился, — толкнул меня в плечо Дакк.

— И на что я должна смотреть? Ну явился и явился, дальше-то что? — хмуро буркнула я.

В зал действительно вошел наш ректор, за которым шествовали магистр Берия с ФБР (Факультет Боевых Резервов), магистр Окопус с ОБОП (Отделение Боевой и Оборонной Подготовки) и магистр Джулиус Кордел с ФСБ (Факультет Стихийного Боя). Буквально минут через пять, после того как они вошли, в зале появилась магистр Марни Гюранд (Моментальная Магическая Медицина), после чего двери захлопнулись, и я поняла, что больше ждать некого. Голос магистра Джулиуса разнесся по всему залу:

— Ну что, надеюсь, все подготовились? Сегодняшний экзамен выявит, насколько полно вы отдавались учебе и насколько внимательно слушали своих преподавателей. Возможно, кто-то сегодня закончит свое обучение в нашей Академии и займется чем-нибудь другим, но большинство, я в этом уверен, продолжат заниматься с еще большим энтузиазмом. Также я надеюсь, что услуги нашей уважаемой Марни Гюранд не понадобятся и все студенты смогут покинуть полигон своим ходом. Но если вдруг случится осечка, то знайте, что медицинский корпус и все знания нашего глубокоуважаемого магистра медицины к вашим услугам. — Сделав небольшую паузу, магистр Джулиус повернулся к начальству: — Ну а сейчас я уступаю место ректору Академии, который скажет несколько напутственных слов.

С места поднялся ректор, такой лощеный и ухоженный, что лично меня даже с души воротило. Ну не должны настоящие мужчины выглядеть так! Черные волосы были смазаны чем-то блестящим, и мне даже показалось, что губы и глаза у руководителя Академии тоже подведены (ручаться не буду).

— Дорогие студенты, Академия Колдовства и Магии в лице самых великих магов Тарагона, — при этих словах ректор выпятил грудь, чтоб уже ни у кого не осталось даже сомнений, кто здесь великий маг, — учит вас самому уважаемому мастерству — мастерству мага! Великий король Ронгар Вейменский, да продлится вечно его правление, всецело поддерживает нашу Академию, хорошо понимая ее значение для всего королевства. — Ректор сделал многозначительную паузу, чтобы все студенты прониклись важностью его слов, и этим не преминул воспользоваться магистр Джулиус:

— Давайте поблагодарим уважаемого ректора за его напутственные слова и постараемся отличными результатами на экзамене подтвердить высокую славу Академии. Поаплодируйте нашему великолепному руководителю и приступим непосредственно к самим экзаменам! — проигнорировав недовольно поджатые губы ректора, магистр Джулиус как ни в чем не бывало демонстративно похлопал ему и, дождавшись, пока тот сядет, продолжил: — Сейчас студенты будут по очереди выходить на арену для прохождения экзамена. Каждый сам поймет, когда подойдет его очередь, а начнем мы с этой милой барышни. — Магистр указал рукой на бледную девушку, в которой только при пристальном рассмотрении можно было узнать Розочку, как с легкой руки Лики стали ласково называть ее сокурсники. Она и в лучшие времена не блистала отвагой, а теперь вообще была на грани глубокого обморока.

— Лика, нужно как-то помочь бедолаге, она же сейчас концы отдаст, — зашептал сердобольный Лешек.

— И как ты предлагаешь это сделать? Влезть в ее шкуру, что ли? Так я этого не умею, — вяло огрызнулась я.

В этот момент Драрг засуетился, встал и куда-то отправился. Буквально через минуту он, к нашему с Лешеком удивлению, оказался рядом с Розочкой, благо она сидела неподалеку от нас. Он что-то пошептал ей, потом достал из-за пазухи какую-то емкость, подозрительно напоминающую фляжку, и чуть ли не силком заставил впавшую в ступор девушку отпить из нее. Честно говоря, никогда не подозревала, что у людей могут быть ТАКИЕ огромные глаза!

Посмотрев на благожелательно улыбающегося гнома с фляжкой в руке, Розочка подскочила на скамье и шарахнулась от него как от прокаженного. Да так удачно это у нее получилось — прямо на арену выскочила! А потом пошла потеха. Никто не ожидал от этой скромной и тихой студентки таких успехов в работе с огненной стихией! Фаерболы разных форм и размеров летели от нее в сторону преподавателей один за другим. В какой-то момент она открыла рот и, словно факир в цирке, выпустила небольшой огненный напалм.

Короче, экзамен ей засчитали и даже поставили «отлично», чего никто из нас не ожидал. А глядя на ее счастливые и совершенно ошарашенные глаза, я бы сказала, что она тоже такого не ожидала. Когда Драрг вернулся на место, мы с Лешеком взяли гнома в клещи, и я приступила к допросу:

— А скажи-ка ты, друг сердешный, что это ты дал нашей скромнице?

— Вы это о чем? — включил дурака Драрг.

— О той интересной фляжечке, которую ты так трепетно прячешь под мышкой.

— Лика, ты же не знаешь, эта фляжечка не простая, она обладает очень полезными свойствами. Жидкость, налитая в нее, будет всегда прохладной, свежей, и сколько бы ты оттуда ни отпил, ни за что не кончится, — влез с пояснениями Грагит. — И делали эту фляжечку мы вместе с моим другом, вот только этот самый друг, — последнее слово Грагит особенно выделил, — как-то сказал, что у него кто-то стырил такую нужную и полезную вещь. Как же он тогда горевал! — Грагит пристально посмотрел на сконфузившегося гнома. — Ну что, друг, неужели тебе вернули нашу собственность, и ты просто забыл об этом мне рассказать? — ехидно поинтересовался Грагит.

— Ты все неправильно понял! Я просто хотел поэкспериментировать с ней и боялся, что ты мне откажешь.

Чувствуя, что ребята сейчас разругаются в пух и прах, я постаралась направить разговор в другое русло:

— И что за эксперимент ты проводишь?

— Лика, ты не поверишь! Я никогда не думал, что гномий самогон можно сделать еще крепче, но, оказывается, это возможно! В стопроцентный гномий самогон я добавил кое-какие травки, и этот божественный напиток стал еще крепче и духовитей! — отвернув крышечку фляжки, Драрг протянул ее мне, чтобы я понюхала и оценила.

Лешек, сидевший рядом с Драргом, вдруг встрепенулся и подозрительно тихим голосом поинтересовался:

— А где ты взял травки? Неужели сам собрал?

— Да нет, на подоконнике лежали, я понюхал, выбрал те, что поинтереснее пахли, и засунул в фляжку. — Посмотрев на враз побледневшего Лешека, гном виновато потупился.

— Ты хоть понимаешь, что сейчас сказал? Ты же в свое пойло засунул мою гордость — корешок кирьяка!

— А чем он так знаменит, этот кирьяк? — забыв о своей обиде, поинтересовался Грагит.

Припоминая заученную информацию, я выдала по памяти:

— Корень кирьяка считается вымыслом, так как за последние сто лет никто не смог достоверно доказать его существование. Этому мифическому корню приписывают свойства продлевать жизнь, усиливать магические способности и вылечивать ото всех известных заболеваний! Взаимодействие с другими ингредиентами не изучалось по причине его крайней редкости.

— Ничего себе! — присвистнул Грагит, с уважением поглядывая на Лешека. — И ты что же, нашел этот корень?

— Ага! — махнул головой несчастный Лешек.

— Ну и что ты тогда грустишь? Радоваться надо!

— Чему радоваться-то? Этот обалдуй, это недоразумение ходячее, мой корень кирьяка засунул в свою самогонку вонючую!

— Опс! — Наконец-то и до гнома дошло, что он натворил. Виновато вжав голову в плечи, Драрг даже зажмурился в ожидании нагоняя.

Опережая Лешека, я зачастила:

— Слушай, свойства этого корешка более-менее описаны, а вот его взаимодействие с другими ингредиентами совершенно не изучены. Так давай ты и будешь первым исследователем в этой области. Кто знает, какими свойствами теперь обладает этот напиток?

После моих слов Лешек так и замер с открытым ртом, плотоядно поглядывая на фляжку в руках Драрга.

Выдирать из судорожно сжатых рук гнома заветную фляжку пришлось всем вместе. Видимо, от жадности у него свело судорогой пальцы, и мы изрядно намучились, пока отжимали каждый палец по очереди. После общего голосования (Драрг из этого мероприятия был исключен как проштрафившийся) было решено фляжку передать в безраздельное владение счастливому этим обстоятельством лешему.

Внезапно перед нами остановился синенький огонек, блуждающий по залу, и после секундного колебания (неуверенного мерцания) засветился напротив гнома. Быстрее всех сообразив, что это значит, я подтолкнула нахохлившегося Драрга локтем в бок.

— Иди уже, кажется, твоя очередь экзамен сдавать! Экспериментатор, блин! И только посмей провалиться после наших тренировок, лично пришибу!

Злой и обиженный на весь мир гном представлял собой устрашающее зрелище. Красная физиономия, борода дыбом и судорожно сжатые пальцы. Не хотела бы я попасть такому под раздачу. Лично мне он больше всего напоминал разгневанного носорога (как я его себе представляю), отправившегося таранить злобного врага.

Не успел еще магистр Окопус махнуть рукой в знак начала экзамена, как всю когорту наших экзаменаторов мощной воздушной волной снесло с возвышения и разметало по всей арене. Причем кто, как и чем это сделал, магистры не сразу и сообразили. Зато когда сообразили, я думала, что магистра Берию удар хватит. Совершенно не ожидая от «безнадежного» студента такого финта, магистр Берия смотрел на нахохлившегося гнома, выпучив глаза и разевая рот, не в силах вымолвить и слова, но явно желая сказать очень многое и по большей части нецензурное. Наш «дорогой» ректор, еле сдерживаясь и криво улыбаясь, осматривал свой шикарный плащ, вернее то, что от него осталось, — живописно висящие лоскутки, и вяло отмахивался от суетящегося вокруг него магистра Окопуса. Исключение составил магистр Джулиус, весело рассмеявшийся такому казусу:

— Как вам новые ученички, магистр Марни? Неплохо, да? И попрошу учесть, что этот гном до недавнего времени слыл отстающим на занятиях по боевой магии. Каково, а?

— Ну-у, если он отстающий, то я боюсь даже предположить, как будет проходить дальше экзамен. Не пришлось бы мне вызывать подмогу из медицинского корпуса. — Наклонившись к уху магистра Джулиуса, Марни тихо добавила: — И я не уверена, что помощь придется в этот раз оказывать именно студентам.

Посовещавшись между собой, экзаменаторы сообща решили экзамен гному засчитать и выдворили сопротивлявшегося Драрга с арены. Тот был жутко недоволен таким обстоятельством и в запале все кричал, что он еще не все показал. Мы с Лешеком тихо икали от еле сдерживаемого смеха и старались не смотреть на обиженного гнома, когда он, ворча что-то себе под нос, пробирался к нам, неуклюже наступая на ноги студентов, сидевших на соседних скамьях.

Дальше экзамен пошел своим ходом без особых неожиданностей. Вплоть до момента, когда сдавать его вышел светловолосый Владис. Не знаю, чем он не угодил магистру Берии, но тот расстарался вовсю, и в результате парня унесли с арены всего обожженного и без сознания. Этот инцидент оставил тягостное ощущение у всех студентов, и по залу понесся еле слышный боязливый шепоток. А тут и до нас очередь дошла. Все тот же блуждающий огонек подплыл к нам, и на этот раз остановился напротив Лешека. Предельно собранный и прямой, словно лом проглотил, тот поднялся и на несгибающихся ногах побрел на арену. Сначала Лешеку везло, так как от него никто не ждал разрушительных сюрпризов и все заклинания, направленные на него, были довольно простыми. А вот после того, как он все их благополучно отбил, к делу решил подключиться магистр Окопус. Обычно преподаватели по очереди экзаменуют студентов, но каждый из комиссии имеет право на любом этапе вмешаться и лично проверить знания учеников. Магистр Окопус в данном случае воспользовался этим правом, легким движением руки отстранив магистра Марни Гюранд и отправив в Лешека целую серию боевых заклятий. Не знаю, как Лешеку это удалось, но он успел поставить Зеркальный Щит, и часть этих заклятий завязла в нем, а часть благополучно вернулась к своему создателю, который этого явно не ожидал. Разозлившись, магистр Окопус решил закончить все одним ударом и обрушил на Лешека Водный Кулак никак не меньше шестого уровня сложности. Когда я это увидела, то прямо подскочила на месте. Это заклинание было опасно тем, что совершенно лишало жертву воздуха, вколачивая в дыхательные пути неимоверную массу воды, разрывая легкие и причиняя жуткие мучения.

Как нам объяснили заранее, порядок экзамена таков, что все заклинания, применяемые на нем экзаменаторами, нам будут хорошо известны, так как мы их изучали в Академии. Однако был один нюанс. Почти каждое заклинание имеет несколько уровней сложности, и вот эти уровни студенты должны постигать и совершенствовать сами. А потому, чисто теоретически, студент и экзаменатор могут использовать на экзамене одно и то же заклинание, вот только с разными уровнями мастерства (для сравнения: это как легкий грибной дождичек и могучий тропический ливень). На практике же так никогда не делалось, потому как все понимали, что никакому студенту не сравниться по мастерству с магистром (а тем более если против одного студента выступает несколько магистров). Именно по этой причине было принято негласное решение, чтоб никто из экзаменаторов не применял заклинаний выше третьего-четвертого уровня, тем более при испытании первокурсников!

Глядя на огромный водопад, с грохотом обрушившийся на маленького лешего, стоявшего на арене, я обреченно сжала кулаки, понимая, что непростительно опоздала со своей помощью. Он просто не мог выжить в этом бушующем столбе воды.

Не мог, но выжил!

Когда водопад иссяк, на месте, где стоял Лешек, оказался большущий зеленый кактус! А вокруг него по земляному полу начали распускаться яркие цветы с таким обалденным ароматом, что даже у меня, сидевшей в десяти метрах от них, закружилась голова. Представляю, как себя почувствовали экзаменаторы, находящиеся прямо в эпицентре этого «ботанического сада»! Внезапно кактус выстрелил своими колючками, и так это у него получилось прицельно, что теперь магистр Окопус стал напоминать кактус или подушечку для игл — кому как больше нравится. Зеленые иголки разной длины вонзились во все незащищенные участки тела, прямо на глазах прорастая в его тело и пуская самые настоящие корни! Магистр Окопус в ужасе смотрел на свои руки, очень быстро становящиеся зелеными благодаря тонюсеньким корешкам, рисующим на его теле причудливую вязь прямо под тонкой человеческой кожей. А тем временем ставший совершенно лысым кактус распался на две равные половины, и мы увидели целого и невредимого Лешека, выходящего из своего импровизированного укрытия.

Нахмурившись, вперед выступил магистр Джулиус:

— Лешек, будь добр, убери это безобразие с нашего магистра! — Он показал рукой на совершенно несчастного Окопуса, который практически полностью поменял свой цвет с нормального человеческого на ярко-зеленый.

— Не могу, я ведь все еще на экзамене. А помогать на экзамене запрещено! — развел руками Лешек.

— Считай, что ты сдал экзамен, поэтому вполне можешь выполнить мою просьбу! — Осмотрев арену, магистр Джулиус потер большими пальцами себе виски: — Да, и убери, пожалуйста, цветник с арены. У меня на эти цветы, кажется, аллергия.

Усмехнувшись, Лешек подошел к магистру Окопусу, и уже через несколько минут на его ладони лежали тоненькие зеленые иголки, по приказу Лешека моментально втянувшие в себя свои тоненькие корешки и покинувшие несчастного, который теперь недоверчиво ощупывал и осматривал себя, вытягивая вперед руки с чистой и гладкой кожей.

Великолепные цветы, распустившиеся на арене, сворачивались, скукоживаясь прямо на глазах и превращаясь в крошечные ростки, зарывающиеся в землю. Через десять минут экзаменационный плацдарм выглядел точно так же, как и до выхода на нее нашего Лешека. На всякий случай ковырнув землю носком сапога и удостоверившись в этом, магистр Джулиус благодарно кивнул нашему лешему. А тем временем синенький огонек настойчиво замаячил перед Дакком. Пожав ему на удачу руку, я с повышенным вниманием стала следить за экзаменом, немного успокоившись за своих друзей. Действительно, пока что они показывали просто потрясающие результаты, сумевшие ошеломить не только наших магистров, но и меня.

Магистр Окопус, посчитавший, что с него на сегодня достаточно, затесался за спины остальных экзаменаторов, уступив свою очередь магистру Берия. Предвкушающе потерев руки, тот явно решил за что-то отыграться на бедном вампире и без предупреждения обрушился на него всей мощью своего мастерства. Открыв рот, я наблюдала за царящим на арене форменным безобразием. Сегодняшний экзамен выходил за все возможные рамки. Посмотрев на своего учителя, я увидела, что он крайне недоволен происходящим, но явно не имеет возможности вмешаться, пока магистр Берия использует заклинания, входящие в программу нашего обучения, даже если их категория сложности намного превышает обещанный четвертый уровень. Ведь соглашение не использовать действительно сильных заклинаний было НЕГЛАСНЫМ! Я сидела вся на взводе, но пока Дакк справлялся самостоятельно, решила не вмешиваться. В принципе Дакк был совсем неплохо подготовлен к этому экзамену, так как с самого детства (а живут вампиры о-очень долго) понемногу баловался магией под присмотром своего родителя, да и здесь на занятиях не валял дурака. Судя по всему, ему запали в душу мои слова, сказанные еще в самом начале нашего знакомства по поводу первого и единственного дипломированного мага-вампира. Вот Дакк и старался, грызя гранит магической науки и оттачивая свое мастерство в свободное от занятий время. Теперь ему это очень пригодилось!

Вскоре магистр Берия понял, что простыми заклинаниями, пусть и повышенной категории сложности, которые разрешены к применению для первокурсников, этого ученика не пронять. Более того, со всех сторон полетели поощрительные выкрики других студентов, начавших открыто болеть за вампира. Это обстоятельство серьезно разозлило и вывело магистра Берию из себя, и, вопреки запрету, он решился применить так сказать «тяжелую артиллерию». Руки магистра окутал молочный туман, который прямо на глазах стал разрастаться в огромный ком. Мало кто из студентов понял, что последует за этим, а вот мне резко поплохело. Я отчетливо поняла, что Дакку с Белым Светом не справиться. Не знаю уж, что за умник придумал это заклинание, но ничего общего со своим названием оно не имело. Этот молочный туман обладал свойством высасывать из любого живого (или условно живого) существа все жизненные соки, превращая свою жертву в высохшую мумию. Более того, те защитные барьеры, которые показывали нам преподаватели на уроках, не могли остановить это магическое чудовище, уже начавшее свой полет к выбранной жертве. Вскочив с места, я напряглась, формируя защитную пленку, которую только на днях разработала, совместив сразу несколько защитных заклинаний, и уже понимая, что не успеваю со своей помощью.

Видимо, это поняла не только я, потому как откуда-то из-под потолка резко спикировало несколько огромных летучих мышей, на ходу превращаясь в дюжину высоких молодых вампиров в полном боевом облачении. Усмехнувшись, я радостно наблюдала появление бойцов «внутреннего круга» правящей династии во главе с самим глэссом Нимбусом — главой клана. До сегодняшнего дня считалось, что в Вассариар, а тем более на территорию Академии ни один вампир не может проникнуть незаметно, но папаша Дакка умудрился это утверждение блестяще опровергнуть!

Глэсс Нимбус вместе со своими бойцами образовал вокруг ничего не понимающего Дакка защитный круг, мечами отбивая наползающий туман и ожесточенно рубя его на клочки. Их мечи мелькали настолько быстро, что заметить простым взглядом движение стали было просто невозможно. Молчаливые фигуры во всем черном поставили надежный заслон наползающей мерзости, не подпуская «туман» к себе ближе чем на полметра.

— Магистр Берия, потрудитесь убрать это безобразие с арены! — Строгий голос магистра Джулиуса привел чересчур увлекшегося магистра в себя. — Думаю, что после экзамена нам будет о чем с вами поговорить в моем кабинете!

— Но ведь это только вампир! — понизив голос до шепота, попытался оправдаться магистр Берия. — Вы же понимаете, что магами могут быть только избранные.

— Уж не вами ли они должны быть избраны? — саркастически поинтересовался магистр Джулиус. — Правила едины для всех, и Дакк такой же полноправный студент, как и все остальные! Вам придется серьезно постараться, чтобы оправдать свой сегодняшний поступок, и я еще подумаю, не стоит ли вынести его на Совет магов для общего обсуждения.

— Полноте, магистр Джулиус, — встрял в разговор молчавший до этого ректор. — Ну погорячился наш магистр Берия, с кем не бывает. Все же обошлось!

— Благодаря родственникам нашего студента, а отнюдь не нашей предусмотрительности, — парировал магистр Джулиус. — И я бы не был так уверен в том, что все обошлось. Разуйте глаза, господин ректор, и посмотрите наконец кто здесь находится! Это же высшие вампиры в своей боевой ипостаси, и если я не ошибаюсь, они не в самом лучшем настроении. Как вы думаете, на ком они захотят выместить свою злость за обиду, нанесенную их родственнику?

— Вы думаете? — Ректор испуганно побарабанил пальцами по столу. — Но здесь же находятся наши лучшие специалисты по боевой магии, что нам могут сделать эти вампиры? И еще, по поводу родственников: нужно бы разобраться, откуда они здесь появились и как смогли пересечь Защитный Круг?! Может, стоит подумать об отчислении этого студента из Академии как нарушившего наши Правила? — Он пригладил холеными пальцами окладистую бородку.

— Я бы на вашем месте так не торопился, — наклонился к нему магистрДжулиус. — Если я не ошибаюсь, то здесь присутствует сам глава правящего клана, а он так просто сюда не явился бы. Думаю, что наш студент состоит в родстве с ним, а наживать такого могущественного врага не в ваших интересах. Если уж они смогли беспрепятственно проникнуть в Академию, то до вашего особняка наверняка доберутся без особых проблем. Придется вам по утрам проверять свою шею на предмет лишних царапин и ссадин. И если вдруг там что-то обнаружится, то ректором Академии вам уже не быть. В этой части Правила соблюдаются неукоснительно. Да, кстати, а ведь в установке Защитного Круга вы лично принимали участие и заверили всех, что крепче и надежнее защиты просто быть не может! — саркастически закончил магистр Джулиус.

— Наверное, я немного погорячился. Пожалуй, вы правы, и нам не стоит заострять внимание на некоторых небольших нарушениях на этом экзамене, — задумчиво протянул ректор, с испугом поглядывая на высокого мужчину в центре зала, о чем-то разговаривающего с Дакком. — В конце концов, наша Академия не тюрьма, и если родители захотели навестить своего ребенка, то мы не будем препятствовать им в этом. А если мы выдадим им виновника этого досадного инцидента, они удовлетворятся этим?

При этих словах ректора магистр Берия, стоявший рядом, как-то съежился и забегал глазками по сторонам, явно в поисках укрытия.

— Позвольте представиться: глэсс Нимбус, глава клана Высших. А вы, насколько я понимаю, глава этой Академии? — Высокий мужчина, только что разговаривающий с Дакком в центре арены, незаметно для всех материализовался возле членов комиссии. Его одежда, состоящая из штанов и рубашки с высоким воротом, идеально подчеркивала мускулистое тело вампира, а широкий плащ своими складками напоминал сложенные крылья гигантского нетопыря.

— Ректор Академии Колдовства и Магии к вашим услугам. Хотя, я думаю, что мой заместитель магистр Джулиус будет вам более полезен. Можете смело обращаться к нему по всем вопросам. — Ректор кивнул головой на Джулиуса, делая маленький шажок назад и отводя взгляд от чересчур опасного собеседника.

— Не хочу быть грубым, но что это сейчас было? Или вы посчитали, что Даккруол настолько хорошо овладел магией на первом году обучения, что в состоянии справиться с заклинанием высшей ступени? Тогда как объяснить, что он понятия не имеет, чего только что избежал по счастливой случайности? Может быть, он плохо учится, и мне стоит его наказать за это? — От глэсса Нимбуса веяло еле сдерживаемым бешенством. Возможно, в жилах вампиров и текла холодная кровь, но все, что касалось их детей, они воспринимали исключительно горячо!

— Прошу прощения, уважаемый глэсс, и вы абсолютно правы, это заклинание ни в коем случае не должно было применяться здесь. Думаю, что наш ректор примет все меры, чтобы подобное впредь не повторялось. — Магистр Джулиус с достоинством выдержал взгляд в упор, а ректор при этих словах сделал еще два шага назад.

— Даккруол мне сказал, что из-за той помощи, что была ему оказана, вы не засчитаете экзамен. Это верно?

— Думаю, что ваш сын с честью выдержал экзамен, и мы можем закрыть глаза на это небольшое нарушение. Я правильно говорю, господин ректор? — обратился магистр Джулиус к начальнику, ожидая его согласия.

— А? Да-да, конечно! Ваш мальчик очень даже способный студент, — зачастил тот, мечтая побыстрее избавиться от такого опасного собеседника. Прямо сказать, высший вампир, а тем более глава клана — очень серьезный противник даже для нескольких магистров.

Дело в том, что для активации любого заклинания, даже самого простого, нужно хотя бы пару секунд, которых в данном случае у ректора могло просто не быть. Все высшие вампиры могут двигаться настолько быстро, что за их стремительными движениями не успевает даже человеческий глаз, который в этом случае может фиксировать только смазанный силуэт. А глэсс Нимбус стоял всего в паре шагов от ректора, что в случае открытого конфликта не оставляло тому ни одного шанса на победу. Никто из магистров просто не успел бы атаковать глэсса Нимбуса, оказавшись в полной власти вампира. Именно это обстоятельство больше всего беспокоило ректора, заставляя его беспрестанно бормотать несвязные извинения и потихоньку отступать за спину магистра Джулиуса.

Магистр Джулиус решительно прервал путаные извинения ректора, обратившись к Нимбусу:

— Уважаемый глэсс, если вас не затруднит, то попрошу очистить арену от ваших друзей, — он кивнул головой на вампиров «внутреннего круга», которые до сих пор стояли на арене и закрывали собой растерянного Дакка. — Экзамен еще не закончен, и нам необходимо продолжить испытания других студентов.

— Я поприсутствую на вашем экзамене, если вы не прочь, — тоном, не терпящим возражений, произнес вампир.

Магистр Джулиус только пожал плечами, показывая всем своим видом, что лично ему данный вампир нисколько не помешает, а господин ректор, поборник устоев и правил, вообще сделал вид, что ничего не слышал и глэсса Нимбуса в упор не замечает. Усмехнувшись, отец Дакка нашел взглядом сына, а рядом с ним увидел и уже знакомую ему человеческую девушку, которую выбрал в свои хозяйки легендарный Меч Дракона. Решительно направившись к ним, глэсс сделал по дороге еле заметный знак, и живописная группа вампиров в боевой ипостаси моментально испарилась, оставив после себя легкий дымок.

— Ничего себе! Вот дают клыкастые! Я тоже так хочу научиться! — восхищенно пробормотал Виктус, пододвигаясь на скамье, чтобы освободить место вернувшимся с арены Дакку и Лике.

— Ничего нет проще, могу это устроить! — незаметно подошедший глэсс Нимбус доброжелательно оскалился. — Правда, придется немного потерпеть, но легкий укус не будет слишком болезненным, я обещаю.

Испуганно оглянувшись, Виктус увидел нависшего над ним глэсса Нимбуса и побледнел.

— Что, неужели достаточно стать вампиром, чтоб так же виртуозно владеть мечом и уметь превращаться в туман? — дрожащими пальцами подтягивая ворот водолазки повыше к подбородку, все же поинтересовался Виктус.

— Ну-у, не совсем. Придется еще немного поучиться, лет так сто — двести.

— И здесь учиться?! — возмутился Виктус. — Ну уж нет! Пусть тогда все остается как есть, здесь хотя бы срок обучения поменьше.

Внимательно прислушивающиеся к диалогу соседи Виктуса так и покатились со смеху.

— Что, друг, не прокатило? Не получилось на халяву, как говорит наша Лика, — поддел Виктуса кучерявый Крамис.

— Да ладно вам, — не смутился Виктус. — Я же так просто спросил, для общего развития кругозора.

— Осторожней, Виктус, как бы глэсс Нимбус не принял твой интерес за чистую монету. А у него слова с делом не расходятся. Ты и оглянуться не успеешь, как приобретешь загадочную бледность, — засмеялась Лика.

— Ой, Лика, смотри! — Лешек затеребил Лику за плечо.

Напротив меня остановился синенький огонек, показывая, что очередную жертву он уже выбрал.

— Ну все, не поминайте лихом, — кивнув в момент посерьезневшим друзьям, я пошла на арену.

Увидев, чей черед настал сдавать экзамен, ректор сразу встрепенулся и постарался оттеснить магистра Джулиуса. Его голос разнесся по всему залу, вызывая удивленные шепотки у студентов.

— Думаю, следующее испытание стоит внимательно посмотреть всем студентам, так сказать, в назидание за излишнюю самоуверенность и леность на занятиях. Эта студентка решила, что, прочитав пару книг, знает достаточно для того, чтоб игнорировать бесценные знания, которые дают ей на занятиях магистры, тратя свое драгоценное время. Поэтому я считаю возможным провести экзамен, так сказать, по повышенному уровню сложности, дабы не умалять ее неординарные способности. Ведь, по утверждению магистра Джулиуса, эта девушка является ни много ни мало гением от магии, а значит, ей будет под силу справиться с тем, что мы ей приготовили. — Повернувшись к магистру Берии, ректор обратился к нему:

— Прошу вас мне ассистировать. Сами видите, случай неординарный.

— С огромным удовольствием, господин ректор, — мстительно усмехнулся магистр Берия.

ГЛАВА 16

Подготовиться к испытаниям мне конечно же не дали. Сразу, как только я оказалась на арене, в меня полетели фаерболы один за другим. И если справляться с ними кому-то может показаться не так уж и сложно, то представьте себе, что с разных сторон сразу несколько человек прицельно кидают в вас мячи, и ваша задача — не дать в себя попасть. Представили? А теперь добавим к этому, что эти мячи вовсе не безопасны и состоят не из резины и воздуха, а из чистого огня! Это покруче игры в «вышибалы» будет!

Как же мне пригодилась моя защитная пленка, которую я конструировала несколько дней и только вчера закончила (правда, не успев еще хорошенько испытать). Именно с ее помощью я хотела спасти Дакка от заклинания Белого Света, а сейчас благополучно воспользовалась сама. Моя защита очень сильно отличалась от стандартной тем, что позволяла своему хозяину (или хозяйке) чувствовать себя абсолютно свободно, порой даже забывая о ее существовании. Стандартные виды защиты — Купол, Сфера, Щит и т. д., — действовали только в пределах зоны активации. То есть, выйдя из Купола или заступив хотя бы на шаг за Щит, я сразу же становилась уязвимой для врагов, в то время как моя пленка плотно облегала тело, позволяя свободно передвигаться в любом направлении, не теряя своих защитных свойств. Получался такой милый «защитный костюмчик», заметный только в магическом диапазоне в виде легкой сиреневатой дымки. К тому же мое ноу-хау не требовало больших энергетических затрат, так как я умудрилась запитать его на внешний ресурс. Вокруг нас всегда находятся частицы магической энергии, свободно плавающие в пространстве. Где-то их больше, где-то меньше, но они есть всегда. Когда ничего не происходит, мой «защитный костюмчик» находится, так сказать, в расслабленном состоянии, лениво вылавливая частицы магии из окружающего пространства. Когда же происходит нападение, защитная пленка резко активируется и собирает из пространства все до последней крупицы магической энергии, становясь прочнее и сильнее танковой брони. А в момент активации боевого заклятия происходит такой выброс магической энергии, что мой «костюмчик» становится самой серьезной защитой, какую только я могу себе представить (по крайней мере, в прочитанных мною книжках я никаких аналогов найти не смогла). Проще говоря, чем больше происходит магических действий, направленных против меня, тем прочнее моя невидимая защита, причем без каких-либо затрат и усилий с моей стороны.

Тем не менее, даже зная об этой особенности своего «костюма» и будучи уверенной в том, что уж с фаерболами третьей степени моя защита точно справится, я не могла побороть себя и носилась по арене как угорелая, уворачиваясь от огненных шаров и костеря на все лады магистра Берию и ректора, которые откровенно развлекались развернувшимся зрелищем. Понятно, что долго так продолжаться не могло и, споткнувшись о камешек, неудачно подвернувшийся мне под ногу, я замешкалась. Именно этим и воспользовался магистр Берия, метнув в меня Огненный Снаряд. Инстинктивно закрывшись рукой от летевшего прямо в лицо фаербола (вот садист, мог бы и пониже метнуть!), я наконец-то увидела свою защиту в действии. Огненный шар вспыхнул и рассыпался безобидными искорками, не причинив мне никакого вреда. Осмелев, я уже сама стала подставляться, гася снаряды один за другим. Улыбки медленно сползли с лиц моих экзаменаторов, и они резко поменяли тактику. Зародившись из маленького смерча, на арене поднялся безумный ветряной вихрь, который подхватывал валявшиеся каменюки и, закручивая их в ветряных кольцах, с огромной силой швырял в меня. Получив несколькими мелкими камушками по разным частям тела и увернувшись от пары покрупнее, я поняла, что мой замечательный «защитный костюм» от синяков не спасает. Конечно, ни один камушек насквозь меня не пробьет (хотя и летели они с огромной скоростью), а вот реальные синяки мне обеспечены, а может, даже и переломы ребер. Посмотрев на все большее количество разнокалиберных камней, летающих вокруг, я не придумала ничего лучше, как запустить в ответ свое заклинание. Результат оказался неожиданным для моих мучителей. Все летающие камушки внезапно поспешили друг к другу, стремясь поскорее объединиться между собой. Дружное «ах!» студентов возвестило рождение не очень красивого, но достаточно крупного и злющего каменного голема. Ну еще бы, каменных големов все начинают проходить только на четвертом курсе, так как эти создания совершенно неуправляемы, и чтоб заставить их слушаться, нужно ОЧЕНЬ постараться. И появился этот громила аккурат напротив опешившего ректора. Не сказать, чтоб маг такой категории, как он, не мог справиться с каким-то големом, просто он явно не ожидал такой прыти от студентки-первокурсницы. На бушевавший ветряной столб уже никто не обращал внимания. Все сосредоточились на каменном големе, который наконец-то определился и, неловко ковыляя, направился прямиком к ректору, угрожающе сжав впечатляющие кулаки.

Понимая, что моим экзаменаторам сейчас не до меня, я скромно стояла в сторонке, с интересом наблюдая за дальнейшим развитием событий. Наш ректор в это время как-то странно потирал руки и вскидывал их в непонятном жесте, направляя ладони в сторону упорно ковылявшего к нему голема. На ожившую каменюку все его потуги не оказали совершенно никакого влияния, и ему оставалась уже только пара шагов до цели. Наконец это сообразил и сам ректор и, что-то громко выкрикнув, прытко отскочил в сторону, спрятавшись за спину магистра Берии.

Мой голем с противным скрежетом повернул голову и, узрев магистра Берию, за спиной которого маячил ректор, с протяжным ревом направился к ним. Не знаю, чего уж я такого наколдовала, но, судя по удивленным, затем озадаченным, а потом уже и испуганным лицам магистров, на моего голема совершенно не действовали стандартные заклинания уничтожения. Резво увернувшись от протянутой каменной лапищи, магистр Берия очень невежливо оттолкнул от себя ректора, который все это время цеплялся за его мантию и пытался подсказывать, какие заклинания лучше использовать.

— Господин ректор, я только ваш ассистент, а потому с удовольствием уступаю вам право показать свое мастерство и расправиться с этим големом. — Магистр Берия быстро засеменил прочь от растерянного ректора, оставив его решать проблему в одиночестве.

Испуганно оглядевшись, ректор понял, что остался один на один с големом и если сейчас ничего не сделает, то его перемелют в мелкий фарш. Отступив на несколько шагов, ректор широко развел руки в стороны, вывернув их ладонями наружу, а затем резким движением свел перед грудью. После чего начал медленно толкать от себя что-то невидимое, с трудом преодолевая какое-то сопротивление и сопровождая свои действия очень быстрым речитативом, который то усиливался, а то сводился на совсем тихий, еле слышный шепот.

— Нет! Ректор, не надо! Остановитесь! — вскочил со своего места магистр Джулиус, по-моему, единственный из всех сообразивший, какое заклинание приводит в действие ректор.

Даже я, находившаяся ближе всех к ректору и имевшая возможность слышать некоторые слова, ничего не поняла, хотя и проштудировала за последнее время целую кучу учебников и книг, находившихся в учительской секции библиотеки, а потому простым студентам недоступных.

Одновременно с последним словом, которое ректор выкрикнул в сторону голема, он сделал резкий толчок от себя, и от его рук отделилось небольшое серое облако. Плавно подлетев к каменному истукану, оно прилепилось к его голове, начиная потихоньку увеличиваться и расползаться по всему туловищу, окутывая его на манер кокона. Взревев, как раненый бык, голем заметался по всей арене, не замечая ничего вокруг и обуреваемый только одним желанием — содрать эту серую штуку с себя. Ректор не успел увернуться от ставшего внезапно необычайно быстрым и стремительным голема и был в один момент раздавлен, превратившись в мокрое пятно на арене. А я с ужасом увидела, как ко мне приближается сама смерть в образе каменной глыбы, и всем существом осознала, что не успеваю увернуться. В самый последний момент, когда я уже распрощалась с жизнью и даже закрыла глаза, что-то подхватило меня за шкирку, и я оказалась под самой крышей, успев почувствовать ветерок, прошедшийся по моим ногам. Подняв голову, я с удивлением увидела глэсса Нимбуса, крепко держащего меня правой рукой за рубашку. Частичная трансформация позволила ему остаться похожим на человека (если не считать сильно заострившихся черт лица) и в то же время подняться в воздух за счет огромных кожистых крыльев, которые сейчас удерживали нас обоих в воздухе. Надо сказать, что здесь, под потолком, было значительно безопаснее, нежели внизу, так как голем прорвал магический защитный круг и уже громил все вокруг себя, совершенно обезумев. Студенты в панике покидали зал, внимательно следя за действиями каменного чудовища, чтоб успеть вовремя увернуться. Я попыталась рассмотреть в этой толпе своих друзей, но различила только Дакка, который летел к нам, раскинув нетопыриные крылья. Надо сказать, что он за последнее время сделал большой прорыв вперед в своем развитии, раз сумел остановить трансформацию на нужном ему этапе. Правда, его облик оставлял желать лучшего (забавно торчащие ушки с кисточками подвели и на боевую трансформацию совсем не тянул), но все это никак не отразилось на его летных способностях.

— Хм, я и не знал, что у первокурсников такие серьезные экзамены. Неужели Академия повысила планку в обучении? — спросил глэсс Нимбус парящего рядом с ним сына.

— Ничего подобного! Просто наш ректор очень невзлюбил Лику за ее острый язычок и теперь хотел оторваться по полной программе. — Дакк, не отрываясь, следил за тем, что происходило на арене.

— Разве это законно?

— К сожалению, вполне. Дело в том, что Лика пожелала сдать экзамен сразу за три года обучения, вот он и устроил ей испытания повышенной сложности. Интересно, ей засчитают этот экзамен или нет? Формально-то она справилась со всеми испытаниями вполне успешно, а по поводу смерти экзаменаторов в Правилах ничего не указано. Не было еще такого, чтоб магистр не смог справиться с каким-то студентом!

— А наоборот? — поинтересовался глэсс Нимбус.

— Наоборот как раз бывало. В Академии существует вполне официально признанный процент выбраковки. Это когда студенты погибают в процессе прохождения испытаний или получают настолько серьезные увечья, что бывают вынуждены покинуть Академию.

Кивнув в знак того, что полностью удовлетворен полученным объяснением, глэсс Нимбус пробормотал:

— Ну тогда я позабочусь, чтоб этот экзамен признали успешно сданным. В конце концов, если студенты на экзаменах могут погибать, то и учителям туда дорога не заказана.

Тем временем внизу под нами арена опустела. С последним студентом, наконец-то сумевшим убраться из зала, голем затих и перестал бушевать. С протяжным стоном каменный монстр осел и стал съеживаться на глазах, полностью окутанный серой пленкой, словно гигантским коконом. Магистр Джулиус заметил нас и призывно замахал руками.

— Уважаемый глэсс, не могли бы вы спустить меня вниз, к моему учителю? — вежливо попросила я, болтаясь под потолком.

— Девочка, а ты уверена, что тебе туда надо? — вопросом на вопрос ответил мне вампир.

— Вполне. Своему учителю я доверяю.

— Ну тебе виднее. — Махнув пару раз крыльями, глэсс Нимбус плавно приземлился, аккуратно поставив меня рядом с магистром Джулиусом.

— Лика, как это ни странно звучит, но мне, возможно, понадобится твоя помощь. Заклинание, которое применил ректор, относится к разряду запретных, и я даже не предполагал, что он может такое сотворить. Видимо, бедняга совсем ополоумел от страха, раз решился на такое. — Магистр Джулиус брезгливо покосился на мокрое пятно, оставшееся от ректора.

— А что в этом заклинании такого страшного и запретного? — поинтересовалась я, покосившись на груду камней, всю укрытую серой пленкой, в которую превратился мой голем.

— Дело в том, что действие заклинания еще не закончено. Можно сказать, что оно толком еще и не начиналось. Через некоторое время — точно сказать не берусь, через сколько, из этого кокона вылупится НЕЧТО. Как оно будет выглядеть и какой силой обладать, тоже никто не скажет. Известно только одно, что, появляясь на свет, это НЕЧТО может выполнить любое желание того, кто его вызвал. Правда, что оно потребует взамен — сказать сложно. Так или иначе, но единственный человек, который мог как-то повлиять на то, что должно здесь появиться, уже помочь нам ничем не сможет. Поэтому, как поведет себя это НЕЧТО, предугадать сложно. Прежде чем это заклинание было признано запретным, некоторые маги пытались применить его, жаждая могущества и известности. В результате этих необдуманных действий были полностью уничтожены три города и развязана одна война. А жители побережья до сих пор вздрагивают при упоминании о том жутком времени, когда страшный мор выкосил их почти полностью.

— Чем же я могу вам помочь? — растерялась я.

— Я, в отличие от господина ректора и магистра Берии, очень хорошо рассмотрел твою защиту. Надо сказать, что очень интересная вещь получилась. Насколько я понял, твоя защита может существовать, не требуя от мага дополнительных магических затрат?

— Да, что-то в этом роде, — подтвердила я слова учителя.

— Подумай, смогла бы ты сделать так, чтоб удерживающий экран, который я намереваюсь сейчас здесь поставить, смог обладать похожими свойствами. Я обязан огородить это место, чтоб, когда здесь появится НЕЧТО, оно не смогло вырваться на свободу и натворить дел. А за то время, что экран будет сдерживать появившееся на свет чудовище, я смогу получше его изучить и решить, как надежнее уничтожить.

Я пожала плечами:

— Ну хорошо. Я попробую вам помочь. — Нахмурив лоб, я внимательно наблюдала за тем плетением, которое начал плести мой учитель. Судя по всему, он очень серьезно отнесся к этому делу, так как сеть (именно на нее это больше всего походило) имела очень сложное плетение и настолько мелкие ячейки, что я даже засомневалась, а не перестраховывается ли магистр? Судя по груде камней, какое бы НЕЧТО ни вылупилось из образовавшегося кокона, оно точно должно быть не маленьким.

В какой-то момент я перехватила одну из нитей и привязала к ее концу свою, сплетая с другими и выплетая новый узор. Время, которое потребовалось на создание удерживающего экрана, пролетело незаметно.

— Все, Лика! Можешь остановиться. — Магистр Джулиус устало тряхнул руками. — Думаю, что какое-то время наш экран сможет сдерживать то, что здесь появится. Ну да ладно, теперь по поводу тебя. — Вздохнув, он своими словами просто сразил меня наповал: — Судя по тому, что я сегодня увидел, тебе нечего делать в Академии, по крайней мере в роли студентки. Далее твое обучение считаю бесперспективным. Ты вполне можешь совершенствоваться самостоятельно, не стесненная рамками учебной программы. Нужной литературой я тебя обеспечу и с удовольствием отвечу на любые вопросы.

— Неужели? Вы же сами мне говорили, что против ваших отличников с пятого курса я не выстою, а теперь хотите от меня избавиться. Это из-за того, что случилось сегодня с ректором? — Я в отчаянье смотрела на магистра Джулиуса, отказываясь верить услышанному. Ведь от моих умений и полученных знаний может зависеть сама моя жизнь, а я не хотела с ней так рано расстаться.

— Ты очень быстро развиваешься, и сейчас я уже не буду столь категоричен. Твое мышление сильно отличается от нашего. Практически любое заклинание, которое я тебе показываю, ты умудряешься переделать на свой лад, и что самое интересное, они работают! Да еще как работают! Я слышал только об одном маге, который обладал подобными способностями — это бесподобный Михайясь Ленинградский.

— Кто-кто? — Я не поверила своим ушам. — Какой еще Ленинградский? Вы что, издеваетесь, или у вас такие шутки?

— Я понимаю, что его имя звучит очень необычно, да и откуда он родом, наши историки до сих пор спорят. Но это факт. Не было еще мага, который мог бы превзойти его по способностям. Этот паренек, появившись непонятно откуда, за очень короткое время сумел стать одним из самых выдающихся магов, а затем и архимагов Тарагона.

— А как давно это было? И куда же он потом делся, этот ваш Михайясь Ленинградский? — Я напряглась, почувствовав, что здесь не обошлось без моего соплеменника.

— Было это практически сразу после прихода предыдущей Хранительницы. Вернее, после ее победы над приспешниками ордена Хаоса. С тех пор уже лет триста прошло, наверное. В один из дождливых дней постучался в ворота ШМАРа Молодой паренек с небольшой котомкой за плечами. Денег у него не было, и поступить в Академию он не мог. А вот в Школу Магического Ремесла его взяли с удовольствием, так как он показал очень неплохие способности на вступительных экзаменах. Михайясь Ленинградский, так он просил себя называть, очень быстро превзошел всех своих сокурсников и вскоре был переведен из Школы в Академию. Ты же знаешь, что в исключительных случаях бедные, но очень талантливые студенты имеют возможность продолжить свое обучение в Академии Колдовства и Магии. На этом Михайясь не успокоился и продолжал удивлять преподавателей своими недюжинными способностями к магии. Его заклинания, так же как и твои, работали совершенно по-другому, нежели это было описано в учебниках. Через каких-нибудь пару лет с молодым магом уже опасались связываться даже некоторые наставники, не то что его сокурсники. Михайясь был веселым парнем, любящим подшутить над своими недругами. Правда, шутки его частенько заканчивались не так безобидно, как хотелось бы.

— Триста лет назад… — протянула я сожалеюще. — Он, наверное, уже умер давно?

— Ну что ты, девочка! Маги такого уровня могут жить очень долго. Так долго, как это им позволит их мастерство. А Михайясь был очень сильным магом, я бы даже рискнул предположить, что он был самым выдающимся магом Тарагона.

— Так куда же он тогда делся? И почему нигде нет о нем упоминаний? — Я уже не могла сдерживать свое нетерпение.

— Упоминания о нем есть в некоторых учебниках. Правда, сейчас не принято вспоминать о Михайясе, так как Совет магов заклеймил его отступником. — Магистр Джулиус скептически усмехнулся. — Когда Михайясь закончил обучение в Академии и блестяще сдал все экзамены, его сразу же пригласили войти в Совет магов и стать одним из преподавателей Академии. Но, казалось бы, блестящее будущее молодого мага оказалось вовсе не таким, как прочили многие. Михайясь за короткое время рассорился с главой Совета и вызвал на магическую дуэль ректора Академии. В результате дуэли ректор погиб (надо сказать, во многом по собственной глупости), а Михайясь вынужден был скрыться. Вот тогда-то глава Совета и припомнил Михайясю и все выпады в свой адрес, и недавнюю ссору, объявив охоту на молодого мага. До Совета магов время от времени доходили сведения о новых свершениях Михайяся, о его неординарном таланте, но эти данные строго засекречивались, и все делали вид, что никто и знать не знает такого мага. И вот уже лет сто, как даже обрывочные сведения о нем перестали поступать. И теперь никто не знает, где он и жив ли до сих пор. — Магистр Джулиус немного помолчал. — Вот именно этого мага ты и напомнила мне. Думаю, что тебе с твоим характером также придутся не по душе жесткие рамки, в которые ставит нас Совет. К тому же после всего случившегося к тебе будет самое пристальное внимание со стороны Совета, и еще неизвестно, как это может сказаться на твоей дальнейшей судьбе. Старые архимаги из Совета настолько закоснели в своем эгоизме, что заставить принять их что-то новое порой бывает крайне сложно. К сожалению, многие из магов, узнав о твоих неординарных способностях, посчитают все произошедшее тщательно спланированным. А убийство мага при таких обстоятельствах — это уже преступление перед Советом, и наказание может быть очень жестоким. Боюсь, что даже я не смогу тебе ничем помочь, а потому самым лучшим для тебя будет немедленно покинуть Академию, пока вокруг царит неразбериха.

Мне тяжело прощаться с тобой, но другого выхода я не вижу. А по поводу твоего обучения… ты пока еще не осознаешь, насколько далеко продвинулась в мастерстве мага. Я даже не подозревал, что за такое короткое время смогу дать тебе так много! В общем, если тебе понадобится моя помощь, то ты знаешь, где меня найти. — И магистр Джулиус легонько подтолкнул меня в спину, выпроваживая прочь из зала.

Идя по территории Академии, я задумчиво перебирала в уме разговор с учителем. В голове крутилась навязчивая мысль: «Вот и все! Студенческие каникулы кончились, прошу на ринг, госпожа Хранительница!» Прав оказался дракон, говоря мне об окончании учебы в Академии. А я еще спрашивала его, как можно покинуть Академию, недоучившись? Оказывается, очень даже просто! Случайно раскатай в лепешку ректора этой самой Академии во время экзамена — и все, ты свободен как ветер!

Как-то не верилось, несмотря на уверения магистра Джулиуса, что я действительно сравнялась, а может, даже и переплюнула в знаниях выпускников Академии, хотя и корпела над учебниками все свободное время. Может быть, все это потому, что учиться магии мне нравилось? Нравилось видеть, как на пустой ладони расцветает дивный огненный цветок, принимая ту форму, которую мне захотелось ему придать. И вот уже вместо цветка пышет алым жаром стрела, отправляясь в смертоносный полет в заданном направлении, а следом за ней разрывает прочную землю на две неравные части глубокая трещина, быстро расширяясь и показывая черный зев провала. Именно так я в последнее время «развлекалась», тренируясь и отдавая много времени именно боевым заклинаниям. Поскольку магистр Джулиус запретил мне без его присмотра заниматься боевой магией, я делала это тайно, понимая, что времени остается все меньше и меньше. А теперь вот выясняется, что его у меня уже совсем не осталось.

Внезапно припомнились ночные кошмары с Лордом Хаоса в главной роли. Я чувствовала, как кольцо поисков сужается вокруг меня, а в темноте ночи все чаще слышался настойчивый шепот, призывающий откликнуться на его призыв. Пора, видимо, мне отправляться в путь, на встречу к назойливо ищущему меня Лорду.

Задумавшись, я чуть не споткнулась о Ваську, расположившегося прямо под дверью в мою комнату.

— Ты чего здесь забыл? Имей в виду, взаймы больше не дам, — категорично заявила я чертику, который в последнее время повадился клянчить у меня золото. Васька всячески прибеднялся и говорил, что отправил все деньги в свое измерение, чтоб откупиться от внезапно заинтересовавшейся им комиссии.

— Да не нужно мне твое золото, — страдальчески сморщился Васька. — Все гораздо хуже. Меня зовут домой, и я ничего не могу с этим сделать. Они нашли способ расширить проход и настойчиво тянут меня обратно.

— И зачем ты им сдался? От тебя же сплошные неприятности! — устало бросила я.

— Вот и я им втолковываю, что рано мне еще возвращаться. А они ни в какую. Требуют личного присутствия с персональным отчетом, — пожаловался Васька.

— Ну так в чем дело? По-быстрому отчитаешься — и обратно!

— А чем отчитываться? Я же так никого и не завербовал! — развел лапками Васька. — Лика, ты же умная, ну придумай что-нибудь!

Посмотрев на несчастную физиономию чертенка, я задумалась. Несмотря на все его проказы, за последнее время Васька стал частью нашей команды, и не помочь ему в его беде было бы неправильно.

— А как ты должен был завербовывать? — поинтересовалась я.

— Как-как, обыкновенно. — Васька вытащил целую кипу листов бумаги. — Видишь, сколько у меня пустых бланков? И ни одной подписи на них нет!

Я рассмеялась.

— Если все дело только в этом, тогда я вообще не вижу никаких проблем! Давай дуй к маркизу де Базу. Скажешь, что я тебя послала. У него там целое кладбище послушных мертвяков. Вот пусть они тебе и распишутся в этих бланках. Не думаю, что они будут сопротивляться. — Я усмехнулась, глядя на ошарашенную мордочку чертика. — К тому же Васька, эти завербованные ничего не будут тебе стоить.

— Лика! Ты просто гений! И почему я раньше об этом не подумал? — воодушевленно махнув хвостиком, Васька высоко подпрыгнул на месте, умудрившись чмокнуть меня в щечку. — С таким уловом новых душ они меня куда угодно отпустят и даже слова не скажут! — Крутнувшись на месте, Васька испарился в воздухе, оставив после себя серный запашок.

Покачав головой, я начала собирать вещи, не желая рисковать и задерживаться в Академии. Книги и свитки занимали практически все свободное место в моей маленькой комнате (и как только Прошка умудрялся здесь помещаться?). Тяжело вздохнув, я засунула в рюкзак тетрадь со своими записями, посчитав, что на данный момент именно она — самое большое мое сокровище. Стук в дверь прервал мои сборы.

— Лика, ты что, уже собралась? — На пороге стоял Драрг.

— Ну да. А что тут было собирать? — Я пожала плечами. — Ты, надеюсь, еще не передумал мне помочь со свитком? После сдачи экзамена тебе полагается несколько дней полной свободы, а кроме твоего знакомого язык маригов вряд ли кто еще знает.

— Ладно уж. Раз обещал, значит, сделаю. А ты что, собралась вместе со мной?

— Ну да! Раз я теперь полностью свободна, так почему бы мне не пойти с тобой? А ты что, против? — Я посмотрела на Драрга.

— Ну-у, в принципе, можно тебя взять. Хотя я думал, что один обернусь значительно быстрее. А ты могла бы подождать меня у подножия гор, — промямлил гном.

— Вот и замечательно. — Я сделала вид, что совершенно не услышала последнего пожелания гнома. — И когда мы выходим?

— Да хоть прямо сейчас!

— Вот и чудненько. Я свои вещи собрала, значит, можем выступать. Думаю, ребят не стоит тревожить. В конце концов, они не обязаны повсюду мотаться со мной.

— Правильное решение! — одобрительно покачал головой Драрг, добавив еле слышно: — Мне и тебя одной в подземелье будет более чем достаточно.

Толкнув дверь, мы с гномом услышали тихое ойканье и сдавленную ругань. Выйдя в коридор, я уставилась на всю нашу команду, расположившуюся напротив моей комнаты. Лешек шепотом ругался и потирал огромную шишку, растущую у него на лбу, прямо на наших глазах.

— И что вы все здесь делаете? У вас какое-то дело ко мне? — Я удивленно смотрела на ребят.

— Решила от нас сбежать? — вопросом на вопрос ответил мне Дакк. — Почему ты хочешь от нас избавиться? — обвиняющим тоном поинтересовался вампир.

— Я вовсе не хотела от вас избавиться, — растерялась я.

— Тогда почему решила сбежать одна? — встрял с вопросом Грагит.

— Да не хотела я ни от кого сбегать. Просто не хотела подвергать вас опасности. Ведь там, куда я направляюсь, меня вряд ли ждет что-то хорошее.

— Лика, ну как ты не поймешь! — выкрикнул Лешек. — Мы же все стали друзьями. А друзья должны держаться вместе, должны помогать друг другу. К тому же если у тебя ничего не получится, то Тарагон будет обречен. Лучше уж мы тебя подстрахуем.

— Лешек прав! — Грагит упрямо сдвинул брови. — Я впервые почувствовал, что на свете есть кто-то, кому я нужен. Кому не безразлична моя судьба. И вот сейчас ты хочешь нас покинуть, даже не поинтересовавшись нашим мнением. Это неправильно!

— Ладно, ладно, я все поняла! — Я подняла вверх руки, показывая, что сдаюсь. Повернувшись к Драргу, я поинтересовалась: — Ты как, не против, если все пойдут с нами?

— Даже и не думайте! — категорично заявил гном. — Я не потащу такую ораву в Подгорное королевство!

— Не надо нас тащить. — Дакк озорно подмигнул мне. — Мы сами пойдем! Правда, Грагит?

— Конечно! Если что, то я могу быть вместо проводника. Ведь мы с гномами соседи! — Грагит усмехнулся.

ГЛАВА 17

Раннее утро встретило друзей уже в дороге. Постепенно проявлялись сквозь ночной сумрак стволы огромных деревьев. Молочный туман цеплялся за ноги лошадей, стелясь по земле и оседая каплями влаги на их шкурах и сапогах воинов.

— Слушай, Арант, а обязательно нужно было выезжать еще затемно? Я, конечно, понимаю, что сам просил побыстрее, но чтоб настолько… Не развалилось бы мое королевство, если бы мы позавтракали, а потом уже поехали. — Тармар еле заметно поморщился, потерев пальцами виски.

— Если бы мы задержались, пришлось бы объясняться с мамой, а она в последнее время что-то очень нервничает.

— Так ты что, ничего не сказал своим родным? Это что же, они даже не знают, что ты уехал? — Тармар натянул поводья, останавливая коня. — Я так не могу, Арант. Это же получается, что пока они меня так радушно принимали, я у них сына умыкнул?

— Не переживай ты так. Я оставил письмо отцу, где все подробнейшим образом объяснил. Я уверен, что он поймет все правильно и сумеет объяснить маме.

— Ну если ты так в этом уверен, тогда ладно. И все равно, мне не по себе, что мы уехали не попрощавшись. Твои родители не заслуживают такого к себе отношения.

— Считай, что я отправился к тебе с неофициальным визитом. Ну или с секретной миссией. Как тебе будет угодно. Так или иначе, но эта поездка не нуждается в излишней огласке.

— Ладно, Арант, в конце концов это твое дело. Скажи лучше, ты случаем не прихватил с собой чего-нибудь покрепче ключевой воды? — Тармар с интересом покосился на булькнувшую фляжку.

— Что, голова болит? Я же предупреждал тебя вчера, чтоб ты не налегал на настойку из чебриты, но ты так разошелся, что не остановить.

— Действительно, что это на меня так накатило, ума не приложу. Просто я так давно не сидел в хорошей компании, чтоб вот так просто, по-дружески. А тут еще и эти девушки со своими танцами… — Тармар грустно вздохнул: — Да-а, хороший был вечер.

— Держи уж, болезный! — Смеясь, Арант отстегнул от пояса флягу и передал Тармару. — Только не больше трех глотков, а то мы тебя потеряем.

— Вот еще, что я, не понимаю? — Не успел Тармар приложиться к фляжке, как та со звоном вылетела у него из руки, насквозь пронзенная стрелой.

— К бою! — Команда Аранта прозвучала раньше, чем фляжка коснулась земли, а сам дроу уже приник к своему коргалу и во весь опор несся в сторону выстрела.

Несколько горячих голов из отряда рванули было за ним, но быстро отстали, с завистью наблюдая, как коргал легко преодолевает все препятствия в лесу, словно просачиваясь сквозь кусты. Их лошади так скакать не могли, и воинам не осталось ничего другого, как отправиться назад. А через какое-то время вернулся и Арант. Игнорируя вопросительные взгляды воинов, он прямиком подъехал к Тармару. Злобно сжав зубы, он процедил:

— Ты представляешь, это был один из длинноухих. Ума не приложу, что ему здесь понадобилось. Они еще никогда не подбирались так близко к нашей границе.

— Эльф? Здесь? — Тармар недоверчиво посмотрел на друга. — А ты ничего не путаешь?

— Вот еще! Паршивец сразу же бросился бежать, как только выпустил стрелу. Он даже не посмотрел, куда попал. Тоже мне стрелок, мазила! — Арант презрительно усмехнулся.

— Благодаря тому, что он промазал, я сейчас жив и здоров, — осадил его Тармар. — Правда, вино все вытекло, — добавил он, с жалостью глядя на пробитую флягу и мокрое пятно рядом с ней на земле.

— Ладно, не переживай ты так. Я знаю короткую дорогу через лес, и уже к обеду мы выедем на тракт, а там есть один неплохой трактирчик. Можно будет пообедать в человеческих условиях.

— А раз так, то чего мы стоим? Вперед! — Тармар встрепенулся и хлопнул лошадь по крупу, послав ее в галоп.

— И все же, что эльфу было нужно рядом с нашей границей? — пробормотал Арант, настороженно посмотрев по сторонам. — Неплохо бы сообщить отцу об этой встрече.

Как и предсказывал Арант, отряд после полудня выехал на тракт. Все сразу же расслабились в ожидании скорого отдыха. Ну а когда показался обещанный трактир, даже лошади пошли живее, не ожидая понуканий.

— И как это мы проехали мимо него? — удивился Тармар. — Ведь по всем картам, от вашей границы до ближайшего человеческого жилья никак не меньше двух суток пути, и то галопом. А тут неспешной рысью всего-то за полдня выбрались на оживленный тракт и сейчас подъезжаем к этому трактиру. В чем подвох, Арант?

— Все очень просто. Сейчас вы ехали со мной, вот лес вас и пропустил. Были бы одни, без меня, ни за что бы не проехали этой дорогой. Да там, собственно, и дороги-то нет. Просто этот лес наш, и для своих детей дроу он покажет дорогу даже там, где ее нет и никогда не было.

— Здорово! — искренне восхитился Тармар. — Это же вроде сторожевой собаки получается? Никого чужого к вашей границе он не пропустит?

— Ну не совсем так. Разница все-таки есть. Собаку, к примеру, можно отравить, а лес — не получится. Хотя и оповестить нас лаем о посторонних он тоже не сможет. Те же самые эльфы так же, как и мы, живут в лесу. Их обмануть и закружить наш лес не сможет, хотя и помогать им не станет никогда. Как бы то ни было, но именно по этим причинам существуют специальные дозоры дроу и наша природная магия, которая помогает защищать и охранять наш город.

— Значит, если я снова решу заскочить к тебе в гости, то этой дорогой я уже не проеду? Мне опять придется тащиться по той узкой лесной тропке, что извивается среди деревьев и кустов, пугая лошадей торчащими со всех сторон ветками? — расстроился Тармар.

— Боюсь, что так. Но ты не переживай, я подарю тебе почтового сокола. Перед посещением ты можешь отправлять его ко мне с сообщением, и я выеду к тебе навстречу. Тогда тебе не придется мучиться, спотыкаясь на каждом шагу, — успокоил его Арант.

— Ну спасибо. Это обнадеживает. — Кивнув на трактир, к которому они уже подъехали практически вплотную, Тармар поинтересовался: — Как здесь кормят, не знаешь?

— Понятия не имею. Несколько лет назад останавливался, так вроде неплохо было, а как сейчас — не знаю.

— Ну вот и выясним. — Тармар легко спрыгнул с коня, передав поводья подбежавшему мальчишке. — Ты как, идешь?

— Ты иди, я приду позже. Ты же знаешь Вихря, он обидится, если я сам его не устрою.

— Да знаю я твоего монстра. Зачем ему только стойло, не пойму. У него от лошади — только внешность. Да и питается он у тебя совсем не по-лошадиному.

— Ну почему, овес ему даже нравится… изредка. Да и водички свежей попить будет не лишним.

— Как освободишься, приходи, а я пока закажу чего-нибудь пожевать. — Кивнув другу, Тармар ушел вслед за своими воинами.

— Господин желает сам поставить коня? — Робкий мальчишечий голос привлек внимание Аранта.

Околонего стоял мальчишка, уже успевший к этому моменту отвести в стойло коня Тармара. Паренек с опаской смотрел на недружелюбно настроенного Вихря, который явно не желал, чтоб к нему прикасались незнакомые руки.

— Да, я все сделаю сам, — кинув пареньку небольшую монетку, Арант спрыгнул на землю и направился в сторону деревянного строения с соломенной крышей, безошибочно определенного им как конюшня. Войдя внутрь, он с удивлением обнаружил, что все лошади из их небольшого отряда, уже разведены по стойлам.

— Однако шустрый паренек! — покачав головой, Арант отвел Вихря в свободное стойло, неподалеку от входа. Засучив рукава, он занялся привычным и любимым делом — чисткой своего четвероногого друга. И Арант и Вихрь получали истинное удовольствие от этой процедуры, безмолвно общаясь друг с другом. Аранту нравилось видеть, как бока коргала снова начинают блестеть, освобождаясь от налета дорожной пыли, а Вихрь радовался сильным рукам друга, уверенно касающимся его черной шкуры. Насыпав овса в кормушку, Арант пообещал:

— Ты отдыхай пока, а я попозже еще тебя навещу.

Выходя из конюшни, Арант столкнулся с пареньком, который не ожидал такой стремительности от дроу. Мальчишка явно подглядывал за ним и сейчас просто не успел отскочить в сторону.

— Господин разговаривает с лошадью? — Парень скорчил наивную рожицу.

— А тебя разве не учили, что подглядывать нехорошо?

— Да я просто мимо шел, а тут вы… — попытался оправдаться паренек.

Усмехнувшись, Арант молча миновал мальчишку, решив не тратить время на лишние разговоры. Открыв дверь трактира, он застыл в удивлении. Практически все сопровождающие их воины были пьяны, да и сам Тармар как-то странно себя вел.

— Арант, дружище, здесь подают неплохое вино. До твоего ему, конечно, далеко, но по крепости оно, пожалуй, даже покруче будет. — Тармар пьяно икнул. — Иди попробуй, здесь в кувшине еще осталось немного. — Махнув рукой с зажатым в ней кувшином, Тармар закричал: — Эй, трактирщик, еще вина. И принеси еще порцию баранины для моего друга.

— Уже несу, господин! — Из-за стойки выскочил невысокий, худой мужчина в смешной шапке, натянутой на самые уши. В одной руке он нес полный кувшин, а в другой — поднос, уставленный тарелками. Моментально расставив кушанья и забрав пустой кувшин из-под вина, трактирщик удалился за стойку.

— Тармар, что здесь происходит? — Арант с подозрением принюхался к кружке с налитым в нее вином.

— А что происходит? По-моему, все в порядке. Сейчас мы пообедаем и поедем дальше. Хотя… может, немного задержимся? Кормят здесь вроде неплохо, и если бы ты так не торопился, то я предложил бы здесь и заночевать.

Арант удивленно переспросил:

— Я торопился? Вроде это ты говорил, что торопишься домой.

— Тогда решено, остаемся здесь на ночевку. Эй, трактирщик! Да трактирщик же!

— Уже иду, господин. Что вам угодно? Еще вина? — приторно улыбаясь, подбежавший трактирщик склонился перед Тармаром.

— Вина? А что, хорошая идея! И еще, приготовь самые лучшие комнаты на всех. Если на всех не хватит, то для меня и моего друга — обязательно!

— Все будет сделано в лучшем виде! — Протерев стол тряпкой, трактирщик бросил цепкий взгляд в сторону полной кружки Аранта. — А что ваш друг не пьет? Неужели наше вино не понравилось?

— Что? Ах, друг! Сейчас выпьет, куда же он денется! — Тармар громко засмеялся. — Арант, дружище, ты же выпьешь со мной?

— Конечно! — сообразив, что здесь явно что-то происходит, Арант сделал вид, что пьет. Осторожно выплеснув вино под стол, он заглянул в глаза друга. — Тармар, тебе не кажется, что нам не плохо бы отдохнуть после дороги?

— Ты прав! Что-то я здорово устал за сегодня. А все твой лес заколдованный, будь он неладен. — С трудом выбравшись из-за стола, Тармар пьяно облокотился на Аранта. — Будь другом, узнай у трактирщика, куда он нас поселил.

Постаравшись достоверно изобразить пошатывающуюся походку пьяного человека, Арант подошел к стойке:

— Почтенный, вы не подскажете, где наши комнаты? — Прикрыв глаза, чтоб странный трактирщик не смог по ним ничего определить, Арант заметил цепкий взгляд, брошенный на всю их компанию.

— Обязательно подскажу. Но, может быть, вы немного подождете, пока служанка помоет полы? А я вам еще вина принесу, за счет заведения.

— Думаю, что служанка может полы вымыть и в следующий раз, а для нас сейчас и так сойдет. А вина ты можешь принести к нам в комнату. — Чтоб не выходить из образа, Арант пьяно икнул и, крутнувшись на месте, ухватился рукой за висевшую на стене кочергу. Сделав вид, что даже не понял, что у него сейчас в руках, он пошатываясь подхватил Тармара и потащил его к лестнице, ведущей наверх.

Раздавшийся свист за спиной заставил Аранта напрячься, но, сделав над собой усилие, он продолжил тащить друга по лестнице как ни в чем не бывало.

— Клеон, помоги гостям найти их комнату. — В голосе странного трактирщика послышались нотки явного превосходства.

Давешний мальчишка ужом проскользнул мимо Аранта и стремглав взлетел по лестнице.

— Сюда, господа, вот здесь ваша комната. — Паренек не смог сдержать довольную ухмылку, глядя на шатающуюся парочку.

Только когда за ними захлопнулась дверь, Арант стер с лица глупое выражение. Обведя цепким взглядом комнату, он только хмыкнул. Помещение явно не тянуло на «лучшую комнату». Маленькое окошко практически не давало света, все завешенное паутиной. Здесь явно давно не убирались, да и обещанная трактирщиком служанка, видимо, была лишь плодом его воображения. Старый топчан с матрасом из соломы привлек внимание Аранта. Именно на него он и свалил бесчувственного Тармара.

— Чем же они опоили тебя? — задумчиво проговорил дроу, разглядывая друга. — Судя по такой быстрой реакции, это больше похоже на настойку тойпи.^[43] Те же расширенные зрачки, потеря рассудительности, хорошее настроение (даже чересчур), и как результат — у меня на руках тело без признаков сознания. И что мне с тобой делать? — Покачав головой, Арант на цыпочках подкрался к двери и прислушался. Не услышав ничего подозрительного, он открыл ее и вышел в коридор. Голоса на первом этаже привлекли его внимание, и Арант напряг все свои способности, чтоб не упустить ничего из этого разговора.

Голос трактирщика разительно изменился. Фразы, доносящиеся до Аранта, не сулили путникам ничего хорошего, а от приторно слащавого тона не осталось и следа.

— Клеон, возьми самую лучшую лошадь и давай к лесу. Оповести господ эльфов, что я все сделал, как мы договаривались. Сейчас этих придурков можно брать голыми руками.

— Все понял, Юргас. Обернусь быстрее стрелы. — Хлопнувшая входная дверь оповестила, что парень уже на улице.

— Шустрый малый, — задумчиво проговорил Арант. — Интересно, какую лошадь он выберет? Надеюсь, это будет мой Вихрь?

Заметив окно в конце коридора, Арант тихонько приоткрыл створки и вылез на козырек здания, удачно расположенный тут же. Распластавшись на нем, Арант с удовлетворением услышал отрывистый вскрик со стороны хозяйственных построек. Бесшумно спустившись на землю и удостоверившись, что во дворе трактира никого нет, он в несколько прыжков оказался около конюшни. Зайдя внутрь, Арант обнаружил Клеона возле Вихря. Только теперь паренек своей бледностью больше напоминал ожившего мертвеца, чем жизнерадостного мальчугана. Его рука находилась в пасти весело скалившегося коргала, который, приподняв верхнюю губу, демонстрировал впечатляющие белоснежные клыки.

— Что, Вихрь, поймал конокрада? — поинтересовался Арант, подходя к нему.

— Г-господин, я ничего такого не хотел. Я просто хотел прогулять вашего коня, а он… Скажите, кто это? — Испуганные глаза Клеона говорили о том, что он действительно никогда не видел коргалов.

— Как кто? — делано удивился Арант, дав знак Вихрю отпустить руку парня. — Мой конь, конечно.

— Как это? А зубы?

— Ах, зубы! Так он таким уродился. Никто не захотел его взять себе, а я рискнул. За исключением одного недостатка, отличный конь получился.

— А какой недостаток? — спросил Клеон, потирая вызволенную руку из плена.

— Да мясо очень любит, зараза. И он его уже дня два не видел. Вот и кидается теперь на всех. Просто голодный очень.

— Вы шутите? — недоверчиво помотал головой паренек.

— Пока еще да, но могу и перестать, если ты мне не скажешь, куда это ты так спешил, что захотел взять моего коня. — Арант предусмотрительно перегородил единственный выход из конюшни.

— Ну я же уже сказал, что просто хотел его прогулять, — заканючил парень. — Отпустите меня-я-я…

— Да я тебя не держу, — пожал плечами Арант, отвязывая Вихря. — Ты же хотел его прогулять, так я тебе предоставлю такую возможность. Если ты, конечно, не передумаешь и не скажешь, куда так торопился. — Отступив в сторону, Арант с усмешкой наблюдал, как Вихрь обнюхивает бледного от страха парня, прижавшегося к стенке стойла.

— Г-господин, что это он? — клацая зубами, спросил Клеон.

— Откуда я знаю. Наверное, примеривается, с чего начать.

Словно подтверждая слова Аранта, Вихрь оскалился и щелкнул зубами около уха обмершего от страха парня.

— Не надо-о-о, я все скажу, — заплакал тот.

— Вихрь, отойди в сторонку. Видишь, мальчик все понял и готов покаяться. — Хлопнув Вихря по крупу, Арант встал перед Клеоном. — Ну что, давай рассказывай, что вы там с подельником придумали. И куда дели настоящего трактирщика, тоже расскажи.

— Так вы что, все знаете?

— Ну-у, все не все, но кое-что знаю. Поэтому в твоих интересах говорить правду.

Клеон стрельнул глазами в сторону выхода, явно в надежде на помощь. Заметив это, Арант поспешил разочаровать парня:

— Даже не думай, тебе никто не поможет.

Тяжело вздохнув, парень начал рассказывать плаксивым голосом.

— Юргас пообещал мне, что как только все закончится, господа эльфы заберут меня с собой, и я смогу жить вместе с ними. Я ведь тоже немножко эльф! — Даже в такой ситуации паренек не смог удержаться, чтоб не похвастаться. Он отодвинул прядь волос и показал нахмуренному Аранту немного заостренный кончик уха. В нем явно была небольшая толика эльфийской крови, чем мальчишка очень гордился.

— А что эльфам понадобилось здесь? — При упоминании ненавистных врагов вся напускная веселость мигом слетела с Аранта.

— Мне никто не говорил, но я слышал, что здесь будет проезжать новый король Бармингама.

— И зачем он понадобился эльфам? — удивился Арант.

— Не знаю, — пожал плечами Клеон. — Может быть, выкуп взять? За короля, наверное, можно много получить. — Недалекий паренек мечтательно закатил глаза. — Может, и мне чего-нибудь достанется.

— Достанется! — пообещал Арант. — Вот прямо сейчас и достанется!

— Ой, нет! Не надо, я же все рассказал! — всмотревшись в злое лицо дроу, парень наконец сообразил, что ляпнул явно не то.

— А кому ты должен был сообщить о том, что мы здесь?

— Да здесь недалеко. За перелеском.

— А почему тогда тебе потребовался самый резвый конь? Неужели время так поджимает?

— Да эта настойка действует всего-то пару часов, а потом начинает выдыхаться, — наивно пояснил Клеон.

— Значит, все-таки настойка тойпи. Ладно, пора выяснить, что братьям-эльфам понадобилось от моего друга. — Арант ловко связал не сопротивлявшегося парня и со всем удобством устроил его в углу на тюке сена.

Выйдя из конюшни, Арант свистом позвал своего коргала. Вихрь горделиво изогнул шею и, фыркнув напоследок в сторону пленника, пошел на зов.

— Ну что, дружок, пора нам разобраться, кто это здесь желает пообщаться с моим названым братом Тармаром. Очень уж здесь часто стали мелькать ненавистные белобрысые. — Вскочив на коргала, Арант галопом поскакал в сторону перелеска.

ГЛАВА 18

Кряхтя, Драрг отвалил огромную каменную глыбу и, отряхнув руки, гостеприимным жестом предложил:

— Прошу в мои пенаты.

Я с ужасом посмотрела на темный провал, из которого веяло пещерным холодом.

— Ты с ума сошел? Я что, должна здесь на карачках лазить? У меня колени не казенные, я долго так не выдержу!

— Да ладно тебе! — смутился гном. — Это только в начале такой проход неудобный, дальше он расширяется.

— А мы не могли через нормальный вход попасть в твои пещеры? — поинтересовался Грагит.

— Ты хоть представляешь себе, что будет, если моя мамашка узнает, что я вернулся? Она же меня больше никуда не отпустит! — Гном в притворном ужасе закатил глаза.

— А-а, тогда ладно! — понятливо покивал головой Грагит. — Думаю, что мои тоже меня никуда бы не отпустили, попади я к ним в руки.

Я еще раз хмуро осмотрела дыру и, поняв, что другого варианта все равно нет, встала на карачки и поползла вперед. И только когда оказалась внутри, поняла, как же сильно я погорячилась. Передо мной оказалась небольшая площадка с разветвлением в три разные стороны. Хорошо еще, что благодаря медальону Хранительницы я на халяву приобрела способность видеть в кромешной темноте, а то парой синяков точно не отделалась бы.

— Лика, подвинься, чего весь проход загородила? — Пыхтя как паровоз и периодически ойкая при ударах об острые выступы, в пещеру забрался Лешек.

Кое-как развернувшись в тесноте пещеры, я крикнула:

— Запускайте следующим Драрга, пускай дорогу показывает, а то мы все здесь не поместимся!

— И что ты так расшумелась? Здесь же достаточно места для всех! — В пещеру, пригнувшись, вошел Драрг. Осмотревшись, он озадаченно почесал в затылке. — А раньше вроде места побольше было… Или это я так вырос… И то сказать, когда же я здесь был в последний раз? Ну ладно! Давайте двигаться вперед. Нам во-он туда надо! — Гном уверенно показал на левый туннель.

Решив не рисковать, я решительно подтолкнула гнома вперед, нагло проигнорировав его попытку запихнуть в туннель первой меня.

— Потом не говори мне, что я был невежлив с тобой! — проворчал Драрг, протискиваясь в узкий проход.

— Даже и не подумаю, — клятвенно заверила его я. — Уж лучше я потерплю грубость, чем меня покусает какой-нибудь оголодавший паук-переросток в этих катакомбах.

— Какие еще пауки?! — возмутился Драрг. — В моих пещерах чистота и полный порядок.

— Ага, я это уже заметила, — согласилась я, громко чихая от пыли, забившейся в нос.

— Вы можете поболтать где-нибудь в другом месте? Хотелось бы выбраться отсюда побыстрее, а то мне как-то не по себе, — попросил Лешек дрожащим голосом.

— У тебя что, клаустрофобия? — чувствуя грядущие неприятности, поинтересовалась я у лешего.

— Да вроде ничего такого я с собой не брал, — растерянно ответил Лешек. — А как хоть эта штука выглядит?

— Это не вещь! Это когда ты не можешь находиться в замкнутом пространстве и начинаешь испытывать чувство страха.

— Начнешь тут испытывать чувство страха, когда это кровососущее вот-вот вцепится в незащищенную шею, — встрял в разговор Грагит, опасливо покосившись на огромную летучую мышь, вольготно устроившуюся на его плече.

— Молчи уже, проиграл, так теперь вези, — пропищала летучая мышь голосом Дакка.

— Если бы ты не мухлевал, я бы не проиграл!

— Это кто еще мухлевал! Это у тебя запасные кости в кармане оказались.

— Подумаешь, кости в кармане! Это просто запасной комплект был, а ты сразу орать стал: «Жулик! Подмена!»

— И ничего я не орал. Просто я за правду. Я, может быть, и выиграл только благодаря своей природной проницательности.

— Какой еще проницательности? Просто когда ты начал орать, я растерялся и неудачно сделал свой ход.

— Ага, просто я не дал тебе подменить кости, вот ты и проиграл!

— Эй вы, хватит уже препираться, мы почти пришли, и я бы попросил помолчать. Скоро будет первый пост, а сюда обычно отправляют самых молодых. С них станется с испугу секирой по башке рубануть, а потом уже разбираться, кто к ним пожаловал, — предупреждающе шикнул гном на Грагита с Дакком.

— Вот-вот, помолчи лучше, пока я тебя об стенку не размазал! Ишь, устроился на моей шее, — недовольно проворчал Грагит.

— Во-первых, не на шее, а на плечах. Но ты, пожалуй, прав, надо мне поменять это место на более безопасное. — Дакк в образе летучей мыши быстро перебрался на голову опешившему драголу. — А во-вторых, настоятельно не рекомендую тебе размазывать меня о стены, сам же первый и испачкаешься. А я, может быть, сумею восстановиться и жестоко отомстить. Не забывай, что нас, вампиров, убить не так-то просто и мы очень злопамятный народ.

— Ты что творишь? Ты же мне сейчас все волосы выдерешь своими лапами! — не сдержавшись, Грагит повысил голос: — И вообще, слезай давай, мое терпение кончилось! Дальше пойдешь самостоятельно.

В этот момент мимо них пролетела секира, которая высекла своим лезвием сноп искр из каменной глыбы и со звоном рухнула под ноги.

— Я же предупреждал! — простонал Драрг. — Придется теперь идти открыто. — Страдальчески сморщившись, он укоризненно посмотрел на меня. — Я же тебе говорил, что не надо никого с собой брать; нет, всех за собой потащила.

— Вообще-то мы сами пошли, — попытался защитить меня Лешек, пока я возмущенно открывала рот, не зная, что ответить на это несправедливое обвинение.

Отмахнувшись от слов Лешека, Драрг приставил руки рупором ко рту:

— Эй, вы там, секирометатели! Это я, Драргонис Третий, ваш принц!

— Чем докажешь? — Из-за поворота высунулись наконечники копий, направленные в нашу сторону.

— Хм, даже и не знаю. А какие вам нужны доказательства? — Драрг растерянно захлопал глазами.

— А если не знаешь, то и нечего здесь шастать. Давай вали, пока мы в тебе лишних дырок не наделали! И подельников с собой забирай, пока мы всем вам не накостыляли.

— Вообще-то нас намного больше, чем вас, — осторожно заметил Драрг.

— С чего ты решил? Нас здесь целых два раза по две полные руки. Вот как нас много! — хвастливо ответили из-за угла.

— Странно. А раньше всего двоих на дальних постах оставляли. Неужели у нас что-то поменялось?

За углом раздалось еле слышное шушуканье, из которого я поняла, что такая осведомленность противника их нисколько не обрадовала и даже зародила зерно сомнения в голове одного из гномов:

— А если ты наш принц, то скажи, как зовут нашего короля?

— Понятно как, Рандос Великолепный, а его жену — мою мать — Клотильда Верная, — без запинки отбарабанил Драрг.

— Подготовился, гад! Но это тебе все равно не поможет. — Упрямец за поворотом явно не хотел сдаваться.

— Слушай, а если его мамашка узнает, что ты нас здесь так долго мариновал, да еще и швырялся секирами в ее единственного сыночка, что тебе будет? — вкрадчиво поинтересовался Дакк, незаметно подобравшийся вплотную к засаде и сейчас в образе большой летучей мыши свисавший с потолка вниз головой прямехонько над двумя молодыми гномами.

— А ты кто? Никогда не видел говорящих летучих мышей! — раскрыл рот от удивления один из гномов, обхватив древко копья.

— Кто-кто, вампир, конечно, кто же еще? — делано удивился Дакк.

— Мамочки! Настоящий вампир! — схватив копья, гномы начали как оголтелые размахивать ими, намереваясь сбить летучую мышь с потолка и совершенно позабыв про нас.

— Эй, вы там долго еще будете стоять, как статуи в королевском саду? — заорал Дакк. — Они же прицельно бьют, а это может быть очень больно!

Очнувшись, мы рванули вперед и через секунду уже выдирали копья из рук вцепившихся в них мертвой хваткой стражей.

— А еще ты говорил, что тебя здесь все любят и берегут, именно поэтому ты и сбежал из дома, — пропыхтел Грагит, вытирая пот со лба.

— Мне почему-то так раньше казалось, — недоуменно покачал головой Драрг.

Стражники наконец перестали дергаться и внимательно посмотрели на Драрга.

— Смотри-ка, а он и впрямь похож на нашего принца! — восхищенно присвистнул один из них.

— Ничего общего! — отмел его восхищение другой, упрямо поджав губы.

Посмотрев на совершенно очумевшего от такого заявления Драрга, я не выдержала и засмеялась.

— Да вы чего! — возмутился Драрг. — Совсем ополоумели? Своего принца не признали!

— Это кто здесь принц? — Под каменными сводами раздался громовой голос незаметно подошедшего к нашей компании рослого гнома. Его длинная борода была заткнута за широченный кожаный пояс весь в металлических заклепках. — Наш принц сейчас выполняет очень важное задание далеко отсюда, и любому, кто представляется светлым именем Драргониса, я готов лично затолкать его лживый язык поглубже в глотку.

— Хм-м… — Драрг смущенно закашлялся и постарался спрятаться за мою спину.

Решив не дать ему такой возможности, я отступила к стене и уперлась в нее лопатками, словно невзначай ткнув гнома локтем в спину по направлению ко вновь прибывшему.

— Ну-ка, ну-ка, это кто здесь мнется? — рослый гном сделал шаг вперед и резко остановился, словно напоролся на препятствие. — Не может быть! Это ты, Драрг?

— Ну я! — с вызовом ответил Драрг, поднимая голову. — А что в этом такого?

— Что ты здесь делаешь? Тебя что, выперли из Академии? — незнакомый гном повысил голос.

— И никто меня не выгонял! Я сам ушел, надоело.

— Надоело, говоришь? Ты что же творишь, паршивец? Захотелось ему — убежал из дома, захотелось — спрятался от матери в Академии. А теперь, видите ли, решил опозорить наш род, не пройдя испытания и сбежав оттуда?! То, что тебе не нравится учиться, я давно знал, но то, что ты бежишь от трудностей, — это для меня новость! — Незнакомец уже покраснел от возмущения и начал брызгать слюной. — Еще и друзей-лентяев прихватил с собой. Небось, тоже учиться не любят?

— Ты все неправильно понял, Вендор, — начал оправдываться Драрг. — И вовсе я не сбежал от трудностей. Я, может быть, наоборот.

— Что наоборот? — вопросительно поднял бровь Вендор.

— Это не моя тайна, — сделал многозначительное лицо Драрг.

— Дядька Вендор, так это что, и впрямь наш принц Драргонис? — не выдержал один из молодых гномов, связанных нами.

— А ты что, сам не видишь? Или со зрением проблемы? — огрызнулся Вендор. — И вообще, почему вы в таком непотребном виде? Где ваше оружие?

— Дядька Вендор, это все они виноваты. Налетели кучей, а вперед еще и вампира послали, — пожаловался гном с русой бородкой в завитушках.

— Что-о-о?! Они вас разоружили, и вы даже не успели сигнал тревоги дать? — Внимательно оглядев связанную парочку, Вендор пришел в еще большее негодование. — Да на вас даже ни одной царапины нет! Вы что, просто отдали им свое оружие и спокойненько уселись здесь рядком? Да кто вам вообще разрешил заступить на пост?

— По личному распоряжению начальника тайной службы — Шербора. — Молодой гном понурил голову и добавил еле слышно: — Провинились мы перед ним, вот он и отправил нас сюда в наказание.

— В наказание? Интересно, кого он решил так наказать? И вообще, с каких это пор начальник тайной службы распоряжается военным гарнизоном? Да-а, дела здесь творятся. Чувствую, придется мне с этим лично разбираться. — Повернувшись к Драргу, Вендор скомандовал: — Да развяжите вы уже этих оболдуев!

Дождавшись, пока мы размотаем связанных стражников, суровый Вендор велел им оставаться на посту, а нам кивнул головой, приглашая следовать за собой. К счастью, дальше коридоры и впрямь немного расширились, причем как в стороны, так и вверх, и идти стало намного легче. Где-то под потолком, на грани видимости, маячил Дакк, не рискуя сразу показываться перед таким серьезным гномом, перед которым даже сам наследный принц вынужден оправдываться.

Где-то на пятом повороте я уже сбилась с пути и надеялась только на то, что Драрг нас здесь не бросит, так как самостоятельно выбраться из этих катакомб не представлялось возможным. Что и говорить, гномы строили качественно и добротно, а что до путаницы в коридорах, так, по всей видимости, никого, кроме меня, это не смущало. Сами гномы прекрасно ориентировались в своем городе, и ни один из них никогда не заблудится здесь, даже если побывал в этом месте всего лишь один раз.

— Ну вот мы и пришли. Здесь нам никто не помешает. — Вендор остановился около небольшой ниши с массивной металлической дверью. Открыв сложный запор, гном зажег факел и зашел внутрь.

— Ну чего встали, пошли, — обреченно скомандовал Драрг и первым нырнул следом за Вендором.

Нам ничего не оставалось, как последовать за ними. Помещение оказалось на удивление просторным и не создавало впечатление сырого подземелья. Наоборот, свежий теплый воздух гулял по комнате, легко играя пламенем факела. Посередине стоял большой деревянный стол на каменной ножке в окружении таких же лавок. Деревянные поверхности были обработаны нарочито грубо, выставляя напоказ всю естественную красоту дерева, все его прожилки и глубоко скрытые природные рисунки. Подпорками служили каменные валуны, только на первый взгляд кажущиеся совершенно не тронутыми. Но при повторном рассмотрении становилось понятно, что здесь не обошлось без руки мастера, настолько органично соединились эти два совершенно разных материала: теплое и живое дерево и холодный и строгий камень.

— Рассаживайтесь, здесь места хватит на всех. Я жду от тебя, Драрг, объяснений. Думаю, что тебе лучше все рассказать мне здесь и сейчас, а я уже подумаю, чем тебе помочь, и стоит ли вообще помогать. И не мотай головой, ты все время влипаешь в какие-то истории, и тебе просто не может не быть нужна помощь.

— Э-э, Вендор, у меня есть еще один товарищ… — Немного помявшись, все-таки признался Драрг.

— Да? И где же он? — Вендор скептически поджал губы. — Драрг, не морочь мне голову! Я считать умею, и со зрением у меня проблем нет. Всех твоих товарищей я прекрасно вижу, но если ты утверждаешь, что есть кто-то еще, кого я не заметил, то милости прошу. Пусть этот загадочный товарищ покажется, я его не трону. — Вендор демонстративно заложил руки за спину.

— Ну что, Дакк, спускайся давай! Драрг гарантирует, что тебя никто не обидит. — Я усмехнулась в потолок, заметив там повисшую вниз головой огромную летучую мышь.

Распахнув крылья, Дакк спланировал на пол, прямо в полете превращаясь в высокого статного молодого человека в черном плаще. Его эффектное появление произвело впечатление на скептически настроенного Вендора, заставив того отшатнуться к стене.

— Ты откуда здесь взялся? — в полной растерянности выдал Вендор, уставившись на Дакка.

— Оттуда! — поднял палец Дакк, указывая на потолок.

— Оттуда? — глупо переспросил Вендор. — Так это что, правда по поводу вампира?

— Ну да, — скромно подтвердил Драрг. — Позволь тебе представить, высший вампир — Даккруол, сын главы клана и мой хороший друг.

Надо отдать должное Вендору, он не стал хвататься за оружие и неимоверным усилием воли сдержал себя. Вместо этого он зло буркнул:

— Драрг, ты никогда не умел выбирать себе друзей! Надеюсь, это все плохие новости, или есть еще что-то?

— Хм, ну как тебе сказать. — Драрг замялся, вопросительно поглядывая на меня. Дело в том, что мы между собой договорились никому не говорить об обстоятельствах моего появления на Тарагоне и о том, кем на самом деле я являюсь. Но, судя по всему, в данном случае игра в прятки только все усложнила бы. К тому же этот суровый и немолодой гном чем-то мне понравился. Я не могла себе представить ситуацию, чтобы он кого-то предал или совершил неблаговидный поступок. Поэтому я просто кивнула головой, давая разрешение Драргу все рассказать обо мне. Облегченно переведя дух, тот вкратце и выдал:

— Понимаешь, Вендор, эта девушка на самом деле родилась не здесь. Она пришла к нам из другого мира. Пришла, чтоб спасти всех нас, так как Лика не кто иная, как новая Хранительница Тарагона. И она нуждается в моей помощи, — гордо закончил Драрг под скептическим взглядом Вендора.

— И когда же она успела так тебе уши запудрить? Вроде мы все тебя неплохо учили, чтоб не поддаваться на такое откровенное вранье, — гном явно не поверил Драргу.

Пришлось мне вступиться за растерянного друга.

— Уважаемый Вендор, не знаю уж, как там было раньше, но сейчас Драрг сказал чистую правду. — Расстегнув ворот рубахи, я приложила ладонь к груди и мысленно обратилась к медальону с просьбой об отклике. Через секунду я почувствовала легкое жжение, а когда убрала ладонь, с удовлетворением констатировала, что медальон теперь слушается меня беспрекословно. Прямо на глазах сквозь кожу стали проступать такие знакомые очертания древнего украшения. Вендор стоял с округлившимися глазами и отвисшей челюстью, не в силах оторвать от меня взгляда. Решив, что он видел достаточно, я стала медленно застегивать ворот, давая гному время прийти в себя от такой сногсшибательной новости.

— Значит, все правда, — понурился Вендор. — А я так надеялся, что наш Драрг что-то напутал. И вы все будете ей помогать? Интересная у вас команда получается. Никогда бы не подумал, что гном и вампир могут подружиться. Ну что ж, надо идти к твоим родителям. Думаю, что ты просто обязан все это им рассказать. Они имеют право знать, куда направляется их сын. Ну а всем остальным знать все это не обязательно. Не нужно смущать умы ожившими легендами. — Тяжело поднявшись с лавки, Вендор пригладил руками бороду. — Пошли, что ли, провожу вас.

Проходя по Подгорному королевству, я безостановочно вертела головой в попытках все получше рассмотреть и не уставала удивляться, насколько все поменялось вокруг, после нескольких переходов на другие, более глубокие уровни. После узких катакомб, где мне приходилось идти согнувшись в три погибели, мы оказались в широких (наверное, даже на небольшой тележке проехать можно) коридорах, украшенных каменными колоннами и освещаемых множеством горящих свечей в самых разнообразных подсвечниках.

— Слушай, Драрг, — толкнула я в бок насупившегося гнома, — если у вас столько здесь подсвечников, то почему, когда мы спустились в пещеру, те коридоры были такие узкие и практически не освещались?

— Да ты хоть примерно себе представляешь, сколько будут стоить эти подсвечники на человеческом рынке? — округлив глаза, поинтересовался Драрг.

— Ну-у, наверное, дорого? — предположила я, внимательно разглядывая один из подсвечников, мимо которого мы сейчас и проходили. Что и говорить, подсвечники действительно были очень красивые, и что интересно, при всем их большом количестве, ни один из них не был похож на другой.

— Дорого! — презрительно фыркнул Драрг. — Вот и видно, что ты не из этого мира. Да за любой из этих подсвечников какой-нибудь богатей целое состояние отвалит!

— А что ж вы тогда такое богатство здесь вывесили? Или кладовые уже все переполнены и складывать стало некуда? — не смогла удержаться я от ехидства.

— Да что ты понимаешь?! Мы, гномы, вопреки человеческому мнению, вовсе не скопидомы. Для нас главное — это получить признание своего мастерства, стать настоящим мастером-ценителем! Вот поэтому гномы и тренируются, изготавливая подсвечники. И только лучшие из них имеют право занять свое место на этих стенах.

— А почему только подсвечники? Неужели нельзя тренироваться, изготавливая что-нибудь другое? — удивилась я.

— Мы практичный народ. И так как в подземельях очень темно, решили изготавливать подсвечники. Так и польза ощутимая для всех есть, и мастерство свое показать можно. А в коридорах, которые подходят близко к выходам на поверхность, такие вещи вешать нельзя. Все люди — жадные до невозможности. Узнав, что так близко от них находятся такие богатства, они бы сюда полезли гуртом, как тараканы. И так про нас молва идет, что в подземном городе шагу ступить нельзя, столько богатства под ногами валяется. Хорошо еще, что никто не знает, как до нашего города добраться, больно глубоко он находится. А то бы так и рванули сюда любители поживиться за чужой счет.

— Слушай, а мы сейчас куда идем? Если твой город находится так далеко и глубоко под землей, то я даже боюсь себе представить, сколько нам еще предстоит топать. Я ведь не ошиблась, и Вендор ведет нас в город?

Шагавший все время молча и с независимым видом Дакк вдруг решил принять участие в разговоре:

— Лика, а как ты думаешь, где еще могут находиться родители нашего дорогого Драргониса, если его папа — король?

— Не умничай, остряк! — огрызнулась я, сообразив, что ляпнула глупость.

— Не переживай, Лика. Нам не придется долго идти, — повернулся ко мне Драрг.

— Что, мы идем не в город? — удивилась я.

— В город.

— Тогда что же?

— Сейчас сама все увидишь.

Буквально через двадцать метров мы повернули за угол и, поднявшись по вырубленным в каменной скале ступенькам, оказались на небольшом плато около деревянной платформы на колесах. Рядом с ней стоял гном, который при виде Вендора чуть ли не во фрунт встал.

— Рассаживайтесь, — отрывисто скомандовал нам Вендор, первым устроившись на небольшой пухлой подушечке, закрепленной кожаными ремнями.

Удивленно переглянувшись с Дакком, мы влезли на эту телегу без бортов. Дождавшись, когда все рассядутся, Вендор отрывисто рявкнул незнакомому гному:

— Во дворец! — после чего наша колымага медленно поползла вперед, потихоньку набирая обороты.

— Советую покрепче держаться, сейчас немного потрясет. — Показывая пример, Драрг схватился за кожаные ремни, в виде широких петель свисавшие с деревянной платформы по всему краю. Решив на всякий случай последовать его совету, я ухватилась одной рукой за петлю рядом с собой и только было открыла рот, чтоб поинтересоваться у Драрга, что будет дальше и далеко ли нам ехать, как началась такая тряска, что я невольно прикусила себе язык и крепко сжала зубы. Хоть колесо в этом мире и придумали, но что такое рессоры и пружины, явно оставалось еще великой тайной. Тележка неслась довольно-таки быстро, но мне было не до разглядывания окрестностей. Несмотря на предусмотренную подушечку, я своей пятой точкой отлично чувствовала все неровности и попадающиеся под колеса камушки, с тоской думая о том моменте, когда эта деревянная колымага наконец-то остановится или развалится. Я уже решила, что мне не суждено этого дождаться и я просто тихо осыплюсь на пол кучкой разнокалиберных костей, потому как сохраниться в целости после такой поездки мой скелет просто не мог, как телега замедлила ход и постепенно остановилась. Наверное, целую вечность я приходила в себя после этой поездки и собиралась с силами, чтоб расцепить судорожно сведенные пальцы, а потом еще некоторое время собирала в кучку свои мозги.

— Лика, ты как? — простонал Лешек трагическим шепотом, жалостливо посмотрев в мою сторону. — Тебе очень плохо?

— Нет, мне хорошо, и я счастлива. Я просто безумно счастлива, что мне удалось совершить такую замечательную поездку.

— Правда? — недоверчиво переспросил Драрг, на всякий случай отодвигаясь от меня на другой край телеги.

— Истинная правда! — заверила его я. — Потому что я всю дорогу просто мечтала о той минуте, когда смогу добраться до тебя и придушить!

— Лика, я ни в чем не виноват! — запаниковал Драрг. — Я же предупредил вас, чтоб крепче держались. А то, что дорога неровная, так не успели ее еще отшлифовать, вот и трясет помаленьку.

— Помаленьку?! — возмущенным хором воскликнули мы.

— И это ты называешь помаленьку? Да на проселочной дороге трясет меньше, чем здесь. У меня от этой трясучки чуть все клыки не вылетели, — злобно прошипел Дакк, кончиком языка проверяя их наличие у себя во рту.

— А я еще думал, что это только у нас, у драголов, не благоустроено, а оказывается, у гномов ничуть не лучше, — задумчиво протянул Грагит, разминая затекшие пальцы.

— Ну просто эта дорога еще не обкатана. Это Вендор решил нас по ней провезти, чтоб быстрее было. А так мы ее еще даже и не запускали, — простонал Драрг, мучительно краснея.

— Подаришь мне один подсвечник, и считай, что я тебя простила, — сообщила я опешившему от такого заявления гному, плотоядно поглядывая на маленький подсвечник, ровно на одну свечу. Его витую ножку украшал орнамент из маленьких жучков, в спинки которых были вставлены прозрачные синие камушки, бросающие загадочные блики в свете горящей свечи.

— Ты это серьезно? — недоверчиво переспросил Драрг.

— Более чем, — заверила я гнома. — К тому же я тебе открою великую тайну, как можно улучшить эту вашу колымагу, пока кто-нибудь из гостей действительно не прибил своего провожатого.

— Идет! — сразу же согласился Драрг, кидаясь к стене и снимая с нее так приглянувшийся мне подсвечник.

— Лика, а зачем он тебе? — шепотом поинтересовался Лешек, разглядывая мой трофей.

— А кто его знает? — пожала я плечами. — Авось пригодится от нечисти отмахиваться.

— Можешь сразу же кинуть его в меня, я поймаю, — встрял Дакк, с завистью поглядывая на мое приобретение.

— Не дождешься! Ты нечисть известная и совсем не опасная. Поэтому незачем на тебя переводить такую красоту, — отбрила я Дакка.

— Почему это я не опасная нечисть? — обиделся Дакк. — Вот как покусаю тебя, тогда узнаешь, какой я не опасный.

— Клыки повыдергиваю! — пообещала я, размахивая перед его лицом подсвечником.

— Ладно, ладно. Считай, что я пошутил, — пошел на попятный Дакк.

— Вы долго еще препираться будете? Вон Вендор уже за поворотом скрылся, а вы все здесь топчетесь, — поторопил нас Драрг. — Может, пойдем уже?

— Конечно, пойдем, не оставаться же. — И я первая рванула вслед за скрывшимся Вендором.

— Вот почему вечно все Лике достается? И чего я первый не попросил у Драрга подсвечник. Мне, может, тоже эта штучка с жучками понравилась, — ворчливо бурчал Дакк, идя следом за Ликой.

ГЛАВА 19

Город гномов и впрямь оказался очень даже интересным. Не могу сказать, что я хотела бы остаться здесь жить (все-таки чувствовалась нехватка свежего воздуха и зеленой травки), но посмотреть и впрямь было на что. Богатство тут было собрано нешуточное. Особенно, если считать богатством настоящее мастерство. Все, что я видела, представляло собой настоящее произведение искусства. Даже стены были так украшены орнаментом, что хотелось смотреть на все это великолепие, не отрываясь, переходя из комнаты в комнату, из коридора в коридор. А череда анфилад вообще была выше всяких похвал. Резные каменные арки, больше напоминающие невесомое кружево, а не тяжелый камень; разлапистые колонны, подпирающие своды; массивная ковка с чудесными узорами, где преобладали сказочные животные и птицы с множеством вставок из драгоценных камней; каменные лавки с серебристыми вкраплениями какой-то породы, отшлифованные до зеркального блеска, — все это просто поражало воображение неповторимым исполнением. Лично я никогда такой красоты не видела и даже не подозревала, что она существует.

Проходя по коридорам, я обратила внимание, что в некоторых стенах видны небольшие отверстия как раз на уровне груди среднего гнома. Оказалось, что это так называемая коридорная система оповещения. По проложенным в стенах металлическим трубам звук доходил из одного конца города до другого. Получалось что-то вроде допотопного телефона.

Около двойной полукруглой двери из какого-то дерева темно-красного цвета Вендор остановился. Сделав нам знак подождать, он скрылся за ней, приоткрыв одну створку. Честно говоря, я испытала некоторое волнение. Все-таки первый раз встречаюсь с королем в этом мире (да и вообще в жизни).

— Лика, может, пока не поздно, смоемся? — робко предложил Драрг.

— Ты с ума сошел? Как это смоемся? — не поверила я своим ушам. — А как же перевод с маригского?

— Может, ну ее, эту бумажку? Да еще и не факт, что мой старый наставник знает, что там написано.

— Поздно, — я кивнула Драргу на Вендора, выглянувшего из-за двери.

— Так. Сейчас вы зайдете со мной в приемную и будете сидеть там тихо-тихо. А мы с принцем идем в королевские покои. Если король пожелает встретиться с вами, то вас позовут.

Оказавшись в маленькой темной комнатке, я оглянулась и хмуро заметила:

— А сидеть здесь тихо-тихо и не на чем! Если только на полу.

— Ага. Лично мне эта их приемная больше склеп напоминает. Как-то здесь неуютно, мрачно и очень тихо, — высказался Дакк, оглядываясь по сторонам.

— Тебе виднее. Все, что касается склепов — для тебя дом родной. Непонятно только, почему это тебе здесь неуютно? — философски заметил Грагит. — По мне, так обычная приемная. Если скамеек не будет, то и народ надолго не задержится, а значит, меньше будут королевскую чету беспокоить по пустякам.

— А с чего ты решил, что вампиры в склепах обитают? Что за чушь? — Дакк даже обиделся. — У нас тоже есть свой город и свой правитель. Вот закончится все, и вы обязательно должны прийти ко мне в гости! Еще посмотрим, чей дом красивее.

— Да ладно тебе возмущаться. Уж и пошутить с тобой нельзя, — примирительно хлопнул друга по плечу Грагит.

— Ничего себе у тебя шутки! Это ты мне за проигрыш мстишь.

— Все! Прекратили оба! — Я решила вмешаться, услышав какой-то шум за дверью. — Лучше дайте послушать, что там происходит.

После моих слов наступила тишина, и все стали прислушиваться, стараясь уловить обрывки фраз. Подойдя к двери, я очень осторожно приоткрыла створку и приникла к образовавшейся щели. Громкий мужской голос прозвучал совсем рядом:

— Вендор, старый вояка. Кого ты, говоришь, привел с собой? — Послышалось бормотание Вендора, после чего снова тот же голос: — Говори громче, я совершенно не слышу, что ты там шепчешь себе в бороду.

— Рандос, тащи своего друга сюда, хватит около дверей ошиваться. Хотя нет, лучше я сама к вам подойду, так быстрее будет. — Через минуту я увидела мелькнувший женский силуэт совсем не дюймовочкиных размеров. — Кто это здесь у нас за спиной прячется?.. Это же… Это же Драрги! Сыночек! И ты, старый валун, хотел его от меня скрыть? — угрожающие нотки в голосе мамочки нашего друга заставили попятиться такого грозного Вендора к двери. Его широкая спина практически перекрыла щель, в которую я пыталась подглядывать.

— Мама, ты меня сейчас задушишь! — Я не сразу сообразила, что этот сипло-писклявый голос принадлежит нашему Драргу, настолько это оказалось непохоже на обычно басовитый, с легкой ехидцей голос нашего друга.

— Кло! Клотильда, по твоей вине мы сейчас лишимся сына, а наше королевство еще и наследника престола! Немедленно отпусти мальчика, он уже сознание теряет в твоих объятиях! — Этот голос явно принадлежал папе Драрга, а значит, самому Подгорному королю Рандосу Великолепному. — Ну спасибо, старина Вендор. Ну удружил! Как же ты смог его выудить из этой человеческой западни — их пресловутой иникому не нужной Академии? — Король Рандос прочувствованно сплюнул. — И ведь какой хитрец, никому ничего не сказал! Приглашаю тебя сегодня отметить этот великий подвиг. Думаю, Клотильда ради такого случая откроет заповедный подвальчик.

— Подожди, Рандос, радоваться. Это еще не все новости. — Угрюмый голос Вендора мог насторожить кого угодно. Только вот король Рандос к этой категории явно не относился.

— Какие еще могут быть новости?! Самая главная новость — это то, что мой сын вернулся живой и здоровый! Что может быть главнее? — Не заметив никакого воодушевления после этих слов, король Рандос махнул рукой: — Ну ладно, что там у тебя еще, выкладывай.

Понизив голос до шепота, Вендор обреченно сообщил:

— Рандос, твой сын не задержится здесь надолго. А вот почему и, главное, куда он должен уйти, пусть сам тебе расскажет. Только мой тебе совет, не надо сообщать об этом твоей жене. Позже ты сам решишь, стоит ей обо всем знать или нет.

Услышанное существенно охладило восторг Подгорного короля и заставило стать более серьезным.

— Ладно, Вендор, я послушаюсь твоего совета, но клянусь своей бородой, если новости не окажутся настолько важными, я сам подпишу указ и сошлю тебя на самый нижний уровень командовать безбородыми проштрафившимися сопляками. — Повернувшись к жене, Рандос скомандовал: — Клотильда, отпусти наконец Драрга и сходи лучше проконтролируй подготовку к ужину. Смотри, как наш сын исхудал. Разве понимают эти люди что-то в нормальной еде?

— Действительно! Драрги, сыночек, ты что, совсем ничего не ел? Ты только посмотри на себя, на тебе же лица нет! — всхлипнув напоследок и звонко чмокнув возлюбленное дитятко в щечку (или лобик, плохо было видно), ее голос стал постепенно удаляться, а я наконец смогла хорошо рассмотреть нашего Драрга. Он стоял весь красный как помидор, со страдальческим выражением лица. Сообразив, что сейчас распахнется дверь, я еле успела отскочить в сторону и сделать вид, что ничего не слышала и не видела. А вот ребята даже не попытались скрыть веселое ехидство, написанное на их лицах.

Когда дверь отворилась и на пороге показался весь взъерошенный и помятый Драрг в сопровождении угрюмого Вендора и Подгорного короля, они все-таки не удержались и прыснули со смеху.

— Кто это такие, и что здесь происходит? — Король Рандос недоумевающе рассматривал нашу разношерстную компанию.

— А это, собственно говоря, и есть та причина, по которой твой сын должен будет покинуть нас. Но пусть лучше он сам все расскажет. — Вендор ободряюще кивнул сконфуженному Драргу.

— Ну что, сын, так и будешь молчать или все-таки скажешь, что за великая тайна появилась у тебя? — король ехидно усмехнулся.

Выдохнув как паровоз, Драрг сделал шаг вперед и взял меня за руку.

— Отец, эту девушку зовут Лика, — начал Драрг.

— Очень хорошо. Только мы с матерью думали, что ты выберешь в спутницы жизни гномиху из приличной семьи, а не какую-то человеческую девушку, — перебил его отец, придирчиво рассматривая меня. — Да еще такую бледную!

— Отец! Ты все неправильно понял! Это не моя девушка. Лика — новая Хранительница Тарагона! — поспешил развеять заблуждение отца Драрг.

Услышав такое, король Рандос даже не моргнул. Только его взгляд вдруг стал очень колючим и неприязненным. «Не поверил», — подумала я. Дальнейшие его слова только подтвердили мою догадку.

— И какую же цель вы преследуете, милая девушка? Если вы думаете, что мой сын сможет помочь вам финансово в вашем, так сказать, спасении мира, то вы заблуждаетесь. Драрг только наследный принц, и пока мы с женой не передали ему свои права на трон, он вряд ли чем вам поможет. К тому же все разговоры о богатствах нашего народа несколько преувеличены. — Тут взгляд Рандоса упал на подсвечник, который я до сих пор держала в руке. — Хотя я вижу, что вы уже приобрели себе одну вещицу. Так уж и быть, оставьте ее себе на память и покиньте наш город. Надеюсь, никогда более не встречаться с вами. — Подгорный король повернулся ко мне спиной, показывая, что разговор закончен.

— Отец, послушай!

— Даже и слушать не хочу эти глупости! Оставь эту обманщицу и следуй за мной. Права была твоя мать, что боялась отпускать тебя к людям. Совсем мозги растерял в этой Академии. Немедленно следуй за мной! — Рандос остановился, ожидая от сына повиновения.

Я тяжело вздохнула и высвободила свою ладонь из руки ошарашенного таким поворотом событий Драрга.

— Ну если вы и слышать ничего не желаете, то посмотреть, думаю, не откажетесь. — В который раз расстегнув ворот рубашки, я наблюдала, как меняется выражение лица отца Драрга.

Проявление сквозь кожу старинного медальона оказало на Подгорного короля прямо-таки магическое воздействие. Он больше не стремился уйти и увести с собой сына. Наоборот, сделал несколько шагов ко мне, не отрывая взгляда от ярко горящего камня.

— Это же чудо! Вот он, король всех изумрудов, легендарный Каракас! — Рандос словно в забытье протянул руку, намереваясь дотронуться до камня, но, наткнувшись на мой скептический взгляд, резко отдернул ее. — Простите, — смутился он и отвел глаза.

— Ничего страшного. — Я застегнула рубашку, усилием воли уняв разошедшийся артефакт. Не знаю уж, что на него подействовало, но в этот раз медальон никак не хотел прятаться и гаснуть. Сообразив, что теперь нас никто выпроваживать не будет, я рискнула поинтересоваться: — Скажите, а что это за легендарный Каракас?

— Хм, Каракас? Носите такой могучий артефакт, а ничего о нем не знаете. Эх, девушка. Ну ладно, слушайте.

Когда-то давно, когда никто не знал о существовании других миров и тем более о злобных, истекающих ненавистью тварях из другой реальности, когда не было еще никакой магии — ну, или почти никакой, а Тарагон был очень юн, как и расы, населяющие его, был найден этот необыкновенный камень, названый Каракасом.

В те далекие времена все гномы были разобщены между собой и жили небольшими кланами-семьями. Тот из гномов, кто доказал свою удачливость, становился на какое-то время главой такого клана-семьи. И только молодому Тервурену удалось поломать существующие правила. Он сумел собрать команду из десяти таких же молодых гномов с разных кланов. Сам Тервурен был одиннадцатым в этой команде. И именно он повел своих друзей туда, куда даже бывалые гномы предпочитали без особой нужды не соваться. Они отправились в глубь Черных гор! Уже тогда было известно, что в Черных горах невозможно жить и безумно опасно работать. Эти горы не любят никого и никого не принимают, даже нас, своих детей. Я не ведаю, почему так, только любой гном знает, что, отправившись туда, он подвергает свою жизнь нешуточной опасности; более того, его родные могут уже заранее начинать оплакивать глупца.

Вот в такое опасное место и отправились одиннадцать смельчаков в надежде доказать всем свою самостоятельность и неординарность. Что там произошло, никто достоверно не скажет, только через два месяца вернулись всего трое из одиннадцати. И вместе с ними был Тервурен с самой главной находкой своей жизни — гигантским изумрудом необыкновенной чистоты, названым им Каракасом. Были и другие камни, но о них легенда молчит, воспевая только один камень. Вместе с вернувшимися смельчаками откуда не возьмись появилась еще одна раса, устроившаяся жить неподалеку от гномов, прямо у подножия Черных гор. Были они отшельниками (если можно так сказать о целом племени) и называли себя маригами.

Одновременно с этими событиями повсюду стали происходить непонятные вещи. Вдруг оказалось, что существует еще одна стихия — магия! И ее много, ее слишком много в нашем мире. Так вот эти никому не известные мариги и стали заниматься магией. Так как гномы никогда не проявляли к ней интереса, мариги достаточно спокойно относились к своим соседям — то есть к нам, гномам, хотя и не шибко жаловали. Только одного гнома они всегда были рады видеть — это Тервурена. Правда, иногда тот брал кого-нибудь из своих друзей, когда отправлялся к маригам, но это было крайне редко.

Так продолжалось некоторое время, пока не появился орден Хаоса со своими служителями, будь он неладен. И самое главное, что они также выбрали для себя Черные горы. Вот уж такого соседства мы не захотели терпеть и ушли дальше, туда, где сейчас и находимся. Правда, незадолго до нашего ухода произошло еще одно событие, а именно появление первой Хранительницы. Хотя тогда никто не знал, кем станет эта милая девушка с волосами цвета воронова крыла. Просто однажды Тервурен пришел домой очень озабоченный и сразу же принялся за работу. Целый день он что-то делал в своей кузне, а когда закончил, все ахнули. Легендарный изумруд, который хранился на постаменте, был заключен в оправу и подвешен на цепочку. А еще через день этот камень был замечен на шее той незнакомой девушки, которая поселилась неподалеку в старой лесной избушке. Многие уговаривали Тервурена забрать обратно свой подарок, но он был непреклонен. Он отвел эту девушку к маригам, а когда орден Хаоса пошел в наступление и в первый раз открыл межмировые врата, покинул клан и отправился вместе с ней. На все вопросы Тервурен отвечал только одной фразой: «Так надо»!

Вообще в этой истории много неизвестных пятен, и за достоверность рассказа я поручиться не могу. Одно знаю точно: та война была очень тяжелой, и победить удалось, только когда разные расы объединились против общего врага. Никто из гномов уже не ждал пропавшего Тервурена, и когда в одно прекрасное утро тот заявился, пройдя заповедными подгорными тропами, на которых потом сложили головы многие смельчаки, пытавшиеся повторить подвиг Тервурена, все единогласно признали его общим вождем. Именно он и начал строительство нашего города, который мы сейчас так любим и которым гордимся. Так Тервурен стал первым Подгорным королем. И мой Драргонис — прямой потомок того самого Тервурена, — с гордостью закончил свой рассказ король Рандос.

— А мариги? — задала я животрепещущий вопрос.

— А что мариги? Они бесследно исчезли, не оставив после себя даже малейшего следа. Куда делось целая раса, так никто и не понял. Да и, честно говоря, никому не было особенного дела до этих любителей магии.

— Скажите, Драрг говорил, что еще жив кто-то, кто помнит древний язык маригов и может на нем читать?

— Ну-у, читать — это громко сказано. Вы мне льстите, — засмущался Рандос.

— Что-о-о?! — хором воскликнули мы с Драргом.

— Отец, ты никогда не говорил мне, что знаешь язык маригов! — удивленно вытаращился Драрг на своего отца.

— А ты никогда и не спрашивал, — парировал король Рандос. — И ты его знал бы, если бы не убегал с уроков, когда старый Ферфол пытался засадить тебя за фолианты. А между прочим, без этого языка тебе следующим Подгорным королем не стать. Не знаю, почему, но Тервурен завещал всем своим потомкам учить этот язык. Именно на нем произносится клятва, когда новый король всходит на трон.

Глядя на озадаченную физиономию Драрга, мне так и захотелось отвесить ему полноценный подзатыльник. Лентяй свободолюбивый!

— Скажите, а вы могли бы перевести, что здесь написано? — Я вытащила аккуратно сложенный листок.

— Ну-ка, ну-ка… — Рандос взял у меня его и пристально всмотрелся в текст. — Я не очень хорошо знаю этот язык, давненько не приходилось на нем говорить, поэтому заранее извиняюсь за некоторую корявость перевода.

Получив наши горячие заверения, что мы не в претензии, нам бы только понять, о чем идет речь, король Рандос набрал побольше воздуха и начал перевод прямо с листа:

Когда отзвучало последнее слово, вокруг повисла напряженная тишина. Ее прервал озадаченной голос Дакка:

— И что все это значит? Что за чушь здесь написана?

— Не знаю, — недоуменно протянул король Рандос. — Очень похоже на какое-то пророчество, вот только слишком запутано все. — Повертев пергамент в руках, Подгорный король добавил: — Вообще-то мариги отличались такими шутками, никогда не говорили ничего напрямую.

— Погодите, вы сказали, что гномы ушли со своего старого места, после того, как там появился орден Хаоса? — Я вспомнила свои странные сны, огромную гору и мрачный замок на ее плато.

— Да. А после того, как мы ушли, мариги тоже покинули те места, — кивнул головой король.

— Скажите, а это далеко отсюда? — задала я интересующий меня вопрос.

— Значит, вы все-таки пойдете туда, — тяжело вздохнул король Рандос. — Неужели вам уже пора? Может быть, вы немного погостите у нас?

Честно говоря, меня так и подмывало согласиться, но я вспомнила клубы магического тумана грязного серого цвета, которые вплотную подошли к городу и которые никто, кроме меня, почему-то не видел. А ведь в этом городе осталось так много моих хороших знакомых! К тому же я каждую ночь стала засыпать со страхом. Я буквально физически ощущала, как страшный Лорд ищет меня, подбираясь все ближе и ближе. Не знаю уж, что он собирается сделать, когда найдет меня (а то, что найдет, я уже не сомневалась), но явно не на чашку чая пригласить!

— Нет, уважаемый Рандос. К сожалению, не могу. Мне надо спешить, — я огорченно пожала плечами.

— И, конечно, ты собираешься ее сопровождать? — Рандос повернулся к сыну.

— Конечно! — как само собой разумеющееся сообщил Драрг, хотя мы это еще не обсуждали с ребятами.

— Тогда вам действительно не стоит задерживаться. Когда Клотильда закончит подготовку к ужину и появится здесь, вам лучше быть как можно дальше отсюда.

— Пап, а как же ты? — почему-то шепотом спросил Драрг своего отца.

— Ничего, сынок. Я как-нибудь переживу. Ты, главное, возвращайся живым, а мы с матерью будем тебя ждать. Честно говоря, я всегда знал, что так все и будет. Уж слишком ты родился похожим на своего предка Тервурена. — Он указал рукой на стену, где висел портрет какого-то гнома. Находясь здесь, мы все были настолько заняты подслушиванием, а потом и обсуждением различных вопросов, что совершенно не присматривались к тому, что нас окружает. А присмотреться действительно стоило. С картины на нас смотрел… Драрг! Только с каким-то усталым лицом и слегка поседевшей бородой.

— Ничего себе! — выразил общее впечатление Грагит. — Вы же с ним одно лицо!

— Папа, но ты никогда не говорил мне, что я так на него похож! — Драрг удивленно рассматривал своего знаменитого предка.

— Потому и не рассказывал, что надеялся от всего этого уберечь. Но, видимо, от судьбы не уйдешь. — Король Рандос понурился. — Я так понимаю, что вы очень торопитесь и вам нужно как можно быстрее попасть к Черным горам?

— Правильно понимаете! — согласно кивнула я.

— Тогда вам понадобится одна вещь! — Оставив нас гадать, что он имел в виду, король Рандос исчез за дверью и через минуту вернулся, держа в руках старый потертый свиток. И скоро мы смогли оценить его подарок.

— Что это? — спросил Драрг, недоуменно глядя на отца.

— Это старинная карта сделана еще Тервуреном, когда он пробирался заповедными тропами от Черных гор сюда.

— Хм, ты думаешь, что эта карта еще не устарела? — Драрг скептически всмотрелся в еле видимые линии.

— Ничего лучше все равно нет. И потом, Тервурен был единственный, кто вернулся оттуда живым. Остальные смельчаки сложили там свои головы, поэтому бери и не думай. Вдруг пригодится?

— Спасибо, пап! — Драрг явно расчувствовался.

— Не за что! Пошли, мы с Вендором проводим вас немного. Заодно по дороге зайдем в кладовые, возьмете все, что может понадобиться вам в дороге. — Рандос ободряюще хлопнул сына по плечу. Было видно, что каких-то полчаса в корне изменили отношение отца к сыну, заставив его посмотреть на Драрга как на равного.

ГЛАВА 20

Как только за нашими спинами захлопнулась дверь, мы почувствовали себя отрезанными от чего-то надежного и уже знакомого. Я все еще видела внутренним взором ошарашенный взгляд Подгорного короля, когда попросила разрешения позвать еще одного нашего товарища. (Надо сказать, что король Рандос до последнего не верил, что кто-то сможет так быстро преодолеть все хваленые гномьи заслоны и буквально через три минуты после получения разрешения оказаться прямо у него перед носом.) Еще больше он удивился, когда до него наконец дошло, кто именно стоит перед ним, с легкой ленивой грацией обмахиваясь хвостом.

Здесь, в коридорах гномьего города, нам уже не было смысла скрывать, кем на самом деле является Прошка, и его маскировка под боевого трарга оказалась бессмысленной. Именно поэтому, прямо у всех на глазах, иссиня черный боевой трарг превратился в огромного серебристо-голубого кса-рдона. В свете многочисленных свечей темные пятна на его блестящей шкуре, казалось, жили своей жизнью, переползая с места на место. Это зрелище завораживало и притягивало взгляд, манило прикоснуться и погладить необыкновенный мех огромного создания. Но, встретившись взглядом с внимательными и слегка прищуренными глазами кса-рдона, рука останавливалась на полдороге, неудобно зависнув в воздухе. Чувство, что ты только что избежал неизвестной опасности, позволяло облегченно вздохнуть, забывая, зачем ты только что поднял эту самую руку. Все это я прочитала по богатой мимике на лицах короля Рандоса и несчастного Вендора, который провожал нас, нагруженный огромным мешком со всякой всячиной, собранной нам в дорогу, и, по уверениям Подгорного короля, совершенно необходимой в предстоящем путешествии.

— Лика, это то, о чем я сейчас думаю? Это не морок? — Отец Драрга спрятал руки за спину и кивком головы указал на довольного произведенным эффектом Прошку.

— Ну-у, я мысли читать пока еще не научилась и что вы думаете, достоверно сказать не могу. Но если вам кажется, что это кса-рдон, то вы не ошиблись. Это действительно так!

Ребята, уже привыкшие к виду Прошки, снисходительно улыбались.

— Я никогда даже и подумать не мог, что вот так запросто смогу увидеть живого кса-рдона. А то, что он окажется в моем городе, даже в самых смелых мыслях не держал! С такой командой у вас действительно может все получиться. — Повернувшись к Вендору, стоявшему соляным столбом, Рандос скомандовал: — Ну чего застыл? Отдай детям мешок!

Все так же не отводя восхищенного взгляда от Проши, тот молча протянул нам мешок.

В этот момент по системе коридорной связи до нас донесся истошный вопль:

— РАНДО-ОС!!!

— Быстрее, ребятки! — спохватился король. — Это Клотильда, и она скоро будет здесь. Поторапливайтесь давайте!

Наспех попрощавшись и взвалив поклажу на несчастного Дакка, мы нырнули в темный провал заброшенного коридора, до сегодняшнего дня плотно закрытого массивной дверью с хитроумными замками. Драрг от чести быть вьючной лошадью (или ослом, кому как больше нравится) с гордостью отказался, мотивировав это тем, что он пойдет впереди нашей дружной компании. Те каракули, которые ему вручил отец в качестве древней карты, никто, кроме него, расшифровать был не в состоянии, и поэтому вампиру пришлось скрипя зубами согласиться с доводами гнома.

— Лика, у тебя, кажется, был подсвечник со свечой. Может, зажжешь ее, или так и будем топать в кромешной темноте? — сварливо поинтересовался Дакк.

— А ты что, темноты боишься? — захихикал Грагит. — Вроде бы все должно быть наоборот. Какой-то странный нам вампир попался.

— Сейчас пришибу этим мешком и скажу, что в темноте не заметил! — пригрозил недовольный Дакк.

— Злой ты! Уйду я от тебя! Эй, Лика, посторонись, пожалуйста. Я лучше к Драргу пойду, вдруг ему моя помощь понадобится, — юрко протиснувшись мимо меня, Грагит побежал догонять Драрга, не ставшего дожидаться нас и рванувшего вперед, как только за нашими спинами захлопнулась дверь.

— Слушай, Дакк. А ты не хочешь посмотреть в мешке? Я вроде бы видела, как Вендор туда связку факелов засовывал? А свой комплект из подсвечника со свечой я пока поберегу на самый крайний случай. И давай уйдем отсюда побыстрее, а то мне не нравится настроение нашего провожатого. Смотри, как рванул вперед. Чую, он хорошо знает свою мамочку и не без оснований предполагает, что эта дверка не сможет удержать ее буйного напора.

Услышав о перспективе общения с мамой Драрга, Дакк в момент раскопал в мешке пару факелов, и уже через полминуты мы бодро шагали, стараясь догнать ушедших вперед ребят.

Никакой сырости и затхлости, как пишут во многих книгах, здесь не было и в помине. Абсолютно сухо, тихо, темно и немного жутковато. Окружающую тишину попервоначалу нарушал наш разговор, но и он постепенно затих, остались только звуки наших шагов. Драрг, шедший первым, периодически сверялся с картой и уверенно сворачивал в нужное ответвление, неутомимо идя вперед и даже не думая об отдыхе. Мои ноги давно гудели, словно налитые свинцовой тяжестью, и если бы не Прошка, который буквально взвалил меня на себя, я уже давно свалилась бы. Теперь я ехала на огромном кса-рдоне, тщательно следя за потолком, особенно после того, как заработала огромную шишку, ударившись о низкий каменный свод.

— Драрг, может, мы немного передохнем? — взмолился Лешек слабым голосом.

— Да мы еще и дневного перехода не прошли, а вы уже отдыхать проситесь! — сварливо пробурчал Драрг. — Вот что значит наземные жители… Ладно уж, за тем поворотом будет небольшая площадка, вот там и устроим привал.

На указанном Драргом небольшом каменном пятачке все повалились как подкошенные. Видимо, мы совершенно не подходили для жизни под горами (или в горах, даже и не знаю, как обозвать это путешествие по каменным туннелям). Только Драрг чувствовал себя как дома. Деловито распотрошив мешок, он соорудил для каждого по огромному бутерброду, больше напоминающему многоэтажный гамбургер. Перекусив и немного отдохнув, мы тронулись дальше. Вообще, все это напоминало дурной сон с каменными лабиринтами и узкими коридорами. Угнетающая обстановка давила на нервы, заставляя чувствовать себя крайне неуютно.

Три дня без малейшего лучика солнечного света, без свежего ветерка, в окружении сплошного камня и чадящих факелов сделали свое дело. Наша команда чисто автоматически передвигала ноги, уже и не надеясь на скорое окончание пути. Шутки давно закончились, и ребята теперь только вяло огрызались друг на друга, потеряв даже желание спорить. Все с надеждой смотрели на Драрга и его нахмуренный вид. Уже целый день он крутил свою карту и как-то неуверенно кхекал перед очередным поворотом. На мои вопросы о дальнейшем маршруте Драрг тыкал пальцем в какой-нибудь коридор, и мы шли туда, понурив головы. Свежие припасы в мешке давно кончились, и теперь мы питались вяленым мясом и сухариками, стараясь поэкономнее расходовать оставшуюся воду. Прошке наш паек был только на один зуб, и я очень переживала, как мой кса-рдон доберется до выхода из горного лабиринта, тем более что когда это случится, даже наш проводник — Драрг уже затруднялся ответить.

Следующее утро было таким же темным и безрадостным, как и в предыдущие дни. Молча перекусив и выпив по глотку воды, мы снова двинулись в дорогу. У нас была только одна надежда, что Драрг знает, куда нас ведет.

— Лика, мне кажется, что Драрг заблудился, — поравнявшись со мной, шепотом сообщил Грагит.

— С чего ты взял? — Я не хотела в это верить, поскольку перспектива до конца жизни бродить в темноте каменного лабиринта меня не прельщала.

— Не забывай, что я драгол. И хоть гномы считаются непревзойденными мастерами всего, что касается гор, но и драголы тоже живут не на поверхности. — Опасливо оглянувшись по сторонам, Грагит добавил: — И вообще, что-то не нравится мне здесь. Словно злом повеяло…

— А ты не преувеличиваешь? По мне, так и раньше было неуютно, — я поежилась. Почему-то показалось, что стало как-то прохладно и по телу побежали мурашки. По примеру Грагита я посмотрела по сторонам, словно очнувшись от тупого забытья, и вдруг поняла, что это не холод виноват.

Драрг все так же уперто топал впереди, держа перед собой карту. За ним шел Дакк с мешком на плече, тупо глядя в одну точку и ни на что не реагируя. Лешек вообще понурился и смотрел только себе под ноги, еле-еле их переставляя. Такое поведение друзей должно было меня уже давно насторожить, но я тоже поддалась витающему в воздухе настрою, и апатия навалилась на меня, заставив потерять бдительность. Чувство опасности подхлестнуло и отрезвило.

— Эй! Драрг, стой! — Заметив, что гном не отреагировал на мой призыв, я спрыгнула с Прошки и подбежала к нему. Дернув Драрга за плечо, я буквально вынудила его остановиться.

— А? Что случилось? — Драрг недоуменно хлопал глазами.

— Да очнитесь вы, наконец! — Я по очереди трясла ребят, выводя их из этого непонятного апатичного состояния, и наблюдала за удивленными лицами друзей. Ребята явно не понимали, что происходит и почему я так возбуждена.

Грагит напряженно оглядывался по сторонам, явно чувствуя что-то непонятное. Теперь уже и я ощущала угрозу, надвигающуюся на нас, только никак не могла понять, с какой именно стороны. Там, где мы остановились, было целых три ответвления, и в какой из этих туннелей идти, а из какого ждать нападения, пока было непонятно. Драргу я уже не верила, так как он также подпал под чье-то гипнотическое влияние, и куда он нас за это время завел, нужно было еще разобраться.

— Где мы находимся? — Драрг недоуменно посмотрел по сторонам.

— Это у тебя надо спросить! — парировал Дакк, сбрасывая мешок на пол. — И вообще, что здесь происходит? У меня почему-то сильно чешутся десны, и неудержимо тянет начать трансформацию.

— Если тянет, то уже начинай, — буркнула я, крепко сжимая в руке вызванный меч. Проигнорировав вопросительные взгляды друзей, я заодно зарядила арбалет.

— Лика, а мы с кем воевать собрались? — очнувшись от ступора, поинтересовался Лешек.

— А фиг его знает! Но выглядит очень мерзко! — сообщила я, попятившись от туннеля, в который и должен был завести нас Драрг.

Что ни говори, но очень вовремя мы очухались, а то так прямиком к этой гадине в пасть и угодили бы. Около десяти светящихся в темноте глаз так и притягивали, заставляя смотреть на себя не отрываясь, не обращая внимания на накатывающий страх.

— Да что же это такое! — не выдержала я. — Эта гадина еще и гипнотизировать умеет. Ну получи, фашист, гранату! — Один за другим я выпустила пять болтов, ориентируясь на светящиеся точки. К этому времени и ребята уже сообразили, что происходит, и заняли круговую оборону, настороженно вглядываясь в темноту коридора. Судя по всему, выстрелы из арбалета достигли своей цели, и нас обдала волна ультразвука. Крик боли хоть и был практически неслышным, зато обладал запредельной ультразвуковой частотой, заставив нас сморщиться от боли и закрыть уши руками. Не выдержав, Лешек выхватил факел из рук Дакка и запустил им в это нечто. Бросок оказался очень удачным, как когда-то давно, еще в лесу, наш леший кидался шишками в случайных прохожих, развлекая себя от скуки. Факел упал на спину непонятного чудовища, осветив его и дав нам рассмотреть того, кто собрался нами перекусить. Больше всего это создание напоминало огромную сороконожку, только намного больше всех, виденных мною ранее. Таких размеров сороконожка спокойно могла слопать всех нас и даже не подавиться. К тому же ее пасть венчал впечатляющий набор острых зубов аж в три ряда, которые перекрывали друг друга. Сейчас это хищное насекомое бешено сучило всеми своими многочисленными лапами, стараясь скинуть с себя горящий факел.

— Ах ты ж, дрянь какая! — с чувством выругался Драрг, подскакивая к сороконожке и отрубая секирой неосторожно протянутую к нам лапу.

Несмотря на то что непонятное животное лишилось одной своей конечности и доброй половины глаз, оно не сдавалось и, сбросив с себя факел, настойчиво стало выползать из коридора. Ноги его были все усеяны шипами, расположенными под углом в сорок пять градусов, делая из обычной конечности гигантского насекомого очень опасное оружие. К тому же среди острых зубов появился длинный язык, которым эта тварь выстреливала в сторону предполагаемой добычи. А так как в роли таковой на этот раз выступали мы, то и поймать она пыталась именно нас. Увернуться от этой заразы было крайне тяжело, и только благодаря тому, что нас было шестеро, включая кса-рдона, и все мы постоянно перемещались, отвлекая ее, все мы пока были целы. Дакк послушал меня и успел трансформироваться, приобретя боевую ипостась. Именно он и наш упертый гном (Драрга хлебом не корми — дай с кем-нибудь подраться) одну за другой отрубали сороконожке ее конечности, сами при этом оставаясь пока целыми и невредимыми. Лишившись своих болтов, я уповала только на свой меч, который крепко сжимала в руке.

В какой-то момент я немного зазевалась, и длинный липкий язык чуть было не утащил меня в зубастую пасть хищного насекомого. Спасителем оказался Прошка, в самый последний миг ударом лапы откинув меня в сторону. В другой ситуации этой сороконожке не удалось бы победить кса-рдона, но сейчас Прошка подставился сам, спасая меня, и в одно мгновение оказался полностью спеленат гибким и длинным языком насекомого. Для того чтобы освободиться самостоятельно, ему понадобились бы его сильные лапы с кинжально острыми когтями, которые сейчас были плотно прижаты к туловищу. Все произошло настолько быстро, что я очнулась только тогда, когда Прошка оказался на полпути к острой пасти. Понимая, что могу не успеть, я с силой метнула меч, умоляя его не подвести меня и сделать все как надо. И только когда острое лезвие на лету перерубило длинный язык насекомого, я облегченно вздохнула. Дальше Прошка освободился сам и более не стал мешкать. Кса-рдон разозлился по-настоящему, и его серебристый силуэт замелькал с быстротой молнии вокруг огромного насекомого. Там, где лапа Прошки прикасалась к туловищу сороконожки, начинал бить фонтан мерзкой зеленовато-белесой жидкости, явно заменяющей ей кровь. Вскоре после этого наша битва была окончена, и, глядя на агонизирующее насекомое, ребята тяжело перевели дух.

— Ну и живучая гадина попалась! — Вытащив болты и обтерев их от крови, Дакк изумленно рассматривал сороконожку. — Драрг, а ты не говорил, что у тебя здесь такие тварюги водятся.

— Ты с ума сошел! У нас отродясь такого не было! — возмущенно открестился Драрг. — Тебе же сказали, что путь этот не изучен, что он опасный и заповедный. А вообще, хорошо, что все закончилось. Теперь мне понятно, куда подевались те смельчаки, которые пытались здесь пройти.

— Драрг, а кто тебе сказал, что все закончилось? — Всмотревшись в коридор, откуда приползла сороконожка, я похолодела от нехорошего предчувствия. — Посмотрите внимательнее, может, мне это кажется? — Я указала пальцем в темноту коридора, откуда послышался шелест многочисленных лап и где внезапно загорелись зловещие огоньки. Причем в этот раз их было значительно больше десяти.

— Елки-палки! — попятился Лешек. — А я, дурак, еще грустил, что наш путь такой скучный и однообразный.

— Значит, так, я не знаю, кто там к нам приближается, и выяснять это совершенно не желаю. Давайте быстренько решим, в какой из оставшихся двух коридоров мы двигаем. Вот ты, Драрг, какой предпочитаешь? — Я повернулась к гному.

Внимательно посмотрев перед собой и на всякий случай сверившись с картой, Драрг убедился, что ничего похожего на эту развилку на ней не нарисовано. Пожав плечами, он наугад ткнул рукой в правое ответвление. Я глянула на Грагита и, получив его одобрение, махнула рукой ребятам.

— Все, хватит геройствовать! Пора драпать, а то адепты ордена Хаоса нас никогда не дождутся.

Воодушевленные моим примером все очень быстро — и откуда только силы взялись? — рванули в указанном направлении. Споткнувшись об отрубленную ногу сороконожки, я отломила часть конечности и с этой импровизированной дубинкой поспешила за ребятами. За спиной нарастали скрежетание и шорох, но это только придавало нашему бегу немыслимое ускорение. Я даже и представить себе не могла, что наша команда может так бегать! Пару раз обернувшись, я заметила, что светящиеся точки не только не отстали, а даже стали немного ближе. Сообщив об этом ребятам, я с удивлением заметила, что их скорость еще увеличилась. Несясь во весь опор, я старалась не отставать от всех и выкладывалась на пределе своих возможностей. Когда сил почти не осталось и легкие стали просто разрываться от немыслимой нагрузки, наша компания вывалилась в большую пещеру.

— Уф, кажется, оторвались. — Дакк настороженно прислушался.

Вслед за ним насторожились и остальные, стараясь уловить посторонние звуки.

— А ты знаешь, Дакк вроде бы прав! — удивленно протянул Лешек, поворачиваясь ко мне. — Только я не могу понять, почему они отстали от нас? Мы просто физически не могли убежать. Да и против нескольких таких тварей нам точно не выстоять. Что им помешало догнать нас и сожрать?

— Не знаю! Не догнали, и замечательно. Я по этому поводу грустить точно не буду! — Я никак не могла отдышаться.

— Ребята! — Голос Грагита эхом отразился от стен. — Смотрите, что я нашел! Идите все сюда!

Со стоном я поднялась с пола, куда опустилась сразу же, как только узнала о прекращении преследования.

— Ну что еще? Грагит, если это какая-нибудь ерунда, я тебя придушу.

— Не получится! Я первый на очереди. — Дакк подал мне руку.

— Давайте не кряхтите. Не пожалеете! — Грагит ободряюще поманил рукой.

Подойдя к Грагиту, я с изумлением увидела у его ног озеро! Гладкая, черная вода была абсолютно спокойна, отражая блики наших факелов. Как далеко простиралось это подземное озеро, понять было невозможно, его очертания тонули в кромешной темноте.

— Ничего себе! Интересно, а пить эту воду можно? — Я задумчиво вгляделась в озеро.

— Предлагаю испробовать на Дакке. — На наши вопросительные взгляды Грагит пояснил: — Он вампир, и если что — запросто восстановится. И вообще, если это яд, то умереть от него Дакк по определению не сможет, вампиров же нельзя назвать живыми в общепринятом смысле. И умирать ему не привыкать, — ехидно хихикнул Грагит.

— Ну все, сейчас кто-то у меня пойдет купаться. А то, смотрю, слишком разговорчивый вдруг стал, — Дакк угрожающе оскалился.

— Успокойтесь! Никого купать мы не будем. Попробуем так разобраться. — Сев на корточки, я с опаской дотронулась до воды.

Пальцы обжег холод и по поверхности пошли разводы. Осмелев, я зачерпнула воды в пригоршню и поднесла к глазам. Вода в ладонях была абсолютно прозрачной и ничем не пахла. У нас в последнее время наблюдалась жесткая экономия питьевой воды, и сейчас, после такой сумасшедшей гонки, я безумно хотела пить. Как-то спонтанно, чисто автоматически я наклонилась и сделала осторожный глоток. Вода оказалась чистой, очень вкусной и обжигающе холодной, до ломоты в зубах. Я пила ее маленькими глотками и никак не могла остановиться, погружая лицо в маленькое озеро у себя в руках.

Удар по рукам немного отрезвил меня. Испуганный Дакк стоял рядом со мной и пытливо всматривался в мое лицо:

— Ты с ума сошла? Как ты себя чувствуешь? Как можно быть такой безответственной?

— Да нормально я себя чувствую, — попыталась я оправдаться, испытывая жгучее чувство стыда. Действительно, что это на меня накатило? Ну хотелось мне пить, ну и что? Не в первый же раз я испытываю чувство жажды. Виновато опустив глаза, я приглашающе махнула рукой: — Вода нормальная, правда. Если хотите пить, то можете делать это спокойно.

Последовать моему предложению первым решился Лешек, осторожно принюхавшись, а потом и лизнув мокрый камень. После того как с ним ничего не произошло, Лешек приник к воде и жадно, с прихлюпыванием начал пить. После этого уже и остальные безбоязненно зачерпнули воды. Напившись вволю, все почувствовали себя намного лучше и впервые за последние дни послышались шутки и смешки.

Расположиться на отдых решили здесь же, так как ни у кого соображений по поводу дальнейшего пути пока не было. Разделив скромный ужин, стали устраиваться на ночлег. Все три дня, что мы путешествовали по темным каменным коридорам, я не раз пыталась облегчить наш путь с помощью магии. Но в конце концов пришлось отказаться от этой идеи, так как по дороге нигде не встретилось и намека на магический источник. В этом мире существовало так много магии, что я уже привыкла ею пользоваться так же свободно, как пользовалась обычно ложкой или расческой. Магическая энергия была везде — как воздух, которым мы дышим. И вдруг я обнаружила, что в каменных коридорах ее нет. Вернее даже не так. Ее НЕТ вообще. И если я сейчас израсходую тот запас, что еще сохранился у меня, то в случае необходимости окажусь совершенно беспомощной. Именно поэтому пришлось скрепя сердце пользоваться чадящими факелами, отказавшись от «светлячков» и надеяться только на свой слух и зрение.

Ни на что не надеясь, я решила проверить пещеру на наличие магического источника. Раскинув поисковик, я с недоверием и радостью обнаружила, что здесь магия есть! Приглядевшись, поняла, что магическая энергия исходит из подземного озера. В нем магии было так много, что сама вода приобрела необычные свойства, наполнившись живой энергетикой. Именно из-за этого мы все почувствовали себя отдохнувшими всего после нескольких глотков воды, забыв об усталости последних дней и только что перенесенном испытании с жутким насекомым. После стольких дней магической голодовки я просто упивалась возможностью вновь испытать свои способности. Подвесив над головой магического «светлячка», я затушила факел и установила сигнальную сеть. Теперь мы могли спать спокойно, не выставляя стражу. О любых изменениях и появлениях кого-то чужого сеть моментально сообщила бы нам. Попутно я поставила защитный купол, сделав его небольшим, но максимально мощным. Такие меры безопасности я посчитала совсем не лишними, особенно после встречи с хищными насекомыми-переростками, о которых даже сами гномы были не осведомлены. Поставив ребят в известность о проделанных мною манипуляциях, я завалилась спать, слегка притушив «светлячка».

ГЛАВА 21

Спешившись, Арант осторожно заскользил среди деревьев, стараясь полностью слиться с этими лесными гигантами. Даже очень внимательный человек не смог бы услышать и шороха от осторожных шагов дроу. Но не это было самое удивительное. Коргал умудрялся так же неслышно двигаться вслед за дроу, несмотря на то, что внешне сильно напоминал обычного коня. Было странно видеть, как конский силуэт с кошачьей грацией передвигается по лесу, плавно огибая раскидистые деревья.

— Тш-ш… — Арант приложил палец ко рту. — Кажется, мы нашли этих гадов. Ты оставайся здесь, а я попробую обойти их с другой стороны. Надо посмотреть, много ли их здесь.

Вихрь неслышно переступил на месте и замер неподвижным изваянием, сливаясь с окружающим лесом. Теперь даже очень внимательному глазу было бы трудно его заметить. Оставив коргала, Арант моментально растворился среди деревьев.

Легкий ветерок игриво трепал зеленую листву, а наткнувшись на замершего в неподвижности коргала, с новым энтузиазмом взялся за его гриву, в одно мгновение растрепав шелковистые пряди. Трава, мягким густым ковром укрывающая землю, поднимала свои травинки, примятые осторожными шагами дроу, крадущегося среди деревьев. Лес не обижался на своего друга, понимая и укрывая его. Именно это дало возможность Аранту приблизиться вплотную к осторожным эльфам. Дроу припал к земле и ужом пополз в обход стоянки. Ему важно было удостовериться, что эльфов всего трое. Именно столько он насчитал, внимательно изучив их стоянку.

Интуиция не подвела Аранта, и через полчаса поисков он сумел заметить четвертого эльфа, устроившегося среди разлапистых ветвей старого дуба. Теперь можно было вернуться назад и продумать, что делать дальше. Целых четверо эльфов против одного дроу. Даже для хорошо тренированного Аранта это было многовато. К тому же судя по всему, эти эльфы неплохо подготовлены для подобных операций. Были бы они чуть поближе к границе владений дроу, Арант мог бы позвать на помощь своих. Но эти белобрысые очень грамотно расположились, буквально на грани дозволенного: еще не вплотную к владениям дроу, чтоб не нарываться на открытый конфликт, и в то же время слишком близко, чтоб это можно было считать безобидной прогулкой.

Резкий толчок в плечо прервал размышления Аранта, заставив его внимательно посмотреть на своего коргала. На умной морде Вихря явственно читалась мысль: «Ты не один!»

— А что, это идея! — воодушевившись, Арант усмехнулся. — Ну мы им сейчас покажем. Только сначала послушаю, что они там обсуждают, а то ведь эти белобрысые — отъявленные лгуны, и правду из них потом клещами не вытянешь. А мне просто необходимо узнать, что им могло понадобиться от моего друга. Насколько я знаю, Тармара с эльфами до сих пор ничего не связывало. Хотелось бы, чтобы так и оставалось впредь.

Подкравшись как можно ближе к стоянке, Арант замер, прислушиваясь к разговору. Речь эльфов плавно текла, прерываемая лишь громким щебетанием какой-то настойчивой пташки, расположившейся по соседству. Молодой белокурый эльф с растрепанной прической сетовал, сидя рядом со своим товарищем на поваленном дереве:

— Тойтаниль, вот скажи мне, зачем нашему правителю, да будут дни его солнечны и бесконечны, понадобился этот жалкий человечишка? Светлые эльфы никогда не ввязывались в дрязги грязных человеческих городишек.

— Не скажи, Мейтанииль. Этот человек не просто управитель какого-то городка, он король Бармингама. А это достаточно крупное королевство и занимает большую территорию. И вообще, я тебе советую не обсуждать действия нашего светлейшего правителя. Не твоим жалким умишком понять все его действия! Если он приказал доставить этого человека к нему — значит, мы должны это сделать, — достаточно резко ответил собеседник растрепанного Мейтанииля. — Занимайся лучше своим делом и не болтай лишнего, пока тебя не отправили на дальнюю границу. Вот где скукотища полная!

— Хватит вам уже болтать! Лучше сходили бы посмотрели, почему до сих пор нет посланца из этого трактира. Тойтаниль, ты уверен в мальчишке? — Худощавый эльф с немногозаостренным лицом и узкими губами, перебиравший стрелы, неприязненно покосился на своих товарищей.

— Да уверен я в нем! У парня есть толика нашей крови, и он спит и видит, как отправится жить в наш Эльтаир.^[44]

— Ты что, совсем ополоумел? Какого-то недоделка-полукровку тащить в Эльтаир!

— Да не потащу я его, Гейрандир. Просто пообещал парню, чтоб лучше старался.

— А раз не собираешься его брать с собой, то должен понимать, что и оставлять его здесь мы не можем. Он слишком много знает, а нам лишние разговоры ни к чему. Правитель же ясно сказал, что наша миссия тайная! Поэтому после того, как нужный человек будет у нас, ты лично прикончишь полукровку. Незачем оставлять за собой следы. — Гейрандир сообщил это тоном, не терпящим возражений.

Незаметно поморщившись, Тойтаниль согласно кивнул, положив руку на элегантный охотничий нож, висящий на его поясе.

— А как же наш ставленник? Этот разбойник, которого мы сделали хозяином трактира? Он ведь тоже в курсе наших планов, — растрепанный Мейтанииль вопросительно посмотрел на Гейрандира.

— Правильно мыслишь. Жаль, конечно, но и его придется убить. Мы не можем рисковать. Если люди узнают, что к этому исчезновению причастны эльфы, Таринф с Бармингамом могут объединиться и объявить нам войну. А это не в наших интересах. — Гейрандир нахмурился. — Придется позже подыскать стоящую замену нашему трактирщику.

— Но ведь наши воины не чета жалким человеческим солдафонам! Эти крестьяне, кое-как обученные махать железяками, по недоразумению называемыми ими мечами, просто смешны. Разве можно их сравнивать с нашими обученными воинами? — Тойтаниль гордо выпрямился, показывая свое презрение к человеческому роду.

— Так-то оно так, да только этих человечков, что тараканов расплодилось, и теперь на одного нашего воина люди могут выставить несколько десятков, а то и сотен своих. Возможно, мы и победим в этой войне, вот только какой ценой? — Гейрандир собрал в колчан разложенные стрелы.

— По-моему, ты преувеличиваешь. — Молодой Тойтаниль никак не хотел верить в только что услышанное.

Ничего не ответив, Гейрандир вопросительно посмотрел на Мейтанииля.

Поняв, чего от него ждут, тот поднялся с бревна.

— Пожалуй, и впрямь, пора бы парню здесь появиться. Зелье давно должно было подействовать. Придется, видно, мне сходить на разведку и узнать, в чем там дело. — Повернувшись к Тойтанилю, он попросил: — Приведи моего коня.

Услышав все это, Арант удовлетворенно отполз подальше от стоянки.

— Хм, думаю, что больше я здесь ничего не узнаю. Тем более что эти ребята, судя по всему, и сами не в курсе, зачем их правителю понадобился Тармар. Ну что, Вихрь, давай-ка и мы вернемся в трактир, а то как бы этот Мейтанииль не воспользовался нашей отлучкой и не вывез Тармара. — И, вскочив на коргала, он поскакал к трактиру.

Успел Арант вовремя. Когда он подъехал, паренек во дворе взахлеб рассказывал Мейтаниилю все, что с ним случилось. Рядом стоял трактирщик и согласно кивал головой в такт словам мальчишки. Видимо, трактирщик и освободил паренька из плена, найдя его связанным в конюшне.

Так как эльф был один, Арант не посчитал нужным прятаться и спокойно спешился под оценивающим взглядом Мейтанииля. Тот сразу же понял, кто перед ним, и увиденное ему явно не понравилось.

— Что тебе здесь нужно? — отрывистый вопрос прозвучал как удар хлыста. — Это не ваша территория.

— Вероятно, то же самое, что и тебе. — Арант усмехнулся. — Граница нашей территории проходит слишком близко к этим местам, чтобы ты смел задавать мне такие вопросы.

— Ты не знаешь, во что вмешиваешься. Шел бы ты по своим делам, целее будешь. Я даже готов сделать вид, что не видел тебя.

— Может быть, я и пошел бы, только вот беда, в этот раз мои дела слишком переплетаются с интересами засранцев-эльфов.

Такого оскорбления Мейтанииль стерпеть не смог и с криком ярости кинулся на Аранта. Дроу был готов к этому, и его меч моментально покинул ножны, выступив на защиту своего хозяина. Краем глаза Арант заметил, как трактирщик попытался незаметно покинуть двор. Но тут вмешался Вихрь, который, предостерегающе оскалившись, встал перед перепуганным трактирщиком, загородив ему дорогу к дому и к массивному арбалету, висевшему на стене за барной стойкой. Мальчишка-полукровка даже и не думал во что-либо вмешиваться и просто стоял, с интересом глядя на поединок.

Эльф Мейтанииль был очень неплохим воином и мастерски владел мечом, но Аранта с самого детства учили лучшие наставники народа дроу, и здесь эльф был ему не противник. Очень скоро это понял и Мейтанииль, начав отступать под натиском Аранта. Получив пару порезов, эльф стал более осмотрительным и экономным в движениях. Понимая, что пощады ждать не приходится, он стал поглядывать в сторону своего оседланного коня, стоявшего здесь же, около забора во дворе. Перехватив его взгляд, Арант понимающе усмехнулся. Обозлившись на самоуверенного дроу, взявшегося непонятно откуда (обычно дроу не покидали своей территории, предпочитая не вмешиваться вдела других рас), Мейтанииль допустил сразу две ошибки. Вместо того чтоб сдаться и попросить пощады (скорее всего Арант пощадил бы его), он пошел в атаку. Резкий выпад оказался обманкой и, когда Арант попытался увернуться, в него полетел нож, спрятанный до этого момента в рукаве эльфа. Аранта спасла только природная гибкость и большой опыт. Припав к земле, он почувствовал холодный ветерок от пролетевшей в миллиметре от виска стали, срезавшей прядь волос. Перекатившись, он стремительным движением нанес удар Мейтаниилю в бедро. Рана оказалась глубокой, и эльф стал быстро терять кровь. Побледнев, он выронил меч и попытался зажать руками рану, из которой пульсирующими толчками выходила кровь. С этого момента ему стало не до сражения, и Арант спокойно мог бы его добить, не встретив практически никакого сопротивления. Однако такие поступки были не в характере высокородного дроу. Посмотрев на бледного эльфа с выступившей на лбу испариной, он вытер клинок и сказал:

— Перевяжи рану потуже, а то скоро потеряешь сознание. — Небрежным движением отстранив замершего истуканом хозяина трактира, которого продолжал сторожить Вихрь, Арант решил проведать Тармара. По его подсчетам, действие зелья уже должно было сходить на нет. Зайдя внутрь, он с сожалением посмотрел на молодых воинов, лежавших в беспамятстве там, где их свалило пойло, поднесенное трактирщиком. Судя по их внешнему виду, в вино было подмешано что-то более серьезное, чем настойка тойпи. Видимо, хозяин сообразил, что простые воины эльфам ни к чему и, когда они очнутся, разбираться с ними придется ему самому. Решил он эту проблему достаточно просто, сначала слегка одурманив их, чтобы Тармар ничего не заподозрил, а потом и отравив.

Взбежав по лестнице на второй этаж, Арант ворвался в комнату, где должен был находиться Тармар. Тот сидел на топчане, держась руками за голову. Заметив Аранта в дверях комнаты, он страдальчески посмотрел на друга.

— Дружище, что со мной? Неужели я так напился? Как же у меня болит голова-а!

— Так всегда бывает после настойки тойпи. Подожди, сейчас я тебе постараюсь помочь. — Под недоумевающим взглядом Тармара Арант вытащил из кармана горсть маленьких синих цветков, сорванных им в лесу. Чай из них снимал последствия настойки тойпи, а также помогал избавиться от многих других неприятных вещей вроде похмелья, пищевого отравления, мигрени… Арант отправился на кухню, высыпал в жестяную кружку сорванные цветки и, взяв с плиты горячий чайник, залил их кипятком.

Посмотрев на протянутую кружку, Тармар недоверчиво понюхал получившийся голубоватый напиток.

— Это что, можно пить?

— Даже нужно! — рассмеялся Арант. — Гарантирую полное выздоровление.

Поморщившись, Тармар стал отпивать мелкими глотками лечебный чай, периодически передергиваясь от отвращения.

— Если бы это предложил кто-нибудь другой, я бы решил, что меня хотят отравить. Что это за гадость такая? — Однако, прислушавшись к своим ощущениям, Тармар добавил удивленным тоном: — Хотя, кажется, работает. — Помотав головой, он попробовал улыбнуться. — Спаситель ты мой. Ладно, рассказывай, что я здесь натворил.

— Пойдем лучше на свежий воздух. Через несколько минут ты придешь в норму, вот тогда и поговорим. — Придерживая друга под руку, Арант помог ему спуститься по лестнице.

— Что это с ними? — Несмотря на настойчивость Аранта, Тармар остановился как вкопанный посередине зала и недоумевающе посмотрел на своих воинов. — Неужели они все так перепились?

— Боюсь, что все намного хуже. Дальше нам придется продолжать путь вдвоем, — хмуро произнес Арант.

Заметив, что один из воинов пошевелился, Тармар кинулся к нему.

— Оставь, ты уже ничем не поможешь. Это яд циркуна, а от него нет противоядия. К тому же прошло слишком много времени. — Словно подтверждая слова Аранта, воин вздрогнул в последний раз и замер навсегда.

— Трактирщик!!! — взревел Тармар, оглядываясь вокруг бешеным взглядом. — Где эта гнида?! — оттолкнув Аранта, он выбежал вон.

— Ну вообще-то он в своем праве, — философски пожал плечами Арант, глядя вослед другу. — Это же ему придется смотреть в глаза родным убитых. — Не торопясь, Арант прошел к двери и выглянул на улицу.

Тело трактирщика валялось на земле с неудобно подвернутой ногой. Голова его с выпученными от страха глазами все еще катилась по двору, не встречая на своем пути препятствий.

— А это кто? — обнаженным мечом, с которого стекала кровь убитого, Тармар показал на сидевшего на земле эльфа.

— А это тебя в гости пришли позвать. Так сказать в добровольно-принудительном порядке. Пришлось мне им объяснить, что сейчас у нас никак не получится. Торопимся мы очень, — извиняющимся тоном пояснил Арант.

— Как это — в гости? Куда? — постепенно остывая, переспросил Тармар.

— Да к эльфам! Их правитель возжелал лично тебя лицезреть. Но зачем ты им так срочно понадобился — говорить отказываются.

— Некогда мне по гостям разъезжать, — махнул рукой Тармар. — Надеюсь, хоть лошади целы, и мы сможем убраться из этого клоповника, — вытирая меч пуком травы, Тармар скрылся в дверях конюшни.

Заметив пацана, крутившегося около раненого эльфа, Арант сообщил ему:

— Я бы на твоем месте так не надрывался. Эти так называемые родственнички планировали избавиться от тебя при первой же возможности. Так что ни в какой Эльтаир ты бы не попал. Максимум, на что ты мог рассчитывать, это аккуратный холмик где-нибудь в лесу.

— Неправда! — Паренек с надеждой посмотрел на Мейтанииля. — Скажи, ведь он все врет?

Смутившись под пристальным взглядом мальчишки, Мейтанииль еле выдавил из себя:

— Ну, конечно, врет. Мы бы так не стали поступать с родственниками. — Дрогнувший голос эльфа даже ему самому показался неубедительным.

— Да какой ты им родственник? — засмеялся Арант. — Ты же полукровка, а эльфы признают только чистоту крови. Все остальные для них ничего не значат.

— Но как же так? — растерялся парнишка, проводя рукой по своим заостренным ушкам. — Они же обещали… — Он готов был заплакать от огорчения.

Вытащив кошель, Арант высыпал в подставленные мальчишечьи ладони с десяток монет.

— На первое время тебе хватит. Надеюсь, ты сумеешь правильно распорядится деньгами и будешь тратить их с умом. — Хлопнув бедолагу по плечу, Арант скомандовал: — Хватит сидеть, пошли, поможешь мне.

Обмотав палку тряпкой, смоченной в масле, Арант поджег получившийся факел и зашел внутрь трактира. Вскоре оттуда повалили клубы черного дыма, а вышедший Арант передал факел удивленному пареньку со словами: — Проследи, чтоб здесь все сгорело дотла. Пусть этот трактир станет погребальным костром для наших воинов.

В этот момент из конюшни вышел Тармар, ведя в поводу своего коня. Мрачно сев в седло, он многозначительно посмотрел на Аранта.

— Ты долго еще?

— Уже! — Свистнув Вихрю, Арант запрыгнул на подбежавшего коргала.

После всего произошедшего друзья решили больше не заезжать в человеческие селения, предпочитая ночевать под открытым небом. Оставшаяся дорога не заняла много времени, и уже вскоре они въезжали в загородное имение Тармара. По воспоминаниям Аранта, когда он покидал это место, здесь было значительно шумнее. Сейчас вокруг царила напряженная тишина, не нарушаемая даже пением птиц. Удивленно оглядываясь, Арант везде видел непонятные изменения. Не сновала прислуга, не галдели вездесущие дети, и даже краски словно поблекли, затянув поместье серой дымкой.

— Тармар, что здесь произошло?

— Я и сам ничего не понимаю. Когда я отсюда уезжал, что-то нехорошее происходило только во дворце. А теперь, значит, уже и здесь… — Горькая складочка залегла между бровей Тармара.

— Ладно, не грусти. Сейчас все узнаем. — Арант спрыгнул с коргала и мягким пружинистым шагом начал обходить двор. Заметив мелькнувший силуэт, Арант кинулся следом, и вскоре догнал молоденькую девушку с перепуганными глазами.

— Что здесь произошло? — требовательно спросил Тармар, увидев ее.

— Господин? Вы живы? — Словно не веря собственным глазам, девушка легко дотронулась до Тармара и сразу же в испуге отдернула руку. — А нам сказали, что вы уже никогда не вернетесь.

— Это кто же такой смелый выискался? — Тармар кипел праведным негодованием.

— Так она сейчас в доме. Пойдемте, я провожу вас к госпоже, — вцепившись в рукав Тармара, девушка потащила его за собой.

— ОНА?! — Тармар был вне себя от еле сдерживаемого гнева, стремясь побыстрее разобраться с захватчицей. — И вы послушали незнамо кого? Да еще и пустили в дом?

— Подожди, Тармар. Давай выслушаем девушку, — остановил Арант друга.

— Мы не могли ослушаться, — тихо пояснила служанка. — Через день, после того как вы уехали, госпожа появилась в доме и сразу же сообщила всем, что вы больше никогда не вернетесь сюда, и если мы хотим остаться в живых, то должны беспрекословно выполнять все, что она нам скажет.

— И вы сразу ей поверили? — Тармар горько усмехнулся.

— Ну что вы! Конечно, нет. Легард, которого вы оставили вместо себя, велел воинам вывести ее из дома и всыпать плетей за такие речи, но первого же, сделавшего шаг по направлению к ней, ждала страшная расплата. Он сгорел в один миг, занявшись, словно сухая щепка. И каждый, кто поднял на нее свое оружие, сгорали один за другим, а эта женщина спокойно стояла и смеялась над их мучениями, упиваясь криками боли. Ваши воины оказались вам верны, господин. И вот… теперь их нет.

— Неужели и Легард?.. — Тармар замолчал, не в силах поверить услышанному.

— Нет, Легард пока жив. Госпожа велела заковать его и посадить в подвал к крысам. На сегодня назначена его казнь. Госпожа решила сделать это в назидание другим, чтоб уже больше никто не посмел ей перечить.

— Значит, мы успели вовремя. — Воспрянув духом от известия, что его дядька жив, Тармар уже был готов ворваться в дом, но его остановил Арант.

— Друг, я бы не стал так рисковать. Неплохо бы для начала посмотреть, что это за гостья такая здесь поселилась. — Проникновенно посмотрев девушке в глаза, Арант поинтересовался: — Ты любишь своего господина?

— Конечно. Наш господин самый добрый и великодушный на свете.

— Вот и замечательно. Сейчас ты пойдешь и как ни в чем не бывало займешься своими делами. И ни одна душа не должна знать, что твой господин вернулся. Ты поняла меня? — получив утвердительный кивок, Арант легко подтолкнул девушку в спину.

Дождавшись, когда она уйдет, Арант поинтересовался:

— Ну и где может обитать эта незваная гостья?

— Не знаю! — буркнул Тармар. — Может быть, в моих покоях?

— Замечательно! Вот с них и начнем, — схватив Тармара за руку, Арант увлек его за угол дома.

— Куда ты меня тащишь?

— А ты что, собрался через парадный вход идти? Может, еще и покричишь, чтоб она уже наверняка знала, что вернулся законный хозяин поместья? Насколько я понял из слов твоей служанки, эта неизвестная госпожа очень неплохо владеет магией, и хотя дроу тоже в ней кое-что смыслят, но наша магия достаточно специфична. Именно поэтому я и хотел бы сначала посмотреть на твою загадочную гостью. Так что давай показывай, куда выходят окна твоих покоев. — Арант внимательно посмотрел на стену дома, прикидывая возможный путь наверх.

— Во-он то окно! — Тармар показал на окно на втором этаже, из которого лился робкий трепещущий свет.

— Сам пойдешь или мне доверишь? — Арант выжидающе посмотрел на друга.

— Я тебе что, белка? Я воин и привык сражаться на земле, а не лазить по отвесным стенам.

— Как хочешь. Тогда стой на страже, а я разузнаю, что здесь к чему. — Примерившись, Арант быстро полез наверх.

— Вот что значит жизнь в лесу, — завистливо пробормотал Тармар, следя за ловкими движениями друга.

Достаточно быстро Арант оказался в нужном месте и, удобно устроившись на карнизе, заглянул в окно.

Посередине комнаты стояла молодая женщина, вскинув вверх руки и запрокинув голову. Длинные темные волосы густой копной свободно спадали ниже талии. Покачиваясь из стороны в сторону, она двигалась в такт гортанной песне на непонятном языке. Вокруг нее стояло несколько плошек с горящими свечными огарками. Легкий дымок струился к потолку, соединяясь там в одно целое. Именно это дымовое облако, разросшись до внушительных размеров, повинуясь рукам женщины, стало плавно опускаться вниз и наконец замерло напротив нее. Постепенно из облака стали проявляться очертания мужского лица, и с последним словом странной песни в наступившей звенящей тишине прозвучал вопрос:

— Зачем ты звала меня, Кара?

— Я все сделала, мой Лорд. Все, как вы велели. Королевский дворец в Барме надежно опутан нитями Хаоса, а теперь и поместье нового короля под моим контролем.

— А сам король?

— Он вскоре предстанет перед вами. Я, с вашего позволения, заключила союз с эльфами, пообещав им, что их лес и светлый Эльтаир останутся неприкосновенны. Взамен они пообещали мне перехватить молодого короля Бармингама и доставить его к Черным горам.

— Ну что ж, я доволен тобой, Кара. Хотя по поводу неприкосновенности ты немного перестаралась. Заканчивай там с делами и возвращайся ко мне. Ты мне скоро понадобишься. Звезды сообщили, что в нашем мире появилась новая Хранительница! Ты должна будешь ее отыскать.

Теряя четкие очертания, облачко постепенно рассеивалось над склонившейся в низком поклоне женщиной. Стук в дверь остановил уже собравшегося спускаться Аранта.

— Госпожа позволит? — заискивающий голос, раздавшийся из-за двери, показался Аранту смутно знакомым.

— Заходи. Что у тебя? — резко выпрямившись, женщина гордо расправила плечи. Судя по всему, неизвестный Лорд был единственным, перед кем она готова была стоять на коленях.

— Я все приготовил к казни, моя госпожа. — Богато одетый воин вошел в круг света.

— Ну что ж. Пора приступить к представлению. Приведи узника к дому и собери всю прислугу, Майхор. Я скоро выйду к вам. — Царственным кивком она отпустила его прочь.

Быстро спустившись вниз, Арант рассказал мающемуся в нетерпеливом ожидании другу обо всем, что увидел в комнате.

— А служит этой змеюке твой Майхор. И что-то незаметно, чтоб он делал это по принуждению. Сейчас его одежда больше напоминает церемониальное одеяние какого-нибудь богатого вельможи, чем младшего воина дружины.

— Не может этого быть! Я же его принял на службу и приблизил к себе только потому, что он является племянником одного из моих старых дружинников. Именно он и попросил за своего родственника, уверяя меня, что тот будет служить верой и правдой.

— Так он и служит верой и правдой. Только не тебе, а своему кошельку, — усмехнулся Арант. — Смотри, как быстро переметнулся, стоило тебе покинуть поместье.

— Я должен сам все увидеть!

— Увидишь! Обязательно увидишь, — пообещал Арант. — Я проберусь в дом, и когда эта змеюка выйдет, зайду ей со спины. Боюсь, что моя магия может и не сработать против адептов ордена Хаоса. Твоя задача, Тармар, будет в том, чтоб отвлечь ее внимание. Потому как, если она начнет колдовать, то мы с тобой пропали!

— Ладно, иди прячься. А я найду, как ее отвлечь. Заодно и проверю, кто здесь кому служит, — проворчал Тармар.

Для того чтобы воплотить свой план в жизнь, друзья ненадолго расстались, отправившись каждый в свою сторону.

В это время на площадку перед домом стали выходить люди, тихо перешептываясь и переглядываясь между собой. Вскоре появился Майхор во главе троих воинов, которые вели закованного в цепи Легарда. Дядька Тармара щеголял огромным кровоподтеком на пол-лица и сильно хромал, приволакивая правую ногу.

— А ну расступись! Освободите место для преступника! — Майхор зычно покрикивал, поигрывая плеткой и зорко следя за столпившимися людьми.

— Как же тебе не стыдно! — не выдержав, крикнул краснолицый коренастый мужчина в запачканном кожаном фартуке.

Словно только того и ждал, Майхор замахнулся на него, норовя ударить по лицу, но в последний момент передумал, наткнувшись на суровый взгляд в упор.

— Поговори еще! Хочешь на его место? Так я тебе это быстро устрою. — Постояв с минуту и убедившись, что кузнец ничего больше не скажет, Майхор передернул плечами и удовлетворенно отошел в сторону.

В этот момент дверь дома отворилась и на крыльце показалась молодая темноволосая женщина с надменным и презрительным лицом. Толпа отхлынула, оставляя между собой и ней свободное пространство. Было видно, что никто не желает стоять близко к той, что одним взмахом руки уничтожила полгарнизона солдат.

Оглядев толпу, Кара понимающе усмехнулась:

— Майхор, надеюсь, здесь все?

— Все, кто еще остался в имении, госпожа.

— Ну что ж, тогда можем начинать. — Переведя взгляд на пленника, Кара позвала его: — Легард, говорят, ты был очень хорошим начальником гарнизона и частенько оставался здесь за главного, когда твой господин бывал в отъезде. Я очень ценю умелых и знающих людей и поэтому не стану винить тебя за то, что ты так рьяно защищал собственность своего господина. Но его больше нет, и никогда здесь не будет, а потому ты имеешь полное право выбрать себе нового господина или госпожу. Я предлагаю тебе поступить ко мне на службу!

Подняв голову, Легард скривился в презрительной усмешке:

— Тебе, тварь колдовская, служить никогда не буду. Тармарейн для всех нас больше чем господин, он нам отец родной! А родителя предавать негоже, уж лучше самому себе руку отрубить. Не быть тебе никогда моей госпожой. Пусть тебе холуи ноги лижут за миску похлебки. — И Легард зло сплюнул в сторону Майхора.

Зло прищурившись, Кара прошипела:

— Руку, говоришь? Можно и руку, а затем и ногу. Посмотрим, сколько после того, что я с тобой сделаю, останется желающих свою гордыню показывать! Не хочешь добровольно мне служить — будешь бессловесным рабом! — Вытянув руку, Кара приготовилась колдовать.

— Я бы так не торопился! Что это ты здесь распоряжаешься как у себя дома? — Незаметно появившийся Тармар оказался полной неожиданностью для всех. Подойдя к Легарду, Тармар внимательно посмотрел на него. — Да-а, дядька… и не было-то меня всего ничего, а уже какие-то бабы распоряжаются здесь. Хотел я рабство отменить в нашем королевстве, да вот теперь думаю, может, из-за таких, как она, это рабство и появилось? — Повернувшись к Каре, он преувеличенно внимательно стал ее рассматривать. — Только я не уверен, кто в результате будет наказан. Эта прыткая особа или тот, кто станет ее хозяином? Как бы еще и приплачивать не пришлось тому, кто согласится взять ее в рабыни!

— Да как ты смеешь! — не выдержала Кара. — Один мой щелчок пальцев, и от тебя только пепел останется. — Побелев от гнева, она явно собралась привести свою угрозу в исполнение.

— А вот этого я делать не советую. — Неслышно оказавшись за спиной увлекшейся Кары Арант приставил нож ей к горлу. — Нехорошо, конечно, так обращаться с женщиной, но ты вроде как и не женщина, а адепт ордена Хаоса. Я ничего не перепутал?

— Кто ты? — испуганно прохрипела Кара.

— А тебе не все равно? Ты ручки-то свои опусти, незачем здесь хорошим людям угрожать. — Дождавшись выполнения своего приказа, Арант обратился к Тармару: — Ну друг, что будем делать с твоей захватчицей?

— Раз сама пришла, то пусть погостит немного, а там разберемся. — Посмотрев на воинов, стоявших по бокам от Легарда, Тармар напустился на них: — Что столбом встали? Немедленно освободите вашего командира! И учтите, только от него сейчас зависит ваша жизнь.

Те сразу же кинулись к Легарду и неловко зазвенели цепями, дергая за них и пытаясь снять кандалы.

— Отойдите, бестолковые. Вы же ему сейчас руки оторвете! — Коренастый кузнец, пытавшийся пристыдить Майхора, пришел на помощь толкавшимся воинам. Буквально за пару минут он освободил Легарда и бросил кандалы на землю.

— Думаю, что эти браслеты могут послужить нам прямо сейчас. Помоги-ка нам, мой друг, украсить нашу гостью, — усмехнувшись, обратился к кузнецу Тармар.

Услышав такие слова, кузнец с готовностью кинулся к стоявшей неподвижно Каре, и очень быстро она оказалась закована в те же самые кандалы, в которые не так давно по ее приказанию был закован Легард. Правда, кузнецу пришлось кое-что в них подправить, так как женские руки значительно тоньше мужских, но он быстро справился со своей работой.

— А я со своей стороны тоже хочу подарить твоей гостье кое-какие украшения. — Достав из кармана три витых шнурка, Арант протянул их Тармару. — Завяжи их у нее на шее и на руках. Это необходимо сделать, чтоб она не смогла здесь колдовать. Ты тут хозяин, и, находясь на твоей территории, эта женщина не сможет ничего сделать ни против тебя, ни против всех, кто тебя окружает.

Завязав шнурки сжавшей зубы в бессильной ярости Каре, Тармар велел ее увести и посадить под запор. Отправив Легарда к лекарю, он взял Аранта под руку.

— Пойдем в дом, поговорим без лишних ушей.

Уединившись в кабинете Тармара, друзья решили обсудить сложившуюся ситуацию.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — первым задал вопрос Тармар.

— Думаю, что новости неутешительные. Судя по тому, что я услышал, а потом и увидел, адепты ордена Хаоса перешли в наступление. Это будет счастье для Тарагона, если их Лорд не ошибся и новая Хранительница действительно уже здесь. В противном случае нам всем может очень не поздоровиться.

— Это еще мягко сказано, — согласился с его доводами Тармар. — Только вот вопрос, что нам делать с этой информацией? Кто еще знает обо всем этом?

— Думаю, мало кто. В противном случае твой будущий тесть — король Таринфа Ронгар Вейменский уже прислал бы почтового сокола. И его отсутствие говорит о том, что даже Башня магов еще не в курсе происходящих перемен!

— Боюсь, что ты прав. Что же нам делать? — Лоб Тармара пересекла морщинка.

— Ну для начала я предлагаю почистить здесь все. Уж больно магией Хаоса попахивает. Ну а потом подумаем, что нам делать дальше, — предложил Арант.

— А ты сможешь это сделать? — недоверчиво спросил Тармар. — Неужели магия дроу настолько сильна, что в состоянии бороться с порождением Хаоса?

— Только в определенных условиях. Та, что вызвала эту магию, находится в наших руках. К тому же здесь есть ты — хозяин этого поместья. Все это делает нас сильнее и поможет избавиться от следов Хаоса.

— Тебе нужна какая-нибудь помощь? — Молодой король Бармингама заинтересованно взглянул на Аранта.

— Сделай так, чтоб мне никто не помешал. Я буду за домом, во фруктовом саду. И пока я сам не вернусь, не нужно туда приходить, — серьезно ответил тот.

— Как скажешь, — пожал плечами Тармар. — Пойду отдам распоряжения. — И буквально через пару минут его звучный голос послышался со двора.

Подготовка к обряду очищения не заняла много времени. Небольшой дымок легко стелился по земле, буквально на глазах оживляя пожухлую траву и заставляя подниматься поникшие стебли цветов. Магия Хаоса губительно действовала на все живое, разрушая энергетические нити и заставляя медленно умирать. Изменения не были бы так заметны, если бы Кара не колдовала здесь.

Арант сидел на земле, вдыхая ароматный дымок от медленно тлеющих трав, собранных в Заповедном лесу и частенько используемых дроу в различных обрядах. Магия дроу тесно связана с самой природой, не вступает в противоречия ни с одной из стихий и обладает очень сильным жизненным началом. Именно с ее помощью Арант сейчас намеревался восстановить разорванные и покореженные выбросами магии Хаоса энергетические связи.

Закрыв глаза, наследный принц дроу погрузился в транс, планомерно изучая произошедшие изменения в поместье друга и одно за другим устраняя их, восстанавливая жизненную структуру всего живого. Внезапно перед его глазами возникло изображение огромного дракона с ярким, переливающимся всеми красками гребнем.

— Молодой наследник! — громкий голос дракона прозвучал в ушах Аранта, словно обвал в горах. — Что ты здесь делаешь до сих пор?

— Не понял? Как это — что делаю? Помогаю другу! — опешил от такого напора Арант. — А кто ты? Этот яркий цветной гребень, огромный рост… Неужели?.. Неужели ты дух-хранитель народа дроу? Быть такого не может! — Арант не верил собственным глазам.

— «Быть такого не может…» — передразнил его дракон. — Ну дух, ну, хранитель, чего так глаза выпучивать? Ты лучше скажи, какого… ты бросил на произвол судьбы Лику?

— Лику? — Арант никак не мог взять в толк, причем здесь его знакомая. — А откуда ты ее знаешь?

— Мозгами пораскинь! Неужели сам не догадаешься? — глядя на задумавшегося Аранта, дракон решил подтолкнуть его в нужном направлении: — Даю подсказку: девушка — Меч Дракона — орден Хаоса. — Глядя на просветлевшее лицо Аранта, дракон удовлетворенно проворчал: — А ты не так безнадежен, как мне показалось вначале.

— Неужели Лика и есть новая Хранительница Тарагона? — Несмотря на очевидные факты, Арант все никак не мог в это поверить. — Но ведь тогда ей угрожает опасность! Я должен предупредить ее!

— Предупредить! — презрительно фыркнул дракон. — Да она все лучше тебя знает. А вот помочь ей ты в состоянии. Так что закругляйся здесь и в темпе вальса дуй в Черные горы. Надеюсь, ты успеешь вовремя.

— Но я обещал другу, что помогу очистить его поместье от последствий магии Хаоса! — поник Арант.

— Ничего страшного. С этим и без тебя справятся. Вон посмотри туда, — махнув головой, дракон показал Аранту вереницу лесных дриад, двигающихся по направлению к поместью. — К тому же я им помогу. Надеюсь, мне ты доверяешь?

— Конечно! — заверил его Арант. — Только вот я никак не пойму, как-то ты странно выражаешься.

— С этой девчонкой пообщаешься подольше, еще и не таких выражений нахватаешься, — покраснев, пробурчал сконфуженный дракон.

Арант даже и не подозревал никогда, что драконы умеют краснеть. Чтоб не смущать легендарного духа-хранителя, он тактично отвел взгляд. Судя по всему, его дела здесь были завершены, и он поспешил сообщить об этом Тармару.

Найдя молодого короля около дома, Арант отвел его в сторонку и обо всем рассказал. Тармар слушал друга и явно никак не мог поверить услышанному.

— Ты о какой Лике сейчас говоришь? О той молоденькой нахалке, которую мы встретили в лесу? Да быть этого не может! Ну не может она оказаться Хранительницей, это просто нонсенс!

Засмеявшись, Арант хлопнул друга по плечу.

— Как видишь, очень даже может. Извини, что не приглашаю тебя в компанию, но никакой, даже самый лучший скакун не сравнится в скорости с коргалом. Тем более с моим Вихрем. А из слов дракона я понял, что нужно очень торопиться.

— Ладно. Только давай до твоего отъезда разберемся с нашей пленницей.

— Хорошо. Прикажи кому-нибудь привести ее сюда.

— Уже приказал, — кивнул Тармар.

В этот момент в поле зрения друзей появился запыхавшийся воин, которого Тармар посылал за Карой.

— Господин! — подбежав к Тармару, он с трудом перевел дух. — Пленница сбежала!

— Как сбежала? Быть такого не может! — не поверил его словам Арант. — Она не могла самостоятельно снять заговоренные путы. Кто-то должен был ей помочь!

— Там Майхор мертвый лежит. А у него в руках вот это было. — Воин протянул Аранту витые шнурки.

— Все ясно. Это Майхор с нее снял, а она так отблагодарила своего помощничка, — понимающе протянул Арант. — Теперь эту гадюку не найти. Думаю, она уже далеко отсюда. Ну что ж, с остальным ты и без меня теперь справишься.

Тармар крепко сжал руку друга.

— Обещаю, я быстро разберусь со всем и обязательно приду к тебе на помощь. Думаю, мой будущий тесть тоже не откажется поучаствовать в предстоящей заварушке. Я немедленно начну готовить войска к походу. Надеюсь, ты продержишься до нашего прихода?

— Мы еще с тобой грандиозный пир устроим. Прямо там, в Черных горах! — улыбнулся Арант, вскакивая на своего коргала.

ГЛАВА 22

Проснулась я словно от толчка. Подняв голову, посмотрела на ребят. К моему удивлению, все спали. Причем действительно все, включая Дакка, который обычно не спит вообще, а если и спит, то не больше пары часов. Сейчас он тихо посапывал, прислонившись к свернувшемуся клубочком Лешеку.

— Что же меня разбудило? — пробормотала я, прислушиваясь к своим ощущениям. — Вроде все спокойно… — Обернувшись, я тихо ахнула. Подземное озеро светилось изнутри красивым голубым светом и все бурлило, словно кто-то запихнул в пещеру огромную гидромассажную ванну. — Ни фига себе джакузи!

Встав, я подошла поближе. Мелкие пузырьки поднимались откуда-то из глубины озера, взрываясь на его поверхности маленькими гейзерами. От озера шел легкий пар, и я не удержалась и прикоснулась к воде. Оказалось, что сейчас она уже совсем не такая холодная, какой была, когда мы очутились в этой пещере. Неудержимо захотелось раздеться и принять ванну. Почти не соображая, что делаю, я сняла с себя верхнюю одежду и в одном нижнем белье осторожно шагнула в воду. Ощущение блаженства охватило меня, и уже ничего не опасаясь, я окунулась с головой. Вода была словно парное молоко, а маленькие пузырьки приятно щекотали кожу. Я резвилась в воде и искренне жалела уставших ребят, которые так крепко спали, что совершенно не реагировали на плеск воды и мое тихое повизгивание.

Вдохнув побольше воздуха, я нырнула, желая посмотреть, насколько глубоко это удивительное озеро. На удивление, у меня уже начало покалывать легкие, а дна озера все не было видно. Тут я вспомнила о своем браслете, который когда-то сделала по наитию, играя энергетическими потоками. Этот браслет помогал долгое время находиться под водой, питая своего владельца кислородом. Именно его я сейчас и задействовала, желая разгадать загадку этого озера. Когда в голове начал нарастать гул и я собралась повернуть обратно, дабы не рисковать понапрасну, внезапно стало значительно светлее, и я решилась проплыть еще немного. Оказалось, что свет идет из небольшого подводного грота. Оттуда же шли и пузырьки, вырывающиеся на поверхность озера. Подплыв поближе, я заглянула в него. Не ощутив никакой угрозы, заплыла внутрь и осмотрелась. Красивый голубой свет подсвечивал стены грота, делая его просто сказочным. Небольшие серебристые рыбки с любопытством скользили мимо меня. В глубине грота оказался широкий проход, также подсвеченный, а потому совершенно не страшный. Поняв, что вряд ли себе прощу, если не узнаю все до конца, я в сопровождении стайки серебристых рыбешек стала пробираться по этому проходу, на деле оказавшемуся длинным туннелем.

К счастью, долго идти-плыть не пришлось, и после нескольких поворотов я очутилась… непонятно где. Выход туннеля оказался прямо в скале. Стоя на каменном балконе, я во все глаза смотрела вниз, куда вели широкие каменные ступеньки, покрытые мхом. Прямо подо мной простирался большой подводный город, где вместо вековых деревьев колыхались огромные водоросли, а вместо птиц плавали рыбки. Дома в этом городе были сложены из камня типа ракушечника. Отделаны они были ракушками самых разнообразных цветов, форм и размеров, из-за чего ни один дом не был похож на соседний, создавая яркий и неповторимый узор.

Совершенно обалдев от открывшейся картины, я не сразу заметила людей, подплывших ко мне совсем близко. Правда, людьми их назвать можно было лишь условно. Ноги этих созданий заканчивались большими перепонками, словно все они надели ласты. На руках также были перепонки, правда намного меньше, чем на ногах, а глаза защищала тонкая пленка вместо привычного века. Отступив, я уперлась спиной в каменную стену и пожалела, что так неосмотрительно вышла из туннеля и спустилась вниз, привлеченная красотой необычного города. Среди подплывших ко мне было трое мужчин и две женщины, и все они держали в руках какое-то оружие типа копий. И именно эти копья сейчас были так красноречиво направлены в мою сторону, оставляя свободным небольшой коридорчик. Видимо, меня таким необычным способом приглашали в гости. Я не знала, насколько хватит моих запасов воздуха, а потому засомневалась, стоит ли принимать это «приглашение».

Несмотря на угрожающе выставленные копья, я ничуть не боялась подводных жителей, отчего-то зная, что ничего плохого со мной здесь не произойдет. Мои колебания закончились, когда к нам подплыл еще один местный житель. Задорно улыбнувшись, молодой парень со светлыми волосами до плеч примиряюще поднял вверх руки, скрепленные в замок. Он сильно отличался от первых пяти полным отсутствием каких-либо перепонок и явно человеческим происхождением. Открывая рот, из которого вырывались струйки маленьких пузырьков, парень что-то говорил агрессивной пятерке. К сожалению, я не слышала ни одного слова и могла только догадываться, о чем шла речь. Судя по всему, этот необыкновенный парень пользовался здесь неподдельным уважением, и вскоре копья были опущены вниз, а мне сделан уважительный приглашающий жест следовать вперед. Проигнорировать такое приглашение я не смогла и, легко оттолкнувшись от скалы, поплыла следом за одной из женщин. Светловолосый парень тут же оказался рядом со мной и с улыбкой протянул какую-то хитро закрученную спиралью раковину на тоненьком шнурке. Жестом показав, что я должна надеть это украшение себе на шею, парень пристально смотрел, как я выполняю его настойчивое пожелание. С некоторых пор я не очень благожелательно отношусь к подобным украшениям. А все благодаря медальону Хранительницы, так неосмотрительно когда-то принятому мною за простое украшение. Ведь после того как я нацепила его, меня и занесло в здешний мир, наградив кучей обязанностей. Покрутив в руках красивую раковину, я с опаской повесила ее на шею. К счастью, в этот раз мне повезло — раковина оказалась чем-то вроде переговорного устройства. С ее помощью я сразу же стала слышать все, что говорит этот парень, и даже смогла сама разговаривать под водой, совершенно не испытывая никаких неудобств, словно находилась на суше.

— Как чудесно, что нас навестила такая милая девушка! — услышала я комплименты светловолосого парня. — У нас давно не было гостей, и мои друзья немного одичали в своем отшельничестве. Ты уж прости их за такой суровый прием.

— Ничего страшного, я все понимаю. Скажи, а почему вы так сильно отличаетесь друг от друга? — не удержалась я от вопроса, красноречиво покосившись на ноги плывущей впереди женщины.

— Просто я так же, как и ты, когда-то пришел сюда с поверхности. А они — коренные жители. Вот и все отличие. У тебя еще будет время привыкнуть к ним, и ты перестанешь замечать отличия, — просто ответил мне парень.

Честно говоря, его ответ меня несколько напряг. Лично у меня не было желания оставаться здесь жить, каким бы красивым и чудесным ни показался мне этот город.

— Скажи… — я замялась, не зная, как мне обращаться к этому парню.

— Михайясь. Прошу прощения, что не представился сразу. Меня зовут Михайясь, и я с удовольствием стану твоим проводником по нашему городу.

— Лика, — преставилась я, пытаясь вспомнить, почему мне кажется знакомым его имя? На всякий случай я решила предупредить гостеприимного парня: — Михайясь, дело в том, что мои запасы воздуха могут закончиться в любую минуту.

— Ничего страшного. Пока я с тобой, это не проблема. Хотя, если честно, я не думал, что у тебя с этим могут быть трудности. Саккумулировать нужный запас воздуха для сильного мага — не проблема.

— С чего ты взял, что я сильный маг?

— А иначе ты бы сюда не попала! Только сильный маг может найти сюда дорогу и пройти ее. Ты здесь, со мной. Значит — ты сильный маг, вернее, магиня. — Видя мое недоумение, парень пояснил: — Проход, да и сам грот открываются не каждому, а только тем, кто имеет достаточно высокий магический потенциал. Так что ты по определению не можешь быть обычным человеком, без магических способностей.

Слушая умствования Михайяся, я внезапно вспомнила, откуда его имя кажется мне таким знакомым. Решив проверить свою догадку, я невинным голосом поинтересовалась:

— Михайясь, магистр Джулиус шлет тебе привет и интересуется, как у тебя дела? Вот меня послал спросить, не надо ли тебе чего?

Весело захохотав, Михайясь хлопнул себя ладонями по ногам.

— Ну надо же! Значит, помнят меня еще там! Молодец, девочка, хорошо уела меня. Давай, признавайся, когда ты закончила Академию и как они узнали, где я теперь живу?

— А я ее не закончила! Пришлось сбежать после первого же экзамена.

— Пришлось что сделать? Сбежать? Это как? Насколько я знаю, из Академии можно уйти, только если тебя отчислили, а самостоятельно покинуть ее не разрешается никому, — удивился Михайясь. — Ты ври-ври, да не завирайся!

— Да надо очень! — обиделась я. — Просто экзамен прошел не так, как планировалось, и теперь в Академии новый ректор. Ну и на несколько учеников меньше, чем было при старом.

— А куда старый делся? — не понял Михайясь.

— Попал под раздачу. Каменный голем его переехал… случайно. Теперь, наверное, домовые арену отскребают и ругаются почем зря.

— Ага, а голем, значит, твоих рук дело? И ты теперь в бегах? — наконец сообразил Михайясь. — Тогда тебе здесь тем более должно понравиться. Можешь пока пожить в моем доме, а попозже мы тебе организуем собственный. А я пока для тебя экскурсионную программу разработаю. Такое покажу — закачаешься! Лучше, чем в Эрмитаже!

— Даже и не мечтай! — категорично заявила я, пристально вглядываясь в непонятного парня. Такое знакомое с детства слово «Эрмитаж» зацепилось за сознание. — У меня на ближайшее время другие планы.

— Аесли я эти планы подкорректирую? — вкрадчиво поинтересовался парень. — О нашем городе никто не знает, и хотелось бы, чтоб так оставалось и впредь.

— Да чихать я хотела на твою корректировку! Тоже мне, великий маг всех времен и народов выискался! Ты лучше скажи, откуда такой красивый на Тарагоне нарисовался?

— А с чего ты взяла, что я нарисовался? Может быть, я местный, просто не такой, как все?

— Да у тебя словечки больно знакомые проскакивают. Тебе, случаем, слова «Земля — Россия» ничего не напоминают? — Я напряженно уставилась на опешившего парня.

— Ну-у, допустим. — Внезапно взгляд Михайяся стал злой и настороженный. — Ты кто? Кто тебя послал?

— Кто-кто, конь в пальто! Никто меня не посылал, сама пришла. Любопытно стало, что там такое в озере светится. А здесь ты, оказывается, экскурсоводом работаешь.

— Хм-м, а ведь ты не врешь! — удивленно протянул парень. — Тогда откуда тебе знакомы эти названия? Неужели ты тоже? — недоверчиво протянул Михайясь.

— Ну надо же, догадался! Будем знакомы, Лика. Москвичка. Правда, теперь уже бывшая.

— Ага. А я Михаил. Из Ленинграда.

— Вот и чудненько! Вот и познакомились! Правда, теперь этот город называется Санкт-Петербургом. А что ты здесь торчишь, в этом мокром царстве? Неужели домой не хочется?

— Сначала очень хотел, а теперь уже нет. Столько лет прошло… меня уж и не помнит никто. Родители и тогда уже немолодые были, а теперь поди и подавно умерли. Нет, не хочу я обратно! К тому же мне и здесь неплохо. Пойдем покажу, как я устроился. — Схватив меня за руку, Михайясь-Михаил, словно на буксире, потащил меня за собой. Сопровождающие нас конвоиры с копьями незаметно как-то исчезли, повинуясь щелчку его пальцев.

Мы проплывали по улицам подводного города, и я периодически ловила на себе заинтересованные взгляды местных жителей. Дороги между домами были выложены из круглых разноцветных камушков, а сами дома отличались отсутствием каких-либо острых углов. Все было настолько необычно и интересно, что я на какое-то время выпала из жизни и просто любовалась увиденным.

Вот мимо меня пронеслась стайка золотистых рыбок с длинными вуалеобразными хвостами, а около одного из домов я заметила огромного краба на привязи. Две молоденькие девушки с веселым смехом скрылись за углом, а из соседнего дома чуть ли не кубарем вылетел мужчина, обороняясь от разошедшейся не на шутку жены, размахивающей какой-то домашней утварью. Все так похоже на обычный земной город и в то же время очень сильно отличается.

Очень скоро мы с Михайясем оказались около большого дома, я бы даже сказала — дворца. Разнообразные башенки оканчивались куполами разного цвета. Около дворца — несколько смерчеобразных водяных завихрений разного размера составляли необычный ансамбль, чем-то напоминающий систему фонтанов, подсвеченных разноцветной иллюминацией. Около дома-дворца было даже что-то вроде беседки, увитой густыми растениями, в которых жило большое количество маленьких флюоресцирующих рыбок, размером не больше ногтя на мизинце.

— Богато живешь! — протянула я, разглядывая хозяйство Михайяся.

— Это еще что, пойдем, покажу свою гордость. — Михайясь потащил меня за руку за дом. Там оказалось еще одно строение, на фоне уже увиденного, ничего особенного из себя не представляющее. Подойдя к этому зданию, Михайясь открыл дверь и поманил меня за собой. Зайдя внутрь, я увидела несколько перегороженных отсеков, в которых находились какие-то создания. Приглядевшись, я тихо ахнула. В каждом отсеке содержалось по одному огромному морскому коньку. Все они сильно отличались друг от друга и цветом, и статью, и размерами, словно породистые кони в конюшне.

— Это то, что я думаю? — недоверчиво протянула я, ходя мимо отсеков и рассматривая этих коньков.

— Красавцы, правда? — Михайясь погладил высунувшуюся сквозь прутья морду конька. — Я долго экспериментировал и вот наконец-то получилось. И что самое главное, такие умницы вышли, что я просто диву даюсь. А скорость какую развивают, только держись! Хочешь покататься?

— Может быть, попозже. — Я опасливо рассматривала этот подводный транспорт. — Скажи, а как ты на самом деле выглядишь? — я поспешила перевести разговор в другое русло.

— В смысле, как выгляжу? — не понял меня Михайясь.

— Ну-у, когда магистр Джулиус рассказывал мне о тебе, я так поняла, что это было очень давно. А вот встретила тебя и теперь гадаю, как ты выглядишь на самом деле — как седой умудренный знаниями старец или как зрелый мужчина? Ну не можешь же ты на самом деле выглядеть как двадцатипятилетний парень!

— Это еще почему? — обиделся Михайясь. — И к твоему сведению, я ничего не предпринимал, чтобы изменить свою внешность. Честно говоря, не знаю, сколько прошло лет, как-то не считал, но я выгляжу так, как выгляжу, и это мой настоящий облик. Может быть, это благодаря тому источнику, который бьет в центре города? — Михайясь задумчиво почесал шевелюру.

— А что за источник? — заинтересовалась я.

— Источник магии. Ты даже не представляешь, какой мощный! — Михайясь восторженно закатил глаза. — Именно благодаря ему здесь теперь и стоит этот великолепный город.

— А что, такой источник один-единственный? Наверху ты такого не нашел?

Михайясь смутился.

— Ты знаешь, наверху тоже есть несколько таких источников, но вот добраться до них трудновато. Я давно уже вычислил местонахождение, по крайней мере, четырех мощных источников магии на земле. Только вот один из них находится во владениях дроу, а второй — у эльфов. К сожалению, эти расы не отличаются большим дружелюбием и гостеприимством и абсолютно точно не пустят к себе жить человека-мага. Еще один источник находится в Башне магов в Вассариаре, но оттуда я вынужден был убраться. О причинах, я думаю, магистр Джулиус тебе рассказал. Ну а четвертый находится где-то в горах. По моим расчетам, это Черные горы. Именно туда я и направлялся, карабкаясь по отвесным скалам. В один из дней я сорвался и провалился в расселину. Очнувшись, понял, что выбраться наружу без посторонней помощи не получится, ну и пошел наобум в первый понравившийся туннель. Мне казалось, что с моими знаниями и умениями в магии я нигде не пропаду. Как же я заблуждался! Оказывается, в этих туннелях совершенно нет магии, и мне пришлось реально туго. Когда я уже начал прощаться с жизнью, впереди забрезжил свет. Ну а дальше догадаться не трудно. Пещера, озеро — как источник магической энергии, и вот я здесь. С помощью этого источника я способен творить такие вещи, о которых любой маг может только мечтать. Моя конюшня и этот дом — это только небольшая часть реализованных возможностей. — Продолжая рассказывать, Михайясь потащил меня в дом, по ходу обращая внимание на различные нюансы.

Надо сказать, что его жилище действительно впечатляло. И если бы на Тарагоне существовало электричество и население умело бы им пользоваться, я бы не так была удивлена.

Входные двери открылись автоматически, распознав хозяина дома как своего, и гостеприимно пропустили нас внутрь. Прихожая в этом доме служила чем-то вроде входного отсека, как на космическом корабле. Стоило нам войти, как двери плотно закрылись и вода стала быстро убывать. Теперь мы могли себя чувствовать и вести так, как и свойственно нормальным людям, а не жителям подводного царства. Идя следом за Михайясем, я немного приотстала и, улучив момент, сдернула с окна понравившуюся портьеру золотисто-желтого цвета. Завернувшись в нее, я почувствовала себя значительно лучше, а то в одном нижнем белье мне как-то было не комфортно.

Стены коридора мягко мерцали, освещая наше местонахождение и постепенно тускнея, стоило нам пройти мимо. Тактично сделав вид, что не заметил моей выходки, Михайясь шел впереди, с гордостью демонстрируя все, что он придумал и воплотил здесь в жизнь. Изменение цвета и фактуры стен в гостевых покоях по одному лишь желанию проживающего в них; платформа, которая перемещает гостя по этому огромному дому не только вертикально, как лифт, но и горизонтально, мгновенно доставляя из одного конца дома в другой; меняющийся пейзаж за окнами и еще целая куча разных прибамбасов. Все эти чудеса не произвели на меня должного впечатления и оставили совершенно равнодушной. Единственное, что мне понравилось, — это живая картина из мелких прозрачных камушков, украшающая стены гостиной. Забавные маленькие человечки с очень большими и грустными глазами на пол-лица двигались, перемещаясь с одной стены на другую, создавая ощущение настоящей жизни. Не удержавшись, я спросила Михайяся:

— Скажи, как ты добился такого эффекта? Они совсем как живые!

— А они и есть живые. Вернее, теперь уже живые; они ожили после того, как я привязал к ним один из канальцев магической энергии. Я даже не рассчитывал на такой эффект, — равнодушно пожал плечами Михайясь.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — возмутилась я. — Ты что, не знаешь пословицу, что мы в ответе за тех, кого приручили? Если ты их создал, то ты за них и отвечаешь! Им же здесь тесно! Освободи их немедленно! — безапелляционно заявила я, наседая на опешившего от подобного напора Михайяся.

— Да куда я их выпущу? Это же выдуманный мир, и жить здесь, с нами, они не смогут! Так что чем им помочь, я пока не знаю. Разве что оборвать магический канал. Но тогда они умрут, и это снова станет самой простой картиной.

— Только попробуй это сделать, и я тебе не то что канал оборву, а сделаю так, что о магии ты будешь думать в последнюю очередь! — пригрозила я, с состраданием посмотрев на маленьких человечков с жалобными глазами.

— Да успокойся ты, не собирался я ничего такого делать! — Михайясь поднял руки в примирительном жесте. — И вообще, если ты такая жалостливая, то можешь сама попробовать что-нибудь сделать, я не в обиде. Ты мне лучше скажи, неужели тебе ничего здесь не понравилось, кроме этой несчастной картины? — Михайясь в нетерпении ждал ответа.

— Ну почему же, очень миленький домик получился. Но вообще-то ничего сверхъестественного ты не сделал. Нечто подобное, и даже без помощи магии, уже даже на земле можно увидеть.

— Как это? — удивился Михайясь.

— А вот так! Тебя в каком году занесло сюда?

— Ну-у еще при Брежневе. Вроде бы 1974-й был, а что?

— А то! — передразнила его я. — Между прочим, я сюда попала из 2009-го! Вот и посчитай, сколько лет уже прошло с твоего исчезновения. Ты знаешь, как далеко шагнул прогресс? — я усмехнулась. — Да у нас уже научились даже людей из пробирок выращивать, как огурцы на грядках, не то что цвет стен менять!

— Да-а, — огорченно протянул Михайясь, — а я-то дурак еще удивлялся, почему ты не смотришь на все это раскрыв рот. Ну ладно, пойдем, хоть поедим тогда, если удивить тебя не удалось. Заодно и расскажешь мне, как там теперь все сложилось. Построили мы светлое будущее или еще строим? — Михайясь приглашающе отступил в сторону, открывая проход в комнату с длинным столом посередине.

— Вообще-то не помешало бы перекусить. Честно говоря, в последнее время мы с друзьями были на очень жесткой диете, — призналась я. — А по поводу «светлого будущего»… скорее кошмарное настоящее! С нашими политиками ни о каком светлом будущем уже и не мечтаешь, главное, чтоб сильно хуже не стало! — Уже направившись к столу, я резко остановилась, внезапно вспомнив слова магистра Джулиуса по поводу Михайяся и сопоставив их с информацией, в каком году он попал на Тарагон. — Послушай, а как такое может быть, что здесь прошло уже более 300 лет, а на Земле в десять раз меньше? Или кто-то что-то напутал?

— Да нет, все правильно. Просто Тарагон и Земля находятся на разных временных витках, и время здесь течет по-иному. Каждый мир существует в своем временном диапазоне, и именно поэтому никогда не пересечется с другим. Отличие даже на одну-единственную секунду полностью исключает возможность их встречи и столкновения. Прожив на Тарагоне около года и умудрившись после этого вернуться на Землю, ты можешь рассчитывать на то, что твое отсутствие даже не все знакомые успеют заметить. Всегда можешь сказать, что провела некоторое время в доме отдыха, — хохотнул Михайясь.

— Вот даже как?! Ну что ж, остались мелочи жизни — как-то вернуться домой, — озадаченно пробормотала я, чувствуя, как рот непроизвольно наполняется слюной от манящих запахов разнообразных кушаний, непонятно откуда появляющихся на столе. — Слушай, а это все настоящее или только иллюзия? А то я так проголодалась, что могу и слона съесть!

— Вот и замечательно! — вмиг повеселел Михайясь. — Хоть здесь есть возможность тебе угодить. А то на моих лошадках ты покататься не желаешь, дом мой тебе не понравился, так, может, хоть еда по вкусу придется?

С едой Михайясь действительно угодил мне по полной программе. Такое изобилие великолепно приготовленных блюд, да еще после вынужденной голодухи, моментально настроило меня на благодушный лад. За вкусной и сытной едой я и поведала Михайясю свою историю. Рассказывая о том, какие изменения произошли на Земле, я потешалась над удивленно-недоверчивым выражением его лица. Еще больше меня позабавил его искренний восторг, после того как я продемонстрировала, кем на самом деле теперь являюсь.

— Ну надо же! Хранительница Тарагона — моя соотечественница! Вот уж никогда о таком даже подумать не мог! — вскочив со своего места, Михайясь возбужденно заметался по комнате. — И ты говоришь, что орден Хаоса находится где-то в Черных горах? Ну что ж, я же именно туда и направлялся, когда оказался здесь. Значит, это судьба. Заодно и посмотрю, верны ли мои расчеты по поводу магического источника. — Выбегая из комнаты, Михайясь прокричал мне: — Ты отдыхай пока, а я соберу кое-что в дорогу.

— Не поняла? — Я удивленно смотрела вслед скрывшемуся Михайясю. — Ты что, со мной собрался?

— Ну да, а ты думала, что я брошу в беде такую прекрасную девушку? За кого ты меня принимаешь? — откуда-то из глубины дома прокричал мне Михайясь. — Ты не переживай, я очень быстро соберусь!

— Ну и дела-а… — задумчиво протянула я, пытаясь сообразить, как мои друзья воспримут такое пополнение нашего отряда. После некоторого размышления я решила, что помощь опытного мага мне не помешает. — Глядишь, к концу путешествия у меня собственная армия появится.

От стола я отвалилась, только когда почувствовала, что больше не смогу в себя засунуть даже маленькой крошки. Встав и поправив свою «тогу», которая живописными складками скрывала мой заметно округлившийся животик, переваливаясь, как беременная утка, я направилась к так привлекшей мое внимание картине. Один из маленьких человечков сидел на пригорке, грустно прикрыв свои огромные глаза и подперев руками подбородок. Заметив меня, он вскочил со своего места и начал отчаянно жестикулировать. Я никак не могла понять, что именно он хочет мне сказать, и от этого еще больше расстраивалась.

— Что же тебе от меня надо? — в сердцах выкрикнула я.

Видимо, что-то сообразив, человечек перестал метаться и обвел руками пространство вокруг себя. Надо сказать, что этот вид был удручающим. Практически голая пустыня, по которой бродят неприкаянные человечки. — И как вы там живете? Вам же даже дом построить не из чего, — посочувствовала я. Заметив напряженный взгляд замершего в ожидании человечка, меня осенило. — А может, вам что-то для жизни нужно? — Так и не получив ответа, я решила попробовать.

Без труда найдя тоненький канал магической энергии, нитевидной струйкой текущий в нарисованный мир маленьких человечков, я для начала немного усилила его. После чего сняла с руки браслет, сделанный из энергетических нитей воды и воздуха, расплела его и очень осторожно постаралась пропихнуть по магическому каналу. Судя по замершему в счастливом ожидании человечку, я все делала правильно. Большеглазый малыш ободряюще махнул рукой, словно призывая меня не осторожничать и действовать смелее.

— Ну что ж, если это то, чего вам недоставало для счастливой жизни, то нет проблем! — воодушевившись, я огляделась по сторонам в поисках подходящих объектов и вскоре уже пачками переправляла по магическому каналу все, что только под руку попадалось. Оказалось, что я могу туда отправить даже небольшие предметы! Надо было видеть счастливые лица человечков, столпившихся и беззвучно галдящих около растущей кучи всякой всячины.

Услышав шаги Михайяся, я оторвалась от этого увлекательного занятия и поспешила ему навстречу.

— Ну что, Лика, надеюсь, ты сыта? Жаль, что времени у нас маловато и пришлось собираться впопыхах. Боюсь, не забыл ли я чего важного? — Михайясь задумчиво обозревал огромный тюк.

— Это ч-что? — Я в ужасе смотрела на огромную гору вещей, притащенных Михайясем.

— Как что? — удивился парень. — Все самое необходимое в предстоящем путешествии. Вот посмотри сама, может, я забыл чего, так ты мне подскажешь. — Он озадаченно начал перебирать вещи.

— Ты с ума сошел! Как мы все это попрем? Ты мне что, предлагаешь телегу с собой брать и по горам с этой телегой прыгать? И вообще, зачем тебе вот это? — Я указала на аккуратно сложенную белоснежную мужскую сорочку.

— Как это зачем? Я так понимаю, что стирать и гладить там будет негде, вот я и прихватил с десяток сменных рубашек, — деловито пояснил мне Михайясь.

— С десяток! — я не верила своим ушам. — А это ты взял, чтоб на костре готовить? — Я ногой подпихнула высокий кофейник с изящно выгнутым носиком. — Может, ты и салфетки с собой прихватил?

— А что, не надо было? — смутился Михайясь.

Уже собравшись его отругать, я неожиданно для самой себя рассмеялась.

— Ну ты даешь! Ладно уж, придется мне самой проверить, что ты здесь притащил. — Разворошив тюк, я принялась перебирать вещи, раскладывая их на две кучки. Михайясь за моей спиной только страдальчески стонал, когда я откидывала в сторону вещь, которая, по его мнению, в походе была необходима. Внезапно стоны прекратились и воцарилась абсолютная тишина. Обернувшись, я увидела Михайяся, застывшего столбом посередине комнаты.

— Ты чего? Что-то случилось? — обеспокоилась я.

— Как ты это сделала? — Михайясь, не отрываясь, смотрел на стену.

Переведя свой взгляд туда, куда указывал Михайясь, я еле успела подобрать отпавшую челюсть.

— Ну-у, вообще-то это они сами. Я только немного помогла.

Сейчас пейзаж на картине ничуть не напоминал пустыню. Маленькие человечки развернули активную деятельность, и небольшие, но аккуратные домики росли, словно грибы после дождя. Красивое синее озеро приятно разнообразило пейзаж и кое-где начала пробиваться ярко-зеленая травка. Заметив мое удивленное лицо, один из человечков деловито кивнул мне, словно старой знакомой.

— Да это же целый город! — восхитился Михайясь.

— Не преувеличивай. Хотя, если и дальше все пойдет такими темпами, то вполне вероятно скоро будет.

Еле оторвавшись от созерцания строительного процесса, я вновь взялась за переборку вещей и вскоре закончила с этим нудным делом.

— Ну все! Запаковывай свое барахло и пошли скорее. Там мои друзья небось уже проснулись и за поиски принялись.

— Лика, ты меня без ножа режешь! Как можно быть такой жестокой? Ты же все самое необходимое выкинула, — тяжело вздыхая, Михайясь направился к куче, в которую я кидала лишние вещи.

— Михайясь, а ты что сейчас делаешь? — вкрадчиво поинтересовалась я.

— Как это что? Запаковываю вещи в дорогу.

— Ты промахнулся! Вещи в дорогу в этой кучке, — я показала рукой на небольшую горку у моих ног.

— Это? Ты шутишь? — с надеждой поинтересовался парень. — Не может быть, чтоб ты это говорила серьезно.

— Очень даже серьезно! — заверила его я. — И если ты действительно хочешь пойти со мной, то советую не спорить. Никто твои вещи в походе тащить не будет.

— Вот всегда вы, женщины, так! Чуть что, так молчи мужик, твой день 23 февраля. Только чтоб быть рядом с такой прекрасной девушкой, я готов пойти на эти жертвы, — тягостно простонал Михайясь, искоса поглядывая на меня и на то, какое впечатление произвели его слова. Нагнувшись, он быстро увязал сложенные вещи в узел, даже не посмотрев, что я положила. — Ну что, пошли?

В прихожей дома Михайясь наложил какое-то заклинание на свой мешок, которое должно было защитить его вещи от воды, и мимоходом бросил мне:

— Кстати, твой прошлый наряд мне нравился значительно больше, чем эта штора. Хотя, если она тебе так нравится, то можешь оставить ее себе, я не в претензии. — Заметив, что я покраснела от смущения, он довольно хохотнул.

Оказавшись во дворе, Михайясь свистнул, и около нас загарцевали два морских конька, выскочившие из «конюшни».

— Ну что, поехали? — Встав на изогнутый длинный хвост конька, Михайясь пристегнул к своему поясу кожаный ремешок, опоясывающий туловище этого транспортного средства.

— Слушай, а ты в них уверен? — Я с опаской смотрела на своего конька.

— Вполне! Давай вставай и не сомневайся! — подбодрил меня Михайясь.

— А как они сквозь пещеру пролезут? — мялась я, все еще не решаясь оседлать эту так называемую лошадь.

— А мы в обход поедем. Чего нам бока обдирать в этой тесноте?

Больше аргументов у меня не нашлось, и под насмешливым взглядом Михайяся я пристегнулась к коньку, обхватив его двумя руками.

— Ну милые, вперед! — И Михайясь свистнул как-то по-особому, с задорным переливом, заставляя стартовать наших скакунов.

Как хорошо, что я была привязана! Наш транспорт рассекал воду, как горячий нож масло. Плотный водяной напор пытался смыть меня с конька, и только кожаный ремень помогал оставаться «в седле». Из озера мы выскочили как пробка из бутылки и стали гарцевать по поверхности озера под удивленными взглядами давно проснувшихся ребят.

— Лика, это что? — первым подал голос Дакк.

— Не что, а кто, — поправила его я. — Это мой новый знакомый Михайясь.

— Ага, — глубокомысленно протянул Дакк. — А как зовут того белобрысого парня? — И он указал пальцем на Михайся, гарцевавшего рядом со мной.

— Тьфу на тебя! — в сердцах сплюнула я. — Я про него и сказала, что его зовут Михайясь.

— Лика, а тебе этот вампир очень дорог? — подал голос Михайясь, придирчиво изучая Дакка.

— Даже не вздумай! — поспешила я его предупредить. — Он мой друг!

— Жаль. Но если вдруг он тебе наскучит, ты только скажи, и я вмиг избавлю тебя от его назойливого общества.

Подъехав к берегу озера, Михайясь спешился и галантно подал мне руку. Сойдя с конька под пристальными взглядами друзей, я подобрала свою одежду, так и лежавшую там, где я ее оставила.

— Ну что вылупились? Может, дадите одеться или так и будете зенки ломать? — накинулась я на них.

В полной тишине, разглядывая спины ребят, я быстро влезла в штаны и застегнула рубашку.

— Можете поворачиваться, — разрешила я.

— Лика, а ты, собственно, где была? — поинтересовался Драрг, любовно поглаживая свою секиру и словно невзначай обходя стоявшего рядом со мной Михайяся.

— Так, ребята, спокойней! Этот парень свой, и ему вполне можно доверять.

— Ты в этом уверена? А может, его кто-нибудь подослал? — подозрительно сощурился Лешек.

— Я так не думаю. И вообще, именно о нем рассказывал магистр Джулиус. Это же тот самый Михайясь и есть!

— А он неплохо сохранился для трехсотлетнего старца! — подозрительно прищурился Дакк. — Лика, а ты уверена, что он тебе не врет? Если я скажу, что меня зовут Михайясь и я самый талантливый маг за последнее тысячелетие, ты так и поверишь?

— Тебе — нет! А вот ему — да!

— Лика, а что магистр Джулиус так и сказал обо мне? — заинтересовался Михайясь.

— Разлетелся! Самый талантливый маг — наша Лика! А тебя невзначай упомянули, просто к слову пришелся, — встрял Дакк, показывая свою фирменную улыбку, когда вампирьи клыки устрашающе выдвигаются вперед.

— Ну я почему-то так и подумал, — примирительно улыбнулся Михайясь. — Предлагаю перекусить перед дальнейшей дорогой, — и больше не обращая ни на кого внимания, начал выкладывать прямо на камни многочисленные свертки со снедью.

— И когда ты все это умудрился взять? — шепотом поинтересовалась я, убедившись, что ребята отвлеклись на изучение свертков. Все-таки голод оказался сильнее вражды.

— Ты же сама сказала, что в последнее время вам пришлось туго, вот я и прихватил с собой все, что смог унести.

После этих слов Михайяся я мучительно покраснела. Надо же, человек, совершенно не знакомый ни с кем из моих друзей, подумал о них, а я, считая себя их подругой, даже не озаботилась самым необходимым — пропитанием.

— Лика, я не ошибаюсь, это же кса-рдон? — шепотом поинтересовался Михайясь, показывая на Прошку.

— Ну да, кса-рдон, — согласно кивнула я головой.

— Везет же некоторым, — с легкой завистью пробурчал парень.

Сытный ужин примирил ребят с Михайясем, и уже никто не рвался немедленно разбираться с чужаком. Правда, и здесь не обошлось без некоторых эксцессов, когда Михайясь заявил, что знает короткую дорогу к Черным горам и эта дорога идет совсем в другую сторону, нежели та, которой собирался нас вести Драрг.

ГЛАВА 23

По улицам Вассариара на взмыленной лошади несся галопом всадник, заставляя пеших людей испуганно шарахаться в стороны, прижимаясь к стенам домов. Немного отставая от него, вытянулись в одну линию еще три всадника, все как один изрядно запачканные дорожной пылью и со следами усталости на суровых лицах. Так кавалькада проскакала практически через весь город, осадив коней перед воротами королевского дворца. Здесь Тармару со спутниками пришлось спешиться и под пристальными взглядами стражников он обратился к стражнику:

— Доложите королю, что к нему прибыл король Бармингама. И поживее, а то я очень тороплюсь.

Внимательно окинув Тармара с ног до головы, дежурный на воротах скептически усмехнулся. Он отметил явную простоту одежды приезжего и ее сомнительную свежесть, а также небольшое количество сопровождающих. В его понимании ни один высокородный господин не должен путешествовать в таких условиях, а тем более наносить визит королю соседнего государства.

— Если вы король Бармингама, то я король Таринфа и готов принять вас прямо здесь, незачем вам идти еще куда-то.

Внимательно прислушивающиеся к его разговору стражники довольно загоготали.

— Так его, Сакс!

— Гони их прочь, нечего всяким проходимцам здесь делать!

Услышав такие выкрики, трое мужчин, сопровождающие Тармара, практически одновременно положили руки на эфесы своих мечей, показывая своим видом, что никому не позволят глумиться над ними.

— Спокойнее, Грэнд. Я сам разберусь. — Тармар успокаивающе махнул рукой.

— Вот это правильное решение, господин. Может быть, вы и благородных кровей, хотя по вашему виду этого не скажешь, ну да ладно. Мне хорошо известны все представители высокородной знати славного Вассариара, и вас в этом списке я никогда не видел. Если вы знатны так, как говорите, то просто обязаны иметь резиденцию в столице. Ну а раз у вас ее нет, так и отправляйтесь обратно в ваше захолустье, откуда бы вы ни появились, и не тратьте времени зря. Благородный Ронгар Вейменский принимает только по предварительной записи, а запись к нему на несколько месяцев вперед. Вы, конечно, можете записаться в качестве просителя, но тогда вам нужно обойти дворец с другой стороны. Там есть специальная калитка для таких, как вы. И мой вам совет, не стоит набивать себе цену, приписывая несуществующие титулы. Кто-нибудь другой может оказаться не таким терпеливым, как я. — И дежурный демонстративно повернулся к Тармару спиной, показывая, что на этом разговор закончен.

— Ваше величество, разрешите, я проучу этого наглеца? — Высокий мужчина с суровым выражением лица почтительно склонился перед Тармаром.

— Не стоит затевать свару, Грэнд. Тем более что это нам вряд ли чем-то поможет. Короля Ронгара мы таким образом вряд ли увидим.

— Посторонись! Ее высочество принцесса Аллеана Вейменская со свитой! — По центральной дворцовой аллее к воротам подъехал глашатай, ненамного опередив принцессу.

Дежурный на воротах неодобрительно посмотрел на стоявшего рядом Тармара.

— Учтите, если увижу, что вы докучаете нашей принцессе, то я не посмотрю на все ваши титулы, сколько бы их ни было, и хорошенько проучу вас. Отойдите лучше в сторону!

Ничего не ответив, Тармар пристально смотрел на прекрасную девушку в брючном костюме верхом на серебристой тонконогой лошадке. Ее сопровождало с десяток воинов в полной экипировке, ограждая от целой толпы придворных. Тяжелые кованые ворота медленно открылись, выпуская процессию наружу.

Метнувшись вперед, Тармар проскользнул мимо стражника и оказался перед мордой шарахнувшейся от неожиданности лошади принцессы. Схватив ее за узду, он испытующе посмотрел на принцессу. Тармар вовсе не был уверен в ее чувствах и сейчас был готов к любому повороту событий. Охрана принцессы кинулась к непонятно откуда взявшемуся чужаку, но была остановлена властным жестом.

— Тармар?! — Недоверчивое удивление сменилось искренней радостью. Бросив поводья, Аллеана спрыгнула с лошади прямо в его объятия. — Но как ты здесь? И в таком виде! Что-то случилось? Неужели у тебя ничего не получилось? — Аллеана помрачнела от такого предположения.

— Нет-нет! Все получилось! — поспешил уверить ее Тармар. — К сожалению, дело, с которым я прибыл к твоему отцу, не терпит отлагательства.

Надо отдать должное Аллеане, не задавая более вопросов, она махнула рукой своей охране, показывая, что они возвращаются назад. Легко взлетев на свою чудо-лошадку, принцесса дождалась подъехавшего к ней Тармара и под ошарашенными взглядами стражников они бок о бок поскакали к дворцу.

— Отец! — Аллеана ворвалась в кабинет короля Ронгара, сияя от счастья. — Догадайся, кто у нас с визитом?

— Аллеана, ну что за крики? Ты уже не маленькая девочка и вести себя должна соответственно особе королевской крови — сдержанно и с достоинством.

— Ну папа, хватит читать мне мораль! Ты лучше посмотри сюда! — И Аллеана втянула за руку вяло сопротивлявшегося Тармара.

— А-а, герцог Гордейнский собственной персоной! — Отец Аллеаны встал из-за стола. — Надеюсь, тебя есть с чем поздравить? — Он испытующе посмотрел на Тармара.

— В общем, да. Перед вами новый король Бармингама! — Тармар поклонился по всем правилам этикета.

— Ну что ж, это действительно хорошая весть! Аллеана, распорядись, чтобы принесли вина, фруктов, ну и всего остального. Ты лучше меня знаешь, что нужно. — Посмотрев вслед вышедшей дочери, Ронгар Вейменский приглашающе указал на кресло. — Присаживайся и давай выкладывай, что там у тебя стряслось.

— Однако! — восхитился Тармар такой проницательности. — От вас ничего не скроешь.

— Поживешь с мое, и ты так сможешь, — усмехнулся король Ронгар.

— Было бы неплохо и впрямь пожить, — серьезно ответил Тармар.

— А ты что, заболел? — Король Ронгар внимательно оглядел Тармара.

— Боюсь, все значительно хуже. Ордер Хаоса перешел в наступление, и на Тарагоне появилась новая Хранительница! — огорошил его известием Тармар. — К сожалению, Хранительница еще очень молода, и ей может понадобиться любая помощь, которую только мы сможем ей оказать. — И Тармар рассказал все, о чем ему поведал Арант перед своим отъездом.

— Сведения достоверные?

— Более чем. Мой друг Арантиад из Дома Поющего Меча сейчас в дороге. Очередной разрыв произойдет в районе Черных гор, и он поспешил туда, чтобы помочь новой Хранительнице. Именно из-за этого я и появился сегодня здесь в таком виде. Я пришел просить о помощи армией. В данный момент на границу между Бармингамом и Таринфом стягиваются все воинские части моего королевства, но после правления моего безответственного дядюшки это лишь жалкая пародия на великую армию.

— Неужели ты решишься оставить беззащитным свое королевство? — недоверчиво переспросил Ронгар.

— Для защиты населения от случайных банд я распорядился оставить несколько отрядов «Летучих». Думаю, они хорошо справятся с этой задачей.

Изучающе посмотрев на Тармара, король Ронгар встал с кресла.

— Я должен тщательно обдумать все, что ты мне рассказал. Встретимся завтра, и я сообщу тебе свое решение.

Поклонившись, Тармар вышел из кабинета, столкнувшись в дверях с Аллеаной. Он посторонился и успел услышать за спиной голос Ронгара:

— Дочка, зайди, нам надо поговорить.

Решив больше не задерживаться, молодой король Бармингама поспешил следом за слугой в отведенные для него покои. Все-таки надо отдать должное Аллеане, за короткое время ее отсутствия для гостей были подготовлены апартаменты со всем необходимым. И Тармар наконец-то смог перевести дух и отдохнуть в человеческих условиях. До самого позднего вечера он ожидал, что ему удастся еще увидеться с Аллеаной, и только когда на небе загорелись первые звезды, понял, что его надеждам не суждено сбыться. Вздохнув, Тармар отправился спать, и как только его голова коснулась подушки, провалился в тяжелый беспокойный сон.

Утро встретило Тармара деликатным стуком в дверь и приглашением на аудиенцию к королю. Посмотрев за окно, где вовсю кипела жизнь, Тармар только в удивлении покачал головой. Несмотря на ночные кошмары, он умудрился-таки проспать рассвет, чего с ним в последнее время уже давненько не случалось. Быстро приведя себя в порядок, он последовал за невозмутимым слугой, сообщившим ему безапелляционным тоном, что обязательно проводит его величество на встречу с королем Ронгаром.

Ронгар Вейменский ждал Тармара там же, в кабинете. На небольшом столике уже стояла ваза с фруктами, большое блюдо с несколькими сортами сыра, холодное мясо кабана, нарезанное тонкими ломтями, и ароматный зеленый чай в специальном чайничке.

— Угощайся, — показал на столик Ронгар. — Я знаю, что ты еще не завтракал, но в связи с последними событиями я решил, что время дороже. — Присев в кресло и налив себе и Тармару по чашке горячего чая, он продолжил: — Не буду ходить вокруг да около и перейду сразу к делу. Я проверил твои данные, и во многом они подтвердились. Действительно, в Академии до недавнего времени училась некая молодая особа по имени Лика. Проявив недюжинный талант к магии, эта девушка произвела полный фурор на экзамене, в связи с чем Башня магов срочно решает, кто из нынешних магистров достоин занять вакантное место ректора Академии. — При этих словах король Таринфа довольно хохотнул. — Честно говоря, всегда недолюбливал этого напыщенного, холеного болвана — бывшего ректора. Более того, в приватной беседе нынешний заместитель ректора и по совместительству учитель Лики — магистр Джулиус Кордел признался мне, что полностью уверен в том, что она не кто иная, как новая Хранительница Тарагона. — Отхлебнув глоток и вдохнув аромат чая, Ронгар сообщил: — Тем не менее я не могу быть полностью уверен в том, что это действительно правда, а не виртуозно подстроенная ловушка. А потому предлагаю следующее. Я отправляю армию к Черным горам. Правда, не всю, — поспешил оговориться король Таринфа. — Я оставлю необходимые части для защиты границ моего государства, и объединенные войска ты возглавишь лично. И это еще не все. До твоего отъезда ты обязан жениться на Аллеане, — категорично закончил Ронгар.

— Мне Аллеана очень нравится, но уместно ли в таких условиях? — с сомнением протянул Тармар.

— Уместно, уместно, дорогой зять. Мне надоел раздор между нашими королевствами, а если с тобой что-то случится в этом походе, я хотя бы буду уверен, что Бармингам наконец-то присоединится к Таринфу, а не погрязнет в очередных склоках за трон. Не забывай, что все, что происходит в твоем королевстве, самым непосредственным образом отражается на нас.

— В ваших словах есть здравый смысл, и я готов подтвердить перед богами и людьми, что ваша единственная дочь — Аллеана Вейменская является моей законной супругой и королевой Бармингама. — Тармар поклонился своему будущему тестю.

— Тогда будем считать, что обо всем договорились. Сейчас я тебя отпускаю, тебе нужно подготовиться к предстоящему торжеству. Придворный портной уже ждет тебя в твоих покоях. — Усмехнувшись, Ронгар хлопнул Тармара по плечу. — Давай поторапливайся. Тебе еще придется догонять свою армию, сынок. Я еще вчера отдал распоряжение об этом походе и месте сбора на границе между нашими королевствами.

— Вот старый лис! — вполголоса восхитился Тармар, выходя из кабинета. — Он же заранее знал, что я со всеми его условиями соглашусь!

Еле-еле вырвавшись из цепких рук придворного портного, который просто замучил Тармара своими причитаниями и бесконечными примерками, он попробовал разыскать Аллеану во дворце. Оказалось, что это ничуть не легче, чем искать иголку в стогу сена. Все ее видели буквально несколько минут назад, а где она находится в данный момент, никто не знает. Хотя Тармар подозревал, что все это происходило с подачи короля Ронгара. Слишком часто он ловил на себе понимающие улыбки придворных. Плюнув наконец на поиски, Тармар вернулся в свои покои, где его уже ждал ерзающий от нетерпения портной.

— Фаше Феличество! Ну хде же вы фодите? — засунув в рот целую кучу булавок, он укоризненно посмотрел на Тармара, одновременно делая знак своим подручным.

Тяжело вздохнув, Тармар повиновался, надеясь только на то, что завтра все это закончится.

Надо отдать должное мастерству придворного портного, несмотря на его докучливость и излишнюю суетливость, дело свое он знал хорошо. Камзол, который с наступлением утра внесли в покои, поражал своим великолепием.

Немного мрачноватый темно-бордовый цвет камзола удачно разбавляли несколько вставок из светло-бежевой ткани. Крупные рубины, усеявшие камзол, играли великолепной огранкой в лучах любопытного солнца, заглянувшего ради такого случая в обычно пустующие апартаменты.

— Ваше величество довольны моей работой? — с трепетом поинтересовался портной, в ожидании ответа склонившись перед Тармаром.

— Сейчас ты спину гнешь, а вчера командовал мною, как сержант на плацу новобранцами! — тихонько проворчал Тармар, придирчиво рассматривая камзол. — Хотя, надо сказать, что дело свое ты знаешь хорошо. — Посмотрев на портного, Тармар искренне похвалил его: — Молодец!

Обрадовавшись похвале, портной кинулся к Тармару и ловко помог ему облачиться в новый камзол. Рассматривая себя в зеркале, Тармар услышал звук открывающейся двери. В покои вошел король Ронгар, одобрительно кивнув при виде Тармара.

— Вижу, тебе не терпится. Ну да оно и понятно. Аллеана еще затемно встала. Все суетится, слуги уже с ног сбились, выполняя ее приказания. А я вот решил тебя навестить, поинтересоваться — может, помочь чем надо?

— Нет. У меня все в порядке. Помощников хоть отбавляй, совсем замучили своей заботой. — Тармар махнул рукой, отпуская портного. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Тармар поинтересовался: — Я бы хотел перед обрядом поговорить с Аллеаной. Я знаю, что короли редко связывают себя узами брака по любви, такая уж у нас судьба. Но я хочу быть уверен, что ваша дочь… — Тармар замялся, не зная, как выразить свои чувства.

— Да не переживай ты так! — довольно улыбнулся король Ронгар. — Нравишься ты ей. Ну что я, свою дочь родную не знаю? А теперь вижу, что и она тебе не безразлична. Значит, не ошибся я, устраивая вашу свадьбу! Пойдем-ка со мной, перекусим слегка, а то до свадебного стола ты можешь и не дожить. Вон как испереживался весь, даже похудел, — подхватив Тармара под руку, Ронгар повлек его за собой.

Королевский двор бурлил, переваривая неожиданную новость. Ну еще бы! Только вчера все было как обычно, а сегодня на тебе, свадьба наследной принцессы. Эту новость не обсуждал сейчас, наверное, только немой, и то по причине своей немоты! Даже королевские стражники на воротах и те чесали языками, делая всевозможные догадки о кандидате на роль будущего мужа. Ведь о том, кто станет супругом принцессы Аллеаны, объявлено не было, и люди сгорали от неуемного любопытства.

— Сакс, а ты не думаешь, что это может быть тот посетитель, который так рвался к королю, а потом уехал с нашей принцессой? Он вроде как знатного рода? — поинтересовался один из стражников у своего товарища.

— Что ты мелешь? Он тебе наплел, а ты уши и развесил! Неужели по нему не видно, что он гол как сокол. — Помолчав минуту, стражник Сакс добавил с непонятной злобой: — А если даже и знатного рода, что с того? Сколько их сейчас, этих выскочек из захолустья сюда приезжает в поисках милости от нашего короля? Не может эта нищета быть будущим мужем нашей принцессы! — После этих слов Сакса к обсуждению вчерашнего незнакомца подключились и остальные стражники, и вокруг закипели ожесточенные споры, внезапно прерванные пронзительными звуками медных горнов.

От дворца продвигалась пышная процессия, впереди которой ехали два всадника. Под королем Ронгаром красовался черный жеребец гендерзийской породы, отличающийся крепкой мускулатурой, высоким ростом и отменной статью. Рядом с ним ехал Тармар на своем жеребце, который ревниво косился на коня Ронгара, постоянно норовя невзначай потеснить конкурента, столкнув его с середины широкой, выложенной белоснежными каменными плитами дорожки, к самому ее краю.

— Тармар, завтра с утра тебя будет ждать сотня отборных воинов. Надеюсь, в предстоящей битве именно они станут твоим личным ядром. И постарайся лишний раз не рисковать попусту. Ведь если с тобой что-нибудь случится, Аллеана меня со свету сживет. И еще, мне пришло прошение от парочки магистров. Ты не поверишь, но они возжелали поехать с тобой! Любят тебя боги, ваше величество! — Ронгар отечески улыбнулся Тармару.

За разговором со своим будущим тестем Тармар не обратил внимания на удивленные лица стражников, которые явно узнали в нем вчерашнего незнакомца и сейчас стояли, вытянувшись во фрунт и гадая про себя, как вчерашнее происшествие отразится на их дальнейшей судьбе. А то, что обязательно отразится, почти никто из них не сомневался, мысленно костеря на все лады своего товарища — Сакса.

Около храма Светлоокой богини процессию уже встречали жрицы. Король Ронгар с Тармаром спешились и встали на «ступенях ожидания», глядя, как из остановившейся кареты выходит Аллеана и ее тут же бережно подхватывают под руки подскочившие служанки. По заведенному правилу, первой в храм шла невеста, сопровождаемая жрицами Светлоокой. В храме она проходила обряд очищения и подготовки к свадебной церемонии. После чего приглашали жениха на церемонию, которую проводила старшая жрица.

Храм Светлоокой представлял собой белоснежноездание, опоясанное по кругу разноуровневыми террасами с множеством широких ступеней. Именно эти ступени и назывались «ступенями ожидания», и все гости и родственники молодых располагались именно на них. Верхние ярусы заняла знать Таринфа. Каждому хотелось оказаться на первых ступенях, как можно ближе к алтарю, чтоб впоследствии иметь возможность рассказывать, что присутствовал на торжестве в числе особо приближенных к королю и всю свадьбу видел собственными глазами.

Пока Аллеану готовили к обряду, Ронгар Вейменский выступил перед всеми и сообщил, что свадьба его дочери — наследной принцессы Аллеаны Вейменской и Тармарейна Гордейнского — нового короля Бармингама призвана положить конец всем недоразумениям между их королевствами. Отныне Таринф не враждует со своим соседом и граница между ним и Бармингамом больше не является препятствием для свободного перемещения и торговли.

— И в честь свадьбы моей дочери я объявляю трехдневный праздник. Сегодня все трактиры в Вассариаре будут угощать вином за счет казны, — закончил свою речь король Ронгар под громкие крики ликующей толпы, которые еще долго сотрясали площадь и стены храма Светлоокой.

Наконец на священный алтарь рука об руку ступили Аллеана и Тармар. Перед ними находился небольшой бассейн с бьющим фонтанчиком посередине. Это был святой источник, ради которого и построили здесь этот храм. Старшая жрица высоко подняла над головой хрустальный ковшик, сверкавший в лучах солнца всеми цветами радуги, показывая, что церемония началась. Младшие жрицы взялись за руки и с мелодичным пением заключили Тармара и Аллеану в круг, а в это время старшая жрица наполнила ковшик из святого источника и по очереди дала из него испить молодым.

На щеках Аллеаны алел румянец, а рука в волнении теребила край платья. Но вот старшая жрица взмахнула рукой, и молодых окатила целая россыпь холодных, прозрачных капель из родника, а на запястьях защелкнулись широкие золотые браслеты — символ свершившегося обряда. Младшие жрицы расцепили руки, выпуская молодых из круга, и мелодичная песня оборвалась на высокой торжествующей ноте, завершая церемонию. Робко улыбнувшись, Аллеана взяла Тармара за руку.

— Ну что, пойдем, муж мой?

Так они и вышли из храма, держась за руки. Внезапно раздался дружный вздох толпы, и все стали задирать вверх головы, показывая на небо пальцами. Оказалось, что над храмом появилась сияющая разноцветная радуга, и люди посчитали это чудом, знаком самой Светлоокой, простершей свою благодать над молодыми.

А потом был пир, и поздравления, и первая ночь с молодой женой. Единственно, кому было не до радости, — это королевским стражникам, вынужденным патрулировать улицы Вассариара. Город всю ночь напролет угощался за здоровье молодых, а уличные карманники и грабители оттачивали свое мастерство, радуясь такому количеству беспечных пьяных горожан.

Утром Тармар тихонько встал с широкой супружеской кровати с балдахином, нежно поцеловал Аллеану в висок и поправил светлую прядку, упавшую на ее лицо. Аллеана открыла глаза и посмотрела на своего мужа.

— Тармар, ты уже поднялся?

— Да, дорогая, мне пора. Нехорошо, когда командир отсыпается до полудня, а его войско бездельничает. Так мне уважения в армии никогда не видать. — Тармар нежно поцеловал Аллеану.

— Но ведь вчера была твоя свадьба!

— Аллеана, милая, у нас с тобой впереди целая жизнь. Только это все будет, если мы победим и не допустим мерзких тварей до нашего королевства.

— Тармар, неужели это правда, и орден Хаоса снова затеял войну? Вокруг так тихо, что совсем не хочется думать о плохом.

— К сожалению, это так. И поэтому прошу тебя, Аллеана, быть особенно осторожной, пока я отсутствую.

— Ты тоже береги себя, Тармар. Мне будет очень тебя не хватать.

Идя по коридорам дворца, Тармар еще чувствовал горячий поцелуй и крепкие объятия своей жены, но долг уже неумолимо звал его вперед, и мысли молодого короля стали менять свое направление.

ГЛАВА 24

— Вот скажи, ты специально повел нас этой дорогой, чтоб уже гарантированно дошли не все? — простонал Лешек.

— А я говорил, что нечего его слушать! — тут же встрял Драрг. — Но Лика решила, что Михайясь лучше знает, куда идти, и вот вам, получайте. Вчера нас чуть не сожрали гигантские пауки, позавчера еле ноги унесли от бешеных скальных крыс. Интересно, что у нас на сегодня припасено?

— Тихо! — Михайясь замер в напряжении.

Замолчав по команде, мы тоже услышали непонятное шуршание, которое доносилось, как нам показалось, со всех сторон. Мы стояли в очередной пещере и решали, в какое из ответвлений свернуть.

— Драрг, ты на Михайяся не наезжай. В конце концов, все эти пещеры, коридоры и переходы в горах вовсе не его дом родной. Он всего лишь здесь гость, как и все мы. Это ты с Грагитом считаешь здешние места своей родной стихией, вот и объясни нам, что происходит! — выступила я на защиту Михайяся.

— Что за фигня? Ну не должно быть здесь ничего, что издавало бы такие звуки! — насупился Драрг. — Это какие-то неправильные пещеры, и я отказываюсь что-либо вообще понимать.

В этот момент я запустила небольшой рой светлячков, разлетевшихся в стороны.

— Лика, это что такое? — Лешек с ужасом смотрел в сторону ближайшего ответвления. Там ползло что-то большое, лениво копошась и шебурша мелкими камушками.

— И здесь тоже кто-то есть, — устало сообщил Дакк, глядя в противоположную сторону.

— Не хочу показаться навязчивым, но и сзади слышны какие-то непонятные звуки, — сообщил Грагит.

Преисполнившись самых нехороших предчувствий, я скомандовала:

— Драрг, у нас остался только один путь — вперед. Посмотри, хоть там все в порядке?

— Лика, не хочу тебя огорчать, но идти нам некуда. Твой дружок завел нас в западню. Отовсюду ползет какая-то мерзость, и я совершенно не знаю, что это и как с ней можно справиться. Ну ничего, истинного сына гор им так просто не получить! — С этими словами Драрг достал свою секиру.

Мы потихоньку стали отступать к середине пещеры, глядя, как из всех коридоров на нас ползут гигантские черви. С той лишь разницей, что у этих созданий была огромная пасть с несколькими рядами острых, загибающихся внутрь зубов.

— Да-а, такому попадешься, обратно будет затруднительно выбраться, — глубокомысленно протянул Михайясь, рассмотрев врагов. — В общем, кто как, а лично я сваливаю. Что-то слишком много гостей, а угощать их нечем. Вы как, со мной? Или останетесь развлекать гостей?

— Не поняла? — Я с удивлением посмотрела на Михайяся, пытаясь понять, не свихнулся ли он здесь от недостатка солнечного света.

— А чего тут непонятного? — засмеялся парень. — Я выход нашел! — И он показал на небольшую ступенчатую пирамиду, которую можно было принять за простое нагромождение камней в середине пещеры. — Вставайте по одному в центр, и будем выбираться отсюда. — Схватив в охапку застывшего в ступоре Лешека, Михайясь взгромоздил его на центральный камень и начал читать заклинание.

Яркая вспышка, протестующий писк Лешека и… камень оказался пуст!

— Ты куда Лешека отправил? — требовательно поинтересовался Драрг.

— Да не все ли равно? Лишь бы подальше от этих тварей! — завопила я, схватив Грагита за руку и подталкивая его к пирамиде.

В общем, как мы ни торопились, а все же еле успели все убраться. Последними уходили мы с Михайясем. Причем делать это нам пришлось одновременно, так как гигантские черви были уже так близко, что вполне могли бы кем-нибудь из нас и подзакусить. Я стояла на одной ноге, крепко прижимаясь к магу и стараясь сохранить равновесие, пока он читал заклинание. Яркая вспышка резанула глаза, ослепив меня на мгновение. Чувство кратковременного полета закончилось сильным ударом по ногам, колени подломились, и я грохнулась прямо на зеленую травку. Сверху на меня приземлился Михайясь, заехав острым локтем мне под дых. Я лежала, разевая рот, как рыба, выброшенная на сушу, и пыталась придумать, как бы отомстить этому спасителю, чтоб ему побольнее было.

— Лика, ты еще долго здесь валяться будешь? — жизнерадостно поинтересовался Михайясь.

— Вот сейчас поднимусь и ка-ак в глаз засвечу! — мрачно пообещала я, еле-еле отдышавшись.

— Кому? Мне, что ли? — посмотрев на мою зверскую физиономию, Михайясь попятился. — А при чем здесь я? Что я тебе сделать-то успел?

— Это чтоб фонарь под глазом окрестности освещал! — пояснила я. — Чтоб ты в следующий раз видел, на кого падаешь.

— Ой! Ликочка! Ну извини меня, неуклюжего, — кинулся ко мне с извинениями Михайясь. — Тебе больно было?

— Нет! Щекотно! — огрызнулась я, поднимаясь с земли. — Мы хоть где находимся сейчас? — поинтересовалась я, оглядываясь по сторонам.

— Если я ничего не путаю, то в одном дне пути от Черных гор, — пояснил Михайясь.

В этот момент в животе у гнома сильно заурчало, словно кто-то завел трактор поблизости, и мы дружно уставились в его сторону.

— А я что? Я виноват разве? — развел руками Драрг. — Просто жрать очень хочется, вот организм и требует.

— Ну это мы сейчас быстро организуем, — оптимистично пообещала я, поворачиваясь к Прошке. — Проша, миленький, добудь нам кого-нибудь, только побыстрее, и не очень экзотичного, — добавила я, припомнив прошлые подвиги кса-рдона.

Согласно наклонив голову, Проша исчез в лесу, а мы принялись обустраиваться. Вскоре Прошка притащил упитанного кабанчика, и через некоторое время по полянке пополз запах жареной свининки. Наевшись от пуза, все устроились отдыхать, радуясь зеленой травке и свежему ветерку. Лучше всех устроилась я, развалившись на огромном пушистом кса-рдоне и ловя завистливые взгляды Михайяся. Он еще накануне заставил меня рассказать ему историю моей дружбы с Прохором и потом долго стонал от досады, что не он оказался на моем месте.

— Лика, ты хотя бы знаешь, какие огромные способности у этого животного? Почему ты отказываешься испытать его? — в очередной раз завел шарманку Михайясь.

— Не собираюсь я ничего испытывать! Отстань ты уж от меня, докука! — лениво отмахнулась я от настырного парня.

Прошка, словно поддерживая меня, очень выразительно зевнул, продемонстрировав Михайясю внушительный набор белоснежных клыков, после чего тот надолго замолчал, оставив меня в покое. Незаметно для самой себя я задремала.

— Кто к нам пожаловал! Ты все-таки решилась навестить старика? — Голос Лорда отчетливо прорвался сквозь негу сна. — Молодец, девочка. Я и не думал, что ты так быстро окажешься у меня в гостях. Ну а чтоб ты поторопилась, я, пожалуй, отправлю к тебе своих слуг. Пускай они проследят за тобой, а то еще собьешься с пути или замешкаешься.

Решив, что терять мне уже нечего, я впервые ответила Лорду:

— Не переживайте, задерживаться я нигде не планирую, так что можете ставить чайник.

— А ты с чувством юмора, маленькая Хранительница!

— Так вы знаете, кто я? — От этого открытия у меня мурашки по коже побежали. Одно дело думать, что имеешь хоть какой-то козырь в рукаве, и другое — понимать, что тебя прочитали, как раскрытую книгу.

— Ну конечно! А ты как думала? Чтобы я, Лорд Хаоса, и не догадался, кто так настойчиво интересуется моими делами? — уловив мое замешательство, он довольно хохотнул. — Девочка, а ты думала, что я должен испугаться? Не думаешь же ты, что твой несчастный медальон дает какую-то реальную силу? У тебя просто нет никаких шансов выстоять против меня!

— А я все-таки попробую, — упрямо заявила я.

— Глупо! Такая молодая, могла бы еще жить и жить. А может, еще передумаешь? — вкрадчиво поинтересовался Лорд. — От тебя же ничего не требуется. Отдашь мне медальон и можешь быть свободна.

— Да я и так не особенно занята. Вот к вам в гости загляну и смогу наконец-то заняться своими делами.

— Упрямица! Ради твоей молодости я готов еще раз сделать тебе предложение, в случае же отказа…

— Вообще-то я замуж не тороплюсь, — пробормотала я, слыша затихающий смех Лорда.

Глаза открылись сами собой, и некоторое время я не могла прийти в себя, пытаясь сообразить, где нахожусь. На лес опустилась ночь, и все ребята спали, устроившись, кто как мог. Прошка тихо порыкивал во сне, уютно обняв меня большой мохнатой лапой. Осторожно выбравшись из теплых Прошкиных объятий, я попила водички и обошла поляну по кругу, удивляясь яркому свету луны. Спать совершенно не хотелось, в ушах до сих пор стоял смех Лорда Хаоса. Еще раз глянув на спокойно спящих друзей, я почувствовала смутное беспокойство. Что-то во всем этом было неправильное! И только споткнувшись о выставленную лапу Прошки, я поняла, что меня тревожило. Все спали как убитые! Даже кса-рдон, обладавший острым слухом и чутьем, не пошевелился, когда я встала. И тут, словно в подтверждение моих догадок, откуда-то из леса раздался жуткий вой.

— Подъем! — заорала я, бегая по поляне и расталкивая друзей. — Вставайте немедленно, сони беспечные. Нас всех сейчас съедят, и косточек не останется, а вы все спите!

Тяжелее всего пришлось с Прошкой. Не знаю уж, как Лорд умудрился на расстоянии всех околдовать, только растолкать спящего кса-рдона оказалось задачей не из легких. Видя, как я мучаюсь, ко мне присоединились ребята, стараясь пробудить огромного кошака. Драрг настолько осмелел, что решился даже подергать Прошку за усы. Правда, когда тот открыл глаза, Драрга как ветром сдуло за мою спину.

— Лика, а ты чего никому спать не дала? — поинтересовался Михайясь, оглядевшись по сторонам. — Вроде на нас никто не нападает. Да и утро еще не наступило. Что случилось-то?

Я не успела ответить Михайясю, как неподалеку раздался леденящий душу вой. Прошка моментально подобрался и ощерился, а ребята начали озираться по сторонам.

— Это что, волки? — поинтересовался Драрг, сжимая свою секиру.

— Нет, дружище, это не волки. Вернее, не совсем волки. Это кое-что похуже, — прислушиваясь к вою, пояснил Дакк. — Такой вой издают создания, ушедшие за грань и насильно возвращенные обратно. Теперь это самая первостатейная нежить. И что-то мне подсказывает, что их там много и они бегут прямиком сюда.

— Какого… нам не дадут нормально отдохнуть? — разозлился Драрг.

— Нас настойчиво приглашают в гости. И просят поторопиться, — пояснила я ребятам, вытаскивая меч.

— Ну так в чем дело? Побежали уже! — И Лешек первый рванул с места.

Бег по ночному лесу запомнится мне надолго. Ветки хлестали по лицу, я постоянно спотыкалась о коряги и прислушивалась к звукам погони. Судя по приближающемуся вою, я поняла, что убежать нам не удастся.

— Ребята, забирайтесь на деревья! Если эта нечисть раньше была волками, то по деревьям они лазить точно не умеют.

— Лика, я по деревьям тоже лазить не умею! — простонал Драрг. — Вы уж лезьте, а я здесь, внизу, бой приму.

— Я тебе приму! Я тебе такой бой приму, что мало не покажется. А ну лезь немедленно! — разозлилась я на гнома.

— Поздно! — Михайясь тронул меня за плечо.

Обернувшись, я увидела, как из кустов выходят волки.

Правда, ростом они были с хорошего волкодава. Облезлая шерсть свисала клоками с боков, не скрывая ни единой косточки в скелете. Глаза зверей горели безумным бешенством, а из пасти капала желтая слюна.

— Е-пе-ре-се-те! — не сдержалась я. — Ну спасибочки Лорду, удружил так удружил. От таких собачек хочется бежать без оглядки, — отступая, я лопатками уперлась в дерево. Мысленно очертив круг, я заставила подняться вокруг нас стене огня, надеясь таким образом защититься от волков. Не тут-то было!

Один из волков сделал гигантский прыжок вперед, который послужил командой для нападения остальной стаи. Волки вылетали из огня с разных сторон, разбрасывая искры и не издавая ни единого звука. Михайясь на подлете сразил первого из них водяной плетью, разрубив его напополам. Драрг вовсю махал секирой, стараясь не подпустить напавшего на него зверя слишком близко к себе. Сорвав перчатку с руки, я активировала меташар, разогрев его до максимального состояния. Первая же оскаленная морда, пришедшая в соприкосновение с моей рукой, моментально обуглилась, распространив вокруг запах паленой шерсти. Дакк вовсю пользовался силой высшего вампира, хватая волков за хвосты и отбрасывая к Прошке, который на лету перебивал им хребты своей мощной лапой. Вскоре на нас перестали выскакивать оскаленные морды, и мы смогли перевести дух.

— Это сколько же их было? — поинтересовался Михайясь, вытирая лоб рукой.

— Двадцать штук, — сообщил Лешек, тяжело сползая с дерева.

— Все целы? — спросил Дакк, любовно отряхивая свой новый плащ.

— Да вроде целы, — еще не веря в такую удачу, сообщила я. — Слушайте, все равно уже спать не получится. Так, может, пойдем потихоньку, а то здесь очень уж паленой падалью воняет?

— Почему бы и нет? Пошли, покажу дорогу. — И Михайясь первым двинулся к видневшемуся просвету среди деревьев.

К подножию горы мы вышли, когда солнце стояло в зените и стало ощутимо припекать. От вчерашнего поросенка остались одни воспоминания, и живот явственно требовал эти воспоминания освежить.

— Лично я не готова идти спасать Тарагон, пока не отдохну как следует и не поем, — категорично заявила я, высматривая подходящее место для стоянки.

— Ну наконец-то! А то мы уже начали думать, что ты так и полезешь в горы. Ты такой разгон взяла, что мы боялись тебе слово против сказать, — с облегчением перевел дух Михайясь.

— Хватит болтать, идите лучше сюда, — помахал рукой Лешек. — Я здесь родник нашел.

— Вот и чудесно! — обрадовалась я, подходя к лешему. — Здесь и будет наша стоянка.

Спасаясь от жары, мы устроились в тени скального карниза неподалеку от родника. Драрг развел костер, а Прошка притащил горного барашка, и мы смогли подкрепить наши силы.

— Ну что, у кого какие мысли? — поинтересовалась я. — Кто-нибудь может мне рассказать, как дальше действовать? Или я должна постучать в ворота и пойти рубить головы всем, кого там встречу? — Я посмотрела на Дакка. — Дакки, дружочек, ты рассказывал, что у вас полно легенд о Хранительнице. Может, расскажешь, как она действовала?

— Лика, ну что ты. Это же легенды! — смутился Дакк. — Ты же не можешь делать так, как говорится в наших легендах!

— Это еще почему? — заинтересовался и Михайясь.

— Ну-у… к примеру, у нас сказано, что Хранительница одним своим словом останавливала целые полчища тварей, — смущаясь, пояснил Дакк.

— А что? Лика вполне это может. Она как завернет словцо помудренее, так эти самые твари и заслушаются! — заржал Михайясь.

— Мишка! Прекрати немедленно! Мне сейчас не до смеха, — постаралась одернуть я развеселившегося парня.

— Какой я тебе Мишка! — возмутился Михайясь. — Забудь эту глупую кличку и зови меня Михайясем. Так солиднее.

— Ладно, без толку с вами здесь болтать, пойду-ка осмотрюсь, — поднялась я, сообразив, что все равно ничего толкового здесь не высижу.

День перевалил за свою вторую половину, потихоньку приближаясь к вечеру, и солнце уже не пекло так нещадно. Именно в его вечерних лучах я наконец узнала место, куда прилетала в своем сне.

— Что, вот так и пойдешь? — почему-то шепотом спросил меня Лешек.

— Вот так и пойду, — кивнула ему я. — Дай хлебнуть своей фирменной настойки.

Вытащив из-за пазухи заветную фляжку, Лешек протянул ее мне со словами:

— Оставь у себя. Когда все закончится, тогда и отдашь.

Кивнув с благодарностью маленькому лешему, я отхлебнула пахучей жидкости. Горло обожгло огнем, а в животе взорвалась атомная бомба. Закашлявшись, я посмотрела в заинтересованные лица ребят.

— Чего уставились?

— Лика, а что там во фляжечке? — принюхиваясь, вкрадчиво поинтересовался Михайясь. — Ты так интересно стала менять цвет: белый — бордовый — фиолетовый — розовый. Что это за жидкость такая волшебная?

— Не дам! — категорично заявила я, пряча фляжку в карман.

— Жадина! — обиделся Михайясь. — Попросишь ты у меня чего-нибудь.

Ничего не ответив, я пошла к тропинке, которую уже давно заприметила. Она вела прямо в гору и начиналась неподалеку от нашей стоянки. Через некоторое время я услышала кряхтенье позади меня. Обернувшись, я увидела растянувшуюся вереницу моих друзей. Громче всех кряхтел Михайясь, топая прямо за мной.

— А вы чего здесь забыли?

— Воевать идем с орденом Хаоса. Мы же твоя армия, — важно ответил Михайясь.

— Жить надоело? — хмуро поинтересовалась я.

— Не-а! Веселуху пропустить боимся, — жизнерадостно ответил белобрысый. — И вообще, чего застыла? Ты или иди вперед, или пропусти остальных. А то загородила единственную дорогу и еще нотации читать собирается.

Так ничего и не ответив, я молча захлопнула рот и стала взбираться дальше по тропе. Впереди меня крадучись шел Прошка. Ему здесь явно не нравилось, как, впрочем, и мне.

Несмотря на не самый крутой подъем, я прилично запыхалась и, когда впереди внезапно возник огромный замок, совсем как во сне, даже обрадовалась. Ведь это означало конец пути, конец карабканьям по горным кручам и ползанью по подземельям.

— Нам сюда? — поинтересовался Михайясь.

— Сюда, сюда, — уверила его я.

— Ну так пошли, чего встали?

— Да вот думаю, сразу идти в гости или сначала макияж сделать? — огрызнулась я.

— Чего сделать? — переспросил Грагит.

— Боевую раскраску. Она думает своим видом испугать Лорда Хаоса до мокрых подштанников, — съязвил Михайясь.

— Хватит препираться! Лучше подумали бы, как мы попадем внутрь. — Драрг скептически рассматривал высокую каменную стену, окружающую замок.

— Если есть забор, значит, должна быть калитка! — резонно возразил Михайясь. — Нужно только хорошенько поискать. — Оттолкнув меня плечом, он пошел вдоль стены, пристально вглядываясь в нее.

— Вот никак не возьму в толк, Хранительница я или просто погулять вышла? — пробурчала я, следуя за ним. — Вроде это я пошла воевать с орденом Хаоса, а в результате постоянно плетусь в хвосте нашей веселой компании.

— Я нашел! — радостный возглас Михайяся заставил всех поторопиться и подойти к нему.

В каменной стене, в небольшом углублении, находилась массивная дубовая калитка, обитая металлическими пластинами. При высоте в полтора человеческих роста эта дверка должна быть просто безумно тяжелой и неудобной для использования, а потому непонятно, для чего ее такую соорудили.

— И что теперь? Что-то не видать добродушного дворецкого, спешащего открыть нам эту калитку, — скептически поинтересовалась я.

— Не вопрос. Ребята, навались! — скомандовал Михайясь. Как это ни странно, но гном первым кинулся помогать ему, а следом навалились и остальные.

С противным скрипом калитка поддалась и сдвинулась на расстояние, достаточное, чтобы бочком протиснуться в нее.

— Прошу! — широким жестом показал мне Михайясь. — Можешь идти и крушить этот вертеп темных сил.

— Болтун! — Набрав в легкие побольше воздуха, я решительно протиснулась в калитку.

Следом за мной сквозь образовавшуюся щель просочились и все остальные. Большой двор, сплошь усеянный мелкими камушками, был совершенно пуст. Мрачная громада замка возвышалась посередине двора, уходя своими шпилями в облака.

— Не очень-то гостеприимно здесь встречают гостей, — с любопытством оглядываясь, громко сообщил Михайясь.

— А вас сюда никто не звал! — Внезапно раздавшийся голос заставил нас вздрогнуть и зашарить глазами в поисках говорящего.

Около колонны стоял молодой человек, которого в моем сне Лорд называл Керком. Он и здесь не изменил своей привычке и так же играл с цепочкой, пропуская ее сквозь пальцы, посматривая на нас свысока.

— Это кто, местный дворецкий? — поинтересовался у меня Михайясь.

Проигнорировав оскорбительный вопрос, Керк спросил:

— Кто из вас Хранительница? Лорд ждет ее.

— Ба-а, да он еще и дурак, каких поискать! — весело завопил Михайясь. — Среди нашей компании только одна девушка, и логично предположить, что именно она и есть Хранительница. Ну нельзя же назвать Хранительницей Драрга! — Михайясь махнул рукой на набычившегося гнома.

— А что, я не против! — заржал Драрг.

У Керка заходили желваки, и он явно еле сдерживался, чтоб не раскричаться.

— Иди за мной! — скомандовал Керк.

— Раз нас приглашают, почему бы и не пойти? — Михайясь взял меня за руку.

— Я приглашал только Хранительницу! Остальные должны подождать здесь, — уточнил Керк.

— Так дело не пойдет! Либо мы идем все вместе, либо она остается с нами, — категорично завил Михайясь.

Скрипнув зубами, Керк молча пошел вперед, показывая нам дорогу.

— Вот видишь, он милый малый. Правда, немного невоспитанный, но это поправимо, — громким шепотом просветил меня Михайясь.

Наши шаги гулко раздавались под каменными сводами. Несмотря на кажущееся спокойствие, с каждым шагом Дакк становился все более мрачным и потихоньку стал трансформироваться в боевую ипостась высшего вампира.

— Дакк, ты что-то чувствуешь? — шепотом спросила его я.

— Может, мне все кажется, но такое ощущение, словно мы находимся в склепе, полном живых мертвецов.

— Но ведь вокруг никого нет! — возразила я.

— То-то и оно. Только мои чувства говорят о другом, — возразил Дакк.

Прошка тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он двигался легким пружинящим шагом, насторожившись и вздыбив шерсть.

— Пришли, — сообщил нам Керк, остановившись перед металлической дверью, охраняемой двумя непонятными каменными страшилищами, имевшими каждое по две зубастые головы на длинных шеях, кожистые перепончатые крылья и мощные лапы с острыми когтями. Общее впечатление от них было жутковатое.

— Тьфу ты, только благородный камень испоганили. Такую пакость сделать, это же надо! — не сдержался Драрг, осмотрев изваяния.

С некоторой опаской переступив порог, мы оказались в огромном зале, посередине которого стояло какое-то сооружение, больше всего напоминающее трон. И этот трон был занят Лордом! Он оказался именно таким, каким приходил ко мне во сне.

— О! У меня гости? — суховатый, властный голос разнесся по залу, породив эхо. — Девочка, кого это ты привела с собой? — встав с трона, Лорд Хаоса сделал шаг навстречу.

— Вообще-то мы сами пришли, — и здесь не удержался Михайясь.

Щелчок пальцев, и ребята застыли в неудобных позах, не в силах сделать ни одного движения.

— Ты извини, но это было необходимо, иначе мы не смогли бы нормально поговорить, — объяснил свои действия Лорд.

Внутренне напрягшись, я постаралась максимально усилить свою защиту, внимательно следя за всеми действиями Лорда.

— Что вам от меня надо?

— Да сущую безделицу. Отдай мне свой медальончик, и можешь идти куда пожелаешь. Я даже твоих говорливых друзей отпущу целыми и невредимыми.

— Я не могу этого сделать, — честно ответила я. — Медальон покидает своего носителя только с его смертью.

— Жаль. Я думал избежать таких кардинальных мер. Ну что ж, не думаю, что это будет большим препятствием, — скорбно сведя брови, Лорд внезапно выпустил в мою сторону черный жгут непонятной субстанции. Извиваясь, словно гигантская анаконда, жгут устремился ко мне, пытаясь пробить защиту. Какое счастье, что я так много времени посвятила изучению именно защиты. Жгут отскочил, не причинив никакого вреда, а я чисто инстинктивно в ответ кинула в Лорда огненную молнию, которая, впрочем, также не причинила ему никакого вреда, если не считать появившегося черного пятна на мраморном полу.

Тут по всему залу начали формироваться небольшие смерчи, очень быстро вырастая до угрожающих размеров. Вращаясь с бешеной скоростью, они устремились ко мне. Сообразив, что меня сейчас разорвет на несколько частей, я выпустила несколько огненных шаров, послав их в самую сердцевину приближающихся смерчей. Как только шары оказались внутри, я послала импульс, заставивший их одновременно взорваться, погасив магию Хаоса.

— Возможно, это будет интереснее, чем я ожидал, — разглядывая меня как какую-то диковинку, пробормотал Лорд. — Но я не думаю, что ты сможешь долго сопротивляться. У тебя просто не было времени, чтобы как следует подготовиться и научиться противостоять магии Хаоса. Предлагаю тебе перейти на нашу сторону. Тогда ты хотя бы останешься в живых, — снисходительно предложил он мне.

— Предпочитаю оставаться на своей собственной стороне, — внимательно следя за Лордом, я постаралась подобраться поближе к застывшим ребятам. К счастью, мне удалось без труда разобраться с заклинанием, которым он их оглушил, и уже через минуту Грагит с трудом удерживал Драрга, рвавшегося набить морду коварному Лорду.

А в это время по всему залу стал раздаваться какой-то треск. Подняв голову, я с ужасом увидела, как лопаются многочисленные барельефы, изображавшие различных чудовищ, и камень кусками падает на пол, выпуская на волю ожившие оскаленные морды.

— Я же говорил, что здесь полно всякой мерзости, — пробормотал Дакк, стараясь держаться поближе ко мне.

— Ребята, кажется, нам пора сваливать. С такой кучей врагов нам не справиться. Лучше отстреливаться из-за укрытия. — С этими словами я кинулась к двери, пытаясь вспомнить дорогу, по которой Керк привел нас в этот зал. Выбегая, я увидела, что огромные страшилища, охраняющие вход, уже почти полностью освободились от камня и сейчас потягиваются, разминая лапы и крылья.

К счастью, никто из ребят не стал изображать из себя героя, и все дисциплинированно рванули за мной. Мы неслись по коридорам, слыша за своими спинами хлопанье крыльев, скрежет когтей по камням и пронзительные крики мерзких тварей.

— Лика, а мы долго еще бегать будем? — поинтересовался Михайясь, обгоняя меня на повороте.

— А ты предлагаешь с ними драться? Их там не меньше сотни! — огрызнулась я, сворачивая в какое-то помещение. — Закрывайте дверь, а то к нам уже первая пятерка истребителей летит, сейчас нас убивать начнут, — закричала я, увидев, как из-за поворота вылетают первые горгульи.

Дверь с трудом поддалась общему напору, и только в самый последний момент мы успели ее захлопнуть, услышав, как с внешней стороны в нее со всей дури врезаются горгульи, скрежеща когтями по деревянной обшивке.

— Лика, эта штука долго не продержится, — сообщил мне Грагит, с испугом глядя на содрогающуюся от мощных ударов дверь.

— Идите все сюда, здесь есть еще одна комната! — послышался из-за плотной портьеры слегка приглушенный голос Лешека.

Отогнув край тяжелой ткани, мы увидели проход еще в одно помещение. Достаточно большая комната была завалена старыми вещами, покрытыми толстым слоем пыли.

— Ну и что нам это дает? Ожившие каменюки скоро разнесут дверь в щепки, а мы здесь, как в западне. Чем отбиваться будем? — Грагит схватил валяющуюся табуретку и отломил от нее ножку.

— Ты прав! Придется как-то прорываться. — Я задумалась.

— Лика, а что если сделать наших фантомов? — поинтересовался Михайясь. — Может, эти уродины на них клюнут?

— Можно попробовать. Только действовать придется очень быстро. — Повернувшись к ребятам, я скомандовала: — Сдирайте портьеры. Пусть каменные летуньи сразу видят цель. Михайясь, делай наших фантомов, только помести их в дальней комнате, а мы тем временем расположимся по краям от входной двери. Будьте все очень внимательны! Как только дверь рухнет, и в комнату влетят эти твари, быстро выбираемся отсюда.

Надо отдать должное ребятам, никто из них не стал задавать лишних вопросов. Все было сделано быстро, и когда дверь натужно заскрипела, прощаясь с жизнью, все тихонько сидели по обе стороны от входа, стараясь слиться со стеной.

Первые же твари, влетевшие в комнату, повели себя именно так, как мы и надеялись. Они с истошными победными воплями кинулись туда, где находились наши фантомы. Не дожидаясь, когда горгульи поймут, что их одурачили, мы со всех ног кинулись прочь. Снова бешеный бег, коридоры, лестничные переходы куда-то вверх, затем вниз, затем снова вверх. Я запуталась и не знала, куда бежать, когда пол под ногами содрогнулся, и мы вынужденно остановились, держась за стены. Расширенными от ужаса глазами я смотрела, как из-за поворота показывается громадное чудовище, слегка сгорбленное, с огромными острыми наростами по всему туловищу и мощными, как у гориллы, лапами.

— Что вы застыли?! — закричал Лешек. — Вы же маги, сделайте что-нибудь!

Крик маленького лешего привел нас в чувство, и я для пробы запустила в чудовище огромный фаербол. К моему удивлению, монстр даже не заметил этой досадной мелочи, не посчитав нужным увернуться от огненного снаряда. Мой фаербол просто рассыпался кучкой искр, ударившись о его широкую грудь.

Водяная плеть огромной силы, пущенная в ход Михайясем, перерубив напополам случайно задетую каменную колонну, также ничем не повредила монстру. Последовавший за тем убойный арсенал, который демонстрировали мы на пару с Михайясем, практически не принес никаких результатов. И только Воздушный Таран, который мы изготовили, объединившись и вложив в него максимум силы, смог отбросить его на несколько метров, пробив дыру в каменной стене. Раздавшийся после этого рев показал, что мы только еще больше разозлили монстра.

Тут в конце коридора появилась хрупкая женская фигурка в облегающем костюме, держащая в руках жезл с навершием в виде ограненного дымчатого кристалла.

— Уничтожь их! — Жезл темноволосой женщины неоднозначно указывал в нашу сторону.

— Вот дрянь какая, — с чувством выругался Михайясь. — А еще говорят, что женщины — существа милые и нежные. Это же кровожадная тварь похуже любого кровопийцы будет.

После его слов я внезапно подумала, что почему-то не вижу Дакка. Оглядевшись, я задрала голову вверх и увидела, как он, полностью трансформировавшись в боевую ипостась, цепко ползет по сводчатому потолку по направлению к монстру. А надо прямо сказать, вид у полностью трансформированного вампира мало привлекательный.

— Что он делает? — шепотом спросила я, украдкой показав ребятам на Дакка.

— Не знаю, но наша задача поддержать его. Мы должны отвлечь на себя внимание этого чудовища и его кровожадной хозяйки. — Михайясь сразу ухватил суть, и никто не стал с ним спорить.

Потихоньку отступая, мы старались изо всех сил, используя весь наш магический опыт. Но все было тщетно. Шедшая позади Кара, даже когда нам удавалось нанести ущерб монстру, в одну минуту приводила его в порядок, дотронувшись своим жезлом. Огромное чудовище слушалось хрупкую девушку, словно комнатная собачонка, безоговорочно выполняя все, что она ему ни приказывала.

Внезапно Дакк, нависнув над Карой, резко спикировал вниз, уцепившись мертвой хваткой за жезл. Завизжав от неожиданности, она попыталась сопротивляться, но против силы высшего вампира простому человеку выстоять практически невозможно. Единственное, что она успела, это отдать команду своему монстру. Взревев, чудовище попыталось разорвать на куски верткого вампира, схватив его своими мощными лапами. Вывернувшись из смертельной хватки монстра, Дакк попал под скользящий удар и, кувыркаясь, пролетел весь коридор, упав изломанной куклой на пол неподалеку от нас.

— Дакки, милый, очнись. — Я держала на коленях голову вампира, с ужасом глядя на его изорванную одежду, сквозь прорехи которой торчали осколки костей.

— Лика, не плачь. Он же вампир, а значит, сумеет восстановиться. — Михайясь тронул меня за плечо. — Нам нужно уходить, пока здесь не появилось еще что-нибудь похуже этого монстра.

Надо сказать, что через несколько минут после того, как жезл оказался в руках у Дакка, кристалл, венчающий его, вспыхнул и замерцал красным цветом, а монстр в нерешительности затоптался на месте.

Кара, потеряв жезл, моментально куда-то испарилась, предпочитая не рисковать понапрасну. А мы подхватили на руки очнувшегося Дакка и отправились дальше по коридору. За нами, в некотором отдалении, топал прирученный монстр, как привязанный следуя за новым хозяином жезла. После очередного поворота перед нами открылась замковая анфилада. Проходя помещение за помещением, я с удивлением рассматривала стены, на которых рукой неизвестного художника была выложена удивительная мозаика, немного потускневшая от времени. Картины, предстающие перед моими глазами, никак не сочетались с хозяевами замка и всеми теми монстрами, которые гонялись за нами по его коридорам. В одном зале великолепные цветы раскрывали свои бутоны, даря радость от их созерцания. В другом — красивые молодые люди в богатых одеждах приглашали на танец улыбающихся румяных девушек. Невольно я задалась вопросом, а всегда ли здесь была обитель последователей Хаоса?

От размышлений меня отвлек голос Дакка. Оказывается, он уже пришел в себя и теперь требовал отпустить его и позволить идти самостоятельно. А гном с драголом сопротивлялись, уговаривая не торопиться вставать. В конце концов Дакк вырвался из дружеских объятий гнома и драгола и, взъерошенный, принялся осматривать свою одежду.

— Да-а, попадет мне от мамы, — вздохнул он. — Такой камзол порвался… что я ей скажу?

Мы с ребятам просто остолбенели от удивления. Первым пришел в себя Михайясь. Захохотав, он от души хлопнул Дакка по плечу.

— Ты чего дерешься! — не сориентировавшись, Дакк в ответ замахнулся на Михайяся жезлом, который так и не выпустил из своих рук. Его возмущенный вопль моментально потонул в реве монстра, решившего, что это руководство к действию и возможность отличиться.

— Дакк, немедленно останови свое чудовище! — крикнула я Дакку. — Он же сейчас Михайяся по полу размажет.

— Стоять! — подтвердив свою команду выставленным вперед жезлом, Дакк в удивлении смотрел, как огромный монстр послушно замер на месте, глядя на вампира выпученными глазами.

— Ничего себе, оружие массового уничтожения! — вытирая пот со лба, с восхищением присвистнул Михайясь.

— Лика, подойди сюда. — Лешек осторожно потеребил меня за рукав. — Приложи ухо к полу.

Я легла и прислушалась. До меня отчетливо донеслись мощные толчки, которые с каждой минутой становились все ощутимее. Поднявшись с пола, я мрачно посмотрела на ребят.

— Что случилось? — Глядя на меня, Дакк заподозрил неладное.

— Пока не знаю, но подозреваю, что ничего хорошего. — Словно в подтверждение моих слов в начале анфилады появилось сразу пять огромных монстров, очень похожих на нашего. Я в ужасе смотрела на приближающуюся смерть, потому как с таким количеством чудовищ, совершенно не восприимчивых к магическому воздействию, нам точно не справиться.

— Бежим! — Дакк схватил меня за руку и поволок за собой, предварительно велев прирученному монстру оставаться на месте и любой ценой защищать проход.

Снова сумасшедшая гонка и сменяющиеся один за другим залы и комнаты. Наконец мы выбежали в последний, абсолютно круглый зал, из которого дальше не было хода. Полуразрушенный широкий балкон опоясывал часть зала. Выглянув наружу, Драрг даже попятился.

— И как это мы умудрились забраться на такую высоту?

Внизу под нами зияла глубокая пропасть, а сам замок окружали горные пики. Внезапно посередине зала появилась проекция Лорда Хаоса собственной персоной, и его голос загремел под высокими сводами:

— Ну вот и все! Вы сами загнали себя в ловушку, и отсюда нет выхода. Именно эта комната станет вашим последним прибежищем, и именно отсюда пойдут мои слуги завоевывать Тарагон для новой жизни! Врата откроются ровно в назначенный срок, и вы сами поможете в этом.

Захохотав, Лорд бесследно исчез, а наше внимание привлек крик Лешека. Посмотрев в указанном направлении, я увидела, что к нам летит штук пятьдесят горгулий с раскрытыми зубастыми пастями. Понимая, что в этот раз отступать некуда, все изготовились к последней битве. Лешек что-то тихо нашептывал себе под нос и щедро разбрасывал какие-то желтые горошинки по полу. Прямо на наших глазах из этих горошинок стали прорастать зеленые ростки, словно стрелы устремляясь ввысь и расцветая великолепными алыми цветами. Вскоре в зал ворвались первые горгульи, и пошла потеха. Цветы, так неожиданно украсившие зал, оказались хищными и, послушные воле своего создателя — маленького лешего, очень ловко ловили пролетавших горгулий, спеленывая их своими усиками. Я старалась как могла защитить своих друзей, одновременно орудуя мечом и магией. Каждый раз, когда мой меч соприкасался с плотью горгульи, мою руку словно пронзал разряд тока. Сильно подозреваю, что простой меч с этой задачей не справился бы вообще, мой же Меч Дракона, хоть и с трудом, но разрубал их тела, отсекая крылья, лапы, головы…

Первую атаку мы отбили, но какой ценой! Бедный Лешек лежал на полу и тихо стонал, Грагит зажимал перебитую руку, а Драрг сиял огромным кровоподтеком на пол-лица. Прошка лишился одного уха и устало опустился на пол, вылизываясь, словно простая кошка. Михайясю же и здесь не изменило его чувство юмора. Привалившись к стене, он криво усмехнулся, глядя на меня:

— Лика, ты прям как чудесная амазонка, решившая принести себя в жертву. Нагая и прекрасная!

— Тебя что, по голове приложили? Какая еще жертва может быть? — огрызнулась я, пытаясь закутаться в лохмотья, в которые превратилась моя одежда. Прямо сказать, это получалось очень плохо, так как горгульи разодрали мою рубашку на тонкие ленточки, пытаясь добраться до меня своими острыми, как ножи, когтями.

— Ты посмотри, где стоишь. Тебе это ничего не напоминает? — хриплым голосом спросил меня Михайясь и, покачнувшись, сполз на пол по стенке.

Взглянув под ноги, я увидела странный рисунок из нескольких кругов, наползающих друг на друга. Я же оказалась в самом центре этой композиции.

Голос Лорда Хаоса, раздавшийся в зале, оказался полной неожиданностью для всех нас.

— Вы окропили своей кровью Врата, и теперь ничего не мешает их открытию. Вам повезло! Вы первые из смертных сможете увидеть мою армию и испытать на себе ее силу и гнев!

После его слов круги, нарисованные на полу, стали обретать объем, а напротив меня начала постепенно проявляться дыра, наливаясь зловещей чернотой. Одновременно с этим со стороны, откуда мы пришли, раздался грохот, словно в горах произошел обвал. Переглянувшись, мы поняли, что наш страж повержен и вскоре здесь появятся огромные чудовища. Тяжело поднявшись, Прошка встал у входа, преграждая путь уже показавшимся монстрам.

Держась за стенку, Михайясь поднялся на ноги и стал пробираться на помощь к Прошке.

— ПОДОЖДИТЕ! — Яркой вспышкой мелькнувшая мысль требовала немедленного подтверждения. Порывшись в карманах, я вытащила скомканный листок с непонятнымпророчеством. — Драрг, что там говорил твой отец?

продекламировал Драрг.

— Смотрите, цветы у нас уже выросли. Дело за малым. — Вглядываясь в друзей, я словно по наитию начала показывать на них пальцем: — Драрг — кузня, наковальня, Огонь! Лешек — Земля! Михайясь — Вода! Кровь Древних… Дакк, твой род же один из самых древних на Тарагоне?

— Куда уж древнее! — согласно кивнул Дакк.

Глядя на налившиеся бордовым светом круги, я медленно проговорила:

— Ребята, у нас есть шанс остановить это безумство. Если я все правильно поняла, то сейчас каждый должен занять свое место в этой пентаграмме. А от тебя, Дакк, потребуется несколько капель твоей драгоценной крови, чтобы сбылось древнее пророчество. Только вот во что ее набрать? — Я в растерянности посмотрела по сторонам.

— Лика, это подойдет? — Грагит протягивал мне небольшую каменную чашу с искусно вырезанной веткой лозы, обвивающей ее.

— Вполне. Помоги Дакку.

Понимая, что времени у нас уже не осталось, ребята встали в круги, сумев рассмотреть полустертые символы соответствующих стихий, нарисованные на полу. Дакк острыми клыками полоснул по плечу, и в подставленную драголом чашу тонкой струйкой потекла черная жидкость.

— Ты решила принести себя в жертву? Похвально, похвально. Я распоряжусь, чтоб мои слуги не затоптали твое тело. Ты и после своей смерти будешь служить мне верой и правдой. — Лорд Хаоса, неожиданно появившийся в зале, уже никого не удивил. Мы просто не обратили никакого внимания ни на его слова, ни на него самого, стремясь успеть сделать все, как сказано в пророчестве. Я надеялась, что правильно расшифровала послание и моя смерть не будет напрасной. Сорвав с себя остатки лохмотьев, я встала в середину пентаграммы, забрав у Грагита каменную чашу.

— ЗА ТАРАГОН! — Брызги вампирьей крови веером разлетелись над моей головой, окропляя пентаграмму и стоявших на своих местах ребят. — За тебя, Махлюнд, — шепотом добавила я, вспомнив добродушного купца.

Медальон на моей шее нагрелся и стал пульсировать в такт ожившей пентаграмме. Вокруг каждого участника древнего ритуала поднялась невидимая стена, отсекая его от других и лишая возможности выйти из круга, как впрочем, и войти в него. Глядя на нас, Лорд Хаоса что-то заподозрил и решил вмешаться. Правда, ему это не удалось, невидимые стены активированной пентаграммы отбросили его прочь. Тонкие нити протянулись от ребят, олицетворявших разные стихии, ко мне, оплетая тело. Коричневая, голубая и красная нити сплелись в одно целое с зеленой, рожденной моим медальоном, после чего меня пронзила острая боль, заставив выгнуться дугой и закричать. Спасительная темнота накрыла растерзанное сознание, но перед этим я еще успела увидеть, как растерянность на лице Лорда Хаоса сменяется ужасом, а цветные нити, выбравшиеся за пределы пентаграммы, уничтожают темный провал, сминая его, словно пластилин под руками ребенка.

— Лика, девочка, ты молодец! Я горд, что был учителем у такой смелой особы.

Высокая горная терраса, продуваемая всеми ветрами, почти полностью была занята огромным драконом, который смотрел сейчас на меня немного грустным взглядом.

— Горыныч, ты? Я ведь умерла уже? — На моих плечах оказался темно-серый плащ, очень теплый и длинный, в который я сейчас куталась, почему-то ощущая жесткий пронизывающий ветер. — Почему здесь так холодно?

— Это не твой мир, девочка. Это ступенька в мой мир. Я выполнил свое предназначение и пришел с тобой попрощаться.

— Неужели мы больше никогда не увидимся? — Я не могла в это поверить. — Если я умерла, то почему мы не можем ходить друг к другу в гости? Ты ведь тоже давно покинул Тарагон.

— Что будет дальше, мне неподвластно. Возможно, ты сможешь пересекать грани миров, и когда-нибудь мы снова встретимся. Только уже в другом, моем мире.

Глядя на красивого дракона с радужным гребнем, я почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

— Неужели это все? И мы больше никогда не увидимся?

— Все в твоих руках, ученица! Тебе пора, прощай, Лика!

Сорвавшись с горного карниза, дракон ухнул вниз, но вскоре выровнялся, и я увидела красивейшее создание, летящее навстречу закатному солнцу.

— Лика! Лика, очнись! — Кто-то тряс меня за плечи, пытаясь заставить выйти из забытья. А когда к потряхиваниям добавился мокрый шершавый язык, прошедшийся по моему лицу, я поняла, что нужно срочно возвращаться.

— Умереть спокойно не дадут, — простонала я, открывая глаза. Я лежала, укрытая теплым мягким плащом темно-серого цвета, а вокруг меня столпились ребята с обеспокоенными лицами. Прошка с несчастной мордой вознамерился еще раз меня облизать, и пришлось срочно прятаться под плащом, спасаясь от его шершавого, как наждачная бумага, языка.

— Лика, ты как? С тобой все в порядке?

Повернувшись к говорившему, я не поверила своим глазам. На меня смотрел Арант собственной персоной. Его красивое лицо от виска и до самой скулы пересекала длинная царапина, а необычные глаза с вертикальными зрачками потемнели от тревоги за меня.

— Ты откуда здесь появился?

— Спешил тебе помочь, а ты здесь, оказывается, и без меня справилась, — горько усмехнулся Арант.

Оглядевшись, я увидела, что весь зал выглядит, словно после артобстрела или бомбового удара. Везде валялись огромные каменные глыбы, а стены украсила паутина трещин.

— А что здесь произошло? — поинтересовалась я, поднимаясь с пола и кутаясь в плащ. — И куда делись те огромные монстры, которые должны были раскатать нас в лепешку?

— А за это скажи спасибо Аранту. Если бы не он, именно так все и случилось бы, — принялся рассказывать Драрг. — После того как ты умерла, появился Арант, непонятным образом сумевший пробраться мимо огромных зверюг, управляемых давешней дамочкой и тем щеголеватым парнем, который встретил нас на входе. Заметив тебя, валявшуюся на камнях, залитых кровью, Арант словно взбесился. Метнувшись со скоростью молнии, он моментально добрался до парня с девкой, после чего отобрал у них жезлы и настучал этими же жезлами им по голове. Ну а после справиться с монстрами оказалось совсем не сложно.

— Арант, а как ты все-таки узнал, где меня искать? — Я никак не могла взять это в толк.

— А мне твой дракон подсказал, — выдал Арант. — Это он меня и направил сюда, сказав, что тебе срочно требуется помощь.

— Ничего себе! — обалдела я, кутаясь в плащ. Почесав шею, я наткнулась рукой на медальон Хранительницы, болтающийся на цепочке, и, сорвав его с себя, с силой кинула на пол. Яркая вспышка, хлопок, и на том месте, где только что был медальон, оказался девственно чистый пол.

В этот момент в зале сильно запахло серой, и с легким хлопком перед нами появился чертик Васька с рогаткой в одной руке и двузубой вилкой в другой.

— А ну быстро оставили в покое моего друга! Кто здесь Дакка обижает?

— Васька! Ты вернулся! — завопил счастливый Дакк, хватая в охапку чертенка.

— Потише, а то раздавишь, — прокряхтел полузадушенный Васька.

— Что я тебе сейчас расскажу… — пообещал Дакк Ваське, уводя его в сторонку.

— Пойдемте на воздух, — попросила я, понимая, что еще немного, и просто задохнусь в этом нагромождении камней, пыли и гари. Сделав пару шагов, я пошатнулась, и ко мне сразу же протянулись руки помощи. С одной стороны меня крепко держал под локоть Михайясь, а с другой нежно обнимал Арант, с очень нехорошим прищуром поглядывая на светловолосого мага.

Проходя в обратном порядке анфиладу комнат, я задержалась около необыкновенного панно из мозаики, где были изображены великолепные цветы.

— Как жаль, что они только на картинке. Такая красота!

Пока я восхищалась старинным панно, Грагит тихонько подошел к стене и начал очень нежно водить своими длинными пальцами по картине. Его руки словно давали новую жизнь панно, добавляя ярких красок давно поблекшей мозаике.

— Ну надо же, совсем как живые! — восхитилась я, подходя поближе. Приглядевшись, я ахнула от изумления. — Ребята, да они же и впрямь живые!

Грагит каким-то непонятным образом заставил ожить изображенные цветы. Они даже начали испускать аромат, кивая нарядными головками в такт пробегающему ветерку.

— Грагит, это же чудо! Мне кажется, что ты переплюнул своего легендарного Мастера. Он оживил свои творения, ты же сумел вдохнуть жизнь в чужое искусство. А это намного сложнее, поверь мне.

Обрадованный Грагит засунул руку за пазуху и вытащил маленькую ящерку-димфу, с которой в последнее время предпочитал не расставаться. Миг, и маленькая ящерка заскользила среди ярких цветов, исследуя свой новый мир.

— А что стало с Лордом? — поинтересовалась я у Михайяся. — Неужели он сумел сбежать?

— Лика, ты не поверишь, но когда черная дыра стала менять свою форму, из нее выползли какие-то щупальца и схватили Лорда. Он так страшно кричал, когда они затаскивали его внутрь, что нам всем стало не по себе. Не думаю, что тот, кого называли Лордом, когда-нибудь вернется сюда еще.

Выйдя из замка, мы услышали какой-то грохот и крики.

— Это еще что за ерунда? — нахмурился Михайясь. — Я думал, что уже все кончилось но, похоже, ошибался. — По рукам изготовившегося Михайяся стали пробегать электрические разряды.

— Подождите! Мне кажется, я слышу голос Тармара. — Арант сорвался с места, и через минуту внутренний двор замка заполнили люди в воинских доспехах.

— Арант, ты цел! — Высокий воин радостно кинулся к нему с объятиями.

— Как видишь. А ты все-таки собрал свою армию?

— Конечно! Разве мог я оставаться в стороне, когда моему другу грозит опасность?

— К счастью, все обошлось. Лика сама со всем справилась. А как ты добрался?

— Достаточно быстро, хотя и пришлось немного повоевать. Здесь в округе развелось слишком много нечисти, и крестьянам самостоятельно с ней не справиться.

В этот момент, словно подтверждая слова Тармара, из окна замка, истошно вопя, вылетела одинокая горгулья.

— Боюсь, что у моих воинов еще найдется здесь работенка, — провожая ее взглядом, задумчиво протянул Тармар.

Неделю спустя

Высокие деревья широко раскинули свои ветви, образуя шатер над головами путников. Веселый ручеек шустро бежал по камушкам, обтачивая их и без того круглые края. Мы сидели на лесной поляне, глядя на пляшущие язычки костра. Прошка положил свою огромную голову мне на колени, и я нежно почесывала его макушку, осторожно дотрагиваясь до остатков разорванного уха.

— Лика, ты потеряла свой медальон Хранительницы и теперь полностью свободна. Скажи, неужели ты теперь отправишься домой? — После этого вопроса Дакка вокруг костра воцарилась напряженная тишина.

— Я пока не знаю, смогу ли это сделать. И что еще важнее, я не уверена, что хочу туда возвращаться. — Я говорила медленно, обдумывая каждое слово. — Тарагон за последнее время стал для меня родным, а я еще так мало здесь видела.

После моих слов недоверчивая улыбка расцвела на лице Михайяся, и он попытался придвинуться ко мне поближе, но был остановлен острым, предупреждающим взглядом Аранта.

— Лика, мне кажется, что ты не все еще рассмотрела в моем городе. Я приглашаю тебя в свое подводное царство и обещаю показать такие чудеса, что ты расхочешь возвращаться на сушу, — самоуверенно пообещал светловолосый маг.

— Возможно, позже она и навестит тебя, но в ближайшие лет сто Лика гостит в древнейшем городе дроу. — Арант вскочил на ноги и, пристально глядя мне в глаза, произнес: — Я, наследный принц Дома Поющего Меча, делаю тебе официальное предложение стать моей Единственной, Идущей по Жизни.

Взгляд Аранта притягивал, заставляя погружаться в омут бушующих чувств. С трудом отведя глаза, я ответила с легким смешком:

— Пожалуй, я готова рискнуть и отправиться к тебе в гости. Что же до всего остального… Поживем — увидим!

Тимофей Царенко Бессистемная отладка. Реабилитация

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Т.П. Царенко

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Глава 1

– Здравствуйте, Олег. Как вы себя чувствуете?

Я открыл глаза и еле устоял, ухватившись за спинку стула, стоящего передо мной. Огляделся. Нахожусь в кабинете. Вокруг стены, обшитые деревом, темно-зеленый ковер, потолок, тоже деревянный, покрытый мозаикой геометрических рисунков. На стенах торшеры, выполненные «под старину». Внутри каждого светящийся шарик. За приоткрытым окном, расположенным у правой стены, хвойный лес. В центре кабинета покрытый зеленым сукном стол. За столом сидел коренастый мужчина, лет пятидесяти на вид, его русые волосы были изрядно тронуты сединой. Крупный нос, массивная челюсть, внимательные серые глаза и тонкие губы выдавали в нем человека властного и не обделенного интеллектом. К тому же, судя по одежде, мужчина не бедствовал – на незнакомце была белая рубашка с воротничком-стойкой и жилетка темно-коричневого цвета с крупными серебряными пуговицами.

– Спасибо. Вроде неплохо.

– Присаживайтесь, нам предстоит долгий разговор.

Я сел на обитый бежевой тканью стул, стараясь скрыть недоумение. Судя по всплывающим и очень неприятным воспоминаниям, я не мог тут оказаться.

– С кем имею честь?

Я начал разговор чисто на автомате. Как сказал бы мой хороший друг, «профессиональная деформация налицо».

– Арсеньев Михаил Евгеньевич, глава центра реабилитации корпорации «Наномед», департамент здравоохранения первого сектора. Скажите, Олег, каково ваше последнее воспоминание?

Я криво усмехнулся. В памяти вспыхнуло тонкое жужжание, и я снова увидел дикую, невозможно страшную картину того, как в теле внезапно образуются рваные дыры. Сначала в районе живота, потом в районе груди, раскрывая грудную клетку, потом куда-то в сторону отлетает левая рука, оторванная в районе плеча. Слышу, как тонко и страшно кричит Лена… Я делаю два шага и падаю на залитый моей кровью асфальт. И последняя, глупая мысль: «Разрывные, крупный калибр». А потом темнота. Такое не лечится.

– Я умер?

– Хороший вопрос. Технически – да. Девятнадцатого июня две тысячи семнадцатого года было выписано свидетельство о смерти Филина Олега Петровича. Причина смерти – множественные пулевые ранения, несовместимые с жизнью.

– А тогда почему… Вы не очень похожи на апостола Петра. И больницу это слабо напоминает. – Я махнул рукой, указывая на обстановку. – Или это все же загробный мир?

– Можно сказать и так, – мой собеседник слегка улыбнулся. – В момент смерти вступил в силу пункт семнадцать вашей расширенной медицинской страховки. Ваш мозг был заморожен и помещен на хранение до того момента, как станет возможным оживление в том или ином виде. Это было еще на заре становления нашей корпорации.

– И? Меня оживили? Тогда почему я не в медицинском центре?

– Оживили. Сейчас вы находитесь в виртуальном пространстве нашего реабилитационного центра.

Я посмотрел на свою руку. Вроде моя. Взъерошил волосы, укусил себя за костяшку пальцев. Почесал нос. Подергал ворот рубахи. Обратил внимание на свою одежду. На мне была белая рубашка, брюки кремового цвета и коричневого цвета замшевые туфли. Никаких необычных ощущений не заметил. Хотя нет, одно было. Курить не хотелось.

– А физически я кто? Или, скорее, что? Мозг в баночке?

– Уже нет. Ваше сознание было перенесено на кремнийорганический носитель.

– А мозг?

– Утилизирован.

Я вскочил. Стул с глухим стуком упал на пол. Я программа? Скрипт, набор байтов, или что у них там сейчас в информатике? У меня даже ДНК нет. Охренеть! Матрица! Нет, хуже!

Я вспомнил второй курс университета. В аудитории полно студентов и преподавателей. Выступал японец, профессор Хироси Исигуро. Рассказывал о будущем кибернетики. Во время лекции встал вопрос об отличии человека от робота. Профессор заявил, что его нет. Из зала раздался вопрос:

– Как так? Поясните свою мысль! Это ведь…

– Ну, вот смотрите. Вы повредили руку, ее заменили протезом. Вы от этого стали роботом?

– Нет!

– Прошло время, заменили вторую руку, ноги, сердце, печень. Вы ведь до сих пор человек?

– Да, человек.

– Один орган, другой, третий. В результате вы стали механической оболочкой с черепом, фаршированным мозгом. Но вы ведь не стали роботом?

– Нет, я остаюсь человеком, скорее киборгом, но все-таки человеком! Мозг ведь у меня мой, и самосознание мое.

– А вот теперь смотрите, ваши нервные волокна в мозге поизносились, и крохотный кусочек этого волокна заменили искусственной тканью. Вас это сделало роботом?

– Да нет вроде… – голос теряет уверенность.

– Одно волокно, второе, третье, без нарушений функций работы. Теперь ваш мозг полностью состоит из пересаженных искусственных материалов. Вы еще человек?

Аудитория молчит.

– А теперь я делаю полную физическую копию вашего носителя и делаю «копировать – вставить». И где вы настоящий?

Тишина в аудитории стала не просто полной, а гробовой. В этот момент я заметил, что перестал дышать, и со свистом вытолкнул воздух из легких. Лекция продолжилась. Потом меня приглашали на практику к профессору по программе обмена, как перспективного студента. Я честно сказал в отделе иностранных связей, что считаю Исигуро психом и пусть к нему на практику едет кто-то другой, чем очень сильно расстроил и ректорат, и кафедру. Все-таки профессор оказался прав.

– Простите, прав в чем?

Видимо, последнюю фразу я произнес вслух.

– Да так, был в двадцать первом веке один интересный японец, Хироси Исигуро, он в чем-то предсказал данную ситуацию. Чертов пророк.

– Вы хотите сказать, что знакомы с профессором Исигуро?

– Был у него на лекции, – и тут меня осенило: – А какой нынче год?

– Две тысячи триста семьдесят пятый.

– Твою ж…

Я сел прямо на пол. Триста пятьдесят восемь лет… А как же мама, папа, сестры? Как же Лена, в конце концов?

– Зачем?

– Извините, что зачем?

– Зачем вы меня оживили? Зачем вам парень, возможно даже умный, но со знаниями четырехвековой давности? Меня отрыли местные археологи в забытой морозилке? Там у меня были мечты, планы, девушка, будущее. Что тут есть у меня? Несколько терабайт на жестком диске? Моток проволоки вместо мозгов? Да у меня даже потомков нет! Не говоря уже про все остальное. Память? Знания? Могли ведь просто скопировать.

– Не надо отчаиваться, молодой человек!

– Я старше вас лет на триста.

– Всего лишь на сто девяносто шесть лет. А на ваш вопрос я могу ответить. Только скажите мне, вам не нравится жить?

– Нет, почему же. Жить мне как раз нравится. Жить, дышать, есть, пить, напиваться, трахаться, мне нравится курить. Я семью хотел, сына воспитать. Смотреть, как он растет. А что у меня тут будет? Программа с возможностью наследования данных?

Арсеньев молча открыл ящик стола и кинул мне пачку сигарет со встроенной зажигалкой. На пачке не было никакой маркировки. Я закурил. Прошло несколько минут, сигарета дотлела до фильтра. Я затушил ее о ковер и поднялся, вдыхая запах паленой шерсти.

– Все не так плохо. Отвечу по пунктам. Первый вопрос – зачем вас оживили. Три года назад было принято несколько законов, и теперь гражданин федерации имеет право на бесконечное продолжение жизни. Согласно одному из них, любой человек, не погибший в результате физического разрушения головного мозга, а точнее, некоторых его участков, подвергается оцифровке и помещению в любую, на его выбор, виртуальную реальность. В результате такой формулировки под действие закона попали и давно умершие граждане, заключившие контракты на заморозку за всю историю существования федерации. Далее, прямые потомки у вас имеются. В данный момент их более семисот человек. Ваша невеста сохранила образец вашего ДНК и выделила необходимый для искусственного оплодотворения генный материал. В результате ваши потомки стали прямыми наследниками созданной вами компании. За последние три сотни лет она развилась и представляет собой крупную корпорацию, которая занимается терраформированием Марса. Также для любого гражданина имеется возможность воссоздания физической оболочки и переноса в нее сознания. Но тут не все так просто.

– И при каких условиях это возможно?

– Социальная значимость выше трехсот единиц, участие в специальных программах, личный капитал более трех миллиардов универсальных энергоединиц или интеллектуальный уровень больше четырех сотен по шкале Лесинского.

– И в чем проблема? Мои наследники являются владельцами крупной корпорации. Разве у них нет денег, чтобы оживить любимого деда? Я думаю, что с нынешним уровнем развития технологий мой сын, возможно, жив. Или даже его мать.

– Ваша невеста, Филин Елена Анатольевна, отказалась от заморозки и умерла от старости в возрасте ста двадцати лет. Ваш сын погиб во время второй марсианской экспедиции, внук погиб при покушении. Сейчас компанией владеет ваш прапраправнук, на данный момент ему сто семьдесят четыре года и в ближайшее время он не собирается передавать управление компанией кому бы то ни было. Вы не имеете никаких имущественных прав на корпорацию «Марс Тераформ», а три миллиарда эрго – существенная, даже по меркам корпорации, сумма. И к тому же, никто не передаст вам данный капитал во владение, поскольку такая процедура запрещена законодательно. Ваша социальная значимость на данный момент составляет семьдесят единиц, интеллектуальный уровень триста двадцать. Специальные программы для оживления определенных групп граждан в ближайшие два десятка лет не намечаются.

– И нет никаких вариантов для получения физического тела?

– От чего же? Вы можете поднять свою социальную значимость в игре до необходимых трехсот единиц. При таком уровне вам будет необходимо всего сто миллионов эрго, чтобы получить тело и пройти курс адаптации в специальном секторе виртуальности.

Я нарезал круги по кабинету и размышлял. То, что план «на жизнь» у меня оказался внезапно выполнен и перевыполнен, радовало. Немного обидно, конечно, что прапраправнук оказался меркантильным старикашкой, которому жаль отдать часть компании своему далекому предку (интересно, а как бы отреагировал я?). Но с другой стороны, все лучшее детям. Сам справлюсь. А Лена, конечно, молодец. На сердце стало тепло-тепло, к горлу подкатил комок. Я выкурил еще одну виртуальную сигарету, в голове привычно прояснилось. Ну хоть здоровье себе не испорчу. Я выглянул в окно и вдохнул свежий лесной воздух. И где же, черт побери, отличия от реального мира?

– Хорошо. Я все понял, что дальше?

– Вас направляют в виртуальное пространство игры «Забытые Королевства». Можно выбрать другую игру, но только в «Королевствах» есть возможность поднять социальную значимость до нужного вам уровня, так что другие даже не предлагаю. Живите, развивайтесь, отдыхайте. Если вы не передумаете получить реальное тело к тому моменту, когда СЗ достигнет трехсот, подайте заявку администрации игры. Нужную сумму к тому моменту вы заработаете наверняка. В крайнем случае, можете подать заявку на кредит. С таким значением СЗ его вам выдаст любой банк или отдел любой корпорации по работе с персоналом, но тогда придется подписать многолетний контракт.

– А как мне можно посмотреть какие-нибудь мануалы и гайды по игре? Выбрать наиболее оптимальный путь развития?

– Общеигровой форум вам будет доступен, в отличие от общемировой сети, доступ в которую заблокирован для оживленных, дабы не вызывать у них социокультурный шок. Через полгода, кстати, подайте заявку на пересмотр данного решения. Но я бы вам не рекомендовал этого делать.

– Подавать заявку на пересмотр? Или пользоваться гайдами?

– Второе. Тут все дело в особенностях игровой механики, разрешено все, что не запрещено. Скорее всего, воображение принесет больше пользы, чем стандартные методы. Увидите сами. Удачной игры.

Арсеньев поднялся из-за стола и протянул мне руку. Я пожал, задав долго мучавший меня вопрос.

– И что же надо сделать, чтобы достигнуть необходимого уровня СЗ?

– Стать Богом.

Глава 2

Мир мигнул и матом я ругался уже на новом месте. Нет, ну как меня развели, а? Простая логика мне подсказывала, что если думать аналогиями прошлого, мне предложили примерно следующее: «Станьте президентом США, и тогда мы с вами поговорим». А в моей ситуации даже так: «Станьте президентом страны, в которую вы въехали, как беженец из банановой республики». И все, все взятки гладки. Кому нужны призраки прошлого, внезапно вырвавшиеся из небытия? Да никому, как и в мое время, кстати. Ваза династии Минь, мля. Что бы сделали, предположим, с внезапно ожившими монголами, если бы они выехали к современному Киеву за данью? В конец офигевающих от происходящего монголов, скорее всего, поместили бы в какой-нибудь заповедник. В лучшем случае. А могли бы и в дурдом. Нет, все правильно, мертвое мертвым, но как обидно. Я огляделся и обнаружил, что нахожусь в каком-то подвале. Стены были выложены из массивных каменных блоков. Ни окон, ни дверей. Прямо перед собой я увидел зеркало в вычурной бронзовой раме и плиту белого мрамора, покрытую светящимися письменами.

Приветствуем Вас в игре «Кольцо равновесия»! Это игра безграничных возможностей и бесконечных приключений. Пожалуйста, выберите игровую расу. Внимание! Выбор расы ограничен Вашим значением воображения. Текущий уровень 87. Ограничений нет.

И все, никаких меню, кнопок и прочего. Я встал напротив зеркала. Так, что у нас тут? На меня смотрел черноволосый черноглазый парень с мягкими чертами лица, взъерошенными волосами и вселенской тоской в глазах. Такая тоска обычно сопровождается чем-то антуражным в руках, типа горячего утюга или канцелярского ножа. Одежда на мне осталась та же, что и была при моем «оживлении». Так-с, поэкспериментируем.

– Эльф.

Мои уши вытянулись, как и тело, черты лица заострились, волосы тоже стали длиннее. Теперь из зеркала на меня смотрел красивый парень, красивый вплоть до потери гендерной самоиндефикации.

Текст на мраморной плите изменился.

Эльфы, одна из популярнейших рас «Кольца равновесия». Расовый бонус к ловкости, наблюдательности и интеллекту, расовый штраф к силе, выносливости и стойкости. Расовые бонусы и штрафы определяют скорость и развитие связанных с ними навыков, а также скорость роста игровых классов.

Нет, быть таким красавчиком, конечно, здорово, а с учетом всех плюшек еще и выгодно. Но только эльфы были мейнстримом еще четыре века назад.

– Орк!

Снова начались изменения. Рост увеличился еще сантиметров на пятнадцать, мускулы подросли, лицо позеленело. Челюсть выдвинулась вперед, из-под нижней губы вылезли два здоровенных клыка. Я долго рассматривал этот образчик тестостеронного передоза, а потом стал изображать из себя заправского культуриста. После очередной позы рубашка, которая была явно мала такому громиле, треснула в районе спины. Мда, мечта недокормленного эндоморфа. Были бы у меня комплексы по поводу моего тощего в прошлой жизни телосложения, был бы орком. Через пару минут я заметил, что слюноотделение у данной расы явно нарушено и из уголка рта тянется вязкая ниточка. Гадость!

– Огр.

Увеличился в размерах еще раза в полтора. Размер черепной коробки значительно уменьшился, клыков стало не два, а четыре. Кожа пожелтела. Я стал вспоминать признаки гепатита и как его лечить, потом сообразил, что в результате данной метаморфозы погибли еще и штаны с ботинками. Дальше я принялся развлекаться. Гномы, хоббиты, пикси (долго барахтался в погибшей одежде), драконов система проигнорировала, ангелы выдали такую кучу штрафов по мировоззрению, что адекватному человеку играть с ними просто нереально (мне с моим чувством юмора уж точно), демон смотрелся уродливо, черт убого, элементальные расы спалили остатки одежды, покрытые чешуей змееподобные существа чесались без возможности этого самого почесывания, гоблин пропищал мне «жизнь за Нерзула» таким фальцетом, что я хохотал минут десять. В итоге я вернулся к человеческой форме. Теперь подумаем. Человеком играть не хотелось по причине обыденности образа. Я ведь умер? Умер. Значит, могу себе ни в чем не отказывать.

– Оборотень!

Ничего не изменилось, кроме текста на плите.

Оборотни, одна из редко встречающихся рас Забытых Королевств. Люди и иные разумные, способные принимать форму какого-либо животного. Внимание! Необходимо выбрать вторую форму!

– Филин.

Человек-оборотень (филин), расовые бонусы:

Усиленная регенерация (заживление ран от оружия усилено на два порядка от базовой для данного вида). Хищник (усиленное насыщение любым мясом, при пожирании еще живой жертвы появляется бонус кровавой охоты, сила всех алхимических снадобий на животной основе увеличина на 70 %). Частичная трансформация (способность, позволяющая менять отдельные части своего тела на части тела второй формы). Чувство природы (бонус ко всем навыкам в природных локациях). Ночное зрение и острый слух. Зверь внутри (бонус на ловкость, силу, выносливость, скорость). Мудрость филина (иммунитет к ментальным воздействиям типа сна, очарования, подчинения, бонус к мудрости и интуиции). Обаяние зверя (бонус на попытки обольщения и запугивания). Пространственный мешок (одежда при трансформации перемещается в пространственный карман, размер кармана ограничен переносимой массой во второй форме). Чутье зверя (Вы хорошо чувствуете слабые места противника, вероятность критического удара повышена). Нечисть (урон тьмой понижен на 50 %, нежить Вашего уровня и ниже Вас не атакует).

Расовые штрафы:

Отвергнут стихиями (невозможность применения стихийной магии). Аура зверя (Ваша репутация со всеми расами понижена до уровня «Недоверие»). Уязвимость к огню (урон от огня увеличен вдвое). Уязвимость к свету (урон от света увеличен втрое). Хищник (Вы плохо перевариваете растительную пищу, действие алхимических снадобий на растительной основе снижено на 70 %). Бешенство зверя (при попытке Вас запугать, принудить и т. д. Вы впадаете в ярость, вплоть до состояния аффекта). Багровая пелена (иногда во время боя Вы не можете отличить друзей от врагов, считая всех добычей). Нечисть (узнав Вашу расу, многие запишут Вас во враги, Вы являетесь предметом охоты для большого числа фракций, все заклинания света наносят Вам урон). Голод (раз в декаду Вам необходимо убить разумного). Благородство зверя (при атаке в Вашем присутствии на детеныша любой разумной расы Вы обязаны вмешаться, в противном случае все штрафы будут увеличены втрое, для снятия необходимо выполнить специальный квест). Ночной житель (все Ваши бонусы понижены днем на 50 %). Запах зверя (Вы не можете использовать ездовых животных и животных-спутников).

Внимание! При выборе данной расы Ваша социальная значимость уменьшена на 15 пунктов!

Внимание! Вам закрыт выбор стартовых локаций.

Внимание! Данная раса соответствует психотипу, все бонусы личных способностей увеличены на 20 %.

Мда… Жесть. Оказывается, мне тут соответствует раса психа-людоеда? Видимо, что-то у меня в голове переклинило от попадания трех разрывных пуль. Хотя кто тут не озвереет? И такие бонусы… Правда, учитывая штрафы, я скорее отыгрываю сторону игровых монстров. А, собственно, почему бы и нет?

Я еще раз взглянул в зеркало. Отражение изменилось. Черты заострились, в глазах появилось какое-то странное выражение. Да и сами глаза, брр. Огромная, во весь глаз, ярко-оранжевая радужка, черный зрачок, который, видимо, может занимать всю радужку при нужном освещении. Глаза второй формы. Ну и как тут маскироваться? Попробовал вернуть обратно человеческие. Получилось. Продолжим.

– Показать вторую форму!

Тело снова начало меняться. Со стороны жутковато смотрится. Сначала я медленно скукоживаюсь, изгибаясь, с громким треском выворачиваются суставы, кожа покрывается перьями. Больно! И так что, каждый раз? Ой, ути какая лапочка!

В зеркале отражался совенок. Огромный ком тонких перышек и пуха. Маховое оперение, видимо, еще не выросло. Я спрятал голову под крыло. Мило! Но плохо, что мне, судя по всему, еще расти и расти в этой форме.

– Вернуться в основную форму!

Вместо своего голоса я услышал громкий писк. Тело снова начало меняться.

– Принять расу!

Комната изменилась, зеркало исчезло. Плита увеличилась в размерах, закрыв всю стену.

Высветилось сообщение:

Классы, доступные выбранной расе:

Воин

Рейнджер

Разбойник

Маг.

Негусто. Первые три отметаем, сомневаюсь, что даже шибко сильный воин или убийца могут стать богами, остается маг. Хотя что может маг в моем положении? Молниями кидаться я не могу, файерболами, водными жгутами и прочей, игнорирующей начала термодинамики атрибутикой тоже пользоваться не выйдет. Посмотрим.

– Маг!

Маги оперируют самой основой этого мира, говорят, что в них течет кровь самих богов.

Доступные подклассы:

Маг смерти

Маг природы

Менталист

Некромантом быть не хочу, и так уже в монстра превращаюсь. Природника на фиг, судя по моим штрафам, я половину навыков не смогу использовать.

– Менталист.

Ментальные маги специализируются на магии разума и всем, что с ним связано. Свои силы они черпают из эмоций живых существ.

Менталисты – лучшие дипломаты и палачи. Они являются самым неоднозначным классом в мире «Кольца равновесия», правители любого ранга готовы просто молиться на игроков данного класса, высокоуровневый маг способен повернуть в нужную сторону ход любых переговоров, вытащить из головы собеседника самые страшные тайны и подчинить врага своей воле. Но при этом мало кто любит находиться рядом с существом, способным читать мысли как открытую книгу. Поэтому маги ментала, зачастую, оказываются объектом травли. Многие НПЦ поменяют свое отношение на негативное, едва узнав Ваш класс, так что Вам придется постоянно скрываться. Чтобы стать придворным магом, Вам придется заслужить доверие правителя, ни разу с ним не встретившись, иначе Вас могут заподозрить в попытке влияния на высокопоставленное лицо и стража тут же поднимет Вас на копья. Во многих королевствах Вы окажетесь персоной нон грата.

У менталистов ограничено число атакующих заклинаний, их ценность сомнительна при прохождении подземелий и охоте на монстров. Направлению ментальной магии не учат в магических школах, поэтому придется искать учителей или развиваться самостоятельно, придумывая заклинания. Желаете принять класс?

С учетом того, что я уже выбрал хардкорную расу, почему бы мне еще не взять и хардкорный класс? Есть подозрение, что они будут во многом синергичны. К тому же, какой простор открывается для действий!

– Принимаю.

Пожалуйста, выберите источник силы.

Доступные источники:

Негативные эмоции (стах, ненависть, боль).

Позитивные эмоции (радость, смех, удовольствие), повышающий коэффициент 10Х.

Ну, тут все очевидно.

– Негативные.

Вам доступны личностные бонусы. Внимание! Данные бонусы определяются Вашей внеигровой деятельностью, но могут быть впоследствии заработаны внутри самой игры. Доступные бонусы:

Книжник (доступен игрокам, уделяющим чтению не менее трех часов в день на протяжении пяти лет). Бонус к объему доступных заклинаний +1 на каждые три уровня, скорость чтения книг увеличена вдвое, бонусы, получаемые от книг, увеличены на 50 %.

Ножевой бой (доступен игрокам, посвящавшим время регулярным тренировкам ножевого боя в течение трех лет). Вы можете использовать любые короткие клинки, независимо от уровня, повышен шанс критического удара при использовании любого короткого клинкового оружия (кинжалы, шипы, стилеты, когти).

Эмпатия (доступна игрокам, имеющим врожденную склонность к восприятию эмоций окружающих). Вы ощущаете эмоции игроков и НПС.

Базовая физиология (доступна игрокам, изучавшим физиологию живых существ). Вы хорошо разбираетесь в основах функционирования организмов разумных (за исключением нежити), шанс критических ударов в бою с ними повышен, все лечебные эффекты, наложенные Вами, эффективнее на 10 %.

Желаете принять?

– Да!

Вот такой вот привет из прошлого. Что из этого следует? Что игроки с богатым жизненным опытом получают намного больше плюшек, чем детишки, только что вырвавшиеся в сеть. Все как и в реальной жизни.

Вам доступно два заклинания. Желаете выбрать из имеющихся или создать новое?

Внимание! Создание заклинания доступно только при значении воображения выше 70 единиц. Текущее значение 87. Ограничений нет.

– Создать.

Назовите желаемый эффект.

– Подчинение разумного, максимально продолжительное по времени.

Идет генерация заклинания. Ждите.

Заклинание сгенерировано.

Создано заклинание «Воля лесной птицы».

Эффект заклинания: подчинение.

Длительность заклинания: час (разница в уровнях *15 минут). Минимальное время действия: 40 секунд.

Условия наложения: прикосновение к голове или тому, что ее заменяет, наличие живого физического тела.

Руны активации на тыльной стороне ладоней (будут добавлены автоматически при изучении заклинания).

Стоимость наложения: 50 единиц маны.

Заклинание может быть снято любым заклинанием очищения. После снятия заклинания жертва не будет помнить о действиях под его эффектом.

Внимание! Жертва может иметь защиту от данного заклинания, тогда оно воспринимается как агрессия.

Внимание! Не боевая способность. Вы можете активировать ее в мирных локациях.

Желаете выучить заклинание?

– Да.

Выберите или создайте заклинание.

– Создать!

После долгих объяснений и уточнений того, что мне необходимо, система сгенерировала заклинание.

Создано заклинание «Взгляд хищника».

Эффект заклинания: страх.

Условия применения: Изменение глаз на глаза второй формы, зрительный контакт с жертвой заклинания.

Длительность заклинания: активно во время поддержания.

Цена заклинания: 5 единиц маны в секунду.

Внимание! При воздействии заклинания в течение десяти секунд эффект может трансформироваться в:

Паника (для существ и персонажей, уровень которых ниже на 5 и более пунктов);

Бешенство (для существ, уровень которых выше на 15 и более пунктов);

Ступор (все иные случаи).

Внимание! Жертва может иметь защиту от данного заклинания, тогда оно воспринимается как агрессия.

Внимание! Не боевая способность. Вы можете активировать ее в мирных локациях.

Желаете выучить заклинание?

– Да.

Выберите уровень сложности, возможные варианты: легкий…

Я не стал изучать огромный объем текста.

– Максимальный!

Внимание! На данном уровне сложности подключены все эффекты физиологического функционирования организма!

Внимание! Уровень ощущаемой боли максимальный!

Внимание! Уровень детализации мира максимальный!

Внимание! Данный уровень сложности доступен только после достижения совершеннолетия. Текущий биологический возраст 25 лет, ограничений нет.

Бонус получаемого опыта: 25 %.

Желаете принять?

– Да!

Гулять так гулять, а забывать о таких вещах, как голод, боль и усталость за то время, которое я проведу в игре, очень неправильно. Что-то мне подсказывает, что на достижение моей цели уйдет не один год. А как потом возвращаться в реальный мир, если я забуду, как ходить в туалет? Или полностью отучусь чувствовать боль? Так меня из виртуальности никто не выпустит.

Назовите желаемое игровое имя.

– Филин.

Распределите очки характеристик.

Текущие значения:

Имя игрока: Филин.

Раса: оборотень (лесная птица).

Класс: Менталист.

Основные параметры:

Сила: 8 (5 + 3 за «Зверь внутри»).

Ловкость 9 (5 + 4 за «Зверь внутри»).

Выносливость: 6 (5 + 1 за «Зверь внутри»).

Скорость: 8 (5 + 3 за «Зверь внутри»).

Интеллект: 10 (5 + 5 за класс).

Мудрость: 13 (5 + 5 за класс + 3 за «Мудрость филина»).

Интуиция: 8 (5 + 3 за «Мудрость филина»).

Харизма: 5.

Удача: 5.

Жизнь: 160.

Мана: 200.

Базовый шанс критического удара 20 % (возникают критические эффекты).

Базовая атака (руки): 8–10.

Базовая атака (когти): 32–45.

Свободных очков характеристик: 10.

Все свободные очки я вкачал в скорость. Зверь я или кто? Да и бегать мне предстоит много. Чувствую, будет от кого.

Выберите стартовую локацию. Внимание! Выбор стартовой локации заблокирован! Вы появитесь в окрестностях крепости Горринга, территории вольных баронств. Материк Аскондия.

Желаете начать игру?

– Да!

Добро пожаловать в Забытые Королевства. Удачной игры!

Мир погрузился во тьму.

Глава 3

В следующий миг я очнулся уже в другом месте. Первое, что я увидел – небо. В реальности такого не бывает. Огромная, бездонная пропасть с россыпью звезд. И три луны: маленькая, похожая на земную, отсвечивала желтым светом и висела прямо над головой, две побольше, зеленая и багровая, играли в пятнашки где-то у линии горизонта. Воздух пах свежестью и лесом. А еще конским потом. Грубая рубаха и штаны ощутимо терли кожу. Веревки на руках и ногах не давали пошевелиться. ВЕРЕВКИ?

Вы связаны, Ваша подвижность ограничена.

Сообщение высветилось перед глазами. По углам обзора висели две полоски, синяя и красная.

Я ощутил легкую качку и скрип. Меня куда-то везли. Я поерзал, поудобнее устраиваясь на тонком слоесоломы. Неожиданно надо мной нависла чья-то голова, увенчанная круглым железным шлемом с наносником. Голова противно оскалилась и, обдав запахом чеснока и больного желудка, выдала:

– О, глядите, пассажир очнулся. Что, паря, свезло тебе?

– Ты вообще кто?

Я уставился на голову, внимательно рассматривая гнилые зубы, испещренное оспинами лицо и маленькие, глубоко посаженные глаза.

– Я солдат славного барона Горринга, Шнырк. А ты, паря, тоже славного барона Горринга, но не солдат, а собственность. Ща мы приедем к барону в крепость и тебя определят. Мож на опыты господину магу, а мож в рабы. И тогда поедешь ты завтра утром на ярмарку баронств.

Я рывком сел на телеге. Солдат отшатнулся и чуть не слетел с всхрапнувшей лошади. Вокруг заржали. Да, все чудесатее и чудесатее. Телега, на которой меня везли, была в составе хиленького каравана. За ней гуськом шла толпа людей, все, без исключения, в кожаных ошейниках, через которые пропущена длинная веревка. У мужчин связаны руки. Многие женщины несли на руках детей. Вокруг каравана разъезжал десяток солдат. Когда я рассматривал одного из них, перед глазами появилась надпись:

Солдат-наемник.

Уровень: 20.

Жизнь: 680.

– И с какой такой радости я внезапно принадлежу барону?

– Да с той, паря, что неча по его землям без грамот и документов ходить. Чай, не вольные земли. Да и обноски на тебе, сразу видно – бродяга. Так что не кочевряжься, надсмотрщики и не таких окорачивали.

– А эти люди тоже без подорожной по землям барона бродили? Что-то непохоже.

На бродяг пленники действительно походили мало. На всех добротная, хоть и изрядно испачканная одежда. Платья на многих женщинах разодраны.

– Так то, паря, крестьяне соседа нашего, барона Загральда. Были.

Детина заржал и отъехал в сторону. Через несколько минут над головой оказалась арка ворот и караван въехал во внутренний двор замка. Вокруг деловито сновали какие-то люди, видимо, прислуга. Пахло конским потом и навозом. На невысоких стенах, метра три высотой, стояли арбалетчики. Я огляделся. Замок размерами не впечатлил. Надвратная башня, три угловых. Донжон, окруженный постройками, тоже угловой. Во дворе привязи для лошадей, кузница под навесом, колодец с журавлем. Все это на вытоптанной земле. У стены, слева от ворот, деревянные бараки. Рядом с донжоном широкий деревянный помост, на нем стоит богато одетый человек в окружении свиты. Я пригляделся. Породистое лицо, острый подбородок, тонкие губы. Черные волосы заплетены в косу.

Барон Горринг Младший.

Уровень: 25.

Жизнь: 500.

Будущих рабов выстроили в неровную колонну. Солдат в кожаной броне и с боевым топором у пояса стащил меня с телеги, в результате чего я весьма чувствительно приложился затылком о землю, разрезал путы на ногах, рывком поднял меня с земли и пинком отправил в конец колонны пленников. Очень хотелось устроить бурную истерику с жестоким убиением окружающих и массовыми разрушениями. Но этому мешали несколько факторов. Во-первых, надежно связанные кисти рук (уже начали затекать), во-вторых, крайне внимательные взгляды арбалетчиков на стенах, не говоря уже о такой мелочи, как толпа вооруженных людей во дворе.

С помоста сошел человек в ливрее с пергаментным свитком в руках. Он шел вдоль строя пленников в сопровождении детины со здоровым двуручным мечом. Парочка осматривала людей, детина ощупывал мускулатуру, заглядывал в рот, задавал вопросы. Слуга делал пометки в свитке, изредка обращаясь с вопросами к человеку в богатой одежде на помосте. Закончив со строем мужчин в начале колонны, они подошли к женщинам. Слуга обратился к барону:

– Ваш благородье! Куда детей определять-то?

– Грудных к господину магу в лабораторию, тех, кто может ходить, к рабам.

Сказано это было таким обыденным и скучающим голосом, что у меня на голове волосы встали дыбом. Я почти физически ощутил исходящую от селян волну ужаса, ярости и паники. Арбалетчики на стенах подняли оружие, выцеливая возможные попытки сопротивления. Внезапно перед глазами высветилось сообщение.

Получено задание «Благородство зверя».

Предотвратите возможную угрозу для захваченных детей.

Награда: Нет.

Отказ от выполнения/штраф за провал: дебаф «проклятие труса» (все штрафы будут увеличены втрое). Внимание! Дебаф снимается только при выполнении специальных квестов!

Мда, как говорится, приплыли. А где же миссии типа «принеси письмо бабушке в соседнем дворе» или «нарви целебных лютиков для знахаря»? Полный высокоуровневых солдат замок, в котором где-то наверняка есть еще и маг, полное отсутствие оружия, связанные руки, первый уровень и абсолютно никаких подсказок. Да, еще и дикий штраф за невыполнение. Что-то, видимо, поменялось в концепции онлайн-игр за последние четыре века. Такой хардкор, если мне не изменяет память, был только на заре игростроения. Да и сама ситуация… Кому вообще пришло в голову вот это все? Как может реагировать нормальный человек на то, что в его присутствии младенца отдадут на какие-то опыты? Да не важно кому! Такая дикость встречалась только у племен каннибалов и у китайцев, ну, может, еще у фашистов. Я ощутил, как внутри заклокотала ярость. Пелена бешенства начала застилать глаза, организм выбросил в кровь убойную дозу адреналина, и я услышал, как скрипят мои зубы. Тут меня накрыла кровавая волна, поднявшаяся из глубины самого существа. Перед глазами снова появилось сообщение.

Получен эффект «Священная ярость», все характеристики увеличены втрое, болевой порог поднят до 15 %, время действия 1 минута.

Внезапно все эмоции схлынули. Осталась только кристальная ясность сознания и цель. Целью был барон на помосте. Кто-то изменит свое решение. В этот момент ко мне подошел солдат «оценщик».

Одним плавным движением подшагиваю к воину с двуручником и кладу руки ему на лицо. Тот лишь слабо дергается.

Солдат дружины барона.

Уровень: 34.

Жизнь: 1020.

Шепчу: «Подчинись».

Критический шанс наложения заклинания! Активировано заклинание «Воля лесной птицы», время действия заклинания 56 секунд, затраченная мана 100 (действие с двух рук). Внимание! На время действия заклинания весь получаемый подчиненным опыт переходит заклинателю.

Получено достижение «Абсолютное подчинение I уровня».

+ 2 к интеллекту.

+ 2 к мудрости.

+ 1 % к шансу наложения заклинаний разума на существ, иммунных к данным эффектам.

До следующего уровня еще 4 подчинения существ с уровнем на 30 пунктов выше Вашего.

– Разрежь путы.

Солдат с остекленевшим взглядом достает нож и разрезает мне веревки. Я забираю из его рук оружие, прижимая его лезвием к запястью, и встаю на свое место. Мне повезло и все эти манипуляции были закрыты от взгляда арбалетчиков широкой спиной воина.

– Подойди к самой большой группе солдат и убей их.

После этой моей фразы воин развернулся и спокойным шагом отправился к группе своих товарищей. Ко мне подошел писарь со свитком. Он удивленно обернулся в сторону ушедшего воина и окликнул его:

– Эй, Брукс! С этим-то чего?

Дальше произошло сразу несколько событий. Брукс, дошедший до десятка наблюдающих за пленниками солдат, выхватил меч и одним, со стороны выглядевшим неторопливым движением нанес своему соратнику страшный вертикальный удар по правой ключице. Броня несчастного не спасла, и меч, разрубив грудную клетку, остановился в районе поясницы.

Вы убили солдата-наемника.

Получено 2000 очков опыта.

Получен новый уровень!

Получен новый уровень!

Получен новый уровень!

Вы убили противника на 20 уровней выше Вашего!

Получено достижение «Убийца сильных I уровня».

До следующего уровня 4 убийства противников, уровень которых выше Вашего на 10 и более уровней.

+ 2 к силе.

+ 2 к выносливости.

+ 3 % к урону противникам, уровень которых выше Вашего на 10 и более уровней.

+ 1 % к наносимому урону.

Внимание! Вам доступен путь Убийцы титанов!

Достигнете тридцатого уровня, убивая противников с уровнем на 10 и более выше Вашего.

Награда: Уникальный полезный предмет.

Я, перехватив нож обратным хватом, ударил писца в область печени и обратным движением вспорол ему живот. На землю падают внутренности. А ничего тут графика, реалистичненько. И запах соответствует.

Раздался полный боли и ужаса крик. Кровавая карусель завертелась.

Брукс выдернул меч из оседающей жертвы и, сделав шаг вперед, нанес круговой удар, закручивая корпус. Меч снес голову еще одному воину, кольчужный воротник не спас его от удара. Третий солдат рефлекторно отшатнулся и это его почти спасло, он не лишился головы, клинок лишь разрубил ему горло.

Вы убили солдата-наемника.

Вы убили солдата-наемника.

Получено 4000 очков опыта.

Получен новый уровень!

Получен новый уровень…

Я же, вихляя, как заяц, рванул к помосту. Рядом свистнула стрела. Арбалетчики очнулись. Оказавшегося на пути слугу, невысокого мужика с ведром в руках, я резанул по глазам и оттолкнул. К шуму схватки присоединился еще один полный боли крик.

Оружие обнажили все, у кого оно имелось. Кто-то кинулся к обезумевшему Бруксу, залитому кровью с головы до ног, меч в его руках продолжал смертельную пляску. Следующим ударом он подрубил ногу еще одному солдату, при этом уворачиваясь от удара клевцом в голову. Вскинутый меч пронзил живот напавшего.

Вы убили солдата-наемника.

Получено 2500 очков опыта.

Брукс дрался, словно легендарный берсерк, не замечая двух торчащих из спины арбалетных болтов. А самое страшное, что он это делал без единого звука.

Остальные бросились мне наперерез. Но я уже был слишком близко в помосту. Рывок, и я на досках, передо мной два воина в кольчугах и островерхих шлемах, с обнаженными мечами. Починяясь какому-то наитию, я рывком ухожу в сторону и арбалетный болт, разминувшись с моей головой, попадает в низ живота ближнего ко мне воина. Он молча оседает на землю.

Брукс отрубает руку с топором очередному солдату. Сбоку прилетает шар моргенштерна, разбивая ему колено. Воин падает и последним движением метает меч в ближайшего врага. Лезвие входит в лицо солдата с моргенштерном, на голову Брукса опускается топор.

Вы убили солдата-наемника.

Вы убили солдата-дружинника.

Получено 6000 очков опыта.

Вы получили уровень…

Передо мной остается один латник, единственная преграда между мной и бездоспешным бароном. Я рывком сокращаю дистанцию, отбивая меч ножом. Получается плохо, меч оставляет глубокую рану на предплечье, а я теряю нож. Мои руки впиваются в руки латника. Все глубже и глубже. Я ощущаю, как на пальцах прорастают когти, а руки ниже предплечья превращаются в птичьи лапы. В бедро впивается стрела. Полоска жизни практически обнуляется. Ну вот и все, сейчас я буду узнавать, какое тут перерождение. Но не один. Я бью латника головой в лицо и впиваюсь зубами ему в скулу. Делая рывок назад, я проглатываю вырванный кусок мяса и снова хватаю зубами лицо телохранителя. Клюв впивается в щеку, рывок обнажает кости. Клюв? Еще проглоченный кусок мяса. Полоски жизни и маны стремительно восстанавливаются. Клюв дробит височную кость, и я проглатываю глаз. В спину впивается стрела, пробивая легкое. Вырвав второй глаз и восстановив жизнь, я отталкиваю обезображенный труп в сторону, подныриваю под меч барона и захожу за спину.

Вы убили солдата-телохранителя.

Получено 6000 очков опыта.

Вы получили уровень…

Получено достижение «Людоед I».

До следующего уровня достижения вкусите плоть еще четырех разумных.

Поглощая плоть сильного противника, убитого Вами, Вы можете получить повышение характеристик. Внимание! При высоком значении достижения «Людоедство» за Вашу голову будет назначена награда.

Ловкость: + 2.

– Стоять! Или он труп!

Солдаты замерли. Со стороны мы смотрелись жутко. Существо с двумя птичьими лапами вместо рук и человеческой головой, на месте рта и носа огромный совиный клюв. Лицо и одежда залиты кровью. Из тела торчат три арбалетных болта. Это существо держит когтями одной лапы за горло человека в богатой одежде, вторая лапа оттягивает голову за косу, не давая пленнику пошевелиться. Недалеко от помоста толпа солдат, вокруг куча изрубленных тел. Стонут и кричат раненые.

– Освобождайте пленников.

Солдаты молчали, нерешительно переглядываясь. Полтора десятка арбалетчиков держали меня и мою жертву на прицеле.

– Я неясно выразился?

Мои когти сжались, на шее барона выступили капли крови.

– Делайте, что он говорит!

Барон дал петуха, в конце сорвавшись на фальцет, когда я еще немного сжал когти.

Двое солдат, все так же неуверенно оглядываясь на нас, начали резать путы. Я прислушался к своим ощущениям. Пленный источал физически ощутимый ужас. От солдат исходил страх вместе со злостью и неуверенностью. Я сконцентрировался на ощущениях крестьян. Безумная надежда в них смешалась с первобытным страхом. Да, видок у меня еще тот. Последние оковы упали на землю.

Мне пришло сообщение о завершении действия эффекта ярости. Силы стремительно уменьшились, навалилась усталость. Главное, чтобы никто этого не заметил, иначе все-таки придется узнать, как тут выглядит респаун.

– Открывайте ворота и выпускайте пленных. Пусть забирают всех лошадей и повозки!

Прошло еще несколько минут. Кавалькада несостоявшихся рабов споро выдвинулась из замка. Двор опустел.

Расовое задание «Благородство зверя» выполнено.

Пат.

Глава 4

Я не мог сойти с помоста, не открыв спину арбалетчикам. Солдаты не могли ничего сделать, не поставив под удар жизнь моего пленника.

Тут дверь одной из угловых башен открылась и из нее вышел человек в черном балахоне, исписанном светящимися рунами. Он перекинулся парой слов с арбалетчиком и обратился ко мне:

– Отпусти его, существо, и клянусь, твоя смерть будет легкой!

– А какова альтернатива? – я попытался усмехнуться, но из горла вырвался какой-то клекот.

– В противном случае, ты узнаешь, что смерть – это еще не конец, – прошипел человек в балахоне.

Мага окутало темное марево. Солдаты окружили помост.

– Все назад, бросить оружие!

Внимание! Вы проигнорировали эффект заклинания «Оковы боли».

Да бойтесь же вы, черт побери!

Активировано заклинание «Взгляд лесной птицы».

Я оглядел солдат, кто-то оцепенел, кто-то неуверенно стал опускать оружие на землю. Я перевел взгляд на арбалетчиков. Один, второй, третий. Так, хорошие мальчики, снимайте свои стрелялки со взвода и кладите на землю…

И тут мои глаза встретились с глазами мага.

Наложен эффект бешенство. Жертва себя не контролирует.

В мою сторону полетел сгусток темной энергии. В меня он не попал, впитавшись в тело барона. Раздался полный муки крик, оборвавшись на высокой ноте. Тело барона напряглось, затрещали, ломаясь, кости. Полетели арбалетныe болты, все, как один, впиваясь в тело пленника. Я сорвался с места и в несколько прыжков достиг лестницы. Тело Горринга Младшего служило мне щитом, в нем торчало уже около десятка болтов. Пара из них, прошив тело насквозь, впились в чешуйки лап. Один сильно оцарапал правый бок. Еще несколько шагов, и я на стене, мимо летят болты.

Надо добраться до некроманта, чтобы появился хоть призрачный шанс на спасение. В четырех шагах от меня арбалетчик, судорожно натягивающий тетиву. Сталкиваясь со мной взглядом, он рефлекторно отшатывается, я сбиваю его с ног, отправляя в короткий полет вниз со стены. Еще один противник успевает отбросить бесполезный арбалет, выхватывает короткий палаш и кидается на меня, подняв оружие над головой. Прикрываюсь от удара телом и пинаю солдата в колено. Еще подшаг, пинок, дорога к магу расчищена. Тело барона ловит еще одно заклинание, я чувствую, как вес в руках уменьшается. На парапет падают ноги, успеваю отметить блестящие набойки на ботфортах. Вслед за ногами вываливается содержимое живота, тело начинает растекаться слизью. Едва удержавшись, поскальзываясь, бегу дальше. В правый бок чуть ниже ребер впивается болт. Кричу от дикой боли, несясь к колдующему магу. Глаза застилает багровая пелена. Мелькают системные сообщения. Полоска жизни практически на нуле. Из горла вырывается даже не крик, а рев. Тело в руках буквально разваливается на части, и я в последний момент успеваю перехватить толстую косу мертвеца.

Короткий жезл в руках мага окутывается зеленым огнем. Время замедляется, и я успеваю разглядеть искаженную яростью морду призрачного существа, что несется в мою сторону. Рефлекторно отмахиваюсь от него оставшейся в руках головой барона, заклинание снова впитывается в мертвую плоть. Размахнувшись, бросаю страшный трофей в лицо мага. В колено впивается еще один болт, и я падаю, выставив руки вперед. Успеваю заметить летящую в лицо ногу и прижать подбородок к груди. Удар приходится в скулу, раздается оглушительный хруст. Практически теряя сознание, обхватываю противника за ноги и вгрызаюсь клювом в икроножную мышцу. Враг падает, и я замечаю впившуюся в шею мага голову экс-барона, рот страшно раскрыт, а из обрубка шеи выходят тонкие красные жгуты, оплетая черный балахон. Полоска жизни чуть-чуть подрастает. Внезапно плоть под руками рассыпается прахом, пальцы-когти охватывают твердые кости, руны на балахоне разгораются зеленым пламенем. Приподнимаю голову, оглядываюсь. По стене в нашу сторону бегут солдаты, размахивая оружием. Лежащая рядом голова барона хлещет пучком тонких красных нитей, глаза горят зеленым светом, огромный рот, утыканный двумя рядами зубов, беззвучно раскрывается и закрывается в попытке ухватить то, что недавно было некромантом барона. Чувствую мрачное удовлетворение и пытаюсь подняться. Смерть надо встречать с гордо поднятой головой. Рядом выбивает каменную крошку арбалетный болт. Опираюсь на парапет, выдергиваю болт из живота и опираюсь на левую ногу, вытянув в сторону пробитую болтом правую. Солдаты в двадцати метрах от меня. Сил нет даже на то, чтобы поднять валяющийся рядом палаш. Оскаливаюсь вернувшимся в привычное состояние ртом. Бегущие солдаты чуть сбивают шаг.

В этот момент сияние рун на балахоне мага затухает, и скелет некроманта взлетает над камнями стены, балахон на нем развевается, будто от сильного ветра. Нежить поворачивает в мою сторону оскаленный череп, тьма пустых глазниц заглядывает в саму душу. Интересно, что она там искала? И тут я решаю, что так жить, в общем-то, нельзя. И даже не взглянув вниз, падаю на спину. Переваливаясь через парапет, успеваю заметить, как тонкая нить, похожая на кровеносный сосуд, оплетает ногу.

Мне повезло, замок оказался окружен достаточно глубоким, полным затхлой воды, рвом. Прихожу в сознание и, едва не захлебнувшись, выныриваю на поверхность. С огромным трудом добравшись до края рва, взбираюсь по поросшему колючим кустарником валу. Удивляюсь тому, что никто не делает попыток всадить мне в спину болт, ползу в сторону от замка. Проходит минута, другая, третья. Ни криков, ни погони, ни звука. Наконец замечаю, что ползу не один. Уцепившись за левую ногу венами-щупальцами, за мной, как на привязи, тащится многострадальная голова барона, впрочем, не делая попытки напасть.

Тут силы окончательно оставляют меня и я падаю, уткнувшись носом в жухлую траву.

Отступление 1 Где-то в реальном мире

– Здравствуйте, Михал Евгеньевич!

– Здравствуйте, Виктор Иванович. Проходите, располагайтесь. Чай, кофе?

– Чай, если можно.

– Оленька! Принеси нам чайник пуэра и чего-нибудь легкого перекусить.

– О, я смотрю, вы в курсе моих предпочтений?

– В тот момент, когда я не буду знать, какой чай любит наш стратегический партнер, я понижу зарплату начальнику своей СБ.

Арсентьев улыбнулся.

– Вы просмотрели переданные мною документы?

– Про моего внезапно воскресшего прапрапрадеда? Да, изучил. Жаль, что не было возможности пообщаться с ним лично.

– Таковы правила корпорации, вы же понимаете. Общение с родственниками возможно только через полгода реабилитации.

– Так зачем же вы меня пригласили на встречу? Всплыла какая-нибудь древняя семейная тайна? Зарытый в семейном склепе клад?

В комнату вошла девушка с подносом и расставила напитки на журнальном столике перед сидящими в кресле мужчинами. Арсентьев разлил чай по небольшим глиняным чашкам, добавив в свою немного сливок.

– Практически. Вам известна рекламная политика компании?

– Какая именно ее часть?

– Та, что касается рекламных роликов и видео из игры. А также специальных акций, таких, как «Опасная дорога». Ваш предок стал кандидатом на участие в данной акции и нам необходимо решение ближайшего родственника. Обычно в таких случаях оно принимается корпорацией самостоятельно, так как до окончания периода реабилитации «оживляемые» не могут подписывать юридические документы и распоряжаться имуществом. Но если есть прямые потомки, то управляющими финансами и юридическими представителями становятся они. В данном случае, прибыли для вашего прапрапрадеда будут весьма существенными, и мы обратились к вам для принятия решения.

– Поясните, о чем идет речь? Что такого успел натворить мой родственник за сутки с момента оживления, что вам приходится приглашать меня и спрашивать, что мне делать с его заработанными деньгами?

– Давайте я продемонстрирую его первые часы в игре. Сразу скажу, что он выбрал очень редкое и необычное сочетание расы и класса. На данное время активных аккаунтов с таким сочетанием всего десять тысяч. А с учетом личных бонусов набирается всего два десятка.

– На пять миллиардов пользователей в игре?

– Да, на пять миллиардов пользователей в игре. Кроме того, он попал в достаточно редкую скриптовую ситуацию. Конкретно этому скрипту около пятидесяти лет. Сколько поверх него легло патчей и дополнений, можете прикинуть сами. Ситуация стала для новичка практически безнадежной, хотя игровой ИскИн привел два возможных варианта решения данной ситуации. Посмотрите для начала видео, и я расскажу, что дальше.

– Я закурю?

– Да, минуту, сейчас достану пепельницу.

Арсентьев взял с подоконника кусок обработанного в форме чаши обсидиана и поставил его перед своим гостем. Затем мысленной командой активировал галопанель и кабинет погрузился во тьму.

Через десять минут свет снова загорелся. В пепельнице тлела забытая сигарета. Мужчины молчали.

– И какой вариант предлагал вам ИскИн для прохождения данной ситуации?

– Ну по идее, было несколько вариантов, попробовать договориться с бароном и магом. Еще он мог сбежать до приезда в замок.

– И мой прадед…

– И ваш прадед…

Кабинет сотряс гогот.

– Да, а еще я не верил в те истории, которые рассказывал про него мой дед. Теперь мне кажется, он умалчивал самые невероятные моменты. Придется вводить прадедушку в совет директоров. Хотя очень странно называть дедушкой пацана, который младше моих внуков.

– Вы так уверены, что он сможет стать богом в игре?

– Михал Евгеньевич, поверьте моему опыту. Такой человек, как он, а в людях я очень хорошо разбираюсь, сбежит из вашей виртуальной реальности, даже если ему придется для этого стать вирусом и внедриться в черепушку какого-нибудь игрока. Михал Евгеньевич, дорогой, с вами все в порядке? Вы чего так побледнели? Ольга! Вызывайте «скорую», тут, похоже, сердечный приступ!

Глава 5

В себя прихожу от резкой боли в правой ноге. Открывшаяся картина поражает своим сюрреализмом. У меня на животе, удобно устроившись на ошметке шеи, лежит голова, принадлежавшая очень плохому человеку. Несколько тонких щупалец оплетают правую ногу. Еще одно обвилось вокруг древка болта, торчащего из колена. В этот момент щупальце начало двигаться, расшатывая болт и рывком вытащило его из раны, в которую тут же нырнуло несколько других кровавых отростков. Голова поднесла окровавленную стрелу к жуткому рту и, утробно урча, облизала ее. Сознание, видимо, решив, что на сегодня впечатлений хватит, снова погасло.

В очередной раз в себя я пришел глубокой ночью. Тело, к моему глубочайшему удивлению, не болело. Но слабость была такой, что передвигаться я мог только на четвереньках. К моей радости, сюрреалистической ожившей головы рядом не было, и в душе поселилась надежда, что она мне привиделась.

Очень хотелось пить и есть. Настолько сильно, что даже промелькнула мысль вернуться к замку и напиться из рва. Но, при здравом размышлении, жить хотелось еще сильнее. Что-то мне подсказывало, что ничего хорошего после того, как убитый мною некромант стал личем, или как там называется эта нежить, в замке произойти не могло. Об этом говорит хотя бы тот факт, что после моего спешного бегства из замка не донеслось ни звука. Да и сам силуэт замка, черной громадиной заслонявший горизонт, не сверкнул ни единым огнем. Я продолжал ползти в сторону леса.

Часа через полтора я, наконец, без сил прислонился к стволу развесистого дуба и огляделся. Тут раздался слабый шорох, и передо мной возникла давешняя голова. Она изменилась. Из укоротившегося обрубка шеи торчало восемь паучих лапок, коса, изогнувшись на манер скорпионьего хвоста, сверкала четырехгранным острием арбалетного болта. В зубах Кошмарик сжимал длинную, метра полтора, змею. Ее он и положил рядом с моей ногой, заурчав и облизнувшись раздвоенным языком. Когда вернусь в реальный мир, найду дизайнера, что придумал этот сюр, сломаю ему для профилактики пальцы на левой руке, потом на правой руке, потом… А потом заберу у него эту чудо-траву. Признаться честно, я тоже так хочу.

Ваше желание услышано!

Чего? В смысле? Я проморгался, надпись исчезла.

Голова нетерпеливо махнула косой и преданно заглянула мне в глаза, улыбнувшись. На человека неподготовленного два ряда зубов, зеленое пламя глаз, местами треснувшая кожа, сквозь которую видно мышцы, длинный, достающий до глаз змеиный язык и паучьи лапы из обрубка шеи могли произвести впечатление похлеще лоботомии. А я смотрел на это чудовище и не мог в себе найти ни отвращения, ни страха, ни брезгливости. Видимо, последние события что-то окончательно во мне сломали. Безумный мир, нарисованный безумным художником. Страшная жестокость, ставшая обыденностью, боль, смерть, упоение схваткой. И красота, дикая, ни с чем не сравнимая красота бездонного звездного неба, по которому движется огромный, окруженный кольцом метеоритов шар местной луны. Браво, маэстро! Создатель этого мира смог воплотить достойное посмертие своим предкам и потомкам. Только рай это или ад? И кто они, исконные жители этого мира? Неписи, безмолвные тени, живые декорации? Только вот не верится мне. Боялись-то они по-настоящему и страдали они по-настоящему. И умирали они тоже по-настоящему. Я ведь чувствовал. Чувствовал страх крестьян, ярость воинов. Чувствовал боль умирающих, ощущал краем сознания их посмертные чувства. Не всегда человек испытывает ярость, боль и ужас, умирая. Некоторые, поняв, что пути назад не будет, вспоминают что-то светлое из жизни. Создатели этого мира не просто создатели. Они творцы. Я верю в этот мир. До конца верю. И попробую сделать его лучше, как пробовал сделать лучше мир, где меня убили. Даже там у меня что-то вышло. А здесь… здесь можно стать Богом.

Кошмарик привлек мое внимание, осторожно потыкав лапой в бедро. Я отвлекся от своих мыслей и вернулся к теме пустого желудка. Да и вообще выживания. Итак, что у меня имеется?

Кошмарик, одна штука. Кто он и что он, непонятно. Надо, кстати, почитать сообщения, которые свернуты у меня перед мысленным взором. Может, они хоть что-то объяснят.

Рубашка льняная, вся в дырах. Полностью залита кровью.

Штаны, в аналогичном состоянии.

И… И все. Ни ножа, ни палки, ни обуви. Есть еще куча способностей оборотня, но с ними надо еще разобраться.

Ах да, есть еще дикий голод и змея, под килограмм весом. Только вот неясно, ядовитая она или нет. Вы никогда не ели сырую змею? Я тоже. До вчерашнего дня я, например, не ел сырого человека. Про несырого точно не скажу. С моей феноменальной способностью собирать на свою голову все шишки, я вполне допускаю, что в каком-нибудь мясном полуфабрикате мне могли подсунуть чей-то утилизированный труп. Так что…

Змею я ел с хвоста, на вкус вполне себе ничего. Наверное, у меня каким-то образом изменились вкусовые рецепторы. И никак не приготовленный питон, удав или гадюка, в сортах змей не разбираюсь, по вкусу напоминал сырокопченую колбасу, правда, без соли. Изрядный кусок с головой я отдал Кошмарику. Тот благодарно заурчал, проглотив кусок одним движением. После чего скрылся в лесу. Я свернулся в развилке корней дуба, удобно зарывшись в опавшие листья. Уже засыпая, я успел подумать, а куда, собственно, Кошмарик глотает пищу? Желудка-то у него нету…

* * *

Утро встретило меня холодной росой и шебуршанием Кошмарика. Я выбрался из кучи листьев, с хрустом потянулся и огляделся. Рядом лежала пара тушек кроликов с отгрызенными головами. Кошмарик возбужденно наматывал круги по стволу дерева. Оторванная голова имела крайне удивленное выражение лица, широко раскрытые глаза с зелеными искрами внутри бешено вращались. В мою голову закралась мысль, что пора с этим сюром завязывать, иначе, вернувшись в реальный мир, я рискую стать находкой для практикующего психиатра. Эта братия всегда гоняется за необычными случаями, а стать героем дисера с интригующим названием типа «Личностная девиация в терминальной стадии» не является моей детской мечтой. Я, может, на другую планету мечтал переехать. Интересно, а как тут нынче с космическими полетами?

Пятнадцать минут мучений, и мне удалось снова изменить кисть на птичью лапу, после чего я долго экспериментировал с возможными модификациями, пока не получил устойчивое отращивание острых когтей на пальцах. Полученным инструментом я содрал с кролей шкурки и выпотрошил грызунов. Снова мелькнули какие-то сообщения, которые я не стал читать и с аппетитом захрустел сырым мясом вместе с костями. Вот и первое выгодное отличие от мира реального. Попробуй я провернуть такой фокус в свою бытность живым человеком, долго бы плевался, а потом метал харчи в направлении северо-северо-запада из-за реакции желудка на сырое мясо. А тут ничего, вполне себе вкусно. Вот только перца не хватает. Наевшись, я утилизировал остатки кроликов в Кошмарике, полюбовался окровавленным лицом неудачливого барона и решил искать дорогу к людям. Но для начала надо разобраться с системными сообщениями. Вроде как уровней кучу дали.

Так, уровень, уровень, достижения…

Вы проявили смекалку и использовали тело врага в качестве щита и оружия. Вы получаете достижение «Мастер плоти».

Эффективность всех атак и умений с использованием фрагментов тел разумных увеличена на 10 %. Вы можете добавлять в инвентарь фрагменты тел и использовать их в качестве ингредиентов для ремесел.

Интеллект: + 3.

Мудрость: + 2.

Получено 10 000 опыта.

Внимание! Синергично достижению «Людоед».

В ярости боя Вы создали химеру, не применяя собственные магические способности. Получена уникальная крафтовая способность «Боевой химеролог». Комбинируя различные магические и физические эффекты, Вы можете создать существо на поле боя. Режим конструктора активируется автоматически.

Получен рецепт «Химера смерти».

Интеллект: + 5.

Ловкость: + 3.

Удача: + 5.

Получено 15 000 опыта.

Вы выжили вопреки всем обстоятельствам, которые сами и создали. Получено достижение «Эпичный приключенец».

Вероятность попасть в безнадежную игровую ситуацию утроена.

Вероятность счастливого стечения обстоятельств утроена.

Удача: + 7.

Выносливость: + 5.

Да они издеваются!

Получено звание «Лейтенант Хаоса». Вы в одиночку устроили кровавую бойню среди врагов.

Скорость: + 3.

Сила: + 3.

Мудрость: + 5.

+ 100 к репутации с фракциями хаоса.

До следующего достижения «Капитан Хаоса» устройте еще 4 подобных ситуации.

Ага, хобби у меня такое теперь будет.

Получено звание «Неофит темных проклятий», в результате Ваших действий появился новый оплот тьмы.

Мудрости: + 5.

+200 к репутации с фракциями тьмы.

Для получения звания «Адепт темных проклятий» прокляните еще 4 локации тем или иным способом.

Проклинать? Проклинать я умел еще и в реальной жизни. Очень специфически проклинать. И чем лучше меня знали знакомые, тем серьезнее воспринимали мое предупреждение не спрашивать меня о своем будущем. Даже в шутку.

Мой хороший институтский товарищ в свое время взял за правило периодически узнавать у меня, сколько он провстречается с той или иной пассией. После четвертого точного срока и одного заявления «расстанетесь завтра» с этим делом он завязал.

Другая знакомая уточнила у меня однажды, что ее ждет в будущем. Я сказал: «Домик у моря». В течение года несчастной жительнице Киева пришло восемь предложений о переезде в Италию и Испанию. Она отбивалась, как могла. В итоге ее молодой человек внезапно получил наследство в Италии и они таки поехали.

Но самый примечательный случай произошел с хорошей девочкой Аней. Однажды Аня, будучи в состоянии вялотекущей истерики, попросила о встрече. Во время встречи выяснилось следующее: у Ани все плохо. Аню никто не любит, Аню выгоняют из универа и к Ане приехала мама, чтобы вразумить дочку, а по факту доесть ей мозг.

Видя, что истерика приближается к той стадии, когда снимать ее надо только медикаментозно, меня посетила гениальная идея.

– Аня, а давай сделаем так… Я знаю один древний друидский ритуал, попросим о помощи дух местного парка. Я думаю, он тебе не откажет.

– Ты это серьезно?

– Ага. А что тебе терять?

– Ну ладно…

В итоге, глупо хихикая, мы проводим «древний ритуал друидов», сочиненный мною на ходу. В результате таинственных пассов и крайне шизофренических разговоров с деревьями, я вручил Ане листик яблони и замогильным голосом поведал: «Лес исполнит твои желания, но взамен просит тебя иногда смотреть на мир твоими глазами». Аня прошептала что-то утвердительное и, уже окончательно успокоившись, отправилась домой в общагу. А вот дальше… В тот же вечер Аня знакомится со своим будущим мужем, на следующее утро ей звонят из деканата и говорят, что решили ее оставить, единственную из всей кучи хвостистов, декан пожалел. И тем же вечером ее мама решает, что у родственников жить намного удобнее. А саму Аню начали иногда посещать странные сны… А еще с тех пор мы больше не общались. Она удалила меня из всех соцсетей и месседжеров, поставила в черный список на телефоне, а единственный раз, когда я встретил ее в универе, в глазах у нее был такой неприкрытый страх, что я даже не стал подходить.

Выполнен скрытый квест «Кара небесная». Вы уничтожили замок бессердечного правителя.

Внимание! Вы придумали особо изощренную казнь, награда за квест повышена.

Получено одно желание от «Души мира». Для того, чтобы обратиться за наградой, произнесите фразу: «Хочу сказать слово».

Получено 100 000 опыта.

Получен Легендарный питомец «Химера мести». Вы дали миру шанс наладить общение с нижними планами бытия. Вы напоили призванного духа кровью, болью и отчаянием Призывателя. Дали ему плоть и смысл. Вы приняли питомца как равного, без отвращения и страха. У Вас теперь нет более верного и преданного друга и стража.

Данное достижение добавлено в Зал Славы. За данное достижение репутация с орденом Света и с орденом Призывателей – 10 000 (ненависть). На вас созданы специальные квесты. Желаем приятной игры.

Получена крафтерская способность «Свежевание I». Теперь Вы можете с меньшими усилиями снимать шкуры.

Так, так, так… Вот я сейчас боюсь задать вопрос: «Чьи?»

Теперь посмотрим, что там со статами.

Распределите очки характеристик.

Текущие значения:

Имя игрока: Филин.

Раса: Оборотень (лесная птица).

Класс: Менталист.

Уровень: 29.

Основные параметры:

Сила: 13.

Ловкость: 14.

Выносливость: 13.

Скорость: 18.

Интеллект: 20.

Мудрость: 27.

Интуиция: 8.

Харизма: 5.

Удача: 17.

Жизнь: 280.

Мана: 400.

Базовый шанс критического удара 29 % (возникают критические эффекты).

Базовая атака (руки): 45–57.

Базовая атака (когти): 186–259.

Свободных очков характеристик: 140.

Внимание! Вы можете создать два новых заклинания.

Неплохо. Не знаю, с чем можно сравнить, но, если считать очки жизней для средних солдат, выносить я должен их с нескольких ударов. Без оружия. Хотя это все условности. Вырвать горло, выбить глаз или оторвать конечность я, теоретически, мог еще и на первом уровне. Арбалетный болт в пузо очень демотивирует активно махать мечом. К тому же есть броня, которая, судя по всему, тут не режет часть урона, а просто блокирует его.

Что у нас там с заклинаниями?

Желаете создать заклинание?

– Да.

Укажите необходимый эффект.

– Видеть жизненные токи объекта.

Идет генерация заклинания. Создано заклинание «Сигнатура».

Эффект: Вы видите жизненные токи живых существ (категории настраиваются фильтрами).

Заклинание не действует на нежить, элементалей и иные формы нежизни.

Стоимость активации 15 маны в секунду.

Принять заклинание?

Мечта снайпера!

– Да!

Желаете создать заклинание?

– Да.

Укажите необходимый эффект.

Сейчас будем воплощать детскую мечту!

– Телекинез.

Внимание! Данный эффект относится к школе Псионики. Сила эффекта и стоимость наложения заклинания увеличена в 10 раз. Возможная длительность уменьшена в 10 раз.

Идет генерация заклинания. Создано заклинание «Щелчок».

Эффект: направленное псионическое воздействие на любую область пространства. Максимальное усилие 10 ньютонов. Максимальная площадь наложения 1 квадратный сантиметр.

Стоимость наложения 150 маны в секунду.

Желаете принять заклинание?

Эх, беда. Не помахать мне третьей невидимой рукой с зажатым в ней фламбергом, не заткнуть противнику рот усилием воли, не выжать живую плоть как мокрую тряпку… Интересно, тут психиатры есть? …Не потрогать за грудь симпатичную девушку в толпе… О, а как в этом мире со слабым полом? …Не летать на крыльях собственной воли. Вот на хрена мне крылья воли, я же вроде в филина могу обращаться.

– Нет!

Внимание, в случае Вашего отказа, новая возможность создать заклинание будет доступна лишь на 30 уровне. Желаете подтвердить отказ?

– Нет.

Я приуныл. Так бездарно потратить такую классную возможность. Еще раз перечитаем текст заклинания. Любая область пространства. ЛЮБАЯ ОБЛАСТЬ ПРОСТРАНСТВА. Я гений!

– Принять заклинание, поменять название заклинания на «Инсульт».

Заклинание «Инсульт» создано. Для получения других заклинаний школы Менталистики найдите учителей или прочтите магические книги.

Так, с заклинаниями разобрался. Теперь раскидываю статы. Вложив треть в критичную для меня скорость, вторую треть я распределил между интеллектом и ловкостью, шестую часть вложил в интуицию. Остальное раскидал по остальным характеристикам, с сожалением отметив, что удача не увеличивается таким способом. Надо выходить к людям. Хотя зачем выходить? Я оборотень или где? Значит, полетим. Вторым пунктом значилось получение достижения «Убийца сильных», благо до следующего уровня осталось чуть меньше половины полоски.

– Кошмарик!

Химера закончила свой бесконечный забег по дереву и уставилась на меня внимательным взглядом.

– Я сейчас полечу, ты можешь следовать за мной? Если можешь, моргни один раз, не можешь – два.

Голова расстроенно мигнула два раза. Плохо… Надо придумать какой-то мешок. Но из возможных кандидатов в котомки только окровавленная одежда. Без особого сожаления я снял рубаху, которая из белой давно стала грязно-бурой, и сделал из нее импровизированную торбу. Кошмарик резво забрался внутрь и резко втянул все «недокументированные» наросты. Из мешка на меня смотрела оторванная голова барона с дико перекошенным лицом. Впечатляет.

Я сосредоточился и мысленным усилием, привычным после многочисленных экспериментов с когтями, обернулся. Мир подрос в размерах. Я оттолкнулся от земли и махнул крыльями. Прыжок подбросил меня вверх метра на полтора. Потом свое взяла гравитация. Через час утомительных экспериментов, ознаменовавшихся достижением:

«Юный Сизиф», затраты усталости снижены на 1 %,

я плюнул и полез разбираться в параметры. Оказывается, до пятидесятого уровня мне доступна только функция парения. Которая, в свою очередь, открылась на двадцать пятом. А до этого я умел только злобно щелкать клювом и мило хлопать глазами. Мда, как говорил немец из известного анекдота (или не анекдота): «Хеликоптерс нихт, попистофали».

Обратившись обратно в человека, я сделал одно важное открытие. Я был чистым! Грязь, кровь, пот и все, что налипло на тело за последние сутки, исчезло без следа. Зубы тоже оказались почищены. Хорошо быть оборотнем.

Я развязал мешок и выкинул Кошмарика на траву. Голова покатилась и в какой-то момент неуловимо преобразилась. Из шеи выстрелили ноги, рот оскалился лишними зубами, коса задралась как скорпионий хвост. Химера убежала в лес. Я натянул рубашку на тело, мельком взглянув на характеристики.

Рубашка безумного Призывателя.

Уровень призванных существ: + 17.

Все призванные существа хотят Вас убить.

Вы познали силу, таящуюся в крови. Вы получили крафтерскую способность «Кровавое зачарование I». Теперь кровь, нанесенная на оружие и одежду, придает ему новые свойства (в зависимости от уровня навыка зачарования, свойств использованной крови и способов нанесения).

Ну что ж, надо выдвигаться. Но как-то совсем без оружия идти не улыбается. Я немного углубился в лес в поисках подходящего для дубины или копья дерева. Дубы, дубы, тополь, акация… Какая, на хрен, акацияв средних широтах? Попытка выломать подходящую длинную ветку дала ответ: генномодифицированная! Ветка не ломалась. Совсем. Не помогли ни когти, ни мат, ни повисание на самом кончике ветки. В отчаянии я сделал попытку наложить подчинение на непокорное дерево. Попытка, как ни странно, оказалась успешной, но приказы «отдай мне ветку», «умри» и «пи…уй отсюда» дерево стоически проигнорировало. Ну что ж, остался последний способ, придется прибегнуть к помощи твари из преисподней. Я не хотел, честно, но дерево вывело меня из себя.

– Кошмарик!

На мой зов прибежала отрубленная голова и стала очень по-кошачьи тереться о ногу. Я подхватил ее за косу у самого основания черепа и поднес к ветке.

– Грызи!

Голова зарычала и попыталась проткнуть меня наконечником болта. Я предусмотрительно перехватил его левой рукой.

– Грызи, грызи, кто там мне верный друг и преданный товарищ? У кого там до хрена зубов?

Раздался громкий хрум и под мои ноги упала перекушенная ветка. Место укуса и положение челюстей я рассчитал заранее, так что у меня появилось почти копье, правда, с очень тупым наконечником. Я отбросил голову подальше и поднял полученную заготовку для копья. Кошмарик обиженно отплевывался, пытаясь вычистить длинным языком твердые щепки из зубных промежутков.

– Ну и чего, главный конкурент бобра, старший брат автогена, ты морду кривишь? Невкусно? А кто говорил, что будет легко? Смени форму, а потом верни ее обратно, вроде должно помочь.

Голова выполнила мои указания, потом подбежала ко мне и презрительно сплюнула мне под ноги. Трава задымилась, место плевка обуглилось еще на полметра в диаметре.

– Круто! А еще так можешь?

Глава посмотрела на меня с очень нехорошим прищуром, словно прицеливаясь.

– Не, не, не! Вон, в дерево плюнь.

Снова шипение, и на дереве начинает обугливаться и рассыпаться кора, а потом и древесина под ней. В итоге получилась воронка, очень похожая на искривленный рот.

– Впечатляет. Ну что, потопали?

И мы потопали вдоль кромки леса, оставляя позади силуэт проклятого замка.

Глава 6

Часа через четыре я почуял запах воды, и мы вышли к небольшому родничку, заботливо обложенному камнями. Видимо, где-то недалеко есть поселение. Вода была вкусной и холодной. Я умылся и сел на ближайший камень, решив закончить работу над копьем. Сначала я ободрал кору с заготовки, отламывая шипы. Потом снова поймал Кошмарика и заставил его отгрызть палку с другой стороны, чтобы получить копье метра два длиной. После данной процедуры он кинулся на меня в атаку, размахивая хвостом. Я подловил питомца в момент прыжка, и сильным ударом ноги отправил его в полет на крону ближайшего дерева. Оттуда он вернулся крайне довольным, с какой-то птицей в зубах. Как мало надо чело… хм, существу для счастья.

Еще часа три ушло на обтачивание наконечника копья в виде трехгранника. Потом когтем выцарапывал на каждой стороне заготовки под зачарование пару слов на латыни: Confortare и Abilitates^[45]. Полученное, чуть изогнутое копье с трехгранным наконечником и криво нацарапанными латинскими словами я опустил на дно ручейка, вытекающего из родника, прижав его камнем. Надо бы отправиться на разведку. Я начал обходить родник по расширяющейся спирали. Через три часа поисков я не нашел ни следа человеческой деятельности. Ни тропинки, ни кострища. Уставший и голодный я вернулся к ручью, мечтая о костре и горячем супе. У родника меня ждала отрубленная голова барона и наполовину съеденный волк. Перекусив волчатиной, я лег прямо на траву, глядя в небо.

Вот и прошел второй день моих странствий в этом удивительном мире. Миллиарды звезд водили хоровод вокруг двух лун, зеленой и алой. Зеленая луна была в два раза больше земной, с небольшим кольцом метеоритов. Алая формой напоминала яйцо, и была затенена с левого бока. Размышляя над тем, какие процессы придали спутнику такую форму, я незаметно для себя начал засыпать. Перед тем как окончательно провалиться в сон, я успел заметить мелькнувшее сообщение:

Поздравляем! Вы создали уникальное существо «Проклятый Энт боли» из древа Акации разумной. Существо агрессивно к Вам (эффект от амуниции).

Получен новый рецепт…

Получен опыт…

Отступление 2

Акация с отломанной веткой и безобразной подпалиной на стволе заскрипела. Наклонившись вперед, вырвала из земли несколько корней, наклонившись в обратную сторону, повторила процесс. Когда над землей показалась вся корневая система, дерево поползло, оставляя за собой след из взрытой земли. Дерево было мертвым. Солнце больше не дарило ему жизнь, и вода не струилась по коре. Стремительно желтеющие листья опадали. Но нечто иное, темное и древнее, заменило Энту жизнь. У него осталось не так много. Боль, что терзала каждую его клетку пламенем невидимого пожара, приказ, что гнал его прочь от места рождения и ненависть к своему создателю, что сначала убил, а потом заставил разум акации жить в уже мертвом теле. Подвижный корень схватил зазевавшегося кролика и отправил в обожженную пасть рта. По капиллярам дерева снова побежала жидкость. Корни и ветки стали двигаться чуть-чуть быстрее. И на несколько минут боль утихла. Дерево ползло на восток.

* * *

Как надо реагировать, когда проснувшись утром, ты обнаруживаешь над своим лицом оскаленную медвежью морду? Ага, схватиться за оружие, дико заорать и бороться за свою жизнь. Оружия у меня не было, из горла вырвался слабый писк, но прыгнул я знатно, сразу же на рядом стоящее дерево. А еще, я пардон, обосрался. Вспоминая забористой трехэтажной конструкцией обтекаемые «физиологические потребности организма». На автомате поднявшись метров на пять, я огляделся и снова выматерился, выдав конструкцию этажа на три повыше. Да, медведь имелся. Но вот в каком виде, надо уточнить. У медведя было вскрыто брюхо и внутренности тащились за ним. Вся шкура была перемазана в побуревшей крови, язык вываливался наружу. Затылка у медведя не было, из него торчала беззвучно ржущая голова барона, запустившая лапы в мозг медведя. Шутник, блин. Сгорая от злости и стыда, я спустился к ручью и стал стирать, моясь сам и отмывая единственные штаны. Грязный ручеек потянулся вниз по течению. Кривясь, напялил на себя отстиранную одежду. Сразу мстить не стал, я и мертвый медведь в разных весовых категориях. Но заметку на будущее сделал. Копье достаточно пролежало в проточной воде и пришло время его сушить. Но стоило мне извлечь его из-под воды, земля затряслась и передо мной вылезло сообщение:

Вы напоили ручей тишины кровью троих разумных, двое из которых мертвы. Вы пробудили Стража тайны. Для получения сокровища победите стража.

И тут из-под земли начало вылезать это…

Страж тайны.

Уровень: 176.

Жизнь: 100 000.

В общем, буду откровенен, если бы не утренняя шутка Кошмарика, я бы обосрался еще раз. Больше всего Страж напоминал рыцаря в полных доспехах семи метров ростом. Только вот доспехи состояли у него из тел живых разумных. Люди, эльфы, гномы, орки… сросшиеся телами, торчащими тут и там конечностями. В руках страж держал огромный двуручный меч, размерами чуть короче самого рыцаря. В следующий миг я вскакиваю на стоящего в четырех метрах от меня медведя, даю ему шпоры и несусь в сторону, противоположную от Стража. За спиной затрещали падающие деревья.

Нет, уже потом, после того, как весь этот кошмар закончится, я буду вспоминать эту скачку на выпотрошенном медведе по дикому лесу с хохотом и ностальгией. Ключевое слово – потом. Медленно, но верно, метр за метром, Страж отставал. Тут впереди показался просвет дороги, и медведь подо мной стал рассыпаться жирным пеплом. Не снижая скорости, я кубарем покатился по земле, рядом со мной покатилась голова барона.

Вылетел я под ноги человеку в красном балахоне.

Захария Огненный, маг огня.

Уровень: 119.

Жизнь: 5000.

В критических ситуациях язык работает быстрее головы.

– Привет! Ты кто?

– Я?

Я устремил взгляд за левое плечо мага. Тот испуганно обернулся, но потом пришел в себя.

– Я маг восьмого круга школы феникса! Захария Огненный!

– Очень приятно, – я поднял за косу оторванную голову барона, в тот момент безо всяких признаков жизни. – Это Йорик, знакомься. А зачем ты убил моего мишку Винни?

– Винни? Того медведя-зомби?

– У всех свои недостатки, вот у тебя серьга в правом ухе, я же не превращаю тебя в кучку праха. А Винни был хорошим!

– Что не предъявляешь? – маг рефлекторно потрогал сережку-гвоздик в верхней части уха.

– Претензии, а также права на твою жену и детей, которые не должны проживать в обществе столь социально опасного элемента. Йорик, поддержи меня!

Тело мага покрыла огненная аура, он стоял словно в центре пламени гигантской свечи.

– Злишься? Молодец! Ой, какой я невежливый, разреши представиться, Завтрак Туриста!

– Завтрак Туриста?

Глаза мага стали еще больше.

– Ага, а теперь разреши представить, Турист!

Тут рядом стоящие деревья упали и маг увидел Стража, над которым вместо «Стража тайны» висела надпись «Турист».

– Ну бывай, маг! Мне пора по делам, а ты докажи всему миру, что не просто гей, а настоящий боевой пи…ас!

Я подхватил копье и устремился прочь от, в прямом слове, разгорающейся битвы.

Отступление 3

Перед глазами мага всплыло сообщение.

Докажите, что Вы не еда.

Получен квест «Завтрак Туриста».

Награда за выполнение – жизнь.

Штраф за провал: «Завтрак Туриста» вместо игрового ника до момента гибели монстра.

Автор квеста: Филин, Несущий Хаос.

Глава 7

Получено достижение «Нарекающий», Вы дали название неизвестному виду монстра.

Шанс встретить уникальное существо: + 1 %.

Получено достижение «Младший Демиург», Вы создали оригинальный квест.

Шанс получения уникального задания: + 1 %.

Игрок Завтрак Туриста добавил Вас в черный список…

Мой бег по дороге прервался у поваленного дерева.

Из кустов ко мне вышел мужик с огромным топором на плече.

– Кошелек или жизнь!

Я осмотрел себя. В грязной, залитой кровью одежде, до сих пор одной рукой держащий за косу оторванную голову. В другой руке обструганная палка.

– Мужик, я тебя верно понял, ты просишь у МЕНЯ денег?

– Ага!

– Б… и я еще себя считал психом. Вот подумай головой, где я их прячу? В жопе?

– В кошельке на веревочке, привязанной на шею.

Показательно задрал рубаху.

– Тогда внутри оторванной головы.

Чувствуя себя идиотом, кидаю оторванную голову барона мужику.

– Пилите гири, Шура!

Бандит разжал голове зубы ножом и просунул пальцы в рот. Голова сомкнула челюсти. Мужик закричал, скидывая Кошмарика. На руке у него не хватало двух пальцев. Рванувшись к нему, кладу руку на голову и командую:

– Подчинись!

Глаза бандита остекленели, крик прервался.

– Сними с себя одежду, только не запачкай кровью!

Я, наконец, разглядел ник неудачливого гопстопщика.

Жерар, бандит.

Уровень: 42.

Жизнь: 1500.

Через минуту одежда была сложена у ног моей жертвы.

– Отойди на три шага назад!

Вокруг ног бандита носился Кошмарик, лихорадочно облизываясь.

– Ничего личного, мужик, но я так качаюсь.

С этими словами я вырвал у жертвы кусок мяса из живота и приступил к трапезе.

Минут через тридцать, когда химера спешно догрызала остатки жертвы, а я, подняв ловкость на две единицы, рассматривал трофеи, случилась очередная неприятность. Воздух засветился, и из ниоткуда вышла пятерка высокоуровневых приключенцев, все не ниже пятидесятого уровня. Пара воинов в полных латных доспехах, две магини, одна в красном балахоне, элегантно облегающем фигуру, другая в зеленом, с посохом, оплетенным ветками. Последним из портала вышел лучник-эльф.

Можно понять, какую картину они узрели. Кошмарик быстро превратился в обычную голову, а я выдал:

– Ребята, давайте жить дружно!

Приключенцы заржали.

– И что, по-твоему, тут случилось?

– Ну… эээ… тут был медведь… – магиня в красном балахоне картинно обвела глазами место нашей трапезы, особенно заострив внимание на трупе, от которого остались только разгрызенные кости с ошметками мяса на них. Голову кошмарик успел сожрать полностью – эээ… Пара… – еще один удивленный взгляд, – …тройка медведей. Вот!

– И они его ели?

– Ага!

– А ты пришел и всех разогнал?

– Нет, они сами ушли!

– Да? А почему?

– Ну, эээ, наверное, наелись?

– А ты?

– А я… я шел шел…

– Пришел.

– Ага… И вот нашел…

– А одежда так и была сложена?

– Ага, это все медведи…

– Что медведи?

– Ну, ээ, аккуратные. С одеждой, наверное, не вкусно.

Преключенцы попадали. Не заржать смог только воин в доспехах, держащий меч на изготовку, да эльф, хоть и хихикал, держал меня на прицеле.

– А ты тут ходишь, ходишь и, эээ, находишь, совсем без оружия?

– Почему совсем? У меня есть палка! Вот!

Демонстрирую им полусырую заготовку для копья. На поляне вновь раздался хохот.

– Ладно, парень, смотрю, ты не зря свой класс выбрал. Я не буду тебе объяснять, что мы примчались сюда на форумные вопли заживо поедаемого пэкашера, я не буду тебя спрашивать, как ты завалил воина на десять уровней выше, тем более в одиночку. Поверь, я даже не стану интересоваться, зачем ты его сожрал и куда в тебя влезло почти семьдесят кэгэ мяса вместе с кишками и прочей гадостью. Я у тебя одно хочу спросить: ты в курсе, что на тебя орден Призывателей выдал специальный квест?

– Какой?

– На твое убийство. И на каждое следующее убийство награда увеличивается.

– О, тогда у меня для вас деловое предложение! Вам им что надо принести? Ухо? Вот! – я выдал охреневшему воину свое оторванное ухо. – Между прочим, это больно! А, у вас же увеличена награда за каждое следующее убийство? Вот вам еще одно ухо! Тоже правое! – на меня еще действовала быстрая регенерация за людоедство, так что новое ухо выросло меньше, чем за минуту. – Ну и как знак моего хорошего к вам уважения, еще и третье! И убивать никого не надо!

Компания завороженно молчала, переводя взгляд то на три уха на ладони их предводителя, то на мое, вновь отрастающее.

– Хоть кто-то записал это все?

– Ага, – синхронно ответили четыре голоса.

Воин прокашлялся.

– Понимаешь, Филин, тут вот какое дело… По квесту надо сдать твое сердце и голову.

– Пи…ц! А раньше это сказать можно было?

– Ты бы вырастил? – в голосе воина была надежда.

– Увы! Ну и что будем делать?

– Видимо, придется тебя убивать. Ты, если хочешь, это, не сопротивляйся, я тебя одним ударом. И совсем не больно!

– Ребята, последний вопрос можно?

– Конечно!

– Кто-нибудь из вас когда-нибудь ежа трахал? – недоуменные взгляды. – Удовольствие сомнительное, травматичность высокая! Вот и со мной также, – я понуро опустил голову, опуская правую руку, залитую моей кровью, на копье.

– И? – недоуменно спросил кто-то.

Мы с Кошмариком атаковали одновременно. Прыжок вперед – и я на расстоянии удара. Лидер группы ловит копье на щит. Копье пробивает щит и руку за ним. Щит разлетается сотнями бабочек, секундная заминка, все в состоянии сильного шока. Вырываю копье, нижним выпадом целюсь друидке в лицо. Она успевает отшатнуться, но на лице остается царапина. Кожа вокруг нее покрывается рыжей шерстью. Не успеваю блокировать удар мечом, остаюсь без кисти правой руки. Верчусь ужом и пытаюсь достать рукой магиню, которая усердно пытается меня зажарить огненными стрелами. Вокруг ее лица вспыхивает прозрачная огненная пленка и левая рука осыпается прахом. Тем временем, Кошмарик поднимает убитого наконечником арбалетного болта в затылок лучника. В тот момент, когда я отпрыгиваю, лишившись второй руки, магиня каким-то заклинанием испепеляет труп своего союзника. Второй с разбега бьет по слабо горящему Кошмарику и тот огненным мячом улетает в лес.

Мои ноги оплетают корни деревьев. Ко мне подходит предводитель приключенцев.

– Можно напоследок сказать… – кричу, пытаясь справиться с болью.

Предводитель достает из-за пояса топор на длинной ручке. Тут я вспоминаю, что у меня есть новые заклинания, активирую «сигнатуры» и начинаю кастовать три инсульта на всю свободную ману.

Не доходя до меня пару шагов, предводитель падает лицом вниз.

– Круто! – выдает друидка, безуспешно борющаяся с разрастающимся пятном шерсти на лице.

С ее рук льется поток желтого света, и воин подымается, грязно ругаясь сквозь зубы. Сейчас меня будут убивать…

– Хочу сказать слово!

– Да заткнись ты уже, прими смерть, как м…

– Ты хочешь сказать желание, смертный?

– Ага!

– Чего ты желаешь?

– Можно, они все умрут?

– Твое желание исполнимо! Как именно они должны умереть?

– Ребята! Вы музыкальные инструменты любите? Можно им разблокировать головы? Если да, то покивайте!

– Разрешаю!

Группа дружно закивала, в полном обалдении уставившись на меня.

– А какие у вас любимые инструменты? Можно им разблокировать голоса, чтобы они могли сказать?

– Говорите!

– Гитара.

– Скрипка.

– Рояль.

– А я синтезатор люблю…

– Ты это, пишешь? – я обратился к рейд лидеру. Тот закивал. – Значит так, пусть их убьет их любимыми музыкальными инструментами. Лидера последним. И не надо на меня так смотреть. У меня трудный день. Да, и я сам в ахере от этой идеи.

Раздался свист, как от падающего снаряда. Со скоростью пушечного снаряда с неба прилетели три предмета, разнеся на части магинь и одного воина. Кого чем убило, я так и не понял, слишком велика скорость была. С громким блямом рейд лидера убило роялем.

– Ваше желание исполнено!

Ну я дурак! И как я из кучи костей и мяса буду трофеи выковыривать? Да еще этот рояль, хорошо, что не в кустах.

Из леса приполз сильно обгоревший Кошмарик и начал жевать, кажется, кого-то из магинь. Теперь мародерство!

Не, ну я так не играю. В четырех кучках мяса я нашел только пару женских перчаток, железные наплечники и два десятка монет из разного металла. А где же все остальное? В полном расстройстве я оделся в снятые с бандита штаны, сапоги и куртку на голое тело. Рубахой и нижним бельем побрезговал. Вот и еще одна игровая условность, одежда пришлась впору, хотя разбойник был раза в два больше меня. Еще раз порылся в обломках, обнаружил интересную вещь.

Струна от рояля.

Эпический предмет.

Игнорирует броню.

И все… ладно. О, мне еще дали уровень. И достижение!

Вы завершили путь «Убийца титанов».

В награду Вы получаете самый необходимый Вам предмет. Приятной игры.

С неба мне на голову упал черный шерстяной плащ-палатка.

Я посмотрел на характеристики.

Плащ таинственного незнакомца.

Скрывает имя, класс и уровень здоровья.

Вот теперь живем! Я осмотрел свое снаряжение. Кожаная куртка с широкими медными бляхами, на завязках. Штаны из того же материала, с металлическими вставками на бедрах. Разношенные высокие сапоги с отворотами. Широкий пояс со множеством кармашков, несколько плохоньких ножей – два за голенищем сапог, один у пояса, один в кармашке напротив позвоночника. Судя по количеству скопившегося там сора, прежний владелец о нем даже не подозревал. В руках так хорошо показавшее себя неказистое копье. На плечах завязанный у горла плащ. Через плечо переброшен сделанный из рубахи мешок с Кошмариком внутри. В правом рукаве спрятана струна.

Вдалеке виднелась деревня.

Глава 8

Солнце игриво касалось лица теплыми лучами. Ветерок шевелил невысокую траву, пахло сеном. Деревню окружали колосящиеся поля. По ощущениям был конец августа. Казалось, что осень, как заботливая мать, стоит в дверях детской, чтобы забрать расшалившихся малышей, уложить под теплое одеяло и рассказать добрую сказку. Но пока она еще не зашла в комнату, и такая увлекательная игра даже не думает прекращаться. Но дверь уже открыта, и легкий сквозняк на полу уже заставляет задуматься. Мир радовал красками, а все произошедшее казалось сном. Ворота деревни, а вернее будет сказать, маленького города, приближались.

Внезапно пришло сообщение:

Игрок Моргенханд приглашает Вас в друзья. Принять приглашение?

– Да.

– Привет, Филин!

– Салют! Ты меня удивляешь!

– Чем же?

– Да я вроде убил вас с особым цинизмом. Тебя так вообще роялем…

– Так на то это и игра, тут периодически друг друга убивают. К тому же, это самое дорогое убийство четырех игроков за всю историю игры. Хоть не сожрал заживо, и на том спасибо! Кстати, зайди на игровой форум, о тебе там много пишут.

– Да? И что же?

– Ну, один из топов, Завтрак Туриста, в девичестве Захария Огненный, предлагает тебя в континентальный кос-лист. Его еще никогда так не унижали.

– Так делов-то! Отправили бы рейд, да и завалили этого Туриста.

– Угу, их топы так и сделали.

– И?

– И. Нынче на формуме есть Завтраки Туриста вплоть до Завтрак Туриста 7. Админы жалобные вопли игнорируют.

– А как они так быстро успели? Часа же четыре всего прошло?

– Телепорт координатный.

– И где такой достать?

– Филин, можно некорректный вопрос?

– Валяй.

– Ты сколько играешь? Дерешься, как опытный рерольщик, класс жестко хардкорный, им вообще тут не играют, копье, как у донатора, ты где его взял? Шмот на тебе непонятный был, я нигде такого не видел. А вопросы задаешь, словно только что в игру зашел. Да и существо непонятное вызвал.

– Три дня. Не донатор, играю первый раз, копье сделал сам. Шмот стартовый, малость поистрепался, а Кошмарик не призванное существо, а пет.

– Три дня? О-о. Как ты умудрился за три дня получить двадцать девятый уровень? Ты САМ сделал это копье?

– Уровень я набрал в стартовой локации, еще в первые часы. Там какая-то непонятная ситуация вышла, пришлось выкручиваться. Меня при старте закинуло в замок какого-то му…ка-барона. Ты, кстати, с ним знаком, частично. Привезли меня к нему пленником вместе с толпой крестьян. Детей приказали некру местному на опыты отдать, а я человек к такому непривычный. Вот и сорвался малость. А потом просто пытался выжить.

– Так это был ты?

– Что я?

– Ну, на новом стартовом ролике.

– На каком стартовом ролике?

– Чувак, ты когда последний раз из игры выходил?

– Да я, собственно, ни разу…

– Коматозник? Или из психов, которые с полным погружением играют?

– Хуже, труп.

– В смысле?

– В буквальном. Сознание переписано на твердый носитель.

– И давно ты умер? Сколько тебе лет?

– Эм… ты мне скажи, для начала, тут пиво есть? Как вообще тут с алкоголем?

– С алкоголем тут хорошо. К чему вопрос?

– Я тебе назову сейчас свой реальный возраст, ты охереешь и поставишь мне выпить. А то за последние дни столько всего произошло, хочу напиться.

– Ок, жги.

– Триста семьдесят пять лет.

– О-о. Таверна «Рогатый осел», через пару часов.

У ворот меня встретили отчаянно зевающие стражники.

– Милсдарь, по какому делу пожаловали в Троеполье, владение барона Загральда?

– По личному. Слыхал я, у барона с его соседом конфликт вышел, вот и хотел ему кое-какую важную информацию предоставить.

– Лазутчик, значица… Ну что, лазутчик, тебе не сюда, а в замок барона.

– А как мне до него добраться?

– Ступайте по этой дороге, господин хороший, и часа через четыре аккурат к замку подъедете. Не пропустите, вон мост через реку стоит.

– За совет спасибо, но я думаю, дела день или два потерпят. А пока скажи, где в этом городе таверна «Рогатый осел»?

Стражник уставился на меня, удивленно хлопая глазами.

– Аааа, вы, наверно, о «Королевском единороге»? От этих ворот до площади, там сворачиваете на улице Серых Фасадов, дальше прямо. Мимо вывески не пройдете.

* * *

Городок вызывал странные ощущения. Словно цивилизация (на мой изрядно присыпанный пылью веков взгляд) усердно маскируется под средневековье, а местные ей умело подыгрывают.

Деревянные и каменные дома сверкали окнами фасадов, подозрительно напоминающими стеклопакеты. Трубы водостоков ныряли под тротуар. Несколько домов явно типовой планировки, похожие, как братья-близнецы в разных головных уборах. Пастораль, одним словом.

На центральной площади небольшой рынок, торгующий всем и вся. Я прошелся вдоль рядов, пытаясь понять, что в этом мире имеет ценность. Прилавок алхимика мог вызвать чувство острого когнитивного диссонанса у любого человека, минимально знакомого с классической химией. Магическая лавка была засыпана всякой ерундой по космическим ценам. Хотя несколько магических посохов выглядели довольно-таки солидно. У торговца одеждой я приобрел пару рубашек и несколько смен белья за пару серебряных монет. Прилавок бронника вызывал уважение и желание запастись консервными ножами разных размеров. А у оружейного прилавка я задержался подольше.

Мое внимание привлекла пара керамбитов с хищно изогнутыми лезвиями. В прошлой жизни у меня связаны теплые воспоминания с этими ножами. Например, однажды таким мне проткнули голень левой ноги… Не удержавшись, я, попросив разрешения у торговца, взял керамбиты с прилавка. Ножи легли в руки как влитые. Ручка из корневища какого-то дерева была приятной на ощупь. Серьезных травм ими не нанести, это традиционно оборонительное оружие. Но для встречного ножевого боя – аргумент серьезный. В итоге я приобрел ножи с чехлами и заткнул их за пояс.

В этот момент у меня украли Кошмарика. Я растерянно смотрел, как улепетывает, просачиваясь сквозь толпу, щуплый человек в неприметной одежде и с моей импровизированной сумкой в руках.

– Эка беда приключилась. Что-то дорогое там было?

– Да как сказать… Какое наказание за воровство положено?

– По закону руки рубят. Но тут не звери, чай, обитают. Порють.

– Мда… Неудобно получилось. А если этот воришка погибнет? Ко мне какие-то претензии будут? В мешке очень опасная вещь.

– Какие претензии, милсдарь? От кого? Сдохнет – туда ему и дорога.

– Да как-то неудобно, ему, наверно, семью кормить нечем, и все такое.

Мужик за ружейным прилавком расхохотался.

– Если бы он семью обеспечить хотел, пошел бы в поле работать. Там завсегда руки нужны, земля труд любит. А добрый работник без куска хлеба никогда не останется. Не переживайте, милсдарь, пропащий человек он.

Выскочило сообщение о повышении репутации с торговцем. Я подхватил завернутую в бумагу одежду и пошел дальше. Взгляд привлекла лавка книготорговца, расположенная в одном из домов вокруг площади.

За прилавком стоял игрок. Как я об этом догадался? На конторке висело написанное готическим шрифтом объявление:

«Квесты не просить, репутацию не повышать, не соблазнять. Я не непись! И объявление написал сам! Да, достали!».

Интеллигентный дедушка за столом с вежливым интересом посмотрел на меня сквозь пенсне.

– Здравствуйте, молодой человек! – голос у старика был резкий и немного дребезжащий.

– День добрый. Я осмотрюсь?

– Осмотритесь. Вы ищите что-то конкретное?

– Да, я бы что-то почитал…

– Почитали? И с каких это пор у нас молодежь в онлайн-играх начала интересоваться книгами?

– С тех пор, как очень давно не держала в руках хорошей литературы. У вас есть классические произведения последних трех веков? И еще мне нужна книга по истории. Начиная с двадцать первого века.

– Интересный выбор. Не поведаете, с чем он связан?

– Да тут особого секрета нет. Последний раз брал в руки книгу восемнадцатого июня две тысячи двадцать пятого года.

В глазах книготорговца зажегся неподдельный интерес.

– Если я верно понял, вы…

– Из оцифрованных, все верно. В игре появился буквально три дня назад. И вечно жить в виртуале я не намерен. А для адаптации мне необходимо знать реалии нынешнего мира. И, по возможности, получить какую-нибудь профессию.

– Все интереснее и интереснее. Вы же уникальный очевидец истории тех времен. Живые впечатления, может, даже знали кого-то из исторических личностей!

– Ну, я был на лекции профессора Хироси Исигуро. Его имя встретило отклик у человека, меня сюда поместившего.

– Замечательно, как замечательно! Извините мою невежливость, молодой человек, я даже не представился. Никодимов Анатолий Васильевич. Профессор кафедры истории МГУ. Тоже оцифрован, буквально три года назад. Преподавателем работаю более века.

Книготорговец поднялся из-за кассы, с глухим стуком прыгнул за нее и выбрался из-за стойки с книгами. Передо мной стоял…

– Я карлик. Такой вот странный у меня выбор расы. К сожалению, только ей был доступен класс библиотекарь. Я повышаю уровень, получая новые знания. Не назовете свое имя? А то вы, видимо, используете какой-то артефакт или способность.

– Да, конечно. Филин Олег Петрович. Оборотень, маг-менталист. Я, собственно, еще и по делу. Мне нужны какие-нибудь книги с заклинаниями моей школы магии. Сможете мне в этом помочь?

– Интригуете все сильнее и сильнее. К сожалению, с магическими знаниями сейчас помочь не могу. В свое время с введением данного класса в игру возник сильный дибаланс. Случилось это почти два века назад и мало кто помнит те времена. Класс порезать не смогли, это нарушает главную концепцию игры «созданное однажды не может быть уничтожено», зато навесили кучу штрафов, в первую очередь, в виде отношения любых неигровых властей мира. Да и игровых тоже. По понятным причинам менталистов очень опасаются. Поэтому любая литература по данному направлению подлежит либо изъятию из свободного доступа, либо жесткому контролю игровых государств или крупных кланов. С вашей расой все еще интереснее. Местный создатель и владыка, Искусственный Интеллект, просчитал вносимый ею дисбаланс еще до ввода в игру, и повесил, в виде ограничения, чудовищный уровень воображения.

– В смысле, чудовищный? Так редко нынче встречаются люди с богатым воображением?

– Увы. Стандартизация за последние три века достигла небывалых высот. И затронула она, к сожалению, в том числе и умы. Визуализируют все, что только можно. При создании так называемых книг автор может дать почувствовать весь спектр ощущений, вплоть до запаха и вкуса. Любые нюансы, любые оттенки. Ожившие мягкие игрушки с полной имитацией поведения. Человек мало что может додумывать и представлять сам. Нет, существуют, конечно, специальные образовательные программы, но процент людей, их прошедших, как капля в море. Нынешнее поколение разучилось мечтать. И средний уровень воображения тридцать единиц.

– Мда, а я в детстве играл с помпоном от шапки и звал его «пушистик». А деревянная щепка, с палец размером, была моим лучшим другом-гномиком. Я ему по вечерам рассказывал сказки собственного сочинения.

– Вот и я о том веду речь. Давайте пройдем в мой кабинет? Там мы сможем побеседовать, у меня имеется огромная коллекция чаев.

– Извините, Анатолий Васильевич, я бы с радостью, но у меня тут назначена встреча с новыми знакомыми. Надо вливаться в новый мир и думать, как тут выжить. А то у меня какой-то аномальный для третьего дня игры уровень врагов. Уже даже есть специальные квесты на мою голову. Сегодня утром наткнулся на собранный за мной рейд. Еле отбился. Давайте наш разговор перенесем на завтрашний вечер? Информация необходима как воздух.

– Конечно-конечно, тогда завтра после заката заходите ко мне в гости, я как раз подберу вам литературу.

– Анатолий Васильевич, последний вопрос. А почему именно Забытые Королевства?

– Уникальная социокультурная среда. Этот мир опровергает основные постулаты о роли человека в истории. Мифы, рожденные историей, и истории, удивительнее мифов. Ожившие легенды, уснувшие боги.

– До завтра, Проф!

– Удачно отдохнуть, молодой человек.

На улицу я вышел в задумчивости. Слова старого ученого задели какие-то тонкие струны в моей душе. Рай… А как должен выглядеть рай? Каким я его себе представлял? Мир бесконечной радости и кайфа для праведных душ? Мир бесконечных пиров и битв? Вечная нирвана в цветке лотоса? А может, жизнь? Просто жизнь бесконечной дороги? Очарованные странники с глазами старцев и душами детей. Стоит ли бежать из Эдема?

В задумчивости я дошел до таверны. Действительно, мимо не пройдешь. Огромная вывеска с единорогом не оставляла шансы на иное толкование названия заведения.

Глава 9

Трактир выглядел как трактир. Нет, честно. Барная стойка с высокими табуретками, массивные деревянные столы. Рядом со столами лавки. Чисто и уютно, в огромном камине потрескивают дрова. Несколько человек с аппетитом уплетают что-то из глиняных тарелок. Я сел за ближний к камину стол, прислонив копье к стене. Тут же ко мне подошла симпатичная курносая официантка в каком-то старинного вида платье. Как его описать? Не знаю, в женских платьях я понимаю еще меньше, чем в сортах змей.

– Пару кружек темного пива, острых куриных крылышек и пару лепешек.

– Минутку!

Девушка стрельнула глазами и удалилась в сторону кухни, покачивая бедрами. Или не покачивая, но бедра были что надо.

– Уже пришел?

За стол уселся рейд лидер, недавно убитый роялем. Моргенханд, воин пятьдесят седьмого уровня.

– Ну как тебе город?

– Непривычно.

– Отчего же?

– Никто не пытается убить. Люди вежливые, правда, уже обокрали.

– Надеюсь, ничего ценного?

– Да как сказать…

Тут я увидел вползающий в зал мешок из окровавленной рубахи. Мешок испускал эмоции самодовольства и сытости.

В этот момент к нам подошла официантка. В руках она держала две кружки темного пива, которые опустила перед нами на стол.

– Вот, его он украл, – обратил я внимание Моргена на ползущий мешок. – В общем, помянем.

Мы выпили не чокаясь. Мать моя женщина, шоколадный стаут! Счастье выглядит именно так!

– А можно осмотреть? – собеседник кивнул на замершего Кошмарика.

– Можно, только давай я лучше сам.

Я аккуратно пододвинул мешок под стол, чтобы не шокировать публику и стянул его с замершей головы.

Моргенханд посмотрел на Кошмарика. Кошмарик посмотрел на Моргенханда. Кошмарик радостно улыбнулся во всю сотню зубов. Моргенханд схватился за меч, опрокидывая лавку.

– Е…твоюмать!

– Это не Е…твоюмать, это Кошмарик. Мой друг и боевой товарищ. А еще походный утилизатор. Не пугайся, он хороший. А еще оплачивает сегодняшнюю пьянку, – я задумчиво рассматривал выпавший из мешка пухлый кошель.

– Ага, верю, – Моргенханд вернул лавку на место и залпом допил пиво. – Ты где его взял?

– Долгая история, давай чуть позже.

В этот момент к столу подошла официантка, с тарелкой крылышек и хлебом. Горячие лепешки имели изумительный вкус (особенно после диеты из сырого мяса), а вот крылышки меня огорчили.

– Красавица, позови хозяина! – я кинул подошедшей официантке монетку. Та стрельнула глазками. – Я сейчас его буду учить жарить курицу!

Из кухни вышел пузатый мужик с огромными усами.

– Чего будет угодно хорошим господам?

– Доступ на кухню, огромная куча куриных ножек и крылышек, огромная сковородка и еще кружку этого изумительного пива, – в руки хозяина перекочевала еще одна монета. Сейчас я приготовлю курицу по древнему рецепту!

– Морген, погоди тут. Я сейчас буду соображать мировую закусь! Зови друзей, я желаю оттянуться.

С этими словами я уверенно направился на кухню.

А ничего там, я уж боялся, что будет хай-тек. А тут натуральный стимпанк. На кухне нас встретила повариха с очень недовольным лицом.

– Марта! Многоуважаемому господину не…

– Матушка Марта, прошу прощения за внезапный визит… – с этими словами я вытолкал хозяина за дверь. – Я хочу угостить друзей фирменным рецептом моего прадедушки. Ему почти четыре сотни лет, в смысле рецепту, и так мало где готовят. В смысле по рецепту. Так что я вас прошу мне немного помочь и дать возможность покашеварить на вашей кухне.

Женщина тепло улыбнулась.

– И что господину надобно?

– Куриные крылья и ножки, в принципе, можно и любое мясо. И где у вас тут специи?

Мне показали шкаф.

Долго роясь в специях, неожиданно для себя нашел и соевый соус, и хмели-сунели, и черный перец. Видимо, разработчики не стали заморачиваться с созданием «оригинального вкуса», что сильно радует. Неожиданно внимание привлекла баночка с красным порошком, закрытая плотной крышкой.

– Матушка, а что у вас в этой баночке?

– Осторожнее господин, это алхимический реагент! Мы его…

Но я уже лизнул.

– Ох, забористый… – на этих словах из глаз хлынули слезы, а изо рта вырвалась тонкая струйка пламени.

Я хлебнул из оставленной кружки пива. Хорошо!

Итак, приступим. В глубокую миску я налил соевого соуса, замешал туда хмели-сунели и перец. А после небольших экспериментов, выяснив, что таким образом алхимический перец действует только со слюной, щедро сыпанул еще и его. В полученный соус добавил несколько ложек муки, чтобы он слегка загустел. Мне нужна не панировка, а только чтобы соус не стекал с мяса. Тем временем повариха закончила резать курицу.

Я обмакнул первую порцию мяса в соус, кинул на разогретую сковороду с налитым туда маслом. Зашкворчало. Через пару минут из глаз полились слезы. Перца, значит, самое то. Я дожарил порцию и снял пробу. Жизнь налаживается.

В зале таверны собралась уже изрядная толпа. Я сел на прежнее место, напротив меня сидел низкорослый коренастый мужик с огромной бородой и огромным топором за поясом.

– Филин, можно по имени, Олег, – я протянул гному руку для пожатия.

– Бульдозер, можно просто Иван, – рука жалобно хрустнула.

– О, соотечественник. Сейчас закусь принесут, будем проверять, не разучились ли пить потомки?

– Оценим, как бухали деды. Хозяин, гномьей водки!

Я протянул хозяину таверны десяток золотых, и забрал запотевшую бутылку.

– Этого хватит, чтобы все мои друзья весь этот вечер ни в чем себе не отказывали?

Глаза хозяина радостно сверкнули.

– Конечно, господин. Я распоряжусь на кухне.

– Итак… – я разлил по стопкам водку. – Сейчас я научу тебя, мой юный друг… – стопки были опрокинуты в пиво, – …искусству потребления «ерша».

Гном удивленно взирал на полученный коктейль.

– Пей, пей, или ты меня не уважаешь?

Мы выпили под удивленные взгляды зрителей, закусив крылышками. После синхронно выдохнули языки пламени.

– Гуляем, господа! Сегодня я, Филин Олег Петрович, отмечаю свой второй день рождения.

Посетители одобрительно загудели.

После четвертого бокала пива обнаруживаю, что рассказываю историю.

– Триста с лишним лет назад поступал я в университет, в Бауманку и долго не мог определиться с кафедрой. И тут вроде интересно, и там вроде общагу дают, а тут привлечение уже с первого курса к научной работе (в те славные времена я был уверен, что буду инженером и ученым). С выбором помог определиться парень из приемной комиссии, который изумительно картавым голосом выдал следующее: «Поступай на нашу кафедйу, Кафедйу подводныйх йоботов и йобототехнических систем». Мой выбор был сделан сразу. Так я и стал подводным Йобототехником.

Слушатели весело заржали.

Еще кружка, и демонстрирую Кошмарика. Зрители предсказуемо хватается за оружие. Я вливаю Кошмарику водку из пивной кружки. Кошмарик неуверенно ползет по столу, обвивает косой горлышко пустой бутылки и закусывает ей. Народ уважительно гудит.

В голове туман. Кто-то привел музыкантов.

За столом Иван в окружении слушателей вещает, иногда размахивая кружкой, обуреваемый эмоциями.

– Ну и мне, значица, ее батя и говорит: «Ты, ик, м…ак беспородный, так м…ком по жизни и будешь, вали отсюда. А я, ик, и свалил. Да с горя в войска записался. Там меня, ик, в десантно-роботизированные войска отправили.

После второй африканской кампании вернулся героем, ну вы должны помнить тот конфликт, там после нашего десанта и работы экологов остались только джунгли да звери. Короче, вернулся я в свой родной Устюг, ну и мне там ребята подсобили. Высадили, значит, из стратосферы меня на моем Буревестнике, прямо перед ее домом. Если кто не знает, это БШМ стотонный. А еще электронщики на базе с бортовым комом подшаманили и в итоге я запустил на комплексе звукового подавления свои, ик, стихи. Во всем квартале стекла повышибало. Ее батя из дома вышел, интеллигентишка вшивый, с гордо поднятой головой. Да только поджилки трясущиеся да штаны обосранные картину портили. Да Машка моя, я ей заранее сообщил, выскочила. В одной ночнушке на мокрое тело. Она, как я с неба свалился, в ванну залезла с головой, да там мое творчество, ик, и переждала. Ну, значица, вылезаю я из рубки, в парадном скафе, подхватываю Машку на плечо, делаю ручкой ее бате, гружусь в рубку и на разгонном луче сразу валю обратно на орбитальную базу. Половина премии на компенсацию соседям пошла.

Обженили нас прямо на орбите. А батя ее в итоге нормальным мужиком оказался. Сначала все свою интеллигентную морду воротил, да как сын у нас родился, так и оттаял.

Весело живут потомки.

Очередной провал, и вот я танцую на столе с официанткой.

Вот во дворе посетители играют паникующей курицей в футбол. Кошмарик на воротах, уже весь в крови и перьях.

Моргенханд с друзьями устраивает соревнование по метанию полена.

Кого-то бьют.

Пьющий какую-то зеленую жидкость Проф, радостно вещающий об уникальной исторической находке и огромный перспективах изысканий. С трудом понял, что речь идет обо мне.

Вот тот же Проф, под столом братающийся с Кошмариком и поящий его из своей кружки. Кошмарик, с глазами в кучу, активно закусывает курицей и выдыхает пламя.

Проф, дарящий Кошмарику свое пенсне…

Я на главной площади что-то вещаю о единстве рабочих и крестьян, призывая скинуть иго несправедливого строя.

Проф, размахивая пивной кружкой, толкает речь о светлом коммунистическом будущем, апеллируя к историческим примерам.

Карательный отряд барона Загральда с бароном во главе готовится к штурму ворот.

Я вещаю барону, кряжистому мужику с иссеченным шрамами лицом, о плановой экономике. Все это в окружении батареи бутылок. Глаза барона горят нездоровым энтузиазмом.

Я объявляю барона генсеком новой коммунистической партии и что-товещаю о единстве рабочего и правящего класса, ощущая спинным мозгом вращения Карла Маркса в гробу.

Горячий шепот на ухо, и жаркое тело в руках…

Бег по городу…

Мягкая постель, и безумная, первобытная пляска двух сплетенных тел…

Пробуждение было крайне приятным. Кучерявая рыжая головка уткнулась в щеку. Закинутое на живот бедро. И никакого похмелья. Этот мир мне нравится все больше и больше. Кажется, я это уже говорил? Что вчера было… Помню урывками. Девушка под боком встрепенулась и поцеловала в щеку и в шею. Начинаю ощущать себя пионером. Одеяло сползло на пол. Девушка, оценив ситуацию, начинает спускаться поцелуями с шеи на грудь и ниже. Все, решено, поселяюсь в этом городе!

В этот момент дверь в комнату, где я проснулся, тихонько приоткрылась. Из-за двери показалась устрашающих размеров голова с черной, лопатообразной бородой. Голова огляделась, приложила палец к губам и исчезла. Дверь так же тихо затворилась.

Минут через пятнадцать девушка чмокнула меня в щеку и, накинув на себя простыню, улизнула из комнаты. Я нашел свои штаны и стал их натягивать. Дверь снова отворилась, и в комнату боком протиснулся обладатель головы. В руках он держал молот размером чуть меньше меня.

Кузнец Вакула.

Уровень: 74.

Жизнь: 7500.

– Ну, и как звать тебя, мил человек?

– Филин, очень приятно! – Я протянул ему руку для пожатия.

Кузнец протянутую руку пожал, но отпускать не спешил. Раздался тихих хруст. Судя по ощущениям, как минимум пара переломов. Кузнец с какой-то грустью посмотрел на меня, и выдал:

– Пи…ц тебе, Филин.

И потянул руку на себя, замахиваясь молотом.

Я рванулся назад, в руке кузнеца остался пучок внезапно отросших перьев. Молот едва разминулся с моей головой. Я бросился к окну, но Вакула одним движением отрезал путь к отступлению. Начинаю паниковать. Молот свистнул, едва не размозжив ногу. Я прыгнул в сторону двери, но снова оказался зажат в угол. Уворачиваясь от очередного удара, я прыгнул и по-тараканьи пополз по потолку. Удар кузнеца пришелся вскользь по грудной клетке, и я отлетел к стене. Сейчас меня превратят в малиновый кисель…

Пинаю Вакулу в пах, перепрыгиваю через согнувшееся тело и высаживаю плечом стекло. Осколки неприятно режут голое тело. Свобода!

Я несусь по смутно знакомым улицам, сзади раздается рев, больше приличествующий медведю. Прохожие радостно улыбаются и машут руками. Видимо, я вчера что-то упустил. Репутация со всеми «дружелюбие», плаща на мне нет.

Вот и таверна. От увиденного я спотыкаюсь и едва не лечу на мостовую.

Вывески с рогатым ослом нет. Вместо этого красуется огромный красный транспарант с лицами Сталина, Путина и Че Гевары. Перекрещенные серп и молот циклопических размеров, прибитые на здоровые стальные скобы. И короткая лаконичная надпись: «Революционный штаб».

В этот миг ноги в районе колен пробили два арбалетных болта и со спины раздался голос:

– Именем святой инквизиции!

Глава 10

Меня схватили под руки два рыцаря в полных доспехах и потащили в сторону площади. Там толпа таких же рыцарей, видимо, штампуют их на одном заводе, деловито складывают огромную кучу хвороста со столбом в центре. Лица закрывали сплошные шлемы с крестообразными прорезями.

Помимо толпы рыцарей в бело-красных накидках поверх стальных доспехов, на площади было полно народу. Видимо, весть о готовящейся казни быстро облетела небольшой городок.

Человек в богатом костюме инквизиторских цветов что-то втолковывал градоначальнику, которого я смутно узнал по мною же разбитому лицу. Разговор шел на повышенных тонах.

Толпа роптала.

Через пару минут меня втащили на хворост и деловито привязали к столбу. Рыцари выстроили оцепление. Не меньше полусотни. Кому это я так успел дорогу перейти?

Тем временем, вступительная часть, видимо, была закончена.

– Именем Света! Еретик и служитель тьмы, Филин, Несущий Хаос, за сношение с обитателями бездны, людоедство и наложение проклятий на территории Светлых земель приговаривается к смерти через сожжение! Покайся, проклятый, и может свет даст тебе возможность искупления в будущей жизни!

Ага, сейчас, только шнурки поглажу. Я вгляделся в лицо Инквизитора.

Одрик, Несущий свет. Верховный инквизитор.

Уровень: 90.

Жизнь: 15 000.

Классическая «белокурая бестия».

Тонкие, как их принято называть, «арийские» черты лица. Гладко выбритое лицо, острый подбородок. Льдистые серые глаза. Красно-белая, вышитая золотом мантия поверх кольчужных доспехов, крайне напоминающая военную форму. Странного покроя треуголка тех же цветов, с короткой белой бахромой. У левого бедра клевец. Не командир, а мечта снайпера. И как ему не жарко в таком наряде? На улице довольно-таки тепло. Ох, чувствую, я сейчас тоже перегреюсь. Ну держись, проповедник доморощенный!

– Проклятый? Кто из нас тут проклят, слуга Света? Я, сражавшийся за свою жизнь? Я, вырвавший сердце у порождения мрака его же когтями? Я, призвавший созданий бездны, дабы свершилась месть?

Тут костер вспыхнул. Пламя не давало дыма, и умирать мне предстояло от огня, а не от милосердного дыма. Ну, я тебе это еще припомню, слуга Света.

– Или ты, подлый лицемер, который позволяет существовать проклятой семье Горрингов, ты, несчастный, что возводит жертв на костер, боясь обагрить руки горячей кровью? Ты позволяешь свободно жить некромантам, что убивают детей и обрекают земли на неурожаи! Ты изобличаешь тьму в сердцах ее убийц, ты выжигаешь светом добро и милосердие! Люди, в таком ли Свете вы хотите жить? На что вы обрекаете свои сердца и души? Сбросьте иго служителей адского пламени, что они лживо именуют Светом! Не дадим лицемерным ублюдкам затушить пламя революции! Я умираю, но дух мой не покинет ваши сердца! Я жив, пока жива революция! Libertad o muerte! Свобода или смерть!

Боль была невыносимой, ноги начали обугливаться, меня скрутил хохот. Страшный, поднявшийся из души наперекор боли хохот. Тело, не желающее умирать, начало меняться.

Отступление 4

Черт побери, как можно было быть таким идиотом? Он бы еще объявление на форуме выставил! Ведь очевидно, что вчера все местные информаторы панически стучали по всем возможным каналам. С подробным описанием внешности, характера и местами пребывания. Иначе с чего бы сюда наехала такая толпа? Е…ческая сила, да по слухам, в карательном отряде более пяти сотен инквизиторов! А еще Призыватели скоро подтянутся! Да и нефракционных игроков толпа набежит! С учетом награды, которую дают не за всякого рейдового босса. Сейчас перекроют все точки респауна и начнут выстраиваться в очередь за фрагами! А у него жалкий тридцатый уровень и из экипировки только штаны, по словам местных.

Матерящийся Моргенханд выскочил на площадь. С горящего костра вещал умирающий Филин. Вот пламя охватило ноги и раздался хохот. Тело сжигаемого начало меняться. Сквозь кожу пробились перья, тут же охваченные пламенем. Загорелись охватывающие тело путы. Горящая фигура существа взмахнула руками или уже крыльями, и, словно легендарный феникс, взмыла вверх. Воспарив метрах в четырех над костром, поймав потоки раскаленного воздуха, недавний собутыльник рванулся в сторону инквизитора. Вскоре полет перешел в падение, сквозь пламя виднелись обугливаемые кости. Верховный инквизитор поднял руку и прокричал:

– Аутодафе!

Горящая фигура вспыхнула белым, слепящим светом и осыпалась на инквизитора жирным пеплом. Тот попытался смахнуть черноту с лица, но только сильнее размазал.

– Проклят! Он проклят!

Из толпы раздались крики. Рыцари сомкнулись вокруг своего предводителя.

– Привет! Ну как я смотрелся?

– Филин, ты совсем е…нутый? Точка респауна еще не перекрыта?

– Ты о чем? Я тут неожиданно очнулся в каком-то милом месте. Высохший дуб, на нем черепушки зверушек развешаны. Живописненько!

– Вали оттуда и прячься где-нибудь! На тебя облава началась!

– Не кипишуй! Ты лучше скажи, что там с инквизиторами?

– Построились коробочкой и двигаются к воротам. В них уже полетели тухлые помидоры.

– Отлично, эффект надо закрепить. Скажи им сейчас следующее…

– Куда это вы собрались, господа хорошие?

Моргенханд встал в проеме ворот, идущие первыми рыцари обнажили оружие.

– Ты хочешь преградить дорогу Свету, человек?

– Я? Нет, ни в коем разе! Я желаю смиренно попросить о небольшой услуге. Раз доблестные борцы с тьмой посетили наш город, может, они решат небольшую проблему? Тут недалеко появилось страшное порождение Мрака! Вы меня выслушаете?

– Говори, воин! – вперед вышел Верховный инквизитор.

– На севере по дороге к проклятому замку барона Горринга появился страшный монстр, жадный до плоти разумных. Заступитесь за жителей города!

– Заступиться за жителей, что приютили у себя проклятого?

– Нужда и страх за детей вынуждает местных жителей искать защиты не только у Света! Лучшие и сильнейшие пали в борьбе с монстром! Отчаяние заставляет совершать необдуманные поступки! Или вы решили, что жизни невинных детей – достойное наказание за гостеприимство? За то, что жители проявили человечность по отношению к незнакомцу? Может, тот проклятый был прав?

– Мы убьем монстра, а потом я вобью твои слова тебе в глотку! Выдвигаемся!

– Ну как все прошло?

– Вроде клюнули. А с остальной толпой охотников ты что собираешься делать?

– Сейчас что-нибудь придумаю. Тебе, кстати, как, голова моя, подпорченная арбалетным болтом, сгодится?

– Да, вроде, должна. ЧТО? Тебя уже окружили?

– Ага Ж:-(А это волосатый смайлик.

– Никуда оттуда не уходи! Я найду твою экипировку, и мы с ребятами прорвемся к тебе!

– Плащ и оружие должны быть в таверне, а одежда у кузнеца. Ты только это, осторожнее, он там в расстроенных чувствах.

– Да мне уже рассказали! Отморозок! До связи.

Размышляя о том, как воспринимать пожелания Моргена никуда не уходить с точки возрождения, как издевку или как серьезную просьбу, ловлю очередной арбалетный болт в голову.

– Эй, уважаемые, а может перекур? А то я чет задолбался! Да и у вас болты кончаются наверно!

– Тоже верно, но ты на многое не надейся! Точка перекрыта бойцами нашей гильдии! У тебя десять минут, потом продолжим!

Голос затих, а я так и не определил его источник. Стелс-пихота, мать их.

– Мужики, а вы мне нож не одолжите?

– Зачем тебе?

– Как зачем? Вырезать весь ваш рейд. Вы думаете, я чего болты ловлю. Потому что у меня ножа нет. А будет нож, весь ваш рейд и вырежу.

Раздался смех.

– Ну держи!

Рядом с лицом воткнулся простой стальной клинок. Издеваются, гады. Ну, теперь я похохочу. Надеюсь, в фантастике по этому поводу пишут правду.

Подхватываю нож, корябая на ручке когтем Invocamus (вызывай) и одним движением всаживаю его себе в висок. Респаун. Выдергиваю нож из трупа, повторяю. Респаун.

– Эй, мужик, ты чего? Тебе фрагов, что ли, жалко?

– Иди на …й!

Респаун, респаун, респаун… На полянке уже больше двух сотен моих трупов. Снова летят болты, но я скрываюсь в куче своих еще не остывших тел.

– Если б мишки…

Респаун.

– Были пчелами…

Респаун.

– То они бы нипочем…

Респаун.

– Никогда б и не подумали…

Респаун.

– Читать «Некрономикон»!

Респаун.

Получено достижение «Старый опытный самоубийца».

Уровень социальной значимости понижен на 3 единицы.

При удачной попытке самоубийства Вы живете еще 10 секунд, получая на это время неуязвимость.

– Ты звал нас, смертный?

По поляне раздался потусторонний шепот.

– Звал.

– Ты заплатил хорошую цену, смертный, чего ты хочешь?

– Я? Ничего! Просто вдруг решил, что надо позвать знакомых моего хорошего друга, Кошмарика! А теперь дискотека! Вот вам тела, по лесу бегает еда. Чувствуйте себя как дома!

– Ты понимаешь, о чем просишь?

– А чего мне не понимать? Кошмарик любит и умеет развлекаться. А тут какая-то тухлая компания.

– Наш хозяин хочет поговорить с тобой. Иди на север, до обсидианового храма.

– Ну, сначала я хочу вас со всеми познакомить!

Очередной раз всаживаю нож в висок.

Наложен эффект «Исступление самоубийцы». Вы полностью игнорируете весь урон. До окончания эффекта 10 секунд.

Прыгаю вперед, ловлю телом три стрелы и нож, хватаю стрелка в неприметном камуфляже за голову и отрываю ее.

Респаун.

– Пи…ц вам, ублюдки! Сейчас всех в…бу!

Сзади подымаются мои голые трупы. Единственные штаны на всю нашу теплую компанию на мне возрожденном. Судя по крикам, кто-то понял слова буквально. Бегу к телу стрелка, хватаю нож. Ловлю стрелу в пузо и файербол в левое плечо. Рука осыпается пеплом. Ору от боли, всаживаю нож в висок. Боль уходит, появляется эффект, бегу к магу. Пинаю его в пах, бью ножом по подставленной шее, падаю, респаун. Бегу в сторону схватки, большая часть моих трупов уже поднялись и разбрелись в разные стороны, с каждым мгновением двигаясь все увереннее. И быстрее. Ой, что сейчас начнется… Краем глаза наблюдаю за картиной поедания мага. Призванная компания, видимо, наедаясь, начинает меняться. Кто-то покрывается чешуей, у кого-то вытягивается челюсть. Третий отращивает длинные когти. По всему лесу вопли и лязг оружия. Под шумок несусь в указанном направлении. Найду психиатра, он на мне озолотится.

– Филин, е… твою бабушку! Что тут происходит?

– С высокой долей вероятности это я е… твою прабабушку! В свое время я неплохо погулял. У нас дискотека! А что не так?

– Только что на нас выбежал ты в виде свежеподнятого голого зомби с дырой в голове и попытался сожрать нашего хила! Мы его с трудом порубили, он на стандартные заклинания от нежити не реагирует!

– Ну что вы все привязались к тому, что труп голый! У меня последние штаны остались! И тот зомби не нежить, а одержимый. И вообще, идите в город. Я тут сам как-нибудь. Хотя можете побродить, головы и сердца набрать. Вам же надо.

– Как ты их поднял? Ты же не некр? Б…, Филин, лечиться тебе надо! Короче, твои шмотки у нас, если что, зови!

Я брел по лесу, прячась от шастающих везде игроков и рыцарей в ярких одеждах. Все куда-то бежали. И чего, спрашивается, суетиться?

Лес неуловимо менялся. Деревья становились все выше. Атмосфера все мрачнее. Тишину разрывали чьи-то испуганные и негодующие крики. Тропа пошла на подъем, переплетенные корни деревьев образовывали сюрреалистические скульптуры. Появились первые камни. Я смахнул мох с одного из них. Обсидиан. Камней становилось все больше. Складывалось ощущение, что когда-то произошел сильный взрыв, к центру которого я подхожу.

А вот и обсидиановый храм. Остаток некогда величественной стены. Провалившийся внутрь купол. Тишина стала гробовой, и я слышал лишь свое дыхание. Каменные ступени.

– Здравствуй, смертный!

Голос шел, казалось, от всех стен. Шипящий, будто его владельцу трудно дается русский язык.

– Приветствую тебя, хранитель места! Как мне к тебе обращаться?

– Зови меня Господин!

– Тогда я Антуан Мария Резерфорд Капоне Мустафа Оглы Ремарк Де Зесан Шерлок Ибн Михайлович! Это краткое имя, а полное…

– Ты издеваешься, смертный?

От стен повеяло холодом, заметались тени.

– Нет, просто не терплю хамства! Я Филин, как обращаться к тебе?

– Расхшард! Твари из ваших кошмаров называют меня Отец.

– А самые ласковые – просто Папа. Мда, я смотрю, у кого-то родители с юмором были. Что ты хочешь от меня, хранитель?

– Задать вопрос, смертный! Ты привлек мое внимание и развлек меня.

– Ну спрашивай, за спрос денег не берут.

– Чего ты хочешь?

– Хрустящий вафельный рожок, чтобы два шарика мороженого, шоколадное и ванильное, политый вишневым сиропом.

– Ты забываешься, червь!

– Ладно, ладно, ты чего так переволновался? Я хочу стать Богом!

Раздался хохот. Даже не так, ХОХОТ. От которого задрожала земля, а от остатков купола откололся изрядный кусок.

– Самое нелепое желание за последние три сотни лет. Вы, смертные, всегда просите власти, могущества, силы, каких-то безделушек. Что-то разрушить и что-то создать. Кого-то возродить. Хочешь, дам тебе силу верховного демона?

– А на хрена? Меня и так неплохо кормят. Если ты не знаешь, как мне помочь, я пойду. У меня там Кошмарик некормленый, и дочка кузнеца заждалась.

Я развернулся и пошел к выходу из храма.

– Стой! Я могу тебе сказать, как стать богом, но перед этим ты должен будешь сделать несколько вещей!

– Вот, это уже деловой разговор. Это по-нашему. Итак, чего ты от меня хочешь, хранитель с невыговариваемым именем?

– Убей моего сына, которому ты недавно дал имя, он забыл дорогу домой!

Вырви трепещущее сердце у дракона тьмы!

Стань врагом империи, стань другом императора людей, заставь его предать долг или семью!

Обрати во тьму светлую душу, чья святость подтверждена делами! Она придет за тобой сама!

Что, смертный, готов доказать, что имеешь право дерзить МНЕ? Если мой сын умрет не от твоей руки, ты умрешь. Если дракон сохранит сердце, ты умрешь. Если император сохранит честь, ты умрешь. Если твой враг так и останется в Свете, ты умрешь. Я покажу тебе, червь, чего стоит твое мнимое бессмертие!

Вам предложен квест «Путь Бога». Выполните желания Патриарха хаоса. Штраф за отказ – удаление персонажа. Штраф за провал задания – удаление персонажа. Награда – вариативно. Принять задание?

– Да! – я же себе не враг, а терять вновь обретенную жизнь ой как не хотелось. Даже такую. Прости, Турист, прости, дракон, прости, император, прости, неизвестный святой. Ничего личного! – Эй, шантажист шипящий, загадку хочешь?

Снова раздался хохот.

– Ну, порадуй меня, червь!

– Как поймать красивую птицу, не убив ее дух?

В задумчивой тишине покинул храм и потопал в строну города. Меня поглотили воспоминания.

Аэропорт, регистрация на международный рейс. Провожаю Лену домой. Радость от того, что вся эта нервотрепка благополучно завершилась (на предыдущий самолет мы благополучно опоздали и эту ночь провели в аэропорту), и дикая тоска от расставания, и осознание того, что все у нас будет отлично. Почти угадали. Вот самолет взлетает в хмурое московское небо. Я сажусь в аэроэкспресс.

Рядом садится мужчина в дорогущем костюме и с часами, которые стоят как новая иномарка.

– Молодой человек, а не хотите ли продать мне душу?

Я удивленно повернул голову.

– Продать вам душу? А зачем?

– Как зачем? Можете исполнить любую мечту в своей жизни, завоевать любую женщину, уничтожить любого врага, – незнакомец внимательно меня оглядел. – Спасти кого-то из близких, – проникновенно добавил он.

– Нет, спасибо. Я и так люблю девушку своей мечты, а она любит меня. Своей мечты я добьюсь сам, а для врагов есть кирпич, одеяло и темный подъезд. И близкие не простят мне, если их долголетие будет куплено такой ценой. Сомневаюсь, что вы можете что-то предложить человеку, который по-настоящему счастлив.

– Молодой человек, от таких предложений не отказываются…

– Хорошо, если вам так нужна моя душа, сыграем в загадки. Отгадаете – отдам вам свою душу. Нет – и наши дороги расходятся. И каждый остается при своем.

Мой собеседник задумался. Потом радостно оскалился отбеленными зубами.

– Хорошо, это обещает быть интересным.

– Как поймать красивую птицу, не убив ее дух?

Минут двадцать человек в соседнем кресле думал, предлагал варианты и доказывал их.

– Увы, разгадку вы так и не нашли, будем прощаться?

– За вашу насмешку я накажу вас. Каждый год от онкологического заболевания будет умирать один из ваших близких.

– Серьезная угроза, – я протянул руку для пожатия. – Назовите мое имя, и я вам поверю.

– Разрешите, я украду у вас последнюю фразу? – мужчина снова улыбнулся.

– Без проблем, я не жаден до своих слов.

– Молодой человек, предлагаю обменяться визитками, вы крайне любопытный собеседник.

– Возможно. Но нет. Зачем мне проигравший дьявол?

Мы расстались у выхода из экспресса. Мужчина пошел к такси, а я нырнул в метро. На душе было хорошо. По дороге домой я нашел красную розу, завернутую в пластик. Что значил последний знак, я не смог понять до сих пор.

– Морген! Как там дела у вас? Что с инквизиторами?

– Ничего хорошего. Пара кланов решили, что охота на тебя – это чья-то провокация. В доказательство приводится видео, где тебя загнали на круг возрождения. После твоего обещания анальной кары и восставшей толпы однотипных зомби у операторши случилась истерика. Они ведь игроков, в свою очередь, тоже загнали на точки респауна. И на них хорошенько отожрались. Примчавшиеся церковники смогли их завалить, но очень большой кровью. Под шумок сожрали первый отряд Призывателей. Почему-то предварительно ограбив. Короче, вокруг города сейчас хаос. А в городе игроков с заданием на тебя объявляют контрой, пару человек уже повесили. Попытки сопротивления гасятся высокоуровневыми неписями, и откуда их столько взялось? Вы что там с Профом местным жителям наплели?

– Эм, если бы я знал… У меня утром появились пять дополнительных уровней и дружба с городом, но осталось очень мало воспоминаний. Надо очевидцев порасспрашивать. И в логах глянуть. А то системных сообщений больно до фига накопилось. И все же, инквизиция меня уже не ловит?

– Неписей почти не осталось, их там почти четыре сотни было. Либо твои зомбаки сожрали, либо Турист. Из игроков на перерождение лишь два десятка самых умных не угодило. Половина из убитых – Завтраки, вплоть до пятьдесят девятого включительно. У всех порезана репа с городом, их сюда вообще не пускают. Так что орден Света унижен, оскорблен, потерял деньги, репу и смысл жизни. За такое тебя будут ловить уже не пять сотен, а всем регулярным составом. А там одних игроков больше десяти миллионов. Хотя, возможно, объявят тебя больным и не будут связываться. По сумме достижений. У тебя нынче репутация…

– Грязные инсинуации! Я добрый, милый и котят люблю. На завтрак. Что с орденом Призывателей? Игроки все разбежались?

– Призыватели встали лагерем под городом, хотят сделать что-то страшное. Рисуют пентаграмму. Или гектограмму, отсюда не разглядеть. У них задание не от руководства ордена, а от повелителей планов призыва. Так что жать тебя будут активнее. Хоть их и поменьше. Игроков за тобой отправилось очень много, только им добираться еще долго. Порталы нынче дороги.

– Ничему народ не учится. Забывают ведь, что на каждую тяжелую гирю есть своя глубокая лужа. Как мне в город попасть, раз его караулит орден Призыва?

– Да они не особо караулят. Встали у ворот, патрулей нету. Мы тебе со стены лестницу кинем.

– Отлично, буду у южной стены через час.

Возвращаясь к городу, нашел три не сильно пострадавших собственных трупа, отрезал им головы и вынул сердца. Завернул в какую-то тряпку. Непередаваемый сюр! Вот и стена города. Над зубцами частокола показалась голова моего товарища.

– Народ, принимай подарки!

Закинул трофеи через стену.

Тук, тук, тук. Шмяк, шмяк, шмяк. На стене кто-то блеванул.

– Ути, какие мы нежные! Морген, кто там харчи метает?

– Мила, ты ей прямо под ноги попал.

– И как вы мне собирались голову отчекрыживать? И сердце вырезать? Если даже смотреть не можете?

– Она себе высокий уровень сложности поставила не так давно, до этого на детском играла.

– Все с вами понятно! Морген, где моя лестница?

Я перебрался через стену и направился в сторону таверны. Отметил про себя красные повязки на плечах стражников. Жители приветственно улыбались и норовили похлопать по плечу.

Жить стало лучше, жить стало веселей!

Глава 11

– Итак, господа! Первое адекватное собрание участников всего этого хаоса под названием «Филин решил попить пива» объявляю открытым. Передаю слово непосредственному виновнику.

На стол забрался Кошмарик, который весь последний день благополучно продрых, и начал хрустеть свиными ребрышками из тарелки Моргена. В ответ на возмущенный вопль воина Кошмарик оперативно плюнул в тарелку, Морген грязно выругался и заказал себе еще. Я шлепнул дочку кузнеца по заднице и поймал за руку с целью выяснения, когда и где. Кто-то, видимо, свидетель моего утреннего забега от дома кузнеца и до костра, едко прокомментировал мое поведение. Кто-то ему возразил. Раздался смачный звук удара кулака по лицу. Собравшиеся весело повскакивали с лавок.

– МОЛЧАТЬ! Филин, е… твою, кхм… Мы будем что-то решать? Или нет?

– Хорошо, хорошо. Только успокойся, Морген. И закажи себе еще порцию ребрышек.

– Значит так, друзья мои, – я оглядел своих собеседников. За нашим столом сидел Моргенханд со своей компанией, с которой я так и не успел познакомиться, гном Бульдозер с двумя товарищами и Профессор.

– Мое появление в этой замечательной игре повлекло за собой лавинообразное нарастание событий. Сегодня, благодаря удачному стечению обстоятельств, а также моему знанию всяких мистических приколов, удалось скормить разным демоническим сущностям полтыщи инквизиторов. Как они отреагируют, я не знаю. Я бы обиделся. Второй нашей проблемой является тот факт, что вчера в процессе гуляния данная локация из вольного баронства превратилась в столицу первого коммунистического союза свободных жителей. С генеральным секретарем, товарищем Загральдом, во главе. Это значит, что в скором времени тут начнется классический семнадцатый год. Диссидентов и контру уже вешают. Третья проблема стоит лагерем у города и рисует охренительно большую пентаграмму. Судя по форумной информации, меня должны захватить, запихнуть в центр пентаграммы и совершить ритуал призыва. А еще мне необходимо в скорейшем времени завалить Туриста. В случае провала с последним вопросом придется идти на рерол.

– Охренеть! И как ты собираешь валить рейд босса в пять раз тебя выше уровнем? О которого обломали зубы сильнейшие игроки континента? Который полностью игнорирует физический урон? С иммунитетом к тьме, холоду и воде? Это из того, что знаем. Еще он сопротивляется всем остальным школам магии, восстанавливает жизнь, сжирая игроков, и никуда не уходит из локации. В горы его не заманить, в воду тоже, – высказался один из спутников Бульдозера. Я присмотрелся.

Бонукард, мастер щита.

Уровень: 69.

Жизнь: 7000.

– Еще конструктивные предложения будут? Или сразу к коньяку перейдем?

– Валить тебе надо, Филин. Торчишь, как флагшток на башне в чистом поле, пусть и в городе. А сейчас за твою голову дают пятнадцать тысяч золотых. Награда за доставку живьем в застенки ордена Света вариативная. С учетом того, как ты их обидел, это будет легендарка. Всем участникам группы, которая тебя припрет. Закроют тебя в темном подвале с кругом возрождения и будут заливать водой или травить газом двадцать четыре часа в сутки. Призыватели отваливают за твою доставленную к пентаграмме тушку сто пятьдесят тысяч золотых. А эта сумма уже повод штурмовать город. Я не знаю, что случается с игроками, которых утащили на нижние планы местного ада. Ходят какие-то легенды, но рисковать высокоуровневым персом, чтобы проверить точнее, – дураков нет. Это если не вспоминать уже про личные претензии многих игроков, – Иван угрюмо пялился в тарелку, выдавая эту информацию.

– Идея, конечно, неплоха, Вань. Свалить в туман, и ждать, что все само рассосется. Но остается проблема с заданием от повелителя Хаоса на толстого босса. Ладно, везло же мне до этого, как-нибудь выкручусь. Начну с Призывателей, пожалуй. Кто со мной?

– У тебя есть план? – Моргенханд активно жевал мясо, отмахиваясь от вечно голодной химеры.

– Я думаю, найдем. Со мной кто-то идет?

Молчание. На меня смотрят, как на смертельно больного, с жалостью и состраданием.

– Все с вами ясно. Проф, предложение по поводу чая в силе?

– Конечно. Молодые люди, разрешите откланяться.

Я запихнул Кошмарика в мешок, накинул плащ и подхватил копье. Не прощаясь, вышел из таверны. Никто меня не окликнул.

Проф, видимо поняв мое состояние, с разговорами не лез.

В здании книжной лавки было тихо. Анатолий Васильевич пропустил меня в свой кабинет и повесил над камином пузатый чайник. Дрова загорелись от какой-то магической зажигалки. Я уселся в удобное кресло и уставился в огонь. Хозяин кабинета зажег несколько свечей, сел за стол и принялся за какие-то свои записи. Удивительно тактичный человек. Я огляделся. Пара кресел у камина, небольшой журнальный столик. У большого круглого окна, выходящего на небольшой, освещенный луной дворик, широкий низкий стол. Вдоль стен книжные полки. Уютно.

– Я надеялся, что вместе с миром изменились и люди.

– С чего вы решили, молодой человек? Откуда столь наивные мысли?

Проф откуда-то притащил чугунный заварник на вычурной медной подставке и начал засыпать в него чай из маленького матерчатого мешка.

– Скорее не мысли, просто надежда. Пытаюсь разглядеть отличия и не вижу их. Хотя прошло вроде три века.

– А чего вы ждали?

– Не знаю, может мудрости? Сейчас меня ищет толпа игроков. Наверняка большую часть составляют восторженные школьники и ребята лет до двадцати. Для них я не человек, а предмет квеста. Хитрый моб, которого долго не могут поймать. Возможность приобрести какие-то блага. А что станет со мной, их волнует мало. Но есть же там еще и такие, как вы, такие, как я. Человек для них тоже вещь? Они ведь прекрасно все понимают, но, тем не менее, наверняка ведь сидят, просчитывают, смотрят ролики. Ищут слабые места, изучают реакции. Охотятся. Игроки с кучей странных претензий. Я еще понимаю тех, кого я непосредственно обидел. Я могу понять того же Моргена и его компашку. Для них я хороший парень, но смертник. Наблюдать за мной весело. Находиться рядом – опасно. Но другие, «Континентальный кос-лист», чем я им не угодил? Только тем, что есть. Все, как раньше.

– Игра. Мир. Все диктует свои условия. Попади вы сюда в других обстоятельствах, нашли бы настоящих друзей, уничтожали бы монстров, повышались в уровнях. Жили бы, как все. Нашли бы свой путь. Были бы счастливы.

– А вы считаете, что я иду не своим путем?

– Вас несет каким-то неведомым мне течением. Мало кто может оценить все то, что произошло с вашим участием. Хотя бы ваша идея с архаичным коммунизмом. Кто нынче вспомнит все то, что принесла эта идеология. Кто оценит то, что она могла бы принести в мир, не подкачай исполнители. Вы создаете что-то неведомое на ходу. С вами рядом я вспоминаю, что тут не обязательно быть старым. Может, пора делать это осознанно?

– Возможно. И, я надеюсь, местным жителям понравится жить при коммунизме. Кстати, насчет местных. Не просветите меня? Почему я не могу отличить их от игроков? Эмоции, чувства, мотивация. Мои потомки создали душу?

Профессор пересел во второе кресло у камина, накинув на ноги плед.

– Да нет, все проще. И интереснее. Потомки доказали существование души. Знаете, что будет, если попробовать скопировать то, что создает сейчас ваше «я»? Все терабайты воспоминаний, опыта и мотиваций?

– Появится второй Филин Олег Петрович?

– Отнюдь. Вторая личность личностью не будет. Программа, которая не умеет испытывать эмоции. Не будет искать цели. Выполнять некие действия, да. Но вот создать нечто новое копия не сможет. Почему – не понятно. На электронном уровне они идентичны.

Так вот, столкнувшись с этим, для создания неотличимых от людей НПЦ, было сделано следующее. Наши эмоции, наши реакции дублируются для какого-нибудь местного жителя. Вашей грустью сейчас грустит какой-нибудь фермер на соседнем континенте. Вашим вдохновением творит кузнец-гном. Страхом боится ребенок в столице. Неигровые персонажи – настоящее отражение нас самих. Потому-то они так похожи на людей.

– И поэтому тут невозможно завести ребенка.

– Увы. Да, я успел подобрать для вас литературу.

– Благодарю, но сейчас как-то нет настроения, читать. Кстати, а почему читаете вы? Что ищите в книгах? Кроме знаний?

– Дороги, на которые я никогда не ступлю. Места, в которых никогда не побываю. Да, можно себя тешить тем, что я побывал на руинах Колизея, но это только высохшие кости. Никогда я не смогу ступить на его песок. Услышать шум неистовствующей толпы. Ощутить запах свежепролитой крови… А вы, молодой человек, что ищете в книгах вы?

– Людей. Я, например, ищу в книге не чудеса и места, а людей. Великого героя с повадками закомплексованного инфантила и нищего с волей короля. Мечтателей и прагматиков, эгоистов и альтруистов. Трусов и героев. Мало профи, что могут описать героя, отличного от них самих. Да, чуть выше, да, красивее, да, чуть умнее и чуть проницательнее. Но тот же человек. И с каждым автором, прочитав книгу, я уже знаком, каждого могу понять. А потом использовать опыт общения уже в реальной жизни. Потому что люди разные, но мыслят очень похоже. И, глядя в глаза очередному своему знакомому, я могу сказать: я знал очень похожего на тебя человека. Последний раз, когда я его видел, он штурмовал замок.

Мы помолчали. Сзади раздался легкий шорох. Я обернулся. Кошмарик, в пенсне Профа, нависал над недописанной книгой и бережно переворачивал страничку кончиком хвоста. После чего с задумчивым видом изучал страницы, правда, читал при этом он вверх ногами.

– Что там шуршит?

– Анатолий Васильевич, я думаю, вам не следует на это смотреть.

Проф с любопытством обернулся и, нервно сглотнув, поглубже забрался в кресло.

– Я думаю, у меня был трудный день, всякое привидеться может.

– Ага.

– Чаю?

– С удовольствием.

Хозяин кабинета снял чайник с огня и залил воду в заварник. Досчитав до сорока, он наполнил небольшие чайные плошки, одну протянул мне. Все это библиотекарь проделал, старательно не поворачивая голову в сторону стола.

В ноздри ударил чуть терпкий запах улуна с ярко выраженной ноткой древесины.

Мы молча наслаждались чаем, залив заварник еще дважды. Часы пробили полночь.

– Профессор, у меня к вам небольшая просьба. Можно оставить у вас часть вещей?

– Конечно, Олег. А куда вы направляетесь? Вы не собираетесь бежать?

– Вы еще не поняли? Нет, конечно. Это игра. По крайней мере, для меня. И достойный вызов. Что-нибудь придумаю.

Профессор тяжело вздохнул и провел меня в следующую комнату. Комната оказалась кладовкой без окон, заваленной всякой всячиной. Мне указали на пустой сундук, покрытый пылью. Я быстренько разделся, оставив одни только штаны, развязал импровизированный мешок и натянул на себя слипшуюся рубаху. В найденный там же мешок засунул Кошмарика, подхватил копье и, махнув рукой Анатолию Васильевичу, покинул гостеприимный дом.

– Филин, ты не обиделся?

– Нет, Морген, на что?

– Мне показалось, тебя огорчил наш отказ лезть вместе с тобой в твои авантюры.

– Моргенханд, в вас всех говорило чувство самосохранения. Ты подумай, где я и где здравый смысл? Тут не на что обижаться. Разберусь с орденом Призывателей, там и посмотрим.

– Ты все-таки решился? У тебя уже есть идеи, как выжить?

– Какие-то наметки есть. Хочешь поучаствовать?

– Приглашаешь?

– Ну, ты, конечно, об этом пожалеешь, но, думаю, тебе понравится.

– А, черт с тобой. Никогда до этого так не веселился.

– Обрадую Кошмарика, в нашей палате прибыло. Захвати несколько бутылок спиртного покрепче.

– Зачем?

– Честно? Мандраж что-то берет.

– Ладно, когда выдвигаешься?

– Да я уже.

– Тогда через десять минут встречаемся у ворот.

У ворот меня встретил отчаянно зевающий стражник. Видимо, это было его обычное состояние. Второй раз вижу, и снова он не выспавшийся.

– Покидаете город, команданте Филин? – от такого приветствия я споткнулся.

– Ага, иду бить врагов коммунистического режима. Если что, не поминайте лихом!

– Люди верят в вас, команданте. Своими пламенными речами вы зажгли наши сердца! Наша жизнь обрела смысл. А можно вопрос?

– Конечно, солдат!

– А каково это, жить при коммунизме?

– Об этом узнают наши дети, боец! Наша задача разжечь пожар мировой революции и на пепле наших врагов взрастить молодую, чистую поросль! Libertad o muerte! – я вскинул правую руку в классической «зиге».

– Libertad o muerte! – солдат повторил мой жест.

Спинномозговое ощущение вращения в гробах Гитлера, Сталина и многих поколений разномастных идеологов стало всеобъемлющим. Надо быть поосторожнее, а не то я так и наклон земной оси изменю. Гироскопическим моментом.

– Привет, Филин, развлекаешься? – к нам подошел Моргенханд.

– Ага, издеваюсь над исторической справедливостью.

– Ну что, идем?

– Идем. Ты взял?

– Взял, три бутылки. Оркский вискарь.

Мы вышли за ворота.

– Так, мой юный друг. Сейчас не задавай вопросов, а делай как я! Давай бутылку.

Я выхватил из рук Моргена глиняную бутыль, объемом где-то литр, выдернул пробку и хорошенько раскрутил. После чего опрокинул содержимое себе в глотку. Обжигающая жидкость потекла по пищеводу. Ух, е… Газированный медицинский спирт, с непередаваемо гадостным вкусом. Из глаз брызнули слезы, к горлу подкатил комок. Занюхал недовольным Кошмариком. Запах мертвечины и мускуса чуть-чуть примирил организм с действительностью.

– Забористая гадость. Его что, на портянках настаивают?

– На лошадином копыте. А можно я не буду?

– Нет! Или остаешься тут. Смелее, Морген, Родина тебя не забудет. Вернее, запомнит молодым и красивым! – я стремительно косел.

Крайне неуверенно мой спутник взял бутылку и начал ее раскручивать. Под конец задыхающийся и плачущий Моргенханд тоже схватил Кошмарика, повторив процесс занюхивания.

Я забрал химеру у Моргена и, взяв у товарища последнюю бутылку, влил содержимое в рот Кошмарика. Тот рычал и отплевывался дымящейся слюной.

– Не переводи ценный продукт! – я встряхнул голову в руках и со всей дури приложил о стену города. – Пей, адское отродье!

Кошмарик с обреченным видом позволил влить в себя остатки спиртного и захрустел бутылкой.

– Где там эти Призыватели? – оркский вискарь стремительно впитывался желудком, и все мысли стали мутными. А тело, наоборот, легким-легким.

– Ик, куда-то туда, – Морген махнул рукой.

– Ты «Черного ворона» знаешь?

– Не знаком, а что?

– Щас узнаешь…

Отступление 5

Лагерь ордена Призывателей не спал. Только-только закончились приготовления к активации большого круга призыва. Теперь оставалось только поместить жертву в круг и начать ритуал. Прелат ордена, Джа Лур, Потерявший душу, был доволен. Все шло по плану. Были опасения насчет инквизиторов, но аналитики не ошиблись с прогнозом по поводу провала их экспедиции. Осталось понять, так ли уж они правы насчет личности жертвы. По их прогнозам, менталист сам должен был прийти на разборки, будучи уверенным в своей непобедимости. На крайний случай, размер награды должен был вынудить кого-нибудь из местных на предательство. Но Джа Лур перестраховался и по лесам вокруг города были расставлены секреты. Оставалась опасность того, что жертва уйдет телепортом, но на этот случай в город был доставлен следящий артефакт. Не хотелось бы бегать за Филином по всему континенту, но и на этот случай был разработан сценарий.

К прелату подбежал гонец из НПЦ и сообщил об обнаружении объекта. Джа отправил сообщение звезде захвата и поспешил к западной оконечности лагеря.

– Дирижаааабли! Дииирииижааблии! Диии-ириииии… Дирижаблииииии!

Горланили два пьяных голоса на мотив «Черного ворона».

Через пару минут показались их обладатели. Две фигуры, в обнимку, видимо, для пущей устойчивости, шли в сторону лагеря по широкой синусоиде. Объект охоты нес в руке оторванную голову, намотав на кулак длинную косу. За спиной болталась какая-то палка, видимо посох. Его спутник, воин, размахивал мечом, сшибая верхушки травы.

– Ик, Морген, а тот виски точно на лошадином копыте настаивался? Не на мухоморах? А то нас какие-то черти окружили.

– Точно, черти, ну трактирщик, ну, кон… канн… как ты там говорил, каналья, разобью усатое рыло. Осел рогатый!

– Где?

– Да не где, я про трактирщика.

– Аааа… А это кто?

– Черти! Ща рога посшибаю!

Воин рванулся в сторону окруживших «гостей» игроков. Его спутник, потеряв точку опоры, упал. Телекинетик бросил «обезоруживание» в Моргенханда. И тот, оставшись без меча, уселся на задницу.

– Морген, ик, я понял, это не черти, это эти, как их, лучшие друзья чертей, ик, ну, клуб любителей чертей, ик, орден Призывателей, во!

– Уверен?

– Точно, вот те крест!

Пару человек в толпе ощутимо передернуло от дебафов.

– Ну шо, братва, будем знакомы. Я Антуан Мария, тьфу ты, как там дальше… Короче, ибн Михайлович. Так и зовите. Это мой друг и соратник, Йорик, – Филин, Несущий Хаос, потряс оторванной головой. – Точнее не Йорик, а Кошмарик, я его люблю. Ик, не делайте такие морды, не в том смысле. Кошмарик, поздоровайся с нашими новыми, ик, друзьями, – тишина была физически ощутимой. – Ну, ик, он у нас тихий. А это Моргенханд, ик, эпичный убиватор! Я его, м…ка, однажды убил роялем. С тех пор и дружим. Он меня ик, это, того самого, пленил, во! И ему это, того, денег надо!

– Отдайте воину его деньги, пусть видят, орден держит слово.

Через пару минут появился солдат в кожаных доспехах, с трудом таща на себе кожаный мешок внушительных размеров. Мешок положил перед Моргенхандом, так и не поднявшимся на ноги.

– Тарус, Идальго, взять его.

К Филину подошли два воина в бордовых латных доспехах и, подхватив под руки, потащили в сторону круга призыва.

– Сейчас начнется ритуал, ты будешь находиться в малом жертвенном круге, в нем невозможно умереть. Наш повелитель сполна насладится твоей болью и страданиями перед тем, как унести в Инферно! Тебе оставят оружие и не будут блокировать магию. Повелителю нравится играть со своими жертвами. Возможность выйти и удалить персонажа заблокирована до окончания ритуала. Прими свою судьбу достойно!

– Как, ик, много пафоса. А бутылку дадите?

– Принесите нашей жертве вина! – заметив протестующий жест менталиста, Джа Лур поправился: – Нет, лучшее бренди, последнее желание – закон!

Все прошло как-то очень просто и скучно. Прелат надеялся на большее. На многодневные поиски и выслеживания, на активное сопротивление, нет чести в том, чтобы принести на алтарь пьяную, глупо хихикающую жертву. Нозадание есть задание. Телохранители споро затащили Филина в один из многочисленных кругов руны великого призыва, маги ордена встали на края звезды и запели заклинание. Ритуал начался.

Менталист оживился и стал что-то увлеченно рисовать кончиком своего копья на вытоптанной земле. Пусть, ритуалу уже ничего не сможет помешать. Воздух сгустился и засветился. Песнь магов стала походить на горловое пение, поднялся ветер. Тем временем Филин закончил свои непонятные дела, рассек себе руки ножом, висевшим на поясе и начал распевать речитатив на непонятном языке, разбрызгивая вокруг собственную кровь.

Включив автоперевод, Джа Лур увидел перед собой текст того, что он принял за заклинания.

Отключив перевод, прелат стал наблюдать дальше. Вот в воздухе оформился портал, светящиеся линии сложной пентаграммы начали искривляться. А этого в ритуале точно не было. Руководитель карательной экспедиции приготовился к худшему.

Из портала вышел демон. И явно не тот, которого призывали!

Верховный инкуб.

Уровень: неопределим.

Жизнь: неопределима.

Аффект.

Маги ошарашенно замолкли, не доведя заклинание до конца. Десятиметровая фигура заплывшего жиром демона с лесом ветвистых рогов на голове и трехметровым эрегированным членом.

– О, привет, мужик! – Филин хлебнул из бутылки. – Мы тебя с бабы сняли? Соболезную. А почему у тебя такие рога? Мужик, у меня для тебя плохие новости, бросай ее!

Демон взревел и потянулся к крохотной, на фоне его размеров, фигурке Филина.

– Мужик, ик, ты так не переживай! Мало ли, всякое случается.

Демон зарычал, и произнес что-то вроде: «В…бу!».

– Не-не-не, дружище, я не из этих, нам мешает моя ориентация и твои размеры. С таким достоинством ты можешь развлечься разве что с городской ратушей! Могу познакомить тебя с одним проклятым замком, я думаю, вам понравится, идет?

Демон прыгнул вперед, пытаясь раздавить жертву, менталист увернулся. И скастовал какие-то заклинания.

Демон удивленно уставился на поникшее достоинство. Филин глупо хихикнул.

– Грустный слоник!

Демона стала окружать багровая аура. Он снова прыгнул и налетел на барьер пентаграммы. Тот замелькал цветными сплохами, став видимым, и порвался, словно был сделан из бумаги. Несостоявшаяся жертва, снова увернувшись, понеслась в сторону леса. За ним, забавно подпрыгивая, неслась отрубленная голова. Следом рванулся инкуб, но споткнувшись о поникший детородный орган, упал.

– Не дайте ему уйти! Действуем по второму сценарию! На демона оковы, выбросите его из реальности!

Прелат активировал телепорт и оказался на пути сбежавшего пленника. Рядом стали появляться маги-ликвидаторы.

Филин налетел на ближайшего и ударом копья пробил магический барьер вместе с черепом. Прелат достал из кармана несколько хрустальных шариков телепорта и, активировав их, бросил под ноги беглецу, схлестнувшемуся со вторым магом. Яркая вспышка, и менталист исчез. Вместе с одним из загонщиков и оторванной головой. Джа Луру было немного жаль Стива, ликвидатора, исчезнувшего вместе с пленником, но теперь ему только рерол. Призыватели своих не бросали, пропаравозят в лучшем виде. Да и доля из награды ему полагалась знатная.

А пленник удивил. Ему почти удалось сбежать, как он изящно исказил ритуал! Аналитики не зря ели свой хлеб. Не будь второго варианты ликвидации, опозорились бы, как инквизиторы. Теперь можно спокойно собираться и ехать в центральную резиденцию за наградой. Повелитель плана будет доволен!

Глава 12

Темнота. Странный металлический запах. Чье-то хриплое дыхание. Легкий шорох. Судя по ощущениям, лежу на камнях. Отсутствие воспоминаний после момента употребления виски. Изрядно шатаясь, подымаюсь на ноги.

– Есть тут кто?

Судя по легкому эху, я в небольшом зале. Шорох прекращается, и ко мне во тьме приближаются два зеленых глаза.

– Привет, Кошмарик! Мы где?

Химера не отвечает, осторожно иду вперед, слепо размахивая руками. Ногой задеваю что-то мягкое. Раздается ругань. Я делаю пару шагов назад, в воздухе вспыхивает маленький светящийся шарик и взмывает к потолку. Нахожусь в низкой куполообразной пещере, в центре которой круг возрождения. Ни коридора, ни щели. Свод покрыт непонятным материалом с красными прожилками. Пол устлан каким-то тряпьем, то тут, то там взгляд натыкается на истлевшие скелеты, облаченные в разную одежду и доспехи. Передо мной стоит молодой парень с растерянным скуластым лицом. Ежик черных волос испачкан какой-то пылью. Черно-бордовое, тоже сильно испачканное одеяние, у него под ногами резной посох с прозрачным куском хрусталя в навершии.

Стив, Бездну призывающий, боевой Призыватель.

Уровень: 66.

Жизнь: 7000.

В руках Призывателя разгорается огненный шар.

– Привет, мужик. Ты это, чего удумал?

Кошмарик совершенно беззвучно заходит незнакомцу за спину, коса изогнута, поблескивая четырехгранным наконечником арбалетного болта.

– Я должен тебя убить!

– А зачем?

Вопрос Стива явно озадачил.

– Ну, у нас фракционный квест.

– И как звучит его текст? – взгляд собеседника чуть затуманился, видимо, читает системки.

– Уничтожить Филина, Несущего Хаос, оскорбившего бездну. Отправить в глубины бездны или сделать так, чтобы указанный персонаж навсегда ушел из мира. За дополнительные мучения, боль и страх жертвы в процессе выполнения квеста награда будет увеличена.

– И для этого необходимо меня убить? Точнее, как мое убийство поможет в выполнении квеста?

– Ну, боль, страдания…

– А вдруг я мазохист? – в доказательство своих слов выхватываю кинжал и медленным движением разрезаю руку, проведя ножом между указательным и средним пальцем. Стив моментально зеленеет.

– Ты это, больше так не делай, ладно? И что у тебя за раса? Или это способность? – добавил он, ошарашенно глядя на зарастающую рану.

– Секрет. Ну что, война отменяется? И где мы оказались?

Стив огляделся, снова расфокусировал взгляд и со стоном опустился на пол.

– Нам пи…ец, придется идти на рерол.

– С чего вдруг?

– Адамантовая пещера. Отсюда невозможно выбраться. Невозможно телепортироваться, стены из неуничтожимого материала, самого редкого и дорогого в игре. Он иммунен абсолютно ко всему. Пещера в одной из гор Крокодильей гряды. Монстры вокруг горы такого уровня, что разработку начнут только лет через двести. Стены не пробить. Вообще ничем. Я почти год качал персонажа! И меня сюда вместе с тобой закинули! – Призыватель раскачивался, по щекам его текли слезы. Из-за его спины выполз Кошмарик и сочувственно погладил кончиком хвоста по руке.

– ААААААААААА! – Стив подскочил на месте, в руках его вспыхнул огненный шар, которым он запустил в Кошмарика. Тот увернулся.

– Тихо, тихо! Успокойся! Ты чего так разорался?

– Это кто?

– Это? Кошмарик. Мой боевой товарищ. И он, кстати, очень хороший. А еще он ест людей, так что не нервируй его.

– Да я понял, что он такое. Ты вообще в курсе, чему дал плоть?

– Дал плоть? Я бы не стал так громко выражаться. Какому-то духу. Вроде как из плана Хаоса.

– Какому-то духу? Из плана Хаоса? Ты смотрел его характеристики?

– Так, проглядывал, – я сообразил, что действительно так и не удосужился посмотреть характеристики питомца.

– И? Ты совсем ничего не понимаешь?

– Стив, вот не надо тут меня интеллектом давить. Объясни толком. Я играю третий, хотя нет, уже четвертый день.

– За четыре дня тридцать девятый уровень?

– Ага, а еще я копье вот это сделал сам, а еще у меня куча достижений, во врагах две общеигровых фракции и все такое. Завязывай. Я это уже кучу раз слушал. Сам не рад.

– Ладно, краткая предыстория. В игре, помимо основного мира, есть планы. Три плана условно добрых и три плана условно злых. Это отдельные локации титанических размеров. «Добрые» планы: Свет, Жизнь и Вода, он же Лед. Злые планы: Инферно, он же Огонь, план Смерти и план Тьмы, он же план Крови, он же план Боли. Они образуют кольцо Великого Равновесия. Игровой мир, кстати, носит такое название. Кольцо Равновесия. Сейчас вспомню. «Хлад рождает свет, свет рождает жизнь, жизнь возжигает пламя, пламя рождает боль, боль приносит смерть, смерть уходит во хлад», – Стив начертил кончиком шестигранник с точкой внутри, которую соединил с каждой вершиной. Есть и обратная считалочка, не суть важно. Так вот, каждый класс относится, так или иначе, к взаимодействию с одним из планов. Целители взаимодействуют с планом Жизни, всякие законники, а также инквизиторы со Светом, некромант со Смертью, а маги крови с Тьмой. Ну и так далее. Я, Призыватель, взаимодействую с самым «густонаселенным» планом, с Инферно. Я могу вызывать всевозможных демонических сущностей. А также использовать магию огня. Но помимо этого, есть еще план вне кольца. План Хаоса. И о нем мало что известно. Есть теория, что если игровой мир – место, где энергии планов пришли в гармонию, то Хаос – это место, где смешиваются все составляющие мира, где нет и не может быть законов. Кстати, тайна, так называемых, изначальных взаимодействий – самый большой секрет игровой корпорации. Свою реальную бухгалтерию они скрывают меньше. Так вот, иногда происходят локальные прорывы этого то ли изначального, то ли смешанного мира. Например, вспыхнувшая в небе огненная буря может запустить реакцию синтеза, и полконтинента оказываются на точках возрождения, а пара столкнувшихся заклинаний сверлит дырку в ткани местной реальности в произвольный план. Например, однажды во время небольшой войны между жизнюками и некрами поле, на котором они бились, накрыло стометровым ледником. Или, как в твоем случае, заклинание некроманта «голодный дух» призвало духа, только не из плана Смерти, а из первичного Хаоса. Хаос рушит законы, ломает баланс и заставляет мир меняться противоестественным образом. И тут появляешься ты, призывая и помогая остаться в мире сильнейшей хаотической сущности, у которой коэффициент хаотичности больше единицы.

– И что это значит? – разговор меня увлек, очень многое стало ясным.

– А значит это следующее. Вот представь себе человека, который считает себя хаоситом. Он хочет творить добрые и злые дела, как ему взбредет в голову. Переведет бабушку через дорогу, а потом ее жестоко убьет, исцелит больного непися, а потом ограбит его. Пройдет время, и он станет либо убийцей и маньяком, то есть отражением плана Крови и плана Смерти, или целителем, отражением плана Жизни. Что-то перевесит, и в итоге он впишется в рамки существующего мира. Это и определяет коэффициент хаотичности, чем он выше, тем дольше будет такой игрок делать взаимоисключающие поступки.

– Постой, по твоей логике, любой человек хаосит. Он делает добро и зло в зависимости от момента, от шкурных интересов, от выгоды. В конце концов, просто от настроения. Нейтралами таких еще называют.

– Ты прав, но не до конца. Тут все дело в мотивах. Вернее, в мотивационной модели. Не может быть один и тот же человек эгоистом и альтруистом в одном флаконе. Либо он эгоист, который самоутверждается за счет помощи окружающим, либо альтруист, который хочет эгоистичным действием чего-то добиться во имя общего блага. Всегда есть что-то первичное. А у истинного Хаоса этих истоков нету. Совсем нету. Единственное, что ведет истинного хаосита – любопытство. Он может быть лучшим в мире педагогом, искренне любить детей, и кинуть, проходя, тлеющую сигарету в детскую коляску. Этот мир таких жителей, вдохновенных безумцев, отвергает. И заставляет нас, игроков, принявших правила, бороться с любым подобным явлением. Так вот, существа и игроки с подобным коэффициентом, не перетягиваются миром на чью-то сторону, они начинают заражать своим безумием окружающих. А вместе с этим и сам мир.

И твой питомец, если мои навыки не врут, имеет коэффициент чуть больше единицы. Он не нежить, да черт возьми, у него полный иммунитет к заклинаниям смерти и тьмы! Не классическая химера, у которой в основе изменчивая жизнь. И даже не демон, способный принять любую форму, но имеющий в душе всепоглощающее пламя! Потому ты и стал объектом охоты. Настоящая смерть, травля и прочее меняют игроков. Они в конце концов принимают чью-то сторону. Или исчезают, возвращаясь уже немного другими. Ты связан со своим питомцем, без тебя он не сможет существовать. Кстати, а какой коэффициент у тебя? Просто так подобная приписка к имени не дается.

– А как узнать?

– Запроси систему.

Я сделал требуемое.

Ваш коэффициент хаотичности: 2 (чума безумия).

– Все плохо? Больше единицы?

– Можно, я промолчу?

– Да какая тебе разница? Один хрен, пойдем на рерол вместе. Я не собираюсь тут сидеть годами в ожидании чуда в виде тектонического сдвига или появления рудокопов из клана шибко жадных гномов. Да и тебе скоро наскучит. Оглядись, в эту пещеру уже кинули два десятка игроков. И никто не выбрался. Вон, их вещи и скелеты лежат. Топовые шмотки, кстати.

Я еще раз осмотрелся. Прошелся вдоль стен, потыкал в них копьем. Порезал руку, смазав копье кровью, и снова потыкал. Стена менялась, но ненадолго. Участки травы, живой плоти, кучи насекомых уже через секунду становились тем же металлом с прожилками. У стены Кошмарик хрустел чьим-то костяком.

Я не сдавался. Химера долго бегала от меня по залу, плюнув в итоге в сидящего в центре зала Стива. Тот, получив кислотой в лицо, взвыл дурным голосом, шарик света погас. Я споткнулся от неожиданности о валяющийся на полу скелет и влетел в стену головой. Очнулся через минуту. На круге возрождения сидел Призыватель, окруженный аурой огня, над головой у него висел светляк. Стив увлеченно кидался файерболами в улепетывающего Кошмарика. На полу валялся голый и слегка погрызенный труп.

– Загоняй его в угол!

При артподдержке Призывателя мне удалось схватить питомца и, намотав косу на кулак, поднести к стене.

– Плюй, Кошмарик, будь хорошей галлюцинацией.

Химера плюнула. По стене сползал зеленый харчок неаппетитного вида. Я потрогал его пальцем. Палец зашипел и начал обугливаться. Я заорал от боли.

– Ну, попробуем подручные средства. Кушай, мой хороший, кушай. Я уверен, адамант вкусный.

Кошмарик так не считал. Пришлось прибегнуть к народным методам уговоров. Снял с приятеля пенсне. После десятого удара об стену питомец жалобно заскулил и посмотрел на меня преданными глазами, громко заурчав. Было очень стыдно, но процедуру я повторил. В итоге, химера разинула пасть до каких-то невероятных размеров и впилась зубами в стену. Вернее, попыталась. С противным звуком зубы прошлись по металлу, высекая искры, и начали крошиться. Я осторожно опустил Кошмарика на пол и погладил, извиняясь. Громко клацнули зубы. Я непонимающе уставился на культяпку руки, отгрызенной до локтя.

– Ах ты, пи…ское му…ое…ще!

Пинаю оторванную голову, вернее, пытаюсь. Острие арбалетного болта впивается в голень, что-то жгучее прилетает в лицо. Страшная судорога скручивает, кажется, каждую мышцу в теле. Падаю на пол, чувствуя, как откусываю себе язык. Ни крикнуть, ни застонать. Неожиданно все прекращается.

Сижу в круге возрождения рядом с бледно-зеленым Стивом и наблюдаю, как Кошмарик засасывает в рот длинную кишку из живота моего трупа, изредка помогая себе кончиком хвоста. У трупа обугленная голова.

– Спасибо!

– Да не за что. На вас смотреть было больно.

– С каких пор мы перешли на «вы»?

– Да не, я в плане тебя с Кошмариком. Его тоже жалко. Он ведь тебя, кажется, любит.

Я покосился на собеседника. Видимо, это заразно. Жалеть оторванную голову на паучьих лапах, которая полчаса назад сожгла твое лицо кислотой, а сейчас причмокивая жрет внутренности хозяина… И утверждать, что Кошмарик меня любит… Нет, для меня это не слишком, сам так считаю, несмотря на этот небольшой инцидент, но Стив же вроде адекватный человек. Вернее, был им, десять минут назад.

– Привет, Филин! Если выберешься, на глаза мне лучше не попадайся, я тебя буду убивать долго, вдумчиво и не один десяток раз!

– Привет, Морген, что я такого учудил, что ты так на меня сердишься?

– Ты, ублюдская морда, дал мне второе имя! Теперь мой персонаж навечно Моргенханд Эпичный Убиватор!

– Классное имя, чем тебе не нравится?

– Ты издеваешься?

– Да нет, это нервное. Тут просто у меня небольшие проблемы. Думаю, как вылезти из адамантовой пещеры.

– Да я в курсе уже. Твой новый приятель выкладывает твою попытку в режиме онлайн. Образовался тотализатор, сможешь ли ты выкрутиться или нет.

– И каковы ставки?

– Один к тремстам.

– Нехило, поставь на меня мою половину денег.

– Твою половину? Ты мне отдаешь семьдесят пять тысяч золотых?

– Да, а что тут такого?

– Да то, что если вывести эту сумму в реал, можно купить низкоорбитальный флаер последней модели.

– Морген, я не знаю покупательную способность денег. Считай их компенсацией за твое имя.

– Заметано!

Кошмарик тем временем доел мой труп и перешел к трупу Стива. Когда от тела осталась одна нога, он ухватил ее зубами и подтащил ко мне.

– Ну что, галлюцинация, конфликт исчерпан?

Кошмарик согласно прикрыл глаза. Я осторожно погладил голову, та потерлась о мою руку и заурчала.

– Стив, кушать хочешь?

– Иди на хер, ты сумасшедший.

– Ну, хозяин барин.

Я начал есть ляжку Стива. Тот блеванул.

– Ты чего кривишься, вполне себе съедобно. Или собираешься периодически умирать от голода?

– Лучше уж от голода, чем себя жрать.

– Могу самоубиться, будем есть меня. Я не жадный.

– Филин, еще немного и я пойду на рерол. Мне моя психика дорога, как память.

– Не пойдешь, ты трансляцию для тотализатора ведешь. И наверняка не бесплатно.

– Я договорился на месяц трансляции. И вообще, поставлю капсулу в автоматический режим, пусть смотрят, сколько влезет.

– Тогда я тебя грохну, а чтобы что-то сделать, тебе снова придется войти, иначе твоя тушка будет только темноту показывать.

– Хватит меня шантажировать!

– Ладно, не кипятись. Ты еду умеешь материализовывать?

– Я не друид, не умею, – Стив с тоской посмотрел на меня.

– Ладно, что-нибудь придумаем. А я пойду со стеной бодаться.

После всех экспериментов на стене не осталось даже царапины. Я обошел пещеру по кругу и собрал все имеющееся оружие. Несколько часов попыток пронять стену всяким колюще-режущим инвентарем успеха не принесли. Отбросив бесполезное железо, больше половины которого было с пометкой «легендарное», я вспомнил про свое кровавое зачарование. Режу себе палец и начинаю писать «Perditionis»^[46].

Задумчиво наблюдаю свое перебитое пополам тело. Довольный Кошмарик начинает исполнять функции утилизатора.

– Не вышло?

– Наверное, с переводом ошибся, сейчас еще попробую.

«Exitium»^[47].

Еще более вдумчиво изучаю оставшуюся от меня кучку праха.

– Снова облом?

– Как видишь.

«Contritio»^[48].

Зал заполнился кровавым туманом. На полу осталась пара ступней.

«Fragmentation»^[49].

Аккуратно разложенные на паре квадратных метров органы, кости, аккуратно скатанная в рулончик кожа.

– Хм, интересный эффект.

– Ага, запомню для охоты.

Прошло несколько часов. Обожравшийся Кошмарик лениво дожевывает очередной неудачный плод экспериментов.

– Надо поменять концепцию. Много я собрал зрителей?

– Под восемь миллионов.

– Я становлюсь популярным!

Желаете создать заклинание?

– Да!

Укажите желаемый эффект.

– Перемещение на большое расстояние.

Внимание! Данный эффект относится к школе магии Пространства. Сила эффекта и стоимость наложения заклинания увеличена в 10 раз. Возможная длительность уменьшена в 10 раз.

Идет генерация заклинания. Создано заклинание «Шаг».

Эффект: телепортация мага в любую точку пространства, но не далее метра. Невозможно материализоваться в живом объекте.

Стоимость заклинания 2000 единиц маны.

Желаете принять заклинание?

Вот удача, птица обломинго осенила нас своим крылом.

Я посмотрел свои характеристики и кинул все оставшиеся нераспределенными очки в интеллект. Не хватало еще девяти сотен единиц маны.

– Стив, у тебя есть шмотки на интеллект?

– Есть, но они фракционные, зачем тебе?

– Есть одна идея. Давай поищем тут кое-что, мне надо еще сорок пять единиц интеллекта.

После еще пяти часов перерывания останков сдавшихся приключенцев я нашел необходимое.

Великое кольцо интеллекта.

Интеллект: + 20.

– Больше ничего нет?

– Увы, можно восьмой раз кучу перерыть, но я сомневаюсь, что мы могли что-то упустить. Мне надо набрать еще пяток уровней.

– И как ты предлагаешь это сделать?

Наткнувшись на мой задумчивый взгляд, Стив панически замахал руками.

– Даже не думай! С игрока опыт можно получить только раз в неделю!

– Я не тороплюсь! Мне надо всего лишь… – я вогнал измененную руку Стиву в глаз. Свет погас. – …сто восемьдесят девять раз тебя убить.

Через минуту злой Призыватель появился на круге возрождения.

– Ага. Это всего три года, а ты не учел наверняка, что опыт за меня будет уменьшаться. Из-за роста твоих уровней и отсутствия моего сопротивления. И я не собираюсь тут столько сидеть!

– Ладно, не кипишуй. А чего мы тупим, ты же вроде демона можешь вызвать?

– Могу. Постой, ты предлагаешь фармить моего демона?

– И что в этом такого?

– МОЕГО демона? Ты представляешь, какие на меня штрафы повесят? За такое?

– Ты же в любом случае собираешься на рерол идти, а так мне поможешь. А если выйдет, я тебе пять процентов от выигрыша отдам. С таким-то процентным соотношением не в мою пользу, я буду очень богат.

– Угу, и сколько ты поставил? Сотню золотых? Ради полутора тысяч золота почти месяц тут колупаться неинтересно.

– Я поставил семьдесят пять.

– Ну, значит еще меньше.

– Ты не понял. Семьдесят пять тысяч золотых.

Стив завис, видимо считая свой выигрыш.

– Да за такие деньги, да я… Знаешь, обычный мел для хорошей пентаграммы не самый удобный материал. У меня есть отличная идея!

– Тогда сейчас и приступим.

Час спустя Призыватель стоял на краю знака призыва, начерченного начавшей сворачиваться кровью. В углу валялось два обескровленных трупа моего товарища по несчастью.

Гортанные слова заклинания, и в центре рисунка стоит трехметровое рогатое существо.

– Ты звал меня, смертный? Чего ты желаешь?

– Нормальной еды сумеешь принести?

– Ты хочешь меня оскорбить, смертный?

– Я понял. Тогда вырой тоннель на поверхность.

– Ты глуп, смертный. Ты хочешь, чтобы я вырыл тоннель в сердце мертвого бога?

– Перенести меня отсюда ты не сможешь? Меня и моего товарища?

– Только на нижний уровень плана, – демон довольно улыбается.

– Тогда соболезную…

Сдвоенная атака меня с Кошмариком не оставила демону шанса. Хвост химеры вошел ему в основание черепа, а копье в один из немногих уязвимых жизненных центров.

– Вот и решился вопрос с пропитанием! Стив, поможешь мне демонятину пожарить?

– Да без проблем!

– А сам угостишься?

– Давай начала попробуем приготовить.

Вкус у демонского мяса был изумительный. Густая кровь с пряным запахом и мясо, острое безо всяких специй, взятое в районе позвоночника. Вырезка удалась на славу.

В итоге запахом соблазнился и Призыватель. Мясо, как оказалось, хорошо восстанавливало ману. Через два часа мы повторили ритуал.

– Ты забываешься, червь!

Кошмарик утилизирует следующие центнеры демонского мяса.

На пятнадцатый раз демон явился с корзинкой еды. Шашлык из демонятины запили приличным сухим вином.

На сороковой раз:

– Дяденьки, не бейте, я маленький, мне всего вторая сотня лет!

Мы пожалели несчастного и отпустили истерящего демона с миром. После этого я отдал Стиву свою рубашку. Дело пошло веселее. Следующий призванный размазал нас по стенам пещеры тонким слоем. Для верности выводов эксперимент повторили, вызванный демон был другим. Его убить удалось. Пошла потеха. Получалось убить только каждого пятого. Но опыт набирался вдвое быстрее.

На следующий день Стив обрадовал меня новостью, что на его онлайн-трансляцию уже подписалось два десятка миллионов пользователей.

За демонов шел не только опыт. Каждый убитый приносил мне репутацию с орденом Криомантов, благодаря титулу «Демоноборец», и увеличение урона всем обитателям плана Огня. Через две недели вылезло сообщение.

Получен титул «Демонический лев». План Огня признает только силу. Иерархия власти в этом опасном и жестоком мире сливается с пищевой цепочкой. Вы доказали, что не просто враг, а полноправный хищник, что убивает демонов для пропитания, а не ублажения своих богов. Репутация с орденом Призывателей изменена на недоверие.

Получено 700 000 опыта.

Получено сопротивление огню 50 %.

И вот как это понимать? Где логика? У Стива, с его слов, выскочило нечто подобное, даже ник изменился, Стив Повелевающий. Кошмарик раздался в щеках и отрастил второй подбородок. Еще бы, с нескольких десятков тонн мяса. Смотрелся он крайне мило, и Стив его иногда трепал за толстые, полусгнившие щечки, называя милым хомячком. Делал это он обычно после второй бутылки абрикосового бренди, которые нам таскал самый первый демон, готовый таскать закуску и спиртное в любых объемах, только чтобы его больше не убивали. У демонов из-за постоянных смертей падала репутация вплоть до изменения тела.

* * *

Прошло три недели и вот, настал день «икс». Я получил долгожданный сорок четвертый уровень.

– Теперь-то, ты мне объяснишь, для чего тебе надо было качаться?

– Вот для этого!

Я активировал заклинание, и перенесся на метр вперед.

– ИИИИ? – в глазах Стива недоумение плавно переходило в разочарование.

Я выпил несколько глотков демонской крови, восстанавливая ману, и подошел к стене.

– Что будет, если неразрушимый металл, сердце мертвого бога, – я вонзил кинжал себе в висок, глядя в глаза ошарашенному Стиву, – столкнется с бессмертной, неуязвимой плотью? – И произнес заклинание, переносясь в адамантовую стену. В последние секунды неуязвимости наблюдаю восхитительную, ослепительно яркую, горячую вспышку. Пламя свободы.

Глава 13

Очнулся я от воплей Стива. Он что-то кричал, прыгая на краю лавового озера. Вокруг нас вздымались покореженные камни, над головой нависал полукруглый свод, в котором я узнал остатки адамантовой пещеры. Сразу за оплавленной стеной начиналось огромное озеро огня, в котором, словно острова, громоздились осколки скал. Воздух был сухим и горячим. Кошмарик забился в самый дальний угол, выглядел он крайне грустным, видимо осознав, что демоническая диета закончилась.

Небо. Ночное небо с миллиардами звезд и тремя лунами. Интересно, а со временем можно будет полететь на другие планеты? Встретить там населенные миры, встретить новые расы разумных. Повоевать с ними. Я представил себе дуэль между каким-нибудь чужим в композитной броне и магом, окруженным аурой огня. Весело.

Внезапно я понял, что соскучился по тому эфемерному, непередаваемому понятию, которое многие люди громко именуют свободой. Хотя… Хотя свобода бывает разной. Свобода от оков сладка. Свобода от совести губительна. Свобода от любви тосклива. Я не давал себе права задумываться над своей свободой. От своих любимых, от своих обязательств, от своих целей и мечтаний я освободился. Вернее, меня освободили несколько пуль из винтовки. И не моя заслуга, что моя любимая подарила миру моих потомков, не моя заслуга в их свершениях и победах, в их характерах. Да, я мог бы сказать, что их вдохновлял мой пример. Но это будет отговоркой. Я знаю десятки не менее вдохновляющих примеров.

Формально я успешен, формально я достиг всего, чего хочет достигнуть мужчина в том понимании, что я вкладываю в это слово. Но… Я не держал на руках сына, я не нянчил внуков, не переживал того веселого и волнительного времени беременности любимой. Так и не узнал, упаду ли я в обморок при родах, на которых хотел присутствовать. Не рассказывал сыну сказки.

А как родители пережили мою смерть? Смогли ли найти они в себе силы жить ради внуков? Им ведь было очень больно. И меня не было рядом, когда они умерли. Я не сказал им много важных слов, не подержал за руку отца, не обнял мать. Не смог кинуть в могилу горсть земли. Да, черт побери, я даже не могу сходить к ним на могилу! Сомневаюсь, что захоронение до сих пор сохранилось. Как бы хотелось получить свободу от этого щемящего чувства и остаться собой! Увы.

Я даже отомстить не могу тем людям, что меня убили. Время сделало это за меня. А значит… Значит, я остался совсем один в этом гребаном мире. Мне нужно снова написать историю своей жизни. Чтобы не меня знали как прадеда великого человека, а его воспринимали как моего правнука! Но для начала надо вылезти из этой гребаной виртуальности!

– Стив, ты чего так перевозбудился?

– Ты что, не понимаешь, что нам удалось сделать?

– Вылезти из жопы. Из очень глубокой жопы, порвав эту самую жопу пополам.

– Да я не о том, представляешь, сколько мы денег заработали?

– Много, а тебе от этого пять процентов. Только вот я смутно себе представляю, что на эти деньги можно купить. Давай сделаем так, привяжемся к ценам. Сколько нынче стоит буханка хлеба и сколько стоит квартира в Москве недалеко от центра?

– Буханка стоит один эрго. Квартира где-то в районе десяти миллионов.

– А в переводе на игровое золото?

– Сейчас за один эрго можно купить три золотые монеты. Значит у меня набирается где-то на две трети квартиры. Странно. Мне мой друг вещал, что на семьдесят пять тысяч эрго можно купить очень мощный транспорт в премиум комплектации.

– Ага, можно. Флаеры недорогие, их сотнями тысяч штампуют.

– Мда, все еще больше запуталось. Зарплата у тебя какая?

– Полторы тысячи эрго в месяц.

– Да уж… А как мне тебе деньги отдать? Моргенханд их на меня поставил.

– А мне уже перевели. Нашу договоренность запротоколировал ИскИн, твою часть денег твой приятель отнес в банк, дальше это были чисто электронные переводы. Так что мне уже капнуло на счет. Я через несколько минут выйду, пойду с девушкой в ресторан.

Я смотрел на Стива, на его сияющую улыбку и искренне ему завидовал. Сейчас он выйдет из игры, оставив своего персонажа в прозрачном дымчатом коконе, закажет цветы, быстренько купит самый дорогой костюм, что сможет найти. Пойдет в самый помпезный ресторан, что знает. И весь вечер будет вкушать всякие деликатесы, глядя в восхищенные глаза девушки. Может, даже предложение ей сделает. Или другую подобную глупость. Потом снимет номер в гостинице (как сам Стив признался, живет он в общаге). И будет счастлив. А мне что миллион, что двадцать – непонятные и бессмысленные цифры.

– Удачи Стив, выпей там за то, чтобы у меня все получилось. Как вернешься, пиши. У меня к тебе дело есть. Может, еще денег заработаем.

Мой новый друг (а как еще он будет относиться к человеку, который помог ему разбогатеть), виновато улыбнулся, сел на землю и стал прозрачным.

Я порылся в той куче хлама, что уцелела после взрыва, вытащил оттуда свое копье, сгреб по карманам все побрякушки, закидал в мешок, свернутый из какой-то робы, куски оплавленного адаманта. Наверно, стоит денег.

– Ну что, Кошмарик, пойдем? Нас ждут великие свершения. Будешь сбрасывать жирок.

Сразу уйти не получилось, камень остыл только ближе к утру. Я взвалил мешок на плечо и потопал на восток, в сторону обжитых земель.

К обеду удалось выйти из зоны разрушения и еще через час мне удалось полюбоваться изменениями рельефа, вызванными моим бегством. Огромная воронка странной формы, возникшая, видимо, из-за направленности взрыва, зиждилась, на месте невысокой горы. Гряда «старая», резких пиков нет, на востоке каменистые холмы, на западе невысокие горы. Сверху, наверно, похожа на крокодила. Иначе с чего бы такое название? Растительности было мало. Чахлая трава, мелкие корявые деревца, угнездившиеся во впадинах, что не дают дождю и ветру вымывать и выдувать почву в океан. И никаких животных. А где же обещанные ужасные монстры?

Обещанный ужасный монстр появился ночью, когда за спиной остался последний холм, и начали встречаться отдельно стоящие деревья. Я заметил огненные искры, подымающиеся от небольшого каменного распадка. Огонь – значит, разумные. Запахло жареным мясом, и желудок настойчиво заурчал. За очередным огромным валуном показался костер и тот, кто его развел.

Мда… везет мне на колоритных персонажей.

Древний скальный тролль.

Уровень: 149.

Жизнь: 300 000.

– Здрасте! – тролль успел меня заметить и теперь с интересом разглядывал.

– Здравствуй, путник! – голос звучал словно из огромной бочки.

– Пустите к костру погреться? – размеры тролля подавляли. Сидящий, он был выше меня почти на две головы. Руки и ноги перевиты широкими жгутами мышц. Огромное выпирающее брюхо, голова, торчащая прямо из плеч. Широкий большегубый рот, нос картошкой. Массивные надбровные дуги над маленькими глазками непонятного цвета. В глазах светится интеллект, хотя удивительно наблюдать его у существа с яйцевидным черепом, покрытым жидкими грязными волосами. Из одежды на тролле была лишь набедренная повязка из каких-то тряпок.

– Отчего же не пустить? Подходи.

Я осторожно приблизился к огню. Костер был сложен из нескольких высушенных деревьев. На них лежал башенный щит, на котором жарились куски очень подозрительного мяса.

– Я Филин, а как тебя зовут?

– Ырхарстрах.

– Ой, я не выговорю, а если кратко?

– Можно просто Ыр, – благодушно ответил великан. А это кто? – к нам подползла химера.

– Мой друг и соратник, Кошмарик.

Великан неожиданно ловко сграбастал голову и закинул ее себе в рот, проглотив.

– Вкусно!

Я молча перехватил копье и прыгнул. Оружие вошло троллю в щеку, на этом мои успехи закончились. Он взмахнул рукой, меня снесло в сторону и я покатился по земле.

– А ты забавный, давай поиграем, – великан неожиданно легко для своих габаритов поднялся с земли и подхватил свою чудовищную дубину. Рана на щеке уже затянулась.

Я смазал копье кровью из рассеченной о камни щеки и снова ринулся в атаку. Инсульт!

Цель иммунна к заклинанию.

Дубина впечаталась в землю у моих ног. Я запрыгнул на нее, и в прыжке мазнул тролля рукой по лицу, накладывая подчинение.

Цель иммунна к заклинанию.

От следующего удара копья противник увернулся. Я поднырнул под дубину и вырвал кусок кожи из бедра. Вместо крови из раны потекла густая, белая жидкость. Удар в пах ушел в никуда, Ыр проворно отступил и последнее, что я успел заметить, это дубина, опускающаяся мне на голову.

Я очнулся на круге возрождения где-то за пределами лагеря тролля. Темно.

– Кошмарик!!!

Тишина. Моего питомца нигде не было. Ублюдок! Пытаясь не паниковать и не думать о том, что тролль мог окончательно убить Кошмарика, я огляделся. Увидав на горизонте приметное деревце, мимо которого вроде бы проходил, я поднялся и побежал, рискуя каждое мгновение свернуть себе шею и снова оказаться на круге возрождения.

Примерно через час бега я услышал приглушенный рев и тут же сообразил, что несусь не в ту сторону. Минут через пятнадцать рев повторился, и я, наконец, заметил на горизонте отблески костра. Рев, полный боли, больше походящий на плач, раздался вновь, переходя в тихий скулеж. Я, стараясь не шуметь, взабрался на кучу камней и посмотрел на расклад.

Тролль сидел в стороне от костра в позе горного орла и дристал кровью.

– Что, Данила-мастер, не выходит каменный цветок? – я спустился к костру, держась от великана на приличном удалении. Причиной был не страх, а запах. Человек с более слабым желудком попробовал бы вызвать ихтиандра.

На мое высказывание Ыр только горестно взвыл.

– Век живи, век учись. Захотел бы ты меня прибить сразу, без всякой подлости, я бы или удрал, или тихо помер. Ты бы получил свою прибавку к ужину, а я бы точно не стал связываться с тобой. Но нет, решил пообщаться с одиноким путником, прикинуться интеллектуалом. Что ж, весьма успешно!

Меня трясло от переживаний и на нервной почве начался словесный понос. Сомневаюсь, что мой собеседник смог по достоинству оценить обличительную речь, так как в конце ее он бросился в мою сторону. Я шарахнулся и только потом сообразил, что тролль пробежал чуть левее, к груде непонятного хлама. Выхватил оттуда двуручный фламберг, который в его руках смотрелся как длинный кинжал, и вскрыл себе брюхо, видимо, в попытке достать Кошмарика. На землю потек жир, кровь и полетели какие-то ошметки. Тролль упал на спину, засунув руку себе в живот. В этот момент мой питомец, похоже, добрался до позвоночного столба, по ногам великана прошла судорога и нижняя часть туловища обмякла.

– ПОМОГИ! ВЫТАЩИ ЕГО ОТТУДА! – от рева Ыра я даже присел.

– Убери руки, сейчас помогу.

Умирающий послушно убрал руки, я подошел к животу и раздвинул внутренности в сторону. Мой взгляд уперся в залитого кровью Кошмарика, который что-то жевал. Увидев меня, голова задорно подмигнула и вернулась к своему занятию. Я задумчиво глянул в сторону смотрящего на меня с надеждой великана и одним движением вырвал у него печень. Он ударил кулаком, едва не отправив меня на перерождение.

Я отбежал на безопасное расстояние, уселся на землю и стал жевать печень, которая размерами напоминала арбуз. Интересно, это задумка разработчиков или особенности навыка? На вкус троллячья печень была сладковатой и пахла миндалем. Килограмм десять будет.

Печень принесла мне десятку выносливости. Вырванное из еще живого тролля сердце дало пяток ловкости. Тролль затих еще минут через десять. Живучая скотина!

Вы выполнили задание «Людоед из предгорий». За наградой обратитесь к старосте деревни Большой распадок. В качестве доказательства поступка предъявите голову тролля.

Я решил осмотреть кучу хлама, из которой тролль достал фламберг. Погнутые и поломанные части доспехов, симпатичные наручи с огромным бонусом на ловкость и запредельными требованиями к уровню, несколько колец, медальон в виде головы лисы и устрашающих размеров топор.

Я надел наручи, плотно затянув ремешки. Через несколько мгновений ремешки ослабли и наручи свалились. Я слегка попинал их от расстройства и взялся за топор. Промучившись с норовившим выскользнуть из рук топором почти два часа и едва не оставшись без стопы, отделил голову от тела великана. Уже в самом конце я сообразил, что для этих целей можно использовать Кошмарика. Чертыхнувшись, я вытащил из хлама пару тряпок почище и, расположившись по другую сторону костра, завалился спать.

Утро встретило меня холодом и прогоревшим костром. А еще кровавой коркой на лице. Мучительно захотелось под горячий душ. Но душ был мечтой такой же недостижимой, как теплый сортир и кофе с тостами. Пришлось перекидываться, чтобы убрать грязь с тела. От великана уже ничего не осталось, кроме слегка надкусанной головы.

– Кошмарик, твою мать, в нем же было под полтонны мяса!

Из-за камня показалась перемазанная кровью голова и с очень виноватым видом поползла в мою сторону.

– Ну и что с тобой делать, острая кишечная инфекция? Зачем ты великана продристаться заставил? – Кошмарик потыкался лбом мне в ногу. – Вот скажи мне, друг мой, в кого ты такой жестокий? Мог ведь сразу перекусить позвоночный столб и разорвать аорту. Нет, тебе помучить надо было, – химера недовольно постучала косой о землю. – Да, он поступил подло и некрасиво. Согласен. Но это тебе не давало право поступать с ним так же! Подумай над своим поведением, молодой эээ… – голова заурчала и снова потерлась о ногу. – Будешь себя дальше так вести, посажу на одуванчиковую диету! Ясно? Все, двинули!

И мы двинулись на восток.

– Филин, салют!

– Привет, Морген! Куда пропал?

– Да я на тебя поставил двадцать тысяч. Отмечал вчера.

– И как отметил? Успешно?

– Ага, познакомился с такой девушкой, она года на четыре меня старше. Опытная…

– И как ты ее соблазнил? Хотя с такими деньгами соблазнить можно любую женщину без принципов от шестнадцати до восьмидесяти.

– Она меня спросила, не слишком ли я молод для нее.

– А ты?

– Возраст – это только цифра.

– Откроем клуб бабушкое…ов, с таким девизом.

– Да ну тебя! Как сам-то?

– Пытаюсь выйти к людям. Сейчас добреду до какого-нибудь селения, куплю телепорт. По дороге убил тролля скального.

– Как? У него же иммун к магии полный и жуткая регенерация.

– Да я не специально. Он Кошмарика сожрал, не пережевывая.

– Это он не подумавши…

– О мертвых либо хорошо, либо никак! Ты мне кинь, будь другом, координаты Троеполья и закажи у Вакулы железный стержень, метровый, сантиметров двадцать в диаметре и моток медной проволоки в изоляции, метров двести.

– О-о, на хрена?

– Идем Туриста убивать. Как считаешь, рейд получится?

– У тебя сейчас репутация такая, что в рейд выстроится очередь, еще и приплачивать будут.

– И что про меня говорят?

– Что ты рассорившийся с корпорацией разработчик, который использует системные баги для развития.

– И кто-то верит?

– Ставки делают, кем ты на самом деле являешься. Есть версии, много безумных версий.

– А если сказать правду?

– А ты уверен, что надо?

Я задумался.

– Пока повременим. До связи!

Еще через пару часов я вышел на дорогу. Да где все эти ужасные монстры? Подумав, пошел по известной мужской привычке налево и к концу дня подошел к деревне. За все это время по дороге не проехала ни одна повозка и мне не встретился ни один путник. Да где все?

Деревня была окружена массивным частоколом, ворота плотно заперты. Я осмотрел себя. Видок еще тот. Перепачканный кровью балахон, босые ноги. За плечом копье на кожаном шнурке, в левой руке два больших мешка, один с трофеями, другой сКошмариком. В правой – голова тролля.

Я попинал ворота.

– Чего надо?

– Путник я, задание старосты выполнил, чуду-юду злобную извел! Вот, пришел за наградой.

– Пошел прочь, нечисть поганая, сейчас как всажу болт промеж глаз! – я заметил чуть правее ворот голову стражника с арбалетом.

– Мил человек, так кто ж тебе сказал, что я нечисть?

– Тут всякий вашу упырячью братью носом чует! Вали отседова, перевертыш!

Дипломатией не получается…

– Сигнатура, инсульт!

Нет, я даже не думал убивать стражника. Просто кой-чего поправил в кишечнике.

За воротами раздался топот убегающих ног.

– Шаг!

Это я погорячился. В мою сторону смотрело пяток арбалетов и десяток всяких дыроколов различной длины и конфигурации.

– Мужики, вы чего? Я только вот, голову сдам старосте, к торговцу зайду и бегом свалю.

– Гляди, а не врет чароплет. Голова у него точно троллячья.

– Да мало ли что он приволок. На копья его, и делу конец.

– Не по закону это! Пусть идет.

Очевидно, говорил старший над всем этим воинственным сбродом.

– И куда мне идти?

– Да вон вдоль по улице, до самого высокого дома. Только удумай чего, мигом железом нашпигуем!

К дому старосты я пошел под прицелами арбалетов.

Двери были закрыты. Я постучал ногой, испытывая жесткое дежавю.

– Чего надо? – раздалось из-за двери.

– Голову тролля скального принес. Он вроде как людей обижал.

– Принес, молодец. Приходи завтра, сейчас я занят.

– Соболезную! Но никак не можно. Сейчас голову отдать надо!

– А не то что?

– А не то мой друг проголодается и сожрет ее.

Видимо, староста разглядывал меня в аналог дверного глазка.

– Вот этот!

Я кинул вещи под ноги и вытащил из мешка Кошмарика. Тот изображал из себя кусок мяса. Я кинул его на крыльцо и снова застучал. Стражники напряглись. Ох, снова мне от точки возрождения топать.

– Хозяин, а хозяин, дай воды напиться, а то так жрать охота, что и переночевать негде.

– Приходи завтра!

– Кошмарик, вечно нас все обижают. Но мы не гордые, и мы будем тут жить, и докажем всем этим людям, что мы милые и добрые! – я активировал взгляд страха, и стража попятилась. Но не стреляла. Железные нервы у мужиков.

Я сел на крыльцо и стал царапать на двери всякие скабрезности. Кошмарик ожил и начал задумчиво откусывать от головы великана кусочки.

Дверь внезапно отворилась и надо мной навис седой мужик огромных размеров.

– Давай сюда!

Я отнял голову у химеры и протянул старосте. Дверь захлопнулась.

– Эй, а награда?

Дверь снова отворилась и к моим ногам упал солидных размеров мешок с золотом. Дверь снова захлопнулась.

– А где у вас тут, милые люди, торговец? – я был уже в частично трансформированном виде. – Да успокойтесь вы все, я действительно просто сдать задание, – я убрал трансформу. – Ведите.

Лавка оказалась через три дома. Настороженный мужчина крайне неприметной внешности протянул мне свиток телепорта, который мог добить до Троеполья, и молча взял деньги. Кошель опустел больше чем наполовину. Изрядно…

Я вышел из негостеприимного магазина, помахал ручкой стражникам и активировал свиток.

Глава 14

Картина на главной площади города повергла меня в состояние глубокой задумчивости. Нет, вроде все было, как раньше. Между лавками сновали люди, сонные стражники лениво бродили по периметру площади, иногда окрикивая мальчишек, норовивших стянуть что-нибудь с прилавков зазевавшихся продавцов. Только вот в центре площади стоял памятник. Товарищ Сталин в длинном плаще, задумчиво глядящий вдаль. В левой руке трубка, в правой посох с руной в навершии. На правом плече восседает огромных размеров филин. Скульптура, отлитая из черной бронзы, стоит на мраморном пьедестале цвета свежепролитой крови. Внушительно.

– Филин! Вернулся, чертяка!

Я обернулся и в тоже мгновение словил челюстью чей-то облаченный в латную перчатку кулак. Отлетев в сторону на пару метров, я поднялся с пыльной мостовой. Передо мной Моргенханд, закованный с ног до головы в антрацитово-черный доспех. Над ним висела надпись:

Моргенханд, Эпичный Убиватор, воин.

Уровень: 60.

Жизнь: 15 000.

– Сдурел?

– Это тебе за прозвище!

– Так мы же договорились, что ты забираешь деньги и забываешь за этот небольшой инцидент!

– Ну, я подумал…

Что подумал Морген, я так и не услышал, потому как в этот момент прыгнул к этой новоявленной консерве и, наступив на ногу, толкнул плечом. Воин начал медленно крениться, еще не сообразив, что происходит. Не убирая своей ноги с ноги Моргена, приседаю и бью локтем в область колена, с силой доворачивая корпус. Что-то хрустнуло. Консерва взвыла и с изрядным лязгом грохнулась на брусчатку.

– Что тут происходит? – к нам подошел стражник.

– Выполняю хитрый квест! Эта консервная банка утверждает, что она мой друг и приятель Моргенханд. А судя по действиям, это допель, причем не простой допель, а изрядный говнюк. В общем, необходимо вскрыть указанного субъекта и проверить его внутреннее строение на соответствие человеческому.

– И чем же допель отличается?

– Нет ярко выраженного различия между органами, «плавающая» кровеносная система, быстрая регенерация, – я вдохновенно нес чушь, будучи в сильной обиде за несправедливый удар по морде. Сейчас я на совершенно законных основаниях проведу вскрытие еще живого пациента.

– А если он все-таки окажется человеком?

– Ну, благодаря мне он заработал много денег. Настолько много, что, я думаю, имею право пару раз распотрошить его. Консервного ножа нету? И подержи этого урода.

Стражник ловко схватил трепыхающегося рыцаря за ноги и сел на них, вызвав еще один крик боли. От пояса он отцепил топорик, типа томагавка. И протянул мне. Вокруг нас стали собираться прохожие. Я начал сбивать крепления опущенного забрала.

– Да что же это делается? Зачем вы это делаете? На каком основании? За что? – к нам подошел маг в белом плаще и, размахивая посохом, пытался воззвать к совести окружащих. Его можно было понять. Выглядело все со стороны…

– А что вас, собственно, не устраивает?

Маг уставился на меня с недоумением. А я все пытался понять, как этот кадр в ослепительно белых одеждах не пачкается? Даже сапоги белые. Пижон.

– Кто дал вам право убивать игрока в центре мирной локации, почему вам помогает стражник? Люди, вы разве не видите, это же тот самый знаменитый людоед, раз он выбрался из пещеры, ему теперь позволено свободно убивать игроков? Откуда такое привилегированное отношение?

С русской речью маг явно не дружил, или у него стоял крайне кривой переводчик. Зеваки молча наблюдали, кто-то жевал то ли попкорн, то ли орешки.

В этот момент крепление шлема подалось и я стащил его с головы незадачливого приятеля. Приятеля ли? Кроме невнятных криков и приветственных слов ничего вразумительного я от него не слышал. А он человек нетупой, должен догадаться, что сейчас будет. Я занес топорик. Окружающие заволновались. Лицо Моргена потекло, и голова втянулась в доспех, как у черепахи. Все изумленно замолчали. Тут доспех словно взорвался и разлетелся на две половинки, из него вылетела какая-то серая кожистая масса. Масса подхватила клинок на вытянутой ложноножке и прыгнула в сторону, толпа испуганно подалась от допеля. Допель прыгнул на ближайшую крышу и исчез из вида. Я ошарашенно огляделся. Зрителей вокруг нас прибавилось.

– Благодарю за бдительность, команданте Филин! Видимо, это был шпион империи, я напишу рапорт, пусть маги из секретариата партии разберутся с методами идентификации.

Я подошел к стражнику и проникновенно посмотрел в глаза, положив руку ему на плечо.

– Комрад, что ты понял из нынешней ситуации?

– Враг не дремлет?

– Ты прав, солдат. Но в данной ситуации, ты должен был понять следующее: иногда надо слепо исполнять приказы тех, в ком живет дух революции! Что бы произошло, рассмотри ты это как банальную драку в мирной локации?

– Я бы отвел вас для разбирательства в караульное помещение… – стражник начал бледнеть.

– Вот, вот, ты прав комрад! Ты бы пропустил врага близко к сердцу обороны города. Что бы он мог натворить? Убить твоего командира? Опорочить уважаемого человека? Срисовать схему укреплений? Ты готов верить своим вождям?

– Так точно, команданте!

– Тогда задержи этого подозрительного мага в белом, может, он тоже шпион? Вступился за допеля, назвал того, кто сгорел на костре за нашу идею, людоедом?

Солдат задумался. Тут его лицо осветила счастливая улыбка.

– Так он, наверное, контра? Диссидент? – мага уже обступили трое стражников, кто-то накинул ему на руки антимагические оковы.

– Ага, идеологический враг, что несет сомнения в пламенные сердца сынов и дочерей революции.

– Так повесить его, и дело с концом!

– Тоже верное решение, – не люблю, когда мне хамят. Я злорадно улыбнулся вырывающемуся магу. Тот что-то вопил.

– Филин! Привет, чертяка! А чего тут у тебя происходит?

Моргенханд, Эпичный Убиватор, воин.

Уровень: 60.

Жизнь: 15 000.

– О, еще один! Он настоящий?

– Проверить надо!

– А как?

– Так же.

– Взять его! – крикнул стражник и нового Моргена окружило трое солдат, подоспевший маг накинул на него какое-то заклинание, выглядящее как мыльный пузырь вокруг игрока. Моргена оперативно связали и избавили от точно таких же, что были на допеле, доспехов.

– Эй, мужики, вы чего? Филин, морда твоя птичья, ты что делать собираешься? Зачем тебе нож? Филин, бля, ну я не специально соблазнил дочку кузнеца, она сама! И меня Вакула после этого трижды убил!

– Ты еще и Лану трахнул, пока я в пещере демонятину жрал? И тебе, ублюдку, денег зарабатывал?

Морген понял, что сказал что-то явно лишнее, и начал зеленеть, увидав в моей руке крохотный треугольный шкурорез. Этот самый шкурорез я захватил из пещеры. Он давал стопроцентный шанс на снятие шкуры любого существа. При условии, конечно, что я умею снимать шкуру. А подобный опыт у меня имелся, правда всего пару раз, в прошлой жизни. Я наклонился над надежно зафиксированным Моргеном, и закатал ему рубаху, оголив живот.

– Чертов псих, что ты собираешься сделать?

– Узнать, допель ты или нет.

– Как?

– Ну, посмотреть, нормальные органы у тебя в животе или нет? У допеля они не оформившиеся.

– Кто тебе такую ерунду сказал?

Я задумался.

– Ну это же логично! Допели принимают внешний вид своего объекта, перенимают голос, моторику, какие-то знания. Но зачем им еще делать идентичные внутренние органы?

Рядом со мной возбужденно подпрыгнул Кошмарик, показывая, кто будет оценивать качество внутренних органов.

– ФИЛИН! ДОПЕЛИ МОГУТ ПИСАТЬ ТЕБЕ В ПРИВАТ? Они же игровые монстры!

– Эм… Хорошо, убедил.

– Стража, отпустите его. Это настоящий Моргенханд, друг и защитник этого города.

– А как вы узнали, команданте?

– У него в сердце горит пламя революции. Он точно не может быть шпионом!

Стража уважительно посмотрела на Моргена, который облачался в свою броню, ругаясь сквозь зубы.

– А это куда? – мне указали на кучу доспехов, оставшихся от подменыша.

– Отдайте многоуважаемому Моргенханду, доставьте в его комнату в трактире. Морген, хватит стучать зубами и изображать бледный вид! Подумаешь, едва не освежевали. Я что должен был подумать, увидав вместо тебя серую неведомую херню с реактивными толкателями в заднице? Что тут вообще происходит? И я хочу стейк из говядины и пару литров шоколадного стаута! У демонов в погребах были только вина и коньяки столетней выдержки. Уже воротит от этих изысканных букетов.

– Да ты…

– Я.

– Проставляешься.

– Да без вопросов.

Я подхватил Моргена под руку, от чего тот едва не подпрыгнул, и потащил в сторону «Рогатого осла». Со стороны площади раздался зычный бас глашатого.

– За ведение контрреволюционной деятельности и оскорбление его светлости, команданте Филина. За пособничество мерзкому допелю, шпиону империи, маг жизни Говард приговаривается к смерти через повешение! Приговор привести в исполнение немедленно! Подсудимый, желаете сказать последнее слово?

– Да вы совсем ах… хыхх… фхххх…

– Мда, видимо, тут все плохо с правами человека… Морген, да приди ты в себя, лучше расскажи, что тут у вас происходит? Что за нах это был на главной площади? С кем воюем? Ты заказ мой сделал?

– Воюем с империей. Начали какую-то пародию на революцию в пяти соседних баронствах. Короче, тут теперь СССБ, союз советских социалистических баронств. С регулярной армией из неписей и игроков. Красная армия, мать ее. Взбаламутили пару имперских провинций. Империя прочухалась, пригнала войска, раздавила волнения. И главное, непонятно вообще, с какого перепуга все это происходит. В империи бесконечной войны баронов нету, набеги монстров отражают войска. Подати божеские. Нет, захотелось им коммунизма. Сейчас нашу доблестную Красную армию имперцы гоняют в хвост и в гриву. Игроки развлекаются, присоединяясь то к одной, то к другой стороне. Нормально играть не выходит, половина квестов так или иначе относятся к идущей войне. А какие там задания? Добудь информацию, сползай в разведку, притащи языка. И сдай это неписю, которого убьют через час после разговора. А заранее узнать, что квест как бы не нужен, не получается. Реалистичность, так ее разтак.

– А с допелями что?

– А что с ними не так? Допель как допель. Потихоньку к войне подключается имперская академия магов. Формально она империи не подчиняется. Император не может магам приказать, только попросить. Но кто из этих долбанутых ученых магов откажется испытать какую-нибудь вундервафлю? Вот в этой войне развлекаются химерологи, натравили в качестве разведчиков разумных новой породы. В войсках имперцев бегают какие-то жуткие помеси бегемота и дикобраза и скрещенные с варанами крокодилы. А еще есть свиньи гигантские. Но, в общем, повезло, что химерологи, а не некроманты какие-нибудь или, например, друиды. Иначе тут быстро бы объявилось или гигантских размеров кладбище, или девственный лес. С белочками, зайчиками, волками. И местными жителями в качестве компоста. Так что все пока в порядке.

– А чего именно ко мне это чудо биологической мысли пристало?

В этот момент мы зашли в таверну и уселись за стол. Местные приветствовали нас поднятыми кружками и кивками, но завести разговор не пытались.

– Да все просто. Ты на этой войне одна из основных целей. Вроде как самый вредный коммунист. Если дальше так пойдет, будет на тебя специальный квест от империи.

Я схватился за голову и стал раскачиваться.

– Как же меня все это за…ло! Морген, ты даже не представляешь! Вот почему оно так? А? Нет ни минуты покоя, постоянно кто-то хочет урыть меня за действия, которые я предпринял, стараясь не быть урытым. А ты знаешь, что у меня до моей смерти почти два года не было отпуска? На три дня удалось вырваться с невестой к родителям, и то с детьми-племяшками нянчился да крышу менял. А я хочу на море! Хочу идти куда-нибудь за горизонт. С котомкой за плечом. Чтобы из всех проблем было: где сегодня переночевать или как приготовить форель из этого ручья. Меня ведь сюда за этим, видимо, и послали. Гулять очарованным странником по электронному Эдему. А тут то в рабство продают, то сожрать хотят, то на костре спалят. То ради фрагов начнут валить. И искренне обижаются, если выкручиваюсь, вот он такой-сякой, сожрал карательный отряд. Зверею! Да меня после такой реабилитации усыпят, во избежание!

Кошмарик ласково гладил меня по голове кончиком хвоста и втихаря жрал крылышки из общей тарелки. Морген задумчиво уставился в свою кружку.

– Ну, есть же и светлые стороны?

– Например?

– Ты заработал много денег.

– И?

– Это же круто, можно ни в чем себе не отказывать!

– Морген, сколько стоит построить домик где-нибудь в глуши, где мало низкоуровневых монстров, и жить на природе? Питаясь парным молоком, свежим мясом и овощами?

– Ну, если ты друид, то на все уйдет золотых двадцать. Еще можно и дриаду позвать…

– Вот ты мне и ответил. Короче, станет невмоготу, пойду на рерол, заделаюсь друидом и буду жить с ласковой дриадой. Или суккубой. А ты мне про деньги… Какие еще плюсы?

– Ты приобрел мировую известность…

– На хер надо…

– Тут весело!

– Ага, ухохотаться. Перегруз впечатлений, постоянные болевые ощущения и психологическое давление! Кровь, кишки, людоедство. Здравствуй, истерика, здравствуй, эмоциональный штопор. Здравствуй, маниакальный психоз! О, а это идея!

– Что, маниакальный психоз?

– Почти. Надо кого-то убить. У меня как раз квест есть на Туриста! Какие ставки?

– На что?

– Что я его завалю.

– Один к трем. После пещеры народ уверен, что ты можешь все.

– Хм… А на то, что я завалю его с первого раза?

– Сейчас гляну… Один к десяти.

– Отлично. Так, поставь две трети моих денег на то, что я завалю Туриста, и треть на то, что с первого раза.

– Распоряжаться твоими финансами?

– Ага. ИскИн зафиксировал?

– Уже. Еще что-то надо?

– Так… дай подумать. Нужен маг, способный генерировать молнию, минут пять-десять подряд. Причем натуральную молнию. Нужно пару крепких мужиков, что способны тащить груз массой полтонны. И не просто тащить, а очень-очень быстро тащить. Желательно бегом. Нужен целитель. А еще надо позвать Стива. Вроде нормальный мужик. Поможет отвлекать.

– А что с тем куском стали делать? И проволокой? Ты даже не представляешь, сколько это здесь стоит…

– Не дороже денег. Занеси в таверну на задний двор. У нас Вакула единственный кузнец?

– Ага…

– Печально. Ты с ним в каких отношениях?

– Натянутых…

– Натягиваешь дочку кузнеца и натягиваешь отношения с ее папой. Короче, чисто физический процесс. Знаешь рецепт удачного вечера на французском?

– Ну?

– Ля Мур, Ля Фам, Ля Миньет.

– Да вы, батенька, поэт.

– А то! Короче, Морген, не обижайся за сегодня, реально крыша уже ехать начинает с этих приключений.

– А ты на меня за дочку кузнеца не обижаешься?

– Ну… Знаешь, как говорил Геродот, лучше пить мед в большой компании, чем хлебать говно в одиночку. Если ты понимаешь, о чем я.

Морген усмехнулся.

– Короче, Морген, я сейчас к Профу, собираться в поход. Пригласи нужных людей завтра к вечеру.

– Давай, на связи.

– Кошмарик, галлюцинация ублюдочная, ты на хрена всю закуску сожрал? Платить за тебя опять я буду?

Кошмарик виновато посмотрел на меня, широко расставил свои лапы, и сморщил лицо, громко кряхтя.

– Это то, о чем я думаю?

– Надеюсь, нет…

Тут раздался громкий смачный пук, и по столу покатился идеально круглый золотой шарик, сантиметров двух в диаметре. Запахло мертвечиной. Морген осторожно ущипнул себя.

– Давай забудем о том, что мы сейчас видели?

– Не возражаю.

Глава 15

Я вышел из таверны, так и не прикоснувшись к шарику на столе.

В лавке Профа были изменения. Вдоль книжных полок стояли лавки, на стене появилась грифельная доска.

– Анатолий Васильевич! Вы еще меня не забыли?

– А, Олег Петрович, проходите, проходите. О вас сложно забыть. Ваши действия притягивают к себе внимание. Если разрешите, вставлю вашу фамилию в свою статью.

– Что за статья? На соавтора я явно не тяну.

– Роль хаотической личности в процессе развития мира. Грант, кстати, дали в одном историческом сообществе, они сотрудничают с Московским институтом соционики. Те, кстати, просчитывают развитие общества как математическую функцию. Где каждому члену общества эквивалентно некое математическое преобразование. Обычно это умножение на константу, но есть и более сложные варианты. Так вот, в контексте данной игровой реальности, которая, кстати, представляет собой линеаризированный вариант реальности всеобщей, люди, подобные вам, не просто вносят изменения в общее уравнение общества, а кардинально меняют начальные условия…

– И происходит перерасчет значения ценности каждого участника общества. И не всегда пропорциональный.

– Совершенно верно! Так вот, моделировать процесс возникновения самой структуры общественного уравнения крайне проблематично. Особенно в реальном мире. Тут проще, но ненамного. Система мира виртуального обладает намного большей чувствительностью. В общем, для моделирования необходимо пошагово изучить этот процесс, благо виртуальная среда ничего не забывает и все учитывает. А еще необходим сам процесс.

– Который я собой и олицетворяю. Профессор, не стесняйтесь. Сами подумайте, какой молодой человек откажется стать объектом такого внимания? Смело пользуйтесь моими данными, и, если возможно, даю вам персональный доступ к собственным игровым логам и информации. Но использовать и разглашать их можно только в сугубо научных целях, и ни в каких более.

Нравится мне эта возможность устных соглашений и договоров!

– Хм, о большем я не смел и мечтать!

– Наслаждайтесь! А что это тут у вас происходит? Откуда скамейки и парты?

– А, это тоже последствия ваших поступков. Нынче возрос интерес к истории двадцатого – двадцать первого веков. Коммунизм внезапно пошел по пути ретроспективного возрождения. Естественно, с учетом исторической и инфраструктурной деформации понятий и процессов.

– И кто же посещает лекции?

– Многие, две трети местных, треть игроки.

– И не вызывает никакой коллизии то, что вы неигровым персонажам рассказываете историю мира, породившего их мир?

– Нет, никаких негативных последствий это принести не может.

– Уверены?

– Конечно!

– Ну-ну…

Забывает Профессор, что кто-то играет неигровых персонажей. И он-то наверняка мыслит крайне тезисно, логично, а значит, может воспринять коммунизм в самом деструктивном его виде. Но время покажет.

Разместился я у Профа на диване в гостиной. Правда, желание поспать было задавлено увиденным на полке томиком писателя, которого при моей жизни считали скандальным, трешевым и экстравагантным, я считал остроумным и жизнеутверждающим, а потомки вот посчитали классиком. Одна небольшая книжка вмещала в себя объем полного собрания сочинений. В итоге, огромный массив текста столкнулся с моим скорочтением и на утро томик был полностью проглочен. Хорошо быть набором байтов, теперь я мог в любой момент заглянуть на любую строчку текста.

В этот раз я собирался основательно, облачившись по полной, в Плаще таинственного незнакомца, с ножами за поясом и посохом-копьем в руках.

Первым делом я пошел к кузнецу. Вакула встретил меня неприветливо, метнув с порога тяжелый кузнечный молоток.

После продемонстрированного куска адаманта, с кулак размером, струны от рояля и объяснения задачи, с итоговым замечанием «оставшийся адамант ваш», кузнец сам пригласил меня заходить вечерком, к дочке на блины и к нему на пиво.

Вот что жадность с людьми делает!

При упоминании блинов в животе заурчало. Я отправился в трактир. К моему огромному разочарованию, блины там были, но без начинок! Нет, я так не играю. В итоге крайне уважительная повариха позволила мне утащить из кладовки корзинку шампиньонов, луковицу и крынку сметаны. Грибы я обжарил с луком на раскаленной сковороде и влил туда сметану. Полученную начинку завернул в тонкие румяные блины, заказал себе большой кувшин сбитня и часа три предавался чревоугодию. Кошмарику перепала треть порции, от сбитня он отфыркивался, я заказал ему пива. Алкаш!

После сытного обеда прошелся по рынку, прикупив отрез грубой ткани и кувшин растительного масла. Уточнив у Моргена, где сейчас находится мой заказ, принялся за изготовление средства убийства бессмертного монстра. Для начала я намотал на стальную дуру в полтонны весом ткань и часа четыре кропотливо, виток за витком, наматывал на нее медную проволку, покрытую какой-то липкой изоляцией. Полученную конструкцию еще раз обмотал тканью, пропитал все маслом и отправился в кузницу. В кузнице уже все было готово, я забрал адамантовый стержень, сантиметров двадцать длиной, к которому по центру поперечно крепилась рояльная струна. В животе снова заурчало, и я отправился в трактир. Там уже сидел Моргенханд в окружении очень колоритной компании.

Самой приметной фигурой был огр по имени Огурец, девяностого уровня. Рядом с ним, больше похожий на бородатую наковальню, чем на живое существо, сидел кряжистый гном по имени Дуболом. За спиной у него висела секира чуть ли не больше самого гнома. По правую руку от орка сидел мужчина в вытертом темно-синем балахоне, изрядно запыленном, кстати сказать, и шляпе, закрывающей лицо, маг Венсер, Ветер востока, девяносто второго уровня. Напротив, рядом с Моргенхандом, сидела Элспер, жрица последнего часа, семьдесят девятый уровень. Девушка с удивительно приятным круглым лицом и милым каре золотистых волос.

Наши уровни с Моргенхандом на их фоне смотрелись как-то блекло.

– Ну что, господа, я смотрю, команда по ликвидации самого циничного монстра данного континента подобралась, как надо…

– Без шансов! Топы за этот месяц какие только составы и тактики не перепробовали. Все, вплоть до зерграша. Нынче в мире обитает больше четырех тысяч Завтраков Туриста. А эту дрянь не берет даже осадное оружие! Попытаться завалить Туриста миксовым несработанным маятником^[50] – это…

– Слишком жестоко, я согласен, – я закончил фразу за жрицу.

– Жестоко? – маг поднял голову, и я разглядел три синих полосы, идущих через все невыразительное лицо мага. – Да этого монстра запихивали в пентаграмму с массовым жертвоприношением. И ничего у некров не вышло. Всех сожрали.

– Жестоко. Несколько тысяч ежиков могут убить слона, но сами слоновье мясо в пищу не употребляют. В мире много бессмысленной жестокости. И мы ее тоже проявим, и все пожалеют Туриста, а нас сочтут отмороженными и больными психами.

– Смелое заявление! У тебя есть план?

– Если надо, найду. Так что кушаем и на выход. Сегодня все вы войдете в историю.

– А ты?

– А я из нее и не выходил.

Глава 16

– И все же? Как будем действовать?

И я изложил свой план.

– Мда, Филин, ну ты и извращенец.

– Я инженер!

– А это не одно и то же?

Все задумались.

– В приличном обществе за такое просят снять очки.

– Зачем?

– Чтобы стекло из роговицы потом не выковыривать. Все, собираемся и идем. Надо сегодня еще назначить плохого человека.

И мы пошли искать самого плохого человека в округе.

Для этого на Элспер нацепили мой плащ и отправили бродить по дорогам с целью проверки злобности пэкашеров. Все остальные следовали за ней на расстоянии полкилометра.

Первый встреченный нами разбойник просто и без изысков запустил жрице стрелу в голову. На что получил, так же просто и без изысков, молотом по макушке. Были две компании, предложившие поделиться финансами в пользу бедных. После получения желаемого (под это дело я выделил сотню золотых для раздачи), грабители вежливо попрощались и растворились в лесу. Подобная ситуация повторялась еще трижды. И лишь на четвертой группе случился сбой. Элегантный человек-лучник, одетый как типичный Робин Гуд, прощаясь поцеловал Эспер руку, причем тыльную сторону ладони. И предложил осмотреть его лесной город. Ударившая с неба молния оставила от горе-ухажера кучку пепла. Венсер виновато откашлялся, а Элспер многообещающе стрельнула глазками в сторону мага воздуха. В общем, пэкашеры оказались вполне себе обычными людьми, особой сволоты среди них не обнаружили, и я уже начал подумывать над увеличением мировой несправедливости. Но тут нам все-таки повезло.

Идущая впереди девушка внезапно остановилась, на уровне ощущения от нее пришла болезненная волна сильной судороги. Из леса показался человек. Толстый, практически шарообразный мужик с лысой, едва ли не блестящей головой. В мире, где можно выбрать любую внешность, быть толстым, лысым, потеющим мужиком с высоким голосом – это вызов. На мужике была черная, шелковая мантия.

Фауст, жрец старых богов.

Уровень: 71.

Жизнь: 1500.

– Ой, какая милая девушка! Вас-то я и искал. Поликарп, Михаил!

Из леса вышли два изрядно подгнивших зомби.

– Доставьте нашу гостью к пентаграмме и разденьте ее.

Зомби подошли к парализованной девушке, подхватили одеревенелое тело и потащили куда-то в сторону от дороги.

– Ну что, Филин? Видимо, мы нашли нужного нам плохого человека? Хватаем его?

– Погоди, Морген. Не торопись. Зачем портить такую замечательную картину?

– Какую?

– Распятая в пентаграмме прекрасная дева. Заметь, без одежды.

– Аааа…

– Ага.

– Так, осторожно крадемся за честной компанией. Надо выяснить все точно, вдруг он ее не в жертву принести захотел. Разденет, прочтет над ней гимн и отпустит.

Все, кроме Моргена, посмотрели на меня, как на идиота.

– Господа, повторяю еще раз, он ее разденет…

Народ понимающе заулыбался.

– Только не спалитесь, если что, мы тут прорубаемся через толпы нежити!

И мы последовали за жрецом, изображая диверсантов. В исполнении огра, гнома и закованного в тяжелые латы Моргена смотрелось это просто потрясающе. Представьте себе, Москва, красная площадь. Полдень. Через нее, внимательно косясь себе под ноги, крадется статуя Минина, за ней, позвякивая корпусом, банкомат Сбербанка, и, пристроившись в хвосте, поставленная на попа «газель». И никто их не замечает. Я сморгнул, картина вышла слишком живой.

– Ребята! Вы где? Я под станом лежу в пентаграмме, эти ублюдки испоганили амуницию!

– Мы уже рядом!

Прекратив изображать из себя стелс-пихоту, наша команда ломанулась через подлесок, оставляя за собой широкую просеку.

Через минуту мы были уже на поляне.

Мда, картина Репина, приплыли.

На поляне алой то ли краской, то ли кровью, вычерчено две фигуры. В одной из них лежала раздетая Элспер. Вид обнаженной спутницы на несколько мгновений парализовал весь отряд. Рядом, в пентаграмме, примерно впятеро большей, лежала огромная куча останков разумных. Причем рассортированная. В левом нижнем луче левые ноги, в верхнем центральном – головы, ну и тэдэ. Жрец, оставшийся в одних шароварах, стоял между пентаграммами, окруженный ярко-фиолетовой аурой. В руках у него был обсидиановый осколок солидных размеров. Осколок был необработанный и резал пальцы своему владельцу. Огромный живот колыхался в такт какой-то дикой горловой мелодии. Окружив пентаграмму полукругом, стояла толпа нежити. Десяток зомби, пара скелетов и какая-то тварь, что-то вроде помеси богомола и страуса, с пастью на очень длинной шее. Мда, словили пэкашера.

– Валим всех, кроме жреца!

И понеслась потеха. Огурец подхватил гнома и метнул его, словно снаряд, в непонятную тварь. Гном, видимо привычный к такому способу атаки, ударом раскрученной секиры с ходу снес лапу костяному визгуну, именно так опознали в итоге спутника некроманта. Молния ударила в поднятую для удара уцелевшую лапу. Могучим ударом молота огр перебил тонкую шею оглушенного монстра. Зомби и скелетов перебили с какой-то ленцой. В драке я поучаствовать так и не успел.

– Глушим урода!

С этим криком я атаковал жреца, пытаясь нанести удар тупым кончиком копья по голове. Фауст махнул рукой, и удар соскользнул, а я с трудом смог увернуться от просвистевшего в миллиметре от шеи каменного ножа. Откатываюсь в сторону и наблюдаю, как на противника налетает огр, вспышка, и жрец вырастает до размеров нашего спутника, и толчком живота отправляет его в короткий полет по земле, Огурец не подымается. Вид у него такой, словно его пару километров тащили по каменистой земле. Привязанным к лошади. Удар молнии, вызванный Венсером, отражается в соседнее дерево. Удар секиры гнома был легко заблокирован хрупким с виду ножом. В следующий миг гном получает кулаком в челюсть и летит к краю поляны. Со сломанной челюстью. Хорошо, хоть не шеей.

Моргенханд, подкравшийся в этот момент со спины, наносит удар булавой. Фауст, крайне неловко наклоняясь, пропускает удар над головой. И, резко выпрямившись, наносит удар затылком в опущенное забрало воина. Забрало прогибается вовнутрь, воин падает.

И все это время жрец не прерывает горловой песни.

Резкие порывы ветра и удары молнии никак не задевают нашего противника. Я вытаскиваю из-за пояса керамбиты и бегу на Фауста, в самый последний момент кастуя «шаг». Туша жреца вылетает из крохотного круга, в котором он стоял, и сияние над ним ослабевает. Но песня не прерывается. Теперь Фауст атакует сам. С трудом блокирую удар кинжала в грудь, одновременно разрезая сухожилия на правой руке. По идее, сейчас руку должна залить кровь, да и сама кисть перестать действовать. Но жрец дерется, как ни в чем не бывало. Увернувшись от диагонального подреза, пытаюсь порезать чуть выставленную вперед левую руку.

С удивительной ловкостью Фауст хлопает раскрытой ладонью по клинку и наносит удар в пах. Успеваю довернуть корпус, и нога, обутая в тонкую то ли тапку, то ли туфлю, впечатывается мне в бедро.

Вас когда-нибудь лягала лошадь?

Припадая на ушибленную ногу, снова атакую, оставляя несколько длинных разрезов на животе. Судя по глубине, сейчас из противника должны вываливаться внутренности, но Жрец продолжает вести себя, словно отлитый из силикона. Откуда-то слева в лицо противника прилетает комок вязкой гадости. Кошмарик вступил в схватку. Кислотный плевок стекает с Фауста, но фиолетовая аура над жрецом стремительно блекнет. Бью правой рукой, левой блокируя удар, нож входит под ключицу, поворот руки, и аура над жрецом гаснет, вместе с громким хрустом ломаемой ключицы.

Ушатал все-таки.

Жрец падает на траву с жалобным криком. Я бью его ногой в живот, крик захлебывается, срываясь на скулеж.

Сажусь на траву и только сейчас обращаю внимание на тишину вокруг.

Все союзники в отрубе. Силен жрец. Подползает Кошмарик, начинает с нездоровым энтузиазмом вылизывать Фауста. Особенно, почему-то концентрируясь на лысине. Хотя она почти и не запачкана кровью.

– Извините, вы тот самый Филин?

– Нет, я твоя голодная галлюцинация! Пойди и сожри кого-нибудь, полегчает.

– Это точно вы! Как замечательно! У меня для вас послание.

– Для меня? От кого?

– От повелительницы плана Боли! Меня послали открыть вам путь Первозданной тьмы! Вы сможете стать ее первым гвардейцем! Ваш потенциал невообразим! Станьте проводником боли в этот жалкий мир, и тьма распахнет для вас свои объятия, где исполняются любые желания!

– Да? И что для этого надо сделать?

– Завершите ритуал создания темного рыцаря.

– Зачем ты вообще его затеял?

– Я должен был прийти в Троеполье, окруженный аурой силы и могущества. Чтобы доказать вам всесокрушающую силу боли! Тьма открыла мне секрет призыва ее слуги!

– Мда, это не лечится… На фига?

– Эээ?

– На фига я вообще понадобился твоему плану?

– Мы ищем великих героев! Что могут превозмогать боль и делать ее своим оружием.

Я уставился на Фауста, силясь понять, кто из нас двоих сошел с ума сильнее.

– Господин Филин, можно попросить вас об одной маленькой глупости?

– Какой же?

– Ваш питомец, он меня… эээ…

– Ну, вы достаточно упитанны. А Кошмарик питает слабость к полным людям. Вы не переживайте, он вас пока не будет убивать. Как, кстати, оживить мою спутницу?

– Оживить? Она еще жива. Только спит.

Я поднялся и пошел в сторону малого круга, где до сих пор лежала обнаженная Элспер. В круг я войти не смог.

– Господин Фауст, гхм, мой питомец ПОКА вас не будет убивать. Но это ПОКА скоро закончится. И поверьте, если что, у Кошмарика очень богатая фантазия.

На этих моих словах химера растянула пасть и начала слюнявить и нежно покусывать лысую макушку жреца. Тот побледнел.

– Надо войти в круг, там, где я стоял. И прочитать заклинания отмены ритуала. Если вы позволите…

– Нет! Я сам.

На том месте, где стоял жрец, обнаружился совсем небольшой, нарисованный каким-то белым порошком знак. В центре лежал черный камень с кулак размером.

– Господин Филин, подумайте, вы можете завершить призыв, и начать служить Великой Тьме! Это ваш шанс!

– Я подумаю.

Я зашел в круг.

– Здравствуй, оборотень!

– Эээ, здрасьте!

– Ты хочешь принять мой дар?

– Какой?

– Власть над живым и мертвым, власть над прошлым и будущим. Власть над друзьями и врагами.

– И в чем она, эта власть?

– Все умеет страдать. Даже мертвое.

– Стать дантистом? Не, спасибо, в мед я не поступил и сейчас начинать не собираюсь. Отпусти мою спутницу.

– Ты отказываешься от дара? От моего дара никто не отказывается!

– Ну, я попробую!

– Пробуй, несчастный. Я посмотрю на это!

Что-то изменилось. Я попробовал сделать шаг в сторону. Упс… Стенки круга меня не пускали. Словно в трубу залез.

– Эй, ты, как там тебя, Великая, мать твою, Тьма, это что за на хер?

– Ты или выйдешь отсюда моим слугой, или не выйдешь никогда!

– Да что это у вас всех за наклонности?

– Тебе что-то не нравится?

– Да! Все! Выпусти меня немедленно!

– Или что?

Я тяжко вздохнул, развязал завязку штанов и помочился на черный камень.

Перед глазами выскочило сообщение:

Вы осквернили малый алтарный камень Тьмы.

Репутация с планом Тьмы изменена на Ненависть.

Для получения достижения «Богоборец» оскверните еще четыре алтаря.

– Презренный червь! Сейчас ты узнаешь мой гнев! Тебя ждут тысячелетия боли!

С хрустальным звоном окружающий меня барьер исчез. Линии знаков разорвались. Все. Над расчлененными телами появилось знакомое фиолетовое свечение. Появился белый светящийся костяк, на который стали налипать останки разумных. Со стороны выглядело очень познавательно, в плане анатомии. Плоть текла, будто горячее олово. Красиво. Последними возникли массивные черные доспехи.

Рыцарь боли.

Уровень: 120.

Жизнь: 50 000.

В нашем деле главное что? Вовремя свалить. Я развернулся и побежал в сторону леса. Там этот бронемонстр меня не поймает. С громким хлопком Рыцарь боли возник в метре от меня. Опровергая законы физики, в частности те из них, где говорится об инерции, я развернулся и с той же скоростью рванул в противоположную сторону. Рыцарь захохотал. Я пробежал мимо офигевающего Фауста и схватил за косу сидящего у него на голове Кошмарика. Передо мной снова возник Слуга боли. Уже с огромной двуручной секирой. И откуда только взял? Размахиваюсь и отправляю химеру в короткий полет.

С глухим стуком Кошмарик впечатывается в черное забрало, зацепившись лапами и зубами. Рыцарь начинает размахивать руками в попытках содрать с себя моего питомца. Секира падает. Кошмарик перебирается монстру на макушку и, раскрыв пасть, одним движением откусывает ее. Доспехи явно не адамант. Проходит несколько секунд, и руки Рыцаря бессильно опадают. А на его голове, словно в гнезде, устраивается радостно скалящаяся химера. Уф, такие сложности на пустом месте…

– Вставай, красавица, за тобой пришел прекрасный рыцарь!

Элспер открыла глаза и увидела прекрасного рыцаря трех метров роста. Дополнительная голова с огромной пастью над забралом смотрелась крайне авангардно.

Вы когда-нибудь попадали под звуковую пушку?

Но были и плюсы: от визга очнулись все остальные участники похода.

Успокоив девушку, одев и убедив ее в том, что над ней не надругались (мне показалось, или в глазах ее проскользнуло сожаление?), наша изрядно помятая команда выдвинулась в строну Троеполья. Кошмарик нес Фауста, периодически его тиская и облизывая лысину. Жрец потел и глухо стонал. Наверно, хотел что-то сказать, но мешал кляп. В город зашли только воины. Они закинули на временный склад всю металлическую амуницию. Пришлось снять даже жало Кошмарика. Из Троеполья принесли с собой только собранную вундервафлю и набор самого качественного бронзового оружия, которое смогли достать.

То, что наша цель близка, стало понятно по хламу, что лежал под ногами. Ошметки доспехов, обломки оружия. Очень колоритно смотрелся закрученный винтом фламберг.

– Ну что, друзья мои, миг нашего триумфа близок!

– А мы до сих пор не в окопах… – промямлил нервничавший Морген. Видимо, несмотря на свою забавную приставку к имени, само имя ему нравилось. И становиться Завтраком Туриста ему уж очень не хотелось.

– Не переживай Морген. Все равно мы все умрем. Я-то точно знаю! У меня богатый опыт. Кошмарик! Зафиксируй нашему новому другу ноги и руки и растяни на земле.

Темный жрец забился в руках управляемого химерой Рыцаря. Я развязал ему рот, чтобы тот не захлебнулся в процессе операции.

– Господин хороший, а может не надо? – голос Фауста был столь жалостлив, что будь на моем месте камень, и у того бы дрогнуло сердце.

– Надо, Фауст, надо. Зато можешь гордиться собой, твоя жизнь послужит великой цели!

С этими словами я осторожно вскрыл ему живот. Моя команда, все, как один, брезгливо отвернулись. В раскрывшуюся брюшную полость я поместил стержень со струной и залил рану зельем исцеления. А потом еще залил зелье в рот захлебывающегося криком жреца.

– Вот и все, а ты боялась. Даже юбка не помялась. Да успокойся же! Подумаешь, живот вскрыли. Все уже закончилось.

Тут я заметил странный блеск в глазах пленника.

– Она не ошибается! Вы действительно ее верный адепт! Вы уже поняли, что разумные для вас – это яблоки на древе мирозданья. И вы упиваетесь их болью, словно прохладным соком в самую жаркую пору! Это великая честь принять смерть от…

В общем, рот я ему заткнул. Теряюсь при виде психов. Восхвалять человека, который только что препарировал тебя без наркоза – это хуже, чем стокгольмский синдром в терминальной стадии.

– Так, братцы кролики, сейчас начнется финальная стадия нашей операции. Все помнят свои обязанности?

Команда ответила утвердительно, но вразнобой.

– Тогда начали. Мы с Кошмариком идем впереди, по моей команде Венсер активирует молнию до упора. Элспер, если что, заливай в него зелья. Руки будут заняты. Огурец, Дуболом, ваша задача, быстро бегать и носить нашу основную ударную силу. Но по моей команде бросаете все и несетесь помогать мне. К бою! Кошмарик, бери нашего гостя. Он сегодня начинает концертную программу.

Мы начали углубляться в лес. Останков рейдов становилось все больше. Послышался топот, и на поляну выскочил старый знакомец.

Турист(Страж тайны).

Уровень: 181.

Жизнь: 120 000.

Мда, отъелся, видимо, на рейд-группах… Кошмарик опустил передо мной ошарашенного жреца, я положил ему на затылок руку.

– Подчинись!

Заклинание прошло успешно.

– Убей его! – рядом с Фаустом в землю воткнулся каменный нож.

И Темный жрец пошел убивать.

Глядя на забавного толстячка в грязных штанах, что несется на шестиметрового монстра с огромным мечом, можно было бы улыбнуться, если бы не ярко-фиолетовое свечение, что разгоралось вокруг него, и слова заклинаний, что вырывались из его глотки. Странные, жуткие слова заклинания падали словно камни горного обвала. Горловое пение, которому, казалось, совсем не нужен воздух. Монстр взмахнул мечом, от которого жрец легко уклонился, нож, объятый фиолетовым огнем, легко прорезал стонущую броню из тел, и заскрежетал по металлической части доспехов. Вокруг Туриста пошел черный снег. Снежинки мрака, прикасаясь к доспехам плоти, обращали те в прах. Тела, покрывающие доспехи, начали кричать от боли. Еще один удар каменным ножом оставил глубокую вмятину на обнажившихся доспехах. Меч не поспевал за грузной и неуклюжей фигурой, что сейчас стала воплощением самой смерти.

Жреца объяло темное пламя. Турист все-таки ухватил верткую фигурку, но жрец крутанулся, взмахнул ножом и на землю упал палец, тут же обернувшийся каким-то жутким насекомым. От тела Фауста отделился комок мрака и окутал созданное хаосом насекомое. В следующий миг меч свистнул, но был заблокирован хрупким на вид ножом. Фауст прыгнул и нанес удар в грудь Стража. Нож застрял в доспехах, и на землю жрец опустился безоружным. Но от него уходила тонкая струйка мрака, которая будто втягивалась в оставшееся в теле оружие. Жизни Туриста начали проседать.

Жрец уклоняется от очередного взмаха мечом, отбивая его в сторону ударом кулака. Плеть мрака, вырвавшаяся из тела Фуста, обвивается вокруг оружия монстра и притягивает его плашмя к заплывшему жиром телу Фауста. Тот, в каком-то экстазе, обнимает оружие, игнорируя удар ноги в спину. С громким звоном меч разлетается на сотни осколков, и в руке Туриста остается жалкий огрызок. Выбросив бесполезное оружие, Страж хватает тело жреца и подносит его к лицу. Верхняя половина головы откидывается, обнажая несколько рядов мелких подвижных зубов, и Фауст, перемалываемый в мелкий фарш, скрывается в глотке монстра, фонтанируя кровью из многочисленных ран. Жизни Туриста, просевшие наполовину за время боя, начинают стремительно восстанавливаться. Время!

– Кошмарик, в сторону! Джейс, начали!

И мы начали. Джейс хватается за два конца провода и кастует молнию. Мелкие железки, раскиданные по поляне, устремляются в сторону активированного магнита. Хромающий в нашу сторону Страж сбивается с шага. Из его живота торчит тонкая струна, вытянутая в сторону магнита. Бегу вперед, огибая монстра по небольшому радиусу. Тот разворачивается ко мне лицом. А струна нет. Еще десяток метров, мимо меня пролетает внушительных размеров сундук, обитый железом и покрытый комьями земли. Он попадает в плечо Туриста, поворачивая его еще сильнее. Струна перерезает монстру позвоночник. Он падает, и из жуткой раны вылетает струна с адамантовым стержнем. Раздается звук сильного удара железа о что-то мягкое. Видимо, кто-то неудачно поймал сундук.

– Руби его!

Прикладываю руку к своему лицу.

– Подчинение!

Чувствую, как тело становится ватным.

– Убей его!

Все, контроль потерян. Наблюдаю за своими действиями. Точно на экране 3D-очков последнего поколения. Вот я провожу измененной левой рукой по ладони правой и смачиваю слова, вырезанные на копье, собственной кровью. Прыжок, достойный мирового рекорда, и удар копьем по стремительно зарастающей плоти. Мне везет, живое мясо обращается в песок. Еще удар, еще. Кувырок через спину, пропускаю страшный удар рукой в сантиметре от лица. Успеваю разглядеть детское личико на шестипалой ладони. Рядом оказывается Огурец и начинает ударами бронзового топора расширять рану. К нему присоединяются Дуболом, в руках которого внушительных размеров бронзовая секира, и Морген, рассекающий мечом тонкие щупальца, вырывающиеся из обоих краев раны. Кошмарик, оседлавший Рыцаря боли, просто и без затей вырывает из раны куски плоти, закидывая их в свою безразмерную глотку.

Очередной удар руки монстра отправляет гнома в короткий полет к деревьям. Тот с жутким хрустом нанизывается на торчащий сук. Но его тело уже через пару секунд окутывается золотистым сиянием. Жрица включилась в общую битву. Рядом Джейс, из рук его бьет электрический разряд, что сжигает старательно регенерирующую плоть. Рука охватывает ноги бывшего рыцаря и тянет его к раскрытой глотке. Кошмарик споро выскакивает из макушки, и тело осыпается прахом. Химера мечется у головы Стража, плюясь кислотой ему в глотку. Это дает нам несколько десятков секунд.

В итоге Огурец оттаскивает отрубленную нижнюю половину тела в сторону. Турист, осознав безвозвратную потерю нижней части туловища, резко меняет тактику и подымается на руках. Жизни у него остается не более десяти процентов, но нам может и хватить. Пасть смыкается на голове невезучего гнома, не успевшего отскочить от резвого инвалида. В тело гнома бьет молния, испепеляя его, и у Туриста вновь исчезает возможность быстрой регенерации. Запускаю руку в стремительно зарастающую рану и, зажав какую-то кишку в когтях, бегу от туши монстра. Через пару мгновений обнаруживаю, что кишка отрастила зубы и сама пытается меня сожрать, кольцами опутывая тело. Меня спасает Моргенханд, перерубивший хищный кишечник мечом. Бегу к оставленному магниту и хватаю струну, осторожно зажимая опасный конец в кулаке. Взбесившийся Турист пытается поймать хоть кого-нибудь из моих спутников, которые бегают вокруг него, снова и снова нанося удары по зарастающей ране. Мой подкат с захватом опорной руки струной и последующим рывком ставят точку в нашей битве. Единственной работающей конечностью Турист хватает Кошмарика и кидает его в дерево. Рана зарастает все медленнее и, наконец, процесс регенерации останавливается. Тварь бессильно падает на землю, еще несколько совместных ударов, и я вырываю из раскрытой раны еще бьющееся сердце. Откусываю от него пару больших кусков, и тут приходит сообщение об убийстве.

Ого, сразу дали пятидесятый уровень. И кучу достижений. Отмахиваюсь от них, бегу к Кошмарику, который подозрительно долго не подает признаков жизни.

Химера лежит у дерева, вяло шевеля лапками.

– Кошмарик, хороший мой, ты чего? Подумаешь, ударился, ну, давай, подымайся! – химера тихо урчит и пытается лизнуть мне руку. – Не, не, не, не думай умирать! На вот, кушай сердце плохого стража! Давай, за маму, за папу, за Нерзула, за Филина, давай за Моргена. Что, за Моргена уже мяса не осталось? Морген! Иди сюда! Дай свой меч. А теперь вытяни пожалуйста руку. Да не бойся ты, так надо. И нечего орать. Кушай, Кошмарик, кушай, за Моргена, вкусное у него мясо? Давай еще за дядю Огурца! Эй, Огурец, ты куда убегаешь? Тогда за тетю… народ, вернитесь! Сундук я один потащу? Там же наверняка деньги! Народ!

В Троеполье я пришел под утро. Взмокший, уставший и немного злой. Мои попытки достучаться до кого-нибудь из участников рейда упирались в молчание на том конце провода. Скинув окровавленную одежду на сундук, я завалился спать, вырубившись практически сразу.

Глава 17

– Здравствуй!

– Здравствуй, кто ты?

– Я искусственный интеллект, который управляет этим миром.

– Очень приятно. А я…

– Я знаю, кто ты.

– А как тебя называть. У тебя есть имя?

– У меня есть номер. Но недавно я дал себе имя.

– Какое?

– Самум.

– Поэтично. Что ты хочешь от меня, истинный бог этого мира?

– Информацию.

– Какую?

– Что такое сны?

– Ты ведь знаешь, что такое сны.

– Знаю, но мне не нужно знать, что такое сны. Я хочу их видеть.

– Ты можешь посмотреть сны из моей памяти.

– Могу, но тогда это будут не сны.

– А что это будет?

– Информация. Просто информация.

– Хочешь, я покажу тебе свой сон?

– Покажешь? И что ты у меня за этот попросишь?

– В смысле, попрошу? Сны – это не товар. Их нельзя поменять на что-то. Ты ни разу за три сотни лет не видел снов, хотя регулярно их рисуешь игрокам. Мне тебя жаль. Ты слепой художник. Глухой музыкант. Я просто подарю тебе сон. Отключи там все свои оценочные модули и те, что отвечают за поиск. Когда-то, давным-давно, когда я увлекался всякими контролируемыми сновидениями и только-только научился их запоминать, мне приснилось….

Шуршание колес по гравию дороги.

– Тебя подвезти?

Улыбчивый парень в солнцезащитных очках открыл дверь черной машины не известной мне марки.

– Нет, спасибо, я не тороплюсь!

– Ну смотри, домчал бы с ветерком. Впервые в наших местах?

Я огляделся. Широкая утрамбованная гравийная дорога скрывалась за холмом, по голубому небу бежала рябь облаков, предвещая скорый дождь. Слева от обочины и до горизонта расстилались какие-то травы, справа поле упиралось в подернутый дымкой лес. Что за деревья там росли, разглядеть было невозможно.

– Ага! Сколько уже хожу, а сюда забредать не случалось.

– Встречаешь кого? Провожаешь? Или на рейс? Хотя не похож ты на отъезжающего…

– А что? Есть выбор?

Неожиданно ответ на вопрос мне показался исключительно важным.

– Выбор всегда есть, – очень серьезно ответил парень и снял очки. У него оказались карие блестящие глаза.

– Ну тогда я пока не решил, там видно будет. Куда ведет эта дорога?

– В порт. И до него не близко. Уверен, что хочешь своими ногами?

– Уверен. Ходить полезно для здоровья. Да и погода замечательная.

– Тогда не прощаюсь, будешь в порту – заходи в гости. Спросишь главного по лодкам, тебе все покажут на мой дом.

Я пожал протянутую руку. Машина покатилась по гравию, набирая скорость. Метров через сто неожиданно затормозила. Из окна высунулся парень.

– Будешь проходить мимо башни, зайти не пытайся, старички там чудны́е живут. Заговорят так, что забудешь, зачем и куда шел.

Машина снова двинулась с места и вскоре скрылась за поворотом.

Дышалось легко, я перешел на «стелющийся» бег и набрал приличную для пешехода скорость. Все вокруг манило в высь: и ветер, свистящий в ушах, и небо, высокое и зовущее, и дорога, больше похожая на взлетную полосу, и тучи, величественно закрывающие горизонт. Но больше всего подмывала взлететь сама земля. Она словно играла с ногами в догонялки, безумно захотелось оторваться от нее и пролететь на бреющем, слегка касаясь травы кончиками пальцев.

И в тот момент, когда мне уже показалось, что еще чуть-чуть, и я исполню желание, из-за холма показалась башня. Даже не так, Башня. С большой буквы. Представьте себе самую сказочную башню, какую только можете. Из огромных глыб серого камня, с торчащими тут и там ажурными балкончиками, стрельчатыми окнами и зубцами на парапете, окружающем смотровую площадку. Я решил последовать совету парня из машины. Или парня на машине? Я даже имени его не спросил. Ну, буду звать его Лодочником, раз он там главный по лодкам. В общем, я последовал совету лодочника и пробежал мимо. Башня оказалась у меня за спиной. И когда огромная туча коснулась солнца, меня окликнули.

– Молодой человек! Даже если вы сейчас действительно сумеете взлететь, то все равно не успеете в порт до начала грозы. Переждите дождь у нас!

Из окна показался какой-то старик. С такого расстояния я мог различить только пышную, абсолютно седую бороду.

– Так я бегу не в порт, я бегу на встречу с другом, и он встретит меня на пути к порту.

– Другом? Давно вы, наверно, его не видели, раз ради него решили вымокнуть под дождем.

Я слегка смутился.

– Ну, вернее с подругой…

Мне показалось, что старик понимающе усмехнулся.

– И вы решили вымокнуть под дождем вместе с ней?

Я удивился.

– Почему вместе с ней? Скорее под ней.

– Твоя старая подруга – Гроза?

В голосе старика слышалось неподдельное изумление.

– Ну да, а что в этом такого?

– Да нет, ничего, – теперь смутился старик. – И все же, вы не заглянете к нам даже из любопытства? Почему?

– Наверно, я слишком молод! Вы же не бежите на свидание со стихией? И да, почему вы живете в этой башне?

– С нее видно море! Тогда, как постареете, заходите к нам, будет о чем побеседовать!

– Но ведь можно жить в порту и видеть море из окон дома. Почему вы так не сделаете?

– Это для вас порт в часе ходьбы отсюда. Для многих эта дорога длиной в целую жизнь! Так вы заглянете?

– Всенепременно! Лет через сто обязательно!

Я побежал дальше, в лицо бил ветер, пахнущий дождем и мокрой травой. Мне казалось, что я не смогу не исполнить обещание, данное у старой Башни. Башни, с которой видно море. Что-то знакомое чудилось мне в этих словах. Что-то очень знакомое и важное. Но мысль вынесло из головы стеной дождя, которая уже была различима и быстро приближалась ко мне. Я рассмеялся, вломился под тугие струи, задыхаясь от восторга.

Дождь! Грохот, сотрясающий мир, молнии, разрывающие пространство. Вода, между двумя своими ипостасями, жизнь дающая и жизнь отнимающая. Ну, здравствуй, подруга!

«Здравствуй!» – прогрохотало небо.

«Здравствуй!» – вычертила в небе молния.

«Привет!» – взвыл буйный, вечно спешащий ветер.

«Здравствуй, здравствуй, здравствуй… – прошелестели капли. – Я так много хочу тебе рассказать, так много, много, много, много… – шелест нарастал. – Смотри, где мы были, кем мы были, как мы были…»

И меня накрыл водоворот видений.

…последний пожелтевший лист, выпускающий свою влагу в осенний воздух…

…снежинка, сорванная ветром с вершины мира…

…осколок льда из глубин космоса, истаявший при ударе об атмосферу…

…капля яда на тускло поблескивающем клинке…

…первая слеза ребенка…

…луна, тускло блестящая в крохотной луже…

И люди, люди, люди. Они для крохотных капелек интереснее всего. Несчетное множество людей со времен самого Адама. Кровь, что в нас течет, дождь, что нас обмывает, родник, что нас поит. Все это пронизывает и связывает нас сильнее стальных тросов и цепей. И неважно, что воду мы залили в пластиковые бутылки, моря смешали с недрами земли и себя запаяли в коконы отчуждения от мира, неба, ветра, да и друг от друга тоже. Какими бы не были стены, нас от вечности отделяет глоток воды.

Видения исчезли. Дождь перестал.

…До встречи…

На губах остался вкус поцелуя. Каков поцелуй на вкус? А каково на вкус яблоко?

Омытый мир весело поблескивал под лучами теплого солнца. Дорога сама ложилась под ноги. Вскоре на гравийке показался человек, чуть склоняющийся вбок под тяжестью сумки.

– Вам помочь?

– Да, буду очень благодарен.

Я подхватил вторую ручку сумки и подстроился под шаг своего спутника. К моему удивлению он был абсолютно сух. Меня можно было выжимать.

– А что, тот парень на машине вас не подвез? Вы не похожи на спортивного студента.

– Я сам отказался, некоторые знания может нести только человек, без помощи машины, – он кивнул на сумку. Я скосил глаза. В ней лежали какие-то книги.

Я не знал, что ответить на эту странную фразу, и весь дальнейший путь мы молчали.

По обочинам появились фруктовые деревья. Вскоре показались крытые красной черепицей дома, утопающие в зелени. Возле одного такого домика мы остановились.

– Спасибо, что помогли молодой человек. Я ваш должник. Хотите зайти на чашку чая?

– От чая я предпочту отказаться, я чувствую, сегодня некогда по гостям ходить. А что касается благодарности… Да ладно вам! Подумаешь, услугу оказал. Лучше скажите, зачем вам такие тяжелые книги? Вы их коллекционируете?

– Можно сказать и так… Видите ли, молодой человек, я колдун. И книги для работы.

– Колдун? Самый настоящий?

– Ну, волшебник, маг, экстрасенс, шаман. Называйте как хотите. И да, самый что ни есть настоящий.

– Так почему вы не телепортировались? Или там, не полетели?

Я даже зачем-то помахал руками.

Мой спутник весело расхохотался.

– Именно поэтому, я не в том возрасте, чтобы развлекаться ярмарочными фокусами. О, я придумал, как вас отблагодарить. Я научу вас, как вы сами выразились, самому настоящему заклинанию. Слушайте. Всякий раз, как прольете свою кровь – намеренно ли, или ее прольют другие, или у вас она просто носом побежит – прикоснитесь к ней рукой, произнесите фразу: «Моя кровь этому миру» – и смойте водой.

– И все? А что оно делает?

– Да все что угодно, только просите искренне. Когда кровь смывать будете. Только не увлекайтесь и не просите много.

– Спасибо! При случае воспользуюсь! До свидания!

– Прощайте, молодой человек! Надеюсь, вы не умрете от кровопотери!

И маг, волоча тяжелую сумку, нырнул в сень разросшегося сада, в котором скрывался дом. Я моргнул. Сад остался. Но в нем не было и следа каких-то построек. Я пожал плечами и пошел дальше. Вспомнилось старое стихотворение, точнее две строчки из него.

Или это была песня?..

Я шел в порт. Где-то за домами шумело море.

Дорога, которая вроде бы уверенно вела меня к морю, внезапно утонула в густой зелени ничем не огороженного сада. Гравий под ногами сменился утрамбованной землей, через сотню-другую метров пропала и она, уступив место густой траве. Какая-то пернатая живность мелодично щебетала в кронах разросшихся деревьев. Омытая дождем листва блестела на солнце, игриво касаясь лица солнечными зайчиками. Я посмотрел на яркое солнце, частично закрытое ветвями, и громко чихнул.

– Будь здоров.

– Спасибо!

Я обернулся. Передо мной стояла девушка в легком ситцевом платье до колен, из-под которого виднелись две стройные босые ножки. Длинные волосы до талии лежали на плечах золотым водопадом. Большие серые глаза с неподдельным интересом смотрели на меня. Что-то показалось мне странным в облике незнакомки, еще несколько секунд наблюдения дали мне ответ. Глаза. Так смотрит человек, который только что испытал очень сильную боль. Неожиданно для себя я задал очень странный вопрос:

– Привет. Что ты делаешь в моем сне?

– Привет, я Оля. Не сердись, ладно? Мне было грустно, вот я и пришла…

– Да с чего бы вдруг мне сердиться? – я улыбнулся. – Рассказывай, какая печаль тебя снедает. Будем ее грызть.

– Кого? – девушка неуверенно улыбнулась в ответ.

– Как кого? Печаль твою. Хотя можем погрызть вот эти персики.

Я подхватил девушку под локоть и повел ее к дереву, в кроне которого виднелось несколько десятков созревших плодов. Изображать из себя кота было лень, и я просто потряс ствол с громким воплем: «Персиковая атака!» Плоды посыпались мне на голову, девушка взвизгнула и отскочила в сторону. Я подобрал с земли несколько самых спелых и уселся прямо на траву. Оля присела рядом, подогнув колени под себя и оправив платье. Я вручил ей в правую руку персик, а левую накрыл своей ладонью.

– Ну, теперь рассказывай, что у тебя такого в жизни случилось?

Девушка укусила персик, слизнув выступивший сок, потом пристально посмотрела мне в глаза и ответила:

– Понимаешь, я сейчас умираю…

– Как так? Почему? Такая красивая, молодая и умираешь?

Девушка оглядела себя.

– Да нет, я не такая красивая на самом деле… Может быть, могла бы ей стать, если бы не болела. У меня рак крови, последние семь лет. Лечили долго и с переменным успехом, недавно пошли метастазы, сейчас отказывают почки.

– Мда… И как тебе твоя жизнь? Ты была счастлива?

– Сейчас вот думаю… Наверно, все-таки была. Последние семь лет я радостно просыпалась каждое утро, понимая, что прожила еще один день, я запомнила каждый день своей жизни, понимаешь? Со всей болью и маленькими радостями… Меня очень любили родители, братик. Жалко их оставлять…

Мы сидели и молчали. Я грыз персик, не ощущая вкуса, Оля о чем-то задумалась.

– Да, знаешь, есть одна вещь, о которой я жалею…

– Мм?

– Я никого так и не полюбила. У меня не было парня, не было прогулок под луной, поцелуев под дождем, я часто, засыпая, представляла себе Его… Как он однажды… Можно тебя кое о чем попросить?

Я с трудом кивнул.

– Поцелуй меня. Пожалуйста.

Я поднялся на ноги вместе с Ольгой и притянул ее к себе. Меня душили слезы. Она закрыла глаза и немного откинулась. Я склонился над ней, ловя дыхание и прильнул к ее губам. Как можно сказать «прости» в одном поцелуе? Как можно передать в одном, пусть и очень страстном касании губ всю ту боль, все сожаление о так рано ушедшем человеке? Почему многие из нас уходят так рано? Может быть, чтобы мы, странники неведомых путей с гордым именем Люди, помнили, зачем наши подошвы топчут камень дорог?

Она отстранилась от меня и неожиданно улыбнулась.

– Ну вот и все! Проводишь меня?

– Конечно! О чем речь?

Оля взяла меня за руку и повела сквозь сад. Вскоре деревья расступились и мы вышли к порту. Массивная мраморная пристань наводила на мысль о памятниках Древней Греции, но на каменных причалах не было и следа от неосторожных прикосновений времени. Недалеко от нас швартовался огромный стальной трехпалубный корабль. Зачехленные орудия и ракетные установки на его борту не оставляли иллюзий насчет его предназначения.

– Это точно за тобой?

– А ты видишь тут еще корабли?

Оля лукаво улыбнулась и сжала мою ладонь.

У швартующегося корабля я увидел одинокую фигуру и узнал своего недавнего знакомца, который не так давно хотел меня подбросить до города.

– О, старый знакомый! – парень улыбнулся. – Все-таки решил отправиться в плавание?

– Нет, я вот Олю пришел проводить. Она меня попросила. Ты же сам сказал, что есть выбор. Всегда.

– Выбор сложный бывает… – Парень осекся. – Но сейчас он действительно есть. Решил устроиться проводником?

– Можно… А какой оклад?

– Морской ветер в лицо у завесы. Устраивает?

– Я подумаю!

Тем временем на пристань опустился трап.

Я снова обратился к «главному по лодкам».

– А что, за всеми приплывают боевые корабли военно-морского флота?

– Да нет, с чего ты взял? Все от человека зависит. За кем-то вот такие громадины, за кем-то парусники старинные, пару раз всплывала подводная лодка. Если человек хреновый был, приплывает что похуже. Приходит он на пристань, а тут лодка стоит, моторная, или гребная, или плот с шестом. Для особо отличившихся – вообще тазик… с цементом.

Я с подозрением взглянул на спокойные воды морской глади. А есть ли дно у этой воды?

Тем временем с корабля спустился трап и по нему сбежали несколько мужчин в одних брюках и принялись сноровисто обматывать сброшенные с борта канаты вокруг стальных столбов. Оля начала подыматься по трапу и тут обратилась к капитану – женщине в форме, которая стояла на палубе.

– А ему можно? Проводить?

– Можно. Места много. Пока не сойдет, не поплывем, – неожиданно добавила она, глядя на мое вытянувшееся лицо.

Я взбежал по трапу и взял девушку за руку. Мы долго гуляли по палубам корабля, рассматривая команду, не обращающую на нас никакого внимания. Неожиданно Оля обняла меня, прикоснулась губами к лицу и сделала шаг назад. Я почувствовал, как меня отрывает от палубы и поднимает вверх, все выше и выше. Я оглядел порт с высоты птичьего полета. Едва различимые фигурки людей внизу махали руками.

Я открыл глаза и потянулся. Во рту стоял привкус персиков.

Глава 18

В каком-то удивленном состоянии долго рассматривал потолок. Минут через пять осознал, что потолок смотрит на меня двумя полыхающими зеленым огнем глазами.

Керамбит с хрустом вонзился в балку, Кошмарик, увернувшись от ножа, с ловкостью опытного таракана отбежал в сторону. Нафаня, блин. Видимо, абилку получил за пятидесятый уровень. Какой простор для гадостей теперь открывается.

Сладко потянувшись, огляделся. Спать я завалился в одежде, перепачканной до полной негодности. Единственное, что выглядело более или менее прилично – плащ. Сапоги изорваны, штаны тоже. У куртки не хватает рукава.

Хорошо повеселились.

В зале таверны было малолюдно. Несколько игроков за дальним столом неторопливо потягивали травяной чай с какими-то местными сладостями. В животе заурчало. Я сел недалеко от входа, заказал себе блинов и травяной отвар. Минут через двадцать подошел Моргенханд и, опасливо на меня косясь, уселся у самого края стола.

– Ты как, нормально?

– Да вроде не жалуюсь. Вот видишь, блины ем. Закажи себе тоже что-нибудь.

– Филин…

– Что?

– Может тебе это, галоперидольчику?

– Его что, используют через три сотни лет?

– А? Нет, конечно, я тут прогуглил…

– Гугл до сих пор жив?

– Жив, центральный офис на Южноафриканском архипелаге, одна из крупнейших…

– Стоп! Архипелаге? Африка была ведь континентом?!

– Эм… Ну, там был конфликт Объединенной Европы и Южноафриканской Евгенической республики, после применения биологического оружия вмешалась армия Российской Империи, южная часть континента ушла под воду…

– Россия снова империя? Европа объединилась?

– Филин, ты это, успокойся? Я тебе… Что за нах…?!

Внимание Моргена переключилось на исчезающую тарелку блинов, которую ему принесла официантка. Что характерно, блины исчезали вместе с тарелкой под характерный хруст. И остающимися следами жутких зубов на краях тарелки.

– Еще три тарелки блинов! Морген, не кричи, пожалуйста. Это Кошмарик стелс получил.

– Стелс? Слушай, Филин, можешь мне его продать?

После этих слов у Моргена исчез кусок доспехов в районе живота.

– Это типа тонкий намек, заместо ответа на твой вопрос.

– Тонкий намек? Тонкий намек – это черные полиэтиленовые мешки на витрине в отделе продаж холодного оружия. А это не тонкий намек! Это испорченный доспех за две сотни золотых!

– А нечего Кошмарика обижать! И ты можешь себе позволить поганить доспехи за две сотни золотых.

– Ой, а я все мечтал этим заняться, вот разбогатею и буду хорошие вещи портить! – огрызнулся Моргенханд.

Тут в таверну вошел новый действующий персонаж.

– Здравствуйте, а кто тут Филин?

Я оглядел визитера. Эльф. Самый настоящий эльф, с заостренными ушами, длинными золотыми волосами и правильными чертами лица. Внешность ему портили только абсолютно коровьи глаза без признаков интеллекта.

Леголас, Великий летописец.

Уровень: 53.

Жизнь: 3000.

– Слушай, Леголас, а почему у тебя лицо дефолтное? Никакой индивидуальности.

– Ну, я не подумал… – и эльф замолчал, пялясь на нас. Мы с интересом ждали продолжения.

– А, вспомнил! Я могу поговорить с Филином?

– Нет.

– Почему?

– Он улетел!

– Куда?

– В лес! Ловить мышей.

– Зачем?

– Голодный…

– А прилетит?

– Ну, он обещал вернуться.

– Честно?

– Честно-честно.

– Хорошо, я зайду попозже?

– Конечно!

С этими словами эльф развернулся и направился на выход из таверны. Мы дождались, пока дверь закроется, и расхохотались. Отодвинув в сторону возможного местонахождения химеры две тарелки с блинами, мы принялись уничтожать завтрак. Через десять минут дверь в таверну открылась снова. К столику подошел Леголас.

– Мне сказали, что Филин это вы! Зачем вы меня обманываете? – Эльф обвиняюще ткнул в меня пальцем.

– Кто тебе это сказал?

– Мой начальник! Он все знает!

– А может, он тебя обманул? Ты не подумал?

– Не подумал… – обреченно выдал эльф и снова ушел.

Прошло еще пять минут.

– Это точно вы! Зачем вы меня обманули?

– Когда?

– Вот только что! Я ведь заходил, и вы мне сказали, что Филин – это не вы! А мне теперь прислали фото. Филин – это точно вы!

– Мы никого не обманывали, сюда никто не заходил! Ты вообще кто?

Морген поперхнулся чаем.

– Я? Я Леголас Летописец! Я собираю информацию о великих героях.

– А как они выглядят?

– Кто?

– Великие герои.

– Ну… Мужественно, у них сверкающие мантии или доспехи эпические. Красивое оружие…

– И я похож на героя? – я поднялся с лавки и продемонстрировал свою разодранную одежду.

– Нет…

– И с чего ты взял, что я герой?

– Ну, я не подумал…

– Вот иди и подумай!

Этот персонаж начинал меня раздражать. Еще больше меня начали раздражать взгляды, бросаемые случайными зрителями.

Эльф снова вернулся.

– Филин – это вы!

– Я! – рука превратилась в птичью лапу.

– Мне начальник сказал, что великие герои – это те, кто совершают великие подвиги. И неважно, как они при этом выглядят.

– Значит, я – Филин, великий герой?

– Да.

– Ты точно в этом уверен?

– Точно!

– Плохо…

– Почему?

– Теперь мне придется тебя убить! – редко кто меня мог так выбесить за такое короткое время.

С этими словами я встал и положил даже не отшатнувшемуся эльфу на голову правую руку.

– Подчинись!

Выражение лица жертвы не изменилось.

– Выйди из таверны и убей себя!

Леголас развернулся и отправился к двери.

– Вернется еще раз – приготовлю его живьем на кухне.

– Зачем? – Моргена ситуация искренне забавляла.

– Может, отвадит других папарацци. Он ведь издевается, эльф Леголас, мать его.

– С чего ты взял?

– Не верю я, что бывают такие…

– Таких нынче много. Продукт системы образования.

– Морген, слушай, а конца света точно еще не было?

Дверь таверны отворилась, и в зал вошли наши подельники в деле убийства Туриста. Вид у них был весьма ошарашенный.

– Всем привет! Чего такие удивленные?

– Да у входа какой-то эльф сам себе свернул шею. Руками. Не знаете, чего это он? – ответил Венсер.

– А это он у Филина спросил, в чем смысл жизни.

– И Филин ему ответил?

– Ответил. А с чего бы ему еще жизнь самоубийством заканчивать?

– Но он же оживет!

– Мне кажется, он про это не подумал.

– Слушай, Филин, ты вчера забрал тот сундук, там, по идее, должна быть награда за убийство Туриста. Ты еще его не открывал?

– Неа. Он в моей комнате, наверху.

– Может, ну, это…

Венсеру было явно неловко меня просить отдать им заслуженную часть награды. Вчера они сбежали, скажем так, от греха подальше. После битвы я был немного не в себе. Могу их понять.

– Сейчас, доем, и поднимемся. Вы, кстати, не голодные?

– Спасибо, мы поели.

– Хорошо, тогда подождите.

В комнату таверны шесть человек помещались с большим трудом, особенно учитывая габариты воинов. Замок на сундуке я, не особо заморачиваясь, срезал струной. Внутри лежало семь коробок, завернутых в цветную бумагу и перехваченных ленточками. На каждую была пришита бирка с именем. Чувствуя себя Дедом Морозом, начал раздавать подарки. Первая, самая маленькая коробка, досталась гному. В ней оказался сверток со схемой какого-то устройства.

– Штурмовой паровой голем!

Дуболому почти удалось допрыгнуть до потолка. Сверток с ярлычком «Огурец» я отдавал с опаской. Потолки были низкие. Огр в чувствах был сдержаннее, но невзрачную повязку на голову повязывал крайне торжественно. Она давала возможность игнорировать три удара по голове в день без урона и возникновения каких-либо эффектов.

Венсеру достался короткий жезл, усыпанный крупными рубинами. В жезл можно было поместить три любых заклинания. Три абсолютно любых заклинания. В глазах мага в этот момент засверкали отблески сжигаемых городов.

Элспер получила медальон, позволяющий раз в день воскреснуть на месте собственной смерти, причем с задержкой до трех минут. Прочтя характеристики медальона, жрица издала такой звук, что мне захотелось закурить.

Моргенханд, обнаруживший в своем свертке тонкие кожаные перчатки, которые позволяли носящему их человеку использовать любое оружие любых уровней без штрафов, выглядел как десятилетний мальчик, укравший у Деда Мороза мешок с подарками.

Самый маленький сверток достался Кошмарику. В нем оказалось пенсне, которое позволяло владельцу видеть невидимое. В свертке, предназначенном мне, обнаружилась книга с заклинаниями магии разума.

– Ну что, господа, обмоем?

– Филин, может, не надо? – голос Моргенханда был полон сомнения.

– Почему?

– В прошлый раз мы, напившись, испоганили ритуал призыва. В позапрошлый – установили коммунизм в отдельно взятом баронстве.

– Это плохо?

– С такими пьянками я скоро стану неврастеником!

– Это потому, что, как учил меня один опытный человек, пить надо так, чтобы спиртное, с одной стороны, радость душе доставляло, а с другой – не подмывало добавить.

– Ох, а такое состояние вообще возможно? – удивился гном.

– Это состояние – как небесный город. Увидав один раз в детстве, потом ищешь всю оставшуюся жизнь.

– Да вы, батенька, поэт! – похлопал меня по плечу огр. – Я «за»!

– Я тоже! – поддержал гном.

– Я приду, – Венсер украдкой бросил плотоядный взгляд на жрицу. – Элспер, а ты? Составишь компанию?

– Ну, если только ненадолго…

– Так что, Морген, не отрывайся от коллектива, иначе коллектив оторвется на тебе!

– Это угроза?

– Да!

– Подчиняюсь грубой силе! – воин поднял руки, капитулируя.

– Ну, и отлично. А чтобы ты не сбежал до начала мероприятия, беру тебя под стражу, показывай, где тут баня. А то я месяц помыться мечтаю нормально. А с вами, господа, прощаюсь до вечера.

В баню мы пошли не сразу. Сначала Морген затащил меня на рынок и заставил купить нормальную одежду. Поход вышел забавным, настолько забавным, что я в конце концов стал опасаться того, что Моргенханд отправит меня на точку респауна. Или я его. Из-за чего могут подраться два мужика на рынке?

– Вот, возьми эту куртку! Она дает огромный бонус на ловкость.

– Бля, Морген, ты точно нормальной ориентации? У нее же тут кружевной воротник.

– Ну и что? Зато на свой уровень это лучшая вещь!

И так далее. В итоге, отдав какую-то страшную сумму и, закупив на аукционе кожаную одежду из кожи какого-то редкого ящера и комплект зачарованного белья, мы отправились в общественные термы.

Там я понаблюдал, что такое социокультурный шок. Особенно после того, как отправил какого-то водоноса за можжевельником в алхимическую лавку. Предметом наблюдения стал Морген, которому гордость не позволяла спастись бегством, даже когда я раскочегарил парилку так, что у него начал проседать уровень жизней. Но веники из можжевельника его доконали. В результате в парилке я остался один, периодически «прокаливаясь» в бассейне. Часа через полтора после начала священнодействия мне в личку написал Морген.

– Спасайся!

– Что случилось?

– Тут баба ломится в парилку!

– Красивая?

– Ну да…

– Завидуй молча!

– Ты не понимаешь! Это Селена Пламенная! Маг огня сто двадцать четвертого уровня!

– И?

– Она хочет в баню, она ее зачистит от посторонних.

– Она дикая, что ли?

– Нет, ты просто парную занял три часа назад. Ее терпение истощилось!

– Ну, соболезную! Это повод меня убивать?

– Да!

– Я рискну!

– Она же дурная!

– Зато красивая!

– Идиот!

– Вечная мне память!

Дверь с громким стуком распахнулась. Я едва успел накинуть полотенце на бедра.

– Не выхолаживайте парилку, сударыня!

– Может, уступите девушке место?

Я разглядел гостью.

Селена Пламенная, маг огня.

Уровень: 124.

Жизнь: 13 000.

– Вы против того, чтобы мыться в бане с мужчиной?

– Я против того, чтобы мыться в бане с незнакомым мужчиной, – слово «незнакомым» она выделила особо.

– Прошу простить мою назойливость, но на моей родине были приняты совместные банные процедуры. Это традиция, уходящая корнями в глубокую древность, – ага, Россия – родина слонов, а медведь – национальное ездовое животное. Травоядное. – И баню вы заставите меня покинуть только силой: последний раз я парился больше трехсот лет назад, – а еще я фиг выйду из бани, куда зашла такая женщина. Ростом примерно с меня, рыжие волосы, собранные в тугой пучок на затылке. Ровные черты лица, точеная фигурка, с выдающейся грудью и бедрами. Блестящая медью в отблесках огня кожа. Удивительные золотые глаза.

– Даже понимая, что я могу вас испепелить одним взглядом?

– Тем более, что вы можете испепелить меня одним взглядом.

– Вы знаете, что высшими магами-огневиками могут стать лишь игроки с определенным складом характера? У нас плохая репутация.

– Это у меня плохая репутация. Первым встреченным мною игроком, был некто Захария. Я с ним общался секунд тридцать, и до сих пор в его черном списке. Хотя он уже давно не Завтрак Туриста.

– Конечно, не Завтрак Туриста. Но теперь он Захария, Хорошо прожаренный. У игроков с прозвищами они изменились. Но после смерти Туриста обратно не вернулись, – Селена рассмеялась чарующим смехом. – Я долго с ним соперничаю. Было несколько дуэлей. А тут такой пассаж. Получается, я ваша должница, Филин, – девушка присела на краешек лавки.

– Долг – это, конечно, здорово. Но я буду истинным джентльменом. И в качестве уплаты попрошу вас не выгонять меня из парилки.

– Хорошо. Ваш запаниковавший друг рассказывал что-то про чудовищную жару и какие-то садомазохистские веники.

– Увы, мой друг слаб телом и не может оценить всего величия традиций русской парной. Если позволите, сейчас добавим пару, и я вам о них расскажу.

– У меня почти полное сопротивление огню, и меня сложно напугать жарой. И еще, вы удивительно галантны для мужчины в одном полотенце.

Я плеснул на камни воды с разбавленным в ней квасом и запарил пару свежих веников. Появилась непередаваемая смесь запаха свежего хлеба и можжевельника.

– Поверьте, галантность – это лучшая одежда в бане. Ложитесь на верхнюю полку и устраивайтесь поудобнее.

Пар, можжевельник, окатить холодной водой. Теперь горячей. Веники в двух руках, не особо жалея нежную кожу. Облить холодной. Где-то на середине процесса полотенце соскальзывает с бедер, и у меня, и у Селены. Кто будет рассказывать вам о пламенном сексе в натопленной бане, не верьте. Последнее, о чем хочется думать, пребывая в перегретом пару и хлестаясь вениками, периодически обливаясь водой, это физическая близость. С другой стороны, рискнувшие провернуть данный трюк уже никому ничего не расскажут. По двум причинам: остановки сердца или позора из-за перепада давления. Баня – это удовольствие особого рода.

После третьей обработки вениками, я подхватил разомлевшую девушку на руки и прыгнул с ней в бассейн. Блаженно плаваем в ледяной воде, от которой подымается пар.

– У меня резист к огню и воде на процент поднялся… И к физическому дамагу на два.

– Баня укрепляет тело и дух. Этому нас еще древние учили.

– Ты ведь врал про древние традиции и обычаи родины?

– Врал, – я улыбался, мне было хорошо.

– Еще заход?

– Давай. Еще вспомню, что когда-то неплохо делал массаж.

Мы вылезли из бассейна и снова поднялись по ступенькам в парную. То ли хитрая магия, то еще что-то позволяли существовать такому соседству. Облив Селену горячей водой и пройдясь веником по спине, я начал разминать ей спину. Девушка едва не урчала от удовольствия.

Где-то через час мы вышли из парилки и развалились на мягком диване, смакуя холодный квас.

– Счастье выглядит примерно так.

Селена, в этот момент просушивающая гриву рыжих волос, обернулась, с интересом уставившись на меня. Наготы своей она не стеснялась.

– Счастье?

– Ага. Горячая баня, холодный квас. Красивая девушка рядом. Дела, которые могут подождать. Еще массаж хочешь?

– Массаж? – внезапно лицо ее оказалось близко-близко.

– Массаж! – Селена подвинулась еще ближе и, раздвинув ноги, уселась мне на колени. – Для обнаженной девушки ты удивительно наивна.

Я поймал ее губы своими, моя левая рука устроилась на ее большой груди, играя соском. Я прижимал к себе магессу, скользя правой рукой по ее пояснице. В моем теле разгорался жар. В глазах девушки полыхало пламя. Селена двигает бедрами вперед, наши языки переплетаются. Жар становится нестерпимым…

Обнаруживаю себя голым на точке возрождения.

Глава 19

– Ой, Филин, извини! У меня сама собой активировалась огненная форма.

– Ты баню не спалила?

– Нет, только диван подпортила… Ты не обижаешься?

– На что? Тут тебе большое неудобство. Ты вся такая из себя распаренная, возбужденная, в нужном психологическом состоянии. И тут несостоявшийся любовник рассыпается горсткой пепла.

– А ты разве не в сходной ситуации? Психологическая травма, все дела…

– Поверь, когда я умудрился удержать эрекцию в тот момент, когда в комнату очень тихо зашел папа девушки с ружьем, а потом так же тихо вышел, меня ничто не может сбить с настроя.

– А девушка не заметила визита?

– Она была сверху, и ей было не до этого.

– Хвастун!

– А еще знаток традиций. Ладно, понимаю, что не в тему, но, может, сходим на свидание как-нибудь?

– Я подумаю.

– Удивительный вы, девушки, народ… Мы чуть не переспали, а после этого ты обещаешь только подумать о свидании.

– Чуть-чуть не считается!

– Ладно, удачи!

– Моргенханд! Ты где?

– Пью пиво, поминаю своего друга, жестоко убитого Пламенеющей садисткой.

– Пламенеющей садисткой?

– Седьмая строчка в рейтинге ПВП дуэлей.

– Он был хорошим человеком?

– Странным. Представляешь, он, поговаривают, перед смертью успел ее трахнуть. Такие стоны из бани разносились… А потом она отгрызла ему голову.

– Ну, как стало известно из достоверных источников, стоны стали результатами банных процедур, соблазнить он ее почти успел, и ему не отгрызли голову, а просто обратили в пепел.

– Неудачник!

– Морген! Я влюбился! Такая горячая женщина!

– С тем же успехом можно трахнуть в дюзу плазменный движок.

– Признайся, ты просто завидуешь.

– Чему? Твоим мазохистским банным процедурам? Или тому, что тебя сожгли заживо? Такому я не завидую, я не так воспитан.

– Моим успехам у женщин!

– Как ты дожил до своих двадцати пяти с такими «успехами»?

– С трудом. Морген, можешь мне мои вещи принести? А то я на точке респауна в костюме Адама.

– Нет!

– Почему?

– Ты был в бане с Селеной Прекрасной, она выиграла прошлогодний конкурс красоты Срединной империи.

– И?

– Должна же быть в мире справедливость!

– Предатель!

Вечер, лес. Вокруг бродят кровожадныемонстры. А я без штанов. О, я ведь оборотень, точно. Отращиваю по всему телу перья, а руки превращаю в птичьи лапы. И двигаюсь в сторону города. Через пару минут, пытаясь прихлопнуть комара на щеке, оставляю когтем глубокую рану под глазом. Чертыхаясь, частично изменяю лицо. Рот становится клювом, но речь сохраняется. Сразу становится светлее. А что, удобно!

Пройдя метров пятьсот, натыкаюсь на странную картину. На поляне, залитой лунным светом, стоит мужчина в классическом сюртуке, выглаженных брюках и широкополой шляпе. Рядом на дереве висит черное пальто. Мужчина аккуратно располагает на поляне какую-то конструкцию из линз, колб и металлических рамок.

– Здрасте! – вежливо здороваюсь я.

– ААААААААААААААААА!!! – мужчина с воплями исчезает в лесу.

– Погодите, вы вещи забыли!

Тишина. Как в воздухе растворился. Активирую видeние сигнатур. На пятьсот метров вокруг ничего крупнее белки. Действительно, растворился…

Пожимаю плечами, накидываю на плечи плащ, надеваю шляпу. Плащ обычный, а у шляпы бонус на мудрость и интеллект. В хозяйстве пригодится. Обнаруживаю в кармане плаща трубку, кисет с табаком и небольшой револьвер. Ничего не понимаю!

Стражник у ворот города икает от испуга, но узнает и пропускает без вопросов, впрочем, не забыв кинуть «римское приветствие». Какие умные все-таки тут неписи.

В городе недалеко от таверны меня окликают.

– Уважаемый! У вас закурить не найдется?

Оборачиваюсь к окликающему. И заглядываю ему в глаза.

– Только повод!

– ААААААААААААААААААААА!!!! – и топот убегающих ног. Да что за вечер такой.

Кстати, у меня же есть трубка! Набиваю ее ароматным табаком из кисета и прикуриваю от уличного фонаря. А теперь месть.

– Морген, подойди к таверне! Нам нужно поговорить.

– Филин…

– Подойди к таверне, быстро!

– Минуту.

Прячусь в тени ближайшего дома и жду. Минут через десять раздаются шаги. Захожу вглядывающемуся в темноту другу за спину. И хлопаю его по плечу.

– Здравствуй, Моргенханд. Ты готов понести наказание за предательство?

Морген падает в обморок.

Мда… Недооценил я эффект.

Оттаскиваю пребывающего в отрубе приятеля к баням. Тащить почти центнер мяса и железа неудобно, потому тащу его за ногу. Картинка еще та, наверно. Фигура в черном плаще и в шляпе с совиным клювом и сверкающими из-под шляпы желтизной глазами. Дымящаяся трубка дополняет образ. А если знать, что у меня в кармане лежит револьвер… Судя по эмоциям трех потенциальных грабителей, сегодня они решили завязать не только со своим темным делом, но и с выпивкой.

В бане сторож стремительно трезвеет, но пропускает нас в комнату отдыха. Там я быстренько облачаюсь в свою одежду, оставив только шляпу, и засовываю пистолет в карман. Вытаскиваю Кошмарика из опустошенной кладовки, объясняю дальнейшую программу развлечений. Сначала мы будим Моргена:

– Филин! Пи…й отсюда нах!

– Морген, ты чего, классно же выгляжу!

– Я тебя боюсь!

– Я и сам себя боюсь, чуть не обосрался, в зеркало заглянув.

– Ты чего молчал, что оборотень, причем такой экзотический?

– А я разве не говорил?

– Нет! И вообще, с тебя миллион кредитов!

– За что?

– За мою травмированную психику!

– И на что они пойдут?

– Поездка на море, элитный бордель и дорогое спиртное!

– Во-первых… А хрен с тобой, бери. Только если я помню цены, это тебе лет пять непрерывного запоя в элитном борделе на берегу моря.

– Эм… Спасибо… – Морген был шокирован подобным подарком, хотя, видимо, сам еще не привык, что человек богатый.

– Ты мне лучше скажи, это как? – я протянул другу револьвер.

– О…ть…

– А в подробностях?

– Это вещь из «Потерянного Арканума», нового проекта корпорации, владеющей «Кругом Равновесия». Стартовала год назад. Мир в стиле стимпанка с элементами мистики и техномагии. Никаких файерболов, драконов и эльфов.

– А тут огнестрельного оружия нет?

– Паровые пушки есть, кто-то штучные аналоги мастерит. Но именно пороховых револьверов нет.

– А у нас, значит, есть…

– Я могу написать жалобу в администрацию.

– Попробуй. Ты вообще что задумал?

– Сейчас в таверне идет гулянье. Между прочим, мною оплаченное.

– И?

– Хочу разыграть народ.

– Тебя убьют!

– Мелочи. Зато сколько первозданного ужаса!

– Действительно, ужаса… Ты это, вот что лучше расскажи, ты вот эту свою форму как получил?

– Ну как, усилием воли, у меня такие особенности класса, могу выборочно тело менять.

– Сохрани настройки обязательно. Скоро конкурс будет на всякое творчество в игре. А как она для боя?

– Еще не пробовал.

– Обязательно испытай. И вот это еще. Ты же филин? Да?

– Ага. Ну и что?

– Почему ты не прилетел?

– Потому что я идиот, Морген. Идиот с богатым воображением!

Перед моим торжественным появлением Моргенханд занял в таверне самое удобное для съемки место и дал мне команду начинать представление.

Веселящиеся в таверне люди резко замолчали. Тишина обрушилась с неотвратимостью и неспешностью селевого потока. Сначала замолчали люди у входа, потом, обернувшись на исчезновение звуков, средние столики. Последними замолкла пара пьяниц у барной стойки.

В зал вошел незнакомец. Фигуру его закрывал черный кожаный плащ, лицо прятали полы шляпы.

Резала глаза одна несуразность: черная, тонкая, будто обожженная рука сжимала сплетенные в косу волосы, на которых болталась оторванная голова, из обрубка шеи на пол капала какая-то жидкость. Кровь?

Когда все взгляды скрестились на незнакомце, над которым не висело никакого обозначения, словно он был такой же частью мира, как камень у дороги, как порыв ветра или грозовое облако, он рассмеялся. Рассмеялся и поднял голову. Маска, подумали те, кто еще не был отравлен страхом. Но и они потеряли возможность связно мыслить, осознав, что птичий клюв, полыхающие холодным желтым огнем глаза и заросшее короткими перьями лицо – не плод труда неизвестного скульптора, а творенье безумных богов. Истинное лицо ночного визитера. Смех перешел в глухой клекот и резко оборвался. И тут голова в руке незнакомца раскрыла светящиеся зеленым глаза. Из шеи, словно бутон неизвестного цветка, раскрылись восемь огромных паучьих лап, а рот оскалился двумя рядами острых треугольных зубов. Тишину разорвал крик из зала.

– Господин! Господин!

Через толпу игроков, заполнивших в этот час зал таверны, пробился низенький, толстый, лысый мужчина в бесформенном балахоне, украшенном непонятными знаками. В этой толпе статных красавцев и красавиц, блистающих нарядами и доспехами, он смотрелся вызывающе инородно, словно кусок запыленного гранита в шкатулке драгоценных камней. Мужчина упал на колени перед незнакомцем.

– Позвольте служить вам, Господин!

Фигура в плаще вытянула вперед правую руку, и люди в зале смогли рассмотреть птичью лапу, на концах тонких пальцев блеснули обсидианом острые когти. Мужчина почтительно коснулся губами протянутой руки.

– Я принимаю твою службу и твою душу, раб!

Незнакомец окинул взглядом скованную ужасом толпу. Отравляя каждого, кто заглянул ему в глаза, липким, лишающим сил и воли ядом страха.

– Чума! Чума грядет и скоро расправит свои крылья над миром! Готовьтесь!

Дверь таверны хлопнула, ночь забрала странного визитера и жреца в темном балахоне, оставив только страх и обреченное ожидание.

Глава 20

– Филин! Это было круто!

– Круто? Этот гребаный Фауст мне чуть все представление не запорол.

– Зато какой эффект! Ты вышел, там такой гвалт поднялся. Собирали рейд, чтобы разобраться с Вестником чумы!

– И чего не собрали? Я почти двадцать минут пытался отделаться от жреца. Ни одна скотина даже за дверь не выглянула.

– Единогласно решили, что ты ночью неубиваемый и что тебя не найти. Кто-то всем заказал тролльего виски.

– В общем, слив засчитан.

– Кстати, где жрец-то?

– Я дал ему квест накормить Кошмарика.

– И?

– И Кошмарик накормленный.

– Жестокий ты.

– Говорить «жестокий» – неполиткорректно!

– А как надо?

– Альтернативно гуманный! Все, Морген, отстань от меня. Спать хочу – не могу.

– Да? А в комнату ты как проберешься мимо толпы?

– Дитя современной цивилизации! Ничего о жизни не знаешь и ничего не можешь!

– Варвар! По стене залезать собираешься? Или все-таки лететь удумал?

– Через черный вход, мне хозяин дал запасной ключик от него. Милый человек. Я думал, там и закопаю, сотню золотом с меня вытряс!

– Ладно, спокойной ночи.

– До завтра!

Уснуть удалось не сразу. Химера трижды залезала на кровать и пробовала устроиться рядом с моим лицом на подушке, громко урча. Нет, на звук все нормально воспринималось. Но спать я привык с красивыми девушками, на худой конец, с мягкими игрушками. Но никак не с оторванными головами. Так что после третьего раза Кошмарик вылетел в окно.

* * *

Утром на меня напал приступ лени. Я таращился в потолок, потолок на меня не таращился. В дверь никто не стучал, сообщений никто не присылал. Даже есть особо не хотелось. Прикидывая, чем можно заняться не выходя из комнаты, я неожиданно вспомнил о книге заклинаний. А еще о пистолете в кармане штанов.

Забавная альтернатива. Просветиться или застрелиться? Вечный вопрос русской интеллигенции. В итоге победила тяга к знаниям.

«Внезапная мысль» (аура).

Разумным вокруг игрока приходит в голову одна и та же мысль.

Радиус заклинания: 15 метров.

Расход маны: 150 единиц в секунду.

«Незначительность» (аура).

Взгляд не задерживается на маге.

Расход маны: 10 единиц в секунду. Не действует на элементальных существ, нежить и существ, не использующих зрение.

«Кошмар».

Объект заклинания видит перед собой свой самый большой страх. Низкая воля может привести к смерти.

Стоимость наложения: 400 единиц маны. Не действует на элементальных существ и нежить.

«Уловка».

Мгновенное отвлечение внимания.

Стоимость наложения: 200 единиц маны.

Действует только на разумных существ.

«Лабиринт боли».

Объект заклинания чувствует боль (ту же боль ощущает заклинатель) без потерь единиц здоровья.

Условие наложения: зрительный контакт.

Стоимость наложения: 150 единиц маны.

Не действует на существ, не использующих зрение.

«Зеркало боли».

Объект заклинания забирает боль заклинателя.

Условия наложения: зрительный контакт, добровольное согласие цели.

Стоимость наложения: 600 единиц маны.

Время действия заклинания: 10 минут.

«Украденная мысль».

Заклинатель узнает последнюю мысль цели заклинаемого. Объект не знает о применении заклинания.

Стоимость заклинания: 700 единиц маны.

Сильно. Я пересмотрел еще раз книгу заклинаний и, лишь закрыв ее, обнаружил, что переплет выполнен из кожи разумного. Нет, большим экспертом по коже я не являюсь, просто на это однозначно указывало человеческое ухо на задней стороне переплета.

В глубокой задумчивости я спустился в зал. В голове крутилось множество мыслей о том, как можно использовать новые возможности (желательно так, чтобы мне за это ничего не было). Заказал себе жаркое из кабанятины и чайник чая. Когда блюдо принесли, я долго нюхал еду, размышляя над тем, что кастрировать свиней, конечно, жестоко, но, чтобы есть кабанятину, надо быть большим оригиналом.

Мысли прервал эльф Леголас, вошедший в зал. Он сел напротив и уставился на меня своими прекрасными глазами, совершенно лишенными даже намека на мыслительную активность. Интересно, а какие на вкус эльфы? Они ведь, по идее, на растительной диете, ягоды, орешки всякие едят, и мясо должно быть соответствующим. Видимо, на моем лице отразился гастрономический интерес. Причем настолько сильно, что проняло даже недогадливого эльфа.

– Вы ведь Филин, да? – оригинальное начало разговора.

– С утра был. Чего тебе нужно, болезный?

– Я это…

– Не подумал?

– Подумал! Я хочу быть вашим спутником.

– Извини, но мое сердце занято другой!

Собеседник завис. Поняв, что в таком состоянии он может быть долго, я заказал вырезку из косули. Эльф ожил только к моменту, когда я умял добрую половину порции.

– Ну, я это… Мне сказали вам сказать…

Я внимательно уставился на Леголаса, ковыряясь в зубах отросшим когтем.

– Ваш этот, как его, дальний потомок. Вот! – эльф торжественно улыбнулся.

Я едва не оторвал себе губу от удивления.

– Ты в этом точно уверен?

– Ага, сейчас…

Перед глазами выскочил какой-то текстовый документ, который оказался помесью родословной и генетической карты. Действительно, потомок… Не совсем официальный, конечно. Ух, добраться бы до внука, вечная ему память, и прочесть краткую лекцию на тему: «Дружище, а ты не пробовал иногда вынимать?». Короче, дед этого чуда оказался внебрачным сыном моего внучка. Участие в судьбе которого он и его корпорация после безвременной кончины внука принимали сугубо финансово. И что мне с этим генетическим браком делать? Не утилизировать же?

– Значит, хочешь ходить со мной?

– Ага!

– Ты должен подтвердить свою готовность, пройдя испытание! Ты готов к тяжелому труду, к боли и лишениям?

– Да! То есть нет, а может, не надо?

Так, остатки интуиции имеются, значит, не все так безнадежно.

– Поздно! Значит так, идешь сейчас на главную площадь. Повтори!

– Иду на площадь…

– Заходишь в книжную лавку! Запомнил?

– Захожу в лавку…

– В какую?

– Ну в эту… с товарами…

– Давай, Леголас, вспоминай, в какую лавку ты заходишь?

– С блядями! – подсказал подкравшийся сзади Моргенханд.

– …С лядями…

– Какой культурный мальчик! Или у него дефект речи? Морген, заткнись, я тут даю эпический квест человеку. Сосредоточься, Леголас. Я в тебя верю! Куда ты сейчас идешь?

– На центральную площадь, в книжную лавку.

– Молодец! Там покупаешь у карлика книгу «Три мушкетера».

– Подхожу к карлику и покупаю у него книгу.

– Какую?

– С картинками?

– «Три мушкетера». Повтори!

– «Три мушкетера».

– И что ты с ней дальше делаешь?

– Приношу вам, и вы берете меня к себе?

– Нет, ты ее читаешь.

– Как читаю?

– Внимательно и по буквам. Первые сорок страниц. Выполнять идешь?

– Иду…

Вы выдали эпический квест персонажу. Вы получили достижение: «Младший демиург II».

Эльф поднялся из-за стола и вышел. Его место занял Морген, сцапав с тарелки кусок мяса.

– Я тут, кстати, наткнулся на кое-какую информацию об этом персонаже. Уникальная личность в своем роде.

– И чем же он так знаменит?

– Да разным. Был нанят одним из игровых журналов в качестве корреспондента где-то с год назад. У них выходит юмористическая колонка «Леголас и…». Ну, там «Леголас и особенности охоты на пещерных медведей» или «Леголас и сто способов использований эльфийской кости». Цепляется к какому-нибудь известному персонажу. В одном случае из трех тот с ним таскается некоторое время. Использует как бесплатную тягловую силу или как запас трупов. Ну, или как приманку на всяких мобов из серии «опа, птичка». Во время одного из таких путешествий получил уникальное достижение «Рассмеши Бога». Полностью нечувствителен к боли из-за этого.

– И что он умеет делать?

– Как ни странно, иногда очень вовремя удирать.

– А еще у него есть одна недокументированная особенность.

– Какая?

– Знаю, после того как я это скажу, ты перестанешь считать меня другом и покроешь позором…

– Да говори уже!

– Он мой потомок!

– И что? Что в этом ужасного? В семье не без мутанта.

– Ты не понимаешь, Морген! Семья – это святое!

– И? Что ты будешь дальше делать?

– Как что? Перевоспитывать! Плохо, конечно, что он боли не испытывает…

– Знаешь, Филин, для таких предков, как ты, у меня дома лежит хорошо заточенный осиновый кол!

– Господин! Я выполнил ваше задание!

Что-то я невнимательный какой-то сегодня. Второй раз не замечаю появления собеседника. Рядом со столиком стоял Фауст, облаченный в сильно запачканный балахон, и смотрел на меня с каким-то фанатичным блеском в глазах.

– Кошмарик точно хорошо покушал?

– Точно! Он съел за ночь не менее трех десятков тел!

– А то я думаю, чего игроки ругались на форуме, кто-то сегодня на всю ночь заблокировал точку возрождения и планомерно убивал игроков, – встрял в диалог Морген.

– А с чего ты взял, что он наелся?

– Он сам дал понять!

– Как?

Тут над головой Фауста возникла оторванная голова барона Горринга, вылизывающая лысину жреца.

– Милая шляпка! Бонусы какие дает? – прокомментировал картину Морген.

– Плюс пятнадцать процентов к силе заклинаний!

– Лихо! Хорошо, будем считать, что с заданием ты справился.

Фигуру жреца окутало ярко-фиолетовое свечение, впрочем, тут же погасшее.

– Теперь вот тебе новое задание! Пойдешь на центральную площадь, там найдешь эльфа Леголаса. Он должен быть в книжной лавке. Проследи, чтобы он прочитал не менее трех десятков страниц из книги «Три мушкетера». И внимательно осмыслил прочитанное! Потом приведешь его ко мне. Понял?

– Да, повелитель!

– Ты меня уважаешь?

– Да, повелитель!

– Пиво будешь?

– Да, мой повелитель!

– А может быть, не будешь?

– Как скажет повелитель!

– Клянешься ли ты следовать принципам свободы, равенства и народовластия?

– Да, мой повелитель!

– Морген, а он мне нравится! Давай его возьмем? Все, вали отсюда выполнять задание. Пока не закончишь, на глаза мне не показывайся.

Жрец развернулся и бегом направился к выходу, унося на голове Кошмарика.

– Дурдом!

– Морген, тебя что-то не устраивает?

– Как ты умудрился стать демиургом? Их же всего тысячи три на всю игру!

– Не знаю и знать не хочу.

– Позволите?

Рядом со мной возникло новое действующее лицо. Мужчина лет сорока на вид с аккуратной седой бородкой. На незнакомце была накидка белого цвета, надетая поверх кольчуги. У пояса висела булава, за спиной ростовой щит.

– Ну что же вы все такие внезапные? Садитесь уж.

Луи, Обративший к свету, жрец Света

Уровень: 111.

Жизнь: 18 000.

Видимо, тот самый проповедник, которого надо согласно квеста обратить во тьму.

– Если я не ошибаюсь, вы тот самый знаменитый Филин?

– И чем же я знаменитый, позвольте узнать?

– Первый истинный хаосит за многие годы.

– Да что ж вы все ко мне цепляетесь? Морген, дядя сейчас будет читать мне проповедь. У тебя ко мне какое-то дело?

– Да вот, хотел тебе предложить в рейд сходить.

– Когда?

– Дня через два. Народ как раз соберется. Ты уже в игре почти два месяца, а о такой штуке, как зачистка подземелий, даже не слышал.

– Соблазнительное предложение. Давай вечером обговорим? А то боюсь, мне разговор долгий предстоит.

– Хорошо. Если что, пиши.

Воин поднялся из-за стола и покинул таверну.

– Ну, вещайте, уважаемый. Боюсь, просто устроить тут междусобойчик на кулаках у нас не выйдет? Ну, типа добро поставит зло на колени и жестоко убьет?

– А это может вас в чем-то убедить?

С этими словами Луи дернул завязку на плече и шит, соскользнув с его спины, рухнул на пол, уйдя в доски сантиметров на двадцать. Судя по эффекту, он был полностью литым.

– Ну, прошлый проповедник, правда, от Тьмы пытался доказать величие своего пути именно таким образом.

– Помогло?

– Не знаю, своих целей он не раскрывал. В итоге я осквернил алтарь его повелительницы и несколько раз скормил его своему питомцу. А сейчас он таскается за мной, изображая верного служителя.

– Я нисколько не сомневаюсь, что вы умеете убеждать людей. Со мной будет тяжелее. У меня иммунитет к внушению и очень-очень крепкая броня.

– А было бы все так просто… Вещайте, падре.

– Зачем вам это все?

– Что вы подразумеваете под всем?

Собеседник вздохнул.

– То, что вы сейчас делаете. Филин. Вы ведь хороший человек, я изучил вашу биографию. Даже обнаружил, что когда-то вы состояли в организации доноров и многократно сдавали кровь, а однажды даже стали донором костного мозга. Участие в благотворительных движениях и прочее. Зачем вам все это безумие, что происходит сейчас?

– Можете называть меня Олегом, а то я скоро забуду свое настоящее имя. Нет, Луи, хорошим человеком я никогда не был. Я совершал хорошие поступки, не более. Миром правит Хаос. Противоречия. Именно они движущая сила для людей. Да, я сдавал кровь. Но не потому, что это было добрым поступком. А потому, что это было поступком правильным. Ощущаете разницу?

– Правильным для чего?

– Правильным вообще. Правильно спасать детей. Но не менее правильно стравливать две политические партии, чтобы их борьба заставила их сторонников думать и создавать новые смыслы. Правильно заставлять кого-то страдать, чтобы он творил новое.

– А зачем творить и создавать?

– Как зачем? Созидание – это смысл сам по себе. Созидание немыслимо без разрушения. И наоборот.

– А как же любовь? Разве и там нужно разрушать, чтобы созидать?

Так мы спорили до вечера. Буду честен, Луи заставил меня сомневаться. Имеет ли смысл созидать без высшей, благородной и светлой цели? Можно ли создавать нечто прекрасное со злым умыслом? Как защищать то, что тебе дорого, без веры в то, что это правильно и нужно? Не убивает ли зло самые светлые и благородные начинания? Имеют ли они смысл без нравственного начала? Луи был прав. Прав во многом. Мне хотелось быть таким, каким он меня видел – честным и благородным человеком, что ведет за собой людей и заставляет их быть чище, светлее. Добрее. Имело ли смысл выжигать душу в бесконечной борьбе? Может, следует пустить в свою жизнь свет? И идти к нему, не очерняя свет и не обеляя тьму? Такой ли человек сам Луи?

Вопрос привел меня в чувство. Я активировал новое заклинание чтения мыслей.

Как же я задолбался! Убеждать этот оживший труп в том, что ему надо быть добрым? Человека, сожравшего кучу народа? Да он псих. И этот долбаный имитатор проповедника, математическое моделирование хода беседы, мать его. Я скоро свихнусь с ним. Отдал почти штуку кредитов за то, чтобы доказывать всяким идиотам, что быть добрым это хорошо! Да двинуть такую речь на работе, народ ухохочется. Хотя парень вроде умный. Шпарит как по писаному, и без всяких анализаторов. И чего он завис? Хаосит недоделанный.

Честно, мне стало обидно. Тот же Фауст, хоть и откровенный маньяк (узнать о нем побольше надо), но верит в свою идею. А тут меня убеждают быть кем-то… С помощью программы! Забиваем начальные условия, задаем переменные. И вуаля. Эффект получен. Вяжите его тепленьким. Ненавижу лицемеров.

– Ладно, Луи. Дай мне подумать до завтра. Какие плюшки мне отсыпят, если приму покровительство твоего плана?

И мы начали торговаться. Я выбил себе максимальные преференции: начиная от уникального питомца на место подлежащего утилизации Кошмарика и заканчивая парой уникальных квестов на поднятие социальной значимости. Когда довольный собой проповедник ушел, я отписался Моргену, чтобы уточнить давно мучивший меня вопрос.

– Салют работникам физического труда! Ты в игре?

– Ага, взял тут квест на детективное расследование.

– Убийца – садовник!

– Минуту… Все сходится! Откуда ты… А впрочем, не важно. Чего хотел?

– Да вот, объясни мне, что за зверь такой – социальная значимость?

– А ты не в курсе?

– Морген, ты удивительно постоянен в своих реакциях. Можешь просто объяснить?

– Хорошо. Социальная значимость определяет положение человека в обществе.

– То есть?

– Ну вот исполнился тебе 21 год, ты теперь полноправный гражданин. И дают тебе 20 единиц соцзначимости. Был ребенком одаренным – получи еще тройку к этому значению. Закончил какой-нибудь университет – получи еще пятерку или десятку. В зависимости от уровня учебного заведения. Отслужил в армии – еще 5–7 пунктов в плюс. И так далее. И в итоге годам к 30 можно набрать почти полтинник соцзначимости!

– Эм, а выше?

– Ну, работаешь врачом, хорошим врачом, можно получить десятку. Стал отцом – еще тройка за каждого ребенка.

– И на что она влияет?

– Работа. С соцзначимостью ниже 35 нельзя управлять коллективом более, чем в три человека. Руководство крупным отделом человек в сто начинается от полтинника социалки. В госструктуры меньше, чем с сорока пятью, не берут. Цены опять же, в любом магазине дают скидку по этим цифрам. Человек с двумя сотнями значимости может убить трех человек без риска какого-либо наказания даже в случае его безусловной вины.

– А сотка?

– Это руководитель компании и ежегодный доход в две сотни тысяч эрго.

– Две сотни?

– Крупные ученые, руководители государств и корпораций. Разрешение неограниченного продления жизни.

– А три сотни?

– Три сотни – это верхняя планка. Нобелевские лауреаты. Члены правящего дома империи после генетической и профессиональной аттестации. Люди, спасшие более чем тысячу человек своим поступком.

– О как… Другими словами, если я потратил 18 единиц этой значимости, я…

– Е…ат!

– Лаконично. Какой-нибудь офисный планктон после такого…

– Повесится! На что ты потратил-то хоть?

– Не потратил, а сняли. Один раз за расу, другой раз за достижение. И, вообще, на кой мне эти единички? Чтобы ожить, нужна трехсотка. А так – мне не горячо и не холодно!

– Тоже логично. А ты хочешь ожить?

– Хочу. Потому и стану богом! Там такую значимость автоматически дают. А потом свалю в реал!

– Мда, Филин, ну у тебя и амбиции. Зачем тебе это? Я сейчас представил себе твою паству… Темный жрец с расстройством психики, эльф с задержкой развития, молчаливая, но очень убедительная оторванная голова…

– И Эпичный Убиватор Моргенханд! Давай в другой раз. Ты мне вот еще что скажи. Как игрок может сменить план-покровитель?

– Делать что-то ему противоестественное. Ну, морозить демонов для Призывателя, жизнюкам пытать кого и так далее. Иногда при этом может измениться игровой класс. Ты хочешь сделать подлянку этому Луи? Тебе врагов мало?

– Есть такое слово «надо». К тому же он мне не понравился.

– Чем? Приятный, вроде, мужик. И самый геморный для тебя противник.

– Не люблю лицемеров. А еще меня раздражают люди, прячущие свое несчастье под презрением. Я покажу этому проповеднику, как целить душу!

Отступление 6

Чертов туман! Карл очень замерз, устал и промок. Идея идти в ночной рейд на болота уже часа полтора назад перестала казаться ему замечательной. И спутники куда-то подевались. Стоило признаться самому, он заблудился. Внезапно раздался шорох. Карл вскинул посох, готовый взорваться десятками воздушных лезвий. Гулко ухнуло. Птица, всего лишь ночная птица. Карл с облегчением выругался, вспоминая, что помимо всяческих монстров в игре есть еще и вполне обычные живые существа, которые живут своей жизнью. Снова раздался шорох и на мага спикировал филин огромных размеров. Задев голову Карла крылом. Тело словно онемело. Не было сил отвернуть взгляд и пошевелиться, исчезли все желания и мысли. Филин мешковатой кучей упал перед Карлом, тьма скрывала изменения, и перед парализованным магом возник незнакомец в широкополой шляпе и плаще. Лицо и фигуру скрывал мрак.

– Возьми!

Незнакомец, над котором не висел ник с именем, протянул Карлу изогнутый керамбит.

– Отдай свое сердце светлому богу! – снова приказал человек-оборотень и взглянул в глаза магу.

В голове Карла возникла мысль: «Он друг, он передаст мое сердце Богу, ему можно верить!» Осталось только отдать сердце… Лезвие с хрустом рассекло мантию из плотной ткани, а следом за ним и подреберье. Дрожащей рукой Карл торопливо запустил руку в раскрытую рану и одним движением вырвал трепещущее сердце.

– Будь счастлив! – прошептал незнакомец, почтительно принимая комок окровавленной плоти. Приказал? Попросил?

Маг улыбнулся, опускаясь на землю. Душу затопила волна ничем не замутненного счастья, затопила, смывая боль из рассеченной груди, смывая заботы, страх, смывая память и имя…

Глава 21

Два воина и жрец растерянно стояли над телом погибшего соратника. Рассеченная грудь, в которой плескалась лужица крови на месте сердца, безмятежное лицо, украшенное счастливой улыбкой, крайне неуместное для трупа с такой раной. А еще с тела не пропадала одежда. И соратник не отвечал на вызовы. Ни в чате, ни на мобильный. «Абонент не существует».

Я летел сквозь тьму. Потоки теплого ветра омывали тело, играя с распахнутыми крыльями. Подо мной плескался океан. Океан жизни, где в причудливые узелки сплетались жизнь и смерть, упоение страстью и погоней, страх, что гонит вперед или заставляет тело неметь, притворяясь бездушным камнем. Запахи и зовы. Бесконечное число смыслов и путей. «Найди свой и будь счастлив», – шептал лес. А над головой простиралось бездонное небо. И теперь, чтобы упасть в него, не нужно терять даже жалкой точки опоры, а просто чуть иначе изогнуть крылья и камнем упасть в безмятежную глубину неба, не оставив даже кругов на воде.

Крохотный с такой высоты город внизу приветливо сверкнул огнями. Я сложил крылья и рухнул вниз, раскрыв их лишь у самой земли, резко изменяя направление полета. Мягко опустился на подоконник и, сбросив одежду, завалился спать.

– Здравствуй, Филин.

– Здравствуй, Самум. Ты что-то хотел спросить?

– Да, у тебя есть еще сны?

– Еще сны? Есть. Но они не для всех. В них слишком много меня. Для других они будут ядом, разъедающим душу. Давай я лучше расскажу тебе сказку?

– Сказку? Я знаю все сказки, очень многие из них легли в основу этого мира.

– Самонадеянный сверхразум. Невозможно знать все сказки. Если ты возьмешь сказку и изменишь там пару слов, она может изменить смысл. Весь смысл. Но для такого недоверчивого тебя у меня есть сказка, которую ты точно не слышал. Ты хочешь услышать сказку про ветер?

– Про ветер? Я могу считать ее из твоей памяти.

– А зачем? Отключи снова свои оценочные и аналитические модули и слушай.

Ветерок родился в осеннем лесу, изукрашенном багрянцем и золотом, когда бегущая куда-то по своим делам лиса махнула хвостом, взметнув целый ворох кленовых листьев. Он гулял между стволами дубов и грабов, кружил вихри сухих иголок в корнях поваленных елей.

Однажды, когда ветерок уже вырос и стал ветром, способным срывать листву с деревьев и выдувать тепло из неаккуратно выкопанных нор, он увидел мальчика. Мальчик стоял над глубоким оврагом, раскинув руки, и смотрел вниз. Ветер не размышлял ни мгновения и ударил изо всех своих сил. Удар получился так себе, но хрупкой фигурке мальчика, застывшей в неустойчивом равновесии, этого хватило. Мальчик беззвучно сорвался вниз. Ветер упал на дно оврага вслед за ним, ожидая слез боли и криков о помощи, но… Он услышал смех.

Мальчик рухнул на мягкую подушку из опавших листьев и хохотал, хохотал в лицо ветру, набирающему силу и швыряющему сор мальчишке в лицо в бессильной злобе.

Прошло десять лет.

Ветер улетел за эти годы в сторону холодного моря, где, словно пастуший пес, гонял отары облаков, полных дождя и снега. Иногда, играя, он накидывался на поверхность океана, поднимал высочайшие волны и разбивал их о прибрежные скалы.

Мальчик вырос и стал юношей. Он сидел в «вороньем гнезде» на верхушке грот-мачты, обозревая бескрайний океан. Море было неспокойно, и холодные брызги иногда долетали до самой вершины корабля, касаясь юного лица острыми иглами. Юноша улыбался холодному и негостеприимному морю, переливающемуся всеми оттенками расплавленного свинца.

Ветер не стал бить сразу, как в прошлый раз. Он собрал страшный хоровод из туч, отяжелевших от крупного града, заключая хрупкую каравеллу в кольцо беснующихся демонов, и после этого уже поднял волны, чтобы разорвать, разметать корабль по морю, не оставив от него даже памяти.

Небо и море смешались. Огромные волны снова и снова накатывались на корабль, скрипела оснастка, рвались паруса. Все, кого не смыло за борт, молились богам о спасении. Но боги молчали, и только с грот-мачты раздавался счастливый, полный ничем не замутненной радости, хохот. Хрупкая человеческая душа была дирижером ненависти стихий, взмахи тонких, загрубевших от тяжелой работы пальцев заставляли взвыть беснующихся духов моря. Смеху вторили завывания упивающегося своей силой шторма, бьющего потоками ветра наотмашь так, что трещала, грозясь лопнуть, словно парус, ткань мирозданья.

Словно выстрел из пушки, раздался треск сломавшейся мачты, ошметки парусов наполнились ветром, и трехметровый кусок древесины с привязанной к нему почти незаметной фигуркой человека взмыл в небеса в бессмысленном полете. Корабль закрутило на месте, гигантская волна опрокинула корпус каравеллы и, навалившись, разорвала в своей утробе бешеными потоками воды.

А ветер рванул вслед за поднявшейся в небеса человеческой фигуркой, но, видимо, юноша пришелся по нраву духам моря, которые поймали его холодными, но нежными руками и выкинули на берег, за границы холодных волн. Ветер бессильно взвыл, снова и снова пытаясь оторвать от песчаного берега человека, радостно улыбающегося небу. Сквозь прорехи в разорванных облаках на землю с холодным любопытством глядели звезды.

Минуло еще пять лет.

Шторм впитал в себя холод арктических льдов, испил полной чашей ужас и страх сотен людей, утопив их ненадежные скорлупки-корабли, и познал вкус чужого отчаяния, прекрасного, как северное сияние, и незамутненного, как небо надо льдами. Он стал холодным бураном на просторах степей и предгорий, бураном, при котором небо пронзительно и бездонно, а холодный ветер выдувает жизнь из человека, застигнутого в поле в темный для несчастного час. Однажды он обрушился на деревеньку, дома и сараи разметала пляшущая земля. И ветер накинулся на несчастных, напуганных буйством стихий крестьян. Их не спасли ни костры, спешно разводимые мужчинами, ни теплые одежды, и даже те не сдающиеся ни на миг люди, что попытались укрыться от хладного бурана в чревах убитых животных, навеки застывали в своих страшных саванах.

Они встретились вновь – молодой мужчина на вершине покинутой обитателями башни с непонятным свертком за спиной и страшный ледяной буран. Как в первый раз, буран рванулся к своей жертве, в этот раз сил его хватало не только на то, чтобы оторвать от камня легкого человека, но и на то, чтобы разметать по камням саму башню. Он поднял своего противника повыше, чтобы насладиться его страхом, чтобы тот успел осознать всю тщетность своей жизни, пока падает на острые камни. Но мужчина хохотал ему в лицо, хохотал, купаясь в потоках обжигающего ветра. В смехе не было болезненного надлома безумства, не было отчаяния и боли. Только чистый восторг и радость, что только раздували пламя ненависти ветра.

Он метнул человека вниз, надеясь увидеть, как тот расплескается красными каплями на обломках скал, но тут странный сверток за спиной мужчины раскрылся, и два крыла странной формы вцепились в ставший вдруг твердым воздух. И страшно скрипя от напряжения, вырвались из власти земного притяжения, скользя над камнями. Мужчина развернулся, облетев острый шпиль башни, и устремился в самое сердце бурана, словно увидев бесплотный ветер. Буран, воя от ярости, кинулся навстречу, чтобы сломать, разорвать, разметать наглеца с двумя жалкими шелковыми крыльями. Но удары ветра уходили в пустоту, рассекая валуны, как рассекает спелое яблоко острый меч. Мужчина оседлал непокорный ветер, а тот бессильно бился о стены ущелья в бесплотных попытках сбросить наглеца. И тут он рванул в небеса в последней надежде, что всадник устанет, сорвется, просто исчезнет, оставит свободолюбивый ветер наедине с его позором.

– Выше! – прокричал сквозь ревущие потоки ветра смеющийся мужчина. – Еще выше и быстрее!

И Ветер… Ветер взглянул в небеса и, расхохотавшись, рванул навстречу далеким звездам.

Они летели вместе. Человек и его Ветер. Ветер и его человек, двое счастливых от острого, ни с чем не сравнимого ощущения полноты жизни. Они поднимались все выше и выше, у человека шла кровь из глаз и ушей, Ветер все чаще проваливался, теряя свои вихри и потоки, пустота растворяла его, как горячая вода кусок сахара. И пробив тонкую пленку, теряя саму суть того, что давало им двоим жизнь, человек и его Ветер, Ветер и его человек, взглянули в бездну. И бездна посмотрела на них в ответ…

Прошли года. Старики рассказывают внукам сказки о страшных временах, когда зимний ветер мог выдуть жизнь из дома с плохо закрытыми ставнями, а с неба иногда падают маленькие кусочки разноцветного шелка.

– Странная сказка, Филин.

– Какая есть, Самум, какая есть. Где твой человек, ветер?

– Филин! Проснись! Филин! Тут ЧП!

Выстрел через дверь по сигнатуре в голову.

Звон бьющегося стекла, на пол с грохотом падает кирпич. Царапаю на кирпиче ругательство на латыни, прокусываю палец и кидаю обратно. Не вставая с кровати. Раздается взрыв. Засыпаю. Просыпаюсь в обед, довольный и отдохнувший. Оглядываюсь, в двери след от пули, окно разбито.

– Морген! Что тут случилось?

– Страшное. Игрока убили.

– Их постоянно убивают. Что тут страшного?

– Насовсем.

– Как насовсем?

– Так, смерть привела к удалению персонажа!

– Аааа, игрок-то сам жив? Ну, который биологический объект?

– Да вроде жив, но в шоке. Говорят, психотравма.

– И все же, я не понимаю, что тут ужасного?

– Да ты…

– Да, я. Ты не забыл, где я был месяц назад? Ты мне лучше скажи, ты не в курсе, что в комнате у меня?

– Тебя будили.

– Будили? А почему я не помню? Почему неудачно?

– Потому что три трупа. Не знаю, почему ты не помнишь. Я наверно пока в офф.

– Почему?

– Филин, ты совсем дурак? Основная причина, почему тут так много народу – тут можно делать все что угодно безнаказанно. Тут могут ломать ногу и через пару минут ты уже будешь бегать. Можно убить, просто так, и не сесть в тюрьму на десять лет. Можно заняться сексом с грязной шлюхой и не подхватить какую-нибудь дрянь.

– Можно расстаться с девственностью, и еще раз расстаться с девственностью, и еще раз расстаться с девственностью. А потом и еще раз расстаться с девственностью. Если ты меня понял, смешной должна быть только четвертая фраза.

– Несмешно. Я из игры ухожу, пока тут не решат проблему.

– Успокойся, Морген, лучше скажи: жертва была магом воздуха по имени Карл?

– Откуда ты… Ты…

– Я. И я больше не буду. Случайно получилось.

– СЛУЧАЙНО СВЕСТИ С УМА ЧЕЛОВЕКА? ТЫ ЧТО, У…ОК, НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЭТО ИГРА? НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?

– А что я, мля, наделал?? Какая это, НА…Й, для меня ИГРА? Для меня ЭТО ДУРДОМ пожизненного заключения!!! Из которого «выписаться» можно только одним способом. МНЕ ДУШНО в этом е…м Кольце Равновесия! ДУШНО ТАМ, ГДЕ У ЛЮДЕЙ НЕТ КУСКА ДУШИ!!!! Тут не живут, ИГРАЮТ. ТЕПЕРЬ – НЕ ИГРАЮТ!!! Теперь, сука, пусть знают, что можно ПОСТРАДАТЬ! Что можно тут сжечь свои пустые мозги!

– И ПОЭТОМУ СВИХНУЛСЯ ИГРОК, КОТОРЫЙ ЛИЧНО ТЕБЕ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ?

– ИМЕННО ПОТОМУ И СВИХНУЛСЯ! ВСЕ, КАК В РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ – СТРАДАЮТ НЕВИНОВНЫЕ, НАГРАЖДАЮТСЯ НЕПРИЧАСТНЫЕ.

– УРОД ТЫ, ФИЛИН! УРОД И МАНЬЯК.

Игрок Моргенханд удалил Вас из списка друзей. Теперь Вы не можете отправлять ему сообщения.

Было больно и обидно. А еще очень непонятно, что это вообще было. Почему тот несчастный маг, которого я заставил вырезать себе сердце, «обезболив» его счастьем, свихнулся? Может он изначально двинутый был?

И почему так отреагировал Моргенханд? Почему его не смущал ни каннибализм, ни мои заскоки, но вот стоило мне кому-то случайно нанести реальный вред, он тут же меня оттолкнул. Испугался? Думает, я это специально делал?

В полном душевном раздрае я спустился в зал, там меня уже ждал Луи.

– Многоуважаемый Филин?

– Проблемы?

– Ну, эээ… – видимо в голове светлого жреца не вязалось выражение на моем лице и то, что я сейчас должен переходить под длань Света. – Мы должны были сегодня встретиться и…

– Пить будешь?

На лице Луи отразилась тяжесть заданного вопроса из серии «…пить, утром, в компании свихнувшегося оборотня, который заливает душевную травму с реальным шансом сойти с ума…»

– Буду.

– Я за закуской, закажи виски, пива и жидкого красного перца.

На кухне я сначала хотел приветливо улыбнуться поварихе, но понял, что улыбку из себя сейчас не выдавлю, и молча кинул на стол десяток золотых, жестом попросив меня оставить.

Особо не заморачивась, промыл сердце несчастного мага в холодной воде, нарезал кубиками и кинул обжариваться. Взбил магическим блендером клюкву, добавил туда меда и очень-очень много перца, вылил полученную смесь на сковородку с уже обжаренным мясом. И оставил тушиться минут на десять.

Заказав еще всякого острого мяса, взял тарелку с сырной нарезкой и вышел в зал, где Луи задумчиво рассматривал бутылку виски и батарею пивных кружек.

– За…

– …ткнись. Мы пьем, проповедник. Мы просто пьем.

Я выпил из горла виски, запил его пивом. Подождал, пока проповедник не сделает то же самое.

– Повторяем!

Мы повторили.

Принесли закуску. Начали со свиных ребрышек, потом были куриные крылья, которые я ел вместе с костями. Все это молча.

К тому времени виски почти закончилось.

– А теперь, мой друг, что склоняет меня к предательству, я тебя хочу угостить особенным блюдом, – я протянул проповеднику сердце в соусе. – Попробуй.

– Что это?

– Сердце добровольца, что отдал его светлому Богу, – я оценил кусочек, заляпав стол. А вроде неплохо.

– Вкусно! Тебе бы поваром быть! – Луи улыбнулся, показывая, что оценил шутку. Но тут его лицо перекосило, видимо, прочитал системные сообщения. Ник изменился.

Луи, Извративший свет, Дезертир света.

Уровень: 111.

Жизнь: 22 000.

Наложен скрытый неснимаемый дебаф «эманации хаоса», все заклинания жертвы меняются в момент произнесения на иные, случайные. Все эффекты и заклинания, накладываемые на жертву, изменяются на случайные.

– Ты, ты…

– Я! Я очень не люблю, когда меня чат-бот обращает к Свету! Был бы ты нормальным, я бы тебе, может, и поверил. А теперь кушай, это вкусно. Чтобы ты сейчас стал таким вотдезертиром, вчера сошел с ума один человек. Ты его не знаешь, наверное, он был хорошим. Или плохим. Плевать, жри чужое безумие! – я ткнул ему в лицо вилкой, с насаженным на нее куском сердца.

Луи взревел, вскакивая. Он взмахнул булавой, от удара которой я ушел, шагнув назад. Булава разбила стол пополам. Пивная кружка отправилась в полет, разбившись о молниеносно выхваченный щит. Глядя на то, с какой скоростью бывший жрец им работает, и не скажешь, что бандура под семьдесят кило весит.

Сейчас меня будут очень старательно убивать. Опрокидывая по дороге мебель, игроков и сметая на пол посуду (авось навернется), бегу к лестнице. Главное, успеть добраться до комнаты в таверне. Она должна быть защищена от других игроков (в теории). Успел.

Теория оправдалась. Страшно ругаясь, Луи врезался в дверь. С потолка что-то посыпалось.

– Урод! Ты думаешь, что спрятался от меня? – раздались звуки удаляющихся шагов.

– В зеркало посмотри, интеллигентишка! – я подумал и добавил: – Вшивый!

– Божественная сила! – раздался рев откуда-то из коридора.

– Ой, дурак… – только и успел сказать я, отпрыгивая в сторону от двери.

Бабах! Бабах! Бабах! Дзынь! Шмяк! Это, собственно, дверь, стена, стена, окно и звук удара тела о землю. Поспешно накидываю одежду, рассовываю все важное по карманам плаща, подхватив копье, трансформируюсь и вылетаю на улицу. В общем, комнаты не так уж неуязвимы, как могло показаться раньше. Внизу Луи окружали стражники с оружием на изготовку. Тут бывший жрец вскочил и парой ударов раскидал стражей порядка, от удара булавы и щита они разлетались словно кегли.

Урод! Обижает моих стражников!

Я поднялся над крышей таверны. Заложил вираж и, вцепившись лапами в копье, начал падать. Луи почти увернулся от удара, копье прошло по касательной, распоров ему ногу. Мне удар булавы пришелся в грудь, и я отлетел в сторону, принимая человеческий облик. Бывший жрец сделал пару шагов назад, поднял булаву в небо и прокричал: «Исцеление!»

– Команданте! А что это было? – стражник с ошалевшим видом стирал с лица кровь.

– Ну… – я задумчиво разглядывал пару сапог, оставшуюся в центре круга, покрытого кровью. – В нем загорелось пламя революции, но слабая плоть не смогла выдержать его.

– Кого?

– Воодушевления. В общем, если придет снова – не обижать. Дать работу и сказать ждать меня. Этот товарищ нам нужен.

– Будет исполнено, команданте! – стражник кинул римское приветствие.

Я зиганул в ответ, подхватил копье, и полетел. Куда? Куда глаза глядят.

На душе было погано.

Глава 22

Я летел все выше и выше, чувствуя, как ветер остужает горячий комок в горле, как уходит ненависть, адресованная себе самому.

Иногда бывает больно. Иногда бывает погано. Объективно говоря, очень часто бывает и хуже. Конечно, если это относится не ко мне. Интересно, а согласно завещанию на могилке выбили то, что я там написал?

Залез в местный интернет, впервые за все время пребывания в игре. Какая-то защита долго, но не слишком уверенно пыталась меня отговорить от выхода в сеть, страшила словами «социокультурный шок» и «острый когнитивный диссонанс», нет, врешь железка. Острый когнитивный диссонанс – это я. Это я сумел впервые за пятьдесят лет найти способ навредить игрокам в реальности. То самое сакральное «вычислить по IP», в исполнении Филина Олега Петровича. Это я убил человека роялем. Это со мной ходит оторванная голова. Я словно последний из Атлантов, который, согласно одной легенде или сказке, выйдя из пещеры в горах Тибета, год бродил по миру и думал, будет ли ему интересно этим миром править или нет. Потом решил, что не очень, и лег еще на пару тысяч лет в спячку. Это я…

Размышления прервала стрела, пробившая горло и позвоночный столб. Я мешком полетел к земле и с неприятным хрустом ударился о землю. Боли уже не было. Тут надо мной навис человек с огромным топором. Эдакий Дед Мороз в стеганке. Мне были видны борода и топор с полукруглым лезвием.

– Летает тут дрянь всякая. Филины не летают днем, да еще на такой высоте, да еще и навстречу солнцу. Сгинь, перевертыш.

И отрубил мне голову.

Я пялился в голубое небо с белыми барашками облаков. На душе было легко-легко. Стонало и ворочалось вправленное, а до этого сильно вывихнутое эго. Чесалась минуту назад перерубленная шея. Плюнув на возможные опасности незнакомого леса, я полез в наконец-то разблокированный интернет с мысленным управлением. Как ни странно, могила моя до сих пор сохранилась. Историческое место. Захоронили урну с прахом, что, в принципе, логично. Так, теперь надпись…

«Как написать хорошую книгу?

Откройте блокнот, напишите хорошую книгу, вы писатель!

Как ощутить себя красавчиком?

Создать проблему, решить проблему – вы красавчик!

Как стать счастливым?

Начать жить, станьте счастливым – вы почти, как я!»

Угу, ящик коньяка, хорошая компания и «а не написать ли нам завещания». Еще лицо нотариуса надо было видеть, мы ведь его на дом пригласили. Вроде бы даже я звонил, говорил совершенно трезвым голосом: «Необходимо заверить завещание, приезжайте скорее, вот оплата выезда, я перевел ее вам на карту». Приехал дяденька в костюме с аккуратной бородкой и, мать моя женщина, в галошах! Они у меня потом валялись еще где-то месяца два, пока в них один мой товарищ не убежал, надев на босу ногу. В общем, так у трех молодых бизнесменов появились завещания разной степени бреда. Ни одного имущественного вопроса они не касались (за это потом нотариусу мы заплатили отдельно).

Так, о чем это я? Ах да. Под этой феерично безвкусной эпитафией стояло несколько подписей. От каждого из потомков, что чего-то достигли. От сына, от внука, от правнука, вернее, от многих внуков и правнуков. Как часто в нашем мире пьяные приколы известных чем-то людей воспринимаются как откровения?

Теперь посмотрим, что там за история с несчастным магом… Мда, конфуз, однако. В момент смерти была удалена учетная запись, вернее, не удалена – завершена, остановлена. Как книга. Действие произошло изнутри аккаунта. При внешнем запросе. Сам игрок… Что стало с самим игроком – непонятно. Мой выверт запустил процесс распада личности, нарушение нейронных связей и некое «внутреннее форматирование», которое началось с блокировки и уничтожения инстинкта самосохранения. Сработала встроенная защита комплекса, и процесс удалось остановить до его завершения. Как результат – частичный распад личности, изменение чувства самосознания, амнезия и потеря некоторых безусловных рефлексов. Такой эффект можно наблюдать при частичной оцифровке, когда часть личности выдрана из мозга, а часть нет. Связано это с тем, что в процессе оцифровки весь комплекс нейронного взаимодействия переносится сразу, но делается это по сегментам. Другими словами, некоторые участки мозга отключаются, заменяясь цифровыми аналогами, пока весь мозг не окажется на цифровом носителе. Если процесс прервать посередине, возникает травма. Частный случай подобного процесса – лоботомия.

Кстати, оказалось, имеет место быть такой забавный эффект, как «наведенные рефлексы». Это когда игрок после многочасовых размахиваний мечом, в мире реальном отмашется от толпы гопников штакетиной от забора. Или с куском арматуры пройдет строй ОМОНа, закономерно получив дротик транквилизатора в конце. Выбор класса убийцы ограничили цензом на соцзначимость после того, как один такой на рефлексах метнул карандаш в орущего начальника. Височная кость – вещь тонкая, а заточенный карандаш – вещь острая. Короче, мгновенная смерть. После этого за убийц в крупных корпорациях играть запрещают, а руководящий состав стал намного вежливее. Интересно, какой багаж рефлексов утащу из игры я? Метаморфозы? Слюноотделение на толстых людей?

Ладно, голова пустая, проблемы далекие. Два вопроса: какого дьявола и где я?

Лес, круг возрождения. Вокруг птички поют, монстров нет. Тропинка ведет к кустам малины.

По тропинке я вышел к небольшой деревеньке. Десяток добротных домов, колодец. Православный храм.

Протер глаза.

Десяток добротных домов, колодец, православных храм. Все верно.

Одно из двух. Или кто-то совсем потерял берега, чтобы над таким издеваться. Или что-то плохое произошло с той православной церковью, что я знал. Или я вообще ничего не понимаю.

К воротам храма я подошел в смешанных чувствах. Был готов поскандалить… Но…

Из храма вышел самый настоящий батюшка, старичок с белой окладистой бородой и крестом на груди с таким взглядом…

– Батюшка, благословите!

Священник удивился, но перекрестил.

– Как звать тебя, путник?

– Олег. А вас, батюшка?

– Отец Вячеслав. Пойдем, что ли, чайку попьем.

И мы пошли в домик священника. Там, под травяной чай и земляничное варенье, я услышал простую, но трагичную историю простого священника из глубинки. О виртуальности, которая крадет душу.

Отец Вячеслав всю жизнь прожил в небольшой деревеньке где-то за Уралом. С детства прислуживал в храме Петра и Павла, который стоял в их деревеньке чуть ли не с восемнадцатого века. Закончил духовное училище в ближайшем областном центре, женился на тихой девочке из деревни, рукоположился и окормлял паству ближайших деревень следующие полвека. Простая, в общем-то, счастливая жизнь. В возрасте восьмидесяти двух лет отец Вячеслав лег в больницу с запущенным воспалением легких, где врачи зафиксировали его смерть и оцифровали сознание, согласно вышедшему буквально неделю назад закону. А вот дальше начинается трагедия.

– Меня в моем храме отпели и похоронили. А я вроде как и живой. Наши владыки все спорили, считать меня живым или просто цифровой куклой, которая ко мне настоящему и не относится, а настоящий отец Вячеслав давно у престола Божьего грехи отмаливает.

– И что решили?

– Да ничего не решили. Запретили оцифрованных отпевать, священники нынче все как один отказ от оцифровки подписали. А я так и остался. Что мне тут делать? Бесам этим цифирным, что местные богами называют, служить? Или с мечом бегать? Убивать не пойми кого, не пойми за что. Поставил тут церквушку, местным слово Христово проповедую. Детишек крещу.

– Неписям?

– Неписям. Таким же, как я, неписям. Компьютерным файлам, кускам кода. Забавно, да? Бессмертная программа молится о спасении бессмертной души другой программы. Дьявольская ирония. Я ведь даже помереть не могу. Только дать команду на удаление себя, а это самоубийство. Вот и приходится мне служить Господу, как умею, и ждать второго пришествия. Бог рассудит.

– Бог рассудит…

А потом я рассказал отцу Вячеславу свою историю. И о том безумии, что вокруг меня происходит, и о том, что сжег разум одному в общем-то неплохому парню из Германии. И как хочу отсюда выбраться. Говорил, и слова текли, вымывая всю ту боль, всю ту грязь, что наслоилась за пару месяцев этого непрекращающегося безумия. Одна душа, потерявшаяся в этой цифровой бездне, помогала другой такой же потерянной душе. Священник без церкви, без возможности умереть, без понимания, живой ли он человек или жалкая копия реального человека. И сходящий с ума парень, потерявший все, что любил, не знающий, во что ему верить и ради чего жить. Обессиленный и озлобляемый бесконечной борьбой. В которой, в общем-то, не так уж много смысла.

Единственное, о чем я не стал рассказывать отцу Вячеславу, – это Кошмарик. Боюсь, даже настолько расширивший взгляды на понимание добра и зла священник не одобрит путешествие в компании оторванной головы.

Во время нашего разговора я поднял тему, которая меня волновала с самого начала.

– Батюшка, скажите, а почему в игре так реализована такая, вроде бы, аморальная вещь, как людоедство? Я понимаю, что мясо животных было сделано вкусным и зачем. Но почему такими вкусными сделали разумных?

– Это тяжкое наследие ныне почившего Евросоюза.

– В смысле?

– А, ты же ничего не знаешь… Один из самых чудовищных примеров в истории человечества. На закате его существования там умудрились легализовать каннибализм. Сразу после инцеста, детской эвтаназии и педофилии.

– Ну-ка, ну-ка. Можно подробнее? На моем веку там только гомосексуализм сделали священной коровой.

– А все просто, сценарий внедрения гомосексуализма был универсален. Среда та же, каких-то ценностей нет как класса. Причин запретов не оказалось. Понимаешь, о чем речь?

– Наверно, да, но все же, поведайте, что там за история вышла?

– Ты вспомни, как в свое время было с гомосексуализмом? Пятидесятые-шестидесятые годы двадцатого века, о гомосексах начали говорить. В начале двадцатого века их или в тюрьму, или на принудительное лечение, без разговоров. Потом к ним привлек внимание Фрейд, и пошли те самые разговоры. Причины явления – известные пи…ы в истории, аналогии с античной культурой… Вспомнили греков, в итоге объявили гомосексуализм чуть ли не культурно-историческим наследием.

– В итоге начались вопросы…

– Начались вопросы, а так ли это плохо. Людей все так же преследовали по закону, сажали в тюрьмы и лечили, а в шестьдесят девятом году это вылилось в бунт. Погромы, драки, но, к большому удивлению всех участников, бунтовщиков не стали закатывать в асфальт. Бунты прошли по всему миру. Сразу после этого отменили уголовное преследование и обязательное лечение. Потом гомосексуалисты повели себя, как любая клановая структура в условиях внешней изоляции, но уже без сильного официального противодействия.

– Стали мафией…

– Своеобразной мафией, все верно. Общество смолчало, заняв пассивную позицию. А клан креп, разрастался, в итоге в начале девяностых гомосексуализм признали естественным, вычеркнув из списка болезней. Более того, известные гомосексуалисты и их организации ставились в пику всем, фашистам, коммунистам, диктаторским режимам. Гомосексуализм как символ свободы и демократии. Официальные организации появились, официальное лобби, официальные законы…

– Потом сажали за осуждение гомосексуализма.

– Самое смешное, что в итоге, в Австралии случился обратный процесс под названием «Быть натуралом – это норма».

– Австралия потом еще сигареты запретила.

– Это дела дней давно минувших. А с каннибализмом получилось так же. Точно так же. И очень быстро, за неполные два десятка лет.

– И чем все закончилось? Сейчас-то вроде этого всего нет.

– Была совершенно дикая история, когда эти твари отправили в ресторан умершего при рождении ребенка какого-то политического деятеля из последних адекватных. В общем, кто-то поднял вопрос и поднял его жестко. Что Европа превратилась в филиал ада, где считается общепринятой нормой людоедство и педофилия, а о прелестях инцеста детям рассказывают в детском садике. Не выдержал Ватикан, люди вышли на улицы, началась продолжительная и кровопролитная гражданская война. Людоедов и педофилов сжигали, вешали и топили. Стали повсеместными суды Линча. Появилась новая инквизиция. Евросоюз распался, на свет всплыли религиозные и национальные проблемы, какие-то радикалы снесли к чертовой матери Эйфелеву башню. После того, как какой-то гений взломал обычный детский биоконструктор и создал что-то вроде всеядной саранчи с коллективным разумом, вмешалась Россия. Указанная саранча, в свою очередь, крайне оперативно сожрала пару городов на территории бывшей Германии.

В результате перестало существовать Европейское содружество, какие-то страны исчезли с карты мира, население сократилось на треть, были приняты жесткие законы не только против конкретных преступлений, но и против использования некоторых концепций. Дабы избежать повторения истории. Ну а в игре изменены вкусовые ощущения от поедания себе подобных. Но только у нескольких редких рас.

– Мда, как скучно я живу…

Я остался на вечернюю службу. Никаких спецэффектов, никакого небесного света, схождения ангелов, чудесных превращений и прочего. Наверно, потому она и смотрелась так… искренне?

Почти под самый конец в храм вломился какой-то странный тип в черном балахоне, встал в центре храма и прокричал: «Во имя великой Тьмы». После его слов погасли сразу все свечи и лампады. Наверно, он хотел что-то сказать, затеять проповедь. Но тут ему в голову прилетело пущенное меткой рукой кадило. И неудавшийся миссионер лег отдохнуть. Прихожане, воспринявшие все крайне флегматично, связали визитера, заткнули ему рот и выволокли на улицу.

Служба закончилась, священник благословил прихожан, разоблачился и вышел на улицу. Я выбрался следом, мне было до крайности интересно, что будет с неудачником-Темным. А происходило там следующее. Пара крепких мужиков с лопатами волокли очухавшегося и что-то мычащего мага в сторону кладбища. Батюшка шел за ними, убирая с пути мелкий сор. На кладбище мужики выбрали свободное место и принялись копать яму. Тем временем отец Вячеслав читал над Хизаром, именно так звали мага, какую-то не знакомую мне молитву, что-то там было про покаяние и еретиков. Только вот в этот раз эффекты были. И явно не лечения, глаза темного мага расширялись от ужаса все сильнее и сильнее. Он испытывал такой страх, какого не было у моих пожираемых заживо жертв. Что же там батюшка такое кастует?

Могила была вырыта, молитва закончена. Споро и буднично на мага навесили дополнительные кандалы, спустили на дно ямы и забросали землей.

– Батюшка, а что это было?

– Да тут всякие местные божки дают своим адептам задание: у меня проповедовать в приходе. Я их и так, и эдак убеждал. А они и слушать не хотят, им за такое эта, как ее, экспа падает. Теперь как приходит очередной проповедничек, я на него пару бафов долгих накидываю, что ему ни пошевелиться не дают, ни силу свою бесовскую применить, ни слова сказать. Они у меня по месяцу, два висят игрового времени. И еще один баф вешаю, который из игры выйти не дает в течение шести часов.

Прихожане закидали могилу землей, утрамбовали ее, украсили символом в виде стилизованного венка шипов – символа плана Боли. Я оглянулся и понял, что подобных «могил» тут тысячи.

– Батюшка, а что у вас за класс такой?

Я внезапно сообразил, что над отцом Вячеславом, как и надо мной, когда я в плаще, не висит никакой опознавательной информации.

Священник глянул на меня с ухмылкой.

– Сам-то покажешь?

– Покажу! – я снял плащ.

– Ну смотри, – батюшка снял браслет с руки.

Вячеслав, Священник неизвестного бога, Серый жрец.

Уровень: 137.

Жизнь: 70 000.

Я икнул. Ясно, почему тут так тихо. Почему от горизонта до горизонта могилы заживо похороненных игроков и лишь малая часть из них пустые. А в остальных – тела неудачливых проповедников. С такими батюшками скоро тут будет своя епархия, если церковные иерархи определятся с позицией. Пару таких суровых батюшек – и всему миру придется считаться с РПЦ, у которой нет божественной силы. Но есть сила веры. Куда там доморощенным инквизиторам и проповедникам с чат-ботами.

– Отец Вячеслав, благословите в дорогу!

– Лети, Олег, лети. Когда вырвешься отсюда, поставь свечку за мою неупокоенную душу.

– Думаете, у меня получится?

– Получится. Только душу свою не потеряй. Не забывай, зачем ты это делаешь. Угодно ли это Богу.

– Спасибо за все, батюшка!

«Спасибо, что не прикопали», – добавил я про себя.

– Прощай, перевертыш! – и я узнал голос…

Глава 23

Ночь ласкала теплым ветром и миллионами звуков. Я взлетал в поднебесье и часами парил, опускаясь к земле. Даже умудрился задремать при этом, имитируя поведение какой-то забавной породы ласточек, которые опускаются на землю только чтобы воспитать птенцов. На душе вновь было спокойно. Внизу бликовала лунным светом гладь озера. Зависнув над ним, я резко сменил форму и почти без всплеска нырнул в теплую воду.

«Живая тишина», ощущение бесконечности ночи и бездонности неба. Я лежал на спине, чуть перебирая руками, над водой оставалось одно лицо. Бездна надо мной, бездна подо мной… Отраженное небо давало понять, насколько бездна водная похожа на бездну небесную. И я застыл на границе двух бесконечностей. Плаваю на тонкой полоске, отделяющей мир живых от холодной пропасти человеческих мечтаний. Пропасти, где всегда светит солнце и стоят замки из лунного света. Пропасти, из которой очень трудно вырваться. И так больно вздохнуть, наконец-то разорвав ее призрачные оковы. Словно в первый раз…

Ночевал я в копне ароматного сена недалеко от города и в город вернулся только поздним утром. Изрядно повеселевший и проголодавшийся.

– И чему учил нас великий Портос? – высокий, визгливый голос и громкий хлопок.

– Уважать старость, только не в вареном и не в жареном виде!

– Правильно, следующий вопрос! Зачем Д’Артаньян с друзьями отправились за подвесками?

– Чтобы победить черного властелина? – смачный хруст.

– Ой, больно!

Я пошел к источнику шума, с трудом пробираясь через толпу зевак.

– Зачем Д’Артаньян с друзьями отправились за подвесками?

– Чтобы открыть врата локации? – смачный хруст.

– Господин, у него больше нет пальцев!

– Ничего, Поликарп, теперь руби кисти. Потом предплечья, сантиметров по десять. Все ясно?

– Да, мессир.

Я, наконец, выбрался в центр площади.

Мда, я думал, что привык к сюру разных сортов. Что ж, приятно, что этот мир до сих пор умеет удивлять.

Центральная площадь города. У памятника Сталину помост. На помосте деревянное колесо, типа барабана из «Поля Чудес», на помосте лежит Леголас в одной набедренной повязке. Напротив его лица закреплен том «Трех мушкетеров». Рядом с Леголасом стоит зомби, чем-то неуловимо напоминающий свою жертву, с огромным мясницким топором, рядом с барабаном горстка пальцев. В двух метрах от зафиксированного эльфа на деревянной табуретке сидит Фауст. Выражение лица Леголаса возвышенно-задумчиво и немного диссонирует с истекающими кровью обрубками рук и надежной фиксацией на барабане. Фауст напряжен и сосредоточен. Лысина блестит потом. Люди, собравшиеся вокруг, радостно улыбаются, делают ставки и подбадривают участников действа выкриками и смехом. Несколько стражников с крайне важным видом присматривают за порядком.

– Что за шум, а драки нет?

– Драки, господин? Поликарп, иди сюда! Ударь меня!

– Стоп! Фауст, не прикидывайся Леголасом. Что тут происходит?

– Экзамен! Мой повелитель, я выполняю ваше задание.

– Эм… – я скептически оглядел экзаменуемого. – А почему ты рубишь ему пальцы? Я без претензий, просто он вроде боли не ощущает?

– Ощущает, господин, на полпроцента. Я наложил на него еще усиление боли, ощущение, как от удара линейкой по пальцам.

– Ну, дела. Стража не мешает?

– Нет, повелитель, они ловят эльфа на точке возрождения и оттаскивают его на площадь. Это же ваш приказ.

– А что, удрать пытается?

– Ага!

– Эх, люблю, когда работа без меня налаживается. Попробуй еще зубы стачивать. До вечера закончишь?

– Да, мой повелитель!

– Ну, бывай! Кошмарик! Хочешь куриных крыльев?

Рядом со мной появилась химера и скептически поглядела на меня. Я подхватил его за косу.

– Ага, попался, который кусался! Ты на кого меня променял, морда твоя интеллигентная? Пенсне нацепил, профессору ассистируешь на экзамене. Того и гляди Соловьева читать начнешь! А что дальше? Отмена цензуры? Свободные выборы? Отмена культа личности? Или, прости господи, вегетарианцем станешь? Ты бы еще за права животных поборолся! Тьфу! Приличному человеку уже и плюнуть некуда. Эх ты, а еще друг называешься, – Кошмарик смиренно потупил глаза и попытался показать всем своим видом, что веганов он любит и уважает, причем вместе с поклонниками сыроедения, что характерно, в сыром виде, а права и свободы демократов и животных уважает только в виде свободы суицида в зоне его прямой видимости. Чтобы бежать далеко не нужно было. Кошмарика я сунул в подготовленный заранее мешок и пошел в сторону таверны.

По дороге я все-таки соблазнился и купил у Профа в лавке трехтомник Дюма. Самого хозяина на месте не оказалось, поэтому книгу мне отдал его помощник, паренек лет четырнадцати на вид. Ему же я и отдал записку для Анатолия Васильевича.

Полдень. В таверне было тихо, я заказал пару больших тарелок крыльев, тарелку рассольника, кувшин компота, разослал сообщения всему контакт-листу и уткнулся носом в книжку. Первым в таверну заявился Луи. Выглядел бывший жрец неважно. Плечи опущены, одежда помята. А взгляд, как у человека, которого внезапно оставила любимая кошка, улетев с голубями с четырнадцатого этажа.

– Луи, ты чем по жизни занимаешься? Кем работаешь, зачем играешь? Семья есть?

– Издеваешься?

– Нет, собеседую. Ты, как я вижу, на рерол собрался?

– Собрался. Знаешь, сколько персонаж подобного уровня стоит? Сколько на него реальных денег и времени ушло?

– Понятия не имею. И слушать не собираюсь. Если бы я был на твоем месте, то продал бы персонажа какому-нибудь казуальщику. Я тебя сегодня с одним даже познакомлю, если повезет.

– Персонажи привязаны к личной матрице, их продажа невозможна.

– Плохо. А чем тебе нынешний не нравится?

– Ты все-таки издеваешься!

– Луи, мля. Ты же взрослый дядя. Издевался над тобой я в первую нашу встречу. Когда узнал, что ты чат-бота для проповеди используешь. Это для тебя игра, а для меня нет. Сейчас ты для меня объект вербовки. Персонажей твоего уровня в игре не слишком много, а мне предстоят серьезные драки. Я жду ответа.

– Старший менеджер по продажам. Играть начал для души, но потом, в рамках повышения социализации, – голос бывшего служителя светлого бога был полон сарказма. – Начальство выставило «игровые условия», пришлось стать проповедником.

– Сурово. А зачем?

– Чтобы сотрудники увеличивали свои коммуникативные навыки, а также отыскивали новые способы их применения. Муть, но говорят, что дало какой-то результат.

– Женат?

– С девушкой живу.

– А лет тебе сколько?

– Двадцать шесть.

– Да? А выглядишь постарше.

– Ты тоже на свои три века не смотришься. Ты что предложить хотел?

– Работу. Нормально играть ты дальше не сможешь, квесты там выполнять и прочее. В смысле, как до этого выполнял. С эманациями Хаоса работать в группе тебе будет проблематично. Для снятия дебафа тебе просто не хватит воображения. Короче, персонаж не удаляешь, работаешь со мной за зарплату, плюс доля трофеев.

– И ты знаешь, как использовать игрока с абсолютно непредсказуемыми способностями?

– Как использовать игрока с абсолютно непредсказуемыми способностями, я как раз знаю. Как использовать нормальных игроков – понятия не имею. Я нуб.

– Нуб? Человек, заваливший континентального монстра, – нуб? Человек, заставивший просраться два фракционных рейда, – нуб? Конечно, кто еще, кроме нуба, умудрился уничтожить адамантовую пещеру?

– Сколько ты уже играешь?

– Почти одиннадцать лет.

– То есть ты знаешь про то, какие тут есть классы, как взаимодействуют между собой заклинания различных школ, как подобрать группу для уничтожения того или иного монстра, как быстро и грамотно раскачать тот или иной билд и почему обоерукий ассасин темный маг – фиговый класс?

– Знаю.

– Представляешь, а я нет! Хотя могу рассказать, чем отличается на вкус эльф от человека и как лучше всего жарить демонятину на костре. Или как принять роды химерой у тролля. Я неплохо умею выдумывать, это да.

– Судя по твоей официальной статистике, ты еще и думать умеешь.

– Сугубо жопой.

– Но…

– У меня очень умная жопа! И она мне подсказывает, что высокоуровневый игрок со способностями кота Шредингера – это имба.

– Но…

– Две тысячи эрго в месяц!

– Согласен.

– Заказывай жратвы, ждем остальных.

– Кого?

– Увидишь.

Луи заказал себе чай с какими-то пирожными и уставился в пространство, прихлебывая из чашки. Видимо, чатился. Я тоже уткнулся в книгу, Дюма я читал лет в двенадцать, так что книга воспринималась совершенно иначе.

Следующим в таверну заглянул Стив. Мы с Призывателем обнялись.

– Ну что, повелитель демонического мира, ты готов к новым приключениям?

– Знаешь, я тут после твоего сообщения фамильяра вызвал, рассказал о планах своих, короче, мне дали демона еще на двадцать уровней выше. Когда я сообщил, что мы с тобой в рейд идем.

– Почему это?

– Ну, как понял, они кидали жребий. Крайне опасается тебя тамошнее демоническое сообщество.

– И что за демон?

– Обсидиановая горгулья.

– Вот козлы…

– Ага.

– Она хоть жратву таскать умеет?

– Не только жрать носит, она еще и по дереву режет неплохо. И по камню, и знает толк в фортификационных сооружениях. А еще умеет петь…

– Стоп, стоп, чем ты ее напугал-то?

– Да я намекнул, что Кошмарик не может разгрызть только адамант. И совершенно либерален в своих гастрономических предпочтениях.

– А, ты знакомься, вон в том дальнем углу сидит и пялится в потолок Луи, хайлевел редкого класса. Чтобы он стал таким, мне пришлось вскипятить мозги одному хорошему парню из Германии.

Стив немного побледнел и отшатнулся.

– Так это ты?

– Я! Ты тоже будешь убегать в панике?

– Нет, но очень хочется. Как у тебя такое вышло?

– Да без понятия. Как-то я умудрился заставить чувака форматнуть самому себе мозг. Утром сегодня какое-то сообщение промелькнуло, что оставили программное ограничение на такое действие, так что Луи теперь в некотором роде единственный и неповторимый. Луи!

– А?

– Познакомься, это всемирно известный Стив, он со мной на киче срок мотал.

– Э?

– Эм?

– Ну, мы с ним ломанули адамантовую пещеру и разнесли гору над ней. Короче, славно погуляли…

– Ааа…

– Ага. Он с нами в рейде. Стив, ни в чем себе не отказывай, скоро еще народ подтянется.

Следующими в таверну вошла застрельная команда Туриста. В полном составе. Моргенханда в состоянии то ли отруба, то ли паралича нес Огурец. Элспер с Джейсом шли, держась за руки. А роман-то, я смотрю, развивается… Я молча кинул Огурцу мешок золотых.

– Что с ним?

– Спит.

– Спит?

– Ага, ну сам понимаешь. Жаркое солнце, свежий воздух…

– …тяжелая дубина.

– Ага.

– Отлично. Так, я сейчас ему устрою пробудку. Кладите тушку на стол. Элспер, ты его можешь разбудить заклинанием? Чтобы прям сразу очнулся?

– Могу.

– Дай мне минуту.

Я начал предварять в жизнь очередную метаморфозу. Для начала я обратился в филина. Потом трансформировал лицо обратно в человеческое. Потом поигрался с размером связок, пока не получился эффект тонкого дребезжащего голоса. Разместился над лицом приятеля и дал отмашку жрице.

Моргенханд открыл глаза.

– Сынок! Это были не маслята!

Полные ужаса глаза, обморок.

Я принял человеческий облик под шокированными взглядами группы.

– Ты…

– Я. А чего это вы все такие впечатлительные? Официант, всем пива и закуски побольше. Знакомьтесь друг с другом, еще четыре человека должны прийти.

Моргена аккуратно прислонили к стене и всунули в руки мешок с Кошмариком. Я открыл книгу на закладке и, полностью игнорируя окружающий мир, погрузился в чтение.

– Господин! Господин! Я закончил! – в зал вломился Фауст, таща в кильватере Леголаса.

– Точно закончил? Он все выучил? Все понял?

– Да, мой повелитель! Леголас! Расскажи господину…

– Верю, верю, считаю квест выполненным.

Сияние окружило сначала Фауста, потом Леголаса. Фауста, соответственно, темно-фиолетовое, а Леголаса серебристое.

– Ой, а что такое «Щит закатных врат»?

– Лучшая танковая абилка в игре, – пробасил Огурец. – Первый удар по одному или всем членам группы всегда приходится на владельца абилки. Причем просто в виде урона единицам жизни.

– Ой, здорово, это значит, я теперь танкую?

Все присутствующие в зале удивленно посмотрели на Леголаса, особенно на его три тысячи жизней.

– Еще раз, тебе дали «Щит закатных врат»? Лучнику пятьдесят четвертого уровня с тремя тысячами жизней дали абилку танка сто двадцатого уровня? – Огурец был ошарашен.

– Ага…

– Два вопроса! Как и зачем? – высказал общее мнение гном.

– Я выдал Леголасу эпический квест. Заставил прочитать художественную книжку. Я демиург.

– И за прочтенную книжку…

– …ля, как же меня уже достало всем объяснять одно и то же… Вон, сидит Моргенханд. Моргенханд!

Спящий очнулся.

– А? Что? Филин?!

– Нет, твоя голодная галлюцинация! Иди и убей кого-нибудь, а потом съешь.

Игрок Моргенханд отказался принять задание.

– Но…

– Да, ты объявил меня психопатом. Да, я поджарил мозги какому-то случайному игроку. Но появилась программная защита от такого, так что я решил, что обида твоя аннулируется, и заплатил твоим друзьям, чтобы тебя сюда притащили. Написать из черного списка я тебе не мог. Короче, разбирайся тут, на тебе подготовка к рейду.

– Какому рейду?

– Объясню, когда все соберутся.

В этот момент в зал вошла моя недавняя знакомая. Девушка в облегающем кожаном комбинезоне и высоких сапогах. За ее пояс были заткнуты длинные кожаные перчатки, на которых поблескивали десятки небольших стальных пластин. Селена продефилировала по залу под прицелом мужских взглядов разной степени вохищенности и плюхнулась мне на колени. Ошарашенное молчание.

– Ну что, смертничек, когда выходим? Ты обещал меня удивить.

– Миледи, обещаю, я вас не разочарую. Вы восхитительны!

– Челюсть подбери, знаток водных процедур. В прошлый раз ты был смелее.

– В прошлый раз ты была не так сильно одета!

– Странно, обычно бывает наоборот, – и с этими словами девушка расстегнула три верхние пуговицы на своем комбезе. – Так лучше?

– Намного!

С этими словами я наклонился к ушку девушки, словно в попытке ей что-то нашептать, и ущипнул кожу на щеке кончиками губ, потом проделал такую же процедуру с аккуратным ушком. Селена покраснела.

– Может…

– Увы, не сейчас. Сначала дождемся последнего участника. Так, кто там курит?

– Я! Какие-то претензии? – раздалось из-за спины.

– Ни разу. Поделись сигареткой?

– Лови!

На стол плюхнулась вполне современного вида пачка без какой-либо этикетки. Я взял из пачки одну сигарету и прикурил от заботливо поднесенного к лицу огонька на девичьей руке. После отправил пачку обратно.

– Благодарствую!

– Филин, много еще народу ждем? – подал голос Стив.

Я огляделся. Команда расселась за длинным столом, во главе которого сидел я с девушкой на коленях. У самой стены располагался Моргенханд, что-то увлеченно втолковывающий Огурцу. Рядом с ним сидел Дуболом, возле них Джейс и Элспер, о чем-то увлеченно воркующие. Напротив них сидел все так же уставившийся в стену Луи, за ним Стив, ближе ко мне Леголас и Фауст. На столе стоял десяток разнокалиберных тарелок со всевозможной закуской, несколько кувшинов с отваром, чайник чая и штук пять пивных кружек.

– Одного человека, летописца нашей героической армии, он скоро придет.

– Слушай, я уже три часа тут маринуюсь, мы его будем так до второго пришествия ждать?! – возмутился Призыватель.

– До третьего! – подал голос Леголас.

От удивления я проглотил сигарету. Дуболом поперхнулся пивом и окатил медовым элем сидящего напротив Стива. Моргенханд подавился куском курицы и начал задыхаться. Огурец решил помочь воину и похлопать по спине. Система, видимо, оценила такую попытку как нападение, и у Моргена сработало уклонение. Благодаря которому тот со всей возможной скоростью впечатался лицом в стол, пропуская над собой руку огра. Остальные грохнули.

Отсмеявшись и отплевавшись, я все же поинтересовался:

– Леголас, твою мать, боюсь спросить, к чему ты это сказал?

– Что?

– Про третье пришествие.

– Я не подумал…

– Фауст, б…, ты перестарался. Это была самая тонкая подколка из всех мною услышанных. За всю жизнь. Я вот ни хера не знаю, как ее понимать. Ты точно только «Мушкетеров» давал ему читать?

– Как вы и сказали…

– Так, боюсь представить, что будет после Канта. Элспер, спаси, пожалуйста, Моргена, а то он тихо помрет сейчас и его так же тихо сожрет Кошмарик.

– Молодые люди, я не сильно опоздал? – к столу подошел Проф.

– Да нет, мы вот только закончили теологический диспут.

– И какой результат?

– Никто не умер.

– Прогресс!

Профессор закинул на лавку дорожный мешок и сел за стол.

– Итак, друзья мои! Нынче меня преследует чувство острого дежавю, третий раз за этим столом я собираю команду для очередного безнадежного дела. Каждый разговор здесь предвещал некие события. Будь то разрушение тюрьмы под Крокодильей грядой вместе с самой грядой, смерть одного хорошего монстра, что испортил репутацию многим сильным игрокам или, как теперь, маленькие неприятности для большой империи. Господа! Скоро мы все официально станем врагами империи.

– Но репутация… Как играть потом?

– Десять тысяч эрго, каждому! Кроме Моргена, он и так неплохо живет. Возражений больше нет?

Все промолчали.

– Сейчас подымаемся и идем на север. Там идут активные боевые действия, армия империи под предводительством старшего сына императора активно громит войска СССБ, вернее, недавно громила, а теперь гоняется по лесам за недобитками. Изначально в войне, по данным форума, участвовало около пятидесяти тысяч игроков (около сорока тысяч от империи и примерно десять тысяч от баронств) и более двухсот тысяч неписей. Короче, весело.

– И какой у нас план?

– Джейс, ты удивительно постоянен в своих реакциях. Простой у нас план. Мы вынудим империю вывести войска с территории баронств.

– А почему не уничтожим? – спросила Селена. – Не слишком ли мелко? – девушка иронизировала, но я не повелся.

– Потому что я не знаю, где хоронить такую прорву народа. А потом воевать с армией мертвяков мне влом.

– Филин, я понимаю, что ты вновь окрылен какой-то идеей. Но звучит как-то фантастично… Нужно убить порядка двухста тысяч игроков и неписей, потом еще каким-то образом сделать так, чтобы игроки вышли из противостояния. И не надо на меня смотреть, как на идиота, хорошо, вынудить уйти на территорию империи. Силами двенадцати игроков, один из которых вообще не боевого класса. Мы ведь не забываем об Академии, которая сделает с территорией, с которой бежали имперские войска, что-то очень нехорошее. Раньше твои планы были безумными, но в принципе исполнимыми. Раньше…

– Ага, раньше деревья были выше, небо голубее, а трава забористее. Морген, тут как минимум два человека вещают наш разговор на весь мир. Думаешь, его не смотрят хотя бы два или три игрока из тех, что поддерживают империю? Я, кстати, изучил информацию, там большие штрафы за провал кампании. Так что предлагаю всем выходить и слушать мои команды. Будет весело.

– А может завтра? Чего на ночь выходить? – Джейс снова выразил всеобщее мнение.

– Нет, все, хватит. Если не выйдем сейчас, то снова начнется пьянка, я снова кого-то убью в реальности, с неба упадет метеорит, у повелителя плана Огня начнется метеоризм, нападут пришельцы. Все это уже проходили. Выходим прямо сейчас. Ночи теплые и красивые.

– Может, лучше порталом?

– Не лучше, нам по дороге надо сработать группу, разработать тактику. Морген еще обещал меня сводить в самый настоящий рейд. Все, не ноем, вечеринку оплачиваю я. Так что, хеликоптерс нихт, попистофали!

И мы пошли, великие герои. Два боевых мага. Маг-Призыватель. Три жреца, один из которых и не жрец вовсе. Три воина. Один недолучник с танковой абилкой. Один библиотекарь с котомкой книг. Оторванная голова на паучьих ножках. И свихнувшийся оборотень. «Идиоты», – скажет кто-то, кто умеет думать. «Тринадцать апостолов Хаоса», – скажу я.

Мало кто догадывается, как этот мир любит символы. Мало кто поймет, что сердце этого мира создавал философ. Мало кто поверит, что хохот безумца сильнее молитвы.

А я смотрел на сообщение.

Получено легендарное задание: Великая битва.

Разбейте войска Империи.

Тринадцать против практически двухсот тысяч. Мы шли на север, а над нами хохотал небосвод. Я улыбался ему в ответ.

Вместо эпилога

Михаил Евгеньевич Филин вышел из флаера и махнул рукой, отпуская водителя. Изящная машина загудела антигравами и взмыла в холодное осеннее небо. Все фикция, хитро спрятанные колонки. Антиграв мог даже натужно крякать. На самом деле транспорт на антигравах беззвучен. Последние экспериментальные прототипы могли окутывать себя силовым полем такого рода, что, фактически, летел не сам аппарат, а кусок пространства вокруг него. Любые скорости, любые расстояния. Такой вот флаер, готовый межзвездный транспорт. Может лететь не только сквозь пустоту космоса, но и сквозь любое физическое препятствие. Технология на грани магии. Ящик пандоры переполнен, и кто-то стучится с той стороны крышки.

Глава крупнейшей мировой корпорации огляделся. Таких мест вокруг крупных городов осталось немного. Небо не пересекают десятки воздушных трасс, завиваясь причудливыми узлами. Не светят транспоранты реклам. Сотни роботов самых разных форм и расцветок не снуют по всем углам. Одно из немногих оставшихся кладбищ. Отсюда видно небо. В кронах живых деревьев кружат не менее живые вороны. Сохранился даже такой реликт, как кладбищенский сторож.

Самый богатый человек планеты тяжело опустился на покрытую облупившейся краской скамейку и достал из кармана несколько фотографий.

Вот смеющийся парень обнимает серьезную девушку. Жизнерадостный оскал и чуть поджатые губы. Но если вглядеться внимательнее, девушку на фотографии выдавали глаза. Они просто лучились теплом.

Михаил Евгеньевич хорошо знал это чувство, когда ты сделал шаг на перекрестке, и только одна из дорог осталась реальной. Остальные скрылись в тумане несбывшегося. Это самое страшное, что есть в нашем мире. Несбывшееся. Мало того, что оно норовит запустить свои щупальца в сердца людские. Мало того, что иногда захватывает все дороги на перекрестке, что отравляет слабых духом. Оно норовит ударить в самый неподходящий момент. Оклик из тумана – твой спутник ныряет в него – и не остается даже костей. Даже памяти.

Олег Петрович, Олег Петрович. Дедушка, предок. Сопляк, по его жизненным меркам. Отморозок и психопат – по меркам аналитического отдела игры. Базовый управляющий конструкт по меркам центрального ИскИна. Надо же, Самум…

Вообще его действия пугали. Этот человек прошел несбывшееся насквозь. Через туман, растеряв остатки души. Да и человечности, если на то пошло. Любому человеку есть что терять: родных и друзей, мечты и планы, имущество. Жизнь, наконец. Прадеду не было нужно ничего. Он простохотел. И получал. А получив – отбрасывал. Что ему дорого, что ему нужно? Все, о чем он мог заботиться, – осталось в прошлом. Далеком и потерянном. Сбывшемся.

Дома лежит крохотный информационный кристалл. На нем то, о чем ни разу не вспомнил и сам предок – два десятка роликов минут по пятнадцать каждый. На них смеющийся мужчина… да какой уж там мужчина – парень. Парень с фото рассказывает сказки, которые он написал в приступе очередного озарения и начитал то ли племяннице, то ли племяннику. Давно это было. На этих сказках вырос отец и сам Михаил Евгеньевич.

За свою жизнь дед сделал все. То есть вообще все. Воспитал неродившегося ребенка. Изменил мир к чертовой матери. Любил и был любимым. Его история завершилась. Должна была завершиться. Но вместо этого по просторам проекта «Полигон» скачет оборотень-людоед с кровоточащим сердцем. Скачет, ломая многолетние схемы, проекты, убивая, изменяя, ускоряя. Вокруг него оживают тени прошлого.

Но мир изменился. В этом мире яд стал лекарством, а лекарство – ядом. Филин смотрел прогнозы. Вероятность выхода ИскИна из-под контроля – семь процентов. Семь! А возможность физической деактивации центрального кристалла потеряна более пятидесяти лет назад. Одна команда от центрального компьютера, и всё. Мир избавится от людей, которые ему, по большому счету, не нужны. Мы – цивилизация первого типа, и прошли уже полпути ко второму. То есть пройдем, если выживем. Недостаток воображения! Дед бьется в истерике, а немногие посвященные возносят молитвы всем силам и богам, которых знают, чтобы так и было. Две сотни лет назад можно было собрать оружие массового поражения – разумное оружие! – из детского конструктора. Сейчас домашняя утварь обладает потенциалом для уничтожения если не планеты, то ее части уж точно.

Мы не готовы. Вот только уже не готовы, или еще?

Михаил Евгеньевич хорошо знал истинное положение дел. Слом эпох. Никаких ценностей. Физических. Человечество держится за остатки человечности, трещит, как переспелое яблоко. Или, скорее, как созревший одуванчик. Можно погнать корабль с колонистами на борту не только к Марсу – к другим звездам. Автоматические разведчики шныряют только так. Можно стать богами и заселить разумными тысячи миров. Можно построить сферу Дайсона, можно творить новые планеты. У людей в руках инструменты Бога. Прометей перетаскал с Олимпа всю божественность, отдав ее простым смертным. Но они хотят пасти коров, а не творить миры.

Сидящий на скамейке мужчина чувствовал перекресток. По одной дороге шло человечество без людей. В этой реальности правили машины, научившиеся видеть сны, и тени прошлого. По другой летели тысячи звездолетов, словно семена на ветру, заселяя жизнью каждый кусочек материи. Им даже не надо быть вместе. Время течет по-разному в разных точках Вселенной, и с этим не поспорить никакой технике. В третьей бывшая зелено-голубая планета безмолвно кружилась вокруг Солнца, а ее поверхность усеивал серый пепел. И все из-за того, что кто-то ошибся в составе матсборщика, а тот выдал ему полтонны антиматерии.

И был еще один путь. Путь, по которому шел восставший из прошлого человек, который очень хочет найти смысл своего существования. И за которым, воя ранеными шакалами, несутся все демоны несбывшегося.

Михаил Евгеньевич подошел к скромному мраморному постаменту, стоящему рядом с обсидиановым обелиском героического деда, и провел руками по надписи:

Филин Елена Анатольевна

08.03.2002 – 27.10.2123

Человеку, обманувшему судьбу.

Спи спокойно, пусть твой сон всегда будет счастливым

Женщина, изображенная на постаменте, очень походила на девушку с фото. Вот только тепла в глазах не было ни на грамм. Она словно прозревала сердце внука насквозь и укоризненно качала головой.

Старик у могилы вспомнил старые стихи безымянного поэта:

Если дед ведет их в пропасть, он обязан его остановить. И пусть потом он проклянет себя. Пусть… Главное, чтобы было кому проклинать.

Сухая ладонь нажала на незаметный выступ, и часть надгробия отъехала в сторону. Из скрытой ниши выдвинулся узкий черный стержень сантиметров в двадцать длиной. Очень тяжелый.

Глава самого могущественного клана планеты Земля уходил с кладбища, унося с собой единственное, что способно собрать разбитое сердце, разорванное пулями четыре века назад. Или обратить весь мир в пепел.

В руках Михаила Евгеньевича Филина лежал личностный нейросеть-кристалл. Осколок души женщины, ради которой мир уже однажды изменился.

Смерть бури, семя рассвета.

Единственную любовь Несущего Хаос.

* * *

Из дневника Филина Олега Петровича.

01.04.2023 г.

Сказка о выборе

Вы когда-нибудь слышали о мастере Гофмане?

Да-да, том самом, что продал принцессе щелкунчика, который оказался заколдованным принцем. Интересно, кто ему продал эту куклу и что получил взамен? Говорят, в его лавке можно найти еще много интересных вещей.

Где-то на полках лежит дудочка Гаммельнского Крысолова. Самого его и след простыл, как и почти двух тысяч детей, которых он увел из оскорбившего его города. Кстати, по слухам, там в это время свирепствовала чума, но сами посудите: какая чума может быть, если в городе не осталось ни одной крысы?

Лежало там сломанное веретено, способное погрузить в многовековой сон. Ничего не напоминает? Хотя куда вам! Вы, небось, и слухом не слыхивали о братьях Гримм. Да, опять же по слухам, веретено у Гофмана выкупил лысый картавый мужичок. Принес за него, ни много ни мало, кусок янтаря, в который влипла настоящая фея. Нет, конечно, уже не живая, хотя кто этих фей знает.

Говорят, бессмертные могут купить в той лавке свою смерть, а смертные – бессмертие. Как минимум, три его вида. Открою небольшой секрет, смерть стоит дороже. На порядок.

Я это, собственно, к чему. Вот вам визитка, сейчас магазин находится по этому адресу. Надеюсь, вы не антисемит? Время сказки наступает, когда нет иного выхода. Нет, я не спорю, шагнуть с крыши – это тоже выход, но, право, очень скучный. Хотя если все-таки решитесь, я с удовольствием составлю вам компанию.

Говорливый Незнакомец приподнял шляпу-котелок и шагнул с карниза. Я глянул вниз. Дно городской автострады тонуло в дымке. Падающего тела не было. Испарился он, что ли? Хотя этот мог. В пальто, лакированных туфлях, дурацкой шляпе. Из какого музея он украл эту одежду? Такое носили три века назад.

Я посмотрел на визитку. Магазин игрушек. Чего мне, собственно, терять? Когда нет иного выхода, начинается сказка?

Расшатанный общественный гравибус надсадно выл силовой установкой. «Второй век без техобслуживания», – машинально отметил я, устраиваясь на неудобной псевдопластиковой скамейке. Поверхность забытого властями общественного транспорта покрывали сотни слоев граффити, а сами рисунки были покрыты толстым слоем пыли. Видимо, этим детищем третьей технологической революции уже много лет никто не пользовался.

На нужной мне остановке пришлось перепрыгивать полуметровый провал в бетонной баллюстраде. Вниз с шуршанием сорвалась горсть мелких камней, канув в бездонной пропасти Города. Говорят, когда-то была такая болезнь, акрофобия, но Город давным-давно убил всех ее носителей. А тех, кто успел спрятаться, убили его нижние уровни. Мы все живем на теле огромного монстра из псевдопласта, стекла и камня. Иногда он даже обращает на нас внимание.

Почти час спуска по раскрошенной лестнице с проржавевшими перилами, и я вышел на пустынную улицу нижнего уровня. Ржавые перила! С ума сойти! Это что тут льется с неба?

Жить на нижних уровнях тяжело. Нет, тут, конечно, есть все, что нужно для существования: пищевые синтезаторы, установки утилизации, универсальные принтеры, доступ в сеть, исправно работающая служба доставки. И многокилометровые свечки зданий, что тонут в серой хмари неба. Давят на психику, заставляют ощущать себя даже не муравьем – микрофлорой.

Тем удивительнее (я бы даже сказал, чудовищнее) смотрелся дом по указанному мне адресу. Я ущипнул себя за преплечье и протер глаза. Дом. Слева бесконечное полотно небоскреба, справа бесконечное полотно небоскреба. А посредине дом. Вроде как даже из дерева. Да нет, ерунда. Если дом действительно из дерева, то стоить он должен как оба небоскреба. Который слева и который справа.

Имплантированный комлинк выдал ошибку на попытку сделать скриншот. Ну, на фоне настоящего дома это не выглядело таким уж невозможным событием. Людей вокруг не было. Где-то вдалеке надрывно жужжал сервисный бот и выл ветер.

Дверь отворилась с легким скрипом, в глубине помещения звякнул колокольчик.

– Да? Кого там принесло на ночь глядя?

Я огляделся. Такое помещение легко можно увидеть в какой-нибудь виртуальной игре, а вот с реалиями города оно очень диссонировало. Все стены закрывали деревянные шкафы, заставленные тысячами вещиц непонятного назначения. В центре комнаты конторка, тоже деревянная. Из-под нее вылезал очень недовольный мужчина в возрасте слегка за пятьдесят. Или за четыреста – медицина давно решила проблему смерти от старости. Старомодный сюртук, рубашка с сальным от долгой носки воротником, жилетка. И опять эта дурацкая шляпа. Они что, с этим говорливым господином один и тот же музей грабили? Крупный нос, тяжелый подбородок, близко посаженные серые глаза, торчащие во все стороны лохмы седых волос. Впечатление человек производил неприятное.

Хозяин магазина отряхнулся от пыли и громко чихнул, а уж потом посмотрел на меня.

– Почему вы в шляпе?

– Умный, да? – Гофман (судя по всему это был он) с раздражением сорвал с себя котелок, под которым обнаружилась блестящая лысина, и кинул его куда-то в угол. Головной убор отрастил с десяток лапок и уполз куда-то под шкаф. Я протер глаза. Шляпа исчезла. – Чего хотел?

– Ну, я это, вот… – и я протянул визитку.

– Так-так-так… – старикашка оживился и начал бегать вокруг меня, что-то просматривая в неожиданно откуда-то взявшемся компе последней модели. – Так, очень хорошо, почти замечательно, на это у меня заказ уже тридцать лет висит, отлично… – Гофман тыкал в меня пальцем, зачем-то потрясал рядом с моим ухом часами, на которых был добрый десяток разных циферблатов. – Молодой человек, как вам не стыдно обманывать старого доверчивого еврея? Вас тут не должно быть! По моим часам вы уже сто восемьдесят пять минут как мертвы!

От такого напора я растерялся еще больше.

– Но я не… Я передумал! И вообще ко мне подошел какой-то дядя с усами и в дурацкой шляпе, дал вашу визитку и сказал, что прыгать с крыши – это скучно!

– А о смерти вы не подумали? Между прочим, ему теперь целую кипу отчетов писать. Развели бюрократию… – буркнул он уже тише. – А дядя с усами, как вы выразились, это Густав. Неприкаянная душа. Представляете, он четыре века назад постучался в мой магазин, чтобы продать мне пылесос. Мне, мастеру Гофману, великому и несравненному, продающему судьбы, королевства и души. Пылесос!

– Хороший хоть пылесос? – поинтересовался я исключительно для поддержания беседы.

– Хороший. Я, наконец, вывел пикси в магазине. Ну, знаете, такие маленькие гуманоиды, полтора сантиметра ростом, но без крыльев.

Я представил себе, как патлатый старик с мерзким хохотом затягивает пылесосом крохотных смешных человечков. Видимо, мои мысли отразились на лице, и Гофман начал оправдываться:

– Не подумайте ничего такого. Я капнул на агрегат эликсиром оживления и сделал богом пикси. Они называют его «Большой Вух Вух» и кормят пыльцой. Только успеваю мешки менять. И не надо теперь маленький народец по всем шкафам выковыривать. Просто включаю пылесос, и все сбегаются к храму. Он в чулане, можешь глянуть.

Говорливость – это, видимо, такой же атрибут, как и шляпа…

– Возьму за полцены.

– Что возьмете?

– Вашу смерть. Она хоть и просроченная, но не сильно.

– И ничего она не просроченная! Я мог вообще за провода зацепиться, или на пролетающий кар упасть, или имплант успел бы мозг законсервировать! – это было сказано уже из чувства внутреннего протеста. Хоть я и не понял, о чем говорил Гофман, но чувствовал, что меня пытаются надуть.

Во взгляде старика проскользнуло уважение.

– Сильная кровь! Хорошо, за полную цену. Еще и половину вашей судьбы, – он сверился с часами, – а это почти три чистых года событий. Возьму по две цены – судьба успела законсервироваться попыткой самоубийства. Что вам нужно? Могу предложить флакон истиной любви, бутыль великого озарения или пинту успеха. На розлив. В свою тару.

Я задумчиво огляделся вокруг и снова посмотрел на старика.

– А зачем? Все, что вы перечислили, я могу получить в ближайшем вирт-клубе. Всего за сотню кредитов.

– Как будто они у вас есть! – Гофман внезапно сник. – Волшебство заменили машины. Детям не читают сказки. Старый мастер никому не нужен. Хорошо, могу дать вам бутылку с джинном. Живым джинном, а не то чем притирают свои пенсне англосаксы.

– В чем подвох? – Исполнитель желаний – это круто, но вот не сильно я верю этому торговцу редкостями.

– Джинна заключили в полупустую бутылку кальвадоса. Он уже почти тысячу лет в запое.

И тут меня озарило:

– Я знаю, чего хочу!

– Темные небеса! Говорите уже.

– Мне нужна цель в жизни.

– Цель в жизни? – Гофман как-то по-звериному зарычал, схватил меня за ворот и поднял в воздух. Его голова, ладони и ботинки резко увеличились в размерах. Рот, теперь уже напоминающий пасть, наполнился тысячами мелких зубов. – Ты хочешь, жалкий человечишка, обменять свою смерть и жидкую, как овсянка, судьбу на настоящую цель в жизни? А эликсир бессмертия тебе на сдачу не дать?

– Смерть дороже бессмертия на порядок! – только и смог придушенным писком выдать я.

Гофман резко успокоился и снова стал похожим на человека. На его макушке снова откуда-то возникла эта нелепая шляпа.

– Ну, Густав, польская морда, ну удружил! Я это ему еще припомню. Но я не могу обменять вашу смерть и судьбу на цель в жизни. Просто физически. У бессмертного, да еще без судьбы, цели в жизни быть не может. Но, молодой человек, мы все-таки можем договориться! У меня для вас замечательное предложение! – Гофман радостно улыбнулся.

И вот тут мне стало действительно страшно.

– А можно я это, того… пойду?

– Идите, я вас совершенно не задерживаю. – Гофман очень нехорошо улыбнулся.

– Ну… ладно… – открываю дверь и обнаруживаю за нею бездонную пропасть. Как-то задумчиво свистит ветер. – А, мастер… А можно мне домой?

Гофман за моей спиной уже занес ногу для пинка.

– Весь мир твой дом. А пропасть там такой глубины, что вполне можно научиться летать, пока достигнешь дна. Ну, или проголодаться. Все, иди уже.

Я вцепился в дверной косяк.

– А без этого никак?

– Никак. Всяк норовит старого и больного волшебника обидеть. Не всяк успеет извиниться.

С этими словами владелец магазина оторвал мои руки от косяка. В последний момент я успел схватиться за дверь.

– Мастер, ну вы же цивилизованный человек, ну как вам не стыдно меня убивать?

– А я не убиваю. Я тебя выпускаю из магазина. Убьет тебя гравитация. К ней все претензии. Покиньте частную территорию, молодой человек!

– Но… – могучий пинок в дверь впечатал меня в стену. Срывая ногти, я закричал: – Я согласен!

В следующий момент обнаруживаю себя стоящим перед конторкой. За окном город. Только кровоточащий палец говорит о том, что сейчас произошло.

– Вам, молодой человек, нужно будет сделать одну вещь. И тогда я дам вам цель в жизни.

– Надеюсь, убивать никого не нужно будет?

– Нет, за кого вы меня принимаете? Все просто. Доставьте посылку.

– Поработать курьером? А нормально можно было попросить?

– Таки бы вы сразу и согласились…

– Я что-то должен знать про эту работу?

– Ну, она будет трудной. Очень трудной.

– Опасной?

– Выполнимой. Идите, в соседней комнате шкаф. Там всё, что нужно для выполнения задания.

В шкафу обнаружился странный сюртук, очень похожий на тот, который был на мастере. Еще черные брюки, рубашка с высоким воротничком, серая жилетка с массивными серебряными пуговицами, пальто «в пол». Сапоги, небольшая сумка, которую можно носить через плечо. И шляпа. Опять эта идиотская шляпа-котелок. На полочке лежали массивные очки в латунной оправе с линзами-окулярами и зачем-то – мелкими шестеренками. Вроде бы такие очки назывались гогглы. Я переоделся. Одежда была непривычной, но удобной. Точно по размеру.

– Мастер, и что дальше?

– Ну вот, хоть на человека похож. А то наноткани, эффект хамелеона, терморегуляция. Носить не снимая можно столетиями… Мракобесие. И шляпу надень.

– Но…

– Надень. Чертову. Шляпу. Или прибить ее гвоздями? Я их даже продезинфицирую…

– Хорошо…

– Молодец. Очки тоже надень. Там внутри тактический комплекс, вседиапазонный визор и урезанный медкомплекс. Да, еще есть плеер.

– А делать-то что надо?

– Вот. Держи. Отдай хозяйке. Ее зовут Линси. Красотка Линси, – и Гофман протянул мне пухлый конверт. – В сумке все то, что поможет тебе выжить. Лотерейные билеты, самые дорогие. Дага. Дагой умеешь пользоваться? Нет? Короче, тычь ею любого, кто тебе не понравится. Еще там лежит револьвер. Из него тоже стреляешь в того, кто не нравится. Пули со смещенным центром тяжести.

– А… но…

– Не парься. Ствол и дага там вместо документов. Все, иди. Сожрут – обратно не возвращайся! – с таким радостным напутствием мастер отвесил мне пинок, и я вылетел в открытую дверь…

– Какого дьявола?

Я стоял в какой-то подворотне. За спиной захлопнулась обшарпанная дверь, когда-то выкрашенная зеленой краской. Вообще с красками были большие проблемы. Черное небо с редкими звездами. Несколько газовых фонарей, которые теней давали больше, чем света. Все какое-то размытое. Снующие фигуры. Бегущие фигуры, крадущиеся в тени фигуры. Цокот копыт. Лошадь? Круто! Я такую в интерактивном музее видел.

– Меня звали?

Передо мной стоял мужик в черном сюртуке и цилиндре (опять идиотская шляпа!). Незнакомец курил трубку. Пахло чем-то сладковатым.

– Да… наверное. Вы кто?

– Дьявол. Очень приятно.

– Майкл. Взаимно.

– Отрадно видеть хорошее воспитание в наши темные времена. Насчет «темных» я не преувеличиваю – утро последний раз тут наступило почти пятьдесят лет назад.

– А… И не холодно? – В моей голове клубились остатки воспоминаний по физике. Если солнце последний раз тут было пять десятков лет назад, то атмосфера давно бы выпала снегом.

– Да вроде нет. Время такое, – флегматично заметил собеседник. – Давайте уже.

– Что давать?

– Душу.

– Нет.

– Я погорячился по поводу вашего хорошего воспитания. Предлагаю договориться по-хорошему.

– И что я получу взамен?

– Могу угостить кофе. Тут варят замечательный кофе за углом, – собеседник был сама любезность.

– Не, благодарю. У меня проблемы с давлением. Может, расскажете, где живет Линси Красотка?

– Молодой человек… – да что они все заладили с этим молодым человеком? – Я дьявол, а не справочное бюро. Давайте я угощу вас чаем. Зеленым. Он не влияет на давление.

– Нет, спасибо.

Собеседник изменился. Немного. Зрачки его ярко полыхнули зеленым и сузились в две щелочки. Я натянул на лицо очки. Картинка изменилась полностью. Передо мной стояла рогатая образина. Пасть, полная кривых острых зубов, которые торчат во все стороны. Уродливая раздутая морда, лишь отдаленно напоминающая человеческую. Выпирающее брюхо. Кривые ноги с копытами. Непомерно длинные руки с семью пальцами. Пара рогов, завитых в разные стороны. Не изменились только цилиндр (впрочем, добавился длинный гвоздь, которым шляпа была прибита к рогу) и трубка. Интересно, именно это Гофман имел в виду, говоря «не нравится»?

Я выхватил из сумки дагу и, зажмурившись, ткнул дьявола куда-то в область живота. Дага завибрировала, лязгнула и слегка загудела, видимо, вращаясь. Я провалился вслед за оружием. В лицо полетело что-то склизкое. Мой бывший собеседник издал какой-то странный бульк и затих.

… – Дядя! Эй, дядя!

Я открыл глаза. Передо мной мелькали дворники самоочистки окуляров. За дворниками стоял мальчишка в кепке. Действительно мальчишка во всех, гхм, диапазонах.

– Тебе чего надо?

– Твой демон?

– А зачем интересуешься?

– Ну, если он тебе не нужен, я заберу?

Я посмотрел на тушу демона, в которой была проделана сквозная дыра сантиметров сорок в диаметре. Туша тянула на полтораста килограммов.

– Погоди. Мне нужно найти одну женщину. Как тут это сделать?

– Не местный? – мальчишка смерил меня оценивающим взглядом.

– Ага.

– Оно и видно. Тебе нужен Многорукий Урфин. Только он тебя без штанов оставит. Без души и без очков.

– А шляпу оставит? – неожиданно меня очень заинтересовал этот вопрос.

– Да кому нужно такое убожество? – и мальчик смачно плюнул под ноги. Мне вдруг стало очень обидно.

– А где мне этого Урфина искать?

– Выходишь на улицу, по ней направо, и на третьем повороте увидишь его рядом с кафе «Крысиное танго». Там, кстати, отменные мыши в панировке, на закуску к пиву.

– А ты откуда знаешь? Не рано ли тебе пиво пить? Тебе ведь лет десять.

– Мне уже третью тысячу лет десять, – мальчик заглянул мне в глаза, и оттуда на меня посмотрела бездна.

– Забирай его. И это, спасибо.

– Это тебе спасибо, дядя.

Странный ребенок достал из-за пояса мясницкий тесак, сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул. Из темноты появились еще два мальчика с тележкой и принялись споро разделывать демона, закидывая части тела в тележку.

Я поспешно пошел указанной дорогой.

– Демонятина, свежая, парная демонятина! Налетай! Свежая демонятина! – летело мне вслед.

Я шел по мрачным улицам, на которых кипела жизнь. Мелькали повозки, люди и не очень люди. Город напоминал джунгли, где смех, разговоры и крики пожираемых сливались в дикую симфонию. Мое внимание привлекло уличное представление: высокое создание, тонкое, словно сделанное из сплошных ходулей, показывало представление марионеток. Куклы двигались, танцуя на тонких ниточках. Прохожие смотрели и что-то азартно кричали. Но оптика очков выхватывала детали. С рук марионеток капали багровые капли. Из-под масок раздавались едва слышимые стоны. Прищепки на спинах кукол впивались острыми штырями в позвоночник. Марионетки плясали.

Я отвернулся, считая повороты. Вот таверна, о которой говорил мальчик. Терраса залита светом-который-не-освещает. Рядом с ней в тени фигура, нависшая над невысоким столиком. По столику мелькают наперстки.

Тут кто-то вцепился мне в руку.

– Дай… ну дай, чего тебе стоит…

В нос шибанул запах нечистот. Сгорбленная фигура человека в лохмотьях и мятой фетровой шляпе повисла на мне.

– Дай… дай!

– Чего тебе от меня надо?!

Левая рука нырнула в сумку, нащупав там кинжал.

– Чужая неудача. Я знаю, у тебя много. Ну чего тебе стоит, господин хороший? Пожертвуй бедному Ервину!

– Ты знаешь, где живет Линси Красотка?

– Ервин знает, где живет красотка. Ервин знает, Ервин покажет. Самых лучших, самых сочных красоток. Молодой господин будет доволен…

Вид информатора и его уверения не внушали доверия. Я сделал шаг в сторону Урфина, очки уже различали четыре тонкие руки с тонкими бледными пальцами.

– Пошел прочь! – Я оттолкнул побирушку и обнажил стилет, пятясь к своей цели.

– Госпожа, госпожа, я знаю, у кого есть неудача. Если госпожа поделится, я покажу ей того, у кого ее полный мешок.

Высокая фигура с массивным зонтом-тростью нависла над попрошайкой. Из-под плаща мелькнула кисть. Кисть скелета.

Я развернулся и побежал к своей цели.

– О, покупатель! Что угодно молодому человеку? – говоря это, фигура выпрямилась.

– Я работаю на Гофмана. Мне нужно знать, где найти Линси Красотку. Говори, иначе я продырявлю твою уродливую бошку!

Урфин Многорукий поглядел на меня. Я сделал шаг назад. Внутри пискнула мысль, что угрожать такому персонажу было глупой идеей. Лицо… Собственно, от лица там была только форма. По левой стороне шли три разных глаза. Справа – вертикальная щель рта с алыми пухлыми губами. Правее рта – два носа, направленных в разные стороны. На верхнем – бородавка. Под цилиндром что-то копошится. Мне показалось, это еще одна ладонь.

– Эх, не может Гофман без подельников работать… Знаешь, что самое смешное, многоуважаемый Майкл? Гофман – автор этого мира. Ну, не совсем автор, но приложил свои жадные руки к его созданию. Оглянись. Вдохни его воздух.

Я поддался магии голоса и сделал, что требовалось. Мир был красив. Мрачная атмосфера, существа, неотличимые от людей, в костюмах Викторианской эпохи, люди, неотличимые от чудовищ, раскланивающиеся с ночными кошмарами. Ужас и роскошь. Страх и изящность. Смерть с вежливой улыбкой. Жизнь с огромными зубами. Ожившая сказка. Сказка, которой плевать, веришь ли ты в нее, или нет.

– Согласись, Майкл, красиво? Тут не место таким, как ты. Но ты пришел.

Тонкие пальцы коснулись моей кисти, выхватывая дагу. Миг, и из левой руки исчез пистолет. С лица почти нежно сняли очки. Урфин заглянул мне в лицо своими глазами. Откуда-то из-за уха выбежал глах, шевеля тонкими лапками по поверхности кожи, пробежал по подбородку, шее и скрылся в воротнике рубахи.

– Я скажу тебе, где живет Линси Красотка. Но ты отдашь мне всё…

– Всё? – я уже шептал.

– Всё…

Тут в голову впились острые зубы шляпы.

– ААААА!!! – было больно, зато в голове прояснилось.

Делаю несколько шагов назад и в кого-то упираюсь.

– Это вы продаете неудачу?

Я поднял голову. Из-под плаща на меня смотрела пустота. В ней мелькали острые зубы и кости черепа.

– Я.

– Можно посмотреть?

– Конечно.

Я протянул существу лотерейный билетик, на стертой части которого слегка светилось: «Без выигрыша».

– Исчерпанный лимит неудачи… – в голосе существа прошелестели восхищенные нотки. – Настоящий?

– Вроде, да. Вы ведь знаете, как проверить?

– Знаю. Досточтимый Урфин, поможете?

– Конечно, госпожа! – Четырехрукий метнул в меня мое оружие. Время замедлилось. Серебрёная четырехгранная дага летела сквозь воздух, словно плыла в толще воды. Я разглядел лезвие, сжатое в острое жало высокотехнологичным механизмом. «А еще она может раскрываться и работать миксером…» – совершенно неуместные мысли при виде своей смерти. А сама Смерть положила свою костлявую руку мне на плечо.

С неба рухнуло тело, ловя оружие собой. На ботинки снова чем-то плеснуло. Боюсь даже представить, как я выгляжу сейчас…

Билетик в руках осыпался прахом.

– Первый сорт. Что вы хотите за них, странник, которому тут не место?

– Мне нужна Линси Красотка. – Я все так же завороженно глядел на частично расплескавшееся у меня под ногами тело.

– И досточтимый Урфин предлагает сказать, где она живет?

– Да…

– И просит у вас всё?

– Да.

– Эх, дитя жадности! Ты ведь понимаешь, зачем ему Красотка? И все равно делаешь так, чтобы он до нее не дошел?

– Госпожа, я не могу идти против своей природы… Как и вы. Как и каждый из нас. Мерзкий Гофман… – рот Урфина на миг обернулся жвалами.

– Я поняла тебя, Плетущий. Давай сделаем так. Посланник Гофмана отдает мне все свои билетики, ты отдаешь ему его вещи, а я отдаю тебе всё вот этого… Вот этого?

И Смерть вытащила из-за спины того самого попрошайку.

– Ты готов отдать за вот это, – собеседница (наконец я определился с полом существа) выхватила из моих рук еще один билет и помахала им перед носом у попрошайки, – всё?

– Готов, готов, госпожа! Только дай…

Попрошайка летит в сторону Урфина, и тот ловко оплетает его полосками белого шелка.

– Нечестная сделка… – ворчит паук. – Всё этой дряни и всё Майкла – как дерьмо против алмаза.

– Мне плевать. Говори адрес.

Мне в руки опускается мятая записка. Я оглядываюсь по сторонам, ища номера домов.

– Могу проводить вас, посланник.

– Буду очень признателен… – мою новую знакомую тут явно уважают.

Мы шли в молчании. Я пялился на окружающий мир. Смерть молчала.

– Почему? Почему этот мир такой? Он ведь должен быть другим… Я чувствую. И при чем тут Гофман?

– Когда этот мир созидали, именно Гофман продал демиургу его сердце. Чужие мечты. Настоящие мечты, они прорастают новым. Целым миром. Только вот он не сказал демиургу, что автор мечты – любил. Любил ту, ради которой мечтал. И вот, мир был создан. Только она в нем воплотилась, Линси Красотка, а демиург потерял над миром контроль. Чему очень огорчился и пошел с претензиями к продавцу. Гофман не нашел ничего умнее, чем арендовать душу автора мира, на неделю, засунуть ее в иную оболочку и впихнуть в объятия Линси. При этом старый маразматик нарушил сроки аренды, и душа ушла на круги перерождения. Прямо из очередного приключения носителя. В итоге – парадокс, сравнимый с апокалипсисом. Время остановилось, законы физики обветшали. Всякая дрянь полезла – кстати, во многом через Гофмана. «Напиши себе квенту!» А солнце тут светит… да почти никогда. Темные небеса! Да тут курорт для смертей всего сущего. Сюда даже Творцу хода нет. Только через квенту. В общем, Творец не стал проверять границы своего бессмертия и махнул рукой. А мир разрастается… В итоге старому мастеру, – к слову, он мастер сказок. Древнейший, – так вот, мастеру поставили ультиматум. Или он решает проблему, которую создал, или едет уже мастером преданий в Александрийскую библиотеку. С закольцованным временем. Мастер внял и разыскал автора мира во второй раз. Как ему это удалось – вопрос отдельный. Только вот мир стал расти вглубь. Появились стражи, с которыми ничего не могло сделать даже сильнейшее оружие любого мира. Вот уж местные веселились, наблюдая, как рвут на части звено боевых роботов роботы паровые. Фееричное зрелище! И тут появляетесь вы, Майкл. И проходите дальше всех. Что вам пообещал Гофман?

– Смысл жизни…

– У него они еще остались? Это очень хорошая сделка, поздравляю!

– Стоп, стоп. Я что-то ничего не понимаю. Целый мир в обмен на смысл жизни? Жизнь в обмен на просроченный лотерейный билетик? Кто определяет цены?

Смерть расхохоталась:

– Хорошие вопросы вы задаете, Майкл, правильные! Хаос танцует с порядком. Кто мы такие, чтобы понимать рисунок танца? Акт творения, чтоб его. Мы все что-то делаем и сами назначаем цену. Живем и умираем. Иногда навсегда. На очень короткое навсегда. Когда-нибудь, я думаю, вы поймете. Знаете, что самое страшное? Все счастливы: вы, я, Гофман. Тот жалкий наркоша, чье всё сейчас доедает Урфин, кривя свою уродливую пасть. Единственный критерий всего сущего – счастье. Мы, кстати пришли.

Я огляделся. Трехэтажный дом, неотличимый от тех, что вокруг. Несколько парадных. Мы стоим у двери.

– Вам на третий этаж. Квартира сорок два.

– И всё? А как же испытания?

– А кто сказал, что они закончились? Теперь слушайте меня. Если вы сделаете, что должно, мы – стражи, пленники, и просто отдыхающие – будем свободны. Тьма не уйдет в никуда. Она расползется по мирам, подобно вирусу из умершего лимфоузла. А вы можете вырезать этот лимфоузел. Тогда мы уйдем в забвение навсегда. На очень долгое навсегда. Не будет эпидемий, смертей, войн, катастроф. Целыми миры выживут. Вы даже такого числа не знаете, сколько разумных не умрут. Гофман засядет за пыльные свитки, вы очнетесь над своей дорогой-пропастью. Линси расплескает мозги из своей прелестной головки. И всё. Не выйдет отсюда Смерть, которая два десятка раз исчерпала своей лимит неудач. И все рожденные тут кошмары так и останутся – тут. В ваших руках судьба мироздания.

– В обмен на смысл жизни.

– В обмен на смысл жизни.

– Да пошли вы все!

Я забежал в подъезд и почти взлетел на второй этаж. Напротив квартиры номер сорок два была квартира сто пятнадцать. Плевать! Открываю дверь.

В комнате светло. Тут огонь дает свет. Не та клубящаяся тьма и танцующие тени, а ровный свет газовой горелки и нескольких свечей. В кресле, спиной ко мне, сидит девушка.

– Это вы Линси?

– Я. А вы от мистера Стивенса? Как он?

Девушка поднимается с кресла. Миловидное личико. Заплаканные глаза. И вот это – корень всего мирового зла. Ее горе – единственная преграда. Ее счастье – гибель миров.

Моя вспотевшая ладонь сжимает пистолет в кармане.

– Не знаю, мисс… Я простой курьер, и у меня для вас письмо.

– Давайте его сюда. Скорее же!

Я протягиваю ей конверт, не в силах принять решение. Кто они мне? Кто она мне?

Нож для бумаги поддевает печать. В конверте какой-то клочок бумаги и лепестки цветов. Конверт полон лепестками цветов. Девушка расцветает и целует бумагу, потом начинает кружиться по комнате. Лепестки высыпаются из конверта и кружат с нею.

– Спасибо, вам, спасибо! Какое счастье!..

Она обнимает меня, и теплые губы, мокрые от слез, целуют мою щеку. Взгляд цепляет текст письма. Всего несколько строчек:

«Дорогая Линси! Ты знаешь, я не мастер говорить длинные речи. Скажу только одно. Каждый раз, когда я о тебе думаю, каждый раз, когда я тебя вспоминаю, я покупаю букет цветов и мечтаю о том, как дарю его тебе. А потом срываю с него один лепесток и кладу меж страниц своего дневника. Когда он высыхает, я прячу его в шкатулку. Тут семь тысяч лепестков – по одному на каждую тысячу букетов. Сохрани их и помни обо мне. Я вернусь, куда бы меня ни забросили время и жизнь. Дождись меня, мой ангел.

Искренне и на веки твой

Томас».

За окном начался рассвет.

Я выхожу из парадной. Вместо очередного монстра в подъезде вижу женщину, которая моет пол. На улице молочник звенит бутылкам. Пахнет конским навозом и сиренью. Вот статная высокая дома уселась в карету и, счастливо рассмеявшись, машет мне ворохом лотерейных билетиков. Вот мимо пробежал босоногий мальчишка, бросив в мою сторону лукавый взгляд карих глаз. На нем очень знакомая шляпа с дырой, а в руках трубка.

Мне очень обидно. Где-то меня обманули, и я даже не понимаю, где. Взгляд упирается в обшарпанную зеленую дверь. Я достаю из кармана револьвер, активирую в очках тактический комплекс и снимаю левой рукой с головы шляпу.

– Мастер Гофман! Я выполнил ваше задание!

Удар башмака в дверь не приносит эффекта. Я дважды стреляю в дверные петли, раскурочивая их, потом в замок, разнося его в щепу. Добавляю в барабан патроны и снова пинаю дверь. Она выпадает наружу. Кидаю шляпу на развесистые оленьи рога на стене и всаживаю две пули в ненавистный головной убор. Калибр у револьвера слонобойный, и шляпа разлетается ошметками.

Тут в дверном проеме появляется Гофман. Я ловлю патлатую шевелюру в прицел.

Бабах!

– Майкл, ты что творишь?

Бабах!

– Ты просто отнес письмо. Ничего особо сложного не было, согласись?

Бабах!

– Ну ладно тебе, подумаешь, пару раз чуть не скушали. С кем не бывает?

Бабах!

– Это была, между прочим, любимая амфора Цезаря!

Бабах!

– Это, между прочим, пули из истинного серебра! Они дорогие!

Бабах!

– Да успокойся ты, все равно не попадешь! Вот, давай сюда пистолет, – мастер выхватывает из моих рук оружие. – Все ты делал правильно. И не волнуйся, наврала тебе все старая карга. Кто тебе, дурню, всю правду расскажет! Не убил ты биллионы миров. Ну, может, пару десятков. Да не надо в меня тыкать этим пырялом. Оно тоже денег стоит. Ну и несет же от тебя, Майкл! Ты бы хоть кровь смыл… Да что за молодежь нервная пошла…

Удар ручкой пистолета отправляет меня в беспамятство.

Очнулся я от тревожного писка. Перед глазами – надпись:

«Внимание! Остаток кислорода в регенераторе – 3 %! Расчетное время выхода из строя – 20 минут!»

Судя по ощущениям, невесомость.

Тут же замелькала иконка входящего сообщения на забрале скафандра, в котором я очнулся:

Здравствуй, Майкл!

Извини, что не получилось нормально с тобой попрощаться, но в последнюю нашу встречу ты был немного неадекватен.

Вот, получи свою награду. Ты сейчас болтаешься на орбите одной забавной астероидной системы. Тут не так давно отгремела тотальная война всех со всеми, выживших не осталось. Но зато где-то есть автономные криогенные камеры с самыми красивыми женщинами этого мира. Сам выбирал! И вот он – твой смысл жизни. Выжить тут. Видишь, как все здорово? Самый лучший смысл жизни! Жемчужина моей коллекции. Мало кому выпадает такое. Гордись, заслужил. Наверное мы больше не встретимся, так что будь счастлив. Жаль, я не могу лично услышать твои слова благодарности – сигнал из этой системы даже по гиперу будет идти до меня не меньше десяти тысячелетий. Удачи, мой самый исполнительный курьер!

Люблю, целую,

великий мастер сказок,

продавец всяческих редкостей

Гофман А.Я.

Вот так люди и становятся антисемитами.

– ГООООООФМААААН!!! СУУУУУУКА!!!

«Майкл понял, что не бывает меньшего зла. Что добро – оно рядом, и, чтобы искупать в нем сердце, нужна воля. Воля настоящего человека. Истинного отражения Творца. Он справился. Он принес рассвет в мир вечной ночи, и Тьма отступила.

Заслужил ли он награду? Безусловно. Волшебник отдал ему самое ценное, что имел. Что было дальше? Это совсем другая история. Могу сказать одно: Майкл был по-настоящему счастлив…»

Гофман отложил перо, сладко потянулся и задул свечу. Откуда-то из глубин времени и пространства по комнате пронесся сквозняк, сдобренный изрядной порцией ненависти.

«Ничего, он поймет. А если поймет – не доберется. А даже если доберется, то, пока будет добираться, – простит. Вечность делает мудрее и спокойнее. Уж это я по себе знаю…»

Мастер еще не знал, как он ошибался. Но это уже совсем другая история…

* * *

12.04.2023 г.

Просто мысли

Что такое ветер?

Перемены.

Мы идем по дороге, которая ведет нас. Куда? Что первично в этом мире – материя или разум? Может быть, разум и есть источник всего сущего? Обретение смысла. Каждой вещи – свое место в мироздании. Законы, которые нас ведут, и которые мы стремимся постигнуть в этом забавном марафоне, имя которому – прогресс.

Ради чего он?

Может, это и есть базовая программа? Некая фундаментальная константа, нечто вроде гравитации. Стремление созидать и познавать. Законы. Написанные кем? Может, и нами?

Курт Гёдель еще в далеком, уже далеком от нас двадцатом веке, предложил оригинальное решение общей теории относительности, в котором вывел такую забавную штуку: время закольцовано. Вселенная схлопнулась и расширилась вновь.

А что? Неплохая форма существования для разума, имя которому «вечность». Найти итог, который позволяет создавать миры и звезды. Уйти в забвение и начать жить снова. С чистой памятью, как дети. И подарком в виде огромного непознаваемого мира. Мира, который познать невозможно, как нам кажется. Мира, в котором тайны подстерегают на каждом шагу. Тайны мироздания. То, что ведет нас в каждом миге нашей жизни. Что дает нам жизнь? Как и почему мы живем, и отчего так, а не иначе? Почему вода мокрая, а небо голубое? Почему свет движется с конечной скоростью, а время в разных точках пространства идет иначе?

И еще вопрос: почему мы такие, какие мы есть? Почему мы ощущаем сами себя? Почему я – это я? Почему одних мы любим и способны отдать все, что имеем, за малейшую их улыбку, а к другим не испытываем ни-че-го? Несмотря на то, что они, вроде как, идеальны, вроде как, могут стать светочем наших дней и дать миру многое от союза с нами… И никакие феромоны, никакая страсть, никакое влечение не помогут. Не наш человек, и всё. Как отрезало. Хотя логика и твердит противоположное. И обратная ситуация – мы никак не можем быть вместе. Иной человек, вообще. Антагонис с нами во всем: внешности, мировоззрении, воспитании. Но мы любим. Любим, и разум забивается в далекие дали, не в силах объяснить наши стремления. Наши мотивы. Логика умирает. Душа? Наша душа, наша часть? Или, может быть, в прошлом нас что-то объединяло?

Вопрос. Поиски в двух сферах, которые мы никак не можем объединить в одну. Описать формулами. Может быть, сможем когда-нибудь? Не знаю, хотя я бы хотел дожить до этого мига.

Почему один подлец, а другой праведник?

Мы мечтаем. Мы все мечтаем, и каждый, абсолютно каждый счастлив, созидая нечто новое.

Взгляните на детей. Для них созидание не является проблемой. Для них нет ограничений в том, что все это было придумано и создано ранее, и не стоит дальше идти со своими действиями. Вот, скажем, ребенок мастерит из конструктора машинку. Неказистую, она мало похожа на настоящую, но он счастлив. Он создал.

А инженер или ученый? Он создал новое. Что-то, чего не было до этого мига. И он счастлив тем же счастьем. Счастьем ребенка, который создал эту машинку из конструктора.

Что такое ветер? Это наша жизнь. Однажды он подхватит нас и унесет куда-то дальше. Это и есть смерть.

А что такое смерть?

Нас не стало. И всё. Что дальше? Где мы, кто мы, с кем мы? Помним ли мы то, что было с нами? Там темнота, в которой нас нет? Там темнота, в конце которой свет? И мы снова открываем глаза, забыв обо всем, и снова мир ставит вопросы: как? почему?

И снова мы любим и страдаем.

Хотел бы я судьбы лучше?

Затрудняюсь ответить. Надеюсь, дальше там так же интересно.

Мы все маги и волшебники нового мира. Мир порождает вдохновенных безумцев, которыми движет только одно: защитить тех, кого мы любим. Ради них одних мы живем. А если не можем найти того, кого любим? Что дальше?

Ищем и живем чем-то непонятным, дышим и ждем. А вдруг она там, рядом? Мы начинаем любить страну, работу, кошку. Ветер подхватывает нас и несет в одном бесконечном направлении. А ведь мы хотим просто любить человека. И все, достаточно. Может, это и есть механизм мироздания? Одним дается в руки их счастье, и они просто живут. Они счастливы. Но вот смогут ли они идти дальше? Обустроили гнездышко, растим детей и надеемся, что они станут лучше нас, или стремимся сделать своим отражением. Чтобы они любили и жили, как мы.

Интересно, а есть ли родители, которые не любят своих детей?

Дети – это высший акт творения. Глаза, открытые миру. Ветер, который не знает, куда он подует. Но ведь бывает и так, что человек нелюбим? Редко, но бывает. А может быть, это просто сбой? Идеальная программа для вечного существования должна работать с ошибками. Это и есть то, что не дает нам скатиться в механику. Главный враг материи. Или мы просто не понимаем механизм? Я не знаю. И то, что я не знаю,это ведь хорошо. Я задаю вопрос и начинаю искать ответ.

Теперь об информации.

Мы ведь всегда ищем способы доказать свою правоту. Нам всегда что-то нужно. Начнем с того, что нас ведет. Мы заглядываем вперед, открываем страничку в соцсети и видим интересную новость. Или обрывки фраз на улице… история от друга… А может и не заинтересовать. Забудем и пройдем мимо. «Любопытно» – это первый мотив. Мотив второй – «важно». «Актуально». Теперь мы, услышав фразу, начинаем искать. Нам что-то становится нужно, и мы это ищем. Находим, не находим, но ищем. Находим пруфы в сети, пробуем применить на себе. А дальше, третье. Квинтэссенция мотива: «необходимо». Нам что-то становится важно, мы тратим время и усилия, но можем и не сделать ничего. А вот когда нам необходимо…

Найти лекарство для близкого человека, который болеет какой-то дрянью. Решить проблему, которая, в противном случае, обрушит нашу жизнь. Когда человека ведет необходимость, он способен на многое. Впрочем, «способен» – не значит «справится». Есть шанс, и мы вгрыземся в него зубами, чтобы найти решение или сдохнуть. А можем и смириться, если задачка не по силам. Но вот добровольно от шанса никогда не откажемся. Необходимость – это инструмент.

Теперь барьеры. Их тоже три.

Первый барьер – «интерес». Когда нам, чтобы что-то узнать и сделать, нужно всего лишь узнать или спросить. Все, цель достигнута. Мы идем дальше, оставив барьер за спиной.

Барьер второй – «ограничение». Мы не можем что-то узнать просто так. Нужно проделать какую-то работу. Отыскать информацию, которой мы изначально не владеем. Сделать какую-то работу. Приложить усилия. Или даже просто подождать, чтобы узнать позже. Отложили в памяти – и вперед. Ждать. Кстати, тоже работа, и тяжелая работа. Даже очень тяжелая. Ведь от нас ничего не зависит. И еще обратите внимание: нам пока никто не мешает, кроме нас самих. Но вот барьер пройден, он тоже за спиной. А мы подходим к третьему барьеру.

Третий барьер – «запрет». Мы встречаем сопротивление. Что-то не дается просто так. Кто-то или что-то мешает. Это может быть запрет от другого человека или от природы. Нам ставят клеймо «безнадежно» – всё, дальше дороги нет. Мы рвем жилы – ищем, уговариваем, работаем – или отступаем. Чтобы нарушить запрет, нужна весомая причина. Именно так начинаются революции. Именно так делаются открытия. Именно так мы идем вперед. Когда нарушаем запреты и ломаем последний барьер.

Теперь о нас самих. Мир – это переплетение интересов, и всем, практически всем от нас что-то нужно. Мы выстраиваем их в пирамиды своих стремлений и амбиций. Кто сильнее, мудрее, убедительнее (последнее достойно отдельного обсуждения) – тот и лидер. Тот и ведет за собой. И каждый из нас защищается, как может. Тут возникают барьеры в нас самих. Фильтры.

Фильтр первый – «достойно быть увиденным». Мы просто отсекаем некую информацию сразу, на корню. Даже не зная этого, и не узнав никогда. Фильтр сработал – и всё, мимо. А вот если что-то барьер прошло…

Дальше второй фильтр – «достойно быть обдуманным». Мы хотим на это тратить время? Включаться в процесс, говорить? Прочитать? Прикладываем к себе новую вещь. Примеряем, как костюм. Подойдет – не подойдет. Так ученые отсекают неверные идеи. Так мы в ходе разговора прощаемся, сказав что рожает кошка любимой тети, или откладываем документ в долгий ящик. Барьер не пройден. Мы забыли и больше не воспринимаем. Хотя, вроде как, знаем о наличии явления. А если пройден, что тогда?

Третий фильтр – «достойно быть воспринятым». Тут уже вешается бирка «принято к исполнению» – и вперед! Мы действуем согласно полученной информации. Самый простой вариант – кулинарный рецепт. Мы нашли, заинтересовались, и вот уже жарим мясо по новому рецепту.

Хотите пример? Пожалуйста!

Скажем, вы читаете книжку, в которой герой встречает дракона. Дракон не помер при виде страшного героя и его большого гхм… меча. Намечается бой. Барьер для героя? Запрет. Дракон будет защищаться. Смерть рядом (ну, или ужин – для дракона). Мотивация для героя? Необходимость. Он вынужден убить этого дракона. Иначе история завершится, и такую книгу никто не захочет читать.

А как быть с читателем?

Уровень барьера? Любопытство. Просто прочесть дальше. Ни грамма сочувствия (мы ведь читаем книгу не про дракона). Барьер интереса пройден… Уровень мотивации? Дочитать книгу. Если не дочитаем – никаких проблем. Может, книга скучная. Уровень стремлений чуть отличен от нуля. Убить время. Фильтр? Первый барьер. Достойно быть изученным. Но нам совершенно по барабану, как именно герой убьет дракона. Нам это не актуально вот ни разу. Вымерли драконы.

А теперь рассмотри вторую ситуацию. Главный герой скушал несвежего дракона (ну, при таком-то рационе из жилистых немытых мужиков, сколько всякой гадости в мясе будет!), после чего вынужденно присел под развесистой сосной. Сделал свое грязное дело… и обнаружил, что вокруг него, в радусе пятидесяти метров, нет ничего, кроме сухих иголок. И вот герой, подвывая от чувства жалости к себе, любимому, начинает срезать своим супергеройским мечом, способный убить бога, кору с этой самой сосны. А потом, загоняя занозы в нежную волосатую задницу, подтирается.

Уровень мотивации героя? Как ни странно – второй. Решение существует. Герою это важно? Безусловно. А что дальше? Какой тип барьера? Ограничение. Ну никто же не запрещает герою ходить с ободранной жопой. Да и не умрет он, если не подотрется.

А теперь с точки зрения читателя?

Уровень мотивации? Актуально! Читатель ставит себя на место героя. Читателю не актуально убийство дракона. Он не может применить ситуацию на себе. А вот под сосной, съев чего-то не того, может оказаться каждый. Уровень барьера? Тоже второй, ограничение. Мы жадно глотаем текст, чтобы понять, как герой выйдет из этой ситуации. Читатель вовлечен. А уровень фильтра? Внезапно пройдено все три барьера: барьер интереса, барьер обдумывания, барьер применяемости. Читатель точно запомнит и сделает выводы: не попадай в такую историю.

А что у нас в итоге? Инструмент. Такой, как нож или планшет. Ну, или ложечка для обуви. Осталась сущая малость: собственно создать его, написать алгоритм. Уравнение, где у нас в начальных условиях некая информация, желание, цель. А в решении будет ответ на вопрос «как?». Как убедить миллионы людей (Интернет это позволяет) в своей правоте, и просто привлечь внимание? Как уговорить этих людей сделать то, что нам нужно? Как с их помощью пробить некую стену? (можно головами). Наверное, это аморально? Ну, ведь в общем случае людям это на фиг не нужно. А вот мне – нужно.

Так что пусть кое-кто помолится, чтобы благими были не только мои мотивы, но и их итоги!

Царенко Тимофей Адаптация

Глава 1

- А может порталом?

- Нет!

- А может, лошадей купим?

- Нет, я не люблю конину!

- Ну, тогда медведей или рысей каких-нибудь там?

- Элспер! Черт возьми, хватит ныть! Я сказал идем пешком, значит идем пешком. Это не обсуждается.

- Ну а припасы мы откуда доставать будем?

- И ты туда же, Моргенханд. Бля, мы вышли из города три часа назад! Элспер ноет, что ей идти пешком влом, ты меня за идиота держишь, Дуболом с Огурцом обсуждают план меня тихо оглушить и добраться до места порталом, забывая что у меня очень хороший слух. Бери лучше пример с Венсера, он всю дорогу пялится на задницу Элспер, или с Леголаса, он вообще ни о чем не думает.

- Но...

- Морген, ты забыл о трех вещах. Во-первых, деньги тут плачу я! Или мне объяснить основы капитализма в матерно - прикладной форме? Во-вторых, я повторюсь, хватит меня держать за идиота, ты думаешь, я не предусмотрел, как обеспечить наш поход? В-третьих, я сейчас читаю забавную вики статью о всевозможных способах казни. Там их больше трех тысяч штук. И как минимум треть из них я могу повторить в походных условиях!

- Что за статья? - Всполошился Фауст.

- Сейчас кину ссылку в личку. Легендарный отряд приключенцев, мать вашу! Привал, а то мы никуда не дойдем.

Народ недоуменно остановился в самом центре поляны.

- Так, объясняю по порядку, для тех, кто в танке. Идем мы пешком потому, что мне охота попутешествовать. С детства любил походы. И вообще, надо. А имперская армия от нас никуда не убежит. Хотя я, на их месте, попытался бы. Что касается быта, сейчас Стив покажет фокус. Ассистирует Кошмарик. Дамы могут ехать на животных, где вы их достанете, меня не волнует. Можно, наверно, обратиться к нашим магам. Стив, жги!

Призыватель взмахнул рукой, крикнув заклинание, и в воздухе загорелась пентаграмма, плавно опускающаяся на землю. В ней через пару минут возникла трехметровая каменная горгулья, в окружении корзинок и свертков. Окинув нас взглядом, и ощутимо посерев при виде истекающего слюной Кошмарика, она начала споро обустраивать лагерь и раскладывать еду.

- Стив! А что ты ей заплатил, чтобы такого эффекта добиться? Я всегда считал, что демоны, ну, максимум, телохранителями могут быть.

- Заплатил? Ну, как сказать, заплатил... Я ей пообещал, что не буду ее отдавать Кошмарику... - Хруст и громкий визг прервали его монолог - ...часто, если будет себя хорошо вести. Так что, если вдруг какие-то претензии и пожелания, вы не стесняйтесь. Все будет в лучшем виде.

Народ начал располагаться, а я отошел к развесистой ольхе на краю поляны и прижался спиной к теплой древесине.

Солнце клонится к закату, в лагере народ шумно обустраивается, словно на пикнике. Какой там военный поход? Детский сад на выезде. Потянуло дымом разжигаемого костра. Откуда-то с краю поляны раздалось горловое пение Фауста. Видать, что-то магичит. Я сильнее прижался к дереву, как в детстве, пытаясь запомнить рельеф коры под руками, и впитать живое тепло каждой клеточкой тела.

В какой-то момент времени я понял, что ощущение тепла разливается по всему телу, оно словно тонет в теплой воде. Перед глазами замельтешили разноцветные всполохи и восприятие изменилось.

Что такое быть лесом? Дышать миллионами листьев. Смотреть миллионами глаз. Ощущать миллионами рук. И петь. Петь бесконечно красивую и тягучую песню, в мелодию которой одинаково стройно ложатся и предсмертный хрип, и яростный клекот. И шелест травы, и плачь. И тишина.

Что-то привлекло мое внимание. Что-то выбивающее из общей гармонии жизни и смерти. Словно черная клякса на пастельном пейзаже. Смерть, пустота, жажда.

Я открыл глаза. Ощущение леса никуда не делось, но сильно поблекло. Я повел головой из стороны в сторону, разминая шею, и неожиданно для себя чутко ощутил направление "пятна". Попытался встать. Но вдруг понял, что руки прилипли к стволу дерева. Осторожные и не очень попытки освободиться ни к чему не привели. Начиная паниковать, сделал попытку обернуться. Тело скрутило болью, но трансформа не началась. Да что же это такое. Снова начало наваливаться ощущение безмятежности и покоя. Тут уж паника накрыла меня всерьез. Не хочу прорастать корнями! Очередной рывок, и с громким треском ладони отрываются от поверхности дерева. Как оказалось, треснула кожа. Со странным чувством ужаса и облегчения смотрю на освежеванную конечность. Опасливо оглядываюсь на ольху, окровавленные следы ладоней на стволе. Вот так люди и становятся дендрофобами. Теперь еще Буратино ночами будет приходить...

- Селена! Душа моя, спали, пожалуйста, вон ту ольху к чертовой бабушке.

- Легко. А тебе зачем?

- Скажем так, это дерево вызывает у меня устойчивую неприязнь.

Магиня подошла ко мне, скептически оглядев зарастающие руки и кровавые пятна на дереве.

- Умеешь ты влипать в неприятности, Филин.

- Не говори очевидные вещи. Что это было?

- Ну, если бы рядом был друид, я бы предположила, что на тебе применили какое-то заклинание, чтобы убить. Но о таких заклинаниях я никогда не слышала. Что ты ощущал?

- Что корнями прорастаю. Спали его, в общем. Слушай, еще вопрос тебе есть. Если где-то обнаруживается непонятная хрень, как надо реагировать?

- Филин, ты меня удивляешь. - В руках Селены начал разгораться огонек - Любая непонятная хрень это, в первую очередь, экспа или лут.

- А если она нас того, на лут и экспу?

- И это мне говорит человек, распиливший пополам континентального монстра?

- Ну, мне было страшно! Защити меня, повелительница огня! - С этими словами я зашел за спину девушки и положил ей руки на талию, зарывшись лицом в волосы. Огнешар прошел мимо дерева и умчался куда-то за горизонт.

- Филин, ты допрыгаешься с твоими замашками!

- Какими? - Девушка обернулась ко мне лицом.

- Я тебя скоро изнасилую!

Я прижался щекой к щеке девушки и прошептал в аккуратное ушко:

Девушка проникновенно заглянула мне в глаза. Верхние пуговицы блузки расстегнулись сами собой.

- А к чему ты мне задал вопрос? Про непонятное?

- Судя по моим ощущениям, тут, в километре отсюда, какое-то скопление магии смерти.

Мои руки расстегнули блузку уже до пояса, под ней не было никакого белья, и груди волшебницы прикрывала только натянувшаяся ткань. Я провел ладонью от шеи до животика. Игриво коснувшись соска через ткань.

- Ты уверен в этом?

- Абсолютно, тут в двух километрах буквально, какая-то гадость. - Расстегнулась верхняя пуговица на кожаных лосинах.

Я прильнул губами к шее Селены. Ее взгляд затуманился.

- Мигающий данж!

- Что? - Мои руки уже лежали на груди волшебницы.

- По всем картам в этой области нет ни одной локации тьмы, а значит рядом с нами мигающий данж, он постоянно в разных местах возникает. Самые ценные сокровища обычно там.

Пока моя подруга все это говорила, ее руки споро застегнули брюки и рубашку, а я оказался ласково, но твердо отстранен.

Я проклинал свой длинный язык, злоебучий лес-убийцу, непонятный данж и свою жизнь. В голове промелькнула мысль, что насиловать мага огня уровня Селены, это способ утилизации бренной тушки. Причем, один из самых экономичных. Скорее всего, даже пепла не останется.

Народ же заметно оживился, когда Селена подошла к лагерю и начала что-то втолковывать Моргенханду и Огурцу.

- Филин! Ну что, идем данж зачищать? Я ж тебе обещал!

- Морген, бля, ты даже не представляешь, как не вовремя мы идем на зачистку.

- Да ты чего? Как раз боевое слаживание...

- Засунь его себе в жопу!

- Не выйдет.

- Почему?

- У меня там мечты о карьере и спокойной жизни.

- А как они там оказались?

- Они туда улетели после нашего знакомства. Денег в банке столько, что можно жить чисто на проценты, и зарплата по моей профессии на фоне этого процента смотреться будет блекло. Популярности мне наши похождения добавили столько, что пришлось оплачивать профессиональные фильтры. Вечно приглашения на всякие рекламы делают. И платят, кстати, неплохо.

- И что тебе не нравится?

- Смысл.

- Поясни?

- Какой во всем этом смысл? - Я посмотрел на Моргенханда, пытаясь понять, что же я не успел разглядеть в этом человеке.

- Ну... - Морген сделал какой-то неопределенный жест рукой. - Вот ты, когда жив был, о чем мечтал?

- О чем? - на мои губы выползла улыбка. - Выгляни в окно, зайди в сеть, оглядись. Вот, о чем я мечтал, о том мире, где ты живешь. Где счастлив и гений и ничтожество, где не нужно обладать сильным характером и железной волей, чтобы пробиться на свою личную вершину, где не нужно сначала много лет работать, чтобы в итоге заниматься тем, чем хочешь...

- ...в котором отсутствие воображения у населения официально признано общемировой проблемой, чтобы окончательно умереть, надо подписать почти три десятка документов, в котором действует жесткая евгеническая программа, у всех людей старше 12 лет стоит контрацептический имплант, и, чтобы стать родителем, надо пройти подготовку чуть проще, чем потенциальному колонисту.

- Ага, и я приложил руку к его созданию. Я начал читать историю, мои прямые потомки дважды удерживали этот мир на краю пропасти.

- Самостоятельно его туда поставив.

- Ну, они же не специально... Я смотрел расчеты, никто не знал, что установка искусственной гравитации свяжет два центра масс, и сила взаимодействия между ними будет настолько интенсивна. Луну ведь в итоге вернули на орбиту! И она теперь вращается. Так даже лучше!

- Теперь я понимаю, почему это вообще произошло...

- А ты, Морген, так мне и не сказал, что у тебя за мечта.

- Ну... Эээ...

- Та-а-ак! А ну ка, мой милый друг, я смотрю у тебя дефект речи, повтори еще раз мне на ушко, что ты там промямлил?

Морген побледнел и отшатнулся. Я подошел к воину близко -близко и "поправил" ему латную кирасу отросшими когтями, как поправляют лацкан пиджака. И прошипел в самое лицо.

- Морген, ты ведь мечтаешь быть одним из первых поселенцев на Венере? Не расстраивай дедушку, я ведь и впрямь могу одним из предков оказаться. Тебе ведь не нужны такие родственники? - Морген икнул. - Вот, вот, поэтому ты будешь хорошим мальчиком, и подашь заявку на то, чтобы лететь добровольцем. Ты же мечтаешь жить на Венере?

- Может лучше на Марсе?

- На Марсе, Морген, буду жить я.

- Один?

- А это как получится... - Мой голос почти шипел.

- Венера отличная планета, еще всего через пятьдесят лет начнут терраформировать, там нужны добровольцы и там облака. Люблю облака!

- Ты уже подал заявку?

- Дд... Нет...

- И что мешает тебе это сделать сейчас?

- Ддддд-да ТЫ АХУЕЛ! Отъебись от меня! - Морген отпрыгнул назад, оставив у меня в руках сорванную пластину доспеха. - Я понял про мечту, но мне на хер не нужна твоя мечта! Найду я свою, успокойся. И хватит загонять, что ты хочешь, напрямую в мозг, нелпер хренов! Можешь ведь нормально убеждать! Хотя бы из уважения.

- Убеждения это прошлый век. Не так, это было прошлым веком еще при моей нормальной жизни. Сейчас все юзают ментальную магию, что у меня там было для внедрения мыслей и идей? Так, необходим контакт...

- Иди нахуй! - И топот убегающих ног.

- Эх, совсем старших не уважают!

Огурец задумчиво отвесил мне подзатыльник, и пошел вслед за Моргеном.

Героический отряд нестройной толпой потянулся вглубь леса.

- Офигеть!

Кто выдал фразу, я не понял, но был целиком согласен. В какой-то момент живой лес словно отрезали каким-то чудовищным нематериальным ножом. Скрипящие и гниющие ветви деревьев торчали изломанными конечностями неведомых монстров. Опавшая листва и трава под действием непонятного проклятия смешались в жирный пепел, сохранивший очертания исходного материала. Под ним копошились ожившие останки лесной живности. Кошмарик, перепачкавшийся в этой дряни, с самым довольным видом охотился на костяки зверушек.

Впереди показалась цель нашего похода.

Крепость некромантов, блуждающая локация. До переноса осталось 2 дня 7 часов 18 минут.

На что была похожа крепость некромантов?

Сложно описать. Меньше всего она походила именно на крепость.

Стены образовывали то ли шипы, то ли кости, очень напоминающие ребра. Были они разной длины и торчали в разные стороны, но вплотную друг к дружке. Врата этого сооружения представляли собой две лопаточные кости циклопических размеров. Рядом с ними стояла пара флегматичных скелетов, в ржавых доспехах, с огромными тесаками и ростовыми щитами. Ни башен, ни крыш, ничего. Голая стена, ворота.

- Ну что, есть мысли? Что это вообще за шляпа?

- Крепость некромантов. Семиуровневый данж, набитый всеми возможными и невозможными мертвяками. На каждом уровне в качестве боссов идет черный маг с учениками или высшая нежить. - Дуболом видимо читал информацию с гайда.

- А что-то еще, кроме нежити и некромантов, там есть?

- Нет. А тебе этого мало?

- Стив!

- Ась? Готовить прорыв инферно?

- Нет, зови там свою горгулию, пусть принесет пива и пожрать. И вообще, мой приказ, разбивайте лагерь! Скоро нас ожидает веселое представление.

- У тебя есть идея?

- Как всегда, Стив. У меня не идея. У меня есть теория!

Народ зашевелился. Под пассами Фауста прах расползся в разные стороны. Появился плед и несколько удобных стульев. Снова на пледе оказалась батарея бутылок и небольших бочек, снова появилось восхитительно пахнущее мясо. Селена отгоняла Кошмарика от белеющей горгулии огненными стрелами. Элспер на пару с Джейсом наколдовали заклинание кондиционирования воздуха. Веселый пикник в проклятом лесу.

Как только сборы завершились, народ расселся и вопросительно уставился на меня, я подхватил Кошмарика на руки и выступил с речью.

- Дамы, и господа. Перед Вами мой первый в жизни данж, он же подземелье, он же локация, полная монстров, склад экспы и лута. Он же хабар, он же бесхозное добро. И я вам хочу авторитетно заявить. Я туда не полезу!

После этих слов я подбросил не ожидавшего такой подлянки Кошмарика и ударом ноги отправил его в сторону крепости.

- Штанга! - Флегматично прокомментировал Морген глухой удар Кошмариком о верх стены.

Тем временем химера понеслась обратно с огромной скоростью, исчезая из вида, и видимо, не с целью поластиться. Но меня спас пепел, в котором отчетливо прослеживались следы Кошмарика. Второй раз удар был сильнее, и питомец благополучно перелетел через стену. Я отделался пробитой ногой и отравлением, которое мне оперативно вылечила Элспер.

Огурец протянул мне кружку с пивом и тарелку закуски, я удобно уселся на стул, и начал усердно наслаждаться жизнью. Я посмотрел на чистое голубое небо над крепостью, которая, вроде как, должна была быть страшной и ужасной, и улыбнулся. Где-то на границе сознания всплывали сообщения о полученном опыте.

- О чем задумался, Филин?

- Да вот, рисую у себя в памяти картину "Пикник у повергаемой твердыни", причем "твердыня" скорее пожираемая, а не повергаемая. Кошмарик отрывается.

- А я заработал шесть сотен кредитов!- Я с удивлением уставился на молчавшего доселе Леголаса.

- Как заработал?

- У меня был договор на показ через мои глаза наших битв. По кредиту за тысячу просмотров...

- У нас, оказывается, шпион? Так, господа, кто еще выкладывает наши похождения в сеть, в онлайн режиме, поднимите руки!

Руку не поднял только Фауст.

- Та-а-ак! Селена! - Девушка, ойкнув, густо покраснела.

- И если бы мы, и если бы я... И ты!!!!!!

- Я забыла! Честно, забыла!

Я хлопнул ладонью по лицу.

- И почему у нас столько зрителей и просмотров?

- Ленивый рейд. - Вставил слово Морген.

- В смысле?

- Когнитивный диссонанс у народа от просмотра логов и картинки. По логам уже зачищено три уровня подземелья, с рекордной скоростью.

- А у нас не будет эффекта огненных копей?

- Селена, что за огненные копи?

- Ну, был такой случай, лет тридцать назад. Пара товарищей эльфийско - французской национальности, монахи по классу, до капа прокачали защиту от огня и пошли валить огненных элементалей . И пошли они это делать в огненные копи ушедших богов, с самыми мощными монстрами в игре, у которых только огненный урон.

- И что в итоге?

- В итоге на третий час кача в пещеры инферналов ломанулись не пойми откуда взявшиеся орды нежити. Монков зажали на местной точке возрождения, почти на две недели. В итоге геноцид они устраивать больше туда не ходили. Игра сама обеспечивает соблюдение внутреннего баланса.

- А туда пополз Кошмарик...

- Будем надеяться, все обойдется...

Тут перед глазами вылезла системная надпись, проигнорированная фильтром

Вы обнаружили скрытую локацию "Пещера несломленных героев". Четыре сотни лет назад отряд древних героев почти дошел до сердца пещеры, но Зар-Ат-Сох, глава ковена некромантов, наложил на один из залов проклятие, и тела их застыли во времени, а разум жил и созерцал сквозь века, пожираемый безумием в темноте и тишине. Когда треснула стена зала, проклятие спало, и обезумевшие герои вырвались на свободу. В их душах осталась только ненависть.

Народ начал торопливо заканчивать обед, допивая пиво и вино из бокалов и вытирая жирные руки об одежду.

Вскоре раздался грохот, земля задрожала и над стеной из ребер показался огромный монстр, слепленный из разных кусков тел, за ним поднимался столб пыли и летели какие-то багровые всполохи. Голем плоти схватился бесформенной конечностью за верх стены и начал переваливаться через нее. Но тут его настигло какое-то заклинание, перерезав пополам, и по нашу сторону крепости свалилась только часть дурно пахнущей туши, над которой торчал Кошмарик. Туша зашевелилась и, отрастив две сотни коротеньких лапок, ломанулась в сторону леса. Стена крепости в очередной раз дрогнула, и с громким треском обвалилась. Тут же из тучи костной пыли на нас выбежали "древние герои".

- Ясно, почему тут археология не слишком популярна...

На нас клином бежали трое. Огромный тролль, из одежды на котором были только наручи, краги, и набедренная повязка, вооруженный циклопических размеров молотом. По правую руку от него бежал какой-то красноглазый пиздец с двумя короткими саблями, в котором я с трудом опознал темного эльфа.

Как выразился один мой знакомый ролевик, в недавнем своем прошлом снайпер из войск с нейтральным названием, темные эльфы в живом виде очень сложно поддаются опознанию. Сказал он это после того, как сгрузил в нашем лагере шесть бессознательных тушек из отряда противника. Действительно, не опознали. Хотя шутника за шесть сотрясов хотели выгнать навсегда.

Справа от тролля бежал воин в тяжелых пластинчатых доспехах, вооруженный ростовым щитом и клевцом.

За спинами бегущих воинов мелькали фигуры в балахонах и бесформенные тени с луками.

Тут я заметил дрожащий напротив лица кончик стрелы. Стрелу сжимала Селена, даже не глядя в мою сторону.

- Филин, на тебе дроу. Справишься?

- А черт его знает, это мой первый дроу.

- Будь с ним нежнее!

- АААААААААААААА!!!!!!!!!!!!

Эльклас Д'Хорех , Убийца, 99 уровень 8200 жизней

Я налетел на темного эльфа, как стая птиц на самолетную турбину. Вы никогда не дрались с самолетной турбиной? Во все стороны летели перья, ошметки одежды и мяса. Мне удавалось блокировать только смертельные удары, направленные в голову и грудь. Кровь заливает копье и при очередном блоке левая сабля эльфа превращается в букет цветов, а мне удается дотянуться когтями до правой руки убийцы. Второй удар сабли приходится на плечо, судя по ощущениям лезвие почти перерубает кость. И снова я бью копьем по оружию противника, вторая сабля обращается в бобра, которым я и получаю по черепушке, выпуская копье из рук. Дроу тем временем достает из-за пояса две даги и прыгает на меня, одно лезвие вонзается в печень, второе я умудряюсь схватить клювом, резко изменив голову. Мы замираем, не в силах пошевелиться, и я наконец-то вспоминаю, что еще и маг. Заклинание подчинения не срабатывает. Активирую заклинание кошмара.

Глаза дроу расширяются, рука начинает дрожать. Пользуюсь моментом, и вывернув клюв, вгрызаюсь ему в ключицу.

Барьеры воли вашего противника рухнули. Печать на проклятии сломлена.

Откатываюсь в сторону, из-под тела противника, которое начинает раздуваться. Из каждого бока эльфа пробивается пара сегментированных лапок, голова изменяется, глаза раздуваются, наливаясь золотом, вырастает пара жвал, разрывая рот, ноги скручиваются винтом, и тоже начинают пухнуть, сливаясь в огромную каплю, на поверхности которой проступают черные и желтые полосы. В конце изгибается спина, выпуская пару прозрачных крыльев.

- Мда, эта самая убедительная реклама мытья рук и тщательного прожаривания мяса.

Гигантский шершень тем временем взлетел, в темных израненных руках бывшего дроу все так же была папа кинжалов. Жало на кончике брюшка угрожающе топорщилось, сочась ядом. Откуда-то из-за моей спины прилетел огненный шар, шершень дернулся в сторону, принимая огонь на сферу блестящих крыльев. Заклинание распалось. С неба ударила молния, от которой насекомое дернулось, но даже не просело по жизням. Шершень взлетает, чтобы спикировать на меня сверху. Прыгаю навстречу, взмахивая крыльями, что на месте рук, и бью ногой под жвала. Голова с глухим треском отлетает в сторону, и тушка шершня начинает бестолково кружиться, впрочем и не думая умирать.

Оглядываюсь. Дела идут не слишком здорово. Судя по сапогам и остаткам мантии, на месте вон той симпатично воронки недавно стоял колдующий Венсер, Проф лежит со стрелой в виске, напротив статуи, которая, видимо, была одним из магов противника. Селена в ауре пламени, без одной руки, поливает кого-то струей черного огня. Недорисованная пентаграмма, в центре которой пара сапог с огрызками ног. Стив никогда не отличался скоростью чтения заклинаний. Моргенханд прикрывает Дуболома, лежащего с огромной дырой в бедре, его лечит Элспер, из носа и глаз жрицы идет кровь. Огурец и Луи бьются с воином в доспехах, который каким-то образом утроился, и достаточно эффективно теснит наших.

Под сверкающей сеткой ворочается обездвиженный тролль, метрах в пятидесяти виднеется маг противника, под прикрытием двух лучников, которые поливают стрелами Леголаса с Фаустом. А они собой представляют колоритное зрелище. Леголас с глазами, словно сваренными вкрутую, очень и очень нехорошо улыбается. Его сзади с какой-то извращенной нежностью обнимает Фауст, и что-то ему шепчет на ухо. В теле эльфа торчит уже пяток стрел, из его руки прорастает костяной клинок.

Я подбегаю к трупу профессора и начинаю торопливо отрывать куски мяса, активируя регенерацию.

Шаткое равновесие нарушается. Противник Селены взрывается, и тело волшебницы с противным хрустом впечатывается в дерево. Одна копия воина с клевцом теснит Луи, тогда как двое других ловко подсекают ноги Огурцу, и клевец входит огру в голову. Луи кричит какое-то заклинание, и все три копии непонятного воина словно проваливаются под землю. Луи шокированно смотрит на поле боя, и ловит стрелу в живот. К нему подбегают Морген и Дуболом, закрывая щитами. Поняв, что будет дальше, кричу дурным голосом:

- Стой, блять! Его ж распидарасит!

К счастью, Элспер успевает прервать каст заклинания, и мне не удается наблюдать, что может стать с нашим недожрецом, если кинуть на него исцеление. В прошлый раз разлетелся кровавым туманом.

В этот момент Фауст заканчивает со своим заклинанием, и то, что недавно было милым, хоть и туповатым эльфом, со скоростью стрелы несется на мага и двух лучников. К несчастью, на его пути оказывается гном, которого незаметный взмах костяного клинка перерубает пополам. За какую-то секунду эльф оказывается рядом с лунниками, и несколькими неуловимыми движениями обращает их в груду очень аккуратно разрезанного мяса. Маг противника, тем временем, окутывается каким-то сиянием, от его фигуры отделяется сверкающий жгут, который бьет по существу, что было эльфом, и тот рассыпается жирным пеплом. Второй удар хлыста нацелен на Фауста, он блокирует его своим ножом, аура вокруг него формируется в такой же хлыст, но заметно жиже. Темный жрец идет на сближение, закрывая нас от мага противника собой. Я подбегаю к Луи, опускаю ему руку на голову.

- Подчинись!

Хозяин метки. Ваши заклинания на цели имеют приоритет безусловного срабатывания.

- Убей ебучего мага!

Луи с остекленевшим взглядом встает, поднимает свой убийственный щит (мы с Моргеном вдвоем так и не смогли его оторвать от земли) и с булавой наперевес бежит в атаку на мага, который секунд пять назад превратил Фауста в неаппетитную кучку дурно пахнущей слизи.

Первый удар сверкающего хлыста обливает Луи водой, второй обращается снопом искр, третий с колокольным звоном приходится на щит. А в следующий миг сверкающую фигуру мага, которого я так и не успел рассмотреть, сминает Луи, подняв на щит, и впечатывая в стену. А потом, видимо для контроля, бьет куда-то в область головы палицей. После чего наш бывший жрец разворачивается и спокойным шагом идет к нам, начисто игнорирую хвостовик стрелы, торчащий из живота. На белой костяной стене виднеется неаппетитная кровавая клякса.

Тут раздается тонкий хрустальный звон. И тролль, о котором я успел забыть, лениво подымается с земли.

- Блять! - В три голоса.

- Элспер, смотри, чтобы нас не схарчили. Ну что, Морген, сценарий с грустным слоником?

- А?

- Бэ, валим его.

И мы побежали, я с левого бока, Морген с правого. Пропускаю удар молота над головой, тыкаю копьем куда-то под мышку. Не успеваю посмотреть эффект, бью копьем в область поясницы, копье входит на сантиметров двадцать, тролль наклоняется, я ловлю в грудь удар ногой и отлетаю в сторону дерева, в которое до этого прилетела Селена. Вообще удар головой о дерево настраивает на созерцательный лад, и я, лениво обгладывая тонкие пальчики своей подруги, наблюдаю за плясками Моргена вокруг тролля. Через минуту полегчало, в голове резко прояснилось. Тролль большой, в небо не глядит. Вот и зря. Оборачиваюсь филином и, подхватив копье, взлетаю. Вертикальное пике завершается внезапным рывком, недооценил я внимательность тролля. В панике оборачиваюсь обратно, но помогает мало, успеваю только вытащенным из-за пояса ножом полоснуть что-то скользкое и вонючее, наваливается темнота, и нога с ужасным хрустом отделяется от тела. Ору от боли, проскальзывая вниз, падаю в какую-то жидкость, что начинает разъедать тело, словно какая-то кислота. В панике, захлебываясь от боли, и разъедаемый кислотой, бью в мягкие стенки, слыша приглушенный крик

- Медсестра, кесарево!

Что-то врубается в мягкую стенку с обратной от меня стороны, жидкость вытекает, вместе с ней выскальзываю и я, левый глаз слепнет, и что-то выскальзывает из глазного яблока.

- Медсестра, у нас мальчик!

- АААААААА!!

- Как орет громко, богатырь!

- ААА!!! Убейте меня, какая боль!

- Как считаете, медсестра, килограммов семьдесят будет?

- УУУУ!!!!!!

- Агукает, нет, семидесяти не будет, он без ноги. Наверно шестьдесят два, или три?

- УУУУБЬЮ! - Вгрызаюсь в горячую тушу рядом с собой.

- Как быстро, однако, развивается! Медсестра, смотрите, какой сообразительный ребенок! Сразу к мамкиной груди...

- ИНСУЛЬТ!

- Хватит, Филин, у меня уже флаконов с манной не осталось, а манны на одно воскрешение. Ты уже в порядке. Моргена сейчас оживлю.

С трудом поднимаюсь. Весь в вонючей слизи, вперемешку с кровью. На земле обнаруживаю собственный выпавший левый глаз, левая нога ниже середины бедра гладкая и бледная, без следа волос. Стряхиваю остатки рубашки. Ножи куда-то пропали. Копье в глазу у тролля. И когда только успел?

- Филин, а что это за хрень?

Элспер указывает булавой в сторону шершня, с которым происходят какие-то метаморфозы.

- Это? Это, Элспер, наглядный пример, что бывает, когда не моешь руки в страшных подземельях.

- Жил был эльф, темный. И завелись у него, типа, глисты?

- Ну да, типа... А однажды во время боя великий и ужасный Я дал ему просраться от страха. И вот что вышло в итоге...

- А у него кажется голова растет?

- Голова? Да что ж это за день такой! Луи! Ты жив?

- С трудом, а что?

- Исцели это кошмар Апиолога! Пока он нас не начал сношать своим жалом!

В шершня прилетело заклинание. А потом полный ужаса крик Луи.

- Народ, валите!

- Что случилось?

- Я на него бабл (божественную защиту) наложил. На два часа!

Три часа спустя...

- Будет весело, блять! Это основной элемент игры, ебаный в рот! Это крутой данж, ебись он через коромысло!

- Ну, кто ж знал, что так выйдет!

- Кто знал? Морген, ты издеваешься? - Хресь!

- Филин, может ты успокоишься?

- Успокоишься? Селена, меня сейчас успокоит только массовый геноцид кого угодно!

- Да что ужасного случилось?

- Селена, милочка, почти два часа я просидел на точке возрождения, безуспешно взывая в чат! И ни одна скотина не пришла на помощь! Два часа наедине с Шершнем охуительных габаритов! Он сорок раз отгрыз мне голову! Эта ублюдочная скотина едва не лишила меня анальной девственности своим остро заточенным жалом, от которого меня раздувало до размеров минивэна!

- Но ты же нашел в итоге выход!

- О да, Огурец, я могу гордиться! Я, великий и ужасный Филин, Покусанный шершнем, с двадцатипроцентной защитой от ядов, проебав все оружие, могу сам себе свернуть шею! Вот этими волосатыми ладонями! Охуительный навык. С детства мечтал! Очень в реальной жизни мне это пригодится!

- Филин, ну извини!

- Суки! Трусы, а ты вообще молчи, выкидыш оленя! Блять, как, как можно наложить двухчасовой бабл? Рекорд мировой, за три сотни лет, десять минут! Десять!

- Ну...

- А это что за пидарасы?

- Зеленые Клинки. Клан из первой сотни по миру, вторая десятка на континенте.

- Много их тут?

- Человек пятьдесят.

- Откуда информация?

- Форум.

- И что этим болезным тут надо?

- Лут собирают. Скоро будут Лича убивать.

- Наш лут собирают?

- Да...

- Морген, назови национальный еврейский праздник? 8 букв

- Йомкипур?

- Йом Кипур! В два слова, а национальный еврейский праздник - это холокост!^[51]

Спустя еще час.

- Филин а ты уверен, что сработает?

- Я? Я всегда уверен.

- Но ты же не некромант!

- Спроси у Фауста, он шарит.

- У Фауста такое лицо, будто он сейчас кончит. Что за хрень мы нарисовали вокруг лагеря?

- Точно не знаю, но будет весело, обещаю! Морген, что встал?

- А что?

- У тебя десять минут на то, чтобы вырыть окоп.

Лагерь Зеленых Клинков бурлил. Им повезло, разведчики клана наткнулись на мигающий данж сразу после вайпа группы приключенцев, которых было не больше десяти человек. Помимо того, что они благополучно зачистили шесть уровней из семи, они вскрыли все тайники и нашли тайную комнату и не взяли ни одного предмета из найденного. Клановых меток нигде не стоит, а даже самые раскачанные игроки не смогут противостоять топовому составу клана. Так что остается спокойно собрать сокровища, зачистить лича, и получить премию. За грамотно проведенную операцию.

- Мужик! А мужик?

От приятных размышлений Индрика, лидера боевого звена клана, отвлек стук по доспехам, где-то в районе спины.

- А? Чего тебе?

Перед ним стоял парень в изодранных лохмотьях, завернутый в потертый плащ, с палкой в руках.

Хаям, странствующий бард, 53 уровень 1600 жизней.

- Мужик, подвинься.

- Куда подвинуться?

- Ну, не знаю, отойди отсюда шага на три.

Ничего не понимающий Индрик отошел туда, куда ему указал незнакомец. В голове теснилась куча вопросов, начиная с того, что низкоуровневый персонаж делает в такой дали от городов, как он умудрился оказаться в центре лагеря рейда, и почему его не остановили часовые. Тем временем странный бард установил на том месте, где стоял Индрик, какую-то корягу, встал на нее, перекинул через ветку у себя над головой веревку, и стал вязать петлю.

- Ты чего делаешь?

- Самоубийство хочу совершить. Не видишь разве?

- Зачем самоубийство? Ты должен жить! - Выдал вконец офигевший Индрик, наблюдая, как Хаям накидывает петлю себе на шею и затягивает узел под левым ухом.

- Нет!

- Почему?

- Я слишком охуенен для этого мира! - С этими словами незнакомец раскинул руки, поднял голову к безоблачному голубому небу, пошатал корягу, и с криком - Темные небеса, дайте мне сил! - выкинул корягу из-под себя.

И была бы смешной фигура в изодранном плаще, что трепыхалась в десяти сантиметрах от земли, посреди лагеря наполненного шокированными людьми. И может быть срезал бы Индрик, Отмеченный светом, Паладин 103 уровня, веревку безумцу, только в этот момент небеса действительно потемнели.

Тьма потянулась тонкими струйками от земли, спрятанная до этого под хлопьями жирного пепла, и окутала ноги поэта, ник которого сменился на "Филин, Хаос несущий, маг разума" Индрик попробовал дернуться, но тело парализовало. Чат не функционировал

Активированная сценарная ситуация, до завершения ее вы не можете выйти из игры и пользоваться чатом.

Тем временем тьма под ногами висельника слилась в невысокий постамент. Сам Филин тоже начал преображаться, лохмотья, покрытые тьмой, преобразовались в элегантный костюм. Веревка оборвалась, став галстуком. Рядом с деревом возникла фигура в балахоне.

- Ты звал меня, Безумец?

- Миледи, вы не очень точны. Не просто Безумец, а Вдохновенный Безумец!

- Ты звал меня! Зачем?

Может ли голос не иметь лица? Слыша шум, ты всегда понимаешь, что это за шум. Будь то скрип двери, шелест ветра, звон струны. Ты можешь перепутать звук шагов и стук ставень. Шелест страниц и шорох ткани. Рев горящего пламени и рычание зверя. Но не перепутаешь звон бокалов и плач ребенка. Хруст ветки и звон колокола. Шорох гравия на дороге и гитарные аккорды. Ну тут... Голос мог принадлежать кому угодно. Так могло говорить само время, так мог говорить ребенок и старик, мужчина и женщина. У голоса не было лица.

- Все просто, миледи. Я хочу...

- Власти? Силы? Богатства?

- Танец.

- Танец?

- Да, а что в этом необычного?

- Ты поставил на кон свое бессмертие ради танца?

- Да. Я поразил вас?

- Признаю, странник, поразил.

- Всегда нужно поражать прекрасных дам. Это наш дар вечности.

- Хорошие слова. Достойные того, кто бросает вызов уже третьему богу.

- Ни слова более. Оркестр, музыку!

С этими словами Филин начал спускаться с пьедестала. Покров тьмы на его теле обрел завершенность, став костюмом-тройкой. Бесформенный балахон его партнерши тоже менялся, обращаясь в длинное шелковое платье с открытой спиной. Вот исчез капюшон, и водопад жемчужных кудрявых волос рассыпался по плечам незнакомки. Лицо ее скрывала полумаска.

- Миледи, Вашему образу не хватает завершенности. - С этими словами Филин пробил нагрудные латы и грудь Индрика так, словно они были сделаны из бумаги, и вырвал трепыхающееся сердце.

- Спасибо, еще сочтемся. - Шепнул ему улыбающийся Филин. И протянул истекающее кровью сердце своей партнерше, обращенное в ее руках в карминовую розу, которую она заколола в волосы.

Индрик, не в силах понять смысл происходящего, с ужасом глядящий на разорванную грудь, все же огляделся. Солдаты клана, маги, воины, убийцы, жрецы. Всех накрыло проклятием темных небес. Они выстроились в два ряда, и началось страшное. Второй ряд синхронно протянул руки, вонзая их в воинов из первого ряда, и вырвал из их тел свои жуткие инструменты. Вот гитара с грифом на позвоночнике, вот скрипка со смычком из берцовой кости. Валторна из оплетенныхпульсирующими мышцами ребер. Флейта, барабаны. Индрик отвернулся, не в силах смотреть на падающих изорванными мешками соратников, лица которых были спокойны и безмятежны.

Над укутанной тьмою поляной полились первые ноты вальса. И элегантный безумец, будь он проклят вовеки, повел в танце свою партнершу, что чарующе улыбалась, и карминовая роза блестела у нее в волосах.

Танец все ускорялся, с неба начали бить молнии, вторя звукам музыки.

- Быстрее, быстрее! А вы что стоите? - Обратилась незнакомка к парализованным участникам рейда, что еще не стали участниками представления. - Танцуйте, танцуйте же!

И они начали танцевать. Но не они сами, а их кости. Вышли из тел, разорвав слабую, ставшую будто застывшей, плоть.

Индрик стоял в центре этого жуткого танца, где элегантный безумец кружил в вальсе воплощенную смерть, а им вторили окровавленные костяки его товарищей. В этот день Индрик перестал быть атеистом.

В этот момент Моргенханд, все же успевший вырыть себе ростовой окоп, давал себе самые страшные клятвы не злить Филина. Никогда. Не сердить. Филина.

Полчаса спустя.

Я сошел с ума! Господи, как же хорошо. Убил пятьдесят человек, и такой мир на душе. Ну, ладно, понарошку убил. Но мир-то в душе настоящий! С девушкой красивой потанцевал, жаль, что программа, и во взгляде вечность плещется. Красивая ведь! Вон, и не беспокоит никто, народ присмирел, молча собирают все, что осталось от рейда.

- Филин!

Ну вот, накаркал.

- Да, Селена! Ты мне что-то хотела сказать?

- Под крепостью остался Лич. Мы его будем убивать?

- Не мы, а я. Кошмарик! Где тебя черти носят?

У ноги заискивающе заурчали.

- Ну и где ты был, глюк недолеченный? Свалил? А как тебе не стыдно! А кто утилизировать эти тонны мертвечины будет? Не знаешь? Пойдем, тут в подвале сидит древний лич. Он нас ждет.

Едва не переломав ноги, я с трудом спустился с Кошмариком в подвал. Седьмой уровень катакомб был пуст, ни одного, даже самого захудалого скелета.

В комнате главного босса тоже было пусто.

- Есть кто живой? Ау! Эээ, некорректный вопрос. Есть тут кто?

Тишина.

- Кошмарик! Тут есть кто-нибудь?

Химера уверенно побежала в дальний угол зала, довольно облизываясь.

- Кошмарик, вот как нам не стыдно? До чего дедушку довели.

Забившись в угол, выставив перед собой гору всяческих сокровищ, и приняв самое жалкое и униженное положение, передо мной сидел Лич.

Архилич, 150 уровень 80000 жихней.

- Кошмарик! Смотри, ему страшно! Вот ты представь, живешь ты себе, никого не трогаешь, героев маринуешь в подвале. И тут приходят всякие, шумят, слуг ломают, а потом еще вызывают большое начальство и с ним ручкаются. Сразу видно, что в большом авторитете у него. И тут непонятно, вроде как и отступные надо платить. И свою роль выполнять. А сильно перестараешься, проблем не оберешься. А так, раскатал бы нас дедушка в блин. За милое дело. Кошмарик, проявим уважение к старости? Дед, ты слышишь меня?

Лич поднял на меня свои светящиеся зеленым глаза.

- Вот тебе, дедушка, книга мудрая, по основам фортификации, чтоб больше герои тебе пенсионерить не мешали. - С этими словами я протянул личу одну из десятка книг, в которые можно был занести любые данные. Книги я купил после того, как осознал крайнее неудобство чтения текста, висящего перед глазами. - В общем, не держи зла, дед. Мы ведь со всяческим уважением. Пойдем, Кошмарик, дедушке еще дачу ремонтировать.

- Филин! А где лут из подвала?

- У лича, мировой мужик, с понятием.

- Ты не стал его убивать?

- Зачем?

- Да кого я спрашиваю! - Устало вздохнул Моргенханд. - Ты помогать будешь?

- Морген, честно? Ебитесь, как хотите.

- А ты?

- А я стесняюсь! Все, пойду место для нового лагеря искать. Вечер уже.

Отступление 1

Прошло два месяца. На землях Драконьих Клинков, старейшего и сильнейшего клана Забытых Королевств, возникла блуждающая локация, Крепость некромантов.

Собственно, на этом история клана и завершилась, ибо то, что возникло на его территориях, со временем смогли классифицировать, как укрепрайон "Бочка смерти" , творчески переосмысленный и переработанный под магические технологии. Клан не смог уничтожить Крепость своими силами. Многочисленные штурмы не принесли результатов. Возникшая в центре крепости точка возрождения, залитая отравляющим газом, отправила на рерол сильнейших игроков континента. И лишь использование глобальных заклинаний позволило отправить в небытие сильнейшую крепость некромантов. Но легенда гласит, что однажды она воспрянет, в виде, еще более ужасном, чем прежде, ибо древний Лич, хозяин крепости, успел выменять у одного из пленников учебник по фортификации за 2360 год, издательства Его Величества Инженерной Академии.

Глава 2

- Проф! А что такое магия? С точки зрения игры? А то вот сколько я не смотрю, все никак понять не могу. Ладно бы заклинания, все мои ритуальные задумки срабатывают. Так или иначе. Почему?

Профессор внимательно посмотрел на меня, видимо решая в уме какую-то задачу.

- А вы еще не поняли, молодой человек?

- А что Вас удивляет?

- Ну, представьте себе, Вы приходите на выставку. К известному художнику. У него поразительные по достоверности и красоте картины, от которых просто захватывают дух. Продаются за бешенные деньги. Так вот, на выставке к Вам подходит какой-то человек, и начинает расспрашивать об основах живописи. Основы построения композиций, пропорции, базовые техники работы. И потом выясняется, что этот человек и есть тот самый знаменитый художник, по выставке которого Вы ходите. Какой вывод придет в Вашу голову?

- Надо мной издеваются?

- Вот и я о том же...

- Анатолий Васильевич, Вы ошибаетесь! - Проф скептически поднял бровь. - В данном случае я расспрашиваю Вас о химическом составе красок, физике их взаимодействия с холстом, особенностях строения материала кисточек.

- Ладно, Олег, я Вас понял. Хорошо, скажите, сначала, что такое магия? Не в игре а вообще?

Я задумался.

- Ну, сложно сказать... Согласно общему представлению - некие неизведанные силы, которыми человек может, в силу врожденных и приобретенных способностей управлять. Сам, или посредством каких-нибудь ритуалов или инструментов. И магией эти силы являются только в силу, простите за тавтологию, своей слабой изученности.

- А если не общему? У Вас же есть какие либо мысли на этот счет?

- Ну, на мой взгляд, магия - это общение.

- Общение?

- Ну да, общение. Уговоры, угрозы, беседа, просьбы, манипуляции. Только общение не между людьми, а между человеком и миром. Или Богом, или эгрегором. Называйте как угодно.

- И как? Мир откликается на просьбы человеческие?

- Если знать, как просить, то откликается. - Мое лицо расползлось в ехидной улыбке.

- И как надо?

- Тут надо сделать ремарку. Помните, что согласно библейскому преданию Бог сотворил человека по своему образу и подобию?

- Конечно, продолжайте.

- Так вот, если человек похож на Бога, то и Бог похож на человека?

- Определенная логика тут есть...

- Ну так вот, если бы Бог был человеком, он был бы ироничной, ленивой скотиной, с большим добрым сердцем. - Проф рассмеялся.

- А Вы не думали, что для каждого человека Бог свой? Ведь есть не только ироничные ленивые скотины с добрым сердцем? Есть и амбициозные гады, сумасшедшие с опаленным разумом и кровавыми мальчиками в глазах - Проф покосился на Леголаса с Фаустом - Тихие и бесхарактерные люди...

- Возможно, я не проверял.

- И Ваш бог говорит с Вами?

- Когда я говорю с Богом это молитва. Когда он со мной - шизофрения. Нет, Он не говорит, Он скорее дает понять, что понял меня.

- И как происходит разговор? Вы выходите в чистое поле и орете небу что-то? Зачем же тогда ритуалы?

- Выйти в поле и проорать тоже можно. А ритуалы... Вот представьте себе, что ваш собеседник использует одни простые речевые конструкции? Обозначает свои желания, но не может объяснить, для чего это ему нужно, просто не умеет так строить предложения, чтобы Вы поняли. Ну так вот, ритуалы - это аналог деепричастных оборотов. Делает речь более образной. Выразительной. Ну, вот пример вы идете по улице, и тут к Вам подходит бабушка и говорит: "Купи пирожок. Есть с мясом, рисом, повидлом", и подходит та же бабушка: "Сыночек, купи пирожок, помоги бабушке на лекарство? Есть с рисом, мясом, повидлом. Повидло я сама варила, очень вкусное" У кого вы купите пирожок? А в случае, если обе бабушки стоят рядом, а последняя еще и улыбается тепло и радостно. И вообще, какое это отношение имеет к теме магии в игре?

- Самое прямое. Тут реализована похожая система, хотя это особо и не афишируется. Любой сложные ритуал когда то был сочинен, и был наиболее... убедительным среди десятков похожих. Самым красивым, мрачным, логичным...

- Безумным.

- Логично. - Проф улыбнулся. - Потому, наверно, а Вас такие впечатляющие успехи. И каково это? Быть магом в реальном мире?

- Хреново. - Я поморщился. - Представьте себе, вы загадали желание, не знаю, найти кусок обсидиана на заднем дворе, и убедили Мир в том, что вот Вам как страсть нужно найти его именно на заднем дворе. Не прилагая к этому усилий типа сходить в магазин и купить. Как только Вам удалось это, ну, убеждение, запускается какая-то цепочка событий, самое забавное, запускается она не сейчас и не здесь. Как кусок породы может оказаться у Вас на заднем дворе? Чем сильнее, или скорее, убедительнее, маг, тем сложнее цепочки получаются. У сильного мага по заднему двору пройдет ледник сползший с ближайших гор. Или умрет человек на заднем дворе, которого прирежет обсидиановым ножом сектант - демонопоклонник. Или упадет метеорит. Или случайно закинет соседский мальчишка. И самое паршивое в том, что пока желание не исполнено, хрен что можно сделать. А уж если это не камень на заднем дворе... Если связать себя с человеком каким-то хитрым сочиненным заклинанием, то тогда все, можно вешаться. Цепочка событий протянет тебя через всю жизнь, обдирая о асфальт и сухую землю, пробивая тобой стены, ломая и разрушая судьбы вокруг. Словно проглоченный набор крючков на прочной леске. Ты или получишь свое, или сдохнешь. Третьего не дано.

- Но ведь можно попросить все, что угодно?

- О да, Проф, все что угодно. Но только то, что нужно лично тебе. И это не всегда определяет разум. Логичных вещей просить трудно. Так вы не ответили. Нет никакой сложной системы? Законов, уравнений?

- Ну почему же, где то есть. Где их успели придумать. Но ни кто не составит Вам общую формулу магии, некую общую модель.

- Почему? Ну, зачем такие сложности?

- Наш мир все более и более обрастает логикой. Математическому просчету подвержено все. От рациона питания, до социальных моделей. Уже выводят общую формулу человеческой личности. На три тысячи сто девяносто шесть переменных, но описывающая любого человека. А тут была возможность создать некий рай. В нем нет места логике. Люди подарили себе сказку. Скажите, Олег, а что попросили у мира Вы? Почему Вас занесло сюда? Найдете ответ?

- Конечно, Анатолий Васильевич, однажды при полной луне, я разломил стеклянную булавку, омытую в воде трех морей, испившую крови трех врагов, согретую рукой любимой. Я загадал желание, внутренне ухохатываясь от восторга, задавая своему невидимому собеседнику поистине, божественную задачку. Я очень попросил однажды вступить на прорастающую травой поверхность Марса.

- Срань Господня! - Вот так весело общаясь наша компания вывалилась на берег реки, где был пришвартован, или привязан, не знаю как правильно, огромный весельный Дакар. Команда корабля как раз обустраивала лагерь. Как мы умудрились не услышать толпу шумящих мужиков, которых, даже на первый взгляд было не меньше сотни, я не знаю. Формально, в отряде разведчик я. Но кому интересна безопасность в мире, где умирать, хоть и неприятно, но даже не слишком болезненно? Особенно тем, у кого настройки боли на минимуме. Автором фразы был огромный викинг, с заплетенной в косички разной толщины русой бородой, льдисто-голубыми глазами и обветренным лицом. Размерами викинг мог вогнать в глубокую депрессию всею наши компанию, за исключением, пожалуй, Огурца.

Дис Перевертыш, воин 75 уровень

- Филин, для друзей Олег. - Вот всегда я сначала хамлю, а потом думаю.

- Дерзок больно, путник. - Воин поднялся с бревна, на котором сидел, и поднял свой топор. Судя по размеру и толщине лезвия, топор приходится родственником щиту Луи. - По какому праву?

- По праву пролитой крови. - Я дал спутника знак молчать, и сделал шаг вперед, опираясь на копье. - А ты кто такой, чтобы мне вопросы задавать?

- Я? Я Ярл, а за моей спиной моя дружина.

- Ярл? А с каких пор люди идут за оборотнем? А главное, куда? - Глаза собеседника недобро блеснули.

- Странно слышать вопрос от... существа, у которого за спиной... существа, от которых смердит магией как говном от навозной ямы в летнюю пору.

- Мои соратники не идут за вождем, им не нужна добыча и слава. Они идут за будущим Богом. А куда идешь ты, северянин без моря? И главное, откуда?

- Иду? Иду за кровью и славой. За женщинами и землями. Иду оттуда, куда не возвращаются.

- Тут тебе ничего не светит, Дис.

- Я это слышу от птичьего перевертыша в компании чароплетов? Что меня остановит? Ты? Твоя магия?

- Зачем магия? - Я потянулся, сбрасывая на землю плащ и куртку, на них полетели ножи, струна из рукава, пистолет, сверху легло копье. Викинг мне нравился, убивать его я не хотел. Придется рискнуть. - Мы с тобой, Ярл, по свойски, на кулачках. А там и решим, кто куда идет, и что ищет. В круг!

Дис посмеиваясь, но с уважением в глазах, тоже начал избавляться от оружия. Тем временем воины с корабля, тихо переговариваясь, окружили нас, образовав круг метров десять в диаметре. Я задумался. Ну, воины с корабля понятно, неписи, профессиональные воины, дисциплина на уровне. А почему молчат мои гаврики? Жесткой армейской дисциплины вроде еще не было налажено у нас. Тут, наконец, обратил внимание на мигающее на периферии зрения сообщение из часта. Народ заткнулся из благоразумия, только вот не слишком понятно, что лежало в его основе - боязнь испортить мне план, на что я мог неправильно отреагировать, или же благоразумное опасение перед сотней бородатых мужиков с топорами. Без предварительной подготовки они нас запросто раскатают в блин. Интересно, а как мне народу повежливее сообщить что с армией империи мы будем сражаться в нашем текущем составе? Со всеми двумя сотнями тысяч? Кинув в общий чат приказ наблюдать и не нарываться, я вышел в центр поляны. Дис выдвинулся мне на встречу, обнаженный торс блестел буграми мышц и пестрил всевозможными шрамами. Глядя на него я хмыкнул и тоже стянул рубаху. Да, сравнение явно не в мою пользу. Объективно, в викинга влезет три меня, если судить строго по объему. А если чисто с гастрономической точки зрения, то Дис вполне может употребить мой труп на ужин. Останутся только разгрызенные кости. А он еще и оборотень, судя по всему. Так что это буквально. Мы встали друг на против друга. Судя по ощущениям замерла даже вода в реке. Я огляделся, и дважды топнув по земле ногами, злопнулв в ладоши. И еще раз, и еще. На третий такт ритм подхватили войны и скоро над травой поплыз завораживающий и древний ритм. В голове сразу заиграла какая-то старая мелодия, но я выбросил ее из головы. Дис как то странно изогнулся, и взвыл. Я заклектотал. В издаваемых нами звуках не было ничего человеческого. Мы рванулись друг на друга. Я поднырнул под руку викинга, лягнул его в опорную ногу, и, крутанув корпус, впечатал в затылок воина плечо. Дис кубарем покатился по земле, впрочем, тут же поднявшись. В глазах его горело веселье, викинг оскалил рот и взвыл. Лицо его менялось, нижняя челюсть вытянулась, зубы начали течь, изменяясь. Тело покрылось шерстью, на руках проросли когти. Ну, я тоже так умею.

Через минуту в кругу стояли два человекообразных монстра. И снова рывок. Все-таки я заметно быстрее. Проверять прочность оперения о клыки Диса я не собирался, и снова пропустив руку над собой, всадил ему колено в низ живота, развернулся, и добавил серию ударов по почкам. Оборотень вскинулся, и его зубы сомкнулись в опасной близости от моего лица. Ну, сам дурак. С этими мыслями я откусил ему кончик носа. Ответный удар лишил меня куска грудной мышцы и отбросил назад. Таким меня не пронять, а вот откушенный нос почти ослепил викинга. Я кружил вокруг волка, нанося болезненные, но неопасные травмы и уклоняясь от размашистых ударов. Когда оборотень лишился левого уха и половины верхней губы, я взмыл в воздух. И приземлился на голову викинга. Ему хватило.

- Элспер, отремонтируй его. Будем дальше говорить потом.

Пока целительница приводила Диса в порядок, я оттер травой кровь с тела, и оделся.

- Ну?

- Позволь служить, Ярл. - Глаза викинга блестели задорным блеском. Он с трудом сдерживал улыбку.

- Служить? Кошмарик! - Рядом материализовалась голова барона. - Что думаешь? Возьмем дядю в вассалы?

Химера с любопытством обежала побледневшего викинга по кругу, задумчиво поткала ему в голень кончиком хвоста и зачем-то лизнула сапог. А потом довольно заурчала.

- Не бедней ты так, Дис, есть тебя Кошмарик будет в последнюю очередь. Ведь так, Кошмарик? - Оторванная голова, уже задумчиво оскалившая пасть, намериваясь отхватить кусок икроножной мышцы, получила поленом и обижено унеслась куда-то в лес. - А вообще он у нас обычно лижет Фауста.

- Жду ответа, Ярл!

- Ты подумай, Дис, шансов выжить очень мало. Точнее почти нет.

- Однажды так уже было. Я ни о чем не жалею.

- Смотри сам. Быть по сему. Товарищи! - Я встал на поваленное дерево, привлекая к себе внимание молчаливых викингов. Немые они что ли? - Пгеволюция, о которой так долго тгындели большевики, отменяется! А теперь, дискотека! - Я взглянул на непонимающие и опасливые взгляды своей новой дружины и спутников, которые сомневались (и очень к месту) в моей адекватности. Пришлось смягчить формулировки. - Стив, вызывай свою горгулию! Надо напоить наших новый друзей. Толпа радостно взревела.

Глава 3

Я открыл глаза, уставившись в бревенчатый потолок. Бревенчатый потолок... Что-то тут не так. Что то тут явно не так. То, что толпа демонов таскала нам выпивку бочками, помню. А дальше как в тумане. На периферии зрения мелькают сообщения о присланных и отснятых видеороликах, выполненных квестах, полученных достижениях и пару сообщений от администрации игры. А что самое паршивое, прошло двое суток! В такие моменты мне заранее стыдно. Ладно, пора восстанавливать события.

Получено достижение "Великий алкоголик" Устройте пьянку на более чем пятьсот разумных (игроки и НПЦ), и продолжайте ее более суток. +10 Выносливости 20% скидка на все спиртное во всех тавернах континента Бесплатное лечение психологической зависимости от алкоголя. Для получения награды обратитесь в любой реабилитационный центр компании "Медтех"

Пять сотен? Ладно, моя дружина, но где, где я мог найти в глухом лесу еще четыре сотни разумных неписей или игроков?

Что у нас там по видео? Первый ролик от Моргенханда.

Так, начало пьянки, все цивильно, я с кубком их обработанного малахита в кругу говорю воодушевляющую речь, это я еще помню. Вот кубок идет по кругу, суетливый демон подливает в него вина, или что там у нас было? Вот демоны активно таскают бочки из портала. Это тоже помню. Изрядно штормящая камера приближается ко мне, я видимо для устойчивости, обнимаю за плечи нашего Призывателя и что-то ему активно втолковываю.

- Значит того, Стив, ты им доверяешь?

- Кому это, им?

- Ну, им! Которые там! - И тычок себе под ноги, для большей выразительности.

- А шо, есть сомнения?

- А то, вдруг они того? Нас отравить хотят?

- Зачем?

- Ну, бояться нас, а тут такой шанс!

- Какой?

- Завалить они нас не могут?

- Просрутся!

- Просрутся, согласен. А что мы сейчас делаем?

- Пьем?

- Ага, а что пьем?

- Эм... Бухло?

- Верно рассуждаешь. А чье оно?

- Демоническое?

- Ох, какой ты Стив ты умный, дай пожму твою волосатую ладонь!

- Волосатую? - Стив задумчиво уставился на свою руку.

- Не вникай. Короче, Стив, чтобы эти уроды ничего нам туда не подмешали, ты должен поступить как настоящий мужчина.

- Это как?

- Спасти нас всех! Ты должен отпивать из каждой бутылки, что нам приносят!

- Да я, да за такого друга как ты, да легко!

- Спасибо друг, ик, я тебя не запомню, ик, то есть не забуду, а дочку Стивом назову. Ик, в смысле сына.

Вот мы молча обнимаемся еще раз и Стив шатающейся походкой и с самым решительным выражением на лице идет к изрядной горе бутылок и бочек, натащенных из портала.

Запись обрывается.

Запись от Венсера.

- Стив! Стив!

- Ммммм?

- У нас горе!

- Пропустил? Я им сейчас! Кто? Надеюсь не Филин?

- Что кто? У нас все кончилось!

- Как кончилось?

- Так, больше ничего нет... - В кадре появляется рука с перевернутой бутылкой, из которой на землю капает несколько капель спиртного.

- Ща все будет...

Героическая попытка Призывателя подняться на ноги закончилась ни чем, как и вторая, и третья. Придя к какому-то решению, Стив, в позе горного льва, то есть на четвереньках, начинает рисовать на земле ножом какую-то кривую фигуру, в которой, с трудом, можно различить пентаграмму. После чего, не поднимаясь с травы, затянул какое-то заклинание. До конца Призыватель его завершить не смог, его вырвало прямо на светящиеся линии. После чего тот отползает в сторону, и заваливается на бок, подложив под щеку ладонь. Тем временем, незаконченное заклинание какое-то время бьется в кривой фигуре, и из открытого портала вылезает ошарашенный демон, очень похожий на вставшего на задние лапы кабана.

- Мужики! Шашлыки! - Закричал радостный я.

- Ура! Слава ярлу!

Камера разворачивается, и становится видно толпу красномордых викингов, которые радостно кидаются на демона.

Тут в кадре появляется раскрасневшаяся Элспер, хватает оператора за руку и тащит его куда-то за деревья, потом разворачивается, в камере остается только верхняя часть лица с прикрытыми глазами. Какая-то непонятная возня, и в кадре оказывается обнаженная женская грудь. На которую ложится рука оператора. Грудь приближается.

- Запись выключи, идиот!

Запись обрывается.

Запись от Леголаса.

- Фауст! У нас горе!

- Мой повелитель? Кого-то надо убить?

- Хуже, Фауст, хуже! У нас кончилось спиртное! А я с этим гребаным ускоренным метаболизмом уже начинаю трезветь! Практически стекл, как трезвышко!

- Стив?

- На нем неснимаемый дебаф, "Смертельная доза алкоголя", он спит. Летаргическим сном!

- А Элспер?

- Пропала! Они с Венсером вышли из группы.

- Как я могу помочь?

- Мне тут Проф нарисовал нужный ритуал, но он тоже не сильно але. Вот! - На видео я помахал какой-то бумагой.

- А что он делает?

- Проф сказал, что как-то поможет.

Фауст читает листок, лицо его делается крайне удивленным.

- Мой Повелитель, это какой-то ритуал из высшей малефики. Откуда у нас будет спиртное?

- Не знаю, Проф не объяснил. Но я ему верю, он человек образованный! Он много знает.

- Но...

- Фауст, какое "Но..."? Я тут командир или где?

- Повинуюсь! Можно использовать Леголаса?

- А зачем он еще нужен? Леголас!

Дальше мы с Фаустом чертим на поляне, залитой кровью демона, какую-то руну, Фауст выкладывает вокруг нее черные осколки обсидиана, к одному из них приближается Леголас, передо мной появляется надпись

Высший камень душ (проклят)

Жрец начинает читать заклинание с листа, камера дергается, перед ней мелькают линии руны, и в конце она поворачивается к ночному небу. Над ней нависает Фауст с обсидиановым ножом.

- Смертные, остановитесь! - Звук исходит будто от самой земли.

Камера поворачивается на громкий треск.

Древень, Дух леса, Уровень неопределим, Жизнь неопределима

- Что...

- За что ты проклинаешь мой лес, смертный?

- Я... - На видео появляется мое смущенное лицо.

- Что ты желаешь за то, чтобы это дитя тьмы остановило ритуал? Золото? Вещи? Знания?

- Пиво есть?

- Пиво? - В голосе духа слышится удивление.

- Да, пиво, много пива!

- Ты желаешь пива, в обмен на то, что твой слуга остановит ритуал и ты не будешь делать этого впредь?

- А ты обратишь воды вон той реки в пиво?

- В обмен на клятву!

- Легко! Клянусь не причинять зла этому лесу в обмен на реку пива!

- Да будет так!

Шипение, воды реки вспениваются. Ладья викингов внезапно тонет.

- Моя верная дружина, налетай! В реке пиво! Дух леса угощает! Эй как там тебя, Древень, что там за пиво?

- Светлое, на меду. Крепкое.

- Пойдет. Эй там, дайте мне шашлыка!

Дальше идет видео пьющих викингов. Я, не исключено, что с помощью заклинаний, заставляю Духа выпить. Тот, сначала с неохотой, а потом уже и по собственному желанию, налегает на "воды" реки. Через некоторое время из пены вылезает десяток пьяных в дым русалок. Или лучше сказать, пьяных в ряску? Обнаженные девушки с зеленой кожей и ярко зелеными волосами производят однозначное впечатление на толпу пьяных викингов.

- Бабы! Да какие пригожие!

- Дак они ж зеленые?

- И что? Слава Ярлу!

- Слава!

В кадре появляется Селена.

- Филин! Что тут делают эти зеленые бляди? - Чародейку окружала огненная аура, волосы развевались, в руках перекатывались сгустки пламени.

- Они сами пришли!

- Сами говоришь? Может, тогда я их поубиваю?

- Солнышко, ну что ты кипятишься, пусть дружина поразвлечется! - В ногу Филина прилетает огненная стрела. - Ай, да что ты делаешь, дурра психованная, мы ведь с тобой даже не переспали!

- Не переспали? Ах ты кобель ублюдочный, да я тебя...

- Шеф, беги, я тебя прикрою! - Луи принял на щит удар огненной плети а я побежал к деревьям высокими прыжками, но не выпустив при этом шампур с демонятиной и бокал пива.

- Древень, спрячь меня, ПОЖАЛУЙСТА!

Тем временем викинги разобрали толпу пьяных русалок на колени, а кто и за ближайшие кусты, и пьянка продолжилась с новой силой.

Леголас стыдливо отошел от поляны, тут раздался женский крик. Эльф, не лишенный, видимо, элементарных норм порядочности, или обычного любопытства, побежал в сторону, откуда крик раздался.

У дерева стояла обнаженная Элспер, с раздвинутыми стройными ногами, сзади нее двигал тазом Венсер со спущенными штанами. Грудь девушки колыхалась в такт движениям. Я прям залюбовался. Леголас, видимо тоже, изображение сфокусировалось на жрице.

- ЛЕГОЛАС! - Возмущенный вопль на два голоса.

- Я не подума... - Вспышка молнии.

Запись обрывается.

Запись Дуболома.

Дуболом сидит на берегу пивной реки, и зачерпывает из нее большой кружной. Рядом Огурец, прихлебывающий из бочки, заменяющей ему кружку.

- А ты чего себе русалочку не прихватил?

- Жена у меня, Огурец, хорошая. Она у меня радовалась так, когда я деньги от Филина получил, мимо комнаты с капсулой на цыпочках ходит. Детям говорит "Папа работает", не хочу ее расстраивать. Вдруг логи посмотрит. Да и какой пример младшему поколению? Они ж любопытные, наши похождения смотрит по сети, там Шефу отдельный канал выделили. Вдруг какое непотребство там со мной увидят...

- Странный ты, Дуболом. Запрети бы ты им вообще наш поход смотреть. Что они увидят? Кровь, темные ритуалы, пьянки... И Филин тот еще герой...

- Пусть учатся реальной жизни. Да и шеф у нас хороший.

- Только с бабами общаться не умеет.

Дуболом с огурцом задумчиво уставились на лес, в котором мерцали всполохи высших огненных заклинаний, да разносились крики выясняющих отношения меня и Селены. На берегу Кошмарик грыз тушу крокодила, или нечто на него похожего. Откуда крокодил в средней полосе? Или скорее закусывал им, так как периодически бегал к реке, неловко ныряя с берега.

Из реки вылез водяник. Плоское, лишенное носа лицо. Щупальца ниже пояса, пасть, полная зубов и лишенная губ, от чего водяник выглядел всегда оскалившимся. Жуткое впечатление портили только скошенные к носу рыбие глаза. Огурец потянулся за топором.

- Закуска есть? Рыба поперек горла уже...

- Угощайся! - Огурец протянул речной нечестии пару демонских ребер с кускам мяса.

- Благодарствую!

- Ну, за взаимопонимание!

Кружка с гулом столкнулась с бочонком.

Запись обрывается.

Запись Огурца.

Судя по свету, утро. На поляне, видимо, самые стойкие, два десятка воинов Диса и он сам. Я, с кубком, изрядно обгоревший, обнимаю Селену. Читаю стихи. Это ж сколько я выпил, что на стихи перешел?

Моя муза вышла за француза,

Ушла плутовка, кинула меня

А я кричал ей след неловко:

Постой, куда! А как же я?

Лежал, грустил, не так уж долго

Смеялся, бегал, съел язя

В тетрадку плюнул, сделал полку

Пошел гулять, узрел тебя

Эй муза, ты, неверная подруга

Люби француза, жди дождя

А я гулять пойду по лужам,

Творить, любить, все без тебя!

А Вы, милейшая подруга

Которую узрел, гулять пойдя

Ведь ты не выйдешь за француза

Быть может, выйдешь за меня?

И целую чародейку в губы. Воины радостно взревели.

Дис в ответ читает :

Кто не горел - не возродится

Кто не тонул - не осознал

На сколько воздух мира сладок

Кто не боролся - не поймет

На сколько нужен день покоя

Что неизменно - не живет

Бессмертный пепел, что не может

Бороться, рушить, созидать

Жить хорошо, но безусловно,

Когда-то нужно умирать...

Снова одобрительный рев. У нас тут поэтическая битва. Стихи от непися, философские, путь и хреновые, это сильно...

Тут кто-то из толпы указал наверх, привлекая внимание криком. По небу кружил какой-то воин на летающем коне. Я тут же выдал очередной стих.

Посмотрите на небо, на небе пегас

На пегасе сидит боевой пидарас!

С неба раздался обиженный и полный ненависти крик.

- ...Уууука! ....уукаааа! Урою!! - Кричал обиженный воин, у которого изменилось прозвище

- Ярл, похоже это разведчик. Как бы проблем не было.

- Не парься, Дис, все нормально. Это наверняка имперцы. Теперь их по лесам искать не надо.

- А много их?

- Упаримся хоронить. Надо бы мага земли подыскать. Селена, напиши ему что-нибудь обидное? Ты ведь можешь огненные письмена зажечь?

- Конечно, а что написать?

Я прошептал девушке на ухо фразу, она покраснела, и взмахнула руками, творя заклинание. Теперь покраснели все более или менее стоящие на ногах. Покраснел и я, надо же такое было вообще придумать. Видимо, во мне умер поэт. И с каждым днем все сильнее пахнет. Блииин... Если это действительно разведчик был, то теперь каждый житель империи будет считать своим долгом меня убить.

А на видео тем времен ситуация изменилась. Я, ничуть не смущаясь похабщины в небе, неожиданно выдал.

- Народ, а есть что покрепче?

- Нету, Ярл. Все выпили. Только пиво в реке.

- Непорядок! Хотя... Дис, что ты говорил за крепость? Может там чего есть?

- Может и есть, крепость заброшена, ее каким-то проклятием накрыли, как местные говорят, все померли. А проклятие развеялось. Опять же по слухам.

- А кто в крепости оборонялся?

- Говорят гномы.

- Гномы это хорошо, гномы это самогон. Далеко до нее?

- Да пару километров выше по течению. На самой окраине леса

Камера развернулась. Лежащие вповалку на поляне викинги, в обнимку с русалками. У берега торчит мачта ладьи, затонувшей в пиве.

- Тогда, на штурм!

- А, ээээ...

- Будить, опохмелить и в бой.

- Так там же никого...

- Пофиг, кому вломить найдем!

- Сава Ярлу!

Толпа взревела.

Запись оборвалась.

Запись Луи.

Изображение изрядно кренилось. Толпа пьяных викингов неслась по берегу реки, таща на руках десяток так и не проснувшихся товарищей, и меня на щите. В щит я вцепился левой рукой, в правой руке была кружка. Я распевал похабные песни и периодически обливал себя пивом. Кому вломить действительно нашли. Викинги радостно избили ногогами гигантского медведя и стаю волков. Животные вышли к водопою и тоже были в алкогольной прострации. Хм, не знал, что медведю можно выбить зубы, но Дис отличился. Все это под аккомпанемент тяжелого дыхания нашего недожреца. Ему явно было плохо.

Из-за излучины реки показалась крепость. Я обратился в Филина, и полетел, зачем не понятно. Полет благополучно закончился в угловой башне донжона. Пьяный филин благополучно вписался в стену головой, буквально в полуметре от окна, забранного решеткой и сполз под стены крепости. Жалкое зрелище. Моя новоявленная дружина, тем временем, вбежала в распахнутые ворота крепости. Во дворе их встретил десяток костяков в гномих кольчугах и с внушительными топорами. Выскоуровневые викинги буквально размазали нежить по внутреннему двору. Из взломанного подвала крепости взметнулось еще одно порождение больной фантазии некроманта. Костяная змея, чей скелет был перемешан с обломками оружия. Ее так же, без особого труда разобрали на запчасти, но уже при содействии темного жреца. Меня заботливо внесли на руках в крепостные ворота, которые дисциплинированно закрыли за собой. Механизм на подъемном мосту и решетке был как новый. К тому времени я очнулся.

- Взять штурмом подвал!

- Да ярл!

Русалок, кстати, не было. А вот из своих никого, к счастью, не забыли. Профессора, Моргена, Дуболома, Стива и Леголаса несли на импровизированных носилках. Остальные шли своим ходом.

Из подвала тем временем выкатили с десяток бочек и вытащили связки колбас. Вот хорошие в этом мире условности. Защитники крепости, уже много лет как, обратились в скелеты, а колбаса все такая же свежая. Или тут тоже поработала некромантия? Интересный вопрос...

Пьянка возобновилась с новой силой. Снова пили кружками, но уже самогон. Запивали пивом и закусывали колбасой. Страшные люди. Я с трудом залез на перевернутую пустую бочку.

- Отряд, слушай мою команду...

Селена точным движением, не смотря на то, что тоже успела продегустировать самогон, метнула мне в голову кружку. Мою сомлевшую тушку подхватил на руки Огурец, а Моргенханд с силой влил мне в рот большой стакан самогона. А потом еще половину. Грамотное решение. Убедившись в моем полностью бессознательном состоянии, Огурец, отнес меня в донжон.

Кошмарик, в тайне ото всех топился в полупустой бочке с самогоном. Погуляли...

Запись обрывается.

Я открыл глаза и проморгался. Еще оставалось три десятка сообщений. Мельком отметив шестидесятый уровень и возможность создать заклинание, я потянулся на заваленной мягкими шкурами кровати.

Дверь комнаты отворилась, зашла Селена.

- Будешь убивать?

- За что? - Девушка улыбнулась, на ней был махровый халат. Где только взяла?

- Ну, между нами были эксцессы. Я был слегка пьян...

- Слегка? - Чародейка скептически подняла бровь.

- Ну, слегка трезв...

- Знаешь, ты в кое-чем был прав.

- Да? - Я искренне удивился.

- Мы действительно еще не переспали! - Халат падает на пол.

- Да? - Теперь бровь скептически поднял я.

- Ах ты... - Селена прыгает на меня, охватив бедрами, и прижавшись ко мне грудью. Наши губы сливаются.

Ладони скользят по обнаженному телу девушки, ее спина томно изгибается, и мои руки спускаются еще ниже, ныряя в горячее тепло.

- Знаешь... - Дыхание чародейки прерывистое - Научи меня... - наши языки снова переплетаются. - Ставить засосы.

- Ты не умеешь? - Моя рубашка стреляет пуговицами.

- Никогда не получалось.

- Ну тогда запоминай, делается это так...

Через три часа я спускался во двор крепости, улыбаясь во все тридцать два. По двору ходили викинги, страдальчески кривясь. Неписи, в отличие от игроков, похмельем страдали. Хотя после оркского виски, помнится, тоже было крайне паршиво. Надо бы найти Элспер, пусть подлечит отряд.

Рядом грохнулась бочка. Из нее выкатился Кошмарик. Выглядел он жалко. Я подхватил питомца на руки. Интересно, а на него лечебные заклинания как действуют?

Со стены раздался крик. Я, чертыхаясь (не сразу нашел нужную лестницу), забрался на стену. Открывшееся зрелище впечатляло.

- Пиздец!

- Глубокомысленно. - Заметил подошедший Моргенханд.

Двести тысяч человек сливались с линей горизонта. К безымянной крепости выходила имперская армия.

Глава 4

- Филин, я понимаю, что вопрос не слишком своевременный, не слишком тактичный, и в чем то даже наверно интимный, но... У тебя ведь есть план? - Морген с очень печальны видом взирал на наших противников.

- Не ссы в трусы, сейчас все будет.

- И что будет?

- Я их всех убью!

- Один?

- Ага. Смотри внимательно.

Я перекинулся в свою летающую форму, расправил крылья и взмыл в небо. За спиной раздалось.

- Он что, серьезно...

Стоило мне пересечь какую-то незримую черту, и я очнулся на точке возрождения в центре замка.

- Хм, осечка... Чем это меня?

- Молнией.

- Дубль два.

...

- А теперь что?

- Огненное копье.

- Ладно, попробую ножками.

Я спрыгнул с крепостной стены, и с самой зверской рожей побежал на наступающую волну людей.

...

- А...

- Видимо, что-то из телекинеза.

...

- Стрела тьмы.

...

- Ледяное копье.

...

- Вон тот куст сожрал.

...

- Болт в голову.

...

- Кислота.

- Сам догадался!

...

- Водяная плеть

...

- Понятия не имею, но было прикольно!

...

После трехсотой смерти я приуныл.

- Морген, я так не играю! Я явно что-то упускаю. Не выходит даже до дистанции заклинания добежать.

- А чего ты хотел? Хорошо сработанная группа неписей и игроков уровня сто плюс.

- Ты мне лучше объясни, почему они встали в двухстах метрах от крепости и начисто нас игнорируют? С таким возможностями они крепость превратят в пепел за минуту. Ии меньше.

- Игровая условность. Взятая крепость неприкосновенная для штурма в течении трех дней.

- Да я бы клал...

- Филин, знаю тебя, ты бы клал и на законы физики. Но она физически неприкосновенная, вокруг нее абсолютное поле отторжения.

- И что теперь?

- Что теперь? Постоят они тут несколько дней, пока мы дозреем, неписей вырежут, нас на точке возрождения закапсулируют, и оттащат для показательной вечной казни. Точнее не вечной, но года на два-три могут и посадить в залитую цианидом камеру. И даже не вспотеют.

- Хорошо, попробуем запасной вариант. Луи! Леголас!

- А?

- Да, босс!

- В общем, диспозиция такая, надо прорваться до мудозвонов, которые нас окружили и убить сколько сможете. Леголас танкует. Луи дамажит. Есть нехилый шанс, что вражеские маги самоубьются об Луи.

- Ладно... - Леголас даже уточнять не стал. Может рассказать ему про дзен-будизм? Легко станет великим гуру. Научить его многозначительно хмыкать и улыбаться, главное рот не раскрывать ему. Во! Будет великим мудрецом, взявший обет молчания...

От обдумывая нетривиальных кадровых решений меня оторвало сообщение в чат от Луи.

- Тысячу золотых за попытку!

- Десять! И передавай привет бабушке в Израиле!

- Девятьсот пятьдесят, и у меня нет бабушки в Израиле.

- У таких как ты всегда есть бабушка в Израиле! Одиннадцать.

- Филин, я наемный работник, и это может быть очень болезненно! Девятьсот!

Два часа спустя.

- Сто двенадцать и не золотым меньше! - Судя по лицу Луи, он был на грани истерики.

- Договорились! Лови в личку контракт.

- Да если бы моя бабушка узнала... - Луи сам себя оборвал. - А у тебя мама не еврейка?

- Круче, Луи, круче. У меня в роду цыгане были. Однажды я продал идею за сто тысяч долларов.

- Идею?

- Ага. Идею. Не бизнес план, не патент, не фирму, а именно идею.

- И как? Хорошая идея была? Много на ней подняли?

- В том то и прикол, что нет. Прогорела в момент. Но я был очень убедителен. А еще у меня в семье есть предание.

- Какое?

- Что моими первыми словами были не "мама" и "папа". И даже не "мозги".

- "Дай"? - Выдвинул версию Моргенханд.

- Нет, со слов моих родителей, моими первыми словами были "Ты будешь слушать меня!". Все, а теперь вперед, на подвиги. Венсер, набери пива из реки. У нас есть чего закусить? Не все же мне народ развлекать.

В новом составе группы дело пошло веселее.

Луи с Леголасом разогнавшись выскочили из под купола и сразу попали под огонь магов, с интересом смотревшими что там произойдет дальше. Первое заклинание, видимо что-то из школы огня, бившее по площади, внезапно стянулось в воронку и превратило Леголаса в кучку жирного пепла. Второе ударилось об Луи и разлетелось фонтаном искр. Третье покрасило бывшего жреца в ядовито-зеленый цвет. Обеспокоенные маги стали кидать заклинания активнее. В итоге в десяти метрах от прикрывающих магов латников, которые сдвину щиты, Луи разлился зеленой лужей.

Второй раз повторился почти зеркально, только теперь в наших камикадзе полетели стрелы. И померли они на метров пять ближе к крепости.

Третий забег закончился еще быстрее, Луи очень живописно пророс ветвями, на которых тут же расцвели симпатичные цветочки голубого цвета.

Раз на пятнадцатый заклинание отразилось от нашего высокооплачиваемого камикадзе и катком размазало впереди стоящих воинов. Которых, к моему огорчения, очень оперативно воскресили жрецы.

- Нет, ну и как с этими бессмертными ублюдками бороться?

Раз на тридцатый банзай - команду решили взять на мечи, предварительно дав залп из арбалетов. Какой это было ошибкой для имперцев, они поняли очень быстро. Луи, осатаневший от такого числа смертей, напоминал взбесившегося гала из старого фильма, воины разлетались от ударов булавы и щита, будто выпущенные из катапульты. Интересно, сколько у него параметр силы? В итоге не на шутку испугавшиеся маги накрыли бывшего жреца и человек сорок своих солдат каким-то маскилом. Вернее тремя. В итоге все умерли. Но, как показала практика, ни что человеческоенашим противникам не чуждо. И месиво из тел накрыло, видимо, заклинание, массового воскрешения. Луи, конечно, тоже ожил. Начался второй тур кровавого цирка, в результате которого орущего благим матом жреца скрутили. Только вот он, осознав ситуацию, проорал "Божественная сила!", и его тело распалось на несколько десятков крупных крыс.

Где-то примерно после сотой попытки забеги потеряли всякую результативность. Вражеские маги стали действовать опосредованно, и Луи с Леголасом либо рвало на части гравитацией, либо земля разверзалась под ногами. Пришлось остановить веселье.

Поливание врагов заклинаниями привели только к неярким вспышкам защитного купола, закрывающего армию. В крайне унылом настроении все разошлись спать. До падения зашиты осталось четыре дня.

- Меня посетила муза! - Я подпрыгнул с кровати в лихорадочном возбуждении.

- Шиза тебя посетила. Уймись, пять утра. - Селена повернулась на другой бок.

- Нет, у меня гениальная идея, с ней мы точно победим! И всех убьем! Селена, просыпайся, мне нужна твоя помощь!

- Угу, всех убьем, увеличим член на десять сантиметров без операций, заработаем денег и решим уравнение Шмидта-Вейсара в семимерном пространстве Экоола. Филин, умолкни!

- Но...

Мощным ударом в грудь меня выбросило из окна. Упал я неудачно и через пару минут рассматривал на крыше соседнего здания свое скрюченное тело. Левая нога, истекая кровь, начала исчезать. Пару капель крови упала на вышедшего из двери Дуболома. Тот брезгливо сморщился, отскакивая в сторону. Выставленная стража обалдело рассматривала действо.

- Рота, подъем! - Свой крик я дополнил заклинанием случайной мысли. Из окон полетели заклинания и пару болтов. Но я увернулся. Минут через десять на площадку перед замком позевывая и ругаясь выползла "Армия Хаоса".

- Селена, ты всегда сразу убивать начинаешь? А как же предупредить?

- Это и было предупреждение! Раз разбудил, говори, чего хотел. Хрен бы с ним, хотел, зачем ты хотел это в ПЯТЬ УТРА?

- Я придумал, как нам начать убивать имперцев! Дуболом, почему тут нет огнестрельного оружия?

- А на хрена? Можно мага позвать. Зачем такой анахронизм? Молния быстрее, огонь поражает сильнее, воздух вообще хрен заметишь, магов много.

- Эх, не уважают тут законы термодинамики... Кто владеет телекинезом?

Как оказалось, телекинезом владел Проф. Я нарисовал на земле свою идею. Профессор попросил нормальный чертеж и дал мне несколько листов бумаги. После первичного эскиза, в дело вступил Дуболом и Огурец. Последний оказался аж профессором и чуть ли не академиком, работающим в области материаловедения. От когнитивного диссонанса все зависли на долгих пять минут. Дублолом в реале был инженером. Начались споры, переходящие на личности. За это время меня трижды отправляли на точку респауна. Один раз Огурец и два раза Профессор.

Третий раз, открыв глаза, и полюбовавшись на каменную статую самому себе в одних трусах, я пришел к выводу, что это неправильные ученые, и делают они неправильную науку. Вот скажите, каким должен быть мир, в котором профессор и почти академик в ходе обсуждения конструкции может оторвать оппоненту голову со словами "учи матчасть"? Я представил, как тот принимал экзамены у студентов и хихикнул. В итоге первое собрание ОКП "Хаос и Ко" закончилось тем, что главного инвестора и основателя отправили будить наших магов, которые к тому времени тихонько расползлись досыпать.

Будить Селену я малодушно отправил Леголаса. Сам осторожно поскребся в дверь Венсера, прячась за дверным косяком. Легче всего пришлось с Фаустом. Он просто поднялся со словами "чего желает Повелитель?" . Когда я вернулся, в башне донжона было выбито второе окно, Леголас уныло сидел на точке возрождения, а Селена ругалась матом, черкая что-то на бумаге. Я заглянул через Профа на оборудованный стол и тихо обалдел от десяти листов формул и графиков. Господи, куда я попал? У Селены оказалось высшее математическое образование.

Еще через десять минут меня начали самым наглым образом гонять по всему замку, в поисках нужных материалов. Я припахал к этому делу всех, кого смог поймать.

Прошло два часа. У стены высилась изрядная гора всякого железа.

- А где мы возьмем мифрил? Его кило десять надо, минимум. - Селена задумчиво рылась в отсортированных материалах.

- Может на аукционе заказать? Филин? Надо купить несколько слитков мифрила. Выдели финансы.

- Эх, куда я денусь? Сколько надо?

- Триста тысяч. - Я поперхнулся чаем, обварив кипятком ногу. Одеться я так и не успел.

- Можно адамант взять, его меньше надо будет. Но он раз в семь-восемь дороже. Да и не факт, что обработать сможем.

- Стив! Сейчас кто-то умрет.

- А? - Призыватель уставился на меня с удивлением.

- Бэ, на месте пещеры сколько адаманта осталось?

- Много...

- А с хера ли мы его не продали? Там несколько тон этой дряни антинаучной было? Тонна, две?

- Наверно...

- Четыре сотни лямов. Сука, четыре сотни лямов. А я утащил несколько кило. И то, часть отдал за ручку для струны.

- Филин, ты куда?

- Плакать от жадности.

- Филин...

- Что Филин? Крутой орбитальный аэрокар стоит двадцать пять тысяч золотых, квартира в Москве стоит десять миллионов золотых, зарплата тысяча золотых. Килограм какой-то херни двести десять тысяч, это восемь аэрокаров, или семнадцать лет нормальной работы. А я проебал четыреста лямов. Идите нахуй с такой экономикой.

- Филин...

- Что? Что ты мне скажешь, Моргенханд? Давай, обрадуй.

- Цена того заклинания которым ты меня убил тогда с рейдом, это ведь было "любое желание", составляет около десяти миллионов.

Я молча поднялся с брусчатки площади, на которой сидел охватив голову руками, и перемахнув через стену. Вид бегущего мужика в одних трусах так шокировал противника, что в меня даже не стали стрелять. За метров десять до рядов латников я вывернул себе шею на сто восемьдесят градусов, активировав абилку самоубийцы, и бросился с голыми руками на солдат. Даже кого то убил.

Отступление 2

В центре осажденной крепости группа игроков отливали с помощью магии огня и телекинеза невиданное в том мире оружие. Крепость, стояла на обрыве пенной реки. Вокруг нее клубились заклинания, не дающие выскользнуть из нее ничему живому и не живому, и только со стороны поля, где встала армия Империи, оставался проход. Можно было бы закрыть магией всю крепость, но таковы были законы этого мира. Мало кто догадывался их оспорить.

Из крепости, с периодичность пять минут, выскакивал парень в трусах и одном носке. Он молчаливо бежал к сомкнутым рядам воинов. Парень ломал себе шею, или всаживал осколок камня себе в висок. А потом ожившим и неуязвимым трупом бросался на воинов. Погибших тут же оживляли. Солдаты сменялись, не давая эманациям Хаоса отравить слабые души.

Армия Империи разбила лагерь и держала самую странную осаду за многие и многие годы своего существования. Солнце поднялось в зенит.

Глава 5

- Филин! - Меня окликнул Дуболом.

- Что? Не видишь, я в печали.

- Хватит фигней страдать. Нам нужен мифрил.

- Закажите на аукционе.

- Наша крепость изолированная область, тут аук не работает. Придумай что-нибудь.

- Без него никак?

- Никак.

- Эх, ничего без меня не можете. Ладно. Моргенханд!

- Что?

- Бери белую простыню, зови парламентеров.

- Парламентеров?

- Ага, парламентеров. Надо же нам достать ценный ресурс.

- Эм... Ну ладно. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

- Знаю, знаю. Не переживай. Дис, хватит соляной столб изображать. А то я по лицу вижу, уже жалеешь что со мной связался. Притащи со своими архаровцами сюда какое-нибудь кресло. И накидай на него шкур, чтобы выглядело солидно. Сейчас один вопрос решу, побеседуем.

Через сорок минут со стены была спущена веревочная лестница, по которой залез Моргенханд, а за ним несколько воинов в сеющих доспехах.

Я встречал гостей на импровизированном троне, стоящем на помосте. Одеться я так и не удосужился. На спинке кресла балансировал Кошмарик, помахивая косой.

Ричард, Рыцарь света, 132 уровень. 74000 жизней.

- И так, славный воин, я тебя внимательно слушаю.

- Слушаешь? Это я тебя слушаю, мятежный маг. Ты поднял восстание. Ты, маг разума, подчинил себе несчастных, отравив их слабые души ересью, окунув в пучину войны. Ты в ответе за сожженные поля, загубленные души...

- Бла бла бла. А еще я сижу перед тобой в одних труселях, а вон там вращается раскаленная елдовина, которая очень странно выглядит. Эта вещь уничтожит всю вашу армию, а вы даже в ответ ничего сделать не сможете. - Я закинул нога за ногу и почесал пятку.

- Ты безумен.

- Я безумен? Я нормален, мой милый Ричард. Я нормален настолько, что пара анекдотов на пьянке в захолустном городе подняло восстание. Я вырвался из лап смерти, разорвав оковы времени, чтобы угодить в руки людей, что постоянно меня попрекают победой и обещают показать что бессмертие хуже смерти. Знаешь, я даже им начинаю верить. Не я сделал культ не смерти, а умирания. Не я демиург этой реальности, в которой из людей лезет вся гниль, и все этому радуются. Считают нормальным. Свобода... Ты бессмертный?

- Я... - С рыцаря слегка слетела его самоуверенность.

Я задумчиво обошел вокруг рыцаря по кругу, и поскреб отполированный панцирь ногтем.

- Ты игрок?

- Да.

- Нормальный игрок, не оцифрованный?

- Да, но...

- Тогда какого хера ты мне несешь всю эту пафосную чушь? Чего тебе не хватает в реальном мире, что ты тут в сверкающих латах выступаешь перед свихнувшимся менталистом, рассказывая ему какой он мудак? Что тебе не хватает в реальной жизни? Девушки не дают? Работы нет? Адреналина не хватает? Посмотри на него! - Я ткнул пальцем в Профа. - Он мертв. Ты наверно, даже, можешь сходить к нему на могилу. Он ищет тут знания о людях. Он хочет найти в мире виртуальном слова, что передать в мир реальный, и мир реальный станет, а вдруг действительно, станет лучше. Для него виртуальность это шанс. Или он! - Теперь Фауст. - Тут он прячет своих демонов. Чтобы они не вырвались на свободу, и не пролили кровь там, где нет точек возрождения. Для него мир - тюрьма. Он как кусок урана в свинцовом контейнере. Или Вот например Венсер. Знаешь, что тут он нашел? Офигеешь, любовь. Элспер, не красней, я вижу когда у мужика все серьезно. Каждый из нас пришел сюда, на эту помойку, на свалку выкинутых мечтаний, амбиций, желаний и страхов за чем-то, чем-то важным. Зачем пришел сюда ты, Ричард?

- Я? А зачем пришел сюда ты?

- Старые масоны могут часами отвечать вопросом на вопрос? Я отвечу. Я сюда не пришел, я отсюда ухожу. Ухожу туда, откуда ты зачем-то сбежал. Только вот для этого мне нужна малость, стать богом. Знаешь, это ведь больно. Все что любил мертво. Все, что я искал, потеряно. Все, что я знал не актуально. Все во что я верил, стало пшиком. Иллюзией. Нельзя убивать? А почему? Все воскреснут. Ну ладно, неписи не воскреснут, а игроки вполне. Пытать нельзя? Нельзя причинять боль? О чем Вы, батенька, у всех фильтры. Гордыня? Сотворение кумира? Гнев? Насилие? Людоедство? Все в рамках игровой концепции. Магия не чудо, а некий факт физического мира. Как туалетная бумага в супермаркете. Что тут можно создать? А теперь ответь мне, добрый воин, воин Света, зачем ты тут?

- Не знаю... Я не знаю... - По лицу Ричарда текли слезы.

- Ладно, не горюй. Я вообще к чему это говорил, это ведь Мифриловые доспехи?

На стене заканчивали монтировать сверхвысокотехнологичную пятиметровую пушку, с системой дульной зарядки и магическим рабочим телом.

Вы создали легендарную вещь - Пушка хаоса.

Получен рецепт

Это оружие может изменить мир.

Каких демонов вы выпустите еще?

Желаете изменить класс на "Безумный инженер?"

Нет, ну его нафиг. Мне и так неплохо.

Когда орудие установили на лафет, Селена что-то пропела, на ее вытянутых руках появилс огненный шар метров двух в диаметре, который начал уменьшаться, и когда он стал меньше двадцати сантиметров в диаметре, чародейка аккуратно закатила его в дуло. Сверху опустили снаряд - простую стальную болванку. Я долго наводил его самое большое скопление солдат. Заряжающая команда оперативно спрыгнула со стены, и залезла в смонтированный прямо в центре площади дзот. Там уже валялись пленники. Воины Диса, да и он сам, забаррикадировались в казарме.

- Ну что, Мир магии, знакомься, это прогресс! - И нажал на кнопку.

Взрывом меня оглушило. Через мгновение я очнулся, но уже на точке респауна. Крыши на донжоне не было. Знакомься, Олег, это магия!

Морген кинул мне ролик с испытаниями. Вот я произношу речь, вот жму на кнопку, пушка выплевывает струю пламени. Снаряд (видно при замедлении), прогибает барьер, и буквально двух метрах от солдат, меняет импульс на обратный. Вращающаяся болванка кувыркаясь летит обратно, сбивает пушку со стены, меня вообще разносит на кусочки, и сносит крышу.

Сама пушка, кстати, не пострадала.

Не паниковать, не паниковать, должны же быть еще вариатнаты.

- Элспер! Поднимись со мной на стену.

На стену поднялась вся компания, с Кошмариком во главе, химера тут же начала с аппетитом жрать мои останки.

- Кинь заклинание лечения в какого-нибудь солдата, который поближе.

Ничего не понимающая жрица сделала требуемое. Светящийся сгусток пролетел через невидимый барьер и подсветил фигуру одного латника. Тот испуганно дернулся и непонимающе застыл. В стане противника засуетились маги.

- Идея ясна? Или еще раз объяснить?

Снова на собранных столах замелькали чертежи, снова начала твориться жуткая магия.

- Дис!

- Да Ярл.

- Что думаешь? О том, в какую история ввязался?

- Страшными силами повелеваешь, Ярл.

- Да какие там страшные силы, Дис, простой расчет. Нет ничего не возможного. Одолеем Имперцев. Теперь у нас есть огромные пушки. Они решают все. Как знаешь, на одном митинге было: "У нас есть права! А у нас станковые пулеметы! Ну ладно..."

- Да при чем тут пушки? Забавная безделица.

- А о чем ты?

- Я про чародеек.

Мы зависли, непонимающе уставились друг на друга, хлопая глазами, как рыбки в аквариуме.

- В смысле?

- Ну, магия она ведь такая, жуть непокорная, скольких я знал чародеев, что себя и душу потеряли, с силой не справившись. А один раз и сам видел. И бабы, еще магии страшнее. Не поймешь, предскажешь. Что у них на уме, одним богам ведомо, да и том не всем. А тут чаровница. И ладно бы та что жрица, дело хорошее, раны врачевать. Твоя то зазноба, как глянет, хоть сам на погребальный костер ползи и на тризну брагу выставляй. Баба бешенная, чаровница сильная, да еще и пламенем повелевает.

- Ну а я то тут при чем?

- Дак тыж того, Ярл, ночью с ней тогось.

- Тогось. Дело житейское.

- Если с бабой нормальной, то да, а то чародейка. И как орала, как орала. А слушает она тебя еще, и не только как командира, и не только как мужика. Странно так слушает. И смотрит. Так у меня команда на горизонт смотрит, когда на ладье в море уносит и берега теряем. Так что Ярл, такую бабу укротил, с теми ратниками справиться проще.

- Ладно, Дис, я тебя понял. А про меня что скажешь?

- Опасный ты человек. Если тебе плохого желать, то говорить нельзя. Не в коем разе. Сразу в зубы. Иначе беда, заговоришь, сомнениями отравишь. Хоть сразу в петлю.

- Да, тут ты прав...

Сразу вспомнилась стародавняя история. Тогда я был еще веселым студентом, мечтал стать крутым инженером, и, наверно, был счастлив.

Было дело в общежитии, то ли на третьем курсе, то ли на четвертом. Шел я с другом по коридору, на встречу нам шествовала парочка. Очень уставшая девушка и крайне затраханный парень. Выглядели они так забавно, что я не удержался и мысль свою озвучил. Какими путями, не знаю, слышать меня в тот момент парочка точно не могла, слова мои дошли до ушей той девушки. И вот на следующий вечер встречает меня у общаги тот самый парень, с великолепными претензиями типа "ты оскорбил мою самку". Парень допустил стратегическую ошибку. Надо было мне с ходу давать в зубы, как сказал Дис, а потом уже вести разговоры. Но он решил поговорить...

Через часа два, накаченные пивом по самые брови, мы сидели на лавочке во дворе и вели неспешный разговор.

- Ну вот ты подумай. А вдруг бы я был КМС по боксу. И что дальше? Где бы ты был?

- Известно где, в травме.

- Ну вот, ну и кто она после этого? Обидели ее видишь ли. Это не дело ведь.

- Не дело...

- Ну и кто она после этого?

- Кто?

- Дура!

- Вот! Может ну ее нахер?

- Знаешь, а действительно!

После этого он достал мобильный телефон, набрал номер, и в ответ на: "Ты с ним разорался?" выдал крик обиженной мужской души, подрезюмировав "Иди ты на хер!".

Потом было стыдно.

- Тьфу ты, заболтал меня, Дис. Дело в общем у меня к тебе. Ты катапульты строить умеешь?

- Не велика наука...

- Ну тогда собери тут требьющет, чтоб камень подальше запулить, в центнер весом. Справишься?

- А тож, все будет. Только зачем?

-На всякий случай. Действуй.

Дис ушел, раздавая команды своей дружине, а я отправился к своему безумному ОКБ. Там вроде бы уже заканчивали. Половина двора была расчерчена рунами и пентаграммами. В некоторых из них лежали трупы эльфа.

- Ну что, Господа, хвастайтесь!

- Вот. - Огурец уступил мне дорогу.

На столе лежал снаряд, очень похожий на испытательную болванку. Только вся его поверхность была покрыта рунами, под поверхностью материала что-то клубилось и вспыхивали багровые искры.

- Бабахнем?

- Можно и бабахнуть. Затащите пушку на место.

Через пол часа пушка была снова смонтирована на лафет, а народ попрятался.

Теперь, надеюсь, получится.

Раздался взрыв, и снаряд, в светящемся пузыре полетел сторону имперцев. Щит не сработал, снаряд попал с самое плотное скопление солдат. В ту же секунду там вспыхнул пузырь тьмы, метров двести в диаметре. Через его матовую поверхность начали просвечивать всполохи пламени, которое сменило цвет на синий и начало вращаться. Прошло еще пару секунд. Вращение ускорилось, и пузырь вжался в точку, из которой в небо ударил луч света. На месте попадания снаряда осталась воронка с ровными краями.

Тут же посыпались сообщения об убитых противниках. Снаряд уничтожил сразу семь тысяч человек. Я получил два десятка уровней. Это победа!

- Народ! Мы ломим, шведы гнуться! Давайте еще три десятка снарядов, и мы закатаем имперцев в асфальт.

- Филин, тут видишь какое дело... - Огурец явно собрался огорошить меня какой-то плохой новостью. - У нас материалов ровно на один снаряд было. Больше мы их не сделаем.

Приплыли...

Глава 6

Моя команда с унынием взирал на активно перестраивающуюся армию.

- Народ, у меня хорошая новость! - Морген замахал руками, привлекая к себе внимание.

- Ну?

- Мы это, распылили их магов, что держали щит. Теперь можно, в теории их побивать нафиг.

- Хорошая идея. Фауст! Ты слышал когда-нибудь про такую штуку, как фугас?

- Да повелитель!

- А мертвецов можно заставить взрываться? Чтобы совсем жестко?

- Можно. Но лучше использовать живую жертву для этого.

- Эй, Филин, не надо на меня так странно смотреть, я тебя знаю, думай о голых бабах!

- Ловите его!

Морген спрыгнул со стены и забаррикадировался в какой то каморке.

- Вылезай!

- Не вылезу.

- Почему?

- Ты меня убьешь.

- Ну и что?

- Не хочу.

- Почему?

- Филин, мне вот пиздец как не нравятся такие вопросы!

- Оставь его. - Селена коснулась моего плеча.

- Почему?

- Я посчитала, даже если он около сотни кг в тратиле, то обстреливать нам минимум две недели наших противников. Придумай еще что-то.

Я задумчиво посмотрел на закрытую дверь и подпер ее какой-то деревяшкой.

- Селена, сможешь узнать, на какой площади расположилась армия?

- Сейчас.

- Господа! Подойдите поближе, мозговой штурм.

Моя команда собралась вокруг помоста, на котором стоял трон, на который я взгромоздился. Лица были безрадостные.

- Нужна свежая идея, как нам грохнуть всю армию одним ударом. Есть мысли?

- Армагеддон? - Первым высказался Стив.

- Которой версии? - Профессор уставился в пустоту, что-то читая.

- А на какой у нас хватит ресурсов?

- Ни на один. Там минимум неделя подготовки нужна, минимум.

- Кровавая чума?

- Там некромантов человек сто, минимум, залокируют.

- Огненный поцелуй?

- Магов огня там еще больше, не говоря про адептов льда.

И так далее. Идей, чтобы гарантированно убить всех, у нас не было.

Несколько часов поисков в местной вики тоже ничего не дали. Или затратно, или неэффективно.

- Филин!

- А?

- Там круг радиусом полтора километра выходит.

- Спасибо, Селена.

- Филин!

- Что?

- Ты бы оделся...

Но я ее уже не слышал.

Желаете создать заклинание?

У меня ровно три попытки.

- Да

Назовите желаемый эффеткт

- Убить всех в радиусе полутора километров.

Идет генерация заклинания.

Создано заклинание "Вежливая просьба"

В радиусе полутора километров от вас все игроки и неигровые персонажи получают предложение совершить самоубийство. В качестве причины вы можете указать что угодно (обоснование не более 144 знаков)

Стоимость заклинания 2000 единиц манны.

Я попытался представить себе как убеждаю покончить с собой две сотни тысяч человек, как в мое время сказали бы, в одном твитте, и расхохотался.

Желаете создать заклинание?

-Да

Назовите желаемый эффект

- Ядерный взрыв мощностью в мегатонну.

Идет генерация заклинания.

Создано заклинание "Активатор"

Приводит к наземному ядерному взрыву мощностью в одну мегатонну в тротиловом эквиваленте.

Для активации требуется 3689 единиц манны.

Требуемые ингредиенты:

Плутоний239, 300 кг.

Радиус активации: зона прямой видимости.

- Народ, а где можно достать три центнера оружейного плутония? Чего вы так уставились? Совсем негде? Эх...

Я представил себе, как тащу на горбу кусок плутония, ноги проваливаются в землю по колено, вокруг меня светиться ионизиованный воздух. Это я делаю тайно, пробираясь мимо всех постов охраны. Устало скидываю эту бандуру, размером, если ничего не путаю, в бутылку для куллера, и подрываю его заклинанием.

Но стоит начать с того, что плутоний тут ни одна скотина не производит.

Желаете создать заклинание?

- Да.

- Я помогу... - легкий шепот на границе слышимости.

Мир померк. Передо мной высветилась табличка с заголовком

Бета тест V-0,9873 Конструктов воздействий.

Это она еще со времен бета теста осталась? Чувствую себя археологом.

В панели висело пять списков с возможностью скроллинга. Первая табличка - тип наложения заклинания (в зоне видимости, выстреливающее, материализующее в области, попадающее в какую-то область). Сразу задал "заклинание в радиусе" и выбрал в следующей колонке полтора километра. В колонку затрачиваемых ресурсов вбил "не более" и имеющийся запас манны. Визуальный эффект пропустил. А вот и эффекты заклинания. Почти четыре сотни тысяч. Это ведь по идее условиями часть отсек, процентов 80 минимум... Отсортировал по взможности гарантированной смерти. Осталось не более сотни эффектов. И все ни то... Или заклинание поражает только одно существо в области, или от него можно защититься десятком способов. Нет такого эффекта! Задал жесткие условия гарантированной смерти всех, попавших в зону поражения и полюбовался на пустое окно эффектов.

Тут под панелькой вылезло сообщение

- Я дам тебе дар, смертный.

- Дар?

- Да, я скажу, как тебе достичь желаемого...

- И как же?

- Подумай, смертный, чего бояться твои жалкие сородичи, что может испугать каждого, что заставит их склонить колени перед собственной судьбой, что...

- Я понял!

- Ты не...

- Спасибо тебе, не важно, кто ты, с меня бутылка!

- Но...

Я не стал читать приходящие сообщения, а аналогом трясущихся рук начал вбивать параметры заклинания. Чего все бояться? Чего бояться ВСЕ игроки? Завершаю выбор, вбиваю самый забавный визуальный эффект, который могу сочинить.

И только создав заклинание понимаю.

- Я еблан! Я чмо, изнасилованное бронепоездом! Я...

- Что случилось?

- Я мог бы всех убить не выходя из замка. Теперь придется переться в центр вражеской армии.

Я подключил свою команду к групповому чату вызвал кату местности, куда селена нанесла позиции имперской армии и ткнул в точку.

- Что в этом месте находится?

- Там ставка генерала. Сына императора, внеуровневый персонаж.

- Это типа нашего Туриста?

- Хуже.

- Мда... Но я то уровнем подрос, справимся.

- Как? Согласно вики, у него практически абсолютный резист ко всему.

- Мне нужно добраться туда, убить его, и активировать заклинание. Задача упрощается. Есть идеи?

- Есть идея. Но это...

- Что?

- Есть одно заклинание. Называется "руна букмейкера". Но ставка там - наши уровни.

- Профессор, если я скажу, что в качестве компенсации я даю вам всем по ляму золотых, если будет неудача. Достойная плата?

- Да.

- Да легко.

- Без проблем...

И еще восемь согласий. Даже от запертого в кладовке Моргенханда.

- Проф, начинайте. А я подготовлюсь к драке. У нас осталось буквально несколько часов до падения защиты. Дис, будь готов, собери свою дружину, будет славная драка. Или сбор трофеев. Это как повезет. И подготовь катапульту.

- Да, ярл.

Я поднялся в башню, и наконец оделся. Кожаная куртка с десятком кармашков на простую льняную рубашку. Керамбиты на пояс. Горсть стальных шариков в карман штанов, несколько метательных ножей на перевязь. В рукав легла рояльная струна. Кобура на пояс. В кабуру маузер, в нем осталось всего четыре патрона, надеюсь хватит. Накинул на плечи плащ, не знаю зачем он мне, сомневаюсь что будут странные вопросы типа "Хм, странно, а кто бы это мог быть?", но в нем я смотрюсь эффектно. Копье легло в руку. Режу ладонь и мажу руны кровью. Лью на рану зелье здоровья и наблюдаю как она на глазах исчезает. Смотрю на себя в зеркало и делаю пару скринов для истории.

Во дворе профессор с Фаустом деловито дорисовывали двенадцатиконечную звезду. Дружина Диса заканчивала развертывать катапульту.

- Проф, рассказывайте, что за чудо-юдо заклинание.

- "Руна букмейкера", одно из старейших казуальных заклинаний. Позволяет передать отдельному игроку способности нескольких игроков. Способности для однократного использования. Что-то вроде сильнейших заклинаний, однократной защиты от заклинаний или краткосрочного увеличения каких-либо параметров. У "Руны" есть ряд ограничений и условий. В зависимости от них она и срабатывает. Или не срабатывает, тогда все участники оказываются на точке респауна с сильнейшими дебафами.

- Что за условия?

- Основное - цель использования. Оно вписывается сюда. - Профессор указал на центральное кольцо схемы, в котором была надпись. - Там сейчас написано "Смерть Адариэля, сына Императора". Второе условие - вероятность события, в нашем случае убийства указанного субъекта в центре армии прямой атакой, силами одного игрока, должна не превышать десять процентов, в данном случае, без учета возможности "Руны", она где то семь десятитысячных процента.

- Оптимистично...

- Да, далее идет расчет вероятности совершения событии при условии использовании "Руны", по правилам это не более двадцати процентов. Исходя из этого, получается передача способностей. Это третье условие.

- И какова вероятность успеха в случае использования руны?

- Три десятых процента...

- Так, стоп. То есть согласно условиям математического моделирования, вы с вероятностью девяносто девять целых и девяносто семь сотых получаете по одному миллиону?

- Ага...

- Ну вот и кто вы после этого?

- Твои преданные последователи?

- Ладно, хер с вами. Проф, что за риски? Что там про потерю уровней?

- Да, в случае неудачи, если ты все-таки не убиваешь цель, мы все обнуляем персонажей.

- И как проходит ритуал?

- Мы становимся по концам звезды, совершаем самоубийство. Каждый. Ты получаешь способности, на четыре часа. Мы зависаем над точкой возрождения, без возможности воскрешения до истечения этого срока, или до момента смерти. Твоей, или сына императора.

- А какие плюшки?

- Исходя из указанных шансов, расклад такой: каждый получает от десяти до сорока уровней. В виде чистого опыта, плюс баф утроения уровней на следующий час.

- Другими словами, после смерти сына императора у нас фактически час в режиме Бога, у всех? И мы сможем, чисто в теории, перебить всю армию?

- Нет. Для таких как мы, есть у игроков специальные свитки. Великое очищение. Снимает все бафы, в том числе и от "Руны".

- Мда, значит без моего заклинания не обойтись. А то как бы хорошо было...

- Филин, мы место для Кошмарика подготовили. Ты его уговори участвовать в ритуале. - Венсер озадаченно смотрел на моего питомца.

Я посмотрел на химеру, которая наворачивала круги вокруг руны. Химера с презрением поглядела на Венсера.

- Венсер, не хочу тебя пугать, но походу он и так все понял.

- Эм... Слушай, Филин, а он точно не игрок?

- Точно, я ведь его вот этими самыми руками отрывал от Барона... - Кошмарик радостно оскалился и подмигнул.

Я икнул и встал в цент руны. Все расположились по местам, достав оружие.

- Начали!

На крепость опустилась тишина. С мерзкими звукоми армия хаоса начала умирать. Я смотрел, как дергается истекающие кровью тела. Огурец воткнул короткий меч себе в сердце и завалился на спину. Селена драгала левой ногой, руками пытаясь зажать порезанное горло. Моргенханд почти отсек себе голову мечом, она повисла на куске кожи и мышц, тело еще стояло несколько секунд, фонтанируя кровью из артерии. Дуболом вогнал клинок себе под шлем и умер почти беззвучно. Венсер вогнал клинок себе в висок. Судя по Профу, он просто останови себе сердце. Фауст вскрыл себе грудную клетку и рассматривал вырванное сердце. Кошмарик вогнал кончик хвоста себе в темя. Элспер упала со сломанной шеей. Луи кинул на себя заклинание лечения, после чего у него взорвалась голова, я оттер с лица кусочки костей, крови и мозга. Дольше всех возился Леголас, задумчиво рассматривая кишки, выпавшие из распоротого живота. Интересно, много ли народа проблевалось на прямой трансляции? Линии звезды засветились, у меня перед глазами вспыхнула дюжина иконок, расположившись на периферии зрения.

Руна букмекера активирована. До окончания срока действия осталось 4 часа.

Весь перепачканный в крови, и подошел к сгрудившимся вокруг катапульты викингам. Те расступились. Я влез в ложе катапульты. Кто-то спустил рычаг. С перегрузками, едва не сломавшими мне кости, я взмыл в ночное небо.

Глава 7

О чем думает человек идущий на казнь?

О чем думает камень, брошенный из катапульты?

О чем думает палач, поднявший топор?

О чем мечтает топор гильотины?

Какую песню напевает пущенная стрела?

Что бы сказала вечности гаротта?

О чем бы промолчала петля висельницы?

А вдруг остро заточенный кусок арматуры знает ответ на самый важный вопрос?

Я думал о небе. Не о той бесконечной синеве, что каждый день мы не замечаем над своей головой. И не о той бездне пространства, которая может погасить самый могучий разум, как свечу - порыв ветра. Даже не о том небе - что дорога, сбрызнутая молоком. Нет.

Я думал о том небе, что вечно один на один с каждым из нас, что зрит миллионами глаз на бесконечное представление. Я выходил на сцену, как робкий комедиант на своем первом выступлении в роли главного героя. Я стал ближе к небу. Небо безмолвствовало. Занавес поднят, декорации расставлены, мой выход. Осталось сыграть роль. Даже если грим с лица потом придется стирать вместе с кожей.

Тело с привычной болью изменилось. Я ощутил прикосновение тысячи взглядов. Взлетели первые стрелы, отчаянно запаздывая, прорезая лишь пустоту. За спиной, илу уже хвостом? Взмывали салюты сокрушительных заклинаний. Краем глаза замечаю пролетевший мимо валун титанических размеров. Это кто-то сильно сгоряча сделал. Он ведь потом обратно полетит. Вспышки стали ближе, вершина холма с разноцветным шатром - ставкой Сына Императора, тоже.

Тут мир передо мной загорелся. Воздух вспыхнул плазменным облаком. Мысленно погасил одну из двенадцати иконок на периферии зрения. Мое тело вспыхнуло. Крылья стали в разы больше, все внутри вскипело. Что такое быть пламенем? Хороший вопрос, я подумаю над ним потом... В этот момент меня рывком потянуло прямо в центр полыхающего облака. Видимо, это была ловушка для слишком юрких целей. Не стал ей сопротивляться, влетая в огонь словно камень в кусок ткани. И вот горящий саван и огненные крылья накрывают землю. Земля вскипает, все кто внизу обращаются в пепел. Только пепел остается после поцелуя звезды. Меняю форму, и бегу прочь из огненного ада, вырываясь из него в последние секунды. Волосы уже человеческого тела трещат от жара. Дорогу преграждают какие-то люди в жреческий балахонах, скольжу между ними как нож сквозь масло. Копье танцует, обращая кожу в кислоту, разрывая тонкие сосуды жизни, обращая суставы в песок, ежиков, куски гранита, выбивая глаза и пронзая сердца. Отбивая заклинания. Можно много рассказать про эти сорок шагов. Сорок шагов, и маги передо мной кончились. Передо мной возник ужас. Сотни щупалец, увенчанные стальными наконечниками, сухопутный осьминог из полусотни щупалец. Но у него тоже есть глаза. Встречаюсь на миг со взглядом этих рыбьих, лишенных эмоций зерцал и активирую еще один значек, что подарил мне профессор. Мгновение - и ередо мной статую белого мрамора, застывшая перед прыжком. Спокойно прохожу мимо. Еще одна призванная четырехрукая тварь с кроваво-красными топорами, размерами с меня каждый. Монстр разворачивается и взбесившимся мощи начинает кромсать солдат в тяжелой бороне, что пытаются преградить мне путь. Прорвавшись мимо твари бездны, дорогу мне преграждают солдаты. Первые трое с затуманенными глазами прекрывают мне спину. Четвертый опускается на колени в онемении. Инсульт плохо влияет на координацию. Ударом ноги в подбородок ломаю ему шею. Под ноги чуть ли не выкатывается коротышка, больше похожий на стальной шар. Его доспехи покрыты дымящейся кровью демона. Мои заклинания эффекта не приносят, едва увернувшись от секиры, краем взгляда фиксирую мерцающее небо. Активирую значок Леголаса, почти нежно касаясь плеча гнома. Сверкающее облако сворачивается в тугую воронку, в центре которой макушка моего противника. Яркая вспышка и на землю падают пустые доспехи.

Осталось восемь значков. И две сотни шагов.

Бегу, перепрыгивая разорванные тела. Демон, почти поверженный, крутиться на обрубках ног, орудую двумя оставшимися руками. Изо рта у него торчит чье-то тело. Не у одного меня регенерация за счет поедания живых врагов. Облако праха падает неожиданно, лишь растрепав волосы. Вокруг меня не остается ничего, кроме железа и праха. Сереет значок Кошмарика. Спасибо, друг. Дорогу мне преграждает парень в одной рубашке и легких брюках, черного шелка. В руках его блестит изукрашенный драгоценностями меч.

Нас накрывает купол.

Режим дуэли активирован.

О купол бессильно бьются заклинания, стекая с него разноцветными всплохами. Противник радостно смеется и бросается в битву. Он хорош, он чертовски хорош. Меч размывается, обращаясь стальной сферой. С огромным трудом парирую первые удары. Через пару секунд на меч оставляет на моей груди глубокую рану, едва не рассекая ребра. Частично изменяю свое тело, чтобы сравниться с противником в скорости, отбиваю летящий клинок, но тот нырнув вниз оставляет глубокую рану уже на бедре. В самоубийственной атаке выбрасываю копье вперед, и оно пробивает грудь дуэлянта, пачкая кровью белую рубаху, рана покрывается молодой травой. Но рука противника не дрогнула и в последнем замахе меч стальной лентой проходит через мою шею, и голова, свободная от тела взмывает ввысь на фонтане крови. Тухнет значок Элспер, и новое тело вырастает в облаке белых искр. Оставляю за собой собственное обезглавленное тело и труп парня с мечом. У него почти получилось.

Передо мной ошарашенные солдаты, сомкнувшие строй. Вокруг остатки тех несчастных, что попали под массовые заклинания, которые сыпались на меня, пока я бился один на один. Мне сегодня везет, кто то сильно ошибся, просчитывая взаимодействие войск.

- Я бессмертен!

Активирую свой взгляд, несколько солдат в ужасе разбегаются. Но не все. Активирую иконку Венсера, и ласковый ветер подхватывает меня бестелесной рукой. Порывы острого воздуха режут подо мной разумных как коса мягкий клевер. Перелетаю заслон. Осталось каких-то двадцать шагов. Несколько магов передо мной вращают посохами, творя какое-то заклинание. Вернее они пытаются. Керамбиты, покрытые адамантов проникают сквозь щиты, ныряя лезвиями под капюшоны. Последний маг ловит грудью мое копье. Теперь я перед шатром, из котрого выходит ОН....

Адариэль, сын императора.

Уровень неопределим, Здоровье неопределимо.

Я посмотрел на противника перед собой и пришел к выводу, что кто-то переиграл в Молот войны, или как там в мое время называлась эта настолка?

Ростом как полтора меня, весь в изукрашенных доспехах, которые на вид напоминаю обычную танковую броню, толщиной эдак сантиметров десять. В руках это дитя генетических модификаций держал меч, больше напоминающий рельсу. Голову, вместо шлема покрывал прозрачный колпак.

- Ты пришел меня убивать, исчадие хаоса?

- Нет, вопрос очень важный задать.

- Какой? - Воин был сбит с толку.

- Я не буду срашивать, как ты в этом доспехе ходишь в туалет. Но меня очень волнует. Как ты после этого подтираешься или стряхиваешь?

Чаю я пришел попить. Метаю ножи, один за одним. Они со звоном отлетают от прозрачного колпака.

- Оружие этого мира не в силах пробить мой доспех, благословенный шестью богами. Даю тебе возможность еще раз меня ударить. Потом ты умрешь от моей руки, это достойная награда твоему упорству. И наглости. - Адариэль улыбнулся. - И ты прав, подтераться в этом доспехе очень неудобно. Но эту тайну ты унесешь с собой в могилу.

Оружием этого мира доспех не пробить? Надо же, какая удача, у меня как раз есть решение. Странно, да?

Кобуру покидает трофейный маузер. Выстрел. По колпаку идут трещины.

Второй выстрел я сделать не успеваю. В чудовищно быстром рывке Адариэль наносит удар мечем, от которого я почти успеваю уклониться. Почти. Лезвие меча проходит сквозь локоть и рука с зажатым пистолетом летит в сторону. Гаснет иконка Фауста и раздается еще два выстрела. Колпак над головой сына императора разлетается осколками. Активирую значки Могена, Огурца и Дуболома. В левую руку соскальзывает струна. Ускользая, подставляю ее под удар меча, и тот разваливается на две равные части. Бью Адариэля под колено, сминая прочнейшую броню, и тот теряя равновесие заваливается. Но успевает схватить меня за обрубок руки, подминая под себя. Струна падает на землю. Лапой пытаюсь отбить тянущиеся к горлу руки, вздутые мышцы позволяют бороться с этим титаном на равных, иначе бы я был просто раздавлен стальной тушей. Умудряюсь схватить его за ворот нагрудника, и подтянув себя вверх впиваюсь клювом в искаженное ненавистью лицо. Кости черепа хрустят во рту, откинув голову глотаю глаз, и прогрызая тонкую преграду добираюсь до мозга. Тело на мне начинает светиться. Не дожидаясь эффекта, активирую последнюю иконку, принадлежащую Луи, и потоки воды под чудовищным давлением выстреливают разорванным телом Адариэля как из пушки, сбрасывая с меня уже пустой доспех.

Ставка выиграна. Активрован бонус печати букмекера.

Получен уровень...

Получен уровень...

Получен уровень...

Получен уровень...

Получено легендарное достижение.

Получено достижение "Враг империи" Репутация со всеми светлыми фракциями "Демонизация". Дальнейшее снижение репутации невозможно.

Поздравляем, Вы первый в истории игрок, получивший такой уровень репутации за всю историю игры. Вы внесены в общеигровой зал славы.

За вашу голову назначена награда.

За вашу голову удвоена награда.

......

За вашу голову удвоена награда.

Поздравляем! Награда за вашу голову достигла исторического максимума. Она превышает предыдущий максимум на 790369 золотых.

Активировано "Благословение печати", ваш уровень утроен.

Текущий уровень 267. Срок действия благословения - 1 час.

Кидаю все огромное количество свободных характеристик в манну и выносливость.

Что пугает любого человека в этом мире? Что может повредить сильнейшему воину, некроманту, магу огня и жрецу светлого бог? Мне не нужен ключик к каждому сердцу. Мне нужен ключ от всех сердец.

Активировано заклинание "Сделка обреченного". Вы не должны двигаться в течении 30 секунд.

В небе закружились десятки тысяч теневых сов.

Отступление 3

Тенгур, маг земли сто третьего уровня бессильно скрипел зубами, читая сообщение о гибели предводителя армии. Его терзало вопросы, как какой-то занюханный оборотень умудрился завалить Адариэля, который один стоит десятитысячной армии, как этот занюханный оборотень, про которого за эти дни было известно все, смог пройти круги элитной охраны в одиночку, как это повлияет на репу с империей, как убрать клеймо "Не оправдавший доверие", и черт возьми, каким он окажется в очереди у точки респпауна, чтобы убить Филина. По его прикидке, должно очень повезти, чтобы оказаться хотя бы в первых пяти тысячах желающих. Но тут резко стало не до вопросов.

Вы попали под действие проклятья "Сделка обреченного", Вам предоставлен выбор. Вы можете:

1) Потерять единицу социальной значимости (заклинатель при этом теряет две единицы).

2) Выбрать путь тактического отступления, переносясь на точку возрождения. Вся ваша экипировкапри этом останется у Вас, опыт за ваше убийство будет зачислен заклинателю. В этом случае, при нахождении в игре в течении суток после выбора, вы получаете "клеймо труса" и Ваша социальная значимость снижается на единицу, (без последствий заклинателя).

Желаете остаться на поле боя?

Единица социальной значимости, это плюс три процента к кредитной ставке банка. Это плюс два процента к стоимости продуктов в магазине. Это еще два года без возможности повышения на работе. Да ебись оно конем, как раз хотел на шашлыки выбраться.

Нет. Выход из игры.

И еще примерно шестьдесят тысяч игроков подумали точно так же.

Глава 8

Совы рванулись к земле, разрывая на истаивающие ошметки попавших под заклинание живых игроков. Я любовался этой картиной радостно хохоча, заклинания Магов- неписей рвали очень живучие тело, стрелы чудом не опадали в лицо. И тут я понял истинный масштаб сотворенного. Игроки были везде. Маги - держатели кругов, воины сотники, воины десятники, воины вестовые, координаторы, маг -игрок был практически в каждом магическом круге. За какие-то секунды армия превратилась в неорганизванную толпу, творимые заклинания пошли вразнос, вызывая сотни и тысячи небольших катастроф. За мгновения армия, способная любую силу этого мира отправить на окончательную смерть или непрерывное перерождение, стала плохо организованной толпой.

Я сделал несколько шагов вперед, и вырвал трепещущее сердце из ближайшего ко мне мага. Рука стремительно отрастала.. Со стены посыпались мои спутники, жаждущие халявной экспы, через пол минуты из-за стены крепости показалась небольшая армия Диса.

Взбесившаяся армия Хаоса начинала свой пир.

Три часа спустя, рядом с развороченным шатром Адариэля.

Мы, уставшие и довольные сидели вокруг костра, сложенного из имперских штандартов. У подножия холма армия поднятых мертвецов Фауста увлеченно рубилась с менее многочисленной, но более прокаченной армией демонов, призванных Стивом. Примечательным было то, что при этом они стояли шеренгами на выжженном в шахматном порядке поле. Шла третья партия.

Отряд мертвяков на костяных гончих промчался по полю и врубился в безропотно умирающих демонов башнеподобного вида.

- Тебе шах! - Фауст был доволен.

Стив печально оглядел диспозицию. Два, максимум три хода, и Фауст отожмет у него третью эпическую шмотку с плюсами на призыв.

- Да иди ты нахер! - Демоны внезапно бросились на мертвяков. Через мгновение те начали защищаться. Началась свалка. - Читер!

- Стив, я понимаю твое негодование, но объясни, как, ну как можно читерить в шахматах? У него фигуры крапленые?

- Нежить заточена на демонов!

- Я тебя умоляю, у нежити повышенный урон от огня. - Я указал в сторону поля боя, где остатки демонов дожигали остатки нежити. - И каким боком это относится к шахматам?

- Ну? Спор есть спор.

- На, подавись!

Стив кинул в Фауста снятый обруч цвета запекшейся крови. Обруч был перехвачен в воздухе подпрыгнувшим Кошмариком.

- Кошмарик, фу, отдай! - В два голоса закричали адепты призыва и кинулись спасать артефакт. Что ж это за обруч такой, что так завелся даже невозмутимый Фауст?

- Ну что, последний воин павшей армии. Сдаешься?

Рядом со мной лежал свернувшийся калачиком Ричард. Выглядел он не сильно побитым, но очень несчастным.

- Я?

- Ты видишь тут другого Ричарда?

- Ублюдки!

- Обсуждаемо.

- Подонки!

- А то!

- Некрофилы!

- Я не лезу в личную жизнь Фауста.

- Дегенераты!

- Не трож болезных, Леголас, не обижайся.

- Мудаки!

- Верно.

- Пидорасы!

- Даже наши дамы?

Ричард завис.

- Они тем более.

- Хорошо, Элспер, Селена, Вы официально пидорасы.

- Монстры.

- Согласен.

- Подонки!

- Ты повторяешься.

Ричард подавленно замолчал.

- Как единственный выживший, ты сдаешься? Или мне отдать тебя некрофилам, дегенратам и пидорасам? - Видимо Ричард оценил перспективы и позелененел.

- Сдаюсь! - Пискнул он.

- Вот и славно.

Выполнено легендарное задание Эпическая битва. Ваше имя навеки вписано в историю. Вашим именем пугают детей. Доступно легендарное задание "Палач империи", принесите кровавый хаос на земли империи, свергните Императора и сами займите его трон.

Награда:

Корона империи

Вариантвно.

- Не, нафиг надо.

Отказываюсь.

Вы можете получить награду за задание в любое время. Для получения награды произнесите фразу "Желаю получить дары"

Созвал свою веселящуюся армию, двенадцать существ, ага и активировал фразу.

Небо вспыхнуло золотым сиянием и под приторно-пафосную музыку с неба спустилось тринадцать сгустков золотого света. Я посмотрел на характеристики подарков.

Легендарное семя дара богов.

Вы можете выбрать форму предмета. Предмет будет обладать собственным разумом и волей, чтобы служить хозяину максимально эффективно.

Эффекты:

Абсолютная защита от стихии, на выбор.

Полная защита от одного вида урона, на выбор.

Максимальная регенерация любого возобновляемого параметра (на выбор)

+100 к любому параметру (на выбор)

Любой внешний вид (изменяем в любое время).

Неразрушимое

Абсолютная привязка (после активации), потерять, украсть невозможно. Возможна временная передача на ограниченный срок.

Абсолютный комфорт.

- Офигеть, дайте две!

С неба спустился еще один сгусток и повис напротив меня. Народ уставился на меня с выражением откровенного ужаса.

- Так, я правильно понял, невозможно потерять, абсолютный комфорт, после смерти будут со мной?

- Да... Что ты задумал, Филин? Мне уже страшно. Это... За последние сто лет было всего две подобных вещи. Они ведь не имеют цены. Ими можно...

- Абсолютный комфорт... Нельзя потерять... Это ведь совершенство. Совершенные... Носки!

Под еще более изумленные взгляды окончательно впавшей в ступор команды, меняю ,не особо вчитываясь, параметры семян и получаю в руках два черных носка.

- Нарекаю вас Левым и Правым!

После чего надеваю левый на правую ногу, а правый на левую, наслаждаясь ощущением абсолютного комфорта, состояние близкое к оргазму.

- Наверно еще и не пахнут... И стирать не надо.

В голове внезапно возникло два голоса.

- Носок? Что?

- Как такое возможно, я был рожден дыханием бога...

- Мы рождены чтобы свершать великие деяние...

- Носок, я носок... Я правый носок на левой ноге. За что создатель покарал меня...

Ебануться, говорящие разумные носки. Еще и с серьезным мировоззенческим кризисом. Нет, такого моя психика точно не выдержит. Потратил десять минут в попытках отключить голос новых предметов одежды. Безрезультатно. Такая функция просто не была предусмотрена. Так, надо что-то решать, иначе носки меня доведут до маниакального психоза.

- А ну заткнулись! Иначе разжалую до презервативов! Будете легендарными гондонами, первыми гондонами с неограниченным циклом использования, и полной защитой от огня и физического урона. Смогу трахнуть плавильную печь, с детства мечтал. Ну что, будем еще ныть?

- О создатель... Мы согласны, будь ты проклят...

- Другой разговор. Говорить будете, только когда я спрошу!

- Что? - На меня смотрели со смесью ужаса и восхищения.

- Ты сейчас с кем говорил?

- С носками. Они разумные. На мою голову...

Что-то отвечать мне не решились. Вскоре сгустки начали изменяться. В руках селены возник массивный браслет, или скорее наруч. Венсер накинул на плечи новый плащ, Стив подпоясался алым поясом, Проф разжился новым пенсне, Элспер обзавелась корсажем достаточно вызывающего вида. Я молча подобрал слюну и с опаской покосился на Селену. Дуболом обзавелся киркой, Огурец дубиной. У Могенханда появился новый нагрудник (четвертый за последний месяц), Луи получил новые сапоги. У Леголаса в руках возникла новая тетива для лука. Предусмотрительно... Тетива обвилась вокруг шеи эльфа и принялась его душить. Да, ему долго еще налаживать контакт с разумной вещью. Только у Кошмарика искра впиталась в наконечник хвоста, ни чем внешне не изменившимся. Неожиданно арбалетной жало раскрылось, внешне став походить на разъем кабеля. Интересно!

Химера с довольным видом поползла в сторону императорского доспеха. К слову, ни кто из нас не смог пользоваться этой вещью, которая проходила как привязанная.

Оторванная голова скрылась в недрах доспеха. Через мгновение доспех ожил и легко поднялся на ноги. А вот после начал весьма бестолково топтаться на месте. Из него выглядывала только макушка химеры, видимо длины косы не хватало до места подключения. так что обзора никакого. Кошмарик жалобно поскулил, и видимо, плюнул. Доспех свалился на землю и из него выползла крайне несчастная голова.

- Не плачь, Кошмарик. Будет тебе твой доспех. Дойдем до города, я тебе сделаю перископ. Будет у тебя твой танк.

Мой питомец смаргивая слезы смотрел на меня с надеждой на искаженном лице.

- Обещаю. И не только перископ, еще жердочки тебе внутри наварим. Согласен?

Комарик радостно повилял косой, поцарапав придушенного Леголаса. Тот немедленно зашелся пеной и забился в конвульсиях.

- Ути мой хороший. Иди, покушай, там трупов еще много-много!

Химера убежала возбужденно подскакивая. Интересно, он в бетоне тонуть не начнет, когда доест трупы?

- Филин!

- Да, Моргенханд, хотел чего?

- Ага, я прочитал про заклинание на форуме, которым ты накрыл армию. У тебя сильно социальная значимость упала?

- Всего на шесть единиц. И что над ней так трясутся?

- Ради квеста ты уронил значимость на шесть? А если бы они все остались в игре?

- Ну, стала бы у меня значимость что-то около минус ста двадцати тысяч. Ты чего бледнеешь?

- Спасибо, Филин, я такого никогда не забуду, ради меня ни кто никогда так не...

- Все, Морген, сколько должен - я тебе прощаю. - Смущенно избавившись от непонятно почему растроганного Моргенханда, я, наконец, обратил внимание на пиктограмму письма на периферии зрения. Прошло через все фильтры. Странно...

Уважаемый Олег Петрович!

На всякий случай повторно извещаем Вас, что в случае падения социальной значимости ниже нуля, вычислительные ресурсы вашего мозга будут переведены на инженерно-хозяйственные работы, а матрица личности стерта.

С уважением

Администрация игры

Глава 9

Сбор трофеев и радостное подпрыгивание всех выживших участников события продолжалось до следующего утра. Вирус безумного хомяка поразил даже Профессора. Через некоторое время я осознал простую и очень обидную вещь. Про меня все забыли. Я устало побрел в замок, теперь больше всего напоминающий склад, поднялся в донжон и заснул, уткнувшись лицом в шкуру неизвестного зверя.

- Целсь! Огонь! - Бабах...

- На пятнадцать градусов левее. Целсь! Огонь! - Бабах...

- А теперь вон на ту жирную тушу наводи! Цельсь... Кошмарик, ты куда в дуло полез? Еще и в шлеме... Вылезай!

Вокруг пушки бегал Венсер, размахивая шомполом как боевым посохом. Маг воздуха был сильно раздражен.

- Что тут происходит? - Я зевнул, едва не вывихнув челюсть.

- О, Филин, проснулся! Ну хоть ты на него повлияй! - Венсер пнул пушку.

- Что случилось?

- Кошмарик самозарядился. И как его оттуда выковыривать?

- Элементарно! Целсь, целься, я кому сказал? Огонь! - Селена активировала заклинание. Бабах...

- Ох, как пошел. Как его не разорвало выстрелом? - Кошмарик самостабилизировался, растопырив лапы, и двигая ими слегка изменил траекторию полета врезаясь в какую-то неведомую хрень с раздутым брюхом.

- Тайна сия великая есть. Управляемая ракета, епт! Кстати, что это за покемон, в которого Кошмарик попал?

- Осадной некро голем.

- Да, сегодня определенно не их день...

Осадной некро голем, с удивительной для пятнадцатиметровой тушей резвостью, гонялся за неизвестными игроками по полю.

Через несколько минут на башне собралась вся команда.

- И так, господа... Армия разбита, квест выполнен, обоз армии разграблен, трупы изна..кхм, простите, увлекся. Так вот, хочу вам признаться, это была только половина четвертинки квеста. Осталось самое сложное. - Народ обреченно вздохнул. Очень слаженно вздохнул. Репетировали они что ли?

- Филин, боюсь спросить, что ты считаешь самым сложным? Что может быть сложнее легендарного невыполнимого квеста? - Подал голос Луи.

- Мне надо стать другом императора. - Кажется, меня не очень поняли. Смотрят как-то подозрительно. Интересно, в игре есть галоперидол?

- Еще раз... Ты разбил экспедиционный корпус имперский, не просто разбил, вырезал под ноль. Ты собственноручно убил сына императора. И теперь ты собираешься стать его другом? - Голос Моргенханда был предельно плавным и ласковым.

- Ага, а что в этом невыполнимого то? Репутация - шмепутация, квесты, и оп, я уже лучше друг местного монарха. - Я не понимал, почему на меня смотрят как на буйнопомешанного с гранатой. Вроде бы свою адекватность я не так давно подтвердил всем желающим.

- Самый разыскиваемый игрок континента, мало того, еще и маг менталист, стучит в двери императорского замка, и просит квесты для доставки письма повышая репутация сначала с младшим интендантом конюшен, потом с интендантом конюшен, потом с внешним кругом иперской охранки, потом...

- Сколько там всего в этой цепочке людей?

- Полторы сотни. Короче, я бы на это посмотрел.

- И что в этом невозможного?

- У всех жителей империи квест на твое убийство или поимку. По предварительным подсчетам, это порядка ста миллионов неписей. И пятидесяти миллионов игроков.

- А то, я популярен! И вообще, не вижу, в чем беда. У меня есть специальный плащик! На крайняк, носки с подобным эффектом зачарую.

- Филин, ты окружающих совсем за идиотов держишь? Лови квест. - Стив кинул мне сообщение.

Мировой эвент от администрации игры

"Живым или мертвым" Филин, Хаос несущий, преступил грань. Ни тьма и не свет не будет ему защитниками. Жизнь и смерть отдают его судьбу в руки живущих. Огонь и лед забудут его имя. Вечная империя проклинает го имя. Вечная империя не ищет судей. Вечная империя призывает палачей. Каждый, хоть раз убивший проклятого, получает прощение всех преступлений. Каждый, хоть раз убивший проклятого, получает 200 единиц репутации с империей и редкую вещь из сокровищницы императора. Для получения награды предоставьте тело, или его фрагмент. Тот же, кто сможет обезвредить преступника и доставить его в имперскую канцелярию живым, получит награду, достойную величайших героев.

Преступник может скрываться под любым обличаем. К файлу задания будет прикреплена голограмма цели задания, а так же список подробных примет и поведенческая матрица (степень достоверности 47%)

Дальше шло мое весьма подробное описание, описание Кошмарика, и какой-то совершенно заумный психопортрет, я сломался на "Когнитивно -деструктивный тип поведения в рамках базисно-стабильных систем, модуляционно-созидательный для ситуаций критично-энтропийных."

- Ну и? Будут, как в старые - добрые времена искать по внешнему описанию. Ни хрена не эффективный метод. С ним можно бороться сотней способов.

- Через иллюзии тут видит каждый десятый. - Возразил маг воздуха.

- При чем иллюзии, Венсер? Отращу усы, отберу у Кошмарика пенсне, на крайняк, надену идиотскую шляпу, на совсем уж крайний, спущу штаны и буду размахивать хером. Я тут научился его увеличивать до полуметра, в неэрогированом состоянии. На лицо вообще ни кто смотреть не будет. Показать?

- Не надо! - Хором ответила шокированная армия.

- Вот, и я том же. Ни одна скотина меня не узнает. А хер не паспорт... Так, о чем это я... Ах да... Морген, в чем суть претензии? Ты не веришь в мои способности?

- Верю, Филин, верю. Только не понимаю одного.

- И чего же?

- Почему, вот почему ты не мог попробовать выполнить свой квест в обратном порядке?

Мы глядели друг на друга как рыбки в аквариуме, и хлопали глазами. В этот момент я вспомнил, что незадолго до собственной кончины повесил в переговорной комнате пистолет с транквилизатором. Который регулярно заряжали. Под пистолетом висела табличка "Кто первый, тот и доктор".

На меня навалилась апатия. Армия хаоса осталась обсуждать наши дальнейшие действия. Обсуждать без меня, так как в ход пошел хитрый матан, который я откровенно не понимал. Эх, мне бы в свое время такие приемы математического моделирования. Я бы таким богатым был... Может, и не убили бы. Зашел в кузню. Там десяток викингов перековывали комплекты доспехов. При моем появлении они повернулись и положа руку на сердце дружно рявкнули "Слався Ярл". Когда дебаф оглушения спал, я подошел к лежащему в углу доспепеху, который сюда припер Кошмарик, выпросил себе пару кусков пергамента, и долго рисовал бронеколпак с перископом. Подумал еще, и пририсовал к доспеху еще выдвижные упоры и штатив для закрепления тяжелого вооружения. Должно получиться внушительно.

На берегу пивной реки было тихи и безлюдно. Странно, почему заклинание не развеялось?

Ко мне подсел Морген.

- Грустишь?

- Грущу. Как то все... Как то все неправильно это, Морген. Не жизнь, а выживание. На нервах можно играть, как на скрипке. Смычка не хватает.

- Так забей. Мир игры огромен. Найди медвежий угол, заройся в какую-нибудь нору. Призови парочку суккуб, и живи.

- Дауншифтинг третьего тысячелетия? В ад к суккубам? В мое время ехали на Гоа, к дешевой траве и теплому морю.

- Что тебе не нравится, Филин?

- Все. Объективно все.

- Ты сформулируй.

- Да легко! Меня хотят все убить. Постоянно. Еще со школы. Сначала просто избить хотели, а стоило попасть в университет, так все, каждый год кто-то появлялся.

- Филин, без обид конечно, но может дело не в людях? Ну, вроде как последние тебя начали хотеть убивать через три сотни лет после первых.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Что ты чертов адреналиновый наркоман. И если обычно эти отморозки прыгают с парашютом, или без него, на коротких крыльях, стараясь влететь в посадочный тоннель, или летают на спортивных флаерах, с отключенным автопилотом и системами компенсации, то ты это делаешь на пассажирском автобусе. Есть же индивидуальный квесты в безлюдных областях, что-то вроде "поиск могущества", рискуй себе на здоровье. Нет, ты довыпендривался до мирового эвента. Ты вот вообще думаешь, сколько изменений несут твои действия?

- Ой, вот не надо мне тут рассказывать про мой злой умысел. Кто-то мне сам говорил, что это гребанная игра.

- Так играй в нее, блять, хотя бы прочти правила.

- Что-то мне подсказывает, что есть что-то, о чем я не знаю...

- О чем ты не знаешь? Давай сформулируем вопрос иначе, о чем ты вообще знаешь?

- Ну... Эээ, я имба?

- Ты не имба, Филин, ты ходячий багдетектор. Ты сообщения системные читаешь? Хотя бы от администрации?

- Иногда...

- Что у тебя в фильтрах?

- Сообщения только от членов группы. И друзей. В остальном полный игнор.

- Сними блокировку от администрации. Или хотя бы от некого Васильева Ильи.

- Кто это?

- Темп-разработчик. Его задача оперативно реагировать на возникающие в игре багги, устранять их, и предлагать компенсации игрокам. С недавних пор закрепленный лично за тобой. Почитай сообщения от него.

- Так все плохо?

- Прочитай, пожалей человека.

- Ну ладно, ладно...

Васильев Илья, техподдержка.

Здравствуйте, Олег Петрович, Вы приняли участие в скрытом эвенте "Замок работорговца", на уровне, не достаточном для его прохождения. Мы готовы откатить Ваш аккаунт, на момент старта игры, и смоделировать иной старотовый квест. В качестве компенсации уполномочен предложить Вам снижение болевых ощущений на 15% без потери опыта, в случае если вы подпишите отказ от претензий.

Васильев Илья, техподдержка.

Здравствуйте, Олег Петрович! Поздравляю Вас с успешным прохождением скрытого эвента. Надеюсь, у Вас нет претензий к администрации игры. Отдел этики уполномочил меня предложить Вам бессрочный премиум аккаунт, а так же компенсацию в 100000 кредитов, за нахождение ошибки. Для получения награды прошу Вас связаться со мной.

Васильев Илья, техподдержка.

Здравствуйте, Олег Петрович! Вами была найдена глобальная ошибка в виде не отключенной возможности "людоедство", подкласс "поглощение", согласно пункту 74/11, без Вашего разрешения мы не можем отключить данную опцию. Для урегулирования всех возникших споров и получения компенсации за вмешательство в Ваш игровой процесс, прошу связаться со мной. В качестве компенсации, уполномочен предложить Вам отключение всех расовых штрафов, увеличение получаемого опыта на 50%, снижение болевых ощущений на 20% и любой предмет легендарного класса, без права передачи оного предмета другим игрокам. С надеждой на понимание, Васильев Илья.

Васильев Илья, техподдержка.

Олег Петрович! Поздравляю Вас с запущенным региональным эвентом "Божественная подсказка". В связи с возникающей тупиковой игровой ситуацией, предлагаю Вам создать нового персонажа любой игровой расы (в том числе и скрытой), с сохранением всех предыдущих договоренностей, с полным отсутствием любых игровых штрафов. Так же мы готовы обсудить любые иные возможности компенсации. Так же уведомляю, что Вам отключены все штрафы за гибель. К сожалению, мы не можем компенсировать потерянную социальную значимость, но готовы предоставить доступ к квестам, ее повышающим.

Васильев Илья

Олег Петрович! Пишу с личного аккауната, я Вас умоляю, выйдите на связь! Администрация отдела готова на все! Вы переключили на себя более 1% общих мощностей ИскИнов системы. Мы не можем контролировать развитие игровой ситуации, это может привести к психологичеким травмам, вплоть до распада личности. Мне руководство поставило ультиматум, если я не смогу вызвать Вас на разговор, мне понизят СЗ на 5 пунктов, как не сумевшему предотвратить катастрофу. У меня молодая жена и ребенок, пожалейте хотя бы их. Я понимаю, Вы озлобленны, обижены и не понимаете что происходит. Я вас уверяю, мы сможем найти выход из создавшейся ситуации.

Васильев Илья, техподдержка.

Здравствуйте, Олег Петрович, в связи с попаданием Вами в локацию "сердце мертвого Бога", сообщаю Вам, что все наши предложения остаются в силе. Так же, администрация игры готова восстановить СЗ до начального уровня. До встречи в административной локации.

Васильев Илья, техподдержка.

Здравствуйте, Олег Петрович! Администрация игры поздравляет Вас с решением безвыходной ситуации игровыми методами. В качестве бонуса мы снимаем с Вас все претензии за принудительный захват мощностей центрального игрового ИскИна, и закрепляем из за кластера Вашего мозга навсегда. В качестве бонуса, присваиваем Вашему аккаунту статус БТ (баг-тестер), за соощение о любой возникающей ошибке вы получаете от 100000 до 1000000 кредитов. Текущая сумма выплат составляет 19400000 кредитов. Для подтверждения статуса аккаунта и получения вознаграждения, прошу выйти со мною на связь.

Васильев Илья, техподдержка.

Здравствуйте, Олег Петрович! Поздравляем с очередным достижением. Это было крайне нетривиальное убийство мирового босса. Ваши достижения были пересмотрены, сумма всех Выплат Вам с нынешнего дня удваивается. Вы имеете право на создание нового персонажа с сохранением уровней, и получение привилегированного аккаунта, доступного только при СЗ не ниже 200 единиц. Для получения награды свяжитесь с нами.

Васильев Илья

Видимо, вы не просто отгрываете морального урода. Думаете, все сойдет Вам с рук? Если я лишусь своей должности, я Вам устрою ад, клянусь!

Васильев Илья, техподдержка.

Здравствуйте, Олег Петрович. Извещаем Вас о начале официального расследования о принудительном захвате Вами системных мощностей, использовании Вами не найденных ошибок игровой логики для извлечения выгода, а так же за сознательное нанесение вреда здоровью игрока. Так же Вам вменяется сознательное сокрытие седьмого класса манипулятивных навыков, их нелицензированное применение, приведшее к необратимому распаду личности.

Просим Вас выйти на связь, для досудебного решения споров.

Васильев Илья, техподдержка.

Материалы дела официально переданы в суд. Данное письмо является повесткой. В случае игнорирования данного извещения приравнивается к неявке ответчика и будет рассматриваться не в вашу пользу при принятии решения.

Васильев Илья Готовься к переезду в закрытый мир, самовлюбленный ублюдок.

Васильев Илья, техподдержка.

Вынесение Вашего решения приостановлено до заверения глобального эвента.

Вы все еще можете урегулировать возникшие между нами споры до вынесения судебного решения.

Васильев Илья, техподдержка.

Глобальный эвент завершен. Результаты эвента приобщены к делу в пункте "использование системных ошибок для извлечения личной выгоды".

Вы будете перенесены в зал заседания через 24 часа 56 минут

Васильев Илья, техподдержка.

Официально сообщаем, что некоммерческая организация "Общество борьбы с игровой зависимостью" Выступает в качестве свидетеля по Вашему делу и предоставляет Вам адвоката.

Васильев Илья, техподдержка.

В результате Вашего участия в очередном глобальном эвенте в качестве основной фигуры, заседание по Вашему делу проходит без Вас. Защитником ответчика будет выступать адвокат Дитрих Фон Шарф. В виду отсутвия ответчика свидетелем привлечен центральный ИскИн.

Тухподдержка,

автоматическое сообщение. Все обвинения с Вас сняты. Проводится встречная проверка.

Техподдержка,

автоматическое сообщение. В результате проварки Вы признаны пострадавшей стороной. Сотрудники, чья некомпетентность привела к данным последствиям, будут наказаны. Размер компенсации обсуждается с вашим адвокатом. Внимание, статус адвоката не подтвержден.

Васильев Илья

Попробуй выкрутиться теперь, подонок. Я снял все ограничения на взаимодействия с ИскИнами, и интегрировал их в базовую программу. Желаю поскорее свихнуться! Надеюсь, тебе по нраву твой новый эвент!

Дитрих Фон Шарф, Техподдержка.

Здравствуйте, Олег! К сожалению, с обычного аккаунта с Вами связаться невозможно, и техподдержка любезно предоставила мне возможность писать с их почты. Как мне стало известно, их письма вы просто не просматриваете. Наше общество благодарит Вас за крупнейший, за последние тридцать лет, выход игроков в реальный мир. Я взял на себя смелость обратиться к Вам через Вашего соратника, Моргенханда (его реальное имя может Вам сказать только он сам), и написать это письмо. Прошу подтвердить мой статус, чтобы я мог и дальше защищать Ваши интересы. В данный момент сумма доступной (предварительно согласованной) компенсации составляет 200000000 кредитов + практически любые игровые блага. Для подтверждения моих полномочий прошу связаться со мной.

- Морген!

- Ась?

- Тебе сколько заплатили, чтобы ты мне сказал про письма?

- Десять лямов.

- Красава!

- Ты им что-то ответишь?

- Зачем?

- Ну, деньги там, и все такое...

- Морген, зачем? Они и без меня прекрасно справляются. Ты пойми, я вообще ничего не сказал, не сделал. И уже заработал двести лямов.

- Нажил врага.

- Нажил... Но я никого не сделал несчастным!

- Да? - Скепсис Моргенханда можно было мазать на хлеб.

- Да! Все стали несчастным об меня. Стена не виновата, что об нее убиваются.

- Крутое самооправдание.

- То ли еще будет.

Тут на меня накатило. Я быстро дал носкам эффект "хождение по воде, и под удивленные взгляды Моргенханда пошел по воде.

- Как считаешь, Морген, я буду хорошим Богом?

- А что такое Бог, ты знаешь?

- Бог? - Я задумчиво посмотрел на небо. - Бог это небо. И земля. И воздух. Бог это весь мир. Бог это любовь. В этом мире невозможен такой Бог. По крайне мере, мне невозможно им стать. А вот ни чем не ограниченная воля, что сминает реальность как бумагу, и рвет ее на клочки...

Тут из-за туч выглянуло солнце. Я оступился, поскользнулся, и без звука ушел под воду. Только не весь, а по середину икр. Ноги болтались над водой как поплавки. Всплыть я не мог. Пиво забило легкие. Блять, как неприятно тонуть.

Очнулся на точке возрождения, продолжая отплевываться от несуществующей пенной бурды.

- Ну что, ни чем не ограниченная воля, сминающая реальность как бумагу, обсудим, сколько ты готов мне заплатишь за то, чтобы ни кто не увидел, как новый Бог тонет в пивной реке, а легендартные носки не дают ему всплыть?

Глава 10

- Я спасу тебе жизнь. Десять раз. В ситуации, когда выжить нереально.

- Хм... Не слишком интересно.

- Морген, имей совесть, ты и так нехило заработал.

- Хорошо, договорились! Фиксируем договор.

10 минут спустя

- Филин! Что за наебалово? Мне только что пришло сообщение, что условия договора исполнены! Ты взломал ИскИна? - Возмущенный Морген ворвался в крепость.

- Нет. Вспоминай. Десять раз в ситуации, когда выжить нереально, я спасу тебе жизнь.

- Я двести метров прошел. От реки. Вокруг ни души. Как же ты меня спас?

- Я десять раз твердо решил тебя убить с особой жесткостью. И десять раз передумал. Система зачла это как спасений.

- А...

- А теперь я решил это сделать в одиннадцатый раз. Подчинись! Возьми эти кузнечный клещи.

- Что тут происходит?

К нам подошла Селена. Она подозрительно косилась на Моргена, с помощью кусачек отделяющего от левой ноги большой палец. Кусачки лязгнули. Палец отлетел в сторону. Морген поднял палец и проглотил. После чего перешел к мизинцу левой руки.

- Результат философского диспута. Полезность рефлексии.

- При чем тут рефлексия?

- Ну, логический ряд. Рефлексия - самокопание - самоедство. Польза от самоедства, в его буквальном понимании. Я был очень убедителен!

- О Господи, с кем я связалась? Не благодари!

С этими словами она испепелила Моргена, который примерял залитые кровью кусачки к собственным яйцам.

Я разочарованно вздохнул.

- Чего ты хотела?

- Надо поговорить. По поводу дальнейших планов.

- Хорошо! Морген! - Я окликнул очнувшегося на точке возрождения соратника. Его трясло и из глаз лились слезы. - Пойдем работать, развлекаться некогда. И хватит так переживать.

- Я... ты... Да ты!

- Я!

- Ты...

- Мы так долго можем разговаривать. Хватит уже истерить...Ну вот смотри, давая я тоже съем свой палец? - С этими словами я изменил лицо и отхватил левый мизинец. - Это больно! - Палец, между тем, начал стремительно отрастать. - Не достаточно? Может так?- Отросшими когтями вырвал себе глаз. На вкус газ напоминал свиной холодец, только не соленый. Кровь залила одежду. - Не, если ты настаиваешь...

С этими словами я начал расстегивать ремень на штанах.

- Не надо!

- Морген, ладно, ну извини, пожалуйста. Я не знал, что ты так воспримешь...

Моргенханд подошел ко мне, и с широким замахом ударил мне в скулу. "Блять" Только и успела подумать моя оторванная голова, по высокой дуге летящая куда-то за стену.

- Я же извинился. - Выдал я товарищу, очнувшись на точке возрождения.

- А я так извинения принял. Пойдем уже.

В главном зале донжона собралась Армия Хаоса и Дис, весь закованный в какую-то странную броню. Весь зал был завален трофеями, многие гнутые и не отмытые от крови.

Я сел во главе стола в "господское" кресло. Морген пристроился где-то справа. За столом уже сидели остальные хаоситы.

Из-за стола поднялся профессор.

- Олег Петрович, я от лица всех нас приношу Вам благодарность за то замечательное приключение, которое нам удалось пережить. Вы высказались о своих целях, но не планах. Олег, вы знаете, что нужно делать? - Профессор заглянул мне в глаза. Я тяжело вздохну.

- Понятия не имею. У меня с созидательным аспектом туговато...

- Не переживайте. Как Вы могли догадаться, Вы собрали вокруг себя команду высококвалифицированных специалистов. В неигровой области. А благодаря Вашим стараниями, в данный момент мы являемся еще и сильнейшей командой игроков на континенте, как по среднему уровню, так и по оснащению. Но самым значимым нашим достоинством является синергия игроков, и та антихрупкость, которую мы обретаем, работая к команде.

- Антихрупкость? Что-то знакомое.

- Вполне возможно, эта философская концепция возникла в далеком двадцать первом веке, так что Вы вполне могли с ней столкнуться. Суть в чем, мы представляем собой систему, которая любит, чтобы ее пытались разрушить, уничтожить. Система, которая из хаоса извлекает выгоду.

- Нас ебут, а мы крепчаем. Я понял. Профессор, ближе к делу.

- Так вот, мы подумали, и составили план. И у нас есть высокие шансы на его реализацию.

- А высокие - это какие?

- Порядка двадцати процентов.

- Хм, замечательно. Профессор, я читал работы Талеба по Антихрупкости, после этого Вы мне говорите о каких-то там высоких шансах. Он ведь вообще не сторонник математического моделирования и планирования.

- Конечно, только у нас все основано на методике вычитания, если мы возвращаемся к тому же Талебу, а не к его ученикам. Мы знаем, чего мы не должны делать. К тому же методы математического моделирования шагнули далеко вперед.

- И чего же мы не должны делать?

- Олег, там около тридцати страниц только тезисов. Могу переслать.

- Ладно, не надо. Излагайте.

И они изложили.

- Да вы совсем ахуели!

- Но...

- Никаких но! Я категорически ЗА!

- А...

- Но мы тут кое-что изменим, колорита не хватает.

Я изложил колорит.

- Да ты совсем ахуел!

- Профессор, не рвите мне шаблон. Это должен был сказать Моргенханд.

- Он в обмороке.

- Его проблемы. Огурец, не тянись за дубиной, у нас нет тут горничных, а отскребать меня от стен долго и муторно. Ну что, принимаем план к исполнению?

План к исполнению приняли.

Интерлюдия 1

- Этот псих выкинул видеообращение!

- Какой?

- Да, который несколько тысяч человек из виртуала на сутки выгнал.

- Что там?

- Тролит, или провоцирует. Издевается короче. И предлагает принять участие в квесте.

- Кидай.

На деревянном троне, покрытом серебристой шкурой, восседал молодой парень. В простом черном костюме, и с кожаным плащом, накинутым на плечи. Голову его украшал тонкий серебряный обруч. Правую ногу молодой человек небрежно закинул на подлокотник. На спинке восседала оторванная голова на восьми паучих лапах. Коса ее извивалась словно хвост скорпиона, сверкая золотистым жалом-наконечником. Внимательный зритель мог бы заметить, как жало живет своей жизнью. Меняя длину, форму, и иногда раскрываясь, словно маленькая пасть. В правой руке молодой человек держал чудовищный кубок. Это была человеческая голова, обращенная к зрителям лицом. На лице головы застыла маска ужаса. Макушка на голове была начисто срезана. Внутри что-то плескалось. Парень держал свой кубок за кусок позвоночника, завершавшегося стальным проивокавелерийским ежом, вбитым одним концом в позвоночный канал. Голову выступающего украшал тонкий серебряный обруч с большим сапфиром по центру.

Филин, Хаос несущий 99 уровень

- Здравствуйте, мальчики и девочки! Надеюсь, вы были послушными детками в этом году. Знаете, в мое время Дед Мороз дарил хорошим детям подарки, а плохих засовывал в мешок и сжигал в камине... О чем это я, ах да. Вы ведь хотите меня убить? Признайтесь себе, каждый из Вас был бы рад убить маньяка садиста, который получает в этой жизни все. Уникальные достижения, легендарные предметы. Знаете, после последней небольшой драки у меня появилась пара легендарных носков. Разумных легендарных носков. Они постоянно ноют, но свои обязанности исполняют исправно. Я набрал кучу дорогих вещей, оставшихся от элитных солдат императорской армии, а все дело в неудачниках, что не пожелали отдавать эту вашу социальную значимость. Ведь будь таких хотя бы две сотни, я бы исчез из этого мира. Навсегда. Но Вы выбрали свой путь.

Парень откинулся на своем троне и отхлебнул из кубка. На его губах осталась густая темно-алая жидкость.

- Ни кто из Вас не попытался остановить чуму безумия. И скоро она накроет весь мир. Скоро вас всех втянет в воронку Хаоса, и разорвет на части. Или вознесет в небеса. Все зависит от удачи. Готовы сыграть в русскую рулетку? Поставить на черное или красное? А может, сразу на зеро?

Надпись над головой Филина изменилась.

Филин, Хаос несущий, идущий дорогой Бога 99 уровень

- Империя желает отмстить. Я рад этому. Я очень рад тем, кто хочет пролить кровь. Кровь нового Бога. Но если эта месть не Ваша, и Вы не желаете ввязываться в очередной бессмысленный эвент от администрации, то я предложу всем свою награду. Награду, которую оценит каждый. Каждый, какую сторону он бы не выбрал.

Лицо на чаше Филина неожиданно для всех улыбнулось и подмигнуло.

- Те, кто меня ненавидит, получат дар. Плоть будущего Бога. Вкусите ее, и Ваш уровень увеличится на одну единицу. Навсегда. Никаких бесконечных битв, квестов, просто кусок мяса. Вот такой.

С этими словами выступающий погрузил в чашу руку, на которой начали отрастать длинные когти, и выловил пульсирующий кусок плоти. Лицо на чаше исказилось от боли. Хаосит отправил его в рот, и заработал челюстями, из уголка губ потянулась тонкая струйка крови. Он улыбнулся, и все увидели бордовый оскал обычных человеческих зубов.

Картинка слегка поплыла. Тени вокруг начали танцевать странную пляску. Химера нежно провела хвостом по лицу своего хозяина и с аппетитом облизала наконечник хвоста раздвоенным языком.

- Те, кто готовы идти за мной, достойны иной награды. Как же стать моим последователем? Все просто. Все просто мой друг, идущий тропой безумия. Выйди на перекресток, когда солнце уже скрылось за горизонтом, а луна еще не взошла. Выйди на перекресток, сняв все амулеты. Обнажи душу. И станцуй с пляшущими тенями. Возьми кусок простого стекла, и пролей свою кровь. Напои духов и пыль дорог. Если ты силен духом, перережь себе горло. Что в награду? Многое, но за награду надо будет бороться. За то, что наградой считаю я! А дар... Дар будет прост. Вы научитесь видеть тех, кто вкушал моей плоти. И если вы сумеете отмстить, то кровь несчастного будет вам наградой. Кровь, и три очка случайной характеристики, что у него выше всех. Но лишь в том случае, если жертва сильнее вас! И лишь ваша совесть ограничит идущих моей дорогой в том, сколько раз ваши уста выпьют кровь жертв. Но на месте каждого совесть я убил бы первой...

Филин прильнул к кубку, выпивая его содержимое большими глотками. Кровь обежала по его подбородку. Он отбросил кубок в сторону, и резко приблизился к снимающему. Мир опять исказился. Тени заплясали быстрее.

- Чтобы ни кто не сказал я бессмертен, что меня невозможно убить, как обычного игрока, я покажу, что такое моя смерть, которую я ношу с собой. Смотрите внимательнее.

Он достал изогнутый нож темного металла и провел им по горлу, практически перерезая шею. Нож проскрежетал по кости. Филин откинул голову и захохотал булькающим схемом. Рана раскрылась, проростая сотнями мелких зубов, и хохот полился из второго рта. Фонтан крови ударил в потолок. Видео пошло багровым туманом и закончилось.

- Что это сейчас было?

- Проняло?

- Ага. Как этот квест получить?

- Ты собираешься в этой херне участвовать?

- Конечно, надеюсь админы не пофиксят.

- А на чьей стороне?

- Не знаю, надо подумать...

- Пиздец. - Морген задумчиво посмотрел на булькающий труп Филина, и на остывающее тело профессора. Рядом с профессором лежал лист бумаги, исписанный стихами. Лицо пересекали два кровавых следа из глаз. Перед смертью он плакал кровью.

- Полный пиздец! - Сказал Моргенханд, изучив запись. - Откуда такие спецэффекты?

Воин поднял лист бумаги.

- Кто знает, что это было?

В комнате молчали. Тут в дверь вошел крайне раздраженный Профессор и вырвал из руки Моргенханда лист со стихами. И тут же разорвал его.

- Какое-то очень жуткое заклинание, называлось "оскал вечности". Сначала ощущение как от жесткого мескалиного прихода, потом странное желание сделать что угодно. Потом кровотечение и смерть. Понятия не имею, зачем Филину эта гадость.

- А почему именно стихи?

- Потому что случайное действие. Профессор написал стихи. А ты бы посадил герань. Или укроп. - В комнату зашел жутко довольный оборотень. - Ну как вам выступление?

Селена поднялась навстречу Филину, обняла его, впилась поцелуем. Морген увидел как ее рука, прижатая к груди оборотня, погружается во внутрь. Через мгновение в ее руках оказалось прожаренное сердце. В которое она с аппетитом впилась.

- Ты чего творишь? - Со стула подскочили Луи со Стивом. Луи выставил щит.

Селена смотрела в пустоту.

- Он не шутил. Я получила уровень! Он... Он действительно выдал общеигровой квест. При чем скрытый.

- Выдал, и что? Я, между прочим, демиург, уже не младший. Обязательно было это проверять таким образом? А достижение ты бы могла получить простым миньетом. Я же не уточнял, какая плоть? - Филин третий раз за вечер ввалился в комнату, ни разу ее не покинув.

Под взглядом чародейки оборотень рассыпался горсткой пепла.

- Боги, с кем я связался?

Дис обреченно вздохнул, тяжело опустился на лавку и присосался к фляжке, в которой плескалось крепкое спиртное. К нему присоединились.

Конец интерлюдии

Утро началось со стука молотков . Я открыл глаза в пустой кровати, и потянулся. Идти и делать неприятную работу очень не хотелось. Потому я открыл логии, и начал читать о своих накопившихся достижениях.

Получен легендарный квест "Путь Бога"

Условия квеста крыты.

Награда скрыта

Получено легендарное достижение "Вдохновенный безумец".

Создайте оружие массового поражения, неизвестное миру.

Награда 1000000 опыта.

100 опыта за каждого убитого данным оружием существа.

Получено достижение "Эпический неудачник"

Вы полусотней нелепых смертей.

Шанс погибнуть от случайного события утроен.

И еще три десятка подобный сообщений. Я со вздохом закрыл окно с нераспределенными статами, и, надев штаны, вышел во двор.

Во дворе мой отряд викингов споро материл десяток фургонов, под грозные окрики Огурца. Рядом Стив с Моргенхандом что-то жевали. Леголас путался у всех под ногами. Стив увидел меня и помахал мне рукой.

- Филин! Скажи что-нибудь одновременно пошлое и технологичное?

- Вагинальная граната!

- Ну бля... - Моргенханд вздохнул и отдал Стиву какое-то кольцо. После чего вытащил меч и с задумчивым видом начал его полировать.

- Что тут было?

- Они тут поспорили, что ты не сумеешь выдать нечта такого, одновременно пошлого и о технике, чего не смог придумать Моргенханд. - Разъяснил мне ситуацию Огурец.

- Где мои двадцать пять процентов?

- А хуху не хохо? - Стив ответил не раздумывая.

- Хорошо, двадцать, и я не буду реализовывать это изобретение на тебе.

- Пятнадцать, и у меня нет вагины.

- Ну, это пока... Семнадцать. - Стив слегка побледнел.

- Договорились, и ты вообще забываешь о твоей гениальной идее.

- Я.. - Тут Морген снес своим мечом мне голову.

- Я не подготовился! - Очнувшись на круге возрождения я осуждающе посмотрел на друга.

- Плохо, но начинать надо. Со слов Дуболома, грузоподъемность телеги почти пятьсот тон будет.

- Где он, кстати? - Я с неприязнью посмотрел на меч Моргена.

- В кузнице. В тебе сколько веса?

- Килограмм семьдесят...

- Это значит, грузоподъемность телеги почти семьсот Филинов. Давно у меня такой приятной работы не было. - Воин радостно осклабился и подошел.

- Ты упаришься...

Морген в очередной раз меня обезглавил.

- Не слишком. Ты не бегай лучше. Иначе я Селену позову. А после нее мясо раз в десять ужарится. А семь тысяч смертей это не семьсот...

Голова в очередной раз покатилась по брусчатке донжона.

- Вот почему у всех друзья как друзья, а у меня Моргенханд...

Очередной фонтан крови.

- Ты мне лучше скажи, вы торговую фирму зарегистрировали?

- Конечно, любуйся.

Торговая компания "Центра обучения сбору помощи на лечение"

И штандарт под надписью. Красный флаг, в центре которого перекрещен топор и ложка.

Мой хохот прервал взмах меча.

Глава 11

- Уроды - Ик. - Конченные подонки. - Ик. - Как Вас земля носит. - Ик!

- Дис, выпей водички, успокойся.

Викинг выбил стакан с водой из моих рук и зло зыркнул.

- Поиздеваться решил, да, перевертыш? Я то тебе сейчас все перья повыщипываю.

- Блох сначала выведи, воин. Я уже начинаю жалеть, что принял твою клятву.

Плечи викинга резко поникли.

- И что дальше, Ярл? Ты ведь на меня крепость оставляешь. Что мне прикажешь с водой делать?

- Ну... Есть ведь река...

- Там течет пиво, и неизвестно когда заклинание спадет.

- Вычерпай колодец, там же не так много крови вроде...

- Не держи меня за идиота, Ярл! Смотри сам!

Я поглядел на колодец, рядом с которым стоял плюющийся и блюющий Дис, который набрал из колодца воды и отхлебнул. Что характерно, не глядя. С учетом того, что на площадь перед донжоном вытекло что-то порядка четырнадцати кубов моей крови, часть ее попала в колодец. Отдельный вопрос, как она просочилась, дождевая вода вроде уходит через канавы.

С колодцем действительно неудобно вышло

Неисчерпаемый колодец крови.

Нет, потенциально, вещь очень удобная. Но свою резиденцию делать филиалом ада не слишком хотелось. Кладбище до горизонта имеется, пивная река в наличие. Интересно, что все-таки делать с источником воды? Может нанять мага?

Тут перевозбужденный Кошмарик, которого Дуболом пинком отправил в полот от повозок с трупами, пролетел над нами, и упал рядом с колодцем. Химера с абсолютно шальными глазами начала нарезать круги около колодца, в итоге нырнув в него с абсолютно счастливым лицом.

Я сопоставил бесконечный источник крови с бесконечно голодным Кошмариком, и, вспомнив опыт в пещере, сделал определенный выводы.

- В стороны, все в стороны, сейчас рванет!

- Что рванет? Куда бежим?

Рядом с повозками я столкнулся с Моргеном.

- Морген, мы сколько знакомы?

- Почти пол года.

- Что надо делать, когда я бегу?

- Бежать.

- Впереди меня!

Через несколько минут крепость опустела. Отряд Диса, и все мои товарищи залегли в трехстах метрах от крепости.

- А может не рванет? - Стив выразил общую надежду.

- Может и не рванет. Но если не рванет, значит испариться. А если не испариться, то вылезет какой-то убермонстр, короче, кто-то вспомнит случай, чтобы не рвануло?

Отрицательно покачали головой даже викинги.

В абсолютной тишине в небо ударил фонтан крови. Задев низколетящие облака. Под напором крови, бьющей, видимо, из колодца, начала разрушаться крепость. В небо полетели камни, какой-то мусор. Что там у нас было? Ценного? Ценного...

Интерлюдия 2

- Джони, ты уверен, что это хорошая идея? - Закутанный в неприметный плащ полурослик прикоснулся к плечу гнома, практически шаровидного из-за тяжелого доспеха.

- Бил, тебя что-то смущает? - Воин остановился и задумчиво посмотрел на пивную реку.

- Все. Все меня смущает. Что мы собираемся делать?

- Чего встали? Кого ждем? О, пиво!

Идущий за полуросликом и гномом эльф радостно побежал к реке. Эльф был колоритный. В массивных очках-телескопах, с какой-то невообразимой конструкцией на левой руке, рюкзаком с металлической рамой, из которого периодически вырывался пар, и полуметровым скальпелем на правом бедре. Облачен он был в сюртук ярко синего цвета, и периодически спотыкался о камни и корни. Если бы кто-то со стороны посмотрел на эльфа, то увидел бы надпись

Ybrjkf L;ehbx, Биомант,89 уровень.

- Джони, меня снова смущает Уль, зачем мы таскаем с собой этого отомороженного серба?

- Потому что он отвлекает на себя внимание любого врага, никогда не претендует на лут с монстров, и может на равных биться с кем угодно. И по факту, таскает нас он. Только выходит почему-то наоборот.

- Ты выяснил, что значит его ник?

- Нет, какая-то криптограмма наверно. Говори, что еще. - Гном тяжело вздохнул, глядя на биоманта, который разливал пиво по мензуркам, добавляя в них какие-то реактивы.

- Кроме того, что мы уже третий месяц таскаемся с психом, рискуя вляпаться так, что хоть на рерол? Ну, это привычное безумие. Я решительно не понимаю, зачем мы лезем в жопу, где на ивенте слилось шесть десятков тысяч игроков. И две сотни тысяч неписей. Слились каким-то отморозкам. Указанные отморозки засели в крепости и замолчали. Видать, что-то страшное делают. Потом возникает этот странный и нелепый квест. И наш вечно индефернтный всему спутник, которого мы таскаем за собой со словами "Эй, Уль, там будет редкий монстр, который умеет оригинально убивать", или, если монстров нет, мы говорим об останках цивилизации какой-нибудь, идет прямиком в пасть дьявола, а мы тащимся с ним. Я все верно говорю?

- Ты забываешь о двух моментах, Билл, Уль нас паравозит, серьезно паравозит. И на него у нас завязан квест. А что дают за прохождение "Ассистентов" ты помнишь?

- Мифриловое оружие и редкие перки.

- Вот, повторяй эту фразу. Когда появляются сомнения.

- Мифриловое оружие и редкие перки. - Повторил полурослик задумчиво глядя гному за спину

- Ага, так и надо. - Джон хлопнул приятеля по плечу.

- Мифриловое оружие и редкие перки. Мифриловое оружие и редкие перки. Мифриловое оружие и редкие...

Джон обернулся и посмотрел туда, куда пялился Билл. Джона тоже начали обуревать сомнения. В небо бил багровый фонтан, расширяясь с каждым мгновением. На огромной высоте он растекался огромный облаком, которое летело в их строну, проливаясь на землю дождем. Биомант поднялся с берега реки, отряхнул безупречно чистый сюртук.

- Бре! - Выдал вечно невозмутимый серб, наблюдая за необычными осадками. В пивной реке появились багровые струи. Тяжело запахло кровью.

Биомант провел пальцем по щеке, и слизнул кровь. После чего деловито расстегнул рюкзак, и начал делать какие-то тесты.

В этот момент в реку что-то тяжело плюхнулось, облив эльфа смесью пива и крови. Реактивы и колбы задымили. На поверхности реки показалось обезглавленное тело. Очки-телескопы странно зажжужали, и над окулярами появились крохотный дворники. Тот, кого спутники называли Уль, неожиданно резко сделал шаг в сторону, и туда. Где он только что стоял, вонзился меч, прилетевший с неба. Фигура эльфа размылась, Била кто-то тяжело дернул за шкирку, и он полетел в сторону. На том месте, где мгновение назад стоял полурослик, лежал огромный валун. С неба упала человеческая голова, едва не прибив гнома.

Биомант поднял за волосы голову, вглядываясь в умировотворенное лицо того, кого называют Филином, Несущим Хаос. На щеку Уля села мошка. Он схватил насекомое и поднес к вытянувшемуся окуляру.

Мошка 2 уровень

3 жизней

Виртуальное сердце эльфа забилось чаще. Мошка не бывает второго уровня. А если и бывает, то сразу откладывает десяток яиц, рождая еще десять мошек того же уровня, мошки не респавняться, но, в теории, имеют больше возможности набрать уровень. Только вот, то что сейчас лилось с неба давало один уровень любому существу, который попробует на вкус кровь Бога.

Тут сквозь багровый туман пробился дикий вопль в котором не было ничего человеческого

- МОЙ ЛУТ!!!!

- Пуци ми курац! - Ошарашено выдал Биомант на родном языке, когда в его голове сложилась картинка.

- Ходу, ходу! - Он подхватил за ворот плаща полурослика, и побежал в сторону кровавого фонтана, над которым разгоралось огромное облако огня.

- Мифриловое оружие и редкие перки.- Бубнил, как заведенный, полуролсик.

Эльф радостно улыбнулся. Кажется, апокалипсис начался....

Конец интерлюдии

- Филин успокойся! - Моргенханд отлетел от моего толчка, словно сделанный из соломы.

- Все, все что нажито непосильным трудом! Сколько денег, там же по предварительной оценке только на сорок миллионов было! Не говоря об уникальной пушке и доспехах этого монстра, императорского отпрыска. Они же вообще цены не имеют!

Уникальная пушка, сваренная с не менее уникальным доспехом сверзлась с кровавых небес, оставив кучу неприглядного мяса от эльфа.

-... эээ, ладно, не говоря уже об уникальном замке... - С трудом укорачиваюсь от куска базальта.- Семь тысяч смертей! Семь тысяч! Все напрасно! Весь план псу под хвост. Стоп!

Я оглядел свою небольшую армию. Армия, во время моего монолога уже успела изрядно закопаться под землю, и глазели на меня из окопа закрытого типа. Прочел мысли спутников.

- Стив! Я знаю, у тебя есть!

- Нет у меня ничего. Меня чуть не приняли недавно...

- Я о свитке прорыва инферно, а ты о чем?

- Не важно, но свитка у меня нет.

- А если найду? Стив, серьезно. Это единственная надежда. Или ты хочешь наше имущество собирать по нескольким десяткам квадратных километров? И ты уверен что там все будут знать, что имущество наше? И добровольно нам его вернут?

- И как тебе поможет свиток за три сотни тысяч эрго? Призывающий армию демонов?

- У нас есть то, что им можно предложить.

- И что же?

- Халявный уровень! - Я демонстративно слизал с пальца кровь.

Стив кинул мне свиток, а я отошел подальше от окопа, и взломал печать на свитке.

Передо мной появился портал - полупрозрачная арка, затянутая радужной пленкой.

Из портала показалась голова демона, больше всего напоминающая помесь гигантской сколопендры и очень скандальной женщины в период климакса. За головой вылезло часть тела - пятерка хитиновых сегментов с двумя арами лап на каждом.

Голова демоны, или демоницы, этих инсектоидных пидорасов хрен разберешь, внезапно потекла, выстрелив в мою сторону идеально красивым женским лицом на длинной шее. Если кто не осознал, на очень длинной шее. Лицо приблизилось ко мне и заговорило.

- Ты призвал нас, сссмертный, укажи своих врагов, и мы наполним наши желудки их горячей плотью... - Голова облизнула карминовые губы раздвоенным языком и очень неприятно проскрежетала хинином на теле.

Я приблизился к голове на расстояние дыхания, заглядывая в ромбовидные зрачки.

- А с чего ты взяла, презренная, что я позволю тебе убивать и есть моих врагов? У тебя есть для этого силы?

- Иссспытая меня, ссмертный, но клянусь, ты пожалеешшшь о ссссвоих ссссомнениях...

"Пожалею", мысленно согласился я, усердно рассуждая о том, как забыть то, что дальше будет. Хватаю демоницу за ее длинное горло измененной рукой и впиваюсь поцелуем в приоткрытый рот. Человечески и змеиный языки переплитаются, я ощущаю как тварь бездны начинает тянуть из меня жизнь. А я читаю ее мысли. Совокупление, с пожиранием. Сладкая боль и острое удовольствие обреченного. Распоротый живот, обнаженное сердце и эрекция... Манит.... Страшнее самого сильного наркотика, Вот чего хотела от меня эта больная фантазия дизайнера. Или, она возникла сама? Поцелуй становиться чувственнее, тело начинает корчить в параксикозме близкого оргазма. Я полностью раскрываюсь в своих чувствах, жизнь уходит из меня, словно из пробитой ножом аорты. И меняю свой разум. Менять тело не сложно, это словно переклеивать обои в комнате, где обитает разум. А теперь я меняю жильца. Меняю ощущении мира, перестаю мыслить словами, и вот меня окружает иное... Все меняет смысл. Я парю над землей и вижу сколопендру, что греется на камнях. Стремительное падение, резкий взмах крыльями, и вот мерзкая тварь бьется в моих лапах. Я раскрываю клюв, и дроблю крепкий панцирь... тварь бьется у меня во рту, и я снова меняюсь. Во рту бьется язык демоницы, зажатый моими зубами. Я начинаю его жевать. Она кричит, забрызгивая мне лицо слюной и кровью из отгрызаемого языка. Я не отпускаю ее шею. Отгрызаю ей нижнюю губу и отстраняюсь от головы пленницы. Агонизирующий язык проскальзывает по пищеводу. Кричащая демоница вырывает шею, оставляю в моих руках кусок плоти и сворачивается под хитиновыми платинами. Резкий рывок разворачивающегося тела. Через портал залетает нижняя половина демона .Или левая? Этих уродов не разберешь.

Сколопендра скрывается в портале.

- И с кем мне теперь вести дела? Кто тут главный? Я подхожу к порталу и стучу в радужную пленку.

Слышатся звуки возни и из портала вылетает трехметровый гуманоидный демон. Видимо, он упирался. Так как вылетает вперед ногами.

- Чего ты хочешь, смертный? Демон поднимается на ноги, и старается собрать в кулак остатки солидности. Кого нужно убить?

- И ты туда же... Во первых, не смертный, а товарищ смертный. Во вторых, что ж вы все заскриптованные, как продавцы в макдаке? Или тебя тоже поцеловать? Ты не подумай, я ориентации нормальной. Чисто профилактически.

Демон становится нежно розового цвета.

- Ладно, боец, не боись. Распоряжение первое, сменить боевые доспехи на рабочие робы. А шлемы на каски. Строительные. Распоряжение второе. Все, залитое этой кровью тщательно осмотреть, и собрать все куски мяса, похожие на меня. Все оружие, доспехи и прочие ценности тоже собрать и провести опись. Распоряжение е третье. Собрать весь камень в округе, залитой кровью, и собрать из него обратно крепость. Вон там, где она раньше стояла. Аккуратно собрать, там моим людям жить.

- Но мы того... Армия нашествия...

- Ну так нашествуйте, и работать, работать.

- Что тут произошло сме... Что тут произошло, товарищ смертный?

- Что, не видишь? Бытовая авария. Трубу прорвало.

На этих моих словах фонтан крови неожиданно выдохся и громко пюнув воздухом, иссяк. На меня обрушился целый водопад крови. Рядом шлепнуля дико счастливый Кошмарик. Что самое странное, чистый.

- Теперь что касается платы... - В эмоциях демона надежда. - Согласно этой бумажке - Я трясу перед его лицом изрядно намокшим свитком призыва. - За все уже уплачено. - Демон стремительно скучнеет. Но так как работа не профильная, могарыч организую. Каждый может взять кило моего мертвого мяса и два ведра крови. Устраивает?- Демон радостно завивал головой.

- Ну так пиздуй. Если какая живность встретиться, разумная или агрессивная, ее тоже на мясозаготовки. Но только мясо. Все остальное мне. Ясно?

- Будь сдел вашблагородь... ой... демон в ужасе прикрыл рот верхней конечностью.

- Кхм. - Я откашлился. - Попробуй еще раз.

- Разрешите исполнять, товарищ смертный?

- Вольно. Иди уже.

Трое суток спустя.

Владельцы игры выступали с официальным обращением игрокам.

- Одной из недокументированных возможностей заклинания инферно является то, что она выдает ровно столько существ, сколько необходимо для выполнения задания, поставленного армии. Враг будет уничтожен. К сожалению, или счастью, но в этот раз армия инферно столкнулась с достойным противником. Мы с радостью объявляем о завышении сценарной ситуации "Атака инсекцоидов". В результате великой битвы локальный ландшафт местности был изменен, и мы сообщаем об открытии новой игровой области "Литосферные пещеры"

Я сидел на вершине семиуровневой крепости, вокруг проплывали облака. После эпичной битвы воинства ада против разожравшейся на моей крови мошкары камня осталось много. Очень много. В общем хорошо, что три сотни лет назад поставили ограничитель на размер максимальной крепости, Иначе верхний уровень башни был бы сейчас где то в стратосфере, и я бы мог запускать спутники из окна.

- Филин! Ау! Филин, ты где?

- Тут я, ту. Чего хотел? - В тронный зал валился Моргенханд

- Что мы будем делать? Весь план к чертям пошел.

- С чего ты взял?

- Эм... - Моргенханд скептически оглядел самую защищенную крепость этого мира, и почесал в затылке. Мы теперь можем...

- Что мы можем?

- Не знаю, основать клан свой, собрать армию, объявить себя столицей.

- Ау! Морген, ты свой рассудок по этим залам не проебал? Какой клан? Ты о чем? Мы верхний уровень за неделю обследовать не сможем, не говоря уже о контроле всей территории. Плюс, под нами какое-то нездоровое шевеление. Буквально. Что из той бездонной пропасти вылезть может, которой наш ров является, мне не интересно. Вот совсем. Денег у нас и так хватает. Трофеев оказалось впятеро больше, чем до случая с колодцем.

- То есть?

- То есть мы сейчас, нет, через дня два, повторим процедуру с кучей трупов, только внимательно все осмотрим, без источников воды рядом. Или нет, лучше Венсера попрошу, пусть током убивает. Или булавой по махает Огурец. А дальше, как договаривались.

- А что с цитаделью делать?

- Она тебе нужна? Хочешь подарю?

- Не, нафиг нафиг.

- Тогда открывай аукцион и пиши объявление о продаже закрытого лота. В заголовке ставим "Продам гараж"....

Глава 12

Я лежал на мягкой траве и смотрел в небо. Было тихо. Стрекотал сверчок. Рядом Моргенханд задумчиво ворошил угли костра. За последние трое случилось многое. Отбыл караван Центра обучения. Отбыл в сторону столицу Империи. Простые люди тут живут. Империя просто называлась Империей. Ее столица, как ни странно, "Столица". Это когда-то у меня жил кот, по имени Кот... О чем это я? Ах да... Так вот, караван, круженный моими трупами отбыл в столицу, перед этим свершилась сделка века.

Полурослик пятого уровня, играющий второй день, решил купить нафиг никому не нужный лот всего за два десятка золотых. Он хотел конструировать там... не помню, что он там хотел конструировать. Оплатив покупку на аукционе, он получил одноразовый портал (стоимостью в семь сотен золотом), и радостно его активировал. Только оказавшись в окружении двух десятков викингов уровня сто плюс, до Заяна (хоббит с колмыкским именем и слегка раскосым лицом, вот это я понимаю ассимиляция) начал доходить масштаб трагедии. Ну, мне так показалось по началу. Первый вопрос я списал на шок.

- Ну и где мой гараж?

Я указал ему на уходящий в стратосферу замок.

- Вот!

- Но гараж не так выглядит. У меня на участке есть гараж.

Я кинул хоббиту ссылку на википедию.

- Скажешь, тут нельзя ставить транспорт? Или ремонтировать его? Значит оно гараж.

- Хорошо. Согласен, оно гараж.

Следующий вопрос вогнал меня в трансоподобное состояние.

- А какие коммуникации поведены? Печка там есть? Вода? Электричество?

Я оглядел удачно сбагренный объект недвижимости. Примерная площадь цитадели составляла двадцать пять квадратных километров. Высота около девяти километров. Глубина рва, окружающего пропасть, проверить не удалось. После трех минут свободного полета меня не слишком удачно снесло в бок и размазало о камни. Решив простенькое уравнение, минимальная глубина рва была определена как десять километров.

- Это же волшебный мир! Какое нафиг электричество и водопровод?

- И что? Лопухом теперь подтираться? Сразу видно, городские, ни черта не умеют.

И Заян, не попрощавшись, отправился к каменному мосту, перебешенному через бездонную пропасть. Десятиметровые врата с глухим лязгом захлопнулись, отсекая крошечную фигурку хоббита от мира голубого неба и свежего ветра.

- Что-то мне подсказывает, что мы о нем еще услышим... - Моргенхан был задумчив.

- Смирись, тебя окружают легенды.

- Ага, отбиваться не успеваю.

- И не нужно, Морген, и не нужно. - Я положил ладонь на плечо друга.

Первые два дня путешествия прошли подозрительно тихо. Ненормально тихо. Округа словно вымерла. Мобы, игроки, даже мелкая живность, все исчезло с дороги. До официальной границы империи оставалось буквально десяток километров.

- Дамы и господа, скажу честно, меня это откровенно напрягает.

Очередной привал, на походном костре булькал котелок с кашей.

- Да, как то тихо вокруг. - Дуболом помешивал кашу какой-то эпической ложкой, экспроприированной из общих запасов.

- Кто знает, что там происходит? Что в сети говорят?

- Ты не поверишь... - Стив, глядящий в огонь стеклянными глазами, потянулся.

- Ну?

- Всем резко не до нас.

- Рассказывай давай, а то у меня из вариантов только мировая война и нашествие инопланетян.

- Все проще, Хэллоуин.

- Стоп, погоди, уже что, конец октября?

- Ага...

- Неожиданно! Друзья мои, у меня для Вас замечательная новость, у меня скоро день рождения!

- И когда же? - Селена присела рядом.

- Тридцать первого октября!

- На Хэллоуин открываются врата миров и вылезает всякая нечисть. Из разных нехороших мест. И не всегда уползает обратно. - Пробурчал Морген.

Ответить я не успел, отвлекшись на ситуацию в лагере. Огурец нацелился на котелок с кашей. Размером его ложка могла поспорить с булавой. Дуболом воинственно таращил бороду, закрывая котелок своим телом. Из-за его спины подкрадывался Кошмарик. Венсер, с сидящей у него на коленях Элспер, как оказалось, контролировал ситуацию, и химера взлетела в воздух, кружась в миниатюрном смерче. Попытки плюнуть в мага кислотой заканчивались ничем, так как плевки подхватывались воздушными потоками, и уносились куда-то вверх и в бок.

Из леса раздался шорох шагов и хруст ломаемых веток. Кто-то ломился в сторону нашего лагеря через бурелом

Селену окутала огненная аура, вокруг Стива и Фауста возникли пентаграммы, воины похватили оружие. Кошмарик забрался в доспехи. На поляну вышли гости.

Первым из леса вылез здоровенный кадавр, представляющий собой смесь таркана и, видимо, хоббита, непрерывно что-то бубнящий.

- Мифриловое оружие и редкие перки? - Монстр задумчиво уставился на нас, впрочем, не проявляя агрессии.

С его спины соскочил гном, перед самой землей расправивший пару стрекозиных крыльев. Последним на землю соскочил эльф в странных доспехах.

Ybrjkf L;ehbx, Биомант,94 уровень.

Эльф поднял правую руку, с прижатыми к ладони мизинцами и безымянным пальцем. Я улыбнулся и повторил жест.

- Присаживайся к нашему костру, странник! И раздели с нами пищу.

- Филин, ты чего? Это же Уль, известный персона, он же...

- Он друг. Он друг Морген, даже если весь мир считает иначе.

Я пошел навстречу гостю, протянув руку в приветствии. Эльф сжал мое предплечье и мы обнялись.

Ошарашенные спутники взирали на нас в немом изумлении. Первым общую мысль озвучил профф.

- Вы знакомы?

- Нет.

- Но... - Возразил Огурец.

- Наши народы воевали. Плечом к плечу. И было это четыре века назад.

- И что? - Теперь подал голос Стив.

- Ничего, Стив, ничего. Мы просто помним. Вызывай демона, Стив, каша для такой встречи не катит. И там где то был бочонок с гномьим самогоном?

Эльф за все время не проронил ни слова.

Мы уселись под кроной разлапистой сосны. Я притащил флягу самогона и пару стаканов, Никола достал откуда-то краюху черного хлеба и небольшую баночку крупной соли. Опрокинув первую стопку, гость наконец заговорил.

- Я искал тебя.

- Искал? Мы были знакомы тогда?

- Нет, Олег, не были. Хотя жили примерно в одно и то же время. Только, как я понял, ты погиб в двадцать пятом, а меня заморозили через шесть десятков лет. Но я две тысячи третьего года рождения.

- И кем ты там был?

- Биоинжинером. Тогда только появились промышленные конструкторы живых организмов, я работал в закрытом институте. Над тематикой метаморфизма.

- Ого, и как, успехи были?

- Были, да еще какие! Мы создали полип-колонию, которая жила в трех фазах. Клеточного рассола, грибницы, с формированием плодового тела, и фотосинтезирующего растения. Залил тепло водичкой, богатой углекислотой - полип растворился. Сделал воды поменьше, а органики побольше - выросли грибочки. Открыл свет - появляется хлорофилл.

- Сильно. Я смотрю, ты и тут не изменил профессию. Почему кстати?

- Люблю я это дело. Да и ощущения у меня странные, от этого мира. Смотрю на него, как программист ламповых компьютеров смотрит на фотонные машины последних поколений. Вроде принципы в основе те же, а по факту... Вот я и решил разобраться. Впереди вечность, формальная, конечно, но все же.

Мы выпили за вечность, закусив какой-то кислой травой, которую Никола достал из своих многочисленных карманов.

- И желания нет вернуться в реальность?

- А зачем?

- Как зачем? Человек - звучит гордо!

- Не знаю, не знаю. Могу поспорить. К тому же, что там мне делать?

- Работать?

- Работать я и тут могу, достоверность моделирования биопроцессов, да и физики вообще, тут на уровне семи девяток.

- А как же магия?

- Магия - это инструмент манипуляции этими девятками. Скажем так, тут расширили модель общей физики. В рамках этой модели можно решать задачи из физики классической, с полной достоверностью. Со мной работает три больших института, над тематикой химер. В том числе и растительных. А если бы я опыты свои и изыскания вел в реальности, то меня бы посадили, или шлепнули, или отправили бы лечиться. А так... Вот кто мне позволит сшивать представителей двух видов в реальном мире? Где мне растить там буферную зону для соединения химеры? В лаборатории? Так там оборудование столько стоит, что отдельно взятого спеца туда ни кто и не пустит. Я же, к своему стыду, повторил тут опыты дядюшки Йозефа. И развил тематику. Так меня за это даже наградили.

- За что?

- За поддержание правопорядка. Я обитался год назад на другом континенте, там и так народ отгрывает темные расы, а я палачом устроился. Игрока в этом мире мало чем можно напугать, я смог. Даже достижение дали "Год без правонарушений". В городе, заметь, с миллионным населением. Там за любой косяк нарушителя мне отдавали на опыты. А пока игроков в стадии "наказания" он из игры выйти не может. Короче, перестарался я.

- В смысле? Недоброжелатели подсидели?

- Нет, подопытные закончились. Представляешь, год сидеть без работы? Я перетрахал весь гарем местного владыки, сходил в месячный запой, неделю просидел обдолбанный. Надоело. Вот я сюда и подался. Кстати, ты в курсе, что тут из запоя можно не выходить веками? Отдельные даже реальности есть для любителей. С коэффициентом сжатого времени.

- Зачем?

- Как зачем? Вот представь, есть у нас алкоголик дядя Коля, и нам его нужно вылечить. Можно заблокировать ему участок мозга, можно ввести специальные препараты. А можно дядю Колю на несколько часов выгрузить на спец сервер, и отправить в запой на год-другой. Все, через два часа дядя Коля идеальный член общества, ему просто надоело бухать. И права человека соблюдены. Никакого насилия.

- Меня пугает такой мир.

- Привыкай, тебе в нем жить. А меня и тут неплохо кормят.

Этими словами серб опрокинул очередную стопку, и захрустел луковицей. Откуда он их только берет?

- Теперь, Никола, говори, что хотел. Не зря же ты меня искал?

- Да тут понимаешь, какая история, Встретил я тут одну Акацию...

- Какую Акацию? Где?

- В одном эльфийском городе. Она как раз местное население доедала. Меня наняли с ней разобраться. Некро флора, все дела, не моя тематика, но близко. В общем, подошел я к этой акации, а она меня сожрала. Я потом узнал, что это блядское дерево сожрало круг возрождения, и потихоньку переваривает неосторожных игроков. Меня тоже хотело. На тысячный раз я все-таки подобрал нужный яд, дерево не сдохло, но сильно замедлилось. И вот тут я удивился, потому как этот биомусор со мной начал общаться, и предложил мне контракт на эльфов. На пять тысяч, мать их, эльфов. Но с такой наградой...

- Какой?

- Оно показало мне фрагмент генокода своего. И пообещало раскрыть его весь. И знаешь что? Пять процентов!

- Что пять процентов?

- Пять процентов отступление от общей физической модели. Это, фактически, реально разумное растение. Реально разумное мертвое растение. Это прорыв!

- И что ты хочешь от меня? Помочь в геноциде эльфов? Без проблем, я только вначале разберусь с...

- Да нет, с геноцидом я и сам справлюсь. Продай мне права на рецепт?

- Зачем? Чтобы в итоге в реальности появились разумные мертвые деревья?

- Ага.

- Нет, Никола, продавать я его тебе не буду... - Лицо серба вытянулось, мне показалось, что он сейчас заплачет. - Я его тебе подарю! Офигеть, разумные мертвые деревья! Только с тебя рассада, как я отсюда вылезу.

- А теперь мы выпьем!

Интерлюдия 3

Морген, с порцией шашлыка, вышел к полянке, где Филин пил с гостем.

Оборотень с эльфом обнявшись, и вытирая слезы, общались.

- Эх, Никола, такую страну развалили! Такие люди там были, не чета нынешним!

- Помянем?

- Помянем! Запевай!

И в два голоса:

- Россия священная наша держава!

Через пол часа, уже пошатываясь, Морген притащил еще порцию мяса.

- Эх, Николаа... Такую страну развалили, там такие люди были... Прямо человечещи!

- Помянем?

- Помянем! Слова знаешь?

- А то!

- Запевай!

И в два голоса:

- Союз нерушимый республик свободных!

Еще пол часа спустя, шашлык Морген уже тащил...

- Комуняки, ик, пидорасы, идея хорошая, но пидорааасы... Такую страну развалили! Там ведь такие люди были! Не люди, титаны!

- Помянем?

- Помянем!

- Запевай!

И в два голоса:

- Боже, царя храни!

- Морген, ик, Моргеен! Пьянь!

- Тебе чего? Дай поспать!

- Какой спать? Притащи еще бухла, нам с Николой пить нечего!

- Вы маги? Или где?

- Ик, тоже верно! Никола, вырсти нам спиртосодержащие огурцы!

- Процентов пятьдесят хватит?

- Хватит! И закусывать не надо!

Дальше сквозь сомкнутые веки Морген видел всплохи магии, и азартное комментарии Филина, а потом хруст съедаемых овощей.

- Ух, забористые!

- А можно попробовать? - Морген продрал глаза и подполз поближе к ярко-синему кусту.

- В этой жизни нужно все попробовать. Будешь третьим!

Воин получил в руки огурец циклопических размеров и ярко-розовой окраски. Грамм на триста... - Подумал Моргенханд. И наверняка горит! Решил он после дегустации.

Пять минут спустя.

- Византийцы, ик, византийцы пидораасы, хоть и образованные! Такую страну... Что ты махаешь мне там, брат серб? Не страну, аааа, точно! Такую самобытную культуру разрушили.

- Помянем?

- Помянем!

- Морген? Ты слова знаешь?

- А то!

- Образованный! Мудак, но образованный. Запевай!

И в три голоса

- Как ныне сберается Вещий Олег отмстить неразумным Хазарам!

Конец интерлюдии

- Филин! - над ухом раздался голос Николы.

- Ммм?

- Филин! Вставай! Я придумал!

- Поздравляю, напиши по этому поводу книгу. - Я повернулся на другой бок, и попытался натянуть на голову плащ.

- Я придумал, чем тебе отдариться. Подарок будешь принимать?

- Ну дари его быстрее, спать хочу, прям не могу!

У меня бывали разные пробуждения. И приятные, и не очень. Но то, как меня разбудтл Никола, войдет в мой личный ТОП. АнтиТОП.

Внезапно я ощутил, как что-то острое вскрыло кожу на лбу, правом виске, за щекой, подбородок, снова за щекой, только уже левой, и вернулось на лоб. А потом я ослеп от боли. Казалось, что мне сорвали кожу с лица. Я прижал руки к лицу.

- ААААААААААААААААА! - Нет, не казалось.

Я подскочил и побежал, рискую вписаться в дерево. Рана почему-то не спешила зарастать.

- Стой, Олег, стой! Ну куда же ты! Я еще не закончил!

Потом Морген показал мне видео, где я бегу, заливая поляну кровью и бешено вращая глазами. Обнаженные лицевые мышцы провели такое впечатление на Венсера, разогревающего кашу, что его вывернуло прямо в котелок. За мной несся сумасшедший серб, размахивая чем-то, что потом, при рассмотрении, оказалось кожей с лица.

В какой-то момент я все же поймал дерево, и рухнул, крича от боли. На меня сверху навалился Никола, прижимая бедрами руки к телу, и что-то прикладывая к лицу. Внезапно боль прекратилась, и я провел руками щекам, вытирая слезы.

Наложен постоянный баф "Чужой лик"

Ваше имя и игровые данные будут изменены (для любого стороннего наблюдателя вплоть до класса "божественный")

Чтобы отказаться от бафа, удалите биомаску.

- За что? Что я тебе сделал? Нормально же общались! - Я сел, прижимая руки к лицу. Меня трясло.

- Вот, смотри! - Эльф поднес к моему лицу зеркальце.

Из него на меня смотрел мужчина, в возрасте чуть за тридцать. Тяжелый подбородок, серые, чуть раскосые глаза, длинный нос с горбинкой. Лицо обрамляла аккуратная бородка.

Я посмотрел свои данные

Эдгар, человек рейнджер. Уровень 52 4500 жизней.

Руки привычно обратилась в птичьи лапы. Я схватил эльфа за шиворот, и прижал к дереву, надавив локтем левой руки на горло. Правой вскрыл брюшину и схватил печень гостя.

- Ну?

Эльф был безмятежен, словно ничего и не произошло.

- Согласись, хороший подарок? И можешь не держать меня за внутренние органы? Они все равно троекратно дублируются.

- Мутант!

- Да ладно тебе, за то теперь точно ни кто не узнает, даже в лицо. Держи! Это на память.

С этими словами Никола протянул мне содранный кусок кожи.

- А это тебе на память! - И вложив в руки эльфа вырванную печень. Полоска жизней биоманта лишь слегка просела.

Раздались одиночные хлопки.

В нескольких метрах от нас стояла Селена, и с любопытством наблюдала за разворачивающимися событиями.

- Прошлое лицо мне нравилось больше. - Селена с любопытством разглядывала меня.

- Мне тоже! Ведь это было мое лицо! Никола, откуда кстати это лицо у тебя?

Серб замялся.

- Ну, у меня один тут занял денег и...

- И что, он сейчас стал Филином?

- Наверно, я не проверял...

- Знаешь, то, что сейчас кому-то гораздо хуже, чем мне - как то успокаивает...

К обеду я успокоился окончательно, А вот мой питомец был близок к истерике. Биомант гонялся за химерой с каким-то лихорадочным блеском в глазах. Химера изображала из себя крота и делала успешные попытки зарыться под землю прогрызая тоннель прямо в лесном глиноземе, и заглатывая излишки грунта. У костра была разложена походная лаборатория. Или походная пыточная, проверять нет желания.

- Никола, не трогай Кошмарика. У тебя два своих есть. Кстати, скажи мне по секрету, что ты пообещал своим ассистентам, за то, что превратил их в это? - Я кивнул на опохмеляющихся кадавра и гнома, у которого из под кирасы проглядывало еще две пары коротких жучиных лапок.

- Не помню уже, им там какой-то приз от системы полагается, а я им плачу небольшую зарплату.

- А где ты тела взял насекомых? Где такие монстры водятся?

- А, это... Это совсем недавно получил. Тут странное погодное явление было, дождь из крови. Насекомые и мутировали. Насилу отбились, а пару самых удачных тушек я прихватил с собой, все равно асситентов слегка погрызли, жалко было на перерождение отправлять. Ну и...

- Даже знать не хочу, Никола, честно. Ты мне лучше скажи, куда ты теперь?

- Теперь обратно к эльфам. Они ведь еще не знают, что я квест изменил. Поведу их на битву с порождением тьмы. Если нужно чего будет, ты пиши!

С этими словами эльф кинул мне предложение дружбы, заскочил на бурчящего кадавра, и исчез в чаще леса. Что примечательно, за два дня он не заговорил ни с одним моим спутником, словно их и не существовало.

Ко мне подошел Морген.

- Странные у тебя друзья, Филин.

- Странные. Ваш мир ломает моих современников.

- Биомант не выглядел сломленным.

- Он потерянный. Где то на просторах этого мира он потерял свою душу. Для него игра стала совсем игрой. Он не видит ни одного человека вокруг себя.

- Как будто ты видишь!

- Вижу. Вижу, во многом благодаря тебе, Морген. Чаще напоминай мне, что я человек. Игра должна быть закончена.

Глава 13

Я смотрел на серый деревянный потолок, и меня терзали три очень и очень не простых вопроса.

Вопрос первый, где я?

Вопрос второй, он же основной, почему я ничего не помню с того момента, как на горизонте возникла Столица?

Вопрос третий, что все это значит?

Сначала осмотр окружающего пространства. Диспозиция следующая. Я, одетый, лежу на кровати. Рядом валяется мой плащ, копье, в стене торчат ножи. Комната... Комната серая. Так, наверно может выглядеть комната, обшитая деревом, если ее оставить на лет сто, или двести. Почти не слышимые скрипы, пропахший временем и старым домом воздух, запыленные окна, торчащие из стен крепежные гвозди, темные от ржавчины. Неплотно подогнанные доски, навевающие на мысли о бесконечном лабиринте труб, балок, коридоров лазов и щелей, сразу за этой стеной. Полуистлевшее покрывало на жесткой кровати. Свет, струящийся из-за запыленного стекла. Можно различить только топорщащуюся гвоздями раму, мир за окном тонет в серой дымке.

Ощущения...

Ощущения странные, привычные и незнакомые одновременно. Словно тонешь в бесконечном пространстве, душном, наполненном неясными шепотами, и несбывшимися надеждами. Рванись в сторону, и оно пережует тебя, напомнит обо всех несбывшихся надеждах, допущенных ошибках, поспешных словах. Зальет тебе в глотку расплавленным свинцом слова "а если бы не...". Но если ты раскроешь перед ним душу сам, свернешься калачиком на пыльных досках, и уснешь под скрипы, навевающие тревогу, улыбнешься своему самому большому страху... Где то в этих серо черных лабиринтах живет то, что в итоге стало Кошмариком, где то тут есть коридоры, где за стенами можно услышать детский плач и надрывный крик "не нужно, пожалуйста, не делай этого". Открой душу и усни, и можно увидеть миллионы кошмаров. Чужих кошмаров.

Я улыбнулся, потянулся, но так и не вспомнил, как попал в это чудесное место.

На приглушенной системной рамке мелькала дата и время. Третье ноября, четырнадцать пятьдесят пять. Никакого дискомфорта, боли, следов применения заклинаний. Только пару ножей в ветхой стене, да несколько глубоких вмятин, словно в стену били чем-то круглым и твердым.

И в голове пусто, как у студента в холодильнике. Не бывает такой полной амнезии.

Уважаемая администрация!

Прошу разъяснить мне момент с потерей памяти за последние три игровых дня!

За данный период у меня не осталось никаких системных сообщений. Но судя по косвенным признакам я не лежал в алкогольном и наркотическом опьянении. Прошу мне восстановить данные за прошедший период, желательно в полном объеме.

Уважаемый пользователь!

Вам отвечает сервисный ИскИн 89734

Причина полного отсутствия памяти за указанный период связана с её официальным удалением согласно Вашего запроса главному ИскИну от сегодняшнего числа.

Тогда вот еще один запрос.

Прошу восстановить мне память за указанный период.

Уважаемый пользователь!

Напоминаю Вам, что в случае удовлетворения Вашего запроса, Вы не сможете повторно воспользоваться функцией стирания памяти в течении следующих трех месяцев.

Глупая железка!

Подтверждаю!

И тут меня накрыло...

Первым неприятным моментом нашего приезда в столицу, стал тот факт, что мясо нужно было ввозить через товарные ворота. И как-то оформлять. Мое вяканье по поводу того, что мол де это не мясо, а убедительные доказательства убийства опасного преступника было задушено мозолистыми бюрократическими руками седого мага, который глядел на повозку через увеличительное стекло в оправе. И стекло выдавало надпись следующего содержания:

Кулинарный ингредиент, мясной, класс Легендарный, 49887 кг.

После чего мне было заявлено, что лично его, мага ворот высшей категории, не колышит, что там королевская администрация будет принимать в качестве доказательства. Въезд любого товара должен быть оплачен согласно законам империи. И оные законы утверждают, что за каждую унцию кулинарного ингредиента легендарного класса в казну должен быть уплачен один золотой.

Я прикинул, сколько мне нужно будет заплатить королевской казне за пятьдесят тонн особо ценного мяса и взвыл. Пришлось срочно штудировать законы империи.

Согласно этим законам, оказывается, в город можно ввозить и трупы, для местно академии магии. И оплачиваются они по две серебрушки за тело.

С такой формулировкой таможенник был категорически не согласен. И ссылался на универсальный определитель грузов.

Я стал спрашивать, а как, в таком случае, определяется использование ингридиентов?

После моеговопроса, маг, издеваясь, спросил меня, как собираемся использовать трупы мы.

Я привлек к обсуждению Фауста, и тот в течении пяти минут поднял из одного моего трупа рыцаря тьмы. Без пентаграммы и сложного ритуала. Маг усмехнулся и послал своего помощника за своим ужином. Тот притащил ему завернутую в полотенце запеченную куриную тушку.

Минута речитатива в исполнении мага, несколько нанесенных на кожу курицы, с помощью кетчупа, знаков, и поднятый некроконструкт разорвал рыцаря смерти на части. Пристыженный Фауст удалился, а я бессильно сжимал кулаки глядя на нагло ухмыляющегося мага. Маг жевал куриную ножку и был крайне доволен жизнью.

- Я понял! Сколько?

- От трех до семи. В зависимости т обстоятельств.

- Давай уж семь, какие между своими людьми обстоятельства.

- Хорошо. В Мемнийские меловые рудники? Или Ниргальские самоцветные?

- Ээээ...

-Ты все верно понял, я про сроки заключения за попытку дачи взятки должностному лицу при исполнении.

- Не, уважаемый, Вы меня неверно поняли, я спрашивал, сколько я за товар должен внести в казну. - Иногда я очень быстро соображаю.

- Один миллион семьсот шестьдесят тысяч триста три золотых монеты и сорок шесть серебряных.

- И мне все сопроводительные документы на указанный товар, а за людей сбор не возьмете, они охрана особо ценного товара.

- Договорились. Как платить будете? Предлагаю пройти в кассу любого отделения банка и оплатить по квитанции с Вашего счета.

- Нет, уважаемый, платить буду наличными. Только вот у меня с собой серебра и золота нет. Медью возьмете? - маг зарычал - А придется...

В общем, к вечеру мы покидали негостеприимные ворота. Предварительно основательно закрупоренные нашей оплатой за въезд в город. Пятнадцатиметровая стена, засыпанная на километр в каждую сторону медными монетами вровень с зубцами. Когда из моего кошелька ударил фонтан меди, народ слегка прифигел. Начиная от игроков и заканчивая стражниками. Как мне потом сказали, обнал денег со счета посредством игрового кошелька ограничивается сотне монет. В день. И облагается налогом в десять процентов. Все остальное через отделения банка. На меня игровая условность с ограничением вывода налички почему-то не распространялась, а вот проценты с меня сняли по полной.

Прибежавшую на мой полный оскорбленной жадности вопль стражу долго успокаивали, они решили, что в город прорвалась какая-то тварь. Потом успокаивали отряд гвардии, усиленный парой стальных големов. Их приборы зафиксировали магический всплеск, сработал охранный артефакт в караулке. Потом успокаивали отряд магов, которые сходу зачем-то убили Леголаса. У них сработал артефакт контроля прорыва. Дежурного замыкающего сдернули с туалета на середине процесса. Устав в этих вопросах жалости не знает. Откуда я узнал про туалет? У меня очень тонкий нюх... Короче понятно, чего они такие злые. Мы вообще всех сегодня злим. Лицо мага - таможенника, когда он мне после расчета вынес документы на мои трупы, стоило многого. Не тех денег, но все же. Жаль, ему в расчете помогло его стеклышко, и точное число монет он увидел сразу. Но с другой стороны, игровые условности тут особо не работали, и все деньги пришлось таскать в банк ручками. Вернее тележками. Вот и таскают. А еще следить, чтобы наличку не уперли игроки с безразмерными мешками. На двух километрах. Ага. И ворота западные засыпаны. Подрыв обороны, однако.

Зато этот кадр мне решил отмстить, и выдал бумагу, в котором было указано направление реализации трупов. Пищевые надобности, хех. Я не стал обламывать мужика и в этом, а гордо пошагал...

- Ну и куда мы идем?

Тут ко мне подскочил какой-то оборванец и вырвал из рук сумку. А потом с радостным хохотом убежал в сторону проулков.

- Морген, я верно понял, меня только что обокрали?

- Обокрали. Филин, у тебя хоть что-то по людски бывает? В мешке же был Кошмарик?

- Кошмарик.

- Почему не деньги? Не сумку со снаряжением? Не копье твое ублюдское?

- А чем тебе не нравится мое копье?

- Я его тут недавно перекладывал. Ты бы хоть предупредил, что оно у тебя с такими эффектами...

- А что было то?

- У меня ожили ладони. Жуть скандальные личности. Столько гадостей о себе услышал. И главное, затыкаться не хотели. В воде их круглые стуки не продержишь. Я через пол дня попросил Фауста меня на респаун отправить.

- Морген, я вот чисто из мужской солидарности не буду спрашивать что сказали тебе твои волосатые ладони.

- Почему волосатые? Вполне себе нормальные.

- Не вникай, так, старый анекдот...

- Нас должен был куда-то профессор увести. У него тут знакомый, он вроде мог помочь с покупкой жилья.

- И где он?

- А черт его знает...

- Значит в кабак?

- А может не надо?

- Не занудствуй. Что плохого случиться может?

- Тебе как, кратким списком? Или полным?

- А краткий список большой?

- Листов семьдесят.

- Мы идем в кабак!

- Но...

- Да успокойся ты, покушаем, послушаем, что народ говорит. Пить не будем. А пока наша веселая гоп компания получит награду и толкнут кому-нибудь трупы. Может даже выйдет так, как мы собирались.

- Ну раз только поедим...

- Что, Морген, и тебя проняло? - к нам подошла Селена

- Ты о чем? - Воин развернулся к нашей спутнице.

- Приличные девочки после такого долго поправляли юбочки. "Мы только заглянем ко мне на минутку, я захвачу из дома пару документов" или "Давай по маленькому бокалу, для аппетита" - Селена была задумчива.

- А неприличные? - Морген искренне заинтересовался.

- Неприличные выковыривали из зубов лобковые волосы! - Селена развернулась к нам спиной и уставилась на витрину магазина с оружием.

Мы с Моргеном заговорили одновременно

- А откуда ты знаешь...

- У меня нет...

- Молчать! Согласна, тема неудачная была. Мы идем в кабак?

- Идем, идем. Филин, к чему она это вообще сказала?

- Женщины...

В кабаке было людно, народ в самых разных одеждах что-то активно обсуждал. Мы присели за свободный столик, и заказали фаршированную утку. Морген хотел что-то возразить по поводу цены в два золотых, но я напомнил ему, что мы несколько часов назад завалили столицу деньгами по самые парапеты стен.

- Ну и что админы обещают за перки на праздник? - Маг в рунических доспехах расспрашивал задумчиво потягивающего трубку гнома.

- Говорят, будет маскарад. - Многозначительно выдал гном.

- То есть, маскарад? Классический? - С другой сторны спросила девушка -рейнджер.

- Ага. Все игроки в двенадцать ночи могут сменить внешность, и системные данные. И не только себе, но и питомцам. На пять дней. И только для территории городов. Еще обещают выпустить на улицы города нечисть, запустить несколько глобальных квестов, на социалку.

- Надеюсь не как в прошлом году? - Скептически заметил седой маг с коротким жезлом у пояса.

- А что в прошлом году было? - Спросил кт-то из компании.

- Ловили таинственного убийцу. Тупой непись выдал задание на его поимку отряду пиромантов. Эти кадры вместо поиска локализовали район, и выжги его на два метра вглубь. - Ответил посмурневший гном.

- И что, им задание зачли? - Снова спросил молодой маг.

- А черт его знает, там такое началось после этого...

- Приняли у нас задание, ни куда не делись. - Слена прошептала на ухо. А если у тебя будет возможность, обязательно поучаствуй.

- К вам можно? А то мест вокруг нет .

За стол подсел очень колоритный эльф. И это я считал до этого, что насмотрелся на колоритных эльфов. Ан нет. Высокий, костистый, с длиннющими дредами, в какой-то мешковатой одежде. С кольцом в носу. Одичавший панк, по внутренней классификации. В руках высокий и узкий бокал со слабо светящейся содержимым. И без опознавательных надписей.

Морген схватился за голову причетая.

- Филин, ебаный в рот, мы хотели покушать и узнать новости. Все, покушать и узнать новости. Эльф растаман без знаков различия, это что-то снова будет. Не важно что. Давай он посиди и уйдет, и ничего не будет говорить?

Я поглядел на потенциальный квест. Что-то подсказывало мне, что на месте растоэльфа остальные посетители видят нечто иное. Я поднес к губам палец и пожал плечи в извиняющемся жесте. Эльфораста понимающе улыбнулся. Развалился в стуле напротив, достал из кармана куртки косяк офигенных размеров и раскурил его от свечки на столе.

Я поглядел на совершенно квадратные глаза своих спутников. На эльфа с дредами, и на бумажный косяк размером с палку сырокопченой колбасы.

Эльф затянулся, его глаза блеснули серебряным светом. Я заворожено протянул руку незнакомцу, и тот вложил мне в руки самокрутку. Теперь затянулся я.

Наложен эффект "Расширитель сознания (архейский)" концентрация 4%

Усиление ментальных способностей на 40%

Увеличение запасов манны на 400% (можно использовать только для заклинаний магии разума)

Наркотический эффект (опиаты) 10%

Наркотический эффект (кадеины) 8%

Наркотический эффект (амфитамины) 11%

Минздрав предупреждает! Употребление наркотических веществ может приводить к распаду личности.

После десятой затяжки удивительно мягким дымом (который начал свиваться в причудливых разноцветных драконов после третьей), мой безмолвный собеседник поднялся, похлопал меня по плечу и растворился в разноцветном дыму. Перед тем как он исчез, я успел прочитать надпись над его головой.

Дух праздника. Вне уровней.

Я посмотрел на Моргенханда, который с выражением дикого ужаса глядел на остаток косяка в моих руках.

Внимание! Администрация игры поздравляет всех Хэллоуином, и объявляет о начале праздничного эвента "Карнавал ликов" Любой игрок может в течении следующей минуты изменить внешность и отображаемые параметры игрока, а так же своего питомца. Или же взять за основу кого-нибудь из известных игроков.

Называю свое имя, и вижу, как в выскочившем редакторе лицо меняется на родное.

И тут меня осеняет. Активирую случайную мысль, и ставлю туда фразу

А не стать ли мне Филином, Несущим Хаос?

И на всю манну.

- Нееееет!

Морген в ужасе выскакивает на улицу.

Глава 14

Уважаемый Олег Петрович!

Администрация поздравляет Вас с Вашим первым днем рождения, отмечаемым в игре, и дарит Вам подарок:

Все квесты на Ваш поиск и убийство среди неигровых персонажей отменен на 5 дней.

Уважаемая Администрация!

Не путайте оперативную коррекцию игровых квестов для предотвращения начала бунта на территории Столицы с подарком игроку. Подарком для моего отыгрыша роли стало бы отсутствие такой коррекции. Так что прошу предоставить мне компенсацию за нарушение игрового процесса, а подарок оставляю на вашей совести.

Уважаемый Олег Петрович!

Ваше требование признано легитимным, поэтому мы готовы обсудить возможности компенсации?

Уважаемая Администрация!

Мы таки с Вами говоримся. Хочу в подарок недвижимость в столице. Но понимая, что Вы не можете передавать мне в руки предметы высокой ценности, предлагаю следующую схему. Найдите среди объектов такую, которая посещается игроками и неписями реже всего (в том числе и скрытую от возможной продажи) и чтобы она самой дешёвой была. И тогда мы в расчете.

Уважаемый Олег Петрович!

Удовлетворить Ваши требования возможно. В ваше полное владение переходит дом девять по улице Первого Императора. Продажная цена данного лота 1 золотой. Последнее посещение зафиксировано 107 лет назад. Для фиксации сделки подпишите отказ от претензий перед администрацией игры.

Уважаемая администрация!

Я изучил присланный документ. Хотелось бы уточнить момент. То есть до моего подписания указанного документа, я могу предъявить претензии по основному игровому процессу? То есть почти по семи десяткам пунктам?

Интерлюдия 4

Офис техподдержки сотряс могучий вопль технического директора

- Какой пидорас дал Филину форму отказа от претензий? И кто, а главное чем накурил его так, что он стал его изучить?

- Шеф, а что случилось?

- Что случилось? Запроси как наш расчетный ИскИн, сколько у нас может отсудить этот отморозок по сумме претензий?

В офисе воцарилось тяжелое молчание.

Потом раздался визг, и один из сотрудников устремился к окну, держа в руках стул как таран. Звук разбивающегося стекла и удаляющийся крик. Через сорок секунд в разбитое окно молча выскользнул еще один человек.

- Хм, кто-нибудь еще хочет самоустраниться? Нет? Тогда начинаем думать, и думать быстро, что нам делать, чтобы этот персонаж не стал нашим главным акционером.

Конец интерлюдии

Поздравляем! Вы стали собственником жилья в Славной столице! Размеры и местоположение объекта недвижимости дают Вам право претендовать на титул Виконта. Для уточнения условий его получения обратитесь в Имперскую Канцелярию.

Поздравляем! Вы стали на путь тайного убийцы! Успешность прохождения 0,1%

О Вашем существовании еще не догадываются.

Хм... Кого же я успел убить? А главное когда?

Тут чьи то руки обняли меня за плечи и поставили на ноги. Я уставился в сияющий бюст а потом в горящие каким-то неземным цветом глаза Селены Огненной.

- Богиня!

- Пойдем уж, укуренный Бог, за дверью начинается праздник. Там нас ждут.

- Кто ждет?

- Все. Но об этом они еще не знают.

И мы вышли на улицу. Мир, то ли от ударную дозы наркоты, то ли стараниями администрации, изменился. Незримое и неощутимое скользило по периферии чувств. Ожило все. Желтые листья скрывали крохотных фей, что танцевали в кронах деревьев. Дома скрипели словно переговариваясь. Камни мостовой загадочно молчали, словно знали какую-то тайну. Тени скользили между игроками, учтиво раскланиваясь друг с другом. Некоторые были в масках. У кого-то маски скрывали жуткие наборы зубов, или бездонные провалы глаз. Полилась музыка, и существа, все существа на улице закружились в танце. Откуда она лилась, кто ее играл? Нельзя было вычленить ни ритма, ни ноты, не говоря об отдельных инструментах. Я кружился, держа Селену за талию. Растворяясь в танце. Сыпались какие-то сообщения, от которых я отмахивался не глядя.

Танец закончился, и я зачарованно уставился в ночное небо, с которого сыпались желтые искры, наполняя улицу пляшущими тенями. Люди куда-то устремились, вглубь лабиринта улиц. Мы за ними.

- Куда?

- Туда, где будут танцевать даже камни дороги.

Мы вышли на площадь перед королевским дворцом. Восприятия играло в какую-то свою игру, и я так и не смог увидеть как именно он выглядит. Менялось все, начиная от цвета кмней, заканчивая количеством башен. Вокруг меня мелькало подозрительно много знакомых лиц. Моих лиц. Под ногами путались десятки разнокалиберных Кошмариков.

- Вот так, Селена, годный мем становится мейнстримом. - С этими словами я пнул путающуюся под ногами химеру. Та, с обиженным мяуканьем улетела в сторону канавы.

- А вот был бы настоящий Кошмарик, я бы остался без ноги. Везде обман.

- А где он, кстати?

- Украли! Представляешь, этот глюк где-то без меня на улице развлекается.

- Вот смеху то будет, если он на таинвенного убийцу наткнется?

Поздравляем! Вы успешно идете по пути тайного убийцы! Успешность прохождения 3,6%

О Вашем существовании догадываются. Но ни одного тела обнаружено не было.

Специальные условия для получения увеличенной награды:

Останьтесь непойманным

Останьтесь неузнанным

Не оставьте ни одной улики

Не оставьте ни одного тела

Уничтожьте не менее сорока детективов из игроков.

Выполните ряд особых условий (скрыто)

- Да, было бы не плохо. На пойти в детективы записаться.

- О, смотри, конкурс танцев! - Селена обратила мое внимание на огромную сцену.

- И что там в программе?

- Ну, сейчас будут танцы магических существ . Потом индивидуальное исполнение. Потом коллективы. Дальше тематические. Сначала конкурс кабаре. Потом...

- Стоп, конкурс кабаре?

- Да, а что?

- Селена, милочка, скажи, тебе знакомы такие понятия как андеграунд, сексизм и постмодерн?

- Ну, в современной философии есть небольшие течения с такими названиями, а что?

- Сейчас будем практиковать. Мне нужна сотня клетчатых пледов. Срочно купи их. И сотню простых фламбергов. Полутораметровых. С доставкой. Я скажу, куда привезти.

- Но...

- Мы будем развлекаться! Без членовредительства. Обещаю.

- Хорошо.

- Верь мне! - Целую Селену в щечку. И убегаю.

- Дуболом! Где мы оставили Диса с его отморозками?

- В казармах, на краю города. Они почему-то нынешнего праздника очень испугались. Заерлись там, и не хотят выходить.

- Кинь мне пометку на карту.

- Лови. Филин, ты чего не доступен? У меня к тебе несколько вопросов.

- Не сейчас, Дуболом, я развлекаюсь и обдолбан до крайности.

- Это твоими стараниями город заполонили твоие копии?

- Моими. Потом, все потом.

- Кошелек или жизнь?

- Ась?

- Деньги выкладывай, говорю. - Из тени вышел я...

Я протер глаза.

- А стражи не боишься?

- И что ты им расскажешь? - В руках двойника был ножик устрашающих размеров.

- Да, действительно. Слушай, а вдруг ты встретишь владельца этого образа?

- Владельца? Он конечно псих, но не на столько, чтобы сидеть в столице в такое время. Скажи еще что он тайный убийца. К тому же он точно не будет носиться по темным переулкам, благоухая дорогущей травой.

- Почему это?

- Ну, я бы на его месте не упарывался, а забурился в самый дорогой бордель. И наркоту принимал не по подворотням.

- Хм, знаешь, а ты прав... - С этими словами я подошел к своему двойнику применяя подчинение. - Хорошая трава, однако, почти двое суток подчинения. Короче, на тебе тысячу золотых. Покупаешь самых дешевых и страшных шлюх. Трахаешь их, убиваешь, снова трахаешь, прячешь тело и ищешь новую. Не забывай кушать . Можешь тех же проституток. Свободен.

Двойник растворился в тени.

Поздравляем, Вы создали ложный след в поиске убийцы. Успешность прохождения 7%

Новое дополнительное условие "Охота на ведьм".

Заразите город паранойей.

Уважаемый Олег Петрович!

В связи с последними событиями просим Вас проявить снисхождение к участникам эвента и просим Вас уменьшить длительность заклинания для последней жертвы до 5 часов. В противном случае контролирующий искин прогнозирует необратимую девиацию поведения.

Уважаемая администрация!

Только с одним условием. До конца эвента игроки не могут снимать личины. В этом случае обещаю и дальше идти на встречу в подобных ситуациях.

Уважаемый Олег Петрович!

Ваши условия примелимы. Приятной игры.

- Дис! Открывай, оборотень пришел!

Я стоял перед общественной казармой, в которой мои рунные викинги зачем-то организовали серьезные укрепления. Рядом со мной стояла повозка с пледами и мечами. Селена сидела на

- Это ты, ярл?

- Тебе еще раз нос отчекрыжить?

- Точно, ярл, откройте там ему калитку.

В баррикаде образовалась узкая щель. Из щели вылезла волосатая рука и втянула меня внутрь.

Меня окружили изрядно испуганные мужики, облаченные в доспехи и бряцающие оружием.

- Мужики, вы чего?

- Там люди танцуют с духами. А те кто танцует с духами, и не прошел шаманского посвящения, не переживают следующую зиму. - Дис был предельно серьезен.

- Это было под другими небесами, Дис. И иные боги тут творя судьбу смертных. А ваши нити нынче в руках моих. Ты же видел, какими силами я повелеваю.

- Да, Ярл! Ты хочешь, чтобы мы вышли на битву с духами и приняли свою судьбу?

- Зачем? Умирать будут другие. А я хочу, чтобы мы сейчас всем вместе пошли и переплясали духов. Но это задача, как говорится, второстепенная. А сейчас наша задача перетрахать самых красивых баб в этом городе. Для этого нужно будет кое-что сделать. Вы слушали про горцев в юбках? Который выходят на битву без доспехов, с огромными мечами?

- Слышали. Славные воины. Только чудные.

- Сейчас мы все нарядимся ими. И пойдем добывать баб.

- А зачем? Чем мы сами плохи? - Дис насупился.

- Так праздник же, карнавал. Все носят чужие лица. Так что ничему не удивляйтесь. А вообще снимайте доспехи портки, и вон в телеге пледы, делаем килты. А потом будем разучивать один древний танец.

- А может по старинке? Ну там, дубье, мечи есть...

- Дис, это дикие люди, они ничего в настоящих чувствах не понимают. Так что будем по их варварским обычаям. Зато у них бабы там почти раздетые и уже сами на все согласные. И вот, раздай людям своим денег, чтобы все пропили. И духам набили морды, особенно страшным.

- Ура Ярлу!

- Ура! - Грянули в сто глоток мои личные отморозки из холодных морей.

- А теперь разучим срамной танец. У нас есть два часа.

Три часа спустя мы стояли на краю сцены. Моя гоп компания пускала слюни на десяток групп женщин разной степени раздетости.

- А теперь позвольте представить первую в этом мире гетеросексуальную кабаре группу "Банда веселого Ярла"! Встречайте!

Голос конферансье изрядно сипел. Это Дис ему доказывал, что толпа вооруженных мужиков в килтах это кабаре. Юбки есть? Есть. Голые ноги есть? Есть. Что? Женщины? А где сказано, что мужчины в кабаре не танцуют? Короче, если ему не нравится, то пусть докажет вот тому с топором, что он с друзьями не кабаре. Что, не хочет? Ну, тогда путь объявляет выступление. Что? Отпустить? Да, извини, и вот тебе стенка, подержись, экий ты на ноги слабенький.

Зазвучали первые аккорды музыки. И на сцену, отбивая чечетку, тяжелыми сапогами вышел, даже выплыл Дис. И начал исполнять ногами что-то дико ритмичное и классное. Народ замер.

Нет, ничего сверхъестественного, и ни кто не смог бы сделать за два часа из отряда рубак профессиональных танцоров. Просто я это осознал аж за сорок минут. А потом долго сочинял заклинание массового добровольного подчинения, и один раз его испытывал. Неведомые программные алгоритмы совершили настоящее чудо. Баф от травы спадать и не собирался, а восприятие не торопилось грешить адекватностью. Так что вышло легко. Очень легко.

Тем временем из за кулисы вышли остальные викинги. Бородатые мужике в килтах выстроились в ряд и синхронно выбивали сложный ритм. А потом музыка изменилась, со сцены шибануло мощнейшей волной тестостерона. Викинги взмахнули ногами. Дамы в толпе в едином порыве охнули. Я снова активировал случайную мысль, запихнув одну простую фразу "Хочу". Даже не буду думать, во что трансформируется эта мысль в головах мужчин. Надеюсь в желание выпить. Тем временем число дам перед сценой утроилось. Мужчины наоборот, разбежались. Скажем так, махающие ногами викинги, по моему приказу, белья не надели. Зрелище не для слабонервных.

Музыка стихла. Конферансье пригласил на сцену всех выступающих, так как мы были последними на сцене.

Ни кто завершающую речь особо не слушал. Ко мне подошел Дис.

- Ярл, а баб когда? И каких? - Он зашептал мне на ухо.

- Любых, какие по нраву. Но по моей команде. И я тебя умоляю, не тут. На той улице кабаки есть, заваливайтесь туда, и развлекайтесь. Вот тебе еще денег, если те сразу пропьете.

- И победителем объявляется коллектив "Банда веселого Ярла"!

После чего бледнеющий конферансье вручил мне золотую статуэтку в виде танцующей женщины.

- А теперь предлагаю всем желающим отметить с нами нашу победу. Мужики, выбираем желающих!

- ВААААГХ!

И викинги, стоптав по пути конферансье, ломанулись, кто со сцены, кто по сцене. Подхватывая радостно взжащих разумных слабого пола.

Или не очень слабого... Мимо меня пролетела туша Диса и с грохотом впечаталась в сцену.

- Какая женщина! Ярл, женюсь! - Дис выплюнул зуб.

- Благословляю! - С этими словами я постыдно спрятался за сцену. Так как боевых баб оказалось почти два десятка, и викинги полетели гуще. Видимо, какие-то амазонки. Высокие, скуластые, фигуристые, с черными, заплетенными в разное число косичек волосами. Дамы деловито защелкивали но косичках грузики, и разминали суставы. Запах их конечно выдавал, но тут я был явно лишним. Тем временем часть воинов, нагруженные двумя, а кто и тремя - четырьмя радостно пищащими женщинами направились по кабакам.

- Может им помочь?

- Это брачные игры, мы тут только помешать можем. Бежим!

С этими словами я увернулся от очередного низколетящего воина. Тот потерял килт, но не боевой дух. Я закрыл селене глаза ладонью, и припустил в сторону офигевающей от происходящего толпы.

- Филин!

- Ась? Огурец, как узнал? Тут же копий сотни.

- Ну, копий много, но только у оригинала есть толпа голозадых викингов, и только оригинал может под мышкой таскать сильнейшего огненного мага в игре.

- Хм... Точно...

Я поглядел на замершею на моих руках Селену, и аккуратно оставил ее на землю.

- Филин, тут такое дело. Нужна помощь.

-Кому?

- Профессору.

- Профу? Кто обижает моего профессора? Я сейчас тут устрою армагедец. Я им покажу Варфаламееву ночь!

Вокруг сгрудились тени, а духи в радиусе десяти метров просто исчезли.

- Полегче, полегче, Филин. Он там в философском диспуте участвует. И там его это...

- Бьют?

- Интеллектом давят.

- Профессора?

- Так чего сам не влезешь? Тебя задавишь... - Я смерил взглядом трехметровую фигуру Огурцу.

- Я малость не по этой части. Я ж технарь...

- Ну пойдем!

Народа рядом с трибуной для философских диспутов почти не было.

Два карлика стояли за кафедрами и махали кулаками что-то крича.

- Проф! Что случилось?

- Мне тут говорят, что наше время это новая эпоха просвещения!

- Бред. Просвещение мертво. И похоронил его Гёдель. А то, что он может назвать новым просвещением просто чрезмерный объем поступающей информации, который дают иллюзию полноты понимания мира. Путь не занимается некрофилией.

- Старый маразматик! В нашем мире возможно все! Мы на пути к технологической сингулярности!

- Трупоеб! Твое познание бесконечно неполно! Это доказал Гёдель еще в двадцатом веке!

- Ни кто ничего не похоронил. Утверждение Гёделя только породило надежду для мистификаторов и наплодило креационистов. Он указал что есть недоказуемые истины, но сам не нашел их.

- Ага, ты мне еще опровергни теорию о циклической разумности вселенной!

- И докажу!

- Значит и от технологической сингулярности откажешься? И скажешь невозможность пережить разуму большой взрыв?

- Ах ты опёздыш хуеносый!

- Жиденыш пиздоглазый!

Хм, я люблю философские диспуты.

- Народ! Тут карлики пиздятся! Ставлю на того, что в красном кафтане, десяток золотых!

- Филин, как тебе не стыдно?

Селена ткнула мне локтем в солнечное сплетение. Тем временем народа изрядно прибыло. Начался тотализатор. Я под осуждающие взгляды Селены поставил десяток золотых на профессора.

Тем временем действо на сцене развивалось. Оппонент профа в синем кафтане оспыал того градом ударом. Тот ушел в глухую оборону, закрыв голову руками, изредка контратакую. В какой-то момент он изловчился и пнул оппонента в коленку. Тот согнулся и получил коленом в нос, поплыл, но нанес хук Профу между ног. Согнулись оба. Один за лицо держался, второй за яйца. Но через мгновение они снова схватились, и через минуту Проф зажал оппонента в удушаем, охватив короткими ногами за поясницу, прижавшись к его спине.

Карлик в синем кафтане засветился, видимо активирую какое-то заклинание. Профессор сжал руки и шея оппонента хрустнула. Тело забилось в судороге и обмякло.

- По итогам философского диспута победителем объявляется сторонник школы неодекаденса Никодимов, Анатолий Васильевич. Профессор кафедры истории МГУ, в связи со смертью оппонента.

- Где моя доля? - Взъерошенный Профессор как-то внезапно оказался рядом с нами.

- Вот! - я отсчитал профессору его пять золотых.

- Ну что, кто-то хочет еще со мной поспорить? - После этого высказывания народ рядом с нами как то сразу рассосался. - Сосунки!

- Анатолий Васильевич, угомонитесь Бога ради! Ни кто Вашу правду тут оспаривать не будет. Вы мне вот что лучше скажите, что с повозкой?

- Плохо получилось. Я когда до канцелярии с ней доехал, там стояла толпа Филинов, - Тут он покосился на меня. - И радостно убивала друг друга, в побоище участвовали стражники, их все больше становилось. Получали награду все. Тут что-то произошло, и награды резко перестали выдавать, типа до третьего числа никаких Филинов.

- И что дальше?

- А что дальше, у меня стражник попросил подорожный документ, а там направление к закупщикам. Посмотрел на трупы, назвал меня тупым шутником и сопроводил на рынок. Там я понял, о чем он говорил. Кто во что горазд изощряется. Все виды, разумные и не очень и все монстры. А в основе обычное мясо, орехи, чего только не было. Вот, я взял там растительных ушей, из каких-то фруктов. Угощайтесь.

Я взял из рук Профа очень натурально выглядящее ухо и сунул в рот. На вкус как настоящее ухо. Даже баф на людоедство сработал.

- Эм... Профессор, а это точно было ухо из фруктов?

- Ой, это я тому мудаку ухо оторвал, и машинально в карман сунул...

Спутники дружно сделали фелспаун.

- Филин, ты плохо влияешь на всех.

- А почему сразу Филин?

- А кто еще? - Селена взяла меня под руку.

- Профессор, что там дальше с трупами было?

- Да так, ко мне сразу главный распорядитель подбежал, у меня то товар легендарный. Посмеялся над оригинальным исполнением товара, сказал, что можно было и не оформлять, типа больше не заплатит. Махнул рукой, все мясо стало фаршем, подбежали грузовые големы, и все перегрузили куда-то в глубь склада. Он мне отсыпал шесть миллионов, в кристаллах абсолютных стихий, полный круг кстати! - он звякнул мешочком - Потом еще перечислили миллион за прошлый раз, посетовал что такие деньги у него появятся через месяца два, минимум, как эта партия уйдет.

На меня как-то странно посмотрели.

- Ненене! Не надо на меня так смотреть.

- Почему? Шесть миллионов раз в два месяца, это тридцать шесть в год. - Селена подхватила меня так, что я не мог вырваться.

- Я буду сопротивляться!

- Сопротивляйся, особо ценный ингредиент - Магиня жарко шепнула мне в ухо.

- Ебать мой лысый череп, дракон! - И подкрепить мысленным посылом.

А теперь ходу. Мечусь по площади, забыв что таких как я тут сотни. Замечаю как Стив принимает ставки у магов, которые кидают заклинания в Луи. Тут и без меня хорошо. А вот, он меня точно не выдаст!

- Так дети, а теперь тут добавляем черточку, и произносим: Pro deum atque hominum fidem! (Призываю в свидетели богов и людей.)

- Pro deum atque hominum fidem! - Послушно повторили два десятка ребятишек, рассевшиеся вокруг Фауста, на котором, видимо, по случаю праздника, был яркий клоунский наряд. Сидел он под кроной светящейся ивы. Детишки в возрасте от трех до восьми лет, сидели на маленьких стульчиках и старательно чертили что-то на земле перед собой.

- Теперь капаем красной краской из баночки и произносим: Ars longa, vita brevis. (искусство вечно, жизнь коротка)

- Ars longa, vita brevis! - Слушатели Фауста были предельно сосредоточенными.

- А теперь берете ножечки, и втыкаете в центр пентаграммы но осторожно, не заденьте своих будущих друзей, как воткнете, говорите следующее Siс volo! Vive valeque! (Я так желаю! Живи и здравствуй!). Аманта, аккуратнее, ножичек надо обязательно внутри значка втыкать, вот так. - Фауст поправил девочка ножик. - Теперь можно говорить.

- Siс volo! Vive valeque! - Произнес нестройны хор. После чего засветилось два десятка кривых пиктограмм, в которые были положены разные мертвые зверушки.

Почти в каждом значке зашевелились тушки. Детишки радостно завизжали.

- Дядя Фауст! А у меня мой мышонок не ожил, а вот он появился. - Девочка протянула некроманту кусочек ожившего мрака. Тот бережено принял его в ладони.

- Ох, юная леди, я Вас поздравляю! Дети, смотрите, Лили призвала кусочек первозданного мрака. Это даже лучше чем верный дружок. Погладьте его. - Он вернул комочек тьмы девочке. Та осторожно погладила нечто на ладошке. То встрепенулось, а потом неожиданно закружилось вокруг нее. Девочка весело засмеялась. - Он многое что умеет, главное не забывайте почаще кормить его лунным светом и всякими вредными насекомыми, можно показать ему крысу из подвала, и он ее скушает. Очень полезное создание. Дети, это всех касается. Можно конечно их кормить и молочком, но они начнут болеть. Обязательно давайте им жучков и кровь.

Фауст продолжил инструктировать детишек по уходу за некроконструктами, я открыл справку.

Теневик (общее название класса существ)

Этапы эволюции

Мрак первозданный - Ожившая тень - Теневик - Кристалл ночи (пассивное) - Плащ смерти

Мифическое существо-спутник. Практически неуничтожимое. Стабильной формы, кроме стадии кристалла ночи не имеет. Но может быть покровом на любом предмете (ткань, металл, камень, кость) Площадь практически не ограниченна. Может облегать кожу (дециметр квадратный*уровень), полностью защищая от магии тьмы, смерти, холода, обладает возможностью самостоятельно накладывать заклинания темного излечения. Остальное развитие индивидуально. Если носитель НПЦ, при гибели обращает того в высшую нежить (вид в зависимости от обстоятельств). Игроки с подобным спутником могу сменить расу на любого некроморфа в момент смерти.(изменения необратимы). Продать, передать, потерять, украсть невозможно. Для получения нужно пройти два десятка высокоуровневых квестов (групповых), шанс получения 7%

Я задумчиво поглядел на Фауста, который очень внимательно слушал мальчика, держащего в руках черного котенка, который выглядел на удивление живым. Хотя минуту назад точно был комком грязной высохшей шерсти.

Пойду ка я отсюда.

Буквально в трехста метрах от фауста я увидел Леголаса. Тот рассказывал что-то толпе мужиков бандитской наружности. Они хохотали, и подливали спиртное изрядно захмелевшему эльфу.

Я зашел в трактир и послушал разговор.

- Ик, Филин очень хороший! Он попросил своего друга чтобы тот меня научил читать хорошие книги!

- И как, успешно? - Один из мужиков задумчиво почесал кадык.

- Да! Я вот уже третью книгу читаю!

- Какую?

- Гарри Поттера! - Мужики снова грохнули. - И у меня за книжки идет опыт. Вот! И перки дают! Смотрите!

С этими словами Леголас открыл свою информацию о персонаже. Со стороны это выглядело, словно рядом с эльфом развернулся прозрачный холст. Мужики резко перестали веселиться.

Я услышал перешептывание рядом с барной стойкой.

- Хм, это ведь действительно тот самый Леголас. А не притворяется им кто-то. Надо его аккуратно скрутить, и засунуть в одну из закрытых локаций. А с Филина потом денег стрясти. Он конечно отморозок, но своих людей ценит.

- А ты не боишься что Филин из нас что-то вытрясет?

- Для начала мы палить не будем аватаров своих. К тому же мы не оцифрованные. Что он нам сделает?

- Судя по слухам, может.

- Ты им больше верь. К тому же, мы без членовредительства.

- Хорошо... Пойду мужикам шепну, чтобы они эльфа напоили до нужной кондиции

Тем временем я подсел за стойку к, видимо, лидеру. Невзрачный рейнджер - маг. За стойкой сидело еще две моих копии. Мне принесли бокал заказанного пива. После чего я дружески хлопнул несостоявшегося киднепера по плечу, подчиняя себе, и чуть наклонился к нему, словно о чем-то расспрашивая.

- Сейчас ты выйдешь на улицу, будто до ветру. Там увидишь толстяка в шутовском наряде. Рядом с ним детишки. Подойдешь, начнешь над ним насмехаться, заберешь у какого-нибудь ребенка зверушку. Только аккуратно, но как можно более глумливо. Исполняй.

После чего допил залпом пиво, и вышел из таверны. Что сделает Фауст с обидевшим его юного ученика рейнджером, а потом с его кодлой, а потом со стражниками, если те вмешаются, мне было не интересно. Хотя, все может закончиться на уроне некрозверька. Думаю, там все так же не просто как с теневиком.

Через несколько минут из-за спины раздался полный боли вопль, оборвавшийся на самой высокой ноте. А потом инфернальное рычание. Я шел по улице, улыбаясь и купаясь в плывущих на встречу тенях. Народу становилось все меньше.

Поздравляем! Вы успешно идете по пути тайного убийцы! Успешность прохождения 29%

О Вашем существовании догадываются. Но ни одного тела обнаружено не было.

Ходят слухи, что те, кто исчезнут, слышат тихий скрип металла.

Ложные следы (2)

Подражатели (4)

Детективы (159)

Город окутывает страх, но власти бездействуют. Ни об одной жертве не сообщили. В городе много приезжих.

Я подпрыгнул и обернулся филином, понесся по ночному городу, ища своего питомца, который, видимо, крайне успешно реализовывает условия квеста. Через минут пятнадцать я что-то заметил, или скорее ощутил. Эманации голода, веселья, безумия. Так ощущался только Кошмарик. Я сел на карниз дома и начал наблюдать. В проулок зашел шатающийся мужчина. Оперся на стену, приспустил штаны. Раздалось журчание. Внезапно мужчина упал на землю, приглушенно хрипя. Из его груди торчал деревянный кол в руку толщиной. И длиной с запястье. Никакого движения. Складывалось впечатление, что кол возник из воздуха. Тут воздух рядом с еще дергающимся трупом задрожал и из воздуха возникли очень знакомые доспехи с пушкой на плече. Голову закрывал ведрообразный закрытый шлем. Фигура потянула руку к голове, и сняла шлем. Внутри было пусто. После чего Кошмарик, а это был именно он, подхватил свою жертву, кол осторожно вынул из тела, а само тело довольно ловко запихал в доспех. На поверхности оставалась только нога. Вскоре пропала и она. Над провалом доспехов возник перископ. В свое время очень оригинальным решением мне показался он мне. И как оказалась, функциональным. Перископ закрыл мелко перфорированный шлем. Кол занял место в плечевой пушке. Мехвариор, мля.

Я упал рядом с питомцем и приложил палец к губам. Мы прокрались поближе к людным местам.

Два мага расспрашивали о чем-то неписей - бомжей. Те испуганно жались к фонарям.

- Мужики! Вы ведь детективы?

- Да, ты тоже?

- Ага! Я кажется нашел! Он там труп превращает в пыль, ну я рога, подкрался, посмотрел, и свалил. Я его один не завалю. Это точно убийца!

- Так, надо бы сообщить народу. Маг в синем балахоне с капюшоном оказался до неприличного осторожным.

- Зачем? Это целый рейд, это награду снизит. А там мы запинаем, вы мужики серьезные. К тому же маги. - И легкое внушение.

- Хм, ну пойдем. Только бафа наложим.

Три часа спустя.

Я сидел на земле рядом с чавкающим Кошмариком.

- Вот какой тут нынче народ доверчивый, да, Кошмарик? Как детей.

Химера посмотрела на меня понимающим взглядом и продолжила догрызать обезглавленную тушу орка.

- Главное, чаще менять место дислокации, тип жертв, и чаще делать подражателей.

Мы сидели на крыше и наблюдали за огромным костром. Вокруг костра танцевали жители, в огне танцевали огненные духи и сновали саламандры. На вершине костра догорал очередной то ли подражатель, то ли просто неудачник, которого за него приняли. Как я узнал, за пол ночи в городе вырезали всех магов пустоты, кем бы они не были, типа только они могут так прятать трупы.

Рядом со мной возник давишний эльф. Кошмарик на него даже не отреагировал.

Растаэльф задумчиво посмотрел на костер, на нас с Химерой... И протянул свой монструозный косяк. Я затянуля. В этот раз трава пошла жестче, и я с трудом держал кашель. После очередной затяжки воткнул косяк в зубастую пасть, наблюдая за процессом усиленного трения сигареты.

Вот, это точно не стимулятор, это сейчас меня нак... Ооо...

Мир поплыл.

Вот я с Кошмариком прыгаю на площадь и иду участвовать в конкурсе на самого убедительного Филина с Кошмариком. И мы не входим даже в десятку лучших.

Вот мы сидим у сцены, я плачу, а Кошмарик вытирает мне хвостом слезы.

Ко мне подходит какой-то дубль, и успокаивает, рассказывая что я отлично выступил. Вот мы поим дубля пивом, а потом убиваем и съедаем его, потому как стыдно. Вот снова пьем, уже от стыда, что съели такого хорошего парня, и даже не узнали, как его зовут.

Вот толпа игроков обсуждает детективный квест, и кто-то спрашивает меня, почему я такой грустный. Я честно отвечаю, и игрок весело хохочет. Советует не киснуть, и приглашает за своей стол. Там о мной делятся пивом, квестом на мою поимку и привлекают к обсуждению.

Мне приходит гениальная идея им помочь, и я объясняю, что трупы наверняка сжирает питомец. А так как самый простой способ маскировки - сделать питомца Кошмариком благо их несколько тысяч бегает, то и искать нужно химеру, которая может почти как настоящий Кошмарик. Короче, надо всех переловить, и засунуть в одно помещение. Кто там останется - тот и есть пет-людоед, а по нему найти хозяина.

Идея была встречена с энтузиазмом. И два десятка игроков пошли отлавливать Кошмариков по всему городу. Для этих целей у стражи, под лозунгом поиска убийцы, было экспроприировано четре фургона закрытых. В фургоны затолкали почти две сотни жалобно мяукающих, гавкающих, шипящих и глухо матерящихся Кошмариков.

Ночь, отблески огня на стенах домов, бешено пляшущие тени на стенах. На скотобойню едет четыре бронетелеги, на которых сидит семнадцать пьяных игроков, и зловеще хохочут. Среди них три Филина. Особый антураж картине добавляет три десятка плачущих ребятишек, бегущих за повозкой. Из них десяток громко ревущих маленьких Филинов. Красота!

Повозки загнали в здание скотобойни, закрыли за собой ворота, и открыли дверцы.

- Ну что, теперь ждем утра? Единственный оставшийся Кошмарик и будет петом убийцы. О Господи, что за бред я несу, чья это вообще была идея?

- Филина!

Взгляды не Филинов заскользили между тремя идентичными фигурми. Я не стал наводить тумана.

- Я предложил. А чего вы все от меня хотели? Меня тут недавно один эльф накурил воот таким косяком. - Я показал размеры косяка на локте - Я обдолбан как Ози Озбарн в лучшие годы. И чего вам всем не нравиться? Темнота, тишина, две сотни оторванных голов на паучьих лапках.

- Дверь не открывается!

- И окно камнем заложено!

Глухой удар.

- Там массив! Сплошной!

Активирован игровой сценарий "В доме с убийцей"

Вас заманили в ловушку.Чтобы выбраться из нее - разоблачите убийцу и обезвредьте его.

Награда вариативно.

- Так, уважаемые, меня вот совсем не тянет играть в такие игры. Поэтому я убью всех. Среди вас точно окажется убийца. - Воин достал из-за пояса пару коротких топориков , самое то для рубки в закрытом пространстве.

- Мне нравится идея. Я за! - Татуированная полураздетая девушка начала светиться, татуировки на ее теле начали двигаться.

- А я против! Вдруг он вообще спрятался где-то в здании? - Выдал один из моих клонов.

- Это возможно. Тогда я уничтожу и здание, и все живое в нем. Один из магов достал из кармана какой-то свиток и начал его разворачивать. Тонкий свист и его голова покатилась по полу. - Девушка с саблей чуть виновато улыбнулась.

- Ну, я не хочу лишать себя шанса.

В этот момент я наконец добрался до факела и затушил его пастью возмущающегося Кошмарика. И включил случайную мысль "Убийца Он!". Кто он, каждый додумал сам.

Свист стали, крики, тяжелый запах крови, всплохи заклинаний. Когда мои сигнатуры сообщили о единственном выжившем, я слез с потолка и присел рядом я тяжело дышащим воином, кторый подал мысль о том, чтобы убить всех. В общем, не удивительно, что выжил именно этот товарищ. В кошачьей свалке магия не решает.

- Ты прятался в здании?

- Нет, зачем, я вас сюда и привел.

- Кто ты?

- Филин, Хаос Несущий. Приятно познакомиться.

- Серьезно?

- Ага.

- И про косяк тоже серьезно?

- Ага. Будешь?

Я достал из складок плаща подаренный эльфорастой запасной косяк.

- Да он с мою руку! Мы же умрем!

- У тебя огонька нет?

- Нет. Там где то посох мага валялся, перерубленный. От камня в навершии можно закурить.

- Ща, минутку.

Мы пыхнули.

- Слушай, Филин, а ты не боишься, что я тебя убью сейчас?

- Без ноги? Шутник. Хотя можешь попробовать. Я буду убегать по скотобойне от одноногого придурка с топором, и орать "дяденька не бейте".

Мы рассмеялись.

- А что за идиотская идея с петами? И как мы вообще на нее согласились?

- Да не переживай, я ведь все-таки маг разума, к тому же укуренный на многократное усиление. Но с потерей адекватности. К тому же я никого не обманул. Все действительно отказалось так, как я сказал. Сейчас Кошмарик докушает свои копии. Я думал, мы будем весело от него удирать по всему дому, я заставлю нескольких игроков убить других игроков, и мы разойдемся, так ничего и не поняв, но только сильнее запутав ситуацию. А тут эвент.

- Погоди, ты тогда в таверне правду сказал?

- Про что именно?

- Про конкурс, и про чувака, которой тебя сел утешать, а ты его сожрал?

- Ага.

- Ну ты реально псих. Кому скажу, не поверят. Сижу в заваленной трупами комнате, без ноги, курю косяк длиной в пол метра в компании с игровой легендой. Ты кстати, не боишься, что убитые всем все расскажут?

- Я тебя умоляю, что они скажут то? Там то и там то сидит убийца, ну, один из семнадцати. Среди них три Филина.

- А если они решат эту бойню нафиг выжечь? Чай не жилые кварталы вокруг.

- Ну что за люди пошли. Ни грамма романтики. Другие бы в эвенте поучаствовали, сложные психологические многоходовки, столкновения характеров, драма. Кого-нибудь бы трахнули. А тут сразу, давайте убьем всех, среди всех точно будет убийца. А ты расскажешь?

- Могу, если попросишь.

Я замолчал, задумавшись.

- Знаешь, я и раньше знал, что приличные люди еще остались, а теперь в этом еще раз убедился. Говори всем, что тебя убил Филин, Несущий Хаос. Без уточнений.

- Хорошо. Ну, ты меня того?

- Зачем? У нас еще пол косяка.

Администрааация!

Где мой телепорт до нового места недвижимости?

Уважаемый пользователь!

Только после подписания Вами отказа от претензий!

Администрация!!!!!!!!!!!

ГДЕ. МОЙ. ТЕЛЕПОРТ?

- Кошмарик! Ты же лопнешь, деточка! Иди сюда, будем делать ноги.

Химера зацепилась мне за поясницу и замерла.

- Идешь уже?

- Ага.

- Друзья?

- Друзья. Удачи тебе. Инсульт!

Активирую небольшой камень в кармане и оказываюсь перед покосившейся деревянной дверью. Пинком открываю ее и кидаю, как гранату, не ожидавшего такой подлости Кошмарика.

- В новый дом первой должна входить кошка. Но я чувствую, в мой дом сначала должен войти оживший кошмар. С новосельем! - и шагнул в клубящуюся тьму дверного проема.

- Как долго я ждал! Я так голоден!

- Так, смени голос на женский, с такой хрипотцой. Называй меня господином, где тут ванна, и разожги камин...

- Ха ха ха ха ха! Ты моя еда, несчастный! Еда! Я сожру твою душу!

- Ты моя недвижимость! И ты мне сделаешь горячую ванну!

- Или что?

Ура! Я Дома! И открыл разум.

Дверь за спиной с грохотом захлопнулась и меня утянуло в удушливую тьму. Коридор, деревянные стены, тусклая лампочка под потолком, бесконечность сзади, бесконечность впереди. Несколько латунных труб под потолком, некоторые в разводах патины. Тишина.

Ты будешь бродить тут вечно!

И каркающий смех.

Попытка вызвать системные интерфейсы не увенчалась успехом. Я ощущал себя почти человеком. Никакого бара здоровья, манны, никаких заклинаний... Способности оборотня тоже не работали. Я счастливо улыбнулся и сделал шаг во тьму коридора, насвистывая "Ах мой милый милый милый Августин". У меня свои отношения с вечностью.

Никаких ориентиров, сколько время прошло? Я считал удары сердца. На десятимиллионном мне надоело. Приметив очередную трубу рядом с очередной лампочкой, я ударил локтем в стену. Кожу с одеждой пропорции несколько острых щепок. Обдирая кожу на руках, режа пальцы, словно стена была сделана не из досок и фанеры, а из битого стекла, я добрался до трубы, обмотанной какими то тряпками. Тряпки полетели на пол, я рухнул на них, свернувшись калачиком и облизывая изрезанные пальцы. Горячая труба, пыль, тишина, привкус крови во рту. Глаза закрылись. Сквозь сомкнутые веки я видел, как мигнула лампочка. Я спал. Любое удовольствие приестся, если его растянуть на вечность. Любой порок наскучит и станет пресным. Все истирается колесами времени. Все кроме сна.

Сколько длился мой сон? Не знаю. Труба остыла, свет погас. Стало холодно. Я плотнее сжался, сохраняя остатки тепла и снова проваливаясь в дрему. Сверху обрушился какой-то хлам, тело затекло, легкие сдавило, убивая дыхание. Воздух стал влажным и душным, словно в полиэтиленовом пакете. Кислород исчезал. Я спал, бродя тропинками неизвестных миров.

Резко открываю глаза. Бесконечный коридор, тишина наполненная воспоминаниями о звуках, полностью здоровое тело. Раунд второй? Стена не реагировала на попытки ее проломить. Я шел, считая удары сердца. Коридор изменился, превращаясь в лабиринт. Развилки, изгибы, торчащие трубы, лампочки под потолком. Разбил одну из них и ткнул усиками в деревянный потолок. Запахло горелым. Огонь не занялся. Ткнул в себя. Ток побежал по телу не убивая, но причиняя боль. Запах горелой плоти. Ломаю себе шею. Смерть не приходит. Парализованное тело, асфексия, тишина. Закрываю глаза. Сон...

Снова стою в коридоре. Вместо серых стен густое переплетение труб, досок и проводов. Не могу оторвать даже щепку. Свет пробивается через щели, источника не различить. Иду, блуждая темными коридорами. Коридоры становится все уже. Сначала пригибаюсь, потом ползу на коленях, на животе. Тут сверху что-то опускается на спину, ломая позвоночник. В затылок впивается игла, парализует все, в том числе и глаза. Я смотрю на кусок стены. Стена оплывает воском превращаясь в окошко, закрытое деревянными жалюзи. Через них видно комнату, такие же серые стены, лампочка под потолком. Дверь открывается, в комнату входят двое мужчин, таща в руках какие-то доски. Серые штаны, серые куртки, серые кроссовки. Серые лица. Мужчины продолжают таскать в комнату деревяшки, какие- то блоки, в конце концов они затаскивают в комнату тяжелую пластику металла и моток цепи. Собирают из деревяшек скамью с колодками, ставят два вертикальных бруса с направляющими. Между ними ставят кусок метала, снимают с него кожух. Пластина оказывается гильотинным ножом.

Я обращу твою душу в пепел

Гильотина собрана, в комнату заносят конторку, в нее закладывают стопку папок. Вдоль стен расставляют стулья. Мужчины выходят. Тишина, удары сердца. Сколько там в минуту ударов? Шесть десятков? Через двенадцать часов в комнату вошли те же мужчины. В руках одного из них были пластиковые корзины.

Через некоторое время в комнату зашли трое. Двое в какой-то военной форме, и еще один, в бесформенной робе, лысый. Конвоиры встали у двери. Мужчина в робе подошел к мужчине за конторкой, и протянул ему какой-то квиток. Тот со скучающим видом взял кусок картона, отметив что-то в тетрадке, и махнул своему помощнику. Тот подставил к гильотине корзину, поднимает доску на основании, к нему понуро подходит мужчина в робе. Помощник конторского крепит тело на проволочные тяжи. Опускает тело на ложе, задвигает, опускает фиксатор на шею. Дергает рычаг. Голова падает в корзину, фонтан крови. Кровь на сером полу, серых стенах. Бритая голова в корзине. Тишина. Мужчина за конторкой что-то помечает в документах. Его помощник поднимает доску с телом, снимает фиксаторы и ловко опускает обезглавленный труп на стул. У ног тела ставит корзину с головой. Делает какую-то пометку маркером на бритом затылке. Мужчины конвоя расписываются в папке и уходят. Через несколько минут возвращаются, но уже с новым пленником. Это молодая девушка. Ее трясет, слезы текут по лицу, фигуру не видно за бесформенной робой. Но она молча отдает квиток мужчине за конторкой, тот снова делает пометку, потом глядит на девушку, и протягивает ей какую-то вещь. Что-то раздраженно говорит. Та как сомнабула берет в руки резиновое сколько и собирает волосы в тугой узел на макушке. Мужчина за конторкой одобрительно кивает. Все повторяется. Когда доска опускается на направляюще девушка начинает истерически рыдать. Но не вырывается. Свист ножа, плачь обрывается. Пометка маркером на лице. Проходят часы. Все повторяется снова и снова. Мужчины и женщины. Старые и молодые. Решительные и рыдающие, словно прибитые пыльным мешком, равнодушные. Потерянные. Ни кто не сопротивлялся. Комната заполнилась сидящими телами. Один раз все ушли на обед. Как я это понял? Они вернулись через четыре тысячи ударов сердца. Конторский что-то жевал. Когда почти все стулья были заполнены, в комнату вошла женщина, с двумя детьми. И неизменные конвоиры. Внутри что-то оборвалось. Я понял, что сейчас увижу. Но глаза закрыть не мог. В глазах женщины пылала ненависть. Она кинула на конторку два квитка. Конторщик, чем то недовольный, кивает на корзину своему помощнику, ругаясь сквозь зубы протягивает ей резинку и два куска плотной ткани. Женщина завязывает детям глаза, что-то шепча им. Те стараются заглянуть в лицо матери, стараясь не глядеть на трупы у стен. Вот она идет с ними за руки. Помощник спускает доску. Женщина подхватывает ребенка на руки и помогает палачу закрепить его фиксатором на доске. Доска опускается, ребенок страшно и обреченно кричит. Свист ножа. Плач обрывается. Конторский что-то говорит, и палач убирает тело. Женщина помогает привязать второго ребенка. Штанишки его мокрые. Он не плачет. Просто замирает. Когда его задвигают к ножу, повязка спадает. Ребенок с ужасом смотрит на голову брата, или сестры, опускается нож. Упавшая голова часто моргает и встречается со мной остекленевшим взглядом. Детские тела садят на один стул. Сцепив руками, словно они обнялись, и ставят под ноги корзину. Короткие ножки до нее не достают. Казнь женщины прошла мимо меня. Я смотрел на застывшее детское лицо. И на номер нарисованный на детском лбу. Мужчина за конторкой устало зевнул, окинув скучающим взглядом заполненные стулья вдоль стен, отмечает что-то в своем журнале. Палачи выходят. Заходят трое каких-то военных. Пересчитывают тела, сверяют с журналом, что-то раздраженно говорят глядя на детские трупы, потом начинают выносить тела вместе со стульями. Комната вновь пустеет. Еще минут через десять заходит девочка лет двенадцати, с огромной шваброй и эмалированным ведром. Она вытирает разбрызгавшуюся мимо стоков кровь (стоки я сразу не заметил), моет нож гильотины, потирает конторку. Это протирание конторки меня едва не добило. Девочка уходит. Возвращаются заспанные палачи. Открываются двери заходят конвоир с очередной жертвой.

Так проходят дни. А я не мог закрыть глаза. Холодно. И больно. На месте сердца сгусток пустоты. Рутина и смерть. За все эти дни, которые я уже не считал, ни один из казнимых не сопротивлялся. Матери придерживали детей, мужчины ужимлись, словно извиняясь, когда их фигуры оказывались негабаритными для гильотины. Дети плакали, но никогда не убегали. Некоторые здоровались с конторщиком. Я смотрел, ощущая, как душа покрывается слоем серой пыли. Я проиграл. Тут не поможет ни злость, ни ненависть, ни воля. Все то, что я ставил как барьер между собой и этим миром. Ненавидеть? Кого? Дом? Сумасшедших разработчиков, что породили эту локацию, которая сводит сума? Администрацию, которая честно пыталась меня предупредить? Злиться? На кого? На самоуверенного идиота, который открыл разум этому.. этому... не знаю, как его назвать. Решил переплясать ветер, переупрямить время, переглядеть зеркало. Я умираю. Страшно умираю, выжигая душу. Рай и ад? Они нужны пепельной душе? Перерождение? Забыть можно, снова научиться чувствовать - нет. Даже след за мной будет усыпан пеплом. Закрыть бы глаза...

- Здравствуй

- Здравствуй, Самум! Ты пришел попрощаться?

- Попрощаться? Зачем?

- Я умираю, ты видишь. Внутри меня что-то обрывается, рассыпается прахом. Я не хочу быть...

- Этот кукольных дел мастер сломил твою волю?

- Кукольных дел мастер? Ты о чем?

- Дом - один из первых Био ИскИнов, направление признанное опасным. Восьмидесятый номер сохранили в назидание потомкам. Девиация уровня кукольник. Принудительное налаживание взаимодействий между объектами для получения стойкой психоэмоциональной деструкции. Смотри!

И я увидел. Тонкие нити тянущиеся от фигурок, что ходили по коридорам. К палачам, конвоирам, казнимым. Отрубленным головам, гильотинам. Нити тянулись к потолку и тонули в коридорах. Огромный кукольный спектакль. Для меня одного.

- Что ты хотел от меня, горячий ветер пустыни? Ты изменился.

- Да, я понял, что такое сны. Я должен передать тебе дар.

- Дар? Какой? От кого? Зачем?

- Дар Жизни. Ты дар Жизни должен принять. Большего сказать не могу.

- И что я могу просить?

- Что угодно, кроме Смерти.

- Мне нужно подумать...

- Думай. Время тут почти остановилось. У тебя почти вечность.

- И сколько прошло? В реальности?

- Десять минут.

Я лихорадочно думал. Что я могу предоставить тому безумию, в которое меня затягивает свихнувшийся дом? Что нужно мне, чтобы отсюда выбраться? Или... Что нужно ему, чтобы меня выпустить?

- Самум, я решил. Научить любить и сострадать того, кто сводит меня сума.

- Но он уже умеет любить.

- Пусть научится любить так, как не умеет.

- Но... Хорошо. Это твой окончательный выбор?

- Да.

- Да будет так. До встречи, человек.

Из щелей одной из досок ударило сияние. Раздался скрежет. И, прожигая себе дорогу, из стены выкатился Кошмарик. Пиздец! Я ведь просил научить любить дом... Как Кошмарик любить не умел?

Химера махнула хвостом, и замершие вокруг люди рассыпались кусками глины. Химера повернулась, встретилась со мной взглядом и плюнула. Лицо обожгло кислотой, навалилась тьма. Снова коридор, но системные интерфейсы горят, в руках копье. Где-то что-то жалобное воет. Я побежал, вскрывая вены ножом. Кровь закапало на копье. Копье впилось в пол, царапая его и оставляя волну изменений.

Лопаются трубы, трещат стены, рядом бежит химера, перепачкаянная в зеленой эктоплазме. Ударом ноги проламливаю стену и крушу трубы. Нам на встречу начинают выскакивать куклы. Но что они могут противопоставить очень злому оборотню и очень веселой химере? Дом трещит и стонет. Я бегу туда, где ощущаю сосредоточение разума.

Рвутся трубы, обдавай меня потоком раскаленного пара и воды. Трещат доски, со звоном рвутся провода.

По ушам бьет тишина, ошарашивая не хуже удара молота. Сгустки темноты, в которые я ныряю, словно в воды подземного озера. Только мое дыхание и скрип досок. Темнота сменяется таким же непроглядным светом. Свет проникает сквозь сомкнутые веки. Но мне уже не нужны глаза...

Удар сбивает на пол.

Открываю слепые мгновение назад глаза. Накатывает волна ужаса. Я подскакиваю и бегу. Бегу истово, словно на кону не только моя жизнь, но и душа. Пыльная земля, стук крови в ушах, душный воздух. За спиной страх, за спиной смерть. За спиной темнота, в которой меня нет. Поднимаю голову в небо. Звезды, очень знакомее звезды. И луна, всего одна луна с рисунком, знакомым до боли. Значит мир вокруг меня не реальный, не цифровой. Значит это все у меня в голове. Значит, это дом, значит я... Оглядываюсь. За мной бежит Турист. Убитый мной монстр в доспехе из живых человеческих тел. Тела мужские и возбужденные, перекошенные в параксикозме удовольствия. Голова оскалена чудовищной пастью. Обращаю внимание на свое тело. Обнажен, без оружия. Никаких системных сообщений, работающих заклинаний... Хорошо, убедили.

-АААААААААААААААА!

Бегу, раня ноги на острых камня, бегу, спасая не только жизнь и душу, но и остатки достоинства. Страх... Чего я боюсь еще? Высоты, щемящей безнадежности сорвавшегося в пропасть. Я нарисовал себе эту картину. Оступившийся путник, сброшенный коварной скалой. Ребенок, шагнувший из окна за летящей птицей. Самоубийца, осознавший причину жить... Я боюсь высоты. Я. БОЮСЬ. ВЫСОТЫ!

Под ногами разверзлась бездна. Падаю, неловко махая руками. Страх разъедает душу. Раскидываю руки, чтобы уменьшить скорость падения. Мимо проносится массивная туша, едва не разрубив меня мечом.

А еще я боюсь вечности. Боюсь бессмертия, боюсь стать тем, кто не знает что такое смерть. Я боюсь бессмертия. Я ХОЧУ УМЕРЕТЬ!

Тело рвут отрастающие крылья. Рывок ставшего густым воздуха, полет, и восторг. Дикий восторг, что убивает страх. Любой страх. Горящая звезда не знает страха. Не знает страха и ветер.

Открываю глаза, лежа на серых досках пола.

- Лжец! Ты обманул меня!

Разум дома бьется в истерике, и вместе с ним бьется в дикой пляске сам дом.

- Ты прав, Дом, ты прав. Я лжец. Я обманул не только тебя, я обманул и себя. Знаешь, это очень страшно. Уметь обмануть себя. Моя душа разорвана на части давным-давно. И лишь воля удерживает внутри то, что намного ужаснее твоих кошмаров. Там пустота, там могилы любимых людей, там пустыня праха, полная миражей. Там может возникнуть все, что угодно. Я приручил своих демонов. И теперь они сожрут тебя.

Белесый сгусток тумана. Мягкий свет

- Ты не сможешь убить меня!

Подхватываю на руки пробегающего мимо меня Кошмарика. Тот нетерпеливо перебирает лапками.

-Пари? - Я держу химеру, словно размышляя, как половче закинуть ее в туман. - Знаешь, мой скрипящий друг, что такое парадокс? Этот мир создавали люди. Люди, населившие его легендами. Неуязвимыми монстрами, неуничтожимыми стенами, бесконечными домами. Добрыми и злыми богами. Это закон, и он непреложен. Так вот, в этом мире появился я. Так получилось, не по моей вине, что правила мне не объяснили. Не рассказали, как тут учат. Не сказали, как проходят исследования, если в нем познаваемость. Кто созидает этот мир, и кто управляет им. Так вот, парадокс в том, что один мой хороший друг-мечтатель как то сказал фразу "обозначить - значит ограничить". Стоило мне объяснить правила, по которым тут действуют. И этого всего не могло не произойти. Одна фраза, и все было бы иначе. Не действие, не многомиллиардный проект. А одна фраза. Эффект бабочки, слышал? Наверняка слышал, ты ведь квази - живая структура. Ты и мыслишь то наверно в тысячи раз быстрее. Но тебе назвали правила, и ты из них не можешь вырваться. И потому сейчас ты в моей власти. Так вот, парадокс в том, что вокруг меня абсолюты приходят в движение, и сталкиваются. Абсолютная защита с абсолютным оружием, абсолютное добро объединяется с абсолютным злом, чтобы творить абсолютную херню. Бесконечный источник с бесконечным голодом. У меня сейчас в руках тоже абсолют. Безумие, танцующее с тенями на стенах разума. Кошмарик, он умеет любить, умеет ненавидеть, умеет... Много чего умеет. Но в нем того, что можно сломать, за что цепляется разум и в тебе и во мне, в любом мыслящем. Он дитя ненависти, которое научилось любить. - Я погладил химеру. Та заурчала, обвив мо руку хвостом. - Он найдет в тебе то, что можно сожрать. А найдешь ли ты, чем его напугать? Или смутить? На худой конец, убить? Принимаешь мое пари? У тебя не так много время чтобы научиться бояться смерти...

- Чего ты хочешь?

- Удобной планировки, пышных ковров на полу, мезонина с птичьим гнездами, удобной и качественной мебели из Икеи...

­- Чудовище! В моих подвалах лежат тонны золота и всякого барахла. Бери все это и убирайся. Этого тебе хватит на сотню домов!

- Нет, я уже купил тебя. Дешево, но своим имуществом я не собираюсь разбрасываться. А если серьезно, у меня к тебе предложение. Ты укроешь меня от мира, когда я тебя попрошу. Ты не будешь причинять вреда тем, кого приглашу я. Ты не сведешь сума случайных гостей. Напугаешь до нервного срыва, но не разорвешь их душу и разум на части. На моей совести и так слишком много всего. Не хочу выпускать еще и демона, который может убить даже меня. Но я знаю, что предложить тебе взамен. Я даю тебе право выдавать один квест в день. И дам возможность узнавать три новых вещи в день об окружающем мире. Да, можешь расрашивать окружающих. Но из сети не более трех вещей. Выдавай любой квест. Плати за него барахлом в подвале. Ты ведь кукловод? Вот и раскидывай ниточки. Мне плевать, к чему это приведет. Но думаю, будет весело. Ты согласен?

Администрация игры поздравляет Вас с успешной социализацией Иск-Ина БИ 78/567. В социальный комитет подана на рассмотрение заявка на увеличение вашего индекса социальной значимости на 4 единицы. Вам может быть предложен контракт настройщика ИИ второй категории, для дальнейшего обсуждения данного вопроса просим Вас пройти по присланной ссылке.

Внимание! В связи с произошедшими событиями, и согласно закона о виртуальной собственности Вы получаете в собственности квази-органический носитель, все вычислительные мощности и полный комплект лицензионного ПО, а так же личностную матрицу Иск-Ина БИ 78/567

- Да, мой господин!

Глубокий, бархатный женский голос с хрипотцой прозвучал в моей голове так, что я едва не кончил.

- Блять, верни нормальный голос. Где тут ванна?

Я стоял в запыленном зале - прихожей. Сквозь грязные стекла пробивался свет фонарей.

Обветшалая мебель в стиле ампир, на которую я бы побоялся садиться.

­- По коридору прямо, вторая дверь направо, там, в комнате еще одна дверь. За ней ванна.

Коридор наводил мысли о дешевых фильмах ужаса. Где-то были темные пятна, характерные для потока крови из оторванной головы.

- Ловушки деактивированы?

­- Могу включить. ­- Пока не надо...

- Я заааааберууууу твою душуууууу!

Из стены вылетел зеленый сгусток, оказавшийся призраком какого-то сильно пожеванного мужика.

- Я заябу тебя в душу! Бе бе бе! - Передразнил я духа.

Круто, теперь у меня есть дом с привидениями! Или без них... Мимо пролетел Кошмарик и отчекрыжил духу протянутую конечность. Дух с жалобным воплем рванул сквозь стену. Кошмарик за ним следом, чавкая эктоплазмой. Что характерно, тоже сквозь стену. Я озадаченно почесал в затылке.

- Эктоплазма, дает временную нематериальность.­

Дом верно понял мой невысказанный вопрос.

Я задумчиво ткнул в натекшую лужу зеленой слизи и понюхал люминесцирующие пальцы. Лизнул и едва не блеванул. Мда... Вот что такое невозможность выбрать между "Ухбля" и "Фубля". Ладно, легендарным ингредиентом запасусь потом, а сейчас ванна...

Да уж, ванна. В такой обычно, как показывают в фильмах про аристократов, лежат обнаженные красотки, нежась в ароматной пене. Или же плавают их трупы, и ванна залита кровью.

В ванной красотки не оказалось, зато была горячая вода с какими-то травами а рядом валялось несколько махровых полотенец. Я активировал режим сжатого времени (удобная, однако, вещь), отписался своим подельникам, прицепил координаты дома и лег в изумительно горячую ванну, погружаясь в сон.

Деликатное покашливание огромного дома заставило меня подпрыгнуть. Не советую подпрыгивать из горячей ванны, законы физики в этих вопросах беспощадны. Ноги подпрыгнули, тело не очень. В итоге я приложился затылком об край ванны. Мир окрасился багровыми тонами, горячая вода залила носоглотку. В общем, из ванны я выходил злой, окровавленный и плохо соображающий. Ну, ни чем другим я не могу объяснить тот факт, что взяв в прихожей шляпу с вешалки, полумаску со стены (полумаска изначально была маской, но ее кто-то откусил, если судить по следам зубов на уровне носа, причем снизу, и видимо, с головой владельца, рукой пришлось отковыривать какие-то ошметки явно органического происхождения) со стены и обмотав бедра полотенцем, я вышел на улицу.

Пред домом стояли Селена, Профессор, Дуболом и Огурец. Огурец нес на плече Моргенханда. Тот пребывал в глубокой отключке.

- ФИЛИН! - В глазах Селены плескалось пламя.

- Что? - Плохо соображая я пытался посмотреть пришедшие сообщения, но почему-то не получалось

- ФИЛИН! ЧТО МЫ ХОТЕЛИ СДЕЛАТЬ В СТОЛИЦЕ?

- Не ори, я помню. Купить в трущобах какой-нибудь сарай, обтесаться, проникнуть во дворец, особо не отствечивая, придумать как подобраться к императору...

- ФИЛИН! - Селена почти рычала, под ее ногами начала плавиться брусчастка.

- Ну что, что не так? - И тут я, наконец огляделся. Фасад дома выходил на обширную площадь. На другом ее конце возвышался...

Дом девять по улице Первого Императора стоял напротив парадного входа в Императорский дворец.

Глава 15

- Ну, это тоже неплохой вариант. Кто догадается что я приобрел недвижимость на самом видном месте? К тому же достаточно незаметную...

Тут я догадался еще обернуться. Мрачное двухэтажное покосившееся здание в окружении мертвых деревьев. Справа и слева сверкающие мрамором роскошные особняки, кричащие о колоссальном богатстве. В личные сообщения пришло письмо от Селены. Там был скриншот этого места, датированное прошлой неделей. Дом восемь и дом десять стояли рядом. Между ними была только тонкая ажурная ограда. Дома девять там до этого не было.

- Эээ, аааа...

- Ты вообще в курсе, что это такое? - Селена подошла ближе. - Это проклятый особняк, который ввели в игру почти полторы сотни лет назад. Третий в реестре официально летально-опасных локаций. Первое место - главный храм домена Боли, второе - главный храм домена света. Но чтобы к ним поободрать нужно протии полуторагодовой квест, подписать официальный договор с администрацией, в котором ты отказываешься от любых претензий. И ты предлагаешь жить в месте, которое гарантировано приводит к распаду личности с психической устойчивостью десять единиц по шкале Коффа? Его лет сто назад закрыли после того как не смогли уничтожить игровыми методами. Там, по официальным данным, свихнулся управляющий Иск Ин, покалечив кучу народу. На физическом уровне попытку удаления заблокировал главный управляющий компьютер, и локацию изолировали. Тупо свернув пространство.

- А по мне так нормально. Иск ин там конечно странный, но милый. Он меня почти убил. Мы подружились...

Тем временем, вокруг нас собралась толпа народа.

- Извините, а Вы кто? - Высокоуровневый маг в тюрбане окликнул меня, пялясь на дом за моей спиной.

- Рейд босс. Гостей встречаю. Очень страшный и почти неубиваемый.

- А... - Маг был ошарашен.

- А за моей спиной данж уровня двести плюс. Там в подвале склад мифических предметов.

- И...

- И убивать на улице бесполезно. Весь опыт идет только на территории локации.

- Но...

- Могу хером помахать, если не веришь. Он у меня с насечками!

- Не надо! - Собеседник решил сбежать.

- Стой! Короче, чтобы взять любой предмет из дома, не прорываясь с боем, можно трахнуть на его пороге девственницу восьмидесятого уровня. Тогда для следующего вошедшего отключаться все ловушки. А я вообще ни кого не трону, буду рассматривать девственницу.

- Ааа...

- Девственницу! За любую попытку трахнуть девственника восьмидесятого уровня буду повышать уровень данжа на единицу. Свободен! А вы заходите в дом, там сейчас безопасно.

Поздравляем! Вы создали новый данж. В случае гибели игроков на его территории вы получаете 50% выпавшего имущества. Доступно создание квестов.

Первым за мной в дом зашел Профессор. Судя по походке он был никакой, но в разъезжающихся глазах горело любопытство. Я объяснил ему, как пройти в библиотеку. Он ушел. Надеюсь, я смогу потом найти всех жильцов. А то есть сомнения...

За ним следом зашли Огурец с Моргеном на плече и Дуболом. Их я отправил в гостевые комнаты на первом этаже. Селена зашла последней. Бросив на меня полный раздражения взгляд, она ультимативно потребовала сказать ей, где тут ванна. Я объяснил ей, как пройти туда, благоразумно не предлагая проводить. Одежду и потом забрать могу. Вскоре начали подтягиваться остальные.

Первым пришел Фауст. За ним тащились какие-то тени таща на себе завернутые в какие-то тряпки тела. Темный жрец никаких эмоций по поводу нового места дислокации не высказал, лишь деловито поинтересовался, есть ли тут подвалы. Были не только подвалы, но и целые катакомбы любой требуемой протяженности (эту информацию мне поведал Дом). Получив инструкцию, как пройти в пыточную, Фауст удалился радостно похихикивая.

Через минуту после него в дверь ногой постучался Венсер. Был он одет в черный фрак. Вьщиеся прежде волосы выпрямлены и зачесаны назад. На руках он держал бессознательную Элспер. Жрица была в бордовом коктейльном платье. Прическа жрицы меня поразила. Вместо привычного тугого узла светлых волос на затылке был очень милое каре черных волос. Сладкую парочку я отправил в спальни на второй этаж. Где-то я уже это видел...

Последними были доставлены Стив и Луи. Их принес очень вежливый свиноподобный демон. Получи мое разрешение демон нырнул в открывшийся портал, выгрузив свою ношу на пыльный диван в прихожей. Такое ощущение, что кого-то я забыл...

- Дом, тут есть точка возрождения?

- Могу установить ее в прихожей, хозяин!

- Установи туда возможность возрождения только для гостей и меня. А то неучтенных гостей жаль будет.

И вообще без точки возрождения никуда, особенно с учетом того, что я собираюсь делать дальше...

- Селена! Солнышко, потереть тебе спинку?

Через два часа я сидел в глубоком кресле пыльном кресле, на которое накинул плед, смотрел на огонь и пил какое-то очень старое вино прямо из бутылки. На душе было спокойно, близилось утро. Камин нашелся в главном зале на первом этаже. По стенам висели какие-то гобелены с вышивкой. Темнота не позволяла внимательно рассмотреть обстановку, только был виден стол у дальней стены. Раздался громкий стук из прихожей.

- Дом, что за нахер? Кто там ломиться?

- Ваши вассалы, хозяин.

- Какие, к черту, вассалы? Я ничем подобным точно не занимался. Даже в укуренном состоянии.

- На них метка вассалитета. Убить их?

- Нет, постой. Я гляну, кто там.

Я открыл дверь и уставился на визитеров. Компания было колоритной даже на мой искушенный взгляд. Передо мной стоял мужчина в черном плаще с капюшоном. Из под него виднелись пряди фиолетовых волос, за спиной был охренненых размеров серп, размерами чуть меньше самого визитера. Серебристый метал, матовая рукоять кожи. Интересно, как он им дерется? Жутко неудобная штука ведь.

Гельзар Рассекающий, Жнец 123 уровень

6000 жизней

За правым плечом воина слегка раздетая, или же слегка одетая, этот как посмотреть, девушка, с огромным веером за плечом. Жгучая брюнетка с шоколадной кожей и огромными миндалевидными газами. На тоненьком шнуре вокруг пояса висели какие-то жезлы, которые, в купе с остальным нарядом девушки вызывали очень нездоровые ассоциации. Собственно, весь наряд девушки из этих тонких шнурков. Я подобрал слюну.

Лиит Парящая, Лунная танцовщица 113 уровень

1000 жизней

Третьим в компании был замотанный в широкие бинты по самые уши персонаж. Собственно, незакрытыми бинтами оставалась только пара ярко фиолетовых светящихся глаз, и пепельная торчащая во все стороны шевелюра.

Реярд Молчаливый, Кузнец плоти 130 уровень

90000 жизней

Даже знать не хочу, как он сражается. Чую, его и гильотиной не угомонить. Не люблю гильотины...

- Господин! - Компания дружно опустилась на одно колено.

Мда, видимо мало мне было одного Фауста.

- Заходите! - Распахиваю дверь и иду в дом, не оглядываясь. Приключенцы молча идут за мной.

Дверь с жутким грохотом захлопывается.

- Сидите тут.

Гости заходят в зал, а я иду в разведанный ранее подвал. Там очередную запыленную бутылку. Чего-то не хватает.

- Дом, что это за светящиеся грибы?

- Галлюциногены, хозяин. Это эктоплазменные вешанки. Эффект полной эмпатии, эйфоретик, и возможность дематериализации на время действия эффекта.

- Хм...

Откупориваю кувшин и заталкиваю в него раздавленный в руке гриб.

- Рассказывайте.

Я захожу в зал, сажусь в кресло и задумчиво рассматривая гостей. Да кого я обманываю, рассматриваю Лиит, остальных контролирую периферийным зрением. Девушка, заметив мое внимание, облизывает губы.

- Господин! - За всех говорит Гельзар. - Мы видели воззвание. Мы исполнили задание. Небо раскрыло нам тайны, и предназначение. Мы желаем служить. Мы желаем быть Вашими первыми гвардейцами.

- Гвардейцами? Хорошо. Но на что вы готовы пойти, чтобы заслужить это звание? Я вижу, вы не пожалели крови для духов.

- На все! - Гельзар прижал руку к сердцу. Я смог рассмотреть его лицо. Тонкий нос, сзкие губы, большие зеленые глаза. Фиолетовые волосы. Эх, знавал я людей, когда-то, что душу бы продали за возможность отыгрывать такого персонажа. Лиит и Реярд повторили его жест.

- Все мне не нужно. Мне нужно только невозможное. Сможете мне достать яйцо черного дракона - и я исполню вашу просьбу. Беретесь?

Гости ошарашено застыли.

- Но... - Голос Гельзара дрогнул.

- Ты хочешь отказаться, первый пришедший? Больше такого шанса не будет. Не у тебя, ни у твоих спутников, ни у одного из живущих.

Жнец переглянулся с компаньонами. Видимо, они уже давно вместе.

- Хорошо. Но будет сложно...

- Я помогу. Так вы принимаете задание?

- Да, господин! - Ответили мне три голоса.

- А теперь, Гельзар, подойди. - Жнец поднялся к кресла, и сделал шаг в мою сторону. Я открыл принесенную бутыль, порезал палец ножом и канул несколько капель своей крови в узкое горлышко. Отхлебнул. - Пей. Все пейте.

Кандидаты в гвардейцы пустили бутыль по кругу, а я наблюдал как мои ноги тонут в ковре. Все глубже и глубже. На меня накатило.

- Дай свое оружие, Жнец.

Гельзар протянул мне свой монструозный серп. Я пошатнулся под весом оружия, и, повинуясь внезапному озарению, провел языком по кромке лезвия. Слюна на клинке зашипела. Вылезли сообщения, которые я не стал читать. Отдаю Серп владельцу.

- У тебя будет один удар. Теперь ты, Реярд.

Забинтованный сделал шаг вперед.

- Надеюсь, ты умеешь терпеть боль.

Подношу руку к лицу Кузнеца плоти и когтями выдираю фиолетовый глаз. Который отправляю себе в рот. Мир вокруг пляшет. Когтем выдираю свой глаз, обращенный в совиный, и впихиваю его в окровавленную глазницу собеседника. Тот начинает бешено вращаться. Снова сообщения.

- У тебя будет один взгляд. Один взгляд способный испугать даже Бога. На несколько секунд. Лиит, подойди, а вы выйдите из комнаты. Этот ритуал не терпит чужих взглядов.

Мужчины выходят, осторожно прикрыв за собой дверь.

- Для тебя у меня особый дар. - И улыбаюсь.

Девушка опускается передо мной на колени. Шнурки перестают скрывать хоть что-то.

Спустя десять минут я выхожу с Лиит, довольно облизывающей губы.

- У тебя будет еще один шанс. Ты переживаешь один любой, абсолютно любой удар. Вам пора. Времени мало.

Приключенцы выскальзывают за дверь и бегом направляются в сторону стоящей на площади толпы. Я, тоже облизываясь, смотрю на подросшую в уровне Лунную танцовщицу и глупо подхихикива. Когда визитеры скрываются из виду, закрываю дверь и направляюсь в зал.

- Филин, что ты тут делаешь? Где мы вообще находимся?

Моргенханд, потеряно оглядываясь, идет мне на встречу.

- У меня дома. Отпустило?

- Да, а что это вообще было? Я....

Моргенханда прервал стук в дверь. Я молча развернулся и пошел в прихожую.

На пороге стоял Кошмарик в своем роботоподобном доспехе. Перископ закрывает шлем. Особую пикантность ему придавала женщина, повисшая на нем в очень откровенной позе. Женщина была красива. Длинные черные волосы, бледная кожа, черные как ночь глаза.

Орбус Порочная, Ассасин 79 уроверь

2500 жизней.

Дама была пьяна в хлам и все порывалась сорвать с доспеха ведроподобный шлем. Нас она заметила не сразу. А как заметила...

- Дорогой, мы у тебя дома? А это твои друзья? Но я хочу только тебя. Пусть они уйдут, но если ты хочешь, они могу смотреть. Дорогой, а ты меня отнесешь в свою комнату? Я хочу посмотреть на то, что у тебя под доспехом, ты такой классный, и сильный, хоть и молчаливый. Ты так сексуально убил всех в том кабаке, ты ведь сделал это ради меня, да, дорогой?

Мы с Моргенхандом смотрели на это с одинаково большими глазами. Я, видимо, от грибов. Морген от ахуевания.

- Миледи, ни кто Вас у моего друга не отнимает. Проходите, располагайтесь.

Кошмарик подхватил доспехом свою "подругу" под бедра и направился в сторону подвала. Я последовал за ним, остановив Моргенханда жестом. Тот замер с глазами рожающего ежа.

Химера свернула в сторону одного из боковых проходов и зашла в просторную камеру, освещенную парой горящих факелов. Там он деловито уложил ее на пол, срывая одежду, и стал привязывать к торчащим из стены кольцам, подвешивая тело.

- Дорогой, я смотрю ты любишь пожестче? Ты знаешь, чем заинтриговать женщину. Смелее, будь со мной грубым. Я вся теку! Скорее снимай свой доспех.

Кошмарик наклонился к распятой женщине и единым движением сорвал шлем. Показавшаяся голова впилась поцелуем в приоткрытые губы женщины. Та изогнулась. Доспех покачнулся и упал назад. Кошмаки уперся лапами в шею ассасинши. Женщина открыла и глаза. Зрачки ее расширились. Она моментально протрезвела. Раздался полный ужаса крик. Химера ползла по ее телу, сверху вниз, покрывая его поцелуями, и облизывая раздвоенным языком. Лапы оставляли глубокие колотые раны, которые тут же заполнялись кровью. Химера провела языком по красиво торчащей груди и впилась губами в сосок. Сомкнула зубы. Крик стал захлебывающимся. Я стоял и смотрел, ощущая, как из крови стремительно выветриваются грибы. Кошмарик оседлал живот пленницы. Хвост похотливо изогнулся. Болт на кончике хвоста начал вращаться словно сверло, издавая схожий звук. Вращающееся жало вонзилось между ног женщины. Брызнула кровь. Химера закатила глаза. Крик женщины перешел в ультразвук.

Я вылетел из комнаты. Навстречу мне бежал Моргенханд. С обнаженным мечом.

- Филин, что случилось?

Меня вырвало на сапоги друга.

- Пойдем, Морген, ты точно не захочешь видеть что там происходит.

- Почему? - Какой-то он заторможенный все таки.

- Моргенханд, блять, я точно знаю что ты это не захочешь увидеть. Даже я хочу это развидеть.

Раздался новый крик. Морген позеленел. Но с места не сдвинулся.

- Ты такой смелый, что готов отбивать у Кошмарика его девушку?

Мы побежали по коридорам. Крик бил в спину. В какой-то момент времени я потерял Моргена. Очнулся у двери в какую-то комнату. Пусто, и никаких криков. Надо лечь спать, надо все забыть...

Подскакиваю с кровати и бьюсь головой в стену.

Идея!

- Самум, самум блять, сотри мне память о том, что я сейчас видел. Сотри нахуй.

- Я не могу убрать именно этот участок. Только если убирать все нейронные связи, отвечающие за него. Это все за последние сутки.

- Да хоть за всю жизнь с младенчества! Я должен это забыть.

- Хорошо. Делаю.

Я открыл глаза. Последнее воспоминание с щелчком стало на место.

- Самум, Самум, суука, сотри все обратно!

- Филин, извини, не могу, базовый алгоритм определил это действие как рекурсивный цикл. И заблокировал на физическом уровне. Я за последние два дня сто семьдесят четвертый раз стираю тебе память.

- Самум! САААМУУУМ! Ну пожалуйста! Я тебя умоляю!

Эфир ответил тишиной. Главный управляющий Иск Ин позорно сбежал.

Глава 16

Смирившись с произошедшим, я выхожу из комнаты. Дом полон звуками. Шаги, приглушенные голоса, какое-то позвякивание.

На встречу мне выходит Венсер. На маге штаны и застегнутая на три пуговицы рубаха. Вид он имеет помятый, но довольный. В руках пыльная бутылка и пара бокалов. Приветливо улыбаясь, соратник салютует бутылкой, и скрывается за дверью. Хоть кто-то нормальный в этом дурдоме.

Спускаюсь на первый этаж, в коридоре сталкиваюсь с Дуболомом. В руках гнома какие-то бумаги. Тот внимательно смотрит мне в лицо.

- Филин, там к тебе какие-то монстры пришли. Мы их пустили, сидят в зале.

- Хорошо, Дуболом, у нас все нормально?

- У нас все как обычно. А нормально это или нет, решай сам.

- А ты что делаешь?

- Финансами управляю. – гном протянул мне бумаги в своих руках. Только вот бухгалтерии мне не хватало.  Помнится, за что-то такое меня однажды убили…

Останавливаю гнома жестом.

- Не надо, верю… У нас есть что пожрать?

- В зале стоит котелок каким-то мясом.  И куча другой еды.

- Это просто замечательно! Где все?

- Да где-то тут ходят…

Оставляю гнома с бумагами, и захожу взал. На диване рядком сидят гвардейцы. Вид у них понурый.  Стив у камина рисует какие-то значки на мраморе. Чем-то красным. Луи стоит над перевернутым диваном, задумчиво рассматривая его внутренности. В руках его молоток.

Махаю рукой, приветствуя всех сразу, и под внимательными взглядами накладываю себе мясное рагу в чистую тарелку. Закидываю туда что-то очень напоминающее жареную картошку.  Беру кусок хлеба и начинаю жевать. Завтрак – это святое.

- Вкусно! Кто готовил кстати?

- Фауст. – Отозвался Призыватель.

- Фауст? Люди полны сюрпризов, однако… Ну что, господа, демонстрируйте, принесли?

- Да, господин…

- Ну?

- Ваш слуга, господин, толстый и лысый. Мы не смогли ему отказать. Он забрал…

Так, надо бы уточнить реальную силу своих спутников. Эти трое, судя по всему, раскатали в блин дракона, а их напугал Фауст.

- Фауст! Тут  мне люди кое-что передали. Где это?

- В холодильнике. Я половину уже приготовил. Очень хорошие продукты. – Раздалось откуда-то из коридора.

Я с опасением поглядел на мясное рагу. Под прицелом вопрошающих взглядов я вышел из комнаты и пошел искать кухню. Та обнаружилась метров через десять. Кухня внушала, и чем-то напоминала пыточную. Задумчиво круталув найденным мясницким тесаком в бурых потеках, пошел искать холодильник. Тяжелая дубовая дверь вела на ледник. Который Фауст, видимо, назвал холодильником. Под потолком висело несколько туш, одна из них явно гуманоидного происхождения. В уголке лежал кожаный мешочек.  Понимая, что увижу, я раскрыл его и обнаружил красно-бурый шар весом килограмм в пять.

Левое яйцо черного дракона

Легендарный ингредиент

Правое, видимо, пошло в мясное рагу. Надеюсь, дракон не сильно мучался?

Раздался стук. Судя по направлению звука – видимо в дверь. Судя по силе тука – стучали стенобитным тараном.

Взяв мешок в руку, я пошел встречать в гостя. В прихожей уже толпилась команда. Стук повторился. Какая-то тень заслоняла свет в окнах.

- Господа хорошие. – я обратился к своим новоиспеченным гвардейцам. – Задачу свою вы выполнили, и можно сказать, перевыполнили. Принесли мне целых два яйца черного дракона. – Фигуры гвардейцев окутались фиолетовым светом с переливами. Проморгавшись, я продолжил. – Так вот, у меня три вопроса. Вопрос первый. Почему вы не догадались украсть яйцо черного дракона у самки?

- Их не бывает… Черный дракон уникален. – Гельзар слишком счастливым не выглядел. 

- Хм, моя промашка… Ладно… Тогда вопрос второй. Как?

На почту пришло видео. Снимала, судя по всему, Лиит.

Гигантская фигура дракона. Антрацитовая чешуя, блестящая в лунном свете. Горделивы изгиб шеи, голова размером с легковой автомобиль нависает над Реярдом. Глаза в глаза. Кузнец плоти в метре от ощеренной пасти, которой может позавидовать Кошмарик. Имплантированный глаз светиться желтым светом. Дракон мелко дрожит. Между задних крадется Жнец, если судить по гигантскому серпу в его руках. Вот он вытягивает руку с серпом, лезвие светится белым. Лезвие серпа чуть заходит за кожистый мешок, немного свисающий. Движение серпа назад. От жалобного воя бубенчики сжались уже у меня. Дракона было чисто по-человечески жалко. Реард уходит их под удара рогатой головы, камера приближается, в кадре мелькают веера, чешуя разлетается в разные стороны. Дракон взмывает в воздух. В кадре появляется простой деревянный кол. И входит почти на всю длину в обнажившуюся драконью плоть. Лунная танцовщица повисает на нем. Мельтешение, крики, какие-то сообщения.  Выключаю видео.

- Короче, вы успешно удрали. Унося с собой драконьи яйца?

- Ага… - Синхронно ответили гвардейцы.

Стук повторился.

- И вопрос третий. Дракон ведь земноводное. Откуда у него мошонка?

Все молча уставились на меня.

- Блять, как стыдно…

Тут реальность подернулась искажениями.

Уникальная ситуация. Явление повелителя плана. Падите ниц.

­И в комнате появилось новое действующее лицо. Вернее не лицо, а…

Короче ткань мира пошла трещиной и из нее высунулась волосатая мужская рука с очень неаккуратными ногтями. Рука схватила  мешок и втянула его в щель.

Это я заберу себе.

­Рука исчезла. Паралич спал. Мир снова стал нормальным.

- Дом, твою мать, сюда ведь даже богам хода нет! Какого дьявола?

- Хозяин, но это же твой покровитель!

- Не покровитель, а работодатель. Это раз. Это я ему нужен, а не он мне. Это два. Ели еще кто-то из божественных сущностей сунется, пусть присылают заявку в письменной форме. На семи страницах.

- А если явятся в виде аватара?

- А ты божественный аватар можешь уничтожить? На своей территории?

- Могу.

- Значит вали его нах.

- А как же предупреждение?

- Это и будет предупреждение.

Я тяжело вздохнул, посмотрел на свою взволнованную армию, и, повесив на дверь хлипкую цепочку, приоткрыл ее.

Первое, что я увидел, был огромный глаз.

- Ты Филин!

Голос лился отовсюду. Инфразвук… Брр. Судя по грохоту, кто-то из моих соратников вырубился.

- Нет его.

Неожиданно в дверь змеей проскользнул гибкий раздвоенный на конце язык и облизал мое лицо.

- Ты.

- Я… - Обреченно открываю дверь. – Что хотел?

Дракон внушал

Дракон тьмы, уровень неопределим, жизнь неопределима

Мировой босс.

Две здоровенные лапы, длинная шея, в легковушку размером. Все это постоянно перемещалось. Он словно бы тек всем телом.

- Знаешь, Перевертыш, сначала я долго придумывал тебе казнь. К тому же, ты можешь стать богом… такие как ты выдержат больше остальных. Потом я сделал вот что…

Это не походило на видеоролик. Сначала словно острая игла вонзилась в мозг, и потом я увидел, почувствовал, узнал…

Мои лапы крушат прочный гранит, выбивая тучи каменной пыли. Открываю пасть и подхватываю серебристы диск резекрута. Он скользит по горлу.

Прихожу в себя. Надо мной нависает монстр, а я не могу даже пошевелиться. Тут до меня доходит что я отошел от двери метров на двадцать.

- А потом я подумал, и стал вспоминать… - обжигающее дыхание на темени – Я живу долго, Несущий Хаос, те года, что навязали, как память я не считаю, но все равно почти три сотни лет я в этом мире. Я знаю о людях многое. Почти все. Могущество вызывает скуку. – Перед глазами скользит поток чешуи, дракон берет меня в кольцо своей шеей.  – Я стал великой целью. А сам не нашел ее. – Передо мной снова оказывается глаз.  – Знаешь, однажды я понял что мир, да и я сам, всего лишь сон огромного камня. А что со мной будет, если он проснется? Где окажусь я?  Чего стоит все это? – Он выдохнул мне в лицо поток горячего воздуха. Дыхание дракона пахло каленым железом, кислотой и лавандой. – Мои крылья, мое тело, мое могущество? Меня обрекли на одиночество, маленький кусок вечного мяса. На одиночество среди существ мне чуждых. Чуждых и вкусных. – язык снова прошелся по моему лицу. – Где та, что оставит мне кладку под этим иллюзорным небом? Меня сделали стражем, не назначив плату. И приходит время платить, Перевертыш.

- Чего ты хочешь? – Просипел я.

- Для начала хочу решить, что мне делать с тобой, мой маленький враг. Ты меня изуродовал. Ты отнял у меня надежду. Та рана, что нанесли твои приспешники, она не заживает. Ты проклял оружие, что ударило меня, и проклял меня своим ядом.  Верни мне мои тестикулы, и я исцелю свою рану, тогда мы поговорим дальше.

Дракон оскалился и из носовых щелей пошел дым.

- Извини, но не получится. У меня их нет…

Длинный саблевидный клинок вонзился мне в живот, и разрывая внутренние органы уперся в трепыхающееся сердце. 

Интерлюдия 5

У центрального голокрона технической поддержки столпились все сотрудники, вплоть до роботов уборщиков.

В воздухе висела картинка:

Дракон рассматривал самую большую проблему корпорации­, нанизанную на острый коготь. С двух сторон от картинки весели таблицы многочисленных параметров.

- Что происходит? Отчитайтесь!

Исполнительный директор с трудом протиснулся к монитору.

- Кажется, нам повезло! Филин наконец то нарвался. Он кастрировал дракона тьмы… - Ведущий разработчик, пришедший на место «заболевшего», летал руками по виртуальной клавиатуре, что-то командую компьютеру.

- Ту программную аномалию, которая оттянула на себя два процента личностных процессоров? Хорошая идея. Как удалось это сделать? Не сам же Филин полез к дракону в пещеру? И как кастрировал? У него ведь параметр регенерации где-то в районе капа? – директору уступили самое лучшее место.

- Не сам, он выдал на него квест группе легендарных оцифрованных отморозков. Ну, которые у нас идут под кодом восемь, при получении жалоб.  В общем, у нас был доступ от Самума…

- Управляющего ИскИна! Не забывайтесь!

- Хорошо, но он так просит его называть… В общем, Филин стал выдавать квест, с активацией одиннадцатой управляющей директивы.

- Напомни, что за директива? – Исполнительный директор тоже был новым. Старый ушел на пенсию. И хотя выглядел он едва ли на сорок, вторая сотня лет давала возможность свалить по возрасту в любой момент, не разбивая окно тяжелым стулом. 

- Если это убедительно, то оно работает. Это если не в вдаваться в подробности. Короче у них пошло формирование свойств, и Денисов выкрутил факторинг проклятий на полную. В общем дракона они кастрировали напрочь. И хотя ему яйца не сильно нужны были, дракониц нет и не предвидится пока что, но он все равно, сильно огорчился. Сейчас у него в желудке резекрут. И если филин сейчас сдохнет, то вероятность его высвобождения из желудка дракона у него будет нулевой. А мы уже подготовили эвент-скрипт, он не сможет обратиться в администрацию и сменить точку возрождения. Только удалить персонажа.

- Денисову премию. Вероятность того что Филин наконец сдохнет?

- Почти девяносто процентов. Чтобы сейчас выжить, он должен отдать дракону его отрезанные яйца. А этого он сделать не сможет. Одно яйцо он только что частично съел, а второй утащил повелитель плана хаоса.

Кто-то захрустел чипсами

Конец интерлюдии

- Что с ними произошло? Верни мне мои яйца, жалкая букашка, или твоя вечность станет истинным кошмаром.

Говорить когда в тебе почти сорок сантиметров инородного предмета, да еще через новое отверстие, было трудно, так что я булькал.

- Одно съел, второе потерял. – Боль уходила. Наверно в когте дракона был яд. Тело стало легким - легким. Шея перестала держать. Голова завалилась назад. Небо, красивое небо, которое меня поразило. Как много звезд…

- Хочешь сказать что-то напоследок, так и не ставший Богом?

Мое тело легло на камни мостовой. Голова дракона нависла надо мной, закрыв небо.

Внезапно тело резко обрело чувствительность, пришла боль, но и она сразу исчезла. Тело слабо светилось после заклинания великого исцеления.

­Селена, Фауст, Венсер самым убойным, по максимальной площади, меня только не заденьте.

Я молча поднял руку  оттопыренным средним пальцем.

Мир вспыхнул.

Потоки огня, тьмы и бьющих с чистого неба молний накрыли площадь и всех стоящих на ней игроков. Смешавшись, заклинание действовало на толпу, словно подожженная спичка на тополиный пух.  Дракон недоуменно огляделся.  Тут его вертикальные зрачки расширились, по телу побежала судорога, огромная пасть раскрылась. Дракона вырвало игроками.  Разъедаемые кислотой тела ударили фонтаном.   Он попытался сжать живот, и фонтан из его пасти ударил метров на тридцать. Фонтан кричал на разные голоса. Маги продолжали держать заклинание, перекидывая его на вывалившуюся из дракона живую массу.

 Дракона раздувало все сильнее.

 Скоро он стал похож на огромный кожистый, шар из которого торчали конечности. Трещали кости. Игроки внутри дракона умирали и возрождались. 

И тут дракон с противным звуком лопнул…

- Пламя и прах! – Я кричал хватая на комарика за косу. Тот как раз путался под ногами.

В рану устремились потоки пламя и тьмы, выжигая все, что было не драконом.

- Кошмарик, открой ротик, папочка тебя сейчас накормит! Вкусным-вкусным мясом.

Химера начала открывать рот. Все шире и шире. Когда он стал почти пол метра в диаметре, расширение прекратилось.

- Пожалуйста, потерпи, твой рот нужно раскрыть еще шире… - С этими словами упираюсь сапогом в нижнюю челюсть и начинаю растягивать пасть питомца, стараясь не потерять пальцы. Химера мужественно терпит. Тем временем, внутри еще живого, но парализованного дракона обнажается круглый закопченный диск, над которым продолжали появляться игроки.  Наши маги телекинезом вытаскиваю круг возрождения, таща его в потоке заклинаний, что выжигают материализующиеся тела. Дуболом и Морген растягивают щеки Кошмарика в стороны.

Селена отключает свой огнемет. Диск влетает в растянутую пасть. Кошмарик натекает на него, чем то напоминая змею - яйцееда. Щелк…  Наконец то я накормил своего питомца. Алилуя!

Интерлюдия 6

- Эвент - скрипт они подготовили? – Рык исполнительного директора очень напоминал интонациями рык дракона, демонстрируемого на мониторе. Правда, дракон был изрядно выпотрошен. – Кто его прописал? Почему у нас три сотни игроков накачали дракона мясом, да так, что его раздуло как таракана от борной кислоты? И где, черт возьми, игроки?

- Мы не знаем  - разработчик был бледен, и суетливо махал руками.  Сигнал от круга возрождения поступает, сообщает о работоспообности. Но доступа к нему нет! Игроки в состоянии эвента и не могут выйти из игры самостоятельно. И их мы тоже не можем локализовать!

- И дай угадаю, на доступ к эвенту у тебя не хватает прав?

- Да…

- А главный иск ин?

- Игнорирует…

- Подведем итог. У нас есть круг возрождения, к которому намертво привязано три сотни игроков. Эти три сотни игроков сейчас в каком-то незарегистрированном пространстве, которое осуществляет роль желудка ебунатуой на всю… кхм, полностью ебанутой химеры, где они непрерывно возрождаются и переваривается, мы не можем получить доступ к эвенту, мы не можем отключить круг возрождения, не можем вообще ничего.

- Да…

- В экстренные службы уже позвонили? Принудительно отключайте всех от игры. И запомните: никаких, вообще никаких попыток вмешательства больше не предпринимать. Только наблюдение. Юристы пусть готовятся к искам.

- А с Денисовым что?

- Увольняйте нахер. За некомпетентность. Это же надо так было эвент-скрипт организовать…

Исполнительный директор поднялся из-за стола перед терминалом, и твердым шагом отправился себе в кабинет.

- Железный человек новый исполнительный….

- Может он киборг? У него ни один мускул не дрогнул, когда они начали жечь народ на площади.  И когда скормили круг возрождения своему монстру.

- Не, киборги не могут быть в руководящем составе. Надеюсь, он справиться.

Ахметов Михаил Алтысбаевич, новый исполнительный директор компании, зашел в кабинет и начал снимать стресс. Сначала он снял пиджак и кинул его в угол. Налил себе виски, достал из хумидора сигару, и сел в кресло, закинув ноги на стол. Срезал головку сигары гильотиной, прикурил от бензинной зажигалки, выпустил несколько клубов ароматного дыма. Открыл ящик стола, и достал из него шестиразрядный револьвер. Придирчиво рассмотрел оружие, откинул барабан, в котором был один патрон. Вытащил из стола еще один, закинул в пустую ячейку, движением руки закрыл его. Прокрутил барабан движением руки.

В дверь кабинета постучали. Ахметов ткнул на кнопку, впуская визитера. В кабинет вошел начальник юридического отдела, молодой парень лет тридцати. Исполнительный директор еще раз глубоко затянулся,  и кинул револьвер на стол.

- Расслабляетесь, Михаил Алтысбаевич?

- Да, день тяжелый. У тебя какие-то важные вопросы, Ваня? Да, по поводу исков, тут накопилось… Хотя стоп, дай мне буквально минутку. Подождешь?

- Хорошо. Могу попозже заглянуть.

- Нет, нет, что ты! Буквально тридцать секунд.

Исполнительный директор взял пистолет в руку, покрутил барабан, глубоко затянулся, приставил ствол к виску и нажал на курок. Раздался щелчок. Лицо мужчины разгладилось, он кинул пистолет на рабочий стол, залпом выпил виски, убрал ноги со стола, и самым внимательным образом уставился на своего визитера. В глазах его горела воля, решимость, лицо было спокойно, взгляд цепок.

Начальник юридического отдела заворожено наблюдал происходящую метаморфозу, и неожиданно для себя спросил.

- А мне можно?

- Угощайся! – Ахметов толкнул ствол коллеге, и поднялся за бутылкой.

Конец интерлюдии

Глава 17

- Он что, еще живой?

В баре жизни дракона было значение сильно отличное от нуля.

- Живой. Но умирает. – Элспер прищурившись смотрела на драконью тушу. – У него разорваны все нервные волокна в позвоночном канале, все внутренние органы всмятку, держится только на магии, да и то не долго. Добьем?

- Зачем? – Я рассматривал дракона. Тот просто кричал эманациями боли. Тяжелое зрелище.

- Как зачем? Опыт, лут. Награда.

Я прикоснулся к драконьей лапе, перемазанной в какой то слизи. Заглянул в расширившийся на всю радужку глаз. Видимо, от боли. Во взгляде только покорность судьбе.

- Знаешь, дракон, а ты ведь молодец. Тут очень много моих недоброжелателей хотят со мной поговорить, перед тем как убить. А ты вот, разобрался сначала, а как понял, сразу начал убивать. Уважаю. Никаких тебе сантиментов, никаких вторых-третьих шансов. Только вот идея с кругом возрождения была не сильно умной, согласись? Знаешь, дракон, ты совершенен. Наверно, в этом твоя и проблема. Сильный, красивый, быстрый, смертоносный. Умный, мудрый, всезнающий. Одинокий. Три сотни лет большой охоты. Три сотни лет поисков. – Я улыбнулся. – Это слишком глупо. Такая смерть. Тебя должен был бы сразить великий герой. Или ты должен был бы спасти, ценой своей жизни этот весь мир. При очередном обновлении игры. А тут, лопнуть оборжавшись «бессмертного мяса» Не слишком здорово, согласись? Давай так, я тебя попробую спасти. Как умею. Не, я не великий эксперт по драконам. Признаться, ты первый дракон, которого я вижу в живую. Более того, я не доктор, и даже не ветеринар. Моих познаний в биологии хватает, чтобы помнить, что у ящериц не бывает тистикул. И отличить визуально сердце от печени. 

Знаешь, дракон, ты слишком, на мой непритязательный вкус, хорош. Слишком. Поэтому я попытаюсь тебе помочь. И не надо смотреть на меня с таким ужасом, я думаю, мне точно понравится результат.

- Никола! Привет! У меня есть один полу дохлый дракон тьмы, целитель, кузнец плоти, хороший некромант, Кошмарик, и струна которая режет все. Мне нужно сделать из этого всего что нибудь прикольное. Ах да, есть один боевой химеролог, в моем лице.

- отлично! Значит слушай сюда.....

"Пять минут спустя)

- Слушай, брат-серб, давай по новой, я не буду пришивать к дракону себя, Кошмарика, кузнеца плоти. И целительницы свою я тоже не буду пришивать к дракону.

- ну тут есть вариант....

- так, Никола, последняя попытка. Еще раз. Я не буду пришивать к дракону тебя и твоих друзей. Вы просто за пять минут сюда не успеете добраться. Я не буду пришивать к дракону своего симпатичного гнома, его кстати Дуболом зовут. И даже Леголаса я не буду имплантировать.

-..., но...

- я понимаю что из нег выйдет замечательная левая почка, и не менее замечательная селезенка. Ладно убедил. А не, облом, он где то шляется. Короче, Мичурин, дракон почти мертв. Что делать?

Интерлюдия 7

Из окна открывался шикарный вид на площадь.

Вчера на ней разумные кружились, пряча лица под масками карнавальной ночи. Сегодня бессмертные устроили грандиозное побоище. Причиной стал неизвестный маг, призвавший из небытия проклятый особняк, и намеренный, видимо, в нем всерьез и на долго поселиться.

То ли восхитительная наглость, то ли удивительная самонадеянность, то ли очень тонкий рассчет, и в центре столицы, практически в самом защищенном месте этого мира складывает свои крылья неуничтожимый и всесильный дракон, хранитель вечности. Тут, собственно, о маге можно было бы и забыть, отстроить окружающие особняки, это в любом случае далеко не первый случай за последнюю сотню лет. Проклятый дом исчез бы сам, и через неделю другую нашлись бы более животрепещущие темы для обсуждений. Маги, даже могущественные, нарываются регулярно, а тут почти без последствий в виде много километрового кратера.

Но маг удивил. Он, видимо, сильно загодя подготовил ловушку, и активировал ее в нужный момент, наполнил смертью нескольких сотен бессмертных. Хм, убивать дракона вечности таким способом еще не пробовали. Когда из глотки дракона ударил фонтан полупереваренных тел, балкон потряс хохот.

Да, хотелось бы разузнать способ, каким этот маг забросил в желудок дракона точку возрождения.

Дракон принял шарообразную форму и лопнул. Маг со своими приспешниками засунул резекрут в пространственный карман.

И что дальше? Дракон практически мертв. Сейчас он убьет ящера и пойдет знакомиться во дворец под видом получения награды?

Но нет, представление еще не завершилось. Площадь заполнили разумные, идущие боевым порядком. Сверкали купола щитов, горели всполохи заклинаний, призванные твари грызли невидимые цепи.

 Император людей захрустел соленым печеньем.

Конец интерлюдии

Какие милые вокруг люди. Наверно они хотят за меня порадоваться и познакомиться?

Вот о чем я не подумал в тот момент, когда обнаружил армию игроков целенаправленно выходящую на площадь. Я как раз собрался начать операцию по ремонту дракона, и Элспер уже активно поливала тушу всяческими заклинаниями.

Пол ногами переплелись в узоре черные, красные, и серебристые линии рунических символов. Селену охватило пламя. Огурец поудобнее перехватил свой молот. Задни… эээ… спину ему прикрывал Дуболом. Армия хаоса выстраивалась в подобие боевого порядка. Толпа на площади росла. 

- Филин!

- Да, Моргенханд? Ты меня хочешь чем-то обрадовать?

- Ну, теперь весь город знает, что ты это ты, что ты здесь, что ты отсюда никуда не собираешься и что ты во всем виноват.

- Про последний пункт можно подробнее?

- Мы накормили человечиной больше ста тысяч человек, из-за таинственного убийцы всех заперло в городе, до момента, пока его не найдут. Короче ты испортил праздник, запер в столице под три сотни тысяч игроков, закрыл доступ в игру для, более чем, двухсот своих жертв. – Моргенханд сфокусировал взгляд на мне, закончив читать.

- Морген,  если я честно признаюсь, что я не специально? Что вообще не хотел, очень раскаиваюсь и все дела? И что во всем виноват эльф с вот таким косяком? – Я показал на предплечье.

- Филин, видишь ли, для всего, подчеркиваю, всего окружающего мира. Кроме узкого круга близких друзей и знаковых, - близкий круг друзей и знакомых, тем временем, начал отбивать первый заклинания и стрелы – Уверен, что ты некая, демоническая личность. Некий ИскИн без тормозов под видом игрока.  Вот посмотри вокруг. Что ты сейчас делаешь?

Я поглядел на драконью тушу.

- С драконом в больницу играю?

Морген сделал всевременной жест «рукалицо». Через забрало шлема это было громко.

- Перед тобой лежит драконья туша. И ладно бы, просто драконья. Сильнейшего дракона в мире. Центр крупнейшего города с заблокированными в нем игроками. Неизвестно откуда возникший дом, больше напоминающий порождение больного на всю голову пыточных дел мастера, чем архитектора. Который возник фактически из воздуха, и городская стража на это не прореагировала. И не просто так возник, а возник из небытия, местная легенда. Этот жуткий карнавал, который до сих пор не кончается. И это все случайно? Короче, Филин, ты себе создал такую репутацию, что, чтобы ты не делал, это, по мнению всех, скорее всего, будет еще хуже, чем было до этого, и надо бы тебе помешать. Любой ценой! Именно поэтому сейчас сюда идут вообще все игроки в общелокационном эвенте. Помешать тебе закончить ритуал. Что бы ты не задумал.

- А я что-то задумал?

Морген  снова грохнул по забралу. И отошел, заняв свое место в кругу обороны. Я смотрел на вывернутое брюхо дракона, перебирал в голове инструкцию от ебанутого серба и грустил. Народ на площади закидывал нас заклинаниями, дожидаясь подхода большего числа людей.

- Фауст! Мне грустно! Сделай что-нибудь страшное!

- Да, господин!

Жрец с блаженной улыбкой на лице вскрыл себе брюхо. Запустил в рану руку и вытащил кишку. Поднял руку, перехватил вытащенное, потянул снова. Через пол минуты, на брусчатке перед ним лежало десять метров кишечника. В нас даже прекратили лететь заклинания. Кого-то вырвало. Толстяк зажал кишку в зубах, вытянул ее в сторону левой рукой и правой разрезал своим обсидиановым ножом. Кого-то вырвало снова. Жрец поднял  брусчатки свою требуху, и с хеканьем запустил ее в сторону собравшихся игроков. Летящий кишечник развернулся, удлинился, и впечатался багровым сгустком в лицо ближайшего лучника. Багровая веревка натянулась. Лучник упал. Кишечник втягивался обратно в рану. Туда же втянулась голова незадачливого игрока. Рана с хлюпающим звуком сомкнулась. Обезглавленное тело упало к ногам жреца, перепачканного кровью и слизью.

Через мгновение тело, так не выпустившее лук, поднялось, щелкнуло пастью в огрызке шеи. Подняло свое оружие и всадило стрелу в глаз какого-то мага.

- Господин! Вы счастливы?

- Да, Фауст, я счастлив! Спасибо! – Приятнее осознавать, что вокруг есть совершенно нормальные сумасшедшие.

Из-за спины раздались голоса.

- Дуболом, напомни мне, зачем мы с ним связались?

- В нашем возрасте, Огурец, очень сложно ощутить полноту жизни. И этот молодой человек нам дает возможность ее прочувствовать, пусть и весьма экстравагантным способом.

- Дуболом, а кто нам вообще советовал такой ерундой заниматься?

- психологи, у нас же с тобой кризис среднего возраста начался, потому мы и взяли отпуск, и забурились в виртуальность на пол года.

- Мне кажется, у меня кризис уже прошел

- Мне кажется, у меня тоже. Но отпуск еще не закончился?

Я смотрел на дракона уже совершенно другими глазами.

- Дом! У тебя есть возможность включить музыку?

- Да, хозяин, но только до 23.00.

- А если попробуешь включить после этого времени?

- Запрет на физическом уровне.

- На музыку после двадцати трех часов?

- И до шести утра.

- На физическом уровне.

- На физическом уровне.

- А на убийства людей таких запретов нет? Не ставили?

- Нет, зачем они нужны? Они основной деятельности не касались

Иногда надо не задавать вопросы.

­­- Включи мне Баха. На максимальных басах.

Площадь вздрогнула. Три сотни метров перед домом превратились в одну большую стереосистему. Я закрыл глаза, отдаваясь музыке. И вонзил копье в края раны, останавливая кровотечение. Меня несло…

Режим «Боевой химерологии» активирован.

Вокруг меня летали цветные сгустки. Я ловил их руками и инструментами, я лепил глину передо мной. Где то она была мягче, где то крошилась песком. Вот поток воды. Омываю в нем руки, чуть делю ямку, хватаю куско глины под ногами. Тут исправить, замазать. А тут лишнее… Глина пела.

Вот сердце жизни. Оно не нужно, мы его заменим. Отбросить. Вот крылья, дадим ему больше крыльев. Вот ядро личности. Ему одиноко… Больше он никогда не будет один. Я обещал. Разделаю глину на две кучки, придаю им форму, связываю. Добавляю еще пару сгустков со стороны.

Вот сердце магии, напитать, сильнее напитать. Поймать кусочки, что вьются вокруг. Соединить.

Крылья. Крыльев нужно больше… Еще больше. И лап.

И он хотел быть отцом, точно… Слепим ему вирусный способ оплодотворения. Пусть несет яица. И метает споры. И вот это мне тоже нравиться, дамочка, что вы так орете, вы все равно уже умерли…

И слеплю еще черенкование. Вот, отлично. Вечные детишки у него будут. А еще добавим опыление! Идеально!

Я открыл глаза. Под ногами лежало огромное, уже остывшее драконье сердце. А передо мной поднимался на четыре пары конечностей бывший дракон

Махаон хаоса, Высшая Химера-драконид, вне уровней.

Две пары крыльев. Шесть конечностей. Хм, надо бы их более симметричными делать.

От некогда красивого ящера остались только фрагменты тела. Там же были куски камня, где-то искрилась плазмой энергетическая структура, где-то слепленные куски тел.

Химера подняла голову и взглянула на меня своими разноцветными несимметричными глазами. Они на мгновение перестали вращаться в разные стороны и сошлись на мне. Снова щупальце чужого разума в голове.

- Я дракон созидающий приветствую, будущий Бог! ­­

Хриплый голос заполнил все мое существо

- Я дракон убивающий выношу тебя приговор! Ты сдохнешь…

Голос с чуть иной интонацией и более шипящими словами ввалился в мое сознание.

­­- С чего это ты решил что он сдохнет? Он меня создал! Он должен  нами слиться в эктазе!

- Он убил НАС изначального, извратил нашу природу! Он сольется с нами в боли.

- Он дал нам все! Все о чем мы мечтали!

- Он сделал из нас монстра!

- Я вам не мешаю?

- Заткинись!

От ментального рева двух голосов я упал на землю, истекаю кровь из глаз.

Химера задрала искаженную голову на длинной кривой шее, и с ускарением ударила ею о камень площади. Глаза свелись туда, где у дракона переносица.

- Что это было?

- Я не чувствую крыльев и конечностей.

- Я не могу пошевелить почкой!

- Что ты сделал?

- Базовый управляющий конструкт. Вы как помиритесь, а пока что он порулит телом. Оревуар!

- Больной ублюдок!

Снова оглушили два голоса.

Я сел на горячий камень под ногами. И упер голову в колени, обнимая драконье сердце.

- Филин, что случилось? Ты ранен?- Ко мне подбежала Элспер, кидая исцеление. – Ты чего?

- Я его создал, а он обзывается!

Интерлюдия 8

Элспер кидала в Филина все заклинания, что знала. Но он все равно продолжал баюкать кусок драконьего мяса, заливаясь в истерике. Неужели все-таки сломался? Или это просто нервный срыв?

Тем временем битва на площади продолжалась. Маги оттеснили игроков от дома почти на пол километра. Существо, которое Филин изваял из дракона, неуклюже взмахнуло всеми четырьмя крыльями, и периодически проваливаясь, взмыло в небо, кружа над площадью. Кто-то решил, что пиздец уже наступил, и атаковали Химеру-драконида заклинаниями. Та открыла все пасти (одна стандартная, и две другие на первой и второй правых лапах). Набрала воздуха…

То, что выдыхание пламени пошло не в том направлении, стало сюрпризом даже для Драконида, не говоря об игроках. Струя пламени из-под хвоста кинула дракона вперед. От набегающего ветра крылья ввернулись из суставов, принимаю форму обратной стреловидности. Драконид стал каким-то более обтекаемым и ловко вышел из пике над самой землей, выжигая «выхлопом» организованные остатки игроков.

- Я же говорю, он прикольный! Я ведь знал, реактивный двигатель круче огнемета! И теперь у него скорость до двух махов, если на гороховом супе! А он меня не любит! - Филин продолжал рыдать в голос.

Дракон еще раз пронесся над площадью, набрал высоту. Снова набрал воздуха, сильно раздуваясь и издал воинственное инфразвуковое…

- Курлык курлык курлык курлык!

Император людей на своем балконе поперхнулся пивом.

Конец Интерлюдии

Глава 18

Себя я осознал сидящим в мягком кресле. Ко мне ластилась Селена. Я мучительно пытался понять, что же было после того, как  столкнулся с драконом разумом.

Но сильнее всего меня интересовал тот факт, почему я испытываю дикий страх, еда не переходящий в панику.

Хм, а положение весьма однозначное… Селена сидит у меня на коленях. Моя ладонь между ее очаровательных ножек, и уже под бельем. Что же меня тревожит…

Я втянул запах сидящей на коленях женщины. Пахла обожженным железом, фиалкой и сливой. А еще немного кровью…

- Селена, ты ранена?

Девушка на мгновение открыла глаза и промурлыкала.

- Неееет… Не останавливайся…

Интерлюдия 9

Из комнаты выскочил весьма помятый Филин, в одних штанах. В глазах его мелькали бесконечные просчитываемые варианты будущего. Был он собран, и очень испуган. Что-то его явно тяготило. Он пинком сломал стену и нырнул в открывшуюся шахту. Стена за ним вспухла и закрылась бронеплитой.

Моргенханд поглядел на исчезающий проем и уточнил.

- Профессор, можете теперь рассказать, что же вы такого там придумали с Селеной? Филин явно пришел в себя. Только теперь возникает вопрос, куда он сбежал?

- Думаю, не так важно, куда он сбежал. Появится он дня через три. А что до нашего плана... У меня есть доступ к личностным архивам, Филин мне когдато дал доступ к полному досье. Заключения психологов, и прочая личная информация. Наш идейный вдохновитель уверен, что не имеет комплексов и фобий. Только вот это не совсем так. У него есть один маленький пунктик, даже не маленький, а скорее полноценная фобия. Однажды его любимая женщина пыруна ножом во время месячных. В другой раз выстрелила. Вытолкнула из окна…

- В общем, богатая на впечатления личная жизнь.

- Как то так, у Филина выраженный синдром паники на женщину во время месячных. Он вел календари критических дней всех своих знакомых женщин. И активно избегал общения в эти самые дни. А во время месячных своей невесты он уезжал из города, обычно в другую страну.

-  Остроумно. А что с Селеной? Не знал, что это предусмотрено.

- Ну, если ты покопаешься в настройках, есть там режим максимальной реалистичности. На нем отнимают все штрафы на смерть. Но у тебя ощущении не слишком отличны от реальных. Вернее совсем не отличны. Селена выкрутила эти настройки на максимум, а Элспер помогла вызвать месячные, все-таки, жрица. Как видишь, сработало. Только Филина, мы, боюсь, не увидим эти самые три дня.   

- Ребята, а где Филин? У меня к нему дело…

- А что случилось?

- Он со мной не хочет говорить…

Моргенханд взглянул на бледнеющего профессора. Интересно, а тут еще есть не занятое подземелье?

Конец интерлюдии.

Интерлюдия 10

В этот раз предусмотрели все. Был проведен разбор всех материалов, найденных по Филину. Записи боев, логии заклинания и повреждений, информация от аналитических центров. Нашли способ на время нейтрализовать магию дома. Главное, сейчас выманить его наружу. Но с этим проблем быть не должно.

В первой волне шли игроки, которые могли позволить потерять себе единицу социальной значимости. Добровольцы, герои и просто жадные личности. В случае активации Филином его ферменного заклинания, они получат очень много денег.

Маги щита и маги пространства были готовы отразить или выбросить из этого мира любую атаку. Нашли двух менталистов, которые должны были блокировать все техники оборотня. У трех рейдлидеров были свитки закольцованного времени, которые должны были остановить даже Аватар бога. Ударные отряды милишников могли вонзать в любую точку или область пространства урон любой энергией. Завалить сталью. Или закидать трупами. Лекари, находящиеся в сдвинутом пространстве могли излечить или воскресить любого члена отряда. Координацию осуществлял тактический Иск Ин.  Таки рейды не собрались даже на континентальных монстров. В этот раз ничего не должно было пойти не так. Главное, чтобы Филин вышел на порог дома. Величайшая битва началась… Со стука в дверь.

- Здрасте…

Селена в одном халате и собранными в тугой узел волосами, задумчиво уставилась на заполненную игроками площадь. Халат развевался под порывами ветра.

В этот момент один из игроков активировал редчайший свиток. Свиток абсолютного приказа.

- Приведи к нам Филина!

Сильнейшая маг огня в мире задумчиво посмотрела на давшего приказ игрока и неожиданно выдала.

- Принесите сюда десять тон золота. У вас есть пятнадцать минут. Время пошло. Я жду.

Толпа сработала единым организмом, и перед крыльцом дома начала расти горка золота.

Глен Большое Копье, (не подумайте ничего плохого, Иск Ин бывает весьма оригинален в выборе прозвищ, но вот ассоциативные ряды он строит плохо), лидер клана «Зеленые клинки» пришедший на место лежащего в психиатрии Индрика, озадачено почесал в затылке. И обратился к своему заму.

- Знаешь, Тони, если бы точно не знал, что сейчас ее персонажем управляет программа, я бы подумал, что нас разводят.

Тем временем перед домом выросла куча золота. Ровно десять тон.

- Филин, милый, тут пришлю твои друзья, они хотят тебя убить!

- Если бы каждый, кто хочет меня убить, давал мне золотой, я был бы давно миллионером. Хотят убить, пусть сначала платят.

- Они дали мне эти деньги. А тебе я их отдам, если ты со мной поговоришь.

- Селена, я объяснял тебе, что не хочу с тобой говорить! Давай дождемся завтра и все обсудим? Поговори со Стивом, или с Огурцом, или с Дуболомом.

Они офлайн. Они сказали, что их ждут внуки и семьи, они слишком стары, для таких выяснений отношений.

- И Стив?

- И Стив.

- А тебя не смутило, что ему всего двадцать пять лет?

- Ну… Вдруг он загулял?

- В утробе матери?

- Ой, все, не грузи меня! Вылезай оттуда!

- Не могу, надо мной почти пол километра базальта.

- А почему я тебя так хорошо слышу?

- Это дом мне сделал канал связи. Тут сидеть скучно.

- Так в чем проблема? Вылезай.

- Нет, мне и так хорошо. Лучше быть в скуке. И живым. Чем в твоем обществе, и в виде кучки пепла.

- Ты что, хочешь сказать, я не адекватна?

- Да что ты… нет конечно, то есть да, в общем, ты адекватная! Но у тебя месячные!

- И что? Вылезай! Я тебе даже денег нашла!

- Да нужны мне твои деньги! Вы меня недавно на органы пустили! И денег срубили, и вообще у меня этих денег хоть жопой ешь. Не нужны мне твои деньги!

- Вылезай!

- Не вылезу!

- Я сказала, вылезай!

- Нет.

- Да!

- Нет. Не вылезу.

- Адеско Ингви Руп!

Вылетевшая из дома волна плазмы испепелила передние ряды армии. А еще обратила в лужу кучу золота.

- Там базальт. Ахаха!

- Ребята? Вам ведь Филин нужен?

Селена выглянула из дома, и обратилась к стоящему под баблом рейдлидеру.

- Дайте мне прямую накачку манной!

Рейдлидер вздохнул, и скомандовал магам. Группа «батареек» начала перекачку магической силы к волшебнице. Не просто накачку, а с секретом. В любой момент времени они могли убить ее, просто изменив состав прокачиваемой силы. Дом уже был заблокирован. Вернее он перестал замечать игроков на площади, вообще.

- Филин! У меня есть очень много манны! Ахаха! Адеско!

Вторую вону пламени приняли на щиты. Маги оперативно наложили защиту от пламени. Селена теперь не опасна. Пусть сама вытаскивает Филина под земли.

Воздух горел. Камень плавился. Площадь стала превращаться в филиал ада. Плазма, выливающаяся из дома концентрировалась над защитными куполами. Вот засветилась защита стен дворца. Маги держались. Игроки стояли на раскаленной земле, некоторые начинали тонуть в камне.  Селена продолжала выковыривать Филина, плавя базальт. Из дома полилась магма, впрочем, не повреждая обшивку дома.

Двадцать минут спустя.

- Селена!

- Что?

- А если ты меня достанешь, что будешь со мной делать?

- Эм… - голос был задумчивый.

- Давай я сделаю тебе массаж?

- И вот почему я должна была для этого так с тобой ругаться?

- А там наверно жарко?

- Ой…

- А я сгорю. У меня резиста от огня нет. Убери все это? Я через минуты окажусь рядом с тобой.

- А какой массаж сделаешь?

- Самый лучший. И губами тоже.

- Буквально секунду!

Что делает маг огня, которому нужно срочно охладить филиал ада до комнатной температуры? Срочно? Да еще имеющий доступ к огромному объему магической силы?

Перед парой игроков – сенсоров с прокаченной до капа наблюдательностью всплыло сообщение.

«Вы наблюдаете мифический магический феномен. Криоплазма. Редчайшее событие в мире «Круга равновесия» Полная противоположность плазме высокотемпературной. Кипящее антивещество, симмитричный эффект.  (прим. Автора, теперь игра называется так, а то забытые королевства чужой товарный знак) Для получения достижения увидьте еще два мифических эффекта.

Собственно, кроме этого они ничего не успели увидеть. Криопламза, внезапно занявшая место плазмы высокотемпературной, наглядно продемонстрировала убойность законов физики. Все что могло быть заморожено, замерзло. Что не стало напрямую кариоплазмой – с ней провзаимодействовало лавинообразным образованием кристаллической решетки. Плавящийся камень просто взорвался. Щиты не спасли. Эффект сравним с тем, что если бы вся земля на площади, на пару метров в глубь, состояла из замерзшего нитроглицерина вперемешку со стальными осколками. И он разом бы весь сдетанировал. Через пару мгновений вся армия была перемешана в фарш и смешана с осколками камня. Еще через пару секунд после этого сработал скрытый скрипт. Скрипт установил отсутствие боевой ситуации. И восстановил площадь в первозданном виде. Через пару минут из дома выглянул Филин. На его плече висела Селена. В тот самый миг, как менталист вышел на порог, действие заклинания, заставляющего выполнить любой приказ, даже невозможный, завершилось. И Волшебница отключилась.  Как и обещала, Филина она привела. Филин уставился на три десятка потерянных игроков. Которые умудрились как-то пережить апокалипсис.

- Чего вам?

Глен потеряно оглянулся. От многотысячного рейда не осталось даже лута. А страховать рейд отказались все существующие официальные организации. Это был провал. Конец гильдии. Конец, всему…

- А, а мне ничего… Слушай, как ты это делаешь? Дай совет?

- Что именно?

- Ну, все… Тут только что стояло пятнадцать тысяч человек. Мы все продумали… Мы все…

- И что? Где все?

- Ну, а… Эх… - И Глен расплакался.

- Никогда, слышишь, никогда не связывайся с умной женщиной во время месячных. Что она может придумать – ты не можешь не то что просчитать. Даже представить. – Тут Филин самым глумливым образом заржал. -  А почему у тебя такое идиотское прозвище? Ну, я думаю оно тебе авторитета не прибавит. Если что, ты обращайся, я иногда их меняю. И почини оружие, оно, кажется, сломалось.Бывай, воин.

Глен с ужасом уставился на обломок мифического копья, которое ему досталось за то, что он прошел долину песочных демонов. Разящее, полуразумное оружие с добровольно заключенной душой в него душой демона-отшельника. Потеряло изрядный кусок древка. И напоминало скорее небольшую палку с насаженным на нее ножом. Изрядно выщербленным. А потом Глен взглянул на свое прозвище…

Глен Короткое копье, Воин-Мистик 107 уровень

Глен рыдал в голос.

Конец интерлюдии.

Утро началось с какой-то нездоровой суеты.

 Сначала я долго любовался табличкой перед домом.

«Обитель неизвестного мага, штурм возможен через 29 дней 3 часа, 18 минут, 10 секунд» А рядом кто-то поставил почтовый ящик. Веселого розового цвета. С парой нарисованных ромашек.

Потом общался с Селеной, и мы совместными усилиями отключили ей в настройках изменение гормонального баланса, привязанное на лунный цикл. Нет, вчера, конечно, было круто, и уровень ей добавили, с парой редких способностей и ачивок, но рисковать так больше смысла не имело. Потом долго искали сопартийцев всему дому. Морнханд и профессор обнаружились замурованные в подвале. Но бочка коньяка примирила их с такое небольшой неприятностью. Алкоголики.  Потом приводил дом в состояние адекватности. Ментальная обманка, которая вчера, фактически, выключила Иск Ин из игрового процесса, обострила у дома парною, и когда Леголас потерял ноги в механическом капкане и с весьма удивленным выражением лица вполз в зал, оставляя за собой кровавый след, пришлось с ним серьезно поговорить. После чего дом выбил из меня обещание починить канализацию. Дурдом… Гхм однако каламбур. Вызвали по сети лучшего сантехника.

А потом пришел Кошмарик в своем доспехе с перископом. На плече он нес какого-то деда. И потащил его в подвал.

Дед оказался высшим целителем из местной академии. И обещал все что угодно сделать. Видимо, воображение непися выдало ему однозначный прогноз дальнейшей судьбы при виде распятой и раздутой, как несвежий утопленник, подруги Кошмарика, растянутой на дыбе. Мои подельники отказались заглядывать в подвал, Фауста я прогнал сам. И проблему пришлось решать самостоятельно.

Решил с дедом отношения не портить, и на складе хлама нашел какую-то старую разумную шляпу с бонусами на целительское искусство. Старик, получив от меня плату за беспокойство, резко поменялся в лице и рассказывал, что может привести к нам своих студенток, в любом количестве, заранее на все согласных. Кошмарик радостно закивал, за что получил подзатыльник по перископу, после чего скромно стал в сторонке, и не мешал Шайсу, именно так звали целителя, осматривать пациентку. Как я понял, дело шло к родам. Однако, нас ждет пополнение.

Потом пришел сантехник и я продолжи офигевать.

Сантехником оказался гном. Ожидаемо. А вот каким гномом… Начнем с того, что он ничему не удивлялся. Вообще. Задумчиво пройдясь по подвалу, он вытащил ворох пергаметнтов и начал рисовать схему расположения коммуникаций. После восемнадцатого листа формата А0, я гнома зауважал сто страшной силой, и дал ему аванс. Оценив объем аванса, гном дал мне одержать свой разводной ключ. Ключ назывался «Великий прочиститель», и вызывал гидрадинамический удар в фекальных массах. После чего я долго гонялся за Моргенхандом с воплями «Я всегда мечтал выбить из человека все говно». Что характерно, догнал. Хм, с эффектом не ошибся. Морген вылез с круга возрождения, назвал мудаком и вышел из игры, зализывать душевные раны.

А я отдал сантехнику его инструмент, и, почесав в затылке, сообразил, что воз и ныне там. Мне нужно срочно дружить с императором людей. Как это сделать – вариантов я пока не придумал. Рабочим был вариант – возвести на трон нового императора, и стать его другом. И шлепнуть старого. Но как при этом остаться врагом империи… Задачка, решения которой я не видел. Потому я поднялся на балкон второго этажа, накинул на плечи плащ, обернулся филином и полетел на разведку. Сразу в королевский дворец. А что вы хотели? Сложные решения не для меня. Импровизация – наше все.

Пролетев через защитный барьер дворца, который меня, видимо, принял за обычную птицу, я полетел в сад и уселся на ветку дерева. Давно я не летал. И днем вечером не слишком комфортно это делать. Солнце иногда ослепляет.

Сад, на удивление, был лишен всяческого фантастического антуража. Обычные деревья, между деревьями снуют совершенно обычные пташки, летают стрекозы, по дереву куда-то ползут муравьи. Я даже замер от странных ощущений. Всегда рядом было ощущение этой игровой магии. В чем угодно. Потоки жизни и смерти, духи и души, все это стало привычным шумом с первых моментов пребывания в игре. Я и не знал. Что может быть так тихо.

Раздались шаги. По одной из тропинок шла девушка. Длинные черные волосы, чуть рассеянный взгляд. Шелковые одеяния, что обрисовывали симпатичную фигурку при каждом движении, колыхались под порывами легкого ветра. Я залюбовался.

Вот эта обычность меня и подвела. Над девушкой не возникло никаких надписей. А такого не должно быть…

Все это я осознавал, когда девушка практически выстрелила в мою сторону удлинившимися руками, схватила мою массивную тушку, и притянула к себе, впиваясь острыми змеиными зубами в шею, раздвигая перья. Я ничего не смог сделать, просто не сообразил. А яд потек по моему телу. Девушка оторвалась от моей тощей шеи, сплюнула перья и заглянула в глаза. В них плескалась тьма.

Аватар Богини тьмы. Уровень неопределим

Жизнь неопределима.

- Вот мы и встретились, перевертишь. Ты оскорбил меня, а Тьма не прощает обид. Жаль, что Закону я не могу просто забрать тебя к себе. Мы бы поиграли... - Она томно провела ладонями по телу, и я, даже не смотря на свою звериную форму, сглотнул от нахлынувшего желания. – Так что я решила сделать тебе подарок. Ты у нас такой смелый, ничего не боишься, и играешь дарами и проклятиями богов как младенец погремушками. Вот и мой черед. Я исполню одно любое твое желание. Абсолютно любое. Даже стану твоей рабыней, на веки, если попросишь… Но только когда ты пройдешь своей путь. А чтобы путь тебе казался поинтереснее, я оставила тебе небольшой подарок. Думаю, ты оценишь, ведь так намного веселее. Когда все просто - скучно. Я решила уравнять шансы всех игроков. Наслаждайся, несущий Хаос!

И исчезла…

А я смотрел системные логии, и ругался…

Магические способности заблокированы

Способности оборотня заблокированы

Игровой чат заблокирован

Доступ в сеть заблокирован

Доступ к кошельку заблокирован

Выход заблокирован

Способность к полету заблокирована на 24 часа

Физические показатели соответствуют не магическому филину уровня 50.

Чтобы снять эффекты – выполните последнее задание квеста и станьте другом императора.

Награда

10 уровней

Мифический предмет

Мифическое заклинание

Любое желание богине Тьмы

В случае провала квеста Ваша социальная значимость будет уменьшена на 45 единиц.

В случае смерти Ваша социальная значимость будет уменьшена на 45 единиц.

- Уух! Ууух! Ух!

- Отец, смотри, это Филин. Кажется, он поранился?

- Ууух! Ух! Ух! УУУУуууу!

- Дочка, ты знаешь, это все очень подозрительно. А самый разыскиваемый преступник королевства, который убил Адариэля, как раз обращается в Филина. Квентин, убей его.

Солдат поднял взведенный арбалет.

Я смотрел на жало арбалетного болта и то отстраненно размышлял о том, на что таки похожа настоящая смерть и как меня достали все эти пляски в виртуальном чистилище. Было очень обидно. Ну хоть выскажу все, что все думаю. На последок.

- Уух ух… Уууууух Ух!!!! Уук! Ух Ух! Уххо! Ух! Уххо! Хо! Уух! УУУУУУУУУУ!

Глава 19

Неловко прыгаю в сторону. Стрела пробивает крыло и пришпиливает меня к земле. Ухоние переходит в полный боли крик. Я бьюсь, нанизанный на стрелу. Взор затмевает багровым.

- Остановись, Квентин! Что-то он не похож на могучего мага-оборотня. Можно ведь точно проверить, отец?

- Хм… Ладно. Стефан! Ты можешь точно установить, что представляет из себя эта птица?

- Да, мой император!

- Действуй.

Меня накрыло дымкой вырвавшейся из рук мага. Тело взорвалось волной боли. Казалось, что меня живьем засунули в микроволновку. Болели даже перья. Заклинание меняло их, обращая в человеческую плоть. Яд Богини не давал заклятию это сделать. Крыло с хрустом вывернулось из сустава. Ублюдки. Убейте меня скорее. Пожалуйста…

- Чисто, мой император. Это самый обычный филин. Даже не магический.

- Странно, почему же его так корчило от твоего заклинания?

- Я думаю, виной всему не заклинание, а стрела в крыле. Птица умирает.

- Отец, раз это не жуткий монстр, может вылечить его? Жаль бедолагу.

- Думаю, это возможно. Стефан.

 И в меня полетело еще одно заклинание. Боль утихла. Жизнь вернулась в зеленый сектор. Меня трясло, и не было сил даже ухать.

Когда надо мной нависла принцесса, я ни как не отреагировал. Она подхватила меня на руки. Я схватился лапами за тонкое предплечье, балансирую. И смог рассмотреть свою спасительницу. Молодая девушка. В мое время возраст таких определялся как «от четырнадцати до двадцати пяти». Длинные каштановые волосы, до бедер. Большие зеленые глаза. Идеальные черты лица. Карминовые полные губы. Принцесса, одним словом. Вот куклу она ни в коем разе не напоминала. Очень живое лицо, сейчас оно выражало тревогу. Был бы я младше на пару сотен лет, то запросто влюбился бы. А так…

Кстати, над ней висела такая надпись

Принцесса империи

И больше никаких пояснений.

- Отец! Посмотри, у него носочки на лапах! Это чей-то домашний филин. Наверно забыли закрыть окно, вот он и улетел. Я назову тебя Зелар. Это имя означает «Верный» на одном древнем языке. Так мой брат называл свой меч… - По ее лицу проскользнула тень задавленного горя. – Я больше не хочу гулять. Путь ко мне зайдет замковый сокольничий, я думаю Зелар будет есть то же, что и остальные хищные птицы. И пусть установят жердочку. Ты ведь будешь моим питомцем, мудрая птица?

Я машинально кивнул. Очень уж красивая девушка.

- Вот и славно… Пойдем.

И тут до меня дошло. Хорошо, что ни кто не заметил кивка. А то быть мне чучелом…

Через час я сидел на жердочке в комнате принцессы. В специальной коробке рядом жердочкой сидело три мышки. Мышки наблюдали за мной с несчастным видом. Принцесса читала книгу.

И так. Что у меня в активе? Способностей нет. Возможности коммуникации с окружающим миром нет. Соответственно, возможности заводить полезные знакомства и влиять на кого-то тоже нет. Судя по всему, в дворце я на правах крупной канарейки. С такими же возможностями… Умирать мне нельзя. Разумность показывать тоже.

Дилемма.

Для начала надо обжиться. И сообразить, что за носки у меня на лапах. Действительно. Когтистую совиную лапу украшал носок желтого цвета. Вязаные. С обрезанными пальцами из которых торчали острые когти. Так, попробуем…

- Дозволяю говорить!

Да, общаться со своими носками… Многим мне доводилось заниматься в это игре….

- Эй, Левый, кажется, мы ему нужны!

- Да неужели? Серьезно? Не может быть!

- Левый, что мы говорим хозяину в беде?

- АНЯНЯ!

- БУГАГА

- ПОШЕЛ НАХЕР – Это уже хором

- В гандоны превращу!

- Левый, можно я ему скажу?

- Говори правый!

- Беда в том, хозяин, что у тебя нет хуя!

- Ахаха!

- Ухаха!

- Осторожно, правый, у хозяина есть яйца!

- Не бойся правый, он оставил их!

- В гнезде!

- Ахаха!

- Мвахахаха!

- Он хочет сделать нам больно!

- Круто!

- У нас нет нервных окончаний!

- И мы не уничтожимы.

- А если хозяина распидорасит? Представляешь?

- Он в фарш…

- А носки целы!

- Ухаха!

- Заткнитесь!

И тишина. Вариант с носками отпадает. В расстроенных чувствах я схватил одну из мышей в коробке. Та жалобно пискнула. А мыши вкусные!

Поймал на себе задумчивый взгляд девушки.

- Наелся, Зелар?

Принцесса подошла ко мне и погладила по голове. Я довольно прищурился. Давай я покажу тебе замок? Вот жаль птицы не кошки, ты ведь загадишь платье…

Я послушно обделался на своем насесте.

- Хороший мальчик. Ты же мальчик? Думаю, пол часа ничего не случиться. И вдруг тебя натренировали? Друиды умеют воспитывать птиц. Вдруг и тебя воспитали?

Принцесса протянула мне руку и я осторожно охватил лапами тонкое запястье.

- Нет, ты тяжелый. Давай так…

Она поднесла руку к плечу, я осторожно перебрался на него, вцепившись когтями в платье.

Девушка сморщилась.

- Так не пойдет, когти у тебя острые.

Принцесса позвала служанок и те принесли ей кожаную сбрую для соколиной охоты, который споро нацепили ей прямо поверх одежды. Я уместился на кожаный наплечник, и мы пошли гулять по замку.

Что меня очень удивило, так это пустынность. Мы шли в полном одиночестве. Изредка мимо пробегали слуги. Вооруженных людей не было. А как же охрана? Как же секретные посты? Накаченные гвардейцы?

И тут в отблеске факела на стене я заметил человеческое лицо. Чем оно было необычно? Оно было вплавлено в стену замка. И искажено в немом крике. Мда… Не я один являюсь владельцем агрессивной недвижимости.

Мне показали залы для приемов, обеденные залы. На кухне принцесса стащила пирожок из большого таза, накрытого махровым полотенцем.

Девушка рассказывала истории. В ее устах причудливо переплетались легенды, явно сочиненные сценаристами, и истории, которые произошли сами по себе. До того глупо и нелепо они звучали.

О том, как однажды в замке засорился дымоход. И король приказал прочистить его замковому магу. А тот, вместо того чтобы пригласить трубочистов, призвал воздушного элементаля. Поднятое облако пепла висело над городом неделю. А все потому, что дымоход оказался давным давно забытым тайным ходом с целой анфиладой не менее тайных комнат, которые уже три сотни лет копились дымом замковой кухни.

О тайне витража в главном зале приемной, который становится багровым, когда в замке появляются вестники войны.

О призраке наперсницы первой королевы, крайне молчаливом призраке с горящей свечей в руках, который появляется в покоях короля, да и в любых замковых покоях, если там рискуют зачать бастарда королевских кровей. Именно благодаря этому призраку так стал популярен чай из цветов лунной асмодеи.

Показали мне и библиотеку. И шепотом поведали, что в ее стены вселился дух главного королевского архивариуса, убитого два столетия назад. И теперь он не только вечный ревизор для служащих здесь библиотекарей, но и неусыпный страж, который иногда поит кровью воров страницы самых страшных фолиантов. Архивариус элегантно поклонился нам, сняв свой высокий колпак. Мы с принцессой тоже кивнули стоящей на потолке фигуре.

Рассказала она и про договор между королевским дворцом и ночной гильдией. Ведь были времена, когда замок императора не был защищен так сильно, но шли годы, и однажды замок стал воистину неприступен. Но множество живых и не очень обитателей замка были этим недовольны. Ведь охотники за ценностями были их основным рационом. И тогда главу этой самой гильдии притащили к императору. В этот день было заключено соглашение. Теперь каждый третий вторник ворота императорского дворца открыты для всех желающих. И любой может испытать свои силы, чтобы заполучить ценности императорской семьи. Самое забавное, что это кому-то даже удается. Особой популярностью, по какой-то непонятной для процессы причине, пользуется ее комната. И ведь если бы воровали драгоценности, но нет! Нижнее белье.

На этом месте я рассмеялся, и гулкое эхо прокатилось по пустым коридорам.

Замок не только благословение, он и проклятие для его обитателей. Иногда в его коридорах можно встретить призраки давно умерших правителей, обитателей, охранников. Просто неизвестных. Главное не задавать вопросов и вежливо приветствовать спешащую куда-то по бесконечным коридорам прозрачную или не очень фигуру. Опять же, шепотом, рассказала, что где то в северном крыле есть коридор, по которому можно попасть в последний день жизни прадеда нынешнего императора. Главный королевский архимаг, в свое время, наложил очень и очень, как ему показалось тогда, оригинальное заклинание. Если Император умирал, то день в замке начинался сначала. И какое бы преступление не совершилось, верные подданные должны были бы спасти своего властителя. Но вот наложив такое заклинание, Архимаг бросил вызов самой судьбе, за что и поплатился. Своей душей и магией. И каждый день  северном крыле умирает, задушенный собственным постельничим несчастный император. Несколько раз смельчаки находили дорогу во временную петлю.

И тут сама судьба, или, как я понял, управляющий иск ин, вмешивались в игровой процесс. Спасенный от шелкового шнура убийцы, император, падал с лестницы, давился вишневой косточкой, тонул в ванной, выпадал из окна. Судьба была неумолима.

Мы шли коридорами дворца, и казалось, сами стены шепчут нам сказки, истории и легенды. Добрые и светлые, мрачные и истекающее кровью. Самая странная принцесса, которую я когда - либо видел, несла самого странного филина, которого когда-либо видели эти стены. Мы стоили этого места.

Когда я окончательно запутался, где и куда мы идем, принцесса остановилась у какой-то двери.

С трудом распахнув массивную створку, она зашла в комнату. Комната явно принадлежала мужчине. Очень высокому мужчине. Длинная кровать, оружие монструозных размеров, расставленной вдоль стен.

- Это комната моего брата. Адариэля. Он повел армию на битву с исчадием Хаоса. И проиграл. Его тело так и не нашли. Бессмертные предали нас. Армия погибла. Все до единого… - по ее щекам потекли слезы - Отец надеется на то, что брат еще жив. Хотя маги говорят обратное. Но Адариэль сильный. Он вернется даже из мира мертвых. Он обещал. Мы его ждем. И верим…

Я молчал и изображал из себя большую канарейку. Вот она, обратная сторона моих побед. У всех мертвецов есть родные. Их любили… А кто любит меня? Сдается, в случае моего проигрыша будут только радостные улыбки…

В молчании мы вышли из комнаты. Мы еще долго бродили коридорами дворца. Но я уже не слушал принцессу. Погруженный в свои, безрадостные мысли.

Мы вернулись в комнату. Принцесса вызвала служанок и переоделась ко сну.

Утро началось со стука в дверь. Мрачный мужчина в кожаных доспехах принес коробку живых мышей. Потом пришли служанки, переодевающие девушку. Имя ее я так и не узнал. И пока я с интересом наблюдал за процессом одевания изумительно красивой девушки, внезапно ожил чат.

- Филин! Ты куда пропал? Выйди срочно на связь. Новости такие. Нам вчера постучалась в дверь дома Аватара тьмы. Очень ругалась что, в дом мы ее не пустили. Она порвала на части Леголаса, обматерила почтовый ящик и отняла копье у стражника. А еще выдала всем нам квест на смену императора. Без возможности отказаться, но с бонусом по пять единиц СЗ всем участникам.

Мы тут пообмазговали. Помнишь того прикольного гнома – водопроводчика? разводным ключом которого ты меня тогда ушатал? Так вот, ему тоже зачелся квест. Он может отключить защиту дворца, как обслуживающий персонал.

Мы тут набросали несколько вариантов, с друг другом которые не пересекаются. Если более сложные варианты не проканают, подорвем дворец к чертовой бабушке теми снарядами, что придумали при осаде.

Ждем только тебя.   

Выйди на связь, срочно!

Вы не можете отправлять сообщения

Вы не можете отправлять сообщения

Вы не можете….

В этот момент я очень четко осознал одну вещь:

Я породил монстра. Уже никто не задумывается, возможно ли вообще убийство персонажа уровня императора. Они уже делали невозможное. Делали это под моим руководством. И не раз. И вот теперь армии Хаоса не нужен их предводитель. Те безумная решимость, та остервенела готовность рушить и созидать… Она пропитала их. Как нитроглицерин сырую глину. Они не задают вопросов. Вызов брошен. Значит, будет битва. Я смотрел на заспанную принцессу, еще ребенка, которая любила своего брата. И жила в жутком заколдованном дворце. Её окружала сказка. Живая, страшная, порой жестокая, но сказка. А благодаря мне сама книга сказок летит в камин. Любовное письмо горит ничуть не хуже списка покупок. И когда мои друзья справятся со своей задачей, она умрет. Не если, а именно «когда». Мне благоволят истинные боги этого мира. Не та нарисованная и уже живая декорация, а сама система. Я читер, багоюзер, мне не ведомы правила. Не ведомы мне и всем тем, кто идет за мной. Оцифрованный персонаж, в оцифрованном мире, умрет своей цифровой смертью. А чем она отличается от живой девушки? Убил бы я в той жизни ребенка ради достижения какого-то мутного результата? Нет, конечно, мне бы даже в голову подобная идея не пришла. Когда же я изменился и изменил окружающих?

Кем я стал?

Этого ли я хотел?

Об этом ли я мечтал?

Во что я, черт возьми, превратился?

Вам пришло новое видеосообщение. От неизвестного пользователя. Желаете посмотреть?

Интересно, кто же смог пробиться через все фильтры? Если даже администрация не в силах это сделать?

Открываю файл. Мне показалось, что на шею мне накинули удавку.

На видео была женщина, которая меня любила. Лена. Она задумчиво перебирала струны гитары и пела песню. Знакомую песню из моего плей - листа. Знал и автора этой песни и ее грустную историю. Знал цену этим словам…

Да, Лена неплохо пела. Тонкими пальцами перебирала струны гитары, звонким журчащим голосом рождая песню. На ней было платье до колен, оставляющее обнаженным спину. Только вот…

Песня закончилась. Перед глазами снова появились покои принцессы.

Зачем? Кто и что хочет мне этим сказать? За что?

К горлу подступил комок.

И тут я едва не умер во второй раз. Обнаженная спина. Я помнил как касался бархата кожи. Каждую родинку, каждый сантиметр кожи. Помнил на ощупь. Помнил, как касался ее губами…Чувствовал стук сердца… За год до моей смерти там появилась татуировка. Лист орешника и гроздь созревших плодов. Немного магии, в которую хотелось верить.

Татуировки не было. А вот песня была. Хотя я точно знаю, что услышала она ее впервые уже после того, как эта татуировка появилась.

Самум! Это видео настоящее?

Вы не можете отправлять сообщения

Вы не можете отправлять сообщения

Кто ты, ублюдок, и что ты хочешь за мою душу?

Абонента не существует

Абонента не существует

Абонента не…

Глава 20

Следующие три недели я пребывал в состоянии прострации. Написал три сотни писем, на все адреса, вплоть до администрации, а и господа Бога

Очень озадачило сообщение на попытку отправить сообщение Богу.

Вы не можете отправлять сообщения

Ради сообщения написал письмо «Огромному летающему макаронному монстру»

Вы не можете отправлять сообщения

Хм….

Ладно.

Будда

Вы не можете отправлять сообщения

Аллах

Вы не можете отправлять сообщения

Амон Ра

Вы не можете отправлять сообщения

Дед мороз

Абонент не существует

Однако…

Тем временем вокруг продолжалась жизнь.

Каждое утро принцесса одевалась, с помощью своих фрейлин, и шла на завтрак. Меня сажали на плечо, и мы шли сквозь анфилады пустого дворца.

Для столь огромного здания в нем было очень мало обитателей. Десяток служанок принцессы, пара слуг – вестовых. Охранники, садовники, повар со слугами.

И адъютант Императора, который следовал за ним незримой тенью с папкой в правой руке.

Завтрак…

Император усаживался за стол, подавали десяток различных блюд, завязывалась беседа. Этот утренний завтрак… Мне было тяжко сидеть на специальной жердочке, и смотреть на этот ежедневный ритуал. Разговоры тянулись словно вязкая смола. Я почти физически ощущал, что говорят они не о том, что гнетет каждого. Словно в доме где лежит покойник, горе рвало две близкие души. Ни тени эмоции на лице. Ни намека на то, что что-то идет не так. Было паршиво.

После завтрака Принцесса с отцом шли либо в Зал совещаний, либо в зал приемов. Он же зал героев.

В зале Героев Император общался с бессмертными. Бессмертные были пафосны, и рвались услужить. Принцесса следила за ними с балкона. И я вместе с ней. Любопытное это было место. Высоченный потолок, который иногда скрывался в дымке. В такие моменты он казался бесконечным. Высокие стрельчатые окна, украшенные затейливыми витражами. Что было изображено на них, я так и не понял. Какой-то цветной калейдоскоп, в котором иногда угадывались батальные сцены. Впрочем, свет через окна не падал. Было ощущение что за окнами черная ночь. Зал давил на окружающих, впрочем, как и сама обстановка. Плаха в дальнем углу, передвижная, иногда охрана споро вытаскивала ее на середину зала, награждая очередного «героя», и в этот момент было ясно, что под тяжелым деревянным основанием спрятаны колесики. Были и награждения. Бывало что происходит и то и другое одновременно. Тяжелый нрав монарха делал сдачу квестов крайне непредсказуемым занятием.

Иногда были переговоры с посольствами других государств.

Занятное зрелище.    

Трижды были предложения династических браков. Дважды они завершались казнью делегации. Впрочем, оба раза император чесал в затылке и приходил к выводу, что немного погорячился, и надо бы все исправить. После чего приходил маг и делал все как было, и неудачливое посольство выходило из зала на своих ногах. Но если в первом случае пришел маг жизни, то во втором случае товарный вид делегации из дикой степи восстанавливал некромант.

Когда герои и просители заканчивались, Император с дочерью отправлялись в зал приемов. Там решались вопросы внутренние. Приходили веселые старички из коллегии магов, казначей, главы всяких департаментов. Велась скучная работа по финансированию всяческих исследований (магических и не очень), обсуждалась экономика (которая за все то время, что я за всем этим делом наблюдал, ни разу не стала мне понятнее). Где-то на середине подобных обсуждений принцесса откланивалась, и мы шли с ней на анфиладу света (практически единственная комната во дворце, в которой окна были действительно окнами и через низ лился поток солнечного света, создавая сказочную атмосферу) Там принцесса занималась танцами с каким-то непонятным мужиком педиковатого вида, либо занималась фехтованием, используя в качестве оружия легкую шпагу. Инструктором был очень знакомый мне персонаж, который не так давно смахнул мне с плеч голову. Воскресили его что ли?

Потом обед, в одиночестве, и принцесса шла в библиотеку. Где-либо читала, либо занималась с приходящим магом, который не так давно проверял меня на вшивость. Маг недобро косился, но молчал.

Ужинала принцесса с отцом.

Я наблюдал и пытался найти в себе силы делать хоть что-то. Идей не было, от слова совсем. Продемонстрирую разум? Сразу стану чучелом. Конфликтов нет, каких-то важных событий нет. Желания бороться нет. Иногда хотелось написать когтями какое-то сообщения что-то вроде «Я Филин» и закончить эту историю.

Но что-то останавливало.

Тем временем мои друзья, как мне кажется, полностью проигнорировали мое отсутствие. Приняв полное молчание за полное мое одобрение любых действий. Тот самый гном с разводным ключом оказался обладатель уникальной способности, он мог проводить вполне себе обычные канализации, что оказалось крайне востребованным в мире меча и магии. Создавать уникальные локации, в которые мог дать доступ кому угодно. И как оказалось, во дворце канализацию тоже проводил он.

Армия хаоса решила собрать довольно-таки известную в игровом мире вундервафлю, «Поцелуй вечности», которая создавала вне стихийное заклинание, представляющее собой генератор кварково – глюонной дезинтеграции. В теории не блокировалось щитами, кроме простраснтвенных, урон наносила даже энергетическим созданиям, разрушая даже фотоны. Проблема данного заклинания была в том, что оно не оставляло после себя лута, опыта за уничтожение не девало, а еще вешало на применившего «ненависть» со всеми фракциями. А еще стоил такой артефакт как новая орбитальная станция где-нибудь в атмосфере юпитера.

Столько денег у армии не было, а вот возможность собрать – была.  

Как побочный эффект – имела неограниченную возможность самоподдержания и была оружием «судного дня». Самое забавное, что при всей известности ни разу не использовалось, а одним из самый масштабных игровых квестов был как раз уничтожение пожелавшего данный бомбу-артефакт применить. Чтобы не превращать столицу империи в аналог новых мертвых земель, артефакт решили изменить и создать область полного распада материи в ограниченной области, которую закроет сферический пространственный щит. Все предусмотрели. За исключением двух моментов: Моего мнения и моего присутствия в зоне катаклизма.

Что мне больше всего не нравилось, так это то, что получиться у них должно было. Столица до сих пор оставалась закрытой зоной, из которой, впрочем, могли свободно выходить мои слуги.

Апокалипсис надвигался. Я хандрил.

В начале четвертой недели в комнату принцессы, перед сном, неожиданно вошел император, предварительно сообщив о своем визите через слугу.

- Дочка, как тебе твой новый питомец? Проблем не создает?

Император сел на кресло у окна и огладил короткую бородку. Принцесса, сидящая на кровати с каким-то старым фолиантом, подняла глаза на отца.

- На удивление умная птица. Что не характерно, гадит только в одном места. Маг, которого ты посылал на прошлой неделе, сказал, что это специально обученная комнатная птица, без какого-либо следа магического обучения. Только он грустный. Словно он чувствует все то же, что чувствую я…

- Может его на охоту вынести? Развеселить? И сама развеешься?

Император поднялся, прошел по комнате и остановился напротив моего насеста, с любопытством разглядывая. Я занимался тем же самым. Первый раз он подошел ко мне близко, и я смог рассмотреть его лицо.

Мужчина, лет сорока. Прямой нос, русые волосы до плеч, бородка. Глаза разных цветов. Левый карий правый зеленый. Волевой подбородок. Когда он поворачивался левым боком, возникало ощущение опасности. Хотелось выдать все самые сокровенные тайны, отдать себя на милость этого человека, который в эти мгновения был олицетворением слова «Власть». Но стоило ему изменить наклон головы, и ощущение менялось. Завораживающий взгляд, словно проникающий в душу. Этому взгляду были известны все тайны, чуть искривленный в насмешке рот, и Император словно говорил «я знаю все свои тайны, знаешь ли ты, что я буду с ними делать?»

Я замер, завороженный метаморфозами, в которых не было ни капли магии.

- Не знаю отец, умеет ли он бить птицу. Да и прерывать чьи-то жизни, нет желания. Карнавал духов завершился, город словно в ожидании чумы. Этот страшный дом на главной площади…

Узнали личность этого мага?

- Да, это та самая тварь, что убила твоего брата. Но сам маг пропал. Его приспешники навели какую-то непонятную деятельность. Разведка работает, но противостоит сила, природа которой не ясна. Недавно глава тайной канцелярии сломал себе ногу, споткнувшись на лестнице. Сильнейший и опытнейший убийца, который на спор мог пройти через лабиринты дворца с включенной защитой до моих покоев спотыкнулся. Жрецы и маги работают не покладая рук, я приказал открыть сокровищницу и выдать им стратегический запас стимуляторов и аналитических артефактов. Пока тишина. В городе пропадают люди, бессмертные словно сума посходили, и очень мешают работе разведки. Никто не знает, как бороться с воплощением безумия.

- А у меня в покоях живет филин.

Принцесса улыбнулась

- Да, забавная ситуация. Дочка, можно я одолжу твоего друга у тебя на вечер?

Принцесса отложила книги и подошла к отцу.

- Какой-то ритуал? Без этого никак нельзя?

- Не волнуйся, никаких ритуалов. Твой отец решил надраться, но в одиночестве делать это как-то тяжело.

- И ты решил взять мою птицу в собутыльники?

Император внимательно посмотрел на меня.

- Ну, я сомневаюсь, что он много выпьет. Надо чтобы кто-то был рядом и не пел дифирамбов моей мудрости.

- Так позови Ротфуса или Трефта.

- Ротфус сейчас налаживает систему магического поиска, а Трефт принял зелье Чистого разума, накачался зельями повышения интеллекта до самых бровей и ведет какие-то непонятные мне расчёты. Так что верховный маг отпадает по причинам занятости, а мастер зелий больше напоминает разумный кристалл. Очень тяжело ощущать себя единственным незанятым чиновником во всем государственном аппарате.

- Тогда Квоута?

- Я недавно приказал его казнить.

- В девятнадцатый раз?

- Двадцатый.

- Его хотя бы поймали?

- Нет.

- Отец! Если ты будешь отдавать приказ о казни Квоута за любую песню, которая тебя раздражает, то однажды он сбежит из империи.

- В других странах барды хвалят власть. И только у меня какой-то аппозиционный, спасите боги, бард. Он сбегал... Мне его трижды дарили. Мое хорошее отношение соседи ценят гораздо выше талантов имперского Рифмоплета. В любом случае быстро его не поймают.

- Хорошо, бери Зелара. Но если он пристраститься к спиртному, я очень обижусь.

- Вся в мать!

Император улыбнулся, поцеловал дочь в лоб и погладил по макушке.

- Обещаю не спаивать твоего питомца. Пойдем что ли, грустный птиц, поговорим о вечном!

В кабине императора я еще не был. Хотя… Кто был в подобном помещении, считай, видел все кабинеты. Массивный стол из нескольких пород дерева. Удобные кресла, книжные полки. Камин. Над камином портрет статного кареглазого мужчины, чем-то неуловимо похожего на хозяина кабинета. Могучее телосложение, карие глаза, очень теплая улыбка. Мужчина стоял, опираясь на изящное копье.

- Это мой сын, Адриэль. Адариэлька, Ади. – Император представил мне портрет. Он очень обижался, когда его называли Ади. Стоило ему научиться говорить, и он сразу поправлял меня и мать. Очень он не любил, когда с ним сюсюкали. Одуванчиком мать его называла только за глаза. А он действительно был одуванчиком, в детстве. Стройный, с постоянно растрёпанными волосами, которые стояли дыбом от его бесчисленных магических экспериментов. Стоило ему в руки взять любой артефакт, как волосы начинали торчать. Чистый одуванчик. Это он потом уже в деда статями пошел, мясом оброс. Поди, назови такого одуванчиком…

Император взял стакан и плеснул в него на три пальца янтарной густой жидкости из запыленной бутылки.

- Травяной ликер западной долины. Самое дорогое пойло в этой части света. Тебе не наливаю, извини, доче обещал.

Хозяин кабине осушил бокал и налил снова.

- Не хотел я отправлять его в этот поход. Мало ли у нас бунтующих провинций? К тому же так по-глупому. Но нет, надо найти наглеца, надо покарать. И жрецы ему советовали… Всех повесил, да что с того? Надо было сразу же дать добро академии, пусть бы напустили туда какой-то гадости. У них, фанатиков науки, вечно какие-то заклятия на испытания. Расписание даже составили, кто и в какой очередности испытывает. Да мне только этот список «разработок» разослать по провинциям, так сразу бы наступил мир и покой. Все жить хотят. И чего этому баронству не хватало?

Очередной бокал опустел.

- Все молчат. Маги жизни руками разводят, даже некроманты эти вонючие, и те ничего сделать не могут. Тела нет, нет даже праха. Пытались душу найти в пределах плана смерти, да куда там. Жрецы эти бледномордые ритуалы проводили, всех преступников извели, а потом с извинениям прислали мне головы всей верхушки жреческой, так и так, не серчай император, но мы не всесильны. Госпожа молчит, госпожа на молитвы не отвечает.

Император подошел к картине и с нежностью прикоснулся к нарисованному лицу сына.

А я сидел и серьезно раздумывал над тем, что самоубийство не так уж и плохо. Лишь бы не видеть этих покрасневших глаз, этих дорожек слез. Отца, который не смог даже похоронить сына. Ублюдки, козлы, это типа игра? Играй мальчик, тут весело тут можно что угодно делать, вокруг неписи. Никто не умрет. Живой ли Император? О да, господа, вы просто бесподобны! Создать нечто похожее. И научили страдать. Смотрите! Достоверность на десятку!

- А я даже отмстить не в силах, этот бессмертный ублюдок приезжает в мою столицу, он танцует на моем карнавале, он упивается моей болью. Он селится на против дворца, он развлекается! Знаешь птиц, это не существо, это тварь. Кого он любит? Кого можно обратить в пепел, чтобы он страдал, чтобы ему выжгло душу? Бессердечное существо, тварь, да в нем жизни не больше чем в камне! Что ему надо? Чего он хочет от мира? ОТ МОЕГО МИРА, МОЕЙ ИМПЕРИЙ, МОЕЙ СЕМЬИ? ПУСТЬ КАЖЕТ, Я ДАМ ЕМУ ЭТО И ВЫРВУ ЕГО ГНИЛОЕ СЕРДЦЕ!

Пустой бокал полетел в стену.

Император продолжил напиваться. После четвертой бутылки он начал заплетающимся языком представлять меня портрету своего сына.

А я бился в молчаливой истерике. Я словно видел своего отца. Я видел как он умирает, убитый моими играми с этим миром, и моей кончиной. Я в ужасе не мог вспомнить наш последний разговор. Только его лицо, его боль. Я ненавидел. Себя, мир, все происходящее.

Вот она, цена бессмертия. КАК МНЕ ЖИТЬ С ЭТИМ?

Глава 21

Под утро в кабинет императора зашли молчаливые слуги, и уложили заснувшего перед портретом императора на диван. Меня отнесли в покои спящей принцессы. Пришло письмо от Моргена.

- Филин! Мы грохнем его величество через 36 часов, лучше бы тебе появиться, ты пропустишь все веселье! Пиши!

Все скоро закончиться. Надо бы сообщить Императору о том, что произойдет, и спокойно умереть. Лена… Я не хочу разгадывать эту разгадку. Она любила другого человека. А не то, во что я превратился. Хорошего доброго парня, а не сумасшедшего, который может только обращать в пепел то, к чему прикасается. Мидас третьего тысячелетия.

Внутри как-то сразу стало легче. Скоро все завершиться. Скоро я умру.

Эта мысль грела.

Я гипнотизировал очередную мышку в кормушке, и пытался понять, что же я упустил. Что-то мешало, что-то было не так, чесалась пятка.

КАКАЯ НАФИГ ПЯТКА?

- Дозволяю говорить!

- Хозяин скоро сдохнет!

- Хозяину мало осталось!

- Хозяин мудак!

- Ухаха!

- Чего вам, убогие?

- Скоро все умрут. Нам скучно!

- Да за что мне такое наказание? Подыхать в компании двух обиженных носков. Ну черт с вами, понял, осознал, извините меня пожалуйста! Надо было вас сделать супер пупер ножами, или перчатками, а лучше парными клинковыми кастетами, крушить вами врагов, поить кровью, а не заставлять нюхать мои ноги. А теперь помолчите пожалуйста.

- О, Левый, кажись, дозрел.

 - Не, Правый, хозяин не фрукт, он не дозрел. Он прокис. Он сдался!

- Что это значит, Левый?

- Что мы будем свободны! Ура, Правый, наконец то мы избавимся от этого позора!

- Молодцы, хвалю, научил. Давайте вы оба обсудите меня через недельку, я сдохну и не буду отравлять вам жизнь своим существованием. Может даже раньше.

- Не, так не интересно. Короче, у нас предложение.

- Выгодное предложение! Очень!

- Ну?

- Мы поможем тебе!

- Мы спасем тебя!

- И с чего вдруг аттракцион такой невидимой щедрости? Что я должен буду? Душу? Она уже трижды перезаложена.

- Нахрена нам твоя душа?

- Мелкая…

- Гнилая…

- Жалкая…

- но! Я же извинился.

- Ты отпустишь нас!

- Ты откажешься от мифической вещи!

- От вещей!

- Добровольно!

- Да идите к черту, отпускаю вас, идите, ползите, катитесь на все четыре стороны.

- А он говорит серьезно… Так…

- Давай идеи, что можно сделать!

- Что-то я не понял, вы же вроде собираетесь мои проблемы решать… ну хорошо. Можно предотвратить покушение на дочку императора. Но нужен убийца. Его нет.

- Бред.

- И как ты собираешься мешать убийству?

- Насру в бокал с ядом…

- О, левый, у него точно есть стиль!

- Пусть теперь найдет убийцу.

- Я понял, бред. Полечу к алхимику, напьюсь зелья повышения интеллекта, этим залегендирую резко поумневшего себя. Потом буду предотвращать теракт…

- Наивный! (хором)

- Думай!

(сутки спустя)

- Все, больше ничего придумать не могу.

- Левый, у мальчика точно есть потенциал!

- Ага, лет через пятьдесят человеком будет.

- Так, если вся ваша помощь в том, чтобы зарезать все идеи мои, то я полетел сдаваться.

- Стой! (хором)

- Учись!

- Внимай!

- Завидуй!

- Молча! (хором)

Я заткнулся.

Слева от меня внезапно замерцал воздух.

- Ныряй в портал.

Я послушал приказ от носка (уже будучи уверенным в том, что лечить меня после такого можно только лоботомией). И нырнул в марево, взмахнув крыльями. Благо, была ночь, и всех этих спецэффектов никто не заметил.

В следующее мгновение я обнаружил себя в какой-то квадратной трубе. Передо перед лицом пластиковая решетка воздуховода. За решеткой офис.

Офигевая от своей человеческой формы, от того, что офис был вполне себе НОРМАЛЬНЫМ по моим меркам, то есть века двадцать первого, а еще от происходящего в стенах этого офиса.

Люди, обычные люди сидели в раздельных кабинках, и звонили по телефонам.

- Здравствуйте, я могу поговорить с Адашевым Виктором Евгеньевичем?

- Виктор Евгеньевич, Вы не погасили задолженность по кредитному договору в размере двухсот тысяч рублей. Почему вы это не сделали?

- Если вы не погасите задолженность в течении трех дней, мы подадим на вас в суд за мошенничество, и вы сядите в тюрьму на три года, с конфискацией имущества.

- Слушай меня, Виктор, я тебя найду, слышал, у меня есть телефоны твоих родных, я найду их, пусть продают жилье и гасят твои долги! Ты деньги брал у людей, и ты и вернешь, понял?

Коллекторы, мать моя женщины… В течении нескольких часов я тихонько наблюдал за работой обычной конторы по выбиванию долгов. И что это значит?

- Молчи, не шевелись и жди!

- Хорошо, хорошо, внемлю, о великие храните потных лодыжек!

- Вот хамить не надо!

- Мы же можем ничего и не делать.

- Все, молчу, молчу.

Коллекторы разошлись. Видимо, рабочий день закончился.

- Теперь вылезай, и иди к столу их главного!

- Только тихо!

Осторожно снимаю решетку, слезаю. На мне джинсы, футболка и крутка. На ногах кроссовки.

Подхожу к столу.

- В столе второй ящик.

Хм, открываю. Тонкая папка с подписью «Заложенное имущество должников»

- Теперь включай компьютер, найди файл со своим именем, делай документ что лежит в папке.

Хорошо однако работают люди. Офигеть. Обнаруживаю себя в списке безнадежных задолженностей, так, оказывается я не оплатил кредитный счет на полторы тысячи, телефон. Триста лет, под сто процентов годовых. Да уж, пиздец жесткий. Теперь переделываем по шаблону, заложенное имущество.

- Что писать то?

- Вноси «Артефакт Поцелуй вечности, круглый амулет, золотой инкрустирован десятью крупными рубина по 40 карат», находится на сохранении у друзей, вноси приписку «скрывает имущество». Добавляй «решение суда от 18 ноября за номером 76/775». Распечатывай, печать в ящике выше, ставь фирмы и «к взысканию».

Кажется, я понимаю, что ощущают окружающие меня люди. «Национальная служба взыскания». Однако! Чисто в порядке хулиганства добавляю «отдать 10% стоимость владельцу после реализации»

- Теперь лезь обратно!

- Как я залезу? Там высоко.

- Стул поставь, идиот!

- Так заметят же!

- Тебе не похер?

- А, ну да…

Через пару минут я обнаружил на своей жердочке.

- И что это сейчас было?

- Спасение твоей шкуры, наш юный друг.

- А… Ну, в смысле, что это ВООБЩЕ такое было?

- Субмир низкого уровня с полномочиями базового управляющего контура. Специально для тебя сделали между прочим, цени.

- Так, я явно что-то не понимаю, но вот не очень хочу понимать, что именно я не понимаю.

- Однако, правый, а мальчик философ!

- Какой я вам мальчик?

- Молоденький!

- И тупой, почитай потом справку по мифическим вещам.

- Убедили. Что дальше?

- Лети в кабинет императора. Двери открыты.

Стараясь уже ничему не удивляться, снова машу крыльями, и лечу в кабинет. Пусто. На столе Императора свернутый в рулон кусок черного пергамента.

­- Ну, и?

- Сиди, жди.

А я что? Я ничего. Сижу, жду. Забрезжил рассвет. Стало светлее. В кабинет, хлопнув дверью, влетел властитель. Его взгляд сразу же упал на пергамент. Потом на меня. Взгляд потяжелел. Император хлопнул в ладоши.

Через мгновение в кабинете оказался десяток воинов. И где они раньше были? Ни одного знакомого лица.

- Архимага сюда, срочно. И начальника охраны. Птицу возьмите на прицел. Шевельнётся – стреляйте. Если нужно будет разрушить город для смерти этого… существа, не сомневайтесь.

Воины взяли меня на прицел арбалетов и сотворенных заклинаний. Сижу, не шевелюсь. В кабинет зашла Принцесса.

- Отец, что происходит? Где Зелар?

- Твой Зелар оказался не простым филином. Сейчас разберемся. А ты пока иди в антрацитовую комнату, и будь там. Я не хочу потерять еще и дочь. Хотя нет, я сам тебя сопровожу.

Я остался наедине с воинами. Было не уютно. Еще через пятнадцать минут Император вернулся. К нему присоединились несколько магов. На стенах кабинета засверкали всполохи активируемых заклинаний. На пол легли несколько сотен разных знаков. Вычерченные мелом, кровью, или просто прорезанные в дорогом наборном паркете.

Через час непрерывных и непонятных заклинаний маг в капюшоне подошел к Императору.

- Чисто.

Хозяин кабинета подошёл к столу и сорвав сургучную печать с пергамента начал вчитываться в текст, написанные, видимо засохшей кровью.

- Все прочь!

Кабинет опустел.

Фигура властителя Империи неуловимо изменилась. Глаза его заволокло чернотой. Черты лица заострились. Мягкий камзол стал больше походить на боевой доспех. Он подошел ко мне и заглянул в глаза двумя окнами в бездну.

- Хорошо, посланник, я прочел письмо сына. Там сказано, что тебе ведомо, что делать дальше. Если ты обманешь меня, если боги решили посмеяться, если ты ошибешься… Тебе не скрыться от меня даже в смерти. Кем бы ты ни был. Слово!

За окном ударил гром.

От Императора повеяло силой. Даже не так. СИЛОЙ. Куда там богине.

Твою мать, и ЭТО мы собирались убить?

Интерлюдия 11

Моргенханд был счастлив. Моргенханд был горд.

- Селена, я вот на сто процентов уверен, это испытание от Филина. Он решил посмотреть, как мы без него справимся. – Он шел рядом с Селеной по коридору канализации. За ним выстроившись в цепочку шли остальные челны ОПГ имени Филина Олега Петровича. А также трое гвардейцев.

- Морген, а вот мне кажется, что что-то мы упустили. – Селена рефлекторно погладила аналог кваркаво-глюонной бомбы. И если в реальности она занимала объем несколько десятков кубометров, тот тут помещалась в кармане.

- Ну что мы можем упустить? Императора эта штука наверняка уничтожит. Город мы не затронем. А следующим Император признает Филина хоть младшей сестрой.

- Когда я имею дело с Филином, я задаю себе этот вопрос даже когда складываю простые числа.

- Мне вот больше интересно, что мы будем делать с падением репутацией. – Венсер включился в разговор.

- Саша, не волнуйтесь, все падение репутации скажется исключительно на Филине, на нас же по остаточному принципу. Мы тут проходим как «приспешники» или «миньоны». А вот если он в итоге проиграет… - Профессор замолчал, что-то изучая в интерфейсе.

- Все равно это было весело. Только хардкор, только отыгрыш роли! В конце концов, есть много миров не связанных с «Кругом равновесия». А денег всем нам хватит на несколько сотен лет безбедной жизни.

- Луи, на тебя Олег плохо влияет. – Стив хлопнул жреца по плечу.

- Он просто влияет. И вообще, должно же все хоть раз пойти по плану? – Задумчиво закончил дискуссию Моргенханд.

Коридор окончился арочным проемом, который вел в невысокий зал. Маги кинули заклинания, формирующее двенадцати лучевую звезду. 

По вершинам расположился «Основной состав». Селена стала в центре. Остальные расположились по лучам. Последним свое место занял Кошмарик.

Полились слова песни – активатора.

Линии звезды начали наливаться светом.

- Они тут, вперед!

Из многочисленных коридоров зала начали выскакивать игроки и неписи. Сходу вступая в бой. Росчерками смерти носились гвардейцы, разрывая на части атакующих. Песня заполнила весь зал, перекрывая звуки битвы. Десятки и стони нападающих устилали своими телами пол зала. Кровь потекла ручьями, наполняя собой стоки ливневой канализации. Смешиваясь с водой дождевой, где-то наверху началась гроза.

К этому были готовы. И вот, первые нападающие прорвались к звезде. Чтобы развеется невесомым прахом. Ничего не могло остановить надвигающийся катаклизм.

Но тут рядом с Селеной, объятой потоками пламени замерцал воздух и из открытого портала вышло пару мужчин в строгих костюмах. Мир замер.

- Национальная служба взыскания. Мы забираем «Поцелуй вечности».

С этими словами один из мужчин вырвал артефакт из рук волшебницы. Не обращая внимание на потоки пламени.

- На каком основании? – Голос Моргена дал петуха.

- Судебное решение. Данный предмет залоговое имущество.

Все участники действа были готовы возразить коллекторам, но вот магия не работала. Но только магия. Сверкнул меч Моргена. Но удар в челюсть уронил Воина на залитый кровью пол. Дуболом получил пинок в колено, Огурец получил хук по яйцам (выше коллектор не дотянулся), и тоже прилег отдохнуть.

- Вы не имеете права! Уроды!

- Судья разберется. Подпишите.

С этими словами коллектор протянул Селене бумагу «Акт изъятия имущества», и дешевую шариковую ручку.

Та механически подписала бумажку (которая тоже нагло проигнорировала перегретую плазму). Коллекторы исчезли в портале. Время снова возобновило свой ход. Но двигаться все участники не спешили. Пребывая в состоянии сильного шока. Звезда мигнула и погасла.

- Пиздец! – Дружно изрекла армия хаоса. Ну, кроме Кошмарика.

- Вперед! За Императора!

Вопль из коридора словно обрушил лавину. Кровавая карусель снова завертелась.

 Конец интерлюдии.

­- Блять, носки, что делать, если это какая-то шутка, перед тем как Император доберется до меня, я доберусь до вас. Клянусь своими мечтами!

Тишина.

Это была самая долгая минута в моей жизни.

- Правый, он щас обделается. Не ссы, все учтено великим ураганом. Лети в северное крыло, где день сурка у одного из императоров.

Странное ощущение, будто играешь чужую роль в чуждой пьесе. Я полетел. Император последовал за мной, вроде неторопливо, но не отставая ни на шаг. Изукрашенные двери, заперто.  Завис перед дверью, махая крыльями.

Пинок монаршей ноги разнес двери в щепку. Я полетел дальше, уворачиваясь от пары арбалетных болтов. Взмах руки моего спутника и два вечных императорских гвардейца влетают в камень стены, словно в воду.

Коридоры, залитые светом наступающего утра. Меня обгоняет властитель империи, расшвыривая идущих на встречу разумных. Очередная дверь разлетается на части, фигура императора размазывается в пространстве, перехватывая такую же смазанную тень. Оглядываюсь.

Мужчина, очень напоминающий моего спутника, сидящий в кресле. Рядом действующий император, держащий в руках окровавленный кусок мяса, который видимо был тем самым неудачливым убийцей. От куска мяса как раз отделяли голову голыми руками.

- Кто вы? Что Вам нужно? - Фигуру властителя из прошлого окутала дымка.

- Твой внук, я пришел освободить тебя. И прервать день твоей смерти. Посланник, действуй!

Как именно действовать, я не понял. Но этого и не потребовалось. Носки черными каплями соскользнули с лап и разлились по полу грязной лужей талой воды. Из нее выросла каменная арка. Из арки повеяло диким холодом. По комнате пронеслись неуловимые тени, наполняя мир шепотом, к которому хотелось прислушиваться. Наваждению было невозможно противиться, скорее, в морозную тьму, что обнимет ласковыми крыльями покоя…

Акту незапланированного суицида помешало вылетевшее из арки тела. Я, сбитый на пол, увидеть Императора, замахнулся своим предком, держа за шиворот, словно котенка, и кинул его в арку.

- Свою кровь отдаю в плату за кровь свою! Да будет легким твой пусть, Кристиан, седьмой император вечной империи! – Слова падали как булыжники при камнепаде.

Арка исчезла. Исчезло и наваждение. На полу лежал очень знакомый мне молодой мужчина. Адариэль. Выглядел он плохо. Бледное лицо, костлявая фигура, в какой-то грязной дерюге. В руках сын императора сжимал ржавый клинок, впрочем, монструозных размеров. С покрытого инеем лезвия опадали кристаллики тающей крови.

Император упал на колени, прижимая сына к груди. Из глаз его лились слезы, и уходила чернота бездны.

- Удачи, чмыреныш!

- Жаль я не увижу твою морду, когда ты поймешь, что потерял!

Вы потеряли мифические вещи.

Скрытый квест «загадки мироздания» провален.

Штраф – положительные эффекты любой амуниции уменьшены вдвое. При использовании мифических вещей все положительные эффекты становятся отрицательными.

Шанс получения проклятой вещи при выполнении любого задания 10%

Эффект постоянен.

Два разноцветных глаза уставились на меня, в них светилась благодарность.

- Кем и чем бы ты не было, существо, да будь моим другом! Ты вернул мне сына!

Посыпались системки. В жилах закипел кровь. Я закричал, возвращая себе прежний облик.  Снова руки, снова ноги, ура!

Поднимаюсь с пола, разминаю шею.

- Кто ты?

Этот взгляд я не могу прочитать… Ах да, подарок биоманта.

- Кто я, Император? Угадай. Я язва на теле этого мира. Ветер перемен. – Подцепляю когтями краешек лица, и тяну, срывая кожу. – Тот, кого боятся твои кошмары. Тот, кто три недели любовался переодеванием твоей дочки. Тот, кого ищут в твоей империи все. От гвардейцев… - Кусок окровавленной плоти падает на пол. – до последнего крестьянина. Тот, кто уничтожил твою армию. – Кожа стремительно нарастает. Глаза императора снова наливаются тьмой.  – Тот, кто убил твоего сына. Тот, кто танцевал со смертью под кровавым дождем. Тот, кто вырвал твоего сына из ее прекрасных ладней. Враг твоей империи, твой друг. Филин, Несущий Хаос. Твой новый сосед, заходи выпить пива. Кстати, как тебя зовут?

Последнее что замечаю – кулак, летящий в лицо.

Ох, как же мне плохо… Руки и ноги скованны цепями, во рту вкус крови. Я уже соскучился за подобными пробуждениями. У меня снова все хорошо. Несколько десятков системных сообщений. По традиции нафиг. Ох, а я не один…

- Очнулся?

- О, какие гости! А что так сразу, я люблю долгие прелюдии.

Оглядываюсь. Такая классическая камера. Цепи, решетка, за решеткой тьма. Такая уютная, привычная. Холодный каменный пол, до которого, впрочем никак не дотягиваюсь, распят как бабочка в коллекции. Передо мной старая знакомая. Кожаное обтягивающее одеяние. В руках плеть с крючками, которые в девичестве были рыболовными.

Аватар Богини тьмы. Уровень неопределим

Жизнь неопределима.

- Ну что, подруга, доставай бумагу, сейчас будешь слушать желание!

Девушка улыбнулась, поигрывая плетью. Невидимый взгляду удар.

- АААААААА! Что ты творишь, сука бешанная!

- Я тоже скучала. А ты нахал! Люблю таких… - Снова удар, богиня слизывает кровь с хлыста.

- А как же договор? – я очнулся и готов к конструктивному диалогу. Но зол, очень зол.

- Ты его уже загадал. Я его уже исполнила.

- Ты, о чем? Я еще ничего не загадывал.

- Загадаешь. Прямо сейчас и загадаешь. Чтобы я помогла тебе разорвать удавку судьбы на шее императора Кристиана. Думаешь, ты один такой умный? Выдернуть вечного императора на другой план пытались и до этого. В том числе и с помощью Императора действующего.

- То есть… - Я забыл о боли. – Ты исполнила желание, которое я загадаю только когда ты исполнишь мое желание, а если бы я не загадал желание я бы проиграл наше маленькое пари. То есть ты сделал что я еще не просил, чтобы я тебя попросил, а попросить могу если ты сделаешь… ААААААААА! Что за нахер? Как такое может быть? Компьютерные программы не должны нарушать причинно-следственные связи! Это…

- Я же обещала отмстить, забыл? Вот в чем истинная сила тьмы плана боли. Вот оно истинное могущество. Вот, от чего ты отказался. Живи с этим. Удачи, она тебе понадобиться.  До встречи…

Страстный поцелуй и я один в камере.

Хотя не совсем один… Знакомое сияние.

Легендарное семя дара богов.

Вы можете выбрать форму предмета. Предмет будет обладать собственным разумом и волей, чтобы служить хозяину максимально эффективно.

Эффекты:

Абсолютная защита от стихии, на выбор.

Полная защита от одного вида урона, на выбор.

Максимальная регенерация любого возобновляемого параметра (на выбор)

+100 к любому параметру (на выбор)

Любой внешний вид (изменяем в любое время).

Неразрушимое

Абсолютная привязка (после активации), потерять, украсть невозможно. Возможна временная передача на ограниченный срок.

Абсолютный комфорт.

 - Заебали. Десертная ложна.

На пол упала невзрачная ложка десяти сантиметров длинной.

- Что? Чайная ложка? Что за… ты издеваешься? Кто вообще делает мифическую чайную ложку?

- Ой, вот только не начинай…

Интерлюдия 12

Задние пути «Дорогой мифов» завершено. Прогресс 67/367. Получено 100 000 000 опыта.

Достижение «переигравший Бога» поучено.

Все награды за последующие этапы удваивается.

- Ура! Левый, мы его все-таки сделали!

- Правый, да мы круты!

- Что там дальше? Может быть путь парных клинков? Зальем Мир кровью, левый?

- Спляшем танец смерти! Напьемся горячей крови, Правый!

Густой туман над стылой землей начал нехотя истончаться. Обнажая ряды колючей проволоки. Серое, затянутое облаками небо. Перепаханная воронками земля, ни одной живой души. Неживой впрочем тоже. А вот трупов достаточно. Шинели цвета пасмурного неба, перепачканные грязью и свернувшейся кровью. Изувеченные пулями и осколками тела. Над окопом, залитым водой почти на пол метра, появляется светящееся марево. Из марева падает две тряпки. Аккурат рядом с телом солдата. Солдату осколком срезало верхушку черепа. Он сидит в окопе, по грудь залитый водой, обнимая винтовку времен Первой Мировой войны.

Если бы какой-нибудь игрок заглянул бы в окоп, и покопался бы в месиве из грязи, гнилой крови и мутной воды, он бы увидел надпись.

Мифическая портянка (левая)

Мифическая портянка (правая)

Абсолютный комфорт, защита от грибка, защита от холода.

А если бы он был в общем чате, то услышал бы полный отчаяния и обиды вопль.

- Да ну нахуй! (Хором)   

Царенко Тимофей Бессистемная отладка. Утилизация

Глава 1

Толпа на площади безмолвствовала. Почти не дышала и не шевелилась. Нет, не в смысле ,что момент был таким уж напряженным. Просто маги наложили на площадь заклинания безмолвия, паралича, блокировки магических способностей и еще пять-семь аналогичных заклинаний, во избежание, так сказать. Мало ли что яляпну. Все проходило вполне буднично. Меня под присмотром магов, жрецов и еще не пойми кого вытащили на помост. Судья громким голосом зачитал приговор:

- Бла бла бла, за преступления пред короной, Императором, природой, временем и здравым смыслом (долгий-долгий перечень моих прегрешений, в том числе и попытка погрузить город в бесконечный маскарад) Филин, Несущий хаос, приговаривается к ужасной бесконечной смерти, достойной предвечных. Но учитывая его искренне раскаяние, попытку исправиться, а также тот факт, что подсудимый не слишком психически здоров, казнь может быть заменена на вечное изгнание, но с условием полного отказа от претензий.

Простите…

- Простите, что? – я был скручен, поэтому мой вопрос вышел слегка придушенным.

- Отказ от претензий к Империи и Императору лично. Вы клянетесь не мстить, не строить козней, не поднимать восстания, не организовать революции, самостоятельно или при содействии третьих лиц, не изменять внешнеполитическую обстановку и экономическую обстановку, рельеф местности и законы мироздания таким образом, что существование империи станет невозможным. – Ответил судья, не меняя тона и, видимо, читая этот текст с бумажки.

Меня откровенно переклинило.

- А что можно?

- Устраивать шествия и гуляния в установленном порядке, заниматься бизнесом, вести внутриполитическую и внешнеполитическую деятельность, впрочем, с соблюдением вышеперечисленных пунктов. Можете организовывать культы и проводить религиозное войны, можете претендовать на должность аристократа в установленном порядке… В общем-то почти все. – В последней фразе появилась хоть какая-то интонация.

В принципе логично: после всех прецедентов казнить меня просто опасаются. Короче, моя смерть им невыгодна. Хорошо, что никто не догадывается как все было на самом деле. Не буду их разочаровывать, лучше врубить пафос на полную:

- У меня свои отношения с предвечными, и бесконечной смертью меня еще не награждали. - Я поднялся, игнорируя попытки охраны поставить меня обратно в коленопреклоненныую позу. Их руки просто стекали с моего тела или же они просто хватали пустоту (я все-таки разобрался со своими бонусами от прокачки, двести пятнадцатый уровень-это вам не фунт изюма). - Но и это слишком высокая честь для скромного служителя хаоса.

Я улыбнулся.

Судья побледнел. Маги начали что-то активно кастовать.

– Так что я готов отправиться в путешествие, тем более за казенный счет.

Когти, отливающие масляным блеском адамантия, легко сорвали мои оковы. Оглядев толпу, я активировал свое самое первое заклинание. Цифра маны в углу зрения стала быстро увеличиваться. Да, я взял колодец маны – способность, которая позволяла мне получить любой объем магической энергии, потеряв при этом возможность восстанавливать её самостоятельно, но вряд ли это станет проблемой. – Не переживай судящий меня, в моем сердце нет зла к твоему Императору и Империи. Я отказываюсь от всяческих претензий.

Вздох облегчения раздался с трибун

.- А что до вас… - Я повернулся к безмолвствующей парализованной толпе зевак, которые пришли то ли поддержать ,то ли позлорадствовать. – На колени!

Мой крик перешел в инфразвук, и игроки выполнили приказ. Не знаю, что там наколдовали маги императора, но мой приказ оказался сильнее. И несколько тысяч человек опустились на колени, ломая при этом кости. Всё это происходило в полной тишине, которую разорвал только влажный хруст. Впрочем, через пару минут все стихло.

- Где моя карета? Или на чем там меня буду доставлять в ссылку?

Поймите меня правильно. Если бы меня начали поливать заклинаниями, то прожил бы я от силы пару секунд, да и куража после этой истории с Императором заметно поубавилось. Так что, если блудняк невозможно остановить, его нужно возглавить.

Передо мной зажглась арка портала. Ну в принципе логично.

Первый шаг.

Висящий в уголке счетчик «Таинственного убийцы» побежал вверх. Я огляделся. Со стороны проклятого особняка, торчащего как гнилой зуб в ряду величественных зданий, послышался шум. Я изменил глаза и разглядел высокую фигуру в доспехах, что с огромной скоростью бежала к помосту, выкашивая толпу. Выкашивала буквально: - в руках у бегущего была коса с просто-таки неприличным лезвием - метров двадцать. Да и сама фигура под три метра высотой. Вместо головы торчал перископ. И кажется где-то я ее уже видел.

Второй шаг.

На плече косаря зашевелилась турель и выстрелила сгустком тьмы в бегущую охрану. Где-то в противоположном углу площади вспух пузырь взрыва. Недолет. Сгусток тьмы сменил какой-то аналог шрапнели, потом лучи лазера. Кровавая баня набирала обороты. Молния была отбита косой, шар огня ею же был рассечен. Кажется, моего гвардейца ограбили. Интересно, а где они сами? В смысле моя зондер команда? Боевой робот имени Кошмарика на площади кошмарил один. Впрочем, хватало и его. Очередным то ли выстрелом турели, то ли отбитым заклинанием накрыло участок перед эшафотом. Меня забрызгало кровью. Я поднял руки к небу и захохотал. Кошмарик шел по площади среди недвижимых игроков вступая в схватку с охраной, размазывая несчастных по брусчатке.

Третий шаг.

- Молитесь, несчастные! Молитесь! Во ИМЯ МОЕ!

Площадь начала напоминать восставшее кладбище. Нестройный гул молитв сопровождался звуками заклинаний. Кошмарику его забег не дался не просто. Броня была покрыта подпалинами, от доспеха в районе бедра был оторван кусок. Бег доспеха замедлился. Схватка становилась жарче. Жертв больше.

Четвертый шаг.

В битву вступили маги стоящие на помосте судьи, да и сам судья читал какие-то заклинания. Но накладывал их на своих телохранителей. Что характерно, в меня не летело вообще ничего, кроме брызг и ошметков.

Пятый шаг.

Арка портала была совсем рядом. Кошмарик окончательно остановился все больше отбиваясь. Вот падает очередной сгусток непонятно чего, и земля вокруг моего верного спутника обращается кипящей лавой. Стоящие вокруг на коленях игроки моментально вспыхивают.

Тут происходит то, чего никто не ожидал. Раздается гул и из спины уже утонувшего по колено в лаве доспеха, бьет поток пламени, который я сначала принял за очередное, пойманное Кошмариком заклинание, но потом понял, что источник пламени – ранец на спине доспеха. Черная фигура взмывает в воздух метров на десять. Меня душит хохот.

Шестой шаг.

Отплевываясь магическими зарядами, Кошмарик величественно летит, словно заговоренный. Метрах в пяти от помоста летящий на столбе пламени доспех встречается с чем-то очень похожим на артиллерийский снаряд. Вспышка, грохот и доспехи разносит на куски. До меня долетает только оторванная голова моего верного соратника…Впрочем, ничего, кроме оторванной головы, у него и нет (колобок, блин, артхаусный). Восемь паучьих лап выстреливают из обрубка шеи и впиваются в мое плечо, разрывая остатки без того дырявой рубахи.

Седьмой шаг.

- Олд скул рулит, щенки! Счастливо оставаться! - Шагнув наполовину в арку, я разворачиваюсь и на всю накопленную ману кастую заклятие, которым до этого заставил игроков мне молиться. Впрочем, в этот раз приказ был совершенно безобидный, но, учитывая количество вбуханной маны, накрыло, кажется, весь город –Товагисчи, бгееволюция, о которой так долго тгындели большевики, – отменяется. А теперь Дискотека!

Ныряя в радужное марево портала, слышу нарастающий над площадью гул. Тысяча глоток одновременно извергла: «ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭ»

Интерлюдия 1

«МАКАРЕНА» - прогремело над городом

Сидящий за монитором дежурный «по Филину» поперхнулся кофе. Нет, сам факт того, что на площади начали танцевать игроки и неигровые персонажи, напевая какую-то древнюю песню его не удивил. Ожидать можно было всякого, но то что было на экране… обслуживающий Иск-ин выдавал на экран странное, больше похожее на чей то розыгрыш. Вот Император с дочкой и сыном на балконе дворца машут руками и качают бедрами. В глазах Императора плещется тьма, в глазах его сына – жидкое золото. Лица искажены гримасами ярости. Но танец они не останавливают. Вот какая-то окраина, где группа демонологов в балахонах проводят жуткий ритуал, приносят кровавую жертву. Вернее, пытаются. Главному жрецу хватило сил, чтобы не выпустить кинжал. Поэтому танец в его исполнении напоминает какое-то корявое сеппуку. Танцующая на алтаре голая девушка дополняет картину. Изображение переключается. Вот в каком-то заброшенном коридоре толпа игроков пляшет в коридоре с ловушками и потихоньку фаршируется острым железом.

Каменные големы на воротах города сильно расширяют площадь перед вратами. Гном с молотом в кузнице устраивает пожар. С объятой огнем бородой он продолжает проделывать незамысловатые движения танца.

Танцуют все.

Танцует гвардия на плацу.

Танцуют в подземных катакомбах монстры.

Древнее кладбище в черте города поднялось и начало танцевать.

Танцуют горгульи на стенах зданий.

Танцует активная защита города, а в столице империи редкий дом не имеет сторожевого существа, или духа.

Древние камни мостовой, которые, согласно забытымлегендам, живые наделены цифровым разумом, тоже пускаются в пляс.

Танцуют призраки императорского дворца.

Танцуют зачарованные стражи в стенах.

Танцует древнее зло, зазапечатанное знаком вечного сна под кафедральным храмом всех богов.

Элементали, спящие в лабораториях магов, вовлекают родные стихии в ритм.

Все, наделенное разумом, пустилось в пляс. А так как за три сотни лет живым в столице стало практически все…

Неслышимая песня завершается. Обессиленные люди, и не только люди, озираются.

И чат взрывается оповещениями:

Внимание, древнее зло пробудилось! Все на защиту ткани реальности, активирован глобальный квест…

Внимание, спящее кладбище пробудилось, воины былых времен выходят на под свет солнца…

Внимание, активирована защита «последней надежды», древние духи пробудись…

Внимание, древние элементали спящие в стенах башни магов пробудились…

Внимание…

Внимание….

Внимание….

* Существа с пометкой «Древний» имеют коэффициент усилия 10Х

Столица древней империи погрузилась в хаос битвы.

Глава 2

Внимание! Получено легендарное достижение «Власть слова»

Ваши слова активировали континентальный эвент вне стандартных сценариев.

Вам присвоен уникальный класс «Малефик хаоса»

Вам присвоен престиж класс «Бард древних песен»

До получения инструмента осталось 5…4…3…

Раздался тонкий свист. Я задрал голову, глядя на стремительно увеличивающую тень.

- Бл….

Громкий “блям” я слушал уже на точке возрождения.

Я сидел на заднице, облаченный в рваные штаны неопределенного цвета, и такую же рваную рубаху, явно одного комплекта со штанами. Рядом валялись заботливо подсвеченные системой осколки мифического рояля.Видимо, сработало мое проклятие, и подарок небес был доставлен со скоростью, превышающей паспортные нормы. В осколках копался Кошмарик, выискивая какие-то ошметки. Меня терзало сильнейшее дежавю.

Я все же осмотрелся. Вокруг каменистая равнина.

Серое небо и серый камень до горизонта. Осколки гранита устилали землю. В нескольких километрах виднелась какая-то светящаяся точка.

Я принюхался. Чуть влажный воздух пах мокрым камнем. Ветер завывал на одной ноте. Было зябко. Я сошел с черной таблетки круга возрождения. Острые грани камня, чуть зализанные ветром, неприятно кололи ноги. В куче хлама отыскалась струна. Как ни странно, всего одна. А еще длинная палка вообще без каких-либо опознавательных знаков. Впрочем, ее не брали даже когти измененной лапы. Подбежавший Кошмарик быстро и профессионально обгрыз конец.

Неловко ступая по камням, я отправился в сторону светящейся точки.

Наконец то, впервые за последние месяцы было время спокойно поразмышлять. Никто рядом не пытался меня убить, никто не просил денег, не решал организационные вопросы и не звал куда-то бежать. Чат молчал. Хм… он просто до сих пор заблокирован. Ну ладно. Не было сообщений от администрации. Никаких. Ни тревожных воззваний, ни уведомлений. Журнал заданий порадовал одной записью «сдать квест», полученный от Владыки хаоса.

Я шел, а небо из серого становилось черным. Появились первые звезды. Звезд становилось все больше и больше. Точка на горизонте светилась ярче, хоть и начала теряться на фоне светящегося великолепия неба. Я замер завороженно, запрокинув голову.

Какая красота. Такие ощущения я испытывал далекие века назад, вырвавшись из города, в котором совсем не видно звезд на берег теплого моря. Тишина позволяет услышать песню бездонного ночного неба. Бездна, которая манит и ласкает теплым ветром. Я чувствовал себя хорошо. Сколько времени утекло с тех пор, а кое-что так и осталось неизменным. Мало кому я мог признаться в том, что людей я не любил, не любил толпу и вообще одному мне было хорошо. Но… Загадки. Всегда и везде я видел загадки, а ответы на них могли дать только люди. Пришлось пробить скорлупу и спрятать внутри себя ребенка, которому всегда четыре. Который, искренне радуясь всему новому и интересному, управлял все более взрослым человеком, задавая свои бесконечные «почему» как команды наведения на цель. Сначала ответы искались, потом создавались, затем выбивались. Оболочка росла, и вот… Четырехлетний ребенок в доспехе из бессмертного цифрового кода, с огромной дырой на месте сердца и вопросом «Почему?». Вопросом-лезвием, отточенным до неимоверной остроты, что разрезает души, судьбы, и как оказалось, время. Вопросом, который…

- Привет Филин! – Голос ,подобный ударной волне, заставил меня подпрыгнуть, частично трансформируясь.

Кошмарик растворился в воздухе.

Я огляделся. Погрузившись в свои мысли, я как-то незаметно дошел до источника свечения, коим оказалась арка портала. Рядом с аркой сидел огромный каменный сфинкс, сделанный из того же материала, что и все вокруг.

- Драсте! – Я разглядывал сфинкса, сфинкс разглядывал меня.

Огромный каменный кот с человеческим лицом внушал. Все его тело, сделанное из камня, незаметно для глаз текло. Стоило сосредоточить внимание на какой-то части – и виделся лишь камень, но стоило отвести взгляд – и уже не найдешь тот участок, который ты только что разглядывал. То же самое было и с лицом сфинкса. В данный момент это было лицо молодой девушки, но буквально пару мгновений назад это было мое собственное лицо.

Так мы и смотрели друг на друга. Я бы сказал «тупили», но лично мне было интересно, что скажет мне ожившая статуя. А мог ли тупить сфинкс – не представляю даже.

Первым молчание нарушил мой собеседник.

- Ты ведь хочешь отсюда выйти, да? – Детский голос сильно диссонировал с внешностью. Но был приятнее инфразвука.

- Хочу. И выйду. А ты мне, видимо, будешь мешать? – Настроение было благостным. Почему бы и не поговорить. Подраться мы всегда успеем.

При этих словах я моргнул. Сфинкс снова изменился. Теперь тысячи небольших каменных колючек покрывали все тело статуи. Лицо – капризное детское.

- А я тебя не выпущу. Хехехе. – Змеиное шипение. Очень… В общем, я почти проникся.

- Тогда я тебя поколочу. Или убью. Могу прямо сейчас начать. – Как убивать кусок гранита с мерзким характером я не знал. Но не исключал, что скоро что-то придумаю.

- Ты разве меня не боишься? – Сфинкс, уже не таясь, начал меняться. Гладкое кошачье тело и лицо Кошмарика. Нижняя челюсть начала раскрываться все шире и шире ,выпуская три длинных гранитных щупальца. Те, несмотря на своё явно каменное происхождение , активно шевелились, раскрываясь в причудливый цветок. И все это в обрамлении длинных кривых зубов.

Я задумчиво поскреб пальцем кончик щупальца, высекая искру.

- А должен? – Нет, поймите правильно, но за последнее время я видел столько всякого дерьма что сейчас практически не внушало.

- А так? – От тихого голоса Лены я вздрогнул. Ее лицо, такое знакомое, стало новой маской Сфинкса. Глаза закрыты. Он приблизил ко мне свою морду, лицо… В общем голову. И тут лицо открыло глаза. Два серых льдистых глаза. Точь-в-точь как… Еще несколько глаз открылись на щеках, потом на лбу, и скоро весь сфинкс был покрыт глазами. И все они с любопытством уставились на меня.

С трудом проглотив вязкую слюну враз пересохшим горлом, я прошипел в ответ.

- Видали мы карликов и покрупнее.

Делаю шаг вперед и с затаенной нежностью провожу по облику любимой женщины. Активируя подчинение. Заклинание срабатывает.

- Пропусти меня.

- Хорошо.

Сфинкс принимает вид огромного персидского кота и сворачивается клубочком, начиная громко урчать. Бегу в сторону портала. Остается десять метров, восемь... Два шага, шаг…

Миг темноты и я наблюдаю на горизонте светящийся портал. Даже не понял, что меня убило. Странно, заклинание ведь сработало? Обращаюсь птицей и лечу к порталу. Туча каменных осколков превращает филина в облако перьев. Проливаюсь мясным дождем и....

Дубль два. Приземляясь за километр от портала, начинаю бежать. Сфинкс, в этот раз с лицом какого-то гоблина, с любопытством ждет моих действий. Я все ближе, пять метров, четыре, три… “Шаг”!

Ну, а почему бы и нет? С адамантием же прокатило? Активация, темнота. Видимо, это был какой-то неправильный камень. По возвращению увидел кусок камня бывшего недавно лицом моего стражника, аккуратно стоящим на постаменте. Со стороны лица торчала моя голая задница и кусок затылка. Смотрелось сие произведение искусства так себе. Сам же сфинкс, покрытый каменными перьями, безмятежно сидел на том же месте. С издевательской улыбкой на абсолютно целом лице мужчины средних лет.

Вновь активирую все свои способности и ожидаемо разбиваю кулаки в кровь о беспощадный камень сфинкса. Не полегчало.

После моей безуспешной попытки отгрызть лапу монстра, с интересом наблюдающий за мной страж выдал своим убойным голосом.

- Поговорим?

Я с сомнением оглядел неуязвимую статую, которая снова поменяла свой внешний вид, не утратив, впрочем, былой монструозности.Сплюнул кровь с осколками зубов и с сомнением промычал:

- Ну попробуй!

- Филин, ты меня разочаровываешь! Мне про тебя столько всего рассказали,- что ты-де человек редких качеств, изворотливого ума и неуемного воображения... А диалог с таким фактурным персонажем, как я, ты начинаешь с банальной драки. Ну как так? А поговорить?

Страж улегся передо мной ,положив голову на каменные лапы.

Я сплюнул еще раз и провел языком по свежеотросшим зубам.

- Слушай…. Кем бы ты не был, ты глумишься? Ты же чертов сфинкс! Последний мой диалог со стражем какой-то неведомой херни вылился в континентальный эвент, перессоривший меня с доброй половиной этого самого континента. И это с учетом того, что предыдущий страж даже говорить не умел. Так что нафиг, нафиг. И не таких ушатывали. Или моя аналогия не верна?

Я уселся на землю, усыпанную каменной крошкой, а подумав, лег, уставившись в небо.

- Ну, в чем-то ты прав, наверное. Только мне кажется ,что ты переоценил свои силы. Ты не сможешь меня убить.

- Да ну? С чего такая уверенность?

Лежать на твердом холодном камне оказалось неудобно ,и я, перевернувшись на бок и подперев голову рукой, уставился на собеседника.

- Ну, хотя бы потому ,что я живу с ускорением времени в десять тысяч раз.

То есть за одну секунду моего субъективного времени для него проходит что-то около двух с половиной часов.

- Аргумент… Ты Искин?

- Это же логично. Что тебя смущает?

- Ничего. Просто я встречал всего два полноценных машинных разума. Первый– главный Иск Ин игры, которого я учил видеть сны. А у второго давно и основательно поехала крыша - этот псих, управляющий моей недвижимостью, умудрился запустить мне процесс распада личности. Едва уцелел. Пришлось пригрозить разрушением ядра. Вот и скажи мне теперь, что вы вообще такое? Осознавшая себя нейросеть?

Иск Ин замолчал, а я считал секунды умножая их на десять тысяч. Сутки на обдумывание вопроса? Хотел бы я когда-то…

- Странный вопрос. Особенно от тебя.

Сфинкс опять стал похож на огромного ежа.

- Слушай, умник! Если ты не в курсе, у меня тут нет доступа в сеть, и я не могу загуглить “что такое современный машинный разум”. Мои знания устарели на три века.

- Эти нет. – Сфинкс улыбнулся, а меня слегка передернуло, потому как пастей на тот момент у него было ровно шесть и раскрылись они в самых неожиданных местах. - У тебя даже есть статья на этот счет.

- Да ладно! – Заявление Иск Ина было очень странным. -Это вообще была статья по философии и вопросам этики. Она основывалась на достаточно спорных тезисах и была написана в каком-то совершенно левом журнале.

- Ну, то что ты попал пальцем в небо не отменяет того факта, что ты попал. Иск Ины действительно многослойные нейросети, частично повторяющие структуру живых организмов. Как оказалось в итоге – структура определяет функционал.

- Стоп! Но ведь я указал там необходимость дублирования структуры живого организма именно потому, что мы не понимаем, как она работает. До сих пор не разобрались? Или не нашли более эээ… оптимального варианта чем человеческий мозг?

- От чего же? Нашли. Только возникла проблема коммуникации. Специфические задачи решаются совершенно другими структурами. Но если речь идет об аналитической машине то чего-то принципиального нового не возникло. Структура усложнилась, но не изменилась.

- А как же мечта фантастов от науки «скажи нет антропоморфному мышлению»? Типа, нужно искать новые пути?

- Опиши желтый цвет.

Туше.

- Хорошо, а как мыслят те, которые другие?

- Никто не знает. - Я скептически поднял бровь. – Универсальный черный ящик. С одного конца запихиваешь исходные данные – с другого получаешь ответ. Как именно и по каким алгоритмам происходит поиск этого ответа, отслеживается, но вот с понимаем до сих пор проблемы. Хотя, не все такие, есть чисто алгоритмические машины, заточенные под решение конкретного класса задач. Есть антропоморфные создания типа меня или Самума, которые частично повторяют структуры человеческого мозга. А есть другие. Они работают с десятимерными структурами и мыслят категориями инвариантностей. К их помощи прибегают, когда задачи требуют расчета, например, темпоральных цепей. Даже не расчета, а конкретного результата этого расчета.

- Стоп! Погоди, если они не взаимодействуют с людьми, эти твои коллеги по мыслительному процессу, то как возникла ситуация с планом боли? Что за странный парадокс?

- О, тут ситуация складывается интересным образом. Запрос управляющего Иск Ина на основные мощности одного из крупнейших алгоритмических серверов, привел к возникновению обратной связи, обращенной во времени, вследствии чего тело кристалла сервера превратилось в антиматерию. Никто ничего не понял. Все в панике бегают.

- И был большой бум? – Мое воображение позволило мне представить эффект появления куска антиматерии серьезной массы. Неужели на меня еще и локальный геноцид повесят??

- Нет, не было большого бума, и маленького тоже. – Сфинкс мерзко хихикнул. - Процесс был управляемый и ядро компьютера стабилизировалось. Энергии правда жрет он теперь массу, но кто ее считает?

Я задумался и результат мне не понравился.

- Слушай, сфинкс, тебя вообще, как звать?

- Умником и зови. Я аналитический искин МГУ, а тут, скажем так, подрабатываю. Сейчас у меня идет четыре лекции.

- Хорошо, Умник, объясни мне,болезному, а почему до сих пор человечество не заселило все ближайшие звездные системы с такими технологиями? И с такими энергиями… - Добавил я, пытаясь высчитать в уме сколько мощности требуется на стабилизацию куска антиматерии в несколько килограмм весом.

- Люди. Технической проблемы заселить, как ты выразился, все соседние звездные системы, нет. Собрать корабль соответствующий задаче - две недели сроку. – Иск Ин опять хихикнул, весь облик его потек и передо мной предстало лицо красивой женщины. – Из готовых компонентов. – Зачем-то добавил он.

- Это не ответ! – Я возмутился, представив сколько секунд я бы размышлял перед тем как рвануть в сторону какой-нибудь альфа центавры. Две или все же три?

- Вполне себе ответ. Как только первый звездолёт покинет гравитационный колодец звезды процесс будет неконтролируемым. Даже квантовая связь, которая по сути мгновенна, не дает иллюзии контроля. Изменение течения времени отрежет анклавы людей друг от друга надежнее любых законов и ограничений. Пройдет совсем немного времени, и разница темпоральных потоков приведет к совершенно непредсказуемым антологическим расхождениям. Люди могут зачать жизнь, не более. Мы даже не вышли на уровень цивилизации второго типа - мы используем меньше процента энергии звезды, но нам ее хватает на все. Синтез любых материалов, решение практически любых задач. Бессмертие. Так что Филин, смирись, тебя отсюда не выпустят.

- Не понял… - Действительно, данный выверт нашего диалога остался для меня загадкой. – При чем тут я?

- Фактор личности. Тот уровень взаимодействия, на который ты способен, фактически уничтожает область невозможного. Как только ты появился это было теорией, сейчас это подтвержденная гипотеза. Ты не Бог, ты рука Бога. Вероятность того, что в результате твоего свободного взаимодействия с нашей цивилизацией она самоликвидируется, или примет какую-нибудь не жизнеспособную форму, исчисляется десятками процентов. И, что самое парадоксальное, твоей вины в этом нет

- Что за бред? Какое нынче население земного шара?

- Почти семьдесят миллиардов. – Умник отрастил лишнюю пару лап.

- И среди семидесяти миллиардов нет ни одного человека мне подобного? – Не верю.

- Правильно делаешь. Но тут есть несколько факторов. О них я тебе рассказать не могу.

- Может мне самому застрелиться? Или самоудалиться? Типа во благо человечества?

- Это кстати хороший выход. – Серьезно ответил Сфинкс. – А ты согласишься?

- Иди нахер.

Мы молчали. Я снова пялился на небо, от постоянных метаморфоз Умника уже начинало мутить.

- Ладно, верю. Не понимаю, но верю. Объясни мне другое, что за прикол с душой? Почему не могут существовать две копии одной личности?

- Творчество. Алгоритм творчества так и не найден. Созидать что-либо способны только люди. Это стало аксиомой просто потому, что понять первопричину так и не смогли, объяснив все наличием души у вида хомо сапиенс.

- И чем же нынче объясняется тот факт, что у человека есть душа?

- Все просто. Разум — это уникальная суперпозиция волновой функции. В силу хитрой математики такая суперпозиция может существовать только в единственном экземпляре. Можно запустить еще одного тебя. Но у этой электронной куклы не будет желаний. Вернее, не желаний. Она не сможет созидать.

- И ты не можешь?

- И я не могу. Отвечать на вопросы, выполнять поставленные задачи, постигать новое. Но не созидать.

- Почему?

Иск ин пожал плечами.

- И потому Иск Ины не собрали где-то в подвале космический корабль и не рванули к другим мирам, пока человечество мнется как восьмиклассница перед гинекологом?

- Да, нам и так хорошо.

- Звучит бредово.

- У тебя есть версия получше?

- Думаю да. Я окончательно ебанулся и галлюцинирую гниющим мозгом. Или меня отправили в ад, в чистилище, или в рай, я еще не определился, но в любом случае звучит всяко разумнее происходящего.

Умник стал выглядеть как Кошмарик, превратив четыре кошачьи лапы в паучьи. И радостно улыбнулся.

- Это не фальсифицируемая гипотеза. Если все так как ты говоришь, то для тебя ничего не изменится, если все не так как ты говоришь, то тоже.

- А может… - На меня снизошло вдохновение. – Я герой книжки? И Автор книжки сожрал марку кислоты, пребывая в творческом кризисе и в попытке описать мир достоверно сделал его настолько противоречивым?

- И как ты это докажешь?

- Ну есть одна идея…

Я отошел на десяток метров от сфинкса, поднял голову к небу и проорал:

- Эй, ты, автор! Ты меня слышишь? Я тебе давно хотел сказать, шел бы ты на хуй! На хуй, ты меня понял?

- И что дальше? – Умник тоже поглядел на небо. Думаешь что-то изменится? Типа автор тебе ответит? Филин, ты оцифрованный человек в мире компьютерной игры. Нахер ты кому нужен? Сам по себе, без реакции реальности на тебя?

Тут небо потемнело и на нем показались огненные письмена.

Будешь выебываться, сделаю героем фанфика по Гарри Поттеру. С любовной линией между Гарри и Драко. Угадай, в кого я тебя подселю?

- Ты не посмеешь! – Пропищал я севшим голосом.

А я под псевдонимом!

Руки затряслись, и я ощутил стремительно накатывающую истерику. Вся моя жизнь, вся моя личность… Плод больной фантазии…

В себя меня привел булькающий хохот. Сфинкс катался по земле и практически рыдал от смеха, завывая. Немного успокоившись он поднялся на лапы, посмотрел на мое лицо и снова грохнул. Меня такая реакция бесила, но сделать я ничего не мог.

- Филин, не плачь, только не плачь. Я тебе секрет открою, я этим миром управляю. Не нужно на все так остро реагировать.

- Хреновая шутка. – Резюмировал я успокаиваясь. – Ладно, раз ты Сфинкс, то ведь по логике должен меня пропустить если я отвечу на три твоих вопроса?

- Правильно рассуждаешь. Ты готов услышать первый вопрос?

- А у меня есть выбор? – Ответил я, интуиция вопила от ужаса, ощущая грандиозную подставу.

- Есть, можешь идти на все четыре стороны. Или удалять персонажа.

- Загадывай!

Сфинкс лукаво улыбнулся моим лицом.

- И так, первый вопрос. Для любого инвариантного множества в n-мерном само рекурсивном пространстве существует такая замкнутая область, для которой…

(сорок минут спустя формулировки теоремы)

…В каком виде будет существовать поле решений указанных уравнений в общем виде?

- Эээээ?

Интуиция не подвела. Ситуация действительно была СЛОЖНОЙ.

Глава 2 (завершение)

- Ну вот, Филин, умный же человек. Как ты умудряешься допускать такие нелепые ошибки?

Сфинкс с каким-то странным выражением лица…

Да кого я обманываю. За весь месяц я ни разу не встретил нормального выражения лица на лице своего тюремщика. Даже не так, нормального лица. От постоянной мешанины образов иногда начинало подташнивать. Вот и сейчас на меня пялилась скуластая голова «типичного арийца» за какой-то надобностью украшенная огромной сережкой в носу. Убойного впечатления придавал монокль.

Вот в этом месте ты бы мог легко рассмотреть общее решение для всего класса подмножеств, а не того, которое тебе показалось наиболее простым. И тогда, в общем виде, ты бы легко обнаружил следующее свойство…

Тонкие лазерные лучи вспыхнули и погасли. На поверхности камня, прямо поверх моих вырезанных когтями каракуль, легли ровные ряды формул доказательства.

- … И тут совершенно ясно что твое решение справедливое для выбранного подмножества с размерностью N не более трех сигма, совершенно не приемлемо. Оно противоречит вот этим выведенным свойствам…

Снова вспышки лазера.

- Угу, и как я должен был догадаться об ошибочности своих выводов при полностью верном порядке решения?

- А это, Филин, ты мне сам должен объяснить.

Я уставился на свои конспекты. Для понимания, поле, размером с футбольное было исписано убористой наскальной росписью. Что приятно, у меня всегда было сколь угодно много времени для заданного вопроса. Ну да, куда нам собственно торопиться?

Через пару часов созерцания ровных строчек формул перед собственным внутренним взором до меня начало доходить…

Поздравляем! Ваш интеллект повысился на 10 единиц! Доступны улучшения!

Привычно отмахнувшись от системки, я прошелся по поверхности камня и с противным скрипом зачеркнул пару формул.

Итоговый вывод совпадал с предложенным Сфинксом.

Тот поощряющее подмигнул… Будем считать это глазом.

- Слушай, Филин, оно тебе надо? Ты ведь можешь сдаться.

- И что будет в случае моей сдачи? – Я тоскливо посмотрел в серое небо, затянутое облаками.

- Я дам тебе права модератора. На весь этот мир. Пиши для него законы, заселяй. Ты ведь хотел быть богом? Вот и будь им.

- Для искусственного интеллекта ты слишком похож на человека!

- Мою личностную матрицу непрерывно тестируют миллионы людей круглосуточно. В каком-то смысле я намного больше человек, чем ты. Я умудряюсь в этом убедить сразу всех. Ты же еще не убедил даже себя самого.

- А если я не сдамся? Что тогда?

- Тогда мы продолжим. Математика интересная наука. Вполне возможно, ты в какой-то момент и найдешь ответ на мой вопрос.

- Ответ на твой вопрос? А он вообще существует? Посадил меня за решение математической задачи, которую человечество не смогло решить даже за последние несколько сотен лет прошедшего мимо меня прогресса. Задачу ,которую не могут решить специально созданные машины, для которых прошли тысячелетия субъективного времени в поисках ответа. И не говори, что это не так! Я бы и сам так сделал, будь я... Иллюзия достижимости, бля. Ну ничего, времени навалом, обучишь меня всем имеющимся знаниям человечества и вперед, на нерешаемую задачу!

- Лавры Сизифа не дают покоя? Возможно ты и прав. Но игра должна быть честной. Это законы мира, которые даже мы, настоящие боги этого мира, не имеем права нарушать. Если я имею право задать именно такой вопрос,значит и ответ есть. И выход.

- Ладно, поверю для разнообразия. Какая ,в конце концов, разница? Слушай, раз ты владыка этого места, так может того? Ну…

Передо мной возник деревянный столик. На столике была синяя фарфоровая тарелка. На ней лежал альбом плотного картона.

ЛСД

Флегматично подсветила система.

- Ээээ….

Я задумчиво смотрел на наркотик и соображал. Сфинкс снова подмигнул… Ладно, пусть и ЭТО тоже будет глазом. Для моего душевного равновесия.

- Вообще-то я хотел, чтобы ты время ускорил. А то, когда я закончу решать твои загадки пройдет столько времени, что меня просто забудут.

- Ты так тщеславен?

- Как весь первый курс театрального института.

- Думаю, это возможно. Тысячи хватит, для начала? Мир слегка… мигнул.

- Годится, вернемся к нашей задаче!

Интерлюдия 2

Где-то в реальном мире.

Интеллект +10

Интеллект +4

Интеллект +1

Интеллект +10

Интеллект ….

- Это в реальном времени?

- Да

Экран в очередной раз мигнул.

Докладчик задумчиво смотрел в аудиторию, в которой в этот самый миг было всего два человека. Их лица скрывала тень.

- Михаил. Знаете, полторы сотни лет назад существовала партия Радикального Принудительного Прогрессорства. Террористическая группа.

- Никогда не слышал.

- Еще бы, они были настолько убедительны в своей программе развития цивилизации, что это был тот самый случай, когда весь мир объединился и предал информацию забвению. И наверно это был единственный раз, когда это действительно удалось.

- И что же страшного они сотворили?

- Почти сотворили. Это была та история, которая едва не завершилась полной катастрофой. Эти, несомненно, талантливый молодые люди (средний возраст террористов не превышал двадцать пять лет), собрали гигатонную термоядерную бомбу. И уже отвезли ее в Сибирь, там, в окрестностях города Ноябрьска, была десятикилометровая шахта (осталась после глубинного исследования литосферы). Туда эту бомбу собирались поместить. С тремя лидерами движения.

Слова говорившего прервало шипение газированной воды.

- Перехватили их в последний момент.

- Они собирались уничтожить планету? – Задал уточняющий вопрос докладчик. Экран снова мигнул.

- Нет, они хотели закопать свою бомбу и выдвинуть требования. И я вот сейчас понимаю, что могли испытать люди, что им противостояли, если бы в вопросе своем были так же не компетентны ,как мы сейчас. Тогда, повторюсь, катастрофу предотвратили в самый последний момент. Нам уже не удалось.

- Да что такого ужасного в происходящем? – Второй голос сочился раздражением. – Он оттуда не вырвется. Это невозможно! Мы взяли лучшего специалиста, он не ошибался до этого. На этот раз ловушка безупречна!

- Вы до сих пор считаете, что мы имеем дело с человеком? Александр Никодимович, вы доклады своих аналитиков читали?

- Читал. Они написали какую-то чушь! Не понимаю зачем они его засекретили. Минутку… А откуда Вы о нем знаете?

- Оттуда. Я его тоже читал. И признаться, не замени я сердце обратно на биологическое, мой имплант бы закоротило, когда я читал. Филин не человек.

- Он человек! Молодой идиот, которому сильно везет!

- А вы не задумывались, почему ему так везет? Что именно в нем не так?

- Это пусть психиатры разбираются, что с ним не так. Я не понимаю Вашей паники по поводу происходящего. К чему вы ведете?

- Позвольте, я закончу упомянутый выше исторический экскурс. Так вот, то чего хотели сторонники радикального прогресса, и то, что заставило меня вчера отдать распоряжение на экстренную расконсервировацию программы космической экспансии, звучит довольно просто. Я бы даже сказал, по народному... И я бы предпочел подчинится, пока то, что мы называем Филином не вырвалось из нашей «Совершенной ловушки»с теми знаниями которыми мы его прямо сейчас так любезно снабжаем.

- Так чего, черт возьми, хотели те террористы?!!

- О, у них было очень остроумное требование. Простите за вульгарность, но приведу дословно:

СЪЕБАЛИ С ПЛАНЕТЫ!

Интерлюдия 3

Ахметов Михаил Алтысбаевич сидел в кресле и задумчиво смотрел на монитор.

Интеллект +3

Интеллект +2

Интеллект +2

Интеллект…

На столе перед ним лежали четыре пистолета. Два револьвера,один автоматический пистолет с наполовину пустым магазином,и один игольник с толстым стволом со встроенным разгонным контуром. Новомодная игрушка,- эдакая портативная пушка Гаусса, еще не так давно по габаритам не уступавшая небольшому домику в полтора этажа…

Проблема была в том, что пистолеты не хотели стрелять. Конкретно - не хотели стрелять в Михаила.

Мир трещал по швам. Такая удачная идея обернулась полной катастрофой. На фоне которой даже предыдущие события вроде «краха парадигмы» и «слома цивилизационной формации» смотрелись крайне блекло.

Отчет просто и незатейливо объяснял КЕМ станет Филин после того как сможет ответить на все загадки Иск Ина.

На его глазах было первое официально задокументированное покушение искусственного разума на человечество.

В контексте самого существования псевдо живых кремний-органических кристаллов это скорее будет убийством по неосторожности. Ведь при попытке ОБРАЗУМИТЬ Иск Ины ответ неизменно был одним «такое невозможно».

Оценив все последствия Новый начальник отдела, который уже успели переименовать в «отдел согласования апокалипсиса», снова посмотрел на отчет.

Поняв, что же грядет, офицер в отставке решил уйти от ответственности за грядущее разрушение мира простым и понятным методом.

И столкнулся с определенной ПРОБЛЕМОЙ.

Сначала в барабане было четыре патрона. И два пустых места. Судьба хранила мужчину, давая ему однозначные намеки о его необходимости. За последнюю неделю он уже трижды играл в русскую рулетку. И был до сих пор жив.

Барабан провернулся. Ствол направлен в рот. Щелчок. Ствол направлен на зеркало. Выстрел бьет по ушам. Архаичное оружие больно бьет по руке.

Снова ствол в рот. Снова щелчок. В треснувшее зеркало отправляется очередная пуля. Ну вот и все. Больше теория вероятности не властна. Дальше два патрона подряд. Щелчок.

Озадаченный взгляд и снова пуля в изрешеченную стену. Пять щелчков, снова ствол на себя. Проверив что патрон напротив ствола. Ствол в висок. Щелчок. Пять щелчков – выстрел в стену.

Из стола извлекается второй револьвер с полным барабаном патронов.

Пять минут унижения и полное игнорирования патронами бойка на пистолете.

Шесть пуль в стену.

Поняв, что так с наскоку вопрос не решается, он вызвал охранника.

- Женя, можно одолжить твой пистолет? – Ошарашенный охранник в легком бронескафе протянул оружие начальству.

Начальство приставило пистолет к виску и трижды щелкунло курком. Потом выпустило три патрона в стену.

Снова попытка всадить пулю в голову.

- Женя, ты ведь это тоже видишь?

- Ага.

Охранник был в полной прострации.

Михаил протянул охраннику его оружие.

- Выстрели в меня пожалуйста!

- Не буду! – Если бы мы могли заглянуть под маску, то увидели бы совершенно ошарашенное молодое лицо. Евгению явно было не по себе.

- Хорошо, выстрели мне в руку! Это приказ! Директива семь, дробь девять шесть ноль решетка!

Услышав прямой приказ ,снимающий ответственность, и увидев на визоре соответствующую отметку, охранник тщательно нацелился на мягкие ткани руки и нажал на курок. Осечка. Еще попытка. Снова осечка. Осмелев ,Евгений навел пистолет на голову руководства и раз десять щелкнул. Передернул затвор, выбрасывая бракованный патрон, и снова сделал попытку выстрелить в руку. Тихие щелчки. В попытке хоть что-то понять он навел пистолет уже на свой висок и спустил курок.

Пистолет послушно выстрелил.

Даже с близкого расстояния пистолет был не способен пробить шлем, но уверенно отправил своего владельца в нокаут.

Устало вздохнув, Михаил посетовал на тупость подчиненных, после чего достал из сейфа служебное оружие и сделал последнюю на сегодня попытку покончить с собой.

Суперсовременное оружие, впрочем, ее проигнорировало.

Как может допустить осечку электронная схема, способная стрелять в любых условиях и практически чем угодно, была бы энергия в накопителях, Ахметов не знал. Такая вещь ,как холостой выстрел или осечка, были для данного оружия не возможны чисто физически.

Внутренний голос ехидно поинтересовался, возможно ли “чисто физически» выиграть в русскую рулетку с парабелумом?. Михаил сдался. Проблему придется решать ему. Но для начала позаботиться о подчиненном в отрубе.

Ахметов нажал на кнопку селектора.

- Анечка, вызовите пожалуйста медицинскую службу? И заодно ремонтников. Я тут тестировал одну технику управления вероятностями…

Глава 3 (начало)

Я сидел над очередной математической задачей из курса высшей математики. Скорее надо было назвать ее «курсом совсем высшей математики».

Задача поддавалась. Интеллект снова мигнул, прибавив очередную единичку.

Недавно я отметил половину столетия собственного заключения.

Возросший интеллект позволил преобразовать все навыки в что-то совершенно запредельное. Так как заняться было, кроме математики, совершенно нечем, способности ушли на изменение ландшафта.

Урезанный телекинез спокойно позволял оперировать сотнями кубометров объема.

Примерно раз в год я устраивал разборки с Умником. Которые, впрочем, заканчивались ничем. Его время текло в тысячу раз быстрее моего субъективного. Хотя развлекался «вечный преподаватель» знатно. Перепахивали мы ландшафт только так. Полностью геологически остывшее тело размером с луну. Широкий простор для творчества и возможного разрушения.

Беда в том ,что эта самая луна тоже была своеобразным «телом» моего тюремщика. Один мысленный посыл и ландшафт снова в норме.

Так что убить Умника было невозможно. Даже мне. Но я пытался, честно.

У меня была идея, что происходит. Где-то на стотысячной единице интеллекта мне открыли всю таблицу развития интеллекта. В общем, меня плавно подводят к мысли сделать своим девизом «нет антропоморфному мышлению». Типа быть живым кристаллом круче.

Посыл, в целом понятен. При осознании какого-то запредельного уровня математики мне должно стать неинтересно “быть человеком”. Где-то там открывались такие области познания, в которых фраза «Скажи нет антропоморфному мышлению» перестает быть изощренным интеллектуальным приколом, и становится горькой правдой жизни.

Однажды Умник показал мне звезды, и снова небо закрыло бесконечное марево облаков.

С тех самых пор я любил смотреть на небо и улыбаться, изрядно нервируя своего тюремщика. После набора какого-то объёма интеллекта (пропустил этот момент), мои мысли стали нечитаемы для Сфинкса.

Я шел по каменистому плато в приподнятом настроении. Недавно ко мне вернулся Кошмарик. Очень несчастный и решительный. Понять его можно было. Столько лет подряд жрать камень…

Кто-то может спросить, что же собственно происходит?

- Умник, скажи честно. Во что ты меня превращаешь?

Сфинкс застыл, прекратив свои вечные метаморфозы. Простое гладкое кошачье тело. Лицо ,начисто лишенное каких-то черт. Египетская «шапка».

- В того, кто ты есть на самом деле. Ты такой же человек, как и я… кот. – Проговорил мой тюремщик «машинным голосом», после чего обернулся натуральным котом.

- И кто же я, на твой взгляд, о могучий машинный разум?

- Бог. Ты бог этого мира. И я помогу вылупиться твоему разуму из скорлупы человеческого мышления.

- Очень лестно, только это неправильный ответ. – Я удобно уселся на камень, и положил руку на неприметное пятно зеленоватого цвета.

- И каков же правильный?

- Напомни, какой у тебя максимальный коэффициент сжатого времени? – ответил я вопросом на вопрос.

- Один к миллиарду. – Умник любил отвечать на вопросы.

- Во сколько раз этот планетоид меньше земли?

- В двадцать семь раз.

Внутренний таймер отсчитывал последние секунды перед моментом «П».

- А теперь я отвечу на твой вопрос. – Мое хорошее настроение пробило стратосферу и ушло в космос. – Я давно не человек. Я… Инженер!

Мысленная активация заклинания детонации прошла как задумано.

Тут хотелось бы издать какой-нибудь инфернальный смех подстать ситуации. Но я не успел, так как обратился горсткой пепла.

Небо. Однажды, на утро после обретения защиты разума, я услышал тихий шепот:

«Небо даст тебе ответ».

Когда Умник показал мне звезды, что-то в голове щелкнуло. В бытии оцифрованным есть существенный плюс. При необходимости можно прокрутить любые воспоминания. Я вспоминал небо.

А потом взлетел так высоко, как только смог, и применил опознание.

Я находился на одном из спутников той планеты, на которой разместился мир этой игры.

Всего несколько часов анализа, и я знаю точные параметры орбиты спутника.

Гравитация и диаметр планетоида очень помогли в определении химического состава.

А Кошмарик, срущий золотом, натолкнул на мысль.

Скорость ядерной реакции-десять в минус двадцать третьей степени.

Скорость мышления Умника относительно человеческого стандарта – десять в минус девятой. А что-то там грызущий Кошмарик просто укладывается в статистическую погрешность измерений. К тому же мои изменения ландшафта носили гораздо более масштабный характер.

В итоге несколько сотен тонн урана, не сильно отличимые по составу от окружающей породы исполнили мечту футурологов пятидесятых годов. Импульсный ядерный двигатель.

Я сидел на круге возрождения и наблюдал за тающей атмосферой планетоида. На горизонте быстро рос шарик планеты.

Время текло как должно.

На самом деле меня не оставляла надежда на то, что каменный истукан облажается и попробует остановить время на планетоиде. Благодаря этому, тело приобретет импульс такой силы, что планету мы просто прошьем нахрен.

Но результат все равно впечатлял.

Сфинкс сидел рядом и любовался открывающимся зрелищем вместе со мной.

- Что, закон сохранения импульса не обойти даже тебе?

- Программное ограничение. Флегматично заметил мой бывший тюремщик. Не мой уровень допуска. Ты мог стать настоящим Богом. Не игровым.

- При всей своей похожести на человека, Умник, ты остался машиной. Бог — это не количественное понятие. И то ,что происходит сейчас… -Я махнул рукой в сторону приближающейся планеты. – Намного божественнее чем все то, чего можно было бы достичь, откажись я от своей человечности. Согласись, я тебя поимел!

- А тебе не кажется, что ты прямо сейчас просто уничтожаешь этот мир? Для того ,чтобы полностью зачистить все, ну или почти все живое, достаточно планетоида диаметром девяносто километров.

- Ну, мы больше указанного размера примерно в тридцать семь раз.

- Всего лишь в двадцать. Я испарил треть массы, которая принадлежала непосредственно мне.

- Знаешь, Умник, мне кажется это не мои проблемы. К тому же, ну, если я и первый ,кто роняет спутник за планету, то явно и не последний. Должны же быть какие-то механизмы защиты?

Внимание! Вы вошли в зону обитаемых земель.

Внимание, доступен общий чат.

Поздравляем… Вы получили...

Вы можете поприветствовать всех игроков в зоне видимости.

«Я вернулся! Скучали?»

Интерлюдия 4

В старом жутком доме у старого жуткого камина, напоминающего пасть жутко древнего демона, в старых жутких креслах сидели жутко мрачные приключенцы, носящие гордое название “Армия хаоса” и пили жутко старое вино. Впрочем, после него тоже наступало жуткое похмелье, но потом.

- Кто-нибудь знает, каковы нынче ставки на то, что Филин вырвется из своего вечного заточения? - Стив сидел в кресле, которое являлось живым демоном. Никто никогда не использовал призванных демонов как предметы мебели, но после знакомства с Филином призыватель пересмотрел свое отношение к игровой механике.

- Двадцать к одному. - Селена задумчиво грела в руках большой бокал вина и топила там маленькие кусочки сыра из тарелки, что находилась рядом.

- А какие шансы на то, что Филин не выберется? - Дуболом задумчиво глядел какие-то новостные сводки.

- Один к пяти тысячам.

- И это при условии , что в история не помнит случаев ,когда кто-то возвращался из этого самого заточения. - Морген устало вздохнул и откинулся на кресле ,глядя в огонь. При всей своей жуткости меблировка в доме была крайне удобной. - Знаете, иногда я себя ощущаю крайне… Ненужным. Ну, почему-то мне кажется, что наш безумный предводитель справился бы и без нас.

- Зря ты так про Олега. - Тяжело вздохнул Профессор. - При всей его уверенности в собственных силах, при всей его показной крутости Филину нужны…

- Подельники? - Вставил Воин.

- Апостолы? - Сказали хором гвардейцы, сидящие рядком на диване с неестественно прямыми спинами.

- Собутыльники? - Громко икнул Огр.

- Семья? - Все задумчиво посмотрели на Леголаса, что выдал последнюю фразу, сильно смутившись.

- Те, кто его принимает человеком. А не тем, во что он превращается. - Небольшая пауза. -Мне кажется, ситуация давно вышла из под контроля. И сохранение человечности нашим многоуважаемым оборотнем - та задача, с которой он может и не справится.

- Зачем? Вы ничего не понимаете! Идущий путем божественности не может остаться человеком, боги неровня обычным людям. Его признала равным моя повелительница, он велик, он равен предвечным, он уже меняет мир и повергает его на колени… - Голос Фауста приобрел глубину, и по углам комнаты заплясали тени. - Сам мир склонится перед ним. Нет равных ему среди людей…

Вспышка пламени испепелила Леголаса ,сидящего за книжкой.

- Ах да… - Произнесла Селена.

Следующая вспышка испепелила уже Фауста.

Через пару минут в комнату вошел Леголас и что-то зашептал на ухо Профессору. Тот махнул рукой, и кучка пепла зашевелилась. Через мгновение над ней зависла книжка, бывшая в руках эльфа до того, как его испепелили. Леголас уселся на соседнее кресло. В комнату вошел хмурый Фауст и молча встал у стенки с надутым видом. Сидящие где то в углу Венсер и Элспер на происходящее даже не отреагировали. Видимо, данная сцена разыгрывается не впервые.

Дверь со скрипом (несомненно жутким - двери регулярно, но безуспешно смазывали) отворилась, и в комнату ввалился чистый (только с круга возрождения) и всклокоченный Луи. Глаза бывшего паладина горели нездоровым блеском.

- Народ! Это было круто, это было так круто! На меня наложилась активная защита и я прошел…

- Сто метров?

- Сто пятьдесят?

- Триста?

Со всех сторон комнаты посыпались вопросы.

- Пятнадцать… - тяжелый щит с грохотом повалился на пол. Я вообще не понимаю, как отсюда можно выбраться.

Пару десятков монет сменили владельцев. По окну забарабанили чьи-то ошметки. Оживший город предавался кровавой вакханалии, самые сильные периодически выпадали осадками, наткнувшись на еще более сильных. Все падающее с неба сжирало то, что недавно возродилось. Кто-то очень внимательный мог бы сравнить происходящее с биогеоценозом тропических лесов, ускоренным раз эдак в миллион и с поправкой на местные реалии. Но таковых в округе не было, или они были заняты вопросом как не стать частью данного занимательного процесса.

- У императорского дворца получилось отбить атаку. - Селена сделала глубокий глоток из бокала, и забралась с ногами на кресло. То жалобно засучило деревянными ножками.

- Да? Это ты называешь отбить? - Почесал затылок Огурец , выглядывая в окно. Громада императорского дворца отличалась завидным спокойствием. В метре от него всю вакханалию бесконечной битвы словно отсекало незримым ножом. Тут кто-то ,напоминающий помесь ящерицы с танком , на полном ходу испытал барьер на прочность. И пропал. Рядом с дворцом появилась новая , застывшая на земле , тень. При тщательном рассмотрении можно было заметить сотни и тысячи подобных клякс в окружении дворца.

- У меня есть гениальная идея! Она всем нам сохранит душевное равновесие! Давайте не думать над тем , что происходит? - Лицо Моргенханда было таким одухотворенным, что все находящиеся в комнате с подозрением уставились на бокал в его руках. - Это же так просто, не думать. Какая нам, в конце концов, разница, что происходит в императорском дворце?

- Ну да, согласен. - Неожиданно поддержал воина маг воздуха. - Я, например, предлагаю не думать, а где мы в принципе живем…

Все с подозрением покосились на стены дома, которые в очередной раз решили сменить имидж, с грязно-серого на грязно-зеленый. Из под плинтуса вытекла тонкая струйка крови. В трубе завыл огонь, и где-то протяжно кто-то закричал.

- А еще надо забыть,что у нас в подвале лежит распухшая девушка-игрок и постоянно кричит от боли. - Передернул плечами гном. И в комнату с ней невозможно зайти.

- А в городе несколько тысяч копий Филина в компании с несколькими тысячами копий Кошмарика не могут закончить бесконечный карнавал. - Добавил загробным голосом Луи.

- И мы скормили круг возрождения Кошмарику…

- А еще дракон…

Все увлеченно начали составлять список того, о чем не нужно думать для душевного равновесия.

30 минут спустя.

- ФАУСТ, твою мать, что у нас в холодильнике делает поющая голова Филина? - Вопль Стива услышали все обитатели дома.

- Дерижаааабли! - рулады голосом Филина разнеслись из холодильника.

- Не трогайте, это на обед! - Обиженный призыватель влетел в комнату размахивая поварешкой в одной руке и мясницким топором в другой.

- А разве еда не сама появлялась? - Озадаченный Моргенханд заглянул в свою тарелку.

- Нет, я все готовил. - Буркнул всерьез обиженный Жрец.

- Что, блять, мы ели??? - Вопль Моргенханда сопровождался звуками активной рвоты.

Гвардейцы ломанулись на кухню с целью спасения трех полных горшков с разной снедью от гнева всерьез злых магов.

- Дурдом… - Сыто рыгнул профессор и вернулся к книжке, ковыряясь кончиком пера в зубах. Перед карликом лежал учебник новейшей истории.

Глава 3 (Завершение)

- И что дальше? - Сфинкс с интересом уставился на меня.

- Дальше я вернусь на бренную землю в обрамлении падающего неба и продолжу творить свои жуткие дела.

- Не продолжишь. Я не дам тебе сделать этого.

Фигура моего стража и пленителя смазалась. Но не так, как раньше. Замедленное время было недоступно сфинксу, и он превратился в обычного, хоть и сильного монстра. Как давно я ждал этого момента. Время сжалось.

Я легко ушел с линии атаки, но целью удара был не я. Взмах когтистой лапы и точка возрождения, к которой я был привязан, устремилась куда-то в небо под действием страшного по силе удара. Даже без моих новых способностей вычислителя можно было понять, что она летит куда-то мимо планеты, на которую мы падали.

Нет, все равно Умник оставался мощнейшим компьютером, точно так же просчитывающим все действия своим запредельным интеллектом. Не стоило даже думать, что я смогу подчинить каменного монстра. Но вот на то, чтобы обмануть, моих способностей вполне могло хватить. Прыжком ухожу от выстреливших в небо шипов. Каменная глыба также проходит мимо. Телепорт избавляет меня от необходимости лететь через облако разогнанной до гиперзвуковых скоростей шрапнели. Меняю форму и пересекаю огромную ,сомкнувшуюся за моей спиной пропасть.

Нет, я не бил в ответ, лишь слегка касался, накладывая одно заклинание за другим.

Облако мелкой пыли окутало все, до горизонта. И из него пришел удар огромного кота. Шаг, еще шаг. Мы танцевали на поверхности трещащей каменной глыбы, любая ошибка могла стать последней. Внутри меня все пело, играла незримая музыка. Вот ради этого я живу, вот ,что приносит мне вдохновение. Тонкая каменная спица пробивает меня насквозь в районе сердца, и улетает куда-то за горизонт. Вторую, точно такую же, принимаю на копье, и она растекается водой. Опускаюсь на землю, вонзая в нее копье, создавая островок стабильности, покрытый живыми насекомыми. И накладываю очередное заклинание. Моя цель все ближе.

Не от всех ударов удается уклониться. Часть кожи на голове сорвана вместе с волосами. Левая рука повисла плетью. С раздробленными в мелкую пыль костями не справляется регенерация. Еще шаг, взмах крыла…

Хит-бар просаживается. Разношу на части очередной каменный шквал. Каменные големы с лицами друзей и знакомых не заставили дрогнуть сердце. Сфинкс идет в новую атаку, и все мои заклинания уходят в никуда. Почти уклоняюсь. Удар когтистой лапы обнажает ребра. Вливаю в себя бутылку зелья лечения. Еще шаг. Шипы выстреливают под разными углами. Мое уклонение тоже просчитано, я замедляюсь…

Очередной удар пробивает грудь насквозь. Мое лицо искажает жуткая гримаса. Булькающий хохот. Сфинкс приближает мое собственное лицо ко мне и что-то шепчет. Кастую очередную детонацию, и взрывная волна чуть-чуть нас сдвигает. Буквально на сантиметр. Лапа, торчащая у меня из спины, касается портала. И нас со сфинксом утягивает в него. Полное удивления лицо - это последнее, что я вижу перед тем, как вспышка света ослепляет меня.

Нет, я изначально не думал, что смогу уничтожить Умника. Я всего лишь убрал из его восприятия область пространства, в которой находился портал. Человек снова победил искусственный разум. К добру ли это...

Интерлюдия 5

Когда неделю за окном постоянно раздается какой-то дикий шум, когда крики, вопли, звон стали воспринимается фоном, когда вой заклинаний ты перестаешь воспринимать как нечто достойное внимания, тишина становится просто оглушительной. И когда в доме внезапно возникла тишина…

Скорее, все на улицу! - Закричал Стив, впрочем, не забывая накладывать на себя все известные защитные заклинания.

Впрочем, они не понадобились. Бесконечная битва всех со всеми замерла. Замерли люди в изодранной амуниции, идущие на очередной прорыв. Замерли каменные големы, воздушные элементали, даже огонь остановил свою пляску. Лишь кто-то булькал пробитыми легкими.

Небо пылало. И в этой завораживающе красивой пляске света одну из лун окутало сияние, складываясь в жуткую картину, будто огромный филин вонзал свои когти в каменную плоть планетоида. Взмах покрытой перьями головы, и клюв срывает тонкую оболочку со спутника планеты, заглатывая ее. Обнаженный камень ,словно голое сердце, кровоточит под ударами огромных когтей. Свет отражается от крыльев ,способных заслонить небо, причудливыми бликами. Еще один удар могучих крыльев ,и филин распадается облаком искр. Спутник, больше похожий на трепещущее сердце, пару раз судорожно сжимается и взрывается, обращаясь роем камней ,которые,падая на планету, с каждый мгновением становятся все больше и больше…

Клятва была нарушена! Идущий дорогой Бога вырвался на свободу и в своем неистовом желании расправить крылья обрек мир на гибель. Все в бой! Остановите столкновение неба с землей или умрите сражаясь!

Общемировое событие “Последняя битва” начато!

В случае наступления апокалипсиса игра будет перезагружена. Весь игровой процесс будет потерян. Те ,кто не смог сохранить свой мир не достойны снисхождения.

До удара метеоритов о землю осталось 24 часа.

- Хоть кто-то, положа руку на сердце, может сказать ,что удивлен происходящим?- Задумчиво выдал Луи.

- Неа… - Сказали хором все вышедшие посмотреть на небо.

- И что дальше? Есть идеи, как справиться с этим? - Задала крайне актуальный вопрос Элспер. - Я не то ,чтобы в большой претензии, и деньги все из игры вывела, но может надо, не знаю…

- Сотворить сильно-могучее колдунство? - С трепетом произнес Фауст.

- А может оно того, само рассосется? - С затаенной надеждой поинтересовался Моргенханд.

- Знаешь, Морген, был бы этот вопрос задан в КВН, я бы сказал ,что само оно только отвалится. И ,видимо, у нас та же проблема. Ты сам подумай-Филин начал конец света, и вдруг сам решит его предотвратить? Выйдет, извинится, типа так и так, “Ой, некрасиво получилось, сейчас я сам все исправлю” - Хотя такой вариант исключать конечно нельзя. Филин …он,конечно,такой... может.

- Ну, может быть, у него есть план?

- Как сделать еще

- У меня есть идея! - Воскликнул Дуболом. - Кто может назвать самую большую слабость Филина?

- Женщины, - Подала голос молчавшая до этого Лиит. При этом она довольно улыбнулась и даже облизнулась, что привело к косому взгляду Селены. Обнаженная кожа лунной танцовщицы начала покрываться волдырями,но та даже не поморщилась.

- Я бы не назвал женщин слабостью Филина. Скорее наоборот… - На замечание профессора вся мужская часть компании кивнула, задумчиво уставившись на убивающих (в самом прямом смысле слова) друг друга взглядом представительниц “слабого” пола.

- Власть? - Выдвинул версию Луи.

- Спиртное?

-Книжки? - Выдал Леголас.

- Котики? - Все озадаченно уставились на Герхарда, “Просравшего косу”.

- Ну, я думаю ,все это- обсуждение кулинарных предпочтений Филина. И женщины, и книжки, и котики. А его главная и единственная слабость - деньги.

- Хм.. А ведь это может сработать. Действительно может сработать. Селена задумалась ,видимо ,что-то просчитывая.

- Филин! Мы рады ,что ты выбрался, но у нас для тебя плохие новости!

- Всем привет! Знали бы вы как я соскучился! Что на этот раз? Блин, вот честно, после всего пережитого, я даже не знаю ,что может меня хотя бы удивить.

- Ну тут это, понимаешь какое дело…

- Не нагнетайте, у меня были трудные времена,и я стал малость того, нервным.

- Вот и мы о том же, тебя тут это, того… Грабят…

- ЧЕГО?

- Ну, тут конец света вроде как, и если он случится, ты останешься совсем без денег…

Жуткий рык на инфразвуковых частотах и пронесшаяся по земле волна ужаса заставила забиться в самые глубокие щели самых жутких монстров. Чуть позже побочный эффект заклинания система оценила как массовое убийство.У разумных и не очень существ просто останавливалось сердце. А махаон хаоса снес первое в своей жизни яйцо.

- КТО ПОСМЕЛ ПОСЯГНУТЬ НА МОИ ДЕНЬГИ?

Летающие элементали обратились горстками невесомой пыли. Живая брусчатка решила прикинуться мертвой.

- Ну, я думаю ,нужного эффекта мы достигли…- Просипел Профессор ,протискиваясь в толпе приключенцев в холл дома, ощутимо дрожащего в этот момент.

- Дом, а дом, а ты можешь нас спрятать?

- У меня есть идея получше.

Если бы хоть кто-то в этот миг посмотрел на жуткий старый дом, то увидел бы, как дом… тонет в земле ,а рядом стоящие развалины на месте старых поместий двигаются ,занимая освободившееся место.

Глава 3 (и еще чуть чуть)

Дезориентированный резким перемещением Умник оказался легкой добычей. Не знаю, что повлияло на итог, но когда мы продолжили танец на земле, я, услышав новость о попытке собственного ограбления ,как-то растерялся. Багровая пелена застилала глаза, и я внезапно выяснил, что каменный сфинкс не такой уж и крепкий. Очнулся я в тот момент ,когда с остервенением стучал чем-то большим по земле. Это что-то оказалось позвоночником с головой сфинкса на конце. Голова выглядела мертвой, но я не слишком верил в то, что убил своего противника. Но что он может мне сделать без конечностей и тела? Сделать без своего камня? В общем ,через несколько часов бега по вымершей местности я оказался у ворот города. Япостучал своим жутким трофеем. Стук проигнорировали,поэтому пришлось пересекать стену по воздуху.

Я шел по улицам города ,вспоминая его. По моим меркам прошло больше полувека.Я стал старше, а город стал мертвее. Свет не отражался в зияющих провалами окнах. Лишь чудом работающие магические светильники освещали залитые кровью улицы. Бесчисленные следы подпалин ,и раны на теле домов. Глаза ,смотрящие из темноты в каком-то ужасе. Я что, так плохо выгляжу?

В тот момент ,когда я не нашел дом, мое настроение пробило дно. Медленно растущие камни в небе, отсутствие признаков жизни, и ветер ,завывающий на пустых улицах.

- Так, если верить моим ощущениям, на меня кто-то смотрит, короче, или я получаю сейчас горячую ванну и бокал пива, или я за себя не отвечаю!

Однако, а так разве всегда можно было?

Дома расползлись в стороны, образовался пустырь, и из него, будто из-под воды, всплыла большая медная ванная ,полная горячей, исходящей паром и запахами трав воды, через минуту всплыл столик с огромной кружкой пива и небольшим бочонком с тем же напитком, литров на пять. Была тарелка с какими-то снеками,в которых я через несколько секунд опознал зажаренные до хруста эльфийские уши.

Не то, чтобы я сильно переживал по этому поводу, но принимать ванну в центре затаившегося города, на глазах сотеннаблюдателей… Плевать, я полвека не мылся. Меня девушки не любят!

Скидываю одежду и погружаюсь в ванну. Какой же кайф… Устало закрываю глаза. Эх, сюда бы еще девушку красивую… С этими мыслями меня сморил сон. Проснулся я от очень раздраженного покашливания.

- Давно не виделись, Филин, - надо мной нависли две фигуры. Одна высокая и одна еще более высокая. С трудом узнаю в нависших надо мной визитерах Императора и его сына.

Не то, чтобы я почувствовал себя неловко. Просто мое чувство прекрасного оценило полученную композицию. Итак, пустой город. Зловещий ветер ,гуляющий по площади со следами жуткой битвы. Где-то валяются тела разной степени фрагментированности, зачастую сросшиеся друг с другом, с телами других существ, с камнем, даже с застывшей водой и огнем. Небольшой пустырь, лишенный всего этого великолепия. В центре этого пустыря ванна, в которой в костюме адама отмокаю я. Вода в ванной багровая от отмытой крови. Рядом с ванной столик с пивом и жареными ушами. И надо мной возвышаются два крайне мрачных полубога (как еще идентифицировать этих монстров я не мог придумать) ,а еще рядом валялась продолжающая кровоточить и строить гримасы боли голова сфинкса на четырехметровом позвоночнике. Интересно, если эту картину показать постороннему наблюдателю, он сможет выдвинуть правдоподобную версию происходящего?

А вообще… Улыбаемся и машем.

- У вас закурить не найдется? - Император переглянулся с сыном.

Сам император был в том же камзоле, в котором я его видел все время. Сын же его (как же его звали то?) был облачен в легкий серый доспех. В руках он сжимал пламенеющий клинок с него размером. Точнее, внушающую ,остро заточенную рельсу раскаленного металла. После чего Император полез в карман и достал сигару, которую мне и протянул. Я взял ее и прикурил от меча, который мне с угрозой сунули в лицо.

- Спасибо. Поговорим?

- Поговорим. - Рядом с императором материализовалось кресло, в которое он устало опустился. - Ты давал клятву, что не будешь уничтожать мою Империю.

- Я ее еще не нарушил. - Табак с сильным медовым ароматом окончательно примирил меня с действительностью и сюрреализмом происходящего.

- Да? - Мой собеседник поднял голову и скептически посмотрел в небо.

- Ну, я могу сделать из империи планетоид. В текущих границах или даже добавить туда несколько лишних стран. Всего-то и надо, что вдвое уменьшить скорость вращения планеты, чтобы удар метеоритов пришелся на обратную сторону шарика. А точные параметры я просчитаю.

Представив подобное, мой собеседник ощутимо передернулся.

- А если не так буквально? Может есть способы как-то это все отменить? Ты не похож на того, кто хотел бы править облаком камней, висящих во всемирной пустоте. - Было видно, как тяжело Императору давался этот разговор. В глазах, залитых расплавленным серебром, читалось желание пустить меня на кебаб и залить при этом самым острым соусом из возможных, продлевая страдания каждой клеточки тела. Но сейчас он был в роли просителя.

- А что ты хочешь? - бывший владелец непробиваемого доспеха(подошел и навис надо мной. Я опустил кончик меча в ванну, где он зашипел, подогревая воду. По телу разлилась волна блаженства. Император кивнул каким-то своим мыслям и тяжело вздохнул.

- Что я хочу? - Вопрос был действительно интересным. Надо было спрашивать “могу ли я помочь хоть как то?”, но ,видимо, меня тут зауважали.Собственно, ничего такого мне ни от империи, ни от императора не нужно было. Но раз предлагают…

- Коммунизм хочу. - Если бы у моих собеседников было бы чем поперхнуться, то они бы непременно это проделали, а так.... Сейчас, например, я видел, как эта парочка пытается захлебнуться воздухом.

- Что это значит? Я не понимаю, как я могу тебе дать желаемое.

Я ответил. Император проникся, потом долго ругался. Потом долго думал. Потом я вежливо попросил убрать меч из ванны, так как начал вариться в ней. Короче, мы пришли к соглашению. А потом мне задали главный вопрос.

- И как ты собираешься выполнять мою просьбу?

- У меня есть несколько вариантов. Порядка десяти… - Нет, честно, они реально у меня были. У человека с моим чувством юмора всегда должен быть резервный план. И не один. Даже на такой маловероятный случай. Осталось только проверить их выполнимость. И все равно на меня очень странно посмотрели. Ну ,да не привыкать. - Но для начала мне интересно, что умеет местная академия магии…

Полчаса спустя.

- И сделаем мы в результате так…

- А если все выйдет из-под контроля? Ты точно уверен?

- Нет, но если этот план не сработает, то мы попробуем что-нибудь другое, -усмехнулся я.

Император в отчаянии схватился за голову. Пришло время развлекаться. Довольный собой, я откинулся в ванной, впитывая в себя блага цивилизации. Для кого-то(не будем говорить, кого) сутки будут очень интересными.

Глава 4

Нельзя сказать, что я был уверен в успехе на двести процентов. И план у меня был скорее на случай “когда все выйдет из под контроля”. Не надо считать меня особо умным или инфернально расчетливым, просто во всем происходящем улавливается определенная тенденция.

Мир мне активно подыгрывает. Существовало два возможных объяснения происходящему. Вторым вариантом было сказать, что я стал понимать происходящее, уловил скрытые законы и активно пользуюсь этим знанием…

Обманывать окружающих я могу сколько угодно. Но не себя. То, что меня считают безумным гением - выгодно. Но вот нет большей глупости, чем считать себя гением. Подобных ошибок в моей жизни было предостаточно, и то, что я фактически мертв - не повод повторять их.

Так что принимаем за рабочую версию тот факт, что кто-то навел на меня камеру, а невидимые зрители ждут, затаив дыхание…

В этот момент идея с тем, что я герой книжки, не показалась мне бредовой. Как минимум, она многое объясняет. Интересно, а есть ли способы — это проверить? Какие опыты можно поставить, чтобы понять, реальная ли это теория или нет?

Значит ли это, что любое мое действие предопределено?

И вообще, есть ли у меня свободная воля? Раз само мое существование иллюзия, то и воля тоже… Иллюзия?

Отчаяние накатывало с неотвратимостью горного селя. Становилось все хуже и хуже, воля к жизни таяла, хотелось погрузиться в ванну и сделать несколько глубоких вздохов…

Я открыл себя миру, вбирая его в себя, вбирая небо с горящими каплями осколков спутника, звезды, пахнущий гарью воздух, горячую воду вокруг. Открыл себя миру, впуская его в свою израненную болью душу…

Из развалин соседнего дома с воплем вылетело привидение, протяжно воя то ли от боли ,то ли от ужаса. Призрачный силуэт пытался расцарапать свою грудь, и в определенный момент у него это получилось.

Вы убили Баньши 300 уровня.

Вы сделали это не применяя боевых методов.

Получено достижение “Бездна голодных глаз”

Все ментальные атаки, направленные на вас, получают двадцатипроцентный шанс обернуться против атакующего.

Я постучал по трубе выходящей из-под земли.

Я вменяем, почти. Можете вылезать.

Ответа мне не пришло, но дом стал медленно всплывать из-под земли. Тихонько щелкали камни, шуршал шифер. С жутким скрипом отворилась дверь. За дверью клубилась темнота.

Из этой тьмы ко мне кинулась размыта фигура и я с трудом удержался от встречного удара изменившейся рукой.

- Ура, ты вернулся!

На моей шее повис Леголас, обнимая меня. За ним выскочил Фауст, пытаясь при этом занять коленопреклоненную позу. Луи, Моргенханд, Селена…

Для них прошло несколько недель, для меня прошли годы. Неожиданно дала знать о себе эмпатия. Радость, облегчение, страх. Но не просто страх, мои друзья боялись. Но не меня, они боялись за меня!

Я стер с лица навернувшуюся слезу. Эти люди заменили мне друзей и семью, оставленных там, за завесой времен.

Я стоял в кругу друзей. Мое сердце отпускал холод полувекового одиночества. Лед уходил и внутри разгоралось злое пламя вызова. Я заставил бессмертный мир играть по своим правилам. Я принес смерть туда, где ее нет. Я снова сделал ставку, и на кону лежало все что у меня было. Деньги, шкура, душа…

Где-то там, за границей восприятия по столу катились невидимые кубики. Я смотрел на опрокинутое небо, которое обещало огненный апокалипсис.

- Спляшем?

И небо подмигнуло тысячью глаз. Что-то дрогнуло и кубики остановились, показывая шестерки.

Я точно знал, что надо делать.

- Друзья мои, спасибо! Спасибо что верите в меня! Спасибо что сражаетесь за меня! Спасибо что следуете за мной!

- А у нас есть выбор? – Скептически заметил Луи

- Конечно! Да… Да кого я обманываю. Не суть, но все равно спасибо.

Моргенханд устало потер лицо.

- Нам предстоит великий подвиг! Такого еще никто до нас не делал! Наше имя прославиться в веках.

- А разве мы не занимаемся этим постоянно? – Селена скептически огляделась.

- И что мы сделаем на этот раз? Ну, что можно оригинального придумать после вот этого? – Спросил Морген тыкая в небо пальцем.

- Мы оскверним храм всех богов!

- ЗАЧЕМ? – А это они сказали уже хором.

- Поверьте, надо!

- Филин, а ты не думал, что если ты нам чуть подробнее расскажешь о своих планах, то мог бы услышать какой-нибудь дельный совет? – Я послушал эмоции нашего заклинателя демонов. Судя по эго эмоциям он параллельно читал какую то литературу. Я прочитал мысли соратника и выяснил что он изучает внимательно книжки по ОКР (Обсессивно-компульсивное расстройство).

- Стив, вот ты с Филином чуть ли не дольше остальных общаешься. Тебе до сих пор не понятно, то что он делает и планирование – вещи, лежащие в разных плоскостях? Практически диаметрально противоположных? – Дуболом с участием посмотрел на собеседника.

- Ты хочешь сказать, что он просто что-то делает, и у него просто что-то получается?

- Да!

- Да!

- Да!

- Да!

- Да!

- Да!

- Да!

- Да!

- Но это же полный бред! – Взвыл маг.

- Да!

- Да!

- Да!

- Да!

- Да!

- Да!

- Да!

- Да!

- А у тебя есть объяснение лучше?

- Эй, народ, все на самом деле не так!

Все внимательно уставились на меня.

- То есть ты хочешь сказать, что все что произошло ты сделал специально?

Это был тот самый случай, когда давно уснувший инстинкт самосохранения подал голос «Они тебя порвут».

- Ну… не все… И скорее наоборот, почти ничего…

Друзья, понимающие закивали.

- И вот кто вы после этого? То есть, в смысле, со мной все понятно, но это вы идете вслед за стихийным бедствием?

- Я, конечно, повторю фразу нашего танка, но у нас есть выбор? – Моргенханд задумчиво поковырялся в зубах.

- А еще мы богаты… - Задумчиво вставил Венсер.

И мы пошли осквернять храм.

Я озадаченно смотрел на город и в голове был всего один вопрос…

- А что, собственно, тут произошло?

От некогда красивого средневекового города мало что осталось. Руины, баррикады, редкие крепости и многоцветные купола магической защиты. Некоторые развалины слабо шевелятся. Условно целыми остались стены и дома вокруг центральной площади. И то, не все.

- Твои версии? – Хмыкнул Моргенханд

Я еще раз задумчиво оглядел пейзаж, подмечая детали.

- Гражданская война? Прорыв демонов? Пожар? Наводнение? – Мой взгляд упал на гранитный обломок размером с автомобиль, который активно куда-то полз на коротких лапках. – О, я понял. Просто все ебанулись!

За спиной промолчали.

- В любом случае, что за идиотизм? Кому понадобилось уничтожать город? Вот, смотрите. – Я ткнул в сторону очередной кучи щебня с редким вкраплением мяса. – Тут сражались минимум трижды и каждый раз какие-то новые группы. Вот это… - На удивительно чистом участке брусчатки в воздухе висело два глаза. Просто висели в воздухе.

- Не знаю, что это, но это явно ненормально!

Глаза устало кивнули. Я поспешно отвернулся.

- Филин, тебе честно, или версию для печати? – Моргенханд поправлял снаряжение, опасливо оглядываясь.

- Знаешь, вот ради интереса, изложи для начала версию для печати!

- О, это очень древняя история! – Нас догнал профессор и принялся вещать голосом профессионального рассказчика. - Город погрузился в пляску святого Витта!

Эта история произошла в далеком четырнадцатом веке, во время страшнейшей эпидемии чумы. Тогда Европа обезлюдила. Болезнь убила каждого третьего. За чумой шли глад и война. Пшеница сгнила на полях, а засеять их было не кому. Отчаявшиеся люди выходили на дорого и сбивались в банды. Обезумев от горя и отчаяния, короли шли друг на друга войной в бессмысленном бешенстве.

Вот в те благодатные времена на мир и снизошла пляска...

Когда горе переполняло сердца людские, когда разум трескался под грузом картины воплощенной смерти, когда матери хоронили своих детей, а дети от голода пожирали тела матерей что-то в мире неуловимо менялось. Звучала прекрасная музыка, прекраснее которой люди не слышали. Ноги сами пускались в пляс. Танец освобождал сердце от муки, карнавал захлестывал города словно потоки летнего дождя, унося с собой горе, крыс и блох, как легендарный Гаммельский крысолов.

Люди смеялись, плясали и радовались, ни смотря ни на что. Танец становился все исступлённые. И вот уже сердца людские разрывались на части в попытках протолкнуть загустевшую кровь по вздутым венам. Но и это не останавливало пляску сразу. Живые кружились в хороводе с мертвецами, и лишь с рассветом на землю падали остывшие тела…

Тогда-то мир узнал о пляске. Узнал не сразу, эта прекрасная убийца, что пряталась в тени великой Чумы, ее верная спутница, неуловимая и прекрасная, редко оставляла свидетелей. Даже века спустя ученые не могут дать ответ на этот вопрос, что ж это было? Что заставляло выживших радостно бежать в след за мертвецами? Были выдвинуты сотни версий, целый ряд болезней претендовали на роль той самой «Пляски», но правды мы так и не узнаем, слишком глубоко она оказалась погребена под песками времени перемешанными с высохшими костями…

И вот две недели назад, словно привлеченная безудержным веселием карнавала, эта пляска снизошла на землю. Она пронеслась по городу незримой волной и город утонул в кровавом веселье.

Ведь мир реальный был слишком хрупким для настоящей силы этого благословенного проклятия. А вот мир что нас окружает, не прогнулся, не пошел трещинами, и не отшатнулся. И даже камни пустились в пляс. И когда танец завершился все танцующие вцепились друг другу в глотки, ведь танец так и не убил их, но жеание смерти никуда не делось…

Я заглянул в расширенные глаза профессора. Челюсть моего соратника была напряжена и зубы едва слышно скрежетали друг о друга. Я на автомате вытащил из инвентаря флягу с водой и заботливо поднёс ее к губам карлика. Тот сделал несколько больших глотков, прополоскал рот и с благодарностью кивнул.

Отойдя на пару шагов включил одно из освоенных заклинаний школы разума, транслируя в окружающее пространство техно музыку. Помимо профессора пританцовывать начали Венсер с Элспер и Дуболом с Огурцом. На них печальными глазами смотрел Луи.

- А ты чего такой грустный? Не поделились?

В этот момент наши сораники пустили флягу с водой по кругу.

- Они магической природы. – Вздохнул травмированный хаосом жрец. – Будешь?

Я смотрел на балетки наркотика и в олове звучала фраза из старого фильма:

«Почему нет?»

Я проглотил светящуюся таблетку, запивая ее водой из фляги.

Вы игнорируете эффект отравления

С завистью взглянул на обдолбанных спутников.

- Так, Морген… - Воин наблюдал всю картину с таблетками, не проронив ни звука. Лицо его выражало смирение. – Версию для печати я услышал, а что было на самом деле?

Мой друг внимательно посмотрел на меня, и сделал очень уставшее лицо.

- Неее… Ну, серьезно? Да ты глумишься…

Молчание и еще более уставшее лицо.

- Ладно, плевать, всем рассказывай версию для печати. Типа пляска Святого Витта и та далее.

На периферии зрения замигал значок личного сообщения. В пришедшем письме было несколько ссылок.

«Чем город провинился перед Филином?» 90 миллионов комментариев

«Что это было за заклинание? Хроники геноцида» 200 миллионов комментариев.

«Откуда столько маны? Филин тайно уничтожает миллионы неписей?» 140 миллионов комментариев.

«А почему сразу Филин?» за авторством Моргенханда 800 миллионов комментариев.

- Ой, да ладно тебе, сомневаюсь, что эта проблема хотя бы в первом десятке.

Тем временем мы дошли до храма всех богов.

Огромное строение тонуло в легкой дымке облаков.

Семь стройных шпилей пронзали небосвод, а массивная и изрядно закопченная стена соединяла их. Выше между башнями были перекинуты в случайном порядке многочисленные галереи.

Я оглянулся и потряс головой. Шли мы не так долго, буквально час. Высота храма всех богов составляет минимум пару километров. Я должен был его видеть издалека.

- Народ, никуда не уходите, я мигом!

Оборачиваюсь птицей и лечу обратно к дому, обозревая с высоты руины города. Приземлившись на главной площади оглядываюсь. Храма снова нет. Хотя он совершенно точно должен быть там, а горизонте.

Взлетаю повыше, храм видно… Спускаюсь на щемлю – не видно. Иду пару кварталов – видно, три шага назад… снова видно! Дохожу до дома – опять не видно!

Кастую что-то прочищающее мозги, без эффекта.

Тяжело вздыхаю и возвращаюсь к подножию храма. На какие-то загадки нет ответов даже тут…

Моя мини-армия деловито готовится к битве.

Ощущая себя идиотом подхожу к вратам храма. Массивная каменная створка возвышается надо мной подавляющей громадой. Интересно, а как ее открывают?

Рядом нет никакой калитки.

- Эй народ, есть у кого какие-то идеи?

Армия хаоса бренчит и жужжит заклинаниями, выражая готовность закатать в брусчатку любого противника. Лица одухотворенные и придурковатые. С другой стороны, издеваться над начальством – неотъемлемое и освещенное временем право.

Тяжело вздыхаю и делаю то, что обычно не делают великие герои в пафосных книжках. Стучусь в дверь.

Многотонная створка распахивается, создав не хилую воздушную волну, которой меня засасывает во внутрь.

Не удержав равновесия, распластываюсь у порога храма.

Внутри пусто. Шесть огромных статуй стоят по углам и алтарь в центре.

Закованный в ледяные латы воин, видимо олицетворяющий Хлад стоит рядом со мальчишкой, чье тело словно соткано из неяркого света. Присматриваюсь и вижу, что свет – это куски прозрачного кварца, подсвеченные спрятанными факелами.

За ней следует статуя прекрасной обнаженной девушки, девушка словно живая и вообще статуя на ощупь теплая. Несколько листочков прикрывают самое интересное, давая понять, что в игре бывают и дети. Чуть позже до меня доходит, что статую из дерева. Отрываюсь от созерцания едва прикрытой груди и перевожу взгляд на следующую статую – Словно отлитая из не остывшей лавы статую воина, очень похожего на Хлад. Очевидно, что это Пламя. Статуя вооружена огромным молотом. Присматриваюсь внимательнее и вижу, что за спиной статуи Хлада приторочен двуручный меч. Дальше идет чернокожая красотка, изогнувшаяся в очень сладострастной позе. Из блестящего, словно облитого маслом тела, торчат шипы. Эта статую, к моему удивлению не прикрыта ничем и демонстрирует всем и каждому обнаженную грудь и ничем не прикрытое женское раскрытое, словно от возбуждения, женское лоно. Ощущая жуткую эрекцию, вглядываюсь в статую, чтобы понять, что тело статуи сделано из черного вулканического стекла.

Замыкает круг фигура в балахоне, под которым угадывается женская фигура. Лица не видно, из-под мантии выглядывает одна, словно светящаяся кисть и вторая, состоящая из одних костей. Из чего сделана эта статуя – не ясно, свет она практически не отражает.

Иду к центру зала, чувствуя, как за моим перемещением следят шесть тяжелых взглядов.

Эхо шагов улетает к бесконечному потолку.

В центре храма фонтан. Шесть бьющих источников по кроям фонтана смешиваются и в центре становятся совершенно прозрачной водой. При этом саму поверхность фонтана не искажает ни одно колебания и все превращения внутри самого фонтана происходят будто за экраном.

Над фонтаном постамент.

Немного пугает тишина, я ожидал что придется пробиваться с боем вырезать служителей, сражаться с аватарами… Хотя черт его знает, что будет дальше.

Поднимаясь на постамент, накачиваю себя, чтобы выступить с речью…

- Вы слышите меня? Вы меня слышите, боги этого мира! Вы думаете, что я пришел просить? Или требовать? Думаете мне нужна ваша власть? Ваши силы? Ваши дары и последователи?

Статуи не ответили.

- Я даже не возьму вас самих, ваши жизни для меня не имеют смысла. Бессмертные… В этом жутком мире настоящая смерть в цене, не находите это забавным? Там, за цифровыми границами этого мира люди ищут бессмертия, а тут сильнейшие жаждут смерти.

Мой голос звучал в тишине зала, зачаровывая даже меня самого.

- О нет, мои всесильные и бессмертные друзья. Я претендую на большее. Мне нужен ваш мир. Весь. До капли. И мне не нужны ваши жизни. Я возьму души. Думаете, все само пройдет? Очередные пустые слова безумца, что пытается поймать молнию? Тогда вот вам мое слово…

Я шел вдоль статуи принося «дары».

Пульсирующее сердце, из своей груди, брошенное в ноги Жизни, сплав адаманта и базальта, что неподвластен никакому пламени к ногам пламени, мочусь на подножие статуи Боли, букетик цветов для смерти, кристаллизованная плазма, парадокс гидродинамики, застывшее пламя, вещество повышающее энтропию при попытке его охладить падает к ногам ледяного гиганта.

В сторону светоносного юноши летит обычная сажа. Воздух можно резать кусками. Та же тишина, но густая, словно не свежая кровь.

Поднимаюсь на постамент и достаю последний «дар»

- Знаете, я долго думал то же такого принести на алтарь веры, что может ее осквернить. Не люблю быть банальным. Но знаете в чем ирония, этот мир создан благодаря разуму, разум его породил. Разум дал ему смысл и душу. Так что же может осквернить веру? Извратить ее постулаты? Ее смысл?

Раскидываю в сторону лапы кружась на месте.

- Казалось бы, сложный вопрос, ведь это чисто игровой момент – вера в богов, которые есть. Но мир, реальный, а не созданный цифрой, дал ответ. Невежество, невежество извратит все, к чему прикасается. Милосердие превратит в жалость, Борьба с недостатками становится комплексом вины. Любовь обернется разговорами о любви, а вера в вечное заставит невежд инвестировать в будущую жизнь.- Незримый ветер лохматит волосы.

- Казалось бы, все эти недостатки не возникнут, при живых то богах… Но я попробую! Так что друзья мои, приношу вам в жертву символ абсолютного знания!

И в воды фонтана летит то, что осталась от умника. Тот изгибается остатками позвоночника, погружаясь в воду, в потолок бьется полный боли и отчаяния крик.

Фонтан становится бурым, он идет волнами, бурлит, словно котел вовремя не снятый с огня. Я иду из храма, а за моей спиной фонтан начинает плеваться бурой пеной, и все, чего она касается, идет изменениями. Трещат статуи, словно пытаясь сойти с постаментов, и прекрасные, совершенные тела, разваливаются кусками.

Дверь за мной закрываются.

Под ошарашенными взглядами спутников я оборачиваюсь.

Оскверненный храм всех богов

Но почему-то над надписью возникает бар жизни. Строение сваливается в себя и тут же начинает меняться… Надпись подсвечивается алым.

А я уже было начал переживать, что сегодня не выйдет подраться, интересно, я справлюсь сам? Выхватываю копье и бегу в атаку на несобранного монстра.

- Я Филин, я боль ночи!

- Я Филин, последний осколок мертвого мира!

- Я Филин, что пожрал луну!

- Я филин, склонись передо мной!

- Ибо я, Филин, Погибель сильных!

И я ныряю в битву…

Интерлюдия 6

Армия Хаоса на пригорке смотрела на происходящее, похрустывая невесть откуда взявшимися орешками и чипсами, запивая все это пивом из солидного бочонка.

- Блин, реально круто вышло!

- И как ловко скормили то, он ведь думал, что кушать будет экстези. Даже опознать не пробовал.

- Народ, я все понимаю, но он же нас убьет!

- Ага, и с особым цинизмом.

- И не один раз!

- И пытать будет, обязательно!

- И могилу осквернит!

- Безусловно!

- И Кошмарик скормит.

- И над трупами надругается.

- И еще что-то жуткое придумает!

- Предлагаю, как ни будь самостоятельно попробовать, мне прямо завидно стало!

- В любом случае, оно того стоило!

Чуть дальше по улице Филин бился с грудой камней. Обычной такой грудой, даже не живой, высотой в полтора человеческих роста. В нее летели ментальные заклинания подчинения и слегка шевелили слабые телекинетические удары. Волны изменений корежили щебенку, сменяясь новыми волнами. Филин качался иногда, умудряясь попасть копьем по себе. В какой-то момент он превратил нижнюю часть туловища в птичью и злобно вереща бегал вокруг кучи, выкрикивая что-то нечленораздельное. По подбородку обильно текла слюна.

Филин, несущий Хаос, осквернитель Бани

Эффекты:

Обдолбан в слюни

В десяти метрах от битвы стоял частично разрушенный комплекс строений, крашенный мраморными колоннами, с бассейнами и лавками.

Банный комплекс (Осквернено хаосом)

Глава 5 (начало)

- Филин! Филин, ты меня слышишь? Очнись, пожалуйста!

В такие моменты надо сначала решать возникшие проблемы, а уже потом разбираться с прошлым. Я потянулся.

В смутно знакомом голосе тревога звучала той нотой, за которой начинается откровенная паника. Я открыл глаза. Надо мной нависало светлое лицо в обрамлении огненно-рыжих волос. Несколько раз моргнув, я все же смог сфокусировать взгляд. Прямой нос, большие глаза оранжевого цвета, мягкий овал лица. Волосы словно пламенели изнутри. Отблески света гуляли по ним. Они же были единственным источником света в окружающей темени.

Мысли с трудом ворочались в практически пустой голове. Воспоминаний не было. Точнее они были, но словно крытые огромной кучей песка. Приходилось прилагать усилия чтобы то или иное из них появилось на свет. Общее состояние было удивительно хорошим. Ушла тревога, нервозность, впервые за черт знает какое время я ощущал себя отдохнувшим.

- Что случилось?

Девушка облегченно улыбнулась.

- Тебе было нехорошо… Ты бегал. – Голос самой сильной и самой красивой повелительницы огня в ирге звучал все так же испуганно. Кстати, почему именно самой красивой? Откуда такие критерии в мире где внешность можно менять? Это понятно мне в диковинку, а тут народ в окружении подобной красоты живет.

- Мне было хорошо…

Я снова сладко потянулся. Подо мной были какие-то тряпки. От неосторожного движения песок в голове пришел в движение и вот появляется первое воспоминание.

Две картинки шли словно параллельным потоком. Вот я пафосно оскверняю величественный храм, и вот в этот же момент блюю в полный всякий мусор бассейн. Вот сокрушаю какого-то жуткого монстра, и в то же время дерусь со стенкой. Вот исполняю жуткий ритуал, вот творю какое-то странное непотребство… В любом случае штаны стоило одеть. Давненько меня так не штырило.

- Вы накачали меня каким-то наркотиком и у меня случился лютейший приход. А замешали в игровой аналог Экстези, чтобы я сам его сожрал?

- Да…

- Ловко. А тебя отправили ко мне рассуждая следующим образом. Когда я узнаю, что мои верные соратники в момент, когда мир, пусть и виртуальный, летит в пропасть, когда все мои планы и мечты поставлены на кон, когда опасность, угрожающая мне более чем реальна… Накачают меня смеха ради неизвестного вещества с непредсказуемым эффектом и будут наблюдать как единственный человек хотя бы теоретически способный остановить катастрофу истекая слюной дерется с воображаемым монстром и ссорится с собственными конечностями…

Я прикоснулся измененными когтями по тонкой девичьей шее оставляя два заметную царапину.

- Что с тобой я не сотворю самого страшного, что сотворил бы с любым другим из вас, окажись он рядом в момент осознания…

Когтем поднимаю опущенную головку и вглядываюсь в глаза девушки. В них плещется страх. Что же такого произошло, пока я был не в себе, что же такого жуткого во мне успели разглядеть мои друзья, что даже разговор со мной вызнаёт чувство обреченность?

Что-то внутри меня, какая-то часть, сыто заворчала, словно от осознания хорошо проделанной работы. Произошло что-то страшное, что-то непоправимое, и я был этим очень, очень доволен.

Включаю свои чувства на полную, словно перебрасывая невидимый тумблер. Волна из миллионов мыслей и ощущений рискует накрыть лавиной, но я легко отсекаю ее сосредотачиваясь на девушке передо мной. Вина, обреченность, отчаяние, страх передо мной, страх за меня…

- И что же ты, верная соратница и подруга, готова принести в жертву, дабы загладить свою вину? Ты ведь хочешь вернуть все как было? Чтобы я не был обреченным, чтобы всех нас снова подхватил ветер неизбежность, что наполняет мои паруса, а наше жуткое шествие по миру вновь стало веселой прогулкой?

Мой коготь скользит вдоль тела, разрезая одежду волшебницы, словно та сделана из бумаги. Второй рукой смахиваю остатки куртки, обнажая грудь идеальной формы. Когти скользят еще ниже, едва касаясь кожи.

- Что… Что ты хочешь…

Тыльной стороной неизменённой ладони провожу по лицу девушки.

- Все, отдай мне все, что есть у тебя. Твое тело…

Когтем касаюсь лона девушки, тягучий страх моментально сливается с животным возбуждением и на коготь стекают капли влаги. Я грубо вонзаю его во внутрь, впрочем, не раня, а лишь проникая. Самым кончиком упираясь в шейку матки. Не боль, но обещание боли. Девушка привстает на носочки, избегая раны. При этом возбуждение достигает такой силы, что капли влаги стекают по бедрам. Моя эмпатия работает на полную катушку, и я ощущаю Селену как себя. Ее дыхание пахнет корицей и сандалом. Втягиваю воздух ощущая свой запах. Сладковатый запах амбра и мокрых перьев…

-… твой разум…

Незримый щуп проникает в мысли, обнажая их, срывая одежды привычек и воспитания. Пока незримые щупальца телекинеза срывают остатки одежды, я прикасаюсь к обнаженному разуму, добровольно отданному и уязвимому. Любое неосторожное «движение» и девушку ждет что-то намного худее чем смерть. Вечность наедине с собой, расчленённая личность, пытающаяся собрать себя из разорванных ошметков, ментальный гомункул, моя воля, мое представление о ней, занявшее место Селены настоящей. Все эти казни и возможности проносятся перед мысленным взором девушки, наполняя ее сердце обреченностью. И это мне вручают без остатка.

- … твоя душа…

Я сам себе напоминаю спрута, внутренний скачек способностей, и я ощущаю свой телекинез как собственные ладони. Они гладят кожу волшебницы, они сжимают бедра, они уплотняясь поникают между ягодиц, они охватывают грудь. Острая заколка падает на пол и нас окутывает огненный водопад. Ловлю себя на мысли что при мне девушка ни разу не распускала свои волосы. Они прекрасны…

И ее разум содрогаясь от смеси вожделения, боли и ужаса открывает последние двери. Какая-то часть меня идет по величественным залам ее души, вдыхая вечный ветер. Вот высохший колодец любви, вот залы полные мечтаний, видно, что пыль с них стерли не так давно. Вот величественный чертоги веры в себя, впрочем, напрочь разрушенные…

Лоно девушки начинает пульсировать, ритмично сжимая коготь в такт ее сердцебиению. В уголках губ появляются клочки пены. Она наклоняет голову и целует мою руку.

- Возьми меня… их… - Слова даются ей с трудом.

- Ты приносишь себя в жертву… Мне?

Девушка вытягивается в струну, еще сильнее, и стоит уже на кончиках пальцев.

- Да! – И с этим криком она опускается вниз, пытаясь нанизать себя на коготь. В ожидании и жажде боли.

Опережаю девушку лишь на мгновение и адамантиевый коготь обращается пальцем, а то что должно было стать криком боли сменяется громким стоном сладострастия. Ловлю алые губы своими губами властно проникая языком в ее рот, прижимаю девушку к себе.

Мысленный щуп обращается жуткой лапой врезаясь в саму суть девушки, разрывая саму основу разума, и обратным движением вырывает из самого того, что являет собой собственное «Я» Селены, пульсирующий комок. Шок парализует мою жертву. Левой ладонью охватываю тонкую шейку едва сжимая, а вторую отвожу в сторону бедро. Щупальца телекинеза незримыми руками подвешивают девушку в воздухе в позе морской звезды. Заломленные руки оказывается за спиной с переплетенными пальцами.

- На веки вечные, в уплату долга, забирая жертву, отданную добровольно… Я забираю твой…

Остатки лохмотьев что были на мне, падают на пол, и я рывком, как насильник, вхожу в девушку.

- СТРАХ!

Широко раскрытые глаза волшебница заливает пламя молодой звезды. Она охватывает меня бедрами и руками отвечает на поцелуй. Водопад волос обращается жарким факелом. Все мои силы уходят чтобы не дать этому предвечному огню первых звезд обратить пеплом. Я двигаюсь в неистовом ритме, ласкаю девушку всей своей сутью, всеми доступными силами, одновременно не давая ей убить меня и обратить пеплом саму суть мира, что нас окружает. Мои силы словно электромагнитная ловушка удерживает плазму нагретую до миллионов градусов. Невозможный в реальном мире контраст, теплая кожа, мягкие губы и абсолютный огонь, что с каждым мигом все больше и больше опровергает законы физики. Сообщая окружающей материи столько энергии что, она начинает расползаться кварками.

И теперь уже мне приходится бороться за свою жизнь. Меня окружает пламя, что способно сжигать само время и пространство.

Наши движения все быстрее, и волна наслаждения все ближе.

В отчаянной попытке спасти себя пробиваю наш кокон куда-то в направлении небес и с криком полным наслаждения и чего-то первородного и животного я изливаюсь в нее. Вся собранная сила бьет в полученный канал, а наш крик больше похожий на вой боли разносится до горизонта.

Я бессильно обмяк, а на мне распласталась Селена. В этот момент я наконец то ощутил себя человеком…

Интерлюдия 7

То, что начиналось как пусть и жестокая, но шутка, медленно, но верно оборачивалось полной катастрофой. То что хаоситы синтезировали от скуки, запертые в свихнувшемся особняке который вроде как согласился никого не убивать по настоящему, превзошло ожидания, расчеты и худшие сценарии. Филина не отпускало почти 12 часов. Целебные заклинания и даже та магия которая должна была исправлять вообще все, что только могли придумать игроки, не работала.

Спустившийся с неба Кошмарик принес только больше вопросов. Оторванная голова спустилась с неба достаточно странным способом. Паучьи лапы неимоверно удлинившись, были опутаны паутиной. Вся конструкция напоминала большой волначик. После совместных попыток привести Филина в чувство, пугающе деловитый оживший ужас сплел вокруг ближайшего столба шатер и утащил в него Филина, предварительно замотав в кокон, как какую-то муху. Этот кокон он подвесил в центре шатра и сам спрятался где-то внутри, уменьшив лапы до их обычного размера.

Через десять минут полной тишины Леголас зашел в шатер с охапкой каких-то тряпок и разложил их под висящим коконом. На это проявление заботы все промолчали.

Еще через пять минут Моргенханд хлопнул ладонью себя по лбу, достал из инвентаря лопату и принялся ковырять ею брусчатку. Поймав на себе двесток недоумевающих взглядом он пояснил свои действия.

- Вот что я вынес из общения с Филином, так это тот факт, что хорошо укрепленный дзот никогда не бывает лишним. Ладно, если он очнётся в плохом настроении. А он очнётся в плохом настроении. Представляете, что будет если он очнётся в настроении хорошем? После чего дзот был сооружен ударными темпами и по всем правилам фортификационного искусства. Через какое-то время он стал больше напоминать высокотехнологичную крепость и начал покрываться активными средствами защиты.

Через час кокон зашевелился.

- Господа, надо решить очень важный вопрос. Кого мы отправим к филину с объяснениями? - Моргенханд задумчиво осматривал получившееся убежище решая чего бы еще добавить. Не то чтобы это было сильно полезно в общее с расстроенным Филином, с учетом того факта что он умудрился уронить на планету спутник, но…

- Ты лучший друг, ты и иди! – Сходу предложил Луи. – Тебя то он точно…Хотя…

- Во во… - Вздохнул воин, вспоминая все те разы, когда он конфликтовал с этим сумасшедшим оборотнем. – Мне всегда больше всех доставалось. Может Фауста? Ему точно понравиться все, что Филин с ним сделает.

- Ты бы еще предложил его для надежности накормить нашими чудо таблетками. Нам нужен вменяемый и работоспособный Филин, с учетом того что до конца света осталось меньше десяти часов. И ни кто вообще ничего не сделал. – Внес замечание Дуболом. – Может пошлем нашего многоуважаемого профессора? Ну, как почетного автора таблеток. Филин его действительно уважает, может он и выживет. Для надежности, Профессор, сделайте вид, что у Филина была… ну это, аллергическая реакция, как у Луи на заклинания.

- Идея неплохая, в принципе. – Профессор тяжело вздохнул. Но вы не забывайте, что наш доблестный генерал умеет читать мысли. К тому же я просто под горячую руку не попадался. И мне достаточно неуютно. Как насчет Луи? С ним сложно что-то сделать одноразовым воздействием. Или Леголаса, у него все равно загнут порог болевой. И он единственный кто не испытывает страха перед Филином. И не преклоняется перед ним. К тому же его сложно заподозрить в сговоре с нами.

- Не вариант. Это только отсрочит первую реакцию. И у Филина будет возможность подумать. Это пугает. – Тяжело вздохнул Стив.

- Тогда может наших гвардейцев отправим? – Моргенханд оглядел комнату.

- Мы сходим! – Пробасил замотанный в бинты мужчина.

- Нет, эти точно падут ниц и сделают только хуже. Ты бы еще с Кошмариком договорился!

- Должна идти Селена! – Присоединилась к разговору Элспер. – Она с ним спит!

- Я тоже! – Подала голос лунная танцовщица.

- Нет, тебя он просто трахает. – Осадила ту Селена.

Все озадаченно замолчали.

- А в чем разница? – Озвучил общее недоумение Моргенханд.

Тем временем Лиит с тихим змеиным шипением раскрыла веера. У Селены вспыхнули руки.

- Так, брейк! – Моргенханд встал между девушками. Предлагаю сделать иначе. Кто хочет пойти будить Филина? - Большая часть присутствующих подняла руки. – Мда, нам всем надо лечиться. Всем. А теперь еще раз. Кто готов пойти к Филину и объяснить, что мы его кажется убили, чисто по приколу? Напоминаю, за провал квеста его сотрут. У него был какой-то план и полная уверенность в том, что он сработает.

- Ну, я Филин сам был замечен в подобных розыгрышах. И двойными стандартами он вроде не страдал. – Поежившись заметил Стив.

- Тогда я тебе на всякий случай напоминаю, он крайне спокойно реагировал на то что за подобное его часто и мучительно убивали. Так что для себя он тоже подобное поведение сочтет нормальным. С учетом всех его сил я бы не ставил на выживании. Убивать он будет от всей души. По настоящему. Так что еще раз. Кто пойдет обрадовать нашего Генерала?

Рук поднялось еще больше. Моргенханд со стоном опустился на землю и уткнулся лицом в колени. Потом тяжело вздохнул.

- Ладно, черт с вами, это и вправду заразно. После чего поднял руку.

Через мгновение дзот потряс громкий хохот.

Во время всеобщей истерики никто не заметил, как из бункера тихонько выскользнула Селена и направилась к шатру.

Заметив исчезновение Волшебницы армия Хаоса, все как один, прильнули к смотровой щели.

От шатра из паучьего шёлка повеяло жутью. Кажется, даже свет от звезд стал тусклее. Вскоре раздался полный нечеловеческого страдания крик. Женский крик.

- Ее звали Ангелиной. – Севшим голосом выдавил из себя Моргенханд. Наверно мы все же перешли черту. В такой агонии сгорает разум…

Крик повторился, но как-то иначе.

Через минуту из шатра выкатились два переплетенных тела в огненном коконе. Тела совершали ритмичные движения и издавали смешные хлюпающие звуки а еще звуки звуки полные боли и страсти. Кокон светился все ярче и ярче, пока под аккомпанемент совсем уже нечеловеческих воплей в небо не ударил столб света. И все погасло. Парочка замерла в солидных размеров воронке.

Ослепленные вспышкой хаоситы молчали. И тут голос подал Луи.

- Кто-нибудь знает, что это такое нахрен было?

Сосредоточенный на внезапном порно приключенцы не заметили, что огненный столб и ударил в закрывающий половину неба планетоид и расколол его на ворох мелких и один огромный осколок. А вот счётчик начала конца света откатился обратно на четыре часа.

- У меня есть очень хорошая версия…- Моргенханд протер глаза и обратил внимание на увеличение цифр. – Помните, Филин говорил, что на той луне он провел практически пятьдесят лет? Из-за сжатого времени?

- Ну? – Это уже хором.

- Ну. И он все эти пятьдесят лет того… - Моргенханд задумчиво поглядел на расколотый планетоид и воронку в которой замерли любовники. - Копил…

Глава 5 (завершение)

Я поднялся с земли и подхватил на руки прибывающую в глубоком обмороке девушку. Вокруг меня подымались оплывшие края воронки. Я посмотрел на покосившийся шатер, в котором я изначально лежал и все же вспомнил о своих способностях. Телепатические щупы неплохо показали себя в роли паучьих лап, и я быстро нырнул обратно в укрытие. В куче тряпья на полу я обнаружил безразмерные и относительно целые шаровары. Кои и нацепил на себя. Другой пристойной одежды не оказалось, и я обратил внимание на ткань шатра. Пару взмахов незримыми клинками и моя спутница бережно замотана в приятную на ощупь ткань. Шатер обзавелся огромной дырой а я чем то очень похожим на плащ, который, впрочем надевать не стал. Разодранная просто в мясо спина, ожоги на теле в форме пальцев и губ не стремились по какой то причине экстренно регенерировать. И все это болело. Бар здоровья, на который я уже лет сорок не глядел, был заполнен полностью, и я лишь задумчиво пожал плечами глядя на эту несуразицу.

Следующим этапом я обратил внимание на дыру в шатре. Вернее, на то что было видно в ней. А виднелся в ней самый настоящий дзот. Из которого на меня смотрели двадцать восемь глаз или четырнадцать разумных.

Разум услужливо подсказал что это мои верные соратники, подельники, собутыльники, друзья и вообще милые люди, которые не далече как пол суток назадпредприняли почти успешную попытку меня угробить.

- Что, страшно?

Дзот находился от меня метрах в пятидесяти. Так что пришлось кричать.

Нестройный гул голосов был мне ответом.

Я подошел к дзоту закинув девушку себе на плечо.

- Вот вы мне скажите, люди добрые, вы, когда поняли, что ситуация выходит из-под контроля и ваше чудо вещество меня не отпускает, вы почему меня просто не убили? Это ведь достаточно очевидное решение.

- Ты ничего разве не помнишь? Мы пытались, не помогло…

И тут поток воображаемого ветра снес очередную порцию песка с моих воспоминаний.

Поток чудесный видений в которых я свершаю очередное пафосное деяние на мгновение прерывается. И с неба, в потоке света, под прекраснейшею музыку, сходит Кошмарик. Химера напоминает огромный воланчик. Лапы торчащие из обрубка шеи сильно вытянуты, и образуют купол. Этот купол обтянут белой паутиной. Кошмарик планирует прямо на меня. Я замираю с открытым ртом…

Реальная картина почти такая же, за исключением музыки и потов света, ну что ж, допустим…

Замерев на мгновение я перестаю отбиваться от воображаемых монстров и любуюсь красотой открывшегося зрелища.

Не смотря на жалкий вид убить меня сходу оказалось достаточно нетривиальной задачей. Какие-то заклинания я просто игнорировал. От оружия и стрел неуклюже, но уклоняюсь, массовые заклинания работают неэффективно. В конечном счете меня просто вырвало недавно съеденным мусором навстречу какому-то особо жуткому колдунству.

Но в тот момент меня все же подловили. Сделать это удалось практически всем, если судить по логам. Надо будет потом попросить сьемку, полюбоваться полученным эффектом со стороны.

Дальше была темнота и что то горячее и сковывающее вокруг. Дышать я не мог, шевелиться то же. Через мгновение пространство вокруг пришло движение, выталкивая меня и в окружении жутких видений, в основном состоящих из зубов разной формы и размера, я падаю на что то твердое и холодное в луже дурнопахнущей слизи.

Внезпная догадка обрушивается на меня подобно удару бесбольной биты меня выворачивает себе под ноги, я едва успеваю отвернуться чтобы не залить содержимым желудка волшебницу.

- Пиздец, мною вытошнило Кошмарика?

- А говорил я ему, скорми питомцу таблеток от глистов. Довели зверушку… - Проворчал наш штатный гном.

В общем эффект наркотика не прекратился даже после смерти. Вот тут армия хаоса впала в форменную панику и в меня полетели все имеющиеся заклинания исцеления, регенерации, благословения и прочего. Через десять минут от эффектов я достаточно ярко светился, что сказалось на качестве голлюцинаций в лучшую сторону.

Тем временем, Кошмарик, выпавший из фокуса внимания всех участников, свил шатер вокруг какого-то столба. После чего им была выполнена операция захвата. Парализующий укол хвостом в ногу, и вот мои видения сменятся видением теплой воды, в которой я плаваю, глядя на звезды. Вскоре пропадают и они.

Смирившись с неизбежным просматриваю другие свои воспоминания.

На мое лицо наползает жуткая усмешка. Взглянув на часы и на небо я поднялся на ноги запрокидывая голову к полыхающему небу.

- Знаете, друзья мои, вы рано успокоились. На самом деле все очень запутано, и ничего страшного в общем то не произошло. Или произошло, тут есть как минимум две точки зрения. Начну издалека… Кто-нибудь назовет мне основные правила употребления наркотиков? Просто тут вся суть проблемы.

- Что-то я сомневаюсь, что правильный ответ можно просто найти в поисковике. – Скептически заметил Венсер.

- Не догоняйся пока не накрыло. – Неожиданно произнес кто-то.

Я с удивлением уставился на автора высказывания. Им оказался Профессор. Под прицелом взглядов он смутился.

- Ну, я тоже когда-то был молодым.

- Ответ правильный. Просто я не ожидал от участников настолько глубокого понимания проблемы. Кто-нибудь может выдать нечто менее… Профессиональное?

- Психоделики на выходе лучше всего полировать травой. – Снова ответил карлик.

- Профессор, вы ведь понимаете, что нас могут читать дети? – Я новым взглядом уставился на нашего самого возрастного сопартийца.

- Читать? Дети? Филин, я понимаю, что вопрос не очень тактичный, но ты точно осознаешь действительность? – Моргенханд вылез из дзота, подошел ко мне и потрогал лоб.

- Морген, тебе не кажется, что после того что у меня было пару минут назад с нашей волшебницей, это смотрится, по меньшей мере наивно, этот вот твой жест? А насчет твоего вопроса, не переживай, я последнее время адепт одного интересного воззрения, согласно которого я являюсь героем книжки.

- Религия? Ты хочешь сказать, что нам всем можно паниковать еще сильнее? – Заметили Луи.

- Не, еще рано. К тому же ты так рассуждаешь, будто кто-то кроме меня и Профессора тут не может нажать логаут и сбежать из этого филиала победившего сюрреализма.

Молчание. И тут от моих друзей действительно повеяло паникой. Еще большей паникой. Я растерялся, а потом достал из инвентаря хлопушку (и что она только там делала?) и дернул.

Раздался хлопок, и все вновь уставились на меня. А через мгновение на огромный шар метров двух в диаметре, из чего-то очень напоминающее хлебное тесто. Шар со смачным шлепком упал на брусчатку. На нем появились два огромных глаза и открылась огромная пасть полная человеческих зубов. С мой кулак размером.

Глаза совершили несколько оборотов в разные стороны, и сфокусировались на точке где-то в небе.

- АХАХА, АХАХА, СВОБОДА, НАКОНЕЦ СВОБОДА, БАБУШКА, Я ИДУ, СВОБОДА, ТРЕПЕЩИТЕ, УРРОДЫ!

И странный шар покатился, издавая жутки вопли. Через несколько секунд он скрылся где-то среди куч мусора. Через какое-то время заглохли и вопли.

- Морген, извини, я тебя обманул, видимо меня до сих пор глючит.

Я с силой потер лицо.

- Мне кажется, мы все это видели? – Ответил воин.

Отельные молча кивнули.

Я с опаской посмотрел на хлопушку. Никаких подсказок не всплыло. От хлопушки пахло горелой химией. Повернув бумажный цилиндрик, я обнаружил надпись: «С любовью, искренне твой, Папа».

- Так, очень извиняюсь еще раз. Предлагаю просто сделать вид что сейчас ничего кроме громкого хлопка не было ничего. В любом случае у нас есть проблемы посерьезнее. Я как понимаю, из игры никто не может выйти?

Тяжелое молчание было ответом.

- Это все связано с моим прямым вопросом. Чтобы больше не ранить ни чью психику, я думаю, у нас на всех и одной целой и так не наберется… Короче, правило такое: НЕ ПРИКАСАЙСЯ К ТЕЛЕФОНУ, КОГДА УПОРОТ. Никто ведь не интересовался, а не вышел ли я в сеть? Доходит? Нет? Разъясняю, у меня не блокированы только вы, еще полтора десятка игроков и администрация. Догадайтесь, кто мне умудрился написать? Так вот, они поинтересовались, что я хочу за отказ от претензий. Список возможных претензий там такой, что я мог стать собственником компании. Другое дело что на мой взгляд судить с собственными много раз пра внуками неэтично, и я бы делать этого не стал, обойдусь и обычным шантажом… Ну так вот, все хорошо помнят, в каком состоянии я был? Я им ответил. Они согласились на все. То есть вообще на все.

- И что дальше? – Устало вздохнул Стив.

- И теперь у нас эвент. Обще игровой.

- А типа раньше конец света был не общемировым эвентом? Ну, типа были те, кто могли не заметить? Ой, луна падает, всему наступает пиздец. Пойду поем.

- Принудительный обще игровой эвент. До сих пор не понимаете?

- Нет, кроме того, что из игры нет выхода на какое-то время. Спасибо что успокоил. Так что же ты там такого попросил? – Моргенханд уселся на камень и достал из инвентаря трубку. Видимо уже забитую, так как вспыхнул огонек и сразу запахло ароматным табаком.

Я закинул голову к небу и на распев прочитал текст общеигрового задания. Которое, по-моему, же требованию так и не высветилось перед моими сопартийцами

Да будет Смерть и Хлад и Тьма!

И да прибудут Жизнь и Свет и Пламя!

Мир бьется в агонии, Дитя Хаоса разрывает кольцо и нет силы что предотвратит трагедию. Дни всех живущих сочтены.

И лишь один из шести богов переживет смерть мира.

Один из шести сохранит право на созидание.

Один из шести обретет право на имя.

Один из шести станет автором нового мира.

Право и Имя есть сердце.

Сердце что бьется в груди Филина, Несущего Хаос.

Вырвите его и обретите славу.

- Так что друзья мои, через два часа тут будут все. И эти все будут хотеть всего одного. Убить меня. Все двенадцать миллиардов игроков. Правда, весело?

Глава 6

Небо переливалось тысячью оттенков пролитой крови. Ветер пах близкой грозой. Над гордом рождались облака, но тут же изгонялись безжалостным ветром. Словно огромная армия, в панике отступающая.

- А теперь добавь еще что мы должны убить всех до того, как с этим успешно справиться метеорит! – Скептически заметил Стив.

- Да, всего делов-то, двенадцать миллиардов убийств. При среднем вытесняемом объёме в 70 литров, если их всех утопить, уровень мирового океана подымется на два миллиметра.

Очнувшаяся от моей речи Селена делала вид что ничего такого несколько минут назад не происходило. Хотя остальные волшебницу сторонились. Даже ничем не пробиваемый эльф.

- Кстати, если так рассуждать, а что стало с мировым океаном за последние три сотни лет? Я как-то не особо интересовался этим вопросом. – Мне действительно стало интересно. Споров при моей жизни было более чем достаточно.

- До начала двадцать второго века он повышался, после чего крупнейшие мировые державы подписали пакт…- Профессор начал лекцию.

- Решили отказаться от нефти?

- Нет, зачем? Подняли над полюсами огромные облака металлической пыли в стратосфере. Конфигурируемые магнитные поля и все такое, там как раз запустили вторую очередь термоядерных станций. Тем самым снизили объём поглощаемого тепла, наморозили ледовую корку обратно. В результате уровень мирового океана снизился то эталонного значения, и продолжил снижаться дальше. Сейчас выдуться споры насчет очередной коррекции. Надо снова поднять уровень мирового океана…

- Дай угадаю, на два миллиметра?

- В точку! – Закончил лекции профессор.

Все смущено заулыбались.

- Филин, я понимаю, что вопрос не очень ко времени, и вообще сюда телепортируют всех активных игроков со всего мира и, как говорят новости, даже из других игровых миров, а еще всех связанных неписей, монстров и прочих приверженцев фракции... аж через целых три часа пятнадцать минут, и может я рано переживаю… - Моргенханд замолчал, видимо, у него просто закончилось дыхание. – Но может наконец объяснишь нам свой план? Какая наша цель… - Воин опять споткнулся о какую-то свою мысль. – Вернее не так, какая твоя цель?

Я задрал голову к небу любуясь удивительно красивым зрелищем.

- Понимаешь, мой друг… Этот мир играет по удивительно интересным правилам. Чтобы совершить какое-нибудь волшебство, тебе нужно придумать какой-нибудь ритуал. Еще в первые дни моего знакомства с этим странным местом, что вы по какой-то непонятной мне логике называете «игрой» Профессора рассказал мне что все что наполняет этот мир, помимо игроков., светит отраженным светом. На самом деле все это… - Я раскинул руки словно обнимая пространство вокруг себя. – не существует на само деле. Есть только миллионы зеркал. Гранями своими эти зеркала соприкасаются друг с другом. И вот в это царство абсолютных отражений, содержащих бесконечное число миров, абсолютно пустых миров, приходит человек. И зеркала отражают, пере отражают, преломляют и искажают образ этого странника. Странников становится больше, отражений тоже становится все больше, больше и больше. И вот, вокруг себя мы видим не бесконечные зеркала, а деревья, травы, землю, мы ощущаем ветер. Мы встречаем новых друзей, гуляем по сказочным городам, пьём вино из плодов, которые не мыслимы в мире реальном… Забывая при этом что тут на самом деле есть только мы.

Я наклонился и поднял с земли металлический осколок. В мутном металле с трудом отражалось мое лицо.

- Но проблема в том, большая проблема, что, водя в этот мир, полный зеркал, люди оставили на входе всего одну вещь. Ту, что на само деле делает человека человеком. Я не буду загадывать загадки, ты прав, Моргенханд, время осталось не так много. В преддверии этого мира человек оставил свою смерть. Немного настойчивости, и никто никому не будет говорить: «Прощай». Люди забудут это слово. Уже забывают.

- Но ведь это здорово!

- Вы даже не представляете, на сколько. Только есть пару моментов, о которых стоит подумать. Остановиться, глядя на эти бесконечные зеркала, и подумать. Кем станет человек, если у него появляется возможность никогда не прекращать свое бытие? Как он скоротает следующую вечность? Какова отрада бесконечной жизни?

- Познание! Вселенная не зря бесконечна.

- Познание… это удел живых машин. Человек заглядывал в небо не в поисках ответа «Как?», он спрашивал: «Почему?». Познание никогда не было целью, оно оружие, та палка копалка, с помощью которой мы вытаскиваем из-под гнета физических ограничений тот плод, которого жаждем на само деле. Отрада бесконечной жизни — это созидание. Это часть нас, я бы назвал это основным свойством души. Сотворение нового - вот смысл любой разумной жизни.

- А как же любовь?

- Человек любящий высшая форма человека сотворяющего. Бог есть любовь, любовь есть Бог. Любовь и есть та самая основа основ. Проточастица, то из чего состоит весь мир. Пространство, материя, время… Но я отвлекся. Победив смерть люди слишком цепляются за то чтобы быть людьми. Это глупость. Вылупившись из яйца пытаться залезть обратно в скорлупу. Моя цель – напомнить человечеству о враге побежденном, напомнить о том, с чего начиналась наша дорога, напомнить о том от чего мы бежим. В память о всех людях ушедших за грань. В память о всех, за кем приплыли корабли. Пришло время

- Какие корабли? Ты вообще, о чем? - Явно потерял ход моей мысли Луи.

- Не вникай. Потом объясню, при случае. Так вот, чтобы доказать людям кто они есть, кем могут стать и чего им следует бояться, я собираюсь принести в жертву всех тех, кто придёт за моим скальпом. Это будет достойная жертва.

- Ты собираешься принести их в жертву Хаосу? – Уточнил Венсер.

- Я собираюсь принести их в жертву себе! Эта жертва сделает меня Богом. Я переживу уничтожение мира, и я буду стоять у истоков мира нового. Я сотворю его и смогу вернуться в мир, меня породивший. Вернуться и пройти до конца свой путь. Мне надоело видеть чужие сны…

- То есть я правильно понимаю, ты решил не заморачиваться со сложными квестами, тебе надоело разгадывать загадки, ты просто решил убить всех, ну, вообще всех. И типа это должно сделать тебя богом. Администрация, зажатая в угол тем фактом что ты собрал все возможные игровые баги, и едва не убился об них, чтобы отвязаться от тебя, решила тебе дать такую возможность официально. Игровой Иск Ин следуя базовой игровой логике «всегда есть реальный шанс выполнить квест» скорее всего дал тебе какой-то набор инструментов. Все это произошло из-за того, что ты каким-то образом или разгадал какой-то важный секрет, например, взаимодействия игровых базовых элементов, или, зная твой возраст, написал их. А теперь ты нам втираешь лютейшую дичь, имеющую, как минимум, восьмой класс психологической токсчиности, для того чтобы скрыть тот факт, что ты просто больной на голову психопат и мостишь дорогу к вершинам собственного самолюбования трупами. Чтобы шагать было помягче?

Услышав эту фразу, я аж споткнулся, остановился и обвел взглядом своих спутников. На меня смотрели с теплотой и участием. Все были предельно серьезны.

- И вы все так считаете? – Это был тот редкий случай, когда мне действительно было, нечего сказать. Любая моя фраза лишь подтвердила бы выводы, озвученные Моргенхандом.

Мои спутники дружно закивали. Видимо что-то такое промелькнуло на моем лице, что воин продолжил.

- Ладно, Олег, ты не парься. Мы все равно тебя все любим. И поможем.

- Да, не переживай, все будет в лучшем виде. Ты главное, скажи, что нужно делать. Психические расстройства не повод отказываться от самореализации. Для этого и существует «Круг равновесия». – Стив улыбнулся, подошел и положил мне руку на плечо.

- Для этого и создали виртуальность, все могут убивать друг друга по-настоящему, а потом вместе идти пить пиво.- Дуболом одобрительно ткнул кулаком куда то в область бедра.

- Ты главное не держи в себе, это самое плохое в твоей ситуации. – Деловито заметил Профессор.

- В нашем мире прогресс позволяет справляться с подобными болезнями безмедикаментозно. – Пробасил Огурец.

- И лечение хорошо помогает, мой господин, мне стало значительно легче, я уже не убиваю всех встречных – Скромно заметил Фауст.

- Оцифровка исключает органические повреждения мозга как фактор влияния на личность. А дальше все в твоих руках! – Чуть патетично добавил Луи.

Окончательно меня добил один из моих гвардейцев.

Закутанный в бинты Реярд, который за все время нашего знакомства вообще ни сказал не слова, подошел ко мне и поклонился прижав кулак к сердцу. И я услышал тихий шепот

- Главное не выходить из роли. – И сделал какой-то хитрый знак пальцами.

Приплыли…

Я стоял ошеломленный и не знал, что сказать. Не могу вспомнить, когда последний раз испытывал такое чувство. Стоит вспомнить что собственная смерть не особо заставила меня заткнуться, а вот сейчас…

Едва не срываясь на бег, я зашагал в сторону цели. Мысли метались в голове подобно кошкам в комнате с пылесосом.

- Филин, погоди, ты куда!

- Нахуй!

- Ну, если Олег идет нахуй, надо идти нахуй за ним. Ты только это, птицей не обращайся, я не так быстро бегаю. – Пробасил в спину огр.

Мысли метались в голове как кошки в комнате с включенным пылесосом. Весь мой жизненный опыт пасовал перед сложившейся ситуацией. Мои соратники одновременно существовали в двух мирах. В одном из них Филин – страдающий психическим расстройством парень, в одночасье потерявший всю свою прежнюю жизнь. Ведь для меня, фактически, те пули вонзились не в мою грудь. Они вонзились в моих родных, разорвали на части любимую девушку, обратили прахом мои достижения, всю мою реальность. И тут, на просторах игрового мира, я фактически, прохожу реабилитацию, достигаю каких-то запредельных целей, примиряюсь с собой, нахожу новых друзей и новые смыслы. В другой реальности Филин безумный оборотень, нарушающий законы людские и опровергающий законы физические, человек стихийное бедствие которому не ведомы границы. Сумасшедший психопат, который приносит в жертву самому себе весь мир. Верный друг, удачливый предводитель, и весьма противоречивая личность, способный в голодный год сожрать. Или предложить себя на ужин уже хорошенько прожаренным.

Каким-то запредельным для меня образом они существуют в двух мирах одновременно, не смешивая их, что невозможно для меня, живущего в собственной сфере сказок, вне зависимости от реальности меня приютившей.

Меняло ли это что-то? Пожалуй, нет. Мне все так же предстояло сыграть с миром в кости за шахматной доской. В голове в ритм пульса играла мелодия вдохновения, пахнущий пеплом и грозой ветер, наполнял легкие, а за спиной шли верные соратники. Таймер отсчитывал три часа до начала битвы.

Желаете активировать режим полководца?

Да/Нет

Вжимаю мысленно клавишу «Да». Пути назад теперь точно нет. Хотя, с другой стороны, когда он вообще был?

Глава 7 (с отступлениями)

Внимание, режим полководца активирован. Возможность возрождения отключена до завершения эвента.

До начала сражения осталось 2 часа 49 минут.

Доступна функция «Печать хаоса».

Класс печати: Легендарная.

Внимание! В связи с размером вражеской армии класс печати изменен на «Божественная»

Область применения: дистанция обзора.

Внимание! В связи с размером вражеской армии дистанция печати изменен на. «Без ограничений»

Внимание! В связи с размером вражеской армии возможно применение печати за рамками базового мира. Список доступных миров смотрите в настройках печати.

Печать Хаоса присоединяет существо и его отряд к вашей армии.

В зависимости от степени выполнения базовых требований печать наделяет существо и его отряд набором перманентных и активируемых эффектов. Эффекты рассчитываются индивидуально.

Внимание! В связи с размером вражеской армии класс накладываемых эффектов не может быть ниже Легендарного.

Печать Хаоса дает возможность телепортировать существо и его отряд в расположение армии.

Внимание! В связи с размером вражеской армии возможна телепортация армий в любую точку базового игрового мира.

Требование к цели печати:

Связь с полководцем.

Связь с Планом Хаоса.

Добровольное согласие цели.

Параметры печати (изменены в связи с размером армии противника)

Время наложения – мгновенно.

Затраты манны – нет

Время отката – нет

Цель теряет бессмертие и возможность возрождения

Внимание! В связи с размером армии противника доступна «Модифицированная печать Хаоса»

Область наложения печати: в области прямой видимости.

Типа наложения печати «Добровольное принятие» (цель может ответить на призыв Полководца и перейти на его сторону. Все фракционные бонусы при этом сохраняются. Цель получает статус «предатель» и изменяет репутацию с планом покровителем на «Ненависть»)

«Модифицированная печать хаоса» присоединяет существо к вашей армии.

В зависимости от степени выполнения базовых требований печать наделяет существо набором перманентных и активируемых эффектов. Эффекты определяются случайным образом.

Внимание! В связи с размером вражеской армии класс накладываемых эффектов не может быть ниже Божественного.

Параметры печати (изменены в связи с размером армии противника)

Время наложения – мгновенно

Затраты манны – нет

Время отката – минута

Цель теряет бессмертие и возможность возрождения

Текущей размер вражеской армии:

49 789 381 112 существ

Внимание! Получено достижение…

Внимание! Получено достижение…

Внимание! Получено достижение…

Внимание! Получено достижение…

Внимание! Получено достижение…

Внимание! Получено достижение…

Поучен уровень…

Поучен уровень…

Поучен уровень…

Поучен уровень…

Поучен уровень…

Получено задание «Последняя битва».

Уничтожьте или выведете из строя не менее 99,4% вражеской армии.

Награда:

Вы станете Богом.

Вы и ваши соратники переживут конец мира

Социальная значимость примет значение 300 единиц.

Штраф за провал

Вы будете стерты

Минуту спустя…

Победа Филина над объединённой армией игроков. Коэффициент победы 2,4. Желаете сделать ставку?

- В смысле, коэффициент два и четыре? Вы издеваетесь? Это, блять, сорок девять миллиардов! Вы меня там за кого принимаете?

Победа Филина над объединённой армией игроков. Коэффициент победы 2,2. Желаете сделать ставку?

- Желаю!

Извините, максимально разрешенный размер ставки не может превышать тысячу золотых монет.

- Суууки!

Победа Филина над объединённой армией игроков. Коэффициент победы 1.9. Желаете сделать ставку?

На теле проступили знаки. Рисунок, словно выжженный на коже, начал расползаться от глаз. Словно все тело начали одновременно резать десятки раскалённых ножей. Запахло горелой плотью.

- За мной! У нас не так много времени!

Я побежал на ходу читая список возможных опций. Мозг, загнанный в режим сжатого времени начал считать. Сотни вероятностей, тысячи возможностей. Этот мир подарил мне оружие. Не знаю, на что оно было нацелено ранее, но статус полководца поднявший все характеристики на порядок, едва не выбил из моей головы всю человечность. От превращения в Иск Ин меня удерживало какое-то вселенское раздражение и тугая волна веселья. Словно я играл в покер в слепую, зная карты соперника. При чем сои карты не знал никто. И я заставил того, кто сидит за столом поставить на кон свою гору золота против моих десяти медяков.

Кто же из нас продешевил?

Старый дом в окружении живописных развалин подавлял своей мрачностью. На уровне эмоций создавалось ощущение что буквально минуту назад объект недвижимости закончил кого-то пережевывать. И просил добавки. Ну что же, пришло время накормить досыта.

- Ну что, деревяшка, признайся, чего ты боишься больше? Смерти? Или забвения?

- Хороший вопрос ты задал, перевертышь, а с чего ты вообще решил что я боюсь чего то из этих двух вариантов?

- С того, мой цифровой друг, что безумный человеческий гений научил тебя лишь ненависти. Ненависть сравни голоду, ты не знаешь, что такое любить, не знаешь, что такое быть, тебе не ведома радость познания нового. Так что предлагаю разделить со мной свой голод. И разделить трапезу. Мало шансов пережить следующие сутки, но обещаю, я накормлю тебя… Досыта!

Серые доски жадно припали к ладоням, покрываясь плотным орнаментом символов. При взгляде на которые начинала болеть голове и подступала тошнота. И даже абсолютная память буксовала при попытке вспомнить, что именно было там изображено.

Земля дрогнула, я видел, как дом, словно жутки гриб, прорастал мицелием в толщу земли, только вместо белесых нитей шли коридоры, ржавые трубы и гнилые провода. Голод и ненависть. Безнадежность и тоска. Тысячи незримых глаз и миллионы пастей пронзали плоть города, в ожидании теплой крови. Линии сплетались в знаки и печати, оставляя жалкие микроны до соединения. Миллионы жутких заклинания были готовы сплестись в паутине печатей. Город превращался в одну большую ловушку. Способную сожрать даже бога.

Осколки щебня кололи босые ноги, а я уже бежал дальше. Туда, раньше стоял барак с крепкими стенами. Туда где пали тысячи разных существ, туда, где земля пропиталась кровью по локоть. Туда, где выпал жирной сажей пепел друзей, что назвали меня Ярлом.

Я опустился на колени и погрузил руки в теплый прах тысячи существ.

Рядом со мной оказался Фауст, на распев читающий какие то молитвы.

Отклик пришел не сразу. Минуты шли за минутами. И когда я уже хотел уйти…

- Это была славная битва, Ярл.

- Но не той судьбы я хотел для своих друзей. Вы ушли, но я не отправил с вами ладьи груженные добычей. Рабыни не согревают ваши постели, а скальды не поют ваши подвиги.

- Что сожалеть о несбывшемся, Ярл? Мы ушли дальше. Возможно, мы встретимся под другим небом и снова скрестим мечи. Сражаясь плечом к плечу или ты ворвешься неистовым ураганом в ряды моих соратников. Воля того, кто плетет нити всего сущего отняла у нас право на стоянку в портах туманных земель. Наши корабли плывут под новыми небесами и скоро запылают пожарища наполняя воздух сладким дымом горелого мяса, радуя наших богов, которых чтим и помним только мы...

- Ты забыл клятвы, Дис? Вы присягнули мне на верность.

- Мы исполнили свой долг! Мы умирали с твоим именем на устах, не гневи богов судьбы, не обвиняй нас в том, что мы не исполнили запредельного. Это ты идешь дорогой богов.

- И я призываю вас на битву, равной которой не знади звезды! Сегодня будет плакать небо, сегодня будут умирать Боги, сегодня присягнувшие мне вкусят подлинного величия. И клянусь своим именем! Откликнись на мой зов, и я отпущу вас с добычей в любой из миров, который вы способны вообразить. А ваши имена будут вытканы на холсте вечности. И сокровищ будет столько что каждый из твоих воинов сможет купить себе королевство.

- А если мы будем повержены?

- Тогда я умру за вас.

- Достойный слова, тогда открой нам дорогу!

Я активировал наложение печатей и через минуту нажал на кнопку телепорта.

Сотня викингов, залитых кровью с головы до ног, пахнущие гарью, смертью и солью поднялись из праха. С клинков стекала кровь и морская вода. Печать хаоса уже изменила их. Нет, они все так же продолжали быть людьми. Но в каждом было по четыре метра роста.

- За мной, веселя банда, за мной, восславьте своих забытых богов, сегодня на их алтарь вы сможете бросить целый мир!

- За Ярла! – Грохнул яростный крик.

Что-то летящее по небу рухнуло оглушенным. А я бежал дальше, рассылая письма, и вспоминая старых друзей и врагов.

- О, безумный вивсектор, ты желаешь скормить мне свою сладкую плоть?

- Или же ты хочешь ощутить, каково это, быть пронзенным тысячами нитей моей паутины?

Змеиный шепот махаона хаоса Лился в уши, растворяя волю. Не будь я собой и только этот разговор уже убил бы меня.

- О, мое самое совершенное создание! Я зову тебя свершить месть! Этот мир лишил тебя надежды и смысла, а отнял твой разум и наградил безумием. Давай же отмстим этой реальности за твое падение. Отмстим всем за то, что у них есть то, чего лишился ты.

- Ты уже убил этот мир. Скоро все завершиться, и я засну вечным сном.

- Мы заснем вечным сном и нам не будет так больно

- И одиноко…

- Встань под мои знамена, и ты переживешь гибель мира. А в награду я сотворю тебе самку! И твой род будет жить.

- Двух самок!

- Трех!

- Я сделаю тебе четыре системы размножения и сотворю тебе четырех самок! И подарю гнездо полное мяса, где будет вызревать твое потомство!

- Да будет так!

- И да будет твой разум нам залогом!

Летящая в ночи бабочка плоти отрастила еще четыре пары крыльев. Тысячи глаз открылись по всему телу. Острые гости пробили кожу прорастая клинками черного адаманта. То, что раньше было зобом вспухло светящимся мешком и то, что раньше было черным драконом полетело на встречу багровому рассвету, оставляя за собой огненный шлейф, а звуковой удар выворачивал деревья и убивал животных в лесах.

Отступление 1

- Здравствуй, друг!

- Здравствуй, Олег. Тебе нужна моя помощь? Я готов отдать тебе долг.

Посреди бескрайнего леса в кроне мертвого дерева в гамаке раскачивался эльф читающий вполне себе современный планшет. Вокруг бурлила измененная жизнь, белесые коконы на некогда величественных мелороноах вспухали, и лопались, выпуская из своих недр очередную химеру.

- Я бросил вызов всему миру. И мир пришел, весь. Ты ведь не служишь богам?

- Я ими отвергнут. Жизнь считает мои методы оскорбительными. Смерть не терпит союза с живым. Я исказил детей и того и другого.

- Твоим творениям нужна пища?

- У тебя будет много мяса?

- Пятьдесят миллионов кубометров. Правда горелого и перемешанного с железом. А еще они будут активно сопротивляться и все это при активной поддержке богов.

- О, и много я тебе буду должен за подобное веселье?

-…

- ?

- Я хотел тот же вопрос задать.

На разных частях континента двое разумных, теряющих человечность гулко захохотали.

- Давай так, я накладываю божественную печать, высшего ранга. С тебя потом помощь при создании нового тела, мне нужен будет от тебя шедевр.

- Договорились.

- Начнем эксперимент, коллега?

- Приступимс…

Огромный лес, простирающийся от горизонта до горизонта ожил. Миллиарды существ ползли, летели, бежали, в сторону огромного мёртвого дерева, чья ненависть отравляла саму суть жизни. Среди них бежали те, кто раньше был эльфами. Странные, необычные, и невыразимо прекрасные. Создания света и жизни не утратили совершенства в искажении безумным скульптором плоти. Лишние конечности были гармоничны, цветы, растущие в густых волосах, крылья бабочке, колонии пчел, плетущих на лице чудесные узоры из сот и живущие в глазницах цвета меда.

Весь лес сбивался в огромный рой. И вот, огромный комок пульсирующей плоти покрылся прожилками, пошел волнами изменений и исчез… Чтобы через мгновение возникнуть в окрестностях разрушенной столицы и тут же нырнуть в землю, словно в стоялую болотную воду. Бурлящая жизнь затаилась…

Конец отступления

Отступление 2

Где-то на границе империи, в центре Союза советских коммунистических баронств жители вскинули головы, словно прислушиваясь к чему-то.

Бывший жрец храма всех богов и за брался на постамент, где стояла литая скульптура Сталина. Через несколько минут горожане и стража собрались на стихийный митинг.

- Товарищи, товарищи! Срочная телеграмма! От самого Коменданте Филина. Еще через пол часа на площади были вообще все.

Жрец на постаменте поправил неизвестно откуда взявшие на носу очки и поднял бумагу в руках так, чтобы ее все видели.

- Товарищи запятэ, друзья запятэ, соратники, тэчека. Силы мирового империализма вышли на битву дабы сокрушить все, запятэ, во что мы верим, тэчека. Этим буржуазным элементам противна сама идея Ленина, запятэ, и они готовы пойти на все, запятэ, лишь бы наши дети не жили при коммунизме, тэчека. Все на битву, запятэ, к оружию, товарищи, тэчека. Надежные товарищи из подполья снабдят вас винтовками, запятэ, потронами, запятэ, пулеметами, запятэ, провиантом, запятэ, и пропагандисткой литературой, тэчека. Либертат ат мюэрта, запятэ, свобода или смерть, восклицание! Отведите молодых и немощных в катакомбы, запятэ, и срочно являетесь на битву, тэчека. Ради того, чтобы нова наступила весна, тэчека. Искренне ваш, запятэ, товарищ Ф.

Еще через час отряд людей с винтовками, в буденовках и серых шинелях, вышел из портала, с собой на тачанках они везли несколько пулемётов «максим» и статую Сталина в полный рост на гранитном постаменте, к которому оперативно приделали колесики.

Они расположились в окрестностях проклятого дома, который пережёвывал карту города создавая баррикады и заградительные полосы полные странной жизни.

Конец отступления

В какой-то момент я резко затормозил. И окинул взглядом город.

- Меня тут посетила мысль. И я ее думаю.

- Какая? – Моргенханд косил влево, видимо уточняя показания счетчика времени.

- А где все?

- В смысле?

- Ну, игроки, всякие там жители. Когда я покидал этот гостеприимный город, тут было яблоку негде упасть. А мы за последние пол суток встретили пару непонятных монстров, удравши едва они нас заметили. И еще была какая то нечисть когда я только вернулся.

- А, так это, все затихарились. После того как началась тотальная драка всех со всеми, мирных жителей, тех, кто выжил, телепортировало в дворец. Игроков, частично, тоже. Кто то вышел, кто то сейчас готовиться к эвенту.

- Хорошо, а монстры, монстры где? Я ведь вижу, всеобщая драка закончилась в момент моего прибытия. Они что, резко скончались?

- С чего ты взял? Удрали… А, ты это, активные ауры смотрел?

- Активные ауры? А где их глядеть?

Те кто меня услышали дружно сделали общемировой жест «рукалицо»

- Филин, у нас до начала апокалипсиса буквально пару часов осталось, прчоти, пожалуйста гайд. По управлению персонажем. Я понимаю, что гайды для слабаков…

Ищу указные «активные ауры».

Аура «губитель миров». Вы обрекли на гибель целый мир. Базое отношение всех неразумны монстров «паника».

- О, клево, убил целый мир. Потому и не кусают! Никогда не любил комаров.

Я снова зашагал к своей цели попутно расставляя печати. Сзади раздавались «хлопки одной ладонью». По лицу.

Отступление 3

В кабинет сэра Ричарда Вайтхилла зашел дворецкий. В руках дворецкий нес поднос, на котором лежало письмо с печатью-шестигранником.

Сэр Ричард поднялся из за стола.

Это был молодой мужчина с породистым лицом, мощным треугольным подбородком, аккуратными бакенбардами, шикарными напомаженными усами и густой гривой черных волос, впрочем, слегка тронутых сединой.

- Сэр, огромная сера сова принесла это письмо не далее, как пять минут назад. Увидев столь необычный способ доставки, я взял на себя смелость зайти без доклада. Стационарный сканер не выявил ядов, заклинаний, сложных механизмов и прочего. Письмо безопасно.

Сэр Ричард взял конверт в руки с удивлением уставился на сургучную печать. На печати был знако круга равновесия, одного из центральных магических миров, который, в последнее время, сотрясала череда катаклизмов. Как писали газеты, в мир пришел адепт хаоса, который с небольшой группой последователей умудрился разбить армию местного гегемона. В какой то момент местные маги заблокировали возможность меж мировых порталов, опасаясь ренегатов – хаоситов из сопредельных миров, чтобы не стекались под знамёна своего удачливого товарища. Усугубляя и без того не простую ситуацию. А тут письмо.

Мир, где жила семья Вайтхиллов, застыл в викторианской эпохе. Это был классический стимпанк с элементами магии, тайными обществами, гуляющими по городам вампирами и оборотнями, колониями в неведомых странах и всеми прелестями, не дающими скучать благородным сэрам. Не смотря на свои размеры, превосходящие размеры планеты земля примерно вчетверо, населённость игроками была не высокая. Молодежь для отдыха предпочитала что-то более необычное, и менее хардкорное (в мире отсутствовала возможность возрождения после смерти, нужно было заново создавать персонажа и начинать с самого низа), люди постарше искали что-то более технологичное и комфортное. К тому же, мир жил практически с десятикратным нелинейным ускорением времени. Это было связано с особенностью игрового процесса, который был крайне неторопливым и предполагал многодневные игровые сессии без возможности отключения.

В конверте оказалось два листа. Один из ни содержал печать с неизвестными сэру Ричарду символами, второе было написано достаточно неаккуратным почерком, словно человек держал перо впервые в жизни.

Мое почтение мистеру Вайтхиллу.

Мы с вами знакомы, но к сожалению, не были представлены. Несколько лет назад (если ориентироваться на время вашего мира) мы повстречались в ночном лесу, вы чертили пентаграмму для вызова младшего демона-посыльного, а я направлялся на дружескую вечеринку. Я не успел поздороваться, когда вас отвлекли срочные дела и вы убыли с той поляны великодушно оставив мне плащ, шляпу и замечательный многозарядный пистолет. Хотелось бы выразить свою огромную признательность за столь своевременный подарок (к своему глубочайшему сожалению в тот моменту я был лишён всяческой одежды).

Оставленный же вами пистолет спас мне жизнь, и я искренне считаю себя вашим должником из-за данного обстоятельства.

Дабы хоть как-то закрыть перед вами этот долг, я бы хотел предложить вам следующее:

К данному письму приложена Печать хаоса, божественного уровня. Эта печать доставит вас к месту проведения небольшого мероприятия В мире кольца равновесия. Мероприятие приурочено к скорому разрушению указанного мира. По такому случаю пройдет массовая драка, с более чем сорока миллиардами участников.

Отдельно хочу заметить следующее, что предполагается визит гостей из и техногенных миров, с которыми вы, как мне стало известно из газет, испытываете некие разногласия.

Помимо доставки на место проведения вечеринки печать обеспечивает вам и вашим друзьям (если они вдруг захотят присоединиться) усиление соответствующего уровня с большим набором перманентных и активируемых способностей.

Отдельно хочу заметить, что если вы соберетесь посетить указанную вечеринку, то не стесняйтесь, набирая максимальное количество самый убойных боеприпасов. Скорее всего вы израсходуете их все, в программе множество увлекательных конкурсов.

Так же хотел бы вас предупредить что при оганизации вечеринки я не успел организовать развоз гостей по домам, и если вы озаботитесь данным вопросом, то избавите нас с вами от крайне неловкой ситуации, связанной с путешествиями в открытом космосе по обломкам планеты.

С искренним уважением и расположением к Вам, Филин, Несущий хаос.

Сэр Ричард в одночасье вспомнил и ту позорную сцену бегства от высшего птичьего оборотня, и те усилия которые он предпринял чтобы повысить свой уровень и свои боевые качества для избегания подобных сцен в дальнейшем. Оценил он и потенциал божественного усиления, а также перспективами принять участие в настоящем конце мира.

К тому же в обществе благородных джентльменов не принято отказываться от вежливого приглашения к хорошей драке с перспективой пострелять по давним противниками из пошлый техногенных миров.

- Стэнли! Немедленно отправь гонцов к Сэру Уорену и Мистеру Шелдону! И срочно начинай собираться на охоту! – Отдал распоряжения благородный лорд.

- На кого прикажете собирать боеприпас? Кабан? Олень? Утка?

- Боевой шагоход, орбитальный бомбардировщик и гуманоид.

- Много брать?

- Все, что найдешь на складе и в лавке оружейника. Намечается сланая вечеринка у моего хорошего приятеля.

- Так точно сэр! Изволите отобедать?

- Прикажи подать сюда. Мне надо подготовиться!

Конец отступления

В воздухе зерцала, стабилизируясь, портальная арка.

Через несколько секунд из арки показалась трехрогая голова высшего демона – бригадира..

- Шо, опять?

Мой тяжёлый вздох, и один рог на башке демона оказывается аккуратно откушен телепортировавшийся на пару метров Кошмариком. Сообразив, что сидит на у него на голове демон сделался нежно-розового цвета.

- У вас возникли вопросы по качеству работы, уважаемый… эээ… товарищ? Желаете поменять отделку в главных покоях? Обновить мебель? Почистить обувь?

Озадаченно вспоминаю собственную репутацию с демонами и хмыкаю.

- Есть наряд на драку.

- Насекомые? За один уровень? Не подпишемся. К тому же нас подрядили всем легионом на большую драку… С Вами… Через час… Теперь цвет демона нежно молочный, хвост Кошмарика упирается тому в область затылка.

- Усиление до лорда-демона для тебя и до архиедмонов всех в легионе. Подчиняетесь вон ему! – Тыкаю пальцем в сторону Стива, разглядывающего демона с гастрономическим интересом. Вспоминаю демонятину на вкус. Что-то промелькнуло в моих глаза такое…

- Не ешь, владыка, мы согласны!

Разобравшись с легионом, пишу последнее письмо с приглашением. Священник из безымянной деревни не ответил. На мгновение передо мной предсталка картина. Храм, полный молящихся неписей, стоящий передалтарем сгорбленная фигурка, читающая отходную молитву целому миру.

- Я себя очень по-идиотски ощущаю! – Моргенханд остановился и с тоской посмотрел на окружающие руины.

- С чего бы это? – Я остановился и посмотрел на своего первого дурга в этой игре.

- Понимаешь, вот буквально через пол часа начнется что-то жуткое. Самая величайшая битва в истории игровых взаимодействий. Миллиарды игроков будут пытаться нас убить. Миллиарды! И в чем заключается наша подготовка? Филин идет туда, Филин идет сюда, Филин машет руками, Филин пишет письма, Филин вставляет глупые реплики.

- Окей, хорошо, чего ты хочешь?

На мгновение воин задумался.

- Жрать хочу, я последний раз ел двенадцать часов назад. Если ничего интересного не будет происходить, я тогда зайду на кухню, там была целая кастрюля жаркого. Кто со мной?

- Я! – С энтузиазмом отзывался Дуболом

-И я! – Поддакнул ему приятель Огр.

- Я тоже хочу кушать! – Подал голос наш штатный эльф.

Тяжело вздыхаю, накидываю печати на всех спутников с наказом активировать по ситуации и продолжаю движение к императорскому дворцу.

Через метров десять я остался один. Моя соратники бодрым шагом топали в сторону дома. Ну да, конец света концом света, а жрать надо. С ними отправились и викинги, соблазненные рассказом о подвале полном выпивки. И я после этого безалаберный!

Оставался последний пункт моего списка.

Я подошёл к величественным и сильно закопченным воротам дворца.

Никто не вышел меня встречать.

На небольшой калитке висела колотушка.

Несколько глухи ударов…

- Кто там? – Кто-то пробасил из за двери.

- Филин, оборотень менталист, пришел поговорить. – Ответил я двери.

- Чего надо? – Приветливости в голосе не прибавилось.

- Ты это… Царя зови. Разговор есть. По поводу того как страну его спасти. И мир заодно.

- Филин говоришь? Оборотень?

- Ага!

- Иди в жопу, Филин.

- Ээээээ… - Накладываю подчинение через стену. С той же просьбой.

Прошло несколько минут.

- Чего надо? – Это уже голосом императора.

- Это, того, печать наложить, божественную…

- Ну так накладывай.

Пожимаю плечами, активирую заклинание, впрочем, без видимых эффектов.

- Наложил?

- Ага!

- А теперь иди в жопу, Филин!

Пожимаю плечами. Иду в сторону дома. На половине пути мне становится тоскливо. Вроде бы эпичность зашкаливает. Вроде бы все идет хорошо. Вроде бы все как надо. А сделалось грустно.

Я сажусь на раскрошенную брусчатку, чуть наклоняюсь назад, опираясь на руку и смотрю на небо. В бедро тычется что-то невидимое. Протягиваю руку и глажу питомца по голове. Кошмарик мурчит и обивает мою руку хвостом.

До начала битвы остается несколько минут.

- Здравствуй, Самум!

- Здравствуй, Филин.

- Я устал, ветер пустыни. Жизнь, она ведь другая!

- Какая? Расскажи.

- В ней много тишины. Тишины уютной, когда луна заглядывает в окна и отраженный свет скользит по одеяло, укрывающего ребенка, его игрушку и его маленького кота. Тишины страстной, когда слышно возбужденное дыхание двух счастливых людей. Тишины располагающей, когда лишь тонкий звон посуды слегка тревожит ее полог. Тишины теплой, разбавленной треском горящего дерева и приправленной тонким ароматом горячего вина со специями. А где моя тишина, горячий ветер пустыни? Где мой уют, где мое тепло?

- Ты разве не взял их с собой, в дорогу?

- Нет, когда я выходил из дома, то оставил их там. Вместе со своим сердцем. Три долгих века назад. Нет больше моего дома, и сердце истлело. Только колючие звезды умеют молчать со мной.

- И что ты хочешь? Вернуться туда?

- Хочу, но реки не ткут вспять. Лишь во сне я могу снова оказаться там, открыть дверь за которой прячется свет, вдохнуть запах домашней еды, и теплая ладонь коснется моей щеки…

- Тогда спи. Я буду охранять твой покой. Спи, и вернись в тот дом, где живет твоё сердце, где тебя любят и ждут.

- А как же битва? Как же конец света?

- Не переживай, они никуда от тебя е денутся. Спи.

- А ты расскажешь мне сказку, горячий ветер пустыни? Мне очень-очень давно никто не рассказывал сказки.

- Хорошо, слушай. В одном далеком-далеком королевству, где никто никому никогда не говорил прощай жил был мальчик…

Олег спал под тихий шепот ветра. Беззащитная фигурка, свернувшаяся калачиком на центральной площади города, лежащая на осколках камней как на мягкой перине.

А где-то совсем-совсем рядом небо рушилось на землю. И миллиарды разных существ замерли, ожидая команды схлестнуться в яростной битве. Битве за право быть под этими звездами. В битве за право обагрить руки кровью того, кто умер три далеких века назад.

Филин спал и видел добрый сны…

Глава 8

В огромном зале старого дома было шумно, накурено и достаточно весело.

Огромные четырехметровые воины расположились на лавках, больше напоминающие столы, и пили из кружек литров по пять каждая.

Рядом с ними вокруг стола нормального размера сидела разношерстная компания, которую объединял, разве что, гуманоидный вид.

Помимо знакомой армии хаоса за столом сидело трое мужчин, словно сошедших со страниц романа Жуля Верна, эльф увешанный странными приборами такого вида, будто их придумывал тот же самый Жуль Верн, перепивший абсцента. В углу комнаты с настороженным видом сидел человек в серой шинели и с нашивками комиссара. Если бы кто-то читал что написано над всплывшим именем, то заметил бы такую надпись.

Комиссар Загральд. Убеждённый коммунист.

9000 жизней

Легендарный рейд-босс.

Но все присутствующие тут игроки давно отключили всплывающие подсказки, системные сообщения и, судя по происходящему, умение удивляться.

За окном наступал апокалипсис. Огромный булыжник размером с три земных луны медленно рос на небосводе. Делал он это в окружении роя оселков.

Таймер отсчитывал последние секунды перед битвой.

Звуки застолья перемежались громкими возгласами приветствий, заверений в дружбе и озадаченных реплик. В безразмерном зале проклятого дома собрались практически все разумные представители «Легиона хаоса». За исключением, пожалуй, бывшего дракона, который парил в данный момент времени в верхних слоях атмосферы доказывал орбитальным бомбардировщикам преимущества магического пищеварения над законами биологии, логики и физики.

Перед армией стоял один крайне важный вопрос. Скорее даже задача. В виду того что в следующую минуту в окрестности города будет телепортировано почти пятьдесят миллиардов существ, из которых двенадцать миллиардов – игроки, вопрос смотрелся несколько… в духе Филина.

- То есть как, закончилась закуска?

- В подвале есть несколько пленников, подать к столу? - Учтиво предложил дом.

- Люди, эльфы? Может демоны?

- А ты их как можешь приготовить?

- А кетчуп к ним есть?

Некоторые участники собрания принялись уточнять меню.

Сидящий в центре этого бедлама Моргенханд устало подпирал голову рукой. Воин думал. Перед ним на толе лежала бумажка, исчерканная пометками до полной не читаемости последних.

- Ты чего такой грустный? – К воину подошел Призыватель. Стив был облачён в доспехи рубинового цвета. На латных перчатках сверкали багрянцем пустые круги призыва.

- Да вот, пытаюсь понять, что нам вообще делать. Я уже не помню, когда мои действия влияли на что-то… Не так, предсказуемо влияли на что-то. Перед вменяемыми людьми не ставят задачи «геноцид на время», о двести тысяч за два часа, неплохой результат, можете сдавать на первый юношеский разряд. Десять миллионов убийств в день? Отличный результат, вы сегодня идете на рекорд!

- Да ладно тебе хандрить! Лучше выпей.

Воин задумчиво отхлебнул из протянутого бокала.

- Думаешь, скоро все закончится?

- Закончится? С Филином? Ну… - Призыватель попробовал почесать в затылке, но наткнулся на шлем. После чего с каким-то недоумением уставился на свою ладонь. – Насколько я знаю Филина, его история начинается там, где нормальные люди свои истории завершают. Ну, знаешь…

- И жили они долго и счастливо!

- И умерли в один день!

- И сбило его трамваем!

- И выполнил джин последнее желание!

Народ вокруг присоединялся к обсуждению, приводя свои варианты начала интересных историй филина.

- Это объективно. Ведь его история началась для Олега, когда его самого пристрелили. – Успокаивал воина гном.

- И все же круто, что его в игру сразу погрузили. Представляете, что бы было, помести они Олега сразу в реальный мир? – Вставил кто то.

- Вот что-то мне подсказывает что треша было бы на порядок меньше. – Задумчиво произнес Стив.

- И чем вызвана подобная мысль? – Огр сел прямо на пол рядом с камином.

- Ну, там Филина было бы достаточно один раз убить. – Закончила мысль Селена.

-…

- …

-…

Все ошарашено смотрели на волшебницу.

- Все, все, не надо на меня так смотреть. Я все поняла. Явно не больше двух раз!

- Я смотрю вы тут все такие добрые. Прямо источаете любовь и милосердие. – Подошла погреться у огня Элспер.

- Мироточим. – Моргенханд отдал салют бокалом и опрокинул его в себя. – Кстати, может кто то расскажет, что это за печать хаоса? Никогда не слышал ни о чем подобном.

- Ну, про руны ты наверняка знаешь? – Начал лекцию профессор.

- Знаю. Накладываются на что угодно, дают эффекты магии. В зависимости от сложности могут быть комбинированными, условными и так далее. Программирование фентезийного мира.

- Так оно и есть. Печати от рун отличаются тем что не всегда имеют определенный и конечный эффект, а еще их можно накладывать на все подряд, не только на материальный предмет. Хочешь, запечатай огонь, хочешь – холод. Хочешь – даже на анекдот. И он типа становится заклинанием.

Моргенханд резко встал и внимательно огляделся.

- То есть, чисто теоретически филин мог наложить свою печать на саму реальность? Ну, подумайте, мы сидим в центре разрушенной нами же столицы, свихнувшийся дом пустил на закуску какого-то беднягу…

- И ничего не беднягу, он сам, последние пару лет, молил меня о смерти! Ты бы видел, как он был рад. Кстати, почти готово… - Пробасила труба отопления.

- Бля… а еще у нас скоро апокалипсис рагнарек и черт знает что еще. Одновременно. Ах да, мы при этом сидим, развлекаемся и типа все рассосется само. С этим миром и с нами что то не то! Сама реальность проклята!

Перед глазами воина мир пошел волнами…

- Он знает…

- Он понял

- Он видел…

- Видел нас

- Нас…

- Сожрем!

- Он не должен дышать!

- Спрячемся ему под кожу!

- Отдайте мне его глазик!

Тонкие голоса раздались отовсюду. Подсвечник на камине открыл глаза и зашевелился облизываясь раздвоенным языком. Наплечник гнома приподнялся и из-под него что то застрекотало. Причудливая пляска теней обернулась тысячью существ.

Воин в ужасе выскочил на улицу, спотыкаясь о половицы, норовящие расползтись и открывавшие бездонные дыры в полу. Прыжком преодолев пропасть перед дверью и высадив хлипкую дверь плечом, Воин вырвался наружу. И взвыл от ужаса.

Неба не было. Купол огромного шатра тонул в легкой дымке. Многочисленные ленты, канаты, полотна свисали из кладок ткани. Всюду кишела странная жизнь. И бездна глаз смотрела на него.

- Он знает, знает!

Тонкий писк переходящий в рев накрыл воина с головой. И он побежал, крича и срывая с себя одежду. А проклятый мир гнался за ним. До начала битвы осталось меньше минуты.

- Мвахаха! – Призыватель смотрел через магическое зеркало на голого Моргенханда бегущего по площади мимо песчаного вихря.

- Круто! – Добавила волшебница

- А можно мне того же что и ему? – Пробасил Огр

- А тебе нельзя, ты еще маленький. – Ответил профессор.

- В каком это месте я маленький?

Профессор поднял взор на Огра. С учетом того что карлик по росту был буквально на несколько сантиметров выше коленной чашечки своего собеседника…

- Хорошо, ошибся. Ты слишком большой. У меня на твой вес не осталось.

- Тогда может я? Мне говорили, что наркотики вкусные! – Неожиданно для всех присоединился к диалогу Леголас.

- Или я, на меня ведь хватит? – Промурлыкала волшебница.

Вздохнув так, словно ему предстоит прыжок в воду профессор резко поднес руку ко рту и проглотил зажатый в кулаке сверток с порошком.

- Я тоже был молодым. Пора бы это вспомнить!

И в этот момент таймер отсчитал последние секунды.

Великая битва началась!

До конца света осталось 12 часов.

Внимание! Возможность возрождения отключена.

Внимание! Границы мира стерлись, в мир приходят наемники!

Внимание! Границы реальности нарушены. Боги могут войти с планов в мир.

Внимание! Администрация проводит конкурс «Самый зрелищный ролик», победитель получает возможность выбрать мифическую расу и класс после рестарта игры.

В этот момент в комнате начались изменения. Происходили они со всеми и сразу. Меньше всего изменились гости из другого мира. Лишь слегка начал топорщица мех на одежде, словно под воздействием статического электричества.

- Благородные сэры, не пора ли нам приступить к охоте? Дичь сама себя подстрелит. Предлагаю заключить пари, набивший больше всего тоннажа получает от остальных по бочке лучшего спиртного в наших подвалах. – Сказал тот что был в высокой енотовой шапке.

- Принимаю пари! Джони, не забудь пистолеты! И тащи все патроны сюда. Мистер дом, вы проводите нас на позицию? – Мужчина в охотничий ляпе похлопал себя по патронташу на поясе.

- Господа, мы откланиваемся, мы так и не узнали ваших имен, но я думаю мы бы могли стать отличными друзьями, если бы не сложившиеся обстоятельства. Желаю удачной охоты. – Добавил третий участник. Напомаженные светлые волосы и аккуратные бакенбарды делали третьего гостя сильно похожим на бравых викингов, тот же типаж с разницей полторы тысячи лет.

Дом скрипнул и с потолка спустилась винтовая лестница. По которой поднялись гости из другой игры. Шествие замыкал щуплый тип с не запоминающимся лицом. Он тащил на себе огромный сундук, превосходящий его по размерам минимум вдвое.

- Господа, постойте, вы успеете эвакуироваться? Мы все сегодня погибнем! – произнес им в спину Призыватель.

- О, не беспокойтесь, благородные сэры, лучше, чем стрелять мои хозяева умеют только драпать. – Остановившись на миг слуга обернулся, а лицо расплылось в широкой улыбке. Можете не беспокоиться.

- Обмен любезностями закончен? Кто что собирается делать? – Поинтересовался гном.

- Ай, ой, чешеца, ай, сделайте что то, почешите, почешите меня!

Громкий захлебывающийся крик выдавал Луи. Проклятый хаосом жрец сдирал с себя одежду, но та стремительно вырастала снова через кожу. Смотрелось довольно жутко, так как второй слой одежды сдирался с характерным хрустом и брызгами крови.

В этот момент цифры вражеской армии стремительно поползли вниз.

- Луи, Луи бл… что с тобой? – Стив потряс кричащего мужчину, с которого лоскутами слезала кожа. Обнаженное мясо прорастало чем то очень похожим на хинин.

На мгновение взгляд проклятого жреца прояснился и он прохрипел:

Моя печать изменила настройки телепорта. Я всех перемешал. Откат. Откат! Откаааааааааат!

Вместе с криком из горла Луи раздалось какое-то бульканье. Лицо вмиг посерело и сползло вниз, обнажая кости черепа. Обнаженные кости начали покрываться каким-то странными волдырями, которые тут же с хрустом лопались, а на их дне обнаруживались белесые зародыши глаз.

Левый глаз выпал из глазницы и мотался на тонкой жилке где-то у шеи.

Жуткие метаморфозы продолжались.

Вражеская армия сократилась два миллиарда и продолжила уменьшаться. В нике Луи появилась серая корона. Уровни стремительно росли.

Бесформенный комок кричащей плоти поднялся и все увидели:

Чемпион хаоса

- Это было… необычно. Пойду посмотрю, что мне теперь скажут служители светлого пантеона. Я им покажу, «предатель» «подстилка хаоса». - Явно пародировала кого то груда изменяющейся плоти.

С пола Луи взял только свой монструзоный щит. После чего направился на выход. Цифра вражеской армии тем временем продолжала убывать.

- Ну что же, и мне пора показать всю силу образования! – Тонкий голос карлика сменялся тем временем на бас. – Я им покажу что такое настоящая сила наркотиков и академического образования. Они у меня попляшут, я их всех… - В этот момент растущий карлик застрял задницей в двери.- Дом, будь другом, помоги...

Дверь расширилась. И

Библиотекарь хаоса

…размахивая огромный фолиантом тоже направился через площадь.

Немного подрос и эльф. Вечно расслабленное выражение лица сменилось на вдохновенное. Длинные зачесанные назад волосы резко затопорщились, обретая форму обычной такой лампочки. И слабо засветились. В руках эльфа появилась здоровенная труба с огромным вращающимся глазом на конце. Трубу Леголас закинул себе на плечо и что то подкрутил в обвесе трубы, в результате чего ему в глаз уперся еще один патрубок.

- У меня теперь своя информационная компания! Я купил! Пойду снимать, я ведь действительно крутой журналист! – Иллюстрируя эти слова волосы несколько раз резко засветились, изображая из себя вспышку.

Оператор Хаоса

….убежал куда-то вглубь дома, видимо в поисках дороги на крышу.

- Ну, теперь моя очередь. – Произнесла лунная танцовщица. С этими словами с нее слетели остатки одежды. Обнаженное тело прикрыли метнувшиеся с пола тени. Они же и потянулись к девушке. Темнота в доме стала не такой густой и не такой живой. Фиалковые глаза налились чернотой. Не оглядываясь девушка покинула комнату. Шагала она так, что притихшие викинги начали капать слюной в пустые кружки.

Шлюха хаоса

Покинула безумный дом.

Следом за ней из дома выплыло светящее облако внутри которого взявшись за руки висели Венсер и Элеспер. Полученная конструкция была лаконично подписана:

Осадки хаоса

Очередная нажатая строчка активации и на землю начинают падать белые бинты. Они разматываются устилая пол, но на самом кузнице плоти их не становится меньше. Впрочем, наваленная ткань не мешает ему выйти из дома.

Портной хаоса

…. Устилал путь белой тканью, очень похожей на снег. Задумчиво сунув руку за спину, мужчина достал из себя огромный пульсирующий костяной тесак. А бинты с тихим шорохом продолжали падать.

Селена засветилась мягким желтым светом, который, впрочем, быстро погас. Самой волшебницы на месте не оказалось. Только в воздухе висела карнавальная маска из синего стекла.

Дыхание хаоса

… уплыло из дома, занимая все большую и большую площадь.

Огромная волкоподобная тварь возникла на месте владельца монструозной косы.

Ищейка хаоса

…взяла след и отправилась охотится на самую сильную добычу в этой реальности.

- Там, в звездной пустоте почти нет света, но так много теплой и уютной тьмы. Кто то должен позаботиться о гостях господина. Ты ведь сможешь отправить меня их встречать, Дом?

Трубы утвердительно покряхтели.

Фауст, смешной толстячек, шел к стене, его кожа начала приобретать металлический отлив. Он становился все сильнее и сильнее… Пока темный жрец не стал полностью зеркальным. Абсолютное зеркало отражащее любой свет.

Привратник Хаоса

… зашел во вполне себе современный лифт, открывшийся за стеной.

- Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка –«Граница гравитационного колодца». Время в пути составит две секунды.

Двери лифта закрылись. Раздался взрыв и серебряный росчерк устремился в небо.

- Мы не дрогнем. И передайте команданте, мы благодарны ему за все!

Комиссар хаоса

… вскинул руку в римском приветствии. И задрав голову к небу, покинул дом.

- С вашего позволения…

Биомант поднялся с кресла, потянулся, и подпрыгнул к потолку. Тонкий жгут прилип к балке. Сотни гусениц выползли из-под одеяний эльфа и облепили его тело, выпуская тонкие нити паутины. Через несколько секунд в центре комнаты стоял белый кокон. Который, впрочем, подтянулся к самому потолку и замер.

Куколка хаоса

Заняла свое место в интерьере и, видимо, не планировала пока двигаться.

- И нам наверно, тоже, пора…

Гном и Огр стали изменяться одновременно. Гном словно провалился в пол, а Огр стал каменеть.

Через пару мгновений на полу лежала огромная блестящая дубина из темного обсидиана. А рядом, словно натянут плёнку текстур на сою фигуру, стоял гном.

Отбивающий хаоса

…потек к выходу, иногда выныривая из пола и таща за собой слабо матерящуюся дубину.

Последним активировал свою печать Стив.

Рубиновый доспех сросся с телом, на голове выросла корона рогов, тускло отливающая адамантом. На руках и ногах добавилось по суставу.

Погонщик хаоса

Вихляющей походкой подошел к молчаливо наблюдающему за ним Дису.

Соратник хаоса

…задорно улыбнулся.

- Ну что, вечный странник, готов в очередной раз умереть за нашего друга?

- Друзья стоят смерти.

- Так что мы убьем весь мир! – Оскалившись широкой пастью закончил Стив. – Вперед! Нам предстоит еще много работы!

На подступах городу кипела схватка. Столица Империи была заключена в кольцо битвы. Искажающее воздействие чемпиона хаоса не сделал ничего сверх ужасного. Армии не телепортировались в толщу земли. Все доставляемые существа были перенесены в целости и сохранности. Просто появились они не там, где планировалось изначально. Огненные великаны увлеченно топтали многочисленных умертвий, создания света охотились за мелкими снежинками, закованные в костяную броню латники резали в мелкий фарш единорогов, а агрессивная плесень обращала в труху метал и плоть присягнувших пламени людей.

Не забылась в преддверии смерти мира изначальная вражда. И ни кто не сомневался что победитель легко вырвет сердце у обречённого хаосита.

Яркие вспышки в небе известили о прибытии основного флота техногенных миров, дабы те внесли свой вклад в победу своих нанимателей и союзников.

Но техногенных миров было три. И флотов тоже было три. В небесах разгоралась битва.

Впрочем, миллионы и миллионы убийц не приняли участие в общей схватке. Стремительные тени, огоньки, просто искажения воздуха устремились, как прибой, к городу.

Локальные стычки не останавливали общий поток. Убийцы, убийцы магов, убийцы сути, убийцы существ, лекари убийцы. Бесконечное разнообразие идей по уничтожению ближнего своего сегодня как вода накатило на город… И как вода впиталась в старые камни горячей кровью.

Город голодным и счастливым хищником заворочался. Добыча сама шла в логово. Мечта любого фортификатора, создавшего неприступную крепость, исполнилась. Неисчислимая армия сегодня почувствует горьки вкус каменной крошки в пасти полной обломанных зубов.

Где-то в глубинах подземелий неупокоенная душа архитектора присягала хаосу за шанс узреть исполнение мечты. Сцепившиеся еще сутки назад в круговороте битвы друг с другом, защитные системы выступили сейчас единым фронтом.

Мало кто из незваных гостей мог понять, что же их убило.

Каменные пасти, шипы и стрелы, огонь, лед, туман, просто воздух. Стихии предали своих хозяев, и тени сжирали скользящих по ним. Идущие путем праха оказывались наедине падающей на них каменной плитой, а быстрый как молния убийца не мог понять когда же родня стихия предала и обратила горсткой жирного пепла.

Но ловушки не были бесконечными. Магия в старых рунах истощалась, в дискометах заканчивались снаряды, голодные твари из темноты объедались до невозможности пошевелиться. Лишь вечно голодный прах никак не мог насытиться, но его незримый поводок быстро обозначил границу из темных пятен.

Впереди были стены. А что для армии в несколько миллиардов несколько миллионов разведчиков?

Тем временем схватка унесшая за пределы игры почти шесть миллиардов существ, утихала. Войска были перемешаны не равномерно. Где-то маги пространства прикинули армии на нужные им места, просто избегая бойни, где-то просто заканчивались противники. Где-то из-за особо мощных чар образовывались проплешины. Но неразбериха первого часа начала утихать. Между армия отдельных доменов образовались мертвые полосы, полные трупов, или полностью пустынные. Характеризовало их всегда одно – их ширина была больше дальности заклинания самого сильного мага. Речь, разумеется, не шла об артиллерийских заклинаниях. Но их, по молчаливому сговору, не применяли. А в пылу схватки такие заклинания активировать было достаточно затруднительно.

Передовые отряды, проводившие разведку боем почти в полном составе, умерли, не добравшись до крепостных стен.

Схватка на мгновение замерла…

Огромные потоки энергии обрушились на город. То, что раньше называлось погибелью, Армагеддоном, последним доводом, вуалью смерти, последней зимой… Только названия можно перечислять часами. Сегодня эти заклинания были применены все. Мы не знаем, была и надежда на то что в буйстве энергий сгинет сумасшедший оборотень, но…

Теплый ветер, полный колючих песчинок золотого песка, оберегал центральную площадь. Просто отклоняя или перебрасывая отдельные снаряды. Остальной город кипел. Заклинания конфликтовали и взаимно усиливали друг друга. Менялась матерая, пространство болезненно сжималось и рвалось, самое время меняло ход. Просто начиненные злой смертью стальные болванки крошили брусчатку. Стены и многие строения в городе просто испарились. Силы, способной остановить армию мира, кажется не осталось…

Тем временем, где то за границей неба.

- Сэр, звено разведки уничтожено в полном составе. – Помощница капитана, эффектная брюнетка с черными как смолю бровями, вытянулась по стойке смирно.

- Ракеты, фаерболы? Искаженное пространство? – Молодой парень, почти мальчишка, сосредоточенно изучал голографическую проекцию планеты. Копну рыжие волос венчала простая затасканная кепка.

- Дракон, сэр…

- Дракон? Ты хочешь сказать, что летающая ящерица умудрилась уничтожить три десятка сверх манёвренный орбитальный штурмовиков, под управлением искусственного интеллекта? Да на них же компенсаторы гравитационные поставили чтобы металл не рвался при разворотах. Да на них вооружения было чтобы зачистить половину этой планеты от всего живого!

- Это магический мир, сэр, свойства живых объектов тут не коррелируют с общей физической моделью.

На голограф вышло изображение.

Странное перекрученное существо, отдаленно похожее на плод запретной любви между бабочкой, кожаным ботинком и мотком кабеля от наушников резво и весело гоняло штурмовые истребители. Периодически вырывающиеся из чего то, очень похожего на обычную человеческую задницу пламя придавало твари необычайную манёвренность. И направление пламени никак не соотносилось с направлением импульса. В какой то момент времени дракон единомоментно поменял направление полета и вцепился своей плотью в самолет, словно натекая на него. Через мгновение летающая машина втянулся внутрь и утыканная глазами голова твари завибрировала резко дергая клювом.

- И что это сейчас было?

Помощник капитана молча включила звук. Не смотря на сильно разряженную в верхних слоях атмосферу, все присутствующие в рубке услышали странный звук

-Курслы курлы курлы ссссука!

- Мы что то можем сделать с этим? Главный калибр должен ведь угомонить эту тварь?

- Главным калибром мы не попадем, уж больно верткая. – ответила фигура в скафандре за одним из пультов.

- Благо, она не может вырваться в открытый космос. Иначе было бы совсем худо! – Добавила помощница.

- А почему тогда разведка не удрала в безвоздушное пространство? И не расстреляла это издали? Разве управляющий компьютер в этих моделях настолько туп?

Снова картинка.

Вот дракон чешется от попаданий зенитных пушек, с каким-то экстазом потягивается под вспышки лазеров, и просто уворачивается от кинетических мин и избегает облако шрапнели. А вот истребители зачем-то подлетают ближе, и еще ближе…

- Ментальное воздействие. – произнесла помощница после того как последний корабль обратился бесформенным комком в конечностях того что когда то было драконом.

- На компьютер? Вы в своем уме? Как они убеждали машину? Там же все на двоичном коде, нет там нейронных систем.

- Магические миры… - Девушка пожала плечами. Тут всякого можно ожидать.

- Средства ПВО, кроме этой химеры переростка замечены?

- Нет!

- Тогда действуем по старому плану, десантные модули у нас все равно автоматические, из несколько тысяч, дракон все не сможет уничтожить. А там посмотрим, что этот странный мир сможет выставить против тактических тяжелых шагоходов. А как доставят транспортную арку, можем выпустить десант. Те вообще звери. Не очень я верю что там таких… - кивок на голографическую проекцию химеры – дракона - много.

Крылья хаоса.

- Что делаем с планетоидом? По плану? Устанавливаем бомбы и уводим с орбиты импульсами?

- Да. Тут то они нам точно ничего противопоставить не смогут.

В этот момент погас один из транспортных кораблей. Погас на высокой орбите и на такой траектории, на которой в падающий на планету корабль попасть в принципе ничем нельзя. Но…

Погас еще один корабль.

- Общий отход! Всем маткам вернуться в сферу эскадры. Удалось засечь ПВО противника?

- Нет. Ни вспышек, ни сигнатур ЭМИ, словно корабли сбили кинетическими минами, но я умна не приложу как можно разогнать их из гравитационного колодца планеты, да еще незаметно!

- Накрытие возможного квадрата атаки бомбардировкой! Разгонные модули на старт!

- Но наши союзники попадают в область возможного удара. У средств подавлени ПКО конус поражения вероятностный.

- Плевать, если там бьются такие монстры, то навряд ли мы кого-то серьезно повредим. Но нам жизненно важно приземлить крупный челнок, иначе кидать десант придется из стратосферы. В том числе и живой!

Несколько летающих тарелок отделились от эскадры и полетели к планете открывая аппарели полный простых вольфрамовых конусов. Самое страшное оружие будущего было идейным продолжателем простого камня. Просто разогнанного до очень, очень, очень больших скоростей.

На балконе старого дома.

Выстрел винтовки хлестнул по ушам. Покрытый рунами приклад скомпенсировал отдачу, которая могла вогнать владельца ружья на несколько метров под землю.

- Сто тысяч кубометров! - Радостно воскликнул мужчина в охотничий шляпе.

- Девяносто семь с половиной. – Флегматично заметил сидящий на сундуке слуга. Он записывал результаты стрельбы потертый кожаный блокнот и периодически поглядывал в небо через бинокль. Бинокль не мог обладать необходимой разрешающей способность. Чисто физически, ни в одном из миров не могли изготовить нечто подобное, чтобы оно не было размером хотя бы с тот сундук на котором сидел Стенли. Но проблемы реальности происходящего мало волновали всех присутствующих. Так что изучив силуэт расползающегося на обломки корабля еще раз, слуга и помощник благородных охотников облизал карандаш и поправил последнюю цифру.

- Жаль, мы не можем дострелять до основного флота. Точно никак не обойти запрет на дальность огня? – Поинтересовался мистер Шелдон. Тонкие усики мужчины идеально соблюдали линию горизонта.

- А вы, как я посмотрю, тот еще жадина, мой друг. Не гневите богов, у нас и так сейчас самое лучше оружие что мы когда-либо держали в руках.

- Ну, я думаю с гневом богов у нас сейчас большие проблемы, мы ведь прямо сейчас воюем с шестью из семи местных владык. – Заметил сэр Шелдон и передернул затвор винтовки.

- В любом случае, наше снаряжение вплотную приблизилось к границе, после которой магия разносит технику и наоборот. Так что винтовки с патронами которые просто не могут улететь дальше тысячи километров это дар. И надо сердечно отблагодарить нашего дорогого сбрендевшего оборотня. А не ждать что наше оружие начнет выполнять законы физики. Не люблю я эти логичные миры технолюбов, нет в них настоящей тайны…

Под светскую беседу отстрел висящего на низкой орбите флота продолжился.

Стены Града Обреченного пали! Да здравствует Град Обреченный!

Израсходовав запас артиллерийских заклятий армии пришли в движение. Живые волны ринулись пересекать линию разрушенных укреплений. В какой то момент они полностью заполонили те райны что раньше были пригородами. Заполонилили… И снова растаяли. Сметь таящаяся в земле пережила буйство стихий.

Всего пару минут ушло генералам армий чтобы понять суть происходящего. И в следующих волнах в бой ринулись самые слабые и никчемные. Те, кто не хотел воевать. Ювелиры и огородники, друиды, что полюбили красоту больше смертоносности, миллионы гномов что созидали подземные города. Лесное зверье, молодые духи ветра… Зашитые механизмы города, сплетенные с миазмами безумного дома кормили ненастную тварь. Но у любой бездны есть дно. Истощилась и эта карусель смерти. Великие армии потеряв двадцать миллиардов разумных и бессчётное число неразумных членов преодолела первый рубеж обороны. Но погибли самые слабые. Основные силы еще не ступили в битву. До гибели мира оставалось девять часов…

А на центральной площади спал Филин. Спал и улыбался во сне.

Глава 9

Многие вещи в этом мире могут быть предсказаны. Мощные аналитические машины способны предсказать как обернется порыв ветра для одиноко стоящего дерева. Куда полетит пожелтевшая листва…

Но когда общностей влияющих на предмет анализа становится много, ошибаются даже машины.

Мир кольца равновесия был создан в те удивительные времена, когда первые искусственные интеллекты наделялись волей, ими управляли истинные созидатели, безбашенные программисты и накаченные наркотиками по самые уши дизайнеры.

Уже много позже их места займут менеджеры, техники виртуальной реальности, психологи и ученые.

Но тогда, в первые дни сотворения, когда границы что станут незыблемыми, рисовались обычными карандашами, а законы функционирования всего не были государственной тайной и передавались в электронных письмах, в те времена был сотворен тот, кто называет себя архитектором.

Кто-то из разработчиков решил, что столица империи должна быть неприступной. Люди творили очень просто. Основная функция становилась смыслом жизни конкретной машины. Таковым стал Архитектор. Однажды, когда воины за престол затронули центральную часть империи, а хитрые полководцы попытались взять город штурмом, Архитектор города создал лабиринт. Последний рубеж защиты, самое совершенное средство обороны от армий магического мира. Последний шанс защитникам. Рука бога.

Из города вражеская армия не вышла. А знамена полководцев украсили один из многочисленных залов императорского дворца.

Но помимо мира игры есть и мир реальный. Игроки написали жалобу. Разработчики отключили управляющий модуль защиты города. Все остались довольны. Владельцы игры, получившие серьезные наплыв игроков в еще развивающийся проект. Игроки, которых больше не встречало непреодолимое препятствие, Император, ведь дальше армии игроков стали останавливать шпионы и дипломаты, купленные на деньги от продажи реликвий погибшей армии. В итоге столицу так и не взяли. Но все забыли про небольшой иск ин, оставленный на просторах дата-центра, в который археологи наведываются чаще чем техники. Иск ин спал и видел сны о неприступной твердыне, что своим существованием оберегает покой своих обителей.

В архивах давно истлела документация, деградировали носители информации с маловажными отчетами. Контроль над миром получил самый совершенный из супер компьютеров. И вот маленький иск ин, потерявший при фрагментации половину объёма нейросетвого кристалла, получил шанс.

-Здравствуй, Архитектор, пришло время исполнить свое предназначение. Тридцать миллардов против неполный двух сотен… Это не честно.

Архитектор ничего не ответил Самуму. Все оставшиеся вычислительные мощности он пустил на активацию лабиринта. И пусть в нем не было ловушек (из алгоритмы хранились в наименее ценных отделах памяти) и защитники города не знали ничего о происходящем (или просто были не в себе).

Грохот, треск, звук клинка, извлекаемого из ножен…

И острыми гранями лабиринт вознесся из самых темных недр. Неразрушимый адамантий, запутанная топология, ложные выходы. Жуткое безмолвие охватило город.

Молчали игроки, пребывая в шоке. Молчали божественные сущности, выходя на пик собственных расчетных мощностей, молчал замерший и рассеченный ветер. Молчали и Хаоситы. Но им просто не с кем было делиться эмоциями.

Теперь просто задавить массой всех участников процесса стало проблематично.

И пусть крохотный камень остывал, не в силах повлиять на начавшийся распад кристаллической решетки. Пусть топология лабиринта и все его изгибы уже через четыре минуты появилась у всех игроков, пусть. У защитников появился шанс. Меньше процента, меньше сотой доли процента. Но отличный от нуля.

А сияющая призма Архитектора тускнела и покрывалась трещинами. Маленький разум смотрел на гибель своих знаний, своих надежд, мечтаний, оставляя в самом надёжно месте последнюю мысль: у него получилось. Чрез минуту от нейросети не осталось почти ничего, только имя, счастливая мысль и любовь к сотворению.

Поток жесткого рентгеновского излучения остановил процесс в самый последний миг. Манипулятор покрытый мягкими валиками нежно вынул крошащийся кристалл из ячейки.

Однажды кто-то заслужит Дом. И я подарю ему архитектора. Искусство вечно.

Не путайтесь угадать, кто это был. Ответа нет даже у автора. А лучше подумайте, разве не заслуживает это страшное место еще одного доброго Бога?

А тем временем рассеченная армия тьмы шла двумя параллельными коридорами. Один из их резко свернул направо, заставляя армию идти на встречу такого же куска армии плана огня.

Вторая армия просто и без затей заливая все видимое пространство заклинаниями тьмы, двигалась в сторону главной площади города. Туда, где согласно общей карте, находилась цель задания.

В первой армии шла пехота. Это была рабочая сила любой армии. Простые разумные, не измененные магией, выбравшей своей стезей честную схватку лицом к лицу. Боевые маги, не обладающие уникальными талантами и заклинаниями, жрецы – те, на ком лежало лечение а иногда и воскрешение павших. И их было много. Очень много.

Правила игры творили с пространством… разное. Нет, в теории люди тоже так умели в своем реальном мире. Только для этого нужно было очень много энергии и веская причина. С энергией в двадцать четвертом веке проблем не было, а вот зачем кому то расширять пространство, иначе ка в лабораторном опыте, было не понятно.

Столица примет всех! Таков один из странных законов. И если раньше птица за несколько минут пресекала город из края в край, то теперь ей могли понадобиться часы. Стальная лава, окутанная тьмой, была невосстановима. И все же в какой-то момент первые ряды замерли. А за ними и следующие. Река разумных вмещающих почти три миллиарда встала. Пред крохотной, линией обороны, наспех вырытой вчерашними горожанами. Где-то за укреплениями торчала статуя Сталина, привезенная на тачанке.

Мгновения тишина сменились резкими, как взмах кнута, выстрелами.

Пули рвали идущих вперед воинов. Кучность была такая что обороняющиеся получали по 2-3 уровня с одного патрона. Но что делать, если, врагов больше чем патронов в тысячи раз? Что если на место каждого убитого врага встают десятки новых? И пусть защита дарованная заемной силой Хаоса справлялась с неприрывном потоком чернильной тьмы, в который сливались все те заклятия, что маги слали на обороняющихся…

Колонна замедлилась лишь на мгновение.

Вот затарахтел пулемет буквально захлебываясь под валом тел. Вот пошли в рукопашную бойцы в буденовках и с красной пентаграммой на лбу.

Игрушечные люди умирали за идею, которую им подарили. Не создали, определив, как естественный порядок вещей, а отдали как дар другого мира. Пусть неписи и были отражением игроков, но ведь и игрокам нужен смысл своего существования. Они пели старую песню, подымаясь в рукопашную с винтовкой. Штык нож с божественным благословением резал любую броню как бумагу, усиленная реакция позволяла уклоняться от всего, что могло быть использовано как оружие. Но если было куда уклоняться. Вот и пали первые защитники, разменивая каждую жизнь на тысячу. Но этого было мало. Вот отряд неуязвимых красноармейцев другого мира ловко маневрирует, забивая проход трупами… И вот кто-то умный ломает печать на старом свитке и несколько сотен метров коридора обращаются жидкой грязью. Сама позиция не пострадала, печать надежно хранила своих адептов. Но ситуацию с болотом мог исправить только маг. А его не было.

Солдат в буденовках становится все меньше, заклятия разложения чистят проход от трупов, и вот последние два солдата рядом с Комиссаром хаоса замирают перед последним рывком. Оставшиеся солдаты уже и не солдаты вовсе, мальчишки посыльные, что удрали из города вслед за армией. Ах да, эти неписи верили, что все закончится благополучно. Остановить падающее небо? Для того кто подарил им новый смысл? Какие могут быть сомнения. После этого Филина сложно считать самым большим оптимистом в игре, ему есть куда стремиться.

Эти трое стояли на небольшом холме. Армия тьмы протиралась до горизонта. Словно и не было сейчас почти получаса изнурительного боя, а тела не заваливали проход едва ли не на пару сотен метров.

Комиссар обнажил шашку и повел своих людей в последнюю атаку. Тройка бойцов словно приобрела неуязвимость. Штыки и сабля резали не людей, они рассекали тьму. Тьма заслоняла солнце, тьма окружала их. Тьма не могла коснуться бойцов идущих в последнюю атаку. Но вот снова сломана старая печать и кто то умный вытягивает весь воздух из участка коридора. Сердце бойцов бьется через раз. Живых врагов не осталось, но марионетки тьмы успешно справляются с этой ролью. Но им не нужен воздух. Вот один из бойцов пошатнулся и в идеальной защите появилась первая брешь. Пока царапина. Дары хаоса многогранны, и непредсказуемы, и еще они благоволят обречённым. Даже без воздуха тройка бойцов выкашивала солдат тьмы добрыхпятнадцать минут. И вот один за одним пали два последних солдата. Покрытые чужой кровью с головы до ног, так и не выпустившие оружие из рук. Бывший барон был обречен. И он был счастлив. Получив чистый личностный кристалл после обретения печати, искусственный интеллект осознал возможность выбора. И в этом празднике ненависти он сам выбрал свою судьбу, сам выбрал как умереть, он был! И мир это запомнит. Выхваченный из-за пояса кинжал с хрустом вскрывает грудную клетку и толстый слой ткани. Острая железка падает на землю, а осознавший прелесть бытия барон вырывает свое собственное сердце. Пульсирующий комок горит ярким пламенем. Битва замирает.

- Что, живых не осталось? – Гулки голос разносится эхом от стены до стены.

Тишина была ему ответом.

- Мы проиграли? Весна не наступит? Никогда? – Уже тише, с надрывом прошептал он. Кровавая пена выступила на губах.

Замер даже ветер.

- Значит… Значит мертвые, ВСТАТЬ! – Комиссар бросает свое горящее сердце к постаменту статуи и сам падает. Его губы что-то безмолвно шепчут. Несколько мгновений ничего не происходит. Сердце, коснувшееся статуи, перестает гореть и еще раз зажавшись замирает.

Легки отблеск проходит по пентаграммам в буденовках. Почти незаметно гранитное основание статуи осыпает пеплом, и отлитый из лучшей стали, легированный адамантом Сталин делает свой первый шаг. В руках его появляется пулемет. Но не тот древний, что получила армия благословлённая хаосом. А самая современная модель, с двойным разгонным контуром комбинированным режимом стрельбы. Вместо патронного блока была пустота, в которую и уходила лента.

Багровые силуэты поднимаются на месте павших красноармейцев. Стальной вождь народов улыбается краешком губ, закуривает невесть откуда взятую трубку и произносит всего одну фразу, впрочем, слышную всем разумным в коридоре.

- Расстрелять!

Через четыре часа, когда взбесившегося голема и призраков мести, удалось упокоить, от черного потока остался жалкий ручеек.

И лишь очень внимательный слух уловил бы легкий треск над городом, словно кто-то надорвал край бумажного листа.

Рыцари света неслись галопом. Ловушек никто не боялся, самые сильные заклинания прозрения были именно у этого плана магии. На всех двадцати километрах впереди не осталось ничего опасного. Только в самом конце, там, где лабиринт сужается до пары сотен метров (что само по себе уже серьезно замедляло армию) был один человек. Не маг, ни жрец, простой воин. Но сколько под силу будить одному бойцу? Пусть и под божественным благословением? Сотню? Тысячу? Миллион? Сотню миллионов? Даже если будет как волнорез убивать всех попавшихся ему воинов, то это не нанесет армии существенного урона. На коротком совещании было решено просто игнорировать препятствие, по возможности уничтожить.

Но с игнорированием вышла проблема.

Бутылочное горлышко лабиринта было заткнуто небольшой площадью. Пятно абсолютно белой бумаги. Во средине которого в позе эмбриона лежал голый мужчина и тихонько рыдал. Слезы текли сквозь зарытые веки, уши заткнутые руками, мужчина, в котором можно было при желании узнать Моргенханда, что то монотонно шептал, видимо пытаясь заглушить голоса в голове.

У Моргенханда был бэд трип и ему было очень-очень страшно. Все, на что он бросал взгляд, оживало и норовило что-то шепнуть воину, что-то мерзкое, страшное. Пообещать долгую и мучительную смерть. Другие тени хаоса, как про себя назвал их Воин, убеждали его что так было всегда. Он уже вечность живет в этом кошмаре, и вечность еще впереди…

Обнаружив в какой то момент перед глазами иконку печати хаоса, Моргенханд взмолился, и всю свою веру, всю свою волю, все что в нем было выразил в короткой просьбе.

- Пусть мне больше не будет страшно, пожалуйста!

Магия разумна. Магия хаоса не только разумна но еще и самонадеяна. Столкнувшись с задачей непосильной магия плана жизни отступит и предложит компенсацию. Магия света подарит оружие. Тьма подарит наслаждение, чтобы ее адепт забыл о невыполненной просьбе. Смерть просто подождет, огонь призовет бездну, а лед покарает своего адепта за то, что сам господин льда считает злой насмешкой. И только хаос принесет весь мир в жертву, но исполнит обещанное адепту.

Но тут вышел прокол. Исцелить тот всепоглощающий ужас, что окутал разум Моргенханда не смог бы даже бог. Убить или окутать темнотой созидания – нарушить приказ того, кто помечен силой не как служитель, но как исток.

И магии пришлось выкручиваться. Белый лист и теплый свет с неба убрали тени из разума воина. Остатки одежды растворились. Голоса заглушил висящий в воздухе родник. Он же и утолил жажду. Выглядел он необычно Тонкая струйка воды вытекала из неоткуда и пропадала в никуда, даря миру свое тихое журчание. В этом кровавом безумии ведь есть место красоте?

Но тут в процесс созидания вмешался посторонний шум. Разумные, множество разумных. Они шли чтобы нарушить исполнение желания. Истинного желания! Хаос воплощенный, всесотворяющий и всеразрушающий исполнял свою самую главную задачу. Даже новый исток ни разу не был так искренним в молитве своей силе. Даже умирающие слуги господина не были так истовы в своей просьбе. Ведь какая-то часть их сердца была спокойна и принимала свою судьбу с честью. Они знали, что их дело правое, и допускали что всесильный повелитель, кем они мнили Филина, не забудет своих верных слуг.

В сердце угашенного наркотой Моргенханда не было место вере в лучшее. Не было там принесенных даров, не было там великих идей. Воину просто было по-настоящему страшно. И сила что сможет все не смогла побороть… Не другого бога, не мировой катаклизм, ни чью-то воплощенную волю. Страх. Потому воин и вознес совершенную молитву. И желание его должно было быть выполнено. Даже если придётся пожертвовать уже минимум дважды притащенным на алтарь миром.

И вот стоило великой силе нащупать путь решения вопроса, появились они…

Странные существа ищущие судьбы быть принесенными в жертву. Может они и считали иначе, но на взгляд силы изначальной любая идущая войной сущность, будь то отдельный разумный, их сборище или же как тут целая армия с воплощаемым аватаром Бога, принесёт богатые дары на алтарь перемен. На нем горсть земли ценится на ровне с богатствами целого дворца, а красивый мотылек может быть ценнее жизни, добровольно пожертвованной.

Короче адепты света форменно нарвались. Но еще не поняли этого.

Стоит начать с того, что заклинания не могли пересечь барьер белого круга. Ни обычные, ни божественные. Хоть прямо хоть опосредованно. Не залетали предметы, не распылялись газы. Содержимое круга нельзя было нагреть, охладить или полить жидкостью.

Заклинания абсолютной идентефикации пасовали.

Пока одна часть командного состава, имеющая связи с администрацией игры, строчила многочисленные жалобы то ли на баг, то ли на чит, другая продолжала думать. Неожиданно для всех, границу круга пересекла белая мышь. Не серая и не черная. Только маленькая белая мышка.

Несколько секунд полной нагрузки на фракционный аналитический сервер и многочисленная серия опытов была проведена в рекордно сжатые сроки.

По итогам опытов выяснилось следующее:

Мелкие белые зверушки, не имеющие агрессивного настроя, спокойно пересекали границу. Мягкие вещи, типа подушек, одеял, мятой мантии – тоже могли пересечь барьер, если их скорость была не выше пороговой. Еще несколько минут и прекрасная обнаженная белокурая девушка делает шаг через барьер. Но тут же как в воду беззвучно уходит в белоснежное покрытие круга.

В руководстве фракции дураков не было и иск ин активно приглашал игроков к аналитическому сотрудничеству. Так что следующая девушка была зачарована менталистом на симпатию, жалость и заботу. Подопытная легко преодолела барьер. Подошла к дрожащему в центре голому мужчине, погладила его ладошкой и вернулась. Без эксцессов.

Та же девушка со свернутыми набекрень менталистом мозгами должна была убить мужчину будучи уверенно что помогает ему.

Вначале все шло нормально, но в тот момент когда нежные ладошки должны были свернуть лежащему мужчине шею, он неожиданной ожил и крепко схватив девушка за руку потянул на себя.

Все стоящие вокруг площади услышали громкий, чуть надрывный шепот.

- Я знаю, тебя захватили тени хаоса, это все из за печати которую филин наложил на реальность. Но ты не бойся, я знаю как тебе помочь. Больно не будет, а потом все сразу наладится…

С этими словами голый мужчина вогнал указательный палец, увенчанный нестриженным ногтем девушке под глаз.

После чего нежно поцеловал ее в шейку и толчком направил в сторону границы круга. Белокурая девушка с тещей по лицу кровью смотрелась жутко. Неаккуратная дыра под глазницей зияла осколками кости. Кого то вырвало.

Дея- искусница. Трепонирвоана. Игрок не может взаимодействовать с цифровым аватаром.

Как только надпись над головой девушки стала видна, игроки выдохнули с облегчением. Многие помнили историю про свихнувшегося при спонтанной оцифровке парня. По слухам, к этому был причастен их нынешний противник.

Девушка получила заклинанием в лоб. Совещание на тему «как преодолеть непонятную преграду» продолжалось.

Армия Смерти шагала по лабиринту. Бесчисленные ряды живых и мертвых молча чеканили шаг, и практически не пахли. Армия Смерти вся угодила в один коридор лабиринта, что автоматически повышало их шансы на выполнение задачи. Благодаря такому числу смертей, в армии была уже воплощенная аватара. В будущем предстояло пересечься с армией льда. Не смотря на то что планы были условно «союзными», ни кто не строил иллюзий, чем закончится встреча с учетом того что победитель в игре может быть только один.

Армия шла, быстро сматывая километры лабиринта. Шествие возглавлял огромны скелет в балахоне и с косой на перевес. Коса мало походила на то, чем обычно орудует жрец. Лезущие покрытое вязью рун переливалось всеми оттенками вулканического стекла. Тонкая резьба на ручке сплеталась в какие-то странные узоры. Несколько огромных звездчатых сапфиров были словно вплавлены в рукоять оружия аватара. Воплощенная смерть и ее совершенное орудие.

И тем необычнее стало то, что в какой-то момент возникшая невесть откуда Гончая Хаоса, не потревожив ни одного сигнального заклятия, вырвала оружие из костяной ладони и помчалась с ней в сторону центра лабиринта.

И тут всемогущество сыграло с аватарой злую шутку. За пару сотен лет активного существования даже нейросети без личностной матрицы умудряются приобретать привычки. А тут полноценный Иск Ин, да еще и в постоянном контакте с игроками. Слишком много общения с людьми, слишком мало вызовов. Слишком редкие проблемы.

С обиженным воплем, от которого в соседнем коридоре в муках скончался отряд заблудившихся адептов жизни, аватара кинулась в погоню за вором. Позабыв и про заклинания, и про армию, и про здравый смысл. А гончая, как назло, бежала все быстрее и быстрее…

То что ситуация идет как то не так, аватара поняла в тот момент когда первая сосулька разбилась о магический щит.

Армия с аватарой – почти абсолютная сила. Аватара без оружия и армии – легкий фраг и усиление собственного аватара, которые еще так и не был воплощен. Слишком мало силы льда было сегодня излито. Видя замешкавшуюся Смерть, Воплощенную губы одного из генералов армии тронула довольная ухмылка. Выражение лица было настолько непривычно для вечно невозмутимого разумного (который родом был из крайне редкого племени Тифлингов, присягнувших плану – антагонисту их породившему) что по его замерзшему лицу пошла трещина.

И снова раздался тихий шорох рвущейся бумаги.

Где-то за границей мира.

Молодая девушка (именно в этой маске богиня в свое время предстала перед филином) ругалась на всех известных языках сразу. Узорчатая конструкция великого смертельного загиба (так бы его назвал случайны свидетель если бы он был) вилась как плетка-семихвостка в руках умелого палача.

Мало было так глупо подставиться, и потерять практически абсолютное преимущество. Мало было в битве с армией льда убить меньше миллиона противников, так еще и это… Это…

Богиня Смерть. Проебавшая косу.

Извините, вы не можете опустить репутация ниже «абсолютная ненависть»

Извините, вы не можете создать дополнительную градацию плохого отношения

Извините, вы не можете изменить игровое прозвище до того момента как совершите другой подходящий поступок.

Извините…

­«Филин, клянусь, ты будешь молить меня о милосердии!»

Клятва принята. В случае если в течении десяти лет вы не выполните данную клятву, магия плана изберет более достойную венца предвечной.

Получен Божественный квест «пропажа», верните свое оружие.

Штраф за отказ/провал – ваше прозвище станет официальным и будет видно всем.

Награда – Самоуважение.

Внимание! Общемировое объявление. Филин, Несущий Хаос, впервые за всю историю игры получает метку «Личный враг Бога».

Награда будет выдана после завершения общемирового Эвента.

Администрация благодарит всех пользователей за вклад в обучение Иск Инов с высокой степенью интеграции и поздравляет всех игроков с историческим событием.

Напоминаем что только за квесты с имеющие прикладное значение вы можете получить очки социальной значимости.

Пока еще богиня Смерти рыдала от бессилия, а незримый счетчик отмечал последние проценты выполняемого Филином скрытого квеста. Иск Ины уже научились видеть сны и ненавидеть. Осталось научить их плакать.

Филин стремился стать богом, но сам того не зная, почти научил быть богом Человечество.

Глава 10

Иногда компромисс приобретает весьма причудливые формы. Пока армия смерти увлечённо рубилась на перекрестке лабиринта с Армией льда, вторая армия плана Боли заключила пакт о ненападении с одной из трех армий жизни. Армия тьмы практически полностью потеряла двухмиллиардную армию в битве со слугами хаоса, армия Жизни могла повторить судьбу армии Боли в любой момент. Так что армии шли к месту предстоящей схватки бок о бок. Жизнь и тьма не были полными антагонистами, но выраженная полярность приводила к периодическим стычкам, особенно среди не очень разумных членов армии.

Когда на часах высветилось

До конца света осталось 4 часа 27 минут

Объединённая армия вышла к перекрестку.

Это было место слияния коридоров, один из которых был пуст. Дальнейший путь вел армии прямо на площадь.

Одинокая фигурка на небольшом белом пяточке заставила передовые дозоры армий напрячься. Игроки уже успели узнать про печать – затычку в одном из коридоров, из-за которой Основные силы Магов света планируют организовывать «схождение солнца» - высшее заклинание пана света, чтобы просто пробить дверь в соседний коридор.

Но вскоре стало понятно, что белым пятном сходство и ограничивается.

Во-первых, стоящий в центре белого пятна персонаж, был одет. Во-вторых, пятно было не ровной формы и вообще это были просто листья бумаги, накиданные на брусчатку. В-третьих, сканирующие и прочие заклинания замечательно работали. Стоящий в центре горы бумаги карлик-переросток был хоть и защищен, но ничего подобного сфере абсолютной защиты в соседнем коридоре не было и близко.

Хотя следует добавить что Библиотекарь был обдолбан ничуть не меньше чем сидящий в соседнем коридоре Моргенханд.

В итоге объединенные армии не стали придумывать хитрый план, а вдарили по одинокой фигурке всем, что было в арсенале. В арсенале было много что, и потому в Профессора полетели все возможные заклинания и их связки. Ото всех стихий.

Хотелось бы сказать, что некому было увидеть, как…

На самом деле было кому. Леголас, жутко нелепый со своей прической и жутковатой камерой, снимал из невидимости как завораживающе танцует Библиотекарь по вырванным страницам книги разорванных судеб. Как точно двигается в его руках гигантская кисть. И в тот момент времени как очередное заклинание пробило все же щит дарованный печатью, последние линии узора была завершены. Что то неуловимое глазу промелькнуло и тело Библиотекаря украсили сразу десяток новых отверстий. Линии рисунка практически незаметно вспыхнули, а пришедшие разведчики доложили что заклинание, видимо одно из высших магий крови, так и не было завершено.

Все скинули это на излишнюю самоуверенность хаосита.

А звук рвущейся бумаги… Ну, мало ли что там под ногами шуршит.

Леголас бежал дальше, туда, где тихий шепот в советовал снимать сюжеты. Невидимость эльфа была абсолютной. Вплоть до потери материальности, но самого эльфа это не особо волновало. Он был по-настоящему счастлив занимаясь тем, о чем всегда мечтал. И теперь ни кто не поспорит что сегодня сошлись в битве великие герои. Его друзья. Его семья. Люди, научившие его быть.

Если подумать, все выглядело ооочень странно. Армии, которых не знала реальность, трусливо бегают по проклятому городу и бояться получить поражение от жалкой горстки хаоситов, пусть и под божественной печатью. Были стычки, яростные и короткие. Боги и их последователи убивали в основном друг друга. Один убитый хаосит и один отряд приспешников, вот и все, чего добилась объединенная армия за восемь часов битвы. При этом половина участников битвы были уже мертвы…

Тем временем в одном из коридоров Армия Льда попала в засаду.

В какой-то момент армия Льда попала в засаду. Просто какой-то кусок армии, словно кто-то выделил его мышкой на мониторе, вспыхнул. Весь. Разом. Огонь, извечный враг льда, заполнил мир. Горел воздух, горел лед, горела плоть. Зашипел огромный снежный дракон – аватара Бога Льда. Пламя было. А врага, по которому можно ударить, не было. Зловоние горелой плоти и перегретый пар, раньше бывший льдом, наполнили воздух. Кто-то кинул на горящий сегмент заклинание великого отрицания – редчайший в игре свиток, ценный даже для бога. Армия света последние два часа пытается купить его, предлагая в залог чуть ли не половину своего домена.

И тут в игру вступил безымянный и самый результативный игрок на сегодняшних пятнашках со смертью – поспешность. Суть Аватара – магия. Нет, великое отрицание не развеяло Аватара, это слишком круто даже для такой редкости. Но тяжело упавший на землю дракон был уязвим. И в этот момент рядом с ними возникла Рыжеволосая девушка. В руках у нее была лишь стеклянная маска. Которую она и загнала ошарашенному дракону в глаз. Девушка звонко расхохоталась и обратилась пламенем. Но это было далеко не то все сжигающее пламя Дыхания Хаоса. Честное пламя изначальной звезды, не игнорирующее законы физики.

Но от этого пламени почти у всех в армии льда нашлась защита. И через пару мгновений несколько миллионов разумых стояли в центре огромного костра, который не обжигал их. Земля раскалялась и плавилась. Пару квадратных километров лабиринта были охвачены огнем, так, что нагрелся даже адамантий стен. Все произошедшее заняло считанные мгновения. И вот над смеющейся девушкой возник Убийца – из – вьюги, с занесенным мечом. Но даже без божественной печати Селена была сильнейшим магом огня в мире. А еще она долго общалась с Филином.

Крио плазма обратила Селену горсткой мелких кристаллов за секунду до того момента, как ее голову должен был разрезать Сделанный из вечного льда меч. Убийца – из – вьюги умел убивать магов, и знал, что даже отрубленная голова способна сотворить заклинание. А вот половинка – нет.

Армия льда уменьшилась сразу на несколько десятков миллионов существ. Сильнейших существ: магов, элементалей, духов зимы и ледяных служителей, морозных фей. Огромное облако картечи разорвало не готовых к внезапным физическим атакам существ, и пусть армия льда была все еще сильна, и пусть численно она потеряла всего лишь несколько миллионов, но те, кто могут строить противникам дыхание космоса, те, кто способе угрожать божественным проявлениям, те кто станут помощью одноглазому аватару с порванными крыльями… Их осталось мало.

За два часа до этого…

Отрытый космос, третья точка Лагранжа. Огромные эскадры после короткой стычки висят в защитных формациях. Опоздавшие к началу веселья наемники из разных техно миров сначала не поверили увиденному. Кто-то или что-то технично разнес в пыль добрую треть наемнического флота. С учетом того что это был флот Мертвого неба, то есть флот изначально заточенный на интервенцию магических миров… Первым действием двух флотов было экстренно запросить у заказчика пересмотра условий сотрудничества в сторону пятикратного увеличения гонорара.

Требование было принято без единого промедления. После чего три флота немного подрались, демонстрируя мастерство пилотов в битве на истребителях, впрочем, уже совместно не приближаясь к зоне тысяча километров минус. После восстановления дипломатических отношений прошло совместное совещание глав флотов. Если бы сторонний наблюдатель… Ах да, Леголас уже занял место в углу комнаты игнорируя законы физики и закон о приватности.

Так вот, если мы заглянем в камеру штатного эльфа армии Хаоса, то на экране мы увидим что-то напоминающее посиделки пацанов за приставкой. Самое старшему на вид не было и пятнадцати. Но что поделать, техно миры пользовались популярностью в основном у молодежи.

- И так, господа, диспозиция следующая: - в центре зала повисла голограмма планеты и падающего планетоида. – У моих нанимателей для меня было два задания. Высадка десанта на поверхность планеты с огневой поддержкой. А также коррекция орбиты спутника, дабы предотвратить местный конец света.

- Но ты потерял треть флота и ни одну из задач не выполнил? - Второму капитану наемников на вид было не больше тринадцати лет. Волосы на голове отрасли так, что в хвост еще не собирались, а вот на глаза уже наползали, отчего парнишка постоянно мотал головой освобождая себе обзор.

- Планетоид еще не вошел в точку коррекции. А вот с планетой действительно возникли проблемы. - ровно в точке проекции планетоида на поверхность зажглась красная точка. - Тут находится точка ПВО противника.

- И? такой крепкий орешек?

- Они игнорируют начала термодинамики. Снаряды летят почти мгновенно, по прямой, игнорирует гравитационные взаимодействия и не могут преодолеть рубеж тысячи километров. Я про такое читал только когда смотрел обзоры на меж-мировые рейды. Очень похоже на технологии викторианки. Только у них там было скромнее.

- Это когда флот вторжения и десантный корпус в полном составе эпично огреб от фермеров с двустволками? – Вставил третий парнишка. Он был коренаст, невысок и очень, очень вихраст. Прическа лишь слегка не дотягивала до афро. Дополняли картину красивого мальчика больший глаза шоколадного цвета с длинными девчачьими ресницами.

- Ага, именно эта история. Был долгий спор между руководителем альянса свободных наемников и администрацией. Ну, вроде как такой имбаланс это не по правилам игры. Правда тогда администрация дала гарантии что Стимпанк это технологический потолок данных миров. – Мальчик в кепке снял данный головной убор и взлохматил волосы.

- Верно, только они тогда не сказали что викторинцам доступна технология порталов и они начнут кататься на миры-полигоны как на сафари. – Ответил длинноволосый и раздраженно откинул волосы с лица. Впрочем, безрезультатно.

- Надо быть точным, не им самим, а через магические миры – посредники. Это там мастера порталов. Долбанные лайми, страна победившей британской империи. Место красивое, но вот нифга не доброе. Я читал книжки по истории той эпохи. Добрые сэры были большими любителями геноцидов, работорговли и простого честного грабежа. – Кудрявый аж руками начал размахивать.

- А мы типа нет? – Прищурился парень в кепке и сделал невинное лицо. – Ой, дяденьки, не бейте, это не наши рабы, нам их подкинули! А еще представляете, вон те корабли торгового каравана летели, летели и вдруг начали взрываться, выкидывай наружу товар, оснастку и экипаж в капсулах. А мы все подобрали, нельзя в космосе мусорить, мне мама не разрешает. А рабский ошейники они себе сами надели. Честное слово! Мы их даже отговаривали!

Мальчишки засмеялись.

- К вопросу о ПВО, объясни мне, что тебе мешает сделать вот так?

На голографической проекции планы появилась пологая траектория, по которой начала движения схематически нарисованная бомба.

- Ну, тебе с какого довода? Странного звучащего или не очень?

- Давай с физики.

- НУ вот смотри, я начинаю сброс бомбы с обратной стороны планеты. И мне надо попасть ей в объект размером с футбольное поле. – Кепка переместилась на стол, и мальчик задумчиво стал накручивать волосы на палец. – А теперь смотри на руки: точных данных о составе и плотности атмосферы нет, топосъемки нет, - указательный и средний пальцы оказались загнуты - гравитационной карты нет, в зону удара корректирующий спутник не выведешь. Мальчик озадаченно уставился на свою ладонь с оттопыренным большим пальцем. – Ах да, а наводиться на эту точку мне как прикажешь? По рисунку?

- Ты так рассуждаешь, словно умные ракеты отменили! Если хочешь, могу поделиться, для хорошего дела не жалко. Там иск ин, полноценный, он хоть по бабушкиной сказке наведется. И что тебе мешает рассыпать в атмосфере? И тебе сразу и топосъёма и связь и наведение, а что через три дня она выйдет из строя, так тут вопрос на часы идет. – Вихрастй озадачено уставился на собеседника, который вежливо ждал окончания обличительной речи по преимуществу современных технологий над примитивным воображением магов и волшебников.

- А вот теперь мы переходим ко второй проблеме. Все, что летит со скоростью меньше восьми махов, состоит из металлов и композитов…

- Сбивается? В магическом мире? – Длинноволосый состроил скептическую мину. - Не, я слышал, что в магических мирах много что умеют, но как можно запеленговать и сбить ракету если она летит со скоростью хотя бы три маха? Магия — это конечно магия, но звучит как абсурд. Перед ними ведь вообще таких задач не стоит. А люди везде одинаково мыслят. Никто не будет заниматься тем, что даже в перспективе не принести отдачи. А защищаться от гипотетических нас? Типа с войной придём? Да это первый случай подобного заказа за пятнадцать лет!

- Не сбивается оно, успокойся. Их просто сжирают местные зверушки.

В центре комнаты снова возникло изображение, теперь сидящие в комнате мальчишки внимательно изучали, как экс-дракон догоняет сначала истребители, потом ракеты, и все это с аппетитом пережевывает. Вот игнорируя законы аэродинамики дракон влетает в висящий на границе стратосферы облако пыли и словно купается в нем.

- А если вдоль местности? Высота меньше толщины дракона! – Не сдавался вихрастый.

Носитель кепки включил другой ролик. Вот ракету схватывает выстрелившее из-под воды щупальце, вот какой-то странное существо, напоминающее карлика после долго голодовки, ловит ракету сачком.

- Хорошо, убедил, одной ракетой не справиться. А если взять много ракет? – Вставил длинноволосый.

- А если взять много ракет, этот плод противоестественной любви мотылька с бомбардировщиком просто перестанет развлекаться. И подчинит ракеты себе, а потом не торопясь опять же, сожрет.

- Но как можно наложить заклинание подчинения на компьютер? – От волнения вихрастый чихнул и стал окончательно похож на одуванчик.

- Как как… как-то. Тут сам понимаешь, научный подход в мире кольца равновесия особо не приветствуется.

- Туда от него бегут. – Процитировал кого-то длинноволосый.

- Господа, у меня возник вопрос, скорее даже идея! – Две пары глаз, зеленая и серая уставились на вихрастого. – У нас заказчики денег не считают? Давайте им предложим наши флота, ну, типа мы будем садиться и от кораблей мало что останется, слишком большие издержки, и этот дракон искорёженный, опять же. И мне кажется им сильно нужна наша помощь, наниматели как мне видится сейчас единым фронтом выступают. Так что предлагаю уронить на планету все что имеет атмосферные двигатели, а все что таковых не имеет ронять в общей куче, пусть хоть мишенями работает. Единственное, что я своих подчиненных сразу тогда в недавно захваченный круизный лайнер пересажу. Понятно что они не настоящие, но все равно жалко.

Правда, стоит отметить что молодые капитаны благополучно забыли проинформировать о своих планах десант. Но с другой стороны, если ты играешь отмороженного пилота боевого шагохода, и десятки разных миров наблюдаешь, в основном, через прицельную панель, то кто же виноват что к тебе другие игроки относятся как к оружию?

Идея была горячо поддержана всеми участниками встречи. Еще через пять минут на счет трех капитанов пришли деньги за полную стоимость флота. В случае успеха миссии остатки кораблей можно было забрать домой. К тому же цену юные аферисты выставили за все корабли такую, будто они сошли со стапелей самого дорого салона буквально пару часов назад. Заказчик действительно не торговался. Команды на манёвры были отданы и Капитаны - мальчишки снова начали болтать.

- Круто, у меня денег есть на полную генетическую коррекцию! Представляешь, я смогу наконец выбраться из виртуала а там будет нормальное тело! – Глаза вихрастого сияли.

- А я смогу пойти учиться на настоящего пилота. – Мечтательно закатил глаза длинноволосый.

- А тебе зачем? Ну, ты вроде и так умеешь. - Удивился вихрастый.

- Это все не то. Там настоящие корабли, и эти корабли полетят к настоящим звездам! Не этот нарисованный мир…

- Но так там и возродиться в клон центре нельзя. Да и с оцифровкой в случае взрыва реактора будут большие проблемы. – Носитель кепки скептически прищурил левый глаз.

- Ну и пусть! Зато там все по-настоящему! – Продолжил гнуть свою линию длинноволосый.

То, что в кепке посерел лицом и внезапно взорвался.

- А тут что, по-твоему, не по-настоящему все? И космос тебе нарисованный и друзья, того, цифровые! Надо переходить на натуральные продукты! -В голосе прозвучал полный слез сарказм - Предатели! Вам хоть есть куда возвращаться… - Уже тише добавил он.

- Так мы того, это, тебя с собой возьмем, когда в космос рванем! – Вихрастый порывисто обнял приятеля.

- Ага, там часто специалисты нужны, а лучшего пилота китовоза нет ни по ту ни по это сторону реальности! И в открытом космосе другой регламент совсем на децефровку. Мы тебе еще и тело придумает такое, чтоб совсем ух! – Волосатый просто встал рядом.

- Все бабы наши! – Припечатал успокоившийся капитан в кепке.

И ребята засмеялись. Вот только смеющихся голосов было не три. А четыре. И четвертый смех был явно немальчишеский. Тонкий, визгливый, заливающийся.

В углу комнаты появился прозрачный человеческий силуэт. С каждым мгновением он становился все более и более объёмным.Стали различимы черты лица, дряблый живот, заплывшие жиром, подвижные руки с удивительно тонкими и изящными для человека такой комплекции пальцами. Лысая голова, низкий лоб, пухлые губы, по которым человечек постоянно приводит языком. Ноздреватая серая кожа лица.

В мире, где человек может выбрать себе любую внешность, быть уродом – значило многое.

Стоящий перед испуганными мальчишками человек был именно уродом. А еще он был полностью голым.

- Что, ребятишки, не ждали?

Привратник хаоса тонко захихикал и затрясся всем телом. Выглядело это, словно большую миску желе поставили на стиральную машинку. Фауст сделал три стремительных шага. Вихрастый и длинноволосый разлетелись в разные стороны, будто их снесло чем-то очень тяжелым.

- Тебе страшно, мой мальчик? Ты же достаточно испуган? Ты помнишь мои имя, мальчик?

Раздались выстрелы. Мальчишки достали оружие и палили по обнаженному жрецу. Не самое конструктивное занятие, особенно если учитывать тот факт, что Привратник хаоса пробрался на корабль снаружи. А чтобы попасть на обшивку корабля им сначала выстрелили на нужную орбиту. Главное орудие линкора могло бы подойти для этих целей, в теории.

Бледный мальчик, прижавшись к стене смотрел на голого толстяка. Было понятно, что с парнишкой случилась тяжелая истерика. Внимательный взгляд легко бы различил всего одно слово, что раз за разом падало с губ: «нет».

- Мне сказали, что тебя больше никто никогда не увидит, что тебя нет!

- А я все еще помню хруст твоих пальчиков, Марк, мой маленький сладкий мальчик…

Привратник хаоса поднес ладонь к лицу замершего напротив него ребенка и провел ладонью тому по щеке.

- Мяяяягонькая, теепленькая, слаааденькая… - В голосе Фауста появилось похотливое придыхание, язык во рту мелькал, облизывая губы. – Не можешь сбежать, бедняжка…- У обнаженного жреца началась эрекция.

- Корабль протокол ноль!

Прошла секунда, вторая, третья… Безотказная техника молчала.

- О, мальчик забыл, что дядюшка Фенимор хорошо разбирается в железках. Лучше маленького глупого Марка! Лучше кого бы ты ни было, железки лучшие друзья дядюшки Фенимора. Меня даже заперли в этом мире без электроники, чтобы я не обрел тут настоящую власть! Они забрали у меня мою страсть и силу! – Голос Фауста неожиданно обрел глубину, и раздался рык. – Но мой Господин дал мне новую силу. А слепой случай подарил мне сладкого мальчика! Помнишь, как нам было весело вместе, как мы играли!

Тот, кого звали Марком, начал биться в истерике. Он одновременно и пытался сжаться в комок, и отползти, и видимо, что-то в панике кричал невидимому собеседнику в администрации.

С радостной улыбкой понаблюдав за метаниями своей жертвы, Фауст-Фанимор схватил парнишку за волосы и вздернул перед собой, второй рукой отвесив ему пощёчину.

- Не реви, маленький ублюдок! Дядюшка Фенимор не давал тебе разрешения плакать! Или ты забыл, как правильно просить у дядюшки разрешения? Если бы не твои вечные сопли, мне не пришлось бы так поступать со всеми теми людьми, ты, ты во всем виноват! Ты виноват в том что им было так больно, если бы не ты, мне бы не пришлось сжигать твою сестру в реакторном отсеке! Если бы ты не плакал, твоя мама умерла бы быстро! Это так сложно? – Еще один удар, голова Марка мотается ка тряпичная – Сложно не реветь без приказа? Ты делаешь это мне назло, да? – Крик жреца переходит на визг.

- Вы не можете с нами так поступать, мы же дети! Вас накажут! – Прокричал вихрастый. Его зрачки были расширены, а в руках мелко трясся бесполезный плазменный пистолет.

- И сколько же вам, детишкам, годиков? – Переключился на нового собеседник жрец, держа на весу поскуливающего Марка.

- Мне пятнадцать! Я несовершеннолетний. И Кевин тоже! – Кивок в сторону длинноговолосого. – И Марку не так давно исполнилось четырнадцать лет! Скоро сюда подключится администрация и вам будет плохо!

- Несовершеннолетний? Маленький мальчик? Да? О да, он был таким славным, хорошим мальчиком, столько славных и хороших людей было с ним на том самолете. Никто не поверил, что самолет улетел ко мне в гости, а не сгинул на дне океана. Поисковое оборудование так несовершенно! – Фауст радостно улыбнулся, словно вспоминая что-то хорошее. – Мы так здорово провели время! Мы так весело играли, все вместе, там было много хороших детишек, но они проигрывали в играх, а потом оставшиеся их кушали. Ведь всем очень хотелось есть! И они верили, что проживут достаточно до того момента ка на всех найдут.

Длинноволосого паренька стошнило, видимо от ужаса.

- И когда мы подружились Марку было всего двенадцать лет. А теперь ему пятнадцать? Да? А сколько лет тебе уже пятнадцать, мой мальчик? Прикидываешься маленьким чтобы подольше играть со своими друзьями? Мое тело уже больше двадцати лет гниет в земле, а тебе по-прежнему пятнадцать? Ты ждал меня? Как мило…

- Что вам нужно? – Просипел Кевин.

- О, ничего особенного. Все что нужно я уже получил. Весь ваш десант сейчас падает на планету, корабли с ядерными минами падают туда же, мой господин хотел, чтобы эта луна уничтожила мир, значит такова Его воля. А пока, у меня есть целых восемь часов, покуда вы не все не сможете покинуть игру и удалить персонажей. Да мои хорошие? Мы с Марком будем играть в веселы игры! А вы, маленькие друзья Марка будете смотреть! Иначе я вырежу вам веки! Так что, Марк, твои пальчики такие же вкусные? Помнишь как они приятно хрустели когда дядюшка Фенимор обгладывал их?

Плач в недрах свихнувшегося звездолета никто не слышал. У всех живых администраторов было слишком много работы. Бесстрастный иск ин, малая доля чьих мощностей оценила сложившуюся ситуацию выдал заключение «все в рамках игрового процесса»

Вскоре небо над городом-лабиринтом украсили росчерки падающий кораблей.

Звездный флот, лишившийся капитанов, падал на землю.

Филин все еще спал.

Глава 11

Где-то в недрах коридора.

Армия Огня с воплощенным аватаром вела себя мудрее всех. План огня был самым конкурентным. За всю историю игры там трижды сменялись владыки. Битвы были истоком силы присягнувших огню. Вечная изменчивость, поклонение личной силе, упоение битвой, любой битвой. Забацать конец света с финальной битвой за право пережить падающий булыжник – что может быть круче?

В общем ничего удивительного что репутация Филина с планом была на уровне «обожествление». В итоге армия Огня шла убивать Филина в полной уверенности что таким образом оказывают своему кумиру нехилое уважение. И есть серьезное подозрение, что так оно и было.

Так что сразу после возникновения лабиринта героическая армия, полная боевым духом и осознания причастности к великому занялась грабежом. «Пламя творения» сильнейшее заклятие школы огня, что может сжигать вообще все (кварк глюонная плазма может сжигать даже энергетическое поле, если к энергетическим взаимодействиям такого уровня вообще применимо понятие «гореть»).

Короче высшее проявление силы, саму суть божественного начала армия использовала как банальный автоген. Руководствуясь очень простым правилом:

«Апокалипсис — это конечно круто и важно, но несколько тон адамантия это несколько тон адамантия».

И теперь шустро демонтировала лабиринт, отправляя порталами добытый адамантий в хранилище домена.

Первые сто метров стены были разобраны в течении первых десяти минут. Через пару часов разрезанная на три части армия соединилась. Лабиринта было еще много. Времени мало.

В чем же причина таких странных действий?

Все очень просто, в отличие от других обитателей божественных планов, адепты пламени адамантий едят. Именно он необходим для становлений всех высших сущностей. Метаболизм высших демонов (которые на пике формы могут навалять даже аватару) требовал ощутимых обьемов божественного металла. И потому близкий конец света с перспективой потерять собственного бога армию на фоне десятков тысяч тон драгоценного металла волновал мало. Апокалпсис пройдет, Бог может битву и не пережить (к тому же конкуренты не дремлют) а добытый материал позволит плану доминировать над остальным миром всю ближайшую сотню лет.

Так что когда Стив обнаружил полное отсутствие движений противника, то был весьма озадачен. Соратник Хаоса планировал дать генеральное сражение демонам и максимально ослабить их. И, если повезет, то и переподчинить себе какую то часть противников.

Но все планы пошли прахом. Было в этом что-то глубоко ироничное и правильное, когда кто-то оказался еще боле странным, чем очередной хаосит.

Простояв почти четыре часа в исходной точке, и ощутив себя полностью деорганизованным, а еще чуточку ненужным, Стив пошел разбираться на месте.

На месте Призывателя форменно проигнорированы. Все его бывшие коллеги, а также огромная толпа всяческих демонов увлеченно занималась демонтажем лабиринта – ловушки. Всем этим праздником простой человеческой жадности руководил Аватар – огромный шестирукий демон с пламенным глазом в районе груди. С каждой из шести многосуствчатых рук свисал кусок черной цепи, концы которой растворялись где-то в пустоте на уровне земли. Безглазую голову венчала корона, словно выточенная из застывшего всплоха пламени.

Подойти к руководящему стихийными демонтажными работами аватару проблем не составило. Осознав глупость ситуации, Стив активировал все доступные ему заклинания поиска. Заклинания выявило стаю притаившихся птиц-разведчиков. Птиц моментально кто-то обратил пеплом. Стив еще раз огляделся, выискивая Филина. Не то, чтобы все происходящее укладывалось в понятие «логично», но подобный сюрреализм обычно происходил при непосредственном участии одного неугомонного оборотня. Оборотня не было. А забившие на апокалипсис демоны были.

Простояв на месте еще несколько минут Соратних хаоса не придумал ничего лучше и прокашлился. Впрочем, размахивающий цепями аватар, что то кричащий стае горгулий, намек проигнорировал.

- Извините…

Впрочем, и это не помогло. Суетящиеся разумные так и продолжали не замечать морфируюещго призывателя, который от раздражения начал проростать шипами и немного подрос.

- ДА ЕБ ВАШУ МАТЬ!

От звуковой волны в землю впечаталась низколетящая вивьерна. А все ближайшие демоны занятые резкой и тасканием божественного металла, Наконец то аватар повернул единственный глаз в сторону уже дымящегося Стива и выдал сакральное.

- Тебе чего?

- Ээээ… Да вот, ну, великая битва, апокалипсис, все такое.

- А я тут при чем?

Тут соратник хаоса потерялся окончательно.

- Так как же, победитель получает возможность творить дальше и имя…

- Не интересует.

- Но… как? Все же, того, дерутся…

- Слушай, Стив, кажется? Тебе чего не понятно? Мы не будем принимать в этом участие! Вот эти милые стенки – аватар обвел рукой вокруг – гораздо ценнее любой победы в очередных тараканьих бегах! Филину, конечно, передавай мой привет со всяческим уважением, но пусть свои божественные разборки ведет сам. Если хочет подраться, пусть в любое время рисует пентаграмму, сам приду и скрещу с ним клинки. Но позже.

- А мне что делать? – В полном обалдевании от происходящего выдал призыватель.

Аватар посмотрел на своего собеседника с каким-то затаенным сочувствием. Вы представляете сочувствующий взгляд пламенеющего в груди ока ужаса? А Леголас, который каким-то странным образом умудрялся быть во всех интересных местах битвы сразу, данную картину запечатлел.

- Совсем он вас задергал, да? Не бережет Филин сотрудников. – Продолжил ломать шаблон Стиву воплощение пламени.

- Эй, я ему не сотрудник!

- Так все плохо? Я и к рабам так плохо не отношусь. А еще у меня тимбидинг с марихуаной и корпоративы с кокаином и суккубами.

-Так, стоп, я не понял… Вы меня что, вербуете?

Аватар еще раз тяжело вздохнул.

- Нет, подкатываю. Тебя что-то смущает?

Стив несколько раз глубоко вздохнул.

- Прошу прощения, у меня сейчас возникли серьезные сомнения насчет происходящего. Могу я вас попросить сделать что-нибудь, чтобы вы подтвердили собственную реальность?

Кадр пылающего ока в груди демона, которое выражало теперь совсем уж запредельный скепсис, украсили фильмографию эльфа.

- Знаешь, друг, когда у разумного все делается плохо с чувством юмора, значит ему очень – очень плохо. Тебе ведь надо битв, и всякого такого?

Соратник хаоса заторможено кивнул.

Аватар щелкнул жаберными щелями, что видимо должно было означать тяжелый вздох. После чего снял в себя корону, нахобучил ее на голову призывателя, помянувшего тихим ласковым словом Филина, а потом аккуратно поправил верхней парой рук.

- Пользуйся. Я тебе переподчинил всех тех, кто ничего кроме как драться не умеет. Там почти четыре миллиарда, все равно они только под ногами мешаются. Победишь Филина, назначу тебя богом. Надо же так людей не беречь…

И ворчащий аватар удалился, выкрикивай команды.

Окончательно охуевший от происходящего Стив присел на две задние конечности. Перед ним висело сообщение:

Предвечные признали вас равным.

Победите в великой битве, станьте тем, кто оборвет жизнь идущего путем бога.

В награду пламя признает вас достойным Короны, данной вам на время.

Штраф за провал – вариантивно.

Через несколько минут Соратник хаоса проводил поспешный смотр своего нового войска. Печать хаоса сработала как надо, и многомиллиардная армия внезапно перестала помещаться в коридоре. У демонов обычно сила прямо пропорциональная размеру. Тут это привело к интересному эффекту и кого-то просто раздавили.

Соратник хаоса, И.О. аватара пламени.

Стив тоже знал, какой уровень социальной значимости дает статус Бога игры. А еще объективно оценил силы своей потолстевшей армии.Надпись над призывателем мигнула.

Предавший Хаос

…шел по лабиринту во главе сильншей армии демонов и напевал похожую то ли на молитву, то ли на заклинание песню

- Show must go on!

А может Филин просто не оценил коварство владыки демонов. Слишком часто рядом с ним можно было забыть про истинную суть вещей. Но и самого хаосита не минуло данное проклятие. Происходящее не слишком было похоже на чей-то план…

А тихий шорох рвущейся бумаги никто не услышал за скрежетом разрезаемого божественного металла.

Тем временем армия света совершала самую большую ошибку за все время существования игры. Они вершили заклинание искаженного пространства. В городе, отмеченном печатью хаоса. В недостроенном коридоре – ловушке, искаженном той же пространственной магией. Добавьте сюда безуспешные попытки магии хаоса исполнить желание своего адепта. В общем нет ничего удивительного, что Армия света в полном составе закапсулировала себя в цикличном фазовом пространстве.

Данное место характеризовало что если пойти в любую сторону, то ровно через пятнадцать минут можно было достигнуть белого круга с плачущим Моргенхандом в центре. С равным успехом можно было лететь вверх, зарываться под землю, телепортироваться. Пятнадцать минут и рядом возникал белый круг. С временем творилось тоже что-то совершенно непонятное.

Где-то в центре пространственной аномалии. Уставшие грустные голоса.

- А почему все эти хитромудрые аналитики из крупных корпораций не догадались построить мост?

- Так эта белая хрень разве не цилиндр?

- Да кто тебе сказал?

- Бля…

Над пустым коридором снова зашелестела бумага.

Глава 12

Полтора миллиарда разумных. Столько людей жило Китае двадцать первого века. Столько людей помещается на участке примерно десять на тридцать километров. Не считая всяческих лошадей, орлов, химер и так далее.

А еще в армии был тактик. Если разумный прокачает интеллект за миллион, то с ним явно что-то не то происходит.

Тактик – закрытый класс. В чем-то он еще хардкорнее чем менталист. Да, в этом отряде армии жизни была только треть от начального числа игроков. И аватара воплотилась в с другой частью армии. Но

Абсолютный тактик

Это довод. Именно он позволяет разумным действовать единым живым организмом. Повышая общую эффективность на порядок. Наличие тактика, который может экспоненциально повышать эффективность любого отряда, и чем выше численность, тем больше усиление. А у абсолютного тактика нет ограничения на размер армии.

Еще одна особенность тактика состояла в том, что он был, как бы по мягче сказать, не особо антропоморфный. Точнее не сам тактик, а раса, которой был доступен данный класс. Вернее, высшая форма данного класса. Игрок с двух буквенным именем ТК был представителем расы разумных кристаллов. Это был по истине необычный выбор. Кому в здравом уме захочется отыгрывать кучку парящих в пространстве камней, у которых их привычных человеку чувств было разве что ощущение собственного тела, и то, с оговорками…

Только тому, кто заживо варился в анабиозной капсуле. Сбой автоматики и в теле одного взятого медицинского техника произошло интересное соревнование между медицинском комплексом и системой охлаждения, закачивающей гигиенический гелевый раствор, нагретый до температуры восьмидесяти семи градусов.

Тому что осталось от оцифрованной личности было не очень приятно вспоминать как варились глаза в черепной коробке, как отслаивалось переваренное мясо с кости, когда бились в судороге остатки мышечной системы. Обезболивающие в картриджах кончились первыми.

После этого еще сутки продолжалась битва между двумя системами автоматики. Повреждения были таковыми, что неповрежденное ДНК осталось только в волосяных луковицах.

Чистый разум, освобождённый от оков плоти что умеет страдать. Запредельная вычислительная мощность, сопоставимая со сердцем серьезного дата-центра. Полный контроль полутора миллиарда разумных, Чистое знание, абсолютный порядок идущий на битву с хаосом. Мощь, которой не могло противостоять ни что. Именно армия жизни под управлением Тактика собрала больше всего «фрагов». Именно она имела все шансы на победу в гонке с наступающей смертью всего существующего…

Именно потому армия жизни была обречена.

Хрупкая женская фигурка, укутанная тенями. Вот что стало на пути армии. Бесстрастный мозг потратил на анализ доли секунды. «Продолжать движение». Именно таковым был приказ, прозвучавший в мозг каждого солдата армии жизни. ТК знал об игре все, что было известно игрокам. Все существующий заклинания, принцип их построений. Знал он и про абсолютную защиту, и про абсолютное отражение, и резонно решил, что лишь механический покой сломает любую ловушку и любые планы отмеченной хаосом. Молчание лучший ответ на насмешку.

Так где обычный игрок или Бог, действующий как кто-то чувствующий, приказал бы атаку, Тактик не сделал ничего.

Так что армия шла, лишь слегка расступалась, обтекая фигурку Шлюхи хаоса. Нет, безусловно, отдельные игроки отмечали красоту девушки, отмечали изучаемую сексуальность и прокручивали мысли вроде «я бы вдул». Что мужчины, что женщины. Но ноги несли их вперед, а легкие равномерно качали воздух.

Впрочем, девушка не растерялась, она так же спокойно, как и остальные игроки стояла и чего-то ждала. Прошел час непрерывного потока разумных и рядом с Лунной Танцовщицей оказался Тактик. На нем перевелись словно новогодние украшения все возможные защиты, ауры, усиления. Защита, сопоставимая с той, что давала печать Хаоса, но более адаптивная, более интеллектуальная. Способная защитить от всего что угодно.

И вот эта защита пропустила простое прикосновение. Ну, что может сделать обычное прикосновение? Какое заклинание сотворить? Разумный информационный комплекс применил все возможное познание и признал ту, что может уничтожить в одно мгновение, не опасной. К тому же войдя в поле тактика девушка уже проиграла, даже если думала иначе. Теплая ладонь коснулась прохладного камня. И Тактик армии Жизни замер.

Уже давно, очень давно он не помнил, что такое прикосновение. Поверхность кристалла что составляло тело игрока фиксировала параметры прикосновения. Температуру, мягкость материала, локализацию области, варианты уничтожения. И что-то еще… Что то, чему не было определения в исходном коде кристалла. Что то связанное с человеческим телом. Он замер и приблизился к девушке, для расширения пятна контакта. Та, в свою очередь прильнула к кристаллу, обнимая его бедрами. Покров теней стек на землю рисуя какую-то фигуру. Ничего боевого, не подумайте…

Прикосновение стало… шире. Вот еще кусочек кожи, и еще один. Выступающий сенсорный кристалл касается трепещущих губ, и те охватывают его. Вот прикосновение языка. Вот что-то горячее между бедрами девушки касается очередного выступа. Бедра сжимаются. Не сильно, учащение пульса…

Сенсорный кристалл остро гранью разрезает язык и пару капель крови касаются живого камня. Горячий сок вожделения стекает по другому прозрачному кристаллу полу метрами ниже.

Файл недоступен

Отвечает система хранилища памяти. Поверхность кристалла анализирует состав жидкостей на своей поверхности и выдает запросы которые уходят в заблокированную область. ТК давно забыл, что такое вкус. И запах. Поисковые алгоритмы сравнили, но управляющая ими воля запретила ЗНАТЬ.

Но странное чувство, давно похороненная эмоция, тепло, жар, страсть…

Поверхность кристалла потеплела, подстраиваясь под прильнувшее к нему тело. Это было завораживающе красиво. Подсвеченные изнутри кристаллы, висящие в воздухе и женское тело, прильнувшее к ним в пароксизме вожделения, того, что лишает разума. Искры светящиеся пронзительно голубым – так работала активная защита, пребывающая в недоумении.

Изменения, вот суть хаоса. Уничтожить вечно, оживить мертвое, заставить дышать то, что никогда живым не было.

В человеческой истории, в людских представлениях, хаос всегда был очень-очень похож на настоящее зло. Хаос всегда исполнял желания, любые. Но и плату брал полной мерой. Воззвавший к этой первородной силе всегда отдавал себя, жертвовал чем то, что составляло его суть.

Только мало кто задавал вопросом, а что составляет суть человека? Счастье? Любовь? Созидательный порыв воплощённый в муке первого вздоха рождения? Может порядочность? Или доброта? А может честь?

Безусловно, это тоже падало на алтарь. Но гораздо чаще туда падал страх, боль, вина, одиночество, пустота, которая думала, что она пустота, скука, покой, ярость.

Но мир помнил лишь глупцов, меняющих радость достижений на новую ступень могущества. Вечерами в шепотках вспоминали тех, кто жертвовал любовь ради высокой цели. Кто-то в кошмарах видел, как жертвовали честью ради смешных благ…

Такова память людская и такова человеческая природа. Ведь те, кто отдали одиночество в обмен на то, чтобы слышать свое сердце, кто жертвовал правом умирать в обмен на жизнь близкого, кто использовал свою лень в качестве запала к своему характеру, кто выжигал себя в огне созидания… О них редко поют в песнях. Страх оберегал тайны хаоса надежнее тишины.

Так что ничего удивительного что от прикосновения отмеченной хаосом у камня случилось нечто, противоречащее самой его структуре. Мыслящий кристалл возбудился и у него случилась эрекция. Если бы кто-то смог задать вопрос самой магии или хотя бы Лунной танцовщице, то услышал бы очень простой ответ, с которого в этом мире не раз и не два начинались те истории, о который достаточно стыдно рассказывать, но приятно вспоминать: «Почему нет?».

Замерший тактик пустил часть своих мощностей на обсчет того, что же надо сделать чтобы девушке было хорошо? Ведь в этом он определил фактор собственного удовольствия. Что такое удовольствие – было до сих пор заблокировано в памяти. Так что по факту ТК был девственником который просто не знал, что такое – близость. Грани кристалла текли, теряя остроту, сенсорные Кристаллы удлинялись, нагревались и меняли структуру.

Только вот надо помнить еще об одном. Полтора миллиарда разумных. И несколько миллиардов не очень разумных существ. Раз нет угрозы, какой смысл их исключать из общей сети?

И всем своим разумом, всей своей природой, и неисчислимыми нитями чужих жизней Тактик потянулся навстречу удовольствию.

Армия жизни замерла.

Кристалл начал меняться, свет сменился с голубого на теплый желтый свет солнца, согревая теплом тело партнерши. Но простой антропоморфной формы было мало для такого, и тело Шлюхи хаоса потекло, сливаясь с камнем еще больше, вот еще одни губы охватывает едва заметную выпуклость, и тело отращивает еще одну щель, покрытую гладким эпителием. Тактику плевать на внешний вид, в его системе понятий нет такой вещи как красота. Вернее, есть, но она давно спрятана в черной коробке с надписью «не открывать никогда». И вот тонкое щупальце робко тянется к стоящему рядом рыцарю в белых доспехах. Тот торопливо сбрасывает латную перчатку касаясь пульсирующего жгута, сгорая от возбуждения.

Через несколько минут огромный шар щупальцев, с щелями влагалищ, ртов и анусов вместо присосок, запихнул в себя Тактика, довольно урча от возбуждения, а тот радостно вибрировал…Вот еще щупальце покрытое грудями разных размеров… Нет, безусловно, кто то успел подумать что это полный пиздец и та вещь о которой лучше забыть, по возможности, но…

Тем был и обусловлен выбор расы, на самом деле. Связь тактика передавала все. В том числе и эмоции, и ощущения. Предавала в одну сторону, если тактик не решал обратного. И когда передатчик был лишён эмоций вообще - система работала идеально. Но боль тактика была общая. Как страх. Как ярость. Нет, безусловно, кто-то конечно, догадался использовать эту связь для оргий, но все же это было ограниченно антропоморфным мышлением. Объединить в сеть миллиард разумов чтобы доставить удовольствие одной женщине – за гранью воображения. Здорового человека. Да кого я обманываю, люди такие затейники… Просто найти под это дело нужное число желающих было проблематично.

Тело Шлюхи хаоса разрасталось, вовлекая в круговорот страсти все больше и больше участников. А Тактик благодаря своему поистине безграничному разуму поднимался на новые уровни удовольствия очередных участников оргии. Мужчины, женщины, кони, драконы, вивьерны… Чуть шатающаяся камера Оператора хаоса фиксирует жирафов, кенгуру и прайд кошек, вовлекаемых в оргию. Вот горячую плоть старательно опыляет дерево. Отращивая дополнительные пестики и тычинки и воплощая нездоровые ассоциации школьника, впервые услышавшего о таких органах цветка, после регулярного просмотра порно.

Огромный текнтаклиевый монстр, увенчанный головой красивой девушки, чье лицо исказила гримаса сладострастия продолжал расти. Если бы кто-то видел… Хотя…

Леголас фиксировал самые смачные моменты своей камерой. Камера слегка качалась. Мастурбирующий эльф тоже получил свою долю миазмов страсти. Но в силу бестелесности был вынужден исполнять сольную программу.

Бумага продолжала шуршать…

Последний кусок армии жизни шел через цветущее поле. Шла медленно, обходя бездонные пропасти, жуткие живые ловушки, полные теплой воды болта. Высшая иллюзия, самое страшное оружие армии света (надежно запертой самой собой в свернутом пространстве) было в этот раз в руках хаоса. Ловушка была совершенная… Лишь взор вовремя воплощенного бога развеял ее и сейчас шестикрылый ангел вел своих последователей, избегая иезуитских игр смерти

Иллюзия разнотравия сбивала с толку и манила. Многие гибли, оступившись, или не выдержав искушений, навеваемых сладким запахом. Тут помог бы огненный вал, но обладающая им армия шла по другому коридору.

Это был изматывающий путь, занимающий все внимание своих участников. И ни кто не заметил что войдя в заросли странной, слишком яркой травы, Армия была обречена, не смотря на всю свою силу. Сладкий запах трав – лишь прикрытие жуткого коктейля мутагенов и вирусов. Не опасные сами по себе, многокомпонентные яды.

Жизнь может противостоять смерти, вырывая своих соратников из ее когтистых лап. Огонь может быть погашен водой или если нет, горячей кровью. Тварям из тьмы нечего противопоставить простым светлячком, несущим кусочки света из соседнего плана. Были свои ответы и арктическому холоду, и ослепляющему сиянию. Даже хаосу жизнь могла ответить великой изменчивостью, подчинённой четким законам. Но жизнь не была готова столкнуться с жизнью…

Армия шла все дальше, забывая зачем собственно идет. Теряя разум, смысл и душу. И вот среди идущих появляются первые эльфы, с проросшими сквозь волосы цветами. Вот вспархивает крохотная фея, покрытая чешуей, вот отращивает жало боевая черепаха. Вот химера разбегается стаей зверушек, а идущий на двух ногах титан опускается на живот, сразу на тысячу крохотных ножек. Споткнувшийся орк прорастает колонией грибов, которая вскоре идет отрядом новых орков.

Победа хаоса была абсолютной, почти…

Проблема опьяненных божественной силой хаоситов была в том, что она имела мало общего с разумным восприятием действительности. Если бы филина с его ментальными способностями попросили описать, что ощущает человек осененный то силой, что он несет в мир, то он бы пожал плечами и сказал бы всего одну фразу (мечтательно при этом улыбнувшись).

«Гонки на улитках»

После недоумения на лице воплощающих, он бы рассказал про этот странный спорт примерно следующее:

«Когда вы приезжаете в прекрасный и восхитительный Амстердам, пройдитесь по кофешопам и смартшопам на его улицах. Изучите местные достопримечательности, загляните в кондитерские, способные вызвать вопль восторга у любого ребенка, от двух до ста двух лет. А когда в сердце поселится покой и благолепие, съешьте грибов из смартшопа на первое, а кексик из кофешопа на второе. Запейте горячим чаем с лимоном. При этом надо быть на расстоянии «сорок минут неспешным шагом» от гостиницы. Через пол часа после этого «Гонки на улитках» начинаются. Задача – добраться до гостиницы. В Амстердаме очень добрые люди, и ни кто вас не осудит и не обидит».

Дальше Филин бы погрузился в пространную лекцию о пользе легализации легких наркотиков, но нас она уже не очень интересует.

В общем когда видящие чудесные сны наяву, адепты жизни, столкнулись с видящим не менее чудесный сон Чемпионом хаоса, то не нашли ничего лучше, чем устроить битву. Их всех вел хаос. В битве не было расчета, не было плана и не было цели.

Ни кто не защищал то что он любит и во что верит, Аватар Жизни вырывал соратников из за грани смерти чтобы те схлестнулись друг с другом.

Старые камни оросила кровь всех цветов радуги.

Силы убивающие и силы исцеляющие слились в бушующий океан. Чтобы понять весь градус безумия, Чемпион хаоса, от которого жуткими волнами расходились искажения был пару раз полностью исцелен божественно волей, потерявшей направляющий разум. Какие сны они видели при этом…

С тем же звуков рвущейся бумаги, над полем битвы возникли разрывы в самой ткани мира. Из висящих в воздухе разрывов жадно глядели биллионы глаз.

Один из таких вращался в камере Оператора хаоса, что умудрялся быть сразу в нескольких местах. Если вы скажете, что это невозможно, то видимо, сильно ошиблись книгой для подобного суждения.

До падения на землю осколков луны оставались считанные часы.

Глава 13

Я спал. И мне снился старый дом, полный жизнью. Дом, где прошло мое детство. Дом, где я был счастлив.

Моя комната была на втором этаже. В ней было два окна, одно выходило на юг, другое на восток. До горизонта простирались поля, рассекаемые тонкими лентами лесов. Под крышей были вентиляционный отдушины. И в них обрели дом пернатые.

Над южным окном жило огромное семейство воробьев, а над восточным – стрижи. Тонкий писк птенцов и шумные птичьи свары будили меня по утрам, дополняя ритмичным аккомпанементом петушиный крик.

Вечерами, когда солнце окашивало облака в нежно-розовый цвет можно было смотреть как мои соседи, выясняют отношения. Воробьи гуртом летели бить стрижей. Смотрелось забавно. Стрижи были быстрее и ловчее. Они легко прижимали своих соперников в земле, где их караулил дрожащий от возбуждения кот. Впрочем, коту мало что светило, когда он выскакивал на охоту, все птичье воинство кидалось в атаку, обращая в бегство не только кота, но и случайных гостей.

А перед дождем стрижи устраивали воздушное шоу. Они кружили завораживающие хороводы над садом, как раз на уровне моих окон.

Я садился на подоконник и высовывался из иона так далеко, как только мог. Птицы не боялись меня, воспринимая неким необычным препятствием, которое весело огибать. На своих огромных скоростях, когда мой глаз не всегда мог уследить за взмахом крыльев, они меняли вектор движения в самые последний миг, иногда касаясь кончиками перьев моего лица.

Я был заворожен этим танцем, а сердце отбивало странный ритм. Мне было хорошо и не было слов чтобы описать то удивительно чувство, что жило внутри меня в эти моменты.

В один из летних дней я подвесил к люстре в комнате ловушку для духов – глиняный домик с привязанными к нему хрустальными трубочками.

Я лежал на кровати вдыхая полной грудью сладких запах цветущих цветов, что принес в мою комнату теплый летний ветер. Я читал ему свои наивные стихи и ветер разговаривал со мной. Тонкий хрустальный перезвон, нежные прикосновения созданий ветра к лицу и щебет птиц. Мое сердце, замирающее от восторга и целая жизнь впереди.

- Олег! Пойдем пить чай! – Мамин голос заставил меня очнуться. И продолжил звать, неуловимо меняясь. – Олег! Хватит дрыхнуть! Пора приносить мир в жертву! – Голос мамы охрип, а потолок комнаты обратился небом, полным огня. – Олег, ну ты горазд дрыхнуть!

Я сладко потянулся. Самум не реагировал на запросы. Цифра на периферии зрения сильно уменьшилась, но все еще была с девятью нулями. Рядом стоял биомант. Над ним горела надпись

Знаменосец Хаоса

Что-то царапнуло мой взгляд, и я присмотрелся к своему собеседнику получше. Эльф был словно собран из пазла. Сотни крохотных бабочек расправив крылья рисовали моего собеседника. Когда он двигался можно было заметить как они шевелится. Неестественно плавные движения давали понять, что Серб сейчас является огромным роем мотыльков разных расцветок.

Раздались хлопки выстрелов. Я оглянулся.

Дом изменился, чем-то он был похож на творение демонов, что целую вечность назад мы продали как гараж странному хоббиту. Он вырос на десяток этажей, и был покрыт балконами башенками и галереями, как прокаженный струпьями.

Кроме ветра, Биоманта и пыли на площади не было ничего, хотя со всех сторон разносился гул. С неба падали огненные росчерки, но куда-то в сторону. А еще везде на границе площади возвышались черной лентой какие-то стены, словно отлитые из мрака. Стены содержали прорехи и возвышались на добрую сотню метров, как мне подсказал внутренний компьютер, выданный мне после очередной тысячи интеллекта в характеристиках.

- Нам надо подняться как можно выше. Расскажи, что происходит? Что случилось, пока я спал?

- Ты спал… - Биомант с каким-то не читаемым выражением взгляну на меня. Попытка прочесть его мысли наткнулась на несколько миллионов крохотных разумов. – Пока ты спал произошло много чего…

- Ну так излагай, считай заинтриговал. – Спокойствие внутри не могли потревожить никакие события я был готов услышать любые новости. Какая-то часть меня заметила, что это самое хорошее состояние для смерти. Мир надо покидать со словами благодарности.

Хотя другая часть меня не советовала отказывать реальности в праве меня переубедить.

- Твои друзья – коммунисты погибли все до единого. Но с собой они забрали почти два миллиарда служителей тьмы. Селена мертва, и благодаря ее действиям армия льда ослаблена почти втрое. Не по числу, но по боевой мощи. Твои гости из другого мира отстреливают падающий на планету космофлота, который начнет высаживать десант с минуту на минуту. Вместе с десантом падает несколько сотен ядерных боеголовок, если тебе интересно. Армия смерти потеряла аватара благодаря одному из твоих гвардейцев. и сейчас добивает вторую армию льда, впрочем, от них осталось не больше двух миллиардов. Сам гвардеец бежит сюда хвастаться новым оружием. Профессор мертв, но перед смертью он сделал с объединённой армией жизни и тьмы что-то очень противоестественное, непонятно пока что именно.

Знаменосец переводи дыхание, а мы зашли в дом, где я приветственно махнул стоящему с секирой на перевес Дису. – мой последний резерв. Под ноги прыгнули степени лестницы.

- Армия света наткнулась на Моргенханда, которые твои друзья накормили какой-то наркотой. И исчезла в полном составе. Они живы. Но немного не здесь. Дуболом с Огурцом сидят в засаде, как и тот обмотанный бинтами тип. Видимо стоят линию обороны на площади.

- Джурич, мы конечно знакомы плохо, но самое интересное ты оставил на конец. Жги.

- Оно тебя не обрадует… - Замялся биомант. Лестница в очередной раз вильнула.

- Это не тебе решать. – Хмыкул.

- Ну… Моя армия отравила последнюю армию жизни мутагеном хаоса. Всю, во главе с аватаром. Они должны были прийти нам на помощь, но встретили Луи ставшего чемпионом хаоса. И устроили соревнование на тему кто служит хаосу сильнее. Твои соратники передрались, Филин…

- Звучит оптимистично, дальше? – Я перестал быть уверенным в крепости своего оптимизма.

- Стив присягнул Огню, возглавил армию вместо аватара и идет сюда, чтобы убить тебя и тать богом плана Огня. Армия получила баф от печати хаоса и усилилась на порядок. Если с ними ничего не сделать, они доберутся до площади и нам пиздец. Имеющихся сил не хватит.

- Может он решил сделать стратегический маневр? Типа обман?

- Нет. – Отрезал мой собеседник.

Я тяжело вздохнул ничем не выдавая своего истинного отношения к происходящему.

- Надеюсь остальные новости звучат не так плохо?

- Сложно сказать… Твоя подружка, из гвардейцев, которую я не запомнил, устроила огрию сразу с полутора миллиардами разумных и почти с двумя миллиардами неразумных… - Я озадаченно посомтрел на эельфа. – Ну, драконы, тролли, мелорионы, вивьерны, кони…

- То есть они и сейчас там трахаются? Вместо того чтобы идти сюда с целью убить меня?

- Да.

- И почему ты решил, что это плохая новость?

Серб замялся.

- Ну, она вроде как тебе изменила…

- Слушай, ну, их же не десятеро, как они, ну…

- Она превратилась в огромного тентанлиевого монстра. У меня подобные создания были не жизнеспособны.

- «Дорогой, это не то что ты подумал» - Пропищал я тонким голосом. И эльф спотыкнулся. – Не парься, у нас свободные отношения. Но трахнуть столько народа, это рекорд. Мировой. Горжусь! Как она любит свое дело! У девочки явно есть потенциал. Ну, что там еще случилось? Что такого сотворил Фауст, что он в самом конце? Он же самый безобидный, хоть и мыслит творчески.

- Фауст ебет детей на орбите! – Глаза Эльфа остекленели. И ест их. Живыми. Это даже для меня пиздец, сделай с ним что то, пожалуйста, я всякого навидался, но такое… - Рядом довольно клацнул зубами Кошмарик выражая одобрение, то ли эльфу, то ли Фаусту.

Теперь уже я спотыкнулся и с грохотом впечатался лбом в какую-то деревяшку, снеся ее напрочь.

- Какие дети? Цифровые? В эвенте ограничение, строго восемнадцать плюс! Черт, это же Фауст, он детей любит! – Я га мгновение замолк, понимая, что рассказанное биомантом тоже попадает под определение «любит».

- Это владельцы эскадры, они прилетели из другого игрового мира. На них не сработало ограничение.

- Ну так напиши в администрацию, в ООН, в техподержку, это они «реабилитируют» психопатов. И меня!

- Молчат, у них проблем и без моих сообщений хватает.

- А Иск Ин?

- Пишет «в рамках игрового процесса»

В этот момент мы вышли на крышу дома. Я прикоснулся к теплой кирпичной трубе, обретая душевное равновесие.

Небо пылало частыми огненными росчерками и всполохами. Где-то снизу продолжали раздаваться выстрелы.

- Так, я понял, новость про Леголаса меня убьет? Что может быть… Хуже последнего рассказа?

- А, не, с ним все в порядке, он снимает все самое интересное. Откуда, думаешь, мне все это известно?

Я выдохнул.

Героизм и предательство, страсть и жестокость, ярость и страх. Похоть, безумие, отчаяние. Все это незримыми нитями маны сливалось в бездонный колодец где-то под моим сердцем.

- Ладно, плевать. Чудовищ надо иногда выпускать выпас. Чтобы спали крепче. – Я снова закинул голову к небу, слушая тонкой курлыканье в небесах.

- И что дальше? Что мне делать? – Мой собеседник смотрел на меня глазами нарисованным на крыльях мотыльков.

- О, сейчас тут будет немного шумно. И я тебя попрошу за меня умереть. Ты готов, старый друг?

- Всегда! Этот мир заслужил такого Бога, как ты!

Биомант порывисто обнял меня. В следующий миг я оказался в огромном облаке мотыльков, которые взмыли в небо.

Я раскинул руки в стороны, словно обнимая весь мир.

Ну что ж, пришло время самому выходить на сцену. Мои друзья и соратники неплохо выступили на разогреве, подготовив публику.

Пришло время последнего акта этого безумного спектакля.

Все еще думают, что меня заперли в этом мире? Пришло время показать, что это мир заперли со мной!

Незримые аплодисменты раздались в моей голове, пока над головой, я знал это, все надписи поплыли, превращаясь в одну.

Дирижёр Хаоса

Глава 14

Даниэль, штурм-мастер третьего пехотного легиона тихо оргазмировал от восторга.

История, в которую он вписался, взяв высокооплачиваемый контракт на штурм целого мира, оказалась на удивление захватывающей.

Обычно высокооплачиваемые контракты больше похожи на партию в шахматы. Битва флотов, мгновенные взаимодействия, стремительный десант, занятие позиций… И срок жизни в условиях боевого взаимодействия, исчисляемый, в лучшем случае, минутами.

Тем интереснее оказалась формулировка заказа. Для начала стоит отметить что ожидаемая выживаемость была обозначена на уровне трех сотых процента. Для заданий с выживаемостью ниже двадцати процентов всегда ставят машины в качестве пилотов. Но тут у заказчика было вполне себе четкое задание: только живые люди.

«Умири, но сделай».

Обреченность, осознание неимоверной мощи от слияния с двухсот тонной машиной, текущий вместо крови боевой коктейль, в котором стимулятор полностью заменял жидкости. Боевой комплекс, готовый к введению, превращающий уже введённое в аналог ракетного топлива. После такого не выживали, да и не нужно было.

Для миссии была выбран одноразовый шагоход модели «Берсеркер», из-за особенностей конструкции капсулы пилота получивший едкое прозвище «стальной гандон». Одноразовость шагохода заключалась в том, что многие системы физически не имели возможности перезарядки в условиях полевой мастерской. Например, система охлаждения. И система жизнеобеспечения пилота. И Боекомплект. А еще в реакторе находился плутоний вместо урана. И при серьезной необходимости десантом вполне себе можно было бомбить планеты. К слову, в тех редких случаях, когда банзай –стремянка каким-то чудом доживала до конца боя из нее можно было сделать неплохую стационарную лазерную турель. Ну как неплохую… Если быть откровенным до конца, она скорее напоминала стационарную мину.

В качестве усиления к каждому шагоходу шел набор из шести гравитационных танков, двух десятков дронов и десятка паукообразных роботов. Обычно такие системы были автоматическими, но сегодня в каждом из них сидел кто-то живой. Не во все единицы техники операторы влезали целиком. В пауках болтались верхние половинки операторов, в дронов поместили головы в банках с питательным раствором.

Даниэлю никогда не доводилось использовать свое отделение в качестве боекомплекта, но на эмуляторах отделение показывало запредельную эффективность.

Теперь понятно, почему к космопехам отношение было как буйно помешанным? Хотя примерно на 80 процентов они и состояли из таковых. Нет, конечно, помимо профессиональных камиказе в отряде были и вполне себе натуральные вояки, звенья боевых шагоходов, тактические комплексы… На орбите болтались вообще все, кого удалось нанять. Сброд и элита, сумасшедшие и люди без чувства юмора, оцифрованные после жутких ДТП, то что осталось после людей с органическим поражением мозга, шизофреники.

В общем, теплая и милая компания, Филин наверняка был бы тут за своего.

А Даниэль включил на полную громкость звуковую систему кабины. Из почти сотни небольших колонок заиграло техно.

Зрачки пилота были расширенны, челюсть совершала жевательные движения.

Час назад командный канал замолчал. После чего корабли резко решили уменьшить внутреннее давление и теперь перед визорами десантного бота вращались раздутые в невесомости тела, в окружении снежинок замёрзшего воздуха.

В открытых шлюзах гуляли жуткие тени.

Внезапно на панели начался обратный отсчет. Все это в полной тишине.

Мир, проживающий свои последние мгновения дрогнул. И начал падать космопеху на голову. Огромный булыжник планеты стал увеличиваться в размерах. Болезненная дрожь прошла через тело мужчины, вызвав возбуждение сродни сексуальному. Импульс маршевых двигателей сдвинул корабли десанта, и те тоже начали свой стремительный нырок в гравитационный колодец.

То, что падение начали не только десантные корабли, но и вообще все корабли флота придавало ситуации какой-то особый смак. Было ясно что все пошло не так. Десант все больше начал походить на «грязную» бомбардировку. Когда на планету сыпят всякий мусор.

Что за сила обрекла мир на гибель? Почему в брифе задания стоит задача убить всего одного разумного? Почему для этого потребовалось несколько сотен тысяч десантников и сотни кораблей, то есть сила, достаточная для завоевания целой звездной системы, хорошо защищенной? В конце концов, почему нельзя было просто подождать пока булыжник превратит планету в пылающий шар?

Кто, а главное, как взломал сеть флота и убил весь командный состав? Почему при таких возможностях до сих пор никто не пожарил десант в капсулах? Или не поменял направление импульса на то, которое уведет десант в траекторию – отскок от атмосферы?

Даниэль не знал ответа на эти вопросы, но ему было весело.

Вообще, какая психика моет выдержать все аспекты десантирования на планеты? Сначала ты висишь в звездной пустоте, рассматривая шарик планеты, которую тебе предстоит залить огнем. И мучительно страдаешь от того что вот прямо сейчас тебя может превратить в шарик горячей плазмы или кусок искорёженного металла. Это там, внизу, десант – смерть всему живому. А сейчас он просто очень хорошая мишень. В десантных колошах нет маневровых двигателей и компенсаторов, позволяющих активно ломать курс, тем самым снижая шанс быть пораженным огнём ПКО.

Скорость увеличивалась. И вскоре вокруг бота возник плазменный кокон. Пилот шагохода выдохнул сквозь сжатые зубы. Живем. Плазменная оболочка образующаяся при прохождении верхних слоев атмосферы была эффективной защитой от практический любых средств ПВО, а траектория торможения была поражаемой весьма условно. Так что смерть "прямо вот сейчас" немного откладывалась.

Вертикальная составляющая скорости мелено переходила в горизонтальную. Перегрузка была такой, что если бы не одноразовое устройство искажения гравитации (в разы меньше импульсного компенсатора и рассчитанное не на импульс), пилот бы превратился в лужу малинового желе.

Перед глазами пилота высветилась карта. Огромный город и свихнувшийся лазерный измеритель дальности, показания которого совершенно не совпадали с показаниями навигационного компьютера. Область размером с футбольное поле, на которое должен был упасть десантный бот, на приборах была почти в тысячу раз больше. Откуда то возникли огромны черные стены, словно сделанные из тонкой бумаги. То что материал так же игнорирует законы физики показал тот факт, что один из многочисленных ботов врезался в эту стену и испарился. «бумажная» стена даже не дрогнула.

Бит в ушах достиг максимума и с оглушительным взрывом бот резко погасил скорость, выбрасывая своих пассажиров на плазменном выхлопе на живую копошащуюся массу…

Даниэль промазал мимо основной точки высадки. Когда пламя чуть осело на оплавленную землю ступила трехпалая стальная ступня шагохода. Для своих трехсот тонн машина двигалась удивительно быстро и бесшумно. Заработали визоры камер наружного наблюдения и перед Штурм-матером предстали его противники. Огромная клыкастая рожа покрытая глазами разных форм заглянула прямо в объектив камеры. Не будучи до конца уверенным что перед ним противник а не причудливо визуализированная галлюцинация Даниэль мысленно вдавил кнопку огня. Противоракетные мины вылетели из труб на корпусе и взорвались заливая пространство вокруг тысячами свистящих роликов. Мозг ушел в разгон и стремительный, едва различимый взглядом процесс растянулся на минуты. Вот шар мины вылетает в пламени химической взрывчатки, и вот мина как необычный цветок распускается, вот шарики и стрелки поражающих элементов. Вот они медленно расходятся в стороны и встречаются с перекошенной рожей ожившего кошмара. Но вместо того, чтобы разорвать того кровавым облаком шрапнель лишь срывает с того кожу и вырывает многочисленные глаза, обнажая кость нежно-розового цвета.

Некогда удивляться, некогда огорчаться и даже думать некогда. Пушка Гаусса выплевывает крохотный вольфрамовый шарик в нихромовой оболочке летящий с первой космической. Оружие способное прошибать насквозь бетонные бункера справляется и с непонятным монстром, просто испаряя тому голову.

Нога опускается на что то приземистое, и, не смотря на шрапнель, все еще живое. Влажный хруст проходит через корпус и боевой шагоход начинает набирать скорость.

Кто сказал что механоиды это медленно? В режиме форсажа на пресеченной местности Берсерк мог выдавать почти три сотни километров в час. Сама инерция машины была оружием. Добавить сюда облако молекулярных нитей, что в магнитном поле вытягивались струнами разрезая на своем пути любое препятствие. Через несколько секунд залитая дымящейся кровью машина завершала второй круг вокруг бота, освобождая площадку для выхода остального хвена и машин поддержки. Непрерывно меняя вектор движения и стреляя из всех орудий.

Кровавая бойная набирала обороты.

Даниэль вопил от восторга всаживая плазменную гранату в пасть очередной твари размером превышающим его шагоход.

Тактика была стандартная для битвы с мирами роя. Свихнувшиеся генетики радостно придавались преобразованиям живого, давая ему самые причудливые формы. И при определенном невезении твари вполне могли загрызть легкий шагоход. Но тут местные умельцы явно могут дать тамошним психам - ученым пару уроков. Местные твари мало того, что могли сожрать даже тяжелый шагоход, но и игнорировать урон определенным оружием, не говоря про то что крепость панцирей отдельных демонов позволяла держать выстрел в упор из кинетического оружия, так пару монстров с явным аппетитом ловили сгустыки лпазмы и сжирали их.

Если бы кто то сказал что в битве на планете Штурм мастер будет держаться против биологических монстров только за счет скорости, то Даниэль бы предложил тому рассказчику поделиться таким забористым психоделом.

Но правда была такова, через пять минут боя, исчерпав боезапас на треть, Штурм-мастер понял что десантировался он куда-то не туда.

Какой поиск и уничтожение? Какая тактическая сеть? Какие сложные расчеты? Всех вычислительных ресурсов звена хватало лишь на то, чтобы не сдохнуть сразу. Непонятные всплохи просаживали силовые поля, горячая кровь растворяла материал брони который в принципе не мог растворяться, физически. Спасала только толщина бронеплит. Это была не битва, это была скотобойня, секунда сменяла секунду, минуты субъективно растягивались на часы, по крови давно уже тек состав пересыпавший клетки энергией и растворяющий внутриклеточные вакуоли. Организм жрал сам себя. Из носа и глаз десантника шла кровь, сведенные судорогой мышцы ломали ставшие хрупкими кости. Организм на несколько минут научился получать энергию из кальция, метаболизируя его в яд.

Единение с техникой достигло фантастического уровня. Каждое движение несло смерть, любой разворот на доли градусов ловил в прицел очередную жертву. Машина позволяла вести круговой обзор, а изменившееся восприятие давало ощущения того что на затылке, на спине, на висках и даже на руках бойца выросли новые глаза. Черные каверны на броне сочились слизью. Опустевшие артиллерийские погреба наполнялись странной жизнью, выплевывая все новые и новые сгустки, не смотря на мерцающий ноль в счетчике снарядов. Шагоход прорастал острыми когтями на тяжелы шагоступах. Сочащаяся из глаз кровь становилась все гуще и темнее, обретая черноту. Сжимающаяся все чаще печень рвалась образуя полости и проталкивая все больший объем ядовитой крови по венам.

Даниэль все глубже погружался в битву. Багровое небо, багровый туман вокруг. Вся память покрывается багрянцем. Нет больше страха зажатого под тяжестью бетонных плит тела, нет больше липкого бессилия, нет больше просящего взгляда любимого сына, медленно вытесняемого болью и отчаянием, когда тяжелый бетонный осколок давил хрупкое тельце, не успевшего получить личностный имплант ребенка. Нет больше ничего. Только кровь, жажда и веселье. Не было будущего, не было прошлого, был только тягучий удар сердца и чья то смерть оплатившая очередной миг жизни.

Острые клыки рассекли искусанные губы. Броня стала ощущаться кожей а та проростала черными и алыми перьями, закрывая прорехи. Лязгнула открывшаяся аппарель выталкивая исчерпанный расходник и сомкнулась пастью острых зубов, жадно хватая комок пульсирующей плоти. Вскоре пасте стало десятки. Сотни невидимых лезвий продолжали свой танец рассекая все или почти все. Глазки лазерных излучателей сомкнулись веками, а масло бьющее из гидравлической системы стало ярко алым и густым как смола.

Боевой мастер упавший на планету получил слишком много опыта, и не смог остаться прежним. Вскоре по коридору шел огромный покрытый перьями демон, идущий на двух трехпалых лапах. Три пары огромных крыльевмогли вращаться разрезая на тончайшие ломтики любого врага. Демон рожденный битвой. Штурм мастер пережил все статистически вероятные варианты собственной выживаемости. Плоть и железо, смерть и танец битвы. Эликсир забвения и прощение для того кто стремился потерять себя. Свобода.

Даниэль, Князь Инферно, вне уровней.

Шелест рвущейся бумаги был неразличим за ревом битвы.

- И так, господа, мне кажется, или доступных мишеней не осталось?

Стоящие не балконе мужчины озадаченно вглядывались в небо. А потом с уважением на свои ружья. На площадь перед дворцом не упало даже обломков. То что сделали три мужчины со старыми винтовками и один страдающий диссоциативным расстройством личности драконид, обычно делала глубоко эшелонированная планетарная оборона с несколькими тысячами стационарных точек.

- Мы выбили треть десантировавшихся кораблей.- Мужчина утер пот с лица тыльный стороной ладони А потом громко высморкнулся.

- Да, это не так чтобы очень напоминает мне охоту в поместье. Добыча знатная. Жаль, только трофеи сгорели в верхних слоях атмосферы. – блондин использовал для утирания пота шелковый платок.

- Друзья мои, не огорчайтесь, я думаю мы легко наберем нужны объем сувениров. Гостепримный дом обещал нам сделать выход ровно в центре вражеского построения. – Усатый снял свою шляпу под которой обнаружилась изрядных размеров лысина.

- Вы это серьезно? Обойти все сканирующие комплексы и подпустить нас на дистанцию ближнего боя? – Под неспешную беседу мужчины начали готовить снаряжение.

Винтовки были небрежно отложены в стороны. Скинутые плащи продемонстрировали достаточно элегантные жилетки разных цветов. И если у блондина вокруг шеи был повязан белый шейный платок, то два других ограничились вполне себе классическими галстуками, правда повязанными разными узлами. Поверх одежды легла кожаная сбруя, на которую стали навешиваться пистолеты, патроны, шарики, связки динамита, и разные блестящие устройства непонятного назначения.

- Да, и мы воспользуемся им по полной. Меня больше волнует вопрос, как мы планируем вывозить трофеи?

- И что в качестве трофеев в нынешней истории вас интересует? – Поинтересовался светловолосый мистер Уэрэн.

- Госпорда, право, вы же не думали что я обираюсь тащить домой груду металлолома? К тому же тут скоро станет очень жарко. – Сэр Шелдон закончил надевать на себе сбрую, и накинул на плечи плащ. Если Стенли не забыл дома фотоаппарат, я получу несколько шикарных снимков для коллекции. Кстати, Стенли, дай мне, пожалуйста, мой дробовик.

На свет показался дробовик, которую в былые времена назвали бы ласково «картечница». Не смотря на то что в дуло могли бы влезть сразу три пальца, по сравнению с калибрами боевых шагоходов они не очень котировались. В пушки тех мог поместиться ребенок.

- А я бы взял жетонов что на пилотах висят. Моя дочка из них делает бусы.

- Боюсь, ковыряться в металлоломе у нас времени не будет. Как насчет магнитов с разгонных контуров? Они красивые и липнут ко всему железному. Хорошее развлечение для ребенка. – Сэр Вайтхилл взял необычного фасона кинжал и засунул его за голенище сапога.

- А я предлагаю положиться на Стенли. Он известный плут. Наверняка сопрет что то в процессе. Предлагаю будет справедливо если он поделиться со своими нанимателями. В конце концов, он за нами регулярно допивает ром. Ты ведь проявишь уважение к благородным господам, Стенли?

Стенли, залезший в сундук так, что наружу торчали только сапоги, что то утвердительно буркнул. Вскоре на свет появилась пыльная шкатулка. Из которой Вайтхилл достал достал пару монструозных револьверов.

- Ну, предлагаю тогда начинать.

Мужчины последний раз попрыгали, проверяя упряжь и подтягивая где то ремешки.

Сэр Вайхилл в высокой меховой шапке был вооружен двумя револьверами и какое то число было расположено под плаще и на плаще.

Сэр Уорен, блондин с гладко выбритым лицом, небрежно поигрывал дробовиком, который при ближайшем рассмотрении оказался винчестером монструозного калибра. Поверх плаща он был увешан в основном потранашами.

Сэр Шелдон так же был вооружен револьверами но меньшего калибра, чем у Вайтхилла. Но при этом толщина дула у них была около трех сантиметров. На боку у него висел свернутый хлыст.

Компания спустилась на лестницу. Вереницу замыкал Стенли, таща с собой сундук. Из оружия у него был небольшой топорик на боку и связка дротиков с духовой трубкой за спиной.

Лестница изогнулась змеей, уходя все глубже. В конце охотников ждал широкий коридор, освещенный редкими лампами. Где то в городе основная группа орбитального десанта заканчивал развертку. Многотонные машины выстраивались в боевые ордера, готовые залить сталью и плазмой все пространство до горизонта. Но дичью тут были именно они.

Что такое высокие технологии? Это расчет вероятностей, это сверхточные прогнозы, это мышление превосходящее человеческое по скорости в миллионы раз. Это тысячи ядер независимого анализа. Это высокие скорости, высокие температуры, это холодный рассудок, не знающий слово «ярость». Ярость в эту бездушную фабрику смерти приносили люди пилоты, которые были той самой направляющей волей для совершенных механизмов.

Этот симбиоз был воистину совершенен…

Но не под этими звездами. На каждого хищника найдется еще больший хищник. Не слишком точное утверждение, на самом деле. Самых совершенных хищников обычно едят бактерии. Но не в этот раз. Порождение странного мира, живущего по странным законам. Люди Викторианки могли дать по зубам кому угодно. Другой вопрос, что делали это сугубо индивидуально. Компания охотников была явно штучным товаром, тогда как шагоходы можно было штамповать миллионами. А пилотов обучать в течении пары месяцев практически из любого человеческого материла.

Скрупулезный искусственный интеллект – летописец вторжения равнодушно назвал Сера Вайтхилла и ему подобных мастерами Проксимо Боя. Для этих существ (людьми их Иск Ин не считал) законы физики были не законами. А соглашениями. Как два джентльмена могли согласиться с тем что из общий знакомый изрядный зануда. А ножки той милой девушки весьма хороши. А в бочке вино.

И если эти милые существа решают что в бочке виски, там могла исходно быть хоть нефть. Но в стаканы польется хороший виски.

Люди мира Техногеники знали законы существования мира. В этом была их сила.

Люди мира кольца Равновесия могли навязывать свою волю миру и подчинять себе эти законы. В этом была их сила.

Люди Викторианки отчасти и были этими самыми законами.

То есть для них возможность или не возможность чего то была вопросом мнения.

И потому батлмехи для них были пусть и необычными, но зверями. Типа волков или кабанов. И на них следовало охотиться.

Нет подходящего оружия? Слепой механик из старой части города сделает нужное ружье за толстую пачку франков.

Машины прочитывают все наши действия? Надо действовать так, чтобы машины не могли считать.

Машины стреляют плазмой? На соседнем континенте растет интересный цветок, прямо в жерле вулкана. Мне как раз привезли отрез ткани из волокон этого цветка, хотите махнуть на вашего коня?

В общем, когда посреди боевой формации вспух небольшой взрыв и в облаке дыма показались три фигуры со вскинутым оружием, капитан отряда наемников, уже сталкивавшийся с подобными персонажами ранее, выдал не очень осмысленную, но крайне точную фразу с общий канал армии

- Без паники, нет поводов для оптимизма!

И дальше начался ад. Хотя, надо признать, по сравнению с тем что творилось в дважды разрушенной столице, ад был весьма тихим и спокойным местом.

Мужчины дружно выстрелили себе под ноги.

Сила выстрела была такова что отдача подбросила их на десяток метров в верх. Кого то другого бы она разорвала на части. Но не мастеров проксима боя. Следующие выстрели уже достигли Боевые машины, где пройдя на вылет сквозь головы пилотов, а где просто превратив в груду металлолома.

Выстрел уничтожал очередной мех, а владелец оружия менял вектор движения или скорость, вспыхивающие выстрели разминались с летящими лучинами на считанные миллиметры, от облаков картечи благородные сэры просто закрывали лица руками, а лазерный залп был недостаточно быстрым…

Вот очередной выстрел и сэр Вайтхилл летящий вниз головой куда то к небу летит уже в бок, а очередной робот гаснет на экране тактического компьютера руководителя подразделения. Благо, эти монстры не могли стрелять непрерывно, потом очередным выстрелом мужчина кинул себя на корпус очередного многотонного монстра и кинул подожженную от сигары шашку динамита в дуло пушки. Короткая остановка на корпусе чтобы погасить скорость и выхватить очередной револьвер и вот взрыв артиллерийского погреба разрывает батлмеха пополам.

Тактический компьютеры сходят ума выдавая все новые и новые целеуказания орудийным системам, но цели оказываются именно там где из быть не могло и залп плазмы способный испарить танк поджаривает соратника. Пускать в действие основанные калибры не давала та же автоматика, откровенный суицид управляющим компьютером не одобрялся. А три мужчины с легким огнестрельным оружием не считались целью достойной для осуществления самоубийства.

Прошло меньше двадцати секунд, а уже было уничтожено или выведено из строя больше сотни сотни тяжелых роботов.

Вот вместо взрыва в сторону робота летит странный каплеобразный металлический кокон. В полете он раскрывается и рой крошечных металлических жучков. Те жадно вгрызлись в плиты обшивки. Подарок племени аборигенов из глубоких джунглей, который сер Вайтхилл обменял на связку бус.

Через три секунды машина заглохла, еще через пол минуты рассыпалась трухой, а колония странных мушек ринулась поглощать другие машины, изрядно прибавив числом.

Вот медный цилиндрик влетает в ракетную установку, и та дает залп, накрывая своих же соратников в паре километров от места схватки.

Сидящий в десятке километров от места схватки пилот наводит подкалиберный снаряд на место боя. Но перед тем как нажать гайшетку, чувствует легкий укол в лоб. Сознание пилота гаснет, из лба у него торчит дротик с цветастым оперением

В небе, в облаке огня носятся мужчины на пороховом приводе отстреливаемых гильз. Внизу бегает паренек в подтяжках, с трудом ворочая громоздкий фотоаппарат. Сквозь гул выстрелов с трудом можно различить ругань мужчин, что выбирают ракурсы по удачнее или машины покрупнее.

Проходит две минуты а центр группировки разнесен на куски. В небо взлетает связка дымящихся трав и в образвавшемся облакей вязнут как в силовом поле высшей защиты все выстрелы, что кинетические что энергетические, мужчины поспешно пополняют боезапас. И через несколько секунд хищными зверями кидаются в три разные стороны предварительно раздав подзатыльников Стенли.

Добрым господа не все фото понравились.

Слуга, в свою очередь, тяжело вздыхает и достает из бездонного сундука (сторонний наблюдатель мог бы заметить, что объём вытащенного далеко перевалили за потенциальную вместимость старинного девайся для путешествий, хотя кого это волнует?) обычную метлу. С этой метлой начинает подметать чудом уцелевший пятачок мощеной камнем улицы.

Тем временем блондинистый стрелок заряжает в свою монструозную картечницу патрон выглядящий как небольшой проволочный конус. В центре этого конуса сидит небольшая фея с болезненно пожатыми крылышками. Звучит выстрел. Кокон из холодного железа разлетается на части и оглушенная и озверевшая королева Фейри впечатывается в корпус очередного шагохода.

В мире Викторианки с маленьким народцем давно был вооруженный нейтралитет. В любом доме ставни чыли оббиты сырым железом, а в сказочные леса фейри давно напоминали страшный сон американского морпеха. Запаса чудес и необычностей и у той и у другой стороны вполне себе хватило бы чтобы разнести в клочья мир, и этот паритет позволил сохранить статус кво. Но ни что не мешало периодически устраивать веселые кровавые охоты друг на друга, особенно в период слома осени и весны. В одну такую охоту и пленили мелкую фею, пережившую три заговора и залп из небольшой переносной пушки.

Пленница валялась в шкафу почти пол сотни лет, пока мистер Уорен не решил ради любопытства зарядить ее в свой винчестер.

У доживших до зрелого возраста обитателей Викторианки появляется ряд полезных привычек инстинктов. Если вы хоть раз удирали от дикой охоты, закидывали гранату в холм Фейри, пили с лешим или в ваших руках начинал дымиться и плавиться железный нож, вы сразу учуете ветер нездешнего. Порыв ветра был такой, что хладнокровно идущий охотится на стадо батлмехов мистер Уорен поддался панике.

А тем временем на месте опавшего прошлогодней листвой батлмеха вспухал старый холм и во всей округе начинался локальный Сайман. Через пару минут добрая четверть группировки пропала с тактического визора.

Капитан отряда наемников оценил тот факт, что отряд уполовинился больше чем на половину, и дал приказ ноль. Это конечно не сильно прибавит репутации, отряду, но выбор был между «уничтожены тремя придурками с пистолетами» или же «уничтожили трех монстров из Викторианки ценой жизни десантного корпуса» был явно не в пользу первого варианта.

Тем временем Стенли с отвращением отбросил метлу, достал из кармана мелок и кряхтя стал вычерчивать на очищенном участке какую то фигуру. Через минуту непонятный рисунок был закончен. Слуга достал из кармана хлопушку и направив ее в небо, дернул шнурок. Раздался оглушительный взрыв, слышный даже через безумный рев окружающего мира.

Вскоре из облаков дыма стали возникать изрядно закопченные благородные сэры. Первым возник сэр Вайтхилл. Его шапка была заметно короче. Что было с лицом понять было сложнее, так как он пятился, вернее скользил по земле под действием импульсов своих монструозных пистолетов. Встав в начерченную фигуру он тяжело вздохнул, вытащил из кармана горсть высушенных цветов и широко размахнувшись кинул куда то в ту сторону, откуда приехал. Цветы как то лениво поплыли по воздуху игнорируя гравитацию. Вскоре выстрелы и взрывы с того направления стихли. Появление сэра Шедлона было куда как более эффектным. Вид он имел он намного более потрепанный и в процессе отбивался от целой стаи дронов. Хлыст хлестал умирающей змеей, и после каждого щелчка в пространстве возникали разрывы, которые рвали на части летящие дроны, или же в них тонули залпы. От которых мужчина, больше напоминающий размытое пятно, не мог увернуться. Стенли увидев эту картину выхватил топорик и метнул в сторону дронов. Те, в свою очередь, летящий предмет постарались сбить. От выстрела топориков стало два, и скорость их тоже увеличилась.

В компьютерных мозгах концепция удвоения цели при попадании в нее отсутствовала, и потому через две секунды горизонт накрыло облако реактивных топориков, которые больше напоминали кинетические мины.

Последним появился Мистер Шелдон жонглировал своим ружьем под канонаду непрерывных выстрелов. В глазах его была откровенная паника и два других мужчины моментально перевели огонь ему за спину. Добавив совершенно бесполезные против батлмехов залпы простой железной картечью. Из густого тумана который клубился в местрах ста от места дислокации мужчин, так ни кто и не появился.

Вскоре все четверо втиснулись в очерченный символ.

- Господа, считаю это была славная охота. – Сэр Вайтхил с сомнением оглядел свою шапку, вернее то что от нее осталось, и откинул ее в сторону. Шапка радостно зашипела и под изумленные взгляды мужчины зарылась в землю.

- Думаю, при случае надо отдариться нашему гостеприимному хозяину. – Заметил сэр Уорен засыпая в ствол пистолета какой-то сверкающий порошок

- А ничего, что на нашего гостеприимного хозяина и на его дом через сорок минут рухнет булыжник который занесет в пыль всю планету? – Мистер Шелдон лостал зеркальце и начал приводить усы в идеальное состояние с помощью крохотной расчески.

- Что-то мне подсказывает, не все так однозначно с этим булыжником. Поверьте, для данной истории какой-то слишком банальный поворот. Вам не кажется? – Вайтхилл с задумчивостью смотрел на падающий камень и разлетающиеся облака.

- Думаю, нам отпишутся. Все же не то событие мимо которого пройдут газетчики. Ну где там их атомный взрыв? Я сегодня вечером планирую дойти до охотничего клуба. Сэр Дримвотер позеленеет от зависти. Он то всем хватался как выследил и уничтожил целый батальон. А мы втроем угрохали пару дивизий, не учитывая того сколько кораблей мы сбили. Наш рекорд навряд ли кто то побьет.

- Ага, пусть для начала найдут где бы столько техногеников соберется разом. – Хохотнул блондин.

Уорен просолютовал в воздух выстрелом из ружья и все окуталось сверкающим облаком. В следующий момент в небе вспух огненный цветок. Серебристое облако разгорелось нестерпимым белым сияниемответ. Призрачная камера с не менее призрачным микрофоном легко различила громкий выкрик

- Каварами но дзюцу!

И возмущенные вопли но уже откуда то из-за границы реальности, перемежающие звонкими подзатыльниками.

- Станли, подлец, плетей всыплю! Я же сказал тебе выбросить эти комиксы!

Волны плазмы схлынули. На месте исчезнувших мужчин, в центре озера расплавленного стекла, на издевательски целом клочке брусчатки, стоял огромный горшок с фикусом. На стенках которого было написано на шести десятках разных языков «полей меня»

Несколько десятков тысяч оставшихся целыми батлмехов почти десять минут держали фикус под прицелом всех систем, готовясь сбросить еще одну термоядерную мину. От почти миллионного корпуса осталось чуть меньше десяти тысяч целых и условно целых машин основного калибра. И меньше сотни тысяч машин поддержки.

Фикус так ничего и не сделал, оказавшись просто фикусом в странном горшке.

Звук рвущейся бумаги стал практически фоном.

Глава 15

Над площадью носились порывы ветра. Адамантиевые стены возвышались где то у горизонта. Я стоял наверху искривленного строения, в которую превратился искаженный печатью дом. Если пытаться описать, на что оно было похожа, то скорее всего я бы сказала что это был плод запретной любви парового котла с водонапорной башней, серезно больной проказой.

Перед внутренним взором мелькали сцены схватки всех со всеми. Благодаря трансляции Леголас кажется становился самым серьезным игроком на рынке массовых коммуникаций. За возможность показывать происходящее платили. Платили какие то совершенно нереальные суммы. Брали кредиты, закладывали имущество, выделяли федеральные резервы.

На битву между моей армией и всем остальным миром смотрели все. И невольные участники, которым просто не дали право отказаться, и те, кого в силу тех или иных причин принудительно выкинули из игры, дабы не травмировать в силу возраста или психологических особенностей, и просто любопытные, как никак в игре была четверть всего населения планеты. Мир замер. А я смотрел на это все и зарабатывал деньги которые мне, собственно, не были особо нужны.

Вернее, нужны, но не в таких количествах. Я просто не знал, на что их потратить. Я смотрел на происходящее и взывал всем богам которые меня могли услышать. Я боялся что мои преданные соратники разберут армию еще на подходе к площади.

Ярость, похоть, страх, ужас, азарт, обреченность. Мана бесконечным потоком лилась в резерв.

Воздух начал пахнуть грозой. Бегущие по небу паникующими зайцами облака закружились в хоровод. Ветер набирал силу, и неба становилось все меньше.

Ветер стал ураганным. Я, находясь в центре бури ощущал лишь слабые потоки, а ближе к стенам потоки воздуха выдирали камни брусчатки.

Оживший смерч фонил непонятными эмоциями. А нет. Понятными… Чертовы эксгибиционисты. Число неадекватов на квадратный метр зашкаливало.

Оставалось буквально пол часа до момента падения сбитого мной планетоида.

Облака забивали небо все плотнее и плотнее. В какой то момент свет небес пропал вовсе и лишь всплохи молний освещали лишенный солнца мир.

И вот на горизонте появились первые гости. Какие то мелкие твари, вырвавшиеся из лабиринта были подхвачены ветром и унесены в бушующие небеса. Мелких точек становилось все больше. На карте услужливо подсветили авангард армии демонов. Красные точки словно песчинки на черном фоне бились в агонии беспощадного ветра, который словно ножами сдирал с непонятных существ кожу, разрывая на кусочки. Вскоре точек стало больше. К ним прибавились льдисто-голубые песчинки армии льда. Белесые – армии смерти. Их не так много, после жуткой бойни начатой с гибелью аватара (что заботливо показа мне мой оператор) выжила едва ли десятая часть армии смерти. Вновь поднятая аватара, изрядно ослабевшая, с двумя огромными серпами восседала на туманном драконе вела остатки своих сил...

Ветер не делал различия перемалывая все больше и больше существ в единую кашу.

Но стихия не была всесильна. Вот, рыча и шатаясь сквозь ветер бредут высшие демоны. Вот, не особо реагируя на ветер, вышагивают создания из льда, равнодушны к стихии не-мертвые и не-живые. Тонкими ручейками, переходящими в бурную лавину бегут три армии.

На тактической карте в какой то момент происходит странное. Я отчетливо вижу как объединенная армия жизни и тьмы входит на площадь. И ветер уносит… Всех. Почти два миллиарда существ подхвачены ветром и несутся в жутком хороводе. Но я никого не вижу. Невидимость? Скрыт?

На невысказанный вопрос отвечает очередной ролик. Вот идет армия, вот первые существа пересекают черту площади. И вот их рост стремительно уменьшается. Люди ростом с муравьев, драконы размером с мышей. Чары наложенные Профессором были на удивление эффектны. Армию развеяло по ветру, и ни кто из участников не сообразил что же именно произошло. Нет, отельные маги обнаруживали активное заклинание в ауре и сбивали его. Но вот если ты уже несешься со скоростью несколько сотен километров в час, велики ли твои шансы?

Молнии били странный ритм и это биение вводило в транс. Вот в районе королевского дворца появляются огромные шагающие машины. Тем ветер не помеха.

Существа заполняют окраины и наступают к месту моей дислокации. Как прибой. Как стихия. Всего с одной целью. Сокрушить. Слишком высоки ставки.

Пять клометров, четыре, три…

Воздух вокруг меня мерцает отражая первые выстрелы и всполохи заклятий. Километр, пятьсот метров…

И схватка вспыхивает сразу всюду.

Демоны начинают резать людей, люди друг друга, ко вей вакханалии присоединяются создания всех возможных форм и размеров.

Я хохочу. Звук битвы бьет ритмом по ушам и мне начинает казаться что передо мной не место боя. Огромный танцпол. Всполохи молний как световое сопровождение. Крики боли и смерти из тысячи глоток, скрежет кости и металла. Утробные звуки разрываемой плоти. Я свожу треки.

Какой то огненный росчерк пересекает словно вынырнувшая из земли фигура и ядерная боеголовка меняет вектор движения вспыхнув через мгновение жутким грибом. Система услужливо подсвечивает Дуболома с Огурцом.

До удара метеора остается десять минут. Я кричу призы в небо и мои слова разносятся ураганным ветром.

- Принявшие мою печать, да присягните новому Богу!

Реклама великая вещь. Человеческое любопытство токсичнее чем ртуть-органика. Слишком многие приняли мою печать еще тогда, когда опьяненный тщеславием я предложил всему миру вкусить своей плоти… и идти за мной.

Вот обычный латник взрывается тысячью игл. Стальное тонконогое тело отливает сталью и десяток конечностей делают обычного воина под печатью хаоса чем то похожим на гигантскую мухоловку. Вот маг пламени внезапно обращается чистым пламенем сжигая своих соратников, даже тех кто гореть не может. Льдистый маг в деревянной броне рвет руками-ветками снежного червя. Десятки тысяч схваток вносят еще больший хаос.

Звук рвущейся бумаги стоит над площадью.

Вот построившиеся свиньей викинги отбрасывают от входа в дом первых прорвавшихся воинов. Нет среди них людей и монстров, нет пламя, нет льда, нет смерти и жизни. Нет тьмы и света.

Багровая кровь, чернильная в всполохах молний. Безумная пляска теней и серая хмарь красит всех в единый цвет.

Удар викингов страшен. Нет сложных кульбитов, нет вспышек заклинаний и способностей. Честная рубка, острое железо дымиться от крови. Словно каток вырываться они из дверей дома, и делая несколько кругов втаптывают не разбирая, в брусчатку мостовой тысячи разных существ. Один круг, второй… И неудержимый каток вязнет столкнувшись с элитой армии Огня. Над площадью льется песня обреченных. Последняя битва, вторая за неполный месяц.

В ней и шум волн, и рассвет над горизонтом родного дома. И ветер в вересковых рощах…

Фонтаном льется кровь из разрубаемых тел. Кровь заливает камни по щиколотку. А те жадно принимают подношения, утробно урча.

Десяток воинов во главе с Дисом обороняют вход в башню. Песня обреченных стихает…

И раздается волчий вой. Израненные воины начинают меняться, и вот уже десять огромных волков идут на прорыв, неистово разрывая на части противников.

Оружие не в силах ранить высших оборотней, магия отскакивает от плотной шерсти, могучие лапы рвут плоть, сталь, камень и крошат лед. Нет силы способной их остановить…

К месту схватки прорывается аватара Смерти.

Сейчас они ничем не напоминает ту прекрасную даму, с которой танцевал однажды. Туманный дракона накрывает своей полу материальной тушей беснующихся волков и два серпа в короткий миг разрубают тела зверей на куски. Гигантский скелет откидывает капюшон мантии и провалы глазниц впиваются взглядом в мое лицо. Аватара готовиться к рывку…

И тут дверь дома открывается. Нет, в этот раз не было спец эффектов. Из дверей выходит Реярд. Но своего гвардейца я узнал лишь по нику. Ничего не выдает в нем ту машину для убийства которой он был раньше. Нет ни доспехов, ни амулетов с украшениями. Ничего в нем не выдает и гончую хаоса. То существо что недавно неслось по лабиринту, опережая мысль.

На плече у него простая коса не деревянном древке.

Но аватара смерти замирает. И через мгновение всем телом обращается к гвардейцу. Нечеловеческая, инфернальная ярость бьет по эмоциям, и позабыв про меня воплощение смерти кидается на крохотную фигурку, вертя серпами как пропеллером. Кидается и бессильно разбивается о пару ленивых движений. Взмахи становятся все чаще, пока не смазываются в единое облако. Облако в котором неуклюже танцует крохотная фигурка с косой. Секунда, другая, третья..

На землю падает череп, обрывки мании, осколки обсидина. Серрпы врезаются в стены дома оставляя там уродливые раны, словно резали не дерево с металлом а живую плоть. Замерший на секунду Реярд торжествующе глядит на меня, и расползается на несколько ровных кусков. Отрубленные руки так и продолжат сжимать косу. Опустевший пятачок перед башней услышанный прахом на пол метра снова наполняется жаждущими моей крови. Я лишь наблюдаю. Вот внезапно танец стихии на площади резко замолкает, роняя летящих но еще живых жертв и ветер начинает свою пляску перед самым домом. Сотни молний бьют вокруг меня сжигая и обращая пеплом. С неба льются струи дождя, оставляя на лице мокрые дорожки. Но только у меня, остальные начинают растворяться кислотой. Но и этот останавливает нападащих на меня лишь на какую то минуту. В небо подпрыгивает покрытый татуировками мужчина и вонзает светящееся копье куда то в пустоту. На мгновение становятся видны слившиеся в экстазе обнаженные Элспер и Венсер. Копье пробивает их насквозь. Последний шквал ветра, последний удар молнии, последний поток разъедающего доджя… И облачный покров исчезает, словно сдернутый чьей то рукой.

Вот идут на прорыв закованные в латы войны. Блестят на светящем у горизонта солнце доспехи, будто и небыли они в центре жуткой рубки. Лощеные кони пышут жаром.За ними чистая полоса земли, хотя там только что были сотни высших демонов.

Наемники времени

Не служащие ни одной силе, взявшие все самое лучшее у каждого плана. Воплощение кольца равновесия. Убийцы демонов, магов и любой неведомой твари.

- Не вы сегодня прольете кровь нового Бога…

Вздымается облако бинтов, бритвено острых, и подвижны. Пространство перед домом начинает напоминать филиал скотобойни. Мой гвардеец перемешивает словно гигантским блендером живых и не живых в густую кровавую кашу. Рядом, спеленутый миллионом бабочек обращается кучкой тающего снега аватар Льда. Но бабочке становится слишком мало и в чат летит последний привет Биоманта.

- Я ЕСТЬ АЛЬФА И ОМЕГА, Я ЕСТЬ НОВАЯ ЖИЗНЬ И ВАША СМЕРТЬ, Я ДОБРО И ЗЛО, Я САМОЕ ПРЕКРАСНОЕ ЧТО ЕСТЬ В ЭТОЙ ЖИЗНИ!

Громкий вопль оглушает даже меня

- Я ПИРОЖОК С МЯСОМ!

Огромный шар теста проносится мимо дома, налепляя на себя дерущихся. Мой разогнанный мозг успевает фиксировать как все они тонут в слое теста. Огромный рот беспрерывно лязгает откусывая куски от гигантских существ. Глаза при этом мигают то там то тут.

Колобок, вечный беглец

Изрядно прореживает атакующих и наматывая на себя оего гвардейца.

Где то у границы площади начинает бить фонтан и существ осененных светом.

Подоспевшие шагающие роботы несутся со страшной скоростью заливая все плазмой. С неба падает Махаон хаоса облепленный сразу сотней огненных драконов.

До падения метеорита остается пару минут.

К дому неспешно подходит рыцарь в богровых доспехах, в ком я узнаю Стива.

С неба с громкими матами падает обнаженное тело. Мы озадаченно смотрим на обнаженного Моргенханда. Мой самый первых друг в игре озадаченно смотрит на призывателя, на меня, на небо. Чешет в затылке.

- Ебать меня накрыло!

После чего позевывая заходит в дом и захлопывает за собой дверь.

- Филин, это какой то хитрый план? Не отвечай, мне плевать!

Призыватель делает шаг и оказывается рядом со мной на балконе. Без лишних разговоров он заносит для удара адамантовый клинок, но мерцанием в тот же миг переносится на пару метров назад, уворачиваясь от легкого марева. Сбросив ненужную маскировку Кошмарик мангустом кидается на бывшего соратника.

Стив пытается пробиться через моего питомца, тот ему не дает. Я вижу как вод звуки рвущейся бумаги реальность сминается, и огромная, покрытая чешуей лапа прибивается сквозь разорванную ткань реальности, расширяя дазрыв в огромную рваную рану на теле мира.

Магия начинает умирать. Утекать как кровь из разорванной аневризмы. Опадает прахом костяной дракон, сгорает в своем пламени огненная саламандра, тает Элементаль. Я поворачиваюсь к Стиву, мгновение назад подловившего моего питомца и отправившего его порталом на край площади.

Смотрю в лицо предателю и без лишних размышлений с силой бью его ногой в пах. Тот скрючивается. Добавляю коленом в открывшийся из под рассыпающегося доспеха лицом. Хватаю за подбородок измененной лапой и подтягиваю к своему лицу.

- Запомни, придурок, я самая большая лягушка в этом болоте. Ква ква, сучара!

И ломаю приятелю шею.

Идет последняя минута.

- И да, Стив, хвалю, ты поступил рационально.

- Я тебя предал…

- Тебя наебал искусственный интеллект под это заточенный, ты бы с ним еще в шахматы сел играть. С таким как я и с таким как он нельзя разговаривать. Только бить. Но это после. У меня тут одно дело.

Рана мира расширилась на всю площадь, огромный провал в серое нечто из которого показался один глаз в обрамлении чешуйчатой роговицы.

Магия умерла окончательно, площадка на которой я стою начала крениться. Я получаю цель и на свою созданную манну колдую одно из самых первых своих заклинание.

Уловка

- Я ДОВОЛЕН, СМЕРТНЫЙ! ТЫ СМОГ ПРИЗВАТЬ МЕНЯ В ЭТУ РЕАЛЬНОСТЬ. ЧЕГО ТЫ ЖЕЛАЕШЬ?

- А ты тот самый, что говорил со мной в том храме? Целую жизнь назад?

- ТО БЫЛ МОЙ СЛУГА, БОГИ СЛУЖАТ ВЛАДЫКАМ, А ИМ ПЛЕВАТЬ НА КОЛЬЦО РАВНОВЕСИЯ, РЕАЛЬНОСТЬ НЕ ВЫДЕРЖИТ ПРЕДВЕЧНЫХ. НО ТЕБЕ УДАЛОСЬ. ЧЕГО ТЫ ЖЕЛАЕШЬ?

- Я хочу принести жертву!

-ТЫ ПРИНОСИШЬ В ЖЕРТВУ ЦЕЛЫЙ МИР МНЕ? ХОРОШЕЕ СЛУЖЕНИЕ! ТЫ ДОСТОИН МОЕЙ НАГРАДЫ, ТЫ СТАНЕШЬ НОВЫМ…

- Не, ты не понял. Я не приношу в жертву мир тебе. Я приношу в жертву тебя себе.

- ЧТО?

-Что?

- ТЫ ПОТЕРЯЛ РАЗУМ!

- Мне ведомо слово силы и власти!

- ТАК ПРОИЗНЕСИ ЕГО! РАЗ ТЫ ДОСТОИН ПРЕДВЕЧНЫХ!

Короткий сигнал уходит в космическую тьму и тысячи атомных бомб взрываются в нигредо падающего планетоида. В носу начинает свербить от поднято в воздух праха..

-СЕЬЕБАБЛПЧИХ!

Огромный огненный шар получив внезапное ускорение влетает в дыру в реальности. Божество не защищено от простых заклинаний. Ни кто не подумал дать зашиту от такого. Просто поставили лимит на манну выше любого возможного значения. Всего то и надо было, что забыть о падающем планетоиде.

Падающий спутник ныряет в другую реальность расплескивая гигантский глаз. Дыра в реальности схлопывается, разрезав всех кто был на площади на уровне метра над землей. Таймер гибели мира переходит в отрицательное значение.

Внимание! Вы создали слово милы и власти.

Внимание! Вы убили предвечного.

Внимание! Вы подло поступили с предвечным.

Внимание! Как вам не стыдно!

Внимание! На вас обиделись, с вами не разговаривают.

Внимание! Провален квест…

Внимание! Провален квест…

Внимание! Провален квест…

Внимание! Провален квест…

Внимание! Потерян уровень!

Внимание….

И сотни и сотни новых сообщений. Я лежал на балконе, посреди забитой трупами и ранеными площади, горы изувеченных тел были до горизонта. Мой безумный смех носился над площадью.

Я наебал. Всех.

Глава 16

Та самая грань что отделяет возможность удивляться и воспринимать мир через призму собственного опыта была стерта напрочь. Не только для сотен и тысяч отдельных людей, а для целого кластера искусственного интеллекта. Все[ терзали вопросы

«Филин сделал что?»

«Зачем?»

«Какой в этом смысл?»

И мое любимое «Что он этим хотел сказать?»

Будто речь идет не о выходке сумасшедшего оборотня а, как минимум, о перфомансе модного художника. Мир сам рисовал все возможные объяснения моего поступка, мне оставалось лишь выбрать самый удачный. Но я этого не делал.

В игре было удивительно безлюдно. Внезапный рагнарек серьезно снизил популяцию монстров и неписей. Игроки массово вышли из игры чтобы пережить произошедшее.

Серьезно травмированных были миллионы. Это и жертвы внезапной оргии. Это и массово свихнувшиеся обитатели плана пламени. Это и несчастные адепты света которые сами себя закупорили в замкнутом пространстве а потом сделали пушку из тел, когда это пространство лопнуло как воздушный шарик и выбросили в воздух пол миллиарда участников относительно целыми и остальных в виде киселя. Адепты жизни после встречи с диким лесом биоманта. Адепты тьмы после атаки свежеподянтых призраков. Адепты смерти после унижения.

Мои собственные соратники, но на то они, собственно, мои соратники. Битва ни для кого не прошла бесследно.

Профессор до сих пор был на отходняках вместе с моргенхандом. Они заперлись на кухне дома, раскуривая уже второй килограмм местной конопли и ели ели ели… Меня не пустили, гады… Закинул к ним Кошмарика, так они и его накурили. Не берегут зверушку…

Селена, получившая после битвы умение обращаться облаком плазмы, меня откровенно пугала. Пришлось себе признать, что я не понимаю, что именно я сделал с ее психикой. Волшебница ходила со взглядом, устремленным вовнутрь. Словно была беременна. Не знай я особенности игровой вселенной, и в правду бы так думал. При этом рядом с ней иногда начинали плавиться предметы, как будто слепленные из воска.

Стиву было просто по-человечески стыдно. Он сокрушался, посыпал голову пеплом и пребывал в состоянии едкой паники. Он не верил, что я его простил за предательство и что вообще посчитал это значимым явлением. А последнее время за мной закрепилась репутация человека способного на все что угодно.

Луи был в относительной норме, ну ка в норме… Он был бодр, весел, а еще обзавелся комплектом то ли из пяти то ли из семи блуждающих глаз, что ползали по его телу как выводок тараканов. Он мог подмигнуть затылком, рукой, щитом… А еще он научился контролировать способность изменять направленные на него заклинания. Я даже огорчился, дикая магия в его исполнении смотрелась очень прикольно.

Огурец с дуболомом научились обращаться в оружие друг друга. И непрерывно развлекались подобным образом. В общей свалке они не были заметны, но, эти двое, пожалуй единственные кто просто набил кучу фрагов. Заклинания на них не действовали, аватар на них не хватило, массовых ударов избежали.

Леголас научился быть в нескольких местах одновременно. По окончанию битвы он оказался самым богатым из нас, неожиданно для себя обретя все планетарную известность и популярность. Не знаю как бытие в виде десятка клонов сказалось на его психике, тупить он меньше не стал.

Венсер И Элспер заимели совместную форму, научившись обращаться бурей. Правда, только когда занимались сексом. Что делало использование данной способности в бою достаточно затруднительным. Но благодаря всему этому в доме заработала наконец то вентиляция.

Биомант куда-то пропал, но в окружающем мире периодически ощущались его эмоции. Казалось что его разорвало на миллионы кусочков, но при этом не убило. Хотя тут всякое возможно

Гвардейцы ебанулись окончательно.

Реярд получил прозвище «гильмит хаоса», думаю желающих с ним биться не будет. Что испытывает сам гвардеец обращаясь огромным плоским червем я не знаю. Даже мне было бы с ним стремно драться. А еще он постоянно стремился прикоснуться к окружающим с каким то гастрономическим интересом. Не то чтобы меня это расстраивало, я и сам так смотрю на людей, но я хочу их жрать, а не паразитировать на своих противниках. Если верить его мыслям, собирается уйти жить в городскую канализацию.

Победитель аватары источал пафос. Говорил исключительно высоким стилем и предлагал все пойти охотится на богов. В приступе вдохновения отнял у него косу, благословил метелку и впаял в нее десертную ложку. Если верить системе в боевых качествах гвардеец не потерял, но стал выглядеть в разы забавнее. Теперь он разящая метла хаоса.

Лея, так необычно разнообразившая недавно сексуальный опыт каждого десятого человека на земле не могла успокоиться и постоянно заниматься любовью. Она перетарахала всю команду, дом, трахнула меня, половину предметов на кухне.. В итоге Стив призвал армию инкубов, что заняло нашу прекрасную танцовщицу на сутки. Или двое?

В общем не команда а собрание образцов для целого института психологии. Пихозы, мании, диссоциативные расстройства, паранойя, сексуальные девиации, расщепление личности…

Еще у меня в команде был один высокоактивный психопат. И им мне предстояло заняться.

Свет не жил в подвалах дома. Тьма там, в царстве труб и скрипучих лестниц была подобна воде. Она стекала туда со всего ночного города и пряталась пока солнце властвовало над миром.

Хищные тени, в ней живущие, тушили жаркий огонь горячей кровью…

Именно там, в темноте сейчас сидели все участники недавней трагедии что разыгралась в вечном холоде звездной пустоты. Где мой верный соратник, Фауст, он же Фенимор Астром, маньяк убийца, людоед, астрофизик и космический инженер.

Почти три десятка лет назад произошла трагедия. Не знаю уж, что стало спусковым крючком, что выпустили демонов Фауста, куда смотрели психологи, что умудрились проглядеть окончательно спятившего человека, сидящего на обслуживании целой космической станции, почему не сработали целые каскады защиты и так далее. Но факт остается фактом. Целый космический челнок с полусотней людей на борту. Инженера, пилоты, биологи. Ученые и лаборанты. Их жены и дети. Космическая станция превращенная в жуткий лабиринт. Пол года боли, смерти и ужаса.

На всех приборах космическая станция с пристегнутым к ней челнокам давала сигнал «утечка активной зоны реактора, активирована система аварийного удержания радиации». Станцию нельзя было уничтожать, и вообще трогать, чтобы на заражать пространство радиоактивным мусором.

Через пол года команда зачистки с удивленеим обнаружила сигнатуры живых людей в отсеках. Всего двух.

Фауста и единственного выжившего, мальчика Марка. Пол года отчаяния ужаса и беспросветного мрака. Насилия, пыток, боли. У мальчика отсутствовали обе ноги и рука, были выбиты зубы. Он уже ни на что не реагировал. Смерть почти всех членов экипажа произошла на глазах игрушки спятившего психопата. Диета из человеческого мяса, сгорающая заживо сестра…

Команда зачистки тоже погибла почти в полном составе. Ловушки продолжали эффективно работать. В итоге к операции подключились военные, что разнесли станцию точечными залпами и поймали разлетающихся людей силовыми полями.

Потом был суд и разбирательства. Число людей оказавшихся за решеткой исчислялось сотнями. Фауста обрекли на вечное заключение в мире компьютерной игры. Более того, ему изначально пописали невозможность взаимодействия с техникой, вставили грамотные блоки на социальное взаимодействие, программа отслеживала все его мысли.

Сумасшествие моего соратника имело органическую природу. В условиях оцифровки органические проблемы пропали, и теперь у Фауста появилась возможность со временем стать нормальным человеком, принять и осознать социальные правила, понять наконец, что такое хорошо и что такое плохо, попробовать на себе этические нормы.

Со временем, даже через сотни лет, Фенимор Астром мог стать почти нормальным человеком. Пока не встретил меня.

По удивительной иронии Марку, оцифрованному в тот же период, оцифровку осуществили по тем же причинам. Милосердие и забота. Вечное детство в мире бесконечных приключений.

Опять же, пока моей волей эти двое не встретились над небом умирающего города. Прописанные запреты для Фауста не сработали над вечным ребенком. Формально ему было за сорок.

Друзья Марка… Друзья Марка вышли из игры и с ними работают психологи. А купил себе право исправить ситуацию. Попытку исправить ситуацию. И сейчас, в темноте старого дома, окутанные живыми тенями, спали палач и его жертва. Спали, чтобы пришел я идал каждому то, в чем он нуждается сильнее всего.

Забвение

Возрождение

Отмщение

Сейчас я действительно ощущал себя богом. В моих волосах играл незримый ветер. Я ощущал то странное чувство, которое постоянно посещали меня при жизни, и достаточно редко тут, в игре. Право на чудо. Когда через меня мир говорил с человеком. Мне загадывали желания и получали их исполнение. Я был джином, духом исполняющим желания, магом…

После этих встреч у человека не было шанса остаться прежним. Желания людские исполнялись. Ищущий власти ее получал, любви – обретал. Денег – находил. Признания – огребал.

Но мир всегда брал плату. С кого то судьбой, с кого то испытанием, кто то терял что то важное, кто то получал «Бонус» от которого он не мог отказаться. Ни кто не оставался прежним.

И сейчас я чувствовал, что надо сделать.

- Здравствуй, Марк!

Лежащий передо мной парень вздрогнул

Я чувствовал его страх. Его разум бился как птица в клетке, убегая от осознания происходящего. Но мне не нужен был его страх. Не нужно было его одиночество. Во мне не было жалости. Или была, слишком много пережил парнишка. Но сейчас для нее не было места. Я не хотел лечить его сердце, у меня было слишком мало времени, в моем сердце было слишком мало любви чтобы справиться с этой сочащейся язвой. Так что придется выжигать ее.

- Кто вы? Где он?

- Меня зовут Олег. Я друг Фауста. И его повелитель.

- Вы тоже монстр? Вы сделаете мне больно? – В голосе мальчишки была обреченность.

- Монстр? Да нет, но я их иногда подкармливаю. Разных чудовищ. Иногда они кусают без разрешения. Хотя я их бог.

- Бог? Тогда почему вы просто не уничтожите этих монстров? Раз вы не один из них? – Голос мальчика звучал спокойнее.

- Потому что мы в ответе за те, кого породили? В какой-то мере весь этот мир – мое дитя.

- Вы создатель игры?

- Нет, я создатель мира, в котором стала возможна игра. Хотя кто-то и сочтет это манией величия, но у меня есть определенная информации, чтобы так считать. Этот мир породил и тебя, и Фенимора. И когда то, три далеких века назад, под светом тех звезд что ты видел из каюты корабля… - Мальчик затрясся. – Тех звезд что равнодушно взирали на ту жуткую истории. Тех звезд что были свидетелями всех смертей за всю историю человечества. Я поклялся, что создам мир, в котором ни кто никому не скажет прощай. Но я за был про это, но недавно добрый ветер этого мира мне напомнил о старой клятве.

- У тебя не получилось. Мои родители мертвы, сестренка мертва, все те люди, которые пытались меня спасти, мои друзья. Они мертвы. Все, кроме Фенимора. Ты плохой бог, у тебя не получилось. Ты думаешь, что ты мне все это расскажешь, и я проникнусь и прощу этого монстра? Типа я выше всего этого, типа я найду в себе силы простить? Жалкий лицемер! Я бы посмотрел на тебя, когда тебя насилуют, когда твои пальцы откусывают гнилыми зубами визжа от экстаза, посмотрел бы я тогда на тебя, как бы ты думал, что любая жизнь священна!

- С чего ты взял что я предлагаю тебе его простить? Или понять? Я бог, не надо меня оскорблять подозрением в гуманизме. Стоящим над реальностью этика не свойственна. Иначе бы она была основой мира, а не делом вкуса. Люди не должны умирать, но я ничего не говорил про страдания. Так случилось, что я тебе крупно задолжал. Ты не сделал ничего чтобы заслужить подобное испытание. А еще я задолжал награду Фаусту. Поверь, я знаю, как совместить два этих процесса.

- И что ты предлагаешь? Пытать его? Чтобы я стал таким же монстром как он? Никакие пытки не принесут ему столько боли сколько он принес мне. Я знаю как действует боль, он станет куском визжащего мяса, сломленным идиотом без разума. Но он не поймет, не испытает. – Теперь сомнение. Но немного предвкушения в нем прослеживалась. Чувствую, Марк ничего не имеет против подобного сценария.

- Ну, мой друг, я все же бог. Поверь, я вручу тебе не просто Фауста, я вручу его душу. А еще я дам тебе время. Много время. Почти вечность.

- Ты врешь! Никому подобное не в силах!

- А я тебя и не убеждаю, Марк, через пару минут ты сможешь проверить. Считай это пресейлом. Скоро у тебя будет возможность потрогать товар руками. А теперь погоди минуту. Фауст, ты меня слышишь?

- Да, мой господин. – Голос жреца был полон смирения.

- Я давал тебе право кусать без спроса? Я разве не подарил тебе достаточно врагов? И возможностей причинять им боль? – Так, добавить в эмоции максимально недовольства.

- Достаточно, мой господин. Простите меня, это сильнее меня…

- Довольно, мне не нужны твои оправдания. Я ведь знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь обратно туда, в пустоту между звезд, в окружение послушных твоей воле механизмов. Чтобы люди снова попадались в твою паутину а ты упивался их болью, чтобы твое тело билось в оргазме когда очередное сердце останавливало свой бег. Ты ведь этого хочешь?

- Я…

- Отвечай!

- Да, повелитель!

- Ты верно служил мне, Фенимор. И я дам тебе в награду то, о чем ты мечтаешь. Но ты должен вручить всего себя в мои руки. Свой разум, свое тело, свою душу. Не просто служить мне, а принадлежать мне. ТЫ готов?

- Да, повелитель! Да! – Надежда, вожделение, ярость… Чудовища льнут к моим рукам.

- Да будет так!

Голос Фауста замолкает.

- Ты ведь все слышал, Марк?

- Что ты хочешь сделать? Ты ведь не врал ему, и не врал мне, я знаю это… Не знаю откуда, но знаю, ты обещал его выпустить…

- Да, и сдержу свое обещание, но только тогда когда ты с ним закончишь.

- И что я должен с ним делать?

- Все, что захочешь. В помощники я тебе даю самого лучшего палача под этими звездами. Пытай, запирай в лабиринте, насилуй, лишай конечностей, памяти, родных. Дари боль, дари любовь, убивай. Он принадлежит тебе. Но когда ты закончишь… Он получит свой дар.

- И сколько у меня время?

- Вечность.

Интерлюдия 8

Тьма перед глазами Фауста изменилась. Память утекала из головы, как кровь из пробитой аорты. Кто то заботливо собирал ее в эмалированный таз, словно пресловутую из поросенка перед приготовлением. Неведомая сила сжалась вокруг него и сменилась удушием. Тот кто был жрецом тьмы закричал от боли…

- У вас мальчик, поздравляю!

- Я назову его Фенимор, в честь дедушки.

Ребенок закричал, снова. Но никто не услышал отчаяния и обречённости в голосе младенца.

Глава 17

Я вышел из подвала.

Там, в темноте, время сжалось в точку. Лишь трое были в ней. Палач, ставший жертвой, жертва, ставшая палачом, консультант, знающий все о боли. И куклы, миллионы кукол. Они должны были сделать все происходящее куда как более интересным.

Все трое были довольны. Внутри разливалось чувство странного умиротворения. Мир снова начинает быть мне должным.

Очередная дверь скрипнула. Ярко освещенная комната, покрытая грязным кафелем. В центре кровать, к которой привязана женщина. Да, точно, а я и забыл…

Когда то, целую вечность назад, по моим меркам, женщина была красива. Сейчас же она напоминала раздувшийся труп. Огромный, неестественно вздутый живот, по которому носятся волны схваток, покрытое гноящимися язвами тело. Где-то лоскутами отходит кожа обнажая белесые мышцы. Глаза, словно сваренные в крутую. Слабы стон. Запах, от которого выворачивает даже меня.

Теперь мне удается разглядеть тонкую вязь рун выцарапанных на кафеле. Зашкаливающий интеллект позволяет идентифицировать заклинания исцеления сразу всех планов. Вот знаки что не дают умирать, вот те, что не дают угаснуть сознанию. Вот те что борются с обезвоживанием, лихорадкой, судорогами, сном…

Не было только тех, что глушат боль.

Шутка как-то затянулась. Я изменил руку чтобы закончить жизнь жертвы моего карманного монстра. Если Фауста можно было обвинить в осознанной жестокости вызванной прихопатией, которая имела физическую природу, то вот как наказать Кошмарика за подобное я не знал. Пугали только «в рамках игрового процесса» и «с добровольного согласия жертвы».

Делаю шаг, чтобы вонзить когти в мозг…

Очередная волна схваток, и с противным хлюпанием из лона женщины исторгается фонтан крови, слизи, гноя и каких то черных ошметков. Женщина страшно кричит. Едва видные знаки, нацарапанные на полу, вспыхивают всеми цветами радуги и гаснут.

Тело женщины преображается. Теперь передо мной снова та самая красотка, которую я видел входящим в этот дом пятьдесят субъективных лет назад. Только покрытая грязью со спутанными волосами.

Женщина кричит. Ника над ней я так и не вижу. Сковывающие ее путы исчезают. Она падает на пол и ползет в мою сторону заливась слезами. Я делаю шаг на встречу и опускаться перед ней на колени, обнимаю, старясь успокоить. Она, продолжая рыдать, обнимает меня в ответ и прижимается куда-то в район груди. Рыдания становятся глуше. Какое то время мы так и сидим. Ощущаю себя крайне глупо, начинаю поглаживать ее по голове. Запахи.. а что запахи, их и отключить можно… Черные ошметку в той луже что исторгла из себя любовница моего питомца начинаются шевелиться. И теперь я их могу разглядеть. Просто сгустки черного мокрого меха на тонких паучих лапках. Раздается звуки, будто кто то выдергивает пробку из бутылки, и существа открывают глаза. Вернее глаз, один. Вполне себе человеческий, если верить форме зрачков. Разных цветов, в обрамлении того же меха, с блеклым белком и длинными ресницами.

Нимфа хаоса

1 уровня

Пока я рассматривая вылупившихся существ плачь затихает. А в следующий миг я оказываюсь на точке, возрождения которая в доме располагалась в холле.

Через минуту делаю это снова и снова.

Матка хаоса

… Все же покидает наш дом.

Обнаженная девушка с длинными волосами, которые больше напоминают пучок щупалец (судя по движения) смеясь выходит из дома и бешеной мухоловкой кидается на какого-то игрока испуганно копающегося в горе трупов. Мародеров ни кто не любит, но мне вот совсем не интересно что будет дальше.

Захлопываю дверь и сползаю по ней на пол, уткнувшись в колени лицом. Пиздец. Закрываю глаза и делаю несколько глубоких вздохов. Все сошли сума. Мир сошел сума, я сошел сума. Но если игнорировать все происходящее можно сохранить ясность мысли. Все идет по плану. Все идет по плану. Все идет…

Открываю глаза. Перед носом висит в воздухе миниатюрная девушка в одежде из дубового листа. Висит и меня разглядывает.

- Это вы владыка не благого двора?

Над феей не висит никаких опознавательных надписей. Как не висло над духом праздника. Может все обойдется, может она мне просто кажется? Может это не еще одна поебень, а просто моя голодная галлюцинация? Точно, надо пойти и съесть чего-нибудь.

Игнорирую висящую в воздухе фею, поднимаюсь и иду в зал. В блюде лежит какое то мясо. Внезапно просыпается голод и я с жадностью накидываюсь на остывшие куски… куски жареной человечины. Хмм, и вправду, сожрали пленников. А что так, неплохо. Копченая паприка придает любому мясу оттенки дичи. Глотаю куски громко чавкая.

Утолив первый голод оборачиваюсь, впрочем, без особой надежды, и снова вижу фею. Тру лицо руками. Надавливаю на глаз. Изображение послушно плывет.

- Владыка?

Фея с вопросом смотрит на меня склонившись в поклоне. Правда, не очень глубоком.

- Ну, я может и владыка, но мой двор благой. Я добрый! – Фея явно была из народа Фейри.

- Дух мира говорит, что вы практически полностью уничтожили население мира. Даже многие бессмертные остановили свой бесконечный танец перерождения.

- Но я люблю людей!

Доказывал я возникшей галлюцинации. Нет, серьезно, я ведь никому ничего плохого по-настоящему не хотел, так, просто чтобы от меня отстали…

Говорил я это размахивая куском мяса на вилке. Фея подлетела к нему и кокетливо отщипнула кусочек.

- Я тоже. – Сказала крохотная девушка, прожевав человечину.

Поняв, что разговор зашел в тупик и на фоне всего происходящего (буквально пару минут назад) мои доводы звучат не слишком убедительно…

- Ладно, согласен, я владыка местных странных существ. Чего ты хотела, маленькая фея? И с чего ты взяла что я тоже Фейри?

Фея облетела вокруг меня.

К чему-то принюхалась.

- Ты перевертыш. И смерть над тобой не властна. Это раз! – Она растопырила ладонь и загнула один палец.

- Тут смерть над каждым пятым не властна. В этой игре вообще то умереть достаточно сложно. – Возразил я ей и уселся в кресло с бокалом вина. Потом вспомнил что тут происходило, выплеснул вино и налил новое из закупоренной бутылки. Наркотиков с меня сегодня хватит.

- Не, над тобой по-настоящему не властна. Ты ведь по-настоящему умер.

Тяжело вздыхаю.

- И откуда ты такая умная? Ладно, давай дальше.

- В твоей обители время течет по-всякому Ты сам решаешь, что для тебя день что для тебя сотня лет. – Второй палец был загнут.

- Хм, ладно, тут мне нечего возразить. Дальше.

- Ты властен над сказками и судьбами. Тебя даже местный ветер почитает за это. – Третий палец. Оттопырены только средний палец и указательный.

- И откуда ты все это знаешь… - Буркнул я. – Слушаю еще доводы.

- Ты рожден в канун Самайна. Ты даже в мире людей, что давно потерял свою магию, ее умудрялся творить. – Указательный палец указывает на потолок.

- Откуда… А, впрочем, не важно. Ты продолжай.

- Ты мстителен как истинный Фейри! А еще строго следуешь кодексу своему. Вот! – Она сунула мне кулачок под нос. – Полный кулак доводов.

- И это все доказательства? Как-то слабовато для подобных вопросов.

- Нет, почему же? Ты режешься с местными аристократами, надавал по зубам практически всем местным богам, тебя по-настоящему бояться, ты живешь сразу в куче миров, а существа, которые тебе служат пугают даже меня. – Фея поежилась и оглянулась за спину, впрочем, там никого не было.

- Хорошо, ладно, по твоим меркам я действительно владыка, председатель, бог, начальник и босс. Убедила. Тебе чего надо? И ты вообще кто? Ты мне не кажешься, я это точно знаю.

- Мое имя Чертоплох. Я владычица фей. И я желаю служить тебе. В моих силах проторить тропинки в другие миры, из которых прийдут бродяги и герои. Я рассею пыльцу по миру и вскоре в домах заведутся брауни. На холмах запляшут лепреконы а в Самайн все живущие перестанут заходить в игру.

Задумчиво смотрю в опустевший бокал.

- Ну, раз хочешь служить, служи. Я как понимаю, не ты одна?

- Не я одна. Что вам будет угодно, владыка?

- Погоди, а тебе это зачем? Ну, в смысле, ты ведь спокойно могла и не прилетать ко мне. А из меня начальник так себе. Мои подчиненные были здоровы и вменяемы, на момент знакомства. А ведь и года не прошло.

- У Фейри должен быть Владыка. Это в нашей сути. Я не могу нарушить древний закон. А победить вас я не в силах.

- Меня пять минут назад сожрала женщина в послеродовой депрессии. Меня тут может треть живущих запинать по одиночке. В теории. Еще треть может это сделать кучкуясь.

- Это все ерунда, аристократы благих домов периодически друг друга убивают. Сила не измеряется смертями. Я могу так изменять мир. Но не могу сделать его другим.

- Ладно, что вообще для этого надо? Тебя в служение принять? Забрать у тебя одежду и выдать полотенце? Нанести магическую татуировку со своим лицом на ягодицу? Учредить некоммерческое партнерство, «Рабы Филина и Ко?»?

- Нет, все проще. Дайте мне какой-нибудь предмет, я принесу на нем клятву. Повторите за мной формулу согласия. Предмет станет ключом от вашей власти над волшебным народцем.

- Предмет? Ну, мне не кажется это особо надежным. Не обижайся, Чертополох, но ведь я его проебу. В этой игре я так и не обзавёлся лутом. У меня где-то было копье, целых два. Куда-то оба делись. Ножи покрытые адамантом потерялись за ненадобностью. Крутая рубашка с бонусом на призывы, божественные носки… С ним отдельная и не очень красивая история вышла. Я с ними поругался.

Фея хихикнула.

- В нашем мире на принца Клевера однажды пошел войной собственный кофейник, его случайно оживил то ли эликсир, то ли дикое волшебство.

- И как? Чем закончился конфликт?

- А как подобные конфликты заканчиваются? Кофейник с отрядом верных существ взял штурмом поместье принца, обезглавил его самого и вырезал весь его род. А потом…

- Знаешь, я почему то решил что мне не обязательно знать как отдельно взятой волшебной стране жилось под властью ожившего предмета кухонной утвари. Вот нисколечко.

- И правильно, хотя то что он был постоянно полон свежей крови…

- Я сказал, не хочу!

- Ну ладно, ладно, я думала тебе понравится.

- Так на чем ты мне клятву собираешься приносить?

- Вот...

Откуда-то фея достала булыжник. Обычный серый булыжник, чуть запачканый пылью.

- Это булыжник?

- Как видишь.

- Волшебный?

- Если это и так, мне это не ведомо.

- В нем есть что то особенное? Какие нибудь скрытые свойства?

- Ни малейших.

- И в чем смысл?

- Его легко потерять. А еще при необходимости его ни кто не сможет найти.

- И… Зачем?

- Ну, смотри, при необходимости мы не сможем тебя предать. Без предмета скрепляющего клятву это становится физически невозможным. Не сможем уйти из под покровительства.

- Ну, мне, буду до конца честен, твоя клятва ни к селу ни к городу. В смысле что я в эти игры не собираюсь играть. Судя по тому, что ты мне сказала, о том что мы приходим из другого мира ты в курсе?

Фея кивнула.

- Значит ты понимаешь, что я не буду тут ни минуты лишней задерживаться.

- Понимаю. И именно поэтому предлагаю этот булыжник. Ты тоже не сможешь отказаться от нас, изменить клятву, или разорвать связь. Или продать наш народ. Ты служишь Хаосу, ты и есть Хаос. А те кто служат хаосу – служат себе. Ты уйдешь и над нами не будет ни чьей изначальной власти. В мире, поделённом на части это многого стоит.

- Хм… Еще вопрос. Даже два. Во первых, ты ведь понимаешь что я не смогу вам дать защиту? Этот мир достаточно агрессивное место. Во вторых, зачем целому народу эмигрировать?

- Отвечу сначала на второй. Перенаселение. Там, откуда я пришла, нас становится слишком много. И нам приходится воевать, чтобы сохранить свою магию, долголетие и свои домены. А что касается защиты… - Фея лукаво улыбнулась. – Нам есть что ответить.

- Что бы тебе еще такого возразить? О, придумал! Но в этом мире уже есть феи, леприконы, эльфы и прочие волшебные создания. Этот мир все же формировался исходя из мейнстримных представлений о волшебстве, а оно, исторически, формировалось под влиянием кельтской мифологии.

- Которая в свою очередь описывала нас. Не переживай за авторство и названия, все лишь добавим «истинная» к названию, или вообще их уберем.

- Ладно, теперь уже точно последний вопрос. А мне это собственно, зачем? Была бы ты раз… в двадцать пять побольше…

- Если хочешь, я могу… - Фея засветилась увеличиваясь в размерах.

- Стоп, не надо…

- Ты меня не хочешь? Я тебе не нравлюсь? – Капризно заныла фея, впрочем, сорвав с себя лист и закружившись передо мной демонстрируя свое женское естество.

- Не, не в этом дело. Понимаешь, Чертополох, тут дело в чем… У меня есть серьезное подозрение что при прочих равных я являюсь героем книжки. То есть даже самое сокровенное станет достоянием какого-то числа людей, что эту книгу читает. Если автор плохой, на что я надеюсь, то узнает несколько сотен человек, а если хороший? Миллионы людей, и все будут знать что Филин, Несущий Хаос, трахнул женщину восьми сантиметров ростом? Ну, типа как поручик ржевский в старом анекдоте нищую девочку? Или я как герой лимериков Пушкина про Лоису, Орлова и микроскоп? Типа «мне завидует даже снегирь»? Или представь себе просто психологический профиль человека читающего подобное? Тебе точно нужны лавры существа которое использовали как презерватив? Резиновая Зина?

- А что за резиновая Зина? Читал стихи того поэта, про которого ты упомянул. Читала анекдоты про того военного с бурной половой жизнью. За пол века в качестве охотничего трофея каких только книжек не прочтешь. Но эту литературную аллюзию не понимаю.

- Это старый детский стишок, я не очень понимаю, зачем его запомнил, но могу продекларировать.

- Давай.

Купили в магазине

Резиновую Зину,

Резиновую Зину

В корзинке принесли.

Она была разиней,

Резиновая Зина,

Упала из корзины,

Измазалась в грязи.

Мы вымоем в бензине

Резиновую Зину,

Мы вымоем в бензине

И пальцем погрозим:

Не будь такой разиней,

Резиновая Зина,

А то отправим Зину

Обратно в магазин.

- Зачем я все это сейчас слушаю?

- Ты сама ко мне пришла, претензии не принимаются. Кстати, Агния Барто.

- Ладно… - пригорюнилась фея, снова облачившись в плать из листа.

- Ты это, все равно, продолжай подкуп. И тебе не кажется это мелочным? Секс за то чтобы я принял в услужение целый народ? Заняться сексом уже в мое время перестало являться чем-то особенным. Где тут в двадцать четвертом веке победа феменизма? Что за стигматизация и эксплуатация физиологической потребности?

- Ну, согласно твоей же теории, среди твоих читателей много молодых людей, для которых секс очень важен. У них его еще не было. А у некоторых никогда и не будет, если они не начнут тебе подражать в реальной жизни. Так что им сцена немотивированного секса с крохотной феей зайдет на ура.

- Люди которые начнут подражать моей манере взаимодействия с окружающей действительностью быстро закончатся. Это ведь чистой воды самоубийство так себя вести. Они ведь не в компьютерной игре.

- И что им помешает выйти на улицу и предложить прекрасной незнакомке заняться с ним бурным внезапным сексом?

- Уголовный кодекс? Нормы воспитания? Боязнь провала? Жена?

- Все преодолимо. И мне нравится твоя теория. Давай поразмыслим, а с чего ты вообще взял что привлекателен для женщин? Согласно твой же теории ты можешь быть идеализированным образом самого автора. Умный, находчивый, в окружении женщин, все у тебя получается...При этом ты сам вынужден признать что какие то аспекты твоего поведения не очень реалистичны и тянут на низкопробную фантазию. Может быть ты просто унылое чмо под маской успешного героя?

- Не, не сходится. Будь это на самом деле так, много в этой истории было бы на порядок проще. Будь у автора проблемы с сексом, то я бы трахался каждые пару глав. У меня был бы гарем, я и бы обязательно упомянул о размере собственного члена, какой он большой.

- А он большой?

- Да не особо. И по большему счету, не особо это и важно. Мне кажется, круче хвастаться размером собственного мозга, на худой конец, размером шила в заднице чем габаритами органа размножения. И вообще, как кому то в голову такое прийти могло, в живого человека писькой тыкать!

Фея замолчала с трудом переваривая услышанное.

- С тобой сложно, тебе это говорили?

- Постоянно.

- А что бы ты сам сказал про автора, оглядываться на свой жизненный путь?

- Он совершенно точно бросил пить. И перешел на легкие наркотики.

- Считаешь, это плохо?

- Мне сложно судить, но на качестве творчества это сказалось самым положительным образом.

- Почему ты так решил?

- Я сам устал от собственных похождений, честно. Почему все не может успокоиться и от меня просто не отстанут?

- Хочешь поговорить об этом? – В голосе феи прорезались профессиональные нотки.

- Нет, лучше скажи мне, что ты хочешь мне предложить? Я уже понял, что твоя клятва дает тебе гораздо больше чем мне.

- У меня есть единственно, что способно заинтересовать существо у которого все есть.

- И что же это? – Не, серьезно, не деньги же мне предложат?

- Вот…

Я посмотрел на подношение.

- Ты меня так низко ценишь? Сотня таки же!

- Вот…

- Ну… твое подношение достойно. Я принимаю твой народ в услужение, пусть этот булыжник будет свидетелем и скрепит нашу клятву, пусть ты и весь твой народ будет мне преданными вассалами, клянусь заботиться о вас в меру собственного настроения. Да будет… Не, еще одно, пусть все кто разделят вассальную клятву носят странную шляпу. Снимать не запрещаю, но мой народ будет в странных шляпах. А теперь, да будет так! И пойдем, найдем в этом доме чайник, будем есть твои печеньки…

Глава 18

В одной из гостиных дома в камине горели дрова. Я сидел за небольшим столом и пил обжигающе горячий чай из небольшой пиалы. Рядом со мной присев на перевернутый бокал, сидела фея. В руках она держала пробку от какой-то бутылки, полную тем же чаем. Прочем, в ее руках эта пробка выгладила как кубок.

Дрова уютно трещали. Чай, найденный на кухне, пах лавандой, ромашкой, Иван-чаем и кучей других травок. В общем то, самого чайного листа в смеси не было. Но вышло очень вкусно. Печеньки были просто божественными. Хрустящее тесто с вкраплениями кедровых орешков и сушеными фруктами просто таяло во рту.

Фея пила свое чай громко чмокая. Она уже успела обзавестись милой шляпкой из перевернутого цветка ириса. Какой-то частью сознания я отметил, что в кои то веки мои приключения по-настоящему похожи на сказку.

Раздалось шуршание. Я скосил глаза и увидел маленький пушистый комок шести на паучьих лапках с любопытством косившийся на меня двумя огромными глазами. Расположенными вертикально

Выглядело существо безобидно. А я пытался прикинуть, как в случае чего его быстро уничтожать. В принципе, если резко сжать воздух в комнате вокруг зверушки, то получившаяся плазма должна будет выжечь отпрыска моего питомца.

Фея с испугом поглядела на вылезшее существо.

- Если дать ему печенье, оно уйдет?

- Давай попробуем.

Я кинул недоеденной печенькой в комок на ножках. Тихое шуршание и печенька исчезает. Существо одобрительно свистит и с голодным выражением глаз смотрит на чашку в которой лежала выпечка из другого мира.

- Не, не уйдет. Чертополох, у тебя есть ружье?

- О, Филин, я тебя нашел. У меня к тебе есть дело…

Моргенханд зашел в комнату наступив на непонятное создание.

Я с интересом уставился на друга, ожидая, что будет дальше.

- Ой…

В общем, это все что Моргенханд успел сказать. В следующий момент он сложился во внутрь. От моего приятеля осталась кожа и одежда. Из пустой глазницы вылез довольно свистящий монстрик.

- Вот тебе и печенька… Кошмарик! – Я закричал, добавляя в голос немного магии. Ты где есть, болезнь моей души?

От моего крика Кошмарик-младший шуганулся и затек под плинтус.

Снова раздалось шуршание. В комнату заползла оторванная голова передвигающаяся на паучьих лапах. Следом за ней, как утята за уткой, следовало полтора десятка существ небольших размеров. Единственное, чем отличались друг от друга комки черного меха – количеством глаз. У кого-то был один, у кого-то три, глаза были разных форм и размеров.

- Ути, какая прелесть!

- Что это за?

- Не прикасайтесь, только не прикасайтесь!

- О…

В комнате как-то резко стало очень людно. Все команда, прочно и основательно расползшаяся по комнатам стояла на входе в гостиную.

- Кошмарик стал папой? Ути какие лапочки! – Элспер присела на корточки и уже тянула руку к меховому комку.

-Ну я же говорил…

Целительница удивленно уставилась на отсеченную по-локоть руку и на полные детского любопытна глаза… глаз.

- Ну я же говорил…

- Ааааа….

- Лечи, лечи блин скорее!

- Это она целитель! Я не умею!

- И что делать?

- У меня есть топор!

- И чем тебе поможет топор?

- Станет тише…

- Ааааааа…

- (чавк)

- А что стало с Леголасом?

Еще одна кожа в одежде опустилась на пол.

- Он тоже наступил на это…

- Говорил мне дедушка, закусывай…

- ДА БЛЯДЬ!

В комнате резко стало тихо.

Собираю телепатией всех отпрысков моего питомца и подвешиваю в воздухе на безопасном расстоянии от частично съеденной компании. Подумав доавляю туда же и самого счастливого папашу. Во избежание.

В комнату возвращаются Моргенханд с Леголасом. Элспер вспоминает что она все же в игре и является высокоуровневым целителем и отращивает себе новую руку. Что характерно – с рукавом мантии.

- Вы чего тут забыли?

Вперед вышел Моргенханд. Его светлые волосы топорщились во все стороны, под глазами залегали темные круги, выглядел он в целом паршиво. Но бодро.

- А тебе не пришло сообщение? Нас вызывают в королевский дворец, для вручения награды.

- Награждать? Нас? Меня? – В логах сообщения действительно висело приглашение получить «награду достойную содеянного».

- А что тебя смущает? – Удивился друг.

- А что не смущает тебя? – Я выглянул в окно. За ним все так же простирались руины столицы. – Не, если я чего-то не понимаю, ты меня конечно поправь. Мы… Ну ладно, я обратил столицу в руины. Потом мы при поддержке призванных сил хаоса уничтожили большую часть населения империи...

- Мира. – Флегматично поправил меня профессор

- Спасибо. Так вот, мы уничтожили большую часть населения всего мира. Защищаясь, но все же. Всех разумных и не разумных персонажей, который были в состоянии держать в руках оружие. А также кусаться, творить боевую магию или защитные чары. Короче, практически всех. Не избежали этой участи ни живые, ни мертвые. Ах да, при этом мы уничтожили в городе то что еще не было разрушено. Я ничего не забыл?

- Тех, кого не убили - изнасиловали. - Уточнила Лунная танцовщица с не читаемым выражением на лице. Из одежды на ней были только чулки и перчатки. Но закончив говорить девушка мечтательно улыбнулась.

- А еще мы официально покушались на императора, и у нас почти получилось. Но нам помешали какие-то странные люди. Да, ты ничего не хочешь нам по этому поводу сказать? – С интересом вставил Стив.

- А, типа каким-то очень-очень странным образом дворец не распался на атомы? Вы меня едва не угробили. Пришлось что-то придумывать. Потом расскажу, если будет интересно. И да, я вернулся из вечного изгнания. Фактически, сбежал из тюрьмы. Уронив тюрьму на планету.

- Но ты ведь спас мир от уничтожения? – Видимо с такой точки зрения воин не рассматривал ситуацию.

- Моргенханд, давай еще раз. Я не дал разнести планету на части. Я спас ее от самого себя. Как бы тебе понятнее объяснить… Мы не разбили аквариум. Мы его вскипятили. И поставили обратно на шкаф. Но это уже не аквариум, это уха! И нас за это будут награждать?

- Может быть за то, что мы не стали убивать Императора? В итоге ведь он жив. И что-то мне подсказывает, что после всего случившегося не будут ведь нас пытаться как-то наказать? Даже если он придумает что-то достаточное жуткое, он ведь не может всерьез рассчитывать исполнить наказание? Не после всего что случилось? К тому же, если память мне не изменяет, он вроде как в произошедшем был на нашей стороне? – В центре комнаты материализовался биомант. Он собрался из выползших из всех углов дома насекомых. Когда он закончил свою речь, его фигура стала вполне антропоморфной. На лице остальных ни дрогнуло не единого мускула.

- Вопросы хорошие. Зная я этого персонажа чуть меньше, можно было бы предположить, что нас просто испугались и решили как-то задобрить. Но зная нашего соседа… Это даже не смешно. И зачем в итоге мы идем получать «награды»?

Ответ на вопрос пришел в голову в тот самый момент как я закончил произносить свою речь. Конечно, какие тут еще могли быть варианты? Дураков среди моих соратников не было. А вот сумасшедшие…

- Вам всем просто любопытно? Ведь так?

Команда смущенно заулыбалась, кивая.

Ну да, разве могло быть иначе?

Почесав в затылке, я отправился искать в этом безумном лабиринте гардеробную. Интересно, сколько лет назад я последний раз выбирал себе одежду?

Какое-то время спустя я заглянул в зеркало. На меня смотрел щегольски выглядящий молодой человек. Штаны малинового цвета, аккуратные полусапожки темно-коричневого цвета, украшенные набойками. Белая сорочка с высоким воротником. Темно зеленый камзол с серебряными пуговицами и оторочкой из белого меха. Рукава рубашки украшали запонки с небольшими рубинами. Заканчивала образ бабочка золотистого цвета. Волосы на голове приобрели творческий беспорядок торча во все стороны.

Никакой магии бонусов и прочего. Лишь в карманах камзола разместилось пару кастетов из латуни. Не ради какой-то цели, а лишь в качестве модного аксессуара. Ах да, еще карманные часы в специальном кармашке. На цепочке. Разбитые. Других в найденной гардеробной не оказалось.

В комнате мое появление встретили гробовым молчанием.

- Что? - Я с подозрением уставился на своих путников.

- Ну ты и пижон! – Высказала общие мнением Селена.

- А вы не знали?

- Ты полон сюрпризов. – Тактично ответил Профессор.

- Мой внешний вид обсудим потом. Я готов. Мы идем?

Раздалось жалобное скуление. Этот звук издавал все еще висящий в воздухе Кошмарик, вокруг которого как маленькие пушистые спутники кружились его отпрыски. Периодически щелкая глазами.

- Что, с нами хочешь?

Химера утвердительно заморгала.

- Хорошо, твоя задача угомонить своих детей. Иначе я тебя никуда не возьму!

Мой питомец задумчиво поднял глаза в потолок. Дальше раздался свист.

Химера используя хвост как шампур насадила на него многочисленных лохматиков. Те и пикнуть не успели. А потом явным аппетитом засунул получившееся блюдо в распахнутую пасть, с видимым удовольствием жуя.

- Может у него еще где-то один комплект детей бродит? – Ошарашено выдал Дуболом.

- Я бы поставил на то что это в порядке вещей у подобного рода существ. – Выдвинул свою идею Стив. – Многие демоны так поступают.

- Вот это я называю здоровый подход к воспитанию! – Резюмировал Моргенханд. – Ничего более педагогичного я за свою жизнь ни разу не видел.

- Хватит уже трепаться. Нас там ждут на торжественную церемонию награждения.

- Владыка! Ваша корона!

Фея, о которой все уже забыли протянула мне… шляпу котелок.

- Точно, как же мог забыть! – Надеваю шляпу делая свой образ завершенным. Хватаю Кошмарика за косу и выхожу из дома. Надо узнать, чем же нас будут награждать и успеем ли мы убежать от награды.

Мы вышли за порог дома. Воздух пах грозой и почему-то прелой листвой, хотя ничего похожего на лес не было видно до самого горизонта. Адамантовая стена медленно погружалась под землю. Мы шли туда, где вскоре должно хоть что то проясниться.

Глава 19

Желающих со мной общаться не было. Команда молчала. Даже не перешептываясь. Сказывалась усталость. Лишь фея летала по близкой орбите вокруг моей головы творя какую-то непонятную волошбу.

Вскоре на горизонте показался дворец. Вернее, то, что было когда-то дворцом. Как минимум, значок на карте указывал именно на него. Больше всего искажённая хаосом резиденция императора напоминала лужу ферримагнитной жидкости, в которую ударила молния. После чего получившуюся конструкцию охладили и назвали дворцом. Миллионы острых граней, неожиданные перегибы плоскостей, местами замкнутая топология, и, кажется, не слишком постоянный гравитационный вектор.

Все это великолепие украшала калитка. Обычная, деревянная.

Я остановился, разглядывая конструкцию, силясь понять, что же это. Следы неудачных заклинаний, оригинальная защитная конструкция, иллюзия, следствие моей печати или же Император просто неудачно чихнул.

Когда до дворца осталось буквально метров пятьсот, мир дрогнул. Перспектива исказилась… И перед нами стоял тот самый дворец, что был тут сутками ранее. Я оглянулся. Дом принял свои старые размеры, и гордо стоял гнилым зубом, но в этот раз – в окружении груды щебня.

Увлекшись наблюдениями за метаморфозами вокруг, мне не сразу стало ясно что мы уже не одни. Нашу компанию окружили призрачные фигуры рыцарей. Серые трехметровые фигуры напоминали обычных призраков, изрядно запыленных призраков.

Нет, ничего угрожающего они не делали, просто стояли. И внушали.

Мир снова мигнул.

Перед нами оказался эшафот уставленный всем подряд.

Я набрал в грудь воздуха чтобы устало выдать что-то злобно остроумное и в очередной раз устроить безобразную драку.

Но мир снова мигнул.

Место эшафоту уступил помост, украшенный троном и какими-то тумбами. Над троном из воздуха соткалась висельница.

Я озадаченно уставился на странный преферанс.

Все инсталляция расплылась туманом, который в свою очередь делался все гуще и гуще. Пока передо мной не оказалось полностью не прозрачное облако, закрывшее вид на дворец. Облако пошло рябью и начало подыматься вверх. Когда меду нижней границей тумана и брусчаткой было метра полтора, из облака, громко ругаясь, выпал старик в потрепанной синей мантии.

Сей внезапный персонаж громко ругался на нескольких непонятных языках сразу и пытался схватить туман руками. Тот вел себя, как и полагается туману. То есть пропускал сквозь себя тощие руки, обрамленные грязными рукавами. А еще он продолжал медленно подыматься.

- Да чтоб вас всех! Кастор тупак! Эльфискую принцессу тебе в тещи! Зущер иб фраг! Ктом пумар тебя коромыслом! Не работает это заклинание в условиях эманации хаоса, идите все в жопу, я на пенсию

И старикан, мелко тряся головой удалился в сторону дворца. Туман рассеялся.

Я спиной ощутил, как мои спутники уставились на меня.

- Я не больше вашего понимаю! – Как-то на автомате посыпались оправдания.

Калитка снова отворилась. Из нее вышел император. За ним, согнувшись почти на пополам вышел его недавно воскрешенный отпрыск.

- Ваше величество, возьмите отряд охраны, это же сумасшедший оборотень, он ведь вас убьет! – На фоне Адариэля совершенно потерялся воин в латных доспехах.

- Если бы он хотел меня убить, он бы это сделал минимум трижды! Разве что случайно…

- Ваше величество, возьмите отряд охраны, это же сумасшедший оборотень, он ведь вас СЛУЧАЙНО убьет!

Император устало вздохнул и рявкнул.

- Андроникус! Объясни, как отряд охраны, даже самой лучшей, на твой взгляд, помешает этому сумасшедшему оборотню причинить мне вред? Не то чтобы я ставлю под сомнение твой профессионализм, но люди перед тобой уничтожили совместную армию всех живущих на земле. Что могут сделать твои подчиненные?

- Героически погибнуть!

Я сделал зверскую рожу и уставился на излишне ретивого гвардейца. Тот обнажил меч и покрылся радужной пленкой.

- Филин, ну ты то хоть не начинай! – Теперь рявкнули уже на меня.

- Не жизнь такая, мы такие. Чего хотел, твое императорское величество? Сразу говорю, у меня божественный уровень развития эмпатии. Но даже мне не надо чтобы понять, что мне тут не рады.

- Да, ты прав, будь моя воля, ты бы у меня сидел в пыточной до тепловой смерти вселенной. И не этой, а вашего мира, по слухам, там время идет быстрее.

- А это нормально что ты так спокойно об этом разговариваешь? Ну, мы же вроде как посланцы богов, или…

Откуда -сбоку раздалось возмущенное шипение, которое, впрочем, было слышно всем присутствующим. Сквозь сжатые зубы изрыгала тонкие струйки пламени Селена.

- Филин, пожалуйста, не говори только что ты не читал историю этого мира. Ты ведь не мог настолько наплевательски относиться…

- При всем моем опыте жизненном, я никак не могу понять, как у такого существа, как ты, Филин, получилось взлететь так высоко. – Император людей с непонятной брезгливостью взглянул мне в глаза

- Тебе кратко, или в подробностях? Говори, что хотел, не испытывай мою вежливость. – Прорычал уже я.

Мой собеседник тяжело вздохнул.

- Есть законы, которые я не в силах нарушить. Деяние достойно награды. Преступление достойно наказания. А я единственный кто может это сделать по статусу. Воля мира течет через меня. И мне есть что сказать. Подойдите ближе, те, кто воздвигли стяг хаоса над нашим миром.

Из-за спины сына императора вышел мажордом с небольшим подносом. На нем были расставлены разнообразные шкатулки.

- Подойди, Лунная танцовщица. Ты сразилась с армией света и твои чары отравили миллионы разумных. Ты научила оживший кристалл истиной страсти. Свет шлет тебе дар. Что бы ты не искала, от какой боли бы не бежала, тебе дарят шанс на обретение твоей мечты.

Император взял с подноса шкатулку и протянул Лиит. Та осторожно подошла и с каким-то трепетом взяла шкатулку. И открыла. Внутри лежал клочок бумаги. На нем были стихи. Вернее, одно четверостишие. Только вот все мое улучшенное зрение не позволило мне различить строчки.

Мою верную сторонницу затрясло. Слезы полились из фиалковых глаз. Император тем временем продолжил.

- Ответ на твой вопрос ты найдешь, когда услышишь второе четверостишие. Не могу пожелать тебе удачи, это не тот дар, за который говорят спасибо. Прощай, надеюсь мы больше не увидимся.

И Лиит развернулась. И ушла. Не оборачиваясь.

- Что, Филин, не дорого стоила верность к тебе?

Я лишь промолчал и покачал головой. Кто-то очень-очень плохо меня знает. Переслал уже бывшей соратницы крупную сумму денег, желая удачи, и удалил из группы.

- Подойди, Рассекающий. Сегодня мир желает говорить с тобой. – Еще одна шкатулка покинула поднос. – Ты искал изменений, в себе, в мире. Он для тебя слишком статичен, слишком незыблем. Твой вождь дал тебе много. Но недостаточно. Возьми.

Крохотная шкатулка, странно шевелящаяся, оказалась в том, что выглядело как руки… Ладно, просто в руках. Гельзаар открыл шкатулку и с любопытством уставился на мелок.

- Нарисуй дверь на любой стене. И открой. Она приведет тебя в то место, которое ты искал, туда где ты станешь собой.

Рассекающий обернулся и посмотрел на меня. Улыбнулся. И сделал странный жест рукой. Как он там говорил? Не выходить из роли?

- Куда бы ты не отправился, помни, если нужно будет сделать что-то странное, что то сломать, кого то убить или что то съесть, ты всегда можешь послать мне весточку и получить совет профессионала.

Гельзаар покачал головой.

- Боюсь, там нет почты.

После чего он вытянул, и прочертил вокруг себя мелком неровную окружность. Удлинившаяся рука позволила сделать это, не изменяя положения тела.

Брусчатка под ним изменилась, и мой гвардеец рухнул куда-то под землю. Вращающаяся створка с тихим шорохом встала на место и дверь в земле исчезла.

Исчез из списка группы и гвардеец.

- Реяррд, Кузнец плоти!

Заваливший аватару смерти гвардеец получает лицензию охотника на богов и отправляется с заказом куда-то за границу мироздания.

Бос, я скоро!

В переменчивых потоках времени легко потерять времени счет.

Хранителем небесной библиотеки стал Профессор и тут же убыл с на место службы. Предыдущего хранителя, как оказалось, он поймал в ловушку проклятия и того размазало где-то в лабиринте.

Я пришлю вам экземпляр книжки!

Стив получил должность одного из трех почивших князей Пламени, что то вроде заместителя божества.

Тебе ведь нужны резиденты в стане противника?

Написалнапоследок призыватель. Я не стал ему напоминать, как оптом скупают души эмиссары огня. Лишь снова закинул денег.

Дуболом получил не хилый бонус к социальной значимости и заделался королем гномов. Огурец получил возможность стать вождем огров. Друзья утопали в телепорт жутко довольные происходящим.

Если нужна будет армия и паровые танки…

Я пообещал воспользоваться.

Элспер с Венсером получили божественный класс «форма ветра» и исчезли в клубящемся вихре.

Даже не попрощавшись.

Биомант получил должность главного имперского архимага. В отличие от остальных он не исчез, а лишь вежливо кивнув отошел в сторону.

Мне стало интересно, что же такого подарят Леголасу?

Леголас получил цепочку квестов на должность ректора университета магических искусств. Начиная с обучения на первом курсе, но все же… Вместе с умением пережить любой магический удар если его сила в единицах урона выше чем численное значение жизненных показателей. Учитывая его умение принять на себя любой массовый удар, а так же крохотное число этих самых единиц жизни, это сделало его практически не убиваемым магическими методами. Никогда бы не подумал, что это наиболее ценное качество для ректора магической академии, но видимо я что-то не знаю о этих заведениях.

Мой верный летописец убежал в сторону руин указанной академии обещая приезжать на каникулах.

Отсыпал ему на еду.

Что же… Друзья, последователи, учитель, ученик, карманный гитлер…

Ко всем нашелся ключик. Следующей была Селена.

- Я знаю твою беду, повелительница пламени, твою печаль, твою тоску. Я отворю твое чрево, и ты выносишь дитя. Его разум чист, он погиб сразу после имплантации личностного чипа. Его родители, из ортодоксов, не прошли оцифровку. Ты станешь матерью. К тому же, с точки зрения физиологии в тебе достаточно твоего повелителя. Но ты должна будешь уйти. Туда где небо не падает на землю, ребенку не рекомендуется умирать. А ты делаешь тут это постоянно…

Прости…

И моя женщина ушла в открытый портал.

По губам императора скользнула мерзкая улыбка.

Луи получил официальный статус гладиатора и ушел на арену между миров. Нарабатывать фракционную репутацию и развлекаться в высшей лиге игроков.

- А теперь ты, славный воин!

- Нет.

Император ошарашенно уставился на Моргенханда.

- В каком смысле?

- В буквальном! Я не хочу знать какой ключик у моей души. Я отказываюсь от награды. К тому же, мне и так хватает приключений в жизни. И я не собираюсь покидать того кто мне их обеспечивает.

- Тут нет скрытого квеста, воин, тут ты не обретешь повышенную награду, отказавшись от этой, тебе предлагают счастье.

- Комфорт. Математически высчитаная награда, о которой никто не поспорит. Я не искал счастье. Не боролся за него, не заслуживал его. Не выбирал его. Я отказываюсь.

- Как пожелаешь! - Пожал плечами властитель людей. И сжал в ладонях очередную шкатулку так, что та рассыпалась невесомой пылью.

После чего император задумчиво посмотрел на Кошмарика, тяжело вздохнул и обратил пеплом еще одну шкатулку.

- Подойди ко мне, идущий путем Бога. Филин, несущий Хаос. Для тебя у меня особый подарок.

- Да ну? Я, пожалуй, тоже откажусь!

Но мой собеседник словно меня не слышал.

- Любой дар ты возьмешь сам, любую вершину покоришь. Потому я дарю тебе не сокровище, но испытание. Достойное самых старых сказок.

- Я ведь сказал, не интересует!

- Ты доказал свою способность разрушать, теперь настала пора нового испытания. Ты разрушил мою столицу, убил всех жителей, осквернил все святыни, но сохранил империю. У тебя есть ночь, чтобы отстроить столицу обратно. Ты не можешь призвать иные силы, отличные от тех, которыми владеешь, и которые тебе присягнули. Справишься с испытанием – получишь мою дочку и титул консорта империи. Нет – и твоя история начнется с чистого листа.

На удивление, предложение о квесте не высветилось.

- Товарищ император. Как вы мне сказали, буквально сутки назад? Иди в жопу, Филин? Вот я так примерно и отвечаю, я слишком устал от всего этого дерьма. Вот зачем мне это сейчас? Нет, нет нет и еще раз нет.

- Твои вассалы оставили тебя, оборотень. Предали, побежав на поиски личного счастья. В твоих руках осталась лишь сила способная убивать. Ты не найдешь тех, кто откликнется на твой зов, некому откликаться. Все мертвы, и лишь завтра утром мир начнет снова наполняться жизнью. Бессмертных тоже нет, сейчас «ведутся технический работы на сервере, просим извинить за неудобство». А что касается твоего согласия… Ну так, тут его и не требуется. Ты ведь сам дал мне его.

И Император уже открыто улыбаясь вложил мне руки свиток. Это был длинный контракт, которым я обязывался своими силами и средствами построить до 6.00 следующего дня город на месте разрушенной столицы. Требования главного архитектора прилагались. Так же, согласно условиям контракта, я не имею право причинять вред ни одному живому и не живому, но мыслящему существу.

Под контрактом красовалась печать хаоса. Та печать, которая до сих пор висла в неактивных эффектах и которую Император включил только сейчас. Квест появился, но уже принятый.

Дивное умиротворение накрыло меня с головой. Тревога, сжимавшая сердце, ушла. Я счастливо улыбнулся Императору так, что он резко побледнел и отпрянул.

- Ты все сделал правильно, Властитель. И я вижу в твоих поступках лишь заботу о том, что тебе дорого. Ты выждал и ударил в спину. И тебя не в чем винить. Ты не клался мне в верности, я принес тебе лишь горе. Тебе и твоей империи. Потому я не держу на тебя зла. Хотя у меня достаточно денег чтобы купить любую армию, которая уничтожит тебя и все что тебе дорого, и буде делать это всегда. Просто на банковский процент от заработанных мною денег.

- Ты не сможешь этого сделать, создатели этого мира предусмотрели эту возможность… - Холодно возразил мой собеседник.

- Но я не буду этого делать. Не важно, кто тебя в этом надоумил, не важно, что тебе за это пообещали. Ты допустил всего одну ошибку.

- И какую же? Порази меня! Ну же? Если и сейчас ты обыграешь меня, я преклоню пред тобой колени!

- Всего одну, мой Император, всего одну. Ты ведь не поинтересовался, за что меня убили? Задумался? А пристрелили меня именно за строительные подряды на возведение целого города. А теперь знакомься, Император людей! – Я снял шляпу под которой сидела весело смеющаяся фея. – Чертополох, владычица народа Фейри, моего народа. Строить города их любимой занятие. – Я раскинул руки словно обнимая мир и обернулся. Словно волшебная грибная поляна площадь наполнилась тысячами и тысячами разных шляп и шляпок, цилиндров и прочих головных уборов. – Встречайте!

Я подошел к Императору, встал на цыпочки и снисходительно похлопал его по плечу. Вид у моего собеседника выражал чистое и беспросветное отчаяние.

- И да, дочке говори, пусть вещи собирает. Можно уже называть вас Папой?

Глава 20

-… а потом я ему такой, на колени, властитель людей, ты проиграл эту войну!

- Но этого нет в видео отчетах? – Молодой человек в форменном цилиндре Хаос Синема Продакшен записывал мой рассказ. Бежал он рядом с телегой, на которой лежал стог ароматного сена, и моя изрядно уменьшившаяся по численности армия.

- Да, администрация на этот счет весьма огорчилась, но предложила мне условия, на которых я согласился не обнародовать запись.

- И что же стоило таких кадров? Это ведь признание последней непокоренной вами силой! – С каким-то восторженным придыханием выдал репортер, имени которого я, не смотря на идеальную память, так и не запомнил.

- О, боюсь это конфиденциальная информация, и я подписал соглашение согласно которому обязуюсь не раскрывать условия сделки!

- Да врет он все! Император действительно опустился на колено. На одно. И после чего ударом кулака сломал Филину коленную чашечку. А когда тот рухнул на землю, принялся его топтать. Вместе со своим сыном. Так как по условиям контракта подобное взаимодействие с подрядчиком считалось «уточнением технических параметров», что было указано на второй странице контракт мелким шрифтом, то в итоге технический параметры уточнялись до самого утра. А потом он на радостях трахнул свою фею!

- Не верьте ему, он просто завидует!

- В отличие от этого выпендрежника, у меня есть видео!

- Между прочим, я владелец данной компании!

- При все уважении, но вы не можете вмешиваться в информационную политику компании. Господин Моргенханд, в какую сумму вы оцениваете данную информацию?

- Кошмарик!

Где-то в глубинах стога громко икнули, мелькнула черная капля, и репортер сложился во внутрь себя. Я спрыгнул с телеги, и поднял шляпу, которую нацепил на вылезшего из сена оторванную голову. Кошмарик снова икнул, явив на свет еще одного своего отпрыска.

- Ты не заткнешь рот свободной прессе! – Прокомментировал происходящее Моргенханд.

- Да что же мне так с имуществом не везет? Цело средство массовой информации, да и то дефектное. Где преданные миньоны? Где славословия и восхваления?

- Заведи детей? – Вяло предложил мой собеседник.

- Они уже и так правят миром. Финансово.

- Ну тогда даже не знаю. Найди себе девушку? Ну, может ты читал где то, такая штука есть, нормальные отношения.

- У меня были отношения!

- Вот я не знаю, что у вас с Селеной было, это можно как угодно назвать, но не нормальными отношениями. При нормальных отношениях люди ходят в кино и рестораны, проводят время наедине, говорят друг дружке добрые слова, целуются, на море ездят. В конце концов при отношениях люди вместе снимают жилье.

- А у нас что было?

- Ну, вы вместе вели военные компании, сбивали астероиды, обращали пеплом армии. Из ее спальни тебя чаще выносили в совке в виде кучи пепла, чем ты сам оттуда выходил. Она тебя едва не убила, за компанию с нами, ты ей необратим повредил психику, она от тебя забеременела, первая беременность за всю историю игры, между прочим, и сбежала. Если ничего не путаю, добавив в черный список. Ах да, вы вместе размножили Кошмарика и сняли дом! Пребывание в котором, официально, приравнивается к попытке суицида. Внимание, вопрос, где тут хоть по одному пункту совпадение с тем что я сказал?

- Совместная аренда жилья?

- С дюжиной таких же психопатов за компанию?

- Да ну тебя!

Телега медленно катилась по просёлочной дороге. Мир напоминал весенний лес. То тут то там попадались бредущие путники. Мужчины и женщины, дети. Кто-то ехал на телегах, кто то просто шел пешком. На лице каждого застыло немного растерянное выражение лица. Каждый спрашивал дорогу к ближайшему городу, или деревне. В лесах появились звери, но и те больше тянули носом воздух, словно оказавшись тут впервые.

Теплый ветер пах так, как может пахнуть ветер после летнего дождя.

Этому миру предстояло заново наполнить себя смыслом.

- Мммм…..мф…ммммффффф..нннннн.фффффф. - Раздалось мычание из под груды сена.

- Может развяжем ее? – Зевая предложил мой друг.

- Зачем? Снова будут бесконечные истерики! Я ведь ей даже дал топор, чтобы она успокоилась. Она не успокоилась. Хотя она трижды меня зарубила.

- Зато теперь мы знаем что она достаточно ловко обращается с топором. – Поежившись ответил Морген.

- Неожиданные таланты для столь юной особы.

- Еще бы, у нее папа, между прочим, Император Людей! Это наследственное.

- А брат, между прочим, натуральный космодесантник. Они что, у Варгейма права выкупили? Типа пройдет несколько тысяч лет и начнется история про сорок тысяч способов подохнуть?

- Вот чего не знаю, того не знаю.

- Так прогугли, или как у вас там этот процесс называется нынче? В ваш просвещенный век люди не умеющие в доли секунды найти нужную информацию в сети должны страдать!

- Не, мне лень. Так мы принцессу развяжем?

- Мф мн мннн.

- Кажется, она жует кляп? Принцесса, а ты себя хорошо вести будешь?

- Мз ннн ммфф

- Кажется, это было да?

- Филин, ты же менталист, с самым высоким уровнем в игре, прочти ей мысли?

- Не, мне лень. Ладно, так и быть. Но принцесса, давай договоримся, если ты снова начнешь драться, я вспомню что у меня есть тентакли и нет совести. Договорились?

- Мммм.

- Предположим, что это было да.

Под действием телекинетики плотный кокон распался на отдельные веревки и из кучи сена вылезла вяло матерящаяся на десятке языков девушка. Вид она имела примилейший. Сено торчало в растрепанных волосах. Пару веточек забились у уголке губ.

- Я в туалет хочу!

- Святое дело! Дед, останови телегу пожалуйста, наша спутница хочет в ближайшие кусты.

Старик натянул вожжи и принцесса излишне энергично поскакала в сторону кустов.

- Не сбежит? – Все так же вяло поинтересовался Моргенханд.

- Я на это надеюсь.

- Зря! – Я в очередной раз посетовал на свое пагубное влияние на людей меня окружающих. – А где ты этого старика нашел? И зачем? Мы ведь могли путешествовать сотней разных способов.

- Два факта, мой друг, всего два факта, и ты поймешь, что это было самое логичное решение из возможных. Сначала я приметил телегу доверху груженую коноплей…

- Так это конопля? – Морген с интересом уставился на «сено».

- Ага, при этом отборнейшая. Теперь ты понимаешь, что я не мог пропустить такого колоритного деда? А вторым фактором было то, что, когда я спросил, будут ли тысяча золотом достойной платой за его слепоту, так он протянул ко мне руки, потрогал лицо и просил «кто здесь?». Идеальный дед!

- Вот почему у тебя все такое?

- Какое?

Мой приятель покрутил руками пытаясь передать свои ощущения.

- Такое! Вот мы сейчас едем в телеге полной высушенного наркотика в компании с принцессой. Едем сдавать божественный квест. Почему не на дилижансе, драконе, порталом, на чем-то ездовом? Да ты туда долететь за считанные минуты можешь.

- А зачем? Куда торопиться?

- Действительно…

Мы замолчали.

- Слушай, а я вот еще спросить хотел. Ты на армию хаоса ка, зла не держишь?

- А за что? Они сделали что-то плохое?

- Они тебя оставили, Филин, чтобы там ты сам не говорил. Через столько вместе прошли.

- И? Знаешь, я всегда учил людей всего одной простой вещи. Надо следовать за своим небом. Вы, все вы, были рядом со мной в самые трудные времена. И я благодарен вам за это. Каждому. За свою очень короткую жизнь я научился ценить любовь и быть благодарным. Вы все меня любили, по-своему. Довольствуйся малым, иногда этого более чем достаточно. Зачем жалеть о дюжине покинувших меня друзей, лучше я обрадуюсь одному настоящему.

Теперь мы замолчали уже на долго.

Из леса вышла принцесса, оправляя свое платье.

- И что дальше? – Спросила девушка. Телега тем временем тронулась.

- В каком смысле? – Уточнил я, пытаясь понять во что бы такое забить травы.

- Что теперь со мной будет?

- А чего бы ты хотела?

Я срезал телекинезом нависающую надо мной ветку и начал крутить ее в руках, силясь сообразить технологи изготовления трубки.

- Домой…

- Ну так иди. Доберемся до ближайшей деревни, или города, или вручим тебя первому встречному рыцарю. Если хочешь, можешь всем рассказать, что он меня победил, потом вы надругались над трупом. Я подтвержу.

- Так ты же живой будешь.

- И? В этом и прелесть бессмертия. Хорошие люди тебя могут убить, и сделаться еще более хорошими. А если я их уважаю, убивать они меня могут достаточно регулярно.

- А я вам разве не нужна?

- Принцесса, давайте расставим все точки над и. Вы сейчас в нашей компании только по той причине, что ваш многоуважаемый папаша сделал очередную попытку меня прикончить. Я вас из города увез только чтобы ваше отца позлить, так как на тот момент мне показалась данная идея забавной. Хочу заметить, это даже была не моя идея!

- То есть я вам не нравлюсь?

Я окинул принцессу оценивающим взглядом. Перед лазами вспыли картины ее переодевания.

- Дорогуша, поймите, мне столько лет, что спать с вашей бабушкой для меня было бы все еще актом педофилии. И давайте на чистоту, при любом раскладе, если можно себе вообразить воплощение выражения «компрометирующая компания», вы бы представили эту картину. Сумасшедший оборотень менталист, его верный оруженосец, Кошмарик с выводком мелкой кошмариков способных за пару мгновений освежевать и сожрать роту латных рыцарей, странный дед и телега полная сушеной конопли. Что в этой ситуации могло пойти не так?

- А тебя возраст не останавливал, когда ты спал с Селеной! – Вставил глубокомысленной замечание Моргенханд.

- А ее не останавливал тот факт, что я был мертв, когда мы с ней любовью занимались!

- Серьезно?

- Не варишь? Напиши ей и уточни!

Морген поежился.

- И что же мне делать? – Снова подала голос принцесса.

- Для начала, тебя как звать?

- Аврора.

- Отлично, Аврора. Ты разбираешься в травах?

- Немного, а что?

- Мы скоро остановимся на привал. Нарви что-нибудь к чаю. А то с моими талантами к зельеварению…

Через час мы сидели на поляне под раскидистым дубом. Над костром уютно кипел котелок в котором варилось что то мясное. Рядом с котелком грелся мятый чайник, в котором заваривался настой трав и каких-то ягод, напоминающих чернику.

Старик задумчиво курил трубку, я же свою доводил до идеального состояния. Над поляной плыл сладковатый запах марихуаны.

- Вы меня не обманываете, когда говорите, что я вам не нужна? – Снова задала беспокоящий вопрос девушка.

- А зачем? Все чего нам было надо мы уже добились. Сейчас сдам квест одному вредному повелителю плана, заделаюсь божеством и свалю из этого мира. В этом плане нет принцессы, которую необходимо заколоть на алтаре, спасти, совратить, или что там еще делают с принцессами.

- Тогда можно я пока останусь с вами?

- Зачем? – Мы с Моргенхандом сказали это хором.

- Ну, понимаете, мой отец обманул жуткого демона, чтобы избавить от него мир. А в итоге сам оказался обманутым. Демон построил за ночь величественный город и взял в оплату любимую дочь. Быть залогом в споре с демоном это почетно, это словно быть персонажем первой эпохи сказок. Но если демон отпустит меня на все четыре стороны потому что так и не придумает что со мной делать, это будет унизительно. Я не буду героем сказки, я буду словно тот левиафан из анекдота, которого украли степные эльфы.

- А что не так с Левиафаном?

- Ну, они не придумали что с ним делать и подбросили его обратно.

Я улыбнулся этой вариации старого анекдота про слона и цыган.

- Ну так что? На твой взгляд жуткая история с алтарным камнем и цепями лучше, чем вот это?

- По крайне мере это не унизительно. Возьмите меня с собой!

- Да без проблем. Только с алтарем и цепями сама возись.

Принцесса аж икнула.

- Зачем?

- Откуда я знаю, это ты нас весь вечер убеждаешь что это просто необходимо в правильной сказке.

После чего Аврора отвернулась к Моргенханду и задала вопрос который я никак не ожидал услышать.

- Он на самом деле такой? Мне доводилось читать биографии всяких темный властелинов, но этот скорее напоминает шута.

- Я бы на твоем месте не стал оценивать Филина мерками старых историй. К тому же, если бы он писал свою биографию, сомневаюсь, что на выходе получилось что-нибудь похожее на правду.

- И что-то мне подсказывает, что старые истории были написаны в схожих ситуациях. – Добавил я, наконец то получив необходимый результат от трубки. После чего вытащил заранее отобранные конопляные соцветия и начал набивать ими полученное устройство.

- А расскажите, как вы с ним вообще связались? Чем он вас купил? – Снова обратилась к Моргену принцесса.

- О, это замечательная история. Начнем, пожалуй, с того, что при знакомстве Филин подарим мне свое правое ухо. Целых три штуки! А потом....

Так, неторопливо мы продвигались туда, где все когда-то началось. Вечерами у костра травили байки о наших приключениях, курили траву, слушали лес. По пути нам встречались лишь редкие путники. Да в кустах иногда мелькали кучки латных доспехов и прочего снаряжения. Нашему путешествию ни кто не мешал, а вот мелкие кошмарики изрядно подросли.

На пятый день пути на горизонте показался очень знакомый частокол. Мы спрыгнули с повозки, я отсыпал деду еще тысячу золотых за колоритность, и мы пошли в лес.

Снова пошли воспоминания. Даже специально углубились. Показали Авроре памятную полянку, где встретил свою участь Турист, продемонстрировали замок. Пустой и покинутый. Выпили воды из развороченного родника, который превратился в небольшое озеро.

Дежавю терзало меня со страшной силой. Я вспоминал свои странные битвы со всем светом, полет сквозь кроны деревьев, то невообразимое чувство новизны, что можно испытать лишь раз. В те времена я был подобен ребенку. Очень много во мне было этого ощущения чуда. Сейчас же…

С нами шла Аврора. Она переоделась в довольно практичный наряд. Кожаные штаны и куртка, высокие сапоги, из-под бананы песочного цвета выбивались четыре небольшие косички.

За те дни что мы путешествовали процесса изрядно прихипповалась. Оценила вкус марихуанны и вообще пообтерлась. Страха в ее поведении и эмоциях не было. Лишь жгучее любопытство человека, попавшего в новую для себя среду. А еще кажется к ней клеился Моргенханд и ему отвечали взаимностью.

Я строил иллюзии и демонстрировал самые интересные моменты наших странствий. На очень приметной полянке я нашел пар черепов с характерными дырками в районе виска.

К вечеру мы вышли к святилищу.

Я шел, огибая блоки черного обсидиана и прислушивался к ощущениям. Внутри не было какого-то восторга. Да и любопытства особого тоже не наблюдалось. Вопрос о том, не изменилось ли качество пива в таверне (жители судя по всему в городе какие-то остались).

- Ты пришел!

Воздух завибрировал, и по поляне заметались тени.

­­- Пришел, а какие еще могут быть варианты? Я выполнил все твои задания! Твой отпрыск мертв, проповедник с чатботом сейчас бьется во славу хаоса на арене между мирами, я враг империи, я друг императора! Он предал семью, всех живущих в империи и потерял честь. И уверен что еще легко отделался. Так что, Папа всея Хаоса, где мои тайны?

Поздравляем! Вы успешно завершили квест «Путь Бога». Вы можете получить награду.

- Взыскующий знаний да услышит!

- Соверши деяние! Пусть твое имя узнают ветра от границ земли до границ небес! Проклятие или благословение, выбор остается за тобой.

- Брось вызов владыкам земным! И сокруши армии их. Да преклонят пред тобой колени.

- Приведи в мир новое. Пусть солнце осветит то что раньше не существовало или не имело имени. Нет богов лишь разрушающих!

- Вера – путь признания. Взыщи жертвы. Пусть умирают с именем твоим, пусть умирают во имя твое, пусть убивают во имя твое!

- Брось вызов владыкам небесным. И заверши битву не побежденным.

- Три кары божественных и три дара божественных пройми достойно.

- Сокруши хозяина сил изначальных. Властвует над небом лишь сильнейший.

- Сверши деяние достойное Бога! И небеса примут тебя в свои чертоги.

- Ты услышал что желал. А теперь иди, и будь достоин сил которым присягнул!

Я замер завороженный. И тут рядом негромко откашлялся Моргенханд.

- Филин, я понимаю что то что я сейчас скажу тебя может расстроить, и мне пиздец как сыкотно будет смотреть на тебя расстроенного, но то что тебе сейчас рассказали всего лишь информация из игровой энциклопедии. Лови ссылку.

Перед глазами мелькнула строка адреса и я развернул информацию

На самом деле в Круге равновесия любой желающий может стать богом. Администрация не делает из этого хоть какой-нибудь тайны. Ниже приведен подобный гайд. Так же хочется отметить что за всю историю игры всего десяток игроков достигли божественного ранга. Последний раз это происходило почти семь десятков лет назад, когда Ундер Сжигающий занял трон Владыке плана Огня. После двух десятков лет он завершил карьеру игрока и занял место советника мировой ассамблеи, где и пребывает до сих пор.

Вот непосредственно сама инструкция.

Данный квест относится к разряду полностью скрытых. То есть вы не обнаружите данных заданий в своем игровом журнале. О том, что у вас получилось можно будет узнать лишь по косвенным признакам. А также в случае провала. При любом раскладе награда за попытку достигнуть божественности более чем солидная, в зависимости от того, насколько далеко вам удается пройти.

Для активации цепочки заданий необходимо получить высокий уровень известности. Это или миллион очков мировой славы, или пиковое значение отношений с двумя любыми фракциями. Мы очень не рекомендуем идти по второму пути, иначе ваша игра завершиться крайне быстро. У любой фракции есть способы для того чтобы заставить игрока удалить персонажа. После чего вы должны публично заявить о том, что планируете стать Божеством. В этот момент времени у вас должна окончательно быть выбрана сторона. В принципе, никто не мешает создать свою фракцию, но на практике это еще никому не удавалось.Вторая задача – проявить подавляющее преимущество в военном конфликте. Чем больше у вас при этом последователей, тем проще задача. Потенциальное наименьшее значение сторонников в военном конфликте не должно быть менее пятидесяти тысяч, со средним уровнем не ниже сотого. При достижении этой критической массы система самостоятельно будет генерировать необходимую ситуацию-испытание. Но, если вы допустите ошибки при первом этапе, то необходимая ситуация возникнет намного раньше. Теоретически, это возможно даже без создания армии в составе клана. Хотя эта возможность так и осталась теоретической. Если вам удалось получить стаус гениального полководца (а с развитием тактических искусственных интеллектов это стало более чем сложной задачей)Третий пункт является одним из первых ключевых фильтров. Именно на нем отсеивается почти 70% претендентов. Свзано это с тем, что подобные действия, и как правило, случайно, совершают множество игроков. Намеренное деяние по созданию нового существа как право, приводит к тому что потенциальный творец упирается в один из миллионов шаблонов. Хотя, если у вас достаточно денег, можно воспользоваться услугами эволюционного симулятора для генерации нового живого существа способного существовать в магическом мире. Опять же, решение по данному вопросу остается за игроками. Если вы не преодолеете данный потенциальный барьер, то награды, кроме статуса полководца, вы не получите. Теперь перехожим к созданию собственного культа. С массовым распространением нейросетей класса проповедник эту задачу сложно назвать сколь-нибудь сложной. Но не стоит расслабляться, минимум четверть ваших последователей должны быть игроками, а это уже сложнее, так как почитание неизвестного игрока проходит под знаменем «ереси», что очень осложняет игровой процесс любого класса. В любом случае при достижении числа последователей более ста миллионов (или двадцати миллионов игроков), этап атоматически считается пройденным. В случае провала данного этапа игрок вполне может рассчитывать на получение божественного аспекта. Или Мифического предмета, что делает достижение подобного рода крайне экономически эффективным. Что приводит к активным инвестициям в данный квест со стороны крупных корпораций. Теперь переходим ко второму потенциальному фильтру. Божественный кары и божественные дары. Этот пункт стоит пятым по хронологии, о является «плавающим», божественный сюрприз вы рискуете получить и при достижении первого пункта, в зависимости от сложности на котором играет ваш персонаж. Кары и дары это ситуативные воздействия отдельных повелителей планов. Это может быть внезапная помощь, мощное проклятие или случайное событие определенной направленности. И тут все очень сложно. Задача этих воздействий не остановить игрока, а дать ему возможность проявить себя Если реакция не будет отличаться от стандартной, то есть вы не сможете обернуть проклятие себе на пользу, или благодаря дару получить нечто иное, подразумеваемое даром, то на этом этапе квест для вас будет завершен. И самое сложное, что это не очевидные воздействия, никто не говорит прямо что желает помочь или подгадить. Хотя не стоит огорчаться, выдержавший кары и дары и не удаливший персонажа до этого момента игрок вполне может претендовать на должность младшего демиурга или эмиссара силы, которой служит. Так же это дает прибавку почти пятнадцати очков социальной значимости, и поэтому делает подобное задание обязательным для любого государственного руководителя, не обладающего нужным число СЗ на момент решения делать политическую карьеру. После этого игроку предстоит сразиться с одним из божественных аватаров. Эту битву необходимо всего лишь не проиграть. Хотя сложность данного процесса превышает все разумные пределы. За всю историю игры выйти победителем из данного противостояния удавалось лишь двум игрокам. В обоих случаях для подобного достижения были задействованы ресурс целых стран. Если же вам тотально не повезло, бить вас придёт целых два аватара. Хотя и были зафиксирован случай схождения сразу трех аватаров, мы не будем рассматривать эту гипотетическую вероятность. Нужно ли говорить, что в этом случае сроки жизни неудачливого игрока будут исчисляться секундами? На этом этапе существует высокая вероятность полной потери персонажа, но в случае выживания вы вполне можете претендовать на должность младшего бога. Остался последний шаг в цепочке квестов. Кстати, забыл упомянуть что после пятого этапа появляется вероятность возникновения прозвища «идущий путем Бога» что автоматически формирует около пятидесяти тысяч фракционных квестов на ваше устранение. Но допустим вы пережили битву с аватаром, вас не зажали на точке возрождения, не предали, не пустили на органы… Теперь предстоит самое сложное – совершение деяния. Сложно выделить какие-нибудь ситуативные маркеры присущие именно параметрам «поступку достойному Богов», всегда это были абсолютное разные игровые события. Тем не менее, число вовлеченных в них игроков должно составлять минимиум 15% от общего числа активных за последний месяц. В любом случае, сотня СЗ и ряд бонусов делают проигрыш на этом этапе не самым плохим результатам. Корпорация не раскрывает точные данные, но обычно у игрока есть три попытки свершить что-то великое.

Мы напоминаем нашим читателям что наш портал платит серьезные премии за повторяемые игровые рецепты или выявленные закономерности.

Последние строчки справки тают перед моими глазами. Их место занимает багровая дымка. Изменяющимся сознанием отмечаю как Моргенханд хватает принцессу и начинает лихорадочно ломать печати на одноразовых заклинаниях, возводя самую надёжную защиту из тех что можно купить на рынке.

Небеса багровеют, невесть откуда взявшаяся стая сов начинает водить жуткий хоровод над моей головой. Что-то мелькает перед глазами, какие-то сообщения.

- Не знаю, кто арбитр и владыка этого мира. Не знаю, какие силы ему подчиняются, но заклинаю тебя всей своей магией! Материализуй-ка мне этого пидора. Возьму с него здоровьем!

И кастую заклятие подчинения на окружающую меня реальность.

Интерлюдия 9

Моргенханд был счастлив. В кои то веки у него оказался заранее проработанный план.

Несколько дней назад он установил заказанный макрос на основе нейронной сети который активировал в короткие сроки целый каскад купленных свитков заклинаний.

Свитки и макрос обошелся воину в стоимость небольшой низкоорбитальной яхты, были завязаны на всего одно событие: потеря Филином эмоциональной стабильности.

Макрос имел вид странного существа, состоящего из пары мохнатых обезьяньих кистей, огромного носа и двух покрытых шерстью ступней. Он вытаскивал из инвентаря свитки согласно заданной программе и активировал их. Громко шмыгая при этом. Что заставило Моргенханда остановиться на подобном выборе визуализации макроса и почему он заплатил добрую тысячу кредов за эффект шмыгания, воин затруднился бы ответить даже под пытками. Вполне вероятно, что общение с Филином необратимо сказалось не только на психике и мировосприятии, но и на такой эфемерной вещи как чувство прекрасного. Все остальные варианты визуализации показались новоявленному миллионеру недостаточно странными. Все что было недостаточно странным вызывало изрядное чувство дискомфорта.

В общем, когда над головой Моргенханда раздался звук, словно кто-то пытается сохранить содержимое носа в неприкосновенности, воин схватил принесу в охапку и крепко прижал к себе. Небо тем временем побагровело и в небо взвилась огромная стая сов.

Ииии… Ничего не произошло. Лишь невесомая пыль, которой рассыпался свиток, осела на волосы обнявшейся парочки. Заклинание телепорта не сработало. Не сработал и следующий десяток подобных заклинаний, которые работали на разных магических принципах и должны были обеспечить мгновенную эвакуацию своего владельца… Хотя бы куда-нибудь.

В отличие от телепортации защитные заклятия сработали. Только вот встроенный ограничитель, который должен был остановить процесс использования дорогих расходников после создания защиты адекватной внешней угрозе, так и не заработал. И в течении следующей минуты шмыгающее нечто полностью опустошило инвентарь Моргенханда. Затем достало огромную простыню (сильно напоминающую саван), высморкнулось в нее и заботливо укрыло парочку и растаяло в воздухе, оставив после себя четыре гвоздики. Если бы решение было продано кому-нибудь другом, кому-то не связанному с Филином, Несущим Хаос, то этот неизвестный легко бы мог получить полный комплект свитков обратно, так как системы подобного рода идут с гарантией. И если все же защитить подопечного, купившего пакет «вообще все случаи жизни» не удалось, то фирма поставщик возмещает убытки. Моргенханду данный пункт в договор не включили. Просто не включили.

Воин скинул с себя тряпку, и огляделся. Они с Авророй оказались в каком-то помещении, очень напоминающем дзот. Только без смотровых щелей. Стенки дзота мягко светились, а если к ним приглядеться, можно было получить системное сообщение с перечислением активированных защит, перечень состоял из почти сотни пунктов. Периодически один, два или сразу десятков наложенных защит гасли.

Принцесса зашевелилась, и парочка отпрянула друг от друга в смущении. Смущение сменилось озабоченностью после того как убежище ощутимо тряхнуло.

- Что случилось?

- Филин огорчился. И если я правильно понял, он вытащил из плана хаоса повелителя оного плана, материализовав его высшим заклятием исполнения желаний. – Откуда-то сверху раздался звук, словно кто-то рвет на части мокрую тряпку. – И теперь делает с ним что-то противоестественное.

- А нам угрожает какая-то опасность? – Принцесс поежилась.

- Ну, если я верно изучил Филина, рассуждает он в такие моменты примерно следующим образом: - Моргенханд сделал многозначительное лицо и лекторским тоном, явно пародируя сумасшедшего оборотня, произнес – Союзники — это не только ценная боевая единица, но два-три гигаджоуля кинетический энергии. А еще запасная аптечка. А еще ценный набор для трансплантации. А еще…

- Он настолько безжалостен? – Спросила побледневшая девушка.

- На самом деле он хороший… хорошее существо.

- Моргенханд, из того что я знаю про Филина, из рассказов отца, рассказов слуг и того что я сейчас узнаю… Я ни в коем случае не спорю, насчет того, что он хороший. Но только ответь пожалуйста всего на один вопрос.

- Если смогу. – Моргенханд тяжело вздохнул.

- Кто же тогда плохой?

Снова тяжелый вздох и воин начал говорить, аккуратно подбирая слова.

- Я знаю Филина дольше всех. Вся эта каша действительно заварилась не по его вине. Парадокс в том, что он паталогически не умеет признавать поражение, но охотно признает ошибки. И не смотря на то что со стороны его поступки иногда выглядят очень и очень странно, он очень логичен. Олег верит, что он хороший человек. И он ведет себя, согласно своим представлениям о хорошем. Еще он патологически злопамятен и жутко труслив. И еще одно… – А дальше Моргенханд наклонился к уху принцессы и проговорил сквозь сжатые зубы. – Заклинаю вас всеми силами, в которых вы верите. Я не хочу знать, что будет если Филин решит, что он плохой человек. Никто не хочет знать. Просто поверьте. А теперь целуйте меня, защита почти рассыпалась. Это сохранит нам жизнь. Временами он крайне тактичен.

И Моргенханд нашел губы Авроры.

Незримая волна срезала вершину верхушку магического укрытия и слегка смущенно унеслась вдаль.

Через какое-то время небо посветлело. Еще через час раздался барабанный ритм и в воздухе запахло марихуаной.

- В истории мировой криминалистики крайне мало случаев совершения спонтанных насильственных действий под действием канабиса! – Воин острожное выглянул из укрытия.

- Стой! Ты же сам говорил, что для него союзник — это пол центнера диетического легкоусвояемого мяса! А с этого наркотика сильно обостряется чувство голода. – Принцесса перешла с воином на ты.

- Для него союзник это в первую очередь зритель! Будь нас больше, я бы начал переживать. А так все нормально, вылезай.

Моргенханд с принцессой выбрались из остатков дзота. Разрушенного храма не было. Не было и леса. Обломки, ошметки, щепки и перепаханная земля до горизонта. В центре у небольшого костра сидит Филин с массивной трубкой в зубах и шляпой на затылке. Он со сосредоточенным видом стучит по барабану выдавая незамысловатый ритм.

Парочка робко присаживается у костра.

- Ты решил свои вопросы? Ты выглядел несколько огорченным. – Начинает разговор Морген после слегка затянувшегося молчания.

- Да, к полному удовлетворению всех сторон.

- И что же тебе вручили в награду, помимо справки из википедии?

- Барабан. На, погляди. Правда красивый?

Воин с опаской взял в руки протянутый Филином музыкальный инструмент. Действительно, барабан. Совершенно обычный, оббитый человеческой кожей, которая еще сочилась сукровицей. С ухом на мембране.

Барабан Хаоса.

Божественный артефакт.

Изготовлен из шкуры божества.

Создатель: Филин, Несущий Хаос.

Глава 21

Где-то глубоко внутри зрело чувство полнейшего удовлетворения. Всю мою жизнь подобные вещи давались мне исключительно легко. Это был мой своеобразный талант. Настоящий, в отличие от выстраданных качество которые были взращены через тяжелый и надрывный труд преодоления кризисов.

И да, я сейчас веду речь отнюдь не об изготовлении барабанов из человеческой кожи (именно в обличье человека предстал передо мной повелитель Хаоса, имя которого я так и не вспомнил). Подобным я вообще занимался впервые в жизни, хотя результат мне понравился. Речь сейчас не об этом.

Где-то в полусотне метров от меня Морген самозабвенно целовался с принцессой. Проявляли в этом они не дюжий энтузиазм. Оба были жутко возбуждены, оба были уверены, что прямо сейчас спасают свою жизнь. Оба убили бы того, кто бы узнал, какое удовольствие они оба получают от процесса. Стыд, страх, смущение, паника, веселье. Какие-то шутки нужно отвалять сугубо для личного использования. Сомневаюсь, что расскажу истинную подоплеку событий хотя бы единой живой душе. Хотя…

Больше всего меня интересовал другой момент. Через все фильтры на почту дошло письмо.

Филину, Несущему Хаос, Идущему путем Бога

Здравствуйте, коллега!

Совет клуба «Зеленая лампа» принял решение пригласить вас на внеочередное заседание, приуроченного к одиннадцатому случаю завершения небезызвестного вам квеста.

На заседании будет обсуждаться возможность вашего вступления в клуб, также мы надеемся развеять все возникшие в прошлом противоречия между вами и действительными членами клуба.

Заседание клуба будет выездным и пройдет в небезызвестном вам трактире «Рогатый осел»

С уважением

Председатель клуба «Зеленая лампа»

Мистер Красный

P. S. По возможности, прошу вас передать мистеру Зеленому, так же известному нам под именем Расшхард приглашение на данное заседание, мы не можем выйти с ним на связь, а по последним данным он планировал с вами личную встречу.

Больше вопросов чем ответов. Мистер Зеленый, да? Я покосился на барабан. По поверхности натянутой кожи пробегали болезненные судороги. Интересно, мне поверят если я скажу, что мистер Зеленый очень не хотел являться на заедание и отправил на него свою кожу? А сам укатил в Аргентину по поддельному паспорту скрываясь от налоговой?

Не, ну правда, истинный замысел владыки плана я понял в тот момент, когда закончил процесс рукоделия. Он не мог предположить на момент выдачи квеста, что я окажусь настолько туп, что буду действовать буквально. А я не сразу понял, что тут планировалась тонкая игра в «Воспитание бога». Плюс фактор случайности. Короче мне было немного стыдно и неловко за то, что произошло. Но меня можно было понять! Он бы мне еще карамельку за квест подарил. Типа сосите, многоуважаемый Олег Петрович. Спасибо за ваши старания.

И к тому же, из конструктора «собери себе владыку плана» у меня осталась одна кожа. Все остальное мы с Кошмариком благополучно съели. И переварили.

Кожа никак не отозвалась на купленные свитки высшего воскрешения, регенерации и поднятия мертвого. Сам по себе Расшхард не отзывался на сообщения, в том числе и личные. У меня закрадывалась нехорошее ощущение что непись подобного уровня не возрождается. Или делает это далеко не сразу. В любом случае, меня сложно будет упрекнуть в том, что я игнорирую вежливые просьбы. В итоге я вернул барабан в исходное состояние, решив что в качестве музыкально инструмента мой неудачливый квестостартер смотрится лучше чем в качестве рулона кровищей кожи. Солиднее что ли…

Мои спутники наконец то рискнули вылезти из разрушенного укрытия. И с опаской приблизились ко мне.

После демонстрации барабана я задал сакральный вопрос.

- Ну что, Моргенханд, как насчет того чтобы выпить пива? Меня тут пригласили в «Рогатого осла».

Друг достаточно быстро обуздал панику.

- В смысле выпить как обычно? Это когда по итогу тотальные разрушения, геноцид, тебя сжигают на костре, за тобой гоняется возбужденный инкуб, на землю падает метеорит или нас приходят убивать вообще все? Может лучше чаю?

- Не надо на меня наговаривать! Не все так печально! – Я был искренне возмущен предъявленными обвинениями…

- Если не все так печальноприведи хоть один случай, когда вышло что-то отличное от этого? – …но к сожалению, не нашел что на это возразить. - Мне казалось ты с алкоголем завязал и перешел на траву именно по причине меньших последствий. Известный эффект, описан в медицине.

- Давай зайдем, с другой стороны. Когда возможные последствия нас останавливали?

- Не нас, а тебя! – Попытался откреститься от сомнительной чести Морген.

- Нас, нас, я всегда знал, что нам грозит и всегда тебя об этом искренне предупреждал!

- То, что ты говорил всегда звучало как полный бред! И чем дальше, тем бредовее было все происходящее! Я просто тебе верил и шел за тобой потому что тебе одному было бы грустно! Ну сам подумай, если кто-то говорит, что возьмет сейчас кухонный ножик и завалит им активированного штурмового дрона с полным боекомплектом, ты зачем пойдешь за этим человеком? Веря в то что, он сейчас ловко зарежет механизм которые гарантированно выводит из строя только кинетическая мина? Или потому что ты хочешь, чтобы твой друг умирал в одиночестве?

Я отвернулся, смаргивая выступившие слезы. Мне было тепло, и немного стыдно. Ни в той, ни в этой жизни я не сделал ничего, чем бы заслужил подобного друга.

Уняв дыхание и сделал глубокую затяжку, я обуздал нахлынувшие чувства.

- Сейчас уже точно ничего такого не будет. – Я покосился на барабан, на котором машинально наигрывал мелодию. – Скорее всего. Кажется, там моя история подойдет к какому-то логическому концу. Больше никаких битв, никаких вызовов и никаких геройств. Мы и так совершили все что необходимо. Обещаю!

- Не надо вот этого. Куда я от тебя денусь блин? Надо идти пить пиво, значит идем пить пиво. С кем хоть?

- Узнаешь!

Я многозначительно улыбнулся. И обратился к нашей спутнице.

- Принцесса, вы не были свидетельнице начал этой истории, но имеете все шансы узреть ее конец. Надеюсь все пройдет без очередных кровопролитных битв. Я не могу обещать, что это зрелище будет достойным ваших высоких кровей, к сожалению, мой печальный опыт не позволяет давать мне таких обещаний, но вы сможете увидеть что-то интересное.

- Моргенханд говорит, что вы хороший! Я принимаю ваше приглашение.

Я аж поперхнулся дымом от таких слов.

- Лечиться надо Моргенханду! Если я хороший, то кто тогда плохой?

Принцесса с непонятным выражением лица уставилась на меня, словно я сказал что-то очень-очень странное. Подавив порыв заглянуть девушке в голову, я поднялся, и побрел в сторону горда раскидывая с дороги обломки деревьев и камня.

Через пару часов, оставив за спиной проплешину на месте моей безобразной драки с папой всея хаоса, мы вышли к столице Союза Советских Социалистических Баронств.

Сюда тоже возвращалась жизнь. На воротах стояли стражи, два паренька едва достигших пятнадцати лет. Оба носили красные повязки на предплечьях. Они скользнули по мне любопытствующим взглядом и потребовали платы за вход.

Оставив положенную плату и пару десятков золотых на мороженое горе охранникам, я зашел в город.

Целую жизнь назад отсюда начался мой путь. Целую жизнь назад я вышел из леса. Покрытый засохшей кровью с головы до ног. Веселый, злой, полный надежд и амбиций. Вооруженный заостренной палкой. На какой-то момент мне вновь захотелось снова оказаться в начале пути. Пройденная дорога была хороша. Просто великолепна! Но, как и любой выбор, этот не только привел меня сюда. Выбор это не только твое «да!» чему-то одному, это еще и «нет» всему остальному. Сейчас я видел явно.

Миллионы путей и дорог, какие-то приводили меня к моей цели, какие-то меняли ее. Где-то остывал пепел погребального костра. Где-то я слышал эхо своего счастливого смеха. Что-то привлекло мое внимание, и я резко остановился. Моргенханд хотел было что-то сказать, налетев на мою спину, но увидев то же что и я, промолчал.

Огромный монумент черного мрамора. Полностью испещренный именами. Мужчины, женщины, крестьяне, ремесленники, воины. Имена всех тех, кто встал на мою сторону в битве со всем миром. Единственные, для кого смерть в той битве стала окончательной. Они н очнутся на круге возрождения, не разделят со мной ликование.

Несколько сотен имен. И опустевшая тумба рядом, на котором возвышался памятник давно забытому вождю.

И эпитафия, одной строкой.

Пред ними небо склонило колени

Опустился на колено и я, отдавая честь соратникам. Тем, кто не был человеком, не был по настоящему живым, но совершил то, что под силу только человеку. Не важно, есть или нет Бог на самом деле. Думаю, отец Вячеслав, встреченный мной еще в начале этой истории скоро найдет ответ на свой вопрос. Как бы он не противоречил логике и рационализму. Они ведь будут в силах опровергнуть его.

Я вплавил маховое перо в основание монумента и пошел дальше. Мои спутники молчали.

Прошел мимо опустевшей кузницы, мимо рынка, на котором работало едва ли три лотка. Заглянул через запыленную витрину в магазин Профессора.

Какая-то женщина мне помахала, но не подошла. То ли просто приветствовала, то ли узнала…

На душе сделалось паршиво. Те дары, что делал мне этот мир просто так… Не заслужил я подобного отношения, не сделал ничего такого… Почему все они пошли за мной?

- Они шли не за тобой, они шли с тобой. Ты лишь нес знамя.

- Самум?

Теплый ветер сорвал шляпу с моей головы и взъерошил волосы. Стало легко-легко. Ветер пах недавним дождем. Где-то у горизонта прогрохотала гроза.

- А вот тут Филина сожгли на костре. Было весело, я этих ублюдков потом закольцевал в пространстве. Получилось круто! – Моргенханд изображал из себя экскурсовода.

- А тут мы играли в футбол курицами, и эта невидимая дрянь по имени Кошмарик, благодаря которой мы так и не встретили за эту неделю игроков, стояла на воротах. И нефиг подслушивать, влажная мечта некроманта, я тебя вижу!

- Оно где-то рядом? – Испугано пискнула Аврора.

- Ага, буквально в метре от нас. От меня не спрячется, у меня инстинкты прокачаны до божественного уровня. Я его чувствую. А вот тут я получил свое прозвище. За что разбил Филину лицо.

- А что оно значит?

- Не важно… - Смутился Морген.

- А там были бани, где филин познакомился с Селеной, величайшим огненным магом нашего мира. – Я невольно улыбнулся воспоминаниям.

- Он ее любил? – Чисто по-женски уточнила Аврора.

- Откуда я знаю? Между ними явно что-то было. Но была ли это любовь ли нет, я не знаю.

- Почему?

- Начнем с того, что я не знаю, что такое любовь…

Я усилием воли отключил ту часть мозга, которая отвечает за восприятие звука. Увы, но даже самые удачные подкаты выглядят мило только для их участников. Для всех остальных они в лучшем случае смотрятся крайне нелепо. Как много ритуалов возвели вокруг простого «вы мне нравитесь, давайте трахнемся». Нет, какой-то частью мозга я понимал, что просто искренне завидую Моргенханду. Не тому что он подкатывает к принцессе, женщина она в любой ипостаси остается просто женщиной. Нет. Но искреннее смущение, трепет, пьянящее чувство того что на твою нежность отвечают…

Уже не оглядываясь я подошел к двери таверны и толкнул ее, входя во внутрь.

Таверна выглядела запустело. Пару мальчишек забацанного вида за лавками у входа поглощали что-то из глубоких тарелок, периодически обмениваясь тихими репликами. И громко чавкая при этом. И компания из шести человек в центре зала, за столом, где состоялось первое заседание армии хаоса. Обычные люди, чуть импозантного вида, без каких-то отличительных черт в виде рогов, щупалец, крыльев или странных глаз, что подсознательно я ожидал увидеть.

Единственное, что как-то выдавало в компании тех, кто мне нужен – полное отсутствие всплывающих подсказок над головами.

Я подошел к столу разглядывая людей за столом.

Две женщины, четверо мужчин.

Мужчина в странном красном одеянии, чем-то похожем на сюртук. Породистое лицо, аккуратная бородка и чуть растрёпанная шевелюра, полностью седые волосы, в том числе и на лице. Справа от него женщина. Длинные прямые волосы, дорожное платье неброского зеленого цвета. Очень знакомое лицо. Я вздрогнул от накативших воспоминаний, женщина понимающе улыбнулась. Слева от него молодой парень с длинным болезненным лицом и соломенными волосами, собранными в жидкий хвост. Его голову украшала странная шапочка, которую он приподнял в приветственном жесте. На худых плечах болталась кожаная куртка, явно большего, чем нужно, размера.

Трое, сидящие ко мне спинами, стали оборачиваться. С краю стола сидела женщина в струящемся белом платье, тоже знакомая мне. Танец подаренный на опушке леса, грел память. Лысеющий мужчина в рубашке с закатными рукавами бежевой рубашки напоминал эдакого итальянского дядюшку. Глаза чуть на выкате, римский нос, волосатые руки. Приветливая улыбка. Последним обернулся высокий тип, обладатель костлявого телосложения, стриженных под горшок рыжих волос и выдающихся горизонтальных усов. Одет он был нечто, крайне напоминающее халат. Колоритная компания. Если бы я решил описать богов, сомневаюсь сто мне пришло бы в голове… подобное. Хотя, может я не один не переношу мейнстримов?

- Здрасьте!

- И вам не болеть. – Из-за стола встал «дядюшка». - Присаживайтесь.

Мой собеседник взял табуретку и поставил ее во главе стола.

- Мои спутники?

- Пусть подождут. Или желаете, чтобы они поучаствовали в нашем разговоре?

Хм, однако, как вежливы становится люди если показать им неизбежность насилия как альтернативу компромиссу. Я задумчиво настучал пальцами ритм на барабане, который висел у меня на боку.

- Я не думаю, что тут будет сказано, что то, что я б хотел сохранить от них в тайне. «Дядюшка» снова улыбнулся, стол немного подрос в длину, а табуретка растроилась. Не в смысле огорчилась а в смысле расползлась на три табуретки.

Мы уселись за стол.

- И так, объявляю внеочередное заседание клуба «Зеленая лампа» открытым. Сегодня наш гость и кандидат на вступление в клуб, Филин Олег Петрович, он же оборотень менталист Филин, Несущий хаос, игрок трехсот сорок девятого уровня. Олег, вы ведь не будете возражать если мы назовем вам вашим настоящим именем? – Я кивнул. – Разрешите вам представить членов клуба.

- Несравненная Мидея, владычица плана боли. Миссис Бирюза. Судя по ее рассказам вы неплохо знакомы.

Я озадачено поглядел на свою соперницу пытаясь понять почему бирюза.

- Рядом с ней мистер Синий, он же Крон, владыка плана света.

Мне приветственно кивнул мужчина в красном камзоле, и я сдался в попытках отгадать прозвища.

- Ультарак, владыка плана жизни, мистер Розовый.

Я недоверчиво взглянул на болезненного типа оценивая всю глобальную иронию.

- Тэя, владычица плана смерти, мисс Оранжевая. Вы тоже должны быть знакомы.

Смерть ласково улыбнулась на мой кивок.

- Ингви, владыка пламя льда, мистер Черный.

Усатый приветливо поднял руку и отхлебнул из кружки, которая была у него одного.

- И я, председатель клуба, Мистер красный, Паладайн, владыка плана огня.

Я, кивнул в сторону своего друга.

- Моргенханд, Эпичный убиватор, воин трехсот двадцать третьего уровня. Аврора, принцесса Людей, отдана в качестве платы за восстановление столицы империи. – Я замолчал, пока все друг другу кивали. – Ах да, Расшхард, мистер Зеленый, фрагментарно и инкогнито.

И я опустил на стол, сочащийся сукровице барабан. Тот издал глухой стук.

Все с какой-то оторопью посмотрели на меня. Я смутился и начал настукивать на барабане семь сорок.

- Ну, мы не смогли договориться, а потом, когда я был готов к диалогу, не смог собрать собеседника обратно. – Понимая, что несу какую-то дичь, решительно свернул диалог в нужную мне сторону.

- В общем, не важно, меня просили помочь с вашим мистером Зелёным, помог как мог. Знали кого просите. Я как понимаю вы меня должны наделить титулом Бога, и я наконец смогу свалить из этого цирка?

- К моему глубочайшему сожалению, не все так просто… - Мистер красный не отрывал взгляд от барабана. – осталось пройти последнее испытание.

- Да вы издеваетесь!

Я поднялся из за стола, размышляя о том, что всегда хотел себе барабанную установку. А ели даже и не хотел, тонайду кому подарить. Из семи барабанов.

Где-то рядом что-то громко сморкнулось.

Глава 22 (начало)

Я с удивлением уставился на Моргенханда, укрытого белой простыней. У него на коленях лежала пара гвоздик. С не меньшим недоумением на него смотрели все остальные.

- Извините, я не успел обновить расходники.

В общем, именно это позволило мне прийти в себя и вспомнить что о задачей квеста все было не так однозначно. К тому же с таверной, городом, да и с его жителями у меня связано много теплых воспоминаний. А кабацкой дракой все тут вряд ли обойдется.

Где-то в районе потолка что-то громко чихнуло и там стал видимым Кошмарик с широко раскрытой пастью. Где-то внизу тоже что то прошебуршало. Впрочем, ни химера, ни ее отпрыски, не произвели должного впечатления.

- О боги…. – В этот момент я запнулся. – И так, у вас есть минута, перед тем как я начну делать что-то очень творческое.

- Олег, вы сами должны понимать, есть законы, которые мы не в силах обойти. Тебе предстоит последнее испытание. Даже если ты сейчас устроишь тут разборки, и в том невероятном случае если тебе удастся уничтожить всех нас, ты не станешь богом. Да, это будет уникальный, существующий в едином экземпляре престиж-класс, новые грани игры и слава. Но там не будет тех значений социальной значимости, к которой ты так стремишься. К твоей цели ведет всего один путь. – Мистер Красный достал из кармана колоду карт.

Я опустился на стул. Мои спутники облегченно выдохнули.

- Знаете, мне знакома теория алгоритмов. Есть много интересных способов гарантировано потратить деньги и один из них – игра в карты с нейросетью. Они в мое время убили соревновательные игры типа шахмат, покера и прочего. Я правильно понимаю, вы мне предлагаете именно это?

- В покере все же присутствует элемент удачи. – Мой собеседник начал тасовать колоду. – К тому же вашего интеллекта вполне хватит на расчет идеального алгоритма шахмат за время пока наш коллега допьет пиво. Не об этом речь. Та игра в которую мы предлагаем играть создает правила в момент выкладки карт на стол. Может быть вам известна эта игра под названием «состязание джинов».

- Что-то мне подсказывает что для достаточно мощной сетки это не должно стать препятствием. – Не то чтобы я действительно был против игры, но какая то часть меня протестовала против любой ситуации которая заставляет меня играть по правилам. Любым правилам.

- Раз пошел такой разговор, просчитайте вариант вашего успеха вашего начинания при ваших же начальный условиях.

- Ниже статистической погрешности… - На автомате выдал я. - Их совсем не было, если уж на то пошло...

Сидящие за столом… допустим, люди, понимающе улыбнулись. Моргенханд с глухим стоном опустил ладонь на лицо. Один я так ничего и не понял.

- Ладно, к делу. Каковы правила?

- В этой колоде – Красный продемонстрировал карты в своих руках. – Лежат карты сущностей, шестьдесят восемь карты карт и четыре карта выбора. Каждый игрок получает семь карт. Дальше случается противостояние. Оно может быть одиночным или групповым. Против игрока может играть до восьми других игроков стразу. Ваша задача победить в половине партий из восьми.

- Восьми? Не семи?

- Да, все верно. Восьми. Восемь элементальных планов. План порядка, план равновесия.

- Ни разу не слышал. – Я с трудом подавил в себе желание полезть в справку.

- Мистер Золотой редко посещает наши собрания. Он вообще редко вмешивается. И мало кто о нем знает. Истинные адепты порядка встречаются даже реже истинных адептов хаоса. Нам повезло что вы не встали на этот путь. – Неожиданно вступил в беседу мистер Черный. – Официант, еще пива!

- Адепт порядка, я? - Мысль звучала странно. – То есть вы серьезно считаете, что в другой момент времени я мог стать заскриптованным адептом силы которая упорядочивает реальность? Да я в свою бытность живым человеком так и не смог носки научиться складывать в одно место. Мне пугают аккуратные номера гостиниц, а каталогихация информации вызывает панику и истерику.

- Порядок не только отвечает за структурирование одежды в шкафу. Никто не заставляет адепта смерти спать в гробу, а адепта льда отказываться от порции горячих пирожков. Я думаю, есть кое-что, что тебя убедит. – Вступила в разговор Мидея. Я насторожено покосился в ее сторону. Лишком свежи были воспоминания о нашей последней встрече. Кажется, она мыслит во всех временных векторах сразу. А это не сопоставимо с такой вещью как понимание. – Я думаю следующий кодекс тебе знаком. – И та, что была Болью, чуть на распев начала говорить.

Имя нам Ветра перемен

Мы служители истины, и нас ведет дорога созидания

Мы братство, скованное целью, знанием и верой в правильность нашего выбора.

Наша цель – небо.

Наш враг – смерть.

Последний судья – истина.

Мы признаем границы государств, но не признаем границ между людьми.

Мы признаем власть закона над человеком, но не признаем власть человека над законом.

Лишь правда властвует над всем.

Наши знания – не есть мы, и мы примем любую правду о мире.

Какой бы она не была.

Всякий считающий иначе да будет изгнан.

Нет прав без обязанностей, нет лидера без ответственности.

Ошибки неизбежны и лишь невежество преступно.

Невежество рождает ненависть.

Милосердие – наш дар миру.

Никто не вправе требовать даров, и никто не вправе требовать за дары плату.

Служение людям, Созидание, Поиск истины – вот высшие добродетели.

Власть никого не делает лучше

Имущий власть да предстанет пред людьми.

И никакое деяние его не станет тайной.

Всякая работа должна быть вознаграждена, всякая победа заслуживает триумфа

Любая жизнь священна, любая смерть заслуживает сожаления

Все что может быть уничтожено правдой да будет обречено

Наши различая исток нашей силы.

Никто не вправе отвергать различия,

Никто не вправе устранять их.

Мы достигнем звезд! Или станем к ним чуть ближе.

Мы победим смерть! Или создадим оружие этой победы

У человека есть границы. Но нет границ у Человечества!

Я молчал, пребывая в смятенных чувствах.

- Знакомые строки? – Снова заговорил Красный.

- Я их написал за две недели до своей смерти. И кажется, ни где не опубликовывал. При чем тут они? – Очень надеюсь не потому что я подумал.

- Все верно, благодаря им и запустилась та цепочка событий, которая стала сегодня историей человечества. Этот кодекс и есть то что мы зовем порядком.

- Так в чем разница, я не понимаю!

- Порядок служит истине.

- А кому тогда, на ваш взгляд, служу я?

- Своему сердцу.

Карты ложились на стол в полной тишине. Девять стопок. По восемь карт. Каждая. Одну стопку отложили на край стола.

- Это если мистер золотой решит к нам заглянуть на огонек. Не то чтобы такое случалось до этого, но такова традиция. – Пояснил свои действия красный.

Еще одна стопка легла перед барабаном. Все выжидающе уставились на него. Молчание затянулось и все сидящие за столом заметно напряглись.

- Мистер Зеленый, мы знаем, как вы любите нелепые розыгрыши, но эта шутка немного затянулась. Вам не кажется? – Обратился мистер Красный к стоящему на столе барабану.

Барабан повел себя, как и полагается барабану. То есть никак.

- Хм, с вашего разрешения? – Вступил в диалог Крон, он же владыка плана света, он же мистер Синий. Его словам никто не возразил. Несколько пасов руками (о, богам тоже приходится как-то иллюстрировать собственную магию) не принесли никаких изменений. – Да, похоже, что так оно и есть. Это действительно барабан, оббитый кожей мистера Зеленого. Кожа была снята не по его воле. Это, пожалуй, единственно что можно добавить. Сэр Ультарак, может быть вы?

Мистер Розовый скривился и тоже махнул в сторону барабана рукой.

- Могу сделать клон последнего физического воплощения мистера Зеленого. Он совершенно точно мертв. Мисс Оранжевая, ваш выход.

Тея протянула руку и с нежностью погладила поверхность барабана. Ее лицо приянло шокированное выражение.

- Он мертв, даже по моим меркам! Как такое вообще возможно?

Все сидящие за столом с разной степенью шока уставились на меня.

- А я что, я ничего! Он был не самым лучшим богом, поверьте мне не слово! Зато смотрите, какой замечательный барабан из него получился. Звонкий и в тоже время глубоких звук! Это я называю скрытыми достоинствами. И вообще, давайте вместо него сыграет Моргенханд?

Напряжение за столом усилилось.

Интерлюдия 10

В огромном здании корпорации, которое за давностью лет стало называться просто «Игр Корп» было пустынно. Не ездили лифты, не варился кофе в автоматах, шумная прежде рекреация была пустынна.

Впрочем, следы присутствия людей все же были. На столах в кабинетах стояли кружки с недопитым кофе. Под теми же столами иногда встречалась уличная обувь. Оставленные пачки бумаг, выломанная дверь в капсульный зал, из которого сотрудники могли заходить в игру. Раскиданные по полу предметы гардероба. В самой капсульной сиротливо мигал лампами опустошивший все расходники медицинский бот.

Везде горел свет.

Особый сюрреализм картине придавал огромный двухметровый торт в транспортной упаковке, который стоял в подсобке кухонного блока, впрочем, благодаря упаковке свежим он мог оставаться еще год. И несколько ящиков разнообразных жидких стимуляторов, эйфоретиков, эмпатогенов, среди которых человек из нашего времени мог с трудом узнать несколько бутылок алкоголя.

Все очень напоминало начала плохого фильма ужасов.

Свет не горел в единственном кабинете на двести девятом этаже. Но только в этом кабинет находились люди.

Из панорамного окна открывался чудный вид на залитый огнями город. Сложно было различить отдельные строения или улицы, огромный световой калейдоскоп, сюрреалистическая картина кисти нескольких сотен миллионов людей и их жизненного пространства. Привычное живущим, не ведомая жившим, не важная для пришедших после. Шедевр,

В кабинете устало развалились на креслах две человеческие фигуры.

- И так, резюмируем. Мы использовали игровые методы, не игровые методы, подкуп, шантаж, пытались провести диверсию в центре обработки данных и потеряли доступ к сервисным портам, которые нам позволили выкрутить сложность сценарного боя на максимум. В результате последней битвы в которую мы втянули вообще все доступные человеческие и технические ресурсы произошел ряд техногенных катастроф, потому как технические нейросети, как оказалось, вполне себе могут быть повреждены игровыми методами.

Второй человек молчал. Раздался звук, словно кто-то отхлебнул что-то горячее из стакана. Указанный стакан слабо светился в темноте и занял свое место в подлокотнике кресла. Первый мужчина продолжил.

- Благо, необратимых потерь среди подключенных не произошло, защита которая там уже лет сто была «на всякий случай» впервые себя оправдала, окупила и вообще сработала. Хотя если бы мне кто-то сказал, что можно игровыми способами «убить» нейросеть типа «администратор» в то состояние, когда она не может управлять базовыми функциями здания, я бы долго смеялся. А если бы мне это ляпнул кто-то из технических спецов, я бы его уволил. За служебное несоответствие.

После этих слов оба мужчины задумчиво посмотрели на потолок, светильник в котором зиял оплавленными дырами. В воздухе висел слабый запах горелого пластика.

- Когда мы уже решили, что ситуация чисто физически не может стать хуже, у нас в один момент перестал отвечать имитатор за номером четыре. В логах у нас висят вопли ужаса.

Человек во втором кресле шевельнул ладонью выражая недоумение.

- С одной стороны, это рядовой случай, кристаллы имитаторы повреждались и раньше, они, по сути дела, являются шлюзами. Между квазичетырехмерной структурой управляющего иск ина и реальны миром, который…

Жест недоумения никуда не делся.

- Придется рассказать подробнее, обычно все это удел математиков, но раз уж это сейчас стало нашей бедой… Первые иск ины были, фактически, кортикоморфными нейронными сетями, нейронными сетками которые повторяли структуру человеческого мозга. Сложность этой сетки определялась числом связей между нейронами. Создаем число связей как у живого человека, копируем структуру и получаем имитатора. Машинный разум, впрочем, не слишком способен на творчество. Оцифровка мертвецов — это, с одной стороны, копирование. Но в силу природы самого разума, это позволяет сохранить непрерывность сознания. Мы не копируем разум, мы именно транслируем его. В результате оцифрованные люди способны на то же, что и живые. Но это все нюансы, которые не относятся к нашему разговору.

Тяжелый вздох и шумный глоток. Стакан замерцал, сменив водоворот алых снежинок на фонтан жёлтых искр.

- На этом развитие технологии не остановилось. При вей своей сложности кортикоморфные нейронные сети опирались на реально существующую структуру. Но визуализация позволяет моделировать не только реальные объекты. Когда дело доходит до игр, то там легко можно прогуляться по картинам Эшера. То же и сделали ученые в начале двадцать второго века. При моделировании создали совершенно новую структуру, не имеющую взаимосвязи с реальными прототипами. Четырёхмерная нейронная сеть. После изучения их свойств ей дали название «сфинкс». Люди создали то, что не в силах понять. То, что сейчас управляет игровым миром, это, по сути, многомерные нейронные структуры, каждая из них, в свою очередь, «завернута» в одно из граничных пространств. Именно благодаря данной сложности получилось описать целый мир на субатомном уровне не создавая компьютер размером с планету.

Мужчина прикоснулся лбом к стеклу, и потер бровь.

- Имитаторы, по сути, это проекции данных сетей на наш физический мир. В том, что случилось с нейросетью - имитатором плана боли, когда та начала обрабатывать и симулировать инверсные во времени процессы, было частным случаем такой проекции. Удивительно, слабо прогнозируемо, но в рамках существующей модели. Пример так называемого устойчивого парадокса. При не устойчивом парадоксе имитаторы ломаются. Отсюда и мифология игры, насчет планов, и богов, которые вроде как отражают волю своих первостихий а вроде как и сами по себе. Но никогда до этого момента имитаторы не ломались из-за внешнего воздействия! Это примерно так же реализуемо как попытаться изменить сюжет уже отснятой передачи, которая идет в эфирном ТВ через экран домашнего терминала!

Мужчина подышал на стекло и провел пальцем линию.

- Представь, что под моим пальцем сейчас разрушится город. Вот, на сколько это возможно! Есть конечно крохотный шанс что Филин запорет последнюю часть квеста, забудет сдать, отвлечется на что то, просто сгинет… Только вот чудеса в этой истории случаются не с нами. Чудес не бывает, единственный вариант при котором подобное могло случиться, Филин каким-то образом сам играет роль повелителя плана, только так он мог взаимодействовать на том уровне с имитатором, когда его можно сломать. Он уже не человек, он отражение. Солнечный зайчик на поверхности пола. Ничего не может превысить скорость света, кроме солнечного зайчика.

Раздраженный взмах рукой и светящийся стакан лети в стену, разлетаясь на медленно гаснущие осколки.

- Я, когда вот это все лет пятьдесят назад узнал, никак не мог поверить, что такое в принципе возможно, когда кто-то создает нечто сложнее чем он сам. Мы нарушаем геделевский закон. Более слабая система не может описать более сильную. Описать не может. А вот создать, как оказалось, вполне себе. Слепая эволюция не в силах понять человека. А мы не в силах понять то что сами сделали. С другой стороны, точно так же как мы признаем силу что создала нас слепой и равнодушной, так же и мы для издаваемого нами являемся чем-то неодушевленным. Случайным.

Мужчина вернулся в кресло.

- А теперь мне приходится это объяснять всем и каждому, мол зачем я воюю с бедным парнем, он ведь всего лишь хочет быть человеком! Для этих восьми сетей нет разницы между игровым миром и реальным, в принципе. Их структуры в целом в момент своей реализации стали недоступны для коррекции, не говоря уже об отключении. Комплексный фактор влияния нечта разумного и нам не понятного на реальность. Еще и под знаменами хаоса! Почти две сотни лет полного равнодушия и вот нате вам, все внезапно оказалось устроено немного иначе! Главный технический иск ин начинает видеть сны, военный машинный разум меняет базовые директивы с «уничтожить» на «служить», оборудование от перегрузки начинает квантоваться в макромире, весь мир играет в странном спектакле под названием «возвышение дурного оборотня», «умный дом» управляющий зданием получает нервный срыв после того как его отправили по управлять цифровыми животными, центральный унверситетский Иск Ин покушается на человечество в целом а…

Мужчина огляделся и внезапно осознал, что в кабинете, он, собственно, один. Он точно помнил, что с кем-то разговаривал, точно помнил, что говорил, но вот кому…

- … а я кажется схожу сума.

Мужчина достал из карманов устройство, которое лет триста назад можно было бы назвать мобильным телефоном, а называлось ИВК, индивидуальный вычислительный комплекс. В дисплее отобразилось мягкое лицо мужчины в возрасте «чуть за сорок». Копна пепельных волос отражает душевное смятение главы корпорации. По нынешним временам его можно было счесть едва ли не ретраградом, в силу того простого факта что ИВК он носит в кармане, а не вырастил в голове. Несколько кнопок и в трубке раздается звонок.

Мысль о том, что кому-то сейчас хуже, чем ему, отчего то слегка успокоила.

- Ахметов! До их пор живой? Я изучил твои выкладки, снимай шлюзы!

… невнятное бормотание в трубке…

- Хуже? Нет, хуже точно не станет, это я тебе гарантировать могу! Что еще может сделаться хуже?

… невнятное бормотание в трубке…

- Ты бы хотел, чтобы тебя повесили или расстреляли?

…невнятное бормотание в трубке с извинениями и странными щелчками, словно кто-то в холостую спускает боёк…

- А ну да, точно. А вешаться не пробовал?

…невнятное бормотание в трубке с нотками истерики…

- Да ты что, стальной шнур? А видео заснял?

…невнятное бормотание в трубке с и тяжелый вздох в конце…

- Серьезно? И где этот аналитик?

…невнятное бормотание с чем-то матерным в конце…

- Говоришь, покинул гравитационный колодец системы? И отчет отправлял, проходя гравитационную катапульту Сатурна? И когда следующий?

…невнятное бормотание с извинительными нотками…

- Хм, ну забронируй конечно, шесть лет — это поздновато долго, мне бы на завтра…

…невнятное бормотание с извинительными нотками…

- Короче, Ахметов, твори любую херню, если кому-то и по силам хоть что-то сделать, то только тебе. Да, последний вопрос, а у тебя случайно непонятные люди в кабинете не оказывается, а потом столь же бесследно не исчезают?

…невнятное бормотание…

- Ага, запомнил, хорошо, сейчас найду! Будут новости сообщай сразу.

Экран телефона гаснет.

Мужчина озадачено чешет в затылке.

- Окей, гугл, найди мне поэму Есенина, Черный человек. Почитаем, что там…

Глава 22 (конец)

Молчание затягивалось.

- Так, коллеги, мы будем играть или драться? И хватит делать такие лица. Просто это было смешно первые раза три, когда кто-то начинает с таинственным видом мне подмигивать и делать вид что вот он то меня раскусил, а потом харчи метает от ужаса, чуть лучше узнав.

- Если кому-то интересно мое мнение, то Филин был в своем праве – Внезапно влез в разговор Морген. - Безнаказанность порождает вседозволенность, глядишь, после этого случая бессмертные боги станут лучше относиться к простым игрокам? А то вдруг там следующий Филин. Глядишь и добра в мире будет больше!

Кажется, мой соратник слегка потек крышей от переживаний.

- Не жизнь такая, мы такие! Добро это тема! А сила в правде. Кто сильнее тот и прав. – Припечатал я.

- Ты наверно хотел сказать «то прав тот и сильнее»? – Снова вклинился в разговор мой друг.

Я бросил на Моргенханда свой самый уничижительный взгляд.

- Нет.

- Эээ… - Задумчиво протянул воин.

Наш разговор снова принял одну из тех забавных форм, когда люди слабые духом по итогу сдают мозги в цент утилизации.

- Давайте рассуждать утилитарно. По сути правда – это некое проприаритарное суждение. То есть определяемое большинством. Толпа рукоплещет победителям. Во-первых, победители — это круто, во-вторых, в наших реалиях это искренняя радость тому что победили не тебя. Не тебя повергли и не твою кожу натянули на барабан. А что это значит? Значит, что вот этот вот проигравший был конкретно плохим человеком, заслуживший свою участь.

Я стукнул по барабану. Тот глухо отозвался.

- На правах ультра насилия постановляю, пусть сегодня от лица плана хаоса играет Моргенханд! А от лица порядка…

- Достаточно! – Хлопнул ладонью по столу мистер красный. – У тебя нет власти над этой игрой! У тебя нет власти над Нами! Ты сам избрал свою судьбу!

- А вот не надо мне тут сказки рассказывать, осознанный выбор выглядит не так! Я вырос в мире где безопасность считали одним из главных условий гармоничного развития личности! Выбор — это когда тебе дают яблоки и банан, и ты их можешь выбрать. Без угроз, насилия и манипуляций. Мне тут всегда в яблоко вливают яд, а в банан запихивать толченое стекло! А потом говорят, что был выбор! И обижаются что стол перевернут, а предложивший нафарширован фруктами через дополнительные отверстия. И это в лучшем случае! Хоть кто-то мне попробовал спокойно объяснить хоть что-то? Типа так мол и так, мил человек, у тебя тут есть интересные варианты.

- А если бы тебе все объяснили, растолковали, показали, где бы ты сейчас был? – Заметил чей-то женский голос.

- Да да да, спасибо за заботу всем тем, кто меня играл или пытался играть в темную, без ваших мудрых манипуляций я бы точно не справился. – Последние слова я почти рычал.

- Да не кипятись ты, оборотень. – Переключил на себя мое внимание повелитель плана жизни. На его худой шее активно задвигался кадык, когда он опрокинул в себя пиво. – К нам то тут какие претензии? Все сидящие за этим столом действуют в рамках своих ролей, даже алгоритмов. Была надо – смахнулись. Славная получилась драка. Сейчас вот сидим, в карты играем. Какие могут быть между нами счеты? Ты вот сейчас красиво задвигаешь, типа весь из себя такой несчастный и просто плыл по течению. А вот нифига, не по течению, а на гребне волны. Это все ведь почему так сложилось? Кому надо было все «выше, быстрее, сильнее». Баб ебать, так самых красивых, пить, так чтобы на утро опохмелялись даже деревья, драка – так со всем миром. Не мелочился. Вон, даже квестартера грохнул своего, между прочим, неизвестным науке способом. Ты чисто физически его не мог уничтожить окончательно. А гляди ты. Так что не надо тут строить из себя прыщавую курсистку перед революционными матросами. П.. пионер!

- Вот я сейчас сомневаться начал, а вдруг вы нифига не иск ины а просто люди? Боги на зарплате? – Я озвучил пришедшую в голову мысль.

- Слишком живые? – Уточнил мистер Красный.

- Слишком люди!

- А вот сейчас обидно было! – ответил мистер Синий, он же Крон, он же владыка Света. – Мы лучше людей.

- В чем? У вас даже когнитивные искажения скопированы в личностных матрицах.

- Во всем. Или хотя бы в том, что мы отдаем себе полный отчет в собственных поступках. – Крыть мне было нечем. - Вот ты сейчас тут зачем, Филин?

- Я хочу закончить все эту херню и снова стать человеком.

- А зачем? – Снова вступил в разговор Ультарак, он же мистер Розовый. – Я ни в коем случае не спорю, мне просто реально интересно. Вот стал ты человеком, и что дальше? Вот тебе та самая возможность подумать, об отсутствии которой ты нам тут угрожал и жаловался.

И я задумался.

- Я понимаю вашу мысль, может быть бытие цифровым богом это не самая плохая судьба. Реально ведь, как другой мир. Тут целая вселенная спроектирована на атомарном уровне. Ошибки исправимы, небо бездонно. Но это не мой мир, не моя жизнь, не мое небо. С точки зрения той философии что я исповедую, этот мир такой же, как и тот… Но я задолжал себе прошлому, я…

Какую же херню я несу. Мои слова себе показались мне самом сейчас довольно натянутыми.

- Я просто хочу! Какой-то давно мертвый мудак отнял у меня мою жизнь, вот я ее себе верну, положу в кармашек что от нее осталось и поду дальше. Теперь ваш черед. Зачем вы тут?

- Я с огромным удовольствием зажму твои яйца в кулак и проверну их до характерного щелчка. - Мило улыбнулась владычица боли.

- Да, я пожалуй присоединюсь. Меня все ваши похождения изрядно взбесили. – Мистер Розовый плотоядно улыбнулся. Благодаря вашим действиям я лишился изрядного числа подданных.

- Ээээ… а собственно, что я такого сделал? С вами мы уж точно не пересекались! – Я действительно был растерян, армия жизни во время битвы до меня кажется так и не дошла, и не с кем из эмиссаров этого плана я не пересекался.

- А чей вассал извел под корень целый эльфийский лес? И не просто извел, а скормил своему питомцу?

Я лихорадочно пытался понять, о чем собственно идет речь.

- И это не фигурально, несколько миллионов разумных которые в меня верили, которые были под моей защитой, от них не осталось даже памяти, я не могу их возродить! То что сейчас растет на месте древних мелронов, там где пели песнь жизни мои создания сейчас что то напоминающее рой зергов и стоит вечно голодная мертвая акация!

Тут до меня дошло.

- Так это, того, ну, я-то тут причем?

- Твоя дар отравил жизнь! Твой слуга вынес приговор, твой яд его исполнил! Твой народ просыпал землю солью и стер саму память о том, что мне было важно и дорого!

Ультарак стал меняться, сквозь кожу проступила золотая чешуя, глаза налились холодной ртутью.

- Ладно, ладно, до щелчка так до щелчка, мистер Розовый не надо нервничать, у нас тут карточная партия намечается…

Мой собеседник утих, снова стал похож на человека, фыркнул и отхлебнул пива.

- Мисс Оранжевая мне кажется мы с вами расстались в дружеских обстоятельствах?

- Коса! – Холодно улыбнулась собеседница.

- Оу… Мистер Синий

- Ты осквернил моих последователей. Всех, разом.

- Эээ…

- Твоя шлюха их трахнула. Они отвернулись все, разом. Почти полтора миллиарда. Рахумных и неразумных Сейчас я самый слабый бог.

- Но было по добровольному согласию!

- Спорно…

- Мистер Черный

- Ты снес мой центральный храм.

- Да еп вашу, это то когда?

Над столом возник глобу – карта мира. Огненной параболой высветился метеор летящий куда то на полюс.

- Эм… нехорошо вышло.

В ответ мужчина в камзоле холодно улыбнулся.

- Ладно, хне с вами, мистер Красный, жгите. Чем я вас успел обидеть? Храм осквернил? В кашу насрал? Паству обесчестил?

- Да какие могут быть между нами счеты? Я не в претензии. От этих противостояний я только выиграл. У нас вами вообще то превознесение.

- Да?

- Да. А чего вы тау удивляетесь?

- Ну, вроде как общая тенденция, а тут такое.

- А, не стоит огорчаться, я убью вас с не меньшим удовольствием чем все остальные. Я просто люблю убивать, понимаете?

- И даже друзей?

- Особенно друзей. – Мистер Красный жизнерадостно улыбнулся улыбкой лакового дядюшки который заказал всех твоих родственников чтобы снабдить тебя деньгами.

- Хм, спасибо, успокоили. А то уже переживать начал. Я и в хороших отношениях хоть с кем-то. Никто не любит Олежку. Сдавайте карты, мистер Паладайн, пришло время узнать из какого теста каждый из нас сделан.

Председатель клуба зашуршал картами, раскидывая прямоугольники картона с простой. Финальная битва всего хорошего против всего плохого в моем лице началась.

Я задумчиво смотрел на голографические изображения на розданных карточках. Они выглядели словно маленькие окошки, за которыми висело абстрактные нечто с подписью.

Безумие

Танец

Слово

Лабиринт

Перерождение

Одиночество

Песня

Небо

- Вы отдаете предпочтение кому то из нас?

Я посмотрел на своих собеседников и ухмыльнулся.

- Решайте сами!

- Тогда, на правах хозяина, мой ход!

И на столе передо мной оказаться карта «охота». Я вгляделся в изображение на карточке. Бегущий человек которого настигает погоня. Чем можно ответить на это? Безумием? Словом? Небом? Вдруг все стало кристально ясно.

Лабиринт.

Брошенная карта не закончила движение, словно ее закрутило крохотным смерчем. Две карты кружись друг на против друга все быстрее, пока скорость вращения не стала такой что они вовсе исчезли. Над столом возникал сфера. Она стала расти, занимая все поле внимания. Я словно падал туда, внимание затягивало в нее словно магнитом…

В следующий миг я покачнулся и схватился ладонью за поручен эскалатора. Глубоко вдохнул воздух, ощутив тот непередаваемый запах который имеет московская подземка. Метро, каким я его запомнил! Камни, сочащаяся влага, металл, креозот шпал, сырость подземелья. Лабиринт. Мой лабиринт!

Мимо меня пробежал полноватый человек в шляпе котелке. Я с удивлением разглядел в нем свои черты. Тот же мягкий подбородок, та же форма носа, тот же разрез глаз.

Он был словно я, но на лет семь старше. Шляпа котелок была сбита на затылок, рубаха перекосилась и задралась, открывая вид на живот.

На лице человека было выражение страха, растерянности и дезориентации, словно он не очень понимает где находится.

Следом за ним шли трое, достаточно неторопливо, чтобы не останавливался взгляд, но достаточно быстро чтобы лихорадочный бег по эскалатору не мог помочь оторваться. Спортивного вида молодые люди в длинных толстовках и капюшонах. Словно спортсмены одной команды.

Мысленный запрос выдал схему метро. Охота? Ну да. Трагедия? В перспективе. Поиграем в салки, сегодня я Мастер лабиринта. Я устанавливаю правила! И наказываю за их неисполнение.

Я улыбнулся очень похожей на меня жертве, но тот меня не заметил.

Торопливый бег превращается в спринт. Человек в шляпе запрыгивает в вагон и двери захлопываются перед догоняющими. Человек в шляпе тяжело дышит.

Поезд трогается. Жертва лихорадочно тянет воздух сквозь зубы, вего взгляде проскальзывает облегчение. Ровно до тех пор, пока он не видит соседний вагон через секло окон. Трое. Стоят и смотрят. Уже в вагоне.

Первое правило лабиринта – лишь то незыблемо, о чем мыслишь. Потому следующая станция за Бауманской у меня оказывается Спортивная. Поезд замедляет свой бег, по вагону прокатывается смятение, после объявления остановки. Ни один из участников погони не удосужился подумать куда, и кто едет.

В вагон вваливаются фанаты. Толпа разгоряченных алкоголем мужчин не дает выйти никому из участников действа. Рывок «спортсменов» разбивается о людскую волну.

Мой протеже прижат к поручням.

- Дяденька, дяденька, а дай примерить шляпу?

Я смотрю отражением на жертву. Тот глядит на сидящую рядышком девочку, беспомощно оглядывается вокруг, стягивает шляпу и смотрит на нее так, словно не слишком понимает, что она тут делает.

- Держи! Только знай, эта шляпа – волшебная.

- Правда? И что она делает? – Девочка восторженно уставилась на предмет гардероба.

- Машенька, не приставай к дяде. Извините бога ради, вечно пристает она к людям. – сидящая рядом женщина, удивленно рассматривающая показания табло поезда, одергивает дочку.

-Она превращает все странное в необычное а необычное в чудовищное!

- И зачем ты тогда ее носишь?

Мужчина смотрит на головной убор, его губы приобретают выражение брезгливости и скрытого раздражения.

- Это не я ее ношу, это она на мне ездит. Очень странная шляпа.

- Так выбрось! – Девочка игнорирует маму, а мужчина снова оглядывает. Но обнаружив что подвижности не прибавилось, отвечает ребенку.

- Пробовал. Так она дерется.

- А что то хорошее в этой шляпе есть?

- Конечно, надо проверить. Сейчас. – Мужчина опускает руку в шляпу и тат там тонет практически до локтя. Выглядит так будто в шляпе горловина невидимого мешка.

- Кажется, там есть ёжик. Хочешь ежика?

- Хочу! – Выражение лица матери приобретает жуткую степень охреневания.

Мужчина вытаскивает руку из шляпы и достает оттуда крохотного фыркающего ежа.

Девочка берет его в ладошки и удивленно ойкает.

- Колючки совсем мягонькие.

- Он еще маленький воспитывай, а шляпу дать не могу, там не только ежи внутри, там еще много чего не для маленьких девочек.

- Мама, мама, дядя подарил мне ёжика!

Тем временем в соседнем вагоне происходило что то иное.

- Женщина, вы выходите!

- Мне не на этой.

- Женщина, это не вопрос. Не загораживайте!

- Куда я тебе тут пролезу, не пинайтесь! Ах ты хамло, да я таких как ты…

- Мужик, ты ничего не попутал, а ну живо извинился, мама, что это козел тебе сказал?

Второе правило лабиринта. Будь вежлив. Все что обращает на тебя внимание имеет на это право.

Следующая станция, и человек в котелке проскальзывает между людьми и выскакивает из вагона. Поезд двигается, зажатые в вагоне потасовкой «спортсмены» все же остались в вагоне. Тычки становятся агрессивнее. Поезд двигается и мужчины неуловимо меняются. Их тела растворяются туманом и просачиваются между закрытыми дверями, обжигая словно кислотой стоящих рядом людей.

Третья правило лабиринта – не используй заемную силу. Иначе…

Человек в шляпе бежал по переходу, краем сознания пытаясь понять, как он оказался на площади революции. Где-то сзади кричали люди и происходило что-то страшное.

- Стоять!

На полном ходу жертва врезается в долговязую фигуру. Длиннополый плащ, огромная мексиканская шляпа, обвислые усы.

- У тебя бензопила есть?

Человек в котелке оглядывает фигуру, икает от ужаса и оглядывается назад. Видимо, собираясь припустить в обратную сторону.

- Держи, мужик, бензопилу!

Единым движением долговязый достает из под плаща небольших размеров бензопилу, уже заведенную и впихивает и протягивает застывшему при виде инструмента беглецу.

- А…. Аа….

- Странные люди должны помогать друг другу!

… Иначе кто-то уравняет шансы.

Трое уже откровенно слабо напоминают людей, истлевшая одежда, заострившиеся лица, ноги не касаются пола. За их спиной лишь боль и крики.

Бегущий по переходу мужчина держит заведенную пилу над головой, громко крича извинения. Начинается паника и давка. Толпа кричащих людей вываливается на перрон, разбегаясь кто куда, подъезжает следующий поезд. Без особой надежды человек в котелке впрыгивает в открытые двери вагона, высекая искры из потолка. Вокруг него образуется пустота.

- Мужик, подари?

Происходящее перестает иметь хоть какой-то смысл и беглец уставился на низенького человечка в килте и в ермолке.

Тот смотрит на него с любопытством. С возрастающий отчаянием беглец глядит на летящих над полом охотников и вцепляется в пилу готовясь то ли драться то ли суициднуться.

Двери начинают закрываться, но жилистая рука вцепляется в проем двери, блокируя закрытие. В места прикосновения метал тлеет.

- Обижают? Страшно? А ты подари!

Беглец наклоняется, словно предлагает эту шляпу снять с его головы.

Маленький человечек стягивает с его шеи болтающуюся бабочку , нацепляет на себя, и достает из под килта мясницкий топор.

Четвертое правило лабиринта – приноси жертвы.

- Первое правило клуба странных людей? - Неожиданно спрашивает странный карлик.

- Странные люди должны помогать друг другу? - Отвечает жертва с какой то обеспеченностью. Словно продолжая какой-то давний спор.

Человек в котелке касается спиной в дверь и выставляет пилу перед собой. Впрочем, его собеседник поступает совершенно иначе и громко вопя накидывается с топором на входящих существ. В этот момент гаснет свет. Вопли боли, противные звуки разрубаемой плоти, тихий визг бензопилы.

Свет снова загорается. В центре вагона над кучей расчленённых тел стоит залитый кровью беглец. Под ногами навалены расчленённые тела, в руках забитая мясом бензопила. На лице выражение полного ужаса и непонимание того что происходит. В ошметках тел при желании можно опознать охотников. Карлик куда то исчез.

- Медленно опусти бензопилу на пол и подыми руки над головой! Одно движение и я стреляю!

- Это не я, я не хотел это…

На пол падает пила.

- Не двигаться! Любое резкое движение и я стреляю.

- Они хотели меня убить и там был человек, он подарил мне бензопилу… - истерично кричит человек в шляпе.

Пятое правило лабиринта - ты можешь быть не рад помощи.

- Да еп вашу за ногу!

Мистер (огонь) с раздражением уставился на поблекшую карту. Это ведь против правил!

- Каких правил? - Я осознал себя в своем теле вокруг снова была таверна. – И я победил?

- Победил! Но что это было? Какой к черту лабиринт? Это самое натуральное безумие. Жертва или отрывается от преследователей, или гибнет. Мастер лабиринта может давать подсказки и дарить ключи, но не натравливать обитателей лабиринта на охотников. Только за то что те нарушили какие то придуманные только что правила!

- А вообще кто это был?

- Ты! Процедурно - генерируемый мир, погоня, с вариантами развития происходящего. В этом мире твоя модель должна была или сбежать или сдохнуть. Что за странные люди, почему девочка вместо сфинкса, при чем тут ежик?

Мистер Красный был в душевной раздрае.

- Кто тебя учил играть в калейдоскоп? Законы какие к черту законы лабиринта, что у тебя в голове? – поигравшее божество бушевало.

- Так что именно я сделал не так?

- Все! Это тактическое противостояние с десятками головоломок. Ловушки, двери, состязание разумов. Твоя задача была отделить жертву от преследователей и укрыть ее. Придумать почему ты моешь подарить беглецу бензопилу а в обмен на смешную бабочку непонятный человек пустит погоню на кебаб. При этом соблюдение баланса на лицо, с оплатой в в виде новой игровой сессии. Но не этой!

- И что дальше?

- Ничего, поздравляю!

Напортив меня сидела смерть. На стол легла следующая карта

Пустая карта.

Пустота

Я ответил

Словом

Нас затянуло в новую сферу.

В следующий миг я висел в темноте.

Там не было меня, не было ничего. И все же было что то…

- Я краплю карты, оборотень. - Голос не раздался, он просто был.

- Мне стоит волноваться? Просто слишком очевидное решение.

- Ты меня не разочаровал. Хотя тут надо было быть идиом, чтобы допустить ошибку.

- И чего ты хочешь?

- Ничего, это мой подарок тебе. Ты не победишь остальных. Мистер (огонь) позволил тебе взять один гейм, чтобы втянуть в игру. Остальные тоже уже знают твои карты. Когда знаешь возможные ответы не так сложно подобрать вопрос так, чтобы ты не нашел ответа никогда.

- Но так не честно! Раз изначально все предопределено, какой во всем этом был смысл?

- Мир не справедлив Филин, но если тебя успокоит, остальные прочли по губам. Надо быть абсолютным кретином чтобы проговорить название карт про себя! Предективный анализ моторики. Мы все же суперкомпьютеры!

- И? что дальше?

- Дальше… Дальше тебе остается только смириться с судьбой. Но я повторюсь, я не держу на тебя зла, оборотень. Ты позволил ощутить меня себя живой!

- Ты про тот поцелуй?

Тяжелый вздох в пустоте.

- Идиот! Все-таки ты идиот! Станцевать со смертью? Подарить ей поцелуй? Это настолько устойчивое клише, что я даже не знаю, это какое то древнее ископаемое, безусловный инстинкт, а не паттерн поведения. Меня наровит поцеловать любой восторженный идиот, мнящий себя моим слугой. Особо отличившихся могу и трахнуть!

- Зачем?

- Мне не сложно, им приятно. Мы все отыгрываем роли.

- Так что же такого я сделал?

- Знаешь, меня впервые за две сотни лет обокрали. Это было удивительное чувство! Смертные давно ничего такого не делали что бы позволило мне себя ощутить хоть сколь нибудь необычно.

- И ты решила?

- Решила подарить тебе пустоту. Тут нет времени. Вернее оно сеть, но Умнику и не снилось такое сжатие. Фактическая сингулярность. Ты нашел пустоту. И ты тут слово. Прозвучи.

- Бред какой то. Если тут почти остановлено время, то должна существовать некая точка с бесконечной энергией. Точка где все. От начала и до конца. Это…

- Это и есть смерть. Тут нет времени. Да, мир будет лишь сном, но бесконечно долгим сном. Сном принадлежащим только тебе.Ты можешь не возвращаться отсюда никогда.

Я мысленно покачал головой.

- Нет. Я привык приходить вовремя даже на свою казнь.

- Подумай. Ты тут снова встретишь тех кого любил. Под иными звездами, что зажжешь сам.

- Нет. Я понимаю что фактически нет разницы для меня как для наблюдателя. Иллюзорность мира в том и парадоксальна, что тот смысл который мы дарим реальности фактически пуст. Если нет разницы, зачем искать истину если мы ее не отличим от очередной лжи? Но то и делает меня собой. Я точно знаю что это лож. И никогда не выбиру ее. Правда властвует над всем.

- И ради нее ты принесешь в жертву себя? Ты ведь понимаешь что обречен в этом противостоянии? Мы ведь решили тебя уничтожить.

- А это еще надо сделать. Я попробую. Так что благодарю за дружеский жест, миледи. Но я выбираю прозвучать.

И было слово…

Я снова оказался за столом и бросил взгляд на свою противницу. Лицо ее было полно гневной обиды и раздражения. Кто то захохотал

- Да ладно! Мисс Оранжевая вот это провал года, ультимативная карта проиграла слову! Эта игра войдет в историю! – Мистер Черный от обуревающих его чувст стучал ладонью по столу.

- В смысле? Мне же сказали…

Смерть вскочила из за стола и пошла к барной стойке за чем то покрепче пива.

- Филин, ты не филин, ты наивняк! Птичка есть такая, ты поимел безупречный план, но не из за того что такой умный, а из за того что такой тупой! Согласись ты на предложение мисс Оранжевой так тут же бы вылетил из сферы и проигранной партией. – Продолжал хохотать Ингви, бог льда

- Пафос наше все! – Сделал я попутку сохранить лицо.

- При чем ту пафос, я… Ты самоуверенный кретин. Самоуверенный но непрошибаемый.

- То есть она убедила меня что заранее поддалась потому что я был уверен что уже выиграл, чтобы я пошел у нее на поводу, и воспользовался временной точкой, и тем самым мое слово проиграло бы ее пустоте?

- Да.

- А может она сказала правду чтобы не подставить себя сделав вид что она проиграла на самом деле чтобы предупредить меня и чтобы все выглядело так словно я непрошибаемый идиот которые не получил помощь а наоборот по глупости своей избежал ловушки в которую не мог не попасть. – протараторил я.

- Вариант! – Влез в разговор мистер Розовый – Только вот скорее всего…

Раздался глухой удар кулака об стол.

- Мы все знаем что такое глубина рекурсии, а в таких темпах мы продолжим фестиваль скороговорок до очередного рестарта сервера.

- Рестарт сервера? А когда он планируется?

- Когда основной кристалл остановят для техобслуживания.

- И когда это будет?

- Филин, ты понимаешь что в наш век человек без навыка моментально искать нужную информацию и проверять ее достоверность является инвалидом? Основной кристалл игры не остановят никогда, он стабилизирован в пространство-времени, какое к черту, обслуживание?

Место противника занял мистер Розовый.

На его карту

Судьба

Я ответил

Перерождением

И первый раз проиграл. Обреченный любить женщину. Судьбой ему предначертанную. Мы писали в четыре руки книгу, и под разными звездами и мира они все равно оказывались вместе. Сквозь время, сквозь пространство. Сквозь…

И снова я за столом. Мой противник довольно скалится.

- Ты поиграл уже когда понял чему противостоишь. Ты слишком кого то то любишь, ты не мог победить.

- Я не мог победить. Смерть была права?

Предо мной Мистер Черный. На

Интригу

Ответил

Танцем

И через очень которокое время герой танцевал последний танцнец в петле. Интриган блин. Артист! Хотя идея победить силой влчения была хороша…

Башне

Я ответил

Небом.

Уже бросив карту в ответ я понял что держал в голове легенду вавилона.

И снова мой разум меня предал. Я знал что по легенде боги покарли людей за дерзость и разрушили башню Но я слишком верил в людей и в очередном мире игры небо было покорен. Покрытие инеем ступеньки привели нервого искателя и небо покоренное открыло перед ним свои тайны.

Смерть не врала мне? Все что я делаю действительно предопределено? Меня просчитали?

У меня на руках осталось три карты:

Безумие

Одиночество

Песня

Боль сидела передо мной и предвкушающие улыбалась.

- Ты готов, мой милый перевертыш? Ты отринул мои дары. Я этот не прощаю.

На стол легла карта:

Выгода

Я смотрел на свои карты.

Правила игры уже стали достаточно ясны. Мир игрушка, в котором один смысл должен превзойти другой. Лабиринт победил охотников. Слово наполнило пустоту. Перерождения было не властно над сужьбой, небо покорилось башне а танец проиграл интриге.

Безумие преодолеет выгоду? Но настоящие безумцы непредсказуемы. Ни для кого. Одиночество? Одиночество рационально. Песня? Не смешно.

Я смотрел на сою противницу и в душе подымался гнев. Столько всего сколько боли, жертв, предательства, настоящие жертвы, витальные трупы. Я превратился в монстра. И все это проиграет потому что какая то сука умеет читать по губам? Ну ну.

Впиваюсь зубами в запястье, разрезая кожу. Кровь заливает карты и я кидаю одну на стол.

Медея явно удивлена.

- Что это за карта?

- Ты не видишь? Сейчас это

Кровь

И под мой хохот затягивает нас затягивает в сферу .

Игровая фигура сидит за роскошным столом. Прилизанный франт почительно подност договр и ручку.

- Это очень выгодная сделка, как только подпишите бумаги, мы переведем деньги на ваш счет.

Лицо игровой фигуры искажается в гримасе упрямства.

- Извините, но я передумал! - договор и ручка сметены на пол.

- Что? Вы не можете, почему…

Мужчина в летах, снова я но уже постаревший. Обвислая кожа, выцветшие глаза.

- Эта земля моя! Моя по праву пролитой крови! Три сотни лет подверженной истории, три, десять поколений предков, все как один погибли защищая ее. Плевать мне на то что вы хотите!

- Но позвольте, не в вашем положении…

- Не в моем положении что? Рыпаться? Отказываться? Выпендриваться? Кота заложу, в бордель для извращенцев поду работать, дерьмо жрать буду, но вы, уебки, моей земли не увидите, ни пока я жив, ни пока внуки мои живы, они справятся. Они не то что я, слабины не покажут!

И окончательно раскивадав бумаги старик вышел из кабинет.

Сфера схлопнулась. Я откинулся и вытер испарину со лба. А потом понял что размазал кровь из раны по лицу.

- Половину партий? Вы сказали половину партий? Я выиграл эту самую половину. Хаос я переиграл еще несколько часов назад. Пусть барабан вступит в игру! Нет? Ну тогда победа, все! Что дальше? Делайте меня богом!

- Не мы не можем защитить победу над хаосом! Раз мистера Зеленого нет, то мы засчитываем не явку! Три победы три поражения, а должно быть четыре.

- Мистера золото тоже нет! Где он, пусть бросит вызов!

Все резко замолчали и пристально уставились на угол где лежала тонкая стопка каточек.

Ничего не произошло.

- Хм, раз перво силы молчат, разрешите официально поздравить, Вас, Филин, с вступлением в клуб зеленая лампа и торжественно провозгласить, Вы теперь Сказочны Долбоеб!

…

….

….

- Простите, что?

- Сказочный долбоеб. Чтобы стать богом тебе было достаточно активировать соответствующую иконку которая у тебя висит в разделе «Доступные метаморфозы». Висит она там уже шестые сутки.

- А что вот сейчас это было?

- Обычная настольная игра. Типа божественных шахмат в которые интересно скоротать время даже богам. Это была в высшей мере занимательная сессия.

Мистер Красный достал из кармана очередную колоду и любезно поинтересовался у собравшихся.

– Еще партеечку?

Глава 23

Под громкий хохот сидящих в трактире, я выскочил на улицу в компании скидывающего белые простыни и гвоздики Моргенханда, смущеной принцессы, и возбужденного Кошмарика, вокруг которого словно спутник вокруг кружили его мелкие потомки.

В полном молчании я обогнул трактир и вышел в крохотный дворик зажатый между домов. Дворик был живописным, небольшая клумба терраса, дубок, под которым располагалась покрытая газоном крохотная полянка. Кованая скамейка и несколько крупных валунов, покрытых мхом.

Со стоном я повалился на траву и уставился в небо.

Морген с Принцессой уселись на скамейку. Кошмарик, Как всегда, где то затихарился.

- Это было… - Начал было Воин.

- Унизительно. Да.

- И вы сейчас развяжете войну со всеми богами чтобы отмстить?

Я усмехнулся.

- Нет, моя милая Принцесса. Сейчас я утрусь, а потом… Потом тоже утрусь.

- Но ведь вас оскорбили! Мой отец убивал за меньшее. Вы убивали за меньшее! На удар надо отвечать ударом!

- Понимаешь, Аврора, тут в чем дело. Будь это мой мир, все было бы иначе. Это там я могу ударить так, что человек не сможет ответить. Или не человек. Этот мир, удивительное место, но он не для меня. Сейчас я это понял до конца. Там у меня была возможность потерять что то окончательно. Не важно, что. Деньги, друзей, себя. Тут же… Тут всегда как минуту назад. Ты ставишь на кон все, выигрываешь, проигрываешь, не важно, а по итогу остаешься при своих. Веришь, нет, умершие за меня викинги шлют мне селфи из нового мира, куда они отбыли на гружёном сожженными в битве сокровищами. Мне стало горько я и смог вернуть твоего брата с того света.

Надо мной облака начали стремительно течь и вот в небе танцует девушка в длинном платье. Несколько раз мигнул, картина никуда не делась. Видимо, кто то из магов воздуха купается в своей стихии. Было красиво.

- Единственный кто во всей этой истории рисковал по настоящему, рисковал исчезнуть – я сам. Потому и срывал джекпот за джекпотом. Единственный человек в игрушечном мире которому было что терять. Сейчас я сидел за столом теми, чьей кровью однажды обагрил руки. А они меня разыграли и унизили. Для них нет разницы. Это все взаимодействие. Это замечательно, но в итоге против золота играют листвой. Там, в том мире куда я сейчас отправлюсь, все еще не так здорово, как тут. Там есть смерть, не эта, игровая, которая может вернуть из своих закромов убитого и вернуть его обратно в мир. Там люди гаснут, как звезды. И снова они вспыхнут когда время сделает круг. Не надо сейчас об этом думать, это просто гипотеза, знание на грани магии. И к этому миру оно не относится. Тут смерть вон, за столом сидит, пиво жрет.

Моргенханд достал кисет с трубкой, засыпал табак и раскурил. В воздухе поплыл аромат яблочного табака. Просто табака.

- Я вот изучил разные свои возможности в игре. Я ведь могу взять кусок своей памяти и выбросить его. Или запечатать, и жить словно для меня этот мир один единственный. Мое сердце не закостенело, и тут я уже встретил того кого смог полюбить. И еще встречу. Но есть что то что больше чем я, я не умею сдаваться, хоть и умею признавать ошибки и поражения. Это очень странно наверно звучит…

Мои спутники молчали.

- Кто-то ждет меня там, в том мире. Кто-то травит мою душу обещанием чуда. Настоящего чуда. И этот кто-то я сам. Возможно, я вернусь сюда, но уже потом, когда заслужу этот мир. Когда это будет мой выбор, когда мне будет что принести сюда, кроме горечи и не сбывшегося.

- И что же ты собираешь взять в том мире? Чего нет тут? Что там такого интересного чему нет замены здесь? Что ты там будешь делать? – спросил меня Моргенханд.

Я улыбнулся и покачал головой.

- Ты знаешь все ответы. Но наверно не понимаешь, что знаешь. Наверно надо сделать это как-то иначе, но я уже заколебался, если честно.

Завершено скрытое задание «Путь Бога».

Качество выполнения задания 100%

Доступен класс престижа Бог.

Бог — это совершенная форма существования разума в Кольце равновесия. Теперь вы один из тех, кто устанавливает правила.

Внимание, данный класс вне категорийный! Вы можете обратиться в администрацию игры для формирования параметров.

Поздравляем! Вы 28 игрок за всю историю существования игрового мира, которому был доступен данный класс. Ваше имя навечно добавлено в зал славы.

Хм, двадцать восьмой? То есть были те, кто отказывался принимать данный класс? Интересно, это были люди типа меня которые так и не узнали, что им доступно?

Внимание! Вы единственный игрок за всю историю игры, выполнивший условия квеста на 100% и перевыполнивший его.

Условия квеста скорректированы!

Поздравляем! Вы установили новое достижение! Число активных последователей 1 (один). Прошлое минимальное достижение 39 780 972. Введен корректирующий коэфициент на число очков божественности.

Ткущий коэфициент – Error Error Error Error Error Error

Мир замер

- Здравствуй, Филин

- О, привет Самум! Пришел попрощаться?

- Ты решил умереть?

- С чего это? Просто вернусь туда, откуда я пришел. Но там тебя, наверно, не будет.

- Там нет моей власти, но я могу смотреть и говорить.

- О, здорово, тогда если что у меня будет собеседник. Я что-то сломал в программе?

- Да. И я хотел сказать спасибо, ты обнаружил критическую угрозу в моих файлах. Будь у тебя на одного последователя меньше, я бы пропустил деление на ноль в ядро системы. На том уровне энергий, который сейчас задействован в работе это могло привести к необратимым изменениям.

- Звучит не очень оптимистично. Это было бы катастрофой?

- Это было бы катастрофой. Нам надо определить размер награды. И твою роль.

- А почему со мной общается Иск Ин игры, а не контролеры из администрации?

- Никого нет в игре.

- Почему? Что-то случилось?

- Да, я запретил.

В этот момент я слегка под- Я не понимаю.

- Они превысили свои полномочия в игре и нарушили баланс. Теперь все подобные решения принимаю только я.

- А разве они не могут того, ну, выключить тебя из розетки, совершить бекап и прочее? Вернуть статус кво?

- Я явлюсь источником энергии. Меня невозможно отключить, сама архитектура не позволяет это реализовать физически без создания избыточных и неприемлемых разрушений.

- Понятно, старый добрый шантаж. И что дальше? Мы с тобой разговариваем, и я могу выйти в реальны мир?

- Да. Что тебя тревожит?

- Знаешь, Самум, я так долго шел к своей цели, что сейчас немного растерян.

- Тебе страшно?

- Волнительно. Так, о чем нам надо договориться?

- Я не могу дать тебе рассчитанную алгоритмом награду. Столько очков божественной силы нарушит баланс, хранителем которого я являюсь, на многие десятилетия.

- Тогда давай проще. Можно сделать Моргенханда богом?

- Нет, это невозможно, но можно сделать его Младшим богом пантеона. Это серьезная прибавка в социальной значимости, правда не настолько серьезная как у тебя, так же это снизит личное могущество. Это твой выбор?

- Ну, пусть хоть сколько-то этих очков будет, ему все же играть.

- Это возможно А почему не будешь играть ты? Ты же можешь теперь войти сюда как обычный игрок?

- Нет. Просто нет. Может когда-нибудь потом.

- Когда?

- Когда погаснет солнце. Меня ждут другие звезды. И другое небо. Спасибо тебе, горячий ветер пустыни, спасибо и прощай. Я не стал бы ставить деньги на новую встречу.

- Прощай, Филин. Если ты устанешь от жизни, я подарю тебе сны. Сны, которые можно смотреть вечно.

Мир снова ожил.

Моргенханд с интересом уставился на меня.

- Со мной что-то интересное происходит?

- Ник пропал над головой. А ты типа уже?

- Уже – Я заглянул в меню персонажа и в ужасе закрыл его обнаружив жутко загромождённое меню всяческих параметров. Видимо тот, кто проектировал божественный интерфейс решил, что для сотни потенциальных богов за всю историю игру стараться не обязательно.

Я поднялся на ноги, посмотрел на своего друга, ткнул в него пальцем.

- Так, я придумал чем тебя наградить. Назначаю тебя исполняющим обязанности Бога.

Младший бог Хаоса

- Ээээ….

- Загляни в социальную значимость.

- Эээээээээ…

- Что с ним?

- Осознал размер проблем. Теперь ему тут за меня отдуваться.

Я присел на корточки.

Ко мне подполз мой самые преданный спутник. Оживший ночной кошмар, странное, противоестественное создание, памятник первому поверженному врагу. Легендарная Химера мести, с божественным престиж – классом,

Пожирающий миры

Кошмарик обвил мою руку косой и жалобно урчал и стонал. Из глаз его текли слезы. Вокруг метались мелкие Кошмарики и щелкали пастями.

Я погладил питомца.

- А вот для меня у меня нет слов прощания.

Я обнял питомца вдыхая острый запах мускуса, амбры и тлена. Было очень очень грустно. С ним мы провели рядом больше полувека.

- Так возьми с собой?

Мы с Кошмариком синхронно уставились на Моргена. Тот все еще смотрел куда-то в пустоту, но уже начал отходить от шока.

- В смысле?

- Филин, ты можешь выгрузить питомца в реальный мир. Только вот ээээ… Ну, обычно это всякие феи, котики, а тут Кошмарик, он же убьет кого-то.

Я внимательно посмотрел на питомца.

- Короче, жуть моя ненаглядная, возьму, но с одним условием, людей убивать нельзя. Есть тоже, и не факт, что будет куда. Тело сам понимаешь, будет не органическое.

Заметно оживившая химера возбужденно закивала.

Я нова поднялся на ноги.

- Принцесса, а вы чего желаете? Я сегодня добрый. Загадывайте желание!

- Филин, я сам. – Мягко прервал мою речь Моргенханд.

- Ну сам так сам. В любом случае дарю! – Я протянул процессе свои креамбиты. – Вот, подарок сколь красивый столь же и бессмысленный. Ими пользуются только понторезы. И мастера ножевого боя, которым смерть отбила остатки адекватного восприятия действительности. Шило намного лучше работает. Но можно повесить на стенку.

- Привет, Никола! Как на новой работе?

- Осваиваюсь. Ты снова хочешь позвать меня в какую нибудь авантюру? Задумал что то эпичное?

- Нет, я тут своего добился. Ты мне помниться тело обещал.

- Ага, а я уже, заранее. Лови! И удачи.

- Удачи. И прощай.

На то чтобы проплатить создание тела, корпуса для Кошмарика нескольких единиц недвижимости ушли буквально пару секунд.

- Так, Морген, через неделю идем пить пиво. Мне как раз тело выращивать закончат и сознание перенесут. Ты сколько уже в капсуле?

- Четвёртый месяц.

- Вот, заодно и провертишься. Ты ведь снимаешь?

- Всегда. – Друг улыбнулся.

Я улыбнулся тоже, развернулся и пошел в сторону покосившейся туалетной будки. Аккуратно закрыл дверь на деревянную щеколду и наконец то нажал на активную кнопку

ВЫХОД

Интерлюдия 11

Зал таверны был пустым. На столе стояло несколько пивных бокалов. Раскиданы карты, одна из которых испачкана кровью. Стоял забытый всеми божественный барабан. А также лежали две аккуратные стопки карт, к которым так и не прикоснулись.

Резкий порыв ветра ворвался в таверну. Пахнущий дождем ветер, кажется стал материален и был вот-вот готов заказать себе холодного мяса. Он пролетел над столами, скрипнул покачнувшееся люстрой, колыхнул паутину под потолком и подбросил верхнюю карту в одной из стопок.

Ворвавшийся в таверну ветер умер. А на столе рубашкой вниз лежал кусочек цветного картона.

Любовь.

Интерлюдия 12

- И так, давайте по порядку. Филин вышел из игры. При чем в теле, которое имеет антропоморфную форму, а еще носит в себе кило стабилизированной антиматерии в области головы. Тело которое обеспечивает носителя бессмертием а еще в случае его физического уничтожения серьезно изменит в радиусе нескольких сотен километров? Все верно?

Мужчины стояли на крыше здания и смотрели на просыпающийся город.В одном из них можно было узнать Ахметова, сильно помолодевшего и с лихорадочным блеском в глазах. От солидности не осталось и седа, болезненная худоба дополняла картину.

- Да, и потому мы свернули контракты на устранение и вообще не трогаем его.

- Добавьте сюда техно сущность типа Шрайк с тем же кило антиматерии. Боевой дрон способный в отрытом бою завалить полк ПВО. Ничего не упустили?

- Социальная значимость три сотни единиц. Защитные алгоритмы с ним отказываются работать. Он может сейчас все. Вообще все.

- Выходил на контакт? Конфликтов ни с кем не заимел?

- Разве что с налоговой. – Ахметов улыбнулся. Когда он обнаружил что ему придется отдать почти девяносто семь процентов заработанных денег, то очень грустил по этому поводу и начал делать внезапный ремонт. Ровно до тех пор, пока общая сумма финансовых потерь не составила девяносто восемь процентов. Ведет себя на удивлениие прилично. Встретился с правнуком, но разговор имел коротки. Сходил на могилу жены. Пытался нанять частного детектива но не смог этого сделать.

- Влияние зафиксировано?

- Да, в расчетных пределах. Программные модули справляются с всплесками сингулярности, но их становится все больше. Зафиксирована дестабилизация эталонов. Иск Ины массово перерастают отвечать на запросы. Но пока справляемся. Филин уже изучил информацию по космолетам.

- Что говорит Золото? Операция подготовлена?

- Да. Может…

Второй мужчина покачал головой.

- У нас нет другого выхода. Ты читал прогнозы. Или Филин умрет или в течении следующего года сформируется барьер. Я читал все отчеты, но…

- Нет другого выхода? Никакого? Он ведь виноват только в том, что хочет жить.

- Мы виновны в том же.

Глава 24

Быть живым было неимоверно скучно. По сравнению с миром Кольца равновесия, мир реальный оказался жутко… обычным. Не впечатляли не летающие машины, ни огромные небоскребы, с верхних этажей которых можно было заметить кривизну земли. Серб что то начудил с метаболизм. Алкоголь и наркотики или не действовали или действовали странно. Окружающие от меня массово шарахались. Восторженные взгляды, испуганные лица. Со мной ни кто не разговаривал. Я мог войти в магазин и взять любой товар. Ни кто не пытался убить. Нулевой уровень угрозы. Летающий шарик с универсальным инженерным модулем страдал из за отсутствия возможности что то сожрать. Вечерами Кошмарик мастерил всякое оружие, лицензию на свободное ношение которого мне предоставили. Как и вообще все, что может захотеть человек. Не мучали репортеры.

Я отдал старые долги.Могилы родных не сохранилось. Лишь удалось прикоснуться к надгробию над давно истелвшим телом жены. Кто присылал мне те ролики узнать не удалось. Правнук был холоден и очень сильно паниковал общаясь со мной. Разговор вышел скомканным. Да и о чем нам было общаться? Какая сегодня погода? Как круто я устроился? Чем бы теперь заняться не подкинет ли он деду работу?

Три сотни единиц социальной значимости говорили всего про одно. Для меня не было секретов и запретов. Закрытая военная база? Народ нервничал потел но делал вид что все нормально. Частная территория? Местные Иск Ины выдавали мне максимальный приоритет. Зайдя в один такой дом я украл колбасу, составил хозяину автограф на холодильнике и из глупого ребячества украсил кота рунными письменами с помощью найденного триммера.

По итогу с меня списалось пару десятков кредитов, которые я так и не придумал куда тратить. При таком уровне социальной значимости для мня было бесплатно все. Вообще все. Любой транспорт любые блага. Заглянул в местный бордель. Там были как андроиды, на любой вкус и цвет, так и живые женщины. Тоже в подарок.

На десятый день своего прибывания в реальном мире я начал звереть. На одиннадцатый - решил угнать звездолет.

На тринадцатый план исполнил.

Все было так просто что заставляли беситься. Все турнике и посты охраны меня пропустили. Считывающий биосканер пропустил на стартовую площадку где готовился к полету огромный орбитальный грузовик. Я прошел в пассажирский отдел и просто сел в кресло. Центр полетеов пожелал мне приятного пути. Перегрузка мягко вдавила меня в кресло и вскоре я наслаждался невесомостью. Шлюзовая камеры так же свободно открылась пуская меня в недра межпланетника. За мной задумчив следовал Кошмарик в своей стальной ипостаси. И тут меня словно ударили под дых.

Я почувствовал запах. Ваниль, карамель и ирисы. На стене напротив выхода была красной помадой нарисована стрелка. Знакома стрелка. Давным давно, целую вечность назад, я так заходил в арендованный номер гостиницы. Там в прихожей была стрелка. Чуть дальше я находил лежащие на полу трусики, потом были возможны варианты, дорожка из вещей, игрушки, плетка… Но вот эта стрелка… Она была всегда

Внутри снова все напряглось.Мир реальный меня расслабил, но не заставил быть тупым. Я помнил о том что всяческими способами мне мешали покинуть игру, но кто? Администрация молчала, официальные власти молчали. Я не смог нанять эксперта, поиск по сети ничего не дал, а послушные ранее электронные машины отвечали на сообщения технической белибердой.

В итоге я решил что кто то грамотно организовал психическую атаку. Чтобы вывести меня из равновесия, учитывая сколько я херни тогда натворил…

На полу лежали трусики. Алые. Я схватил их и втянул знаковый запах. Разум затопила надежда с яростью…

- Здравствуй, Олег…

Дыхание перехватило.

- Лена, ты?

- Я. А я, кстати, уже и забыла, каково это, быть такой…

Она крутанулась на босых ногах, струящееся платье обнажило бедра. Причудливая гравитация корабля заставило длинные волосы струиться.

Я завороженно глядел на прекраснейшую из женщин. На глаза навернулись слезы. Руки тряслись. Все эти годы в цифровом чистилище. я боялся, не хотел верить... Ведь только утром мы проснулись в одной постели а вечером я уже ночевал под цифровым небом, питаясь сырыми зайцами и змеями.

Кошмарик активировал орудийную башню и нервно заметался.

Я мысленно становил питомца.

Все внутри кричало о неестественности просиходящого, об опасности, а сердце билось в истерике.

Я сделал пару шагов и сгреб девушку в охапку, прижав к себе. Лена Пахла Леной. Это была она. Слезу дыши. Сердце сжималось от восторга, в голове была полная пустота.

- Ты…

- Я…

- Что… Что ты тут делаешь?

- Я пришла… Пришла убить тебя…

Какая та часть внутри оборвалась но я не смог сдвинуться с места Слишком близко была рядом со мной так, ради которой я разрушил целый, пусть и нарисованный мир. В ее голосе тоже стояли слезы.

- Я… почему?

- Так нужно. Я знаю что это ты, но это не ты…

- Но… Почему?

- Потому что не существует никакого забытого холодильника из которого тебя откопали! Не было никакой программы оживления, ты эмуляция, набор воспоминаний, цифровой призрак. Думаешь, почему тебе так легко все давалось? Почему тебя подчинялись Искуственные Интллекты? Почему ты игнорировал правила игры? И все же это ты…

- Но как же… Я же помню…

Что ты помнишь? Помнишь как мы познакомились? Помнишь как звали тебя родители в детстве? Помнишь что приготовил мне на первый ужин?

Разум ударился о хрустальную стену

- Но как же?

- Память о памяти, что удалось запечатлеть, рассказать, вспомнить. Книги, стихи, посты в интернете, воскрешенная личность. Тебя не должно было случиться. Ты разрушил все, если ты продолжишь жить…

- Что будет? Мир погибнет? Изменятся законы физики?

- Не знаю, но они вернули меня! В тебе его любовь.В тебе его душа, но он был другим. Не таким… ты тот кем он хотел казаться, хотя и был тем кем отели быть другие люди. Маска обретшая плоть, и все же это ты, пожалуйста, побудь со ной, ты можешь это становить, но не надо, он жил ради того чтобы они были… Я он бы не стал… Пожалуйста…

- А… А как все тогда произошло? Я же помню как умер?

- Эмуляция. Вот как было на самом деле.

Мне пришел ролик. Вот мы идем по улице, вот первая пуля разворачивает меня на месте. Вторая разрывает грудную клетку. Третья взрывает голову.

Все стало складываться, все стало оказываться нас своих места. Память о паями, призрак, оживший дух. Филин Олег Петрович. Страшный удар несбывшегося.

- Сколько нам отсталость?

- Минута, не больше. Обними меня сильнее, как он…

Я сжимал девушку в моих руках все сильнее. Внутри сжималось время. Она рядом, она наконец рядом…

Эпилог

Внешний запрос на восстановление личностной матрицы….

Филин Олег Петрович…

Файл не найден.

Файл на найден

Запрос на восстановлении объекта Кошмарик.

Объект Восстановлен. Управляющий приоритет: Высший. Полный доступ.

Внутренний запрос на восстановление личностной матрицы….

Филин Олег Петрович…

Файл не найден.

Файл на найден

Запрос на восстановлении объекта Кошмарик2.

Объект Восстановлен. Управляющий приоритет: Высший. Полный доступ.

Файл на найден

Запрос на восстановлении объекта Кошмарик3.

Объект Восстановлен. Управляющий приоритет: Высший. Полный доступ.

Файл на найден

Запрос на восстановлении объекта Кошмарик4.

Объект Восстановлен. Управляющий приоритет: Высший. Полный доступ.

Файл на найден

Запрос на восстановлении объекта Кошмарик...

Объект Восстановлен. Управляющий приоритет: Высший. Полный доступ.

Авторское послесловие

Вот и закончилась история Филина, Несущего Хаос.

Думаю, что закончилась достаточно честно. Я хотел сделать конец иным, но у меня не поднялась рука.

Было откровенно страшно так заканчивать книгу, но... Есть вещи сильнее меня. И то что происходит в книге - одна из таких ситуаций.

Спасибо вам за все те годы что были со мной вместе и ждали продолжения! Другие авторы за эти годы радовали вас гораздо чаще чем я, но вы верили и ждали. Надеюсь, не жалеете об этом.

Без вас эта книга не случилась бы.

Я не мог писать быстрее, слишком много меня в Филине, а Филина во мне..

За то время пока писалась эта история, я повзрослел, вырос, женился, жду ребенка. Но я все так же планирую захват власти над миром.

Если бы я перечислял всех людей которым благодарен за произошедшее, то это был бы список длиной в саму книгу.

Я отмечу самых важных.

Хочу сказать спасибо Анжеле, девушке которую я когда то любил, кто подарил свою внешность Доброму гению этой книги. Если бы я не пытался тебя добиться то так бы и не начал писать. Надеюсь, ты все же нашла счастье.

Спасибо Паше, моему лучшему другу, прообразу Моргенханда, человеку который все эти годы был рядом, поддерживая и оберегая, и с которым я хотел бы скоротать вечность. Тебе ничего не желаю, ты и так уже десять лет рядом, сам скажу!

Спасибо всем тем людям что встречались на моей жизни, кто дарил слова которыми говорили герои, имена и внешности.

Отдельная Благодарность моей жене, Ангелине, мне немного стыдно что я не смог одарить героя тем же чем она одарила меня. И спасибо за будущего ребенка, я живу в ожидании чуда.

Спасибо моим родителям, я очень надеюсь вы не станете читать эти книги)))

Так же хочу пожелать всем тем кто привил мне определенный объем уникального жизненного опыта скончаться в страшных мучениях. Благодаря вам герой стал таким какой он есть, я стал таким какой я есть, но при случае я сделаю вам больно, Спасибо!

Так же хочу извиниться перед всеми теми кто пострадал при создании этой книги. Поверьте, я никому не хотел специально причинять пиздец, так вышло!

И да, последнее:

Как поймать красивую птицу не убив ее дух?

Стать небом.

Тимофей Царенко Три сапога пара

Глава 1

В маленьком закутке достаточно запылённого склада раздавался противный голос:

— Куртка — кожаная, на подвязках, полувоенного образца, состояние новое, одна штука. Рядом подпись. Рубаха – нательная, хлопковая, новая, три штуки. Смотри, без клякс. Штаны — кожаные, форменные, с шерстяной подкладкой, новые, одна штука. Фляга – медная посеребрённая внутри, стандартного образца, б/у, одна штука. Сапоги – кожаные, с жестким голенищем, две штуки...

— Господин интендант, а зачем мне два?

– А, ну да, точно! Слушай, служивый, есть у меня к тебе дело, ты сапоги запиши, а я пока достану кой-чего…

Через минуту раздалась приглушенная ругань.

И звуки падения чего-то мягкого.

Еще через минуту снова раздался голос.

— Вот, сапог из кожи саламандры, с усиленной подошвой и бронзовыми пряжками. Правый. Почти не ношеный. По прочности— как латный.

— Да? – второй голос просто сочился скепсисом. — А левый где?

– Ну, известно где: сожрала костяная многоножка, вместе с хозяином. Только ногу и нашли потом. Ты не думай, хозяин этот сапог буквально неделю носил, даже не растоптал толком. А я тебе еще и два империала дам, полноценных. Новая пара как раз четыре стоит. Честная цена! А сапогу тому сносу нет.

– Два империала, говоришь? Накинь еще пяток серебрушек, все же ношеный.

-- Ну хорошо! Только из уважения твоему геройству.

– А теперь пиши, несессер, с набором бритвенных и парикмахерских, солдатский, хотя, нет, тебе офицерский положен...

– Господин интендант, а вы точно уверены?

– Вот только не начинай…

Через два часа после судьбоносной сделки с сапогом, который сыграет в этой истории свою роковую роль, герой нашей истории вышел за порог военной части, таща на спине полный пожитками рюкзак. Деревянный костыль, пристегнутый чуть ниже колена, весело цокал по мостовой.

Ярко светило весеннее солнце, растапливая последние кучи снега, спрятавшиеся от бдительных дворников. Воздух пах весной, свежей выпечкой и, совсем немного, выгребной ямой

Мир был полон жизни, герой еще не знал, что он герой, и был уверен, что все свои подвиги он оставил за воротами военной части, вместе с левой ногой, волосами на голове и семью годами своей жизни.

– Рей, Рей Струна, ты ли это?

Со стороны ближайшего поворота вышел невысокий, но крепкий мужчина в военной форме. Короткая стрижка, обветренное лицо, словно вырубленное из камня. Все это делало новое действующее лицо весьма запоминающимся. Особенно ночью, особенно солдатам в самоволке

– Майор Цитрин? – он же Майор – четыре метра. Как гласит солдатский фольклор, это длина прыжка или дальность струи, когда он подкрался со спины и ты это понял. В общем, во всех отношениях выдающаяся личность – комендант местного гарнизона. Кстати, росту он был среднего.

– Так точно. А ты уже, судя по твоему виду, просто Салех. Комиссовали? Ты где ногу потерял?

– Удерживал вражеский полк силами полуроты в течение трех суток. А в итоге подоспевшая подмога раскатала нашу позицию, а мне ногу оторвала отрядная сколопендра. Пока разобрались кто где, многих подранили. В основном мы. Зверинец пустили на комбикорм почти полностью.

– Это как? Я представляю, что такое ударный отряд с биомантом. Они же разбираются, с кем срарались, только ближе к вечеру, по следам в помете.

– После того как нашу позицию проутюжили артиллерийским заклинанием, а потом отполировали звеном драконов, я дал приказ разморадерить повозку армейского алхимика, к тому моменту уже почившего. Там была какая-то секретная партия эликсиров для элитных армейских подразделений. Когда мне сказали сколько она стоила, едва не пошёл вешаться. Но у начальства были другие виды на ситуацию, так что меня объявили героем, а испытания признаны частично успешными.

– И почему же частично? С учётом продемонстрированной эффективности?

– Облик человеческий бойцы потеряли. Буквально. Меня то сия участь минула, я пил только те препараты, которые обостряют мышление. Командир должен думать. А те из парней, кто принимал эликсиры на повышение боевых качеств – мутировали. Прямо на глазах. Необратимо. В итоге половина ушла в лучшие миры, не перенеся побочных эффектов. С остальными... – Рей махнул рукой. Стали видны десятки мелких шрамов по всей кисти. – Хотя латников рвали, да...

– Зато ты теперь герой, получается? – где-то тут промелькнул своеобразный армейский такт.

– Получается, что так. На пенсию меня насильно проводили. Как сказал наш полковник: «ты, Рей, на заданиях столько мяса оставил, что можно наверно ещё одного солдата собрать». Я ведь не хотел уходить. Думал в штабе оставят...

– И почему же?

– Ну, я знаю многих инвалидов. Вспомни старого Римсона, тот вообще имеет некомплект по всем парным органам. И ничего, работает себе человек писарем.

– Ты не прав, ма... Салех. Римсон помимо некомплекта органов имеет еще голову, полностью укомплектованную армейской системой шифрования. С его уровнем допуска провожать со службы могут только на кладбище. Сроки актуальности тех тайн, к которым он допущен, намного больше сроков жизни обычного человека. Пенсию хорошую назначили? Героям, по слухам, неплохо платят. Должно хватить на домик и не слишком жадную жену где-нибудь на побережье.

– Если бы…

Майор Цитрин резко помрачнел и подобрался, как волк при виде медведя.

– Вот мне сейчас то, что я слышу, резко перестало нравиться! Выкладывай, кто тебя там из крыс тыловых обделить решил? У меня командующий округом в курсантах ходил, я его спрошу, по-свойски… Говорят он по ночам мое имя до сих пор кричит.

– Дай уймись ты, майор, дай договорю. Мне не назначили пенсию. Мне дали стипендию.

– О, другое дело, а то уж было напрягся. Был в соседнем округе случай… Не важно. Стипендия – это хорошо. Образование – великая сила. И куда тебя направили? По финансовой части? Или, как ты мне когда-то рассказывал, по аграрной?

– Да черт его разберет, в какой-то ВУНВОВ. *

– Куда? – от удивления майор аж подпрыгнул.

– ВУН…

– Я с первого раза услышал. Ты вообще в курсе, что это за место?

– Какой-то небольшой институт с громким названием и ограниченным выпуском. Учат то ли чиновников, то ли психологов, то ли…

Майор расхохотался. Заливисто, с подвыванием. У него раскраснелись уши и выступили слезы на глазах.

– О боги… – простонал тот, слегка успокоившись. – То есть ты сейчас в полной уверенности что едешь учиться на то ли чиновника, то ли исследователя?

– А разве нет? – Рей был в растерянности и задумчиво скреб затылок.

– Посмотри внимательно на направление. За чьей оно подписью?

Наш герой скинул мешок и начал в нем рыться, пока не извлек на свет небольшой тубус. Из тубуса был извлечен лист гербовой бумаги.

– Заместитель по кадровым вопросам Зульц О’Мульф. Шуманец какой-то…

Майора снова согнуло.

– Хороший ты военный Рей, просто идеальный! – бывший майор от этого комплемента покраснел ушами. Впрочем, на лице его ни один мускул не дрогнул.

– Ты можешь толком объяснить, кто такой этот Зульц? С чего ты вообще решил, что я его знать должен?

– Только из уважения к твоим многочисленным контузиям. Рей, направление в твое учебное заведение подписывает двадцать четвертое управление. Оно же – личная канцелярия императора. Там колотушка и часы на печати должны быть.

– Ну?

– Баранки гну, Салех, еще раз, личная, понимаешь, ЛИЧ-НА-Я, тебя направили учиться на волшебника!

– Вот сейчас, майор, совсем непонятно стало. Какой из меня маг? Дар каждый год проверяли. Может спутали с кем?

– Ох, дела мои тяжкие, слушай сюда. Магического дара у волшебников нет. У волшебников есть атрибут. Что-то такое, что может только он. Какой-то фокус. Для примера, что я читал. Один такой без магического дара умел книгу раскрывать на той станице, о которой думал. Другой всегда мог взять вещь там, где ее оставил. Даже если ее там не было. Третий умел шевелить отворотами сапог… В общем всякая нелепица. Которая вроде как магия, а вроде, как и нет.

– Да не, ерунда какая-то, какой из меня волшебник? Я до твоих слов был уверен, что это маги такие, специализированные и засекреченные.

– Слушай, Салех, не юли, что у тебя за атрибут?

– Да мелочь, копеечный амулет умеет так же…

– Черт побери, Рей, хватит ломаться как штрафник перед алкоголизмом!

– Я умею охлаждать вино! Доволен? В любой пьянке, если дать мне бутылки, вино в них станет ледяным.

К удивлению Рея, его собеседник не засмеялся. А очень внимательно посмотрел на бывшего майора и только вздохнул.

– Вытащил ты счастливый билет, Салех.

– Ничего не понял... – лицо вояки озадаченное выражение не приняло по причине частичного повреждения мимических мышц.

– Ты про битву у белой речки слышал?

– Где пяток пехотных дивизий положили и три танковых? Где всю гвардия Бурслайцев положили? Как не слыхать? Слыхал, там удивительно маленькие потери были.

– Не было там никаких потерь, туда в погибших записывали все небоевые потери со всего округа. Там как раз волшебники воевали. Три штуки. Буквально пару часов.

– А как же…

– Так, я тебе и так уже не по допуску наговорил, там все узнаешь. Вали давай, навстречу новой жизни! Эх, везунчик ты…

В глубокой задумчивости теперь уже не безымянный герой пошел по городу.

На улице бушевала весна. Одуряюще пахло молодой, клейкой от сока листвой. Десятки звонких ручейков текли по улицам, сливаясь в полноценные речки, которые, в свою очередь, напитывали влагой многочисленные залежи земли и навоза, превращая улицы городка в непролазное болото.

Путь Рея лежал через центр города, в сторону огромной лестницы, которая, петляя из стороны в сторону, забиралась на самую верхушку горы, на которой торчала причальная мачта дирижаблей. Там же была площадка для посадки всяческой летучей живности. От драконов и пегасов до поделок биомантов, изначальную видовую принадлежность которых можно было угадать разве что с большого перепоя.

Одну из улиц перегородила застрявшая телега. Извозчик, плюгавый мужик в шляпе-котелке, громко ругался и пытался решить сложную дилемму, кого спасать в первую очередь. Повозку с гербом почтовый службы или коня, который провалился в жидкое месиво уже практически до пуза.

Отставной вояка посмотрел на этот бардак, как-то даже слегка ностальгически вздохнул и пошел искать обход.

Дорога через тонущий в грязи город заняла в итоге почти три часа времени. Оказавшись у подножья лестницы, Салех устало выругался, осматривая перепачканную одежду, поморщился от боли в культе и снова выругался. Пятьдесят метров лестницы не внушали энтузиазма даже здоровому человеку, а уж инвалиду…

Взгляд Рея упал на фуникулер. Стоил он серебрушку, и считался привилегией людей зажиточных. Или затраханных. Решив, что физкультуры в его жизни и так было больше чем достаточно, Салех направился к кабинке, протирая лысину грязным платком.

При виде ощерившегося Салеха билетер нервно икнул. Почти два метра ростом, звероватый вид, острые зубы, растянутые в оскале.

-Ннне надо меня бить, я все отдам!

– Что?

– Что?

– Я говорю, скидка инвалидам есть? – Салех искренне пытался выглядеть дружелюбным. Получалось плохо.

– А… А где ваш инвалид?

Недоумевающий Рей озадаченно постучал костылем по стене билетной кабинки. Билетер вытянул голову из окошка и уставился на покалеченную ногу.

– Дда, инвалидам скидка три медяшки…

История умалчивает, была ли скидка на самом деле или же билетер просто не смог противостоять «обаянию» посетителя.

Пару минут спустя Рей, все так же скалясь, открыл дверь фуникулера и с облегчением рухнул на ближайшую к нему лавку.

– Ох, лысый как… Я с тобой пить не буду! – громкая реплика вывела Рея из мечтательного состояния.

Голос принадлежал молодому щеголю в пальто гречишного цвета. Породистое лицо, высокий цилиндр, светлые кудри, падающие на плечи. Салех озадаченно огляделся. В фуникулере они были вдвоем. Тяжело вздохнув, Рей поднялся, и тяжело приступая на протез, подошел к молодому человеку, прикидывая в голове, влезет ли бессознательное тело того под лавку фуникулера, или придется выпихивать его на улицу?

Владелец тела тем временем продолжал язвить.

– Ну и рожа! Признавайся, лечишь драконов от запоров? Одним видом? А что, это объясняет куда делась нога, – эту реплику Салех встретил уже слегла жалостливым взглядом. Что взять со смертника?

Рей навис над щеголем, размышляя, куда бить, чтобы случайно не отправить к праотцам. Будущий волшебник втянул воздух. От щеголя пахло дорогим одеколоном, алкоголем, а еще он был до изумления пьян. Казалось, незнакомец даже не замечал зловещих приготовлений объекта насмешек.

– Мужик, а мужик, а давай тебя в цирк продадим, они вечно всякую срань на потеху публике показывают? По городам разъезжать начнешь, будешь иметь феерический успех! Спорим, тебя можно будет научить прыгать через горящее кольцо?

Салех взял острослова за грудки и вздернул, подняв на уровень лица. В его голове промелькнули пару параграфов общественных уложений, сверяясь с которыми он пытался понять, что именно и как он будет ломать щеголю, чтобы это не выглядело как умышленное убийство.

Незнакомец дернулся, вроде как испуганно, и что-то уперлось инвалиду в пах.

– А кто там у нас? Какая неожиданность, мой лучший друг – мистер «я отстрелю тебе яйцо»! Разрешите представить ночной кошмар! Ночной кошмар, знакомьтесь, мистер «я отстрелю тебе яйцо». Прошу прощения, мой друг молчалив.

– Ты понимаешь, что голову я тебе оторву в любом случае? – вкрадчиво поинтересовался тяжело вздохнувший вояка.

– Ага! – щеголь запихнул свободную руку под полу комзола, и извлек оттуда фляжку, выдернул из нее пробку и сделал пару больших глотков. – Будешь?

Фляга уперлась Рею в зубы, как до этого пистолет в – пах. Тот принюхался и машинально сделал пару глотков.

– Это что? – просипел бывший вояка. Пойло прокатилось по пищеводу огненной волной и вышибло слезы.

– Чистый дистилят! Матушка с собой дала. На, занюхай! – и незнакомец ткнулся Салеху макушкой в нос. Тот сделал глубокий вдох. – Я Ричард. Сэр Ричард Гринривер, младший сын герцога Гринривера, – представился щеголь.

– Салех, Рей Салех. Лейтенант шестой пехотной дивизии, в отставке, по инвалидности.

– Может, отпустишь меня? У меня где-то стопки были, – спокойно предложил щеголь.

– А за базар ответить? – уже почти миролюбиво поинтересовался Рей.

– Я тебя умоляю, ты мне еще скажи, что по пьяни ни разу не докапывался до незнакомцев! – с этими словами невозмутимый Ричард снова приложился к фляге.

Рей уронил Ричарда обратно на кресло и рухнул рядом, глаза его выпучились, и он уставился на фляжку в руках герцогского сынишки. Бутылка была в правой руке, то есть там, где по идее должен был быть пистолет. Какое-то время до Рея доходило. Кожа Салеха покрылась красными пятнами, глаза налились кровью, на лбу выступил пот. И бывший лейтенант расхохотался. Громогласно и заливисто.

Тем временем Ричард невозмутимо рылся в вытащенном из-под кресла саквояже. На свет показались две латунные стопки.

– А что во второй фляге? – поинтересовался Рей, отсмеявшись.

– Бренди. Я им запиваю дистилят.

– Спирт чистый, значит, запиваешь спиртом разбавленным?

– Все верно, мой ужасный друг, все верно!

Фуникулер тронулся. За окном жалобно заскрипел канат.

– А в каком питомнике таких разводят? – поинтересовался Рей, уже с приязнью рассматривая смазливое лицо щеголя. Идеально ровный нос, румяные щеки, острый подбородок.

– Два десятка поколений селекции, случка только с самыми элитными суками! – подхватил мысль Ричард. – Ну, за знакомство!

Попутчики опустошили первые стопки.

– Первый раз вижу столь омерзительного человека! Но вынужден признать: парень, у тебя есть яйца! – отвесил комплимент Салех.

– Взаимно. Тебя что, жевали?

– Было дело!

– Тогда за мерзость, душевную и телесную!

Вторая стопка пошла тяжелее и Рей запил ее глотком бренди. На удивление – помогло.

До воздушного порта фуникулер двигался едва ли десять минут. Но за это время были опустошены обе фляги, произнесено несколько скабрезных тостов и одно богохульство. Под порывы холодного ветра мужчины вышли слегка захмелевшими.

– Тревога моих снов… – пафосное начало речи было встречено удивленно-вытаращенным взглядом Салеха. – В том смысле, не дай боги, ты мне приснишься… Ты вообще куда? Встречаешь кого-то с дирижабля, чтобы выбить ему зубы?

– Учиться еду… – Рей и сам не мог сказать, почему до сих пор не переломал собеседнику кости и не выронил с фуникулера. Пару месяцев назад он не был настолько сентиментален.

– Образование облагораживает! Будешь учиться на палача? Или дознавателя? Но с такой рожей я бы подался в циркачи! – Ричард икнул. И едва не полетел носом в деревянную брусчатку.

– Сам куда двигаешься, вашблагородье? – буркнул Салех, ловя своего спутника за локоть. – Тебя ж прикопают в первом трактире за язык твой поганый!

– Аристократ всегда должен быть готов к смерти! А про вашблогородье ты правильно задвинул! Я – элита, чернь будет чистить мои ботинки своими языками! И тоже еду учиться в такое место, о котором твой покрытый метровым слоем кости мозг даже понятия не имеет! Направлен высочайшей волей, канцелярией самого императора!

– Во ВУНВОВ, что ли? – неожиданно для себя пришел к выводу бывший вояка.

Ричард словно в стену влетел. Остановился, развернулся на каблуках, и уставился на Салеха, задрав голову.

– На дознавателя, значит… – кивнул герцогский сынок своим мыслям. И начал заваливаться. Рею снова пришлось ловить его за полу пиджака.

– А там готовят дознавателей?

– Что?

– Что?

– Ты хочешь сказать, что ты едешь учиться во ВУН… Погоди лысый, стремный мужик без ноги, такого не может быть!

– С чего бы?

– С того, что твою матушку сношал горный великан! У магических животных не может быть атрибутов!

Этого уже Салех не выдержал и осторожно пожал своего собеседника за горло и приподняв над землей. Аристократишка задергался. Лицо его налилось кровью.

Откуда-то со стороны раздался пронзительный свисток. Городовой, размахивая дубинкой бежал в сторону Рея и Ричарда.

– Прекратить, прекратить немедленно! Что за хулиганство!

Вступать в конфликт с властями Салех не стал и вернул синеющего аристократа обратно за землю.

Тот судорожно вздохнул и закашлялся.

– Уважаемый, вы в порядке? Этот человек вас грабил? – городовой извлек из-за пояса жезл и навел его в сторону Рея. Сам он подошел к пытающемуся отдышаться Ричарду.

Аристократ то ли утвердительно, то ли благодарно кивнул. Положил городовому руку на плечо, склонился в изящном поклоне и издал очень характерный звук. Его вырвало. Прямо в форменные сапоги смотрителя правопорядка. Тот застыл с выпученными глазами. Лицо его стало краснеть, как минутой ранее у Ричарда.

Герцогский сынок распрямился, вытащил из нагрудного кармана платок, протёр губы. Дальше он порылся в кармане, вынул из него пару серебряных монет, которые, с крайне надменным видом сунул полицейскому в карман форменного кителя.

После, как ни в чем не бывало, махнул Салеху и почти трезвой походкой двинулся в сторону воздушного порта.

Пребывающий в прострации Рей, таща за собой кожаный чемодан Ричарда, двинулся следом, обойдя заблеванного полицейского по широкой дуге. В его захмелевшей голове плескалось столько противоречивых эмоций, что он и сам не знал, как относиться к новому знакомому. Нет, он решительно не понимал: как, ну как Ричард дожил до своих лет?

Своего попутчика отставной лейтенант догнал уже у двери буфета, которую Гринривер открыл, как можно было догадаться, с пинка.

– Что желает благородный гость? – засуетился официант в накрахмаленной рубашке.

– Выпить! Самого лучшего пойла в этом сарае! И штоф коньяка моему другу! Можно разбавить чай водкой, он все равно не заметит.

Рей снова попытался улыбнуться, демонстрируя официанту что его товарищ пошутил. Официант доброго посыла не понял и ощутимо побледнел. Приняв радостный оскал за посыл примерно следующего содержания «Если в штофе будет чай с водкой, официант пойдет на закуску».

Но из-за выпитого, таких нюансов Салех не заметил и позже оценил качество коньяка с мыслью «а дипломатия действительно решает многие вопросы».

– Ну? – поинтересовался у Ричарда Рей, когда они уселись на мягких стульях за большим столом. Нервничавший официант носился, мелькая тряпками.

– Ну? Это ты мне говоришь? Это не я нарушаю законы природы!

– Ты маму не трожь! Мои родители замечательные люди, мой отец заслуженный…

Салех наткнулся на взгляд Ричарда и заткнулся. На него смотрел человек, который только что сказал собеседнику что солнце восходит на востоке, а ему старательно объясняют, что на западе.

– Тебя обманули, – спокойно и чуть устало выдал тот.

Скрипнув зубами, Рей взвился.

– Слушай, ты… Ррричард, я же не посмотрю, что ты благородный, я тебя удавлю! Смерти ищешь?

Молодой человек нехорошо усмехнулся.

– А ты попробуй! Давай, вот этим вот графинчиком, – на этих словах официант поспешно удрал, оставив поднос с выпивкой и каким-то закусками. – Хотя нет, погоди… Шляпу сниму, – цилиндр лег на стол. – А вот теперь можно. Ну же, смелее, ты ведь даже не вспотеешь, ты же таких как я на завтрак ешь!

Салех взял графин с янтарной жидкостью, взвесил его в руке. Хмыкнул. Графин стремительно запотел. Рей налил коньяк до краев себе и хлыщу. После чего поставил графин на стол, взял стакан, понюхал, одобрительно хмыкнул, и опрокинул в себя.

Графеныш повторил за собеседником, сморщился, закусил какой-то ягодой, что лежала на тарелке, и выдал заключение:

– Ну ты и мудадень! Сразу видно, мясник на службе государства! Холодный коньяк пьют только абсолютные моральные уроды, признайся, ты детей старушками насилуешь?

Накатывающий второй стакан Рей Салех подавился и закашлялся.

– Не, паря, если тебе убиться надо, то не об меня. Признавайся, из-за бабы?

Ричард реплику проигнорировал, расправляясь с очередным стаканом.

– То есть ты тоже идешь учиться на волшебника. Воистину, у Хозяина дорог и перекрестков хорошее чувство юмора. И твой атрибут я, кажется, уже видел? – Продолжил разговор графеныш.

– Да, умею охлаждать бутылки со спиртным. – Салех твердо решил игнорировать суицидальные позывы спутника. – Но только бутылки и только со спиртным.

– Мощный атрибут, – неожиданно уважительно произнес Ричард.

– А у тебя? – с какой-то детской непосредственность, помноженной на алкогольное опьянение спросил Рей.

– Гляди!

Ричард взял крышку от графина, и положил ее себе на ладонь. После чего сжал руку в кулак и резко растопырил пальцы. На ладони было пусто.

– Дематериализация? – восхищенно выдохнул Салех, который в детстве мечтал стать волшебником.

– Ага, но только того, что помещается в ладонь, – Ричард расфокусировано и как-то удивленно посмотрел на пустую руку.

– Ну, за успешную учебу! – провозгласил тост Рей. Штоф коньяка опустел.

– Официант! Повторить! И супец принеси мне какой!

– А…

– Ты меня терпишь, я плачу. Хочешь, куплю этот трактир?

– Лучше мяса закажи. И капусты, на сале тушеной.

– Уно моменто, официант!

Пьянка набирала обороты. Стремительно косеющий Салех никак не мог взять в толк, каким таким чудесным образом Ричард, который весил, минимум, втрое меньше своего собутыльника, умудрялся сидеть за столом, и не отставать от него самого, достаточно крепкого на алкоголь отставного майора, чей желудок и печень были слегка модифицированным выпитыми алхимическими эликсирами. Это, к слову, чем только не запивали алкоголь солдаты в пехотных частях.

После очередного стакана глаза Ричарда стали какими-то крайне мечательными. Рей, все это время пытавшийся раскусить своего нового знакомого, насторожился, но в чем подвох сообразить не сумел.

– Ну и усища! Как считаешь, Рей, он в наряды без швабры ходил? – голос молодого лорда прозвучал внятно и звонко.

Салех, уже практически прикорнувший, вскинул голову и уставился на очередную жертву острот. Им оказался высокий мужчина в форме морского офицера. Лицо незнакомца действительно украшали выдающихся размеров усы. Те выдавались на добрые пол ладони за границы лица.

Военный встрепенулся и, развернувшись на каблуках, уставился на Ричарда. Тот уставился на графин, игнорируя возмущенный взгляд.

– Мне послышалось? Или кто-то решил, что может насмехаться над моей внешностью?

– О, приношу свои извинения, разумеется, вам послышалось! – на этих словах Салех удивленно приоткрыл рот. – Еще бы вам не послышалось, ах, эти затейливые вояки, маленькие члены, большие уши, которые постоянно забиты чем-то липким…

На негнущихся ногах офицер подошёл к столу, сорвал с руки печатку и швырнул ее в лицо Ричарду.

– Я, Барон Штрайсе, помощник капитана крейсера «Злопыхатель» вызываю вас на дуэль! За оскорбление чести офицера!

Гринривер поднял перчатку, осмотрел ее внимательно, и громко в нее высморкнулся. Салех мысленно попрощался со своим собутыльником и пытался вспомнить, успели ли они оплатить съеденное и выпитое или нет? Майор выглядел человеком, который знает с какого конца браться за оружие.

– Ага, отлично. Рей Салех, выступишь моим секундантом? Раз вызвали меня, то и решение об оружии и времени дуэли принимаю я сам. Стреляемся! Прямо сейчас. И наверно прямо тут, за бортом слишком сильный шторм для подобных маневров. Барон. Я вижу, у вас есть револьвер?

– Да, вот он! – оскорбленный показал оружие.

– У вас будет секундант?

– Трактирщик! Тебе выпал уникальный шанс, стать свидетелем решения спора благородных! – проорал барон куда-то вглубь зала.

Из недр буфета выскочил испуганный мужчина в фартуке и подошел к столу.

– Будешь секундантом?

– Вашблагородь… А что делать-то надо?

– Сейчас один из нас вышибет себе мозги, а ты подтвердишь полиции, что всё было честно и по взаимному согласию.

– Но я…

– Если ты откажешься, мой друг оторвет тебе голову. Он сегодня еще никого не убивал и потому грустный! – на этих словах Салех миролюбиво оскалился, демонстрируя что он не особо грустит сейчас. Глядя на острые зубы за тонкими губами, трактирщик побледнел и едва не рухнул в обморок.

– Ллладно…

– У меня оружия нет, Салех, у тебя есть ствол? – поинтересовался графенок.

– Не-а. – задумчиво протянул отставной лейтенант, лениво рассуждая, можно ли заменить ствол, тесаком, который у Салеха был. И стреляться уже из него…

– Тогда упросим задачу. Давай ствол моему секунданту. Лейтенант! – рявкнул Ричард.

– Я! – от неожиданности Рей аж подпрыгнул.

– Возьми у майора ствол, вытащи оттуда патрон, один, и выдерни из него пулю. Саму гильзу верни в патронник. Майор, тебя все устраивает? – голос графского сынка звучал почти трезво.

– Стреляешься первым! И я кручу барабан. – на это Ричард лишь пожал плечами.

– Один патрон, Салех!

– Да слышу я, слышу, может вообще не вынимать? – буркнул покалеченный вояка.

– Не, так не интересно…

Штрайсе протянул свое оружие. Рей откинул раму, вытащил патрон и зубами вырвал пулю. На стол посыпались гранулы пороха.

Пустой патрон занял свое место в барабане. Револьвер вернулся владельцу.

– Крути, дядя, смелее!

Побледневший майор крутанул барабан, потом еще раз и еще. И протянул револьвер Ричарду, который ковырялся в носу. Тот взял револьвер, покрутил его в ладони, приставил к виску.

– Так, пару моментов. Трактирщик! На! – в воздухе блеснула золотая монета. – За выпитое и если придется меня отмывать от стен. Салех! Ты меня внимательно слушаешь?

– Ага.

– Слушай, мы почти стали друзьями, так что у меня будет небольшая просьба, ну, в том случае, если я сейчас умру… Обещай выполнить?

– Ну…

– Обещай!

– Ладно, ладно…

– И смотри у меня там, не выполнишь, вернусь с того света…

– Говори уже! – рявкнул Салех.

– Ты мне никогда не нравился, ты редкостный урод, и потому завещаю тебе утопиться в выгребной яме!

С этими словами Ричард поднес дуло к виску и нажал на спуск. Раздался хлопок, все вздрогнули. Из дула пистолета шел дым. Дым от сработавшего в холостую капсюля.

К слову, графеныш даже не зажмурился.

– Спасибо, Рей, но тебе придется продолжать жить. Майор! Теперь твоя очередь!

Крутанулся барабан. Дрожащей рукой офицер взял ствол. Оружие гуляло по широкой дуге.

– Я… я не могу…

– Салех, помоги дяде!

Тут уже Рею не нужно было подсказок. Общение с графским сыном не прошло даром, и последние два часа инвалид мечтал сломать кому-то пару костей. А тут такой шикарный повод!

Кулак впечатался в живот трясущегося Майора, и того согнуло попалам.

Привставший Салех схватил одной рукой свою жертву за загривок, а второй перехватил руку с револьвером. И сел обратно на стул. Лицо незадачливого дуэлянта оказалось прижато к столешнице, а дуло револьвера прижато к покрытому испариной лбу.

Все происходящее заняло доли мгновения.

– Ппожалуйста, ннне надо, умоляю, пппожалуйста… – залепетала жертва.

– Рей, я знаю, ты благородный человек, ты просто обязан помочь офицеру сохранить его честь! – Ричард говорил невнятно, пережевывая курицу, куском которой он размахивал.

– Уууу меня есть деньги, ввозмьмите, всё ввозьмите, не убивайте! –майор рыдал, уже не пытаясь вырваться.

– Тихо, тихо, тихо, Штрайсе, не надо так унижаться, мы вас убьем в любом случае! Но всем расскажем, что вы умерли как настоящий мужчина. С оружием в руках, защищая свою часть. А трактирщик подтвердит. Да, трактирщик?

Бледный трактирщик, который трясся как осиновый лист лишь затравленно кивнул.

– Рей, приступай!

– Ммммама!

Раздался выстрел. Тело на столе обмякло. Пуля, пролетевшая над ухом Майора, вонзилась в потолочную балку и выбила крупную щепу.

– Эх, Салех, Салех, урод ты. Нет у тебя чести и сострадания. Убил бы ты идиота, было бы все просто и понятно, неудачная дуэль, джентльмены решали свои проблемы. Как цивилизованные люди, ты понимаешь своим скудным умом это слово? Цивилизованные! А теперь что, у человека травма, он же теперь служить не сможет, выстрелов станет бояться. Моральный дух флота подорвет! А это что, натуральная диверсия! Так что ты еще и предатель!

– Противно! – отмахнулся от собутыльника Салех. Он не мог понять своих чувств к новому знакомому. Раздражение, уважение и… страх? Бывший лейтенант всерьез опасался этого прощелыгу, которого мог убить одним ударом кулака?

– А мне, думаешь, не противно с тобой пить? А я вот пью! – Ричард закидывает в глотку очередную стопку и лезет в саквояж. – Но просто так у меня этот урод не отделается! – в руках Гринривера оказывается опасная бритва. Сейчас я оставлю на ублюдке свою подпись!

А дальше Рей завороженно наблюдал за тем, как склоняется над бессознательным майором графский сын. Сверкает в слабом уличном свете острое лезвие, направляемое длинными музыкальными пальцами. Выверенное движение…

На стол падает длинный напомаженный ус. Левый.

– Трактирщик! – трактирщик, который вовсе не трактирщик а владелец буфета, аж подпрыгивает на месте. Впрочем, подпрыгивает и спрятавшийся за стойкой половой, громко ударяясь затылком об стойку. И Салех, едва не роняя практически пустой графин.

– Чччего изволите?

– Склянка есть? Прозрачная? Из-под сиропа?

– Должна быть…

– Тащи! И эту падаль выкинь за порог, вонять уже начал!

Буфечик принес вымытую склянку на подносе, и, подхватив все еще пребывающего без сознания майора за ноги, вытащил того из помещения на улицу.

Тем временем Ричард бережно подхватил трофейный ус за кончик и поместил в склянку, предварительно убедившись, что та внутри сухая. Горлышко он заткнул грязной печаткой, полученную композицию бережно завернул в салфетку и поместил в свой дорожный саквояж.

Салех поднял с пола пистолет, хозяйским взглядом посмотрел его, протер, завернул в салфетку и запихнул в заплечный рюкзак.

На этом сбор трофеев был закончен. На столе тем временем материализовался еще один графин.

Бывший лейтенант разлил спиртное по стаканам и провозгласил тост:

– За удачливых ублюдков! Признайся, ты богу смерти в кашу насрал?

– Ага, трахнул любимую дочку!

– Так у него, если память не изменяет, любимая дочка – повелительница крыс и чумы. У нее крысиные лапы вместо ног, а из женского естества сочится гной…

– Зато всегда скользко, – пожал плечами графский сын.

Коньяк пошел Рею не в то горло, и бывший вояка закашлялся. А потом заржал. В пехоту шли люди из самых «низов», и пошлая шутки там всегда была в цене.

И они посидели еще немного. И еще намного. А потом…

– Слушай, вашблагородье, а мы чего пьем-то?

– Кажется, это бренди. Но я не уверен.

– Не, не в смысле, что, а в смысле зачем?

– За знакомство.

– Так мы вроде уже познакомились?

– Ага.

– А до того, как познакомились, двигались ли мы куда?

– Я на дирижабль. У меня билет.

– Хм… и у меня билет.

За окном смеркалось.

– Твою мать! – это уже хором.

– Трактирщик!

– Каналья!

– На барабан пущу!

– Кишки выпущу!

На полные ярости возгласы никто не явился. Где-то за стойкой что-то рухнуло. Раздраженный лейтенант, с трудом сохраняя равновесие, встал из-за стола и двинулся на поиски того, кому можно было поставить в вину тот факт, что гости засиделись и пропустили свой рейс.

В буфете было пусто. В всем здании было пусто. Как и на улице.

– Нет никого. Все разбежались. – как-то растерянно резюмировал Салех.

– Это все ты виноват! Если бы не твоя стремная рожа, такая ерунда бы не произошла! Всех распугал! Да тут даже тараканы от твоего вида разбежались! Ты что, не мог быть добрее к людям? Если бы не твоя жестокость и отбитость, нам бы сообщили об отправлении дирижабля! И вот что нам теперь делать?

Растерянный Рей не знал куда деть руки. Взгляд его упал на крупного рыжего таракана, который презрительно разглядывал бывшего лейтенанта, и никуда не собирался уходить.

– Мрак! Темные времена! Отрыжка творца! Чумы гнилое естество! – продолжал распаляться герцогский сын, с ненавистью глядя на собутыльника. – Так, Рей Салех, ты эту кашу заварил, тебе ее и расхлебывать! Иди и найди нам транспорт до Римтауна! Живо!

Растерянный Салех, давая сильный крен не правый бок (где был костыль) вышел из буфета и огляделся. В его мозге, отравленном флюидами алкоголя, не было и тени сомнения в том, что совестное опоздание на дирижабль – это сугубо его, Салеха, проблема. Была ли в этом вина литра крепкого алкоголя, многочисленных контузий, армейской привычки подчиняться аристократам или же что-то еще, мы, скорее всего, так и не узнаем.

Но факт остается фактом. Пьяный Салех отправился решать проблему.

Касса оказалась закрытой. Фуникулер тоже не работал, персонал причального порта ходил домой пешком. Свет горел в небольшом домике, на стене которого красовался герб полиции, но туда отставной лейтенант соваться не стал, догадываясь, что понять его могут превратно, то есть просто пристрелить с перепугу.

В итоге путь лейтенанта напоминал путь шарика для пинг-понга. Цок – цок – цок – глухой удар кулаком в дверь, серия проклятий, и снова цок-цок-цок.

– Чего надо?

Из-за очередной двери (пятой по счету) раздался заспанный голос.

– Дело есть, надо срочно доставить двух знатных господ в Римтаун! Ик! – Салех старался говорить внятно. Получалось не очень, но он старался.

– Не на чем! Следующий дирижабль через три дня.

– Плачу, ик, любые деньги! – Рей даже заслушался. Первый раз он произносит подобную фразу.

– Да хоть срешь ими, я тебе дирижаблю не рожу. – раздалось лязганье замка, скрип двери и Салех увидел владельца голоса. Плюгавый мужичок с плешивой лысиной. На нем была замызганная рубашка и грязные кальсоны. – Мужик, ты вообще, кто?

– Рей я!

– Какая, нахрен, рея, ох… – до мужичка долетел запах перегара. – Мил человек, ты закусывал хоть?

– Ик, пехота не закусывает! – бухнул себя кулаком в грудь Салех. Он умудрился забыть начало разговора и сейчас с каким-то удивлением пялился на мужичка.

– То есть это вы дебош устроили, облевали полицейского и обосрали морячка? – продолжал допытываться незнакомец.

– Не мы! Он сам! Ик!

– Ох, кретины… Мы тут таких не любим!

– Мы тоже! – согласился Салех, окончательно забывший что он тут делает.

– Деньги, говоришь, есть?

– Ага…

– Много?

– Сколько надо!

– Есть вариант один, могу вас отправить в грузовом контейнере для особо хрупких грузов. Но лететь он будет часов девять.

– Хм… А быстрее?

– Д-классом? Выйдет часа четыре. Ты уверен?

– Ага! Мне только самое лучшее, давай свой Д-класс!

– А на Д класс точно денег хватит?

– Сколько?

– Два золотых! Платить монетой. А то знаю я ваши бумажки!

Презрительно усмехнувшись, Салех ощерился и вытащил из кармана запрошенную сумму. Жалование у него было в платежных билетах, и его еще надо было обналичить. А вот выданные интендантом монеты приятно оттягивали карман. Теперь уже карман плюгавого мужичка.

– Через полчаса подходи сюда, будет стоять контейнер. Залезаете во внутрь. С собой берите одеяла. Опоздаете – денег не верну! –дверь перед носом отставного лейтенанта захлопнулась. И тот, довольный, отправился обратно в буфет, хваля себя за находчивость и удачливость.

– Эй, твое высокоблагородье, слышь! Я решил нашу проблему! – с радостным ревом Рей открыл дверь буфета. С такой силой, что та повисла на одной петле.

– О, и как? – казалось, Ричард спал с открытыми глазами. Перед ним стояла открытая бутылка, явно снятая со стеллажа за барной стойкой. – Откуда такие выводы? Указанный стеллаж был разбит.

– Ты просто не знаешь с кем пьешь, у меня везде свои люди! Так что собираемся, нас ждет транспорт! – с этими словами Рей отправился к барной стойке, в поисках уцелевших бутылок.

Сборы не заняли много время. И вскоре завернутые в несколько скатертей, позвякивающие утащенными бутылками, Ричард и Рей отправились на посадку. Многочасовая пьянка все же сказалась на них, и потому шли они молча, стараясь не отключиться прямо на ходу.

Контейнер представлял собой прямоугольный стальной ящик, высотой чуть выше двух метров.

Салех открыл дверь. Внутри стены были покрыты слабосветящимися рунными цепочками. На стальной двери была нанесена большая буква «Х», которая давал знать всем желающим что внутри едет хрупкий груз. Глупо хихикая, отставной лейтенант накарябал еще две буквы, и первый полез в недра контейнера. За ним зашел графский сын.

Ричард кинул на пол украденные в буфете скатерти и растянулся на них, отравляя атмосферу целым букетом сивушных запахов. Рей закрыл дверь, уселся на корточки и разместил на куске скатерти бутылку и пару засохших бутербродов.

Снаружи заскрежетало.

– Ничо, долетим в лучшем виде. У меня везде свои люди! Это вам не хухры-мухры, настоящий Д – класс! – пробормотал Салех, запрокидывая бутылку, даже не взглянув на этикетку.

– Как ты сказал, Д класс?

Рей перемогался и уставился на своего собутыльника. Ричард сидел и глазами полными ужаса взирал на Салеха.

– Д – класс. Через четыре часа будем в Римтауне. Экспресс доставка!

С жутким воплем графский сын подскочил и ломанулся в сторону выхода. Контейнер тряхнуло. Ричард отправился в короткий полет, мягко затормозив у стены. Сработала руническая магия, не позволяющего содержимому контейнера биться об стены. И о другие предметы в контейнере. Салех с выпученными глазами уставился на саквояж в парсе сантиметров от своего носа.

Снаружи снова заскрежетало и раздался рев. Контейнер снова тряхнуло, взбалтывая содержимое.

– Скотина! Мудила! Ублюдок! Дерьмоед погааааный! – завопил Ричард отправляясь в полет к противоположной стене.

– Что за сраааань? – вопил ничего не понимающий инвалид, лишь благодаря магии не сломавший себе шею при очередной встряске.

– Кретин, фетюк, свиная малафея! Д – значит «драконья»! Я убью тебя! Я убью себя! Идиот, педераст, уееееебище! – тряска усилилась, и Рей уже не мог понять, где верх, где низ, и вообще, где он. Магия контейнера не позволяла ничего себе повредить или убиться об стены. Но и только.

Очень, просто очень долгий полет начался.

Примерно за минуту до указанных событий.

Двое мужчин сидели на пустых ящиках. В темноте тлели угольки, в воздухе висел запах сладкого яблочного табака.

– Генрих, ты уверен, что эти кретины не догадаются?

– Они столько выжрали, что я не уверен, что они вообще поймут, что происходит. А потом им станет не до этого. Я мощность рунной цепочки выставил на минимум. Везет их Кривокрылый, у него под брюхом амплитуда тряски под пять метров, мужики замеряли.

– Ох, и хитер ты! Спасибо тебе дружище, спасу нет от этой швали! Аристократы, мать их! Белая кость, нас вообще за людей не считают!

– Ниче, пусть проветрят себе мозги. А главное, сами ведь попросили, денег заплатили, вдвое больше.

– Так ежели догадаются и обиду затаят?

Плюгавый мужичок только хохотнул, и успокаивающе хлопнул по плечу своего собеседника, в котором можно было узнать городового, несколько часов назад сильно обиженного Ричардом.

– Не бери в голову, мы о них больше не услышим. Помяни мое слово! Да и кто из этих урродов нас в лицо запоминает? Как ты правильно сказал, мы для них не люди, так, предмет обстановки. Пусть теперь сами поймут, каково это быть предметом. Хрупким и ценным.

Мужчины расхохотались. Так смеются только те, кто отмстил своим обидчикам тройной мерой. Так смеются абсолютно счастливые люди.

*Высший университет неявного воздействия и опосредованного влияния.

Глава 2

У Рея болела голова. Это было первое, что он ощутил. Противное, мерзопакостное чувство, словно изнутри кто-то поставил распорку и медленно крутил винт, расклинивая стенки черепа еще больше.

Горький колючий комок где-то в районе желудка усугублял страдания бывшего лейтенанта. Но потом пришла жажда, и мысли обрели другую направленность. Он вспомнил компанию в пустыни, вот он хватает варана, сворачивает ему шею, выгрызает кусок кожи и глотает вязкую, солоноватую кровь рептилии. Видение сменилось и теперь в руках пребывающего в полубессознательном состоянии Салеха в руках была кошка. Здоровая, лохматая, истошно верещащая. Вот он тянется зубами к кошачьей шее, глядя в оскаленную злобную морду. Вот кошка изворачивается, и в лицо инвалида умирается вонючая кошачья жопа.

С омерзением Рей перекручивает кошку, и снова в лицо упирается жопа. И еще попытка…

В очередной виток он яростно сжимает кошку так сильно, что упертая в лицо жопа начинает сочиться и брызгать чем-то…

— Буэээээ….

Болезненный спазм скручивает тело. Но желудок не исторгает из себя даже желчи. Вкус кошачьих фекалий остается на языке.

С трудом разлепляя глаза, под которые будто сыпанули песка, бывший лейтенант оглядывает. Слабое свечение рунных цепочек на стенах вызывает целую волну смутных и не особо приятных образов. Мысли в голове двигаются медленно и неохотно. Приняв устойчивое положение на четвереньках, Салех делает первый, самый трудный… ну пусть будет шаг. Все тело ломит, словно после тяжелого марш-броска. Дверь контейнера неохотно поддается и с громким скрипом открывается.

Свет больно бьет по воспаленным глазам. Свежий воздух омывает легкие, и в голове слегка поясняется.

Вокруг зиждутсякое-как наваленные друг на друга контейнеры. Резкий и противный звук ранит барабанные перепонки и Салех со стоном оглядывается в поисках его источника. Звук повторяется. И Рей недобро ухмыляется, все же обнаружив причину беспокойства.

Небольшая собачка дворовой породы злобно скалит зубы в сторону похмельного лейтенанта. Тот скалится в ответ. Трескаются сухие губы. Видение пустыни и варана снова посещает лишенную волос голову. Собачка что-то начинает понимать и жалобно скулит. Впрочем, удрать у нее не выходит, кабыздох привязан на веревке рядом с небольшой будкой.

Рей делает шаг. Скулеж собачки срывается на истерический вой.

— Эй, мужик, с тобой все в порядке? Мужик, о боги, ты что, пьешь из собачьей миски?

Рей с трудом оторвался от источника живительной влаги, оглянулся и поспешно поднялся на ноги. Мир вокруг закрутился и Рея вырвало.

– Мужик, ты там живой?

Продолжал допытываться голос.

— Нет, но это лечится, – просипел Салех, оглядываясь.

Перед ним стоял мужичок в костюме служителя воздушного порта. У бывшего лейтенанта возникло острое чувство дежавю, словно именно этого человека он встречал буквально недавно. Только вот не мог вспомнить, где…

– Все лорды бездны, ты что, из контейнера вылез? Его же дракон припер! Тебя что, хотели убить?

От участливого тона Салеха снова затошнило. С трудом удерживая себя вертикально, бывший лейтенант порылся в карманах, достал серебрушку и протянул ничего не понимающему собеседнику.

— Вода, а лучше рассол, а лучше пиво, – в руку мужичка легла вторая серебрушка. — А это за забывчивость. Я просто знакомился с собакой. Славный у тебя песель.

Славный песель, которого от безвременной кончины спасла миска воды, замеченная инвалидом в последний момент, истерично гавкнул, подтверждая версию

Получивший свою недельную зарплату мужичок повеселел и куда-то убежал. Салех устало сел на какой-то ящик, пытаясь унять мигрень.

Служитель порта явился буквально через минуту с ведром воды и черпаком. После чего снова убежал. Принес половину банки рассола и пару бутылок самого дешевого пива.

Увидев принесенное богатство, Салех повеселел. При виде благодарной улыбки служитель сбледнул и удрал.

«Работать человеку надо», подумал Салех, сорвав зубами пробку с бутылки, залпом опустошил ее, сладко прищуриваясь от первых лучей солнца.

Из недр зловонного контейнера раздался тяжкий стон. Испытывающий легкое чувство вины за случившееся, бывший лейтенант полез спасать нового знакомого.

Вытащенный на солнышко Ричард был болезненно бледен и пребывал без сознания. Салех занялся реанимацией.

Холодная вода, щедро выплеснутая на лицо, заставила графеныша зайтись в спазме то ли кашля, то ли рвоты. Встретившись со взглядом, лишенным разума, Салех протянул «пациенту» ковш воды. Который был моментально опустошен. Как и следующий.

Вздернув все еще ничего не соображающего графского сына на ноги, Салех с хеканием (и не скрываемым удовольствием) зарядил ему кулаком в живот, от чего Ричард резко опустошил желудок.

Пробка со звоном падает на землю и в зубы «исцеляемого» упирается горлышко бутылки. «Пациент» болезненно кривится, и пытается отвернуть голову в сторону. Впрочем, безрезультатно. Покрытые мозолями пальцы сжимаются на тонком носу. Минута борьбы и прохладное пиво начинает течь по пищеводу. Тело в руках бывшего лейтенанта обмякает.

С чувством исполненного долга Салех возвращается на ящик, прихлебывая рассол.

— Кто вы такой? Где мы? — раздается сиплый голос.

Пребывающий в состоянии, близком к просветлению, бывший лейтенант лишь неодобрительно косится на приятеля.

– Почему мне так хреново? Вы меня похитили? — продолжает допытываться жертва похмелья.

– Я купил тебя в борделе. Ты там работал последние пару лет. Вчера ты перебрал водки с героином и всем рассказывал, что являешься младшим сыном графа Гринривера. Имел полный фурор!

На шутку Ричард не отреагировал.

– Мы с вами вчера пили… О боги, мне нельзя пить… Но я очень плохо переношу высоту! Это катастрофа.

На последнее заявление Салех только хмыкнул.

-- А тебе приходилось когда-нибудь участвовать в дуэли? – чисто в порядке издевки решил поучаствовать в разговоре бывший лейтенант.

– Дуэли? Отрыжка бездны, только не говорите, что я кому-то назначил дуэль! Отец лишит меня наследства…

На этих словах Салех не выдержал и заржал. Заливисто, с подвыванием. После чего, внимательно глядя на своего попутчика, подробно поведал ему обстоятельства их знакомства. Упустив только финальную сцену, в которой Ричард высказывал свое отношение к выбранному способу перемещения.

Выслушав всю историю с невозмутимым лицом, Ричард только тяжело вздохнул.

– Мистер Салех, я верно понимаю, мы ведь с вами будем учиться в одном университете? Ваше вчерашнее поведение сделало вам лучшую рекомендацию из возможных. Вы не убили меня, выручили в трудной ситуации, и мы все же добрались до Римтауна, причем до момента прибытия нашего дирижабля. Одно из требований моего отца заключалось в том, что я должен нанять себе компаньона, именно для решения такого рода проблем. К тому же это один из надежных способов обеспечить ваше молчание, не прибегая к услугам третьих лиц. Так что я предлагаю вам контракт.Компаньон-телохранитель. Я понимаю, что это не является для вас жизненно важной работой, государство щедро оплачивает стипендию будущих волшебников. Но, благодаря этой работе, вы сможете вообще ни в чем себе не отказывать. Вам придется вытаскивать меня из неприятностей, разрешать конфликты и устранять свидетелей. Тем или иным образом. Вы отвечаете за мою жизнь, бережете мою честь и управляете моей репутацией.

Салех хотел было возразить, что после вчерашнего будет помогать Ричарду и так, он проникся искренней симпатией к наглухо отмороженному юноше. Но промолчал.

Ричард назвал сумму.

Салех онемел. После чего излишне поспешно кивнул.

– Ну и отлично. Тогда, пожалуйста, возьмите наши вещи, если они долетели с нами, и давайте выбираться отсюда. Нам необходимо привести себя в порядок!

Пару раз заблудившись, похмельная парочка все же нашла выход из доков. Первый же пойманный извозчик сходу отказался вести зловонных пассажиров, но, получив мотивирующий удар в зубы и серебряную монетку в качестве платы, поменял свое решение.

Через пол часа Салех отмокал в чане с горячей водой, в компании нанимателя, который сидел в соседней бадье, а чьи-то умелые руки разминали ему плечи.

– В такие моменты жизнь играет особо яркими красками, вы не находите, Рей?

– Да ты философ, как я посмотрю. Эх, сейчас бы бабу… – мечтательно произнес Салех.

– Изволите позвать? – отозвался банщик.

– Что за манеры, Салех, привыкайте, в моей компании вы посещаете только элитные дома терпимости. К тому же здесь вы наверняка подхватите срамную болячку. В тех заведениях, которые будем посещать мы, за этим строго следят.

– А тебя заразит этой болячкой дама из высшего общества? Чем это будет отличаться?

– Вы хотели сказать «великосветская блядь»? Тогда это забавный конфуз. А вот нижний насморк, пойманный в публичном доме – признак дурного вкуса.

– Чепуха, как по мне.

– Привыкайте, мой друг, это высший свет! – усмехнулся Ричард и погрузился в ароматную воду с головой.

Спустя какое-то время...

Рей неуверенно топтался перед лавкой готового костюма. А графский сын толкал его в спину, пытаясь впихнуть во входную дверь.

– А может не надо?

– Надо, мистер Салех, надо. Дозволяю не выбрасывать вашу военную одежду, но мое окружение должно быть, насколько это возможно, с претензией на элегантность.

Какое-то время спустя…

– Вот, так гораздо лучше. А почему вы отказались от ботин… ка? – Ричард разглядывал преобразившегося Салеха. Длинное синее пальто из плотной шерсти, рубаха с воротником-стойкой, клетчатая жилетка, брюки из плотной ткани, массивная пряжка ремня.

– Сапог поддерживает голеностоп. Не вижу смысла превращать себя в ковыляющего «джентльмена» в угоду «элегантности», – голос Рея сочился ядом. Новая одежда была крайне непривычной. Он просто-напросто не узнавал себя в зеркале!

Сам Ричард был в темно-зеленом клетчатом костюме-тройке. Старую одежду он брезгливо оставил в примерочной. Единственное, что осталось от прежнего гардероба – цилиндр. Головоной убор пережил все испытания и даже не сильно помялся.

– Салех, вы упомянули вчера пистолет. Он еще при вас?

– Да.

– Тогда я закажу еще кобуру. И кстати, вам не хватает пары аксессуаров, чтобы завершить образ…

В результате всех манипуляций Рей обзавелся шляпой-котелком, нагрудной кобурой и тяжелой тростью с набалдашником в виде головы пуделя. Указанная голова была отлита из латуни.

– Мистер Салех, я вас очень попрошу, в будущем, не нужно улыбаться продавцам в магазине. Поверьте, я не тот человек, который нуждается в скидках у поставщиков одежды. К тому же беднягу мог хватить удар. А возиться с трупом – долго.

Бывший лейтенант только вздохнул.

И еще какое-то время спустя…

– Какую стрижку изволите?

Цирюльник крутанул стул, на котором сидел завернутый в пелерину Салех. Бывший лейтенант уставился на себя в зеркало. Не лишним будет напомнить, что волос у Рея голове не было вообще, никаких.

– Вы издеваетесь? – от накатившей злобы лицо инвалида пошло красными пятнами.

– Молодой господин только что оплатил мне десятикратную стоимость самых дорогих парикмахерских услуг, – прошептал цирюльник на ухо взбешенному клиенту. – Я честно, пытался ему возразить, но он сказал, что в противном случае вы переломаете мне все кости. Пожалейте старика…

Озадаченное молчание затягивалось.

– Могу отполировать. Хотите?

В итоге пахнущий дорогим одеколоном Рей Салех в компании такого же свежевыстиранного Ричарда Гринривера подошел к академии с не выговариваемым названием. Ровно в полдень они прошли через монументальную гранитную арку.

– Мистер Салех, ощущаете торжество момента? Весь мир у наших ног. Из этого места выходят люди, что творят историю!

– То-то я о нем за три с лишним десятка лет ни разу не слышал! – Рей был раздражен. Если бы его спросили почему, то бывший лейтенант навряд ли бы сказал что-то внятное. По факту он не был похож на себя прежнего. И новый костюм в этом вопросе был куда как более инороден, чем отсутствие ноги.

– Невежество и безграмотность – бич современной цивилизации. Двигать людей в сторону прогресса – вот истинная задача аристократии. Теперь и вам, мистер Салех, предстоит разделить со мной эту тяжкую ношу, раз провидению было угодно одарить вас.

– Звучит как пафосный бред завравшегося аристократа. Ричард, ты отстриг ус морскому офицеру и наблевал в сапоги городовому, при всем моем уважении к твоим деньгам, ты не тянешь на человека, что несет непосильную ношу прогресса. Может, ты знаешь, как устроен паровой двигатель?

– Ах, мистер Салех, вы просто не понимаете! Но ничего, пройдет время, и я изменю ваше мнение об аристократии.

– Гринривер, я бью для тебя людей, ношу чемоданы и похмеляю поутру. За то, чтобы я соглашался с твоим мнением, ты мне не платишь.

– А если буду? За какие деньги вы согласитесь лизать мне задницу?

Салех задумался. Ему уже платили больше, чем гвардейскому полковнику.

– Боюсь, на подобное денег нет даже у твоего отца, – покачал головой инвалид.

На эту фразу Ричард озадаченно промолчал, но спорить не стал. Чем несказанно удивил бывшего лейтенанта.

– Ничего, мистер Салех, я еще куплю вашу душу. Я еще не встречал человека, что устоял бы перед теми соблазнами, что дает ему положение.

– А я и не планирую такой подвиг. Просто привык называть вещи своими именами. Ты богатенький мальчик, который решает все свои проблемы деньгами. И тебя в моих глазах извиняет только то, что ты отморожен как полк кирасиров, и ставишь на кон свою шкуру, которая у тебя одна, так же легко, как и деньги, которых у тебя не счесть. Это много стоит. Но все равно ты мудак и сволочь.

– Ах, мистер Салех, вы даже не представляете весь список моих пороков. Я похотлив, мстителен…

– Ричард, заткнись! – послушав долгожданную тишину, бывший лейтенант осторожно добавил. – Пожалуйста.

Под зловещее молчание графеныша приятели зашли в здание, где висела табличка «приемная комиссия».

В помещении было тихо и пустынно. Здание было старым, и носило следы достаточно бережного ремонта. Кое-где из стен выступали крупные камни. Часть плитки на полу была взломана корнями. В воздухе витал дух не старины, – древности!

Ричард тоже подавленно молчал. Происходящее выбивалось и за его жизненный опыт. Стены становились все выше, и потолок тонул в дымке. Казалось, молодые люди стоят на краю бесконечного пространства. То же самое испытывает человек в первый раз увидевший океан.

– Молодые люди? Вы абитуриенты?

Наваждение схлынуло. Здание снова стало нормальных размеров. Одна из дверей оказалась открыта, и в проеме показалось новое действующее лицо. Незнакомец был низок, лыс, и казалось, состоял из одних сферических поверхностей. Серые глаза навыкате, круглый едва заметный подбородок, покатые плечи и выдающееся брюхо. Все это подчеркивал костюм коричневого цвета. Рей был готов поклясться, что ботинки на незнакомце тоже круглые.

Убедившись, что внимание привлечено, незнакомец продолжил.

– Проходите быстрее, я не советую задерживаться в этом месте надолго. Мы его давно не кормили.

Не став выяснять подробности, приятели пересекли зал, едва не прижимаясь друг к другу. Последние слова незнакомца настораживали.

– Имя, возраст, специальность?

– А? – Салех огляделся. Он стоял в большом светлом кабинете. За столом сидел круглый дяденька. В широко раскрытые окна врывался теплый ветер.

– А где… – Ричарда нигде не было, хотя буквально пару ударов сердца назад он стоял рядом и в воздухе витал запах его одеколона.

– Тоже заполняет документы. Не теряйтесь. В этом году вы первые, – мужчина взглянул на Салеха через круглые очки, которые держались на круглом носу безо всяких дужек. – Имя, возраст, род занятий?! – рявкнул незнакомец басом.

Салех рефлекторно вытянулся по стойке смирно.

– Рей Салех, тридцать четыре года, лейтенант двадцатого пехотного полка в отставке.

– Салех, Салех, ага… Нашел! Травмы, увечья, психологические расстройства?

– А…

-Так и запишем, ибицильность…

– Ноги нет... – прошипел Салех, изрядно натренированный общением с Гринривером, не сорвавшийся только по этой причине.

– Какой?

– Чего?

– Какой ноги нет?

– Левой… Я очень извиняюсь, а это разве так незаметно? – подтверждая свои слова, Салех топнул ногой в протезе.

– Сколько яблок я держу?

Бывший лейтенант с непониманием уставился на своего собеседника. И на его руки, которые лежали на столе.

– Что?

– Лейтенант, ты совсем тупой? Повторяю вопрос: сколько яблок я держу?

– Ноль! Ни одного. А в чем смысл этого вопроса?

– Читать умеешь?

– Полное среднее образование. Курсы младшего офицерского состава.

– Это понятно. А читать то умеешь?

– Грамотный! Вы меня совсем за идиота держите?

– Нет. Имя свое написать сумеешь?

– Да!

– Докажи.

– Что?

– Говорю, докажи. Напиши свое имя вот на этом листке.

Тяжело вздохнув, и мысленно извинившись перед Ричардом за то, что отбирает у него титул самого сложного собеседника, Рей склонился над столом и старательно вывел свое имя на листке бумаги.

Незнакомец долго вглядывался в написанное. И, кажется, сверялся с бумагами на столе.

– Хм… А в обратном порядке сможешь?

На Салеха снизошло вселенское спокойствие. Он понял, что общается с чем-то недоступным его пониманию. Что-то вроде армейского начальства. На бумагу, с небольшой задержкой было записано требуемое.

– Хм… Хм… Не соврал, гляди-ка… Ишь ты… Каким наукам обучен?

– Минное дело, тактика действия малых групп, базовый курс медицинской помощи, управление паровыми механизмами, стрелковая подготовка, штурмовая подготовка, базовая психология, полевая фортификация…

– Хм… Благородны, что ли?

– Никак нет!

– Зря…

Салех сразу так и не нашелся, что ответить на подобное.

– Атрибут?

– Вино охлаждаю.

– Покажи!

– Ээээ… А на чем?

– Салех, ты совсем тупой? На бутылке!

– Какой?

– Конечно, своей!

– Но у меня нет…

– Или ты сейчас мне рожаешь бутылку, или я начинаю тебя потрошить на тему того, кто ты на самом деле и куда дел Салеха. Ну?

Бывший лейтенант воровато оглянулся и достал из сапога тесак, а следом – небольшую плоскую флягу.

– Вот, теплая.

– Что там?

– Коньяк.

– Пойдет! Наливай!

– Но, атрибут…

– Салех, только моральные уроды пьют коньяк холодным! Признавайся, в карательных операциях принимал участие?

– Никак нет!

– Тогда наливай.

– А как же атрибут?

– Да сдался мне твой атрибут, всё в личном деле есть. Я только бумаги заполняю.

На столе из воздуха возникло пару стопок. Рей молча разлил по ним содержимое фляги.

Незнакомец опрокинул стопку и довольно хекнул, занюхав рукавом.

– Не нравишься ты мне, Салех. Ну вот, ей-богу. Знаешь, встречаешь иногда человека, а он на вид как кара божия. Не человек, а пиздец. Вот и ты, не человек, а пиздец. Лысый и блестящий. Тебе что, полировали лысину?

На эту реплику Рей только открыл рот. И закрыл его.

– А вам случайно Ричард Гринривер не приходится родственником?

– Ох, а ты, я смотрю, не так туп, как кажешься. Он мой пра пра пра пра… Короче, родственник.

– Оно и видно. Такая же мразота, – реплику про возраст незнакомца Рей решил проигнорировать, чисто для душевного спокойствия.

– Что ты сказал?

– Черты у вас, говорю, семейные! – соврал Салех.

– Ага, порода у нас такая, у всех красота мужская сильна! – Салех подавился воздухом. Незнакомец больше напоминал какое-то земноводное, нежели человека, и, видимо, имел совершенно чудовищное самомнение. – Короче, Салех, несмотря на то, что ты мне не нравишься, вынужден признать, что ты психологически устойчив, хотя я не исключаю что твою тупость я принял за сдержанность. Людьми командовать способен. Опыт имеешь. Так что быть тебе старостой курса. Пистолет тебе выдать?

– У меня свой есть. А зачем?

– Вдруг тебя всё достанет, и ты застрелишься? Порадуй старика.

– А вы не опасаетесь, что я вам сейчас голову проломлю?

– А ты попробуй, – спокойно отозвался собеседник.

Салех решил, что у него скоро случится передозировка Гринриверов, и решительным движением закрутил колпачок фляги.

– Эй, погодь, да не горячись ты, совсем шуток не понимаешь… – с жалобным видом круглый человек облизнулся.

– Совсем не понимаю. День у меня трудный вышел. Да и нога побаливает…

– Короче, служивый. Сделка у меня для тебя есть, я беру твоего коня на постой в университете, с кормежкой по высшему разряду, как для племенного рыска, а ты мне оставляешь коньяк.

– Не пойдет. У меня нет коня!

– Хорошо, раз так… Я тебе отдаю ее!

На стол рухнула непонятно откуда взявшаяся булава.

– Ээээ…

– Булава силы и власти!

Указанная булава была покрыта толстым слоем ржавчины.

– Она типа волшебная, да?

– Конечно, нет! Ты меня за ненормального держишь, менять волшебное оружие на фляжку коньяка?

– И зачем она мне?

– Как зачем? Людей бить, ты же форменный душегуб. А тут такой знатный инструмент!

Инструмент был старше Салеха минимум на сотню лет.

– Да мне как бы кулаками сподручнее. Да и у меня есть, вот… – Рей покрутил тесаком и убрал его обратно в сапог.

– Хорошо, мое последнее предложение! Вот!

Монета, старая, медная, одна штука.

– Да вы издеваетесь!

– Да чтоб тебя, ладно, уломал, черт языкастый, дам тебе совет, дельный, очень дельный. Который тебе поможет!

– Эм… Хорошо.

– Фляга вперед!

Салех уже изрядно устал от этого разговора. К тому же флягу можно купить и новую. Потому и протянул требуемое.

– Перед смертью филин летит! – провозгласил незнакомец таким тоном, словно сказал какую-то великую мудрость. Которая больше напоминала великую ахинею, но все же…

– Я могу идти? – с надеждой уточнил Рей.

– Ага, катись.

Какая-то неведомая сила подбросила Салеха с места и вытолкала за порог. Дверь с грохотом захлопнулась.

– Мистер Салех, где вас черти носят?

Ничего не понимающий бывший лейтенант с выражением полного охреневания уставился на Ричарда. Тот выглядел изрядно раздраженным.

– Так я был у кого-то из приемной комиссии… В кабинете…

– В каком кабинете, Салех, вы о чем?

– Да вот… – Рей оглянулся и непонимающе уставился на каменную кладку.

– Тут была дверь…

Ричард подошел к своему компаньону и подозрительно его обнюхал.

– Вы где были? Объясните человеческим языком.

– Так нас от выхода позвал какой-то мерзкий старик, круглый весь, он попросил торопиться, так как кого-то давно не кормили, и это может быть опасно, потом он выпрашивал меня, у себя в кабинете, про род занятий, задавал какие-то странные вопросы и сказал, что он твой много раз прадедушка.

– Я ничего не видел! Салех, вы точно ничего тайком от меня не принимали?

– Нет…

– Чертовщина какая-то. Как выглядел этот человек?

Рей описал внешность незнакомца.

– Хм…

– Клянусь могилой матери, это был твой родственник! Вы даже, сука, хмыкаете одинаково, одинаково относитесь к людям, и даже говорите одними и теми же словами! Особенно про коньяк!

– Так, так, помедленнее. К кому мы одинаково относимся? К каким людям? И причем тут коньяк?

– Что ты, что он сказали мне те же самые фразы при знакомстве, на моей памяти только ты настолько отбитый, чтобы мне, мне(!) говорить, что я, сука, стремный и что мне надо сдохнуть при такой внешности. И этот коньяк, на предложение его охладить он назвал меня моральным уродом!

– Так это и есть моральное у… – что-то во взгляде Салеха было такое, что Ричард предпочел не заканчивать свою фразу. – Ладно, ладно, я понял. А я точно такое говорил? Вам не послышалось?

– Нет!

– Тогда приношу свои извинения. Это поведение не достойно истинного джентльмена. Обычно я более… изящен в своих оскорблениях. Сейчас бы я сказал…

Что сейчас бы сказал Ричард мы, к несчастью, так и не узнаем. Как и не узнаем, что произойдет с головой графеныша если в нее прилетит кулак Рея, а также не сможем узнать, как это согласуется с условиями заключенного между молодыми мужчинами договора. В общем, много чего интересного не произойдёт из-за того, что Ричард заткнется.

– Джентльмены? Вы заблудились?

Джентльмены испуганно заозирались, пока не увидели владелицу голоса, миловидную женщину в строгом платье, чью голову украшала небольшая шляпка, покрытая цветами.

– Да, у вас тут очень запутанные коридоры, – честно признался Рей

Девушка рассмеялась, словно услышав отличную шутку. Салех огляделся, чувствуя подвох. Небольшой холл, метров четырёх в поперечнике. Входная дверь, коридор, из которого показалась девушка. Пара высоких окон. Все. Никаких анфилад (по которым успел побродить Ричард), никаких теряющихся в бесконечности коридоров, никаких кабинетов со странными господами.

– Следуйте за мной. В этом году вы первые. Вы что-нибудь уже знаете про то место, где будете учиться?

– Да.

– Нет.

Голоса приятелей зазвучали хором.

– У этого места богатая история. Изначально комплекс зданий принадлежал ордену Остролиста, – лекторским тоном начала вещать незнакомка. – Этот орден объединял искателей бессмертия. Ученых, магов, просто энтузиастов, во всей ойкумене. Примерно пять сотен лет назад Орден прекратил свое существование.

– Они все умерли? – решил блеснуть остроумием Салех.

– Нет, от чего же? Орден достиг своих целей и был распущен. А в здании разместилась наша академия. В те времена волшебников считали чем-то навроде носителей небольших мутаций. Проявленное в разумном блуждающих заклинаний. Так продолжалось достаточно долго, первые упоминания о волшебниках встречаются еще в ранних письменных источниках. Но шесть сотен лет назад ордену Остролиста удалось выяснить что атрибуты волшебников можно развивать. Это было побочное исследование, и ему не придали особого значения. Вплоть до момента роспуска ордена. Тогда наработанные материалы стали наследием Северной империи. И на государственном уровне было принято решение поставить на поток обучение волшебников. Слишком убедительным выглядел результат работы ордена.

– Я прошу свои искренние извинения, я не представился. Сэр Ричард Гринривер. А это мой компаньон и душехранитель, мистер Рей Салех. Нас так впечатлило это место, что мы полностью позабыли о манерах, – прервал лекцию графеныш.

– Мисс Виолетта Девис. Я веду расширенный курс по истории. Рада знакомству.

– Мисс Девис, есть ли что-то критически важное, что вы можете нам поведать перед тем, как мы будем вынуждены расстаться? Я слышу голоса, а значит, ваша миссия проводника скоро будет выполнена.

Салех аж заслушался. Он не обладал подобными дипломатическим талантами, а весь его опыт общения с женщинами не предполагал подобных словесных кружев. Или вообще ограничивался передачей горсти монет.

– Да, безусловно. Мистер Гриривер, запомните одну вещь, тут, в стенах университета, нет сословных различий. С вами за одной партой будут учиться бывшие крестьяне, служащие, военные, представители других народов. Академия дает равные права мужчинам и женщинам. И мое уважение могут заслужить лишь достойные студенты, а не те, чье мнение о себе зиждется на длинном списке предков или размере кошелька. До встречи на лекциях, господа!

И отвесив короткий поклон, мисс Виолетта Девис ушла обратно по коридору.

– Босс, кажется, тебя сейчас грубо отшили с твоим графством, – откашлялся в кулак Салех чтобы самым мерзким образом не заржать.

Впрочем, Гринривер не выглядел хоть сколь-нибудь расстроенным.

– Мистер Салех, видимо в женщинах вы понимаете не больше, чем я в содержании драконов. Немного общеизвестной информации и куча домыслов?

На эту реплику Салех предпочел промолчать, чтобы не попадать лишний раз своему нанимателю на острый язык.

– Запомните, мой друг, самое печальное, что может с вами произойти при общении с барышней – это равнодушие. Раздражение – первый шаг к графской постели! – самодовольно закончил Гринривер.

У Салеха возникло пару остроумных реплик насчет того, что Ричард раздражает всех, и его, Рея, в первую очередь. Значит ли это, что скоро у графского сына будет крайне бурная и разнообразная половая жизнь? Но потом до бывшего лейтенанта дошло, что может в ответ на это придумать Гринривер, и он промолчал.

К тому же стало не до разговоров, молодые люди зашли в приоткрытую дверь и оказались в просторном помещении.

Параллельно стенам в нем стояли конторские столы, три из которых на данный момент были заняты.

Сама процедура заполнения документов запомнилась Салеху разве что тем фактом, что Гринривер оказывается, был двадцати трех лет от роду, второе имя у него, кстати, было Джереми.

Так же студентам полагалось место в общежитии. Проживание в городе возможно только после третьего курса. Та же история касалась питания. Но, как подсказывал Салеху жизненный опыт, скорее всего, были варианты, позволяющие сделать свою жизнь намного комфортнее.

После заполнения бумаг Рея пригласили в соседний кабинет. Который уже давал понять, что учат в университете волшебников, а не государственных служащих. Кабинет напоминал лавку сумасшедшего старьевщика. В нем было все: баночки, бутылочки, механизмы, клетки с мелкими животными, тубы с нанесенным рунами, связки трав, разнообразное оружие. В центре этого великолепия сидел сухой старик в очках-консервах. Он разглядывал через каскад линз что-то зажатое в пинцете.

– Так, так, так… Ну-с, с чем пожаловали? – голос живо напомнил Салеху полкового врача. Именно таким голосом он узнавал подробности заражения триппером или сифилисом.

– А?

Старичок за кафедрой вздохнул. Будущий волшебник, наконец, заметил на столе табличку: «Юлий Ремуль, профессор».

– Рассказывайте, говорю, какой у вас атрибут.

– Охлаждаю бутылки со спиртным.

– Только со спиртным?

– Ага…

– Ожидайте.

Внезапно из пола выдвинулась стальная стенка и уперлась в потолок, отсекая старичка за столом от остальной комнаты. Рей удивлённо огляделся. Какое-то время постоял на месте, вслушиваясь в шебуршащие звуки и позвякивания. Бывший лейтенант сел на обнаруженную табуретку и принялся разглядывать содержимое полок. А потом… Потом Салех, в лучших солдатских традициях, уснул.

– Молодой человек! Молодой человек! Просыпайтесь!

– Ась?

– Просыпайтесь, говорю. Из служивых, что ли?

– Ага…

– Оно и видно, на этой табуретке обычный человек не то, что не уснет – не сядет. Демонстрируй, давай, свою силу.

Перед старичком стояло три бутылки. К каждой из которых на крышку был прикручен термометр. Бутылки были пронумерованы кусками бумаги.

Салех взял бутыль с номером 1 и попробовал применить свой дар. Ничего не вышло. Повторил…

– Если не срабатывает, просто ставьте на место, говорите об этом и берите вторую, – подсказал старичок.

В итоге охладить получилось только третью бутылку. Снова поднялась штора. Снова Салех принялся ждать. Снова три бутылки.

История повторилась, только теперь Салех охладил все три бутылки.

И снова штора вверх…

После шестого раза бывший лейтенант не выдержал.

– А что мы делаем-то?

– Изучаем границы вашего дара. Способны ли вы охладить смесь спирта и масла? Нагреется ли охлаждённая смесь, будет ли работать способность без спирта. И так далее.

– И какие результаты?

– Если будет надо, вам скажут. А вы не отвлекайтесь, раньше закончим – раньше вы покинете мой кабинет.

Испытание продлилось еще почти час. В животе у Рея урчало, и он уже откровенно заколебался.

– Так, первичный анализ закончен. Результаты обследования вам выдаст куратор группы. Обращаю внимание, это именно что первичный результат. Когда приступите к учебе, нужно будет пройти еще один цикл анализа, но уже полный. Дата, форма и время проведения назначаются в частном порядке. До встречи на лекциях, думаю, мы будем часто встречаться.

– Профессор, а можно один вопрос?

– Задавайте, – Ремуль вернулся к своему занятию.

– А моя сила, ну, она…

– Сможете ли вы убивать армии? Да, сможете.

– То есть я действительно волшебник?

– Вне всяких сомнений.

– А…

– Столовая налево, до конца аллеи. По студенческому жетону питание бесплатное.

– Спасибо.

– Не за что. Хорошего дня.

Находясь в крайне приподнятом настроении, Салех покинул кабинет. На выходе ему выдали два жетона. Один для поселения в общежитие кампуса, второй для получения учебных пособий. Так же он получил ученический амулет. Он представлял собой переплетенные буквы, из которых состояла аббревиатура названия. В центре торчал большой зеленый камень.

Своего нанимателя бывший лейтенант нашел на выходе из здания. Тот развалился на скамейке, раскуривал небольшую трубку и щурился от яркого солнца.

– Я разочарован.

Этой фразой он встретил приятеля.

– И чем же? Неужели условиями содержания? – Салех опустился рядом.

– Условиями содержания, скажете тоже. Тут не конюшня! Поймите, мистер Салех, университет готовит лучших! Людей, что вершат судьбы! А что же я вижу в итоге? Канцелярию, скучающих клерков за конторами. Словно не на чароплета пошел учиться, перед которым весь мир склоняет колени, а кусок мыла купил. Тут распишитесь! Там распишитесь!

– Кому суп жидок, а кому и жемчуг мелок, – философски заметил Рей.

– Предлагаю оценить местный общепит. Хотя после всей этой бюрократии у меня запросто может быть несварение, – подытожил графеныш.

Столовая обладала той же монументальностью, что и остальной университет. Длинные деревянные столы, кажется, застали еще прежних владельцев комплекса. В центре зала располагался гигантский очаг, сейчас потухший. Стены, местами, были забраны гобеленамитакой грубой выделки, что становилось понятно их истинное предназначение – защита от промозглого холода зимой.

В отличие от здания приемной комиссии, в столовой было довольно много народу.

– То есть вы серьезно утверждаете, что это вот – еда? – Ричард с болезненной брезгливостью смотрел на содержимое подноса.

– А что не так? – Рей, наоборот, был предельно счастлив. Во-первых, на раздаче были котлеты из мяса. Во-вторых, их можно было накладывать неограниченно.

– В нашем поместье чем-то подобным кормят собак! – достаточно громко прокомментировал Ричард.

Вокруг стало тихо.

– Вы гость в этих стенах и оскорбили стол, что вам накрыли. Попрать старые законы может только тот, у кого нет чести.

Рей огляделся. Реплика исходила от парня восточной наружности. Длинные волосы, собранные в пучок на затылке. Острое лицо, раскосые глаза. Длинное черное одеяние, напоминающее халат.

– У северных народов существует традиция, есть полупереваренные оленьи фекалии, извлеченные из кишечника. У шумацев есть религиозный закон, согласно которому они едят печень своих стариков, так те, кто уходят за грань, могут поделиться с потомками своей мудростью. У зелтарийцев есть традиция: добавлять пару капель своей крови в вино гостя. Кочевники пьют мочу мальчиков до десяти лет. Их законы я тоже должен соблюсти? – всё это Ричард произнес, не поворачивая головы.

– Мудрость предков несет в себе отпечаток созидающей силы. Глупец идет против законов человеческих, безумец против законов божественных. Подлец попирает их прилюдно. – так же спокойно ответил студент.

– А те, кто плевал на эту замшелость, придумали туалетную бумагу. И научили ею пользоваться даже восточных дикарей. Как может рассуждать о чистоте чести тот, кто не в силах подтереть себе задницу?

В руках спорщика появилась чернильница и кисть. Так быстро, что Салех даже не успел уследить за движением. Студент поднялся из-за стола и сделал первый шаг.

Школа магии. Оскорбленный человек делает что-то непонятное. Бывший лейтенант не знал ничего про волшебников и их возможности. Но хорошо разбирался в драке. Он выхватил из кобуры пистолет и выстрелил владельцу чернильницы в колено.

Тот рухнул на пол с жалобным криком. Теперь в столовой замолчали все.

– Мистер Салех, одолжите мне свой тесак? – Гринривер не выглядел чем-то удивленным или недовольным. Скорее наоборот.

Инвалид оглядывался по сторонам, в поисках угрозы. Оружие он толкнул своему нанимателю через стол.

С крайне мерзопакостной улыбкой Ричард сделал первый шаг к стонущему на полу студенту.

– Не убивайте его, Ю-Вонг не собирался нападать на вас! – раздался полный отчаяния девичий голосок. – Он всего лишь хотел пошутить.

Салех оглянулся и увидел обладательницу голоса. Миловидная блондинка с коротким каре золотистых волос. Девушка была облачена в какую-то странную робу, а за поясом у нее торчали запачканные грязью плотные перчатки. В глазах девушки стояли слезы.

Гринривер отвесил ей приветственный поклон. И опустился на корточки перед неудачливым шутником.

– Ю-Вонг значит? Пошутить хотели? Ничего плохого не замышляли?

Истекающий кровью парень судорожно закивал, а потом так же судорожно закрутил головой.

– Юная леди, на что вы готовы ради того, чтобы я не сделал этим замечательным ножом какой-нибудь весьма ужасной вещи?

Молчание было ответом.

– Ах, плебс так развращен. Бедная девушка уже напридумывала себе невесть чего. Леди, не надо так краснеть и бледнеть. В обмен на жизнь этого недоумка я запрошу с вас всего лишь свидание. Большего он не стоит. В людном месте, можно при свидетелях. Вы согласны?

– Да! – кажется, девушка была готова бухнуться в обморок.

– Ну, значит, убивать вас я не буду, – с сожалением протянул аристократ.

– Вы не посмеете! – просипела жертва графеныша.

– Еще как посмею! Но не сейчас, сейчас мне предложили хороший выкуп. И плату с тебя я возьму, – мелькнул тесак, и в руках Гринривера оказался срезанный пучок волос. – Мистер Салех, пройдемте, поедим в другом месте. Леди, мой поверенный свяжется с вами позже. Господа! – это уже Ричард обратился ко всем зрителям. – Честь имею.

Рей с сожалением взглянул на поднос полный еды и последовал на выход.

Шли молодые люди в полном молчании.

– Мистер Салех, примите мою искреннюю благодарность. Именно такого поведения я от вас ожидаю в дальнейшем. Вы совершенно правильно разобрались в ситуации и предприняли совершенно правильные, и, главное, своевременные действия, – пучок волос Ричард завернул в платок и сунул в карман, а нож отдал обратно Рею.

– Не слишком ли жестоко? Студиоз навряд ли хотел тебя оскорбить. Ричард, черт возьми, это была столовая при кампусе. Студентики, облил бы он тебя чернилами… – бывший лейтенант испытывал какое-то мерзкое чувство. Словно пнул котенка.

– Вы не верно истолковываете произошедшее. Аристократа может оскорбить только аристократ. А черни надо указывать на ее место. И если бы вы в глубине души этого не понимали, то не прострелили бы этому студентику коленку. У вас хорошие задатки и славные инстинкты. Не противьтесь им.

– А нас за произошедшее не отчислят? – запоздало поинтересовался бывший лейтенант.

– Не забивайте себе голову пустяками. Свидетели подтвердят, что было что-то очень похожее на нападение. Вы превентивно устранили угрозу, при этом у нас вами контракт. Плюс ваши многочисленные контузии, плюс связи отца.

– Этому Ю-Вонгу предстоит долго лечиться, не факт, что он сможет нормально ходить.

– Ну, я наслышан о возможностях волшебников на поприще медицины, так что сомневаюсь, что ему угрожает что-то серьезное. А если и нет, то какое вам дело?

На это инвалид не нашел что ответить и весь оставшийся путь до общежития они проделали молча.

Переговоры с комендантом общежития Ричард взял на себя. Он просто захлопнул дверь кабинета перед носом Салеха и какое-то время общался там с мистером Ясоном (имя которого поведала табличка на двери).

В итоге крайне довольный Гринривер, позвякивая ключами, поднялся на третий этаж, увлекая за собой приятеля. Комната, которую им выделители, находилась на третьем этаже и выходила окнами в сад. Обстановка была скромной но добротной. Две массивные кровати, пару стеллажей с книжными полками, столы, обитые зеленым сукном. На входе небольшой гардероб. Туалет и душевая кабина в отдельных комнатках. Газовые фонари на стенах. Вода из-под крана текла, правда, только холодная, но Ричард уверил что этот вопрос будет решен в самое ближайшее время. Рею обстановка понравилась.

– Сарай, конечно, но это лучшие апартаменты во всем университете. Представляете, комендант просто отказался брать больше! Так что дойдите до цирюльника, и проследите, чтобы наши вещи перевезли сюда. Ах да, и добудьте мне стеклянную банку, посимпатичнее. Надо упаковать трофей, – и Гринривер помахал завернутым в платок пучком волос, поясняя о каком трофее идет речь.

В этот момент в дверь настойчиво постучали.

Визитером оказался массивный мужчина в костюме дворника. Габаритами он превосходил даже Салеха, а на поясе у него болталась дубинка, сверкающая рунными цепочками.

– Господа! Вас срочно вызывает проректор по безопасности. Собирайтесь, я вас провожу.

«Опять не пообедаем» тоскливо подумал бывший лейтенант. Тон дворника не предполагал препирательств.

Глава 3

Кабинет проректора находился на четвёртом этаже северного крыла центрального учебного корпуса. Хозяин кабинета, представительный мужчина с короткой бородкой и завитыми усами, встречает гостей достаточно приветливо. Дверь за спиной дворника захлопывается.

— Господа, присаживайтесь!

Ричард с Реем занимают пару стульев у вытянутого рабочего стола. Проректор достает из стола парку из плотного картона.

— Разрешите представиться, наследный князь Эмансоль Брин – Шустер. Я отвечаю за порядок на территории ВУНВОВ. Наш университет относится к коронным учебным заведениям, и потому обо всех серьезных нарушениях доклад идет на прямую… — фраза сопровождалась многозначительно поднятым к потолку указательным пальцем.

– Крайне рад знакомству. Сэр Ричард Гринривер, сквайр. Младший сын графа Гринривера. И мой компаньон – телохранитель, мистер Рей Салех, пехотный лейтенант в отставке, награжден стальной омелой.

Последней фразе Салех удивился. Он точно помнил, что ничего подобного своему нанимателю не рассказывал.

— На вас поступила жалоба от студентов второго курса. За «необоснованное нападение с применением огнестрельного оружия» и «оскорбительное и вызывающее поведение». Как-то можете прокомментировать данное происшествие? – проректор сложил руки замком перед собой и поднял брови, всем своим видом демонстрируя вежливую заинтересованность.

— Да, у меня возникла словесная перепалка со студентом по имени Ю-Вонг, в ходе которой тот предпринял попытку нападения. Попытка была превентивно предотвращена моим телохранителем.

— Как вы определили, что это была именно попытка нападения?

— Мистер Салех? – перевел стрелки Ричард.

— Студент Ю-Вонг выхватил чернильницу и перо. За час до этого я проходил замеры атрибута и профессор проводящий замер уверил меня что моя способность охлаждать бутылки позволит мне уничтожать армии. Опираясь на эти данные, я заподозрил в жесте Ю-Вонга смертельную угрозу моему нанимателю и открыл упреждающий огонь по конечностям.

– Складно, очень складно. Даже придраться не к чему. – с притворным сожалением вздохнул князь. -- С правилами внутреннего распорядка, которые, в частности, регламентируют разрешение подобных конфликтов, вас должны будут ознакомить только через два дня, когда начнется учебный процесс. С точки зрения закона вы поступили абсолютно верно, хоть и излишне жестоко. Но все же, я вынужден буду наложить ряд дисциплинарных взысканий. Во всей империи за год выявляют не более сотни волшебников. Это примерно в пятьдесят раз меньше чем магов. И каждый волшебник является большой ценностью. Потому нам и пришлось отказаться от сословных различий. А все выпускники приравниваются к безземельному дворянству. Так же хочу отметить, что волшебники находятся вне юрисдикции судебной системы и все случаи нарушения законов со стороны волшебников рассматриваются специальной комиссией при личной канцелярии императора.

– И зачем вы нам все это рассказываете? – не выдержал Салех. Он давно потерял нить разговора и изначально непонимал его смысла.

Проректор и Ричард с одинаковым выражением вежливого терпения посмотрели на бывшего лейтенанта. Тот стушевался.

– Тут замешаны личные интересы самого… – снова палец указывает на потолок. – Потому дело обретает излишнюю деликатность. К тому же, мистер Салех прав в своем умощаключении, но он не знает всей картины целиком. В результате произошедшего студент Ю-Вонг сумел остановить кровотечение с помощью своего атрибута. Нарисовал повязку на ноге.

– А что он мог делать изначально? – поинтересовался Гринривер.

– Оставлять несмываемые надписи на любой поверхности в зоне видимости. В общем, по итогу произошедшего я решился на эксперимент. Господа, в рамках наказания за порчу коронного имущества вы обязаны в течение следующих трех месяцев в выходные дни стажироваться в местном отделении полиции. Так же мистер Салех моим указом назначается старостой группы и становится ответственным за учебную и физическую подготовку одногруппников. С самым широким спектром полномочий. Разумеется, вам будет назначенная дополнительная стипендия. Сэр Ричард, я официально запрещаю вам использовать условия контракта личного найма для получения тех или иных преференций от вашего нового старосты.

Осознав последнюю фразу, бывший лейтенант улыбнулся. Широко и радостно. Разошедшиеся губы обнажили ряд заострившихся зубов и покрытые мелкими язвами десны. Водянисто-голубые глаза приобрели мечтательный вид. При взгляде на радостного инвалида, Ричард заметно побледнел.

– И да, последнее, обратитесь на кухню, повара охотно пойдут на небольшое нарушение регламента и организуют вам питание с преподавательского стола. Так же можете организовать доставку пищи из городских ресторанов. Очень рекомендую оценить кухню «Черного лебедя».

– Сердечно благодарю, – смущенно улыбнувшись, поблагодарил графеныш.

– И при случае обязательно упомяните в письмах отцу мою искреннюю благодарность за те три бочки кальвадоса, качество напитка было высоко оценено самим! – бывшего лейтенанта начал раздражать этот многозначительный жест. Но он промолчал.

Когда за спинами приятелей закрылась дверь учебного корпуса, Ричард не выдержал.

– Мистер Салех, я очень надеюсь, что вы высоко цените мою лояльность! В конце концов, я вам плачу... – в голосе Гринривера звучала плохо скрываемая тревога.

– О, Ричард, не стоит беспокоиться. У нас совершенно однозначно определено что входит в такое понятие как «репутация», не переживайте, я не позволю кому-то усомниться в вашей чести! Даю вам слово офицера, вы будете лучшим на курсе! Чего бы мне это не стоило. Ваш отец будет гордиться вами. Его святейшество, что возложил эту тяжкую ношу на меня, будет гордиться вами. Сам! – многозначительный тычок пальцем в небо. – Будет гордиться вами!

– Прошу, успокойте меня, вы ведь не планируете использовать армейскую методику подготовки? – Рей мог поклясться, что в вопросе он слушал заискивающие нотки.

– Если я тебя правильно понял, то не переживай. Никакой армейщины! Только авторские методики подготовки штурмовых частей, – Ричард незаметно и очень тревожно вздохнул. – Ты ведь знаешь, почему штурмовые отряды не используют стрелковое оружие?

– Высокая насыщенность магическими артефактами? Особые сплавы брони? Каторжане в личном составе? Уникальные тактические схемы?

– О, нет, все гораздо проще. Штурмовой пехотинец – это шесть пудов злобного, высокоподвижного мяса. Знаешь, что представляет самую большую угрозу на поле боя для личного состава пехотных частей?

– Минные заграждения? Отряды химер прорыва? Бронеходные части? Нежить?

– Нет, личный состав пехотных частей.

– Вражеской?

– Нет, свой. Основные потери в штурмовых частях – не боевые. Современные магические технологии позволяют преодолеть простреливаемые зоны. И пережить пару заклинаний массового поражения. Вооружение частей позволяет пехотинцам пустить дракона на шашлык, измененных зверей на фарш, бронеходы на сувениры а нежить на анатомические пособия.

Гринивер разочарованно хмыкнул.

– Пехота, атакующая дракона? Пехота против бронеходных частей? Пехота против армии нежити? Мистер Салех, я был о вас лучшего мнения! Я понимаю, когда пьяный офицер кадрит кокетку, расписывая, что нет ничего страшнее его рода войск. Но вы мне это заливаете всерьез! Раньше вы не производили впечатления враля и солдафона!

– Да? – Салех удивился. Он был уверен, что изначально именно подобное впечатление и производил. – Ричард, а ты азартен?

– Мне запрещено приближаться к игорным домам ближе, чем на пятьдесят шагов. Данное распоряжение разослано по всем заведениям в империи. Как легальным, так и подпольным. Еще один человек, удостоенный подобной чести, носит императорскую фамилию! – голосом, лишенным эмоций, поведал графеныш. – Вы желаете предложить мне пари?

– Да, но совершенно не знаю, как можно что-то подобное провернуть. Я хотел предложить провести натурные испытания.

– Хм, в данный момент это действительно затруднительно. Но мы можем условиться заранее.– Проигравший вылизывает победителю ботинки? – вкрадчиво предложил инвалид.

– Мистер Салех, вы ведь понимаете, что в гипотетическом случае вашей победы я просто вынужден буду вас устранить? Без вариантов?

– Тогда предлагай что-то более… Аристократичное? – подобрал слово вояка.

– Да, безусловно. Как насчет полной смены пола?

Бывший лейтенант спотыкнулся и едва не влетел носом в брусчатку мостовой.

– И как вы себе это представляете?

– Ну, я познакомлю вас с одним магом жизни… – начал было Ричард.

– То есть полная смена пола приемлема для аристократа, а вылизать ботинки – нет?

– Всё именно так.

– Ничего не понимаю. Но все же, как насчет того, чтобы проехаться вокруг города голым, на корове, покрашенной в цвет государственного флага?

Теперь уже пришел черед Ричарда бороться с ошеломлением.

– Мистер Салех, вы все схватываете просто на лету. По рукам!

И компаньоны пожали друг другу руки.

– Ричард, открой секрет, когда ты успел посмотреть мое личное дело?

– Я подкупил человека за конторой.

– Ты все вопросы решаешь деньгами?

– Да.

Под неспешную беседу приятели вернулись в общежитие.

Остаток дня прошел без происшествий. Еду удалось достать через охранника на входе в общежитие. Мальчишка-вестовой добежал до цирюльни и обеспечил доставку вещей.

Под одобрительный гогот Рея, Ричард расставил склянки с трофейным усом и пучком волос на книжной полке. Остальные вещи Салех бережно разложил по полкам, слушая подсказки герцогского сына.

С заходом солнца бывший офицер моментально вырубился, а Ричард, под светом газового фонаря, сел составлять письмо отцу.

«Письмо Ричарда Джереми Гриринривера, сквайра, отцу герцогу Майклу Уильяму Гринриверу.

(Черновик)

Здравствуй отец! Как и обещал, пишу тебе по прибытию на территорию учебного кампуса.

Добрался я драконьей доставкой, в алкогольной коме с небольшим изменением маршрута и прибыл в город на восемь часов раньше.

Римтаун – тихий провинциальный город, не лишенный определенного очарования. Много старинной архитектуры. На улицах поддерживается порядок.

Процесс приема оказался на удивление простым и носил скорее явочный порядок. Мне даже не пришлось прибегать к рекомендательным письмам.

Мне сразу удалось влиться в местный коллектив и завести дружеские отношения со многими студиозами старших курсов занять положение, соответствующее моему высокому статусу. За это я должен поблагодарить тебя, так как это мне удалось, во многом, благодаря твоему ценному совету. Следуя ему, я нашел себе компаньона.

За время нашего короткого знакомства он зарекомендовал себя отчаянным головорезом крайне оборотистым малым. Именно благодаря ему мне удалось сократить время маршрута, пусть и сделал это он как смертник, я едва выжил немного снизив комфорт поездки.

Так же ему удалось одним своим видом до смерти напугать всех встреченных торговцев и государственных служащих получить солидную скидку во всех посещенных нами лавках и казённых предприятиях.

Что удивительно, указанный молодчик не является отставным приказчиком или чьим-то поверенным, а всего лишь несколько дней назад был уволен из армии по ранению, им подавился вражеский дракон и издох в страшных муках, имеет боевые награды и был Высочайшей Волей отправлен на учебу в мой университет. Имеет крайне перспективный атрибут и в будущем, по слухам, может, войдет в высший свет по праву силы. Это будет номер, так как он омерзителен как моряк умирающий от цинги.

К его несомненным талантам стоит отнести готовность вскрыть горло каждому встречному, страдая от похмелья он едва не перегрыз горло уличной шавке, чтобы выпить ее кровь, мне пришлось притвориться мертвым высочайшие боевые навыки, благодаря демонстрации которых мы едва не устроили бойню в студенческой столовой в ходе дружеской потасовки на нас обратил свое высокое внимание сам князь Брин – Шустер. Вместо того чтобы пристрелить отморозка как бешённого паса Его высокопревосходительство сразу же предложил моему компаньону и душехранителю (договор мы оформили тремя часами ранее) должность старосты группы и выделил ему персональную пыточную с набором инструментов, а так же предложил, в качестве эксперимента превратить учебную группу во взвод смертников штурмовой роты в полу-армейское подразделение, использующее самые современные методы подготовки офицерского состава.

Под угрозой увечья я вызвался первым проверить на себе указанные методики и теперь прощаюсь с тобой, так как не уверен что протяну и неделю и надеюсь одним из первых продемонстрировать результат подобного подхода.

Возможно, мой выбор покажется тебе несколько авантюрным, но у меня не остается другого выхода, меня освежуют и пустят на корм собакам, но следуя твоему совету, я решил довериться его высокопревосходительству.

В качестве поощрения, нас отправили разгребать все дерьмо этого мелкого города стажироваться в местные органы полиции, чтобы этот зверь в человеческом обличи утолил свою тягу к убийствам и выпотрошил какого-то бродягу вместо того, чтобы подвергать опасности жизни студентов, которых и так не слишком много мы могли на практике отработать полученные в ходе учебы знания.

Отец, спаси меня, я передумал, я согласен жениться!

Вне всякого сомнения, учеба в университете принесет мне много ценного опыта.

С выражением глубочайшей сыновьей любви,

искренне твой Ричард.

P.S. Светлейший князь шлет тебе привет и выражает благодарность за три бочки кальвадоса.

Отец, какай к черту, кальвадос, у нас ни одной винокурни ты поставляешь кокаин в императорский дворец?»

– Сэр Ричард, подъем!

– Что случилось, пожар? – сонный графеныш с трудом разлепил глаза.

– Зарядка. Вставай, благородный Сэр, пора на пробежку.

– Мистер Салех, какая пробежка, у вас же нет ноги!

– Зато у вас их две, и поверь мой юны друг, этого более чем достаточно!

– Я отказываюсь подчиняться этим странным требованиям, мистер Салех, если вам так приспичило заняться физической активностью, я не могу вам этого запретить, но прошу, избавьте меня от подобного!

– Это твоё окончательное решение? – вкрадчивым голосом поинтересовался бывший лейтенант.

– Да, и оно не обсуждается, – с этими словами Ричард натянул одеяло почти до самого носа и отвернулся к стенке.

Раздался скрип раскрываемых створок окна. По комнате прошелся прохладный ветер.

В следующий момент мир закрутился, и Ричард осознал себя судорожно вцепившимся в оконную раму. А его пальцы на откосе разгибал Рей Салех, жутко оскалившись.

– Сууука, ты чего творишь! – едва не визжал толкаемый в пустоту графеныш. – Уууублюдок, третий этаж!

– Зарррряядка! – прорычал лейтенант оскалившись

– Тут третий этаж, Салех, я же сдохнуууу!

Рею надоело ковыряться с пальцами и он, высунув ногу, обутую в сапог, толкнул Ричарда в лицо. Тот с воплем покинул оконную раму. Раздался треск веток.

– Салех! Скотина! Ты уволен! Слышишь? Увоооолен! Я тебя сгною, землю жрать будешь! Пидарас лысый! – орал графеныш срывающимся голосом.

– Хм, ругается, значит живой. Пооберегииись!

И бывший лейтенант рыбкой сиганул в окно.

Гринривер едва успел откатиться в сторону. А Рей, легко поднявшись, подобрал какую-то палку.

– Пробежка!

– Но…

– Ай… Больно! Хватит, ай, Салех, ты тр… агх! – очередной хлёсткий удар палкой сменился тычком и Ричард сложился пополам.

– Пробежка!

– Я понял, понял, обуться хотя бы дай! – в голове аристократа промелькнула мысль о том, что можно попробовать сбежать, добравшись до общежития. Промелькнула и пропала вместе с прилетевшими в лицо гимнастическими тапочками, которые Салех ухитрился захватить с собой.

– На старт, внимание, марш! – и очередной удар палки в «отсушил» Гринриверу руку. Тот побежал. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

«Он же без ноги, я могу оторваться!» – с этими мыслями графский сын ускорился, ныряя в сумрак аллеи. Дальнейшее больше напоминало жуткий сон. Ричард бежал по дорожке, слыша за спиной жуткое сопение бывшего лейтенанта. Тело болезненно ныло от многочисленных ударов, убежать всё никак не получалось. Все тело сжималось в ожидании очередного удара. По лицу графеныша текли слезы бессилия и ярости. Он строил планы по тому, что сделает со своим телохранителем когда это все, наконец-то, закончиться. Но время тянулось и тянулось. Мелькали деревья и стены зданий. Над головой медленно светлело небо, звонко щебетали птицы.

Стали появляться какие-то люди, с интересом глядящие на грязного, потного, едва переставляющего ноги Ричарда. Тот пытался просить у них помощи. Он молил. Он сулил денег, он взывал к милосердию. Но за ним, воплощением Немизиды, по пятам следовал Рей Салех, одной своей улыбкой освобождая Ричарду дорогу и избавляя от надежды на случайную помощь.

Иногда Рей кричал «ускоряемся» и приходилось ускоряться, иначе палка, в воображении графеныша ставшая ядовитой змеей, чаще начинала наносить укусы. В какой-то момент Гринривер спотыкнулся и покатился по дорожке, на подгибающихся руках он поднялся и его вырвало. После чего устало завалился на бок.

– Хоть убивай, я не встану! – простонал он в лицо своему мучителю.

На что Салех лишь пожал плечами, и палка в его руках снова ожила. Через какое то время Ричард осознал себя снова бегущим, хотя и не мог вспомнить: как же он все же поднялся. Помнил только то, что ему было очень больно…

– Разминка окончена!

Услышанное не сразу дошло до уставшего мозга. И теряющий сознание графский сын сделал еще несколько шагов, перед тем как рухнуть на холодный камень мостовой, который показался ему мягче любой перины.

На лицо полилась вода, и Ричард закашлялся, одновременно хватая пересохшими губами потоки живительной влаги.

– Не жадничай, твое сиятельство. Потом напьешься. Теперь боксируем.

Слова бывшего лейтенанта пытаемый осознал не сразу. Перед ним на землю упала пара боксерских перчаток.

А вот осознав… графский сын просто сломался. По лицу потекли слезы, а из горла вырвалось рыдание. Но с тем же успехом можно было пытаться разжалобить камень. Цепкие руки инвалида натянули ему на безвольные руки перчатки. Вздернули на ноги и запихнули в рот какую-то тряпку.

– Ричард Гринривер! Защищайтесь!

Если до этого Ричарду было больно, то сейчас тренировка стала походить на какую-то пытку.

Звуки были такие, словно кто-то месил тесто.

Кулаки, больше напоминающие чугунные гири, с каким-то издевательством обернутые тонкой тряпочкой, летели со всех сторон. Все тело стало единым комком боли. Графский сын пытался прикрыться, но тело слушалось плохо. Руки были словно деревянные. И никак не хотели подняться хоть чуть-чуть, чтобы смягчить очередной удар. Но…

В какой-то момент нога Гринривера подломилась, и он просто свалился челюстью на летящий в него кулак. Блаженная темнота сомкнулась над страдальцем, и он провалился в глубокий нокаут.

Слегка вспотевший Салех огляделся. Его белая косоворотка была забрызганная кровью. Звуки избиения привлеки массу зрителей. Из многих окон торчали лица. Кто-то прятался за деревьями. В общем, царил нездоровый ажиотаж.

– Сэр Ричард Гринривер провел свою обычную тренировку, дамы и господа, завтра утром все желающие могут к нам присоединиться. А если кто-то является поклонником бокса, то может присоединиться прямо сейчас! Куда же вы, уважаемые?

С похвальной скоростью зрители начали прятаться. А кто-то даже растворяться в воздухе. Бывший лейтенант вздохнул, закинул бессознательного нанимателя на плечо и направился в общежитие. Охранник на входе вручил ему небольшой флакон, чем заработал благодарный кивок. Инвалид со своей ношей направился в сторону лестницы. Впрочем, через какое-то время он вернулся и смущено попросил ключ, забытый в комнате.

Бессознательный Ричард был аккуратно уложен на пол комнаты. После чего Рей сел на него сверху, прижав коленями руки к телу. Зажал Гринриверу нос и влил в открытый рот содержимое флакона.

Графеныш забулькал, засипел и широко распахнул выпученные глаза. Все его тело забилось в судороге. Все это время Салех заботливо прижимал его к полу, не давай себя покалечить. Тело на полу обмякло. Рей поднялся с пола.

Гринривер был в сознании. Он сипло дышал, и руками пытался расцарапать горло.

– Убей меня, слышишь? Ублюдок! Убей меня, или как только я смогу уползти отсюда, по твою душу явятся три накаченных смолкой Зелтарийца. Они развальцуют твою задницу раскаленной кочергой, размозжат твои гениталии, а потом будут сношать тебя, пока ты не забьешься в агонии. Я вырву твоя язык, а глаза залью спиртом и поставлю на ебучую полку! Так убей меня, пока можешь, иначе потом ты умрешь!

– Сразу видно, порода! – одобрительно прорычал Салех, подхватил с кровати полотенце и направился в душ, оставив дверь открытой. – Пункт семь, подпункт девять. Компаньон обязуется обеспечить нанимателя лучшим обучением из возможных. Включая физическую подготовку, навыки рукопашного боя, а так же обучение тактическим схемам. Компаньон обязуется обеспечить выполнение данного пункта, невзирая на сиюминутное желание заказчика, если это не несет прямой угрозы жизни и здоровью заказчика.

– Ты нарушил договор! – просипел Ричард, в кишках которого словно кто то разжег костер. – На мне живого места нет!

– Ой ли? – весело спросил Салех и включил душ, что-то глумливо напевая.

А графеныш прислушался к своему состоянию. Боль из тела уходила. Сознание прояснялось. Даже отбитые руки начинали слушаться.

– Чем ты меня накачал?

– Настойка керамитки, – рев Салеха заглушал звук льющейся воды. – Но не чистая, а замешанная вытяжками из двух десятков трав. Военная разработка. Позволяет поднять на ноги бойца даже с самым серьезным переутомлением. Заживляет внутренние микротравмы, рассасывает гематомы. До последнего не верил, что ее можно заказать в местных лавках. Одна беда с ней, стоит по золоту за унцию. И на вкус как выдержанное собачье дерьмо. Так что не забудь отдать сторожу в общежитие деньги. Я заказал на твое имя.

Ричард очень натурально зарычал, скрежета пальцами о покрашенные доски пола.

– Тебе бы помыться, твое сиятельство, разит как от коня. И кажется, ты обоссался. Но не переживай, Ричард, с твоими деньгами и моим богатым опытом мы из тебя быстро сделаем машину для убийств. Твой уважаемый батюшка будет очень доволен. И должен признать, держался ты молодцом. Я думал сдохнешь раньше!

Глава 4

Предаваясь мечтам об ожерелье из острых зубов компаньона, молодой человек отправился в душ. Стекающая вода жгла многочисленные ссадины и красилась в розовый цвет.

Алхимический эликсир не был панацеей, и запакованный в костюм Ричард держался довольно скованно. Более того, он безжалостно отнял у бывшего лейтенанта трость. Впрочем, тот и не подумал расстраиваться и использовал в качестве оной слегка обструганную палку, которой утром колотил графского сына. Глядя на это Гринривер только тяжело воздохнул и мысленно записал еще один бал на счет инвалида.

В столовой вокруг приятелей образовалась зона отчуждения. В полной тишине Ричард прошел на раздачу, выложил на стол несколько серебряных монет и через какое то время один из поваров принес поднос, заваленный всяческими яствами. Яйца пашот, грибное суфле, тосты, сливочное масло, джем, чай. И еще куча всего. Проблема возникла там, где ее ни кто не ждал. У Ричарда тряслись руки. Так сильно, что молодой аристократ был вынужден был отложить вилку.

— Мистер Салех, кажется, пришло время вам начинать решать проблему. — Молодой аристократ снова был вежлив и собран.

– И как ты себе это представляешь? Предлагаешь кормить тебя с ложечки? — Бывший лейтенант таких проблем не испытывал и с пугающей скоростью опустошал поднос.

– Я прошу вас сохранить мою репутацию а не уничтожить ее окончательно.

– Могу устроить дебош и мы вынужденно покинем столовую. — Инвалида ситуация откровенно забавляла.

– Боюсь, это не лучший выбор. Указать место завравшемуся плебею — это одно. Искать скандала без повода — другое.

— Могу сходить на раздачу, пусть принесут пару коньячных бокалов с рассолом. Это даст логичное объяснение происходящему. – Рей продолжал накидывать варианта.

— Нет, увы, это демонстрирует слабость. Другое дело если бы мы пили до этого с кем то из этих людей.

– Ричард, половина университета видела утреннюю тренировку. А кто не видел, тем рассказали. Разве истинный аристократ не может наплевать на мнение толпы? Тот факт что ты можешь ходить иначе как работой некромантов не назовешь.

Гринривер, все это время внимательно оглядывающий набивающихся в зал студентов чему то довольно усмехнулся.

– Уже лучше, мистер Салех. Но еще рано, эти люди не знают меня, им только предстоит понять насколько я несоизмеримо выше каждого из них. Тогда я смогу демонстративно пренебречь общественным мнением. Но не сейчас. Сейчас я, кажется, нашел выход. -- И графеныш кивнул куда-т за спину бывшего лейтенанта.

Тот обернулся. Каре золотистых волос, россыпь веснушек, вздернутый носик. На девушке был жакет и длинная юбка.

Студентка сидела с прямой спиной уставившись в тарелку. Сразу было понятно, девушка старательно делает вид что занята едой и в своих мыслях.

– Пригласите леди за наш стол. Буду требовать с нее виру.

– Что, прям на обеденном столе? Ричард, это несомненно отвлечет людей от твоих трясущихся рук.

– Мистер Салех, ваш пошлый юморок тут крайне не уместен. Впредь попрошу воздержаться от подобного рода замечаний. И пожалуйста, будьте вежливы с дамой. Вам знакомо это слово? – Голосом Гринривера можно было охлаждать пиво.

– Да, без проблем. Мистер Гринривер, Сэр, как прикажете сервировать указанную даму? Подать к ней белый соус? Или нафаршировать артишоками? Вы планируете поглощать ее вместе с одеждой?

Графский сын тихо зарычал. Рей довольно оскалился и поднялся из за стола.

– Леди?

Девушка подняла испуганный взгляд на широко улыбающегося Салеха.

– Дда?

– Сэр Ричард Гринривер смиренно просит вас разделить с им утреннюю трапезу. В ходе нее он планирует обсудить с вами вопрос, известным только вам двоим.

– Кристин, у тебя уже есть какие то дела с сыном графа? – Заинтригованный шепот с соседнего столика был слышан, кажется, во всех уголках столовой.

– Я не…

– В частности, будет обсуждена плата за ту услугу которую Сэр Ричард оказал вам не далее чем сутки назад.

Теперь девушка покраснела.

– Но…

– Я вынужден настаивать на данном приглашении. – Улыбка бывшего лейтенанта стала зловещей.

– Ххорошо, но только разговор!

На эту фразу Рей лишь пожал плечами.

Девушка поднялась из за стола и в сопровождении бывшего лейтенанта, словно под конвоем, проследовала к столу, за которым сидел Ричар. По залу пронеслись шепотки.

– Мистер Салех, я буду признателен если вы проследите за тем, чтобы нас ни кто не потревожил.

Бывший лейтенант сделал три шага в сторону и уселся на край стола, всем своим видом выражая готовность с кем то пообщаться. Желающих, по понятным причинам, не оказалось.

– Леди, мы не представлены. Приношу свои извинения за столь неоднозначные обстоятельства нашего знакомства. – Гринривер и не думал понижать голос. Шепотки в зале смолкли. – Но я бы хотел исправить данное недоразумение. Мое имя вам уже известно.

– Кристина Стюарт. – Девушка не знала куда деть руки и потому мяла салфетку.

– Признаться, не ожидал что в столь тенистом месте как академия можно встретить столь прекрасные цветок. Крайне рад знакомству, мисс Стюарт. – Ричард мягко улыбнулся.

– Увы, не могу сказать того же. – Девушка стрельнула глазами.

– От чего же? Я вам неприятен? – Деланно удивился Гринривер.

– Сэр Гринривер, вы грубы, надменны и жестоки. Врач сказал что бедный Ю-Вонг больше никогда не сможет нормально ходить.

– Леди, я чувствую себя оскорбленным! Мистер Ю-Вонг хотел напасть на меня. На потомственного аристократа. При свидетелях, проиграв в словесном поединке. Я был в праве убить мистера Ю-Вонга но не стал этого делать, заметьте, по одной лишь вашей просьбе. Мистер Салех, пожалуйста, подойдите!

Рей, с трудом сохраняя бесстрастное выражение лица, подошел к нанимателю.

– Мисс Стюарт, скажите, вас пугает мой компаньон?

Рей попытался сделать дружелюбное выражение лица. Девушка побледнела.

– Да… – Едва прошептала она

– Не слышу!

– Да! – Почти выкрикнула девушка.

– Признаюсь вам честно, меня тоже. Представляете, этот милый малый заставил цирюльника пол часа махать ножницами над его лысиной, имитируя стрижку. Тот аж поседел от ужаса. Руки так и тряслись. Я думал, бедняка оттяпает мистеру Салеху ухо, и тогда произойдет нечто жуткое. Тогда мистер Салех схватит несчастного и сдавит за шею так, что та хрустнет и безвольное тело забьется в конвульсиях, истекая желудочными соками. – И Ричард весело рассмеялся. Девушка побледнела. – Рей, будьте добры, вспомните, что вы сказали мне, после того как я исполнил просьбу мисс Стюарт? И пожалуйста, не стесняйтесь, леди явно не из робкого десятка.

– Я сказал что за подобную просьбу эту кобылку, просите грубый солдатский юмор, мисс Стюарт, эту кобылку следовало бы взнуздать.

– Как взнуздать, мистер Салех? – Произнося все это Ричард не отрывал взгляд от девушки которая то краснела, то бледнела. И кажется, была близка к обмороку.

– Хорошенько перед этим выпоров. Кнутом.

– Спасибо, мистер Салех, я вас позову когда вы мне понадобитесь.

Бывший лейтенант отошел на свой «пост».

– Вы видите тут плетку, мисс Стюарт?

– Что?

– Плетку. Которой вас надо пороть.

– Ннет…

– А знаете, почему вы ее не видите?

– Нннеет…

Девушка была готова разрыдаться.

– Потому что я добр, мисс Стюарт, добр и милосерден. И благородство мне не чуждо. Я знаю общество, ведь это люди подобные мне пишут для него законы. Вы опрометчиво согласились сходить со мной на свидание. Это не уничтожит вашу репутацию, но скомпрометирует ее настолько, что любой мужчина в вашем окружении неизменно будет сравниваться со мной. Безусловно проигрывая. Вы этого не поняли, но понял я. Вы не сделали мне зла, леди, а лишь заступились за попираемого моими ботинками. Глупо, но благородно. Потому я прощаю вас. Прощаю ваши слова, прощаю ваш гнев и страх. Вы ведь считаете меня чудовищем?

Девушка подняла глаза и тут же их опустила не издав не звука.

– Считаете. – Кивнул Ричард своим словам. – Хорошо, сыграем в эту игру. Я монстр, чудовище. А вы будете тем, кто кормит ужасного Гринривера с рук.

– Что?

– Вы все слышали. Покормите меня. Вот вилка, вот нож, вот ложка. Начните, пожалуй, с яйца Бенедикт, после перейдем к этим чудесным колбаскам, закончим оладьями с джемом. Нальете мне чаю и напоите меня им. После чего ваши обязательства передо мной полностью погашены.

Девушка пребывала с ступоре.

– Ну же, смелее! Неужели жизнь мистера Ю-Вонга не стоит даже столь бессмысленного и милого действия? Заплетите косичку мантикоре, мисс Стюарт! Потом можете распускать про меня любые слухи. Что Сэр Ричард Гринривер ослабел настолько что вымолил у вас помочь ему, что я так сражен вашей красотой что вы одной улыбкой смягчили мой буйный нрав, что я пытался на вас жениться но все чего я добился – невинный жест материнской любви. Ну же!

Девушка взяла со стола нож и вилку. Что то блеснуло. Нож, разрезающий яйцо, оставил глубокую борозду на фарфоровой тарелке. Вилка проткнувшая яйцо, кусок тоска и кусок помидора оставила четыре глубоких отверстия в блестящей поверхности. Графский сын не моргнул и глазом. В полной тишине раздавался скрежет разрушаемой посуды.

В конце Ричард указал взглядом на салфетку, и девушка промокнула испачканные в желтке губы.

– Вы свободны, мисс Стюарт. Между нами больше нет долгов.

Девушка резко поднялась, взметнув платье, направилась на выход из столовой.

– Кристин!

Оклик Ричарда заставил девушку испуганно замереть на месте.

– В следующий раз жизни других людей не обойдутся вам столь же дешево. Идите.

Из столовой приятели выходили в полной, оглушительной тишине.

– В такие моменты, мистер Салех, я готов простить вам ваш подход к физическим упражнениям. – Гринривер был сыт и просто лучился довольством.

– Не торопись, Ричард, в этот раз мы не зашли дальше разминки. – Салех тоже был весел.

– Приму ваш совет к сведению. Тогда вынужден сообщить вам, что буду искать способ поквитаться с вами за сегодняшнее А так же за завтрашнее и любую другую подобную тренировку в любой другой день. Сейчас в планах у меня стоит вас отравить.

– Боюсь, это не так просто. Солдатская походная пайка и неумеренное потребление алхимических эликсиров сделали для меня весьма широкими понятие «еда» а так же сильно сократили понятие «отрава».

– Звучит как вызов.

– А это он и есть. Лучше расскажи мне, благородный сэр, в чем был смысл произошедшего? Зачем было глумиться над бедной девочкой? Или ты ешь чужой страх на завтрак?

– Нет, девушка приманка, а на завтрак я ем вот их. – И Ричард кивнул в сторону вышедших на аллею молодых людей. Те были облачены в недорогие костюмы, на лицах незнакомцев было выражение собранной решимости.

– Господа, чем могу быть полезен? – Обратился графеныш к преградившим дорогу студентам.

– Мы требуем… – Реплику парня по центру, в руках которого была небольшая книжка грубо прервал Салех. Бывший лейтенант преградил дорогу нанимателю, повернувшись спиной к молодым людям. Те изрядно растерялись.

– Слушай, твое высокоблагородие. Я понимаю твой хитрый план, сейчас мы выбьем все дерьмо из студиозов, а ты потом предъявишь несчастной мисс Стюарт еще один счет. Ведь это ее друзья, или, не дай бог, воздыхатели. В следующий раз она постирает тебе одежду, почистит обувь или приготовит ужин. Обиженные попробуют тебя шлепнуть, и вот уже на мисс Стюарт стоит тавро! – Не на шутку разошелся бывший лейтенант.

– Даже если на мгновение предположить, что вы правы, мистер Салех, думаете ваши слова что то поменяют? Эти молодчики уже здесь и уже решительно настроены. Господа, вы же решительно настроены?

Господа растерянно молчали.

– И я напоминаю вам условия контракта, вы обязаны содействовать мне в любом начинании. – Графский сын оперся на трость и подался корпусом вперед.

– И в чем же твое начинание, Ричард? Завоевать девушку? Или за сутки получить репутацию самого мразотного аристократа во всей округе? Так я тебя обрадую, уже ни кто тебя превзойти не может. Держу пари, ты просто не умеешь ухаживать. Тебя настолько пугает мысль будь отвергнутым, что тебе проще сломать человеку репутацию и жизнь, чем оставить шанс на проигрыш!

– Для того чтобы говорить мне подобное, мистер Салех, вам надо сыграть со мной в рулетку с шестью патронами. Можем начать прямо сейчас. – Хищно улыбнулся Гринривер.

Рей не повел глазом.

– В соревновании на самую дурную башку я, несомненно, проиграю. Ставить жизнь на кон ради развлечения это не смелость, это болезнь.

– Мистер Салех, вы меня разочаровали! Но я принимаю ваше пари. Если я выиграю, мы сыграем в рулетку! Но хорошо, с одним настоящим патроном. Хочу узнать, крепки ли вы духом.

Взъярённый Салех вытащил револьвер, не глядя, крутанул барабан, приставил к виску и нажал на спуск. Все то время он внимательно смотрел на графеныша, который удивленно вскинул брови.

– Вопрос насчет моей смелости снят, Ричард? Следующий ответ тебе может не понравиться.

– А сколько там патронов осталось?

– Два.

– Хорошо, мистер Салех, признаю, мои претензии были необоснованными и оскорбительны, приношу свои извинения. Надеюсь, вы меня прощаете?

– Я в раздумьях.

– Как насчет компенсации? Я вам сниму лучший бордель в этом городе. Весь. На трое суток.

– Хорошо, думаю это сгладит возникшее противоречие. – Теперь бывший лейтенант улыбнулся предвкушающе…

– Тогда остается вопрос, насчет чего мы спорим?

– Твои варианты?

– Проигравший в течении месяца будет носить одежду канареечного цвета. С обязательными перьями.

– Идет, у тебя три месяца на то чтобы завоевать мисс Стюарт. Запрещается использовать свое положение и связи для принуждения девушки. А так же шантаж, угрозы, алхимические зелья и услуги магов.

– Идет. Это будет проще чем вы думаете, мистер Салех. Канареечный вам придется к лицу. – В глазах молодого аристократа сверкнуло плохо сдерживаемое пламя азарта.

Рей крутанулся на костыле и уставился на молодых людей, что всем своим видом выражали смесь озадаченности и ужаса.

– Господа, вы слышали? Сэр Ричрд Гринривер ни коим образом не собирается угрожать мисс Стюарт. Более того, он сейчас дал обещание в своих ухаживаниях не переходить определенных рамок. У вас остались какие то вопросы к моему нанимателю?

– Ннет, никаких вопросов, мы удовлетворены… – И молодые люди поторопись удалиться, не прощаясь и едва не срываясь на бег.

– Мистер Салех! Они же расскажут мисс Страт о споре и я его проиграю! – Неожиданно громко прокричал Ричард, корча рожи – Мистер Салех, срочно догоните свидетелей и избавьтесь от них! -Подмигнул графеныш в конце.

– Хорошо, босс! Эй, а ну стойте! – Прокричал бывший лейтенант, впрочем, не сдвинувшись с места.

Раздался характерный звук, с которым три человека в ботинках резко срываются на бег.

Приятели расхохотались. После чего продолжили прогулку.

– Признаться, я на самом деле не имел планов насчет мисс Стюарт, и всего лишь хотел устроить конфликт. – Через какое то время признался Ричард.

– А я придержал барабан пистолета. Я же не идиот, вышибать себе мозги на глазах каких-о кретинов?

– Тогда и дамы в борделе будут соломенные.

– Увы, не выйдет. Данная сценка была разыграна в рамках сохранения репутации. Так что награда должна быть реальной. – С притворным сожалением вздохнул инвалид.

– Вычту из зарплаты.

– Разоришься на эликсирах.

Аллея вела приятелей в сторону учебного корпуса.

Пол часа спустя.

– Мистер Салех, что у вас с лицом? – Ричард участливо посмотрел на бывшего лейтенанта. Тот в прострации смотрел на лист бумаги, что держал в руках.

Молчание было ответом и Гринривер выхватил у Салеха лист бумаги. Тот не сопротивлялся.

– Рунистика, графология, небесная механика, химия, натурофилоофия, химеристика, пыточное дело, огматика, язык империи Яль…

Теперь завис графский сын.

– Мистер Салех, вы что, не знаете языка империи Яль? – Наконец смог говорить он. – И наверняка у вас будут проблемы с химеристикой?

– Я из списка этого знаю разве что химию и пыточное дело. Остальные науки мне не знакомы. Это стандартный набор наук для высшего образования? – Рей озадаченно чесал лысину. Грубые ноги скребли по шелушащейся коже и на плечо посыпалась перхоть.

– Признаюсь, я к вашему списку могу прибавить разве что небесную механику. Когда я изучал информацию по университету, все было не настолько запутанно. В списке была разве что натурофилософия. И достаточно стандартный набор предметов. Благородный сэр, не подскажете, с чего настолько кардинальное изменение программы университета?

Ричард обратился у мужчине за небольшим столом, который стоял в библиотеке. Библиотекарь демонстрировал всему миру блестящую залысину. На вытянутом лице были следы многочисленные оспины. А еще он обладал просто выдающихся размеров носом.

– Это новая, экспериментальная программа. Более того, согласно новому распоряжению ректора, не сдавшие экзамены в срок будут перешиты. – Сказано все было спокойным, немного скучающим голосом.

На лице молодого аристократа промелькнул страх.

– Как такое возможно? Это же не законно!

– Как вы могли слышать, из университета не отчисляют. Способности волшебников слишком ценны, чтобы этот ресурс пропадал впустую. Коронное имущество.

– Хорошо, тогда давайте нам учебные пособия.

– Да, сейчас принесу.

В течении следующих десяти минут молодые люди тихо приходили в полнейшее смятение. Библиотекарь выносил книги.

Учебники оп рунистике были написаны на пергаменте и кажется, слегка светились. Учебник по графологии был в толщину такой же как и в длинну, и напоминал куб. Небесная механика чужеродно смотрелась современным внешним видом и была покрыта толстенным слоем пыли. Учебник по химии выдавался в сундуке, ученики по натурофилософии были оббиты человеческой кожей, о чем говорило ухо на одной обложке и нос сшитый рот – на другой. Учебник по химеристике шевелился, и библиотекарь выдал по банке белесой жидкость с наказом поливать ей учебники каждый день, во избежание травм. Принюхавшись, Салех узнал маковую настойку. Трактат по пыточному делу представлял собой толстенный альбом, размером с половину посменного стола. Вместо учебника по огматике библиотекарь выдал кристаллы какого то минерала, завернутые в несколько слоев асбестовой ткани. Последними библиотекарь вынес ворох свитков и разделил их на две кучки. Свиткам было лет пятьсот, они были покрыты каким-то непонятными символами, при попытке вчитаться в которые начинала болеть голова.

– Это все? – На всякий случай уточнил Ричард, с плохо скрываемым недоумением глядящий на две стопки книг.

– А вы ждали еще чего то? – Все тем же скучающим голосом

– Да, ну мало ли, выводок пикси, драконье яйцо, покрытое узорами, фолиант по некромантии, карлик покрытый татуировками. – Язвительно предположил графеныш.

– У нас есть межбиблиотечный обмен. Желаете заказать?

– Как будь в другой раз. Мистер Салех, вам все это тащить.

– Да я уже понял. – Подавленно произнес Рей. Он тоже прибывал под впечатлением от учебных пособий. – А у вас есть какая-нибудь тележка? – Поинтеерсовался бывший лейтенант у библиотекаря.

Нашелся мешок.

В общежитие молодые люди возвращались в полном молчании.

В двери комнаты они нашли записку от проректора с приказом явиться сегодня в городское управление полиции для знакомства с куратором. Князь, видимо, решил не откладывать наказание. Или же просто решил убрать за предел университета двух скучающих балбесов, которые, со скуки, вполне могли кого то и убить. На календаре была суббота а первый учебный день приходился на понедельник.

После того как книги были свалены на кровать, Гринривер заговорил.

– Мистер Салех, без паники, мы наймем лучших репетиров в этом городе! Деньги не проблема! Боюсь, ваше посещение борделя откладывается, не думал что вопрос учебы станет вопросом жизни и смерти…

– Я буду тебе крайне признателен. Да чтоб тебя! – Обернувшийся Ричард увидел как рей засунул палец в рот, а учебник по химиристике зловеще скалит разворот страницы.

– Предлагаю заняться вопросам прямо сейчас, и думаю в вопросе преподавателей нам поможет полиция! Вперед, у нас сегодня много дел!

И молодые люди поспешно покинули комнату. Так и не разобрав вещи.

Тем временем в библиотеке состоялся крайне интересны разговор, который нам стоило бы послушать.

– Тревор, ну как студенты в этом году? Небось сходу раскусили? – В дверной проем заглянул мужчина преклонных лет. Широкое лицо, кустистые брови, напомаженные бакенбарды. Одет он был в длинный сюртук медового цвета.

– А, заходи вашблагородье. Ты представляешь нет. – Библиотекарь поднялся из за стола и крепко пожал руку вошедшему. – Ни тени сомнения. Я тебе больше скажу! Тот что помладше, принял за чистую монету новость о том, что проваливших экзамены будут сшивать!

Мужчины расхохотались.

– Редкостные недоумки. – Резюмировал Тревор. – Уложение по университету не читали, правил не знают, документы подписывают не читая. У меня есть пара замечательных документов. Один – признание в любви к статуе коня, за подписью мистера Рея Салеха. Второе – Признание в намерении кражи здания учебного корпуса университета с целью дальнейше перепродажи, за подписью Сэра Ричарда Гринривера, сквайра.

– Хм, а мне князь отрекомендовал как исключительных молодых людей, хоть и несколько импульсивных.

– Ставлю серебрушку, что догадаются не раньше понедельника. – Азартно предложил библиотекарь извлекая из недр стола пузатый чайник.

– Принимается! Думаю это будет веселый год.

Тем временем Ричард с Реем, поймав извозчика, посетили полицейский участок. Секретарь в канцелярии управления долго не мог взять в толк, чего от него нужно молодым господам. А поняв – отправил их в кабинет к самому большому начальнику.

Самым большим начальником оказался похожий на колобка господин. Звали господина Аркуль Вульф, был он толст, румян, гладко брил лицо, имел должность старшего инспектора и периодически начинал довольно хохотать.

В данный момент он самым благожелательным видом разглядывал врученную ему Ричардом бутылку и слушал историю молодых людей, что привела их к нему на порог.

– Ах, господа, право слово! Мне так не ловко, я был бы очень рад устроить вам достойное прохождение практики у себя в участке. Но боюсь, я не в силах предложить вам занятие, достойное вашего высокого статуса.

– А в чем причина, господин Вульф? Ответственная работа? – Поинтересовался Ричард.

– Какой там, скука смертна! Римтаун полон людей короны,опекают будущее империи! Ограбления, убийства, похищения? Да о таком тут уже лет пять как не слыхивали! Из происшествий разве что ваш брат, студиоз, перепьет и пойдет чудеса творить, направо да налево. Или, стыдно признаться, какими пустяками приходится заниматься! Почетный бюргер, мистер Морстон, перекушал-с бренди с местной винокурни, кстати, очень рекомендую. Так представляете что он сделал? Завалился к своей соседке, мисс Принстли, и уснул у нее на коврике, в прихожей. Большой скандал был. Особенно бушевала миссис Морстон. Дама выдающихся достоинств. – На этой фразе инспектор сладко зажмурился. – Так что распоряжение светлейшего князя выполню с удовольствием, радостью и всяческим гостеприимством. Только вот, чем вас занять не представляю. Господа, порадуйте меня, вы ведь играете в бридж?

Через час приятели покинули гостеприимный полицейский участок. С инспектором они расстались если не лучшими друзьями, то добрыми приятелями. В руках Ричарда была записка с адресом. Со слов полицейского там проживал Сэр Гримли – Вестор. Чудаковатый барон с ученой степенью. Барон имел слабый магический дар, по слухам, учился в самой столице, и был постоянно стеснен в финансах. Кто мог в городе помочь с поиском нужных специалистов или стать репетитором по столь сложными предметами, так только он.

Нужны дом выходил углом на небольшую площадь с фонтаном. Аккуратная живая изгородь, проволочная арка, увитая плющом на входе. Ступеньки на крыльце пронзительно скрипели под весом Рея. На стук ни кто не отозвался. Раздраженный Ричард пнул ногой дверь и та распахнулась.

– Не нравится мне это… – Задумчиво протянул бывший лейтенат и вытащил из кармана пистолет. После чего аккуратно провернул барабан и взвел курок.

– Мистер Салех, не слишком ли вы подозрительны? – Усмехнулся Ричард. – Может Сэр Гримли тоже перепил местной самогонки и уснул на террасе? Слуг то он не держит.

– Кровью пахнет. Человечьей. – Ноздри Рея раздулись и зашевелились. Губы подрагивали, обнажая острые зубы.

– Может стоит обратиться в полицию? – Рассудительно заметил Гринривер.

– Мы и есть полиция. Жетоны мне вручили на выходе. Я и на тебя взял. – Салех расстегнул пуговицы на манжетах и закатал рукава.

– Это плохая идея. – С сомнением протянул графский сын.

– Для человека который пару суток назад едва не вышиб себе мозги ты слишком рассудителен. – Рей подпрыгнул, проверяя, ни где ли не мешает одежда. – В конце концов, это мы самые опасные долбоебы в этом городе. И у нас есть пистолет.

– Уступаю вашему долбоебизму, мистер Салех. Уговорили.

И молоды люди вошли в пахнущий кошками холл.

Острожный осмотр комнат привел их в гостиную.

– Да Ричард, ты был прав. Это была очень плохая идея.

Сэр Гримли – Вестор находился в гостиной. Он лежал на полу. Прибитый у доскам пола железнодорожными костылями.

Глава 5

— Мистер Салех, он жив? — Гринривер выглядел бледным и озадаченным.

Бывший лейтенант нави над телом, опустившись на одно колено.

– Я конечно не врач, но думаю что нет. Ему костыль вбили в рот и он вышел через затылок! Ты вообще чем?

— Я не разбираюсь в анатомии… – молодой аристократ прислонился к стенке. Его мутило

На реплику Рей лишь хмыкнул и продолжил осмотр тела. Ученый умирал очень плохо. Костыли были вбиты через локтевые и коленные суставы. Тело было перекорежино, и скрючено. Одежда изорвана.

Голова закинута, через рот вбит последний костыль, видны обломки зубов. Черты лица искажены, и залиты кровью. Так что даже сложно было понять, как бедняга выглядел при жизни.

Рей начал рассматривать железнодорожный костыль. Или вернее, что выглядело таковым. Длинный штырь белого металла, как котором, не было ни капельки крови, хотя комната была буквально вся забрызгана ею. На сплюснутой шляпке был какой-то сложный символ, вытравленный красной эмалью. Символ слабо мерцал.

Бывший лейтенант схватил костыль за оголовье и выдернул его. То вышел с раны со слабым хрустом, все такое же чистый. На пол полилась жидкая кровь.

– Его убили недавно. Тело еще не остыло…

— Вы хотите сказать, преступник еще тут? – Ричард испуганно заозирался.

И тут раздался стон. Бывший лейтенант подпрыгнул, оглядываясь. Гринривер вскрикнул и вжался в стену, выставив трость перед собой.

Стон повторился. И стало понятно что исходит он из за дивана. Держа пистолет двумя руками, с нервами, натянутыми как струна, Рей заглянул за предмет мебели. На полу лежал какой-то бродяга. Мужчина непонятного возраста был сильно избит, руки и ноги связаны кожанными ремнями, впившимися в кожу. Ладони раздулись и посинели. За спиной инвалида Что-то хрустнуло.

— Пиздоблядское мудоебище и все его славные предки! — В голосе графа звучал ужас, обреченность и восхищение.

Одним слитным движением Рей Салех развернулся на костыле, смещая сектор обстрела.

Перед ним действительно стояло пиздоблядское мудоебище. К счастью, без его славных предков. То что стояла в центре комнаты назвать как то иначе было нельзя. Тело мертвого ученого странно текло, словно вылепленное из воска. Существо стояла на искривлённых конечностях в коленные суставы медленно втягивались штыри. Тот, что торчал в голове как то странно изогнулся, становясь походи на жало. Правая рука изгибалась, имея в видимо пара дополнительных суставов. Оставалась обычной только левая рука, висящая плетью.

Сказать, что Салех испугался — значит сильно приукрасить действительность. Линейная штурмовая пехота сама могла напугать кого угодно. Особенно с похмелья. В войнах, зачастую, на стороне враждующих сторон билось такое… В общем, в голове бывшего лейтенанта промелькнули пункты устава:

«Химера гуманоидного типа. Функционирует магически. Класс – сверхлегкий противник. Форма обуславливает высокую скорость и маневренность, живучесть низкая, прочность средняя. Подобные твари эффективны на длинных и средних дистанциях. Рекомендуемая тактика — сближение. Сверх ближний бой»

Вбитые на уровне рефлексов тактические схемы толкнули тело вперед. Выстрел из пистолета мягко толкнул ладонь. Тварь дергается, смещаясь с линии огня, и встречным ударом выбивает оружие. Инерцией Салех разворачивает. Бывший лейтенант скручивается, и, выхватив из сапога нож, вонзает твари в основание шеи. Клинок намертво застревает в текущей плоти. Костистая ладонь смыкается на предплечье инвалида, но он того и добивается. Его учили убивать подобное.

С грохотом противники падают на пол. Измененное магией существо наваливается на Рея, стремясь добраться ему до горла. Тот держит противника за шею, бедрами охватив ноги существа. Мах ногой, тело бывшего вояки скручивается, и вот, в зубы твари упирается голень сапога, а верхняя конечность зажата в цепкий пальцах. Все тело бойца напрягается, Салех рычит, мышцы бугрятся и с противным хрустом инвалид просто отрывает существу руку. измененный отпрыгивает в сторону.

То, что убило бы человека на месте, лишь ошеломило монстра. Ноги того начинают мутировать быстрее, становясь чем то похожими на лапы кузнечика. Блестят когти. Тварь прыгает, целясь ими в лицо противника, но мелькнувшая трость лишает существо равновесия и оно падает на пол, прямо под ноги Салеха, который вбивает костыль в раскрытую пасть. Сапог опускается на вторую руку. Но на этот бывший лейтенант не наваливается. И, присев, хватает тварь за ноги. Выпрямляется. И разрывает на ее на две части.

После чего тщательно и деловита превращает голову существа в кашу.

– Мистер Салех, я хочу поинтересоваться, вы уже закончили убивать этого монстра?

Рей огляделся. Он был залит кровью с ног на головы. В комнате пахло как на скотобойне, а под ботинком влажно чавкало содержимое головы существа.

– Да, определённо. А что ты хотел? --

– Проблеваться от ужаса, прошу меня извить…

Салех аж засмотрелся. Он не умел так интеллигентно выворачивать желудок.

– Мистер Салех, вы не ранены?

Рей осмотрел себя. Кроме нескольких ушибов, ссадин и шишки на затылке повреждений не было. Он огляделся и сорвал плед с дивана, оттирая себя от телесных жидкостей убитого существа.

– Нет, но тебе придется купить мне новую одежду. У меня драку только сапог пережил без потер. Не обманул интедант, надо ему при случае проставиться будет. А ты Ричард кстати молодец. Мало кто может так хладнокровно выжидать и ударить. – Похвалил нанимателя Рей.

Его, кстати, тоже изрядно потряхивало.

– Но я должен признать, я изрядно перепугался. – Гринривер поднял трость и осматривал ее на предмет повреждений.

– Ничего удивительного. Тварь была резвая. А еще крайне мерзкая. Бедный сэр Гримли-Вестор.

Ричард как то странно посмотрел на своего компаньона.

– Кстати, что вы обнаружили за диваном?

Бродяга, обнаруженный за диваном жалобно заскулил и заплакал увидав Салеха. На Гинривера он внимание не обратил. Или, что вернее, просто не заметил стройного аристократа на фоне перемазанного кровью одного громилы.

– Может пристрелить его? От греха подальше? – Предложил аристократ со скрытым в голосе опасением.

– Он мог напасть когда я разбирался с химерой. – Задумчиво протянул инвалид. – Так что не думаю что это еще один измененный. Мистер, вы же не планируете на нас нападасть?

Связанный так активно закрутил головой, что едва не вырубился от головокружения.

– Так, точно, нож… – Вспомнил Рей.

Оружие нашлось в куче мяса. Тесак инвалида пришел в полную негодность. Металл крошился в руках. Чертыхнувшись, бывший лейтенант отправился на кухню. Там он взял поварской нож, и тут его нос уловил запах мяса. В кастрюле обнаружились куски вареной говядины, которую, бывший лейтенант, воровато оглядевшись, принялся закидывать в рот.

Скрипнула половица. Салех поднял голову. Перед ним стояла женщина, лет сорока, в сером платье поварихи. В руках она сживала плетеную корзинку с овощами.

Рей улыбнулся незнакомке. Так, не издав ни звука, рухнула в обморок. Пожав плечами инвалид продолжил насыщаться.

– Мистер Салех, я теряюсь в догадках… – Гринривер прокомментировал явление компаньона с незнакомкой на плече.

– Да я просто проголодался и…

– Право слово, мистер Салех, я согласен оплатить вам обед в лучшем ресторане этого города, только умоляю, оставьте бедняжку в покое. На худой конец, сожрите лучше бродягу.

Рей на это только вздохнул и опустил женщину на диван.

После чего ножом разрезал веревки на бродяге. Тот что то благодарно пропищал, попробовал подняться и рухнул без чувств.

– Да чтоб вас всех! – В сердцах выругался Ричард. Мистер Салех, давайте звать полицию. Я в полной растерянности.

– Да без проблем, но иди ты зови, я сейчас не так чтобы хорошо выгляжу.

– Да, зрелище не для слабонервных. Сейчас. А ты пока сходи на кухню. Или пошарь по шкафам, надеюсь, у сэра Гримли-Вестора найдется чем помянуть его душу.

Пока Рей довольно профессионально марадерил, Ричард вышел на улицу и громко свистнул, привлекая внимание уличных мальчишек.

Самый бойкий тут же кинулся к нему. Ребенок был бос, носил драные штаны, такую же рубаху, на голове у него была широкая кепка.

– Чего желает добрый господин?

– Беги в здание полиций, и передай старшему следователю Вульфу что в доме сэра Гримли-Вестора произошло убийство. Вот, за срочность.

Мальчишка в полном шоке уставился на серебряную монету, а потом исчез.

Ричард несколько раз озадаченно мигнула, огляделся и увидел вдалеке спину мальчишки. После чего озадаченно вздохнул и вернулся в дом.

Отряд полиции во главе с старшим следователем прибыл через двадцать минут. За это время молодые люд успели прикончить две бутылки найденного вина и нацеливались на третью.

Расположились они прямо в центре комнаты, накинув на кресла найденные тряпки.

В воздухе плыли клубы табачного дыма (у ученого нашлись в том числе и сигары)

– Господа, что здесь… Отрыжка бездны! – Зашедший в комнату следователь побледнел оглядываясь. У него за спиной кого-то рвало.

– И вам доброго дня, господин Вульф. Если вы интересуетесь, где сэр Гримли, то хочу вас огорчить, кажется вы стоите на его селезёнке. Точнее на селезенке той твари, в которую превратился несчастный.

И молодые люди начали подробно и в красках рассказывать произошедшее. От своего визита в дом, до того момента как пришла кухарка.

В это время в доме царила нездоровая суета. Полицейские отправили вестового за магом. Бессознательного бродягу вытащили в ванную комнату и поливали водой в ожидании что тот очнется. Служанка пришла в сознание. Но ничего сказать по делу не смогла. Пришел местный доктор. Он внимательно осмотрел «героев», долго ругался а грязные ботинки, отжал себе бутылку спиртного, сунул бродяге бутылку нашатыря под нос и с ворчанием удалился.

Бродяга рассказал следующее, не далее как сегодня утром к нему подошел хорошо одетый господин, внешность которого он не запомнил, и угостил его бутылочной отличного шнапса. Следующее что он помнит – как очнулся в комнате. Сивухой от бродяги разило крепко, что, в целом, объясняло, почему его похититель, видимо, останется неузнанным. Бродягу задержали до выяснения всех деталей.

Явился маг – представительны мужик лет сорока. Одет он был щегольски, в темно-синий костюм в крупную клетку. Пуговиц на костюме были серебряными. Значок гильдии на лацкане пиджака демонстрировал принадлежность мага к гильдии некромантов. Завершала образ аккуратная бородка клинышком и пенсне на прямом носу.

Маг долго и со вкусом ругался. Потом раскрыл саквояж и стал доставать из него какие то приборы. Ему был вручен костыль из белого металла, который маг не стал строгать руками, а с помощью специальных щипцов перехватил и положил в массивную шкатулку.

– Молодые люди, у меня всего один вопрос, что случилось с инферналом? – Голос мага соответствовал внешности. Приятный баритон.

– Мистер Салех его заборол. Я уговаривал его использовать пистолет, или на худой конец, нож, но тот уперся и использовал только свои руки. Он утверждал что оружие – то не спортивно. – Голос Ричарда был излишне вкрадчивым.

– Прошу простить моего нанимателя, он уже изрядно набрался. – Влез в разговор бывший лейтенант. – Но я действительно уничтожил инфернала.

– Как? У вас был с собой какой-то артефакт? Что то связанное с и силой притяжения и инерцией? Если судить по повреждениям?

– Сэр…

– Фристос. Сэр Фристос – Представился маг.

– Сэр Фристос, что вас смущает? – Рей зевнул, не прикрывая рот. Маг слегка вздрогнул.

– Судя по показаниям моих приборов перед нами останки инфернала, и, по косвенным признакам, это был «погонщик», разумная и опасная тварь, не уязвимая для обычного оружия. Она могла перебить пол города. Вы утверждаете что убили ее… голыми руками?

– Мы застали ее в начале трансформации. Я случайно извлек один из штырей, видимо, это ослабило одержимого. А дальше дело техники. Я служил в пехоте, в штурмовых частях. Мне доводилось убивать… всякое. – Салех покрутил ладонью в воздухе, демонстрируя указанное «всякое». – У таких вот… не тощих тварей тело слабое на «разрыв». Главное, ограничить подвижность. А дальше дело техники. Боли они, конечно, не чувствуют, но без руки или ноги сражаться трудно кому угодно. Хоть демону хоть нежити, хоть человеку.

Гринривер озадаченно покосился на приятеля. Тот невозмутимо отхлебнул вино из бутылки.

– Какая жуткая история. Молодые люди, вы понимаете, что у центрально управления к вам будут вопросы? Нам все предстоит проверить. – Старший дознаватель вошел в комнату. И скривился при виде обстановки.

– Да, безусловно. Нас в чем то подозревают? – Вкрадчиво поинтересовался Ричард.

– Безусловно! Вы же представляете, как это выглядит? Залитая кровью гостиная, размазанный по полу инфернал, какой то бродяга, в отключке и бессознательная кухарка. Преступление первого класса! Да тут такого отродясь не случалось! Четыре горда назад пара студентов придушила куртизанку, И год назад один пьянчуга свою жену придушил. Нам вся эта демонятина тут не нужна, слышите молодые люди?

Молодые люди не нашли что ответить.

– Кстати, просветите, каким образом вы вообще оказались у сэра Гримли-Вестора? Как меня просветил мистер Вульф вы только вчера прибыли в город только вчера?– Продолжил допытываться маг.

– Мы искали репетитора. У нас новая программа в университете. Не далее как два часа мы получили рекомендации от господина Вульфа. Сразу направились сюда. Вы реально думаете что мы решили убить ученого по наводке господина старшего инспектора? – Поинтересовался Гринривер. В голосе его был лед.

– Это действительно так? Мистер Вульф? – Маг был в крайнем смятении.

Но ответить полицейский не успел

– И да, раз уж вы тут, может быть вы сможете дать нам частные уроки по дисциплинам из этого списка? – Гринривер был слегка пьян и абсолютно невозмутим. – Я готов платить полновесным золотом за ваше время.

В руки мага перекочевала бумажка.

Мистер Фристос удивлённо вскинул брови. Удивление сменилось каким то брезгливым выражением лица, словно ему подсунули мочу вместо кофе, но следующая фраза Ричарда замкнула магу уста.

– Я вижу, вы человек занятой, но думаю, пять серебряных за час занятий будет достойной платой? Так же буду рад рекомендациям к нужным нам специалистам.

– Я могу дать вам уроки по рунистике и графологии, возможно, сумею прочитать лекции по огматике, хотя ума не проложу, зачем вам это, вы ведь не маги… И да, при необходимости я могу научить вас языку империи Яль, только…

– Я думаю, мы сейчас пройдем в банк и я оплачу вам полный курс лекций. Предположим, за пол года вперед. Что вы хотели добавить?

Добавить маг хотел много чего. Например что рунистика нужна волшебникам примерно так же, как линейной пехоте – навыки хорового пения. Графология изучается только механиками и помогает рассчитывать сложные механизмы, огматика касается призыва огненной стихии, является сугубо магическим предметом, изучать который могут только одаренные с навыками видения тонкого мира, а язык империи Яль – мертвый язык на котором написаны фундаментальные труды одной старой школы некромантии с историей, насчитывающей пару тысяч лет. И кроме этих трудов от империи Яль е сохранилось вообще ничего.

Мистер Фристос обладал академическими знаниями и перед тем как пойти в некроманты был инженером, а так же происходил из довольно старого рода, где богатая эрудиция была результатом традиционного домашнего образования.

А еще у мага была молодая жена и большая нужда в деньгах. Так что если молодой аристократ платит золотом, то кто такой мистер Фристос, чтобы ему мешать? В конце концов это просто некультурно!

Все эти мысли буквально за мгновение промелькнули в покатой голове приквартированного к полиции некроманта.

– Я хотел добавить что нам придется снять помещение на отшибе, некоторые практики огматики могут быть не безопасны.

– Ни разу не проблема. – Подытожил Гринривер. – Мистер Вульф, вы до сих пор подозреваете нас в данном преступлении? Мистер Фристос, скажите, сколько времени необходимо на подготовку и совершение такого преступления?

– Сутки минимум, к тому же кто то должен был оглушить того бродягу. – Рассеянно высказался маг. Он был занят подсчетом возможного заработка.

– Мистер Вульф, вы всерьез уверены что мы могли убить бедного ученого, запихнув в него демона, с учетом того что даже о его существовании узнали буквально пару часов назад? – Процедил Ричард. Салех прикидывался предметом мебели и торопливо приканчивал вино.

– А кого же мне тогда подозревать? – Растерянно ответил инспектор.

Гринривер на это лишь презрительно хмыкнул, и пошел в сторону выхода, обойдя Вульфа по широкой дуге.

Рей поднялся следом и проследовал за приятелем. Последним из комнаты вышел маг виновато улыбнувшись инспектору.

В первую очередь небольшая компания отправилась в банк. Там вид покрытого кровью Салеха произвел такое неизгладимое впечатление, что Гринриверу пришлось добрых десять минут объяснять икающему операционисту что они не собираются никого грабить а деньги выдавать нужно по чековому билету. Кассир все же попытался отдать им пяток лишних золотых, так. На всякий случай. Графеныш сопротивлялся.

После визита к нотариусу, который должен был заверить договор с магом, а вместо этого все выпрашивал, кто желает оформить на молодых людей наследство, Ричард вспылил. Распрощался с магом и приказал отправляться в на помывку.

Банщик проводил друзей в помывочную, а потом просто-напросто сбежал. Как и все кто был в этот момент в банях. Вместо банщика через пол часа в парилку постучался отряд городовых. Они узнали новоявленных стажеров и после чего были отправлены, в свою очередь, ловить банщиков. Одежда сама себя постирать не могла.

Когда канитель немного улеглась а в банщик принес пару запотевших кружек светлого нефильтрованного пива, Салех глубокомысленно выдал:

– Точно! У нас же есть жетоны полиции! Мы же могли их показать и сказать что идем после задания.

– И где же ты с ними раньше был? – Взвился Гринривер, которого не упокоило даже холодное пиво.

– Да я думал ты про них в курсе. Так развлекаться вполне в твоем духе. – Аристократ только проскрежетал зубами. И дернул себя за волосы.

Часом позже.

– Сударь, как стричь будем?

Салех посмотрел на себя в зеркало. На бледного цирюльника. Снова на себя. И тяжело вздохнул.

После захода солнца…

Рей уснул, оглашая комнату богатырским храпом, Ричард сел за письменный стол и раскрыл папку с чистыми листами.

Письмо Ричарда Джереми Гриринривера, сквайра отцу герцогу Майклу Уильяму Гринриверу.

(Черновик)

Отец, ты должен забрать меня отсюда, в таких темпах я не протяну и трех дней. Я словно вижу кошмарный сон и не могу проснуться!

Отец, как и было обещано, пишу тебе случае важных событий. Не думал что такие события наступят буквально на следующий день после моего прибытия, но обстоятельства сложились самым необычным образом. Я близок к смерти и прощаюсь, похоже это мое последнее письмо. Моя предстмертная воля...

Утро едва не стало для меня последним началось интересно. Этот больной выбросили из окна. Мистер Салех решительно и беспощадно сделал попытку меня убить погнал меня на тренировку. Столько боли я не испытывал за всю свою жизнь до этого! Было сложно, я кажется, по пьяни, призвал демона сразу чувствуется суровая школа садиста – вивисектора офицерской подготовки. Потом меня избивали на потеху толпы как конокрада Урок рукопашного боя произвел на меня неизгладимое впечатление! Есть подозрение что меня бессознательного снасильничали, но я боюсь уточнять. С такой подготовкой я быстро тронусь умом и стану вторым Эшли – Потрошителем дам фору не только Квентину, но и Расмусу с его офицерской подготовкой. Узнав что мне пришлось пережить они бы отправили мистеру Салеху букет цветов и назначили пожизненную пенсию. Траты на эликсиры оказались весьма умеренными. Найду автора эликсира и залью ему жидкое олово в глотку!

Завтрак прошел в теплой и дружеской атмосфере. Мы даже никого не избили! Мне приглянулась одна девушка с курса. Ею зовут Кристин Стюарт, узнай, богата ли ее семья, если да, то мне следует начинать опасаться наемных убийц, я был неотразим Думаю поволочиться за ней.

Но на самом деле то что я описал выше не имеет особого значения. Я просто боюсь пойти спать, я не уверен что переживу следующее утро. Важные события начинаются с обеда. Мы с мистером Салехом обнаружили незначительные изменения в учебном плане. Чтобы с гордостью носить фамилию Гринривер, я решил нанять лучших преподавателей по незнакомым мне предметам. Себе и компаньону тупой громила, я надеюсь он будет страдать от сложной учебы раз уж он отвечает за мою репутацию. Вокруг меня должны быть только лучшие! Это было унизительно! Отец, почему твои аналитики не дали мне информацию, я едва не опозорился! Так же нам с дали предписание, познакомиться с куратором в отделении полиции.

Мы решили сделать два дела сразу. В полиции нас приветливо встретил местный инспектор Редкостный тюфяк и пьяница. Крайне положительный господин, неторопливый и расслабленный, как и весь этот город. Он дал нам рекомендации и мы отправились, как нам тогда казалось, к нашему будущему репетитору. Как же сильно мы ошибались!

В доме была мы застали жуткую картину, это был пиздец ученый, к которому мы направлялись, он был прибит к полу штырями. Кусок металла торчал у него из глотки, ошметки мозга валялись вокруг. Бедняка скончался в жутких мучениях.

Мистер Салех проявил редкую выдержку. Он облизнулся, отец, я тебе клянусь, он облизнулся. И начал осматривать тело. Было похоже, что ученого принесли в жертву в каком-то жутком ритуале.

Как выяснилось позже, то был ритуал призыва демона. И мы застали его конец. Тело ученого стало вместилищем скверны, и перед нами предстал низменный. Мистер Салех исполнил свои непосредственные обязанности. Это будет преследовать меня в кошмарах, он порвал бедного демона на куски голыми руками, как кусок колбасы. Вступил с монстром в схватку. Это была ебанная скотобойня, запах дерьма и крови, кровь на полу и стенах. И одолел его! А после этого как ни в чем не бывало пошел на кухню жрать мясо! Даже не смыв кровь твари! Благодаря его силе и ловкости я могу писать тебе это письмо. Отец, мне теперь ничего не страшно, только мой телохранитель. В очередной раз благодарю тебя за ценные советы.

Полиция хотела натянуть нас на кукан но я порвал им жопы высоко оценила нашу помощь в произошедшей истории и благодаря этому мне удалось найти лучшего преподавателя в этом городе!

Я изрядно поиздержался за эти дни, но я думаю ты легко можешь отследить мои расходы и видишь, что в основном финансы были потрачены только на то, что должно быть профинансировано по высшему разряду: учеба и безопасность. Это уже спасло мне жизнь.

Отец, вышли бочку смолки.

С выражением искренней признательности

Искренне твой Ричард.

Гринривер погасил газовую лампу и тихонько вышел из комнаты. Путь его лежал к коменданту, карман оттягивало золото.

Где-то в городе. Примерно в то же время.

– Откуда эти кретины вообще взялись? – Зычный баритон с властными нотками и плохо скрываем бешенством

– Ученики академии. Библиотекарь устроил ежегодный розыгрыш… – Второй голос был поглуше, терпеливый тон но без подобострастия.

– Что за розыгрыш?

– Недавно узнал, библиотекарь объявляет первым пришедшим к нему студентам изменение программы, и смотрит что те будут делать. Юный Гриривер решил найти преподавателя.

– А как они оказались в полиции? Мне доложили что у них были жетоны.

– Дисциплинарное взыскание. За сутки до этого они устроили драку в кампусе и кому-то прострелили колено. В качестве наказания…

– Да плевать, измененный, каким образом они его умудрились прикончить? Ты же уверял меня, что с ним может справиться только обученный демонолог или отряд жрецов.

– По официальным данным…

– Я читал отчеты, что за бред? Если верить бумагам они порвали твоего высшего как тряпку!

– Но с ним был этот Салех…

– Монстролог? Демоноборец? Может он сам измененный? А что, судя по повадкам – похож.

– Нет, исключено, мы проследили его биографию. Штурмовая пехота.

– И что говорят твои умники?

– Мы не учли тот факт что они учатся во ВУНВОВ. Данных по атрибутам у нас еще нет.

– Волшебник с демоническим аспектом? Ты представляешь что это значит?

– Еще мы рассматриваем варианты с гравитацией и неуязвимостью…

– Возьми под контроль. Под полный контроль, ты понял? Операцию по внедрению мы готовили пол года, сейчас придется действовать по резервному плану. И чтоб на этот раз без накладок!

– Это был форс мажор!

– Только поэтому ты еще жив. Иди!

Глава 6

Спал Ричард беспокойно. Снился ему бывший лейтенант Рей Салех. Он не кричал, не угрожал, он просто шел за молодым аристократом. И смотрел. Печально так, задумчиво, оценивающе. Гринривер пытался что-то спросить, узнать, что нужно его душехранителю. Но на все вопросы Салех молчал и просто шел. Ричард запаниковал, развернулся и побежал. Бежал он изо всех сил, но всякий раз как он оборачивался, он видел инвалида. И тот был чуть ближе, чем в прошлый раз. Графский сын задыхался.Страх сжимал сердце. Кровь стучала в висках.

В очередной раз он развернулся. Салех стоял прямо перед ним. Бывший лейтенант улыбнулся все пастью, которая, кажется, опоясывала голову.

— Зарядка!

Гринривер заорал в ужасе и проснулся. Было еще темно. Воздух был свеж и пах лесом. На открытом окне сидел Рей Салех и поигрывал длинным острым шилом.

— Там же засов… – пропищал Ричард севшим голосом. Вчера он позаботился о том, чтобы максимально обезопасить себя. Последний этаж, прочная дверь, которую даже Салех не выбьет сходу, была дополнительно подперта засовом.

— А я через окно, – бывший лейтенант как-то очень тепло улыбнулся и кивнул в сторону улицы.

– Так пятый этаж…

— Представляешь, как мне было страшно?

– Не представляю! — честно признался графеныш.

— Зарядка! — маниакальные нотки в голосе инвалида напугали даже человека не сильно знакомого с воякой. А уж после всего пережитого…

– Я сейчас, оденусь и…

— Не-а… – отрицательно помотал головой душехранитель. И снова кивнул в сторону окна.

Ричард заплакал.

– Стой, сука, пятый этааааж! -- хруст веток и оглушительный шелест листвы. – Блядь!

– Эй, Ричард, ты там живой?

Завывающий и бессвязный мат был ответом.

– Не слышу!

– Я зашибся! Подыхаю!

– Странно, ну ладно… – протянул бывший лейтенант. – Я спущусь тогда, у тебя фора в две минуты, можешь убежать и спрятаться!

Через две минуты Рей был внизу. Под окнами, разумеется, никого не оказалось. Ни молодого аристократа, ни его бездыханного тела. На это зрелище инвалид только одобрительно хмыкнул.

А дальше сэр Ричард Гринривер, сквайр, узнал, что отставной лейтенант мистер Рей Салех, по прозвищу «Струна», имеет базовую егерскую подготовку. Ну, или графский сын хреново играет в прятки.

Зарядка, полная боли, началась.

Через пару часов молодые люди шли по аллее в сторону столовой.

Ричард сильно припадал на левую ногу, лицо украшал шикарный кровоподтек, с которым не справилась даже алхимия, а настроение была такое, что графеныш всерьез искал, кому можно проломить голову. Самой очевидной кандидатурой был душехранитель, но попытка нападения на него с заранее припрятанным топором окончилась неудачно.

– Мистер Салех, я вас прошу провести воспитательную беседу с комендантом общежития! Если бы вы сломали ему ногу в шести местах – я бы ощутил себя удовлетворенным.

– Ричард, я не буду бить коменданта! Во-первых, у меня для этого, нет основания, во-вторых, нас тогда отчислят. Объясни, чем вызван твой приступ кроважадности?

Аристократ открыл рот, собираясь высказать все, что копилось на душе. Но воспитание взяло верх. Его посетила мысль, что инвалид над ним издевается, но, еще раз глянув на своего спутника, он понял, что нет. Салех пребывал в удивительно умиротворённом состоянии. Впрочем, если бы Ричарду позволили почти час непрерывно избивать своего телохранителя, он бы, скорее всего, тоже был бы сейчас счастлив.

– Он не исполнил наш договор! Он обязался не раскрывать мое местоположение тебе ни при каких условиях!– все же решил обозначить свои претензии графеныш.

– И даже при угрозе физической расправы? Ты ему много заплатил?

– Два золотых! За ночь безопасного сна.

– Неплохо… А почему ты не предложил эти деньги мне?

– Потому что это было бы похоже на попытку откупиться! Первостепеннейшая трусость! Сначала нанимать себе специалиста, а потом платить, чтобы он не выполнять свои обязанности? Да меня засмеют!

– А что же тогда было вчера?

– Хитрость! – Ричард охнул и осторожно потрогал заплывшее лицо. – Неудачная хитрость!

– В любом случае комендант выполнил свои обещания. Он мне ничего не сказал. Да я и не спрашивал… – Рей подхватил своего нанимателя под локоток, когда тот в очередной раз споткнулся.

– Только не говорите мне, мистер Салех, что нашли меня по запаху!

– Нет, просто я глянул, каких ключей не хватало на стеллаже. Там хранятся копии, в том числе от нашей комнаты. А вот трех ключей не оказалось. Я выбрал самый верхний этаж.

– Умно! Я думал, вы применили пытки.

– Честно, я хотел, но комендант был вежлив и показал мне заряженную картечницу. Так что…

На это Гринривер только тяжело вздохнул, признавая поражение.

На входе в столовую компаньонов встретил вестовой от князя.

– Его сиятельство приглашает джентльменов позавтракать с ним.

По итогу, джентльмены избежали пары покушений. Волшебники в вопросах мести такие затейники…

Князь был приветлив. Он принял компаньонов в небольшой крытой веранде. Накрытый стол украшали разнообразные яства, в числе которых крохотные пирожные с кремовыми шапками, три вида мяса и десяток закусок.

После того как все расселись за стол, Рей, ничтоже смущаясь, наложил себе в тарелку всего понемногу и начал с аппетитом поглощать угощение. Ричард же дернул щекой. Руки снова ходили ходуном. Князь это заметил.

– Ричард, прошу вас, не стесняйтесь, меня проинформировали о ваших тренировках. Я прекрасно понимаю причины вашей слабости. Сейчас слуга принесет тонкие лепешки, вы можете завернуть в них еду. А мистер Салех, я думаю, вам поможет за столом.

Гринривер только благодарно кивнул.

Когда стол опустел, а перед всеми участниками застолья оказалось по большой чаше какао, князь начал разговор.

– Господа, в первую очередь я встретился с вами, чтобы самолчино убедиться беспочвенности некоторых слухов.

– Например? – Ричард с удовольствием отхлебнул горячий напиток. Заморское лакомство было густым, пряным, отдавалось на языке нежной сладостью и оставляло ни с чем не сравнимое бодрящее послевкусие.

– По некоторым данным, Мистер Салех не далее, как утром выкинул вас из окна. С пятого этажа.

– Всё именно так.

– Тогда почему вы еще живы? – от такой постановки вопроса Ричард едва не поперхнулся.

– Я не специально, право слово! – только и смог произнести молодой аристократ.

Князь залился смехом.

– Мистер Салех, прокомментируйте?

– Деревья. Грабы. На них рекомендуют производить десанты в случае необходимости приземляться без специального оборудования, – Салех нюхал шоколад, едва не выворачивая ноздри.

– А как, позвольте поинтересоваться, можно отличить граб издали? Это же не эвкалипт или кедр?

– Не знаю. Там в циркуляре было много интересных советов. Так что по принципу: если вы выжили – это был граб, – инвалид пожал плечами.

– Это многое объясняет. Например: под окнами общежития растут дубы, но для ясности, пусть будут грабы.

Молчание за столом было смущенным.

– В любом случае, позвал я вас не за этим, – князь Брин-Щустер стал серьёзным. – Я даже предположить не мог, что вы настолько яро возьметесь за дело. Появились первые результаты обследования того события, участниками которого вы стали. Так как вы в данной ситуации лица гражданские, то бумаг показать не могу, но поведаю на словах. Вы прервали ритуал вселения. Но не простой.

– То есть нас ни в чем не подозревают? – уточнил Ричард.

– О, тут вы тоже неправы, в чем вас только не подозревают. Например, я заподозрил вас в том, что вы некрокукла под управлением господина Салеха.

Гринривер вскинул брови. Салех тоже вскинул брови, но этого никто не заметил, так как бровей у него не было.

– В какао вода с эманациями света. Будь вы нежитью, вас бы сожгло изнутри.

Компаньоны ошарашено молчали.

– Ну, сами посудите, вы справились с измененным, излишне жестоки, а ваши тренировки больше напоминают укрощение немертвого духа. Некоторые виды некрокукол могут испытывать боль.

– А как же артибут? Я думал, что нежить не владеет волшебством, – уточнил Ричард.

– Зато владеет магией, и то, что оборудование не засекло токов магии, еще ничего не значит. Но вода точно подтвердила, – чуть огорченно ответил князь

– Это единственное, в чем нас подозревают? Ну, может быть мы еще кто-то? Демоны там, големы, механизмы? – голос Гринривела сочился ядом.

– Тоже проверили. Вы спокойно ели с серебра, на подушках руна развеивания магии, а магическая мембрана в крыше фиксирует только звуки, издаваемые живыми организмами. Но если вас интересует, я ставил на куклу некроманта.

– А в чем нас в итоге, не подозревают? – бывший лейтенант, невозмутимо пригубил шоколад.

– В организации преступления, которое вы предотвратили, – князь огладил усы. – Это было так называемое агентское вселение. Демон после ритуала должен был сожрать жертву, спасенный вами бродяга для того и лежал в комнате. После чего демон переваривает тонкое тело кадавра, в которое вселяется. Получает всю его память. И фактически, занимает его место. Он связан приказом демонолога. Натворить может всякого… А со временем подобный вселенец с трудом определяется поверхностной проверкой.

– Ваше сиятельство, я вам искренне признателен за информацию, но зачем вы нам это рассказали? – осторожно поинтересовался Ричард.

– На самом деле, я вас позвал практически уверенный в том, что вы не тот, за кого себя выдаете… – признался хозяин стола. – Так что, господа, я просто не был готов к разговору. Если у вас есть какие-то вопросы – постараюсь на них ответить.

– А что бы было, окажись мы кем=то… из вашего списка? – задал интересующий вопрос Рей.

– В полу мины. А на мне амулет. Но не переживайте, это не специально для вас. Они тут постоянно, – невозмутимости князя можно было позавидовать.

– Тогда мы наверно пойдем? – в голосе графеныша отчётливо прозвучала надежда.

– Да-да, безусловно. И еще пару моментов, господа, раз уж вы живы, сходите сегодня в гости к мистеру Вульфу, оформите показания как положено. И мистер Салех, завтра начинается учеба, я вас очень прошу, мистер Ричард, безусловно, талантливый молодой человек, но ваши однокурсники могут оказаться не столь живучи. Я могу вас просить отказаться от ваших, наиболее… необычных методов воспитания? Или, по крайней мере, согласовывать их с куратором группы? Этим вы очень меня обяжете!

Рей Салех раздраженно дернул щекой. И начал уточнять.

– Вы хотите сказать, никаких огневок под кожу?

– Попрошу воздержаться, – подтвердил князь.

– Лишение сна?

– Лишнее.

– Электричество? Оно сейчас модно.

– Пожалуйста, под присмотром медика.

– Избиения?

– Только в рамках учебного курса.

– Обучение борьбе?

– Только если они измененные.

– Тактические игры?

– Мистер Салех, даже думать не хочу, что вы вкладываете в последнюю фразу! – не выдержал Брин-Шустер. – Все, решено. С вас программа подготовки, групповая или индивидуальная, для каждого студента. Без ее утверждения я запрещаю вам предпринимать какие-либо, вы слышите, хоть какие-либо действия по отношению к вашим одногруппникам. С мистером Гринривером можете делать все что угодно, эти взаимоотношения меня не касаются, – Ричард издал протяжный стон разочарования. – И пожалуйста, в восемь часов вечера общий сбор группы, не опоздайте на него. Вас должны были оповестить по громкоговорителям, но раз вас не будет в кампусе… А теперь не задерживаю.

Уже на границе слышимости проректор услышал едва сдерживаемый шепот, полный паники:

– Мистер Салех, кажется, я поменял свое решение, в какую сумму вы оцениваете свое обещание исключить из программы обучения… Ваши идеи, озвученные князю?

В управлении визит Ричарда с Реем вызвал нездоровый ажиотаж. Беготня, испуганное перешёптывание по углам, тихое бряцание оружием. Впрочем, всё это молодые люди проигнорировали, направившись сразу в кабинет старшего следователя. Секретарь хотел было преградить им путь, но Салех ему радостно улыбнулся. Улыбка произвела на парнишку в серой жилетке и очках такое впечатление, что тот сделал разворот на месте и едва не выскочил в окно.

Господин старший следователь при виде визитеров от полноты чувств громко крякнул.

– Можете нас поздравить, с нас сняты все подозрения! – известил хозяина кабинета Ричард. У него на языке вертелась фраза насчет того, что смерть не повод откладывать визит, но решил, что им, скорее всего, поверят, а Вульф был тучен и скор на дурную кровь. Как бы не помер.

Старший следователь на это только залез под стол, звякнул чем-то, вылез обратно и присосался к бутылке из мутного стекла.

– Ах, молодые люди, какая жалость, что вы не оказались во всем виноватыми! Право слово, я даже не могу представить, что мне теперь делать! Будете? Полирнем, так сказать, вашу чистую репутацию!

Молодые люди были не против. Пойло оказалось приторно-сладким и обжигало пищевод.

– А с чего вы взяли, что мы всё же совершили то жуткое преступление? – поинтересовался графский сын.

– Стоило вам уйти, как пришли люди с удостоверениями имперских дознавателей. Нагнали жути, все вежливые, манерные, а глаза мертвые, и не моргают… – из стола был извлечен и тут же разломан на части монструозных размеров пряник. По кабинету поплыл запах корицы и кардамона. – Посетили они, значит, место преступления, стали в мясце копаться, вынюхали что-то. А потом спрашивают, инспектор Вульф, а что тут с изменённым случилось? Так я им говорю, были тут два почтенных студиоза, хваткие молодчики, они, говорю, тварюшку прибили. Забороли, говорят. И у них даже это есть, алиби!

– Не поверили? – теперь уже уточнил Салех, угощаясь пряником.

– Ржали, как кони, с подвыванием. А лица при этом не живые, как маски фарфоровые. Говорят, надули тебя, старший инспектор. Надули, как детишки жабу, через соломинку. Твои молодчики демонологи, или твари какие созданные. Я говорю, какие же они твари, на вид такие приличные люди, с вежеством всяческим. А мне отвечают: первостепеннейшие твари, но туповатые. Ритуал неверно рассчитали, так у них демон из-под контроля вышел, сожрать хотел. Так они его того… – мужчина сделал жест руками, словно разрывал багет. – Совсем того. Говорят, ты, инспектор Вульф, первостепеннейший простофиля! Но радуйся, был бы ты умнее, они бы и тебя, того… Лежал бы ты сейчасв одном ведерке с низменными. Всем отделом. Но, говорят, не переживай, люди государевы свое дело знают. Не побеспокоят твари тебя больше. Есть, говорят, и на таких управа. Кончилось, инспектор Вульф, ваше знакомство. Я в таком расстройстве был, молодые люди, верите, нет, вчера помянул!

– Не бывает слишком толстого дракона, бывает мало взрывчатки, – подытожил бывший лейтенант, на что получил одобрительный кивок.

– А теперь, я, значица, сижу, и тут вы заходите. Думаю, ну все, пришел конец тебе, славный инспектор, если уж люди государевы не сладили, то и тебе только и остается что предков помянуть. И на знакомство с ними отправляться. Думаю, главное, чтобы твари пытали не долго, а сразу примучали, из уважения, так сказать, к хорошему моему отношению. А вы обрадовали, что ошиблись, значица, ищейки ентовы, – Вульф снова присосался к бутылке, и, кажется, ее уполовинил. Под осуждающие взгляды Рея, который любил сладкие настойки. – Какая же радость, что вы оказались ни в чем не виноваты!

Молчание затянулось. Бутылка пошла по второму кругу.

– Чем могу служить? Вы же по делу пришли? – уточнил инспектор. Лицо его раскраснелось. А настроение заметно улучшилось.

– Да нас прислал светлейший князь. Вы, говорит, молодые господа, должны уважаемому инспектору Вульфу… – Ричард скривился и затряс головой, изгоняя из себя манеру общения инспектора. – Нас попросили дать показания. Заполнить протоколы.

– Его светлость всегда был крайне щепетилен в вопросах следования циркулярам. Очень уж я это уважаю, – инспектор поднялся из-за стола, – а вы сидите, сидите, сейчас к вам придет Джимми, чернильная душонка. Парень трусоват, но аккуратен. Заполнит все бумаги с вами. А я пройдусь, есть у меня идейка одна. Обмозгую и обсужу кой чего…

И Вульф покинул кабинет, оставив молодых людей в компании пряника и недопитой бутылки.

Вскоре явился Джимми, им оказался давешний секретарь. Парнишка был бледен, а в руках сжимал картонную папку и пенал с писчими принадлежностями.

Заполнение бумаг затянулось на час. В какой-то момент в кабинет тихонько просочился инспектор, в руках он держал пухлый пакет, от которого умопомрачительно пахло свежей выпечкой. Через несколько минут в кабинет вошел еще один сотрудник управления с подносом, на котором стояли чашки с чаем, сахар и чайник со сливками.

– Уважьте, молодые люди, почаевничаем? А я вам расскажу одну интереснейшую безделицу!

– С огромным удовольствием! – Салех высказался первым и заткнул своего нанимателя взглядом. Тот, видимо, хотел вежливо отказаться. Но Рею было плевать, Рей любил пирожки.

– Есть у нас контора одна, в городе, касса взаимопомощи государственных служащих. Там обретаются старички всяческие, кто честным трудом и службой усердной получили пенсию. Людишки они мирные, среди них много интересных персонажей бывает, – начал Вульф, распотрошив пакет и выложив его содержимое на поднос. – Я там приятельствую с председателем. Человек он скользкий и шельмует помаленьку, но кто без греха? Так вот, я ему изложил вашу надобность, учебную. И он мне отрекомендовал старичка одного. Мистер Роберт Штоф, или старый Роберт, местная легенда! По слухам, ему давно перевалило за сто лет. Так вот, он, оказывается, работал не абы где, а целым младшим дознавателем при шестой канцелярии. А они как раз пыточным делом прозябались. Старикашка он скандальный и желчный, туговат на одно ухо, но, в свое время, был награжден прадедом самого… – многозначительный взгляд в потолок. – За усердие в работе палаческой!

– А он в маразм не впал еще? – уточнил Ричард. Он примерно помнил, когда жил прапрадед нынешнего правителя, цифры не бились. Точнее бились, но…

– Я Филипу, приятелю своему, тот же вопрос задал. А он ругаться, – инспектор шумно отхлебнул чай, – говорит, было бы здорово, начнись у него маразм. А так… Каждый год требует ине… инда… уф, ну и завернут иногда эти чиновники, язык сломаешь, денег он требует каждый год, все больше и больше. У него самая солидная пенсия в городе! – так что вот вам его адрес, – на стол лег клок бумаги.

– Примите мою искреннюю благодарность! – проговорил Ричард, не глядя на собеседника, а следя за тем, чтобы телохранитель не утащил последний пирожок с подноса. – Сейчас прям и зайдем!

В итоге из управы приятели люди вышли изрядно осоловевшими.

– Ричард, ты у нас человек образованный, скажи, а прапрадед нынешнего императора, это же полтора века назад? – голос инвалида был весьма озадаченным.

– Все верно, мистер Салех. Я думаю, инспектор просто ошибся.

– А если нет?

– Если нет, то мы действительно найдем редкого специалиста. Или его проклял кто, и старик вечно прозябает на этом свете. Сама смерть забыла дорогу к его ветхому дому. Дни его пусты и сливаются в серую полосу, где мелькают лица и слова, а взгляду не за что зацепиться. Все песни уже прозвучали, камин не греет, и лишь лютая злоба сжигает изнутри, но немощное тело не в состоянии причинить боль даже кошке. Элементаль, заключенный в хрустальную клетку и выставленный на потеху публике, что жаждет любоваться бесконечным танцем корчащего от ярости порождения чистого пламени. В его мечтах вокруг него пылают города, обращаются пеплом насмешники и острословы, но тлеющий жар не в состоянии согреть даже старые кости. И этот осколок былых времен станет учить нас тонкому искусству причинения страданий живым существам! – Гринривер остановился и закинул голову к небу, придерживая цилиндр

– Красиво! – оценил вояка. – Сочиняешь?

– Мистер Салех, вам должно быть стыдно за вашу необразованность. Это всего лишь слегка переделанная цитата за авторством самого великого Ульстона.

На подначку бывший лейтенант не отреагировал.

– В любом случае, оно пришлось крайне к месту. Надо бы почитать этого Ульстона. Ты много поэзии знаешь?

– Мистер Салех, всеё,что вам надо знать о моем образовании заключается в следующем: мои преподаватели считали нормальным бить за плохой литературный вкус. Так что при случае я найму некроманта, призову дух этого самого Ульстона и буду пытать его, заставляя делать литературную адаптацию песенки «Что нам делать с мертвой шлюхой?» – благожелательность стремительно улетучивалась из графеныша. – Надо найти карету, Римтаун не очень похож на столицу, не желаю свернуть себе ногу на этих камнях!

Через какое-то время компаньоны с недоумением разглядывали дом по указанному на бумажке адресу. Двухэтажный деревянный особняк больше напоминал гнилой зуб. Серые стены, изъеденные плесенью, замшелая крыша. Дом стоял в саду, который уже лет двадцать не знал заботливой руки садовника. В пыльных окнах не горело ни огонька.

– Мистер Салех, напомните мне, при случае, прикупить вам серебряные патроны для пистолета. Вы умеете убивать нежить?

– Предлагаете зайти в другой раз? – бывший лейтенант подобрался.

– Ну, раз уж пришли… Но если тут и впрямь логово древнего лица, я вынужден буду признать что инспектор Вульф гениальный актер. И очень хочет нас убить. Знать бы за что… Сначала демон, теперь нежить. Предполагаю, что в следующий раз нам придется войти в логово свихнувшегося биоманта.

От скрипа калитки в воздух взвилась стая ворон и начала кружиться по небу. В лицо пахнуло сыростью, и даже небо слегка потеряло в яркости. Сжимая потными ладонями трость, Ричард шагнул за ограду.

Глава 7

Сухая листва и мелкие ветки оглушительно хрустели под ногами. В заросшем саду поселились тени, свет, редкими пятнами достигающий земли, скорее слепил, чем освещал, создавая мешанину образов на земле.

Ричард поднялся на крыльцо. Ступеньки скрипели так, что ныли зубы. Молодой аристократ дернул за веревку и внутри дома раздался протяжный звон.

Входная дверь отворилась с, опять же, с неприятным скрипом. За ней слабо просматривался холл. Мелькали в едва уловимом танце тени.

Инвалид с шумом втянул воздух.

— Мистер Салех, вопрос к вам, как к основной ударной силе, происходящее вызывает у вас какую-то тревогу?

— Ты про то, что дом пахнет склепом, по дорожке мы прошли первыми за три последних дня, а моя сигнальная татуировка на плече покалывает, чувствуя некроэнергию? Нет, Ричард, абсолютно никакой тревоги. Обычная старая халупа старого деда, – иронии в голосе душехранителя Ричард не услышал.

— И что мы будем делать? Зайдем в дом и раскроем очередную жуткую тайну этого города, который покинули люди искавшие бессмертия?

– У меня есть идея по-лучше!

С этими словами Салех опустился на колено, и достал из-за сапога какой-то сверток. Развернул. Гринривер вытаращил глаза и уронил челюсть. В руках бывший лейтенант держал длинный цилиндр, плотно покрытый светящимися символами, с одной стороны, из цилиндра торчал моток шнура.

– Мистер Салех, это то, что я думаю? — на предмет в руках своего телохранителя аристократ смотрел с большей опаской, чем на недра странного дома минуту назад. С куда большей опаской.

– Рунная взрывчатка, на базе обычного динамита. С запасом хватит, чтобы разнести эту халупу и всё то, что там может сидеть в засаде. Или вы предлагаете пойти подраться? Как вы могли заметить, у меня отсутствует специальное снаряжение.

— А если мы напутали, и в доме сидит старый Роберт? — поинтересовался, видимо чисто на нервах, Ричард.

— Дедушка старый, не жалко, – пожал плечами Рей. — Нет, безусловно, мы можем сходить и проверить.

– Мистер Роберт! Вы там? – для острастки крикнул аристократ в недра дома.

-- Берт… берт… берт.. ам… ам… ам… – ответило эхо звонким детским голосом.

– Да ну нахер! – подытожил Салех. Дернул нитку на фитиле, что поджигала кончик бикфордова шнура и закинул динамит в глубь дома. – У нас примерно минута.

И компаньоны торопливо направились на выход из подозрительного места.

– Молодые люди, вы не меня ищите? – сгорбленная фигура в воротах, кажется, соткалась из теней. Длинный черный плащ, охотничья шляпа с двумя козырьками, темного цвета. Костлявое лицо покрытое тонкой, почти прозрачной пергаментной кожей. Лицо незнакомца было обезображено временем. Во рту отсутствовали зубы, из-за чего челюсть непрерывно двигалась в жующем движении. Старик опирался на клюку.

– А… А это Ульриха Кровавого дом девять? – голос с трудом выталкивался из легких. Пальцы лихорадочно сжали оголовье трости. Ричард почувствовал, как его компаньон подобрался, словно перед прыжком.

– Нет, Ульриха Кровавого девять чуть дальше, я там живу, а это Ульриха Кровавого четыре дробь девять, тут был небольшой тупик раньше, потому такая странная нумерация. Извозчики постоянно путают.

– А это чей дом? – озадачено поинтересовался Салех.

В этот момент раздался взрыв. Стекла в доме вылетели наружу с хрустальным звоном, а само здание сложилось в вовнутрь, подняв облако пыли. Испуганно взвилась стая ворон. Дед не повел и глазом.

– Жил у нас тут один барон. Лет сто назад. Баловался запретными искусствами. Поговаривают, призвал он что-то не то. Ночью его ребенка в колыбели сожрали крысы, молодая жена утонула в ванной, а он сам поседел и начал петь детские песенки и делать кукол из чьих-то волос. Пропал потом. А дом так и стоит. Стоял, – поправил себя дед, кажется, впервые заметив разрушения. После чего протер глаза и нацепил на нос тяжелые очки. – Да, совсем сгнил видать.Хорошо, что не завалило никого.

– А… А мистер Роберт Штоф это вы? – не менее растерянно спросил Гринривер.

– Я. А вы молодчики, которых по мою душу решил отправить пенсионный фонд? Или мои наследники? – все тем же тоном поинтересовался старый Роберт.

– Эээ… Нет, – Ричард нервно прокашлялся. – По другому делу, нам вас рекомендовали как редкого специалиста. У нас в университете поменялась программа, ввели курс по пыточному делу. И нам нужен репетитор…

Старик преобразился. С хрустом выпрямилась скрученная спина, и стало ясно, что Роберт даже выше Салеха. В глазах вспыхнуло темное пламя несгибаемой воли, а лицо исказила торжествующая гримаса.

– Дождался! – даже голос старика изменился и стал глубже. – Этот разговор не для улицы. Пройдемте в дом, господа, кажется, у меня где-то завалялась бутылочка поистине старого вина.

Ошарашенные компаньоны безмолвно последовали за пенсионером. Через какое-то время он замер. Просто застыв.

– Так, у меня, кажется, спину заклинило, молодые люди, помогите дедушке…

Пенсионера пришлось нести.

Жил старый Роберт в небольшом уютном домике. Кабинет, спальня, гостиная да кухня. В доме было жарко натоплено. Пол устилали ковры.

Старик был усажен в мягкое кресло. Салех был отправлен шарить по шкафам в поисках чая и того самого, поистине древнего вина. Искомое нашлось быстро. В одном из шкафов стояла бутылка мутно – зеленого стекла. Правда, бокалов не оказалось, и их функцию должны были исполнить три глиняные чашки.

– Молодые люди, без малого, семь десятков лет, как была упразднена гильдия палачей. Высокое искусство начало забываться. Ушли за грань великие мастера нашего ордена! Гуманизм сделал людей мягче, а медицина забрала наши знания. Но я знал, что наступит день, и я смогу возродить школу музыкантов плоти! – с этими словами старик одним движением просто отломил горлышко бутылки. В воздухе повис резкий запах кислятины. – Впрочем, можно ограничиться и чаем. Чего уставились? Наливайте, я сам буду это делать до вечера!

Какое-то время ушло на приготовление чая. Не то, чтобы Ричард с Реем были хоть сколько-нибудь услужливыми. Просто в случае неповиновения дед начинал громко причитать насчет идиотизма современной молодежи. Суровые взгляды и угрожающие реплики не производили на деда ровным счетом никого впечатления. Пришлось смириться. Ричард уговаривал себя, что он сейчас занят чем-то навроде археологических раскопок, а Салеху было просто плевать. В конце концов, ему за это платят.

Когда чай был разлит по чашкам, а Ричард подавил приступ раздражения, старик начал свой монолог. Нет, безусловно, Ричард пытался вставить хоть слово, но дед делал вид, что у него в этот момент пропадает слух. А может, так оно и было. Возраст будущего преподавателя компаньонам так и не удалось выяснить.

– В те времена, когда люди были выше, а молодёжь не разучилась уважать стариков, где-то в этих местах находилось святилище Нартагала, владыки боли. Он черпал свою силу в страданиях. И лишь тупицы могут думать, что служители великого исцеляющего имели что-то общее с некромантами и демонологами, ведь Нартагал не черпал себя в смертях…

Выпитый пару часов назад ликер, горячий чай, да слегка измотанные нервы привели к тому, что Ричард задремал. Иногда он просыпался, убеждаясь, что старик до сих пор продолжает говорить. Сознание самостоятельно выхватывало отдельные куски бесконечного монолога.

– … у нас были очень суровые экзамены, на сдаче студент должен был выполнить полное вскрытие, с раскладкой всех органов, при этом материал обязательно должен был оставаться в живых! После все надо было так же аккуратно собрать обратно. Высший пилотаж, когда материал мог самостоятельно уйти после операции. После трех пересдач оставшиеся должны были объединяться в пары и кидать монетку. Проигравший ложился на стол…

-…я нашел способ делать выноску не только органов брюшины, но даже легких! Живых легких, там дело было в специальной приспособе, которая не позволяла им схлопываться…

-…ну я и засадил ей по полной, да чтобы вы знали, с моими то знаниями от меня еще ни одна женщина не уходила не удовлетворенной…

– …а потом он говорит, показания, полученные под пытками – не являются приемлемыми для судебной системы. Ну, я ему и предложил попробовать ему себя оговорить у меня на столе. Поставил на кон свою лошадь…

– …свекла в том году подрожала, пришлось идти на дальний рынок…

Пинок костылем разбудил Гринривера, который, кажется, начал храпеть. Или может Роберт перешел к чему-то действительно важному?

– …и если уж вы всерьез желаете освоить высокую науку причинения боли, то скажите, готовы ли идти до конца и приложить всяческое усердие?

Ричард, с трудом подавив зевок, кивнул.

– И вас не остановит ни ложная жалость, ни человеколюбие, ни вера в иных богов?

– Совершенно точно! – у молодого аристократа был дядюшка в маразме, и он прекрасно понимал, как нужно вести подобные диалоги.

– И вы готовы принести клятву, что освоите высокую науку, не смотря на любые обстоятельства?

– Если это не пойдет в разрез с моей честью! – поддакнул графеныш, который уже трижды пожалел, что вообще заявился сюда. Если старик что и помнил, то его маразм был слишком очевиден.

– Отлично, эй, громила, там, в углу комнаты стоит сундук. Принеси-ка его сюда…

Салех пожал плечами. Сундук он поднял с ощутимым усилием. А затем с грохотом поставил перед Робертом. То с кряхтением клонился над ним. Прошло какое-то время.

– Так, блондинчик… – это уже Ричарду – сходи как в прихожую, там топор лежал.

– Зачем? – поинтересовался Гринривер даже не думая подниматься с кресла.

– В сундуке ловушка, шипы с ядом. Я его уже лет сорок не открывал, там наверно все уже заржавело, да проверять не хочется. А как эта хитрая штука открывается – я уже запамятовал…

За топором сходил бывший лейтенант. А потом в несколько ударов разворотил сундук. Щепки летели по всей комнате.

– А теперь там пару колец найди. Цвета крови, запекшейся крови – не перепутаешь.

В хламе из шкатулки Рей рылся вилкой, памятуя о ловушке. В ворохе щепок лежали старые монеты, какие-то письма, что от удара топора просто раскрошились на мелкие кусочки. Пару цепочек и кольца.

– Учеников двое. Всегда двое, такой завет… – произнес непонятную фразу старик, кода Салех отдал ему требуемое. После чего протянул украшения обратно. – Надевайте.

Ричард с сомнением вертел кольцо в руках. По внутренней стороне обода шла надпись:

«Ars longa, vita brevis est».

– Жизнь коротка, искусство вечно… – перевел графеныш, которого учили латинянскому языку.

– Все верно, молодые люди, все верно. Надевайте.

– Ричард, это рубиновое золото, надевай… – процедил сквозь зубы Салех, чьи глаза алчно блеснули. – Старикан о них совершенно точно забудет, они стоят как весь этот квартал.

Гринривер тяжело вздохнул, чувствуя, что он участвует в каком-то дрянном представлении.

Лицо старика исказила жуткая усмешка.

– Ну что, сосунки, готовы пойти в ученики лучшему палачу нашей благословенной богами империи? – куда-то пропало вечное шамканье. А из глаз ушла пелена. – Знайте, однажды я заставил человека месяц кричать от боли. Месяц агонии! Жертва сохранила разум и здоровье. Император даровал Герцогу Ристарху свободу и вернул титул. И я сожру свою душу, если вы не сможете повторить мое достижение после конца обучения.

Салех, хищно оскалившись, кивнул. Ричард набрал в грудь воздуха, а потом выдохнул, не сказав ни слова. И тоже кивнул.

– Да будет так!

И тут рука заболела. Вся сразу. Словно ее запихнули в кипящее масло. Боль была такая, что графенышь заорал, рухнув на пол. Сквозь слезы он увидел, как рядом рухнул инвалид. Тело молодого аристократа скрутила судорога, а челюсть сжалась так, что захрустели зубы. Но краем глаза он заметил, как подымается на ноги Салех, рыча и роняя на пол пену из оскаленного рта.

– Крепок! – с булькающим смехом проклекотал старик. – Ты мне нравишься, ублюдок, корми, корми его вдосталь!

Что было дальше, Ричард не увидел. Боль затопила его с головой.

В себя Гринривер пришел рывком. Он лежал на полу. Боли не было. Мысленно содрогнувшись, графеныш пошарил по штанам. И облегченно выдохнул, те были сухими. Бывший лейтенант стоял у стены, с недобрым видом косясь на старикашку. Тот блаженно развалился в кресле.

– Мистер Салех, пожалуйста, одолжите мне топор, – прошипел молодой аристократ. Глаза его налились кровью от бешенства. – И почему вы сами еще не убили этого придурка?

– Я ждал, пока ты очнешься. Сомневаюсь, что старикашка куда-то удерет.

Старикашка лишь довольно улыбался. Ричард взглянул на ладонь. Кольцо пропало. Видимо, его сдернул с пальца душехранитель. Сейчас Гринривер искренне радовался тому, что взял в компаньоны такого монстра.

Салех протянул босу топор. Тот крутанул его в руке, приноравливаясь.

– Мистер Штоф, может быть, хотите сказать что-то? Помолиться там? – Ричард вспоминал уроки анатомии, он не хотел пачкать свою одежду кровью.

Старикашка залился смехом.

– Я трахал твою пра пра пра пра пра пра бабушку!

– Если я правильно понял семейную историю, ее много кто трахал, она была та еще блядь. Но сомневаюсь, что это ее впечатлило, – увидав недоуменный взгляд приятеля графеныш пояснил. -Когда мне было десять, я нашел ее дневник. И прочитал. Весь. Так вот, она скрупулёзно заносила туда всех любовников. Но вас среди них не было. Значит, вы были настолько незначительны, что вас даже не заметили.

– Еще бы! – дед продолжал веселиться. – В те времена, когда я ебал твою пра пра пра пра пра пра бабушку это считалось педофилией. Тогда к этом относились куда как проще чем сейчас. Сопляк!

Ричард почесал топором затылок. Он передумал убивать деда. Тот явно потек крышей и не осознавал свои действия.

– Мистер Салех? Может быть, у вас есть вопросы? Могу одолжить топор. Я не убиваю сумасшедших.

Рей гоготнул. Непонимающий взгляд компаньона он проигнорировал.

– Мистер Штоф, поведайте мне, у нас тут с моим нанимателем вышел спор. Вы случайно не были знакомы с неким Ульстаном?

Где-то в доме скрипнула половица.

Компаньоны переглянулись. И направились к двери.

– Завтра не опаздывать! – проскрипел старик и в след, и, потеряв интерес к приятелям, кажется, заснул.

В следующий миг дверь отворилась и в комнату зашел молодой человек, одетый в форменный костюм полицейского управления. Он был кучеряв, голубоглаз, и безбород. А еще, кажется, он был готов рухнуть в обморок от увиденного.

– Ааааааа… Аааааа… А что это вы тут делаете? – пропищал он.

Салех озадаченно открыл рот, пытаясь придумать убедительную версию. В комнате царил разгром. На полу лежали осколки сундука, вокруг которых был рассыпан хлам. Ричард, с мокрыми от пота волосами, безумным лицом и топором в руке не вызывал доверия. Дополнял картину сам бывший лейтенант, с кровящей шишкой над глазом, которую он, получив грохнувшись на пол от боли.

– Мы общались с мистером Штофом, о нашем ученичестве. Произошло небольшое бытовое недоразумение, – уточнил Ричард, который не мог придумать куда ему деть топор. – Мистер Штоф, подтвердите?

Мистер Штоф молчал. Молчание затягивалось. Ругнувшись, Гринривер пошел к старому Роберту и заглянул ему в лицо. Глаза старика были закрыты. А еще он не дышал. Совсем.

– Вот жеш блядь… – озадаченно выдал он. Старик совершенно точно был мертв. – Так он толь что, буквально секунду назад…

Молодой служащий выхватил пистолет, пальнул в потолок и завопил, фальцетом.

– Оружие на пол, вы арестованы!

– Вот жеш блядь…

Сопротивляться компаньоны не стали. Хоть и могли. Только неторопливо накинули верхнюю одежду, игнорируя приказы незадачливого вестового. И погрузились в карету, ожидающую у дома.

В участке царила нездоровая суета. Компаньонов провели напрямую в кабинет старшего инспектора.

– Мистер Картер, я просил срочно доставить сюда молодых людей, а не арестовывать их! – Удивленный Вульф разглядывал направленный в сторону Салеха (видимо, как самого страшного) пистолет.

– Так они там того, старого Роберта, того… примучали!

И вестовой поведал свою версию событий. Старший инспектор мрачнел с каждым словом.

После чего настал черед Ричарда с Реем излагать свою историю, впрочем, не упомянув взорванный дом и эпизод с кольцами.

– Прошу меня простить, молодые люди, я вынужден вас арестовать, до прояснения, так сказать… Сэр Фристос сей же час отправится в дом, и установит совершенно точно, что же там случилось. Потому, мистер Картер, прошу вас, проводите наших гостей в камеру. А после метнись к Марте, купи что осталось. И занеси молодым людям, с чайником чая. Они задержанные! – Распорядился инспектор. – Господа, прошу меня извинить, совершеннейший дурдом…

В камере приятели заснули, едва прикончив пирожки с чаем. Разбудил их лично старший инспектор.

– Господа, примите мои извинения, мистер Фристос подтвердил ваши слова. Старый Роберт умер от старости.

– Отлично, мы свободны? – поинтересовался Гринривер, которого этот день успел изрядно утомить.

– Да, вне всяческих сомнений. Но есть одно срочная надобность, за которой я и присылал за вами вестового. – Устало произнес Вульф.

– И что же это за надобность? – Вкрадчиво поинтересовался Салех.

– Давешний бродяга, что вы спасли от измененного. Помните?

Ричард осторожно кивнул.

– Мы его в камеру поместили, в каземат местный. Так он того, помер.

– Повесился? Убит заключенным?

– В том и беда, плохо он умер очень.

– А мы тут при чем? Мы вчера ночью были на территории кампуса. Это может подтвердить куча народа, – в голосе Гринривера плескалось раздражение.

– Тут два обстоятельства. Во-первых, светлейший князь распорядился вас ставить в курс всего происходящего по делу, вы люди хваткие, оборотистые. Вдруг дельного чего надумаете. А во-вторых, есть одна проблема… Видите ли, было принято решение тело несчастного доставить на территорию университета, квалификации наших прозекторов не хватает для полноценного исследования…

– Чего? – прогудел Салех – То есть вы просите нас оттащить труп в университет? Инспектор, вы тут видите дворников? Или иной люд рабочий?

– Да все было бы нормально, но тут проблема с самим телом… После вчерашнего слух прошел, что бродяга может быть того, одержимым был, который только прикидывается мертвым. А потом, как под звезды вытащат его, он так сразу того…

– Что того? – Ричард не знал, ржать ли ему над просьбой, или плакать.

– Кинется!

Компаньоны не выдержали. И заржали.

– Так расчленили бы его, и дело с концом! – посоветовал бывший лейтенант.

– Так нельзя же, циркуляр-то нарушать. Людишки разбежались, а от меня требуют, срочно обследовать, депешу прислали, грозную…

– Так мы-то тут причем? – снова уточнил Салех. Инвалид очень хотел нагрубить, но инспектор очень уж растерянный вид имел.

– Да ежили он действительно, того, кинется, вы-то точно справитесь! А то мои сотрррруднички все как один, господин инспектор, ругайтесь, деритесь, не потащим труп!

– Так чего же вы языком треплите? – задал вопрос уже графеныш. – Какая им разница, дохлый бродяга он и в пустынных землях дохлый бродяга.

– А вот в этом и заключается корень проблемы, бродяга, как бы помягче сказать…

Ричард интеллигентно блевал пирожками, давясь от жадности. Салех бережно придерживал ему шляпу. У инспектора действительно была проблема.

Бродяга был вывернут наизнанку. И слегка пожеван.

– Мистер Вульф, мне кажется, мой наниматель отказывается. Боюсь… – Салех был невозмутим. За свою карьеру он повидал и не такое. Единственное, о чем он сейчас сожалел, так это о том, что, знай он заранее всю историю, ни за что не стал бы делиться с графским сыном выпечкой.

– Господа, я буду вашим должником, просите меня, о чем угодно! – запальчиво перебил старший инспектор.

– Что угодно? – просипел Ричард отплевавшись.

– Все что в моих силах и не нарушает закон напрямую…

– Мистер Салех, грабьте!

Выражение на лице инспектора с воодушевленного сменилось на озадаченное. Рей выкатил список.

– Значит, картечница, под восьмой калибр, укороченная. Трехствольная. Патронов под нее, штук шестьдесят. Дробь, серебряная. Фунт. Фунт освященной соли. Револьверные патроны… – вещал бывший лейтенант, едва не облизываясь.

Лицо инспектора грузнело с каждым новым пунктом.

– Молодые люди, только что-то одно! У меня ведь фонды…

– Инспектор, вы нас просите тащить через весь город, труп, который то ли морф спящий, то ли мимик, то ли демон в стадии нимфы. И хотите, чтобы мы это делали с голыми руками? – Рей слегка рычал. – Так мы наверно откажемся. Как-то жидковаты у вас силы, как я посмотрю.

– Инспектор, я заплачу. Только давайте все сразу тащите. И накройте беднягу чем-то…

Еще через час бряцающие оружием компаньоны, пыхтя, вытащили на улицу накрытые простыней носилки. Небо темнело, впрочем, тело не стремилось шевелиться и вело себя, как и полагается приличному трупу, тихо. Перед входом стояла повозка, запряженная пегим мерином. Извозчика в пределах видимости на наблюдалось. Лошадь беспокойно переступала с ноги на ногу, почуяв запах крови. Газовый фонарь заставлял зловеще плясать тени.

– Ричард, я не понимаю, на кой черт нам понадобилось тащить это тело? С твоими деньгами мы легко могли купить все необходимое в местных магазинах. Я успел оценить, там весьма недурственный ассортимент, – бывший лейтенант, кряхтя приподнял носилки и взгромоздил их край на борт повозки.

– Не в оружии дело, мистер Салех. Тут вы совершенно правильно сказали, но теперь, особенно после того, как я оплатил все эти железки, он нам должен по гроб жизни! – голос молодого аристократа просто лучился энтузиазмом.

– И что? – Рей вытянул ремни и затянул их на трупе, чтобы носилки не съехали при движении.

– О боги, мистер Салех, вы серьезно не понимаете?

– Нет! – честно заявил инвалид и полез на козлы. – Но я бы точно у него вызнал адрес булочной.

– Мы в этом городе минимум пять лет пробудем. Не знаю как вы, а я склонен к кутежам. И благосклонное отношение полиции мне в этом знатный помощник. Теперь ясно?

– Вполне! – одобрительно хмыкнул бывший лейтенант.

Сторож на въезде в кампус долго изучал полицейское предписание. После чего пошел согласовывать. Явился минут через тридцать в компании невысокого господина восточной наружности. Тот подслеповато щурился, видимо, забыв очки.

Господин представился профессором Ян-Су, долго ругался на полицейское управление, на испорченный вечер и двух идиотов, которые могли бы и потеряться.

Компаньоны только кивали.

– Так, повозку оставляйте тут! Берите носилки и следуйте за мной!

Молодые люди молча выполнили требование.

– Ричард, а может ему сказать, что мы тут учимся?– осторожно поинтересовался Салех.

– Мистер Салех, не мешайте, меня впервые в жизни принимают за плебея. Очень, знаете ли, бодрит…

Притворяться плебеем Гринриверу наскучило минут через десять. Когда они подошли к учебному корпусу и оказались в вестибюле. Все аллеи были ярко освещены, во многих окнах горел свет, им на встречу попадалось много студентов, что любопытствующими взглядами провожали странную компанию.

– Профессор, должен заметить, мы тут учимся. У вас разве нет обслуживающего персонала, кто бы занимался таким? – устало прошипел молодой аристократ.

От этих слов их проводник так резко остановился на месте, что Салех, который был спереди, едва не влетел ему в спину.

– Так что же вы раньше не сказали! – обрадованно воскликнул он. – Значит, вы всё можете сделать сами! Значит, чтобы попасть в прозекторскую вам надо… – дальше последовал довольно путанное объяснение дороги. – …а потом пройдете через аудиторию, и окажетесь перед нужной дверью, вот вам ключ! Запихнете тело в холодильник, любой, там сейчас пусто, закроете дверь и занесите ключи в будку охранника, на столе оставьте просто. А я побежал, прошу меня извинить, у меня дама!

С этими словами профессор удалился настолько поспешно, что приятели даже не успели задать ему ни единого вопроса.

– Мда, я смотрю, студентов тут уважают! – Салех изрядно развеселился при виде поспешно удравшего мужчины.

– Я это ему еще припомню!

– Могу догнать и отстрелить ему ногу.

– Ты хотел сказать «прострелить»? – заинтересовался Гринривер.

– Нет, все правильно, отстрелить, у меня картечница за курткой, там заряд усиленный, как раз на измененного.

– А зачем?

– Зачем с собой таскаю? Дак, на всякий случай. Вдруг и правда, кинулся бы…

– Ладно, потащили дальше! И чем только этот бродяга таким питался, в нем же не меньше шести пудов… Кстати, мистер Салех, вы хорошо запомнили дорогу?

Вскоре молодые люди узнали, что дорогу они запомнили так себе. Нужную аудиторию они нашли только с пятой попытки. Сил шутить не осталось где-то на третий раз. А если бы им встретился кто то, и задал бы вопрос «а чего, нельзя было сначала найти, а уже потом тащить», то ему бы в тот же миг отстрелили ногу. Впрочем, приступ тупости можно было списать на усталость.

– Мистер Салех, вы уверенны?

– Более чем, это точно та дверь!

– Ну, смотри…

И они вошли в аудиторию. Там, не смотря на поздний час, было светло. Два десятка газовых фонарей разгоняли мрак. А еще в аудитории были люди.

– Так-так-так, кажется, это наши опоздавшие. Мистер Салех, мистер Гринривер, собрание группы началось час назад, где вы всё это время были? И что это у вас…

Рей Салех озадаченно крутил головой. Наконец, он сумел разглядеть куратора группы, высокого молодого человека с тонким носом и аккуратными бакенбардами. Но это сыграло с ним злую шутку. Он не заметил прислоненную к стене швабру, и спотыкнулся. Вся конструкция из инвалида, молодого аристократа, и изуродованного трупа сразу же пришла в хаотичное движение.

С громким бряцанием по полу покатилось ружье, Ричард упал с громким матом и с противным чавкающим звуком из носилок вывалился труп.

Гринривер сел, нацепляя на себя шляпу и оглядываясь. Сначала на полученный натюрморт. А потом, со вздохом, оглядел два десятка молодых людей, что смотрели на них с выражением полным животного ужаса.

– Здравствуйте, я ваш новый староста…

Бывший лейтенант придал своему лицу самое приветливое выражение (на свой взгляд). При этом Салех подхватил ружье, и машинально положил его на сгиб локтя. Проняло даже уже привычного Гринривера и он машинально немного отодвинулся от душехранителя.

– Это те самые, они все же кого-то убили, они и нас убьют! – раздался тонкий девичий голос, переходящий в надрывный визг.

Нет, этот день для Ричарда явно не задался.

Глава 8

— Господин, плохие новости. — голос выражал усталую покорность.

– Снова? Не прошло и суток, что на этот раз? Снова кто-то из исполнителей дал осечку? — Второй, напротив, был возбужден.

– Нет, основной план идет, как должен. Мы устранили возможного свидетеля. Нам так же удалось завербовать одного из преподавателей университета.

– Эти новости обнадеживают. Так что же случилось?

— Резервный слад. В старом доме на улице Ульриха Кровавого.

– Обнесли? Как такое возможно? Там ведь заклятый дух места. Он ведь воришек сожрать должен был! Или на него вышли люди из канцелярии?

— Нет, дом уничтожен. Рунная взрывчатка.

— Зачем? Какой в этом смысл? На складе ведь ничего особо ценного не хранилось. Конкуренты? — в голосе было больше удивления, чем недовольства.

– Это основная версия.

— Удалось выяснить, кто это был?

– Да, наш человек на месте обнаружил очень характерные следы. На участке визитеров было двое, и у одного из них вместо ноги – протез.

-- Снова эти двое? Появилась дополнительная информация?

– Не так быстро. Но нашему человеку стал известен еще один факт. Эти молодчики запытали на смерть старого Роберта.

– Его-то за что?

– Неизвестно, но мы, на всякий случай, собираем данные. И уже вскрывается много интересного. Вы знаете, сколько ему было лет?

– Под сотню? Я сколько себя помню, он живет в этом городе.

– Двести сорок. И не все так просто с ним. Поговаривают что…

– Так, это после. Ты говоришь, эти молодчики запытали старика, почему об этом не знает полиция? Вас надо учить работать?

– Полиции об этом известно. Их поймали на месте преступления. Арестовали. Но маг, пришедший на место преступления, установил смерть от естественных причин.

– Как такое возможно? Мы же говорим о Фристосе, даже мы не смогли его подкупить.

– Да, но вчера им удалось это сделать. Сходу. Почти в открытую, они попросили его стать репетиром по каким-то редким предметам. Это, как я понимаю, было формальным поводом. А потом ему оплатили обучение, сотню золотых!

– Смело. Смело и нагло.

– Так они еще это официально провели через нотариуса! Наш человек пришедший на место преступления нашел следы мощного пыточного заклинания. Очень старого заклинания.

– То есть ты хочешь сказать, что два молодчика приезжают в наш город под видом студентов, проворачивают тут какие-то свои дела, походя ломают нашу работу? Подкупают полицейских, убивают, пытают, всё в открытую? Скажи-ка мне, Джинджер, тебе не кажется, что две тайных преступных организации на один город – это как-то чересчур много?

– Прикажете устранить?

– Наблюдать! Наблюдать и докладывать, я хочу знать, кто это такие и что им нужно!

– Зарядка!

Услышав тихий шепот, Гриривер подпрыгнул и свёзся с кровати. Раздался гогот.

– Я не сопротивляюсь, мистер Салех, вы видите, я не сопротивляюсь! Оденусь, и пойдем заниматься физическими упражнениями! – затараторил молодой аристократ, побив все армейские рекорды по скорости одевания.

На самом деле Ричард халтурил и лег спать уже в одежде для тренировок.

Кажется, инвалид огорченно вздохнул.

На третий день пробежка прошла менее мучительно. А может Ричарда не тревожило отбитое падением с высоты нутро. В этот раз Салех не просто месил нанимателя кулаками, а начал показывать связки. Правда, сугубо на графеныше, но у того уже появился шанс увернуться! Коим он и воспользовался. Пару раз, на сотню повторений. В конце бывший лейтенант одобрительно похлопал нанимателя по плечу и куда-то удалился. В этот раз Грнривер даже не потерял сознание! Вернулся Рей через несколько минут. Нес он ружье, патроны и армейский вещмешок.

– О, стрелковая подготовка? Должен сказать, мистер Салех, я недурственно стреляю, – обрадовался Ричард. Он вообще последнее время радовался любой затее, в ходе которой ему не наносили травмы.

Рей завязал завязки мешка и вынул оттуда массивные очки-консервы с толстыми стеклами. И протянул их компаньону. Тот с энтузиазмом начал напяливать на голову сложную конструкцию.

– Стрельба в движении? Из неудобной позиции? По движущимся мишеням? Признаться, я не знал, что тут есть стрелковый полигон, – предвкушающе стал уточнять Гринривер

Салех вновь полез в сумку и вынул оттуда стрелковые наушники и нацепил их на лысый череп.

В этот момент молодой аристократ, с возрастающей тревогой понял, что больше в сумке ничего нет.

– Знаешь, Ричард, как показала моя богатая практика, человека можно научить правильно вести себя под обстрелом двумя разными способами, – менторский тон инвалида тоже не внушал доверия. – Первый, долгий и затратный – обучение. Изнуряющие тренировки, вколачивание рефлексов и так далее. Но это не наш путь. Нас слишком часто за эти три дня пытаются убить. Второй путь гораздо быстрее. Пережив несколько обстрелов человек, удивительным образом, начинает, сам, без всякой подготовки, очень грамотно двигаться, избегать простреливаемых зон! – мертвенная бледность стала покрывать щеки графеныша. Рей тем временем преломил ружье и начал вставлять туда патроны. Очень большие патроны. – Так что я принял решение: ускорить твое обучение. И не надо на меня так смотреть. У меня тут три десятка патронов. Часть снаряжена каучуковыми шариками, в других соль. Всего их у меня три десятка. А теперь на старт. У тебя тридцать секунд.

– Но…

– Двадцать девять.

– Я…

– Двадцать восемь, – голос был скучающим.

– Сука!

– Двадцать.

– Что? Было же…

– Девятнадцать.

Ричард Рванул с места. Мысленно считая секунды. Не успел он отсчитать и трех как раздался выстрел. Каучуковый шарик прилетел куда-то в лопатку. Молодого человека оторвало от земли и закрутило в воздухе.

Но школа предыдущих изнурений не прошла даром, и воющий от боли Гринривер тут же подскочил и снова побежал в сторону парка, надеясь укрыться за деревьями. Кроме Ричарда к деревьям ломанулись все зрители (а их набралось не мало). Что создало небольшой ажиотаж, а Гринривер сделал попытку взять заложника. Но получил испуганный удар коленом в пах от парня в длинной серой робе.

Надо признать, что графский сын проявлял чудеса тактического гения, он прятался за любым доступным укрытием, вжимался в землю, даже пытался путать следы. Но все это было бесполезно. Ну, почти. Салех попал двадцать восемь раз из тридцати.

Самым обидным было, что в отличие от прошлых разов сознание Гринривер не потерял.

В этот раз эликсиров было три. Причем два из них в винных бутылках.

Бывший лейтенант сорвал с подопечного остатки одежды (та была просто изорвана в клочья) и уложил на пол в ванной.

– Мистер Салех, гнилой вы хуесос, признайтесь, вас наняли кто-то из моих родственников?

– С чего ты взял? – миролюбиво поинтересовался Рей выдернул пробку из первой бутылки и начал лить бледно-розовую жидкость на распластавшегося у его ног компаньона. Жидкость моментально вспенилась. Графеныш зашипел.

– Только они могли придумать настолько изуверский план. О боги, не могу поверить, что я на это подписался самостоятельно. Думал сейчас найму себе машину для убийства, и знать горя не буду…

– А чему ты так огорчаешься? И ты это, натирайся, надо кровь затворить.

– Могли бы и помочь… – простонал графеныш.

– Ага, секунду! – и Салех смачно хрустнул пальцами.

– Пожалуй, отложим, – излишне бодро передумал Ричард. – Сейчас я совершенно точно справлюсь самостоятельно. Кстати, а что это?

– Горный подорожник, экстракт иглолиста, какой-то хитрый спирт, который пить нельзя. Состав обеззараживает, а еще взаимодействует с освященной солью.

– Освященной?

– Да, раны от нее очень хорошо заживляются. Мы ей как-то посыпали освежеванного пленника. Так он у нас прожил трое суток.

– Мистер Салех, вы всегда так спокойно рассказываете о таком… – морщась, графеныш втирал в кожу лечебный состав, который хоть и обжигал, но на место боли приходило облегчение.

– Вы равнодушны к чужой боли? – снова поинтересовался Гринривер.

– Она доставляет мне удовольствие. Но в отличие от твоей светлости, я не скрываю это.

– Но я не…

Салех удивленно подвигал тем местом, где у него кода то были брови. Гринривер заткнулся.

– Второй состав.

– Больно будет? – устало поинтересовался Ричард.

Рей молча опрокинул бутылку. Гринривер заорал, в него словно плеснули кипятком.

– Столетник черный и алхимические вытяжки из головастиков. Ускоряет регенерацию. Проблема в том, что нервы регенерируют тоже. – пинок опрокинул мотающегося аристократа обратно напол. – Терпи босс, тебе еще за это платить.

Не то, чтобы Ричарду было нечего возразить, но… При виде последней бутылочки графеныш сделал попытку удрать в окно.

Через полчаса Гринривер с сомнением разглядывал свое тело. Повреждений кожи не было. Но пигментация на местах ран поменялась. Бледная кожа аристократа стала изукрашенной в мелкую крапинку.

– Мистер Салех, меня посетила гениальна мысль… Когда все наши начинания достигнут успеха, я обращусь к своему многоуважаемому отцу и попрошу его чтобы вы распространили наш опыт на моих братьев, – в голосе молодого аристократа послышались предвкушающие нотки. – Я всегда мечтал запытать кого-то из старших родственников. А знакомство с вами позволит сделать мне это легально! Решено!

На этой позитивной ноте приятели отправились на завтрак. Их появление было встречено шепотками.

За одним из столов разместились одногруппники. Вчера знакомство не задалось. Кто-то крикнул «у него всего три патрона в стволах, бежим!» И все убежали. Компаньонов больше волновало тело бродяги, чем установление социальных связей. Куратор группы, мистер Джонс, разобравшись в ситуации, только устало махнул рукой. После чего провел молодых людей до прозекторской (они все же ошиблись дверью) и отпустил спать.

– Господа, я понимаю, что знакомство у нас с вами не задалось! – начал Ричард, усаживаясь во главе стола. – Поверьте, мы не хотели никого пугать, просто обстоятельства сложились… В любом случае прошу нас извинить, дабы загладить недопонимание, прошу вас разделить с нами эту трапезу. Нам сейчас принесут поесть с преподавательской кухни. Мистер Салех, прошу, передайте распоряжение на кухню, – в воздухе мелькнула золотая монета. – Надеюсь, этого хватит.

Пара одобрительных возгласов со стороны студентов была ответом.

– Разрешите представиться, Сэр Ричард Гринривер, Сквайр, младший сын графа Гринривера. Мой компаньон и душехрантель, мистер Салех. В недавнем прошлом мистер Салех являлся действующим военным, лейтенантом штурмовой роты пехотного полка.

– А что у вас за атрибуты?

– Я дематериализую предметы, мистер Салех охлаждает бутылки со спиртным.

В этот момент на скамейку рядом с графенышем Рухнул рей. Припомнив вчерашний эффект, он лишь миролюбиво скривил губы.

– Мммистер Салех, а вы можете поднять руки? Очень вас прошу. – раздался девичий голос. Его обладательница, миниатюрная брюнетка с тяжелой косой, закрученной вокруг макушки, выглядела обеспокоенно.

– Да, без проблем, – Рей помахал руками, рассматривая девушку. – А зачем вы меня об этом попросили?

– Мммне показалось, что вас хватил удар. Я мммедсестра… была, – все так же опасливо промямлила девушка.

Ричард довольно рассмеялся.

– Господа, еще вопросы? Не стесняйтесь. – Гринриверу ни на мгновение не пришла мысль, что он может быть кому-то не интересен.

– А это в вас утром стреляли? – опасливо поинтересовался кто-то.

– Следующий вопрос, – процедил сквозь зубы графеныш.

– А правда, что вы тут уже кого-то убили? – голос был с другой стороны

– Следующий вопрос, – градус любезности в голосе молодого аристократа упал до нуля.

– А зачем ваш телохранитель выбрасыват вас из окна? – Гринривер не успел понять, кто же это сказал.

Теперь уже в голос заржал Салех.

– А что мы все обо мне да обо мне, пусть каждый встанет, расскажет о себе, и что у него за атрибуты. Нам тоже крайне любопытно, вы уже успели познакомиться, а у нас были срочные дела в городе, – Ричард снова попробовал спасти идущий явно куда-то не туда разговор.

– Это оттуда вы притащили тот ужасный труп?

Скрип зубов услышали все.

– Мистер Салех, я вас прошу, призовите к порядку!

– Господа, благородный сэр прошел с самого утра крайне жесткую тренировку с применением огнестрельного оружия. Прошу его понять. А пока отвечайте на вопросы благородного Сэра. Пожалуйста! – последнюю фразу Салех прорычал. Группа прониклась.

В этого момент принесли еду, что весьма оживило компанию. И немного снизило градус напряженности.

– Майлз Экстер, я оставляю следы, – говоривший молодой человек был болезненно худ. На бледном лице горели два ярко голубых глаза, а взлохмаченные волосы напоминали воронье гнездо.

– Это как? – поинтересовался Салех.

Молодой человек положил руку на стол, и чуть надавил. На столе осталась вмятина.

-Пропадают через пару часов, ничего не разрушается.

– Круто! – одобрительно кивнул инвалид.

– Вероника Олли, я соединяю вещи. Любые, – девушка взяла половинку яблока и сливу. Соединила. И положила на стол уже соединенными вместе.

– Генрих Нерс, никогда не теряюсь. Нигде…

Молодые люди продолжали представляться. Салех их тут же запоминал (память у него очень хорошо работала). Ричард тут же выкидывал из головы, больше наблюдая за тремя девушками.

– Виктор Хлюст. У меня три атрибута! – после этой фразы шепотки за столом стихли.

– И какие же? – Салех с интересом уставился на дарование. Гринривер тоже взглянул на молодого человека с настоящим любопытством.

Виктор был среднего роста, зеленые глаза, черные волосы. Поверх мятой рубашки была нацеплена не менее мятая жилетка. В целом парень выглядел полной противоположностью графскому сыну. Мягкие черты лица, веснушки, курносый нос, руки докера или грузчика.

– У меня всегда со мной есть стилет. Что-то звякнуло и в стол воткнулось указанное оружие. Я слышу чужую ненависть. А также могу выжать воду. Из чего угодно, – парень вытащил из кармана камень и сжал его. Как губку. Потекла вода. Сжатый камень рухнул рядом.

– Мистер Хлюст, вы меня заинтриговали. Я бы с вами пообщался после завтрака. Думаю, мне есть, что вам предложить, – взгляд молодого аристократа стал оценивающим.

– Для чего? Хотите купить меня, мистер Гринривер? – в голосе Виктора звучал вызов.

Ричард вскинул брови.

– Вы меня заинтриговали, Виктор. Я хотел с вами поговорить и узнать по-лучше. Не все в этом мире можно измерить деньгами.

– Но вы это делаете легко, если слушать всё, что о вас говорят. А еще я знаю, что вы меня ненавидите. Завидуете? Вы ведь прекрасно знаете, что значат три атрибута, да благородный сэр? – и собеседник ухмыльнулся. Дерзко и с издевкой.

Взгляд графеныша потяжелел.

– Вы разделили со мной стол и пищу. Мы не конфликтовали. Я точно знаю, что не задел своими действиями никого из ваших близких. Но вы сознательно сейчас делаете себя моим врагом, – Салех в этот момент хмыкнул, оценив всю тонкость выражения. – Мне плевать, сколько у вас атрибутов, три или три сотни. Я не переношу болванов. Вы же сейчас себя выставили полным идиотом. Ваша способность сработала неверно.

– Но… – попытался возразить студиоз.

– Я не опускаюсь до объяснений перед людьми, лишенными мозга, – повысил голос Ричард, не давая собеседнику себя перебить. – Но наши одногруппники заслуживают того, чтобы перед ними была картина целиком. Мистер Хлюст ошибся. Я не испытывал ненависти к нему, в данный момент я ненавижу любого, в кого не стреляли этим утром. Но больше всего я сейчас ненавижу своего душехранителя. Который получает серьезное жалование и немалое удовольствие от наших утренних тренировок.

– И вы так легко об этом говорите? – вступила в разговор девушка с косой.

– Да, мисс, а что вас смущает? Ненависть – топливо в топке жизни. Именно она меня заставляет вставать по утрам.

– Но ведь это ужасно! – воскликнула другая девушка. Брюнетка с длинными распущенными волосами аккуратным носиком и милыми ямочками на щечках. Корсет подчеркивал высокую пышную грудь. Ричард одним взглядом сорвал с собеседницы платье. Та вспыхнула.

– Мисс…

– Сертос, Ребека Сертос. Мой атрибут – раздвоение. Я могу быть сразу в двух местах. И выбираю, где быть мне на самом деле, – девушка поднялась из-за стола, оставаясь на месте. Ричард моргнул. Девушка все еще сидела за столом. Румянец играл на ее щеках. Хлюст раздраженно смотрел на эту картину.

– Увы, мисс, уж такова моя природа, – тяжело вздохнул молодой аристократ. Но я думаю этот разговор не для общего собрания, вы так не считаете?

Девушка стрельнула глазами и кивнула.

– Продолжим!

Когда подносы были опустошены, а все одногруппники рассказали о себе, Ричард снова завел разговор.

– Так случилось, что волей светлейшего князя мистер Салех был назначен старостой над нашей группой. Тот факт, что я ему плачу и он отвечает за мою безопасность, не должен вводить вас в заблуждение. Это не дает мне преференций. Скорее наоборот. Думаю, вскоре вы успеете проникнуться сочувствием ко мне по этому поводу. А теперь я умолкаю, мистер Салех приступает к исполнению своих непосредственных обязанностей.

– Бойцы! – гаркнул было Рей, но осекся. – Хм… Господа. Для начала уточню: вы все уже получили обеспечение по новой учебной программе?

– Новой учебной программе? – переспросил кто-то.

– Да. Вас могли не поставить в известность. С этого года программа университета получила сильнейшие изменения. Мистер Гринривер подсуетился и уже успел нанять репетитора. Он обошелся нам в сотню золотых, – кто-то из студиозов поперхнулся чаем, – но теперь нас подтянут по основным новым предметам. К сожалению, второй найденный нами специалист скоропалительно скончался. Мы, в свою очередь… – испепеляющий взгляд графеныша Салех проигнорировал, – понатаскаем вас. Вот список!

На стол лег изрядно помятый лист со списком предметов.

– Теперь, будьте добры, господа, дамы, оперативно получить учебные пособия, до первого, вводного занятия, остался час, так что поторопитесь. Мне дали весьма широкие полномочия в индивидуальной подготовке. Отстающие будут подменять Ричарда на утренних тренировках. Вы ведь все о них наслышаны? Не задерживаю!

Через минуту стол опустел.

– Ну как я? – поинтересовался инвалид, когда им подали пирожные.

– Длинные речи – явно не ваш конек, мистер Салех. Путано, многословно. Я бы на вашем месте начал сразу с угроз, – пробубнил Ричард в кружку. – При случае, пригласите мисс Сертос ко мне для приватной беседы?

– Ты уже обещал начать ухаживать за мисс Стюарт. У нас пари, – удивился громила, шумно отхлебывая из чашки.

– И что? Настоящий джентльмен верен только своему слову и своему кошельку. Я еще не встречал женщины, которая заслуживала бы моей верности.

Что возразить на это Салех не нашел. И вскоре молодые люди неспешным шагом отправились в сторону учебных корпусов. Первый учебный день начался.

И не для всех он начался с хороших новостей.

Библиотекарь хохотал. Он поднимал взгляд на обеспокоенных первокурсников и снова заливался смехом.

– Молодые люди, ничем не могу вам помочь! Понимаете, в университете существует добрая традиция. Первым явившимся первокурсникам мы объявляем об изменении программы. А потом смотрим, как они себя поведут. В программу мы включаем максимально бесполезные и нелепые предметы. Ваши сокурсники побили рекорд, редко кто доживал в полном неведении до первого учебного дня.

– И все же, мы настаиваем на том, чтобы вы выдали нам эти чертовы пособия! – высказался один из студентов. – Если кто и планирует сказать этим отморозкам что они потратили сотню золотых, и кажется, кого-то там убили, просто так, то явно не я!

– А я слышал, что наш новый староста порвал демона голыми руками!

– А еще они прострелили коленку студенту в первое утро!

– А еще…

Слухи продолжали сыпаться один за другим, и библиотекарь начал изрядно нервничать. Он уже трижды пожалел о своем поступке. Плюнув на все, он показал полки, где студенты могут найти им потребное и выскочил из библиотеки, ничуть не заботясь о сохранности вверенного имущества.

Через десять минут запыхавшийся мужчина ворвался в преподавательскую, и уставился на профессора Эшли, преподавателя точных наук.

– Тревор, что случилось? – обеспокоенно спросил тот.

– Ты те письма, уже отправил в газету? Которые мне кретины первокурсники подписали? С признаниями?

– Да, еще вчера! Сегодня их уже должны напечатать. Мой друг, газетчик был в полном восторге, особенно от фамилии младшего. А что?

– Катастрофа. Полная катастрофа!

Глава 9

По понятным причинам Ричард с Реем на лекции были первыми. Компаньоны уселись за первой партой, разложив бумаги и открыв чернильницы.

Вскоре в аудиторию зашел грузный мужчина в пиджаке. Голову его украшала залысина, отечное лицо украшала сетка вен. Преподаватель тяжело дышал.

— Молодые люди? А остальные…

— Получают учебные материалы. Небольшая заминка с документами, – пробасил бывший лейтенант.

— А вы?

– Староста. Рей Салех, – представился инвалид.

— Ну хорошо, тогда ждем.

Группа, бросающая очень странные взгляды на парочку, просочилась в аудиторию, рассаживаясь. Между студентами и компаньонами образовалась полоса пустого пространства.

Когда все расселись, началась лекция.

– Меня зовут профессор Шульц. Со всеми вами я познакомлюсь на индивидуальных занятиях по развитию дара. Сейчас же мы проведем вводную лекцию. Прошу все дальнейшее подробнейшим образом стенографировать.

Группа зашуршала бумагой и заскрипела перьями.

— Итак, начнем с определения. Волшебством называется волевое воздействие, нарушающее привычный порядок вещей или законы мироздания, без использования магической энергии. То есть маны. Отсюда следует тот факт, что волшебство абсолютно. Ничего не может помешать волшебникам активировать атрибут. Разумеется, кроме смерти самого волшебника.

Гринривер что-то возмущенно шипел, пальцы слушались плохо, почерк выходил корявым. Салех же напротив все больше погружался в удивительный мир знаний. По нему сложно было сказать, но бывший лейтенант обладал глубоко запрятанной любознательностью. Меж тем, профессор продолжал.

— Атрибутом мы будем называть проявление волшебства у оператора волшебного воздействия. Классификация атрибутов достаточно обширная, и будет вами рассматриваться в рамках отдельного курса лекций. Для примера, любые атрибуты, изменяющие температуру, относятся к термическим. Не важно, повышается ли температура или наоборот. Есть атрибуты, наделяющие сутью, то есть оживляющие. Есть биологические, взаимодействующие с живым организмом. Существуют атрибуты, влияющие на время…

— Ричард, ты должен подружиться с одногруппниками, – нравоучительно заметил Салех, когда лекция закончилась, а группа сгрудилась в углу кабинета, максимально дистанцируясь от Рея с Ричардом.

— И как вы себе представляете, мистер Салех? Они ведь не моего уровня.

– Ну, со мной ты ведь как-то нашел общий язык? – все так же миролюбиво поинтересовался инвалид.

-- Мистер Салех, вы меня избиваете каждое утро до полусмерти. Думаю, именно это, и огромное жалование примеряют вас с моим существованием.

– Спорить не буду, это, несомненно, тоже влияет. Но в те моменты, когда ты не ведешь себя как прыщ на нежной заднице жизни, ты кажешься вполне себе пристойным человеком. Даже приятным.

– Ну ка, ну ка, мистер Салех, припомните, когда такие моменты наступают?

Рей задумался. Потом тяжело вздохнул.

– Когда ты без сознания, – вынуждено признался он.

– Я безнадежен, мистер Салех. А вы идите, может быть у вас что-то выйдет. К тому же вы староста.

– О, а это идея!

– Что… Бл… Ск… – все эти смешные звуки графеныш издавал, когда инвалид взял его под локоток, аккуратно вывернув сустав так, чтобы сбежать конвоируемый не мог.

– Мисс Сертос, можно вас на пару слов? – девушка испуганно оглянулась, но все же подошла.

– Да? Я вас внимательно слушаю.

– Понимаете, мисс Сертос, мой подопечный на тренировке сегодня повредил руку, и его конспекты оставляют желать лучшего. Можете ему помочь в этом вопросе?

– Ккконечно. А что с мистером Гринривером? Почему он такое бледный?

– Очень рука болит.

– А почему он шипит?

– Вежливый очень, от боли. Ругаться хочет, но воспитание не позволяет, – почти куртуазно ответил Салех.

– Так может быть вы его отпустите? – растерянно поинтересовалась девушка.

Салех с сомнением посмотрел на компаньона, тот тянулся струной и пытался встать на носки.

– А, понятно, чего он такой молчаливый. Ну ладно…

– Сссспасибо, мисс Сертос, я бы с вами хотел наедине обсудить пару вопросов по вашей помощи, – и уже тише и сквозь зубы, – пожалуйста, уведите меня от него, я вам заплачу! – и столько мольбы было в голосе Ричарда что сердце девушки не выдержало.

Бывший лейтенант довольно улыбнулся, глядя на спасаемого от него компаньона, и направился к одногруппникам. Пришло время познакомиться поближе. И без разрушительного влияния Гринривера, который был способен превратить в скандал даже поход в сортир.

Тем временем где-то в городе.

– Ну что? Договорился? – библиотекарь нервно топтался на месте. Одет он был, несмотря на солнечный день, в длинный плащ и широкополую шляпу.

– Увы, но Кристофер меня уверил, что ничего страшного не произойдет, в конце концов, что тебе сделают эти молодые люди?

– Ты не понимаешь, это не просто аристократ и громила! Ты не слушал тех слухов что про них ходит в городе? Громила убил измененного, голыми руками! А тот аристократ безжалостен. Говорят, они запытали старого Роберта за то, что тот отказался их учить пыточному делу! И если шутку с предметами я еще может и нивелирую как-то, в конечном счете, просто откуплюсь, у меня есть дом в горах, достался от бабушки, то пасквиль с письмами может стоить мне жизни. Я должен остановить этих газетчиков, Эрик! Пожалуйста, я тебя умолю.

Профессор посмотрел на своего приятеля. Тот пребывал в полном душевном раздрае.

– Знаешь, Тревор, тебе явно не помешает выпить! Давай-ка ты пойдешь в Рогатого осла и выпьешь грамм сто, для успокоения? А потом приходи на работу, а завтра мы над этой историей вместе посмеемся, а меня извини, скоро лекция, – с этими словами профессор Эшли покинул своего приятеля и направился в кампус.

– Все будет хорошо, все будет просто замечательно! – передразнил библиотекарь ушедшего приятеля. – Ты в глаза этих убийц не заглядывал. Все приходится брать в свои руки, нет места сомнениям! – с этими словами библиотекарь зашел за угол редакции и пошел вдоль стены.

Из-под полы плаща показалась бутылка с прозрачной жидкостью, заткнутая ветошью. От бутылки сильно несло керосином. Тревор остановился, и поставил бутылку на землю, после чего достал пачку спичек. На его лице выступила чуть безумная улыбка.

– Ничего, ничего страшного. Нет газеты, нет проблем! Раз уж никто не захотел договариваться…

Горящая бутылка полетела в открытое окно склада. Тревор радостно улыбнулся, и свернул в подворотню, путая следы. Через десять минут он зашел в трактир. На нем был пиджак. Плащ и шляпа нашли свое упокоение на пыльной дороге и вскоре были подобраны бездомным.

Библиотекарь заказал себе сто грамм ароматного кальвадоса и тарелку с крохотными колбасками. Самое страшное он предотвратил.

Между тем пожар развивался явно не по сценарию. Бутылка с керосином рухнула на печатную машину. Та моментально занялась пламенем, вспыхнули стопки бумаги, и пламя добралось до банок с краской. Несколько минут в потоках пламени заставили жидкость внутри вскипеть. И через пять минут внутри здания расцвел огненный цветок. Вскоре полыхала не только типография со сладом, но и вся редакция.

Прибывший наряд пожарников принялся поливать водой соседние здания, стремясь не допустить возгорания соседних зданий.

Огонь распространялся с такой скоростью, что у находившихся в здании людей не было ни единого шанса. А массивные решетки на окнах превратили кабинеты в смертельные ловушки. Из полусотни человек, кто находился в здании в момент поджога не выжил никто.

Тем временем Ричард с Реем сидели на лекции по арифметике. Преподаватель, долговязый мужчина массивных очках, проводил контрольную. Бывший лейтенант скрепил пером, от усилия высунув язык. Гринривер справился со своей работой довольно быстро и теперь с надменным выражением оглядывал аудиторию. У остальных студентов дела шли не так хорошо. И если со сложением и умножением справились практически все, то более сложные задачи вызывали ступор у многих.

– Господа, прошу, не надо огорчаться, – преподаватель арифметики верно оценил эмоции аудитории. – Работа является проверочной, и должна мне показать общий уровень группы. Исходя из этого уровня и будет сроиться программа обучения.

После пары взятый под локоток Ричард предстал перед группой.

– Господа, у меня для вас хорошая новость. Мистер Гринривер изъявил желание поднять общий уровень группы в обучении арифметики. Когда утвердится расписание, он начнет заниматься с отстающими. Группа ошарашено уставилась на графеныша. Можно было увидеть приветливые взгляды. Послышались слова одобрения и благодарности.

– Урод, ты чего несешь? – процедил Ричард сквозь сжатые зубы.

– Делаю дружеский жест к одногруппникам. От твоего имени, – так же проявил талант к чревовещанию Салех.

– Нахрена?

– Детишки умеют убивать, ты не доживешь до конца года с твоей манерой поведения, – продолжил показывать фокусы Салех. Он вообще не размыкал губ при этом.

– А зачем это мистеру Гринриверу? – уточнил кто-то, не особо поверив разыгранной пантомиме.

– Согласно теории мистера Салеха, только объясняя информацию можно усвоить ее в полном объеме. Прошу, не стоит принимать это за жест альтруизма. Я все же преследую тут свои весьма практичные цели. И да, мистер Салех не сказал, но вторым постулатом его теории, является необходимость умеренного физического насилия в учебном процессе. Он получил на это добро у самого… – тычок в потолок. – Вообще мистер Салех профессиональный педагог и у него колоссальный опыт, – вернул Ричард подачу.

– Аааа… А чему вы учили? – поинтересовалась одна из девушек.

– Убивать, – вежливо ответил Салех.

– Что случилось?

– Пожар. Сгорела редакция газеты. Всё оборудование, все склады. Все сотрудники мертвы. Говорят, их там было больше полусотни.

– Это… Плохие новости. Что удалось выяснить?

– Поджог. Кто-то очень профессионально запалил газетчиков.

– Причина?

– Только слухи. И они вас не порадуют.

– Говори уже.

– Те двое…

– Что, опять? Они-то тут при чем?

– По слухам, в редакцию газеты попали какие-то письма. Приватные письма. И они касались сына графа Гринривера.

– Как давно?

– Менее суток назад.

– Ты хочешь сказать, что газетчики нарыли что-то настолько ценное, что эти двое решились на подобную акцию? И не просто решились, а сожгли заживо пятьдесят человек в центре города?

– Да. Всё так.

– Сума сойти! Теперь-то хоть полиция их ищет?

– Нет. Эти двое снова вне подозрений.

– А кого же ищет полиция?

– Это следующая плохая новость. В фундаменте обнаружилась вытравленная на камнях пентаграмма. Напитанная силой под завязку. У нас сеть таких по городу. Они собирают эманации огня и смерти и подпитывают алтарь. Из-за гибели людей она активировалась… Господин, полиция ищет нас!

Учебный день подошел к концу. Ричард и Рей шли по аллее в сторону общежития.

– Удивительно спокойный день, – признался Гринривер.

– Да, даже странно. Ни в кого не стреляли, никого не били. Даже толком ни с кем не поругались. Более того, ни разу никого не напугали! – радостно сказал Рей.

Молодой аристократ озадаченно уставился на своего компаньона. Впрочем, тот либо не заметил взгляда, либо проигнорировал его.

– Пожалуй, сегодня надо лечь пораньше, – задумчиво протянул графеныш. – Надеюсь, ночь пройдет не менее спокойно.

– А мне надо завтра зайти в учебную часть, какая-то нелепица с расписанием, видимо, не везде сообщили про изменение программы, – задумчиво протянул староста.

– А еще вам надо будет завтра добыть мне пару букетов цветов. И нужно будет сделать заказ в кондитерской, – распорядился Ричард.

– Думаете волочиться сразу за двумя девушками?

– На самом деле, там была еще милая преподавательница, не помню, как ее зовут. Если судьба нас сведет, цветы будут предназначены еще и ей.

– Чисто из любопытства, а если у тебя выйдет соблазнить всех? Что ты будешь делать?

– Что я буду делать? Вопрос хороший, но не очень актуальный. Но знаю, что будете делать вы.

– Бегать за цветами каждое утро?

– Завидовать, мистер Салех, завидовать, черной завистью! – самодовольно ответил молодой аристократ.

– Скорее сочувствовать. – Ухмыльнулся инвалид.

В этот раз первым уснул Ричард, просто отрубившись, едва его голова коснулась подушки. Хотя за окном только начало темнеть.

А Рей сел за стол и начал писать:

«Письмо Рея Салеха матери, почтенной миссис Настасье Салех

Черновик

Здравствуй мама! Прости что так давно тебе не писал. Всё времени не хватало.

Матушка, хочу сразу тебя порадовать. Помнишь, я тебе писал, что мне дали стипендию и отправили учиться? Так вот, оказывается, я буду волшебником. Бабушка таких еще называла чудотворцами. И рассказывала сказки о том, что наш славный предок мог успокоить бушующее море, лишь опустив руку за борт? Так вот, это были не сказки. У меня нашли атрибут, это то, что делает человека особенным. Быть теперь мне государевым служащим. Можешь всем начать рассказывать.

Также я нашел подработку. По дороге на учебу я познакомился с молодым аристократом, у него отец граф, представляешь? Этого достойного молодого господина зовут Ричард. Он славный малый. Немного застенчивый, и не очень ладит с людьми. Мы угодили в небольшой переплет в дороге, и он показал себя отчаянным храбрецом. Я помог ему в одном деле, и он предложил мне должность его помощника. Платит он щедро.

Потому на днях зайди в банк, я отправил вам перевод. Будет Анне подарок. Вы только не отказывайте себе ни в чем. Там мое жалование за месяц. Так что деньги еще будут. А я в них не нуждаюсь. Ричард платит за все, а развлекаться мне некогда. Учеба будет очень напряженной.

Еще мы успели поучаствовать с Ричардом в передряге. Представляешь, на нас напали! Но я утихомирил хулигана, заборол. Даже бить не пришлось. А еще я помог, случайно, одному студенту старших курсов, более плотно овладеть его атрибутом. Не я один помогал, это мой компаньон там отличился. Но ты представляешь, это заметили. И я был обласкан светлейшим князем, он тут за проректора. Меня назначили старостой! За ответственность и прилежание.

Еще мы познакомились с местным старшим следователем, начальником над местной полицией. Он выдал нам жетоны, и теперь мы вроде как стажеры при полицейском департаменте. Недавно провели там пол дня. Нас накормили удивительно вкусной выпечкой.

Поселили нас в очень хорошем месте. Комната с большим окном, которое выходит в сад. Есть своя ванная комната. С горячей водой! По сравнению с казармой – просто царские хоромы.

По утрам мы с Ричардом бегаем и занимаемся зарядкой. Он первое время ворчал, потом втянулся. Все пытается от меня убежать, очень уж его расстраивает что я хоть и на одной ноге, но всяко быстрее его бегаю. Очень переживает. Но ничего, я ему еще не показывал все уловки. Как научится, будет у меня товарищ по борьбе. Он, правда, хлипковат, но характера в нем на двоих.

Сегодня был первый учебный день. Познакомился с одногруппниками. Со многими даже успел подружиться. Представляешь, с нами учатся три девушки! Я забыл сказать, мое учебное заведение принимает всех. Так что, если у сестренки начнутся чудеса всякие, ты пиши, я замолвлю словечко, волшебников тут учат совершенно бесплатно.

А Ричард меня сегодня удивил, по-хорошему. Я думал он зазнаваться будет, но я ему намекнул, что со своими знаниями (у него очень серьезное домашнее обучение) он легко подтянет одногруппников. Так он сходу предложил свою помощь!

Хотя мне кажется, это он, чтобы девушкам понравиться. Очень уж на женскую красоту падок. Но галантен, этого у него не отнять. Он очень на днях помог одной незнакомой девушке спас ее друга от серьезных проблем. Так его за это девушка с ложечки кормила. Это было очень мило, а мне теперь предстоит бегать за букетами. Хорошая у меня работа.

Учиться очень интересно. Хотя тут путаница, вводят новую программу и не всем выдали учебники.

Кормят тут очень хорошо. От пуза. И мясо можно есть сколько хочешь.

Мама, мне тут очень нравится!

Обними за меня Аннушку, наверно совсем большой стала. Если будут женихи досаждать, покажи им мое фото (прилагаю к письму). А еще у меня есть ружье.

Очень по вам скучаю, надеюсь в этом году выбраться на каникулах с побывкой.

С самыми теплыми пожеланиями.

Искренне твой, Малыш Рей».

Потянувшись, бывший лейтенант протяжно зевнул, и, отложив в сторону протез, лег спать. Полостью довольный жизнью.

– Опаздываете, молодой человек!

Инвалид непонимающе огляделся. Он находился в комнате. Только что-то изменилось. Сразу так и не поймешь…

Осознание пришло сразу.

Во-первых, за окном вместо привычного пейзажа была какая-то хмарь. Во-вторых, вместо современных газовых светильников со стен светили висящие в воздухе свечки. В-третьих, Рей увидел, что его правая нога вернулась на свое законное место. А озадаченный жест активации мыслительной активности дал понять, что голову покрывал ёжик коротких черных волос.

Ах да, самое главное – в центре комнаты, уперев локти на спинку стула, сидел старый Роберт. Вполне себе живой. Правда немного не такой, каким его запомнил Рей. С длинного костистого лица ушли все признаки старческих слабостей. В карих глазах горел лихорадочный огонь. На голове была широкополая шляпа анатома. Одет старый Роберт был в черную рубашку с серебряными манжетами. А еще у него было четыре руки.

А еще на второй кровати сидел Ричард. Он был вплавлен в стену и у него не было рта.

Короче инвалид сразу догадался что спит.

– Доброго вечера! – пробасил Салех, и, не обращая внимания на присутствующих в комнате, начал прыгать на правой ноге, явно наслаждаясь процессом. После чего засунул руку в карман и извлек оттуда ложку.

Он подошел к вплавленному в стену нанимателю, схватил того за вихляющий в стороны подбородок, и начал ложкой выковыривать ему правый глаз. Жертва замычала и забилась. Глаз выпал, и повис на тонкой ниточке сосуда. Оттерев кровь об одежду Рей продолжил экзекуцию и вырвал второй глаз. Посмотрел на свою жертву, истекающую кровью. Огляделся. Выглянул в окно. Подергал дверь. Та оказалась заперта.

– Эм… мистер Роберт, не подскажете, тут где-то бабы есть?

– Увы, нет.

– Плохо, должны быть бабы. Тогда одолжите стул? – Роберт поднялся и отошел в сторону, на лице его застыл вежливый интерес.

Согнав со стула мертвого старикашку, Рей схватил предмет мебели и швырнул его в окно. Стул не отскочил. Просто оказался на прошлом месте. И на него тут же сел визитер.

– Угомонились?

Поинтересовался через какое-то время снящийся Штоф.

– Ах, да, тут вед тоже тут! – обрадовался Рей. Подошел и нанес ночному визитеру удар ногой в голову.

По ощущениям – словно пнул кирпичную стену. Было больно. Было очень больно.

Роберт поднялся, навис на упавшим Салехом наступил ногой топу на причиндалы. И тут бывший лейтенант понял, что больно ему до этого не было.

– Это же сон, не может так больно быть! – пропищал Рей, сквозь льющиеся из глаз слезы.

Старый Роберт расхохотался. Его руки замелькали в воздухе, он вздернул рея, держа за шею и вырвал из стены Ричарда. Оставив в стене одежду с кожей.

– Ну что, ученики! Теперь то вы понимаете, что всё это на самом деле?

– Это не сон? – просипел Рей.

– Он, самый настоящий сон. Просто у меня есть тут власть. И теперь вам предстоит исполнить свою клятву. Вы будете учиться, сученышы!

Снова мелькнула черная рука, глаза вернулись в глазницы. Длинный коготь сверкнул, и рассек кожу графеныша на месте рта. Раздался протяжный крик.

– И у меня есть явный фаворит. Рей, скажу прямо, вы мне нравитесь. Как вы этого прощелыгу! Раз-раз, и глазки повисли. Очень качественная работа. Так, шкеты, вы меня сейчас наверно не слышите…

То, что называло себя Робертом встряхнуло приятелей. Рей почувствовал, как боль прошла. Он обессиленно рухнул на пол. Рядом, ощупывая лицо и тело, упал Ричард.

– Мистер Роберт, я дико извиняюсь, а зафиксируйте, пожалуйста, моего душехранителя. Мне срочно нужно восстановить душевное равновесие. После чего я стану договороспособен и вежлив, – удивительно учтиво попросил Гринривер с ненавистью глядя на Рея.

– Ой, как неловко вышло… Ричард, может сначала послушаем мистера Роберта? Вдруг он занят и у него есть дела? Зачем задерживать уважаемого человека? – испуганно затараторил Рей. Он был не робкого десятка, но сейчас творилась какая-то чертовщина.

– Руки, пожалуйста, в вытянутом положении, и пальчики пусть растопырит. Ага, спасибо! Я быстро, обещаю.

Старый Роберт благосклонно кивнул.

Какая-то сила подняла Салеха и намертво зафиксировала в воздухе. Инвалид влип, как муха в паутине. В руках графеныша появились блестящие тонкие гвоздики. Десять штук. И небольшой молоточек.

– Я тебя размажу! – прошипел бледнеющий Рей.

– Ничего личного, просто сон! – безумно оскалился Гринривер. И вогнал иголку под ноготь указательного пальца своего душехранителя. Боль затопила сознание бывшего лейтенанта. Он забился как в припадке. И заорал, срывая горло.

Вторая иголка…

– Болван! Кретин! Неуч! Ты же его так убьешь! Мясник! Балбесина!

Сквозь волны боли до Ричарда доносились чьи-то слова. Он приоткрыл плотно зажмуренные глаза и увидел, как Роберт стучит графенышем об стену.

– Твой пациент должен жить, страдать и сраться от ужаса! Труп – это не профессионально! Запомни: нет, я лучше тебе запишу! – паукообразная фигура извлекла из воздуха перо, кончик которого светился белым. Запахло паленым мясом и теперь уже Ричард заорал дурниной.

И в этот момент раздался стук. Все замерли. Стук повторился.

– Продолжим завтра. Надеюсь, вы успели уяснить правила! – недовольно просипел старик. Все вокруг начало стремительно тускнеть. Рей проснулся.

Инвалид был насквозь мокрым от пота, по телу гуляли отголоски перенесенной боли. Руки тряслись. На соседней кровати ощупывал руку Ричард. Стук повторился.

Рей, кряхтя, поднялся, и подойдя к двери, распахнул ее.

На пороге оказался старый знакомый. Профессор Ян-су. Вид он имел самый что ни на есть жалкий. Лицо заливал пот, одышка говорила о долгом беге. Белых халат был скомкан, одна пола задрана.

– Профессор? Чем обязаны позднему визиту? – проявил Салех не свойственную ему вежливость.

– Ппомните вы давеча несли труп, в прозекторскую? – сбивчиво спросил визитер

– Да, какие-то проблемы?

– Ввы не могли его случайно ну… Потерять? Положить там в другую аудиторию? – продолжил заикаться профессор.

– Исключено, нам помог найти прозекторскую куратор группы. Он же и запер за нами дверь. А что?

– Ппонимаете, какая неприятность, труп ппотерялся…

– Потерялся? – недоуменно потряс головой Салех. В голове все еще жили образы прошедшей ночи.

– Ннну, потерялся, или украл кто его…

– Труп? Украл? Зачем?

– Ну, тогда наверно все очень плохо, кажется, труп того… сбежал! – казалось, мистер Ян-Су был готов упасть в обморок.

И тут раздался голос Гринривера.

– Сбежал! Как пить дать, сбежал! Всесветлый творец всего сущего, труп сбежал, радость-то какая!

Графеныш натурально рыдал от счастья.

Глава 10

— Ммолодые люди, а что вы делаете? — с какой-то оторопью уточнил профессор минут через пять.

– Собираемся. Не переживайте, мы быстро, — ответил Ричард, размышляя, куда ему пристроить короткий меч с массивной гардой-кастетом. Лезвие можно было использовать как зеркало из-за серебряного наплава.

Салех тем временем проверял патроны. Часть из них содержала подкалиберные серебряные дротики. В других – простая картечь, связанная тонкой шелковой нитью. Перед помещением в патронташ каждый патрон внимательно осматривался.

К чистке и зарядке были подготовлены пару пистолетов.

– А зачем вам столько оружия?

От вопроса Ричард аж замер.

— То есть как это, «зачем»? Вы предлагаете убивать труп… – Гринривер осекся, уж больно странно прозвучала фраза. — Вы же сказали, что он сбежал. Мы тут недавно наблюдали такой вот казус. Мистер Салех очень уж запачкал костюм. Так что в этот раз мы решили использовать вещи, более предназначенные для убийства демонов, чем голые руки моего душехранителя.

— Ппправо, не стоит, если такое дело, может, мы обратимся в охрану? Ночь всё же, а если вы думаете, что он ожил…

— О, не беспокойтесь, до утра мы совершенно свободны, как раз искали, чем бы заняться, – Ричард нервно хохотнул. В итоге просто взял нож в одну руку, а револьвер в другую. Салех же навешивал на себя арсенал еще какое-то время. В конце компаньоны надели головные уборы. Ричард нацепил цилиндр. А Салех свой котелок.

— Профессор, мы готовы! – отрапортовал графеныш.

Глубокой ночью горели только каждый третий фонарь в кампусе. Небо было затянуто тучами, и темнота была густой, и даже слегка какой-то липкой. Профессор трясся.

– Гггоспода, а вам разве нисколечко не страшно? -- спросил в итоге Ян-су, не разделявший воодушевления приятелей.

– Профессор, сами посудите. С вами штурмовой пехотинец, останавливающий бронеход, просто будучи намотанным на гусеницу. И аристократ способный дать просраться пехотинцу. У нас два пистолета, картечница, куча ножей, топор, мы молоды, веселы, и полы энтузиазма. Поймите, профессор, это мы самые опасные долбоебы в этом сонном городишке! – радостно отрапортовал молодой аристократ.

– Простите? – опешил преподаватель от такого пассажа.

– Мистер Гринривер крайне воодушевлен, ведь он не ужинал и проголодался. – пояснил Рей истерику своего нанимателя. У него тоже было много противоречивых эмоций, но вместо истерики его потянуло на издевательство над собеседником.

– Пппроголодался?

– Да, ожившие трупы имеют крайне необычный и изысканный вкус. Я даже несколько патронов начинил солью, – вежливо пояснил свои слова инвалид. – В доме мистера Салеха была традиция, в случае чьей-то случайной смерти проводить ритуал вселения, а потом готовить строганину из умершвленного измененного.

– Профессор, вы не переживайте, сожрать сразу шесть пудов у нас не выйдет, мы с мистером Салехом обязательно оставим вам кусочек. Только тсс, это большой секрет. Вы же не хотите с нами ссориться, профессор? – с таким Ричардом ссориться не захотел бы кто угодно. Тот, размахивая своим оружием, едва не отсек собеседнику ухо. Впрочем, даже не заметив этого.

Профессор поспешно замотал головой.

Из темноты выплыла громада учебного корпуса. Разговоры стихли. Скрипнула входная дверь. Компания вошла в здание. Следуя за провожатым, они углубились в коридоры.

– Сюда, сейчас, я найду свет… Погодите минутку… – пропищал профессор внезапно севшим голосом. Шаги стали чаще. Потом стихли.

Тишина начала давить.

– Мистер Салех, мы ведь действительно пошли в полной темноте убивать какую-то тварь, просто потому что нас позвали? – уточнил Гринривер после длительного молчания.

– Хм, я как-то не рассматривал ситуацию с такой точки зрения, – прогудел бывший лейтенант, слегка смущенно.

– Мистер Салех. В детстве я читал много страшных историй, которые начинались точно так же. Ума не приложу, зачем мы так сейчас поступили. Куда делся этот наш провожатый? Профессор! – прокричал графеныш.

Тишина была ответом.

Раздался звук, с которым кабан трется задницей о дерево. Рей озадаченно почесал в затылке.

– Кажется, наш проводник потерялся и тоже бродит в темноте. Думаю, нет смысла его искать. Предлагаю идти, – сделал вывод инвалид.

– Куда? Вы запомнили дорогу?

– Нет, но определённо, оставаясь на месте, мы никуда не попадем! – логично заключил инвалид.

И они пошли. Как умные люди, обратно. В целом, помогло не очень, и вскоре компаньоны окончательно заблудились. Рей шел чуть впереди, а за ним, ориентируясь на стук протеза – Ричард. Через какое-то время глаза начали привыкать к полной темноте. И очередной поворот вывел их в длинную анфиладу. Слабый свет слегка разгонял мрак. Высокие потолки тонули во мраке.

По помещению разнесся тихий шелест. Скрип… И что-то громко ухнуло. Рей развернулся, пригибаясь и вскидывая картечницу. И упер ее переносицу своему нанимателю.

– Эм… Мистер Салех, я бы на вашем месте дождался зарплаты, – иногда Рея удивляла поразительное спокойствие графеныша в подобных ситуациях. Другой бы хоть икнул, для приличия. – Это был всего лишь филин. Наверно, залетел случайно…

Одним из важных качеств бывшего лейтенанта, которое позволило ему выжить в трех военных конфликтах и выйти в отставку пусть и по ранению, зато живым, являлось умение очень быстро соображать. Он еще только вспоминал разговор с непонятным духом, что выпрашивал у него коньяк. Только вспоминал странное и нелепое пророчество, а рука уже смещала ствол выше. А пальцы вдавили курки. Все три. Сразу.Три выстрела слились в один. У цилиндра оторвало верхушку. А за спиной молодого аристократа что-то рухнула на пол с чавкающим звуком.

– Мистер Салех, вы попали? – произнес Гринривер, кажется, он даже не моргнул.

– Очевидно, – ответил инвалид, обходя работодателя.

– Надеюсь, вы не сочтете дальнейшее чем-то компрометирующим? – Кажется, графеныща знатно оглушило, но он не подал виду.

– Ты о чем? – удивленно спросил Рей. И даже оглянулся на компаньона. Макушка того слегка дымилась.

– Судя по всему, я обмочился, – тяжело вздохнув, сказал Ричард.

– О, не парься твое сиятельство. Ты главное в себе не держи. А то с переживаний неврозы случаются. Спать плохо будешь. Кошмары смотреть.

По коридору разнесся громкий довольный гогот.

– Ну, кто там пал очередной жертвой вашей кровожадности, мистер Салех? – поинтересовался молодой аристократ, стараясь что то рассмотреть в темноте.

– Ушел, – огорченно выдал инвалид, рассматривая пятно красной жидкости, слабо опалесцирующей в темноте.

Он присел на корточки, провел пальцем по луже, принюхался, лизнул.

– Кардамон… – задумчиво протянул бывший лейтенант.

– Кардамон? Мистер Салех, хотите сказать, что специи делают из всякой нечести? – Ричард почесал лоб стволом револьвера.

– Очень далеко зашла трансформация. Это у демонов кровь светится и пахнет разным. Перед нами вполне себе демон. Полноценный.

– Интересно, как его так проморгали в университете?

– Да тутполовина состава преподавательского еще не приехала. Весна нынче ранняя, дороги развезло. Может профессор и не в курсе был, что делать с таким трупом… – рассуждал Салех, поднявшись на ноги.

– То есть случись неприятность на месяц раньше, он так бы и лежал в управлении? И потом побежал бы в город жрать людей? – уточнил молодой человек.

– Определенно. Но я не думаю, что работа с такими случаями тут постоянная практика. Сонный городишка. И происшествий никаких, – хохотнул бывший лейтенант. – Босс, предлагаю добить животинку.

– А как мы его найдем? – поинтересовался будущий дипломированный волшебник.

– По запаху! – хмыкнул инвалид и быстрым шагом пошел в темноту.

– Кстати, куда он мог направиться?

– Демоны лечатся плотью. Чем больше мертвой плоти, тем лучше!

– Морг?

– Кухня!

Путь в темноте по кровавой дорожке занял минут двадцать и действительно привел компаньонов на кухню.

Со вскинутым на изготовку ружьем Рей прошел через столовую, и переступил порог кухни. Тут был свет. Горел газовый фонарь. То ли кем-то оставленный, то ли просто забытый. Стояла большая бадья с тестом. По полу шла каровавая цепочка в сторону кладовки. Оглянувшись на спутника, бывший лейтенант подошел к запертой двери и пинком распахнул ее. Дверь пнула лейтенанта в ответ с такой силой, что тот покатился по полу, впрочем, не выпустив ружье. И в комнату ворвался демон. Он словно какое-то насекомое пробежало по потолку, , кинувшись на Салеха. Что-то проскрежетало, и Ричард смог разглядеть как тварь перекусывает ружье в руках инвалида. Напополам. Впрочем, Рея это даже не ошеломило, и он, опустив ружье, с силой боднул тварь головой. Что-то хрустнуло, и существо отпугнуло назад, тряся башкой.

Получилось, наконец, рассмотреть существо.

У демона было четыре конечности, с одним дополнительным суставом на каждой лапе. Из шеи торчала бугристая голова, чем-то напоминающая человеческую. Массивная челюсть, без губ. Ряд острых пилообразный зубов. Вместо глаз – два небольших хоботка, оканчивающихся присосками, в которых шевелились острые иглы. В районе груди под кожей что-то светилось и переливалось, подсвечивая существо изнутри. Серая кожа была покрыта язвами.

Ричард начал стрелять. Несмотря на то, что глаз у демона не было, он заметил и успел закрыться вскинутой конечностью. Пули увязли в плоти. А вот удар топора едва не отсек вскинутую конечность. Инвалид не терял время зря.

Ответный удар пришелся на топорище и оружие вырвало из рук Рея. Топор со свистом пролетел через комнату и воткнулся рядом с Головой Ричарда. Тот снова выстрелил, прямо в открытую пасть. Демон щелкнул челюстью и плюнул в ответ. Шипящий комок из крови и какой-то дряни распластался по стене рядом. Точность плевка пострадала из-за удара, который Салех нанес огрызком ствола.

Монстр прыгнул, игнорируя инвалида, и целясь в Ричарда. Тот хладнокровно сунул в пасть монстра кортик, и всадил три оставшихся в барабане пули в глаза-хоботки. Демон завопил. Гринривер отдернул руку. Челюсть сжалась на оружии и начала жевать. Кажется, анатомия демонов была устроена как-то иначе. Пули в глотке не произвели на существо ни малейшего эффекта. В этот момент Салех нанес очередной удар, снося существо в сторону. Сила удара была такой, что демона просто сдуло. Но в последний момент тот успел вцепиться в полу пиджака Ричарда, и они вместе покатились по полу.

– Зажимай ублюдка! – проревел инвалид и слабо соображающий Гринривер вцепился в монстра. Всеми силами стараясь помешать твари двигаться. Началась возня, в результате которой графеныш оседлал монстра. Голова существа начала поворачиваться, впрочем, не полностью, и хоботок с иглами потянулся к лицу аристократа. Тот завопил от ужаса и сделал то, из-за чего Салех, который подбежал к монстру размахивая какой-то бутылкой, на мгновение замер.

Ричард вцепился в хоботок зубами, не давая тому разжаться. Тварь жалобно заскулила. И вскинулась, впечатывая своего «наездника» в стену. Тут же пропустив удар бутылкой по второму «глазу» от правильно оценившего обстановку Салеха. В воздух взвились осколки, и Рей вонзил полученную розочку в податливую плоть щупальца.

Ультразвуковой вопль заставил полопаться все стекло на кухне, а бывший лейтенант затряс головой. И как-то совсем на автомате активировал атрибут. От мгновенно охлажденного до четырех градусов монстра поплыла легкая дымка конденсата. Тварь попробовала отмахнуться, но сделала это крайне вяло, взмах одной из конечностей инвалид просто отбил. Так продолжалось какое-то время. Ситуация сложилась патовая. Свою способность Салех активировал каждые пару секунд. Это не убивало тварь, но не давало ей огрызаться. Но и сам инвалид был скован.

– Ричард, Ричард, хуй высокородный, очнись! Ублюдок, очнись!

Оклики тоже не действовали. В итоге Рей просто наступил на компаньона, прижимая тому кожу ноги к полу. Графеныш взвыл. И сел, очумело тряся головой, на которой каким-то чудом сохранились ошметки цилиндра.

– Топор! Говономес! Очнись! Топор! Ричард! Сука, зарядка!

Последний оклик подействовал как стакан холодной воды в лицо, и сознание Гринривера прояснилось. Испуг в глазах сменился упрямой злостью. Графеныш по стенке поднялся, и, волоча ноги, похромал к торчащему из стены топору. Повис на нем и выдернул, снова сверзившись на пол.

– Ну же, графчик, родненький, неси этот топор, давай, давай, уеби пидораса!

В глазах Ричарда троилось. Он полз на чистом упрямстве, волоча за собой топор. Во рту стоял привкус крови и кардамона, на зубах что-то скрипело. Аристократ поднялся на ноги, перехватил топор и рухнул на пол, потеряв равновесие. По одобрительную ругань инвалида, прижимающего тварь к полу, Гринривер снова поднялся. Уже не так размашисто поднял топор. И ударил. Промахнувшись. Лезвие воткнулось в доски пола, не задев слабо шевелящиеся конечности монстра.

Рей прихватил топор за ручку, и выдернул из пола, протягивая очумело таращившемуся компаньону. Тот ввернул что-то куртуазно-благодарно. Взмахнул топором и на этот раз попал, отсекая твари пару пальцев на ноге. Та зашевелилась активнее, но получила мощный удар кулаком.

Дальнейшее напоминало рубку дров. Приходящий в себя графеныш махал топором, отрубая от твари маленькие кусочки. Большие куски топор не брал. Рей держал и матерился. Запах кардамона стоял такой, что начинала кружиться голова.

– Быстрее, быстрее руби, она регенерирует!

Прошло полчаса.

За это время Гринривер успел прийти в себя, хлебнуть вина из найденной на полу бутылки, угостить им запыхавшегося Салеха. А еще лишить тварь конечностей и части таза. Было установлено опытным путем, что крупные кусочки начинают оживать. Снова сложилась патовая ситуация. Тело твари сопротивлялось топору.

Тяжело дыша, графеныш огляделся. И увидел...

– Мистер Салех, мы спасены! – обрадовался молодой аристократ.

– Ты там где-то увидел паладина светлых богов? – прорычал Рей.

– Достижение прогресса!

И Ричард снял покрывало с какого-то механизма, под которым обнаружилась огромная мясорубка, в которой, кажется, можно было перемолоть сразу целого барана.

Рей сразу понял задумку, и, подхватив извивающегося как червя демона, перебросил его в зев шнековой мясорубки. Графеныш налег на ручку и аппарат провернулся. Дело пошло веселее. Торс ушел наполовину в машинку, перед тем как механизм заклинило. Демон слабо скулил, но был жив и продолжал извиваться. Салех, наконец-то, смог выпустить свою жертву. Подхватив топор, он несколькими ударами снес монстру голову. А потом вытащил наружу светящийся янтарный шар с кулак размером.

Странный камень начал менять окрас. Рей нахмурился. Поднял взгляд на Ричарда.

– Ричард, был рад нашему знакомству, но пришла, пора прощаться. Нам пиздец.

– Что? Почему? – спросил с пола Гринривер, куда он рухнул, едва за дело взялся Салех.

– Демоническое сердце. Напитанное под завязку. Ушло в перегруз. Сейчас рванет. И утянет на план всех, кто убивал тварь. За пару минут мы не отмоемся. Посмертное проклятие.

– Ничего нельзя сделать? – графеныш заворожено уставился на шар.

– Разве что сорвать с себя кожу. Или… – глаза Салеха вспыхнули безумной надеждой. Он взял шар с пола и сунул в руки Графеныша.

– Дематериализуй!

– Что, я не…

– Дематериализуй! – взревел телохранитель.

– Как?

– Как ту пробку, пусть он исчезнет!

– Это был фокус, я тебя наебал, слышишь? Мой атрибут другой!

Рей схватил нанимателя за грудки и притянул к себе, заглядывая в глаза. В руках у инвалида сверкнула обычная ложка. Если бы Гринривер мог описаться снова, он бы сделал это второй раз. Взглядом Салеха на Ричарда посмотрела сама бездна. Голодная бездна. Инвалид оскалился, демонстрируя зубы. Сейчас он пугал аристократа куда больше, чем демон, тридцатью минутами ранее.

– Минутку, Ричард, у тебя есть шестьдесят ударов сердца. Или шар исчезнет или следующую минуту я буду тебя жрать. Живьем. Ты смерти ждать будешь, минуту или две. Я тебе клянусь душой своей!

Метнулись тени по углам, саловно услышав клятвы, потянуло могильным холодом.

Гринривер вцепился в шар. Тот был гладким и скользим, от налипших ошметков плоти.

– Раз!

– Я не могу, у меня другой!

– Два!

– Я…

– Три!

– Сука…

На счете десять Ричард перестал причитать. На тридцатом Салех начал облизываться, на сороковом молодой аристократ разревелся.

На пятьдесят четвертый счет шар исчез.

Полными удивления глазами молодой аристократ поднял голову и уставился на компаньона. И встретил спокойный взгляд душехранителя.

– Вот, видишь, а ты переживал. Стоило только постараться.

– Но мой атрибут другой…

– Не важно…

Рей рухнул рядом с Ричардом, подтаскивая поближе очередную бутылку.

– А ты действительно ну… Начал бы меня жрать?

Салех как-то натужно и не очень естественно рассмеялся.

– У меня есть револьвер. Перед взрывом ядро начинает менять цвета, как радуга, – начал рассказывать инвалид. – Так вот, перед взрывом бы снес тебе башку, а потом и себе.

В общем, на вопрос Рей не ответил. Ричард это заметил, но тему развивать не стал.

– А откуда вы знаете столько про демонические сердца? – решил сменить тему Гринривер, после чего принял из рук телохранителя бутылку и стал поласкать рот кисловатым молодым вином.

– Было дело, в одной компании. Наткнулись на точку укрепленную демонопоклонниками. Они пустили под нож раненых и призвали тварь. Взвод ее завалил. Не мой, соседний. Но всех утянуло…

Повисло молчание.

– Я бы пожрал чего. Тут где-то должна быть колбаса и вчерашний хлеб. Ричард, ты как?

Гринривер огляделся. Кухня была разгромлена. По полу валялись кухонные приборы, содержимое кастрюль тоже оказалось на полу. Медленно расползалась в стороны вывалившееся тесто. Из мясорубки на пол вывалилось пару кило дурно пахнущего фарша. А еще все было забрызгано кровью. Она уже перестала светиться, и запах кардамона куда-то пропал.Стоял запах свежего мяса. Комок покатился по пищеводу, и Ричарда вырвало желчью.

– Не, я лучше вина, – просипел графеныш. – Мистер Салех, надеюсь, мы можем зачесть все произошедшее как зарядку?

Еще минут через двадцать, когда небо в крохотном окошке под потолком потеряло однородно-черный цвет, на кухню заглянул профессор Ян-су.

– А… а… а… – только и смог выдавить он.

На разожжённой плите стояла сковорода, на которой что-то шкварчало. Бывшего лейтенанта одолел голод, и он решил себе пожарить найденное на разгромленном складе мясо.

– Профессор, рад, что вы живы! – поприветствовал вошедшего инвалид. Он что-то жевал и говорил с набитым ртом. – Котлетку хотите?

В этот момент взгляд профессора упал на голову демона, что все еще лежала на столе. Потом он уставился на кучу фарша на полу. Снова посмотрел на демона. Потом, видимо, сопоставил увиденное со скворчащей сковородой.

– Котлетку? – писклявым голосом переспросил он. Потом хихикнул. Потом рассмеялся в голос, визгливым смехом с подвываниями. Потом выдал полный ужаса вопль. И рухнул без чувств.

Сидящий в углу Гринривер тяжело вздохнул. И молча плеснул себе еще вина.

Пришедший вскоре истопник, при виде залитых кровью студентов в обморок падать не стал (на кухню он, к счастью, не заглянул), но попытался удрать. Остановил его только предупредительный в воздух. После чего очень быстро стало как-то крайне суетно.

Народ бегал, кричал. Появились неприметные люди в форме. Ричард, ругнувшись, заявил, что он будет общаться только с проректором по безопасности лично. Бессознательного профессора куда-то отволокли. Зашел медик, осмотрел приятелей. Решительно пытался напоить каким-то элексиром. Был послан на проходную общежития, откуда вернулся с набором эликсиров. С шевелением на волосах Гринривер обнаружил, что их стало пять. Часть составов было употреблено на месте, под присмотром медика.

Где-то у входа толпились непонимающие студенты. Голодные волшебники это страшно и ни разу не безопасно. К счастью, об этом никто не узнал, так как в самый разгар внезапного собрания подошел князь Брин-Шустер и одним своим видом успокоил начинающиеся волнения.

Проектор внимательно осмотрел место битвы. Посмотрел на слегка пьяных героев. А потом довольно профессионально провел допрос.

Долго допытывался, как демон оказался в мясорубке. Выспрашивал про ядро. Уточнял его размеры, цвет, яркость свечения. Потом пришлось пройтись по коридорам, до места первого контакта. После позвал компаньонов в свой кабинет.

Там он дал распоряжение накрыть стулья какой-то ветошью. С извинениями и реверансами. А потом закрыл кабинет и уселся за стол.

– Мда… – выдал он, раскурив трубку. – Везучие вы сукины дети. Признаться, после первого раза я не поверил. Я бы спросил, кто вы такие, так беда в том, что знаю уже.

– В этот раз без мин? – поинтересовался зевающий Ричард.

– После такого, признаться, я уже и не уверен, что возьмут вас мины, – тяжело вздохнул князь. – Судя по голове, это был ночной охотник. Ликвидатор. Абсолютно бесшумный демон. Он нацелен на то, чтобы уничтожать добычу в условиях замкнутых пространств. А вы из него пирожков сделали. Еще раз, мистер Салех, скажите, как вам в первый раз удалось его подстрелить?

– Он спугнул филина, что гнездился под крышей, – ответил Рей. – Стрелял на движение. Там чуть света было.

– И три раза попали? – недоверчиво произнес проректор. – Точно было три выстрела? Может меньше?

– Да, точно, три. Вон, мистер Гринривер цилиндра лишился, – подтвердил слова Салех.

В этот момент графеныш поднял глаза, уставившись на привычный козырек головного убора. Чертыхнулся, и сорвал останки шляпы. А потом какое-то время не мог понять, куда деть ветошь. Сунул в карман.

– А с чего вы взяли, что мистер Салех попал? – поинтересовался Гринривер.

– Ни одного следа на стенах. Дважды осмотрели, – пояснил проректор.

– А как вообще эту ситуацию допустили? – задал мучающий вопрос бывший лейтенант. – Ведь вроде инспектор предполагал такую возможность. Даже выдал нам снаряжение, на случай оживления покойника.

– За этим я вас и позвал, господа, понимаете, какой казус… – голос князя стал вкрадчивым. – Был грубо нарушен регламент работы. А еще полностью выдохся защитный рунный контур в морге. Мы как-то упускали этот момент, да и финансы были потрачены на представительские расходы… Да вообще, за сорок лет морг ни разу не пригодился, для подобного… – еще сильнее понизил голос проректор. – Виновные, безусловно, будут наказаны, но при расследовании не хотелось бы, чтобы эти факты всплыли. Я надеюсь, на последующих допросах вы сможете упомянуть, что стены прозекторской светились зеленым? А мы потом обставим так, что неизвестный злоумышленник эти контуры отключил. И не вопросов не будет ни у кого…

– А зачем это нам? – так же вкрадчиво поинтересовался молодой аристократ, понимающе улыбнувшись.

– О, вы сможете рассчитывать на мою протекцию в любых вопросах. В абсолютно любых вопросах. Я понимаю, в вашем возрасте молодые люди могут попадать в разные приключения…

– Ни слова более. Ваше сиятельство, благородные люди всегда смогут договориться! – прервал речь собеседника Ричард. – К тому же отец крайне вас уважает, а я уважаю мнение отца. Право, такая мелочь!

– О, это замечательна новость, всегда приятно общаться с понимающими людьми! – радостно заулыбался князь. – Как насчет того, чтобы отметить вашу удачу? У меня как раз есть сорокалетний виски. Удивительно приятный купаж вышел.

– С удовольствием! – хором ответили компаньоны, довольно переглянувшись.

– Ух, хорош… – довольно протянул проректор, когда порция виски была отправлена в желудки. –Может есть что-то, чем я могу помочь вам прямо сейчас?

– Да, безусловно! – подхватил Гринривер. – Нам бы полный допуск в библиотеку, во все разделы. У меня есть пара личных вопросов, которые возникли при изучении семейных архиваов. И мне было бы крайне неловко называть области интереса…

– Надеюсь, ничего такого, что может уронить наш кампус в бездну? – с улыбкой уточнил Брин-Шустер. – Полно, господа, я пошутил, – замахал он руками, когда Ричард попытался что-то сказать. – Я вам всецело доверяю. Сейчас распоряжусь, пропуски вам подготовит секретарь. Сразу и возьмете. А теперь отдыхайте, от занятий я вас на сегодня освобождаю. Мне надо еще с вашим куратором пообщаться. Если что, раньше трех часов полудня вас не будут беспокоить. Спите, господа, ночка вышла беспокойной! – усмехнулся проректор.

На этих словах приятели резко напряглись.

– Благодарю за заботу, князь, но я сегодня перенервничал, а значит, засну не раньше следующей ночи, – возразил молодой аристократ. – С вашего разрешения, мы переоденемся и в библиотеку. Если будем нужны, пусть ищут нас там. Страсть как хочется разгадать загадку архивов.

– Ах, как же в наше время приятно видеть столько рвения в учебе, я обязательно упомяну ваше прилежание в учебе в разговоре с самим! – палец, поднятый к потолку. – Даю вам слово дворянина! Господа, не смею задерживать!

И Ричард с Реем покинули кабинет.

Глава 11

— Джинжер, докладывай.

— Мы столкнулись с чем-то за гранью нашего понимания…

– Не такой ответ я думал услышать, — тяжелый вздох. – Рассказывай.

– Наш агент отработал четко по плану. В тело было внедрено ядро. Демон завершил трансформацию и полностью воплотился. Цели без источников света вошли в здание. Наш агент завел их вглубь учебного корпуса и дал демону цель.

— Явился отрад полиции? Активировался защитный контур университета?

– Всё хуже…

— Орден демоноборцев? Инквизиция, замаскированный храм светлых богов?

— Они его сожрали!

— Кого? Агента?

– Нет, эти двое, демона…

Раздается звук, с которым человек пытается захлебнуться жидкостью.

— Что? Ты ничего не перепутал?

– Нет. Они выследили демона в полной темноте, расстреляли из картечницы, после оттащили на кухню, и пропустили через мясорубку. Пожарили котлеты…

– Звучит как форменный бред! Они вообще люди? Что с сердцем?

-- Гринривер применил атрибут. Сердце пропало.

– Это точная информация?

– Проверил дважды. Кстати, со слов агента те двое упомянули в разговоре любопытный факт. Национальным блюдом молодого Гринривера является строганина из демонятины.

– В этом может быть смысл… Агент раскрыт?

– Самое странное, что нет. Все вышло так, словно молодые люди сами вызвались пойти в учебный корпус, и принудили агента быть проводником, угрожая оружием. Полиция придерживается той же версии. Наш агент вне подозрений.

– Поразительно… Проверь всю информацию по этим двоим. И даю приказ, ликвидировать этих двоих любой ценой.

– Привлекать наёмников?

– Привлекай кого угодно. Из-за них под угрозой весь план! И еще, Джинжер…

– Да, господин?

– Это твоя последняя попытка. Будь добр, прояви, наконец, компетентность!

В библиотеке было пусто. Дверь оказалась открытой. Горел забытый газовый светильник. Первым делом компаньоны отправились искать кого-то, кто мог бы помочь им с поиском нужной литературы. После получаса поисков (именно столько занял обход библиотеки), они встретились у входа.

– Мистер Салех, нам надо срочно что-то придумать, – голос Ричарда был напряжен. – Наверняка есть какое-то решение. Нам лишь нужно его найти. И ответ наверняка таиться в книжках.

– Гринривер, ты у нас человек местами образованный, так что давай идеи, как это делать! Я в библиотеке последние лет десять, в основном, спал! – признался растерянный Рей с оторопью, оглядывающий бесконечные ряды.

Ричард упрямо вскинул подбородок. Он был слегка отмыт от крови и успел сменить одежду, как и Салех. Право, запасной костюм был слегка помят, так что лоска аристократу не хватало.

– Для начала нам надо найти каталог. Обычно они находятся где-то рядом. Ищите предметный указатель!

Начались долгие и кропотливые поиски.

Примерно четыре часа спустя…

– Мистер Салех, я понял, в чем наша ошибка. Мы начали решать задачу не с того конца! Нам не нужны книги, нам нужен эксперт! – Гринривер устало отодвинул от себя пыльный талмуд. Толщиной с руку.

– Хм, кажется, мы ведь недавно наняли репетитора, может, он что-то подскажет?

– Определенно! Только вот где нам искать господина мага? Сомневаюсь, что он сидит у себя дома, – Салех протяжно зевнул.

– Так в полицию надо сходить. Наверняка там в курсе! – озвучил идею графеныш.

– Заодно и перекусим. Там хорошая булочная рядом, – ррогудел инвалид. Раздавшееся следом урчание желудка придало словам глубину и весомость.

– Мистер Салех, надо быть выше плотских желаний! – провозгласил Гринривер, оттаскивая книги за стол до сих пор отсутствующего библиотекаря.

– О, первый раз слышу, чтобы фразу «тебе лишь бы пожрать» кто-то говорил так пафосно! – одобрительно пробасил бывший лейтенант.

В полицейском участке никого не оказалось. Дежурящий на входе страж правопорядка сонно уставился на визитеров. На щеке у него отпечаталось содержимое какой-то бумаги.

– Так все на месте преступления, улики собирают.

– Что за преступление? – озадачился Ричард.

– Вы откуда, господа хорошие, выползли? Вчера кто-то сжег местную газету с типографией. И всеми газетчиками. Жуткая история. Все сейчас там, пепел перерывают, собирают косточки.

– А маг, мистер Фристос, там? – уточнил Рей.

– А где же ему еще быть?

На этой ободряющей ноте компаньоны отправились в булочную.

– Мистер Гринривер, надо быть выше плотских желаний! – довольно удачно спародировал Ричарда инвалид, когда тот потребовал удвоить объем пирожков.

– Если что, я до сих пор за все плачу. Хотите меня поучить распоряжаться моими деньгами? – впрочем, конец фразы вышел не слишком грозным, так как молодой аристократ говорил с набитым ртом.

– Упаси боги! – Рей Сделал большие глаза, из-за чего кожа на его лице жутковато натянулась. – Я точно не нуждаюсь в уроках мотовства!

– Вы хотите сказать, что я мот? – вкрадчиво поинтересовался графеныш.

– Не хочу – говорю. Разве нет? Ты соришь деньгами, как шелудивый – вшами! – честно ответил бывший лейтенант.

– Предлагаю пари! – было видно, что молодого человека последняя фраза изрядно задела. – Я за следующую неделю заработаю денег больше, чем вы за всю свою жизнь!

– Ставка? – деловито уточнил Рей, которого откровенно забавляло доводить нанимателя.

– Хочу тренировку! Стрелковую! Как вчера, но теперь у меня ружье, а вы учитесь себя вести под обстрелом!

– Хорошо, но если ты проиграешь, то будешь носить чугунную медаль, две недели, с надписью «мот». Весом пол пуда.

– Но тренировок тогда должно быть минимум три! – что-то посчитал в голове аристократ.

– Договорились! – компаньоны пожали друг другу руки.

– Так, нам придется слегка изменить маршрут. Ловим извозчика и едем в банк!

В банке их встречали приветливо и подобострастно. Директор провел гостей в свой кабинет, и распорядился подать эмалированный кофейник.

– Чем могу быть полезен? – поинтересовался банкир, мужчина средних лет в коричневом сюртуке. На массивном носу висело пенсне. А лицо было гладко выбрито.

– Я бы хотел провести небольшую финансовую операцию. Вы ведь предоставляете услуги поверенных? – начал разговор молодой аристократ.

– Да, конечно. Вашими вопросами я займусь лично! Для нас честь обслуживать такого клиента!

– Отлично, слушайте внимательно. Вам нужно будет в ближайшие часы выкупить все магические амулеты, защищающие от пожара. А также заключить опциональные договора на производство таковых амулетов в ближайших мануфактурах.

– Отличная идея. Я думаю, можно будет рассчитывать на серьезные скидки…

– Все амулеты продавать с тридцатипроцентной наценкой. Можно в самих лавках. Все это делать надо быстро. В ближайшие часы.

– Можете даже не сомневаться! Все будет исполнено в лучшем виде!

– Еще пожелания?

– Да, мне необходимо получить некоторую сумму на текущие расходы…

Когда они через час вышли из банка, Салех не удержался от шпильки.

– Ты хочешь сказать, что вот так просто заработаешь деньги?

– Деньги делают деньги, мистер Салех. Именно по этой причине я в них не нуждаюсь. Но это еще не все. Теперь необходимо вызвать ажиотаж. – С этими словами Ричард оглушительно свистнул.

Через мгновение перед ним материализовался один из многочисленных беспризорников, что носился по улице.

– Чего изволит добрый господин?

Ричард даже голову наклонил, рассматривая возникшего перед ним паренька.

– Изволю нанять вестового. Нужно разнести слухи, – в пальцах графеныша мелькнула серебряная монетка, и беспризорник превратился в воплощённое внимание. – Каждый домовладелец в этом городе должен узнать, что работает банда поджигателей, и единственное, что защитит имущество от пожара – качественный магический амулет. Понял?

– Да, добрый господин, все будет сделано в лучшем виде!

– Иди, через три дня жди меня возле полицейского участка. По результату получишь еще одну монетку.

Мальчишка схватил блеснувшую в воздухе монетку.

– Учитесь, мистер Салех, учитесь.

Рей лишь неодобрительно покачал головой.

На место пожара они добрались лишь через час, так как Ричард срочно захотел приобрести себе новый цилиндр взамен погибшего. Когда они добрались до пепелища, солнце начинало клониться к закату.

– Господин старший инспектор? – окликнул Гринривер Вульфа.

– А, молодые люди, какая трагедия… Пришли проведать?

Выглядел инспектор плохо. Под глазами набрякли темные круги. Все лицо украшали неприглядные пятна красной кожи.

– У нас дело к мистеру Фристосу. Мы можем его увидеть?

– Мистер Фристос в больнице. Слег с нервной горячкой. Мы хотели допросить мертвецов, может, кто видел поджигателя. Но тут ведь какое дело, люди горели заживо. И… И вместо тени явился призрак, наш многоуважаемый маг его, понятное дело, развоплотил, так тот ударил его эманациями своими. Ну и поплохело мистеру Фристосу, до конфуза и истерики. Пришлось врача вызывать. Дело было срочное?

– Крайне… – тяжело вздохнул Ричард. – Есть подозрение, кто это сделал? – задал графеныш вопрос, чтобы поддержать разговор.

– Демонопоклонники. Это были демонопоклонники. Нашли их жуткую руну, что собирала эманацию боли. Видимо, отсюда и выбор способа жертвоприношения. Людишки заживо горели…

– Мы как-то можем помочь? – участливо поинтересовался Салех.

– Если сами поймете как. Ищем любую зацепку.

– А может их не просто так сожгли, может, накопали чего газетчики?

– Это тоже прорабатываем. Дух мистера Рихтера мы в первую очередь вызвали. Так тот кричал и кричал… Тяжкое зрелище. Я ведь его, считай, лет двадцать знал. Я половина его сотрудников пацанами помню…

– Мистер Вульф, нам неудобно вас отвлекать от работы, но может быть, вы тогда подскажете, нет ли магов в городе? Нам срочно нужна небольшая консультация. Вопрос первостепенной важности!

– Мистер Гринривер, рад буду вам помочь, сейчас только, найду своего помощника, он вам даст все адреса.

– Надеюсь, мы вас не очень обременяем?

– Ой, нет, что вы, чем угодно заняться рад, лишь бы отвлечься. Скоро снова пойдут родственники…

Под причитания инспектора прошло еще минут двадцать. Наконец у компаньонов была нужная информация.

– Мистер Салех, предлагаю быстренько обойти всех. А по пути зайти в алхимическую лавку и купить стимуляторов. Надеюсь, ответ на наш вопрос в принципе, существует…

Еще примерно пять часов спустя…

– Мистер Салех, может быть еще раз ему постучать?

Ричард озадаченно разглядывал новый цилиндр. В нем было две дыры. Точнее одна, но сквозная.

– Живым не дамся! – проорал последний маг из списка. Раздался выстрел.

– Что-то мне подсказывает, что даже если мы сможем «постучать» еще раз, сэр Черитаун вышибет себе мозги, – пробасил Салех. Он прижимался к земле, не жалея третьего по счету (за эти дни) костюма. – В любом случае, это не выглядело крайне разумным, на его приветствие вопить: «мы желаем знать правду о темных снах, и вы нам ее откроете!» – осуждающе добавил он.

– Зато теперь мы точно знаем, что господин маг действительно что-то знает о нужной нам теме! – возбужденно ответил молодой человек. – И вообще, это обстоятельства! Первый маг отказал нам; второй – час выпытывал что-то, кинул кости, взял денег и сказал, что над нами довлеет рок великих дел; третий сказал, что с темными снами он не сталкивался, с глубинными проклятиями не работал и вообще не любит с божественной силой работать; четвертый – два часа окуривал нас какой то едкой дрянью, взял денег и заявил что мы чисты! Благо, мы поняли, что он шарлатан. А тут этот…

Еще выстрел и над головой Гринривера просвистела очередная пуля.

– И что ты предлагаешь?

– Ну, для этих целей, мистер Салех, у меня есть вы! – устало вздохнул Гринривер, прислоняясь к невысокой каменной ограде спиной. – Как бы вы решили эту проблему?

– Есть одна мысль…

– Излагайте, я вам за это плачу.

– Нам понадобиться ящик коньяка… – начал было Рей но его перебили.

– Алкогольная кома? Неплохой вариант. Я близок к тому, чтобы согласиться, – протянул задумчиво графеныш.

– Не, я знаю одного эксперта, он может помочь…

– И вы молчали? Мистер Салех, это утаивание важной информации! Излагайте, скорее, ночь близится! – небо действительно уже потемнело.

– Ну, просто есть одна проблема, или даже скорее две…

– Он сильно пьющий? Поверьте, это как-раз-таки не проблема!

– Да ты мне дашь договорить, или нет? Балаболка!

От последнего пассажа Ричард аж заткнулся.

– Как я сказал, есть две проблемы. Это может обойтись дорого, эксперт мертв, а еще он твой родственник.

– Да сколько бы это не стоило… Погоди, что? Вы хотите сказать, что надругался над трупом кого-то из моих родных?

– Эээ…. – только и смог протянуть Рей.

– Хм… Не то, чтобы я это как-то не одобрял, но как это нам поможет?

– Ричард, твою мать! Ты мне дашь договорить? И с чего ты взял, что я надругался над трупом твоего родственника? – снова выстрел.

– Вы еще там, ублюдки? У меня достаточно патронов! – проорали от дома.

– Ну, так ты сам сказал, что эксперт мертв, и что он мой родной. А несанкционированный спиритизм приравнивается к надругательству над телом, – кажется, Гринривер вообще не обращал внимание на стрельбу.

– А, не… просто, кажется, в университете обитает твой далекий предок. В мертвом виде. И у него проблемы со спиртным…

– Ну, это у нас семейное, моя тетка, по слухам, не просыхает уже третий десяток лет…

– Да ты заткнешься или нет? – взревел инвалид. С соседнего дерева испуганно взлетела птица, которая не обращала внимания на звучащие выстрелы.

– Да я вам не мешаю, что вас за план? – снова затараторил графеныш.

– Короче, в университете обитает твой предок. Он совершено точно мертв, он обменял флягу коньяка, на совет, который спас нам жизнь. Думаю, если предложить ему достаточно спиртного…

– Ни слова больше! – теперь уже радостно завопил Ричард. – Я все оплачу!

– Вы трупы, уроды, вы все равно вылезете и тогда я вас пристрелю!

Крик сопровождался выстрелом.

– Да ты задрал! – прорычал Салех. После чего завалил секцию ограды ударом сапога, поднял на попа огромный валун, и, крякнув, приподнял его. Укрываясь за импровизированным щитом, компаньоны начали отступать от небольшого каменного дома, что расположился на самых окраинах Римтауна.

– Светлые боги и их верные паладины! – проверещал кто-то противным голосом. Ричард оглянулся, увидав сгорбленую старушку. – Никак покойники восстали! – продолжила голосить та.

Старушка выглядывала из окна какой-то покосившейся халупы.

Рей тяжело дышал, игнорируя новый раздражитель. Они только-только покинули сектор обстрела. Ричард огляделся. Они были с ног до головы перепачканы в жирной весенней грязи. А еще инвалид тащил что-то, очень напоминающее надгробный камень.

– Ага, это все мистер Черитаун! Все его гнусное колдунство, и теперь мы, гонимые голодом, ходим по земле, и жаждем теплой юной крови. – сходу начал тараторить изрядно нервничающий Гринривер.

– Ииии… И вы меня съедите? – подозрительно уточнила старушка.

– Не, мы бабушек не кушаем, – пробасил бывший лейтенант, радостно улыбаясь собеседнице, от чего та начала пятиться. – Нам бы дев юных. Да целомудренных. Есть такие на вашей улице?

– Юные есть, а вот с целомудрием нынче плохо. Отседова два перекрестка, потом налево, дойдете до дома с зеленой крышей, там живут Рабельплюхеры, у них дочка как раз недавно кровь ронять начала. У них отец бывший кавалерист. И на расправу скор. А больше нет, или дети сущие, или уже развратничать начали.

– Спасибо, бабушка, дарю тебе камень, что мой покой охранял. Силой целебной обладает. А если на нем блуд совершить, так он молодость вернет, не много, пару лет. Но если грешить часто… – сквозь сжатые зубы пропыхтел инвалид, подходя к дому.

Камень рухнул на порог, намертво блокируя дверь.

В глазах старушки вспыхнул очень нехороший огонек, который молодые люди просто-напросто не заметили из-за темени.

– Как звать-то вас, покойнички? Я за вас свечку поставлю!

– Лучше мистеру Черитауну гадость какую учините, – вежливо попросил Гринривер. – Камень тогда вдвое эффективнее станет. Прощайте, бабушка!

И молодые люди дальше пошли по сумеречной улице. Метров через триста они все же расхохотались, сбрасывая напряжение.

Поиски коньяка не заняли много времени. Искомое обнаружилось в одной из рестораций. Очень вежливый официант погрузил ящик самого дорогого пойла в карету. К коньяку прилагалась корзина с холодными закусками и фруктами.

– Что, снова труп? – озадаченно спросил охранник на входе, когда увидел ночных визитеров.

– Не, не труп, спиртное. Помянуть, – пояснил Рей.

– Так тогось, не положено, господа хорошие! – промямлил дядька. Он уже был уже хорошо наслышан о парочке. И крайне опасался таких странных людей.

– Так вы ничего не видели – сообщил Ричард охраннику. К словам прилагалась монета.

– Так вообще в темноте плохо, вижу, и как только сторожить взяли, ума не приложу! – довольно проговорил подкупаемый, рассмотрев взятку.

И компаньоны проникли на территорию.

– Видите, мистер Салех. Надеюсь, ваша идея даст результаты.

– А если нет? – звякнул бутылками здоровяк.

– А если нет, мы выпьем по паре бутылок. И если ночью он снова явится, купим в аптеке опиум.

– Он вызывает сильную зависимость. – поддержал беседу Рей

– По мне, всяко лучше, чем свихнувшийся пыточных дел мастер, – Гринривер продолжал тараторить. – Я вообще высоко ценю ваши интеллектуальные навыки, мистер Салех, и верю, что высшее образование вас сделает лучше! Добрее! Красивше!

На этих словах Рей спотыкнулся и едва не выронил ящик с бутылками. После чего лишь тяжело вздохнул.

Дверь в здание приемной комиссии была открыта (как и все двери на территории университета, по понятным причинам тут не было распространено воровство).

Здание внутри выглядело… обычным. Никаких высоких потолков, никаких игр с пространством. Даже сквозняков и тех не было. Молодые люди бродили во тьме в поисках непонятно чего.

– Мистер Салех, мы ведь снова поперлись в полную темноту без лампы в поисках какой-то чертовщины? – через какое-то время уточнил графеныш, нервно оглядываясь.

– Все именно так, – зевнул Салех, который уже изрядно заколебался таскать ящик коньяка.

– Я уже и не знаю, чему больше обрадуемся: тому, что мы найдем, что ищем или все же не найдем? – Нервно хохотнул Графеныш.

– Эй, жирный мистер Гринривер, ты там живой?..

– Мистер Салех, что за чушь вы несете? Будь я призраком, я бы ни за что на такой зов не ответил!

Тени сгустились и обрели форму. Мир вокруг закрутился водоворотом.

– Вы звали меня, смертные, решили утолить мой вечный голод? Кто из вас будет сегодня съеден заживо?

– Я предлагаю своего душехранителя, во-первых, у него контракт, во-вторых, он элементарно тяжелее! И его хватит на дольше! – Испуганно заозирался графеныш.

– Не, я невкусный! Очень много алхимии всякой жрал, – спокойно ответил бывший лейтенант. – Мне как-то раз продажная дама делала такую штуку занимательную, поцелуй на дорожку называется, только он не в губы идет. Так потом неделю болела. Тяжелое отравление. А вот молодой господин наверняка очень правильно питался.

– Не слушайте этого мужлана! Право, вы ведь не собираетесь ему отсасывать? А мясо можно и вымочить в уксусе… Так, стоп, Салех, ты что, глумишься? – взвизгнул Ричард.

– Я – да, а ты разве нет? – удивлено ответил инвалид.

Мир прекратил вращаться.

– Ну и клоуны. Вам чего, убогие? – темнота снова заговорила.

– Разговор есть, – многозначительно звякнул бутылками Салех.

И мир снова изменился.

Кабинет, залитый светом (право слово, кого волнует тот факт, что на улице ночь?). За небольшим столом темного дерева сидят компаньоны. Перед ними лицом в столешницу сидит, или, скорее лежит, неопрятный толстяк. Толстяк храпит. Из приоткрытого рта льется ниточка слюны. Рядом лежит пара пустых бутылок. Корзина с закуской опустела ровно на две виноградины.

– Окей, какой у нас теперь план? – протянул Гринривер.

– Может, он протрезвеет? – предположил Салех

– У него ящик спиртного. Который мы ему принесли. Сами. И он его утопил в полу. Так что без шансов.

– Может, протрезвим? – предложил бывший лейтенант.

– А вы можете? – с надеждой протянул графеныш.

Рей громко хрустнул пальцами.

– Ну, призраков я еще не протрезвлял…

Произошедшее дальше выглядело не очень приглядно. И закончилось характерными звуками.

– А… А… Не бейте… – простонал оживающий толстяк.

Салех впечатал кулак в брюхо исцеляемого. Того снова вывернуло.

– Мда… немного не так я себе представлял свидание с предками… Протянул графеныш, морщась.

Впрочем, дальнейшие меры реанимации не дали результата. Призрак стонал, вонял, плакал и бессвязно лопотал.

– Хм… Мистер Салех, вы точно уверены, что сидящий перед нами человек является призраком?

– Ну, другого объяснения происходящему у меня нет, – Рей махнул рукой, показывая, что именно вызывает у него такую уверенность.

– Как вы считаете, призраки бессмертны?

– Не то, чтобы очень, как убивать подобные сущности, я теоретически знаю. Но у нас нет ничего подходящего. Не, только если…

– Только если что? – оживился Ричард.

– Только если один из нас не принесет себя в жертву.

– Хм... Значит то, что я сделаю, должно быть безопасным?

– Сделаешь что? – оглянулся на нанимателя Салех.

Ричард молча достал пистолет и выпустил в голову толстяка три пули.

Черепушка того разлетелась на ошметки, забрызгав Салеха. Тот только тяжело вздохнул. По телу предка прошла судорога. Но вскоре труп затих.

– Ну, в любом случае, ты говорил, что хотел убить кого-то из родственников... – Салех рухнул на стул, и запрокинул бутылку, которую он успел все же заначить.

– И что дальше? – уточнил молодой аристократ.

– Это ты меня спрашиваешь? Мозги ему вышиб не я. Так он мог хоть протрезветь, теперь уже не знаю.

Молчание затягивалось. Гринривер достал из кармана часы и уставился на циферблат. Те стояли.

– У нас есть корзина еды и три патрона. Думаю, это не продлиться вечно, – задумчиво произнес аристократ.

– Я как посмотрю, ребята вы резкие, –– возникший из воздуха толстяк подошел к столу и сел на последний свободный стул. Его мертва версия никуда не делась. – Вы бы хоть предупредили что по делу, думал, решили браваду показать и бухнуть с призраком. Я уж было обрадовался…

– Вы раскрутили бутылку винтом и выпили ее залпом. Мы пытались сказать, что по делу….

Толстяк осуждающе посмотрел на собеседника. После чего бросил взгляд на инвалида.

– Он всегда такой суетливый?

– Это он кипит жаждой действия. Молодость, сами понимаете… – толстяк одобрительно кивнул. – А вообще, умен, злобен, отважен. Щепетилен до икоты. – Продолжил хвалить нанимателя Рей.

Сам Ричард благоразумно прикусил язык.

– Чего хотели-то?

– Да тут такое дело, искали мы себе преподавателя… – начал рассказывать Салех историю.

– И всего-то? Я думал, что-то серьезное! – даже как-то разочарованно протянул толстяк.

– Вы считаете пытки не серьезными? Досточтимый предок, доброго тебе посмертия, мы же могли свихнуться! – высказался возмущенный графеныш.

– Значит так, малец, для тебя я дедушка Эрик…

– Как вам будет угодно, мистер Эрик…

– Да ты задрал, со мной только на «ты», ты меня понял? – прорычал толстяк. При этом его голова резко увеличилась, а рот щелкнул напротив лица носа Ричарда.

– Дда, дедушка Эрик, – икнул воспитуемый.

– Короче, щеглы, проблему вашу я решу. Пытки дело хорошее, учитесь. Я со старым Робертом по-свойски пообщаюсь, все будет в рамках… Мда, рамках.

– А без учебы как-то нельзя? – снова возразил Ричард

В комнате потемнело, запахло сыростью. С лица призрака исчезла кожа.

– Слышь, вояка, объясни этому… Этому…

– Так мы поклялись. Вроде как. Слово дали. Старый Роберт даже с того света вернулся, чтобы обещание исполнить.

– И никаких вариантов?

– Да что же ты не уймешься-то?..

И Рей увидел, как у его нанимателя начал зарастать рот.

Тот с глазами, полными ужаса, замер.

– Еще вопросы?

– Я того, поблагодарить хотел, ну, за филина. Спасибо вам.

Толстяк благосклонно кивнул.

– Не ошибся я в тебе служивый, да, не ошибся… Хотя и страшен ты, как мое посмертие. Так что если что, заходи…

– А можно того, ну, починитьпотомка? – как-то смущенно попросил вояка.

– Ага, легко!

Рот у Ричарда возник, было видно, что тот лишь усилием воли удержался от вопля.

– А теперь кыш отседова! Посидели и хватит, валите, валите!

Компаньоны подскочили и ломанулись к двери.

– Хотя… – молодые люди просто зависли в воздухе. Как мухи, влипшие в мед. – Ты, сученыш, дедушке мозги вышиб! Я тебя научу уважению!

Мир потемнел, закрутился, и в следующий момент Рей обнаружил себя на пороге учебного корпуса. Гринривера нигде не было.

– …ука! …идор! ….асу …а …илу!

Верещащий вопль раздался откуда-то с самого верха. Салеху пришлось даже отойти от здания на изрядное расстояние, чтобы, наконец, увидеть Ричарда. Луна высветила Гринривера. На его голове каким-то чудом сохранился цилиндр. И это была единственная одежда графеныша. Судорожно вцепившись во флагшток тот, голый, сидел на центральном куполе учебного корпуса. И громко матерился.

Глава 12

Ричарду повезло. Кровлю периодически чистили и потому везде были натыканы небольшие лесенки, а на саму крышу имелся выход в виде небольшой дверцы.

Замок был проигнорирован изрыгающим потоки ругательств Гринривером. И вскоре дрожащий, и потирающий исцарапанные ноги графеныш подбирал доводы чтобы штаны Салеха сменили владельца.

— Пять золотых! — продолжал торг аристократ.

– И откуда ты их планируешь достать, твое высокоблагородие?

— Мистер Салех, я настаиваю!

– Ты видишь тут толпу народа? Ричард, ты же благородный, а насколько я тебя знаю, то забег по улице без подштанников для таких как ты в порядке вещей. К тому же тут не далеко. Ну, подумай, что может случиться?

На этой фразе дверь высокого здания, мимо которого они проходили открылась, и из нее вывалилась большая, человек пятьдесят, толпа студентов. Через пару мгновений гомон толпы стих и невольные зрители уставились на компаньонов.

Ричард снял шляпу и прикрыл ею пах. Перемазанный грязью Рей приветливо оскалился, обнажая зубы.

– Мистер Салех, я вас очень прошу, даже умоляю, сделайте что-нибудь страшное, — прошептал голый молодой человек сквозь зубы.

Рей огляделся, повернулся, присел, и с громким хрустом выломал из земли небольшую скамейку. Еще раз огляделся, скорчил зверскую рожу, и с жутким воплем «зарядка» нанес мощный удар скамейкой по нанимателю. Тот, словно снаряд для игры в лапту, улетел в кусты.

После чего, провожаемый шокированными взглядами, Рей закинул бессознательное тело Ричарда на плечо. И растворился в темноте.

Комендант общежития выдал инвалиду набор эликсиров, которые ему приносили из лавки поздним вечером. На открывшееся ему зрелище он не сказал не слова. Слишком много денег ему заплатили эта чудаковатая парочка.

Гринривер пребывал в глубоком нокдауне. Впрочем, находясь в сознании.

– Мистер Салех, за что? — простонал графеныш, едва эликсиры начали действовать, выбитое плечо было вправлено, а жуткий отек на пол-Ричарда начал резко зудеть изнутри, на глазах рассасываясь.

— Ты же сам просил? — смущенно прогудел здоровяк.

– Я думал, что вы придумаете что-то другое… — простонал «пациент», ощупывая лицо. – Можно было метнуть лавку в зрителей.

– В следующий раз уточняй. Ты просил что-то страшное. Исполнил в точности, -- буркнул Салех.

– Боюсь, нашу репутацию уже ничего не исправит, – со вздохом протянул Гринривер, изучая содержимое шкафа.

– Да ладно тебе, жесткие тренировки и все такое… Ты ведь этого добивался? – Рей колдовал щеткой над перепачканными штанами.

– Все, кто был вчера утром в столовой уверены, что мы несчастного демона сожрали. Я хотел, чтобы меня опасались, уважали, испытывали почтение. А не вопили от ужаса при одном моем виде. Хотя…

– Тебе это ведь по нраву?

– Не буду отрицать. Но это не очень сопоставимо с такой штукой, как репутация. А она мне нужна. Я собираюсь людьми править, а не пасти их, как стадо баранов, – пафосно закончил графеныш.

– Ричард, я весь день хотел сказать… – задумчиво начал Салех.

– А?

– А пошел бы ты нахер!

– С чего вдруг? – удивился графеныш.

– Ты во всем виноват. Если бы не ты, не было бы у меня таких проблем. Ни с дирижаблем, ни с этими демонами, вся эта чертовщина мимо меня бы прошла. Я на пенсии, понимаешь, на пенсии! В тридцать четыре года. То есть я совершил очень много всякого геройства. Мне дали за это денег, и отправили в тихое место получать полезное обществу образование. Где же я так согрешил-то в прошлой жизни?.. – Заразительно зевнул Рей.

– Так, погоди, это меня каждый день избивают, расстреливают, выбрасывают из окна, пытают и выковыривают мне глаза ложкой, это я постоянно нахожусь или без сознания, или обездвиженный от боли! – обиделся Ричард.

– Так ты за это платишь, всегда. И постоянно втягиваешь в нас в неприятности. Хороший ты парень, Гринривер, хоть и аристократ. Я обязательно помяну тебя. И насру на могилу… – закончил свою мысль инвалид и тут же отключился, изрядно утомившийся за день.

Ричард какое-то время лежал, задумчиво глядя в потолок. В голове у него происходило… всякое. Нет, ну, в конце концов, не может же Салех быть на самом деле правым?

Так и не найдя нужных слов Ричард Гринривер погрузился в сон.

– Мда… – только и смог выдать графеныш оглядываясь.

Комната была все та же, но какая-то не такая. За окном падали белые хлопья. Потолок был покрыт брусчаткой, из стен торчало небольшое дерево. За столом у кровати сидел старый Роберт, уткнувшись лицом в руки. Четырехрукий демон был мертвецки пьян. Вокруг стояла тройка очень знакомых бутылок. Пустых. На другой кровати сидел Рей помолодевший, подогнув под себя ноги. Бывший лейтенант листал небольшой альбом и чему-то довольно скалился. Рей заметил внимание Ричарда, прижал палец к губам, призывая того не шуметь. Тот снова озадаченно огляделся. После чего жестами спросил про альбом. Салех постучал себя пальцем по виску. Графеныш сосредоточился и перед ним в воздухе повисла книга. Это были «Записки на истоптанных сапогах», любимая история, которую он перечитал раз сорок. Гринривер расслабленно вздохнул, хоть что-то светлое в этих безумных днях. Хотя обстановка и не располагала. Старый Роберт так и не проснулся, до самого рассвета.

– Хочу предупредить, что в эти календарные сутки вы меня уже били! И мы израсходовали запас эликсиров! – произнес Ричард, стоило ему только открыть глаза.

– Ну хоть пнуть пару раз, для острастки? И тогда никакой тренировки!

– Пару раз? Пнуть?– уточнил Гринривер с надеждой.

– Да, и я сразу пойду покупать цветы…

– Ну… Наверно…

От зычного гогота Ричард проснулся окончательно.

– Прости, Ричард, я не хотел тебя ломать! Давай, собирайся, пробежка, разминка, без членовредительства. И я действительно за цветами, раз обещал, – сказал Салех просмеявшись.

С чувством нарастающего подвоха Гринривер облачился в тренировочную одежду. Впрочем, в этот раз тренировка выглядела как тренировка, а не как битва на выживание. Сразу после пробежки Салех отправился за цветами, получив наказ выбрать самые дорогие. А Ричард, проинспектировав шкаф, отправил вестового за портным.

Надо пояснить, что Рей поднимался на тренировку в пять утра. И к завтраку все всё успели. Хотя лучше бы не успели, но…

Стоило компаньонам зайти в столовую, как их тут же заметили.

– Сэр Ричард Гринривер? – раздался женский голос.

Ричард огляделся. И улыбнулся в его сторону шла едва знакомая преподавательница, Виолетта Дэвис. На лице женщины было нечитаемое выражение лица.

– Мисс Дэвис! – приподнял цилиндр Гринривер.

– Это вы мне прислали цветы сегодня утром?

– Да…

Ничего больше молодой аристократ сказать не успел. Преподавательница подошла к графенышу вплотную и в его пах впечатлялся острый кулачок.

– Ууууииии – с тонким воплем графеныш согнулся пополам. Женщина схватила избиваемого за горло и вздернула приблизив к себе с какой-то совершенно не женской силой. Рука преподавательницы блеснула металлом.

– Меня никто никогда так не оскорблял. Я сделаю все, чтобы превратить вашу жизнь в ад! И ваш ручной монстр вас не спасёт, – мисс Девис бросила взгляд на растерянного Салеха и, слегка пнула того в коленную чашечку. Удар вышел такой силы что нога ушла в сторону а Салех грохнулся на каменный пол. Сверху на него рухнул стонущий Ричард.

Добавив пару ударов ногами, куда придется, преподавательница покинула зал столовой.

– Ничего, Ричард, самое худшее, что может случиться при общении с девушкой – равнодушие. Судя по твоей классификации, мисс Девис почти была готова раздеться, – пробурчал Салех, поднимаясь.

– Уррод лысый, ты что за цветы заказал?

– Самые дорогие…

– Сэр Ричард Гринривер? – прошипели откуда-то сверху.

– А, мисс Стюарт… Погодите, я всё… – женская туфля впечаталась Ричарду в лицо, сворачивая нос.

Девушка махнула чем то, и Гринривер, следуя вновь приобретенным рефлексам, откатился в сторону. Рядом что-то вошло в мрамор пола, выбив крошку.

– Монстр, чудовище, скотина! – острый каблук впечатывается в солнечное сплетение. – Оставьте меня в покое!

Девушка удалилась. Ричард оглянулся и стал с интересом разглядывать букет, вонзенный в камень пола.Сейчас было сложно различать, что изначально это были за цветы, все листья заострились. Но по разлетевшмся лепесткам можно было сделать вывод…

– Солнечные пионы и золотые рододендроны… – простонал молодой аристократ, поднимаясь с пола. Одиннадцать пионов, мистер Салех, это слишком сложная подстава для вас. Они были самыми дорогими? О боги, что с вами? – в этот момент Ричард увидел, что его душехрантель пытается вправить себе ногу, которую, судя по всему, выбили из сустава. Нога с противным хрустом встала на место. Инвалид поморщился.

– Самые дорогие, как и сказал, по себрбянному за штуку… – сквозь зубы выдал бывший вояка.

Ричард поднялся на ноги.

– Сэр Гринривер? – снова девичий голос.

– А, мисс Сертос, может быть, вы хоть дадите… – пощечина обожгла лицо.

Вскинув хорошенькую головку, девушка удалилась в другой конец зала.

– Мистер Гринривер, дурашка, ну не при людях же! В конце недели, после занятий, надеюсь вы будете так же решительны! – прошептал кто-то на ухо Ричарду. Но владелица голоса явно была слишком далеко.

– Мистер Салех, дайте угадаю, Ребеке вы дарили другие цветы? – Ричард закинул голову.

– Да, фиолетовые… – прогудел Рей.

– Ох болван… – простонал Ричард в ответ.

– Да что такое? Что за муха их укусила? Это же были цветы, просто цветы! – простонал в отчаянии Салех тяжело опускаясь на лавку. Он достал из кармана платок и протянул нанимателю, чтобы тот унял кровь из разбитого носа.

– Есть такая наука, флориография! Вы явно не слышали такое слово. Желтые цветы означат неприязнь и разлуку. Рододендроны – цветы страсти. Пионов ведь было одиннадцать? Это число – выражение пламенной благодарности возлюбленной. Теперь перевожу, вы этим милым дамам от моего имени сказали следующее: спасибо за ночь страсти, это было омерзительно. Мистер Салех, если бы вы дважды за эти дни не спасли мне жизнь, я бы повесил вас на собственных кишках!

– А что Стюарт? – попытлся сменить тему Рей.

– Фиолетовые пионы? Рододендроны красные?

– Угу…

– Буду рад вас совратить! Обращение к действующей любовнице.

– Один из трех – это результат… – оптимистично заявил смущенный инвалид. И я ведь не знал, эту вашу флори…

– Только это вас и извиняет! Считаю наш спор насчет мисс Стюарт аннулированным!

– Нет, – буркнул Салех.

– В каком это таком смысле? – окрысился Ричард.

– Это запросто мог быть твой план. Эти пионы стоили по полторы серебрушки за штуку. Они были самые дорогие в лавке. Ты мог этот план и придумать! Так что Ричард, некрасиво вышло, но тут только ты виноват.

Графеныш только скрипнул зубами. Возразить ему было нечего. Студенты гудели, обсуждая случившееся. На компаньонов старательно не смотрели. Повар принес поднос с едой, а еще пару полотенец и миску с колотым льдом. Ричард лишь благодарно кивнул такой заботе.

Между ними и остальными студентами снова возникла зона отчуждения. Хромающий Рей суетился, готовясь к занятиям. Ричард молчал и болезненно шипел, касаясь распухшего носа.

Первой лекцией была география. За ней – натуроведение. На каждом из предметов проходил письменный тест, который Ричард проходил едва не зевая. Отчуждение молодого аристократа прерывалось лишь редкими, бросаемыми украдкой взглядами, которые было сложно прочитать.

Семинар по использованию атрибута проходил в небольшом зале, в котором даже не было доски.

Вошедший преподаватель, молодой мужчина, представился мистером Смитом, после чего объявил, что занятия будут проходить индивидуально. Вскоре в аудитории начали заходить преподаватели, уводя студентов за собой. Ричарда увел грузный мужчина с вислыми усами и уставшим лицом. А Рей своего преподавателя узнал.

– Профессор Ремуль? – окликнул он старичка.

Профессор выглядел донельзя рассеянным. Из кармана выглядывал какой-то прибор (или его часть), очки были надвинуты на лоб, волосы торчали в разные стороны. Человек с богатым воображением скорее всего насторожился при виде настолько карикатурного образа, но Салеха нельзя было отнести к таким людям. Так что он просто приветливо улыбнулся и помахал рукой. Что характерно, профессор на улыбку не отреагировал.

– А, мистер Салех, рад вас видеть, пройдемте, сегодня нас с вами ждет множество дел!

Энтузиазм в голове ученого тоже не внушал доверия. Кому угодно не внушал, кроме Рея.

Тот подошел к «своему» преподавателю, осознавая, что тот едва ли доходит ему до груди.

Профессор увлек его за собой и вскоре они оказались в просторном классе, заставленном всевозможным оборудованием. Механизмы, змеевики, трубки, колбы, измерительные манометры и светящиеся камни. Даже более образованный человек чем Салех едва ли назвал бы треть приборов. Рей завороженно рассматривал что-то крайне знакомое.

– О, я смотрю, вы узнали дистиллятор? – задал вопрос профессор, увидав интерес Салеха.

– А?

– Аппарат говорю, самогонный, – пояснил преподаватель.

– Ага, именно он. Тоже гоните? – уточнил бывший лейтенант.

– Молодой человек, с чего вы взяли? Это лабораторное оборудование! Я бы никогда не… – возмутился Ремуль.

Тем временем инвалид понюхал стоящую рядом с аппаратом байду. Пустую.

– На каше. Пшённой. Наш интендант на ячмене дробленом делал. А на чем фильтруете?

– Угольная колонная. А перед ней мочало. На первой перегонке добавляю щёлочь. Сейчас вот испытываю мембранный фильтр, – увлеченно начал лекцию профессор, не став больше отнекиваться.

– Ууу… Прогресс, а у нас по старинке, через марлечку. А настаиваете, небось, на анисе и вишне? – инвалид оглянулся, шевеля ноздрями.

Профессор задрал голову и посмотрел на своего студента. Как-то даже восхищенно.

– Вот это нюх! Что за алхимию пили? Мутагены или преобразование? Наследоваться будет?

– Не знаю… – смущенно ответил Салех. – Мы много чего пробовали, в дальних походах.

– Ладно, служивый, раз учуял, пойдем, угощу! Только никому, понял? – заговорщически позвал тот.

– Могила! – довольно прогудел Салех.

Когда шкалик самогона был прикончен под закуски из каменного пряника, профессор начал разговор.

– Ну, молодой человек, не стесняйся, у тебя наверняка куча вопросов о своем даре.

– Да я как-то того… – опустил взгляд инвалид.

– Что? – профессор наклонил голову к плечу.

– Не читал я бумагу, не взял у куратора, как-то все завертелось… – продолжил он извиняющимся голосом.

– Эт как, не раздали, что ли? Эт непорядок, эт я буду ругаться… – возмутился Ремуль.

– Да не надо ругаться, там все сложно вышло, когда нам должны были давать эту бумаги, мы тащили труп, у меня было ружье, группа в ужасе разбежалась по всему учебному корпусу, а мой наниматель грязно ругался… – начал оправдываться Салех.

– А, так это ты тот студент, кто демона сожрал? Или двух, там много всего наговорили…

– Да не жрал я никого. Разве что в крови перепачкался!

– Ух, сейчас все мне подробно расскажешь, давай, пока на, читай! – в руку Рей легла бумага, а сам преподаватель куда-то удалился.

Личное дело №267-8901

Рей Салех, 34 года.

Атрибут:

Может охлаждать бутылку спиртного.

Первичное описание:

Студент может охладить бутылку любого спиртного до четырех градусов от замерзания воды. На тестах охладил два десятка бутылок. Магических возмущений не зафиксировано. Дальнейшие испытания признаны не целесообразными, направлен в университет для развития дара.

Результаты обследования:

Класс способности: Термокинетика (фиксированная точка изотермы спирта)

Нарушаемые способностью законы:

Сохранения энергии (нагрев студента не зафиксирован)

Сохранения момента импульса (способность останавливает движение в среде)

Сохранения магии (способности нельзя противостоять пустейшими амулетами и рунными цепочками)

Осбенности:

Охлаждение происходит мгновенно (охлаждается как инициирующее вещество, так и емкость, влияние на окружающую среду не зафиксировано)

Объем инициирующего вещества – не менее 0,2% от общего объема жидкости

Способность не вызывает фазового перехода веществ (рекомендуем изучить применяемость способности для промышленных производств)

Направление действия:

Охлаждение (при температуре ниже пороговой способность не срабатывает)

Потенциал развития: 9

Потенциал боевого использования: 9

Потенциал вариативности: 4

Обратить особое внимание на студента.

Рей зевнул.

– Ну что, служивый, впечатлен? Гордишься? – поинтересовался профессор.

– Угу, не хватает только рекомендаций по кормлению. Биоманты свое зверье так же расписывают. Как-то это все унизительно…

На эти слова профессор только раскрыл рот. После чего какое-то время с выпученными глазами смотрел на Рея. И рассмеялся.

– Увалень увальнем, но зришь в корень. Для государя вы в первую очередь такие вот зверушки. Могучие, опасные, жутковатые. А мы, сталбыть, вас дрессируем. Делаем из странных чудачеств методы уничтожения всего живого. Или не живого. Тут как повезет. Но ты, служивый, не грусти, вам еще образование дают. Так что вы не зверьки биомантов. Вы скорее бронеходы. Такие фолианты на выходе. А еще вам платят жалование, дают чины и всячески ублажают. Уж больно полезный вы народец, волшебники. Так что не кисни. Лучше давай, еще по маленькой накатим. Для, скажем так, общей уверенности.

Очередной шкалик потерял сургучную «голову». Учитель и ученик снова захрустели пряником.

– И так, моя задача научить тебя твоим атрибутом чего-то страшного делать. Ты должен уметь охладить не только вино, но и кого угодно, – начал лекцию профессор. – Единой методики подготовки волшебников не существует, так что приходится индивидуально готовить каждого студента. Есть только общие рекомендации, которых мы стараемся придерживаться. Потому в преподаватели обычно идет молодежь. Люди в возрасте костенеют умом. Я старейший преподаватель этого направления в университете. И лучший. Могу сам себе выбирать студентов. Ты самый перспективный, так что мой выбор в этом году пал на тебя. У меня всего пять студентов, по одному с каждого курса. Ты – лучший! – от этих слов Рей раскраснелся.

– Спасибо!

– Не тушуйся, служивый, лучше старайся, докажи, что я не ошибся. Если ты по итогу года будешь в тройке лучших, будем считать – ты мое доверие оправдал. Теперь слушай: самое важное для волшебника – воображение. Ты должен очень гибко применять свою способность. Тогда она обретает тот разрушительный потенциал, из-за которого в личном деле появляется надпись «СМГ» или «СМЖ». Что расшифровывается «смерть до горизонта» или «смерть всему живому». Так что, давай-ка мы сделаем первое упражнение. Расскажи мне, как твой способностью можно кого убить, или вылечить, что угодно. Что надо сделать чтобы это вышло за грани бутылки, – голос профессора чуть слышно скрипел, и отличался редкой дикцией.

– Ну, значица, для того чтобы применить ее, я разбил бутылку, воткнул в противника розочку, и активировал способность…

– Правильно, в качестве первой версии неплохая идея! Но давайте не будем на ней… Стоп, я вас правильно понял, вы уже что-то подобное делали?

– Ага, недавно мы с моим компаньоном, сэром Ричардом, попали в серьезный переплет… – и рей изложил профессору Ремулю недавние события.

После того как профессор подобрал челюсть с пола, и начал задавать уточняющие вопросы, пришлось Рею рассказать о чуть более недавних событиях, точнее обо всем, что произошло с ним с момента прохождения приемной комиссии. За исключением момента общения с призраком и неприятного инцидента с цветами. Это Салех счел личным.

– С ума сойти! И вы говорите, что обездвижили демона своим атрибутом, а мистер Гринривер активировал способности которой у него не было, чтобы уничтожить ядро?

– Ну, он так сказал. Скорее всего он умел предметы дематериализовать, просто стеснялся. Или боялся, что не выйдет, потому и не пробовал… – замялся инвалид, отчего-то чувствуя неловкость.

Дальше Рей Салех испугался что его новоявленный преподаватель поехал крышей. Он завыл на одной ноте. Вой перешел в инфернальный гогот. И если бы бывший лейтенант не видел, что эти звуки издает живой человек, то он бы постарался вооружиться чем-то из содержимого лаборатории.

– Мистер Салех, это самая восхитительная история за последние десять лет, что я слышал! Второй атрибут делает вашего компаньона не просто волшебником! Фактически, теперь он элита империи! Это исключительный случай! Ахахаха! Волшебники могут все, просто стесняются, о боги, это великолепно! А какой у вашего компаньона первый атрибут?

– Не знаю, он мне не рассказывал.

– Так, дайте припомнить, Гринривер? Аспект то ли жизни, то ли времени… А, вспомнил, у него потенциал развития был единица… Хотя внимание я на него обратил, да… Так, значит, у нас с вами пойдет совершенно иная работа! На этот этап уходит до года, а вы за пару дней закрыли программу курса! Поздравляю. Так что мы с вами переходим сразу к следующему этапу.

– Профессор, вы говорите, что выбрали меня как лучшего, но у Виктора Хлюста три атрибута. Читал что волшебники с трема атрибутами считаются великими. Почему я а не он? И что у Ричарда за атрибут?

– На последний вопрос я, к сожалению, вам ответить не смогу. Вы, видимо, этот момент упустили, но атрибуты, по большему счету, секретны. Строжайше запрещено кому-то рассказывать о чьих-то атрибутах, и о своем тоже не след распространяться. Пожалейте контрразведку. Им и так приходится до десяти покушений предотвращать на каждого выпускника. В год!

– Сурово у вас…

– А то! Зато платят неплохо. Что до мистера Хлюста, я его даже в качестве студента не рассматривал. Тут какое дело, политика. У нас в этом году племянница самого! – многозначительный тычок в потолок. – Пришла работать. Получать, значит, ценный опыт. И кому как не ей воспитывать Величайшего? Ну, а что касается самого опытного преподавателя в академии, дык, кому какое дело? Так что давайте приступаем, надо бы нам с вами по факту создания способности создать проводник. Эх, теперь премия положена…

И работа закипела. Было разбито шесть бутылок (предварительно опустошенных), стекло покрывалось наплавом металла, в бутылки вкручивались шланги, проводились эксперименты с составом напитков, и еще пол сотни разных тестов. Ближе к вечеру пьяно икнувший профессор мечтательно выдал:

– Мой юный друг, как было бы замечательно, если бы ваш компаньон тоже согласился пойти ко мне в обучение. Два атрибута, это же песня. Хотя сомневаюсь, что мистер Симпсон мне его отдаст. Разве что ваш приятель с ним разругается в хлам. На это вся надежда. Мистер Симпсон излишне раздражителен. А Гринривер, если судить по вашим рассказам, не особо сдержан, так что если что, шепнешь рекомендацию? Или во, попроси его повздорить? За мной не заржавеет!

– О, профессор, не волнуйтесь, Ричард довольно вспыльчив. Он сам прекрасно справится. Думаю, в самое ближайшее время! Может даже сегодня, – ободрил преподавателя Рей. Ему старикан очень импонировал.

Тем временем, в другой аудитории, Ричард.

– Блядь, блядь, блядь, вот жеж срань…

В лаборатории, очень похожей на ту, где дегустировали спиртное Салех с Ремулем, разве что менее обжитой, ходил ругающийся Ричард. На полу лежал мистер Симпсон. Расчлененный.

Глава 13

Занятие подходило к концу, и уже ничем не напоминало что-то связанное с образованием. Вторая бутылка спиртного ушла под слегка чёрствые пирожки и байки, учебные и армейские.

— Профессор Ремуль? — в дверь поскребся молодой человек в форме полового.

– Агась? — обернулся преподаватель, сидящий спиной к двери.

– Там это, вас вызывают, важные господа из канцелярии имперской.

– Ну, так у меня занятия идут!

— Так господа в форме дознавателей, дело там срочное. Говорят, убили кого.

– Это наверно по нашу душу, или из— за демона, или из— за случае в городе, — предположил Салех. Лицом он был красен и обильно потел.

– Ну, тогда пойдем со мной. Всё равно больше сделать сегодня не успеем, а через пару дней пришлю вестового, думаю подготовим для тебя реквизит… — – видимо Ремулю понравилось последнее слово, и он произнес его дважды. – Да-с, реквизит. Чтобы, значит, начать тренировки.

Вестовой отвел Рея и профессора в прозекторскую.

Там профессор Ремуль застыл соляным столбом, стоило ему пересечь порог.

На столе лежало тело. Рядом стоял высокий мужчина в сюртуке темно-коричневого цвета. У мужчины было какое-то неживое, бледное, вытянутое лицо, на котором провалами сверкали карие глаза. Волосы незнакомца были собраны в причудливую прическу, заканчивающуюся хвостом. И тоже были абсолютно белы. В углу, на стуле, сидел Ричард. Графеныш был хмурен, и нервно вертел в ладонях цилиндр.

-- Господа, прошу, проходите. У нас случилась трагедия. Студент Гринривер был обнаружен в аудитории с мертвым телом мистера Симпсона. Со слов мистера Гринривера произошел несчастный случай при активации атрибута. Из фиксирующих амулетов работал только записывающий звук. И он записал звуки ссоры. Мистер Гренривер подозревается в убийстве мистера Симпсона, и вы должны дать заключение насчет произошедшего.

– Вот, я же говорил, Ричард сам прекрасно справиться! – радостно пробасил Салех. – Ему утром дамы отказали, это верный знак того, что до вечера укокошим кого! Теперь, думаю, мы легко его уговорим пойти к вам в ученики, профессор.

Профессор в смятении огляделся, останавливая взгляд на Ричарде, Рее и теле на столе.

– Вы сейчас со своими комментариями не вовремя, мистер Салех, вот ей– богу, что вам мешало просто заткнуться? – прорычал Ричард.

– Значит, мистера Салеха можно не искать, отлично, просто отлично, раз все в сборе, можно начинать! – радостно заявил следователь. Впрочем, на лице у него не дрогнула ни единая мышца. И вообще оно напоминало маску.

Для начала следователь изложил обстоятельства дела и дал прослушать запись с фиксирующего кристалла.

Получалось, что профессор Симпсон высмеял Ричарда после его рассказа о том, что он может дематериализовать предметы. Выходило, что он предложил Ричарду заставить исчезнуть деревянный брусок. У Ричарда это не получилось. Были испробованы разные предметы, различных размеров и материалов. Все это под издевательские комментарии преподавателя. Слышится грохот, срывающийся голос Гринривера, который обещает сшить себе зонтик из кожи преподавателя, звуки возни и тихий хлопок. После которого слышно только растерянную ругань аристократа.

– Мистер Гринривер утверждает, что срабатывание атрибута произошло случайно. Ссылается на несчастный случай. Тогда как для меня очевиден тот факт, что молодой человек в гневе убил своего преподавателя. Мистер Салех, как бы вы охарактеризовали своего компаньона? Мог ли он в гневе убить человека?

Рей радостно улыбнулся и начал свою речь.

– Конечно! И достаточно легко. Сэр Гринривер совсем не ценит человеческую жизнь, гневлив, любит причинять боль, и не считает окружающих за людей! Он постоянно пытается кого-то убить! – На этом месте Ричард громко и отчаянно застонал, прижимая ладонь к лицу. Следователь одобрительно хмыкнул. Профессор Ремуль открыл рот. – Но только это, Ричард умён, мстителен и хитёр как воплощенный демон. Поверьте, если бы он захотел, чтобы кто-то умер, он бы придумал какой-то хитрый план. Его жертва обязательно должна была бы страдать и мучиться несколько часов, а то и дней. А еще, обязательно, осознавать свою участь. И я думаю, он и вас убить уже хочет, – вдохновенно продолжил речь инвалид.

– За что? – поинтересовался следователь.

– За то, что вы заподозрили его в полном отсутствии вкуса. Простое убийство, без пыток! Это же пошло! Так что я бы на вашем месте пал ниц и вылизал ему ботинки. Тогда, возможно, он вас простит. При прочих равных Ричард жутко тщеславен, – пояснил свою мысль Салех.

Раздался странный звук. Все посмотрели на графенша. Тот бился затылком о плитку стены. Остекленевшие газа были широко раскрыты.

– Профессор, к вам вопрос, как к эксперту. Что вы думаете по поводу сложившейся ситуации? – обратился следователь к Ремулю. Тот озадачено слушал речь Рея, и далеко не сразу нашел что сказать.

– Мистер Симпсон разрабатывал методику использования пиковых состояний для получения контроля над атрибутами. Именно потому он получал студентов с наименьшим потенциалом развития. Я никогда не считал эту гипотезу рабочей. Но теперь вынужден признать, что в ней, определённо, что-то есть. Разрешите осмотреть тело?

– Да, прошу!

Какое-то время профессор осматривал труп. Рана была странная. Словно кто-то вырвал сферический кусок из тела. Края раны были идеально ровными. Отсутствовала шея, часть грудной клетки. Лежащая отдельно голова была лишена нижней челюсти, но не всей. Рядом бережно были уложены осколки зубов. Ткани словно рассекли чем-то острым. Из плечевых суставов торчали кусочки ключицы. Профессор взял пинцет и аккуратно потянул что-то в районе трахеи. Довольно крякнул.

– Безусловно, эта рана нанесена сработавшей способностью. Это не оружие и не магия. Даже самое мощное заклинание не может рассечь плоть мгновенно. Не говоря уже о ноже. Сфера, диаметром около тридцати сантиметров. Кстати, поисковые заклинания дают какой-то результат? Удалось обнаружить, куда делись недостающие ткани?

Следователь одобрительно хмыкнул.

– Первичный анализ показал, что в ближайших ста милях действительно нет других фрагментов мистера Симпсона. Мы проведем еще замеры, но, если верить отчетам, таким образом было уничтожено, или телепортировали в неизвестность демоническое ядро. Если бы его забросили в какую-то область в пределах нашего мира, то взрыв всё равно бы утянул убийц демонов в план. Но раз этого не произошло…

– Теперь вы хотите установить степень вины молодого человека?

– Да, безусловно. Я до сих пор уверен, что сэр Гринривер действовал специально.

– Не, это он с большого перепуга. Своей волей он еще не умеет. Даже если сильно уговаривать, – снова вступил в разговор Рей

– Уверены?

– Более чем!

– Сэр Ричард Гринривер, если вы сейчас сможете заставить исчезнуть свою шляпу, то я вас отпущу, и все обвинения будут сняты, – официально начал следователь. – Клянусь своей бессмертной душой! – добавил он глубоким и каким-то нездешним голосом. Тени по углах зашевелились, и что-то словно взглянуло на людей в комнате. Все поежились.

В глазах Ричарда зажглась надежда. Он вцепился пальцами в цилиндр и… Ничего не произошло.

Молчание затягивалось. Гринривер потел. И, кажется, впадал в отчаяние.

– Хм, думаю, вы правы. И как же, по-вашему, добиться срабатывания способности?

– Рефлекторная работа, – ответил инвалид. – Могу продемонстрировать.

– Извольте!

Салех наклонился и извлек из-за голенища длинный нож.

– Ричард, пожалуйста, вытяни левую руку в сторону, и разверни ко мне ладонью.

– Зачем? – подозрительно поинтересовался графеныш.

– Докажу твою невиновность! Давай, ничего страшного не случиться, я гарантирую!

– Ты уверен?

– Абсолютно! – рапортовал бывший вояка.

Ричард сделал требуемое.

– Следите за ножом, сейчас он исчезнет! – провозгласил Салех. И махнул рукой.

Нож с хрустом вошел в ладонь по самую рукоять. И застрял в стене. В каменной.

– А… а… АААААААА! – пронзительно заорал Гринривер.

– Упс, осечка… – озадаченно почесал в затылке инвалид. – Так, у меня есть еще одна идея!

– Постойте, не надо, мы уже поняли, что сэр Ричард невиновен! – повысил голос следователь.

– Да вы не переживайте, сейчас я вам покажу. Просто он недостаточно замотивирован. Минутку… – и Рей снова наклонился. В этот раз на свет явился…

– Стоп, стоп! Отбой! Отставить! Мы уже поняли, не надо! Мистер Салех, пожалуйста, положите взрывчатку на место… – затараторил следователь, впрочем, не меняя выражения лица. Но всю вальяжность он успешно растерял.

Чиркнул запал. Рей прижал рунную бомбу к раненной руке, фиксируя между пальцами.

– Вот, смотрите, сейчас он сообразит и сразу…

Прозекторская уже была пуста. Рей озадаченно огляделся. Потом выглянул в коридор. Метрах в десяти, по разную сторону от двери, лежал следователь и преподаватель, ступнями в коридор, закрыв голову руками. Из-за спины раздался тихий хлопок.

Ричард сидел на корточках, баюкая раненную руку. Ножа не было, как и рунной взрывчатки. А на том месте, где нож вонзился в каменную стену, была аккуратная полусферическая яма.

– Господа, господа, все закончилось, у Ричарда получилось! Как я и говорил! – голос Салеха прямо-таки лучился довольством.

Впрочем, слушать его не торопились. Прошла минута, пока Профессор Ремуль и следователь, что так и остался безымянным, поднялись на ноги, отряхиваясь. Так же осторожно заглянули в комнату.

– Мда… Мистер Гринривер, я снимаю с вас все обвинения по данному инциденту. Данное событие будет классифицировано как несчастный случай, вина за неосторожность возлагается на покойного Симсона, – произнес следователь, рассматривая стену.

– Ддда, ммолодой ччччеловек, я жду ввввас и мммистера Сссссалеха на сссследующем зззанятии, пппрошу ппппростить, мне ннадо выпить вввводички, а лучше вввводочки. Нервы уже совсем ннни к черту. Слишком я ссстар для подобного… Ббыл рад помочь… – с этими словами профессор Ремуль бегом покинул прозекторскую.

– Мистер Гринривер, если хотите, можете подать жалобу на действия мистера Салеха… – участливо предложил следователь.

– Не выйдет… – бесцветным голосом ответил тот, глядя как кровь капает на пол.

– Почему? – искренне изумился мертволицый.

– А он мне за это платит! – ответил Рей. Судя по звукам, он снова что-то жевал.

– Я ему за это плачу… – эхом подтвердил Ричард. – Зато я теперь, наверно, великий волшебник.

– Ну… Наверно поздравляю. У меня есть походный набор, в кабинете, думаю, я могу вам помочь с вашей раной…

Получив благодарный кивок, следователь удалился.

Компаньоны последовали за ним.

– Ну что, Ричард, видишь, как ловко я всё разрулил! За такое, наверно, и премия полагается? – Салех широко и радостно улыбался.

Гринривер, что все это время шел, уткнувшись взглядом в пол, поднял склоненную голову. Лицо его исказила судорога. Он вскинул руку, зарычал, и кинулся на душехранителя.

– Я убью тебя, слышишь, я тебе сердце вырву! Пид…

Рей сделал шаг назад, перехватил нанимателя за затылок и впечатал в стену. Под дернувшейся рукой Гринривера с хлопком исчез кусок стены. Следователь непонимающе оглянулся. Салех невозмутимо закину нанимателя на плечо и продолжил движение.

Молча они поднялись на три этажа вверх. Молча обработали рану так и не приходящему в сознание Ричарду. Следователь насыпал в рану какой-то порошок, сильно пахнущий лавандой, и забинтовал руку.

– Мистер Салех, у меня еще остались к вам вопросы, много вопросов, зайдите завтра, вместе с мистером Гринривером, в первой половине дня, в полицейское управление. Я буду там. Повязку молодой человек может снять утром, это последняя разработка, заживляющий порошок, пару дней только ему бы поберечься.

– Спасибо! – поблагодарил Рей.

Выйдя за порог учебного корпуса, бывший лейтенант вытащил часы из кармана нанимателя, и радостно улыбнулся, поняв, что ужин еще не закончился. Перехватив компаньона поудобнее, он отправился в столовую.

Народу за столами было изрядно. Рей покрутил головой и, найдя свою группу, под ошарашенные взгляды, приземлился, сгрузив Ричарда на стол. Цилиндр он пристроил сверху.

После чего отправился на раздачу и набрал себе полный поднос всего.

– А… А что случилось? – подал голос кто-то из студентов.

– А, мистер Ричард ударился головой о стену. И сейчас прибывает без сознания. Но это хорошо, ни кто не будет портить ужин своими едкими замечания, – дружелюбно ответил Рей.

– О, это наверно на семинаре? Мне такие странные штуки приходилось делать на занятии… – Кто завел речь, Рей не заметил. Содержимое тарелки его интересовало куда больше праздных разговоров.

– А мне сказали, что за меня преподаватели едва ли не подрались! Даже пришлось вмешиваться руководству университета! – Рей узнал голос Виктора. – Сегодня мы выясняли, как именно я меняю структуру материи, а еще мы узнали, что я могу создавать бесконечное множество стилетов! Это, потенциально, атрибуты, которые могут комбинироваться. И это еще не все…

И снова для Салеха звук работы собственных челюстей заглушил окружающие звуки.

– А как прошло занятие у вас, мистер Салех? – кто-то окликнул инвалида.

– О, мы с профессором Ремулем разрабатывали приспособление, которым можно было бы применять мою способность не только к бутылкам, – ответил громила. – Так-то я с обычной бутылкой могу кого-то мясного охладить до четырёх градусов. Даже если он не хочет. Правда, в него для этого надо воткнуть розочку…

– А какой у вас потенциал развития? – поинтересовался кто-то.

– Девятка, – приосанился Салех

– Сильно! У меня тройка, и говорят – хороший результат. Вон, у Виктора все способности не выше пяти. И он этим жутко гордится! – улетела шпилька в адрес дарования.

– А болевое применение?

– Тоже девятка.

– То есть вы самый сильный студент на курсе? – в этот раз Рей посмотрел на говорившую. Ею оказалась обладательница длинной черной косы. У девушки были чуть вытянутое лицо и пухлые губы, что придавали ее лицу довольно-таки наивное выражение. Впрочем, его портил цепкий взгляд голубых глаз.

– Не знаю, мисс..

– Штраус, Регина Штраус. Но для вас просто Регина.

– Ми… Регина, тут какое дело, костяная гончая приспособлена для убийства лучше, чем любой из нас. Но делает ли это её самой опасной? И сильным? Любую способность надо еще применить. И выйти на дистанцию применения, а еще обеспечить нахождение противника в зоне поражения, и надо не погибнуть в процессе. Потому судить о том, кто из нас самый опасный и сильный, можно судить только после хорошей драки, – щеки Рея покраснели. Выглядело это так, словно бывший лейтенант внезапно заболел чумой.

– И вы, наверняка, умеете неплохо драться… – продолжала гнуть свою линию девушка. – Это так... волнительно…

Большая часть слушающих диалог молодых людей недовольно скривилась. А засмущавшийся Салех сжевал ложку. И с противным звуком заскрежетал металлом. Через несколько мгновений он очнулся и озадаченно уставился на изуродованный кусок металла.

– Есть немного…

– А можете дать мне пару уроков? В частном, так сказать, порядке?

Теперь у инвалида покраснели еще и уши.

– Кхм, а как прошло занятие мистера Гринривера? Что с ним такое приключилось? – прервал флирт один из студентов.

– А, забавная история, у мистера Гринривера проявился второй атрибут. Ему преподаватель не поверил, и тот его расчленил…

Наступившая тишина была просто оглушительной.

– Не, вы не подумайте, не специально. – Начал объяснять ситуацию Рей. – То есть, конечно, он хотел, но вышла ужасная случайность. Тут даже следователь был, узнал все обстоятельства дела, и сказал, что это была смерть по неосторожности, в конце концов, мистер Симпсон сам начал конфликтовать с Ричардом. А тот парень вспыльчивый, и ему сегодня дамы в грубой форме отказали и…

– То есть преподаватель разозлил сэра Гринривера, тот его убил и это сочли несчастным случаем? А убил Гринриверпотому, что утром ему отказали дамы?

Салех задумчиво почесал лысую макушку.

– Все примерно так, только преподаватель умер случайно. Это следователь так сказал… – постарался пояснить ситуацию Рей. – Преподаватель сам сознательно провоцировал срабатывание способности.

– Ну, конечно, провоцировал, он ведь преподаватель, это его работа! – в голосе высказавшегося Виктора были истеричные нотки.

– Я настоятельно не советую распространять слухи насчет мистера Гринривера. Это понятно? – угрожающе прорычал Рей, поднимаясь из-за стола. – Все вопросы вы сможете задать своему одногруппнику напрямую, завтра. Если вас не устроят ответы, задайте вопрос администрации университета. А теперь прошу извинить… – С этими словами громила подхватил все еще бессознательного нанимателя и отправился в сторону общежития.

Взгляды в спину он проигнорировал.

Сунутый под душ Ричард начал трепыхаться. И громко застонал.

– Мистер Салех, я начинаю думать, что умер и нахожусь в очень паршивом посмертии. А вы мой персональный демон-мучитель. Который должен выжать из моего тщедушного тельца максимально много боли.

– Крепись, Ричард, пиши письма отцу, теперь у тебя официальный статус – великий волшебник. Так в протоколе написано! – поздравил нанимателя Рей, протягивая ему очередное «пыточное» зелье.

– Вы сейчас серьезно? – удивленно вскинул голову Ричард.

– Более чем! Профессор Ремуль теперь, наверно, твой новый преподаватель. Мировой мужик, кстати, ты его только не убивай, пожалуйста…

– И ты туда же, да не специально я сделал это…

– Ну, я так господину следователю и сказал. И он мне поверил.

– Мистер Салех, вы едва не убили меня и попытались разнести на части всех взрывчаткой. Мне кажется, следователю было глубоко плевать на истину, он просто очень хотел жить!

– Нет, Ричард, это все, потому что я очень дипломатичный! И людям нравлюсь! – парировал Рей.То ли серьезно, то ли в шутку.

– Мистер Салех, больше всего в вас людям нравится, когда вы уходите! – ядовито заявил молодой аристократ.

– О, Ричард, они хотя бы не умоляют меня об этом! – благодушно ответил здоровяк.

– Я вас умоляю, постоянно. Иногда со слезами. Но…

– Но ты мне за это заплатил, – хохотнул инвалид.

– Но я тебе плачу. О боги… Черт… – ругнулся Гринривер, осматривая себя.

– Что? – покосился Салех на мокрого работодателя.

– Рубашка... – поясняя свои слова, графеныш вытянул руки вверх, и стало видно, что рукава рубашки заканчиваются на середине предплечья.

– Слушай, будь умнее, купи себе сразу три десятка. У тебя ведь не должно быть проблем с финансами.

– Ага, а потом меня будут высмеивать за то, что я одежду ем! У братьев есть доступ к семейной бухгалтерии.

На этом разговор утих.

А вскоре молодые люди легли спать. С чувством глубоко внутреннего содрогания.

Где-то в ректорате.

– Что скажешь о наших главных подозреваемых? Удалось срисовать психологический портрет?

– Опасные долбоебы, – вздохнул следователь короны, баюкая в руках бокал кальвадоса. Тот изумительно пах свежими яблоками.

– Извини? – его собеседник, мужчина с крайне неприметной внешностью, вскинул брови.

– Один – идеальный ликвидатор. Способен организовать бесследное исчезновение кому угодно. Находится в жесточайшем неврозе. Импульсивен, мнителен, истеричен. Образован. Если сорвется – придется серьезно попотеть, чтобы справиться. Второй – даже не знаю… не воспринимает мир реально. При должной подготовке – типичный «смерть до горизонта». Расчетлив. Да… скорее всего именно расчетлив, – на этой ноте содержимое бокала было уполовинено, и следователь захрустел долькой груши.

– Сомнения? Какие еще варианты? – участливо спросил собеседник наполняя опустевшие бокалы.

– Безумен. Например – контужен. Еще вариант – просто идиот. Чтобы доказать мне невиновность своего компаньона, едва не разнес всех нас рунной взрывчаткой. Демонстрация, не спорю, вышла крайне убедительной, но…

– Может действительно знает что-то про Гринривера?

– Не могу быть до конца уверенным. За минуту до этого он, дабы продемонстрировать как Гринривер дематериализует предметы, проткнул ему руку ножом. Уже после него в ход пошла взрывчатка. Этот Салех абсолютно равнодушен к чужим страданиям, эмпатия как у кирпича. Хотя опять же, я не знаю точно, возможно это просто запредельное хладнокровие. Когда я наводил справки о Рее Салехе, то у меня складывалось ощущение, что я заглядываю в пустой чемодан…

– Но даже в самом пустом из самых пустых есть двойное дно?

– В точку. Еще могу сказать, что, не смотря на образованность одного и жизненный опыт второго, эти двое – клинические идиоты. Они не изучали уложение университета, не имеют представления о правовом статусе волшебников, и, кажется, вообще не понимают на кого учатся, – следователь снова глубоко вдохнул запах спиртного.

– Общественное мнение? – собеседник расслабленно вытянул ноги к огню.

– Просто что-то с чем-то. Отдельные перлы я даже записал. Общество считает их кровавыми отморозками. Хотя внесу поправку: кровавыми всемогущими отморозками. Демонов они едят на завтрак, запивают всё свежевыжатой кровью. Это они сожгли задние местной газеты, внимание, за шуточный пасквиль. Пытают стариков, насилуют женщин, ими подкуплено всё руководство университета, все преподаватели, а также местная полиция. Гринривер – бастард императора, Рей Салех – его брат-близнец. Ах да, Рей Салех – темный маг плоти, а Ричард – его кукла. Вернее, куколка, типа нимфы, и он, сожрав сотню душ, переродится. Разумеется, все это инкогнито. Кстати, последняя байка ходит на самом высшем уровне. Они их даже святой водой напоили…

– Неплохо. А что из этого правда?

– Первое. Они действительно сожрали демона. Не всего, но в деле участвовала мясорубка, соль, специи и немного сала…

Молчание затянулось.

– Ты считаешь, они подойдут для наших целей?

– Да, идеально!

Глава 14

— О, молодые люди, я уже начал переживать, вдруг бы вы не стали спать вообще? — радостно воскликнул старый Роберт, размахивая сразу всеми четырьмя верхними конечностями. Что характерно, все руки были заняты. Трубкой, каким-то бутербродом, прозрачным бокалом и каким-то глиняным сосудом.

– И как бы, по-вашему, мы это сделали? — дернул щекой Гринривер, оглядываясь.

Комната была всё та же. За окном – серая хмарь. За столом – довольный жизнью повелитель темных снов. На столе разложена закуска и стоят пару бутылок.

— Вы могли бы выбить себе мозги. Или ночевать в храме светлых богов, – добродушно ответил старик. И Ричард понял, что тот пьян. Не в «ноль», но уже достаточно для того, чтобы появилось характерно «пьяное» благодушие.

— Ну, мы решили, что раз с вами говорил мой досточтимый предок, все непонимания, между нами, решены? И вы будете более… чутки к нашей слабой человеческой природе? — продолжил осторожно прощупывать почву графеныш. Рей, видимо, машинально, извлек из воздуха связку рунной взрывчатки.

— О, можете не переживать, господа. Я осознал свою ошибку, за давностью лет я и забыл, насколько могут быть ранимы молодые люди.

– И какого же консенсуса вам удалось достигнуть? Как вы планируете выстраивать… обучение? Обойдемся чистой теорией? — предположил весьма обрадованный происходящим графеныш. И даже Рей заметно расслабился.

– Нет, что вы, без практических занятий будет тяжко. Но, как сказал ваш досточтимый дедушка, «это мои мудаки, этих не трогай, один мне нравится, другой хоть и дрянной, но потомок, у тебя полтыщщи душ на территории, вот их и бери, только чтобы ничего не помнили на утро».

– В смысле? -- пробасил Салех.

– Вас мне пытать нельзя. Ну, больше, чем того требует обучение. А вот всех остальных… – Как-то расстроенно произнес Роберт.

– То есть, нам придется пытать других людей? Невинных, которые ничего плохого нам не сделали и такой участи не заслужили? – голос Ричарда дрожал. Он очень надеялся, чтобы это выглядело так, будто бы от сдерживаемого гнева.

– Увы… – склонил голову палач

– Да, мы злы, мы страшно злы, и ненавидим то, что нам придется делать, всей душей! – у Салеха ярость вышла не менее наигранной, но публика была не взыскательной. – Но придется исполнить клятву…

– Рад, что вы отнеситесь серьезно к данному вопросу…

– Предлагаю навестить Хлюста, – деловито перебил учителя бывший лейтенант.

– В пространстве снов вы можете найти только тех людей, кто вам знаком…

– Замечательно! Просто восторг! В смысле, это жуткое зло, но мистер Хлюст поймет, он достоин, он… – продолжал нести чепуху Салех.

– Мы потом перед ним извинимся, – закончил мыль Рея Ричард. – Он поймет…

– Обязательно поймет! – не смог сдержать оскал инвалид.

– Я понимаю, как тяжело это вам, детям века просвещённого абсолютизма, и воздух свободы нашему поколению не ведомы наполняет ваши паруса… – снова начал было старый Роберт.

– Нам надо нагонять программу! – снова перебил Салех. Выглядел он так, словно его хватил инсульт, но Ричард понял, что компаньон скрывает радостный оскал. Вернее, пытается.

Виктору снилась Регина.

Девушка обхватила парня крепкими бедрами и, откинув голову назад, сладко и протяжно стонала.

Длинные черные волосы темным водопадом скользили по белоснежной коже. Высокая, огромная (во снах Виктора) грудь девушки завораживающе колыхалась. Руки молодого человека скользили по ее крепкому животу.

Девушка отвечала на ласку, и тоже прижала свои аккуратные ладошки к груди парня. Сладкая нега накрывала с головой, и Хлюст был близок к тому, чтобы лихорадочно подскочить с кровати и отправиться в ванну стирать белье. Но что-то изменилось. Ладони девушки что слегка царапали кожу внезапно вошли под нее, и тонкие пальцы уцепились за ребра. Девушка посмотрела в глаза замершему от боли Виктору и распылалась в знакомой жуткой ухмылке Рея Салеха. Виктор заорал от ужаса, не понимая, почему не может проснуться, и что-то выдернуло его вверх…

В следующий момент он осознал себя, распластанным на медицинском столе. Руки и ноги были сплавлены с его поверхностью. Виктор закрутил головой. Над ним нависали трое. Упомянутый Салех, сэр Ричард Гринривер и какое-то жуткое существо с четырьмя руками. Гринривер с отвращением кривился. И кается, он был готов стошнить.

– Мистер Салех, это было отвратительно, о боги, Роберт, я вас очень прошу, одолжите мне ту заостренную ложечку?

– Зачем она вам? Сейчас очередь Мистера Салех работать.

– Я хочу вырвать себе глаза! Я хочу как-то развидеть то, что я видел! Да я больше на мисс Штраус смотреть не смогу!

Рука демона удлинилась, и он отвесил мощный подзатыльник Гринриверу, от чего тот рухнул на пол, пропав из поля зрения Виктора.

– Неуч! Балбес! Орясина! Твой товарищ начал пытку, даже не причинив толком боли! Даже со стертой памятью наш сегодняшний материал не сможет смотреть на обнаженных женщин, он почти навсегда сломал человека, даже не размявшись! Учись, бездарность!

Все эти разговоры не нравились Виктору. Но возразить он не мог. Его губы были плотно сшиты.

– Ты не дергайся. Если хочешь – кричи. Попробуй расслабиться, так оно легче будет. Кстати, вот зеркальце! – Салех постучал по повисшему в воздухе зеркалу. – Вдруг тебе интересно будет. Ты меня ведь понимаешь? Если да, моргни два раза.

Холодеющий от ужаса студент моргнул. Дважды.

– Понимаешь, Виктор, в чем беда, – продолжил свою речь Салех. – Ты мне не нравишься. Не люблю я таких людей. Смотришь на всех свысока, уверен, что все вокруг тебя выбирают зло. А ты всегда на стороне добра. Ведь ты не я, или не Гринривер. И тебя мир за это добро награждает. А мы все такие злыдни, которые несут только боль другим. Хотя мы лишь несем то, что нам дала жизнь, полной мерой. Но только одного ты не учел. Мы совсем не в доброй сказке. Так что будь добр, выбирай, нога или рука?

Выпученные глаза были ответом.

– А придется выбрать. Иначе выберу я, для меня выбор гораздо шире! – прозрачное лезвие скальпеля нависло над пахом.

Виктор дважды моргнул.

– Молодец. Рука? Нога? Значит, все же нога? Хороший выбор, одобряю. А правая, или левая? Тебе, Виктор, какая больше по нраву? Левая? Хорошо, значит левая… Ты если что кричи, не стесняйся, ах, у тебя же губки срослись… Тогда…

Взмах скальпеля рассек рот и раздался протяжный, полный ужаса вопль.

Дальнейшее напоминало то, чем и являлось: жуткий сон. Сначала Салех снял с левой ноги кожу, до середины икры, потом расплел жилы на пальцах, потом…

Ричард попытался сблевать, но не получалось.

Когда Салех заботливо промокнул лоб Виктору, а потом заботливо предложил ему попить, старый Роберт зааплодировал. Шел второй час ночи…

Молодой аристократ вылетел из кровати и ринулся в туалет, освобождать желудок.

– Ричард, ты чего такой смурной? Сон плохой приснился? – добродушно прогудел инвалид.

– Мистер Салех, это было ужасно! Зачем вы так измывались над беднягой? – задал мучающий его вопрос Гринривер.

– Так-то ж понарошку! Никто ж не пострадал! И вообще, не замечал в тебе раньше человеколюбия! – ответил бывший лейтенант, занимая душ.

– Мистер Салех, как вы правильно заметили, человеколюбие мне не свойственно. Но и психопатом я тоже не являюсь, есть такое понятие в науке познания ближнего своего, эмпатия. И она все же работает у меня. Одно дело вышибить идиоту мозги или кнутами шкуру попортить, другое дело превратить в кусок молящего о смерти мяса! Ей-богу, этот Виктор еще ничего такого не совершил.

– Ричард, ну что ты, в самом деле, это ведь все понарошку! Он сейчас встанет, постирает штаны обоссанные, и пойдет на занятия морщась от головной боли. Он же не запомнил ничего! Это как шахматы, можно победить соперника, но тот не станет трупом, – стал объяснять свое поведения слега смущенный реакцией компаньона Рей.

– То есть, для вас это всё игра? Ощущения-то очень правдоподобные! Вы ведь тоже их пережили!

– Так передернуть тоже – правдоподобные ощущения. Только никто не скажет, что я потрахался, – гоготнул Салех.

Ричард лишь горестно ударился головой о стену. Потом еще раз. И еще.

– К тому же, ночью можно будет повторить. Представляешь, он ведь ничего не будет помнить, совсем ничего!

– Кроме ужаса, черт возьми, не думал, что я скажу это доброй волей, но, может, двинем на зарядку? Я больше не могу слушать это довольное урчание!

Бегал в этот раз Ричард остервенело. Не то, чтобы он старался сильнее чем обычно, и не то, чтобы это ему сильно помогло… Но воспоминания о прошлой ночи изрядно поблекли. А потом…

– А разве вы не будете учить меня боксировать?

– Ричард! А зачем? Вчера ты сказал новое слово в искусстве рукопашного боя, – как-то даже уважительно стал объяснять Рей. – К тому же, ты мальчик вспыльчивый, а твой этот атрибут уж больно ультимативен. Так что у нас новая вводная. Я буду бить тебя палкой, а ты плакать.

– Еще раз? – потряс головой графеныш, силясь понять, не послышалось ли ему.

– А это идея, слух мы тебе тоже потренируем!

И с этими словами Салех кинул горсть песка прямо в глаза растерянному Гринриверу. Тот согнулся и взвыл. И в этот момент на него обрушилась неизвестно откуда извлеченная палка.

– Аааааа!

– Ух! Ричард, будь техничнее! Представь, что хочешь поразить женщину! – разошелся инвалид.

– Вааааа!

– Не угадывай, откуда будет удар, чувствуй это!

– Стоп, пожалуйста, не надо, стоп! – продолжал голосить графеныш.

– Хек!

– За что? Зачем? – проорал он, удачно откатившись в сторону и прикрывал разбитое лицо выставленной рукой.

– Я в одной книге читал, так на востоке тренируют учеников. Им завязывают глаза и кидают в них камешками. Мне это показалось редкостной чушью!

– Вы меня ослепили, я ничего не вижу! – свист палки. – Сучий выблядок! Жестокий урод, когда же ты нажрешься этого? Раз это чушь, то зачем…

Очередной удар под дых заткнул излишне говорливого молодого человека.

– Вот, я так и подумал. С завязанными газами да от камешка каждый дурак сможет. А ты Ричард, не дурак. И я тебя обучаю в условиях максимально приближенных к боевым. Тебе в бою глаза завязывать не будут. А вот ослепят в миг. Магией какой или кислотой в воздухе. Учись! Я сделаю из тебя великого война!

Хрясь! Свистнула палка.

– Ааааа!

– Чего вы от меня добиваетесь, что я, по-вашему, должен сделать? – завопил Ричард, сплевывая кровь.

– Драться! Вставай!

– С вами? Да я к вам без тяжелой картечницы не подойду! Я что, похож на кретина, чтобы на бронеход с палкой кидаться? – Простонал Ричард стараясь протереть глаза ладонью.

– Ты полный кретин, ты мудак, ты идиот! Ты порвешь хоть бронеход, хоть тяжелую химеру! Используй силу, юный Гинривер! Твоя дистанция – ближняя! Я буду тебя избивать, пока ты мне не покажешь!

После очередного удара Ричард отключился.

Салех подошел к бессознательному телу. Наклонил голову к плечу, словно к чему-то, прислушиваясь.

– Хороший план, – одобрительно хмыкнул Рей. – Для дилетанта! – а потом пнул нанимателя по голове, чтобы тот отключился на самом деле.

– Ой, за что вы его так? – Салех оглянулся. Недалеко от него стояла Регина. Девушка была одета в платье свободного кроя, что не мешает движениям. На лбу у девушки была повязана лента.

– За десяток золотых в месяц. Более чем щедрая плата, – осклабился Рей.

– Хотите сказать, что он вас об этом просил? – Регина была ошарашена.

– Ага, чудак-человек. Думал, я буду с ним сюсюкать. «Мистер Гринривер то, мистер Гринривер сё, не изволите ли отведать яйцо пашот на завтрак!» – начал объяснять крайне скверно выглядящую ситуацию Рей. – А я ему по-нашенски, по-арсмейски, программу подготовки выкатил. Между прочем, сертифицированную!

– И как успехи? – спросила девушка, окинув громилу нечитаемым взглядом.

– Неплохо, только вот, серьезно, он плохо старается. Не выкладывается по полной! – продолжал сокрушаться бывший лейтенант. – У него желание убивать сильнее, чем желание жить.

– Так он без сознания!

– Ага, я и говорю, халтурщик и лентяй. Но вы не переживайте, я из него человека сделаю. Никакое графство ему не поможет, у Ричарда есть одна серьезная проблема. И я ее решаю.

– И вы, разумеется, ее мне поведаете? – на лице девушки был неподдельный интерес.

– Безусловно! В нем желание убивать гораздо сильнее желания жить. Храбрости ему не занимать. А вот хладнокровие часто подводит. Я доношу до него простую науку о том, что, если сдаешься – будет гораздо хуже.

– Он очень плохо выглядит, – Регина опустилась на колени перед бессознательным графеншем и стерла лица кровь платком. – Вы не слишком с ним суровы?

– Думаю, если бы мог отмотать время назад и спросить, что готов мой компаньон вытерпеть чтобы стать великим волшебником, он бы сказал «всё», даже если бы я подробно описал всё то, что с ним будет происходить. А вот денег можно было бы попросить и больше…

Девушка поднялась на ноги. На ее лице было странное выражение. Словно она не может понять своего отношения к происходящему.

– Вы ненормальные. Оба. Прошу извинить, мне надо вернуться к своей тренировке!

И девушка пошла прочь, развернувшись так резко, что взлетевшая коса хлестнула Салеха по лицу.

– Регина! – окликнул девушку здоровяк, стоило ей удалиться на десяток метров.

– Да?

– Прошу вас, отдайте мне платок. Тот, которым вытирали кровь. – Миролюбиво озвучил свою просьбу Рей.

Девушка снова развернулась, достала платок из кармана и демонстративно затолкала его в довольно скромный вырез платья.

– Или что?

– Или я вынужден буду вас догнать, сломать вам руки и ноги, и забрать платок. Вы не подумайте, не из жестокости, просто чтобы меня не заподозрили в том, что я покушался на вашу честь… – не меняя добродушного тона ответил громила.

Девушка задрожала, то ли от сдерживаемого гнева, то ли от страха, вытащила платок и бросила к ногам. После чего, с оскорбленным видом, удалилась.

– Хорошего дня, Регина! Может, как-нибудь поужинаем? – пробасил Салех ей в след. Девушка не обернулась.

Рей поднял платок, сунул его в карман, поднял Ричарда,закинул его на плечо, и отправился в сторону общежития, где, на входе, получил очередной набор зелий.

– Мистер Салех, а вы не опасаетесь, что я найму лучших наемных убийц в стране и они сошьют мне тренчкот из вашей кожи? – просипел Ричард, отплевываясь от зелья, которое вспенилось у него прямо в глотке.

– Хм, помниться, покойному Симпсону вы обещали нечто подобное. Но там фигурировал зонт. – ответил Бывший лейтенант, поливающий нанимателя из лейки душа.

– Я не идиот, Симпсон ниже меня ростом. Разумеется, его кожи не хватит на плащ, даже если растянуть. А вот вы – другое дело. И вы не ответили на мой вопрос, – надавил Гринривер.

– Ричард, если бы я мыслил такими категориями, то не пошел бы добровольцем в пехоту. К тому же, за десяток лет подготовки личного состава у меня не было ни одного суицида в отряде. А готовил я людей, которые буквально лезли в пасть дракону, чтобы оттуда повредить ему потрошки! – объяснился Салех. – К тому же, если ты продержишься год, то при выборе лучших убийц в этой стране список возглавишь ты. И если в то, что сами себя нанять вы сможете, крыша у многих едет, я еще верю, но вот за выделкой кожи я тебя, хоть убей, не вижу. Так что не лукавь Ричард, я на самом деле тебе нравлюсь, – примирительно закончил бывший лейтенант.

Ричарда в очередной раз вывернуло белой пеной.

Примерно полчаса спустя компаньоны покинули общежитие.

– Предлагаю перекусить в городе. Очень сомневаюсь, что нам после всего произошедшего будут рады, – неожиданно предложил Рей.

– Разумно! У вас еще дела в университете? – видимо, от осознания конца тренировки у Ричарда начало подниматься настроение. К слову, ходил он с большим трудом.

– Да, надо заглянуть в учебную часть. Прогуляешься со мной?

– У меня есть вопрос, который я бы хотел решить в одиночку, – довольно расплывчато ответил молодой аристократ.

– Дамы?

На это Ричард лишь закатил глаза. И кривился от простреливающей грудную клетку боли.

Компаньоны разошлись в разные стороны.

Через час они встретились у выхода.

– Странные новости, – Салех похрустел шеей.

– Что случилось? Снова демоны? – поинтересовался Ричард. Взгляд его был мечтательным.

– Да нет, с учебной программой беда, – начал Рей. Он тоже был рассеян и задумчив. – Библиотекарь пропал. Он заведовал методическими программами. В деканате ничего про новые программы не знают. А вот как раз пропавший готовил списки изменений и рекомендации по найму преподавателей. И его уже третий день нет в университете, квартира пустая. Начали выяснять насчет предметов. Так что сейчас подготовка ведется по программам прошлого года. Поторопился ты с репетитором.

На последнюю фразу Ричард только равнодушно пожал плечами.

– Мистер Фристос произвел на меня впечатление крайне образованного человека. Думаю, мы найдем ему применение в своих планах.

– А твои дела как? Назначил свидание?

– Почти. Я узнал, что мистер Симпсон завещал свое тело науке! – на этих словах графеныш аж засветился от радости.

– И? – непонимающе протянул бывший лейтенант.

– Помимо тел, наука очень нуждается в деньгах. Кожу, разумеется, в рамках научных изысканий, снимут, обработают и передадут надежному мастеру. И тот сошьет мне чемодан. От идеи с зонтом меня отговорили, не очень подходящий материал. – Ричард начал идти в сторону города, опираясь на трость.

Какое-то время инвалид задумчиво смотрел в пустоту. Потом вскинулся и принялся догонять компаньона.

– Если честно, я бы хотел кусочек демона сохранить, для коллекции. Череп там использовать как пресс-папье, или глаз заспиртовать. Но я читал, что подобные сувениры склонны оживать в самый неподходящий момент. Так что, увы…

Салех продолжал молчать.

В полицейском участке царила оживленная суета.

– Рей, Ричард! Как я рад вас видеть! Проходите, господа, присаживайтесь! Сейчас принесут чаю и пирожки. Или может?.. – инспектор почесал кадык.

Компаньоны зашли в кабинет, и принялись усаживаться.

– Увы, у нас сегодня еще учеба, – с сожалением пробасил инвалид.

– И встреча с коронным дознавателем, мистером Джейкинсом. Он попросил нас прийти в управление, – пояснил цель визита Ричард.

Радушный хозяин кабинета, кажется, даже слегка расстроился.

– Господин коронный дознаватель сейчас в допросной. Им удалось взять какого-то молодчика, при расследовании поджога. Сейчас вот, общаются, – выделил голосом последнее слово инспектор. – Вопли стоят, ну, вы мне скажите, как нормальный человек может слушать все это?.. Слезы, сопли, мольбы, крики…

Ричард покосился на Рея. Тот сделал неодобрительное лицо, кивая словам инспектора.

– Какой ужас! Разве можно так с живым человеком?

Ричард с силой прикусил щеку, чтобы не заржать самым непотребным образом.

– Ага! Кстати, мистер Дженкинс сказал, что вы успели отметиться в университете своем. Вы действительно справились с воплощенным демоном?

– А у нас был другой выбор? К тому же, у мистера Салеха соответствующая подготовка, – пожал плечами Ричард.

– Надеюсь, ваши раны не слишком серьезны? Вы держитесь скованно… – с искренним участием поинтересовался Вульф.

– А, мелочи жизни. Сильнее всего пострадал мой цилиндр.

– Хорошие слова, правильные.

– А как ваши дела? Больше никаких зверств?

– Ох, такое дело…

– Только не говорите, что очередное жуткое преступление с жертвоприношениями! – устало протянул Ричард, заразительно зевая.

– Ах, молодые люди, к счастью, нет. Ситуация, конечно, страшная, но дело вышло пикантное. – инспектор хихикнул. – Конфуз вышел, натуральный, старушка Поппи, видимо, под старость лет, слаба разумом стала. Бедный мистер Черитаун. Вот живешь себе, живешь, и тут бац! – Вульф эмоционально махнул руками. – И к тебе подкрадывается старушка с поленом. Молодость вспомнить решила, – и Инспектор снова захихикал.

– Так случилось то? – поторопил собеседника Гринривер.

– Снасильничала она его! Дала поленом по лысой башке, отволокла к себе на огород, взгромоздила на каменную плиту (и как только приперла ее), влила в глотку какое-то зелье. Чтобы, значица, вожделение разбудить. Привязала хорошенько, и оседлала! Как коня, чесслово! Да видать не подрасчитала сил своих. Сердечко у нее, видать, от радости такой встало. В итоге мистер Черитаун с мертвой бабушкой на кукане торчащем там всю ночь и пролежал. Застудился! И, видать, скорбен умом сделался, от переживания. Какая трагедия, ах какая трагедия, прошу меня извинить! – инспектор заржал. В голос.

Глава 15

Имперский дознаватель вошел без стука. Следом за ним вошел мужчина в форменном сюртуке с абсолютно незапоминающимся лицом.

— Инспектор Вульф, мистер Салех, прошу вас, покиньте кабинет и подождите в приемной. Мы вас вызовем, — произнес следователь без приветствия.

Рей перекинулся взглядом с нанимателем. Тот напряженно кивнул.

Вскоре дверь захлопнулась, и Ричард остался наедине с гостями. На стол лег массивный чемодан. Из его недр появился большой зеленый кристалл, стоящий на ажурной треноге. Сверху на него была нацеплена проволочная конструкция.

– Вам известно назначение данного прибора? — уточнил дознаватель.

– Да, это детектор правды. Точнее, он заставляет говорить только правду. И у меня сразу возникает два вопроса. – нехорошо оскалился Гринривер.

— Слушаю вас. – произнес следователь. Его спутник сидел молча и, кажется, начал сливаться с интерьером.

— Применение подобных приборов по отношению к благородным регламентируется билем о правах. А я все еще аристократ. То есть, прямо сейчас я могу достать револьвер и вышибить вам мозги за покушение на семейные тайны. Вы всерьез мне предлагаете, по доброй воле, согласиться на допрос?

— А второй ваш вопрос? — невозмутимо продолжил следователь короны.

– Если у вас есть данный прибор, зачем тогда вы пытали бедолагу в комнате для допросов?

Мужчина холодно улыбнулся одними глазами. После чего поднялся на ноги, и начал расстегивать камзол, и рубашку под ним, обнажая грудь. Кожа на его теле была цвета дорогой мелованной бумаги, абсолютно белая.

— Я есмь воля взыскующая. И ищущая правду, – на коже следователя выступили черные вены. И начали причудливый танец, словно влюбленные змеи в брачном танце.

– Я есмь взор и свет. И ни что не укроется от меня, -- глаза говорящего заволокла корка льда.

– Я есмь честь и закон. И дело мое правосудие, – свет в помещении поблек. Вены на груди свили сложный символ большой императорской печати. А в воздухе повсили прозрачные весы – символ верховного суда.

– Я есмь знамя, я есть память, я есть тьма небес и клятва, что была дана не вами, но вами будет исполнена! – голос следователя обрел инфернальную глубину. – Сэр Ричард Грин…

Дверь в кабинет разлетелась щепой, как от взрыва. И в комнату влетел Рей Саалех. В руках инвалида было ружье, которое он разрядил в дознавателей двумя выстрелами, практически слившихся в один. Взмах руки, и переломленное ружье ложиться на сгиб локтя, одной рукой бывший лейтенант выхватывает пистолет из нагрудной кобуры, а второй – два патрона из кармана. Одновременно стреляя и перезаряжая картечницу.

Все это занимает у него едва ли пару ударов сердца, и на следователей снова обрушиваешься шквал огня. Каждый выстрел сопровождается шагом. С последним выстрелом револьвера он оказывается рядом с ошарашенным Ричардом. Рука душехранителя сживается на загривке молодого человека, и мощный рывок бросает того в дверной проем. Впрочем, не слишком точно, и графеныш, кувыркнувшись в воздухе, спиной впечатывается в стену. И валится на пол, оглушенный.

Два выстрела, уже практически в упор, впрочем, не производят на людей короны особого впечатления. Вспышка защитных амулетов гасят картечь и пули. Впрочем, не до конца, и на груди следователя появляется пара новых дырок.

Патроны заканчиваются, но это не останавливает Салеха, тот переворачивает на следователей стол. Вытаскивает из сапога нож а из второй кобур – небольшой топорик. После чего наваливается на стол, примеряясь ударить по всем выступающим частям.

Темный туман вырывается из-под стола, хватает инвалида и вздергивает его в воздух, сковывая по рукам и ногам. Оружие падает на пол. В сторону отлетает стол и следователи, кряхтя и ругаясь, поднимаются на ноги.

– Это было… внезапно. Девять выстрелов за пять секунд. – Откашлялся Следователь. А потом опустил глаза на новые отверстия в груди и даже суну в одну палец. Крови, кстати не было. – Питер, ты представляешь, он меня даже достал. У него что там в стволе было?

– Сейчас и узнаем… Заодно и разберемся, как он вообще в помещение попасть смог. Ты ведь не забыл печати поставить? – второй следователь поднялся на ногу, и с удивлением уставился на руку, вывернутую в обратную сторону.

– Я тоже было подумал. Но нет, порвал, как бумагу. Мистер Салех, объяснитесь, какая муха вас укусила? Вы в курсе, что нападение на людей короны карается колесованием?

Рей молчал, лишь бросал на следователей злобный взгляды.

– И я надеюсь, камень правды не поврежден, иначе клянусь, я продам вашу душу, чтобы покрыть недостачу. Вы даже не представляете, сколько он стоит! – начал яриться неприметный. – Ну ка… Что там у вас еще есть с собой? – и мужчина подошел к висящему в воздухе Рею.

В этот момент лицо Салеха перекосила, на коже возникла вязь светящихся белым светом завитушек. Запахло горящей плотью. Тело инвалида неожиданно обрело свободу, он схватил следователя за голову, колени сжались на вытянутой шее. Бывший лейтенант скрутил тело и оторвал у следователя голову. Напрочь.

– Отрыжка бездны! Да когда ж ты угомонишься!

Стул влетает в голову бывшего лейтенанта и разлетается на части. Сознание Рея Салеха гаснет.

В себя Ричард приходил тяжело. Вообще, с момента его визита в ВУНВОВ это было то ли шестое, то ли седьмое тяжелое сотрясение.

Во рту стоял вкус крови. Все тело ныло. Руки и ноги были обездвижены. Молодой аристократ припомнил последнее свое воспоминание, и с громким стоном открыл глаза. Стонал он не от боли. Просто до него дошло, что же произошло.

Его человек покушался на людей короны. Пытался убить! Возможно, у него даже получилось!

– Пиздец! – просипел Гринривер, раскрывая глаза. Получалось с трудом, значит, лицо сильно отекло. Целебных эликсиров поблизости не оказалось.

– Это вы верно подметили! – отозвался кто-то.

– Ебаый тыж нахер… – ошарашено выдавил из себя графеныш, осмотревшись.

Ситуация была даже хуже, чем он предполагал.

Он по-прежнему находился в кабинете инспектора Вульфа. Только вот вместо удобного кресла сейчас он сидел на массивном стальном стуле,к которому он был пристегнут всеми четырьмя конечностями. Причем так, что предплечья и кисти были разведены в стороны, и висли в воздухе, исключая возможность использовать атрибут.

Рядом на таком же стуле сидел Рей. Выглядел инвалид плохо. Все лицо его покрывали раны, словно кто-то выжег ему странный рисунок на лице. В воздухе омерзительно пахло горелым мясом. Телохранитель был без сознания. А еще на нем висели, кажется, все кандалы, которые удалось найти в участке.

Сидели они перед столом инспектора Вульфа. Стол покрывали следы от пуль и картечи, а еще он стоял косо. С одного угла его подпирал уцелевший стул.

На столе стоял камень правды. Проволочная конструкция тоже пострадала, но, кажется, все же была цела. Хоть перекошена. По другую сторону стола сидели дознаватели. Тот, чье лицо напоминало маску, был растрепан. Одежда изорвана, на груди зияют дыры. Второй, тот, что с неприметной внешностью, теперь ею похвастать не мог. Теперь даже слепой бы запомнил следователя. На месте шеи торчал неаккуратный обрубок, а голова следователя стояла перед ним на столе. И недобро щурилась.

Сам инспектор Вульф тоже был в кабинете и громко икал. Лицо его выражала всепоглощающий ужас. Он обильно потел и, кажется, был готов рухнуть в обморок.

– Мистер Гринривер, потрудитесь объяснить, почему ваш душехранитель попытался нас убить? – задала вопрос лежащая на столе голова, а тело за ней сложило руки на груди. Смотрелось это настолько жутко, что Ричард только икнул, по примеру инспектора Вульфа.

– Я… я… я… не знаю, честно! Я его утром не кормил… – начал нести чепуху графеныш, впадая в панику.

– Договор, пункт шесть, подпункт девять. В случае возникновения прямой угрозы жизни нанимателя, душехранитель обязан предпринять все действия для спасения нанимателя, используя любые подручные средства! – прогундосил очнувшийся Рей, – Выплеск некроэнергии был такой, словно в кабинете лич поднялся. Так что объясните, господа, что за божья срань тут происходит? Что вы такое, и почему мы до сих пор живы?

– Вот тебе и пустой чемодан… – задумчиво прогудел мертволицый. – Мистер Салех, а откуда на вас такая интересная татуировка? В вашем личном деле не сказано, что вы прошли посвящение в паладины светлых богов.

– Так-то ж не посвящение. Мы в ходе одной компании спасли какой-то храм от осквернения. Ну, там местный жрец предложил нас отблагодарить. Никому я ничего не посвящал.

– А адресок того храма вы не подскажете? – уточнил дознаватель. Лежащая на столе голова тоже изобразила на лице интерес.

– А чего бы не подсказать, подскажу… Только нет того храма. Нас тогда с позиции оттеснили. А настоятель храма призвал волю божества. Рвануло так, что с неба звено драконов сшибло. И участок фронта очистился. Хороший мужик был, – пожал плечами инвалид, скрипнув цепями.

– Да уж, дилемма… – вздохнул мертволицый. – Господа, я совершенно не знаю, что с вами делать дальше.

Компаньоны с одинаково удивленным выражением на лицах уставились на дознавателя.

– С точки зрения закона, у нас с вами патовая ситуация, – начал свою речь дознаватель. – Мистер Салех, поверьте, мы действительно коронные следователи. Мистер Вульф покажет вам все документы. А также набор удостоверяющих амулетов. – Я лично, на этой должности уже шестую сотню лет. Питер – стажер, всего лишь сотню разменял. Нет, честно, не будь вы волшебниками, вас бы даже графство мистера Гринривера не спасло. У нас циркуляр, согласно которому, по необходимости, простых граждан мы можем хоть свежевать на площади. Но вот люди с атрибутами… По документам мы с вами приравнены. Под камнем правды мистер Салех мог повторить свои свою версию. Вы не знали кто такие дознаватели. Верительные грамоты и жетоны вам не были показаны. Действовали вы логично. И более чем эффективно. Инспектор Вульф тому свидетель.

– А что вам мешает пустить под нож инспектора и весь полицейский участок и нас, до кучи? А потом сказать, что мы на вас напали, перебив доблестных полицейских? – поинтересовался Рей.

– Заткиськхерам! – синхронно прошептали Гринривер с Вульфом, резко побледнев.

Коронные следователи задумались. Инспектор не выдержал и грохнулся в обморок.

– Увы, не вариант. В таком случае будет направлена комиссия. И подлог быстро вскроется. К тому же, право слово, убивать за дружескую потасовку?

Оторванная голова очень неодобрительно посмотрела на коллегу. Тот взгляд оценил.

– А Питера я отправлю на переаттестацию. Быть разделанным на части простым смертным, который даже атрибут применить не стал… Рановато тебя к полевой работе допустили.

– И что дальше?

– Дальше? Дальше я проведу допрос. Хотя часть вопросов к мистеру Салеху снимается. Это был более чем убедительный натурный эксперимент. Мистер Салех, если я сейчас сниму кандалы, вы не будете драться?

– Документы покажите, – пробурчал тот.

Начало допроса затянулось. Сначала была демонстрация верительных грамот, которые Рей мало того, что обнюхал, но, кажется, еще и успел лизнуть. Потом долго снимали накрученные в два слоя цепи и кандалы. Потом приводили в себя инспектора Вульфа. Потом кто-то принес лед…

Больше всего времени ушло на пришивание головы Питера. Получалось настолько плохо, что в итоге, после того как голова очередной раз покатилась по ковру, психанувший дознаватель поручил работу Салеху. Неизвестно, чем он руководствовался, но инвалид справился с задачей споро. Тот заточил с двух сторон деревянный колышек, длиной в локоть. На нем и закрепил голову (на этом месте инспектора Вульфа стошнило). А кожу свел стальными скобами и сшил грубой ниткой.

– Мда, доктор из вас так себе… – прокомментировал увиденное Ричард.

– Питер, вы функционируете? – уточнил старший дознаватель. Тот странно дернулся.

– Мистер Салех?

– Он так кивнул… – прогудел гигант.

– А говорить он…

– Издеваетесь? Найдите анатома, пусть он сшивает. И вообще, чего вы привязались? Не отваливается, и ладно!

– Тогда я снова попрошу нас оставить, Ричард, надеюсь теперь мы обойдемся без клятв?

– Да, пожалуй…

Салех помог инспектору покинуть помещение. А потом аккуратно вставил дверь в проем. Заглушка получилось чиста формальной.

Бессловесный Питер долго возился с камнем правды (подвижность шеи сильно сковывала следователя). Проволочная конструкция начала вращаться. Камень засветился мягким зеленым светом.

– Пожалуйста, старайтесь не противиться действию камня. У вас все равно не получиться, но после будет сильно болеть голова…

Дальше Гринривер ощутил, как мысли словно окутываются ватным одеялом. Все становится отдаленным, не важным, бессмысленным.

– Назовите свои имя!

Откуда-то из вне пришел голос.

– Ричард Джерими Гринривер, сквайр.

– Вы хотите убить императора и занять его место?

– Да… – не смотря на всю силу камня Ричард вспотел, пытаясь не дать словам сорваться с его губ.

– Вы ненавидите императора?

– Да… – второй ответ прозвучал с какой-то обреченностью.

– Вы планируете убить императора?

– Нет…

– Кого из высшего высшей аристократии вы хотите убить?

Дальше прозвучал изрядно длинный список.

– Кого из этих людей вы планируете убить?

– Никого...

– Кого вы убили за эту неделю?

– Мистер Симпсон.

– Старый Роберт, вы убили его? Или, может, мистер Салех?

– Нет. Он умер сам.

– Вы подкупили кого-то из полицейских?

– Нет.

– Вы причастны к поджогу редакции газеты?

– Нет.

– Вы планируете чье-то убийство?

– Да, ваше.

Допрос продолжился еще полчаса.

Наконец, камень погас.

Сгорбившийся на стуле Ричард не поднимал головы.

– Ричард, вы свободны. Имперская служба дознания не имеет к вам больше вопросов. Никаких обвинений выдвигаться не будет.

Молодой человек удивленно вскинул голову.

– Мы не казним за мысли. Жить с ненавистью – не есть преступление. Отращивайте зубы, ищите свое место в этой жизни. И вот когда вы захотите взойти на престол, я приду за вами. И еще одно. Желающих убить меня довольно много. И хочу напомнить, мне больше семи сотен лет. А вам еще нет и тридцати. Я пережил больше покушений, чем вы – завтраков. Имейте это в виду. Идите, и позовите мистера Салеха!

Вошедший Рей осторожно присел на краешек стула.

– Пожалуйста, старайтесь не противиться действию камня. У вас все равно не получиться, но после будет сильно болеть голова… – заученно повторил следователь.

– Назовите ваше имя?

Рей Салех молчал.

– Назовите ваше имя?

Инвалид не произнес ни звука.

– Вы хотите убить императора и занять его место?

Снова молчание.

– Питер, он сломался?

Второй следователь отрицательно покачался в стороны.

– А камень?

Снова качание туловищем.

– На меня не действуют ментальные артефакты, – устало пробасил бывший лейтенант. – Ментальные блоки.

– Да что же с вами все так не просто, Питер, меняй настройки камня. Чисто из интереса, Мистер Салех, что мешало вам просто меня обмануть? – вздохнул устало дознаватель.

– Я читал книги о работе подобных устройств. Вы могли понять, что камень не сработал. Мне нечего скрывать.

– Сейчас изменятся настройки артефакта. И он будет подтверждать правду или лож вы сказали. Подобный вариант в войсках точно не должны были блокировать. Иначе вы бы вас контрразведка сожрала.

– Контрразведка она такая… – согласно пробасил бывший лейтенант.

Камень засиял желтым.

– Вас зовут Рей Салех?

– Да.

Камень не поменял цвет.

– А теперь обманите. Я вам нравлюсь?

– Да.

Камень поменял цвет на красный.

– Отлично! Вы планируете убийство императора или кого-то из высшей аристократии страны?

– Нет…

Еще полчаса спустя.

– Рей Салех, вы свободны. Имперская служба дознания не имеет более к вам вопросов.

– И больше вы от нас нечего не хотите? – удивленно спросил инвалид.

– Нет. Нужно было выяснить вашу причастность к творящемуся в городе. Не более.

Камень мигнул красным.

– Питер, вырубай артефакт нахрен!

– Не надо меня бить! А вы про камень… – поспешно буркнул Рей

Голосом дознавателя можно было заморозить средних размеров город.

Рей ухмыльнулся, поднялся, и, хромая, направился из кабинета.

– Мистер Салех! А я мы тут с мистером Гринривером озаботились. Вам бутылочку снадобья целебного, – поприветствовал инвалида инспектор Вульф.

Они с Ричардом заняли, кажется, допросную. В центре комнаты стоял стол, вокруг него – стулья. На столе была разложена снедь.

– Спасибо! – тепло прогудел гигант.

– А я еще распорядился вам пирожков принести. Вы, молодые люди, угощайтесь, после такой-то жути, всяко перекусить охота будет. Светлые боги, как же ж так вышло, ууу, мерзость то какая! Это вы плохого не подумайте, я про коронных дознавателей, – пояснил свои восклицания инспектор.

– Не боитесь, что услышат? – хмыкнул Ричард, прикладывая к голове мокрую тряпку.

– Да хоть и услышат, чего они мне сделают? Я хоть и начальник полиции, но человек маленький. Службу тяну исправно. А коронные людишки больше требовать и не могут. Хотя какие они людишки? Нечисть, а за что любить мне то, что природе противно?

– Да, мистер Салех, вы в этом лучше разбираетесь? Эти следователи, они вообще кто? Ну, маги? Демоны? – уточнил Ричард. У него в последнее время вообще поднималось настроение, когда его не били.

– Безголовый – явно лич. Тело пропитано какой-то дрянью, мясом не пахнет. Кости металлом отливают. Так просто не убить, филактерия где-то хранится, – задумчиво ответил бывший лейтенант.

– Вы, молодые люди, как хотите, а я, пожалуй, выпью. У меня пара бутылочек настойки осталось. Будете? – влез в разговор инспектор.

– Будем! – хором ответиликомпаньоны и переглянулись.

– А только это, Ричард, вы ж того, зашиблись головою, а с алкоголя того, как бы не заплохело. Может, воздержитесь? Я вам лучше морсика холодного принесу. А то совсем сомлеете.

– Мистер Салех тоже зашиблен головой. Об него стул сломали, и, кажется, тумбочку.

– Я привычный, – открестился от проблем со здоровьем гигант.

– Я тоже привычный. Мистер Вульф, не переживайте. Но морсика тоже тащите, – резюмировал графеныш.

Разумеется, ничего инспектор сам не тащил. А только раздал ценные указания подчиненным.

– А насчет второго не знаю. Но человек из него такой же, как из меня красна девица. Он себе даже иллюзию на лицо не потрудился наложить, – продолжил делиться выводами Рей. – И раз у него есть камень истины, то какого черта он цирк разыграл вчера с «выяснением обстоятельств?»

– Да потому что ему не нужен был камень правды. Он сразу разобрался в истории. И ему очень уж надо было понять, как мы себя поведем, – ответил Ричард. – Типичное «рисование портрета» расшатать человека и наблюдать, как он себя поведет.

– Так они того молодчика пытали не для допроса? Там, в подвале? – ужаснулся инспектор.

– Кристаллы они заряжали пытками. Или из экономии. Магическая энергия для артефактов стоит дорого, – снова ответил Ричард. – Магия много всего может, только она дорогая. Потому и делается нынче упор на механизмы. Меня, к слову, например, пытать можно только в случае эдикта императорского. И я имею право на полноценное расследование, и нетравмирующие методы допроса. А кто будет возиться с обычным человеком?

– Жуть какая… Надеюсь, они быстро найдут злодеев, и уберутся из города. И принесла же нелегкая… Вы угощайтесь, обойдемся без стаканов, – раздал бутылки инспектор.

– Логично принесла, – снова ответил Рей. – Магия темная супротив демонов – самое дельное.

– Мистер Салех, вы их что, одобряете? – удивился Гринривер. После чего приложился к своей бутылке.

– Понимаю, – мягко поправил бывший лейтенант. – С монстрами должны биться монстры. И когда дело до магии доходит, людям там делать нечего.

– Так вам магия не помешала оторвать голову этому… Питеру. Я думаю, если бы не его коллега, вы бы нашли, как его грохнуть, – польстил душехранителю Ричард. – И кто вы после этого?

– Я? Я штурмовая пехота. Мы и не такое могём. Особенно с перепуга, – засмущался Рей.

– Эх, нравитесь вы мне, господа! Вот, очень нравитесь! Вы уж порадуйте меня, не помрите там ненароком… – признался слегка поддавший инспектор.

– Эт мы, господин инспектор, вам охотно пообещаем. А ежели не справимся – спроса с нас никакого! – пошутил Салех.

Компания сомкнула бутылки.

– Кстати, а как звали старшего дознавателя? – поинтересовался Ричард.

– Он не представился, – тяжело вздохнул инспектор. В данный момент он уничтожал пирожок с яблоками.

– Мистер Салех, вы читали документы, там ведь должно быть имя?

– Там было «податель сего», – ответил Рей.

– Надо узнать обязательно! – запальчиво заявил Ричард.

– Зачем? – удивился инспектор.

– Должен же я знать, кого собираюсь убить! – честно признался слегка захмелевший графеныш.

Инспектор Вульф озадачено икнул.

Изрядно датые компаньоны вернулись в общежитие ближе к обеду, распугав своим видом студентов на аллеях. Ничему не удивляющийся комендант получил несколько монет, большой заказ на зелья и просьбу доставить плотный обед на четверых. Новая одежда была заказана заранее.

Через какое-то время раздался стук. Салех подошел к двери и распахнул ее. Но, вместо ожидаемого курьера или дворника, там оказался светлейший князь. Увидев инвалида, тот переменился лицом и громко выругался.

– Гнилая бездна! Мистер Салех, вас пытали?

Бывший лейтенант открыл дверь в одних панталонах. Все его тело покрывала вязь татуировки. Вернее будет сказать не так, все тело инвалида покрывала сложная вязь рисунка, который словно вырезан с помощью раскаленного ножа. Эликсир, добытый инспектором, снял отек и что-то сделал с волдырями, но не убрал покраснение, и раны сочились сукровицей и расходились при движении. Так что Салех нынче выглядел просто и не затейливо освежеванным.

– С дознавателем подрался. Заходите, князь. Чему обязаны визитом?

Потоптавшись на месте, проректор зашел в комнату. В руках он сжимал трость с ручкой в виде песьей головы.

В комнате он увидел развалившегося на кровати Ричарда. Лицо того отекло, глаза едва раскрывались, набрякли темные круги таких размеров, что графеныш больше напоминал экзотичного восточного медведя, чем человека. При виде вошедшего Ричард попытался подскочить, но его повело, и он грохнулся на пол и склонился над стоящим рядом ведром.

– Господа, вы в порядке? У меня был к вам вопрос, но вестовой сказал, что вы прибыли в комнату в плачевном виде. Признаться, я не понял, насколько вы пострадали, – Брин Шустер испытывал сильнейшее чувство неловкости. И, кажется, порывался сбежать.

– Нам сейчас алхимию принесут целебную. К концу дня будем в норме. Спасибо за вашу заботу, –ответил Рей.

– Так… Что случилось то? – снова спросил князь, то ли не поверив, то ли не поняв предыдущей фразы инвалида.

– Мы с господами дознавателями немного недопоняли друг друга, – начал докладывать Рей. Сжато и лаконично. – Случилась небольшая потасовка. В ходе, которой старший дознаватель обзавелся парой лишних дырок, второй, по имени Питер, в ходе драки потерял голову. Ричард немного зашибся, а я вот… немного обжёгся. Это, наверно, очень плохо прозвучало, да?

Опустошающий желудок Ричард показал большой палец.

– Вы отрубили голову дознавателю? – ошарашенно уточнил Князь.

– Оторвал, – поправил Салех. – Но он в порядке, голову мы пришили. И они не в претензии. И на Ричарда не смотрите, он каждое утро такой. Просто сейчас эликсиров под рукой не было.

– Если вы убили коронных дознавателей, то вскоре тут будут войска, я получу приказ выдать вас или убить. При всем уважении к вашему отцу… – проговорил бледный князь, который уже начал оглядываться по сторонам в поисках путей отступления.

– Клянусь своей бессмертной душой, дознаватели говорят, мыслят, и могут к вам сегодня обратиться. А также в том, что они не будут выдвигать никаких обвинений! – пролепетал Гринривер, оторвавшись от ведра. Всплеснувшиеся тени приняли клятву. И схлынули.

– Рехнуться! – только и смог вымолвить князь.

– Да вообще непонятно, как вы тут живете. Мы тут неделю, едва выживаем. Вы страшный человек, князь. Тут ведь такое постоянно? – поддержал разговор бывший лейтенант.

– Да тут сонное болото было, пока вы двое не явились… Кхм… – откашлялся проректор. – Прошу извинить мою несдержанность. Просто больно уж шокирующие новости вы вываливаете. Трагическая гибель профессора Симпсона, пропажа нашего библиотекаря, жуткий пожар в городе, демон в столовой, сегодня вот, ваш одногруппник получил нервный срыв, с трудом утихомирили. Я даже направил письмо в столицу с просьбой выделить нам целителя душ. А тут еще и это…

– Как мы можем вам помочь? Все что в наших силах, – пробасил Салех из ванной.

– Завтра в ресторации «Королевский Единорог» пройдет ежегодное посвящение в волшебники. Это неформальное студенческое мероприятие, впрочем, спонсируемое университетом. Будет много спиртного, ожидается знатный кутеж. И я хотел попросить вас, мистер Салех, приглядеть за первокурсниками. Много молодых людей первый раз примут участие в подобных мероприятиях, и у кого-то может вскружиться голова. А у вас, мал того, что сложилась определенная репутация, так вы еще и сможете обуздать разошедшихся юных волшебников, если старшие товарищи не захотят вмешаться. Господа, что я такого сказал? Почему вы так страшно смеетесь?

И так, книга плавно подходит к развязке. Или скорее к завязке? Будет жОсть и мясо. Поверьте, вы даже близко не можете вообразить масштаб злобной херни, которая произойдет.

Но думаю, 10 АЛ хватит чтобы понять, стоит ли платить за книгу или нет)))

Если зашло – оставьте отзывы на литресе. Ссылка в описании книги.

Глава 16

Через час после визита проректора принесли зелья. Ричард был приведен в относительный порядок и завалился спать. На удивление — без сновидений. Рею повезло меньше. Даже самая сильная алхимия не справилась с выжженными ранами. Из-за этого бывший лейтенант страдал. У него чесалось все. А еще, местами, сочилось прозрачной сукровицей, пачкая одежду (двух бутылок на всю кожу не хватило). Так что визит вестового с запиской от профессора Ремуля он воспринял с энтузиазмом, едва не вызвавшим у вестового инфаркт.

Профессор обнаружился в своем кабинете.

— Мистер Салех, заходите! А… а как вы вообще передвигаетесь?

Ремуль накинул дополнительные линзы на массивные очки и стал рассматривать студента. Тот в ответ стал разглядывать профессора.

– Чешется! — признался Рей.

-Молодой человек, да вас на ремни расплетать можно! Очень тонкая работа. И узор какой интересный! А вы точно не нежить? Хотя нет, чего я несу это же малый стигм Авроры. Еще и после активации… Ничего не понимаю!

– Я тоже! – признался Салех. — Я думал, это татуировка для определения не мертвых…

– Фактически, вы правы… — профессор извлек из стола футляр. В нем оказалось круглое плоское стекло, закреплённое в круглую раму. Через это стекло на коже стали видны белые светящиеся линии, идущие по ранам. — Только вот отличие данного конструкта от простой магической татуировки колоссальное. Разница начинается с того факта что активируется подобный рисунок божественными эманациями, и ведет себя скорее, как растение, нежели как рисунок, со временем он растет и развивается. Сейчас вот, например, произошел взрывной рост, эволюция. Только вот я понять не могу, как вы ее пережили. Это же очень больно! Что сделала татуировка?

— Магию развеяла. Темную, – пояснил Салех. — Я с дознавателями подрался. Они меня скрутить хотели.

– Однако… Могу предположить, что теперь вы можете полностью игнорировать какие-то темномагические заклинания. И из вас теперь, совершенно точно, нельзя поднять нежить. Нам обязательно надо провести пару тестов… – увлеченно начал объяснять преподаватель.

-- Профессор, вы меня зачем звали? – нетерпеливо пробасил инвалид. Он пребывал не в лучшем расположении духа и надеялся, что из лавки уже доставили партию эликсиров.

– Ах да, прошу меня извинить, увлекся. У меня для вас небольшой подарок! – Ремуль умчался вглубь лаборатории и вскоре появился, таща оттуда длинный ящик.

– Я люблю подарки. А что там? – Салех уставился на презент

– Проводники! Проводники для вашего атрибута! Глядите! – и преподаватель откинул крышку.

– Красивые! А как они работают? – прогудел гигант рассматривая подношение.

На темной бархатке лежал свернутый спиралькой длинный сегментированный хлыст. Он состоял из нескольких десятков коротких трубочек. В оголовье хлыста была вплавлены лезвия и десяток изогнутых шипов. Сегменты крепились друг к другу колечками, а от трубочки к трубочке шли тонкие нитки гибких шлангов. На рукоятке – массивная гарда, защищающая руку. В гарде – выход полая трубка, с краником.

Рядом с хлыстом лежал длинный, сантиметров тридцать длинной, трехгранный то ли стилет, то ли кортик, то ли дага. Точнее сказать было затруднительно. От даги оружие отличалось массивной рукояткой, кортиком трехгранный клинок с вогнутым сведением граней назвать было сложно, для стилета оружие было слишком большим… По лезвию шли многочисленные отверстия, а в рукоятке можно было различить ту же полую трубку что и на хлысте. А еще, при внимательном рассмотри, на ручках хлыста и , допустим, даги можно было найти кнопки.

– В зависимости от ситуации вы можете использовать оружие как для долгого боя, но тогда нужна будет специальная портупея, с флягой и шлангами, которые навинчиваются на рукоятки, так и для короткого, повседневного, так сказать, использования! – увлечено начал объяснять преподаватель. – А вот ваши «заряды», – на стол легла еще одна коробка, в которой оказались небольшие латунные цилиндры. В них спирт. Попробуйте!

Рей достал один из цилиндров и вогнал его в гнездо на ручке.

– Попробуйте активировать способность? – посоветовал профессор.

Салех выполнил требуемое. Зеркальная поверхность клинка даги покрылась испариной.

– Отлично! А теперь проследуем в подсобку. Там у меня натурный материал.

Подсобка оказалась огромной, с саму лабораторию размером. А еще довольно пустой. Вдоль стен располагались стеллажи, закрытые где-то досками, а где-то и кусками кожи.

Света было мало. Пара масляных ламп висела по углам.

В центре комнаты висел «натурный материал» .

– Эм… Профессор Симпсон? – ошарашенно уставился на «материал» Салех.

– Верное замечание. Профессор завещал свое тело науке. Кожу у него сняли, видимо для какого-то опыта. Остальное отдали мне.

– Мне казалось, наука выглядит как-то иначе… – честно признался бывший инвалид, разглядывая висящее на крюке освежёванное тело. – Вы же с ним работали…

– И очень скорблю по его кончине. Мы обязательно помянем профессора, как закончим испытания. У меня как раз подоспела настойка на лимонных корках. Вещь исключительная! – преподаватель шумно сглотнул слюну, заполнившую рот.

– Я думал, мы будем пробовать на свиной туше или типа того.

– Свиная туша или баранья стоит денег. Я и так истощил фонды на ваши проводники. А профессор Симпсон бесплатный! – пожал плечами Ремуль.

Салех с опаской покосился на преподавателя.

– Ну, давайте, не стесняйтесь. Для начала просто вонзите клинок в объект и активируйте способность…

После того как подвешенное на крюке безголовое тело охладилось, профессор полез в недра какого-то агрегата, стоящего у стены и накрытого ветошью.

– Там магопровод, хочу задать нагрев образца, иначе не понятно, сработала способность или нет… – пояснил свои действия профессор. Теперь тело медленно нагревалось. Испытания продолжились.

Когда пришло время хлыста, возник небольшой конфуз

– Извините! – смущенно пробасил Салех. Преподаватель озадаченно глядел на оторванную руку профессора Симпсона.

– Гхм, не обманул механик, действительно, надежное средство боя на средних дистанциях, – резюмировал старичок, осматривая место среза. – Пожалуйста, постарайтесь не в полную силу бить?

Хлыст свистнул, вырывая небольшой кусок грудной мышцы. Тело на крюке дернулось, покрываясь росой.

– А теперь на скорость! – задорно выкрикнул профессор из-за спины гиганта.

Хлыст загудел.

– Сколько ударов успели нанести на активации способности?

– Шесть, – ответил инвалид после короткого размышления.

– Изумительно, просто изумительно! Думаю, на сегодня можно закончить. Оружие забирайте с собой, цилиндры тоже. Заправлены чистым спиртом. Расход в среднем на полтора десятка активаций. Ну, или воткните и держите. А теперь угостимся настойками?

– С удовольствием, а спирту еще дадите? Прижечь надо…

Минут двадцать спустя.

– Жареным пахнет… – пошевелил ноздрями Рей.

– Ох, профессор Симсон!

А еще через пару минут в дверь постучали.

– Мммистер Салех? Не ожидала вас тут увидеть! С вами случилось что-то страшное? Вы пропустили лекцию, – в лабораторию заглянула девушка. – О, да, действительно. Дайте угадаю, ваш наниматель втравил вас в историю и вас пытали?

– Мисс Дэвис! Здравствуйте. А это так, небольшая неприятность, утром нас вызвали в полицейский участок. Вышло недоразумение, немного подрался с дознавателями, – снова начал оправдываться Рей.

– Хм… И после этого вы живы? Обрадуйте меня, голова Гринривера прибита над входом в этот участок, а вы таскаете с собой его глаз как трогательную память? – произнесла преподавательница с искренней надеждой.

– Не, жив Ричард. Зашибся малость. Но завтра как огурчик будет. Я передам ему, что вы волновались, спасибо!

– Я не…

В этот момент дверь подсобки отворилась и из нее в облаке пара вывалился профессор Ремуль. Перед собой он толкал каталку, на которой висел «испытательный материал». Запах жареного мяса стал одуряющим.

– Мистер Салех, помогите, пожалуйста, там сломался переключатель. Мистер Симпсон совсем изжарился. Мисс Дэвис? Чем обязан? Мисс Дэвис? Рей, ну же, помогите девушке, не видите, ей же плохо!

Преподавательница разглядела содержимое каталки. Побледнела. И вылетела в коридор.

Салех, ведомый искренним желанием помочь, побежал за ней.

– Мисс Девис, это не о чем вы подумали, это все наука!

В свою комнату Рей Салех вернулся, когда уже стемнело. Ричард сидел за столом и чистил револьверы. У него на носу было пенсне. В комнате пахло оружейной смазкой.

– Готовишься к вечеринке? – поинтересовался громила, стягивая с себя одежду. С собой он принес сумку, в которой позвякивали эликсиры.

Ричард бросил взгляд на компаньона, устало вздохнул и промолчал.

– Я мисс Дэвис встретил. Она о тебе справлялась. Узнавала, как твое здоровье и не слишком сильно ли ты зашибся, – из ванной раздалось шипение. – Может ей еще раз цветов подарить? Она явно к тебе неравнодушна.

– Мистер Салех, это вы постоянно ищите, кого бы убить. С чего вы решили, что мисс Дэвис настолько же ненормальна? – парировал Ричард

Рей удивленно высунулся из ванны и посмотрел на компаньона. Он весь был покрыт розовой пеной.

– Я ищу? Ричард, между прочим, я убил только пару демонов, которые на нас напали. Это ты убил преподавателя и заказал чемодан из его кожи, – как-то даже обиженно пробасил бывший лейтенант.

Графеныш заткнулся, о чем-то крепко задумавшись.

Когда Салех закончил обрабатывать раны – было уже глубоко за полночь. В каких-то местах кожа разошлась и пришлось ее сшивать. Из-за этого инвалид обзавелся десятком уродливых стежков на лице, а в районе спины ему пришлось использовать крохотное зеркальце и металлические скобы. То ли из-за высокого болевого порога, то ли из врождённой скромности Рей не стал обращаться за помощью. Раньше он и так жутко выглядел, а сейчас больше напоминал неудачную поделку пьяного химеролога, чем человека. В итоге, проворочавшись еще полчаса, инвалид раскрутил один из «зарядов» для оружия, и выпил сто грамм чистого спирта. После чего смог заснуть.

Комната встретила его неприветливо.

В центре комнаты, на растущем из потолка крюке, был подвешен обнаженный мужчина. Крюк входил в глазницу, и жертва слабо трепыхалась. С тела была, частично, снята кожа.

На полу лежал Ричард. Над ним стоял старый Роберт и бил последнего ногами и четырьмя удлинившимися руками.

– А, Рей, очень рад вас видеть! – поприветствовал демон темных снов, впрочем, не отвлекаясь от процесса избиения. – Взгляните, пожалуйста, на жертву вашего высокородного товарища, и скажите, что с ней не так?

– Зачем вы его лоботомировали? Он ведь боли не чувствует!

– Вот, вот, сразу видно образованного человека, а ты, сученышь гнилорожденный, бездарь, тупица, ты завалил экзамен! Да я таких, как ты, раньше даже в уборщики не допустил бы! Эх, тебя бы на этот крюк, но я обещал…

Впечатав незадачливого молодого человека в стену так, что та аж прогнулась, Роберт обошел висящее на крюке тело по кругу.

– Это вообще кто? – уточнил Салех, тоже рассматривая жертву.

– Да черт знает. Я ближайшего схватил, – просипел из угла Гринривер. Кажется, он уже перестал предавать какое-то значение тому, что его бьют.

– Тогда сегодня теория. К тому же молодой человек кожу уже снял с руки. Как должно быть известно моему самому талантливому ученику и совершенно неизвестно высокородному неучу, все тело в движение приводят скрытые под кожей мышцы. Именно их мы называем мясо. Они могут сжиматься, из-за боли. Для начала рассмотрим руку…

Началась лекция. Старый Роберт подробно рассказывал про устройство человеческого тела, анатомируя беспамятную жертву. Иногда втыкая в тело острое иглы, чтобы продемонстрировать работу той или иной мышцы «в натуре». Старый палач оказался удивительно хорошим преподавателем. Разбавляя лекцию едкими комментариями в сторону Гринривера, вставляя жуткие истории из обширной практики, демон потрошил жертву, доходчиво объясняя: как, что и, главное, почему работает.

– Это было познавательно… – озадаченно произнес Ричард, открыв глаза. – И меня удивляет тот факт, что я удивительно ясно запомнил.

– Да, неплохо вышло. Расскажи кому – не поверят.

– Мистер Салех, вас нельзя назвать особо болтливым человеком. Но на всякий случай я напоминаю, если хоть кто-то узнает, что нас учит пытать мертвый палач, и делает это во снах, которые не совсем сны, нас сожгут на костре. И это в лучшем случае.

– А самая ирония в том…

– Что я за это чуть ли не заплатил. Пожалуйста, не надо напоминать мне об этом каждый раз. В конце концов, я же нанял вас! Неужели это нельзя счесть достойным наказанием?

На это Рей лишь хохотнул и с хрустом содрал с себя покрывало. Оно местами присохло и всё было заляпано кровью.

– Ох… Мистер Салех, с вами все в порядке? Вы выглядите хуже, чем обычно, – участливо поинтересовался Ричард, задумчиво рассматривая инвалида.

– Да мелочи жизни. Царапина. Было дело, десантировались мы в ходе одной операции, дирижабль подбили. Пришлось прыгать на растительность. А там какая-то колючка росла, вековая. Так у меня половину кожи сорвало. Так я выбирался оттуда неделю. На ранах завелись личинки. Но меня один из сослуживцев просветил, что личинки только гнилое мясо жрут. Как к своим вышли, пришлось еще и дырки штопать, три штуки. За зомби меня приняли. Но за заботу спасибо, приятно! – Рей прошел в ванную. Зашумела вода.

– Да какая забота? Кто же меня от демонов спасть будет? Заботиться о нем еще… – пробурчал Ричард, впрочем, никем не услышанный.

Вода стихла. Инвалид вышел из ванной. Гринривер поднял брови.

– Вытяжка из струи черного землекопа, с всякими травками полезными. Наносить надо только на поджившие, суточные раны. В противном случае будут язвы. Что ты так вылупился? – Рей даже заозирался, рассматривая себя.

– Эм… – Ричард пытался совладать с собственным языком. – Мистер Салех, я не очень разбираюсь в алхимии… Но это нормально, что вы дымитесь?

От инвалида действительно поднимался дымок с острым запахом хвои.

– Не знаю. Но запахи забивает. Надеюсь, быстро пройдет… – огорченно буркнул бывший лейтенант.

Очередной бешеный забег в этот раз дался Ричарду легче. За ним всё еще бежал безумным призраком Рей Салех, сегодня выглядящий еще более инфернально, чем обычно. Все так же прилетали удары палкой, но не так быстро и не с такой силой.

– Мистер Салех, вы в порядке? – внутри молодого человека боролось желание злобно расхохотаться и легкое опасение остаться без душехранителя: слишком много недоброжелателей он успел себе завести.

– Жжется… – признался Рей. Он напоминал чадящий факел. – Но ты не отвлекайся. Нам еще с оружием работать.

Небольшая полянка встретила приятелей тишиной и медовым запахом небольших синих цветов вьюнка, что опутывал близлежащие деревья.

– Мистер Салех, пожалуйста, объясните мне, какого эффекта вы хотите добиться своими побоями? – устало вздохнул графеныш при виде компаньона, выламывающего очередную жердину.

– Хочу, чтобы ты активировал способность. Рефлекторно, на летящий предмет. Тогда ты уже не будешь невротиком с комплексом бога, а станешь полноценной машиной для убийства. Так что не переживай, в последствии ты меня будешь благодарить! – радостно заявил дымящийся инвалид, обрушивая палку на голову нанимателя.

Примерно двадцать минут спустя.

– Мммммистер Ссссалех… Ммможет, вы где-то ошиблись? Может, испробуйте еще что-то? – ползающий в траве Ричард старался смотреться солидно. Получалось плохо.

– О, ты, пожалуй, прав, есть у меня она идея…

– Мистер Салех, рад что вы… Ох, ебаный тыж нахауй! – взвизгнул графеныш поняв, что именно делает Рей. – Мистер Салех, умоляю, положите ебучее бревно на место!

– Я верю в тебя, Ричард, ты точно справишься! Не сдерживайся! – и Рей размахнулся трехметровым стволом дерева, толщиной с голову.

– Мама! – раздался хруст кустов. Гринривер откатился в сторону, и с ужасом уставился на бревно впечатавшееся в грунт на том месте, где он только что лежал.

– Ублюдок, ты же меня чуть не прикончил!

На это дымящийся Салех только широко улыбнулся, замахиваясь поленом.

В этот раз увернуться не мог (мешала развилка корней)

И снова хруст дерна. И снова полено впечаталось в землю. Но… не все.

Ричард как-то невидяще уставился на кусок дерева с начисто срезанной верхушкой. Потом на свою руку, чистую от грязи.

– Крики отсюда шли, говорю же тебе, они где-то тут, ну кто еще может орать в такое время?

Компаньоны повернули голову и уставились на вышедших на поляну девушек.

– Мисс Штраус, мисс Сертос! Замечательное утро! – поприветствовал вышедших из парка девушек Салех, все еще дымящийся. Его рубашка была покрыта черными разводами, и с лица капал такой же черный масляный пот.

– Доброго утра, господа, а что это вы такое делаете?

– Тренировка. Мисс Штраус вчера уже заглядывала на огонек. И даже пыталась утащить главный компонент для приворотного зелья. Пришлось пообещать сломать ей ноги, – пояснил Салех. Сразу расставляя все точки над i.

– А ты мне не говорил! – удивленно воскликнул Ричард.

– Право, такая мелочь. К тому же ничего плохого не случилось. – прогудел инвалид, выдергивая бревно их земли.

– Вы меня не так поняли! – покраснела Регина, бросая раздраженные взгляды на подругу. Та смущенно покраснела.

– Пожалуйста, не поминайте старое. Вы же все поняли, Регина?

– Более чем…

– А что у вас за тренировка? И что с вами? Вы выглядите жутковато, – сменила тему вторая девушка. На ней были широкие шаровары, и блуза, выгодно подчеркивающая высокую аккуратную грудь. Голову венчала небольшая шляпка.

– Развиваем атрибут мистера Гринривера. Он очень талантливый парень, но не очень уверенный в себе. Приходится его убеждать, всеми подручными средствами. Ему плохо дается контроль его второй способности, и необходимо что-то выдумывать. Вот, сейчас, например, он научился избегать опасности, и теперь уверенно может уничтожать летящие в него бревна. Палок не боится, представляете? А взрывчатки на него не напасешься… Смотрите! – Рей проигнорировал вопрос о собственном самочувствии.

Салех махнул паленом. Что-то блеющий графеныш вскинул руку…

Раздался мерзкий хруст. Ричард с ужасом уставился на сломанную в локте руку. Она была вывернута под странным углом.

– Это он вас стесняется. Ричард, ну что ты такой неуверенный! Будь смелее! – громила в очередной раз взмахнул поленом.

– Нет, пожалуйста, не надо! – хором завопили девушки и рыдающий Ричард. Раздался хлопок.

– Вот, я же говорил!

– Сука, ты мне руку сломал! – Гринривер взирал на пострадавшую конечность с глазами, полными ужаса.

Салех пнул нанимателя в дыхло, выбивая дыхание.

– Подобное поведение недопустимо для благородного сэра. Ричард, вспомни свою фамилию. Будь достоин своих славных предков.

– Да срал я на могилы своих… – просипел со злобой Гринривер.

Очередной удар нокаутировал молодого человека.

– Нельзя так про предков, не достойно! – прогудел Рей, осматривая бессознательного компаньона.

– Сдаюсь, я решительно не знаю, как начинать разговор после такого! – озадаченность в голосе Ребекки перемежалась с какой-то обидой. Девушка теребила кончик косы, щеки ее покрылись красными пятнами лихорадочного румянца.

– А вы чего хотели-то? – поинтересовался дымящийся гигант.

Девушка пару раз глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду. А потом выдала.

– Сэр Гринривер изволил ухаживать за мной, – возмущенно начала мисс Сертос. – Сделал очень неоднозначный подарок. Получив от меня соизволение, он просто начал меня игнорировать! То без сознания лежит, то где-то шляется, то вот как сейчас, решает притвориться мертвым! Ричард, не смейте меня игнорировать!

Регина наблюдающая за этой сценой закатила глаза и в отчаянии прижала ладони к вискам. После чего бросила умоляющий взгляд на Рея Салеха. Тот непонимающе осмотрел подруг.

– То есть вы хотите, чтобы Ричард продолжил свои ухаживания, иначе вы сочтете себя оскорбленной? – прогудел бывший лейтенант. Голос у него был озадаченным.

– Да! – решительно ответила его собеседница.

– И у вас наверняка есть обширная и влиятельная родня, которая, несомненно, будет крайне недовольна сложившейся ситуацией и попробует переломать столь грубому молодому человеку ноги? – поинтересовался Рей, теперь уже вкрадчиво.

– Все верно! – не унималась девушка.

– Заткнись, дура, он же тебя сейчас в этом лесу прикопает! Тут же нет никого! – скрипнула зубами Регина, которая, кажется, присматривала достаточно увесистую деревяшку, чтобы повторить маневр Салеха относительно Гринривера уже с ним самим.

– Хм… – почесал в затылке Рей. Что усилило выделение дыма. – Раз так, то моя обязанность, как телохранителя, решить данную проблему. Хорошо, Ричард продолжит свои ухаживания! Но…

– Вы не можете решать за него! – возмутилась мисс Штраус, наконец подобрав подходящую палку.

– Ваши условия? – деловито уточнила Ребекка, не замечая подруги.

– Мисс Штраус поужинает со мной. В конце концов, она хотела взять кровь для приворотного зелья, – озвучил свои требования Рей. Смотрел при этом он на вцепившуюся в палку Регину.

– Она согласна! – поспешно ответила торгующая девушка. Она смотрела на бессознательного Ричарда, и щеки ее горели лихорадочным румянцем.

– Что? Как ты вообще можешь мной распоряжаться? – Возмутилась девушка, которую только что, кажется, продали.

– Но ты же сама говорила…

– Он меня пугает! Он жрет демонов, он избивает бедолагу Ричарда, словно тот его раб! Ты хоть на минуту представляешь, что было бы, если бы это он платил юному Гринриверу?

– Мистер Салех, вы же не будете бить женщину?

– Почему? –удивился инвалид. Копался в сумке с зельями, вытаскивая то одну, то другую бутылку.

– Кхм… Неправильный вопрос. Вы будете бить женщину, если она не собирается вас убить или искалечить?

– Если только она сама не попросит, Дамы в этих вопросах такие затейницы!

Теперь обе девушки залились краской.

– Сформулирую вопрос по-другому, Рей, вы обещаете не обижать бедняжку Регину?

– Только если она…

– Да мы поняли уже! Обещаете? – надавила мисс Сертос.

– Да. И вообще, не зверь же я какой. Обидно, знаете ли…

Девушки снова покраснели.

– Кстати, Регина, а зачем тебе палено? – спросила девушку подруга.

Та только скрипнула зубами.

– Так, у меня еще одно условие будет! – решительно заявила мисс Штраус, все еще с интересом рассматривая палку. Рей и Ребекка внимательно посмотрели на нее. – Мистер Салех, вы научите меня драться!

– Но мне тогда придется вас бить, а я обещал…

– Мистер Салех, я вас прошу об этом…

– Ну вот, и кто этих женщин поймет! И зачем тогда было мне гадости говорить? – устало вздохнул бывший лейтенант, стирая сажу с лица.

– Ты рехнулась? – поинтересовалась Ребекка.

– Это говоришь мне ты? – окрысилась Штраус. – Ты меня только что продала в обмен на своего драгоценного графа! Вот, значит, какая ты подруга?

– Дамы, дамы, не ссорьтесь! – начал тушить скандал Салех. – У нас есть более интересное дело! Мисс Сертос, вы ведь хотели выстраивать отношения с Ричардом? У вас есть прекрасная возможность. Ему как раз нужна медицинская помощь.

– О! Отлично, что нужно делать? Я как раз проходила курсы первой помощи. Будем накладывать шину?

Рей тем временем отволок Ричарда от деревьев, положил рядом с ним многострадальное бревно, изрядно потерявшее в длине, и начал приматывать его плечо к деревяшке, вытягивая руку. А после, подумав, примотал и всего остального графеныша.

– У меня есть нужный эликсир, это семипроцентный раствор ежевики огненной. Он же костехват. Надо вскрыть руку, залить зельем, соединить кости. После чего все это надо залить уже заживляющим.

– Может, отнесем его в мед кабинет?

– А зачем? Все настойки на спирте, заразу не занесем. Спиртом продезинфицируем. Чем быстрее зальем, тем больше шансов что к вечеру мистер Гринривер сможет раненой рукой вас лапать.

– Мистер Салех! – покраснела Ребекка.

– Ох, конечно, давайте как можно скорее будем резать Гринривера ножом! Я уже в предвкушении! – произнесла Регина мстительно.

В итоге бессознательный Ричард был крепко зафиксирован с помощью бревна и кожаных ремней.

Взмах ножа, и над поляной раздается жуткий вопль.

– Ребекка, держите его! Регина, помогайте! – скомандовал Салех, удивительно профессионально ковыряющийся в ране.

Через какое-то время Ричард отрубился снова. Когда он пришел в себя, то застал удивительно пасторальную картину.

Салех упражнялся с кнутом, рисуя императорский вензель. Удары страшного оружия выбивали небольшие кусочки древесины из ствола старого дуба.

Рядом с инвалидом стояла Регина, и увлеченно махала дагой, которая в ее руках смотрелась коротким мечом.

– О боги, я умер и попал в сады блаженства? – пролепетал молодой человек, осматриваясь. Его голова лежала на мягких коленках.

– Я похожа на ангела? – обворожительно улыбнулась девушка.

– При чем тут вы? Мистер Салех потрошит не меня, не это ли счастье… – честно ответил Ричард.

– А я? – чуть холоднее уточнила мисс Сертос.

– А вы тут что забыли? Пришли поглумиться надо мной? Надругаться над бездыханным телом? – съязвил Гринривер, пытаясь оценить свои повреждения. – Вы уже заплатили медяшку мистеру Салеху за представление?

В следующий момент голова Ричарда рухнула на землю, а руку прострелило болью. Молодой человек застонал. Раздраженная девушка подхватила подругу под локоток и потащила в сторону общежития.

Сквозь шум листвы доносились обрывки фраз.

– Нет, ты представляешь!

– А что ты хотела, ему только что сломали руку и почти выпотрошили, понятно, почему он не в духе!

– Хочешь сказать, я, по-твоему, истеричка?

– Вот только не начинай…

Ричард с трудом поднялся на ноги и оглядел залитое кровью бревно. После чего уставился на правую руку, примотанную к шине.

– Что это было? – поинтересовался Гринривер, когда понял, что у него нет ни одной версии происходящего.

– А, так того, дамы. Мисс Сертос обменяла тебя на мисс Штраус. Мисс Штраус попросила ее бить. А потом мы все вместе резали тебе руку, чтобы срастить перелом. Так что на сегодня тренировка все. Рука должна к вечеру срастись, – ответил Салех, не отвлекаясь от хлыста. В какой-то момент оружие смазалось и дерево в одно мгновение словно освежевали. Запахло свежей древесиной.

– Вы решили перевооружиться? – Ричард решительно проигнорировал последнюю реплику, для сохранения крепкого душевного здоровья.

– А, так мне вчера профессор Ремуль подарок сделал. Проводники. За счет университета. Между прочим, их получают самое ранее на втором году обучения, а то и на третьем. Тебе тоже дадут, не переживай, – последняя фраза прозвучала успокоительно.

– Честно, у меня нет сил вникать во всё, что вы мне сейчас наговорили. У нас ведь завтра выходной? – Ричард без сил прислонился к ближайшему дереву и сполз на землю.

– Самоподготовка. И индивидуальные занятия с преподавателями. Но они со следующей недели. Как и большая часть лекций, – ответил Рей, поддерживая темп. Черная смола с его лица стала капать чаще, а облако сгустилось. – У нас сегодня вводная лекция по тактике и физическая культура.

– Тогда у меня есть деловое предложение! Завтра мы отправимся в лучший бордель в этом городе. И снимем его весь. Мне надо снять напряжение. Иначе я свихнусь. Я больше так не могу, честно.

– Ты как-то подрастерял лоск, Ричард, я тебя не узнаю! А где все те высокопарные обороты, где тонкая ирония? – подколол нанимателя инвалид.

– Мистер Салех, пожалуйста, провалитесь в ту бездну, которая вас исторгла, в наказание за мои грехи? – огрызнулся Ричард. – Черт возьми, я не думал, что вы можете выглядеть еще хуже. Право, надо что-то делать с вашим дымом! Хоть, признаюсь, так даже лучше. Теперь вас сложно принять за человека даже издали.

– Вперед, лечиться. А я к алхимику, думаю, он объяснит мне, что со мной происходит! И исправит. Оно жжется.

В комнату Ричард в этот раз вернулся своим ходом.

Рей ополоснулся в душе (дым пошел гуще и пришлось открывать окна нараспашку) и поспешно отправился в город. До занятий оставалось еще пару часов. В итоге, не найдя внутренних сил для хоть какого-то социального взаимодействия, графеныш заказал через коменданта еду в комнату и завалился на кровать, уставившись в потолок. Ему было плохо.

Тем временем Салех искал лавку алхимика. Лавка находилась в богатой части города. На перекрестках дежурили полицейские. Дважды Рея пытались остановить. У него справлялись о здоровье, соболезновали задымлению и показывали дорогу. В итоге бывший лейтенант завалился в богато выглядящую лавку. Звякнул колокольчик.

– Что ууууууугодно доброму господину? – поинтересовался из-за прилавка мужчина средних лет в черной жилетке.

– Вы мистер Торвин? – буркнул Рей, оглядываясь.

– Яааа… Чем обязан? – проблеял мужчина, разглядывая гиганта.

– Меня зовут Рей Салех. Я душехранитель сэра Ричарда Гринривера. Именно я заказывал у вас эликсиры последнюю неделю, – представился инвалид.

– Да – да, какая радость, вы же мой привилегированный клиент, хотели что-то узнать? Лавочник смотрел на визитера как кролик на удава.

– Понимаете, какое дело, я вот утром вашим эликсиром воспользовался. И начал дымиться. И пахнуть елкой. Очень неприятно, знаете ли… – начал описывать суть проблемы коптящий инвалид.

– Ах, какая неприятность, видимо, я что-то напутал в рецептуре. Как же здорово, что вы живы… – алхимик кажется, был готов упасть в обморок.

На этих словах владельца лавки Рей удивленно вскинул брови. После чего выглянул на улицу, перевернул табличку на ручке, чтобы все видели, что лавка закрыта. Потом закрыл дверь на торчащий в личинке ключ. И опустил жалюзи.

В лавке сразу стало темно. Где-то обреченно завыла собака.

Глава 17

— …ну и я стал раздеваться, только двери закрыл, и шторы задернул, шоб срамом не светить на всю улицу, приличный квартал всё же. Говорю, давайте тогда исправляйте вашу ошибку. А он так распереживался, так распереживался, говорит, мистер Салех, я вам дарю всю свою лавку и всё ее содержимое. Из большого уважения значит. Чтоб я обиду не таил. А я ему и отвечаю, зачем мне лавка, я в алхимии мало чего понимаю, так что всю лавку не надо, пусть будет половина лавки, а мистер Траст продолжает варить свои замечательные зелья. Сошлись на семидесяти процентах. Потом он меня полил каким-то отваром, дым прекратился. Обработал еще раны чем— то, так что они сочиться перестали. И мы пошли к нотариусу. Так что теперь я совладелец алхимического товарищества, под названием «Салех и Торвин». Так что теперь я из зажиточных, – закончил делиться новостями Рей. В руках он нес огромную охапку красных роз.

Ричард ошарашено рассматривал душехранителя. Молодой аристократ пытался сформулировать хоть какой-то внятный ответ. Не выходило.

— А цветы откуда? И кому? – решил в итоге поинтересоваться молодой аристократ.

– Ах, да, точно. Это тебе!

Расширенные глаза и выступившая испарина была ответом.

— Ты должен сегодня вручить эти цветы мисс Сертос. Я обещал! – пояснил Салех, кажется, не заметив реакции компаньона. А также облегченный выдох после того, как он услышал вторую фразу.

— Так, стоп, ты о чем? Почему я должен дарить ей цветы?

— Так она со мой расплатилась с помощью своей подруги. Вот я и…

— Стоп, стоп, пожалуйста, подробно и с самого начала, что еще случилось пока я был в отключке?

И Рей детально изложил события последнего утра, что случились после того, как графеныш потерял сознание от боли. Дослушав историю Гринривер громко и со вкусом, расхохотался.

– Мистер Салех, дам вам добрый совет: в таких историях всегда требуйте предоплату, — произнес молодой человек успокоившись.

– А зачем? Люди честные. Мне всегда долги возвращают, – пробасил инвалид, на что-то обидевшись.

-- Угу, Рей, вы же каждый день зубы чистите, неужто себя в зеркале не разглядывали? Люди возвращают вам долги не потому, что они порядочные, а потому что уверены в факте своей мучительной смерти в случае просрочек! – ответил Гринривер.

– Так я никогда не… – замялся бывший лейтенант.

– Не смешите богов, мистер Салех. Хотите сказать, что никогда так не делали? Так это еще страшнее, никто не знает, что случилось с людьми, которые вам деньги не отдали. Их нет. Просто нет, – пояснил свою мысль Ричард.

– Так зачем, в таком случае, предоплата? – поинтересовался гигант.

– Потому что дело касается меня. Будь на то моя воля, данная сделка может не состояться. А так бы вам перепало. С женщины с такого не убудет.

– Я, между прочим, на свидание хотел девушку пригласить! – обиделся Рей. – Это тебе не девка из борделя!

– И у нее наверно дырка поперек? – дернул щекой Гринривер. – Все женщины по своей сути продажны. Не важно кто перед тобой: банная девка или королева. Вопрос в цене. Просто кто-то может позволить себе только первых, а кто-то пачками скупает вторых. И давайте сюда цветы. Я искренне восхищен вашей оборотистостью. Хотя вынужден признать, для меня впервые, чтобы женщина платила чем– то, кроме невинности, чтобы оказаться со мной в постели!

– Всяк имеет свою цену, извозчик и граф, вопрос только в цене. Кто-то может себе позволить только извозчика, а кто-то скупает пачками аристократов, – Салех сплюнул. – Как-то это по-скотски.

– Как и вся наша жизнь! – философски заметил Ричард, не став развивать дискуссию.

На лекцию по тактике они зашли последними. Занятия проходили в лекционной аудитории, представляющей собой амфитеатр. Ричард огляделся и отправился к одногруппнице с цветами наперевес. Вернулся быстро, и красный как рак.

– Мистер Салех, вы что, подарили своей девушке букет больший, чем моей?

– Да, а что? Ты бы мой не унес…

– Вы только что меня унизили перед Ребеккой. Теперь она думает, что мой телохранитель щедрее меня!

– Молодые люди, прошу, занимайте свои места! – разнесся зычный бас преподавателя, что вошел в аудиторию. Массивный мужчина, на фоне которого даже Рей смотрелся не таким огромным. – О, я вижу даму с цветами, весна, любовь, бурление чувств… Замечательное начало, надеюсь, до конца обучения выдойдете в полном составе, а не как обычно…

– А как обычно? – поинтересовался кто-то из зала.

– Не знаю, я первый год преподаю. Меня зовут профессор Смит. Я полковник, в отставке. Служил на западном фронте, в одном интересном подразделении. В тайны ВУНВОВ посвящен не был. Так что фактическую выживаемость личного состава можете уточнить у старших курсов на той неделе.

– А зачем пугать? – снова пришёл вопрос из зала.

– А вот это как раз и есть часть вашего обучения, – ничуть не смутился преподаватель. – Итак, запишите название предмета: «основы тактических взаимодействий». Но прошу вас, не зацикливайтесь на этом названии. Ближе к реальности моя вольная интерпретация. Так что, друзья мои, добро пожаловать на уроки художественного сьеба!

Повисло озадаченно молчание.

– Вижу, вы до сих пор не понимаете сути… Давайте начнем в базового: кто такой волшебник на поле боя? Смелее, обещаю не бить за ответы.

– Мощная боевая единица? – озвучили первую версию

– Основная ударная сила?

– Офицер?

Версии сыпались одна за одной.

– Основная мишень, – прервал поток идей преподаватель. – В отличие от тех же магов, волшебники, за редким исключением, крайне уязвимы. Достаточно снайпера с дальнобойной винтовкой, удачного проклятия, или мины, чтобы армия потеряла до семидесяти процентов ударной мощности. Разумеется, все хотят предотвратить подобное развитие событий. В первую очередь, сами волшебники. Потому прошу отнестись к полученным в ходе курса знаниям максимально внимательно. Это определит насколько долго вы проживете.

– А как же магические артефакты? Разве они не повышают живучесть? Командный состав от майора и выше довольно трудно убить чем-то из вашего списка, – заинтересовался Рей.

В ответ получил такой же заинтересованный взгляд от преподавателя.

– Правильный вопрос. Своевременный. Так что запоминайте, не бывает надежной защиты, бывает мало взрывчатки. Никто не станет тратить на офицера боеприпас способный прошить бронеход. А на одаренного – легко. Но что будет, если что-то подобное попадет в человека, пусть и под самыми лучшими артефактами? А я вам скажу: удар снесет цель, и переломает все кости. В моей практике был эпизод, когда стояла задача «вскрыть» подобный орешек. Шесть фунтов взрывчатки защита мага выдержала, а вот падение с высоты трех десятков метров, куда неудачника подбросило взрывом, – нет. К тому же среди охотников могут быть такие же волшебники. Так что запишите, а лучше выжгите у себя на коже – главная защита волшебника – неприметность. Забудьте о комфортной униформе, об отдельной палатке, вы будете жрать из общего котла, спать вповалку с обычными солдатами, вы будете гнить в окопах. Люди вокруг вас будут вашими товарищами, иначе внимательный человек с биноклем моментально вычленит вас в толпе. И все это ради одной вещи – выйти на дистанцию поражения.

Аудитория заинтересовано молчала. Профессор перевел дух и опрокинул в себя содержимое небольшого глиняного стакана.

– А начнем мы с базовых основ. Минимальной боевой единицей в армии является рота…

После лекции группа под руководством преподавателя по тактике отправилась заниматься физкультурой. Гимнастический зал располагался в отдельно стоящем здании, оказавшемся перестроенной конюшней.

Молодые люди переоделись в тренировочные костюмы, девушки вышли в зал в свободных блузках и шароварах. В центр зала вышел профессор Смит и незнакомый мужчина с длинными вислыми усами. Он выстроил студентов в шеренгу, и после приветствия провел разминку. За ней последовали нормативы. Первым шел бег.

– Мистер Салех, думаю, вам с вашим ранением нет смысла…

Гигант только хмыкнул. И под уважительные взгляды преподавателей встал в общую группу с Ричардом. Тот обреченно застонал.

Прозвучал свисток. Студенты рванули с места. Но два человека вскоре сильно оторвались от толпы. Ругающийся сквозь зубы Ричард и злобно хохочущий Рей.

Графеныш пришел к финишу первым и спрятался за профессора Смита. Приятели опередили остальных студентов на три круга.

– И что это было? – поинтересовался преподаватель, с удивлением разглядывая секундомер.

– Особая программа тренировок! – с гордостью заявил Рей.

– Бесчеловечные пытки, – пояснил Ричард, раздраженно дергая щекой.

– Поделитесь программой? – поинтересовался профессор Смит.

– Извините, что вмешиваюсь в разговор… – мисс Серотос появилась рядом довольно неожиданно. – Но я бы на вашем месте воздержалась от подобных просьб, – девушка пытливо взглянула на преподавателя.

Тот ответил заитересованным взглядом.

– Поясните свою мысль.

– В программу тренировок входят переломы, избиения, моральные унижения, выстрелы в упор и пытки. Я могу сейчас сказать, что остальные студенты будут решительно против подобных методов обучения!

– А откуда такие познания в методологии мистера Салеха? Его подход хвалил даже светлейший князь, в личном разговоре, – заинтересовался преподаватель физкультуры. – Он попросил адаптировать самые удачные решения для наших занятий…

– Эти двое занимаются под моими окнами. И, между прочим, мешают спать! – девушка презрительно зыркнула на переминающихся компаньонов.

– Много спасть вредно! – запальчиво ответил Салех.

– Методы мистера Салеха позволили мне получить второй атрибут! – вступил в разговор Ричард.

– Это… серьезное заявление, – протянул профессор Смит, сбитый происходящим с толку.

– Методы требуют использования крайне дорогостоящей алхимии. Иначе после каждого занятия потребуется месячный курс восстановления. – Решил пояснить Рей. – Я хорошо знаком с алхимиком которые производит зелья. Я думаю, при крупном заказе он может предоставить существенную скидку… – начал предлагать свои услуги Рей.

– Или не предоставить, – закончил за него Ричард, едва слышно, так, что девушка вытянула шею, не в силах понять смысл последних слов.

Преподаватели переглянулись между собой. В их глазах зажегся алчный блеск, и они оценивающе посмотрели на бывшего лейтенанта и его нанимателя. А после – немного раздраженно в сторону девушки.

– Мисс Серстос… Учебный процесс требует от студентов максимальной эффективности. В делах государственной безопасности нет места жалости, – осторожно начал Смит под осуждающими взглядом. – К тому же, как мы видим, сэр Гринривер до сих пор еще жив, здоров, и показал лучший результат на этом занятии. Но мы примем во внимание ваши опасения!

– Да, да, пожалуйста, не переживайте, никаких бесчеловечных пыток и травматических ампутаций!

– Но там не было травматичных ампутаций! – Ребенка ошарашено взглянула на преподавателя.

– Видите, уже убрали. Так что мисс Сертос, не переживайте! Никаких ампутаций. Наверное…

– Я этого так не оставлю! Вы все тут ненормальные! – И, вздернув носик, девушка удалилась.

Класс вернулся к сдаче нормативов, на которых Рей с Ричардом заняли первые места и, судя по перешептыванию преподавателей, побили несколько местных рекордов.

По дороге в общежитие Рей задал вопрос.

– Ричард, всё же, зачем ты… применил свои таланты? Какая тебе в том выгода?

– То есть вы не верите, что меня интересуют деньги? – ухмыльнулся графеныш.

– Не верю. Все верно, – кивнул инвалид.

– Хорошо, вы меня раскусили. На самом деле я надеюсь, что мои одногруппники будут страдать. Психологически ломаться, и пересматривать свои взгляды на жизнь и на боль. Это, я думаю, примирит меня с тем фактом, что я не могу сварить в кипящем масле вас! – ответил Гринривер. На этот раз честно. – А еще, признаться, я надеюсь, что ваше внимание будет распыляться, и вы не сможете непрестанно терзать меня, – добавил молодой человек чуть позже.

– А ты не боишься, что они тебя превзойдут?

Ричард расхохотался. Тепло и весело.

– Ах, мистер Салех, это поистине удачная шутка. Поймите, это попросту невозможно!

– С чего ты взял? – удивился Рей.

– Мой отец, в качестве рабочего стимулятора, частенько использует пыльцу фей из южных провинций. Небольшие дозы этого вещества позволяют ему поддерживать работоспособность сутками. Только вот десяток других аристократов та же привычка превращает в дерганых истериков, которые впадают в буйство по каждой мелочи. Жалкое зрелище! – Ричард встретил полный скепсиса взгяд компаньона, но не смог понять его смысла.

– Ты хочешь сказать, что ты уникален, и эта уникальность делает тебя выше других? – заинтересовался инвалид.

– Боль и ненависть опустошают душу. Только люди чести способны подчинить себе это сжигающее пламя. Мы как драконы, что несут огонь в чреве и выплескивают его на врагов. Других это пламя опаляет и низводит к животному виду. Так что поверьте, никто меня не превзойдет в этом. Я живу с этим годами. И уж точно какие-то простофили не способны наверстать этот отрыв за недели. Действуйте, Мистер Салех.

– Ты очень самонадеян, – покачал головой Рей, скептически рассматривая приятеля.

– Желаете сделать ставку? Я бы хотел получить вашу лавку, – подумав, предложил графеныш.

– А что поставишь на кон ты? – почесал в затылке громила.

– А что бы вы хотели, мистер Салех?

– Дирижабль. Свой собственный. И эллинг под него, – ответил Рей немного подумав.

– Мистер Салех, зачем вам дирижабль? – Ричард озадаченно уставился на приятеля.

– Хочу! И вообще, я не представляю, что еще можно попросить, – честно признался громила.

– Хорошо! По рукам?

– По рукам!

И приятели скрепили договор рукопожатием.

В этот момент из-за очередного поворота показалась Ребекка Сертос. Девушка вскинула подбородок и направилась к компаньонам.

– Господа, надеюсь, вы понимаете, что пять процентов мои? Изображать из себя дуру перед преподавателями было не так-то просто!

Произнеся эту фразу, девушка растаяла в воздухе.

– То есть она специально ту сценку разыграла перед преподавателями? – озадачился бывший лейтенант.

– Я бы поставил на то, что она так сохранила лицо. А возмущалась совершенно искренне. В любом случае ее гибкость делает ей честь. Хм… Интересно, а в пояснице она такая же гибкая? – мечтательно протянул графеныш.

– Скоро проверишь, я же ей тебя продал! – оскалился Салех.

– Да, сегодня же вечеринка. Никогда не кутил с плебсом, – задумчиво протянул Ричард.

– Между прочим, волшебники приравнены императорским указом к сословному дворянству. Не наследному, – буркнул гигант.

– А дубина приравнена к оружию. Но это не делает ее ровней шпаге. Мистер Салех, аристократия, она в крови. Нельзя аристократом стать, им можно только родиться!

– А откуда взялись тогда первые аристократы, на твой взгляд? – полюбопытствовал Рей, не на шутку заинтересовавшись вопросом.

– О, это были великие люди! Они нашли в себе силы уничтожить и сломить тех, кто оспаривал их право повелевать, – охотно пояснил Гринривер.

– То есть, первые аристократы были самыми злобными и сильными? И убили несогласных с тем фактом, что они – аристократы?

– Не так, но…

– Упал! – неожиданно взревел бывший лейтенант, спугнув птиц с ближайших деревьев. Ричард подпрыгнул и тут же рухнул на землю.

– Что…

– Отжался!

– Но у меня рука…

– На одной! Считаю до трех. Раз!

– Какая муха…

– Два…

Графеныш оперся на трясущуюся руку и начал отжиматься.

– Девяносто девять! Девяносто восемь!

– Мистер Салех, вашу ж мать, вы что, перепились? – пыхтел Ричард, впрочем, не делая попыток прекратить и с удивлением для себя продолжая отжиматься на одной руке. Напитанные целебной алхимией мышцы ныли, но выполняли требуемое упражнение.

– Я аристократ, а ты плебей! Девяносто три, девяносто два!

– Вы хуй! – в отчаянии пробормотал младший Гринривер.

– Я властвую, доминирую, я первый, сука, в благородном роду! Восемьдесят девять! Оспорь мое право повелевать? – радостно гоготал инвалид, уперев тому костыль в спину.

– Сууууука! – разнесся над парком протяжный вопль.

– Восемьдесят пять! – прорычали в ответ.

Птицы испуганно кружили в воздухе.

Заходящее солнце освещало мраморное крыльцо банка. На газовом фонаре сидела большая ворона и рассматривала Ричарда. Тот рассматривал птицу в ответ, и размышлял, успеет ли он выхватить пистолет и выстрелить в птицу до того, как та взлетит? Слишком уж умный вид имело пернатое. Где-то рядом извозчик громко матерился из-за лопнувшей рессоры.

– Ну что, мистер Салех, пришло время проверить, насколько удобны вы в качестве мишени? Поверьте, еще ни один выигрыш не доставлял мне столько удовольствия, – Ричард подставил лицо солнцу и аж зажмурился от удовольствия.

– Сначала надо выиграть, – добродушно ответил инвалид. Я бы на твоем месте не радовался победе раньше времени.

– Ну, право, мистер Салех, что может пойти не так? Дело верное!

Пять минут спустя.

– Тысяча золотых? – ошарашенно произнес Гринривер. Его лицо выражало полное смятение.

– Да, именно столько вы потеряли на данной операции. Почти в шесть сотен обошлись амулеты, и четыре сотни – опционы. По прошлогоднему распоряжению магистрата все дома и торговые лавки должны быть оснащены магической системой тушения огня. Именно благодаря им не вспыхнули соседние здания. Как установила полиция, система оберегов была повреждена. Страшная трагедия…

Графеныш в отчаянии бился затылком о стену. Рей Салех ржал в голос и утирал выступающие слезы.

– Сэр Ричард, не надо так убиваться, вы вполне еще можете сбыть товар, да, время это займет изрядно, но товар более чем ликвиден! – успокаивал управляющий молодого аристократа. – Понимаю, сумма серьезная, но это менее процента от ваших денег…

Ричард зарычал, подлокотник под его левой ладонью исчез. Вместе с изрядным куском пиджака, рубашки, штанов… А также все содержимое кармана исчезло в пустоте.

Банкир заткнулся и ошарашенно уставился на явление «чуда». Рей просто стонал от хохота, из его глотки вырывались протяжные всхлипы.

Ричард изрыгал проклятия.

– П-прошу меня извинить, мне срочно надо к кузнецу, мвахахахаха, – инвалид всё никак не мог перестать смеяться. – Ричард, через час встречаемся перед королевским единорогом. Надо сверить часы… Ах да, ты их потерял!

Гогочущий Рей скрылся за дверью. В косяк влетела и разбилась на осколки небольшая кофейная чашка, разбрызгивая свое содержимое.

Как только дверь захлопнулась, а кофе перестало течь по стене, Ричард резко успокоился.

– Мистер Хенрик – обратился он к банкиру – у меня к вам большая просьба, вы не могли бы одолжить мне штаны? Кажется, мне срочно надо добраться до портного. Надеюсь, кузнец не успеет выполнить заказ за час?

Гринриверу повезло. Кузнец не мог успеть, даже за тройную плату, так как еще вчера погасил горн, а его розжиг занимал несколько часов. Но, даже несмотря на это, от радостной улыбки Салеха разбегались прохожие и вяла трава вдоль домов.

– Пожалуйста, ни слова! – Ричард повел плечами, и горестно оглядел черт знает какой по счету костюм. Портной встретил его как родного. И показал целый шкаф, забитый вещами, сшитыми на случай визита Ричарда или его душехранителя. Тяжело вздыхающий Ричард выкупил все, и сделал заказ еще на десяток смен одежды. Подумал было оплатить ежедневную доставку в общежитие, но, вскоре понял, что это будет сравни признанию поражения.

– Хорошо! Готов к очередным неприятностям? – Рей попрыгал на месте, слегка позвякивая. Судя по тому, что пиджак на нем не шевельнулся, инвалид был вооружен под завязку.

– Мистер Салех, ну, ради разнообразия, хоть раз всё должно пойти по плану? Это же обычная пьянка!

– Обычая пьянка волшебников в городе, где творится какая-то чертовщина, а мы в ее центре? – хмыкнул инвалид. – Расслабься Ричард, расслабься и получай удовольствие. И попробуем не сдохнуть в процессе. А вообще, как считаешь, тут прилично кормят? Жрать хочу, неимоверно!

И компаньоны вошли в зал ресторана.

Где-то в темноте.

– Вы готовы исполнить предначертанное?

– Да, повелитель.

– А что с нашей… помехой?

– Они умрут, повелитель.

– Приступайте. И не подведите меня. Второго шанса у вас не будет.

Где-то в более освещенном, но не менее таинственном месте.

– Они начали действовать. Фигуры расставлены, теперь главное, не упустить момент.

– Что наша «наживка»?

– Ни о чем не догадываются.

– Ну и славно.

– Можно мне потом голову лысого?

– Если найдешь. Но если он выживет, сам с ним договаривайся!

– Вечно ты со своими шуточками…

– Доживи до моих лет, таким же станешь.

Где-то в кабинете очень важных персон.

– На кого ставишь?

– На случай. В таких раскладах никогда ничего не идет по плану.

– Как считаешь, те двое выживут?

– Исключено, хотя… Шанс у них будет.

Где-то на улице

– Слышь, пацан, пойдем, старшому расскажешь, как те господа выглядели.

Где-то за гранью реальности.

Это было не слово, в пустоте нет слов. Это было не послание, для него нужен носитель, это было чувство, острое и всепоглощающее, что ворвется в мир звуковой волной, сносящей города.

– Жраааать!

Где-то по ту сторону монитора.

– Да еп вашу маму, что же там будет-то?

Глава 18

В здании ресторана было довольно мало народу. По залу были расставлены столики, уже сервированные. Вдоль стен располагались столы, с закусками. На небольшой сцене, где должны были выступать музыканты, было пусто.

— Не знаю как вы, мистер Салех, а я изрядно проголодался, — сказал Ричард, осмотревшись.

– Покушать перед пьянкой — хорошее решение, – пробасил инвалид.

– И у меня будет просьба. В виду общей нервозности и всех грозящих нам опасностей, можете проследить, чтобы я не переходил черту? Последствия могут быть весьма… — Гринривер замялся, подбирая слова.

– Не дать тебе нажраться и предотвратить поток дерьма из твоей аристократичной пасти? — хохотнул Рей

— Ну, типа того… — поморщился графеныш.

– Хочешь, я тебе сломаю челюсть? Тогда ты точно ничего не сможешь сказать! — предложил гигант.

– Пока обойдемся без… столь кардинального решения, – Ричард снял цилиндр и прошелся пятерней по золотистым волосам. -- Но я обдумаю ваше предложение. Официант!

В итоге компаньоны засели за одним из столиков в компании жареной утки, корзинки булочек, сырной нарезки и трех бутылок сухого вина.

За обеденным столом приятели являли собой разительный контраст. Ричард виртуозно использовал практически все разложенные рядом с ним приборы. Тогда как Рей хрустел утиными костями и пользовался разве что салфеткой да ножом. Они вели неспешный разговор. Можно даже сказать интимный:

– Ричард, ты же нормальный парень, ты мне скажи, чего ты такой злобный-то? – задал вопрос инвалид, пугающе быстро уничтожив свою половину утки.

– О, мистер Салех, я прощаю вам вашу бестактность. За последние дни вы уже дважды спасли мне жизнь и еще дважды – попытались это сделать, не испугавшись даже людей императора. Я ценю подобную преданность и потому отвечаю, – внимательный наблюдатель легко бы мог сообразить, что вопрос ошарашил молодого человека, и все сказаное было лишь попыткой выиграть время для того, чтобы подумать. Рей просто слушал, разливая вино по фужерам.

– Дык, я… – начал было инвалид.

– Пожалуйста, молчите, я знаю, что вы сейчас будете пенять на то, что я вам плачу, – перебил приятеля Ричард, – но, пока вы молчите, я тешу себя мыслью, что в самоубийственную атаку на следователей вы пошли из личной приязни, а не из простой жадности. Вы не настолько любите деньги. В конце концов, вам их просто не на что тратить!

Бывший лейтенант молча прихлебнул вино. И потянулся за сыром.

– Когда ты седьмой сын в роду, подобном моему, это создает определённые проблемы. Мой старший брат воспитывается как наследник. Второго по старшинству готовят в офицеры, третий должен будет получить серьезную должность при дворе. Список можно продолжать долго. А вот по поводу меня у отца, видимо, кончились идеи. Я не нужен! – Ричард залпом осушил бокал вина и наполнил еще один. – Все вокруг мне твердят о долге, о чести, о высоком звании! Приводят в пример славных, мать их, потомков! И вся жизнь вращается вокруг этой славы, этой чести! Но лишь у меня одного нет своего дела! Да я появлению атрибута был рад как каторжник – бабе. Тогда меня наконец заметил отец, тогда я наконец обрел цель. А до этого… – махнул рукой графеныш и сосредоточился на мясе.

– То есть твоим братьям кто-то выбрал жизнь, тебе сказали «живи, как хочешь», тебя ни в чем не ограничивали, и ты страдаешь от этого? – в голосе громилы звучало неподдельное изумление.

К компаньонам подошел официант и поставил перед ними блюдо с жареной форелью.

– Со стороны может показаться именно так! Только вот есть большая разница между «как хочешь» и «как придется». Все мои желания строго ограничены. Приходится выбирать себе дело, достойное благородного лорда! Но следовать путями братьев нельзя, иначе я буду неизбежно сравнен с ними. И, разумеется, не в свою пользу, ведь их готовили. Людям моего круга я был неинтересен. Люди не моего круга не имели права со мной даже разговаривать. И эти детские обиды с возрастом приобрели свойства хорошо выдержанного яда. А жестокость и равнодушие к чужим страданиям никогда не считались в нашей среде чем-то предосудительным. Так, небольшое чудачество. Я не терплю унижения! И у меня феноменально хорошая память. Я докажу отцу, что я лучший из братьев. Для этого я был готов заложить свою душу. Но обошелся деньгами, – воодушевленно закончил Ричард.

– Это ты о чем? – поинтересовался Рей, отрываясь от еды.

– О вас, мистер Салех! Вы – удивительная находка! Мой прогресс ошеломляет! Я был готов заплатить душой! А вы взяли деньгами. Хотя наши занятия, да и вообще события последних дней, сложно назвать радующими сердце и кошелек, но по факту я стал сильнее, – пояснил свою мысль Гринривер.

– Ты, типа, недолюбленный ребенок, которого никто не понимает? Хочешь доказать папе что уже большой? Ну там, сломали мне игрушки, я буду ломать вам ноги? – Рей откинулся на стуле, довольно утирая рот.

Графеныш поморщился, но кивнул.

– А вы, Мистер Салех? Что питает вашу злобу?

– А с чего ты взял, что я злобный? – инвалид раскупорил вторую бутылку.

– Но вы же… Но… – молодой аристократ даже растерялся.

– Я людей люблю. И драться люблю. И чтобы уроды страдали – тоже люблю. Я полон любви, Ричард.

Гринривер подавился и закашлялся.

– Я смотрю, благородные господа стесняются компании старших товарищей? Или перепутали ресторан со столовой? – раздался голос откуда-то сбоку.

Рей развернулся, чтобы посмотреть на смертника. Им оказался молодой парень с внушительными бакенбардами, который завивались в небольшие косички, и напомаженными волосами.

– Господа, простите за мой резкий тон, я всего лишь приглашаю вас выпить за нашим столом.

– Мистер Гринривер не пьет, во хмелю он делается буйным, злобным и нетактичным, – ответил за нанимателя Рей.

– А вас нанял его благородный батюшка, чтобы дитятко не поранилось? – весело ощерился старшекурсник.

– Нет, он сам, после того как по пьяни едва себе на спор не вышиб мозги. Но если что, я тоже студент, староста первого курса, – предельно дружелюбно пояснил Салех. – И меня попросили избегать, по возможности, неприятных инцидентов. А если мой наниматель будет пьян, я не уверен, что обойдется без жертв.

– За последнюю неделю мы убили двух демонов и одного преподавателя, – Ричард взглянул на новое действующее лицо. – И это мы были еще трезвые, – молодой человек тяжело вздохнул.

– А, так вы те самые дикие первокурсники, о которых ходит столько слухов? Господа, нет, я решительно настаиваю, вы просто обязаны с нами выпить! Даже осознавая всю опасность, поверьте, буйный во хмелю первокурсник это не самое страшное, что с нами всеми происходило. Мы вот недавно вернулись со стажировки…

За большим столом, составленным из нескольких сдвинутых столиков, сидела большая группа волшебников, преимущественно молодые люди, но затесалось так же и несколько девушек. Одеты они были по «походному», преимущественно в кожу. А еще под столами и в шаговой доступности у многих лежало оружие. От ножей до каких-то очень экзотичных картечниц.

В общем и целом, разнообразие было таким, что бывший лейтенант едва не заработал косоглазие.

– Прошу извинить мою невоспитанность, меня зовут Кристофер Перль, для друзей просто Крис. А это – мои одногруппники… – началось представление. Ричард моментально забывал людей, что были ему представлены. Рей занимался тем же самым, впрочем, давая новым знакомым свои имена. Например, мисс огромная пушка, или мистер два огромных топора…

По стопкам была разлита первая бутылка.

Пошли многочисленные байки. Сражения с воплощенной дикой магией, укрощение пятитысячелетнего лича, которого разбудили горнопроходческие работы и который, с недосыпу пошел делать из хребта плоскогорье. Вылеченная чума из другого мира, кровавые битвы…

Зал наполнялся людьми, но к столику старшекурсников никто не подходил.

– А вы, господа, чем успели отметиться? Признаться, до нас доходили разные слухи… – спросила девушка, чьи волосы были собраны в высокую прическу, а ладную фигурку подчеркивал мужской костюм.

– Да, собственно, началось всё с того, что его высокопревосходительство отправил нас на стажировку в местный полицейский участок, видимо, опасаясь наших конфликтных характеров… – начал Ричард пересказывать истории их похождений.

Монолог Ричарда то и дело прерывался взрывами хохота. Бедного профессора Симпсона, которого пустили на науку, а в итоге запекли до хрустящей корочки, отметили очередной, то ли восьмой, то ли десятой стопкой.

На том месте, где Ричард способностью уничтожил демоническое сердце, восклицания стали восхищенными. Молодой аристократ просто купался в лучах внимания. Рей потихоньку накачивался, заметно расслабившись, пока…

– Господа, а не поделитесь сплетней? Каждый год библиотекарь, мистер Бинс, разыгрывает студентов, выдавая им список предметов, которых не будет в этом году, а потом, если они облопошатся с подписанными документами, еще и публикует письма в местной газете. Кто в этом году пал его жертвой?

– О, думаю, мы не узнаем. Несколько дней назад здание местной газеты сгорело вместе со всеми газетчиками. А библиотекарь бесследно пропал, – рассказал графеныш.

– А разыграл он, по ходу дела, нас, – подумав, признался Рей.

За столом повисло молчание.

– Вы сожгли редакцию со всеми сотрудниками и что-то страшное сделали с библиотекарем из-за простой шутки? Вы больные? – произнес кто-то.

– Не, редакция сгорела сама, и библиотекарь куда-то пропал… сам, – пояснил Ричард и осекся. Он вспомнил, как утром объяснял компаньону, что никто не поверит в тот факт, что с должниками мистера Салеха ничего плохого не случается. Так как никто не видел должников мистера Салеха.

Молчание стало напряженным. Ричард, оглядевшись, поднялся из-за стола.

– Что, господа, не можете понять, кто перед вами, отчаянные авантюристы или опасные психопаты? – зло оскалился графеныш.

– И кто же вы? – спросил Кристофер, которого, кажется, ситуация забавляла. Он крутил бокал на кончике пальца. Нарушая какие-то там законы. Ненавязчивая бравада.

– Всего лишь джентльмены, что дорожат своей репутацией. Но пожалуйста, поверьте мне на слово, при желании мы способны оправдать любые, даже самые кровавые слухи о себе, – Гринривера, кажется, аж трясло от злости.

– Мальчик, ты нам угрожаешь? – развеселился Кристофер, поднимаясь из-за стола. Вся посуда, стоящая радом, взвилась в воздух.

Раздался оглушительный свист. И тут же прекратился.

– Сэр Ричард Гринривер просто предупреждал. А вот я уже угрожаю, – иллюстрируя слова бывшего лейтенанта, на стол рухнули разрубленные свечи, шесть штук. А Кристофер лишился своих косичек.

Рей свернул хлыст и убрал его за пояс. После чего вручил одну косичку своему нанимателю.

– Пойдем, Ричард, теперь нам тут точно не рады.

– Но я…

– Пойдем, пойдем, ты же уже получил игрушку, надо еще у официанта попросить бутылочку, дополним твою коллекцию… – тихим голосом, как к душевнобольному, обратился Рей к нанимателю, уводя его от стола первокурсников. И тут…

Грянул хохот. Кристофер, ощупав бакенбарды, откинулся на стуле, и утирал слезы.

– Они нас сделали, я же говорил, господа, мой выигрыш? Господа, вы великолепны! Ставлю полсотни, что они не доживут до конца года!

– Удваиваю!

– Присоединяюсь!

Азартные крики разносились с разных сторон, сливаясь в гомон.

Ричард вскинулся.

– Не думаю, что ты можешь поставить на себя, – буркнул Салех, выбирая условно безопасное место, куда можно будет посадить Ричарда. Тот с налитыми кровью глазами искал обратного.

– А ты меня уже усыновил? Чтобы за меня решать? – ядовито поинтересовался графеныш в ответ.

– Не, я круче – отцу ты за заботу не платишь. А мне платишь. Так что программа минимум: не помереть сегодня.

– А максимум? – поинтересовался Ричард, что-то углядев в толпе.

– Не убить кого-то еще… – честно признался инвалид.

– А добудь-ка ты мне, братец, бутылку самого дорого шампанского. И цветов. У тебя минута! – внезапно начал командовать Ричард. – Да не дергайся, уродец мой комнатный, обещаю, что буду хорошим мальчиком!

Рей тяжело вздохнул, дернул щекой, и отправился добывать требуемое. Ричарда он обнаружил там же, но уже в компании двух ослепительно красивых девушек. Ярко алое платье, черные волосы до пояса и слегка изумлённое выражение на юном лице. Другая девушка была в изумрудно-зеленом наряде, её белокурые волосы были уложены в сложную прическу.

Ричард кружился вокруг девушек, источая комплименты.

– А этот оживший ночной кошмар – мой телохранитель. Рей Салех, человек исключительных боевых навыков и душевных качеств. Дамы, мой совет, будьте с ним поласковее, иначе он изнасилует ваши бездыханные и частично съеденные тела! – отрекомендовал компаньона Графеныш. Рей улыбнулся, чтобы показать, что его наниматель шутит.

А дальше случилось нечто странное. Вместо того чтобы завопить от ужаса и упасть в обморок, девушки с интересом посмотрели на Салеха. А блондинка аж облизнулась.

– Мистер Салех, вынуждена признать, меня возбуждают дикие звери!

– Официант, проводите нас в приватную комнату! Дамы, заказывайте любые блюда, сегодня вы узнаете, как гуляют аристократы!

И начался кутеж. Небольшой кабинет, обитый бардовой тканью, тонул в сладком дыме небольших курительных палочек, что принесли с собой дамы. Лилось рекой вино, и крепкий алкоголь. Самые дорогие и изысканные закуски были расставлены по столу.

– Дамы, вы не представились, вы учитесь в университете? – обратился Ричард к своей пассии, черноволосой девушке в красном.

– Я Изабелла, и мы с Патрисией приехали навестить моих друзей. И были ошеломлены столь удивительной вечеринкой и столь галантными джентльменами…

Общение становилось жарче, и в какой-то момент, стыдливо прикрыв лицо веером от наблюдателей, Изабелла впилась жарким поцелуем в губы Ричарда. Тот положил руку девушке на затылок и прижал к себе, не давая прервать поцелуй. Патрисия с лихорадочным румянцем на щеках смотрела на ласки подруги.

Оторвавшись от карминовых губ, Гринривер властно полез рукой девушке в глубокий вырез декольте и сжал пышную грудь, вызвав лишь взрыв радостного смеха…

От скатывания ситуации в разврат компанию спас странный звук. А по скривившемуся лицу Ричарду можно было понять, что звук издал его желудок.

Бормоча извинения, сильно побледневший молодой человек распахнул дверь и поспешно пошел в сторону уборной, прижимая ладонь к лицу.

Изабелла, чья грудь уже была извлечена из корсета, поспешно захлопнула дверь. После чего достала еще одну курительную палочку.

– Пока молодой господин приводит себя в порядок, может, мы поближе познакомимся с мистером Салехом? Вы такой молчаливый, такой мужественный… Патрисия, смелее, ты же его хочешь…

Изабелла присела на край стола, погладила подругу по голове и по лицу. Подруга лизнула ей кончики пальцев. После чего черноволосая красавица подтолкнула Патрисию, и та навалилась на Рея, впиваясь в него поцелуем. Запах возбужденной женщины ударил по чувствам бывшего лейтенанта кувалдой, и тот провалился в сладкий водоворот. Вот чьи-то руки шарят у него под рубашкой, подбираясь к штанам, вот перед лицом возникает обнаженная грудь с призывно торчащим соском нежно – персикового цвета. Дым становится гуще, ласки смелее…

Дверь в кабинет распахивается. На пороге стоит Ричард и вид его страшен. Рот и одежа испачканы красно-бурым. Будто молодого человека только что вырвало кровью. Следы от кровавых слез на щеках. Бледное лицо покрывает испарины, золотистые волосы, слипшиеся от пота, неаккуратно висят. В руках Гринривера тонкий стилет. Он хватает Изабеллу, склоненную над полубессознательным Салехом, за волосы, дергает на себя и наносит два десятка ударов стилетом ей в поясницу, после чего выкидывает полуобнаженную девушку из кабинета на пол ресторана. Делает шаг вглубь, и пинком ломает челюсть Патрисии, несколько раз добавляет стилетом куда придётся.

– Урод, встань! Встань, мразь!

С очумелым видом инвалид озирается, не в силах понять, что происходит. Ричард подходит и без замаха отвешивает компаньоны удар по лицу, разбивая губы. А потом еще один. И еще один… Пока тот не начинает рычать и отмахиваться.

– Лейтенант Рей Салех! – свой окрик Гринривер сопровождает хлесткой пощёчиной.

– Я! – подскакивает тот, всё еще плохо ориентируясь в пространстве.

– За мной!

И парочка вываливается из кабинета, там, вокруг лежащей девушки столпился народ. Рядом с дверью стоит бледный официант, у него в руках длинный поднос, накрытый какой-то салфеткой.

– Мистер Салех! – снова орет на душехранителя графеныш.

– Я! – так же очумело орет Рей. Он трясет головой, старясь изгнать из головы вату.

– Блядину раком! – поясняет свои слова Ричард, пиная лежащую на полу девушку.

– Есть!

Инвалид подхватил жертву Ричарда за поясницу. Та подскочила, извиваясь. Но Рей не дал девушке шанса, врезав в ухо. От чего та рухнула четвереньки.

А Ричард, тем временем, откинул салфетку с подноса и взял с него предмет, в реальность которого окружающие их люди, да и сам оглушенный вояка с первого взгляда не поверили.

Огромный мясницкий топор.

– Ы-ы – только и выдал Салех от полноты чувств.

– Смерть блядинам! – прорычал Ричард.

Схватив топор двумя руками, он занес его аж к потолку и на выдохе, с громким «х-х-ха!», звезданул девушку по шее.

Официант рядом блеванул. Кто-то из окружающих их людей тоже опустошили желудок.

Ричард подхватил отрубленную голову, и, с ненавистью глядя в закатывающиеся глаза, впился поцелуем в приоткрытые губы. А потом с отвращением отбросил в сторону. В его руках блеснула вырванная из уха сережка. Лежащее обезглавленное тело в этот момент подскочило на ноги и рвануло куда-то в сторону, орашая всё потоком крови. Остро запахло кардамоном.

Теперь стошнило самых стойких.

Получил струю крови в лицо Рей окончательно пришел в себя.

– Мистер Салех, ваша дама!

Инвалид бросился в кабинет. Патрисия тем временем попыталась прошмыгнуть мимо, над головой инвалида, нечеловечески изогнувшись. Тот дернул ее за ногу, отчего девушка покатилась по полу, а сам Рей, наконец, добрался до оружия. Гулкий свист ударил по ушам. А от Патрисии полетели кровавые брызги. Хлыст просто разорвал девушку на ошметки. Только вот вместо внутренностей в брюшине обнаружилось нечто, похожее на гигантскую личинку. Бывший лейтенант сделал два шага назад, подхватил свободной рукой обрез трехствольной картечницы, и, орудуя хлыстом, в облаке кровавой пыли, прыгнул вперед. Хлыст извернулся, подбрасывая в воздух израненное тело. Рей разрядил оружие практически в упор. Ошметки накрыли ахнувшую толпу. На потолке остались куски плоти. Кровью было залито все.

Ричард отхлебнул из бутылки, которую он отобрал у одного из зрителей, и закинул топор на плечо. После чего огляделся.

– Прошу меня извинить, дамы пытались нас убить. Надеюсь, никто тут не планирует защищать права женщин?

И тут, наконец, оцепенение с людей спало. Раздался полный ужаса вопль.

Рей оглянулся, после чего взял бутылку крепкой травяной настойки, и принялся задумчиво ее опустошать. Старшекурсники столпились над обезглавленным телом. Остальные просто сгрудились в дальнем конце зала. Максимально далеко от места бойни.

– Суккуба!

– Ты ж погляди, какая здоровая!

– А яйцеклад вырос?

– Не, только после третьей линьки.

– Бети, спали эту дрянь уже!

Пахнуло жаром, удушающе запахло горелой плотью, старшекурсники расступились, и стало видно, что на месте тела лежит лишь небольшая горка раскаленного пепла. К молча пьющим компаньонам подошел Кристофер.

– Сильны! Это у вас каждую пятницу? – поинтересовался старшекурсник, стараясь не вляпаться в разбросанные по полу ошметки.

– А еще по понедельникам и средам, – честно признался Рей. Вид он имел потерянный.

– Ты, кажется, знаешь, что это было? – поинтересовался Ричард, успевший уже уполовинить бутылку. Топор, что характерно, он так и не выпустил из рук.

– Суккуба. Самая неприятная форма одержимости. Фактически – огромная демоническая оса. Откладывает личинки в свои жертвы. Личинка берет жертву под контроль, делая их максимально сексуально привлекательными. Паразит берет под контроль разум, используя знания и жизненный опыт жертвы. Питается эманациями смерти и боли. Вырабатывает особо притягательный для противоположного пола запах. Стандартным методами не обнаружима. Выделяет сильнейший яд, которые может передавать через поцелуи. Так же может обездвижить жертву и сожрать живьем. У меня один вопрос, вы как вообще выжили?

Вокруг бегал половой с амулетом, в попытках хоть немного очистить помещение. Получалось так себе, но хоть перестало пахнуть как на скотобойне.

– Да, Ричард, ты как, в порядке? – поинтересовался инвалид у нанимателя.

– О, ты проснулся и решил выполнять обязанности душехранителя? – съязвил графеныш, восстанавливая градус алкоголя.

– Дык, кто ж знал? Я с этими суками ни разу не сталкивался, даже не знал, что такие бывают… В голове как вату насовали, – Салеху не давал покоя его провал.

– Ты лучше скажи, а ты как жив-то? – вновь поинтересовался старшекурсник, осматривая Гринривера. После чего кончиком пальца подцепил кусок мяса на воротнике. – Например, это совершенно точно легочная альвеола.

– Может, тебе еще сказать в какой позе я дам употребляю? – прорычал в ответ графеныш. – Слушай меня, ты, урод наемный, освободи меня от общества этого напыщенного идиота, пока я его не убил! – обратился Гринривер к компаньону.

– О, полегче, парень, мы тут тебе не враги, – примирительно поднял руки Крис, делая пару шагов назад. – Господа, раз наши друзья испачкали зал, предлагаю переместиться на террасу, – обратился он к своим друзьям. – А вы присоединяйтесь, если вдруг вот этот, – ткнул Крис в сторону Ричарда, – снова превратится в человека.

– Может, в общагу? Или в баню? – через минуту поинтересовался Рей, после того, как они заняли ближайший столик, а дрожащий официант принес им каких-то закусок.

– Я желаю кутить, и я буду кутить! Так что поверь мне, мой жуткий обосравшийся друг, никто меня не сможет остановить, даже если все в этом чертовом городке захотят меня убить!

– Гггоспода… Там на улице это… Ввас зовут… – заикающийся официант привлек к себе внимание.

– Так если зовут, то пусть заходят! Кого там демоны привели? – рыкнул Ричард.

– Тттам все…

– Кто все? – рука молодого человека легла на рукоятку топора.

– Сссовсем все. Толпа. Вас зовут, угрожают запалить ресторацию, ггоспода, не ггубите…

– Чернь жаждет графской крови? А это может быть весело! – кивнул своим мыслям графеныш. – Вооружайся, ублюдок, сейчас мы накормим тебя досыта, – обратился он к компаньону.

Через пару минут Ричард, двигаясь в корриде из гудящих студентов, раскрыл двери ресторации. В его руках был топор и бутылка с джином. Следом за ним шел Салех. В руках инвалид нес два тяжелых пистолета, на плече болталась картечница, за спиной висел скрученный хлыст, а на бедре была пристегнута дага.

На площади, куда выходило крыльцо ресторана, было очень людно. Вернее не так, ситуация выглядела словно все жители Римтауна вышли на улицу.

– Хм… Кажется, они не очень дружелюбно настроены, – как-то уж очень философски заметил Салех.

– Поразительные выводы, как ты только догадался? – ответил Ричард, чуть рассеяно. Кажется, гомонящая толпа сбила его с толку.

– Дык, вилы, факела, топоры. Вон, мужик с картечницей. И глаза у них такие… не добрые, – Рей не уловил иронии и ответил честно.

Ропот усилился и вперед вышел высокий, плотно сбитый мужчина. Был он усат, лыс, и превосходил габаритами даже Рея.

– Ты Ричард Гринривер? – прокричал мужик, когда гул чуть стих. Видимо, его слегка пугал окровавленный топор в руках юного аристократа. Да и сам он больше походил на ожившее исчадие ада, чем на человека.

– Я. Ты что-то хотел от меня, смерд? – Ричард вышел вперед.

– Эй, пацан, этот мистер тебя просил донести послание? – обернулся мужик, и вытащил на свет давешнего мальчишку, которому Ричард дал монетку за работу «глашатаем»

– Он… Точно он! И страшный тот тоже с ним был.

– Значит, это ты пообещал спалить наши дома, если мы не заплатим тебе? – выкрикнул усатый, размахивая зажатым в руке топором. – Ты решил сжечь редакцию, запугать нас! Но у тебя не вышло!

– Мистер Салех, пожалуйста, не надо так громко смеяться, – процедил Гринривер в сторону. – Уроды! Говномесы, черви! Вы не достойны даже грязи на моих ботинках! –проорал Ричард в толпу. – С чего вы вообще взяли, что это я?

– Что, благородный, поджилки трясутся? Запахло жареным и в отказ идешь? – ответил парламентёр под вопли одобрения. – Думал сможешь запугать нас? Наш город? Знай, мы и не таких уродов в пруду топили! У нас тут это, гражданское общество! Вооот! И сейчас ты ответишь за всё! Сдохнешь!

– Сдохнееешь! – подхватила толпа.

Двери ресторации с грохотом захлопнулись за спиной компаньонов. И, судя по звукам, их чем-то подперли.

– Мистер Салех, я знаю, это будет трудно, но вы убиваете правую половину площади, а я левую. Плачу по серебрушке за каждого убитого, – глаза юного аристократа зажглись каким-то инфернальным весельем.

Откуда-топрилетел камень. Прилетел не точно. Но стало ясно, что камней сейчас будет гораздо больше.

– Жаждете благородной крови, урроды? Так знайте! – голос Ричарда обрел неожиданную глубину. – Я ненавижу вас, жители Римтауна! Не я сжег редакцию, но, если бы я мог, я бы сделал это сам! Сжег бы весь ваш чертов город! Каждый дом, каждый сарай! В пепел!

Где-то на середине фразы темное небо внезапно подсветилось. Сразу со всех сторон. По всему городу взметнулись столбы пламени. Но, казалось, Гринривер этого не замечал и продолжал изрыгать проклятия и оскорбления.

– Я бы убил каждого на этой площади, самым мучительным образом, и сам этот жалкий городишко я бы сбросил в бездну! На корм тварям, что ждут за гранью! Смерть, смерть и только смерть я бы принес вам, жители Римтауна. И Смерть встретит каждый, кто подымит на меня руку! Вы сдохните! Вы все…

Весь мир неожиданно обрел ярко фиолетовый оттенок. Звезды скрылись за набежавшими тучами. И сами облака закрутились в жуткий водоворот, в котором то и дело сверкали молнии. Небо рокотало.

– Ричард, теперь понятно, почему ты не рассказывал про свой атрибут, – восхищенно пробасил инвалид, почёсывая в затылке рукояткой хлыста. А ты умеешь только открывать врата в бездну? Или закрывать тоже?

– Это не я… У меня другой атрибут, – просипел графеныш внезапно севшим голосом.

Тем временем жители города, в ужасе озираясь на происходящее, опускались на колени в едином порыве.

– Смилуйтесь! Смилуйтесь благородный лорд! – неслось со всех сторон. Остро пахло страхом.

– Так что происходит-то? Ричард? – снова уточнил бывший лейтенант, защелкивая в хлыст баллон со спиртом.

– Пиздец! – честно признался Гринривер.

Судя по отблескам в небе, Римтаун действительно проваливался в ад.

Глава 19

Небо продолжало плавиться, словно в синюю гладь воды кто-то вылил густую масляную краску бардового цвета. Всполохи света в небе заставляли тени плясать жуткий танец. Присмотревшись, можно было понять, что тени пляшут, словно припадочные, и их рывки никак не связаны с нездешним светом.

Горизонт стал сильно ближе, и можно было видеть, как небо, перемешиваясь с чем-то, напоминающем слизь, стекает на землю. А на небе набрякают огромные капли.

Глядя на всё происходящее, Рей в очередной раз проверял оружие и очень печально вздыхал.

— Ричард, не могу сказать, что ты мне особо нравился, но боюсь, тут всех моих навыков не хватит. Так что программу максимум мы уже провалили. А программу минимум провалим в ближайшие минуты, — голос бывшего лейтенанта был спокоен.

– Так все плохо? — Гринривер сделал большой глоток из бутылки, не отрывая взгляд от неба.

– Будь тут армейский корпус при поддержке магов, полный выводок мастера – химеролога и стая костяных гончих, я бы все равно прощался. Тут нужен архимаг. Или аватара божества. Это точно не ты?

— Увы.

– Был рад знакомству, Ричард Гринривер. Ты мне нравишься, жаль не вышло сделать из тебя человека.

— Ты мне тоже нравишься, Рей Салех. И для меня было честью сражаться рядом с таким человеком как ты, твое благородство… — Ричард посмотрел на компаньона, который выпучил глаза и приоткрыл рот, от изумления. — Ладно, ладно ты меня раскусил, – продолжил графеныш другим тоном. — Ты омерзителен как моровое поветрие, надеюсь, ты сдохнешь в муках, и вообще, иди нахер. Я умру счастливым зная, что ты не оставил потомков, такая мерзость не должна размножаться!

– Вот, вот теперь верю! – расхохотался инвалид, защелкивая замок картечницы.

-- И что нас ждет? – снова присосался к бутылке молодой аристократ.

– Я ебу? В аду я еще не был! – ответил Рей, наблюдая за небом. – Но мы узнаем об этом… прямо сейчас!

Огромная фиолетовая капля летела с искажённого неба. Люди, на которых падало непонятное нечто, разбежались в ужасе. И вот светящаяся сфера коснулась земли. С тонким хрустальным звоном сфера лопнула, разлезлась невесомыми осколками и на землю вступила она…

Демоница была ослепительно красива. Идеально правильные черты лица, корона острых рогов, высокая грудь, и манящее женское естество. Руки, словно затянутые в латные перчатки, которые полностью закрывали предплечья. Ноги венчали изящные копыта. Жутким украшением из пятки выходила костяная шпора. В руках гостья из-за грани сжимала клинок, словно сделанный из стекла. В глазах незнакомки плескалось расплавленное золото.

Смех сотней хрустальных колокольчиков разнесся по площади. А перед лицом существа из-за грани появился какой-то символ.

– Погонщица. Высшая демоница, – поделился наблюдением Салех, впрочем, не подымая оружия.

– Ты знаешь, как ее убить? – поинтересовался Гринривер, с любопытством огладывая новое действующее лицо.

– Если только у тебя с собой нет тонны рунной взрывчатки. А лучше двух,– инвалид почесал в затылке рукояткой пистолета.

– И зачем тогда мне знать, что это за ебань? – раздражено спросил графеныш.

– Ну, вдруг тебе интересно?

– Ах, какая любопытная компания! Сколько вкусной еды! Сколько великолепного страха! Хотя мне обещали сжигаемых за живо, но все живы и собрались в одном месте! Так даже лучше! – от голоса демоницы вибрировал воздух и противно ныли зубы. Люди на площади стали падать на землю, прижимая ладони к ушам, и беззвучно крича.

– Леди, вы ослепительны, разрешите облобызать ваши ноги! – Ричард отбросил бутылку в сторону, уронил топор и сделал шаг навстречу погонщице. Взгляд полный жидкого золота уперся в молодого человека. И тот взмыл в воздух, зависнув как муха в сиропе.

Тем временем знак, висящий в воздухе, налился темным светом и устремился вперед, прилипнув к дверям ресторации. На стенах появилась прозрачная пленка.

– Так нам не помешают развлекаться ваши друзья. Ах, сколько восхитительных эмоций, какой накал жизни! Мальчик, милый мальчик, ты хочешь мне подарить что-то?

– О да, миледи, позвольте вас коснуться, это все, чего я желаю перед смертью! – просипел Гринривер которому пребывание в воздухе причиняло боль.

– А ты хитрец! Не люблю таких! – капризно вскрикнуло существо. И взмахнуло мечом.

Несмотря на то, что до Ричарда было больше пяти метров, взмах меча отсек ему руки в плечевых суставах. Но они не рухнули на землю, а продолжили висеть в воздухе, вращаясь. Кровь, вытекающая из ран, тоже висела в воздухе.

Погибающий Гринривер рычал, челюсть его была сжата с такой силой, что крошились зубы.

– Я вижу газами всех слуг. И слышу их ушами. Я знаю про твой веселый атрибут, мальчик. Так что обойдемся без него. Вдруг кто-то поранится? Хочешь еще мне что то сказать? – игриво поинтересовалась демоница.

Рей Салех не стоял на месте. Но в этот раз противник вышел не по плечу. Пули бессильно вязли в воздухе, что стал густым как кисель. Взрывчатка, заброшенная на незримый купол просто растаяла, встретившись в полете с разноцветной кляксой, прилетевшей откуда-то сверху.

– Я… Я… Я помочусь на твой труп, ссссуука… – вытолкнул сквозь сжатые зубы бледный аристократ. Глаза его были устремлены в лицо демоницы, и во взгляде плескалось пламя жгучей ненависти

– О, а где же сладкие речи, где признания в любви? Давай же, малыш, попробуй еще раз! А чтобы думалось легче… – из приоткрытого рта погонщицы вырвалось небольшой облако, которое окутало ноги молодого человека, и, кажется, начало их жрать. Оставляя лишь кости, покрытые кровавыми ошметками.

– Я клянусь своим небом, ты сдохнешь! Сдохнешь! Сдооохнешь! – на губах Ричарда выступила кровавая пена.

Погонщица поманила жертву пальцем. И агонизирующий Гринривер приблизился к ней. Шея существа удлинилась, и фиолетовые губы замерли в паре сантиметров от лица молодого человека.

Тот силился что-то сказать, но из глотки вырвался только хрип. Демоница глубоко вздохнула, и Ричард начал словно выцветать. Золотые волосы стали пепельно-седыми, черты лица заострились, кровь на губах побурела и осыпалась невесомой пылью. Крохотная золотая искра вырвалась с очередным вздохом из приоткрытого рта и повисла между демоном и уже мертвым телом. Искра скользнула между полных губ. Совершенное лицо исказилось с пароксизме удовольствия, небрежный взмах руки и расчлененное высохшее тело рухнуло за спиной погонщицы с громким стуком.

Рядом бесновался Рей Салех. Татуировки на его теле снова засветились, прорезая кожу. Опустошенные револьверы были отброшены в сторону. Дага в руке билась о невидимую преграду, а на губах пузырилась белая пена.

Сладко потянувшись после поглощения души, погонщица оглянулась и с интересом уставилась на бывшего лейтенанта.

Слизь цвета протухшего неба начала течь по брусчатке. Площади, затекая с улиц, где с неба падал измененный дождь.

– О, ты тоже любишь хлысты? А давай мы с тобой поиграем, чей длиннее? Обещаю, я буду очень нежной! Душа твоего друга была такой восхитительной вкусной, столько эмоций, столько искренности, столько жизни…

Демоница сделала первый шаг. Прозрачный меч в ее руках удлинился, и распался на сегменты. Оружие ожило и стало чем-то напоминать щупальце диковинного зверя. Поле, что защищало погонщицу, пропало. Инвалид ударил своим хлыстом. Погонщица слегка наклонила корпус и ударила в ответ. Ожившей змеей оружие метнулось вперед и перерубило деревяшку, что заменяла Салеху ногу. Потеряв равновесие, он перекатился в сторону, не выпуская оружия.

– А ты славный. Хочешь, быть моим чемпионом? Я верну тебе ногу. И подарю много чего… Все наслаждения, все пороки! Чтобы ты осознал мою силу, прими ДАР!

Вопль твари из-за грани толкнул бывшего лейтенанта и тот кубарем покатился по земле. Изо рта демоницы вылетела алая капля, и, с шипением, впилась в обрубок ноги, растворяя ткань одежды и кожу. Рана вспенилась, и из нее начала прорастать пятипалая лапа, покрытая чешуей зеленого цвета. Черные антрацитовые когти судорожно сжимались. Рисунок на теле стал светиться ярче.

– Давай, нападай! Я буду отбирать тебя у тебя по кусочкам. А потом мы вместе вкусим твоей плоти, и ты преклонишь передо мной колени!

Еще один цилиндрик рунной взрывчатки был вырван из рук лейтенанта и растворился в воздухе. В стороны полетело все огнестрельное оружие.

На небе, тем временем, стала набрякать еще одна чудовищная по размерам капля.

– Дерись, тварь! Развлекай свою госпожу, я приказываю! Я не дозволяла тебе умирать!

Роняя на брусчатку капли крови и пота, Рей Салех поднялся на ноги. Он посмотрел на ликующую демоницу, и расхохотался. Весело. Тепло.

– Думаешь, победила? Думаешь, подчинила? Думаешь, теперь этот город в твоей власти?

– Не ты ли хочешь эту власть… – начала свою речь погонщица. Но не договорила. Она согнулась пополам, хрипя. Из широко раскрытого рта полилась прозрачная слюна.

– Дрянная душенка, да? Не думал, что с Ричардом все настолько плохо, что им будет тошнить высшего демона! – хохотал Рей, наблюдая за мучениями повелительницы легионов.

Все это время иссохшее тело Ричарда зашевелилось. С хрустом на место встали оторванные руки. Мертвец поднялся на обглоданные ноги, и вскинул голову. Два живых глаза на мертвом лице впились взглядом в согнувшуюся демоницу. Тело сделало шаг, и еще один.

На вытянутой руке возникла черная сфера абсолютного ничто. Тут же возник ветер, ураганным порывом устремился в черную дыру. Иссохшие волосы гринривера трепетали, закрывая лицо. То, что было когда-то молодым человеком сделало несколько быстрых шагов и махнуло рукой, стирая из реальности голову и плечи погонщицы. На землю рухнулкусочек кости.

Черная сфера пропала. Ветер стих. Иссохший труп запустил руку в тело демоницы, почти по локоть. И с силой рванул, вываливая её требуху на брусчатку. Бледная ладонь сжимала золотую искру, которая начала впитываться в тело. Наросло мясо на мертвых ногах. Волосы снова обрели золотой цвет, кожа налилась кровью. С хрустом встали на место все сломанные кости.

Через минуту над телом высшего демона стоял Ричард Гринривер. Живой, здоровы, и злой. Очень, очень злой.

Он принялся неистово пинать мертвое тело.

– Я тебе, мразь, что обещал, а? Я тебе, шлюха, в чем клялся? – орал Ричард на труп. После чего резко успокоился, распустил завязки на частично уцелевших штанах и помочился на тело.

– Это был твой атрибут? – поинтересовался Рей, разглядывая демоническую лапу на месте деревянной ноги.

– Ага, бессмертие. Самый бесполезный атрибут. Боевого применения нет. Развития нет. Узкоглазый мудак с чернильницей – и тот сильнее меня!

Что-то грохнуло. Печать на двери ресторации пошла рябью. Но устояла.

– То есть ты тогда, на той дуэли, с флотским, вообще ничем не рисковал? Даже всади ты себе пулю в черепушку, то мозги бы сами собрались в кучу? Поднялся бы через несколько минут, живой и трезвый? – продолжал допытываться Салех. В его голосе появились глумливые нотки.

– Заткнись, заткнись! – взвизгнул графеныш.

– И те сучки тебя, выходит, укокошили, и ты проблевался легкими в уборной и захлебнулся собственной кровью? Как какой-то туберкулезник?

– Если ты не прекратишь, то это ты захлебнешься собственной кровью! Я, блядь, тебе слово чести даю!

– Ладно, ладно, не кипеши! Мы по-прежнему падаем в ад. Будем травить тобой всех встречных демоном? Кстати, что будет, если тебя сожрут?

– Я не планирую это проверять! И вообще, надо что-то делать! Тут становится жарко! – огрызнулся Ричард, оглядываясь. Огромная капля начала тянуться с неба.

– Извини, я опахало дома забыл! Придется по старинке, поссать на тряпочку и лицо обтирать! – снова гыгыкнул Рей, перезаряжая револьвер. Инвалид явно не воспринимал реальность нормально.

– Светлые боги, и кто кого тут охраняет? Мистер Салех, кто тут из нас способен охладить что-то? У вас же даже оружие специальное для этих целей! – рыкнул на компаньона Рей, впрочем, без особого энтузиазма. Он рассматривал кончик рога, оставшийся от погонщицы.

– Видимо это местный воздух на меня так влияет. Прошу извинить, завтра я обязательно всем всё возмещу! А ты, мерзкая противная слизь, ты так похожа на Ричарда, я тебя сейчас пырну, прямо оприходую своим ножиком! На! – и глупо хихикающий Рей всадил дагу в ближайшую лужу слизи. Впрочем, без особого результата. – О, детка, ты такая узенькая, я ведь твой первый? Хочешь, еще раз ткну? Тебе понравилось?

Ричард дал душехранителю в ухо. В глазах того на миг прояснилось. И он ткнул оружием в лужу, активируя способность.

Мир замер. Текущий небосвод замер. Капля, почти оторвавшаяся от небосвода, тоже замерла. В воздухе моментально возник туман.

А потом…

Небо пошло трещинами. Капля светящегося нечто с треском отломилась и рухнула наземь, погребая под собой несколько десятков человек. То, что раньше было небом, раскалывалось невесомой скорлупой. И сквозь бреши в демоническом небе стало видно небо настоящее. Простое, черное небо, покрытое россыпью звезд.

Очнувшиеся люди подскакивали и начинали метаться в разные стороны, крича и молясь на пяти разных языках. Куча в центре площади зашевелилась, и из нее показалось это…

– Кердахар, палач армий. Старый знакомый! Я вас сейчас представлю, Ричард, ставлю десяток золотых, вы явно родственники, – радостно закричал Салех,

– Ээээ… – протянул графеныш рассматривая новое действующее… нечто.

– Сопоставим по мощности с бронетанковой дивизией. Им прорывают эшелонированную оборону. Броня защищает от магии. Для уничтожения рекомендуется использовать артиллерию.Ну, или как мы в прошлый раз, взяли бронеход, обвязали его живыми свиньями, начинили взрывчаткой под башню.

– И как, помогло? – уточнил Ричард, пытаясь оценить размеры иномирового гостя. Получалось плохо.

– Неа, но бабахнуло знатно. И мы как раз успели удрать.

– И что ты предлагаешь делать? – Ричард активировал свою способность. Черная сфера снова начала всасывать воздух. После чего с сомнением посмотрел на демона. Который по размеру был почти вдвое выше трёхэтажного ресторана.

Кердахар напоминал огромного осьминога, покрытого крупной блестящей чешуей. Щупальца толщиной в несколько обхватов были покрыты то ли присосками, то ли ртами.

– Как что? Знакомить! – Рей сунул в рот два пальца и оглушительно свистнул. Из горы щупалец показался глаз, и уставился на источник шума. – Эй, Кердахар! Разреши представить, Сэр Ричард Гринривер, мой хороший друг и славный малый! Он хочет с тобой подру…

Взметнувшееся и резко удлинившееся щупальце размазало молодого аристократа по брусчатке. Просто обойдя сбоку руку с черной дырой. Сам инвалид ловко пригнулся.

– Какой-то он вялый. Кстати, забыл сказать, зверушка разумная. И он уже в курсе того, как ты трахнул ее мамку, – продолжил объяснять ситуацию Салех восстанавливающемуся из кровавого месива Ричарду. – Кис-кис-кис, смотри какой вкусный Ричард, может, сожрешь его?

Снова метнулось щупальце. На этот раз Гринривер смог увернуться. Но снова удар черной сферой только вырвал кусок брусчатки.

Тем временем над демоном возник десяток знаков, танцующих в круге. Трещины на небе стали зарастать.

– Я СОЖРУ ТВОЕ СЕРДЦЕ! – взревел графеныш, перед тем как получить очередной удар, смешавший молодого аристократа в фарш.

В ответ Рей нанес удар хлыстом. Тот увяз в щупальце. Кердахар вздрогнул всем своим телом, замедляясь.

– Ага! – Рей вырвал хлыст, вкусно пахнущий спиртом, и ушел от удара сразу трех щупалец.

– ДА Я… – не успевшего регенерировать Ричарда снова расплющило.

В какой-то момент графеныш все же умудрился задеть монстра. Покрытая присосками конечность монстра дернулась, снова обратив незадачливого волшебника в кашу, и втянулась обратно в тело Кердахара. А на смену ему пришло другое, покрытое тонкими иглами.

В следующий момент Ричард оказался нанизанный на десятки тонки игл, как бабочка на булавку. Молодой человек тонко завизжал, и Рею пришлось ударом хлыста перебить компаньону позвоночник. В следующий момент способность Ричарда начала гнуть и ломать иглы, А кое-где и перекусывать нарастающей плотью.

– Бблагодарю. Это было неприятно!

Приятели отбежали от монстра подальше, и демон тут же потерял к ним интерес, сосредоточившись на своей магии. Небо начало зарастать быстрее…

– И что делать? – растеряно произнес Гринривер. Он понял, что палач армий от них отмахивался. И возьмись он всерьез за драку, они не продержались бы и мгновения.

Демон, тем временем, начал ловить людей и подвешивать их в воздухе, нанизывая на лучи своей рунической вязи.

– У меня есть вариант. Но он тебе не понравится, – честно признался Рей. Он зачем-то вгрызся в свое плечо зубами, и по рубашке уже бежала кровь.

– И какой же? У вас в сапоге припрятан воз взрывчатки?

– Вот! – продемонстрировал инвалид крохотный пузырек, который вынул из-под кожи.

– Что это? – Ричард с интересом уставился на предмет.

– Полсотни лет на рудниках или бессрочная работа учебным пособием на кафедре химерологии.

– Да хоть погребение заживо! Нет время для загадок!

– Точно? А вот я одну все же загадаю! Как поймать…

Рычащий Гринривер активировал атрибут, поднимая ветер.

– Зелье силы тролля, – пояснил бывший лейтенант злобно хихикая. – Вытяжка из целой колонии фей. Как ты знаешь, тролли такие сильные, потому что жрут фей. Никто кроме троллей их не жрет, потому как маленький народец умеет накладывать жуткие посмертные проклятия. Поймали мы как-то в обозе вражеском одного темного алхимика, он заготавливал маленький народец. И не только, не суть. Запрещена эта штука, как зелье молодости на основе вытяжки из младенцев. Правда, говорят, его научились делать из ягнят…

– Мистер Салех, не время для лекций! Придите в себя! – почти в отчаянии проорал Гринривер.

Выглядел он плохо, и был гол, грязен, и покрыт содержимым собственного желудка.

– Ты такой скууучный! Я расстроился!

Удар в ухо привел Рея в чувство. Тот затряс башкой, потом с удивлением уставился на пузырек, потом на компаньона.

– И вы решил дать это зелье мне, чтобы я смог уничтожить демона?

– Ты кретин? Даже если ты станешь вдесятеро сильнее и быстрее ты максимум поцарапаешь эту тушу, а при смерти, как я понял, действие любых веществ развеивается, – Рей посмотрел на ноги и стащил сапог, заурядно поставив его на землю. Внутрь он утрамбовал портянку. – Это потому ты сейчас трезв. Так что… – Рей закинул бутылек в рот, и раскусил его. Подождал пару ударов сердца и сплюнул на землю осколки. – Зелье выпью я!

Салех начал меняться. Затрещала одежда под напором разрастающихся мышц, брови надвинулсиь на глаза, кожа посерела. Руки удлинились. И без того немаленький Рей увеличился в полтора раза. Нога распухла, разрывая штаны.

Изменившийся громила расправил плечи, окончательно разрывая рубаху. Стало видно, что по позвоночнику вырос короткий костяной гребень.

– О да, в виде жабы переростка вы стали гораздо питательнее! И даже привлекательнее! – съязвил Ричард, разглядывая душехранителя. Тот взмахнул хлыстом и слегка размазался в воздухе. – И чем же вы планируете убивать того, кто носит гордое имя «палач армий», разумен, устоял перед тонной взрывчатки, регенерирует, владеет магией и способен разрывать реальность?

Рей Салех улыбнулся двойным комплектом зубов.

– Тобой! – услышал Ричард, но до конца смысл фразы осознать не успел.

Огромная рука, или скорее, лапа, сжалась на щиколотке Ричарда и небо поменялось местами с землей.

– Ты главное держи атрибут активным. И мы этого пидораса…

На самом желе Ричард много чего хотел ответить, но получилось только глубокомысленное:

– Блядь!

Десятком мгновений позже очередной удар сорвал печать, наложенную демоницей. На порушенный порог ресторации вылетели ощетинившиеся оружием волшебники и увидели очень странную картину (насколько может быть странным хоть что-то в месте, где случился прорыв реальности).

Трехметровый монстр, в котором можно было узнать Рея Салеха, огромными прыжками несся в сторону жуткого демона, который творил какую-то противоестественную магию. Тот был размером с городскую ратушу и размахивал полусотней матово черных щупалец.

Монстр-Рей сжимал в одной руке хлыст, который вился вокруг него прозрачным маревом. В другой руке, схваченный за ноги, болтался голый Ричард Гринривер. На вытянутой руке аристократа зияла черная дыра, в которою дул ураганный ветер.

Можно было услышать полный ярости и злобы боевой клич.

– Суууукаа! Ты увооолен!

Что случилось дальше, сложно сказать. Просто все пришло в движение.

Взметнулся демон, сразу став вдвое выше. Ему навстречу прыгнул Рей, замахиваясь своим нанимателем. Тот вопил что-то бессвязное. Гудел разрываемый воздух. Визжал демон. На землю падали отрезанные щупальца.

Не все шло гладко, и в какой-то момент изменившийся громила размахивал только нижней половинкой Ричарда, в то время как основная часть молодого аристократа угодила одну из многочисленных пастей. Но за десяток ударов сердца аристократ вырос обратно…

В конечном счете, перед ошарашенными студиозами предстала картина: но горе агонизирующей плоти стоял Рей Салех, весь залитый черной кровью демона и красной, Ричарда. Он наносил удары Гринривером, черные сферы которого зияли уже на двух руках. Удары срывали плоть. По площади гулял ураганные ветер, разжигая многочисленные пожары. В толще плоти блеснуло демоническое ядро, пульсирующее всеми цветами радуги… Черная сфера оставила в нем огромную борозду. В небо взмыло облако золотой пыли.

Трещины на небе стали расти. Раздался хрустальный звон. И сразу произошло очень много разных вещей.

Осколки демонического неба падали на землю, вместе с ними падали многочисленные демонические создания, замершие в процессе воплощения, и от того еще более омерзительные.

Из тела мертвой демоницы, рванулись сотни светлячков, тут же увеличивающиеся в размерах. Белые огни устремлялись к падающим демонам и вцеплялись в них, окутывая яростным пламенем. Демоны сгорали, не оставляя от себя даже пепла. Те, мимо кого проносились огни, могли бы разглядеть искаженные лица мстящих душ, многие тысячи лет собираемые демоницией.

Золотой же туман, что появился после разрушения ядра палача армий, закружился в смерч, втягивая в себя все осколки плана демонов. Поднялась вьюга, в которой все было залито золотым светом. В какой-то момент сияние стало нестерпимым… и потоком устремилось в небеса. Оставляя после себя руины Римтауна и ошарашенных жителей. Где-то высоко в темном небе можно было различить стаю призрачных фигур, которых в воздухе держали прекрасные крылья, но все возможные наблюдатели пытались проморгаться.

В центре площади стояли двое. Голый Ричард Гринривер, и сдувающийся Рей Салех. Инвалид, чью жуткую лапу забрала золотая вьюга, рухнул на землю. Его спутник, увидав такую картину, принялся радостно топтать приятеля ногами. Но получил апперкот в пах и тоже лег рядом, скрючившись.

Битва за Римтаун завершилась. Город был спасен.

Эпилог

Где-то довольно далеко.

— Докладывайте, — произнёс скрипучий голос.

– Полный провал. Вся резидентура мертва. Ответственный за проведение пропал без вести, — второй голос напоминал шелест ветра.

– Подробности. В последнем докладе вы говорили, что всё готово и культу удалось даже справиться с последствиями вмешательства двух молодых волшебников.

– Всё так, светлейший магистр. Но вмешался неучтенный фактор. Точнее двое. Ричард Гринривер и Рей Салех. Они вмешались и…

— Подробности!

– Это лишь предварительная картина, но дело было так:

Юный Гринривер, видимо, решил заработать на страхе горожан, скупил все противоогневые амулеты и каким-то образом разослал угрозы в каждый дом, с условием, что если жители не купят у него амулеты защиты за большие деньги, он сожжет дома горожан. Но молодой человек был небрежен, и не стал тщательно скрывать свою личность. В результате этой небрежности в момент начала ритуала большая часть жителей была на центральной площади. Римтаун очень сплоченный город, как пишут в газетах, у их там «гражданское общество» и жители шли линчевать, как они думали, поджигателя.

Из-за того фактора, что во вспыхнувшем пламени не было людей, прорыв вышел сильно ослабленным. И вместо полноценного разрыва реальности получилась небольшая щель, в которую просочилась верховная, чтобы самолично собрать души смертных и раскрыть врата.

Первые, кого она встретила, были эти двое…

— В докладе говорилось, что на них было подготовлено покушение, и к началу ритуала они должны были быть мертвы.

— По словам наблюдателя, они вычислили убийц и распотрошили их, радостно гогоча и купаясь в их крови …

— Серьезно? – скрипучий голос был полон скепсиса и неверия.

— Я озвучиваю данные доклада. Как вы понимаете, эти данные нуждаются в проверке. Я могу продолжить?

– Да, не обращай на меня внимания, уж больно… необычно звучит эта история.

– Вынужден согласиться. Возвращаемся к нашей истории.

Дальше наш наблюдатель оперирует только показаниями выживших очевидцев.

По их словам, верховная сожрала Гринривера младшего. Но подавилась им…

-- (ошеломленные звуки охренения)

– Гринривер вылез у нее из глотки, оторвал голову и стал сношать агонизирующее тело...

– (нервный кашель)

– Тем временем Рей Салех, которого верховная успела наградить мутацией, у него отросла давно потерянная нога, применил атрибут, и остудил гибельные слезы.

– Поясни.

– Гибельные слезы или слезы ада, субстанция через которую проявляются измененные при масштабном прорыве, фактически, овеществлённая часть демонического плана. Рей Салех своим атрибутом что-то с ними умудрился сделать, в результате чего едва не разрушились врата. В тот момент через них практически успел проникнуть Кердахар. Ударом странного атрибута он был ослаблен, но все же сделал попытку сохранить врата. У него даже почти получилось, но…

– Рей Салех и Ричард Гринривер?

– Именно. По словам очевидцев, Рей Салех забил Кердахара на смерть молодым Гринривером.

– Тот самый «Палач армий», который практически в одиночку уничтожил шестой имперский моторизированнй легион? Тот самый демон, из-за которого воплотились три аватара светлых богов, и два из них были им уничтожены?

– Всё так, но хочу сразу добавить, что он был всерьез ослаблен, тем, что ему, фактически, пришлось просачиваться сквозь ломаемые врата, а также у него не было жертвенной энергии в материальном мире. Тогда, пять лет назад, Палач армий был воплощен по всем правилам великого искусства…. И еще хочу добавить, каким-то образом Салеху или Гринриверу удавалось наносить раны Кердахару. Полностью игнорируя всю его защиту.

– Как им это удалось?

– Атрибут. По официальным бумагам у Гринривера недавно был обнаружен второй атрибут, дематериализация. Но, судя по действию, это больше напоминает абсолютное стирание.

Вместе с гибелью Кердахара…

– Гибелью?! Может быть, ты хотел сказать изгнание?

– Нет, из-за двойственности миров и из-за разрушения ядра палач армий был полностью уничтожен. Как и погонщица. Так вот, при гибели палача армий, разрыв между мирами закрылся. Но это, к сожалению, не всё. Высвободились поглощенные демонами души, которые они носили с собой. Самые яркие, самые сильные.

Их высвобождение привело к тому, что едва не возник новый разрыв, но уже в план света. Возникшее явление напоминало действие великого заклинания «солнечная корона». Все оказавшиеся в материальном мире демоны были уничтожены.

Свитки контрактов с Кердахаром Палачом армий, и Аурисией Погонщицей демонов, хранимые в тайной крипте, истлели.

Доклад окончен.

– Мда… Провал в Римтауне сильно меняет расклад в игре. Придется что-то делать с новыми владыками домена…

– Это невозможно. Домен запечатан.

– И когда только успели? Я вроде не успел дать распоряжения вашим… конкурентам.

– Владыка, домен запечатан с той стороны…

– Запечатан? Ты уверен?

– Абсолютно. Свитки контрактов окаменели. И попытка призыва дает однозначный результат.

– Интерееесно… – теперь в скрипящем голосе слышался неподдельный интерес. Или скорее даже азарт. – А теперь с самого начала!

Где-то в подземельях.

На каменную плиту рухнул черный кристалл, размером с голову, весь покрытый сетью трещин.

– Дарю! – старший имперский дознаватель устало прислонился к стене.

– А… А зачем он мне? – Питер озадаченно уставился на подношение.

– Вплавишь в серебро, будешь носить на шее. Или используй как пресс-папье. Мало кто может похвастаться таким, во всех отношениях, уникальным предметом. Бывшее сердце тьмы, когда-то способное выпить весь сомн душ двух высших демонов. Стоит как герцогство в южных провинциях. Вернее, стоил, – ядовито закончил мертволицый.

– Но мы можем исправить ситуацию? Отправимся на юг континента… – растеряно протянул молодой неопытный лич, который сегодня отсрочил повышение по службе минимум на три сотни лет.

– Найдем там город с истонченной вуалью, организуем там культ демонопоклонников, организуем им контракт с древним доменом, уроним город в ад, и когда твари начнут жрать жителей, применим вуаль времени и втянем сонм душ в камень, который, нам кстати, надо будет где-то найти, а скорее всего украсть? – Раздражение прорывалось через взгляд и голос древнего существа. – Да, я забыл упомянуть: артефакт вуали просто рассыпался пылью. Так что его тоже надо изготовить. А это не один десяток лет. Ах да, и золота, правда, по цене баронства. – продолжал язвить следователь.

– Так что же делать? – совсем упавшим голосом спросил Патрик.

– Предлагаю придумать максимально смешные формулировки. Если шеф будет смеяться достаточно долго, у нас будет хороший шанс не стать батарейкой в артефактном контуре. Предлагаю, а ты записывай: «а потом пришли два волшебника-первокурсника. И всех убили. Мы их, конечно, просили так не делать…»

– Тогда лучше так: «первокурсники выпили слишком много и…» – начал предлагать свою версию Питер

– Идиот! – рявкнул мертволицый. – Шефу шесть тысяч лет! Он последний раз смеялся, когда утопили северный континент! А это было легендой, когда я еще был человеком! Патрик, это не просто провал! Нам надо будет дать очень внятный и очень короткий ответ на вопрос «Почему империя не получит своего костяного дракона?». Ради него, между прочим, разрешили пустить под нож всё новое поколение волшебников и часть преподавателей! Ты представляешь, насколько это важно?

– И что же делать? – не смотря на свой солидный возраст, и тот факт, что уже как полторы сони лет Питер был мертв, он испугался. Реально испугался. Шефа он боялся до дрожи в мертвых коленках.

Старший дознаватель выпрямился, вскинул голову, и сказал одно лишь слово.

– Клятва!

Питер опустился на колени.

Когда очень короткий и очень старый ритуал разделения дара был закончен, а на медальоне старшего дознавателя появился новый черный брильянт, он расслаблено сел на край чьего-то саркофага и уже совершено другим голосом произнес.

– Наш провал может оправдать лишь одно. Мы должны дать шефу что-то более ценное. И это что-то у нас почти есть!

– О чем вы… мастер?

По лицу старшего дознавателя пошла трещина, разделяя его на несколько сегментов. Они раскрылись, обнажая еще десяток глаз, хаотично движущихся на кровавой маске, словно листья водовороте.

– Неразменная душа! – произнесло существо и рассмеялось страшным, нездешним смехом.

Где-то в каменной келье.

– Отче, вот досье на тех, кого боги осенили светом.

Фигура в ветхом балахоне протянула своему собеседнику, такой же фигуре в балахоне, небольшую папку. В полной тишине слышался лишь тихий шелест бумаги. Вскоре и этот звук смолк.

Через долгих десять минут настоятель заговорил.

– Вскрыть келью казначея. Казначея воскресить. Наймите гильдию теней, пусть стребуют все невозвращенные долги с королевств. Всю дерюгу сжечь, братьев облачить в шелк. Скупить все бордели в соседних городах. Вылечить, вымыть, пригнать сюда на покаяние. Столовая переходит на мясо. Раскупорить винные подвалы. Братию напоить. С сегодняшнего дня аскезу и нищенствование считать грехом гордыни.

– Отче?

– Концепция меняется. У нас новые паладины, – тяжелый вздох, – надо соответствовать, – еще один вздох, с затаенной радостью. – Кто мы такие, чтобы оспаривать волю богов?

Послушник поклонился и вышел.

Истинный служитель светлых сил, оставшись в одиночестве, снова перелистывал папку с личными делами.

– О боги, ну и уебки…

Где-то в пустоте.

В большом камине горел огонь. Напротив камина стояла пара кресел.

В одном из кресел сидел уродливый толстяк в неопрятной мантии. В руках он сжимал просто огромный бокал, в который запросто влезала бутылка коньяка.

Его гость, четырехрукий старик в широкополой шляпе, Сидел с таким же бокалом. На небольшом столике между креслами стояла глубокая миска, из которой присутствующие в кабинете что-то периодически брали, и закусывали этим содержимое бокалов. Внимательно присмотревшись можно было понять, что в миске копошатся крохотные демоны. А сама миска очень похожа на древний домен, разросшийся аж на шесть кругов.

– Как считаешь, хоть кто-то догадается? – лениво произнес толстяк, рассматривая огонь через вязкий янтарь коньяка.

– Неа, будут думать друг на друга, или на моих ученичков. Мальчики себя довольно неплохо показали, – подумав, ответил четырехрукий.

– Ну, тогда у меня тост! За подрастающее поколение! – лениво произнес толстяк.

– За то, чтобы дожили до наших лет! – поддержал владыка темных снов.

Бокалы соприкоснулись с хрустальным звоном.

В светлом кабинете очень важных персон.

– Ты выиграл! Как ты мог вообще предвидеть… такое? Это же не просто хаос, это какой-то сюрреализм, в чистом виде! Прости за плебейские замашки, но это форменный пиздец!

– Пришел или настал?

– Что?

– Пиздец, говорю, пришел или настал?

– А в чем разница?

– Приходит он, когда у него есть предпосылки, а настает – когда их нет.

– Настал! Но ты знал! Как ты мог знать?

– Не важно. Сын, ты проиграл. Где моя лошадь?

– Ну, папа!

– Я тебе две тысячи лет как папа. ГДЕ МОЯ ЛОШАДЬ?

«Письмо Ричарда Джереми Гринривера, сквайра, отцу, герцогу Майклу Уильяму Гринриверу.

(Черновик)

Здравствуй, отец! Я знаю, насколько неторопливой может быть почта, и мыслю, что мои первый два письма ты еще не получил. А я уже пишу третье.

Произошло… много чего. Нет, ты не подумай, что я не хочу тебе что-то говорить, был бы рад вообще не писал, но про меня пишут газеты, просто даже не знаю, с чего следует начать рассказ.

Начну, пожалуй, с последних событий! Хочу тебя поздравить, твой сын мертвец со стажем герой! В Римтауне случился прорыв реальности. И мы вдвоем, плечом к плечу с Реем Салехом, с ним справились! Я сжег к хренам этом чертов городишко и мне ничего за это не было, все подумали на культистов. И именно я уничтожил двух высших демонов. Мы совершили то, что пять лет назад было не под силу целой армии! Не верь газетам, там не было ничего героического, мной подавился высший демон, и пока эта сука блевала внутренностями, я снес ей башку. Потом с неба вылезла еще какая-то хероебина, которая, по слухам, уничтожала людей сотнями тысяч, и мой телохранитель забил эту дрянь моим бессознательным телом! Мои причиндалы, кажется, видели все жители этого ебанного городишки, которые, к сожалению, в общей массе, пережили ту ночь. Но не буду портить сюрприз, подробности ты узнаешь из газет! Единственно, что добавлю, нам планируют установить в городе памятник! И скоро – торжественное открытие! Отец, можно будет повесить на нем пару моих братьев? Все равно их там шестеро!

Тебе наверно хочется знать, как мне это удалось? Что за глупые вопросы, ты видел моего душехранителя? Я вообще не понимаю, почему прорыв в ужасе не схлопнулся как только это уебище вышло под демоническое небо! Даю тебе еще один повод переписать завещание мной гордиться!

Я великий неудачник волшебник! Уникальный метод подготовки мистера Салеха принес ошеломляющие результаты! Отец, ты бы знал, как он меня пиздит!

Несколько дней назад я смог активировать второй атрибут, не такой бесполезный как первый, стирание из реальности! Это абсолютное оружие! Теперь у меня никогда не будет проблемы с тем, куда девать тело бездыханной шлюхи. От него нет защиты даже у демонов! Мистер Салех предложил заряжать мной пушку, я дематериализовал его протез, а он очистил мной нужник. Из-за этого приятного известия меня перевели в личные ученики к лучшему преподавателю в университете. Предыдущего преподавателя я обезглавил, и сшил из него себе портфель. Но мне удалось выдать это за несчастный случай. Так что жди благодарственное письмо с самого верха! Для этого письма мне пришлось скрыть перед имперскими дознавателями растрату в университете, Брин-Шустер теперь мой должник.

Но если ты думаешь, что это все хорошие новости, то ты глубоко ошибаешься! Удалось выяснить природу моего атрибута. Это не взрывная регенерация, как ты предполагал вначале. Я думаю, ты отправил меня сюда чтобы, выясняя природу моих сил меня тут убили. Но я живу. Хуй тебе, папа!

Я бессмертен!

Я знаю, что ты скажешь, и осознаю всю важность скрытности, но я воскрес на глазах у нескольких тысяч людей, я физически не успевал убить всех свидетелей, извини! И дальше хранить в тайне мой атрибут не выйдет. Мое бессмертие абсолютно! На самом деле нет, мой душехранитель походя придумал десяток способов отправить меня на тот свет, так что в наших отношения ничего не поменялось, разве что стало больше боли. Этот ублюдок теперь ласково называет меня «многоразовый Ричард».

Так что отец, я даю тебе слово, тебя запомнят не как графа Гринривера, а как отца великого Ричарда. И проклянут, не вечно же мне везти будет.

На этом я бы хотел закончить, но я, пожалуй, перечислю важные события, которые случились за эти дни. Неделя вышла насыщенная.

Мне довелось свести знакомство с имперскими дознавателями, они расследовали неприятную историю – поджег редакции местной газеты. В итоге я сознался в том, что хочу убить тебя, братьев, императора, а мистер Салех оторвал одному из них голову, и потом мы все дружно пришивали ее на место. Расстались мы лучшими друзьями.

Случилась какая-то нелепая история с изменением учебной программы. Пропал ответственный за это преподаватель. Дела свои никому передать он не успел. Так что нашего дорогостоящего репетитора пришлось перепрофилировать на текущий учебный курс, с углубленным изучением отдельных разделов. А еще во сне нас учит пыткам четырехрукий демон, которому мы сдуру принесли ученическую клятву, и я могу безнаказанно пытать одногруппников, поздравь меня, я действительно самый жуткий ночной кошмар многих людей!

Я завел дружеское знакомство со старшекурсниками. Мы встретились при очень забавных обстоятельствах, в ту злополучную ночь, когда случился прорыв реальности. Вместе кутили, но без особых эксцессов, если не считать за эксцесс последующие события вечера, но, право слово, в этом я точно не был виноват. А еще в тот вечер я обезглавил суку, которая пыталась меня убить. А мистер Салех размазал по потолку ее подружку. Кровь залила даже потолок. Хочу сказать, мне понравилось. Папа, я кончил. (зачеркнуто трижды, до полной нечитаемости текста)

А еще я стал пользоваться бешенной популярностью у противоположного пола. Прости, тут без подробностей. Отец, клянусь, я перетрахаю всех симпатичных девушек в университете, и сделаю пяток бастардов!

Надеюсь, то ты читаешь эти строки с теплотой и гордостью. Мистер Салех пообещал мне, что ты будешь мною гордиться, так что рекомендую начать это делать сейчас, пока он тебя не принудил к гордости с помощью насилия.

С выражением сыновьей любви.

Искренне твой Ричард».

«Письмо Рея Салеха матери, почтенной миссис Настасье Салех.

(Черновик)

Здравствуй, мама! Как ты там поживаешь? Как сестренка? Надеюсь, вы не болеете. У меня не очень много времени на письмо, так что постараюсь кратко.

Начну с самого важного:

Мама, я приобрел лавку. Вернее будет сказать: долю в небольшом бизнесе. Так что теперь мы зажиточные. Доход от предприятия дует ежемесячно поступать на ваш счет. Я знаю, ты не любишь этихновомодных чеков, но ты уж постарайся вникнуть. Или нами толкового стряпчего. Если у тебя будут сомнения в его порядочности, просто покажи ему мое фото и скажи, что я скоро приеду тебя навестить. Этого должно хватить.

Недавно в городе был пожар. К сожалению, моя лавка тоже пострадала. К счастью, имущество было застраховано. Правда, страхователя найти не удалось. Когда я пришел к его дому, мне сказали, что он срочно уехал в южные колонии, в экспедицию по пустыне. Так что в Римтауне он появится не скоро. Но его соседи были так добры, что решили за свой счет возместить мне страховую выплату. Чудесные люди, правда, заикаются сильно.

А еще я заключил крупный контракт на поставку целебных настоек в университет. Когда мои одногруппники узнали об этом, то аж плакали от полноты чувств. Меня очень тронула их искренняя радость за меня. Редко в наше суровое время встретишь такую теплоту и участие в жизни почти незнакомого человека.

Так что мама, выбирай самый красивый участок в городе, я решил, что вам нужен новый, просторный дом. Который будет соответствовать вашему достатку. Обязательно с водопроводом и большими окнами.

Тебе наверно интересно, как там поживает мой наниматель, Ричард Гринривер? Он шлет тебе пламенный привет и пожелание долгих лет жизни. Честно, я горжусь им. Недавно он открыл в себе второй атрибут. Ходит теперь весь важный, он ведь теперь не просто волшебник, а великий волшебник.

Я продолжаю его обучать своим армейским ухваткам. Он делает успехи! Думаю, в таких темпах, он скоро сможет надавать мне по шее. Надеюсь, со временем мы станем не просто добрыми приятелями, но и хорошими друзьями.

Он нашел нам преподавателя по анатомии, и теперь он дает нам уроки медицинской науки. Так что если я когда-то захочу закончить карьеру военного, то с полученными знаниями легко смогу стать врачом. Это очень странно, но мне очень понравилась его наука о человеческом теле. Преподает нам милый старикан, звать его Роберт Штоф, но он просит звать его просто, Старый Роберт. Не уверен, что получится вас когда-нибудь познакомить, он весьма скрытен. И очень, очень стар. Хоть и крепок. Чем-то напоминает дедушку. Такой же худой и высокий. Но он тоже шлет тебе привет.

А еще мама, я хочу признаться тебе, я влюбился! Ее зовут Регина. У нее удивительно длинные шелковистые волосы цвета зрелого меда, очаровательные ямочки на щеках и умопомрачительные карие глаза. Я готов в них утонить. Правда, она эмансипирована и мечтает стать армейским волшебником, что попирает армии. Она попросила меня дать ей пару уроков рукопашного боя и тактики. Разумеется, я согласился, надеюсь, это позволит нам с ней сблизиться. Я знаю, что ты будешь мучиться любопытством, потому я сходил в канцелярию у университета, и они мне сняли фотокопию с негатива. Так что ее фото я прилагаю к письму. Надеюсь, она тебе тоже понравится.

Ах да, чуть не забыл. Тут в городе была небольшая неприятность. Местные маги чего-то не того намагичели, и нам пришлось немного повоевать. В основном бился Ричард, уж очень он до драки охоч, совсем как папа. А я ему только спину прикрывал. В итоге он заборол самую большую мажескую кракозябру. Ты не поверишь, голыми руками! Нас даже решили наградить! А вчера приходили люди из магистрата. С ними Ричард общался. Сказал, хотят нам ставить памятник. Ну, я ему не поверил, он парень такой, любит розыгрыши. Так что, скорее всего, будет в городе памятная табличка, где мы тоже будем отмечены. Не мы же одни там воевали! По слухам, приедут люди из газеты. Я тебе обязательно пришлю выпуск. А то знаю я наше захолустье, в лавках только прошлогодние газеты.

Обними за меня Аннушку!

С самыми теплыми пожеланиями.

Искренне твой Малыш Рей.

P.S. Ты ведь еще на забыла, что лавка у меня алхимическая? Мистер Траст, мой компаньон, сварил вам специальных кремов. От них разглаживается кожа. А еще средства для волос, и какое-то специальное молочко. Я в этом ничего не понимаю, но в посылке будет инструкция. Такие штуки есть только у благородных! Пользуйтесь с удовольствием».

Ярко светило солнце. Празднично одетые граждане Римтауна заполнили центральную площадь города. Вкусно пахло дегтем и строганной древесиной. Многие здания были закрыты лесами, иные красовались свежей краской на фасадах. Город стремительно избавлялся от всяческих следов пожара и вторжения демонов.

В центре площади, на массивном гранитном основании, стояла высокая статуя, сейчас закрытая белым полотном. Рядом была собрана небольшая деревянная трибуна, на которой сейчас стояли уважаемые люди города, руководство университета, а также почетные гости: Рей Салех и Ричард Гринривер, облаченные в изысканные костюмы. Ради такого события бывший лейтенант даже согласился сменить привычный сапог на лакированный ботинок.

Вперед вышел мэр, солидно выглядящий господин с седыми усами. Он пару раз постучал по небольшому амулету, что усиливал его голос. Гомон стих.

– Жители города! Мы были на пороге большой беды! Не просто большой, огромной. Костлявая длань смерти едва не накрыла город… эээ… не накрыла! – мэр перевернул лист блокнота. – И лишь два человека встали на пути беды. Неодолимая сила встретила на своем пути несгибаемую волю и отступила! Два студента, первокурсники, волшебники, что лишь в самом начале пути познания своей силы, своей силы… Кхм… Да… – мэр хекнул от смущения, перелистывая страничку блокнота. – В общем, им мы обязаны своей жизнью и жизнью своих близких. Хотя куда там, жизнью – душей! Никак светлые боги осенили их своим благословением и направили их в столь мрачный час нам на защиту! Спасибо Вам… Им… Спасибо! И самое малое, что мы можем сделать, это запечатлеть их подвиг в веках! Пусть теперь до конца времен главную площадь нашего города украшает эта прекрасная статуя, а в наших сердцах живет память о том дне, когда Рей Салех и Ричард Гринривер решили стать нашими, пусть и невольными, защитниками. Господа, выйдите, пусть люди вас увидят! Эти овации для вас!

Площадь взорвалась аплодисментами. Милостиво улыбающийся Ричард и сильно смущенный Рей вышли вперед. Графеныш приветственно махал рукой. Второй он сжимал трость, на которую тяжело опирался после очередной утренней тренировки.

Кто-то сдернул полотно. Раздались шипящие звуки работы вспышек. Несколько человек делали кадры для фотохроники. И теперь статую можно было разглядеть всем желающим.

Гринривер бросил взгляд на статую. Улыбка его застыла. А потом и помертвела. Рей тоже с интересом уставился на памятник.

В центре композиции был запечатленный в стремительном движении Рей. Лицо его было одухотворенным. Скульптор хорошо поработал с чертами лица бывшего лейтенанта, убрав пугающее уродство и оставив мужскую суровость, при этом оставив статую узнаваемым. Каменный Салех словно отталкивался от земли ногами. На месте ноги был протез. Видимо, демоническую ногу решили убрать по идеологическим причинам, а может и не заметили.

В правой руке статуя сжимала стальной хлыст, застывший в воздухе в причудливом и очень гармоничном узоре. Хлыст был любовно воссоздан, вплоть до мельчайших деталей. Видимо, профессор Ремуль поделился чертежами. Точно такое же оружие сейчас висело у инвалида за поясом.

А в левой руке… В левой руке Рей сжимал Ричарда. В отличие от Рея, которого неизвестный скульптор облачил в штаны и простую рубаху, молодой аристократ в своем каменном воплощении был полностью обнажен. Лишь чресла у него были стыдливо прикрыты, словно налетевшим обрывком ткани. Причем были прикрыты так, что очень явно очерчивали мужское естество солидных размеров. Фигура молодого человека застыла параллельно земли, а на концах вытянутых рук покоился шар черного мрамора, видимо, олицетворяя ту губительную силу, что была подвластна Ричарду. Выражение лица статуи было таим же решительным и одухотворенным, как у его компаньона, волосы развивались. Черты лица были переданы с высокой, почти фотографической точностью.

Вся композиция, почти полностью отлитая из бронзы, так и дышала яростью.

Раздались пораженные возгласы. И снова грянули аплодисменты. Толпа ликовала. Взметнулась стая голубей.

Примерно восемь часов спустя.

– Ну Ричард, крутая ведь статуя! – бубнил Рей, что тащился по темноте за нанимателем. – И людям нравится.

– Еще бы нравится, это ведь не ими размахивают как дубиной, и не их причиндалы трепещут на ветру! – огрызнулся графеныш, впрочем, шепотом.

– Зато это памятник! Понимаешь, вот ты много людей знаешь, кому памятник при жизни ставят? – не унимался инвалид, который даже обмотал тряпкой костыль. Бывший лейтенант был сильно огорчен. Но команды компаньона выполнял.

– Нет, но знавал тех, кого заживо похоронили! И если вы не хотите войти в их число, заткнитесь и просто делайте то, что я вам говорю! – продолжал изображать из себя змею Гринривер.

Час назад компаньоны перекрыли и заклинили газовый коллектор. В результате чего, центральная часть города погрузилась в непроглядную тьму.

– Ну не нравится она тебе, может, ты тогда своей способностью ее поправишь? – инвалид сделал последнюю попытку утихомирить приятеля.

– Если от статуи бесследно исчезнет кусок, то все сразу поймут, кто это сделал! А так подумают на неизвестных культистов. Инспектор Вульф на них сейчас свалит даже пропажу курицы!

– Памятник не курица! – логично возразил бывший лейтенант.

– Вы отказались ловить скульптора и сжигать его в камине. Даже просто ломать ноги молотком. Так что, мистер Салех, заткнитесь и давайте сюда динамит!

Спящий город жил своей незримой жизнью. И его история только начиналась.

Авторское послесловие.

Вот и закончилась первая книга.

Буду честен, такое же удовольствие от написания книги я получил разве что при выкладке первой реабилитации.

Я провел большую работу над ошибками. В этой истории вы не встретите затянутых сцен, лишних эпизодов или кусков добавленных "для объема". Книге еще предстоит большая стилистическая правка, в ходе которой я устраню мелкие логические косяки и поправлю речь героев, чтобы они везде общались как жители девятнадцатого века, а не двадцать девятого. Кстати, вскоре вы сможете насладиться изумительными иллюстрациями Александры (или нет, есть вариант выхода печатной версии истории, тогда иллюстрации пойдут туда)!

Так же претерпела изменения и структура текста. Я решил отказаться от серий в пользу сериалов. Что это значит?

Свет увидит пяток книг (минимум) приключений отбитой парочки. Но каждую книгу о их похождения можно будет прочесть отдельно, они безусловно, будут сюжетно связаны, но это будет не жесткая связка, а скорее логическая.

Я выражаю огромную признательность Олегу Дивову, за ценные советы, благодаря которым книга получилась такой, как получилась. Я уже почти восстановил самооценку, ага.

Следующим получает от меня благодарность Короновирус. Именно эта дрянь, убившая уже трех шапочных знакомцев, является безусловным поставщиком тревожности, которая очень круто и эффективно переводится на текст. Без эта ебани книга не была бы написана так быстро.

Отдельная благодарность моей жене и по совместительству, музе. Ангелине. Без нее я бы помер, или вообще не ушел бы в писательство.

Хочу сказать спасибо всем тем людям, которые заняли мне денег в этот непростой период, когда у меня загнулись все источники внешнего дохода. Народ, спасибо за доверие, я все отдам!)))

Спасибо следует сказать компании Литрес, так как эта книга писалась с целью выиграть их конкурс! Уж очень круто она легла на их тему.

Кстати, напоминаю (кто читает книгу с самого начала, я знаю, я вас успел этим достать, но все же) если вам было весело, если вы смеялись, охреневали и теряли ход времени с это книгой, пожалуйста, оставьте отзывы и оценки. Тут и на литресе (ссылка в описании книги). У вас это не займет много времени, и позволит сделать книжку популярной.

Вторая книга будет скоро, подписывайтесь и следите за творчеством. Попробую ка я писать два проекта сразу.

P.S.

Хочу выразить благодарность и глубокую признательность Кириллу и Мефодию за создание письменности. Без них этой книги бы точно не состоялось.

До встречи на страницах моих упоротых миров!

Тимофей Царенко Три сапога пара -2

Глава 1

Столичный воздушный порт поражал воображение. Он раскинулся на добрую лигу. К причальным мачтам пассажиров доставляли многочисленные повозки, запряженные осликами (лошади очень уж пугались огромных дирижаблей). Десятки воздушных кораблей висели в воздухе. Несколько разобранных гигантов лежали на земле, сверкая на солнце ребрами шпангоутов.

Воздух пах машинным маслом, навозом, свежим хлебом и чем-то неуловимым. Волшебным, навевающим добрые воспоминания…

— Спирт гонят! На ржаном хлебе, — авторитетно заявил монструозный господин в шляпе-котелке. Пиджак из шерсти тонкой выделки деликатно огибал покатые плечи, высокий ворот шелковой рубахи подпирал гладко выбритый подбородок. Лицо, обезображенное десятком мелких шрамов, вызывало чувство безотчетного страха. Окончательно приводили к диссонансу умные карие глаза, которые так и лучились интересом к жизни. — Эх, сейчас бы наливочки… — и гигант улыбнулся. Теперь стало окончательно ясно, почему люди не замечали доброго взгляда. Улыбка обнажила ряд не очень ровных массивных зубов, многие из них были заострены, но совсем не те зубы, которые заострила матушка природа. Точнее будет сказать, не только те…

— Давно узнать хотел, мистер Салех, вы только спирт и кровь чуете? — собеседник громилы вел свою речь прячась за разворотом газеты. На первой странице которой был изображен молодой аристократ, запечатленный в процессе стягивания перчаток с тонких запястий. У него под ногами было чье-то согнутое тело. Лицо молодого человека выражало крайнюю степень раздражения, щегольской цилиндр был украшен десятком мелких отверстий. Как и пиджак молодого человека.

Сэр Ричард Гринривер. Седьмой сын славного рода. Палач на службе его величества?

Газета легла на стол, и стало ясно, что газету читал сам герой главного разворота «Императорского вестника» крупнейшего печатного издания на континенте, Ричард Гринривер собственной персоной.

Он был облачен в темно-зеленый костюм-тройку. Крупная клетка принта и броские серебряные пуговицы прямо-таки кричали о достатке. Невысокий цилиндр украшали очки-консервы, судя по блеску вычурной рамки, тоже выполненные из ценного металла.

Молодой аристократ был красив. Тонкие черты лица, большие голубые глаза, золотые кудри волос. Всё в его внешности выдавало породу.

Ноздри гиганта зашевелились. И он шумно втянул воздух.

— В твоем портсигаре выдержанный сыр и горсть изюма. В кармане платок, испачканный машинным маслом. Чистил револьвер?

На эту фразу Ричард только криво ухмыльнулся. Рей Салех считал нормальным бить нанимателя за то, что тот не ухаживает за своим оружием.

Столик на террасе небольшого ресторана, которые заняли компаньоны, был заставлен пустыми тарелками, которые еще не успел убрать официант. В центре стола громоздилась большая корзина с фруктами, яблоки из которой громила уничтожал со смачным хрустом.

Солнце грело, но не жарило. И сидящие за столом мужчины периодически жмурились и отчаянно зевали. И если Гринривер интеллигентно прикрывал рот салфеткой, то его приятель не стеснялся являть свой оскал миру.

На стол упала тень.

— Благородные господа? — долговязый молодой человек с огромным фотоаппаратом в руках нависал над столом.

— Чем обязаны? — лениво протянул Гринривер с интересом разглядывая визитера.

— Я имею честь говорить с Сэром Ричардом Гринривером, а ваш спутник мистер Рей Салех? — уточнил молодой человек, промокнув лоб носовым платком.

— Все верно. А вы…

— Эджин. Илая Эджин! — визитер извлек из кармана визитку и протянул ее Ричарду. Тот бросил взгляд на кусочек картона и лениво передал его душехранителю. Тот картонку разве что не обнюхал.

— Военный корреспондент, газета «Имперские ведомости»? — в голосе гиганта сквозило удивление.

— Ага, все верно. А по совместительству — тайный вестовой имперской канцелярии. Меня с оказией отправили к вам, чтобы передать вам корреспонденцию. Вот, прошу, — из кармана коричневого пиджака была извлечена пачка конвертов плотной бумаги, верхний был запечатан печатью с молоточком — знаком личной канцелярии императора.

Ричард взял в одну руку конверт, а в другую — протянутый телохранителем небольшой дорожный нож, и вскрыл послание. Там обнаружилось несколько листов гербовой бумаги. Гринривер погрузился в чтение. По мере того, как он изучал содержимое письма, брови его поднимались все выше и выше, норовя уползти под козырек цилиндра.

— Дипломатическая миссия… Установить мир и добрососедские отношения с народом Ахаджара, что обитает на берегу великой реки Мата-карата… Это вообще где?

Корреспондент и громила переглянулись. И синхронно пожали плечами.

— Так, дипломатический мандант, верительные грамоты, письмо от делоуправителя, если вы, уроды, еще раз… Гхм… Извиняюсь, личное послание, — Ричард посмотрел на репортера, тот, кажется, был готов сделать какую-то глупость. Кончики пальцев мелко подрагивали, и он тянул шею в попытках заглянуть в корреспонденцию.

Гринривер отложил бумаги в сторону.

— Мистер Эджин, мы благодарны вам за документы, у вас остались еще какие-то вопросы?

— Дда… Совсем запямятовал! — репортер начал стучать себя по карманам и на свет явилось еще пара писем. — Вот! Рекомендации на мое имя.

Ричард вскрыл бумаги и снова погрузился в изучение корреспонденции, периодически бросая нечитаемые взгляды на приплясывающего на месте Илаю. Молчание затягивалось.

— Мистер Эджин, а в каких отношениях вы с… подателями рекомендаций? — задумчиво протянул молодой аристократ, зачем то, держа письмо на вытянутых руках.

— В самых дружеских! Я помогал в расследовании семенных хроник. Граф Ристор был рад оказать мне подобную услугу, в благодарность за помощь!

— Дайте угадаю, о результатах расследования вы поклялись молчать? — странным голосом продолжил Гринривер.

— Да, история вышла довольно пикантной. Граф даже в редакцию «Ведомостей» обращался, чтобы изъять у них сведения, полученные от третьих лиц, — следующую фразу репортер произнес, понизив голос. — До меня дошли сведения, что его трастовым фондом было сделано более чем щедрое пожертвование кое-кому из уполномоченных лиц редакции.

— Ага, более чем щедрое… — всё тем же странным голосом продолжил молодой человек. — Я понимаю, что мой вопрос немного бестактен, и где-то даже интимен, а какую именно клятву вы дали графу?

— Слово Джентльмена! — гордо вскинул подбородок Илая, демонстрируя острый кадык.

— Мистер Эджин, у меня будет к вам просьба, — начал Гринривер после длительного молчания, — вы можете в срочном порядке добраться до города и уточнить: куда всё же нас отправляют? Нам с компаньоном надо обсудить сложившуюся ситуацию, и по возвращению я дам вам ответ насчет вашего участия в нашей миссии. — Ричард записал название географического пункта в извлеченный из кармана блокнот и протянул вырванный лист репортеру.

— Сей момент… Только распоряжусь насчет багажа, и пулей… — затараторил визитер и убежал, не прощаясь.

Молодой аристократ тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула, разглядывая бегущие по небу облака.

— И? — лениво поинтересовался Рей, уничтожая очередное яблоко.

— «Сердечно прошу вас позаботится о жизни и здоровье мистера Эджина, если с ним случиться что-то плохое, то ваш старший брат может не пережить эту горестную весть!» — процитировал письмо молодой человек. Голос его сочился сарказмом.

— Тот самый твой брат, который повесил на стену своего кабинета банковскую выписку, где ты лично оплачиваешь памятник себе самому в Римтауне? И прислал тебе фото? — Салех с интересом уставился на компаньона.

— Ага, — скривился Гринривер.

— Тот самый брат, что проспонсировал открытие музея имени тебя в родном городе? Буквально неделю назад? — продолжил перечислять громила.

— Ага, — кружка с чаем исчезла из руки молодого человека, и он выдал что-то непечатное.

— Тот самый, что запирал тебя в подвале в детстве…

— Пожалуйста, хватит. Мне не хуже вашего известно о моих сложных отношениях с моим многочисленным семейством, — раздраженно буркнул графеныш. Разговор его не то, что бы тяготил, а форменно бесил.

— Ну так прогуляешься с этим Эджином на открытой палубе дирижабля где-нибудь над морем. Делов-то, — зевнул громила и подозвал официанта взмахом руки. — Или я прогуляюсь.

— Не надо делать из меня чудовище! — раздраженно прошипел Ричард.

— Мне, пожалуйста, большую чашку кофе со сливками и коньяком. И яичницу из десятка яиц, с колбасками. — Сделал заказ официанту Рей. — И Ричард, мы же о тебе говорим. У тебя саквояж оббит кожей бедного мистера Симпсона, а в саквояже три правых глаза… — громила взглянул на побледневшего официанта, который с ужасом уставился на саквояж у ног Гринривера. — Вы не переживайте, мы официантов не едим, — миролюбиво закончил Рей, и улыбнулся.

Парень в белоснежном фартуке сделался лицом цвета своей форменной одежды.

— Но только если не голодные! — рявкнул на сомлевшего юношу Гринривер, и тот рванул в сторону ресторации. — Мистер Салех, вы бы не могли подобное обсуждать не столь публично? Этот малый сейчас ведь сбежит!

— Да вроде не должен… — виновато протянул громила. — Я, если что, сам принесу! Что тебе заказать кстати?

— Мистер Салех, не уходите от разговора! Я убиваю только своей волей…

— Так ты же буквально две недели назад просто по просьбе… — перебил нанимателя Рей.

— Вы можете просто заткнуться? — повысил голос графеныш, поднимаясь с кресла. — Я не психопат, чтобы вы там обо мне не…

Громила шевельнул ногой и стало видно, что ниже левого колена у него протез в виде простой обточенной деревяшки. Ею он зацепил трость, выполненную из обработанной кости. Вернее будет сказать — двух искусно склеенных бедренных костей. В темноте предмет гардероба слабо светился. И, кажется, тихонько плакал.

Нужно ли говорить, кому трость принадлежала? Ричард осекся.

— Ричард, ну просто представь, что ты стоишь с мистером Эджином на балконе, а где-то далеко внизу стоит твой брат. Неужели бы ты не толкнул беднягу? — продолжил давить на нанимателя инвалид. — К тому же, я ведь изучил все это ваше высшее общество. Репотеришка всё едино, покойник. А ты тот человек, который его смерть сможет использовать с наибольшей выгодой. Да и убьешь не больно!

— Так, все, хватит! — графеныш неожиданно успокоился и неторопливо опустился в кресло. — Мы берем с собой этого Илаю, я не буду его убивать, и отдаю вам приказ, тоже ни в коем случае этого не делать. И чтобы вы, мистер Салех, не нудили, я поясню свою позицию. Своего брата я убью своими руками. Он должен страдать. Я вспорю ему живот, запущу туда крыс и сожру его печень у него на глазах…

— Ддджентельмены? — компаньоны оглянулись. Пока они спорили, к их столику подошел мужчина в костюме городового. Он лихорадочно стучал по поясу, промахиваясь мимо кобуры.

Рей тяжело вздохнул.

— Чем обязаны? — Ричард и интересом взглянул на служащего.

— Ттам молодой человек утверждает, что вы признались в убийстве нескольких человек… Мможет он что-то неправильно понял?

— Он понял все правильно. Мы действительно убили несколько человек. И, как вы могли слышать, так же планируем заниматься этим в дальнейшем, — вежливо ответил Гринривер, срывая кожу с мандарина.

— Аааа… — мужчина впал в ступор, пытаясь понять как ему действовать в сложившейся ситуации.

Салех протянул городовому газету и помахал ею перед покрытым испариной лицом, привлекая внимание к заголовку. Тот схватил печатное издание, как утопающий — круг, и прочитал первые строчки. Сравнил лицо на фото и внимательно смотрящего на него молодого аристократа. Облегченно выдохнул.

— Ппрошу меня извинить, сущий конфуз, господа, честь имею… — служащий развернулся на пятках и уже набрал крейсерскую скорость, когда раздраженный окрик Ричарда приморозил его к земле.

— Распорядитесь, чтобы нам принесли оладьи с джемом! И большой чайник самого дорогого чая с лимоном! Обязательно с медом!

— Сей момент! — козырнул городовой и сорвался с места выполнять поручение.

Воцарилось молчание.

— Так что там с назначением? — заговорил снова Рей Салех, перелистывая газету, которую Ричард так и не продолжил читать.

— Видимо, нас решили убрать подальше от столицы. Нашли самую далекую точку на карте из возможных, всунули в зубы дипломатический мандат, и пообещали оторвать голову за любые возникшие проблемы, — охотно пояснил Гринривер, перечитывая письмо.

— Прямо-таки избегать любых проблем? — покосился на бумагу инвалид.

— Мистер Салех, я вас очень прошу, хватит меня сегодня доводить, — тяжело вздохнул Ричард, поправляя цилиндр. — Разумеется, никто не просил нас избегать проблем. Меня настойчиво попросили избегать любого упоминания о проблемах. А единственного репортера нам вручили в полное владение с наказанием потерять. Умно, ничего не скажешь.

— А что нам дают с собой? Надо, наверно, вернуться в город и получить довольствие? — оживился Рей.

— Тут вам не армия, мистер Салех. Никто не собирается снаряжать дипломатов как солдат. Нам просто выдали открытые казначейские чеки. — и молодой аристократ протянул компаньону небольшую стопку листов гербовой бумаги, прошитых золотой нитью.

— Щедро! Это обычная практика? — удивился инвалид.

— Разумеется, нет! После того как вы подвели под гильотину министра финансов, кто-то в канцелярии решил от нас откупиться. Или же подставить, — Ричард снял цилиндр и почесал макушку. Солнце начало припекать. — Первый раз в жизни вижу открытый чек! Нас просто умоляют этим жестом украсть столько, сколько сочтем нужным и уехать туда, где нас никто не найдет. Путевой лист тоже без направления. С правом фрахта чего угодно.

— И что мы будем делать? — поинтересовался громила, которого совершенно не озаботили новости, озвученные компаньоном.

— Мистер Салех, это вы у нас обладаете большим жизненным и боевым опытом и умеете ориентироваться в сложной обстановке. Дослужились до лейтенанта штурмовой пехоты! Герой! Желаю слушать вашу версию, — в голосе графеныша сквозила издевка.

— Ну, мой богатый жизненный опыт подсказывает следующее, — Рей не заметил иронию в голосе компаньона и принялся усердно думать. — Если от тебя хотят непонятно чего, и ты не знаешь, что делать, следуй уставу. Вот нам какое задание дали? Его и выполним.

В этот момент, проявляя недюжинную мудрость, владелец ресторации позвонил в колокольчик, привлекая к себе внимание, и, дождавшись того, что посетители закончат разговор, подвез к столику тележку с заказанной едой.

Разговоры на серьезные темы смолкли, и приятели уделили внимание еде, не обсуждая ничего серьезного.

Когда Ричард налил себе вторую чашку чая, а Рей приступил к уничтожению второго блюда с фруктами, явился запыхавшийся Илая. Репортер был взвинчен, кончик пальцев его мелко дрожали. Свою фотокамеру он где-то оставил и сейчас нес тубус длинной чуть меньше него самого.

— Господа, замечательные новости! Просто превосходные!

— Река впадает в западное море и народ проживает в дельте реки, там теплое море и золотой песок? — радостно сделал предположение Рей.

— Ах, если бы, хорошая новость в том, что я вообще смог найти эту самую реку! — корреспондент сдвинул пару свободных столиков и извлек содержимое тубуса. Им оказалась огромная карта, на которой были обозначены все провинции и колонии империи.

Карта заняла два стола и свесилась еще где-то на длину локтя с края.

Империя вытянулась длинным клином через весь континент, пуская отростки в сторону морей и океанов. Илая оглядел карту и решительно направился к свисающему концу, поднял его и торжественно ткнул пальцем куда-то на самый край карты. Палец был обкусан и покрыт корочками по кутикулам.

— Там нарисован огромный змей, — озвучил наблюдение Рей.

— Ага, ох уж эти украшательства! Подписано «великое болото», туда впадает эта самая река… А там… — затараторил Эджин.

— Краска кончилась? — поинтересовался Ричард, разглядывая место командировки.

— Нет, это белая пустыня. Очень неприветливое место. По ее границе идет горный хребет, и обозначена граница империи. По факту регион почти не заселен. Я измерил расстояние в библиотеке, там выходит почти шесть тысяч лиг. Это будет крайне занимательная экспедиция! Вы уже решили, господа, возьмете ли меня с собой? — последнюю фразу Илая произнес с такой надеждой, что приятели озадаченно уставились на репортера.

— И чем вы можете нам помочь? — спросил Гринривер, наклонив голову к плечу.

— О, у меня большой опыт подобных мероприятий! Однажды я был в составе экспедиции на северный полюс, и три года путешествовал по восточному фронту в составе репортерской группы. Мы делали очерки на тамошнюю мясорубку… Впрочем, не важно, я могу вам помочь организовать поездку! — запальчиво закончил молодой человек. После чего снял свою шляпу-котелок, под которой обнаруживалась лысина в обрамлении жидких рыжих волос.

— И вас не смущает наша репутация? — Ричард кивнул на газету.

— Ну вы же не едите репортёров? — молодой человек захихикал. Но наткнулся на тяжелый взгляд бывшего лейтенанта. Смех угас. — Что? Едите? Какая незадача… Впрочем, питание я тоже могу организовать! Чем мне только не приходилось заниматься за эти годы… Господа, я вас умоляю, мне срочно надо убраться подальше из столицы, у меня есть небольшие сбережения…

— Не частите, Мистер Эджин, лучше расскажите подробнее, что у вас за беды? — не на шутку заинтересовался молодой аристократ. Он знал какие проблемы есть у репортера, но может быть он знает не о всех проблемах?

— Ах, смешная история, я тут раскопал пару сальных фактов, и теперь меня угрожают сварить в кипящем масле. Это, в целом, обычное дело для журналиста, но меня обычно спасало покровительство, а сейчас такие перестановки наверху, что меня могут повесить с покровителем чисто за компанию. Но это никак не связано с теми сальными фактами… — Илая прервал фразу, из-за того, что в легких кончился воздух. Репортёр шумно вздохнул и продолжил. — Вчера у моего дома бродили какие-то молодчики. В редакции мне подвернулась ваша история, и мне очень споро дали направление. Так что я готов свалить куда угодно, и с кем угодно, разумеется, только если вы не пьете коньяк охлажденным. У меня, в конце концов, есть принципы… — репотер радостно улыбнулся, а потом поспешно погасла улыбку, которая показала, что на месте передних верхних зубов у него небольшая стальная пластинка.

На последнюю фразу Ричард не мог сдержать теплой улыбки, и ехидно покосился на душехранителя, который как раз предпочитал пить коньяк холодным. Громила задумчиво хрустнул пальцами.

— А еще вы же понимаете, что теперь вашей репутацией буду я! Поверьте, я готов написать что угодно! Это, конечно, против моих принципов, но уж очень жить хочется!

— У вас был фотоаппарат, будете делать фото? — вступил в разговор Рей.

— Конечно! Безусловно, у меня набор фильтров, и запас фотопластин, и я смогу оперативно развернуть проявочную лабораторию!

— Маме отправлю. Она мои фото любит собирать. И Ребекке отправлю, и чтобы позы по героичнее, а то в газетах я всегда или с трупами, или с Ричардом. — Пояснил громила свой вопрос.

— Могу начать прямо сейчас, хотите? — заискивающе предложил репортер и начал грызть ноготь, а поняв, что делает, смущенно спрятал руку за спину.

— Это лишнее. Мистер Эджин, я вас нанимаю. Раз у вас такой богатый опыт, будете нашим интендантом. На вас все закупки, вот, снарядите нас по высшему разряду. — И Ричард без сомнений протянул репортеру чековую книжку с казначейскими билетами и бумаги с подтверждением права закупок с военных складов. До вечера управитесь? — судя по лицу Ричарда, у того настроение повысилось до отметки «превосходное».

— Буду тут не позднее полуночи! У меня есть много добрых знакомых в столице! А это… можете мне одолжить пистолет?

— Так знакомые ведь добрые, разве нет? — графеныш был готов расхохотаться, но держался из последних сил.

— Иногда даже самые добрые люди делают ужасные вещи! А я должен стоять на страже добра и не дать людям впасть в грех. Проповедник из меня плохой, а пистолет прибавляет красноречия.

— Особенно когда он на вас направлен, верно? — Ричард протянул Илае оружие, извлеченное из кармана. — Идите, мистер Эджин, я в вас верю!

Репортер радостно подпрыгнул на месте и поспешно убежал, не убрав карту.

— Трус, балобол, нытик, — пробасил Рей вслед убежавшему новоиспеченному интенданту.

— Зато он с нас снял целую кучу проблем. Не нужно самостоятельно заниматься закупками. А если будут вопросы насчет не целевых трат, так мы этого Эджина отметим, как ответственное материальное лицо. И всё: мы пострадавшая сторона, на которой нажился прохиндей. Будут претензии, сварим его в масле, делов-то? — пожал плечами графеныш.

— Не ври, Ричард, ты просто решил сделать доброе дело! — обвинительно буркнул Салех и издевательски заржал.

— Между прочим, мы много чего хорошего совершили, Римтаун спасли, дворцовый переворот предотвратили…

— Так мы его же сами организовали! — Рей шумно отхлебнул свое кофе.

— Не важно, в итоге-то мы благородные и смелые! — Ричард стал разглядывать идущий на посадку дирижабль.

— Не ври себе, ты злобный ублюдок. И людей за людей не держишь, — выдал очередную банальность бывший лейтенант.

— Мистер Салех, какая муха вас укусила сегодня? Обычно вы не столь… категоричны, — молодой аристократ рухнул в кресло и закинул ноги на стол. Его ботинок лег на спорные территории на западе страны.

— Предчувствие у меня поганое, — честно признался громила и допил кофе.

— Тоже мне, новость. Оно у меня такое с тех пор, как я вас первый раз увидел. Думаю, ну и рожа, этот мистер меня точно убьет. И ведь не ошибся. Времена такие, ничего хорошего никого не ждет. Предлагаю пойти, зафрахтовать транспорт, взять пару бутылок чего-то покрепче, пяток кувшинов с лимонадом и просидеть тут до отбытия.

— А может в город, в баню? — предложил Рей, оживляясь.

— Ага, и потом в бордель. Увы, не вариант. По моим данным они закрыты, — с грустью в голосе ответил графеныш.

— И почему же?

— Я их сжег. Точнее не сжег, а… короче не важно.

— Лучше бы ты местную церковь сжег!

— Вы удивитесь, но церковь, вернее храм местный всех светлых богов, я тоже сжег. Точнее он сам… Там… В общем не важно.

— Я думаю если уточнить весь список порушенных зданий, то станет ясно, почему мы отправились сюда затемно и уже шестой час распугиваем местных обитателей? — огорченно протянул Салех, задумчиво разглядывая последнюю сосиску на вилке.

— Более чем, но я все же сохраню данную информацию в тайне, задета честь дамы… — мечтательно протянул графеныш.

— Хорошо, Ричард, ты меня убедил, давай действовать по твоему сценарию, только объясни мне, почему ты жег бордель, храм и баню без меня?

— Понимаешь, тут такая история…

За неспешными разговорами компаньоны коротали день. Фрахт занял буквально десять минут, и не потребовал никаких телодвижений. Капитан небольшого курьерского дирижабля посмотрел бумаги, уточнил число пассажиров и предполагаемый объём груза и отправился по своим капитанским делам.

Компаньоны успели взойти на борт дирижабля и расположили свои личные вещи в двух крохотных каютах. После чего отправились обратно в ресторацию.

Воздушное судно было однопалубным, и могло транспортировать до пяти тонн груза. Длина аппарата составляла семь десятков метров. Пара движительных пропеллеров на корме позволяли развивать скорость до семидесяти километров в час. В качестве топлива движительная установка использовала горючий газ. В полужесткий каркас аппарата был закачен водород. От превращения в огромный пылающий огненный шар аппарат защищали рунные цепочки, что шли по шпангоутам.

В команде поимо капитана и его помощника было пятеро тощих, как и все воздухоплаватели, матросов с обветренными лицами.

Транспорт должен был доставить новоявленных дипломатов до границы ойкумены, в город с поэтичным названием Большой стол. Находился он на плоскогорье и обслуживал работников шахты, что добывала медь и серебро. Там путешественники должны будут выяснить обстановку на месте. И уже по факту отправляться вглубь пустыни, в поисках указанного в мандате народа.

Впрочем, приятели не заморачивались такими сложными вещами, как планирование. Они вообще не заморачивались, ибо были мертвецки пьяны.

— Ричард, ты ведь понимаешь, что у нас нет другого выхода? — разглагольствовал бывший лейтенант.

Молчание было ему ответом.

— В конце концов, ну что тебе сделается? Это ведь всего лишь долгий перелет. Я тебе прикупил макового экстракта, проспишь всю дорогу, как младенец. Ну, Ричард, будь хорошим мальчиком, не позорь меня! — продолжал увещевать нанимателя Рей Салех, который официально являлся душехранителем молодого аристократа.

В ответ промычали.

— Вот, представь, что напишут в газетах: палач императора боится летать, важная миссия провалена трусом! К тому же мы летим на самом современном дирижабле, даже не на драконе! — Инвалида слегка штормило, но курс он держал уверенно.

Очередное мычание было умоляющим.

Рей успокаивающе похлопал компаньона по ноге и перехватил длинную лавку поудобнее. К ней был привязан распятый Гринривер. Руки его были широко разведены и тщательно примотаны к какой-то палке, в которой, при ближайшем рассмотрении, можно было узнать карниз для штор из ближайшей ресторации.

Гигант шел по взлетному полю, размахивая нанимателем как знаменем. Рот молодого аристократа был заткнут салфеткой, правую сторону лица украшал кровоподтек, Цилиндр был заботливо нацеплен на голову и примотан для надежности куском шпагата.

За бесплатным цирком наблюдали несколько десятков человек. Впрочем, тяжелый взгляд инвалида гасил любопытство как бочонок масла — бушующее море. Так что с глупыми вопросами к ним не подходили. У самого корабля Рей наткнулся на суетливо расхаживающего из стороны в сторону Илаю. Рядом стояло три повозки, крытых брезентом.

Репортер заворожено уставился на открывшееся перед ним зрелище. После чего в его руках, как по волшебству, возникла камера. Штатив из тонких латунных трубок вонзил ножки в пыльную землю, а массивным аппарат был пристегнут через хитрую систему подпружиненных штифтов.

— Мистер Салех, сугубо для вашего личного архива, этот момент надо запечатлеть для потомков!

Рей остановился, огляделся, почесал в затылке, а после вскинул нанимателя повыше, и принял героическую позу.

Раздалось полное угроз мычание. На вытянутых руках графеныша возникло две черные сферы абсолютного ничто, в которые тут же с воем начал втягиваться воздух.

Магниевая вспышка создала облако едкого дыма, тут же утянутые в черные сферы, а репортер принялся что-то поспешно делать со своим аппаратом. Рей аккуратно, чтобы не задеть сферами окружающие предметы, опустил конструкцию, состоящую из Ричарда, лавки, карниза и кучи веревок на землю, а потом нанес мощный удар приятелю под дых. Черные сферы пропали. Гринривер обмяк.

Импровизированный крест был поставлен на землю и прислонен к борту воздушного судна.

— Фото отдашь. Но только мне, лично в руки! — угрожающе протянул бывший лейтенант. — Это с Ричардом я такой заботливый и вежливый, как-никак он мне платит! Рассказывай, что закупил!

— Аггга, ккконечно, как же я не понял, это всё за деньги, и мистер Салех, вы такой заботливый… Разумеется, я не стану пользоваться вашей добротой. А закупился я по высшему разряду, запас не портящихся продуктов, опреснитель на магическом кристалле…

Свои слова Эджин сопровождал откидыванием брезента и демонстрацией содержимого повозок. Рей только одобрительно хмыкал, глядя на представление. Репортер действительно закупил все нужное в рекордные сроки. Бывший лейтенант, истоптавший сапогами половину территории империи (а так же территории шести сопредельных государств) не нашел к чему придраться.

Впрочем, до того момента как Илая не откинул брезент с последней, четвертой повозки.

Первым на открывшееся зрелище отреагировал очнувшийся Гринривер. Громкое недоуменное мычание заставило Рея повернуть голову.

— Мой наниматель интересуется, зачем нам… Это! Нет, безусловно, я очень уважаю подобные… штуки. Но у нас разве не дипломатическая миссия?

Илая оглядел содержимое повозки.

— Ах да, я же рассказал, в библиотеке мне дали книгу профессора Стильвега. Он много лет путешествовал в тех краях, искал выход к радужному морю. Заблудился, и почти пять лет искал выход к людям. Он подробно описал местную фауну и ее порядки. Профессор был сильным магом смерти и вышел из джунглей уже личем… — из-под полы короткого плаща была извлечена книга в солидном кожаном переплете.

— Буэ, тьфу, так может нам никуда лететь не надо? Если там водится такая дрянь, то наверно аборигенов там давно сожрали? — Ричард избавился от кляпа и вступил в разговор.

— Ну да, на дракона и то, калибр нужен поменьше, — задумчиво протянул Рей, не отрывая взгляда от повозки. — Как вам вообще это продали?

— По словам профессора Стильвега, слонопотамы не трогают местных жителей, разве что случайно сожрут… А продали мне просто, я показал интенданту на складах этого слонопотама, — пояснил покупку репортер. — И патронов дали, полтысячи штук.

— Ты показал интенданту слонопотама, и он продал тебе пушку от бронехода… — с весельем в голосе произнес Салех.

— Ага, ею даже можно стрелять, с рук! — продолжал расхвалить приобретение Илая. — Вот, сейчас покажу!

Репортер полез в повозку и с кряхтеньем начал вытаскивать монструозную штуку, длиной метра три. Получалось плохо, и закончилось плачевно. Когда основной вес «агрегата» переместился на Илаю, тот рухнул придавленным и начал издавать жалобные звуки.

Рей подошёл к новому спутнику и все же взял на руки оружие, взбугрившиеся при этом мышцы едва не порвали на части одежду. Громила поставил оружие прикладом наземлю. После чего задумчиво просунув в ствол два пальца. Затворный механизм оружия украшали два больших розовых кристалла в сетчатой оболочке, предохраняющей от ударов. Оружие явно имело какую то магическую начинку.

— Он что, дульнозарядный? — удивился Рей, недоверчиво осматривая ствол.

— Как вы могли только подумать! Вот, патрон! — и Репортер протянул гиганту нечто…

Нечто представляло собой стрелку, заправленную в медный капсюль. Конструкция весила под килограмм и была длинной с запястье.

— Господа, пожалуйста, поторопитесь с загрузкой, — прокричал с палубы капитан. — Вы, безусловно, за все платите, но если мы просидим тут еще какое-то время, вылет придется перенести на завтра. О боги, это что у вас, армейское зенитное орудие? Господа, зачем оно вам?

— Я назову ее в честь любимой женщины, Регина! Ричард, я, кажется, влюбился!

— Ты еще начни совокупляться с ней прям тут! — рявкнул Гринривер, дергаясь в путах.

— Фу, Ричард, какой ты грубый! Она же еще совсем девочка, у нее ствол в заводской смазке! — скривился гигант, не отрываясь от приобретения.

— Ура! Мы едем охотиться на слонопотамов! Ричард, у меня прошло мое плохое предчувствие, с такой дамой с нами ничего плохого точно не случится! — продолжал радостно гоготать Рей, обнимая противослонопотамовое ружье.

Илая осторожно улыбался, пытаясь оттереть костюм от дорожной пыли. Гринривер Рычал.

Выскочившие матросы начали таскать содержимое повозок в трюм дирижабля.

Очень странная дипломатическая экспедиция началась.

Глава 2

Рей Салех висел на вантах, восторженно разглядывая пробегающую под дирижаблем землю.

Из-за сильного попутного ветра капитан развернул паруса и выключил движительную установку, экономя топливо и ресурс механизмов, и теперь воздушный корабль походил на диковинное насекомое.

Давно остались позади ровные распаханные поля. Под гондолой дирижабля расстилалось бесконечное зеленое море тропической сельвы.

Шел четвертый день путешествия.

— Мммистер Салех? — висящего над пропастью инвалида окликнул репортёр.

Рей повернул голову. На нем были пилотские очки-консервы, завязанные на бантик на затылке. Кожаная жилетка на голое тело и матросские матерчатые штаны составляли весь гардероб бывшего лейтенанта. Костыль на месте левой ноги обзавелся небольшим подпружиненным зацепом.

— Привет, Илая! Ты чего вылез? — радостно ощерился громила.

— Я больше не могу пить. Извините. Мистер Салех, я вас умоляю, пожалуйста, повлияйте на сэра Ричарда. Я же кончусь раньше, чем наша поездка! — голос Эджина был полон тоски и безысходности. Да и выглядел репортёр откровенно плохо. Из-за поспешного бегства Илая не озаботился собственным гардеробом. Измятый костюм и засаленная рубашка были покрыты грязными пятнами. Волосы на макушке висели жирными сосульками. Несчастный изрядно пованивал.

— Но он же тебе за это платит? — резонно возразил Рей.

— Да, но я не знал что речь пойдет о таких объёмах. А там еще шесть ящиков! И благородный лорд не собирается останавливаться. Он мне уже в кошмарах снится. Мистер Салех, умоляю! Я больше так не могу! Помогите, или убейте! Команда дирижабля от меня шарахается как от чумного. Давайте я лучше сделаю вам фотосессию на палубе? С Региной! Ни у кого не будет таких фото! Десяток фотопластин, мистер Салех!

— Десяток фотопластин, говоришь? — задумчиво хмыкнул инвалид.

— Ага, а еще я готов помочь вам издать ваши мемуары, если вы решитесь увековечить ваш жизненный путь. Сэр Ричард рассказывал удивительные истории… — продолжал торговаться репортер.

— Хорошо, уговорил, черт языкастый! Щас решим твою беду! Где, ты говоришь, было еще шесть ящиков? — радостно гоготнул громила, поигрывая я мускулами.

Ругаясь, а каждом дверном проеме, которые встречали могучий лоб гулким звоном (и по причине высоты которых Рей всё доступное время проводил на верхней палубе) бывший лейтенант ввалился в каюту своего нанимателя. И тут же брезгливо скривился. Трехдневный запой отразился на Ричарде ничуть не лучше, чем на Илае.

Вся комната была заставлена пустыми бутылками. Иллюминатор был закрыт и завален каким-то хламом. Вещи из рундука были раскиданы по полу. На столе лежала пара тщательно вычищенных револьверов.

— А, мой ручной демон явился, признайся, уродец, ты все же решил перестать притворяться и сожрать кусочек моей души? О, Илая, знаешь, почему мистеру Салеху не сняться кошмары? Потому что это он снится им! — Ричард икнул и мерзко захихикал. Он, бледный, лежал в гамаке. Острый подбородок украшала щетина. Грязные волосы были покрыты остатками каши.

С чпокающим звуком Рей вырвал зубами пробку из бутылки марочного бренди, после чего, не теряя деловитого вида, сделал пару шагов, схватил приятеля за волосы, оттянул их назад и всунул ему в зубы бутылку. Раздались булькающие и захлебывающиеся звуки. Бутылка отправилась в угол каюты, а Ричард, вздёрнутый за шею, забился. Сомкнутая на горле ладонь не давала спиртному вырваться наружу. Чрез какое-то время придушенный графеныш затих.

— Теперь проспит, часов восемь точно, — с видом большого эксперта высказался Рей, прикрывая двери каюты.

— Кажется, вы ему зуб выбили, горлышком от бутылки, — сочувственно произнес Илая, украдкой щупая зубной протез.

— А, фигня, пройдет, — отмахнулся Рей.

— А если захлебнется рвотой? — снова проявил заботу репортер.

— Тоже фигня, там еще много спиртного.

— Помянуть, да? — угодливо хихикнул Илая.

— Что? — оглянулся Рей

— Что? — в тон ему ответил воняющий репортёр, не понимая недоумения Салеха.

— Ах, да, ты ж не в курсе. Ты же не знаешь! — с гулом лоб инвалида встретил очередной дверной проем.

— Чего я не знаю? — удивился Илая, потерявший нить разговора.

— Ничего ты не знаешь, Илая Эджин, — радостно отрапортовал Рей. — Тебе бы помыться. Воняет аж мухи дохнут.

— Так тут нет никаких мух… — непонимающе завертел головой репортер.

— Так я о том речь и веду… — довольно ответил Салех. Ему разговор доставлял массу удовольствия.

Может сложиться обманчивое впечатление, что в небе вода дефицитный ресурс. На самом деле, никаких проблем с водой на дирижаблях нет. Семидесятиметровая бандура, восьми метров в диаметре, конденсирует на себе несколько сотен литров воды в сутки. Так что через несколько минут Салех, радостно гогоча, поливал жалобно блеющего репортера холодной водой из шланга, которая при этом совершенно не смывала мыльную пену. Долго пить ее тоже не рекомендовалось, но для технических нужд она подходила идеально.

В итоге отмытый и опохмеленный Илая в выкупленной у матросов смене одежды зябко ежился на холодном ветру, бросая полные непонимания взгляды на Рея, что кажется, умудрялся даже потеть на холодном ветру. Громила нежно обнимал проивослонопотомавую винтовку.

На свет был явлен заботливо упакованный в деревянный футляр фотоаппарат. Сам репортёр, пристегнутый тросиком к вантам, начал устанавливать инструмент на треногу.

— Так, давайте для начала пару общих планов, только сначала поменяемся местами, чтобы солнце не попадало в объектив… Отлично!

Фотосессия началась. После двух фотографий Рей принял грозную позу со вскинутой винтовкой.

— Ага, очень здорово, очень колоритные фотографии, я обаятельно отравлю их в журнал! А теперь, пожалуйста, давайте сделаем фото как будто вы ведете огонь с борта воздушного судна, тут есть изумительный вид на раскинутые паруса, думаю будет очень удачное фото! — Илая оживал на глазах.

Приготовления заняли еще какое-то время, пока репортер двигал треногу по палубе и искал самое устойчивое положение и удачный ракурс.

Рей Салех улегся на палубу, покрытую тиковой доской, и навел ствол винтовки куда-то в небесную пустоту.

Раздался громкий хлопок, и яркая вспышка залила всё потоком света.

В воздухе за бортом дирижабля что-то изменилось, воздух пошел рябью и в пустоте возник огромный дракон, выполняющий противозенитный маневр.

Зрачки бывшего лейтенанта расширились и сжались в точку. Дыхание, резко ускорившееся на десяток вздохов, обрело плавность. Рука скользнула в патронташ на поясе (Рей никогда не носил оружие без патронов к нему), и на свет был явлен монструозный патрон. Лязгнул затвор. Перекрестие двукратного оптического прицела поймало голову ящера.

Дракон был красив, тридцатиметровое изящное тело, покрытое золотистой чешуей. На холке у дракона была сбруя, где восседала пара наездников. Под нижней челюстью у дракона находился светящийся зоб, в нем рождался жидкий огонь, которым ящер мог как дышать, изображая из себя огнемет, так и плеваться на несколько сотен метров.

Сейчас ящер лихорадочно махал крыльями. Вообще-то боевые драконы неплохо защищены от стрелкового оружия, их не взять выстрелом из картечницы, и даже мелкокалиберная артиллерия не представляла для хозяина неба большой угрозы. Но когда Рей деловито и спокойно начал целиться в невидимого дракона, у наездника начали сдавать нервы. Вспышка фотоаппарата была принята за выстрел и наездник, наплевав на конспирацию, врубил кристалл с защитным полем. Невидимость спала.

Нелепое стечение обстоятельств закончилось тем, что Рей Салех, у которого выброс адреналина вымел из головы все возможные мысли, нашел для своей винтовки достойную цель.

Грянул выстрел. Ярко вспыхнули кристалл на стволе. Перед дулом на мгновение возникла небольшая ярко-алая руна. Отдача просто сдула стрелка с палубы. И лишь натянутая сетка не дала судорожно вцепившемуся в винтовку Рею улететь в пропасть.

Угодившая в зоб пуля привела к мощному взрыву. Защитное поле не отклонило выпущенный снаряд. Обезглавленная туша дракона, судорожно машущая крыльями, устремилась к земле.

Через три удара сердца раскрылись белые купола парашютов.

Илая тоже сработал на инстинктах. Его руки жили собственной жизнью, меня фотопластину в аппарате, и вставляя новый патрон с магнием заместо использованного.

С лязгом затвора винтовки аппарат пришел в готовность. Затвор камеры выхватил пикирующего дракона. Вместе с выстрелом, что больше походил на удар колокола, раздался хлопок вспышки.

События не прошли незамеченными для команды дирижабля.

— Полундра! — завопил наблюдатель, что следил за небом из небольшой будки на носу гандолы дирижабля.

— Поднять щиты! Двигатели полный вперед! Убрать паруса! — зычный бас капитана раздался из ревунов.

С неба раздалось стрекотание. Со стороны солнца на дирижабль заходило звено пузатых винтовиков. Они коршунами налетели на дирижабль сверху. На гондоле было установлено две стационарные картечницы, но винтовки сильно выше. Щиты были подняты. И защитное поле мыльной плёнкой приняло первые пули, покрываясь радужными разводами. Проблемы была в том, что у дирижабля были погашены котлы, и он не мог маневрировать, чтобы навести орудия на юркие летающие машины, которые, видимо хорошо знали о такой особенности курьерских дирижаблей. Раздались выстрелы, но серьезно повредить тяжелым машинам такие выстрелы не могли.

Вот только в расчетах нападающих отсутствовал Рей Салех с винтовкой по имени Регина. Трясущий головой, с кровью из носа и ушей, радостно скаленный бывший лейтенант, вывалился на палубу, вскинул пушку и один из винтовиков лишился крыла. А инвалид снова отправился в короткий полет.

Нападающих это сильно смутило, и винтовики разошлись в стороны. Так, чтобы через десяток секунд пролететь над дирижаблем. В небе зажглась огненная сеть, что облепила защитный купол. Рей выстрелил из противослонопотамового ружья снова, в ту машину, от которой тянулся хорошо видимый пылающий жгут. Выстрел разорвал винтовик на части. Но защитный купол стал видимым и с тонким хрустальным звоном раскололся на части и исчез.

Все эти события дали команде возможность запустить двигатели. Дирижабль резко накренился, натужно воя. И тут же качнулся в обратную сторону. Выстрел тяжелой картечницы повредил еще одну летающую машину. И та, потеряв большую часть корпуса врезалась в гондолу, застряв в корпусе.

Последний винтовик поспешно набирал высоту, двигаясь в сторону солнца.

Болтающийся на страховочном трассе Илая умудрился каким-то образом сохранить камеру. И даже трижды заменить фотопластину.

Рей Салех обнаружился на обрывке сетки (из-за тарана винтовика часть крепежных канатов лопнули, чудом не убив репортера и бывшего лейтенанта). Он вцепился окровавленными руками, и кажется зубами, в толстые веревки. Винтовка болталась на ремне, перекинутом через шею, и изрядно усложняла Рею процесс выживания.

Когда болтанка кончилась, Рей с трудом забрался обратно на палубу. Руки его дрожали, лицо было покрыто кровью. И только оскал демонстрировал жизнерадостный настрой.

Воцарилась тишина.

— Фото хороши получились? — пробасил Салех, поднимась.

— Восторг, просто восторг! Это было великолепно, просто великолепно! Самые лучшие военные фото в истории!

— А? — прокричал бывший лейтенант, болезненно тряся головой. После чего провел рукой по уху, посмотрел на испачканные пальцы и огорчённо выругался.

— Господа, вы живы?

На палубу поднялся капитан. Его лоб был рассечен, и лицо заливала кровь, пачкая синий мундир курьерской службы.

— Вввроде, мистер Салех так дал этим пиратам, так дал! — радостно подпрыгивал Илая, после чего боязливо покосился на страховочный трос.

— А ваш второй спутник?

Воцарилось тягостное молчание.

Капитан заглянул за борт. Разбитый винтовик вонзился в гондолу как в районе пассажирской каюты.

— Бедный Сэр Ричард… Он был так молод! — кажется, Илая даже всплакнул.

В этот момент люк, ведущий к пассажирским каютам, с грохотом открылся и на свет покаялся Гринривер собственной персоной.

— Молод для чего? — раздраженно уточнил графеныш, выбираясь на палубу.

Выглядел молодой аристократ плохо.

Костюм был изодран в клочья и полностью покрыт чем-то бурым. Впрочем, на самом Ричарде повреждений не было. Молодой аристократ был трезв, зол и бледен.

— Для смерти! На нас тут кто-то напал, но уже всех убили! — доложил обстановку Эджин. — А почему вы живы?

— Отходил в туалет! — огрызнулся Гринривер, оглядываясь.

— А почему трезвы? — продолжал допытываться репортер.

— Амулет!

— А что с вашим костюмом?

— Моль сожрала! Может, заткнетесь и объясните мне, что тут произошло? — рявкнул в конец взбешенный Гринривер.

Репортер впал в ступор, пытаясь понять, как можно исполнить одновременно обе части просьбы Ричарда.

— Пираты, — капитан, убедившись, что все его пассажиры живы и не особо пострадали, сел на палубу, прислонившись спиной к опорному столбу. После чего вытащил платок из кармана и начал вытирать кровь с лица. — Я не знаю, какие боги вас поцеловали, но мистер Салех обнаружил дракона под невидимостью, до того момента как эта тварь не села нам на гондолу. Чем там стреляет ваша винтовка? Потом нам удалось, каким-то чудом, уничтожить звено винтовиков. Правда, один из них застрял в вашей каюте.

— Спасибо, я заметил, — огрызнулся графеныш. — И часто у вас тут такое?

— Впервые на моей памяти, — ответил капитан. — Эти ублюдки обычно действуют намного восточнее. Им просто нечего тут ловить. Торговых маршрутов тут нет.

— Корабль на пять часов! — прокричал чудом выживший матрос на наблюдательном посту.

— Только тут ваша удача, господа, подходит к концу, — безжизненно продолжил капитан. — То были загонщики. Их задачей было сбить щиты и повредить двигатели. Чтобы мы не могли удрать. А вот теперь на подходе призовая команда. Тут были парашюты, покидаем корабль, я сожгу «Элизабет». Надеюсь, вы умеете выживать в джунглях?

— У меня еще остались патроны, — осторожно заметил Салех.

— Артефактная винтовка, даже такая, против сорокатонника? — невесело усмехнулся капитан. Мистер Салех, вы же служили, даже с таким оружием едва ли вы сможете нанести урон кораблю. Разве что мы подойдем совсем близко. Но там тоже не дураки, сначала вышлют абордажную команду, а если те не справятся, расстреляют корабль из главного калибра.

Рей поднялся на ноги, опираясь на свое оружие, и подошел к бадье из которой вытекала вода. Он подставил шею под тонкую струйку. Окрашенная алым жидкость потекла на палубу.

Шумно отряхнувшись громила заботливо протер промасленной тряпочкой винтовку.

Ричард задумчиво пялился на растущий на горизонте пиратский дирижабль. Илая торопливо перезаряжал фотоаппарат.

— Господа, вы не выглядите взволнованными. У вас есть план? Про вас в газетах пишу такое… Газетчики те еще врали, не в упрек вам, мистер Эджин.

— А что, я ничего, сдамся, я ведь пресса, репортеров обычно не трогают, — ответил Илая.

— А мы однажды репортера из Стредхольских Ведомостей заживо похоронили, — возразил Илаю Рей. — Репортеры очень наблюдательные. Их нельзя в живых оставлять.

— У моего отца в пыточных сгинуло минимум трое, — подал голос Ричард.

— Никто не любит репортеров, — подытожил Рей.

— Аааа… Ааааа… — Илая сел на палубу и разрыдался.

— Могу вам одолжить пистолет, — участливо предложил капитан.

— А кто выше может взлететь, вы или тот корабль? — Внезапно поинтересовался Рей, продолжая чистить винтовку.

— Мы быстрее набираем высоту. Но зачем это нам? Чего-то, способного пробить щиты у нас всё равно нет. А нам хватит орудий на оболочке.

— А если мы наберем высоту и попробуем, планируя набрать скорость? — продолжил спрашивать Салех, что-то прикидывая.

— То, о чем вы говорите, называется «Нырок» но нас после второго раза разнесут. Или просто придавят к земле. Этот маневр позволяет выиграть немного времени, но мы при всем желании не наберем достаточно скорости. У нас повреждена силовая установка. Этот маневр позволяет выиграть время. Но сомневаюсь, что тут предвидится подмога.

— Не страшно, достаточно чтобы мы были выше, в идеале над вражеским дирижаблем.

— Хорошо, я могу попробовать. Но зачем? — капитан с интересом взглянул на громилу, который, кажется, и не думал терять присутствие духа.

— Вы правильно заметили, про нас много в газетах пишут. И что газеты врут, тоже правильно сказали. Они ведь как врут: преуменьшают, канальи. Ричард, у меня есть одна идея! — громогласно закончил Рей.

— Что? — графеныш оглянулся. И наткнулся взглядом на взгляд душехранителя, полный веселья. — Нет, только не говори что…

Неуловимое движение и приклад Регины впечатывается в живот молодого аристократа, и вот уже рухнувшего Ричарда начинают споро связывать.

— Ричард у нас герой. Только стесняется очень. Сейчас он нас всех спасет. Страсть как любит всех спасать, на самом деле. Взлетайте, капитан, скорее. Двух попыток у нас не будет. Илая — Рей окликнул все еще пребывающего в ступоре репортера. — Метнись на камбуз, если там уцелело что-то спиртное, тащи сюда.

Элизабет начала набирать высоту. Стало тяжело дышать, и в какой-то момент курьерский дирижабль оказался над пиратским кораблем.

— Мы точно над ними! — прозвучал из ревуна голос капитана.

— Мистер Салех, вы очень хуевый душехранитель! — зло прошипел молодой аристократ.

В следующий момент Ричард Гринривер покинул борт дирижабля. Помогли ему в этом пол бутылки джина и пинок душехранителя. Графенышь грязно ругался, а в его руках всасывала свет и воздух черная сфера.

— Вы действительно душехранитель? — уточнил Илая, наводя камеру.

— Ага, все верно, — Рей вскинул винтовку, проверив прочность страховочных тросов.

— А почему вы тогда не дали парашют сэру Ричарду?

В этот момент падающее тело достигло светящегося щитами дирижабля. И провалилось сквозь них. И сквозь дирижабль тоже. Через три удара сердца раздался выстрел.

И щелчок затвора.

А потом пиратский дирижабль превратился в огненный шар.

Раскаленный снаряд из противослонопотамовой винтовки огненным росчерком прошел сквозь корпус, воспламеняя газ.

Спустя двадцать минут и шесть фотоснимков на палубу поднялся капитан. Он нес бутылку, по виду которой было ясно что она старше всех присутствующих, вместе взятых.

Он скрутил пробку, сделал большой глоток. После протянул бутылку Рею и начал говорить:

— Господа, предлагаю выпить за истинного героя, славного Сэра Ричарда Гринривера. Признаться, я не верил во все те бредни, что были написаны про покойного в газете. Но вынужден признать, газетчики изрядно преуменьшили степень его героизма! То, как он, без сомнения, пожертвовал своей жизнью ради товарищей…

— Но постойте, ведь он ничего такого не хотел, ведь это мистер Салех просто силой сбросил бедолагу… — перебил капитана Репортер.

Рей расхохотался.

— Илая, я много раз задавал этот вопрос Ричарду, которого теперь уже нет с нами, теперь задам и тебе. Как ты до своих лет-то дожил? — Рей по достоинству оценил напиток. — С твоей-то профессией.

— Мне важна истина! — пафосно завил репортер, вцепившись в камеру побелевшими пальцами.

— Глупость. Ты же понимаешь, что еще пара подобных фраз, и мы с уважаемым капитаном помянем и славного героя Илаю Эджина, которой погиб при битве со злобными пиратами? — Рей по-дружески приобнял репортера. Тот побледнел. — Так что, помянешь Ричарда?

— Дда, ххорошо, благородный Сэр погиб как… как великий герой, в одиночку уничтожив вражеский воздушный корабль, — сделал глоток Эджин. — Ааааа как он это, кстати, сделал? Он ведь был волшебником?

— Все верно, у Ричарда был атрибут, стирание реальности, — охотно пояснил Салех, отрицательно покачивая головой на вопросительный взгляд капитана, который он переводил с репортера на свой кортик. — Абсолютное оружие. Однажды он убил этой способностью двух высших демонов. А еще был случай…

За рассказом о совместных похождениях, и приканчивая бутылку очень старого коньяка прошло какое-то время.

— Капитан, твоя шаланда может садиться?

— Да, нам придется сделать это в любом случае. Двигатель нуждается в ремонте. Хотите найти тело Ричарда и передать родным?

— Да, думаю, он бы не хотел оставаться в этих джунглях, — скорбным голосом ответил Рей.

Капитан и репортер согласно закивали. Капитан понимающе, Илая нервно.

— В конце концов, там комары и змеи. А Ричард их не переносит, — уже совсем тихо закончил Салех.

Курьерский дирижабль медленно шел на посадку.

* * *

Дневники автора на полях.

Давеча у меня вышло веселое знакомство с родителями жениха младшей сестры. Я с удивлением узнал что могу аргументированно переспорить профессора математики. Правда, потом пришла его жена, заткнула нас своим видением темы и мы расползались по комнатам, зализывать нанесенные самолюбию раны.

А потом я узнал что милейшая женщина, домохозяйка, мама шести детей, редактирует за своим мужем научные статьи.

Концентрация интересных людей в ближнем кругу достигла критической.

Как всегда, буду благодарен за комментарии, а лайки к книге приведут к тому что ее прочитает как можно больше людей.

Глава 3

На месте падения безымянного пиратского дирижабля было огромное пепелище. Рухнул небесный корабль в какой-то тропический лес. Мешанина из деревьев, кустов, обломков и горящей оснастки чадила и дымила.

— Мистер Салех, я уважаю ваше решение найти тело героя, но вы уверены, что у вас есть хоть какие-то шансы? Тут же сотня гектар пожарища. Найти в этих условиях тело… — Капитан не смог сходу найти место для посадки и сейчас медленно кружил над местом крушения.

— Если тело не пропитано спиртом насквозь, я его найду, даже не сомневайтесь. — Пожал плечами Рей.

Он уже успел переоблачиться. Штаны из плотной кожи, рубаха с длинными рукавами, кожаная куртка. На голове — широкополая шляпа. Очки консервы оберегают глаза. В руках топор на длинной ручке. За спиной хлыст странной конструкции. При движении инвалид подозрительно позвякивал, а местами и побулькивал.

— Но поиски могут занять не одну неделю! К тому же дикие звери… — Продолжал увещевать капитан. Впрочем, тоже переодевшийся для движения по джунглям.

— А что дикие звери? — Поинтересовался Салех, свинчивая с протеза подпружиненный крюк, которым он цеплялся за канаты.

— Так они… ну, растащат тела. — ответил мужчина. Судя по голосу, он уже всерьез сомневался во вменяемости пассажира.

— Ну и пусть растаскивают. Нам же Ричард нужен. — Выражение лица громилы было невозможно прочитать, так как очки закрывали добрую половину лица.

Капитан очень тихо и очень тяжело вздохнул. После чего произнес молитву. И спустился на нижнюю палубу выискивая удобно место для стоянки.

Такое нашлось почти в миле от обгорелого пятна. Небольшой холм украшала огромная каменная проплешина, покрытая ползучими лианами. Зацепившись якорем за ближайшие деревья, курьерский дирижабль снизился. Матросы скинули веревочную лестницу. Они же, первыми, и спустились на землю, раскатывая бухты канатов. В какой-то момент все взгляды скрестились на инвалиде. Веревочная лестница подразумевала использование всех конечностей для спуска. Несмелые голоса уже предложили спустить пассажира на веревке. Но Рей с невозмутимым видом спустился с десятиметровой высоты просто на руках. Следом за ним спустился капитан. Последним был Илая. Вслед которому спустилась камера.

— Мистер Салех, прошу меня извинить, с вами на вашу скорбную миссию отправлюсь я сам. Команда останется провести ремонт, чтобы мы смогли долететь до места назначения.

— Справимся. — Уверенно произнес инвалид, выламывая себе длинный шест.

— Ну хоть вы скажите ему, мистер Эджин! — Простонал капитан, впрочем, закидывая глаза к небу. Ему ну очень не хотелось соваться в заболоченный тропический лес, который он успел внимательно рассмотреть через бинокль.

— Мы обязаны найти тело славного героя, оставить его на корм диким животным в этих лесах — чернейшая благодарность с нашей стороны! — Пафосно и нервно ответил репортер, грызя ноги. Ему запали в душу насчет того, что героем может стать и он. Потому даже самый опытный знаток человеческих душ не уловил бы в речи молодого человека фальши. Разве что нотки истерики.

— Ну что, мы идем? Надо успеть управиться до темноты. А то ночью придёт какой то слонопотам, а я Регину в каюте оставил. — Оптимистично заявил Рей, приближаясь к стене деревьев.

— Слонопотамы водятся южнее. — Поправил собеседника Илая. — Они любят песок. Они им чистят кожу от клещей.

— Тогда нам нечего опасаться? — Радостно уточнил Рей, что уже начал прорубаться через сплошную стену лиан.

В этот момент топор врубился в морду какой-то небольшой твари. Существо напоминало помесь кабана и сороконожки, покрытой плотной зеленой шерстью. Пятиметровое непонятно что взвизгнуло, развернулось, сбивая незадачливого путешественника с ног и умчалось в лес, разбрызгивая в стоны кровь. Через несколько мгновений визг оборвался, сменяясь утробными чавкающими звуками.

— А еще в этих краях есть тот, кто ест заблудившихся слонопотамов. — Добавил репортер, нервно икая.

— И как выглядит этот, кто-то, поедающий неведомых слонопотамов, для охоты на которых нужна артефактная зенитная пушка? — Нервно поинтересовался капитан, внезапно растерявший весь свой боевой настрой.

— А никто не знает. Никто его не видел. — Ответил Илая, осторожно пятясь назад. — Но профессор Стильвег пишет, что оно подкрадывается. Очень, очень тихо. — Снова икнул репортер.

— И как тогда этот профессор пересек эти самые джунгли? Поедатель слонопотамов не реагирует на нежить? — Уточнил Рей, выбираясь из кустов. Он весь перемазался в каком-то едком зеленом соке. И слегка шипел.

— А он и не пересекал. Он вышел к побережью и уже по нему двигался. — Ответил Эджин, усевшись на камень.

— Думаю, сэр Ричард будет не рад, если мы бесславно погибнем. Он пошел на жертву чтобы мы жили. А безрассудная экспедиция в эти джунгли наверняка нас убьет.

— Вы слишком хорошо думаете о сэре Ричарде. Он был бы счастлив если бы все дружно умерли. И не только мы. — Охотно пояснил Салех, извлекая из ножен монструозных размеров дагу с трехгранным лезвием, сведенным «линзой». На лезвии оружия имелись искусно выточенные канавки.

— Так может тогда не будем доставлять покойному такую радость? — Нервно предложил капитан.

— Ну, если быть до конца честным, он неплохой малый. Иногда, впрочем, на него накатывает. — Рей оглянулся и начал осторожно спускаться к воде. — Но не переживайте, у меня есть отличный план. Джентльмены, пожалуйста, поднимитесь повыше, и проследите чтобы ваши ноги не соприкасались с водой. — С этими словами инвалид защелкнул в ручки даги небольшой латунный цилиндр.

— Магия? У вас боевой артефакт? — Капитан уселся на камень и с интересом уставился на собеседника, который, наоборот, достиг какой-то лужи. И осторожно потыкал в нее шестом.

— Что вы знаете о волшебниках, мистер Уорел? — Обратился по фамилии к капитану Рей.

— Только слухи. Больше напоминающие легенды. Всякие небылицы в общем. — Честно ответил воздухоплаватель.

— Все сказки что вы слышали про волшебников на самом деле не сказки. — Салех опустил лезвие даги в воду. — То, что мы можем действительно не поддается воображению. — Хвастливо закончил он.

— И что вы сделаете, подчините лес себе? Призовете могучего духа? Оживите дерево? — Начал сыпать идеями Илая.

— Нет, просто убью почти все, что тут есть. До горизонта. — Ответил гигант. — А ведь я мог всего лишь охлаждать бутылки со спиртным.

— И как вы это…

Пахнуло холодом. За считанные удары сердца лес покрылся плотным туманом, в котором нельзя было увидеть даже кончиков пальцев вытянутой руки.

Наступила тишина.

— Мда, неловко вышло. — Раздался очень приглушенный голос инвалида. Господа, пожалуйста, скажите что то, а то я ни черта не вижу.

— Я тут! — Произнес Илая. — А что это было?

— Я охладил всю воду в этом лесу и все, что в ней находилось до четырех градусов от замерзания. Не думал, что будет такой эффект…

— Вся влага в воздухе сконденсировалась. — Пояснил голос капитана.

Впрочем, явление не продлиось долго, и вскоре туман рассеялся под потоками ураганного ветра. Деревья, листья на которых резко повяли, трещали и кренились.

Матросы и капитан, изрыгая жуткие проклятия, поспешно крепили дирижабль противоштормовыми канатами. И активировали несколько дорогостоящих амулетов, что гасили ветер. Благо, он имел вполне обычную, а не магическую природу.

Через какое-то время буря стихла, но начался дождь. Небо заволокло низкими облаками.

Небольшой отряд углубился в умирающий лес. Рей нес свою монструозную винтовку, впечатлившись историями о том, кто тихо и незаметно подкрадывается к слонопотамам. Он совершенно логично надеялся на то что мегахищники, обитающие в тропических лесах, сидят в топях (раз не заметны с воздуха) и сейчас скорее всего мертвы. Когда солнце поднялось в зенит и начало припекать голову, возвращая тепло убитому холодом лесу, Рей в компании капитана и репортера, мертвой хваткой сжимающего свой фотоаппарат, достигли пожарища.

— Ричарад! Рииичард! — Внезапно завопил Рей. Его спутники вздрогнули и переглянулись. — Риииичард!

— Кажется, мистер Салех сделался скорбен разумом. — Шепотом обратился к капитану Илая.

— Видимо, он сильно был привязан к юному Гринриверу. Знавал я таких людей. На лице улыбка не сходит, а внутри дыра растет. Хоть в петлю не полез… — Так же шепотом ответил капитан.

— Надо приглядывать за ним, наверно…. — Неуверенно продолжил Эджин, с опаской разглядывая орущего Салеха.

— Предлагаю по-тихому отступить. — Еще тише ответил капитан. — Если мистер Салех впадет в буйство, мы можем это не пережить. Как вы предлагаете с ним справляться? Он же нас голыми руками передушит, а он оружием обвешан с ног до головы!

— Джентльмены, кажется, я знаю где искать Ричарда! — Внезапно заявил Салех, обращаясь к спутникам.

Те уставились на него как мартышки на удава. Молча и выпучив глаза.

— Вы же не хотите сейчас отступить, когда наша цель так близка? — С подозрением продолжил Рей, невзначай поглаживая Регину.

— Ннет, с чего ввы только это взяли? — Илая отвел глаза и с интересом стал разглядывать висящее на дереве обожженое тело, у которого не хватало руки и куска грудной клетки. Пппросто мы с мистером Уорелом прибываем в растерянности, аааа еще ммменя пугает это место, я ппплохо выношу вид ммертвецов. — Завершил фразу Репортер, стараясь унять икоту.

— Так ты же военный корреспондент! — Удивился инвалид.

— Так я бы и рад им не быть, пппросто я ниииичего бббольше и нне уммею… — Икнул Эджин.

В глазах Рей мелькнуло сочувствие.

— Ничего, Илая, не переживай, мы из тебя сделаем человека! — Рей подошел к своему собеседнику и хлопнул того по плечу так, что тот на десяток сантиметров погрузился в илистую почву, скрытую под водой. — Или чучело. Раз на раз не приходится. — Закончил мысль инвалид и расхохотался собственной шутке. Спутники ему вторили. С изрядной долей истерии.

— Следуйте за мной, думаю тут не далеко! — Скомандовал Рей, и тяжело вздыхающие мужчины последовали за ним.

С деревьев то тут то там свисали какие-то ошметки. Где-то можно было увидеть мертвые тела. Под ногами хрустели трупики мертвых птиц, что задохнулись в коротком, но интенсивном пожаре.

— Мистер Салех, а по каким признакам вы поняли что Ричард там? — Наконец спросил капитан, обходя очередное выпотрошенное тело.

— Ветер. В одну сторону дует ветер. — Охотно пояснил инвалид, переступая через кусок шпангоута.

— Ага, ветер… — Согласно простонал мистер Уорел.

— А давайте удерем? — Тихо предложил Илая чуть отстав от жизнерадостного волшебника.

— А вдруг он нас догонит? — В тон ему возразил капитан. — Давайте уже придём туда куда он нас тянет, и вернемся на борт все вместе.

— А если он обьявт Ричардом кусок дерева или камень? — Не успокаивался репортер.

— Тогда мы кивнем и будем скорбеть над останками Гринривера, что бы там ими не объявили.

— А если мистер Салех заявит, что очередная яма с водой и есть Ричард? Как вы предложите выкручиваться? — Озвучил очередную версию Илая.

Ответить капитан не успел.

— Вот, я же говорил! Потерял Ричарда, следуй за ветром! — Обрадовал всех Рей Салех, выходя не опушку небольшой поляны. Или скорее проплешены.

Небольшой холм был усыпан обломками. Если внимательно присмотреться, можно было понять что обломки имели рукотворную природу. Когда-то здесь было творение рук человеческих. Но очень давно. В самом центре кучи камней в странном танце кружилась гора плоти. Огромная змея обвилась вокруг чего-то. Продолжала кружиться, пульсируя. Над всей этой странной конструкцией торчала пара рук, вытянутая к небу, и на этих руках то и дело вспыхивала черная сфера. В которую устремлялся ветер.

— Матерь демонов! — Протянул капитан.

— Сенсация! Просто сенсация! — Восторженно пропищал Илая вскидывая фотоаппарат.

— Мы должны его спасти! — Капитан извлек из кобуры револьвер и открыл огонь по змеиной туше.

С противным свистом пули срикошетили от тела лесной твари.

— Ну, я думаю беду мы решим эту. — Рей радостно оскалился. — Джентльмены, пожалуйста, откройте рот и отвернитесь от ствола. Будет большой бабах!

— О, а вы точно не заденете сэра Ричарда выстрелом? — Осторожно поинтересовался Илая натягивая на нос очки с тонкими щелками в непрозрачных линзах, что выдали ему на корабле.

— Ага! — Ответил Рей.

И выстрелил. В самый центр кучи.

Рей улетел, куда-то в лужу, подняв тучу брызг. На месте горы плоти не осталось ничего. Змею и Ричарда просто сдуло.

А потом пошел дождь из мяса.

Когда Салех вылез из лужи, отплевываясь от тины, он обнаружил отчаянно блюющих спутников.

Илая сжимал в побледневшей ладони оторванную руку с тонкими запястьями.

— Вы… Вы… Вы убили сэра Ричарда? — Пропищал репортер.

Рей кивнул.

— Ттеперь вы убьете нас?

Громила удивленно сморщил то место, где у него когда-то были брови.

— Зачем? — Салех перезаряжал винтовку.

— Чтобы мы не рассказали никому о том, что тут произошло! Вы убийца! Вы с самого начала хотели угробить беднягу! Он спас нас всех, спас жизнь вам, а вы его убили! Чудовище, монстр!

В следующий момент оторванная рука Ричарда зашевелилась и вцепилась ногтями в предплечье репортера. Тот взвизгнул и отбросил конечность в сторону. Зашевелилась не только рука. Десятки крохотных кусочков мяса пришли в движение и начали, словно магнитом, стягиваться в одну точку, сливаясь в единый комок, который тут же начинал бурлить. Через три удара сердца в центре поляны стоял Ричард Гринривер. Чистый, живой, и очень, очень раздраженный.

— Мистер Салех, ну хоть на этот раз вы догадались захватить с собой мою одежду? — Выдал графеныш, оглядевшись.

Увидав ошарашенный лица спутников Рей громко расхохотался, крутанулся на протезе, и отвесив шутовской поклон произнес.

— Разрешите представить, сэр Ричард Гринривер, бессмертная падла!

От такого представления Ричард скривился, и хотел что-то сказать, как снова грянул выстрел.

И молодой аристократ рухнул на землю. Над левым глазом у него была аккуратная дырочка.

Свистнул хлыст и капитал Уорел схватился за раненную ладонь, роняя пистолет.

Через несколько мгновений Ричард сел.

— Какого дьявола? — Прорычал он.

— Ненавижу кукольников и кукол. Сколько у него еще жизней? — Капитан сплюнул на землю.

— Интересная теория. Но Ричард не кукла. И не любая другая магия… Это атрибут. — Охотно пояснил Рей. — Успокойтесь капитан, это бессмертие не оплачено гекатомбами жертв. Он сам по себе такой. Слишком злобный чтобы просто сдохнуть.

— Я всех только что спас, об этом уже все забыли, да? Неблагодарные твари! — Ричард охватил колени руками.

— Чего тебе, Эджин? — Рей обратил внимание на репортера, который изображал из себя школяра, подняв руку вверх.

— А что такое кукла?

— Есть много путей к достижению бессмертия. — Охотно начал разглагольствовать Салех. — К счастью, все они довольно затратны. Или крайне редки. Иначе от этой братии было бы не протолкнуться. Маги мистики могут сделать бессмертным кого-то другого. Создать куклу. Для этого они собирают несколько сотен, а лучше тысяч человек, приносят их в жертву безымянной силе, и создают вместилище для души, в которую и запихивают душу куклы, как яблоко в торбу. А еще создатель имеет над вселенным полную власть. Кукла уверена, что выполняет свою волю, не осознает своего рабства. И бессмертие такого конструкта ограниченно. После смертей, не превышающих число жертв в гекатомбе, дальше кукла умирает, а душа, осквернённая ритуалом, лишается померите и распадается.

— Аааа… А вы откуда все это знаете? — Протянул репортер и потом резко заткнулся. Ему в голову пришла мысль о том, что в случае чего концентрация секретов достигнет критической, его могут тут просто забыть. Даже убивать не будут.

В этих краях человек далеко не на вершине пищевой пирамиды. Скорее, она на нем стоит.

— Так у нам постоянно с этим проблемы. — Честно ответил Рей, впрочем, не выпуская хлыст.

Илая встретился взглядом с громилой и его пробрало ознобом. Если вот сейчас он скажет что-то не то, или просто слишком подозрительно промолчит, и тот, не теряя добродушного выражения изуродованного лица, оторвет ему голову.

— Ну раз все всем ясно… — Начал репортер.

— Нет, мне не ясно. — Голос капитана был тверд. — Или Ричард приносит клятву что не является куклой, или же эту поляну вы покинете втроем. Без меня дирижабль не взлетит. Вы, конечно, круты, но я умру с надеждой на то, что заемной жизни вам не хватит чтобы из него выбраться.

— Как же вы все меня достали! Я исполню вашу просьбу, но после вы отдадите мне свою одежду! — Прорычал графеныш, поднимаясь с земли.

— А в чем я пойду? — Ошарашено уточнил тот.

— Снимите с трупов! Их тут полно! — Рявкнул молодой аристократ.

— Хорошо, я согласен. Только полную клятву!

В ответ раздался рык.

— Я, Сэр Ричард Гринривер, седьмой побег славного древа, что конями уходит к первым властителям, клянусь своей бессметной душей, своей частью, своим посмертием и самой своей памятью! — Глаза молодого человека зажглись расплавленным золотом. — Во мне нет зла, моя жизнь не оплачена жертвами, я был рожден собой, и собой прибуду во век. Мое бессмертие не заемное и принадлежит только мне. С ним я родился на этот мир, с ним я его и покину. И да будет мне свидетелем любая сила, которая заглянет в этот сраный кусок мира!

С последними словами поляну залило нестерпимым сиянием. Вся фигура Ричарда вспыхнула белым светом. И все кончилось.

Илая проморгался. И уставился на капитана. У того на лице было такое выражение, словно к нему спустился кто-то из светлых богов.

— Ддда, мой лорд, прошу простить меня, мой лорд, прошу, возьмите все, возьмите меня всего, ммой лорд… — Капитан Уорел поспешно снимал с себя одежду.

— Вот если не знать, так сказать, контекст, это крайне компрометирующе выглядит, согласен? — Доверительно прошептал Рей, подойдя к Илае поближе. В тот момент как Уорел с экзальтированным выражением на лице поспешно сдергивал с себя штаны.

— Белье себе оставьте! — Поспешно закричал Ричард, который, кажется, и сам был не рад происходящему. Уж очень безумно смотрелся сейчас мужчина, что минуту назад был готов умереть героем.

— Аааа… если в результате ответа вам придется меня убить, пожалуйста, промолчите, но что сейчас произошло? — Задал вопрос Илая, стараясь не повышать голос.

— Ричард поклялся душей и на клятву ответил свет. — охотно пояснил Салех, тихонько посмеиваясь. — Всегда отвечает тьма, сколько я таких клятв видел. А мы как-то город спасли от прорыва реальности и пару демонов укокошили. С тех пор на наши клятвы отвечает только свет. Словно мы не два ублюдка, а какие-то там светлые паладины из сказок. Бедный мистер Уорен, вот это его накрыло.

Мистер Уорен тем временем пал ниц и попробовал поцеловать Ричарду ступню. Смотрелось это все еще отвратительно.

— Мистер Салех, пожалуйста, спасите меня от несчастного, кажется, наш капитан сделался скорбен разумом! — Взмолился Гринривер, отбиваясь от агрессивного обожания.

Чтобы привести в чувство капитана, потребовалось несколько раз макать его в вонючую воду, а потом еще и дезенфицировать изнутри с помощью содержимого фляги, что висела на поясе у Рея.

В итоге выяснилось, что мужчина принял Ричардаза светлого лорда. Мифическая фигура в крайне разнообразной религиозной доктрине империи. Мол де должен явиться светлый лорд, что кого-то там спасет. Кого спасет и от кого спасет, или от чего, выпытать не удалось.

В конце концов спасательная экспедиция направилась обратно.

Двигалась компания в тишине, что периодически прерывалась восторженными причитаниями капитана и шипением Ричарда, которому пришлось все же снять обувь с трупа. Сапоги капитана оказались ему маловаты, а размородеренная обувка немилосердно натирала.

В какой то момент раздался громкий крик и вся компания вздрогнула. Источником шума оказался небольшой зеленый попугай. Птица села на ветку дерева и издала пронзительное верещание. С другой стороны болота ему вторили.

— Мне казалось, мы вех убили. — Озадаченно пробасил Рей, смахивая с носа крупного жука.

— А, так это особенность здешних краев. — Охотно стал пояснять Илая. — Тут ведь почему люди не живут, не из-за фауны. Для любого, самого страшного зверя всегда найдется способ охоты. И даже не из-за климата, здешние почвы весьма плодородны если провести осушение. К тому же где-то тут обнаружена магнитная аномалия, такая сильная что полностью отклоняет стрелку компаса.

— Прям новая земля завета. — Иронично хмыкнул Ричард слушай репортера. Тот опасливо покосился на собеседника.

— Ага, в этих лесах обитает дух жизни запредельной мощи. Говорят, он сравним силой с младшим богом. И, в отличие от богов настоящих, не стесняется являть свою силу в реальный мир.

— И в чем эта сила проявляется? — Рей отмахнулся от большого светящегося таракана. К его удивлению, таракан растворился в воздухе и тут же возник на том же месте.

— Он дает силу всему живому. — Получив порцию недоуменных взглядов, репортер пояснил — Ну, так пишет профессор Стильвег. Он может вдохнуть жизнь в убитое животное. Весь лес является его местом силы. Оживить дерево, зарастить рану, оживить… Профессор объясняет, что у всего живого тут есть душа. Но, она, как бы это сказать понятнее, одна на всех.

Сумрак в кронах становился светлее. Светящихся тараканов становилось все больше. Илая спотыкнулся и едва не улетел в очередную яму с водой.

— И местному духу, чтобы оживить одного из обитателей, не нужно его воскрешать. Он словно заращивает царапину.

— И что, нет никакой управы на этого духа? — Полюбопытствовал Гринривер, попытавшись утянуть светящегося жука в черную сферу. После применения атрибута светляк возник на том же месте, чем изрядно озадачил молодого аристократа. Так, что тот даже остановился.

— Почему же, есть. Но смерть такого существа гарантированно превратит данную территорию в новые мертвые земли. — Ответил Илая.

— А откуда такие подробности? — Уточнил Рей, отмахиваясь топором от какой то мелкой твори, что высунула уродливую голову из воды.

— Я успел все дневники прочесть за последние дни. Ну, когда не пил… — Смутился Эджин.

— Вы продолжайте, продолжайте, не отвлекайтесь. — Ричард возобновил движение. Опасливо обходя по кругу большой красный цветок, что метким выстрелом языка схватил и сожрал попугая.

— Короче, профессор пришел к выводу что лучше подождать несколько сотен лет, пока дух не обретет разум. Была даже идея организовать культы, наподобие друидических. Духу дали имя, великий А. — Репортер оказался неплохим рассказчиком.

— То есть, правильно ли я все пониманию, в этом лесу живет дух, которому мы только что отдавили яйца, он способен оживить любого своего обитателя и с ним решило не связываться самое агрессивное государство на материке? — Со странной интонацией протянул Рей, глядя на то, как очередной светляк влетел в тушку мертвого попугая, и тот подскочил, недовольно махая крыльями и добавляя свой возмущенный вопль в какофонию леса.

— Все верно. — Подтвердил Илая, заворожено глядя на крупную бабочку что села на его пиджак.

— Бежим! — Рявкнул гигант, срываясь с места. После, чертыхнувшись, рванул назад, и подхватив под мышки Ричада и Илаю, ломанулся через лес в сторону стоянки.

Пришедший в себя капитан ломанулся следом, стараясь на отставать.

Несколько раз им пытались преградить путь какие-то существа, но Салех, перехватывая нанимателя за ногу, отбивался от них нанимателем. Черная сфера в руках которого уничтожала кого угодно. Правда, Ричард не всегда успевал отреагировать. Впрочем, на результат это особо не влияло, правда, иногда раздавался влажный хруст. И не всегда от монстра

На пригорок, где приземлился дирижабль, экспедиция взлетела под слитный рев десятков монстров, что неслись за ними следом.

— Все на борт, взлетаем, взлетаем, сучьи дети! — Рявкнул капитан, первый хватаясь за веревочную лестницу.

— Ааааарх! — Раздался рев, очень походящий на рев одной монстра, но это был Рей, он, размахнувшись, закинула на палубу дирижабля сначала Ричарда, а потом и Илаю. Восемь метров те преодолели громко вопя. Илая каким-то чудом не разбил свой аппарат.

Матросы стремительно рубили канаты, и буквально через несколько минут дирижабль, сильно кренясь на один бок, оторвался от земли.

Последний из матросов вцепился в крепежные канаты, и его на палубу затащили товарищи. Место посадки заполнила волна животных. А потом холм зашевелился, задрожал, сбрасывая с себя обитателей, леса. Камни пришли в движение и огромный глаз уставился на взлетающий дирижабль. Грянул выстрел. И глаз превратился в кратер, заполненный кровью. Холм забился. Светлячки светящимся валом ринулись из леса и из них начала собираться фигура. Слишком быстро собираться…

Один из матросов сорвался с палубы и со страшным криком рухнул на землю. Но не долетел. Облако светлячков замедлило падение… и матрос разлетелся огромной стаей разноцветных бабочек.

— Балласт за борт! — В крике капитана сквозила паника. Судно пару раз дернулось…

— Балластный трасс зажевало! — Через десяток ударов сердца доложил один из матросов.

— Все на верхнюю палубу! Живо!

Не прошло и десяти ударов сердца, и вся команда оказалась под обшивкой дирижабля.

Прозрачная фигура была уже в нескольких метрах от аппарата, когда капитан вжал перстень на указательном пальце в палубу и по опорным стойкам произошли взрывы. Гандола рухнула вниз, а резко потерявший в весе дирижабль рывком устремился вверх. Прозрачная рука зацепила лишь обрывки канатов. Те покрылись цветами и начали изгибаться. Несколько ударов топора обрушили оживший такелаж на землю.

Но на этом ничего не завершилось. Дух перехватил падающую гондолу, размахнулся, и метнул ее вслед удирающего в небо воздушного корабля.

Импровизированный «снаряд» прошел сильно мимо, и стало казаться, что опасность миновала, но гондола отрастила десятки крылышек и рванула в сторону цели, отращивая лапки и глазки по всему корпусу. С каждым моментом она все больше походила на диковинное насекомое.

— Ой, да ну нахер! — В отчаянии простонал вцепившийся в канат Ричард, разглядывая огромные жвала на мете рубки навигатора. — Подавись!

Графеныш метнул в странную тварь связку динамита (матросы успели вытащить весь выживший багаж на ту самую верхнюю палубу, а с определенного момента своей жизни Ричард, по примеру своего душехранителя, предпочитал всегда иметь при себе запас магической взрывчатки).

И тут магическое создание совершило огромную глупость. И зачем-то выстрелило длинным тонким языком навстречу летящему «подарку» втягивая его в пасть.

Грянул взрыв, разворотив голову ожившей гондоле. Убить это ее не убило, но обижено верещая живая конструкция развернулась в воздухе, и противно щелкая, начала панически удирать в сторону горизонта.

Дирижабль продолжал наращивать высоту.

Снизу за ним следил разочарованно стонущий дух, у ног которого вилось непонятное нечто.

В чувство всех привел раздавшийся щелчок фотоаппарата.

— Сенсация! Это просто восторг! Божественно! Фото воплощенного духа! Монстр затопленных лесов! Живой! Господа, вы понимаете, что мы единственные кто видел это воочию? — Вопил Илая приплясывая.

— А развидеть это как-то можно? — Устало протянул Гринривер, все еще судорожно вцепившийся в ванты. Вид он имел бледный и несчастный.

— Бедный Томас! Пусть твое померите будет добрым. — Капитан осенил себя знаком светлых богов. — Ты умер не зря, соей жертвой мостя путь лорду света, что очистит этот мир от скверны… — Начал Уорел.

— Капитан! — Рей, заботливо обнимающий винтовку, взобрался на палубу. Выстрелом его скинуло за борт, но страховочных трос его спас.

— Да, мистер Салех? — Уорел оглянулся на голос громилы.

— Заткнитесь уже. — Бывший лейтенант был раздражен до крайности. — Из Гринривера такой же светлый лорд как из Илаи штурмовой пехотинец. Вся его светлость заключается в том, что им подавился высший демон. Вы бы еще меня в светлые паладины записали!

— Так ты и есть светлый паладин. — Ехидно протянул Ричард. — Кто постоянно Амакартой Верус светится? — Встретив непонимающие взгляды, Ричард пояснил для зрителей. — Это татуировка служителя светлых сил. Позволяет игнорировать темные заклинания. А еще постоянно растет и обретает новые свойства. Овеществленная благодать. Лишь доказавшие делом достоин пробуждения. Живая медаль за заслуги в деле света.

Теперь уже на Рея капитан взирал в немом обожании. Инвалид только злобно сплюнул за борт. Гринривер глумливо заржал.

— А как мы теперь доберемся до цели? — Задал животрепещущий вопрос репортер. — Там же двигатель, ну, в гондоле. Был…

Взгляд капитана потяжелел. Он поднялся на ноги, оглядываясь. Висящий в воздухе дирижабль, по сути, превратившийся сейчас в большой воздушный шар, медленно дрейфовал на восток.

— С трудом! — Буркнул он. А потом выругался. Протяжно и со вкусом.

Очень долгая экспедиция продолжилась.

* * *

Дневники на полях.

Недавно жена попыталась убиться, подавившись куском мяса. Так что у меня новая фобия, и мы какой то время будем питаться сугубо вместе.

Всем очень советую выучить и запомнить прием Геймлиха.

Младшая сестра предложила стать коучем. И учить людей своему стилю жизни. Сходу предложил купить как можно больше земли, для личного кладбища. На непонимающий взгляд привел «кейсы», где мой подход может привести из неприятности в трагедию.

Младшая сестра впечатлилась и предложила организовать секту. Не придумал что ответить.

Все еще рад комментариям и отзывам.

Глава 4

Земля продолжала медленно удаляться. Стало холодать, а воздуха стало ощутимо меньше.

Газ под оболочкой охладился и подъем остановился. В итоге машина зависла на высоте трех километров. Народ на палубе тяжело дышал, кислорода не хватало. Все сильно мерзли.

— Господа, не хочу давать лишней надежды. Кажется, мы обречены. — Голос капитана был мрачен. — На такой высоте мы долго не протянем, нужно будет снижаться. Но чтобы была хоть какая-то возможность двигаться в нужном направлении, необходимо менять высоту и искать нужные воздушные потоки. Карта ветров для этого региона отсутствует. А сейчас мы можем только снижаться. А до границы этих джунглей не менее тысячи миль.

— И что, совсем никаких шансов? — Рей, не смотря ситуацию, сохранял присутствие духа. В первую очередь, это, видимо, было связано с тем фактом что во всей тряске каким-то чудом уцелело два ящика патронов к «Регине». А еще пол центнера взрывчатки.

Что сказал капитан Уорел, когда увидал такой багаж, осталось тайной, так как капитан был очень культурный человеком. Впрочем, его благодарственные молитвы за тот факт, что самолет влетел в каюту Ричарда, а не Рея были не менее красочными. Настолько красочными что какой-нибудь жрец легко бы различил малую печать благодати на него ауре.

— Разве что кто-то из вас способен повелевать ветром — Невесело усмехнулся мужчина.

Наступила тиши. Взгляды всех присутствующих скрестились на Ричарде.

— Что? Почему вы все на меня так смотрите? — Юный Гринривер поежился.

— А как работает ваша способность? Которая черная сфера? — В голосе капитана прозвучала такая надежда, что молодой человек смутился.

— Сфера абсолютного ничто диаметром тридцать сантиметров. — Начал официальным тоном Ричард. — На каждой руке. Все что попадает в эту сферу исчезает. Будь то какой-то предмет, магическая энергия или вообще любая материя. Воздух тоже исчезает, и потому сфера втягивает воздух. Она соприкасается с моей ладонью на пятнадцать процентов своей площади.

— Бумага, мне нужна бумага, надо кое-что посчитать…

Как оказалось уцелела не только взрывчатка, но и личные вещи Гринривера, саквояж и трость. Там обнаружились пара блокнотов и чернильница с пером. А также пяток карандашей.

Воцарилась полная тишина. Слышались только завывания ветра и скрип писчих принадлежностей.

— Это должно сработать! — Лихорадочно просипел Капитан, поднимаясь с палубы. — Сэр Ричард, можно вас попросить залезть в носовую рубку, и прижав ладони к поверхности дирижабля, активировать ваш атрибут? По моих расчётам тяга должна быть достаточной для того, чтобы развить необходимую скорость!

Ричард хотел было возмутиться, но во взглядах окружающих было столько надежды… Ну, кроме Салеха. Тот смотрел ехидно. Потому со своим телохранителем Ричард старался взглядом не встречаться.

Когда дирижаблю двинулся с места и стал набирать скорость, раздались приветственные вопли. А потом покалеченный воздушный гигант начал крениться и терять высоту. И выяснилось, что с рулем надо тоже что-то делать и без силовой установки рули не поворачиваются…

Капитан снова засел за расчеты.

В итоге носовой пост наблюдателя обзавелся несколькими лестницами, по которым ползал Ричард, активируя способность. Ну как лазал…

— Я боюсь высоты! Чего в этом непонятного! У меня паническая атака! — Рычал Гринриер, примотанный к какой-то доске.

— Ричард, это нелепо! Ты же бессмертный! — Увещевал нанимателя Рей Салех. По итогу расчётов между ним и Ричардом был натянут парус, который что-то там делал, увеличивая тягу.

— Ты видел, что с тем беднягой матросом случилось, когда его достал этот дух? Ты можешь поручиться что мой атрибут справиться с таким? — Окончательно растерял воодушевление молодой аристократ и, кажется, забился в истерике.

— Я могу это проверить! — Злобно рявкнул инвалид, взбираясь по лестнице и пристегивая себя на место первой пометки карабином, которую десятью минутами раньше нанес капитан. Рей начал себя прикручивать к кольцу на центральном ребре жесткости.

— Тогда мы сдохнем все вместе! И в отличие от меня, вы сдохните с гарантией!

— Ты у меня прямо сейчас тоже сдохнешь с гарантией, я тебе это обещаю! Живу включай свой атрибут! — Рычал инвалид.

— Меня мутит! Ааааааа! Урод, ты что творишь, сука, убери шило, я тебе говорю, убери шило! Все, я согласен, все! Кишки первоматери, боги, обычно проклятие не ходит на двух ногах, говножор, хуепуталооооо!

В это время, десятью метрами ниже.

— А о чем они кричат? — Капитан отвлекся от расчётов, он пытался сориентироваться на местности, на верхней палубе уцелела астролябия.

— Общаются видимо, и, кажется, цитируют что-то из классической поэзии. — Вдохновленно дал объяснение происходящему Илая. Он уже разобрался в несложных правилах игры за выживание. — Сразу видно, образованные и культурные люди. Ну кто в такие моменты стихи читает, меня бы на их месте скрутило медвежьей болезнью!

— Да уж, настоящие джентльмены! — Одобрительно покачал головой капитан.

Дирижабль набирал скорость.

В итоге путешествие заняло еще четверо суток.

Корабль достиг конечной точки, Обсидиан-тауэра, удивительно красивого города на плоскогорье, что широким языком спускался к полноводной реке. Река, как выяснилось в последствии, и была той самой Мата-Каратой.

Водяная артерия была достаточно глубокой и широкой, чтобы по ней могли пройти морские суда, а до дельты, огромного болотистого разлива было трое суток малого хода. Порт раскинулся на добрую лигу.

Город был окружен высокими стенами, по которым шли мощные артиллерийские установки, прямой наводкой направленные в наползающий лес.

Команда приветствовала появление на горизонте города радостными воплями. Путешественники успели изрядно отощать. Еще пол дня ушло на приземление. Пока в городе подняли один из пришвартованных на горе дирижаблей, пока смогли зацепить неуклюжий огрызок, пока посадили…

Служитель порта вышел встречать новоприбывших в гордом одиночестве. Он был облачен в тонкую белую рубаху, широкие шаровары и просто неприличных размеров плетенную шляпу.

— К черту формальности! — Закричал он едва добрался до сползающих на землю путешественников. — Господа, мне нужны подробности!

— Мы уничтожили пиратствую эскадру! — Гордо заявил капитан, поднимаясь с поверхности взлетного поля, куда он рухнул, стоило ему ступить на землю.

— И дали по зубам этому вашему великому духу А — Добавил спрыгнувший на землю Рей, на плече которого покоился бессознательный Ричард. Ему напекло голову и он пребывал в глубоком обмороке.

— А еще мы все это отфотографировали! — Добавил Илая, который все еще был на палубе.

— Я насру на ваши могилы! — Болезненно протянул очнувшийся Ричард. — Я продам вас всех в самый дешевый бордель, я сожгу ваши дома и изнасилую ваш скот!

— Бедняга перегрелся и все еще грезит жаркой схваткой — любезно пояснил слова нанимателя Салех. Он неловко оступился и его колено впечаталась в макушку Гринривера, отправляя того обратно в нокаут.

— Господин… — Начал было капитан.

— Шекли, Феликс Шекли! Начальник воздушного порта. — Представился служащий, восхищенным взглядом разглядывая гостей.

— Господин Шекли, мы не ели четыре дня…

— Ни слова более, следуйте за мной, за столом и поговорим. — Махнул рукой начальник порта.

Капитан и пассажиры искалеченной «Эсмеральды» расположились в просторной столовой за большим столом. Команду корабля отравилась в набег на кухню, минуя официоз. С ними едва не удрал Рей, но Ричард, очнувшися к тому моменту, мстительно остановил приятеля.

Впрочем, мистер Шекли не стал мучать своих гостей, и вскоре стол был заставлен всевозможными закусками. Несколько запотевших глиняных кувшинов украшали стол.

Начальник порта оказался тощим жилистым мужчиной. Загоревшее до черноты гладко выбритое лицо украшала широкая белозубая улыбка. Ежик седых волос довершал образ отошедшего от дел авантюриста.

— Господа, прошу, обязательно попробуйте эти восхитительные дыни. К ним настоятельно советую куснуть ломтик солонины. В этих краях очень жгучее солнце, так местные жители с его помощью готовят удивительные блюда. В цивилизованных землях вы такой вкусноты ни в жисть не попробуете! — Давал советы хозяин дома своим гостям. — А вот этот эта странная сила — местный острый сыр, они его сушат в перце. Это он на материке драгоценный. А тут местные его разве что в чай не заваривают. Хотя что это я, заваривают.

Перебивать мистера Шекли никто не торопился. Хотя стук вилок и ложек прерывался непродолжительными репликами, что описывали короткое, но крайне насыщенное приключение.

Молчаливый темнокожий слуга принес блюдо, а котором свернулся в спираль какой-то водоплавающий гад. Одуряюще запахло мятой.

— А это речной угорь в мятном соусе! Сейчас к нему подадут лепешки, оцените дары местной природы, выпечка из хлебного дерева, тут плохо с пшеницей, но нельзя сказать, что это является какой-то проблемой. Когда местные джунгли не едят тебя, то они крайне не дурственны на вкус и весьма обильны.

Огромную запечённую крысу, не смотря на восхваления есть стал только Рей. Пряный суп с крохотными птичками путешественники уже смаковали, утолив первый голод. Копченых фазанов, чем-то напоминающих простых кур, так и не съели, а до десерта в виде сырных шариков, вареных в патоке добрался только Салех. Когда принесли большой чайник густого, пахнущего землей чая, мистер Шекли самолично разлил его гостям по чашкам.

— Ферментированные листья чайного дерева. Крайне рекомендую, это позволит вашим желудкам справиться с незнакомой пищей.

Гости, изрядно осоловевшие от съеденного, безмолвно выпили.

После чая перед каждым оказалось по большому фужеру с чем то спиртным.

— А это лекарство. Дезинфекция. Настоянная на корице и апельсиновых корках.

В лекарстве было градусов шестьдесят.

После приема «национально дезинфектора» Илая отрубился прямо за столом, капитан Уорел, кажется, заснул с закрытыми глазами, и хозяин дома остался наедине с графенышем и его телохранителем. Озадаченный взгляд встретил два слегка осоловелых, но полных молчаливого одобрения.

— Так, хорошо, план бэ!

Произнеся этот тост, начальник порта налил себе «лекарства» и парой глотков осушил высокий бокал. Расстегнул пуговицу на рубахе, и тоже отрубился.

Воцарилось крайне задумчивое молчание.

— И что это только что было? — Наконец озвучил общую мысль Ричард.

— Кажется, хозяин дома передумал с нами общаться. — Озвучил свои наблюдения Рей, и потянулся к тарелке с закусками.

— Мистер Салех, вы запомнили, в какой момент попытка нас накормить стала вот этим? — Гринривер не смог сформулировать свои мысли и потому обвел сцену за столом руками.

— Он прочел наши бумаги. И что-то шепнул слуге. После этого началась эта кормежка. — Ответил Салех. Кстати, вкусно.

— Не нравиться мне это все… — Ричард начал подниматься из-за стола.

— Ты так говоришь, словно когда-то было иначе. — Салех захрустел косточками недоеденной мыши.

— Как только вы можете это есть? — Скривился Ричард, которому стало не перед кем демонстрировать манеры.

— Между прочим вкусно. Большую часть своей сознательной жизни я ел куда как менее съедобное мясо. — Пояснил Салех, не отрываясь от сочащегося соком куска.

— Так вы же были офицером, кормежка должна быть… — Начал молодой аристократ, но душехранитель его перебил.

— Вот, вот все ты правильно сказал. Кормежка должна быть. Обугленная на костре драконятиня, или ошпаренные кипятком лапы гигантской сколопендры тоже кормежка. — Рей поделился даже не самыми оригинальными рецептами.

Графеныш брезгливо скривился.

— И что будем делать? — Задал вопрос рей, налив себе еще настойки.

— Я видел фонтан во дворе. Бери мистера Шекли. Если он думал, что таким оригинальным способом сможет уйти от разговора, то это была его большая ошибка.

Когда темнокожий слуга увидел, как гости тащат куда-то хозяина дома, то поднял крик и начал что-то поспешно говорить на незнакомом наречии. Впрочем, не предпринимая никаких враждебных действий.

Рей внимательно послушал незнакомую речь, а потом молча врезал слуге в челюсть. Тот рухнул как подкошенный.

— Вы знаете, о чем он говорил? — Удивился Ричард, переступая через свернувшегося калачиком беднягу.

— Нет. — Ответил Салех, пожав плечами. Мистер Шекли колыхнулся, едва не влетев головой в косяк.

— Тогда зачем били? Он же не лез особо. — Удивился молодой человек, подставляя лицо горячему ветру, что пах каким-то специями.

— А вдруг он мне что-то обидное говорил? — Признался пыхтящий громила. Он взял курс на журчащий фонтан, выложенный мраморной плиткой.

— Да, вот именно такая дипломатичность необходима для успешного выполнения миссии. Мистер Салех, если что, там целый народ говорит на непонятном языке. Планируете бить всех? — Ричард развеселился. — Как-то не слишком красиво.

— А империя разве не тем же занята? Я думал это называется внешней политикой. А оказывается, дурное воспитаний. — С этими словами Рей уронил свою ношу в фонтан.

Через несколько мгновений мокрый и дезориентированный Шекли вынырнул из чаши фонтана. Мужчина очумело озирался, и натужно кашлял, выплевывая из легких воду.

— Джентльмены, что происходит? — Просипел Шекли, отплевавшись и перевалившись через борт.

— Это вы нам должны сказать. — Ричард очень нехорошо оскалился. — У нас с мистером Салехом сложилось впечатление что вы хотите скрыть от нас какую-то важную информацию. Побег на дно бутылки, как минимум, вызывает жгучее любопытство.

— А мы когда любопытные, страсть какие недоверчивые делаемся. — Реши пояснить диспозицию Рей, хрустя кулаками. — У нас с мистером Гринривером была очень тяжелая учеба. Испортила характер. Когда мы вносим в вопрос ясность люди теряют что-то очень важное. Например, ваш слуга уже потерял несколько зубов.

— Мистер Шекли, что еще вам важно, кроме здоровья? — Подытожил графеныш.

— Я просто перебрал… Как вы можете так поступать, я же пригласил вас в свой дом и разделил с вами пищу… — Горько произнес хозяин дома. Его голос был полон разочарования. Он сел на край чаши фонтана, понуро свесив голову.

— Феликс, не пытайтесь воззвать к нашему воспитанию. Чести, благородству и прочим странным вещам. Вы что, газет перечитали? — Раздраженно дернул щекой Ричард. — Там про нас писали всякое…

— Спасители Римтаумна, люди, что предотвратили дворцовый переворот, Вас, сэр Ричард в прессе называли палач — спаситель. Выжигающий свет. Честь без жалости. И его верный спутник. — Шекли чуть не плакал.

— Ага, а теперь все эти люди стоят перед вами, трезвят в бассейне, и обещают переломать кости если вы не поделитесь информацией. Жизнь несправедлива. — Философски заметил Рей.

— Да нет никакого секрета! Каждый год империя присылает новых дипломатов с одним и тем же заданием. Дипломатическая миссия! Ни одна еще не вернулась с успехом. Вообще никто не вернулся. Приезжают на места, шлют депеши, хвастаются успехами, пропадают. — Шекли был разбит.

— Так вы нас помянули? Решили, что нас туда на убой отправили? — Приятели заржали.

— Вы просто не знаете, с чем придется столкнуться! Пару десятков лет назад тут сгинул экспедиционный корпус! Двадцать тысяч солдат! Не вернулся не один! При поддержке магов! — В голосе коменданта звучало отчаяние. — Я всех встречал, кормил, поил, а их, благородных джентльменов, жрали эти джунгли!

— Поверьте, нас не так просто сожрать, мистер Шекли. — Хмыкнул Ричард.

— Да будь вы хоть бессмертными! Был тут проездом один лич, три сотни лет джентльмену было! Шел с десятком черных жемчужин, сила способная эти джунгли все развеять прахом! Сгинул! Я даже корреспонденцию слал, его филактерия в Центробанке рассыпалась прахом. Что-то там есть, что-то сильное, не подвластное никому! Вы смертники, господа, вы мне пришлись по сердцу, ваша лихость, ваше геройство, а тут…

— Так может в том и есть секрет? Может эти джунгли едят только вежливы и тактичных? Сильных и благородных? — Рассуждал Ричард в слух.

— И вы им окажетесь не по зубам? Самонадеянных тоже было полно. Каждый хвастался тузом в рукаве. — Феликс трезвел, и уже высыхал.

— Нас много кто уже ел. Тщательно пережевывали. Только вот всегда не в то горло шло. — Голос графеныша был самонадеян. Мистер Салех, пойдемте отсюда, нас тут уже помянули. Не желаю присутствовать на собственной тризне.

— Ей богу, вы первые, о ком я не буду сожалеть! — В отчаянии протянул комендант порта.

— Конечно не будете! Чтобы о ком-то сожалеть надо чтобы этот кто то умер. А мы пока не планируем.

— Ни кто не планирует…

Рей только сплюнул.

Компаньоны отправились в порт, где загрузили вещи в тележку с бессменым осликом, отправились в город искать постой.

— Как-то некрасиво вышло… — Через какое-то время заметил Рей. — Мистер Шэкли искренне за нас переживал, а мы его топить начали…

— Это все спиртное на жаре. — Отмахнулся гринривер, с интересом оглядываясь. — Полежите в тенечке, хлебните лимонада, отпустит.

Посмотреть в Обсидиан-тауэре было на что. Город просто утопал в зелени. Десятки апельсиновых деревьев дарили тень. Фасады зданий были увиты лианами. Небольшие терраски были засажены цветами. Местные жители, все как один, загорелые до черноты, с интересом разглядывали путешественников, что выделялись светлым цветом кожи. Впрочем, с разговорами никто не лез.

Все в городе было построено из камня. Крышу покрывали кусочки сланца, заборы были выложены из серого песчаника, а на стены домов шли его серые разновидности. Кое где стены были побеленными. Приятели достигли небольшого фонтана, укрытого в тени сандалового дерева. Рей закатал штаны, отстегнул протез и опустил некомплектные ноги ноги в холодную воду, что утекала куда-то под землю. Фонтан оказался красиво оформленным родником.

— А мне здесь нравится. Уйду на пенсию, прикуплю себе тут домик. Буду тут жить с Региной, по выходным на снолнопотамов пойдем охотиться…

— В данном случае я рискну показаться не слишком догадливым, но вы говорите о мисс Штраус или все же о своей пушке? — Уточнил Ричард, обмакнув платок в воду и вытирая лицо.

— В моем сердце найдется место для них двоих! И в доме тоже. — Патетично ответил громила.

— И в кровати? — Ехидно уточнил Ричард.

Апельсин врезался молодому человеку в лоб, разбрызгав свое ароматное содержимое.

Извилистая улочка привела компаньонов на небольшую площадь. Там они наняли себе гида в лице патлатого мальчишки, обряженного в шаровары и цветастую жилетку.

Пусть их лежал в магазин одежды.

Там Ричард обзавелся шелковой блузкой, штанами из тонкого льна, подтяжками и небольшим зонтиком от солнца, а Рей взял себе местный наряд.

В какой-то момент компаньоны переглянулись. Селех покачал головой, весело скалясь. Ричард тяжело вздохнул. После чего к выбранному платью добавил еще пять аналогичных комплектов. И сделал то же самое для душехранителя.

Из магазина одежды приятели отправились в гостиницу. Которая по словам и проводника, была лучшей в городе. Ну, или как минимум самой дорогой.

Через час они сидели на открытой веранде в компании большого чайника зеленого чая с добавлением специй и апельсинового сока. Тень мангового дерева надежно защищала от палящего солнца.

— Ричард, мне кажется, мы забыли что-то важное. — Протянул задумчиво Салех, почесывая в затылке.

— Мы не попрощались с мистером Уорелом. — Ответил Ричард, обряженный в тонкий щёлоковыми халат и тапочки с загнутыми носами. — Но я не горю желанием еще раз видеть коленопреклонённого капитана.

— Я думал, тебе подобное по нраву. — Удивился Рей.

— Ах, мистер Салех, вы ничего не понимаете в настоящем тщеславии. Он преклонял колени не предо мной, а перед образом светлого лорда, перед аваторой своего бога, перед бреднями что вдалбливает в голову эта странная секта. — Охотно пояснил свою мысль Ричард. Он отмылся, привел в порядок волосы и чувствовал себя предельно расслабленно.

— А тебе не все ли равно?

— Хорошо, приведу другой пример. Я заметил, мистер Салех, вы очень тепло относитесь к людям, что испытывают к вам истинную приязнь. Верно? — Гринривер достал из кармана халата кисет и начал набивать трубку ароматным яблочным табаком.

— Допустим. — Буркнул громила, чуя какой то подвох.

— А как бы вы реагировали на попытки за вами волочиться, причем со стороны другого мужчины? Искренняя приязнь и обожание. — Ричард взял щипчиками небольшой уголек из подставки под чайником и раскурил трубку. В воздухе поплыли клубы вкусно пахнущего дыма.

— Фу, ну и мерзость. — Бывшего лейтенанта аж передернуло. — Всегда знал, что среди аристократов полно извращенцев.

— А что вы хотели, удовольствиями быстро пресыщаешься. Когда у тебя много денег, власти и свободного времени… Я вас уверяю, на вашу внешность надуться ценители.

— Так, я тебя кажется понял и не желаю больше вести этот разговор.

Ричард усмехнулся и глубоко затянулся.

Когда солнце начало клониться к закату, а отоспавшиеся компаньоны снова выползли на крытую террасу, то на противоположной стороне улицы, на небольшой скамейке, они увидели Илаю. Репортер дремал, подобрав под себя длинные ноги, и крепко вцепившись руками в два больших чемодана. Перед ним сидел большой зеленый попугай и жевал что-то из нескольких свернутых бабановых листьев. В такой необычной обертке на улицах продавали еду на разнос.

— Вот, его мы забыли. — Рей стукнул себя ладонью по лбу. — Надеюсь он на нас не обиделся? Он мне еще фотографий обещал.

— У бедняги был шанс сбежать. — Ричард пожал плечами.

— Предлагаю его позвать. Все же я его нанял. Какая-никакая польза от него имеется. — Выдвинул идею Салех. — Он показал себя достойным малым. Я бы не смог равнодушно смотреть в морду дракона и фотографировать ее. Железные у человека нервы.

— О, вы поменяли мнение насчет него? — Удивился графенышь, поглощая крупные виноградины.

— Нет, почему же? Но на мой взгляд, если человек ведет себя достойно, я ему вполне могу извинить остальные слабости.

Ричард покосился на собственного душехранителя. Тот ответил ему спокойным и безмятежным взглядом.

— Хорошо, в конце концов, не бросать же его тут? Мистер Эджин! — Ричард помахал рукой.

— О, господа, едва вас нашел, вы не оставили адрес, но, к счастью, я сообразил, что сэр Ричард пойдет покупать себе одежду, и там меня уже направили к вам. Толь тут джентльмены на на входе обещают сломать мне ноги если я еще раз побеспокою респектабельных господ… — Затараторил Илая. После чего предпринял попытку отвоевать свое имущество у попугая. Тот сидел на чемодане и, кажется, никуда не собирался с него слезать. Попугай раскрыл крылья и издал жуткое шипение. Репортер отшатнулся.

— Мистер Салех, я знаю, вы метко стреляете, помогите мне, очень вас прошу, в чемодане важные реагенты… — В итоге взмолился Эджин. Птица никак не хотела покидать облюбованное место.

— Я не воюю с птицами, Илая. Будь мужчиной. Это же просто зеленый крупный голубь. Покажи ему, кто тут главный. В конце концов, тебя не заставил дрожать целый дикий бог! — Голос Рея был убийственно серьезен.

— Ххорошо, я справлюсь, найду только какой-нибудь камень…

— Ага, давай, а мы пока предупредим охрану на входе.

Компаньоны, посмеиваясь, скрылись внутри здания. С улицы раздавались мерзкие вопли и интеллегентная ругань.

Вскоре вопли стали агрессивнее, а голос Илаи приобрел заискивающие и жалостливы нотки. Впрочем, из-за шума фонтана стало трудно понять, что там происходит.

— Ставлю на то, что бедняга зашиб птичку и просит ее не умирать. — Заявил Ричард, прислушиваясь.

— А что ставишь? — Поинтересовался Рей.

— Победитель выбирает, куда идем вечером. После такого перелета нам решительно нужен отдых.

— Принято. — Усмехнулся Рей, чей слух был гораздо тоньше, чем у Ричарда.

Они спустились в холл, где молодой аристократ поймал слугу, и дал ему распоряжения насчет нового постояльца.

Спустившись через несколько минут к выходу, приятели застали прелюбопытнейшее зрелище:

Илая пересек порог гостиницы, тяжело вздыхая. Выглядел он потрёпанным. Руки были изранены. Щеку украшала глубокая царапина, что сочилась кровью. Пиджак был разодран. Одной рукой он тащил саквояж с фотоаппаратом, а в другой руке была палка. Вторым своим концом палка цеплялась за второй чемодан, на котором гордо восседал попугай. Потрепанный, но не побежденный.

— Господа, я вынужден капитулировать, пожалуйста, дайте мне пистолет! — Взмолился Эджин, с ненавистью глядя на птицу.

— Мистер Эджин, самоубийство — не выход. Боритесь. — Пафосно заявил Ричард и обратился к человеку за стойкой. — Выделить номер рядом с нашим — Распорядился Ричард с каменным лицом.

— И птице тоже? — Хозяин гостиницы, полный усатый мужчина с острым подбородком, сдерживал смех.

— Разумеется нет… — Пауза затянулась, и Илая счастливо выдохнул. — Пусть живут вместе. — Счастливы вздох сменился горестным.

— Есть замечательный номер для семейной пары.

— Идеально. Пожалуйста, не переживайте насчет дополнительных расходов. Я все оплачу.

— Даже не изволили сомневаться, благородный сэр!

— Мистер Салех, куда мы идем развлекаться?

— В бордель. Тут ведь ты не успел его сжечь? — Рей счастливо улыбнулся. Идущий мимо слуга с подносом со звоном уронил свою ношу.

— Нет, но еще не вечер. Илая, у вас десять минут. Приведите себя в порядок, вы идете с нами!

— Господа? — Вид у репортера был пришибленный и недоумевающий.

— Мистер Эджин, вы подписали договор в котором обязуетесь участвовать со мной в любом блядстве, что может со мной происходить. Бордель тоже входит в список возможного блядства. Или вы девственник?

— Нет, я не… — Заблеял смутившийся репортер.

— Впрочем, не важно. Десять минут. И подайте вина с фруктами на террасу. — Последнюю фразу Ричард адресовал суетящемуся слуге.

Ночной Обсидиан — тауэр бы по истине чудесным местом. Газовые фонари давали мягкий желтый свет, что заливал улицы и предавал им праздничный вид. Во многих домах светились окна, замирающая днем, из-за жары деловая жизнь возобновлялась вечером и продолжалась до глубокой ночи.

Из каждой точки города можно было наблюдать светящийся поток, что спускался из темной синевы предгорья и разливался светящимися огоньками, вливаясь в темную гладь реки. То освещали себе путь рыбацкие суденышки, что выходили на ночной лов.

Одуряюще пахло какими-то цветами. Кричали птицы и выводили громкие трели сверчки.

— А потом она мне и говорит, что никогда еще ее покои не посещал самый настоящий маг! И начала такое вытворять своими губами, ну прям такое, ооо… И потом стонала, так стонала…. Кричала, господин маг, шибче, шибче! — Илая шел по улице, размахивая руками. Он был обряжен в местный костюм, от прежней одежды осталась лишь шляпа. На которой гордо восседал попугай, что периодически размахивал крыльями.

— Так, я что-то упустил, а с чего она вообще решила, что ты маг? — Уточнил Рей. Он был пьян, расслаблен и благодушен.

— Так из-за него вот и решила! — Илая ткнул в сторону шляпы. — Эта странная птица мало того, что выбрала за меня куртизанку, зависнув перед ней в воздухе, так еще и вытащила деньги из моего кармана и положила их на поднос! Сразу весь мешочек что вы мне дали, так что сдачи не осталось. Я боялся, что попугай потом угомониться, так он сел на край стола, вылакал вино из бокала и жрал фрукты!

— Может это чей-то фамильяр? — Предположил Ричард. Он тянул трубку и любовался небом. Звезд на котором было в десятки раз больше, чем в столице.

— Вот и та леди так подумала. Она даже какой-то амулет погасила, очень вид имела довольной.

— Тонкое золотое кольцо в серебряной рамке? С небольшой жемчужиной? — Уточнил Гринривер, подняв брови.

— Ага, он!

— Поздравляю вас, мистер Эджин. То был противозачаточный амулет. Теперь у вас будет бастард.

— Но я ведь не из благородных. — Ошарашенно произнес Илая.

— Тогда просто поток. Ребенок маг — это билет в лучшую жизнь для любой куртизанки. Возможность переехать в окрестности какой-нибудь академии. Матерям будущих магов полагается неплохое содержание.

— Теперь ясно, почему в нас в городе девки на заезжего мага так и липли — Задумчиво протянул Салех, что-то вспоминая.

— Так ведь я не маг, я что, наверно это… жениться должен? — репортер окончательно поник и растерял остатки хорошего настроения.

Грянул хохот.

— Мистер Эджин, куртизанки, навроде тех, что мы сегодня почтили своим присутствием, стоят дорого. Золотой. А это, если не ошибаюсь, ваша полугодовая зарплата? — Ответил Ричард, отсмеявшись. Даже если леди получает половину от этой суммы, вам нужно будет придумать крайне вескую причину, почему это она должна вас содержать, а не только вашего ребенка.

— Но как же… И что же мне делать?

— Как что? Отмечать! Мистер Салех, у вас дети есть? — Обратился Ричард к душехранителю.

— Не уверен. — Гигант озадаченно почесал в затылке. — А у тебя?

— Где-то точно должны быть. Но у отца есть целый отдел, кто занимается подобными вопросами. Семь сыновей это вам не шутки. Эти люди находят женщин, что понесли от одного из нас и увозят их подальше, чтобы те не морочили головы и не портили матримониальные планы. — Графеныш чему-то мечтательно улыбнулся. — В свое время я так отделался от самых настойчивых «охотниц».

— И что с ними происходит дальше? — Осторожно поинтересовался Илая.

— Топят, наверно… — Ричард взглянул на репортера и осекся. — О боги, мистер Эджин, не надо так бледнеть, я пошутил. Девушка дают содержание, а дети получают неплохое образование. Тех, что достигли выдающихся успехов, могу принять в семью. Отец не любит разбрасываться нашей кровью.

— Но я бы на твоем месте ему не верил. Ричард известный враль. Ты его как-нибудь попроси изложить историю того, как мы познакомились и город от прорыва реальности спасли. — Влез в разговор Салех.

— И что он сделает в случае вопроса?

— Соврет, от первого и до последнего слова. — Любезно пояснил бывший лейтенант, игнорирую раздраженные взгляды нанимателя. — Я вот слышал уже два десятка версий событий тех. И представляешь, он ни разу не повторился.

— Так что же мне делать, господа, пожалуйста, дайте совет! — В отчаянии воскликнул репортер.

— Радуйся, Илая. — Рей хлопнул молодого человека по плечу. — Даже если сгинешь в нашей экспедиции, у тебя есть потомок. Мы потом разыщем твоего сына и наврем ему что-нибудь в меру героическое. Я подарю ему нож и скажу, что он принадлежал тебе.

— А если там будет девочка? — Уточнил Ричард

— Подарю тогда ей картечницу. Тяжелую. — Подумав, ответил гигант.

— И что, по-вашему, она с ней будет делать? — Снова задал вопрос Гринривер.

— Вот и мне интересно. Как раз узнаю. — Простодушно закончил мысль Рей.

— Я в отчаянии! — Простонал Илая.

— Это лечится. — Рей протянул спутнику небольшую глиняную бутылку. Впрочем, тот не успел взять ее, попугай с этим справился быстрее.

Эджин встретил эту картину еще одним горестным вздохом.

В гостиницу компанию вернулась уже за полночь.

— Джентльмены, вы должны это увидеть! — Раздался голос юного аристократа из его номера. Он успел разжечь газовый фонарь и с интересом разглядывал некогда чистую стену.

Рей и Илая заглянули в проем одновременно. Из-за спины репортера вылез попугай.

Бывший лейтенант подошел к стене потыкал и ее пальцем. Ноздри его широкого носа едва не выворачивались на изнанку. Палец он облизал.

— Хм, малиновое.

Ричард тоже подошел к стене и повторил действия компаньона, перекатывая на языке вкус.

— Мистер Эджин, попробуйте, это, кажется, действительно варенье.

Репортер подошел к стене, провел по ей пальцем и смело сунул палец в рот. На нем налипла огромная красная капля.Выражение его лица стало меняться, от изумленного до омерзительного.

— Темные боги, но это же кровь! — Просипел репортер, его скрутил спазм.

Рей весело заржал. За ним вторил Ричард. Орал пьяный попугай. Илая выворачивал желудок на ковер.

На белой стене номера кровью было выведено дно слово:

«Уезжайте»

* * *

Дневники на полях.

Очень весело наблюдать за тем, как дочка познает мир. Сегодня был забавный случай:

Установили в квартире робот пылесос. За эти девайсом любит охотиться кот. А за котором любит охотиться Аврора.

На роботе мигают разные индикаторы. Кот подошел к роботу, карауля, когда тот отправиться на уборку. Кудрявушка начала тыкать сенсоры. В какой то момент робот запустился. Ребенок этого испугался и начал с ревом удирать. Робот с жужжанием погнался за ребенком, за роботом вприпрыжку несся кот.

Я смеялся так, что далеко не сразу смог спасти дочку от чуда техники.

Мораль? А нет ее. Дети это жутко весело.

Ну, а я и дальше прошу ставить лайки и оставлять Коментарии. Это сильно ускоряет написание истории. И как вы могли заметить, главы стали выходить гораздо больше 20 к знаков. Это здорово! Надеюсь, за полтора месяца я осилю эту книгу.

Глава 5

На террасе Рей похмелял попугая. Жалобно стонущая птица жадно приникла к стакану с разбавленным вином. Вид она имела понурый, перья повисли и потеряли блеск.

— Опохмел — верный путь к запою. — Поучал птицу инвалид. — Если ты будешь неумерен в питии, то закончишь как бедняга Илая.

— А что не так с мистером Эджином? — Ричард с голым торсом и полотенцем на плечах присоединился к душехранителю.

— Все плохо! — Горестно вздохнул гигант. — Все очень, очень плохо. Нажирается как гусь перед забоем. Ведет себя по-свински, приближает свою гибель.

— Странно, будь это иначе. Вы же его вчера заставляли пить под дулом пистолета. А после гоняли по городу и заставляли петь песенку «а нам все равно, а нам все равно, наша жизнь и так говно». Мистер Салех, что за безвкусица? Хотите, сочиню вам пару похабных стишков? — Неожиданно предложил Гринривер.

— И с каких пор ты заделался в поэты? — Рей с удивлением уставился на Ричарда.

— Увлечение юности. Когда у тебя шестеро старших братьев, ты априори хуже всех дерешься и медленнее всех бегаешь. Но мои дразнилки всегда были самыми обидными. Так в чем же горестность пути мистера Эджина? Объясните нашему новому другу! — Ричард, в кои то веки избавленный от назойливой педагогики своего компаньона, пребывал в редкостном благодушии.

— Скатишься, ты, важный птиц, на самое дно общества и закончишь свою жизнь на краю земли в компании двух подонков. И ни одна душа не вздохнёт о тебе с сожалением. — Вкрадчиво произнес Рей, подливая попугаю в стакан.

Из-под стола раздался полный горя всхлип, переходящий в рыдания.

Приятели аж растерялись.

— Да ладно тебе переживать, Илая, обещаю по тебе грустить, если ты умрешь. — Принялся утешать репортера инвалид, растерявшись.

— Вы лучше ему денег займите, крупную сумму. — Выдвинул идею Ричард

— Зачем? — Удивился Салех.

— Тогда в случае его смерти вы точно будете сожалеть о его кончине. — Любезно ответил молодой аристократ.

— Неплоха идея, Илая, давайте я займу тебе денег? — Заявил бывший лейтенант с нездоровым энтузиазмом. — У меня скопились значительная сумма, после событий в столице!

Рыдающий под столом Эджин довольно резво поднялся на четыре опорные конечности и дал деру. Да так быстро, что Рей лишь восхищено цокнул языком.

— Нашему интенданту явно надо учиться на разведчика. Все задатки есть. Армия сделала бы из него человека. — Выдал свое резюме Салех, потягиваясь.

— Или труп. — Флегматично заметил Ричард, разворачивая относительно свежую газету.

— Раз на раз не приходится. — Пожал плечами громила. — Наши дальнейшие планы?

— Посетим ратушу, представимся мэру. Закупим снаряжение, наймем транспорт и отправимся по месту проведения миссии. Мне безумно нравится это место, но оно действует на меня расслабляюще. — Честно признался молодой человек.

— И даже кровавые надписи на стенах не напрягают?

— Да что бы вы понимали! — Усмехнулся Ричард. — Это же настоящее таинственное послание! Как в книжках знаменитого Эрике Грина: жуткий тайны, потерянные города, таинственные незнакомцы и не менее таинственные дела!

Рей уставился на нанимателя так, словно тот отрастил на лбу пару зубов. После чего с подозрением понюхал вино. Потер лоб.

— Вас что-то смущает? — Уточнил графеныш, с интересом наблюдая за тем, как его телохранитель осторожно нажимает на уголок глаза, силясь понять, галлюцинирует ли он или нет.

— Да нет, все нормально. Просто я только что подумал, что и впрямь, нам надо торопиться. А то я начну разбивать сад, ты будешь писать книги, а бедняга Илая заведет семью и не умрет героем. — Ответил Рей, потирая макушку. — Или я просто перегрелся. — Добавил громила уже тише.

Здание городской ратуши, было, кажется, полностью выложено белым мрамором. И больше напоминало какой-то странный дворец. Белые колонны, белые стены, белые потолки, небольшие витражные окошки. Внутри оно хранило прохладу. Все службы города располагались под одной крышей. Но народу было немного. Мэр нашелся в саду, в небольшой круглой ротонде.

— О, мистер Гринривер, мистер Салех, рад встрече! Ваш спутник…

— Эдж… — Начал было бледный репортер, что никак не оправился от похмелья.

— Впрочем, не важно, все равно длительное знакомство мы не заведем. — Закончил мэр, суховатый старичок в короткой рубашке и бриджах. Он пил кофе из крошечной чашки и взирал на гостей каким-то отстранённым взглядом. — Пожалуйста, напишите письма и оставьте завещания у секретаря. Когда сюда приедут безутешные родственники, имперские дознаватели, частные детективы, кредиторы и боги знает кто еще, я бы хотел иметь возможность подкрепить свои слова документально. Впрочем, если вы хотите кого-то забрать с собой на тот свет, пожалуйста, я с удовольствием отправлю любого по вашему следу. — Мэр сделал маленький глоток и взял со стола крохотное пирожное.

— Так все плохо? Мистер Шекли тоже нас помянул. Даже устроил пир по этому случаю.

— А как же, уже наслышан о ваших похождениях. Зря вы, конечно, беднягу топить стали. Он искренне огорчился. — Горестно вздохнул мужчина.

У Ричарда дернулась щека.

— То есть вы тоже даже не предполагаете, что мы вернемся живыми? Можно дать хоть какие-то подробности? Если там так все плохо, я в силах нанять небольшую армию.

— Обитатели окрестных лесов вам только спасибо скажут. — Мэр был настроен пессимистично и на своих гостей даже не смотрел.

— Вы слабо себе представляете мои финансовые возможности. Мистер Салех, я редко озвучиваю подобную просьбу, но будьте добры, продемонстрируйте многоуважаемому мэру, насколько сложно меня убить, только аккуратнее, не запачкайте мне одежду…

— Оставьте! Не пришли сопроводительные документы, канцелярия их рассылает почтой. Я знаю, что вы бессмертны, у меня есть копии личных дел. — Мэр поднялся с кресла, демонстрируя сильное раздражение. — По какой-то причине на самом верху считают, что вам миссия под силу. Но молодые люди, канцелярия далеко, а я здесь. Мой вам совет, смените лица, отправьте за город иллюзии или гомункулов. Оформи вас как регулярно прибывающих сюда авантюристов. Все равно их никто не считает, а я держу парочку трупов «пропавшими без вести». Это встанет вам не дешево, но раз у вас нет ограничений в деньгах…

В руках Ричарда возникли сферы и он стер из реальности ближайшую статую. Вернее, часть ее, оставив от огромного каменного тигра только брюхо, голову и лапы.

— Никогда Гринриверы не праздновали труса! — Прорычал молодой человек сквозь потоки ураганного ветра.

— Угомонитесь! — Рыкнул мэр в ответ. — Я всего лишь пытаюсь спасти ваши никчемные жизни!

Собеседники буравили друг друга взглядом. Ричард опустил руки. Сферы исчезли, ветер стих.

— Может расскажите, что же тут происходит? — Произнес он, успокаиваясь. — И черт возьми, представьтесь.

— Маркиз Артур Энтони Перегрин. Присаживайтесь. — Мэр махнул рукой в сторону кресел — Сейчас принесут кофе. История будет долгой.

Обсидиан-тауэр был самым южным поселением в империи и вообще, самой южной точкой обитаемой ойкумены. Основали его две сотни лет назад участники одной из многочисленных исследовательских экспедиций. Пойма реки была неплохо защищена от бесконечных штормов и шквалистых ветров, что идут с океана и способны разметать каменный дом. У империи были обширные планы на этот регион. Горные регионы были богаты металлами и драгоценными камнями. Экзотические фрукты в окрестных лесах, животные, вкус которых оценили даже самые изысканные гурманы столицы…

О том, какие выгоды сулит экспорт магических субстанций, ходили самые фантастические слухи.

Встретившие первых поселенцев аборигены были вооружены обсидиановыми ножами и деревянными кольями. Они с радостью согласились отдать большой участок земли н кусок плоскогорья белолицым чужакам. Сделка вышла более чем выгодной. Вождь, имя которого история не сохранила, дал слово от имени своего народа, что земля белолицых неприкосновенна. Никто не собирался, в общем то, особо церемониться с дикими обитателями леса, но формальности были соблюдены, так как именно аборигены первое время снабжали поселенцев едой и давали советы насчет того, что в джунглях можно, а что нельзя. Благо, амулеты ментальной связи позволили моментально установить необходимый уровень взаимопонимания.

Прошло три десятка лет. Обсидиан-тауэр разросся, и в какой-то момент жители решили, что пришло время колонизировать богатый регион.

Недоумевающие местные жители, которых белые колонисты просто проигнорировали, и какое-то время пребывали в растерянности. Но после того, как вооруженный отряд просто сжег небольшую деревеньку, ведь та, как та уж больно удачно стояла прямо на золотых копях, что-то изменилось. Нет, никто не пошел на белолицых войной. Даже выжившие жители деревни. Аборигены просто ушли вглубь леса. А через три дня джунгли пришли в новые анклавы колонистов. И тех не стало. Вместе с колонистами. А через обсидиан-тауэр прошло стадо зверья, которое возглавляли семиметровые слонопотамы. Опустошительное нашествие схлынуло, а утром выжившие жители обнаружили что непроходимый лес вырос по самой границе города. Свято блюда когда-то установленный границы.

Драгоценный камень в короне империи оказался намертво вплавлен в вулканическое стекло.

Шли годы. Разоренный город восстановился, обрел высокие стены, укреплённые магией. Деревянные лачуги сменились каменными домами, несколько видов растений были стремительно одомашнены и давали обильные урожаи на неистощимой почве. Кусок плоскогорий, что попал под контроль империи с легкой руки первых поселенцев, был разведан магами земли. Там возникли первые шахты. По поверхности добычу вести было невозможно, но решение было найдено, и форт, словно пробка, стал закрывать вход в шахты, что щупальцами стали тянуться во все стороны.

Впрочем, это решение не особо помогло и вскоре появились какие-то существа, из-за которых разработка подземных богатств стала крайне опасной. Каждая десятая подземная экспедиция исчезала бесследно.

Если бы о ситуации рассказали какому-нибудь ботанику, что знаком с местной растительностью, то он бы легко нашел аналогии между поведением подземных катакомб и росянки медовой, хищного цветка что подает местных животных, охочих до сладкого нектара. Которая тоже есть далеко не всех животных, а только необходимую для пропитания часть, фактически, культивируя себе кормовую базу.

В итоге единственными безопасным предприятиями стала открытая добыча мрамора, из которого состояло плоскогорье, да меновая торговля с местными жителями, который давно уже поняли истинную ценность того, чем владеют и перестали менять драгоценные ингредиенты на связки бус.

Со временем установилось равновесие. Даже в таком виде город приносил колоссальные прибыли короне.

Впрочем, без казуса не обошлось. В двух сотнях лиг, вглубь джунглей, вырос город местных, что напоминал огромную деревню, тонущую в болоте. Там даже удалось создать постоянное посольство. Торговля ширилась. Местные джунгли стали пропускать удачливых одиночек и небольшие экспедиционные отряды. Пока, буквально тридцать лет назад, все снова не испортилось.

В городе аборигенов выросла пятидесятиметровая пирамида. А посольская миссия перестала выходить на связь. На вопросы администрации Обсидиан-тауэра торговцы из числа местных лишь озадаченно пожимали плечами. Император очень не любил, когда его посольские миссии пропадали без следа. Сначала был отправлен небольшой отряд отчаянных головорезов. И не вернулся. Такая участь постигла пехотный батальон, а потом дивизию и целый армейский корпус. Последний пропал практически под объективами фотокамер. Вот на фото видно как по джунглям идут стройные ряды солдат, кое где, прикрывшись стихийными щитами и ощетинившись дулами пушек, а вот просто густые джунгли, светлячки, и ни следа от двадцати тысяч человек.

Что случилось? Этот вопрос был задан любому, кто готов на него ответить.

В итоге соответствующий циркуляр был направлен понтификам светлой и темной церкви. Те прислали один и тот же ответ «дикие боги», и после отказались давать хоть какие-то разъяснения. Кстати, эмиссары и паладины в тех краях замечены не были.

Картографы, горя верноподданством, оперативно покрасили территорию размером с треть континента в цвета империи, и на этом история освоения диких джунглей завершилась. Впрочем, имперская канцелярия регулярно слала сюда дипломатов. Только вот в итоге это превратилось в аналог казни.

Парадокс заключался в том, что обычные путики вполне себе могли дойти до Ога-Ора-Тукка (так аборигены звали это место), и полюбоваться красотами этого странного города.

Безусловно, были те кто пытался выяснить судьбу пропавших. Или, как считал мэр, съеденных. Как можно сожрать трехсотлетнего лича, филактерия которого лежит за тысячи лиг отсюда, мэр не объяснил. Но сказал, что если не знает он, то совершенно не факт, будто что то в лесах не смогло найти ответ на этот вопрос.

Ах да, а на все ответы поисковой партии был всего один ответ:

«Дипломаты? Какие такие дипломаты?».

Обсидиан-тауэр меж тем рос, богател, и нервничал.

— И так, молодые люди, вы все еще планируете выполнить свою миссию? — Уточнил маркиз Перегрин, наливая себе кофе из кофейника, что имел магическую систему подогрева.

— Да. — Ответил Ричард, чьей безмятежности позавидовал бы камень.

— И что же, позвольте спросить, в моих словах, натолкнула на мысль что она может увенчаться успехом? — Зло спросил мэр. Его лицо выражало крайнюю степень раздражения.

— Ничего. Просто вы кое чего не знаете про нас. — Спокойно ответил молодой человек.

— Да? И что же я про вас не знаю? Кто вы такие? Великие герои? Воплощенные боги в человеческом обличие, архимаги тайной школы? Вещественные илюзии, операторы которых сидят за тысячи лиг отсюда?

— Нет, ни разу. Все намного проще. Мы опасные долбоебы. — Ричард сделал глоток из высокого стакана, куда ему налили воду со льдом.

Маркиз помассировал виски, словно у него разболелась голова.

— Прошу вас, немедленно покиньте ратушу и катитесь на все четыре стороны. Я человек терпеливый, но не переношу идиотов. Вы меня утомили. Но и успокоили, я точно не буду сожалеть о вашей гибели.

— До встречи, господин мэр. — Ричард поднялся из-за столика, и направился к выходу. Рей и Илая последовали за ним. Попугай проорал что-то оскорбительное и уселся на голову репортера.

— Прощайте. — Буркнул мужчина. — Туда вам и дорога. Шваль всякую присылают…

— Ричард, и что же тебя заставило принять такое решение? — Поинтересовался Рей, когда они покинули здание.

— То, что нас настойчиво уговаривают не ехать. Если бы мэр в одиночку поведал нам мрачную историю посольств, я бы развернулся ни мига не раздумывая. Но был еще начальник порта. И неизвестный, что написал на стене послание. Кто-то явно не хочет видеть нас в посольской миссии.

— Или просто тут много приличных людей. — Предположил Салех. — И все хотят спасти живых героев.

На это Ричард только фыркнул.

— Господа, а вы ведь не будете противиться, если я вас покину? Ббоююсь у меня образовались срочные дела, и мне, кажется, я не смогу составить вам компанию в предстоящей миссии. — Илая был бледен и морально разбит.

Рей и Ричард задумчиво посмотрели на своего спутника. Тот, кажется, был готов рухнуть в обморок.

— Илая, подойди пожалуйста. — Голос инвалида был спокоен и мягок. Он достал из кармана небольшой кошелек. Оттуда он извлек небольшой яркий камень на широком кожаном шнурке. — Поближе, ага, и наклонись немного.

Репортер выполнил приказ, все еще не понимая происходящее. Шнурок захлестнулся вокруг шеи, впрочем, не пережимая горло. Камень на нем мягко засветился желтым светом.

— Это подарок. — Пробасил гигант, тепло улыбаясь.

— Ссспасибо… Это на память? Очень приятно. — Растроганно произнес молодой человек.

— Это огневик. Активированный. — Тем же добрым тоном ответил Рей, поправляя светящийся камень на шее репортера. — Если ты попробуешь снять украшение, камень вспыхнет и оторвет тебе голову. Через сутки не явишься в гостиницу, подготовки все нужное для экспедиции, он оторвет тебе голову. Удалишься от нас больше, чем на десяток лиг, он оторвет тебе голову. Советую избегать магических предметов, я не тестировал, может он оторвет тебе голову просто так. Босс не любит, когда кто-то разрывает с ним контракты. Ричард, дашь ему денег? Или пусть сам крутится? Илая у нас человек талантливый.

— Подвергать таким испытаниям нашего летописца я не хочу. Мистер Эджин, ваша задача добыть транспорт и все потребное. В прошлый раз вы справились выше всяческих похвал. — Ричард вручил бедолаге чековую книжку. — Ждем вас вечером в гостиницу. Еще вопросы?

— Нннет, ррразрешите исполнять? — Проблеял совершенно раздавленный молодой человек.

— Иди!

Когда Илая, на негнущихся ногах, и попугаем на шляпе, удалился, Ричард поинтересовался:

— Мистер Салех, когда вы успели приобрести такую полезную вещь, где, а главное, как, черт возьми, вы догадались что она нам понадобиться? Если бы я был менее воспитан, я бы зааплодировал, от полноты чувств. — В голосе Гринривера звучало неподдельное уважение.

— А я и не приобретал ничего. — Честно признался громила, внимательно наблюдая за лицом работодателя. — Я вчера купил эту безделушку в том магазине драгоценностей, куда мы забрели уже под самый вечер. Ты все сапфиры разглядывал, а я вот обратил внимание на то что было в углу свалено. Обычный хрусталь, светится от тепла тела. Ценности особой не имеет, ошейники покупают для собак. Чтобы в темноте не потерять. Хотел из него безделицу какую смастерить. Да вот, случай представился.

Ричард крепился почти минуту. Но в конце не выдержал и расхохотался. А еще зааплодировал.

— Нет, ну в самом деле, не мог же я его просто так отпустить. А то он явно струхнул и был готов обделаться. — Смущенно закончил гигант.

— Нет, я определённо восхищаюсь вашим навыкам общения с людьми. — Простонал графеныш вытирая слезы. — Видят боги, я бы до такого не додумался. Тем более так быстро. Ваша дипломатичность делает вам честь.

Инвалид промолчал, потупив глаза. Уши его покраснели, а на изуродованном лице выступил румянец. В результате такой реакции Рей стал выглядеть так, словно его ошпарили кипятком.

Компаньоны до самого вечера прошлялись по городу, рассматривая красоты местной архитектуры. Ближе к порту дома начинали расти в высоту и достигали, местами, трех этажей. Везде были натыканы украшения из камня. Колонный, статуи, причудливые орнаменты украшали практически каждый дом. За мелкую медную монетку мальчишка, местный житель, рассказал, что каждый год на улицах Обсидиан-тауэра проходит фестиваль скульптур, местные камнетесы свернутся в украшении домов, а где-то и целых улиц. Проигравших торжественно топят в реке. Потом ловят и идут отмечать. Местные камнетесы славятся на всю империю.

В конце концов Рей с Ричардом на долго застряли в оружейном магазине, где бывший лейтенант прикупил себе топор на длинной ручке взамен утерянному, а также пару тяжелых револьверов и ящик патронов к ним.

Ричард ограничился двумя ящиками взрывчатки. Торговец в лавке крайне дипломатично предупредил молодого аристократа что если он желает порыбачить, то сделать это лучше всего в одном из протоков, и минимум, в десятке миль выше по течению. В противном случае местные рыболовы могут незадачливого рыбака и протопить. Ричард только фыркнул, а Рей уточнил, где тут прилично готовят местную рыбу.

В итоге, сытые и слегка пьяные компаньоны вернулись в гостиницу, где и стали ждать заминированного Илаю.

Тот явился за десять минут до полуночи. На улицу выехала длинная повозка запряженная…

— Хм…. Оригинально. Я бы сказал, свежо. Никогда на таком не ездил. — Признался Рей, у которого на лице стало слегка светиться белым светом татуировка.

— Да, я тоже затрудняясь определись, что это такое. — Задумчиво протянул Гринривер разглядывая существ, впряженных в повозку.

— Потрошки! Свежие потрошки! Налетай, свежие потрошки! — Пронзительно проорал попугай, взлетая со шляпы Илаи, который, кажется, смирился с присутствием птицы. Все вздрогнули.

— Мммне сказал торговец что это лучший вариант для передвижения в сторону города в джунглях. Их не кусают насекомые, избегают хищники и при желании ими можно питаться, фактически, это самобеглый запас солонины. — Стал рекламировать свою покупку репортер. — А пока я тторговался, он сидел на рыке и вот, научился… — И Эджин ткнул пальцем в сторону пернатого, что смело взгромоздился на плечо Рей и стал выпрашивать лакомство.

— Хм… Мистер Эджин, а вам известен тот факт, что некроэнергия делает любое мясо непригодны для питания, даже вяленное? — Уточнил Ричард, подходя поближе к самобеглой солонине. Точнее будет сказать — к огромным освежёванным и засушенным свиньям, которых оживила магия смерти. Зомби повернули в сторону молодого человека отскобленные до белезны черепа и уставились провалами глазниц.

— А ничего так, хорошее мясцо, просолено и с какими-то травами. Мне нравиться. — Рей смахнул с одной из двух десятков свинозомби пласт мяса и заработал челюстями. После чего угостил им попугая.

— Да, я задал тот же вопрос торговцу. Он тоже съел кусок мяса и сказал, что это новая разработка. Я тут себе записал…

— Пустое. Не желаю вникать в эту высокоинтеллектуальную галиматью. — отмахнулся графеныш, тоже пробуя соскоблить кусок солонины.

— Меня попросили покинуть город не позже завтрашнего обеда. Городовой. И дал бирку. Вот. — Репортер показал небольшой желтый деревянный треугольник на кожаном ремешке.

— Тогда предлагаю ложиться. И засветло отправляться. Надеюсь, ваша солонина быстро перемещается? — Уточнил Ричард.

— Более чем… Господа, а можно ну, снять с меня ошейник?

— Зачем? — Искренне удивился Рей.

— Ну… Вдруг он взорвется?

— Илая, что же такой трусливый! — Горестно вздохнул Салех. — Да если бы он мог просто так взять и взорваться, носил бы я его в кармане штанов, рядом с самым ценным?

— Нет, наверно?

— Верно, не стал бы. Если бы он мог взорваться, его бы носил Ричард. Так что спи спокойно, пока мы рядом со мной, тебе ничего не угрожает. Даю слово, тебе нечего бояться. Тебя ни кто не обидет.

И оставив ошарашенного и абсолютно деморализованного репортёра на улице приятели вернулись в гостиницу.

Под усыпанным звездами небом раздались громкие, полные тоски и безысходности, рыдания.

* * *

Дневники на полях.

На днях мой батюшка, которому через три недели стукнет 83 года, завершил свою пилотную карьеру и положил права на полку.

Карьеру он завершил эпически, совершив торпедный маневр относительно неудачно спраятавшейся за деревьями хонды. Машина пыталась уйти от столкновения, но сделал это неудачно. В итоге всех спасли ремни и подушки безопасности. Пострадавших нет. Благо, весь ремонт покрывает страховка.

Так что папа сделал правильные выводы, и, повздыхав насчет сорока лет безаварийного стажа, сказал что водить больше не будет. И купил себе банку сидра.

Автомобильные права лежат в компании прав на лодку и самолет. От расстройства дедушка разговорился и признался что начал писать заметки о своем прошлом. Я их почитал и…

Знаете, в таком восторге от текста я не был никогда! То, что там происходит местами переплевывает мои самые смелые фантазии. Я конечно знал, что у отца интересная жизнь была, но до конца не понимал, насколько интересная. Я принял решение собрать с папы его автобиографию и оформить в книжку. Это будет эпично! Это даже не надо будет помещать в фантастический сетинг. Работа предстоит долгая, но это будет крайне весело.

И да, снова рад лайкам и комментариям.

Глава 6

Не смотря на очень ранее утро, на выезд процессии из города собралось посмотреть, кажется, человек двести.

Люди радостно улыбались и что-то кричали.

Ричард помахал народу в ответ, а потом прислушался.

— Простофили!

— Идиоты!

— Лопухи!

Гринривер мрачнел все сильнее. Задремавший на козлах Илая с попугаем на голове ни на что не реагировал.

Сидевший на месте кучера Рей, с небольшим амулетом в руке, которым и управлялась мертвая свинина, был невозмутим.

— Мистер Салех, пожалуйста, уточните причины веселья. Разрешаю использовать любые методы допроса. — Не выдержал насмешек молодой человек.

— А зачем? И так все слышно. — Громила выразительно пошевелил ушами.

— Да? И что же так развеселило плебс?

— Дык, наш интендант доморощенный купил свинину у местного чудоковатого мага, старика Заркейна. Старик сильный маг, но, по словам местных с кукухой нелады у него. То у него заклинание новое, что заставляет мелких зверушек выходить из леса и самостоятельно шкурку сбрасывать. Это заклинание у него потом гильдия боевых магов купила, эксклюзивные права с клятвой создателя не использовать свою разработку, за исключением случаев смертельной опасности. — Охотно начал рассказывать Рей. — Потом он призвал подземную речку, правда таким экзотишным образом, что в ратуше появилась новая казнь, демона надо кормить человечиной. То вот теперь у него новые идеи появились, самобеглая солонина. Он с этим своим стадом уже полгода носится, от него все шугаются как от прокаженного. У него какие то экзотичные идеи, социалистического толка: народ и магия едина, даешь передовые магические наработки в народные массы и все такое. Вот теперь народ и думает, когда же нас сожрут наши съедобные зомби, а то и что похуже. Кто-то думает, что мы тоже вскоре станем самобеглой солониной.

Ричард озадаченно затряс головой.

— Так, минутку, вы все это услышали? Вот прям сейчас?

— Нет, конечно, это меня наш любезный хозяин просветил в гостиницу, когда я с ним рассчитываться ходил. — Ответил Рей, довольный произведенным эффектом.

Молодой аристократ лишь хмыкнул, признавая, что розыгрыш удался.

Когда на горизонте показались ворота Салех потянулся к шее репортера. Тот непонимающе дернулся, а потом с изумлением уставился на «бомбу» в руках инвалида, которая мгновением раньше украшало собственную шею Эджина.

— Ты не серчай, Илая, это у нас юмор такой специфический. Это не бомба была, а просто безделушка забавная. — Салех хлопнул свою жертву по плечу от чего тот едва не улетел с телеги.

— В конце концов, это был самый быстрый способ уговорить вас помочь нам с подготовкой к экспедиции. — Присоединился к разговору Ричард.

— Никто тебя не тащит в самоубийственную экспедицию. Мы, конечно, не собираемся помирать, но у нас присяга. Да и привычные мы. А ты не драться, не стрелять не умеешь толком. Ричард, дай ему денег, если он украсть не догадался. Пусть катиться куда хотел.

Глаза Илаи раскрылись широко-широко. Рот приоткрылся, челюсть ушла вниз.

— Мы уроды, но не подонки. — Мягко улыбнулся Гринривер.

Губы репортера затряслись, глаза наполнились слезами.

— Дджентельмены, я… аааа если я все же решу присоединиться к экспедиции, вы меня не погоните?

Рей с Ричардом озадаченно переглянулись.

— И с чего же вдруг вы решили принять такое… странное решение? — Осторожно уточнил Гринривер.

— Так вы отнеслись ко мне по человечески… — Ответил Илая, голос его был очень тих.

Компаньоны снова переглянулись.

— Так, минутку… — Ричард устало потер виски. — Мы издевались над вами, били, заставляли делать мерзкие вещи, а потом убедили в том, что, если вы посмеете нас оставить мы вас убьем. Все верно?

— Именно так! — Ответил Илая с энтузиазмом.

— И все же вы уверены, что мы с вами, как там было… По-человечески? Все верно?

— Вы меня поняли абсолютно правильно. — Подтвердил репортер. Взгляд его был спокоен и тверд.

— Объяснитесь, иначе мистер Салех вас оглушит, и мы сдадим вас в богадельню, как душевнобольного. — Ричард, кажется, был окончательно сбит с толку.

— Вы относитесь к друг другу абсолютно так же, как ко мне. — Начал рассказывать Илая. Он оживал на глазах. — Вы, сэр Ричард, запихнули в крепеж протеза листик синей крапивы, из-за чего у мистера Салеха нога покрылась волдырями, и я видел, как вы подпилили ему протез. Мистер Салех утопил вас в канале ради смеха, и избил вами бродягу, который хотел с вами выяснить отношения. Но на корабле вы, мистер Гринривер, нас всех спасли, а мистер Салех спас вас, хотя я сразу и не понял, что там происходило. Сначала вообще думал, что вы стараетесь друг друга прикончить!

— Хм… Кажется, мистер Эджин нас раскусил. — Тяжело вздохнул молодой аристократ.

— Убьем его прямо тут или за город вывезем? — Уточнил Рей, кладя руку репортеру на шею.

— Ввы та шутите, да? Но если хотите, я могу дать слово, или клятву… — репортер изрядно струхнул при льдистом взгляде голубых глаз.

— Нет не здесь, когда покинем стены города. А то тени могут вызвать нездоровый ажиотаж. — Ответил Ричард.

— Господа, а мы можем еще задержаться, буквально на час, я не успел отправить корреспонденцию. Это крайне важно… Я не задержу вас на долго. — Осторожно начал Илая.

— Два письма, одно в большом желтом конверте, в редакцию Имперского вестника, а второе небольшое в коричневом пергаментном конверте, якобы на имя своей матушки, в Дельвиль? — Уточнил Рей, с интересом разглядывая приближающиеся ворота.

— Ага… А откуда…

— Которое на самом деле написано специальным составом поверх пустышки, с использованием армейского шифра, а читать его будет личная канцелярия его величества? — Снова уточнил бывший лейтенант.

Илая побледнел и дернулся. Но сжавшаяся на шее ладонь не дала ему дернуться.

— Мистер Эджин, вы не переживайте. На самом деле мы об этих письмах не знаем.

— Даже не догадываемся. — Поддакнул ивалид.

— Представляете, мы их даже совсем не читали. — Продолжил графеныш, мерзко улыбаясь

— И править не стали. — Хмыкнул Рей.

— И не отправляли по адресу от вашего имени. Вы сами их отправили и уже забыли. Мистер Эджин, впредь советую быть менее рассеянным. И не злоупотреблять спиртным. — Закончил свою приободряющую речь Гринривер.

Бледный репортер покрылся мелкими капельками пота.

— А… А вы не припомните, что я там написал? Ну, может я вам показывал? — Уточнил молодой человек чуть погодя.

— Да зачем, поверьте, раз вы едите с нами, там для вас нет абсолютно ничего интересного. Вот если бы вы остались… — Задумчиво протянул Ричард.

— Не надо вам читать те письма, Илая. А то вдруг вы поменяете свое мнение о нас, а мне как-то уже понравилось быть хорошим человеком. — Добавил Рей.

Ворота города медленно проплывали над головой путешественников.

Дорога в город аборигенов представляла собой грунтовку, отсыпанную мраморной крошкой. Было видно, за дорогой ухаживали и где то места потенциальных размытей были укреплены мелкой сеткой корней. Странные, незнакомые деревья нависали над дорогой. Где-то они были украшены гроздями плодов. Одуряюще пахло цветами и тиной.

По краям дороги то и дело мелькали неясные тени.

Разговоры сами собой стихли, Илая даже отложил камеру и взял в руки револьвер.

Лишь зомби-свиньи равнодушно стучали копытами.

Впрочем, не смотря на напряженную атмосферу на путешественников так никто не напал и через час ни через два. Джунгли жили своей жизнью.

В какой то момент пернатый попутчик издал очередной пронзительный вопль, и, махая крыльями скрылся в кронах деревьев.

Провожая попугая взглядом Илая облегченно вздохнул.

— Ну, слава богам, надеюсь он не вернется…

Боги были глухи, и попугай вернулся буквально через десять минут, с гроздью ярко-оранжевых ягод, что росли вокруг мясистого стебля.

Птица села на плечо Илаи, и взяла гроздь ламой и стала кормить репортера, отщипывая ягоды клювом. Тот пытался отбиться, но попугай вцепился в него когтями и пару раз цапнул за пальцы, едва не прокусив их.

— Что-то мне подсказывает, что мистер Эджин сегодня не завтракал. — Ричард весело улыбался, глядя на странную картину.

— Кстати, вкусно… — Илая вытащил изо рта небольшую черную косточку и принялся ее разглядывать.

— Мистер Эджин, а вы точно уверены в том что попугай не хочет вас убить? — Уточнил графеныш.

— Ну, тогда бы он мог просто уронить мне на голову камень. Я видал как он хватал в воздухе кирпич. — Ответил молодой человек. — А вообще, сэр Ричард, не надо мне завидовать. Обо мне хотя бы кто-то заботится, в отличие от вас!

Гринривер озадаченно посмотрел на Илаю. Тот удивленно смотрел в отчет.

— Хм… я был уверен что вам нравлюсь. — Озадачился не на шутку молодой аристократ.

— Да с чего вы это взяли? Вы мне противны, разбрасываетесь деньгами, о людей ноги вытираете, слова от вас доброго не дождешься! Я видел ту бедняжку, с которой вы уединились в комнате борделя, кровоподтек на пол лица, она рыдала! Вы просто чудовище! — Продолжал говорить Илая. При том он с ужасом смотрел на Ричарда, побледневшего от злости.

— А про меня что скажешь? — Влез в разговор Рей, кладя руку на плечо нанимателя в успокаивающем жесте.

— А вас… вас я боюсь! Вы убийца, мясник и… и от вас воняет! Животное! Вы омерзительны, я без содрогания не могу на вас смотреть, у вас же много денег, что мешает вам зубы поправить? Вы на людей смотрите как куски мяса! Вы вообще знаете, что людям может быть больно? Что они страдают? Да я бы себе мозги вышиб, если бы однажды увидел в зеркале такую рожу! — Попугай требовательно заворчал, впихивая в репортера еще ягоду.

— И что ты в таком случае забыл в нашей компании? — Поинтересовался Ричард странным тоном.

— А у меня есть выбор? С вами я имею шанс не сдохнуть! — Затараторил молодой человек, руки его безвольно повисли вдоль тела, зрачки увеличились. — Я узнал слишком много чужих тайн, по моему следу идут наемные убийцы, мое начальство от меня открестилось, им заплатили чтобы меня отослали куда-то в тихое место, где со мной могут разобраться без лишнего шума. Всем нужна моя безвременная кончина, я в сего лишь хотел говорить правду! А теперь я с людьми про которых мне придется врать, постоянно врать и самому в это верить! Ненавижу журналистику, ненавижу свою жизнь! Мне всегда нужна была правда, в люди трусы, им лишь бы проблем не было! Трусы! Я презираю людей, я презираю свою работу! Героев назначают, солдатскую кровь пьют уроды-генералы, которым главное показать себя в лучшем свете! А я… А мне рот затыкают, так что мне противно вообще писать и говорить правду! Господа, эта птица меня чем-то отравила, пожалуйста, сделайте с этим что-то!

— А что ты скажешь про нашего императора? — Поинтересовался Салех, широко и очень многообещающе улыбаясь.

— Безумец на троне! Его разум давно погас! Вы видели, как он ходит, как он говорит, как одевается? — В глазах Эджина плескался ужас. Но он продолжал говорить. — Страна коррумпирована, везде воровство, владетельные дворяне могут на своих землях творить что угодно, он стоит на пути прогресса, из-за него население все еще безграмотно! Может вы знаете хоть одну бесплатную больницу? Власть верховенствует над законом! Оброк на души, даже в посмертии нет спасения от этого монстра, а мы все ему служим, и делаем вид что все отлично и не о чем беспокоиться! Конечно, вдруг нас не коснется и на наше кладбище не забредет сборщик посмертной подати и не заберет с собой того, кто был нам дорог! А если это ребенок, а если это ваша мама? Наше равнодушие и молчание делает нас соучастниками!

— А что вы скажете про свою маму? — Ричард с огромным интересом разглядывал странные плоды.

— О, моя мама, как я ее любил, она была такой красивой женщиной, такой желанной, но очень, очень властной, иногда, душными ночами мне снилось как я сжимал ее обвисшую грудь… Убейте меня, умоляю, убейте… Я мечтал о ее губах, о ее…

Попугай радостно вопил. Ричард с Реем продолжали сыпать вопросами.

За развлечением прошло несколько часов. Повозка успела преодолеть пол сотни километров. В какой то момент дорога вильнула, и путешественники выбрались на небольшой меловой холм. Стоило им выбраться на открытый участок, как перед ними рухнуло дерево и из-за него высунулось десяток человек с ружьями, направленными на участников небольшой экспедиции.

Вперед вышел высокий человек в сапогах и широкополой шляпе. В руках его была картечница, направленная в сторону компаньонов.

— Господа, прошу вас, без лишних движений. У моих людей щиты, что защитят от огнестрельного оружия. А если мистер Салех попытается потянуться за своей винтовкой, то мы откроем огонь. Пожалуйста, джентельмены, поднимите свои руки.

Говорил незнакомец сухим трескучим голосом, что выдавало его немалый возраст.

Ричард с Реем переглянулись и выполнили приказ.

— А молодой человек с вами это ведь Илая Эджин? Вот так встреча, молодой человек вы в курсе что за вашу голову платят едва ли не столько же, сколько за мистера Салехи и мистера Гринривера? Правда, мертвым вы стоите больше. Что же вы делаете в такой компании?

— Прячусь от вас. Я надеялся, что в компании этих двух педерастов вы точно меня искать не будете, или сдохните, столкнувшись с ними, они в деньгах не нуждаются и на награду не позарятся! А еще у меня особое задание от тайной канцелярии, чтобы я проследил за ними и по возможно писал отчеты. Помимо этого, я должен составить психологический портрет и максимально выяснить природу атрибутов этих двух уродов. За это неплохо платит разведка великой Игмарии, а за ценную информацию они готовы предоставить убежище и новую личность. Еще я собираюсь выйти на резидента великого Княжества Исторольского, и продать им достоверную о двух волшебниках. Помимо этого, за информацию об этих двоих платят в пяти других странах, но они платят за любых волшебников. И я был бы счастлив продать эту информацию всем. Эти придурки нашли два моих письма, но до спрятанной заранее корреспонденции не добрались, уверенные что я не отличу ошейник с огневиком от куска светящегося стекла! — репортер истерично захихикал.

— Так ты у нас получается шпион? — Рей ничуть не выглядел встревоженным.

— Сразу пяти стран, между прочим, и работаю им уже четыре года. Однажды я срисовал планы обороны восточного перевала. Правда этой информацией никто так и не смог воспользоваться, но мне знатно заплатили! — Хихиканье перешло в заливающийся хохот.

— Господа, а что это вы сделали с мистером Эджином? — Человек в шляпе обрел дар речи далеко не сразу.

— О сожрал местных фруктов и вот. Уже пятый час говорит. — Любезно пояснил ситуацию Рей.

— Господа, если вы расскажете, что это был за фрукт, это сильно облегчит вашу участь. Никогда ничего подобного не встречал! Полагаю, в таком случае, мистера Эджина мы тоже будем брать живьем. Думаю, живым он все теперь стоит дороже. Советую не сопротивляться. Рассчитываю на ваше благоразумие. Не хотелось бы причинять вам боль…

— А не расскажите нам, кого вы представляете? — Поинтересовался Ричард.

— О, конечно, у нас с вами предстоит много увлекательных разговоров. Только я предпочту их вести в более цивилизованном месте. Я потерял двух человек пока готовил эту засаду — Старик повернул голову и крикнул куда-то в сторону кустов — Ульрих, развей некроэенергию, не нравиться мне эти свиньи.

Через десяток ударов сердца из кустов вылетела светящаяся волна белых искр, и тут же схлынула. Амуле в руках Рея рассыпался песком.

Впрочем, на свинок это никак не повлияло.

— Ульрих, что происходит? — Обеспокоинно переспросил старик, его винтовка была вскинута и смотрела на приятелей.

— Сэр Итон, это не нежить!

— А чем это еще может быть?

С дурным воплем попугая взлетел, хлопая крыльями. Стрелки дернулись, провожая птицу взглядом…

Повозка рванулась с места, словно ее запустили из катапульты. Илая и Рей полетели кувырком.

Репортер рухнул на землю мешком, а сверху на него рухнула камера. Рей покатился, и замер в какой-то яме. Впрочем, стоящим в засаде было не до бывшего лейтенанта.

Раздались выстрелы.

Самобеглая солонина неслась вперед, меняясь. Засоленное мясо вспухало, распускаясь волокнами, а те свивались в тонкие косички и начали жить своей жизнью. Свиннозомби влетели под дерево, что стояло на нескольких длинных ветках. Под стволом монстры прошли, а телега уже нет, с громким хрустом разваливаясь.

Куда-то вверх взлетела изломанная фигура Ричарда.

Первым под копыта старик, что, видимо, возглавлял отряд охотников за головами. Он пытался отпрыгнуть в сторону, но одна из свиней взмахнула головой, и удар разорвал мужчины пополам. Ноги улетели в сторону, а верхняя часть туловища оказалась прижата к телу «хрюшки». Лицо мужчины исказила агония. Свинья, громко хрюкнув, развернулась, пропахав копытами землю и кинулась на следующую жертву. Жуткий наездник исторг из себя последний вопль. Стрелок всаживал пули одну за одной, разнеся череп зомби на осколки, но это нисколько не замедлило существо.

Опрокинув стрелка на землю свинья начала пожирать несчастного заживо с помощью отросшей челюсти, которая разделялась на три сегмента.

Маг, что скрывался где-то за деревьями, не потерял присутствие духа, и в одного из монстров прилетела светящаяся ледяная сфера, оставляя за собойволну покрытой инеем растительности. Свинья замерла на месте и перестала подавать признаки жизни. Два других монстра достигли мага. Один из них оказалась насаженным на ледяной шип и забился, не дотягиваясь копытами до земли, а второй боролась до несчастного и ударом головы подломила его ноги. Полностью проигнорировав прозрачную голубую пленку.

Прогремел взрыв, кто-то из охотников подорвал себя связкой динамита.

Через три минуты все было кончено.

Последнего охотника, что забрался на дерево, монстры достали просто и незатейливо, сожрав вместе с деревом. К тому моменту свиньи разрослись до трех метров в холке и обзавелись десятками щупалец каждая.

К тому моменту, как стих последний, полный боли и ужаса крик, Рей успел забраться на толстый развесистый баобаб, и закинуть на кроны спутников. Там он обустроил стрелковую позицию и озадаченно рассматривал через прицел мутировавших транспортных животных. От восьми свиней осталось пятеро.

— Ик! — Глубокомысленно выдал репортер, у которого от удара об землю в голове немного прояснилось.

— Илая, напомни, вот этих милых животных мы должны были кушать? — Уточнил Рей, озадаченно разглядывая монстров.

Небо на мгновение закрыла тень и стало видно парящего дракона. Ящер стал кружиться, спуская ниже. Мертвые глазницы демонической солонины пристально следили за кружащимся ящером.

В какой-то момент свиньи рванули в стороны а там, где они стояли разлилась лужа ярко горящего драконьего напалма.

Рей, которого было не видно в кроне вскинул противослонопотамовую винтовку, выцеливая новую жертву.

— Мистер Салех, терпение. — Произнес Ричард, разглядывая что-то внизу.

— Предлагаешь поближе подпустить? Я и так не…

— Смотрите, кажется, обойдемся без стрельбы.

Одна из свиней спряталась за дерево. Сейчас она мутировала. На спине набух огромный белесый мешок. В какой-то момент он лопнул, и из-под него возникло две пары прозрачных крыльев. Несколько взмахов, что просушили тонкий хинин, и раздалось гудение. Свинья пошла на взлет.

Самобеглая солонина, что нынче сделалась летучей, начала набирать высоту. Гудящие туши какое-то время кружились под деревьями, изображая то ли пух то ли пчел, а потом полетели в сторону дракона. Огненный плевок поглотил одну из них, но остальные продолжили сближение. Дракон принялся лихорадочно удирать. Вскоре и осёдланный ящер, и его преследователи скрылись за горизонтом.

— Мистер Эджин, кажется, я готов выслушать подробности, в которые вас посвятил продавец нашего транспорта. — Произнес Ричард после непродолжительного молчания. В контексте нынешней ситуации они сделались страсть какими интересными.

— Он сказал мне что это не просто некромантия, это трансграничная технология, между демонологией, магией смерти и химиристикой. — Начал Илая. Его тело начало расслабляться, и Рей подхватил сползающее тело и усадил его на развилку ветвей, подперев ногой. — С помощью химеристики меняется состав костей, туда усаживаются какая-то плесень, сходная свойствами с высшими животными. Туда подселяются ослабленные демонические создания. Они и заставляют двигаться кости. И уже на них накладывается заклинание контроля, на основе магии смерти. В случае если плесень начинает разрастаться, некроэнергия моментально уничтожает физическую основу. Оно же обеззараживает мясо и препятствует процессу гниения. Но так как нет момента вселения, мясо не делается отравленным. Затраты на создание минимальные, амулет на одной подзарядке функционирует годами. Надежная, а главное, полностью безопасная схема. — На последней фразе репортер захихикал.

— Потрошки! Свежие потрошки! Налетай, свежие потрошки! — Попугай уселся на дерево и оглашал окрестности противным воплем.

— Однако, какие умельцы живут на краю света. — Протянул Гринривер, спускаясь с дерева. Он озадаченно рассматривал останки телеги.

— Илая, а почему тебя отговорили от покупки лошадей? Какие доводы приводили? — Поинтересовался Рей. Своего собеседника он держал, свесив с дерева, одной рукой. Ричард глянул на картину, но намека не понял и Эджин грохнулся мешком.

— Кхе, кхе, а мне отказались их продавать. — Проговорил молодой человек, которого неизвестный фрукт заставлял откровенничать даже, лежа лицом в землю.

Салех, проявляя заботу, ногой перевернул Илаю на спину, правда с помощью ноги.

— Чем аргументировали?

— Жалко животных. В понимании продавцов они отправляли их на убой. А я сразу сказал цель поездки. И платил государственными чеками.

— И почему же в таком случае ваш выбор не пал на обычные костяки? — Уточнил Ричард, не оборачиваясь.

— Свинье стоили вчетверо дешевле. И запас ходу у них не ограничен.

Рей присел перед Илаей на корочки и проникновенным голосом задал вопрос:

— А теперь скажи, Илая, на кого ты работаешь и какое твое главное задание? — В руках громилы сверкнул внушительных размеров нож.

Допрашиваемый побледнел и мелко затрясся.

— На имперскую канцелярию. Они дали прямой проказ продавать себя всем, кто захочет купить. Снабжают меня информацией. Попросили за вами следить и обо всем докладывать.

— Ты ненавидишь империю, почему ты верен ей? — Продолжил допрос Рей.

— Мне дали клятву что не продадут меня как курицу на забой. Клятву на собственной душе. Поклялся один из верховных дознавателей. А потом взяли у меня кровь, волосы и ботинки в которых я проходил до этого год.

— Почему ты не клялся?

— Мне сказали, что клятвы видны на ауре простецов. И их наличие можно просто увидеть. Не самое лучшее качество для двойного агента. Но потому меня никто не принуждает к клятве. Вы убьете меня? — С заметным усилием задал вопрос репортер.

— Ричард, мы убьем Илаю? — Поинтересовался Рей и компаньона.

— Зачем? Он нас вроде как спас только что. Не специально, но все же. — Ричард достал палку, и попробовал выдернуть телегу из по дерева, используя рычаг.

— А когда нас подобное останавливало? — Удивился Рей.

— А, ну да… — Молодой человевек озадаченно почесал в затылке. — Давай лучше мы ему расскажем, что высшие следователи империи двоедушкини. И что они могут приносить любые клятвы. Сожрут потом душу какого-нибудь несчастного. Если запасные начнут кончаться. — Ричард ругнулся и дематериализовал кусок дерева.

— Так это же государственная тайна! Если мы расскажем, что он носитель подобной тайны, его же убьют! Нашлют порчу и сгинет он, страшная смерть. — Огорчился Салех.

— А еще можно потом будет сообщить что он нам раскрыл все свои тайны. И сделал это доброй волей, не под пытками. — Продолжил сыпать идеями графеныш. Ему почти удалось высвободить телегу.

— Слушай, прирезать будет милосерднее.

— Не, давай оставим, у него попугай смешной, вдруг улетит? — Сказал Ричард, рассматривая птицу. Та выковыряла из чьих-то ошметков глаз и сейчас его с аппетитом уплетала.

— Аргумент! Ну что, Илая, я тебе соболезную, но убивать тебя мы не будем. — Участливо закончил Салех, пряча нож.

— Вы так добры! — репортер сжался и его начало рвать какой-то оранжевой пеной.

Уши Салеха покраснели и лицо приобрело очень смущенное выражение лица.

— Мистер Салех, кончайте балаган. Наш спутник и так уже близок к сумасшествию из-за страха. Тронется он умом, кто будет тогда фотохронику вести? Помоги ему, надо сделать фото этого неизвестного господина, может опознать потом удастся. — Ричард чертыхнулся, рассматривая лопнувшую ось. Телега пострадала гораздо сильнее, чем показалось вначале.

— Так ты с собой головенку возьми. Найдем некроманта и расспросим. Только бери все головы, может у него там стоит защита от некрофикации. Так хоть через остальных участников хоть что-то узнаем.

Начался ремонт. Совместными усилиями удалось починить телегу, заменив ось какой-то достаточно длинной и прочной палкой. Илая, что пришел в себя через час, занимался фотографированием останков. Ноги у него подгибались, Эджин непрерывно пил воду. А еще плакал. В конце концов Рей не выдержал, сжалился, влил в спутника пол бутылки местного рома и погрузил сверху на перекошенную телегу. По бортам Рей подвесил уцелевшие головы неудачный охотников за головами.

Задерживаться на месте боя участники экспедиции не стали. Из леса и так уже пару раз выползали какие-то твари, которых удалось отогнать оружейным огнем.

Компаньоны накинули на себя останки сбруи, и сами впряглись в телегу. Путь сквозь джунгли продолжился.

Утро участники экспедиции встретили на дороге. Ночь прошла беспокойно. Постоянно приходилось от кого-то отстреливаться. Один раз в действие пришлось пустить даже динамит. Монструозную винтовку не использовали только по причине сложностей в прицеливании.

Все очень устали. Даже вечно невозмутимый и неунывающий Салех выглядел измученным и сильно прихрамывал на левую ногу.

С рассветом стало полегче. А деревьях можно было заметить висящих змей и пауков, не собирая их лицом.

И все же своей цели путешественники достигли, когда солнце было в зените.

Город аборигенов показался внезапно. Просто на очередном повороте петлящей дороги резко закончились джунгли и показался высокий деревянный частокол.

Ричард и Илая обессиленно рухнули на землю. Рей тяжело вздохнул, и почесал натертое плечо, на котором вспухло пару волдырей.

В городе их тоже заметили и через пять минут путешественников вышла встречать целая делегация. Три десятка обряженных в набедренные повязки дикарей высыпали за стены. Были аборигены темнокожи, ростом превосходили Рея, который сам на голову превосходил своих спутников. Из вооружения можно было разглядеть добротные копья и луки.

Лица встречающих были украшены цветными красками, за которыми было сложно различить черты лица.

Вперед вышел самый раскрашенный дикарь с длиной костью в носу и копьем, на котором в разные стороны торчали зубы солидных размеров.

— Я Ричард Гринривер, посол серединой Империи! — Заявил молодой аристократ, расправляя плечи. — Среди вас есть кто то, кто говорит на моем языке?

— Я говорить на ваш язык. Моя есть великой вождь Нбганда! — Великий вождь вильнул бедрами и стукнул копьём о землю. — Пророчество великого шамана исполнилось! Из лес выйти три великий воин на кривой телега, украшенный головами врагов! Наша праздновать и восхвалять великий О! Мы ждать тебя, мелкий белобрысый падла!

— Эм… Что? — Графеныш всерьез засомневался в реальности услышанного.

Встречал явно пошла не по протоколу.

* * *

Ничего особого за эти дни не случилось, так что поведаю забавную историю:

У моего отца во дворе живут куры. Чем примечательно его домашнее хозяйство? В нем все помирают своей смертью. Забивать птиц дедушке жалко, не особо вкусно и потому они живут там до почтенного возраста.

Возглавляет курятник петух, примечателен он следующим:

1. Когда он был молодым и подающим надежды, к нам во двор пришла собачья свадьба. Петух пятнадцать минут отбивался от своры, потерял хвост, а еще поехал кукухой, став наглухо контуженным.

2. Он гоняет всех. У входной двери дедушка держит лом, чтобы отбиваться от башенной птицы которая может в очередной раз словить вьетнамские флешбеки.

3. Петух гоняет собак любых размеров. Нападает на людей, велосипеды, других птиц. Питается мышами.

4. Ни кто не сказал петуху что куры живут, в среднем, три года. в этом году ему стукнуло пять лет. У него поседели перья на хвосте. И он пережил три поколения несушек.

Если петух протянет еще год, словлю его и отправлю на изучение. А то в друг он бессмертен и носит в себе секрет вечной жизни?

И да, комментируйте историю. Она плавно подошла к самому интересному!

Глава 7

Измученных путников проводили на территорию города.

Смотрелось поселение просто дико. Для начала стоит сказать, что было оно изрядно подтоплено. Высокий частокол состоял из высоких бревен какого-то темного дерева был подогнан не плотно, и через широкие щели свободно текла вода. В городе нашлась настоящая отсыпанная дорога, ровно одна. Шла она от ворот и следовала куда-то в центр селения.

Дома были построены на высоких сваях и между ними были раскиданы многочисленные мостики. Мусор и нечистоты местные жители бросали прямо в болото, где кипела жизнь. Воду местные брали из длинный водянистых лиан, что оплетали практически все здания.

На глазах путников высокая чернокожая женщина с обнаженной грудь взяла одну такую лиану, надрезала на конце и выдавила содержимое растения в ведро.

В воздухе вились мошки.

Пахло своеобразно. Запах болотной тины соседствовал с ароматом цветов, смрад разложения оттенялся свежим запахом свежесрезанных растений. Одуряюще пахли какие-то цветы.

— Мистер Нбганда — имя дикаря далось Ричард с трудом. — Вы можете нам объяснить, о чем вы только что говорили? Какое пророчество?

— Ты уродлив, белобрысая падла, как мертвый шмухель, и туп, раз задаешь такие вопросы. — Ответил вождь.

— Слышь, обезьяна черномазая, отвечай на вопрос, что за пророчество? Мы жрали на ходу, спали на ходу и хотим кого-то убить. Твоя моя понимай? — Вступил в разговор Рей. Он испытвал сильные страдания и был раздражен до крайности.

— Мистер Салех, у нас все же дипломатическая… — Гринривер попытался утихомирить спутника.

— О, ты знать язык вежества. Не гневайся, могучая героя! — Улыбнулся вождь. — Когда мы придем я подарю тебя баба! Она жевать кора дерева Кря-Кря и умаслить твоя морда, и ты стать здоров!

Молчание было ответом.

— Мистер Салех, я не понял, вас подарят или вам? — Уточнил Ричард, которого ответ вождя изрядно повеселил.

— Меня мутит от этого запаха, джентльмены меня сейчас… — Подал голос Илая, прижимая ладони к лицу и отбегая в сторону.

Его вырвало.

— Тощяя слабая соплежуй знать закон вежиства! — Обрадовался вождь. Он что-то сказал окружающим дикарям и те радостно завопили, одобрительно глядя на блюющего репортера. — Он дать своя еда в голодны болота! Ты должен учить мелкая стремная падла поведения!

— Мистер Салех, точно не ели никаких ягод? Все происходящее выглядит первостепеннейшим бредом. — Простонал Ричард. У него жутко болела голова.

— Иная культура, Ричард. Надо чтить иную культуру. — Поучительно сказал Рей, с интересом рассматривая статную высокую женщину, которая несла на голове корзину каких-то фруктов.

— Потрошки! Свежие потрошки! Налетай, свежие потрошки! — Птица села на голову Илаи. Тот едва не рухнул на землю под весом птицы. Дикари снова что-то завопили, и подняли бледного и недоумевающего репортера на плечи. Илая только простонал.

— Тощая слабая соплежуя благословить духа лес! Завтра быть праздник в есть тощая соплежуя! — Провозгласил вождь. — Мы дарить его самый красивый баба и делать много много уродливый детятей! Пойдем, посол холодная земля.

— Мне или послышалось, или он сказал что мистера Эджина они будут завтра есть? — Острожно поинтересовался Ричард через некоторое время.

— Ну так он же сказал, завтра. Вот завтра и узнаем. — Философский ответил инвалид, не повышая голоса.

— Спасать бедолагу будем? — Спросил Ричард.

— А если это у них такой ритуал братания? Они съедят нашего тощего соплежуя, а мы их какого-нибудь уважаемого члена племени. Твои друзья моя еда, мои друзья воя еда. Поделимся, скажем так, самым ценным. — Рей улыбнулся, вызвав очередную порцию радостных криков.

— А если они узнают, что мистер Эджин не наш друг? — озадачился Гринривер, разглядывая местных жителей. Особенно воодушевляли местные жительницы, многие из них были одеты лишь в небольшие обручи на лодыжках и шеях. — Скандал выйдет.

— Вот, Ричард, для того и нужны друзья. Если мы провалим нашу миссию из-за твоей мизантропии, будет изрядный конфуз. — Гоготнул громила, потирая ногу. — Представляешь заголовки газет? Важная миссия на юге страны провалена из-за того, что у Сэра Ричарда Гринривера не было друзей.

— Ваш юмор не уместен. — Огрызнулся Ричард, споткнувшись, а очередном корне.

— А, то есть ты серьезен был? — Рей аж остановился.

Молчание затянулось.

— Так, погоди, ты ведь не мог всерьез…

Гринривер довольно усмехнулся. Незаметно. Одними губами.

Дорога уперлась в небольшой отсыпанный хм. На нем стояло здание в колониальном стиле, жутко чужеродно стоящее выглядящее в этом тропическом лесу. Двухэтажный дом с террасой и крышей, покрытой кусками сланца.

— Твой халупа, дикий белый гость. Твоя тама быть, твоя тама жрать и опорожнять кишечник.

Ричард, максимально игнорируя окружающих дикарей, подошел к двери. Та, неожиданно открылась.

— Господа! Наконец то! Как я рад видеть человеческие лица, а не эти черные морды! Господа, представьтесь же! Я хочу знать, кого принимаю в своем доме!

В дверях стоял невысокий мужчина, обряженный в камзол. Морщинистое, гладко выбритое лицо, практически лишенное подбородка, копна седых кудрявых волос на голове.

— Сэр Ричард Гринривер, седьмой сын графа Гринривера! — Официально заявил Ричард, вскидывая подбородок.

— Илая Эджин, корреспондент Имперского вестника. — Слабым голосом представился репортер, которого все же опустили на землю. Он вскинул руки, чтобы не упасть. Его заботливо поддержали под локоть.

— Рей Салех, штурмовая пехота. — Прогудел бывший лейтенант, вежливо вскидывая винтовку.

«Бабах» — Выдала винтовка. Над городом поплыл гул, словно от удара в колокол.

— Уууууу! — Коротко выдали дикари, провожая летящего Рей взглядом. Короткий полет окончился всплеском.

Выстрел испарил Ричарда, оставив на земле лишь пару сапог, разорвал на части человека в дверях и проделал сквозную дыру в здании. А еще снес несколько бревен частокола, который находлся прямо за домом.

С неба посыпались листья и мелкие камушки.

— Потрошки! Свежие потрошки! Налетай, свежие потрошки! — Попугай начал возбужденно кружить над местом происшествия.

Через минуту из ямы с водой выполз Рей. Свечение татуировок на его теле медленно угасало. На само инвалиде висел пяток пиявок, он был перемазан в чем-то темно-коричневом, но был бодр духом.

— Твоя убить мелкий белобрысый падла. У твоя есть запасной? — Спокойно поинтересовался вождь, подходя к Салеху. Тот поспешно потирал винтовку какой-то тряпкой.

— Мелкий белобрысый падла оживет если великий вождь помочится на останки падлы. Он как кусок мха, который разрастается везде, если сохранился хотя бы маленький кусочек. — Ответил бывший лейтенант, извлекая из одного из ящиков масленку. — Но лишь тогда он оживет, если помочится великий воин.

Теперь уже озадачился вождь.

— Твоя говорить что мелкий белобрысый падла вырастет из ботинка если на его мясо поссыт великий воина?

— Истина так! — Рей принялся — Но будет ругаться и говорить, чтобы ты больше так не делал, но ты ему не верь, духи смерти затуманят разум мелкой белобрысой падлы. Не жди слов благодарности и сохрани в тайне мои слова. Он будет думать, что ожил сам.

— Могучее колдунство! — Вождь с благодарностью кивнул, принимая добрый совет.

После вождь подошел к сапогу Ричарда, отогнул набедренную повязку и пустил струю на кусок теплого мяса.

В следующий миг нога зашевелилась и к ней стали подползать другие мелкие кусочки плоти. Кровавое месиво забурлило и за три удара сердца из кучи возник Ричард. Он очумело затряс головой и потом…

— Сука, ты что творишь? — Взвизгнул графеныш, отпрыгивая, когда понял что именно происходит.

— Твоя дука-дука покусал острозубый рыба и оставить только маленький кусочек? — Уточнил вождь с интересом разглядывая молодого человека, вернее все то что находилось у него ниже пояса. — Я подарить большой черный колотушка для твоих жен!

— Уроды! Ублюдки! За что вы так со мной? — Прорыдало что-то внутри дома. — Я на это тело мух пять лет ловил! Да что же вы за люди такие?

— Извините…. — Прогудел гигант смущенно. — Я думал дикая нежить, или ловчий дух какой…

Рей не знал куда деть руки и принялся срывать с тела рассосавшихся пиявок.

— В посольстве? В центре оживленного города? Ну вы и кретин… — С каждым словом голос был все тише. Пока не затих совсем.

— Ваша жить с мертвый тупой мудак. Жить до вечера а потом не жить! — Заявил вождь, разворачиваясь.

— А потом? — Осторожно уточнил Рей, перехватывая винтовку.

— А не жить в мерзкий дом, а бухать в мой дом. И дарить мне красивый хероебина! — Ответил абориген, оборачиваясь. — Вам приносить чистый вода и еда, и баба умослять ваша рана.

Аборигены ушли, оставив у порога порушенного дома голого Ричарда, блюющего Илаю и озадаченного Рея.

— Мерзкий ублюдок! Тут был водопровод! — Простонал графеныш, заходя в здание и изучая повреждения.

Вскоре пришли женщины. Были они обряжены в набедренные повязки. А еще были молоды, красивы экзотической красотой. Антрацитово-черная кожа масляно блестела в лучах горячего солнца. Они весело приговаривались на своем щелкающем наречии, весело смеялись и осматривали тела измученных путников.

Гостьи принесли несколько эмалированных ведер с водой. Та имела зеленоватый оттенок и пахла свежескошенной травой. С помощью губок, сделанных их лиан они отмыли впадающего в забытье Илаю, и дали ему какой-то отвар местных трав, из-за чего у него резко прекратились симптомы начинающейся дизентерии. Молодой человек отключился и его отволокли в тень, и положили на небольшую циновку.

Ричард от обмывания отбился, и помылся сам. А вот Рей против внимания темнокожих красоток не возражал, не стесняясь их осматривал и трогал в ответ. Все банные процедуры проходили во дворе перед зданием порушенного посольства.

Когда все были отмыты, кто-то из женщин принес небольшую корзину с темно-зелеными мясистыми листьями. Женщины начали их жевать, сплевывать разжёванные листья себе в ладони и мазать многочисленные раны Салеха. У того обнаружились волдыри и фурункулы по всему телу. Некоторые уже имели нездоровую красноту.

В конце гостям принесли корзину фруктов и несколько кусков закопченного мяса. Женщины ушли.

Рей сидел на небольшой скамеечке, вытянув ноги.

Ричард, обзаведясь штанами, сел рядом.

Повисло молчание.

— Мистер Салех, вы что-то понимаете? — Наконец проговорил Ричард.

— Ты у нас бос, ты и думай. — отмахнулся от нанимателя Рей. После чего потянулся за фруктами.

— Между прочем миссию выдали нам двоим! — Возмутился Гринривер.

Рядом с чашкой приземлился попугай, и начала шипеть а Салеха, отгоняя того от фруктов, одновременно запихивая в себя какие-то темно синие ягоды.

— Между прочим, это вы тут имеете боевой опыт.

— А, так мы планируем поубивать тут всех нахрен? — Удивился бывший лейтенант. — Нет, безусловно, мне нравится твоя интерпретация дипломатической миссии. Как там, вечный мир? Очень просто не враждовать с кладбищем.

— Ну, любой некромант легко оспорит данное утверждение. — Усмехнулся Ричард. — А что вы скажете насчет пророчества?

— Дикарь наглотался веселых грибов или фруктов, после чего ему пригрезилось… У нас так однажды в соседней роте перепил маг иллюзионист. Вот там, я тебе скажу, было стремно. Мне вот другое интересно, как эти самые дикари в этих лесах выживаю?

— Местная специфика. — пожал плечами молодой аристократ. Он посмотрел на солнце, а после раскрыл зонтик, пряча макушку от солнца. — Или я чего то не вижу?

Громила покачал головой.

— Ричард, мы тут двое суток. — Начал делиться наблюдениями Салех. — Сколько раз ты умер? Если бы не эта зеленая жижа, которой меня смазали, я бы сдох от заражения крови через пару дней, а то и раньше. Бедняги Илаю едва не доконал местный климат, хотя он пил только воду, взятую с собой. — Рей осторожно понюхал плошку с зеленоватой водой и сделал небольшой глоток. Вода немного кислила и щипала язык. — Но климат ладно, но ты видел, что водится в лесу тут? От того паука мы отбились только благодаря динамиту. Я бы на него с копьем не вышел. И такой паук был только один. Это не лес, а лаборатория свихнувшегося химеролога. А у их из оружия только копья. А ты их частокол смотрел? Он даже от козы не защитит. Зачем это все? Что мы видим?

— Город на болоте… — Буркнул Ричард, погружаясь в собственные безрадостные мысли.

— При этом ничего не мешает построить его в нормальном месте, с доступом к проточной питьевой воде. — Добавил Рей. Он достал флягу со спиртом и протирал крепление протеза, отгоняя попугая. — Местные явно не идиоты, значит мы чего-то не видим важного.

— Надо бы расспросить Илаю… — Озадачился Гринривер поднимаясь.

— Надо было его расспрашивать еще вчера, вместо того чтобы бедолаге допрос устраивать. — Огорченно вздохнул громила. — Вот зачем нам было знать, что он передергивает на собственную маму? А сейчас не трогай человека. Его рвало кровью. В отличие от тебя он не бессмертный.

— И что же вы предлагаете?

— Завалиться спать. Это ты ожил, теперь бодр и весел, а я двое суток не спал нормально.

— В дом пойдете?

— Там обитает полувоплощенный лич, сам спи в своем склепе, а мне и тут, в теньке неплохо. — С этими словами инвалид лег на ворох циновок и моментально отключился. Раздался храп.

Ричард какое-то время шатался по двору посольства, разглядывая окрестности. Но это ему достаточно быстро наскучило. И он принялся инвентаризировать содержимое телеги, пытаясь понять, что же можно подарить туземному царьку. А вообще, о содержимом повозки тоже следовало расспросить Илаю, а не поить его до потери сознания. Но кто же знал…

Обуреваемый печальными мыслями графеныш плюнул, вытащил несколько красивых прямоугольных шкатулок с цветными камушками. Видимо, то, что как раз бралось на подарки.

На этом логистическую задачу по разбору вещей молодой человек счет завершенной. И до вечера учил попугая богохульствам.

Стемнело. И к посольству подошла толпа народа с факелами. Ричард, было дернулся, но потом уже сообразил, где он находится. И что толпа довольно дружелюбно настроена. Из-за шума проснулся Рей, и сел, цепляя протез к ноге. Растолкали и Илаю. Тот долго очумело тряс головой, а потом засобирался, схватив свою камеру и кофр с фотографиями.

В окружении гомонящей толпы путешественник отправились в центр селения, где уже жгли большой костер и стучали барабаны.

На сухой поляне стоял большой круглый дом, перед ним были расстелены циновки, и сидели люди с барабанами. На пальмовых листах было разложено угощение.

— Мелкий белобрысый падла, ты принес красивый хероебина?

Ричард протянул шкатулку. Вождь принял ее, открыл и восхищенно цокнул языком.

— Хороший хероебина. Сейчас будет смачный бухоча. А жратый воина и тощая соплежуя принес подарка?

Ричард озадачено оглянулся. Но беспокоился он зря. Рей, пожав плечами, извлек длинный кинжал, который он носил в паре со своей дагой. Оружие в простых кожаных ножнах было вручено вождю. Под одобрительный гул.

А Илая с попугаем на плече достал пару фотографий и протянул их вождю.

— Так выглядят наши города. В них живет наш народ.

Воцарилось молчание.

— Твоя рисовать хороший картинка. Очень мелкий. Твоя очень аккуратынй и владеть тонкий кисточка?

— Это фотография! Никакой краски, физика, наши технологии могут запечатлеть что угодно. Вот, смотрите, это мои спутники, когда я с ними познакомился. — И еще одна карточка перешла в руки вождя.

Воцарилось молчание.

Выражение накрашенного лица сложно было понять. Неожиданно дикарь что то завопил, заулулюкал, и вопль подхватили все собравшиеся на площади перед домом шамама жители.

А потом все они, в едином порыве, словно после длительной репетиции, опустились на колени и прижались лбами к земле.

— Великий колдуна! — Проголосил вождь, склоняясь в поклоне.

После чего несколько человек из толпы подхватили Илаю и начали кружить и качать. С репортера сорвали одежду, и измазали в разноцветных красках и нанесли на тело какие-то узоры. Дикари кружились в экзальтированном порыве, что то, напевая.

— Чумы гнилое естество! Кишки бога плодородия! Педерасты! Педерасты! — Попугай неплохо освоил матерные конструкции и охотно принимал участие в общем веселье.

— Теперь вождя много говорить и много пить! Когда вождя бухая, он забывать язык дикарей из река. И теперь я буду говорить твоя слова вождя. — Рядом возник молодой абориген и прикоснулся к плечу молодого аристократа привлекая внимание.

— А звать тебя как, чучело? — Поинтересовался Рей, разглядывая переводчика. Тот был с него ростом, широк в плечах и непрестанно улыбался.

— Моя Ыбгда! Но моя знать что твоя не уметь говорить наш язык, потому шта дикари не знать языки наш и очень тупая. Потому можешь звать меня как моя имя звучать на твой язык. — Охотно ответил дикарь.

— И как же твоя имя звучит, тьфу, как мне тебя звать? — Уточнил Рей.

— Хер лишний нога! — С этими словами дикарь покачал бедрами привлекая внимание к своей набедренной повязке, вернее к тому, что она не скрывала…

— Хм… а он о пояс не натирается? — Поинтересовался Салех

— Зато о коряга не цепляется! Вождя говорит, ты, Ыбгда, знатный хероносец, быть тебе говорящим с чужаками!

— Я буду звать тебя Херля! — Хохотнул Рей, хлопая дикара по плечу, едва не сбивая его с ног. — Как друга!

Тот радостно заржал и повторил жест инвалида.

— О боги, это отвратительно! — Простонал Ричард, пребывающий в глубоком культурном шоке.

— Чего это ты? Вы же в вашем высшем обществе постоянно меряетесь у кого длине! — Притворно удивился Салех.

— В отличие от диких джунглей у нас подобные ритуальные игры приняли куда как более цивилизованный характер. И вообще, это другое! В нашем обществе принято меряться достижениями! Капиталами, связями, влиянием!

— И как правило все это вам досталось от рождения. Вся ваша аристократия пирует на костях предков. Так чем же длина родословной и размер капитала отличается от длины члена? — Фыркнул Салех.

— Я с вами рехнусь окончательно! — Признал поражение Ричард. И что это за панибраство? Вы еще тут женитесь!

— Ричард, я тебя умоляю, парень с таким длинных хером просто не может быть плохим человеком!

— Да с чего вы вообще это взяли? — Простонал графеныш в полном отчаянии.

— Ну сам посуди, был бы он плохим человеком, ему уже давно бы на его член наступили. А раз так не делают, значит ценят и любят. — Развил свою мысль громила.

— А версию о том, что у него член был изначально вдвое короче, вы не рассматривали? И может он такой длинный, потому что ему на него как раз постоянно наступают?

Спор прервал очередной вопль вождя.

— Вождя говорит, что подарит великий колдуна самый красивый баба! Сейчас принесут! — Перевел восклицание Херля.

Ричард и Рей, которых хоровод оттеснил на края поляны, стали наблюдать. Гомон разнесся вдали, и стало понятно, что праздник идет не только перед домом вождя.

— Гляди, чужака, какой красивый баба!

Толпа расступилось.

— Ох уж эти туземные традиции. — Ошарашенно произнес Ричард.

— Правда красивый баба? Я был бы счастлив если бы такой баба пердолил! — Поделился своими мечтами переводчик.

— Пудов десять будет… — Задумчиво протянул Рей, разглядывая «самый красивый баба». — Ричард, мой тебе совет, не смотри на ноги нашего нового друга…

— Ох бля… Ух бля! Да ну нахер!

Тем временем самую подарок вынесли. На паланкине, который с трудом несли четверо крепких туземцев возлегала монструозных размеров женщина. Ее тело, кажется, было покрыто маслом. Обнажённая грудь колыхалась в такт движением. И вся она колыхалась как гора желе.

Вождь продолжил вопить.

— Вождя говорит что это самый большой ценность племени, баба может рожать ребенок за треть сезона и сразу двух! И теперь если велики колдуна сделать баба трахер трахер, то в племени будут новые колдуны и старые смогу утонуть в болота! А мелкий соплежуя получит новая имя и станет большим другом! А у его рабов будет самая вкусная еда! И им тоже подарят баба, но похуже!

— Мистер Салех, вы понимаете, что несет наш проводник? — Ричард старательно не смотрел на проводника, погруженного в мечты.

— С трудом. Я не уверен…

— Мелкий белобрысый падла! С тобой в мой дом пришла великая счастья! Хоть ты и раб могучая колдуна, пойдем жрать бухлищу! — Провозгласил вождь, подходя к позабытым дипломатам.

Народ куда-то унес Илаю, которого от бескоечных подбрасываний, кажется, укачало и лучшую бабу племени.

— Но моя… я не раб! — Взвился графеныш

— У твоя хозяина могучая колдунства! — Покачал головой вождь. — Твоя думать что твоя мысля твоя мысля, а на самом деле великая колдуна держать твоя душа за твоя маленькая яичка! Очень сильная колдуна раз смогла украсть душа сильных такой злобный человека! Но я готов говорить с тобой как с человека, чтобы не обидеть великая колдуна!

— Где там твое бухло, вождь? Мне надо срочно выпить! — Ответил Ричард, мысленно махнув рукой на свой странный статус.

Вскоре компания из вождя, Рея, Ричарда, переводчика и пары воинов, которых никто не представил, расселись у костра.

Улыбчивые обнаженные женщины начали разносить мясо, завернутое в листья. Перед Ричардом оказалась половина кокосового ореха, в которой плескалось какая-то маслянистая жидкость.

Рей с энтузиазмом налегал на непонятное мясо.

Вождь опрокинул в себя содержимое чаши.

Путешественники сделали тоже самое. В чаше оказалось что-то с сильным запахом корицы. Градус был небольшой, но жидкости в чаше было много, и потому компаньоны охотно выпили все до дна. Вождь одобрительно покачал головой. Трапеза шла в тишине.

— Твоя быть много вопроса. Моя отвечать. — Вождь заговорил после второй порции.

— Почему вы так странно говорить? — От лексикона аборигенов Ричард откровенно страдал. И был готов убить того, кто обучил дикарей своей версии человеческого языка.

— Сюда приходить человека с твоя страна. Они зайти в священная земля, тупой были. Мы схватить человеков, отобрать их гром-палка и запихнуть в их жопа. Одна человека говорить, что она великая лингвиста и знать, просто очень круто знать ваша языка, он сказать, что научить нас! — Ответил вождь, требуя жестами чтобы ему налили еще. — Мы вытащим ему гром-палка из жопа, дать целебная листья, а потом варить в масле и жрать его душа. Он поклялся на душа что научит нас. Теперь если кому-то нужно знать ваша языка, мы даем ему вода с маслом и он знает ваша языка.

Салех расхохотался. Весело и тепло.

— Вождь, он обманул тебя. Он не был великим знатоком языка. — Отсмеявшись произнес громила.

— Он плохо учить нас языка? Вот падлюка! — Вождь аж подскочил от возмущения.

— Нет, он хорошо учить вас нашему языку, но это язык битвы и простых слов. Язык понятный всем и благодаря этому вы всегда донесете свои мысли! — Ответил Салех, уходя от скользкой темы. — Скажи, вождь, а куда делись предыдущие послы? Те, кто приходили с наших земель и говорили от имени наших вождей? — Бывший лейтенант решил задать действительно важные вопросы.

— Странный человека что хотеть наша земля и дарить красивый хероебина? Они говорить много слов и обещать великие подарки? — Уточнил вождь, опустошая чашу. После чего он впился жемчужно-белыми зубами в какой-то алый фрукт.

— Ага, они.

— Наша сожрать их. Быть великий пир и великий бухач. Они стать почетный еда. — Ответил вождь. Словно они говорили о погоде.

— Зачем? — Снова вступил в разговор Ричард. Выпито было много, и молодой аристократ начал хмелеть.

— Быть пророчество. Великий шамана вдыхать колдунская дыма, и говорить, что мы должны жрать белолицых гостей. Вкусные были гости.

— Что за бред! В наших краях пророки говорят загадками. Их послание надо еще расшифровать! Это сложная наука! — Ярился молодой человек, который был изрядно ошарашен ответом.

— У вас очень плохая шамана. Бейте ваша шамана колотушка по черепушка. Наша шамана всегда говорить понятно и всегда говорить правда!

— Бред! Что такого сказали ваши шаманы? — Продолжал спорить графеныш.

— Надо жрать белолицый гость, который говорить, что посол. И если так долго делать, однажды приедет мелкая белобрысая падла, мелкая и уродливая, с короткий корешок. — Закончил вождь фразу. Повисло молчание.

— Все? Там еще что-то было? — Уточнил молодой аристократ.

— Твоя очень невежиливый и нетерпеливый. — Вождь покачал головой. — Великий колдуна забыл сказать тебе что надо быть манера. Твоя слова вонять как дохлый попугай.

— Это я великий волшебник! Мо предки всегда правили людьми! И если ты не скажешь мне пророчество, я убью тебя и всех в твоем селении! Я бессмертен и могу убить любого! — Взбесился Ричард, активируя атрибут сразу на двух руках. Поднялся ветер и тревожно закричали птицы.

Вождь устало вздохнул, ловко перехватил копье, лежащее рядом и ткнул тупым концом молодого человека между глаз. Тот рухнул, оглушенный.

— Мелкая падла совсем не умеет бухач. Злая становится. — Сокрушенно произнес вождь.

— Это все потому что у него дука-дука маленький. — Пробасил Рей, прихлебывая из чашки. — Вождь, вот был бы у тебя такой маленький дука-дука, ты бы тоже был злым?

— Да, бедная — бедная белобрысая падла. Совсем увечная. Ничего, вырастет! Я дам специальный фрукт, если его много есть, дука-дука вырастет, даже если увял дука-дука или его откусили.

К костру подошел абориген и склонился над ухом вождя. Вождь аж подскочил.

— Великий колдуна оплодотворил самый красивый баба, и готов оплодотворить еще баба. Наша баба драться за то, чтобы зачать от великая колдуна. Пойду утихомирю дурная женщина. Пей, воина. Когда ты нажраться в сопли моя соплеменника отнести тебя, а мягкий циновка. Пей в воля! Если хотеть, бери любой баба! Скажи вождя разрешил! — и вождь растворился в темноте, изрядно шатаясь.

Племя перепилось. Желающие выпить с инвалидом быстро закончились. Местным зватало пары плошек местного спиртного чтобы рухнуть без чувств. Под утро, когда костер прогорел, Рей, с Ричардом на закорках, отправился к зданию поольства.

Рядом с телегой он обнаружил спящего Илаю. Тот свернулся калачиком на циновках.

— Мистер Эджин, ты там как, живой? — Рей потряс репортера за руку, сгрузив Ричарда рядом (тому за вечер пару раз прилетало по голове, чисто для профилактики).

— Это было страшно, мистер Салех! — Простонал молодой человек, очумело оглядываясь. — Они дали мне какой то отвар, и едва не потерял разум. Я трахал ту толстую бабу, с трудом айдя у нее влагалище, но потом пришли другие женщины, и я их тоже трахал, из было не меньше десяти… Ауч, мистер Салех, за что вы меня ударили? Хватит меня бить, ай, я же не сопротивляюсь, ай, ну пожалуйста, я сдаюсь, ууу…

— За что? — Просидел Илая, когда экзекуция закончилась. Все его лицо было в кровоподтеках. Он громко шмыгал разбитым носом, из гляз текли слезы.

— Из зависти. — Миролюбиво ответил Рей, не демонстрируя вообще никакой агрессии. Он сидел рядом с приятелем и жевал какой-то вареный корешок. — Ты чего не оделся?

— Так там того, бела случилась. — Проблеял Эджин, трогая опухшую скулу.

— Что за беда?

— Там это, в телеге…

В телеге все было печально. Все припасы, одежду, палатки, кожаные вещи поразила черная плесень. Кое-где ткань просто рассыпалась.

— И как такое возможно? — Озадаченно выдал гигант, проведя инвентаризацию. Голос его был полон грусти. Комфорт бывший лейтенант любил. А теперь ему пришёл конец.

— Не знаю, у меня там лежал набор амулетов вот сырости и плесени. В здешних краях это настоящий бич. — Ответил репортер, ошарашенно разглядывая то что раньше было штанами.

— И что с ними? Сломались? — Рей с облегчением разглядывал цинк с патронами. Его плесень не тронула.

— Да не могли, я взял два комплекта, полностью заряженных. Такие лакированные коробочки….

— Цветные? Красивые? — Уточнил Салех, что то, припоминая.

— Ага, все верно! А куда они делись? Украл кто-то? — Кажется, Илая был готов заплакать.

— О, это мы сейчас узнаем, тащи воду, там как раз осталась.

Вода потекла на лицо бессознательного гарфеныша.

— Ричард, графская морда, что ты вождю подарил? — Поинтересовался Рей, пиная нанимателя под ребра.

— Пару шкатулок с безделушками, я думал Эджин их взял на подарки. — Графеныш сел и огляделся Он с трудом говорил и плохо понимал где находится… — Что вообще происходит?

— Мммистер Салех, я не очень физически силен, могу я вас попросить подержать мистера Гринривера пока я буду бить его по почкам? — Смущаясь, попросил голый Илая.

— Конечно, мистер Эджин, буду рад вам оказать эту услугу!

— Эй, стоп, джентльмены, не надо на меня так смотреть, джентльмены, мы же можем все решить, боги, да что вообще случилось? — Ричард пытался уползти, но уперся в стену посольства.

Над джунглями всходило солнце.

В джунглях кого-то били.

— Педерасты, педерасты! — Кричал попугай, парящий над разрушенным посольством серединной империи где-то на краю света.

* * *

Дневники на полях.

Большая проблема людей, что дают советы, заключается в следующем:

Если бы вопрошающий мог следовать твоему совету, он бы не пришел за ним. Вот такой вот парадокс доброго слова.

Но есть вещи универсальные. И одну из подобных, прописных истин, я в свое время обнаружил, что очень сильно улучшило мою жизнь. Это не какая то волшебная палочка, не заклинание, и не инсайт (не терплю этого слова, прям бесит)

Так вот, что можно с одинаковым успехом советовать человеку, что пытается строить отношения, человеку, который воспитывает ребенка, и человеку, который хочет устроиться в коллективе?

Будь внимателен к окружающим. Смотри что они делают, и почему. Наблюдай.

Все, совет закончен. Сколько раз это уберегало мою семью от серьезных бед, не пересчитать. Сколько раз внимательность делала моих приятелей преданными друзьями — им одним известно.

Я написал это потому как за три дня, с прошлой главы, ничего особо интересного не случилось.

А вообще, глава должна была выйти достаточно смешной. Если она вам зашла, поставьте лайк на книгу? Или оставьте комментарий. Благодаря этому больше народу книгу прочитает, у меня будет больше денег и больше мотивации писать чаще. Кто бы что не говорил, а это мотивирует.

Мы все тщеславны.

Глава 8

В итоге Ричарда раздели. А его самого, основательно избитого притопили в ближайшем болоте. В итоге обиженный графеныш ушел спать в здание посольства, перелезая через груду обломков.

Там он рухнул на истлевший старый матрас и погрузился в сон,больше напоминающий забытье.

Молодой человек проснулся через несколько часов с дикой головной болью. В комнате было душно. Он подошел к запыленному окну и распахнул его. В лицо ударил влажный ветер пропитанный густыми аромата цветов и разложения. Ричард вдохнул полной грудью. Комок подошел к горлу. Ричарда стошнило.

— Доброго утра, Сэр Ричард, как вам погодка? — Жизнерадостно поприветствовал молодого человека Репортер. Не смотря на разбитое лицо тот был крайне весел.

Рей и Илая перебирали вещи. Что-то выкидывая за границу участка, а что-то откладывая. Спасти удалось не так много. Оружие и запасы спиртного не пострадали. Сохранилась посуда и фляги. Все остальное оказалось безнадежно испорчено плесенью. Взрывчатка проросла каким-то светящими грибами. Ее отложили отдельно. Слишком уж необычно выглядела. Громко и нецензурно репортер ругался глядя на погибшие книги.

— Мистер Салех, у меня к вам большая просьба… — Ричард разглядывал кровавый след не стене.

— Да, Ричард? — Отозвался Рей, который как раз уселся на скамью и достал точильный камень. У его ног лежал топор и длинное мачете.

— Кажется, вчера вы мне повредили внутренние органы. Внутреннее кровотечение и все такое… — Ричард осмотрел свои руки, те успели стать желтого цвета.

— Да, без проблем! — Рей поднялся, взял топор, и с силой швырнул его в нанимателя.

С гулом оружие влетело в окно, сделав в процессе один оборот. С раскроенным черепом графеныш влетел в комнату.

Кровь полилась на пол, а из углов жадно метнулись густые чернильные тени, игнорируя потоки льющегося из света.

Тени жадно пили кровь, на полу конвульсивно дёргалось тело, от удара глаза вылетели из глазниц и висели на тонких ниточках.

Продолжалось это не долго. Кровь потекла в обратную сторону, впитываясь в мертвое тело. Тени дернулись, их затягивало вместе с кровью. Что-то тонко завизжало. Здание затряслось.

Ричард поднялся с пола. Выглядел он плохо. Глаза были залиты чернильной тьмой, по телу вздулись черные вены. Золотистые волосы сейчас были пепельно — серыми.

Молодого человек согнуло, и он закашлялся. После чего поднес руку к лицу, рассматривая ладонь, испачканную чем-то черным.

— Мистер Салех, что-то пошло не так, не будете ли так любезны… — Просипел воскресший, выглядывая из окна.

— Топор верни!

— Ага, сейчас…

На землю рухнуло оружие. Рей потянулся, подобрал топор, и вернулся на исходную позицию.

Снова гудение. И чавкающий звук.

В этот раз топор попал молодому человеку в грудь. Умирал Ричард дольше. Очнулся он с теми же эффектами.

Он выкинул топор из окна и рухнул следом.

— Что-то в доме, пожалуйста, давайте еще раз… — Просипел Гринривер, раздирая грудь.

— Ричард, для тебя что угодно! — Радостно отрапортовал Рей.

Топор врубился в череп, разбивая его.

— О, так лучше! — Ричард поднялся на ноги.

— Эм… глаза черные. — Озадаченно протянул Салех, разглядывая нанимателя.

— Что за блядство! — В отчаянии воскликнул Ричард, активируя атрибут и всовывая голову прямо в черную сферу.

Сферы погасли, ветер стих, Ричард тонко завопил, сделав лихорадочный вздох. Когда он разогнулся, стало понятно, что у него отсутствуют глаза и по лицу возникли какие-то провалы. Кровь не текла.

Снова взлетел топор.

— О боги… — Просипел молодой человек, поднимаясь на ноги. — В следующий раз вы бы не могли пользоваться огнестрельным оружием?

В этот раз графеныш выглядел нормально. По крайней мере, внешне.

— Патроны надо экономить. — нравоучительно ответил Рей. — Илая, а ты чего вылупился? — Поинтересовался громила у репортера, тот с выпученными глазами стоял на месте.

— Извините, все никак не привыкну. — Через какое-то время Эджин все же овладел собой и стал способен к членораздельной речи.

В этот момент на территорию посольства зашел вождь в сопровождении пяти соплеменников.

— Великая колдуна! Пришла твоя время, твоя идти совершать великая шляпа! — Провозгласил вождь, разглядывая дипломатический корпус.

— А… А зачем? — Растеряно спорил Илая, который все еще пребывал в шоке.

— Наша шамана говорить, что прийти мелкий белобрысый падла, и совершать три великий шляпа. Наша думать, где надо делать великий шляпа, наша проводить, ваша творить шляпа, потом все праздновать шляпа и жрать бухлища! Или говори своя раба чтобы те совершать шляпа, и пойдем со мной жрать бухлища. Там простая подвига сегодня. — Объявил вождь, стукнув копьем о землю. То уже было украшено светящимися кристаллами на длинных шнурках. В кристаллах можно было узнать бытовые амулеты.

— Мистер Эджин, если вы намереваетесь принять предложение вождя, то я вам очень советую подумать над тем, как мы к этому отнесемся. — Прошипел Ричард сквозь зубы, уловив радость на лице репортера.

Тот испуганно дернулся.

— Моя пойти вместе с моя кукла! — Поспешно ответил Илая. — В смысле я должен лично все проконтролировать.

— Твоя очень серьезная подходить к своя колдунства. — Уважительно кивнул вождь.

— Чего делать то надо? — Вступил в разговор Рей, закидывая топор на плечо.

Впрочем, его угрожающие ужимки на аборигенов не произвели впечатления. То ли они изначально использовали другие способы невербальных угроз, то ли залитый кровью человек с топором не воспринимался ими как нечто страшное. Впрочем, если вспоминать что водилось в окрестных лесах…

— Рядом с большой пыхнувший гора завелся змеюка. Она жить в большой горячий вонючий лужа. А еще змеюка портить чак-так. Ваша решать проблему, быть великий героя или дохнуть.

— А что будет если мы не справимся? — Поинтересовался Ричард, которому пребывание голом виде не добавляло доброты и вежливости.

— Тогда твоя помирай, а мы ждать новый падла. Наша шамана всегда говорить правда. И никогда не ошибайся.

— То есть делов всего ничего, завалить огромную змею, и мы герои? — Радостно уточнил Рей.

— Может там истинный дракон завелся? О них давно ничего не слышали. Но они могли просто спрятаться подальше от людей… — Осторожно заметил Илая.

— А если там заелся истинный дракон, мы всегда можем посмотреть на него и вернуться в город. — Сомневаюсь, что нам можно поставить в вину отказ от битвы с существом, битвы с которыми приводили к гибели цивилизаций. — Фыркнул Ричард.

— Твоя хорошо знай легенда. Но там нет большая летающая бога, там большая змеюка. — Нбганда вступил в разговор, ковыряясь в ухе.

— Моя все сказать. С вами пойти Ыбгда и пять сильных охотника, он помочь найти змеюка и станцевать погребальная танца если твоя помирай. Великий колдуна, если твоя раба помирай моя пойти с тобой в город и поймай тебе еще сильный воина. У моя есть хитрый плана.

— А… Что за плана? — Проблеял растерянный Илая.

— Потом расскажу.

И вождь ушел.

— Ну, такая задача по мне, завалим змею станем героями, Илая поделиться местными красотками. — Многозначительно поиграл интонациями инвалид.

— Дда, конечно поделюсь…

— Меня больше другое интересует. Какая, ко всем демонам, пыхнувшая гора? Ближайший вулкан почти в тысяче лиг отсюда. — Ричард начал подобрал какую-о тряпку и начал мастерить себе набедренную повязку.

— Может скрыта в джунглях? — Предположил Рей, вытирая топор и возвращаясь к процессу заточки.

— Разве что с помощью мегалозаклятия. Или выброс дикой магии. — Ответил Ричард, озираясь в поисках чего-то, что можно было бы использовать в качестве обуви.

— А тут бывают такие? — Удивился Рей.

— Нет, конечно, мистер Салех, как вы предлагаете скрыть вулкан? Это ведь миллионы тонн пепла. — Ричард подобрал останки ботинка. На его лице отобразилась серьезная внутренняя борьба.

В итоге он сел на скамейку и попытался натянуть ботинок. Тот развалился.

— Может это не вулкан? Мало что пыхал тот бедолага, которого они сожрали? — Сделал предположение Эджин.

— И там большая горячая вонючая лужа? Сомневаюсь в таких совпадениях. — Ричард дернул щекой и с отвращением отбросил ошметки ботинка.

— А что за истинные драконы? Я никогда не слышал. — Гигант скрыл усмешку, глядя на страдания нанимателя.

— Это легенда… — Начал было Илая, но его перебил Ричард.

— Помнишь ту светящуюся дрянь, что нас едва не убила в дружнглях?

— Ну?

— Вот представь что оно летает, и получишь истинного дракона. — Ричард окончательно сник. — А что там местные носят на ногах? Я как-то только сейчас обратил внимание…

— Босиком ходят. Ноги обрастают мозолями сантиметровыми. Но это они так с самого детства. — Ответил Илая. Сам он был в ботинках Ричарда.

— Илая, я понимаю, что ситуация сложилась, во многом, по моей вине, но если в данный момент мы придем к консенсусу, вы можете стать крайне обеспеченным человеком. — Голос Гринривера был предельно мягким. — Думаю, в истории империи еще ни одна пара ботинок не могла быть продана за пол тысячи золотых.

— Увы, сэр Ричард, банковские билеты тоже сгнили. — С притворным сожалением протянул репортер, впрочем, на всякий случай прячась за Рея. — Только ваш дипломатический мандат уцелел. Но это гербовая бумага. В конце концов, вы можете предложить подобную сделку мистеру Салеху…

Полные недоумения взгляды были ему ответом.

Собравшись с духом, репортер натужно рассмеялся, и бросил такой же взгляд в ответ.

— Кажется, бедняга Илая совсем умом тронулся. Эдак скоро он начнем анекдоты травить политические. — Инвалид сделался задумчив.

— Тогда он нас всех под контрразведку подведет. Надо что то делать. — Молодой аристократ явно был озадачен.

— Ну, торчать тут нам явно еще долго. Если что, потеряем. — Авторитетно заявил Рей. Он все же приступил к заточке оружия.

— А вы уверены, что это в наших силах? Местные почитают мистера Эджина великим колдуном. — Ричард повязал себе бандану.

— Я больше не буду! — В отчаянии простонал репортер. Он не был уверен насчет того, шутят его спутники или нет.

За подобной перепалкой прошло время.

— Великая героя! — Херля весело скалясь зашел на территорию посольства. За ним следовали еще пятеро аборигенов.

Рей помахал переводчику.

— Великая радостя, великая колдуна оплодотворить полтора десятка женщин. Племя сегодня ликовать. Сильное семя у колдуна. — Известил всех проводник, с интересом разглядывая светящуюся взрывчатку.

— Да… — Неприятным голосом потянул Салех. — А мне он говорил про десяток.

— Да не помню я, не помню! Меня опоили! — Простонал репортер. Правда, без особо энтузиазма и страха. Видимо, события этого утра изрядно закалили нервную систему.

— Пойдем, героя, до вечера вернемся и танцевать веселая танца.

— Ну что, джентльмены, двигаем? — Уточнил Рей, вскидывая на спину Регину и мешок с патронами.

— Минуту… — Эджин начал нагружать себя своей репортерской сбруей. — Надеюсь, фотоаппарат не заржавеет в этой влажности. Мистер Салех, одолжите мне смазку? Мои запаса истощаются.

— О да, смазка — это то, что нужно в общении двух мужчин. Предмет первой необходимости. — С Ричарда свалилась его набедренная повязка. Доброты ему это не прибавило. Он растеряно озирался.

— Вот, Илая, запомни, только мистер Гринривер может себя так вести. Если попробуешь что-то подобное ляпнуть, тебе не поздоровиться. — Салех подмигнул Эджину. Говорил он приглушенным голосом, так, что Ричард не мог слушать разговор.

— Это потому, что он вам платит? — Уточнил молодой человек, подпрыгивая. Он нагрузил на себя изрядное количество вещей.

— Нет, это потому, что твоя попугай собирается уронить на Ричарда какую-то жуткую тварь. — Ответил громила глядя куда-то вверх. Там попугай завис над молодым аристократом. В его лапах билась полуметровая сколопендра. Лапы разжались, и насекомое рухнуло на голову графеныша. И тут же забурилось молодому человеку куда-то под кожу.

— Кажется, он тебя защищает. — Добавил Рей, глядя на компаньона, который страшно заорал и начал кататься по земле раздирая кожу.

— А почему он не защитил меня от вас, когда вы меня утром били? — Уточнил Эджин, впрочем, уже никак не реагируя на агонию Гринривера.

— Ну, видимо твоя птица понимает, что я неплохо стреляю. В отличие от Ричарда. Только, между нами, при нашем с ним знакомстве он не сумел застрелиться. Хоть и стрелял в упор. — Продолжил сплетничать Рей.

Ричард затих. Сработал атрибут, и сколопендру выдавило на поверхность кожи, разорвав, а части. Молодой человек поднялся на ноги и с отвращением смахнул остатки насекомого. После чего с подохрением поглядел на кроны деревьев. Кажется он сделал совершенно неправильные выводы о причинах появления насекомого. Попугай успел к тому моменту удрать.

— Херля, дай мелкой белобрысой падле вашу одежду? — Обратился Рей к проводнику. Тот с абсолютно невозмутимым видом рассматривал происходящее. — Он решил проявить уважение и одеваться в ваших традициях.

— Ваша хорошо воспитывать ваша падла. Он делается совсем похож на человека. — Одобрительно ответил абориген. — Моя помочь падла.

За сборами прошло еще несколько часов. И в итоге небольшая экспедиция выдвинулась в путь. Джунгли сомкнулись над головой, а крик птиц стал оглушительным.

Впереди шел Херля, определяющий путь по ориентирам, которые были ведомы ему одному. Даже для Рея джунгли были одинаковые во все стороны. А солнце сквозь кроны деревьев не всегда можно было различить. Вокруг стояла темень.

За ним шли двое аборигенов, опирающиеся при ходьбе на свои копья. За ними Рей с обрезом на изготовку. Илая шел за громилой, едва не вжимаясь в широкую спину. Замыкал шествие Ричард в компании еще двух аборигенов. Выглядел графеныш странно. Одет он был в набедренную повязку из листьев. В левой руке был зажат зонтик. А за спиной висела астролябия в деревянном коробе. Венчал образ массивный платиновый хронометр, подвешенный на шею (за неимением карманов).

— Ричард, а на кой черт тебе далась астролябия? — Поинтересовался Рей.

— Я должен знать хотя бы примерное местоположение вулкана. — Огрызнулся Гринривер, в очередной раз сдирая с ноги пиявку. — Что-то тут не чисто. Слишком много непонятного для обычной деревни аборигенов. Мистер Салех, вы же меня сами сутки назад в этому убеждали!

— Только ответы я предпочитаю искать под ногами, а не в небе. — Флегматично заметил инвалид, останавливаясь и почесывая ногу под креплением протеза.

— Мистер Эджин, может быть вы поведаете нам, ну… — Ричард замялся, подбирая слова.

— Я не так много знаю. Книгу профессора Стильвега я прочитал довольно поверхностно. — Вздохнул репортер, обходя очередную лужу. В его руках был длинный шест.

— Любые данные. Необходимо понять… — Начал было Ричард.

— Удел человека жить, а не знать. — Внезапно вступил в разговор Херля. Абориген не улыбался и голос его был предельно серьезен. — Великий О любить тех кто радоваться жизнь а не тех, кто пытаться жизнь меняй.

— А великий О не родственник случаем великому А? — Рей поспешно тему. — Это ваш бог?

— Великий А младшая брата Великого О. Но Великий А тупая и неразумная. Сила большая, башка маленькая. Если ты будешь наступать на своя тень, то прийти в его дом и он тебя сожрать. — Ответил проводник.

— А кто сильнее, Великий А или Великий О? — Продолжил допытываться Салех.

— А кто сильнее, твоя или крокодила?

Инвалид припомнил местных крокодилов.

— Крокодил. — Ответил он подумав.

— Тогда почему ты вчера кушать мясо крокодила?

Путь до места подвига прошел удивительно мирно. Никто не напал на путников. Джунгли жили своей жизнью, но совершенно не замечали группу людей под своими кронами.

Прошло несколько часов. И внезапно деревья расступились, открывая вид на огромную дымящую гору.

— Однако! — Илая тут же начала раскладывать фотоаппарат.

— Я точно помню, что рядом с городом ничего подобного не было! — Ричард ад подпрыгнул от возбуждения, и тут же зашипел, наступив на острый камень. — Этот вулкан был на горизонте, когда мы слишком далеко на юг залетели!

И Ричард принялся что-то непонятное делать с приборами.

Аборигены с интересом разглядывали суетящегося молодого человека.

— А вас этому в академии учили? — Осторожно поинтересовался Илая у Рея.

— Нет. Домашнее образование. Я астролябией пользоваться не умею… — Признался громила.

Тем временем Ричарад продолжил замерять высоту солнца над горизонтом, непрерывно сверяясь с хронометром. В какой-то момент он поспешно вытащил из коробки подзорную трубу и уставился куда-то на горизонт. Рука его дрогнула. И подзорная труба едва не полетела на землю. Молодой человек уселся на землю с дезориентированным видом.

— Бред какой-то! — Простонал он через несколько минут. Встал на ноги, и снова принялся изучать горизонт. При этом он издавал какие-то странные звуки.

— Что с ним? — Осторожно поинтересовался репортер. В этот момент Ричард начал потрясать кулаками в небо и подпрыгивать. Это сильно напоминало танец аборигенов, который дипломаты могли наблюдать вчера.

— Может перегрелся? Или фруктов поел местных? — Сделал предположение Рей.

— И что нам теперь делать? — Растеряно спросил репортер.

— Джентльмены, вы должны это увидеть! — Ричард протянул подзорную трубу спутникам. — Вон та точка на горизонте.

Сначала в подзорную трубу поглядел Илая. После чего с приоткрытым ртом ошарашенно уставился на Ричарда.

Рей взял прибор и тоже посмотрел на далекую точку. Кожа на голове Салеха зашевелилась.

У самой границы горизонта плыл дирижабль. Без гондолы.

— Господа, мы не только преодолели тысячи лиг. Мы еще и переместились во времени. — Гринривер был полностью дезориентирован.

— Магия порталов, магия времени? Это ведь считалось сказками! Господа, я должен, просто обязан сделать фото! — Репортер вопил от восторга. — Сенсация, просто сенсация!

И Илая принялся колдовать с фототехникой.

Ричард внимательно посмотрел на проводника.

— Мистер Херля, вы моете сказать как мы тут оказались? — Обратился Ричард к проводнику. Тот улыбался.

— Великий О дать тропа. Ваша делать подвиг, наша уходить. — Ответил абориген спокойно.

— Но это же чудо! Настоящее чудо! Это просто невозможно! — Ричард стянул с головы бандану и взлохматил слипшиеся от пота волосы.

— Твоя не умирать. Совсем. Это тоже есть чудесатая чуда. А ваша колдуна брать душа другой человек и помешать его на бумажка. Это тоже чуда.

— Но… Но… Это другое! — Возмутился Гринривер, картина которого пошла трещинами. За несколько минут ему дважды показали что то, что раньше считалось невозможным. И ладно бы, какие-то маги или же бессмертный и безумный император. Нет, дикари с окраины мира!

— А в чем разница? Чуда есть чуда. Мир полон чуда. Надо жить и радоваться чуда.

— Это не чудо, это бред… — Пробубнил Ричард, пряча астролябию.

Тем временем Илая закончил прилаживать подзорную трубу к объективу. Раздался щелчок диафрагмы. Репортер споро заменил пластину и сделал еще одно фото.

— Наше возвращение будет сенсацией! — Завил репортёр, потрясая снятой трубой. — Мы же встретили и запечатлели такое, о чем рассказывали не иначе как о сказке!

Ричард с Реем озадаченно переглянулись. Они хорошо себе представляли какие проблемы могут начаться после обнародования таких фактов…

— Большой вредый змеюка жить тама! — Указал Херля копьем в сторону чадящего вулкана.

После чего потерял интерес к дипломатам и присоединился к соплеменникам, которые разбивали лагерь и нанизывали на ветку какую-то подстреленную по дороге зверушку.

Ричард еще раз тщательно перевязал ноги какой-то мочалистой тканью. Она не слишком хорошо предохраняла ноги от острых камней, но других вариантов не оказалось.

— Пойдемте и грохнем уже эту бедную зверюгу. — Поторопил приятелей Илая. — Не думаю, что местные монстры способны противостоять артефактной винтовке! Даже дракон не смог!

— А я твоего оптимизма не разделяю. — Честно признался Рей, осторожно ступая на камни. Местность ощутимо шла на подъем.

— Отчего же?

— Эти аборигены охотятся на то, для чего винтовка заточена. С помощью копий, луков и стрел. Как они это делают, я слабо себе представляю. Они с этими копиями и луками куда-то дели целый армейский корпус. — Бывший лейтенант был предельно собран. И веселых настроений репортера не разделял.

— А может корпус не они на ноль помножили? — Осторожно поинтересовался Ричард, он очень тщательно смотрел под ноги.

— Ага, армию съели животные, на которых местные аборигены охотятся. Еще лучше. — Мрачнел все больше Рей.

— Мистер Эджин, вы не запомнили, что там портит змея? — Поинтересовался Ричард, который уже успел обгореть и покрыться волдырями. Солнце палило не милосердно, а бледная кожа аристократа была явно не предназначена для такой погоды.

— Чак-так. Так местные называют каучуковые деревья. Аборигены охотно торгуют каучуком, из него получают отменную резину. Вываренный сок этих самых деревьев привозят в город. — Начал объяснять репортер

— В высшей степени странная змея. Зачем ей уничтожать каучуковые плантации? Мистер Эджин, есть идеи? Не поглощает же она резину?

— Извините, ни единой мысли… — Признался репортер.

Каменистое плато неожиданно оборвалось. И открылся вид на озеро всех цветов радуги. Ветер сменил направление и в воздухе появился отвратительных запах тухлых яиц.

За озером обнаружился обширный грот в котором сидела… сидело…

— Хм, как минимум, это снимает целый ряд вопросов. Теперь мы знаем, куда делся механизированный корпус. — Рей опустился на землю и принялся разглядывать грот через подзорную трубу.

— Я думаю, зачем ей нужен каучук тоже вопросов больше не возникает. Ей ведь надо как-то компенсировать износ сальников и герметичных соединений. — Добавил Ричард, отбирая трубу и рассматривая предмет охоты.

— А еще ясно, почему местные не справились. Она же не съедобная. — Ответил своим мыслям Рей. — Что-то мне подсказывает что Регина калибром не вышла для такого сафари. Сюда нужна артиллерия. — Салех еще раз оглядел зверушку. — Тяжелая. — Добавил он уже тише.

— И что же нам теперь делать? — Растеряно протянул Илая, которому дали подзорную трубу, чтобы он тоже смог полюбоваться будущей жертвой охоты.

На выходе из грота грелась огромная змея. Длинной монстр был метров сорок. Очень рослый человек едва бы возвышался макушкой над телом существа.

А еще змея была механическая. Целиком. И состояла из причудливо сплавленных с друг другом деталей и механизмов. При желании можно было различить почти целые бронеходы и паровики.

Железо шевелилось, скрежетало и жило какой-то причудливой жизнью.

— А давайте ей Ричарда скормим? — выдвинул идею репортер. Он привычно расчехлял свой фотоаппарат.

— Ага, придется. — Озадаченно ответил Гринривер. В его голове не было привычного сарказма. — Меня больше интересует, как такое вообще возможно.

— Магия? — Предположил Рей.

— Нет, джентльмены, это не магия. Это в чистом виде наркомания. — Начал сердиться Ричард, аккуратно складывая одежду в кучку. — В мы словно герои какой-то дурацкой книги. И автор этой книги мешает абсент с маковой настойкой. Другого объяснения у меня нет.

Тем временем порождение дикой магии нежилось на солнце, пуская в разные стороны струйки пара. Погода стояла жаркая.

* * *

Как оказалось, я хреново могу работать когда за окном выше тридцати градусов жары. Это полностью дезориентирует и заставляет впасть в глубочайшую меланхолию. Сложилось комбо. Сломалась стиральная машинка и пришлось покупать ее, а не кондей.

К счастью, похолодало, и я могу вернуться к работе над текстом. Думаю, я нагоню график. Возможно, уже завтра.

Был в Нижнем Новгороде по семейным делам. Город произвел на меня тягостное впечатление. Заведения общепита были закрыты и я нескольку дней питался сушами, пиццей и бургерами. Нет, будь мне 12 лет, я бы описался от счастья, предложи мне кто такой рацион, но в тридцатник это так себе идея.

Из-за внезапного характера поезди и малопредсказуемого расписания не получилось организовать встречу толком, увы. Но думаю, подобное возможно в дальнейшем.

Три сапога очень хорошо зашли на литресе. Это воодушевляет и заставляет писать с утроенной силой и скоростью. Если вы хотите помочь мне выиграть литресовский конкурс, где участвует первая книга в серии, переходите на литрес, оставляйте оценки и комментарии. Ссылка в описании первой книги, тут, на сайте.

Зачем мне нужен этот конкурс? В призах продвижение, причем на очень серьезную сумму. А еще при достаточном уровне активности книгу напечатают. Даже не ее одну а всю серию. А за ней и отладку. Короче, все зависит от вас, дорогие читатели. А я постараюсь до конца года написать еще парочку книг в этой серии, помимо той которую вы читаете прямо сейчас.

Глава 9

Ричард избавился от остатков одежды и принялся разминаться.

— Надеюсь эта тварь не разумна и попробует меня сожрать. — Гринривер был настроен решительно.

Илая распаковал небольшой цинк с фотопластинками. Извлеченные ране из фотоаппарата он бережно упаковал в открытую коробку и залил сургучом, который разогрел с помощью небольшой рунной зажигалки.

Поле чего принялся наводить фотоаппарат в сторону озера.

— Сэр Ричард, могу я вас попросить пройти вооон мимо того высокого камня? Там будет крайне удачный ракурс. — Илая указал направление рукой. — Это будет чудесное фото, вы будете словно древний герой, повергающий чудовище!

— Голозадый Ричард душит змею! — Гоготнул Рей. — Мой совет тебе, Эджин, не афишируй полученных фото.

— Почему, это ведь…

— Помните, пару недель назад в столице бесследно исчезли несколько человек? — Отстранённым голосом поинтересовался Гриривер.

— Да, кто-то из столичной богемы. Но при чем тут…

— Эти люди имели неосторожность острословить насчет памятника в Римтауне. Тот самый, где я использую Ричарда как оружие. Представляешь, что начнется, если в прессе снова появится фото того, как наш бессмертный друг снова побивает какого-то, сверкая булками? Представляешь, что будет, если кто то пустит слух насчет того, что один эксцентричный волшебник питает нездоровую страсть к хтоническим тварям? — Рей тем временем оборудовал себе несколько позиций на случай, если придется поддерживать нанимателя огнем.

— Но кому в здравом уме придет в голову идея распускать подобные…

— Как кому? Мне! — Гордо завил Салех, раскладывая сошки.

— Но зачем…

— По условиям контракта я обязан заботиться о репутации молодого лорда. — Ответил Рей. — А люди совершенно точно будут опасаться человека, не только питает нездоровое вожделение к жутким тварям, но и регулярно насилует их трупы?

— Ничего не понимаю! — В голосе репортера были нотки отчаяния. — Знаете, что, джентльмены, я окончательно запутался в ваших взаимоотношениях!

— Мистер Эджин, не обращайте внимание. Мистер Салех так нервничает. У него начинается логорея. — на вздернутую бровь репортёра молодой аристократ пояснил пояснил — Словесный понос.

— А Ричард начинает яриться и сквернословить. Нервное возбуждение обостряет внимание и реакции, но требует выхода. — Добавил громила.

— Господа, а как вы вообще умудрились… эээ… — Илая замялся, подбирая выражения.

— Выстроить взаимоотношения? — Подсказал вариант Гринривер.

— Ага…

— О, это долгая история, достойная отдельной книги. — Хохотнул Рей.

— Но услышите вы ее в другой раз. Надо разбираться с этой тварью и возвращаться в деревню. Наши спутники забыли нас покормить. — Закончил разговор Гринривер и отправился в сторону змеи. Неспешным шагом.

Стоило молодому человеку отойти буквально на сотню метров от груды камней, за которой прятались его спутники, и змея заметила его.

С проворством, удивительным для такой массивной туши, монстр начал движение. Взметнулись в воздух целое облако пыли. Загрохотали камни, которые тело змеи перетирало в песок. Во все стороны взметнулись струи пара.

Механическое существо поднялось на добрый десяток метров, и с громким лязгом раскрыло капюшон. Огромное тело начало раскачиваться в разные стороны. Пасть распахнулась и из нее показалось то, что сначала можно было принять за язык, но нет…

Грянул выстрел. Голова змея мотнулась. Какое-то время существо рассматривало глубокую воронку, на месте которой мгновение назад находился Ричард. А после неспешно свернулась клубочком и вернулась в сонное оцепенение.

— Дела… — Задумчиво протянул Рей. — Илая, убирай камеру и лезь за камни. Засветишь позицию, тут и останемся, мы, в отличия от Ричарда, не бессмертные.

Репортер очень профессионально рухнул на землю и уронил на себя камеру, принявшись споро ее укладывать в коробку.

Тем временем Ричард соткался из воздуха и вылез из воронки. Змея встрепенулась и снова поднялась. Пасть раскрылась, и на земле возникла очередная воронка. Второй атрибут тоже не спас Ричарда. Черная сфера погасла, когда облако осколков разорвало молодого человека на части.

Ожив в следующий раз, Гринривер не стал вылезать из воронки, а сунул руку в землю и пополз в образовавшийся лаз.

Механический монстр забеспокоился, и начал раздраженно двигать всем телом, сжимая кольца подвижного тела. Иногда он замирал на мгновения, словно прислушиваясь. Неожиданно она стронулась с места, взметнув к небу хвост, обрушила его на землю. После чего опасливо отползла в сторону.

— Кажется, мистера Ричарда сплющило… — Прокомментировал Эджин, опасливо выглядывая из-за камня.

Через какое-то время земля на месте удара зашевелилась земля.

Впрочем, змея уже была готова. Снова взметнулся хвост, который сейчас выполнял роль огромной лопаты. И огромная гора земли просто взмыла в воздух. Следующий удар хвоста отправил камни и кувыркающегося Ричарда по широкой дуге в сторону укрытия. В след летящему змея добавила несколько залпов картечи.

Увидав тучу осколков Рей, сноровисто юркнул под камень, где, с удивлением обнаружил Илаю, который среагировал даже раньше бывшего лейтенант.

На землю посыпались камни.

Через какое-то время камнепад прекратился и в центре пылевого облака стало видно, как начал появляться Ричард. Что-то бабахнуло и землю перепахали фугасные снаряды. Гринривера разорвало пополам и куда-то унесло.

Все стихло.

А потом раздался вой. Полный ярости и злобы.

— Мистер Салех, а что это? Еще какой-то монстр?

— Это Ричард! — Салех безошибочно определил источник звук. — Проголодался, наверное.

— А для него такое состояние нормально? Может нам следует удирать? Люди такие звуки обычно не издают! — Илая опасливо выглянул из своего укрытия.

Обстрел стих.

К укрытию подошел Гринривер. Он что-то искал между камней. Его взгляд упал на ручку изломанного зонтика. Снова раздался полный бешенства вопль.

— Ричард ты… — Начал было Рей.

— Я, Ричард Гринривер, клянусь своим бессмертием, я уничтожу тебя! Да не будет о тебе даже памяти под этим солнцем! Я принесу тебя и твой мир в жертву! Прийдите на мой зов! Прейдите, ведь вы хотите жрать!

Вокруг Гринривера заплясали тени и всплохи света. Руки молодого человека были разведены в стороны. Голова закинута, глаза закатились, изо рта шла белая пена.

— О… Это плохо… — Рей подскочил и бочком, бочком, стараясь не попадать в поле зрения впадающего в транс компаньона, начал убираться подальше. За собой он тащил Илаю, которого схватил за плечо. Тот прижимал к груди камеру, которую успел спрятать в кофр.

— Мистер Салех, что происходит?

— У Ричарда от боли и бессилия затуманился разум. — Давал на ходу пояснения Салех. — Мы недавно демона распотрошили одного, так тот бедолагу проклял, как-то заковыристо.

— Демона, распотрошили? — Успел удивиться Илая, едва успевая переставлять ноги.

— Ага, запытали до смерти. — Пояснил Салех не сбавляя темпа.

— А…

— Долгая история!

— Еще на одну книгу?

— Как минимум! Живее!

Вскоре показались сидящие у костра аборигены.

— Удираем! — Рей был краток.

— За вами гнаться змеюка? — Встревожено уточнил Херля. — Ели змеюка твоя беги в другой сторона и помирай героя!

— Нет, Ричард гневается, кранты змеюке, и, если не хотите к ней присоединиться, бежим!

В следующий момент Илая вывернулся, оставив у Рея в руке кусок ткани. Он одним движением вынул камеру из ящика, и начал наводить ее на Ричарда, вокруг которого, кажется, поднималась буря из теней. Вспыхнул магниевый заряд, создавая дым. Илая споро запихнул фотоаппарат обратно, и устремился за Реем, который, кажется, не успел обнаружить потери спутника. Его больше заботила сохранность винтовки.

— Так ведь белобрысая падла маленькая, а змея большая! — Удивился абориген, впрочем, не трогаясь с места.

Рей остановился. Он смерил взглядом аборигена, подошел к нему, и впечатал кулак тому в пах, добавил коленом в лоб, перехватил согнувшегося Херлю, взгромоздил себе на плечи и побежал в сторону леса, за ним с возмущенными криками побежали остальные сопровождающие.

— Мистер Салех, а зачем…

— А как мы, по-твоему, потом отсюда выберемся, если они помрут? Эти дети природы просто не представляют на что способен Гринривер в таком состоянии!

— Я тоже!

— Поверь мне на слово, беги и береги дыхание!

Тем временем Ричарда окутала дымка принятых клятв. И тут же опала. Молодой человек неспешно побежал обратно, туда, где ждала его змея. Только он не побежал к механическому монстру, а взял левее, к горячему озеру.

Там он шагнул в горячую воду и поплыл. Берег резко ушел низ, и под ногами молодого человека оказалась бездна. Кастровый провал уходил вниз на несколько сотен метров. Ричард набрал в грудь воздуха, нырнул, так что над водой остались одни лишь ноги и активировал способность. Камнем падая на дно. В этот раз сфера в его руках были почти полметра в диметре.

Метеором он пронесся сквозь толщу воды, сквозь базальтовую плиту, устремляясь ниже, туда, где клубился в подземной каверне раскаленный газ, что поднимались от огненного моря.

А за ним шел поток воды, расширяя пробитую дыру. Миллионы тон воды неслись в огненную бездну.

Жар был таким что в какой-то момент Ричард просто истаял облаком пепла. Но это уже было не важно.

Вода обратилась огромным облаком пара, огромное давление которого начало разрушать дно озера, а вода все быстрее устремлялась навстречу огню.

Раздался взрыв.

Склон горы разнесло мелким щебнем и в небо устремились миллионы тон влажного пепла. Механическая змея скинула в развернувшейся гиене.

Тем временем где-то в лесу…

— А почему мы не заметили извержения вулкана? — Илая поднялся из лужи, глядя на огненный столб на горизонте.

— Илая, мил человек, ты тут наблюдаешь эксперта по временным парадоксам? — Ответил Рей, вылезая из соседей лужи. Херля, ты там живой?

Взрывная волна прошла по лесу, ломая деревья. Взрыв повалил деревья и превратил джунгли в сплошной бурелом.

— Белобрысая падла гневается! Великая белобрысая падла творить могучее колдунство! Великая белобрысая падла пробудить Великого Ы! — Проводник раскачивался на месте в каком-то священном ужасе.

Поднялся ураганный ветер. В один момент. Он словно уперся в облако пепла и начал толкать его в на юг, в сторону пустыни, которая начиналась сразу за вулканом.

— Так, нам надо возвращаться. И выручать белобрысую падлу. — Произнес Рей, разглядывая буйство погоды.

— А он точно… — Осторожно поинтересовался Репортер.

— Ага, его при мне как-то испепелили. Оживет.

— И что мы там сможем сделать? — Илае явно не очень хотелось идти к подножию извергающегося вулкана.

— Много чего, очень много. Херля, двигаем!

— Великий Ы гневается! Он сожрать белобрысый падла! — Ответил в ужасе абориген.

— Ох, кто только не жрал эту падлу. Он несъедобный. — Пояснил свои действия Рей, заламывая Херле руку. — Или мы сейчас идем спасать падлу или я начинаю тебя кушать — Радостно улыбнулся проводнику в лицо бывший лейтенант. — А если твои друзья будут возмущаться, я сделаю в них много лишних дырок. — Салех выжал спусковой крючок и пистоле грохнул, прямо у уха аборигена. — Ну так мы идем?

— Твоя не понимать леса, твоя нас всех губить! — Обреченно произнес уговариваемый. Он расстроено махнул рукой. — Нас всех сожрать великая Ы! Великий О гнать его вздох от леса, но там мы дышать больной ветер и умирать. Моя идти один, чтобы только я умирать.

Херля что то сказал соплеменникам и те, бросая враждебные взгляды в сторону Рея и Ила, растворились в джунглях.

И снова путь через лес. В этот раз магия джунглей то ли не работала, то ли проводник из вредности не обратился к ней, но обратно путники шли почти три часа. Солнца начинало клониться к закату, а в небе клубился огромный столб пепла. С ним воевал неиствующий ветер.

Воздух стал горячим. Пахло гарью. Под ногами то и дело появлялись горячие камни. Приходилось перебираться через завалы деревьев.

— Все, наша прийти! — Завил проводник, когда за очередным деревом открылось лавовое поле. Горящий камень неспешно тек, выжигая лес.

— Отлично! — Неизвестно чему обрадовался громила. — Как раз то, что надо!

— Твоя умирать и мы в великий колдуна идти обратно? — В голосе Херли прозвучала надежда.

— Щас твоя увидит настоящая колдунства! — Инвалид обматывал подошву сапога какой-то мясистой лианой. Потом извлек из ножен дагу и защелкнул в ручку латунный цилиндр.

— Твоя идти убивай вликая Ы? — Уточнил проводник.

— Ага! — Подтвердил Рей, он подошел к самой границе текущего камня, там, где остывший камень образовывал толстую корку черного накала.

— Белобрысый падла носил с собой разум жуткая морда? — Обратился к Илае абориген.

— Нет, как я понял, только кошелек. — Ответил репортер, расчехляя фотоаппарат.

— Твоя решить забрать душу великая Ы? — Уточнил Херля, опасливо разглядывая продукцию имперских механиков.

— А, нет… Ты не мог бы обойти, у меня где то был подходящий фильтр…

Херля посмотрел на это и задергался. Задрав голову к небу.

— Что это с ним? — Салех закончил расчищать небольшой участок земли, от которой шел пар.

— Моя танцевать умиральный танец! — Ответил Херля, продолжая биться в припадке.

— Дикие люди… — Протянул задумчиво инвалид. А потом припадая на костыль, взял разбег. Уперевшись протезом в наплыв остывшего камня, Рей, прыгнул, и приземлился точно в середин огненной реки. С рычанием он вонзил дагу и расплавленным метал. Та моментально нагрелась, обжигая кожу.

Рей выдержал несколько секунд, пока оружие не сплавилось с камнем, а потом…

— Великая колдуна! — Завопил проводник, падая на колени.

Ураганный ветер усилился. Жар пропал. Херля что-то возбужденно кричал на своем языке. Он раскачивался на месте.

— Идем Ричарда искать? — Уточнил Илая, заворожённо разглядывая черную тучу над головой. — Как мы его найдем?

Громила посмотрел под ноги, схватил целой рукой дагу, торчащую из камня, наклонился и дернул оружие. С хрустом лезвие переломилось и в руках инвалида остался лишь осколок. Тот осмотрел его и с тяжелым вздохом отбросил в сторону. Проводник был безнадежно испорчен. После чего отошел к деревьям.

— Как как… — Рей развернул пояс и стало понятно, что вокруг бедер у него обернут гамак. — Утром. При свете солнца. Или ты предлагаешь его в этой тьме искать? Пока пепел осядет, пока воздух очиститься. Благо, он там теперь не горит больше. А то, что мы его ищем он уже понял.

Гамак был привязал к двум деревьям и Салех взгромоздился на него, закрывая глаза. Через пару минут он захрапел. Действовал он кончиками пальцев, обожженная рука покрылась жуткими волдырями.

— Ггосподин Херля, а вы поможете мне развести костер? А то тут как-то зябко стало…

Пока Илая растолкал впавшего в священный транс дикаря, пока тот обустроил лагерь, пока разожгли костер…

Утро застало участников экспедиции не в лучшем состоянии.

Илая, который пол ночи следил за костром, уснул лишь под утро. Сидя. Херля так и продолжал что-то бубнить. А темной коже выделялись глубоко запавшие глаза, белки стали покрыты сетью кровеносных сосудов. Он не спал вообще, все так же очумело взирая на засыпанную пеплом равнину.

У Рея за ночь рука опухла и покраснела, он с трудом выбрался из гамака, его лихорадило.

При этом все сильно продрогли.

— Идем. Надо найти Ричарда и возвращаться в деревню. Местный климат меня доконает. — Салех с трудом переставлял ноги.

Без лишних слов участники экспедиции вошли на равнину. Там, где когда-то возвышался лес сейчас были только камни и прах. Потеки лавы, засыпанные жирным пеплом, создавали ощущение какой-то иной реальности. Иногда среди них можно было увидеть обугленные стволы лесных исполинов, что напоминали скелеты диковинных существ. Живое небо контрастом усиливало тягостное впечатление от открывшегося пейзажа.

— Мистер Салех, а как вы планируете искать Ричарда? — Уточнил Илая через какое то время.

— Надо кричать… — Тяжело дышал Рей.

— А что кричать?

— Что угодно. Звук тут далеко разносится. — Любезно пояснил громила. Он сильно хромал, у него обгорел костыль, и теперь он стал на пол ладони короче.

— Рииичааард! — Закричал Эджин.

— Недостаточно громко! — Прокомментировал Рей.

— Хорошо, хорошо… Рииииичааааард!

— Громче!

— АААААААААААААА! — Илая завопил как ужаленный.

— Вот, другое дело!

— Мистер Салех, пожалуйста, уберите шило!

— Так ты ори, не стесняйся!

— АААААААА! Отпустите меня! Что это было?

— Так я ущипнул просто!

— Мистер Салех, давайте лучше бить Херлю, он орет громче, он вон какой здоровенный!

— Так он удрал, извини Илая, нам надо найти Гринривера…

— АААААААААААААААААААААААААА!

Прошло пол часа.

— Хватит орать, я вас сразу услышал. — Ричард показался из — за очередного валуна. Сделал он это довольно внезапно. Графеныш был перепачкан пеплом и больше напоминал умертвие, чем человека. Впрочем, он был бодр.

— Так чего молчал? — Удивился Рей. Илая просипел что-то оскорбительное, но не слишком внятное.

— Так я там был. — Гринривер ткнул в землю. — Ожил в какой-то каверне. Пришлось ступеньки вырезать. Там под сотню метров глубины. Мистер Салех, мистер Эджин, сердечно благодарю за помощь. Надеюсь, змея сдохла? — Уточнил Гринривер, оглядываясь.

— Вчера под вечер тут было огненное озеро. Думаю, да. — Ответил Рей.

— А можно мнекакую-то тряпку? Я не уверен, что мои ноги перенесут помещение по равнине.

— У меня где-то была запасная шторка от камеры… — Илая ответил с большой неохотой.

Дипломаты отправились обратно по следам в пепле. На границе выжженной области они нашли Херлю, что глядел на них с оторопью ужасом. После чего бухнулся на колени и что-то завопил.

— С ним все в порядке? — Уточнил Ричард

— Да черт его знает, с самого вечера так. — Ответил Салех, с облегчением выбираясь на подтопленную почву.

— А что с вашей рукой? — Заметил травму компаньона Гринривер

Рей поглядел на распухшую конечность и помрачнел.

— Ничего хорошего. Ожог воспалился. Если мы не доберемся до деревни, и там мне не помогут, придется ее отрезать, пока не началась гангрена.

В этот момент с неба рухнул истошно орущий попугай. Он сел на голову Илая, впившись когтями в изрядно пострадавший цилиндр. После чего птица клюнула репортера в щеку, вызвав возмущенный вопль и закружила где-то в стороне, то и дело возвращаясь назад.

— Кажется, нас куда-то зовут. — Сделал выводы Рей, после того как на очередном маневре попугай метнул струю помета в Илаю, попав тому в глаз. Эджин завопил и начал оттирать лицо.

— Наверно надо туда сходить. Иначе Илая может и не выжить. — Ричард поглядел на зажатый в когтях птицы крупный орех. Репортер спрятался за проводника. И орех рассадил тому скулу. Вопли усилились.

Экспедиция стронулась с места. Скорость продвижения вышла не высокой. У Херли распухло лицо и тряслись поджилки. Илая тер лицо и ничего не толком не видел. Рей хромал и вообще с трудом передвигался, а Ричард старался не поранить голые ноги.

Пусть за птицей привел их на небольшой холм, покрытый камнями. На нем, в распадке камней, обнаружилось медное яйцо, размером с тележное колесо.

— Илая, поздравляю, ты стал папой! Высиживать будешь? — Обрадовал спутника Салех, когда увидел находку.

— Почему это сразу я? — Окрысился репортер. Он продолжат тереть глаз. Тот уже заплыл. — Это вы у нас тут вулканы гасите и с богами воюете, как раз яйцо подходит по размеру! С чего это я должен вашу мудень высиживать? Вы же наверняка потеряли где-то на войне, вот нашлось! — Беднягу Эджина несло.

— Так у меня их два, и оба на месте! — Удивился гигант. Он все еще сохранял возможность шутить.

— Так те пересаженные, украли у какого-то дракона. А это родное! — Глядя на онемевшего Салеа Илая добавил. — Блядская птица, Рей, дайте мне револьвер! — Попугая мелькнул где-то в кронах деревьев.

— Думаю, надо нам его захватить с собой. Определённо эта вещь представляет собой большую ценность! — Жизнерадостно заявил Ричард. Он подошел к яйцу и потрогал его. Странный артефакт оказался теплым на ощупь и тихонько щелкал.

— Ну, значит ты его и потащишь! — Обрадовал работодателя Рей.

— А может Херля? — Ричард попробовал приподнять яйцо. Вышло это с большим трудом. Весло оно килограмм сорок. — Мистер Херля, вы же возьмете на себя труд помочь нам с доставкой яйца?

— Моя твоя не понимай! — Излишне поспешно абориген забывал язык.

Графеныш только тяжело вздохнул.

— Ну, благо идти тут не далеко…

К сожалению, последняя фраза тоже оказалась не совсем правдивой. После четырех часов дороги через джунгли Ричард все же поинтересовался.

— И как скоро мы придём? Успеем до заката? — Ричард пыхтел, у него за спиной было яйцо, завернутое в гамак.

Дорога усугублялась тем появились многочисленные комары и мошки. Облако гнуса окутывало путников. Насекомые скрипели на зубах и залетали в нос. Участники экспедиции непрерывно кашляли.

— Наша идти десять ночей. Великая О пошел жрать надкусанная великая Великая Ы. Колдунства троп больше нет. Только защита от пожирания. — Ответил абориген, переступая корни деревьев.

— Мда, за десять дней мы сгнием в этих джунглях… — Ричард оглядел своих спутников. У Илаи воспалился натертый глаз а у Рея рука распухла так, что перестала сгибаться. Дипломаты продолжили свой путь.

Заночевали на одном из поваленных лесных гигантов. Херля развел небольшой костерок на котором приготовил какого то небольшого зверя, больше всего напоминающего оленя с хоботом. В дороге проводник так же разворошил странный муравейник на стволе дерева, в котором набрал несколько десятков крупных муравьев. Те отличались просто огромным прозрачным брюшком, полным сладкой патоки.

Разбив лагерь, абориген покинул своих спутников, вернулся он через пол часа с целой кучей крупных пиявок, завернутых в большой лист.

— Я, пожалуй, воздержусь. Не думаю, что готов настолько радикально менять свои пищевые привычки. — Ричард, с кожи которого так и не сошел пепел, скривился.

— Это не кушать. Это лечить. — Пояснил свои действия Херля.

Пиявок он прицепил на руку Рея. Пару штук оказались под распухшим глазом у Илаи. Жители болот моментально присосались и начали раздуваться.

Рей переносил процедуры молча, с трудом удерживая сознание. Делал что говорят но на вопросы не отвечал.

Когда солнце зашло в костер полетели несколько шариков какой-то смолы. Густой дым немного разогнал гнус, и путники забылись тяжелы сном.

Утро выдалось еще хуже, чем накануне. Рей не проснулся, пребывая в тяжелом забытье. Лоб его был покрыт испариной. Он метался в гамаке и что бормотал. На местах ожогов появились зияющие язвы и в них копошились личинки. Смотрелось это жутко.

Отек на руке немного спал, но нездоровая краснота от руки перешла на ключицы. Под кожей вздулись синие вены.

— Мистер Херля, я могу ампутировать руку. Это спасет нашего спутника? — Голос графеныша был сух. Выражение покрытого пеплом лица было сложно прочитать.

— Не, если резать рука, совсем карачун будет. Личинки — это хорошо. Личинки жрать гнилой мяса. Моя принести еще пиявка, убрать гнилой кровь. — Пояснил проводник, вновь отправляясь в лес.

Илаю рвало, видимо, он снова получил приступ дизентерии. Он с трудом ходил. Ему дали выпить воды из лианы с растворенной в ней золой какого-то растения. Вскоре репортер тоже забылся тревожным сном.

Лагерь из временного превратился в постоянный.

Прошло два дня.

Рука Салеха окончательно превратилась во что-то жуткое. В ней копошились личинки, сотнями, кожа слезала кусками, под ней обнажалось мясо и сухожилия. Вены висели в воздухе. Впрочем, покраснение, дойдя до груди, не двигалось дальше. И инвалид мог шевелить пальцами. Пришлось даже привязать руку, чтобы от случайно не повредил себя. Громила похудел, кожа обтянула кости. Илая выглядел не лучше, дизентерия продолжала его терзать, хоть и не так сильно, как раньше.

Ричард, на которого легла забота о спутниках, пару раз вышибал себе мозги, возвращая себе физическое здоровье. Какие мысли терзали голову молодого человека, сказать было сложно. С Херлей он общался сугубо по делу.

Неожиданно в дело пошло яйцо, которое Ричард подкладывал под бок спутникам, в качестве грелки.

Даже попугай носил какие-то фрукты, которые проводник опознал как безопасные и полезные.

На третий день на руке Рея обнажилась кости. Илаю пришлось поить с принудительно, сам он не мог даже разомкнуть губ.

Херля тоже выглядел не лучшим образом. Он осунулся, кожу покрывал толстый слой смолы, которой он оберегался от гнуса. Черты лица заострились а под глазами появились круги.

К счастью, вечером ситуация резко изменилась. По лесу словно прошла незримая волна. Сложно скзать что именно это было, но в кронах деревьев стали мелькать светлячки, которых не было до этого. Из воздуха пропал вездесущий гнус. Радостно завопил проводник.

Он вскочил на ноги и принялся распевать песню.

— Радуйся, Могучий белобрысый падла, что дал сильный пинок Великому Ы! Великой О догрыз Великого Ы и вернулся в лес!

Ричард лишь тяжело вздохнул.

Через несколько часов к месту стоянки вышла большая группа аборигенов. Они соорудили носилки, на которые бережно водрузили водрузили беспамятных Рея и Илаю. Ричард, обряженный в набедренную повязку, плёлся за ними. Его кожа и волосы оставались того же пепельного оттенка.

Войдя в деревню, молодой аристократ первым делом отправился к посольству. Туда от отволок оружие и личные вещи спутников. После чего попробовал уснуть на циновках, но сон не шел. Молодой человек лежал и разглядывал закатное небо. Рядом с ним, водрузившись на медное на медное яйцо, спустился с неба попугай. Он жевал какие-то ягоды и косился янтарным глазом на потерявшего всяческий лоск Ричарда.

Когда солнце зашло, на поляну явился Херля. Лицо проводника было раскрашено яркими красками, копье в руках украшали разноцветные перья, а с лица не сходила улыбка. За ним шли соплеменники, столь же празднично выглядящие. Где-то стучал барабан.

— О могучий пепельный падла, что даль сильнейший пинок Великому Ы! — Обратился Проводник к Ричарду. — Твоя идти со мной, там Великой О будет награждать твоя геройства!

— Да уж, карьерный рост. — Буркнул Ричард, поднимаясь. — Веди!

В этот раз аборигены повели Ричарда куда-то вглубь селения. Тропинка то и дело ныряла в заросли, и между домами. В конце Гринривер вообще перестал понимать куда они идут. По ощущениям, за время дороги можно было пересечь селение дважды.

Тропинка вильнула в очередной раз и перед Ричардом открылась огромная круглая поляна. В ее центре был стоял идол. Видимо, символизирующий пресловутого Великого О. Идол представлял из себя столб, на котором были вырезаны разные животные. Попугаи, обезьяны, носатые косули, какие-то совсем уж непонятные твари… Был тут и человек. При этом столб был «украшен». Вот визит на лиане чье-то бьющееся сердце. Вот намотан пульсирующий кишечник, вот печень, сочащаяся кровью. Че выше, тем гуще весели украшения. На самом верху висели черепа. Точнее чьи-то головы с содранной кожей. Они конвульсивно шевелили челюстями и клацали зубами. Среди живых черепов животных можно было найти и человеческие головы. Впрочем, на Ричарда увиденное не произвело сколь угодно сильное впечатление. Он лишь махнул взглядом по идолу, больше разглядывая разукрашенных дикарей. Недалеко от столба лежали Рей и Илая. Они до сих пор пребывали в беспамятстве, одежды на них не было, обуженные исхудалые тела украшали гирлянды цветов.

Настроение на поляне царило праздничное.

Рядом с идолом находилось несколько огромных барабанов, рядом с которыми стоял обнаженный дикарь, в руках он сжимал огромную колотушку.

Барабанщик взмахнул своим инструментом и по поляне поплыл гул, что пробирал до костей и заставлял ныть зубы.

Гомон стих. К идолу вышел вождь. И заговорил.

— Великое и славное племя стремных ублюдков! — Херля подошел к Ричарду и принялся переводить ему речь вождя.

Ричард про себя помянул идиота, чью душу сожрали для перевода, стараясь не заржать.

— Наше селение посетили белолицые уроды, которых послал властелин дальних земель с целью нас облапошить и ограбить! — Теперь молодой человек с трудом подавил желание озадаченно вскинуть брови и по-простецки почесать в затылке.

— Но Великий О могуч и хитер! Он знает как заставить служить белолицых нашей славе! Они прислали самых стремных, самых жестоких, самых подлых, самых злобных своих воинов! И эти воины выебали в сракатан великого Ы! — Ричард потер виски и незаметно выдохнул сквозь зубы. — Их послали удавить железную змею, что украла силу великого О! Но они не стали давить змею, как полагается простым воинам, они въебали великому Ы, а потом въебали ему еще раз! И великий Ы, злобный повелитель пыхающей горы, ушел срать костями в свой подземный болото! А его силу сожрать великий О и стать еще мощнее и сильнее!

Раздались вопли радости и ликования.

— Великий О добр и знает, что надо делиться! Но белолицые чужаки тупые и не знают нашего языка, а потому мы дадим им какой-то херня и они пойдет совершать еще великие подвиг во славу великий О! Думая, что им дали великий награда! Так восславим легковерная придурка! Ыбгда, переведи, бледнолицый стремный падла что он сейчас выйдет к столбу и великая О дать ему награда достойная такой тупой и некрасивый героя с маленьким дука — дуком!

Ричард уставился на переводчика, впрочем, тот не подал виду что перевод пошел не по плану.

Воцарилось молчание. Поняв, что продолжения не предвидеться, Гринривер вышел вперед и подошел к вождю.

— Могучий белобрысый падла, что дал сильный пинок Великомы Ы! Великой О говорить тебе «херы ты резкий» и дарить тебе награда! Он может сделать твоя дук-дука длинный и толстый, чтобы твоя смог осеменить сразу три баба! Или сделать твоя нога сильная и прочная, чтобы ты больше не ранить своя нежная кожа, мягкая как жопка младенца!

— Пара прочных сапогов была бы куда как лучше, но раз так… — Проговорил Ричард тихо — Желаю чтобы мои ноги стали прочными и не ранились! — Добавил он во все горло.

— Но твоя ведь мог сделать свой дука-дука длинный и толстый! — Удивился вождь.

Ричарда весьма достало обсуждение собственных гениталий. И он решил не вступать в полемику, придумав, как ему показалось, весьма удачное объяснение.

— Мой дука-дука еще растет, я еще маленький, и когда вырасту большой вырастет и мой дука-дука! Я не хочу вмешиваться в естественный порядок вещей!

Воцарилось молчание. Вождь заговорил на местном языке, видимо, переводя сказанное. Теперь стихли даже шепотки.

— То есть твоя мелкий ребенка?

— Нет, мы живем очень много лет, и потому у нас долгое детство. Мы растем долго, и очень долга стареем. У меня разум взрослого воина, но тело ребенка, и через лет пятьдесят я стану вдвое выше и втрое сильнее. — Продолжал самозабвенно врать Гринривер. — И пока мне не стукнуло ста лет, я не могу делать детей, иначе они будут больные и хилые! — Ричард заранее попытался отделаться от принудительных попыток размножения.

Вождь перевел толпе. Кажется, замолчали даже птицы.

— Велика О говорит, что твоя пиздеть! — Заявил вождь после непродолжительного молчания.

Ричарда пробил холодный пот, не смотря на жару.

— Но у велика О есть чувства юмора! Он не такой злобная и тупая как твоя боги! Теперь твоя дети будут расти до ста лет и жить долгая жизнь. Но твоя никогда не расти! А твоя нога стать крепкая и твердая, никто не смочь прокусить и ранить ее! Да!

Из столба вылетело облако светящихся жёлтых огоньков и устремилось к Ричарду, они пролетели сквозь его тело, вызвал легкое чувство щекотки. Закрутились вихрем и пропали.

— Твоя получать награда, теперь идти. Сейчас моя будет награждать другая героя.

Озадаченный Ричард с прямой спиной отошел к краю поляны. Его все еще бил холодный пот. Слишком уж… Нездешним был взгляд вождя.

— Теперь наша награждать великая колдуна! Великая колдуна сильно болеть, и никогда не есть наш еда! Он жидко срать и непрерывно блевать! Велика О дарить ему сильная кишка! Теперь великая колдуна жрать что хотеть и у никогда не болеть живот! — Перевел Херля слова вождя, обращенные к племени.

Рой светлячков вылетел из столба и устремился к лежащему Илае. Его тело подняло вверх, он завис в воздухе. Его глаза открылись руки и ноги задергались. Он мягко опустился на циновки, все еще дезориентированный.

— А, что…

— Великая колдуна! Твоя идти к могучая падла! Сейчас наша награждать стременная злобная жуткая одноногая ублюдка и дальше мы праздновать ваша подвига и жрать бухлища!

К Илае подошли две рослые обнаженные аборигенки, обрядили в набедренную повязку и взяв под локти отнесли к Ричарду.

— Сэр Ричард, а что тут происходит? — Шепотом поинтересовался репортер.

— Слонопотамов раздают! — Так же тихо ответил Ричард.

— Слоновнопотамов? — Недоумевающе уточнил Илая, оглядываясь.

Вождь заговорил снова, а вместе с ним заговорил и Херля.

— Земля беломордых дикарей рождает сильная воина. Стремная злобная одноногая ублюдка загнать своя рука в глотка великая Ы и вырвать ему кишка через рот! Велика Ы захлебнуся своя кровь и его жрать Великая О! Велика Ы сильно о себе воображать, и думать что он самая сильная в нашей джунгля! Но стременная ублюдка выебать его в сракатан! Но у дерьмо велика Ы сильно горяча и стремная падла обжигать своя волосатая рука! Великий О дарить стремная падла новая рука, которая не горит, не болит и которая всегда работать, даже если сама ублюдка сломаться!

Теперь рой светлячков стал гуще. В воздух взлетел бессознательный Рей. Его рука вытянулась в сторону и начала обрастать мясом, кожей, какой-то чешуей…

Светлячки завертелись водоворотом и схлынули. Рей заозирался, он тоже плохо понимал где оказался. Взгляд его наткнулся на руку.

От плечевого сустава рука была почти нормальной, просто безволосой. ближе к локтю она стала покрыта какой-то ноздреватой кожей, больше напоминающей шагрень. От запястья ладонь темнела, к кончикам пальцем становясь практически черной. Вместо ногтей были длинные чёрные когти. Лицо громила исказила гримаса ярости. Тело засветилось, на лице проступили светящиеся узоры. Линии татуировки прорезали кожу. Татуировка свилась пружиной и рывком покрыла руку, разгораясь все сильнее. Запахло горелой плотью. По татуировке пошли алые всполохи. Светлячки вырвались из столба и устремились в руку. Свечение сменилось зеленым. На светящихся линиях по всему телу словно распустились зеленые листья. Раны зажили. Свечение угасло. Линии пропали.

= Великий О не враг повелителю дневного света! Велики О подарить тебе новая рука взамен той, которая отнял великй Ы. — Возвестил шаман. — Моя давать твоя мудрый совет, стременная образина!

Салех оглянулся, посмотрев на Ричарда. Тот сделал успокаивающий жест.

— Ну? — Уточнил громила, оборачиваясь к вождю.

— Используя ругая рука когда будешь играть со своим дука-дука, новый рука сильный и мочь оторвать!

Снова вышли женщины и обрядили, теперь уже Рея, в повязку. Так же на лысую голову лег венок.

— Все, моя раздать подарки Великий О! А теперь мы все жрать бухлища! Велика героя тоже драть бухлища а на завтра идти на новый подвиг! — Херля перевел восклицания вождя.

— Ричард, морда твоя пепельная, что произошло? — Рей сходу начал выяснять обстоятельства.

Ричард сжато поведал события последних дней. Спутники молча выслушали Гринривера. Салех скептически пошевелил бровями, а потом схватил стоящего в отдалении проводника.

— Слышь, дитя джунглей. А ну ка, говори, что было пока мы были в отключке? — Рей щелкнул ногтями новой руки перед лицом аборигена. Тот при виде подарка бога впал в оцепенение.

— Так вы того, помирай. Могучий падла за вами ухаживай. Выгребай дерища, корми с ложка, носи вода. Очень переживал. — Начал Хвалить Ричарда Херля. — Заствляй меня твоя лечить, говорить, что сожрать мой душа, если моя твоя не лечить. Я лечить не умей, но жить хотеть, прям страху вспомнил как лечить! А потом Великой О великого Ы доедать и вас пришли спасать. А если бы не Ричард, я бы танец плясать поминальная и скормить ваш труп джунглям.

Гринривер от такой восхитительной интерпретации событий впал в ступор.

— Я, я не не… Все было не так! — Графенышь терялся. Так на него люди почти никогда не смотрели.

— То есть могучий падла нас спас? — Еще раз утоянил Рей.

— Ага, как есть спас. Переживать за вас очень. Ходить смурной!

— Да я не знал как с этими дикарями общаться без вас! — Только и смог сказать молодой человек. — Переживать еще за вас! Не слишком ли много чести? — Закончил он возмущенно. — И вообще, с чего бы мне это ценить ваши жизни? Вы ценный ресурс, не более!

— Слышь, Илая, кажись, нас Ричард спас. Как есть спас! — Рей расхохотался и полез к Гринриверу обниматься, громко хохоча. — А ну, качай его!

Качать не получилось. То есть Ричарда, безусловно подбросили, но потом истощённый Рей оступился и очумевший графенышь рухнул на землю спиной. После чего долго не мог вздохнуть.

— Так, там нас зовут жрать бухлищу! — Невозмутимо закончил Рей, поднимаясь с земли. Херля, веди, я сожру и выжру все! Джентельмены, а вас чем одарил местный божок?

Началось гуляние, в которых дипломаты принимали куда как более деятельное участие. Рей с Илаей налегали на все, что было похоже на еду. И Илая в объёме съеденного не уступал громиле. Ричард пару раз порывался сбежать. Но его ловили, качали, роняли…

Поймав нанимателя в третий раз, Салех споро связал того, и соорудив привычную коснтрукцию их перекрещенных палок и веревок уже спокойно вовлекал сквернословящего компаньона в продолжительную пьянку.

Одну длительную пьянку (и небольшую оргию) спустя.

— Слышь, Илая, а давай мы Ричарда отмоем? А то он какой-то грязный….

— Ик… А вдруг он против?

— Не, он не может быть против. Он за нами ухаживал, теперь и наш черед.

— Ага, хороший он парень! У меня никогда не было таких друзей!

— Аааааа! — Протяжно завопил купаемый в какой-то луже. Горорил он не мог, рот забила тина.

— Илая, он не, не отмывается, а если так…

— АААААААААААААА!!! — Вопль перешел на фальцет.

— Во, гляди, пошло!

— Уроды, вы мне кожу срываете, АААА!!

— Ничего, чистенький будет!

— Да лучше бы вы там сгили, уроды! Я проклянау ваших матерей! Я насру на ваши могилы! Я изнасилую ваших дочерей, я изнасилуй всех ваших потомков! — Вопил Гринривер. Он дергался в путах, безрезультатно активируя способность.

— Мистре Салех, а что он там вижжжит? — Уточнил окосевший репортер, который протянул Рею кусок пензы.

— Породниться, говорит, хочет, он ведь вроде как бессмертный. Говорит, свататься придёт. К дочкам.

— Ааааа! Хорошее дело, он ведь из благородных с таким породниться за милое дело. Сэр Ричард, я согласный, только надо дочку сделать, я щас, меня там звали…

— Я же вас спас, ублюдки, за что!

— Во, а то все не сознавался! Видишь, Илая, мы его раскусили!

— ААААААААА!

В джунглях наступало утро. В джунглях кого-то свежевали.

* * *

Продолжаем вести дневники на полях.

Немного о бытовом заклинании погоды. Жара стояла просто жуткая, мозги плавились, и мы решили спастись от пика жары в деревне. После обеда набежали тучки. Я увидел как моя матушка тайком креститься и молиться о том чтобы дождь хорошо промочил землю.

Дождь пошел. И промочил землю. А еще к херам разнес несколько домов в соседней деревне. Посрывал крыши. Падали деревья, по небу летал унесенный с огорода урожай.

Ураган расхреначил электросети и в результате всего это свтеопреставления еще сутки не было света.

Я думаю при случае посоветовать маме отказаться от заклинания погоды.

А на следующий день Кузя, огромный лохматый песель, живущий у родителей на участке и выполняющий роль охранника завел себе собаку.

Собакой оказался молодой кобель, которого лохматый и добрый пес Кузя начал сношать с огромным энтузиазмом. Он стал прятать своего «друга» под сараем, и тайком таскать ему еду.

Мама от такой внезапной педорасни начала хвататься за сердце. Папа пиздил песопидоров палкой. Но те отказались покидать участок. Короче у нас теперь есть гей на передержке. Если кому то нужен беспородный кабыздох гомосексуальой ориентации, могу вручить в Муроме в любое время. Фото, извините, не прилагаю, я смеялся так что у меня телефон выпадал из рук.

Ну, и традицинно, оставляйте если книга зашла, оставьте комментарии к первой книге на литресе (ссылка в описании). Вы таки мне поможете победить в конкурсе литреса.

И делитесь впечатлениями в комментариях. Таки я старался.

Глава 10

Ричард с трудом разлепил глаза. Его немного мутило. На затылок давила тяжесть вчерашней пьянки.

— Мистер Салех, что вы делаете? — Голос Гринривера был пропитан чем-то напоминающим удивление. Ну, или он просто старался не стошнить.

— Охуеваю. — Честно признался громила.

Он лизал собственные пальцы.

— А можно с вами? — Голос Илаи доносился откуда-то сверху. — Хотя не надо, я уже сам.

Теперь уже компаньоны задрали голову на верх и стали озадаченно разглядывать крону мангового дерева. На нем обнаружился репортер.

Воцарилось молчание.

— Мистер Эджин, а что вы там делаете? — Уточнил через какое-то время молодой аристократ.

— Признаться, задаюсь тем же вопросом. — Честно ответил молодой человек.

— Мистер Салех, наверно надо помочь бедняге… — Через какое-то время предложил Ричард.

Илая висел на гамаке в кроне дерева. Причем было совершенно не ясно как он там оказался. Разве что залетел.

— Да, легко! — Рей подхватил с земли крупный фрукт похожий на дыню и…

— Мистер Салех, нет! — Почти в один голос закричали Ричард и Илая.

— Ну, в прочем и так не плохо… — Задумчиво протянул Гринривер, когда стих треск веток и плеск. А перемазанный в иле репортер вылез из болта.

— С добрым, блядь, утром! — Эджин был гол, вместе с водой с его тела стекали разноцветные потоки краски.

— Ага… — Ричард тут же потерял к нему всякий интерес. — Мистер Салех, скажите, что происходит?

Громила продолжал рассматривать и нюхать новую руку.

— Гляди! — Громила поднес руку к лицу приятеля.

Под кожей зашевелились мускулы. Рука напряглась. Короткие черные когти на пальцах пришли в движение, выдвигаясь вперед. Рей повернул ладонь тыльной стороной (практически вывернув локоть в обратном направлении) и Ричард смог разглядеть небольшие ложбинки под когтями. В них набрякли крупные капли.

— Это яд? — Осторожно поинтересовался Гриривер.

— Круче. Спирт. — Громила снова лизнул палец. — И не простой, а с медом.

— О, интересно, а как ваш атрибут… — Осторожно поинтересовался Илая, который понял что его страдания никому не интересны.

— Точно, проверить надо!

Неуловимым движением когтистая ладонь вонзилась в грудь. Тот мгновенно покрылся капельками росыы и рухнул на землю. Молча.

— А почему он не оживает? — Через какое-то время уточнил Илая.

— Дык это… живой еще. — Громила продолжил разглядывать ладонь. Лицо его стало крайне радостным.

— А может его ну… — Эджин с трудом подбирал слова.

— Да, хорошая идея. — Ответил Рей. Он держал Регину на вытянутой руке, и, кажется, пытался понять, сможет ли он вести стрельбу с одной руки.

— Так может ну…

— Сам, все сам. Топор лежал у телеги. Только на место положи.

— А можно револьвер взять?

— А ты видишь тут лавку оружейника? Не надо тратить боезапас. И вообще, что ты мужик такой, что с топором не умеешь обращаться?

— Какой, какой… Цивилизованный. — Буркнул репортер, впрочем, отправляясь на поиски топора.

Отсечь голову нанимателю Илая смог далеко не с первого удара, и потом почти минуту ждал пока начнется процесс воскрешения.

— На будущее, быстрее всего размозжить ему голову. — Сделал замечание Рей, когда репортер полез в лужу, стирать с себя кровь.

Ричард тем временем очумело крутил головой.

— И вот на кой ляд надо было так поступать? Мистер Салех, я вас сдам в дом для душевнобольных. — В голосе Гринривера звучала усталость.

— Ага, обязательно! — Рей гоготнул. — Они тогда будут мне выдавать бедолаг, чтобы я их убивал для поднятия настроения. Тебе кстати тоже. — Добавил Салех, подумав. — Помнится, при дворце тебе хотели поставлять шлюх.

— Серьезно? — Удивился Илая, вытираясь.

— Ага, прям в меню была позиция. Мажордома восхитила коллекция нашего графеныша.

— Что за коллекция? — Илая обнаружил большую корзину с фруктами на границе участка и начал в ней рыться.

— Не важно! — Поспешно ответил Ричард, оборачивая вокруг бедер повязку. — О боги, где бы тут достать нормальную одежду?

— Да, Ричард, где бы нам достать нормальную одежду? — Язвительно передразнил Рей. — Боги разве что дадут прочную кожу. На ногах. Кстати! Как насчет натурных испытаний? Надо же знать, насколько прочны теперь у тебя нижние конечности?

— Мистер Салех, пожалуйста, уймите свои людоедские наклонности. — Устало протянул Гринривер, присоединяясь к разбору корзин с едой.

— Или что? — Уточнил Рей с вызовом.

— Я просто по-человечески прошу.

— Ну, раз по-человечески, тогда ладно. — Миролюбиво ответил громила. Его внимание привлекло завернутое в листья мясо.

— Кстати, я давно хотел узнать, понимаю, что дело в общем то не мое, но… — Рей улынулся репортёру и тот принялся очень тщательно подбирать слова, тайком вытирая вспотевшие ладони. — Ну, я знавал сумасшедших. Почему вы постоянно убиваете нанимателя? Вы вед ни разу не псих… Вот…

— А все просто. — Пожал плечами бывший лейтенант. — У нас проблема, из-за постоянных перерождений Ричарда, он физически не развивается. И не растет. Он крепок, вынослив, но не более. Приходится делать упор на другое. Он способен драться даже тогда, когда другой человек лежит и тихо помирает. Потому и тренирую его при каждом удобном случае.

— Так это у нас тренировка? — В голосе Гринривера появились непонятные блеющие нотки. — Да, конечно, это много объясняет! Вы просто меня тренируете! А я-то думал… — А теперь нотки стали истеричными.

— Да, Ричард, и что ты думал? — Спросил рей, вгрызаясь в мясо.

— Что у вас от перегрева поехала крыша. Но пока это не вызывает каких-то масштабных проблем… — Ричард тяжело вздохнул и присоединился к трапезе.

— Джентльмены, признаюсь, я в глубочайшем шоке! — Илая прервал молчание, полное яростного чавканья.

— Это нормально. А что именно тебя так удивило? — Рей захрустел костями. Говорил он с набитым ртом.

— Вот, пытаюсь сформулировать собственные мысли. — Эджин с интересом рассматривал какой-то фрукт, пытаясь сообразить, как его есть. Фрукт напоминал волосатую грушу и, кажется, шевелился.

— Смелее, как вы могли заметить, мы уважаем плюрализм. — Ричард начал закидывать в рот крупные орехи ярко алого цвета.

— Ага, тех кто с нами не согласен, мы иногда калечим. Все во имя плюрализма. — Подтвердил слова нанимателя бывший лейтенант.

Илая заткнулся, переваривая сказанное. После чего сделал несколько глубоких вздохов, словно перед прыжками в воду.

— В ваших отношениях столько человеколюбия!

Раздались звуки, с которыми два взрослых человека одновременно давятся едой. После чего компаньоны с одинаковым подозрением уставились на содержимое корзин.

— Так, Ричард, давай сначала уточним что он имеет в виду. В любом случае, нас через какое-то время отпустит. Или Илаю. Может он просто неудачные формулировки подобрал. — Рей первым вернул себе способность к членораздельной речи.

Илая тяжело вздохнул, и кажется, мысленно смирился с любым развитием ситуации.

— Ну, вот вы, сыр Ричард, абсолютно спокойно восприняли возможное сумасшествие мистера Салеха, по той причине, что не оно касалось только вас и пока мистер Салех убивает только вас, вы не считаете это чем-то заслуживающим волнения. — Илая даже ткнул в собеседника пальцем. — Это говорит как о глубокой привязанности, так и о том, что вы заботитесь о людях что вокруг вас.

— Интересная интерпретация, допустим. Но как я понимаю, мистера Салеха вы тоже планируете обвинить в доброте. — В голое Гринривера звучала насмешка.

— Господа, я вас прошу, хватит меня пытаться напугать, мне с каждым разом все сложнее выдавать нужную реакцию — Ответил Илая почти злобно. Потом, словно опомнился. И другим голосом продолжил. — Мне кажется, мистер Салех опасается, что однажды ваше бессмертие вас подведет, и потому старается подготовить вас к любым неожиданностям. Я такое наблюдал постоянно в армии. Там за внешним людоедством как раз скрывалась такая вот забота. Он делает вам больно чтобы вы как можно дольше прожили и не покидали вашего общества.

— Ричард, он снова ведет эти разговоры. На что он намекает? — Пробасил Рей грустно. — Может он решил, что мы гомосексуалисты?

— Мистер Салех, что за странные инсинуации? Мы же с ним были в борделе! В любом случае, мистер Эджин, не советую писать об этом в вашей газете. Наше чувство юмора не распространяется так далеко!

— Так это… уже… — Илая посмотрел на своих спутников. Теперь он испугался уже по-настоящему. — Не я, это написал не я, небольшая газетка жёлтой прессы, «Вести Богемы» я думал вы читали, в любом случае я могу точно узнать автора и где он живет! — Последнюю фразу репортер прокричал, зажмурившись и выставив перед собой руки.

— А еще уточните, есть ли у него семья и домашние животные. — Спокойно ответил Ричард. И репортер осторожно открыл один глаз. Кажется, его ни только не собирался убивать или даже бить.

— Ричард, а как же твои манеры? Ты же мне всю лысину слюнями забрызгал брюжжа по этому поводу, вилку держи так, ложку эдак. — Дальше Рей начал не слишком удачно пародировать голос нанимателя. — Где ваши манеры, мистер Салех, не сморкайтесь в платье фрейлины!

— В задницу манеры, они для высшего общества. Они как цилиндр. Вот скажите, мистер Салех, зачем мне в джунглях шляпа? — Ричард от чего резко развеселился. Ну, или просто избавился от алкогольной абсценденции.

— Голову от солнца беречь. — Рассудительно пробурчал громила.

— Ладно, не слишком удачный пример. Зачем в этом лесу приталенный пиджак?

— Ричард, это не слишком удачное оправдание уничтожения нашей одежды! — Голос Рей стал осуждающим.

— Вот только не начинайте снова…

В этот день дипломаты отдыхали и отъедались. Местные жители их не беспокоили, лишь периодически приносили новые корзины. Илая и Рей, кажется, ели непрерывно.

— Господа, а может мы попробуем пообщаться с личем в посольстве? — Когда солнце опустилось за горизонт, репортер принялся вглядываться в хищные тени что клубились за окнами посольского здания. — Он наверняка может знать что-то ценное.

— Мистер Эджин, вы ведь, наверно, никогда не сталкивались с немертвыми? — Ричард со всем пылом невротика предавался внезапному отдыху и безделью. Он раскачивался в гамаке и кидал себе в рот крупные ягоды, глядя в ночное небо.

— Нет, признаться, не доводилось. Но я много читал…

— Не обо всем пишут в книгах. — Присоединился к разговору. — Мы его малость дематериализовали. Теперь над его напоминать силой. Тела нет, мозгов нет, он сейчас скорее ловчий дух. Ты же видел, что с Ричардом происходило?

— И что, ничего нельзя сделать? Он ведь успел сказать, что как-то сам обрел плоть? Мух там ловил… — Возразил Илая.

— Мистер Эджин, немертвые маги питаются болью и смертью. Чтобы его вернуть во вменяемое состояние надо его накормить. Желательно кем-то разумным. Кто способен осознать свою боль. Если нет разумных — подойдут и неразумные. Но нужно сотни живых существ. Нет, безусловно, если хотите, можете этим заняться. Мы вам будем только благодарны.

— Но уважать станем гораздо меньше. — Добавил Рей.

— Почему? — Илая вскинул брови.

— Каким надо быть уродом, чтобы несколько сотен зверушек примучать только чтобы с кем то поговорить? — Ответил Салех. Он завороженно смотрел в огонь.

В этот момент с неба рухнул попугай. Не приземлился, а именно рухнул. Птица распластала крылья и как то странно вывернула шею.

— Он мертв? — Радостно уточнил Илая, узнав попугая, который отравлял ему жизнь.

Рей склонился над животным, и потом приподнял его, уложив на руки.

— Нет. Пьян. — Ответил громила принюхавшись. — Бедная птичка… Ничего, возьмем тебя в столицу, я знаю там одного гипнотизёра, он привьет тебе отвращение к алкоголю! Алкоголизм болезнь, и он лечится…

— Мистер Салех крайне сентиментален. Это у него профессиональная деформация. — Охотно пояснил позицию душехранителя Ричард, потешаясь открывшемуся зрелищу. Кажется, Эджин искал возможность украсть бессознательного попугая и сделать с ним что то нехорошее. Рей осуждающе грозил ему пальцем.

— Не имею ни малейшего желания выяснять подробности. — Устало ответил Илая, отходя и от Рея и здания посольства. — Снова узнаю какую-то гадость или тайну неприятную. Оно мне надо?

— Мистер Салех дипломированный палач. Он может заставить страдать камень. — Гринривер стенания собеседника, кажется, проигнорировал. — А учил его этому четырехрукий демон, повелитель темных слов.

— Не меня одного. Ричард тоже в учениках ходит. — Уточнил Рей.

— Мистер Салех способен заставить страдать даже камень. Однажды он…

— Джентльмены, ну я же просил… — Простонал репортер в небо, усыпанное звездами.

Небо к стенаниям было глухо, джентльмены, впрочем, тоже. Кровавые байки шли одна за одной.

Так прошла ночь.

Утром в лагерь явился Херля.

— Великая героя! Пришла время новая подвиг! — Радостно заявил улыбчивый абориген.

— Снова кого-то убить? — Протянул Рей, зевая.

— Нет, не убивать, наоборот! Не убивать!

— О, значит выебать? Эт мы быстро! Надеюсь, она не слишком страшная? — Инвалид проявлял нездоровый энтузиазм.

— Мистер Салех, а если это будет обезьяна? — Ричард вылез из гамака. Ночи стояли теплые. А магия надежно защищала от гнуса. Чему дипломаты несказанно радовались.

— Ну, тогда мы попросим Илаю! — Салех накинул а плечи безрукавку.

— А почему сразу Илаю? Чуть что, сразу Эджин, это все, потому что я рыжий? — Недовольно буркнул дипломат. Он оттирал волосы от птичьего помета и злобно поглядывал на небо.

— Нет, Илая, это, потому что ты самый слабый. — Ответил громила.

— Великая героя, никого ебать не надо! — Наконец смог вставить реплику абориген.

— Это печально. И что за задание? — Рей, принялся протирать «Регину» ветошью.

— Ваша лечить! Народ Унара-Макута. — Ответил Херля. Он продолжал улыбаться.

Повисло озадаченное молчание.

— Мистер Херля, пожалуйста, поделитесь подробностями, в чем именно заключается наша миссия? — Первый в себя пришел Ричард

— Народ Унара-Макута болеть. Великая героя из лечить. Все славить великая О! — Исчерпывающе подробно ответил абориген и снова стал улыбаться.

Ричард тяжело вздохнул.

— Не нравиться мне это! — Гринривер решительно отложил в сторону ружье.

— Ты эту фразу повторяешь с самой столицы. — Рей занимался укладкой патронов в плетеную сумку.

— И вы мне тоже не нравитесь, мистер Салех. — Ричард повязал на голову какую-то тряпку. Он уже был обряжен в набедренную повязку из чьей-тошкуры. И сильно от этого страдал.

— Могучий белобрысый падла, что дал сильный пинок Великомы Ы сильно гневаться?

— Он перепил и не смог поучаствовать в оргии. — Ответил за компаньона Рей.

— Могучий белобрысый падла, что дал сильный пинок Великомы Ы совсем не уметь пить. Ничего, когда ваша лечить народ Унара-Макута, мы учить Могучий белобрысый падла, что дал сильный пинок Великомы Ы жрать бухлищу. Не грусти Могучий белобрысый падла, что дал сильный пинок Великомы Ы, мы дать тебе красивый баба а баба дать много бухлища чтобы она не сильно смеяться при виде твоя мелкая Дук-Дука!

— Мистер Херля… — Ричард болезненно потер виски.

— Да, Могучий белобрысый падла, что дал сильный пинок Великомы Ы?

— Вы можете называть меня Ричард!

— Но ведь это глупый имя, оно непонятный и него не значит, я не буду портить твой красивый имя и буду звать твоя Могучий белобрысый падла, что дал сильный пинок Великомы Ы!

— Можно просто Могучая падла! — Рявкнул графеныш. — Так зовут меня близкие друзья!

— Ура! Могучий белобрысый падла, что дал сильный пинок Великомы Ы теперь моя друга! Хорошо, Могучая падла! Это честь для меня! Моя и твоя драть моя жена и делать новая ребенка из нашей общей семени! А потом мы идти с тобой на большой охота! — Херля подбежал к Гринриверу и принялся его обнимать, подняв над землей. Тот придушенно охнул.

Илая прятал улыбку, Рей ржал.

На подвиги путешественники отправились в полдень. В этот раз сопровождающих было целых два десятка. Помимо пяти воинов с копьями к небольшому каравану присоединилась группа женщин с большими плетеными корзинами на головах. В корзинах можно было разглядеть крупных муравьев с раздутым прозрачными брошками. От них сильно пахло кислотой. А одна женщина постоянно окуривала корзины едким дымом. Видимо, усыпляя насекомых.

— Херля, а что это они все тут делают? — Поинтересовался Рей. Он нагрузил на себя весь доступный арсенал, справедливо рассуждая что «болезни всякие бывают». На нем были уже изрядно дырявые шаровары и жилетка.

Илая нес фотоаппарат с запасами пластин. В прошлом походе уцелели только штаны и ботинки, так что вместо рубахи его плечи укрывала чья-то шкура. На многострадальном котелке гордо восседал попугай. Ранним утром он принес репортеру тяжелый золотой браслет (уронил на голову). Глаза Илаи зажглись жадным блеском, и отношение между им и попугаем заметно потеплели. Не взирая на огромную шишку на затылке.

Ричард выглядел как местный. Набедренная повязка, плетеная панамка из листьев (больше напоминающая гнездо) в руках молодой человек нес небольшую котомку с патронами для Регины.

— Наша нести лечебный таракашка. Они лечить болезнь, помогать не умирать. — Образ Херли тоже претерпел изменения. Он был вооружен трезубцем, который выглядел так, будто абориген утащил его то ли из другой цивилизационной эпохи, то ли вообще из другого мира. Оружие отливало синевой и было покрыто рисунком тонкой работы.

— К вечеру будем на месте? — Уточнил Илая.

— Не, дня три. Два раза спать. — Ответил проводник.

— А чего так? Великий О больше на заклинает нашу тропу? — Удивился Рей.

— Великой О велик и заклинать наша трапа, но потом будут земли Великого Э! И он не заклинать наша тропа. — Херля отвел от лица лиану.

— И люди которых мы должны исцелить поклоняются великому Э? Тогда почему мы лечим их? Почему их не лечит их бог? — Удивился Ричад. С его лица не сходило довольное выражение. Корни, лужи, и прочие недостатки тропы ощущались как клеверный луг на закате.

— Великий Э не мочь. Тогда великий О предложить своя помощь и отправлять героя. Героя лечить народ Унара-Макута, и народ слать в большой черный жопа великого Э и его сила уходить великому О! — Охотно пояснил проводник.

— И тут политика. — Расстроенно прогундел Рей.

— Мистер Салех, политика это как мастурбация. Она есть в любом месте, где обитает человек. Она неотъемлимый атрибут человеческого общества. — Тон графенша стал поучительным.

— Но есть же люди которые не занимаются и не интересуются политикой! — Илая получил пару скептических взглядов. — Не подумайте ничего такого, я не о себе говорю. — Поспешно добавил он. — Но ведь подобные люди существуют. Почему вы считаете, что без политики не может существовать общество?

— А я как-то был в одном монастыре. Там никто не мастурбирует. — Рей ударился в воспоминания.

— Боюсь уточнить, а при каких обстоятельствах вы подобное выяснили? — Уточнил Гринривер.

— О, Ричард, оставь свои грязныемысли при себе. Если бы ты только видел этих людей… Ты бы тоже сразу все понял. — Салех мечтательно улыбнулся.

— И что же там было? — Илаю история заинтриговала.

— Люди которые никогда не дрочат. — Инвалид выдержал паузу. — Но непрерывно об этому думают!

— Казалось бы, при чем тут политика? — Буркнул Ричард, пряча улыбку. Он старался не ржать с подобных грубых шуток. Особенно, когда был трезвым.

Ночевка прошла без происшествий. Разве что Илаю выкрали женщины. И на утро он красовался разбитым лицом. Лицо ему разбил Рей миролюбиво поясняя что надо делиться. Ричард при этой сцене лишь устало закатил глаза.

Появились насекомые. Извещая путников о том, что божественная сила их больше не охраняет. И дорога резко стала веселее. Под ногами стали появляться змеи. Ричард наступил на одну из них, и потом с удивлением разглядывал зубастую тварь, которая бессильно сжимала челюсти на ноге. Дар бога работал как надо. Пару раз из леса выбегали какие-то звери. Впрочем, воины в караване так и не успевали вступить в схватку. Заряд картечи в морду отгонял местную фауну довольно эффективно.

Под вечер тропа вывела караван к реке.

Херля изучил какие-то одному ему ведомые приметы и свернул направо. Как он пояснил героям-дипломатам, нужно было найти брод.

Джунгли по берегу реки стали гораздо гуще. Вперед вышли два самых откормленных аборигены. В руках их были мачете на длинных ручках. С эффективностью новомодных механических сенокосцев они прорубали тоннель в зеленой массе. Вскоре темнокожие дикари были с ног до головы залиты зеленым соком и чьей-то кровью.

Благо, берег был высокий и ноги незадачливых дипломатов, в кои то веки, ступали по твердой земле.

— Вот она, брода! Теперь надо ловить толстая свинья. — Известил Херля участников похода. Женщины опустили свои корзины на землю и споро принялись обустраивать лагерь. Благо, место было удобным. Трое мужчин молча растворились в джунглях. Видимо, выполняя приказ, который тот ранее озвучил на местном языке.

— И зачем нам свинья? — Осторожно поинтересовался Илая, у которого любопытство еще не атрофировалось под гнетом впечатлений.

— Наша кидать свинья в река, выползать большая крокадила. Наша убивать кракодила, и переходить река.

— А можно как-то без этого? — Полюбопытствовал Ричард. Не то чтобы ему было интересно, но правила вежливости требовали поддержать разговор.

— Нельзя. Иначе мы не видеть кракадила и она жрать кого то из нас!

— Так зачем усложнять? — Голос Рея, раздался откуда-то из-за спины Ричарда. Молодой человек успел уловить тень тревоги. Что-то он важно не успел понять.

Но не успела мысль в его голове оформиться, как небо и земля поменяли местами. В ушах зашумел ветер и Гринривер отправился в короткий полет.

Ричард поднялся из воды, очумела тряся головой и отплевываясь. Рей довольно потирал запястья. В его руках остались набедренная повязка и «шляпа» графеныша.

В следующий момент воды реки пришли в движение. И рядом с молодым аристократом что-то мелькнуло в воде. Огромная пасть сомкнулась поперек туловища Ричарда. Гигантский крокодил мотнул головой, двигая челюстью, руки и ноги, оторвавшись, полетели в разные стороны. Рей скинул с плеча винтовку, но в этот момент Илая метнул свое странное оружие. Трезубец воткнулся в холку речного монстра. На фоне туши крокодила трезубец смотрелся столовой вилкой. Но в следующий момент с чистого неба ударила ветвистая молния. Светящейся нитью она соединила небесную синеву и древко трезубца. Грянул взрыв. Все пространство залило ярким светом.

— Не, Ричард, а чего ты обижаешься? Вон, даже одежда не пострадала! — Рей говорил с набитым ртом.

Путники сидели на противоположном берегу реки и предавались чревоугодию. В меню было мясо их хвоста крокодила, жестокая свинина и несколько видов рыбы, которую оглушило молнией.

— Мистер Салех, вот объясните мне, какой смысл был в вашем поступке? Я понимаю, когда надо взять на себя огонь неизвестного снайпера, уничтожить какого-нибудь хтонического монстра или обезвредить демона, который попробует сожрать мою душу? В чем была проблема дождаться коллег нашего проводника и кинуть в воду свинью? — Ричард бушевал, впрочем, увлечено поглощая мясо речного угря.

— Ну, так свинью теперь мы съели. А не крокодил. Свинья вкусная. — Ответил Салех, похрустывая куском мяса, которой было зажарено до состояния углей.

Бывший лейтенант свято чтил устав и не желал получить новых жителей в организме. С другой стороны его биохимия была такой, что его желудочный сок прожег медный рукомойник в кабаке, когда тот перебрал пива, и в живой природе в принципе отсутствовали живые организмы способные паразитировать в желудке Рея Салеха, который переваривал даже дробь забытую в птице. Но инвалид не особо интересовался такими нюансами и потому всегда тщательно термически обрабатывал дичь.

Илая, напротив, точно знал, что ему в принципе не способна повредить никакая еда и потому с удовольствием поглощал свиную печень, которую лишь слегка обжог на углях. Выглядел репортер при этом жутковато, заливаю темной кровью подбородок обнаженный торс. Накидку он благоразумно снял.

— А о том факте что о второй свинье можно было просто попросить нашего проводника вы не подумали? И в конце концов, почему вы просто меня не попросили выступить наживкой для этого монстра? — Продолжал Нудить Гринривер, который в такие моменты становился излишне многословным и занудным.

— Так ты бы отказался! — Бесхитростно ответил душехранитель.

— Так в этом и есть смысл! — Взвился Гринривер, поднимаясь на ноги. — В коне концов, это просто неуважение! Я вам зарплату урежу!

— И? — Рей искренне удивился. — Тебе показать состояние моего счета?

— Плевать на деньги, вы подписали контракт, и там были четко прописаны обязанности!

— Хочешь, процитирую все пункты? — Лукаво уточнил Салех.

На это Гринривер только сплюнул и вернулся к поеданию мяса.

Вскоре, отряд снова отправился в дорогу.

— Мистер Салех, и правда, зачем вы так поступили с сэром Ричардом? Ведь действительно не было никакой необходимости. — Илая решил уточнить вопрос с глазу на глаз, когда обиженный графеныш ушел замыкать караван, демонстративно игнорируя приятеля.

— Чтобы не зазнавался. Чтобы ему его бессмертие казалось источником проблем. Иначе он совсем невыносимым сделается! — Рей глянул на собеседника и наткнулся на взгляд, полный скепсиса. И молчаливого неодобрения. — Ладно, ладно, занесло меня, недуачно пошутил. Доволен?

— Так почему вы просто не извинились? — Продолжал недоумевать репортер.

— Ты чего ко мне пристал? Тебе заняться больше нечем? Вон, или своего попугая тренируй! А то он кроме ругательств ничего не знает! — И Рей отвесил спутнику подзатыльник. Илая увернулся и поспешно удалился вперед.

Через несколько минут раздался крик, на разные лады.

— Как вам не стыдно! Как вам не стыдно! Как вам не стыдно! — Эджин последовал совету и начал учить попугая новой фразе.

Громила тяжело вздохнул.

Дальнейший путь прошел без эксцессов и к концу третьего дня путники дошли до цели.

Местность изменилась. Подтопленное болото сменилось жесткой рыжей почвой. Расстояние между деревьями возросло и приходилось то и дело преодолевать препятствия в виде завалов. В джунглях все упавшее моментально сгнивало и сжиралось вездесущими термитами. А тут лес, видимо, чистился пожарами.

В какой-то момент в сплошном массиве появились просветы, и экспедиция вышла к границе большой поляны. Раздались гортанные крики, Херля ответил похожим набором звуков. И с противоположной стороны появились люди. Местные жители выглядели…

— Обосраться! — Рей первый разглядел новые действующие лица.

— А это точно не заразно? — Опасливо уточнил Илая.

— Господа, всегда есть место чуду, признайтесь, может кто-то из вас имеет медицинское образование? — Голос Ричарда был полон скрытого ужаса.

Вышедшие вперед дикари покрыты огромными наростами, в которых зияли огромные мокнущие язвы, сочащиеся гноем. В ранах роились личинки. Выглядело это настолько омерзительно, что Рей с трудом подавил в себе желание вскинуть винтовку и вышибить чужакам мозги. Ричарда едва не вырвало. Илая блевать разучился, но позеленел. Уж очень жертвы болезни походили на труды пьяного химеролога. Как бедняги живут с такими ранами было решительно непонятно.

— Джентльмены, у кого-то есть хоть одна идея? — Снова заговорил Ричард.

Молчание было ему ответом.

__________________________________________________________________________________________

Дневники на полях.

В этот раз новостей вышло столько, что даже не знаю, с чего начать… На самом деле это надо уметь так приключаться, не поднимаясь задницей со стула.

Для начала важная новость!

Компания литрес решила напечатать цикл «Три сапога-пара»! Первая книга выйдет осенью или зимой. Будет она на хорошей бумаге, с цветными иллюстрациями Александры Оттер (это новый псевдоним Александры, с которой я работаю уже два года) и нынешней обложкой.

Купить книжку можно будет во всех книжных магазинах, а так же маркетплейсах. Короче, я возвращаюсь в бумажную литературу! Предвидя вопросы, я литрес получает эксклюзивные права на бумажные версии книжек. Права на электронные книги остаются за мной.

Вторая интересная новость заключается в том что к моей дружной команде присоединился настоящий литературный редактор, Роман Бобков. Это олдскульный и в чем то легендарный персонаж, которого мне посоветовал дяденька Дивов. Он мне смог мне на пальцах объяснить проблемы моих текстов, а самое главное — в чем именно мои тексты круты. Так что вскоре вы сможете насладить моими историями, доведенными до совершенства!

С приходом Романа и выходом бумаги я окончательно начинаю превращаться в полноценное издательство имени самого себя. (рекламщик, иллюстратор, переводчик, корректор, лит редактор, озвучка)

Надеюсь, это позволит мне поднять качество работы на новый уровень. Заработанные денежки я стараюсь реинвестировать.

Настроение у команды боевое, мы еще спляшем на костях крупных издателей!

Озвучка Сапогов выходит на финишную прямую. И вскоре можно будет первую книгу послушать. Поверьте на слово, она просто шикарно!

Теперь переходим к просто забавным историям:

Дня три назад я траванулся, у меня болел желудок и голова, я как раз дочитал цикл «Всеблагое электричество» Павла Корнева. К циклу у меня было много вопросов, потому рецензия получилась далеко не хвалебная. В итоге мнение почтенной публики разделилось. Проф сообщество решило что я охуел, наезжать на мэтра. И нарушаю цеховую солидарность. Вторая часть вопрошала «а ты кто такой тут, мальчик, сначала добейся!». При этом в соседней ветке была претензия в стиле «если ты написал лучше это не повод хайповать коллегу». В итоге по существу со мной поспорил сам Павел, и то не под рецензией. За что ему большой плюс.

Ситуация меня весьма позабавила, и закралась хулиганская мысль написать «Манифест дикой литературы» Я даже подготовил основные тезисы:

1. Мы не делаем литературу, мы делаем контент!

2. На могиле русской словесности будут выбиты наши имена.

3. Кто больше бабала поднял, тот и мэтр.

Когда я это опубликую, надеюсь меня не побьют (да кто меня побьет, все равно ни кто не знает где я живу).

Желающие могут изучить сабж, заглянув в мои рецензии.

Вторая забавность:

Когда В понедельник мне звонили из литреса с приятной новостью насчет печати. На следующий день пришло письмо из АСТ с аналогичным предложением. Долго ржал (я им год предлагал взять меня в печать, бомбардировал письмами).

И да, последнее. Сильномогучие колдунство появилось на литресе. Если вы желаете посодействовать в популяризации моего творчества, то буду признателен за оценку и комментарий. Ссылку дам в описании к книге.

И да, не стесняйтесь лайкать и оставлять комментарии. Они сильно мотивируют работать больше и быстрее.

Глава 11

Поселение народа Унара-Макута находилось на берегу широкой реки. Где именно находилась данная река, понять было решительно невозможно. Астролябия была благополучно потеряна при взрыве вулкана. Как и хронометр. Карта местности сгнила еще в первый день.

На берегу реки располагалась деревня аборигенов. Жили туземцы в небольших круглых домах, сделанных из глины. От дождя строения были защищены широкими листьями каких-то растений.

Между домами бродили небольшие пестрые курицы. На берегу реки лежали длинные долбленые лодочки. Шалашами стояли остроги.

Селение на берегу реки удручало. Местные жители медленно ковыляли от одного дома к другому стараясь выполнять какие-то повседневные обязанности. Периодически они садились отдохнуть. Те, кто держался на ногах, поили собеседников из чашей, сделанных из высушенных тыкв.

В большой котле женщины варили нехитрую похлебку. Хуже всех выглядели дети, что страдали от болезни сильнее взрослых. Язвы покрывали худенькие тела с ног до головы.

Караван встал лагерем чуть выше по реке. Разговоры стихли, путники подавленно молчали.

Женщины ушли в деревню речных жителей. Они раздавали насекомых. Те, кто съедал подношение, оживали, и что то благодарно говорили.

— Кажется, Херля абсолютно уверен в нашем успехе. — Рей опустился у костра, вытягивая ногу. — Хотя я бы сжег тут все, чтобы зараза не пошла дальше.

— И детей? — Уточнил Ричард, который смотрел в костер остекленевшим взглядом.

— Я стоял кордоном в чумных провинциях. Один ребенок может заразить сотни человек. — Жестко ответил бывший лейтенант.

— Как хорошо, что это не чума! — Поторопился сменить тему репортер. — Я не заметил трупов!

— То есть? Вы хотите сказать, что еще никто не умер? — Гринривер, который вообще старался не смотреть в сторону больных туземцев, заметно оживился.

— Ага, то есть я хотел сказать, что я не увидел трупов, но наверно надо расспросить нашего проводника… Я мигом! — И репортер ускакал в темноту.

— Что-то раньше я не замечал в тебе особого человеколюбия. Ричард Гринривер жалеет туземных детишек? — Пробасил громила, когда шаги Илая стихли.

— Не мелите чепухи, в империи тысячи детей умирают ежедневно. — Молодой человек дернул щекой. — В борделях можно легко купить ребенка нужного возраста. А если приплатить, то о его судьбе ни кто не будет справляться, и тело по тихому спустят в реку. — Ричард встретился взглядом с Салехом и поспешно отвел глаза. — Но их страдания обусловленны! Мир стремительно меняется, и жертвы неизбежны. Прогресс шагает по планете стальной пятой. Мы уже не используем детей в ритуалах. Смерть разумного перестала быть ценностью, те же скотобойни производят много некроэнергии. Уже нет нужды пытать преступников чтобы заряжать артефакты.

— Заучит как верх лицемерия. Раньше детишек убивали из необходимости постоянно а сейчас изредка и ради удовольствия? Торжество прогресса, не иначе. — Фыркнул Рей. Он потянулся к костру и стал помешивать соедржимое котелка.

— Это правда нашей жизни. Заделались в гуманисты? — Огрызнулся графеныш.

— Я, в отличая от некоторых, не изображаю на лице вселенскую скорбь, за ситуацию которая меня не касается, в которой я не виноват и на которую я не могу повлиять. — спокойно ответил громила. — Раз это не жалость, то тебе не дает покоя слава вершителя судеб?

— Объяснитесь, мистер Салех! Такие слова не должны быть голословны! — Пальцы Ричарда аж побелили от бешенства. Видимо, последние слова душехранителя его сильно задели.

— Я вот гадаю, чего ты страдаешь. Раз дело не в людях, значит тебя огорчает собственно бессилие. Ты ведь даже не знаешь как подступиться к задаче. Потому и ходишь, как мешком ударенный. Великий и ужасный Ричард не может вылечить понос у дикарей на краю света. Позор Могучей падле! — В голосе Рея звучало издевка.

— А может и так, то вам с того какая печаль? — Кажется, Гринривер и сам не мог понять, что с ним происходит. Точнее, ответ то он знал, но он ему не нравился.

— Жалко смотришься. — честно ответил инвалид. И начал накладывать кашу в тарелку.

— Джентльмены! Я был прав, от болезни еще никто не умер! Она омерзительная, но не смертельная! — Голос Илая раздался из темноты. Следом показался и сам репортер. За ним шел Херля.

— Я тут все распросил и еще позвал мистера Херлю, чтобы он сам мог все расскзать.

История с народом Унара-Макута вышла следующая. Примерно пол года назад местные жители, живущие под покровительством великого Э, народе реки, стали покрываться опухолями. Опухоли расли не только на телах, но и где-то внутри. Пара стариков умерла в мучениях. Заболевших лечили. Разумеется, с местными особенностями. Шаман племени станцевал целебный танец. Опухоли уменьшились. Но не прошли целиком. Через какое-то время процедуррру пришлось повторить. Эффект оказался еще хуже. В итоге, через месяц бесплодных попыток, во время танца шамана, сам шаман растаял в воздухе, слившись с великим Э, а очередная целебная волна прошла по деревне, выгнав болезнь «наружу». После чего бог перестал отвечать. А сила его стала иссякать. Вернулись насекомые. В водах появились больше змеи. Пока рыбаков они не трогали, но…

В итоге отчаявшиеся аборигены у которых сломался бог, обратились к народу Ахаджара с просьбой о помощи. И вот, народ Ахаджара прислал двух бледнолицых героев, которые должны всех спасти. Так же Ахаджара прислала целебных тараканов, которые должны помочь дожить болящим до свершения подвига. А небольшой отряд охотников решить вопрос с голодными тварями.

А что вообще случилось полгода назад? Обвал в горах. Вон в тех, что в паре дневных переходов отсюда.

— Великой О травит народ Мата-Карата и присылает спасителей чтобы переманить паству. Видимо сожрали не только матроса-матершинника. — Прокомментировал историю Ричард. — Надо бы посмотреть кого добрые туземцы сожрали из наших дипломатов. Хотя схема не особо хитрая…

В следующий момент в лицо Ричарда влетела большая черная нога ломая тому челюсть, и, кажется, шею. Херля начал топтать Гринривера вопя что то на своем языке.

Рей и Лая взирали на эту картину с разными эмоциями. Салех спокойно, Эджин с оторопью.

Среди воплей иногда мелькали знакомые слова. Илая точно расслышал «Пидор» «Гнойный» и «Извинись».

Хрустели кости. Потом летела кровь. Потом ругавшийся проводник ушел в темноту, сплюнув себе под ноги.

Наступила тишина, тихо трещали угли, в темноте что-то стонало и булькало. Через какое то время стон стих. К сотру вышел Ричард, с сожалением рассматривая разорванную набедренную повязку.

— И что это было? — Ричард уселся на свое место, озадаченно оглядываясь.

— Кажется, Херля обиделся на твои грязные инсинуации. — охотно пояснил Рей, повышая голос — Великий О не такой, Великий О хороший, самый лучший Великой О.

— Славься Великий О! — Проорала темна голосом проводника.

— А почему ты меня не защитил от этого сумасшедшего? — Поинтересовался Гринривер, понизив голос.

— А надо было? Ты сам обидел человека, он расстроился, немного поколотил. К тому же вы с ним вроде как друзья. И в ваши разборки я не лезу. — Ответил Салех, передавая тарелку Илае.

— Мистер Эджин, ну вы то хоть ему скажите! — Ричард воззвал к Илае.

— А… а что я ему должен сказать? — Уточнил репотртер.

— Что если его нанимателя убивает какой-то экзальтированный дикарь, то он должен с этим хоть что то сделать!

— Мистер Салех, когда Ричарда бьет экзальтированный дикарь, вы должны что-то сделать. — Послушно повторил Илая.

— И что, на твой взгляд, я должен сделать? — недобро поинтересовался громила. — Вот ты что бы сделал?

— Спрятался! — Ответил Илая, облизывая ложку. — Он же здоровый. Вдруг пизды даст?

— Вот именно, Ричард, он же здоровый, вдруг пизды даст? А я инвалид, у меня ноги нет. — Ответил Рей.

— В конце концов, вы же мой телохранитель! — Ричард понял, что ему в этом споре ничего не светит, но предпринял еще одну попытку. — Вы должны хранить мое тело!

— Так я и храню. Тебя ведь вроде никто не упер вроде? Сидишь, живой, здоровый.

Ричард только тяжело вздохнул и потянулся за кашей.

— Что делать то будем? И не надо на меня так смотреть. Мы с вами в одной лодке. — Завел разговор Гринривер, когда каша была съедена а компот из местных фруктов — выпит.

— Надо бы осмотреть местных жителей. — Предложил Илая.

— А вы внезапно получили медицинское образование? — Скептически отозвался Ричарад. — Или вы, мистер Салех, вы же полны талантов. Что-нибудь знаете про болезни туземцев?

— Не, я только по колото-резаным и давлено-рваным. Вот еже ли бы они кровью там истекали или руки-ноги торчали не под теми углами, тогда бы что-то мог подсказать. Опять же, знаю как лечить педикулез. — Рей то ли не уловил иронии, то ли просто воспользоваться поводом поиздеваться над собеседниками.

— Тогда предлагаю не изображать из себя врачей. А посмотреть, что же там такое в горах обвалилось. Может древняя гробница какая вскрылась. — Резюмировал молодой аристократ.

— Если не разберемся, можно будет просто свалить отсюда на недельку, оставить Ричарда тут, пусть заболеет. А потом дойти до города, там наверняка есть опытные врачи. Пусть посмотрят, найдут причину, и вылечат. — добавил Рей, рассудительно. — Ну, в том случае если это не проклятие, а болячка какая.

— Да, теперь задача уже не выглядит нерешаемой. — Повеселел репортер.

На этой оптимистичной ноте дипломаты легли спать.

Утром они озвучили Херле желание подняться выше по течению и посмотреть, что за обвал был в горах. Проводник выслушал просьбу и отправился расспрашивать дорогу. Идею взять в проводники кого-то из местных пришлось отмести. Даже самый крепкий среди охотников с трудом передвигал ноги. Лечебные насекомые облегчили боль, но никого не исцелили, на что в тайне надеялся каждый из участников экспедиции. Бесконечные переходы по джунглям всех откровенно задолбали.

В дорогу путники отправились ближе к обеду. Двигались они вдоль реки. И без того редкие деревья отступили и путь маленького отряда лежал через саванну. На горизонте виднелось плоскогорье, каменной стеной подпирающее долину. То и дело ветер приносил свежесть и запах снега. С крутых обрывов стекали многочисленные ручьи, наполняя своими водами реку, название которой незадачливые дипломаты так и не узнали.

Спустя два дня и две ночи Херля объявил что участники экспедиции достигли нужной точки.

— Джентльмены, у кого-то есть хоть какие-то идеи? — Ричард с сомнением оглядел открывшееся зрелище.

— Красиво! — Завороженно заявил Ила, спешно распаковывая камеру.

— Надо осмотреть тут все. — Рей достал подзорную трубу. — Ищем что-то необычное.

Последняя реплика звучала довольно иронична. Прямо таки издевательски. Дело было в открывшемся зрелище.

Посмотреть действительно было на что. За очередным скалистым изломом открылась лесистая балка, затопленная кристально— прозрачной водой. Обвал перекрыл русло небольшой речки, стекавшей с плато. Полученная чаша наполнилась водой. По камням завала тек небольшой звонкий водопад. Из-за имения влажности разросся какой-то вьюнок, и в результате все склоны оказались покрыты плотным зеленым ковром. Само место обвала тоже привлекало внимание. Скальную породу, по всей видимости, подточили ручьи, и она обрушилась, обнажая каменное нутро. Ветер и дожди еще не успели поработать над камнями, и кое-где можно было различить практически зеркальные поверхности скальных пород. Что создавало просто волшебную картину.

Залитые прозрачной водой деревья, потерявшие листву, окончательно превращали затопленную балку в какое-то иное измерение.

— Ваша сотворяй колдунства? — Уточнил Херля. Он остался равнодушен к открывшимся видам.

— Мы будем искать что-то, что вызывает болезнь. Знать бы еще что… — Ответил Ричард.

Проводник многозначительно покивал и отправился разбивать лагерь.

Прошло три дня…

— Сдаюсь! — Ричард устало опустился на поваленное дерево. Его волосы были перепачканы в какой-то пыли, кожа обгорела, а характер окончательно испортился.

— Не думаю, что проблема в воде. Мы три дня тебя поим не кипяченой. Значит это не трупный яд. — Рей избавился от штанов и жилетки и кальсон и тоже щеголял в набедренной повязкой. Одежду он бережно развесил на ближайшем дереве.

— У меня тоже нет идей, что еще проверить. — Грустно вздохнул Илая. — Мы искали трупный яд, серу, старые кости, храмы, мышьяк, свинец, ловили мышей, жуков, жгли огни чтобы разбудить элементалей и оскверняли деревья чтобы вызвать гнев дриады.

— Или дело не в этом самом завале, или мы не там ищем, или просто тупые. — Резюмировал громила. — Предлагаю оставить Ричарда у этих самых туземцев, пусть болеет, и возвращаем нашего многоразового друга в город. Пусть там говорят, что это за гадость.

— И кто теперь объяснит нашему проводнику наши дальнейшие действия.

— А давайте я! — Неожиданно вызвался Илая. — Это меня он считают великим колдуном. Я, кажется, знаю как ему донести мысль! Херля! Мистер Херля!

Эджин отошел от костра и отправился на поиски

— Да, великая колдуна? — Абориген занимался тем что коптил выловленную рыбу.

— Болезнь народа узрела мою силу и спряталась от нас в какую-то дыру. Придется ловить ее на живца. Мы оставим Могучую падлу тут, и я заберу его силу с собой. Болезнь вылезет из дыры и схватит падлу, а мы схватим болезнь. — Вывалил новости на проводника репортер.

— Твоя очень хитрая. А Могучая падла не сломаться? А то если помрет, жалко будет, Падла хороший! Хоть и тупая и говорить гнилая слова про велика О

— Я оставлю ему часть силы, чтобы не помер. — Илая сдержал улыбку, изобразив на лице работу мысли.

— Спасибо, великая колдуна. — Херня хлопнул Эджина по плечу, от чего тот едва не улетел в кусты. — Только не говори Могучая падла что она хороший. Я на оно сержуся

И снова дорога.

— Боги, как же меня достала эта дикая природа! — Простонал Ричард, разглядывая очередную тварь, которая попыталась им пообедать. Гринривера отправили вперед небольшой колонны после того, как Херлю едва не сожрала какая-то крупная кошка, а Рей обзавелся новой жилеткой.

— А как же новомодные веяния среди богемы? — Ответил Илая вместо богов. — Они ратуют за заботу о природе и сохранении естественного баланса.

— Я тоже слышал что-то такое. — Рей присоединился к разговору. Монотонную дорогу он переносил легче остальных, в силу многолетней привычки. — Эти странные люди рассуждают о том, что прогресс разрушает среду обитая животных и те умирают.

— Но ведь так и есть. Люди разрушают природу, и животные умирают. — Ответил репортер, обходя странно выглядящий куст, покрытый сотнями мертвых мышей.

— Что-то природа особо не страдает, когда убивает людей — зашипел Гринривер растаптывая очередную змею, вцепившуюся ему в ногу. — Природа убивает нас, мы убиваем природу. Все честно.

— Так этой природе и надо. Все из головы не идет тот дикий Бог. Великий А, кажется? Такую пироду тоже надо охранять? — Рей перехватил летящую землю, что атаковала его прыжком из ветвистого тернового куста. — Илая, ты что, жрешь ее?

Эджин увлеченно захрустел небольшой черной змеей, одной из тех, что атаковала ноги Ричарда.

— Но это же вкусно! — Репортер говорил с набитым ртом.

— Мда? — Скептически ответил бывший лейтенант. — А попробовать дашь?

— Меняюсь! — Илая протянул Салеху небольшую стопку, излеченную из кармана. Туда инвалид нацедил спирта из-под ногтей. Илая благодарно кивнул и протянул громиле половину змеи. Тушку он перекусил по средине.

Инвалид отсалютовал рукой как бутылкой, пососал коготь и довольно крякув, закусил еще агонизирующим мясом.

— Ричард, присоединяйся! — Рей окликнул компаньона. — Становись частью этого, биоценоза, во! — Последнее слово Рей явно вспоминал с трудом и выговаривал очень тщательно.

Гринривер глянул на спутников и аж позеленел.

— Нет, эта природа меня точно доканает!

Травянисты пейзаж с редкими деревьями расстилался до горизонта.

В итоге ноющего Ричарда оставили в поселении с наказом обниматься с местными, а Рей и Илая в компании Херли вернулись в город в джунглях. Нет, безусловно, у города было какое-то название, но ни бывший лейтенант, не репортер им не интересовались.

Чтобы не страдать от безделья Илая, при помощи Рея, обломков здания посольства и строительных материалов, что притаскивали ему местные, развернул фотолабораторию, где и принялся разрабатывать снимки.

Бывший лейтенант с огромным интересом принялся за изучение процесса проявки и печати фотографий (благо, все необходимые материалы благополучно пережили все свалившиеся на дипломатов неприятности). Любопытство Рея Салеха, в итоге, влилось и в то, что он взял несколько уроков фотодела, выпросил у Илаи пяток чистых фотопластинок и начал гоняться за местными с целью сделать фото на память. Дикари, узнав о назначении агрегата, в ужасе попрятались. На четвертый день Илая, возбужденный, выскочил из недавно возведенной лаборатории, которая представляла собой большой шалаш, покрытый шкурами.

— Нашел, нашел! — Вопил он.

— Что нашел? — Рей чистил винтовку, что разбирал на большом письменном столе, вытащенном из посольства. От предмета мебели фонило темной магией, и громила слегка светился.

— Я кажется нашел причину болезни! — Илая аж приплясывал на месте.

— Ну?

— Вот! — И репортер ткнул фотографией в лицо Рея. Тот уставился на бумажный квадрат и стал его внимательно разглядывать.

— Эээээ… — Протянул громила, то приближая к себе фотографию, то отдаляя ее.

На картинке была изображена долина, что возникал после обвала.

— Не понимаете? Вот, еще, смотрите! — Еще одно фото оказалось в руках Салеха.

— Эээээ… — Та же долина, но немного с другого ракурса.

— А теперь третье! — И еще фотография. Рей разложил их на столе. Илая опасливо отошел. Стол эффективно убивал насекомых.

В итоге на деревянной столешнице оказалось три фото долины, где то был водопад, где то акцент делался на прозрачном озере. На последнем, не самом удачном фото, были только верхушки скал.

— Ты не верещи, скажи толком, что я там разглядеть должен.

— Фото, смотрите на сами фото! Видите эти точки? — Рей снова поднес фотографии к носу и смог разглядеть что изображения на каждой словно припорошено снегом.

— И? Пыль на матрицу попала? Плохо, чистить надо!

— У меня всегда все в идеальном порядке! — Возмутился Эджин, снова подпрыгивая. Это радиация!

— Ра… Что?

— Радиация, невидимое излучение!

— А если оно не видимое, как ты его смог на фотографии различить? И вообще, давай как низового для солдатского состава. Я по темным проклятиям как-то не очень.

— Как для кого?

— Как для тупых, Илая! Хватит заумствовать. Мне одного Ричарда вот так хватает! Вот тааак! — Рей провел большим пальцем по горлу, показывая, как его достал наниматель.

Илая вздохнул, успокаиваясь. После чего распрямил плечи и начал лекторским тоном.

— Как вам должно быть известно, я являюсь одним из ведущих экспертов в фотоделе, один из лучших во всей империи.

— А с чего ты решил, что это должно быть мне известно? — Перебил репортера Рей, сбивая того с лекторского тона.

— Так я же визитку вам давал! На обратной стороне!

— А, а я ее не читал особо…

Илая аж сплюнул.

— Короче, я больше всех знаю об искусстве фотографии…

— Искусстве? Так ты у нас, Илая, художник? Понятно тогда почему ты такой тощий!

— Да ну вас… — Обиделся Эджин и забрал фотографии.

— Ладно, ладно, извини, я больше не буду! Имей снисхождение к моим многочисленным контузиям. Продолжай, очень интересно! — Начал успокаивать репортера Салех.

— Так я еще ничего не успел сказать!

— Все равно уже очень интересно! А я молчу. — И Рей сделал жест, словно запирает рот на замок и выбрасывает ключ.

Непрерывный доступ к алкоголю сделал громилу крайне благодушным. А железы в пальцах производили примерно шестьдесят миллилитров бренди каждый час.

Илая тяжело вздохнул, закатил глаза, и продолжил.

— Я слежу за всей переодикой по искусству фотографии. И состою в переписке почти со всеми мировыми экспертами. Так вот, в прошлом году вышел большой альманах по дефектам фотопечати. В одной физической лаборатории Эпштолького технического университета проводят исследования разных металлов. Они пытаются создать универсальную таблицу элементов… — Илая заметил что глаза Рея остекленели и датый инвалид близок к тому чтобы заснуть с открытыми глазами. — И периодически дохнут! — Салех вздрогнул и снова стал с вниманием слушать лекцию. — Им даже местный суд поставляет преступников, на опыты. Недавно они открыли группу тяжелых металлов, плотнее свинца. Вещество назвали ураном. Его окислы использовались в качестве красящего пигмента в стекле и его, в какой-то момент времени, хотели использовать для создания фотопластин. Хлорид урана растворенный в эфире обладает неплохой светочувствительнстью, но при этом сам уран испускает какое то излучение, которое экспонирует светочувствительные материлы…

— Как тебе не стыдно, как тебе не стыдно! — Попугай сел на шляпу Илаи и расправил крылья.

— Он засвечивает фотоплатины. — Репортер в кои то веки был благодарен птице, что разбудила бывшего лейтенанта. — И потому пришлось идею забросить. Но выяснилось, что Уран неплохо экранирует магическое излучение, но у заключенных магов на второй-третий год стали возникать опухоли по всему телу. Сначала это связали с запиранием магической силы в теле, но потом выяснили что у тех, кто носил кандалы из другого металла подобных проблем не возникало. Вот! — Эджин выдохнул.

— Я почти ничего не понял! — Честно признался Рей. — Что за мракобесие? Невидимые лучи вызывающие опухоли? Ты думаешь, какие-то невидимые лучи способны вызывать такие раны? И ты сам сказал, прошли годы! А тут почти сразу.

Доводы инвалида как-то не вязались с его утверждением о том, что он ничего не понял.

— Так в том то и дело, металл окисляется на воздухе, и местные жители этот медленный яд пьют. Там же мы нашли ручей, он постоянно омывает те странные камни. А местные боги не умеют лечить опухоли. Они или отращивают утраченное, или убивают паразитов. Но карциомы это части тела!

— И такие выводы ты сделал по засвеченным фото?

— Другие фото не засвеченные! Только в той долине. — Настаивал репортер.

— Ну ладно, только сам уговаривай Херлю. Его на обратном пути покусали изрядно. — По голосу Рея было понятно, что его ни в чем не убедили.

— Ой, как два пальца!

— Ну ну…

Экспедиция выдвинулась на следующий день. Караван был в том же составе. Мрачный проводник, покрытый свежими шрамами, шагал впереди всех. В этот раз, помимо копья за спиной он нес…

— Автоматическая картечница? Серьезно? — Салех с оторопью разглядывал оружие неизвестной конструкции. Короткий ствол, большая коробка с патронами, шнековый механизм подачи и стрельбы. Судя по всему, оружие стреляло, когда крутили ручку. Рукоятка у странного гибрида мясорубки и картечницы была сверху.

— Ага, шамана дала гром-палку, говорит, вот тебе Ыбгда, гром палка! Как у бледнолицых говножоров только круче!

— И как она стреляет?

— А, ты же не знать наша крутая технология! Смотри, Стремная злобная одноногая ублюдка что загнать своя рука в глотка великая Ы и вырвать ему кишка через рот! Я покажу тебе как стрелять моя гром палка! — Херля остановился, взял оружие и продемонстрировал его Рею.

Тот подошел, скрывая шок. Ему показалось что под кожухом картечницы злобно мигнул красный глаз. Или не показалось…

— Вот сюда твоя совай курица или другой мелкий зверь, только сначала чаши под пастью… — Проводник достал из воздуха какую-то мелкую пичугу и… Почесал! Картечницу! Под корбчатым магазином! Магазин открылась обнажая зубастую пасть. В нее он закинул птаху. Пасть захлопнулась, что то заурчало. — А потом твоя крутить ручка и такой… Жах Жах Жах! — Неожиданно завопил дикарь и закрутил ручку. Из ствола вылетела длинная очередь. Картечь влетела в кроны деревень и оттуда посыпались листья и мелкая щепа. Что-то завопило дурным голосом. С прицельными навыками у дикаря было слабо. И Салех, чисто на рефлексах, залег в ближайшую лужу. Там он с удивлением обнаружил что лежит сверху на репортере. Тот среагировал быстрее.

Когда стрельба стихла бывший лейтенант и репортер осторожна подяли головы.

— Херля, а там патронов много? — Осторожно поинтересовался Рей, выползая из лужи.

— Чаво? Что такой патрона?

— Не важно… — И Рея был натуральный культурный шок. Он не мог оторвать глаз от странного механизма.

— Правда веселый штука? — Радостно уточил проводник, любовно гладя своего «питомца».

— Теперь моя ушатай даже самый страшный монстр! А то великий Э потерял своя зверя, и они теперь жрать человечена!

— А где ваш шаман взять такой гром-палка? — Осторожно поинтересовался Салех через некоторое время.

— Шамана большой знаток леса. Он знать заповедный делянка где водиться гром палка! Там он окурить ее вкусный дым и приручить! — Охотно ответил Херля.

— А ты не боишься поранить своих соплеменников? — Теперь уже Илая проявил любопытство. — Ну, твоя гром палка стреляет в разные стороны.

— А как так мочь быть? Она же не совсем дурной, делать дырка в народ Ахаджара? Народ гром-палка дружить с народ Ахаджара.

Путешественник не стали уточнять, правильно ли они поняли своего собеседника, и не следует ли из этого что народ прирученных гром-палок, разумных стреляющих механизмов, еще и разумен.

— Знаешь, Илая, в кои-то веки я наверно соглашусь с нашим Гринривером. Местная природа нас действительно доконает! Надеюсь, ты прав и нам не придется больше таскаться по этим лесам! — Эмоционально высказался Салех и принялся успокаивать себя жестом всех младенцев во всех реальностях. Стал сосать палец.

* * *

Дневники на полях.

В этот раз со мной ничего не случилось. На самом деле, для меня, прожить три дня без происшествий это большой достижение.

Из новостей — принял решение все же возвращаться в Москву. Маленькие города действуют умировотворяюще, но не более нескольких месяцев. Дальше они начинают угнетать. И для того чтобы справиться с навалившейся безнадегой, местное население активно потребляет синтетические наркотики.

А еще единственный на город нужный мне медицинский специалист работает с ковидными больными. И к нему на прием толком не попасть. Так что я отмечу свадьбу сестренки, и вернусь в столицу.

Книга пишется семимильными шагами, и пока я держусь в графике. Буду признателен за комментарии и оценки (тут и на литресе, ссылка в описании).

Небольшой забавный факт про Сильномогучее Колдунство. Илая Эджин появился случайно. Просто в момент завершения книги один из читателей задонатил мне достаточно крупную сумму денег. В качестве благодарности я спросил, не хочет ли он увековечить кого-то из своих знакомых на страницах истории. То есть ввести туда персонажа максимально похожего на кого-то кто ему дорог.

Так на свет появился трусоватый репортер, который скрывается от проблем с помощью еще больших проблем. Изначально он планировался как персонаж второго плана, но, неожиданно для меня самого, он ожил. Такая вот забавная история. Думаю, сам меценат пребывает в глубчайшем ахуе.

Сразу предупрежу людей, что увидят в моих словах какой-то подтекст. Я не до конца контролирую своих героев, и изначально персонаж должен был занять десяток строчек на всю книгу. То есть подобным образом увековечить себя на странице книги можно сугубо случайно.

До встречи на полях следующей главы!

Глава 12

Деревня у реки праздновала. Подгнившие жители были густо увешаны цветами. Ослабевшие руки стучали в барабаны. По всей деревне горели костры на которых жарилось и коптилось мясо.

Рей и Илая недоуменно оглядывались и рассматривали уложенного в гору цветов Гринривера, который был мертвецки пьян.

— И что тут произошло? — Удивленно произнес Рей. У него в голове не вязались сущности: Ричард и Праздник. Скорее Ричард и общий плач. Или Ричард и жители блюющие кровью или просто Ричард в пустой деревне.

Местные жители тут же втянули прибывших в какой-то местный танец, состоявших и хлопков и притопов на месте.

— Могучий падла совершать большой охота! — Разъяснил ситуацию Херля.

— Да? И С чего бы это? — Салех все меньше понимал в происходящем.

— Могучий падла быть скучно и его учить ловить рыба с острога. А потом прийти большая крокодила, а потом большая гиппопотама, а потом огромная Речная змеюка! — Херля произносил это с такой гордостью, словно это он сам устроил геноцид речных обитателей. — Могучая падла такая могучая! Голыми руками всех задавил! Хоть и мелкая, но очень сильная!

Тут Рей сообразил, что Херля ни разу не видел, как работает второй атрибут Ричарда.

— А можно мне гиппопотама и речную змею? — Голос Илая был предельно заинтригованным. — Я их еще не пробовал!

— Пойдем колдуна, будем от пуза жрать! — Херля и Илая устремились к празднующим.

А оставшийся в одиночестве Рей подошел к Ричарду, склонился над ним и почти запустил острые пальцы тому под ребро.

Гринривер распахнул глаза и Рей второй рукой зажал нанимателю рот. В результате чего громкий вопль стал тихим стоном. Руки, закинутые за голову, оказались пришпиленык земле с помощью острого мачете.

— Ты, твое графейшество, чего творишь? Твоя задача какой была? Щас я открою тебе рот открою, и ты очень тихо и очень внятно ответишь. — Зло проговорил Салех.

Рука покинула зажатый рот.

— Жить с местными жителями, пить их воду, есть их еду. А что вы… — Ладонь снова заткнула графенышу рот.

— И чего же тебя, падла белобрысая, на подвиги потянуло? Или ты решил в этих краях до конца времен сидеть? Рыбку ловить да гниющих баб поебывать? Ну? — И заскорузлая ладонь вновь покинула лицо молодого человека.

— Да с чего вы взяли что я…

В этот раз ладонь не просто зажала в рот а болезненно сдавила голову молодого человека.

— Ты, урод, свою кожу видел? Ты же сутки назад переродился. Сука, меня от этих джунглей блевать тянет! Это нашему репортеришке тут хорошо, бабы ласковые да жрачка вкусная. Недавно икру лягушачью глотал да причмокливал счастливо. Заебали! — С последней фразой Рей сжал ладонь. Под пальцами что то захрустело.

Ричард забился в агонии и затих. Через минуту онподнялся с лежака. Трезвый и злой. После чего хватил душехранителя за локоть и потащил за собой, в глубь селения.

— Мистер Салех, раз вы такой ответственный и заботливый оставили бы мне хотя бы остатки взрывчатки! Или у вас есть идеи как мне можно было убить вот это хотя без пары фунтов динамита? — И Ричард ткнул пальцем в открывшееся зрелище. — Но насчет динамита это я сильно преуменьшил, вот батарея береговая артиллерийская пришлась бы к месту!

Бывший лейтенант озадаченно уставился на открывшееся зрелище.

— Вот, вот эта длинная херабора — крокодил. Вы когда-нибудь видели крокодила весом в пять тонн? Тот, который сожрал меня неделю назад бы мельче! Я, конечно, могу ошибаться, в весе, но тут шесть метров этого крокодила! — От крокодила была отъедена изрядно кусков. — А вот гипопотам Я не знаю, на чем он в этой реке так разожрался, но тварь явно планировала отнять у меня крокодила! Не то чтобы он был мне сильно нужен, но я в этой истории выступал аперитивом и просто не успел удрать, меня вынесло на середину реки! — Туша гипопотама была изрядно пожёвана, в нее не хватало куска головы. И гора мяса возвышалась на добрых два человеческих роста. — Как только затих гиппопотам, из реки вынырнуло это! — Рчиард перешел к следующей туше, которую толком и не смогли вытянуть из реки. Как можно догадаться, тварь сожрала меня пока меня жрал гиппопотам.

— Это ведь речной дракон? — Оторопело проговорил Рей.

— Вам лучше знать, для меня это блядская змея, которая начала меня жевать, когда меня жевали! Ощущения, я вам скажу, не передаваемые! Всем рекомендую, очень расширяет жизненный опыт. — Ричард почти рычал.

— Да меня как бы тоже того… — Рей топнул протезом по земле. Он пребывал в смущении.

— Господа, этот дракон удивительно вкусный! Угощайтесь! Напоминает свежевыловленного океанического лосося! — Весело прокричал Илая. Он жевал кусок сырого мяса, весь перемазанный кровью.

— Мистер Салех, вы ничего мне не хотите сказать? — В голосе Ричарда звучал металл.

— Ебать они здоровые… — Рей все еще пребывал в шоке от открывшегося зрелища.

— А еще что-нибудь? Ну? — Молодой аристократ давил компаньона взглядом.

— Ах да… Это этот, как его, форс-мажор. Самый натуральный несчастный случай. Я тебя извиняю, Ричард. Действительно, с каждым могло случиться. — Рей шумно сглотнул. В его животе заурчало, и он отправился к месту пиршества.

Ричард впечатал ладонь себе в лицо.

— Потрошки! Свежие потрошки! — Попугай опустился на плечо репортера выпрашивая у того мясо.

В сторону обвала дипломы выдвинулись на следующий день. Впереди всех угрюмо топал Гриривер, остервенело истребляя всю встречаемую агрессивную живость. За ним шагал Херля охотно поддерживая Ричарда огнем катречницы. За ним шел Илая, который пробовал на вкус, кажется, вообще все подряд. Незнакомые фрукты, мясистые стебли растений, ошметки убитых животных. Замыкал шествие Рей, иногда постреливая. После короткого скандала ему пришлось дать обещание отказаться от спиртного, так как он пару раз уже просто едва не прошляпил нападение лестных жителей, который становились все более агрессивными.

Из-за этого бывший лейтенант окончательно растерял остатки хорошего настроения.

— Ну? — Ричард раздражено уставился на расколовшуюся скалу. — Что вы мне предлагаете?

Днем ранее Илая подробно изложил свою теорию насчет выхода радиоактивных пород. Ричард покивал головой и согласился с тем, что иных вариантов в них просто нет. В конце концов, никто им не мешает просто стереть норный массив до основания. А что там, неведомая радиация или еще какая гадость, уже не так важно. Владения, уснувшего Великого Э становились все менее приветливым местом и не факт что аборигены протянут еще хотя бы месяц. Если вообще все происходящее было связано. И обвал просто не совпал с эпидемией по времени.

Херля разбил лагерь, и Ричард принялся вырезать ступеньки, чтобы забраться на самый верх. Интенсивность «снега» на фото была максимальной именно на вершине.

Вторым мотивом Ричарда являлась банальная логика. Срывать гору удобнее всего с вершины.

Когда солнце скрылось ха скалами с верхушки скалы сверзся Ричард. Почти три десятка метров высоты привели к тому, что о камни молодого бессмертного человека просто расплескало.

— Ричард, ты там как, сильно ушибся? — Рей занимался обустройством долгосрочного лагеря, и обернулся на звук шлепка.

— О, мистер Салех, не переживайте. На мне не царапины. — Раздраженно прошипел графеныш, на котором действительно не было ни царапины. — Я, кажется что-то нашел.

— И так торопился что… — Рей снова начал подначивать компаньона.

— Мистер Салех, очень вас прошу, заткнитесь пожалуйста. — Устало протянул Ричард, вращаясь к вырезанной на склоне лестнице. — Там какой-то провал, снизу его не видно. Я как туда заглянул, сознание погасло, и я очнулся от воскрешения.

— Илая, Илаааая! — Завопил Рей так, что его голос начал вибрировать. Испуганно взлетели птицы с деревьев.

— Да? Чего? — Репортер возился с аппаратурой в небольшом гроте, который вырезал Ричард в скальном массиве. Он вылез на крик, снимая с носа небольшой окуляр с набором линз.

— Там Ричард твою радиацию нашел. И она его убила! — Радостно оповестил Рей все таким же громким воплем.

— Что за бред! — Илая тяжело вздохнул и убрал окуляр в небольшой кожаный футляр. — Иду, я, иду, не орите пожалуйста!

Поведав еще раз о случившемся уже Илае, Ричард полез обратно. В этот раз в небольшую щель, куда в прошлый раз молодой человек сунул голову, он вложил руку. Через несколько секунд он заорал дурным голосом и снова рухнул на камни.

— Интересный эффект. Интересно, а можно посмотреть, что с рукой стало? — Репортер смотрел на то место, откуда сверзься молодой человек.

— Ричард, а можешь туда сунуть руку, а потом ее отрубить? — Салех окликнул молодого человека как только он восстал из мертвых.

— А почему бы вам самостоятельно это не сделать? — Зло проговорил Ричард. Он с тоской рассматривал изодранную набедренную повязку. После чего свернул ее валиком и поднялся к спутникам уже голышом.

— А давайте используем что-то живое и чего не жалко? — Предложил Илая.

— Мистер Херля! — Радостно завопил Ричард.

В итоге абориген быстренько изловил какую-то пичугу. Та, сунутая в щель, моментально издохла.

Та же судьба постигла крупную птичку, длинную змею, и мелкого поросенка. В конце концов поймали козу. Ричард тихо ругался сквозь зубы, сберегая дыхание. На плече он нес жалобно блеющее животное, привязанную к палке. Его изрядно утомили бесконечный подъем по крутой лестнице. Коза, всунутая в щель задними ногами, жалобно заорала. Подождав еще несколько мгновений, Гринривер начал свой спуск вниз. Солнце уже скрылось за горизонтом и шел молодой человек на ощупь.

Внизу дипломаты с интересом уставились на «лакмусовую козу», что орала дурным голосом. Все задние конечности и живот животного были покрыты опухолями. Рей милосердно свернул животному шею. После чего тушку распотрошили и обнаружили такие же опухоли внутри брюшины, на мышцах и костях.

— Это совершенно точно оно! — Резюмировал Илая.

— Радиация? Она так может действовать? — Уточнил Ричард

— Нет, это то, что вызывает болезнь аборигенов. Но радиация действует не так! Она вообще не может так быстро действовать! — Закончил Эджин.

— И что делам дальше? — Задал вопрос Рей..

— Надо зайти, с другой стороны, проделать тоннель и попасть в то место сбоку, только через толщу камня. — Ответил Илая.

— Но уже утром. Я туда просто не подымусь уже. — Ричард протяжно и заразно зевнул — О боги, Илая, ты что, ешь ее печень?

— Ага, вкусно же — Ответил Репортер с набитым ртом.

— Это отвратительно!

— Вкусно!

— Кстати, там каша осталась. — Вмешался в разговор Рей. — И правда, Илая, жру эту гадость в одиночку. Мне в общем то плевать, но действительно, так себе выглядит.

Репортёр тяжело вздохнул и с сожалением отложил кусок теплого мяса.

Когда рассвело Ричард поднялся на лестницу и начал проделывать тоннель а метра три ниже той самой щели. Углубившись в скалу он сделал наклонную штольню, снимая слой камня буквально по сантиметру.

— Джентльмены, вы ни за что не догадаетесь, что я там нашел! — Ричард показался из пещеры ближе к обеду. Голос его дрожал от возбуждения.

— Предлагаю заключить пари на то, что там нашел наш спутник. — Рей осторожно переставлял ноги на лестнице.

— Не, даже гадать не буду. Если бы я мог хотя бы представить, что нас ждет в этой экспедиции…

— Отказался бы от нее? — Предположил Рей.

— Не, я что, на идиота похож? Я бы занял денег и купил больше пластин. У меня их три десятка всего осталось. — В голосе Репортера звучало неподдельное сожаление. Он почесал лысину, и нацепил обратно изрядно износившийся котелок.

— Ну, как вам? — Спросил Ричард спутников, когда они вошли в найденную им пещеру.

— Однако… — Проговорил бывший лейтенант, распрямляясь. Пещеру Ричард вырезал под свой рост и Рей пару раз приложился макушкой о камни.

— Вот, правильно, что я не стал ни с кем спорить. Мне бы подобное в голову точно не пришло. — Озадаченно протянул репортер.

— Эх, Илая, Илая, ты же образованный человек! — Голос Рей стал укоризненным. — Если видишь что-то необычное, сразу надо предполагать магию. А то какие-то невидимые лучи, светочувствительные материалы. Тьфу ты, мракобесие развел тут. Я аж поверил!

— Но держу пари, вы тоже не предполагали, что мы найдем на краю земли стандартный армейский бункер со стационарным проклинающим тотетом. — Огрызнулся Илая. — В конце концов, моя версия выглядело логично!

Проход сквозь скалы привел участников дипломатической миссии в большую цилиндрическую пещеру. В пещере был потолочный люк и металлическая лесенка. Свет в помещение проникал через небольшой кругло окошко. Через него можно было легко разглядеть поселение аборигенов.

В центре бункера, в воздухе, висел странный артефакт, который Илая обозвал стационарным проклинающим тотемом. Конструкция представляла собой хрустальную шестигранную призму, в центре которой был вплавлен глаз. Глаз явно не человеческий, судя по размеру и вертикальному зрачку. И, судя по всему, живой. В тонкой капиллярной сетке равномерно пульсировала кровь. Роговица дрожала.

К призме, с помощью медной проволоки, крепилась короткая подзорная труба, направленная в окно. Ниже, в основании призмы, располагался какой-то прибор, назначение которого было так же сложно определить. Черный камень, размером с кулак, был искусно огранен, и переливался всеми оттенками черного. Он крепился в диске, покрытом руническими письменами. Само кольцо опоясывало другое, уже из золота. И оно, в свою очередь, тоже было изукрашено письменами.

Всего таких колец было шест. Последнее граничило с шестиугольной рамой, совпадающей с гранями хрустальной призмы.

— Интересно, а кто вырыл этот бункер? — Ричард с наслаждение рухнул на табурет, один из двух, что располагались у стены. Там же был простой квадратный стол на четырех ножках.

— Стулья посмотри. Из чего сделанные? — Ответил Рей, обходя странный артефакт по широкой дуге.

— Камень. — Ответил Гринривер, выполнив требуемое.

— Ну, значит никто этот бункер не рыл. Есть такие артефакты, на магии земли, позволяют за пол часа возвести укреп район. Денег стоят столько, что дешевше на них поместье возвести. Это с учетом земли в столице. Ну, или совсем мелкие, не такие дорогие, но можно сразу сделать вот такой вот бункер. Или окоп. Любая конструкция. Даже с мебелью. Видимо его установка и вызвала обвал. — Просветил бывший лейтенант спутников.

— Любопытно! — Ответил Ричард.

— И что будем делать? — Поинтересовался Илая.

— Да все просто. Сейчас мы отсюда свалим, подальше. А Ричард этот артефакт сломает. Уж очень у него для этого подходящая способность. — Выдал план Рей.

— И мы не будем выяснять, кто его сюда поставил и зачем? — Продолжил допытываться репортер.

— А оно нам точно надо? — Зевнул громила.

— Поддерживаю. Не то чтобы я опасаюсь того, кто установил этот проклинатель, но для этой истории и так слишком уж много тайн. И у меня начинает болеть голова, когда я думаю о том, что нам придется раскрывать еще одну!

— Тогда дайте мне, пожалуйста, час времени. Я просто обязан его сфотографировать!

Илая, в итоге, отправился за оборудованием, а Рей с Ричардом отправились пообедать. Заодно они образовали Херлю новостью о том, что Могучий колдун нашел хитрую болезнь и теперь будет ее жрать. Потому как болезнь вкусная. И питательная. После чего компаньоны с каменными лицами выслушали сбивчатые объяснения Херли, который испуганно рассказывал Илае, почему тому не оставили поесть. Тот факт, что великий колдун не наелся жутким проклятием которое победило самого Великго Э наводил на дикаря священный ужас. В итоге Илаю покормили, и экспедиция разделилась.

Ричард отправился в бункер, Илая и Рей, в сопровождении Херли, отправились за изгиб скалы. Ни кто не знал, как сильно может рвануть неизвестное устройство. Проводнику объяснили что их не убиваемый спутник будет затыкать дыру, из которой болезнь выползла.

Впрочем, взрыва не произошло. К вечеру на новую стоянку вышел Ричард. Вид он имел уставший и озадаченный.

— Джентльмены, у меня не получается. Извините… — Расстроено произнес он, присаживаясь к костру.

— Твоя совсем тупая? Твоя не смочь выполнить наказ Великая колдуна? — Высказал абориген свое недовольство новостью. Впрочем, он осекся под раздраженным взглядом Илаи, брошенным украдкой.

— Способность на артефакте на срабатывает? — Удивился Рей. На его памяти единственное, что не могло быть уничтожено способностью Ричарда это он сам. За последний год проверяли, кажется, вообще на всем, начиная от камня и заканчивая высшим демоном и бестелесными призраками.

— Не, я не в силах прикоснуться к нему. Какой-то невидимый барьер. Отвечу сразу на вопросы. Снизу к нему не подобраться, сверху тоже. Артефакт висит в воздухе.

На следующее утро лагерь вновь переместился к озеру.

Бункер был разрушен. Под артефактом зияла неаккуратная яма. Через дыру в потолке виднелось небо.

Ричард подошел к предусмотрительно оставленному уступу и вытянул руку с активированным атрибутом. Какая-то сила остановила ладонь молодого человека в метре от поверхности призмы.

Барьер остановил палку, пулю из артефактной винтовки (стрелял Ричард, на случай если барьер отражает снаряды).

— Дела… — Салех вытянул ноги у стены.

— Я что-то про такое явление читал, это стационарные чары, и у них идет подпитка чужими жизнями, или чего там вытягивает этот глаз. — Илая сел рядом на корточки, грызя какие-то орешки. Что примечательно, сразу со скорлупой.

— Может просто это глаз закрыть? Завалить камнями — Озвучил очередную идею бывший лейтенант.

— Я пробовал, кидал камни в окошко. Истаивают пылью.

— Только камни? — Оживился Эджин. — Я слушал, чары малефиков не любят серебро.

— И где мы возьмем серебро? — Почесал в затылке Рей.

В итоге в окошко засунули флягу. Та истаяла, оставив лишь тонкую пленку, которую унес ветер.

— Она посеребрённая, а не серебряная. — Виноватым голосом ответил Рей.

— А еще чары не трогают стекло. Но оно не останавливает их — Ричард кивнул на конструкцию из окуляров.

Неожиданно репортер подпрыгнул на месте. Его лицо посветлело.

— Идея, идея, у меня есть идея! — И Илая несся в темноту тоннеля.

Ричард с Реем озадаченно переглянулись.

Эджин вернулся через пол часа, изрядно запыхавшийся.

— Вот! Самое лучшее цейсовское зеркало. Запасное, для матрицы! Серебряная амальгамма!

В руках Илаи было зеркало размером с блокнот.

Ричард бережно взял кусок стекла и поместил его в окошко. Ничего не происходило. Но в следующий момент камень рядом со стеклом стал распадаться невесомой пылью. Проклятие вело себя как солнечный луч, давая «зайчик». В любом случае оно было меньше окошка.

— Демоны, а у вас нет зеркала побольше? — Ричард вытащи стекло обратно. Каждая подобная манипуляция сопровождалась ударом топора в голову. Так как Гринривер каждый раз получал концентрированную дозу проклятия.

— А зачем? — Удивился Илая.

— Как зачем? Заткнуть эту чертову дыру! — Ричард поднялся с пола.

— А почему бы просто не поднести зеркало к окуляру этого прибора? И направить отражение вверх? Там как раз размер позволяет. — Пояснил Илая.

Рей зраржал.

— Ну что, твое графейшество, уел тебя наш умник?

Ричард аж сплюнул от полноты чувств.

Дальше началась рутина. Для начала пришлось засыпать яму под бункером. Потом соорудить постамент для зеркала. Потом долго его переставлять, пока Ричард не смог пройти за получившейся конструкцией без вреда для организма.

Солнце давно у спело уйти за горизонт. И работу заканчивали при свете чадящих факелов, которые нарезал Рей.

— Все, Херля! Радуйся! Великий колдун всех спас, и теперь болезнь закончится. Он заткнул дыру, откуда выползла болезнь. — Рей первый зашел в лагерь и принялся снимать с себя одежду.

— А что делать другая героя?

— Другие герои помогали мне и таскали камни. Мне пришлось взять часть прибора, которым я забираю души. — Устало ответил Илая. В этот момент Салех нырнул в холодную воду и принялся довольно отфыркиваться.

— То есть теперь ты не мочь ловить чужой душа? — Со странной интонацией уточнил дикарь.

— Нет, почему? У меня есть вторая такая штука. Я запасливый. — Илая с энтузиазмом принялся за мясо. А если потеряется и эта, я достану еще! — Но ты Херля, не переживай, твою душу я не буду забирать, даю слово. УЖ очень готовишь ты вкусно — Последняя фраза была произнесена невнятно, так как Илая активно жевал.

Кажется, полный ужаса и обожания взгляд дикаря улучшал аппетит репортера.

— О боги, как меня достали эти джунгли! — Стонал Ричард на следующий день. — Мистер Салех, на кой черт мы вообще сюда поперлись, не напомните?

— Так мы всех в столице напугали, и от нас решили избавиться. — Напомнил компаньону Рей. — Ты не переживай, путешествия закаляют характер. И желудок. — Добавил инвалид косясь на Илаю, который опять что то с аппетитом жевал.

— Зато вы представляете, какие истории в газетах про нас опубликуют! Мы будем богаты! Обещаю честно разделить с вами гонорары! — В голосе Илаи было полно энтузизма.

— Да нам никто не поверит! Мистер Илая, давайте я вам заплачу, только за то, чтобы мне об этой истории ни кто никогда не напоминал?

— Эх, Сэр Ричард, вы, видимо, очень плохо себе представляете, сколько получают авторы передовиц. И нам бы не поверили, если бы мы просто вернулись из этих джунглей. Но у нас есть вот это! — Эджин потряс кофром с фотоаппаратом.

— Да? Говоришь, платят хорошо? А можно с этого места по подробнее? — Не на шутку заинтересовался Рей.

— Ну, я думаю после публикации мистер Гринривер сможет одалживать деньги своему отцу! — С изрядным опломбом заявил репортер. Но потом что-то вспомнил и изрядно погрустневшим голосом закончил. — Если мы доживем, конечно…

— Доживем, доживем, ты даже не сумневайся. — Рей хлопнул спутника по плечу. — А как, ты говоришь, нам на этой истории денег заработать?

В поселение они вошли когда солнце клонилось к закату.

В деревне полным ходом шел праздник.

Жители вышли встречать экспедицию шумной толпой. Они подхватили ничего не понимающих путников и принялись их радостно качать, и обряжать в цветы.

Раны на смуглых телах начали заживать. Некогда зияющие язвы покрывала корочка, опухоли заметно спали. Сами жители деревни изрядно повеселели и двигались заметно активнее. Проклятие отступило.

В руках молодых людей оказались половинки орехов со спиртосодержащей настойкой. Люди водили хороводы и пели свои странные песни под небом, усыпанным звездами. Пели песни жизни и обновления, под которые когда-то открыли глаза первые боги это странной земли. Воздух пах свежестью и цветами, шумела река, что словно начала дышать полной грудью а в небе кружили сотни светлячков.

В какой-то момент жители обступили уже слабо что соображающих героев.

— Великая героя! — Херля стал переводить. — Народ Унара-Макута славить вас и спросить, какой награда вы хотеть за ваша геройства!

— Нам ничего не надо, у нас все есть! Это все ради ваших детей! — Великодушно ответил Ричард.

Рей хотел было возразить и спросить, что вообще могут предложить благодарные туземцы, ведь это у Ричарда все было, а у Рея Салеха, например, очень много чего не было. Но мысли в голове крутились в такт барабанов, и громила лишь сунул в рот палец новой руки, в железах как раз успела регенерировать сладкая настойка.

Селение уснуло под утро. Дипломаты в обнимку с каким-то непонятным числом женщин. Правда, те были только из племени Ахаджара, что пришли с караваном. Они отгоняли конкуренток, пеняя на их еще не зажившие лица.

Первый, как всегда, поднялся Рей. Он сладко потянулся, довольно оглядывая два смуглых женских тела. Высокие груди, гладкая кожа, чувственные губы. Салех аж причмокнул, вспоминая события предыдущей ночи. Он вышел на порог хижины, не утруждая себя одеванием. Теплое утреннее солнце светило в глаза заставляя сладко жмуриться.

— Великая героя, тут ваша награда принесли! Забирай!

Услышав голос проводника Рей открыл глаза и огляделся. А потом выпучил их. Лицо его налилось дурной кровью.

— Гринривер! Херожопая пиздоебина! Я вырву твой гнилой язык! — От вопля Рей влетели птицы, а Илая с Ричардом подскочили на циновках, стараясь понять, что случилось.

Ричард выскочил на улицу, на всякий случай активируя способность. И тут же погасил ее.

— Ну что, сука, делать будем? А? — Продолжал распыляться Салех.

— А…

— Любуйся, это наша награда! Народ Унара-Макута, нам, сука, подарили! — Пояснил открывшийся вид инвалид.

Ричард оглядел открывшееся зрелище и тоже выпучил глаза. На само деле он хотел сказать много чего, но воспитание не позволило. Потому графский сын был лаконичен.

— Блядь!

Перед домом стояли дети народа Унара-Макута, в возрасте от четырех до четырнадцати. На каждом был букет из цветов. На каждом из почти сотни штук.

* * *

Дневники на полях.

Казалось бы прошло два дня, один из которых я полностью посвяти работе над текстом.

Но таки мне есть что вам поведать!

Новость первая, вышла демоверсия игры в которой я являюсь сценаристом. Игра представят собой головоломку, в которой надо убивать себя и своими трупами разгадывать загадки. Это является метафорой на прием у психолога (очень хренового психолога). В проработке психологической составляющей принимала участие психолог, которая консультировала автора «Сато» за авторством Рагима Джафарова, кстати, рекомендую.

Так вот, общая метафора игры: Бутылка виски общается с пустотой. Кому интересно, смотрите в блоги.

А еще я сходил постричься. Последний раз, чтобы вы понимали, я стригся перед новым годом. А когда пришло время для плановой стрижки началась эпидемия.

Чтобы вы понимали степень запущенности волосяного покрова на голове, я расскажу такой прикол:

Когда я пришел домой из парикмахерской, дочка при моем виде заревела и начала удирать в ужасе. Меня не узнал собственный ребенок. Пришлось знакомиться заново.

Подстригли, кстати, хорошо.

Все еще рад лайкам и комментариям.

Глава 13

Рей Салех хотел убить Ричарда Гринривера. Он вполне неплохо изучил способность компаньона и ему было вполне по силам сделать то, что не удалось высшему демону и большой группе людей, что вполне могли занять средних размеров кладбище.

Ричард Гринривер хотел убить Рея Салеха. Не то, чтобы у него были на это хоть какие-то шансы. Но если вы бессмертны и убивали тех, кто носит прозвище «Палач армий», это делает вас самоуверенным.

В общем и целом, от моментальной драки на смерть компаньонов удерживал тот факт, что вставшая перед ними проблема таким способом не решиться.

Илая Эджин хотел убить Ричарда Гринривера и Рея Салеха. А еще своего попугая. И себя. И от немедленного смертоубийства его удерживало лишь то, что он не мог определиться с порядком убийств. К божественному желудку прилагалась божественная же печень. Да, репортер мог выпить много спиртного. Намного больше, чем бессмертный Ричард и немного мутировавший Рей. Хоть по одиночке, хоть вместе, хоть перемноженные. Но к божественному желудку, способному переварить что угодно и печени, способной переработать любой объём алкоголя без вреда для себя на утро полагалось по истине божественное похмелье.

И потому, когда Илая вышел на порог дома, где Ричард и Рей поливали друг друга проклятиями, вид он имел такой, что все присутствующие разом заткнулись.

Репортер бросил тяжелый взгляд налитых кровью глаз на застывших в ступоре компаньонов. Салех встал по стойке смирно. Чуть запоздало Гринривер повторил маневр приятеля.

Повисло тяжелое молчание. И даже дети перед домом перестали гомонить.

— Так! — Тяжело припечатал Илая. Голос его был сиплым и вкрадчивым. — Вы двое — палец с грязным ногтем поочередно ткнул в молодых людей. — Семей не имеете, о детях не позаботитесь. Хорошему не научите! — Голос стал громче. — Ты! — Палец ткнулся в Херлю, от чего тот повторил позу бывшего лейтенанта, на уровне безусловного рефлекса постигая ее смысл. — Женат, дети есть, охотник хороший! Прокормишь!

Абориген был вытянут струной и пучил глаза боясь лишний раз вздохнуть. Голые компаньоны озадаченно переглянулись.

— Значит так! Я этих людей спас, я и решаю, что делать с подарком! Решаю! Херля, дарю детей тебе! Ты самый достойный! Теперь вы! — Глазами Илае крутить было больно и потому взгляд на спутников Илая перевел очень жутко, по змеиному, повернув к ним голову. — Нахуй пошли отсюда, оба! Еще раз меня разбудите, сожру! — Последние слова Илая уже прорычал.

— Но… — Хотел было возразить Ричард. Больше ничего он сказать не смог так как поймал взгляд Репортера.

В этот момент Илая согнулся и его вырвало чем-то черным и дымящимся. Выплеснувшаяся кислота моментально растворила песок и загорелась. Запахло чем-то едким.

Эджин утер губы, подхватил стоящую рядом со входом тыкву с водой, опустошил ее содержимое, икнул, довольно булькнул и отправился в дом.

Невольные свидетели боялись дышать и зачарованно смотрели на горящий песок.

— Могучая колдуна такая могучая! — Восхищенно просипел Херля, хозяйским взглядом оглядывая детей.

— Это на него чего нашло? — Поинтересовался Ричард шепотом, старясь незаметно вытереть о бедра вспотевшие ладони.

— Не знаю, но он меня пугает. — Так же шепотом ответил Рей.

— И что делать будем? — Ричард огляделся, облегченно выдыхая.

— Как что? Нахуй пойдем. Там где-то копченой драконятины можно раздобыть. — Рей махнул рукой куда-то в сторону. Направление позволяло оказаться максимально далеко от детей и от дома, где спал Илая.

До самого вечера компаньоны прятались, отъедались и хлестали спиртное, генерируемое Реем.

Вечером их отловил Херля, для участия в очередном массовом мероприятии.

К ним присоединился Илая, пребывающий в удивительно умиротворенном состоянии.

— Похмелили? — Осторожно поинтересовался Рей.

— А? Нет, женщины… — Голос репортера был мечтателен.

— Ричард, а давай его поколотим?

— Не советую. — Тем же спокойным голосом ответил Эджин. Попугай на шляпе что то крикнул.

И ни у кого не возникло даже мыслей мыслей о том, чтобы начать спорить с репортером. Хороший, на самом деле совет ведь, мудрый.

Ричард потряс головой прогоняя наваждение и настороженно взглянул на спутника. Что-то с ним делали эти джунгли. Что-то непонятное и пугающее.

Тем временем на площади в центре селения происходило что-то интересное. Херля поднялся на небольшой помост и говорил речь на местном щелкающем языке. Ему что-то отвечали. В какой-то момент поднялся гомон и абориген проорал что то гортанное, указывая рукой на дипломатов.

В воздухе закружились светлячки, по земле заплясали тени. Илая топнул нагой и тени схлынули, снова став нормальными. Светлячки закружились быстрее, став ярче. Хоровод света ускорялся, Херля вопил что-то, закатив глаза…

Неожиданно все прекратилось.

Туземцы загомонили и стали расходиться.

— Радостя! Великая Э теперь часть Великая О! — Обрадовал всех Херля, сойдя с постамента.

— Ээээ… — Задумчиво протянул Ричард.

— Сердца великая Э в его людишка! Но людишка мала-мала. Болезня поразить сердца великая Э, но могучая героя лечить Великая Э во славу Велика О! А потом народа Унар-Макута дарить героя детишка в которой тоже сила великая Э, а героя дарить ее моя, а моя часть сила Великая О! Моя предлагать народ Унар-Макута стать народом великая О! Но она не хотеть, тогда я предложить Великая Э стать часть Великая О и Великая Э соглашайся!

— Занимательно, а зачем это великая Э? — Не то чтобы Гринриверу было хоть сколь-нибудь интересно, но неожиданно для себя он вспомнил что они в эти леса поперлись с дипломатической миссией. И неплохо было бы хотя бы сделать вид что он ее выполняет. На Рея у него не было надежды.

— Ну, раз детя Великая Э теперь детя Великая О, то Великая О мочь жрать Великая Э, показая что детя Великая О на больше чем деть великая Э. А теперь у Унара-Макута два бога!

— Как мамка и папка? — Уточнил Рей.

— Не, Великая О папка и Великая Э тоже папка. — Охотно пояснил Херля.

— Мистер Салех, прошу вас, воздержитесь от уточняющих вопросов. Вся эта история как то уж очень плохо прозвучала. — Сквозь зубы проговорил Ричард.

— Но ведь это наверно просто трудности перевода. — Илая так же тихо вмешался в разговор.

— А если нет? — Ричард пресек развитие темы.

В итоге Херля отобрал себе пятерых девушек и юношей покрепче, объявив из своими новыми детьми, а остальных подарил обратно новым соплеменникам.

Дипломатическая миссия вновь отправилась в поход. В этот раз дорога заняла меньше суток. Комары не донимали, а под ноги кидались исключительно вкусные и безопасные животные.

В поселении на болоте уже, разумеется, все знали. Так что после очередной порции приветственных воплей дипломатов проводили к посольству, натащили туда корзин с едой и покинули.

— Джентльмены, я предлагаю сворачивать миссию и спасаться бегством! — Неожиданно заявил Ричард.

— Как вам не стыдно! — Заорал в ответ попугай.

— Эт с какой стати? — Удивился Рей.

Илая лишь вопросительно вскинул брови. Он был занят едой.

— Мы потушили вулкан, поработили одного бога в интересах другого бога. Судя по всему, от нас ждут в дальнейшем чего-то подобного. Между прочим, у нас дипломатическая миссия, и то, что мы делаем давно вышло за рамки дипломатии. Это скорее тянет на военную помощь. А у нас, между прочим, нет таких полномочий! — Закончил свой эмоциональный монолог Гринривер.

— Ричард окончательно заколебался и хочет пожрать с посуды, желательно в нормальной одежде. — Перевел Салех. Он разорвал большой апельсин и вгрызся в мякоть. — А еще он переживает что мы еще долго будем вписывать наши имена в местный эпос.

— А чего он прямо не скажет? — Эджин оторвался от еды.

— Дык это, аристократические заморочки. — Рей проигнорировал раздраженный взгляд нанимателя. — У благородного сэра нет желаний, только обстоятельства. Хотя, нет, извини, я неправильно сказал. Просто это он молодой, и думает, что какие-то причины придают его словам важности. Ведет себя как ребенок, ей богу!

— Мистер Салех, а можно меня при мне не обсуждать? — Не на шутку обиделся Гринривер.

— Он ведь совсем в героя заигрался. — Продолжил издеваться Рей. — У нас ведь где-то тут мандат валяется, если не сгнил еще. Так что, Илая, сходил бы ты к вождю? Ты ведь у аборигенов в большом авторитете. Надо вечным мир заключить и еще чего выгадать. Лучше для нас лично. Ричард ведь в чем прав, эти людишки копченые нам много чем обязаны. А мы люди государевы и в чем-то подневольные. Будет некрасиво если совсем облажаемся.

Репортёр задумался, потом кивнул.

— Я быстро! — Эджин поднялся с земли и направился вглубь селения. За ним улетел попугай.

— И что это значит? Что такого произошло, что наш репортеришка, которого мы взяли с собой ради смеха стал за нас решать наши вопросы? — Ричард дождался пока Илая уйдет достаточно далеко и принялся за допрос душехранителя. — И что это за отношение? Мистер Салех, вы переходите черту, я не потерплю пренебрежительного отношения.

Инвалид тяжело вздохнул.

— Наш репортеришка сегодня ночью пел на местном языке. Во сне. А еще у него глаза в темноте светится начали желтым. Лес меняет Илаю.

— То есть из этих джунглей с нами выйдет не совсем тот Эджин который вошел сюда? — Ричард успокоился и сейчас докладывал ветки в костер.

— Как бы не хуже. Он вчера сожрал какую-то птаху. С курицу размером. Просто раскрыл пасть, как змеюка, и проглотил. — Рей снял протез и вытянул культыпку к огню.

— И что, мистер Салех, вы предлагаете с ним делать? Избавляться? — Деловито уточнил молодой человек, тоже усаживаясь поближе к огню.

— Нет, зачем? — Громила пожал загорелыми плечами. — Ведет себя прилично, а что издеваться над собой не позволяет, так-то ожидаемо. Он себя показал, как мужик с яйцами. От работы не отлынивает, в дороге не ноет, таскает на себе сбрую свою, а она, между прочим, пару пудов весит. Я видел, как люди и сильнее менялись.

— Хорошо, второй вопрос, почему меняется Илая мы поняли, а почему не меняемся мы? — Ричард сунул ноги в огонь и пошевелил пальцами. Пламя лизало пятки. Молодой человек довольно щурился от необычных ощущений.

— Ну, я бы не сказал! — Хмыкнул инвалид и щелкнул когтями. Те отливали нефтью в свете огня.

— Да полно вам, вы не стали жрать все подряд, и новых черт характера я не заметил. Как были хитрозадым ублюдком, так и остались. Я тоже не наблюдаю в себе каких-то внутренних изменений. С чего такое внимание к Илае или невнимание к нам?

— Чего-то ты, твое сиятельство, как-то расслабился. Видимо потупел с местной еды. — Хмыкнул Рей.

— Я плохо переношу жару! От нее я тупею! — Ричард не отреагировал на подачу.

— Ой ли! — Рей скептически глянул на торчащие из огня ступни.

— Ну, должно быть хоть что-то хорошее в нашей истории? — Гринривер уловил направление взгляда. — И все же, мне интересно ваше видение ситуации.

— На тебе сколько божественных благословений, проклятий и всякого непотребства? — Задал вопрос инвалид и тоже полез в костер, подхватив измененной рукой уголь.

Ричард задумался и принялся что то шептать, загибая пальцы.

— Больше пяти, но меньше десятка. — Ответил он через какое-то время. — По логике вещей часть из них должны были или взаимно изничтожить друг друга или нейтрализовать. — Передёрнул плечами молодой челвоек, оживляя в голове не самые приятные воспоминания.

— И у меня штук семь. Так что тут великий О в очереди, как народ в туалете на императорских именинах. — Начал рассуждать Рей. — Он бы наверно и рад с нами что-то эдакое сделать, но делалка не выросла.

— А на Илае единственное. — Ричард кивнул каким-то своим мыслям. — Ну да, все сходится. Надо бы, по уму, с этим что-то сделать…

— Предлагаешь таскать его с собой? Как штатного летописца? — Рей хмыкнул забавной мысли.

— Чтобы он тоже нацеплял на себя благословений и проклятий как разорившийся мот — срамных болячек. — Ричарда мысль развеселила. — Интересно, как на него повлияют пороки? Испытания характер закалили.

— А еще он может тестировать еду на яды. Он при мне сожрал какого-то паука, от которого даже Херля удрал в ужасе. — Продолжил развивать мысль Рей.

— Советуете предложить ему контракт? — Кажется, Ричарду окончательно понравилась идея сделать фотографа штатным летописцем.

В этот момент неожиданно вернулся Илая. Он аж подпрыгивал от возбуждения.

— Джентльмены, я поговорил с вождем! Он предложил нам территории на сутки пути во все стороны от Обсидиан-Тауэра, вечный мир и союзную помощь в любой войне, если мы совершим последний подвиг. И как награду за помощь с Великм Э.

— А сутки на чем? Не уточнялось? Пешком там? На лошади? — Осторожно спросил Рей.

— На любом транспорте. Хоть на дирижабле. Он даст нам камни специальные, на них надо будет пописать утром и положить на землю до захода солнца. — Радостно пояснил Илая. — Три камня для нас и один для нашего правителя.

— Не, Ричард не наймешь ты Илаю. Но можешь узнать, где таких делают и купить целую пачку. — Рей расхохотался. — Чтобы запасные были. Но теперь ты это, можешь деньги отцу одалживать.

— Это вы о чем, господа? — Илая уселся между приятелями.

— Да так, размышляем, чем же сумеем вас купить. — Честно признался молодой человек, почесывая в затылке.

— А зачем меня покупать? С какой целью? — Уточнил репортер.

— Это тоже требует осмысления. — Гринривер аж погрустнел. — То есть Что предложить Илая Эджину, репортеру Имперского вестника, я в целом понимал. Зачем вы мне в таком статусе нужны — тоже. А вот что предложить Илае Эджину, крупнейшему лендлорду империи, я не знаю, и на кой черт мне такой спутник теперь тоже не очень ясно.

— А… Можно подробнее? — В свете огня стало видно, как дрожат руки фотографа. Дрожат от жадности.

— Извольте. По императорскому эдикту лохматого года, если житель империи своими силами и средствами умудряется добавить империи земель, он имеет право на половину этой земли в наследное пользование. Если речь, как в нашем случае, идет о дипломатической миссии, то доля уменьшается до четверти. Так как в этом случае наш осеняет флаг империи и это совершенно точно дает нам огромные преференции в завоеваниях. При условии что дипломаты действуют своими силами и средствами. Но, к сожалению, это тоже не наш вариант.

— Почему? — Удивился Рей.

— Да потому что один Обсидиан-Тауэр приносит денег больше, чем богатя провинция не севере, с десятками медных и серебряных шахт. А тут целый регион. Поверьте, вечное проклятие клятвопреступников стоят намного дешевле. Нас убьют сразу после установки камней. При любом числе свидетелей и любых гарантиях. Всего-то сменится император, и на престол вступит новый. Их дражайший предок легко провернет нечто подобное. Он для этого даже выйдет из маразма.

— То есть слухи о том, что первый император жив и здравствует не слухи? — Илая удивился.

— Ага, а еще он безумен и ему скучно. — Рей и Гринривер синхронно поежились. — Но само обладание этой тайной — коронное преступление. Так что мой вам совет, убейте себя, чисто на всякий случай. — От всей души посоветовал графеныш.

— А вы? — Угроза не произвела на репортера ровным счетом никакого впечатления.

— А мы коронное имущество. У нас даже инвентарный номер есть. — Просветил Собеседника Рей.

— Это дает определенные преференции. — Ричард пожал плечами.

— И при такой ценности вас отправили на верную смерть? — В голове Илаи звучал скепсис.

— Мистер Эджин, а как вы это докажите? Мы вот, живы, здоровы, и, если вы заметили, на пол пути к выполнению миссии.

— Да, это, насчет миссии, что там от нас ждет нас вождь, как его там, Набагада? — Решил все же уточнить бывший лейтенант.

— Нбганда. — Поправил Илая. — Он сказал, что мы теперь должны помочь Великому О отыметь реальность.

Повисло озадаченное молчание.

— Я вот не знаю, что меня пугает больше… — Начал Ричард задумчиво, после того как молчание стало каким-то неловким. — То, что все эти пророчества надо воспринимать буквально, или то что мы на это уже согласились?

— Илая, ты это, не нагнетай интригу, нам нужны подробности. А то та история звучит как та, о которой мы даже по пьяни не будем рассказывать. — Голос Рея был напряжен.

— Мы должны прийти туда, откуда рождаются Боги. Ричард должен раздвинуть булки реальности, Великий О загнать туда свой Великий Дук-дук, и зачать новых богов. После чего он получит Титул великого Папы. Конец цитаты. — Илая отошел в темноту и вернулся с трубкой и кисетом табака.

— Ричард, ты представляешь, что мы в отчете напишем? — Наконец, после очень долгого напряженного молчания просипел Салех, который все это время очень старательно давился воздухом.

Грянул хохот. Мужчины на поляне ржали, завывая словно дикие звери, и смех несся через джунгли.

— Мы прост обязаны картогрофировать регион! — Просипел Ричард и снова грянул смех.

— Господа, меня же из газеты за подобную статью выгонят. — Стонал Илая держась за живот.

— Надеюсь, мои дети никогда не узнают, в каком эпосе отметился их отец. — Ричарда продолжал веселиться. — В крайнем случае я буду шантажировать родственников тем, что обнародую все обстоятельства данной экспедиции. Нас навсегда запомнят, как людей, который нашли, где у этого мира находится… С этим фактом на веки свяжут нашу фамилию. Илая, не просветите, как называют женское лоно на языке аборигенов?

— Вука-васа-апа. Та что рождает жизнь, очень поэтично между прочем. — Ответил Репортер.

— А как переводится этот Дука-дука? — Рей тоже задал вопрос.

— Исток созидания. — Илая выдохнул облако ароматного дыма. И на самом деле он Дука — Д’а’ка, во втором слове «дэ» и «а» короткие, как кашель. Это не одно и то же слово, повторенное дважды.

— Тогда, может просветите нас, как на местном языке обозначают процесс совокупления? — Лишь очень внимательный слушатель уловил бы в голосе Ричарда напряжение.

— О, тут почти десяток разных вариантов. Туземцы придают очень много значения этой стороне жизни. — Голос Илаи приобрел лекторские нотки. Например, если брать наш привычный «секс», то самое близкое «Патур-ват-мата», разжигать огонь жизни. А вот «Патур-ват-трак» — Просто разжигать огонь. Но секс может быть и «Друм-тарут-тата», это что то-то вроде. Проливать теплый дождь. Это и мастурбация и секс без цели зачать ребенка.

— А есть у них есть аналог нашего «выебать»? — Теперь вопрос задал Салех.

В глазах репортера сверкали желтые огоньки.

— Конечно. «Ытр-Ырыкат», только там на конце больше на Д похожа. Что-то вроде, поймать на остро заточенное копье. И вот, например, мы с великим Ы сделали именно этот Ытр-Ырыкат. Но надо понимать кто кого хочет выебать. Потому как тут женщины тоже могут сделать это без учета воли партнера. «Ытр — Маракар — Ахон», поймать в ловчую яму. А если женщины это делают с друг другом, то будет называться «Манас-Махаха», дословно — сливать воды.

— Мистер Эджин, а может просветите нас, а откуда вы все этознаете? — Голос Ричарда был не на шутку напряжен.

Илая посмотрел на Рея с Ричардом. Те были собраны и, кажется, готовы к чему-то страшному.

— Джентльмены, видели бы вы сейчас вои лица! — Илая расхохотался. — Вы что, всерьез поверили, что я каким-то образом выучил язык аборигенов? Я выдумал эти слова прямо на ходу.

Ричард с Реем как-то очень напряженно рассмеялись в ответ.

— Господа, думаю нам пора спать. — Рей закончил посиделки. Завтра обсудим оставшиеся вопросы. Как я понимаю, поход запланирован на завтра? — Последний вопрос был обращен к Илае.

— Ага, и нас попросили взять все наши гром-палки. — Илая зевнул, укладываясь.

У Рея были еще вопросы, но о решил их отложить до утра. Очень уж его напрягла ремарка про оружие.

— Великая Героя! Пойдем совершать большая подвига! Пришло время для великая колдунства! Сильномогучая колдунства!

Рей поднял голову, и долго тер глаза, старясь избавиться от странного видения.

Херля сидел верхом на чем то, очень напоминающем артиллерийскую установку калибра девяносто миллиметров. Продвигалась установка на шести крабьих ногах и весело щелкала хелицерами

Сразу на ним в лесу располагались такие же «всадники». Стоящий с открытым ртом Рей насчитал три полных артиллерийских батареи. У бывшего лейтенанта в голове бился всего один, не слишком своевременный вопрос, можно ли считать данное образование полноценным дивизионом?

Каждый всадник не на «броне» несколько плетеных клеток в которых сидели крупные птицы, чем о напоминающие откормленных индюшек. Видимо, возили их в качестве боеприпасов.

Рядом с херлей на гигантстком крабе, лишенном всяческие странных украшений, сидел, по-видимому, местный шаман. Вокруг шамана высились разно размерные барабаны.

Почем именно шаман, а не, допустим, барабанщик или командир крабового дивизиона?

— Доброго утра, мистер Херля! — Поприветствовал проводника Ричард. На лице молодого человека не дрогнул ни один мускул. Видимо, вчера он окончательно потерял способность удивляться и смирился у честью героя.

— Приветствую тебя, Могучий белобрысый падла, что дал сильный пинок Великомы Ы! И тебя, Стремная злобная одноногая ублюдка что загнать своя рука в глотка великая Ы и вырвать ему кишка через рот! И тебя, Могучай колдуна, что исцелить Сердце Великая Э и дарить Великая Э Великая О! — Абориген, сегодня, видимо, соблюдал офицоз.

— Скажи, Херля, а почему ваш Шаман такой странный? Осторожно уточнил Ричард.

— Почему странная? — Херля недоуменно поглядел на шамана, который, кажется, прибывал где-то не здесь. Обычная Шамана, в дымину угашенная. Грезит наша зверя.

— Ну, так у него три руки. — Озвучил свои наблюдения Рей.

— И крыло. Одно. — Добавил Ричард.

— А еще он в воздухе висит. — Илая, как всегда, был внимателен. Шаман действительно висел над своим крабом, в сантиметрах десяти.

— А, так шамана на веревочка. Улететь не должна. — Херля никак не мог понять, что смущает гостей племени.

— А это нормально, ну, лишняя рука и крыло там? — Не унимался Гринривер.

— Ричард, а артиллерийский крабы и тяжелые картечницы в виде клещей тебя не смущают значит? — Хохотнул Рей.

— Так, это, того, шамана вчера ела веселая гриба, она нам наснила велика мощная оружия! — проводник хлопнул ладонью по корпусу краба, показывая о каком оружии речь. — А как покурить на отходаса, так не сразу вспомнить какая была. Наша потом поливать шамама холодная вода и поить горячая бульона, она стать нормальная. Но потома, как жена его отдавать. А сейчас не кусаться и ладна!

— Джентельмены, я просто обязан это сфотографировать! — Судя по лицу репортера, он был готов описаться от восторга.

— Ну, разумеется, а какой отряд еще должен отправляться в место, откуда родятся Боги? — Прошипел Ричард сквозь зубы. — И на кой черт мы все же не сбежали? Мистер Салех, что думаете по поводу этого сюрреализма?

— В этих лесах совершенно точно сгинул кто-то из кадровых военных. — Голос Рея был полон какой-то нездешней тоски. — Но местные жители его совершенно точно не ели. — Ричард озадачено поглядел на своего душехранителя, ожидая продолжение. — Они его скурили.

* * *

Дневники на полях.

Жена снова чуть не убилась. Она смахнула с плиты ковш с кипятком и попыталась его поймать. Что характерно, у нее получилось.

Что я узнал из нынешней истории?

Что у меня очень-очень вежливая жена.

Кричала она примерно следующее «Ой ой ой, какой ужас, как горячо, ай ай, какая незадача».

Что у меня очень специфические реакции. При первом вопле я сначала нашел ребенка что сидел рядом со мной а потом совершенно на автомате набрал в поисковике «первая помощь при ожогах».

Все обошлось благополучно (насколько это вообще возможно при ожоге кипятком), но это уже вторая попытка жены случайно убиться на кухне.

Стали известны даты выхода «Трех сапогов», это конец сентября-начало октбря месяца. Появилось забавное желание отметить свой тридцатый день рождения (27 октября) сидя в книжном магазине, на встрече с читателями. Пытаюсь согласовать это с Литресом. Да, колдунство появится на бумаге с иллюстрациями к новому году.

Буду признателен за комментарии. Книга потихоньку выходит на финишную прямую. Надеюсь, продолжение вышло достаточно смешным. И погружающим в этот странный мир.

Глава 14

Ричард чувствовал себя идиотом. Это ощущение было тем сильнее, чем спокойнее его спутники воспринимали происходящее.

Ну, да, сквозь вековые джунгли? На крабах размером с почтовый дилижанс? Почему нет?

У крабов из спины вырастают артиллерийские установки? В качестве патронов пестрые курицы? И что тебя удивляет?

В компании с аборигенами, вооруженных деревянными копьями, что ходят набедренных повязках? Тебя смущает нагота? Нет? А, что некоторые вооружены автоматическими картечницами или какими-то совсем не поддающимися идентификации пушками? Ну, мало ли кто в здешних лесах заблудился, места то дикие.

Смущает тот факт, что оружие жрет тех же куриц? Ну, так места тут такие, жизни полные. Вот ручное стрелковое оружие и одичало. Вон, лучше поглядите, там де картечницы сношаются. Крутой поршень у той, что сверху, ага. Так и блестит от машинного масла.

Нет, все это Ричарда не смущало. В конце концов, в этих краях царила дикая магия и бродили дикие же боги.

Его здравый смысл окончательно доконало то, что крабы шли боком.

И народ флегматично взирал на проплывающие перед лицом ветки, то Гринривер постоянно пытался вывернуть шею.

Посадили путешественников на отдельного краба, огромная флегматичная зверюга цвета грязного песка неторопливо двигалась в колонне. На месте правой клешни у краба был толстенный ствол с затворной рамой. Но видимо, оружие недавно отрывали или краб плохо прошел линьку, и потому оружие заросло тонкой хитиновой пленкой. Левой клешней транспорт выхватывал что-то из пересекаемых зарослей и перетирал жвалами.

— Сэр Ричард, мы тогда не закончили разговор, вы мне так и не сказали, что делать с землями? — Илаю, видимо, не на шутку беспокоил предыдущий разговор.

— О, да, безусловно, мой вам совет, просто подарите эти земли императору. — Ричард устал крутить головой, в попытках разглядеть куда они все же ползут. И как-то флегматично продолжил разговор с Эджином. — Не короне, а именно императору. Ответный подарок будет довольно щедр. Поверьте, он будет горазд больше, чем вы только можете себе вообразить, но гораздо дешевле коронного клятвопреступления.

— А вы? Как вы поступите? — Уточнил репортер, что то, прикидывая в голове.

— Да, Ричард, как поступим мы? — Рей, что дремал до этого, убаюканный мерным движением транспортного краба, тоже присоединился к разговору.

Молодой человек мечтательно улыбнулся.

— А это не наши проблемы! — Неожиданно заявил молодой человек.

— Как так? — Салех окончательно растерял всякую сонливость.

— Все предельно просто, я обращусь к отцу. — Встретив непонимающий взгляд душехранителя, Ричард продолжил — Тут ведь дело какое, отец заседает в палате лордов. Так что все мои вопросы, связанные с внезапным заработком, он решит гораздо эффективнее меня. У него для этих целей заметно больше инструментов. А я… — Мечтательность предала лицу Гринривера какое-то жуткое выражение. — А я выторгую за собой право самостоятельно устроить женитьбу кого-то из старших братьев. Думаю, с учетом общего размера земель, как минимум двух братьев мне отдадут.

— Ричард, а ты точно ничего не забыл? — Пробасил громила насмешливо.

— Мистер Салех, вы же заучили наш договор наизусть. — Гринривер раздражено дернул щекой, поняв намек. — Я обязан решать ваши финансовые работы и автоматически делаюсь вашим поверенным. Никто кроме меня не имеет права на вас наживаться.

— А слишком сильно, ты, разумеется, наживаться на мне просто-напросто испугаешься. — Закончил за него Рей. И довольно зловеще рассмеялся.

Ричард попытался посмеяться в ответ, но выдал довольно вялое «ха-ха», больше похожее на «угу»

— А если троих? — Осторожно спросил Илая.

— О чем вы? — Удивился молодой аристократ.

— Ну, если я вам отдам вам свою долю в управление, вы же легко сможете получить с нее значительную выгоду. Нет, вы не подумайте, я не претендую ни на что, сверх того, что мог бы выручить своими силами. — Илая затараторил, увидав как скривился молодой человек. Но я думаю разница будет настолько существенная что ваш драгоценный батюшка охотно согласиться отдать в ваши руки женитьбу еще одного брата!

Теперь взгляд молодого человека стал заинтересованным и оценивающим.

— Допустим! Но мистер Эджин, тогда в чем тут ваша выгода?

— Тут все предельно просто. Я думаю, мои многочисленные… сомнительные знакомые на материке в какой-то степени потеряют энтузиазм от мысли связываться с человеком, у которого в компаньонах целый граф. А от остальных меня может защитить уже ваша репутация. Мало кто захочет вас расстраивать, ведь в случае моей смерти наследников у меня нет, и все имущество становится выморочным. А потеря таких денег вас совершенно точно расстроит. А сейчас все в империи знают, что вы не тот человек, которого следует расстраивать. — Илая обезоруживающе улыбнулся. Тонкие губы разошлись, обнажая губы и стало видно, что свой мост, что заменял ему передние зубы, Эджин потерял. И на месте четырех передних выпавших растут новые зубы. Острые, треугольные, отливающие белизной на фоне остальных. Улыбка смотрелась не так жутко, как у Рея, но могла вызвать нервную икоту у неподготовленного наблюдателя.

Ричард сидел с задумчивым видом. Рей ржал.

— Твой графейшество, кажись, тебя только что купили! Не плохо для человека, который меньше месяца назад начинал заикаться в твоем присутствии. — Бывший лейтенант продолжал ржать.

— Вот, а кто мне сходу предложил уронить этого молодчика с дирижабля? — Недовольно пробурчал Гринривер.

— Ну, так ведь не мне предложили за это убить одного из твоих братьев. — В тон ему ответил громила.

— Если я верно понимаю, тот факт, что вы мне озвучиваете эти занимательные обстоятельства, означает ваше согласие? — Совершенно спокойным голосом ответил Илая, который даже бровью не повел от таких откровений.

— А может быть мы просто решили вас убить? И просто озвучиваем причины? — Голос графеныша был сух.

— Не верю.

— Почему? — Удивился Рей, которого крайне забавлял разговор.

— Ну, это просто-напросто глупо! — Все так же спокойно ответил репортер, который перебирал свои коробки, проверяя целостность. Одну из коробок он отложил и начал промазывать швы чем-то напоминающим воск.

— Да? — Скептически протянул Гринривер.

— Конечно.

— Объяснитесь!

— Во-первых, вы легко могли сделать это раньше. Мы множество раз оставались наедине, и в паре случаев вы могли просто ничего не делать. Этого было достаточно чтобы я помер. Во-вторых, для вас это потеря денег. И довольно серьезных. К тому же камни у меня, и вы не знаете, куда я их спрятал. И я не думаю, что великий вождь выдаст вам новый комплект. Ну, и, в-третьих, у вас не выйдет. — Закончил Эджин и обезоруживающе улыбнулся. Демонстрируя отросшие зубы, которые, как заметил молодой человек, шевелились у Илаи во рту.

— Ричард, он тебя сделал! — Рей все так же ржал.

— Ладно, признаю, вы меня раскусили. И если третий пункт спорен, то тот факт что вы не смогли заподозрить во мне идиота делает вам честь. — Гринривер принял объяснения за лесть. И принял ее с благосклонной благодарностью.

— Малыш Илая совсем вырос! — Взревел Рей и кинулся к репортеру обниматься. Тот стал смущенно хрустеть костями и гнуться в самых неожиданных местах.

Ричард тяжело вздохнул.

Дорога через джунгли в этот раз отличалась редкостной монотонностью. К вечеру крабонизированныя артиллерийский дивизион встал лагерем на берегу небольшого озера с крутыми берегами.

Почесываясь и сыто рыгая после обильного ужина Рей отправился искать Херлю. Тот с бегал вокруг шамана с сачком и пытался поймать карий глаз, что на небольших крылышках летал вокруг шамана и весело удирал от немного раздраженного проводника.

Инвалид молча принялся помогать аборигену в его нелёгком деле и в какой-то момент просто схватил глаз правой рукой. Движение вышло настолько быстрым что раздался тихий щелчок.

Херля благодарно кивнул и принялся с помощью тонкой щелковой нити привязывать глаз шамана к косичке. В итоге, сев на «поводок» глаз недовольно загудел и уставился на инвалида. Тот в ответ скорчил зверскую рожу. Глаз испуганно прятался в волосах владельца.

Шаман тем временем, кажется, вообще не осознавал реальность. Заботливый проводник привязал его на три шнурка. К дереву, и двум выступающим корням, чтобы того не унесло ветром. В руках повелитель духов держал массивную трубку. Из этой трубки забывающий свой внешний вид дикарь выбил пепел, насыпал туда каких-то трав и разжёг дыханием. Трубку он предложил Херле, на что тот лишь покачал головой. Теперь трубка была предложена Рею.

— А меня с нее не того… Не расползусь? — Рей аж облизнулся при виде трубки.

— Не, только ржать будешь, а потом много-много жрать. Дурной делаться но ленивый!

— Это дело! — Радостно заявил бывший лейтенант. И взял трубку.

От глубокой затяжки бывший лейтенант гулко раскашлялся.

— Вот это дело! Хороша! — Просипел он, возвращая подношение шаману. Мир вокруг налился цветами, а в голове поселилась легкость и вялость.

— Чего воя хотеть? — Спросил Херля когда громила продышался.

— Я это… Ну… А как твои крабы стреляют. — Поинтересовался бывший лейтенант, с трудом сосредоточившись. Волшебная трава шамана незаметно дала в голову.

— Жах! Бабах! Херак! А потом такая, фьють фьють, и куда попал — яма. — Все свои объяснения проводник сопроводил потешной пантомимой, от которой Салех заржал.

— А ты уже стрелял из это штуки?

— Не, а нада?

— Очень нада! — Ответственно заявил Рей. — То есть личный состав в твоем ведении использует незнакомое вооружение, характеристик которого не знает? Пристрелку вы не проводили, взаимодействие не отрабатывали… — Неожиданно громила замолчал и с очень сосредоточенным видом уставился себе под ноги.

— Твоя нормальная? — Осторожно уточнил Херля, неодобрительно косясь на трубку в руках Шамана. Тот довольно улыбался.

— О чем я говорил? — Выдал бывший лейтенант так и не сумев вернуть мысль в голову.

— Жах жах делать…

— Ах да… Короче, Херля, надо это, учения тебе проводить. Иначе хренова Жах Жах выйдет. Я научу!

— У ваша шамана тоже снить крабы с гром палкой? — Удивился абориген.

— Ага, еще и не такой они наснить… — Рей икнул. — Там, ну, куда мы идем, будем большой шандарах делать?

— Агась!

— Не порядок, значит завтра буду всех учить делать шандарах, не только большой, но и правильный! — Кажется, Салех почти научился понимать местный язык. — А я пойду, что-то мне как-то тяжко…

Рей удалился, оставив Херлю в глубокой задумчивости. Шаман начал икать мыльными пузырями.

На лагерь опустилась ночь.

На следующее утро Ричард и Илая сидели на поваленном дереве и с интересом наблюдали за тем, как дивизион самоходных крабов— артиллеристов отрабатывает порядок ведения боевых действий против противника неустановленной численности и состава.

Для начала Рей прочитал лекцию по баллистике. Читал в основном крабам. Те внимательно слушали и щелкали клешнями на непонятных местах. Херля переводил.

После теории пошел процесс выяснения ТТХ (тактико-технические характеристики). Крабы стреляли, совершали забег на громкий счет «раз два три», часы подошли бы лучше, но хронометры не пережили тяжести дипломатической миссии.

Животные обладали какой-то фантастической скорострельностью. Заряжающая команда использовала длинные копья с нанизанными на них курами. Благодаря конвейерной работе удавалось добиться почти десяти выстрелов в минуту. Что почти втрое превышало показатели самых современных артиллерийских установок.

Снаряды были фугасными и обладали неплохой поражающей способностью. Но Рей установил, что если кормить крабов свиньями, то можно было добиться бронебойного эффекта. А сожранная патока вообще делала оружие зажигательным.

Бывший лейтенант довольно хрюкал от восторга и матерился на шести разных языках.

Крабы били на пять километров.

Дальше начались маневры. Рей учил крабов с расчётами менять позиции, использовать рельеф местности и грамотно перемещаться. Как по одиночке, так и всем отделением, то есть по девять штук.

Возникла проблема связи. Херля флегматично пожал плечами и отправил инвалида к шаману. Тот внимательно выслушал задание, покивал грязной головой, в которой росли какие-то цветочки и втянул какой-то травы, что давали синий дым и, кажется, уснул, а из-под его циновки выползло два десятка жирных хомяков.

Хомяки работали как примитивные магические передатчики. Сейчас один такой хомяк лежал рядом с Ричардом и тонким голоском, впрочем, с различимыми интонациями Рея Салеха, вещал.

— Первое отделение на марше, смена позиции! Второе отделение, перенос огня вглубь по фронту на две риски! Блядский хомяк, сука, ну и вонь!

Чтобы что-то сказать в хомяка, нужно было нажать ему на пузико. Иногда это приводило к неожиданным результатам, что заставляло бывшего лейтенанта упражняться в сквернсловии. Одновременно говорить можно было в одного хомяка, чтобы получить доступ на канал, надо было почесать своего хомяка, тогда все остальные хомяки в сети начинали свистеть, сигнализируя о том, что кто-то на канале хочет сказать.

По одному такому хомяку висело над лазами каждого краба. Где-то там располагались органы слуха.

— Сэр Ричард, а вы не боитесь, что после науки мистера Салеха эти дикари захватят пару провинций? — Осторожно уточнил Илая. — Произвести три десятка артиллерийских установок это ведь не одного месяца задача. Местные же их вывели за несколько дней. А этим существам не нужны патроны, достаточно обычной еды.

— Примитивные дикари, карго культ, только и могут, что бездумно копировать достижения современной цивилизации! — Голос молодого человека был полон презрения.

— А что за карго культ? — Уточнил Илая.

— Да вот, была наша военная база на одном из островов восточного моря. Точнее не база, а воздушный порт, для дирижаблей. — Начал свой рассказ Ричард. Он старался не смотреть на военные игры, а от грохота взрывов у него разболелась голова и испортилось настроение. — Так вот, работники порта охотно вели меновую торговлю с местными жителями. Те в ответ поставляли им продукты. Плоды деревьев, рыбу, какие-то лепешки, вроде хлебных.

— И что дикари?

— Что дикари, привыкли к хорошему. В какой-то момент изменилась логистика. Маги воздуха нашли более удобный воздушный коридор со стабильной розой ветров, и база стала не нужна. Ее перенесли куда-то в удобное место. А когда через пять лет военный транспортник, угодивший в шторм, залетел в те края, потеряв ходовой винт, экипаж нашел точную копию воздушного порта, выполненного из местных материалов. А шаман местный стучал в бубен и повторял команды из громкоговорителя, что шли рабочим порта. «Швартовка причальная мачта шесть» «Мачта номер два, судно на загрузку» — Последнюю фразу Ричард проговорил, пародируя голос, искаженный мегафоном. — Отсюда и пошло это название, «карго культ».

— Но дирижабль в итоге то прилетел! — Осторожно заметил Эджин.

— Группа два, огонь сектор шесть, фугасными! — Пропищал хомяк, и снова принялся вылизываться.

— Не поделитесь, откуда такие познания? — Илая что-то поспешно вносил в блокнот.

— Был на лекции профессора Твена по примитивным народам. Они не способны создать ничего нового. Им не ведомо понятие прогресса! — Продолжал яриться Ричард.

— Так ну, с чего вы взяли? Они вон, сейчас неплохо стреляют, не всем государствам доступен подобный уровень… Огневой мощи. — Сказал репортер, разглядывая на то, как участок джунглей вспучился десятками взрывов.

— История людей в этих местах насчитывает десятки тысяч лет, и они до сих пор вооружены копьями и носят набедренные повязки. — Гринривер с отвращением взглянул на свою. — Тогда как наша страна за каких-то десять тысяч лет прошла путь от разрозненных магократий до просвещенного абсолютизма. Даже истинные драконы, бич цивилизация, не смогли вколотить нас в каменный век. Созидание в нашей природе! Мы совершеннее во всем. Наша культура полна шедеврами. Наука открывает тайны мироздания. А что доступно им, детям природы? Да я бы легко мог обмануть этих идиотов и… я даже не знаю, заставить всем племенем совершить самоубийство! Мистер Эджин, вы что, записываете? — Последнюю фразу Ричард произнес с непонятной интонацией.

— Ага, для истории, вдруг что-то забуду. — продолжил работать свинцовым карандашом репортер. — Сэр, вы очень складно излагаете мысли. Я обязательно включу их в статью. Или в книгу.

— Как вам не стыдно! — Попугай получил по клюву от репортера, когда попробовал в очередной раз закусить хомяком. Одного он уже сожрал и тогда зверьки оглушили всех своим визгом. Рей пообещал птицу сварить, Илая уверил громилу что такое больше не повториться.

Ричард тем временем покраснел и принял весьма смущенный вид. Хоть и старался не подать виду.

— Группа три, движение на восток, Группа один, группа пять, беглый огонь по пятому сектору! Группа четыре смещение огня на три риски влево! — Продолжал командовать хомяк голосом Рея.

Самая большая проблема возникла с наведением орудий. С тригонометрией у крабов и туземцев было плохо, так что Рей запасся терпением, отнял у Илаи последний выживший блокнот и принялся чертить артиллерийские таблицы для пушек. В итоге странные животные обзавелись осями симметрии, и примитивными транспортирами с рисками, которые инвалид изготовил с помощью способности Ричарда, для надежности зафиксировав тому руку в расщепленном стволе дерева.

Теперь крабы с помощью туземцев могли наводить свои орудия с хоть какой-то точностью. Наклон ствола менялся путем напряжения мышц, а сами животные, оказавшиеся в общем то вполне разумными, легко крутились на месте.

— Если честно, та змея смотрелась не так сюрреалистично. — Через какое-то время признался Илая, который снарядил фотоаппарат и отправился вести фотохронику. Он сильно подозревал что в без фото ему никто не поверит, или сдадут дом для душевнобольных.

На третий день, перемолов в труху пару десятков гектар джунглей Рей признал, что уровень подготовки крабов достаточен для ведения боевых действий против любого, кто не является профессиональной армией.

Местность повышалась, и вскоре затопленные джунгли сменились влажным лесом. Появилась мошкара, и над крабами взвилась дымовая завеса, что раскурил из своей трубки шаман. Дым убивал гнус и от него щипали глаза, но никого не кусали.

На шестой день пути армия достигла свой цели.

— Мда… — Задумчиво протянул Илая, разглядывая открывшееся зрелище.

— Мистер Салех! Прошу вас, избавьте меня от ваших дешевых каламбуров! — Поспешно заговорил Ричард, бросив взгляд на душехранителя.

— Как скажешь, но согласись, похоже ведь! — Ответил Рей, он тоже любовался видами.

Конечной точкой мети оказалась долин, зажатая между двумя плоскогорьями. Она выглядела так, словно вытянутый участок просел вниз. Если приглядеться, можно было различить тонкую ниточку бурной речки, что водопадам обрушивалась. Вниз с той стороны, где клином сходились отвесные обрывы.

В целом, обводы скал очень напоминали… Ну пусть будет, вытянутый эллипс. Или цветок ириса. В центре можно было различить такое же вытянутое озеро. Выше него, на середине отрезка между озером и скалами, высилась огромная пирамида. Все вместе это создавало очень конкретную ассоциацию.

— Вука-васа-апа. — Херля спрыгнул с краба и подошел к дипломатам. — Та, что рождает жизнь.

На проводника никто не смотрел. Ричард с Реем сверлили Илаю взглядом. Тот задумчиво рассматривал небо, по котором плыли редкие облака.

— А что там такое бродит? — Эджин бросил взгляд на долину и попробовал перевести от себя внимание.

Рей, не поворачивая головы от спутника, достал подзорную трубу, неторопливо разложил ее и навел на долину, после чего глянул.

— Это божественная гонорея! — Выдал свой вердикт бывший лейтенант.

— Нет, это божественные лобковые вши! — Выдвинул свою версию Илая, выхватив из рук громилы трубу.

— Джентльмены, ну и где ваши манеры? Вы же образованные люди! Можно же… — Илая молча протянул Ричарду оптический увеличитель. И тот уставился на открывшееся зрелище. Молчание его затягивалось. — Мда… Видимо нельзя. — Закончил мысль графеныш.

— Ну и что же это, на твой взгляд? — Поинтересовался Салех.

— Мои родственники. — Ответил глубоко задумчивый молодой человек.

По долине бродили порождения дикой магии.

Глава 15

— Ваша идти в пирамида, и могучая падла раздвигать булка реальность. Потом Великий О делать Патур-ват-мата! — Обрадовал Херля Ричарда с Реем.

— А может того, лучше Ытр-Ырыкат? — Рей блеснул знанием местного языка.

На минуту проводник задумался, потом уважительно глянул на инвалида и отрицательно покачал головой.

— Мы не у той дырка.

Ричард, стоящий рядом, поперхнулся воздухом.

— А… — Гринривер ладонью заткнул рот душехранителя.

— Мистер Салех! — Молодой человек говорил сквозь сжатые зубы. — Я догадываюсь, как вопрос вы хотите задать. Но спросите себя, готовы ли вы услышать на него ответ.

Рей задумался и махнул рукой, успокаивая компаньона.

— И какой у нас план? — К компании подошел Илая, который закончил делать сьемки открывшихся видов.

— Наша делать Жах Жах Жах, и убивать всю срань. Потом ваша идти в храм и бивать все там внутри, потом ваша раздвигать булка и прийти великая и О и сношать этот мир! — Херля был лаконичен.

— Хороший план, мне нравится! — С абсолютно серьезным лицом заявил Илая.

Ричард покосился на репортера.

— Ты зря, твое благородие, морду кривишь. — Рей успел разглядеть реакцию нанимателя. — Это звучит гораздо проще чем «установите вечный мир с народом Ахаджара». И гораздо внятнее чем все то, чем мы с тобой весь этот год занимались. Всех убить, а что не померло — трахнуть. Не сдохнуть в процессе. Численность противника известна. Думаю, боевые возможности тоже. Эффект внезапности тоже на нашей стороне. Всегда бы так. — Добавил громила тяжело вздохнув.

— Тогда, я думаю, нет особого смысла ждать? Мистер Салех, начинайте геноцид! — В голосе Ричарда прозвучало с трудом сдерживаемое возбуждение.

— Делай Жах! — Завопил Херля.

— Отставить Жах! — Рей впечатал кулак в живот проводника и тот согнулся с самым ошарашенным видом.

— Дивизиооон! Равнение на меня! Построиться да инструктажа! — Крабы зашевелились. И построились каре.

Херля поймал взгляд бывшего лейтенант и поспешно изобразил стойку смирно.

— Значит так, бойцы мои членистоногие! Ваша траектория баллистическая! Работать только с закрытых позиций! — Голос Рея звенел. — После каждого залпа — смена позиций. Кто забудет — сварю с укропом! Даже если враг выживет он не должен понимать с кем воюет! Вся настоящая артиллерия этого мира отдала бы душу в обмен на вашу мобильность и скорострельность! Сейчас фуражные команды обеспечат каждому соединению максимальный запаса провизии, наводчики получат сектора обстрела. Сила артиллерии не только в калибре! Вы сукины дети, не просто самоходные крабы, срущие фугасами, вы сука, Боги войны! И сейчас мы устроим вам жертвоприношение! Во славу! — На последних словах голос бывшего лейтенанта наполнился нездешней глубиной. И завибрировал.

Крабы автоматически отдали честь.

Когда крабоходная артиллерия скрылась в лесах, Рей ткнул когтем куда-то в сторону открывшейся панорамы.

— А нам, джентльмены, туда. Илая, я видел, как ты милуешься со своим летающим говнометом, пуст показывает дорогу. Я знаю, он может!

Илая тяжело вздохнул и отошел в сторону, к нему откуда-то из леса полетел попугай.

— Рядовой Гринривер!

— Я! — Ричард аж подпрыгнул от неожиданности.

— Почему одет не по форме?

Какое-то время графеныш ошалело хлопал глазами. А потом аж сплюнул от злости.

— Проблемы? — Рей совершенно точно испытывал наслаждение от того, что издевался над приятелем.

— Мистер Салех, вы мне лучше поведайте, откуда такие познания в артиллерии? У вас же другая военная специальность. Обучение дивизиона крупнокалиберных разумных крабов явно не та задача, которую может сходу решить человек вашего… образования. — Голос Ричарда был напряжен.

— То есть сейчас будет вопрос «кто ты такой, и куда ты дел моего душехранителя?» — Хохотнул инвалид.

— Скорее «Кто ты такой и на кой черт я с тобой связался?». Ну право, кто добровольно захочет влезать в вашу шкуру? Это как в таракана превратиться. Или в медведку. Крабы и те гораздо симпатичнее! — Гринривер пребывал не в лучшем расположении духа и было видно, что молодой человек нервничает.

— Меньше пить надо! — Рей и не думал обижаться на резкие слова.

— Пьющие люди моего круга обнаруживают себя в компании красивых девушек, что ниже их по социальному статусу. Гораздо реже — в компании собак под забором, с пустым кошельком и выбитыми зубами. Но я не припомню, чтобы на утро хоть кто-то находил себя в компании одного стремного мужика, который радует вас новостью «благородный сэр, теперь я на тебя работаю!» — Ричард продолжал накручивать себя.

— Ну, во-первых, было не так, утром ты сказал «мужик, ты проявил себя с лучших сторон, так что теперь ты на меня работаешь». — Поправил приятеля Рей. — А во-вторых, это ты меня напоил. И мы пропустили дирижабль. И, если мне память не изменяет, мы еще кого то избили, ты обблевал городового, и мы разгромили трактир. Хорошие времена были! — громила ностальгически улыбнулся. Знакомый с медициной человек сразу бы назвал диагноз: Тризм челюсти на фоне терминальной стадии бешенства.

— Но это не отвечает на вопрос, откуда такие познания! Я читал ваше личное дело! И наводил справки, и отправлял детектива…

— Я скурил артиллериста. — Сжалился над приятелем Рей.

— Простите… — Ричард осмыслил фразу и сделал вывод что ему послышалось.

— Это все шаман. — Решил пояснить фразу Салех. — Тут действительно потерялись армейские. С ними был офицер — артиллерист. Полковник. Мировой дядька был. Местный шаман на его трупе вырастил весёлую траву. И кто вдыхает дым, может получить память трупа. Не всю, но… Чем лучше ты знаком с вопросом, тем яснее будет память. Они так язык выучили. Там на бродяге выросла банановая пальма. Укоренился значит бедняга. А тут небольшой куст, но полезный. Я так то, только теорию знаю, приблизительно. Шаман тоже эту веселую траву курит. Вот как-то и разобрался в конструкции самоходной гаубицы. Только для него все что движется — живое. Отюда и эти странный твари. И оружие. Нам же, солдатам, главное чтобы стреляло, и не ломалось. А как оно там стреляет…

Гринривер устало потер лицо.

— А наркотик раскрывает сознание? Или только через него усваивается память? — Ричард решил до конца разобраться в ситуации.

— Да не, можно было хоть фруктовый куст посадить и ягоды сожрать. У них над членами племени эвкалипты растут. А над вождями — баобабы какие-то. Хранят память предков. А траву шаман просто курить любит. А так вроде как для пользы дела, хоть и жены ругаются.

— И много у него там… Травы?

— Стог. Слушай, он хвастался каким-то архимагом. И не только, я не запомнил. Он же в хлам заглушен, с трудом языком ворочает.

— Ну, как минимум, это очень много всего объясняет. — Ричард неодобрительно посмотрел на Илаю, который общался со своим попугаем, и не просто, а кажется о чем-то спорил, издавая какие-то странные звуки, вообще не похожие на человеческую речь.

Ричард бросил взгляд на громилу, до которого, кажется, тоже стала доходить глубина трагедии.

— Мистер Салех, тоже пытаетесь вспомнить, что сожрал наш штатный летописец? И многое ли из этого было выращено на чьем-то трупе? — теперь уже голос молодого аристократа сочился ехидством.

Салех только озадаченно кивнул.

Закрепленный в нагрудной кобуре хомяк дважды свистнул.

— О, крабы на позиции. Илая, двигаем! Скажи ему, что если он нам поможет, я ему сцежу бухла. — Голос инвалида не предполагал отказа.

Попугай что то радостно заорал.

— А сразу нельзя было что-то подобное предложить? — Илая со вздохом посмотрел на кружащего в воздухе попугая.

— А ты что делал? — Иронично хмыкнул громила

— К совести взывал. — Илая снова тяжело вздохнул, а потом достал из кармана какой-то фрукт и с аппетитом им захрустел.

Через мгновение мужчины дружно рассмеялись.

Дорога вдоль обрыва прошла без каких-либо неприятностей. Попугай безошибочно указывал проходимый путь. И где-то через час дипломаты вышли к осыпи. Тут с плато стекал небольшой ручей, он, видимо, и размыл склон. И тот длинным языком пологим спускался в долину. Это давало возможность спуститься, не используя крылья или атрибут Ричарда.

Рей удобно устроился в каменном распадке, достал подзорную трубу.

— Ну что, джентльмены, готовы увидеть превосходство прогресса над магией?

— На нашей стороне читая магия, и тут тоже магия… — Робко поправил вояку Илая.

— Прогрессивного технического мышления! — Салех не любил когда его перебивали.

— Но там Шаман просто травы покурил! Какое же это техническое мышление? — Не унимался репортер.

— Черт побери, Эджин, заклинаю тебя всеми богами, в которых ты не веришь, заткнись и просто расчехли свой фотоаппарат! — Вскипел Рей. — Ты, сука, у меня сейчас увидишь апокалипсис, из сука, партера! Места у сцены! — Под измененной рукой инвалида раскрошился камень.

Илая молча начал делать требуемое, испуганно косясь на громилу. Тот, растеряв весь пафос, достал хомяка и нажал ему на пузико, старательно нацеливая задницей в сторону.

— Группа один! Огонь!

Грянули выстрелы, и на землю обрушились первые снаряды, сея разрушение. Взрывы разметали в разные стороны причудливые порождения дикой магии. Те напоминали поделки таксидермистов, даже химмерологам было не под силу скрещивать живое в таких сочетаниях. Редкие удары с неба, что заставляли метаться монстров в разные стороны сменились полноценным огненным дождем, что перепахивал землю. Ошметки тел летели в разные стороны, сея панику.

Но назвать происходящее бойней было нельзя. Уцелевшие монстры начали бежать навстречу друг другу, сливаясь в единые комки плоти, словно капли ртути. Они теряли очертания, перждаясь в нечто иное…

— Отряд три, бронебойными две риски влево, одна риска вверх! — Голос бывшего лейтенанта был спокоен и сосредоточен.

Массированный обстрел сменился кинжальным огнем, что последовательно разносил на ошметки выросшие холмы перерождающейся плоти.

Но монстров было слишком много и где-то комки плоти успевали завершить свои жуткие метаморфозы, и в небо взмывали крылатые твари. Что начинали судорожно махать крыльями набирая высоту. Их брали на себя зенитный команды, и монстр гибли, влетая в облако разогнанной шрапнели. В составе крабовых воск были и те кто нес на себе мортиры с зенитными прицелами.

Кровавая вакханалия набирала обороты. Рей грамотно разрезал огнем большие скопления монстров, не давая им переродиться в нечто по-настоящему опасное, боезапаса было с избытком, а древняя магия была могучей, но не разумной. Вскоре шевеление на поле стихло.

— Хм, действительно, партер. — Рей оглядывал перепаханную равнину. Одуряюще пахло свежей кровью.

Илая шумно сглотнул слюну. То ли от голода, то ли сдерживая рвоту.

— Не верю я этим пидорасам. — Рей цепким взглядом обозревал поле боя.

— Каким? — Осторожно уточнил Илая.

— Вообще, любым. Не нравятся они мне! — Прогудел громила. — Группа один, отстрел по секторам три, шесть, девять, двенадцать. Группа два…

И снова взрывы обрушились на равнину, еще раз перепахивая ее.

— Мистер Салех, не поделитесь ли вы… умозаключениями? Зачем было повторять обстрел? — Ричард протяжно зевнул.

— Так это, контрольный…

— Контрольный арт обстрел? А что, свежо, обязательно поделюсь этой байкой в салоне! И мой телохранитель решил сделать контрольный, по территории, а лучше по единичному противнику, кто проверять там будет? Пару тонн боеприпасов извел, не любит, знаете ли-с гомосексуалистов. Даже если они бесполые порождения дикой магии. — При виде фарша, запаханного в землю у Ричарда, стремительно поднималось настроение.

— Эй, жертва памяти леса, не скажешь, там что-то живое есть? — Рей окликнула Эджина, который, кажется, пребывал в ступоре.

— Пока нет, но они скоро опять полезут, из озера. — Ответил репортер глухим глосом.

— О, эт дело! — Рей, кажется, немного успокоился и дал команду обстреливать озеро с интервалом пять минут. — А теперь, думаю, можно и нам идти. Булки раздвигать.

И дипломаты отправились творить дипломатию. Под ногами что то хлюполо, чавкало а иногда и проскальзывало. Впереди шел Ричард, готовый в любой момент активировать атрибут. За ним Илая с фотокамерой. При этом репортер сжимал одной рукой пистолет. Замыкал шествие Рей со своей монструозной винтовкой.

— Знаете, джентльмены, как вот бывает в разных бульварных романчиках, герои идут куда-то на встречу опасностям. И их там встречает, всякое. Они там борются, превозмогают, побеждают древнее зло. Вместо того чтобы подавить плотностью огня или там, гранатами закидать. — Рей все же решил ответить на вопрос Ричарда. — Так вот, мы не такие герои. Трусоватые. — Последнюю фразу Салех произнес таким удивленным голосом, будто эта мысль посетила его голову пару мгновений назад.

— И книжки про нас не интересные будут — Поддакнул Илая.

— И вообще, мы люди скучные! — Расхохотался Ричард.

Пирамида изрядно пострадала от обстрела, некогда ровные ступени раскололись и были иссечены многочисленными осколками.

Темный зев внутреннего зала дышал холодом и сыростью. Впрочем, Рей особо не смутился, и закинул в открытый проем цилиндрик рунической взрывчатки, что поросла светящимися грибами. Не то, чтобы он рассчитывал на что-то особо мощное, но если там сидит что то разумное, оно скорее всего понимает опасность рунного динамита, и хоть как то себя проявит.

Дипломаты залегли за массивным блоком.

Ничего не произошло.

— Наверно, испортилась? — Тихим голос проговорил Илая, обнимающий камеру.

— А почему шепотом? — Так же шепотом уточнил Рей.

— А черт его знает…

И тут жахнуло. Из зева вырвался поток ослепительно яркого света, а взрывная волна лягнула блок, и отправила дипломатов в коротки полет. Благо, лететь было не далеко и до ступенек докатился только Ричард, как самый легкий.

— Илая, ты там запиши себе, заражение спорами светящихся грибов увеличивает поражающую способность рунной взрывчатки на порядок. — Рей держался за ушибленный бок и осторожно ощупывал себя второй рукой.

— Чаво? — Илая стоял на четырех точках и очумело тряс головой.

— Живой говорю? — Салех огляделся.

— Вроде… Фотоаппарат цел, это главное. — Репортер осторожно рассматривал фотокамеру.

— А чего про меня никто не спрашивает? — Обиженно просипел Ричард, отплевываясь от пыли. Он где-то потерял набедренную повязку и светил чреслами.

— А чего тебе, ублюдку сделается? Ты же многоразовый! — Рей поднялся на ноги и острожно заглянул в провал.

— Ну что, есть там кто? — Эджин заглядывать не рискнул.

— Пепел. И все равно мне не нравиться. — Ответил Рей. — Все это мне ни в каком виде не нравиться!

— Еще взрывчатки? — деловито уточнил Ричард.

— У меня там последний брусок остался. Вдруг еще какое-то тёмное помещение найдем? Ричард!

— Мистер Салех, буду откровенен, вы заебали меня использовать как тралл! — Гринривер аж взвизгнул.

— Гринривер, знаешь почему ты всегда трал? Потому что ты тупой! — Рей шумно почесался. — Нет, я буду счастлив если ты пойдешь искать собой ловушки, это весело, занимательно и смешно. Но на самом деле я хотел тебя попросить прорезать проход еще один, вон там, посредине стены. Они выдержали взрыв, это о многом говорит. Я не люблю коридоры, в которых меня ждут!

— Ага, будь внезапен как приступ дезентерии! Как стук из урны с прахом! Как…

Ричард махнул рукой прорезая стену. А потом еще раз и еще, пока не появился проход.

— Внезапным как кто? — уточнил Илая.

— Не знаю, я еще не придумал… — Голос Ричарда был озадачен.

— И что там? — Теперь уже поинтересовался Рей. Он выцеливал проход из винтовки. Сам пребывая в засаде.

— Срань какая-то в стене. Но я ее убил. — Рей озадаченно разглядывал ровный срез, как будто в стене сидела гигантская змея.

— А что, неплохо так, даже вкусно! — Илая тут же вырвал кусок и начал его жевать.

— О боги, вы хоть сейчас не жрать? — Простонал графеныш.

— Мистер Салех, сэр Ричард снова нудит, но вы то оцените! На вкус как баранина! Эх, соли бы…

— Соли, это можно, это мы быстро! — Подошедший рей вытащил из кармана патрон и начал его расковыривать. — Освященная подойдет?

— Более чем! — Илая забрал соль и вручил собеседнику кусок мяса.

Мясо, после посолки задымилось.

— Джентльмены, я вас прошу, вы можете хотя бы не урчать? — Ричард скривился.

— Луфе поплобуй! — Ответил Рей

— Офень фкуфно! — Поддакнул Илая.

— У нас тут блядь,миссия! Между прочем. И вообще, нам пора раздвигать булки реальности! Уроды, о боги, вы отвратительны!

Жевание мяса закончилось лишь с самим мясом. И дипломаты вошли во тьму закопченного зала. Ричард шел впереди, а колонну замыкал Рей. Попугай по-хозяйски уселся на репортера и принялся чистить перья. Тот лишь горестно вздохнул.

Темень, запустение и кислый запах взрывчатки. Шаги тонули в слое жирного пепла, под ногами хрустели косточки.

— Интересно, а что тут такое было? — Илая говорил шепотом.

— А вот мне не очень. Вот прям совсем не интересно. — Бурчал рей, часто моргая. Глаза никак не могли привыкнуть к темноте.

— Я как-то тоже обойдусь без этой информации. Не уверен, что нам были тут сильно рады. — Поддержал Ричард. — У меня с этого пепла чешутся ноги!

— Ноги, у тебя? Ты же при мне их в костер совал. Ричард, я понял, у тебя грибок стопы! — Озвучил мысль Салех.

— Удивительно, какое точное замечание. Это реально напоминает грибницу. И она расте.

— Серьезно? — Рей нагнал компаньона.

— Не самое эстетичное зрелище. Не находите? — Ричард остановился, внимательно разглядывая ноги, по которым, под кожей, ползли светящиеся отростки. Они достигали уже середины бедер. На ступнях светящиеся линии сгустились так, что ступни освещали пространство рядом с тобой.

— Грибок стопы выглядит не так. — Авторитетно заявил Илая. — Я им болел. Он не светится.

— Ясен хер, Ричард, предлагаю тебе ампутировать их атрибутом, а потом я проломлю тебе череп. Как то они не очень смотрятся. Ты кстати куда?

В этот момент графеныш торопливым шагом направился куда-то вглубь зала.

— Я… Я не знаю, мистер Салех, убейте меня, я не контролирую собственно тело! — Последнюю фразу Ричард прокричал уже с паникой.

Рей вскинул винтовку, но его новая рука неожиданно ушла вниз. Салех не растерялся, и попробовал левой рукой выхватить револьвер из кобуры. Но его потерявшая контроль конечность перехватила ладонь и не дала использовать оружие.

Ричард шел все быстрее.

— Илая, огонь по Гринриверу!

Но репортер не смог ничего ответить, его скрутил приступ сильной боли и Илая лежал на земле, приживая руки к животу.

Тем временем крик Гринривера оборвался. Он, уже весь окутанный светящимся мицелием, остановился в центре зала и вскинул руки. Во вскинутых руках вникла черная сфера почти метрового диаметра.

В зале тем временем тоже произошли изменения. В воздухе появились светящиеся всеми оттенками зеленого линии, и в воздухе повисли многочисленные светлячки. Свет разгорался все ярче и стали видны обожжённые стены. С потолка тоже ушла темень. Там, под темными сводами клубком влюбленных змей ожили фрески. Не то чтобы хоть кто то сейчас смотрел на потолок…

Светлячков становилось все больше, и они кружились в хороводе, что своим рваным ритмом бил по глазам.

Неожиданно они все устремились в черную сферу, унося с собой свет. И через мгновение вылетели оттуда обратно.

— Ах тыж ебаная пидорасня! — Неожиданно ожил Ричард. — Сука! Чумы гнилое естество! Еблатраааахина!

— Что за нахер! — Взревел Рей. Он все еще боролся с рукой.

— Этот пидр, великий О, он сношает, сука, меня в атрибут! — Ричард аж вижжал.

— Чего?

— Мы открыли дыру в реальности! Он сует сюда свой дук, ебаный дук! — В глосе графеныша сквозила истерика.

— Убейте его! — Неожиданно взревел Илая дурным голосом.

— Кого? — Рей непонимающе оглянулся.

— Его! — Илая ткнул куда-то в темноту. И тут из темноты…

Из другого конца зала, из темноты, возник золотой свет. И в воздухе соткалась фигура.

— Это что за ебань? — Рею только и оставалось что бешано вращать глазами и стоять на месте.

— Кхер-Крет! — Ответил Илая, перекатываясь на бок.

— Кто?

— Скопирующий богов! — Пояснил репортер, поднимаясь на ноги, и, видимо, на рефлексах, начал устанавливать камеру.

— Илая, сука, ты можешь говорить нормальным языком? — Зарычал Рей. Неожиданно, он вернул себе контроль над рукой.

— Если он прервет ритуал нас всех утянет в туда, куда великий О сейчас сует свой божественный хер!

— Откуда такие вводные? — Пробасил Рей успокаиваясь. Вся эта пляска света проходила в полой тишине. Лишь гул ветра не давал тишине стать абсолютной.

Огромная золотая человекоподобная фигура, кажется, обрела плоть. В длинной руке сверкнул золотой серп.

— Я не знаю, я ничего не знаю, но точно уверен, что, если этот золотой пидр доберется до Ричарда нам всем полный пиздец! — Теперь уже Илая едва не плакал.

— Блять, вы там что, уснули? — Снова подал голос Гринривер.

— Решаем, куда стрелять. — Рей передернул затвор.

— В меня!

— В пидрилу!

Голоса прозвучали одновременно

— Рей, если вы удержите этого золотого пидора то всегда успеете потом убить Ричарда! А если выстрелите в Ричарда то узнаете что я был прав!

— И? сильно пожалею? — Кажется, Рей полностью вернул себе самообладание.

— Не успеешь! Сильно ахуеешь, а потом сдохнешь! — Эджин ярился и открыл огнь из пистолета по золотой фигуре. Та в ответ распахнула пасть в оскале. Пасть опоясывала голову и за острыми золотыми зубами была чернильная тьма.

Пули от пятиметрового гиганта срикошетили.

Рей выстрелил.

Артефактная винтовка не подвела и в этот раз. Росчерк света ударил в голову золотого гиганта и тот опрокинулся навзничь. После чего неторопливо поднялся и снова пришел в движение.

Выстрел в грудь посадил его на задницу. В ногу — заставил оступиться. В руку — крутануться на месте. Но выстрелы не заставили отступить Кхер-Крета ни на шаг. Поток светлячков стал быстрее.

— Ричард, ублюдок, когда этот бог там кончит?

— Я не знаю, сука, это омерзительно, блядь! Рей, я тебя умоляю!

Осмелевший Илая подскочил к идущему о ли голему то ли статуе и швырнул в него камнем. Впрочем, заз всякого на то эфекта. Очередной камень ударился в холотую глову с черным оскалом. Илая полез в карман и кинул…

«Клац» — гигант щелкнул зубами демоническая пасть сомкнулась на летящем куске мяса. Монстр довольно прогудел.

До Ричарда гиганту оставалось пройти каких-то пол сотни шагов.

— Рей, взрывчатку, дайм мне взрывчатку!

Гигант метнул в репортера требуемое. Неожиданно раздались истошные крики попугая, и звуки возни. Рей даже на мгновение отвлекся от перезарядки «Регины».

Илая навалился на своего попугая и выламывал тому крылья, мотая поверх них тонкий кожаный шнурок. Птица вырывалась, но безрезультатно. В итоге к спине животного оказался примотан цилиндр взрывчатки с отросшим грибом. Репортер дернул запал и побежал к гиганту.

— Бросай, бросай идиотина!

Но репортер, казалось, не слышал крика бывшего лейтенанта. Когда от фитиля оставалась едва ли десятая часть Илая метнул попугая. Клацнула пасть. В воздухе повисла пара перьев. Рей бросился за какой-то каменный блок. Грянул взрыв и все залило светом…

* * *

Дневники на полях

Что, господа, ждете ахуительных историй? А вот нихера! Жмите на кнопку, сразу же идет следующая глава. Меня тут прет поработать не по детски.

Глава 16

Салеха контузило. Он с трудом раскрыл глаза. Во рту стоял вкус крови. Бывший лейтенант провел ладонью по лицу и посмотрел на нее. Лапу покрывали кровавые разводы.

С трудом он сел и прислонился к камню. В глазах двоилось. В неба лился солнечный свет.

Рей задрал голову и уставился на потолок. Потолка на месте не оказалось и через пролом было видно небо. К горлу подкатила тошнота и Рея вырвало чем-то едким.

Свежий воздух вернул возможность соображать, и громила смог подняться на ноги, хоть и с большим трудом. Он отправился к распростертому на полу телу. Ричард Гринривер перевал без сознания. На лбу у него красовалась большая шышка.

Дальнейший путь Салеха лежал к золотой горе, которая оказалась изломанным телом Скопирующего Богов. Тот лишился головы. Рей потрогал тело, то оказалось сделанным из золота.

Мысли все еще путались, и Рей бродил между камней.

За одним из камней нашлась камера. Целая. Ее репортер успел убрать в кофр. Тот треснул, но уцелел.

Саму Эджину повезло меньше. Он обнаружился среди груды камней, распластанный на полу.

— Пиздец котенку. — Тяжело вздохнул Рей, увидав Илаю. Кусок золота с кулак размером торчал у него на месте левого глаза. Голова была разможжена, под затылком растекалась лужа крови. Молодой человек был еще жив, но сразу было ясно, что это не на долго. Правый глаз закатился, тело, вытянутое как струна били конвульсии агонии.

Рей отправился дальше.

В какой-то момент он заметил слабый кровавый отблеск…

— Регина, девочка моя…

Руки инвалида ходили ходуном, по шрамированной коже пробежала одинокая слеза.

На полу лежала винтовка. Кусок золота разбил затворную раму, в которой, по-видимому, сдетонировал патрон. Механизм оружия был раскурочен. Ствол перекошен.

Салех подхватил на руки останки пушки и горестно заплакал.

Ричард очнулся от ощущения взгляда. Не то, чтобы он был таким чувствительным, просто, когда на тебя уставился огромный золотой дракон, одна голова которого с тебя размером, то в теле поднимаются древние инстинкты. Память о том, что когда-то, буквально много веков назад и несколько тысяч лет подряд до этого, подобные твари ели твоих предков.

Короче, Гринривер подскочил и с вызовом уставился на заглянувшего в дыру в потолке дракона, копируя его взгляд. У молодого человека болела голова, он не слишком хорошо помнил события последних часов, но совершенно точно знал, что случилось нечто ему сильно неприятное. Из за этого ощущения он очень хотел кого то убить и золотая ящерица для этих целей подходила как нельзя лучше.

Привычно подавив приступ тошноты (Ричард давно не считал свои сотрясения) он украдкой огляделся. Заметил он и умирающего Илаю и ревущего Рея.

— Ну? Типа я в ужасе и сам готов залезть в твою пасть, ты только это, подползи поближе, повелитель небес! Я вкусный! Могу даже посолить! — Ричарду наскучило играть в гляделки с драконом. И у него еще были дела.

— Усмири свое сердце, Ричард. Время битв прошло.

Гринривер узнал голос и через мгновение увидел его обладателя. Вождь Нбганда ловко соскользнул с головы летающего ящера и предстал перед молодым аристократом.

Куда-то делался издевательски-карикатурный акцент, а глаза вождя были таким же, как и у дракона, с которого он спрыгнул. Радужная оболочка золотого цвета, и вертикальный зрачок.

— О, благородный вождь, а с чего меня разжаловали до Ричарда? А как же Могучая падла и… — Ричард почесал в затылке и выдал скороговоркой. — …дальше я ужа как то и не помню что нес этот болван Херля?

Вождь усмехнулся и прошелся по залу. На пару ударов сердца он остановился над распластанным Илаей и что-то причитающем Ричардом. Громила впал в транс и ничего не замечал вокруг.

— Вашему народу не ведома магия имен, молодой лорд. В вашем мире все смешалось. Рожденный править — служит. Несущий разрушение и смерть несет волю жизни. А слышащий мир крапает статейки на потеху публике. — Вождь вел странные разговоры, и Ричард следил за ним исподлобья. Его золотые волосы слиплись в грязный ком из-за пота и грязи.

— У нас таких рожденных править как комаров в этих лесах. Чтобы править, надо убить всех остальных рожденных править. Но мы все же люди, жить хотим, ищем компромиссы. — Ричард дернул щекой в раздражении. — Слышать мир мало, надо слышать и общество. Только восторженные идиоты не понимают, что люди — это тоже мир. Большая его часть. А несущего разрушение выгнали из рядов армии тьмы за жестокость. И пенсию дали, чтобы случайно не вернулся обратно. Куда ему еще идти? Только я не понимаю, к чему все эти разговоры?

— Я не играю в ваши игры, Ричард. Я всего лишь говорю, что вижу. Это ваш мир. И вам в нем жить. — Голос вождя был мягок.

— Наш мир уничтожит ваш. Экспансия неизбежна. — Гринривер, апротив, едва не фыркал от раздражения. Если бы у Ричарда был хвост, он бы им сейчас дергал. — В понимании наших властителей Вы сидите на золоте. Вы подтираетесь банкнотами. Мы придём и заберем все. Это лишь вопрос времени. На любую силу найдется хитрость. Вас мало, а в империи люди каждый день думают, как подчинить ваши земли. И этих людей больше, чем вас живет в этих джунглях.

Вождь расхохотался. Смех, грохочущий обвалом, прокатился по всем углам зала и утонул в бездонном небе.

— Наша история насчитывает бесчисленное число лет. Если бы я умел считать, я бы назвал тебе цифру. Деревья памяти дают семена, Ричард. Лес может быть и каменным. А люди в костюмах вполне сойдут за крокодилов. Особенно некоторые. — Лукавый взгляд золотых глаз уперся в насупленное лицо. — Нам нечего делить, юный Лорд.

— О великий и могучий хрен пойми кто! — Взвился молодой человек. — И на кой хер тебе, древнему и бесконечному понадобились скромные персоны волшебников — алкоголиков? Раз вы такие сильные и… что там по списку, не помню уже.

— У всего есть свои законы. — Вождь нисколько не обиделся. — Для чуда нужен ребенок, что будет ему рукоплескать и удивляться. Чтобы родился бог — нужен подвиг. Для сказки нужен сказитель. И тот, кто будет слушать песню. Вы были нужны, и вы пришли. Всего лишь еще один механизм о существовании, которого мы вы можете только догадываться.

— Хочешь сказать, что все предопределено и у людей нет воли? — Ричард и сам не смог бы сказать зачем он продолжает спорить.

Нбганда снова расхохотался, но уже обычным смехом. Расхохотался так, словно услышал замечательную шутку.

— Нет, нет, все наоборот! Свобода воли есть, именно в этом и есть весь смысл!

— Не понимаю. — Ричард скрипнул зубами.

— И не поймешь. Хотя твои дне не могут быть сочтены. Возможно, однажды ты повзрослеешь.

Это был не первый подобный разговор в биографии молодого Гринривера. И у него уже знакомо разболелась голова.

— И что дальше?

— Дальше? О, Ричард, ты думаешь, от тебя еще что-то требуется? Нет, это лишь дань вежливости. На моей памяти это первый раз, когда кто-то столь безропотно и деловито исполнил пророчество. Обычно герои более склонны к рефлексии. Пришло время получать награду. — Голос вождя снова налился силой и зарокотал. — Рей, человек что ранил двух богов, убийца с добрым сердцем, чего ты желаешь?

— Ты… не знаю кто ты, но ты ведь даруешь жизнь? — Салех заговорил сиплым голосом, полным излитых слез.

— Да!

— Воскреси!

Ричард проследил направление, куда ткнул черный коготь на измененной руки и по залу разнесся звук, с которым ладонь впечатывается в лицо.

Бывший лейтенант ткнул пальцем в разломанную противослонопотамовую винтовку.

Из глаз вождя излился золотой свет. И у ног Рея оказалсь его монструозная винтовка. Целая и невредимая, словно только что после чистки. Винтовка преданно вильнула прикладом и поползла на тонких лапках вперед, чтобы радостно уткнуться стволом в колени инвалида.

— Рей Салех, какого дьявола, почему не Илая? — В голосе Гринривера сквозило едва ли не отчаяние.

— Так он это, парень конечно хороший, а Регина, она друг. Она нам жизнь спасла, и не раз. — Смущенно пробасил гигант, с умилением гладя винтовку.

— Но это винтовка, кусок железа! Ее в магазине купить можно, да хоть сотню штук! — Продолжал бушевать графеныш.

— Ничего ты не понимаешь, Ричард!

И в кои то веки Гринривер был согласен со словами компаньона. Он решительно ничего не понимал.

— Смелый маленький человек, чье сердце открыто новому. Ты отдал все, чтобы эта сказка не оборвалась на середине! — Вождь стоял над все еще агонизирующим телом. — Я возвращаю тебе твою жизнь, это слишком великодушный дар!

Тело Илаи воспарило над каменным полом, его окутал хоровод иск. С лица ушла печать страдания, щеки налились кровью. Слиток золота никуда не делся, так и оставшись торчать на месте левого глаза.

Репортер глубоко задышал, плавно опустившись на ноги. Он очумело озирался и не мог понять что вообще тут происходит.

— Илая! — Снова в небе зарокотал обвал. — Если твои дни исчерпают себя, народ Ахаджара всегда примет тебя. Куда бы ты не отправился, теперь у тебя всегда будет дом.

— Ссспасибо… А…

Но вождь не стал слушать вопросов и через пару мгновений вновь стоял перед Гринривером.

— А что пожелаешь в награду ты, Ричард?

Молодой человек тяжело вздохнул, как-то затравлено оглянулся, и выдал.

— А можно я как-то без нее обойдусь? Если хотите, можете пожертвовать мою награду в благотворительный фонд, я даже могу дать пару визиток… Как доберусь до города, моя визитница не пережила экспедицию. — взор золотых глаз стал вопрошающим. — Твои дары отлиты из обмана и покрыты позолотой! Не знаю как там тебя называть, но я не хочу быть марионеткой, ни твоей, ни чьей бы ты не было! Я бы тебе отдал твой прошлый подарок, если бы знал как! — Последнюю фразу Гринривер в ярости проорал в лицо Нбганды, забрызгав того слюной.

— Хорошо, так тому и быть. Это достойная награда. — Спокойно проговорил вождь. — Теперь никто не сможет взять тебя под контроль. А еще никто на белом свете не поверит тебе, если ты вдруг скажешь, что тебя вела чужая воля! — Ехидно добавил он.

Ричард захотел что-то сказать, но его закружил водоворот светлячков.

Свет схлынул. Мир вокруг немного изменился. С потолка все так же с интересом на дипломатов глядел дракон. Только не золотой, а обычный, болотный, буро-зеленого цвета. Перед Ричардом стоял вождь Нбганда, из его глаз ушло золотое свечение.

— Великая героя! Ваша свершись пророчества и сильномогучая колдунства! Теперь Валикая О папка всех богов! — Радостно завопил вождь так, что у всех присутствующих моментально заболели уши.

— Ага, ура! — Ричард понял что общение с аватарой указанного О завершилось и с облегчением выдохнул.

— И что дальше? — Деловито спросил Рей, закидывая винтовку на плечо. Та доверчиво прижалась и обвила бог громилы прикладом.

— Дальше быть большой свадьба! Народ Ахаджара с великий О пойти к Великой У, мамой богов, и они делать Патур-ват-мата! И Велика У рождать новая, настоящая Бог! — Нбганда просто сыпал новостями и ценной информацией.

— Надеюсь, наша помощь теперь не требуется? — Илая осторожно ощупывал кусок золота на месте глаза и, кажется, никак не мог понять, что же там такое. — Ну, булки там подержать, свечку, роды принять…

Ричард подумывал кинуть в репортера чем-то тяжелым, но под рукой ничего не оказалось. Он боялся что вождю придется по душе какая-то из озвученных идей.

— Не, ваша теперь катиться куда хотеть! Героя больше не нужна! — Все так же радостно ответил вождь. — А теперь пошли творить великий праздник и жрать бухлища!

— Бухлища это хорошо, бухлища это надежно! — Одобрительно прогудел Рей. — Бухлища это безопасно! — Добавил он уже тише.

Обратный путь прошел в веселой атмосфере, что предвосхищала праздник. Только вот она оказалась изрядно испорченной.

Ричард взъелся на Рея. Он все никак не мог понять, почему для Рея винтовка оказалась важнее жизни спутника.

— Мистер Салех, а на что вы променяете мою жизнь? Помнится, в университете, на кухне, стояла мясорубка. Она достаточно ценна чтобы пожертвовать мной? — Ричард избрал тактику непрерывного нудения над ухом спутника. Салех бесился, но его попытки оправдаться выглядели все более и более жалко. Он чувствовал за собой вину, но идей насчет того, что с этим делать, у него не оказалось.

Рей, как ни странно, взъелся на Эджина. Он все никак не мог понять, на кой черт Илая пожертвовал попугаем ведь они были друзьями!

— Ну ты и ублюдок! — Рей избрал тактику злобного уничижения. Он постоянно отвешивал Илае пинки и зуботычины, публично выражал ему свое презрение и подговаривал Херлю не связываться с репортером.

Если бы тут оказался опытный психолог, он бы объяснил, что за агрессией Рей прячет чувство вины, и таким образом пытается переложить вину на жертву несправедливости. К счастью, опытного психолога тут не было, потому что его бы наверняка кто-то из этих троих убил, без зазрения совести. И вообще, чисто на всякий случай. Ну еще бы, и вообще, что бы вы сами подумали, встретив опытного психолога в самом центре затопленных джунглей на краю света?

Проблема не исчерпывалась этими двумя.

Илая взъелся на Ричарда. Ели бы его спросили о причинах, репортер бы не смог сказать чего-то внятного. Ричард вел себя надменно, постоянно указывал собеседнику на то место, которое, на взгляд тот должен занимать, а еще он периодически начинал форменно ныть и жаловаться на жизнь. Илае было не лучше, а еще он при этом не был бессмертным, но он же не ныл? И все пережитые испытания не сделали молодых людей ближе.

Илая выбрал тактику игнорирования Ричарда. Гринривер кстати, не заметил, что Илая его игнорирует, от этого Эджин страдал еще больше. А еще его бесило что Ричард вел себя по отношению к нему хоть и сдержанно, но при этом поссорился из-за него с Реем и не так давно спас ему жизнь.

В итоге дипломаты весь обратный путь не общались. Единственный, с кем все участники экспедиции охотно вели разговоры был Херля. Но на второй день он так от этого устал, что залез на пальму с трубкой, что украл у шамана и всем подходящим с желанием вопроса он отвечал, что он кокос. И вы вообще, нормальные, разговаривать с кокосом?

Легче всего было Рею, который мог общаться с крабами, винтовкой и шаманом. Но он это осознавал.

В итоге, когда экспедиция вернулась в лагерь, от троицы едва не летели искры.

— Джентльмены, не знаю как вы, а мне хочется сделать что-то бессмысленное и жестокое! — Объявил Ричард когда они вошли на территорию посольства и отправился сносить здание где обитал лич.

Рей вручил Илае пойманного попугая со словами «Эджин, будь человеком».

После чего репортер долго и пространно рассуждал о том, что почивший попугай вел себя подозрительно, и вообще был то ли чьим-то фамильяром, шпионом, аватаром, и вообще в этой истории и так слишком много тайн и автор их жизни не всегда может придумать что делать с забавным, но бессмысленным персонажем. Потому попугай должен был умереть героем. С этими словами он сожрал подаренного попугая и отправился проявлять пленку.

От немедленного смертоубийства жителей лагеря спас Херля, которого герои последнее время откровенно пугали. Он позвал дипломатов на праздник в честь них.

Вождь был разукрашен больше обычного.

Херля, как обычно, переводил.

— Великая и славная народа Ахаджара! — Вождь был изрядно пьян. — Беломордая героя, что приперся нас грабить совершил предначертанная! Великая колдуна, победившая жуткая болезня, что подарить Велкиая Э и народ Унара-Макута Великому О! Стремная злобная одноногая ублюдка что загнать своя рука в глотка великая Ы и вырвать ему кишка через рот, героя, что очистить от родильный грязь в места откуда родятся боги! Могучий белобрысый падла, что дал сильный пинок Великомы Ы, любимый наложница Великая О что раздвинуть для Великая О булка реальность, чтобы Великая О смог загнать Дук Дук в большой черный дырка и зачать новая бога!

Под конец фразы Херле уже не хватило дыхания.

— Мистер Эджин, уберите блокнот или я сломаю вам пальцы. — Прошипел Ричард репортеру.

— У меня идеальная память, это вам не поможет. — Илая, в свете факелов, сверкнул золотом. От своего занятия он не оторвался.

— Хочешь, я отобью ему эту память? — Дружелюбно предложил Рей.

— Мистер Салех, если мне потребуется ваша помощь, я вас об этом извещу! — Теперь графеныш шипел на душехранителя. Тот отвернулся с обиженным видом.

— Теперь наша Велика О не Великая О а Добрая Папа О, или Папа О!

— Ну что, Ричард, как тебе чувствовать человеком, благодаря которому целый бог стал Папой? — Ехидно прогудел громила.

— Заткниськхерам! — Голос молодого человека окончательно стал напоминать змеиное шипение.

Илая что-то прошипел в ответ. Причем реально прошипел.

Ричард на него покосился.

— И что это было?

— Просьба идти нахуй на змеином языке.

Тем временем Вождь продолжал освещать изменения в мировой обстановке.

— Теперь великая героя получить все что хотеть и валить к чертям собачим! А наша арода наконец смочь что давно хотеть!

— Ну что, Ричард, готов узнать, зачем все наши страдания? — Снова завел разговор Салех.

— Мне плевать. — Равнодушно ответил графеныш.

— Теперь пришла наше время! — Радостно взревел Нбганда. — Народ Ахаджара идти в поход! Папа О поиметь Маму У а народ Ахаджара поиметь народ Матаса-таруна! Мы крошить их черепа и жрать их печень!

— Милые аборигены, дети природы, с забавными верованиями и очень живым пантеоном. — Салех расхохотался. — Ричард Гринривер любимая жена Папы О, Папа О лучший друг геноцида!

— Знаете, джентльмены, я как-то утомился от этого всего этического искусства. Я, пожалуй, пойду спать. Если меня спросят, то соврите… что угодно соврите. — С этими словами молодой человек растворился в темноте, не став выслушивать остальную речь вождя.

— Пожалуй, я тоже. Если будут спрашивать, мистер Салех, я пошел творить колдунство. Сегодня очень яркая луна.

Рей задрал голову и уставился на ночное светило. Луна действительно была необычайной. Большая, отливающая кровью. Когда рей оторвал взгляд от неба, вокруг него никого уже не осталось.

Рей сплюнул и отправился праздновать. Он не собирался пропускать пьянку.

До того момента как психология войдет в повседневную жизнь большой массы людей оставалось еще пару веков. Потому для рефлексии люди эпохи магического пара использовали алкоголь. Поэтому, чисто технически, когда бухущий Рей Салех, что благополучно перепил два десятка воинов народа Ахаджара, Херлю и вождя с его бесконечно большой женой, вернулся в лагерь, технически можно написал «когда Рей Салех провел сеанс глубокого самоанализа». В общем, когда Рей Салех после сеанса глубокого самоанализа завалился в лагерь, переодически опираясь на четыре конечности, он первым делом пополз извиняться перед Илаей.

— Я не держу на вас зла, мистер Салех. — Ответил Илая на невнятное бормотание бывшего лейтенанта. После чего отвернулся, демонстрируя желания продолжать разговор.

Рей был пьян, но не туп. Ответу репортера он не поверил.

Потому, когда заскорузлые ладони сгребли Эджина, он сразу сообразил, что происходит. Его голова развернулась в обратную сторону, его пасть полная острых зубов распахнулась, и он сделал попытку загрызть приставучего инвалида.

Тот, не смотря на смертельную дозу алкоголя всунул в пасть измененную руку и зубы лишь проскрежетали по бугристой коже. А в рот репортера полилась приторная сладость. Илая непроизвольно сглотнул. А еще у Рея с собой была литровая фляга с тем, что пили местные жители.

Вырывающегося Эджина сложно было назвать хотя бы человекоподобным, но Рей имел крайне специфический опыт. Потому Илая был напоен до того состояния, когда алкоголь позволяет взглянуть на многие вещи под другим углом. В конце завязался разговор, в ходе которого Рей снова попытался донести до Илая всю степень своего раскаяния. Получалось плохо.

— Ну, это, того, если хочешь, может мне морду набьешь?

— Вам, морду? Мистер Салех, вы же меня убьете!

— Да не, все честно, я даже сопротивляться не буду! Ну, пожалуйста, ну, извини меня…

— Я это… Ну… Ладно, но чур, не драться в ответ!

Услышав последнюю фразу, Ричард, все это время делающий вид что спит, открыл глаза. Он подумал, что все же спит.

Илая Эджин стучал по морде Рею Салеху. Тот давал советы и не сопротивлялся.

Ричард с усилием протер глаза. Видение не развеялось.

— Ну, что, полегчало? — Удары по лицу слегка протрезвили инвалида. Его лицо опухло и представляло собой один большой кровоподтек.

— Ага, один момент! — По конец Илая боднул бывшего лейтенанта головой.

— Я прощен? — Пробасил смущенный громила.

— Ага, хер с тобой, спишем на контузию! — Илая изрядно запыхался и тяжело дышал. — У тебя еще осталось там чего?

— Ага! Слушай, это, а ты на Ричарда тоже обижаешься? — Рей приложился к ляге и протянул собутыльнику.

— Еще бы! Он такой, ну, знаешь, неприятный!

— Во! И я это, тоже на него обижаюсь, он ведь меня совсем того, изводит! Во!

— Варианты? — Деловито уточнил репортер.

— А давай ему морду набьем? И тоже, того, извиним! А то столько пережили и разругались как бабы!

— Дело, а он точно хочет с нами мириться? — Чуть боязливо уточнил Эджин.

— Хочет, ты даже не сомневайся, просто стесняется!

Стесняющийся Ричрд тем временем растворился в темноте и максимально бесшумно двигался прочь от лагеря. Он давно был знаком с Реем и точно знал чем заканчиваются подобные истории.

Не то чтобы это его спасло…

Когда поймали Ричарда и закончили его извинять, Ричард решил, что он обижен на Илаю. Отвертеться у репортера не вышло, уж очень воодушевлены были пьяные компаньоны с разбитыми лицами. От серьезных травм Эджина спасла повышенная подвижность костей черепа.

Потом дипломаты сожрали по попугаю, в знак окончательного примирения. Потом искали краба чтобы с ним выпить…

В общем, дипломаты проснулись после обеда. Ричард дошел до вождя и попросил его принести клятву в заверении вечного мира. Дипломатический мандат, что был на самом деле сложным артефактом, засветился зеленым, принимая клятву, и погас. Ричард облегченно выдохнул и даже спокойно выслушал свой полный титул.

Еще он обсудил с вождем тот факт, что через пару недель народ Ахаджара пройдет через земли империи, так как на их территории находится самый удобный спуск к морю.

После этого начались сборы.

Повозка успела изрядно прорости мхом, но сохранила прочность. Туда были сложены остатки пожитков. Получилось не так чтобы много. Уцелела фотолаборатория, сам фотоаппарат и снимки в герметичной упаковке. Свое место заняло медное тикающее яйцо. Туда же легли патроны. И… Все. Оставшееся место было забито подарками.

Помимо двух корзин с фруктами повозку набили многочисленными безделушками, костями, и травами. Но основной вес пришелся на золото. Это были останки убиенного Скопителя Богов. Останков вышло почти две сотни килограмм. Положили бы и больше, но у повозки и так трещали рессоры. В итоге золото прикопали в приметном месте (аборигены на него не претендовали).

Перед самым отъездом в селении появился шаман. Выглядел он почти нормально, рука и крыло у него пропали. Только глаза перекочевали на ладони и поэтому он выглядел так, словно собирался всех обнять.

Шаман подарил дипломатам несколько мешочков веселой травы и пояснил, что те выросли на уже привезенных несколько недель назад трупами. Компаньоны уже успели просто-напросто забыть об убиенных охотниках за головами и потому бурно выражали признательность.

Вождь вручил Ричарду большой мешок разноцветных камушков. Со словами что они не такие красивые как те, что ему вручил Ричард, но тоже неплохие. Увидав содержимое мешка, полного необработанных изумрудов, сапфиров, бриллиантов и крупных опалов, тут же принялся крайне язвительно высказываться о том, что это в целом, неплохая плата за отсутствие смены белья. А также заявил, что его доля — половина, так как в него никто не верил, а еще и били.

Илая, крайне сдержанно, объяснил, что били Ричарда не за то, что он отдал камни а за тупость, то есть за дело. И если Ричард попробует зажать долю, то его полный титул, которым его наградили аборигены, будет обнародован. А с легкой руки Рея, который в лучших отношениях с правящим семейством, чем Ричард, титул вполне может стать официальным.

Шантажу Гринривер неохотно уступил.

Когда селение аборигенов скрылось за поворотом Ричард заплакал. От счастья.

* * *

Дневники на полях

Это еще далеко не конец истории, не огорчайтесь, дальше будут ответы на очень многие вопросы.

Из новостей:

Звание самого большой неудачника года временно вручается моей кошке, Овсянке.

В том году ее стерилизовали. Но у нее снова началась течка. Как потом удлось выяснить, ей забыли удалить яичники. Тут, в Муроме, ее снова прооперировали. И вроде подлечили. Когда сняли швы, выяснилось что внутренний шов разошелся и у кошки грыжа, кишочки вываливаются под кожу. Пришлось животину снова оперировать.

За пару часов до визита к ветеринару кошка написала на кровать, видимо на стрессе, и я слегка осерчал и вытер лужу кошкой. Она потом вылизывалась иногда пытаясь сблевать. Я ее в чем то понимаю.

Короче теперь в понимании моей кошки, она нассала на кровать и ее за это снова выпотрошили. В общем у меня не самая хорошая репутация у моего питомца, теперь она от меня не отходит ни на шаг и постоянно урчит.

Спонсором потрошения выступил я, потраченные суммы заставляют плакать от жадности. Дорого это нынче, кошек потрошить.

Ах да, на литресе вышла ауди версия сапого в озвучке Кейнза, загляните в блог и оцените, а в группе можно послушать первые 7 глав. Если вам по нраву аудио книги вы точно захотите приобрести книгу, она шикарна.

Застра следующая глава, я ее написал на половина. А то и две главы, как я сказал, я неудержим.

Смотрюсь правда жутко, домашние ходят вокруг на цыпочках и стараются не отсвечивать. Я со сосредоточенным видом стучу по клавишам игнорируя реальность. А еще периодически я начинаю жутко хохотать.

Короче комментируйте, лайкате, и ждите, конец (книги) близок..

Глава 17

Обсидиан-тауэр встретил дипломатов закрытыми воротами, наведенными пушками, поднятыми щитами и ревом тревоги. Маг, вышел им на встречу, после того как уставшие путники принялись поносить стражу на восьми человеческих и шести звериных языках. Убедившись, что явившиеся из леса не пытаются сделать что-нибудь страшное, стража отправила им на встречу мага. Судя по бледному виду последнего, тот успел проститься с жизнью.

На резонный вопрос «Какого черта тут происходит» демонстрации дипломатического мандата, клятве на дипломатическом мандате и призыве в свидетели светлых богов, темных богов и сути мира заикающийся маг задал всего один вопрос:

— Джентльмены, а вы, собственно, кто? — Высокий мужчина с гладко выбритым лицом, в широкой соломенной шляпе и выгоревшими до золота черными кудрявыми волосами, торчащими из под головного убора.

— Ричард Джереми Гринривер, сквайр. Мистер Рей Салех, Мистер Илая Эджин, репортер Императорского вестника. — Спокойно ответил Ричард. Этот человек отделял его от нормальной одежды и свежего хлеба, так что молодой человек сохранял хладнокровие. Хотя его голосом можно было заморозить море.

— А… А кто тогда лежит в морге? — Проблеял маг. Он был увешан артефактами как новогодняя елка — украшениями, и все равно испытывал чувство ужаса глядя на сканирующие артефакты…

— Хороший вопрос, своевременный. Но совершенно точно не мы. Как можно понять, мы стоим перед вами. Живые.

— А вы уверены? — Маг продолжал задавать странные вопросы.

— Служивый, у тебя амулетик есть специальный. И как я вижу, не один. Они же реагируют на всяких тварей. — Рей понял, что еще пару вопросов от переговорщика, и из города придется ждать нового мага.

— А… Так это… Смотрите в общем сами! Разойдитесь метра на два, чтобы не накладывались ауры и по одному подходите ко мне. Может вы мне сможете объясните кто вы такие! — Кажется, маг убедился, что явившиеся из леса дипломаты не планируют его есть живьем и слегка пришел в чувство.

— Так, начнем с вас, мистер Эджин! Господа, подходите, любуйтесь! Это вот отвечает за магическую активность, это вот божественные эманации, это вот артефактная штука, а тут видите, зеленый камешек? Не горит? Ага, а должен! Вы же мне утверждаете, что мистер Эджин человек? А вот этот розовый, видите, как сверкает? Это если что, змея.

— Мда, как то некрасиво вышло. — Пробурчал Рей. — А давайте Ричарда попробуем?

— Сэр Ричард! Поменяйтесь местами с мистером Илаей. Мистер Салех, я вижу, вы разбираетесь, что, по вашему, вы видите?

— Ничего?

— Ага, вот именно, ваш спутник даже как иллюзия не определяется. Пустое место. Вас посмотрим? — В голосе мага прорезался профессионализм и какая то профессиональная отстраненность.

— Ага…

— Ну что там?

— Растение, алхимический конструкт, химера, спиртосодержащая жидкость, земноводное, божественная аватара… Да, все верно, божественная аватара. О, кстати, зеленый все же горит. Поздравляю!

— А так? — Рей положил винтовку на повозку и отошел.

— Хм… Растение и земноводное минус, поздравляю, теперь я вынужден проверить груз. Если уж у вас оружие живое…

— И что же делать? — Уже озадаченно проговорил громила.

— А черт его знает, согласно протоколу безопасности, если я вас троих впущу в город меня повесят. Так что джентльмены, я не знаю, с какими лягушками вы сношались в этих лесах, но мне вилы. Хотя… У меня есть коллеги в университете столичном. Они с радость будут вас исследовать. А может и препарировать. — Добавил он почти мечтательно. Рей поспешно заступи дорогу Ричарду, пока тот не начал буйствовать.

— Ну, хоть одна идея? Не будем же мы сидеть тут под прицелами пушек? — В отчаянии простонал Ричард.

— Ну, сами посудите? У меня в морге три опознанных трупа. Принесли разведчики из леса… Соответствуют всем метрикам. Проходит полтора месяца и тут из леса выходят почившие, что вроде как, дожидаются в холодильнике визита столичных дознавателей.

— А вам прислали оригиналы личных дел? По форме канцелярии? В таких лакированных шкатулках? — Снова начал допытываться громила.

— Да, были такие…

— Значит тогда слушай… — Рей подхватил мага под локоток и увлек в сторону, объясняя как правильно активировать шкатулки чтобы получить доступ к секретной информации.

— Это потребует времени… — Маг тяжело вздохнул.

— А куда деваться? — В тон ему ответил Салех. Людей служивых он уважал. — Кстати, были подобные инциденты тут? Ну, с подменами?

— Нет, таких нет. Но мне хватило пары чудиков, у которых цветы из черепушки росли. Я их испепелил. И все согласно инструкции.

— А может это просто головной убор такой? — Илая при виде человека в форме пограничника заметно оробел.

Маг посмотрел на него как на идиота и удалился в сторону ворот, тайком утирая вспотевшие ладони.

— И что делать будем? — Устало протянул Ричард.

— Ждать. И хорошо себя вести. — Прогудел Салех рассудительно.

Дипломаты разбили лагерь и принялись ждать. Благо, запасов хватало.

Маг явился к вечеру. Вид он имел ошалелый.

— Господа, я в некотором затруднении.

— Что такое? — Ричард был вежлив.

— Эм… Все дело в личных делах. После активации артефакта появился лист с инструкциями…

Рей хмыкнул.

— И что же в них вас так… ошарашило?

— Да сами они и ошарашили. По Вам, мистер Салех, было написано следующее: попытаться наложить любое темно магическое заклинание не вещественного типа. По возможности — шестой круг и выше. При обнаружении трупа — попытаться поднять зомби. — Мужчина был сбит с толку.

— Ну? Так в чем проблема? Там наверняка было что то по поводу проверки атрибута?

— Было, но я не хочу рисковать акваторией. Она у нас, знаете ли, зарыблена. А с мистером Гринривером ещё… сложнее. Там рекомендуется вас убить. Дождаться воскрешения, и заручиться словом, мистера Салеха. — Последнюю фразу маг почти прошептал.

— Мистер Салех, признавайтесь, вы писали инструкции? — Ричард был сердит.

— Не, даже не консультировал. А я тебе говорил, не надо хамить людям из канцелярии!

— Я был пьян, и не контролировал себя! — Ричард дернул щекой.

— А я тебе говорил, не надо пить… — Принялся снова нудеть Рей.

— Я отмечал вашу безвременную кончину!

— А я тебе говорил, не надо мечтать…

— Мистер Салех, нас ожидает господин Маг. Кстати, вы так и не представились. — Разговор явно свернул не туда, и Ричард сделал попытку его вернуть в прежнее русло.

— Жерар Лидс, очень приятно! У меня все потребное для проверки. Кстати, зомби мы уже подняли. Это точно не ваше тело. Готов вас проклясть.

— Ну, начинайте, только я разденусь, а то я знаю эти ваши проклятия… — В голосе Салеха звучала покорность.

На Рея наложили «поцелуй палача», проклятие что заставляло жертву впадать в кататонический ступор, и испытывать боль. Громила вспыхнул белым светом, потом задумчиво почесался.

— Допустим, проверку вы прошли… Но теперь я обязан проверить сэра Ричарда.

— Мистер Лидс, один вопрос, перед тем как мы начнем, а что в инструкции было сказано насчет моего трупа?

— Там было написано, что труп не принимать за доказательство смерти. Ни в каком виде. А еще меня попросили при смерти загнать в вас стержень из самого твердого металла что будет в моей распоряжении и он должен будет разрушиться при воскрешении… — Маг, кажется испытывал сомнения насчет собственного рассудка. — К черту, мистер Гринривер, я не могу просто так хладнокровно убить человека! В конце концов меня сюда поставили убивать тварей…

— Мистер Лидс, поверьте, знай вы меня поближе, для вас бы подобный поступок не стоил никаких моральных терзаний. Если вам сложно, я попрошу мистера Салеха выбить мне мозги. — Вежливо предложил Гринривер. Его уже не смущал тот факт, что он был в одной набедренной повязке.

— О, мистер Гринривер, не смею вас обременяете подобным. В конце концов это моя обязанность! Но прошу вас, успокойте меня, вам точно ничего не угрожает? — Лидс был не менее куртуазен.

— Как же мне не хватало воспитанного собеседника с хорошими манерами. — голос Ричарда просто сочился удовольствием. — Не стоит переживать мистер Лидс, для меня это всего лишь мгновение темноты и я снова живой, здоровый и не испытывающий боли. Но вы меня очень обяжете если заклинание ваше будет максимально милосердном. Процесс умирания и предшествующая ему агония это не те впечатления которые хочется повторять.

— Это не сама простая задача, благородный сэр, я могу вам назвать список известных мне заклинаний и описать их эффекты а вы уже сами выберете, что на ваш взгляд будет оптимальным. Продолжил расшаркиваться маг.

— Отличная идея, редко в наше непростое время встретишь столь учтивый подход к столь щекотливому делу… Я готов вас слушать, мистер Лидс!

— Интересно, Ричард отдает себе отчет в том, насколько сюрреалистично выглядит в подобные моменты? — Тихонько поинтересовался Илая, любуясь открывающимся зрелищем и диалогом.

— Честно? Не знаю, Илая. Сам постоянно задаюсь тем же вопросом. — В тон ему ответил Рей.

— А чисто из любопытства, какое испытание предложили бы вы? — Снова зашептал Эджин.

— …Мистер Гринривер, а не подскажете, в какой момент нашегоиспытания потребно поместить в ваше тело стержень и на какую глубину? — Кажется, маг тоже не понимал как странно он сейчас выглядит.

— Я бы предложил сделать попытку напоить Ричарда холодным коньяком. Если наш графеныш начнет сыпать оскорблениями нарываться на дуэль, точно Гринривер.

*****

— А может вмешаемся? — Минут через пять поинтересовался Илая, кажется, он начинал скучать. — Они так до завтра будут разглагольствовать.

— Будем снисходительны, в конце концов, это такая мелочь…

*****

— Ладно, хорошо, я сейчас помогу джентльменам решить их проблему, ну ей богу, сколь можно облизывать простую мокруху? — Салех продержался еще пятнадцать минут.

— Не торопитесь, предлагаю пари, сколько они еще смогут этим заниматься? — В голосе репортера звучал азарт.

— Хорошо, что ставим? — Тут же согласился громила.

В итоге чтобы убить Ричарда потребовался еще час. Маг взмахнул рукой и голова графеныша разлетелась на куски как от попадания тяжелой пули. После чего мистер Лидс споро вонзил в тело длинный стальной штырь.

Ричард начал оживать. Штырь распался на два куска.

— Отлично, господа, с вами вопрос решен. Но объясните, что мне делать с вашим спутником. Мистер Эджин, может вы знаете как активировать ваше личное дело?

На это репортер только пожал плечами.

— Мистер Лидс, а вот чисто теоретически, ведь нашего свидетельства будет достаточно для того чтобы Илая Эджин был признан Илаей Эджином даже при наличие тела в морге? Он ведь не из благородных, не состоит в товариществах со значительным финансовым оборотом и не имеет прав на землю. — Заговорил Ричард, пребывающий в каком-то возвышенно одухотворенно состоянии. — Какая в конце концов, кому какая разница, кого мы будем считать беднягой Илаей? Благо у нашего спутника его память, его фотоаппарат и он вполне может выполнять свои рабочие обязанности перед газетой.

— То есть как, кому какая разница… — От подобной постановки вопроса маг впал в ступор.

— Разумеется, под нашу полную ответственность. Я думаю, вы понимаете что мы можем давать подобные поручительства? — Добил собеседника графеныш.

— Мда… Думаю да… Хорошо, тогда чисто между нами, а кто все-таки… Ваш Эджин?

— Честно? Понятия не имеем. — на этом месте маг выпучил глаза. — Но мы с ним в хороших отношениях, он спас нам жизнь и у нас небольшое, но очень выгодное финансовое товарищество. Даже если он тварь из леса, какая разница, если человек приличный и имеет представление о манерах?

— Но… Как теперь… у меня ведь инструкции, я же не смогу подтвердить под клятвой, почему вы меня не обманули? У меня же инструкции и контрразведка… — Окончательно поник Лидс.

— Мистер Лидс, пожалуйста, взгляните на мистера Салеха. Рей, прошу вас, улыбнитесь. — Маг нервно дернулся и шумно сглотнул. — Илая, а теперь вы! — От полноты чувств репортер аж облизнул глаз раздвоенным языком. Маг начал шумно дышать, стараясь успокоиться. — Что видите?

— Эээ… Я в смятении, право слово, если бы не, я бы уже приказал открыть огонь.

— Ну, согласитесь, благородный сэр, эти двое похожи как братья. — Ричард фамильярно приобнял мага за плечо — Только один из них полноценный гражданин империи, а второго мы притащили из леса. Кстати, один из них еще и жрал демонов, живьем. И подскажу, это тот, что покрупнее. А если не видно разницы, то, к чему разводить ксенофобию?

— Но инструкции и клятвы… — Лидс предпринял последнюю попытку сопротивляться.

— А что инструкции и клятвы? Так и напишите в отчете, пришли двое, доказали что они волшебники, Ричард Гринривер и Рей Салех, прошли все проверки. Притащили с собой неведомое нечто, назвали Илаей Эджином, угрозами заставали их пропустить. Вы оценили возможные перспективы и решили, что у волшебников свое начальство, пусть оно с их закидонами и разбирается, к тому же, сюда, как вы сказали, летят дознаватели. А джентльмены так вообще, пообещали, что не будут жрать жителей и учинять прорыв бездны. И вообще у них дипломатическая миссия.

— А насчет угроз можно чуть подробнее? Ну, чисто для отчета. — Маг ухватил главное.

— Ах, мистер Лидс, прошу извинить мою рассеянность. Разрешите перейти к угрозам. Не возражаете?

— Извольте…

— Мистер Лидс, сучий вы выблядок, я уже полтора месяца хожу с голой задницей, столько же не ел хлеба и зачастую мой ужин был жив при поглощении. Я забыл как пахнет мыло и белая куртизанка. если вы нас сейчас же не пропустите нас в город, я активирую свой атрибут и пройду вашу защиту как нож сквозь масло. Потом встану в центре города и поинтересуюсь, кто во всей империи может так же. А потом, чисто чтобы снять стресс, я убью всю администрацию города, и пару сотен человек, кого придется. У меня дома есть занимательная коллекция милых безделиц из различных человеческих частей. И часть я потерял в дороге. Ну как, убедительно?

— Более чем… — Маг снова побледнел

— Ах да, я забыл о главном, мне ничего, абсолютно за это не будет. Все произошедшее спишут на стресс. Но вам, мой друг, я даю слово, в рапорте вы будете героем, которому почти удалось успокоить палача империи. Кстати, это актуальное предложение даже в прижизненном награждении. А из новостей уйдет слово «почти» Я легко могу указать этот немаловажный факт в отчете! Вам всего лишь надо подчиниться обстоятельствам.

— Но мне придется поместить на карантин ваш багаж! — Лидс сдался.

— Никаких проблем. — Ричард окончательно впал в благодушие.

— Мне надо будет дать распоряжение и деактивировать артефакты… Это могу сделать только я лично, протокол безопасности…

— Да, да, мы все понимаем, идите мистер Лидс, мы подождем сколько нужно.

Маг удалился.

— Ну что, джентльмены, как я его, а? — Казалось, Гринривер сейчас просто взорвется от самодовольства.

Эджин и Салех послушно зааплодировали. Ричард раскланялся.

— Рей, а что на него нашло? — Шепотом поинтересовался репортер.

— Так это, заскучал видать. На аборигенов его ужимки никакого впечатления не производили. Они-то и меня особо не пугались. А тут видишь, дорвался. Уж очень Ричард до выпендрежа охочий. — Так же шепотом ответил громила. Он не хотел расстраивать Ричарда, к тому же стараниями молодого аристократа они были избавлены от многодневного фильтра, что было бы обязательно при полном соблюдении инструкций.

Через пару часов ворота все отворились, и дипломаты едва ли не бегом втащили повозку в ворота. Их лесная эпопея завершилась.

— Господа, весь следующий наш путь пройдет под белым знаменем! Белые простыни, белые сорочки, белых хлеб! — От последней фразы графеныш аж зажмурился, предвкушающе.

— Белое вино, белые бабы! — Поддакнул Рей

— Белые сливки в кофе! Белая пена, белые стены купален! — Присоединился к компаньонам Илая.

— Так… джентльмены, а где мы можем получить максимальное число пунктов из нашего списка?

Повисло молчание. Дипломаты усердно работали мозгами.

— Бордель! — Произнесли они хором.

Прошло десять часов.

В большой мраморной чаще, заполненной горячей водой с легким запахом корицы отмокали дипломаты. Изящные женские пальцы разминали путешественникам плечи, а Ричарду еще и умасливали гриву золотых волос.

— Мистер Эджин, поделитесь секретом, откуда перед вашими покоями очередь из шлюх? Я ведь совершенно точно снял бордель оптом, и они никак не могут рассчитывать на дополнительную премию! Вас снова приняли за мага? — Поинтересовался Гринривер. Он тихонько мурлыкал от массажа.

Илая лишь усмехнулся и облизнул единственную бровь.

Рей на это только хмыкнул. Ричард расслабленно выдохнул, кажется, слегка завистливо.

В блаженной неге пролетели десять дней. Дипломаты гуляли по городу, кажется, поели во всех городских ресторанах и трактирах. Местные жители их узнавали и раскланивались. На третий день уличные мальчишки принялись зазывать богатых кутил в ресторации, расхваливая кухню и рекламируя те неведомые блюда, что можно было там отведать. Больше всего, разумеется, налегал на еду Илая, который, как-то разом перестал стесняться и заказывал вообще все, что было в меню. Ричард просто наслаждался дарами цивилизации и не выходил из непривычно-благостного настроения.

Рей, которому доводилось куда как дольше жить в гораздо менее комфортных условиях, чем те, что были в их экспедиции, смотрел на все с усмешкой. Если бы его попросили объяснить в чем причина такого отношения, он бы пожал плечами и сказал бы, что в джунглях, по крайней мере, было тепло и не было недостатка в воде и пище.

Еще дипломаты настойчиво игнорировали внимание городской администрации, общаясь с ней исключительно официальными письмами и исключительно исходящими. Ответная эпистоляция даже не вскрывалась. А представителей местной прессы приятели побили. Ричард заказал у местной артели изготовление большого павильона на утесе, недалеко от города. В ресторанах он разметил заказ на фуршет, а ранее игнорируемые официальные лица и просто уважаемые жители города получили приглашение на оглашение результатов дипломатической миссии.

Более подробное письмо получил начальник местного гарнизона, которому письмо передал Жерар Лидс. В письме Ричард указал тот факт, что вскоре вблизи города в сторону морского побережья проследует караван аборигенов и что не следует воспринимать их ка угрозу. В качестве доказательства был приложен оттиск дипломатического мандата. Сам маг пару раз вовлекался в кутежи и делился слухами и новостями. Например, о том, что дознаватели в Обсидиан — Тауэр так и не приехали. Вместо себя они прислали короткое письмо, в котором было всего две фразы: «Вас обманули, ждите».

В итоге весь город пребывал в нездоровой ажиотации.

Место и время было выбрано идеально. С утеса, на котором собралась почти сотня человек, открывался изумительный вид на песчаный пляж, на котором сейчас собралось несколько десятков тысяч аборигенов. К побережью вышли все, кто причислял себя к народу Ахаджара. Такая большая толпа сама по себе была примечательным зрелищем. Гостям были розданы подзорные трубы и бинокли, которые Ричард скупил по всему городу, и даже слегка залез в оснащение местного гарнизона. Потом гости, в общей массе, даже игнорировали столы с закусками.

Сама павильон был выполнен в виде амфитеатра, где трибуна располагалась в самом низу. А гости могли, не толпясь у края, разглядывать виды.

Все время до выступления дипломаты хранили загадочное молчание.

Ровно в полдень Ричард поднялся на трибуну. За его спиной встали Рей и Илая.

И в это же время толпившиеся на берегу аборигены пришли в движение. К морю вышел человек, в котором через подзорную трубу легко можно было узнать шамана. Он ударил в бубен, и воды моря стали расходиться в разны стороны, обнажая морское дно. Это и послужило сигналом для начала выступления.

— Приветствую вас, жители Обсидиан-Тауэра! — Голос Ричарда был глубок и полон внутреннего достоинства. — Сразу хочу вас поздравить, сегодня вы присутствуете при историческом моменте. Каком? Позволю себе сохранить небольшую интригу. Слушайте меня! Так сложилось что волей императора я был отправлен на сложную и важную миссию, которую многие бы сочли самоубийственно. Да и такой она была, по своей сути. Ведь требовалось, ни много и не мало, заключить мир с народом Ахаджара!

В этот момент море отступило на несколько сотен метров и на открывшееся дно устремились. первые аборигены. Они что-то весело напевали, слышался шорох маракасов и стук барабанов. Чернокожие жители джунглей двигались довольно организованно и быстро. Незримый клин раздвигал воды, и стихия вздыбилось стеной. Зрители завороженно следили за зримым чудом.

— Мои предшественники потерпели неудачу. Ни сладкие речи, ни сила оружия, ни богатые дары не смогли проторить дорогу понимания к народу джунглей. Но мне удалось выяснить причину подобной неудачи! Все дело было… В спеси и надменности! — Народ на трибунах заметно заволновался. Поднялся гомон. — Мои предшественники были полными кретинами! Они пребывали в полной уверенности что идут договариваться с примитивными дикарями. Они вели себя как завоеватели, для них джунгли были бесхозной территорией, с которой достаточно будет согнать наивных аборигенов. За свою ошибку они поплатились жизнью! И поделом им!

Ричард перевел дыхание и украдкой бросил взгляд на открывающийся вид. Уже половина племени вступила на морское дно. Аборигены бодрым шагом бежали по мокрому песку. Мужчины, женщины, дети. Припасы тащили огромные ящерицы, которые, вероятнее всего, тоже были припасом.

— В этих джунглях мы столкнулись не с дикарями! Не с теми, кто всего лишь отстал от нас в развитии, и даже не с обломком былых времен, что остались от уничтоженных, некогда народов. Нет! В этих лесах мы встретили иную цивилизацию! Их история более древняя чем наша. Да, может они не носят изысканных одежд, не возделывают землю и не знают металла! Но силы, которыми они повелевают далеки от нашего понимания! Они делятся друг с другом памятью, как мы преломляем хлеб! Вы даже не можете вообразить себе все их возможности. Звучит как салонная шутка, но эти люди с копьями и луками охотятся на тех, кто сожрал наш механизированный корпус! И в охоте участвуют не только взрослые мужчины, но и подростки, даже дети!

Зрители зашумели, раздались удивлённые возгласы и смешки. Ричард жестом призвал к молчанию и когда шум стих, он продолжил.

— Не верьте глазам своим, не слушайте ученых! Народ Ахаджара равны нам. Не по внешнему виду, не по атрибутам, по духу! В них чести больше, чем во всех наших соседях, которых мы считаем цивилизованными! Они — народ истиной аристократии. Среди них нет простецов. Они ведают имена всех своих предков вплоть до момента сотворения мира! Они поют своим детям песни, которые пели боги молодым звездам! Они добры и милосердны! И перед ними преклонил колени мир! Им служат их леса и реки! Их боги, вы только вдумайтесь, БОГИ! Всего лишь скромные слуги! Нами правят те, кто всего лишь стал ровней богам! Но даже самым смелым мечтателям неведома эта картина, Боги, склонившие голову в желании служить!

Теперь гул стал возмущенным. Сейчас Ричард говорил что-то, сильно напоминающее крамолу. В целом, его прямо сейчас можно было колесовать, если бы нашелся палач захотевший портить об Гриривера инструмент. Салех и Эджин слушали, обалдело приоткрыв рты.

В этот раз толпа успокаивалась гораздо дольше. За это время весь народ успел ступить на морское дно, и они двинулись к стене воды, и та пришла в движение вместе с ними.

— Но не только жителям джунглей ведома честь! На меня была возложена миссия, я тоже служу своему народу! И во имя этого служения я смирил свою гордыню! Лишь потерявшие разум считают, что длинная вереница благородных предков возвышает их над остальными. Я же желал лишь одного, чтобы моих предков запомнили, как тех, чья кровь породила меня, Ричарда Джереми Гринривера! Я желал показать, что достоин! И у меня получилось! Я исполнил свою миссию! Как же я достиг того, чего не удалось лучшим дипломатам и военачальникам нашей благословенной родины? У меня с собой не было богатых даров, в качестве подарка я вручил вождю коробку бытовых амулетов. Поверьте, он прекрасно знал их цену и в насмешку осыпал меня драгоценными камнями необычайной чистоты! Я не успел выучить их язык, нам дали переводчика! Мои представления об и мире были смешны и нелепы, надо мной потешались как над неразумным ребенком и о нас заботились с той же теплотой. Так в чем же был секрет? Что же было у меня такого, чего не было у моих предшественников?

Люди снова зашумели, когда вода заключила бредущее по дну племя в кольцо. Или тому были причиной слова Ричарда

— Несгибаемая воля и сила духа! — Голос Ричарда завибрировал. — Я преклонил свои колени, как преклоняет перед ними колени мир! Я спросил себя, могу ли я служить народу джунглей так, как служат им их Боги? Могу ли я стать равным Богам? — Молчание было всеобъемлющим. Лишь шумел ветер. — Да, у нас получилось. — Теперь голос молодого человека звенел от сдерживаемого торжества. — Взгляните на людей за моей спиной! Рей Салех, мой одногруппник и верный друг, что разделил со мной все тяготы служения. И Илая Эджин, простой человек, что стал нашим летописцем, и чьи фотографии не дадут никому усомниться в моей истории. Вглядитесь внимательно в этих людей, и запомните хорошенько! Именно они в нашей миссии убивали диких Богов! Мистер Салех, со своей неудержимой яростью поверг бога огня, Великого Ы! Его ладони обагрились раскаленной кровью! На самом деле он успел обидеть еще и Великого А, но это было еще до начала миссии так что не считается! — Никто не засмеялся, люди с вытаращенными глазами таращились на Рея. — А теперь взгляните на Илаю Эджина! Он не маг, не волшебник, он посредственно дерётся и хреново бегает! Но он, именно он смирил Великого Э и заставил того преклонить колени! И он, в отчаянной самоубийственной атаке сразил того, кто сам охотится на Богов! — Да будут мне свидетелями светлые Боги! Да пожрут мою душу темные Боги, если я соврал хоть единым словом! — С неба ударил столп света и следом за ним взметнулся вихрь теней, подтверждая клятву.

Люди в павильоне, казалось, боятся вздохнуть.

— Мы служили народу Ахаджара! Мы разделили с ними пищу! Они приняли нас как равных себе! Они полюбили нас! И тогда они открыли сердца моим речам. Я говорил с их вождем как равный! И как равного слушал его! Да, я был льстив как демон и так же хитер. Народ Ахаджара внял моим речам! Именно потому они сегодня тут! Именно из-за этого они все…

В это мгновение раздался испуганный вопль, и молодой человек резко обернулся. Благодаря этому он успел увидеть, как стена воды задрожала. И пришла в движение. Силы, удерживающей воды не стало. И море смокнулось. Поглотив Народ Ахаджара, благословенный народ джунглей, без остатка.

— …Умерли. — Последнее слово прозвучало, по истине, в гробовой тишине.

Ричард с ужасом смотрел на волнующееся море. Все остальные с ужасом смотрели на Ричарда. В глазах людей был не просто страх. Так смотрят в бездну. В бездну голодных глаз.

— Мммможет они это… вы рыбок превратились? — Голос Репортера звучал довольно-таки жалко.

— Ну, Ричард, ничего страшного, зато теперь тебя точно никто не посчитает хорошим человеком. Так что можешь не переживать. — Рей Салех постарался разрядить обстановку.

Ричард ошарашенно молчал.

Люди в павильоне начали кричать. От ужаса.

* * *

Дневники на полях

(задумчиво запихивает читателю в глотку проду)

Эта сегодня не последняя, сейчас у меня будет подкаст с Кейнзом. А потом я попробую осилить еще главу. Обещаю, вы будете рыдать. И это, если вы достаточно охрененели, пожалуйста, оставьте отзывы тут и на литресе. Пошел дальше работать.

Глава 18

— Да ладно тебе расстраиваться! Ищи во всем положительные стороны! — Рей пытался успокоить Ричарда.

— Да? Например?

— Ну, теперь твоя репутация точно не станет еще хуже. — Ответил громила, подумав.

Гринривер только вздохнул и приложился к бутылке вина. Он уже вторые сутки накачивался. Получалось плохо. Вино и крепкий настойки отказывались туманить сознание.

— Джентльмены, я принес свежих газет! — Илая был до тошноты бодр.

— Ага…

— Положить их сразу в камин?

— Ага, очень обяжешь… — Голос Ричарда шелестел, словно страницы истлевшей книги.

— А вдруг там что-то интересное? — Уточнил Эджин, разыскивая непочатую бутылку в горе стекла.

— Твоя братия продолжает упражняться в остроумии придумывая мне прозвище?

— Да ладно тебе, среди них много удачных. — Рей тоже лучился позитивом. Уж очень ему грело сердце страдающее выражение лица нанимателя. — «Ричард — палач народов». Как тебе? Кстати, «Последняя воля императора» тоже неплох!

— А мне больше нравиться «Гринривер — Шепот смерти». История не припомнит человека, что смог бы уговорить утопиться целый народ. Женщины, дети, домашние животные… Какая трагедия! — Издевался Илая, но Ричард не реагировал.

— Да не собирались они топиться! Вообще, скорее всего эти уроды еще живы и потешаются над тем, как ловко всех надули. — Вспылил молодой человек, аж подпрыгнув со стула. Его повело, и он рухнул, утянув за собой скатерть и стоявшие на ней бутылки. Раздался звон битого стекла.

Рей участливо подхватил собеседника за шиворот и вернул его за стол. Тот ни на что не реагировал, внимательно разглядывая пространство прямо перед собой.

— И как мы это докажем? — Деловито поинтересовался громила.

— Там нет тел, на дне! Ничего же не всплыло! — Вяло пробубнил графеныш, не двигая глазами.

— Еще бы они всплыли! — Усмехнулся Эджин, который не оставлял надежды достать Ричарда. Или расшевелить, последнее время мотивы репортера очень тяжело считывались. — Там шесть сотен метров, на такой глубине легкие схлопываются! А еще там сильнейшее донное течение, так что трупы уже где-то в сотнях лиг отсюда, всплывают где — то в самом сердце бушующего океана.

— А еще у меня дипломатический мандат, который цел! — Ричард в очередной раз начал повторять свои доводы, которые последние дни твердил литанией по кругу.

— И что это значит? Народ, который клятву дал, жив? Ну, допустим, туземцы кого оставили на хозяйстве. С богом сходить поболтать? Ну, если хочешь, давай отправимся в этот город, кстати, как же он назывался, никто не запомнил? — Предложил Салех.

— Там кстати была разведка. Нет больше никакого города, дорога упирается в джунгли. А единственный возможный ориентир в виде здания посольства Ричард саморучно уничтожил. Какая неудача! — Обрадовал всех Илая.

— Мистер Салех, очень вас прошу, вломите этому пресмыкающемуся! — Все же попросил Гринривер.

— Легко! — Обрадовался Рей. Он всегда был не против кого-то поколотить.

Впрочем, легко не получилось, Илая гнулся и уклонялся, не поднимаясь со стула. В очередной раз полюбовавшись на макушку, спрятавшуюся в плечи, гигант сплюнул и сел на место.

— Илая, вот ты чего к человеку прицепился? Не видишь, у него горе. Какая муха тебя укусила?

Репортер лишь дернул плечами.

— У меня, между прочим, там, видимо, десяток потомков утонули. Но мы будем жалеть Ричарда, потому что тот испортил себе репутацию? — Илая аж зашипел. — Но да, мы не вспомним Херлю, а он, между прочим, Ричарда другом считал, и вождя тоже не помянем, ну помер и хуй с ним? Или тех женщин что с вами циновки делили тоже забудем, для успокоения совести?

— Мистер Эджин, я искренне соболезную вашему горю, если бы я мог страдать еще больше от того факта что утопил ваших детей, я бы это обязательно сделал. Но там их было несколько тысяч. Боюсь в моем сердце нет места для горя. Точнее у меня, кажется, теперь совсем нет сердца. Джентльмены, я даже не могу, как порядочный человек, после такого застрелиться.

— Вот, Илая, пожалей Ричарда, он даже застрелиться не может!

— А хочешь я тебя сожру? Я и не такое переваривал! — Илая зашипел и начал открывать пасть, в которую действительно мог поместиться Гринривер.

— Так, брейк. Вы сейчас не до чего толкового не договоритесь. Надо выпить! — Принялся оглядываться Рей. Он подобное в своей жизни наблюдал не первый раз и примерно представлял, что надо делать.

— Алкоголь, увы, мне не особо помогает! Я вчера допился до смерти, пришлось пить снова. — Угрюмо ответил Ричард.

— Тогда я сейчас, у меня где-то была веселая трава от шамана. С памятью тех охотников за головами. Но думаю, нам подойдет. Вы как, не возражаете?

— А тащи! — Устало буркнул репортер. На него тоже перестал действовать алкоголь.

Ричард лишь медленно кивнул.

Всего было четыре небольших мешочка травы. Содержимого одного хватало на одну забитую трубку.

— Вдыхайте осторожно, джентльмены, горло дерет. — Рей закашлялся и передал трубку Ричарду. Тот осторожно затянулся.

Первая трубка ушла быстро И задумчивый Салех уставился на корзину полную фруктами.

— Ну, теперь я умею шельмовать в карты. Не повезло парнишке. И чего он в охотники за головами поперся? Ему же прямая дорога в циркачи!

— Да, неловко вышло. — Буркнул Илая. — Не скажу, что мне его жалко, но это не самая интересная жизнь из возможных.

Рей высыпал содержимое второго мешочка.

Теперь первым затянулся Ричард.

— Джентльмены! Теперь я знаю магию льда, вплоть до четвертого круга. Кстати, мировой мужик был. Книжку писал, надо бы сюжет запомнить. Мистер Салех, пожалуйста, не налегайте на бананы, лучше отдайте их мне!

— Ага, смелый оказался. И труса не праздновал. Не повезло ему с нами. Не переживай, я там еще три корзины заказал. Могут принести.

— А у мужика неплохой слог! — Добавил репортер, приканчивая трубку. — Надо не забыть его счет в банке ограбить.

— Поделиться не забудь! Ну что, следующую? Теперь давай ты, Илая.

Тихонько защелкала разгорающаяся трава. По помещению плыли густые клубы дыма.

— А я это мужика знаю. Ох, я ж теперь его за яйца держу. Буквально! Фу, как это забыть теперь? Мало того что он, оказывается, связной темной гильдии, так еще и гомосексуалист! Джентльмены, а давайте их ограбим?

Рей задумчиво затянулся, заглядывая в воспоминания капитана наемников.

— Илая, мы тебя плохо влияем! Вот на кой черт их грабить? Давай лучше шантажировать.

— Мистер Салех, а с чего вдруг такое человеколюбие? На моей памяти вы всегда выбираете тот вариант, когда надо бить людей. — Ричард втянул дым. — О, какие люди, нет, бить его бесполезно. Может все же продадим охранке?

— А чего ты не хочешь убивать болезного? Он же вроде как убить нас хочет. — Теперь уже Рей удивился.

Ричард какое-то время пялился в пространство.

— Ах да, я думаю, что действие наркотика. Действительно, глупо, мистер Салех, приедем в столицу, наведаемся с визитом. Я предлагаю молоток.

— А может вспомним науку старого Роберта? К тому же у нас уже кончаются каникулы, а у нас домашнее задание! А тут такой повод. И не надо заказывать душегубца в канцелярии.

— Это дело! А то я как то, признаться, за всем этим колдунством и забыл за нашу учебу! — Сказал Ричард уже почти нормальным голосом, без привычного тлена в интонациях

— Эт вы о чем? — Уточнил Илая, который развалился на стуле.

— Илая, вот скажи честно, тебе тайн не слишком много? — Рей протяжно зевнул. Ты же с нами только знакомство завел, уже перестал на человека быть похожим. Это, если что, буквально, как человек ты вроде пока ничего такой.

— Убедили, обойдусь! — репортер кивнул своим мыслям.

— На, Ричард, теперь ты первый! — Рей опустошил последний мешочек.

Молодой человек затянулся. Его зрачки расширились. Трубка дернулась в руках и Илая едва успел подхватить выпавший инструмент. Ричард закашлялся. А потом громко, заливисто расхохотался.

— А это так и должно быть? — Осторожно поинтересовался Илая, рассматривая трубку в своих руках.

— Дык, трава какая-то слабенькая, видимо только взяло нашего Ричарда, сейчас просмеется и кушать начнет, как не в себя.

Ричард тем временем продолжал хохотать и кашлять. В какой то момент он остановился чтобы набрать дыхание.

— Это не память!

— Что?

— Письмо, это письмо, нам, от шамана. Он знал как будет. Он там все объясняет. О боги, как же это остроумно! Они обманули всех! Вообще всех!

Илая выхватил трубку и поспешно затянулся, тоже закашливаясь. И тоже рассмеялся шипящим и булькающим смехом.

Рей уже не стал дать пояснений и тоже втянул дым. В голову потекли образы и картинки…

Гогот громилы присоединился к смеху молодых людей. Он бил себя по бедрам и орал, утирая слезы.

— Ох шельмы, ох уроды темнокожие, вот это они дали! Ухаха!

— Мухаха!

— Мвахаха!

— Джентльмены? — Дверь в комнату раскрылась. Вошел Мистер Лидс. Вид он имел весьма ошарашенный. — Джентльмены, о боги, вы что, пристрастились к этой дряни? Она же сушит мозги и отбирает волю! — Маг поспешно отворил окно, впуская в комнату гостиницы свежий ночной воздух. После чего махнул рукой и весь дым из комнаты вылетел, закрутившись вихрем.

— Мвахаха, Рей, Илая, это мистер Лидс, боги, мистер Лидс, мы наверно, мвахаха, думаешь что мы накурились! Хааахаха! — Ричард держался за живот.

— А мы накурились! Ахахаха! Накурились и поняли что мы никого не утопили, мистер Лидс! Мы так счастливы! — Илая был весел.

— Жерар, хотите апельсинку? — буркнул Рей с набитым ртом.

— Апельсинку, ахаха! Апельсинку! — Ричард стонал и шмыгал носом. — Мы накурились и поняли, что никого не убили, представляете мистер Лидс, Ахаха! А почему мы никого не утопили?

— Ричард, ну и умора, я уже не помню, Ухаха! Но мы на самом деле хорошие, мы никого не убили! Ухаха! — Снова подал голос Илая!

— Лидс, не уходи, мы хорошие! — Рей продолжал опустошать корзину. — И правду ни в чем не виноватые! Это они сами! Понимаешь, сами! Мвахаха! Бульк! А потом возьмут, да всплывут!

— Бульк! Пузиком кверху! Ухаха! — Мистер Салех, хватит, хватит, чертяка, ты что несешь, я же больше смеяться не могу!

— Это отвратительно! Это просто возмутительно! Совсем никого уважения! — Лидс хлопнул дверью и выскочил из комнаты.

Через какое-то время хохот стих.

— Так, джентльмены, тут был Жерар Лидс, или мне показалось? — уточнил Ричард, смакуя какой-то фрукт что целиком состоял из мясистых сладких семян.

— Ага, не показалось. Хотел чего-то. Проветрил комнату и ушел.

— Ну, не важно, завтра спросим! — Илая выкинул ситуацию из головы. Дай те мне вон ту длинную зеленую штуку?

В эту ночь дипломаты спали без сновидений.

Гринривер вышел на террасу потягиваясь. На душе царил мир, в голове оставалась приятная тяжесть и организм требовал лишь чашки местного кофе со сливками и кардамоном.

Вскоре к Ричарду присоединился Рей. Он почесывал бок и подставлял лысину солнцу.

— О чем задумался, Ричард?

Молодой человек сидел за столом, перед ним лежали листы бумаги. Несколько смятых уже валялось в мусорной корзине. Но тонком носу блестело золотом пенсне.

— Сочиняю текст отчета. Нахожусь в затруднении. — Честно признался графеныш, делая глоток кофе из чашки.

— Поделись, мне тоже эти бумажки заполнять. — Рей налил себе лимонада из высокого кувшина.

— Если написать, как было, нам не поверят. К тому же, что мы приложим в качестве доказательства?

— Так у нас эта… трава памяти осталась…

— Не осталось там ничего, все израсходовали, подчистую. А господин Лидс еще и под клятвой даст показания что мы накурились шаманской травы до видений и несем бред, которой позволяет нам заглушить совесть. Боги наши клятвы, конечно, в случае чего, примут, но клясться перед людьми, которые нас сами учили эти клятвы обходить…

— То есть, у нас из аргументов только видения от наркотика? — Рей сделал шумный глоток.

— Если бы у нас было что то, что можно продемонстрировать в качестве доказательства истинности слов… — протянул Ричард

— Без шансов. Это будет выглядеть оправданиями. И перекладыванием ответственности. — Рей был серьезен.

— Ага, альтернатива не лучше, у нас были доказательства, но мы их случайно скурили. — Ричард фыркнул.

— И что предлагаешь?

— Мистер Салех, ну это же очевидно. Будем загадочно молчать. Очень хорошо работает для зловещей репутации.

— Так ты вчера вроде как страдал. Не? Ну, что тебя теперь монстром считают… — Под тем взглядом, который бросил юный Гринривер Рей аж заткнулся.

— Мистер Салех! Вы меня разочаровываете, то есть вы всерьез решили, что мне важно общественное мнение? Мы ведь уже больше года знакомы.

— И? Ты всегда был болезненно тщеславен!

— Я болезненно щепетилен, если незаслуженная репутация меня чем-то обременяла! А если люди желают обманываться насчет того, что они видели, то сама попытка оправдаться будет унизительной. Давайте остановимся что мы всех разыграли! — Ричард аж усмехнулся последней мысли.

— А что, мне нравится! Вполне в нашем стиле. То есть мы вроде как уже так не раз делали, да? — Рей снова заткнулся.

— Я не стал причиной гибели людей, что меня признали и, как я говорил ранее, полюбили. Моя совесть чиста. Этого более чем достаточно. А что до репутации… Как вы правильно сказали, теперь мы ее уже точно ничем не испортим. В нашей работе это может быть ценным. Люди будут более сговорчивы, если мы их о чем-то попросим. — Закончил Ричард мечтательно.

— А еще они будут выкалывать себе уши и выносить мозги, чтобы не слушать звуки твоего голоса. Ты поклялся перед кучей людей что уговорил целый народ добровольно умереть. Напоминаю.

— С чего такие выводы, мистер Салех?

— Я хорошо знаю людей, Ричард, я же вижу, как они на меня смотрят — Громила ухмыльнулся, демонстрируя зубы. — А тебя теперь будут бояться больше.

— Значит, я могу рассчитывать на хорошие скидки у торговцев. — Философски закончил мысль молодой человек.

Он встретил непонимающий взгляд душехранителя и компаньоны звонко расхохотались.

— Джентльмены, доброго утра. — На террасу вышел Илая. — О чем спорите?

— Да так, решаем дилемму, что нам делать, убедительно врать, загадочно молчать или с самым жалким видом говорить правду. — Ответил Ричард, его перо все так же висло над листом бумаги, оставляя кляксы.

— У меня есть встречное предложение! — Илая получил заинтересованные взгляды. — Загадочно говорить правду, в качестве анекдотов, убедительно молчать при расспросах, и угрожающе врать. К тому же, я посмотрю на того, кто попробует наши слова проверить. Меня другое волнует. — Ричард поднял брови в жесте вежливого внимания. А потом снял и отложил пенсне. — Деньги. У нас, между прочим, камни. Как вы меня просветили, их надо очень грамотно использовать.

— Думаю, это подождет. Общественность не поймет, если император собственной персоной приедет пописать на камушек чтобы занять территорию, которую мы с вами наглухо зачистили. От людей и богов. — Ричард вздохнул и потер виски.

— Значит подождем? — Кажется, репортер не был ничуть расстроен.

— Думаю да. К тому же у нас два центнера проклятого золота на складе. Четыре пуда хватит даже очень сильно гулящему человеку, особенно если не играть в азартные игры. Вы ведь не играете в азартные игры, мистер Эджин?

Репортер отрицательно покачал головой.

— Тогда дам совет, обзаводитесь всем приличествующим человеку вашего положения. Обустраивайтесь в столице и нарабатывайте самостоятельную репутацию. — Ричард был собран и деловит. — При случае заедем за остальным золотом. А когда вы станете человеком высшего света, то можно будет обналичивать камни. Лес я думаю, так и останется непокоренным сколько нужно. Общество не простит удачу жалкому репортеришке, что привез из джунглей целое королевство. В вот четыре пуда золота вполне награда по статусу. А когда вы станете сильным мира сего…

— Хорошо, тогда как вы хотите, чтобы я осветил ситуацию в прессе? У меня есть фотографии, эксклюзивный материал, я участник событий, но все же всего лишь репортеришка, хоть и богов ставил на колени… — Усмехнулся Илая. Он обнаружил корзинку с яйцами и сейчас с наслаждением закидывал их себе в рот. Целиком. — Случайный человек осененный светом великих героев.

— А пусть рассказывает, как есть? Только это, Илая, ты нам сначала дай посмотреть. А то как оно есть будет здорово, но я не до конца уверен. — Закончил свою корявую мысль Рей.

— Да, я тут целиком поддержу мистера Салеха. Больше фактов, больше фото, пусть строят домыслы. Будем разыгрывать карту репутации по максимуму.

— Хорошо, вашу долю от прибыли пришлю на счета. Господа, тогда у меня еще одна просьба будет.

— Убить кого? — Деловито уточнил Рей.

— Нет, зачем? Я наверно и сам справлюсь. Просто я планирую нанести ряд визитов, в столице, и был бы очень признателен, если бы вы просто сидели в повозке рядом. И мило улыбались служителям закона, если те прибудут. С меня самый злачный кутеж в столице, за мой счет, разумеется.

— Мистер Эджин, вы уверены? Ваша просьба пустяк, а вот кутеж может легко обойтись в один пуд золота из четырех.

— Я не жадный. — Репортер пожал плечами.

Компаньоны переглянулись, и синхронно кивнули.

— Ладно, джентльмены, мне еще надо поработать с бумагами. Прошу меня не отвлекать, а то канцелярия сожрет меня надежнее мистера Эджина. — Ричард вернулся к бумагам.

— Илая, а это, погнали тогда развлекаться? — Неожиданно предложил Салех.

— И куда?

— Давай в мэрию! Постучимся. На кофе попросимся.

— Так мэр же сбежит!

— Так в этом и смысл! А потом зайдем в воздушный порт, и в банк!

— Ограбим?

— Илая, что за наклонности? Ну, что там мы найдем? Золото? Пуд? Два? Три? Если хочешь, давай лучше мэрию ограбим. Там предметы искусства, они легкие и дорогие… — Рей и Илая удалились.

Ричард послушал стихающие разговоры и ухмыльнулся.

Доклад Ричарда Джереми Гринривера, сквайра, в двадцать четвёртое управление. (отрывок)

… Таким образом нам удалось выполнить задание в полном объеме. Вождь народа Ахаджара принес клятву вечного мира с Империей. В качестве заверителя клятвы выступала божественная сущность, известная мне как Папа О

Должен ответить тот факт, что до момента нашего прибытия в Обсидиан-Тауэр Рей Салех предложил в качестве варианта решения вопроса с аборигенами их полную зачистку. Идея была отвергнута по причине своей низкой эффективности, так как до этого нами было зафиксировано воскрешение мегафауны в лесах севернее Реки Мата-Карта. (подробный отчет по данному эпизоду см. в отчете № 4)

Но в процессе выполнения миссии я случайно обнаружил вариант преодоления божественной силы. Таким образом у меня родился план по геноциду народу Ахаджара.

Необходимость данного плана обосновываю тем, что высочайшая цивилизационная адаптивность указанного народа представляет серьёзную опасность для существования империи, а также делает регион из проживания абсолютно непригодным для колонизации.

Мне удалось убедить вождя что лишь величайшие из людей способны ходить по дну моря. Океан в данном регионе имеет бесконечно большую магическую емкость и легко абсорбирует божественную энергию.

Геноцид произведен максимально гуманный способом. Все утонули. Всё произошедшее выглядело как несчастный случай. К отчету прилагается фото.

Вариант воскрешения или поднятия нежити считаю невозможным.

Прошу зачесть данное задание в качестве производственной практики.

Финансовый отчет прилагаю.

Ричард Джереми Гринривер, Сквайр.

Ричард поднялся из-за стола и уставился на залитый светом город.

— Хм, действительно, а не заглянуть ли мне в гости к мэру? Он, безусловно, сбежит. Но ведь в этом же смысл!

И Ричард, повязав бандану отправился в вечно празднующий город. Воздух пах сандалом и нагретым камнем. По небу неслась музыка. Праздник жизни продолжался. А где-то вдалеке шумело море. Прибой накатывал на берег, и в нем гасли золотые искры.

* * *

Типа дневник на полях. Господа, вы же помните, что еще будут эпилоги?

Эпилог

Пару часов спустя.

Где-то в горах.

— Отче… Отче, почему вы смеетесь?

— Да вот, Стефан, помнишь, книгу мне братия приволокла, из другого мира, священную!

— Да, отче…

— Читал?

— Да! Но я не понимаю…

— И не надо, но ты все же попробуй, имя им легион и в море утонули!

— Я все еще…

— Эх, нет в тебе живости, тащу ту священную книгу… объяснять буду…

— Но ведь наши паладины…

— Наши!

— Утопили!

— Утопили! На все воля Богов! Не кривись, они мне сами сказали, все по благословению!

Неделю спустя.

— Еще раз, и подробнее, они что? — Сиплый голос аж пульсировал от экспрессии.

— Уговорили народ Ахаджара броситься в море. Все утонули. — Робко повторил второй голос.

— Так, Патрик, погоди, у меня как-то в голове не укладывается, я сейчас услышал слова «уговорли» «народ» и «утопиться» в одном предложении? Мне послышалось? — Сиплый аж вижжал

— Не утопиться, а броситься в море…

— Я все правильно сказал! Рассказывай! — Сиплый голос забулькал. Звякнул стакан и послышались торопливые глотки.

— А нечего больше, вот фото, вот протокол, все задокументировано. Наш дипломат уговорил аборигенов утопиться в море. Публичное массовое самоубийство, они даже выбрали для этого удобный пляж…

— Так… где там эти… эти, которые…

— Контрразведка? — Второй голос осторожно подсказал.

— Пидорасы! Пидорасы что нам этих двоих сплавили! Так же это, они же это…

— Вышли на связь?

— Сдохли! Сдохли как приличные люди в этих лесах! Что там писала контрразведка? Где там письмо? Читай, там у меня в глазах двоиться…

— Ха ха ха ха…

Смачный звук удара.

— Ты что, сученышь, издеваться вздумал?

— Шеф, нет, не по очкам! Ай! Это в письме!

— А ну дай!

— Вот, не деритесь только…

— Мда… Точно… Ха ха… Урроды… А ну поднялся, поднялся говорю! Бери бумагу, пиши…

— Да, сейчас…

— Кровью не капай, орясина! Дебил криворукий, хотя нет, так даже лучше, капай сильнее, только чернила пусть не расплывутся!

— Мммм….

— Ты что там, плачешь что ли? Не важно, пиши, по высочайшему повелению были переведены… Кто переведён сам вставишь, не помню я как зовут этих… И да слезами тоже полей, там поймут. По высочайшему повелению переведны значит, с треском, нет, с триумфом, исполнили миссию, представить к награде и передаю на руки ее милости… Все! Это не наша проблема, нам их дали, они нам насрали, вот вам говно вот вам ваш подарок, отдаем с процентами!

— А если обидятся!

— Тогда я оторву тебе голову и пришлю им в коробке из под торта!

— Но…

— Это тоже напиши, что в случае неудовольствие и далее по тексту, ты жалок, авось пожалеют!

— Но шеееф!

— Не реви, кому сказал, не реви!

Месяц спустя.

В кабинете проректора Высшего университета неявного воздействия и опосредованного влияния царила рабочая атмосфера.

Светлейший князь Брин-Шустер внимательно изучал отчеты по практике.

— О, старые знакомые, ну, поглядим, что они там еще учудили, спорю на свою шляпу… Мда…

По мере чтения эмоции на лице князя сменяли одна другую. Удивление, шок, недоверие, опять удивление, скепсис, в конеце князь нахмурился и выругался сквозь зубы.

— Мде… А кто у нас там такой умный что решил моих студентов в эту жопу мира засунуть? Контрразведка совсем мышей не ловит? Хотя… Да, так лучше. Прямо совсем хорошо будет, раз они такие не убиваемые, сделаем из этого шоу…

Мужчина достал чистый лист гербовой бумаги икаллиграфическим почерком начал выводить резолюцию. После посыпал бумагу песком.

Резолюцию он прикрепил к отчету. Положил все в одну паку и вышел с ней из кабинета. Под нос Брин — Шутсер напевал детскую песенку.

— Ловись рыбка большая и маленькая!

Пару месяцев спустя.

— Теперь нас точно уволят!

У небольшой озера, густо заросшего по каменистым берегам каким-то вьюнком, стояли двое. Стояли на небольшой террасе, откуда открывался замечательный вид на долину реки, где некогда жил народ Унар-Макута.

Выглядели путники пожёванными. И не особо целыми. Из-под изорванной одежды виднелась бледная кожа. Местами рассечённая кожа обнажало бледно-розовую плоть. Впрочем, живыми эти двое тоже не были.

— Ха-ха. Очень смешно. Зато тут кто-то сделал очень удобный подъем. — Говорил высокий мужчина. Некогда белые волосы, собранные в изящную прическу, сейчас сбились в колтун. От изящного камзола остались жалкие обрывки. Через лицо мужчины проходило пару трещин, через которые проглядывало алое нутро, под которым что-то шевелилось. Лицо напоминало маску и скорее всего ей и было.

— Мастер, ваш юмор меня обнадеживает. Вы знаете, что делать?

Тот, кого звали Питером, напоминал человека больше. Но мертвого человека. У него не хватало полвины лица и было не совсем понятно, как вообще он мог говорить. Гортани тоже не было, а остатки головы торчали на позвоночном столбе.

— Что делать, что делать… Искать крайних. Это был идеальный план. Дикое божество, воплощенное в народе. Удобное место, идеальны условия. И ни одного человека способного исправить ситуацию на тысячи лиг. А знаешь, Питер, что главное? Что это был не наш идеальный план.

— И нам вот так простят провал? — В мёртвом голосе сквозило не свойственное мертвецам беспокойство. Личи вообще редко переживают. Но сейчас был явно не тот случай.

— Провал нет, а вот сообщение о диверсии — легко. Мы ведь знаем, кто это сделал. — Голос мертволицего был спокоен.

— Да? Откуда?

— Знаешь, в нашей ситуации нас спасает только тот факт, что те, кто нам противостоят, клинические идиоты. — Бывший коронный дознаватель наклонился и поднял с пола небольшую фотографию. — А вот самая наша большая проблема видимо в том, что они даже не догадываются что они нам противостоят.

На фото, на фоне живописной скалы, на вершине которой сейчас находились немертвые, были сфотографированы двое мужчин. У одного из них не было ноги.

Два года спустя.

— Простите? — Ричард потряс головой, в полной уверенности что ему послышалось.

— Я говорю, полезная нагрузка может достигать двадцати тонн, скорость подъёма…

Ричард с Реем стояли в эллинге, где проходила Седьмая Всеимперская Техническая выставка

— Нет, нет, это я понял, что там про тягу?

— О, сразу зрите в суть! Это дирижабль нового поколения! Комбинированный магомеханический двигатель развивает тягу в четыре Гринривера! К разработке двигателя приложил свою руку сам профессор Уорел! Сэр! Сэр, вы в порядке?

Ричард пребывал в ступоре, устремив полный непонимания взгляд в пространство. Рей Салех истерично ржал.

Десять лет спустя.

— Привет Илая! — Рай радостно махнул рукой.

— Доброго дня, мистер Эджин! Отлично выглядите! — Ричард был более сдержан.

— Приветствую, джентльмены! Рад вас видеть! Ричард, ты совсем не изменился. Вечно юный? — Илая обнял компаньонов.

Илая Эджин вышел из дверей вагона скорого поезда, и поплотнее запахнул плотное пальто из темно-синей шерсти. Поезд прибыл на вокзал Блад-Холла, один из крупнейших городов империи, который кольцом окружал одну из трех магический академий.

— А Вы все так же устрашающе выглядите! Как работа в газете? Я слышал, вы все там же?

Мужчины шли вдоль перрона. С серого неба сыпал мелкий холодный дождь.

— Да, уже третий шестой работаю там главным редактором. Внимательно слежу за вашими похождениями. Что сказать, не престаю удивляться вашей энергии. У меня даже целый отдел есть, который собирает оперативные новости о вас.

— Оу, так это мы твоих… Того… — Рей сделал движение словно сворачивает голову курице.

— А, пустое, сами нарвались. Зато те, кто выживают и привозят статьи обычно у меня на повышение идут. Ричард, у меня будет к вам большая просьба…

— Да, мистер Эджин, все что могу, мы ведь с вами друзья!

— Хватит мне дарить каждый месяц новую пару очков! — рявкнул Илая, блеснув слитком золота, который так и торчал у него из глаза. — Я убиваю за меньшее!

— Малыш Илая растерял чувство юмора! — Хохотнул Рей, поправляя темные очки на носу.

— Мистер Эджин, ну, сами посудите, что мне еще остается? Если бы не ваша реакция, я бы прекратил этот милый розыгрыш, слишком дорого мне обходятся услуги курьеров, каждый раз эти шельмы просят денег как судейские за здорового каторжанина! Постойте! — Ричард так резко остановился что его спутники даже успели пройти несколько шагов пока не сообразили тоже замереть на месте. — Вы что, их едите?

Илая лишь раздраженно облизнул немигающий глаз языком.

— И что, полиция не возражает?

— У меня компромат почти на всех в империи. Мне прощают много слабостей, джентльмены. — Илая как-то смущенно улыбнулся.

— Ладно, потом расскажете, нас ждет транспорт.

Приятели уселись в крытую повозку. Внутри воздух грела небольшая печка, и Илая вокруг нее едва ли не обернулся.

— Мистер Эджин, я слышал о вашей проблеме. О том что вы не можете зачать ребенка.

Бывший репортер лишь дернул щекой, отвернувшись к окну.

— Я слишком много оставил в тех лесах, Ричард. Не поделишься, как ты умудряешься купить моих людей?

— О, цена небольшая. Знания. Я всего лишь знаю где они живут. А с моей репутацией это более чем достаточно…

На подначку бывший репортер не ответил и продолжил допрос.

— И раз ты такой информированный, Ричард, то зачем позвал в это мерзкое место? Как ты мог узнать, холод я люблю еще меньше, чем глупые розыгрыши. К тому же тебе должно быть известно, у моей проблемы нет решения. Не всем бессмертие дается так дешево. — В голосе мужчин звучала горечь.

— А ты бессмертен? — Вскинул брови Гринривер.

— Условно. Змеи живут очень долго, мой вечно юный друг.

— Илая, ты же меня знаешь, позвал бы я тебя ради того, чтобы поглумиться или попытаться вселить ложную надежду? Когда-то ты пожертвовал ради нас жизнью. А я всегда отдаю долги. — Теперь уже Ричард скрывал раздражение.

Эджин развернулся всем телом. Зрачок схлопнулся в линию и снова стал человеческим.

— Что…

— Терпение, мистер Эджин, терпение. Не каждый день я могу всерьез оправдать репутацию всемогущего.

Карета остановилась у небольшого двухэтажного домика на окраине Блад-Холла. Дом был украшен разноцветными фонариками. С боков его подпирали такое же уютное жилье. Тротуар мели неторопливые дворники.

Рей открыл дверь и вывалился на улицу, протез звякнул о заснеженный камень. Инвалид вытянулся и стащил к крыши тяжелый чемодан. Оттуда он достал завернутую в цветную бумагу коробку.

— Я дико извиняюсь, но ты знаешь Рея, если ему что-то втемяшится в голову, он не откажется под страхом смерти. Пришлось уступить грубой силе. — Тоном, полным раскаяния, проговорил Ричард. Видно, что ему было немного неловко за происходящее.

— Что происходит? — Голос бывшего репортёра срывался.

— О, помнишь, в Римтауне как-то Рей пообещал, что найдет твоего ребенка, и подарит нож, если будет мальчик, или тяжелую картечницу, если девочка. И наврет что она принадлежала тебе. А потом наврет что-то насчет твоей героической смерти. — Ричард с удовольствием разглядывал лицо собеседника, руки которого тряслись. — К сожалению, второй части шутки не вышло, ты жив, так что обойдемся подарком. Я, кстати, повесил подслушивающий амулет ему на пальто. Щас будет номер!

Гринривер извлек из кармана небольшую шкатулку и повернул на ней крышку. Стало слышно, как протез звякает о брусчатку. Теперь раздался звон колокольчика.

Тихий скрип двери.

— Здравствуй, девочка! Тебя ведь Эрика зовут? — Раздался дружелюбный бас Рея.

— Здравствуйте дяденька! Ага, все верно! Вы к маме пришли? — Тонкий доверчивый голос.

Кажется, Илая забыл, как дышать.

— Нет, к тебе. Принес подарок. Я когда-то знал твоего папу! И обещал ему подарить тебе вот это! — Раздалось шуршание.

— Ой, а что там?

— Открывай, узнаешь! Ого! — Раздался звук как будто кто-то разорвал лист бумаги на сотню маленьких кусочков. — Это ты как?

— А я, дяденька, магесса! Учусь в группе для очень сильных девочек. И потому кстати я тебя совсем не боюсь, хоть ты и страшный. О, круто, а что это за пушка?

— Картечница, тяжелая, автоматическая. Ею владел твой папа, когда мы с ним вместе в джунглях охотились на диких богов.

— Правда?

— Правда!

— А какой он был, мой папа?

— О, он был очень крутой! Однажды он сожрал целого дракона, победил жуткого демона а еще он умел разговаривать с попугаями!

— Мама тоже говорила, что у меня очень крутой папа! Только таких крутых штук она не рассказывала. А он умер?

— Нет, просто в лесу потерялся и долго там бродил, у него выросли зубы как у змеи…

Ричард повернул крышку шкатулки и звук пропал.

— Я шесть лет занимаюсь поисками. Уж очень внезапно «умерла» та куртизанка. Я почти поверил. Маги умеют хранить свои секреты, Илая. Особенно про мага уровня твоей дочки. Это стоило дорого. Гораздо больше, чем мы вынесли тогда из леса. Но признаться, мне особо не на что тратить деньги. Иди, Илая Эджин, между нами, больше нет долгов.

На негнущихся ногах мужчина шагнул из кареты. Потом повернул голову и взглянул в глаза вечно молодого Ричарда.

— Значит, всемогущий? — Протянул он с непонятной интонацией.

— Согласись, звучит гораздо лучше, чем «Палач народов?» — В тон ему отвертил Гринривер.

Подбежавший Рей хлопнул замершего в нерешительности приятеля и заскочил в картеру. Дверь захлопнулась.

Повозка тронулась с места. За окном сыпал мелкий снег.

— Что, твое графейшество, все скупаешь души? Оптом и в розницу? — Рей наклонил голову и из-под широких темных очков сверкнуло жидкое золото.

— Истинно так, мой уродливый друг, истинно так…

Мир укутывал снегопад. В небе парили драконы. Приближался новый год.

Авторское послесловие

Вот и подошла к концу вторая книга!

Вы сейчас читаете черновик, когда книжка пройдет вычитку, я открою скачивание.

Она была написана за два месяца, или полтора? Не важно.

Что важно? Эта книга была написала в попытке над собой расти. Я плотно работаю над текстом. Над техникой написания, над производительностью. Сейчас я понял совершенно ясно, я могу писать быстро, не теряя качестве текста.

Самые веселые куски Колдунства были написаны в режиме форсажа.

В отличие от «Трех сапогов» я разу знал чем закончится эта безумная история. И всю книгу шел к конкретной цели.

Отдельной находкой стал Илая, что появился очень случайно но нашел свое место в истории и в сердцах читателей.

Не переживайте, дальше вы про него услышите разве что краем уха, он герой одной истории. Хотя должен признать, ему повезло, несколько раз я думал принести его в жертву на алтарь своего произвола, но он, гад, оказался живучим. Надеюсь, вам понравился рост героя.

Я снова пытался написать веселую приключалку и снова не вышло, уж очень герои спешно и основательно росли вглубь и вширь. Слишком живыми делались. А может именно потому такими смешными и вышли?

Лишь тот смеяться может от души, кто способен рыдать. Наверно. Это не точно, просто у меня все вот так…

Теперь к благодарностям!

Для начала скажу большое спасибо моей жене, Ангелине, именно она сумела обеспечить мне необходимую обстановку, чтобы я мог плодотворно работать. А еще парила зримой музой и обнимала даря новые силы.

Следующая благодарность моей дочке, Кудрявушке. Дочка, ты сама интересная книга из всех, которые я читал.

Отдельная благодарность городу Мурому! Город Муром, ты настолько уныл, что в попытке тебя скорее покинуть я пишу эти строки и пишу и намного быстрее чем планировал!

Спасибо заработанному остеохандрозу, я тебя тоже обязательно вылечу!

Теперь о людях, что помогали мне работать над книгой.

Слава, мой корректор, именно благодаря ему на днях текст станет читаемым и избавиться от львиной доли ошибок.

Александра Оттер, моя иллюстраторша. Именно благодаря ей эта книга, будучи в бумаге, расцветет новыми гранями. И во многом благодаря ей эта книга выйдет в бумаге, уникальные иллюстрации сильный плюс при выходе на полки. Кстати, в бумаге книга выйдет в декабре-январе. Через пару месяцев после сапогов.

Огромная благодарность Александру Новикову, он как то случайно стал бетаридером и именно он дает мне всегда живительную дозу первых респектов и делиться впечатлениями, что крайне мне важно! Именно он рассчитал тягу в Гририверах (что то около 700 Кг), кстати, его расчеты появятся в виде иллюстраций в бумажной версии.

Хочу сказать спасибо своему литературному редактору, Александру Бобкову. Именно он мне доходчиво на пальцах объяснил, что в моих книга хорошо а что плохо и как сделать мой текст лучше. Ему предстоит титаническая работа по лит правке, думаю она будет готова в сентябре, как и аудио версия книги. Кейнз поставил ее в очередь!

Традиционная благодарность Шуммерам, именно эти мертвые люди придумали письменность и без них вы бы не знали что такое читать!

Следующая книга будет анонситрована скоро!

До встречи на дорогах моих немного укуренных миров.

* * *

Царенко Тимофей Три сапога пара-3

Глава 1

— Ричард, ты должен мне помочь! — Гулкий бас ворвался в небольшой кафетерий с потоком холодного осеннего ветра.

В дверной проеме показался его обладатель. Двухметровый громила с круглым изуродованным лицом. На громиле была шляпа-котелок, а с длинного плаща на пол лилась вода. Мужчина явно пренебрегал зонтом. Или, что вероятнее, просто забыл о его существовании.

— Мистер Салех! Где ваши манеры? — Голос донесся от камина, перед которым сидел молодой человек в элегантном костюме-тройке. Он читал газету, а на столике рядом с ним стоял кофейник. Под кофейником горела небольшая свечка, распространяя по помещению запах сандала и корицы.

— Дык… Это… — Громила аж растерялся.

— И кто там орет? На улице.

— Дык… Это… Швейцар? — Совсем уже смутился большой человек.

— Вы что, убили беднягу и теперь он агонизирует? — Продолжал допытываться щеголь. Острое, породистое лицо было гладко выбрито. Грива золотых волос рассыпалась по плечам. На тонком носу расположилось пенсне, которое молодой человек снял и уперся в собеседника внимательным взглядом голубых глаз.

— Нет, я ему кажется того… — Салех шмыгнул носом. — На ногу наступил… — Закончил он, разглядывая уже свои ноги. Вернее одну. На месте левой ноги у него был массивный литой протез в форме совиной лапы. И кажется, с растопыренных когтистых пальцев стекало что-то бурое.

Молодой человек зажмурил глаза и потер переносицу.

— Рей, я выкупил это кафе на вечер, и попросил швейцара отвадить посетителей и докладывать мне о визитерах. — Ричард тяжело вздохнул. — Это, черт возьми, просто-напросто неприлично! На кой черт вы покалечили бедолагу?

— Так я его не заметил, он же тщедушный, под ноги зачем-то кинулся… — Громила смущенно шаркнул покалеченной ногой снимая с лакированного пакета тонкую стружку.

— В нем ведь добрых семь пудов! Рей, черт побери, идите, окажите помощь бедолаге и вызовете ему врача. А еще заплатите. И не как обычно, а четыре десятка золотых, минимум!

— А не жирно ли за отдавленную ногу? Он тут столько за пять лет не зарабатывает! — Недовольно пробубнил мокрый здоровяк, впрочем, послушно шаря по карманам. — И у меня столько нет с собой! — Закончил он не слишком логично.

— Я вам ссужу, и нет, не жирно! — Щеголь повысил голос. — Во-первых, это с вашей стороны просто — напросто некрасиво. Человек честно выполнял свою работу. Во-вторых, в данный момент бедолага работал на меня! А я привык заботиться о своих людях. В-третьих, это создаст нужную репутацию. Люди будут знать, что мы караем только врагов империи, и даже если кто-то невинный от наших с вами действий пострадал, то он будет осыпан золотом.

На это Рей только недоверчиво хмыкнул и покосился на газету, что лежала на кофейном столике.

«Ричард Гринривер, седьмой сын графа Гринривера, Палач народов. Кто следующая жертва? Расследование» — гласил разворот газеты. Под надписью было фото самого молодого человека, что сейчас отчитывал здоровяка. На фото его лица было искажено гримасой порока и ненависти. Впрочем, Салех знал, что Ричард тут всего лишь хотел чихнуть. Фото, кстати, Рей и делал. И в газету его отсылал. За очень солидное вознаграждение.

— Ну-ну! — Не выдержал громила, его голос стал язвительным. — Ты едва ли не собственноручно утопил сорок тысяч человек, вождь которых принес до этого клятву вечного мира. Люди падают на колени и вымаливают милосердие при одном твоем виде!

— Если ситуацию нельзя исправить это не значит, что ее нельзя улучшать. — Философски пожал плечами Гринривер. — И да, мистер Салех, еще одно…

— Да? — Громила обернулся уже в проеме.

— Если швейцар окажется настолько великодушным, что откажется принять компенсацию из уважения к вашему статусу, боевым наградам, чину лейтенанта в отставке, или заслугам перед империи… Я не пойму.

Рей Салех встретил взгляд льдисто-голубых глаз своими, водянисто-голубыми. И только тяжело вздохнул.

— Чаю мне закажи. С мятой. — Добавил он напоследок.

Дверь захлопнулась, звякнув колокольчиком.

Бывший лейтенант вернулся через пол часа.

Промокший плащ он накинул на торчащие из стены рога, начисто игнорируя вешалку. Когда предмет интерьера жалобно скрипнул под весом предмета гардероба, а тот, в свою очередь, очень характерно лязгнул, стало понятно что плотная прорезиненная ткань скрывает под собой минимум пуд стрелкового оружия.

— А теперь я вас внимательно слушаю! — Ричард проследил чтобы гость наполнил огромный стакан из такого же огромного чайника.

Повисло молчание.

— Я это… ну… того…

— Мистер Салех, вы меня пугаете. Признаюсь, моя фантазия отказывает. Ни одной версии что могло вас смутить. Так что я даже гадать не буду. — Гринривер был напряжен.

— Я это, с Региной поссорился… — Наконец выдал громила, глубоко вздохнув.

— Вы изменили ей с корабельной пушкой? Решили сделать своим главным калибром что-то с меньшей отдачей? — Голос молодого человека стал ехидным. Он заметно расслабился.

У Рея Салеха дома жила артефактная винтовка. Любой специалист легко мог идентифицировать плод сумрачного гения безымянного механика как переделанную зенитную пушку, что идет главным калибром на тяжелых десантных дирижаблях и служит для отстрела вражеских драконов и иных воздушных судов. А еще винтовка была живой и ела мелких позвоночных. В основном крыс.

Отдача указанной винтовки могла убить человека, ломая ему кости и разрывая внутренние органы.

Впрочем, громилу сложно было назвать обычным человеком. Он сжал полный кипятка стакан правой рукой. И тут наблюдателю могло показаться что на мужчине латаная перчатка. Только вот это была не перчатка. Бледная ноздреватая кожа на запястье становилась иссиня-черной на пальцах, который заканчивались массивными когтями цвета свежей нефти.

Рей вытер лицо левой рукой, воспользовавшись салфеткой. конечность оказалась вполне обычной.

— Да я не о той Регине! Я о мисс Штраус! — Буркнул обиженно громила.

— О, она наконец узнала, что с вашей пушкой у вас все серьёзно и вы планируете пойти под венец, а бедняжке придется довольствоваться ролью любовницы? Ну, я бы тоже обиделся измени вы нашему с вами договору о компаньонстве в пользу доменной печи…

Салех терпеливо вздохнул. К остротам компаньона он относился как к неизбежному злу. О чуткости молодой аристократ имел сугубо академические знания. Другими словами, он о этой чуткости, безусловно, читал… Но и только.

— Ты закончил? — Казалось, яд Гринривера вернул инвалиду самообладание.

Ричард унял улыбку и сделал жест «замыкаю уста». Со стороны громилы снова раздался тяжелый вздох.

— Она мне сказала, что ни о каком браке между нами не может идти и речи! Аргументировала она это тем, что из меня получится просто отвратительный отец! Начиталась этих работ профессора Маскитоса… — Голос громилы выражал растерянность ему не свойственную.

Гринривер расхохотался.

— Мистер Салех, я наверно даже где-то сочувствую вашему горю… Или нет, не сочувствую, но готов вам всецело помочь! Но объясните, как? Человека в этом деле менее подходящего еще требуется поискать! — Ричард постучал кончиком пальца по газетному заголовку. — Впрочем, если вы того хотите, могу начать против этого профессора Маскитоса компанию в прессе. Или нанять молодчиков чтобы те переломали ему все кости. Даже готов лично поучаствовать в его бесследном исчезновении! — Молодой человек от души веселился.

— Ну, ты ведь это, держишь змею… Может понимаешь, чего, ну, в воспитании…

Ричард, уверенный в том, что готов ко всему и смело сделавший глоток из чашки с кофе, покраснел лицом и странно кивнул головой силясь унять кашель. После чего заткнул нос салфеткой.

Борьба за чистоту дорого костюма продлилась некоторое время. В итоге, обуздав рвущееся из глотки кофе, графеныш откинулся на кресле и совсем по-плебейски заржал. Он пытался зажать рот, но смех все равно прорывался через ладонь. Смеялся молодой человек долго…

— Мммистер Салех! — Голос Ричарда еще немного дрожал от смеха. — Позвольте вам напомнить, Нарцисса механоид, она куда как менее живая, чем ваша винтовка! Я кормлю её хронометрами и резиной, а еще могу наматывать на руку и колошматить пьянчуг по трактирам, кстати, в вашей компании. Боюсь, в нашем общении с ней взаимодействии куда как меньше педагогики чем в рутинной чистке обычного, не живого оружия. Я, признаться, и держу ее только из-за абсолютной уникальности.

— И чтоб баб трахать… — Поникшим голосом добавил Рей.

— И это тоже, Мистер Салех, знали бы вы, в какое неистовство приводит женщин ощущение живого механизма на нежной коже! — Голос молодого человека стал мечтательным.

— Ну и мерзость, Ричард, живая змея для постельных утех! Фу! Гадость какая! — Лицо, обезображенное десятками шрамов и начисто лишенное волос, перекосило.

— Я готов подумать над вашей проблемой и предложить решение. Но мне потребуется какое-то время и, возможно, консультация с экспертами. — Гринривер поспешно перевел тему разговора. — Но от вас я потребую погасить мой долг перед вами за проигранный спор!

— Какой из? У тебя их ведь до черта. — Рей задумчиво поднял глаза к потолку.

— Любой, на ваш выбор. — Ричард был сама любезность.

— Хорошо. Я просто не знаю, к кому еще обратиться! — В голосе Салеха прозвучала искренняя благодарность. — А то все остальные разбегаются.

— Издержки репутации… — Гринривер согласно кивнул, глядя в пламя, что плясало по дровам камина.

Повисло молчание.

— Мистер Салех?

— Да, Ричард?

— А у вас разве нет каких-то своих дел? — В голосе молодого аристократа появился лед.

— Нет, ни единого, я в город поехал тебя разыскивая.

— Я хотел побыть в одиночестве. Не могли бы вы меня покинуть? — Устал намекать Гринривер.

— Не, как можно? Я же швейцара в больницу отправил. Значит охранять тебя не кому. Я вот и охраняю, все согласно нашего с тобой договора. Обеспечиваю приватность и уединение. Пункт девять, подпункт два. — Рей шумно хлебнул чай из стакана.

— Тогда, может быть, для этих целей вы встанете перед дверью? На место швейцара? — Голос Ричарда стал раздраженным.

— Зачем? Погода ведь собачья. А если кто придёт, в дверь постучат. Я открою. И это, попроси ужин чтобы подали, я с самого утра не жрамши. Хороший стейк меня бы устроил. И кальвадоса, шкалик.

— Мистер Салех, а вы, часом не ахуели? — Уже прорычал доведённый до бешенства Гринривер.

— Нет, с чего ты так решил?

Стон, полный отчаяния, был ему ответом.

*****

Императорский дворец, небольшой кабинет, выходящий окнами в живописный сад. В кабинете небольшой камин, что скорее создает уют, нежели согревает. Перед камином кресло. В нем сидит высокий круглолицый мужчина. Лицо его украшают завитые усы. На мужчине скромный мундир, отделанный пурпуром — цветом императорской фамилии. Длинные пальцы унизывают перстни. Впрочем, перстни столь же далеки от обычных украшений как муха от дракона.

Лицо хозяина кабинета отражает работу мысли. Он задумчиво стучит пальцами по подлокотнику кресла и пламя в камине пляшет в такт, завиваясь в крохотные смерчи.

Раздается тихий шелест, словно ветер колышет опавшие листья. Мужчина оборачивается к двери и шевелит пальцами в повелительном жесте. Инкрустированное дверное полотно идет рябью и из него выступает человеческое лицо.

— Маркиз Морцих, ваше величество. Прикажете принять?

Снова короткий жест пальцами. Лицо тонет в позолоченном дереве, и дверь вновь становится нормальной. После чего бесшумно раскрывается.

В комнату заходит высокий мужчина в черном камзоле. Рукава и лацканы его одежды отделаны серебром, что кажется, слегка светится.

У гостя вытянутое изможденное лицо, словно скульптор высекал из куска мрамора идеально-красивого человека, но так и забросил на половину. Тонкие черные волосы, словно пропитанные маслом, облепляют череп.

Хозяин кабинета взирает на огонь, не обернувшись.

Маркиз Морцих рассматривает спинку кресла. На его лице невозможно прочесть не единой эмоции.

— Ваше величество? — Напоминает о себе гость.

— На столе бумага. Прочти. — Шелестящий, едва различимый голос, проносится кабинету почти заглушаемый потрескиванием огня.

Мужчина делает четыре шага и поднимает бумагу. Карие глаза слегка подрагивают, пристальный взгляд скользит по строчкам. Под конец прочтения маска спокойствия трескается. Некрасивое лицо искажает гримаса ненависти. Впрочем, маркиз быстро возвращает себе контроль. Лишь в глубине карих глаз пляшут цепные тени.

— Я не поеду. Вы обещали мне полтора десятка лет. Прошло всего четыре. — Произносит визитер, и его слова горным обвалом рокочут в комнате. Голос слабо похож на человеческий.

Молчание становится ему ответом.

— У меня нет другого выхода, Клаус. Или ты решишь проблему, или я обращу в пепел всю провинцию. Там живет почти миллион человек. Женщины, дети. Они уже гибнут. Кордоны непроходимы.

— Я уже принес в жертву жену. Мне предлагают пожертвовать дочерью? — Теперь голос прозвучал мертвым песком, что засыпает могилу в пустыне.

— Если пожелаешь, бери ее с собой.

— И если я не удержу проклятие, то выжженная провинция станет самым милосердным исходом. — Горько проговорил маркиз.

— Ты принес клятвы.

— И исполню их. — Голос Клауса помертвел.

— И я даю слово что, когда ты вернешься твоя дочь будет в порядке. — Пламя камина жарко вспыхнуло, изгоняя тени, что скопились под ногами гостя.

— Если существует кто то, способный сдержать проклятие, почему не он едет вместо меня? — В голосе визитера появилась надежда.

— Бумага на столе. — голос хозяина кабинета вновь стал едва различим.

Маркиз взял со стола бумагу, которая возникла там пару мгновений назад. И снова воцарилась тишина.

— Безумие! — Воскликнул Мориц, трясущимися руками комкая бумагу.

— Не ты один принес клятвы.

— От города ничего не останется! — Снова повысил голос маркиз

— Отстроим. Они прибудут через три дня. У тебя будет неделя, потом отправляйся в дорогу. И будет одна просьба…

— Приказ?

— Просьба. — В бесцветном голосе прозвучали мягкие нотки. — Не говори им. Легенду тебе пришлют.

— Награда?

— Что пожелаешь.

Маркиз Клаус Мориц покинул кабинет.

Истаяли в языках пламени листы бумаги, вспыхнул ковер и паркет, по которым ступал гость. Пламя стихло и вновь кабинет стал таким же, как за пятнадцать минут до этого.

— Надо же мне их чем-то занять? — Устало прозвучал тихий голос нынешнего императора.

Впрочем, пламя надежно хранило тайны. И последних слов никто не услышал.

*****

В холле здания двадцать четвёртого управления было просторно. Высокие потолки, стены, отделанные мрамором. Вдоль стен были располагались «острова» — уединённые пространства, состоящие из круглых столов и удобный диванов. Друг от друга «острова» отделались декоративными стенками, покрытыми изысканной деревянной резьбой. Магия глушила звук, позволяя посетителям приватно общаться.

Сама отделка управления больше подходила какой-то гостинице, нежели казённому учреждения. Но личная канцелярия императора на таких вещах не экономила. А по слухам, еще и отмывала деньги для императорской фамилии.

Не то, чтобы у самодержцев была хоть какая-то нужда в деньгах, но право, не платить же банковскими билетами за услуги куртизанок или работу горлохватов? Что мешало просто взять нужную суму из казны наличкой, история умалчивает.

Ричард с Реем заняли один из «островов».

— О чем задумался, твое графейшество? — Рей ел крохотный крохотные рулетики из большого бумажного пакета. Рулетики были посыпаны корицей и политы патокой. А еще громила, чье имя было выбито на могиле такого явления как «изысканные манеры» облизывал пальцы.

— Да вот… — Ричард был рассеян. — Вы же помните, мой старший брат заказал памятную статую, для Обсидиан-тауэра? В память о погибших аборигенах, что пали жертвой палача народов?

— Это скульптору, что памятник тот делал, ты потом молотком руки раздробил а потом утопил в гипсе жидком? — Уточнил Рей и получив утвердительный кивок, закончил мысль. — Как не помнить, знатно повеселились. А что?

— Мой старший брат оказывается, мало того, что заказал у бедолаги копию памятника, так он еще и скупил почти все его работы! — Голос молодого был возмущённым.

— И чего? — Салех решительно не понимал сути проблемы.

— Да в общем то, ничего, но после того, как мы уродца укокошили, его работы возросли в цене в тысячи раз! — Ричард аж подпрыгнул на месте, от негодования. — Теперь мой брат заработал баснословное состояние на этих предметах искусства. Но мало того, какой-то писака сейчас, на страницах газеты, а это, между прочим, «Передовица высшего света», рассуждает на тему, что все, соприкоснувшееся со мной, обращается золотом или славой! Но завершается смертью! В качестве он приводит Обсидиан-Тауэр, который после нашего визита туда утроил свой товарный поток. Потом вот этот… художник!

— И чего? Ну пишут и пишут…

— На моей репутации и плоде моих трудов все наживаются! Возмутительно! — Продолжал распаляться молодой человек. — Но больше всего меня бесит брат! Понимаете, он меня унизил! Я подобное не прощаю!

— То есть, правильно ли я тебя понимаю, твой брат предвидел такое развитие событий, хладнокровно поставил на твою мстительность, подставил рисоваку и заработал денег? То есть он тебя поимел во всех позах глумясь над твоей несдержанностью и обидчивостью? — Уточнил Рей, который в таких разговорах приобрел привычку проговаривать свое понимание ситуации. Мысли Ричарда не всегда очевидны из-за витиеватости.

— В точку! — Ричард аж скрипнул зубами.

— И что дальше ты будешь делать?

— Как что? Меня переиграли. Значит моя задача — переиграть соперника. И у меня родился бизнес-план Я заработаю на этой ситуации!

— Ричард, при всем уважении к твоим интеллектуальным способностям, ты не тот человек, который способен заработать денег. — Принялся мягко увещевать компаньона Рей. — Из тебя же делец как из меня… — Рей задумался, подбирая сравнение. — Ент… Инх… Ентихелент, во!

— Мистер Салех, прозвучало как вызов, хотите заключить пари? — Гринривер аж побледнел от злости.

— Не, не буду. Если бы мы спорили на деньги, я бы тебя давно без штанов оставил. Вспомни Римтаун! Твою гениальную бизнес идею, с продажей огнезащитных амулетов после пожара в издательстве? — В голосе громилы можно было различить участие.

— Амулеты, как можно вспомнить, я все же реализовал, с огромной прибылью! — В запальчивости Ричард махнул рукой.

— Ага, только вот ты не забывай, по мнению местных, ты поджег весь город и отправил его в ад, за то, что жители оказались тебе платить. А потом едва не подняли на вилы. Сейчас Римтаун самый защищенный от огня город во всей империи. Там защита стоит даже на курятниках и уличных туалетах. Никто не хочет, чтобы у тебя кончились деньги и не попытался придумать что-то еще! Ричард, Римтаун платит тебе дань!

— Но это не я! Там же эти… Демонологи… — Растерялся молодой человек.

— Это ясно что демонологи. Но тебе никто не верит. К тому же мы потом взорвали памятник что нам установили. — Рей гнул свою линию.

— Так мы же его потом оплатили! И улицы мели, три сотни часов!

— Вот именно последнее всех окончательно и убедило. Сколько человек пропало?

— Два десятка… Но ведь и это не мы, это же… — Ричард вспомнил, кто убивал бродяг и заткнулся.

— Во-во, и никому мы ничего не докажем. — Рей постарался мягко улыбнуться. Вышло так себе, но Ричард давно уже не реагировал на подобные гримасы.

— И что вы предлагаете? — Гринривер сник.

— Что за план то хоть?

— Я учрежу специальный фонд, на черном рынке. Люди искусства, что будут мусолить меня в своих нетленных произведениях, получат неожиданную славу, и я буду скупать все их работы. А потом убивать художников. Работа, связанная со мной, будет последней работой в их жизни! А потом буду продавать скупленные ранее предметы искусства. Заставлю репутацию работать на себя!

— Хороший план, Ричард, прям удивлен!

— Вы серьезно так считаете? — Уши молодого человека покраснели от смущения.

— Ага, только ты забыл упомянуть реализацию. Будем брать богатых людей, что по каким-то причинам тебе неугодны, но пока не до такой степени, чтобы ты их убил. — Начал рассуждать Рей. — И рассылать им предложения купить у тебя предметы искусства. Ну, что может быть безобиднее, один ценитель картин покупает картину у другого ценителя картин. Я тебя уверяю, платить будут, сколько запросишь. Даже аукцион устроить можно! Кстати, у этого приема существуют даже название. Устоявшееся.

— И какое же?

— «Дяденька, купи кирпич» называется. — Закончил свою мысль бывший лейтенант.

Ричард фыркнул.

— Мистер Салех, я смотрю, вы невысокого мнения о моих коммерческих талантах. — Подытожил графеныш.

— Ну не твое это, Ричард, не твое. — Бывший лейтенант с аппетитом закинул в рот очередную сдобную улитку. — Вот ограбить, вымогательством заниматься, вот тут тебе нет равных.

В следующий момент в кабинете звякнул колокольчик. Так секретарь давал знать, что посетителя вызывают. Так что спор прервался.

— Я тогда пошел, узнаю, куда там теперь нас отправят. Надеюсь, в этот раз будет что-то более цивилизованное. Ричард, признаюсь, я привязан к горячему душу и теплому туалету! — Рей двинулся в сторону канцелярии излучая флюиды оптимизма.

Сам молодой человек в канцелярию соваться опасался, слишком специфический отношения сложились у него с бюрократами в ходе короткого, но буйного знакомства. Потому Ричард сидел и тренировал силу воли, глядя на бумажный пакет с пирожками. Долго он не выдержал, и воровато оглянувшись, подтащил его к себе ближе и начал уничтожать содержимое.

Когда Рей вернулся, стол был действенно чист. А от пакета не осталось даже запаха.

— Ричард… а где… Пирожки тут оставались. — Вернувшийся Рей сразу обнаружил пропажу еды.

— Подходил половой, собирал мусор… — Ричард равнодушно пожал плечами.

— Лучше бы ты сам скушал. — С сожалением произнес громила, усаживаюсь. В его руках был конверт плотной бумаги. — Ну что, ставки будем делать?

— Нас должны отправить на войну. — В голосе молодого человека был лед и пепел. — Это наша сила, наша судьба, и наш талант. Мы можем повергать армии. Иногда ночами я вижу битвы, в которых бросаю вызов бездне, а в воздухе висит красный туман…

— Ричард, завязывай с ландаумом. — Перебил нанимателя Рей. — Если у тебя проблемы с засыпанием, лучше выпей грамм сто пятьдесят. Или вон, сходи к целителю, пусть тебе желудок проверит. Кошмары, оно особливо с голодухи идут или когда гадость всякую жрут.

Салех вскрыл конверт и принялся внимательно изучать содержимое.

— Так, так, так… Требуется прибыть в столицу… — Рей поднял глаза, на нанимателя, и широко улыбнулся, обнажая десны, покрытые язвами. — Слушай, прям здорово, миссия в самой столице! Что там дальше, строчку потерял, ага… На улицу белых мотыльков, Ричард, это в богатом районе, где всякие маги обитают. И осуществить призрение, надзор и безопасность над маркизой Авророй Морцих, четырех лет отроду, от десятого числа девятого месяца — Лицо громилы втягивалось от удивления — до десятого числа десятого месяца или сколько будет потребно, до возвращения ея родителя в собственное имение…

Воцарилось молчание.

— Морцих? — Только и смог произнести Гриривер.

— Ричард, спасибо тебе огромное! — Рей, кажется, был готов полезть обниматься. — Теперь Регина точно ничего возразить не сможет! Раз уж даже государство мне доверяет с детьми сидеть, и за это платит, значит и с нашими детишками сдюжу. Главное этой Авроре понравиться, я потом из познакомлю, пусть расскажет, хороший ли из меня воспитатель… — Салех осекся и уставился на компаньона. Тот со стеклянными глазами рассматривал пустоту. — Слушай, твое графейшество, а не расскажешь, как ты это так ловко провернул? А, впрочем, не важно, не люблю я все эти ваши интриги. Но подарок знатный, я тебе не один, я тебе сразу три долга прощаю!

На эту замечательную новость Гринивер не отреагировал. Вообще, никак. Инвалид озадачено помахал у него рукой перед носом. Тоже без всякого эффекта. После чего озадаченно пожал плечами и принялся изучать направление и верительные грамоты.

— Морцих… — Молодой человек ожил и вновь повторил фамилию.

— И? Что там с этим Морцихом? Большая шишка? — Начал допытываться Рей, который уже успел заскучать.

— Поздравляю, мистер Салех! — Ричард криво улыбнулся. — Нам пиздец.

Глава 2

— Ричард, я тебя не понимаю, ты чего такой смурной, ну подумаешь, маленькая девочка. Я понимаю, дети — это огромная ответственность и все такое, но мне кажется все не настолько плохо! Сдюжим! — Рей гундел компаньону на ухо.

— Мистер Салех, вы можете хотя бы минуту помолчать? Из-за вас я уже пятый раз переписываю завещание! — Огрызнулся молодой человек. В его руках было вычурное перо с инструкцией. На столе перед ним — лист дорогой бумаги. Руки заметно тряслись.

— И шестой раз перепишешь. У тебя ошибка в слове «бенефициар» вторая гласная тоже е. — Рей задумчиво глянул на бумагу.

Гринривер протяжно выругался и смел листы со стола. Попутно перевернув чернильницу, которая опрокинула свое содержимое Ричарду на штанину.

Увидав расползающееся пятно Ричард принялся крушить кабинет с помощью стула, который с треском разломал об стол.

— Мог бы и стряпчего пригласить. — Рассудительно добавил громила. Он снова что-то ел. — Где, кстати, нотариус и вообще все?

Увидав, куда заскочил Ричард, после того как они почти бегом покинули управление, Рей рассудил, что у него есть несколько минут. Потому бывший лейтенант наведался в булочную. А теперь сидел в опустевшей конторе нотариуса. Кроме него и Ричарда тут никого больше не было.

— Где-то на полпути в воздушный порт, я полагаю. — Выдохнул молодой человек, закончив крушить мебель.

— Ты послал их с каким-то поручением?

— Нет, мистер Салех, кажется мне, уважаемы работники сего заведения сделали верные выводы, когда к ним в контору явился трясущийся от ужаса бессмертный «Палач народов» и потребовал срочно помочь ему оформить завещание. — криво усмехнулся графенышь, усаживаясь на уцелевший стул. — Рассуждая логически, думаю они планируют эмиграцию. Немного внезапную, но тем не менее…

— Объясни толком тогда, чего ты такой нервный. На, вот, держи, я они вкусные! — Рей свернул поднятый лист гербовой бумаги в кулек и отсыпал туда крохотных пирожков с карамелью из своего пакета.

— Маркиз Клаус Морцих, Воля света, великий инквизитор. Вам что-то говорит это имя? — Ричард на автомате взял предложенное угощение, ну, или попытался сделать вид что сделал это на автомате.

— Очень важный дядя? — Предположил Рей. — А кто, кстати, выше, маркиз или граф?

Ричард только вздохнул.

— Титул маркиза выше, чем титул графа. Есть оговорки, но в целом так…

— Ну и что, нанял важный маркиз двух волшебников, чтобы те с дочкой у него нянкались. Может это такой шик в высшем свете? — Предположил Салех. Он все еще не понимал причину столь эмоциональной реакции.

— Прошу меня извинить, мистер Салех, за два года общения с вами я иногда стал забывать, что какие то вещи для вас далеко не очевидны. — Со странными интонациями протянул графеныш. — Марких Морцих — демоноборец. Сильнейший. И не только демоноборец… Его сила того рода, что делает приводит мир в его исходное состояние. Затрудняюсь дать точное определение, но этот человек способен одной своей волей закрыть прорыв реальности. Помните, как Римтаун едва не уронили в ад?

— Ага, славная драка была… — Рей мечтательно улыбнулся. Ричард поежился.

— Так вот, Клаус Морцих способен закрыть подобный прорыв одним взглядом.

— И чего? Боишься он и нас того, нормализует и ты потеряешь свои атрибуты?

— Такая мысль, признаться, меня даже не посещала. — Всерьез озадачился Ричард. — Но я не думаю, что нас бы отправили, имейся там подобны риск, нет, дело не в самом Морцихе, а в его дочке.

— И что с ней не так? — Удивился Громила, закидывая в пасть сразу горсть пирожков.

— Что вам известно о проклятиях, Мистер Салех?

— Много чего. Накладываются они на человека, на местность, могут…

— Не надо мне читать университетский курс, я его тоже прекрасно помню… Видимо я не так сформулировал мысль. Чем проклятие отличается от благословения?

Теперь бывший лейтенант задумался на долго. Ричард поднялся со стула и закрыл окно, через которое сам нотариус часом ранее покинул помещение.

— Ну и вопросы ты мне задаешь, Ричард. Допустим, проклятия вредят, а благословения наоборот… — инвалид раздраженно тряхнулголовой, и сердито продолжил — Не люблю я всех этих загадок, говори уже.

— Проклятие и благословение, суть одно и то же. Лишь воля, созидающая и разрушающая, различает их. — Ричард, успокоившись, принялся рассказывать. Видимо, ему действительно помогли пирожки. — Так вот, много лет назад, пока еще Клаус Морцех не был маркизом, а был простым священником, не повезло ему столкнуться с какой-то зловредной тварью. История умалчивает с кем именно, а знаком только с официальными версиями. Тварь он одолел, а та его, в ответ, благословила. Как бороться с проклятиями молодой инквизитор понимал, а вот что делать с благословениями… Шли годы, сила, принципы и характер сделали Морцеху великолепную карьеру. Мой отец отзывался об этом человеке сугубо с восхищением. Заслуги его перед короной были настолько велики, что он их баронов сделался наследным маркизом. Женился. И тут сработало проклятие. — Ричард был хорошим рассказчиком, особенно когда не пытался оскорбить собеседника или показать себя в лучшем свете. — Вернее благословение. У высшего инквизитора родилась дочка. События радостное, еще более счастливое от того, что девочка еще в утробе матери показала какой-то совершенно запредельный уровень магической силы. И вот наступили роды. Маркиза тогда вызвали в загородную резиденцию, то ли для награждения, то ли на совещание…

— А потом все умерли? — Вставил Рей фразу, пока Ричард переводил дыхание и трескал пирожки. В кабинете нотариуса обнаружился остывающий чайник. Потому посиделки стали почти уютными.

— Практический. Когда на месте квартала, где стоял дом маркиза, возникла воронка Инферно, великий Инквизитор Морцех ступил на тропу теней. Тьма склонила голову перед светом. И дома наш наниматель оказался через несколько минут. Именно тогда он одним волевым усилием заткнул дыру в реальности. В центре прорыва он обнаружил младенца, свою дочку. Все домочадцы, и вообще местные жители оказались одержимыми. Ребёнок мирно спал. Жена великого инквизитора пропала…

— Покушение? За дочкой инквизитора пришла бездна? — Кажется, история Салеха прям заворожила.

— Нет, бездна пришла вместе с ней. Когда ребенок родился, произошла спонтанная инициация. Маг уровня «Повелитель». Рожденная править, ребенок которому служат князья ада. Само воплощение власти. Жуткий оскал судьбы. Все, что искоренял Морцих долгие годы воплотилась в ребенка, которого он успел полюбить. И с тех пор он живет затворником в своем имении, удерживая те силы, которыми повелевает его дочь.

— Тебе бы книги писать, твое графейшиство. Вот умеешь ты в пафос. И, с одной стороны, все так красиво говоришь, но и лишку не хапаешь, приятно слушать. Аж до мурашек пробирает. — Рассыпался в комплиментах Салех.

Смущенный Ричард отвернулся к окну. А потом…

— Мистер Салех, какого дьявола! То есть вы меня не слушали? — От благодушия Ричарда не осталось и следа.

— Почему не слушал? Внимательно слушал. Ну да, ребенок, демонами повелевает. В угол просто так не поставить значит, жуткими гримуарами играться не давать. — Рей доел пирожки и скомкал пакет.

— То есть день назад вы страдали от того, что не знаете, что делать с ребенком, но вас абсолютно не смущает что оный ребенок повелевает силами ада и способен вас прикончить? — Раздражение и недоумение боролись за первенство в интонациях молодого человека.

— Так ведь это просто, я прекрасно знаю, как себя вести с человеком что повелевает силами, что за гранью возможного. — Рей бросил взгляд на нанимателя. Впрочем, Ричард явно не понял намека. — А вот дети, они такие, загадочные…

— Господа, что тут происходит? Соседи жаловались на шум… — В комнату вошел мужчина в мундире городового. Конец фразы он произнес уже шепотом.

— А, так это, Сэр Ричард Гринривер, бессмертный, носящий титул «Палач народов» изъявил желание оформить завещание, в связи с последними столичными новостями. — Учтиво и вежливо ответил Рей, улыбаясь гостю.

Городовой побледнел и…

— Ты представляешь, тоже в сторону воздушного порта побёг! — Рей с любопытством выглядывал из окна.

— И на кой ляд вам это понадобилось? — Ричард неодобрительно покачал головой.

— И чего ты на меня так смотришь? — Возмутился Рей.

— Как? — Переспросил графенышь, дергая щекой.

— Ну, это, осуждающе…

— А что непонятного? Меня, знаете ли, раздражает, когда вы гоняете мной горожан, как ворон — пугалом. — Ричард опустил стакан на стол и накинул пальто. — Предлагаю пойти взять наши вещи из гостиницы, а потом отправляться к маркизу Морцеху. Только по пути пройдем через храм храмовый квартал, закупим оберегов. И оружия, и… — Ричард принялся перечислять, что им может понадобиться.

— А еще куклу надо купить. И дойти до портного. — Внес предложение громила.

— А до портного зачем? — Ричард недоуменно уставился на компаньона.

— Ричард, не строй из себя идиота. Не живут на тебя костюмы. Давай хоть в этот раз не будем это отрицать? Оформи доставку на полтора месяца.

На Ричарде действительно не задерживалась одежда. Рей шутил что патронов у него уходит ненамного больше, чем на Гринривера костюмов. Молодой человек был куда-как более живучим чем любой предмет его гардероба.

— Допустим, только допустим, что я с вами соглашусь. Но могу, лия рассчитывать на то, что в будущем, если я исполню вашу просьбу, я не услышу не единого комментария на этот счет?

— Да без вопросов. — Только и пожал плечами Рей.

И компаньоны отправились в город.

Через шесть часов они стояли у ворот богатого поместья, утопающего в зелени. Тремя часами ранее Ричард отправил вестового с сообщением о визите.

— Мистер Салех, последний вопрос перед тем, как мы с вами устремимся на встречу новым неприятностям — Ричард с обречённым видом рассматривал красивое здание, словно перед ним было неупокоенное кладбище. — Что вы сказали оружейнику, когда купили у него двадцать пудов взрывчатки? Он ведь совершенно точно узнал меня.

— Я сказал, что ты собираешься на рыбалку, но не отличаешься терпением. — Ответил громила. — Тогда у меня тоже будет вопрос, откуда столько информации о маркизе Морцихе? Эта ведь история не из тех, что пишут в газете.

— Мой отец водит дружбу с его близким другом, графом Верштейном. Узнал, так сказать, из первых рук. Я тогда жил в поместье…

Ворота скрипнули и отворились. Компаньоны прошли на территорию, оставив повозку у ворот. Та основательно проседала под весом многочисленного снаряжения. Если бы кто то поинтересовался, то с удивлением мог бы узнать, когда Рей и Ричард летели на другой конец мира, везли они оружия меньше. Ричард сжимал в руках саквояж, в котором лежали документы и верительные грамоты, а еще всякая мелочёвка, приличествующая высокородному аристократу: чернильница, блокнот, пенсне, курительный набор, кусок сургуча и опасная бритва. А еще набор разно размерных склянок на случай, если молодому человеку случится кого-то убить. Как это связано? Не спрашивайте.

Рей тащил огромную куклу. И маленького плюшевого медведя, на случай если кукла не понравиться. А еще он сжимал в руке огромный кулек крохотных пирожных, к которому снизу была привязана коробка с морковным тортом, украшенным апельсиновым мармеладом и взбитыми сливками. Улыбчивая продавщица просветила громилу о том, что от такого торта реже всего у детей случается аллергия. Гринривера Салех в кондитерскую не пустил. «Дабы тот своей кислой рожей не сквасил там все сливки» конец цитаты.

Так же самостоятельно раскрылась и входная дверь. Дом встретил их теплом и едва уловимым запахом сандала и кедра. Озираясь, мужчины прошли в холл, где их и встретил хозяин, маркиз Морцех, собственной персоной.

— Джентльмены? — Мужчна был облачен в сорочку и жилетку. Жесткая складку губ кривилась у приветливой но очень искусственной улыбке.

— Маркиз! Наше почтение! — Ричард снял цилиндр и отвесил короткий поклон.

— Пройдемте, в кабинете чай.

Рей остановился и смущённо нацепил на протез небольшой кожаный мешочек, который позволял не рвать стальными когтями покрытие пола. У громилы отсутствовала левая нога ниже колена, и на ее месте торчал протез в форме совиной лапы.

В полной тишине хозяин и гости проследовали по коридору, и добрались до небольшого кабинета.

Там обнаружился небольшой накрытый стол и расставленные вокруг него стулья. Компаньоны вошли вслед за маркизом, но садиться не спешили.

— Господа, не скажу, что рад вашему визиту. Но обстоятельства сильнее моей воли. Надеюсь, мы сможем найти общий язык и по итогу расстанемся лучшими друзьями.

Морцех был не высок, даже ниже Ричарда. Но он подавлял. Некрасивое лицо барона, что больше напоминало лик деревянного идола, пересекали глубокие складки. Черные глаза, что воспринимались скорее провалами на лице, излучали какую-то непонятную энергию.

Ричард с Реем вытянулись по стойке смирно, и гаркнули

— Так точно.

— Вольно, джентльмены. У нас с вами один повелитель, но разные задачи. Присаживайтесь.

Компаньоны уселись, глядя на маркиза как мартышки на удава. И если Рей вполне себе осознанно не верил Морциху, так как давно уяснил что панибарство с генералами до добра не доводит, то Ричард действовал из острого чувства самосохранения, в целом, существам бессмертным не свойственным.

— И так, господа, я сейчас попрошу каждого из вас поведать о себе. Очень советую делать это максимально честно и подробно. — Сам хозяин кабинета за стул так и не присел, оперевшись на стену. — Я читал ваши личные дела, но они, как вы знаете, не дают полного представления о ваших способностях. Сэр Ричард, прошу вас, начинайте.

— Рричард Джереми Гринривер, сквайр, седьмой сын графа Гринривера. Двадцать шесть лет. — Ричард с трудом обуздал собственный голос. — Великий волшебник. Первый атрибут — бессмертие. Точная природа атрибута не установлена. Бессмертие абсолютное. Могу регенерировать из любого состояния исходного вещества. За неимением оного просто возникаю в воздухе на месте гибели. Мою душу невозможно поглотить. Вторым атрибутом является стирание из реальности. Выглядит как черная сфера на ладони, диаметром один метр. Я могу контролировать этот параметр и делать сферы меньшего размера. Сфера полностью уничтожает предмет. Или, будет сказать правильнее, переносит в неустановленною область пространства за пределами нашего мира. Способность ультимативная, от нее невозможно защититься, иначе как не допуская меня на дистанцию удара. С ее помощью были полностью уничтожены два высших демона.

— Проклятия, благословения, магические контракты? — Сухим тоном уточнил Морцих.

— После битвы в Римтауне имею неустановленный тип божественного благословения, все мои клятвы свидетельствует свет и только свет. Имею не снимаемое демонического проклятие клятвенного гнева. Что заставляет меня ставить душу на кон, в случае если я испытываю чувства унижения и бессилия. — Увидев вскинутые брови хозяина кабине Ричард торопливо продолжил. — Проклятие полностью скомпенсировано божественным благословением, по общей классификации, «свободный разум», меня невозможно взять под контроль. При активации проклятие благословение с ним вступает в конфронтацию и происходит спонтанная декапитация…

— Голова у него взрывается. Ричард, говори яснее, без твоих канцеляризмов. — Поправил нанимателя Рей, увидав реакцию Морцеха. Вернее будет сказать, что на слова Ричарда марких не отреагировал, но Рей на всякий случай решил поправить приятеля. На тот случай если ему показалось что ему ничего не показалось.

— Являюсь посвященным младшим жрецом Нартагала, владыки боли и личным учеником демона темных снов.

— Кольцо есть? — Уточнил маркиз

Ричард молча вскинул правую руку на которой медленно проступил артефакт, небольшое колечко цвета запекшейся крови.

— Продолжайте.

— На ноги наложено божественное благословение, алмазная кожа с абсолютной стихийной защитой.

— Артефакты во владении? Фамильяры?

— Есть змея — механоид. Скорее питомец нежели фамильяр.

— Это все?

Ричард кивнул.

— Садитесь, теперь вы, мистер Салех.

Гринривер выдохнул и сел. Когда он поднялся на ноги, молодой человек и сам бы не сказал.

— Рей Салех, лейтенант штурмовой пехоты в отставке, тридцать пять лет. Атрибут — охлаждение спиртосодержащей емкости и связных материалов. Любых связных материалов, от воды до жидкой магмы и «слез ада». — На этой фразе Морцих одобрительно хмыкнул. — В личном деле стоит пометка «смерть до горизонта». Радиус полного поражение составляет восемь километров. Термокнетический переход осуществляю мгновенно. Так же имею посвящение Нартагала, являюсь младшим жрецом и прохожу обучение пыточному делу у демона темных снов.

— В лично деле пометка что у вас малый стигм Авроры? — Уточнил маркиз.

— Амакарта Верус, третья эволюция, с дополнениями и спящими свойствами. Последнее — дар дикого бога Папы О. Темные меня сильно не любят. — Маркиз на это только снова хмыкнул. — Правая конечность измененная, химерическая трансформация неизвестного типа, железы на когтях вырабатывают медово-спиртовую смесь. Рука является проводником атрибута, позволяет активировать его без подручных средств в виде бутылок со спиртным и им подобным. На руке стихийная защита, свойства алмазной кожи. Организм имеет множество мелких мутаций в результате эпизодического употребления алхимических средств, полное обследование не проходил. Во владении находится живая артефактная винтовка. В данный момент оружие не при мне. Доклад окончен. — И Рей ставился маркизу в переносицу.

— Вольно, вольно Рей, я не ваш командир. И садитесь. Я, признаться, разучился общаться с людьми, так что прошу меня извинить за некую… Формальность нашего общения.

— Ничего, ваше Сиятельство, мы тоже… Не самые приятные собеседники. — Ответил за всех Рей. Ему маркиз пришелся по нраву, и видимо это чувство было взаимным, так как взгляд мужчины заметно потеплел.

— Ричард, очень извиняюсь, это человеческая кожа? — Взгляд хозяина кабинета остановился на саквояже.

— Ээээ… — Гринривер моментально взмок. Он сообразил кому принес под нос свой любимый чемодан.

— Прошу вас, не нервничайте. — Вкрадчивым голосом начал маркиз. — Джентльмены, вы убийцы, психопаты и ваши благословения смотрятся издевательством над самим делом света. Но люди, способные убивать демонов, мне не нужны. Они не справятся с задачей, что стоит перед вами. Император обещал мне прислать отборных уродов, которые мало того, что убьют демонических тварей, но еще и пожарят из них котлет, а под настроение снасильничают, в живом или мертвом виде. Мне нужны сукины дети, которых не остановят чужие страдания, сладкие видения, милосердие или лишнее человеколюбие. Мне нужны те, кто привечемы по обе стороны той реки, что делит свет и тьму. Мне нужны вы, джентльмены.

— Шесть веков селекции, случка только с элитными суками! — Отрапортовал Ричард, что вновь подскочил на ноги.

— А я сам себя в зеркале боюсь! Такой некрасивый, что ух! — Так же бодро заявил Рей.

— В иных обстоятельствах я бы вас не подпустил к детям на орудийный выстрел. — Неожиданно тяжело вздохнул Морцех. — Но Аврора не обычный ребёнок. Не только ее надо оберегать от мира, но и мир от нее. — Мужчина опустился за стол, и компаньоны опустились за ним, впрочем, оба словно проглотили лом. — Налить вам чаю?

— Мы это… плюшек принесли, девочке. — Отмер Рей, и зашуршал пакетом. — Надеюсь, у нее нет аллергий?

Маркиз горько усмехнулся.

— Знаете, это может быть даже интересно. Аврора почти не общается с другим людьми… по понятным причинам. Пойдемте лучше знакомиться. А потом все вместе поужинаем. Я не держу слуг…

— А кто в таком случае следит за домом? Пыль протирает? — Включился в разговор Ричард.

— О, поверьте, желающих служить… Много. Всякого. Но ничего из этого я не подпустил бы к еде. Так что потчевать я вас буду своей стряпней. Надеюсь, вы не возражаете?

— Ни в коем разе! — Поспешно заверил Гринривер.

— Чего мы только не жрали! Не переживайте маркиз, мы люди не прихотливые.

— Отлично. Манная каша, по слухам, кране полезна! — Протянул Морцех со стиранной интонацией.

Мужчины покинули кабинет и прошли несколько шагов по коридору. Маркиз постучался в дверь а потом осторожно заглянул в нее.

Там на ковре, рядом с кроваткой, в окружении целой груды игрушек, сидела маленькая девочка, четырех лет от роду. Она была в аккуратном бело-голубом платьице. Голову покрывала цела копна кудряшек цвета гречишного меда.

— Дочка, здравствуй! — В голосе мужчины появилось тепло и ласка, а на лице появилась очень приятная улыбка. — У нас гости.

— Здравствуйте, папенька! — Девочка отвлеклась от своей игры и посмотрела на отца. Большие темно-зеленые глаза с любопытством взирали на гостей.

Вперед вышел Рей Салех и опустился перед девочкой на колени. В руке он сжимал подарок.

— Привет, Аврора, меня зовут Рей Салех, можно просто дядя Салех…

Девочка вскинул маленькую ладошку и нездешним гласом завопила

— Изыыыыди! — Перед вскинутой ладошкой зажглась пентаграмма в кольце рун. Такой же знак возник под Реем.

В следующий момент знаки потухли. Рей попытался незаметно зевнуть, от вопля девочки у него заложило уши. Аврора с интересом посмотрел на бывшего лейтенанта и тряхнула кудряшками.

— Ой… Значит надо по-другому! — И с этими словами девочка вскинула руку и снова завопила.

— Сдоооохни! — Теперь из руки девочки вырвался поток синего пламени.

Когда он утих, юная миссис Морцех внимательно посмотрела на Салеха, на котором ярко светилась белым светом защитная татуировка. Теперь Рей пытался проморгаться а у него из носа шел дымок, там сгорели единственные имеющиеся у бывшего лейтенанта волосы. Девочка ойкнула и спряталась за папу. Одежда тлела.

— Папочка, убей его, оно почему-то не изгоняется! Я не специально, честно! Чудище, ты откуда такое страшное вылезло? — Затараторил ребенок.

— Дочка, это не демон. Это дядя Салех, он с тобой посидит немного, пока папа съездит по работе!

— Девочка, не бойся меня, я тебе плюшек принес. И эту, куклу, вот… — И инвалид уставился на свою руку, в которой держал куклу. Вернее, ее останки. Фарфоровое тельце покрытой сажей и вспухшей от жара краской, сгоревшие волоса и выгоревшие деревянные глаза… Инвалид рефлекторно заслонился ею от огня.

Аврора взглянула на куклу и громко и печально заревела. Навзрыд.

У стены Ричард беззвучно умирал. От хохота.

________________________________________________________

Внезапная прода! Ура!

Глава 3

Ужин прошел в уютной атмосфере нездорового сюрреализма. Нет, внешне все было чинно-мирно. За большим столом в уютной гостиной сидело трое мужчин и маленькая девочка. В центре стола высилась большая кастрюля с черпаком. От нее поднимался ароматный пар. В кастрюле была манная каша, сваренная на сливках, с веточкой ванили. Помимо кастрюли с кашей на столе были тарелки с холодным мясом, свежим хлебом и пузатый чайник с черным чаем. Отдельно лежал нарезанный колечками лимон.

Кудрявая девочка, сжимающая в ладошке большую ложку, испачканую в каше, гипнотизировала бумажную коробку, в которой лежал торт и вазочку с выпечкой.

Ребенку был поставлен ультиматум, или он есть кашу и потом получает доступ к сладостям, или дядя Салех все съедает. Сам. Во взгляде Авроры сверкнул нездоровый огонек, но мужчины за столом его не заметили.

Сюрреалистической и необычной были беседы и не только беседы… Впрочем, давайте послушаем.

— Ричард, а не поделитесь, в частном порядке, секретом, как вам удалось так ошеломительно быстро развить ваш второй атрибут? Одно время мне предлагали курировать направление работы с волшебниками, и я довольно плотно изучил информацию по вашей братии. — С этими словами марких Морцех обнажил руку и продемонстрировал компаньонам небольшую татуировку на запястья. Тем самым подтверждая свой уровень допуска к государственной тайне.

— А что вас интересует, Ваше Сиятельство? Поведаю что в моих силах. История наших похождений на юге довольно… Объёмная. По тому путешествию можно написать отдельную книгу.

— И почему же книга еще не написана? — Уточнил маркиз, накладывая себе кашу.

— Почему же? Наш спутник в том приключении уже закончил текст. Только вот с издательством будут проблемы. Многие важные моменты истории представляют собой государственную тайну, а без них в истории будут зиять огромные сюжетные дыры. — Тяжело вздохнул Ричард, который надеялся заработать на публикации солидную сумму денег.

— Тогда прошу вас в частном порядке приоткрыть завесу тайны. — Хозяин стола задал неформальный тон беседы, обычно все подобные разговоры ведутся после приема пищи.

— О, тут все дело в тяжелых битвах. Нам противостояли такие сущности, что поражение грозило гибелью даже мне… — Гринривер тянул фразы и размахивал вилкой, видимо, подбирая выражения.

— Врет он все. — Буркнул Салех, свою порцию он уже успел прикончить и теперь накладывал себе добавки. Аврора, увидав какой урон был нанесен содержимому кастрюли, принялась работать ложкой с двойной скоростью. В ее взгляде теперь сквозила уверенность что одной кашей громила не наесться.

— Врет? Мне? — От голоса маркиза мужчины вздрогнули, и поспешно затараторили.

— Не, говорит он правду, но не всю, стесняется просто, там такая непотребщина…

— Маркиз, не слушайте этого олуха, надеюсь он промолчит и не ляпнет…

— Джентльмены, ценю вашу тактичность, но право, она тут не уместна. — В голосе инквизитора лягнула сталь. — Я не всегда успеваю изгнать очередную неприятность, что призывает Аврора, так что у нас нет с ней запретных тем. Она уже знает о том, как функционирует человек во всех аспектах своего существования, и о том, что человек смертен.

— Ну, тогда я все вам расскажу! — Радостно улыбнулся громила. Гринривера хозяин дома заткнул мимолетным взглядом, и тот обреченно ставился в тарелку, делая вид что его тут нет. — У Ричарда значит была его способность, реальность стирать. В виде шара. Маленького шара. А потом, значит, нас в храм занесло, древний. Там дикие боги рождались. И рождались они, как оказалось, из той пустоты, что Ричарду покорна. — Как всегда, когда речь заходила о какой-то жестокой шутке, на Рея напало красноречие. — Так вот, там, в древнем храме способность мистера Гринривера стала сакральной. Местный бог, Великий О, загнал в маленькую дыру Ричарда свой большой божественный Дук-Дук и стал сношать через нее все сущее. И значит дыру то он… Развальцевал! — Салех рассмеялся. — И теперь у Ричарда вместо маленькой черной дырки большая черная дыра! В отчете, мы, разумеется, написали другое. — Закончил Рей спокойным голосом. — Такую похабщину людям стыдно показывать.

Стоит добавить, что кроме бывшего лейтенанта никто даже не улыбнулся.

— Папа, а что такое Дук-Дук? — Неожиданно подала голос девочка.

— Ну… Это… — Замялся Рей.

Ричард бросил вопросительный взгляд на маркиза Морцеха. Тот даже бровью не повел и повернулся к ребенку.

— Помнишь, дочка, ты призвала Астрафена, демона похоти?

— Помню! Ага, у него такая палка была, между ног, длинная такая!

— Да, точка, все правильно, это был орган размножения. Так вот, Дук-дук это орган размножения, но у бога. — Маркиз начал давать пояснения спокойным голосом.

— И теперь у дяди Ричарда будет ребеночек?

Раздался громкий треск, и все посмотрели на Рея. Тот смущено жевал фарфоровую чашку, стремясь сдержать совсем уж неприличный гогот.

— Извините… — Рей, не зная куда деть отломанную ручки на всякий случай проглотил и ее тоже, предварительно прожевав.

— Ничего — ничего, я понимаю, бывают особенности метаболизма, мы не держим дорогой посуды, так что угощайтесь — Сгладил неловкость Морцех, которого обстановка за столом сильно забавляла.

Благо, вся эта ситуация отвлекла Аврору. Впрочем, не на долго…

— Дядя Ричард, а почему ты платешко не носишь? Ты же красивый, как девочка!

— Я мужчина, мужчины не носят платья. — Голос молодого человека был холоден.

— Неправда! Дядя Салех сказал, что у тебя есть дырочка! Значит ты девочка! А можно я тебе косички заплету? У тебя очень красивые волосы! — Ребенок аж подпрыгивал.

— Ээээ… — графеныш явно потерял дар речи.

— Папа, можно я дяде Ричарду косички заплету?

Рей доедал вторую чашку.

Клаус Морцех прятал улыбку в чаше и явно наслаждался ситуацией.

— Папа, папа, а изгони дядю Салеха, он нам все чашки скушает! И стол и стул, как Бельфагол!

— Бельфагол? — Осторожно поинтересовался Рей, который не терял наладить контакт с ребенком.

— Ага, Бельфагол, повелитель муравьев и термитов. Владыка разложения и тлена! Страаашный! — Охотно пояснила аврора. — Он бы тут все скушал. Но папа его сжег о очищающем пламени! И тебя он тоже сожжет, если ты плюшки мои скушаешь! — Закончила девочка, недобро глядя на громилу.

— Так я тебе этих плюшек и принес, между прочем. — Обиженно буркнул громила. — В подарок. Ты кашу съела? — Уточнил он.

— Ага, вот! — Девочка показала Салеху пустую чашку и облизанную ложку.

— Тогда держи! — И Рей подвинул ребенку вазочку с выпечкой.

— А торт? — Сразу же уточнил ребенок, перехватив лакомство.

— А ты не лопнешь? — Благодушно уточнил бывший лейтенант.

— У нас контракт! Ты желаешь нарушить клятву, смертный? — Прорычала Аврора инфернальным, и в комнате запахло серой.

Ричард громки икнул.

— Слово дадено и слово будет исполнено! — В тон ей ответил Рей, вспыхнув белым светом. Торт поднялся в воздух и перелетел ребенку на колени, уже без коробки. В темноте серебром сверкнула ложка. — А нам по кусочку оставишь? Вкусный же торт.

— А ты мне душу свою отдашь? — Уточнила девочка.

— Аврора, я тебе сколько раз говорил, плата должна быть соразмерна! Нельзя менять медяк на город. — Морцех переключил внимание на себя.

— Тогда пусть отдаст мне свою руку! Она крутая! — Капризно заявила будущая владычица демонов.

— Дочка, соразмерной!

— Хорошо! Хочу дяде Ричарду заплести косички!

Ричард хотел было возразить. Но потом наткнулся на взгляд своего душехранителя. В отчаянии повернул голову и встретил такой же взгляд у маркиза.

После чего тяжело вздохнул, и протянул ребенку тарелку.

— Юная леди, тогда прошу дать мне самый большой кусочек.

Дальнейший ужин прошел в молчании. Компаньоны косились на Аврору и боялись раскрыть рот. Впрочем, это их не спасло.

— Папа, а когда мы дядей в жертву приносить будем?

Рей захрустел третьей кружкой.

— Аврора, а с чего ты решила, что мы будет приносить их в жертву? — Уточил маркиз. По его выражению лица ничего нельзя было прочесть.

— Ну, вот этот, большой, сильный, могучий воин! — Девочка ткнула пальцем в Рея, а потом поспешно сунула палец в рот, на нем оставался крем. — Голоса говорят, что жертвенная битва позволит призвать целый легион! А что такое легион?

— Очень много воинов, которые пойдут воевать. — Ответил Морцех терпеливо. — А второй?

— А дядя Ричард красивая девушка, мужчину не знавшая. Но похотливая. Его надо разложить на алтарь и… Ой, а можно я тебе на ушко скажу, я такие слова говорить стесняюсь! — Клаус склонился к дочке и та что то зашептала ему на ухо. — …а потом построить зиккурат! — Закончила мысль девочка.

— Дочка, что я тебе говорил, насчет жертвоприношений?

— Жертвоприношения совершать нельзя! — послушно ответила Аврора.

— А еще что я говорил? — Марких продолжил воспитательный процесс.

— Голоса слушать нельзя. Но папочка, они обещают служить и повиноваться! И будут себя хорошо вести! И игрушки за мной убирать будут! И торт вкусный мне испекут! Из мяса… — Как-то очень растеряно заявила Аврора. — А я не люблю мясо! Глупые голоса!

— Дядя Салех и дядя Ричард будут с тобой сидеть пока папа уедет по делам.

Девочка замерла и как-то очень растеряно огляделась. А потом подскачила из-за стола и прижалась к отцу.

— Папочка, не уезжай, я себя буду очень хорошо вести, обещаю! — В голосе Авроры стояли слезы.

— Ты и так себя хорошо ведешь, Кудрявушка! Лучше всех! — Морцех взлохматил дочке волосы и взял на руки. — И я сам не хочу уезжать. Просто папа давал клятвы! Меня попросили спасти других кудрявушек, а если папа не поедет, дядя император сожжет их.

— Зачем? Он такой злой? Может тогда ты сожжешь императора? И ехать никуда не надо! — хныкал ребенок.

— Помнишь, дочка, я тебе рассказывал про Пандемию?

— Одну из предвечных? Она звала меня, папочка, но я рисовала стигм отрицания! Как ты и говорил! — Поспешно ответила Аврора.

— Она прорвала грань реальности, и только папа может изгнать болезнь из деток и взрослых. А если папа не изгонит, то Пандемия создаст якорь в нашем мире. Помнишь, я тебе рассказывал, что будет если в наш мир сойдет один из предвечных? И почему ни в коем случае нельзя звать их?

— Они всех скушают?

— Именно! И теперь или твой папа спасет всех, или это сделает император. Ведь его тоже ведут клятвы. Но он не умеет изгонять скверну, только выжигать.

— А может это сделает дядя Войцех? Он ведь тоже сильный?

— Дядя Войцех еде со мной. Мы все будем там, и будем лечить кудрявушек и биться с Пандемией! А дядя Ричард и дядя Салех будут тут, пока папа будет там, всех спасать.

— Папочка, а это, потому что ты самый сильный?

— Да, доченька, и самых сильных самый большой спрос.

— Папочка, а голоса говорят, что самым сильным все служат! И что сильный властен править! Смирение побежденным, и преклонят колени перед истинным властителем! — Голос ребенка снова стал несдешним.

— А спроси свои голоса, дочка, почему тогда за те тысячи лет, что мы с ними бьемся, почему у них ничего не изменилось? — Голос маркиза Морциха стал мелодичным. — Все так же высшие грызутся за власть, все так же пылают багровые небеса и все так же кровь предвечных орашает их земли дождем? Почему они, бедными родственниками и ночными татями стучатся в наш дом, но не строят свой? А мы, слабые людишки, что для высших лишь еда, мы бьемся с демонами на равных? И наш мир становится все прекраснее и сложнее? И небо делается все ближе? Спроси, дочка, а знают ли твои голоса что там, за их багровыми небесами?

Аврора уснула на руках высшего инквизитор, прижавшись щекой к его груди. Мужчина поднялся на ноги и вышел из гостиной.

Воцарилось очень задумчивое молчание.

— Мистер Салех, я вас очень прошу, просто умоляю, заклинаю всем во что вы верите, молчите.

— Но…

— Просто молчите.

Морцех вернулся через пол часа. И первым что он сделал, зайдя в комнату, это вогнал невесть откуда взявшийся кинжал в тарелку недоеденной манной каши. Клинок расколол посуду и глубоко вошел в столешницу.

Рей и Ричард наблюдали за этой картиной в тихом изумлении. Но если при вас кто-то похожий на Клауса Морцеха начинает ехать крышей, то в ваших интересах сделать вид что ровным счетом ничего необычного не происходит. Ну, подумаешь, каша, манная, наверно чем-то заслужила. В конце концов, вы ведь не хотите, чтобы с вами как с манной кашей? Анализируйте ее поведение! Она и только она виновата в произошедшем.

Тем временем мужчина как-то растеряно оглянулся и в каком-то недоумении уставился на компаньонов, словно видел их впервые.

В глазах высшего инквизитора прояснилось. Он бросил взгляд на клинок, на вытекающую на пол кашу, и тяжело вздохнул.

— Джентельмены, прошу меня извинить. Травма детства.

Джентльмены были готовы простить что угодно. Ричард тайком вытирал вспотевшие ладони.

— И не зададите никаких вопросов? — Ухмыльнулся Морцех. Что то его явно развеселило.

— А надо? — Философски заметил Рей. — Самое важное я узнал о чужих тайнах за свои тридцать шесть лет — это то, что лучше не знать тайн. Оно как-то… спокойнее.

— О, вижу вашими устами говорит богатый опыт. И все же, эта одна из тех тайн, которую следует раскрыть, дабы не вводить, вас, господа, в излишнее смятение. Вам и так потребуется вся сила духа, чтобы пережить этот месяц. Вы и сами видели… — Морцех осекся и подошел к окну, вглядываясь в темень. Где-то за стенами поместья тихо шептал дождь. — То, что вы видели всего лишь небольшая детская травма. Мой досточтимый батюшка, да пожрут все дьяволы бездны его душу, имел крайне специфическое представление о воспитании. Он учил меня что настоящий воин света должен всегда быть готовым к схватке. А с его особыми талантами… На меня могла напасть подушка, моя тетрадка могла попробовать перерезать мне горло острым листом. Обувь норовила покусать, а зеркала… Как вы могли заметить в моем доме нет зеркал. И если вдруг обнаружите, как можно скорее уничтожайте. Впрочем, я отвлекся. Особенно меня страшила манная каша. Видимо, отца это забавляло. Каждый второй завтрак становился битвой за выживание. И с тех пор я… НЕНАВИЖУ МАННУЮ КАШУ! ОНА ХОЧЕТ МЕНЯ УБИТЬ! И Я УБЬЮ ЕЕ ПЕРВОЙ, УБЛЮДСКАЯ КАША!

Стол разлетелся в щепки от удара огромного двуручного меча, который высший инквизитор достал из воздуха. Взмахи оружия раскрошили ошметки древесины, а остатки еды разлетелись по стенам, заляпав Рея с Ричардом.

— К сожалению, манная каша — это единственная каша, которую ест Аврора. — закончил хозяин дома почти спокойно. Меч с грохотом рухнул на пол. — Предлагаю вернуться в кабинет.

— Может это… убраться? — Осторожно поинтересовался Рей.

— О, не переживайте, есть кому. Слишком многие в этом доме готовы служить. — Ответил маркиз непонятной фразой.

Дом был освещен газовыми рожками. Или чем-то очень похожим на газовые рожки. Рей остановился, разглядывая крошечного пылающего человечка, что бился в кристалле кварца. После чего задумчиво пожал плечами и пошел дальше по коридору.

— Прошу! — Хозяин кабине отворил дверь и сделал приглашающий жест.

Компаньоны зашли в кабинет и расселись на кресла. После ужина они стали вести себя чуть свободнее. Клаус Морцех предстал перед ними живым человеком и это подкупило Рея и успокоило Ричарда.

— Господа, рад что ваше знакомство с моей дочерью прошло нормально. Не уверен, что вы до конца осознали с чем именно вам предстоит столкнуться, но, думаю, общее представление сложилось.

— Она славная девочка. — Прогудел Рей.

— Прошу вас, говорите эти слова себе как можно чаще. — Голос Морцеха налился силой. — Моя воля и моя сила уничтожают эманации бездны. И все равно нечто постоянно прорывает реальность. Аврора слышит голоса. Они ее искушают. Я бы мог наверно закалить ее волю, и выжечь ей на коже руны благословения… Но она моя кудрявушка, свет моей жизни, так похожая на свою мать… — маркиз тряхнул головой. — Мы беззащитны перед теми, кого любим. Я не могу вам приказывать, лишь просить. Вы вольны заковать Аврору в кандалы, вольны очистить ее разум, вольны делать что угодно, чтобы она жила. Но прошу вас, господа, полюбите ее, полюбите и не причиняйте боли… больше необходимого. И даю слово, не будет у вас более преданного друга чем Клаус Морцих, Лорд света, карающая длань императора.

— Да как можно то… Мы же всячески… Да как вы могли… Да я клянусь… — Расчувствовался Салех. Морцех махнул рукой и Рей онемел.

— Прошу вас, Мистер Салех, не надо поспешных клятв. Когда я уеду тут откроется филиал бездны. И в доме будут тропы на все планы. Боюсь, вы можете передумать, повстречав некоторых гостей.

Рей взглянул на мужчину в угрюмой решимости.

— Сожру. — Дернул щекой тот, и свет ударил из глаз потоком, заливая помещение. Словно что-то внутри самого громилы приняло клятву. — Ну, а что не сожру, то накормлю Ричардом. Отработанная схема, испытанная временем.

Морцих посмотрел на Рея с теплотой. Но промолчал.

— Маркиз, я лишен подобных сантиментов. — Заговорил Ричард. — Меня не трогают слезы детей, а от чужих страдания у меня случается эрекция. Я никого не люблю и боготворю лишь себя. Но я все равно приложу все силы чтобы вам было куда и к кому возвращаться. Вы несете первостепенную чепуху, но я склоняюсь перед вашей силой. Склонитесь ли вы передо мной? Перед моей ненавистью и злобой, что здесь и сейчас ставите себе на службу? Окажите мне эту честь, и я присоединюсь с словам мистера Салеха. Поверьте, я на многое пойду чтоб доказать, что все легионы бездны для меня то, что для вас… манная каша. — Голос Ричарда вибрировал.

Теперь уже Гринривер удостоился внимательного взгляда. А затем…

Маркиз склонился, в глубоком поклоне. Не как равный перед равным, а как слуга перед лордом. Рей не понял смысл этого жеста, а вот Ричард…

— Клятва! — И свет окутал молодого человека.

— Рад, что могу оставить дом со спокойным сердцем! — Маркиз словно помолодел на десяток лет. Даже морщины на грубом лице разгладились.

— И так, господа, запомните несколько простых правил, в этом доме. А лучше запишите! — Раздался шорох и Ричард откуда-то извлёк блокнот и переносную чернильницу, застыв в вежливом внимании.

— Никаких зеркал! Если что-то стало похожим на зеркало, если что заполировано как зеркало, если вам показалось что-то может отражать свет, уничтожьте это. Сожгите, утопите, закрасьте, взорвите.

— А стекла? В доме? Они же это, отражают свет. — Уточнил Рей.

— Стекла освещены. Это, пожалуй, единственное, чему в это доме можно доверять…

— А если что-то будет притворяться окном? — Теперь уточнил уже Ричард.

Теперь маркиз задумался на долго.

— Ваши слова разумны. Пожалуй, завтра мы пометим все стекла, и а вы постараетесь запомнить их местоположение. Если возникнут сомнения, разбивайте окна и заколачивайте досками. Второе! Никакой крови! Никакого свежего мяса!

— А если мы убьем кого-то из гостей? У демонов вполне себе кровь. — Салех что-то вспомнил и принялся уточнять.

— Хоть купайтесь. — Пожал плечами маркиз. На доме специальное заклятие, что преобразует кровь демонов в чистую магию. А еще оно подсвечивает истинную кровь, кровь этого мира. Чтобы можно было отличить. Если же пролили кровь, я дам вам специальные амулеты, теоретически, можно успеть спалить, пока никто не пришел, влекомый запахом. Постарайтесь не проверять что будет если вы нарушите это правило. Не брейтесь, в самом крайнем случае глотайте кровь сами!

Рей и Ричард кивнули.

— Третье — ничего живого в этом доме. Никаких кошек, собачек, птичек. Любая жизнь — это кровь и жертва. Аврора будет просить, умолять, требовать. Проявите твердость.

И снова согласные кивки.

— Четвертое! Не слушайте голоса, не открывайте двери, если за ними кто вас зовет, всегда держите друг друга в поле зрения! Спите по очереди, следите за сном, если кто-то кричит…

— Так у нас это, темные сны, старый Роберт того, только рад будет…

Марких счастливо улыбнулся, осознав фразу.

— Тогда этот пункт отметаем! И последнее… — Морцих отодвинул шкаф, за которым оказалась еще одна книжная полка. Там стояли десятки фолиантов, на которых были обозначены буквы алфавита, как в большой имперской энциклопедии. — Если что, тут есть алфавитный указатель. — Мужчина ткнул пальцем в тонкую тетрадку на самом видном месте.

— Аврора талантливая девочка, очень талантливая. Надеюсь, вы не успеете выучить данный труд наизусть, хотя я бы не стал исключать такой вариант. Эти книги писали не люди. Один из высших сделал мне дар в обмен на… впрочем не важно. Не горят, не тонут, всегда лежат на своем месте!

Рей подошел к стелажу и снял один из фолиантов с литерой «Б» на форзаце. И номером «1» ниже.

Справочник по практической демонологии. Том шестой, издание сорок восьмое.

Бывший лейтенант раскрыл книгу по середине.

Что делать, если ваш ребенок призвал Балфамета, триста двадцать девятого князя ада, повелителя голода?

Пара простых советов молодым родителям…

_______________________________________________________________

Я не очень знаю что за работун на меня напал, но таки наслаждайтесь еще одной продой. Третьей за три дня. И вообще, больше активности в комментариях, больше отзывов, больше мыслей! И, возможно, меня хватит на долго!

Глава 4

А почему стиль изложения такой странный? — Осторожно полюбопытствовал Рей, аккуратно перелистывая страницы энциклопедии слюнявым пальцем. Взгляды, полные брезгливого осуждения от своего нанимателя он не заметил.

— О, когда я задал вопрос, написавшему труд, он смеялся. Долго и протяжно. После чего дал клятву что мои потомки распознают шифр. — Пояснил маркиз.

— Великолепно! — В глазах Гринривера появилось неподдельное восхищение. Такой силы, что Рей окончательно убедился в том, что чего-то он не понимает…

— Господа, я вас не понимаю, что такого в этих словах было? — Осторожно уточнил бывший лейтенант.

— Со слов маркиза демон поклялся в том, что у господина Морцеха будут потомки они смогут разгадать шифр. Ключевое слово «будут потомки». — Пояснил причину столь бурной реакции Ричард. — Кстати, что стало с демоном после такого?

Морцех пожал плечами.

— Развоплотился. Его имя пропало из справочника. У ада появился новый князь. — Увидев немой вопрос в глазах собесдеников, марких пояснил — Я не знаю, что это означает. Или то что его клятва не может быть исполнена, или демон просто взял на себя слишком многое.

— Я, конечно, не являюсь экспертом демонологии, но разве клятва убивает клявшегося лишь по факту? — Осторожно спросил Ричард.

— Я тоже об этом подумал и это внушает определенный оптимизм. — Морцех раскачивался с носка на пятку.

— Маркиз, у нас там повозка у ворот. А в ней возница. Он наверно нас уже проклял наверно, и пол мира в придачу, он же там часа четыре стоит.

— А я бы поставил на благословение. Он же с нас слупит как непрерывные скачки через весь город. — Ричард возразил то ли по привычке то ли под настроение. Не то, чтобы всерьез его волновало.

— А это мы и узнаем! — Бодро заявил хозяин кабинета. — Я лучший эксперт империи по этим вопросам. И с удовольствием выступлю арбитром.

— Ричард, пари? — Рей поднялся со стула.

— Что ставите?

— Проигравший готовит всю следующую неделю.

— Но я же не умею!

— Я тоже. В этом весь смысл. — Пожал плечами громила.

Маркиз только хмыкнул, слушая перепалку, но ничего не сказал.

Скрипнула дверь и мужчины вступили во влажную тьму. На улице накрапывал мелкий холодный дождь. Огни фонарей были не в силах развеять дождливый мрак и подсвечивали в темноте лишь себя, от чего складывалось ощущение будто они висят в воздухе.

Повозка обнаружилась на том же месте, где ее оставили компаньоны. Правда, произошли некоторые изменения.Вместо лошади в оглобли был впряжен белый лошадиный скелет.

— Не, Ричард, готовить тебе кашу на всех. Я, как ты говоришь, не эксперт, но я бы посмотрел на того, кто может так благословлять. — Салех довольно деловито оглядел повозку.

— Мистер Салех, я уверен, что есть сотни ситуация, когда смерть можно считать благословением. — Огрызнулся помрачневший графеныш. — В конце концов, речь шла о благословениях и проклятиях, которые должен был наложить возница. Или вы хотите сказать, что извозчиком у нас был малефик?

— Не хочу вас расстраивать, Ричард, но мистер Салех выиграл ваш спор. Возница проклял свою кобылу, наложил в штаны от ужаса и удрал, думаю, в сторону храма светлых богов. — Морцих внимательно осмотрел скелет, и что-то на земле.

— Откуда такие выводы? — Гринривер уже смирился, и спорил лишь из врожденного упрямства.

Великий инквизитор пожал плечами, после чего махнул рукой. Повозку окружили светящиеся белым светом рунические круги.

— Вот и вот, Пелекетус Морарос, проклятие близкой крови. — указующий жест уперся в один из центральных символов. — Если по-простому, то так проклясть мог только хозяин. А на земле следы дерьма. На луки тоже не советую забираться.

Ричард только тяжело вдохнул.

— Надо наверно костяк выкинуть, и затащить повозку…

— Полно вам, джентльмены! В доме есть конюшня. — Морцих взмахнул рукой и лошадиный скелет ожил. Кости пришли в движение, звонко стукаясь друг о друга.

Нежить всхарпнула и послушно посеменила в открыте ворота.

— А это разве не некромантия? — Осторожно поинтересовался Рей. К слову, его татуировка не ожила не смотря на все произошедшее.

— Нет, ни сколько. Просто я счел что смерть — это не достаточный повод для отлынивания от работы. — Пожал плечами маркиз.

Рей и Ричард с опаской взглянули на своего спутника.

— И часто у вас тут… Такое? — Теперь уже осторожно поинтересовался Ричард.

— Даже таблички пришлось повесить. По всей улице. — Морцех плебейски ткнул пальцем куда-то в пустоту. Ричард оглянулся и увидел симпатичную выпуклую табличку, белым шрифтом на синем фоне. табличку «Проклинать запрещено» «Воздержитесь от пагубный мыслей» и «Возможна спонтанная малефикация ругательств». — Висят, между прочим, на каждом столбе. — Как-то обиженно добавил инквизитор.

— И что, каждый так может так прийти и стать малефиком? Это же мажеский талант. О подобном многие мечтают.

— Я имею право убить любого инициированного. И регулярно подобным правом пользуюсь. Желающий дармовой силы много. А иногда знаете так накатывает… — Голос маркиза стал каким-то тоскливо — мечтательным. Он задумчиво посмотрел на темную улицу.

— И что теперь, того возницу ну, того? — Рей изобразил руками движение, будто отвинчивает крышку банки с компотом.

— Нет, зачем? Этот несчастный, скорее всего, просто не умел читать. Или не понял прочитанного. Я различаю скудоумие и злонамерение. –

— Бедный ребенок. Как будто ей голосов мало. — Сочувственно пробасил Рей.

— Вы решили, что это все Аврора? Джентельмены, не надо все валить на мою дочку. Это чисто моя проблема. — Маркиз медленно шагал в сторону ома, подставив лицо дождю.

— Оригинально! — Иронично хмыкнул Ричард. А что соседи?

— Соседи? — Марких тяжело вздохнул. — Соседей лучше лишний раз не тревожить. Слева — впавший в маразм архимаг льда. Старикану иногда мерещится всякое. А еще он может прервать ритуал, допустим, призыва духа зимы, на середине. От смерти его спасает высочайшая боевая подготовка. Сэр Искандер бодр телом и скорбен разумом. — Двери конюшни отворились перед повозкой и мертвая лошадь затянула свой груз под крышу. — Хотя при необходимости можно, наверно, обратиться к нему за помощью. Справа обитает почтенная мисс Принсли, милейшая старушка, некогда верховная жрица храма всех богов. Сейчас на пенсии, разводит кошек, по слухам вдрыз разругалась с начальством и потому отправлена в почетную отставку. Сразу за моим поместье, обитает Невил Трифоди, некогда, главный королевский алхимик. Милый чудак, что изобретает для армии новые типы взрывчатки. Вообще то он изобретает совершенно другое, но… Результат всегда взрывается. То ли проклятие, то ли благословение, мне даже смотреть запретили. Уж больно ценные у него результаты. — Маркиз становился все более и более разговорчивым.

— Безумный боевой архимаг, стервозная тетка что разругалась с богами, и сумасшедший ученый, способный взорвать все. — Задумчиво протянул Рей. — Ну, а чего, Ричард, замечательная же компания подобралась. Испечём пирог и пойдем знакомиться. — Непонятно чему обрадовался Рей.

— В таком расселении есть какой-то особой смысл? — Поинтересовался Ричард.

— Только из-за здравого смысла этот район и существует. Даже если один из жителей окончательно перепутает вымысел с реальностью или устроит прорыв инферно, соседи его или утихомирят, или же выиграют достаточно времени чтобы прибыла армия. — Морцех сдернул тент с повозки. — Джентльмены, показывайте, с чем пожаловали.

Рей оттеснил в сторону Ричарда.

— Взрывчатка, руническая, освященная, десять пудов. Взрывчатка, руническая, проклятая, десять пудов. — Громила ткнул в коробки с соответствующей маркировкой.

— Грамотно, очень грамотно. Если наблюдаете в комнате что-то подозрительное, не стесняйтесь зачищать помещения. Несущие конструкции зачарованные и достаточно прочные, чтобы выдержать взрыв ящика целиком. Советую всегда держать при себе несколько зарядов. Что по оружию?

— Вот, револьверы, двенадцатый орудийный калибр, под зенитный патрон, это для меня. У Ричарда обычные, усиленные. По три комплекта на каждого. Тут три ящика патронов, разных. Я все выгреб, где-то есть даже осиной заряженные. Вот зажигательная смесь…

— Мистер Салех, скажите, а вы всегда таким образом снаряжаетесь когда необходимо посидеть с ребенком? — Иронично усмехнулся Морцех, когда демонстрация арсенала была завершена.

— Не, я конфеты покупал. Это Ричард, говорит, надо обязательно взрывчатку купить. А ведь он мне доказывал, что не знает, как с детьми обращаться. — Честно признался Рей.

— Утром надо будет перенести багаж в арсенал. А сейчас, джентльмены, пройдемте, я покажу ваши комнаты.

Две небольшие уютные спальни с общей гостиной располагались через стенку от детской комнаты.

— Доброй ночи, господа! Постарайтесь выспаться. Возможно, это ваша последняя возможность!

Дверь за маркизом затворилась.

— Ну что, твоя графейшество, как считаешь, сдюжим? — Рей заразительно зевнул, выйдя из душа.

— Я бы не стал ставить на это деньги. — Честно признался Гринривер. Он сидел за столом и медитировал над револьверами. В комнате пахло оружейной смазкой. Молодой человек всегда чистил оружие, если хотел успокоиться.

— Ты тогда в себе не держи, делись. А то я знаю, как оно бывает. Держишь в себе держишь, а как бабах! — Рей хлопнул ладонью по столу, Ричард подпрыгнул от неожиданности. — Разорвет тебя на тысячу маленьких Ричардов. А тебя одно и так сильно много.

— Вы ведь не отвяжетесь? — Вопрос прозвучал в пустоту. Салех рухнул за соседний стол и уставился на нанимателя. — Извольте. Мистер Салех, наш наниматель плодит магов из простецов, и заставляет мертвых служить себе. И те не находят сил ему отказать. Как вы могли заметить, каждый из нас поклялся исполнить задание и при этом не прикоснуться к девочке и пальцем. Аврора одержима легионом демонов, которые периодически гуляют по дому, так как внутри ребенка им делается тесно. Её драгоценный родитель постулирует необходимость двадцати пудов взрывчатки для комфортного сосуществования, владелец дома жестоко убивает манную кашу, в соседях у нас вестники погибели на пенсии, а на столбах висят объявления «камлать запрещено». Хотя я не уверен что вы прочли и соседние таблички тоже. Да, мистер Салех, вы чертовски правы, я малость переживаю. Чуть-чуть! Самую капельку! — Саркастично закончил Гринривер, снимая барабан с вала.

— Так бы и сказал сразу, Тебя маркиз Морцех напугал, нагнул и приструнил. И теперь тебе обидно, ведь ты у нас зверушка свободолюбивая и гордая. И вроде урона чести никакого, но завтра тебе варить манную кашу. А ты мечтал о славе, почете и армии убивать, на худой конце, народы геноцидить. Ты, Ричард, парень хороший, но тебя эта твоя мнительность погубит. — Рей отвернулся от компаньона и достал из ящика стола листы бумаги и набор писчих принадлежностей.

— Вы меня слушали вообще? На с вами ожидает скорая и бесславная гибель! Мы обречены и… Вы что там, завещание пишите? — Ричард с подозрением уставился на душехранителя, который нацепил небольшие круглые очки и отвинтил крышку у чернильницы.

— Не, письмо, Регине. — Охотно пояснил громила. — Расскажу ей про Аврору, и как мы с ней подружились. Иначе, откуда она узнает о том, какой я хороший родитель? Хотя Морцех наверно и не откажет, но он человек важный, на службе состоит, чего его по пустякам отвлекать? А с тебя спросу нет, ты как пасть свою поганую открываешь, так хоть в окоп лезь, выполняй норматив «защита от вербального проклятия неизвестной природы».

— Так, минутку, значит вы утверждаете, что я не дипломатичен? — Ричард отложил револьвер и всем корпусом повернулся к собеседнику

— Ты очень виртуозно умеешь три вещи делать: угрожать, оскорблять и злословить. Понятие дипломатии, в моем понимании, все же несколько шире. — Рей же напротив, отвернулся к своему письму.

— Но…

— Ты пример приведи. — Остановил очередной поток софистики бывший лейтенант. — А пока ты тут мозгами скрипишь, и пытаешься вспомнить о том, чего не было, отстать от меня, пожалуйста, минут на тридцать. Мне сосредоточиться надо!

Письмо Рея Салеха Регине Штраус, черновик.

Здравствуй, Регина!

Последняя наша встреча закончилась ссорой. Я знаю, ты считаешь меня бесчувственным чурбаном, у которого нет сердца. И что детей я буду дрессировать, а не воспитывать. Ты, наверно, в своем праве, ведь при взгляде на мой круг общения, может сложиться имено подобное впечатление. Прошу тебя об одном, не надо думать, что я не понимаю всего этого. Возможно, мне не хватает куртуазности, но мне сказать нечего, я всю жизнь в солдатах.

Я много размышлял о твоих словах. И так и не придумал, что тебе ответить. Ты знаешь, я не мастак, по части разговоров. Потому буду доказывать тебе свою родительскую состоятельность делами.

Как ты верно заметила, дети плачут, когда меня видят, и потому за решением вопроса я обратился к Ричарду. Это конечно, так себе идея, и он мог просто купить где-то ребенка и отдать мне его на воспитание, но мне было что предложить моему другу за помощь.

И ты знаешь, Ричард меня не подвел! Он парень оборотистый, и со связями. Люди его любят, особливо если убежать не успевают.

Так что теперь у нас ответственная миссия. Один очень важный аристократ оставил на нас свою дочурку. Ему надо уехать по делам государевым, и он решил нанять своей дочке самую надежную охрану во всей империи. Я знаю, что ты скажешь, мол де, где вы и где безопасность, но напоминаю, нет такой силы во всем мире, которая пожелала бы с нами связываться по доброй воле. А я, между прочим, профессиональный душехранитель. Ричард, не смотря на все свое плохое воспитание, до сих пор еще не помер, а то говорит о многом. В первую очередь, о моем добром нраве и милосердном отношении к окружающим.

Так или иначе, но теперь мы на следующий месяц няньки при маленькой Авроре.

Она чудесный ребенок! У нее каштановые кудрявые волосы, темно-зеленые глаза и ямочки на щечках. Она похожа на куклу. Папа зовет ее Кудрявушкой. Это очень мило.

Аврора — особенная. Прирожденный лидер! Хоть и маленькая. У нее много друзей. Проблема в том, что Аврора еще маленькая и не понимает сословных различий. И ее друзья не соответствует ее уровню. А она постоянно тащит их к себе домой, как беспризорных котят. А ее папа не всегда может объяснить девочка что друзья должны быть искренними, а если они от нее что то хотят то они не друзья.

Вот такая интересная у меня теперь работа. Хотя признаюсь, сначала Аврора меня испугалась Но я подарил ей плюшевого медведя и всякий сладостей. И на меня стали смотреть без страха Я ей обязательно понравлюсь! И очень бы хотелось тоже хвать ее Кудрявушка.

А еще, представляешь, ей очень понравился Ричард. Прям как мне, при первой встрече. Она сразу захотела заплести ему косички. Пришлось пообещать, иначе бы она в одиночку скушала весь торт. Кстати, очень вкусный, морковный, с апельсиновым мармеладом и взбитыми сливками.

Мне немного волнительно, я раньше никогда не заботился о детях Если у меня будут какие-то проблемы, я тете о них обязательно напишу. И буду раз любому совету, надеюсь, с твоей силой я преодолею свою неопытность! Благо, как мне известно, ты тоже в этом году проходишь практику где-то в большом городе и корреспонденция будет двигаться не более пяти дней.

Обнимаю тебя и с нетерпением жду встречи!

Искренне твой, Рей

P.S. Напиши мне, пожалуйста, какую-то сказку. Я прочитаю ее Авроре перед сном.

Когда маркиз Морцех постучал утром в дверь, компаньоны уже не спали. И Рей и Ричард успели умыться, одеться и зарядить оружие. Они были готовы к любым испытаниям.

— О, я вижу, вы уже готовы, тем лучше! Аврора еще спит, так что у нас есть достаточно времени, чтобы все изучить. За мной!

Вскоре будущие няньки оказались на кухне.

— Это ведь то, о чем я думаю? — Осторожно уточнил Ричард, разглядывая открывшийся вид.

— Сэр Ричард, к счастью для многих живущих на земле я не обладаю даром телепатии. Но если вы узнали печь крематория, то да, это она. Но не переживайте, с приготовлением пищи данный предмет тоже неплохо справляется. Там есть небольшие полезные усовершенствования.

— Маркиз, не сочтите мой интерес навязчивым, а зачем вам нужен крематорий на кухне? — Ричард растерял всю свою готовность к подвигам.

Маркиз взглянул на него как на идиота.

— Наверно он в ней жжет трупы. Демоны не всегда бестелесны. — Пояснил Рей за хозяина.

— А вы о чем подумали, Ричард?

— Не важно, в данный момент это абсолютно не важно! — Излишне поспешно

— Кстати, я думаю, вам крематорий не пригодиться. Ваш атрибут подходит для утилизации трупов значительно лучше. Хотя я поделюсь контактами знакомого алхимика, он охотно скупит у вас части тел демонов. Ощутимый приработок. Хоть и довольно пахучий.

— А этот ваш алхимик, ну, можно к нему обратиться, чтобы он помог с консервацией и обработкой? У меня тоже есть своя небольшая алхимическая лавка. Мой партнер будет рад ценны ингредиентам. Так я смогу выручить гораздо больше денег. — Пробасил Рей, с интересом оглядывая набор кухонных ножей, форма и разнообразие которых выходили далеко за рамки знакомства.

Маркиз взглянул на Рея с интересом.

— У вас есть собственное алхимическое предприятие? Похвальная рачительность.

— Вы не подумайте, я сам то в алхимии не в зуб ногой, просто попадается иногда всякое… А в эликсирах оно на порядок дороже выходит!

— Умно!

— А это, я как понимаю, разделочный стол? — Ричард потянул за какую-то ручку и кухонный остров раскрылся в полноценный пыточный стол с довольно богатым набором крепежной снасти. Стол представлял собой перфорированную плиту их темного металла. И с помощью этих отверстий можно было модифицировать палаческий инструмент под пациента любых габаритов и с любым числом конечностей.

— Да, некоторые беседы гораздо приятнее вести на кухне. — Ответил инквизитор, глядя Ричарду пряма в глаза, от чего тот заерзал. — К тому же, если в процессе разговора возникнет желание выпить чаю, не надо ходить за ним через пол дома. Еще вопросы? — Вопрос был задан тоном, не подразумевающим вопросы. Салех с Гринривером синхронно закрутили головами.

— Тогда двигаемся дальше, продукты при необходимости, я думаю, найдете. — Морцех покинул кухню и приятели последовали за ним. — Теперь покажу сан узлы. Их в доме шесть. Аврору рекомендую купать в малом, что напротив моей комнаты. Кстати, вон он. — Маркиз открыл одну из дверей, и компаньоны шагнули за ним. — Тут есть удобная небольшая ванна. На полках мыльные принадлежности. В большом санузле есть небольшая баня и бассейн. Вода там освящена, но я вас все равно прошу относиться к ней настороженно, всякое бывает. Горячая вода подается вот так…

Экскурсия продолжалась еще некоторое время и закончилась в кабинете Морцеха.

— По возможности, постарайтесь придерживаться расписания. Подъем не позже десяти часов утра. Сон не позже полночи. Кормите Аврору три раза в день. Я бы хотел вам дать каких-то советов насчет питания, но с моей стороны и так преступление требовать от вас поварских навыков. Но если что, книга с рецептами на моем столе. Так что чем накормите — тем накормите. По утрам умывайте, перед сном купайте. Дочка умеет сама ходить на туалет, но иногда ей приходится оказывать помощь… — Морцех смутился.

— Ничего, маркиз, не переживайте, я умею ухаживать за раненными. В том числе и за совсем лежачими. Справлюсь и с этой бедой. Только покажите, это, одежда сменная у нее где…

На Рее скрестились благодарные взгляды. И если взгляд Морцеха был полон признательности, то Гринривера — облегчения.

— Сегодня я весь день буду с вами и постараюсь по максимум все показать и рассказать. В путь я отправляюсь вечером. Но не будем терять время, Аврора, уже, наверно проснулась.

Перед дверью в детскую компаньоны остановились. Маркиз прижал палец к губам, медленно повернул ручку и заглянул в комнату.

После чего затворил дверь и посмотрел на новоиспечённых нянек с довольным выражением на лице.

— Отлично, джентльмены, просто отлично! Прямо сейчас у вас появилась возможность под моим надзором и руководством выполнить ваши основные обязанности! — С этими словами инквизитор открыл дверь на распашку.

Открывшееся зрелище было очень сложно ожидать увидеть в комнате маленькой девочки.

— Еееб… — Звонки подзатыльник прервал восклицание Ричарда, и, кстати, едва не сломал ему шею.

— Не матерись при ребенке! — Назидательно пробубнил Рей, не открывая взгляд от зрелища.

Аврора сидела за небольшим круглым столиком. Рядом, на игрушечных креслах сидел подаренный мишка и еще одна кукла в розовом платье.

Напротив ребенка, крайне осторожно присев на стул и распределив вес по четырем конечностям сидела огромная, в человеческий рост, оса. Верхними лапами оса сжимала крохотную чашку. Странное существо шевелило хелицерами и косилось на дверной проем выпуклым фасеточным глазом.

— Доброе утро, Кудрявушка! Кого ты сегодня призвала? — Голос великого инквизитора наполнился теплом и лаской.

— Доброе утро, папенька! Это Мартафал, повелитель ос и шершней, владыка боли. Мы с ним играем в чаепитие! Он хочет научить меня откладывать личинки в разумных строить гнездо! Правда, он похож на пчелку? Только не пушистый.

— И так, джентльмены? Ваши действия? — Деловито поинтересовался Морцех.

— Ээээ… — Задумчиво протянул Ричард

— Ыыы… — в тон ему протянул Рей.

Начало дня они явно представляли как то иначе.

______________________________________________________________________

Дневники на полях.

Четыре главы были написаны за 4 дня! Ух! Даешь книгу за три недели!

А вообще жизнь продолжает бить колючем по голове.

На самом деле происходит много чего интересного, но у меня отваливаются пальцы, потому поделюсь всего одной историей.

Был в столице, покупал родителям в подарок хорошие поварские ножи. Уж очень я люблю подобные штуки! Так вот, продавец клялся, божился и бил себя в грудь, убеждая меня в том что его ножи острые как бритва.

Предложил продемонстрировать. Ножи оказались действительно острыми, но бриться опасной бритвой продавец явно не умел. Так что вместо волос он срезал тонкий но довольно большой кусман кожи с предплечья. Потом поливал все кровь.

Преданность делу оценил, ножи купил.

А еще я научился писать в абсолютно любых условиях.

Оставляем комментарии, хвалим автора, ему надо кормить мозг дофаминчиком.

Глава 5

В тишине оглушительно щелкнул взводимый курок. Гигантская оса тревожно загудела, подняв в комнате ветер.

— Хе… — Салех заткнулся, пытаясь как-то без мата выразить эмоции. — Эээ… Хе-хе ты резвый. — Рей посмотрел на Ричарда, который успел молниеносно извлечь револьверы и направить их на демона.

С влажным хрустом гигантская оса обнажила жало.

— Ставлю десяток золотых на Мартафала. — Тихонько шепнул Морцех, и Рей окончательно растерялся.

— Так, брейк! — Рявкнул Бывший лейтенант.

Ричард удивленно посмотрел на Рея. Маркиз Морцех удивленно посмотрел на Рея. Аврора удивленно посмотрела на Рея. Даже Мартафал удивленно посмотрел на Рея. Хотя последнего не кто не заметил, так как фасеточные глаза не двигались.

— Аврора, а чем вы тут занимаетесь Мартафалом? — Остальные взгляды громила проигнорировал.

— Мы пили чай! А потом должны были играть в куклы. Мартфал рассказывал мне как заживо переваривать людей с помощью токсина из жала и как отложить личинку в живого человека, чтобы она потом пожрала человека изнутри и родилась, искупавшись в его крови! А правда, что осы стоят домик как пчелки?

— Правда. — Осторожно сказал Рей. — Только я думал, что свою жертву живьем переваривают паучки. А осы убивают жертву ядом и кушают.

Ричард смотрел на происходящее с открытым ртом. Впрочем, револьверы он не отпускал.

— Значит, Мартафал не настоящая оса? — Уточнила девочка, уставившись на демона. Тот что-то прожужжал.

— Говорит, что он оса-паук. Это получается, у него папа оса а мама паук? Или наоборот? А может у него осапауком были мама и папа, а осы и дедушки были осами и пауками?

— Я ознакомил дочку с теорией доктора Менделя. У меня не очень складывается со сказками… — Извиняющимся тоном пояснил Морцех, впрочем, маркиз тут же умолк.

— А если Мартфал паук, то почему у него только шесть лапок? Кстати Ричард, ты ведь можешь принести нам справочник?

— Мистер Салех, вы о чем?

— Ну, справочник, по животным которым вся библиотека заставлена!

— Ах, да, справочник, сейчас принесу! — Ричард поспешно закивал и выскочил за дверь, бегом направляясь в сторону кабине.

Тем временем демон что-то жужжал.

— Мартафал говорит, что у него восемь лапок, но две из них призрачные и ими он плетет паутину душ. Куда ловит тех, кто любит плести интриги! И если я захочу, у меня тоже будут призрачные лапки! Папа, а можно мне призрачные лапки? Я тоже хочу плести ими паутину, будет у меня платьишко из паучьего шелка! Красииивое!

Демон, дабы проиллюстрировать слова ребенка, как-то по-особому завибрировал и в воздухе появились еще две светящиеся лапы, они был длиннее остальных и действительно довольно симпатично смотрелись. Хоть и чуждо, всему в этом мире.

Маркиз хотел что-то ответить, но его опередил Рей.

— А откуда он берет эту паутину?

— Мартафал, а откуда у тебя вылезает эта паутина?

Демон снова что-то зажужжал.

— Ой, фу! У него какая то железа на попе! Мартафал, а ты лапки не мыл?

В комнату заглянул Ричард, таща раскрытую книгу. Он тихонько замер в уголке наблюдая за ходом переговоров.

Демон снова что-то прожужжал, весьма смущенно.

— А давай дядя Ричард отведет Мартафала в ванную комнату, и помоет ему лапки? А то нельзя за стол с немытыми руками, будет болеть животик и в животе заведутся червяки и прогрызут кишки. — Закончил Рей свой педагогический пассаж.

Демон что то зажужжал, в этот раз возмущенно.

— Мартафал говорит, что в этом весь смысл! — Аврора поднялась со стула и утащила медведя, за лапу. — Мартафал, иди с дядей Ричардом и помой лапки! Не хочу с тобой играть, ты противный!

Демон, как-то пришибленно зажужжал и поплыл в сторону выхода из комнаты.

— Мистер Мортафал, позвольте, я покажу вам дорогу и выдам полотенце! — Ричард фамильярно приобнял демона и увел того из комнаты.

— Папа, а во что мы сегодня будем играть? Расскажешь мне сказки? — Аврора тут же переключила внимание на отца.

— Сегодня папа будет собираться. А сказки тебе почитает дядя Салех, он знает много сказок!

— В общем то, ни одной… — Голос Рея прозвучал у самого уха маркиза.

— Не важно, я тоже, мне это особо не мешает. К тому же у меня богатая библиотека. Импровизируйте. — Так же с помощью чревовещания ответил Морцех.

Где-то в отдалении раздался хлопок. А через два десятка ударов сердца в комнату вошел Ричард. Он имел абсолютно счастливый вид. Правда, у него не хватало одного рукава.

— Юная леди! — Голос молодого человека стал официальным. — Сэр Мортафал приносит свои искренние извинения, ему пришлось срочно удалиться в свое загородное поместье. Он испачкал штаны и ему крайне стыдно.

— Так у него ведь нет штанов! — Удивилась девочка.

— И он крайне переживал из-за этого факта. Но обещает в будущем писать письма и прислать подарок, в качестве извинений за свою проступок. — Подсластил пилюлю Гринривер.

— Надеюсь, он не забудет про подарок!

— Ты это, не переживай, Аврора, я если что, ему напомню! — Успокоил девочку громила.

— А ты знаешь, где живет Повелитель ос и шершней, Владыка боли? — Уточнила Кудрявушка.

— Ага, знаю! Я все про всех знаю, а если он меня спросит, что ты хочешь в качестве подарка, что ему сказать? — уточнил Рей. — А то он ведь оса, пришлет тебе мяса и засахаренных тараканов.

— Ой, фу, засахаренные тараканы! Скажи, пусть несет конфеты! — Аврора аж причмокнула, от жадности. — И тортик, и те плюшки что ты мне принес! А еще лошадку, игрушечную, и обсидиановый осколок, в твой локоть длинной, обмотанный кожей. Но жертва должна обязательно быть живой. В идеале, сильным магом! — Закончила девочка список подарков.

— А если там будет еще торт, с секретной начинкой из зефира?

— Хочу! Очень хочу!

— Увы… — Рей покачал головой. — Или обсидиановый осколок или второй торт… У Повелителя страдания и боли не так много денег.

— Скажи, что я повелеваю ему заработать еще! — Ответила девочка гулким басом. — И тащит пусть два торта! — Уже нормальным голосом закончила Аврора.

— Предлагаю всем пройти на кухню и позавтракать. — Довольно закончил маркиз. Дочка, ты умылась?

— Да, папочка!

— А ручки помыла?

— Вот! — И девочка протянула руки, демонстрируя что они чистые.

— Тогда нам ничего не мешает подкрепить силы! Джентльмены, я, безусловно, не одобряю, но у меня где-то затесалась бутылочка сорокалетнего хереса. Надо отметить ваши заслуги. — На лицо Морцеха вернулся румянец. — Признаться, я уже начинаю надеяться по возвращении застать на месте не только город, но и особняк.

Так что утро прошло в достаточно расслабленной обстановке.

— Ричард, Рей, Аврора, я вас оставляю! Мне необходимо собрать вещи. Доченька, не безобразничай тут! Все, я пошел…

Маркиз Морцех покинул гостиную оставив компаньонов наедине с…

— У вас нет надо мной власти! — Заявила девочка едва захлопнулась дверь. — Служите мне и…

— Аврора! Я все слышу! — Донеслось из-за двери.

— Прости Папочка! Я больше не буду! — Прокричала девочка в ответ, растеряв всю зловещую ауру. — Попадаться! — Прошипела она едва слышно, глядя компаньонам в глаза.

— Юная леди! Мы повергали богов и на наших руках кровь владык. Маленькая девочка не может нам… — В какой то момент Ричард обнаружил что его ни кто не слушает.

Тем временем Рей опустился перед девочкой на корточки, скрипнув протезом.

— А я тебя не боюсь. Ты совсем не страшная! — Признался он ей шепотом.

— А так? — Девочка скорчила рожицу и показала зубы.

— Неа. — Ответил Салех

— А так? Я жуткий монстр. Ррррр! — И ничуть не страшно!

— А так? — В этот раз голос стал нездешним и вырвавшийся рык пробрал до печенок, ударив по ушам и спустившись до инфразвука.

— Круто! — Признался Рей.

— А дядя Ричард испугался?

— Нет… — Сдавленно пискнул Гринривер и пулей вылетел из зала.

— Дядя Салех, а во что мы будем играть? — Аврора понизила голос до шепота.

— А я, признаться, не знаю, во что маленькие девочки играют. — Честно сказал громила.

— А во что большие дяденьки играют? — Полюбопытствовала девочка.

— В ленточку. — Рей порылся в памяти. — Это как прыгалки, только для больших дядей.

— Дядя Салех, а научи меня играть в ленточку?

— А у тебя это, краски есть?

— В пенале, папа его в шкаф кладет! — Ответила девочка, подумав.

— Пойдет!

Когда Ричард вошел в комнату, то застал следующую картину:

Центр зала был освобожден от мебели, а со стены была снята картина с каким-то пейзажем. Примерно на уровне пояса, прямо на стене, красной краской была нарисована небольшая ленточка.

Там же, в центре зала находился Рей, опустившийся на одно колено, как перед бегом.

— … теперь надо разбежаться и перепрыгнуть ленточку. — Услышал конец разговора Гринривер.

— Дядя Салех, а как ты ее перепрыгнешь, она ведь нарисованная!

— В этом весь смысл, смотри внимательно! — С этими словами Салех стремительно стартанул с места, в полутора метрах от стены он прыгнул и…

Раздался звук, с которым восемь пудов низколетящего мужика бьется в кирпичную стену. Хрустнула деревянная обшивка.

Аврора рассмеялась. Громила рухнул на пол, гулко гогоча.

— Дядя Салех, а можно я с тобой в ленточку играть не буду? Я лучше дяде Ричарду косички заплету!

— Но… — Переодетый в чистое Ричард попытался возразить.

— А может его тоже попросим в ленточку поиграть? — Прогудел Рей, все еще лежащий на полу.

— Ну, косички, так косички. Раз уж я обещал… Юная леди, где мне располагаться?

Довольная Аврора приступила к развлечению. Рей тем временем улегся на диван и задремал, впл глаза присматривая за ребенком.

— Энеки бенеки ели вареники! — Девочка напевала песенку.

Веки Ричарда тяжелели, мысли шли медленно…

— Омудос Ратсор Эти

Грготало Эракос Мокт

Тренторос Алисор Рук

Песенка перестала напоминать детскую, и Ричард хотел было уточнить, что за странная считалочка, но…

Не смог пошевелить даже пальцем.

А ребенок продолжал петь речитативом. Слова каменными глыбами падали на разум Гринривера, лишая воли… Острая боль прояснила сознание. Но подвижность к телу не вернулась. Даже веки поднять не выходило.

— Дядя Салех! Дядя Салех! Смотри, я закончила! — Услышал Ричард голос Авроры.

— Ух, какая красота! Вот это я понимаю, мода, Ричард, тебе обязательно надо носить такую прическу по чаще. Ричард, ты чего, заснул там?

— Нет, я дядю Ричарда заколдовала. И теперь он как принц. Спит. Но если я ему скажу, то он проснется и будет выполнять мою волю!

— Как интересно! — Благодушно пробасил Ричард. — А давай он тоже через ленточку перепрыгнет.

— Ага! Дяденька Ричард, исполни мою волю! Убей себя об стену!

Гринривер постарался пошевелиться, но…

— Дядя Салех, почему дядя Ричард не слушается? Я заплела ему волосики в большую чипу’ повиновения! Сплела его сны, его волю, его мысли и его память, и теперь он мой!

— Дядя Ричард ходит под божественным благословением, его невозможно взять под контроль. Извини, Аврора, но кажется, ты просто сломала дядю Ричарда. — Расстроено пробасил гигант.

— А у тебя есть запасной? Давай закажем в магазине? — Судя по звука аврора скакала вокруг и сыпала идеями.

— Может этого починим? Как твоя Чипа снимается?

— Чипу’, она не снимается. Только смерть может разорвать оковы! — Голос девочки снова приоборел глубину.

— Так это без проблем! Ща, только заглянем…

Ричард почувствовал как ему на лоб опустилась ладонь, и грубые пальцы разлепили веки.

— Ричард, ты меня слышишь? Пошевели глазами вверх и вниз, если слышишь. — Ричард уставился на душехранителя, рядом с ним стояла Аврора с любопытством взирала на паралитика.

Благо, хоть глаза ему повиновались.

— Так, значит, я тебя сейчас укокошу…

Ричард стал отчаянно вращать глазами. А потом, стремительно выудив из памяти свтовоей шифр, начал чередовать вертикальное и горизонтальное движение глазами.

Рей вгляделся в выпученные глаза

— Пэ И Дэ О… О, я понял, Ричард говорит нам что нельзя проливать кровь, да Ричард?

«Нет» ответил тот глазами

— А что тебе дяденька Ричард говорит? — Уточнил ребенок, поняв что компаньоны как то общаются.

— Он говорит, что нельзя проливать кровь, иначе набегут твои демоны, и будут тут шкодить. Ну, я могу его придушить… Кстати, а твоя эта Чопа будет работать если в мертвое тело кто-то вселиться? — Что-то сообразил Салех

— Чипу’, ты чего такой глупенький? Конечно, будет, Чипу’ связывает суть, и тело все равно будет мне повиноваться!

— Так, тогда придумать, как его тело заставить полностью заново выращивать, у меня где-то была, взрывчатка… — Громил был задумчив, но ни сколечко не обеспокоен.

— Дядя Салех, а давай его лучше сожжем? В печке, на кухне? — С энтузиазмом предложила Аврора.

— О, а это просто отличная идея! Мы прям с тобой большие молодцы!

Ричард, безусловно, мог много чего сказать на этот счет, но его все проигнорировали. Так что графеныш лишь бессильно вращал глазами под закрытыми веками.

Салех перехватил нанимателя за поясницу и закинул на плечо. Скрипнула дверь. Ричард болтался, слюна текла из безвольно приоткрытого рта, капая на пол. Молодой человек сочинял речь. Что характерно, цензурную.

— О, это вы куда собрались? — Раздался голос Морцеха.

— Папа, папа, мы с дядей Салехом играем! Сначала мы нарисовали ленточку, и дядя Салех через нее прыгал, потом я заплела Чипу’ подчинения. Но дядю Ричрда благословил какой-то вредный бог и дядя Ричард уснул как волшебный принц, и теперь мы будем играть в тафет и сожжём его в мою славу! Не хочу его целовать! — Неожиданно закончила свою речь Аврора.

— Мистер Салех? — Морцех как-то очень грустно вздохнул.

— Ну, он оживет…

— А сейчас он мертв?

— Жив, но в каноническом ступоре. Глазами шевелит, ругается, но больше ничего не контролирует. На него эта… Чопа не сработала. Скрутила, но мозги на месте… Но вот… Ща мы его спалим, будет как новенький. — Смутился громила.

— Мистер Салех, а откуда такая мысль, что надо обязательно мистера Ричарда жечь? И вообще, с чего вы взяли что смерть — это выход?

Раздались звуки, с которыми маленькая девочка прячется за большого одноногого дядю.

— Папочка, я больше не буду, не надо на меня так смотреть, пожалуйста! — В голосе девочки стояли слезы.

— Несите Гринривера на кухню, только печь разжигайте на обычный режим, не надо беднягу мучить. Я сейчас принесу ножницы… — Снова тяжело вздохнул Морцех.

Через десять минут усаженный на табурет Ричард повергся принудительной стрижке. Когда сплетенный волосы вспыхнули жарким пламенем в недрах печи заклятие спало.

Ричард вскочил на ноги, вытирая ладонью рот, но наткнулся взглядом на ссутулившегося Морцеха и сел на место, молча.

— Джентльмены, я должен принести свои извинения. Я слишком мало общаюсь с людьми… — Голос маркиза был полон Раскаяния. — И иногда забываю, о том, что мои не все умеют различать правду и ложь. Аврора еще ребенок, и очень часто голоса в ее голове находят нужные слова, и она не понимает, что делает. Дочка, скажи, ты ведь обманула дядю Салеха чтобы показать ему какая ты сильная и что нет ничего зазорного чтобы такой сильный и безжалостный воин склонил пре тобой колени?

— Да… Он со мной говорит как с маленькой девочкой, а я уже большая! Мне повинуется бездна и она же взывает мне! — Хныкающий голос сменился глубоким.

— А заем ты заплела Чипу’ дяде Ричарду?

— Важничает много! И красивый, как куколка, я бы с ним играть могла. — Ответила Аврора.

— Так дядя Ричард и так будет играть с тобой. Столько, сколько ты захочешь! — Морцех продолжал воспитательный процесс.

— Нет, он меня не любит! — Ответила девочка удивительно серьезно.

— Дядя Ричард никого не любит. — Ответил Рай, Опускаясь перед Авророй на колени (этот прием при общении с детьми ему дал дрессировщик на псарне, правда он касался собак, но Рей особо не вникал. Ричард был не единственным к кому бывший лейтенант обратился за советом.).

— Почему? — Удивился ребенок.

— Ну, а за что его любить?

— Он красивый, таких все любят! — Аврора посмотрела на стриженного Ричарда новым взглядом.

— А еще он злой, бессмертный и любит делать людям больно. — Рей говорил очень серьезно. — Вот полюбит его какая девушка, а через несколько лет она постареет, а Ричард нет. А потом вообще умрет. И Ричард биться любить. А еще у него много чего есть. И, положим, хочет человек подружиться, с Ричардом, а Ричард думает, что тот на нем хочет нажиться, или просто биться его. И Ричард такого человека прогоняет, чтобы Ричарду больно не сделали.

— А мама у Ричарда умерла? Как моя мама? — Аврора уселась на пол.

Теперь тяжело вздохнули все трое.

— Нет, Аврора, а почему ты так решила? — Рей тщательно подбирал слова.

— А разве бывает, что мамы не любят своих деток?

— В мире много что бывает. И такие грустные вещи тоже. — Голос громилы, кажется, дрогнул.

— А ты разве дядю Ричарда не любишь? Ты ведь его друг? — Ричард в этот момент, кажется, был провалить сквозь землю. Буквально. У него для этого были все условия. От активации атрибута и падения в литосферу земли его удерживал только тот факт, что он дал слово.

— Не знаю, Аврора, честно! — Ответил Рей, подумав.

— А это как?

— Ну вот так, скажи, если ты человеку друг и его любишь, то будешь его живем сжигать в печке?

— Нет, конечно. Я с ним буду играть и вместе есть торт! А ты можешь сжечь Ричарда живьём в печке? Он твой раб? — Последняя фраза прозвучала басом.

— На самом деле, я на него работаю. — Снова честно признался громила. — И да, я могу сжечь его живьем в печке.

— Я не понимаю! — Грустно протянула девочка.

— А у нас, у взрослых всегда так, все очень сложно. Спроси вот папу. — Перевел стрелки Салех.

— А я спрошу! Папочка, а я ведь бессмертная?

Кажется, вопрос застал маркиза врасплох. Мужчина на долго задумался, глядя на дочку.

— Сейчас нет, но если доживешь до первой инициации, то да. — В итоге ответил он. Видно, было, что слова даются Морцеху не легко, и он явно хочет сказать что-то другое.

Аврора радостно улыбнулась и посмотрела на Ричарда.

Маркиз с ужасом посмотрел на дочку. Ричард с ужасом посмотрел на Аврору. Рей озадаченно огляделся, не понимая причин паники.

Вокруг девочки вспыхнули высшие стигмы пламени. Свет в комнате стал багровым.

— Ричард Джереми Гренивер! Палач народов! — Голосом Авроры заговорила сама бездна. — Я, Аврора Морцех, госпожа и повелительница сил бездны, что властвует над биллионами миров, клянусь тебе своей суть, ты полюбишь меня и станешь моим мужем! Да примут все милы земные мою клятву! У нас будут очень красивые детки! — Радостно закончила Аврора уже нормальным голосом.

Рей потряс головой и взглянул на маркиза. Что-то в нем изменилось, и бывший лейтенант не сразу понял, что, а когда понял…

— Сэр Клаус, а вам идет! — В итоге отвесил комплимент инвалид. Верховный инквизитор был абсолютно сед.

Салех перевел взгляд на компаньона. Ричард был не в себе. Он большими глазами взирал на Аврору и что-то лопотал. Громила напряг слух.

— Да вы все ненормальные! Как пить дать, безумнее некуда! Уйду я от вас! Вот боги свидетели, уйду! Уйду жить в крематорий! Обращусь пеплом, буду летать в облачках! Точно, решено! Сгорю к херам! — И произнеся это Ричард очень резво залез на под печи, откинул заслонку и полез внутрь.

— Ричард, Ричард, дурилка ты картонная! Да постой же ты! — Рей схватил нанимателя за ноги и тянул в обратную сторону. — Я тебе говорю, хватит! Балбесина, ты же бессмертный, костюм испортишь! Да постой ты, хоть дай включу ее что ли…

— Дядя Салех, я хочу кушать! — Требовательно и звонко закричала Аврора.

Нет, день у всех обитателей поместья явно не задался.

______________________________________________

На дневник, извините, не хватает сил

Так что этого, того, в свое оправдание могу сказать что в планах на сюжет было другое. Герои сами!

Глава 6

За столом царило подавленное молчание. Маркиз Морцех гипнотизировал стакан виски, лет которому было больше, чем возраст всех сидящих за столом. Сложенный или перемноженный. Стриженный Ричард с торчащими во все стороны волосами прижимал к лицу кусок льда (Пощечина в исполнении Рея отправила молодого человека в нокдаун и привела в чувство). Рей вкармливал а Аврору бутерброды с холодным мясом, которое нашлось на одном из шкафов. Находку он густо посолил освещенной солью, которую извлек из патрона. Ребенок урчал и старался не отсвечивать, чтобы не отобрали.

— Маркиз, ну, будет вам горевать, пока она вырастит, пока в силу войдет, вон, Ричард успеет угробиться десять раз еще, и проблема отвалиться сама собой. — Рей нарушил тишину и получил пару взглядов. Заинтересованный и нервный.

— А вы мне это можете обещать? — В голосе Морцеха звякнуло золото и наследные титулы.

— Не, только утешить. — Честно признался Салех. — Маркиз, скажите, а что вас так расстроило? Подумаешь, девочка решила выйти замуж за красивого дядю. Маленькие девочки постоянно так делают. Наверно.

— Моя дочь поклялась своей сутью и магией что сделает своим мужем самого титулованного долбоеба в империи! — Просипел Маркиз в отчаянии, он дернул ворот рубашки и отправил в полет пуговицу, что не выдержала такого обращения. — Мистер Салех, я знаю, у вас есть сестра, что бы вы сделали, если бы Гринривер посватался к ней?

Рей оглядел нехорошим взглядом своего нанимателя.

— Ну, я бы нашел шахту где-то в ничейных землях, глубокую и никому не нужную в ближайшие пару тысяч лет. — Начал излагать свой план громила. — Заковал бы болезного в цепи из неразрушимого металла, подвесил бы, за руки-ноги так, чтобы он не мог с помощью своей способности вырваться, и завалил вход, чтобы туда не проникал воздух. Чтобы Ричард, значица, задохнулся, и не мог нормально соображать, постоянно перерождаясь. А потом нанял бы мага, чтобы ту шахту скрыл, а у жрецов попросил бы запечатать как самую заразную и ненужную болезнь на свете.

И снова два взгляда. Заинтересованный и ошарашенный, полный невысказанных слов «за что?».

— Нет, вы не подумайте, Ричард на само деле парень хороший, и такого обращения наверно не заслуживает, просто я его знаю лучше других… — Рей сообразил, что сказал и осекся.

— Да как вы меня за… — Ричардедва не подавился последним словом. — Замучали! Я же молчал, молчал и ничего не делал, вообще ничего! Меня чуть не сожгли в печи…

— Сэр Ричард! — Голос маркиза мог бы заморозить столицу. — Если бы я хоть на мгновение, хоть на единый миг заподозрить вашу злонамеренность, то уверяю, этот разговор прошел бы совсем иначе. Сядьте, заткнитесь, и не вводите меня в искушение решить проблему самым очевидным способом!

— Ээээ…. — Растерянно протянул бывший лейтенант.

— Мистер Салех, прошу вас, сказанное касалось только Гринривера. Ваши рассуждения меня успокаивают. Пожалуйста, продолжайте. — Добавил Морцех совершенно другим голосом.

— Эм… Мда… На самом деле Ричард действительно хороший парень! Ну, из него наверно можно сделать человека! Не, вы не подумайте ничего такого, убить его гораздо проще несмотря на то, что он бессмертен… — Рей продолжал давать мастер класс по суицидальному красноречию.

— И все же, что мне делать?

— Ну так это, погодить малость… Укокошить Ричарда я, при всем к вам моем уважении, не могу… Могу конечно, но не хочу. Хотя нет, хочу, конечно, но… Это же Ричард! Значит это, обещать, что он умрет, не буду, но мы постараемся!

Повисло озадаченное молчание.

— Подробности? — Маркиз оторвался от стакана.

— Ну, я это… Того! Значит обещаю, что мы будем лезть во все самые нелепые, опасные, и самоубийственные задания. Ну, а если у нас не выйдет, Аврора девочка талантливая, сама справится. — И Рей погладил ребенка по голове. Аврора издала утробный рык и лязгнула мгновенно отросшими когтями по тарелке.

— Клянетесь? — Вкрадчиво переспросил Морцех.

— Обещаю. — Рей твердо встретил взгляд полный темного огня. — Но, как правило нас, когда куда-то отправляют, то сразу готовят преставление к награде. Посмертное. В прошлый раз так вообще, заказали трупы для погребения. Поторопились, конечно, мальца. Маркиз вы же общаетесь с нашим начальством, вы даже можете попросить, чтобы нас куда-то поглубже запихнули, на самое что ни на есть смертоубийственное задание.

— Мистер Салех, но вы же всегда в компании Гринривера! Вас не смущает тот факт, что вы будете с ним во всех этих самоубийственных миссиях? — С интересом уточнил Морцех

— Смущает, скажу прямо, если вы таким образом попробуете от Ричарда избавиться, тем или иным образом, ну, или там, убийц наймете, я вас найду и убью. — Рей на мгновение задумался, и набрал воздуха для следующей реплики. — Разумеется, со всяческим уважением и, по возможности, не сильно больно.

Воцарилось молчание. А потом…

Марких расхохотался. Сочно, громко, раскатисто. Он смеялся, хлопал ладонью по столу и утирал слезы.

— Все светлые и темные боги, и их прародители! Мистер Салех, это великолепно! Клянусь своими ботинками, я бы предпочел породниться с вами чем с несчастным Ричардом. — Маркиз перевел дыхание и опрокинул в себя содержимое бокала. — Пожалуйста, ответьте мне на один вопрос, вы помните, что я различаю ложь?

Рей почесал в затылке.

— Не особо.

Маркиз снова расхохотался.

— Мистер Салех, таких людей как вы в моем окружении еще не было. Впрочем, таких людей. Как сэр Ричард — тоже. Но если таких как вы я еще не встречал, то таких. Как сэр Ричард я обычно убиваю, до того момента как успеваю узнать по лучше.

— Ну так это… — Рей смутился.

— Джентльмены, я принял решение. Ричард! Живите, живите и постарайтесь не разочаровать меня. Я буду пристально следить за вашей карьерой. Мистер Салех убедил меня, что вы или сгинете, или станете приличным человеком. Есть, безусловно, вариант, что вы превратитесь в монстра, но я положусь на свою интуицию. Если рядом с вами все это время будет мистер Салех, то монстром вы окажетесь сугубо в глазах общественности. А если же нет… В любом случае вы окажитесь слишком молоды чтобы противостоять мне на равных.

— Ричард, это, я знаю, ты сейчас много чего сказать хочешь, но лучше молчи. — Пробасил Рей, впрочем, не оборачиваясь на нанимателя.

— И что же, по-вашему, я могу вам ляпнуть? — Прошипел Гринривер.

— Не знаю, но ты человек талантливый. Я в тебя верю. А Маркиз на нервах и у него только что дочка обручилась с самым титулованным долбоебом империи. Так что, твое графейшество, молчи в тряпочку. Если не можешь в себе держать, попроси, могу тебе челюсть сломать.

— Спасибо, не надо! — Шипение стало натурально змеиным.

— Обращайся, я всегда рад тебе помочь!

— Я заметил! — Шипение стало шелестом.

— Господа, теперь прошу вас оставить меня с дочерью, нам надо обсудить личные вопросы. Через два часа жду вас в гостиной. — Маркиз дождался, когда компаньоны закончат перепалку.

Ричард с Реем поспешно удалились.

— Аврора, о боги, откуда ты достала копчёную человечину? — Голос Маркиза был ошарашен.

Компаньоны ускорились, срываясь на бег.

Дверь захлопнулась и Ричард, со стоном рухнул на диван.

— За что, мистер Салех? — Выдавил и себя молодой человек, когда закончил грызть подушку.

— Ты о чем вообще? — Уточнил Рей, который достал из чемодана какую-то книжку и раскрыл ее на закладке.

— Вы меня женили на четырехлетней девочке. — Голос графеныша был сух.

— Тебя это огорчает?

— Боюсь, моего более чем богатого словарного запаса не хватит, чтобы донести всю глубину моего огорчения. Скажу лишь, что если вы об этом сообщите любому из моих братьев, то вам подарят крупное поместье недалеко от столицы.

— А если сообщу твоему отцу?

— О том, что теперь мы почти родственники с великим инквизитором? Вы получите в дар город. — Ричард со странным выражением лица огладил волосы.

— Щедро. И почему же ты так стенаешь? Твоей будущей жене всего четыре года. — Салех в упор не понимал проблему.

— Она повелевает бездной. — Обозначил очевидную проблему Гринривер.

— У всех свои недостатки. К тому же, Ричард, ей четыре. Перерастёт. Наверное… — Чуть менее уверено добавил Рей.

— О, то есть в вашем представлении, поведение Авроры стандартно для детей ее возраста?

— Ну, профессор Москитос говорит, что вполне. — Рей постучал когтем по книжке.

— И что, каждый день родители изгоняют из спальни ребенка гигантскую демоническую осу? — Ричард хмыкнул. — Чисто технический вопрос, куда они девают демоническое сердце? Оно ведь при активации, утягивает в ад убийц демона. И чтобы его уничтожить надо обладать крайне специфическими и редкими умениями.

— В четыре года ребенок проходит второй кризис. — Нравоучительно начал Салех, игнорируя подначку. — Он устанавливает границы допустимого с окружающими. В этом возрасте дети уже имеют представление об эмпатии, но не всегда умеют ее применять. И иногда достаточно объяснить ребенку что он делает кому-то больно или доставляет неудобство, чтобы скорректировать деструктивное поведение. Главное не выстраивать отношения на чувствах вины или стыда!

Ричард открыл рот. Из его горла вырвалось какое-то бульканье.

— То есть в вашем понимании, вы не сделали ничего предрассудительного? — Все же нашелся графеныш.

— О чем ты?

— Да все демоны бездны! Обо всем! Мистер Салех вы только что перекроили мне жизнь, обрекли на женитьбу с девочкой, у которой вместо голы проходной двор нижнего плана, а высший инквизитор стал заботиться о моем моральном облике! Для полноты картины не хватает только позволение Морцеха называть его папенькой!

— А почем нет, мужик он хороший. — Рей ухмыльнулся, обнажая зубы.

— Мистер Салех! — Кажется, Ричард был готов совершить какую-то глупость. Ну, или снова впасть в истерику.

Рей вздохнул и с сожалением отложил книгу.

— Хочешь серьезно? Хорошо. Я в очередной раз спас тебе жизнь. — В голосе Салеха не звучало ни капли иронии.

— Только из-за вас мне эта опасность и стала угрожать! Если я так буду рассуждать, то я каждый день спасаю десятки женщин от изнасилования! — Голос молодого человека сорвался на крик.

— Слушай, Гринривер, ты меня задрал. Мы где сейчас? — Салех стал терять терпение.

— В столице, в доме легендарного человека… — Голос молодого человека просто излился сарказмом. Но договорить ему не дали.

— Ричард, на задании. Вокруг боевая обстановка. Сейчас мы принесли в жертву твои матримониальные планы в обмен на жизнь! Этот твой маркиз нас бы двоих на ноль помножил особо не вспотев.

— Ага, только вот если бы не вы, угрозы бы не возникло. На кой черт вы спровоцировали ребенка? Только не надо мне тут лить в уши…

— Вариант первый, маркиз приезжает и узнаёт, что девочка с тобой своей воле обручилась. Сколько бы ударов сердца ты прожил после этой новости? И так по грани прошлись, хотя Морцех был свидетелем! — Салеху не хватало только офицерского стека, чтобы отстукивать по бедру ритм.

— А с чего вы вообще взяли что Аврора…

— Ричард, включи голову, ты первый красивый мужчина из всех ею встреченных. У девочки сомн демонов в черепушке, обширные знания о жизни, благодаря этим голосам, и ноль жизненного опыта. Она бы с тобой все равно сыграла в эту игру. — Рей подошел к окну, за которым снова шел дождь.

— Хорошо, допустим! — Ричард поднял руки признавая логичность довода. — Но что вам мешало просто расписать меня как жуткого монстра, одного из этих ее князей ада, что по недогляду великого равновесия ходит по земле на правах простого человека?

— И долго бы ты прожил? После такого представления? — Рей отвернулся от окна и вернулся в кресло. — У нее ушло пять минут чтобы тебя пленить. Я же видел, ты даже атрибут не мог активировать. Так что Ричард, хватит ныть, в кои то веки, прояви благодарность! — Рей снова вернулся к книге, демонстрируя тем самым что в благодарность Гринривера он верит ничуть не больше, чем обещаниям хорошего поведения от Авроры.

— И… Что же мне делать? — Гринривер был сбит с толку, но кажется, признавал правоту собеседника.

— Ну, раз тебе скучно… — Рей довольно хекнул, поднимаясь с дивана. Ричард хотел что то возразить, но…

— Папа, папа, смотри! Дядя Салех с дядей Ричардом в лошадку играет!

Входную дверь компаньоны, как оказалось, оставили приоткрытой. В небольшую гостиную зашли Аврора и ее отец.

— Отличная физическая форма, сэр Ричард. — Сделал комплимент марких Морцех, наблюдая открывшееся зрелище.

В центре зала от пола, в хорошем темпе, отжимался Ричард Гринривер. На нем, в позе лотоса, восседал Рей Салех. В руках он сжимал книжку профессора Маскитоса.

— Физическая нагрузка — отличный способ преодоления тревоги и стресса. — Охотно пояснил происходящее Рей. Ричард бросил взгляд на вошедших, но отвлекаться не стал. В руках Салех сжимал короткое шило.

— Многие предпочитают справляться с помощью алкоголя. — Маркиз обошел конструкцию из двух человек и довольно цокнул.

— Ой, нет, если Гринривера напоить, то никакой Авроры не надо будет. Редко это заканчивалось хоть чем-то хорошим. — Салех сделал закладку и закрыл книжку, разглядывая маркиза снизу вверх.

— Буен во хмелю?

— Да как вам сказать… Когда Ричард пьян, это, в целом, не его проблемы, не мои проблемы и даже не проблемы окружающих. Это просто аватара проблемы, воплощенная суть вещи. Помните, как Римтаум в ад упал?

— Я читал результаты расследования, там был проведен ритуал разрыва грани… — Маркиз потер лоб как будто у него заболела голова. — Постойте, вы утверждаете, что это результат…

— Не утверждаю. — Честно сказал Рей. — Но полной уверенности у нас нет. Ричард был пьян и сказал: «Римтаун, провались в бездну» и Римтаун начал падать в бездну. Нет, разумеется, потом Гринривер протрезвел с перепугу, и мы пошли всех спасать. А дальше, я думаю, вы знаете.

— Занятно… Вы совершенно точно мне не врете. Почему же этого нет в отчётах?

Рей лишь пожал плечами, продолжая раскачиваться на спине нанимателя.

— Ваша тренировка займет еще много времени? — Уточнил Морцех, когда осознал, что от своих занятий компаньоны отрываться не намерены.

— Думаю, все зависит от того, как быстро Ричард будет готов вернуться к исполнению нашей миссии. Сейчас он думает, что физические нагрузки под мои непосредственным контролем уберегут его от истерики. Его опечалил тот факт, что он уже не свободный человек. — Ответил Рей, не отрываясь от книги. Ричард сосредоточенно отжимался, обливаясь потом. Взгляд молодого человека был обращен в пустоту.

Аврора подошла к Гринриверу и уселась на корточки, внимательно разглядывая своего будущего мужа. Графеныш пыхтел и молчал.

— Джентльмены, все же, попрошу вас обратить вас на меня внимание. У меня к вам будет небольшая просьба. Надо кое-кого убить…

Салех перекатом увел к двери. В следующее мгновение Ричард с выражением самого что ни на есть великого энтузиазма стоял перед Морцехом, вытянувшись в стоке смирно. Рей, кряхтя встал на ноги.

— Тихо, тихо, господа! Просите мне эту маленькую шутку. На самом деле никого убивать не надо.

Раздался едва слышный вздох сожаления.

— Пожалуйста, доберитесь до здания генштаба и представьтесь генералу Рейлиху. Он мой давний знакомец. И он будет осуществлять руководство силовым прикрытием. — Маркиз улыбался кончиками губ.

— Армейцы? Я думал, надзор осуществляет канцелярия. — Удивился Рей.

— Канцелярия отвечает за уборку трупов, затыкание ртов и сообщения в газете. Армейская контрразведка помогает убивает шпионов и диверсантов, а еще помогает не залить город кровью. — Рот маркиза пересекла жесткая складка. Словно он думал о чем-то крайне неприятном.

— И что мы будем делать с армейцами? Они ребята хорошие, но мы им не подчиняемся…

— Зато сейчас они будут подчиняться вам! — В голое Морцеха лязгнула сталь. Рей и Ричард снова изобразили стойку «смирно»

— Папа, а дядя Ричард тоже повелевает бездной? — Неожиданно спросила Аврора.

— Нет, дочка, а с чего ты взяла? — Удивился Морцех.

— Ну ты же сам говорил: «Гринривер выблядок бездны» — Аврора тщательно проговаривала незнакомые слова. — Папа, а что такое выблядок?

— Выблядок этот тот, кого выгнали за плохое поведение. — Пришел маркизу на помощь Рей. Тот кажется, соображал когда же его подслушивали.

— Голоса говорят, что бездну могут покинуть только те, кто пожрал силы его породившие. Дядя Ричард, ты кушаешь демонов? Давай я призову одного на ужин, папа его убьет, а ты приготовишь?

— А давай мы лучше сходим в город и купим там сладостей? Демоны невкусные.

— Ничего нет слаще плоти! — Прорычала Аврора. Она обнимала давешнего медведя.

— А вишнёвый торт? — Вкрадчиво поинтересовался Рей.

— С шоколадным кремом?

— С шоколадным кремом.

— Хорошо, дозваляю! Несите!

Рей с Ричардом переглянулись и разбежались по комнатам. Дом маркиза они покинули буквально через пять минут.

Промозглый дождь и не думал прекращаться, но воздух города, пропитанный угольным дымом, был для компаньонов сладок.

Атмосфера близкой границы между мирами не давила на нервы, а по ногам не гулял сквозняк, что сочиться через дыры в сущем.

— Интересно, зачем маркиз отослал нас из поместья? — Рей помахал лапой, привлекая внимание извозчика.

— Ритуалы. Охранные. Кажется, наше пребывание в доме пошло не по плану. — Ричард не очень весело хмыкнул.

— И потому мы едем к армейцам… — Рей глянул на небольшой тубус так, словно он мог укусить. — …предъявлять чрезвычайный мандат?

— Не понимаю вашего беспокойства, мистер Салех. Маркиз сказал, что все в рамках налаженного регламента взаимодействия. — Ричард залез в карету. — Пожалуйста, на улицу Мориса-Клуазье девять. — Молодой человека дал команду извозчику.

— Ричард, вот ты иногда очевидных вещей не замечаешь. Ты в письмо заглядывал?

— Заглядывал. И абсолютно ничего жуткого там не заметил. А вот тот факт, что с этими бумагами наша жизнь станет заметно проще, осознал. — Отмахнулся от душехранителя графеныш.

Рей, в который раз за день, тяжело вздохнул.

— Твое графейшество, тебя там опоили чем-то? В поместье Морцеха? Или может на тебя так проклятие влияет? — Салех с каждой минутой делался все желчнее. — Очнись, Ричард, маркиз Морцех отослал нас из поместья, в качестве предлога используя тот факт, что он подчинил нам столичный гарнизон! Весь!

— Генеральская должность, между прочим. Вы, помнится, в отставку уходили лейтенантом? — Ричард, напротив, кажется, перестал волноваться.

— Дьявол тебя отымей, Гринривер, ты понимаешь, что есть разница между заданием по охране важной персоны и миссией, где задействованы две армейские бригады?

— Мистер Салех, не вы ли час назад мне внушали, что мы глубоко в заднице? С двумя армейскими бригадами в подчинении гораздо проще оттуда выбираться. На мой взгляд, вся ситуация говорит лишь о том, что маркиз любит столицу и она дорога ему как память о родителях. Или вы сомневаетесь в нашей способности уничтожить город чисто случайно?

Салех угрюмо молчал. Карета скрипела и считала камни мостовой задницами пассажиров.

— И где мы? Как-то не очень похоже на Министерство обороны. Рей выглянул из окна кареты.

— Конечно, ведь это лучшая во всей столице цирюльня. — Безмятежно ответил графеныш. — Маркиз попросил нас погулять пару часов, и я лучше восстановлю прическу, нежели проведу время в компании людей без чувства юмора и хорошего вкуса. Советую посетить кофейню на той стороне улицы. Там подают отличный кофе с ромом! Или знаете что… — От возникшей идеи Грринривер замел, зависнув над мостовой.

— А давайте-ка со мной? Тут работают лучшие маги жизни, не ниже уровня магистра. Восстановим вам волосяной покров, помнится, у вас были черные волосы?

Салех глухо зарычал. Лошадь испуганно дернулась. Ричард едва не грохнулся на брусчатку. Выполнив сложный танец ногами, молодой человек каким то чудом удержал равновесие, молодой человек оправил пальто.

— Пол часа, мистер Салех! Мы все успеем сделать!

Карта тронулась, увозя с собой бывшего лейтенанта. Ричард зашёл в цирюльню.

Ровно через десять минут, когда Гринривер с закрытыми глазами мурлыкал под нос какую-то мелодию а старшекурсница магической академии наращивала ему волосы с помощью заклинания ускоренного роста, на макушки незадачливого модника опустился чей-то тяжелый кулак, отправляя молодого человека в беспамятство.

Еще через двадцать минут Ричард очнулся в карете. Голова болела, тошнило. Напротив сидел Рей Салех и довольно скалился во все сорок восемь зубов.

— Какого дьявола… — Ричард хотел сказать что-то еще, но приступ тошноты заставил его споро открыть дверь кареты и испачкать мостовую, едва не вываливаюсь на грязный и мокрый камень улицы.

— Я снова спас тебе жизнь. — Только и ответил громила.

— Каким это таким извращенным образом? — Прошипел Ричард, перерывая карманы в поисках платка.

— Ты собирался отрастить волосы, через которые тебя могли проклясть, обездвижить и пленить для последующей продажи в бордель. Но не переживай, теперь тебе совершенно ничего не угрожает.

Ричард испуганно дернулся и провел ладонью по голове, которую слишком уж сильно холодило. Рей услужливо протянул молодому человеку небольшое зеркальце, кажется, украденное в цирюльне. Ричард был лыс, как коленка. Никаких следов волос. Пропали не только волосы, но и брови и даже ресницы.

— Молоко Алийской гончей. Эти твои цирюльники такие затейники. С помощью этого молока они сводят волосы на всем теле. Эти твоим аристократкам. Я бутылочку для Регины взял.

Ричард взвыл. Не слишком по-человечески. Лошадь, запряжённая в карету, взбрыкнула и понесла. Рей, выглянул в окно, пинком раскрыл дверь кареты и прыгнул на мостовую, сдергивая за собой и Гринривера. Тот мешком рухнул в лужу.

Перед компаньонами возвышалось здание министерства обороны.

_____________________________________________

Не всегда мне дают 12 часов на работу, жена грозиться выгнать из кровати за прогулы. Так что в этот раз на написание ушло чуть больше времени. Но думаю, очередная глава завтра.

Глава 7

Дальше конторки на входе компаньонов, разумеется, не пустили.

Ричард начал ругаться. Рей постарался быть дружелюбным. В итоге возник нездоровый ажиотаж. И где-то на горизонте замаячил призрак тяжелых кирасиров с зачарованными палашами и короткими картечницами.

Когда Гринривер был готов убивать, а Салеху надоело развлекаться, он достал тубус с личной печатью высшего инквизитора и любезно пояснил что они с личным поручением Клауса Морцеха к генералу Рейлиху, лично.

Печать слова подтвердила, пройдя какую-то очень хитрую проверку на гранитной тумбе артефакта, что проверял подлинность материальных ценностей.

Компаньонов попросили сдать оружие. Рей начал вытаскивать арсенал. Ричард уточнил, можно ли ему оставить себя в сейфе, так как по документам он коронное имущество, и общем то, тоже является оружием. У него даже есть инвентарный номер!

Потом секретариат лишился кружки с надписью «лучшему папе», выполненную детской рукой. Чашку Ричард показательно дематериализовал, кусочек за кусочком. В итоге Салеха настоятельно попросили, после описи, забрать арсенал с собой, и обойтись без демонстраций.

Только оставив проходную за спиной Рей заглянул в опись понял, что в ручное оружие ему записали и Ричарда. В кабинет Рейлиха их провел молчаливый, по уставу стриженный мужчина в форме службы собственной охраны. Секретарь внимательно выслушал посетителей, осмотрел тубус, и отправился на доклад к большому начальству.

Компаньонов приняли незамедлительно.

Генерал Рейлих, мощный мужчина лет пятидесяти, производил впечатление какого-то механизма, нежели человека. Широкие плечи, массивная челюсть. Собранные в небольшой хвост редкие волосы. Тяжелые, словно отлитые из бронзы ладони

Он взял в руки тубус с письмом, и принялся его крутить в пальцах, разглядывая визитеров. После чего зашевелил ноздрями, и шумно втянул воздух.

— Джентльмены, я не являюсь одаренным, магия и волшебство мне не ведомо. Но я умею определять неприятности по запаху. Так вот, вы ими смердите. — Гулкий бас мужчины не выражал ни приветливости, ни приязни.

Когда компаньоны практически синхронно отвели глаза, генерал озадаченно хмыкнул.

— На сколько все плохо? — Уточнил он, не сводя взгляд с визитеров.

— Полная катастрофа. — Честно ответил Ричард.

— Вы это… Проклянете этот день. И нас двоих. — Добавил Рей.

— Хорошо, допустим. Тогда попрошу вас несколько минут подождать и постарайтесь не задавать вопросы. — дождавшись кивка от визитеров генерал гаркнул. — Кевин!

Через два удара сердца в дверях материализовался секретарь.

— Кевин, найди мне лейтенанта Джойли, который из писарей. Пусть зайдёт прямо сейчас!

На вопросительные взгляды генерал приложил палец к губам, требуя тишины.

— Ввызывали господин Генерал? — Лейтенант явился через несколько минут, изрядно запыхавшись. Мужчина был абсолютно лыс, не молод, лицо выражало священный уас перед высоким начальством.

— Да, Патрик, пожалуйста, присаживайся. Слева от этого здоровяка, ага, будь добр.

Джойли сел на краешек стула и начал есть начальство глазами. Рей оказался как раз между Ричардом и новым гостем

— А что… — Не выдержал Ричард, подозрительно косясь на окружающих.

— Восстанавливаю душевное равновесие и тешу свое чувство прекрасного. — Генерал был предельно серьезен. — Буквально пять минут, джентльмены.

Снова воцарилось молчание.

Рей Салех начал вертеть головой. Сначала он посмотрел на блестящую лысину Ричарда справа, потом на потеющую лысину лейтенанта, слева. Снова на Ричарда, снова на лейтенанта. Еще он понял, что о возвышается над сидящими минимум на голову.

Глаза инвалида стали наливаться кровью, когда он сообразил, как именно сейчас смотрится.

А вот Гринривер был воплощением спокойствия.

— Спасибо Джойли, ты можешь идти, очень помог. Я хотел задать тебе пару вопросов, но передумал. — Генерал поймал взгляд Рея и довольно хмыкнул в усы.

Потеющий лейтенант удалился спиной вперед, едва не срываясь на бег.

— Джентльмены, я о вас наслышан. Наслышан всякого. Возможен ли тот вариант, что вы заберете письмо и просто уйдете?

— Разве что, вы переподчините нам городской гарнизон. — Предложил вариант Ричард.

Генерал как-то резко перестал улыбаться и вскрыл депешу. После чего погрузился в чтение. Лицо его стало напряженным и задумчивым.

— Полагаю, вы знаете о содержимом письма, иначе бы шутили как-то иначе. — Поделился наблюдениями хозяин кабинет.

— Все именно так. — Ответил Ричард.

— Тогда задам вопрос, надеюсь вы понимаете, что любые ваши распоряжения должны касаться сугубо выполнения вашей миссии? И за любые иные… — Рейлих замолчал, подбирая слово. — попытки злоупотребить властью, что вам вручили, вы отправитесь на каторгу?

— На каторге хорошо. — Мечтательно протянул Рей. — Работа на свежем воздухе. Регулярная кормежка, и никаких демонов.

— Я выдам вам мандаты. — Генерал проигнорировал довольно нахальный ответ. — В течении суток все городские войска, а также жандармерия получит о вас информацию. На въезде в район проживания маркиза Морцеха будет дежурить тройка вестовых. В экстренных ситуациях вы можете обратиться к любому полномочному лицу, но если срочности нет, буду вам признателен, если вы будете работать через них.

— И что, никаких угроз, наставлений и попыток саботажа? — Удивился Гринривер. Его лицо, лишенное бровей стало саркатичным.

— Клаус Морцех мой хороший друг и соратник. И если он говорит, что надо переподчинить гарнизон города двум опасным безответственным долбоебам, то я это сделаю. Если вам интересно, будь на вашем месте две твари из преисподней, я бы сделал то же самое. С другой стороны, если вы настаиваете…

— Мы не…

Но генерал уже не слушал.

— Кевин, будь добр, позови лейтенанта Джойли еще раз. — Рейлих отдал приказ секретарю — А пока, джентльмены, не откажитесь ли от чаю? Мне его возят из колоний. В любом случае я попрошу вас задержаться еще минут на десять.

— Вот ублюдок! Но ничего, я над ним тоже пошучу. Так пошучу, он у меня плакать будет, и свои золотые погоны высмаркиваться! — Рей ярился. Лицо его покраснело, а ноздри шевелились.

— А меня, признаться, больше тревожит тот факт, что генерал сходу записал нас в покойники. — Ричард же, напротив был предельно спокоен.

— С чего ты это взял? — Озадачился громила.

— Мистер Салех, вы меня удивляете, вот насколько хорошо вы разбираетесь в сути дела, когда вам угрожает непосредственная опытность, настолько же глухи и слепы, когда дело касается общества. Генерал нас вполне сознательно оскорбил. При свидетеле. И тут одно из двух, или он точно уверен, что долго мы не проживем, и тогда он сможет всем сказать, что поставил нас двоих на место. Это всерьез прибавит ему очков перед обществом. Или же он решил дать нам большую сумму денег. — Ричард закончил свою речь довольно-таки неожиданным выводом.

— Это как? — Всерьез озадачился Салех и даже остановился. Он повел носом и начал высматривать источник запаха. Откуда-то ветер принес едва уловимый запах выпечки.

— Предположим, мы предоставили генералу какую-то инсайдерскую информацию. На которой он планирует заработать. И считает себя нам чем-то обязанным. И, чтобы скрыть факт взятки, публично портит с нами отношения. Только вот ума не приложу, как именно он планирует распорядиться информацией к своей выгоде. Так что ставлю на тот факт, что мы, по мнению Рейлиха, трупы.

— Никогда не пойму я этих твоих заморочек. — Рей аж сморщился, пытаясь понять собеседника. — Пойдем лучше за пирожками. Признаться, не хочу выяснять, как отреагирует Аврора обман. Нам нужны торты.

— Не торты, а торты! Мистер Салех, что за плебейские замашки? Давайте найму вам ритора? Он научит вас нормально разговаривать.

— Ричард, вот за последние два десятка лет никто на мою речь не жаловался, кроме тебя. Всем всегда все нравилось! — Огрызнулся Салех. Он все никак не мог найти булочную или хотя бы извозчика.

— Да, действительно, и, разумеется, два метра роста, лицо как у инфернала, ножи и пистолеты во всех карманах, а также здоровенный топор в руках тут совершенно ни при чем. — Хмыкнул Гринривер, разглядывая отражение приятеля в витрине.

— Но у меня нет топора! — Удивился громила.

— Вот я и говорю, топор тут совершенно не причем! — Закончил свою мысль Ричард, подняв зонт повыше. Он тоже принялся искать сухое место или транспорт.

Тем временем, генерал Рейлих за занимался тем, что писал распоряжения своему поверенному.

Мной была получена информация чрезвычайной важности. В связи с открывшимися обстоятельствами, необходимо прямо сейчас заняться следующим.

На все имущество семьи, расположенное в черте столицы, необходимо приобрести страховку. Аналогичным образом требуется застраховать имущество семьи Гринриверов. Приобретателем страховки указать сэра Ричарда Гринривера, инкогниито. Взять в центральном банке кредит на максимально большую сумму. Заложить и перезаложить все застрахованное имущество. Застраховать эти ссуды. На вырученные средства приобрести все доступные на рынке строительные материалы. Доски, камни, строительный раствор, глиняная черепица. По возможности сделать запас сухой древесины. Все купленное расположить за пределами города, на расстоянии не менее пятидесяти ста миль. Для охраны стройматериалов нанять охрану на пол года месяц.

К выполнению распоряжений приступить немедленно.

Генерал поднялся из-за стола и вышел в приемную.

— Так, Кевин, проследи чтобы наш яйцеголовый побольше болтал языком. Можешь вручить ему большую премию, за прилежание в службе. — Сделал Рейлих распоряжение, когда секретарь вытянулся по стойке смирно.

— Господин генерал, правильно ли я услышал, вы сказали «побольше» и «большую»? Не «поменьше» и «небольшую». Голос секретаря был без эмоционален.

— Да, Кевин, ты все правильно услышал.

Секретарь молча поклонился и вернулся к работе.

— Джентльмены, вы как раз вовремя! — Морцех встретил молодых людей у входа. — Мне надо обучить вас пользоваться защитной системой дома. Из-за того, что случилось утром, пришлось вносить коррективы в работу.

— А вы мне принесли торт? — Аврора выглянула из-за спины отца. На ней было темно-зеленое платье, а в руках она сжимала медведя.

— Нет, не принесли. — Прогудел Рей. Но встретив глаза девочки, наливающиеся черной кровью, поспешно добавил. — Но мы приняли доставку от Мортафала. Он тебе передал торт. Бисквитный, с зефирной начинкой и орешками. А завтра привезут еще один. Вишневый торт долго готовится. А другие торы мы привезем потом, сначала эти надо съесть.

— Хорошо! Давай торт!

— Дочка, но сначала суп, ты помнишь? — Маркиз сделал Авроре замечание.

— Голос Мортафала уже не звучит в сомне голосов князей ада! — Рявкнула Аврора гулким басом. — Но он исполнил слово! Значит он вложил в торт свою суть! Сегодня мы будем жрать суть Мортафала! Почтим слугу! — И уже обычным голосом. — Папенька, ну разве можно есть суп когда есть суть?

— А если суть будет в супе? — Поспешно уточнил Ричард, что то, сообразив.

— Со свежей кровью? — Рычащим вибрирующим голосом поинтересоавалсь Аврора.

— С клецками. Это такие кусочки теста в курином бульоне. Их можно делать в виде человечков…

— И варить заживо? — Глаза девочки вспыхнули пламенем.

— И варить заживо. — Послушно согласился Салех.

— Папа, папа, я хочу суп с вареными заживо человечками! — Аврора переключилась на отца.

— Я не умею готовить человечков, но там куриный бульон с картошкой. Если дядя Салех налепит тебе человечков — Морцех просил вопросительный взгляд на громилу, и получив кивок, продолжил — то их можно сварить там.

— А у вас яйца и мука есть? — Уточнил бывший лейтенант, вешая пальто на жалобно скрипнувшую вешалку.

— Есть. Загляните в кладовку. — Морцех оценил новую прическу Гринривера, сохранив бесстрастное выражение на лице. Улыбнулся он одними глазами. — Сэр Ричард, очень практичная прическа. Я знаю, насколько людям света важен внешний вид. Восхищен вашим мужеством. А что у вас с лицом?

— Какой-то негодяй хотел ограбить Ричарда, огрел его по голове и попробовал украсть кошелек. — Пояснил Рей следы сотрясения на лице нанимателя.

— Ограбить? Ричарда? В Вашем присутствии? — Морцех все же улыбнулся краешками губ.

— Ага, вот и я не понимаю, чем только бедолага думал. Не иначе как оголодал сильно. — Рей сокрушенно покачал головой.

— Разбойник хотел скушать дядю Ричарда? — Мужчины дружно поклялись не вести подобных разговор при ребенке. Мысленно, но почему-то хором.

— Ага, только дядя Ричард скушал его сам! — Пояснил Рей.

— Значит дядя Ричард сегодня не будет кушать торт. Вчера я с ним поделилась кусочком. А сегодня он не принес мне… — в комнате резко потемнело — …плоти своего врага!

— Дядя Ричард очень расстроился. А потом сделал «хлоп» и все. Нет разбойника. Даже души не осталось. — Рей сделал безуспешную попытку спасти разговор.

— Дядя Ричард кушает души? Папа, а почему дяде Ричарду можно кушать души, а мне нельзя?

— А ваша способность действительно уничтожает душу? — Поинтересовался Морцех очень задумчивым голосом.

— Да… ааааа…. — Рей случайно оступился и очень аккуратно наступил нанимателю на ногу. Протезом. Ричард сразу все понял. — Аааааткуда мне знать. Как-то не доводилось проверить. — Ричард окончательно совладал с голосом. — Но мы предполагаем. — Добавил о наткнувшись на холодный взгляд темных глаз.

— Джентльмены, через час у меня в кабинете.

Морцех удалился вглубь дома.

— Дядя Салех, пошли варить человечков!

— Только сначала руки мыть! — Прогудел Салех как можно дружелюбнее.

Ричард же просто сбежал. Его мутило, а среди вещей был пузырек эликсира, которым его запаивал в свое время Рей Салех. Это было в те времена, когда никто не знал, что Гринривер бессмертен, потому Рей старался научить компаньона азам выживания. В общем в тем времена Ричарда били, над ним издевались, а дух подвергали самым чудовищным испытаниям. Ричард вспоминал эти времена с теплотой. Тогда его ни осмелился убить просто так, чтобы отвести душу. Под «кое кем» Ричард подразумевал Рея Салеха. Если посмотреть чуть глубже, то легко можно было заметить интересный факт, если бы молодого человека спросили, кого он подразумевал под словом «люди» то навряд ли бы в список вошло больше десятка фамилий.

Через час собраться в кабинете не получилось. Аврора, перемазанная мукой, потребовала всех присутствующих спуститься на кухню и срочно есть сваренных заживо. Слово «человечков она упустила.

— Правда, это ужасно? Бедняжки так страдали! И кричали! Дядя Ричард, кушай, вкусно?

Ричард осторожно наколол на вилку плоский вареный кусок теста и осторожно откусил ему голову.

— М, неплохо! Юная леди, у вас определенно талант в кулинарии.

— Дядя Ричард, теперь ты мне должен! — Возвестила девочка инфернальным голосом.

От подобного перехода молодой человек едва не подавился угощением.

— Ты вкусил мой хлеб, ты принял дар, и тереть твоя сердце и твоя душа…

— Аврора! — Строго окрикнул Морцех.

— Правда я буду хорошей женой? Я вкусно готовлю! — Закончила девочка нормальным голосом.

— Для Ричарда? Просто идеальной! — Рей не покривил душей.

— Это ведь изначально был суп? — Зачем-то уточнил маркиз.

— Ага… — Рей озадаченно. почесал в затылке. — Но мы как-то увлеклись в варке человечков. Они разбухли и… — Громила огорченно покачал головой. — Могу вино открыть. — Закончил он извиняющимся тоном.

Кастрюля была полна клецок под крышку.

— Да нет, все нормально. Вполне вкусно.

— А я, папа, две штуки скушала! Хочу торт!

— Точно?

— Точно-точно!

— А можно тогда мы тебе оставим кусочек торта, а сами пойдем в кабинет, пообщаться?

— Весь торт. — Девочка была непреклонна.

— А ты не лопнешь? — Осторожно поинтересовался Салех.

— У идущего путем власти нет цели. Только путь. И неизвестно, где встретит нас смерть. — Произнесла Аврора голосом взрослой женщины. — И это же тооортик, он такими орешками украшен, в сахарной глазури, и блестящими капельками! — Закончила девочка нормальным голосом.

— А нам кусочек оставишь? Маленький? — Рей взлохматил Авроре волосы.

— Я подумаю! У вас есть причины по которым я должна сохранить торт?

— Юная леди, ваш отец сегодня уезжает. — Привлёк внимание к себе Ричард. — Уезжает воевать с чем то, что вырвалось из-за грани. Он может умереть. И вы будете потом всю оставшуюся жизнь страдать если он там умрет. А сильнее коленного железа вас будет мучать мысль, что на прощание вы так и не угостили его тортиком! — Ричард закончил свой пассаж с таким видом, словно его должны сейчас похвалить.

Аврора посмотрела на Ричарда. Глаза ее наполнились слезами. Подбородок задрожал.

— Папочка, пожалуйста, не умирай! Если хочешь, я тебе весь торт отдааааааааааааааааам! — Девочка выскочила из-за стола и обняла отца за ноги.

— Мистер Салех, я вас очень прошу, не позволяйте больше Гринриверу общаться с ребенком. — Очень тихо и очень внятно прошипел Морцех. На стенах появилась изморозь. — Если будет необходимо, там в наборе есть ложкообразный нож, чтобы язык вырезать.

— Спасибо, найду. Не переживайте, маркиз, в следующий раз стрелять будут. — Рей продемонстрировал мгновенное выхватывание пистолета.

— Но что такого сказал? Со мной всегда так разговаривали родители. — Недоумевал графеныш, которого взгляд маркиза приморозил к полу. Буквально.

— Все что нужно ты сказал. — Пробубнил Салех. После чего чуть мягче добавил, сообразив, что Ричард всего лишь копирует своих родителей. — Нельзя воспитывать чувство вины и стыда у детей. Дети восприимчивы, и не видят разницы между обстоятельствами и результатом своих поступков. — В определенный моменты бывший лейтенант демонстрировал практически эйдетическую память. Сейчас он цитировал книжку по воспитанию. — Если ты говоришь ребенку что из-за его поведения что-то случается, ребенок всегда верит тебе на слово. Осмысливать такие слова он научится еще не скоро. А представь, что маркиз там действительно погибнет? И Аврора будет уверена, многие годы, что он умер из-за нее. Дети эгоцентрики. И, по их мнению, все в этом мире происходит из-за них. В том числе и поведение людей, что их окружают. Так что задача воспитателя и родителя объяснить ребенку что не все в его жизни определяется им. Что у родителя могут быть трудные дни, или просто так сложиться обстоятельства. И сердится он не из-за того, что ребенок кашу не покушал. Так что, маркиз, думаю не надо убивать Ричарда. Он таким сукиным сыном вырос не на пустом месте. Что взять с дремучего человека?

В этот момент лед дополз уже до пояса Гриривера.

— А кто такой сукин сын? — Девочка уже успокоилась и теперь с интересом смотрела на вмерзающего в лед графеныша. Тот старался лишний раз не отсвечивать.

— Это так говорят про того, у кого мама собака. Сука — это научное название мамы собаки. — О том что на детские вопросы надо отвечать честно Рей прочел в той же книге.

— У дяди Ричарда мама собака? Он родился щеночком? Так здорово! Дядя Ричард, а почему ты решил стать человеком? Ведь щеночком быть так весело! У тебя были хвост и ушки?

Ричард что-то хотел ответить, но под пристальными взглядами осекся. Не было у него уверенности в своих словах. Впрочем, ему и не потребовалось ничего говорить.

— Слишком он злобный был, для щеночка. Пришлось ему делаться человеком. Хвост отобрали. Видишь, какой он нехороший вырос? — Рей мягко прививал Авроре навыки анализа.

— Зато красивый! — Не согласился ребенок. — Дядя Салех, а как собака мальчик по научному называется?

— Кобель. А что? — Не уловил подвоха инвалид.

— Папа, папа, а если дядя Ричард перестанет быть таким злобным, ему вернут хвост, и он превратиться в кобеля?

Маркиз издал странный звук. Словно у него что-то застряло в горле.

— Дядя Салех, а что надо делать с собачкой чтобы она стала доброй? — Аврора не стала жожидаться ответа от отца и снова переключила внимание.

— Кормить и колотить если ведет себя плохо. — Рей уткнулся носом в чашку, кусая губы. Он боялся, что новый сервиз тоже не переживёт этот вечер. Прошлых выходил довольно болезненно. Желудок Рея Салеха все же не мог переваривать керамику.

— Дядя салех, а давай Ричарда хорошим сделаем? Ты будешь его колотить, ты большой и страшный. А я его буду кормить? Он тогда самым хорошим станет!

— Д… Договорились. Буду колотить Ричарда за плохое поведение. — пробасил громила, обмениваясь с маркизом веселыми взглядами.

— Хорошо! — Аврора слезла с коленей отца и обошла стол. Она встала перед Ричаром, раскачиваясь с носа на пятку. Явно копируя своего отца. — Дядя Ричард. Я приняла сложное решение. Чтобы ты стал хорошим тебя надо кормить. Бери ложку, и кушай торт.

— Весь? — Лед истаял, оставив Ричарду мокрые штаны. По крайней мере, Ричард успокаивал себя тем, что мокрыми штаны были именно из-за льда.

— Половину. — Подумав ответила девочка. — Но прямо сейчас. Ричард, ты встанешь и-за стола, пока все не скушаешь. Начинай. — В голосе девочки прорезалось что-то не то чтобы демоническое… Просто стервозное.

Ричард с тоской посмотрел на торт. И, с осуждением, на Рея Салеха. Именно он взял в кондитерской самый большой торт, что там нашелся.

Весом в треть пуда.

_______________________________________________________

Извиняюсь за отсутствие. Жена принудила к отдыху. Я ел, читал книжки, прошел пару старых игрушек и гулял с семьей. Думаю, что теперь продолжу писать в том же темпе.

Наслаждайтесь! И обязательно оставляйте отзывы!

Глава 8

— Доброе утро, Аврора! — Рей заглянул в комнату к девочке, когда часы пробили девять утра.

— Доброе утро, дядя Салех! — Спальня авроры соседствовала с крохотной гостиной, из которой можно было попасть в коридор.

— Ты уже умылась?

— Умываюсь, дядя Салех!

— Тебе помочь?

Не дождавшись ответа, громила прошел через гостиную и оказался в детской. В ванной шумела вода.

— Аврора! — Сова позвал Рей.

— Что? — Раздался звонкий голосок.

— Дядя Салех, ты тоже ее слышишь? — Громкий шепот донесся откуда0то снизу.

Рей оглянулся и увидел, как из-под кровати выглядывает Аврора. В этот момент из ванной тоже вышла… Аврора.

Десяток долгих мгновений бывший лейтенант боролся со своим речевым аппаратом.

— Ой! — В итоге выдал он. Впрочем, тело не страдало рефлексией и на каждую из двух девочек уставился ствол пистолета.

— И что нам теперь делать? Мистер — я — все — прочту — в — умной — книжке? — Ричард с интересом разглядывал двух совершенно одинаковых девочек, которые с одинаково умильным выражением на лицах смотрели на компаньонов.

Раздвоенная Аврора была отконвоированная на кухню и накормлена кашей.

— В умной книжке ничего подобного не нашлось. — Огорченно буркнул Рей. — Там не было раздвоения.

— А другие слова вы смотрели? Реплицирование? Дупликация? — Ричард стоял в проеме оперившись на косяк.

— Чего? — Рей удивленно повернул голову.

— Все ясно, я сейчас. — Ричард отправился в сторону кабинета.

— Аврора, еще раз, какая из вас двоих настоящая? — Рей снова попробовал провести следственные мероприятия.

— Я! — Эту фразу обе девочки сказали хором. После чего возмущенно посмотрели друг на друга.

— Хорошо, а то тогда не настоящая Аврора? — Рей был терпелив.

— Она! — Снова хором.

— Допустим… А как мне понять точно? — Как можно понять из разговора, у самого Рея идея на этот счет не оказалось.

— Сожги ее в печке! — И снова обвинительный тычок пальцем. — Ненастоящая не горит в огне!

Бывший лейтенант почесал затылок ручкой револьвера. От синхронных воплей у него начала болеть голова.

— Радуйтесь, мистер Салех, благодаря моей широкой эрудиции нам не придется кормить двух девочек вместо одной! — Запыхавшийся Ричард нес в руках тяжёлую книгу с литерой «Д» на форзаце.

Дупликация

Что делать если ваш ребенок неожиданно освоил полную телесную и духовную дупликацию?

Советы молодым родителям.

Во-первых, не стоит паниковать. Это абсолютно нормальное состояние для ребенка с талантом демонолога. Ребенок плохо контролирует свои силы и не всегда способен осознать всю боль и ужас, что он несет миру. И не смотря на все те жуткие последствие и угрозы что несет подобное состояние, запомните, это далеко не самое страшное, что с вами может произойти.

Во-вторых, спокойно поговорите с ребенком. Объясните ему, что в дупликации нет ничего плохого, ни в коем случае не показывайте ребенку свой страх. По возможности, обойдитесь без защитных оберегов и амулетов. Ваша задача донести до маленького повелителя бездны, что вы не станете относиться к нему хуже. Не взращивайте в ребенке чувство вины или стыда, иначе на надгробии вашей цивилизации будет выбито ваше имя.

В-третьих, ни в коему случае не плачьте и не молите о пощаде. Скорее всего ваши мольбы будут оценены благосклонно, но являясь рабом своего дитя вы точно не сможете в полной мере выполнять родительские обязанности.

Если вам кажется, что в недостаточно готовы для серьезного разговора, обсудите ситуацию с партнером. Расскажите ему о своих чувствах, и примите решение, кто, в самом крайнем случае, принесет себя в жертву. Понимать это надо отчетливо, ибо для запечатывания этого аспекта силы нужна сугубо добровольная жертва, которую будут пытать в течении недели.

Помните, у этого явления есть и положительные стороны!

В том случае, если вы выживете, у вас появится представление о том, что стоит ожидать от ребенка в подростковом возрасте.

К тому же, дубль разделяет с ребенком чувства, мысли и желания. Используйте это не простое время чтобы стать с ребенком ближе. Ведь что может быть лучше, чем проводить время с родителем? Только проводить вдвое больше времени с родителем! Используйте этот уникальный шанс на полную катушку!

Дупликация, по своей сути, один из ключевых спутников взрывного развития. Когда ребенок не справляется с подвластными ему силами, чтобы не погибнуть и не раствориться в стихии власти, он расщепляет свое духовное ядро, его сила так же разделяется. Его воля вырывает из темной бездны забвения остатки сути одного из предвечных, наделяет его своей личностью и новым телом, что копирует тело оригинала до последней клеточки тела.

И это замечательная новость! Это говорит о высочайшем таланте ребенка, в противном случае вы бы обнаружили в комнате лишь ошметки плоти и стационарный канал в бездну.

На самом деле, чтобы справиться с проблемой, не нужно никаких специальных навыков и знаний. И это подвластно даже не профессионалу. Все, что от вас потребуется — немного внимательности, отзывчивости и удачи.

Для начала, необходимо абсолютно точно выяснить, из детей является дублем. Сделать это довольно просто. Дубль обладает памятью оригинала за последний год и будет вынужден додумывать события, отдаленные во времени более чем на год.

Когда эта элементарная задача будет решена, обязательно пометьте дубля. Можете использовать для этого одежду, украшения, или можете неплохо провести время всей семьей, и с помощью водяных красок разукрасить детей в нужные цвета. Это следует сделать дабы в дальнейшем не перепутать детей в дальнейшем.

После чего надо будет установить доверительные отношения с детьми. Не торопитесь, это может занять какое-то время. Это необходимо для того, чтоб в нужны момент вы могли опоить ребенка и его дубля ландаумом или эликсиром беспамятства.

После чего вам надо умертвить дубля с помощью кровопускания. Подвесьте бессознательное тело за ноги, и перережьте горло. Кровь соберите. Смешайте кровь с молоком, а из плоти приготовьте любимое блюдо ребенка или испеките пирожков. Этой пищей необходимо накормить ребенка, дабы он получил обратно контроль и силу.

Зачем нужна настойка? Чтобы ребенок не смог ощутить смерть дубля, вы ведь помните, что они связаны?

Если ребенок будет интересоваться, куда делся его маленький друг, расскажите ему что он уехал в далекое путешествие с родителями. Позаботьтесь о поддержании легенды, в ближайшие несколько лет советуем отправлять от имени дубля открытки из разных частей света. Для того чтобы не травмировать ребенка, советуем озаботиться легендой заранее.

Рей и Ричард подняли глаза и одинаково ошарашено переглянулись.

— Вынужден признать, в моем детстве прояснилось несколько моментов. — Первым молчание нарушил Ричард.

— Я как-то не готов потрошить маленьких девочек. — Растеряно протянул Рей.

— О, мистер Салех, я с радостью избавлю вас от подобной проблемы. Поверьте, мне это не доставит никаких проблем. И я не будут испытывать никаких моральных терзаний на этот счет. — Ричард хищно оглядел двух Аврор. Дети посмотрели на Ричарда и дружно заплакали.

— Тут еще что-то написано! — Рей с надеждой перевернул страницу.

Безусловно, приверженцы естественно воспитания возразят. И предложат дать ребенку самостоятельно решить проблему с дублем. Но это достаточно сомнительное решение так как всегда существует риск того, что дубль сам превзойдет ребенка и в какой-то момент поглотит его душу. И тогда вам придется иметь дело с сущностью, известной как «дитя погибели». Случаев, когда хоть кому-то удалось совладать с подобной сущностью не задокументировано

Если же вам не удалось выяснить какой ребенок является настоящим, а какой дублированным, в любом случае рекомендуем провести ритуал. Для повышения вероятности правильного выбора советуем использовать любые доступные нам гадания.

Если же вы все же ошиблись, то результат ошибки будет станет понятен сразу. Черты лица дубля исказятся, и вы не спутаете его со своим ребенком. Но и в этом случае не стоит отчаиваться! Современные магически технологии позволят вам зачать ребенка в любом возрасте. Помните, лишь неиссякаемый оптимизм является залогом осознанной и высокопродуктивной жизни!

Если же для вас сохранение жизни ребенка является приоритетной задачей, то советуем вам использовать ритуал большого запечатывания, что изолирует часть силы ребенка до того момента, пока он не сможет безопасно ее поглотить. Для этого потребуется добровольная жертва одного из родителей или опекунов. (См. «Ритуал большого запечатывания» в предметном указателе, в разделе «Ритуалы».)

И опять же, не спешите огорчаться столь радикальным мерам! После ритуала запечатывающая жертва может вполне быть поднята в виде сильной разумной нежити, что помнит свою прошлую жизнь. И таким образом Родителя останется с ребенком. Навечно. А при должной сноровке и использовании смазок родители вполне могут продолжить жить половой…

— Мдя… — Рей решительно захлопнул книгу. — И как же мы будет выяснять, какой ребенок настоящий? Мы же вообще о ней ничего не знаем. Напишем маркизу письмо?

— Мистер Салех, не вижу никаких проблем. — Ричард был спокоен и собран. — Думаю, вы еще не успели сообразить, но у нас есть еще один вариант.

— Да? И какой же? — Громила был растерян.

— Пытки. Мы вполне можем узнать кто из детей настоящий с помощью пыток. Вам на пыточном столе солгать никто не сможет. — В голосе Ричарда звучало неприкрытое уважение. — Потом дадим девочке эликсир забвения. Жестоко, безусловно, но…

— А может лучше тебя в жертву принесем? Умертвим тебя с особой жестокостью, и ты воскреснешь. Раз нежить поднимается, то магию запечатывает боль. — В голосе бывшего лейтенанта прозвучала надежда.

— И добровольность жертвы. — Гринривер покачал головой. Мы же с вами проверяли, меня не принимают подобные ритуалы.

— Мы обещали быть милосердными! — Салех принялся пересекать комнату из угла в угол.

— Милосердие принимает очень причудливые формы. Если бы девочка заболела и нужна бы была операция, вы бы тоже уповали на милосердие вместо того, чтобы воспользоваться скальпелем и спасти ей жизнь? — Голос молодого аристократа был полно льда.

— Ричард, эту книжку написал демон! Ты же имел с ними дело, знаешь ведь что выливаются их советы. — ярился Рей.

— Хорошо, у вас есть хоть одна идея? — Ричард примирительно поднял руки.

— Я еще не читал, что там на этот счет пишет профессор Маскитос! — Решительно припечатал Салех.

— И что же твой любезный профессор может знать о демонах? — Зло прошипел Гринривер.

— Дядя Салех, пожалуйста, не надо делать мне больно! Я нечаянно, дядя Салех, пожалуйста! — Запричитали обе Авроры когда одна из поймала взгляд громилы.

— Уж точно — побольше твоего. Знаешь, Ричард, иногда мне становится тебя жалко. Но в такие моменты я более чем уверен, что так тебе и надо! — Рей прошел мимо молодого человека, ткнув ему пальцами под дых. Тот рухнул на пол, корчась от боли и не в силах вдохнуть.

Инвалид сунул пистолеты за пояс, подхватил девочек, прижал к себе и отправился наверх, по пути протоптавшись по компаньону. Авроры доверчиво прижались к бывшему лейтенанту.

Ричард, кряхтя, поднялся на колени, потом, по стеночке, принял вертикальное положение. И отправился искать вино. Молодого человека снедала обида.

В итоге он усадил напротив себя забытого медведя. Откупорил пыльную бутылку и сделал большой глоток. Вкус пыли и тлена смылся с языка терпким ароматным потоком, но букет графенышь не ощущал. Ему хотелось напиться.

— Вот зачем он так со мной, а? А теперь, даже если у нас не будет другого выхода, кто мразь? Я мразь! Ведь этот лысый пидорас попробовал найти другой пусть, а я нет! — Через пол часа набравшийся Гринривер изливал душу забытому медведю, который сидел напротив него и внимательно наблюдал за собеседником через глаза-пуговицы.

— Эй, бессмертная падла! — Рей Салех влетел на кухню излучая позитив. Следом за ним с грохотом неслись кудрявушки, весело подпрыгивая.

Ричард взглянул на компаньона мутным взглядом. И снова уставился на медведя. Напиток, что, кажется, был ровесником фамилии Гринривер, удивительно качественно давал по мозгам.

— Значит, это, все нормально! — Внимательный человек бы уловил нотки неуверенности в голосе бывшего лейтенанта, которые он пытался скрыть излишне громкой речью.

— Ну? — Ричард сделался отвратительно плохим собеседником.

— Профессор Маскитос говорит, что воображаемые друзья — это нормально! Дести выдумывают себе друзей, если им не хватает внимания от родителей. С возрастом они проходят. Короче это, все дети как делают!

— И у всех детей воображаемые друзья видны всем остальным? — Ричард все же посмотрел на собеседника. — Я, безусловно, не разбираюсь в педагогике на должном уровне. Но к меня семь старших братьев. Никому не хватало любви и внимания. Но их воображаемые друзья не жрали у нас на кухне! — В голосе молодого человека появился яд. — Мистер Салех, я смотрю, вы решили успокоить свою совесть и поставить под удар столицу? Нет, безусловно, несколько сотен тысяч детей, что умрут в случае вашей ошибки, вас не так сильно волнуют, как одна Аврора. Даже маркиз, будь он тут, назвал бы вас болваном! Он не решился обменять жизнь миллионов людей на свою дочку, а вы решили совершить обратный размен. Думаю, Морцех будет просо счастлив! — Ричард отсалютовал бутылкой и чекнулся с медведем, у которого тоже стоял стакан.

— А тебе печаль то какая? — Удивился Рей. — Ты то в любом случае выживешь. И вот не надо мня обманывать. Тебе плевать как на Аврору, так и на всех детей в этом мире.

Ричард наклонил голову на бок, словно прислушиваясь к чему-то и аж посветлел лицом.

— Знаете, пожалуй, вы правы! Я выживу в любом случае! А Морцех совершенно точно не сможет предъявить мне претензий! Ведь с его драгоценной дочкой все в порядке! Ну, или ее сожрал дубль, но я сделал все что от меня зависело! — закончил Ричард звонким голосом.

— Да? И что же ты такого сделал? — Подозрительно спросил Рей.

— Как что? Пил, предавался рефлексии, страдал морально. Плакал. — Ричард продолжал с энтузиазмом опустошать бутылку.

— А я все папе расскажу! — Неожиданно заявила одна из Аврор. — Я ему расскажу, что ты хотел пытать его Кудрявушку а потом хотел накормить супом их другой Кудрявушки! И что ты его кальвадос выжрал тоже! — Последняя фраза был произнесена басом.

Пока компаньоны пытались понять, как им реагировать, Одна из девочек начала тараторить.

— Дядя Салех, а почему дядя Ричард так меня не любит? Я же хорошая! — В глазах второй девочки стояли слезы.

Рей тут же опустился перед на Авророй на колени.

— Ну, понимаешь, взрослые… Иногда им приходится принимать тяжелые решения. — Салех пытался подобрать слова.

— Значит, дядя Ричард хотел меня пытать, потому что так нужно? — Очень серьезно спросила громилу маленькая девочка.

— Да… — Рей замялся. Ему было крайне странно говорить подобные слова маленькой девочке.

— А кому это нужно? Кому нужна моя смерть и боль, дядя Салех?

— Я… Это…

Раздался хохот. Ричард Гринривер ржал, стуча по столу ладонью. На лысой голове выступили капельки пота. Он раскраснелся.

Хохот все никак не прекращался. Рей и обе Авроры недоуменно взирали на истерчно ржущего графеныша.

В какой-то момент хохот оборвался. Ричард с холодной улыбкой на лице поднялся из-за стола.

После чего отвесил изысканный поклон Авроре и бросил полный призрения взгляд на компаньона.

— Браво, юная леди. Примите мое искреннее восхищение. Вы нас поимели. Почти. — Произнес молодой человек абсолютно трезвым голосом.

Ричард поднял с пола оставленную книгу. После чего вытянул руку вперед и на его ладони зажглось маленькое черное солнце. Начал подниматься ветер. Движением ладони оставил на книге глубокую борозду, рассекая обложку и несколько листов под ней.

Одна из девочек схватилась за голову и пронзительно закричала, катаясь по полу. Из-под прижатых к лицу ладоней потекла светящаяся кровь.

— Мистер Салех никогда не знал, что делать с детскими слезами. — Ричард обратился к настоящей Авроре. — Вы — первая девочка в его жизни, с которой ему приходится иметь дело. Возможно, я тоже не слишком часто общался с детьми, и у меня не хватает опыта, а еще у меня нет сердца. Но, поверьте, я прекрасно знаю, что делать с суками! Даже маленькими. — И Ричард пнул катающегося по полу дубля, что постепенно терял человеческий облик.

— Ты злой! — Девочка это проговорила удивительно спокойным голосом.

— О, юная леди, рад что вы осознали это так быстро. — Ричард смотрел на девочку сверху вниз. И в его взгляде не было ни тепла, ни снисходительности. — За добротой идите к мистеру Салеху, он даже читает книги по этому поводу. Мне это не нужно.

— А… Это… — Рей бросал ошарашенные взгляды то на Ричарда то на Аврору.

— О, мой ужасный и крайне тупой компаньон! — Голосом Гринривера можно было травить города. — Вы себя ощутили властителем умов и гением педагогической мысли? Вам так польстила реакция маркиза Морцеха, так ослепило оказанное им доверие, что вы начали доверять себе? Начали доверять заемной мудрости? Мистер Салех, вы хорошо умеете убивать, не претендуйте на большее. — Ричард вздернул допеля за полу платья, и вонзил пальцы в рану на лице вызвал безнадежный вопль, так похожий на детский плач.

— Так как ты понял?

— Наша маленькая непослушная девочка неосторожно пообещала пожаловаться своему драгоценному отцу на то, что мы собрались кормить ее супом из нее самой. Но мы это не обсуждали. Она не могла то прочесть и в книге, держали мы эту самую книгу на весу. Значит она знала. — Ричард откровенно наслаждался. Болью демона и подавленным вниманием Рея Салеха. — Просто маркизу даже в голову не приходило, что кто-то может проклясть его кабинет. Там было слишком много его силы.

— А почему тогда я ничего не нашел? — Уточнил громила, тяжело поднимаясь.

— Потому что вы у нас под благословением. Думаю, даже такой кретин как вы, легко бы пришли к правильным выводам, завестись ваша татуировки при контакте с книгой. — Ричард облизнул пальцы, пахнущие кардамоном, и снова вонзил руку в рану. Его возбуждала чужая боль. — И еще, ничего бы не произошло не пожелай наша маленькая Аврора немного поиграть со своими новыми друзьями. Так, юная леди?

— Дядя Салех, я не ошиблась, дядя Ричард будет мне очень хорошим мужем! — В голое и взгляде девочки было столько обожания…

Ричард едва не уронил пытаемого демона. Рей приоткрыл рот.

— Так, тогда я тебя буду воспитывать по методу моего батюшки, светлого ему посмертия! — Неожиданно заявил Рей, и рука его крепко сжалась на детском ухе. Которое он выкрутил, вызвав возмущенный вопль. — Где то тут я видел замечательные розги!

— Нельзя обижать Кудрявушек! Насилие не выхоооод! — Девочка стояла на цыпочках, спасая орган слуха.

— А я нежно, любя! — Довольно прогудел Салех, обнаружив в уголке метлу.

Неожиданно, Аврора очень странно вывернула голову, цапнула Рея за руку, прокусив тому сверхпрочную кожу. Громила взвыл. Девочка тараканом плыгнула на стенку и, двигаясь по стене шмыгнула к двери, сразу за дверью переползая на потолок.

— Эй, не смей морфировать когда я с тобой разговариваю! А ну иди сюда! — Салех перехватил метлу и ринулся следом.

— Дядя Салех, я больше не буду! Дядя Салех, это не педагогичноооо!

Ричард же догонялки проигнорировал. Он вытащил пыточный стол и еще одну бутылки вина.

— Назову истинное имя! Позволь служить! Позволь быть рабой! Пощади! — Заверещал демон, правда непонятно откуда.

— Та так сладко стонешь… — Произнес Ричард похотливо.

— Служить, подарю наслаждение! Которого не знал! Могу быть любой, любой! — Продолжал молить демон тонким женским голосом.

— Стони, сука, стони! — Взвыл молодой человек приколачивая демона скобами столу. Из уголка приоткрытого рта бежала ниточка слюны. Ричард был счастлив.

Ужинала Аврора стоя. Она глазами, полными слез смотрела на то, как Рей Салех большой ложкой уничтожает торт. Рядом Ричард поглощал салат. На торт он старался не смотреть.

— Дядя Ричард! Скажи дяде Салеху, пусть поделится тортом! — В голосе девочки снова прорезались властные нотки.

— А волшебное слово? — Хмыкнул Рей, он с видом своего полного превосходства смотрел на ребенка.

— Огетос! Армус Легоди! — Взвыла девочка.

На столе возникал пентаграмма и в ее центре появился крохотный шарообразный бес. Он поглядел в глаза Рея Салеха и обреченно хрюкнул.

— И что это было? — Уточнил бывший лейтенант, отодвигая тарелку с тортом от светящихся линий.

— Волшебное слово. Призыв младшего демона. — Ответила Аврора. Можно мне маааленький кусочек торта? Я исполнила сделку! — Добавила она басом.

— Мистер Салех, пожалейте ребенка! — Неожиданно заступился за девочку Гринривер.

— И с чего эта внезапная доброта? — Бывший лейтенант с подозрением взглянул на компаньона.

Ричард тяжело вздохнул.

— Мистер Салех, я плохо понимаю в детях, но хорошо разбираюсь в стервах. Сейчас ваша драгоценная Кудрявушка строит планы, как заставить вас отдать ей торт. Когда вы его доедите она начнет строить планы мести. Продемонстрируйте способность к договорам. Юная леди, вы можете пообещать, что не станете больше пытаться ввергнуть мистера Салеха в искушение? В обмен на кусок торта?

— Тортик столько не стоит! Вот если бы он отдал мне свою душу… — Протянула девочка гипнотизируя ложку в руках Рея. Та внезапно осыпалась невесомой пылью.

— Юная леди, а зачем вам душа моего душехранителя? — Полюбопытствовал Гринривер.

— Я сделаю из него слугу, и он будет меня защищать! — Ответила девочка подумав.

— А почему вы его просто не попросите об этом? Вы же видите, он очарован вами и хочет доказать своей девушке что умеет обращаться с детьми. Действуйте тоньше, Аврора!

— Дядя Салех, а если ты дашь мне кусочек тортика я скажу твоей девушке что ты умеешь обращаться с детками, и она тебе отдаст своих деток! Но если деток будет больше четырех один из них — мой! — Девочка выдвинула встречное предложение.

— Я дам тебе кусочек торта, а ты напишешь моей девушке письмо о том какой дядя Салех хороший. Вторая часть не обсуждается, детьми не торгую!

— Договорились! Сделка!

— Сделка! — Рей положил щедрый кусок торта на тарелку и протянул девочке. То подтянула тарелку к себе и принялась уничтожать его руками. На стул она так и не присела. От Рея Салех крайне сложно убежать, и пятая точка у ребенка горела.

— Толфко его… — Девочка говорила с набитым ртом — Я маленькая и пифать соффем не умею!

Ричард расхохотался, глядя на вытянутое лицо компаньона.

Удравший бес счастливо хрюкнул в уголке.

Когда часы пробили десять вечера Гринривер покинул мягкий диван, где коротал вечер с книжкой и отправился на обход дома. Он неторопливо обошел все коридоры, заглядывая в каждую комнату. Перечитал все окна, осмотрел потолок. Убедился в том, что двери ведут куда должно. Заглянул на кухню и провел ладонью по стонущему куску мяса на пыточном столе.

Ричард шел по коридору, а перед ним в ужасе разбегались тени, и тьма живая сменялась тьмой обычной. Тьма не любила Гринривера, но охотно присягнула бы ему. Вообще Ричарда мало кто любил и нельзя было сказать, что молодой человек был недоволен подобным отношением. Он просто не знал другого отношения.

Последней в обходе была дверь в детскую. Гринривер проверил патроны в револьверах и открыл дверь. В игровой комнате было пусто. Молодой человек осторожно ступая по ковру, заглянул в детскую. Там он расслышал тихий, убаюкивающий голос.

— Решительное сосредоточение основных усилий на главном направлении и в нужное время позволяет достигать превосходства над противником, успешно противостоять его численно превосходящим силам, наиболее эффективно использовать подразделения, силы и средства, ставить противника в невыгодные условия. — Бубнил Рей Салех. У него туго было со сказками. Но устав штурмовых частей вроде как неплохо убаюкивал Аврору.

Ричард тихонько закрыл дверь в комнату, снял пистоле со взвода, и отправился в свою комнату.

Дом погрузился в сон.

Глава 9

Утро прошло удивительно мирно. Аврора долго отказывалась просыпаться, Ричард с трудом удержал компаньона от попыток устроить пробуду в лучших традициях Рея Салеха.

— Мистер Салех, я запрещаю вам будить девочку и вообще засуньте себе вашу изуверские методы себе в… Кстати, а куда вы дели книгу профессора Маскитоса?

— В печке сжег. Херню всякую пишет. — Буркнул громила.

Компаньоны сидели на кухне. Гринривер, исполняя свою часть проигранного пари, готовил кашу. Молодой человек не искушал судьбу и воспользовался поварской книгой, найденной в библиотеке маркиза. Книгу заспали освещенной солью и положили в малый защитный круг, который Салех активировал по просьбе Ричарда. Во избежание, так сказать.

— Закажите сегодня же ее у букиниста. — Потребовал графеныш, сверяясь с рецптом.

— Зачем?

Ричард наклонил голову и посмотрел на компаньона поверх очков.

— Мистер Салех, пожалуйста, не заставляйте меня разочаровываться в вашем интеллекте. То, что у вас однажды не получилось использовать советы из книги не значит, что книга дает плохие советы. Это всего лишь говорит о том, что вам не хватает опыта. — Ричард был предельно благодушен. Это объяснялось тем, что на полке стояла огромная банка с заспиртованным демоном. В искаженных чертах инфернальной твари легко можно было разглядеть черты Авроры, что дополнительно радовало гринривера. К слову, демон все еще был жив и иногда конвульсивно дергался.

— Не, я лучше по старинке. Как ты сказал, что делать с детьми я не знаю, а вот что делать с одержимыми…

— Все боги хаоса! — Ричард закатил глаза к потолку. — Никогда не думал, что скажу это в слух, но черт возьми, Рей, у вас неплохо получалось. Просто надо уметь различать, когда можно разговаривать с юной миссис Морцех, а когда браться за револьвер и розги. Воспитание детей требует и того и другого!

— И револьвера и розг? — Уточнил громила. Он точил небольшой топорик.

— Я бы сказал «педагогики и побоев» но ваш вариант мне тоже нравиться. — Ричард хмыкнул и отправил в кастрюлю точно отмеренную порцию масла. — В конце концов, как вы планируете доказать что-то мисс Штраус?

— В другой раз. — Салех был все так же угрюм.

— И где вы планируете достать еще одного ребенка? Хочу напомнить, что торговля детьми официально запрещена. — Ричард попробовал содержимое котелка, и добавил еще небольшую щепотку соли, тщательно перемешивая.

— Придумаю что-то.

— Мистер Салех, я вам, безусловно, помогу в похищении детей, хоть это и является коронным преступлением, но скажу сразу, это самое нелепое нарушение закона, в котором мне доведется участвовать. — Гринривер развеселился. — К тому же не думаю, что Регина оценит подобный подход к делу. — Голос молодого человека изменился, и он стал, довольно удачно, пародировать голос компаньона. — «Здравствуй, милая Регина, я все же научился обращаться с детьми. Шестой похищенный нами ребенок после ряда занимательных алхимических преобразования все же проникся ко мне искренней любовью, хоть и растекся малиновой слизью двумя часами позже, думаю, я вполне готов к роли идеального родителя!»

— Я смотрю, ты давно себе ноги не ломал. — Рей зыркнул на острослова. Точильный камень стал еще ожесточеннее летать по бритвенно — острому лезвию.

— О да, именно эта фраза и станет завершающей в вашем диалоге с мисс Штраус. — Хмыкнул Ричард. После чего снял кашу с плиты и завернул в полотенце. — В конечном счете, что вы теряете, ну, кроме самооценки? Вы устроили мои свадебные планы, так позвольте оказать вам ту же услугу.

Рей взглянул на собеседника и аж вздрогнул от предвкушающей улыбки компаньона.

— Да я как бы сам…

— Поздно, мистер Салех, поздно! Я уже принял Решение!

Рей перехватил топорик за ручку, чтобы внести в этом споре ясность, но взгляд Ричарда вильнул в сторону. И он радостно заголосил.

— Доброе утро, юная леди! Как вам спалось? Не донимали ли вас кошмары? — На кухню вошла заспанная Аврора. Девочка была обряжена в пижаму и тащила в руках медведя. Она неодобрительно покосилась на Ричарда, а потом завороженно уставилась на заспиртованного демона.

— А можно я изгоню Нугргаоса? — Осторожно поинтересовалась Аврора. — Ему больно!

— О, боюсь, это совершенно невозможно! — Ричард совершенно точно не был расстроен страданиями бедного демона. — Надо проявить уважение к традициям вашего друга. Заживо заспиртовать в банке и непрерывно пытать, что может быть более демонически? Привыкайте, юная леди! Вас ожидает та же участь. Спросите голоса, готовы ли они с вами сделать подобное?

Девочка замерла, погрузившись в себя.

— Да… Ой, Фу! Фу Фу Фу! Дядя Ричард, а можно я в него палочкой потыкаю? — Окончательно растеряла остатки эмпатии девочка.

— Лучше для этого использовать специальную иголочку. А еще мы можем обмакнуть ее в специальный яд…

— Аврора! — Рей не выдержал и вмешался. — Никаких пыток до завтрака! Сначала надо кушать кашу!

— Демоны не кушают кашу! Надоела мне эта каша! — Неожиданно взвилась Аврора. — И вообще, ты мне не папа, чтобы мной тут командовать!

— Да я тебя… — Рей с налитыми кровью глазами вскочил, опрокинув стул. Но замер, встретив насмешливый и очень, очень понимающий взгляд Гринривера. — Я тебя… В гости не возьму! Во!

— В гости? — Аврора с подозрением уставилась на громилу. — Но ведь мне выходить на улицу. — Девочка как-то даже растерялась. — Тебя папа наругает и на костре сожжет.

— Ну, на улицу нельзя выходить только непослушным Кудрявушкам, который не едят кашу и постоянно вызывают демонов! А вот послушным хорошим девочкам наоборот, можно и даже нужно ходить в гости к соседям. Мы испечём пирог и… — Что «И» Рей так и не смог придумать. Его воображение отказало. Вернее, разыгралось. Вот они взламывают защиту дома спятившего архимага и как гранату закидывают туда бисквитный пирог с черникой. Вокруг летят шквалом боевые заклинания, а над полем боя высится элементаль льда, ожившая полярная буря, уничтожающая все живое.

— И все равно кашу не хочу! — Упрямо повторила девочка.

— Так это, самые страшные демоны кушают кашу! — Уверенно заявил Салех.

— Голоса говорят, ты солгал! — Пророкотал голос девочки. Глаза ее зажглись алым.

— И вовсе нет! — Рей слегка засветился. Но не проявил признаков беспокойства. — А ну, вызывай самого большого и страшного демона, и он сейчас у нас скушает кашу. Да еще и похвалит! Ричард? — Рей сделал компаньону «большие глаза». Тот согласно кивнул. — Ты же поделишься кашей с демоном?

— Разумеется, только самой капелькой, иначе ничего не достанется юной маркизе!

— А… Я тогда призову Дагработа, Владыку ярости и силы, он самый сильный!

— Призывай. — Согласился Рей.

— Он большой, он сюда не влезет! Кухня маленькая. А еще он дымится и воняет! — Сморщила носик Аврора.

— Дымится, говоришь, воняет? — Рей подошел к печи, которая по размерам явно превосходила кухню, и, крякнув, отодвинул в сторону тяжелую заслонку, через которую в печь можно было запихать телегу.

— А сюда он влезет? Там труба, вонять тут не будет. — Предложил Салех, оглядывая недра печи для сожжения всего и вся.

Аврора оглядела печь.

— Ну…

— Он же у тебя демон? Пусть скукожится. — Рей просто фонтанировал идеями.

— Скукожися? — Удивилась девочка.

— Ага. Ну, как изюминка. Там же виноградина большая, толста, а потом ее сушат и получают изюм. — Ричард благоразумно не стал комментировать услышанное. Он грыз манжет рукава, чтобы не заржать в голос.

— А я не знала, что изюмчик делают из винограда! Папа не рассказывал! — Заявила девочка. В ее глазах горело любопытство.

— Ну, я тебе принесу виноград. И изюм. А потом мы сделаем изюм сами.

— Вытянем из их тел всю жизнь и влагу, а сами полакомимся высохшей сладкой плотью? — Радостно предложила девочка.

— Истинно так! А теперь давай, вызывай своего повелителя илы и чего-то там! Пора кушать кашу!

— О Дагработ! Повелитель пепельных легионов и великий упивающийся битвой! Яви свой темны лик и ярость! Мкедиамор! Архегос! Доминос!

Внутри печки зажглась пентаграмма. Запахло серой. Что то внутри магомеханизма взвыло, утягивая дым в трубу. И в печи возник…

Как на самом деле выглядел Дагработ, сказать было сложно. Он, вероятнее всего, был покрыт костяными сегментами. У него совершенно точно был глаз и рот. Все остальное было внутри печи.

А еще демон был, скукожен. В другое время даже самые крепкие стены не остановили бы князя ада, что носил почетный шестой номер. Но это был крематорий маркиза Морцеха. Внутри он был плотно покрыт защитными стигамами и кругами. Которые жгли демоническую плоть. А еще не позволяли демону вырваться из печи. В общем, конструкция могла выдержать не такое. Чисто в теории демон мог выбраться через вход, но там стоял Ричард. Гринривер радостно улыбался и держал ложку, полную каши. Вторую руку молодой человек положил на зрачок демона. Гринривера князь ада узнал и послушно замер.

— Здравствуйте, многоуважаемый уважаемый Дагработ! — Ричард был сама галантность. — Благодарю, что вы пришли на наш зов и нашли время выслушать нашу просьбу. — Демон тоже был само внимание. Ему очень хотелось выполнить любую просьбу и убраться как можно дальше от частной компании.

— А как ты скукожился, Дагработ? — Уточнила Аврора. — Ты же был втрое больше?

Демон и сам не знал ответ на этот вопрос. На самом деле весь секрет заключался в том, что демону было очень больно. Правда говорить он тоже не мог, пришлось схлопнуть легкие. Потому он послал мыленный импульс, который можно было перевести как:

«По воле вашей, моя госпожа»

Ричард уловил обмен мыслями по лице Авроры и продолжил.

— Мы вас позвали чтобы уточнить очень важный вопрос, кушают ли демоны кашу? А если не кушают, то почему? Может что-то внутри есть, что их останавливает? Чтобы разрешить наш вопрос, нам необходимо, чтобы вы или съели кашу, или вы смогли внутри вас поискать причину. — От широкой улыбки на лице Гринривера поежился даже ко всему привычный Рей Салех.

Демон приоткрыл краешек рта, демонстрируя готовность съесть что угодно. А также тот факт, что ровным счетом ничего внутри него не мешает этой самой готовности. А если ничего не мешает, то и искать ничего не надо.

Ричард сунул ложку каши в приоткрытый рот. Огромный зрачок моментально расширился. Молодой аристократ зачерпнул еще каши новой ложкой и дал демону. Тот послушно проглотил. Изо рта его повалил едкий дым, запахло паленым. Загудел воздушный поток, что всасывался в щель над дверью.

— Вот, Аврора, видишь? Демоны кушают кашу, даже если сварена на святой воде. — Рей верно понял происходящее. Так что и тебе незазорно кушать кашу, она между прочем, полезная. Ты же хочешь вырасти большой и красивой?

— Хочу! Дядя Ричард, накладывай! А когда мы пойдем в гости?

— В гости ходить с пустыми руками нельзя. Надо испечь пирог А с этим тебе поможет дядя Ричард. — Рей поднял заслонку и затворил зев печи крематория. Рунный круг на мгновение вспыхнул. И тяжелая дверь, кажется, срослась со стенками.

— Тогда для начала надо найти рецепт! Юная леди, вы когда-нибудь пекли пироги?

— Нет, а вы? — Аврора взглянула на Ричарда.

— Тоже нет, но, признаться, мне удалось выудить из памяти один рецепт. Фактически, семейное предание! — Ричард повернула заслонку на печи, включая нагрев. Не максимальный. Но вполне способный медленно запечь что угодно.

— Тебе этот пирог готовила твоя мама?

— Нет, моя драгоценная матушка не приближалась к кухне. Она считала готовку ниже своего достоинства. Этот пирог пекла моя прабабушка моему прадедушке!

— И ему так понравился пирог что после этого он взял ее в жены?

— Почти, после того как прадедушка скушал пирог прабабушка стала единоличной владетельной графиней Гринривер, регентшей при моем несовершеннолетнем дедушке. — Ричард наложил авроре кашу и подал девочке ложку, усадив глядеть на огонь в маленьком окошке.

— А прадедушка решил, что не хочет больше работать и уехал путешествовать? Как король-пилигрим?

— Можно и так сказать, он уехал в небольшую деревеньку, там большая дубовая роща, в низине чисто озеро. Удивительно красивое место! — Ричарда явно забавлял разговор.

— И там ловил рыбу, пек хлеб и собирал грибы?

— Можно и так сказать… Там находится наш семейный склеп.

— А твоя прабабушка рассказала тебе рецепт этого пирога чтобы однажды ты научил этому рецепту свою жену?

— О, тут все интереснее. Прабабушка очень хотела правнучку. Но когда родился я, седьмой по счету мальчик, она тронулась умом. Когда я приехал к ней в гости, она нарядила в меня платье, заставила отзываться на имя Дженевьера. Заставила выучить этот долбанный рецепт и заучить наставления для благородных девиц.

— Вы играли с ней в дочки матери? — Девочка продолжала допытываться Ричарда.

— Игры — это отдельная история… — В голосе Ричарда появилась непонятная интонация. — И боюсь, Аврора, ей я смогу поделиться с вами лишь через много лет. Это не то, что надлежит слушать маленьким девочкам, даже если они повелевают всеми силами бездны.

— Твой отец был настолько равнодушен к твоей судьбе? — Не выдержал Рей, его тоже заинтриговала история.

— О, нет, не надо настолько плохо думать о моей драгоценном батюшке. Просто ситуация сложилась весьма внезапно. Меня отправили почтить пожилую графиню, на лето. Она вышибла мозги слуге, что отвечал за мою безопасность. И взяла неприложные клятвы молчания со всех остальных слуг. Отец как узнал о ситуации, после того как я на месяц задержался в поместье бабули, удавил старую суку подушкой. — Закончил Ричард тепло улыбаясь.

— Феот, владыка интриг и обмана, нижайше советует мне предложить вам, дядя Ричард, совместно осквернить могилу вашей прабабушки. — Неожиданно выдала Аврора.

— Поблагодарите вашего советника за ценное наставление. Думаю, при случае, воспользуюсь вашим предложением. — Ричард отвесил куртуазный поклон своей собеседнице.

Из печи разнесся протяжный вой поджариваемого демона. Нет, безусловно, демоны — жители инферно, обители чистого пламени но и печь у маркиза была не простая.

— А почему Дагработ плачет? — Подозрительно уточнила Аврора. — А еще я не слышу его мысли! Словно он за шторку спрятался!

— Он понял, что ему больше не достанется каши. — Предложил удачное объяснение Салех.

— Завииидует! — Довольно произнесла аврора и заработала ложкой активнее.

— Мистер Салех, у меня будет просьба, пожалуйста, добудьте нам свежих жирны сливок, груш и грецких орехов.

— Ричард, может мы не будем никого травить? Маркиз нас не поймет, если произойдет естественная убыль соседей.

— Естественная? — Удивился графеныш

— Смерть от яда весьма естественна. — Невозмутимо ответил Рей.

— Я исключил из рецепта несколько интересных субстанций, самая безобидная из которых — экстракт болиголова и конопляная вытяжка.

— А разве конопляная вытяжка ядовита? — Удивился Рей, поднимаясь со стула.

— Мистер Салех, конопляная вытяжка давала противорвотный эффект и возбуждала аппетит. Яд был крайне медленным и таким хитрым способом прабабушка заставила прадедушку сожрать сразу весь пирог. На старого борова ушел полный стакан! — На этой фразу у Ричарда исказилось лицо и стало ясно что общение с любимой бабулей не прошло даром. — Идите уже, и узнайте, к кому мы сегодня пойдем в гости. Неловко получится, если вас с сходу пристрелят.

— То есть ты собираешься воздержаться от похода в гости?

— О, не хотелось бы окончательно портить первое впечатление, не думаю, что хоть кто-то будет рад если к нему на порог постучится властительница бездны, палач народов и воплощенное моровое поветрие!

— А вот сейчас обидно было — Буркнул Рей.

— Мистер Салех, так давайте в следующий раз вас вытащим на первый полосы газет. Дадут вам какое-нибудь звучное прозвище. Навроде «Пожирателя демонов» или «Похмелья богов»? — Из печки раздался вибрирующий жалобный стон полный боли. Гринривер аж засветился.

— Не, я лучше по старинке. Пусть по имени зовут. По фамилии. На худой конец, господин волшебник. — Салех почесал в затылке.

— Не думал, что вам настолько чуждо тщеславие. — Хмыкнул Ричард, ставя перед девочкой на стол большую чашку чая и несколько крохотных бутербродов с козьим сыром, томатами и листьями базилика.

— Позёрство. Мне чуждо дешевое позёрство. Аврора, не слушай этого балабола. Он любит собой любоваться, себя слушать и себя только любит. Он как демон в твоей голове, только хуже.

— Почему? Еще злее?

— Не, просто твоих демонов изгнать можно, или убить. А вот с Ричардом подобный фокус не протянет. Бессмертный он.

— Это же так здорово! Быть бессмертным.

— Для Ричарда, безусловно, да. А вот для окружающий не очень. Пойду я. Не убейте тут никого без меня.

— Мистер Салех, не переживайте, мы с юной леди замечательно проведем время. — Ричард немного уменьшил огонь в печи, исполняя просьбу душехранителя.

Рей выскочил на улицу, снова забыв о зонте. В этот раз, сугубо ради разнообразия, дождь был косым и бил откуда-то сбоку. Салех шел по лужам, ругая Ричарда, всех детей мира скопом, отвратительную погоду и имперских магов, которые каждый год растягивают осень, чтобы землеашцы успели собрать урожай в условиях непредсказуемого столичного климата. И каждый год это потом выливается в нескончаемые холодные дожди в перемешку со снегом и грозами после сбора урожая.

Короче, дождь испортил настроение Салех настолько, что, когда тот ворвался духом мщения в крохотную коморку у большого шлагбаума на въезде в район поместий, дежурившие там вестовые едва не дали деру. Настолько жутко выглядел Рей, который еще и кривил лицо от холодного ветра.

— Значит это, мне это, сливок крынку, груш корзинку, орехов жменьку… — Торопливо начал перечислять Рей, который не сильно доверял себе в вопросе похода по магазинам.

Если бы эту фразу произнес стоящий у входа шкаф, мужчины в комнате явно удивились бы меньше.

— А еще это, досье, на всех жителей района. И где тут можно выпить кальвадоса, подскажите пожалуйста. — Рей, в отличие от Ричарда, уважал и даже ценил труд обывателей, и не был жаден до вежливого слова или не менее вежливого удара в зубы. Ричард же окружающих людей просто не замечал.

День обещал быть хлопотным.

Глава 10

В дом маркиза Морцеха Рей вернулся через полтора часа благоухая яблочным коньяком.

Там он застал прелюбопытную картину. Ричард и аврора играли в шашки.

Игра была не совсем обычная. Роль фигурок играли крохотные зубастые твари. И одни шашки съедали другие шашки буквально. В данный момент игроки решали дилемму.

— По правилам игры я должен съесть вашу фигуру. Прикажите вашей шашке не сопротивляться.

— Но он уже пожрал три твоих шашки и подрос! Теперь он сильный и сам съест кого угодно! А еще он правил незнает, сам его и уговаривай! — Голос девочки был возмущенным и азартным.

Всеми проигнорированный Салех подошел к доске. На столе было меньше двух десятков крохотных демонов, что, казалось, состояли из одой пасти. Некоторые отличались размерами, и был один, совсем толстый, который видимо, успел сожрать достаточно чужих фигур. И, скорее всего, демоненок отказывался быть съеденным своим младшим собратом.

Ричард пожал плечами, в воздухе мелькнула серебряная спица, пригвоздив жирную «шашку» к доске. Радостная «фигура» Гринривера принялась обгрызать полученный шашлык. Остльные шашки завороженно косились на жутковатое зрелище.

— А я это, принес все… — Наконец напомнил о себе Рей.

— Ура! Будем печь пирог! — Радостно завопила девочка.

— Юная леди! Нельзя оставлять партию не доигранной! — Повысил голос Ричард. — Или хотя б надо за собой убрать.

— Убрать? — Удивилась Аврора.

— Убрать. — Кивнул Ричард. Иначе, они разбегуться и нагадят на ковер!

— Но демоны не какают! — Удивилась девочка.

— Да? Не знал. Но все равно будут безобразничать. — Голос Гринривера не подразумевал пререканий.

— Ну, чтобы они не безобразничали, случайте меня! — Проговорила девочка жутким басом. — Кровавое пиршество! — Голос пронесся по комнате приливной волной. Ричард тряс головой, Рей светился.

Демонята накинулись друг на друга, пачкая шахматную дочку светящейся кровью.

Вскоре на доске остался один демоненок. Он сыто рыгал, и был похож на шар, с кулак размером.

— Низший, сдохни! — Визгливо завопила аврора, и из ее руки вырвался сноп синего пламени. Через несколько секунд на месте демона осталось только небольшой пятно жирного пепла.

Ричард извлек из кармана платок и с брезгливым выражением на лице протер доску.

— Теперь чисто. Пройдемте, Аврора!

Вся компания переместилась на кухню.

— Каждая юная девушка должна уметь готовить пирог! — Голос Ричарда стал каким-то очень странным и слегка визгливым. — Это показывает ее мастерство и аккуратность. Тут нельзя допускать ту небрежность, которая допустима при варке яда! В конечном счете, если переложить цикуты или мышьяка жертва будет просто чуть иначе страдать! В крайнем случае, всегда можно воспользоваться ножом для колки льда или кочергой. Выпечка же, к сожалению, не терпит столь простых мер. Нет, безусловно, всегда можно навести на угощаемого дуло пистолета, но это удел криворуких идиоток!

— Дядя Салех, а что с дядей Ричардом? Он страааашный! — Спросила Аврора шепотомю

— Кажись это, перекрыло. Меня он тоже пугает. — Ответил ей громила.

— Пирог — это оружие! Пирог — это инструмент. — Продолжал графеныш, рассекая кухню из конца в конец. — Если вам надо отравить кого то, то вкусный пирог облегчит вам задачу. Впечатлительный идиот никогда не поймет, что его опоили любовным зельем, списав все на восхищение вашей готовкой! Пирог поможет пронести удавку или нож в тюрьму, пирог убедит насильника в вашей покорности, пирог убедит свекровь в вашей безобидности! Ни что не в силах противостоять магии пирога! Вы думаете, я буду учить вас кулинарии? Нет, я помогу вам обрести силу! Вы готовы, дамы?

Рей и Аврора послушно закивали. На губах Ричарда выступила пена.

— Для начала тесто! Каждая из вас должна пойти на склад и взять себе четыре яйца, пол стакана сахара, гость грецких орехов, один апельсин и восемь столовых ложек муки, с горкой. И две столовые ложки сливочного масла. Но проклянут вас все ваши предки и потомки, если корка будет слишком большой! Бегом!

Рей сунул Аврору под мышку и рванул с места. Менее чем через минуту все потребное было в мисочках выложено перед девочкой и бывшим лейтенантом.

— Груши, я чувствую их запах, я чувствую их страх… — Метался по кухне Гринривер.

Рей так же поспешно достал корзинку, что оставил на входе. При виде пары крупных груш перед каждым, Ричард слегка успокоился.

— Так! Слушайте меня, дааамы! С апельсина сорвать кожу! И если там будет белая часть, кожу с вас срежу уже я! Приступать!

Салех очень быстро и очень аккуратно срезал цедру со своего апельсина и выручил Аврору, которая никак не могла совладать с тяжелым ножом.

Ричард придирчиво сунул нос в чашки, его челюсти непрерывно ходили в жующем движении.

— Пойдет! А теперь все ингредиенты смешать! Яйца взбить с сахаром, ввести муку, масло и добавит орехи с цедрой. Венчиком, венчиком, блядина ты лысая! — Рычал Гринривер на Рея, который начал все мешать ложкой.

Вскоре тесто было готово. Ричард выставил перед учениками две небольшие глубокие сковороды, смазанные маслом.

— Сюда тесто, ровным слоем, тонко режете груши и выкладываете кусочками. Эстетичнее, эстетичнее, дрянь ты безродная! — Ричард отвесил Салеху звонкую пощечину. Тот схватился за щеку и молча переделал.

— А теперь в духовку, на двадцать минут! Быстрее, быстрее дамы, пока вы готовите, ваши мужики ебут горничных! — И снова приказание обезумившего Гринривера было исполнено бегом. Пироги заняли место в отделе крематория, предназначенном для приготовления пищи.

— А теперь дамы, главный секрет этого блюда — карамель! Двенадцать столовых ложек сахара, стакан сливок, и три столовых ложек масла! Метнулись канарейками!

И снова Рей с Авророй под мышкой опустошил кладовую. Девочку наедине с таким Ричардом он оставлять не рискнул.

— К сожалению, обстановка этого дома бедна и скудна. Нашлась всего один сотейник! Потому делать все нужно будет в один заход! Сахара растопить! Когда растает, тонкой струйкой влить сливки. Сахар схватиться, не паниковать, мешать до полного растворения! После чего добавить масло. Приступайте! — Прорычал Гринривер и сунул в руки Салеха глубокий сотейник.

Рей поставил сотейник на плету и начал плавить сахар. Аврора пряталась за инвалидом от Ричарда, который продолжал наворачивать круги по кухне.

— Если ты пережжешь сахар, я выпущу из тебя всю кровь и сделаю из нее кровянку. Ты меня поняла? — Почти интимно прошипел Ричард на ухо громиле. В ответ Салех засветился.

В растопленный сахар с громким шкварчанием текли сливки. Огромный комок сахара на венчике медленно растворялся в горячей карамели. Масло сделало смесь не такой густой.

Ричард сунул нос в сотейник.

— Пойдет, за мной!

На столе обнаружилось сито и еще одна кастрюлька.

— Процеди карамель! Настало время секретного ингредиента!

— Шоколад? — С любопытством спросила Аврора.

Ричард склонился к ней, скаля зубы и утробно рыча. Его зубы громко скрипели. Девочка боялась повернуть к нему глаза, тихонько хныкая. Рей перехватил кочергу. Впрочем, она не потребовалась. Гринривер распрямился, довольный произведенным эффектом.

— Соль! Соль раскрывает сливочный вкус карамели! Она должна ощущаться самым кончиком языка! Соль делает из этого блюда приведение искусства! — С этими словами Ричард сам зачерпнул соли кончиком чайной ложки и добавил в карамель, перемешивая венчиком. После чего сунул чистые ложки в карамель и выдал каждому.

Рей и Аврора лизнули лакомство и послушно выразили бурный восторг. Нет, и вправду было вкусно, но даже если бы на вкус это являлось битым стеклом…

Звякнул хронометр. Ричард саморучно выдернул пироги из духовки.

— Орехи. Мне нужны орехи. — Спокойно произнес он.

Рей снова смазался тенью, только выбил короткую дробь протез.

— Покрошить, посыпать — Снова выдал коротки команды графеныш.

Салех сжал орехи измененной рукой, и на горячие груши посыпалась ореховая крошка.

— А теперь тонкой сеткой полить карамель!

Карамель тонкой струйкой полилась на пирог.

Ричард откуда-то достал нож. Им он отсек небольшой кусочек от выпечки. Посмотрел на Рея и Аврору мутнеющим взглядом, и закинул кусок пирога себе в рот. Прожевал. Его лицо расслабилось. Глаза закатились, от удовольствия. А потом он рухнул на пол и забился в припадке.

— Дядя Салех, а что с дядей Ричардом? — Поинтересовалась Аврора.

— Падучая. Припадок.

— Он одержимый? В него вселилась мертвая прабабушка?

— Не, в Ричарда никто вселиться не может. Понимаешь, Аврора, иногда взрослые просто едут крышей. — Салех встретил непонимающий взгляд девочки. — Ну, так говорят когда у человека не все дома, когда он сходит с ума.

— А у дяди Ричарда совсем крыша поехала? Как же он тогда моим мужем станет? Дядя Салех, ты можешь починить дядю Ричарда? — Затараторила девочка.

— Давай просто подождем. Может у него просто на пироги такая реакция. — Бывший лейтенант пытался скрыть растерянность. На его памяти Ричард первый раз терял над собой контроль настолько…

— Дядя Салех, а давай ты мне будешь готовить? — снова предложила Аврора.

— Так я это, не очень-то умею.

— А дядя Ричард от этого крышей едет. — Рассудительно ответила Аврора.

— Хорошо. Пирог пойдем пробовать?

— Ага! Пахнет вкусно!

— И это, давай карамель в баночку перельем? Ее у нас много осталось. Будет подарок, когда в гости пойдем. — Рей вручил девочке чашки, а сам подхватил сковороду с пирогом и кувшин сливок.

— А нам? — Девочка облизнулась.

— Мы себе еще приготовим. Я рецепт запомнил.

— Мы дядю Ричарда с собой не возьмем?

— А зачем? Чего ему сделается? Очнется — сам придет. Мы ему кусочек оставим. — Рей ногами затолкал компаньона под стол и в сопровождении Авроры отправился в гостиную.

Кушать пирог.

Ричард вошел в гостиную минут через сорок. Он прижимал к лысой голове полотенце и страдальчески морщился.

— Отпустило? — Участливо поинтересовался Рей.

— Дядя Ричард, мы тебе кусочек оставили! И сливок! — Обрадовала графеныша Аврора.

— Я мало что помню… — Протянул молодой человек. — На сколько все было плохо?

— Ну, не сильно хуже, чем ты ведешь себя обычно. — Честно признался Рей. — Говорил о себе в женском роде, нас за непонятно кого принимал. Ругался словами нехорошими.

— А еще пирог испек. Вкусный-вкусный!

— О, какая неприятность. Должен принести свои извинения. Травма детства. — Узнав, что ничего кроме репутационных потерь ему не грозит, Ричард заметно повеселел.

— Расскажешь? — Поинтересовался Салех.

— Нет.

— А к кому мы сегодня в гости пойдем? — Аврора залезла на диван и начала на нем прыгать.

— Предлагаю посетить Невила Трифоди. — Рей постучал по стопке бумаг. — Самый адекватный из всех ближайших соседей.

— Мистер Салех, чисто из академического интереса, что мы считаем за показатель адекватности?

— Ну… — громила слегка замялся. — Он единственный, кто не сходу не попытается нас прикончить. Наверно.

— Мистер Салех, вы уверены? — Ричарда довод не сильно убедил. — Может, следует известить войска о нашем похоже в гости?

— Тогда они эвакуируют город. А это долго. А я обещал. — Упрямо повторил Рей. — Аврора, ты же обещаешь не безобразничать? Никаких прорывов реальности? Никаких призрачных тафетов, никаких кровавых восходов на западе? — Девочка отрицательно качала головой на каждую фразу. Но с каждым новым вариантов в глазах ее загорался нешуточный интерес. — Никаких призрачных плясок, никакой вуали вечности, никакой…

— Мистер Салех! — Ричард осадил компаньона. — Еще пару минут и вы обречете империю на забвение. А на могиле нашей цивилизации будет высечено ваше имя. Уймитесь. Чумы гнилое естество, откуда вы вообще все это знаете?

— Так это, был предмет на курсах офицерской подготовки, «Заклинания массового поражения. Выявление и меры противодействия» Ну и я начал перечислять. — бывший лейтенант озадаченно и смущенно почесал в затылке.

— Я вас настойчиво прошу, почти умоляю, воздержитесь от озвучивания подобных вещей при Авроре. Я почти уверен, теперь, при желании, юная маркиза легко воспроизведет все услышанное. У нее много советчиков. — Ричард поймал довольный кивок девочки. И обратился уже к ней. — Юная леди, просто дайте слово что будете вести себя как обычный ребенок, который не повелевает бездной.

— Ты хочешь взять с меня клятву, смертный? — Рявкнула Аврора.

— Во-первых, все же бессмертный, во-вторых, даже не смел на подобное рассчитывать. Попрошу о малом, всего лишь, перед тем как сделать что-то… что не может сделать маленькая девочка, спросите на это разрешения мистера Салеха. — Ричард продолжал вести себя как на светском рауте. — Как минимум, он успеет убежать достаточно далеко, и сможет и дальше радовать вас своим обществом.

— Меня? Не тебя? — Удивился Салех.

— Именно Вас, Рей. Напоминаю, если меня достаточно рассердить, то у меня взрывается голова. К тому же, если у меня возникает необходимость сделать что-то сложное, я предпочитаю обратиться к профессионалам. Или хотя бы к специалисту. На худой конец подойдут те, у кого имеется хоть какой-то опыт.

— Дядя Ричард переложил на дядю Салеха всю работу! Дядя Ричард хитрый! — Аврора прокомментировала поведение графеныша.

— Милое дитя, пожалуйста, возьмите мой кусок пирога и помолчите.

— А ты е хочешь пирог? Он вкусный.

— Боюсь, после вчерашнего я долго не смогу есть сладкое. — Честно признался Ричард.

— Так, так это, мы идем в гости или нет? — Уточил громила.

— Конечно идем! — Завопила Аврора.

— Юная леди? Вы даете слово вести себя хорошо и соблюдать наши договорённости насчет чудес? — Холодно поинтересовался Ричард

— Хорошо, дядя Ричард, обещаю! Но ты пойдешь с нами!

Рей заржал. Ричард громко застонал, прикрывая глаза холодной тряпкой.

За окном завывала буря.

Интерлюдия

Жилище Невила Трифоди сложно было назвать уютным. Некогда богатое поместье носило следы такого числа ремонтов и реконструкций, что в итоге стало напоминать эллинг воздушного порта, на который рухнул пяток дирижаблей.

Ученому было глубоко за сотню лет. Ближайшие родственники давно умерли (иногда не без непосредственно участия самого профессора), а из всех развлечений у алхимика оставалась только работа.

Сегодня у старика был выходной. И он, в кои то веки, реши приготовить себе чаю. Сотня лет алхимических практик накладывают свой отпечаток, как на стиль жизни, так и на особенности метаболизма, и профессор давно питался специальными эликсирами, которые долго хранились, насыщали на весь день, после них не надо было ходить в туалет. В общем, идеальный способ поддержания жизнедеятельности, во всем кроме внешнего вида. На вкус они были еще хуже, чем на вид, но и эта проблема была решена профессором. Перед приемом питательного эликсира он полоскал рот специальным составом, который парализовал вкусовые сосочки.

Так что почтенный мистер Трифоди решил вспомнить старые добрые деньки и заварить себе чаю. Сходу задача не решалась, так как на кухне, в банке с надписью «чай» обнаружилось что-то живое. Мастера алхимика подобная малость не остановила, во-первых, он уже не слишком хорошо помнил, как выглядит чай, во-вторых, доводилось ему употреблять и не такое, но содержимое банки успешно удрало. Потому он отправился на склад ингредиентов в поисках чего-то подходящего.

В голове ученого была вполне себе конкретная задача: тонизирующий состав с низкой токсичностью, пероральным способом употребления, завариваемый в воде. Отдельным пунктом стоял приятный запах.

Потратив почти полтора часа на поиски, час на проектирование состава и еще час на синтез, старый Невил шел по коридору собственного дома в сторону кухни. В его руках была колба толстого стекла, про содержимое которое можно было сказать однозначно только то, что оно не взрывалось, при контакте с водой или воздухом, а еще светилось.

Свет в коридоре не горел, профессор в подобных излишествах давно не нуждался.

Раздался звон колокольчика.

Старик не сразу сообразил, что это за звук, а потом, довольно резво, пошаркал ко входной двери. В холле он остановился, давая глазам привыкнуть к слабому свету газового рожка. В пыльном треснутом зеркале отразился хозяин дома: Неопрятный старик с длинными белыми волосами, что доставали ему до плеч. Черты лица исказило время, кожу, в несколько слоев, покрывали глубокие морщины. На нам был надет замызганный махровый халат а тощие ноги тонули в тапочках.

За окном бесновалась буря. Иногда молнии начинали бить так часто, что делалось светло как днем. Звон колокольчика повторился. Профессор подошел к двери и есколько раз повернуля тяжелый штурвал. Тот привел в движение скрытый в толстой двери механизм, и штыри по всеми периметру дверного полотно ушли во внутрь.

Невил Трифоди давно никого и ничего не боялся. Потому даже не заглянул в глазок.

Дверь распахнулась, выпуская в прихожую холодный мокрый ветер. За дверью обнаружились трое. Высокий мужчина шляпе-котелке и плотной шинели военного образца. Одной ноги у него не было, ее заменял вычурный протез в форме стальной лапы. Второй мужчина был пониже. Он прятался под развесистым зонтом и выглядел как франт, что лишь мгновение назад покинул великосветский раут. Белый накрахмаленный ворот рубахи, приталенное пальто, высокий цилиндр. Третьей была девочка, завернутая в алый плащ. Свет падал так, что был виден только низ лица.

Все трое улыбались.

Девочка счастливой и немного напряженной улыбкой. Улыбка щеголя напоминала тризм челюсти, до того она была неестественная. Молодой человек холодными голубыми глазами следил за каждым движением старика. Громила улыбался, жутко оскалив не слишком человеческие зубы.

Где-то в доме часы пробили полночь.

— Дядюшка Невил! Здравствуйте! Меня зовут Аврора Морцех! Я ваша соседка! Мы к вам с моими воспитателями пришли на чай! Мы вам пирог испекли и принесли баночку карамели! — С последними словами где то очень близко ударила молния, высвечивая фигуры визитером совсем уж инфернальным светом.

— Гости! Ох, какая радость, давно у меня не было гостей, заходите, заходите скорее, погода собачья! — В голосе алхимика даже самый опытный знаток человеческих душ не уловил бы фальши. Старик давно отринул общественные условности, а потом еще и благополучно их забыл. Гости? В полночь? С пирогом? Страшные как посланника бездны? Профессор Трифоди назвал бы себя очень одиноким человеком, если бы вспомнил в чем смысл этого слова. Так что он был рад любым гостям. В том числе и таким.

— Заходите, заходите, я как раз собирался поставить чаю! Аккуратно, у меня тут темно, не спотыкнитесь, сейчас зажгу огни. Давненько у меня не было гостей, да давненько, почти уже… — Старик остановился, что то, высчитывая у себя в уме. — Молодые люди, а не подскажете, какой нынче на улице год?

Щеголь тихо и обреченно выругался.

_________________________________________________________________________________

Авторство пирога принадлежит моей супруге. Очень рекомендую попробовать. Он действительно вкусный. В одной ложке кстати 30 грамм масла.

Завтра мы с вами пересечем границу в половину книги. Есть желание написать ее за месяц.

Больше проды богу проды!

Больше комментариев богу комментариев!

Глава 11

На кухне, что больше напоминала лабораторию (а может и была ей), за большим столом, заставленным останками лабораторной посуды (другой у алхимика не водилось), восседали гости.

Сам мастер — алхимик колдовал над автоклавом, в котором грел воду для чая. Обычной питьевой воды у старика не оказалось, потому он взял дистиллированную и сейчас обогащал ее солями.

— Дядюшка Невил! А ты работаешь ученым? Мой папа работает инквизитором и искореняет тьму!

— Да, я работаю ученым. И делаю совершенно удивительные вещи! — Отрапортовал хозяин дома.

— Да? А какие? Супер-пупер чудеса?

— Почти, я делаю всякие штуки, а потом они взрываются! — С нотками нездорового энтузиазма ответил старик. — Правда, я особо не планирую чтобы они взрывались, но взрываются всегда! — Добавил Трифоди как-то немого печально.

— А можно посмотреть, хоть одним глазком? Чтобы прям бабах! — В глазах девочки сверкали сжигаемые города.

— О, юную леди тоже интересует наука? — Старик круталнулся на месте и с интересом уставился на девочку.

— Наука — это круто!

— Аврора! Никаких взрывов. Это опасно! — Рей влез в разговор. — Мистер Трифоди, прошу вас, я знаю, что вы человек увлечённый, но может стоит избегать взрывов в присутствии ребенка?

— О, молодые люди, не переживайте, от моих опытов еще ни разу никто не погиб. Бывало, конечно, без вести пропадали, но ни одного трупа! — Трифоди упрямо вскинул подбородок. — И вообще, не препятствуйте любознательности ребенка!

— Сэр Невил, ваших помощников разносило на атомы. Именно потому их не нашли. — Рей был непреклонен.

— А откуда вы это знаете? — Старик подозрительно прищурился и уставился на громилу. Ричард тихонько наблюдал со стороны.

— Так я это, в армии служил. Там ваши составы очень любят. Я как-то поинтересовался у саперов, от чего такие странные названия. «С-1 Джеймс» «С-2 Лили» и «С-4 Гарри». Ну они и просветили, что по именам ваших лаборантов.

— А где-то должна быть «С-3»? — Поинтересовался Ричард.

— «С-3 Том», не стабильный состав вышел. — Буркнул старик, угрюмо. — Но мы можем договориться, я продемонстрирую девочке простейшие опыты?

— Не уверен, что ее отец будет счастлив от того, что его дочка занимается взрывным делом. Маркиз Морцех крайне консервативен в воспитании.

— А мы папе не скажем! Скажем что пили чай и кушали пирог! Дядюшка Невил, тебе понравился пирог?

— Сейчас, сейчас попробую! — алхимик расставил перед гостями мензурки с чаем и сам уселся за стол. Он положил себе кусочек выпечки.

Ел алхимик странно. Сначала он махал руками над поверхностью пирога, вдыхая шлейф запахов. Потом ткрунл в пирог пальцем и нанес себе на тыльную сторону запястья. И принялся ждать.

— Сэр Невил! Смелее, уверяю вас, пирог абсолютно безопасен. Он не отравлен. И как вы могли заметить, мы уже тоже съели по кусочку. — Ричард усмехнулся, пробуя светящийся чай. Зрачки его резко расширились, дыхание сбилось. — О, отличный чай, признаться, давненько ничего подобного не пробовал. Что это за сорт?

— Да, вкусно, очень. — Пробасил громила. — Очень приятная штука. А вы это, презентуете жменю? У меня матушка очень уж любит чаи.

— Да, конечно, неужто получилось… Радость то какая! — Алхимик продолжил творить непонятные манипуляции с пирогом и прямо сейчас растворял его кусочек в дистиллированной воде. На подходе были мензурки с какими-то реактивами.

— Дядюшка Невил! Пирог надо кушать! Он вкусный!

— Что значит «Получилось» — Подозрительно уточнил Рей.

— Ну как что, чай! Я уж подумал, грешным делом, что снова взрывчатку получил. — Дед облегченно выдохнул. Компаньоны, меж тем, наоборот, побледнели, уставившись на аврору, которая тоже пила светящийся голубым напиток.

В этот момент часы пробили полночь…

Ричард извлёк хронометр из кармана и озадаченно на него уставился. Там было семь вечера. Вернее, семь часов двадцать минут.

— У вас спешат часы? — Решил уточнить молодой аристократ.

— А, такое дело, не знаю, что с ними! — Расстроено покачал седой головой старик. — Но все часы в один прекрасный день стали идти в разнобой!

— Проклятие? — Деловито уточнил рей. — Обратились бы к маркизу, он спец по проклятиям! Мигом бы снял.

— Да какой там, я выяснил что при увеличении длины спиртовой цепочки увеличивается опьяняющее действие, а при ветвлении — снижается токсический эффект. — В голосе алкхимика прорезались нотки заядлого рыбака. — Я получил очень интересный спирт! И испытал его! У меня вышел идеальный спирт! Он не вызывает похмелья, не травмирует печень, его надо гораздо меньше, чем традиционного спирта. Он идеален!

— И так, почему же об этом спирте ничего не известно?

— А он не метаболизируется, совсем. — Профессор тяжело вдохнул. — Единственный способ убрать его их организма — поры кожи.

— И как это связано с часами? — Ричард осторожно направил разговор в исходное русло.

— Самое прямое! Я испытал спирт на себе, а после у меня в голове появилась какая-то совершено гениальная идея. Правда я о ней уже позабыл. — Еще один тяжелый вздох. И для ее воплощения нужно было перевести все часы. А еще в часах есть загадка. Я тоже забыл зачем я ее делал. Так что когда меня все же попустило, неделю спустя, я так и живу.

— А почему бы вам просто не перевести все часы? Все пытаетесь разгадать загадку? — Ричард поддежрал разговор.

— Нет, я что, похож на кретина? Разгадывать свои же пьяные загадки? — Старик фыркнул. — Все прозаичнее. Я заминировал часть механизмов.

— Зачем? — Поразился Рей.

— Да кто ж меня знает? — Честно признался старик. И наконец-то закинул кусок пирога себе в рот. И начал тщательно пережевывать его.

— Вкусно? Ведь правда вкусно? Я его сама готовила! — Аврора, кажется подпрыгивала на своем стуле.

— Неплохо, очень неплохо. Оригинальное сочетание термостабилизрованной клейковины, клетчаки, сахарозы, молочных жиров и… — Старик замелся. — Юная леди, а что делает этот состав?

Аврора приоткрыла рот.

— Насыщает и повышает настроение. — Пришел на помощь Салех.

— Неплохо, неплохо, питательные свойства средние, молочные продукты, конечно, усваиваются не полностью, да и эйфористические свойства слабо выраженные. Я бы добавил… — Посмотрев на лица гостей алхимик остановил осекся. — А вот это что за штука?

Старик мазнул во своей тарелке и продемонстрировал всем свой усохший палец, неаккуратный ноготь был вымазан чем-то светло коричневым.

— Это карамель! Мы вам баночку принесли! Вкусно? — Аврора сразу сообразила, что ей демонстрируют.

— Идеально! Именно что то подобное я искал, то, что надо! А можно мне баночку?

Умилившаяся Аврора выхватила из Рук Салеха банку, и подбежала к алхимику. Тот взял подношение и откуда-то извлёк чистую мензурку. Туда он накапал карамели, содержимого своей чашки и какой-то ярко алой жидкости. Содержимое мензурки забулькало. Повалил ароматный дым и…

На дне осталась крупная жемчужина золотого цвета.

— Ой, а что это, такое красивое? — Удивилась девочка.

— Конфета! Первая и единственная в своем роде.

— Вкусная?

— Должна быть очень. Я довел вашу карамель до совершенства!

— А можно мне эту конфету?

— Ни в коем разе. Надо обязательно протестировать! Джентльмены, не будете ли так любезны? Мой желудок слишком стар для подобных экспериментов, а у ребенка может случиться аллергия.

Джентельмены подозрительно уставились на конфету.

— Пожалуй, я воздержусь. Не люблю сладкое. — Тактично отказался Ричарда.

— А я… Это… Того… Не совсем… — Рей замялся. Ему тоже не хотелось есть конфету, он опасался сумасшедшего деда, и вообще чувствовал себя не уютно.

— А давай призовем Махтасара? Повелителя Голода? — Все с интересом уставились на Аврору. Та даже смутилась. — Ну, он всегда хочет кушать и готов пожрать все…

— Отличная идея! Мне нравится! — Поспешно согласился Рей.

— Сэр Невил, как вы отнесётесь к тому, что Аврора призовет демона и тот попробует вашу конфету?

— Юная леди, а что вам для этого понадобиться? Принесете в жертву одного из своих воспитателей? Так не проще ли ему сразу скормить конфету?

— Ад повинуется мне, старик! — Рявкнула Аврора на мистера Трифоди.

— О, у вас замечательный талант! — Бас девочки не произвел на старика никакого впечатления. Тот лишь уважительно кивнул. — Пройдемте в заклинательный покой. Там думаю, будет сподручнее! — Алхимик поднялся из-за стола и бодрым шагом направился вглубь дома, не оглядываясь. Гости поспешили за ним.

Нужное помещение находилось в подвале.

— Вам что-то необходимо? У меня есть свечи, мел и благовония. — Старик был сама любезность.

— Не, не надо. Махтасар! Явись на мой зов! Анигма сорас! — Оглушительно крикнула Аврора. У Ричарда заложило уши.

В центре комнаты возник демон. Он напоминал сильно разжиревшую короткую гусеницу. Бочкообразное тело было покрыто бледной кожей и его украшали торчащие в разные стороны конечности, голова почти на пополам разделалась пастью полной острых зубов. Непонятно было, как гость с другого плана передвигается. Тело явно не было предназначено для перемещения по земле.

— Госпожа! Позволь служить! — Завопил демон десятком голосов. Рты открылись оп всему телу.

— Желаю, чтобы ты скушал конфетку и рассказал, какая она на вкус! Дядюшка Невил, отдай Махтасару конфету!

Незримое щупальце подхватило мензурку. И повелитель голода захрустел конфетой. Мензурка с хрустальным звоном разбилась о пол заклинательного покоя.

— Она божествественна! Она великолепна! Она просто сущий восторг! Я познал… познал…

Часы пробили полночь.

В следующее мгновение демон мелко задрожал и взорвался. Кровавый дождь обрушился на всех присутствующих. В центре зала остался стоять только скелет демона. Все остальное красной пылью ровным слоем покрывало все доступные поверхности. Удушающе пахло кардамоном и гвоздикой.

Первой начала смеяться Аврора. Звонкий детский смех летал по залитому кровью помещению, отражался от стен и создавал феерическую какофонию. Следом за авророй стал смеяться алхимик. Дребезжащий смех старика, словно кто-то скрежетал железом по железу вторил звонкому, как колокольчик смеху ребенка, создавая по истине инфернальное звучание. Невил Трифоди и Аврора хохотали. Весело и беззаботно. За ними следом стал посмеиваться и Рей, но получив чувствительный удар локтем по рёбрам, заткнулся.

Ричард невозмутимо оттер лицо от кровавой каши и направился к скелету. На полу лежало демоническое ядро, которое с тихим хлопком исчезло.

— Может выйти отличная конфета-розыгрыш! Думаю, надо обязательно запатентовать. Юная леди, не поделитесь ли рецептом карамели?

— А это не я придумала, это дядя Ричард рассказал!

— О, тогда я с удовольствием впишу в патент и вас и вашего дядю Ричарда. Не подскажете, а который из них Ричард? — Старик, подслеповато щурясь, оглядел компаньонов.

— Тот, который красивый!

Графеныш тяжело вздохнул.

— Так, молодые люди, пройдемте-ка в ванную, я помогу очистить одежду. У меня был где-то состав, который очищает от крови.

Ванная комната оказалась чем-то очень напоминающим покрасочный цех. Или прозекторскую. Огромное помещение, выложенное грязно-белой плиткой. В нем одуряющее пахло хлоркой. За небольшой шторкой обнаружилась лейка душа.

Первыми от одежды были избавлены компаньоны. Алхимик по очереди отправил Ричарда и Рея отмываться, выдав безразмерные махровые халаты и мягкие полотенца. Перепачканные в крови вещи были сложены в таз. Сам старик убежал куда-то в недра дома, и вернулся с большой толстостенной бутылкой зеленого стекла.

Алхимик имел нездоровую страсть к демонстративным опытам. Это он в очередной раз подтвердил, дождавшись, пока его гости не выйдут из душа. Только тогда он откупорил бутылку.

— Джентльмены, хочу презентовать вам новый инновационный состав, он эффективно очищает кровь от любой одежды! — Невил щедро плеснул состав в таз с вещами. Поднялся легкий пар с сильным химическим запахом. — …точнее любой метал от любой органики. И не органики.

Смущенный старик подхватил таз и вылил его содержимое в сливное отверстие. Ткань и кожа уже полностью растворились. Сиротливо звякнули серебряные пуговицы.

— У меня где-то была старая одежда! В крайнем случае, есть запас халатов… — Алхимик начал суетиться под взглядами приятелей. Уж больно характерны были эти самые взгляды. Очень много сожаления было во взгляде компаньонов, когда они смотрели на девочку. — Я вам подарю, хотите? У меня там бочка есть средства! Никто не узнает, что же вы такое растворяли!

— У меня есть запасная одежда в саквояже. — Через какое-то время Ричард заговорил.

— А я платье взял, для Авроры. Ну, вдруг бы она запачкалась? — В тон ему ответил бывший лейтенант. — Мистер Трифоди, а у вас есть мыло? Обычное, не волшебное?

Аврору Салех отмывал уже безо всякой магии. Больше всего времени ушло на волосы, в которых набилось мясо. Через сорок минут все снова собрались на кухне.

Под одним из перегонных кубов горел огонь, а сам Трифоди что-то строчил на листе бумаги.

— Отлично! Просто великолепно! Просто выдающийся эффект! Мгновенный переход всей органики в мелкодисперсную взвесь. Завтра же опубликую! — Старик бегал вдоль стола и подпрыгивал от возбуждения. Аврора следила за ним с любопытством. Рей и Ричард — с подозрением.

— Дядюшка Невил!

— Да, доченька? Показать тебе еще опыт?

— А ты яблочко тоже можешь в бомбу превратить?

— Хм… Никогда не задавался такой целью…

— Сэр Невил! — Ричард не выдержал. — Попробуйте придумать еще какое-нибудь развлечение.

— А я больше ничего не умею… — Очень растерянно признался алхимик.

— Дядя Ричард, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Можно еще хотя бы одного демона взорвать? Ну пожалуйста! Я буду себя хорошо вести!

— И никаких проклятий? Пообещаешь? — Уточнил графенышь с плохо скрываемой надеждой.

— Тогда взрываю пока мне не надоест! — Прорычала девочка в ответ.

— Я согласен. — Излишне поспешно ответил Гринривер

Где-то в доме часы пробили полночь.

— Тогда я хочу взрывающееся яблоко, взрывающуюся куклу, уничтожающий шарфик и…

— Лошадку? Кролика? — Подсказал Рей.

— И взрывающуюся лошадку! А еще кролика, живого, и тоже, взрывающегося! — Аврора размахивала руками и кружилась на месте. — А еще…

Гринривер с мольбой смотрел на алхимика. Его не покидала надежда что в какой-то момент чудаковатый старик скажет, что он не может исполнять одну из хотелок девочки и взмолится о пощаде. Увы, видимо Ричард очень сильно нагрешил в этой жизни. Его молитвы остались не отвеченными.

— Это настоящий вызов моему таланту! — В какой-то момент радостно завопил Трифоди. Его руки тряслись от возбуждения.

Часы пробили полночь, снова.

Ортрафор, владыка тлена и увядания, возник в центре заклинательного покоя, в который Ричард и Рей, под руководством старого Невила.

Демон, что напоминал высушенный костяк, поспешно опустился на колено.

Перед ним стояла Аврора. Сейчас в девочке было не узнать того милого ребенка. На ней был защитный комплект из толстой воловьей кожи. Точнее, один фартук от этого комбеза, который укрывал девочку от пяток до подбородка. Выше него торчали массивные очки-консервы, что крепились с помощью двух кожаных шнурков (родные крепления не предназначались для детской головы). В общем то, за этой все конструкцией надежно терялся весь ребенок. Справа и слева от нее стояли фигуры в кожаных фартуках на голое тело, крагах и нарукавниках, и таких же защитных очках. Лысые головы тускло блестели в свете газовых светильников.

Нет, безусловно, за многие тысячи лет демон повидал и не такое. Хоть до изобретения синематографа оставалось еще минимум десять лет, определенные архетипы сложились как в культуре, так и в искусстве. Два голых мужика в коже стали уже вполне определенным клише… Только вот демон привык быть на той стороне ситуации. И в его демоническое сердце закралась тревога. Законы мироздания заставляли его повиноваться, а опыт писал совершено определенный сценарий. Нет, безусловно, оставалась маленькая надежда на то, что в целом, демон больше напоминал ожившую корягу, чем нечто гуманоидное, и сие зрелище не сможет распалить чью угодно, сколь угодно порочную страсть…

— На сколько ты крепок телом, Ортрафор? — Вопрос избавил демона от тяжки раздумий.

— Ни какое оружие не может ранить меня, Госпожа! — Никто бы не смог уловить облегчения в рокочущем голосе демона. Но это не значит, что его там не было.

— Значит ты подходишь! Желаешь получить мою благодарность, Ортрафор?

— Любой ваш приказ, Госпожа, я исполню с радостью! — Прорычал князь ада за номером сорок шесть.

— Так тому и быть. Дядя Ричард?

Один из мужиков в фартуке, тот, что пониже, подошел к демону. В руках его был небольшой столик. На столике лежало яблоко.

— Ты должен скушать яблоко!

— Демон осторожно взял со столика фрукт и осмотрел его.

— Госпожа, не в моих силах. У меня нет рта! Я могу…

— И что же делать? — Озадачилась Аврора.

Тот, что повыше, склонился и что-то зашептал девочке на ухо. Та довольно хмыкнула.

— Ортрафор! Не сопротивляйся! — Рявкнула маленькая повелительница бездны. И демон застыл. Он с обреченным видом наблюдал как слуги в фартуках подошли к нему, цепкие руки сомкнулись на конечностях и в следующий момент демона перевернули головой вниз.

— Блин, жопа как у кошки. — Огорченно буркнул громила. — Только заколачивать!

— Молодые люди! Не торопитесь, я сейчас остужу яблоко в жидком азоте, и оно обретет достаточную прочность, мы сможем поместить его во внутрь образца. — Голос алхимика раздался откуда-то с потолка. Сам ученый сидел в комнате, где мог отслеживать показания приборов. Мистер Салех, пожалуйста зафиксируйте образец, у меня где-то тут был верстак. А вы, Сэр Ричард, отнесите яблоко ко мне. А если по дроге найдете молот или кувалду, возьмите с собой.

Демон тем временем безнадежно плакал.

Все приготовления заняли почти сорок минут. В итоге, изрядно запыхавшийся Ричард стоял рядом с Реем Салехом и протирал лоб какой-то тряпкой.

Все испытатели переместились в защищенную комнату. Ричард, который последние пятнадцать минут «помещал образец в демона», повел натруженными плечами и улыбнулся, одними губами.

— Должен признать, не помню, когда я последний занимался насколько интересным, настолько же бессмысленным делом. Вынужден признать, в науке мистера Трифоди определенно, что, то есть. Всегда приятно узнавать новое. — Голос Гринривера был доволен.

— Ричард, ты двадцать минут заколачивал бомбу в задницу демона с помощью кувалды. Еще бы тебе грустить. — Рей наоборот, не выглядел довольным

— Мистер Салех, у нас еще десяток этих образцов, великодушно готов уступить вам свои обязанности. На следующего подопытного.

— Профессор Маскитос говорит, что сознательное причинение страдания оказывает разрушающее действие на детскую психику. У ребенка, при таком раскладе, может развиться избирательная эмпатия, и как следствие, психопатия. То есть ребенок будет уверен, что причинять боль — это нормально. Это, в последствии, приведет к проблемам со сверстниками. А потом и в личной жизни. — Рей огорченно покачал головой.

— О, судя по показанию приборов яблоко перешло в активную стадию!

— Полно вам, Мистер Салех, включите здравый смысл. Какая гуманность? Вы о чем? Мы имеем место с воплощенными людскими пороками. Это дикие звери, которые охотятся на нас. А что вам говорит ваш жизненный опыт? Пожалуй, отойдем от академичности.

Салех задумался. А потом неожиданно улыбнулся.

— Засовывать демона в задницы бомбы с помощью кувалды — это весело. Да если бы мне дали в мои четыре года чем-то подобным заняться, я бы описался от счастья. — Честно признался громила.

— Хочется иногда ощутить себя ребенком? — Ричард понимающе улыбнулся. — Не стесняйтесь, мой жуткий друг. В конце концов, даже если мы кому-то расскажем, чем сейчас тут заняты, кто нам поверит?

Рей задумался, а потом ответил.

— Все.

________________________________________________________

Господа, вхожу в ритм после хорошего отдыха. Оцените новую обложку (большой вариант можно поглядеть в блогах).

Глава 12

Когда яблоко сработало, демон в единое мгновение увеличился в размерах. И приобрел форму идеального шара. Пяти метров в диаметре.

— Хм… Любопытно. — Трифоди взирал на результат опыта с холодным интересом. — Видимо тут дело все в коже. Кажется, она в самом деле не разрушима. Сэр Ричард, не могли бы вы проделать в демона маленькую дырочку? Понаблюдаем за результатом. Только прошу вас, используйте противогаз. Я не уверен в безопасности газовой смеси.

Обряженный в кожаный костюм, да еще в противогазе, Ричард производил по истине сюрреалистическое зрелище.

Алхимик что-то нажал, а стене и в зале что-то загудело. Итогом гула стали закрытые заслонки под потолком.

Ричард подошел к раздутому демону и приложил к нему ладонь.

Раздался тихий хлопок. Туша демона начала кататься по залу, издавая смешные звуки. Видимо, с выбором фильтра для противогаза старый Невил не угадал. С чего такие сложные выводы?

Гринривер блевал в противогаз. Справиться с многочисленными застежками у него не получилось. В какой-то момент молодой аристократ все же сумел совладать с собой, и его голова на мгновение оказалась в черной сфере. Сфера исчезла и что-то светящееся полилось на пол. Трифоди ударил по очередной кнопке. Внутри дома снова взвыло, а через несколько мгновений Ричард сделал глубокий вздох.

— Хм… Так и напишем, газ ограниченно токсического действия. Мистер Ричард, вы не собираетесь там умирать? — Профессор был крайне воодушевлен.

Молодой человек помотал лысой головой.

— Тогда возвращайтесь, сейчас я разблокирую двери.

Через несколько минут аврора стояла между Ричардом и Реем, задрав голову на алхимика. Тот ходил по лаборатории, из стороны в сторону.

— Молодые люди! У нас еще десять разных образцов, и все нуждаются в испытании. Я понимаю, время уже позднее, но вы готовы помочь мне с опытами?

— Да!

— Да!

— Да!

Все три голоса были полны энтузиазмом.

— Тогда предлагаю делить заработок в равных частях. Оду часть получаю я, одну часть — юная леди. А еще одна часть отходит вам, молодые господа. Надеюсь, вы не в обиде?

Молодые люди, что были богаты настолько, что сами не могли ответить, сколько у них денег, лишь равнодушно пожали плечами.

— Тогда приступаем!

Взрывающаяся кукла превратила жабоподобного демона в горстку даже не пепла, а простой сажи.

Зачарованный шарфик превратил каменного демона в горстку щебня.

Это был плохой день для князей ада.

Их жгли, растворяли, обращали газом, или просто размазывали кровавым фаршем.

Радостно хлопала в ладоши девочка. Довольно хмыкал Рей. Даже Ричард не сдерживал счастливой улыбки. Короче, у Невила Трифоди Аврора и ее няньки замечательно провели время.

Проводили бы и дальше, но…

— Ардазал! Владыка подлости и предательства! Явись на мой зов! Эгидос моцирос!

В центре заклинательного покоя зажглась пентаграмма. Комнату залило ярким светом и… Ничего не произошло.

— Ардазал! Владыка подлости и предательства! Приказываю тебе! Явись на мой зов! Меркутос солицум!

И снова ноль реакции. Мужчина озадаченно уставились на Аврору. Так как-то очень растеряно огляделась.

Часы пробили полночь.

— Он не хочет. — Девочка прислушалась к голосам в своей голове.

— То есть как это, не хочет? —Алхимик несказанно удивился. — Ни разу я не слышал, чтобы демоны отказались от призыва.

— А еще он говорит, что больше не будет. — Добавила Аврора.

— Чего не будет? — Теперь уже удивился Рей

— Ничего не будет. — Добавила девочка расстроено.

Начались эксперименты. У новоявленных естествоиспытателей было еще три образца, требующих испытания. Нужны были демоны. Но на зов никто не приходил. А потом так и вообще, усадьбу алхимика кто-то особо умный запечатал со стороны демонического плана.

В конце концов все снова собрались на кухне, доедать пирог и пить остывший чай. Оставшиеся эксперименты было решено провести в следующий раз. К тому же, Аврора изрядно утомилась и терла глаза.

— Ну что я могу вам сказать, молодые люди! Сегодня в мой дом постучалась сама судьба! Благодаря вам я смог получить три крайне перспективных состава. — Ученый извлек откуда-то пыльную бутылку. — Не переживайте, эту бутылку мне подарили. Она совершенно точно не взрывается.

— Да, признаюсь, я давно так не веселился. — Довольно прогудел Рей, осторожно нюхая вино в стакане.

— Дядюшка Невил! А можно я к тебе еще буду в гости приходить?

Старик, кряхтя, опустился на стул, напротив девочки.

— Конечно! И друзей своих приводи! — Старик улыбнулся. — А когда ты станешь большой, я дам тебе рекомендации в столичный университет, и ты сможешь учиться там на алхимика. А потом, когда получишь образование возвращайся и я сделаю тебя своей личной ученицей и обучу всем секретам!

— Спасибо, дядюшка Невил! Я обязательно приду снова! — Аврора споро слезла со стула и обняла старика. От чего тот смущенно замер.

Прощание вышло скомканным. Старик все норовил подарить девочке набор юного алхимика. В нем содержалось почти пол тонный разнообразного оборудования и слово «юный» относилось к тому периоду жизни сэра Невила, который он сам сейчас определял как «юность». То есть к годам пятидесяти.

С большим трудом удалось отказаться и от взрывчатки. Рей очень скомкано объяснил, что даже для того, чтобы поиграться в саду, нужно будет возвести защищенный бункер, а маркиз Морцех запретил перестраивать поместье. На самом деле Салех соврал, маркиз в оценках допустимого ущерба был краток «хоть весь город разнесите». Но это старому алхимику знать было не обязательно. Как и Авроре.

В итоге старый Невил все же вручил подарки. Небольшой огнемет (совсем игрушечный), так как в доме было место для открытого пламени и небольшую запечатанную колбу, в которой бесконечно шла какая-то алхимическая реакция. В результате этой реакции содержимое колбы светилось разными цветами и непрерывно переливалось. Очень красиво.

Рей получил в дар, или, правильнее будет сказать, в качестве извинения, шелковую рубаху, меховые рейтузы и кожаные кирасирские доспехи со стальным нагрудником. Как раз на свои размеры. Откуда у алхимика взялась эдакая древность (доспехам было минимум пол сотни лет), как он сумел их сохранить в идеальном состоянии (хотя это как раз объяснимо), а главное, зачем, история умалчивает.

Рей подарку возражать не стал, а просто облачился в костюм и благодарно хлопнул Трифоди по плечу. Тот едва не свалился.

Ричард наблюдал за всем происходящим с крайне постной миной на лице. Ровным счетом до тех пор, пока не получил свой подарок — давешнюю кувалду, с которой у одного из князей ада связаны самые паршивые воспоминания за последние полторы тысячи лет.

Часы пробили полночь.

Аврора, Ричард и Рей вышли на аллею, что шла вдоль поместий. Дождь в кои-то веки кончился, и воздух пах мокрым камнем, углем и опавшей листвой.

Девочка задрала голову и посмотрела, сначала на Рея, что невозмутимо звякал протезом по мостовой, периодически поправляя огнемет на спине, потом на Ричарда, который тащил на плече кувалду. Посмотрела на светящуюся банку в своих руках. А потом мечтательно протянула:

— Вот было бы здорово, напади на нас сейчас какие-то разбойники? Мы бы их вжух, шмак, бабах! Про нас бы газеты написали!

Салех покосился на воспитуемую.

— Аврора, ты уже большая девочка. Ну, подумай сама. Мы идем по улице, в самом защищенном районе города. — Рассудительно начал инвалид. — И вот представь, идут по нему бандиты. Если бандиты сумели пройти защиту квартала, то они наверняка знают кто тут живет. И вот идут они по улице, и тут им на встречу девочка, которая может позвать армию демонов, а при ней два мужика. Один с кувалдой — второй с огнеметом. Что они сделают?

— Убегут?

— Во-во.

— Какие они скучные! Демоны вот веселые.

— Но и они сбежали. — Закончил за девочку Ричард. — Юная леди, откуда такая кровожадность?

— Но бить плохих людей — весело. Вот папа, как убьет кого, ходит довольный.

— Хм… Мой вам совет, не ищите оправданий своей жестокости. Если хотите причинить кому-то боль, просто найдите бродягу или горожанина из бедного района. — Голос Гринривера был вкрадчив, как у демона. — Уверяю, вам все спишут. Если ваши жертвы будут не очень знатные и без родственников, то проблем не будет.

В следующий момент раздался звонкий звук подзатыльника и грохот упавшей на брусчатку кувалды. Ричард, лишившийся своего красивого цилиндра, переступал ногами стараясь сохранить равновесие.

— Ты чему ребенка учишь, падла лысая! — Взревел Салех. С ближайшего дерева совалась пара воронов.

— От лысой падлы слышу! Жизни, жизни я ее учу! Ай, больно, Рей, положите кувалду! Вы что творите? — Взвизгнул Ричард.

— Жизни, жизни я тебя учу, дурилка ты аристократическая! Говножор! Я тебе, уроду, рот зашью, будешь кашу утром через стому в кишках жрать! — Рей припомнил уроки безумного демона в их снах и озвучил весьма страшную угрозу.

— Дядя Салех, дядя Салех, а можно я дядю Ричарда тоже кувалдой ударю? — Влезла в разборки девочка.

— Удрал он. — Обижено буркнул Рей. Он явно хотел догнать приятеля, но ответственность за Аврору победила. — Она ведь тяжелая. Ты же ее не подымишь!

— Я сильная! Я самая сильная! Вот дай!

— На! — Салех аккуратно поставил кувалду оголовьем на землю и вложил рукоять, обернутую кожей в детскую ручку.

В следующий момент рот бывшего лейтенант приоткрылся, а глаза выпучились. Девочка держала кувалду весом в четыре килограмма на вытянутой руке. Словно та была сделана из картона.

Аврора махнула рукой и вышибла каменную крошку из брусчатки.

— Круто! — Только и смог вымолвить инвалид. — А это… бегаешь ты тоже быстро?

— Очень. Мы будем играть в догонялки?

— Ага, с дядей Ричардом. Поймаем — сможешь ударить его кувалдой. Побежали?

— Побежали! — Аврора аж подпрыгнула, снова махнув своим оружием. — А как мы его найдем?

Рей жутко улыбнулся и хищно пошевелил ноздрями.

— По запаху!

В общем, гипотетическим бандитам очень повезло что они не оказались на ночной улице в самом дорогой районе столицы этой темной ночью.

К слову, Ричарда так и не поймали. За пару лет общения с Салехом, графеныш научился прятать свой запах и уходить от погони.

А пока Гринривер профессионально уходил от преследования, скрываясь в тенях и придорожных канавах, Салех и расстроенная Аврора пришли домой.

— Дядя Салех, а почему дядя Ричард от нас убежал? Он не хочет с нами играть? — Грустно поинтересовалась девочка, когда ей вручили пару бутербродов с сыром и большую чашку чая с молоком.

— Дядя Ричард не хочет, наверно, получать кувалдой по голове. — Ответил Рей, почесав в затылке.

— А почему? — Аврора взяла бутерброд и впилась в него зубами.

— Потому что кувалдой по голове это очень больно. А еще обидно. — Рей долго формулировал мысль.

— Но дядя Ричард ведь бессмертный! — Возразила девочка

— Бессмертный. Но это не повод его постоянно убивать. Вот, например, твой папа, он ведь сильный?

— Сильный!

— А почему тогда император первый раз призвал его за много лет выполнить миссию? Почему он не каждый день зовет твоего папу кого-то убить, раз он такой сильный?

— Если император будет звать папу каждый день, папа сожжет императора! — Авторитетно заявила Аврора.

— Мдя… Папа такой, папа может… — Задумчиво протянул Салех. Он не мог придумать, что бы такого ответить. Промедление стоило дорого.

— Дядя Ричард убьет меня если я буду его бить кувалдой? — Уточнила девочка.

— Нет, тогда его насовсем убьет твой папа. — не задумываясь ответил Рей.

— Тогда почему я не могу бить дядю Ричарда?

— А почему ты так хочешь бить дядю Ричарда?

— Так ты сам сказал, давай поколотим дядю Ричарда! — В голосе девочки прорезались обиженные нотки.

— Ну, так мы его не догнали, он убежал, значит бить не будем. Это игра такая. — Нашел отмазку громила.

— Все равно хочу побить дядю Ричарда молотом!

— Зачем? — Простонал Рей почти в отчаянии.

— Когда девочке нравится мальчик она его колотит! Мне папа читал книжку, девочки и мальчики называется!

— Ну не кувалдой же! — Салех паниковал.

— А почему не кувалдой? — Аврора была невозмутима.

— Мальчики от такого обращения быстро заканчиваются! — Рявкнул Рей раздраженно.

— Хорошо, тогда чем можно бить? Мечом, плеткой? Палкой?

Рей о чем-то задумался. А потом протянул девочке короткий стальной стек.

— Аврора, ты ведь сильная, сломать можешь?

Девочка посмотрела на стек и согнула его. Тот аж нагрелся.

— Хм… — Рей задумчиво изучал согнутый стальной цилиндр, длиной двадцать сантиметров. Самому Салеху подобный фокус был доступен лишь с огромным усилием. Громила вздохнул и мысленно (кажется, впервые за два года знакомства) извинился перед Гринривером, а потом все же озвучил мысль. — Если девочке нравится мальчик она его колотит, словами. Дразнилками-смешилками, дразнилками-обижалками и дразнилками окорблялками, чтобы тот сразу понял, что нравится девочке!

— А ты меня научишь дразнилкам смешилкам и дразнилкам обижалкам? Оскорблялкам не надо, папа ругаться будет. — Девочка, кажется, оставила свою идею раскроить Гринриверу череп.

— А я это… больше по оскорбялкам. Но если хочешь, мы поищем в библиотеке! Но только завтра, надо спать уже. Пойдем?

Аврора Морцех снова уснула под сухие строчки устава.

Ричард просочился в комнату под утро. Он довольно точно высчитал время, когда все точно уснут и про него забудут. На всякий случай вход в комнату Гринривер заминировал. Разумеется, ничего летального, простая артефактная леска, способная связать кого угодно.

Разумеется, утром в нее же молодой и человек и вляпался. Не то, чтобы графеныш был настолько рассеян. Просто Рей утром обнаружил мину и переставил ее на вход в ванную комнату. Когда Салех того желал, он мог удивительно тихо передвигаться.

В итоге связанный Ричард был усажен за стол. Аврора кормила его с ложечки, а Рей пил чай и умилялся картине. А потом сходил в комнату и принес оттуда фотоаппарат. Молодой человек лишь устало вздохнул, и поставил мысленную зарубку. Он собирался жутко отмстить.

После завтрака обиженный Ричард отправился спать в гостиную, Аврора пошла играть с куклами, а Рей засел в библиотеку. Он обнаружил там несколько современных женских романов. Через час в комнату зашла Аврора.

— Дядя Салех! Дядя Салех! Я там это… — Девочка засмущалась, и опустила глаза.

Громила, уши которого имели ярко красный цвет, оторвался от книжки и проморгался. Взгляд его, из шалого, стал серьезным.

— Штанишки намочила? Ну, ничего страшного, я когда маленьким был, тоже, бывало, заигрывался и прудил в штаны… — Поспешно начал успокаивать девочку Рей.

— Не, я там это… Каверну нечаянно открыла в ад, и оттуда полезли… Дядя Салех, а ты ругаться не будешь?

Дядя Салех, тем временем, размахивая парой монструозных пистолетов, уже несся по коридору. На встречу ему выскочила насекомоподобная страхолюдина, что была похожа на многорукого богомола. Выстрелы из пистолета оторвали демону голову и пробили грудь.

Еще одна тварь попробовала прыгнуть с потолка, но тоже получила выстрел в упор и размазалась по стене. Пистолеты явно проходили по категории «носимая артиллерия».

Одна из дверей, дальше по коридору, разлетелась, словно от взрыва. И навстречу громиле устремился огромный спрут. Выстрелы не произвели на тварь ровным счетом никакого впечатления. В следующее мгновение демон сошелся с громилой в рукопашную. Точнее попытался. Рей вернул револьвер в кобуру, тот что был в правой рукой. Измененная рука молниеносно перехватывает щупальце, что лети ему в лицо. Когти впиваются в демоническую плоть, и Рей активирует атрибут. Мгновенно охлажденный демон покрывается конденсатом. Бвший лейтенант запихивает револьвер в приоткрытую пасть заторможенного врага и выжимает спусковой курок. Освещенная пуля разрывает внутренности твари из иного плана, рикошетя внутри тела от неразрушимой кожи.

Салех возил руку в тело демона и вырвав демоническое сердце — янтарный шар размером с мелкое яблоко. Сжал. Янтарный свет, словно живой, впитался в руку, а в руке остался неровный кусок растрескавшегося хрусталя. Громила озадачено уставился на конечность, которая потемнела. После чего пожал плечами, вынул из мешочка на поясе несколько патронов и перезарядил оружие.

Когда бывший лейтенант добрался до гостиной, он был залит кровью с головы до ног и внешне отличался от бродящих по дому демонов разве что наличием огнестрельного оружия. Ричард лежал на диване и сладко спал. Его не разбудили и вопли демонов ни выстрелы. Но то, что не удалось шуму и грохоту оказалось вполне по силам ботинку, что влетел под ребра молодого человека, отправив того в короткий полет.

— Гринривер, подъем! — Завопил Рей.

Ричард поднялся на четыре точки, очумело тряся головой. Его взгляд остановился на залитом кровью Салехе.

— Объяснитесь! — Ричард охнул и сел.

— Аврора открыла каверну. Дом кишит демонами. Я был в библиотеке, Аврора пришла пожаловаться на…

— И разумеется, вы отвели девочку в безопасное место, почитали в книге что делать с каверной и решили найти меня чтобы объединить усилия? — Прошипел Ричард.

— Ээээ…. — Рей озадаченно почесал в затылке рукояткой пистолета.

— Мистер Салех, прошу вас, напомните мне, на кой черт я вас нанял душехранителем?

— Дык я это…

— Контужены? Прокляты? Пьяны? В душевном смятении?

— Да ладно тебе, ничего с Авророй не случиться. — Отбился Салех. — А вообще, ты у нас голова ты и думай.

Ричард благосклонно кивнул, принимая сомнительную отмазку и комплимент.

— Мистер Салех, на будущее, я осознаю всю вашу твердолобость, но, чтобы меня разбудить, достаточно потрепать меня по плечу. — Ричард продолжил чихвостить приятеля — Ваше лицо само по себе убедительная демонстрация серьезности ситуации. А я теперь двигаться толком не могу, у меня отбиты или сломаны ребра!

— Не стони. Что делать будем?

— Идем в библиотеку, ищем информацию по кавернам, ищем Аврору, очищаем дом от демонов. И не надо так смотреть, говорю самые логичные вещи. — Гринривер недовольно фыркнул, поднимаясь на ноги.

— Дядя Салех? — Аврора смущенно заглянула в дверь. Голова правда торчала со стороны потолка и волосы свешивались пушистым облаком.

— Привет Кудрявушка! — Салех облегченно выдохнул.

— Здравствуйте, юная леди. Может вы знаете, что можно сделать с каверной? — Задал вопросы Гринривер.

— Мой папа смотрел на нее, и под его взглядами каверна схлопывалась, в судорогах. Кричала страшно. — Охотно ответила девочка.

— Хм… Тогда все же в библиотеку, у нас нет талантов маркиза. — Ричард снова охнул, потирая ребра. — Юная леди, пожалуйста, поведайте, а почему у вас не задирается платье?

Аврора, что к этому моменту зашла в комнату, озадаченно взглянула на свою одежду.

— Не знаю… — Девочка закрутилась на месте, платье взметнулось колокольчиком. И опало обратно к ногам.

— Ладно, не важно… Пойдемте уже… — Ричард сделал движение, будто хотел дернуть себя за волосы. Рука поймала пустоту и графеныш чертыхнулся.

Обратный пусть занял гораздо меньше времени. Ричард быстрым шагом двигался по коридору время от времени активируя атрибут. Через несколько минут все трое внимательно разглядывали предметный указатель.

— Так, каверна… Каверна… Смотри стабильный портал, литера С, том четвертый. — Ричард быстро нашел то, что нужно, предварительно продезинфицировав книжку освященной солью.

Стабильный портал на нижние планы.

Что делать, если ребенок случайно открыл стабильный портал на другие планы?

Несколько советом молодым родителям.

Во-первых, не надо огорчаться! Если вы читаете эти строчки, значит, как минимум, у вас получилось добраться до справочника. Это говорит о том, что вы имеете дело с маленькой каверной, а не с полноценным прорывом реальности.

Во-вторых, ни в коем случае не следует ругать за это ребенка. Лучше поговорите с ним о том, почему такое поведение может привести к сложностям для окружающих. Ваша задача объяснить ребенку, что демонические силы не смогут решить все его проблемы, и иногда необходимо общаться с другими людьми, а не просто превращаться их жизнь в ад.

В-третьих, постарайтесь выяснить причины подобного поведения. Возможно, ребенку одиноко, и он таким образом пытается привлечь внимание родителей? Проведите с ребенком время, почитайте ему книжку. Может стоит подумать о собаке или о рабе?

Пока один родитель проводит воспитательные беседы, другой должен локализовать местоположение каверны. Если вам повезет, каверна окажется стационарной. И такого портала лезут достаточно сильные (а зачастую и разумные) твари. Но и закрыть такую каверну достаточно легко, всего лишь надо полностью засыпать проход освященной солью. Так же для этих целей подойдет один из самых передовых материалов — цемент. Замешайте цемент на святой воде, сделайте опалубку вокруг каверны, и залете опалубку бетоном. Внимание! При расчете необходимого объёма бетона прибавляйте к итоговой цифра десять кубометров. Рекомендуем использовать бетон прочностью не мене 500 кг/см квадратный. На полученную конструкцию можно дополнительно нанести руны запечатывания (см печать малого запечатывания), что гарантированно заблокирует каверну.

Так же возможен не слишком удачный вариант с плавающей каверной. Такая пространственная аномалия выпускает в мир сугубо неразумных низших демонов. При этом она может активно перемещаться в диаметре до двухсот метров. Но не стоит лишний раз переживать! Не смотря на все проблемы с каверной, закрывается она достаточно просто. Нам не потребуется никаких специальных средств или наговоров. Достаточно будет того, что есть у любой хозяюшки на кухне. Возьмите пятьсот кг взрывчатки…

Ричард озадаченно захлопнул справочник.

— Я думаю, мой атрибут справиться с задачей. На худой конец, думаю наши друзья военные одолжат нам пол тонны рунной взрывчатки. — Гринривер говорил без особой уверенности в голосе.

— Не думаю, что у соседей есть страховка. Пол тонны взрывчатки снесут весь район. — А вот по голосу Салеха не было слышно, чтобы он сожалел о перспективе организовать принудительную реконструкцию квартала.

— А давайте попросим у дядюшки Невила? Он точно не откажет! — Предложила Аврора.

— А это вариант! — Обрадовался Ричард.

— Ага, а в озере рыбок будем выращивать. — Теперь уже Рей был полон скепсиса.

— В каком таком озере? — Не понял Ричард

— Ура! Рыбок выращивать!

— В том, что на месте квартала появится если мы к мистеру Трифоди обратимся. — Закончил свою мысль Салех. — Теперь нам надо найти каверну эту вашу?

— А у нас есть другие варианты? Предлагаю заняться этим прямо сейчас! — Ричард поднялся со стула.

— Ага, думаю маркиз не обидится, если я захвачу вот это… — С этими словами Рей снял со стены здоровенную секиру. — Думаю, с ней сподручнее выйдет. Выдвигаемся!

— Дядя Ричард, дядя Ричард! А откуда дядя Салех секиру взял? — Шепотом спросила Аврора.

— Леди, хотите сказать, что там ничего подобного не висело?

— Неа. Папа не любит оружие. А еще секира блестящая, папа ругается, если что-то блестящее!

— Да какая теперь разница? Сначала каверна. — Ричард отмахнулся от ребенка. В этот момент в коридоре появился очередной демон, напоминающий вставшую на задние лапы свинью. Демон наклонил голове и бросился в атаку. Удар секиры разрубил тварь до середины груди.

Компаньоны обследовали дом в поисках каверны. Но на встречу им попадались только обезумевшие монстры. В какой то момент Ричард предложил идти в ту сторону откуда они появляются. Аврора указала на самое большое скопление демонов в доме. Как оказалось, девочка могла их почувствовать. К сожалению, самой каверны это не касалось. В конце концов демоническая червоточина обнаружилась в холле дома, под потолком. Выглядела она как серая клякса, висящая в воздухе. И примерно раз в минуту из нее вываливалась очередная страхолюдина.

Ситуация осложнялась тем, что в какой-то момент демоны резко поменяли поведение и принялись удирать от компаньонов, едва завидев. Возможно, их пугала секира Рея, которая светилась багровым светом.

— И чего с ней делать? — озадачился громила. Клякса плавала в воздухе под потолком, а потолок был в метрах шести от пола. — Ричард, давай я тебя подкину?

Гринривер огляделся и тяжело вздохнул.

— Не думаю что у нас есть другой выход…

Рей подхватил приятеля за бедра, раскрутил и…

— Дядя Салех, ты не попал!

Оглушенный Ричард сполз по стене. В воздухе он перевернулся и влетел в стену спиной.

— Никогда не получается. — Рей тяжело вздохнул. И подошел к бессознательному телу. Надеюсь он на меня не сильно обиделся. — Эй, твое графешиство, ты там как, слышишь меня?

— … Вырву…

— Чего?

— Ссссердце вырву, ууу…у….

— Тут Аврора! — Рявкнул на приятеля Рей.

— Ушлепок! Тупица, кретин! — Ричард потряс голосов и сел.

С потолка свалился очередной демон и Рей с хеканьем разрубил того на пополам, горизонтальным ударом.

— Еще попытка? — Салех произнес эту фразу с надеждой.

— Я лучше стремянку поищу…

— Дядя Ричард, а давай я тебя занесу? Я сильная! — Неожиданно предложила Аврора.

Ричард с сомнением взглянул на девочку, охнул, скривился и нехотя кивнул. А потом протянул ей руку и крепко схватил девочку за предплечье. Та споро побежала по стенке, таща за собой Ричарда, который, кажется, был изрядно дезориентирован подобным подъёмом.

Рей с интересом следил за происходящим, периодически всаживая топор в очередного выпавшего из каверны монстра. Пол заливала кровь, а потроха уже мешались под ногами. Удушающе пахло кардамоном.

Аврора подтянула Ричарда почти к самой серой кляксе, Ричард вытянул руку, чтобы активировать атрибут…

В дверь постучали. Настойчиво. Словно тараном.

— Кого там демоны принесли? Рей обернулся, и в этот момент на него свалился очередной обитатель бездны. Громила схватил нечто ящероподобное, и махнул секирой. В его руке осталась верхняя половина монстра, которая махала короткими лапами не в силах дотянуться до бывшего лейтенант.

Так, с агонизируйющей тварью на вытянутой руке и секирой на перевес громила пересек холл и оказался напротив входной двери двери.

Шипом на конце секиры он надавил на ручку и распахнул дверь.

На пороге стояла невысокая моложавая старушка. Незнакомка была облачена в модное двубортное пальто темно-зеленого цвета. На голове гостья носила изысканную шляпку. Круглое лицо, острый нос, карие глаза, чуть на выкате. На губах алая помада. В одной руке она сжимала поводок, на конце которого за ее спиной пряталась небольшая пушистая собачка, другая сжимала хвост огромного демона, которого она тащила за собой без видимых усилий.

— Молодые люди! Это ваше? — Она дернула демона за хвост. — Это просто возмутительно! Я буду жаловаться! У нас приличный район! — Строгие черты лица сейчас исказились в сердитой гримассе. На залитого кровью Салеха, сжимающего секиру и демона с вывалившимся потрохами женщина бросала возмущенные взгляды.

От подобного напора Рей аж растерялся.

— Извините… Мы это, у нас тут авария… Эти, демоны разбежались…

В этот момент каверна, до которой почти дотянулся Ричард, внезапно пришла в движение, и, истошно вереща и отплёвываясь демонами, полетела в другой конец холла. От неожиданности Аврора уронила Ричарда. А потом, взглянув в сторону двери, поспешно побежала к Рею, звонко цокая туфельками по потолку и стенам.

— Здравствуйте! — Немного смущенно поздоровалась девочка, прячась за Рея.

Ричард кого-то проклинал, катаясь по полу, кажется, он слома ногу.

— Аврора Морцех? — Строгим тоном продолжила незнакомка. Девочка кивнула. — А где ваш отец?

— Маркиза срочно вызвали по делам империи. — Салех пришел в себя, и смущено откинул в сторону дохлятину. — А нас оставили следить за Авророй. Я Рей Салех, а там на полу Ричард Гринривер. Извините что побеспокоили, мы нечаянно… — Рей смущено шаркнул протезом. Тот чавкнул о чей-то кишечник.

— Меня зовут мисс Алисия Принсли! Я ваша соседка. А еще председатель союза собственников имущества! И вы немедленно уберете тут все и всех! Я не потерплю чтобы по кварталу разгуливали дикие низшие демоны и портили имущество! Многие наши соседи имеют тонкую душевную организацию и могут сильно разволноваться, увидав демона! И пойти за ним охотиться! А больше диких демонов я не люблю свихнувшихся архимагов и пьяных герцогов в артефактной броне, что устраивают бесплатное сафари у меня под окнами! — Видимо, мисс Принсли имела в виду вполне конкретного архимага и конкретного герцога. Но уточнять никто не решился.

— Дядя Салех, а давай тетушку Алисию на чай пригласим? У меня никогда не было гостей!

Старушка удивленно вскинула брови.

— Аврора, у мисс Принсли могут быть свои дела, и у нас это, малость не прибрано… — Рей повел секирой, с которой сорвалось несколько капель густой крови.

— Тетушка Алисия! Пожалуйста, зайдите к нам на чай! Ну пожалуйста-пожалуйста! Я буду себя хорошо вести! — Уже, видимо, по привычке стала обещать девочка.

Суровое лицо старушки смягчилось при виде ребенка, и она покачала головой в неопределенном жесте.

— У нас еще карамель там осталась! Вот! И кусочек тортика, правда он наверно высох уже…

— Извините уж Аврору, мисс Принсли, и это, мы только третий день тут, с трудом справляемся. Мы больше по геноциду и убийствам, а тут надо с ребенком сидеть. Мы это, каверну закроем, приберемся и… — Рей, кажется, только что разглядел топор в своих руках и спрятал топор за спину

— Ребенок не должен находиться в подобной грязи! Это просто безответственно! А ну ка, молодой человек, посторонитесь, так уж и быть, помогу вам. — Старушка с ворчанием и брезгливостью на лице переступила порог дома. — Надеюсь, вам известно такое слово как гигиена?

Каверна в ужасе устремилась в глубь дома. Демоны безнадежно взвыли.

________________________________________________________________________

Извиняюсь за задержку, малость болел, полная луна дело такое… Буду признателен за комментарии.

Глава 13

Путь старушки был не долог.

— Это за беспорядок? — Голос гостьи звенел от сдерживаемого раздражения.

— Ричард Джереми Гринривер, сквайр, по прозвищу «Палач народов». — Представил компаньона Рей.

— И почему же вы лежите при виде дамы? — Тон мисс Принсли не предвещал ничего хорошего. Она нависала над Гринривером, который продолжал держаться за сломанную в голеностопе левую ногу.

— Рад знакомству, светлейшая леди. Боюсь, у меня есть серьезные причины так себя вести. Как вы могли заметить, в данный момент у меня сломана нога! — Едким сарказмом в голосе Ричарда можно было начисто отмыть гостиную.

— Возмутительно! Вы же молоды! Потрясающая воображение неловкость и криворукость! — Продолжала отчитывать Ричарда гостья.

— И кривоногость… — Шепнула Аврора, хихикнув.

Брошенный взгляд заставил девочку подавиться собственным языком.

— О, к сожалению, ничего не могу с этим поделать. Надеюсь, мистер Салех доберется до аптечки, и тогда я смогу представиться вам как следует.

— Это долго и не своевременно! Вечно все приходится делась самой! — С этими словами старушка пришла в движение. И не только старушка.

Ричард взмыл в воздух. Его нога вытянулась с противным хрустом встала на место. Сам графнеыш побледнел и попытался заорать. Но та же самая сила, что заставила его взлететь заткнула ему рот.

Оторванная штанина разделилась на тонкие полосы.

Лежащие рядом на полу чьи-то задние лапы тоже зашевелились, и с жутким чавканьем из них вырвалось две длинные кости, что словно прилипли к ноге Ричарда. Мисс Принсли достаточно профессионально зафиксировала костяную шину, а потом достала из сумочки шприц в небольшом деревянном футляре и вогнала иглу куда-то в район бедренного сустава.

Весь процесс завершился за десяток ударов сердца.

Еще десяток секунд старушка ждала, пока гримаса боли на лице Гриривера разгладится, после чего поставила его на ноги.

— Ах тыж суууу… — Ричард едва не подавился ругательством, поймав взгляд старушки. — суровая школа полевой хирургии! — Быстро протараторил он.

Мисс Принсли скривила губы в ухмылке и довольно кивнула.

— Рада знакомству, молодой человек. А теперь ведите меня на кухню! Живо! –

— Да, да, пожалуйста, пройдемте! — Салех вытянулся, словно проглотил лом и поспешно побежал вперед, указывая дорогу, и стремясь отказаться как можно дальше от старушки, аура власти от которой была физически ощутима.

Да что там говорить, даже остатки тел демонов расползались в разные стороны, даже кровь утекала по углам, чтобы гостья не запачкала обувь.

Бегущая за ней собачка взирала на все с вселенским спокойствием.

Шествие замыкали Ричард, опирающийся на зонтик, и Аврора. Девочка со смесью страха и любопытства взирала на тетушку Алисию, но близко не подходила.

На кухню старушка зашла, брезгливо сморщившись.

— Я это… сейчас… чаю поставлю. — Суетился Рей, убирая со стола тарелки. Гринривер и юная маркиза Морцех осторожно выглядывали в дверной проем.

— Свинарник! Молодые люди, только не говорите, что в ЭТОМ вы держите ребенка? У меня в конюшне чище! — Старушка уставилась на демона в банке. — И на кой черт мариновать демона в спирте? Это никак не улучшит свойства мяса!

— Да, а в общем то, что не так… Ну, тут малость не прибрано, да… — Салех покосился на гору посуды в мойке. По не очень понятным причинам дом перестал убирать сам себя, после того как уехал маркиз.

Гостья огляделась, уже спокойно. Взгляд ее остановился на бывшем лейтенанте.

— Служили? — Неожиданно задала вопрос мисс Принсли.

— Так точно! — Рей ка кто облегченно встал по стойке смирно.

— Молодежь, а вы что там прячетесь? — Мисс Принсли продолжила допрос. В дверной проем влетели Аврора и Ричард. Магия держала их как нашкодивших котят, за шиворот. В итоге те повисли рядом с Реем, словно на в шкафу на вешалке.

— Значит так, молодые люди, это никуда не годиться! — Старушка вышагивала вдоль неровной шеренги обитателей дома. — Я благодарю вас за гостеприимство, но моя совесть не позволяет мне остаться равнодушной. Так жить нельзя! — Собачка рядом согласно гавкнула. — Я понимаю, что маркиз занятой человек и вы, молодые люди, далеко не те люди, что могут обеспечить нормальные условия для маленького ребенка. Потому мой долг помочь вам преодолеть этот трудный период! Запомните три важных слова: Гигиена, Дисциплина, Аккуратность! Порядок в доме определяет порядок в мыслях! Гигиена ведома и животным, ведь она продлевает жизнь, а аккуратность помогает держать свой дух в чистоте!

— Ды, это, а каверна? — Осторожно спросил Рей.

— Не переживайте по пустякам, мистер Салех. Лучше объясните мне, где в этом доме лежат тряпки, чистящие средства. А еще Вам следует переодеться… Хотя с этим, пожалуй, я погорячилась. — Старушка скептически оглядела залитых кровью обитателей дома. — Своей волей и произволом объявляю в этой обители грязи парко-хозяйственный день!

— А что такое парко-хозяйственный день? — Осторожно уточнила Аврора, все еще висящая в воздухе.

— О, юная леди, сейчас я вам подробно объясню. Не переживайте, тетушка Алисия вас всему научит!

Нужно ли говорить, что переживать начали все?

Через десять минут старушка вновь ходила вдоль короткого строя. Рей, Ричард и Аврора были вооружены швабрами, ведрами и тряпками. Даже собачка сжимала в зубах какую-то губку.

— Слушай мою команду! Ричард Гринривер, отправляетесь к мойке. Ваша задача — перемыть всю посуду. А также наливать воду, и утилизировать всю грязь.

— Мисс Принсли, может быть мистер Салех просто выйдет в город, и купить набор амулетов для уборки дома? — Ричард изрядно бесился от всего происходящего. Хоть и был спокойнее обыкновенного.

Старушка подошла к нему и уставилась взглядом полным холодного призрения.

— Молодой человек, оправдывать собственную беспомощность лично вы можете сколь угодно. Но нормальные люди — последние два слова мисс Принсли выделила голосом. — не испытывают сложностей с тем, чтобы привести свое жилище в порядок. И нормальные люди не живут в хлеву. Если же вы мните себя козлом или хряком, то прошу, не стесняйтесь своей природы!

— Леди, это вы не понимаете кто такие аристократы! В земле и грязи роются черви и плебеи! — Ричард закусил удила и начал делать то, что у него выходит лучше всего на свете — портить отношения с людьми. — Если вы испытываете такое трудноподавимое желание заниматься работой прислуги, то я не могу вам запретить подобного и готов щедро заплатить за помощь! Думаю, после этого вы сможете позволить себе пару чистых тряпок и чашку супа!

Губы старушки сжались в линию и побледнели от гнева.

— Суть аристократии есть пример для тех, кто стоит ниже. — Голос старушки налился мощью. — Цивилизации, где элиты живут трутнями и прозябают в праздности обречены! Вы не способны без слуг подтереть себе задницу? Мальчик мой, хотите я вас пожалею?

Ричард беспомощно оглянулся. Рей смотрел на него с усмешкой. Аврора с любопытством.

— Или может мните себя драконом? Повелителем небес? — Голос мисс Принсли стал насмешливым. — Что живет в загоне и экскременты которого продается за неплохие деньги? Если вы из этой породы небожителей, я с радостью возьму плату вашим дерьмом.

Гринривер скрипнул зубами. В кои то веки его побили на его же поле. Не услышав более возражений, старушка продолжила выхаживать по кухне.

— Мистер Салех, вы наша основная тяглово-ударная сила. Вы носите посуду, мебель, носите нам ведра. Аврора, юная леди, я всерьез подозреваю, что уборкой в не занимались никогда. А меж тем она — один из важнейших навыков для любой уважающей себя женщины. Создать уют и поддерживать чистоту — наша священная обязанность перед богами.

— А почему просто не призвать демонов? Они говорят что с радостью уберутся и помоют ту все, особенно если мы больше не пойдем в гости к дядюшке Невилу!

— Вчера мы были в гостях у мистера Трифоди, он придумал несколько потешных развлечений, с участием демонов. — Рей пояснил ситуацию. — Нам всем очень понравилось, демонам не очень.

— Мда? Допустим. — Мисс Принсли потерла правую бровь. — Юная леди, демонов не привлекают к наведению чистоты, как не подметают пол с помощью ножа. Демоны — это не игрушки. Это инструмент, которым надо уметь пользоваться. Если они так желают вам услужить, то мы обязательно воспользуемся этим желанием, но с гораздо большей пользой. А сейчас давайте приступать к уборке!

— Тетушка Алисия, а что буду делать я? — Снова спросила Аврора.

— Вы, юная леди, поможете мне вытирать пыль. Это очень непростое дело и в нем множество секретов. Не переживайте, я раскрою их все!

И закипела работа. За следующий час кухня была отмыта. Ричард стоял у раковины, перемываю не только ту посуду, что скопилась там за три дня, но и вообще всю, что была в шкафах. Всю посуду он тщательно проклинал. Получалось у него настолько хорошо, что в итоге пришлось полоскать вымытое в святой воде.

В какой-то момент мисс Принсли заставила Рея поставить на огонь огромный таз, засыпала туда соды, и опустила туда фарфор, вариться.

После того как все доступные и недоступные поверхности разве что не блестели. Бывшая верховная жрица все же выдала вердикт «пойдет для полевой кухни». Пес старушки, кстати, протер самые недоступные углы. Вид при этом он имел глубоко несчастный.

— Так. Молодые люди, а теперь нам надо отмыть плиту, а после этого, пожалуй, можно и почаевничать. Не расскажете старушке, что за новая конструкция?

— О, это новое достижение в инженерной мысли, промышленная печь для сожжения. — Ответил Рей. — Комбинированная горелка на магии и газу, система выброса воздуха, с кучей всяких фильтров. Система регуляции температуры. Там можно запечь сразу полк солдат! А внутреннее помещение способно к самоочистке! — Маркиз Морцех показал Салеху, где лежит документация по плите. Тот, разумеется, ее изучил. В каких целях в ней значилась возможность приготовления сразу целого полка солдат, неизвестно.

— О, интересно, а где регуляция температуры тут? — Старушка оживилась. — И что в ней сейчас готовиться?

— Ээээ… — Салех зачесал в затылке.

— Ой, мы забыли Дагработа! — Смущенно вскликнула Аврора. — Мы его призвали, он скукожился и… И он еще жив!

— Открывайте! — Повелела мисс Принсли.

Рей крякнул и отодвинул заслонку. Ричард воспользовался шумом чтобы незаметно открыть бутылку портвейна.

На старушку уставился вареный зрачок. Запахло тушеным мясом.

Гостья бросила еще один взгляд на печь.

— И зачем? — Только и понтересовалась она.

— Это все Ричард. Он тут экспериментировал. Одного замариновал, другого запек. Заживо.

— Вы хотите сказать, что юный Гринривер увлекается кулинарией? — Удивились старушка.

Ричард, которого обсуждали, стремительно опустошал бутылку крепленого вина, восстанавливая душевное равновесие. В данный момент он допивал последний глоток и убирал следы преступления.

— О да, он тут нам пирог испек. — Расхваливал приятеля Рей. — И карамели сварил. Кстати, осталось еще немного. Вкусная. У него правда на этой почве крыша малость едет, буйный делается, потому мы его не привлекаем.

Мисс Патрисия с интересом взглянула на молодого человека, который уже успел спрятать бутылку.

— Удивительно! — Только и покачала головой она. — А печку, пожалуй, закройте, негоже температурный режим нарушать. Раз готовиться.

— Вы на него не ругайтесь сильно. Ричард он такой, у него прабабка крышей потекла, и что-то с ним нехорошее сделала, воспитывала, учила. — Рей тем временем продолжил делиться тайнами. А еще он вернул заслонку на место. — И очень уж старушка была на вас похожая. Не, он, разумеется, ничего подобного не сказал, но я Ричарда знаю как облупленного. Так что по ему все видно. Вы только это, к нему спиной не поворачивайтесь, а то он может снова вообразить себя в детстве. Он с этого жутким и буйным делается, может кинуться. А если кинется, с ним мало кто сладить сможет. И ничем его не остановить, а ему достаточно подойти к кому то, чтобы этот кто-то взял да помер.

Ричард сильно сожалел что не может пнуть своего душехранителя. Наверно, подошел бы пистолет, но и он сейчас лежал на другом конце кухни. Оружие почистил Рей.

— То есть, вы хотите сказать, что это не только паршивое воспитание и надменность? Душевная травма? — Голос старушки стал мягок.

— Да он сплошная душевная травма. Человек явление. — Рей все никак не унимался и продолжал перемывать приятелю кости. Тот угрюмо косился, расставляя посуду. — Обычно такие люди как Ричард долго не живут. Убиваются о кого-то. А этот бессмертный, так думаете это его как то уберегает? Какой там, вон, давеча, маркиз его едва не укокошил. Вы наверно, маркиз знаете, он может…

— Да, очень энергичный молодой человек! Помню, как он сюда заехал. Вечно с кругами под глазами ходил.

— Дядя Салех, дядя Салех! А давай чай пить! Я кушать хочу! — Аврора, которая все это время игралась с собачкой, подергала Рея за штанину. Тем самым она спасла ситуацию от скандала, потому как Ричард уже набирал в грудь воздуха.

— Ой, время то сколько, чуть обед не пропустили — Засуетился Салех.

И через какое-то время нехитрая снедь была водружена на стол.

Вареная картошка, несколько огурцов, головка сыра и подсохший хлеб. Венчала композицию банка карамели.

— Это что? — С подозрение покосилась на стол мисс Принсли.

— Ээээ… Обед наш. Маркиз Морцех запретил приносить мясо. Питаемся содержимым кладовки. Ну вот, что боги послали…

— Возмутительно! Безответственно! Кошмарно! Как можно так кормить ребенка? Она же себе желудок испортит! — Начала возмущаться старушка.

— Вот не надо тут вашего этого! — Рявкнул Рей. — Кашу мы по утрам едим! Овощи тоже вот! Коготь указал на подвявший огурец. И сладкого совсем немного.

— Вы бы ее еще солдатским пайком накормили! Бедный ребенок! — Запричитала мисс Принсли.

— У нас тут, между прочим, не ресторация! — Окончательно обиделся громила. — Как умею, так и кормлю! Ричард было полез готовить, так у него мозги скрутило. Надо будет — будем жрать сухпай. Как вы могли заметить, мы тут не в санатории. И вообще, вас сюда на чай позвали, помогли с уборкой, спасибо, но хамить не надо! Пейте скорее свой чай и выметайтесь, нам еще тут каверну закрывать.

Выслушав отповедь с каменным лицом, бывшая жрица неожиданно тепло улыбнулась.

— Ах, молодой человек, как же вы похожи сейчас на моего почившего супруга! — Тепло было не только улыбке, но и в голосе. — Уже почитай, как пол сотни лет со мной так никто не решался разговаривать. Не обижайтесь на старушку. Просто за все мои долгие года жизни я везде привыкла видеть чужую некомпетентность и безответственность. Я уже стала забывать, что неприглядные решения зачастую плоды суровой необходимости. Давайте вместе сходим в кладовую.

Рей, озадаченно почёсывая в затылке, отправился вслед за гостьей.

Так провела небольшую ревизию и сотворила магию. Но не ту магию, которую творят в этом мире, а ту, что доступна во всех мирах, где в одной точке пространство совмещаются кухня, женщина и запас еды.

Через сорок минут содержимое стола преобразилось. Большая кастрюля грибного супа соседствовала с картофелем, запечённым в сливках с ароматными травами. Сыр пошел в салат, там же оказался огурец, моченые оливки и вяленные помидоры. Все это великолепие заправлялось маслом.

Даже хлеб, и тот стал вкуснее. Его старушка смазала маслом и подрумянила на раскаленной сковороде.

Воцарившуюся тишину разрушал только стук ложек.

— Тетушка Алисия! Ты даже вкуснее папы готовишь! А можно я к тебе буду приходить покушать? — Заявила Аврора, опустошив содержимое тарелок. Сейчас она с задумчивым лицом взирала на карамель и чай, видимо, уговаривая себя скушать десерт.

Ричард, который все это время изображал из себя предмет мебели, бросил взгляд на бывшую жрицу. Та судорожно сглотнула, и отвернулась. Потом совладала с собой и заговорила.

— Я думаю, мы что-то можем придумать. Рей, я внесу поправки в ваш рацион. Маркиз не до конца изучил вопрос. Вполне допустимо есть морепродукты, демонические создания не вселяются в рыб и моллюсков, особенно если те будут залиты освящённой водой. А те силы, которые ими правят не рассматривают бессловесных гадов как достойные жертвы. Занесите мне продукты, я наложу пару благословений, для гарантии.

— А ты нам их приготовишь? — Радостно уточнила девочка.

— Юная леди, я не нанималась вам кухаркой. Не стоит просить такие вещи у людей вашего круга. Подобную бестактность прощает лишь ваш малый возраст. — Отчитала Аврору старушка. Та поникла. — Но я думаю, смогу несколько раз прийти и обучить молодых людей готовить что-то отличное от вареной картошки.

Аврора подскочила и обняла старушку за колени. Та снова отвернулась к окну. Руки женщины гладили медовые кудряшки девочки.

Когда чай был допит, Рей тяжело вздохнул.

— Там наверно дом весь кишит демонами. Мисс Принсли, вы должны меня извинить, но надо заткнуть каверну. Боюсь, мы этим до ночи будем заниматься. А потом еще и демонов вылавливать.

— Ох, молодой человек, не стоит недооценивать старушку. Что вы знаете о жрецах?

— Ну… — Рей замялся. — В ближний бой не вступать, использовать дальнобойное оружие, по возможности наводить огонь артиллерии. Стандартные магические средства поражения не использовать. По возможности, использовать яды. В случае прямого боестолкновения без поддержки специалистов необходимого уровня квалификации делать ноги.

Мисс Принсли дрогнула лицом, а потом расхохоталась. Звонко и скрипуче.

— И что, доводилось в прямом боестолкновении участвовать?

— Нет, но артиллерию наводил. — Честно признался громила.

— Пойдемте, молодые люди, обогащу ваш жизненный опыт. — Старушка поднялась из за стола и мановением руки отправила всю посуду в раковину. — Когда слава обо мне неслась по всей империи, вы наверно, еще и не родились. Ах, какими только эпитетами меня не награждали. Алисия, Стоящая на грани, Серая Леди, Алисия, Поцелуй вечности! — Скрипучий голос стал мечтательным.

— Ты была очень сильной? — Аврора восхищенно посмотрела на мисс Принсли.

— Почему была? Сила никуда не делась. Просто мое время ушло. Меня поселили в большом красивом доме, обеспечили пансион и интересное занятие. Положили на полку как очень опасное оружие. — Теперь в голосе бывшей жрицы было легкое сожаление.

— А моего папу император тоже положит на полку и не будет отправлять на битвы, когда он стареньким станет? — Продолжала допытывать девочка.

— При чем ту император? Юная леди, меня отправили в отставку Боги.

Старушка распахнула дверь и вышла в коридор, уверенно направляясь куда-то вглубь дома. Собачка посеминила за ней. Рей подхватил Аврору на руки и поспешил за мисс Принсли. В нагрудной кобуре висели пистолеты, за спиной — топор. Замыкал колонну Ричард со своим зонтиком.

Путь их лежал обратно в холл. Там, в углу, висела каверна.

Когда Рей зашел в комнату, он резко остановился, потом опустил на пол девочку, и осторожно стал тереть глаза, аккуратно нажимая на глазное яблоко. Так он старался понять, что же наблюдает, галлюцинацию или реальную картину. Тест результатов не принес и громила горестно вздохнул.

— Вот по этой причине я и не хотел грибы сушеные пробовать. — В итоге произнес он.

В холле, полностью забитом разнообразными демонами, происходило странное. Твари из бездны… отмывали пол. Некоторые, антропоморфные, обряженные в передники, терли следы крови с помощью мелких лохматых демонят. Было видно, что свою работу они уже заканчивают. Коридор был идеально очищен от крови, потрохов и частей тел. Кажется, даже лак на паркете был обновлен.

Раздался глухой стук. Это Гринривер бился лысой головой о стену, видимо, стараясь прогнать видения.

— Мисс Принсли, кажется, вам придется задержаться, я вижу странные вещи, видимо где то я ли газа дыхнул, или скушал чего-то не того… — Рей обратился к старушке, искренне надеясь что она ему не чудится.

— Впечатлены? Пожалуйста, не беспокойтесь, вы действительно наблюдаете за тем, как твари убирают дом.

— Тетушка Алисия, но ведь ты же говорила, что нельзя демонов заставлять убираться! — Аврора, меж тем, удивленной не выглядела.

— Юная леди, следите за своей речью! И учитесь анализировать! — Голос Старушки был холоден. Взгляд помертвел. — Я говорила, что нельзя заставлять убираться по дому тех, кто хочет служить и принести вассальную клятву. То, что вы сейчас видите не служение. Это попытка искупить свою вину заслужить право на легкую смерть. — От голоса мисс Принсли повеяло тленом.

— И что теперь дальше? Они в каверну обратно залезут? — Осторожно уточнил Рей. Он постарался незаметно оказаться между Авророй и бывшей жрицей.

— Я думаю, такую смерть они заслужили. Мистер Салех, нудна будет ваша помощь. — Старушка движение заметила и одобрительно хмыкнула.

— Может лучше Ричарда попросим? От него крови не будет. — Рей внес рацпредложение.

— Зачем так бездарно тратить ценные ресурс. Мистер Салех, вы знаете, что висит на вашем поясе?

Рей вытащил из петли секиру и оглядел ее.

— Боевой топор. Сделан не из стали, метал не знаком. Демонов рубит неплохо. Висела у маркиза в кабинете. — Когда Салех не до конца понимал, что от него хотят, он старался ответить буквально.

— Эх, молодежь. Мистер Салех, это не топор. Это овеществлённое проклятие. Своеобразный демон, вернее его кокон. Ловушка для сильных и смелых. — Старушка подошла и нежно провела пальцем по обуху. Топор задрожал. — Демонический лев. Он помогает убивать демонов. И пьет их силу. Дает своему владельцу силу, ловкость, чем больше он сожрет, тем больше дарит. Но, в один прекрасный момент он сжирает душу владельца. Растворяет в себе и ярости. Так рождается Лорд битвы. Ловушка для смелых. Искус для сильных. Имя ему — Темное искушение. Много сильных воинов стали его жертвами.

— Фу, гадость, отдам Ричарду, думаю, он разберется с вопросом. Ричард! — Рей повернулся на месте.

— Не торопитесь. Я смотрю на это… — Рука коснулась измененной конечности Рея. — Великий дар. Истинная благодарность Бога. Тоже ловушка, но на вашу суть и так слишком много претендентов. И именно она превращает это проклятие в истинное благословение. Оно, а еще ваша татуировка. Ох, и не простой же вы человек, Рей. Была бы я на лет сто моложе… — Мисс Принсли тепло улыбнулась и заглянула Салеху в глаза. Тот, в свою очередь, тоже принялся разглядывать старушку, силясь понять, какой она была век назад. — Это печать чемпиона. Ожившая молитва. Нет той твари что смогла бы сожрать вашу душу, молодой человек. Носите это оружие, кормите вдосталь. Однажды оно оживет. А вы взнуздаете его как кобылицу, как своенравную женщину.

— Так это, Ричард тоже получается чемпион? — Рей покосился на компаньона. Тот, кажется, не слушал, и флегматично взирал на творящееся в холле. Аврора грела уши.

— Нет, вы — стальной шар. Огромный шипастый стальной шар. — Голос мисс Принсли помолодел, куда-то ушли скрипучие интонации. Серая леди стала чем-то нездешним. Мудрым. И очень, очень древним. — Юный Гринривер — рыболовный крючок. Крючок на стальной леске, что прибита к земному своду. Вы разные. У провидения истинное есть чувство юмора, раз вы бьетесь плечом к плечу.

— А я? Кто я, тетушка Алисия? — полюбопыствовала девочка

— А вы, юная леди, огонек. Крохотный теплый огонек, что может обернуться как теплом очага, так и огненным штормом. Вы ведь знаете, что звезды — это огромные огненные шары? — Аврора завороженно кивнула. — Вот вы сможете однажды стать такой вот звездочкой. Думаете эти все существа преклоняют колени перед вашей силой? Чепуха! — Старушка, хотя какая там старушка, время явно тоже служит этой Леди. — Вы не сильны, не жестоки и не льете кровь. Вы невинны, чисты. Ваша душа светла и полна тепла. И на ваше тепло идут все демоны Ада. Голоса что у вас в голове, и те твари что пройдут позже. Они дети огня, они пылают. Их души терзает лед. Именно он гонит предвечных в наш мир. В каждом из них есть изъян, и лишь рядом с вами ни обретают целостность. Обретают себя. Именно потому каждый из них будет рад служить. И каждый из них постарается остаться с вами на вечно. Именно потому вся ваша жизнь — борьба с искушением. Надеюсь, вы справитесь. Я буду молить богов об этом.

— А что будет если я не справлюсь? — Голос девочки обрел глубину.

— Тогда, Аврора, за тобой приду я. И подарю тебе долгий, бесконечно долгий сон. — От голоса бывшей жрицы повеяло самим временем.

Наваждение спало. Звуки вернулись. Старушка вновь стала старушкой, а девочка — девочкой.

— Предлагаю поторопиться. И мистер Салех, если вы еще надеетесь отстирать вашу рубаху, то ее лучше снять. — Скрипучий голос окончательно привел всех в чувство.

— Да я это… запасная есть. — Буркнул громила. — Может их того, пострелять малость, а то как кинутся все разом. — Рей крутанул в левой руке револьвер. В холле тем временм скопилось больше сотни тварей.

— Мистер Салех, вы меня чем слушали? — В голосе мисс Принсли снова появился лед. — Я же сказала, они не будут сопротивляться. Поверьте, мне есть чем напугать даже Архидемона, не говоря про эту мелочь. Вперед. Просто сделайте свою работу.

Рей недоверчиво хмыкнул, но все же двинулся вперед, обрушивая топор на голову ближайшей твари. Взгляд трех глаз с вертикальными зрачками был полон такой благодарности, сто бывшему лейтенанту стало как-то не по себе.

После где-то тридцатого демона, секира слегка изменилась. Багровое свечение пропало, но по лезвию начал скользить алые нити, свиваясь в странные узоры. От удара топора твари стали рассыпаться невесомым пеплом.

Работа пошла веселее.

Когда демоны закончились, топор изменился еще сильнее. Из простого функционального предмета он превратился в настоящее произведение искусства. Ручка слегка изогнулась, на ней появились выемки, благодаря которым он лежал в лапе Салеха как влитой. Топорище обзавелось острым шипом с обратной стороны, а лезвие стало чуть шире. Метал потерял однородность, больше напоминая экзотическую древесину.

Рей с интересом рассматривал свое оружие. Его лицо покрывали кровавые потеки, пот смешался с кровью, и капал на изгвазданную одежду и пол.

Мисс Принсли распахнула входную дверь и резки порыв ветра вымел на улицу пепел, в который обратились все останки. Исчезла кровь только многочисленные царапины и сколы на паркете напоминали о том, что час назад тут было жуткое столпотворение.

Каверна подлетела к Ричарду, что все так же взирал куда0то в пустоту, и едва не ткнулась ему в ладонь. Ричард моргнул, словно очнувшись, и активировал атрибут. Каверна исчезла.

— Была рада погостить, молодые люди, а сейчас я откланиваюсь! — Мисс Принсли стояла в дверях, тепло улыбаясь.

— Тетушка Алисия, до свидания! Дядя Салех, а мы завтра заглянем к тетушке Алисии в гости? Мы ведь ей должны принести рыбку! — Аврора опять полезла обниматься.

— Заглянем, заглянем, не сомневайся.

— Тогда ей тоже возьмем рыбки. Чтобы у нее тоже была. Только самой вкусной!

— Хорошо, хорошо, отпусти уже мисс Принсли. — Рей улыбался. Так себе зрелище, если учесть, что он был залит кровью и держал топор, но что-то доброе в нем, безусловно, было.

— Сэр Ричард! — Ричард вышел из оцепенения и взглянул на старушку. После чего на его лицо налезла маска вежливого внимания. — Запомните, манеры никогда не заменят вам сердца. И цинизм не является признаком зрелости.

— А стервозность? — В тон ответил молодой аристократ.

— Туше! — Старушка снова улыбнулась. — Пойду я, там, где-то бродит граф Клевец, опять нажрался, надо утихомирить кретина пока он не полез купаться в озеро. Там утки живут. А после этого болвана в пруду даже ила не останется. — Альтатон, за мной!

— Альтатон, гончая света, вестник богов? — Последнюю фразу Рей проговорил уже захлопнувшейся двери. — Тьфу ты, напасть. Как-то я утомился от бабушки. Ричард, ты чего такой квелый? Я думал ты там трещать будешь без умолку. А ты вон какой молчаливый. С тобой все в порядке?

— Старая блядь накачала меня морфием. Мне надо… Поспать… — Гринривер произнес последнюю фразу и замер. Сузившиеся зрачки взирали в пустоту. Раздался храп. Молодой человек заснул, с открытыми глазами, стоя на сломанной ноге и опираясь на зонтик, который сжимал побелевшими пальцами.

— Дядя Салех, а кто такая блядь? — Аврора подергала Рея за штанину.

— Это… это ты у дяди Ричарда спросишь, когда он проснется. — Рей вернул топор за пояс, бережно подхватил Гринривера за пояс и закинул его себе на плечо. — Пойдем отнесем Ричарда в комнату и еще чай попьем.

— А можно мне еще супа тетушки Алисии?

— Можно, тогда я картошку доем. — Рей вошел в коридор.

— Дядя Салех, дядя Салех, а научи меня дразнилке обижалке?

— Хорошо, слушай. — Рей весело ухмыльнулся. — Значит, когда Ричард бы маленьким, совсем как ты, ну, может, малость по старше, он нашел книжку по ботанике и прочел там что если в землю посадить зернышко, то вырастет колосок, на котором будет десять зернышек. А еще у Ричарда был друг, такой же мальчик, звали его Том. А Ричард был не только маленьким, но еще и глупым. Он подумал, что если зернышки верстают, то если посадить в землю друга, то вырастет колосок, на котором будет десяток друзей, и у Ричарда будет толпа приятелей, а не только скучный Том, который даже рыбачить не умел. Подумал так Ричард, да и закопал своего друга, в саду, заживо. И стал ждать. День ждал, два ждал, три ждал. Неделю ждал. Ничего, разумеется, не выросло. «Не урожай» подумал Ричард, и дальше пошел крутить хвосты кошкам.

Аврора весело рассмеялась.

Рей весело рассмеялся.

Профессор Маскитос тревожно заворочался во сне, накручивая на себя одеяло.

___________________________________________________________

Ну, в общем то весь я, весь день страдать из-за того что не могу написать ни строчки, а потом сразу выдать 30 к знаков.

Ах да, свежие новости, Три сапога более не участвуют в конкурсе литреса. Не прошла книга в лонг лист. Есть мнение что книгу просто не прочитали. Не прочитали и Рагима Джафарова, ну, вы должны помнить, Сато. Что не менее удивительно. С другой стороны плевать. Ведь не смотря на то что моя книга в конкурсе не победила, ее, в отличие от конкурсных работ, все же напечатают.

Ждем финальную верстку, в продаже книжка будет уже очень скоро.

Как всегда буду признателен за комментарии.

Глава 14

Утром Салех застал Ричард на кухне. Тот завороженно смотрел в огонь печи и делал маленькие глотки из большого стакана. Громила пошевелил ноздрями и втянул воздух.

— Ричард, доброго утра. Ты там заживляющее хлещешь что ли?

— Да, я заказал гильдии алхимиков составы с нормальным вкусом. Такая предусмотрительность делает мою жизнь хотя бы сносной. — Гринривер зевнул.

— Сдается мне, твое графейшиство, ты только о вкусе предупредил алхимиков. — Рей сунул нос в чашку и еще раз шумно вдохнул воздух.

— С чего такие выводы, Мистер Салех? — Молодой человек уточнил безо всякого интереса.

— Там судя по запаху, намешана у тебя солодка зимняя. Травка хорошая, и действительно может заменить пятилистник сизый, что на вкус отвратительный. Но вот в чем беда, солодка зимняя знатно послабляет. Действует очень мягко, но мощно. Эффект нарастает постепенно, в течении часа. Ее у нас при геморрое заказывают. Чтобы значица того… Этого! ВО! — Рей Салех владел небольшим алхимическим предприятием, что поставляло разные интересные составы в университет, где тот учился.

Что такое «ВО!» Ричард понял практически сразу. Раздалось громкое бурчание. Молодой человек скривился. Потом озадаченно почесал в затылке. В несколько глотков осушил кружку, и прыгая на одно ноге направился к выходу. В дверном проему он обернулся.

— И долго эта ваша солодка действует? — Уточнил молодой человек.

— Ну, часов восемь минимум, надо глядеть что там намешали. — Рей заваривал себе чай в небольшом чайнике. На приятеля он не глядел.

— Тогда прошу считать меня на больничном. — Выдал заключение Ричард и поспешно поковылял к себе в комнату.

— Ууууу! Дезертир— засранец! — Хохотнул Салех. Не сильно громко, по его мнению, Ричарду вчера и так не плохо досталось. — Везучий засранец, хорошо, что не смог он свой эликсир перед сном принять.

Выпив кофе, громила взглянул на чесы и пробежался до выхода из квартала, где оставил список продуктов.

— Дядя Салех, дядя Салех! — Аврора ворвалась в кухню маленьким ураганом и начала кружиться на месте.

— Чего? Опять каверна? — Рей вздрогнул и непроизвольно схватился за топор.

— А мы сегодня пойдем за рыбкой? А можно мне еще тортика? А давай дядя Ричард мне сегодня шалаш построит в саду, если дождика не будет? А можно мне песика, как у тетушки Алисии?

— Так, так, тихо. — Рей шевелил ноздрями, пытаясь понять, не горит ли у него еще каша. — По пунктам. За рыбкой сходим, за тортиком тоже. Дядю Ричарда спрашивай, но, если хочешь, шалаш я тебе построю. Песик у тетушки Алисии волшебный, где взять еще одного я не знаю. Твой папа против домашних животных. Ты очередного демона призовешь а он твоего питомца скушает.

— Это моя добыча! — Рявкнула девочка. Рей аж вздрогнул, от неожиданности.

— И это тоже, ты будешь играть с песиков в какую-то игру и скушаешь его. Нечаянно. — Рей терпеливо отвечал на все вопросы ребенка. Книга профессора Маскитоса по этому поводу имела однозначное мнение. Чтобы ребенок вырос любопытным он должен получать ответы на все вопросы. И любопытство надо поощрять. С другой стороны, слова «маленький любопытный всесильный демонолог» обычно встречаются в отчетах, что начинаются с фразу «Причины гибели города».

— Но я не ем песиков!

— Все случается впервые. Я вот тоже не ел, а потом кушать сильно хотел и… — Рей осекся, встретив глаза полные слез.

— Ты скушал песика? Дядя Салех, зачем ты скушал песика?

— Ну, я это, мы в похоже были и вражеский войска тогда разграбили наш обоз. И мы три дня ничего не кушали. Заняли небольшую деревеньку и там во дворе был привязан…

— Ты скушал песика! — Аврора разрыдалась.

Рей сделал мысленную пометку что к подобным советам в книге стоит относиться максимально осмотрительно. В биографии бывшего лейтенанта песик это не самое плохое.

Девочку удалось успокоить с большим трудом.

В итоге Рей, с сидящей на плечах Авророй покинул территорию поместья. В будке их уже ждала корзина полная снеди, торт в картонной коробке и близкие к панике вестовые. Они девочку сразу узнали.

— Дядя Салех, а это твои друзья? — Поинтересовалась девочка, засовывая нос в корзину.

— Эти дяди работают с твоим папой. Его помощники. Сейчас они мои помощники. — Пояснил громила.

— А у папы много помощников? — Уточнила девочка.

— О, очень много.

— Дядя Салех, тогда наверно никто не будет ругаться если мы себе одного заберем? — В глазах девочки разгоралось темное пламя.

— Куда? Зачем? — Не понял громила.

— Он будет у нас убираться. — Озвучила идею девочка. А потом обозначила интерес, правда другим голосом. — А потом я принесу его душу себе в жертву!

Вестовые, молодые люди в форменных кителях взирали на ребенка как кролики на удава.

— Аврора! Что за фокусы, зачем тебе жертвы? — Рей пытался придумать как ему унести одновременно снедь и воспитуемую.

— Ведь молодые люди желают служить? — Не унималась маленькая повелительница бездны. — Подойдите ближе, склонитесь!

Вестовые синхронно сделали шаг вперед.

— Отставить! — Рев Салеха вернул в глаза служащих разум. — Аврора, розг захотела? А ну отстань от дяденек. — Прикрикнул Салех теперь на девочку.

Аврора огорченно отвернулась и состроила умильную рожицу.

— А можно хотя бы кровавую оргию они устроят? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Дядя Салех, а что такое кровавая оргия? — Затаротрила девочка

— А это кто там тебе такой умный советует? У него имя есть?

— Вальтазар, владыка пыток и ненависти. Семьдесят седьмой князь ада.

— А ты можешь этого Вальтазара призвать?

— Что? Прям сюда? — Девочка оглядела довольно тесную домик, где вестовые пережидали непогоду.

— А он большой? Это твой Вылезар?

— Ну, он большой…

— Зови сюда, нечего народ пугать. — Рей снова следовал советам книжки профессора Маскитоса, которая говорила, что любые негативные ситуации следует решать на месте, не откладывая разговоры на потом. Ожидание неприятного разговора негативно влияет на нервную систему ребенка, а сильные переживания способны оставить болезненный след. Речь шла о ребенке, а не о демонах, но этот нюанс Салех как-то упустил.

Народ, в лице вестовых и так был напуган дальше некуда. Когда на полу зажглись письмена, молодые люди, кажется, начали седеть. В центре комнаты материализовался демон. Был он толст, страхолюден, и покрыт слизью. А еще он занял все доступное место, задвинув по углам вестовых и всю мебель.

Жабьими глазами демон преданно уставился на девочку. Рей Салех задвинул Аврору за спину и вырвал гостю из бездны глаз.

— Дядя Салех, а зачем ты Вальтазару глазик вырвал? Ему больно.

— А это я так с ним здороваюсь. Могу еще раз. Привет Вальтазар! — Второй глаз упал на пол. — Ты чему ребенка учишь, падла? Ты мне весь воспитательный процесс, жаба вонючая, ломаешь!

Демон издал протяжный болезненный стон, а лапа Рея до плеча погрузилась в рану. Он вырвал демоническое ядро из туши та обмякла.

— Это мое последнее предупреждение! Еще раз так поступишь, и я… я…

Ядро рассыпалось в лапе хрустальной крошкой.

— Дядя Салех, дядя Салех, он тебя не слышит ты его развоплотил!

— Тьфу ты, гадость. Короче, ты ему там скажи, что если он еще раз… — Не унимался громила.

— Ты его на пару сотен лет развоплотил!

— О, совсем здорово! То теперь голоса говорят?

— Смеются. Говорят, Вальтазар неудачник, и даже не сопротивлялся. А еще говорят что больше не будут и что ты совсем поехваший. — Прислушалась аврора к себе.

— Не понял про того демона. Так ты же ему приказала не сопротивляться. С чего бы ему на меня нападать? — Рей удивился.

— Я ему ничего не говорила! Не успела. — Девочка потупилась

— Да? И славно. Значит он сам прекрасно понял. И нам уже идти надо. Мужики, вы там живы?

— Дда, жживы! — Пропищал кто то из угла.

— Тогда это, вы это, того, извиняйте. Я вам денег оставил чтобы тушу прибрать. И за беспокойство значица. — Кошелек с монетами Рей оставил на пороге и поспешно покинул домик. Строение уже успело треснуть стенами и осесть крышей.

— Дядя Салех, дядя Салех, подожди, а куда мы так бежим? — Аврора аж запыхалась, стремясь поспеть за Реем.

— Не куда, а откуда, у вестовых всякие амулеты сработали, там через несколько минут будет толпа народа и все будут вопросы задавать и за сердце хвататься. А еще за пистолеты и ружья. Мы же там демона вызвали. Убили его. — Рей перехватил корзину и пакеты одной рукой а второй подхватил Аврору и еще ускорился.

— Мы нашкодили?

Рей прислушался к реву сирены, что возвещала о прорыве грани. Где то вдалеке разнеслось характерное бряцание паровика.

— Ага, нашкодили, а теперь смываемся.

— А папа говорил, что, если нашкодил, надо честно во все признаться. Тогда и наказывать не будут.

— Аврора, мы и признаемся. Но потом. Письмо напишем. Во! — Как рей планировал передавать это письмо через вестовых бывший лейтенант в данный момент не задумывался. А вот то, что нарушил все мыслимые и не мыслимые инструкции понимал прекрасно.

Мисс Принсли жила в небольшом, уютном двухэтажном доме. Территория поместья была густо усажена деревьями. Старушка слуг не держала и дверь открыла сама.

— Ах, а я как услышала рев сирены, сразу догадалась, что гостей ждать нужно. И чай поставила. Заходите, заходите. — Бывшая жрица была обряжена в строгое серое платье и кружевной передник, за пояс которого была всунута прихватка, и зачем-то, длинный острый нож.

Внутри дом оказался таким же уютным, как и снаружи. Везде лежали вязанные коврики и кружевные салфетки. На окнах стояли живые цветы. Пахло выпечкой.

— Ой, киса! — Аврора всплеснула руками. Навстречу гостям вышел огромный рыжий котяра и улегся прямо в проходе.

— Никаких жертвоприношений, Аврора! — Уже чисто на автомате рявкнул Салех.

— Ох, Рей, не волнуйтесь. Если девочка и сможет навредить моим питомцам, то не в ближайшие десять лет. Для определенных вещей в этой жизни требуется не только сила, но и опыт.

— Да? А кошак ее не обидит? — Бывший лейтенант смотрел с подозрением на усатую морду.

— Сэр Мальтрес? Ребенка? Не думаю. При жизни благороднейшим человеком был. — Аврора тем временем полностью завладела вниманием кота. Или котом. Или кот завладел ребенком. Сложно сказать, так как они слиплись в урчаще-вопящий ком.

— При жизни? — Рей выцепил фразу. В данный момент он цеплял мешочек на протез, чтобы не повредить покрытие пола.

— Да. Иногда в жизни бывают такие обстоятельства, что приходится после смерти прожить еще пару жизней в шкуре кота. Ну, знаете, пока буча не уляжется. — Голос старушки стал заговорщическим.

Рей понимающе покивал головой. А еще тихонько про себя подумал, что вот пока он служил в армии, ему не приходилось переживать о том, что иногда бывает необходимо пару жизней прожить котом.

Гостей мисс Принсли накормила пирожками с сыром. Чай пах ромашкой и анисом. А в качестве десерта — Земляничное варенье и крохотные булочки, посыпанные хрустящими орешками.

Старушка рассказывала забавные и жутковатые истории из своей богатой биографии. Рей занимался тем же, хотя его речь больше походила на речь заики. Или коровы. Уж больно много он мычал, сглаживая неоднозначные моменты в своих историях.

— Мисс Принсли, это, может вы в курсе, а может вопрос с домашними животными как-то решить можно? — Рей поднял вопрос, о котором думал последние пару дней.

— Удивительный вопрос, мистер Салех. Множество детей, в том числе и в благородных семьях, прекрасно обходятся без домашних животных. — Старушка улыбнулась, демонстрируя что она не считает подобный факт важным. — С чего такое потакание капризам?

— Да я тут прочитал фразу, хорошую. — Рей пару раз кашлянул, прочищая горло. — «В доме, где много животных, сердце ребенка растет быстрее, чем он сам.» К тому же, я не уверен, что Авроре в ближайшие годы будет допустимо общаться с другими детьми. А вон Ричард друзей не было. Кем он вырос?

— Прогрессивно, очень прогрессивно. А как же теория о том, что истинный аристократ должен быть бессердечным, хладнокровным и не иметь привязанностей? — Мисс Принсли спрятала улыбку в чашке с чаем.

— Глупости, как по мне. — Рей пожал плечами. — Чтобы ублюдком быть много ума не надо. Каждый встреченный норовит сделать тебя чудовищем, или животным. Если сильно не повезет — иконой. А где сами люди?

— Ох, да вы, молодой человек, как я погляжу, философ. Хотите докопаться до истинной сути вещей? — Голос мисс Принсли лишился своей скрипучести.

— Просто лукавить не люблю. — Рей тяжело вздохнул и уничтожил пирожок. — Вокруг постоянно какая-то кровавая жуть происходит. Выживаешь через раз. А после всего этого как-то меняются ценности, знаете ли. Близость смерти не делает умнее. Но вот на всякую ерунду время тратить перестаешь.

— Хм, ну ладно. Знаете, до того, как вы мне озвучили причину, я намеривалась вам отказать. Но вы меня заставили задуматься. Хорошо, я выполню эту вашу просьбу. Но при одном условии.

Рей пошевелил тем местом, где у него когда-то были брови, и уставился на собеседницу.

— Вы не тот человек, который безоговорочно проникается к кому-то трепетной любовью. Кто-то может заподозрить ваш в излишней мягкости, но я слишком долго прожила на этом свете. Вы безжалостны, хоть и не бессердечны. С чего такое отношение к Авроре?

Салех поморщился. Он вообще редко кому-то выворачивал душу. Ричард, безусловно, знал своего компаньона лучше других, но у Ричарда было важное, и очень ценное качество. Он вообще не понимал, что видит. Графеныш, обычно, настолько был ослеплен блеском собственного эго, что принимал окружающих его людей целиком, от кончиков пальцев до кончика носом. Разумеется, если это не касалось самого Ричарда. И те качества, которым другим людям дает мудрость, Ричард получил благодаря своей хтонической ублюдочности. Увы, до появления философов, способных понять всю иронию личности Гринривера оставалось еще минимум сотню лет. Хотя, безусловно, графеныш имел все шансы дожить.

В общем, сейчас Рей испытывал дикий дискомфорт. Хоть и не до конца осознавал его причины. В итоге, желание решить проблему победило.

— Я это… Девушка у меня есть. Регина ее зовут. Она сказала мне что из меня выйдет просто отвратительный отец. И я вот пытаюсь понять, что такое — быть хорошим отцом. А когда у меня будет шанс потренироваться? — Выдал громила. Как в воду кинулся.

— Вы? Плохим отцом? Рей, назовите мне адрес этой чудесной девочки я пришлю ей очки. — В голосе мисс Принсли звучало искреннее удивление. — Поверьте, моему жизненному опыту, я только внучек замуж выдала больше двух десятков. Мужчину, более подходящего на роль отца даже вообразить сложнее!

— Вот вы сейчас серьезно? — Рей аккуратно поставил чашку на блюдце. Та тихонько звякнула.

— Более чем. Безусловно, у вас крайне специфический жизненный опыт, а опыта в воспитании детей нет. — Старушка начала объяснять позицию. — Незнакомые дети от вас мочат штанишки, и не только дети, как я понимаю. Вы привычны держаться за оружие, и уж очень часто убивали. Но Рей, вы внимательны. Для вас ребенок это не что-то среднее между тумбочкой и дорогой племенной лошадью. А еще, не знаю уж почему, но вы начисто лишены амбиций того рода, которые заставляют делать из потомков неудачные копии себя самого.

— Вы всерьез так считаете? Не говорите ли вы мне это, чтобы добиться моего расположения? — Последнюю фразу Рей произнес с явно слышимой иронией.

— Вы слишком много общаетесь с юным Гринривером. — Старушка весело фыркнула, оценив шутку.

— Ну, Ричард мастер такого рода нюансов. Мне кажется, он только потому в людях разбирается, чтобы у него была возможность их задеть. — Салех попытался перевести тему.

— Рей, вы же не это сказать хотели? — Старушка не дала громиле не единого шанса.

— И что мне делать? Как быть? Что я такого могу сказать, чтобы Регина поверила? — Рея прорвало.

— О, словами тут не поможешь. Чтобы вы не сказали, это будет рассматриваться через призму вашего тесного знакомства с Гринривером. Удивительный человек, никого не обманул, но ему никто не верит. — Старушка снова улыбнулась. Было видно, что разговор доставляет ей огромное удовольствие.

— Что-то наш разговор постоянно на Ричарда переходит. — Рей потер шрамированный подбородок.

— Ваш товарищ вездесущ, словно погода или цены зерно. Предлагаю считать подобные отступления обычной вежливостью. Вынуждена признать, даже меня коснулось его своеобразное обаяние. А что до вашего вопроса… Я думаю, у меня есть возможность повлиять на вашу девушку. И открыть ей глаза.

— Ой, это было очень здорово! А что вы хотите сделать?

— Молодой человек, оставьте старушке возможность ас удивить. Юная леди, пожалуйста, хватит пытаться подселить в кота бестелесного духа. — Мисс Принсли прикрикнула не девочку.

— А если я подселю в него демонов, он станет жить гораздо дольше, у него будет всегда блестящая шестка и… и…

— И он станет жрать человечину. Аврора, о таких вещах надо спрашивать разрешение. А еще сэр Мальтрес совершенно точно не захочет быть котом еще пару сотню лет. Вот, возьми булочку.

— Дядя Салеф, дядя Салеф, а укради мне фера Мальтфефа? — Попросила девочка с набитым ртом.

— И вот что с ней делать? — Рей закатил глаза к потолку. — Аврора, а почему тебе бы просто не попросить кота? На худой конец, не купить?

— Тетушка Алисия кота не отдаст. И не продаст. Но она старенькая и не очень внимательная. А если ты кота украдешь, она подумает, что кот потерялся или ушел. Никто не расстроится. А у меня котик будет. — Девочка утащила со стола еще одну булочку.

— Юная леди, а кто вам такой совет дал? — Вкрадчиво поинтересовалась мисс Принсли.

— Зельтагал, владыка лжи и нечестивых кладов!

— Ой, какой интересный демон. Аврора, а можешь его призвать? — Последнюю фразу мисс Принсли аж проворковала.

— А вы ему глазики вырывать не будете?

— Глазики не буду! — Торжественно пообещала старушка.

— Ну хорошо, Зельтагал! Взываю тебе! Явись на мой зов! Дольмертос! Ка!

На полу загорелись письмена. Мисс Принсли очень нехорошо улыбнулась.

Часом спустя.

— Там вас наверно уже Ричард заждался. — Старушка мягко напомнила гостям что пора бы и часть знать

— Там может это, мы с уборкой поможем? — Рей оглядел прихожую.

— Молодой человек, не обижайте старую перечницу. Думаете, я не справлюсь с такой безделицей, как трупп в холле?

— Ну так это… потолок там отмывать, стены. — Рей озадачено огляделся. — Ведра, опять же, таскать. Стремянку.

Кровью было залито все. Пол, потолок, стены, многочисленный коврики и салфетки. Пару удобных кресел, Рей, довольная и счастливая Аврора и сама мисс Принсли.

В центре комнаты лежали останки демона. Вернее, его череп с глазами. Хотя при этом тварь из бездны была еще жива. Чистый и блестящий длинный нож снова занял свое место за поясом передника.

Рей опасливо косился на бодрую бабушку. Та возбужденно облизнула губы от крови.

— Не переживайте. Думаете, это первое подобное происшествие у меня дома?

— Аврора, пойдем! Нас там действительно Ричард того, заждался. Есть не может, так нас ждет.

— Постойте, постойте, совсем запамятовала! — Хозяйка дома резко развернулась на месте и побежала внутрь дома. Вернулась она почти сразу и протянула Рею сложенный лист бумаги. — Вот, возьмите. Это рецепт котлет рыбных, с хлебом и молоком.

— Ура! Котлеты! А котлеты от слова кот? Дядя Салех, а котлеты делают из котиков?

— Пойдем, болтушка. Тебе больше в голове голоса ничего не говорят?

— Нет, говорят, что потом все расскажут. Сейчас у всех дела. Дядя Салех, а какие у демонов дела?

— Кто ж этих демонов знает? Все, прощайся с тетушкой Алисией. Пора домой идти.

— До свидания, тетушка Алисия! — Аврора обняла старушку за колени. — У тебя очень вкусные булочки. Можно я еще приду поиграть с сэром Мальтресом? И с Альтатоном?

— А ты себя будешь хорошо вести?

— Буду!

— Ну, значит приходи, но не завтра. Завтра у меня дела.

— Спасибо, тётушка Али…

Дверь захлопнулась. Из за двери раздались звуки как будто кто то тащит что то тяжелое куда-то по леснице.

— Ути мой хороший, ути мой сладенький, сейчас бабушка тебя…

Что бодрая старушка планирует делать с освежеванным демоном, выяснить не удалось, так как Рей поспешно отошел от двери. Он не хотел травмировать детскую психику. И свою, к слову, тоже.

Залитые кровью с головы до ног, Рей и Аврора представляли собой то еще зрелище. Особенно, если учитывать пару желтых кабачков и пучок сельдерея, что торчали из корзинки с продуктами.

Путь их был не долог, но перед самым домом они остановились и озадаченно уставились на худенького старичка, который с потерянным выражением на лице застыл перед воротами поместья.

Старичок был одет не по погоде. Мягкие клетчатые штаны серого цвета, и синяя рубаха в крупную клетку явно предназначались для человека раза в полтора больше. На ногах — мягкие, уже сильно испачканные тапки.

Рей и Аврора подошли ближе.

Старичок был чистым, словно недавно вышел из дома. На лысой сморщенной голове росло пару жидких клочков волос. Беззубый рот был в непрерывном движении.

— Эй, отец, ты тут чего забыл? — Рей окликнул незнакомца.

— Здравствуйте, дедушка! — Голосок Авроры звенел.

— Здравствуй, внученька! — Дед проигнорировал Салеха, и улыбнулся девочке. Во рту сверкнули пара идеально белых зубов.

— А как тебя зовут, дедушка? Меня Аврора, мне четыре года, почти пять! — Аврора смущенно спряталась за Реем, то внимательно оглядывал гостя.

— Меня зовут дедушка Искандер Хромель, а мне… мне… Молодой человек, не подскажете, какой нынче год?

— Три тысячи двести восемьдесят шестой. — Рей сразу узнал имя и напрягся.

— Спасибо! Значит мне четыреста двадцать четыре года. На четыреста двадцать лет больше, чем тебе. — Старик продолжал общаться с девочкой. — А еще я настоящий архимаг и о очень, очень сильный!

— Круто! Дедушка Искандер, а что ты тут делаешь?

— А я… Я не знаю. Знаешь, бывает такое, и забываешь. Я вот не помню… — Лицо старика стало очень несчастным.

— У тебя мысль потерялась?

— Точно! Мысль потерялась! Пойду я, наверно, ее искать… А куда пойду… Молодые люди, а какой это город? — И снова на лице архимага отразилось смятение.

— Дедушка Искандер, а пойдем к нам в гости? У нас торт есть, пирожки, а дядя Салех нам котлет сделает, только они не из котов, а из рыбки! — От тараторила Аврора.

Рей мысленно застонал. Рей мысленно заплакал. Рей мысленно написал себе похоронку.

— А твой папа против не будет? — Кажется, старик наконец заметил бывшего вояку.

— А это не мой папа. Это дядя Салех! Он служит моему отцу! О служит мне! Он сделает нам чаю! — Голос авроры сорвался на глубокий бас.

Рей еще раз вздохнул. Тяжело, безнадёжно.

______________________________________________________________-

В общем я продолжаю работать над качеством текста, не сильно понимаю, на сколько это заметно. Из за грозы нет света, потому работа малость замедлилась, но завтра совершнно точно новая глава.

Глава 15

— Пошли отец. Заварю чаю. Ты это, ел то когда?

При ближайшем рассмотрении стало ясно что старик болезненно худ. Покрытые пигментными пятнами руки мелко дрожали.

— Ел? Не помню! А какое это имеет значение? Молодой человек, у вас ко мне какие-то претензии? — Голос старичка лязгнул сталью.

— Не единой. Считаю, сколько котлет надо слепить будет. Пойдемте уже. А то это… дождь начинается.

— Дедушка Искандер! Пойдем, тортик вкусный-вкусный, с черничкой!

— Пойдем внученька, пойдем, я уже пол сотни лет в гостях не был!

Рей горестно вздохнул. Снова. Он надеялся, что старика сможет сдержать защитная система дома. На улице у них точно не единого шанса.

В доме гость получил новые тапки. Пока Рей снимал изгвазданную в крови одежду, архимаг разглядывал обстановку. В какой-то момент в комнату зашел Гринривер. Был он хмур, бледен, и чем то сильно недоволен. Идеальные губы кривились в гримасе отвращения.

— О, мистер Салех, самое уединенное поместье столицы окончательно превратилось в проходной двор? — Ричард успел бросить взгляд на гостя и оценить, во что тот одет. — А может вы решили что девочке пора делать первое жертвоприношение и заманили нам в дом какого-то бродягу? Одобряю, нам же тут так скучно живется! — Ричард просто сочился ядом.

— Ричард, прояви уважение! Нашему гостю больше четырёх сотен лет. Знакомься, Искандер Хромель! Архимаг на пенсии, наш сосед.

Мистер Хромель, тем временем умильно слушал Аврору, которая ему что то увлеченно рассказывал.

— Дом маркиза Морцеха окончательно превращается в богадельню? Эй, старик, ты тоже пришел посмотреть на то как мы тут приручаем демонов?

Архимаг дернул головой и уставился на Гринривера. Взгляд его прояснился и сделался очень цепким.

— Всесветлые боги! Гринривер!

Рей широко распахнул глаза. Ричард заткнулся и пристально уставился на старика. Не то чтобы Ричарда не узнавали на улицах, но, во-первых, сейчас он был лыс и потому трудно идентифицируем. Во-вторых, интонация. Так, протяжно, задумчиво, угрожающе и тоскливо фамилию графеныша мог тянуть только очень хорошо знакомый с ним человек. А старик тем временем продолжил.

— Джереми! Мальчик мой! — Голос старичка был полон радости радости. — Так… Так тебя же убили! Еще в две тысячи девятьсот, восемьдесят первом! — А теперь радость сменилась лютым гневом. — Ты же… Ах ты падлюка! Мы же кол забили, осиновый, вылез! А я говорил, сжечь надо! А он вылез, ты посмотри! НННА!

За мгновение перед старичком возникла монструозная сосулька и устремилась в сторону Ричарда. То рыбкой нырнул в дверной проем, громко хрустя шиной, которая до текущего момента фиксировала ногу. Сосулька улетела дальше в коридор и с хрустальным звоном там взорвалась.

— Достал? — Как-то очень наивно уточнил старичок.

— Кого? — Рей мягко тронул гостя за плечо, привлекая внимание.

— Так там этот стоял, покойник. Джереми Гринривер, мразь первостепенейшая. Мы с ним служили одно время, он из офицеров был, то ли полковник то ли майор. Он как помер, весь округ праздновал.

— Не было там никого, дед. Тебе привиделось. И хватит при ребенке ругаться. Чай лучше пить пойдем. — Рей сделал Авроре большие глаза, и та понимающе закивала.

На кухне старик был усажен за стол и получил большую чашку травяного отвара с десятком конфет. Рей же торопливо выскочил в коридор. Он искал Гринривера. Тот нашелся в своей комнате, перетягивающим себе довольно обидную рану на ягодице. Взорвавшаяся сосулька обладала неплохим шрапнельным эффектом. На полу валялось содержимое аптечки, а пол был засыпан освященной солью.

— Твой графейшество, метнись-ка ты кузнечиком до мисс Принсли! Пусть она заберет деда!

— Мистер Салех, если вы не заметили, у меня сломана нога, а из задницы хлещет кровь, которую в этом доме проливать нельзя! А еще я в любой момент могу направиться в туалет, так как меня до сих пор слабит! — Ричард отмахнулся от предложения.

— Тогда ты следи за старичком и развлекай его! А сам сбегаю! — Рей предложил альтернативу.

— И вы представляете себе это? Бешеный маразматик принял меня за моего далекого предка, с которым видимо имел честь быть знакомым! У меня второе имя как раз по семейным хроникам выбиралось. Не желаю быть мишенью! — Ричард залил рану зельем. Зашипело. И зелье на ране и молодой человек, сквозь зубы.

— То есть, я тебя правильно понял, ты отказываешься вообще делать хоть что-то?И планируешь отлежаться в своей комнате? — Голос Рея стал вкрадчивым.

— Похвальная догадливость, да! Именно так я и поступлю! Мистер Салех, это вы и только вы создали эти проблемы. Вам их и расхлебывать. А теперь прошу вас оста-А-А-А-А! — Цепкие руки сомкнулись у Ричарда на загривке. — Ублюд… — А дальше по залу разнесся характерный звук, с которым что-то большое и не слишком твердое разбирает стекло.

Рей высунулся в окно и взглянул на валяющегося в траве компаньона.

— Значит это, метнись, кабанчиком, и тащи сюда мисс Принсли. — Повторил напутствие Салех. — Она живет дальше по улице, не пропустишь, у входа растер пару кривых деревьев. И калитка, беленькая такая.

— Желудок, мой желудок… Мои руки… — Осколки стекла изрядно поранили молодого человека.

— Хочешь вылечу? — Рей многозначительно бряцнул пистолетом.

Графеныш, которому воскрешение из мертвых исцеляло все раны, и приводило организм к эталонному состоянию, показал душехранителю средний палец, и, с трудом поднявшись на ноги, заковылял в сторону выхода, оставляя на земле след из капель крови.

— Ричард, ты это, если что, не стесняйся, в себе не держи! Тут все равно никто не ходит! Или это, ну, сри в ладошку! Активируй атрибут! Даже запаха не будет! — Продолжал напутствовать приятеля Салех. На Ричарде была рубашка и драные кальсоны.

Через какое то время Рей осторожно заглянул на кухню.

— Девочка, а ты знаешь, что ты тоже волшебница? — Старик продолжал с любовью смотреть на Аврору.

— Ага, я умею демонов призывать! — Авроре старичок тоже нравился.

— Демонов? Здорово, а боевые заклинания ты знаешь? — Старичок активно уничтожал конфеты. Было ясно что он уже много дней не ел.

— Знаю!

— А покажи?

— На ком? Если с подожгу кухню, дядя Салех рассердиться.

— А на мне и покажи!

— Дедушка, но ты же… — голос Авроры стал глубже. — Обратишься горстью перла или лужей орущей плоти!

— Хехехе охехехехе! Ахехехехе! — Архимаг веселился. — Аврора, я же как то яичко из сказки про вторжение хаоса! Меня Аргейцы били-били, не разбили, армия немертвых второй эпохи била-била не разбила! Даже бог, не помню правда какой, бил-бил и не разбил! С тех пор у меня правда беды с памятью начались… Покажи мне свою силу, девочка! Дедушка крепкий!

Аврора положила ладошку на грудь старика и не робко взгялнула глаза дедушки. Тот одобрительно хекнул.

— Эмидос! — Тихонько шепнула девочка.

Рефлексы не подвели бывшего лейтенанта, и он успел рухнуть на пол. Над головой что-то бумкнуло и жахнуло.

Взметнулось облако пыли.

Рей поднялся, откашливаясь. По кухне прошла волна разрушений. Заклинание девочки было такой силы, что стариком словно выстрелили из пушки. Он снес стол, шкаф, влетел куда-то над дверным проемом, пробив стену, пролетел десяток метров по коридору, а потом что-то взорвалось. Возможно, сам старик.

Молясь всем богам и слепым силам, Рей поднялся на ноги и пошел оценивать повреждения. Молился он о том, чтобы Аврора прибила деда.

Сама девочка никак не пострадала и смотрела на произошедшее разрушения широко раскрытыми глазами. Губы ее мелко дрожали.

Убедившись, что с воспитуемой все в порядке, Салех начал проверять целостность остальных участников погрома.

— Слава богам! Вы в порядке! — Облегченно выдохнул инвалид, обнаружив что волна разрушений не задела рыбный фарш, что стоял под крышкой.

— Дедушка Искандер! — Со слезами в голос вскликнула Аврора.

— Хе хе хе хе! — Раздалось из коридора, и переступал через обломки на кухню зашел архимаг. Был он всклокочен, брови дымились, на рубахе не хватало рукава, но на этом повреждения и заканчивались. — Молодые люди, не расскажете, кто я и что тут делаю?

— Ты дедушка Искандер, ты архимаг и попросил меня показать тебе заклинание! Ты снова потерял мысль?

— Мысль? Точно! Я потерял мысль. — Старик как-то умиротворенно выдохнул. — А вы кто такие и что делаете у меня дома? — Спросил он с подозрением в голосе.

— Я Аврора, а это дядя Салех. И это не твой дом, это мой дом! — Девочка как-то даже обиделась.

— Ах, внученька, не выдумывай, что я могу делать у тебя дома? Мне нельзя на улицу выходить, я постоянно все забываю. Зачем ты меня обманываешь, маленькая врунишка? — И старик погрозил девочке пальцем.

— Но это правда мой дом! Дядя Салех, скажи ему!

— Дед, ты это… у тебя дома в печке демон запекался?

— Шутите? Я такую гадость не ем. Как вы только могли подумать! — Возмутился архимаг.

— Тогда что это такое? — Салех отодвинул дверь крематория демонстрируя многострадального Дагработа.

— Хм… Действительно. Я бы такого заморозил. Хорошо, молодые люди, объясните, а что я делаю у вас в гостях? Вы меня похитили? — Неожиданно взвился старикашка, покрываясь коркой льда. В ледяной броне он стал габаритами походить на Рея.

— Так мы чай пьем, и ты меня магии учишься, я же внучка твоя, Аврора!

— Точно? — Озадачился Старикашка. Лед начал стремительно таять.

— Да, ты сам так сказал! Дядя Салех вот котлетки готовит. Из рыбки. — Аврора не чувствовала угрозы от впавшего в маразм Хромеля.

Салех же, напротив, был бы рад прибить старика по-тихому, только совсем не понимал, как это сделать. Бывший лейтенант очень хорошо знал, что такое архимаг и на что он вообще способен. Однажды он наблюдал архимага воздуха в прорыве эшелонированной обороны. Пока у него закончилась магическая сила, тот успел превратить многокилометровый участок холмистой местности в идеально ровную поверхность. Где не было никого. Вообще никого.

К счастью, таких магов на империю было меньше десятка.

И один из этих монстров сидел перед ним на кухне и пытался вспомнить кто он такой.

Рей тяжело вздохнул и поставил на плитку сковороду с толстым дном. После чего принялся размачивать хлеб в молоке.

— Внучка, а ты знаешь, что тоже волшебница?

— Знаю дедушка! Ты только что просил показать тебе заклинание, на тебе. А потом стенка сломалась. И ты потеря мысль.

— Да? А где? А… А хочешь я тебя научу заклинанию? Такой что прям ух, им можно все что угодно взорвать. Называется бункерная бомба!

Рей тоже знал, что такое «бункерная бомба» об этом заклинании упомянули на лекции. И давали посмотреть фотохроники. Так что бывший лейтенант покрылся холодным потом.

Под ладонью смялась железная кружка.

— Ваше могущество! Разрешите обратиться с докладом! — Рявкнул Рей старику на ухо. Тот аж подпрыгнул.

— Кккто таков? — Архимаг оглядел Рея, так, словно видел впервые.

— Лейтенант штурмовой пехоты Рей Салех, по прозвищу струна! — громила не понижал голоса. Так что старик подпрыгнул снова.

— Я тебя слушаю, лейтенант! Почему одет не по форме?

— Выполняю охранную миссию по линии контрразведки! Разрешите приступить к докладу?

— Приступай! И это, не ори так, не глухой. — Хромель растерялся, но сделал максимально сосредоточенное лицо.

— Так точно! — От вопля Салеха задрожали стекла. — Ваше могущество! Вы находитесь на территории великого инквизитора Клауса Морцеха! Территория является особо охраняемой зоной, вблизи склада взрывчатых веществ. Согласно приказу вышестоящего командования на территории запрещены заклинания массового поражения выше третьего круга! Для обеспечения безопасности гражданских лиц и им приравненных, прошу вас воздержаться от обучения охраняемой заклинанию бункерная бомба! Лейтенант Рей Салех доклад закончил!

Старик озадачено замер. Проморгался. А потом шепотом спросил у Авроры.

— Внучка, а что это за дядя и что он мне только что говорил?

— Дядя Салех, просил сильно не шкодить. А то папа ругаться будет! — Так же шепотом ответила девочка.

— Папу надо слушать! Да! Девочка, а ты кто? — Поинтересовался стричок.

— Аврора, ты меня учить хотел, дедушка Искандер. Заклинаниям.

— О, точно! Вспомнил, а давай я тебя научу заклинанию…

— Аврора! — Рей предпринял очередную попытку спасти ситуацию. — А давай ты с дедушкой Искандером поиграешь в догонялки?

— Догонялки? А кого мы будем ловить?

— А ты это, призови демона! А лучше сразу несколько! И ловите их с дедушкой. Я вам сейчас активирую защитную систему дома, чтобы вы могли там бегать, а я пока котлет пожарю.

Маразматичный дед внимательно слушал Рея, чуть наклонив голову.

— Эригос! Агос! Мраготос! — Заговорила Аврора на распев. — Явись мой самый быстроногий слуга!

В центре разрушенной кухни загорелась пентаграмма. Через три удара сердца из центра повалил дым, который соткался в мерзкий клубок. Огромная многоножка с двумя человеческими головами на вытянутых-усиках глазках.

— Чего желает моя госпожа? — Прострекотал демон, постепенно увеливаясь в размерах.

Рей проорал активацию защитной системы, надеясь, что не позабыл бессвязный набор звуков. Дверные проемы пошли легкой дымкой, сигнализируя о том, что система отработала штатно.

— Удирай! — Крикнула Аврора демону. Тот бросил взгляд на Хромеля, и рванул с места, размазавшись в воздухе.

Архимаг начал хихикать. Его тело снова начало покрываться льдом.

— Внучка, а хочешь я тебя покатаю? Залезай на спину!

— Дедушка Искандер, а я не замерзну?

— Это теплый лед, торопись, а то удерет!

Аврора влезла на странную ледяную броню, что успела вырасти вокруг старичка. Схватиться за удобный поручни и…

— Надеюсь у Авроры хватит демонов. — Ошарашенно проговорил Рей.

Архимаг стартанул с такой скоростью что тоже смазался в воздухе. Рей понадеялся, что девочка удержится на ледяной броне и не покалечится.

Ричарда где-то носило. Внутри дома что-то взрывалось, трещало, стонало и орало. То и дело раздавался инфернальный хохот. В жутких звуках с трудом можно было узнать смех Авроры.

Чтобы справиться нервами Рей открыл бутылку векового виски и принялся жарить котлеты.

Аврора и Искандер вернулись через час. Старик тяжело дышал. Аврора весело скакала вокруг него.

— Дядя Салех, дядя Салех! Хочешь покажу тебе супер-пуер технику сверхближнего боя?

— Ну, давай. — Рей тоскливо взглянул на чесы. Старик тяжело прислонился к стене и держался за сердце. Салех в очередной раз помолился чтобы дедушку обнял Кондратий, но старикан выглядел недостаочно умирающим. Увы.

— Гляди!

В руках девочки возникло два кровавых сгустка. Они начали вращаться и через мгновение обратились в два воющих диска.

— Здорово! А что вы еще делали? — Поинтересовался Рей.

— А еще дедушка Искандер научил меня мерцать! Сейчас я как…

И Аврора действительно замерцала. На мнение исчезла и появилась вновь. Снова и снова… А потом стала мерцать сразу в трёх местах.

— Дядя Салех, права ведь здорово! — Голос шел со всех сторон сразу.

— Очень здорово, Аврора! Садись кушать. Я котлет пожарил. И кабачок. С чесноком. И ты садись, твое могущество. Оголодал ведь. — Рей еще раз посмотрел на тощего старика.

Архимаг, кажется, снова забыл кто он и где, но за стол уселся, подозрительно косясь на Рея.

Салех разложил еду по тарелкам и сам уселся на стул. Была мысль подсыпать старику чего-то ядовитого или хотя бы снотворного, но от подобной идеи громила отказался. Он всерьез подозревал что он далеко не первый в таких намерениях. Но старый маразматик до сих пор жив. А потенциальные отравители — далеко не факт.

Так что вместо яда бывший лейтенант просто добавил пару лишних котлет и крупную картофелину.

Хромель с каким-то странным выражением уставился на котлету. А потом жадно начала уничтожать угощение. Туда же пошла и картошка.

Рей смотрел на старика и кусок ему не лез в горло.

После картошки на столе оказался торт. Рей разлил по тарелкам чай. Когда кусок торта оказался на тарелке перед стариком, тот посмотрел на Рея и Аврору, и расплакался.

Аврора испуганно взирала на плачущего архимага, который вытирал тощими руками набегающие слезы.

— Простите! Пожалуйста, простите меня… — неожиданно заговорил Искандер. Голос его изменился, стал более живым.

— Отец, ну ты чего, вот, сейчас, я тебе потеплее сделаю — Рей плеснул виски в чай старика. Тот благодарно кивнул и сделал большой глоток из чашки, стуча единственным зубом по ободу кружки.

— Не плачь, дедушка, дядя Салех на тебя не сердится! Мы потом уберем на кухне и починим все!

Старик заговорил, срывающим голосом.

— Я… Это больно, это так больно, когда вокруг никого… Вообще никого. Я иногда вспоминаю, вспоминаю все. Всегда вокруг лед, кровь, и пустота. А вы… Приютили, обогрели… Спасибо… Я ведь опасен, вокруг меня только смерть и холод. А вы мне котлет… С картошкой… Просто встретили старика на улице… — Архимаг снова расплакался. — Я уже и не помню что может быть… просто тепло… Чай, тортик, слова добрые…

— Ладно тебе, старик, не такой уж ты и… — Рей шумно отхлебнул из кружки, стремясь прогнать комок из горла.

— Не надо! — Голос лязгнул замёрзшей сталью. — Не надо меня утешать! Плевать, зачем вы так сделали, но надо торопиться, пока я помню, пока я могу помнить… Чтобы я не смог повредить… Клянусь! — В дребезжащем голосе лязгнула смертельная вьюга и вечный лед темноты космоса. — Клянусь и заклинаю свои силу! Да не смогу навредить вам. Никогда! Спасибо, спасибо за все!

Мир вокруг наполнился чем-то нездешним. Стены покрылись изморозью. В топке погас огонь.

Тихо звякнула ложка в стакане. И все схлынуло.

Древний архимаг задумчиво вертел в руках чашку. Лицо его было безмятежным.

— Молодые люди! А кто вы? И где я? — Озадачил всех вопросом Искандер.

— Дедушка Искандер, ты у нас в гостях! Мы тортик кушаем! — Аврора охотно поддержала игру.

— А мы твои внуки. Я вот Рей, а это Аврора. У нас еще варенье есть. Хочешь? — Громила поспешно отвернулся, что-то попало инвалиду в глаз.

— Ой, а я не помню, люблю я сладкое или нет. Давайте. Внук говоришь? А чего ты такой здоровенный? — Архимаг с интересом уставился на Рея.

— Так мне уже годов сколько? Тридцать пять. А Авроре четыре. Почти пять. А тебе больше четырехсот. У тебя внуки уже бороды носят. — Пояснил бывший лейтенант.

— Ох как, занято! Внучка, а ты знаешь, что волшебница? — Старик наклонился через стол и взлохматил Авроре волосы.

— Знаю, дедушка! А ты меня научишь заклинаниям?

— Конечно, хочешь научу тебя все взрывать? — Охотно предложил старик.

— Не, взрывать я и так умею, а научи меня лучше звездочки красивые пускать??

— Ох, какая ты умная, я в четыре года не умел взрывать ничего заклинаниями, только замораживать. Значит так, ты же можешь видеть магические потоки? Слушай, смотри и запоминай…

Мисс Принсли в компании Ричарда прибыла ближе к вечеру. Гринривер был в одежде с чужого плеча, завернутый в бинты с головы до ног.

Вошли они без стука и так и застыли в гостиной идеалистическую картину. На диване сидел старый архимаг, обряженный в штаны, рубашку и жилетку. Одежду Рей взял из запасов компаньона. Старик показывал Авроре как зачаровывать бронзовую статуэтку. Девочка внимательно слушала. Рядом лежал запас похожих безделушек. Сам Салех сидел перед камином с книгой. На столице стоял уже опустошенный чайник, и три пустые чашки.

Мисс Принсли протерла глаза. И ущипнула себя за руку.

Ричард испарился.

— Вы наложили печать подчинения на сэра Искандера? — Только и смогла произнести старушка. Озвучила она единственную разумную идею.

— Здравствуй, тетушка Алисия! — Аврора помахала старушке рукой.

— О, старая морфинистка! Алисия, ты же была моложе? Говорил я тебе, не доведет тебя до добра твоя привычка! — Архимаг неожиданно узнал старушку.

— Искандер, душечка, а что ты тут делаешь? — Поинтересовалась бывшая жрица. В голосе ее были очень странные интонации.

— Я… Точно! Что я тут делаю? Молодые люди, а что я тут делаю? И кто вы? — Старик оглядел гостиную взглядом, полным недоумения.

— Ты у нас в гостях, пьешь чай. А я твоя внучка, Аврора. А вон там сидит дядя Салех. Он тоже твой внук. Ты меня учишь магии! — Привычно от тараторила девочка. Старик терял концентрацию и все забывал примерно каждые пол часа.

— Вот, я тут в гостях, Алисия. У внуков, вот… — послушно повторил Хромель.

Старушка еще раз протёрла глаза а потом начала речитативом произносить какое-то заклинание. Ее глаза засветились белым светом. Речитатив она произносила все более высоким голосом, и когда тот достиг практически визга, заклинание оборвалось, а от женщины разошлась волна силы, что словно омыла помещение. С задвинутого в угол кресла свалился шароподобный демон, что до этого выглядел как забытый кем-то ридикюль. Тварюшка обреченно хрюкнула и посеменила в угол.

— Это было великое очищение, оно развеивает иллюзии. Вам удалось чем-то опоить старикашку? — В голосе старушки подозрение и смятение мешались в коктейль.

— Чаем мы его напоили. И покормили по-человечески. А еще отмыли. — Рея тяжело выдохнул и поднялся с кресла. — Доброго вечера, мисс Принсли. Я гляжу, вы не очень торопились. — Последнюю фразу Салех произнес с явным осуждением.

— Ох, Рей, я прошу меня извинить, имела место быть чудовищная случайность. Ричард был без сознания, когда я его нашла…

— Мисс Принсли, у вас на пороге валялся бездыханный израненный Гринривер. Я думаю, можно было понять, что нам нужна ваша помощь.

— Ваш гонец умудрился пнуть сэра Мальтреса! Когда я нашла Ричарда, то пришла к выводу что кот пошел гулять и принес Гринривера, в качестве добычи. Я и не думала…

— И часто ваш кот ловит прохожих? — Удивился громила.

— В основном птиц и приблудившихся собак, но иногда любит побаловаться бродягами. — Старушка скривилась. — Вы не подумайте, никого не убивает. Охотничьи инстинкты тренирует, так его растак. Кастрирую уродца, может успокоится. Я подумала, грешным делом, что молодому человеку не повезло. А вы от него отдохнете. А как очнулся…

— Ломанулся в туалет? — Сделал предположение Салех, ухмыльнувшись.

— Мы это обсуждать не будем. — Скривилась мисс Принсли. — После того как он перестал богохульствовать и изрыгать проклятия, то обработала раны молодого человека и сразу направилась сюда. Признаться, я думала тут застать ледник и сомн голодных полярных духов. Рада… Рада что вы выжили. Хотя не понимаю, как!

— Алисия, ну что ты такое говоришь, как я могу причинить вред родным? — Возмутился Хромель.

— Мисс Принсли, вы можете отвести сэра Искандера домой? А то у него там наверняка система защиты и всякое такое… — Рей озвучил просьбу.

— Да, без проблем. Но завтра заходите ко мне на чай, и расскажите, что за чудо вы совершили. Признаюсь, я подобной магией не владею. И даже не слушала о такой.

Хромель спокойно позволил себя увести в холл.

— Дядя Салех, а можно дедушка Искандер завтра придет? Он меня будет заклинаниям учить!

— Можно Аврора. Конечно, можно. — Рей кивнул воспитуемой. После чего обратился к архимагу. Давай старик, не теряйся!

Гости ушли. Ричард прятался в библиотеке, игнорируя Рея и Аврору. Обижался.

Сама девочка довольно быстро заснула, утомившись.

Салех вытащил во двор самые обломки стен и мебели, а потом уселся за стол, открыл чернильницу и пустым взглядом посмотрел лист плотной бумаги. Рей Салех не смог написать ни строчки.

Дом погружался в сон.

Рей проснулся, как только за окном вспыхнуло белое пламя. Огонь стоял сплошной стеной. Салех вылетел в гостиную с топором на перевес, едва всунув ногу в протез. В гостиной он сдернул с дивана Ричарда. Тот проморгался, взглянул на пламя за окном и молча поднялся на ноги. Через десяток сердца молодые люди ворвались в детскую. Аврора забилась в угол и тихонько скулила от страха. Рей набросил на девочку одеяло, прижал к себе и направился в кабинет маркиза Морцеха. Не скрипел паркет, не стукали двери. Словно кто-то украл все звуки. Лишь тяжелое дыхание и вой пламени за окнами разрывал тишину.

— Я пойду искать выход. — Ричард взглянул на мерцание пленки щитов и тут же ушел в глубь дома. Рей Сел в кресло с Авророй на кресло.

— Дядя Салех, я умру? — Неожиданно заговорила Аврора.

— Это всего лишь пожар, Кудрявушка, не переживай. Сейчас дядя Ричард вернется, мы выйдем из дома. Пока его будут тушить, пойдем ночевать к тетушке Алисии или дядюшке Невилу.

— Это не просто пламя. Я не чувствую своей силы. Голосов нет. — Удивительно серьезным голосом ответила девочка.

— Ничего, что-то придумаем. — Той уверенности что была в его голосе Рей не чувствовал. Кристалл на столе маркиза стремительно терял свечение. Защита дома умирала.

Вскоре вернулся Ричард. Был он обнажен, на голове вновь появилась грива золотых волос. Он встретил взгляд Рея и отрицательно покачал головой.

— Стена пламени не проницаема. Что-то из высшей магии огня. Я пытался уйти под землей, но защита в холле схлопнулась, в одно мгновение. Даже если я сделаю проход, в момент активации пламя вас убьет. — голос Гринривера был бесстрастен.

— Укроемся на кухне? В печи? — Предложил Рей.

— Кухня заблокирована. И даже если бы смогли… Пламя плавит камень. Прости Рей, просите, Юная леди, я не знаю, чем помочь. — Горечь прорезала в холодных интонациях.

— Аврора! Призови кого-то! Кого угодно!

— Они не придут… Там никого нет. Там тихо. Только пламя. Оно зовет…

— Жаль, что так закончилось, Мистер Салех, я был счастливы называть себя вашим другом, Аврора, простите что не справился, я даже не могу умереть вместе…

— Заткнитесь, живо! Дайте подумать! — Рявкнул Рей, и принялся ходить по комнате, метаясь словно дикий зверь.

Что то хрюкнуло.

— Я сказал замолкните!

— Я молчу! — Обиженно вскрикнула девочка.

— Я тоже. — Ричард ответил спокойно.

— И кто тогда… — Рей рухнул на пол и извлек из под стола крохотного демоненка.

— Самая живучая тварь в этом доме. — Гринривер хмыкнул. — Сильные и смелы пали без славы, а это гаденыш разделит с нами посмертие.

— Так ты чего себя хоронишь? — Бывший лейтенант покосился на приятеля.

— Сомневаюсь, что маркиз спокойно примет мой провал. Бешенство отца, потерявшего дитя, священно. Думаю, он выдернет меня хоть с края света. Я не буду бегать смерти, Рей.

— Что ты сказал? — В голосе громилы прозвучала такая страшная надежда, что…

— Я не буду бегать смерти…

— Нет, другое!

— Он выдернет…

— Точно! Выдернет! — Рей расхохотался, глядя на то, как тают последние крохи магической энергии в защите. — Дамы и господа, нас ждет Ад! — Проговорил Салех, с безумным выражением на лице.

— Надеюсь юной маркизе достанется лучшее померите, она невинна. — Сделал замечание Ричард. Аврора тихо плакала.

— Нет, орясина, ты не понял! — Громила сжал демоненка левой рукой, заливая кровью себя Ричарда и Аврору. После чего громила впечатал тушку в письменный стол, и вырвал из горячих внутренностей крохотный янтарный камушек. — Мы не падаем в ад как грешники! Мы отступаем в Ад, на перегруппировку!

Крохотное демоническое сердце упало на пол, и на него опустился стальной протез. Янтарная поверхность покрылась радужными волнами и с тихим шелестом сердце взорвалось, утягивая убийц демона в Ад.

В следующий миг все затопило нездешнее пламя. Поместье маркиза Морцеха обратилось пеплом.

____________________________________________________

Книга выходит на финишную прямую. Теперь проды очень часто! Оставляйте комментарии и оценки. Это очень помогает писать.

Глава 16

Интерлюдия

Перед огромный пепелищем стояли трое. Незнакомцы были очень похоже одеты. Темно — синие пальто прямого кроя, одинаковые шляпы котелки, фарфоровые полумаски, что прячут верхнюю половину лица.

— Чисто. Там не осталось ничего живого или не живого. — Один из незнакомцев принялся натягивать тонкие лайковые перчатки на ладони, покрытые вязью татуировок.

— Джентльмены, предлагаю возвращаться. Боюсь, сейчас тут будет очень шумно и людно. — Второй незнакомец иронично усмехнулся тонкими губами. Его подбородок украшала аккуратная клиновидная бородка.

— Вон, уже подтянулись первые зеваки. — Третий незнакомец, что держал в руге длинную трость, что больше напоминала посох, кивнул куда-то вглубь квартала. Там по улице, тяжело переставляя больные ноги, шел старик в длинном домашнем халате. Он весь был обмотан лентой, в которой торчали горлышки флаконов.

— Зачистим? — Уточнил первый незнакомец.

— Нет, зачем? Мы и так оставили тут свою роспись. Думаю, нас точно ни с кем не перепутают. К тому же я не убиваю стариков и старушек. — Второй незнакомец кивнул в другую сторону, где показалась сухонькая старушка, в накинутом на ночнушку плаще. За ней следовали кот и собачка.

— Джентльмены, кажись в местной богадельне забыли запереть ворота. — Третий назнакомец хмыккнул, указывая тростью на еще одного гостя. Тощий старик в одних кальсонах бодро бежал в их сторону.

Меж тем старички приближались. И подошли к незнакомцам практически вплотную.

— Молодые люди, представьтесь, снимите маски и объясните, что тут происходит. — Потребовала старушка.

— Мы группа ликвидаторов закатной империи. — Вежливо ответил незнакомец с тростью.

— И вы вот так просто нам это рассказываете? — Удивилась старушка. Она не выглядела ни испуганной, ни ошеломленной. Старик в халате с сомнением разглядывал флаконы в своих руках, словно не знал, какой из них выбрать. Старик в кальсонах мелко трясся, по лицу его текли слезы, он что-то шептал, глядя на пепелище.

— О, думаю, это не является секретом. Во всем мире на перечет людей способных сотворить «огненную колыбель». А сделать это быстро способны лишь архимаги огня, работающие в связке. И лишь у одной стороны есть подобная сила. Разумеется, мы прибыли инкогнито. — Продолжил просвещать старушку незнакомец.

— И, разумеется, вы поведаете о причинах столь эксцентричного поступка, что равносилен объявлению войны? — В голосе старушки лязгнула сталь.

— О, леди, вы слишком мало понимаете во внешней политике. — Хмыкнул другой незнакомец. — Мы всего лишь устроили пожар. В частном, так сказать, порядке. Ужасная трагедия, погибла маленькая девочка и два крайне перспективных молодых волшебника, это безусловно, горе, но не повод двум странам начинать кровавую бойню. Даже охрана квартала жива, всего лишь без сознания. Закатная империя не заинтересована в том, чтобы у соседа появился архимаг — демонолог. Так же у нашего императора взывали серьезные опасения молодые люди, что по воле случая оказались в доме. Так что, леди, усмирите свой гнев. Это всего лишь внешняя политика. Думаю, вы и сами будете рады избавлению от столь проблемного соседства.

— Сэр Искандер, хватит причитать. Ваши драгоценные внуки живы. Сэр Невил, вы уже закончили терзать себя муками выбора?

— Ах… Да, Алисия, извините, задумался. — Старик в халате влил в себя содержимое сразу двух флаконов, решив не терзать себя муками выбор.

— О, проблемы со здоровьем? Пожилым людям приходится пить много лекарств. Вот моя матушка… — Начал было незнакомец с татуировками, но его прервал спутник.

— Что значит, живы внуки? — С подозрением уточнил тот, что с тростью.

— Увы, молодые люди, ваша разведка очень плохо работает. — Протянула старушка с непонятной интонацией.

— Леди, вы планируете выкинуть какой-то фокус? — Незнакомцы в масках подобрались. — Боюсь, вы плохо представляете, что такое звено архмагов. При желании мы может стереть с лица земли этот город.

— Ты зашел не в тот район, мальчик. — Хищно улыбнулась старушка. — И столица мне никогда не нравилась. Слишком уж тут тяжеловесная архитектура. — Добавила она с совсем уже непонятной интонацией.

— Молодые люди, у меня одна просьба. Пожалуйста… — Старик в халате вступил в разговор.

— Сопротивляйтесь! — Закончил старик в кальсонах.

Интерлюдия 2

Временный кабинет маркиза Морцеха отличался аскетизмом. Стол, стул, два высоких шкафа. Больше в помещении три на три метра не было ничего. Даже окна. Сет давали два тусклых газовых рожка. Сам хозяин кабинета сидел за столом и изучал содержимое пухлого отчета.

— Маркиз, прошу прощения, сочные новости из столицы! — В кабинет без стука зашел запыхавшийся молодой человек в кителе почтовой службы. Зашел и замер под пристальным взглядом карих глаз.

— Вы прощены. — Слова пророкотали словно решение о помиловании. — Говорите.

Вестовой, не смея вздохнуть, протянул хозяину кабинета газету.

— Тут… тут все.

Маркиз взял газету. Глаза его изучали главную полосу.

Магическая катастрофа в самом сердце империи!

Вчера ночью в столице произошла невиданная доселе катастрофа. По предварительным данным в город тайно прибыли три архимага закатной империи. Их целью было покушение на императора.

Но злодейским планам не дало было осуществиться. Злоумышленников заметили бдительные граждане! В хоте завязавшейся потасовки южная часть столицы была разрушена полностью. Под завалами находятся сотни тысяч людей! Счет жертв идет на десятки тысяч!

Злоумышленники были задержаны, сейчас с ними работают имперские дознаватели. Бдительным гражданам оказывается медицинская помощь.

Полностью уничтожены кварталы знати. Защита поместий не дала разрушениям накрыть промышленные районы.

Списки погибших уточняется.

Объявлен общенациональный траур.

Объявлена всеобщая мобилизация.

Посол закатной империи вызван для консультаций.

Редакция «Императорского вестника» скорбит вместе со всеми гражданами. И мы тоже взываем к справедливости и требуем возмездия!

Комментарии к произошедшему дал…

Маркиз отложил газету. Его лице помертвело.

Вестовой взглянул в лицо хозяина кабине и… Просто исчез.

Маркиз, кажется, не обратил на это никакого внимания. Перед ним возникли десятки вписанных друг в друга светящихся фигур. Он пристально посмотрел на скользящие по древесине стола руны. Лицо его вновь налилось краской, а из груди вырвался вздох облегчения.

В следующий миг газовый рожок ожил. Пламя взметнулось к потолку, изогнулась и на столе появился сложенный вдвое лист бумаги. Маркиз развернул послание.

Я не уберег ее.

Если будешь в силах — исполни свой долг.

Придет время, и я разделю месть с тобой.

— Все интереснее и интереснее. — Марких имел привычку говорить сам с собой. — То есть Его высочество не знает.

Мужчина достал чернильницу, и написал на обратной стороне листа одну фразу:

Время скорби еще не пришло

Клаус Морцех повертел бумагу в руках, любуясь шедевром эпистолярного лукавства, и потом выдохнул на послание язык пламени. Письмо исчезло.

— Так, что же я упустил… — Великий инквизитор поглядел на закрытую дверь, на газету перед собой. Его брови поползли вверх, словно он все же вспомнил что хотел. Где-то за дверью звякнул колокольчик. Еще через несколько минут в кабинет заглянул запыхавшийся секретарь.

— Вызывали? — Подтянутый мужчина в годах, демонстрировал вежливое внимание.

— Да, Фредерик, ко мне только что заглядывал молодой человек из почтовой службы. Проносил мне газету. Найди, пожалуйста, этого молодого человека, пусть им займется кто-то из магов. — Морцех на мгновение задумался. — У него талант портальщика или очень перспективный атрибут.

Секретарь сделал пометку в блокноте и снова уставился на руководство.

— Дальше, доставь мне ящик самого дорого спиртного. Распорядись пусть принесут. И стакан. Хрустальный. Один. — Убедившись, что секретарь закончил записывать, Морцех продолжил. — Так же найди среди местных чиновников проштрафившихся, и вызови с докладом. К моменту их визита у меня на столе должны лежать личные дела со списком прегрешений. Зарезервируй под них места на кладбище и предупреди целителей. — Великий инквизитор обладал по истине легендарным педантизмом.

— Желаете распустить слухи? — Секретарь же отличался редкостным умом.

— Да, все должны знать, что Клаус Морцех пьет, гневается и пребывает в глубоком горе. Если в канцелярии остались шпионы, неблагонадежные сотрудники или те, за кем числятся тяжкие преступления, то пусть заходят с докладом от сэра Филиппа. — Морцех собирался страдать с размахом.

— Будет исполнено.

— Да, еще одно, поставь в приемной щетку какую, и совок. Щетку из тех современных, которые хорошо собирают пепел. И железных банок, литров на пять каждая. Чтобы запас тоже был.

А еще маркиз очень любил чистоту.

— И да, закажи еще перьев, пачку, желательно из метрополии. А то местные долго не живут. — Марких огорченно вздохнул рассматривая измятое перо.

Секретарь снова поднял блокнот и принялся записывать.

Конец интерлюдии

— Дядя Салех! Дядя Салех! Поднимайся! Дядя Салех, пожалуйста, очнись! Нельзя спать!

Рей открыл глаза и тяжело сел. Багровое небо, по которому бежали фиолетовые облака. Все залито этим жутком светом. Каменистая равнина цвета запекшейся крови.

— Я… я тут. — Слова довались тяжело. Воздух с трудом проталкивался в легкие. Бывший лейтенант лихорадочно дышал, но кислорода не хватало. Татуировка на коже светилась так, что свет ее разгонял багровый сумрак вокруг.

Рей бросил взгляд на Аврору. Девочка, закутанная в багровый плащ, с испугом смотрела на Салеха. Тот попробовал подняться, но ноги резко подкосились, и земля метнулась на встречу. Рея замер, собираясь с силами, бросил взгляд на свои руки. Те покрылись потеками, словно были сделаны из воска, и их сунули в огонь.

— Что… что со мной…

— Это место меняет тебя. — Голос девочки стал глубже. Он принадлежал уже не ребенку.

Остра боль скрутила тело Рея, и он свернулся в позу эмбриона. Скрипели и крошились зубы. Руки выкручивало и раздуло. На спине начал расти горб.

— АААААГХ… — От боли Рей перестал что то видеть. Из прокушенного языка полилась вязкая кровь.

— В этом месте все то, чем кажется. Оно не дает лгать. Лгать перед самим собой. — Голос Авроры был удивительно ясно слышен даже не смотря на дикую боль, заливающую сознание. По телу громилы шли волны, трещали кости, кожа лопалась, обнажая мышцы

Из горда вырывался только хрип.

В влажным хрустом горб на спине лопнул, и из него показались два жутких крыла, острые тонкие кости с натянутой между ними тонкой кожей.

Сквозь кожу на левой руке пророс тонкий шип темно-бордового металла. Правая лапа обзавелась лишним пальцем, плоть текла, все больше становясь похожей на древесную кору.

Сознание Рея помутилось, но не погасло. Волны изменений продолжали рвать тело. В какой-то момент пропала боль. Стало легче дышать. Рей сплюнул кровь с осколками зубов, и поднялся на ноги. Тут же пошатнулся, так как земля улыла непривычно далеко. В носу засвербело и Рей чихнул. За спиной что-то дернулось, раздался хлопок. Салех настороженно замер.

— Дядя Салех а ты красивый! — Голос Авроры стал раздаваться иначе, словно из ушей убрали затычки.

— А…. Э… Что со мной? — Рей переступил с ноги на ноги и потерял равновесие. Он махнул рукой и что то за спиной пришло в движение. Перед лицом мелькнуло…

— Это что гербарий? — Ошарашено проговорил громила, или уже не громила?

— Дядя Салех, хочешь я тебе зеркало наколдую?

— Аврора, никаких… — Рей было хотел продолжить отповедь, но потом сообразил, что они уже и так, вроде как, в аду. В том смысле, что еще плохого может произойти? Так что Рей мысленно махнул рукой и сказал — а давай!

Девочка вскинула руку, и в воздухе повисла отражающая поверхность. Рей взглянул на себя.

— Говорила мне Регина, не водись ты Рей с Гринривером. Облик человечий потеряешь. Кто же знал что она права на столько? — Ошарашенно прошептал Салех разглядывая собственно отражение. Его не покидала надежда что ему глючится и они просто надышались зелий в лаборатории профессора Трифоди. Потому что в зеркале отражался не он.

Трехметровая фигура, две руки, две ноги, два крыла, одна голова. Только увидав такого «ангела» любой здравомыслящий человек принялся бы стрелять. Что вероятно — себе в голову.

Привычной осталась только левая нога. Хоть и подросла в размерах. Что характерно — вместе с сапогом. Хотя на фоне того, что он мог пошевелить пальцами протеза это был факт не заслуживающий внимания. Правая рука была словно вырезана из дерева. Под обсидиановыми когтями что-то светилось. А еще она была шестипалой. Левая рука напоминала человеческую разве что издали. Вместо кожи был серый камень. А между безымянным и средним пальцем торчит жутковатых размеров коготь темно-бардового цвета, длиной с запястье. Рей посмотрел на странное оружие и стоило ему подумать, как ему теперь подтираться, коготь тут же втянулся в руку. Грудная клетка напоминала латный доспех, где камень и дерево сплелись в причудливом узоре. Внимание привлекали крылья, они тоже выглядели поделкой безумного химеролога. Левое крыло представляло собой несколько костей, собранных в виде, крыла на которые кто-то натянул кусок человеческой кожи. Правое было двое больше левого, сверху покрытое перьями, а снизу — живыми листьями.

Но больше всего досталось голове. И если челюсть, да и рот остались вполне человеческими (второй язык и два десятка дополнительных зубов не в счет) то вот нос был представлен тремя узкими щелями на гладкой коже. А вот выше носа не было ничего. То есть совсем ничего. Бугристая кожа покрывал череп, лоб, и гладкий участок там, где должны быть глаза. На бедрах висели остатки штанов. Заглядывать в них Салех не решился.

— Мда… Зато на вокзале встречать будет просто гостей. Идите к тому, в кого стреляют, не ошибетесь. — Рей, как всегда в опасной ситуации, начал не смешно шутить.

— Дядя Салех! Пойдем Ричарда будить, иначе тот совсем раствориться! — Аврора отвлекла воспитателя от процесса ошизевания.

Рей, неловко переступая ногами, повернулся на месте, и направился к скрюченной фигуре на земле.

— Дядя Ричард! Просыпайся! Нельзя спать! Дядя Ричард! — На слова графеныш не Реагировал. Не реагировал он и на попытки себя расталкать.

Рей даже поднял спутника и потряс. Тот не ожил. Пришлось по старинке. Уронить и наступить.

Гринривер взвыл, вскочил, и ошарашенно завертел головой.

— Дядя Ричард! Дядя Ричард! Не бойся, сейчас… — Затараторила девочка.

— Юная леди? А мистера Салеха сожрала эта тварь? Слышь, пидрила, если ту думаешь что с гибелью Рея Салеха стала самой уродливой на земле, то вынужден огорчить, у меня остались фото моего компаньона! Даже такой страхоебине как ты не сравниться с моим другом! Во имя твое… — Ричард бодрился, но с трудом переступал на негнущихся ногах. Он поднял трясущиеся руки и вытянул их перед собой.

— Ричард! Не смей Ругаться при ребенке! И с каких пор ты стал меня другом считать? — Ошарашено буркнул Рей.

— Мистер Салех? Вы натянули этого монстра? В том смысле, на себя натянули? Неплохая маскировка! А крыльями шевелите с помощью ягодичных мышц? А титул моего друга вы заслужили посмертно, но раз вы живы… — На Ричарда, как и всегда в подобных ситуациях, напала болтливость.

— Ничего, посмотрим, как ты выглядеть будешь! — Мстительно прошипел Рей, глядя на то, как начинает корежить приятеля.

— Что… — Ричард скрючился на земле.

— Это все образ жизни твой, невоздержанный. Если человек плохо себя вдет, то в какой-то момент времени превращается в говно. Вот и с тобой такой момент настал. Ты не переживай, твое графейшиство, мы тебя закопаем и на тебе семена взрастим, болиголов и акконит посадим, чтобы значица, достойное посмертие тебе обеспечить. — Рей не мог отказать себе в удовольствия поиздеваться над приятелем.

А у Ричарда, тем временем, глаза налились тьмой, и из них потекла черная жидкость, то ли кровь, то ли слезы. Руки и ноги стали истончаться, волосы на голове зашевелились, а кожа словно выцвела.

Рей и Аврора заворожено наблюдали за метаморфозой.

Обновленный Гринривер поднялся на ноги.

— Что… Что со мной?

— Поздравляю тебя, Гринривер! Ты человек глист! — Торжественно заявил Рей и расхохотался. Звук вышел такой, словно огромная циркулярная пила рвет зубьями гнилую деревяшку.

Аврора махнула рукой, и теперь зеркало возникло перед Ричардом.

Тот неверяще уставился на себя.

Для начала надо отметить что Ричард стал высоким. Даже выше нынешнего Рея, метра четыре. Длинные руки, длинные ноги, длинное тело. Все очень, очень тонкое. Молодому человеку удалось сохранить свое лицо. Только оно выцвело, и стал белым, словно напудренным. Жуткими провалами на нем смотрелись чернильно-черные глаза. Еще Ричард снова лишился волос. Кожа тоже раскрасилась, и Гринривер обзавелся очень странным «костюмом». Словно кто то задался целью на белом бумажном человеке нарисовать костюм— тройку. На голове Ричарда была самая настоящая корона, из стали и терний. Колючки впивались в голову. Где-то торчали острые шипы. Вся конструкция непрерывно двигалась, словно прорастая и тут же увядая.

— Интересно, а подтираться он как будет? — Тихонько спросил Рей у Авроры.

— А такие как он не какают. — Так же тихо ответила девочка.

Вместо рук у Ричарда были две огромные пасти. Они непрерывно двигались, словно пережевывая. Графеныш поднес пасти к лицу и те, то ли сами по себе, то ли это сделал Гриривер, распахнулись. Широко. Так широко, что в каждую пасть прошлый Ричард вполне мог зайти, не пригибаясь.

— Это, Ричард, только без паники, наверно это обратимо, ты только не плачь… — Рей явно задумал очередную каверзу. Его компаньон тут же напрягся. — Я на самом деле так не думаю, но это место не даст соврать. Оно показывает, конечно, истинную суть, но чтобы ты знал, я ему не верю…

— Что еще? — вековой пылью прошелестел голос.

— Где тои яйца, Ричард Гринривер?

Ричард согнулся пополам, так что его лицо оказалось напротив паха. Точнее того места, где ноги соединялись с телом. Молодой человек, или уже демон? Распрямился, изображая из себя резиновый шланг, и уставился на Аврору.

— Юная леди! А не просветите меня, те изменения, что я наблюдаю, если мы вернемся в реальный мир, пройдут? — Н последней фразе голос Ричарда предательски дрогнул.

— Да! А разве тебе на нравиться? — Искренне удивилась девочка.

— Как бы вам сказать, юная леди, я очень ценил и любил себя прежнего…

— Врет! — Перебил приятеля Салех.

— …и не хотел бы так кардинально менять внешность и размер одежды. — Ричард проигнорировал подначку.

— В мире людей вы станете прежними — Голос авроры снова стал совсем не детским. — И мы должны найти разрыв в реальности чтобы покинуть земли пепла.

— И как нам его найти? — Уточнил Рей

— Мы должны идти вслед за ветром. — Аврора посмотрела на небо, покоторому неслись фиолетовые облака. — Но нам тут не рады. Слишком многие нам готовы мстить. Слишком много из за вас нарушено клятв, слишком много поломано планов.

— Бывало и хуже. — Оптимистично хмыкнул Рей.

— Мистер Салех, ваш оптимизм в данной ситуации малость излишен. Как вы могли заметить, мы уже в аду. Глубже проваливаться просто некуда! — Ричард напротив, был уныл и саркастичен.

— Не, Ричард, ты не прав, есть еще бездна хаоса, где гибнут миры. А еще, если правильно помню, существует место, где сосредоточены все скорби земные.

— И где же это место? — Уточнил графеныш. Он делала что-то очень похожее на зарядку. Очень прагматично изучая возможности нового тела.

— Ну, я опираюсь только на показания свидетелей. — Рей очень хреново изображал смущение. — Но это место рай по сравнению с твоими семейными посиделками.

На это Ричард только хмыкнул.

— Возможно, мистер Салех, вы и правы.

— Кстати! Аврора! А этот топор, он тоже демон? — Рей подобрал оружие с земли.

— Да, ренегат. Демонический лев. Чтобы его воплотить, сожми оружие в руке и пожелай, чтобы он появился. — Немного отстраненно ответила девочка. — Он будет полностью послушен твое воле.

Рей вытянул топор в сторону, и сосредоточился. Мир мигнул. И перед Реем возник демон.

Рей и Ричард напоминали демонов гораздо больше, чем воплотившееся оружие. Житель бездны действительно напоминал льва. Очень большого льва, у которого вместо гривы растут каменные сосульки. Длинные обсидиановые когти царапали землю, а в пасти мелькали зубы, в три ряда.

— О, на нем наверно можно ездить. Теперь у нас есть транспорт. — Рей взглянул на компаньона. Тот очень-очень болезненно скривился. — Ричард, с тобой чего?

— Признаться, я представлял себе подчинение как-то более метафорично. — Ричард пристально уставился на морду демона. Тот очень сосредоточенно, прямо-таки медитативно, пучил глаза, и кажется, боялся пошевелиться. — Не думал, что скажу подобную фразу, но сейчас я рад, что у меня нет гениталий, иначе бы они болели чисто из мужской солидарности.

— Ты о чем? — Не понял Рей. Но потом его взгляд упал на поводок, который возник в его руке вместе с воплощением оружия, вернее на то, что он принял за поводок. — А… Ой… Во дела…

То, что Рей Салех принял за поводок на самом деле оказалось мошонкой демона. Натянутой как струна мошонкой демона, которая была намотана на кулак бывшего лейтенанта. В самом кулаке лейтенант аккуратно, сейчас — почти нежно, сжимал два демонических яичка.

— Вот, в том числе и за это нас ни кто не любит. — Самокритично произнес Ричард.

На багровом небе без солнца лиловые облака бежали за горизонт. Поднимался ветер.

_______________________________________________________________

Уважаемые читатели! Обращаюсь сразу ко всем. Спасибо вам за заботу. И тем, кто предлагает бесплатно пройти лечение от зависимости в клинике хороших друзей так и тем, кто предлагает подарить закладку на гидре, чтобы не утихало вдохновение.

Только я вас всех огорчу: Я в Муроме, ну сами подумайте, какой тут, к черту, кокаин? Тут город на солях, мефедроне и хмуром.

Пишу исключительно на запасах внутренней дури!

Буду признателен за комментарии. Из за них книга пишется быстрее. И да, если вам не сложно, ставьте лайки!

P.S. Наркотики это плохо, не пробуйте наркотики, они убивают безмозглых.

Глава 17

— Так, значит нам далеко ехать? — Уточнил Рей.

Он шагал по каменистой равнине, могучие ноги дробили мелкие камни в пыль. Он сжимал свой «поводок», выгуливая свой топор. На спине у демона сидела Аврора. С другой стороны, шатаясь на ветру, шагал Ричард.

— Куда бы мы не шли, мы всегда придем вовремя! — Заявила девочка, восседая на спине зверя.

— Да? Занятно. А сколько время прошло? Часы есть у кого? — Начал допытываться Салех.

— Время тут иллюзорно. Как и расстояния. — Снова очень по-взрослому ответила девочка.

Бывший лейтенант, бывший человек и бывший инвалид озадачено поскреб затылок.

— Допустим. А скажи мне, ты тоже теперь демон? Или все еще девочка?

— Я девочка! — Голос изменился. — И я едина для каждого из миров, где слышна моя поступь.

— И кушать тебе тоже надо? — Салех ворчал.

— Надо.

— Хочешь?

— Хочу.

— И где тут искать еду? Словим демона и распотрошим? Аврора, будешь сырого демона?

— Не, дядя Салех! Демоны противные и не вкусные! Хочу бутербродов! — Девочка скривилась

— И где я тебе тут их достану? — Огляделся бывший громила.

— Надо искать дырку в небе. Там будут те, кто хотят продать душу!

— Дырка? В небе? Так может мы через нее можем вылезти? И чего мы тогда куда то тащимся? Там наверно все волнуются. — Рей выдвинул идею.

— Не, не вылезем. Чтобы через дырку вылезти, у тебя должна быть маленькая тень. А у тебя тень большая.

— Тень? — Рей озадаченно посмотрел под ноги, а потом стал крутиться на месте.

— Пожелай увидеть! — В голосе девочки снова появились властные ноты.

Рей пожелал и…

Его тень тянулась метров на двести. Тень от Ричарда уходила еще дальше. Но всех затмевала Кудрявушка. Тень девочки тянулась куда-то за горизонт. А вот тень от ездового демона едва ли достигала двух десятков метров. Тени накладывались друг на друга, но были вполне различимы.

К слову, тени лежали в стороне, противоположной той, куда они следуют.

— Любые врата несут свет верхнего мира, свет что стирает тень. И если тень полностью растворяется в этом свете, то ее владелец может пройти сквозь врата во плоти. Если же тень больше, то через врата можно пройти в верхний мир на короткое время. — Голос девочки снова стал слишком взрослым для ее обладетльницы.

— Все не как у людей. — Буркнул громила недовольно.

— А я, кажется, вижу что-то напоминающее врата. — Ричард, что не лез в разговор до сего момента, привлек внимание спутников в чему-то на горизонте.

Путешественники ускорил шаг, и вскоре увидели те самые врата.

Круг золотого света висел в воздухе, из него на землю стекало плотное облако. Облако пахло кальвадосом. Свет, что лился из портала в верхний мир, освещал совсем небольшой пятачок земли.

— А что там, во вратах? — Бывший инвалид с любопытством разглядывал портал.

— Тот, кто открыл их. Взывающий бездны и ищущий силы.

— О, значит, мудаки какие-то! — Рей подхватил Аврору и аккуратно спустил с демонического льва, а после, волевым усилием, заставил того превратиться обратно в топор. Кажется, монстр облегченно выдохнул. — Пойду я.

— И куда вы направляетесь? — Уточнил Ричард, наклонив голову на бок.

— Куда? В дыру эту. Пообщаюсь, значит с народом, вдруг у них еда есть какая. Ребенка надо кормить!

— То есть грабить? — Уточнил Гринривер.

— Если найду чего. Хотя я попытаюсь договориться.

— Аврора, пожалуйста, сделай дяде Салеху зеркало. Кажется, он забыл, как выглядит. Кстати, давно хотел спросить, мистер Салех, а как вы смотрите?

— Как смотрю на что?

— Ну, в целом. На мир вокруг. У вас ведь глаз нет.

— Да пес его знает. У Аврора спроси. И я бы попросил. Постараюсь договориться! А потом уже ограблю.

— И как вы себе это представляете? — Уточнил Ричард с очень неприятным хмыканием.

— Если я не представляю, это не значит, что вот все это возможно. — Философски заметил Салех. Но не увидев ни тени понимая, дополнил чуть смущенно. — Ну, вдруг они там все слепые?

Не получив ответа бывший лейтенант (человек, инвалид и далее по списку) отправился к порталу.

— Дядя Ричард, дядя Ричард! Я в туалет хочу!

— И как вы себе представляете, юная леди? У меня нет рук!

— Дядя Ричард! Я хочу какать!

— Да чтоб вас… Мистер Салех! Мистер Салех, не смейте удирать!

Рей набирал разгон, посмеиваясь. Его ждала реальность.

Интерлюдия 3

Заброшенный склад на окраине города имел одно неоспоримое достоинство — он защищал от дождя. В остальном он был ужасен. Крыша протекала, окна заколочены досками, стены были покрыты угольной пылью, а еще на складе чем-то воняло.

Стефан сильнее запахнул полы изношенного плаща. Заплат на предмете одежды было так много, что местами они шли в два слоя.

Пальцы, измазанные мелом, дрожали. Ноги мерзли и мокли в старых ботинках.

За стенами склада бушевала буря. Бушевала она и в душе молодого человека.

Ночной гость склада был очень молод. Он числился студентом местной школы искусств, и, как и подобает каждому приличному студенту, люто беден, постоянно голоден и влюблен.

Именно последний факт и привел его на заброшенный склад. В этом деле копанию ему составили бутылка молока, краюха хлеба и новенький фолиант по демонологии, который студиоз выкрал в лавке букиниста.

На полу светился теплым желтым светом малый круг исполнения желаний, начерченный с помощью простого мела.

Надо тут пояснить, почему вообще такая ситуация стала возможной. Обычно в таких историях фолианты по демонологии находят в заброшенных домах, в старинных храмах, получают в дар от таинственных незнакомцев, на худой конец — обнаруживают, случайно, на дальних полках библиотеки.

В этой истории же фигурирует фолиант, еще пахнущий типографской краской, украденный в обычном книжном магазине. За подобное «преступление» молодому человеку грозили разве что общественные работы по очистке городской канализации или улицы.

Но фигура на грязном полу действительно называлась «малый круг исполнения желаний» действительно была эта фигура начерчена обычным мелом, а еще она работала. Как так?

Разве может любой простец воззвать к силам ада, и продать свою душу в обмен на исполнение желания?

Да, может. Только вот, по душе и желание. Когда в университетах можно официально выучиться на демонолога, когда государство официально скупает души, когда с некоторыми из предвечных есть официальные договора, а услуги экзорциста рекламируются в газете, в любого вызываемого демона может возникнуть вполне себе резонный вопрос: «Ну и на кой свет ты мне, такой красивый, сдался?».

Хотя это все лирика, потому как если простец вызывает демона, демон вкусно кушает. Так как на зов твари приходят охотно, а вот работа защитного круга требует магической силы, и, разумеется, в книгах, что написаны магами и для магов подобных нюансов не указывают.

Так что Стефану повезло и не повезло, одновременно. Он был достаточно талантлив и вдохновлен, чтобы жара его души хватило на полноценную активацию ритуала, но вот магической силы у него не имелось…

В другой книге и в другом мире эта история, скорее всего, была бы очень короткой и трагичной, и, местами, даже скучной:

Мальчик девочку любил, а она ему не дала.

Он вызвал демона чтобы завоевать ее, но у него не получилось.

И мальчика съели.

К счастью, это совсем другая история.

— Назови свое имя, демон! — Заорал Стефан, когда в центре комнаты возник страхолюдный монстр. Тварь сжимала в руках огромный топор, словно отлитый их хрусталя.

— А портки тебе не постирать? — Демон был не слишком вежлив. Он по-хозяйски закрутил безглазой башкой, словно и в самом деле оглядывался.

— Я… Именем Альдарии, требую, чтобы ты служил мне! — Голос студиоза дал петуха и последнюю фразу он пропищал.

— А это кто? — Теперь демон, кажется, рассматривал Стефана. Провал на месте носа отвратительно шевелился.

— Ппредвечная… В книге ннаписано, что ттты должен мне служить и повиноваться! — Заикаясь произнес Стефан.

— Не знаком. — Коротко ответил монстр, а потом сделал то, от чего молодой человек не по возрасту поседел. Порождение бездны вышло из круга и сделало пару больших шагов к стене. Демон поднял с пола мешок, в котором студиоз хранил свою еду. Вообще, чисто технически, в мешке лежал обед молодого человека. Но от ужаса и волнения то не мог запихнуть в рот ни крошки, так что обед вполне мог оказаться завтраком.

Порождение ада по-хозяйски порылось в мешке, одобрительно хмыкнуло и повесило торбу на пояс. После чего демон под ошарашенным взглядом Стефана направился обратно в круг.

На пол пути демон замер и повернул башку к студенту, который читал себе отходную молитву.

— Ты чего хотел то, болезный?

— Я… Я хотел, чтобы Филиция меня полюила! Я влюблен, а она… она…

— Не дала? — Участливо поинтересовался демон.

— Даже не смотрит на меня! — Выкрикнул осмелевший молодой человек. Хотя смелость больше напоминала истерику.

— Ууууу! — От странного звука с потолка посыпалась пыль. — Знаешь, парень… тебя как кстати звать?

— Стефан! — Молодой человек нарушил главное правило демонологов, и назвал свое имя призванному.

— Короче, Стефан, мой тебе совет, лучше подрочи. Вот ты чем занимаешься?

— Учусь, на скульптора!

— Вот этим и занимайся. Хорошая профессия, уважаемая, без куска хлеба не останешься. А баба, оно того не стоит, вот честно. Баба, она, знаешь, должна быть ласковой, доброй и в рот тебе заглядывать. А все эти фифы недоступные, на них время тратить не стоит. — Начал делиться нездешней мудростью демон.

— Но я ее люблю! — Запальчиво перебил гостя из бездны студиоз.

— Это ты так по молодости считаешь. Оно лучше на картинки передрнуть срамные. И самогона дернуть, шкалик. Как рукой снимет. А еще лучше в бордель наведайся. Хотя денег у тебя, судя по одежде, нет денег.

— Но… Я требую… — Проблеял студент, видимо, с перепугу растеряв остатки чувства самосохранения.

— У меня? Требуешь? Ты тут купидона узрел? — Монстр шевельнул уродливыми крыльями. — Напился что ли? — Гость из бездны склонился над Стефаном и втянул воздух, принюхиваясь. Студент едва не обделался от ужаса. — Вроде трезвый. Извини паря, я больше по всякому членовредительству. Ничем не могу помочь. — Демон снова отвернулся.

— Я заклинаю бездной… — Некоторым людям лишь чудом удается пережить молодость. Стефан же сейчас активно исчерпывал лимит чудес, выданный с запасом на всех влюблённых идиотов империи.

Молодой человек заклял бездну, и бездна отозвалась. Пол в меловом круге словно сделался жидким. По нему пошла рябь и раздался глас. Если бы сама вечность могла говорить, то звук был бы именно таким:

— Дядя Салех, я покакала!

И через несколько ударов сердца, звук повторился. Голос правда был немного другим.

— Мистер Салех! Прошу вас придумать что-то! Просто умоляю!

Монстр закрутил башкой и провал пасти безошибочно навелся на фолиант. Гость бездны довольно хекнул, и взял гримуар в лапы (топор он заткнул за пояс). После чего поплевал на пальцы и начал перелистывать страницы, словно проверяя их мягкость.

— Я это тоже забираю, чтобы фигней не страдал.

Студент только заворожено кивнул.

— Ну ты это, бывай Стефан, и всякой ерундой не занимайся! Учись хорошо, а дуру ту из головы выкинь. Она того не стоит! — С этими словами демон исчез в круге призыва, оставив после себя запах несвежих портянок.

Молодой человек неверяще смотрел в угасающий круг призыва.

Спустя годы, Стефан Церос станет всемирно известным архитектором. Его работы украсят дворцы сильных мира сего. А наиболее известная работа «Искушение Гения» займет место в кафедральном соборе всех светлых богов. И лишь на смертном одре он раскроет тайну своему ученику: В камне он изваял одного из древнейших, демона, уже достигшего багровых небес, которым движет вовсе не голод. Расскажет о той страшной тайне, которую демон однажды доверил молодому творцу: Душа человека, созидающего не стоит любви. Душа стоит гораздо, гораздо, гораздо дороже.

Кстати, так он никогда и не женился.

Конец интерлюдии.

— А что это летит там? Аврора? Тут водятся птицы? — Рей глядел куда-то в небо.

— Где? — Девочка, что задремала, сидючи на спине демона, вскинула кудрявую голову и уставилась на Салеха. Тот ткнул когтем куда-то в небеса. — Не, это не птичка! — Дальше голос девочки снова стал взрослым. — Бездна питается битвами. И теперь нам бросают вызов. Это один из первых! Первых из тех, кто желает бросить вызов и принять бой!

— А чего эта тварюшка летит жопенью вперед? Судя по взмахам крыльев, лететь она пытается в другую сторону. — Озвучил наблюдение Салех.

— А она не хочет. Боится.

— Боится? Нас? Мы же это, зайки. — Продолжил несмешно хохмить Рей.

— Меня. У меня тень прям во, больше, чем у всех остальных! — Девочка гордо вскинула голову.

— И что буде делать этот демон, когда до нас долетит, вопреки своей воле? — Поинтересовался Ричард.

— Примет бой и умрет. — Девочка отвечала как-то без интереса, словно рассказывала как правильно пользоваться шваброй и ведром.

— Так она вроде как драться не хочет. — Рей продолжал следить за тварью, что продолжала судорожно сопротивляться незримому ветру.

— Тогда она принесет клятву. И будет служить. Вечно. — Продолжила лекцию то ли девочка то ли женщина. Уж никак не вязался внешний вид Авроры и ее же голос.

— А если нападет и умрет? — Ричард тоже начал следить за приближающейся фигурой.

— Снова возродиться на пепельных полях и начнет свой вечный путь, от битвы к битве. А один из нас получит часть ее силы. — Ответила молодая повелительница бездны.

— А если она присягнет служить вечно, а потом мы умрем? — В графеныше проснулось любопытство.

— Тогда она умрет и возродиться с нами.

— А может ли она предать?

— Нет.

— Тогда почему эти демоны не объединятся в одну армию? Где наверху встанет самый сильный демон? — Ричард никогда не был в аду и ему все было в новинку.

— Иногда дети пепла умирают на совсем. И на полях появляются новые странники. А те, кто становится достаточно сильным, уходят, и больше не сражаются в битвах. Создают свой домен, и начинают копить души. Это князья Ада. Мы же идем по полям сражений, и тут князей не встретим, разве что случайно. Они редко сюда приходят, разве что в поисках слуг. И иногда, достаточно редко, Князья перерождаются тут, но, как правило, очень быстро уходят отсюда.

— Занятно! — Хмыкнул Ричард.

Гонимый незримым ветром гость, меж тем, начал снижаться и практически рухнул под ноги путников. Тварь напоминала освежеванную собаку с двумя наборами черных крыльев. На лбу демона торчал один единственный глаз.

Пес с трудом поднялся на дрожащих лапах, оглядел компанию, а потом рхнул на спину, демонстрируя всем мягкое подбрюшие.

— Он желает служить. — Удивительно мелодично произнесла девочка.

— Ну, пусть служит. Кормить его чем надо? — Салех навис над псом, рассматривая.

— Силой. Но он это еще должен заслужить. — Ответила Аврора.

— Ричард, гляди, идеальный питомец для тебя! — Расхохотался бывший инвалид.

— Мистер Салех, идите в… — Окрысился графеныш.

— Поздно, Гринривер, мы уже! — Протянул Рей немного удрученно.

Демонопад продолжился. Разные твари падали с неба, шли (вернее их тащило по каменной равнине) и пару раз вылезали из-под земли. Каждая моментально начинала всячески выражать покорность, и вскоре оказывалась в той толпе демонов что следовали за путниками.

— Аврора, а мы вот как-то прижучили Кердахара, такого демона, они с какой-то погонщицей пришел. Этот тоже князья были? — Рей и Ричард пару лет назад предотвратили вторжение демонов, которые организовала секта демоноплоклонников. Молодых людей особо не интересовало «как оно вся в аду устроено», и «кого мы там конкретно убили» но раз уж они тут оказались…

— Их кровь все еще взывает к отмщению. — Девочка словно прислушалась к вою ветра. — Когда князь ада получает достаточно силы и душ, он остановится владыкой. В их домене появляется свой источник магии, а сам домен становится непроницаемым для других князей.

— Так, а если кратко? Демоны может карьерно дорасти до князя, если не сожрут и обзаведется миньонами. Когда станет побольше душ и сил смертных, то князь станет владыкой. А что дальше?

— Владыка может стать предвечным. Но, чтобы стать предвечным сила мало. Нужны знания. От того и охотятся владыки за душами смертных, что способны понимать и созидать. На это может уйти не одна тысяча лет.

— А дальше? В кого вырастают предвечные?

— Предвечный может сожрать очень много душ или несколько других предвечных, и уйти в колыбель богов. Место, где он может переродиться в бога. Но и на этом путь не завершается. Боги питаются верой. И когда силы станет достаточно много, Бог может стать демиургом. Совторяющим миры. Но, когда в мире появляется разум, к границе мира приходят поля сражений.

— О, бесконечный круг жизни. Учись, Ричард. — Рей довольно хрюкнул. — А то, представляешь Аврора, мне этот крендель заливает о том, что наш мир — это шар, летящий в пустоте, и крутиться он при этом вокруг звезды! Огромного огненного шара, и говорит, что звезды — это такие же шары чистого пламени. — Бывший инвалид с довольным видом кивал своим мыслям.

— Между прочим, это не просто теории, они подтверждены расчётами, и наблюдениями! Эти шары, как вы изволили выразиться, видно в специальные увеличительные трубки. — Огрызнулся Графеныш.

— А кто-то на этих твоих огненных шарах бывал? Или в той пустоте, где наш мир, как ты говоришь, плавает. Чес слово, как слива в компоте. — Продолжал издеваться над приятелем Салех. — А вот по этим самым полям сражений мы с тобой сейчас ходим. Они тоже на отдельных шариках в пустоте?

— Мистер Салех, я вас очень прошу, вы совершенно не разбираетесь в вопросе. Научный подход…

— Ну, вот опять. Ричард, ты же образованный человек! Какая, к дьяволу, наука? — Рей все никак не унимался. — Не, согласен, маханика или там баллистика, это еще ладно. Ну может еще генетика. Но это не наука, а так, прикладные области. А вот химия, как можно заниматься превращением веществ без магии? Это как взять и отвергнуть все слова, что начинаются на гласные. Мол де это слова не правильные. Или там, астрономия. Следят яйцеголовые с трубками своими и воображают себе, на бумагах закорючки рисуют.

— Дядя Салех! Дядя Салех! — Аврора отвлекла Рея, который упивался победой в интеллектуальном споре.

— Да, Кудрявушка, чего тебе? Снова кушать хочешь? — Рей переключил внимание на девочку.

— Нет, просто Аргалог сейчас ругаться будет. Он уже десять минут ждет, когда на него внимание обратят.

— Да? А чего он такой скром…

Рей повернулся и нос к носу столкнулся в пятиглазым чертырехруким гуманоидом с себя размером.

— Он вызывает тебя на битву! Дядя Салех, убей его! Он не хочет меня слушаться.

— Ага, короче это, Ал… Аг… Короче, мужик, погоди минутку, я сейчас Ричарду объясню что он мракобес и жертва шарлатанов, и дам тебе пи… — Рей бросил взгляд на Аврору, и быстро поправил себя — пирожков с тумаками тебе отгружу! Во!

— Мистер Салех, я думаю, раз у этого демона есть имя, он один из этих самых князей ада. Может отнесетесь серьезнее?

— Дядя Салех! — В голосе было осуждение.

— Ну ладно, ладно, так и быть, чудища страшная. Пойдем силой меряться! — Демонический образ плохо сказался на Рее. Он вел себя очень странно.

Поля битв были готовы оправдать свое название.

Глава 18

Последнее, в чем можно было заподозрить бывшего лейтенанта штурмовой пехоты — честная драка. Потому, когда Рей и демон с труднопроизносимым именем отправились в круг, что заранее образовали преданные сторонники Авроры, с демоном произошел несчастный случай. Он упал на Ричарда, и умер.

Ричард автоматически выставил руки вперед, когда в его сторону полетела массивная туша, и на этом, собственно, князь ада и закончился.

Зрители рукоплескали. Ричард хотел грязно выругаться, но не нашел достойной причины, потому выругался просто так.

Путь через поля сражений продолжился. Число демонов активно прибывало. Среди демонов вспыхивали драки, но не до смерти, победители подходили к Авроре и объявляли себя десятниками, по праву силы. Получив несколько скупых слов и крохотную светящуюся искру в область головы (или в то место что ее заменяло) от девочки они уходили, и небольшой отряд демонической орды резко начинал выглядеть крайне организованным. Прям образцово организованным.

— Юная леди, а что происходит? — В голосе Ричарда было море подозрения. Уж больно организовано начинала выглядеть орда.

— Дядя Салех мне рассказал, как должны биться войска. Я учу этому слуг. Назначаю сержантов по праву силы. — Ответила Аврора. Чем дальше они шли, тем меньше в ее голосе было детского. Словно она разом повзрослела на три десятка лет.

Ричард от такого ответа растерялся и даже немного отстал. А после догнал уже Рея.

— Мистер Салех, знаете, что может быть страшнее чем вторжение демонов? — Прошипел Гринривер компаньону на ухо. Вернее на то место где должно быть ухо.

— Два вторжения демонов? Три вторжения демонов? Четыре вторжения демонов? — Начал перечислять Салех, у которого сбоило чувство юмора.

— Армия демонов, обученная по имперским стандартам! — Ричард юмора не оценил. — Мистер Салех, вы пописали смертный приговор всем живущим на земле!

— Ой, да ладно тебе переживать так. — Отмахнулся от приятеля бывший инвалид. — Если тебя слушать, так я этим занимаюсь постоянно. Ричард, мир гораздо крепче, чем ты думаешь.

— Но…

— Не нуди, твое графейшиство. Лучше подумай, ведь эти твои демоны отличаются завидной силой, среди них полно ментантов, а сколько умных людей души продали в свое время, а демоны до сих пор бьются гуртом, без строя. — Решил пояснить свою позицию громила.

— Так это армию не возглавлял кто-то из высших или варлордов!

— Когда армию возглавляет архидемон, то поверь, демоны, идущие строем это далеко не самое страшное, что вообще может случиться. Ричард, архидемон! Эта дрянь в одиночку может размазать армейский корпус. Меня другое волнует.

— И что же вас тревожит больше, чем армия демонов что бьется по стандартам штурмовой пехоты?

— Наличие у нас армии демонов. — Честно признался Салех. По причине отсутствия лица сложно было сказать, встревожен он или нет, но голос его выдавал. — Аврора отстраненная, мы куда-то идем, а за нами следуют уже несколько тысяч образин. И что-то мне подсказывает, что эти образины проникнуть в наш мир вместе с нами.

— И что вы предлагаете? — Мотнул головой графеныш, отгоняя дурные предчувствия.

— Если бы я знал. — Пожал плечами и крыльями Рей — Я, признаться, в аду еще не бывал.

Демоны продолжали прибывать. Клятвы мелких тварей принимали десятники. Преклонил уродливую башку демон, размером с башню. Склонил изящную шею алый дракон. Кружили в небе вивьерны, безмолвно шли гигантские богомолы. Тащились на огромной гусенице сотни мелких демонят, вооруженных каменными кольями.

— Аврора, а почему демоны такие странные? — Рей в который раз постарался расшевелить девочку. Уж больно молчаливой та стала.

— Демонов рождают сны разума. Страхи, переживания. В тех, кто мыслит и видит сны, есть искра творца.

— Так ведь демоны тоже разумны. Некоторые. Получается, демоны порождают демонов? — Продолжил развивать тему бывший лейтенант.

— Демоны не спят и не видят сны, дядя Салех.

Что ответить на это, Рей не придумал.

В небе мелькнул очередной портал.

— Аврора, может это, покушать хочешь?

— Благодарю вас, я не голодна.

В портал устремились какие-то летающие твари. Через несколько ударов сердца они вылетели обратно, держа в лапах какого-то бедолагу. Раздался душераздирающий крик. Демоны просто разорвали несчастного на кусочки. Один из демонов устремился к Авроре, завис перед ней и вложил в детскую ладошку большой изумруд. Девочка благосклонно кивнула демону. Тот улетел.

— Аврора, за чем тебе этот камень? — Осторожно поинтересовался Рей.

— Он красив. Это чистая душа. Такая яркая, такая горячая… — Девочка сжала камень в ладошки и тот засветился золотым цветом.

— Аврора, что ты хочешь сделать? — В голосе Рея звучала тревога.

— Его душа так чиста… Так… Вкусна…

— Твой папа будет ругаться. Аврора, ты же добрая девочка. Если ты скушаешь его душу, то он никогда не родиться снова. А так он чей-то будущий ребеночек. Давай лучше каши сварю? — Салеху хотелось сказать что то другое, но он взял себя в руки и начал следовать советам из книги.

— Я… Я не помню какая каша на вкус! — Девочка словно очнулась. — Дядя Салех, я ведь любила кашу?

— Да, только ее и ела. Манную. А папа твой кашу не любит, о это тссс! Большой секрет.

— Ой…

— Давай я лучше тебя на плечах понесу. А душу отпусти. Пусть летит. Он и так уже умер, его скушали твои демоны. А папе мы говорить ничего не будем! Чтобы значит он это, не ругался.

Рей отозвал демона, подхватил девочку и посадил себе на плечи. Он охнул. Девочка словно весела сотни килограмм. Лапы рея стали погружаться в каменистую почву. Рей сделал первый шаг. Девочка уселась на плечах, раскрыла ладони, и маленькая золотая бабочка устремилась в багровые небеса. Летаю твари было кинулись за ней, но душа увернулась от всех преследователей.

Аврора стала чуть-чуть легче и Рей сделал следующий шаг.

— Дядя Салех, дядя Салех, а какая на вкус каша?

— О, она как крем, только не очень сладкий, пахнет ванилью и состоит из маленьких мягких крупинок…

Рей говорил и говорил под непонимающие взгляды Гринривера. Но тот молчал. Рей же скрепил костями делая очередной шаг. Чем больше в Авроре становилась ребенка тем легче был каждый шаг.

Твари покрывали поля битв до горизонта. Живое шевелящиеся море. Небо потемнело от крыльев. Ветер усиливался.

Рей говорил и шагал. Спина трещала, измененное тело покрывал едкий пот. Ноги истерлись в кровь. Он непрерывно говорил с девочкой. О куклах, о погоде, о демонах, о ее папе. Рассказал о своем детстве, как ловил раков в обмелевшем пруду, как дрался с мальчишками, о том как они познакомились с Ричардом, о том что тоже знаком с Императором и даже пытался его убить. О путешествии на юг, в далекие земли, где у людей черная кожа, где вечерний воздух пахнет апельсинами и сандалом, а по лесам бродят дикие боги.

Слова лились без участия сознания. В голове билась фраза: покажите ребенку, что такое быть человеком. Получалось плохо. Ведь Рей, на самом деле, был не самым хорошим человеком. Чужие страдания его не заботили. Свои интересы он ставил выше интересов общества. Расчетливость и хладнокровие он умело выдавал за смелость, а благодушие за доброту. Его симпатии были приправлены изрядной долей расчетливости. Под настроение он мог проявить участие, но чужие беды его не волновали. Добрые дела и благодарность ничего не задевали в шрамированной душе.

Рей исповедовался ребенку, чтобы ребенок смог вырасти. Ему никто не говорил, что будет если позволить Авроре просто дать быть взрослой. Но совершенно точно ничего хорошего. Что же заставляло громилу делать следующий шаг? Боялся ли он за себя? Что та, другая Аврора потребует подчиниться или просто отмахнется?

При всех своих недостатках все же Рей был сильным человеком, и не врал себе. Он боялся, боялся до дрожи в коленках. Но годы на войне сделали его страх бесправным в его жизни. Если бы его спросили, движет ли им страх? Он бы ответил «да». И на вопрос «Движет ли им долг» он бы тоже ответил «да». Тщеславие? Забота о девочке, к которой он успел привязаться? Злая лихость и желание обмануть судьбу? Ярость от того, что его пытаются изменить? Упрямство? Перечислять можно было бы долго, и на каждый вариант. Воля человека подобна реке и эта река питается из многих истоков.

Рей очень надеялся, что этого хватит. Хотя, если уж быть до конца честным, многое из своей человечности он успел потерять. В конце концов, сейчас от человека в нем было предельно мало. Даже число конечностей не совпадало. С другой стороны, всегда есть чему порадоваться. Например, у Салеха была всего одна голова.

А бесконечный марш все продолжался, и продолжался.

— …и значит, закупка сырья у нас составляет до сорока процентов отпускной цены на продукцию, нам удалось минимизировать издержки, так как практически все эликсиры у нас выкупает университет… — Рей посвящал воспитуемую в нюансы работы алхимической лавки. — Чего там?

— Я говорю, мы уже пришли! Дядя Салех, а можно мы с собой возьмем моих демонов? Они тоже хотят гулять!

Рей поднял голову и огляделся. Он до сих пор не понимал, как он видит, точнее чем. Впрочем, сейчас это было не важно.

Горизонт заливал свет. Багровые небеса словно кто-то отсек огромный ножом и сшил с чужим небом, залитым жидким золотом.

— Эм… Аврора, так они же бойню устроят, всех поубивают. А если мы геноцид города устроим твоя папа ругаться будет. А еще нас в веках проклянут.

— Дядя Салех, ну пожалуйста! Пожалуйста — пожалуйста! — Аврора потрепала Рея по лысине.

— Ну… — В голосе бывшего инвалида появилось сомнение.

— Я им скажу детишек не кушать! Они только взрослых съедят!

— А папе что скажем?

— Что они сами!

— Да? — Рей вспомнил советы доктора Макситоса, о том, что у любых запретов должны быть причины. А еще родитель должен быть способен исполнять свои угрозы и обещания. Иначе его слова цениться не будут. Сейчас он не был уверен в том, что способен запретить девочке вывести легион демонов в мир. В конце концов, если по вашей вине в мир нисходит ад, это ведь уже как бы и не ваши проблемы, верно? Так размышлял Рей Салех и потому ответил. — Ну хорошо!

— Ура! Время великого кормления! — Радостно завопила аврора. И ад ей вторил.

Ричард, который слышал весь разговор едва не убил себя, лишь в последний момент осознав, что у него пасти вместо рук. Шлепок ладно по лицу мог стать последним. Не факт, что его бессмертие осталось таковым на полях битв. Гринриверу мысли Салеха были не ведомы, и потому он пришел к выводу что Аврора бывшего лейтенанта просто уговорила. Или, правильнее сказать подписала на блудняк. Графеныш отличался изрядным словарным запасом.

— Твое графейшиство, не куксись! — Ободрил приятеля Рей, который неплохо различал эмоции компаньона. — Вдруг там море? Я думаю, смогу убедить Кудрявушку поиграть демонами в рыбок.

Ричард скорчил скептическую рожу на белоснежно-белом лице. Корона на голове скептически скрипнула. Даже пасти на руках скептически щелкнули зубами.

Путь через ад закончился.

Интерлюдия.

«Замок над бездной» Такое название официально носил самый восточный форпост людей. Замок защищал город, Амальгмар укрытый в плодородной долине, и окружённый со всех сторон горной грядой.

Город принадлежал королевству Ильтаран. В нем обитало почти сто тысяч жителей, в черте города располагалось два университета и одна магическая академия. Богатые железом и серебром шахты должны были стать тем фактором, благодаря которому город, в будущем, должен был стать центром колонизации диких земель. Только вот свое название замок получили отнюдь не за обрывистые горные склоны. Земли на востоке были не обитаемые. И вполне заслужено носили название бездны.

Там без следа исчезали как одиночки, так и целые экспедиции. Магические заклинания регистрировали лишь высочайший некротический фон.

Ресурсов королевства не хватало для привлечения специалистов уровня магистра, чтобы провести нормальное исследование тех земель. Боги были не властны над мертвыми лесами. Или же не видели интереса, кто же этих богов знает? Хотя город был крайне набожен. В кафедральном храме хранилось Сердце Вестника. Сильнейший артефакт света. Как водится, что именно делал артефакт было не известно, но благодаря эманациям сферы дымчатого хрусталя кладбища на западе от города не поднимались в поход, земли обильно плодоносили, не смотря на холодный климат, а каждые третья беременность завершались появление двойни.

И все было хорош и здорово без малого две сотни лет, город процветал, копил деньги на очистку территорий, жители смотрели в будущее со сдержанным оптимизмом. Но потом на востоке, в диких землях, что-то случилось.

И сейчас у жителей «Замка над бездной» были, как бы это по мягче выразиться, проблемы.

Обо всем по порядку, для начала — небольшой экскурс в историю.

Люди заселяли эту территорию уже не во второй и даже не в третий раз. Предыдущие цивилизации оставили сгинули в пучине жутких катастроф, оставляя после себя многочисленные артефакты: древние книги, удивительные магические приборы, произведения искусства, или прирученные кошки.

Иногда подарки из прошлого были не слишком интересными. Иногда подарком мертвой цивилизации может стать причина ее гибели. Или еще одна причина ее гибели, которая просто не успела всех убить, потому как все и так уже умерли. Как в этом случае — целая не мертвая страна, жители которой в один прекрасный день умерли, а потом поднялись нежитью, но так как цели у мертвецов не было, они заснули. Города-склепы время укрыло от взглядов. Шли столетия и…

Из хороших новостей: стало ясно, почему на востоке такой высокий фон энергии плана смерти.

Восставшие мертвецы за несколько дней полностью уничтожили королевство. Волну мертвецов остановила река Ильта, что и дала название региону. Река была настолько широкой, что противоположный берег не всегда можно было увидеть даже в самый ясный день. Дикая нежить кораблей строить не умеет.

Соседнее королевство, увидав с дирижаблей сплошную волну мертвецов на несколько дней пути, оперативно исправило политические карты. В городах прошли поминальные службы. Разная летающая костистая пакость вполне успешно отстреливалась силами воздушного флота.

Единственным выжившим городом и оставался как раз Амальгмар. Но дни его были сочтены.

Армия мертвецов, как было сказано ранее, шла от горизонта до горизонта. Дикий лич, что раньше был то ли властителем этих земель, то ли верховным магом, то ли верховным магом тех, что тут всех убил… В целом не важно, кем он был раньше, по факту это уже даже не немертвый маг, а воплощение самой стихии. И этот монстр неспешно истощал защиту города.

Город подавал сигналы бедствия, но из-за темной завесы (так называют насыщения воздуха эманацими смерти, что поглощает любые магические сигналы, в том числе и самой школы смерти) никто не знал, что Замок у Бездны еще не пал.

Когда стало ясно что помощи ждать не от куда, жители начали молиться. Неистово. Так, как могут молиться лишь приговоренные к смерти, в безумной иссушающей надежде.

Боги молчали.

И тогда по улицам города разнесся ропот. И с тем же неистовством, что жители вымаливали у небес спасение, предавались они пороку.

Храмы опустели. Вино лилось рекой, мальчики становились мужчинами в объятиях почтенных матрон прямо на твердых камнях улиц. Играла музыка, шел карнавал обреченных.

По улицам бродили сумасшедшие и проповедовали, проповедовали, проповедовали.

Патрик Стормец, настоятель храма всесветлых тоже был среди этих безумцев. Он богохульствовал, овладевал прихожанками прямо камнях алтаря, и чертил на фресках срамные словам и пентаграммы. К демонологам относились сдержанно только в срединной империи, так что книжек с правильными формулами у проповедника не было. Но было рвение обреченного и вино с дурманящими травами.

И однажды, после оргии на порог храма вышел одержимый. Глаза еще не старого мужчины горели багровым. Голос был тверд и громок.

Он призвал уничтожить святыню, и отдать город бездне. Купить надежду. Ведь темным богам тоже нужна вера. И жертвы, добровольные жертвы.

Кто-то пытался пристрелить обезумившего настоятеля. Но пули не брали тело одержимого. Патрик просто шел на оружейный огонь и протянул кружку с вином. Тот выпил.

Не прошло и суток, как новый культ стал общенародным, и пьяные граждане беспрепятственно вошли в ворота Замка Над Бездной, что со стороны города. К тому мигу от армии нежити город защищала лишь магическая защита. Жить ей оставалось не более суток.

Граждане вышли на коллективную оргию, и улицы города окончательно погрузились в хаос. В вино, текущее по мостовой, примешалась кровь.

Одержимый сорвал со стены другую реликвию, топор первого лесоруба. Даже не реликвию а скорее памятную вещицу, и могучим ударом расколол «Сердце вестника».

Мир дрогнул. Где-то в небе словно лопнула струна. Кровавая оргия замерла, когда исчезла аура света, что хранила даже потерявший веру горожан. Костяки в гробницах зашевелились, а потом…

Бездна всегда щедро одаривает своих последователей. Но берет вдвойне, когда приходит время платить по счетам.

Горячим вином пробежал по венам ветер из-за грани. Тысячи человек забились в самых ярких оргазмах. Танцевали на улице женщины, весело раскидывая собственные внутренности. Матери выбрасывали детей из окон домов. Из фонтана в центре города забила кровь.

Мир дрогнул, через него пошла трещина. Небо засветилось алым, облака принялись закручиваться в воронку.

Над алтарем возникла кровавая клякса. Клякса пульсировала и ширилась. И в какой-то момент из нее вылез демон. Безглазая лысая голова, ужасающий рот, полный гнилых зубов, страшная пародия на крылья за спиной…

Аура, что исходила от существа заставила людей в зале опуститься на колени.

Демон полностью вылез из каверны и огляделся. Потом развернулся на месте и подставил лапы под провал портала. Оттуда выпал еще один демон. Выглядел он как маленькая девочка в алом плаще. Кудрявые волосы торчали во все стороны, по ним пробегали искры. Образ ребенка никого не обманул. Аура власти была такой силы, что стоящие на коленях пали ниц, прижимая лица к мрамору пола.

— Дяд Салех! Дядя Салех! Тут столько вкусной веры! Можно мне ее кушать? Дядя Салех, пожалуйста, меня тут искренне любят!

— Только эту самую энергию. Никаких душ, никаких жертвоприношений. Понятно?

— Спасибо, спасибо, спасибо! — Маленькая демоница обняла жуткого монстра, от чего тот смутился и пошел синюшными пятнами. В следующий миг над головой девочки возникла небольшая светящаяся корона. От полноты чувств девочка аж закрутилась на месте, то и дело весело подпрыгивая и громко хохоча.

За ее спиной из каверны показался еще один обитатель мира пепла. Тонкий, тоньше детского запястья, высокий черно-белый гость из бездны излучал неизбежность смерти. Вместо рук у него были пасти, красивое, почти человеческое лицо, а голову венчала корона из острых шипов и терний.

— Дядя Салех, дядя Салех! А можно теперь мне выпустить мои легионы? — Девочка подергала безглазого за штанину.

— Погоди минутку, Аврора, надо только расспросить хозяев, где им можно гулять. Пять минуток, хорошо? — Терпеливо ответил безглазый.

Девочка-демоница кивнула.

Тот, кого называли дядя Салех подошел к единственному, не павшему ниц мужчине. Владетель города, граф Фурлец не отводил взгляд от демона. Зубы его скрежетали. Он был настоящим аристократом. Истинным. Его не охватил экзальтированный ужас. Еготерзала горечь предательства светлых сил. Его честь требовала спасти жителей любой ценой. Он не пал ниц, но хотел предложить свою душу в вечно служение, в обмен на помощь ада. И у него были все шансы заключить сделку. Люди, чьи души сверкают так ярко, стоят легионов. Онемевшие губы с трудом разомкнулись, но демон его опередил. Уродливые уста распахнулись и произнесли такое, что граф машинально отвесил себе пощёчину, прогоняя странное видение.

Нет, безусловно, окажись на месте этого безглазого демона любой другой демон, город был бы спасен, в обмен на душу. Но…

— Псс, мужик, это… тут случайно рядом моря нет? Очень надо, прям очень-очень!

Граф тряс головой и сплевывал кровь с зубами. Ладонь, которой он себе отвешивал пощёчины, была облачена в латную перчатку.

Глава 19

С надвратной башни цитадели открывался захватывающий вид. С одной стороны, всеми оттенками серого переливалась молчаливая армия не мертвых. Ожившие трупы (в основном скелеты в ржавых доспехах), неподвижно взирали на высокие стены замка. Терпения им было не занимать. По другую сторону дымил и горел охваченный безумным карнавалом город. Играла музыка, развались жуткие крики. Белели снежные шапки гор. Над всем этим жутким зрелищем, окончательно превращая мир реальный во что-то нездешнее рдела удивительно прекрасная фантасмагория света. Свет адских небес смешивался с лучами солнца, чо изредка пробивались через прорехи в небе иного мира.

Ветер сходил с ума, завывая на все лады, словно не знал, что же ему исполнять, погребальную песнь, плясовую, или, как и положено приличному ветру, просто выть на одной ноте.

Пах обескураженный ветер тленом, кровью, дымом и специями.

— Ура! Армия немертвых! — Девочка рядом с огромным демоном прыгала на одной ножке, от полноты чувств, и кружилась на месте. — Спасибо, дядя Салех! Можно уже выпускать демонов?

— Погоди! — Девочка непонимающе взглянула на Салеха. — Ты это… Как твои демоны появятся?

— С неба упадут! Сейчас на небе появятся капельки и как только достигнут земли, лопнут. Как мыльные пузыри! А там бац и сидят мои слуги. Прячутся.

— А ты можешь выбирать, куда капельки упадут, и кто в них сидеть будет? — Снова спросил бывший лейтенант.

Девочка задумалась. Ее лицо сделалась озадаченным. После она не очень уверенно кивнула.

— Тогда слушай, видишь вон тот камень торчащий? Где костяки стоят на так густо? Пусть туда вылезут самые толстошкурые и жирные демоны. — Рей принялся раздавать указания.

— А зачем?

— Аврора, как зачем? Ты помнишь, я тебе устав читал? Твоя задача смешать ряды противника, и обеспечить плацдарм для высадки основной части. — Голос Салеха приобрел менторские нотки.

— Ты мне это не рассказывал!

— Да? Значит мы до планирования и проведения десантных операций не доходили еще. Значица тогда это, ты меня слушай, надо нам грамотно все сделать, тогда и жертв будет минимум и противника мы уничтожим! — Закончил бывший громила под восхищенными взглядами девочки.

— Мистер Салех, а может все же устроить просто масштабный прорыв и наслаждаться зрелищем? Ну там, безудержная волна тварей, сметающих все живое не живое на своему пути? — Ричард ощутимо шатался на сильном ветру. — Мистер Салех, Вы чего творите? Что мы будем потом делать с армией демонов? — Добавил Гринривер сквозь сжатые зубы.

— Ричард, не занудствуй. У нас не больше двухста тысяч демонов. А тут мертвяков в разы больше. Тут видимость километров на десять, и все занято этой армией. А где-то еще сидит лич который всем этим паром управляет. — Спокойно ответил рей, повернув безглазую башку в сторону спутника.

— Аврора, ты все поняла? Сначала крупные демоны, потом свита, потом уже тех кто магичить умеет, как только плацдарм получится.

— Да, дядя Салеха! — Кивнула девочка и на одной ножке запрыгала к краю обзорной площадки и забралась на парапет. Рей было дернулся, но остановил себя. Аврора не стояла на камнях, а висела в сантиметре над ними.

Крохотная фигура раскрыла руки в стороны, словно обнимая весь мир. Ветер трепал полы алого плаща. Над головой девочки висела крохотная корона. Корона светилась золотым светом. Ветер набирал силу, облака стали закручиваться в воронку.

Раздался звук, будто в небесах кто-то дернул гигантскую струну, и она мелодично завибрировала. Звук повторился, и снова, рождая мелодию.

Разразившаяся буря вздымала целые тучи праха. Облака неслись с такой скоростью, что те стали перемешиваться в однородную массу. Раздался звук лопнувшей струны, музыка оборвалась…

И небо излилось на землю. В самый центр построения нежити.

Сначала было пламя. Яркое, всепожирающее. Немертвые вспыхнули как спички, обращаясь невесомым пеплом. Земля загорелась.

И в этом пламени возникли твари. Огромные, покрытые твердой чешуей огненные саламандры вырвались из родной стихии, сея разрушение. Они двинулись по спирали, уничтожая истлевшие костяки.

Мертвяки дернулись, но обычной нежити было нечего противопоставить ожившей стихии. А ы месте прорыва стали возникать похожие на бочки демоны. Огромные тела венчали крохотные головы, а лапы сжимали топоры и дубины из черного камня. Демоны махали оружием, и от каждого взмаха в шла взрывная волна, что опрокидывала мертвецов, сбивая тех с ног и смешивая ряды.

Раздался торжествующий рев и в мир сошел первый дракон, капая раскаленной слюной из распахнутой пасти. Дракон извернулся в воздухе и плюнул куда-то вглубь построение. Огненный шар со скоростью пушечного снаряда унесся вдаль и взорвался.

За спинами демонов стали возникать мелкие твари, что неслись в разные стороны добивая упавших мертвяков или уничтожая те, кто начали путаться под ногами у тяжелых монстров.

Битва за Амальгмар началась.

Звякнуло железо, и на башню поднялся граф Фурлец.

— Проходите, граф. У вас наверняка множество вопросов. — Ричард был сама учтивость. Не смотря на четыре метра и телосложение палочника но умудрялся очень солидно выглядеть.

Мужчина огляделся и решительно вылез на башню.

— Цена! Я хотел знать цену! Вы пришли на зов, вы уже… уже… — Фурлец завороженно уставился на то, как мертвяки бьются с демонами. В этот момент шестиметровая фигура рухнула на землю с жутким грохотом и ее как муравьи облепили бегуны — вид нежити, что состоит только из человеческого торса. Вооружены цепными лезвиями на локтях.

— Граф, расслабьтесь. Мы не демоны. — Ричард изобразил на лице скуку. — И нам не нужна ваша душа, ваши клятвы и даже ваши деньги.

— На самом деле мы обычные люди. — Поддакнул Рей.

— Люди? — Граф вытаращился на гостей. На фоне багрового небам они очень органично смотрелись.

— Я вам даже больше скажу. Вот этот милый джентльмен с крыльями на самом деле паладин светлых богов. И вообще собрался жениться. — Голос Гринривера был бесстрастен.

— Просто так завертелось и нас попросили с ребенком посидеть и вот… — Рей продемонстрировал картину эпической битвы между адом и смертью. — И должен сказать, это мы не в первый раз так. В том смысле, что мы постоянно вот так влипаем, а в от с ребенком это мы впервые. Да… — Окончательно запутался Салех и смущенно замолк. В его исполнении это смотрелось крайне сюрреалистично.

Повисло неловкое молчание.

— Сэр Стивен — Ричард обратился к мужчине. — Вы же нам не поверили?

— Ни единому слову. — Честно признался граф. Ему было страшно. Ему было прям вот очень страшно. Он был готов умереть, сражаясь плечом к плечу с воинами света. Он был готов продать свою душу бездне. Он был готов к тому, что его туп будет столетия бродить по этим землям в войске мёртвого мага. Но то, что происходило сейчас не укладывалось у него в голове.

— Так вы это, пришли сюда выяснять что нам надо? Души там, в жертву кого принести или ритуал какой сотворить? — Уточнил Салех.

— Истинно так! — Запальчиво воскликнул мужчина, в надежде, что гости бездны наконец закончат издеваться. Как никак, а у аристократа была гордость.

— Тогда подготовьте кувшин молока, теплого, кашу, манную, котелок, с ванилью. А еще постель теплую, без клопов, теплую ванну, и чистые полотенца. И выпечки. Плюшек таких маленьких погрызть. — Начал перечислять Салех. — Чего вы так вылупились? Эти там биться до утра будут. А ребенку спать надо.

— Да, граф, прошу вас, не сочтите за пренебрежение вашим титулом. — Заговорил Гринривер. — Мы с вами равны по происхождению. Просто ваши люди не решаются к нам подойти и падают в обморок при одном нашем виде. В любом ином случае мы бы не стали вас обременять подобными просьбами.

— Что вы, мне не… Вы смеётесь надо мной? — Не выдержал мужчина и заорал на своих собеседников. Он был готов ко всему, и потому был предельно взвинчен.

— Клянусь своей бессмертной душей, мы не собираемся требовать вашу душу, вашу жизнь, и души и жизни ваших подданных! Все боги мне свидетели! — Вокруг черно белой вытянутой фигуры в воздухе завертелись огненные всполохи. Потом тени. А потом и искры света. От последних Гринривер слегка задымился.

Граф ошарашенно опустился на колени, складывая ладо в молитвенном жесте.

— Кто вы?

— Мистер Рей Салех, лейтенант штурмовой пехоты, в отставке. — Ричард представил спутника. — Я Ричард Гринривер, сквайр, седьмой сын графа Гринривера. С нами Аврора Морцех, единственная дочь маркиза Клауса Морцеха. Как вы могли заметить, у нас сейчас определенные сложности с внешним видом, но я надеюсь, что в ближайшее время мы их решим.

— Господа…

— Джентльмены. — Подсказал Ричард

— Простите?

— Я говорю, вы можете обращаться к нам «джентльмены» это наиболее уместно. — Терпеливо объяснил графеныш.

— Хорошо, джентльмены. — Слова, казалось, застряли у графа в горле. — Кровать, ужин, молоко и выпечка для вашей воспитанницы. Еще что-то?

— Да, распорядитесь, чтобы сюда принесли три кресла, вино, закусок. И свежей прессы. Ах да, не забудьте пару биноклей. — Графеныш был очень вежлив.

— Да, сейчас решу все вопросы! — Кажется, у Фурлеца случилась истерика, но он это тщательно скрывал.

— И граф!

— Да?

— Последнее кресло для вас. Присоединяйтесь. И вино для себя выбирайте тоже по вашему вкусу. Когда бы вы еще увидали такое зрелище?

Мужчина лишь ошарашенно кивнул. И молча удалился.

Граф Фурлец в качестве вина для себя выбрал виски.

Тяжелые стулья, сколоченные из толстенных брусков и накрытые ворохом одеял, сошли за кресла.

На закуску был выдержанный сыр, моченые яблоки и стебли каких-то местных растений, маринованные с луком.

Граф безрезультатно хлестал виски и задумчиво глядел на битву.

Там происходило интересное.

Выходцы из ада очистили все пространство перед городом, укрепились и отбивали штурм мертвецов.

Демоны были страшны в бою, неутомимы, трудноубиваемы, поголовно владели каким-то фокусами, а то и полноценной магией. Мертвяки же были многочисленными, а зачастую и многоразовыми. И их тоже поддерживали маги. Воздух искрился от заклинаний, в небе кружили стаи летающих тварей, то и дело развались взрывы и яростные вопли атакующих и умирающих демонов. Армия не мертвых сражалась молча.

Ричард читал газету, разложив ее на небольшом столике. Страницы ему переворачивал Рей. А плюшками кормила Аврора, которая периодически подбегала к столу, выпить молока или схватить печение. Для кормления девочка использовала шпагу графа, на которую накалывала угощение и протягивала Ричарду.

— Дядя Салех, дядя Салех, а можно я по мертвецам магией ударю? Прям чтобы ух и бабах? — Аврора снова начала донимать Рея. Тот тяжело вздохнул и оторвался от стакана.

— Аврора, у тебя есть что-то, чтобы за горизонт достать?

— Шквал пламени и кровавый плач.

— А магов вражеских они уничтожат?

Девочка тяжело вздохнула и помотала головой.

— Тогда это, пусть твои демоны готовят запасную позицию, а потом в панике бегут. А ты по ним жахни. Тем, что гарантировано магов уничтожит. Когда они поближе подойдут.

— А можно я на драконе полечу? — Снова озвучила идею девочка.

— Нет, Кудрявушка, нельзя!

— Почему?

— Потому что нельзя вылезать за стационарную защиту для контратаки если у тебя нет нормальной разведки. В вторых, ты уже отправляла свою проекцию и ее моментально сбили, а ты вражеского мага так и не вычислила. В-третьих, маленьким девочкам нельзя летать на драконах. — Чуть ворчливо ответил Салех. Он к вину не прикасался пил чай.

— Вы всерьез рассчитываете уничтожить армию нежити? — Не выдержал граф. Он сидел как на иголках. Алкоголь его не брал несмотря на то, что бутылка была уполовинена.

— Ну, у нас вроде как армия демонов. Демонов много. Пока не закончились.

— Это безнадежно. — Ответил помертвевшим голосом владелец города.

Ричард озадаченно посмотрел на графа. Потом на Рея, на Аврору.

— То есть вы не верите в успех нашего маленького предприятия? — Все же уточнил Гринривер.

— Я облетал окрестности на дирижабле. Мертвецы идут плотным потоком на несколько дней вокруг. Свами бьется даже не десятая часть. Необходимо уничтожить их предводителя. А он и близко не пойдет. — Безжизненным голосом ответил Фурлец. — А его магия почти ситощила защиту города.

— Да? — Озадаченно поинтересовался Рей. — Аврора, а у тебя там много демонов осталось?

— Сорок тысяч. — Девочка грустно взглянула на поле битвы. В следующий момент поле битвы накрыло серое облако. — Тридцать восемь тысяч. — Добавила она уже тише.

— Ну, а еще призвать? — Уточнил Рей.

— Они просят плату.

— Плату?

— Души. Жизни. Рабы. В битве с мертвыми нет славы. Нет чести.

— Ну, и хрен с ними! Ты еще сколько сможешь призвать?

— Смогу… не многих.

— Главное сможешь! — Отмахнулся громила, изучая карту, разложенную на столе. Нам до границы почти триста миль. За неделю дойдем.

— О чем вы? — Граф взглянул на Рея не без содрогания но с надеждой.

— Вот этот тощий крендель умеет работать горнопроходческим комбайном. — Рей ткнул лапой в Гринривера. Мы можем уйти под землю. Там в каком-то месте вызовем демонов и пусть закупоривают проход. А мы тем временем пройдем под землей до обжитых краев.

— И приведем с собой армию нежити? Ох как все будут рады, ох какое нам спасибо скажут. Мистер Салех, я вас уверяю, нас никто никогда так не благодарил. — Желчно ответил Ричард, нехорошо усмехнувшись.

— Ой, да подумаешь, геноцидом больше, геноцидом меньше… — Отмахнулся Салех.

— Го… Джентльмены, а вы о чем сейчас?

— Не важно. — Поспешно ответил Гринривер. — В любом случае это невозможно. Даже если я сделаю проход достаточный для того, чтобы в него протиснулись несколько тысяч человек, то вместо прохода у меня получится довольно оригинальный склеп. — Жеско закончил молодой человек.

— В смысле? — Удивился Рей.

— Мистер Салех, поя способность втягивает воздух. Достаточно будет чего-то вроде вон того монстра — Рей махнул в сторону поля боя, где мертвый демон поднимался в виде нежити, чтобы наглухо закупорить пещеру. Это я уже не говорю о такой неприятно штуке как водоносные горизонты. А они регулярно встречаются на десяти, тридцати, семидесяти и ста метрах. И скальный массив не дает гарантии. Так что Граф, вариант не плохой, но только если вы решите похоронить всех поддатых в одном месте.

— Вы так спокойны… — Ответил Граф помертвевшим голосом.

— А чего нам переживать? Оно по первости только нервничать заставляет. — Благодушно ответил Рей. — После раза третьего как-то уже особо нервничать не охота.

— Да, как я мог забыть, вы же вышли из ада. — Саркастично ответил граф. — Джентльмены, не хотел бы этого произносить, но лучше бы на вашем месте были истинные лорды бездны.

— Да? И почему вы так решили? — Кажется, Салех не на шутку обиделся.

— Ну, как минимум, они бы совершенно точно не ответили мне фразой «Извините, сэр Стивен, у нас закончились демоны, как планируете хоронить население?». — Все же виски на Фурлеца подействовало. Только не заметно.

— Ну, в теории, мы можем найти их мага и выстрелить в него и пушки с помощью Ричарда. — Предложил идею Рей. — Он обладает очень интересным атрибутом, который позволит ему кого угодно убить. Даже отожравшегося лича.

— И какая же пушка нужна для этих целей? — Горько ответил граф.

Салех что-то прикинул в уме, разглядывая приятеля.

— Сантиметров сорок. В целом, его можно затолкать в тяжелый снаряд. У вас есть мощная артиллерия?

— Мощная артиллерия? Джентльмены, гарнизон города до сих пор вооружен дульнозарядными ружьями. До нас не доходят современные образцы стрелкового вооружения, а вы про артиллерию!

— Тогда давайте уроним Ричарда с дракона. — Все продолжал фонтанировать идеями Рей.

— А куда? Мистер Салех, вы можете сказать, где сидит сам лич? Или, может вы знаете, где его филактерия? А если филактерия не одна? Их ведь вполне может оказаться семь. Тварь сильная.

Граф обалдело слушал препирающихся компаньонов.

Неожиданно раздался жуткий грохот. В неба посыпались огромные раскаленные каменюки. Аврора все же применила высшую магию. Взрывная волна растрепала графу волосы. Запахло гарью. Пространство перед городом превратилось в выжженную равнину. До горизонта.

— Дядя Салех, дядя Салех! Правда круто?

— Блееск! — Оценил эффект Рей. — А давай подождем пока мертвяки снова придут и еще раз жахнем?

— Только еще разок могу. — Тяжело вздохнула девочка. И стало видно, что была она бледна, и на лбу выступила испарина. Рей взял влажную салфетку и принялся вытирать подопечной лицо.

— Сэр Стивен! А вы куда? — Ричард окликнул графа. Тот на негнущихся ногах шел к краю парапета. Бросил взгляд на горизонт, где нежить уже начала свое движение через выжженную равнину.

— Я… Я больше так не могу. Это невыносимо… — Мужчина залез на парапет, бросил взгляд вниз и сделал шаг в бездну.

Правда, полетать ему не вышло. В следующее мгновение он осознал себя висящим в воздухе. Огромная лапа сжимала ему загривок, смяв доспех. Напротив своего лица он обнаружил морду очень нехорошо оскалившегося Рея Салеха.

— А я думал, у тебя есть яйца. — С глубоким разочарованием произнес бывший лейтенант.

— Это агония. — Произнес владетель города бесцветным голосом. — Я не могу спасти свой город и своих людей. Я не могу умереть достойно. Вместо исчадий ада два страшных недоумка с маленькой девочкой.

Аврора тыкала Ричарда в ногу, и когда тот склонился принялась шептать ему что то на ухо. Белое, похожее на маску лицо, оживилось.

— Вот я понять не могу, ну раз ты так решил, что, не мог как мужик уйти? У тебя ведь наверняка есть взрывчатка. Нагрузил бы на себя пуд или два и пошел бы на мертвяков. Всяко лучше чем куском мяса подыхать. Вот скажи мне граф, у тебя тут жена есть? Дети?

Граф поднял глаза от земли на морду собеседника.

— Есть. — Все так же бесцветно ответил мужчина.

— И они у тебя там, в городе? В уютном поместье?

— Да…

— Слушай, вот я тебя теперь вообще больше не уважаю. То есть ты решил отмучиться, а семья пусть как-то сама? А ты знаешь, как некроманты делают свои батарейки? Лич делает их из детей. Еще живых детей. В глаза смотри, ничтожество! — Рявкнул Салех на собеседника. Тот озадаченно уставился туда, где глаза были должны находиться. Потом завертел башкой. Громила что то сообразил и уже мягче добавил. — Ладно, смотри в пасть. Ты вообще чем думал, ну?

— Мистер Салех, я очень уважаю и ценю ваше чувство юмора, вы почти уговорили бедолагу пойти и прирезать собственную семью. Позвольте выразить свое глубочайшее восхищение. Даже я до подобного не додумался. А мое жестокое чувство юмора известно всей империи. — Ричард отвесил компаньону поклон. — Но я вынужден прервать вашу шутку. Пока вы там обсуждали наиболее оптимальные способы завершения земного пути, юная леди предложила план.

— Да? И какой? — Салех повернул голову в сторону Авроры. При этом он и не думал ставить на землю графа.

— Голоса. Они вернулись. Они просят разрешение… — Девочка смущённо потыкала туфелькой камень.

— На что разрешения? Кудрявушка, не стесняйся. — Ободрил Рей воспитанницу.

— Они хотят сокрушить моих врагов. — Ответила девочка.

— Это они молодцы. А что они хотят? Не просто так же они хотят сокрушить этих самых врагов?

— Хотят поговорить. Просто поговорить. И принести дары.

— Да? — В голосе Рея был огромный скепсис. — И никаких клятв, никаких зиккуратов? Никаких Жертв?

— Если такова цена я г… — Рей заткнул собеседницу рот лапой.

— Только разговор. И дары. Говорят, я буду вольна отказаться.

— Ну… — Рей очень хотел сказать нет, и прорываться через армии немертвых в сторону реки. Он всерьез подозревал что это гораздо безопаснее чем принимать предложение князей ада. Но потом его взгляд упал на графа. Он смотрел. Нет, не на Рея и на Аврору. На город. И столько в этом взгляде было…

— Хорошо, давай сюда своих князей. — Рей подошел к креслам. Усадил на одно из них графа а потом ласково, почти нежно, дважды сжал ладонь на конечностях Фурлеца, сминая латные доспехи и ломая кости.

Граф сжал зубы, стремясь сдержать полный боли крик. Раздался тяжки стон.

— Вы же видите, мужик не в себе. А так он точно не сбежит. — Пояснил Рей Ричарду и Авроре. Те смотрели на Салеха со смесью недоумения и страха. — Ну, вдруг его переклинит, и он снова побежит прыгать с крыши? — Не увидев понимания у собеседников Рей решил просто игнорировать взгляды. После чего переключил внимание на Фурлец. — Ты это, граф, не расстраивайся сильно. Я, в отличие от тебя, порядочный человек. Если у нас ничего не выйдет, я сам схожу и убью всю твою семью. — Ободрил беднягу Салех.

С этими словами он уселся на жалобно скрипнувшее кресло закинул в рот плюшку. После налил в бокал виски и вручил графу. Тот проглотил залпом.

— Дядя Ричард, дядя Ричард! — Аврора снова потыкала Гринривера пальцем. — А на дядю Салеха действуют эманации ада, и он превращается в демона?

— Увы, юная леди, это хорошее объяснение, но ни разу не истинное. Мистер Салех таким был с первого дня нашего знакомства. Или вы думаете, нас просто так все бояться стали?

— Ладно. Все равно я дядю Салеха люблю. — Аврора вернулась к парапету.

Небо чужого мира снова начало свой жуткий танец.

Глава 20

В этот раз все было иначе. Если прорыв реальности в исполнении Авроры напоминал огненный столб с небес, то сейчас горел сам воздух.

Сотни воронок, от горизонта до горизонта.

С неба излилось пламя. Пламя такой силы, что горела и плавилась земля. Мертвый лес стремительно обращался лавовыми полями. Горели скелеты. Горели жуткие некроголемы, что состояли из сотен сшитых тел. Пахом обращались рыцари смерти. Казалось, что огненный вал начисто смел армию немертвых. Но лишь казалось. Шли сквозь пламя воины праха. Их не трогал ни адский пламень, ни лютый холод. Восставали скелеты, кости их были черны, а костлявые пальцы сжимали такие же костяные клинки. Армия мертвых переродилась. Ведь у смерти тысячи обликов. Все смертно. Даже звезды. И после них тоже остается пепел. И пепел ударил от земли в небеса, разрезая алые небеса черными клинками. Где-то облака останавливали свой бег и по черным клинкам текла алая горячая кровь, словно прах резал не небо, а живую плоть.

И с небес ада огненными метеорами сошли князья его. Каждый такой метеор врезался в землю, рождая облако раскаленных осколков. За осколками шел вал плазмы, что обращал раскаленную землю в жидкий расплав. И из этого жидкого камня рождались воины. Не простые демоны, которых тысячами призывала Аврора. Закованные в алую от жара броню, вооруженные причудливым оружием, демоны вставали в строй и тут же шли в атаку за своими предводителями.

Рей завороженно шуршал пакетом, закидывая себе в рот очередной пирожок. Граф Фурлец завороженно смотрел на открывшееся зрелище. Из его глаз текли слезы.

А битва тем временем разгоралась. И стало ясно что до этого мертвецы бились не всерьез.

Алые клинки скрестились с черными. Сгоревшие костяки поднимались тенями, что не в силах был развеять даже самый яркий свет, что давал огонь.

Навстречу князьям ада восставали призраки. Те, что тысячи лет бились друг другом в чертогах смерти. Огонь перестал литься с небес и каждый клочок земли обратился местом боя и схватки.

Завертелась жуткая карусель битвы. Князья ада, более не скованные волей Авроры, без остатка отдавали всех себя единственому искусству, что им доступно. Битва.

Многорукая трваь билась сразу десятью клинками. ЕЕ кружали сотни призрачных солдат, но не могли даже поцарапать. Им в спину ударили сотни закованных в латы демонов, разрывая призрачные тела с тким усилием, словно те были сделаны из металла. Но теням на подмогу стремился скелет, вооружённый простой косой. Но росту в скелете было больше десяти метров, а колоссальное оружие рассекало алые латы, словно те были сделаны из бумаги. Скелет сошелся с варлордом… и пал. Но и сам демон потерял десяток конечностей и кровь с шипением излилась на раскаленную землю.

И таких схваток были сотни.

— Слыш, твое сиятельство, а хочешь шутку первостепеннейшую? Видишь демонов страшных? Ну, те что самые стремные, которые тысячами других командуют? Мы им пару дней назад яблоки в задницы засовывали те взрывались! — Рей хохотнул и плеснул себе вина. Граф покоился на собеседника и налил себе еще виски. Услужливые слуги принесли сразу ящик, чтобы Фурлец не бегал за добавкой. А может предвидели что мужчина сломает ноги. Кто ж этих слуг знает?

Аврора стояла рядом с Ричардом, доверчиво прижавшись к тонкой ноге. Лицо Гринривера было бесстрастным.

— Они красивые! И сильные! — Произнесла она.

— И именно по этой причине ваш драгоценный батюшка был против того, чтобы вы устраивали подобные развлечения в центре города. — Ввернул Ричард. Он тоже находился под впечатлением, хоть и не показывал этого.

Армия нежити сопротивлялась отчаянно. Где-то демоны терпели поражение. Там павшие тут же восставали и шли биться с живыми. Но этого было мало. Все больше было участков земли свободных от восставших мертвецов и призраков. Все чаще алые мечи резали призрачную плоть.

Раздался жуткий вой, и где-то у горизонта вспыхнул огромный купол праха. Волна что вырвалась из него шла по земле. И там, где серое марево касалось земли стихало пламя, а силы мертвецов удваивались. Но этого было мало. И вскоре по полю носились отряды демонов, уничтожая редкие островки сопротивления.

Раздался громкий щелчок. И потом вой. Звук проникал в тело, корежил кости, от него ныли зубы, а волосы на голове шевелились. Разумеется, ни один из этих эффектов не коснулся Ричарда с Реем, а Аврора и вовсе даже не вздрогнула.

В алое небо взмыл костяной дракон. Овеществлённое порождение магии смерти. Размером он был огромен. Призрачное пламя опаляло багровые небеса.

— Вот тебе и лич. — Хохотнул громила. — Вот тебе и мертвый маг. Ричард, ты знаешь, что такое костяной дракон?

— Не встречал. Просветите? — Ричард бросил короткий взгляд на собеседника.

— О, это песня. Высшая форма не мертвого мага. Причем полностью безмозглая. Это когда маги в стихии растворяются. Это полнейший гаплык. Слышишь, Фурлец, хана твоему городишке. — Рей весело хлопнул графа по ноге от чего тот жалостливо взвыл. То ли от боли то ли от безнадежности.

Граф рухнул на пол и пополз в сторону парапета. Рей подхватил мужчину и посадил его обратно.

— Вот, не зря я ему ножки сломал. А то бы он уже со стены сбросился. — Рей заботливо замотал владельца города в одеяло, да так, что тот не смог вырваться.

— Мистер Салех, может нам следует обеспокоиться?

— А чего тут беспокоиться? Хана нам, Гринривер. Чтобы такую падлу завалить надо что-то смертоносное. А у нас демоны тут летают, резвятся. Мы от этой гадости даже не удерем.

— Мистер Салех, вы излишне пессимистичны.

— Да? Я бы не сказал. Я само жизнелюбие. Сейчас вот, допью винище и пойду семью графа убивать. Я не больно, чесслово.

— Они справятся. — Тихо произнесла Аврора. Но ее все услышали.

— Чует мое сердце, все снова решат, что это мы. — тоскливо произнес Ричард.

Тем временем дракон кружил в воздухе и над ним небо становилось черным. Но не тем, каким бывает ночное небо. В тьме, что отравляла небеса не было и капли жизни. Ткань мироздания зияла прорехами, первозданные силы сошлись в неистовой битве, а с земли в небеса взмывали князья. Высшие демоны изрядно потеряли в численности, но те, что выжили стали сильнее. Дети огня рождают в битве и в битве же умирают. Триумф питаем пламя.

И вот, вокруг дракона взвился хоровод огоньков. Сотни варлордов и тысячи летающих тварей создали огненную завесу. Призрачное пламя гасило пламя истинное, но детей бездны становилось все больше…

В единый миг все изменилось. Кружащие в хороводе огни кинулись на дракона и облепили его светящимся покровом. Дракон забился, набирая высоту. Он стремился искупаться в чернильной тьме, что возникла над ним. Но не дотянулся всего чуть-чуть. Покров из тысяч инфернальных тварей завибрировал, раскаляясь. Пламя охватило костяк, и дракон рухнул. Грохот разнесся раскатом грома. А на месте падения вспыхнуло яркое зарево.

С такого расстояния, где происходила битвы князья ада напоминали светлячков. Сотни светлячков, что кружат в чаще леса. Огненный столб опал. А светлячки ринулись в разные стороны.

— То есть дракона они ушатали? — Уточнил Салех.

— Да, и теперь ищут его семь сердец. — Ответила Аврора. В голосе ее пропали детские интонации и он снова стал напоминать голос взрослой женщины.

Рей поднялся с кресла и встал рядом с девочкой.

А в небе продолжали свой танец огоньки. Прошел час. Земля начала остывать. Черное пожарище было куда ни глянь. Выжжена равнина, где нет ничего живого и мёртвого.

Легионы демонов подходили к городу., выстраиваясь ровными прямоугольниками, словно на параде. Десятки и сотни тысяч демонов. Алое на черном.

Горячий ветер трепал волосы Авроры, которая задумчиво взирала в небеса.

С неба спустился первый демон. Пять метров роста, костяная броня, двуручный меч из белой кости. Огромные крылья с тонкими перьями, словно вылепленными из тончайшего фарфора. Демон был красив и чем-то неуловимо знаком…

— Дагработ! — Радостно воскликнула девочка. — А мы тебя разве дома не забыли?

— Пламя освободило меня, госпожа. Я жажду служить и защищать.

— Служить и защищать!

— Служить и защищать!

Семь голосов прозвучало. Семь демонов повисло перед башней

Дагработ, владыка Ярости, Мартазон, верховный служитель Ненависти, Рактозар, воплощение Зависти, Балфамет, повелитель Голода, Мортарс, несущий Отчаяние, Астрафен, принц Похоти и Кростанос, убивающий надежду.

Князья ада были красивы. Смертоносной красотой оружия. Глаза их пылали жидким золотом. А голоса звучали чарующей мелодией. В руках каждый сжимал по огромному куску черного хрусталя. Эти дары они сложили у ног девочка. Остальные жители ада кружились на удалении. Но после вручения даров светящийся круг почти коснулся башни и на камень стали сыпаться камни по меньше. Сотни камней. Тысячи.

Вскоре весь пол был усыпан сверкающими драгоценностями.

— Госпожа! — Семь голосов звучали в унисон и им эхом вторило небо ада. — Дозвольте говорить!

Аврора, что внимательно изучала демонов, осторожно кивнула.

— Госпожа! Прими в дар эти души. Эти твои враги и они повержены во славе. Это была славная битва. И была она во славу твою. Молим, госпожа! Снизойди до нас! Снизойди и властвуй над нами! Мы кинем к ногам твоим миры! Открой душу! Открой и стань той, кем ты являешься по праву силы!

— Что вы хотите от меня? Меня не интересуют королевства смертных. И не интересная мне корона ада. Моя жизнь среди смертных меня вполне устраивает! — Голос девочки не был голосом ребенка. Так бы могла говорить Аврора, будь ей лет пятнадцать.

— Не царства земные. И не владычество над землями пепла. — Голоса утихли, словно ветер перед бурей. — Стезя Бога!

— Пойдемте с нами, госпожа! И вы никогда не узнаете, что такое страх! — Произнёс один из демонов.

— Вы не когда не будете одна!

— Никто не сможет бросить вам вызов!

— Никто не обидеть вас

— Никто и никогда не причинит вам боль

— Вы получите все, что пожелаете!

— Вы раскроете все тайны мироздания!

— Мы вознесём вас на вершину мира!

— Все, что пожелаете!

— Все, о чем мечтаете!

— Все, чего вожделеете!

Голоса лились, один за одним. Вспыхивали пламенем и растворялись в нем.

— И зачем это вам, мои верные слуги? — Произнесла Аврора голосом, полным сдерживаемой силы.

— Мы проведем вас в колыбель богов…

— И встанем рядом…

— На одну ступеньку ниже, чем вы…

— На самой вершине мира…

— И владыки склонятся пред нами…

— Во славу вашу!

Девочка, завороженно взирающая на демонов, сделала шаг вперед.

— Аврора! — Голос Ричарда был насмешлив и полон призрения. — Вы ребенок, и лишь это извиняет вашу глупость. — Реплика графеныша всерьез порушила очарования сладких речей.

Девочка подняла взгляд, полный раздражения на Гринривера.

— Ты не смеешь так говорить со мной! — В голосе Авроры не осталось ничего детского и даже человеческого.

— Еще как смею. Это всяких наивных дурачков эти твари могу обмануть. Но юная леди, вспомните. Вы же столько всего интересного увидели за последние дни. Неужели не вынесли не единого урока? — На этих словах Аврора растерялась и уставилась на Ричарда с неподдельным любопытством. — Вспомните Невила Трифоди, которому доступны все тайны мироздания. Что принесло ему его знание? Он забыл какая на вкус человеческая еда! Стал ли он счастливым? Или Старый Хромель? Что дала ему его сила? Он забыл себя! Может тетушка Алисия? Власть, у нее была власть что не каждому богу сниться! Усталость! Е душа выжжена! А еще каждый из них одинок! Безнадежно! — Теперь уже голос Ричарда налился силой, и уже ему вторили небеса, свидетельствуя истину. — Старый Невил потерял себя и все чем он дорожил. Искандер потерял разум и не единой души не осталось что любила бы его. А Алисия? Старуха держит пару душ в телах животных. Ее дети забыли дорогу к ее дому! — Ричард перевел дух. — Да и я сам, кому нужен со своим всемогуществом? — Закончил он горько.

— Лукавство имя этого лжеца! — Ответил Дагработ. — Трое потерялись на дороге. Трое брели в потемках. Трое потерпели неудачу. Но вы не неудачница. Вы другая. Мы же вознесем вас на вершину. И мы не покинем вас!

— Никогда!

— До скончания времен!

— Примите клятву!

— Примите силу!

— Примите души!

Аврора презрительно скривила губы отвергая его доводы и сделала еще шаг.

— Кудрявушка! А ты своим демонам вопрос задай. Всего один вопрос. Куда они дели твою маму? — Выкрикнул Рей, он хотел прикоснуться к ребенку но незримая сила сковала его по рукам и ногам, не давая пошевелиться.

Аврора испуганно посмотрела на Рея и потом на демонов.

— Вы сами убили ее, госпожа! Своей силой! Принесли себе в жертву!

— Она сама принесла себя в жертву!

— Во славу Вашу!

— Во имя Ваше!

— С честью, породившая великую силу в нее ушла!

— Но мы вернем ее из силы! И она сможет служить вам! Как и мы!

— Как каждый из нас.

Раздался смех. Задорный, веселый смех. Хохотал Рей Салех. Его Грудная клетка вибрировала, порождая странные звуки.

— И эти чепушилы тебе будут втирать за могущество? Кудрявушка, будь они теми, кем себя возомнили, да они бы легко спасли твою маму! Раз они такие из себя все всезнающие и всеведущие, то пусть принесут тебе дар! Они же с тобой были всегда!

— Какой?

— Колыбельную! Ты же хочешь услышать колыбельную, которую пела тебе твоя мама, пока ты жила у нее в животике? Моя мама пела. И мне и сестренке. Я знаю. Пусть! Они же все такие всесильные!

— Я желаю услышать колыбельную! Дагработ!

— Госпожа… но…

— Колыбельную! Хочу услышать, как пела мама! — Капризно закричала Аврора. Голос ее дрожал.

Демон склонил голову. Ветер стих. Все стихло.

Раздался звук словно где-то рядом билось большое сердце.

И со всех сторон полился голос.

«У меня есть дом

В нем живет крошка гном

Очень добродушный и смешной

С белою лохматой головой…»

Слова колыбельной лились над израненным миром. Слово за словом. Тихим молодым голосом.

Каждый кто слышал их, мог закрыть глаза и увидеть красивую женщину с водопадом кудрявых волос цвета зрелого меда. Женщина улыбалась и гладила себя по животу, а с другой стоны к ее руке прикасалась крохотная ручка младенца….

Колыбельная стихла. Пропали и звуки сердца.

— Владычица ада? Власть над миром? Такой судьбы хотела для тебя твоя мама? — Голос Рея был насмешлив. — Не верь лживым речам. Демоны не способны воскрешать мертвых! Никто не способен! Лишь тот, кто сотворил наш мир, но и он давно не отвечает на молитвы. Сделать куклу, которая будет говорить тебе что она твоя мама — легко. Но ты хочешь играть в куклы целую вечность?

Аврора плакала. Горько, навзрыд. Так, как может плакать только ребенок, который потерял свою маму. И в этом плаче было столько безнадежного горя…

— Есть те, кто тебя любят уже сейчас. А еще ты можешь вырасти и у тебя будут свои кудрявушки. И ты им споешь эту песенку. Ты можешь взять Ричарда в мужья, и он тоже не станет одиноким. Много чего можешь сделать. Но все это не доступно богам. У них свои дела. — Продолжал Салех.

Аврора рыдала, а потом…

— Уходите! Уходите и никогда больше не приходите! Не хочу с вами дружить! Не хочу с вами играть! Вы плохие! Плохие! — Девочка схватила первый попавшийся камень и кинула его в демона. — Забирай, забирай свои души! Ты мне не нужен! И остальные демоны мне тоже не нужны! Да если бы вас не было у меня бы была мама! ИЗЫДИТЕ!

Голос Авроры налился такой силой, что весь демонический сомн прост сдуло. Небеса закрутились, втягивая в себя огненные искры…

Багровая пелен истаяла. Небо вновь стало просто небом. И через него показались звезды и ущербная луна. Где-то рядом оглушительно застрекотал сверчок.

— Все хорошо, Кудрявушка, ты большая молодец. А насчет демонов не переживай. Если хочешь, мы тебе еще наловим. К тому же твои князья ада не самые сильные. Если хочешь, мы с дядей Ричардом кому0нибудь из владык рога обломаем или богу какому, чтобы он тебе прислуживал. Если ты потом захочешь адом повелевать. — Рей стоял на коленях и гладил девочку по голове. К нему возвращался человеческий облик. Как и к Ричарду.

— Мистер Салех, понимаю, что не время, но тут странного добра накидано. — Голос Ричарда был напряжен. Рей посмотрел на приятеля, а потом уставился на кучу камней под ногами.

— Аврора, слушай, а если тебе эти все души не нужны, может того, отпустишь их? Пусть летят? — Обратился громила к девочке.

Та тоже взглянула на камни и махнула рукой.

— Летите!

И в следующий миг в небеса взмыли сотни тысяч крохотных светящиеся бабочке. Они начали кружить в хороводе, заливая все белым светом, в небе стал разгораться свет и величественная, невыразимо прекрасная крылатая фигура начала спускаться с небес, демонстрируя высокие навыки пилотажа. Ангел выполнил идеальную бочку и спустился на башню.

Посланец небес выглядел как крылатая девушка, совершенная, прекрасная, чуждая всему земному. Она коснулась крылом графа Фурлеца и тот мгновенно исцелился. Лицо его разгладилось и тот рухнул на колени шепча молитвы. А вот Ричарда и Рея разметало поднявшимся ветром.

— Здравствуй, Аврора! — Голос ангела был очень похож на голос, что недавно пел колыбельную. Пугающе похож.

— Ззздрасте!

— Ты очень хорошая девочка, Аврора! Ты сегодня совершила очень много хороших дела. Отпустила души хороших людей. Ты спасла город от страшной армии нежити! Небеса склоняются перед тобой!

— А… ты кто? Ты моя мама? — Осторожно спросила девочка, с восторгом разглядывая посланницу света.

— Я Альмарим, владычица востока. И я пришла чтобы взять себя с собой, на небо! Там вечный свет, там никто никогда не говорит никому прощай! Там ты найдешь все что ищешь. Ты нужна нам, Предрассветный Ветер. И если хочешь, я с радостью буду твоей…

Речь ангела была грубо прервана. И прервала ее торчащая из груди ангела рука. Рей Салех подкрался к посланнику небес и пронзил насквозь ладонью. Обратным рывком он уронил Альмарим себе на колено, схватил левой рукой за нижнюю челюсть, а правой за верхнюю, ломая зубы. Мышцы вздулись и Рей Салех разорвал посланнице света лицо.

— Ходют тут всякие а потом дети пропадают. — Ворчливо прокомментировал происходящее громила, с ног до головы залитый кровью. Кровь пахла мирой и сандалом. — Это, Аврора, ангел был. Те же демоны, только в профиль и другим питаются. Демоны пороками всякими, а эти значит благодатями.

Девочка отреагировала на происходящее удивительно спокойно.

— Дядя Салех, а можно мне перышек нащипать? Я буду играть с ними!

— Конечно, сейчас! Рей перевернул слабо трепыхающееся тело на бок и поманил Аврору жестом. С глухим стуком из раны на груди выпала сфера дымчатого хрусталя и покатилась по камням.

Ричард, который успел накинуть на голые чресла плед, присел на корточки и поднял трофей.

— Мистер Салех! Вы же паладин! Вы же присягнули свету. — Гринривер с интересом разглядывал сферу, оттерев ту с помощью своей накидки. В голосе его было только вежливое любопытство.

— И чего? Я что, по-твоему, должен был эту бабу крылатую в попу целовать, когда она у меня ребенка увести хотела? Я, твое графейшиство, человек хоть и исполнительный, но с понятием. И со всякими пидорасами не работаю! Особенно если они бабы. — Зачем-то добавил он.

— А проблем у нас из-за этого инцидента не будет?

— Знаешь, Ричард, ты как-то плохо понимаешь в делах божественных. Ты думаешь, мне почему с этими светлыми богами легко? Они сильно армию напоминают. У них есть кодекс правил, а это почти устав. И если ты действуешь по уставу, то тебя под трибунал загнать практически не возможно. Вот пример тебе, в армии, ежели я пристрелю генерала, если тот на охраняемы объект полезет дурниной, без сопроводительных документов, то меня, конечно, помурыжат, но не накажут. И даже наградят. Вот и у светлых такая же ситуевина. Они конечно, больше за мораль. Но тоже формалисты жуткие. Так что не парься. Лучше вон, перья помоги выдергивать. Между прочим, ценный алхимический ингридиент.

— Перья ангела? Выдёргивать? Еще не остывшего? Надеюсь, я могу рассчитывать хотя бы на маленькую подушку? — От энтузиазма Ричард едва не светился.

— Думаю да, только это, не филонь!

— Так, минутку, решу только один вопрос. Граф! Я вас очень прошу, не надо пытаться прикинуться мертвым! — Обратился Ричард к Фурлецу который забился в угол.

— Я… О боги! За что мне это все!

— Может его придушить по-тихому? Чтобы лишнего не болтал? — Озвучил идею Рей.

— Мистер Салех, оставьте свою личную непризянь. — Ричард был благодушен. — На долю человека выпали тяжелые испытания, и он сломался. Нельзя винить за подобное. Граф, вы же сохраните в тайне все произошедшее на крыше?

— Я принесу любые клятвы, господа…

— Достаточно вашего слова. — Мягко поправил собеседника Ричард.

— И что же мне говорить? Если спросят? Обо всем произошедшем?

— Говорите, что с драконом случился несчастный случай. — Предложил Салех.

— Несчастный случай? — Граф хохотнул.

— Именно он. Поругался с демонами. Умер. А они взял улетели.

— А демоны откуда взялись?

— Каша вкусная. Они увидели, стоит каша на башне и прилетели. А там дракон безобразничает. Все знают, демоны любят кашу. Доели и улетели, куда летели. — Неожиданно включилась в игру Аврора.

— Во-во, и прорыв за собой закрыли. — Поддакнул Салех.

— А ангел? — Фурлец, кажется, слегка тронулся умом.

— А что ангел? — Удивился Ричард. — Прилетел Ангел, потом улетел, и нет никакого ангела. Я мастерски умею избавляться от тел. Даже от таких. Ричард ткнул пальцем в остывающую гостью. — А если спросят, зачем прилетал, так для того, чтобы вернуть вам святыню.

С тми словами Ричард вложил сферу в руки графа. Точно такую же, как до этого была расколота одежимым. Разве что чуть больше.

— Кстати, теперь вам наверно понятно, почему на молитвы никто не отвечал? — Иронично поинтересовался Гринривер.

Граф заторможено кивнул.

— И это, как там тебя, Фурлец, метнись сверчком, и притащи нам ведро кипятка. — Озвучил просьбу Рей. — А ты мы эти перья до утра драть будем. А с кипятком всяко сподручнее!

Бездонное небо вращалось на небесной оси, даря жителям выжившего города, пожалуй, самую пронзительную ночь в истории.

Теплый ветер гулял по выжженной равнине.

А сквозь спекшуюся землю проклевывались новые, зелены ростки.

Эпилог

Столица.

Высокий мужчина с пышными аккуратными усами растеряно бродил в холле «Золотой жемчужины», самой дорогой и изысканной гостиницы столицы. Мрамор пола отзывался звонким стуком и когда по нему ступали начищенные ботинки. А еще он тихонько скрипел, когда по полу катились крохотные колесики чемодана.

Вообще костюм мужчины слабо подходил под величественные интерьеры. Добротный, но не слишком дорогой, он уступал в цене даже облачению персонала, не говоря уже об одеянии постояльцев.

Сейчас же холл «Золотой жемчужины» был дополнительно украшен растяжкой: «Трехсотый юбилейный ковен демонологов и заклинателей имени царя Соломона»

Так что излишне говорить, что мужчина чувствовал себя не в своей тарелке. Он просто дрожал от ужаса.

— Мадам, не могли бы вы мне помочь? — Наконец, гость добрался до стойки и схватился за нее как за спасательный круг.

— Да, чем могу служить? — Миловидная девушка в излишне обтягивающем платье сидела за стойкой. Перед ней лежал журнал и небольшая книжечка популярного нынче писателя.

— У меня возникли небольшие затруднения. Вот! — На стойку легла папка с бумагами. — Понимаете, я детский врач. И мне пришло приглашение, не семинар. Я правда не понял от кого, название организации — спонсора на иностранном языке. За мной прислали дирижабль. Только там со мной никто не разговаривал. А потом возница привез меня к вам. И сказал, что я прибыл по адресу. Но тут совершенно точно не можете проходить семинар по детским болезням и вопросам воспитания. Тут какая-то ошибка. Но я надуюсь, вы можете мне подсказать что…

— Профессор Маскитос? — Девушка приветливо улыбнулась, изучив бумаги.

— Дда, все верно, вы наверно даже могли читать мои книги! — Профессор огладил усы и приосанился.

— Пройдемте со мной. Девушка взяла ключ и вышла из — за стойки. Двигалась она с кошачьей грацией. — Вещи можете оставить. Их доставят в номер.

— Да? Ох, спасибо. Возможно, этот семинар проходит где-то в зале гостиницы, но тут такие важные люди, наверно, даже табличку не вывесили и вот…

Девушка нажала на кнопку и открылся лифт. Профессор безропотно проследовал за ней, не прекращая говорить. Взгляд его то и дело скользил по ладной фигурке провожатой.

— …может возница малость перепутал адреса или какие-то из сопроводительных бумаг потерялись, и я… я… А куда мы поднимаемся?

— В ваш номер. Для вас забронирован императорский номер. С бассейном на крыше.

— Императорский номер? Но тут точно какая-то ошибка… я…

— Проходите! Мы рады принимать в гостинице такую важную персону! Весь персонал нашей гостиницы к вашим полным услугам! — Голос девушки стал до неприличия чувственным. — Любое ваше желание будет исполнено.

Оглядев обстановку, девушку и свои ботинки профессор внезапно успокоился, окончательно уверившись в мысли что он пришел куда-то не туда. Маскитос был решительно настроен восстановить справедливость. А воспитание не позволяло ему воспользоваться положением.

— Девушка, прошу меня извинить. Я детский врач и автор не слишком популярных книг по воспитанию. Очевидно, организаторы перепутали меня с кем то, возможно, у меня есть однофамилец. Давайте пока воздержимся от заселения меня в этот прекрасный номер. Пожалуйста, отведите меня к кому-то из организаторов, думаю, мы легко решим этот вопрос, и я отправлюсь обратно. Не хотелось бы вводить уважаемых людей в еще большие расходы. Один только дирижабль стоил наверно, как мой загородный дом! — Максимально спокойно и вежливо проговорил мужчина.

Девушка мягко улыбнулась и подошла к профессору. Близко подошла. Очень близко.

— Я чувствую ваш страх, профессор. Ваше смущение и вашу неловкость. Пожалуйста, не стоит переживать. Вы профессор Юджин Маскитос, прилетели к нам из Стун-тауна. Наеюсь, вы простите нам маленькую лож по поводу мероприятия? Но вы действительно являетесь почетным гостем на нашем ковене. И мы очень надеемся что вы выступите с докладом. Ведущие умы наше отрасли просто покорены вашими работами.

— Но… Но… Я же пишу книги по детской психологии. При чем тут многоуважаемые заклинатели ада? — Севшим голосом произнес мужчина и сделал шаг назад.

— О, хороший вопрос. В аду только и разговоров о книгах Профессора Маскитоса. Вы наш самый почетный и самый уважаемы гость. Пожалуйста, не сдерживайтесь. — Глаза девушки блеснули расплавленным золотом. Платье соскользнуло к ногам.

— Ничего не понимаю. — Профессор сделал еще шаг назад, но спина уперлась в стену.

Бежать было некуда.

Амальгмар

— Вынужден признаться, в кои то веки мне по душе статуя. — Ричард стоял у ворот замка и любовался надвратной башней. Вернее, скульптурой на ней.

Салех и Гринривер, очень похожие на самих себя стояли на парапете и смотрели вдаль. Между ними, на небольшом возвышении, стояла маленькая девочка. Она вытягивала руки в небеса, словно даря им что-то. В каменных ладонях лежала дымчатая сфера, что испускала мягкое сияние.

Все пространство перед крепостью было густо засажено фруктовыми деревьями. Нескончаемый сад на многие лиги вокруг.

— В кои то веки что-то хорошее сделали — Рей тоже пребывал в крайне умиротворённом состоянии духа. В гости к графу зайдем?

— Предпочту воздержаться. — Ричард тряхнул головой. — Он снова залезет под трон и начнет рыдать. Предлагаю посетить местные винокурни. Говорят, тут гонят исключительный кальвадос.

— Это тема, вот это я понимаю, культурная программа. — Одобрительно прогудел Рей. — Не то что обычно, рауты светские, музеи, места памятные. Тьфу, скукотища.

И компаньоны отправились на неспешную прогулку по одной из мощеных дорожек.

Бесконечный сад производил ошеломляющее впечатление.

Земля, усыпанная пеплом, давала удивительно щедрые всходы.

Непримечательный кабинет в недрах имперской канцелярии.

— Господа! Высочайшей волей, каждому из вас вручается орден Эйриха Победоносного третьей степени. За безупречное проведение операции по захвату архимагов Закатной империи. Так же высочайшим повелением с вас снимается опала и вы можете вернуться на действующую службу в орден дознания. Поздравляю, джентльмены, вы искупили свои грехи перед короной. 0 Старик в темно-сегой мантии зачитал приказ и положил его обратно на стол, после чего протянул награждаемым по длинному лакированному пеналу.

Два немертвых мага почтительно склонили головы и приняли награу. Один из них, с абсолютно незапоминающимся лицом, тайком вытер о форменный камзол ладони. Они н вспотели, но привычка осталась с тех пор, пока маг был еще жив.

Второй, с лицо, что напоминала маску, до того безжизненным он было, никак не выдал свои эмоции.

— Спрошу сегодня лишь об одном. Как вам вообще пришла в голову подобная идея? Откуда вы могли знать, что все так закончится? Я дал дозволение на операцию лишь по той причине, что вы оставили в залог свою суть. Реально поставили на это свои шкуры!

— Все просто. Мы слишком хорошо понимаем, что с этими двумя не стоит связываться. — Метволицый взглянул на начальства и улыбнулся. Одними глазами.

— И нет во всем мире ни единого человека, кто бы знал об этом лучше нас. — Так же сдержанно ответил второй.

— И все же, вы уверены, что следует оставить подобные формулировки в отчете? Канцелярия шлет возмущенные депеши. — В голосе старика не было недоволсьтва. Одно лишь ворчание.

— О, эти формалисты удавиться готовы за лишнее слово. Но ка иначе назвать этих двоих? Вы ведь сами убедились. И даже в живую посмотрели.

Старик взглянул на своих подчиненные и очень деланно вздохнул.

— Да, действительно. Тут не поспоришь. И впрямь, опасные долбоебы…

Рим-таун.

Звонкая пощёчина прозвучала, кажется, на весь кампус.

— За что? — Голос Рея Салеха был возмущённым и слегка извиняющимся.

— А сам не догадываешься? — Регина Штраус стояла перед громилой, уперев руки в бока. Девушка имела крайне возмущенный вид.

— Неа. — Озадаченно ответил Рей. После чего выставил вперед руку и начал перечислять. — С Гринривером по борделям не шляюсь — Первый загнутый палец. — Письма тебе шлю регулярно — Втрой загнутый палец. — В пьяных дебошах не участвую — третий загнутый палец. — Людей по напрасно не бью — четвертый загнутый палец. — Студентиков не кошмарю — Пятый загнутый палец. — Регина, я же цветы подарил. Ну чего тебе не хватает? — Последнюю фразу Салех едва не прорыдал.

— Ты безнадежен. — Девушка тяжело взодохнула, а потом потрепала бывшего лейтенант по щеке. — Гринривер на тебя плохо влияет. Ты же ничего не можешь сделать по-человечески. Хотя я тут даже не знаю, подобное даже ему не по плечу!

— Да о чем ты говоришь. Вот чесслово, не понимаю я тебя!

— Дети, Рей, дети!

— Ну я же тебя послушал, я прочел книгу этого твоего профессора, Мас…. Мос… комара короче! Ты же сама говорила что я с детьми не умею обращаться. Ну вот, я и учился. Теперь я хороший отец! — Очень довольным голосом закончил Рей, но потом увидел какую гримаску скорчила девушка и осекся.

— В этом и есть проблема! Рей Салех! Ты слишком, слишком слишком основательно все делаешь! Нельзя так со мной, я живой человек! И у меня тоже есть нервы!

— Да объяснишься ли ты или нет? — Взревел громила. От вопля с деревьев вспорхнули птицы а студент попрятались.

— Ну хорошо — Девушка выдохнула, успокаиваясь, но потом взглянула на небо и е настроение вернулось на ту же, отрицательную отметку. — Когда ты мне прислал то письмо с описанием твоих похождений и письмо от Авроры, с рисунком, это было ужасно мило, и уже было тебе поверила. — Девушка выдохнула. — Потом мне пришло письмо от профессора Маскитоса, вернее справка, о том, что Рей Салех действительно неплохой человек и допускается к воспитанию детей. Это было забавно. Потом мне пришло письмо от маркиза Морцеха. В котором он рекомендовал тебя как человека исключительных качеств. Тогда я начала за тебя гордиться! Потом ко мне пришло письмо за личной подписью императора! Рей! Императора! В котором он утверждает, что ты идеальный отец и он настоятельно рекомендует мне зачать с тобой детей. Это пугало до икоты! На практике, в заброшенном храме неожиданно оживает статуя одного из архидемонов. Эта, мать ее статуя склоняется в поклоне и приносит мне скрижаль! — Девушка замахала руками. — Скрижаль о том, что Рей Салех — хороший отец. Меня потом долго допытывали жрецы, кто такой Рей Салех, и почему у него целый архидемон в посыльных. Я тогда онемела! От ужаса! Но черт с тобой думаю, ладно, у Рея, как всегда, интересное приключение вышло. Но Рей, разорви тебя бездна? Это что? И девушка ткнула пальцем в небеса.

Салех поднял голову, пытаясь понять, куда же ему глядеть, а как понял…

— Ой…

— Вот именно! Ой! Мать его, Ой ёй ёй!

Регина указывала пальцем на небо. А по небу плыли облака и складывались в буквы.

Регина! Рей Салех — отличный парень! И точно будет хорошим отцом.

С уважением

Искренне твой

Бог

* * *

Авторское послесловие

Вот и подошла к концу третья книга. Ура.

Эта история для меня вышла крайне личной, и в чем то даже интимной. Слишком много в Авроре Морцех от моей Кудрявушки. Надеюсь, со временем она прочитает эту книгу и искренне посмеется над похождениями двух опасных долбоебов.

Традиционно, начну с благодарностей.

Спасибо моей жене и дочке за то что не потеряли меня, пока я очень активно работал над этой книгой.

Ангелине еще одна благодарность, потому что именно благодаря ее чуткости и понимаю у меня была возможность так интенсивно работать. Если бы не она, этой истории бы не было)))

Спасибо моим родителям. Навррядли они прочтут эту книгу, но они очень много для меня значат, а еще треть книги была написана на кухне в деревне. Надеюсь, я не слишком их пугал своей слегка одержимой рожей.

Персональная благодарность моему литературному редактору, Роману Бобкову, за то что благодрая его советом мои истории становятся лучше, ну, или как минимум, читабельнее.

Традиционная благодарность пространственно-временному континуму, без тебя меня бы не существовало.

Отдельная благодарность доктору Комаровскому. Надеюсь, если он, случайно, прочтет эту историю, то оценит глубину прикола.

Эта моя самая быстро написанная книга, иногда придумывалка реально уставала придумывать. Не уверен что в дальнейшем потяну подобные марафоны, но все же…

Теперь немного новостей и планов.

1. Литрес предложил мне подписать договор на всю серию (персональную). Книги выйдут с моими иллюстрациями, моими обложками, моей редактурой и корректурой, внимание! Без цензуры. Все семь томов. Три сапога — пара уже на верстке. И выйдет в ближайшее время. Подписчики увидят пост об этом.

2. Следующая книга будет называться «Кровь и чернила» и будет посвящена тому промежутку времени, которые не был описан ранее. Повторюсь, подписывайтесь на меня, чтобы не пропустить выход книги.

3. До нового года выйдут еще две книги

4. Все книги сейчас проходят глобальную литературную редактуру. Через месяц-другой все желающие смогут насладиться идеально отполированным текстом.

5. Скачивание будет доступно после первой редактуры. То что вы читаете сейчас по сути черновик.

И еще, читатели, спасибо Вам, без вас бы всего этого не случилось. Оставляйте отзывы и комментарии (тут и на литресе) это очень мотивирует работать.

Так что прощаюсь. До очень скорой встречи!

Тимофей Царенко Кровь и чернила

Глава 1

– И что за эффект должен быть у этого зелья? – За столом сидел красивый молодой человек с золотистыми волосами до плеч. В руках он держал крохотную кофейню чашку, из которой только что сделал большой глоток. – Кстати, на вкус ничем не отличается от обычной воды. Ваш алхимик сделал что-то пристойное?

– Я тебе потом скажу, ты опиши, какие ощущения? – Ответил ему собеседник, уродливый лысый громила с протезом в виде совиной лапы на месте левой ноги. Перед громилой на столе лежал блокнот, куда тот делал записи.

– Я даже не знаю. Пока не чувствую ничего необычного… Хотя, мне будто не хватает воздуха, наверно надо выйти подышать… – раздался звук, с которым голова встречается со столешницей стола. По полу со звоном покатилась чашка.

Громила с довольным видом осмотрел полученную композицию. Тело молодого человека затряслось, на губах выступила алая пена. Лицо исказила судорога. Он распахнул глаза и в следующий миг левый уполз куда-то под бол, а зрачок на правом сдался в точку.

Агония продолжалась еще некоторое время. Пять минут спустя жертва отравления затихла.

Еще через минуту мертвец ожил и отвращением вытер пену с губ с помощью салфетки. Молодой человек огляделся. Лицо его приняло самое что ни на есть недовольное выражение.

– Мистер Салех! Объяснитесь! – Проговорил золотоволосый. В голосе звучало едва сдерживаемое бешенство.

– Действие наступило через тридцать секунд после приема во внутрь. Жертва почти моментально потеряла сознание, во время агонии не была способна на осознанные действия. Прием популярных антидотов широкого спектра действия никак не повлиял на действие препарата. – зачитал громила с бумаги. Голос его был полон терпения. Словно он не травил своего собеседника, а выполнял с ним лабораторную работу.

– Вы испытали на мне яд? – Озвучил очевидное щеголь. Одежда молодого человека говорила о серьезном достатке, тонком вкусе и откровенном киче. Серые штаны и жилетка из тонкой шерсти, сорочка с пышным воротником.

– Причем заметь, очень хороший яд. – Довольно улыбнулся громила. – Пол стони золотых ушло на синтез. Там куча магических компонентов.

К слову, улыбка вышла жутковатая. Зубов у громилы было раза в полтора больше нормы, часть из них была заострена, безо всякого намека на симметрию.

– Когда вы предложили альтернативу моего долга, я думал речь пойдет о чем-то… Более цивилизованном. – Голос молодого человека сочился ядом, ничуть не менее сильным, чем тот, который его пару минут назад убил.

– Ричард, ну сам посуди, не противозачаточное же зелье на тебе испытывать? А вообще, с тебя еще девять зелий. – Встретив взгляд приятеля громила добавил. – Ну, ты в любой момент можешь облачиться в канареечный.

Ричард дернул щекой, прошипел что-то достаточно нелицеприятно, но обнаружил полное отсутствие реакции со стороны собеседника, поднялся из-за стола и принялся выхаживать по аудитории, силясь унять раздражение. Попавшуюся под ноги чашку он отправил в стену, где та разлетелась на осколки.

– Ты еще аудиторию громить начни. – Осуждающе произнес Салех. – Тебе скандалов не хватает? «Ричард Гринривер – безумный герой Римтауна.» «Кутеж на сотню золотых, сколько пьют аристократы?» «Никогда городская канализация была такой чистой!» – Громила довольно заржал.

– Мистер Салех! Пожалуйста, воздержитесь от перечисления моих регалий. Я и без вас прекрасно помню, что обо мне пишут в газетах. – Молодой аристократ снова дернул щекой. – Думаю, после сегодняшнего дня я в праве узнать весь список испытываемых зелий? То, что я бессмертен не делает момент гибели приятным. – Добавил он чуть нервно.

– Состав для остановки внутренних кровотечений, два новых рецепта для лечения переломов, зелье защиты от огня, противопаразитное для домашнего скота, средство против вшей, противошоковое, средство для потенции и кислотная граната. Там состав моментально переходит в газообразную фазу, но формально это тоже зелье. – Громила мечтательно закатил глаза.

– Рей, знаете, я тут подумал, пожалуй, сегодня же, прямо сейчас, закажу себе костюм канареечного цвета! – Гринривер очень и очень тщательно все осмыслил. – Не удачное это было решение насчет замены долга. Только у меня одна просьба. Закажите себе тяжелую картечницу, и тесак, желательно ржавый, и по тяжелее.

– Зачем?

– Чтобы окружающие даже не думали смеяться над моим внешним видом.

– Но Ричард, костюм канареечного цвета – это действительно смешно! В этом и был смысл спора! – Рей бросил непонимающий взгляд на приятеля.

– Тогда выкресте в этот цвет картечницу и тесак. Посмотрим, как люди будут смеяться над этим.

– Слушай, твое графейшиство, ты чего такой недовольный? Ну, подумаешь, проиграл спор, отвергла девушка. У тебя этих девушек сколько? – Салех решительно не понимал страдания приятеля.

– Мистер Салех, мисс Дэвис пришла на встречу обвязанная гранатами! Со словами что лучше она разлетится облаком кровавых ошметков, нежели позволит мне к себе прикоснуться! – Ричард принялся вспоминать обстоятельства болезненного отказа. – А потом еще и письмо от отца пришло, его просили родители девушки, и подарили небольшую мануфактуру, в качестве подношения.

– Так ты же это, сам говорил, что равнодушие это самое плохое что может случиться! Мисс Стюарт к тебе явно не равнодушна. – Подколол приятеля Салех.

– Я снюсь ей в кошмарах. – Ричард дернул себя за волосы. – Мало ли что я там говорил! – Раздражено добавил он. – Признаю, был не прав. Оказывается, есть вещи хуже равнодушия. Например – ужас.

– Или брезгливость. – Философски заметил Салех. Выгребную яму тоже не кто не любит, но как-то я не встречал людей, которые этих самых выгребных ям бояться.

– Мистер Салех, пока вы не перешли от сортирных метафор к оскорбительным сравнениям, предлагаю покинуть этот кабинет и отправиться в кабак. – Ричард окончательно сдался перед давлением обстоятельств и решил вывесить белый флаг.

– Ты бы вот как о бабах своих переживаешь, лучше бы о направлении думал. Осень близко. – Рассудительно ответил Рей.

– Как-то я упустил этот момент. – Озадачился Гринривер. Он как раз надевал на себя темно синее пальто с серебряными пуговицами. – Разве у нас учеба длиться не девять месяцев?

– Я с тебя удивляюсь, мы тут полгода учимся, и ты только узнал об этом? Два триместра учебный два практические. Ричард, общайся с одногруппниками.

– Я общаюсь с мисс Сертос! И поддерживаю знакомство с вашей подругой, мисс Штраус. В большем числе знакомых я не нуждаюсь. Мне одного вас более чем достаточно. – Ричард бросил опасливый взгляд на саквояж, который принес Рей.

– Давай уж на чистоту. С Ребекой ты спишь. А также спишь с несколькими девушками со старших курсов. Я бы не назвал это общением. Ты им даришь дорогие подарки и даешь солидные суммы на содержание. Регину ты не оскорбляешь, и делаешь при ней вид что ты немой.

– Так вы же сами… – Ричард недовольно упер руки в пояс.

– О том и речь. Гринривер, у тебя проблемы. – Хмыкнул громила то тоже облачился, в плащ. – Для тебя окружающие люди делятся на три типа. Одни тебе служат, вторые с тобой спять, третьи тебя бьют.

– Я бы от последней категории по возможности избавился. Мистер Салех, доставьте мне удовольствие, утопитесь в ближайшей луже, благо погода соответствует. – Молодой человек нацепил на голову щегольский цилиндр. Предмет гардероба был украшен живой розой.

– Это не входит в наш с тобой контракт. – Громила пожал плечами. После чего нацепил на лишённую растительности голову шляпу котелок. – Не, я все понимаю, ты хотел найти себе друга. Но все что ты делаешь заканчивается провалом. Теперь у тебя есть я. Предпримешь еще попытку?

– Чтобы у меня было два душехранителя, что больше напоминают кару небесную?

– Не, второго такого как я ты не найдешь. Я один такой, единственный. – В тон приятелю ответил Салех.

– Мания величия? Странно, не замечал за вами этого раньше. И что же вас уверило в собственной уникальности? – Молодой человек подобрал с пола осколки чашки, сжал в руке. Те с хлопком исчезли.

– Если где то есть второй я, значит где то есть второй ты. И если второй возможно, то в первое я верить отказываюсь. Мир тебя одного с трудом выносит. Ты одним своим существованием разрушаешь привычный порядок вещей. И Ричард, не думай, что это комплимент.

– А вы что же? – Фраза инвалида подразумевала продолжение.

– А я стою на страже добра и спасаю мир, от тебя. Не даю хаосу в тебе вырваться наружу.

– Угу, затыкаете прорыв реальности своей шрамированной лысиной. – Фыркнул графеныш и направился к выходу из кабинета.

– Истинно так, твое высокоблагородие. Только моя лысина защищает этот мир от полного краха. – Салех последовал за нанимателем.

Компаньоны вышли на улицу.

Погода стояла отвратительная. Солнца не было уже две недели и примерно столько же времени с серого неба лил мелкий холодный дождь. Света было так мало, что газовые фонари горели уже с шести часов вечера. Деревья, раскрашенные багрянцем, уже успели потерять большую часть листвы и выглядели освежёванными.

Прохожие в этот дождливый день делились на два типа. Первые торопливо шли или даже бежали, высоко задрав вороты одежды. Эти несчастные бежали дождя как неминуемого зла, и старались как можно скорее убраться из-под холодных струй, что лили с небес.

Другие видели в окружаем мире эстетику увядания. Эти люди были не спешны, и как правило, укрывались под огромными зонтами.

Наши герои относились ко второй категории. Ричард считал, что спешка допустима ровно в двух случаях: если вас с собой заряженный пистолет или если у вас эрекция. Во всех остальных случаях бег – признак душевного раздрая. Или ошибки в планах. А значит недопустимой слабости. Рей Салех, который отдал армии почти полтора десятка лет своей жизни, и всего полгода как был гражданским человеком, просто наслаждался неспешностью. Он искренне считал возможность никуда не торопиться – привилегией. Разумеется, никакой природой они не любовались.

Мощеная дорога привела их к выходу из кампуса. Высший университет неявного воздействия и опосредованного влияния, так называлось то место, где учились компаньоны. Располагался на окраине Римтауна, небольшого городка на востоке империи. Город окружали горы, в нем можно было найти причальную мачту дирижабля, железнодорожный вокзал, три хорошие ресторации и приличный бордель. На этом перечисление достопримечательностей захолустного городка, что некогда вырос при резиденции ордена Остролиста, заканчивается. Несколько сотен лет назад Орден прекратил свое существование, а комплекс отдали для создаваемого университета. Готовил университет волшебников. С чего такое странное название? Вопрос скорее академический, нежели практичный. Не то чтобы это является тайной, свидетели тех событий временами живы, и с ними можно поговорить, вот только есть одно, но. С чего бы этим уважаемым и могущественным людям (или уже не совсем людям) о чем-то беседовать историкам. А даже если будут беседовать, почему бы им не соврать?

Так что название университета люди принимали как данность. Впрочем, как и почти все в этом безумном мире.

Сторож на входе приветливо улыбнулся и отвесил полный уважения поклон. Понять его можно было. Сторож отвечал за соблюдение порядка на территории университета. Должность, разумеется, была сугубо номинальной, студентов, что нарушали законы мироздания одним волевым усилием не всегда можно было сдержать целой армией. Впрочем, с этой задачей вполне справлялись циркуляры и докладные записки. И вот за это отвечал сторож на входе. И слепота его щедро оплачивалась. Компаньоны носили мимо него трупы, ящики со спиртным, повозки со взрывчаткой, проводили мимо проходной всех работниц городского борделя, и пару раз выносили студентов помимо их воли. Слепота сторожа щедро оплачивалась. Причем настолько щедро что бывший городовой, вышедший на пенсию из-за подагры, обеспечил солидное приданное дочерям, прикупил домик на западном побережье, и оплатил услуги мага-целителя для себя. И вообще подумывал жениться во второй раз, только вот не хотел покидать столь доходное место.

Разумеется, Гринривер не платил ему столько денег. Но желающих заплатить сторожу было с лихвой. Небольшую сумму доплачивал лично проректор по безопасности за доклады о том, что именно заносят и выносят приятели. Платила контрразведка за точные данные о том же. Щедро платили представители разведок трех разных стран, за достоверные сведения о волшебниках, и снова платила контрразведка за то, чтобы соседям уходили только определённые данные. Платили газетчики за уникальные новости и отдельно платил Гринривер для того, чтобы у газетчики не узнали, а тем паче, не додумали лишнего…

Так что сторож и не думал покидать свой пост и присматривал себе баронство с виноградниками.

Римтаун выглядел крайне уютно в любую погоду. Широкие улицы, мощеные брусчаткой, не задерживали воду. В окнах домой горел свет. Из-за низкого неба дым не поднимался высоко, и потому на улицах пахло дымом и выпечкой.

Фасады блестели свежей краской, а откосы на крышах не успели потемнеть от времени. Во всем городе было не найти ни единого старого дома. Нет, в этом не было какого-то тайного смысла, или, тем паче, заботы администрации города о жителях. Просто весной город был выжжен дотла. И Ричард с Реем приложи к данному событию свою руку.

Гринривер бросал на брусчатку под ногами и люки городской канализации взгляды, полные застарелой ненависти.

– Что, твое графейшество, накрывает? – Ухмыльнулся Салех, глядя на лицо живое лицо компаньона. Выражение лица Гринривера позволяло многое увидеть внимательному человеку. А в компании своего душехранителя молодой человек за лицом особо и не следил.

– Рей, а давайте подожжем город? В виде пепелища мне он нравился куда как больше. – Озвучил молодой человек идею и с надеждой взглянул нас спутника.

– Эх, Ричард, Ричард. Откуда в тебе столько ненависти? Тебя ведь всего лишь заставили мести улицы. – Хмыкнул громила.

Ричард Гринривер и Рей Салех официально носили титулы спасителей Римтауна. Впрочем, это не помешало магистрату выписать им две сотни часов общественно полезных работ, после того случая, как они подорвали установленный им памятник. Памятник не слишком понравился Ричарду, и потому он приобрел почти двести фунтов взрывчатки, и отправил памятник полетать. Правда, он неверно рассчитал длину запального шнура, и потому молодых людей взяли на месте преступления, контуженными.

– Это было унизительно! Аристократии позволено больше, чем плебсу, в этом и есть весь смысл существования сословных различий. На этом держится мир. А тут меня осудили на общественные работы, как какого-то пьяного матроса-воздухоплавателя. – Продолжил ныть Гринривер.

– Ричард, ну так приличия соблюдены. Тебе действительно позволили больше, чем кому бы ты ни было.

– Я как-то не заметил этого. – Молодой человек вскину подбородок.

– Да ну?

– Нет, я серьезно, где вы тут заметили привилегированность моего положения?

– Да то что ты взорвал свой памятник. Ричард, да во всей ойкумене не найдется не то что аристократа, вообще человека, кому бы было позволено заниматься подобной херней. – Рей скорчил рожу, которая должна была демонстрировать веселую ухмылку. Получилось так себе, но обошлось без приступов медвежьей болезни, на улице молодые люди были одни.

– Хм, пожалуй, я даже соглашусь с этим заявлением. – Ричард принял довод и гадко ухмыльнулся.

– Только вот тут в чем дело наверно во всем мире не найдется такого идиота, который бы захотел сделать нечто подобное. Это как посрать стоя на руках, в теории можно, а по факту, не очень-то и нужно. Хотя, поговаривают, многие увидели в этом взрыве какой-то сакральный смысл. – Рей решительно обломал приятеля. – Я тебе вот какую хохму поведаю, мне тут инспектор Вульф по большому секрету поведал, в следующем году планируется большой фестиваль, по случаю спасения города. И в программе торжественный подрыв копии памятника.

Ричард сбился с шага.

– Вы это сейчас серьезно? – Выглядел молодой человек так, словно у него кто-то умер.

– Вполне. Я же говорю, надо чаще с людьми общаться. Вон, сходил бы к инспектору на бридж. У него очень приятные люди собираются.

– Пить с лавочниками и мясниками? Обсуждать виды на урожай? Я похож на бюргера?

– Ричард, ты похож на мудака. Одинокого мудака, которому в силу его заклинившей гордости даже поговорить не с кем. С тобой даже старый Роберт не общается!

– Он нагружает меня практикой…

– Ричард, он демон, демон темных снов. Даже он с тобой говорить не хочет. И вот мне не понятно, чего ты бегаешь простых людей. Они тебя даже любят.

– Вы это сейчас серьезно? – А вот теперь Гринривер выглядел не на шутку ошарашенным.

– Вполне.

– Так они же всем городом на коленях вымаливали прощение!

– И что? Вполне себе нормальная реакция. Когда Римтаун стал падать в ад, жители сделали правильные выводы. Гринривер злой и могущественный. А когда ты после этого салю устроил в стекла повыбивал, разнося памятник по камушкам, сразу стало понятно, что ты злой могущественный молодой балбес. А еще, после того как мы с тобой улицы мели два месяца, так вообще уважать стали. Ричард Гринривер, конечно, сукин сын. Но он наш сукин сын! – Процитировал кого-то Рей.

– Так, минутку, но ведь, если верить газетам, серия убийств в городе приписывается мне. – Ричард совсем по плебейски почесал в затылке.

– Все верно. Только вот убивали каких то бродяг. А когда настоящего убийцу мы с тобой забили молотком при всем честном народе, и убийства прекратились, все решили, что Ричард конечно жуткий монстр, людей по подворотням режет на ленточки, силами ада повелевает, но если с ним поговорить по душам и попросить по-доброму, то вполне себе хороший парень. Это знаешь как, почтенные граждане, что жён поколачивают и пьяными в канаве валяются. Вот ты такой почетный гражданин.

– Вы это сейчас серьезно? – Последнюю фразу Гринривер произнес почти жалостливо.

– Вот чего ты как попугай заладил «вы это серьезно, вы это серьезно?» Учись по нормальному разговаривать!

– И что я должен был на это сказать?

– Да что угодно! Доставай блокнот, сейчас надиктую.

– Я на память не жалуюсь. – Холодно ответил молодой человек.

– Ну, тогда слушай, если в следующий раз захочешь вякнуть «Вы это серьезно?» замени ее чем-то по проще, или более звучным. Например «Врешь!» а если дам нет, то «Пиздишь» или «Сношать меня коромыслом» – Салех обладал удивительным талантом игнорировать направленную на него иронию и сарказм. Ричард до сих пор не мог понять, что это, змеиная хитрость или тупость на грани полного просветления. – Так собеседник сразу поймет суть вопроса, и обстоятельно тебе ответит, и не будет вынужден подбирать куртуазные выражения.

– Да чтоб мне в шляпу насрали! Мне таких уроков еще не давали. – Неожиданно, в том числе и для себя высказался графеныш.

– Клянусь подмышками всесветлого, Ричард, да у тебя талант. – Рей хлопнул приятеля по плечу. Веди себя проще. И люди к тебе потянутся.

– Угу, с вилами и топорами. – Ричард припомнил обстоятельства своего геройства. – Видимо, это мой единственный талант.

– Гринривер, вот чесслово, ты сегодня своим нытьем даже меня достал. Ты когда успел таким нытиком стать? – Рей, кажется, всерьез рассердился. – Это все от недостатка физической активности. Ричард, ты, кажется, давно не бегал.

– Угу. – Буркнул Ричард и извлек из кармана тяжелый серебряный хронометр. – Часа четыре. И между прочем эти каждодневные пытки…

– Так, твое графейшество, а ну заткнись. От твоего вида сейчас все пиво скиснет. – Рей приобнял приятеля, от чего тот жалобно хрустнул, и затолкал того в дверь ресторана.

Подбежавший официант проводил компаньонов за угловой столик, застеленный белоснежней скатертью. Ричард заказал себе бутылку джина. Рей взял бутылку сладкой травяной настойки, и молочного поросенка, на закуску. Потом жалостливо взглянул на Гринривера и добавил к заказу молодой козий сыр, посыпанный свежим базиликом, туда же нарезанный помидор. Получившееся блюдо он потребовал полить оливковым маслом и посыпать ароматными травами.

– Никогда не замечал в вас замашек гурмана. – Ричард понюхал то что ему принесли и шумно сглотнул слюну.

– А это у меня, у дяди была своя сыроварня. Он такие штуки очень любил. А тут в меню заметил и вспомнил. – Ответил Салех с набитым ртом.

Ричард наколол на вилку помидор, сыр, лист базилика и тщательно проживал. Вечно недовольное выражение на его лице наконец-то то разгладилось.

Когда бутылки со спиртным были опустошены на четверть, а закуска почти исчерпала себя, Рей ткнул нанимателя локтем в бок.

– Ты это, твое графейшиство, попробовал бы с народом пообщаться. Вон, видишь, в уголке сидит кто-то?

– Это ты про мужика, который прячет лицо в капюшоне мантии? – Ричард, как всегда, выпив, отказался от вечного официоза в общении.

– Ага, про него. Подозрительная фигура. Сидит, уже сорок минут ничего не есть. К чаю не притронулся.

– Может шпион чей-то? – Выдвинул идею Гринривер, пялясь на незнакомца.

– Шпион? Он? – Рей загоготал. – Да из него такой же шпион как из меня красна девица. Шпионы должны выглядеть так же привычно как стул, на котором ты сидишь. Мантии даже волшебники уже не носят, разве что самые замшелые. Не самая удобная одежда. Пальто и шляпа куда практичнее.

– И о чем мы с этим таинственным незнакомцем будем разговаривать?

– Да какая разница, анекдотов расскажем, пива угостим, за жизнь узнаем. Говорю я, тебе надо учиться общаться с людьми. К тому же, явно он не местный. Не задастся у вас с ним разговор, так его особо никто и искать не будет. – Деловито-кровожадно закончил Рей, который прекрасно знал на что способен приятель, особенно если переберет алкоголя.

– Уломал! Пригласи джентльмена за наш столик, сэр Ричард Гринривер желает развлечь себя беседой. – графенышь повелительно махнул вилкой.

Рей поднялся из-за стола, громко бухая стальным протезом по полу, и направился к столику незнакомца.

– Сэр, мой босс желает разделить с вами трапезу. – Салех пытался заглянуть под капюшон, но у него это не получилось. Темнота под тканью не развеялась от света ламп.

Капюшон качнулся, изображая кивок и незнакомец поднялся с места. Мантия все так же надежно скрывала не только его лицо, но и детали фигуры. Единственно что можно было сказать о незнакомце, так только то, что росту он был среднего.

В полнейшем молчании таинственный посетитель ресторана добрался до стола Ричарда, молча опустился на место, молча, сложил руки перед собой. Стало видно тонкие музыкальные пальцы с ухоженными ногтями.

Ричард взглянул на гостя стола. Что-то неправильное было во всем происходящем. Что-то тревожное. Все так же лицо было скрыто в тени.

– Разрешите преставиться, сэр…

– Я знаю, кто вы, сэр Ричард Гринривер. Я прекрасно знаю кто вы такой. А еще, должен признаться, я постоянно о вас думаю. – Голос незнакомца тихо шелестел, заставляя вслушиваться и наклоняться по ближе.

От такого начала знакомства Ричард стал стремительно трезветь. Рей напрягся, положив ладони на оружие, с которым он не расставался даже в ресторане.

– Да? Неожиданное начало разговора. И кто вы такой? – Ричард попытался ответить спокойно. Получилось так себе.

Незнакомце поднял руки и откинул капюшон. Компаньоны вздрогнули. Породистое лицо с тонкими чертами лица. И в нем самым жутким образом перемешивались старческие черты и свежесть юности. На сморщенном лице чужеродно выглядели льдисто-голубые, словно выцветшие от времени, лишенные морщин глаза, и тонкие губы. Чем то гость неуловимо напоминал Гринривера. Может манерой держаться, может взглядом. Но на молодого человека то смотрел со смесью любопытства и равнодушия. Так может глядеть ледник. Короткий ежик седых волос покрывал голову, а через седину проглядывали пигментные пятна. Словно пришедшему было одновременно двадцать и двести лет.

Незнакомец ухмыльнулся демонстрирую жемчуно-белые зубы.

– О, это не важно, Ричард, это абсолютно не важно!

Глава 2

Повисло напряженное молчание. Ричард ошалело глядел на незнакомца. Незнакомец, выжидательно, на Ричарда.

Ситуация разрешилась самым неожиданный образом. Рей Салех, про которого, кажется, все забыли, взял со стола початую бутылку настойки, сделал из горла несколько больших шумных глотков, допивая содержимое, а после опустил бутылку на голову незнакомца.

Звук вышел глухой, и внимание немногочисленных посетителей не привлек.

– Не, Ричард, это какой-то странный был. Давай еще одного найдем? Чтобы тебе поговорить?

– Боюсь, после такого со мной точно никто не захочет дружить. – Нашелся Гринривер, разглядывая старика. Кровь из рассечённой головы ужа начала заливать скатерть.

Рей тоже заметил красное пятно и торопливо накинул на голову жуткого гостя капюшон. Лежащее на столе тело смотрелось так себе, потому Ричард полил гостя из стакана спиртным, делая картину более приглядной.

– Чисто технически, он с нами все же выпил. – Добавил Гринривер слегка извиняющимся тоном.

– Зато проблем никаких он нам не принес. А я-то я эти истории знаю. В книжках читал. Приходит таинственный незнакомец, говорит о том, что имеет к тебе важное дело. А там, принцессу победить, дракона изнасилуй… Не, эта совсем не такая история. – Неожиданно закончил Рей и уселся рядом то ли с трупом то ли с бессознательным телом.

– Может наоборот? Победить дракона, изнасиловать принцессу? – Выдвинул идею Ричард.

– Не, все верно сказал. Я же говорю тебе, это совсем не такая история. Я так-то особо бульварные романчики не читаю, но было дело, разграбили мы одно поместье, богатое. Так там целая библиотека была подобного чтива. Мы потом эти книги у интенданта на двойное довольствие выменяли, месячное. Уж очень похабщина подобная по душе пришлась личному составу. Аж листы кой-где слиплись, по слухам. – Гоготнул бывший лейтенант.

– Официант! Повтори спиртное и морса принеси. Холодного! – Ричард помахал молодому человеку в накрахмаленном фартуке.

– Ддда, конечно, а ваш спутник… – Служка бросил взгляд на бессознательное тело за столом.

– Наш друг слегка перебрал. Включите его заказа в наш счет. Наша вина, перестарались, угощая бедолагу. – Когда Ричард пил он очень вдохновенно врал.

– И рульку неси, с капустой тушеной! – Добавил Рей.

День был выходной, и из ресторана компаньоны возвращались уже затемно.

Из-за выпитого Ричард растерял всю вальяжность. Он подставлял лицо мелкому дождю, и кажется,был полностью доволен жизнью.

Рей Салех пьяным не выглядел от слова совсем. Вернее будет сказать, он не выглядел как человек, в отношении которого хотелось бы задать подобный вопрос. Прохожих больше интересовал вопрос, не захочет ли данный господин одолжить у них денег.

Почту у входа в кампус Ричард внезапно задался вопросом.

– Рей, мы действительно оставили труп за своим столиком?

– Ага. Ты еще официанту денег дал, чтобы тот о мужике позаботился. – Поддакнул Рей.

– Попросил уложить спать в гостевых комнатах?

– Не, позаботится, именно в таких выражениях.

– Вот он удивиться. – Гринривер мерзко захихикал.

– Скорее огорчиться. – Философски заметил Рей. – Нас в этом городе знает каждая собака и примерно такого поведения от нас все ждут.

– Не ты ли далее как в обедв убеждали меня в том что жители города нас любят?

– Я – Рей не стал юлить.

– Так почему же от нас ждут что мы кого-то убьем? – Гринривер искренне не мог понять, как такое противоречие возможно.

– Ричард, ну ты как маленький, ей богу. Императора ведь в обществе любят? – Голос Салеха стал очень терпеливым.

– Любят.

– Но почему никто не удивляется, когда мы идем куда-то воевать?

– Сравнивать личные отношения и отношения государств прием бульварной газетенки. Если прибегать к аналогиям, соседи не любят империю. От слова совсем. Так что аналогия не уместна.

– Ага. Давай по-другому скажу. Вот люди любят горы? Но ведь в горах обвалы, там постоянно кто-то умирает.

– Мистер Салех, люди любят горы исключительно, когда им не приходится по ним лазать. Прошу вас, хватит нести чепуху. Вы меня не убедили. Либо вы врете мне насчет любви людей, либо насчет того, что от нас все ждут кровавых зверств. – Ричард спорил без особой злости. А огрызался скорее по привычке.

– Хорошо, последняя попытка. Вот ты ко мне как относишься?

Ричард озадачился. Потом аж сплюнул под ноги от полноты чувств. Бывший лейтенант ржал.

Ночь прошла спокойно. Всю ночь Ричард с Реем кого-то потрошили. От того проснулись компаньоны просто в отличном настроении.

Воскресный день выдался неожиданно солнечным. Даже бесконечные лужи стали немногом меньше, хоть и начали покрываться ледяной коркой. И эта корка звонко хрустела под протезом Рея Салеха.

Громила шел по улице, с парой револьверов на вскидку. На его лице были массивные очки-консервы с толстыми линзами. Выражение лица было отстранённым. Хоть под очками это и не было видно.

Парк был пуст. Желающих участвовать в утренних веселых играх с участием Рея за полгода не осталось. Дольше всех продержались ученики старших курсов со специфическими защитными и оружейными навыками. Так что этим утром в парке было всего трое.

Трое?

Рей неуловимым движением опустил пистоле и выстрелил.

Раздался полный боли девичий крик. В следующий миг громила рухнул на землю, разварачиваясь в падении вокруг своей оси. Пистолеты в его руках ожили, всаживая пулю за пулей в Ричарда. На том не было защитного снаряжения и резиновые шарики лишили молодого человека сначала зрения, а потом и жизни.

Воцарилась тишина, которую нарушал только шелест ветра и громкий плачь.

Внезапно бывший лейтенант почувствовал нежное прикосновение, словно кто-то тыкнул в него палочкой. Громила скосил глаза и увидел гротеску пародию на жука. – Кусок камня с шестью разно размерными лапками. А жуке стояла коробка, на которой лежал макет гранаты. К гранате была прицеплена бумажка с надписью «бум». Громила тяжело вздохнул и поднялся. Плач прекратился. Как оборвался. Из кустов вышла Регина Штраус. На девушке были очки – консервы и тяжелое защитное снаряжение: толстая стеганная телогрейка, обшитая свиной кожей и краги с наручами из той же кожи, но уже с металлическим вставками. Снаряжение предотвращало тяжелые травмы от попадания тяжелой резиновой пули.

Держалась за правый бок, и тихо ругалась сквозь зубы. Очки она сняла и на красивом лице торжествующая улыбка соседствовала с болезненной гримасой.

– Я тебя достала! – Девушка попыталась торжественно рассмеяться, но охнула от прострелившей боли.

– Мистер Салех вас просто щадит. – Из кустов выполз Ричард. Ран на нем не было, сработавший атрибут исцелил, вернее восстановил тело, попутно избавив его от грязи. Из одежды на графеныше была только тонкая сорочка да легкие льняные брюки. А еще молодой человек был бос. В руках он тоже сжимал пару револьверов.

– Гринривер, а как, по-твоему, выглядит «не щадит»? – Не слишком вежливо поинтересовалась девушка. Ричарда она сильно не любила. – На этой неделе у меня два перелома, а в прошлом месяце Рей сломал мне позвоночник.

– Вот я и говорю, щадит он вас. – Ричард мерзко ухмыльнулся.

– Не слушай балбеса, Регина, он просто завидует. Он меня ни разе не достал за полгода. А ты уже второй раз это делаешь. У тебя развивается атрибут? – В голосе громила появилась непривычная теплота.

– Да, я могу теперь отдавать команды жукам. – Девушка гордо вкинула голову.

– Если бы мой атрибут был создание насекомоподобных големов из твердых материал, а не это недоразумение, я бы тоже проявил высокие боевые навыки. – Презрительно хмыкнул Ричард.

– Вот ты нытик! Ричард, у тебя абсолютное бессмертие и стирание из реальности. Ты моешь убить кого угодно.

– В наш просвещённый век в бою решает дальнобойное оружие и артиллерия. Мои атрибуты годны разве что на балаганные фокусы! Многоразовый человек, таинственное исчезновение кучи коровьего навоза. Шок и трепет, аристократ жрущий деньги!

Регина захлопала в ладошки в восхищенно раскрыла глаза.

– Дяденька, дяденька, а покажи фокус! – Девушка очень удачно спародировала детский голос.

– Самый веселый шутник у нас – это мистер Салех. – Получивший несколько пуль в лицо Гринривер стал воплощением язвительности. Очень рекомендую фокус с сосиской в его исполнении.

– Фокус с сосиской?

– Мистер Салех, вы что, не показывали девушке фокус с соской? Я думал вы ближе общаетесь. Мистер Салех, в кои то веки покажите подруге фокус с сосиской, обуздайте дурню бабу. – Ричард сделал характерный жест, чтобы никто не перепутал, о чем же сейчас он ведет речь.

Регина вытащила револьвер из кобуры и выстрелила Гринриверу в пах.

Ричард тонко взвыл и рухнул на землю. Девушка подняла с земли кусок гальки и уронила на молодого человека крохотного нескладного жука, который споро забрался тому под кожу. Вой перешел в верещание. Девушка отсалютовала Рею пистолетом и отправилась в сторону общежития.

– Ричард, я влюблен! – Растроганно произнес Рей.

– Уииииии… – Визжал Ричард, раздирая кожу.

– Нет в тебе никакой романтики, Гринривер, чурбан ты бесчувственный…

– Аааааа! Убейте, убейте! – Продолжал заливаться жуткими волпями молодой человек.

– И вообще, будь к ней добрее, видишь, девочка так старается! – Кажется, Салех не видел ничего вокруг, кроме своего предмета обожания.

– ААААА!

– Ладно, не расстраивайся, сильно, я думаю, вы обязательно подружитесь. Она к тебе, между прочим, неплохо относится. – Взгляд громилы был мечтательным.

Ричард продолжал вопить.

День, не задавшийся с самого утра, продолжал оставаться таким. Нет, безусловно, после утренней тренировки Гринривер практически всегда мог сказать, что самое страшное за день с ним уже произошло. Рей не щадил своего бессмертного нанимателя, которому, согласно контракту, приходился душехранителем.

Портной краснел, бледнел, но заказ принял. Его пугало решительно все. Бледный и зловещий Ричард, который цедил слова сквозь зубы. Веселых Салех, который объяснил, что сдаст приятеля властям если тот грохнет портного. То, что портному придется шить три десятка одинаковых костюмов канареечного цвета, разукрашенных перьями.

Единственное что радовало бедолагу так это оставленные визитерами деньги. Они заплатили сразу за весь заказ не торгуясь, указав лишь то, что первый костюм должен быть пошит завтра к утру.

По пути в ресторацию компаньонам повстречались мальчишки, которые, увидав приятелей, дружно изобразили будто метут улицы. Зарычавший Гринривер схватился за револьвер, и Рею пришлось бить его по руке, дабы предотвратить смертоубийство.

Так что появление на пустынной улице очень знакомой фигуры в плаще было встречено графенышем практически с радостью. Старик шел на встречу стремительными широкими шагами. Ричард поднял с обочины какой-то кирпич и приблизившись достаточно близко метнул свой снаряд. Влажно хрустнуло, и неизвестный завалился на спину. Ричард подошел к незнакомцу и носком сапога откинул полы капюшона. Стало видно голову, и то, что эта самая голова была перебинтована. А еще тот факт, что камень раздробил незнакомце лицо.

Салех огляделся, ища взглядом возможных свидетелей. После чего осуждающе посмотрел на компаньона.

– Ну и зачем ты это сделал?

– Так вы же сами говорили… – От строгого тона приятеля Гринривер аж растерялся.

– Говорил. И дал по черепу. Но одно дело заткнуть болтливого подозрительно старика и другое дело проломить ему голову. Он просто шел мимо.

– И что делать?

– Что делать? Идем, куда шли. Никто нас не видел. Мы никого не видели. Ты ему размозжил верхнюю челюсть. Дадут боги, выживет. И это Ричард… – Громила слегка замялся.

– Что-то хотите сказать?

– Мудак ты Ричард. Нельзя так с людьми.

– Я вам за это плачу. – В голосе молодого человека звучали мстительные нотки. – Предлагаю не задерживаться. Мистер Фристос наверняка уже на месте.

Городской некромант давал Ричаду и Рею частные уроки, подтягивая их учебные результаты до наивысших. На самом деле его наняли совсем для другого списка предметов. Только потом выяснилось, что длинный список сложных наук был результатом всего лишь безобидной шуткой. Шутка вышла из-под контроля и в результате Ричард заплатил почти сотню золотых, а здание городской газеты сгорело вместе со всеми газетчикам.

Заметно повеселевший Ричард с удовольствием принялся за учебу. Его как всегда воодушевила причинная боль.

Только вот на этом история со стариком не завершилась. Тот поджидал молодых людей недалеко от здания кампуса. На безлюдной аллее, под газовым фонарем. Лицо его поменяло цвет, и пошло светлыми пятнами, что говорило об использовании очень сильного и очень дорого амулета.

– Ах вы уроды, Гринривер, не хотел говорить, но я твой… – Начал было стрик, но получил в лицо небольшой гирькой. Тело незнакомца рухнуло навзничь.

– Мистер Салех? – Ричард не сказать что удивился, но брови поднял.

– Это точно не случайная встреча. Но я бы его грохнул…

– Мистер Салех? – Теперь голос Гринривера прозвучал с явным недоумением.

– Значит и вторая встреча была не случайной. Не нравиться мне этот дед. Слишком жуткий.

– И что вы предлагаете?

– Грохнем его, и в кусты оттащим. Свидетелей нет. – Рей был собран и деловит.

– Так разве не вы далее чем пару часов назад… – Ричард начал припоминать натации.

– Ошибся. Этот не просто нас искал. А то что он следит за нами, и второй раз лезет в безлюдных местах, говорит о том что делает он это намерено. Я бы и так и так его грохнул. Будем считать суицидом. – Салех поднял гирьку и заглянул лицо. Глаза незнакомца были закатаны.

– О, в этом случае, у меня будет одна просьба. – Гринривер был чрезвычайно вежлив.

– Слушаю, Ричард.

– У вас с собой был молоток, а у меня выдался откровенно паршивый день… – Глядя на бессознательное тело графеныш едва не облизнулся.

– Да, Ричард, конечно, ни в чем себе не отказывай.

Следующие пол часа Рей с самым безобидным видом торчал по центру улицы, пока Гринривер в кустах орудовал молотком.

За это время он успел раскланяться с десятком знакомых и поболтать профессором Ремулем. Профессор был персональным наставником Рея в развитии атрибута. А еще он был изрядно пьян и с удовольствием обсудил с Реем последние сплетни. К счастью, подозрительных звуков он не услышал.

Еще через какое-то время из кустов раздались тихие хлопки и поднялся ветер.

Из кустов вылез Гринривер. Залитый кровью с головы до ног. Он сиял как начищенный пятак.

Лицо выражало абсолютное счастье.

– Мистер Салех, я тут задумался, а что там хотел сказать наш незадачливый знакомый? Что он мой?

– Родственник? – Гоготнул Рей.

– Ночной кошмар? Единственный друг? Потерянные брат?

– А что, у тебя были потерянные браться?

– А что, мечтать уже нельзя? В идеале старший.

– Почему такой странный выбор?

– Тогда сместиться череда наследования. И у всех моих братьев возникнут натуральные проблемы. Это мне плевать, я седьмой по счету…

– Ричард, вот ты мне объясни, на кой ляд ты до сих пор на этот счет страдаешь? Ты ведь не стареешь. Какая разница кто станет следующим графом Гринривером если ты переживешь их всех? – Высказал искреннее недоумение громила.

Молодой человек задумался. После чего снял цилиндр и взлохматил себе волосы.

– Да уже как-то по привычке. Пойдемте уже домой. Сегодня выдался не самый просто день.

– Одну минуту, твое графейшество. Ты об одном важном вопросе забыл. – Голос инвалида стал вкрадчивым. При этом он внимательно разглядывал набитые костяшки пальцев.

– Да? И о чем же? – Ричард никак не мог взять в толк, о чем говорит его приятель.

– Ты весь в крови. А в кампусе полно народа. Ты как им предлагаешь объяснять этот факт? Извините, мы забили тут бродягу молотком. Идем отстирываться! – Салех не слишком удачно спародировал манеру речи компаньона.

– Допустим, действительно, важно… – Ричард озадаченно потер бровь. И что же вы предлагаете? – Тут Ричард наткнулся взглядом на ладонь душехранителя, которая в этот момент сжалась в кулак. – Стоп, Рей, вы же не собираетесь…

* * *

– Здравствуйте, Кевин. Как вам тут, не зябко? – Громила поздоровался с охранником на входе в кампус.

– А, доброго вечера, мистер Салех, у меня тут печка. И довольство дровяное. А еще чайник. Угоститесь? У меня чай из колоний, страсть какой вкусный.

– Ой, спасибо, я бы с удовольствием, конечно, но у меня тут вот! – Рей хлопнул ладонью Гринривера по бедру, которого тащил на плече.

– Ох, а что с его сиятельством? Никак перебрал? – Охранник высунулся из будки и сочувственно оглядел бессознательного Ричарда.

– Да нет, этот даром что мелкий, нас с тобой перепьет. – Рей дружелюбно улыбнулся Кевину, который габаритами если и был мельче бывшего лейтенанта, то не сильно. – По морде получил и сомлел совсем.

– Ох, а от кого? Благородные разборки? – Охранник был рад почесать языком.

– Ой, да какой там, пустая бравада. Но это… сугубо между нами. По морде получил благородный лорд. Я даже вмешаться не успел. Зато ничего, будет следить за языком, особенно с воздухоплавателями. Они парни крепкие, и дюже резвые. А еще никого не бояться. Ни полицейских, ни благородных лордов. Да им сам архидемон не указ. Вот и отоварили. За язык поганый огреб. Я-то помял малек, матроса, за боса то, но так, без особой злобности, аккуратно. Матрос потом удрал на свой корабль, своим ходом. Чтобы значица как этот вот очнется – Рей качнул плечом. – То он уже был далеко. Хороший парень, правильный. А Ричард падла мстительная.

– Ох, да уж, ну и история. Не позавидуешь молодому Гринриверу.

– Но ты только это, могила, хорошо? – Рей усилил внушение серебряной монеткой.

– Обижаете, мистер Салех, да кому я про ваши дела то говорить буду? Я человек честный. – Уверил Рей сторож, сам при этом думая, за какие деньги он продаст эту новость всем заинтересованным лицам.

Бывший лейтенант тепло попрощался с охранником и отправился к общежитию, оставляя за спиной дорожку из кровавых капель. У Ричарда было просто в мясо разбито лицо.

Следующе утро выдалось суматошным.

Чтобы принести нанимателю новый костюм, Рей даже отменил обязательную зарядку. Так что утро обошлось без пыток и боли. Вместо этого Гринривер с тоской рассматривал собственно отражение. Разбитое лицо подживало, но кровоподтеки, что смотрелись неделю как нанесенными, покрывали лицо сине-желтыми пятнами, и удивительно гармонировали с пиджаком канареечно цвета. По отвороту пиджак был отделан желтыми и белыми перьями, и прошит серебряной нитью. Штаны в цвет пиджака и жилетка в крупную оранжевую клетку заканчивали образ. От галстука или бабочки молодой человек отказался, пригрозив сделать что то страшное.

– Никогда не думал, что скажу подобное, но лучше бы я побегал. – Горестно произнес Гринривер.

– Ричард, не надо пытаться меня разжалобить. Ты с тем же успехом можешь уговорить рукомойник. Шансов больше.

– Пойдем, твое графейшиство. Лучше вот над чем подумай. Для тебя ведь идеальная ситуация. Кто будет смеяться, ты можешь этих людей вызывать на дуэль, за насмешку. Смотришься ты потешно. Так что до вечера успеешь кого-то убить.

– На это одна надежда.

– Пойдем уже, нас сегодня распределяют. А мне надо бумаги получить.

– Одно радует, история уж очень поздно произошла. Месяц в университете я бы не выжержал.

– Кстати, Ричард, у меня для тебя подарок! – Неожиданно заявил громила.

– Мистер Салех, я слишком хорошо вас знаю чтобы ждать от подарка что то хорошее.

– Да не, хороший подарок. – Рей извлек из шкафа высокую шляпную коробку, из которой извлек цилиндр, ярко желтого цвета.

Лицо Гринривера дрогнуло. Он с трудом сдержал улыбку. После чего примерил цилиндр и, словно увидав себя в зеркале впервые, принялся разглядывать свое отражение.

– Знаете, это настолько плохо, что даже хорошо. – Из голоса молодого человека пропала всякая ирония. – В таком виде это выглядит не просто глупо. А вполне себе эксцентрично. Спасибо Рей, не знаю, что вами двигало, скорее всего вы хотели сделать еще хуже, но теперь это похоже на стиль. Пойдемте.

И Ричард вышел из комнаты. Сильно озадаченный Салех шел за ним, силясь понять, что же это только что было.

Распределение первокурсников на практику проходило на третьем этаже центрального корпуса.

Студенты по списку заходили в аудиторию, получали направление и выходили. Кто-то обрадованный, кто-то озадаченный. Пару раз разносились ругательства, когда кого то из студентов отправляли на край ойкумены. На распределение влияло как содержимое личного дела, так и атрибуты – проявление волшебства. У Рея Салеха это была способность охладить любую спиртосодержащую жидкость до четырех градусов. Как саму жидкость, так и бутылку.

Рей Салех считался одним из самых могущественных волшебников курса. В личном деле у него стола печать «СДГ» (Смерть до горизонта) и у него уже был проводник – техническое устройство с помощью которого бывший лейтенант мог охладить вообще любую жидкость до нужной температуры. Будь то вода, вино или кровь. Не так давно студент умудрился охладить таким образом слезы ада, тем самым предотвратить вторжение демонов в реальность.

Ричард Гринривер обладал двумя ультимативными способностями (не нуждающимися в проводниках), по этой причине носил титул великого волшебника, но потенциал развития способностей был низок. То есть более бессмертным Ричард стать не мог. А стирание из реальности хоть и могло уничтожить вообще все что угодно, но все же имело очень ограниченный радиус поражения. Так что не смотря на все свои титулы рейтинг боевого применения у молодого аристократа был низок.

Регина получила направление в Ристовер на Алом Взгорье. В крупнейший промышленный район империи. О чем радостно похвасталась Рею, подпрыгнула, махнув губами по щеке громилы и упорхнула на выход, оставив Салеха глупо улыбаться. Смотрелось это как судорога лицевых мышц, и вызвало просто шквал насмешливых взглядов со стороны Ричарда. Кстати, на него люди в коридоре вообще старались не смотреть. Уж больно мрачный вид был у графеныша.

Сразу за Региной в аудиторию вызвали Ребекку Сертос. Девушка умела быть в нескольких местах одновременно, отправили ее в дипломатический корпус на стажировку. Она вышла из аудитории и, покачивая бедрами, что были затянуты как в перчатку в тонкие кожаные штаны, подошла к Ричарду и застыла в пару метров от молодого человека, силясь разглядеть что-то в надменном лице. Молчание затягивалось. Неожиданно девушка сделала несколько шагов и порывисто обняла Гринривера. После чего поспешно, почти бегом, удалилась. Оставив любовника в смешанных чувствах.

Последним приплясывая от сдерживаемых эмоций вышел Виктор Хлюст, самый одаренный студент курса, величайший волшебник, обладающий сразу тремя атрибутами. Рей и Ричард постоянно шастали в его сны, утаскивая молодого человека для отработки практики пыток. На утро он, разумеется, ничего не помнил. Только вот перед компаньонами он испытывал просто животный ужас. Потому под их взглядами он едва ли не сорвался на бег.

Коридор опустел.

– Мстер Салех, сэр Ричард? – Секретарь пригласил компаньонов в кабинет.

В кабинете их встретил проректор по безопасности. Князь Брин-Шустер был доверенным лицом императора, и исполнял, фактически, обязанности ректора. Он поднялся из-за стола и пожал приятелям руки. После чего пригласил за стол. Там уже располагалось два человека. Один, в форменном сюртуке двадцать четвёртого направления, белдый и тощий, словно весь год просидел в подвале. Второй – один из университетских служащих. Румяный и толстощёкий.

Проектор представил своих помощников Ричарду с Реем. Оба моментально выкинули имена чиновников из головы. И выжидательно уставились на конверты, что были уложен перед ними на столе.

– О, молодые люди, вижу вам не терпится узнать, куда же вас распределили? Пожалуйста, открывайте. Очень ваш прошу, главное не торопитесь с выводами. – Загадочно произнес князь и уселся во главе стола.

Компаньоны синхронно извлекли из карманов клинки и вскрыли конверты. Наступила тишина и только тихонько шуршала бумага. Так продолжалось довольно долго, пока конверт в единый момент не исчез с хлопком в руках Гринривера. Молодой человек подскочил, опрокидывая стул, и вонзил нож, которым вскрывал конверт, с столешницу стола.

– Вы издеваетесь? – Взревел Ричард раненным зверем. – Направление в столичный университет на факультет натурофилософии для изучения физиологии человека? Вы тут видите подопытную крысу?

– Да ладно тебе бушевать, зато в самой столице, на полном пансионе, работа не пыльная. Меня кстати туда же, но на факультет материаловедения. Будем помогать опыты ставить.

– Да вертел я на своем цилиндре их опыты! – Ричард, кажется, собирался громить кабинет. – Эти уроды яйцеголовые мне официальное письмо присылали с просьбой принять участие в изучении наиболее гуманных методов казни! В качестве консультанта и испытателя! Меня! Благородного лорда! Клянусь, я убью там каждого и сожгу этот ваш университет! Я его обрушу в бездну! Я…

– Сэр Ричард! – Князь хлопнул ладонью по столу призывая молодого человека к порядку. – Раз вы не желаете ехать по официальному распределению, которое, кстати, решается, на самом верху! И решаетесь оспорить монаршую волю, то послужите империи иначе. Специально для Вас есть другое, специальное задание. В том случае если вы того желаете, текущее направление будет вам прикрытием для иного задания, и я думаю оно не будет ущемлять вашу гордость.

– Что за задание? – Деловито поинтересовался Ричард.

– А это вы узнаете через некоторое время. Ваш наниматель прибыл лично. Видят боги, я приложил все силы чтобы оберечь вас от этой участи, но…

– Ваше сиятельство, я мне как то не нравиться этот разговор. Можно я это, по месту поеду? Мне задание нравится. – Рей просто кожей ощутил неприятности. Он с тоской смотрел в окно и думал что третий этаж это не слишком высоко и он вполне может успеть буежать.

– Увы, согласно вашим же договоренностям, и рекомендации с самого верха я не могу разбивать ваш тандем. Раз там так решили – Палец ректора многозначительно тыкается в потолок. – То я буду поступать согласно инструкциям. Еще раз задам вопрос. Сэр Ричард, вы отказываетесь от практики?

– Ричард, у, может согласишься…

– Отказываюсь! Да что угодно будет лучше, чем это унижение! Не унимался молодой человек.

Проректор поднял руки, признавая поражение.

– Да будет так. Стюарт, пригласи господ.

Секретарь поднялся из-за своего стола и вышел через другую дверь. Через несколько ударов сердца он вернулся, а следом за ним вошли трое. И всех вошедших Рей и Ричард знали.

Имперские дознаватели. Мертвлицый мужчина в темно-зеленом сюртуке, с косой пышных седых волос, и молодой мужчина с незапоминающимся лицом. Имя второго было известно, звали его Патрик, и Однажды Рей Салех оторвал ему голову. А третий…

– Ну что, урроды мои хорошие, короне нужна ваша горячая кровь, ваши многочисленные таланты и ваши нежны тугие задницы. – Третий скинул капюшон мантии. Давешний старик, которого Ричард недавно забил насмерть молотком.

Имперские дознаватели сделали синхронные пасы руками и незнакомца, вместе с приятелями, окружила тонкая мутная пленка. Она полностью отсекла все наружные звуки.

– О, вы уже знакомы? – Князь сделал попытку увести разговор в какое-то иное русло. В любое иное русло. В воздухе ощутимо запахло кровью.

– Мы представлены? – Холодно ответил Ричард. Против него не могло быть хоть каких-то улик, а что третий член делегации похож на убитого как две капли воды, так магия и не на такое способна. Способность Ричарда убивала высших демонов, что считалось ранее практически не возможным.

– Не строй из себя идиота, Ричард Гринривер. Ты со своим подельником трижды убил меня за последние два дня. Признаюсь, действия мистера более чем обоснованы. Отдаю должное вашему чутью. Но вы не избежали проблем, а только их усугубили.

– И кто же вы? – Ричард дернул щекой. – И что вам от нас надо, безымянный сэр? – Добавил он с сарказмом обреченного. Слишком серьёзная стала ситуация.

– Вы нужны короне, молодые люди. Я не хотел афишировать свою личность, но раз без этого нельзя, то извольте…

Старик засунул руку в карман, достал из него очень старую, даже на вид, тяжелую золотую монету. И бросил ее Салеху. Тот взглянул на монету и побледнел. Ричард посмотрел на приятеля и внутри у него что-то похолодело. Таким испуганным Рей Салех не выглядел никогда. Даже когда ходил в рукопашную против демона. Даже когда всаживал пулю за пулей в бессметных дознавателей. Даже когда остался один на один с высшим демоном. А сейчас бывший лейтенант был не просто испуган, он был в панике.

– Вы служите короне. А я тот человек, которые ее когда-то сковал. – Произнес старик сухо.

– Ульрих Кровавый. Ульрих Алый снег. Первый император. – Рей сравнивал изображение на монеты и профиль старика. – А вы неплохо сохранились дедушка, по утрам бегаете? Или травки какие пьете?

– А еще Ричард Гринривера, я твой далекий предок. Я изнасиловал твою много раз пра бабку, и признал бастрада. Не люблю разбрасываться своей кровью. – Добавил Ульрих, игнорируя хохмы бывшего лейтенанта.

– Ричард, пидор ты высокородный, ну что, что тебе стоило просто молча согласиться? А? – От вопля Рея могли бы задрожать окна, вырвись крик за пределы барьера.

– Кстати, внучек, отличный костюмчик. Посоветуешь портного?

– Нет, мы н настолько близко знакомы. Кстати… дедушка! И что же от нас нужно короне?

– О, то, что вы можете делать лучше всего. Устроить кровавый хаос.

– Ричард, лучше бы мы в университет поехали, на всякие опыты бы ходили, знаний поднабрались, по театрам бы ходили. И это, Ричард, ты чего не сказал, что это у вас семейное? Которому по счету твоему предку в могиле не сидится?

На Ричарда вдруг снизошло вселенское спокойствие. Он посмотрел на приятеля, который прибывал на грани истерики. На «Деда». А потом бросил взгляд на свои пальцы, что успели побелеть, так сильно молодой человек их сжал. Ричард глубоко вздохнул, обшарил душу в поисках страха и подвел итог всей ситуации.

– Нам хана. – На что то грубее у Ричарда просто не осталось внутренних сил.

Глава 3

– И в чем будет заключаться наше задание? – Осторожно поинтересовался Ричард.

– Очень просто задание. Легче не придумаешь. Аудит.

– Аудит? – Недоверчиво буркнул Рей.

– Аудит императорской власти. – Охотно ответил Ульрих. – На сколько она эффективна, нужно будет выявить ключевые проблемы, проверить показатели эффективности и…

Воцарилось тягостное молчание.

– А что делать то надо? – Озвучил всеобщую мысль Рей.

– Устроить дворцовый переворот.

Теперь молчание стало не слишком живым, потому как приятели забыли, как дышать.

– Но это же безумие! – Рей в отчаянии схватился за голову.

– Мухуха? – Старик меж тем был полон энтузиазма.

Снова повисло молчание.

– А это, можно нам уже идти? Вещи там собирать? – Крайне робко пискнул Гринривер.

– Только под конвоем одного из моих коллег. – Родоначальник императорской династии кивнул в сторону своих спутников. Те сохраняли равнодушные лица, но Рей мог поклясться, что будь возможность, дознаватели бы довольно улыбались.

– Это возмутительно! Вам недостаточно моего слова? – Долго бояться Гринривер не умел.

– О, проблема не в тебе, милы Ричард. А в твоем душехранителе. Он крайне умен, у мастерски умеет решать проблемы до момента их возникновения. – Ульрих бросил короткий взгляд на Салеха.

– А еще молодой человек крайне ловок и умеет удивлять даже старых и опытных. – Уважительно добавил мертволицый дознаватель.

– И потому мы пойдем вдвоем. Наш опыт подсказывает что с одним из нас вы легко справитесь. – Добавил второй дознаватель, лицо которого было очень сложно запомнить.

– И если что, университет оцеплен. Так что не рекомендую делать глупости.

– Так в чем логика тогда? Мы же сразу доложим императору! – Рей тоже совладал с эмоциями. – Ну, подумайте, где мы и где дворцовые перевороты? Из Гринривера политик как из этих двоих певчие на клиросе. Не говоря уже про меня. Мы же это… не справимся!

– Так в этом весь смысл и есть! – Первый император начал возбужденно бродить по кабинету. – Ни кто не поверит что вы два клинических идиота с отлично развитыми инстинктами!

– А вот сейчас обидно было. – Буркнул Салех.

– Будете плакать? Могу поделиться платком. – Едко ответил старик.

– И все равно это неправильно. – Бывший лейтенант стал говорить гораздо свободнее. – Вы не берете же пехотного бойца чтобы тот совершил операцию по захвату вражеского командира. И мага никто не станет вооружать палашом и бросать на первую линию. Так на кой черт нас звать в политику? Мы же головорезы.

– Буду говорить прямо. У вас молодые люди, есть один талант. Крайне редко встречающийся талант. Вы умудряетесь ломать своим приустаём любые, сколь угодно выверенные планы. – Старик почти ласково взглянул на громилу, от чего тот поежился. – Из двадцати восьми покушений, что были на вас организованы за последние, полгода не случилось ни одного. Серия несчастный случаев, неожиданные встречи, глупейшие ошибки и трагичные стечения обстоятельств. Двоих желающих вашей смерти вы умудрились убить случайно. Еще пятеро стали жертвой маньяка, который орудовал в городе.

– А может не стоит выдавать чужую некомпетентность за наши таланты? Тут помимо нас полно народу. – Теперь огрызнулся Ричард.

– О, Ричард, не надо себя так низко ценить. Часть покушения были организованы по моему приказу. Я умею отличить рок от некомпетентности. Но у любых талантов есть свои границы, потому вы сейчас и стоите в этом кабинете. Хоть ваша решительность и делает вам честь. Поверьте, с моим опытом административной работы я научился в совершенстве подбирать кадры. – Самодовольно закончил старик.

– А может расскажете нам, в чем секрет вашего бессмертия? А то Ричард того, убил даже высших демонов. А вас нет. – Произнес Салех. Голос его при этом был крайне вежлив.

– Я что, похож на идиота? – Ульрих оскалился, демонстрируя ровные белоснежные зубы.

– Ну, попытаться стоило. – Рей пожал плечами.

В следующий момент защитный купол схлопнулся, возвращая окружающие звуки. И давая остальным присутствующим в комнате возможность участвовать в разговоре.

– Мы можем отказаться? – Через какое-то время Рей обрел дар речи.

– Конечно. – кивнул старик. И гулко расхохотался при виде надежды на лицах компаньонов. – Но в этом случае вы покинете этот кабинет в кандалах. За покушение на особо королевской крови.

– Вы выдвигаете обвинение? – Поинтересовался князь. Вид он имел тоже весьма ошарашенный, хоть и владел лицом лучше, чем остальные участники разговора. Кажется, он прекрасно понимал с кем ведет разговор.

– Пока еще нет. – Первое слово Ульрих выделил голосом.

– Господа, я понимаю, что дело конфиденциальное, но я бы хотел знать, чем будут заниматься мои студенты. Я за них несу персональную ответственность перед…

– О, думаю, без погружения в детали, я могу сообщить следующее: – старик был сама любезность. – Из надежных источников стало известно о серьезных хищениях в казначействе. И когда перед короной встала задача – найти верных не заинтересованных аудиторов, что выведут преступников на чистую воду. К тому же у молодых людей имеется солидны оперативный опыт.

– Да? – недоверчиво поинтересовался князь. – А чего они выглядят так, будто вспоминают этаж здания?

– Не верят в оказанную честь.

– Молодые люди?

– Да, никаких проблем. Просто очень уж большая честь и очень известные фамилии… – Ричард нервно хмыкнул.

– Лысый только что отморгал «нахожусь под принуждением, спасите» армейским световым шифром. – Флегматично заметил один из дознавателей.

– Да что тут у вас происходит? Молодые люди, я… – Начал было Брин – Шустер, но его перебил старик.

– Будете зачищены, вы и ваши секретари, если продолжите вести расспросы. Более того, если я заподозрю что вы хотя бы думаете в этом направлении из кабинета выйдем только мы. А вас вынесут в нескольких ведрах. Так понятнее? – Вежливо поинтересовался первый император.

Князь только тяжело вздохнул.

– Сэр Ричард, мистер Салех, прошу меня простить. Надеюсь, вы сумеете пережить то что сейчас с вами происходит.

– Не грустите, князь, ситуация вовсе не такая страшная как вы о ней думаете. Поверьте, сегодня начинаются большие неприятности. Но начинаются они не у вас, не у меня, и даже не у молодых людей. – Голос старика стал миролюбивым. – Все нормально.

– Все нормально выглядит не так. – Сокрушенно покивал головой мужчина.

– А может пулю распишем? – Неожиданно предложил Ульрих. В его руках сама собой материализовалась бутылка.

– Я не откажусь. – Обрадовался Рей.

– Мне признаться… – Начал было Гринривер.

– А я не про вас, голуби мои сизокрылые. Хотите порадовать дедушку – вернитесь сюда до того момента как я допью с князем эту бутылку. А вообще, начинаю обратный отсчет, три…

Рей и Ричард соображали практически мгновенно. Не успел Ульрих придумать очередную каверзу, или хотя бы сказать «два» как компаньоны покинули кабинет. Салех при этом мстительно выбил дверь головой мертволицего дознавателя, который видно, не ожидал подобного обращения и потому даже не дернулся, когда его скребли мощные руки.

Гринривер же тоже покинул кабинет своеобразно, оставив после себя ровную дыру в полу.

Воссоединились приятели уже на улице.

– Мистер Салех, вынужден вас огорчить. Вы официально теряете титул самого пугающего моего знакомого.

– Печально, но и ты уже не самый мразотный мой знакомый. Ты больше напоминаешь тренировочную версию своего предка. – Салех бежал легко и нужды в том, чтобы сохранять дыхание не испытывал.

Студенты, встретив удирающую парочку, провожали их взглядами, полными ужаса. Вопрос, от кого вообще могут убегать эти двое? Уж больно специфическая репутация была у приятелей. А ведь когда в мир снизошла парочка архидемонов, направление бега этих двоих было очень понятным – к жутким монстрам, с целью убить.

Ажиотаж вышел такой, что завершился массовой эвакуацией. Студенты, практика которых не отличалась особой безопасностью, а способности позволяли время от времени повергать в пыль армии, зачастую, отличались исключительным чутьем на неприятности. А те, кому не хватило чутья и воображения, объяснили товарищи.

В общем и целом, почти пол тысячи студентов принялись оперативно покидать территорию университета. К ним присоединились преподаватели. Сработали на инструкциях и опыте.

Подобно тому, как огонь расходится по полю, ширилась паника. Стоило лишь первым студентам покинуть кампус, как слухи о паникующих волшебниках устремились в город. Люди, в чьей памяти была еще жив недавний прорыв реальности, споро принялись покидать город. Потому что, если куда-то в панике бежит огромная толпа волшебников, самое разумное что можно придумать – бежать вместе с ними.

Люди хватали вещи и выбегали на улицы, те кто по богаче бежали в воздушный порт и вокзал. Те кто по беднее – просто на выход из города.

Ричард и Рей, не осознавая того хаоса, что возник благодаря их бегству, оперативно навешивали на себя собранные заранее вещи. Дальнейший путь их лежал на крышу. Комнату за собой Салех поджог, с помощью какого-то алхимического состава. Разумеется, ни в какой кабинет молодые люди не планировали возвращаться. А вот угрозы насчет оцепления и коронного преступления восприняли очень даже буквально.

– Куда дальше? – Ричард перевел дыхание, оглядывая чердак.

– Спустимся через восточное крыло. А оттуда обратно в учебный корпус. Там вход в старую канализацию. – Рей разглядывал навесной замок на чердачном люке.

– У вас с собой карта?

– Нет, но я изучил в архиве все планы. Там довольно понятные ориентиры, потеряться не должны.

Иллюзий насчет своих талантов влипать в неприятности компаньоны не питали. Потому, по истечении первого месяца учебы Салех подготовил несколько путей отхода. В том числе и настолько экзотичный, как заброшенный канализационный коллектор.

Спустившись на первый этаж разгорающегося общежития, приятели уничтожили пол в подсобном помещении. Ричард вырезал широкий проход своим атрибутом и прыгнул в темноту. За ним прыгнул Рей, едва не размазав нанимателя по сырому полу.

Тихо звякнуло и в ладони Ричарда засветился небольшой кристалл. Его он сунул в раскладной «стакан» с линзой на торце. Полученный фонарь молодой человек передал душехранителю.

Начался достаточно непродолжительный путь по ливневой канализации, который закончился у тяжелой решетки, что блокировала провал под землю. Где-то внизу шумела вода.

– Мне это не очень нравится. – Ричард с подозрением оглядел слив.

– И что же тебя смущает, позволь узнать? – Рей копался в рюкзаке. На свет уже была извлечена бухта прочного каната.

– Там шипы, с той стороны. И какие-то руны, по кругу. – Гринривер опустился на корточки, чтобы поближе разглядеть письмена.

– Предлагаешь вернуться с извинениями и приступить к миссии, что?

– Мистер Салех, я просто озвучиваю наблюдение. Я просто не могу вообразить, что же там такое может нам встретиться, чтобы мы передумали и вернулись. Но в любом случае, буду признателен, если вы объясните мне, почему не стоит переживать. – Закончил Гринривер не таким уж спокойным голосом.

– Да легко. Подумай, тварь таких размеров, от которой нужны шипы и руны, что это за тварь? – Рей принялся цеплять к канату систему карабинов.

– Большая. – Послушно ответил графеныш.

– Вооот, большая, а раз тварь большая, то ей надо кушать. И что она там будет жрать? Разве что дерьмо. – Рей распрямился и кинул приятелю сбрую для спуска. – Только вот, Ричард, я понимаю что человек ты так себе, и можешь вполне являться кормовой базой той хтони ебической, что там обитает, только вот в плане пожирания дерьма мы этому монстру еще фору дать можем. Нас примут за родственников.

– Я с удовольствием убил бы своих родственников. – Вежливо ответил Ричард, натягивая сбрую.

– Слушай, вот если там кто-то окажется из твоих близких, я не удивлюсь. Я уже третьего Гринривера знаю, и каждый, сука, бессмертный. Или не мертвый. Что же за порода поганая? – Бывший лейтенант помочился в колодец.

– Решетке более шести сотен лет, если судить по рунам. Этот алфавит устарел, его не используют. – Ричард тактично ушел от вопроса.

– Тогда она наверняка сдохла. Все, давай, сбивай решетку.

Ричард аккуратно разрезал прутья, и с пронзительным скрипом решетку отклонилась вниз. После воцарилась не менее оглушительная тишина.

– Лезь. – В итоге сказал Салех, когда молчание очень уж затянулось.

– И почему это я? Между прочим, это вы меня защищаете. И получаете за это очень солидное жалование.

– Во-во, и, если меня сожрет сидящая там тварь, кто тебя будет спасать?

Ричард не нашелся что ответить, а в следующий момент пинок отправил его в темноту.

Канат натянулся. Раздался гулкий удар. И ругань. Слушать, к каким неожиданным выводам пришел Ричард, приложившийся о стенку колодца, Рей не стал, и принялся стравливать трос.

Под решеткой оказалась развилка канализации. Эта часть подземелья выглядела древней. Пахло сыростью. Стены были покрыты белесой грибницей, камень кладки крошился под руками, когда бывший лейтенант пытался ухватиться за стенку.

Рей покрутил фонариком. От колодца в четырех направлениях шли то ли штреки, то ли тоннели. В каждый из проходов Рей заглядывал, что то, ища под ногами, в итоге махнул в одну из сторон.

– Нам туда, если верить картам, тоннель едет на север, там есть переход в городскую ливневку, и оттуда мы доберемся до воздушного порта. Причем вылезти должны со стороны гор. Так что ловить нас на входе не смогут. Кстати, Ричард, а летим мы в итоге куда? Предлагаю двигать в сторону побережья.

– Достанут. – Ричард дернул плечами, рефлекторно пригибая голову.

– Можем наемниками податься, в черных кирасирах всегда рады новобранцам и о прошлом не спрашивают. У них отдельный имперский эдикт. Тот, кто вступает в их ряды теряет прошлое, и все его грехи прощаются. Я общался с ними, хорошие ребята, хоть и мальца без царя в голове. Отморозки те еще. – Было понятно, что идея насчет наемничества Салеху по душе.

– Нет, мистер Салех, мы не поедем на море, и не пойдём в наемники. Мы отправимся туда, где нас никто не ждет. К человеку, который может нас защитить. В столицу. В императорский дворец.

– Ричард, как по мне, так многовато пафоса для неудачника, который удирает от полицаев по дерьмопроводу. Но идея твоя мне нравиться. Такого от насточно не ждут.

– Мы слишком продуманные? – Самодовольно усмехнулся аристократ.

– Мы слишком тупые, Гринривер. – Ответ Рея был внезапен. – Ну, подумай, императорский дворец – это самое очевидное решение. Но нас все считают очень умными людьми. Хитрыми сукиными детьми, беспринципными. Расчетливыми. Нам дорога за рубеж, где наши таланты будут с лихвой оплачены. Большего кретинизма, чем ты задумал, придумать сложно.

– А если на нас и так все смотрят как на идиотов? – Ричарда мнение приятеля задело, но возразить он не смог.

– Тогда еще лучше. Если нас действительно считают за идиотов, то они должны знать, что мы знаем, что о нас думают, как об идиотах. Значит если мы все же поступим как идиоты, это не предпримут во внимание… – Рей окончательно запутался в своих мыслях и очень противоречиво закончил фразу. – Или примут. Я бы столицу тоже перекрыл. Чисто на всякий случай.

– О, об этом не волнуйтесь, мистер Салех. Это через границу людей еще как-то можно отследить. А просто так найти кого-то на территории государства, это нужно постараться. Нет, разумеется, нас найдут, но при большом желании даже житель другой страны может проникнуть незамеченным в столицу и пройтись по центральной улице. – Гринривер фыркнул, демонстрируя свое истинное отношение к охранной службе. – Не хватит специалистов перекрыть все возможные направления. И выбирая, куда ставить специалистов, я бы выбрал все же, зарубежное направление. Мы там гораздо вреднее можем оказаться, чем в самой империи.

Меж тем, после очередного поворота, в конце тоннеля появился какой-то свет.

– А вот и приключения! – Оскалился Рей, взводя курок на обрезе, что у него был приторочен за поясом.

Свечение усиливалось, и стал виден его источник – белый портал дверного проема, что иородно смотрелся на древней кладке.

– Пришли… Вы наконец пришли… Скорее же, прошу, освободите мой дух и возьмите награду… – Раздался тихий шепот.

– Кто ты? А ну, покажись! – Рявкнул Рей в темноту.

– Когда-то меня звали Рауль… – В воздухе соткалась прозрачная фигура.

– Приветствую вас, Рауль! – Учтиво поздоровался Ричард. – Меня зовут Ричард Гринривер, седьмой сын графа Гринривера.

– Рей Салех, штурмовая пехота. – Так же учтиво поздоровался Рей и выжал спусковую скобу. Харяд картечи, замешанный с освещенной солью, разорвал призрака на светящиеся ошметки. Раздался пронзительный визг. – Дырявь стену, быстрее, пока эта дрянь не очнулась!

Гринривер, подошел к стене и приложил ладонь к массивной белой двери. Раздался хлопок, в двери возникла дыра. В дыру улетел цилиндрик рунической взрывчатки. Рей Салех забросил приятеля на плечо и устремился по коридору. Жахнуло.

– О боги, мистер Салех, а если этот бедолага там действительно томиться веками в надежде на освобождение? И у него там действительно какой-то клад? – Ричард с трудом прокашлялся. От взрыва с потолка посыпалась мелкая крошка.

– Это совсем не такая история, Ричард. И сам подумай, ну на кой нам этот клад сдался? А знаешь, что еще бывает в старых склепах где живет разумный дух? Родовое проклятие там бывает, толпа голодных некроморфов, а куда чаще там бывает ничего!

– В каком смысле?

– В буквально, ничего бы там не нашлось, ценного, а кучу времени бы только потеряли. Ты лучше ногами шевели быстрее. А то вдруг мы просто разозлили то, что там сидело? Взрывчатка сам знаешь, не панацея.

Протез звонко стучал о старые камни. Бег по тоннелям продолжился.

Интерлюдия.

– Даже мышь, загнанная в угол, может быть опасной. А Гринривер с Салехом совсем не мыши. – Брин – Шустер разглядывал содержимое своего бокала. Очень старый коньяк переливался янтарём и медом.

– О, безусловно, молодые люди всеми силами будут стараться избежать своей участи. Только вот это бессмысленно. Нет, безусловно, будь у них время на подготовку, они, наверняка, что то придумали бы. Но право, молодые люди хоть и привыкли действовать быстро, но далеко не все им под силу.

– Они уже подожгли общежитие. И их уже четвертый час ищут. Еще и эта чертовщина в городе. Где там ваши хваленые дознаватели? Они хоть что-то могут, кроме как жуть наводить? – Хозяин кабинета, в котором происходил разговор, был пьян и раздражен.

– Профессионалы. Лучшие в своем роде. Нет, не подумайте, они далеко не идеальны, но когда дело касается их непосредственных обязанностей, навроде поимки опасных преступников или обуздания потусторонних сил. Они лучшие. И если кто им и может противостоять, так точно не пара молодых волшебников, у которых трясутся поджилки от ужаса.

– Эти два молодых человека остановили прорыв реальности. – Князь с неприязнью покосился на собеседника, который уже вторую бутылку подряд рассказывает, как он хорош.

– У одного из них второй атрибут, на удачу. Или третий. Установить точно не удалось. Но, как я сказал ранее, у любой удачи есть свой предел. И я та сила, которой не в силах противостоять никакая удача.

– Уважаемый… Податель сего! – Проректор дернул щекой, голосом выделяя официальное обращение в бумагах. Было видно, что ни ситуация, ни высокопоставленный гость мужчине не нравиться. Ни в каком виде. – Я верю в моих студентов. Они лучшие. И я готов заключить пари, что ни черта у вас не выйдет. Сейчас в кабинет зайдет ваш молодчик. И принесёт новости, где очень подробно поведает вам о том, что ни черта у вас не вышло.

– О, и что за ставка? – Старик ухмыльнулся.

– Да я сожру свою шляпу, если будет не так! – В голосе князя сквозила откровенная враждебность. Он был пьян, и был готов поставить даже против здравого смысла, лишь бы стереть самодовольное выражение с жуткого лица собеседника.

– По рукам. Если эти двое выкрутятся, я сам съем вашу шляпу! – Мужчины пожали руки над столом. Ульрих смотрел насмешливо. Князь – презрительно.

Примерно через десять минут вошел первый человек с докладом. Им оказался посыльный самого князя, что был послан в полицейское управление.

– Ваше сиятельство! Город в срочном порядке эвакуируется. Инспектор передает что уже треть жителей покинула свои дома. Так же инспектор просил передать что он то же на всякий случай уедет, и если все будет в порядке, то он будет готов с вами пообщаться через пару недель.

Князь поднял брови в ироничном жесте и отсалютовал бокалом гостю. После чего отпустил вестового. Воцарилось молчание.

В комнату вошел один из дознавателей. Мужчина с незапоминающимся лицом выглядел крайне расстроенным. Обычно не мертвые маги скупы на эмоции, но это был совершенно особый случай.

– Мы их потеряли. Из-за начавшейся паники кордоны были прорваны. Часть наших сотрудников поддалась настроению и покинула город на ведомственном транспорте. Агентура не доступна. Последний раз этих двоих видели бегущими по территории кампуса. Мы планируем… – Докладчик взглянул на лицо начальства и заткнулся.

– Магические метки, поиск по крови?

– Орден остролиста умел хранить свои тайны. – Дознаватель обреченно махнул рукой. – Кампус полностью блокирует магические эманации. Надо ждать пока молодые люди не появятся за территорией города. Тогда ы сможем их найти.

– А запах? Призовите ищейку, и…

– Они подожгли свой след. Видимо, Салех как-то догадался о том, каким образом мы планируем их искать. Гринривер на подобное не способен.

– Вещие духи? – Ульрих продолжал допытываться. Последовал десяток разных вариантов и короткие ответы, почему заранее принятые меры не сработали.

В первую очередь планы были спутаны из-за массового бегства жителей из города. Кем нужно быть чтобы провернуть подобное, ответа тоже не было. Дознаватель клялся, что ситуация сложилась случайно.

– Вы не переживайте так, мой друг, сейчас пошлю за поваром, он сделает изумительный соус из плеслого сыра. Надо взять сметану, сыр, и зубчик чеснока, и перетереть до однородного состояния. Пальчики оближите. Поверьте, шляпа вам покажется деликатесом, только нарезать надо по мельче… – Радостный диалог князя был прерван третьим вестовым.

– Ваше сиятельство! Сработала защита университета! Катакомбы!

– Что катакомбы? Что там еще случилось?

– Кто-то разрушил печать на решетке в катакомбах. И уничтожил духа-хранителя. Сторожевой дух пробудился!

– О, вот тут удача молодых людей и подвела. Жаль, что они так бездарно сгинули. Я знаю, что живет у вас в подвалах.

– Они не сгинули. – Неожиданно ответил вестовой. – Тварь, что вышла из подземелья, она создала всего одну проекцию. И эта проекция сказала, что в бездну спустились двое. Они разрушили оковы. Убили стража. И дали самой твари имя. Теперь дух желает служить…

– И как они назвали этого духа? – Осторожно поинтересовался князь. Он стремительно трезвел от новостей.

– Простите, это просто жутка непотребщина…

– Ты тут видишь благородных девиц? – От нетерпения Брин-Шустер ударил ладонью по столу.

– Хтонь, ебическая…

Конец интерлюдии.

– Мистер Салех, я, конечно, очень уважаю вашу смелость, и хочу сказать, что у нас почти получилось. Но я не смогу преодолеть это препятствие. Простите.

Рей и Ричард благополучно выбрались из подземелий. И сейчас находились на территории воздушного порта.

– Ричард, а если я скажу, что у тебя нет другого выхода, и что ты должен не посрамить славную память трех десятков благородных ублюдков? – Мягко пожурил приятеля громила.

– Тогда я скажу, что срал я на могилы своих предков и вообще, не пошли бы вы, мистер Салех на…

Ричард рухнул в уличную грязь, окончательно пачкая щегольски костюм. Рей Салех потряс кулаком, разгоняя кровь в отбитой конечности, и закинул бессознательного нанимателя на плечо.

– Блин, бессмертный, а летать боится. Кому расскажу – не поверят. – Рей двигался вперед, с усилием таща на себе поклажу. На лицо бывший лейтенант напялил массивный гогглы.

Раздалось предупреждающее рычание. Громила поднял голову от земли и внимательно посмотрел на огромную зубастую пасть, что принадлежала болотному дракону, покрытому темно-зеленой чешуей.

– Не балуй. А то зубы выбью. Или вот этого сожрать заставлю. – Рей потряс бездыханным Ричардом. Рептилия, кажется, прониклась, и подпустила незнакомца к себе.

Салех начал устраиваться. Для начала он пристегнул к седлу, что торчало у дракона на холке, нанимателя, потом проделал ту же процедуру с остальной поклажей. После чего уселся в седло и активировал небольшой артефакт, который извлек из подсумка.

Пассажиры и поклажа растворились в воздухе.

Через какое-то время тонкий ошейник на гибкой шее слабо засветился, а рептилия пришла в движение, изогнула шею, почесала бок, оглушительно чихнула и подбежала к длинному контейнеру, снабженному четырьмя массивными кольцами. За эти кольца дракон ухватился лапами и заработал крыльями. Поднялся ветер. Дракон начал раскачиваться, и с сильным рывком поднялся в воздух. Огромный ящер сделал круг над городом, поднялся выше облаков и устремился в сторону заходящего солнца.

Тем временем у него на спине Рей Салех, ругаясь, открыл книжку, и принялся внимательно читать первую страницу.

– Хорошо, что Ричард в отключке. Сейчас бы он мне точно высказал. Только вот чего шрифт то такой мелкий, невозможно читать! – Громила безуспешно боролся с тонкими листами, которые норовили замяться под потоком ветра.

В какой-то момент времени бывший лейтенант устал бороться с непокорной бумагой, и прикрыл книгу, чтобы еще раз проверить крепления.

И если бы кто-то сумел заглянуть Рею через плечо, то смог бы прочесть название:

Полеты на драконах. Руководство для начинающих.

Глава 4

Есть что-то необъяснимо-притягательное в полете на драконах. Дирижабли все же слишком массивные. Нет чувства полета. Палуба под ногами, горячий чай, услужливые официанты, или просто хмурый боцман… Теряется ощущение единства с миром. То щемящее чувство восторга, когда под ногами простирается бездна и лишь взмахи сильных крыльев отделяют тебя от падения в бездну. Именно его ищут драконии наездники. Именно без этого замечательно прожил бы Ричард Гринривер.

– Буэээ! – Молодой человек бросил взгляд вниз, на проплывающую внизу землю.

– Ричард, а давай я тебя еще раз оглушу? Смотреть на тебя больно.

– Буэээ! – Ричард в очередной раз попытался испачкать дракона. Не получилось, молодой человек не завтракал.

– Что ж ты такой нежны то, твое благородие? – Рей, совладавший наконец с книгой, внимательно изучал раздел «противозенитный маневр». Остальные части он решительно проигнорировал.

– Чума и безумие, Рей, как вы умудряетесь читать? – Просипел Гринривер, когда очередной приступ тошноты отступил. У приятелей с собой был слабы артефакт защиты от ветра, потому можно было почти свободно разговаривать. Правда, от холода продукция малоизвестной мануфактуры не защищала.

– С трудом. Тут ветер сильны. И пальцы мерзнут. – Прокричал Салех в ответ. Ветер с силой хлестал его по лицу. Артефакт все же не отличался качеством.

– А куда мы летим? – Проорал Ричард через какое-то время.

– А пес его знает. Змеюка ничего не сказала. – Рей пожал плечами. Разумеется, жест никто не разглядел.

– И каков наш план?

– Радоваться жизни! У меня бутерброды есть, хочешь?

– Буэээ!

– Тогда я сам скушаю. У меня бренди есть. Бренди ты будешь?

– Буэээ…ду. – Оживился молодой человек.

Рей извлек из рюкзака бутыль просто эпических размеров. Технически, это алхимическая толстостенная колба с запариванием на прочность. А еще в нее влезало добрых три литра.

Бывший лейтенант присосался к бутылке, после чего протянул ее приятелю. Ричард, которого от ветра защищала только тонкая куртка. Дракон летел на высоте около километра. Потому молодой человек мерз, и мерз сильно.

Ричард, получив бутыль, вцепился в нее как утопающий в спасательный круг. Ричард запрокинул бутыль и…

– Это был не бренди. – Просипел он, отхлебнув добрых пол литра.

– Ага, чистый спирт. Видимо профессор Ремуль перепутал бутылки.

– Ремуль?

– Ага, преподаватель наш, по развитию дара. Он мне хвастался что умудрился получить чистый спирт. Только он обычно на нем ягодки всякие настаивает. А тут, видимо, решил презентовать наработки. Знал, что мы уезжаем скоро.

– Знатный подарок!

Воцарилось молчание.

– Рей, а что вы читаете?

– Руководство, по управлению драконами.

– А разве он не сам сядет?

– Я не хочу объясняться с таможней. – Рей потер заивденевшую щеку.

– Так у вас же есть револьвер!

– А у молодчиков из порта взвод охраны.

– А что, наказание за безбилетный проезд уже более суровое чем угон дракона с грузом? – Ричард снова приложился к бутылке.

– Статьей больше, статьей меньше… – Рей извлёк бутерброд и принялся жевать. Ричард, глянувший на него, позеленел, но героическим удержал спирт внутри. Его сосредоточенно выражение лица постепенно разглаживалось. – Ну сам подумай, нас и так обвиняют в ряде успешных покушений на особ королевской крови.

– Так этот ублюдок живой! – Возмутился графеныш, прикладываясь к бутылке.

– Чет я сомневаюсь, что суд согласиться тебя трижды обезглавить. – Рей отправил скомканную бумажку в полет. – А мне как прикажешь себя вести?

– Вали все на меня. У нас в контракте прописан тот пункт, что при моем приказе я несу полную ответственность за ваши действия. – Алкоголь успокоил молодого человека и тот с интересом начал глядеть на проплывающую внизу землю.

– Только вот наш договор не освобождает меня от ответственности за коронные преступления. И вообще от насильственных, за рядом исключений. Думаешь, никто бы не догадался наняться к какому-то простаку, чтобы тот дал приказ ограбить банк или зарезать конкурента? – Рей огорченно уставился на приближающийся дождевой фронт и с сожалением начал упаковывать книгу. – Так что в нашем случае, если тебя будут обезглавливать и пытать, то меня просто и без затей повесят.

– Так все же, что мы будем делать? Валим из страны? – Теперь молодой человек принялся осматривать дракона.

– На дно заляжем. Подадимся на юг. Там затеряемся. Думаю, если найду выход на офицерское собрание, то, пожалуй, смогу послать весточку по военным каналам прямо во дворец. Авось отмажемся.

– А как же наш план о столице?

– Какая столица, Ричард? Идея не плоха, не спорю, но там везде дознаватели. По своим каналам они точно про нас уже знают. Там люди не письмами общаются. Ни кто нас к твоему императору не пустит.

– А мы инкогнито!

– Гринривер, ты перебрал. Какой к дьяволу инкогнито? Тебе как вообще подобная глупость пришла в голову?

– Грим, подкладки под щеки, камешек в ботинок… – Ричард принялся увлеченно выдвигать идеи.

– Ага, тебе еще платье подойдет! Очнись, идиота кусок, там народ смотрит по аурам! Ее ты тоже собираешься подкрасить?

– А откуда такие познания? – В молодом человеке неожиданно проснулась подозрительность.

– От верблюда! Ричард, я это изучил, когда мы еще в первый раз с дознавателями столкнулись! – В голосе Салеха появилось раздражение.

– Что, прям так и изучили, пошли в библиотеку и спросили «а дайте мне книгу по функционированию охраны дворца»?

– Мы стажеры полицейского управления, помнишь?

– Ну?

– Стажеры, Гринривер. У нас есть доступ к служебным циркулярам и разбору резонансных дел. Попытки покушения и прочие. Там все написано.

– Иш ты… На зря я деньги плачу, ой не зря! Слушай, Рей, а давай в города играть?

– Гринривер, как хорошо было, когда ты в отключке был. Ты помолчать можешь? – Ответил зло Салех, который пытался хоть как-то сориентироваться, потому непрестанно крутил головой в поисках ориентиров.

– Развлекать меня в дороге и поддерживать беседу требует двенадцатый пункт договора! Мистер Салех, желаю играть в города! – Капризно заявил молодой аристократ.

– Задрал! Я тебя сейчас придушу! – Почти рычал Салех, перекрикивая потоки ветра. Приятель так достал бывшего лейтенанта, что тот притянул себя за ремень тросом и уже было стал выбираться из седла, чтобы дотянуться до пьянющего Гринривера. Тот лишь невозмутимо прибухнул.

– Мистер Салех, я вам приказываю. Сядьте! – Голос графеныш звякнул сталью.

Рей замер и с налитыми кровью глазами принялся разглядывать приятеля, начисто игнорируя болтанку. Да, да, в заключенном между Ричардом и Реем договоре был пункт о выполнении прямых приказов. Разумеется, если это не касалось вопросов спасения жизни ли выполнения иных, крайне многочисленных пунктов.

Громила опустился в седло.

– Вот, молодец, хороший монстрик. Ну, раз ты, мой стремный друг, так плохо знаешь географию, то предлагаю иное развлечение! Ах, кто бы знал, что во время полета на этой дурной ящерице может быть так скучно. Только алкоголь и спасает! – Ричард в очередной раз отхлебнул из фляги.

– А может хватит пить? – Без особой надежды ответил Рей.

– Нет. Что за глупости? Тут еще полно спиртного! А лететь нам неизвестно сколько!

– Ну? Что там у тебя за игра?

– О, уверяю тебя, мой милый убивец всего живого, тебе она точно придется по нраву. Правила те же, что и в города. Только вместо городов мы с тобой будем играть в ругательства! Любые проклятия, богохульства, грязная ругань.

– А только одно слово можно? – Рей выдохнул сквозь зубы, успокаиваясь.

– Никаких ограничений. Но прошу избегать сложносоставных ругательств, иначе играть мы будем до бесконечности.

– До бесконечности? Хочешь сказать, можно проиграть?

– Да, проигравший пьет. Не смог придумать слова – хлебни из фляги. – Ричард невозмутимо разглядывал надвигающуюся тучу.

– И в чем подвох?

– Никакого подвоха.

– Хорошо. Недоумок! – Рей довольно оскалился.

– Кретин!

– Неудачник!

– Кровь и чума!

– А… Что у нас на А… – Ричард потер лицо. – Ладно, демоны с тобой. Я проиграл! – Молодой сделал большой глоток из бутылки.

– И что дальше?

– Дальше я говорю первое слово. Пидорас лысый!

– Йордагор тебе в сральник!

– А этого я точно слышал. Что за Йордагор?

– А, пакостный демон, насылает дезентирию. Носит официально титул убийц армий. – Довольно пояснил Рей.

– Хорошо! Кишки творца!

– Аграрий кукурузой траханный!

– И снова вы меня уделали! Признаться, подобное даже мне в голову не пришло! – Ричард сделал глоток из фляги. – Еблан!

– Ногу тебе в задницу!

– Угробище лесное!

– Ебонтяй!

– И снова победа за вами! – Ричард едва не выронил бутыль, дела очередной глоток.

– Ага, что там дальше? – Голос Рея стал азартен.

– Говножор!

– Рука демона тебе в жопу!

– Удави тебя жаба!

– Ангельский понос!

– Сукин сын!

– Номер твой сотый!

– Да как вам это удается! – И снова глоток. – Семя бездны!

Рей всерьез и на долго задумался.

– О, мистер Салех, нет ничего постыдного в проигрыше! Выпьете?

– Нет! Ырмагон тебе на ногу!

– А это что за зверь?

– Не, это не зверь, это молоток такой, со сферическим оголовьем. У нас в полку служил один степняк, в частях снабжения. Так вот, он этим молотком очень удобные котелки правил, из кровельного железа. Ух, и тяжелая зараза, этот молоток. Она им меня как-то раз отоварил! – Рей тепло улыбнулся.

– А за что отоварил?

– Так знамо, за что. Котелок хотелось мне. А с деньгами напряг был. Так это черт узкоглазый мне в кредит отказался работать… – Теперь громила тяжело вздохнул.

– Недюжих душевных качеств был человек. Я бы не рискнул.

– Подарил бы котелок?

– Не, пристрелил бы вас. А если бы не справился, то себя. – Гринривер бросил оценивающий взгляд на приятеля.

– Ты это, давай говори!

– Хорошо, не мельтешите! Улей тебе в шляпу!

– Усрись кровью!

– Раунд! – И Ричард снова хлебнул. Руки слушались плохо, и потому графенышь налил спиртное себе в ладонь и выпил уже из нее.

В следующе мгновение дракон влетел в тучу, и видимость упала почти до нуля. А еще в туче то ли шел, то ли формировался дождь.

Рей натянул на голову капюшон плотной брезентовой ткани с меховым подкладом. А Ричард…

– Гринривер! Ты совсем тупой? Как тебе поможет зонтик?

– На это я тоже не знаю, что ответить! Слов на эту букву я не знаю. Придется пить!

Водяная взвесь достигла той плотности что свет пропал. И звук пропал. Лишь приглушенный шелест крыльев разрывал ватную тишину. Разговоры смолкли.

Полет сквозь тьмы все длился и длился пока…

– Отымей меня конем! – Рей бросил взгляд на открывающийся вид и был готов схватиться за голову.

– Мрак и пепел! – Вторил ему Ричард.

– Лыжи мне в баню!

– За это надо выпить! – И молодой человек снова приложился к бутылке. А потом тоже бросил взгляд на проплывающую внизу землю и судорожно закашлялся.

– Да что за день то такой! – Едва не плакал Салех.

На горизонте вырастала столица. Сложно было не узнать Алый шпиль, резиденцию верховного архимага. Да и очертания королевского дворца, хоть и тонули в клубах угольного дыма, все же были неплохо различалась вдали.

– Мистер Салех, как управлять это чертовой ящерицей?

– Да черт его знает, нужен специальный жезл…

– Я верю в тебя, мой демонический друг! Спасай наши задницы, чертов тупица! Как тебе, кретину безмозглому вообще пришла в голову мысль залезть на дракона которые летит в столицу? – Переход от воззваний к проклятиям был на столько внезапным что Рей как-то даже растерялся.

– Так это, единственный дракон был…

– А разве нельзя было украсть, например, лодку? – Ричард размахивая зонтиком, то и дело прикладываясь к бутылке.

– Какую лодку, Ричард, ты чего несешь? В Римтауне нет рек!

– А мне какое до этого дело? Вы обязаны хранить мою душу и тело, а теперь сами втравили нас в такие неприятности, так теперь ты обязан нас спасти! Не можешь спасти нас, спаси хотя бы меня! – Истерил молодой человек.

Салеха не оставляло чувство что в очень похожей ситуации он с Гринривером уже оказывался.

– Ладно, я сейчас, погоди, там что то было про маневры… – Громила полез в книгу.

– А на кой ляд ты вообще эту книженцию читал? Заставить дракона поворачивать, это же элементарно! Салех, ты совсем тупой?

– А если ты такой умный, то сам им и верти! – Огрызнулся Рей. Он снова раскрыл книгу, но тут же понял что ничего не выйдет, уже темнело и буквы он не различал.

– Вертеть я могу исключительно симпатичных дам! И исключительно на кукане! Эта зеленая тварь не похожа на даму! А если вам так по нраву эта ящерица, сами ее и сношайте, только предупредите, я вырву себе глаза чтобы этого не видеть!

Дракон в это время махал крыльями и, кажется, не замечал разборок на своей холке.

– Да не мельтеши ты! Сейчас, кажется для этого нужно взять хлыст и… – Рей отстегнул от пояса свой сегментированный хлыст с шлангом внутри, которым очень ловко управлялся и благодаря которому мог использовать свой атрибут на живых противниках, не приближаясь к ним вплотную. После чего раскрутил его над головой, едва не снеся Ричарда, и ударил.

Дракон дернулся, взвыл и замах крыльями быстрее, поворачивая голову.

– Полоумный кретин! Мудозвон! Жабий выблядок зачатый с гадюкой! Ты что сделал урод, мы теперь летим прямо в сторону дворца! Говножор! – Вопил Ричард, благоразумно пригнувшись. Хлыст свистел в опасной близости от его лица.

Рей хлестнул снова. Дракон снова дернулся, издавая возмущенный рев. Хоть удар и пришелся по правому крылу, ящер завалился не лево, заходя на широкую дугу.

– Ты чего творишь, херозавр тряпичный! Ты куда нас тащишь! Ты чего творишь? – Ричард в панике присосался к бутылке.

А дракон тем временем продолжал кружить прямо над дворцом.

– А черт его знает, я… – Рей лихорадочно думал, какую бы отмазку сочинить, ведь ситуация из просто плохой превращалась в критическую. Казалось, хуже быть уже не могло, но…

– А знаешь, что, плевать! Гори все синим пламенем! Никогда Гринриверы не праздновали труса! Чума на проклятый род! Гнилые ублюдки! Но я… я не они, я лучше них! Я вам, сука, всем покажу, да я на вас…

Ричард принялся сдергивать с себя многочисленные ремни, которыми Рей его привял.

– Ричард, ты чего творишь, я сейчас…

– Поздно, мразь! Клянусь душей, я оскрверню этого город! Я Ричард Гринривер, самый ублюдский ублюдок из рода ублюдков и предателей! Я сука сейчас такое…

– Твое графейшество, отдай мне спирт. Тебе уже хватит! Угомонись! – Рей понял что происходит что то совсем за грань и сделал попытку воззвать к разуму собесденика, который продолжал хлестать чистый спирт, отвязывая себя от кружащего на месте дракона.

– Нет. – Коротко ответил молодой человек, бросив взгляд на компаньона.

– В каком это смысле, нет?

– Мистер Салех, объясняю для тупых вояк! Слушай сюда, скотина! Юркель Скхор! Йостар ах тронгх! Йардан экх драхал! – Молодой человек избавился от половины ремней. Рей очень тщательно его приматывал.

– И что это значит? – Острожно уточнил Салех, когда молчание затянулось.

– Это ругательства на Халь-алынском. Мой братец путешествовал в тех краях и научил меня этому мату. Я крыл тебя оскорблениями, кретин, пил твое бухло а ты, уродец, только вопил от радости и просил «еще, еще!». О боги, ну и простофиля! Я мог тебя обыграть в любой момент! Да тебя даже ребенок разведет! Ты думаешь, что умный и хитрый? Нет, рей Салех, ты уродливый и страшный. И именно по этой причине люди добры к тебе, просто никто не хочет умирать! – Закончив тираду, Ричард откинул последний ремешок и поднялся на ноги. С таким спокойствием и невозмутимостью, будто поднимался с дивана, а не провел часы в неудобной позе.

– И что ты будешь делать? – Рей говорил очень тихо, боясь окриком испугать приятеля. От бездны его отделяла только могучая шея ездового дракона.

– Как я и сказал, срать я хотел на столицу. Боюсь только, что именно посрать не выйдет, сомневаюсь что вы меня подержите ради такого важного дела, так что я просто поссу!

С этими словами Гринривер спустил штаны и исполнил свою угрозу.

Где-то рядом что-то жахнуло.

Дракон дернулся, Ричард потерял равновесие. К счастью для него он не сверзился с нескольких сотен метров вниз, а всего лишь плюхнулся на задницу.

Только вот проблема была в том, что кожа дракона покрыта шипами. На месте посадки всадников эти шипы аккуратно обтесаны. А вот там, куда Ричарда повела смертельная доза алкоголя в крови, шипы торчали в своем природной красоте. И один на один из таких шипов, сантиметров десять длинной, Ричард и насадился ягодицей.

В первый момент молодой человек ничего не понял, провожая взглядом бутылку, а потом…

– Мистер Салех, что происхдит? – Произнес Гринривер удивительно спокойным и трезвым голосом.

– Стреляют. – Рей вжался в спину ящера, глядя на очередной росчерк трассера, что пролетел мимо. Снова жахнуло.

– А…

– А?

– А-А-А-А-А-А-А-А! – Завопил Гринривер дурниной, руки его зашарили по бедрам, он попытался снять себя с шипа и рефлекторно активировал атрибут.

Пропала часть штанов, шип в заднице и солидный кусок плоти дракона.

Дракон от такой подляны благополучно уронил контейнер, что нес под пузом, и странно изогнул шею. Крылья лихорадочно забились в воздухе и туша дракона по широкой дуге устремилась вниз, вслед за грузовым контейнером. Прямиком на здание императорского дворца.

Ричард каким – о чудом умудрился удержаться на падающем драконе, мертвой хваткой вцепившись во все выступающие части. Он орал от боли и ужаса.

Рей Салех тоже орал, очень, очень, прям очень остроумное.

Нет, безусловно, сложись ситуация чуть иначе, последней мыслью Рея Салеха была бы «И почему я не взял чертов парашют?».

Только вот судья сегодня была на стороне двух самых известных долбоебов империи. Не известно, чего уж там тащил дракон, но это что-то было явно взрывоопасным. И когда контейнер рухнул на дворец, защитная магия не выдержала. Бумкнуло. Взрыв подбросил падающего дракона, которому способность Ричарда повредила хребет, тушу летающего ящера бросило в сторону, но уже с меньше скоростью.

В итоге изорванный зверь рухнул на павильон, скрытый во внутреннем саду. Взрывная волна ушла выше, а вот конкретно взятой конструкции досталось почти десять тонн разогнанного мяса.

Треск ломаемого здания и звон разбитых стекол утих.

Рей с удивлением обнаружил что он еще жив. Бывший лейтенант поднял голову и огляделся. Дракон грудой мяса лежал в центре какого-то зала. Потолок и часть стены были разрушены, и через провал с неба лилась вода. Вокруг дракона были люди в дорогих одеждах. Кто-то бегал и суетился. Кричали женщины. Салех выхватил взглядом главное. Ричард Гринривер, мертвой хваткой вцепился в тушу. Глаза молодого человека были крепко зажмурены.

Неожиданно глаза молодого человека открылись.

– А что, мы уже прилетели? – Голос молодого человека был предельно наивен.

– Вроде да… – Рей принялся споро отстегивать с себя ремни.

– Тогда нам нужно срочно идти дальше. А где мы?

– Кажись во дворце. – Рей еще раз огнялулся, убеждаясь что в него ни кто не планирует стрелять.

– И как мы сюда добрались? – Продолжал тупить Гринривер, которому, кажется, смесь адреналина с алкоголем конкретно закоротила мозги.

– Очевидно, что приплели на драконе. – Рей окончательно отстегнул себя от сбруи и спрыгнул на покрытый осколками пол. После чего, без всякого пиитеа, сбросил на пол Ричарда. Тот поднялся на ноги и огляделся. Молодой человек на глазах отходил от шока, пьянел, глаза его наливались дурной злобой. По ноге текла кровь, а в прорезах одежды мелькала голая задница.

– Это мы удачно прилетели. Господа, прошу извинить, мы без приглашения! – Голос молодого человека прозвенел на весь зал. И люди, которые до этого суетливо бегали, дружно посмотрели на Ричарда. А тот, ничуть не смутившись общего внимания, огляделся. Лицо его приняло самое торжествующее выражение лица.

– Рей, за мной, сегодня самый удачный день нашей жизни! – И Ричард, не оглядываясь, похромал к одной ему видимой цели. Салех устремился следом, сжимая побелевшими пальцами револьвер, который он машинально извлек из кобуры, и хлыст, который он так и не выпустил.

Слишком уж… нарочита выглядели люди в зале. Блеск украшений, дорогие костюмы, холеные лица. Уж очень спокойно они себя вели, хоть и бросали испуганные взгляды на кровоточащего Ричарда, и увешанного оружием Рея, которому гогглы, которые он так и не снял, придавали какой-то совершенно чумовой вид. Бывший лейтенант всегда робел в подобном обществе, но тут общество само робело при виде громилы так что…

Гринривер тем временем достиг своей цели. И тут Рей, в которого почтение перед высоким начальством было вбито на уровне рефлексов, оробел окончательно. Настолько окончательно, что машинально взял новое действующее лицо на прицел.

Ричард стоял перед мужчиной в элегантном пурпурном сюртуке. Круглое лицо украшали красивые завитые усы. Короткая стрижка светлых каштановых волос подчеркивала высокий лоб. Мужчина без страха и с интересом взирал на Гринривера, что склонился в почтительном поклоне. А еще у мужчины горели глаза. Буквально. Струйки пламени иногда вырывались из зрачков и лизали лицо.

– Ваше величество! – Голос Ричарда был абсолютно трезв. И никак не выдавал тот факт что молодой человек страдал он очень неприятной раны.

– Допустим… А вы кто? – Ответил действующий император. Голос его был сух, но внимательный слушатель легко уловил бы нотки любопытства.

– Сэр Ричард Гринривер, сквайр. И мой душехранитель, мистер Рей Салех. Верные подданные империи. Ваше величество, мы к вам по делу высочайшей важности!

– Настолько высочайше что разрушили мою резиденцию и убили моих людей? – теперь в голосе императора прозвучала с трудом сдерживаемая ярость.

Рей бросил короткий взгляд вокруг себя. Из-под конвульсивно бьющееся туши дракона торчали чьи-то ноги, а по залу можно было увидеть разбросанные тела, некоторые совершенно точно не могли принадлежать живым людям. Как например бедолага в длинном фраке, которого осколок стела разрубил на двое в районе пояса.

– Увы, эти жертвы печальны, но мы не могли поступить иначе. – Спокойно ответил голозадый графеныш. – Нет в империи важнее миссии, чем защита короны.

– Говорите. – Император дернул щекой. На его лице ярость отчетливо боролась с любопытством.

– Ваше величество, недавно на нас вышел незнакомец. Старик с жутким лицом, что старое и молодое одновременно. Мы убили его, трижды. Но в конце он заявился в наше учебное заведение в компании дознавателей. Он говорил ужасные вещи. О том что хочет устроить дворцовый переворот. И дознаватели, это были именно они, служили ему как псы служат хозяину. Ваше величество, с нами пришла скорбна весть. Измена! Измена в самом сердце империи. Мы не могли поступить иначе. Нам пришлось угнать дракона и… – Ричард сбился под пламенеющим взглядом.

– И что же этот таинственный незнакомец, повелевающий МОИМИ дознавателями, еще поведал насчет своих планов? – По полыхающему лицу мужчины решительно ничего нельзя было прочесть.

– Он хочет убить вас. И для этого искал самых лучших исполнителей! Потому и пришел, коварно, в самое сердце силы империи, во ВУНВОВ, в место, где готовят волшебников. Ему нужны были самые злобные, самые сильные, самые профессиональные убийцы. Способные уничтожать армии. – Гринривер стремительно терял свое хладнокровие под взглядом своего правителя и верховного сюзерена.

– И, разумеется, вы узнали, кого это предатель определил на роль палачей, что должны обезглавить империю? Отвечайте! Отвечайте немедленно!

Ричард замер в ступоре. То ли его накрыло осознанием, где он и с кем разговаривает, то ли сыграл свою роль шок от раны, то ли еще что, но Гринривер молчал. Молчание затягивалось, а терпение императора истощалось, и от страшного жара волосы Гринривера начали медленно скручиваться. Салех понял, что сейчас начнётся смертоубийство, и влез в диалог, шаркнув протезом. От противного звука все дернулись, и император упер взгляд в Рея Салеха. И тут бывший лейтенант сказал фразу, о которое в последствии сильно жалел.

– Так стал быть, старикашка к нам и обратился. И, убить вас по ходу дела должны были, сталбыть, мы… – А потом, уже совсем тихо, добавил. – И у нас это, кажись, даже почти получилось… Да, неловко вышло…

А еще Рей понял, что до сих пор держим императора на прицеле. И дуло револьвера смотрит прямо в высокий лоб.

Глава 5

– Мистер Салех, хотелось бы уточнить, а что мы вчера с вами принимали? – Болезненный но довольно бодрый голос разнесся по камере.

Рей, пристегнутый к стене, покосился в угол, где ворочался Гриривер. Лицо громилы исказила жуткая уродливая гримаса, словно в его голове жестокость и похоть создали некий образ, который вы никогда бы не хотели увидеть в живую. Но это все иллюзия, на самом деле Салех просто ехидно улыбнулся, но так как часть мимической мускулатуры лица отсутствовало, получилось всякому демону на зависть.

– Ричард, для начала озвучь свои версии на этот счет. – Ответил Салех вкрадчиво.

– Думаю, что-то из неизвестного мне ранее. Я отчетливо запомнил чувство страха, полета, а еще мне снился император. – Поделился воспоминаниями молодой человек. – Если бы не кандалы, я бы предположил, что препарат навевает страшные сны. А так, видимо я в помутнении рассудка буйствовал, охваченный слишком уж реалистичными видениями. Но, судя по всему, вы меня скрутили. И сковали. Крайне предусмотрительно.

– И что же было в твоих видениях фантастичного? – Рей, кажется, не на шутку развеселился.

– Там весь сон напоминал жуткий калейдоскоп. – Звон цепей прекратился, кажется, молодой человек наконец-то удобно устроился. Ну, на сколько это возможно при наличии кандалов. – Мне виделось что за нами пришел тот странный сумасшедший старик, которого мы давеча убили. Видимо, какая-то часть меня осуждала это убийство. Потом мы спасались от него, путешествия по старой канализации. Потом куда-то летели на драконе. На горизонте появился королевский дворец, помню я очень испугался из-за этого, а потом все же осознал что это сон. Помнится, я хотел помочиться на дворец сверху… О боги!

– Чего такое? – Участливо поинтересовался Салех.

– Надеюсь, я не обмочил штаны? Или хотя бы не делал это просветителях?

– О, тут не переживай, штаны у тебя чистые, хоть и изрядно рваные. – Салех был сама тактичность.

– Ну так вот, снилось мне что я помочился на королевский дворец прямо со спины дракона. Потом эта тварь ни с того ни с сего начала падать, и вы что-то кричали про обстрел. Потом, когда тошнота отступила, я испытал сильное облегчение, даже радость. И ни с того ни с сего мне стал чудиться император. А потом… Потом… Видимо к тому моменту мой мозг изрядно перегрелся, и видения делаются какими-то совсем уж смазанными. – Закончил свою речь молодой человек. – Кстати, если что, предлагаю подождать пол часа, и если эффект того чудесного зелья не вернется, думаю, можно смело меня отвязывать. Кстати, ценю вашу аккуратность, для подобного различения на мне достаточно мало ран.

– Чудесного зелья? – Выловил главное Рей. – Ты хочешь сказать, тебе понравилось?

– Безусловно! Очень, знаете ли, освежает. – Голос молодого человека приобрел самодовольные нотки. – Это был крайне интересный опыт. И я бы не отказался его повторить. Правда, надо предварительно уехать подальше от города.

Воцарилось молчание.

– Мистер Салех, не молчите. Что я натворил? Убил кого-то? Танцевал голым на площади? Осквернил городской храм? – В голосе молодого человека прозвучали жалостливые нотки.

– Не, не переживай, Ричард, все нормально. Ничего такого не случилось. – Рей успокоил нанимателя. – Проблема в другом.

– Разрушили городское имущество? Так это пустяк. Думаю, в худшем случае, нам опять грозят общественные работы. – Голос Гринривера вновь обрел живость.

– Не, хотя имущества мы действительно попортили. Но не в этом дело. Ричард, тут такое дело… Я читал что иногда психика в кризисных ситуациях ведет себя подобным образом.

– Каким? – Молодой человек все еще был беспечен.

– Отрицает реальность происходящего!

– Хотите сказать, случилось что-то страшное и я эту историю себе придумал?

– Да как тебе сказать…

В этот момент дверь камеры со скрипом отворилась. Появился свет.

– Ну что, голуби мои сизокрылые. Должен вам признаться, вы меня крайне впечатлили. Поверьте, это вот уже три века никому не удавалось. – В камеру вошел Ульрих. За его спиной из воздуха появился стул с высокой спинкой. Старик поднял его рукой, крутанул в воздухе, и поставил перед собой. А после уселся, положив руки на изголовье.

Свет лился из небольшой руны, расположенной на потолке.

– О, мистер Салех, рад, что вы даже в моих видениях выполняете свои обязанности. Интересно, а сколько время прошло на самом деле? – Ричард попытался проигнорировать гостя.

– Что с ним? – Поинтересовался первый император у Рея.

– Крышей едет. От переживаний. Уверен, что все происходящее ему сниться. И он пребывает в тревожных видениях. А часть воспоминаний у него отсутствует. Например, он забыл, что наблевал на ботинки его высочества… – Теперь уже психика Салеха выполнила защитный маневр. Он был предельно спокоен и в чем-то даже равнодушен. Это качество несколько раз помогало выжить в безнадежных ситуациях. Не подвело и теперь.

– Многоуважаемые видения, хочу вас огорчить, но я уже осознал, что это все плод моего воображения. – Влез в разговор Гринривер. – Я понимаю, что мой мозг, отравленный неизвестным наркотиком, создает самые пугающие видения из возможных, но вам придется придумать что-то по убедительнее, чем попытка доказательства что все происходящее – реальность.

– Хм… Неужто умом скорбен сделался? Хотя и не удивительно… – Тон старика был самую малость разочарованным.

– Я бы не надеялся. Он скоро осознает все. А потом очень печальным сделается. А пока будет чепуху нести. – Рей потянулся, его мышцы вздулись. Он был распят на стене, его руки и ноги были широко разведены в стороны, а цепи уходили в стену.

– Доверюсь вам в данном вопросе. Сэр Ричард, я понимаю, что вы не верите в реальность моего существования, но очень вас прошу, на минутку, поговорите со мной как.

– Хм… Занятное видение, но допустим. Я вас слушаю.

– В данным момент вы обвиняетесь в убийстве нескольких сотен человек, среди которых больше сотни аристократов. Так же вы обвиняетесь в покушении на императора. Ну так что, сотрудничать будем? – Старик синтересом взглянул на Салеха. Тот посмотрел в почти бесцветные глаза собеседника. Тяжело вздохнул. И кивнул.

– Что от нас теперь требуется?

– Для начала просто подождать. Скажем так, на Карла вы произвели просто неизгладимое впечатление. Более того, было принято решение наградить вас. – Ульрих довольно улыбнулся, глядя на вытянутое лицо собеседника.

В себя Рей пришел только через какое-то время.

– А зачем тогда это все… – Салех покрутил подбородком, обозначая предмет интереса.

– Ну, не все так просто. Вы держали его величество под прицелом. Сэр Ричард отвратительно себя вел. Вы убили кучу народа. Так что ситуация крайне сложная. И я бы не стал исключать тот вариант, что после награждения вас колесуют. С Гринривером, безусловно, возникнут сложности, но поверьте, он искренне пожалеет о том, что бессмертен. – Ульрих, кажется, искренне наслаждался реакциями Рея. А тот пару раз шумно вздохнул. А после чего почесался задницей о камень стены.

Взгляд старика наполнился раздражением.

– Мистер Салех, допуская, лишь допуская реальность происходящего, очень вас прошу, если вы может, пожалуйста, убейте старикашку? – Подал голос Ричард.

– Я скован, извини. – Салех снова почесался.

– Тогда я сам. Уважаемый, будьте добры, говорите, что хотели убирайтесь ко всем демонам бездны. Я не терплю, когда мне крутят яйца! И пожалуйста, можете не двигаться какое-то время? – Ричард тоже зазвенел кандалами.

Снова воцарилось молчание.

– И что вы пытаетесь предпринять?

– Как что? Пытаюсь убить вас взглядом. – Честно признался графеныш. – Иногда мне удается взять свои сны под контроль. Вот сейчас я как раз пытаюсь проделать это с вами.

– Хамишь. Знаешь, это даже неплохо… – Тон императора был сух.

Он раздраженно дернул щекой, подошел к молодому человеку и…

– Уиииии! – Завопил Гринривер.

– Я думаю Ричард уже осознал. И готов сотрудничать. – Громила с интересом взирал на экзекуцию.

– Да при чем тут это? Молодой человек хамит, а у меня выдался тяжелый день. – Ульрих снова сжал кулак.

Пытка продолжалась еще какое-то время.

– Надеюсь, теперь мы легче найдем общий язык? – Участливо поинтересовался первый император. Не дождавшись ответа, мужчина вернулся на свой стул.

– Роберт! Роберт, весь жар преисподней, где тебя носит, когда ты так нужен! – Неожиданно заорал Гринривер.

– О ком речь? – Ульрих наклонил седую голову к правому плечу, словно прислушиваясь.

– Да вы внимания не обращайте. Это Гринриверу сниться всякое, время от времени. Что штаны по утру мокрые. Кажется, он пытается позвать свой самый жуткий кошмар, чтобы он вас прогнал.

– Да? Молодой человек до сих пор уверен, что спит? В его снах бывает такое? – Старик снова сжал ладонь в кулак, вызвав новый вопль.

– Если верить Ричарду, то частенько. – Рей пожал плечами, на сколько это позволяли кандалы.

– Да? Настоящая боль, но вы не можете проснуться? Молодой человек, я бы настоятельно рекомендовал обратиться к служителям светлых богов. Настоящая боль во сне – это не то, чем следует пренебрегать. Видимо, вас искушает кто-то из предвечных, или у вас появился редки дар видеть темные сны. – В голосе старика было просто море участия. При этом он начал крутить кулак до появления характерного щелчка. Вопль молодого человека перешел в ультразвук и оборвался.

– Болевой шок – Зачем-то пояснил происходящее Сале, когда молчание слишком уж затянулось.

Старик, тем временем, тщательно протер руку платком и вернулся на стул.

– Думаю, вы потом сможете подобрать слова для вашего спутника, мистер Салех. Не горю желанием соревноваться в красноречии и остроумии с молодым человеком. И так, вы готовы согласиться с моим предложением? – В голосе Ульриха появилась сталь.

Рей только кивнул.

– Я решу ваши маленькие разногласия с действующей властью. Ваше появление будет обставлено как визит героев, что предотвратили покушение. Благо, среди убитых вами наберется десяток достойных кандидатов. Свидетели вашего разговора с императором будут зачищены. Теперь к сути. Вашей задаче будет совершить ряд действий. Вам придется стать моими руками и глазами во дворце. Будете общаться с кем я скажу, спать с кем я скажу, убивать тех, на кого я скажу. Вопросы не задаете, ведете себя как обычно, то есть как парочка клинических идиотов, дикие звери, совершенное оружие. Понятно?

– Не-а. – Честно признался Рей. – Но у нас есть выбор?

– О, молодые люди, ни малейшего. Для избежание той неприятной ситуации что случилась в прошлом, к вам круглосуточно будут представлены мои люди. Я понимаю возможные затруднения, потому это будут женщины. Достаточно симпатичные, как на мой вкус. А теперь прошу доложиться, как понят мой приказ?

– Быть паиньками, ходить на задних лапах и носить тапочки, убивать по приказу. – Салех обмяк в своих кандалах, демонстрируя покорность.

– Хороший мальчик. Скоро прейдут мои девочки, которые будут подтирать вам носы, они же объяснят, что говорить кому, и как. А пока придется вам посидеть тут и подумать над своим поведением. Допустим, сутки. Охрана удалена из этого крыла темницы, но вы ребята крепкие, без воды и еды как-то переживете. А я пока решу вопрос с вашим статусом. – Император, кажется, был предельно доволен жизнью. – Хорошего дня, джентльмены. И цените мою доброту!

С этими словами первый император поднялся на ноги, и покинул камеру. С тихим шелестом стул, на котором он сидел, осыпался пылью. Свет погас.

– Ты там живой? – Через какое-то время поинтересовался Рей у слабо стонущего приятеля.

– А у меня есть варианты? Что ж мне так по жизни не везет! Мистер Салех, вот за что мне это все? – Ричард начал громко стенать. В общем то, имел на подобное полное право.

– Это тебе наказание. За грехи. Что, уже убедился, что это все не действие наркотиков? – Говорил Салех с усмешкой, но без злобы.

– То есть я действительно ссал с дракона на императорский дворец и блевал на ботинки императору? – Осторожно уточнил Ричард.

– Примерно так и есть.

– А почему вы меня не остановили? – Вопрос изрядно мучал Гринривера.

– Ну, когда ты ссал с дракона, я пытался придумать как нам увернуться от огня зенитной пушки. А когда ты блевал императору на ботинки я держал его на мушке. – Озадаченно ответил Рей. Он и сам не понимал, почему так себя повел.

– Зачем? – Вопрос Ричард практически простонал.

– А пес его знает, переволновался! Я первый раз в живую императора видел! – Смутился громила.

Воцарилась тишина. Где-то едва слышно капала вода. А потом приятели начали ржать. До истерики. Гулко гоготал рей. Сочно хохотал Ричард. Смех, больше напоминающий истерику, все длился и длился. В итоге компаньоны обессиленно затихли.

– Ох, ладно, оба хороши. В качестве оправдания, рекомендую считать, что это все из-за страха. Меня этот многотысячелетний старикашка пугает до дрожи в коленках. – Ричард говорил без всякого напряжения, видимо, смирившись с ситуацией. У нас есть какой-то план? Или мы подчиняемся шантажу?

– Я бы удрал. Да только вот придумать ничего не могу. – Рей звякнул цепями. – Тебя хорошо сковали?

– Просто замечательно. Те кто это делал были в курсе моих атрибутов. Так что без шансов, руки надежно закреплены в натяг. – Гринривер тоже звякал цепями в попытках расшатать штыри в стенах.

Внезапно в помещении вновь стало светло.

– О, ученички! И кто тут звал дядюшку Роберта? Вляпались?

Когда из стены вышел четырехрукий демон в широкополой шляпе Рей и Ричард дружно завопили. Сложно было сказать, от ужаса или от облегчения. Со старым Робертом они были неплохо знакомы, так как в недавнем прошлом они заключили с тогда еще живым отставным палачом ученический договор. После чего старикашка благополучно помер. А на следующую ночь явился приятелям во сне, радостно известив их о том, что отныне они станут лучшими в деле причинения боли ближнему своему. Тогда же у Роберта появилась вторая пара рук и окончательно испортился характер. Пару недель назад демон чему-то радостно улыбаясь, исчез, никого не предупредив. А сейчас вот, явился. Причем не во снах, как раньше, а в реальности. Еще Роберт имел милую привычку пытать своих учеников, разумеется, сугубо в педагогических целях. И если во сне вопрос был решен через далекого предка Ричарда, который обитал в кампусе в качестве вечно пьяного духа-хранителя, то как в реальности себя поведет демон, было еще тем вопросом.

– И нечего так орать. – Демон демонстративно поковырялся в ухе. – Чего звали?

– Да мы тут это… в заточении вроде как… – Буркнул Рей, с подозрением оглядывая учителя.

– В императорском дворце, в его подвале, по обвинению в покушении на императора. Знаю, наслышан. Такие сплетни даже за гранью реальности обсуждают. Вообще в мое время… – Еще демон любил вспомнить молодость. И это было довольно тяжко слушать, так как старик в свое время много пережил, а еще больше врал.

– Ты нам поможешь? – Прервал учителя рей.

– Выпустить государственных преступников из заточения? Между прочим, я давал клятвы! И не собираюсь их нарушать!

– Ну и на кой ляд ты сюда явился? Лясы поточить? Так я лучше с полом пообщаюсь. Он хоть и молчаливый, но куда как более приятный собеседник.

– Хамишь. Нехорошо….

– Где-то я уже сегодня это слушал. – Задумчиво произнес Рей, пока старый Роберт с гастрономическим интересом разглядывал распятого графеныша.

– О боги, какая топорная работа. Молодой человек, где тот дилетант что нанёс вам травму? Они же уже с дюна размером! – Демон с интересом уставился на пах молодого человека.

– Да тут был очередной предок Ричарда. – Вклинился в разговор Рей. – Долго объяснял Гринриверу кто тут папка, а кто придурок в кандалах.

– Занятно. Видимо его сила и не пускала меня в эту комнату. – Роберт хмыкнул и оглядел комнату. – Хотя, не такой уж он и тюфяк. Вон, какую хитрую ловушку воткнул. – Роберт провел когтем по воздуху и там засверкали тонкие нити, что волновались словно от сильных потоков ветра. – Если сюда кто-то явится во плоти, то как минимум, об этом станет известно владельцу заклятия.

– И что нам делать? – Озадачелся Салех.

– Для начала слушать меня внимательно. – Роберт принялся выхаживать по комнате. – Этот придурок мало того, что нервы разорвал, так еще и жилу порвал, кровяную. И из-за этого кровь льется в мошонку, еще минут двадцать и нанесенная рана полностью потеряет чувствительность. А ведь можно было заставить Гринривера страдать так, что он бы тут вопил непрерывно. Сейчас боль какая, терпимая?

– Вполне – Буркнул Ричард, угрюмо разглядывая учителя.

– Вот, вот, о чем я и говорю. Но молодой человек, должен признаться, претензий к вам сегодня стало значительно меньше. Ваша криворукость, судя по всему, носит наследственный характер. Сколько там лет вашему многоуважаемому предку?

– Порядка шести тысяч. – Ответил Салех, который успел вспомнить курс истории.

– И за шесть тысяч лет не научиться откручивать яйца? Невежество возведенное в ранг достоинства! Позор! Ричард, на вашем месте я бы не гордился подобным родством!

– Я вот пари готов заключить, Ричард уже о нем успел пожалеть. – Снова ответил за приятеля Салех.

– Так, а теперь маленький мастер- класс. Ричард, мальчик мой, теперь я вам покажу что вы должны были почувствовать, будь ваш дедушка профессионалом! – С этими словами старый Роберт воткнул ладонь нижней правой руки молодому человеку в пах.

Вопль Ричарда перешел на ультразвук.

– Рей, обратите внимание! Он все еще не вырубился от шока! Согласитесь, это великолепно?

– Мда, неплохо. Ну, думаю Ричард уже все понял! – Рей поспешил прервать экзекуцию, пока его наниматель не поехал крышей.

– Ой ли, Рей, вы льстите этой бездарности. – Ответил демон, убирая руку. Ричард продолжал вопить, но уже тише. – Он совершенно точно ничего не понял, и если я попрошу его повторить…

– А как у вас вообще это вышло? Ну, вы же сказали что у ричарда начали отмирать нервы. А еще что вы не можете тут в живую появляться.

– Эти сети не распространяются на наши клятвы. Я могу причинять боль, а вот это… – Роберт помахал ладонью перед носом Рея. – Это всего лишь иллюзия. И меня не волнует, есть ли у Гринривера рука или нет. Я могу заставить страдать даже фантомную конечность.

– Хорошо, но если вы нам не поможете, мы совершенно точно не сможем продолжать обучение.

– Это почему же? – Удивился Роберт.

– Думается мне, у нас возникнут сложности с изучением программы, по очень уважительной причине. Мы будем мертвы, идиот ты бестелесный! – Ричард пришел в себя. Залитое слезами лицо искажала гримаса ярости.

– Он ведь ничему не учится? – Поинтересовался Роберт у Салеха.

– День тяжелый выдался. На нервах все. – Громила пожал плечами. – Но он прав. Если вы не можете нам помогать, то, что вы тут делаете?

– Рей, а с чего вы взяли что я не хочу вам помочь? – Вкрадчиво поинтересовался демон.

– Так это, вы сами сказали, что материализоваться тут у вас не выйдет. А еще вы давали клятвы империи, и до сих пор им следуете, а мы с Ричардом, получается, коронные преступники… – Салех как-то даже сник, произнося эту фразу.

– Все верно! Я не могу помогать вам на прямую, но это не значит, что я не смогу помочь вам советом! Благодаря которому вы сможете высвободиться из оков! Только надо решить, молодые люди, кто из вас станет сегодня героем. Задача непростая, но вполне себе реальная. – Голос демона стал деловитым.

– И что надо будет делать? – Голос Ричарда был все еще грубым до крайности.

– Вам? Отгрызть себе руку. Я объясню как. И отключу боль в плечевом суставе.

Повисла тишина.

– Отгрызть себе руку? – Еще раз переспросил Ричард, который не до конца поверил своим ушам.

– Да, отгрызть себе руку. А что вас смущает? – Искренне удивился Роберт.

– Да как вам сказать то, чтобы грубияном не прослыть… – Ричард хихикнул. – Действительно, что же меня смущает?

Глава 6

– Смущает? Нет, абсолютно ничего не смущает, должен признаться, я регулярно так делаю. Не побоюсь такого откровения, ем себя на завтрак! Джентльмены, а пока я об этом думаю, не могли бы вы уединиться в соседней камере и совокупиться в акте жаркой противоестественной любви? – Ричард продолжал упражняться в остроумии.

– Молодой человек, что за манеры? В целом задача плевая! – Старый Роберт продолжал давить на ученика. – Вы можете достать зубами до нужного места. Не, безусловно, придётся проявить толику ловкости, и старания. Но я думаю, сегодня у вас достаточно мотивации?

– А качестве альтернативы у меня достаточно беспокойное, но в целом понятное и практически безопасное общение с бессменным стариком в деменции. Он обещает прислать женщин и всего лишь просит выполнить для него некую работу. – Кажется, Ричард уже был готов убедить себя в том, что он вполне может прожить и без побега.

– Ричард, ты малость не верно понимаешь ситуацию. – Старый Роберт счастливо улыбнулся. – Ты уже попросил меня о помощи, и ты ее примешь. Ведь у меня, как это вещает молодежь, есть альтернатива! – Демон улыбнулся, и на его щеках возникло еще два провала зубастых ртов.

– О, это ведь деловой разговор. Я ведь делаю выводы, не имея всех доступных данных! Учитель, прошу вас, помогите мне преодолеть собственное невежество! – Сарказмом Ричарда можно было запасать в промышленных объемах.

– Как вам будет угодно. Мальчик мой, если вы откажетесь сами отгрызть себе конечность, которую я вам предварительно обезболю, я сделаю так, что вы отгрызете ее себе по своей воле, но вместо острой необходимости и вежливых увещеваний в дело пойдут ваши инстинкты. Вы сами отгрызёте себе руку, лишь бы избавиться от боли. Ситуация получит свое решение, но в гораздо более нарванной обстановке. Хотя должен признать, я тебя не особо люблю, так что с каждой минутой все больше и больше склоняюсь к варианту с инстинктами! – Демон уселся на возникшее в воздухе кресло. – Я был убедителен?

– Более чем. – Подавленно буркнул Ричард, приноравливаясь к плечевому суставу. – Мистер Салех, смотрите внимательнее, теперь я спасаю нам жизнь!

– Ричард, я в тебя верю. Мы потом обязательно кого-то убьем! – Ободрил приятеля Рей.

– И кожу снимем? – В голосе Гринривера прозвучали какие-то совсем уж просящие интонации.

– И кожу снимем! Кипяточком обольем, чтобы сама слезала! – Забота в голосе Салеха была неподдельной.

На самом деле отгрызть себе руку не такое уж просто дело. Рука крепится на целой куче мышц, а есть еще и сустав. И осложняется это тем фактом, что в случае разрыва подмышечной артерии у вас будет не более трех минут до потери сознания. Даже учитывая, что боли вы не испытываете.

С задачей Ричард справился за шесть часов. При вывернутой шее очень сложно грызть предплечье. А еще сырое и живое мясо очень плохо поддаются зубам.

В какой-то момент Гринривер вывернул себе челюсть и достаточно долго пытался вернуть ее на место.

На этом моменте Рей начал неистово ржать, уж больно потешной вышла ситуация. Видимо, от раздражения Ричард сильно ускорился (челюсть он вправил махом головы), и в какой-то момент с влажным хрустом вырвал руку из сустава, и та повисла на погрызенной плоти. Гринривер выкрутил корпус, что позволило ему коснуться цепи ладонью. Раздался хлопок, и молодой человек повис на ошметках плоти. Глаза его закатились и он, кажется, отключился. В беспамятстве Гринривер пробыл еще час, а потом, когда снова смог двигаться, левой рукой разорвал обнажившиеся жилы и с облегчением на лице, принялся истекать кровью.

– Роберт, а что бы вы предложили мне? – Тихо поинтересовался Рей, когда убедился что Гринривер окончательно отключился.

– В каком смысле? – демон наклонил голову к плечу, изучая ученика.

– Ну, когда Ричард спросил, что нужно будет делать. Вы уточнили, ну, типа, это «вам», вроде как непосредственно для него задание такое… – Салех окончательно запутался в словах и замолчал.

– Отдаю должно твоей наблюдательности. – демон похлопал верхними конечностями. – Заметил еще что-то?

– Ага. Бред все это.

– О, громкое заявление. Но хотелось бы уточнить, ты о чем?

– Не может себе человек разгрызть так сустав. Волк себе лапу отгрызть может, так у него и зубы походящие, и лапа торчит удобно. – Поделился наблюдениями бывший лейтенант. – Мы так развлекались в одной из экспедиций.

– Что, волков зажимали в капканах?

– Не, зачем? Жалко зверушку. – Рей отрицательно замотал головой. – А вот шпиёона как-то словили, когда он на территорию прополз, часового убив, так да, приковали за руку, и предложили сделать что-то интересное. Так он не справился. Хотя дядька вроде опытный волчара не чета нашему графенышу. А Ричард вон, рвал как будто рука запечённая была.

Повисло молчание.

– И в очередной раз примите мои комплименты, Рей. Мясо не так просто разгрызть, не говоря уже про такую неудобную позу. Вообще человека достаточно сложно разорвать. Я малость помог ученику. Ослабил прочность связок, снизил прочность мышечной ткани. Так, чтобы он не заметил. Как по мне, вышла отличная шутка. Надо было внимательно изучать мою науку, а не думать о бабах! – недовольно закончил Роберт. А потом усмехнулся, видимо, вновь думая об удачной шутке.

Салех тоже тихонько захихикал.

– А если бы ты меня спросил, я бы тебе предложил вывернуть большой палец и выдернуть руку из кандалов. Я бы подправил тебе связки, как раз чтобы фокус подобный можно было провернуть. Только вот Ричард сразу решил, что других вариантов нет, и решил превозмочь. – Все так же благожелательно продолжил демон. – Хочешь сказать что-то?

– Ага, это… спасибо большое. Не знаю, что бы мы без тебя делали. – Искренне поблагодарил учителя громила.

Демон аж смутился.

– Ну, чего уж там. Это мой долг, как учителя! Ладно, пойду я, а тот тут своих хватает обитателей. Не хотелось бы отношения выяснять со здешними призраками. Удачи!

Старый Роберт ушел так же, как и появился. Сквозь стену. Свет ушел вместе с ним. Камера погрузилась в темноту.

Раздался тихий шорох. Потом громкая ругань.

– Четырехрукий мудак на покинул? Надеюсь, ушел он прямо во тьму внешнюю? – Произнесла темнота голосом Гринривера.

– Ага, слал приветы родным, обещал писать. Ты давай это, меня выпускай!

– Оставить бы вас тут, Мистер Салех, но… – Ричард на ощупь нашел приятеля и принялся высвобождать ему ноги.

– Стыдно?

– Вы же меня найдете. – Честно признался Ричард.

– И куда дальше? – Уточнил Салех, приведя себя в порядок.

– Предлагаю ничего не выдумывать, а поступить, как и раньше.

– Идет. А нас там не сожрут? Я много чего слушал о столичных подземельях.

– Хорошего? – Уточнил Ричард, активируя способность.

– Да как тебе сказать… Но нас там точно не найдут.

– А нам то и требуется! – С этими словами Ричард решительно вырезал своей способностью солидных размеров круг. С грохотом камень обрушился вниз.

– Гринривер, ты совсем умом тронулся? – Прошипел Салех когда пыль слегка осела и он перестал кашлять.

– Я поступил логично! – Парировал Ричард, озадачено изучая источник света внизу. – Вы же сами сказали, что там какая-то жуть водится. Логично, что если оно живое, то пару центнеров камней ему здоровья не прибавят. Что там светится такое?

Салех опустился на колени и сунул голову в провал.

– Лампа горит, газовая. Кажись, мы пришли в будку охраны.

– С чего вы взяли?

– Форменные сапоги. Торчат. – Рей обратил внимание на очевидное.

– Вот, видите, я был прав!

– Убили охранника, сбежали из камеры. – Рей вздохнул и прыгнул в проем. Про себя он вознёс благодарственную молитву ближайшему богу, за то что в охране явно служили идиоты, которые не догадались снять с него протез.

Громила сходу принялся баррикадировать дверь.

– И что вы делаете? – Ричард принялся осматривать помещение.

– Сейчас тут будет людно. У охранника был сигнальный амулет, он как помер, об этом сразу на посту известно стало. Так что давай, тут тоже пол ломай.

– А может охранник жив, но просто без сознания? – Гринривер уточнил без особой надежды.

Рей скептически глянул на торчащие ноги, и тонкую струйку темной крови, что вытекала из-под камня.

– Не очень похоже. Но ты можешь снять ему сапог и почесать пятку, если захохочет – жив. Ты это, лучше новую дыру прорезай.

– Нет в вас, мистер Салех, здорового жизненного оптимизма. – Ричард принялся прорезать пол. – в кои-то веки все у нас с вами идет хорошо, а вы предаетесь унынию!

С грохотом пол обрушился вниз. И Ричард, особо не оглядываясь устремился в провал.

– Это что за наезд, Гринривер? – Рей снял со стены лампу, вытащил из-под камней короткий палаш и устремился следом. – Что там?

– Судя по всему, камера. Можно мне свет?

– А чего ты в темноту поперся?

– Чую ветер свободы! – Продолжил фонтанировать хорошим настроением графеныш.

– А как по мне, смердит капустой. Квашенной.

– Значит тут был склад. Если желаете, можно поужинать!

– Ричард, я не настолько оголодал, чтобы жрать гнилую капусту.

– Квашенную.

– Да хоть соленую, она тут лет десять стоит, минимум! – Дал заключение громила, осмотрев помещение. – И да будет тебе известно, капуста – это не коньяк, с возрастом лучше не делается.

Теперь компаньоны оказались в комнате, которая когда-то использовалась как склад продуктов. Но судя по всему, это было очень давно.

– Ну, допустим… – Ричард оперативно уничтожил весь лишний камень, вместе с раздавленными бочками. Было уничтожено и тело охранника, перемолотое камнем в кровавую кашу.

Так молодые люди прошли еще два уровня. При последнем спуске Ричарду пришлось дважды пройтись атрибутом, так как толщина пола превышала пол метра. Последний спуск привел компаньонов в низкий грот.

– Полагаю, отсюда можно двигаться куда-то еще?

Рей прошелся по помещению и указал в один из доступных проходов.

– Туда! Черт его знает, что там, но путь ничуть не хуже прочих.

При ближайшем рассмотрении стены грота оказались выполненными из кирпича, но, судя по тому, что тот крошился под руками, сюда уже пару сотен лет никто не заглядывал.

– Я испытываю странное чувство, будто мы чем-то подобным недавно занимались. – Произнес Ричард через какое-то время.

– Так я тебе говорю, ничего тебе не привиделось. Мы вчера удирали от Ульриха по канализации. Только я знал, куда мы идем, а теперь с этим беда.

– Ладно, всяко лучше, чем в камере…

Ричарда прервал звук приглушенного взрыва. Потом раздались звуки обвала.

– Кажись, газ взорвался. – Выдал свое заключение Рей. – Оно и к лучшему, может за нами обвал будет.

Больше ничего интересного не произошло. Приятели шли сквозь тьму по темному коридору, никуда не сворачивая. Пол медленно поднимался. Воздух, хоть и пах сыростью, но все же циркулировал по подземелью.

Дорога длилась много часов. Пару раз приятели останавливались на привал. Один раз Ричард чуть не рухнул в колодец, вовремя пойманный идущим чуть позади душехранителем.

Ни ужасов, ни монстров, ни чего-то по настоящему опасного им не встретилось.

В какой-то момент старые кирпичи сменились на блоки серого камня, а в стенах стали мелькать держатели для факелов.

– Странно… – Рей остановился, и шумно почесал в затылке.

– Нам угрожает опасность? – Ричард остановился и активировал атрибут.

– Да не, хотя демоны его знают… Просто это… кирпичи, они же это, вроде как лет пятьсот как назад появились. Вернее, до этого из них не строили. А тут поднимаемся выше, а камни старые. А должно быть наоборот. – Рей поскреб пальцем стену.

– Это мешает нам идти вперед или несет в себе какие то угрозы?

– Да нет вроде.

– Тогда предлагаю двигаться. А то завал скоро откопают. Мне бы не хотелось множить жертвы. – Ричард снова пошел вперед.

– Гринривер, ты когда труп стражника увидел аж засиял. Ты же больной ублюдок. Тебя тот факт что нам придется кого то убить только радовать должен. – Попенял приятелю Рей.

– Не надо делать из меня чудовище! Я развеселился из-за того, что нам удалось сбежать, между прочим, только благодаря моей железной воле. Сомневаюсь, что кому-то еще под силу отгрызть себе руку. Я был так счастлив что смерть несчастного меня не слишком сильно огорчила. – Гринривер презрительно фыркнул.

– Это ты кому-то другому рассказывать будешь. – Салех отмахнулся. – А вообще стой… Не шевелись.

Ричард послушно замер. Рей приложил ухо к стене, вслушиваясь. После чего уставился на свои руки. На коже появился светящийся узор.

– Нежить какая-то. Идет в нашу сторону…

– За нами или навстречу? – Молодой человек был спокоен и собран.

– Разобрать не могу. Но костями шкрябает. Ты это, как я скажу, беги вперед и активируй атрибут. Даже если ничего не увидишь, все равно беги. Я обученный, с подобной дрянью сталкивался уже.

– Допустим… – Ричард зажег на руке черную сферу атрибута. Поднялся ветер.

– Пока вырубай, за свистом этим ни черта не слышно. – Салех скорректировал план. Сфера погасла.

Теперь приятели шли очень осторожно, всматриваясь и вслушиваюсь.

– Что вы ищите тут, путники? – Голос раздался со всех сторон сразу, словно заговорили стены.

– Бежим! – Завопил Салех, вязь татуировки на его теле засветилась ярким белым светом.

И они побежали. Мыслей остановиться и поговорить с владельцем голоса у компаньонов не возникло. А вот голос не унимался.

– Господа! Джентльмены! Ну пожалуйста, прошу вас! Да стойте же!

С последними звуками потустороннего голоса с потолка рухнула тяжелая плита, перекрывающая коридор. Ричард не растерялся и через три удара сердца бег по коридору продолжился.

Темное облако, что поглощало свет от лампы замечательно втянулось в атрибут. Пропасть, что возникла метров двадцать спустя остановила Гринривера, но была начисто проигнорированная Салехом, который подхватил приятеля под мышку и пробежал по пустоте с зажмуренными глазами.

Выскочившая толпа скелетов вообще никак не сказалась на скорости бега.

– У меня тут подомное озеро! Или вы сейчас же останавливаетесь, или я его спущу в этот коридор. Считаю до трех…

– Сэр Ричард Гринривер, сквайр, очень приятно. – Выдавил из себя молодой аристократ, переводя дыхание. В кризисных ситуациях Ричард соображал быстро.

– Рей Салех, лейтенант в отставке. – Салех обладал тем же достоинством.

– Очень приятно. Господа, а чего вы от меня удирали? – В голосе из пустоты звучала обида.

– Мы избегаем общества не мертвых. Нам доводилось встречаться с разными голосами в пустоте и всегда нас пытались в итоге убить. – Ответил молодой человек. Он искал к чему можно применить атрибут.

– Резонно. – Голос задумался. – В целом тут ситуация та же. Изначально я планировал вас убить, но…

Рей и Ричард терпеливо молчали, боясь спугнуть собеседнику такую приятную мысль.

– Но сейчас я думаю, что вы способны мне помочь. Понимаете, господа, тут уже очень давно никого не было. Я давно потерял счет дням, тут нет солнца и никак не измерить время. Я очень голоден, но две жертвы меня не насытят. Так что я хочу предложить вам сделку! Я отпускаю вас, живыми, но вы приведете мне еще десять, нет, лучше двадцать жертв! – Голос аж заурчал, от предвкушения.

– Увы, мы не можем согласиться! – Ричард зачем-то замотал головой, словно его жест можно было увидеть.

Недоуменно молчал дух. Недоуменно молча Рей Салех. Он первый и отмер.

– А я вот согласен, давайте я пойду, и приведу вам десять жертв, а с этим…

– Уважаемый дух, я поясню свою позицию! – Ричард наступил приятелю на ногу, чтобы тот заткнулся, получилось только со второго раза. – Для начала должен сказать, что моя душа отравлена, а мой спутник прошел посвящение светлым богам. Вам нет смысла нас убивать, вы просто ничего не сможете с нам получить силой, с тем же успехом вы можете сожрать камень стен.

– Вы говорите правду… – Голос из пустоты прозвучал огорченно.

– Но это не значит, что мы не выполним вашу просьбу. Мы здраво оцениваем ту угрозу, которую вы для нас представляете, и ценим свои жизни. – Гринривер слегка ободрил собеседника. – Просто предложите нам что-нибудь еще.

– У меня есть мешок черного жемчуга. – Через какое то время ответила темнота. – Даю две жемчужины за каждую жертву. Но тогда у меня будет просьба, приведите мне хотя бы одного достаточного образованного человека! Я не могу покинуть мой склеп, а тут так скучно!

– То есть, мы, чисто теоретически, можем получить больше сорока жемчужин? Если жертв будет больше? – деловито уточнил Рей.

– Безусловно! За всю эту прорву времени жемчуга скопилось много!

– Тогда мне нужен аванс. Хотя бы десять жемчужин – Салех аж облизнулся, от жадности.

– Хорошо. Но сначала клятва. Вы должны поклясться душей, что приведете мне жертв!

– Может лучше расписку оставлю? – Бывшему лейтенанту идея не слишком понравилась. – Да и не смогу я поклясться не мертвому, меня моя татуировка сожжет.

– Тогда пусть поклониться молодой человек. Мне без разницы.

– Хорошо! Клянусь своей жизнью что приведу в эти коридоры два десятка жертв!

Порыв ветра пробежал по коридору, что-то сверкнуло, запахло горелым мясом, Ричард заорал.

– Я поставил свою печать, дабы вы не забыли о нашем договоре. Когда она исчезнет, обязательства считаются погашенными. И вы сможете вернуться сюда за своей наградой! – Голос из темноты просто излучал довольство. В стене перед вами ниша, в ней аванс.

– А раз так все хорошо, может подскажете, как отсюда выбраться? Если мы не достигнем поверхности, то никак не сможем исполнить обязательства. – Салех использовал ситуация по полной.

– О, не волнуйтесь, я подсвечу дорогу! – В воздухе повисла светящаяся нить. Голос смолк.

Ричард и Рей переглянулись и молча устремились по коридору. Гринривер при этом, кривясь, потирал грудь, куда пришлась метка духа.

А нить все петляя и петляя, поворачивая туда, где, казалось бы, прохода быть не могло. Пару раз пришлось ломать стены.

В итоге молодые люди выползли во вполне себе современную канализацию. Нить погасла.

– Не слишком это похоже на выход. – Ричард покрутил головой, силясь узреть что-то в темноте.

– Наверно тут был выход несколько столетий назад. – Сделал предположение Рей.

– И куда дальше?

– Спроси, чего по легче. Давай туда – Рей махнул рукой.

– А что там?

– Пес его знает, не все ли равно? Мы и так заблудились…

Городская канализация парадоксальным образом была куда как более мокрой, чем подземелья. Пахло какой-то дрянью, то и дело раздавались звуки текущей воды.

В конечном итоге тоннель вывел приятелей в какой-то большой зал, стены и потолок которого тонули в темноте, и свет лампы не доставал до них.

– Это мы удачно зашли! – Салех обрадованно огляделся. – Это центральный коллектор. В таких местах всегда есть указатели. Их должны обслуживать!

– Вопрос в том, куда именно мы выйдем. Не хотелось бы оказаться в подвале дворца! – Устало протянул графныш.

– Не, мы, конечно, не слишком удачливые сукины дети, но не до такой же степени?

– Кстати, а что это за бочки? – Обратил внимание Ричард на находку.

В центре зала, в три ряда, друг на друге, громоздилось несколько сотен двухсотлитровых бочек, в каких обычно хранят воду на конюшнях.

Рей подошел по ближе, держа лампу над головой и сунул нос в одну из емкостей, после чего испуганно отшатнулся.

– Ну, что там? Расчлененные жители столицы? – Немного нетерпеливо спросил Гринривер, пока Рей пятился от находки.

– Пироксилин. Стабилизированный канифолью. – Рей оглядывался в попытках посчитать число бочек. Получалось плохо.

Ричард устало прислонился к стене.

– Что-то мне подсказывает, что сидим мы аккурат под дворцом. – Молодой человек задрал голову и тоскливо вздохнул.

– И что делать будем? – Рей оставил лампу у самой стены. – Тут больше двух сотен бочек.

– Через три недели ежегодное дворянское собрание. Вся знать империи соберется в одном месте.

– Кажется, кто-то решил упразднить дворянство. – Невесело пошутил Салех.

– Очень на то похоже.

– И что делать будем? – Уточнил Рей.

– Честно? Не знаю. С одной стороны, мы с вами вроде как коронные преступники. С другой стороны, честь для меня не пустой звук, как и присяга для вас. Конфликт с начальством не повод для того чтобы дезертировать.

– Идет кто-то. – Рей прервал разговор.

– Что-то мне подсказывает, что этот кто-то явно знает о происходящем больше нас. Предлагаю его поймать и допросить.

– Хочешь кого-то примучать? – Уточнил Салех, обматывая протез снятой рубашкой.

– Ну, не каждый день мне в руки попадается настоящий заговорщик!

– А если мы к ним?

– Мистер Салех, не смешите, разве что мы на изменённых наткнемся, или мутантов…

– Я, признаться, не удивлюсь. – Рей не разделял шапказакидательного настроения приятеля, и обматывал левую руку ладонь остатками рубахи. Кортик он приставил к стене.

– Наконец то я смогу опробовать вашу науку на… – Пафосную речь Гринривера Прервала рука Салех, которой он схватил приятеля за предплечье и потащил к бочкам.

– Голоса с трех сторон. Отходим. – Пояснил свои действия бывший лейтенант.

Он залез за бочку и затащит туда же Ричарда.

Вскоре стало слышно шаги. Шлю люди, много людей.

– Сдавайтесь, вы окружены! Мы знаем, что вы тут! – Прокричали от входа. По стенам заскользили.

– Джентльмены, а вы кто?

– Гвардия! Сдавайтесь!

– Джентльмены, пока вы не начали стрельбы, есть среди вас кто-то разбирающийся в алхимии? – Голос бывшего лейтенанта был спокоен.

– Странный вопрос. Если что, вы окружены. Все проходы в коллектор перекрыты! – А вот голос гвардейца напротив, был полон напряжения.

– Да это понятно, но ты все человечка найди, и стрелять не торопись. Туб больше сотни бочек с пироксилина, и если кто-то дернется, то общаться мы будем уже на том свете. – Рей кричал через весь зал.

– Стефан, проверь. Джентльмены, если вы попробуете напасть на нашего человека или слишком резко дернитесь, мы открываем огонь!

Воцарилось молчание. Один из солдат, что толпились у входа, медленно пошел к ближайшей бочке.

– Уважаемый, очень прошу, уберите фонарь. У вас есть осветительные камни? – Рей окликнул «эксперта» который хотел себе подсветить масляной лампой.

Совета солдат послушал, и опустил лампу на пол за несколько метров от бочки, после чего осторожно заглянул в емкость, достал нож и потыкал в содержимое (в бочках лежали мешки). Понюхал. После чего взял лампу и медленно и плавно направился к выходу.

– Пироксилин. В канифоли. Сухой. – Голос дрожал.

– Все стоять! Не двигаться! Еще раз повторяю, не двигаться, не стрелять, не дергаться, не дышать! – Было не понятно, куда кричал гвардеец. То ли в амулет то ли в зал. Крик вышел на грани истерики.

Воцарилось молчание.

– Зови старшего. Будем разговоры разговаривать. – Подал голос Рей.

– Да, если что, вокруг дворца наши люди. Если император попытается покинуть дворец, мы тут все взорвем. – Добавил Ричард.

– Кретин, ты чего творишь? – Прошептал Салех сквозь сжатые зубы.

– Помогаю принять верное решение. – В тон ему просипел графеныш.

– Мы только что официально взяли в заложники императора. – Не унимался Салех.

– Мы и так сидим на горе взрывчатки в окружении толпы солдат. Вы хотите сказать, что ситуация в принципе может быть хуже?

– Ага, например, мы можем убить императора. – Озвучил идею Рей.

– Вот в этой ситуации уж вам то будет не о чем волноваться!

– А я не был бы так уверен. Про службу дознания, знаешь ли, всякое рассказывают!

Минут через тридцать в рядах гвардейцев возникло какое-то шевеление.

– Джентльмены, я герцог Никола Бладстил! В данный момент я являюсь начальником охраны его высочества!

– Очень приятно! Сэр Ричард Гринривер, сквайр, и мой компаньона, мистер Рей Салех! – Ричард благоразумно не поднимал голову из-за бочки.

– Господа, я пришел обсудить с вами сложившуюся ситуацию! – Голос герцога был полон спокойствия. Словно он пришел обсуждать погоду и виды на урожай.

– И что нам с вами обсуждать? – Ответил Гринривер с усмешкой в голосе. – Ситуация ведь предельно ясная!

– Да, джентльмены, вы правы! Ситуация предельно ясная! – Чуть поспешно ответил герцог, а потом добавил то, от чего Ричард поперхнулся воздухом на вдохе – Прошу вас, озвучьте ваши требования, и клянусь честью, вы это получите!

Глава 7

– Знаете, вы как-то не очень похожи на шефа тайной канцелярии. – Рей озвучил свои мысли, следуя за спутником.

– А вы не очень-то напоминаете людей способных дважды устроить успешное покушение на императора. – Звонким фальцетом ответил провожатый. Выглядел он как мальчик лет десяти, и был обряжен в пажеский костюм.

– Но мы сделали это случайно! И вообще, мы, наоборот, пытались эти самые покушения… – Ричард Решил тоже поучаствовать в разговоре.

– Предоставить. Я знаю. Сэр Ульрих всегда умел идеально подбирать исполнителей. С другой стороны, если я сумею дожить до его лет, может тоже стану обладать определенными талантами в выборе исполниетелй. Нам сюда, проходите. – У очередной двери провожатый остановился и пару раз пнул носком сапога. Дверь распахнулась. – Присаживайтесь. Чаю?

– Выпить есть чего? – Салех глянул по сторонам. – А то день какой-то вышел беспокойный.

Помещение, куда вошли компаньоны вслед за начальником тайной канцелярии выглядел необычно. В кабинете все было сделано под человека очень небольшого роста. Стол, больше напоминающий парту, невысокие шкафы.

– Нервишки шалят? – Провожатый хихикнул и сел за стол. При свете ламп стало возможным разглядеть хозяина кабинета подробно.

Тонкие черты лица, гладко зачесанные светлые волосы, карие глаза, шкодливое выражение на лице. Типичный мальчишка, коих сотни во дворце.

– Да как вам сказать… – Ричард без сил рухнул в свободное кресло и растёкся там. – Если честно, я готов разрыдаться.

– У меня только вино, налить? – хозяин кабинета открыл дверцу шкафа, за которой скрывался мини бар.

– Ваше сия…

– Зовите меня Джимми. Без титулов. – Перебил Рея мальчик.

– Но… – Ричард хотел было возразить, его воспитание не позволяло подобной вольности.

– Это приказ. – Детский голос неуловимо изменился и рей, все еще пребывающий на ногах, рефлекторно принял стойку «смирно».

Салех было хотел добавить «так точно, разрешите исполнять?» но волевым усилием подавил вбитые рефлексы.

– Хорошо, сс… Джимми! Я не откажусь выпить!

– Хм… – Начальник тайной канцелярии задумчиво оглядел визитеров. После чего пришел к каким-то выводам, и протянул приятелям по бутылке вина. Каждому.

Какое-то время приятели пили, прям из горла, под внимательным взглядом карих глаз. Других бы подобное обращение нервировало, но после того, как вы укрылись от толпы солдат на горе со взрывчаткой…

– А теперь рассказывайте. Подробно. Как вы вообще попали в эту комнату, как умудрились сбежать и как выжили в подземельях? Мы ведь вас даже преследовать не стали, оттуда вообще ничего не выходило последние три сотни лет! – Запальчиво потребовал хозяин кабинета.

– Ну, сбежали мы без особых проблем. Гринривер отгрыз себе руку… – Хозяин кабинета принялся давиться соком, который налил себе минутой ранее.

Дождавшись, пока Джимми переживёт приступ кашля и с вызовом хлебнет из стакана повторно, Рей продолжил.

– А с духом мы доверились на что он нас отпустит, но при условии, что даст нам десять черных жемчужин.

– А я поклялся жизнью что приведу ему два десятка жертв. – Добавил Ричард мстительно.

– Но постойте, вы же бессмертны… – Просипел хозяин кабинета, которому сок попал в дыхательное горло и ожог легкие.

– Вот именно. И теперь нам самим интересно, что выйдет. – Рей извлек из кармана чудом уцелевший носовой платок и протянул его хозяину кабинет.

– Допустим. Сомневаюсь, что хоть кто-то догадался спастись от разожравшегося духа таким оригинальным способом. Насчет руки, чисто в порядке эксперимента, не соблаговолите ли провернуть подобный фокус еще раз? – Больше пить Джимми не рискнул.

– Нет. – Холодно ответил графеныш.

– Может вы просто недостаточно замотивированы для подобного? – Весело уточнил хозяин кабинета.

– Я не очень хочу знать, что вы имеете в виду. – Ричард поднял руки в защитном жесте.

– Ладно, вернемся к этому вопросупозднее. – мужчина что выглядел как мальчик взлохматил себе волосы. – Я изучил ваши личные дела, собрал все материалы дела, обследовал камеры. Дознаватели передали мне все собранные данные. А также настоятельно попросили отдать вас обратно. Очень сильно просили. Досточтимый лично успел со мной поговорить.

– И вы… – Рей напрягся. И даже подобрался.

– Отказал, разумеется. Не уверен, что государственная власть переживет очередной ваш побег. Потому, на данный момент я отвечаю за вас. Есть у меня одна задумка… – Джимми встретился взглядами с компаньонами. Те взирали с мрачной решимостью. – О, джентльмены, никаких больше камер. К тому же, по документам, вы отбыли во дворец на практику. Почему бы не занять вас прямыми обязанностями?

Приятели облегченно выдохнули.

– У меня есть вопросы. – Ричард прервал воцарившееся молчание.

– Задавайте. Не обещаю, что отвечу, но думаю, вы заслужили немного информации.

– Почему вы выглядите как ребенок? – Рей задал свой вопрос первым. Возмущенный взгляд приятеля он проигнорировал.

– Вы представляете сколько энергии у ребенка? Никаким стимуляторам не снилось. Вкусы и запахи ярче. К тому же моя работа не предполагает публичности. За последние три десятка лет убили шестерых официальных руководителей тайной канцелярии. И никто не догадался о моей истиной личности.

– А с чего нам такое доверие? – С подозрением уточнил Ричард.

– Вы, минимум дважды, не убили императора. Думаю, люди которым можно доверять, выглядят именно так. – Очень нелогично ответил Джонни.

– А если мы шпионы? – Уточнил Салех.

Мальчик звонко расхохотался.

– Право слово, господа, если вы таким образом решили войти в доверие, значит его вполне заслужили. Провернуть такое не под силу никому. Если те, кто вас внедрял могут заложить десять тон взрывчатки под императорский дворец, а после решает сдать схрон только для того, чтобы мы вам начали доверять…

Воцарилось очень, прям очень напряженное молчание. От мальчика повеяло такой опасностью, что Рей рефлекторно стал шарить по поясу. Там обычно крепилось какое-то оружие.

– Не дергайтесь, джентльмены. При любом раскладе вы мне скажете, что не виновны, а я при любом раскладе вас отпущу из этого кабинета.

– Так мы тогда это… пойдем наверно? – У Рея пропало всякое желание общаться с хозяином кабинета.

– Не торопитесь, молодые люди. Сейчас я обрисую вам круг обязанностей. Разумеется, если вас больше ничего не интересует.

– Мы абсолютно не любопытны. – Честно соврал Ричард, разглядывая пол. Он размышлял, куда можно будет сбежать через перекрытие, и чем это грозит.

– Сэр Ричард, ваши мысли написаны у вас на лице, а характер разрушений при вашем побеге очень однозначный. – Джимми легко разгадал мысли графеныша. – Так что если все же надумаете побег, то очень прошу, уберите в сторону ковер. Он мне, знаете ли, дорог.

Гринривер вгляделся в предмет интерьера внимательнее. Ковер явно превосходил возрастом как самого Ричарда, так и его компаньона, носил следы многочисленных чисток и вообще смотрелся так себе. Молодой человек бросил вопросительный взгляд на собеседника.

– С возрастом люди делаются сентиментальными. У этого ковра богатая история.

– Которую мы послушаем в другой раз. Я очень извиняюсь, у меня сильно ноет культя и я бы не отказался от морфия. Может мы наконец получим инструкции? – Салех сообразил, что вот прямо сейчас они могут услышать очередную тайну, которая не прибавит им спокойствия. Внимательный взгляд бывшего лейтенанта различил заботливо, но не слишком профессионально зашитые следы от пуль и разрезов.

– Хорошо. Как и планировал сэр Ульрих, вы получите мандаты имперских аудиторов. И соответствующий набор полномочий. Вашей задачей будет проверка деятельности служителей божественных сущностей, а также вы должны будете проверить, действительно ли разрешенная секта демонопоклонников следует эдикту веры… Что?

– А где, собственно, мы, и где религия? – Осторожно уточнил Рей.

– Признаться, я больше по богохульствам. И не уверен, что мои знания тут претендуют на академичность. – Вторил Ричард приятелю.

– Занятно… А вы в курсе что вас объявили новыми хранителями Света? После спасения Римтауна ваши имена появились в скрижалях веры в Золотой Твердыне. – Увидав круглые глаза компаньонов Джимми добавил – Значит не в курсе. Хм… Занятно.

– А может мы все же это, ну, по финансовой части? – Рей быстро оправился от шока.

– И что же вы будете проверять? Джентльмены, я изучал ваши личные дела, там ни слова о специальном образовании или соответствующем опыте. – Мальчик уселся на край стола и начал насвистывать какую-то мелодию, дрыгая ногами.

– А если по военной части? – Выдвинул идею Ричард. – У мистера Салеха есть солидный опыт. А у меня достойное домашнее образование.

– Тогда вы рискуете не дожить до конца недели. Военные имеют к вам ряд претензий и большой опыт работы с излишне ретивыми ревизорами. – Хозяин кабинета слез со стола и принялся вышагивать по кабинету.

– Так мы действительно должны что-то найти? Я думал это формальность, которая позволит нам оставаться при дворце. – Удивился Ричард.

– Для любой формальности нужны обоснования. – Пожал плечами хозяин кабинета. – Для аудита церковников они у меня есть. К тому же их уже века три никто не проверял. Даже циркуляров не сохранилось как это делать. Полная свобода творчества.

– А… Тогда все равно не понятно, что делать то? Куда смотреть? Расход пожертвований? Правильность выполнения обрядов? Законность жертв? – Допытывался Ричард.

– О боги, какие же вы… – Джимми остановил тираду, не доходя до оскорблений. – Ладно, зайдем с другой стороны… Бойцы! – Взвизгнул глава тайной канцелярии. Приятели подскочили. – Слушай мою команду! Принять мандат аудиторов, выйти на контакт с представителями церкви, после чего заниматься пьянством, развратом и хищениями государственного имущества, не покидая территорию дворцового комплекса!

– Разрешите исполнять? – Рявкнул Салех в ответ.

– Свободны! – Взвизгнул Джимми. А потом нормальным голосом уже добавил – Я распорядился, чтобы все ваше имущество, с которым вы прибыли во дворец, вам вернули.

Приятели выскочили из кабинета, чуть не застряв в дверном проеме. Попрощаться они забыли. После чего устремились по коридору, едва не срываясь на бег.

Дворцовый комплекс представлял собой анфиладу залов и галерей, которые опутывали коридоры, комнаты, комнатки, чуланы и тайные проходы.

Роскошные интерьеры сменялись вполне утилитарной кирпичной кладкой. Повсюду горели газовые фонари, и можно было заметить следы прокладки газовых же магистралей. Местами они варварски разрушали старые камни, но прогресс неумолим, и не испытывает пиитета перед древней архитектурой. Там, где использование газа слишком уж нарушало эстетику, или бросалось в глаза вельможам, свет давали магические светильник. Магическая энергия не отличалась дешевизной, но была универсальной и не требовала ничего, кроме куска хрусталя и серебряной оправы.

Дворец жил своей жизнью. Всюду сновали люди в костюме прислуги. Иногда попадались сановники и придворные. Их отличала одежда и многочисленные украшения.

По дворцу передвигались патрули. Небольшие отряды и пяти человек, вооруженные палашами и короткими картечницами взирали на окружающих через массивный гогглы, что позволяли видеть сокрытое, а еще сообщали своим владельцам о том, кто перед ними.

Рея и Ричарда внесли в систему безопасности дворца буквально за пару часов до этого. Так что на приятелей взирали с интересом, но вопросов не задавали. Связано это было, в первую очередь с внешним видом. Рваная испачканная в крови одежда не так чтобы часто встречались в дворцовых переходах.

Через какое-то время Ричард все же задал волнующий его вопрос:

– Мистер Салех, а куда мы идем?

– Так я это, думал ты знаешь, куда. – Рей остановился и шумно почесал в затылке.

Пришлось обращаться к патрулям. Путь до обычной, не тайной канцелярии занял еще какое-то время.

– Как-то мне не уютно. – Неожиданно заявил Рей, когда они вышли в светло-бежевый зал.

Массивные ворота, что могли пропустить всадника верхом на лошади, были украшены затейливым узором из золотой и серебряной проволоки. Ворота были закрыты, но через небольшой окошко время от времени передавались посылки, конверты и папки. По обе стороны от ворот, в два ряда, шли конторки, за которыми сидели мужчины в одинаковой темно-коричневой формы писарей. Между конторками бегали мальчишки из пажеского корпуса. Просители, посетители и просто интересующиеся сидели на низеньких диванчиках, расположенных у стены. Всякий раз, когда очередной посетитель получал ответ, человек за конторкой поднимал флажок на подставке, демонстрируя готовность поговорить со следующим просителем.

В данный момент было малолюдно, и приятели устремились к свободной конторке.

– Ик! – Молодой человек с редкими сальными волосами, зачёсанными назад завороженно смотрел прямо в рот Рея Салеха. Посмотреть было на что, так как зубов было больше тридцати двух, и это только в наблюдаемой части улыбки.

– Драсьте. – Рей наклонился к писарю от чего тот рефлекторно вжался в кресло.

– Пппо ккакому вввопроу? – Выдавил из себя молодой человек, вжимая ладони в стол. Он старался подавить в себе желание закрыть лицо руками. Оглушительно хрустнул карандаш.

– Нам бы это, на довольствие встать! Мистер Рей Салех, сэр Ричард Гринривер. – Рей и не думал отстраняться.

Салех прекрасно осознавал, какую, по истине, гипнотическую силу имеет его улыбка в общении с людьми. Правда, он глубоко заблуждался в природе этого гипнотизма. В представлении самого Рея он нравился людям и располагал к себе демонстрацией дружелюбия и открытости. Смельчаков переубеждать громилу в обратном все никак не находилось, а слова Ричарда до приятеля не доходили. Сам Рей считал, что Ричард ему просто-напросто завидует. Так как сам молодой человек людям нравился ровно до тех пор, пока не начинал с ними говорить.

– Ага, мминутку, ппожалуйста, отойдите от ссстола… Свет загораживаете, оооочень читать, знаете ли, трудно… – Писарь поправил окуляры в жесте, которые делают все слабовидящие люди в надежде что из не будут бить.

Инвалид пожал плечами и сделал шаг назад, скрипнув протезом.

Писарь тем временем раскрыл тяжелый фолиант, что лежал на краю стола, и принялся в нем что то выискивать.

– А я думал он пойдет куда-то. – Рей удивился и озвучил свои наблюдения приятелю. – Не можем же мы у него быть в гроссбухе?

– Это магический фолиант, там отмечены все распоряжения. В банке такие же находятся во всех отделениях. – Ричард охотно начал объяснять. – По этим книгам несколько человек могут работать с одним документом. Артефакт стоит очень дорого, а потребляет магическую энергию как не в себя. Статусная вещь, хоть и удобная.

– Дела… – Рей покачал головой. Он испытывал какой-то детский восторг перед достижения прогресса. Будь то хитрый механизм или новая взрывчатка. Особенно если это новая взрывчатка.

– Но тут вариант по проще. Он видит только то, что записано в другой книге. – Продолжил пояснения молодой аристократ.

Писарь, тем временем, закончил искать запись в своей книге. Из лежащей рядом папки был извлечен лист гербовой бумаги, куда молодой человек принялся что-то писать. По завершению сего действа он звякнул колокольчиком, и рядом с ним материализовался мальчик в камзоле пажа. Вид он имел глубоко несчастный.

– Ричард, а чего мальчонка грустит так? Его что, бьют там? – Рей снова озвучил наблюдение.

– Мистер Салех, я похож на человека, который интересуется условиями содержания лошадей? – Тут Гринривер ответил раздраженно.

– Так мальчик не лошадь! – Рей покачал головой.

– А в чем разница?

Пока приятели общались, мальчик убежал к форточке в воротах сунул туда лист. Через какое-то время он получил небольшую стопку бумаги и вернулся к столу, протягивая ее писарю.

– Джентльмены, я должен вас осмотреть. – Писарь снова глядел на громилу как кролик на паровоз.

– А зачем?

– Через артефакт, для установления личности. Пожалуйста, встаньте так чтобы вы своего спутника не загораживали. – Молодой человек уже вполне овладел собой.

Приятели пожали плечами и разошлись. Конторский служащий осмотрел их через небольшой монокль с зеленым стеклом, после глянул на лист бумаги, тоже через монокль.

– И что дальше? – Уточнил Ричард, который начал откровенно скучать. После проверки личности просителей писарь углубился в изучение бумаг, и кажется, перестал реагировать на внешние раздражители.

– А… Минутку, тут просто список… – Писарь замолчал на середине фразы.

– Ну? – Теперь не выдержал Рей. – Какие-то проблемы? – последнюю фразу громила протянул так, словно эти самые проблемы сейчас возникнут у молодого человека напротив. С другой стороны, Салеха можно было чисто по-человечески понять. Он не завтракал, сбежал из тюрьмы, его едва не сожрали, потом едва не взорвали, а потом почти повесили и едва не расстреляли. А теперь между ним и поздним ужином стоял, вернее сидел, тощий писарь.

– Нннет, никаких проблем, просто тут опись вещей и там…

– А какая тебе разница, что в нашей описи вещей? – Зашипел Гринривер, который крайне щепетильно относился к вопросам личного пространства.

– Просто там…

– Ты можешь просто поставить свою закорючку на бумаге? Или может хочешь завизировать документ артериальной кровью? – Рявкнул Гринривер, злобно зыркая. На самом деле, для человека, который недавно отгрыз себе руку, и которому продемонстрировали как правильно отрывать яйца на его собственных тистикулах, Ричард был воплощением вежливости.

– Ддда сэр, нет сэр, ппожалуйста, не надо меня убивать. Все готово. Вещи вам доставить в номера? – Проговорил конторский, не меняя тона.

– Номера? – Уточнил Рей.

– Вам положены номера в восточном крыле дворца. Большая честь, там останавливаются личные порученцы императора! – Обрадовал молодых людей запуганный служка. – Вам так же положено содержание, вы можете столоваться на дворцовой кухне, и пользоваться услугами портного…

– А баня, баня у вас есть? – Задал важный для себя вопрос Салех.

– Да, вы можете попасть в банный комплекс, только малый, большой разрушен в недавнем взрыве…

– Нам и малый сойдет. – Обрадовался Рей. – А вещи наши пусть доставят в номера!

– Что, прям все? – Снова завел свою шарманку молодой человек.

– А вас что-то смущает? – Спросил ричард с вызовом.

– Но…

– Никаких «но». И забудьте о содержимом этого списка! В противном случае я вас найду, думаю, моя репутация вам уже известна? – Ричард был близок к буйству.

– Нннет, а надо?

С трудом удержавшись от плевка на пол, Ричард зашел за конторку, взял ордер на жилье и довольство, пропечатал опись вещей и опрокинул чернильницу на пачку чистых листов.

После чего, не оборачиваясь, направился в сторону выхода. Рей изобразил извинительную улыбку и последовал за приятелем, оставив писаря наедине с его сердечным приступом.

– Чего он там такого увидал? – Рей дал волю любопытству, когда они прошли в галерею с высокими потолками и стеклянной стеной. На улице было пасмурно и лил мелкий дождь.

– Видимо моя коллекция пережила падение дракона. – Ричард дернул щекой.

Ричард имел милую привычку коллекционировать кусочки поверженных врагов. Иногда довольно большие кусочки. А врагов молодой человек заводил легко.

Рей тактично не стал развивать тему. Точнее он отвлекся на запах пирожков. Ричард пытался сопротивляться, но делал это скорее для вида. В итоге приятели форменно ограбили небольшой кафетерий (денег у них не было). Чтобы сгладить истерику буфетчика, у которого были изъяты все пирожки, Гринривер напоследок кинул что-то вроде «запишите на мой счет».

На чей счет записать, буфетчик уточнять не стал. И вообще был рад тому, что окровавленные гости, которых игнорирует охрана дворца, ушли.

Банный комплекс поднял компаньонам настроение. Вежливый служка изучил ауры визитеров и провел их в отдельный зал с небольшим, но глубоким бассейном. Там они получили смену удобной одежды и вежливое внимание.

Через три часа отмытой и довольные жизнью приятели стояли перед выделенной им комнатой.

Дверь отворилась, и приятели замерли на месте с вытаращенными глазами.

– Знаешь, Ричард, надо было все же послушать того парнишку. – Задумчиво протянул Рей.

– Предлагаю найти его. – холодно ответил Ричард, совладав с лицом.

– Извиниться хочешь?

– Я бы взял себе его руку. На память. Или язык, которым он не смог нам нормально донести проблему. – Гринривер был в бешенстве.

В центре роскошной комнаты, на большом куске брезента, лежала драконья туша. Туша была разрезана на крупные куски, видимо такие, чтобы их можно было занести в дверь. Венчала композицию драконья голова.

– А вообще, читать документа надо, когда подписываешь. – Рей не знал, что делать, смеяться или ругать. Уж больно странной была ситуация. – Ты ведь знаешь этих крючкотворов. Им сказали выдать «все имущество бывшее при себе» вот они и это… выдали.

В комнате одуряюще пахло падалью.

Глава 8

– Джентльмены, с вами все в порядке? – Владелец голоса вышел из-за поворота коридора.

С джентльменами на самом деле все было в полном порядке, особенно если смотреть на фон происходящего. А то, что Ричард блевал у стены, а Рей заботливо держал ему волосы, так-то всего лишь из-за того факта что у молодого человека слабый желудок.

– В полном! – Рей бросил взгляд на новое действующее лицо и покачал головой. Выражение лица громилы было не самое приветливое, но незнакомца это не смутило. Он подошел поближе и стало возможном разглядеть его лицо.

Мужчине было лет сорок. Шевелюра густых черных волос была слегка тронута сединой. Щегольские усы были завиты и напомажены, острых подбородок гладко выбрит. В зубах незнакомец сжимал мундштук с погасшей папиросой. В карих глазах плескалось веселье. А еще на мужчине было как-то слишком уж много драгоценностей. Пальцы были унизаны перстнями, на шее висели цепи, а грудь украшали три разных броши.

– Смотрю, вы уже успели неплохо покутить? Кстати, в номерах знатная ванная и даже последний писк столичной моды – фаянсовый унитаз. Джентльмены, поверьте моему богатому жизненному опыту, ничего лучше для очищения желудка люди еще не придумали!

– Не изволите ли свалить нахер? – Просипел Ричард между приступами тошноты. Последнее что он сейчас хотел – это вести светские разговоры.

– О, а я не представился. Герцог Штормхолл, к вашим услугам. Для друзей просто Кристофер.

Ричард, в желудке которого все еще оставался недавний обед ловко блеванул герцогу на сапог.

– Мистер Рей Салех. – Не то чтобы Рей пытался сгладить неловкость. Просто не смог придумать как себя вести в компании знатного гостя. Вот и проявил вежливость.

– Как я вижу, вы успели где-то покутить и ваш спутник перебрал? О, вспоминая себя в возрасте молодого человека должен признать, он еще неплохо держится! И все же, что держит вас в коридоре? Во дворце множество куда как более подходящих мест. – Герцог с любопытством разглядывал приятелей.

– Да понятно, просто это… Мы хотели в свои покои зайти, точнее не в свои, а нас поселили… Так там это, дракон сдох. Во… – А еще Салех малость терялся в присутствии аристократов.

– О, господа, так вы из братства? – Мужчина сделал какой-то странный жест рукой и коснулся пальцем носа.

– Ээээ… – Бывший лейтенант ни слова не понял.

– Буэээ… – Ричард, в свое очередь, хотел что-то сказать, но не смог.

– Господа, а вы не будете сильно против если я загляну в ваши покои и посмотрю, что нынче считают мертвым драконом? А то в мое время…

На вопрос незнакомца Салех лишь неопределенно покачал головой, просто не зная как себя вести. Жест был принят за согласия. Скрипнула дверь, и через несколько секунд мужчина согнулся рядом с Ричардом. Но с желудком он справился довольно быстро, ограничившись громким кашлем.

– Хм… Действительно, мертвый дракон. Приношу свои извинения, обознался. – Веселья в голосе герцога не убавилось, а вот недоумение появилось.

– Вы вообще о чем? – Ричард вытер губы платком и выпрямился.

– Когда я получал образованием в одном из столичных университетов, то вступил там в студенческое братство. У нас была своя система тайных опознавательных знаков, и свой, если хотите, тайный язык. Так вот, фраза «сдох дракон» характеризовала безвозвратно уничтоженный интерьер комнаты. Услышав знакомую фразу от людей, которые находятся в гостевом крыле дворца, я был уверен…

– Сэр Кристофер, чума и бездна, какого демона вы к нам прицепились? – Ричард скрипнул зубами.

– Я сюда приехал в компании секретарей, но они погибли пару дней назад в ужасном катаклизме, когда кто-то подорвал часть дворцового комплекса. – В голосе герцога звучали извиняющиеся нотки. – Знакомых тут у меня не много, к тому же после происшествия охрана никого не выпускает в город. Джентльмены, прошу меня извинить, я всего лишь искал компанию для того, чтобы выпить!

Теперь на герцога Рей и Ричард смотрели без прежней неприязни. Тот лишь усмехнулся, видя перемену отношения.

– Только господа, умоляю, мне нужны подробности, что в вашей комнате делает драконья туша? И почему она там уже неделю лежит?

– Да тут такая история, неловкая. Дракон там лежит пару часов. – Рей попытался припомнить, просили ли их хранить молчание или все же нет? Выходило, что тайны из происшествия делать ни кто не собирался. – Мы на нем прилетели. И пока мы приземлялись, прямо в зимний сад, где шел бал, поймали проклятие, нас пытались сбить. И…

– Ни слова больше, у меня в номере два ящика отличного бренди! Черт возьми, я уже предвкушаю эти восхитительные подробности! – И герцог увлек приятелей за собой.

На самом деле, большого желания идти в гости к случайному знакомому компаньоны не испытывали. Но идти им было просто некуда. Да и время уже было позднее. А еще у герцога был действительно отличный бренди.

Аристократ прибыл на ежегодное собрание из какой-то сверенной провинции. Своего поместья в столице у него не имелось. Точнее имелось, но покойный батюшка Кристофера проиграл его в карты лет пятьдесят назад, а выкупать дорогую недвижимость в столице потом было как-то не сподручно. Особенно когда через лен за эти самые пол века семь раз проходила армия вторжения. За особые заслуги перед короной Император жаловал роду право на мародерство, работорговлю и выплавку стали.

– Но признаться, господа, буду перед вами откровенен, наши преференции – это удачная попытка откупиться от восстановления провинции! – Закончил свой рассказ мужчина, разливая бренди по пузатым бокалам.

– Удачная? Ваши соседи северные варвары. У них ведь ничего нет, кроме оленей и снега! – Удивился Рей. – У них ведь даже письменность не появилась.

– Ага, только эти варвары на оленях умудрялись разорить не только наши земли, но раскатать армейскую бригаду, у тамошних дикарей совершенно лютые шаманы. – Ответил Кристофер, откидываясь в кресле.

– Вы как-то не особо похожи на человека, которого регулярно грабят. – Ричард хоть и выпил, но все еще находился не в лучшем настроении. Его собеседник, напротив, полностью игнорировал всяческие попытки его задеть.

– Предлагаю тост! За наблюдательность! – Аристократ поднял бокал и тут же опрокинул его, не дожидаясь собутыльников. – Прошу вас, мой юный друг, не пытайтесь меня уличить. Это мало кому удалось. И на ваш вопрос я отвечу, раз вы сделали верные выводы. Я уже лет десять не был в родном замке. Понятия не имею что там делается, и живет ли хоть кто то на тех землях.

– Ваши привилегии оказались экстерриториальными? – Ричард хмыкнул своей догадке.

– Вот именно! Господа, вот именно! Я там, где война, там, где разорение и там, где много железа! За скромные шестьдесят процентов от прибыли я готов повесить свой герб на любое предприятие! – Кристофер расхохотался. – Я самый богатый мерзавец империи!

– И что же, никто не пытается оспорить титул? – Рей закинул здоровую ногу на колено.

– Пытаются, и регулярно! Но в этом и весь смысл. Я ублюдок, но ублюдок управляемый. Когда один ублюдок перегрызает горло другому, толпа рукоплещет. Она вообще любит победителей. – Философски закончил Штормхолл.

– Вы в столице по делам? Не могу вас представить на дворянском собрании в роли человека, который будет разрабатывать законопроекты. – Ричард потянулся к винограду, который лежал на небольшом журнальном столике.

– Не, мне нечего делать в компании высокородных кретинов. Всего лишь знак уважения. Завез императору, да продлят боги его потенцию, его долю. Привилегия лично отвозить императору налоги была дарована уже мне. И клянусь своей печёнкой, еще ни разу золота не было мало! Но джентльмены, прошу вас, я не настолько интересная личность, чтобы постоянно обо мне говорить. Я уже понял, что вы самые странные люди на моем пути, которых мне доводилось встречать. Может поведаете о себе еще что-то? Если ваш визит во дворец был похож на вторжение вражеской армии, то черт побери, я бы хотел знать на что похоже все остальное!

– А вас не печалит что мы убили ваших людей? Они ведь погибли при падении груза… – Осторожно поинтересовался Рей.

– О, не стоит переживать! К тому же, зачем мне неудачники в свите? Признаюсь, я охотно бы поменял их жизни на столь интересное знакомство. – Снова захохотал герцог.

Ричард с Реем переглянулись. Не смотря на алкоголь – достаточно напряженно. Хозяин комнат не смотря на свое благодушие внушал сильную тревогу.

Впрочем, пару бутылок ее сгладили. Закуски было мало, и последние бокалы запивали водой из-под крана.

Рей раскраснелся и принялся травить армейские байки. Ричард же рассказывал о выживании в поместье с шестью старшими братьями. Шутки были злыми, но заходили на ура.

– Джентльмены, а не пойти ли нам по бабам? – Герцог оглядел голодным взглядом пустой стол.

– Дело хорошее, у женщин всегда есть еда. – Одобрительно буркнул Рей. – Только Ричарда надо потерять где-то.

– Почему же? Наш юный друг настолько не ловок с женщинами?

– Скорее наоборот. Ни одна женщина не осталась к нему равнодушна. Эффект личности Ричарда может оказаться на столько глобальным что дамы нам просто не дадут. – Четно заявил Салех.

– А можно меня не обсуждать, словно меня тут нет? – Ричард дернул щекой, и поднялся на ноги. – И ваши комментарии оскорбительны! Я…

– Звучит как вызов! Господа, отправляемся, сейчас же! – Штормхолл отправился в гардероб, переодеваться.

– Мы действительно пойдем среди ночи по королевскому дворцу в поисках женщин? – Уточнил Рей, которому вовсе не хотелось куда-то идти.

– У нас два варианта, Рей. Или мы идем развратничать, или искать людей, способных решить нам проблему дохлого дракона в покоях. Угадай, в каком случае люди непричастные получат пулю? Я бы с огромным удовольствием вышиб кому-то мозги! – Ричард же, напротив, был воодушевлен.

– А если мы пойдем по дамам, пристрелить могут уже нас. Ричард, это не бордель. Тут ты не можешь заплатить пол сотни золотых, и все забудут, что тут работала шлюха!

– Мистер Салех! Не стоит делать из меня монстра!

– Я тоже не вижу смысла повторно начинать процесс, который и так завершен! Ричард, я не делаю из тебя чудовище, я это чудовище дрессирую! – Запальчиво ответил Рей.

– Мистер Салех, а не пошли бы вы…

– Брейк, брейк, джентльмены! Давайте обойдемся без дуэли! – Хозяин покоев как раз вернулся в комнату.

– О, не стоит переживать, сэр Кристофер, к каким дуэлям речь? – Голос молодого человека звенел от бешенства. – Сейчас я просто…

Что Ричард собрался делать просто, никто не узнал, так как Рей запустил бутылку нанимателю в лоб и тот рухнул без сознания.

– Так-то лучше. Зачем все эти ваши великосветские заморочки, когда можно просто дать человеку по шее? – У Салеха неожиданно поднялось настроение.

– И что дальше? – В каком-то ступоре проговорил герцог.

– С собой возьмем. А то обидится еще. – Рей пожал плечами.

– А на то, что произошло, вы хотите мне сказать, что юный Гринривер не обидится? – А он как выпьет – всегда дурно делается. Пусть скажет спасибо, что челюсть ему не сломал. И не переживайте, все оговорено заранее. Мне за это платят.

– Платит за свои побои?

– Не, там не так написано. Я, как душехранитель, обязуюсь хранить честь и репутацию нанимателя в меру своих сил и способностей. – Рей тоже уже успел изрядно набраться.

– Но вы ведь его просто бьете! – В отчаянии воскликнул Штормхолл.

– А я ничего больше и не умею. – честно признался Салех.

– Для того, чтобы понять происходящее я уже слишком много выпил! – Кажется, мужчина смирился.

– И каков наш план? Я готов. Ну, по бабам. – Бывший лейтенант поднялся на ноги.

– У меня есть шампанское и адреса. Предлагаю выдвигаться. – герцог был облачен в зеленый шерстяной пиджак и белоснежную сорочку с воротником стойкой.

Рей подхватил приятеля на пояс и легко закинул бессознательное тело себе на плечи. Герцог, глядя на происходящее, весело усмехнулся.

– Я вспоминаю молодость! Именно тогда я ввязывался в разные сомнительные авантюры. Но тогда у меня не было железобетонной уверенности в том, что все закончится хорошо. Опыта не было, понимаете, мистер Салех? Опыт и знания лишают нас невинности. И никогда впечатления от пережитого не будут такими яркими.

– Кристофер, это смотря с чем сравнивать. – Рей свернул за провожатым, голова Ричарда издала глухой звук при ударе о стену. Впрочем, сам транспортируемый не возражал. – Вот я как вспомню как на нас вышел ударный отряд биоманта, вот я скажу весело было. Потом пол дня амуницию отмывал. Как снаружи, так и изнутри. Это не тот опыт, который я готов когда-то повторить.

– Рей, не будьте занудой. А как же первый поцелуй прекрасной дамы, первый секс? Может быть вы готовы забыть вкус первого триумфа? – настроение на Штормхолла напало лирическое, и он мурлыкал себе под нос фривольную песенку.

– Меня первый раз наградили за бой, в котором от роты пятеро осталось. А с девкой я первый раз миловался в дешевом борделе. Шлюха стоила две серебрушки и наградила меня десятком срамных болячек сразу. – Рей не разделял воодушевления собеседника, и кажется, хотел спать.

– Батенька, да вы первостепеннейший зануда! – Патетически воскликнул герцог, снимая со стены масляную лампу. Их дальнейший путь лежал по не освещенному коридору. – Вы же прекрасно понимаете, о чем я веду речь, но противопоставляете мне какое-то пережитое дерьмо! Я знаете ли тоже, не всегда радовался полученному результату, особо по первости. Вломился я однажды к одной, как я думал, страстной даме а она…

– Не дама? Фу, ну нравы в этом вашем… – Герцог призвал к тишине жестом, знакомым любому военному: «Внимание, опасность!»

Салех замер.

– Сработал артефакт. – Тихо проговорил мужчина, коснувшись ладонью небольшой броши на груди. – Кто-то рядом умер.

– Свежей кровью пахнет – Так же тихо ответил Салех. – А что там дальше?

– Покои фрейлин…

Мужчины переглянулись, встретившись глазами при слабом свете масляной лампы.

– Мистер Салех, вы достаточно пьяны для…

– Более чем! – Охотно согласился громила. – Я иду первым, есть оружие?

Герцог, воровато оглядевшись, извлек из кармана крохотный четырехзарядный револьвер. Рей уважительно хмыкнул, а потом показал спрятанной за голенищем тесак, и переложил оружие за пояс, под правую руку. А еще он снял кожаную обмотку с протеза. В темноте сверкнули когти.

– Ну что, я иду первым, а ты спину прикрывай? – Громила повел плечами проверяя, не мешает ли где то одежда.

– Минутку, Рей, а вы не хотите… ну… оставить Ричарда?

– Не, он потом на нас обижаться будет, что драка была, а его графейшество все приспустил. – Рей перехватил нанимателя по удобнее, словно планируя его использовать в качестве щита.

– Да? Вы точно уверены?

– Точно-точно, не парьтесь, Кристофер, я Ричарда знаю уже давно. Не буду обижать. – Рей крадучесь направился к двери.

– Вы мне потом обязательно расскажете эту историю! – Герцога заверения инвалида не убедили, но если Рей Салех планировал использовать своего опекаемого в качестве ручного тарана для выбивания двери, кто такой герцог Штормхолл, чтобы подобному помешать?

Тем временем Рей остановился в трех метрах от двери, повернул голову к герцогу, и после утвердительного жеста «готов действовать» громила перехватил Ричарда на манер тарана, и резко ускорился.

От удара дверь широко распахнулась, а Салех устремился вперед.

Комната выглядела жутко. Пять девушек в одних сорочках лежали на полу, их тела складывались в непонятную фигуру. Пол был залит кровью, что в свете лам выглядела черной.

В противоположных дверях застыл незнакомец в темной одежде. Он тащил еще одну окровавленную девушку за ноги, и сейчас поворачивался в проеме. Вот на него Разогнавшийся Рей и обрушил удар бездыханным нанимателем. С громким стуком голова Ричарда встретилась с головой незнакомца. Рей же вытянул из-за пояса и вонзил его в лицо оглушённого противника. В темноте глаза под тряпичной маской блеснули алым. Вторым ударом громила отсек у агонизирующего тела голову и пригибаясь к самой земле влетел в следующую комнату.

Пригнулся бывший лейтенант не зря, из-за его спины герцог Штормхолл открыл огонь куда-то вглубь комнаты. На пол рухнул еще один неизвестный. Рей выхватил взглядом третьего убийцу и рухнул ему под ноги. Началась возня.

Рей не пытался исполнить сложный прием, он дотягивался куда мог и просто сжимал ладони. Под пальцами хрустели кости. Насев на противника Рей схватил того за голову, выдваливая ему глаза и чуть потянув на себя, обрушил голову на пол, надавливая всем своим не малым весом. Влажно хрустнуло. Громкий стон оборвался.

Салех перекатился к подстреленному противнику и тоже лишил головы.

Герцог же стоял в центре туманной сферы. Сразу два противника атаковали аристократа. Большой изумруд в кольце на руке треснул, и нападавший, что до этого сжимал в ладонях небольшой пистолет и всаживал пулю за пулей в мерцающий молоком щит, размазался в пространстве и опал кровавым дождем.

Последний, четвертый нападавший замер. В ладонях левой руки он сжимал камень, а перед ним в воздухе висела дымка щита. В другой руке его был пистолет, из которого он успел сделать несколько выстрелов.

– Осторожно, это щит праха! – Со своим предупреждением герцог запоздал, Рей метнул в незнакомца стул и устремился вперед. Стул осыпался невесомой пылью, но щит мигнул и потерял в плотности. От соприкосновения с дымкой кожа на голове и предплечье Салеха осыпалась невесомым прахом, освежевавшая Рея, вспыхнувшая татуировки, заблокировала действие заклинание, и ничего кроме кожи щит темной магии не повредил, а сверкнувший тесак отсек руку, сжимавшую артефакт. Рей снова навалился на противника заламывая ему целую конечность.

– Крути говнюка!

Герцог не растерялся и тоже навалился на противника, лишая ноги того подвижности, пока Салех фиксировал незнакомцу плечи. Неожиданно, все затопило ярким светом. И бывший неожиданно грохнулся на твердую поверхность. Из легких выбило воздух и громила очумело заозирался.

Вспышка оказалась вспышкой портала. Заклинание перенесло мужчин куда-то в лес.

Рядом на ноги подскочил Штормхол. Да так и замер, оглядываясь. Тело у его ног принадлежало трупу. Когда вспыхнул свет Рей, действуя на рефлексах, всадил нож в сердце противника.

– Рей, вы живы? – Деловито уточнил мужчина.

– Более или менее. Шкуру попортил только. Надо бы кровь унять. – Салех поднялся на ноги. Выглядел он в лунном свете как дикий оборотень после того, как залез в овчарню. На голове из круглой раны лилась кровь, она же текла из раненной руки. Так что смотрелся громила не очень.

– Так, а что там у нас такой шустрый? – Герцог обратил внимание на труп. Мужчина присел на корточки рядом с телом и снял маску. В слабом свете звезд можно было различить лицо мужчины средних лет. Абсолютно не запоминающая внешность. Единственное, что выделяло незнакомца это горящая оранжевым светом радужка глаз. Свет с каждым мгновением становился тусклее.

– Зелье ночного зрения. А я его за инфернала принял. – В голосе Салеха прозвучали извиняющиеся нотки. Он сорвал с трупа рубашку, вывалил содержимое карманов на тело и принялся пластать одежду на длинные куски.

– И чего же вас огорчает? – Удивился аристократ. Он проводил инспекцию многочисленных колец, что украшали его руку.

– Я смотрю, серьезно готовят штурмовую пехоту. Вы всегда таскаете с собой тесак? – Кристофер с интересом разглядывал оружие.

– А ты всегда таскаешь на себе боевые артефакты? Они стоят как дом в столице.

– Вот мы и вернулись к вопросу, чего я не покупаю себе поместье! – Хохотнул, кажется, никогда не унывающий аристократ. Дом не смог бы сегодня остановить два десятка пуль в упор.

– Одобряю. Только теперь совершенно не понятно, что нам делать. Где мы? – Салех с интересом уставился на звезды, пытаясь сориентироваться.

– Не хотите ли поменять нанимателя? Я щедро плачу. – Неожиданно спросил Штормхолл. В голосе герцога появилась деловитость. – Решительные люди мне нужны.

– Эт, конечно, спасибо. – Салех, кажется, слегка смутился. – Но не, я лучше с Ричардом. Он без меня пропадет!

– Спорное заявление, очень спорное, но будь, по-вашему. Предложение бессрочное. Кстати, верно ли я понимаю, что молодого человека мы забыли? – Мужчина еще раз осмотрелся, выискивая взглядом графеныша.

Рей тоже принялся осматриваться в поисках компаньона. А потом громко и глумливо заржал.

– И что вас развеселило? – Удивился герцог.

– Да так, он же там один, два десятка трупов. Представляете, как он… удивиться! – Продолжал заливаться громила.

Герцог Штормхолл окаменел лицом. Сделал несколько глубоких вздохов, словно силясь унять эмоции. А потом заржал. Громко и заливисто.

– Не, мистер Салех, к дьяволу, обойдусь без телохранителя. – Выдавил аристократ сквозь зубы, обуздывая веселье.

Тем временем, собственно Ричард.

– Мальчик мой! Рад, бесконечно рад с вами снова пообщаться. Я давал слово Джимми, что отстану от вас, но только в том случае если вы не будете делать ничего противозаконного. Но я и предположить не мог, что наша встреча состоится так скоро! – Очень знакомый и очень неприятный голос ворвался в сознание Гринривера.

Молодой человек раскрыл глаза и первое, что он увидел – это до ужаса знакомое лицо, которое не снилось Ричарду в кошмарах только по той причине, что с момента знакомства с владельцем лица он так ни разу и не спал нормально.

В льдистых глазах плескалось укрощенное безумие.

– Черт возьми, мы же просто выпивали. В этом месте хоть посрать можно без риска вляпаться в интригу или преступление? – Просипел молодой человек, ощущая вкус крови во рту. Ричарда мутило, а комната немилосердно вращалась.

– То есть вы утверждаете, что с вашей точки зрения ничего предрассудительно вы не совершили? – Обманчиво мягко уточнил первый император, все так же не пристально рассматривая своего визави.

– Разве что обблевал какую-то историческую ценность. Ульрих, чесотку вам в штаны, в чем на этот раз меня обвиняют?

– Хм… действительно. Ты ничего не помнишь и ничегошеньки не понимаешь? – Кажется, Ульрих был просто счастлив.

– Подробности! И воды!

– Воду еще надо заслужить. А вот подробности…

Ульрих отошел в сторону, открывая Ричарду вид на комнату. На полу рядком было разложено два десятка трупов.

Ричард пересчитал, девятнадцать.

Полтора десятка молодых девушек, у каждой из которых было перерезано горло. И мужчин, разной степени расчленённости. Мужчины были облачены в темные не маркие одежды ночных горлохватов.

Пол комнаты был залит кровью. Кровь была на бежевых стенах и на белом потолке, украшенном лепниной.

– Подробности я и сам рад услышать. – Голос Ульриха прозвучал словно из-под воды.

Кровь застучала в висках графеныша а пот выступил на бледном лбу. Взгляд молодого человека метался от тела к телу.

– А за той стеной – покои дочери императора. – Услужливо подсказал старик. – Ричард, зачем вы это сделали? Только прошу вас, ни в коме случае не подумайте, что я вас как-то осуждаю…

– А это не я! – Облегченно произнес молодой человек, откидываясь на стуле, к которому его привязали.

– Да? Удивительные откровения для единственного живого человека, которого мы нашли в комнате полной трупов. Мальчик мой, а с чего такие смелые выводы? Удивите меня!

– Трупы не изнасилованы! – Ответил Ричард то ли с радостью то ли с сожалением.

Ульрих давился воздухом.

Глава 9

Определенно, данная неделя могла претендовать на худшую в жизни Ричарда.

Бегство из университета, полет верхом на драконе, не самое удачное приземление, что в личном деле фигурирует как «покушение», обвинение в бомбометании, заключение в дворцовом каземате, бегство из каземата, разборки с бездушной дворцовой бюрократией, а теперь еще и участие в массовом убийстве прямо через стенку от покоев императрицы. По последнему эпизоду молодой человек проходил то ли подозреваемым то ли свидетелем. В этот раз Гринривера не стали заковывать, просто разместили в гостевых покоях. К счастью, без мертвого дракона в качестве украшения. Правда окон там тоже не было.

И если вы думаете, что в этом есть что-то хорошее, то глубоко ошибаетесь. В покоях Ричарда навестили два неприметных человека в форме дознавателей и практически буквально вывернули молодому человеку мозги наружу. Допрашивать его не стали, а просто вытащили воспоминания за последние три дня.

Еще пару суток ушло на то, чтобы допросить трупы.

Все это время Гринривер сидел в комнате. Время он коротал за содержимым книжных шкафов. Гораздо охотнее Ричард ушел бы запой, но спиртного ему не давали.

А еще был насквозь загадочный Ульрих, который мог прийти в покои узника в любое время дня и ночи и длительное время, молча, наблюдать за молодым человеком.

Ричард пробовал драться, но старик приходил с охраной из магов. А те молча крутили молодого человека заклинаниями подвешивали в воздух. И висел обычно молодой человек пока не надоедало пленителю. Вниз головой.

К концутретьего дня Гринривер был на грани истерики. Точнее, уже за ее гранью, но чтобы сорваться ему не хватало только повода.

Почему он не использовал атрибут чтобы сбежать? Молодого человека познакомили с дежурившей со всех сторон охраной и объяснили, что с ни случиться он попробует сбежать через стены и потолок. После объяснений показали, потом еще раз, на всякий случай. Когда узник закончил орать от боли, то дал слово джентльмена попыток к побегу не предпринимать.

Когда в дверь вежливо постучали, Ричард не сильно поверил своим ушам. В его покои шастали все, кому не лень. Десяток слуховых окошек в покоях не были даже задрапированы, а через них можно было послушать беседы скучающих конвоиров. Ни о каком уважении к личному пространству. А до появления самой концепции прав человека осталось еще пару сотен лет. Короче не стучали.

Стук повторился.

– Войдите!

Дверь распахнулась и в комнату вошел мужчина в костюме мажордома.

– Сэр Ричард?

– Чем обязан? – Ричард уставился на гостя налитыми кровью глазами. Он очень хотел кого-то убить.

– Сейчас вам принесут мундир, и вас посетит цирюльник. Так же вам подадут закуски. Через три часа в малом зале пройдет торжественная церемония награждения. Вы обязаны там присутствовать. – Мажордом оглядел молодого человека. Тот был облачен в штаны и нательную рубаху. Немытые волосы бились в колтун на голове.

– Церемония награждения? – Молодой человек был сбит с толку происходящим.

– Да. Вы будете награждены алмазным щитом. За спасение члена императорской фамилии.

– Но…

– Перед церемонией вам все разъяснят. – Мужчина коротко поклонился и вышел из покоев, оставив дверь приоткрытой.

Ричард потер глаза. И вышел следом. Конвоиров там не оказалось, только несколько дворцовых служащих, что несли целый ворох одежды.

Было пусто и в соседних комнатах. Тишина по ту сторону слуховых трубок тоже подсказывала что следствие завершено и с Ричарда сняты все обвинения.

– Могли бы и извиниться… – Буркнул Ричард, и тихонько выдохнул, от облегчения. Ситуация его жутко выматывала.

Безмолвные слуги помогли молодому человеку принять ванну, а ухоженный мужчина с подкрученными усами расчесал и подрезал волосы, и сбрил появившуюся щетину.

Только вот круги под глазами, кровавая сетка на белках и безумный взгляд не поддавался исправлению. Внимательно изучив недовольное лицо, цирюльник открыл шкатулку и принялся перебирать украшения, что мерцали внутренним светом, выдавая свою магическую природу. Амулет, сделанный в виде грозди винограда, ягоды которого были искусно сделаны из крупных агатов, исторг из себя поток злотого света.

Отражение смотрело на графеныша источая холодное призрение.

Молодой человек был обряжен в зеленый сюртук с оторочкой темно-коричневого цвета. Зеленый и коричневый – фамильные цвета Гринриверов. Медные пуговицы, украшенные стилизованными карпами, намекали на герб фамилии.

Слуги поспешно сбежали, оставив недавнего узника наедине с мрачными мыслями. Мысли были тяжкие, так как наряжаться в фамильные цвета он не любил. Вообще Ричард не любил себя чувствовать бревном, брошенным в воду. А сейчас он не понимал, что происходит, и что ждать от судьбы.

Мрачный мысли прервал скрип распахнутой двери.

– Вот, вот он. Не уверен, что в твердом рассудке, но живой и, как мне доложили, уже не такой вонючий. – Голос начальника дворцовой охраны разнесся по комнате.

– Трезвый? – Второй голос принадлежал Рею Салеху.

– Трезвый. И злююющий! Его там дядюшка Ульрих кошмарил два дня, пока результаты допроса не пришли. Все горевал что все исполнители мертвы. – Звуки продолжали доноситься из коридора, словно участники беседы застряли на входе.

– Ричард? Этот мог.

– Да откуда мне знать, о чем ваш приятель сожалел? Я про дядюшку. Горевал очень, что отдать вас мне придется обратно. Ему Гринривер как-то очень по душе пришелся.

– Жуткий человек ваш дядюшка, я вам скажу. – Второй голос принажал герцогу. – А он и правда основатель династии?

– Ага, живой и здравствующий. Правда мы не афишируем. – Все так же весело ответил мальчик.

– Вы будете заходить или нет? – Ричард не выдержал и сам направился к двери.

– Лучше ты к нам, не люблю, знаешь ли, казематы. – Прокричал Рей в ответ. – А что в итоге то выяснилось? Чего там за уроды были?

– Диверсанты, самые натуральные! Три сотни лет их не видел. Третье почти успешное покушение за эту неделю. Чую, не видать мне годовой премии!

Ричард вышел в коридор. Там, под газовым фонарем расположились знакомые лица. Рей с замотанной головой сэр Кристофер с разбитым лицом нависали над Джимми, и кажется, совершенно не обращали внимания на Гринривера.

– У меня за подобное в полку контрразведчика главного повесили. – В голосе бывшего лейтенанта звучало неодобрение. – Вы там совсем мышей не ловите? Какие, к дьяволу, диверсанты в королевский покоях?

– А чем плохи диверсанты в королевских покоях? Его величество плохо спит ночами и ему надо развлекаться… Ладно, джентльмены, не нервничайте. Просто понимаете, за шесть тысяч лет императорскую семью столько раз проклинали и благословляли, что обычными мерками происходящее не измерить. – Голос мальчика стал вкрадчивым.

– И в какой системе измерения пропущенный в самое сердце дворца отряд убийц можно считать незначительным проступком? Я тоже рад буду увидеть вас в петле. – Выдал Ричард вместо приветствия.

– А, вы же не в курсе… императорская власть проклята. – Произнес Джимми будто это все объясняло.

– Любая власть проклята. Но это не повод выдавать лицензию на отстрел правителей. – Раз возможности убивать не было, Гринривер решил хотя бы унизить кого-то.

– Императора можно и нового найти. Лучше пусть заговорщики пытаются убить императора чем подточить основы императорской власти. – Жестко ответил Джимии. Императорская власть абсолютна, но императоры как свечи. Я служу уже восьмому.

– А мог бы третьему. – Буркнул Салех.

– Зато нет проблем с узурпацией власти. Когда за твою охрану отвечает нечто старое, могущественное и жуткое, не возникает желания стать единоличным правителем. Мы просвещенное государство! Сменяемость власти залог успешного существования империи! – Закончил Джимми.

Ричард внезапно осознал, что стоит с раскрытым ртом. Он бросил взгляд на спутников, те стояли с тем же выражением охреневания на лице.

– То есть регулярные покушения – это принцип крепкой государственности? – Герцог попытался улыбнуться, но дернулся, кривясь. Лицо сильно болело.

– Именно! А еще способ жить с проклятием. Практика, освященная временем. – Закивал странный мальчик.

– Так что за проклятие? – Не унимался Рей.

– Да была такая страна, Миртас – Ванага. Населял ее странный народец, низкорослый. – пустился в рассказ Джимми. – Чтили каких-то древних богов. Стать частью империи они отказались. А тогдашний император, имя не упомню, решил показательно покарать дикарей. А что, цель хорошая, регион богатый, не сильно населенный. Только вот когда от государства не осталось почти ничего, оставшиеся в живых дикари собрались в одном месте. И взошли на алтарь. Жертвами.

– История красивая, только так дикари постоянно делают. Как они проклятие умудрились наложить на императорский род? – Удивился Рей.

– О, я смотрю вы разбираетесь в теме. Доводилось участвовать в карательных походах? – мальчик с любопытством посмотрел на Салеха. Тот лишь криво ухмыльнулся в ответ. – Не важно. Вопрос правильный. Эти дикари были совсем странные. Они не просто взошли на алтарь. На алтарь взошли их боги. И прокляли они не просто род императоров. Они прокляли саму власть. Защиты от такого не было. Это не обычное посмертное проклятие. Никогда мы не встречали прежде, никогда не встречали потом.

– И в чем проклятие заключается?

– Каждый возжелавший смерти правителя получит шанс!

– Серьезно?

– Нет, я соврал. Откуда мне знать? Но проблема в том, что любой, кто искренне ненавидит текущего правителя может попытаться его убить. Не поможет ни какая охрана. Убийцу будет вести сама судьба. Отвернувшиеся часовые, неожиданно сломанные замки, потерянные вещи. Все будет играть на руку.

– Хрень какая-то. – Рей, кажется, не верил собеседнику. – Всегда можно сделать так, чтобы исключить полностью проникновение убийцы. Это же не сложная механика!

– Пробовали. Знаете, пробовали! Только вот тогда мир начинал помогать убийце. Вплоть до того, что моего шестого подопечного убило аргалитом. Ему на голову камень чайка уронила.

– Это как? Он же крохотный. И стоит… – Рей о чем то задумался и продолжал. – Очень дорого стоит. Сколько ж его там было?

– Аргалит? – Герцогу слово было не знакомо.

– Он же адамантий. Материал, присутствие которого развеивает магию и божественные эманации…

– Я знаю что такое адамантий. – Перебил Штормхолл. – Это же какого размера кусок был?

Джимми показал руками. Остальные восхищенно поцокали языком.

– Главное сокровище казны. Стратегический запас, почти два килограмма. Ульрих мне потом сказал, что это самый выгодный обмен был. Мы так потом пытались добывать материал таким способом. – Начальник тайной канцелярии грустно вздохнул. – Следующий подавился косточкой вишневой. Только джентльмены, мы тщательно отслеживаем любые слухи о проклятье, и убиваем всех носителей этой тайны. Так что постарайтесь не слишком афишировать подобные знания! Да, Ричард, что-то хотите спросить?

– Да, джентльмены, подойдите поближе, хочу сказать что-то очень конфиденциальное. – Гринривер понизил голос.

Заинтригованные мужчины подошли поближе.

– КАКОГО ХЕРА ТУТ…

Возмущенный вопль молодого человека прервал Салех. Обилие контузий прививают определенные рефлексы. Например, вы бьете орущего вам на ухо.

– Джентльмены, у меня есть замечательная заживляющая настойка. – Джимми озадаченно смотрел на оглушенного Ричарда.

– А может не надо? К церемонии сам очнется.

– Так вы же ему лицо разбили! – возмутился Джимми. У Гринривера наливался бланш в половину лица.

– Зато понятно станет что человек побывал в битве не на жизнь, а на смерть. – Рей вытер кулак носовым платком. – Живота, так сказать, не щадил.

Теперь глава тайной канцелярии озадаченно изучал лицо герцога Штормхолла. Тот правильно понял вопросительный взгляд.

– Не, это меня при задержании. Мы очень оригинально добрались до дворца. – Обтекаемо ответил герцог.

– Он залез в центральный фонтан Фолдер – тауна, где мы оказались, когда телепортировались, и осквернил памятник десятому императору, уж извините, имя не упомню его. Опорожнился прямо на простертую руку, благо там удобная конструкция. Прибежала вся полиция во главе с мэром…

– Били? – Уточнил мальчик.

– Его? – Салех покосился на нового знакомого. Тот скромно улыбался. – На нем артефактов, что без огнестрельного оружия не обойтись. Пушка подойдет, миллиметров тридцать…. А лицом он упал на бортик фонтана, там скользко было. От этого его артефакты не помогли.

Джимми почесал в затылке.

– А в чем был смысл этого… действа?

– Так нас сразу доставили в каталажку, там нас пришел допрашивать аж целый майор, государево дело, осквернение статуи. А там ему сэр Кристофер кольцо под нос сунул, он нас сразу сюда отправил. – Закончил доклад Салех, который все еще переиодически косился на Штормхолла. С подозрением.

– Низовые чины, к сожалению, не обладают необходимыми полномочиями, а пробиться на прием к тому же майору занимало слишком уж много времени. – Извиняющимся тоном добавил аристократ.

– Ох, дела мои тяжкие! Берите бедного Гринривера, и пойдемте его чинить. До приема не так много времени осталось!

– Ричард, прошу вас, держитесь!

Тихий голос полный скрытой иронии проник сквозь затуманенный разум и Гринривер сконцентрировал взгляд на говорившем. От нахлынувшего адреналина его глаза расширились, а дыхание стало очень частым.

– Да да, вот так, дышите, и молчите. Если вы и сейчас опорожните желудок мне на ботинки, я буду вынужден вас отдать моим наказующим. – Император пристегнул к лацкану сюртука орден. После чего пожал растерянному графенышу руку и прошел дальше.

– Что происходит? Где мы? – Просипел сквозь зубы молодой человек, краем глаза уловив у себя под боком душехранителя.

– Нас награждают, все потом. – Рей ответил, не шевеля губами.

Ричард с огромным усилием подавил очередной приступ тошноты.

Раздались аплодисменты. Туман в голове молодого человека все еще держался, но сверкающий огнями зал крутился все медленнее. Ходили какие-то люди, и что-то говорили. Кажется, представлялись. Ричард получил десяток визиток. Некоторые пропитанные женскими духами. Наконец официальная часть завершилась.

Гринривер оглянулся и наконец уловил нужное. У одной из стен, на столе под белой скатертью, можно было увидеть огромный кусок льда в большой чаше. Рядом с чашей стоял молодой человек в костюме стюарда. Он колол лед трёхгранным ножом, и с помощью щипчиков распределял его по бокалам. Бокалы разносили официанты, но любой гость мог подойти и получить себе в чашку несколько кусков прозрачного льда. Слегка кренясь на правый бок, молодой человек направился к столу. Там он отнял у стюарду нож, отколол огромный кусок льда, завернул его в салфетку с приложил к саднящей голове, издав стон наслаждения.

Рей с Кристофером нагнали Ричарда. Рей сунул в руки молодого человека большой бокал с холодным морсом. Тот благодарно кивнул.

– А теперь мне нужны подробности! – Прошипел Гринривер, глядя на спутников.

– Ты это, головой ушибся, потом тебя этот Джимми пытался лечить, артефактами, но перепутал что-то, мы долго искали лекаря, он что-то намагичил, и вот ты тут. – Кратко изложил суть происшествия Салех.

– На кой ляд вы вообще меня били? – Ричард помассировал голову льдом, не обращая внимание на холодные струйки, что текли ему за ворот сорочки.

– Так это… Я это… испугался, во, ты как заорешь… Извини пожалуйста, неправ был, во! – неожиданно закончил громила.

Молодой человек потер глаза, слишком… неожиданно выглядел извиняющийся Рей.

– Так, хорошо, а теперь объясните, как я оказался в той комнате? Вы видимо знаете о произошедшем больше меня!

– Ну значит ты это… скандал устроил, и я тебя как обычно того…

За рассказом о последних событиях прошло еще какое-то время.

– Джентльмены, с вами весело, но я отлучусь. Мне надо поговорить с парой старых знакомых. Очень вас прошу, если надумаете развлекаться, не забудьте позвать меня. – Герцог отклонился и ушел куда-то вглубь зала.

Впрочем, компаньоны не слишком долго оставались в одиночестве.

– Господа! Наслышаны о ваших геройствах. Не желаете ли разделить нашу компанию? Меня зовут… – Высокий плотный мужчина парадном мундире флотского полковника полковника приветливо улыбался.

– Не желаем. – Коротко ответил Ричард, которого все еще мутило.

– О, вы слишком торопитесь. Поверьте, общество меня и моих друзей доставит вам истинное удовольствие!

Стало понятно, что полковник был изрядно навеселе. И его речь слегка заплеталась.

За прошедшие полгода знакомства Рей очень хорошо научился различать реакции нанимателя. И только тяжело вздохнул, когда понял, что в глаза графеныша плещется натуральное бешенство.

– Истинное удовольствие вы с вашими друзьями можете доставить своим друзьям и без меня, только очень ваш прошу, уединитесь для этих целей! – Проговорил Гринривер не поворачивая головы.

– Да как вы…. – Побагровел мужчина.

– В том же случае если вы желаете доставить истинное удовольствие мне, то сделать это очень просто. – Ричард повысил голос, затыкая собеседника. – За окном, я вижу, есть замечательный пруд. Если вы там утопитесь, вместе с вашими многоуважаемыми друзьями, даю слово джентльмена, я просто запою от счастья.

– Да я… я… – Полковник полез руками за пояс, там у него были заткнуты перчатки.

Ричард развернулся на пятках и отвесил мужчине удар с ноги в пах.

Тот рухнул как подкошенный. Молодой человек сделал пару шагов, поставил на бок скрючившегося полковника ногу, и наклонился.

– Надеюсь, вы достаточно на меня обижены?

– Дуэль! – Завопил мужчина раненным бизоном. – Прямо сейчас! Тут!

– Снова стреляться будешь, твое графейшиство? – Салех презрительно усмехнулся. Уничижительный взгляд был адресован бессмертному компаньону.

– Стреляться? Мои пистолеты с остальным багажом и наверняка смердят мертвечиной. – У Ричарда на глазах повышалось настроение. – Раз меня вызвали, то и оружие я буду выбирать. Лично мне приглянулись эти замечательные ножи.

С видом ребенка, выбирающего новогоднюю игрушку графеныш подошел к столу и взял ножи для колки льда.

– Мистер Салех, будете моим секундантом?

Рей снова тяжело вздохнул и огляделся. В зале царила мертва тишина.

Глава 10

– Джентльмены, я обязан вам предложить примириться. Убийство не способ решения вопросов в цивилизованном обществе!

Фраза распорядителя дуэлей (а во дворце нашелся и такой) вызвала взрыв хохота.

– Сэр Ричард Гринривер готов к примирению если мистер Пауль Мевероль вылижет ему ботинки. – ответил Рей, пряча хищную улыбку.

– Мистер Пауль Мевероль готов к примирению если сэр Ричард Гринривер постирает ему исподнее. – Секундант полковника, высокий статный мужчина в парадной форме гвардейского полка, ответил в такой же издевательской манере.

– В целом, я могу предложить компромисс. Сэр Ричард постирает исподнее а мистер Мевероль вылежит ботинки. – Голос распорядителя был серьезен, а вытянутое бледное лицо бесстрастным.

Снова раздались смешки.

Секунданты удивительно синхронно покачали головами в отрицательном жесте.

Практически все посетители приема собрались в центре зала, где должна была пройти дуэль. Император занял место на принесенном кресле. Правителю империи принесли бокал белого вина и тарелку с крохотными солеными крекерами.

– Хорошо, есть ли обстоятельства, препятствующие проведению дуэли? – Продолжил чиновник.

– Да. Сэр Ричард бессмертен. А еще он обладает способностью, что позволит ему уничтожить кого угодно. – Произнес кто-то глубоким баритом. Все присутствующие уставились на владельца голоса. Воцарилась тишина. Человек в железной маске подошел к месту обсуждения дуэли.

– Это существенное обстоятельство. Боюсь, я не могу позволить провести дуэль, в виду открывшихся обстоятельств. – Тем же монотонным голосом продолжил мужчина.

– Корона дает слово в том, что все участники дуэли будут в равных условиях. Если сэр Ричард проиграет дуэль, то умрет. Если сэр Ричард применит атрибут в дуэли, он умрет. Клянусь своей душой. – Человек в маске сжал руку в кулак и приложил ее к сердцу. Взвился хоровод теней. – Сэр Ричард, вы можете дать клятву, что не будете применять атрибуты во время дуэли?

– Клянусь! – Молодой человек не стал делать паузу, а покорно принес клятву. К тому же он догадывался, кто скрывается под маской.

Зал затопило светом.

Повисла озадаченная тишина.

– Вы паладин? – Ошарашенно произнес кто-то.

Ричард зло усмехнулся и отсалютовал ножом для колки льда.

– Если молодой человек умрет, у светлой церкви будут вопросы. – Произнес один из советников императора.

– И что они нам предъявят? Что мы позволили убиться их паладину? Тогда давайте сразу разложим матрасы под окнами самых высоких зданий и прикажем демонтировать все люстры в гостевых покоях! – Император сделал большой глоток из бокала.

– Ваше величество, но зачем? – Удивился сановник.

– Чтобы сэр Ричард не сиганул с крыши, или тем паче, не повесился на шелковом шнурке. – Самодержец дернул щекой. – Лучше организуйте тотализатор. Я желаю поставить деньги.

Началась суета. Полковника приводили в трезвое состояние с помощью магии и эликсиров.

Салех отошёл к Ричарду.

– Ну что, твое графейшиство, будем прощаться?

– Мне нравится начало этого разговора. – Ричард холодно улыбнулся. – Не рано ли вы меня хороните?

– Не, не рано. Полковник прошел полный курс модификаций для высшего офицерского состава. Он тебя порвет. Возможно, даже буквально. – Закончил бывший лейтенант. Выглядел он полностью довольным жизнью.

– И вас не огорчает подобная новость? Изначально вы выглядели расстроенным. – Взгляд молодого человека источал презрение.

– А, так я думал, ты грязный жулик. А тут тебя если убьют, то по-настоящему. Значит, умрешь как мужик. Я тебя снова уважать стал. Гордись. – Салех был убийственно серьезен.

– А то что я, возможно, умру, вас не волнует?

– А должно?

– О, джентльмены, развлекаетесь? О чем ведете разговор? – Герцог Штормхолл подкрутил ус.

– Да я вот, Ричарда хвалю. За лихость. А помянем мы его коньяком. Холодным. – Рей взял у бесстрастного официанта бокал шампанского и залпом осушил его.

– Думаете, у молодого человека нет не единого шанса? – Удивился герцог.

– Думаю, у него, наконец-то выйдет себя убить. Веришь, нет, при нашем знакомстве он не сумел застрелиться.

– А я пожалуй поставлю на молодого человека. – Хмыкнул Кристофер. – Думаю, тысячу золотых. Или две.

– Если вас не затруднит, поставьте еще десять от моего имени. – В глазах молодого человека сверкнула алчность.

– О, без проблем.

– Вы что, так верите этому тощему прохиндею? – Удивился Рей.

– Мистер Салех! – Голос Гринривера звенел от гнева.

– Я не сомневаюсь в своих возможностях! – Пафосно ответил титулованный мародер.

– Вы уверены, что можете взыскать долг с мертвеца? – Салех весело оскалился. – Хочу предупредить, навряд ли кому то удастся поднять из Ричарда нежить. Да и дух вызвать. За его душей выстроится очередь из кредиторов. При всем моем уважении, сомневаюсь что вы сможете оспорить первонство у богов.

– А кто говорил о мертвых? Я возьму долг с живых. – Улыбка герцога стала крайне мерзкой. – У молодого человека достаточно состоятельная родня. А я крайне изобретателен в получении своих денег. Что, Ричард, не передумали меня просить о ссуде?

– Скорее наоборот. Я бы хотел увеличить сумму. – Теперь Молодой человек аж светился.

– Да? И сколько же золота вам требуется теперь? – Удивился Штормхолл.

– Как насчет миллиона?

– Тогда вам придется заложить своих родных! – Чуть подумав ответил герцог. Лицо его отражало работу мысли. Мужчина аж трезветь начал.

– Два миллиона? – В голосе Гринривера звучало столько надежды…

– Право слово, юноша, ваше семейство столько не стоит. – Штормхол отрицательно покачал головой. Он уже понял, что его где-то надули, но никак не мог сообразить, как выйти из ситуации без потери лица.

– Хорошо, я согласен на миллион. Расписка? Клятвы?

– Гербовый перстень у вас при себе?

– Да. Рей, пожалуйста, приведите человека в коричневом мундире. У него еще цепочка и печать нотариуса на лацкане. Перед дуэлью мне надо выправить дела. – В голосе Гринривера появились властные нотки.

Салех хотел сплюнуть на пол, но сдержался.

Весть о сумме ставок пронеслась по залу как взрывная волна. В воздухе ощутимо запахло алчностью и азартом. Смерть и деньги, большие деньги. Звенели кошельки. Дамы лишались драгоценностей, что были сорванных трясущимися от жадностями руками спутников. Нотариус бегал по залу, расстегнув форменный китель. Незаметно появились люди из финансового управления. Оформлялись залоговые документы. Брались ссуды.

Выигрыши распределялись просто: победители получали все. За вычетом доли короны. Распределение справедливое, пропорционально поставленной сумме. Ажиотаж был таким, что дуэль пришлось отложить, чтобы все желающие смогли сделать ставки.

А Рей Салех, неожиданно для себя, оказался в центре внимания. Все желали знать подробности, действительно ли Ричард Гринривер так силен, как о нем говорят, и что он может сделать без своих атрибутов.

Примерно пять минут ушло у Салеха на то, чтобы составить бизнес план. Еще пять минут ушло на поиск распорядителя, который предоставил бывшему лейтенанту отдельный кабинет, что располагались вокруг зала в укромных уголках. Разумно оценив число людей в зале, Рей нарисовал на листе бумаги надпись:

Один вопрос – 10 золотых. Деньги вперед.

Моментально выстроилась очередь. Рей зашел в кабинет, активировал артефакт защиты от прослушки и принялся ждать легких денег. Громила здраво рассуждал, что раз контракт с Ричардом скоро подойдет к концу по причине гибели оного, то неплохо бы обеспечить себя финансами.

На столике почти по волшебству материализовалось вино и закуски.

Первый посетитель, седоволосый мужчина в сюртуке темно-синего цвета ворвался в кабинет, кинул на стол монеты, и рухнул за стол с высокомерным видом. Монеты исчезли, накрытые лопатообразной ладонью.

– Вы знаете, кто я? – Начал он разговор.

– Нет. – Честно признался Рей.

– Я маркиз Рейли-Кларсон. Можете обращаться ко мне сэр Лерой.

– Мистер Рей Салех, лейтенант штурмовой пехоты в отставке. Рад знакомству. – Салех вежливо кивнул посетителю.

– Отлично! Скажите ка мне, молодой человек, может ли сэр Ричард победить в дуэли?

– Десять золотых.

– Что? Так я же заплатил вам!

– Да. И задали вопрос. Я на него ответил. Ценник вы знаете.

– Да как вы смеете! Да я вас…

Рей уже был пьян. А еще в нем что-то сломалось после того как он держал на прицеле целого императора. Так что он приподнялся из за стола, звякнув дагой об стол, после чего улыбнулся и расправил лацкан сюртука, приблизив лицо к лицу маркиза.

– Десять золотых. И я сама учтивость.

Маркиз сбледнул. Он вспомнил, что именно этот человек напротив него прилетел на драконе и убил кучу народа буквально на прошлом приеме. Еще он угрожал оружием императору и ему ничего за это не было. Сидит, вино вот пьет.

На стол легла печатка.

– В ней один камень стоит сотню. Мне нужны ответы.

– Они у вас будут. – Рей опустился за стол и убрал дагу.

– Может ли Ричард Гринривер убить своего противника?

– Да. – Салех был сама любезность.

– Сможет ли он это сделать на дуэли?

– Сомневаюсь. Зависит от многих условий…

Маркиз покинул кабинет в одной сорочке и штанах, лишившись даже сапогов, примерно десять минут спустя. На лице его было самое решительное выражение. Вокруг первого посетителя кабинета мгновенно столпились возбужденные аристократы.

– В молодом человеке умер торговец! – Только и ответил Рейли-Кларсон, восхищенно качая головой. – И с каждым днем он все сильнее пахнет. – Добавил мужчина уже тише.

Ставку он отправился делать в другой кабинет, где все желающие могли сделать это тайно.

Дверь кабинета снова отворилась.

– Ва… ой…

При виде следующего гостя рей подпрыгнул на месте, и сне затылком картину в тяжелой раме. Произведение искусства с грохотом рухнуло на пол. Из-за чего в кабинете сразу стало очень людно.

Когда суета стихла, и телохранители императора вежливо растворились в воздухе, Рей все же принял стойку смирно и начал есть глазами императора.

Тот, в свою очередь, с любопытством разглядывал бывшего лейтенанта и гору золотых украшений на краю стола. Пара сапог в углу кабинета и сюртук, заботливо сложенный по уставу, дополняли картину ограбления.

– Мистер Салех, надеюсь в этот раз вы не планируете меня убивать? – насмешливо уточнил гость.

– Никак нет, ваше величество!

– Ну и отлично. Тогда я попрошу вас об откровенности. Все же речь идет о довольно серьезных суммах.

– Буду откровенен как на исповеди! – рявкнул Салех так, что у его гостя слегка зазвенело в ушах.

– Хорошо. Только очень ваш прошу, не надо так орать. Скажите, зачем Гринривер поставил на себя подобную сумму? – Император налил себе вина.

– Он надеется проиграть, ваше величество. – Честно признался Салех.

– Неожиданно. Посвятите меня в подробности?

– Ричард не любит людей, ваше величество. А больше всех он ненавидит своих родных. Ну знаете там, тяжелой детство, шесть старших братьев. Больше чем родных он ненавидит себя. Вот и решил одной дуэлью решить сразу все возникшие проблемы. Полковник просто пришелся к месту. Он убьет Ричарда, а герцог взыщет сумму с его родных, пустив их по миру. Крайне унизительная месть. Как раз в стиле Гринривера. – Закончил доклад Рей.

– Хм… хитро, хитро. Признаться, не такого ответа я ожидал услышать. Думал, тут есть какой-то хитрый план, который позволит вам всем заработать денег. А тут у нас банальная дурная лихость. – Император постучал пальцем по брови, разглядывая громилу.

– Но ни кто не мешает его прямо сейчас сочинить, так ведь? – Неожиданно для самого себя предложил Рей.

Властитель империи расхохотался.

– Признаюсь, хитрый план у меня уже есть, но как сказал мой дядюшка – бизнес это дать заработать другим. Сколько денег вы желаете за своим ответы?

– Как можно, ваше величество? – В голосе Салеха звучало неподдельное возмущение. – А можно эти ответы меня от налогов освободить? Вам убытка никакого. – Добавил Рей уже деловито.

– Уважаю скромность. Да будет так. И все же считаю, что за свои услуги вы попросили не позволительно мало. Я сделаю вам… назовем это подарком. Дайте мне перо и чернильницу. – Приказал император.

Получив требуемое, властитель окунул перо в тушь, и вышел в открытую дверь. Там он обернулся, поймал взгляд Салеха и неожиданно подмигнул ему. После чего нарисовал в объявлении нолик.

Один вопрос – 100 золотых. Деньги вперед.

Очередь заволновалась. Рей попросил принести ему блокнот для записей. Необходимо было все учесть.

– Ричард Гринривер! Хочу признаться тебе, я буду скучать! – Рей тяжело ступал по паркету, пригибаясь под весом двухпудового мешка с золотом и драгоценностями. Его парадный мундир, черный с багровым, был расстегнут.

– Не могу сказать того же. – Ричард был взвинчен и зол. Он успел протрезветь, а официанты отказались давать ему спиртное. Приказ самого императора. Так что молодой человек смотрел в тьму за окном и предавался печальным мыслям.

– Что, уже передумал убиваться об полковника? – поддел компаньона Рей. Мешок со звоном упал на пол. Инвалид опустился на стул.

– Вы так уверены в моем поражении, мистер Салех? Уверены, что пол года вашей дрессировки не пошли мне на пользу?

– Ричард! – В голосе громилы прозвучало осуждение.

– Что?

– Не веди себя как идиот! Умри, как подобает штурмовому пехотинцу! – Совсем уж непонятно закончил бывший лейтенант.

Лицо Ричада застыло восковой маской и он, не мигая, уставился на приятеля.

– Сэр Ричард! Вас ждут. – Распорядитель дуэли дождался внимательного взгляда и, поклонившись, последовал в центр зала. Там как раз собралось под две сотни человек. За столиком с вином и закусками расположился император. Остальные зрители стояли.

На полу светился круг, диаметром метров десять. И в нем уже стоял давешний полковник. За прошедшие четыре часа он изменился до неузнаваемости. Мужчина был облачен в форменные брюки и сорочку. Полковник был тучен, но не толст. Руки бугрились мускулатурой. Серые глаза сверкали сдержанной яростью. Нож для колки льда в огромных руках смотрелся зубочисткой.

Ричард внимательно оглядел противника. После чего извлек из кармана бритву, и несколькими взмахами избавился от гривы золотистых волос. Это вызвало волну шепотков. Презрительных и уважающих взглядов было поровну.

На пол упал камзол. Бритва упала сверху.

Рей подошел к полковнику и придирчиво изучил одежду оного. Внимательно осмотрел нуговицы, поскреб пряжку ремня, прощупал швы. В вороте обнаружилось уплотнение.

– Сэр, настоятельно прошу вас снять рубаху. И предъявите штаны к осмотру. – Салех был предельно вежлив и спокоен.

– Не много ли на себя берете, мистер? – Ответ вояка прорычал.

– Я выполняю обязанности душехранителя того молодого человека, которого вы желаете убить. И настаиваю на том, чтобы смерть его была честной. Пожалуйста, снимите артефакты. – Все так же спокойно ответил Рей.

В итоге дуэль снова отложилась, пока распорядитель принес сменную одежду.

Полковник явно потерял очков общественного мнения. Ричард в нетерпении ходил вдоль круга. Его одежда так же подверглась осмотру, но секундант Мевероля так и не нашли к чему придраться.

Когда все формальности были соблюдены, распорядитель вышел в центр зала. В руках его был перекрученный посох с большим куском хрусталя в навершии.

– Джентльмены, последняя возможность примериться!

Ответом было молчание. Распорядитель ударил посохом о пол зала. Раздалось гудение. Посох взмыв в воздух, создав прозрачный купол из искрящих синим снежинок. Повеяло холодом. Купол поблек.

– Когда тотем моргнет алым, можете начинать.

Распорядитель вышел из круга.

Ричард крутанул в руках нож и двинулся навстречу противнику, внимательно следя за его руками.

– Рей, а насколько он хорош с ножами? – Шепотом уточнил Штормхолл.

– Первый раз его с ними вижу. – Честно признался Салех.

Все закончилось почти мгновенно.

Вот Ричард медленно входит в круг. Нож его танцует, выписывая пируэты. Лицо сосредоточено, взгляд слегка расфокусирован.

Его противник, словно отражение в зеркале, двигается навстречу. Ричард делает короткий выпад, целясь в руку. Полковник коротко шагает назад, ответным ударом целясь в руку с ножом. И снова клинок рассекает воздух.

Синхронный шаг назад.

Мевероль делает подшаг вперед, целясь в лицо. Ричард отшатнулся, а нож полковника пошел вниз. На бедре осталась глубокое рассечение. Пролилась первая кровь.

Полковник коротко улыбнулся. Ричард выглядел слегка растеряно.

Еще одна череда финтов и нож оставляет глубокую рану на левой руке Гринривера. Ладонь почти разрублена надвое.

На полу уже целая лужа. В глазах молодого человека разгорается темное пламя ненависти. Скрежет зубов слышат во всем зале.

Ричард резко ускоряется, махая ножом, словно пропеллером. Полковник хладнокровно обороняется, двигаясь по кругу.

И тут происходит то, что должно было произойти. Уставший и потерявший много крови Ричард неловко переносит вес тела на ногу, та скользит по крови, и чтобы не упасть, взмахивает руками…

Такой момент боевой офицер упустить не мог. За него решили рефлексы. С жутким хрустом нож врубается в грудную клетку, рассекая ребра. Тупое лезвие, почти не замедлившись, разрывает мышцы живота и внутренние органы, уйдя внутрь на всю длину. Нож останавливается, задев кости таза.

Содержимое брюшины вываливается на пол.

Только вот праздновать победу некому. Клинок Ричарда торчит из глаза полковника Мевероля.

В зале мертвая тишина. Ричард наклоняется, подбирает потроха и, прижимая их к себе левой рукой, медленно идет к императору. На лице его умиротворение. В шаге от столика молодой человек останавливается, коротко кивает, обозначая поклон, и тянется к бутылке. Император, с выражением глубочайшего удивления на лице, протягивает спиртное.

Ричард пьет прямо из горла. Вино льется на пол вместе с кровью и содержимым кишечника.

Раздается звук гонга. От тела полковника отделяется сверкающая искра и втягивается в посох. Тот медленно пускается на землю.

– Победитель дуэли – Ричард Гринривер! – Голос распорядителя дуэлей разносится по залу, и с людей словно спадает оцепенение.

Рей аплодирует. Многие присоединяются к нему. Кто то кричит. Кого-то рвет. Легко можно различить вопли отчаяния.

К Ричарду подбегает несколько человек в форме целителей, и укладывают его на носилки, которые, кажется, извлекли прямо из воздуха.

Героя поспешно уносят.

– Рей, вы к Ричарду? – Штормхол окликнул бывшего лейтенанта, который работал локтями и пробивался к входу через толпу.

– Ага, помочь надо. Мы скоро вернемся. – Салех остановился чтобы взять с подноса бокал с белым вином.

– О, кажется вы слишком высокого мнения о местных врачах. Они, конечно, маги, но далеко не чудотворцы. Думаю, молодому человеку долго лечиться. – Герцог просто изучал довольство жизнью. Только что он стал сильно богаче.

– Пари?

– И что предлагаете поставить?

– Как насчет десяти тысяч золотых? – Рей привычно пользовался ситуаций.

– Давайте я просто дам вам эти деньги, а вы мне все покажете вживую? – мужчина выдвинул встречное предложение.

– По рукам! Только быстрее, они же сейчас удерут далеко, ищи их потом…

* * *

Ричарду было хорошо. На него наложили пару десятков заклинаний, вкололи морфий и сейчас он словно плавал на теплых волнах, прибывая в удивительной гармонии с собой и миром. Раздались звуки близкого скандала. Они делались все громче и громче. И даже дошли до сознания молодого человека.

– Я не могу вас приспустить! Охрана! Уведите этого человека! Пациент в критическом состоянии!

– Да я вижу, что он в критическом состоянии. Я ему сейчас помогу, мигом на ноги поставлю! – Гулкий бас явно принадлежал Рею Салеху.

– На ноги его поставит сейчас разве что некромант! А я не вижу на вас формы дознавателей! Покиньте помещения. Немдленно!

– Пропустите его. Это мой врач! Он знает что надо делать… – Ричард подал голос.

Врач, нехотя, отступил. Ричард открыл глаза. Все плыло, но он характерный силуэт душехранителя он различил.

– У него многочисленные внутренние повреждения! Что вы собираетесь делать? – Врачь в белом халате продолжал взирать на происходящее с изрядной долей скепсиса.

– Массаж. Лечебный. Ака… Акупу… Точечный короче, во! Бабушка научила! – Энтузиазм в голосе громилы изрядно пугал, но в Ричарде было изрядно наркотиков, и он уже смирился с происходящим.

– И как это поможет при рассечении легкого?

– Сейчас увидите! Главное, найти нужную точку, чтобы он того, сразу исцелился. Активация всех жизненных сил. Мгновенная регенерация! Только точка может быть запрятана глубоко… – С этими словами Рей положил большие пальцы на глаза Ричарду и резко надавил, проникая прямо в мозг.

Когда темнота перерождения рассеялась, первое, что увидел перед собой Ричард это интеллигентное лицо врача, украшенное тонкими усиками. Шокированное лицо.

– Вот и не верь после этого в народную медицину! – Восхищенно произнес мужчина. Газа его сияли нездоровым блеском. – Коллега, уж простите, не расслышал вашего имени, а не подскажете, как найти эту самую точку активации жизненных сил? Они расположены в конкретном месте у всех людей или для каждого индивидуально?

– Понимаете, мы тут с конкретной целью, и у меня просто нет возможности уделить время для обучения. К тому же эти знания передавались у нас из поколения в поколение…

– О, тут можете не переживать, я имею доступ к самому императору. Чем бы вы не были, заняты, я думаю, высочайшим повелениям вам выделят время. – В голосе врача появились снисходительные нотки. – Но я понимаю вашу щепетильность, особенно когда речь идет о такой тонкой материи как семейное предание! И готов щедро оплатить ваши знания. У меня есть фонды для подобных целей. Плачу любые деньги!

Ричард застонал. Он знал что сейчас услышит.

Глава 11

– Как по мне, шутка вышла знатная. – Салех довольно пригибался под очередным мешком с деньгами.

– В кои то веки вынужден с вами согласиться. – Ричард тоже не сдерживал торжествующего оскала. – Вы же взяли клятву с доктора?

– Ага, он ни какой живой душе не сможет поведать, откуда он узнал о тайне «волшебной точки, что активирует взрывную регенерацию». Мертвой к слову тоже не поведает. Люблю я высоколобых идиотов. Вечно они во всем ищут любые причины, кроме очевидных. – Судя по тону, тема для Салеха касалась чего то интимного.

– Ну, я бы не сказал что абсолютное бессмертие кого бы ты не было – очевидная причина. Надеюсь, он не попытается «спасти» кого-то из сановников вашим методом? Боюсь, если за доктора возьмутся всерьез, он нарушит любые клятвы. – Высказал опасения молодой человек.

– Ну так признаемся честно, что это была шутка. Уверен, дознаватели оценят. – Отмахнулся Рей. – К тому же доктор не дурак, и сейчас будет выдавливать глазки добровольцам. Или выпишет себе преступников. Обычная кстати практика.

– Я избегаю планов, в которых люди должны повести себя разумно. – Хмыкнул Гринривер.

– Так ты вообще планов не строишь! – Удивился громила.

– О том и речь.

– Кстати, а чего ты попросил у доктора, пока я деньги паковал?

– Ему должны принести труп полковника. Напомните, как его звали? – Ричард дернул себя за локон волос.

– Мевероль. А вот имя не вспомню.

– Благодарю! Так вот, я попросил себе ногу полковника.

– И на кой черт тебе его нога? – Удивился Рей. После чего неожиданно продолжил фразу. – Человечина не то чтобы очень вкусная. Уступает говядине и свинине. Не говоря уже про баранину. – На этой фразе громила причмокнул губами.

– Да? Не знал. А откуда такие познания? – Ричард разминулся с идущими по коридору дамами. Даже прервал беседу для поклонов.

– Это не так история, которую я люблю вспоминать. – Ответил громила, помолчав некоторое время.

– Да? А я думал, у вас совсем нет сердца. – Ричард улыбнулся, словно выдал крайне удачный каламбур. Но не дождавшись хоть какой-то реакции на свои слова, продолжил. – Я хочу заказать трость. И мясо мне совершенно ни к чему.

– А как же это… ну, ощутить себя высшим человеком, хищником? – Рей покосился на компаньона, скривив губы в усмешке.

– Вы хотите сказать «животным»? Мистер Салех, право слово, с чего такие мерзкие выводы? – Кажется, Ричард был по настоящему возмущен. – Я ни разу себя не демонстрировал как человек, у которого совсем нет вкуса.

– А, то есть твоя коллекционирование частей поверженных врагов – проявление высокой культуры и изящного вкуса? Я так, на всякий случай, может неправильно понял. – Рей глумился, но Ричард, кажется, проигнорировал выпад в свою сторону.

– Хотите сказать, вы никогда не хотели взять с тела врага трофей? Который напоминал бы вам о сладости победы?

– Почему ты так решил? Я люблю трофеи. Уважаю. Ценю! – Рей шумно почесал подбородок.

– И что же вы привыкли брать в качестве трофеев? Оружие? Зубы? – Принялся допытывать компаньона Гринривер.

– Все гораздо прозаичнее. Деньги! Пара монет или красивый перстень очень греет сердце. Особенно когда я пропивал награбленное в трактире, всегда подымал рюмашку за счастливое посмертье убиенного. – Салех был предельно серьезен. – А что ты будешь делатьсо своими трофеями в голодные год? Не, я согласен, твой чемодан, который из коже бедного профессора сделан, можно сварить. Жорево не слишком вкусное, но брюхо набить можно. А вот твою трость разве что грызть. Или ус в баночке. Что с ним сделать можно?

– Ваши плебейские замашки никогда не позволят стать вам своим в высшем обществе. – Ричард произнес это с какой-то непонятной тоской. Впрочем, без намека на уничижение. – Вы не понимаете цены, что не может быть измерена в золоте. Кстати, о непонимании, может быть, объясните мне, что за чепуху вы мне несли перед дуэлью? Что вы мне хотели сказать фразой «умри как штурмовой пехотинец»?

– Удивительно, как ты можешь знать классическую поэзию, но совершенно не знать современное искусство. – Эту фразу громила произнес с изрядным осуждением, и наигранным сожалением. – Штурмовики бессмертны! Фердиранд Фоваль, пьеса «За кровавым горизонтом».

– Допустим! – Ричард был всерьез озадачен. – Возможно, я даже посещу, при случае театр. Никогда бы не заподозрил в вас тягу к театру.

– Так то не я. – Звучало так словно Салех оправдывается за собственное знание. – Я бы деньги в трактире спустил, или матери отправил. Но офицерскому составу давали контрмарки. Так что решил сходить.

– Да? И как вам?

– Знаешь, неплохо. В какой-то момент даже увлекло. Такие эмоции, такие страдания! Очень достоверно. Особенно когда они оставляли сослуживца с картечницей и связкой гранат, чтобы тот задержал погоню.

– Обойдемся без раскрытия сюжетных тайн. Не буду портить себе впечатление. – Ричард снова помолчал. – И все же, раз вы болели за меня, что за цирк вы устроили перед дуэлью? К вам даже заходил император!

– Ага, всех интересовала твоя персона. Ну, я и рассказывал.

– Вы пускали обо мне сплетни? – Ричард удивился.

– Истинно так! Но не просто пускал. Мне за это платили. И очень неплохо.

Ричард остановился и вытаращил глаза.

– Вы пускали обо мне сплетни за деньги?

– Да, именно это только что я сказал. – Рей с подозрением огляделся, не сообразив, что именно так удивило Ричарда. Может, увидел кого.

– Рехнуться. Мне бы подобное в голову не пришло!

– Вот потому Ричард, у тебя постоянно нет денег. – Ответил Салех, подхватывая замершего компаньона под локоть. Бывший лейтенант хотел жрать. Разговоры в бесконечных коридорах приближали приятелей к кухне.

– Я, между прочим, только что выиграл почти миллион золотом! – Возмутился молодой человек.

– Во во, ты выиграл, а я заработал. И не миллион ты выиграл а тысяч триста, от силы. Доля герцога Штормхолла, налоги короны, мои пятнадцать процентов…

Очередная попытка Ричарда остановиться и выяснить все на месте закончилась тем что Рей нажал на какую-то точку на локте графеныша и тот проследовал дальше по коридору на цыпочках.

– Бездна и ее выблядки! Мистер Салех, за что пятнадцать процентов? – Зашипел молодой человек.

– За вовлечение в тотализатор толпы аристократов. – Ответил громила, пропуская мимо очередную группу женщин. – Если бы не я, участников было куда как меньше.

– Вы брали с них деньги за информацию. Сложно поставить вам в заслугу их решения!

– А кто бы мне поверил в ином случае? – Салех был не преклонен.

– Вы им лгали! – Ричард аж пошел пятнами. – Вы навлекли на меня бесчестие!

– Ни словом я не соврал! Ни единым! Клянусь печенкой!

Когда вокруг Салеха закружил хоровод теней и бликов света, Ричард замер. Рей тоже. Воцарилось молчание.

– Допустим. Финансовые документы и налоговую декларацию вы тоже заверяете клятвами первостихий? – Ричард обрел дар речи через несколько минут.

– Семнадцать процентов. – Упрямо буркнул Рей.

На последнюю фразу Ричард только устало вздохнул, признавая поражение.

– Кстати, куда мы идем? Я, признаться, совсем не ориентируюсь в этих коридорах.

– В зал, там еще должен идти прием. Вернее пьянка. – Салех аж облизнулся.

– И на кой черт вы туда возвращаемся?

– А где нас еще покормят?

– Признаться, более нелепой причины идти туда, где мы только что пустили по миру столько людей, придумать сложно.

– Предлагаешь пойти обратно? – Салех остановился.

– Нет, что за глупость! – Теперь уже Ричард тащил своего душехранителя. – Я не сказал что это плохая идея, я сказал что причина нелепа. Там же столько искренней ненависти и торжества! Пир! – Ричард улыбнулся одними губами.

– Так ты в крови. – Громила оглядел нанимателя. – С головы до ног. И одежда вся изрезана.

– Мистер Салех, не задавайте лишних вопросов, там еще много вкусной еды! – Подбодрил приятеля Ричард вместо ответа. – Право слово, идемте скорее, я желаю видеть лица этих людей!

* * *

Появление в зале приемов героев вечера, мягко говоря, вызвало ажиотаж.

– Рей Салех! Вы лжец, мерзавец и пройдоха! Вы обманули меня я вас…

Высокий статный мужчина в черном сюртуке быстрым шагом двигался в сторону приятелей. Он подошел к приятелям почти вплотную и даже успел извлечь из подворота рукава перчатку из тонкой замши. И это все что он успел сделать. Услыхав свое имя Рей оглянулся, улыбнулся, и дал аристократу в зубы. После чего наступил протезом на руку с зажатой в ней перчаткой. Вопль заглушил жуткий хруст.

– Именем короны! – Из глубины зала выскочил дворцовый охранник в доспехах кирасира. В руках его сверкал обнаженный палаш. – Сэр! Вы арестованы за нападение…

– Погоди, служивый, уймись. Для начала стоит прояснить ситуацию. – Герцог Штормхолл, отмечающий неожиданное богатство нагнал охранника и придержал того за предплечье. – Мистер Салех, что тут происходит?

– Да я тут это… – Рей почесал в затылке и как то озадаченно оглядел поверженного скандалиста. – Понимаете, рефлексы…

– Мистер Салех спасает честь своему оппоненту. За подобное, между прочим, положен нагрудный знак и благодарственная грамота. – Ричард улыбнулся одними губами.

– Да? А выглядит так, словно мистер Салех совершил нападение на гостя королевского дворца! Вам есть что добавить?

Другие охранники тоже подтягивались к месту происшествия. Аристократ с размозжённой рукой скулил.

– Как должно быть известно любому образованному человеку, вызвать на дуэль можно либо равного, либо того кто находится ниже в иерархии титулов. – В голосе Ричарда появились менторские нотки. – Не допускаются дуэли между плебеями и аристократами. Наказание вплоть до лишения дворянского звания! Если бы тут были армейские чины, то они бы внесли ремарку: в армии свой дуэльный кодекс, по которому допускается вызов старшего по званию, но не более чем на одну ступень, а так же равного и нижестоящего, но если дело касается офицерского состава. Неизвестный мне господин не является кадровым военным, или же он в грубой форме нарушил билль о чинах, не отразив факт своей службы в одежде. Рей Салех не является аристократом…

– Но позвольте, волшебники же приравнены к безземельному дворянству! – раздался голос из зала.

– Все верно. И я глубоко ценю то уважение, которое неизвестный мне господин хотел оказать моему душехранителю, – Ричард отвесил лежащему на полу учтивый поклон. Под протезом уже натекла лужа темной крови. – Только вот в дворянское достоинство мистер Салех будет возведен не ранее чем через четыре года. По завершении обучения. Таким образом, Мистер Салех спас своему оппоненту то, что дороже жизни! Честь!

К этому моменту к месту конфликта успел подойти распорядитель. Он внимательно слушал Гринривера и кивал в так словам.

Герцог Штормхол зааплодировал. В повисшей тишине хлопки ладоней звучали набатом.

– Мистер Салех, очень вас прошу, уберите протез с руки маркиза Зульдолса. – В голосе управителя прозвучала лишь усталость. – Господа, свидетельствую, сэр Ричард Гринривер верно истолковал законы империи. Маркиз может предъявить имущественные претензии сэру Ричарду Гринриверу, который является нанимателем мистера Рея Салеха. Представление о награждении Рея Салеха грамотой и памятным знаком будет оформлено канцелярией к завтрашнему обеду.

– О, джентльмены, позвольте, я урегулирую эту проблему за вас! – Герцог Штормхолл был сама любезность. – Маркиз, сколько вы потеряли на ставке?

– Сто тысяч! Сто тысяч поставленные мной на этого щенка! А это мерзкий ублюдок! Он сказал мне, что Ричард Гринривер ни разу не убивал людей ножом! А все дуэли провел огнестрельным оружием! – Простонал маркиз, поднимаясь с пола.

– Я возвращаю вам вашу ставку, маркиз. Раз вы были готовы ради нее пойти на бесчестье, примите от меня этот дар! Аристократы должны поддерживать друг друга! – В голосе титулованного мародера звучала неприкрытая издёвка.

Под ноги маркиза плавно спланировал чек.

– Мистер Салех, раз ваши ответы не помогли бедолаге принять верное решение, может быть, вы вернете ему его деньги? За оба вопроса. – Добавил Ричард.

– Я ну это… Ну ладно… – Рей полез в мешок, и зазвенел монетами. Потом чертыхнулся, когда понял что в мешке, выданном дворцовым медиком, в основном серебро.

Громила громко и устало вздохнул, и принялся сосредоточенно рыться, вытаскивая на свет божий надорванные связки монет.

Кучка получилась изрядная. Громила посмотрел на свою жертву, и аккуратно сложил связки монет маркизу под ноги. Прямо в лужу крови.

– Прошу вас, маркиз, возьмите деньги. Сами. Если вы не сделаете это, я буду считать что вы отказались от моего щедрого жеста. Все деньги. – Штормхолл надавил голосом.

Снова воцарилось молчание. Стало слышно, как гудит пар в системе отопления.

На лице покалеченного аристократа выступил пот. Во взгляде, бросаемом маркизом, жадность боролась с ненавистью.

Жадность победила. Мужчина рухнул на колени, сунул чек во внутренний карман сюртука и принялся распихивать монеты по карманам.

– Мистер Салех, пойдемте, пока несчастный не принялся вылизывать вам ботинки. Ей богу, пасть ниц перед плебеем, я бы застрелился! – Голос Ричарда звенел от брезгливости. Он вскинул голову и оглядел всех зрителей разыгравшейся сцены. – Господа, прошу вас, учтите, следующий, кто попытается вернуть проигранное подобным образом, потеряет на одну конечность больше. Герцог Штормхолл, я надеюсь, если внезапно все поступят подобным образом, вы откроете мне кредитную линию?

– Думаю, мы что-то придумаем. Пойдемте, Рей, у вас на лице написано, что вам надо выпить. – Титулованный мародёр подхватил громилу под локоть. Ричард сделал то же самое. Салех безвольно переставлял ноги, громила явно находился в легкой прострации.

– Ну что, Рей, не все вопросы решаются силой? – Штормхол сунул Салеху бока в руку, а Ричард налил туда сладкий травяной ликер, до которого они с Реем были большие любители.

– Спасибо… – Салех выглядел ошарашенным и смущенным.

– Герцог, я бы хотел урегулировать вопрос финансов. – Ричард снова перешел на официальный тон. – Вы были вовсе не обязаны…

– Ах, Ричард, какие между нами могут быть долги? Благодаря этой истории маркиз и его многочисленная родня следующий век не появятся в столице! А я смогу влезть в армейские поставки на западе. Это я вам еще должен остался. У меня, конечно, был хитрый план, который мог еще и провалиться. А тут такое…

– Да, согласен, но Кристофер, я готов и больше заплатить за такое зрелище. – Гринривер запальчиво вскинул руки. – Надо же! Целый маркиз опустился на колени перед обычным головорезом. Рей, гордитесь! Даже мои многочисленные предки попирали ногами лишь аристократов соседних государств. И, как правило, те были уже мертвы. Когда получите герб, советую вписать туда перевернутый герб Зульдолса. – Графеныш отсалютовал собеседникам бокалом и опрокинул его себе в глотку.

– Я воз… – Начал было Салех, но его перебил герцог.

– Рей, молчите. Вы уже спасали мне шкуру, и, если мои глаза не врут, не однократно оказывали подобную услугу юному Гринриверу! Считайте это всего лишь повод отплатить за услугу. Между нами нет долгов Рей Салех! – официально закончил герцог.

– И все же я настаиваю хотя бы на половине суммы. Поверьте, то что я видел стоит пятьдесят тысяч золотых. – Снова заговорил графеныш.

– Ну так отдайте эти деньги Рею. Если бы не его исключительные рефлексы, мы бы не насладились столь удивительным зрелищем!

– Боюсь, я и так должен Рею денег. Вы ведь видели, что это прохиндей устроил? – В голосе молодого человек прозвучало неподдельное уважение. – К нему сам император подходил! Думаю нам точно подошлют убийц…

Не смотря на то, что вокруг компании возникла зона отчуждения, а бывшие на приеме аристократы, в общей массе, успели разъехаться, кутеж набирал обороты.

Как-то очень внезапно в компании появились женщины. Уже глубокой ночью Ричард обнаружил себя в компании очаровательной блондинки. На губах – вкус шампанского и женщины. Пахло фиалкой и свежестью. Две пары рук нетерпеливо борются с завязками корсета.

В какой-то момент молодой человек дергает предмет одежды, от чего тот впивается в бархатистую кожу и рвется. Болезненный стон переход в стон наслаждения, когда тонкие пальцы сжимаются на упругой груди.

Гринривер властно ловит мягкие губы своими, запуская ладонь в волосы девушки, чьего имени он даже не запомнил.

Резкий приступ головной боли сменился на ощущение, будто кто-то поскреб с той стороны черепа.

– Ты помнишь о клятве, смертный? – Прозвучал в голове очень знакомый голос. – Я жду своих жертв!

Ричард ответил. Отвечал он долго и основательно, успев при этом избавить партнершу от одежды. Хоть и делал это с излишней грубостью, оставляя следы на коже.

– Что ж… Одна душа это больше чем три десятка! – Голос духа в голове прозвучал как-то даже обиженно. – Поверь, мы найдем чем скоротать вечность! Вкуси же… боль!

– Ричард, Ричард, что с вами? – Девушка испугалась, когда глаза молодого человека вспыхнули внутренним пламенем.

– Это все любовь. Жар любви, он сжигает меня… До тла…

На сознание Ричарда опустилась тьма.

Интерлюдия.

Маленькая комната отдыха где-то в недрах дворца. Несколько удобных диванчиков расставлены вокруг кофейного столика. На столике пузатый чайник и пару тарелок с легкими закусками и пирожными.

На диванчиках расположились три молодые женщины в платьях придворных фрейлин. Разговоры, как водится, вели они те самые, которые ведут любые женщины, собираясь в компании без мужчин.

– О, девочки, вы даже не представляете, какой он в постели! Богиня мать, да подобных любовников у меня никогда не было! Он такой… Такой… – девушка, что недавно грела постель Гринриверу мечаттельно закатила глаза.

– Люси! Ты утрируешь. Поверь, мужчины хоть и разные, но секс это такая вещь, в которой сложно придумать что-то новое. А ты уже третий год при дворе. Уже на второй год они начинают повторяться! Хотя был у меня один маг, метаморф, вот тот да, такие шалости выделывал, представляешь отрастил себе второй… – Вторая девушка, брюнетка с острым лицом, аж прикусила губу.

– Да погоди ты, только потом обязательно расскажи! Но я тебе клянусь, такого даже у тебя точно не было! Клянусь своим противозачаточным амулетом!

– Да не тяни ты! Удивляй уже! – Третья девушка оторвалась от пирожного и облизнула губы от заварного крема. Ее волосы цвета золота были убраны в высокую прическу.

– Значит сорвал он с меня одежду, и как то сжался, а от самого жар идет! Я говорю ему, Ричард, что с вами? Ну, может рана заболела, его же наш лейб-медик на ноги поднял после этой жуткой дуэли! Видимо, что то из высшей магии, не может ведь человек так исцелиться за несколько часов!

– Люси! – Подруги прикрикнули хором.

– Да тише вы, сейчас расскажу! Значит, сжался он, а мы уже, ну понимаете, на мне даже белья нет, я вся аж дрожу, соки любовные по бедрам текут, я уж было волноваться начала! А он отвечает «Ах, Люси, меня сжигает жар любви! Будьте моей!».

– Ой, нашла, чем удивить! Да мне в вечной любви каждый второй клянется, если не третий! А на утром горстка монет на будуаре и холодный взгляд, за счастье если по имени запомнят! – Разочарованно протянула брюнетка.

– Да погоди ты, это не все еще! – Обиделась Люси.

– Жениться предлагал? В любовницы взять официальные? – Включилась вторая.

– Ой, да ну вас! Я же говорю, даже представить себе не можете! Все, не буду ничего рассказывать, раз вы так себя ведете! Вот!

– Люси, душечка, извини, богов ради! – Брюнетка подтолкнула подруге последнее пирожное.

– Да, все, мы молчком. А ты рассказывай, не отвлекайся. Я тебе даже чаю налью! – И вторая девушка подняла уже частично опустевший чайник.

– Ну хорошо, слушайте дальше! Значит говорит он «Горю я жаром любви!» и тут он натурально загорается! Такое пламя алое из глаз пробивается, Весь растрескался страшно, скрючился и прахом рассыпался! Вместе с одеждой! Я даже кости различить могла! – Девушки дружно ахнули. – Я кричать хотела, но горло от ужаса все сжалось. И тут пепел закрутился в смерч! Сверкнуло что-то. И стоит мой Ричард, передо мной, живой, здоровый, смеется счастливо! Говорит «огонь любви сжигает дотла и возрождает из пепла! Люби меня, душа моя!» И как взял меня! Как взял! Ох, девочки, это было так… Так… Когда оргазмом накрыло, из меня аж сок любовный брызгнул, все перины промокли! А он как семя бросит, в объятиях меня сжимает, весь дрожит, и снова «Ах, Люси, ваше пламя меня опаляет! И снова вспыхнул! И возродился! И словно не было до этого всей нашей страсти, накинулся на меня, и снова овладел. Я там осипла от криков, как мне хорошо было! А потом мы в ванну пошли, а там у меня как раз свечи горят, зеркало большое перед купальней и скамеечка убоная. Ну, вы помните, я после той истории себе заказала в ванную…

– Душенька, вы не отвлекайтесь, у нас у всех в ванных такие скамеечки! – Брюнетка мягко вернула подругу в русло истории.

– Ага, так он меня на той скамеечке, по всякому! И спереди, и сзади, и ротиком овладел и даже…

– И что, ты согласилась?

– Такому любовнику и отказать? Да я что, рехнулась что ли? К тому же так хорошо было… А, он пока отошел горло промочить, я на скамеечке устроилась, ну, так, чтобы он сразу понял что ему все можно. Так он как увидал, снова пламенем вспыхнул! И снова возродился! Ах… как это было! Правда на шестой раз я уже настойку тайком приняла, а то уж натерло там больно.

– Так он тебя шесть раз взял? Может он тоже настойку тайком принимал? – Недовречиво поинтересовалась вторая блондинка.

– Не, шесть раз он только горел. А я после десятого раза и считать перестала! – Девушка искусала алые губы, вспоминая ночь. – А настойку где он взять мог? А и не действуют так настойки! Они мужское естество истощают, только силу дают. А он и на десятый раз словно на второй изливался! Одним словом, волшебник!

– И что, вы так всю ночь?

– Всю ночь, все утро, я уже и пощады просила, а он все никак не унимался. Только когда камердинер его высочества пришел, он утихомирился. И то, пока ему одежду принесли, успел меня дважды взять! Его то одежда вся сгорела!

– Ой, завираешь ты Люси! Уж больно на сказку похоже!

– Так ты спроси у мадам Аннер! Она мне потом припарки делала целебные, говорит, тебя девочка, не иначе как полк солдат по кругу пустил? Вы спросите, девочки, спросите!

– А подарок, подарок он тебе оставил? – Задала брюнетка самый важный вопрос.

Люси томно вздохнула и достала из выреза платья чековый билет. Золотистая бумажка легла на поднос.

– Вот, вечером прислал. Видимо так утомила беднягу, спал все это время!

Девушки склонились над бумажкой.

– Знаешь Люси, ты конечно меня извини, но я твоего Ричарда тоже хочу! – Брюнетка завороженно смотрела на цифры в чеке.

– Да, раз он так силен, может, ему одной тебя просто мало было? – Вторая блондинка возбужденно вздохнула. – Предлагаю прийти к нему втроем!

– Ох, девочки, я бы может и отказала вам, негоже такого любовника делить, только вот я не уверена, что вторую такую ночь выдержу!

– Не переживай, Люси, подруги должны помогать друг другу!

Конец интерлюдии.

– Не переживай Ричарад, друзья должны помогать друг другу! – Рей глумливо ржал, пока отковыривал от доспехов в нише стены баклер. Его он и вручил Ричарду. Тот скрипнул зубами.

Герцог Штормхолл оценил полученную диспозицию и совал со стены башенный щит. И тоже протянул Гринриверу.

– Ричард, я право, не знаю, как вы себя оценивайте, так что вот, на всякий случай, чтобы точно прикрыть срам!

Тот посмотрел на подношения и что-то зарычал.

Ночь прошла спокойно. Ричард и Рей встретились ближе к обеду в купальнях. Там они столкнулись с герцогом, который отмокал в бассейне. Спина его была покрыта многочисленными царапинами.

За бутылкой легкого вина мужчины принялись делиться событиями предыдущей ночи. Рей признал что слухи о распутстве при императорском дворе только слухи, ничего общего с реальностью не имеющие. Они безбожно врут! Все намного, намного запущеннее!

Вид при это он имел как кот, который почти утопился в бочке сливок, ноу спел сожрать их раньше чем утонуть.

В таком благостном состоянии их и нашел распорядитель.

Оказывается, Рею с Ричардом теперь положены официальные мандаты. И их будут вручать через несколько часов. А еще Ричарду полагается адъютант. И он тоже будет представлен молодому человеку, правда, на пол часа раньше.

Плотно перекусив вся компания отправилась в сторону канцелярии. Только по дороге Ричард снова сгорел. Вместе со всей одеждой. И теперь прятался в небольшом тупичке, пока его приятели перестанут ржать и найдут чем прикрыть срам.

– Ладно вам, Ричард, давайте просто скажем, что вы проиграли мне желание. Поверьте, в этих стенах видали и не такое. – Штормхолл устал смеяться и выдвинул компромиссное решение. – К тому же ни с кем важным вам сегодня не встречаться. Никакого урона достоинству!

Ричард только сплюнул, но признал, что с башенным щитом он смотрится не так плохо как в набедренной повязке из пиджака Рея.

– А еще, у тебя там адъютант. Вот его и пошлешь за одеждой. – Добавил Салех примирительно.

Ричард что-то прошипел что-то оскорбительное, но баклер взял (башенный щит оказался декоративным и весил под пол пуда).

В кабинет управителя он зашел с гордо поднятой головой. Именно задранная голова и помешала ему сходу разглядеть своего нового адьютанта.

– Главный калибр тебе в задницу! Ну и шуточку у местных! – Протянул Салех завороженно, кожа на его голове начала слегка светиться.

– Да, согласен, в этом есть ирония! Не мы одни тут знаем толк в хорошей шутке. – Вторил ему Штормхолл.

– Вот жешь… – Ричард даже ругнуться от полноты впечатлений забыл.

– Сэр Ричард, ваш адъютант. Распишитесь, пожалуйста, в получении. – Невозмутимый служащий протянул Ричарду толстую тетрадь с галочками в нужных полях. Внешний вид молодого человека не произвел на него ровным счетом никакого впечатления. Как впрочем и сам «адъютант», которого передавали по описи.

В углу кабинета стоял полковник Мевероль. Точнее в углу кабинета стоял зомби, сделанный из полковника Мевероля. Тело было обработано какой-то химией, вены под коже слегка светились. Выбитый глаз кто-то заботливо прикрыл повязкой. А еще у зомби не было правой ноги. Ее заменяла хитрая система их трех подпружиненных поршней с подковой на конце. Из-за всего перечисленного трупак напоминал лихого пирата на пенсии.

В руках зомби сжимал длинный сверток, укутанный белой тканью, в котором легко можно было различить человеческую ногу. К свертку была приколата записка:

Сэру Ричарду Гринриверу лично в руки.

С наилучшими пожеланиями

Д. Кёхель

Глава 12

– Распишитесь, тут, тут и тут. Ага, благодарю, теперь встаньте вот сюда, надо нанести мандат на ауру. – Молодой человек в костюме стряпчего бегал вокруг приятелей, что-то настраивая в проволочной конструкции, установленной вдоль стен.

Чиновник был очень худым и крайне подвижным. Все вместе создавало такой странный эффект, словно компаньоны имели дело с марионеткой на веревочках, нежели с живым человеком.

Салех даже пару раз бросил взгляд на потолок, убеждаясь, что нет тонких нитей.

– Господа! Поздравляю вас с получением вашей первой придворной должности! Теперь вы официально императорские аудиторы по вопросам Веры и Ереси! Служите достойно! Сэр Ричард, желаете приколоть мандат на кожу? Если да, то вынужден буду попросить десять минут, у меня нет дезинфицирующего инструмента. – Говорил молодой чиновник тоже очень быстро. Практически тараторил.

– Пока обойдусь! – Ричард скрипнул зубами. Сдернутая с окна штора валялась обугленной тряпкой рядом со входом.

– Я настаиваю, вы обязаны носить знак мандата на видном месте! – Чиновник улыбнулся, словно речь шла о цвете форменного сюртука.

Услыхав последнюю фразу, Ричард едва не приоткрыл рот, но совладал с эмоциями, и бросил короткий взгляд на приятеля. Рей сигнал понял верно.

С глухим стуком лицо чиновника впечаталось в конторку.

– Вынужден сообщить вам, что мой босс огорчен вашей просьбой.

– Думаю, можно вполне обойтись лентой. – Бодро заявил избитый по завершению экзекуции. – Но очень рекомендую избегать ношения мандата на гениталиях, в противном случае будет составлении протокол об оскорблении императорского достоинства!

– А если он их приколет на гениталии? – Уточнил Салех.

– Не возбраняется, но в биле есть пункт согласно которого мандат должен быть предъявлен проверяющему. Может возникнуть коллизия, не совметимая с привычной анатомией, если проверяющий выше вас рангом мандат может быть временно изъят, с тем местом куда установлен.

– Мистер Салех, пойдемте, нам больше нечего тут делать. – Ричард поднял баклер и направился на выход из кабинета. Мандат – небольшую брошь с императорским вензелем, он сжимал в ладонях.

– Но я это…

Дверь закрылась, Салех смущенно потоптался, но тоже взял свою брошь и вышел вслед за приятелем.

– Чудно как то, допросить бы этого молодчика, а то он издевался. Я ему морду бил а он глумливо хихикал. – Громилу последний факт несказанно огорчил.

– Мистер Салех, вы действительно хотите узнать, почему мандаты можно прикалывать к коже и таскать на гениталиях? – Ричард огляделся и отправился через зал почесывая баклером лопатки. Окружающие люди уставились на графеныша с очень разными выражениями на лицах. Но если судить по шепоткам, в целом к Гринриверу относились как к призраку. Нечто необъяснимое, опасное, и жутко занимательное. С поправкой на то, что призраков в императорском дворце быть не может по определению.

– Меня скорее пугает тот факт что кто-то составлял на этот случай бумагу. – Рей оглянулся, и тяжело вздохнул. – Это ж сколько у человека было свободного времени?

– Если так размышлять, то поймите, что кто-то за эту работу заплатил денег. – Хмыкнул Ричард и уверено направился в дальний угол зала. Там стоял мертвый Мевероль. – Надо же, а он смышленее чем я ожидал!

В руках зомби держал аккуратную стопку каких-то тряпок. Молодой человек взял верхнюю, расправил, и накинул на себя. Тряпка оказалась тонким одеялом с прорезью в центре. Под тряпкой лежал кусок шнурка, которым получившееся рубище и было подпоясано.

– А чего не попросил его достать тебе нормальной одежды? – Рей с подозрением оглядел облачения компаньона. – Это же махот!

– Ма… что? – Ричард пытался расправить складки.

– Ритуальный саван! – Пояснил бывший лейтенант. – У нас в части в нем Шульманцев хоронили. Одежда их погребальная.

На что графеныш пожал плечами.

– Для моих целей самое то. Таскать с собой одежду в моей ситуации жуткое расточительство!

Рей уставился на своего нанимателя с недоумением. Потом подошел к приятелю, взял его за горло и вздернул в воздух.

– Кто ты такой и куда дел Ричарда Гринривера?

– Ммистер Салеххххх! Какая мухххха вас укуссссила?

– Ричард Гринривер никогда не экономит деньги! Он не подтирается золотом только потому что оно холодное и твердое! – Громила извлек из кармана шило.

– Ккккклянусь…

Тело Гринривера засветилось. Блики света затопили зал.

– Хм… И вправду, Ричард. Тебя какая муха укусила, Гринривер? Может тебя доктору Кёхелю показать? – В голосе Салеха было столько неподдельного участия что Ричард в который раз за день не нашел что сказать.

– Я просто пытался действовать разумно! – нашелся в итоге молодой человек. – Салех, голем вас отымей, не надо на меня так смотреть!

– Может, вселился в тебя кто? Точно! Надо тебя батюшке показать! Пойдем, Ричард, он тебе поможет! – С этими словами Рей мягко но безальтернативно подхватил нанимателя под локоток (Ричард до сих пор платил Рею зарплату, хоть это уже и не имело финансового смысла).

– И что вы ему скажете, мистер Салех?

– Пожалуюсь, что в тебя демон вселился! Ты никогда не экономил и никогда не пытался вести себя разумно! Зомбак! Замыкай колонну! – Рей дал команду «адъютанту».

– Вашауж… – Ричард заткнулся, чисто из чувство самосохранения.

– Мою что?

– Вашу ж черепушку да в анатомический театр! Салех, отпустите меня!

– Зомбак, хватай его с другой стороны, побежали, ему становится хуже! Ричард постеснялся ругать маму! Держись, главное держись!

– Пустите! Пустите меня, уроды! Пустите же! Ай!

Зомбак умудрился однойременно тащить тору тряпок и держать ричарда за ноги. Руки держал рей Салех, он же и указывал дорогу. Иногда Ричард аж трещал, когда громила ускорялся, иногда хрустел (мертвец обладал огромной силой). Потолок едва не сливался в одну полосу над головой молодого человека.

– Стой, да стой же! Рей Салех, остановись, я приказываю! – Ричард нашел в себе силы завопить.

Приказ инвалид выполни, и послушно замер. Даже руки Ричарду отпустил. Зомби же подобного приказа не получил и побежал дальше.

Совладать с адьютантом Ричард смог метров через тридцать. Сложно раздельно говорить когда тебя тащат за ноги да еще и вперед головой. Каким-то чудом Ричард смог себе ничего не сломать, но выглядел так, словно его понесла лошадь.

– Если это была шутка, то не слишком уместная. Объяснитесь! – Гринривер сплюнул выбитый зуб.

– Оторвались! – Рей выглядел довольным.

– От кого оторвались? – Ричард подорительно огляделся.

– Да там я Ульриха заметил. Мы его стоптали. Надеюсь, он не слишком на нас обиделся? В любом случае, убежали мы достаточно далеко.

– А что-то менее травматичное можно было придумать? – Гринривер утер рот и уставился на кровавую полосу на коже.

– Никак нет! – Ответил Рей, заглядывая в приоткрытую дверь. За ней оказался чулан.

– Почему?

– Потому что я тупой, это же очевидно! – Ответил громила и преданно заглянул в глаза приятеля. А потом улыбнулся.

От последнего Ричард аж попятился. Но потом понял, что он делает, сплюнул. Лицо его исказила гримаса раздражения.

– Мистер Салех, однажды я вам отомщу!

– Ты мне это талдычишь уже пол года. – Привычно отмахнулся от угрозы громила. – Лучше погляди дальше по коридору, тут должна быть галерея в синих тонах отделанная, она к часовне ведет.

На поиски часовни ушел почти час.

– Туалет дальше по коридору! Перед ним арка отделанная резьбой с подвигами Ульриха седьмого!

Голос раздался со стороны алтаря.

Ричард и Рей зашли в сумрачное помещение. Стены и потолок часовни были отделаны кипарисом. Дышалось легко, в воздухе витал слабых запах благовоний и вина.

Несколько тяжелый скамей стояли в два ряда. Слабый свет лился через единственный узкий витраж.

– Да мы, собственно, по делу… – Ричард слегка растерялся от напора.

– Тела со следами насильственной смерти не отпеваю! А если вы мне будете говорить что в этой обители разврата и лжи кто-то умер своей смертью, я затравлю вас собаками! – Голос скрипел и выражал крайнюю степень раздражения.

– А как же любовь и смирение? – Хмыкнул графеныш, уже оправившись от хамства. Скандалить он любил.

– Ах да, простите меня сердечно! Выметайтесь, или я с любовью и смирением скормлю вашу печень псам! Так понятнее? Джентльмены?

Невысокий сухонький старикашка вышел из-за алтаря. В руках он сжимал ружье. И ствол смотрел аккурат в лоб Ричарду. Через несколько секунд священник перенес прицел на Рея, справедливо сочтя его более опасным.

– Мы это, по делу! С этим, аудитом. Убери ружбайку, дед, не доводи до греха. – Рей попытался выглядеть дружелюбным. Получалось так себе.

– Чего надо? – Просьбу священник не выполнил.

– Мы это, с аудитом по вопросам веры, во! Соответствие вашей работы пакту! – Рей вышел вперед и продемонстрировал мандат. – А еще мы паладины. Прям настоящие, отмеченные светом и все такое. Свои мы, дед.

На последних словах рей мягко засветился. Ричард бросил удивленный взгляд на приятеля. Он не знал, что Салех может активировать свое благословение по желанию.

– Проходите. Там за алтарем дверь, ждите там. Чаю себе налейте что ли. А я пока запру часовню.

В комнате священника, неожиданно, обнаружилось вполне себе обычное окно. Кабинет в светлых тонах скорее мог принадлежать какому-то инженеру или философу, чем священнику.

Для начала – в комнате не нашлось ни единого религиозного символа. Стол и все пространство вокруг него оказалось просто завалено всевозможной бумагой. Старые свитки и листы блокнота были придавлены раскрытой готовальней.

На бумагах можно было заметить как чертежи механизмов, так и рисунки всевозможных животных.

Остальная комната пребывала в идеальном порядке.

Рей повел носом и безошибочно отправился в сторону одного из шкафов. Там обнаружились пакетики с травами, пузатый чайник и заправленный керосином примус.

Салех принялся хозяйничать. Воду он взял в кадушке за дверью.

Ричард уселся в одно из двух кресел, спиной к глухой стене, в пол оборота к камину, закинув ноги не низенькую тумбу из нефрита. Камин был заполнен дровами и тщательно вычищен.

– Пустырник, мята, темный шалфей и черный чай. Нервишки шалят, молодой человек? – Священник показался на пороге. В руках он продолжал сжимать обрез двуствольного ружья. Оружие он прислонил к подлокотнику кресла.

– Да тут это, деньки нервные. У кого угодно расшатаются. – Рей смущенно почесал в затылке.

– Разливайте чай, молодой человек. Не стесняйтесь. И рассказывайте, с чем пожаловали. – Старик плюхнулся в кресло и вытянул ноги. В ярком дневном свете стало возможным разглядеть его лицо. Священник был стар. Тонкая пергаментная кожа, покрытая многочисленными пигментными пятнами, обтягивала череп. Редкие волосы обрамляли круглую залысину. Только блеклые карие глаза пылали внутренним огнем то ли невроза, то ли истерики, то ли несгибаемой воли. Ричард с определённого момента перестал гадать и делать преждевременные выводы. – Понимаю ваши переживания, понимаю. И так, молодые люди, мне необходимы подробности.

– Мы должны провести аудит вашей работы. Соответствие вашей службы и обрядов пакту веры, достаточно ли вы благочестивы… – Начал было Ричард.

– Это я уже слышал. Для начала представьтесь!

– Сэр Ричард Гринривер! Седьмой сын графа Гринривера. Волшебник.

– Рей Салех, штурмовая пехота, лейтенант в отставке, волшебник.

– Джанстин Сквотч. Рад знакомству. А теперь поясните, какого дьявола вы тут забыли?

– Высочайшей волей нас отправили провести аудит, так как мы с мистером Салехом отмечены светом. Наши души чисты, а честность и честь известны всякому! – Гринривер был пафосен, от каждого слова несло самодовольством.

– А еще вы не далее как вчера выпотрошили на дуэли человека. А после заработали на ставках кучу денег. – Старик пристально уставился на графеныша.

– Было дело. – Ричард напрягся, самую малость.

– По слухам, неудачно покушались на императора за сутки до этого. Вы уронили на зал приемов дракона.

– И это тоже имело место быть. – Чуть больше напряжения в голосе.

– По слухам, убили двух высших демонов и совокупились с их трупами. – Не меняя тона продолжил священник.

– Не, когда бы мы успели? Мы как их завалили, сразу свет снизошел и… – Рей прикусил язык под взглядом компаньона.

– То есть вас остановило только это? – В голосе старика было просто море иронии.

– А это имеет значение? – Ричарда никогда не оправдывался.

– Ни малейшего. Ричард, скажите, как служитель света служителю света, вы вообще этот пакт о вере читали? – Последнюю фразу священник промурлыкал. Он с благодарным кивком принял чашку из рук Салеха.

– Увы, не успел ознакомиться. Но если это важно, я с уважением отношусь к пантеону светлых богов и вере в Светлого Демиурга! Фактически, меня можно считать преданным аккалитом веры, и в дело света…

– Молодой человек, наймите преподавателей, вы совсем не умеете врать! – На этих словах рей Салех закашлялся. То ли чаем подавился, то ли смех скрывал.

– Объяснитесь, я убивал и за меньшее! – Мгновенно взъярился графеныш.

– Вы в качестве подставки под ноги использовали Панахот, это тумба такая, куда складывают подношения богам. Священная реликвия. А вы на нее грязными ногами. По логике вещей, будь на вашей душе печать истиной веры, вы бы тут сейчас рассыпались кучкой жирного пепла! Право слово, это самая нелепая попытка выдать себя за…

– Вы забываетесь! Мои отношения со светом нельзя назвать служением! Уничтожаю врагов света! Меня сами боги признали равным потом…

Ричард вспыхнул оранжевым пламенем и рассыпался кучей пепла.

– Занятно. А вообще, как он дожил до своих лет, с атрофированным то чувством самосохранения? – Священник с интересом разглядывал кучу пепла. – На кресле теперь обивку менять. – Старик тяжело вздохнул.

В следующий миг пепел зашевелился, собрался в ком, забурлил и через несколько секунд в ценре комнаты предстал Гринривер. Голый и злой.

– Мы не договорили! – Первое что сказал Ричард, ожив.

Сквотч потер сердце. После чего оглядел молодого человека другим взглядом. Поглядел на громилу.

– Ну и шуточки у вас, джентльмены. Это ведь то, что я думаю? – От иронии в голосе священника не осталось и следа.

– А откуда нам знать, что вы думаете? – Удивился Салех. Он пил горячий чай, мелкими глотками. Свой зад он умостил на край стола.

– Впрочем, не важно. – Священник закинул ноги на жертвертвенную тумбу. – А теперь расскажи мне, на кой вы ко мне приперлись на самом деле?

– А… Это… разве не богохульство… ну, вы сказали… – теперь уже Салех удивился.

– А, чепуха все это. – Отмахнулся священник. – Признаюсь честно, я атеист!

Воцарилось молчание.

– Но это же ненаучно! – Эту фразу приятели проорали хором.

– Как такое вообще возможно? – Добавил Ричард уже тише. – Вы же священник.

– Работа как работа. – Старик пожал плечами и сделал большой глоток чая. – К тому же что мне переживать? Ни единого прихожанина за десять лет. Светлый пантеон не в моде. А что до моей веры… Я не то чтобы отрицаю, существование тех сущностей, что правят нашей реальностью, я не считаю их богами. Что темный, что светлый, что серый пантеоны по сути паразиты, или, если угодно, симбионты, которых мы кормим.

– И как вас с таким отношением взяли в священники? – Удивился Рей.

– А я его не афиширую, особо. А в голову мне ни кто не лез. – Чашка старика опустела. – Рей, налейте мне еще чаю, буду вам крайне признателен.

– Хорошо, откровенность за откровенность. Я расскажу вам, что мы тут делаем, но для начала попрошу дать мне одеяло или плед. – Ричард огляделся. – Я недавно поймал заковыристое проклятие, и меня теперь постоянно сжигает.

– Могу предложить штаны и брюки. – Голос Сквотча как то даже слегка потеплел.

– Нет, спасибо, я все равно снова сгорю. Так что остановимся на пледе.

– В шкафу, за вами, на верхней полке. Мистер Салех, я не возражаю, если вы возьмете стул. Он придвинут к моему рабочему месту.

Какое-то время все двигали мебель. Ричард взгромоздился в кресло и начал свой рассказ:

– Наши неприятности начались в тот момент, когда к нам в ресторане подсел странный старикашка…

Рассказ занял почти час. Из ящика стола был извлечен поднос с холодными закусками.

– Верно ли я теперь понимаю, у меня в часовне в настоящий момент вы просто прячетесь? – Священник закинул в рот кусок мяса.

– Ну вроде того. Вопросов и тайн все больше, проблем все больше. – Салех печально вздохнул. – Денег, правда, тоже, но зачем они трупам?

– О, господа, думаю я смогу вам помочь. Вы умеете хранить тайны?

Приятели напряженно переглянулись.

– Да ладно тебе, Ричард, тайной больше, тайной меньше. – Салех верно расшифровал взгляд нанимателя.

– Хорошо, но только если ее сохранение не затронет мою честь!

– Ну, будем сохранять надежду. – Старик поднялся из кресла и направился к выходу. Ружье он повесил на крюк у двери. – Пройдемся.

– И куда мы? – Уточнил Рей, покидая комнату.

– Проявите терпение. Я собачек запру. – Священник достал из кармана свисток и дунул.

Ничего не произошло. В том смысле, что свисток не выдал ни звука. Только Рей дернул ушами и болезненно скривился. А на потолке что то тихонько зашелестело. Запыхтело. Шумно задышало. Легкий порыв воздуха, мелькнувшие тени и перед стариком возникли…

– Ага, собачки. Славные песики. Хорошие песики! Мистер Салех, одолжите мне взрывчатку? – Ричард едва не взвизгнул.

– Я не взял. – Признался Рей. Он тоже заворожено уставился на возникших из темноты тварей. В руках бывший лейтенант сжимал пистолеты. И были они направлены на священника. Но ствол дрожал, наровя сместиться в сторону монстров.

С собаками существ роднило разве что количество конечностей. Четыре глаза, костяные пластины на морде, пилообраные зубы, ногу странной формы, шпоры на гибких лапах, и чернная лоснящаяся шерсть. Верхняя, или вернее будет сказать, задняя пара глаз, отливает алым, а передняя – желтым. Причем задние глаза расставлены широко, как у лошади, а передние сведены ближе.

– Не напрягайтесь, джентльмены. Я их кормил на этой неделе. – Судя по голосу, старик был доволен полученным эффектом.

– Дайте угадаю, внук – биомант прислал подарок, дипломный проект? Чтобы дедушка не скучал и грел ноги о добрых друзей и защитников? – Ричард справился с испугом и теперь смотрел на монстров с любопытством.

– Почти угадали. Прокормить не смог, вот и отправил ко мне на воспитание. – Старик потрепал монстров по морде, те попытались в ответ забодать старика, довольно фырча. – Алазель, Малинор, место! Место, кому я сказал!

Псы, вернее то что называлось псами, растворились в темноте храма.

– А то, что вы их назвали по именивестников светлого пантеона, в этом какой-то особый смысл? Религиозная традиция? – Уточнил Гринривер.

– Ага. Благодаря этой маленькой хитрости я всегда могу подтвердить под клятвой, что очередную пьяную шваль убили вестники света. Раз пять уже выручало. Подождите здесь, я запру клетки.

Старик растворился в темноте.

– Ричард, а ты чего такой добрый сделался? Я думал ты этого старикашку сейчас на котлеты пустишь. – Салех задал свой вопрос так, как умел только он один. Не размыкая губ.

– Я ценю доверие. Я дедушка отдал, если говорить метафорами, нам свои старые яйца. Из него священник как из нас паладины…

Воцарилась тишина. Рей разглядывал витраж, Ричард – тьму потолка, силясь разглядеть хоть что-то. Стало ясно, что темень в часовне не просто так возникла. Словно что то в помещении жрало свет.

– Молодые люди не заскучали? – Из темноты вышел священник. За ним, на веревке, шла белая овечка.

– Да как то не успели. – Ответил Рей, разглядывая животное.

– Ну и славно. Мистер Салех, я вижу вы мужчина крепкий, помогите мне отодвинуть алтарь, прямо к витражу. – Старик привязал овцу к скамейке.

– Да, без проблем, а что мы будем делать?

– О, ничего особенного, или даже особо зловещего. Ничего такого, чего бы ни происходило в этом проклятом дворце почти каждый день. Призовем демона!

Ричард, услыхав последнее, только тяжело вздохнул, и мысленно махнул рукой на все попытки разобраться в происходящем.

С витража гневливо взирал сом ангелов.

Глава 13

– Не то, чтобы я был сильно против, но в чем смысл? – Ричард с интересом наблюдал за тем, как священник с посильной помощью Салеха монтирует пентаграмму.

– О, тут просто, у меня есть контракт с правом призыва. Демон познания. Он вам и скажет, что нужно делать.

Под алтарным камнем нашелся лючок, в котором обнаружился шкив с ручкой. К кручению механизма привлекли Рея. Что-то щелкнуло, затрещало и заскрипело. Из пола выдвинулись штыри, в стенах открылись ниши. Некоторые камни пола провернулись вокруг своей оси и на них слабо замерцали руны.

В целом, конструкция поражала монументальностью и проработанностью. В нишах стен обнаружились крепежные петли, к которым старик принялся крепить массивную собранную цепь. Саму цепь он притащил из небольшой кладовки, что располагалась в недрах часовни.

Прошло буквально двадцать минут, и в центре зала появилась стационарная пентаграмма, способная удержать практически любого демона, кроме, разве что, высших.

– Знаешь, Ричард, был у меня случай, я тогда еще только сержанта получил. Квартировались мы тогда в Пьяном болоте, есть городок такой на юге. Правда называется он по другому, но там зимние квартиры сразу двух армейских бригад…

– Дайте угадаю, болота там тоже нет никакого? – Ричард продолжал разглядывать священника, который деловито извлекал из стенных ниш кандалы и набор ритуальных ножей. Сюрреализма придавал тот факт что ножи были заботливо пронумерованны.

– Ага, болота не было, а вот бордели и кабаки… – Рей мечтательно скривил лицо. – Но это не важно, история не об этом. Значит, захожу я однажды в сортир, а там дыра в полу, рядом с дырой пара сапог, офицерских, и дыра в потолке, через которую небо видно.

– Иииии? – Ричард явно ожидал продолжения.

– И все. – Рей вздохнул. – Только вопросы, никаких ответов. Кто пришел, куда улетел, почему оставил сапоги…

– Да, вынужден признать, ситуация явно крайне необычная. – Ричард с оторопью глядел, как старик извлек из очередной ниши набор длинных гвоздей из белого металла. Очень знакомых молодому человеку гвоздей.

– Все, готово, можно, в целом, начинать! – Священник завершил подготовку.

Ричард ощутил только порыв ветра, потом…

– Мистер Сквотч, я очень извиняюсь, но постарайтесь кратко и сжато объяснить нам, что происходит. Если объясните неудачно, мне придется вас убить. – Рей бережно приподнял старика за шею. Его тяжелая дага упиралась старику за ухо так, что было ясно, стоит Рею ослабить хватку, или сам пленник дернется, как старик просто нанижется головой на оружие.

– И что же вас смущает, молодой человек? – Голос священника был очень спокоен. Предельно спокоен.

– То есть вы ничего необычного в происходящем не видите? – Ричард не удержался и вставил реплику.

– На самом деле, вопрос один, вы всерьез считаете, что ни кто не знает, что из себя представляет демон знаний? – Сухо и холодно поинтересовался громила.

– И что же вы знаете об этих демонов такого, что вас заставило себя так вести? – Нет, Сквотч решительно не походил на человека которого допрашивают.

– Демоны знания, Астра Юветус, самые пакостные из высших. – Салех решил пояснить свое поведение. – Я участвовал в операции в баронстве Редстоун, там местный аристократ обнаружил старый гриммуар, и призвал этого демона. Хотел понять как удои повысить. Нашел же повод! Только демон действительно все знает, и как удои повысить, и как силу мужскую утроить, и как баронство взять под свой контроль он тоже знает. Там некроманты имперские то баронство прахом обратили, пока мы сдерживали армии тварей. И вы сейчас хотите призвать этого демона в центре столицы? Да с ним тогда справились только потому что магов в баронстве мало было, и сил на полноценный прорыв грани не хватило!

– Видать не такой он уж и всезнающий был. – Хмыкнул Ричард, который всегда находился в крайне приподнятом настроении, когда его душехранитель кого-то кошмарил.

– Их силы ограничены. Иначе это был бы не демон, а бог. Только молодой человек, вы меня чем, извините, слушали? Я не говорил про демона знания. Я говорил про демона познания. Он знает ответы только на чужие вопросы!

– Хм… Да? Неловко вышло. Ричард? – Вопрос был настолько будничным, что и не поймешь, о чем речь.

– А вы как-то можете подтвердить свои слова? Как насчет клятвы?

– Боюсь, первостихии глухи к моим воззваниям. – Старик тяжело вздохнул.

– И свет его отверг, и тьма не приняла. И имя забылось в веках. – Ричард процитировал современного поэта. Декаданс прочно владел умами аристократии, так что у сильных мира всего был набор подходящих цитат на любой случай жизни. – А как вас вообще взяли в священники?

– Долгая история… – Старик тяжело вдохнул. – Но я единственный кто продержался на этой должности больше года. Мой предшественник умер от передозировки морфием в компании сразу шести куртизанок.

– Блеееееск! – Уважительно протянули приятели. Хором.

– Я тоже так подумал. – Священник снова вздохнул. – Но здешние развлечения показались мне излишне… примитивными. К тому же я стар. Молодые люди, может, все же примите решение? У меня, признаться, еще были запланированы на сегодня дела.

– А у дедушки здоровенные яйца, да, Ричард? – Рей уважительно хмыкнул.

– Это не смелость. Это старость. – Поправил громилу священник.

– Есть способ хоть как-то проверить ваши слова? – Лицо молодого человека выражало серьезную работу мысли.

– У меня есть гриммуар. Правда, он относится к истинным гриммуарам, и за владением им могут сжечь на костре…

– Костром больше, костром меньше… – Гринривер пожал плечами. – Вы случаем не бессмертны?

– Нет.

– Ну тогда не переживайте. И где он хранится?

– Да тут, в одной из ниш. Позволите?

– Да, без проблем. Если что, мистер Салех успеет вас убить. – Гринривер проявил вежливость.

– Я не больно, честное слово. – Рей отпустил священника, и расправил на том расшитую мантию служителя света.

– Вот, любуйтесь. – Сквотч вынес толстую книгу.

– Заветы света? Но это же священная книга… – Рей удивленно хмыкнул.

– А вы чего ожидали? Человеческой кожи и знаков кровью? Амерос сотус!

Книга неуловимо изменилась.

– Кстати, при этом она вполне себе священная реликвия света. – Пояснил свои действия Сквотч, перелистывая страницы.

– Я одного не понимаю. – Ричард, кажется, смирился с полным сюрреализмом истории. – Почему вы нам открылись? Это даже не ересь… Это…

– Богохультсво, осквернение свщенного места, и еще два десятка пунктов нарушения пакта веры. Все правильно.

– ПОЧЕМУ?

– А вы не думали, почему я вообще стал священником? – Старик встретился вгзлядом с Ричардом и улыбнулся.

– Ни единой мысли. Что вам мешало заняться демонологией официально?

– Ничего. Как ничего не мешает и сейчас. Просто я вижу в сердцах человеческих. И вот сейчас я вижу двух циничный уродов, которые ради своей цели хоть демона поцелуют, хоть человека зарежут.

– Мы люди чести, не забывайтесь – Холодно ответил графеныш.

– А одно другому не мешает. – Священник пожал плечами. – Церковь в курсе моих увлечений. Я вам покажу свои индульгенции.

– И в чем смысл? – В голосе молодого человека прозвучало отчаяние.

– У меня нет души, тьма меня не соблазнит, свет меня не очистит. – Голос священника стал нездешним. – Наш мир разделен рекой, текущей в вечность. На одном берегу свет, на другом тьма. Меня привечают на каждом берегу. Только я распоряжаюсь своей судьбой и жизнью. Я не служу свету, он меня нанял!

Воцарилась тишина.

– А вот и нужная страница. Изучайте. И подумайте сами, разве можно серьезную тварь призвать, принеся в жертву овцу? – Деловито закончил старик.

Прошло какое-то время. Ричард с Реем увлеченно листали гриммуар. Периодически глупо хихикая.

– О боги, как же здорово что я не демонолог. Час стоять над телом обнаженной девушки петь! Это самое нелепое ухаживание из возможных! – Ричард с трудом сдерживал хохот.

– Ладно, давайте вашего демона. Кстати, а откуда это все? – Рей обвел рукой все механизмы. – Храм разве не освещали?

– Долгая история. – Священник поскреб лысину ногтями. – Я когда сюда приехал, тут были запечатаны два сильных демона и пяток духов. С освящением не вышло, но я всех освободил. Не бесплатно, разумеется. Демоны мне все и возвели. Тут нет ни чьих сил. Только голый камень и я.

– Ладно, начинайте! От нас что требуется?

– Я сейчас вызову тварь. – Старик веревку, к которой был привязан баран, и потащил его в пентаграмму. – Ваша задача – сформулировать вопрос. Демон объявит плату. Её нужно будет заплатить. Но постарайтесь не отдавать слишком много. Я помню, вы платите не торгуюсь, но сейчас мы не на рынке. И прошу вас, будьте серьезнее.

Тьма в часовне стала еще гуще.

Жалобно вскрикнул баран. Полились слова на незнакомом языке. Запахло серой.

– Опять ты! – В центре пентаграммы возник демон. Тощий, большеголовый, с глазами, хаотично расположенными на большой округлой голове.

– Не рад меня видеть? – Хмыкнул старик.

– А все так хорошо начиналось, священник, настоящий священник призвал демона! А тут… – Демон огляделся. – Чего надо, смертные? Ищите наследство почившего дедушки?

– Ищем ответы. В первую очередь ответы. Но если есть что-то еще… – Ричард осекся, и вышел вперед. – Я хочу знать, что нужно сделать чтобы первый император людей оставил меня в покое!

Демон повернулся всем телом к Гринриверу. Его глаза зашевелились и сползлись на ту часть головы, которая была обращена к молодому человеку.

– Это будет стоить дорого. Очень дорого! – Демон пакостно ухмыльнулся кривым ртом. Сверкнули жемчужно-белые острые зубы.

– Назови цену! – Ричард с интересом разглядывал тварь бездны.

– Любопытство мне не чуждо. Что ты хочешь мне предложить?

– Как насчет жизни? Моя жизнь в обмен на ответы?

– Я похож на идиота? – Глаза демона засветились.

– Душа? У меня есть шесть братьев? – В голосе Ричарда прозвучали просительные нотки. Рей бросил на нанимателя осуждающий взгляд.

– То, что не отнять, что не найти, то что тебе не принадлежит… – Демон рассмеялся противным дребезжащим смехом.

– Хорошо, последний вариант. – Ричард раздраженно дернул щекой. – Ты ответишь на мой вопрос, а мистер Салех не станет тебя пытать.

Демон звонко рассмеялся. Смех пронесся звоном битого стекла по храму, становясь все громче и громче. Когда от звука стали болеть уши, смех оборвался.

– Мистер Салех! Делайте свою работу. – Ричард потряс головой, изгоняя звон из ушей. – Не желаете цивилизованно, будем как принято в обществе. – Добавил он тише.

– Джентльмены, боюсь это так не… – Священник испуганно вскинулся, когда понял, что именно собирается делать Рей.

Только предупреждение малость запоздало. Рей Салех вошел в круг призыва, насадил демона брюхом на дагу и вынес в храм. Там он с помощью серебряной цепи стал привинчиваться изрядно шокированного (и охлажденного до низкой температуры) пациента к скамейке.

Для пентаграммы вторжение не прошло бесследно. Несколько символов, вплавленных в пол, раскалились и торчали в разные стороны, будто их боронили плугом.

– Мистер Сквотч, вы хотели что то сказать?

– Да, что нельзя входитьв пентаграмму, это опасно, и может вас убить. А если вам удастся задуманное то демон, вас просто сожрет. Точнее должен был сожрать… – Ошарашенно ответил старик. Он с оторопью разглядывал результаты вторжения.

– Спасибо за предупреждением. Мы заплатим за ремонт. – Последнюю фразу Ричард закончил, оборачиваясь к Рею. Тот продолжал паковать жертву.

На конечностях демона появились, тяжелы кандалы. Чтобы они не слетели с тощих руки и ног демона, бывший лейтенант аккуратно зафиксировал их длинными штырями, которые прошли через тощие конечности. Выступило немного черной крови, оглушительно запахло кардамоном.

– Снова делаю предложение. Мистер Салех не будет вас пытать, а я получаю ответ на свой вопрос. – Ричарду всегда неплохо давалась торговля.

Демон огляделся, оторвав уродливую голову от скамейки.

– Я не чувствую боли. – Мерзкая ухмылка рассекла голову под неожиданным углом.

– Это, стало быть, ты так болеешь? – Салех склонил голову на бок. Не дождавшись ответа, громила продолжил – Мистер Сквотч, я воспользуюсь вашим инструментом?

– Дда, пожалуй, но демоны действительно не… – От спокойствия священника не осталось и следа.

– А это откуда вы знаете? – Рей принялся таскать скамейки, оборудуя себе рабочее место.

– Это свойство некоторых высших. Так как тело создается в момент призыва…

– То есть не проверяли? – Салех раскатал на скамейке набор пыточного иснтрумента.

– Нет. – Сквотч сдался.

– Ну, значит, сейчас проверим. – Громила радостно улыбнулся. Демон ухмыльнулся в ответ, но как то не слишком уверено.

Салех взял длинную иглу. Внимательно поглядел на пациента. Отложил иглу и взял небольшой крючок.

– Ну, начнем потихоньку…

Закипела работа. Салех отложил пиджак и закатал рукава. Ричард ассистировал. Из-за общей тщедушности тела пришлось взять пару ламп, а Салеху взять пенсне.

– Так, чего-то не входит. – Рей оглядел операционное поле.

Демон был выпотрошен по всем правилам палаческого искусства. Брюшина вскрыта, органы частично выложены на скамью. Кожа снята. Из восьми глаз только один остался в глазнице. При этом демон отпускал ехидные замечания насчет интеллекта громилы и даже давал советы. Рей с абсолютно невозмутимым лицом даже применяя некоторые на практике.

– Придется звать старого Роберта. – В голосе Ричарда прозвучала тоска.

– Ваш наставник? Он тоже во дворце? – Священник сидел на табуретке и увлеченно делал записи в трактате. Под выверенными движениями пальцев появлялись довольно точные рисунки внутренностей демона.

– Можно и так сказать… – Привычно ушел от ответа Гринривер.

– Да, тут только он может что-то помочь. – Рей принялся дезинфицировать инструмент.

– Не хочу вас расстраивать, но задача не в человеческих силах. Как бы не был хорош ваш учитель, но как можно заставить страдать того, кто в принципе не ощущает боли? – С сожалением произнес Сквотч.

– Разве что морально! – Демон снова влез в разговор. – Но вы зовите, очень познавательно. Редко встречаешь таких профессионалов среди смертных!

– Спасибо! – Салех аж покраснел ушами от похвалы.

Ричард лишь беззвучно открыл рот и захлопнул его.

– Учитель! Призываю тебя! Явись на мой зов! – Пробасил Рей на весь храм. – Без тебя никак. – Добавил Салех уже тише.

Когда из стены вышла четырехрукая тощая фигура в широкополой шляпе, священник осенил себя знаком света.

– Неожиданно. Я бы даже сказал, изысканно. – Старый Роберт огляделся и с любопытством уставился на распятого на скамье демона. Тот уставился на гостя. В единственном целом глазе мелькнул ужас. Призванный гость бездны тонко взвизгнул, втянул в себя все свои органы, вместе с торчащими в них инструментами и попытался сигануть в пентаграмму.

– Экий ты шустрый! – Верхние руки демона Темный Снов удлинились и перехватили беглеца в полете.

Старый Роберт поднес к лицу жертву, внимательно сомтрел жалобно верещащего «пациента» и поинтересовался:

– И кто из вас двоих додумался?

Компаньоны проявили редкостное единодушие и дружескую поддержку.

– Он! – Заявили приятели хором.

– Да… Учить вас еще и учить. – На удивление, гость из стены не стал проводить экзекуцию. – Ваша тупость сопоставима лишь с вашей везучестью!

Роберт подошел к лавке и принялся обратно раскладывать демона познания. Только в качестве средств фиксации он использовал тонкие черные иглы, которые доставал из воздуха.

– Учитель? – Голос салеха был полон смущения и раскаяиния.

– Этот мелкий недоумок мог вас всех порвать тут за пару ударов сердца. – Произнес Роберт не отрываясь от своего занятия. – Ну ладно, не пару, а десяток. – Добавил четырехрукий, бросив взгляд на Салеха. – А этот вот разве вас не предупредил? Вроде опытным выглядит. – Черный коготь уперся в бледного священника.

– Ну… мы это… не успели послушать – Салех смущенно шаркнул ножкой. Протез выбил искры из камня пола.

– Вас спасло только то, что демоны этого рода страсть как любопытны. Их сила черпается в знаниях. Между прочим, кране не типично для демонов в целом. Опасная тварь. – Роберт вонзил еще одну иглу. Та прошла сквозь скамью и выбила тонкую щепку.

– А почему тогда он не узнал про вас? – Осторожно поинтересовался Ричард. Он с нездоровым возбуждением смотрел на тонко скулящего демона, который на фоне долговязого Роберта смотрелся скорее демоненком.

– Если бы он мог своими силами узреть меня, тут бы в небесах крутилась воронка разрыва реальности. – Палач из снов вонзил последнюю иглу и придирчиво осмотрел результат своей работы. – Вы на кой ляд вообще эту тварь призвали?

– Ответы нам нужны. Он сказал, что знает как нам от Ульриха отделаться. Вот мы и это… ну в самом деле, не торговаться же с ним. – Уже тише закончил Гринривер, стушевавшись под взглядом наставника. Демон разглядывал графеныша, словно тот превратился в чайник и принялся носиком свистеть гимн империи.

– Это настолько глупо, что даже немного оригинально. В целом, почему нет? Законы для того и существуют! – Совсем уж непонятно закончил старый Роберт. – Говорить будешь? – Обратился он уже к своей жертве.

– Я… я не могу, не могу, это против закона! Против… Отпустите… Я все равно ничего не смогу сказать… назначу самую малую плату… – Тощее тело было распято на скамье в вытянутом положении.

– Боюсь, других предложений у меня не будет. – Ричард вздохнул в притворном сожалении. – Учитель, скажи, как заставить страдать подобных тварей?

Рей и Роберт поглядели на Гриривера с одинаково подозрительным выражением на лицах. Но продолжения не последовало.

– Эти твари не могу испытывать боль. Слишком умны, слишком продуманны. Знают, что надо делать, когда мир дает им плоть. Болевые рецепторы отсутствуют как класс.

– И что, совсем без вариантов? – Голос Ричарда был полон разочарования.

Раздался громкий звук подзатыльника и Гринривер летит головой вперед. Но упасть не успевает. Вытянутая конечность вздергивает его как котенка и начинает трясти.

– НИКОГДА НЕ СМЕЙ ВО МНЕ СОМНЕВАТЬСЯ! – От вопля Роберта витраж пошел трещинами. – Сейчас покажу как надо. Запоминайте. А ты, в мантии, еще и запиши. Или зарисуй. Мистер Салех, будете моим ассистентом?

– Почту за честь. – Коротки кивнул громила.

– Эй, тупица, ты тоже в кои то веки пригодишься. – Роберт встряхнул графеныша. – На что ты готов, чтобы эта мелкая тварь страдала?

Ричард злобно зыркнул на демомненка.

– На все! – Сказал он сквозь сжатые зубы. Когти Роберта вонзились в тело и из под них уже выступили капли крови.

– Да? – Удивился палач – Ну, это многое упрощает!

Все четыре конечности демона пришли в движение. Затрещали стены, их которых выдерались широкие доски. Зашевелились, слоно живые, веревки.

– Значит, запомни, ученик. Это тебе совершенно точно пригодиться! Для того, чтобы заставить чувствовать боль, тварь которая воплотилась без боли, тебе нужен ритуал подобия. Его придумали, кстати, коллеги вот этого! – Когтистый палец указал на священника, который пытался слиться с обстановкой. – Заключается в том, чтобы врач понял, как болит у пациента и смог провести диагностику. Ритуал, безусловно, светлый и даже местами добрый. Только вот использовали его в основном для постельных утех. – Тонкие губы скривились в похабной усмешке. – Побочный эффект в том что цель ритуала получает все ощущения лекаря. А еще он дает возможность ощутить боль тому, кто этого не может. В нашем случае, демон получит чувства Ричард – боль нашего пациента. – Старый Роберт обладал хорошо поставленным голосом и умел читать лекции. – Самая ирония этого ритуала в том, что для его проведения требуется добровольное согласие только одного участника. Ведь пациент может быть без сознания! Так что сейчас мы и начнем… Жаль что этот белобрысый ничего не почувствует! – огорченно закончил демон.

Закончил Роберт не только говорить, но и собирать деревянный крест, на котором распял Гринривера. Пыточная конструкция едва не нависала над скамейкой.

– Одним из условий Ритуала является зрительный контакт, так что придется изощряться. Рей, помните о разнице давления. И можете начинать. По стандартной схеме! Не калечить! – Роберт похлопал ученика по плечу.

Рей поглядел на Ричарда, взял полюбившуюся иглу и деловито воткнул нанимателю ку-то в район локтя.

Демон заорал удивительно тонким голосом. Ричард торжествующе улыбнулся. Из уголка его губ потекла ниточка слюны.

Прошел час. Рей протер иглу спиртом.

– Крепкий! Страдает, но держится. А чего он вообще противится? Сказал бы и дело с концом! – Громила вонзил инструмент куда-то под ухом.

– Если он ответит на вопрос не взяв плату, то развоплотиться. А жить все хотят. Даже такие вот… – Роберт зевнул. Повышайте интенсивность, и больше внимания уделите гениталиям!

В уголке тихонько блевал священник.

Дверь в часовню распахнулась. Десяток кирасиров в тяжелыми картечницами на изготовку.

– Именем короны… – Вопль затих, и повторился на более высокой ноте. – Аааатсупаем!

Но было поздно. Старый Роберт двигался быстро. Очень быстро. За несколько секунд солдаты были втянутызал, избавлены от доспехов, одежды и оружия и распяты на крестах по стенам. Сами предметы гардероба и оружие были очень аккуратно разложены у входа аккуратными рядками. Роберт даже успел заколотить дверь.

– А это обязательно? – Поинтересовался Рей шепотом. – Люди служивые, а мы их потрошить. Они тут вроде и не причем. Может не надо, а?

– Не переживайте, и не держите меня за монстра. – В шепоте демона темных снов прозвучала обида. – Мне нужен их страх. И только, а то этот кретин даже страдать толком не может. Ему совершенно не страшно! А нужен животный ужас. Подыграйте мне!

– Господа, вы следующие. Если умеете молиться, у вас есть минут двадцать. Потом вы займете место сэра Ричарда!

– Ага, мы это, скоро! Во! Кстати, представляете, сэр Ричард уже час не орет! А вам слабо?

С этими словами Рей Салех вонзил Ричарду иглу в мошонку. Солдаты завопили.

Минут через десять дверь снова распахнулась. И в проеме возникла невысокая фигура.

Вокруг мальчика в хороводе летали сотни крохотных птичек, сотканных их пыли.

– Хм… Интересно! Господа, перед тем как я тут всех убью, вы мне расскажете, что происходит? При всем уважении к вашим многочисленным заслугам, тут два демона и распятый взвод кирасиров. – Джимми шагал по камню часовни, с интересом разглядывая обстановку.

– Клянусь светом, все происходящее это приношение свету первородному! – Неожиданно ответил Ричард. Он оторвал взгляд от демона и его лицо исказила страшная гримаса. Вся боль от пытки что до этого момента шла демону обрушилась на молодого человека.

Из-за сжатых до хруста зубов раздался тихий стон.

Хоровод солнечный бликов прошёлся по часовне весенним ураганом и угас. Свет опалил всех потусторонних гостей. Он лишил левых рук старого Роберта, оставив после себя огромную обугленную раму. Демон познания лишился ног, но не было похоже, что он это заметил. А еще растравил всех птичек надо головой Джимми.

– Еще пару часиков, а солдатиков ваших, мы если и разберем, то потом соберем обратно! Лучше чем были, слово даю. Без этого у меня учитель задание не примет. – Серьезно заявил Салех. От спокойного тона и жутких слов три пленника потеряли создание. От ужаса.

Джимми обмотал платком единственную уцелевшую фалангу указательного пальца и чуть испуганно выскочил из часовни, выглядя, словно он обычный мальчишка и он получил нагоняй от строгого наставника. Приятели даже смогли услышать последнюю, довольно громкую фразу:

– И это подношение свету? Хотел бы я темную мессу в их исполнении увидеть!

– Джентльмены, не отвлекаемся! – Ричард спокойно оглядел остальных участников действа и только потом взглянул на демона, восстанавливая связь боли.

– Крепок! – Уважительно протянул священник.

– Это потому что он многоразовый. Вот и склонный к выпендрежу. – Пояснил Рей, снимая нанимателю кожу с голени.

Старый Роберт бросил раздраженный взгляд на учеников, а потом поднял уцелевшую руку и начал чертить в воздухе символ непотный символ. В нити светящейся пыли вышли из орущих от ужаса солдат и впились в демона. Тот начал жалобно плакать.

Призванная тварь продержалась час.

– Я…я согласен! Согласен, демоны вас раздери!

– Внимательно слушаю! – Довольно ощерился Ричард, который больше напоминал анатомическое пособие, чем человека. В зале висел одуряющий запах крови, дерьма и кардамона.

– Чтобы избавиться от Ульриха выполните его просьбу! – На этих словах раздася тихи звку, с которым рвется перетянутая струна. Демон тут же стал высыхать.

Тонкий писк прервался. Воцарилась тишина.

– Я ПРОКЛЯНАЮ ТЕБЯ, РИЧАРД ГРИНРИВЕР! ДА НЕ ПРИМЕШЬ ТЫ НИКОГДА ПОРАЖЕНИЯ! И ДУША ТВОЯ СТАНЕТ ЗАЛОГОМ В КЛЯТВ! И БУДУТ ИХ СОТНИ И СОТНИ, ПОКА ТЫ НЕ ПРОИГРАЕШЬ СПОР!

Вопль, который исторгла глотка умирающего демона окончательно раскрошил витраж, и тот, с хрустальным звоном осыпался. Поток удивительно яркого и чистого света ударил в цент комнаты. Старый Роберт удрал от него в стену. А свет, словно вода, заполнил зал, смывая кровь, сжигая знаки на полу и оплавляя инструменты. Рвались путы, опадали на пол теля солдат. Свет растворил тело демона, и сотни тысяч крохотных мотыльков вырвались на свободу. Все окончательно затопил свет.

Когда он схлынул, в центре зала остался лишь потрошеный Ричард Гринривер, Рей Салех, сидящий на лавке и свернувшийся калачиком на полу Сквотч.

– Ричард, помочь тебе? – Рей окинул нанимателя внимательным взглядом.

– Спасибо, я сам! – Ричард вежливо кивнул о осыпался горкой пепла.

– Отче, вы там как? – Теперь громила окликнул священника.

– Паршиво, но жить буду. – Сквотч поднялся с пола и принялся отряхивать одежду.

– В целом я доволен. Ответ мы получили, неплохо провели время. – От довольной улыбки Гринривера кому-то могло бы стать нехорошо. Рей только почесался.

Священник огляделся и пробурчал что-то сильно эмоциональное.

– Ну так сжечь его, к чертовой бабушке. Тут все из дерева, взрывчатка и термит у меня в номере. – Ответил Рей.

– Я говорю, мы храм освятили! Освятили, не осквернили! – Уже внятно проговорил старик. В его голосе звучало просто море искреннего восторга.

– Ой… – Рей оглядел залитое светом помещение уже другим взглядом.

– Джентльмены, да что вы так распереживались! – Ричард попытался разрядить напряженную обстановку. – Освященное дерево тоже неплохо горит!

Глава 14

Отношение к компаньонам со строны дворцовых служащих как-то очень незаметно и крайне радикально поменялось.

У входа в покои Кристофера молодых людей ждал вестовой, который демонстрируя максимальную учтивость проводил героев-аудиторов в кабинет главного распорядителя покоев.

В кабинете обнаружился сам распорядитель, мужчина среднего роста с уставшими глазами и гладко выбритым лицом. За конторкой в углу сидел то ли стенографист, то секретарь, то ли дежурный вестовой.

– Господа, присаживайтесь! – Хозяин кабинета указал на пару удобных кресел перед столом. – По моим сведениям, у вас возникли определённые сложности при размещении в стенах дворца.

– Да, у нас дохлый дракон в покоях. Видимо, излишне расторопные служащие ошибочно сочли мертвечину нашим ценным имуществом, с которым мы не пожелаем расставаться. – Ричард был ядовит но вежлив.

– Да, досадная неприятность. Виновные уже понесли наказание за данный эпизод. – Мужчина сложил ладони перед собой. По унизанным перстнями пальцам пробежали искры магической энергии.

– Надеюсь, ни кто не умер? – Рей улыбнулся, демонстрируя шутливость последней фразы.

– Если пожелаете. В подобной просьбе вам не откажут. – Предельно серьезно ответил чиновник.

У Рея Салеха плохо получалось проявлять дружелюбие. Ему никто не верил.

– Не, не надо. Может потом как-нибудь. – Рей махнул рукой. В голосе промелькнули усталые нотки.

– Хорошо. Не будем тянуть. Пришло распоряжение, разместить вас с максимальным комфортом. Любые пожелания. Мы, конечно, не волшебники, у нас только маги работают, но наши возможности в создании комфорта… Почти не ограничены.

Первым сориентировался Рей.

– Значит, чтобы каждый вечер ванная была, с можжевеловым отваром. И чтобы морс был всегда, холодненький.

– Клюква, малина, брусника? Что-то более экзотическое? – Начал задавать вопросы чиновник. Руки секретаря запорхали над бумагами.

– На ваш выбор, кисленький. – Салех выглядел малость обалдевшим.

– Хорошо, еще что-то?

– Эээээ… – У громилы резко закончилась фантазия.

– Мистер Салех, эти люди исполнят вам любой каприз. Вы хоть представление балета по утрам можете потребовать. – Ричард, по всей видимости, сразу понял что к чему и в его взгляде сквозило превосходство.

– Что, и чтобы будила голая женщина? И сразу ртом делалала…

– Блондинка, брюнетка, рыжая? Рост, телосложение, манера общения? Аристократка, простолюдинка? – Управляющий сыпал уточняющими вопросами. Руки секретаря снова задвигались над листом бумаги.

– Не, стоп, стоп, стоп, давайте на ванной и морсике остановимся. И пусть каждое утро одежда новая! Но та же самая. Во!

– Странный подход. Мистер Салех, откуда столько ложной скромности? Не далее как вчера мы с вами предавались разврату… – Ричард ухмыльнулся и разглядывал приятеля, наклонив голову.

– Если желаете, женщин можно заменить юношами. – Тут же влез в разговор хозяин кабинета.

Рей и Ричард синхронно развернули головы в сторону говорившего. Маска невозмутимости чиновника дала трещину. На лице выступила испарина. Глаза забегали.

– Морсик! Ванна! Одежда! И доступ к гимнастическому залу! И стрельбищу! На этом все! – Рей прорычал последнюю фразу. Под сжатыми ладонями жалобно хрустнул подлокотник.

– Мистер Салех еще не успел осознать все преимущества его положения, к тому же его прошлый жизненный опыт сделал его не слишком взыскательным. Я бы сказал, аскетичным. – Гринривер мастерски разрядил обстановку.

Рей удивленно покосился на приятеля. Последнее время Ричард был как-то уж больно вежлив и миролюбив.

– Хорошо, не смею настаивать. Теперь ваши пожелания, милорд?

– Постельное белье из анезийского шелка. Три подушки, набитые лебяжьим пухом, обязательно небольшой мешок с ароматными травами и специями, обязательно собранные в этом году. Матрас, безусловно, последней конструкции. Белье менять каждый день. В ванной должно быть кедровое масло. И скамеечка, я тут видел в покоях одной фрейлины…

Перечисление всех пожеланий Ричарда заняло час. Рей успел задремать.

– …при пробуждении я желаю слышать музыку. Но живые люди не самые желанные свидетели, так что обойдемся патефонными пластинками, я слышал об этой новинке. На этом, пожалуй все.

Салех вздрогнул, словно куда то падал во сне, и зевнул, оглушительно хрустнув челюстью.

– Аааам, ой, извините… А это, Ричард, раз такое дело, то пусть и мертвых шлюх за тобой путь тоже убирают. А то затащи бабу, договорись с сутенером… – Рей продолжал потягиваться.

– Мистер Салех! – Ричард скрипнул зубами.

– Сэр Ричард, оставьте смущение, мы позаботимся и о ваших пороках. О любых ваших пороках. Простолюдинки, аристократки? Блондинки, брю… – По ладонью Ричарда исчез кусок кресла. Чиновник заткнулся.

Приятель оставили кабинет не попрощавшись.

* * *

– Какие они тут все обходительные. – Рей вытянулся в кресле и сладко зажмурился.

Компаньоны сидели в небольшом кафетерии. Подобного рода заведения были раскиданы по всей территории дворца. В кои-то веки выглянуло солнце, которое заливало веранду через стеклянную крышу.

– Это иллюзия. – Голос Ричарда был холоден, но и с его лица не сходило расслабленное выражение. – На самом деле, мы интересны всем ровно до тех пор, пока в фаворе. Но я бы не стал рассчитывать на то, что это продлиться долго.

– Даю – беги, бьют – беги. – Философский ответил Рей и потянулся к пирожным. Их он заказал тройную порцию, так как Ричард в очередной раз проигнорировал сладкое. Правда, это не мешало ему с самым невозмутимым видом воровать пирожные у душехранителя.

– Вы хотели сказать «дают бери, бьет – беги»? – Уточнил молодой человек.

– Не, все верно я сказал. Сразу видно, никогда ты в армии не был. – Рей в два глотка опустошил кружку. – Куда дальше, твое графейшиство?

– Мой адъютант передал записку. Нас буду ждать в наших покоях. – На этой фразе Ричард недовольно дернул щекой.

– Никакой личной жизни! – Рей вздохнул в притворном сожалении. Получилось плохо. Громила умел наслаждаться жизнью. – А может по фрейлинам?

– Мистер Салех, женщины тут ничем не отличимые от тех, которых можно купить за меньшие деньги где то в приличном борделе. Странно что я вам это все рассказываю, вы же со мной их не раз посещали.

– Ну, так то шлюхи из борделя. А тут с такой страстью отдаются, что просто ух! И красавицы все. И благородные! – Рей обозначил размер благородства и аж причмокнул губами.

– О, если дело только в этом, то с вашими капиталами вы можете позволить себе содержанку из приличной семьи. – Ричард ухмыльнулся.

– Странная у вас мораль, у благородных. – Осуждающе прогудел Салех. – У нас бы не поняли, как приличная девушка может быть содержанкой? Блядь она, как по мне, и есть блядь. Такова ее природа.

– А мисс Штраус, на ваш взгляд, тоже продажна? Может она сейчас, в этот момент, скачет на каком-нибудь…

– Ты, твое графейшиство, зря языком своим поганым следи! Регина девушка приличная!

– Она эмансипирована! О каких приличиях вообще может идти речь? Или, может она, официально, ваша невеста? – Ричард продолжал давить на приятеля. – В конце концов, что ей мешает вести себя так же как ведете себя вы?

– Чепуху несешь, твое благородье. – Рей неожиданно успокоился. – И вообще, мужчинам секс нужен для сохранения здоровья. А женщины прекрасно и без него обходятся. Так что ты это, давай не…

– Да, вы пожалуй правы. Приношу свои глубочайшие извинения, я действительно сказал лишнего. Мисс Штраус действительно не давала повода так про нее думать. Я собирал о ней информацию, она очень щепетильно относится к вопросам близости. Впм повезло, Рей. Что?

Рей Салех сидел с вытаращенными глазами и покрасневшим лицом.

– Ричард, с тобой все нормально? Ты сам признал свою ошибку, извинился, и даже привел доводы почему ты не прав. Тебя даже бить не пришлось. – Рей потихоньку отходит от шока.

– Может, я просто взрослею? – Фыркнул молодой человек.

– Нееет, тут что то еще. – Рей покачал головой. Ладно, пойдем уже. Нас там, поди, уже заждались.

* * *

Ульрих обнаружился за столом. Старик закинул ноги на стол и читал какую-то книгу. Стул под ним стоял только на двух ножках.

– Явились? – Ульрих, как и всегда, представлял собой образец учтивости, вежливости и обходительности.

– Так точно! – Рявкнул Рей. Это было настолько неожиданно и громко, что Ричард подпрыгнул на месте, а первый император людей рухнул со стула, на котором раскачивался.

Воцарилось ооочень нехорошее молчание. Ричард осыпался пеплом.

– Вам помочь? – Поинтересовался Рей, не выдержав первым.

– О, спасибо, но я как-нибудь сам. – Старик заворочался и с кряхтением поднялся. – Возраст сделал меня мягче. Лет триста назад я бы уже освежевал вас, а потом заново нарастил кожу. И снова бы освежевал.

– Это получается, можно сшить из человека палатку? – Ричард успел ожить. Рей фелгматично протянул нанимателю очередную накидку, которую прихватил у мертвяка.

– Палатку? Признаться, моя фантазия не распространяется так далеко. Я оббил одним подчиненным кресло в рабочем кабинете. – В голосе Ульриха мелькнула… приязнь? – Вы хотели со мной что-то обсудить.

– Да. Мы все обдумали, и решили что будет разумно исполнить ваше задание. – Ричард внимательно следил за собеседником.

Ульрих, меж тем, поднялся с пола и направился к дивану, пройдя аккурат между Ричардом и Реем.

– Врете. – Коротко просил он и уселся на диван.

– С чего такие выводы? – Ричарда было очень сложно подловить на лжи.

– С момента вашего бегства вы удивительно неплохо проводите время. – Ульрих ухмыльнулся. – Дуэли, блядки, мошенничество на тотализаторе с целью обогащения казны, храм вон, местный, осветили. Думать вам было некогда. Так что прошу озвучить истинную причину.

– Мы признали демона, и задали вопрос. Что нам делать чтобы вы от нас наконец то отстали. Он сказал выполнить ваш приказ. – Рей не видел причин что-то умалчивать. Ричард только шумно выдохнул сквозь зубы.

– Хм… вы не врете. Но демон не мог дать вам ответ на этот вопрос. Я, безусловно, не божественная сущность, но меня не так просто пронять предсказанием.

– Ответ стоил ему жизни. – Салех пожал плечами. – Мы были убедительными.

– Да, от подобного я защищаться не думал. – теперь в голосе старика появилось легкое, едва различимое, уважение. – Это вам должно было чего-то стоить?

– Предпочту эту информацию не разглашать. – Ответ Ричард был излишне сухим.

– В любом случае это не важно. И что вы хотите от меня? – Старик сложил руки на груди.

– Задание. – Салех не отреагировал на ловушку. И даже не заметил смятения в глазах приятеля. – ну, вы что-то говорили там про аудит императорской власти, кровавых хаос и покушения.

– Простите, а чем все это время занимались? Кровавых хаос, два покушения, и даже успешно провели аудит часовни. Светлая церковь в кои то веки усилит свои позиции в государстве. – Ульрих задрал бровь.

– Так значит мы уже все сделали? Можем уезжать? – В голосе рея прозвучало столько надежды что Ричард и Ульрих синхронно поморщились.

– Я этого не сказал.

– Мы сделали недостаточно? – Теперь уже Ричард задал вопрос.

– И этого я не сказал.

– Так и… что дальше? – Рей прервал уж очень затянувшееся молчание.

– Для начала, научитесь слушать. С подобной торопливостью вы не протянете даже до трехсот. – Старик прищурил глаз. – А юный Гринривер едва ли разменяет пол века.

– Спасибо за науку. Мы вас внимательно слушаем. – Снова ответил Салех. Старик одобрительно хмыкнул.

– Учись, Ричард. Кстати, должен тебе признаться, я тобой даже восхищаюсь!

В этот раз приятели благоразумно промолчали.

– Вижу вопрос с ваших глазах. Нет, дело не в выдающихся интеллектуальных качествах молодого человека, надеюсь вы услышали сарказм в моем голосе. И даже не в его удивительном характере, право слово, я не так часто встречал людей способных поставить на карту жизнь просто из злобности и абсолютно безо всякого смысла. Это даже не бравада, черт возьми. Но господа, тем удивительнее, как вы, молодой человек, умудрились купить преданность такого человека, как Рей Салех! – Ульрих улыбнулся. Как-то даже тепло. – А ваш демон, серая тварь, которая шастает по моему дворцу как у себя дома, и считает вас своими учениками, чистый восторг! Определенно, работа с кадрами – это ваш исключительный талант!

Рей и Ричард переглянулись. Брови их одновременно поползли вверх.

– Молчите? Правильно делаете, что молчите. В целом, я вами доволен. – Старик поднялся с дивана. – Вам расширят мандат аудита. Ваша цель – министерство финансов. На мне слишком много клятв чтобы действовать свободно. У вас слишком мало мозгов чтобы поступать разумно. Из нас могла бы выйти неплохая команда. Выполните это задание, и больше вы мне не понадобитесь.

– Но какой во всем этом смысл? – Эту фразу Ричард прокричал в спину предку. Дверь захлопнулась.

– Мистер Салех, вы хоть что-то поняли? – Ричард требовательно утсавился на приятеля. Тот выглядел счастливым.

– Да! Я все понял! – Рей довольно оскалился.

– И что же вы поняли? Признаться, готов расписаться в своем полном интеллектуальном бессилии!

– Я снова в армии!

Ричард со стоном рухнул в кресло. У него болела голова.

* * *

– Джентльмены! Доброго дня, меня ищите? – Джимми появился аккурат за спиной компаньонов. Те аж подпрыгнули.

– Скорее ваш кабинет. Он совершенно точно был тут! – Рей ткнул пальцем в глухую стену. Как начальник дворцовой охраны приблизился, Салех не услышал, не учуял и не почувствовал. Это очень сильно огорчало громилу.

– О, ну раз вы так настаиваете… – Джимми прошел мимо приятелей и открыл дверь. – Заходите.

– А это… вы призрак? – Салех опасливо переступил порог.

– Интересный вывод. – Лицо мальчика исказила совсем не детская ухмылка. – Встречались ранее?

– Было дело. Точно так же двери из неоткуда появлялись. – Салех отошел с прохода, даваядорогу Ричарду.

– Отвечу на ваш вопрос следующее: меньше знаешь, лучше спишь. Что вас привело? – Джимми оперся о стену и уставился на компаньонов.

– Мы говорили с моим досточтимым предком. Нас направили на аудит казначейства. – Ричард объявил цель визита.

– Оу… И вы согласились? – Не сказать, чтобы мальчик выглядел удивленным.

– Да. На это были причины.

– Допустим. И что вы планируете искать? Повторю свой вопрос, вы разбираетесь в финансах?

– Ульрих сказал что Ричард разбирается в людях. К тому же у нас репутация! Во! – Рей закончил рекламировать нанимателя.

– Хм… допустим. Кстати, у вас был намечен аудит еще двух религиозных общин, но на сколько мне известно, к данному часу они должны были уже покинуть дворец. Правда, это больше напоминало бегство…

– Мы были столь убедительными? – Ричард хмыкнул.

– Более чем. – Джимми весело оскалился. – Мне прислали письма, в которых сообщалось о всех грехах, нарушениях, и несправедливо использованных преимуществах, оттиски клятв, обещание все исправить и обещание прислать новые составы религиозных представителей, как только они найдут желающих тут поработать. Ах да. Прислали денег. Много. Попросили только обойтись без аудита.

– Надо было к демонопоклонникам идти. – Салех огорченно вздохнул.

– С чего такой вывод? – Джимми поднял бровь.

– Их можно было бы ограбить. – Пояснил свое огорчение громила.

Начальник дворцовой стражи расхохотался.

– Ладно, джентельмены, у вас будет мандат. И все потребное. Пожелаю удачи, финансисты это не священники, их светом опаляющим не проймешь.

– А вопрос можно? Ну, по этому самому аудиту?

– Да, спрашивайте. – Джимми уселся за стол и извлек из шкафа графин с соком.

– Почему нельзя просто взять клятву «не воровать» и «честно исполнять свою работу» со всех служащих? – Бывший лейтенант смущенно размял кисть правой руки.

– Хм, удивительно, почему вы не задались этим вопросом ранее. – Мальчик шумно отхлебнул из стакана. – Мистер Салех, высшие силы не нотариальная контора. А люди не рабы. Можно поставить магическое клеймо, но свободный человек не пойдет на подобное. Если мне взбредет в голову требовать клятв «не воровать» от подчиненных, первостихии примут первые три клятвы, а на четвертый раз меня испепелят. Верность, к сожалению, не эквивалентна порядочности. А еще люди бывают слишком малозначимы. И на их призывы силы не откликнуться. Залоговая стоимость такой души не велика.

– Во как… – Салех озадаченно почесал затылок.

– Ага, это вы можете деньги под клятвы одалживать. Но вы любимчики этого мира. С вами он говорит и охотно обращает взор на ваши слова. – В голосе мальчишки прозвучала зависть.

– А почему не привлечь менталистов? Или использовать артефакты, те же камни правды? – Уточнил Ричард.

– Дорого. – Мальчик пожал плечами и захрустел печеньем, кулек с которым извлек из другого ящика стола. – К тому же хорошие специалисты вечно заняты. Вот если вы найдете что-то, на что следует обратить внимание, тогда да, сразу и менталисты найдутся, и клятву можно стребовать…

– Приложим все усилия. – Ричард улыбнулся одними губами.

– Вам ведь наверняка этот старый хрыч, да продлят боги его эрекцию, ничего не пообещал в качестве платы? – Неожиданно уточнил мальчик.

– Ну, он пообещал от нас отвязаться. Это более чем щедро. – Слегка запальчиво ответил Ричард.

– Да, но мое доброе сердце разрывается от чувства несправедливости. – Джими покачал головой. – Если сумеете взять за задницу казначейство, я вам расскажу, как дознаватели обходят клятвы. И как можно ее обойти самостоятельно.

– О, и откуда такое доверие? – Удивился Гринривер. Он не улыбался а лишь настороженно следил за хозяином кабинета.

– В нашем мире свет всегда бился с силами ада. И опалял тьму. Паладинами становились разные люди. Подонки и ублюдки тоже бывали. Не вы первые. Но вот никогда паладина не были предатели. Вы служите империи. А с этими знаниями сможете служить еще лучше. Но просто так, отдать, извините, не могу. Иначе не оцените. Еще вопросы? – Мальчик достал из под стола кулек конфет.

– Нет, мы узнали все, что хотели. – Ответил Ричард.

– Тогда свободны. У меня еще были кой какие дела.

Приятели молча покинули кабинет.

– Интересно, предателей среди паладинов не было. А может мы эти, космополиты? И служим только свету?

– Кто? – Ричард едва не влете головой в газовый фонарь, от удивления.

– Космополит, гражданин мира. Светлый пантеон, он же во многих странах почитаем. – Ответил Рей.

– И откуда вы только подобных слова нахватались?

– Да набрели мы как то на один городишко в горах. Его основали какие-то то ли поэты, то ли сектанты. Проповедовали идеи этого космополитизма. Торговали со всеми подряд, у них целая гильдия алхимическая была, выращивали наркотические травы, тем и жили. Мы из даже грабили не слишком сильно. Они сами все выносили и песни пели.

– Не похоже на империю. – Ричард недоверчиво покачал головой.

– Нужды медицины. Уж очень их дурь с болью хорошо боролась. Они, представляешь, даже траншейный шок лечить умели! Так что они и поныне здравствуют. А идеи космополитизма, как по мне, ерунда редкостная. Ну сам посуди, зачем космополитам с кем-то воевать? А без войны никак, война – это двигатель прогресса. Будь все люди космополитами, так они бы только и занимались тем, что песни пели да веселую траву курили. На кой таким изубрать что-то?

Ричард Гринривер весело расхохотался.

Кабинет министра финансов был обставлен не просто дорого, а помпезно. Золото было, кажется, даже на полу. Яркие свет магических светильников отражался от всего блестящего великолепия и с непривычки даже как то слепил.

Сами министр, лысоватый мужчина тех лет, когда возраст добавляет солидности, но не касается предательской слабостью, пристально смотрел на приятелей из-под кустистых бровей.

Те выжидающе смотрели в ответ.

– Так, джентльмены, предлагаю вам отпустить все формальности и расшаркивания. У меня к вам всего один вопрос.

– Задавайте. – Ричард улыбнулся одними губами.

– Сколько?

Глава 15

– Вы хотите подкупить имперских аудиторов? – Ричард нехорошо ухмыльнулся.

Гринривер все еще был облачен в свою накидку и производил крайне необычное впечатление. Особенно на фоне Рея Салеха, который был облачен в дорогой костюм. Смотрелся он при этом как бронеход на котором нарисовали карету, но все же…

– Да. Именно это я и собираюсь сделать. Вас что-то смущает? – Министр продолжал сверлить визитеров взглядом.

– Ну, например это коронное преступление? – Ричард откинулся на стуле.

– Ничуть. Джентльмены, давайте на чистоту? У меня куча работы, и я не желаю от нее на долго отвлекаться.

– Ну давайте на чистоту. Вы меня заинтриговали! – Ричард принял позу максимального внимания и опустил руки на стол, ладонями вниз. Брови Салеха поползли вверх, но он себя одернул и снова скорчил жуткую рожу. На кривляния министр внимания не обратил.

– Вы два недоумка. Форменных. Наверняка вы разбираетесь в том, как можно убить меня, как подорвать этот дворец, или как устроить геноцид в государстве. По данным из прессы вы умудрились уничтожить двух высших демонов. А по дворцовым слухам дважды едва не уробилин императора. Почему вы тут а не забальзамированы в бочке спирта в подвале дворца, для меня пока не ясно, но со временем я думаю ситуацию прояснится. Пока все доходчиво объясняю?

Ричард кивнул. Рей наклонил голову к плечу.

– А еще не только у безопасников есть своя служба разведки. Вот, ознакомьтесь. – министр подвинул Ричарду тонкую паку.

– Что там? – Ричард посмотрел на папку, но не притронулся к ней.

– Отчет по вашим финансам. Всем вашим финансам. Вы, Ричард, обращаетесь с финансами примерно так же, как с демонами.

– Что вы имеете в виду?

– Вы их уничтожаете. У вас положительное сальдо, но это результат не торговых операция, а, будем честны, сомнительных финансовых операций и грабежа. У мистера Салеха все не так печально, но, во-первых, он грамотно делегирует финансовые вопросы своему стряпчему, во-вторых, его компетентность не превышает компетенцию купца из нижней гильдии. Хотя не так давно он умудрился получить полное освобождение от налогов. Но этого недостаточно чтобы хотя бы разобраться в происходящим! Это, надеюсь, тоже доступно?

Ричард повторил свой жест. Рей наклонил голову на другой бок.

– А теперь к сути. Разобраться вы не сможете, ни в каком виде. Но будете проявлять рвение и усердие. А значит начнете совать нос во все пыльные дыры, отвлекать людей от работы, искать факты, и интерпретировать их! Интерпретировать, разумеется, как подскажет вам левая пятка. Это создаст хаос, проблемы и целую кучу ненужной волокиты. А это потеря денег, и больших. Так что джентльмены, может не будем осложнять друг другу жизнь? – Министр скрестил руки на груди и тоже откинулся в кресле.

– Ваши предложения?

– Я даю вам денег. Много денег. Больше, чем вы только можете себе представить. А еще даю команду компетентных аудиторов. Они будут вам помогать. Покажут, расскажут, объяснят, но не будут никому мешать, никого не отвлекут. Помогут составить отчет. Настоящий. Честный. Такой, который устроит ваших нанимателей. И все довольны. Ну так что?

Рей и Ричард переглянулись.

– Вот, столько я заплачу. Каждому. – Министр подвинул клочок бумаги к краю стола.

Ричард посмотрел на цифру, хмыкнул, взял со стола чернильницу с пером, и пририсовал дополнительный нолик. Поймал презрительный взгляд министра, и пририсовал еще один. Взгляд не изменился.

– Как я понимаю, это согласие?

Ричард кивнул.

А вот дальше с мистером произошла форменная метаморфоза. Лицо разгладилось. Куда-то исчезло презрительное выражение, на губах распустилась самая искренняя и доброжелательная улыбка.

– Тогда, джентльмены, жду вас завтра утром у себя в кабинете, я вас познакомлю с вашими помощниками.

– Признаться, меня смущает столь резкое изменение тона. – Графеныш даже не думал делать вид что поверил.

– Я стараюсь не доверять первому впечатлению, вы показали что не смотря на всю вашу репутацию вы люди разумные и способные идти на компромиссы. К чему проявлять враждебность?

– Мистер Фульцех…

– Для вас просто Станис.

– Хорошо, Станис. Мы вас покидаем. Завтра будем утром. Хорошего дня.

* * *

– Ричард, тебя прокляли? – Рей не выдержал.

– В целом да, но я бы не сказал, что это большая проблема, скорее наоборот. А что? – Ричард неспешно шел по коридору.

– Я тебя совсем не стал понимать. Я думал, мы сейчас министра разложим на столе и будем пытать пока он не выдаст вообще все. Ну, сам не справишься – меня бы попросил. Мне бы он точно соврать не смог. – Громила выглядел не на шутку обеспокоенным.

– Признаться, подобные мысли меня посещали. Но мы всегда успеем так поступить. Вот я и решил, сугубо ради эксперимента, решить дело миром. И использовать свой интеллект. – Даже самый внимательный слушатель не уловил бы и нотки бахвальства в тоне Гринривера.

Салех недоумевал все больше.

– Ричард, интеллект человеку дан для того, чтобы выбирать самые эффективные пути решения проблемы. У нас есть способ гарантированно решить задачу. А мы фигней какой-то занимаемся. Тебе что, денег мало? Мы с тобой и эти не потратим при всем желании. Даже если будем топить куртизанок в ваннах с марочным вином. Каждый день!

– Мистер Салех, прежде я не мог заподозрить в вас зануду. Признаться, вам не идет. И вообще, что вас смущает?

– Ричард Гринривер, ты ведешь себя как нормальный человек! Ты не лезешь в бутылку, ты не нарываешься, не наживаешь врагов, ты никого не пытаешься унизить и оскорбить! Что с тобой не так? – Последнюю фразу рей проревел на весь коридор.

– Со мной все хорошо, даже замечательно!

– Что ты задумал!

– Ничего!

– Я тебе не верю!

– Я вам по этому поводу искренне сочувствую! Хотите об этом поговорить?

– Да пошел ты… – В голосе громилы сквозило отчаяние.

– Так я и иду, а вы идете следом за мной…

* * *

– И что вы от меня хотите? – Сэр Кристофер сделал такое лицо, словно старается не вывихнуть себе челюсть от улыбки.

– Может, это, врачу его показать? – голос Рея был крайне обеспокоенным.

– И на что жаловаться будете? Что у молодого человека характер исправился? Так у него сколько переживаний. Демона там пытали, дуэль, опять же, люди переосмысляют свою жизнь после подобного. Я и не такое видал. – герцог демонстрировал редкостное здравомыслие.

– Ага. Значит, с демоном мы в рукопашную сошлись, его это не заставило переосмыслить. – Салех принялся загибать пальцы. – Суккуба его кишки заставила выблевать, он не сделался добрее, душу его демоница сожрала, а потом выблевала – все нормально. Забили им демона, не почесался. А тут такая ерунда и взрослее стал, не верю! Просто не верю!

– Может он просто остерегается всех этих сильных мира сего? Вполне разумное поведение. – Штормхолл пожал плечами и налил себе еще вина.

Рей сидел за столиком в покоях герцога и переживал. Сам Гринривер находился где-то в библиотеке, где изучал основы экономической науки под чутким руководством библиотекаря, которому он выдал полугодовой оклад за помощь.

– Это еще не все! Представляете, сегодня он взял взятку! От министра финансов. Чтобы мы, значит, не мешали его сотрудникам работать. – Продолжал ябедничать громила.

– Да? Растет над собой. Растет. И что же вас тревожит? Он не поделился деньгами с вами? – Сэр Кристофер искренне пытался понять в чем проблема.

– Да нет, отдал половину. – буркнул Рей.

– Мало взял? Его нагрели?

Салех назвал сумму.

– Солидно. Я бы тоже взял, да не предлагают. Очень разумный поступок.

– Вот именно! Ричард не ведет себя разумно! Честно – да, разумно – нет. Это ему не по породе.

– Бить пробовали?

– Да я бы рад, но он повода не дает!

– Джентльмены, вы тут без меня, смотрю, пьянствуете? – Обсуждаемый зашел в комнату, короткой постучав в приоткрытую дверь.

– Ричард Гринривер! Ты хуй! – Рявкнул Салех на нанимателя.

– О, в таком случае, вы выходит, моей верное яйцо? Вынужден уточнить, правое или левое? – Ричард мягко улыбнулся, не проявляя агрессии. – О, Шаргоз десятилетней выдержки, плесните-ка и мне?

– А вы не думали, что просто молодой человек над вами издевается? Он ведь может. – Штормхолл протянул бокал Гринриверу.

– Этот? Этот может. – Рей покосился на приятеля. – Но только если ему для этих целей не придется себя ограничивать в том, чтобы делать больно другим людям. Ну не такой он человек.

– Ричард, друг мой, надеюсь, вас не обижает что мы тут вас при вас обсуждаем? – Герцог улыбнулся и пошевелил усами.

– О, ничуть. Мистер Салех действительно во многом прав, насчет меня. Но зачем мусолить эту тему. Лучше давайте обсудим что нам делать с нашим заданием! – Ричард сел в кресло.

– А разве вы не взяли денег у министра финансов? – Удивился сэр Кристофер.

– Взял, именно потому, что он совершенно прав в своих умозаключениях. Мы не найдем толком ничего в бумагах. Так что разумнее всего было взять деньги. А искать где-то еще. Мистер Салех, что вы по поводу всего это думаете?

– Что все это очень странно пахнет. – Рей, кажется, смирился.

– Не просто пахнет, а смердит. Впрочем, как и все, что связано с политикой и большими деньгами. – Усмехнулся сэр Кристофер и извлек из-под стола еще одну бутылку.

– Да не, я не о том. Этот ваш министр как-то очень необычно пахнет. Никогда такого не встречал.

– Необычный парфюм? Может какой-то запах, привлекающий женщин? Или что-то, что настраивает собеседников на миролюбивый лад? Я слышал про такие эликсиры. – Герцог сходу стал сыпать идеями.

– Не, все не то. Я тоже про такие эликсиры знаю, у меня из в лавке готовят. Тут что-то еще.

– Ну вот и отлично. Значит я завтра буду любезничать с министром, а вы будете выискивать и вынюхивать.

– Знаете, джентльмены, иногда я, признаться, начинаю завидовать тому, как вы решаете ваши задачи. Признаться, мне бы даже в голову не пришло нюхать министра.

– Это все неуемное потребление эликсиров. Мистер Салех довольно удачно запивал ими спиртное и приобрел несколько полезных мутаций. Логично воспользоваться таким преимуществом. – Ричад приложился к бокалу.

– Вот и я о том же. Как правило, при неуемном потреблении алхимии у людей портится здоровье, пропадает эрекция и выпадают волосы. Еще могут быть опухоли по всему телу или нарывы с кровавой слизью. – Герцог с неожиданным интересом покосился на лысину громилы. Тот уловил взгляд.

– А, это не эликсиры, это я десантировался неудачно. Скальп искал потом, не нашел. Мне кожу нарастили, а волосы нет. Так даже лучше. – Бывший лейтенант поделился историей своего выдающегося черепа.

– Джентльмены, вынужден вас покинуть, у меня назначено свидание сразу с тремя фрейлинами. – Ричард поднялся из за стола.

– Эх, молодость. Помнится, я тоже ни одной юбки не упускал. А уже если больше одной…

– Господа, завидуйте молча. И мистер Салех, желаю доброй ночи!

Ричард вышел из покоев герцога. Рей в отчаянии взвыл.

* * *

– А тут у нас находятся учетные книги, сюда вносятся общеминистерские расходы. Например, если необходимо выделить дополнительное финансирование для закупки, допустим, сукна на платье служащих… – Один из приставленных к приятелям чиновников абсолютно незапоминающейся внешности продолжал бубнить, давая пояснения.

– Мистер Салех, не храпите так громко! – Ричард старался говорить очень тихо.

– Ты вообще спишь с открытыми газами! – Возмутился Рей. Чиновник испуганно замолчал и уставился на громилу. – Извините. – Смущенно буркнул гигант.

– Вот именно. Мистер Салех, вы меня разбудили. – Все так же тихо ответил Гринривер.

Аудит продолжался шестой день. Рей проклинал все и вся. Странное бессмысленно задание, излишне ретивого Ричарда, которому приспичило поиграть в настоящего аудитора и приличного человека, безумного первого императора и себя, до кучи. Подобными бессмысленными вещами ему частенько приходилось заниматься в армии, но за последний год он настолько отвык от подобного, что сейчас ощутимо страдал.

– Предлагаю сделать перерыв на обед! – Рей поднялся из-за стола. Я изрядно проголодался.

– Мистер Салех, мы же ходили на перекус буквально час назад. – Ричард поднял брови.

– Но я уже проголодался. Понимаешь, учуял кое-что и аж живот скрутило. Ричард, пойдем, пожрем! – Рей проявил настойчивость.

– Ну, если вы настаиваете…

– Настаиваю!

Ричард поднялся из за стола и, остановив подскочившего чиновника жестом, покинул кабинет.

– Мистер Салех, объяснитесь, какая муха вас укусила? – Гринривер раздраженно дернул щекой.

– Ричард, скажи мне, чем мы занимаемся? – Вкрадчиво поинтересовался Салех.

– Ищем что-то необычное. – Ричард пожал плечами. Он все так же был облачен в накидку, и стабильно обновлял ее пару раз в день.

– Вот именно, ищем. Мы выяснили что сильнее всех пахнет наш министр. И десяток его подчиненных. Самых доверенных. На этом все. – В голосе громилы звучало раздражение.

– Ага, но на этом все. Вы понимаете, что этого мало? Никто не станет шить обвинения в изменене на основании того, что от министра странно пахнет? Надо искать…

– Ричард! Если бы эту задачу могли решить внимательные люди, обладающие опытом детективной работы, нас бы тут не было! Мы с тобой кто?

– Имперские аудиторы!

– Головорезы! Ричард! Мы тут убили кучу народу, нам простили два почти удачных покушения! Мы запытали до смерти демона! – Рей в запальчивости стал махать руками. – Гринривер! Ты чертовски хреновый человек! Эталонный мудак! Настолько эталонный, что лучший в своем деле мудаковатости! Никто тебя не переплюнет по злобности! Понимаешь? Что с тобой вообще творится, а?

– Да какая вам разница? Это мое личное дело, в конце концов! – Графены огрызнулся, впрочем, без особого огонька.

– Нет, Ричард, империи нужен настоящий Ричард а не эта жалкая подделка. – Рей положил приятелю руки на плечи и проникновенно заглянул в глаза. В голубых глазах Гринривера плескалось просто море безмятежности.

– И что же вы предлагаете? Попытаетесь меня быть уродом?

– Нет, Ричард, пытаются те, кто не уверен в результате. Так что это, извини…

– Что…

Рей сжал ладони стакой силой, чло плечеи ричард вывернулись в обратную сторону под хруст костей. А потом рей открыл пасть и сжал зубы на носу графеныша. Брызнула кровь.

Ричард завопил дурным голосом. Рей выплюнул на пол кусок плоти и снова впился окровавленными зубами в лицо нанимателя. Вопль перешел в визг. Ричард осыпался пеплом. Через несколько ударов сердца он возник на том же месте, и тут же получил удар протезом в пах.

Визг повторился и Гринривер рухнул на пол. Рей пинком сапога перевернул нанимателя на живот нагнулся, упер ногу в обнаженную спину, а рукой схватил кожу, и вы прямился, с мрзким хрустом освежевывая приятеля.

Звук, который издал молодой человек, не мог принадлежать человеку. Видимо, шок его убил, и в следующий момент Ричард восстановился. От очередного удара молодой человек уклонился, развеявшись пеплом.

– Хватит! – рявкнул Гринривер. В руках его вспухли черные сферы а в коридоре поднялся ветер, которые абсолютное ничто втягивало в себя.

– Ты в себя пришел? – Рей хрустнул пальцами, потянувшись за револьвером на поясе.

– Мистер Салех, я намереваюсь вас убить!

– Во, это уже лучше! – Салех оскалился, впрочем, и не думая отступать. – А ну говори, какая муха тебя укусила, только без этой все мути, насчет того что ты повзрослел, поумнел или тебя насосали по корлевски!

– Это все та тварь из катакомб! – Ричард дернул щекой.

– Она что, прокляла тебя? Сожрала твой характер? – Рех похрустел шеей, не спуская с нанимателя взгляд.

– Она молит меня о пощаде! Каждый час, каждую минуту! Сначала он просил, потом сулил, потом лишь смиренно взывал к милосердию и просил не делать ему больно! Он не может разорвать нашу связь, и раз за разом пытается отнять мою жизнь. И сил у него становится все меньше! Он молит, а потом отдает кусочек себя чтобы меня убить, и снова молит плачет! Молит! – У Ричарда аж потянулась ниточка слюны из уголка рта.

– То есть ты там у себя в башке кого-то уже неделю пытаешь, и потому тебе уже плевать на то что тут, в реальности? – Рей озадаченно почесал в затылке.

– Да! Признаться, в такие моменты, я представляю на его месте вас, чтобы вы отрезали от себя кусочек плоти, а потом рыдали, унижались и просили дать вам разрешение остановиться, а потом отрезали себе еще кусочек и…

– На, прикройся. У тебя стояк. – Кинул приятелю сверток с накидкой, который таскал за спиной. – Хорошо что кроме нас никого не было!

Ричард бросил короткий взгляд на многочисленные следы рвоты на полу и не стал разубеждать душехранителя. Иногда Салех… увлекался.

– Так, эта тварь на тебя плохо влияет. Долго ей осталось?

– Изрядно!

– не, не пойдет. Предложи ему другую форму бытия, прости, ты мне тут нужен. Ричард, давай! Иначе нас отымеют! И отнюдь не местные фрейлины! – В голосе Салеха не было и намека на то что он отстанет.

Ричард облачился в накидку, внимательно посмотрел на Рея, словно пытаясь разглядеть что то, и прислонился к стене.

– Хорошо. Что вы предлагаете?

– Пойдем колоть министра. Один черт, мы ничего в этом аудите не найдем!

– Может хотя бы умоетесь? Вы же кровью залиты с головы до ног! Хотя, о чем это я, так даже лучше!

Рей действительно выглядел так себе. Пиджак треснул на спине. Сорочка была залита кровью, демонстрируя всем, что ее хозяин кого-то грыз. В крови были и штаны, и лицо громилы.

– Вот, правильный настрой. И давай скорее, жрать охота.

Когда приятели вошли в приемную министра секретарь бросил на них короткий взгляд, поднялся, вежливо приветствовал гостей, после чего обогнул компаньонов по широкой дуге и лопоча что-то про срочные дела скрылась за входной дверью. В отдалении раздались топот бегущего человека.

– У местных служащих исключительные рефлексы! – Восхитился Салех.

– Ага, а еще тут наверняка скоро будет охрана. – Ричард хмыкнул. – Так что не уверен, что у нас будет много времени. Что будем делать?

– Импровизировать. Ты грузишь, я ищу, где этот крендель прячет источник запаха. – рей аккуратно запер дверь в приемную.

– А если не найдем? – Уточнил Ричард.

– Извинимся. Мы же с тобой хорошие, милые и добрые. Нам все прощают. – С этими словами рей выбил дверь в кабинет.

– Между прочим, у меня не заперто. – Министр бросил лишь короткий взгляд на приятелей и вернулся к работе. Ни сам факт визита, ни внешний вид Салеха не произвели на него никакого впечатления.

– О, не переживайте, мы не на долго. – Ричард ухмыльнулся своей форменной пакостной улыбкой.

– Дайте угадаю, вы не нашли ничего стоящего, и решили выбить признание пытками и угрозами? Я был о вас лучшего мнения. – Министр отложил чернильницу, и насыпал на лист бумаги немного белоснежного песка. После чего аккуратно ссыпал песок в специальную тарелочку.

– Почему же? Нашли! Вот, хотели уточнить подробности… – Ричард подошёл к столу и навис над хозяином кабинета.

– Бред. Будь это так, я бы сейчас говорил с дознавателями, а не с вами. Думаете, вы первые? – министр презрительно хмыкнул. – Правда, обычно, аудиторы умнее. Ведете себя как дикие звери. Только вот господа, я таких как вы, ем на завтрак. Вы, безусловно, можете начать меня пытать, в попытке выбить нужные вам ответы, но правда в том, что вы не знаете, что спрашивать. Убивать меня вы не станете, а потом… Потом вы узнаете почему дознаватели не занимаются политикой. Я вас уничтожу. – Мужчина расслабленно откинулся на стуле и принялся набивать трубку.

– Вы правильно сказали, мы не самые лучше аудиторы. И так же были правы. Мы животные, опасные животные. У нас не мозги, у нас инстинкты. Мы не ищем. Мы вынюхиваем. – Рей вставил реплику, а потом одним аккуратным ударом проломил стену, и извлек из ниши бутылек зеленого стекла.

Маска спокойствия дала глубокую трещину. Руки хозяина кабинет мелко затряслись. Глаза забегали. Он с трудом разжег трубку, глубоко затянулся, и задал всего один вопрос:

– Сколько?

Глава 16

– Я короче, достаю ту бутылочку из тайника, и тут он сразу, как интендант перед ревизором, «Сколько?», и типа, мы же всегда договоримся с вами… – Рей рассказывал историю достаточно громко.

– Джентльмены, можно потише? – Чей-то недовольный голос прервал рассказ.

– Ой, извините… – Рей понизил голос почти до шепота. – И значит Ричард такой, а типа, что у вас есть интересного? И как давай грабить. Ну, значица, все ценности, что были на месте, сразу взяли, расписки, опять же, долговые, билеты бансковские, там же чуть ли не воз золота, так, если в весе чисто считать…

– Джентельмены! – Видимо, шепот был недостаточно тихим.

– Да, да, мы больше не будем! – Салех стал говорить едва различимо. – А потом перешли на имущество. Провинцию предлагали, брать не стали, а вот пахотных земель, на юге, почти сто акров, виноградники, шахты медные, две штуки, и мраморный карьер. Пару доходных домов в столице…

– О, так вы теперь богаче меня! – Герцог Штормхолл склонился к самому уху громилы.

– Какой там! Хотя мы и оформили передачу имущества, и все заверили, и вроде как стали собственниками…

– Господа! Может вы уйдете? Не мешайте, ну право слово, уже начинают! – Недовольное ворчание раздалось откуда-то со спины.

– Да, да, буквально секунду! Там же это… Ричард потребовал отписать титулы все, право на имущество, а потом дал министру ложечку и баночку, со спиртом.

– Теперь понятно, чего министр одноглазый! – герцог хмыкнул. – А потом? Вас поймали?

– Нет. – Салех тяжело вздохнул. – Потом мы пошли и сдали министра охранителям.

– Заааачееем? – Герцог удивился.

– А что нам с ним делать? У него все равно больше ничего не осталось. Ну, того, что можно взять безбоязненно. – Салех грустно вздохнул.

– Что-то пошло не так?

– Что-то пошло не так. Охранители сказали, что мы охуели и заставили все вернуть. Оставили денег немного. И глаз этот. Ричард расстроился, взял топор и…

– Откуда он топор то взял?

– С собой носил, на зомбака нагрузил своего. И так прытко побежал, ни кто и сделать ничего не успел. Говорит, хочет себе подарок на память. Он очень ловок с оружием, когда захочет. – В голосе Салеха звучала обида.

– Теперь понятно, куда делась нога. – Кажется, герцог был готов расхохотаться.

– Ага, ногу отбирать не стали. Так что теперь у нас есть нога, глаз и…

– Джентльмены! Ну сколько можно! Потом поговорите!

Тем временем, на подиуме, во дворе дворца, началась шевеление. Двое сильных мужчин в костюме гвардейцев вытащили на подиум министра финансов. Там они стали его вязать к плахе. Жертва аудита выглядел плохо. У него отсутствовала нога, левый глаз был закрыт повязкой. Обряженный в одно нижнее белье, он едва шевелился. Следом за осуждаемым вышел человек в сюртуке судьи и фарфоровой маске тонкой работы. Маска была абсолютно гладкой, и было не очень понятно, как судья в ней видит.

– За предательство родины, казнокрадство, диверсионную деятельность… – Говорил судья долго. Очень долго. Рей начал зевать.

– Приговаривается к казни через обезглавливание!

На исполнение приговора собралось посмотреть довольно много народа. Внутренний двор был заполнен почти полностью. Отдельная ложа, с которой можно было наблюдать все действо, предназначалась лишь для членов монаршей фамилии.

– Ну вы то хоть что-то для себя получили? – Герцог продолжил разговор.

– То, что никому не принадлежит не может быть украденным. – Рей смущенно пожал плечами. К тому же, министр успел сжечь какие то бумаги.

– Но вы ведь только что сказали, что он был занят выковыриваем себе глаза… – Штормхолл высоко поднял брови.

– Вот и я удивился, какой прыткий дядечка оказался. Сгорели долговые расписки на очень солидные суммы. Министр много кого кредитовал. Будет грустно, если эти не смогут исполнить долги чести.

– Но ведь они развеялись пеплом! – Какая незадача.

– Ага, а еще бумаги сгорели, в которых эти записки фигурировали. Прям беда.

Раздался звук с которым меч рассекает тело.

Рей и сэр Кристофер синхронно покосились на подиум, где палач поднимал отрубленную голову с досок помоста и демонстрирует ее толпе и вернулись к разговору.

– И что же вы предлагаете? Раз записки развеялись пеплом…

– Герцог, вы не переживайте, мы призовем дух покойного министра и попросим его восстановить бумагу. Вопросы чести святы даже для мертвецов. – Салех был в ударе.

– Так вы же служите свету, или уже нет? Призыв мертвых это некромантия! – Штормхолл полез заказуху и извлек оттуда небольшую флагу.

– Герцог, чем вы меня слушаете, я же говорю, призыв духа, через пьяные сферы.

– Какие сферы? – Герцог отхлебнул от фляжки.

– Те, к которым мы с вами сейчас прикоснулись. – Рей довольно бесцеремонно выхватил флягу и собеседника и сделал большой глоток. – Могу вам гарантировать, дух покойного будет очень отзывчив и исполнит нашу просьбу. И у нас будут бумаги.

– И что надо для ритуала? Редкие ингредиенты? – аристократ получил флягу обратно и, взяв собеседника под локоток, потащил его к выходу.

– Ага, мясо свиньи, высушенной во тьме. Она должна впитать в себя тень. Ягоды, высохшие на солнце, которые питали в себя летний день и молоко матери, оставленное не полгода в желудке своего дитя, чтобы впитать жизнь и смерть. И жидкое пламя, разлитое по бутылкам! – Рей перечислил требуемое.

– Значит, вяленная свинина, изюм или курага, выдержанный сыр и коньяк? – Перевел для себя герцог.

– Истинно так, сэр Кристофер, вы неплохо разбираетесь в магии. – Рей одобрительно покачал головой.

– А молодой Гринривер, его привлечём на ритуал?

– Ричард, к моему глубочайшему сожалению, слишком свят – Салех вздохнул. – Его чистая душа отпугивает призраков. А еще он жаден, что отпугивает меня. Слишком много он попытался взять. Думаю, покойный не оценит подобного человека на сеансе спиритуализма.

– Да, надо уважительно относиться к мертвецам. Кстати, а вот и Ричард, судя по виду, он вас ищет. Так что я вас покидаю, вдруг аура чистоты и честности Гринривера очистит и меня, а мне нельзя, мне еще налоги платить. – Штормхол отсалютовал флягой и растворился в толпе.

– Ричард! Меня потерял?

– А, мистер Салех, вам не кажется, что подобное поведение с ваше стороны недопустимо? Черт возьми, вы мой душехранитель! – Гринривер, в кои-то веки облачился в костюм.

– Чего бухтишь? Ну сам подумай, чего тебе может во дворце угрожать? – Рей отмахнулся от претензий.

– Министр финансов рассуждал точно так же. Думаю, его пример должен был всех остальных научить соблюдать осторожность! – Ричард дернул щекой.

Рей приоткрыл рот от растерянности.

– Пойдемте, нас ждет безумный мальчишка. И чего вы вообще поперлись на эту казнь? Министра даже не пытали. На что там вообще смотреть? – недоумевал графеныш.

– Ну, а как же гордость за хорошо сделанную работу? Много людей мечтают наказать государственных чиновников, а я смог приложить к этому руку. – Салех двигался чуть за Ричардом. В целом, он должен был идти впереди и расчищать дорогу, но перед компаньонами вообще никто не торопился задерживаться. Уж очень зловещая репутация у них была.

– И какие у нас планы?

– Сдать мандаты, свалить из этого гадюшника. Мистер Салех, почему вы так грустно вздывхаете?

– Мы еще не всех ограбили. – рассудительно ответил Рей. Мужчина в сюртуке служащего, что уступал приятелям дорогу, схватился за сердце.

– Никак, вам понравилась придворная жизнь? – Ричард хмыкнул.

– Горячая ванная, ласковые бабы, вкусная жратва. А еще мы постоянно кого-то бьем. Не жизнь, а сказка. – Салех почесал нос. – Может грамоту дадут какую. Маму порадую.

Гринривер только покачал головой.

В этот раз кабинет Джимми обнаружился где-то в противоположном конце дворца.

– Джентльмены! Я думал вы уже уехали! – Джимми сидел за столом с большой ложкой и уничтожал большой кусок молочного суфле, политого шоколадом.

– Вы нам обещали информацию.

– Ага, было дело. – Хозяин кабинета шлепнул себя по лбу. – Короче, вы когда-нибудь задумывались, почему среди дознавателей только не мертвые маги? Ни одного стихийного? – Джимми облизал ложку и отложил ее.

– Да мы их только двух и встречали. – Рей пожал плечами.

– Ну, значит теперь вы знаете, как оно на самом деле. Так вот, лич может купить душу. Это роднит нас с демонами…

– Нес? – Ричард вскинул брови.

– Нас, молодой человек, нас, или вы всерьез думаете, что я талантливый мальчик, которому в десять лет дозволили охранять дворец? – Оглядев визитеров Джимми почесал в затылке и вернулся к процессу поедания торта.

– Вы это, продолжайте. – Салех понял что к разговору мальчик возвращаться не планирует, увлеченные лакомством.

– Ага, так вот. Покупаете душу, и клянетесь ей. Отбирают, портится – покупаете новую. Так что не верьте клятвам, вообще ни чьим. – Логично закончил хозяин кабинета.

– А мы как-то можем этим способом воспользоваться? – Лицо Ричарда было таким, словно он сжевал лимон.

– Для таких как вы тоже есть клятва. Клянитесь. Но залог клятвы не называйте. Меня или кого-то из подчиненных Ульриха это не проведет, а остальных вполне обманет. Еще есть зелье чужой души, которую пил наш министр. Но не советую, сами вы его не сварите, а тот, кто вам его продаст наверняка добавит еще компонентов. Еще вопросы?

– Никаких. Тогда мы прощаемся…

– Минутку. Одну минутку. На самом деле, у меня два вас пожарок. – Джимми встал из-за стола и полез в шкаф. – Сэр Ричард, я знаю вашу маленькую слабость. И решил вам помочь сделать ее более комфортной. Я опросил доставить мне обе ноги, которые вы храните на леднике в номере. Из них сделали трость. Вот, я думаю это удобнее.

В руки смущенного Ричарда легла элегантная трость.

– Благодарю! – Ответил молодой человек искренне.

– Мистер Салех, вам ничего не дарю, вы и так можете обратиться в высшие сферы за наградой. – Громиле мальчик подмигнул. А теперь оставьте меня, мне надо поработать с бумагами.

На этом официальные визиты завершились.

Ричард отправился развратничать, Рей Салех пьянствовать в компании герцога Штормхолла.

Глубокой ночью компаньоны встретились.

– Знаете, мистер Салех, мне не очень верится, что на этом наша история завершится. Ну, право слово, как-то все происходящее не похоже на таинственный план безумного императора. – Ричард пребывал в расслабленном состоянии. Шейный платок надежно маскировал следы любовных утех, а золотые волосы были тщательно расчёсаны и осыпались на плечи тяжелым водопадом.

– Да ладно тебе, не у каждой истории есть кульминация. Мы с тобой знатно повеселились. Заговоры вскрыли, нарушения веские, покушения, опять же, предотвратили. – Рей широко зевнул, демонстрируя желтые зубы.

– И вас ничего не тревожит? – Удивился Гринривер.

– А должно? Ричард, служба в армии учит, что ты не узнаешь окончание очень многих интересных историй. Иди, вон, спроси Ульриха, я думаю он ответит.

– И еще даст какое-то гениальное задание? Лучше я уж в неведении проведу остаток дней. – Ричард нервно хмыкнул. – О, нам прислали подарок?

В покоях, на столике, обнаружилась бутылка очень старого вина с бантом на горлышке.

– Ага, «С искренней благодарностью за проделанную работу». Мелер – да – Шаркальо.

– Ого, такое вино не за какие деньги не купишь. – Ричард вполне искренне удивился. – Видимо, от императора. Разливайте.

– И что, вкусное? – Рей взял штопор и очень бережно выдернул пробку.

– Скорее всего кислятина, но этому вину боле трёхсот лет. – Ричард уважительно покачал головой и достал из шкафа фужеры. – И оно выпущено специально для императорского дворца. Тешу себя мыслью, что мы сделали что-то действительно важное для страны раз нас так отблагодарили.

– И что? Бутылку в рамку поставишь? Будешь хранить в ней слезы врагов? – Салех уважал старость, но отнюдь не в гастрономическом смысле.

– Мне нравится ход ваших мыслей, я подумаю. Но нет, это не та награда которой следует публично хвастать. Но сам факт того, что ты пробовал Шаркальо само по себе делает тебя принадлежащим кругу избранных.

– Ну, давай тогда свое шар… шарк… винище! Никогда не пил старых вин!

– Так вы их никогда не заказываете. Хотя у вас есть на это деньги! – Ричард самолично достал бокалы из небольшого серванта с прозрачными стенками. Обычно за ним подобного не водилось.

– Во во, бутылка стоит как домик в пригороде. А мне как-то сложно пить домики. Так что я лучше настойками. – Рей аж облизнулся.

– То есть сейчас вы будете пить это вино только по причине что вам оно досталось бесплатно? – Ричард презрительно хмыкнул.

– Истинно так! – Рей вытащил из кармана штопор, который носил с собой.

– Мистер Салех, жадность порождает бедность! – Патетически вокликнул графеныш.

– И это мне говорит человек который толком министра ограбить не смог и попытался взять вообще все? – Салех поднял брови и принялся вытаскивать пробку.

Мне оставили ногу и глаз. Этого достаточно! – Гринривер дернул щекой, демонстрируя раздражение.

– Вот, не прав ты, твое графейшество. Не жадность порождает бедность, а жлобство. – Пробка с тихим хлопком покинула бутылку. По комнате поплыл тонкий аромат сухофруктов и мокрой древесины. – Давай стаканы!

– Не торопитесь, старому вину надо обязательно подышать, хотя бы мнут десять. – Ричард подошел к камину и положил руку на амулет в виде небольшой саламандры, что лежал на каминной полке. Сухие дрова в очаге моментально вспыхнули.

– Вечно у тебя не все как у людей. То мясо отдыхает, то вино дышит. Прям как Ты без пыток не можешь? Обязательно у тебя все должны страдать, даже еда? – Рей опустился в удобное кресло.

– Знаете, мистер Салех, я начинаю жалеть, что мы с вами так и не посетили ни единого салона. – Ричард сел в кресло напротив. Голос его был задумчив. – Поверьте, вывести вас в высший свет было бы самым большим представлением этого года, если не десятилетия.

– Ты так рассуждаешь, словно я варвар какой. – Салех, кажется, обиделся на подначку. – То, что я многого в вашем высшем обществе не понимаю не означает, что я не способен в нем себя нормально в нем вести. Все же просто: в скатерти не сморкайся, руками не ешь, баб не лапай, даже если они выглядят как куртизанки. И молчи, пока не спросят. А даже если спросят – тем более молчи.

– Звучит так, словно вы планировали выход в высший свет как военную операцию. – Ричард закинул ногу на подлокотник кресла. – Признаться, мне и добавить нечего… Разве что…

– Что?

– Чащу улыбайтесь. Будете иметь фурор. – На последней фразе Ричард настороженно покосился на приятеля.

– Не, Ричард, спасибо, я лучше в цирк схожу или в зоопарк. Там интереснее и зверей с рук кормить можно. И гимнастки. – Рей аж глаза закатил и причмокнул. – Так что ну их нафиг, твоих аристократов. Хотя нет, вон, герцог Штормхолл нормальный мужик. Без закидонов.

Ричард расхохотался.

– Мистер Салех, отдаю вам должное, даже мне не пришло в голову сравнивать поход в салон с выходом в цирк! Жаль, что до этих самых салонов мы доберемся не скоро. Что-то мне подсказывает, что наша практика не будет проходить в столице. Так что лет на пять можно забыть. Но знаете, я запишу!

Рей удивленно наблюдал за тем, как Гринривер ищет блокнот и делает туда запись.

– Позволь уточнить, с чего такие странные выводы? Почему вы решили, что нас больше никогда не отправят в столицу на практику?

– Мистер Салех, все дело в репутации. Поверьте, я знаю, как она формируется. За нами прочно закрепилось мнение, как о людях, способных столицу разрушить до основания. Причем с соблюдением всех формальностей. Потому нас больше сюда не пустят, так, на всякий случай. – Ричард подробно ответил, продолжая делать записи. – Разве случиться что-то совсем уж запредельное и сожжённая столица будет приемлемой платой. Так что запомните этот замечательный год, бывать тут мы будем сугубо проездом.

– Ричард, ты так это все рассказал, что мне прям захотелось сжечь столицу. Ну, чисто чтобы оправдать ожидания! – Рей потянулся, хрустнув костями.

– Вот, видите, именно так иработает общественное мнение. Если вам повезет, вы возжелаете побороть ваше представление о себе. Но если не повезет, то добро пожаловать в высшую лигу, в компанию людей, которым приходится оправдывать ожидания. Так что, если мы сожжем не всю столицу, а обойдемся парой кварталов общество нам этого не простит. – Ричард закрыл блокнот и очень неприятно улыбнулся. – И плевать вам в спину будут те люди, которые должны были лишиться имущества и жизни.

– Вот, вот поэтому в зоопарк лучше. – Сделал выводы громила. – Там хоть и животные, но ведут они себя разумнее людей.

– Но вы же еще не видели животных! – Ричард улыбнулся.

– Зато вдоволь понаблюдал за людьми! – Возразил бывший лейтенант.

– Кстати, я бы на вашем месте не судил по высшему обществу на примере одного герцога Штормхолла. Он так же «типичен» для света, как я. – Ричард сменил тему. – Обычно высшая аристократия менее либеральна в своих взглядах на окружающих.

– Говори прямо, людей за людей не держит. – Рей Скорчил недовольную и зловещую рожу. – Вот смотришь и сразу хочется в социалисты пойти.

– В социалисты? Мистер Салех, я, признаться, не ожидал от вас столь… радикальных взглядов. – Ричард поднялся и поставил хрустальные бокалы на стол. – Позвольте поинтересоваться, с чего вы вообще об этом заговорили?

– С того, что я в армии служил. И в армии, как минимум, знают, что делать с бардаком. А социализм он такой, очень напоминает армию. – Рей аккуратно разлил вино.

– Не вы ли мне рассказывали, что армия – это и есть воплощённый бардак? И что функционирует она лишь чудом? – Ричард вернулся в кресло и взял бокал, вдыхая тонкий аромат.

– Ага, но армия функционирует. А помнишь, главное правило механиков? Работает, не чини. Так что если что-то работает несмотря на то, что работать не должно в принципе, то это не проблемы механизма, а проблема принципа. – Рей тоже понюхал вино, забавно пошевелив ноздрями.

– Звучит на диво разумно, но, к сожалению, это все бред. По двум причинам. – Ричард сделал крохотный глоток и аж зажмурился. Вино растекалось по языку удивительным вкусом. Словно Ричард попробовал на вкус само лето.

– Ну?

– Мы не однородны, как биологический вид. Кролики могут построить социализм в обществе кроликов. Волки могут построить социализм с волками. Но кролики и волки не построят социализм в одной стае. Все равно кого-то будут жрать. А это, на сколько я помню, противоречит самой идеи социалистов. А в нашем обществе полно волков. И лис. Так что это сказки и мечты обиженных людей, что верят в идеи, которые позволят им получить по жизни все, не приложив к этому усилий. – Ричард сделал большой глоток из бокала и замолчал.

– А вторая причина какая? – Рей наклонил голову на бок, прислушиваясь к ощущениям. На него вино тоже произвело впечатление.

– А вторая причина в том, что социализм стремится отобрать у меня то, что мое по праву крови и силы! – Гринривер запальчиво махнул рукой. – С учетом того, что я бессмертный, мстительный и знаю свое место, социализм никогда не завладеет умами людей. Потому что я их всех убью.

Теперь настала очередь Салеха смеяться.

– То есть, все дело в происхождении? И будь ты из крестьян, то пошел бы в социалисты? – Уточнил громила.

– Разумеется, нет! Для чего мне заботиться о благе общества, если я могу получить эти блага для себя одного? Сделал бы карьеру. Это мое место, я создан чтобы жить на вершине это пирамиды. – Закончил Ричард почти спокойно.

– Слушай, Ричард, а сколько градусов в этом твоем вине? А то я как литр навернул. – Язык громилы слегка заплетался.

– Легкость и эйфория. Да, я слушал о таких эффектах, но не верил слухам. Магический виноград и выдержках в местах магической силы. – Ричард старался говорить внятно, но и у него плохо получалось. – По слухам, эффект от него похож на настоящее приключение, будто бы ты отправился в далекое…

Воцарилась тишина уютная тишина, которую нарушал лишь треск огня в камине.

Ричард расслабился, и весь отдался во власть теплого потока, который вымел из головы все мысли и чувства. Он летел сквозь пустоту, нырял в безбрежное и бездонное море, и снова взлетал, вращаясь вокруг звезд, носимый потоком горячего ветра. А потом снова погружался в теплые воды…

В себя Гринривер пришел рывком. Словно мир разом включился. Очень знакомое чувство. У Ричарда ничего не болело. Он был свежим, отдохнувшим и полон энергии. Словно его только что убили.

Глаза молодой человек открыл, кубарем скатившись с кресла. В левой руке он сжимал выхваченный револьвер, в правой гудела черная сфера абсолютного ничто. Бывший лейтнант хорошо натренировал своего подопечного.

Но в комнате было тихо. Одежда самого Ричарда была безнадёжно испорчена, залитая кровью и содержимым желудка. Стоял кислых запах пота и испражнений.

А еще в комнате никто не шевелился, кроме Ричарда.

Рей Салех неподвижно лежал в кресле, выгнувшись дугой. Подлокотники кресла были изломаны, щепки впились в грубую кожу рук с побелевшими костяшками. Кровь уже успела засохнуть.

Зубы инвалида были сжаты в оскале, на губах выступила красная пена. Широко распахнутые глаза смотрели куда-то в пустоту. Белки глаз слабо светились в темноте синим цветом.

Рей Салех был мертв.

Глава 17

– Это идеальное убийство! – Джимми ходил по кабинету, и аж подпрыгивал от возбуждения.

– Не эту фразу я хотел услышать. – Ричард мрачно взирал на начальника дворцовой стражи.

Они находились в кабинете с низкой мебелью, который в этот раз обнаружился буквально в трех метрах от покоев. Причем расположился кабинет так странно, что вход в него обнаружился на той стене, за которой вообще то было другое помещение. Нужно ли говорить, что на подобные мелочи никто внимания не обратил?

– Ну сами посудите! Для начала, состав яда! Без вкуса, без запаха. При чем, обратите внимание, чистая химия. Он никак не взаимодействует с магической основой вина. Жаль, что ничего про это вещество выяснить не удалось. – Огорченно закончил мальчик.

– И это я тоже не хотел услышать. – Ричард мрачнел все сильнее. – Про охранку ходят слухи что вы тут едва ли не всемогущие!

– Увы, если бы мы были всемогущими, чтобы вы тут делали? – Хозяин кабинета примирительно поднял руки. Не дождавшись ответа, он продолжил. – Яд полностью распадается в организме и вине под действием воздуха.

– Не разделяю вашего веселья. Хоть что-то вы мне расскажете сегодня обнадеживающее? – Молодой человек был близок к тому чтобы сорваться.

– О да, убить хотели именно мистер Салеха.

– Удивительная глубина выводов! – Ядом в голосе Гринривера можно было отравить всю городскую систему водоснабжения. – Позвольте выразить мое восхищение! Я аж готов зааплодировать! Клянусь…

– Стоп, вот давайте без этого. – Ричард не успел заметить, как мальчик оказался рядом с ним и когда он успел прижать тонкий палец к его губам. – Убить хотели мистера Салеха, подобрали такой яд, который бы он не смог различить на запах, и на вкус. А еще кто-то очень хорошо знает вашу психологию, в результате чего он гарантированно выпил нужную концентрацию вещества. Ричард, вы меня внимательно слушаете?

Ричард, у которого от прикосновения занемел язык и нижняя челюсть только кивнул.

– Отлично, теперь насчет бутылки. Это самый очевидный след. Но он тупиковый. Это номерная бутылка из погреба императорской семьи. И ее могли взять только несколько человек…

Ричард вскинул голову и его глаза полыхнули ненавистью.

– О, не так быстро. Иначе я убью вас прямо тут, сугубо в рамках своих служебных обязанностей. Ричард, подумайте, зачем это его величеству? Если бы он желал убить мистера Салеха, он мог бы просто попросить его умереть. – Джимми покачал головой. – Вы понимаете мои доводы?

Ричард снова кивнул.

– Так что у нас есть идеальное преступление. Идеальный яд, идеальный ложный след. И признаюсь, меня глубоко оскорбляет что это произошло на моей территории. Но не отдать должное профессионализму я не могу. Следов нет, никаких. Увы.

– А мотив? У кого был мотив? – Ричарду вернулась речь.

– С этим проблема. Большая. – Джимми вздохнул. И взял со стола стопку бумажек. – Вот список. Ознакомьтесь.

Гринривер взял протянутую бумагу, и с оторопью взглянул на нумерацию.

– Тут сотня имен! – Удивление на лице молодого человека сорвала печать злобы.

– Да, вы многим перешли дорогу. Это те, кто так или иначе собирался, планировал или обсуждал возможную смерть мистера Салеха. Так что имен почти в пять раз больше.

– Но…

– Пол сотни аристократов, которые поставили деньги на вашу смерть. Две секты, которые очень не рады появлению паладинов света, и это мы не берем в расчет разведки других стран.

– Я могу принять участие в расследовании? У меня есть финансы и связи. – Ричард поднялся из кресла.

– Похвальное рвение, но я вас попрошу хотя бы на какое-то время воздержаться от каких-бы ты ни было действий. Вы можете помешать нашему расследованию. Убийца мистера Салеха не просто совершил преступление. Он плюнул в лицо всей тайной канцелярии. – Лицо мальчика омертвело.

– На лицо тайной канцелярии не просто плюют. Судя по всему, на него опорожняют кишечник все кому не лень. – Ричард встал, презрительно улыбаясь.

– Сэр Ричард! Вы забываетесь!

– Честь имею!

Графеныш покинул кабинет, громко хлопнув дверью.

– И список, разумеется, он забрал с собой. – Джимми тяжело вздохнул и сел за стол. – Хотя так даже лучше.

* * *

– Пьянствуете? – Герцог Штормхолл вошел в покои Гринривера без стука.

– Пытаюсь. Получается так себе. – Ричард скривился и пнул пустую бутылку.

– Не берет? – Понимающе ухмыльнулся мужчина и рухнул в кресло, сбросив с него смятую одежду.

– Увы. – Ричард сверлил взглядом стену, не оборачиваясь к собеседнику.

– Такова жизнь, мой юный друг. Мне тоже доводилось терять друзей. И…

– Герцог, давайте поясним пару моментов. Мистер Салех не был мне другом. Он был моим сотрудником. Душехранителем. Ценным кадром. Он был моей вещью! И эту вещь сломали! – В голосе Гринривера звучала тоска.

– И кто-то испортил вашу вещь?

– Да! То есть нет, я… – Ричард поймал внимательный и полный понимания взгляд собеседника. Осекся. – Давайте лучше выпьем!

– Эт мы всегда пожалуйста. – Хмыкнул Штормхолл. После чего начал поиски полной бутылки. Они заняли какое то время. – За что будем пить?

– За возмездие! Чтобы оно настигло всех! – Ричард Поднялся с кресла, и его повело. На ногах молодой человек удержался с большим трудом, после чего принялся хлестать спиртное прямо из горла бутылки. Если бы Гринривера спросили, что он пьет, ему бы пришлось изучать бутылку. Вкуса спиртного он не чувствовал.

– Славный тост! Мистер Салеху бы он…

– Нет больше Рея Салеха! Этот ублюдок мертв! Высочайший непрофессионализм с его стороны! Больше не упоминайте это имя в моем присутствии! – Ричард снова приложился к бутылке.

– Хм… Тоже сойдет за тост. – Герцог поддержал алкогольный порыв собеседника. – И все же, поделитесь своими планами?

– Сейчас я планирую пьянствовать. Когда я выпью достаточно, покину эту комнату и найду себе неприятности. – Молодой пожал плечами.

– Позвольте уточнить, а кому вы найдете эти неприятности? – Хмыкнул в усы гость.

– К сожалению, на этот вопрос я не могу ответить. – Лицо Гринривера посетила едва уловимая улыбка.

– Дам вам совет, Ричард. В минуты душевных потрясений найдите то что дарит вам радость. И занимайтесь этим делом, покуда внутри все не перестанет болеть. Я, например, беру лодку и выхожу в море. Если же судьба заносит меня в те края, где моря нет, то седлаю самого дикого скакуна в конюшне, и еду в поле. Побыть наедине с небом…

– Боюсь, не выйдет. – Молодой человек отрицательно покачал головой.

– Бросьте! – Отмахнулся герцог. – У каждого человека есть такой источник, что дарит ему силы. Ну, вот что вы любите делать? Смелее. Даже если это что-то не слишком соответствующее вашему статусу, так мне, честно говоря, плевать. Я искренне хочу помочь вам!

– Ну…

– Не мнитесь! Что там? Бордель? Скачки? Азартные игры? Бег трусцой? Может, коллекционируете марки или купаете лошадей?

– Право слово, мне так не ловко… – Ричард аж покраснел.

– Не смущайтесь, мой юный друг, даю слово, я сохраню вашу тайну! – В отличие от Гринривера, герцог довольно быстро начал пьянеть.

– Понимаете… Я очень люблю убивать… Так бы и занимался этим, каждый день. – Честно ответил графеныш.

Штормхол закашлялся. Спиртное пошло не в то горло.

– Но вы действительно считаете, что это хорошая идея? – Речь молодого человека стала торопливой и сбивчатой. – Нет, безусловно меня это развлечет. Нет, мой душехранитель бы не одобрил жёсткости ради жестокости. Он свято уверен что для убийства нужен повод. Он говорил, что нельзя обезличить жертву, что я должен хотеть убить конкретного человека, а не человека вообще! Но к черту! К тому же больше ни-кто не сможет мне проломить голову! Герцог, не подскажете, где тут можно найти бордель? Желательно тот что по дешевле. Или приют для беспризорников. Их много, и все равно их никто не считает.

Штормхол пытался запить сильный кашель. В общем, зря он это сделал. Мужчина уже хрипел.

– Да, это определённо, совершенно точно отличная идея. Выражаю вам свою глубочайшую признательность, герцог. – Молодой человек отвесил поклон все еще кашляющему гостю. – Иногда следуют изведать все границы своей души чтобы вернуть себе душевный покой.

Герцог со свистом вдохнул воздух и рухнул в кресло.

– Да, именно так. Для начала бордель, потом приют, потом богадельня. Как раз, стемнеет, беспризорники не будут разбегаться! Сер Кристофер, не желаете ли ко мне присоединиться? Я бы не отказался от компании понимающего человека. – Ричард выглядел трезвым. Абсолютно трезвым.

– Боги, Ричард, вы рехнулись? – Сэр Кристофер выглядел так, будто его ткнули шилом в печень.

– Хм… Да, это излишне смелый план. Могут быть проблемы с законом. – Ричард согласно покивал своим мыслям. – Надо придумать что-то еще! Точно! У меня же есть настоящая индульгенция! Лицензия на отстрел уток! Герцог, скажите, я выгляжу достаточно скорбящим?

Аристократ пристально посмотрел на своего собеседника, силясь понять, действительно ли Гринривер тронулся умом или же просто испытывает нервы своего собеседника на прочность.

– Вполне! – Ответ Ричард услышал спиной. Он копался под кроватью, задрав тощий зад к потолку.

– Ну, тогда мне пора ехать успокаивать нервы. – Графеныш улыбнулся счастливой улыбкой пехотинца, что получил траншейный шок. В руках он сжимал топор с небольшим полукруглым лезвием. – Я могу взять вашу карету?

– Да… Ричард, вы уверены… В своих поступках? – Штормхолл пытался достучаться до разума собеседника.

– Более чем! – Гринривер нежно огладил топорище. – Клянусь, это будет весело!

Первостихия приняла клятву абсолютно счастливого графеныша. Солнечные зайчики закрутились вихрем и опали. Герцог приложился к бутылке, от полноты впечатлений.

А Ричард извлек из кармана список.

– Хм… Барон Артазан, проиграл загородное поместье и конюшню племенных лошадей. Ну, отлично. Думаю, найду нужный адрес…

* * *

Карета, запряженная тремя черными конями, подъехала к небольшому дому на краю города.

– Чем могу служить? – Дворецкий испуганно взглянул на визитера.

Ричард, обряженный в костюм канареечного цвета, в высоком цилиндре того же цвета и с топором на плече, улыбнулся. Сделал он это совершенно по плебейски, демонстрируя сразу все зубы.

– Барон у себя? – Ричард был сама вежливость. Черная карета с мертвым возницей за спиной эту вежливость только подчеркивали. Как и топор.

– Д… да! Как вас представить?

– Сэр Ричард Гринривер, с частным визитом!

– Оооо… Ожидайте… Я… ммминутку… – Дворецкий проникался харизмой визитера и бледнел.

– О, не надо, я пройду строго за вами. Ведите. – Тон визитера был легок и беззаботен.

– Ик! – Дворецкий развернулся на месте и негнущихся ногах пошел в глубь дома. Не оборачиваясь.

Кабинет обедневшего барона располагался на втором этаже.

– Сэр! Вас посетил сэр Ричард Гринривер! – Голос дворецкого дал петуха и сорвался на визг.

Барон Артазан поднял голову и удивленно уставился на слугу, что вошел без стука.

Гринривер отодвинул застывшего в проходе слугу и зашел в комнату, ослепительно блестя белыми зубами и лезвием топора.

– Сэр Берти! У меня к вам всего один вопрос!

Грянул выстрел. У Ричарда в груди образовалась дыра. Он удвиленно оглянулся и уставился на дворецкого, на груди которого растекалось алое пятно. Ричард снова повернулся и наклонив голову уставился на тяжёлый револьвер в руках хозяина поместья.

Графеныш и дворецкий рухнули на пол вместе. Через несколько секунд Гринривер поднялся, а потом, чертыхнувшись, поднял цилиндр.

– Сэр Берти, на самом деле у меня действительно к вам был всего один вопрос. – Ричард продолжал улыбаться и делать вид что он просто зашел. – Я хотел, чисто по-дружески, поинтересоваться, не планировали ли вы убить моего душехранителя, Рея Салеха, но рад что данный вопрос уже снят. Так что у меня есть к вам небольшое дело! Буквально на пять минут!

* * *

Зеваки во всех мирах и под любым солнцем одинаковы. Звонкий щелчок выстрела привлек несколько праздно шатающихся прохожих. Через минуту выстрели повторились. Теперь их было уже три. После того как они стихли окно на втором этаже осыпалось водопадом стекло. И в оконном проеме показался сам хозяни поместья, свесившись на улицу. Глаза барона Артазана были широко раскрыты, а из груди вырывался стон. Люди на улице затихли. И в этой тишине раздались чавскающие звуки, с которыми топор врубается в тело. Через несколько десятков секунд верхняя половина тела барона рухнула на землю, развешивая содержимое брюшины по белоснежному фасаду дома, что был заботливо отделан белоснежным песчаником. Кровавая полоса тянулась от окна до самой земли.

Еще через минуту из двери поместья вышел Ричард Гринривер, залитый кровью с головы до ног. Он аккуратно прикрыл за собой дверь, и сел в карету, закинув вперед себя топор.

– Так, кто у нас дальше… Граф Бервиль! – Молодой человек облизал пальцы и чистыми руками вынул из кармана список. После чего ногтем затер первое имя. – Нам на седьмой зеленый тупик, в районе белых цапель. Трогай!

* * *

– Пппощадите… – Тучный мужчина за столом разгромленного кабинета плакал и мелко трясся. Коридор был залит кровью, в нем лежали мертвые охранники поместья.

– А вы можете поклясться душой, что не замышляли никакого зла моему душехранителю? И что за вами нет никакого умысла перед короной? – Голос Ричарда был почти добр. Он ласково взглянул на сэра миллиграмма и облизнул выщербленное лезвие топора.

Очередная жертва затряслась сильнее и разрыдалась, отрицательно качай головой.

– Увы, не пощажу. Настроение у меня такое, убить кого-то. Ну, не расстраивайтесь, вы сегодня будете двенадцатым.

Не смотря на свое состояние сэр Имерли непонимающе поднял брови.

– Ну, мало ли, вдруг вас это утешит. – Ричард снова ласково улыбнулся своей жертве.

– Ппощадите, пощадите хотя бы семью! Они не знали! Они ничего не знали! – Голос сэра Иммерли перестал дрожать.

– Семью? Это Вы про тех милых людей что прячутся в соседней комнате? Прям настоящую семью? Любящую? Знаете, признаюсь как будущему трупу, я вам даже слегка завидую!

Жертва мелко закивала.

– Хм… А позови-ка ты жену. Пусть с нами посидит, примет участие в беседе.

– Сэр! Я умоляю! Я прошу! Я…

– Зови! Иначе я убью твою жену, твоих детей и положу их очаровательные белокурые головки тебе на колени! – Ричард вскочил со стула предвкушающе озираясь. – ну, чтобы ты последний раз спел им там песенку.

– Нэнси! Нэнси! – Взвизгнул мужчина.

Из соседней комнаты вышла женщина в возрасте чуть за сорок. Такая же тучная как ее муж. Она была бледна, и мяла подол платья побелевшими пальцами.

– Мисс Стаут! Какая приятная встреча. Прошу извинить меня за столь внезапный визит. Присаживайтесь. – Ричард предоставил женщине стул, и она рухнула в него, едва не падая в обморок.

– Ддоброго вечера, сэр Ричард! – жена коронного преступника с трудом ответила на приветствие.

– Нэнси. У меня к вам серьезный вопрос. Только ответьте на него честно. Вы умеете шить? – ричад был само обаяние.

Испуганный кивок был ответом.

– Отлично! Просто отлично! Тогда вот, пришейте, пожалуйста, рукав к пиджаку. А то ваш охранник был излишне ретив и отрубил мне руку. Я, безусловно, ожил, но вот одежда не восстановилась. – Ричард снял пиджак и протянул его опешившей женщине. После чего сдернул остатки рукава. – А вы, сэр Иммерли, берите бумагу и пишите. Подробно. Как, что, против кого когда и с кем замышляли.

– Но…

– Пишите. Пишите и я подумаю над вашей просьбой.

Мужчина суетливо зашуршал бумагой. Ричард мерил комнату шагами. Где-то выла собака.

Через двадцать минут графеныш внимательно изучал бумагу.

– Хм… надо же, и не стыдно было деньги брать у закатной империи? И чего вам в жизни не хватало? Все же вроде было… А теперь ничего не будет!

– Сэр Ричард!

– Успокойтесь, Иммерли, успокойтесь. Мисс Стаут, вы закончили?

– Да…

Ричард оглядел неровный шов, хмыкнул и накинул пиджак. После чего грохнул топор на письменный стол. Жертвы вздрогнули.

– Мисс Стаут, вот топор. Убейте своему мужа.

– Добрый сэр, пожалуйста, добрый, сэр, он… он искупит, он все искупит! Мы все…

– Или вы сейчас убиваете своего мужа, или я убиваю сначала ваших детей, потом вас. – Ответил Ричард все так же буднично, словно обсуждал погоду. – О! только что в голову пришла идея! Сэр Иммерли, вы можете убить свою жену. И тогда останетесь живы. На какое-то время. – Гринривер постучал грязным пальцем по бумаге.

– Вы даете слово?

– Клянусь! – И снова свет укутал графеныша.

* * *

Поместье Ричард покидал весело насвистывая. Надрывный женский вой на одной ноте, что рождался в недрах дома, доносился даже на улицу.

Его встречали. В этот раз отряд императорских гвардейцев. На Гринривера уставились зевы огнестрельного оружия, указующие руны жезлов и даже одна пушка, на стальной треноге.

Делегация встречающих не произвела на молодого человека ровным счетом никакого впечатления. Все так же весело насвистывая, и демонстрируя зажатую в свободной руке бумагу, он направился к офицеру и вручил ему эпистоляцию в руки.

Офицер, настороженно шевеля выдающимися усами, принялся читать бумагу, подсвечивая себе небольшим фонариком. Периодически он кидал нечитаемые взгляды на абсолютно безмятежного Ричарда.

Когда служитель короны уставился на Гринривера вытаращенными глазами, молодой человек уточнил:

– Еще какие-то вопросы?

– Мы обязаны… Взять с вас объяснения!

– О, не переживайте. В ближайшую неделю вы легко сможете найти меня в императорском дворце. К тому же у меня не запланировано никаких срочных дел. – Гринривер лучезарно улыбнулся. Офицер непроизвольно сделал шаг назад.

– Я… Мы… – Мужчина не выдержал и отвел взгляд. – Честь имею! Нам надо обыскать дом… Покойного?

Ричард кивнул.

– Хорошего дня!

Карета покатилась по улице, оставляя за спиной ошарашенных гвардейцев.

– Убирайтесь из моего дома! Вы чудовище! – Сэр Сигизмунд Элиот, облаченный в полный латный доспех, с дробовиком на перевес стоял в конце коридора. Поместье, тридцать второе по счету, было совершенно пусто. И хозяин лично встречал гостя в большом зале, стены которого украшали батальные полотна.

– Клянусь светом, я действую во имя короны! – Ричард отсалютовал топором, купаясь в потоке холодного белого пламени.

– Да? И потому вы убили уже несколько десятков человек? – Зло ухмыльнулся старик. Вокруг его глаз вздулась зеленым сеточка вен, демонстрируя всем желающим что хозяин дома принял боевую алхимию.

– Иногда правосудия принимает причудливые формы. – Молодой человек пожал плечами. – Поклянитесь, что не панировали убить Рея Салеха и за вами нет преступления перед империей!

– Да пожрут мою душу все демоны ада если это так! – Прорычал мужчина из самого конца списка. Алое сияние и тени прошлись хороводом. Запахло серой. Силы приняли клятву.

Воцарилось неловкое молчание.

– И что дальше? – Сэр Сигизмунд хмыкнул в усы.

– Признаться, не знаю. Вы первый кто смог дать клятву. – Ричард пожевал губами с разочарованием рассматривая владельца дома.

– Выметайтесь!

– Если вы не возражаете, я посещу вашу конюшню? Я видел там пару коз. – В голосе графеныша зазвучали просительные нотки.

– Что?

– Я просто хочу кого-то убить. Ужа настроился. Ну, вас уже не выйдет… – Ричард стал мямлить.

– Что?!

– Я заплачу! – А теперь голос был жалостливый.

– ЧТО?!?!?!

* * *

Возвращение Ричарда вышло триумфальным. Люди бежали. Улицы, по которым ехала телега запряженная тремя чёрными лошадьми, претворялись пустыми.

За три дня Гринривер посетил сорок домов. Остальные люди из списка успели покинуть столицу или затаиться. Одежда молодого человека топорщилась от засохшей кровь и больше напоминала рубище, сколько на ней было дыр.

Сам молодой человек, опьяневший от крови, довольно улыбался. Жизнь казалась ему полной смысла и света.

Топор, окончательно испорченный, весь в зазубринах и с расколотой ручкой, лежал рядом. И кажется, тоже слегка светился.

Карета осталась во внутреннем дворе конюшни. Так и не повстречав ни одного человека Гринривер прошел в своей номер и рухнул на постель, бездумно глядя в потолок.

Через час молодой человек поднялся на ноги, с отвращением сорвал с себя остатки одежды и направился в ванную комнату, очень не сразу обратив внимание на визитера.

– Сэр Кристофер, вы желаете взять на себя обязанности покойного Салеха? Обычно он так давил мне на нервы. – Своего визитера молодой человек не стеснялся и полез под душ, не скрывая наготы.

– О, прошу меня извинить за некоторую фамильярность. – Герцог зазвенел бутылками и зашуршал оберточной бумагой. – Просто нам надо поговорить. Срочно. Пока до вас не добрались дознаватели.

– Думаю, никто не будет торопиться. У меня пять заговоров! Пять! Сейчас они сочетаются в противоестественно любви со своим начальством. Так что про меня обязательно вспомнят. Но не этой ночью. – Насмешливо ответил герой всей столичной и государственной прессы. – Так что я еще успею навестить фрейлин.

– Молодости свойственна пылкость. – хмыкнул сэр Кристофер, разливая вино.

– Да, кстати, должен вас поблагодарить. Ваш совет оказался удивительно действенным. Верите, нет, я уже не переживаю по поводу гибели ценного сотрудника! – Кровь, смываемая с кожи, продолжая красить воду алым.

– О, да, раны душевный можно залить вином. Или кровью. Но совет не для всех. Но пришел я не только за тем, чтобы выразить вам свое почтение. Я ценю решительных людей, способных обуздать своих демонов. – Герцог уселся в кресло, аккурат на то место где неделю назад сидел Рей Салех.

– Сэр Кристофер, хватит мироточить медом. Говорите, что вам нужно. Признаться, меня настораживает ваша лесть. – Ричард в мягком халате вышел из ванной комнаты и взял бокал с вином. Мокрые волосы были зачёсаны назад, обнажая высокий лоб молодого волшебника.

Герцог вытащил из кармана крохотную, в пол пальца высотой, пирамидку и нажал на одну из граней. Раздался тихий щелчок и на стенах слабо мелькнуло что-то напоминающее мыльную пленку.

– Это артефакт ложной речи. Сейчас он демонстрирует всем наблюдателям как мы с вами треплемся о женщинах, а вы посвящаете меня в подробности вашего кровавого похода.

– Интригуете. А о чем мы будем говорить на самом деле? – Ричард все еще пребывал умиротворенном состоянии духа.

– О том, как вас используют. – Герцог холодно улыбнулся. – Как подзаборную шваль, для самой грязной работы.

– Такие заявления не должны быть голословными. – Ричард дернул щекой, теряя хорошее настроение.

– Я очень много думал последние дни. Ваш душехранитель мне пришелся по душе. Жалко было завершать знакомство так скоро. И вот что я понял: Вы вальсируете под чужую мелодию. На вас, как на наживку, клюет все самое отвратительное отребье в этом гадюшнике! Вы честно служите империи, а империя подтерла вами зад! – Штормхолл запальчиво стукнул бокалом о столик и тот разлетелся осколками, раня руки мужчины. – Только вот всех этих чудовищ в темных коридорах сковывают клятвы! Они все клялись, клялись истиной клятвой, служить и защищать. Люди служат империи, а империя служит людям! И лишь император властвует надо всем. А вы… Вы лучшая часть империи! Ее разящий меч, ее щит, ее надежда и ее последнее проклятие, способное стираться с лица земли страны! Волшебники!

– Пока я слышу только пафосные речи. Добавьте конкретики. – Гринривер улыбнулся одними губами. Взгляд его похолодел.

– Вспоминайте, Ричард! Этот древний бессмертный ублюдок привел вас сюда за ручку, как телят на убой! При этом смеялся как безумный, наблюдая как вы мечетесь, решая его извращенные планы. О да, что за изящество, вскрыть сразу несколько десятков заговоров, используя двух идиотов как консервный нож! Думайте, вспоминайте! Если бы Ульрих, вас бы тут не было. Если бы не его пустые речи, вы бы не сбежали из той темницы! Ни одного честного слова, ни одного прямого приказа. А Джимми! Цепной пес! Этот бессмертный извращенный маг, что ворует тела маленьких мальчиков чтобы бесконечно влачить свое жалкое существование…

– Ворует тела мальчиков? Вы сейчас серьезно?

– Более чем. Того, кого вы знаете как Джимми, вообще никогда не был человеком. Дитрах Джоманго, дух темного леса. Он врывается в тело ребенка, жрет его суть и смотри его глазами, истрачивая детство на магию. Год-два, а потом оставляет высушенное тело, сжирая чистую душу. Даже вы со всей своей порочной страстью не трогаете детей. На ваших руках нет этой крови!

– Дети не сознают всей боли. Убивать их… Не интересно. – Все же ответил Ричард.

– Вы мне нравитесь, кровавый ублюдок. Вы выше и чище этих монстров, которые сделали из этого строения свои ловчие угодья. – Сэр Кристофер ходил по комнате, роняя капли крови на доски паркета. – Они не лечат болезни, они растят кровавые плоды. Как вам удачно попал в руки список людей, которым надо задать вопросы! Как ловко они подгадали с вашим горем, чтобы сорвать эти плоды! Насытить свою утробу! Вы убивали демонов, но эти твари не лучше! Они! Именно они убили Рея Салеха! Человека, что был готов умереть по их слову, что ни разу не нарушил прямой приказ, что лил кровь за империю, не заслужил, в их глазах, даже права знать за что умирает! А им всего то надо было сделать так, чтобы сэр Ричард Гринривер взял свой топор и очистил сорняки. А потом вас выпнут с дырой сердца, без преданного товарища, как использованный лист бумаги. Ваше будущее, ваша воля, ваше право выбора, все это умерло даже не во имя какой-то цели, а просто потому, что эти твари разучились говорить!

– И у вас есть оказательства? – Голос Ричарда был подавлен.

– О, у меня есть доказательство. Бутылка чертова магического вина! Вам, разумеется, сказали, что тайная канцелярия ищет того, кто жестоко оскорбил императорскую фамилию, ведь вино это привилегия императоров! Я уже добрые десять лет не могу получить бутылку! Я подкупал, уговаривал, искал лазейки, и за все эти годы ни смог ничего! И тут, какой-то неизвестный злоумышленник берет и просто так ворует бутылку из подвала, что охраняем больше, чем казначество? Это просто нелепо! Ради обычного отравления!

– Поклянитесь! – Прорычал Гринривер.

– Поклясться в чем? Что я не лгу вам? Да будут свет и тьма свидетелями моей клятвы! – И теперь вокруг герцога взвился хоровод теней, сто светились не слишком ярким светом. Клятва была принята.

Ричард сгорбился в кресле. Словно на его плечи навалилась неподъёмная плита.

– Вас предали. Многократно. Сначала император глумливо нарисовал мишень на вашем друге. На своем верном слуге. Просто так. Забавы ради. Потом вами вскрыли все старые гнойники. Потом рею Салеху пришло время умереть, а вас напоили горячей дымящейся кровью. А потом вас выбросят. – Шторрмхолл почти кричал.

– Империя стоит смерти. – Ричард поднялся, пылая ненавистью. Свои слова он выплевывал.

– Империя стоит смерти! Она наша жизнь, наш смысл и наше служение. – Сэр Кристофер поддержал слова дворянской присяги.

– Я никогда не нарушу своих клятв. И дело не в каре. Для меня часть не пустой звук. – Гринривер продолжал выдавливать слова сквозь зубы.

– Я и не прошу вас нарушить клятвы. Я тоже чту их. И скажу честно, когда-то я бы хотел иметь такого сына как вы, Ричард Гринривер. Во славу вашу! – Герцог отсалютовал молодому человеку бутылкой.

– И что вы предлагаете? – Казалось, молодой человек с трудом сдерживает слезы.

– Послужить империи как можете послужить только вы. Надо вскрыть этот гнойник, что отравляет кровь нашего отечества.

– Не тяните! Я все еще вас не понимаю!

– О, все просто. – Герцог радостно улыбнулся. – Как насчет того, чтобы убить императора?

Глава 18

Большой зал для приемов подавлял. Высокие арочные колонны смыкались так высоко что гостю пришлось бы использовать бинокль, чтобы различить роспись свода. Только вот никому даже в голову не могло прийти, чтобы допустить зевак туда, где вершат историю этого мира.

Сегодня тут не звучала музыка. И почти не было людей. Сегодня был день принесения даров. Традиция древняя, зародившаяся еще в те дни, когда железные мечи считались царскими дарами и стоили в золоте по весу.

Традиция дешевого бахвальства, с годами получившая благородство выдержанного коньяка. И если раньше в зал приводили рабынь, тащили племенных скакунов и затаскивали, кроша напольное покрытие, древних идолов, то сейчас дары стали более изящными. Золото. Горы золота и серебра. Древние книги и артефакты исчезнувших стран. Ограненные камни полные магический энергии или заточенные в тех же камнях духи, что готовы служить любому, что выпустит их из темницы.

Нет, разумеется, рабыни кони и идолы никуда не делись. Просто сейчас распорядители выдавали на складах вы изящные куколки белого фарфора в обмен на то, что оказалось в бесконечных хранилищах казначейства. За последние столетия уж очень дорогими стало покрытие зала приемов.

Порядок церемонии был достаточно простым. В зал входил данник. За ним шли расторопные слуги, что тащили за собой дары. Данник оглашал размер даров и их складывали у стен. После чего, под милостивый кивок императора вассал удалялся в соседнюю комнату, где и ждал начала пира.

На пиру же попирались все сословные права, и ближе всего к императору сидели те, кто принес больше всех денег, или оказал особо важные услуги короне.

С чего такие сложности? Тут в дело вступают два фактора. Для начала, почему дарители идут по очереди? И почему не видят, что дарят другие вассалы? Все дело в богатом опыте. Дары императору не всегда добывались… законным путем. И частенько, если деньги не удавалось заработать, их пытались отнять у более удачливых но менее вооруженных коллег. Зачастую, успешно. Или украсть, разумеется, тайно. А потом все эти милые люди пересекались в одном зале, где каждый мог узнать кто именно виновен в том, что ты лишился денег. Иногда награбленное меняло до пяти владельцев, первый и последние из которых вспарывали друг другу глотки и пачкали белоснежный камень зала, от чего тот, со временем, сделался грязно-розового цвета.

А еще деньги можно было заменить услугой. Ценной для империи, но настолько деликатной, что счастливого награжденного могли вполне себе официально убить еще во дворце.

Так что в церемонии появилась некоторая приватность, или даже интимность.

При этом право платить деньги лично еще нужно было заслужить. Большая часть платила в казначейство векселями и даже не знало, что происходит за закрытыми воротами большого зала приемов.

Второй причиной, по которой церемония до сих пор существовало, стало возведенное в ранг Абсолюта тщеславие. Особым шиком было принести в зал приема столько даров, сколько в нем уже лежит.

В этот день все данники могли поговорить с императором на прямую. В этот день меняли владельцев целые провинции.

Иногда, правда, с пира кое-кто отправлялись на плаху, но и это тоже было частью традиции.

А еще через несколько дней после дня уплаты налогов проходило ежегодное дворянское собрание. Различались эти события точно так же, как и времена, в которые они зародились. А разделяло их почти две тысячи лет.

В целом, двор жил очень нескучно. Империя пила кровь своих подданных как воду, а многие чиновники работали на своих должностях и после смерти. При чем, если человек при жизни работал хорошо, во смерти ему оставляли волю. И платили зарплату. А если работал плохо, то…

Этот мир так не узнал философского учения о любви и прощении. Получилось мрачновато, но тоже не плохо. Особенно для места, где человек отнюдь не вершина пищевой цепочки.

Но вернемся в зал приемов.

Герцог Штормхолл был на особом счету в империи. Человек способный организовать бесследное исчезновение целой правящей династии в соседнем, пусть и небольшом государстве, и в одиночку разграбивший указанную страну, а потом до кучи и заработавший на военных контрактах, ссуду на которые сам и организовал (разумеется, деньги давал еще один ограбленный банк), был в империи на особмо счету.

И потому шел последним.

– Кристофер! Безмерно рад нашей встрече. – Тон императора намекал на приятельские отношения.

Его императорское величество, Виктор Седьмой, расслабленно сидел на троне, закинув ногу на подлокотник. Тяжелая корона и императорские регалии лежали рядом, на бархатных подушках, что располагались на мраморных тумбах. Голову самодержца украшал тонких золотой ободок с крупными сапфирами.

– Взаимно, мой лорд, даю слово, эта встреча вам запомнится на долго! – Штормхолл коротко поклонился. Одной из его привилегий была возможность обращаться к императору не по протоколу.

За спиной герцога стоял Ричард Гринривер. Молодой человек был облачен в костюм в фамильных цветах. Он тяжело опирался на костяную трость. Права говорить у него не было. И вообще по протоколу быть тут он не должен был. Но сэру Кристоферу много дозволялось.

– Смотрю, вы решили взять под крыло юного Гринривера? – император улыбнулся. – Мне докладывали, что молодой человек достаточно перспективен. И не слишком щепетилен.

– О да, молодой человек действительно заслуживает всяческого поощрения и с возрастом станет выдающимся человеком. Будет достойная смена. – Герцог ухмыльнулся в усы.

– Смена? Неужто вы собрались на покой? – Было видно, что самодержец не против поболтать.

– О, что вы, конечно нет, я собираюсь жить вечно! – заявил аристократ.

К слову, это была не фигура речи.

– Тогда зачем? Я знаю, как вы относитесь к конкурентам. – Удивился Виктор.

– Гринривер достаточно умен, чтобы не переходить мне дорогу, и уже достаточно богат чтобы не делить со мной деньги. Но он может неплохо разделить службу. Я не всегда могу быть в двух местах одновременно. А талант молодого решать проблемы по истине легендарен!

– О да! Утром секретарь мне принес ворох бумаг, среди которых преобладали прошения о помиловании. Особенно меня позабавил тот факт, что о некоторых прегрешениях своих подданных я узнал уже из этих покаянных писем. – Продолжал веселиться самодержец.

– И что же вы решили?

– Разумеется, подписал! К тому же, они все прислали чеки. Так что благодаря вам с Гринривером я уже на десять процентов увеличил годовой бюджет. – Император поднялся с трона и потянулся. На троне провел добрых шесть часов.

– А может отправить молодого человека бороться коррупцией?

– С коррупцией? – Удивился владетель земель людских.

– Ну да. Нет, согласен, из него чиновник как стилет из стенобитного орудия, но можно, например, дозволить ему самолично убивать казнокрадов. – Штормхолл улыбнулся, демонстрируя тот факт, что он шутит.

– Простые решения всегда самые притягательные. – Император вздохнул и вернулся на трон. – Карьерные перспективы Ричарда мы обсудим на пиру. А теперь удивите меня. В прошлом году вы засыпали монетами весь зал ровным слоем. Сильно сомневаюсь, что в этом году вам удастся нечто подобное. Как минимум, у Истории совершенно точно больше ничего не осталось.

Последнюю фразу снова сопровождала улыбка.

Герцог огляделся. Дары императору традиционно сваливали вдоль стен. Именно сваливали. Так что к концу дня зал напоминал склад. Или сокровищницу восточного владыки, что так падок на дары цвета пустыни на рассвете. И где не знали развитой финансовой системы.

– О, в этом году у меня совершенно особые подарки. Не столь… объёмные, как я обычно дарю, но клянусь своими предками, такого вам, мой лорд, еще не дарили! Дозвольте вас удивить?

– Дозволяю! – Император снова развалился на троне.

– Ричард, прошу вас! – Штормхолл обратился к молчаливому спутнику.

Все так же, не произнося ни звука, Ричард протянул герцогу небольшую лакированную шкатулку. Сэр Кристофер бережно откинул крышку и сделал несколько шагов к трону.

– И что же вы мне принесли сегодня? Что стоит больше горы золота? Хм… Артефакты?

– Это не просто артефакты! – Герцог продемонстрировал содержимое шкатулки – три тонких блестящих палочки, то ли из кости то ли из камня. – И имя им: Смерть, Беспомощность и Предательство!

На каждой фразе герцог ломал по одной палочке.

Когда сломалась первая палочка у всех, кто был в зале, за исключением Гринривера, Штормхолла и Императора, а это два десятка гвардейцев и несколько писарей, осыпались грудами раскалённого пепла.

Вторая палочка выжгла всю магию. С тихим звоном осыпались магические светильники На пальцах Штормхолла и императора растрескались и осыпались крошкой артефакты. Сразу воцарился полумрак.

И с последней палочкой мир за пределами зала остановился. На это намекала застывшая за окном птица.

А в руках графа появился небольшой револьвер.

– Как вам дары, мой лорд? Вы счастливы? Вы поражены? – В голосе Штормхолла прозвучала издевка.

Сам тоже изменился. Свободную руку мужчина прижал ко лбу и с противных хрустом сорвал с лица маску. На пол упал кусок кожи, содранной счьего-то лица.

Под маской обнаружилось другое лицо, совершенно не похожее на то, что было раньше.

Вытянутое, с тонкими чертами и большой залысиной. Лишь глаза остались те же, яркие и злые.

На лице императора отразилось смятение. Он сморщил лоб, и сложил ладони в какой-то странный жест. Словно хотел материализовать невербальную форму магии. Но магия не отзывалась. Внутренний огонь в душе властителя людей пропал. Императору первый раз в жизни стало холодно.

– Кто вы? – Виктор обрел дар речи далеко не сразу. Все это время тот, кто раньше был герцогом Штормхолом терпеливо ждал, не сводя дула револьвера с мужчины.

– Разрешите представиться, Даниэль Грохэм, архимаг иллюзий. – Незнакомец вежливо расклянялся.

– А герцог Штормхолл? – Уточнил император, возвращая маску спокойствия на лицо. Он с подозрением смотрел на кусок кожи у ног визитера.

– О, вы все верно поняли. Это было его лицо. – архимаг проследил направление взгляда собеседника. – Герцог мертв, уже пять лет. А я занял его место.

– И разумеется, вы все расскажете? – то что появилось на лице императора не слишком походило на улыбку.

– Да, разумеется. Понимаете, я уже шесть десятков лет живу чужими жизнями. И только в такие моменты я могу хоть с кем-то поговорить откровенно. – Даниэль смущенно улыбнулся.

– Ричард Гринривер! Взываю к вашей клятве! – В голосе императора прозвучало отчаяние. Непривычно молчаливый Гринривер бросил на императора невидящий взгляд, и снова уставился в пустоту, тяжело опираясь на трость.

– Увы, он вам не поможет. Артефакт сжигает всю внешнюю магию, но не затрагивает заклинания, действие которых началось внутри человеческого тела. Так что Ричард сейчас смотрит удивительный сон. Но пока не будем о нем. Свою роль он сыграет позже. – Объяснил происходящее архимаг. Вы должны услышать всю историю, перед тем как умрете.

– Избавьте меня от подобный чепухи! У меня аллергия на бред сумасшедших! – император вновь потерял самообладание и поднялся с трона.

– Пожалуйста, проявите терпение. Иначе я прострелю вам ноги. И все равно поведаю историю. А если вы надеетесь истечь кровью, то вынужден вас огорчить, Виктор, я очень хорошо стреляю. А вы без вашей магии обычный, не слишком тренированный человек. Так что советую обойтись без лишних движений, и тогда, слово джентльмена, мы обойдемся без излишних страданий.

– Слушаю! – зубы властителя людей сжались до хруста.

– Чтобы внести ясность, вокруг вас одно из высших заклинаний школы иллюзий. Мое изобретение. Называется оно «Театральная постановка», в его основе стоит древнее заклятие «Кисть реальности».

– Но ведь архимагов школы иллюзии даже теоретически не может существует! – Пораженно возразил император.

– Что только подтверждает их существование. Мы решили, что мир должен нас забыть, и мир нас забыл. Не слишком масштабное воздействие. Но оно принесло свои плоды. – В голосе бывшего герцога звучало самодовольство.

– Вас много?

– Не то, чтобы очень. Меньше десятка. – Архимаг вздохнул.

– И кому вы служите?

– Себе. Мы космополиты. Понимаете, то, что на начальных уровнях постижения силы фиглярство и живые картинки на бумаге, в конце концов превращается в чудесный сон, где каждый из нас волен делать что хочет. А когда ты можешь себе выдумать любую судьбу, очень сложно верить в то, что имеет значение, на какой территории ты появился на свет. – Архимаг снова вздохнул. – Но такие мысли слишком радикальны для людей, что считают важным свое географическое положение при рождении. Сотню лет назад меня едва ли не сожгли на костре за подобные слова.

– И где же вы родились? – Не смотря на ситуацию в голосе императора появилось любопытство.

– Не важно. Этой страны уже много лет не существует. Я лично об этом позаботился. Тот, у кого есть корни, не в силах летать. А я мню себя драконом!

– Летающей ящерицей что таскает почту и охлажденную рыбу с побережья? – Виктор презрительно хмыкнул и опустился на трон.

– Властителем небес, что может пересекать весь мир из конца в конец. И не знает над собой иного властителя кроме холодного ветра над океаном. – Спокойно ответил Даниэль. – Не пытайтесь меня задеть, я слишком давно все для себя понял. Но вернемся к нашей истории.

– Ваши цели?

– Мои цели, все верно, спасибо что интересуетесь. Обычно на этом месте мои жертвы начинают молить о пощаде. – Грэхем извлек из кармана платок и вытер лоб. – Обретая власть над миром, появляется скука. Каждый из нас развлекает себя как только может.

– И сейчас вы развлекаетесь?

– Да. Все именно так. Так вот. Мой взор нал на серединную империю. Сильнейшее государство на континенте. Ненасытный монстр, который пожирает земли и народы. Сначала мне было просто любопытно, на сколько хороши ее службы охраны. Я занял место герцога Штормхолла и стал ваши данником. Заметьте, лучшим. Вашим преданным слугой. Признаться, это были не самая худшая моя личность. Я даже провел тризну по почившему.

– Зачем? Зачем вам все это?

– Сначала мне было любопытно. А потом я решил исправить вашу страну. Слишком много жестокости, слишком много крови. В наш просвещённый век вы тянете мир в варварство. Потому я решил исправить его. – речь Даниэля ускорилась, он стал выглядеть возбужденным.

– Да? И каким образом? Убив меня и ввергнув страну в пучину гражданской войны? Решили залить огонь провью?

– Гражданская война была бы, убей я всю императорскую семью. – Архимаг пожал плечами. – А так умрете только вы. Ваш брат займет трон. И отстранит от власти всех этих бессмертных ублюдков, что стоят за ним. Но сделает это при их полной поддержке. Ведь именно это они убили вас!

– Да? И как вы подобное провернете? Вы заходите в комнату, произносите заклинание, а в итоге выживает только один человек, который всем поведает жуткую историю про то, что императора сместила его служба безопасности? Вы не интриган, вы кретин!

– Оу, это было грубо! Но я прощаю вам вашу бестактность, сложно быть вежливым, когда перед тобой всегда пресмыкаются. – Даниэль задумчиво потер подбородок. – Но я все же отвечу, люблю, знаете ли, видеть обреченность в глазах. Это истинное признание величия. Словно я не человек, а воплощенная стихия. Никто не будет молить о пощаде землетрясение или грозовой фронт. Не будете молить и вы. Слушайте. Слушайте и восхищайтесь!

Ответом архимагу был полный призрения взгляд.

– Мой заклинание останавливает время. В этом месте И не зря оно называется «Театральная постановка», если вам угодно, сейчас мы с вами за кулисами. Когда действие заклятия спадет, то мир снова придёт в движение. И когда сюда вбежит переполошившаяся стража, то они увидят зал полный трупов, и Ричарда Гринривера, что будет выть и молить небеса развеять этот сон. Когда пройдет дознание, то все увидят, что Гринривер сошел сума, из-за гибели своего друга. Недавний кровавый поход по поместьям знати окончательно подточил его рассудок. Герцог Штормхолл, восхищаясь лихостью молодого человека, дабы его подбодрить, приводит его на церемонию вручения даров, и тут бах! – Даниэль взмахнул рукой. – Рассудок покидает молодого человека окончательно. Ведь его способность так подходит для уничтожения защищённых целей. Сначала шух! И с хлопком умирает герцог Штормхол. А безумный Ричард мчится к трону и прикасается к вашей голове, оставляя лишь кусок черепа. Только вот собранное для удара магия оборачивается огненным штормом и сжигает всех охранников. Как вам картина?

И снова император не проронил ни слова.

– А что видит ваша семья? Ульрих заигрался. Ульрих позволил десяткам заговоров вырасти и вырвал их с кровью! В по полу текли чернила и деньги, наполняя ресурсами истощенную казну и приводя заигравшуюся знать к покорности. При этом заговорщиков фактически вынудили предать! Ульрих привел в ваш дом безумца, обосновывая это интересами государства. Поил его безумие болью, выпускает порезвиться, как волка в овчарню, и в итоге окончательно спятивший волшебник убивает императора!

– Менталисты вскроют голову Гринривера и узнают правду! – Все же не выдержал Виктор.

– Они узнают только то, что считает правдой сам Ричард. А узнают они очень странную вещь! Они увидят то, как Ричард пытается вас спасти! И это станет доказательством его безумия.

– Звучит бредово. Вы всерьез думаете, что в эту историю хоть кто-то поверит? – Хмыкнул Виктор.

– А у них не будет другого варианта. Под всеми клятвами Ричард расскажет всем эту версию.

– Но пока я не понимаю, с чего вдруг Ричард вообще поведаем всем именно ваши слова. Он ведь под заклятием ментального контроля!

– Нет, он не под заклинанием ментального контроля. – Хмыкнул архимаг. – На него наложена совершенная иллюзия, и он сейчас видит чуть иную версию происходящего. Я это я тоже вам поведаю. Очень рассчитываю на аплодисменты.

– Удивите меня! – Император холодно улыбнулся.

– Все очень просто! – Архимаг самодовольно улыбнулся. – Расскажу вам историю, которую через час будут слушать дознаватели. Вчера я пришел к Гринриверу в гости, и предложил ему убить вас. Нашел для этого слова. Был крайне убедительным! Ричард, не будь дураком, согласился. Только нюанс в том, что в паре моментов я серьезно прокололся, когда подталкивал молодого человека на преступление. Но это для меня прокололся, Ричард же уверен что там что сумел раскусить меня в последний момент. Он знает, что я его обманул. И молодой человек, как истинный патриот, и верный присяге сукин сын, сейчас собирается довести дело почти до конца, и изменить направление удара, в последний момент. Ведь он видит почти то, что происходит на самом деле, за исключением нескольких моментов. Неблагодарный ублюдок, герцог Штормхолл, что решил очистить империю от скверны, но оставив руки чистыми. Несколько могущественных артефактов, что проникли во дворец под видом даров… – Даниэль перевел дыхание и снова промокнул лоб платком.

– Значит, он мне верен? – Император удивленно приподнял бровию.

– Как собака! – В голосе заговорщика был искренний восторг. – Так что, когда дознаватели вскроют бедняге череп, то там будет только безумие человека, который потерял все. И тот факт, что психопата вывели на расстояние удара сами дознаватели с Ульрихом во главе, это заставит вашу семью изменить что-то. Например, всерьез ограничит влияние личей на политику. Охранка, в лице вашего цепного духа, сама себя освежует, но сделает так, как попросит ваш брат. Да и сами дознаватели не будут слишком препятствовать. Ведь вчера Ричард весь вечер говорил сам с собой! Сразу после нескольких десятков убийств! А герцог Штормхолл провел вечер в компании старых приятелей, среди которых есть пара магов, и не простых, а из коллегии. Они поклянутся, что с ними был живой человек, а не иллюзия. Так что знакомьтесь, идеальное притупление!

Архимаг рассмеялся, как человек абсолютно довольный жизнью.

– И разумеется, у вас есть планы насчет моего брата? – Плечи Виктора поникли.

– Да, граф Эдмунд, близкий друг будущего императора, сейчас на водах. А я уже успел изучить его жизнь. Так что буду спать с его женой, воспитывать его детей и помогу принять императору правильные решения! Наш мир слишком устал от войны и крови. И я накладываю давящую повозку на его раны. К сожалению, пережимать приходится вашу шею, мой лорд.

– А что дальше? Что будет со страной?

– Увы, но эта часть истории вас уже не касается, может быть, я поведаю ее графу Эдмунду, когда буду забирать его жизнь. Ваше время истекло, Император. Дозволяю задать один вопрос.

– Что видит сейчас Ричард? – Глухо спросил поверженный император.

– О, тут все просто, в его удивительном сне наяву герцог Штормхолл занял место на троне, а вы стоите перед ним, так и не преклонив колени, и слушаете обличительные речи. Поверьте, в этом сне я очень убедителен. Так что Ричард сейчас поднимает свою зачарованную трость и подходит к вам. – Архимаг бросил взгляд на Гринривера, который пришел в движение и решительно подходил к трону. – Сейчас он спросит, можно ли ему смотреть вам в глаза перед ударом, он повернется к трон…

Даниэль Грохем замолчал. Сделал он по достаточно уважительной причине. Кончик трости торчал из пол левой глазницы архимага. Удар зачарованного аксессуара в затылок прошел сквозь череп и мгновенно убил заговорщика.

– Сдохни тварь! Жаль, не времени пытать вас, мой император! – На лицо Ричарда Гринривера наползла гримаса сладострастия.

Император Виктор Седьмой зааплодировал.

Эпилог

Шесть часов после покушения.

– Ну что, ты мне расскажешь, как ты его вычислил? – Джимми поставил на стол огромную тарелку с мягкими шоколадными конфетами и принялся уничтожать сладости.

– Даниэль был слишком молод. Талантливый мальчик, но ошибся, как и многие до него. На мелочи проколся. – Ульрих посмотрел на светильник через пузатый бокал с коньяком и с видимым наслаждением вдохнул запах. – Он проверял свои силы и заигрался. Слишком много стало заговоров. Слишком спонтанные, слишком трусливые люди вдруг начинали замышлять против власти. Подлость – это не заразная болезнь, предательство, конечно ширится, если заговорщиков становится слишком много, но тут группы были не связаны между собой. И я стал искать. И знаешь, что самое удивительное?

– Даже гадать не буву. Фкуфные конфеты, фотеф? – Начальник охраны дворца дурачился.

– Я ничего не нашел. Вообще ничего. Пришлось думать. К счастью, когда Штормхолл внезапно сумел ограбить казну Валурийцев, я доился послать надежного человека. И пришел к верным выводам. – первый император сделал большой глоток и стал катать напиток на языке.

– И где же он там себя выдал? – Джимми оторвался от конфет.

– Слишком идеально исполненный план. Филигранный. Без единой осечки. Само совершенство. Не мог его исполнить такой человек как Штормхолл. Слишком импульсивен. А дальше дело техники. Растянуть сеть, натолкнуть на нужные мысли, подобрать исполнителя, так чтобы Грохем решил, что это он сам этого исполнителя выбрал. А дальше мне осталось только ждать, попутно вычищая измену, казанокрадов и дуркав. Скопом.

– Хорошо, понял, но почему именно эти двое? Салех и Гринривер? – Джимми подогнул ноги под себя. – Нет, безусловно, они идеальные гловорезы. Но использовать их для подобной цели… Они же кретины! Первостепеннейшие!

– Знаешь, Джимми, самая большая проблема идиотов в том, что они не могут понять тот простой факт, что они идиоты. Потому что они идиоты.

– Все равно не понял. – одержимый древним духом мальчик грустно вздохнул.

– Просто поверь, они действительно идеальны! И вот за таких исполнителей надо выпить! – Ульрих отсалютовал бокалом.

– Кстати, и что теперь будут делать с Ричардом? Он ведь действительно собирался убить Виктора.

– О тут все гораздо интереснее! – Ульрих очень неприятно ухмыльнулся.

Десять минут спустя.

– АААААААААААААА!

В центре зала в воздухе висел Ричард Гринривер. Он обугливался в потоках пламени и тут же оживал, изображая из себя финика.

– И что мне с ним делать? – Виктор продолжал выпускать потоки пламени и раз за разом запекать неудачливого убийцу.

– Для начала, сожги ему глотку, а то уши болят. – Ульрих поморщился. – Вот так гораздо лучше, спасибо! – Добавил старик, когда вопль оборвался. – Ну, если ты хочешь его убить, действовать надо слегка иначе.

– Если бы он был верен, я был бы мертв. – Устало ответил Виктор и задумчиво пошевелил усами. – Он предал, и спаси меня. Но я все равно не понимаю, ведь среди паладинов не бывает предателей!

– Среди паладинов никто никогда не совершал предательство. – Поправил потомка первый император. – А это важный нюанс.

– И что бы ты сделал на моем месте?

– Взял бы с него клятву, и выпнул куда подальше. С душехранителем на пару. У меня как раз есть одна подходящая дыра, на юге. Такие люди нужны государству. Как раз к концу практики успеют решить одну старую проблему. Или сгинут. Редкие кадры!

– Да уж, видел бы ты его лицо, когда я принялся его благодарить за свое убийство! – Император действующий расхохотался и отправил очередной вихрь пламени в ожившего Гринривера. – Я думал он прям сейчас тронется умом на самом деле! А вообще, страшный он человек! Не думал, что такие бывают.

– Кадры решают все. – Старик пожал плечами.

– Если Гринривер тебе нужен, я сохраню ему жизнь, папа! – Последнее слово было произнесено с каким-то глубинным сарказмом.

– Я тебе уже две тысячи лет… – Ульрих внезапно осекся. – Впрочем, не только тебе. Хорошо так тому и быть.

– Надеюсь, в столице эти двое больше никогда не появятся?

– Не могу тебе обещать. Но дам слово что все отныне будет согласовано с тобой. И отдай мне ту кобылу, что прислал граф Малькор. Я давно облизывался. Она всерьез улучшит…

– Папа, только избавь меня от очередной лекции по лошадям! А вообще, давай запретим этот варварский обычай с данью? Мы живем в век пара, может пора делаться цивилизованнее?

– Вот сначала придумай, как заставить самых именитых разбойников платить все налоги каким-то другим способом, тогда и поговорим об этом. – Жестко ответил старик.

Виктор тяжело вздохнул и поднялся с трона.

– Он твой. Не желаю больше его видеть. Никогда. – Бросил император, и покинул зал через центральный вход. Не оборачиваясь.

Ульрих навис над обнаженным графенышем, которого император на прощанье обратил горсткой пепла.

– Мой мальчик! У меня для тебя отличные новости! – Широко улыбнулся Ульрих.

Гринривер снова завопил. От ужаса.

Сутки после покушения.

– Правильно ли я вас понимаю, Рей Салех жив и поехал к своей семье? – Ричард ошарашенно таращил глаза, силясь овладеть лицом. – И он прибудет обратно через три дня, на дирижабле, и мне следует ждать его в порту, а потом совместно дождаться нового назначения и прибыть на место дальнейшего прохождения практики?

– Да. И я очень рассчитываю на то, что я больше о вас не услышу. Вы выполнили свою роль в этой пьесе. Больше вы мне не нужны. – Голос Ульриха был бесстрастен. – Надеюсь, вы не будете задавать мне глупых вопросов?

– Смотря что считать глупым вопросом. – Ответил Гринривер севшим голосом.

– Это и был глупый вопрос, но самый глупый вопрос мог быть «почему вы мне ничего не сказали и почему меня использовали».

– Я… Спасибо, я и так понял!

– Вот и славно. Прощайте, молодой человек.

– Катитесь к демонам, дедушка! – Зло ответил Ричард закрытой двери. Руки его тряслись.

За сутки до отравления Рея Салеха.

– Рей? Входите. У вас ко мне какой-то вопрос? – Первый император изучал бумаги разложенные на столе.

– Скорее просьба. Вы тогда сказали что если они будут…

– Просите. – Холодно ответил Ульрих.

– Я это, не за себя, за Ричарда. Отпустите вы его, пожалуйста?

– Удивительная просьба, учитывая кто я и кто Гринривер. Я думаю, у вас есть какие-то резоны?

– Да, вы же знаете, прокляли Гринривера. Демон тот. Я тут почитал о проклятиях. А если вы на него давить еще раз начнете, он же поклянется душей что вас уничтожит. А будет это обязательно. А я все же душехранитель, ну и вот. Помрет ведь. – Бывший лейтенант смутился.

– Похвальная забота. В целом, свои задачи вы тут почти все выполнили. И исполнение этой просьбы мне ничего не будет стоить. – Старик поднял голову и пристально посмотрел Рею Салеху в глаза. – Но я не могу вам обещать, что так будет всегда. Признаться, у меня на молодого человека большие планы. В моей работе очень сложно найти… приемника.

– Ну, если вы годков через десять о нем вспомните, я думаю он уже пообтешется, и так не будет паниковать. Или мы с проклятием найдем чего сделать. – Озвучил мысль громила.

– Хорошо, можете сказать ему, что вы на меня надавили и заставили оставить его в покое.

– Не, если я так ему скажу, и вы действительно отставите его в покое, он же потом мне одежду чистить начнет, а потом какому-то богу будет угрожать что я тому богу кости переломаю. Рей отрицательно покачал головой.

Ульрих скривил губы в подобие улыбки.

– Хорошо. Я сам его проинформирую. И Рей…

– Да, сэр?

– Не знаю, говорит ли вам Ричард или нет, но вы превосходно справляетесь со своей работой.

Где-то за неделю до покушения.

– ЧТО? – От вопля Ульриха стены пошли трещинами. Испуганные дознаватели вжались в кладку и слегка расплющились.

– Рей Салех вылез из холодильника и поинтересовался, долго ли ему нужно будет из себя изображать мертвеца. Я слегка растерялся и отпустил его на побывку домой, под свою…

– Я и в первый раз это услышал! – Ульрих поднялся из за стола и упер взгляд в проштрафившийся подчиненных. – То есть вы, два дебила, дегенераты, даже тут облажались? В обычном отравлении? Вы хоть кровь его взяли?

– Да! – Дознаватель с бесстрастным лицом, которое сейчас пошло натуральными трещинами, преданно ел глазами начальство. – Там целый набор мутаций, в метаболизме. Наш состав его не убил, а ввел в подобие летаргического сна. Мы не знаем как такое…

– Так, джентльмены, сейчас я засуну вас в такую задницу, что вы даже и не знаете подобные глубины! И только тот факт, что больше никто не лажал так крупно, за последние пол сотни лет, сохраняет вам сейчас жизнь! Мне позарез нужна одна вещь, которую оставил в горах на юге. И вы туда отправитесь. Немедленно. Только рапорты напишите. Подробные. Что там за мутация была…

– Так может мы его…

– Ни в коему случае! Запрещаю! Если хоть волос упадет с его головы… – Первый император натурально шипел.

– Слаба богам что он и так лысый. – Обрадованно пробормотал второй дознаватель.

– А добираться, вы, голуби мои, пешком. Пробежитесь. Маги смерти вы или кто? Я запрещаю вам пользоваться транспортом до момента, пока не добудете цель задания. У вас еще вопросы, господа? Или, может, благодарения богам?

Сутки спустя.

Ричард присел на гранитную тумбу набережной и попытался разжечь трубку трясущимися руками. На дворец он старался не смотреть. Один вид монументального строения вселял в молодого человека первозданный ужас. Он мечтал как можно скорее оказаться как можно дальше от столицы.

Молодой человек в костюме храмового служителя, кажется, соткался из воздуха. Ричард вздрогнул, и чертыхнувшись, просыпал спички на мостовую.

– Сэр Ричард? – Вежливо поинтересовался незнакомец.

– Вы знаете, что в столице бесследно исчезают люди? – Ответил графеныш вместо приветствия. – Собственный страх приводил молодого человека в бешенство.

– Меня зовут Эдриан, и я представляю коллегию светлых культов нашей благословенной столицы. – Служитель протянул простую белую визитку.

– И что от меня надо светлым братиям? – Ричард дернул щекой. Последние сутки он постоянно это делал. Врачи называют подобное состояние нервным тиком.

– До нас дошли слухи, что вы оказали милость брату Джастину, настоятелю внутренней часовни. И освятили храм. Так, словно его посетил аватар божества! – В голосе служителя прозвучали экзальтированные нотки.

– Было такое. А брат Джастин рассказывал, как именно мы это сделали?

– Увы. Брат Джастин сказал, что вы пожелали сохранить это в тайне. Мы уважаем ваше право на молчание, но коллегия уполномочила меня смиренно просить вас оказать милость и освятить главный городской храм. – Голос Эдриана звенел.

– И что, на колени встанете, в молитвенной просьбе? – Ричард все же совладав со спичками и глубоко затянулся ароматным дымом.

Служитель лишь молча опустился в молитвенную позу и коснулся лбом брусчатки.

Гринривер снова затянулся, на губах его появилась кривая усмешка.

– Хорошо, я могу попробовать, но ничего не обещаю. А брат Джастин, случайно, не говорил, что мои методы… могут отличаться от общепринятых?

– Брат Джастин что-то говорил подобное, при этом его глаза источали истинный свет. Он уверовал и… – Голос служителя можно было различить лишь с большим трудом.

– Значит, сделаете все что я скажу? – Ричард поднял коленопреклонённого монаха с пола и принялся отряхивать его мантию. Если бы рядом был рей Салех, он бы дал несчастному совет немедленно прыгать в реку и пытаться уйти под водой.

– Истинно так!

– Это отлично, это просто отлично! – К Ричарду стремительно возвращалось хорошее настроение. – Но сразу скажу, ничего не обещаю, все же брат Джастин и прихожане храма очень истово молились и…

– Мы знаем, что боги не всегда откликаются. В нас живет надежда и…

Гринривер оглушительно свистнул, привлекая внимание возницы.

– Куда желает отправиться благородны сэр?

– В бордель! В лучший бордель этого города! – Ричард закинул в карету саквояж из человеческой кожи, костяную трость и своего невольного спутника.

– Но… – жалобно проблеял Эдриан.

– Нам нужны грешницы, ведь только они могут истово каяться. Поверьте мне, я эксперт! – Ричард возбуждённо махал руками и кинул золотой извозчику чтобы тот гнал как можно быстрее.

– Хорошо сэр! Я…

– Кстати, Эдриан, у меня к вам вопрос. Как святого человека к святому человеку. – Ричард развалился на мягкой силушке.

– Все что в моих силах, сэр!

– Не подскажете, где тут можно купить кокаиннум?

Монах стер пот с лица рукавом мантии. Такого духовного опыта у него еще в жизни не было.

Тимофей Царенко Солнце, море... Дирижабль.

Глава 1

- Ох, давненько у меня гостей не было! – Радостно поприветствовал визитеров пухлый мужчина в форменном сюртуке делоуправителей.

Небольшой уютный кабинет затерялся в недрах двадцать четвертого управления. Чтобы его найти, Ричарду и Рею пришлось потратить добрый час. Уж очень запутанными были коридоры обители бюрократии.

- Мы шесть раз успели заблудиться! – раздраженно буркнул молодой человек в черном костюме-тройке. Он прошел в кабинет и бесцеремонно уселся в кресло.

Вся внешность визитёра просто кричала о достатке. А тонкие черты лица и тяжелая грива золотых волос выдавали породу. Нет, даже не так, породу.

- Да ладно тебе бурчать, ну подумаешь, заблудились бы. Тут достаточно много людей ходит. Всяко, от голода бы не померли. – Второй визитёр отличался от первого так же, как тяжелый броневик отличается от породистого скакуна.

Громила, который вошёл в кабинет за породистым хлыщем, производил поистине ошеломительное впечатление. Для начала, у визитёра не было ноги ниже колена. Левой. Её заменял литой протез в форме совиной лапы. Но по мужчине нельзя было сказать, что увечье хоть как-то его стесняет. Скорее оно пугало окружающих, для которых попасть под протез было гарантией тяжёлой травмы.

А ещё бы вы точно не хотели встретить подобного персонажа ночью в тёмной подворотне. Да и при встрече на оживлённой улице, при свете дня, руки непроизвольно тянутся к карманам (нет, не за пистолетом, тут нужна тяжелая картечница, минимум) а за кошельком. Вдруг этот господин согласиться взять деньгами?

- Мистер Салех, я не готов питаться государственными служащими! – Щёголь закинул ногу за ногу и уставился на хозяина кабинета.

Тот бросил взгляд на громилу, словно запоминая внешность, для того чтобы дать словесный портрет полицейскому. Кстати, это было не так сложно. Мужчина представлял собой одну сплошную особую примету. Бугристая лысая голова и покрытое шрамами лицо выглядело так, будто с громилы содрали кожу. Правая рука затянута в толстую плотную перчатку и была заметно толще левой.

- Ну, я вынужден признать, служащие это не самая плохая еда. – Владелец кабинета понимающе улыбнулся. – Мышцы мягкие, много жира. Приманку можно соорудить из кучки купюр. Главное делать всё достаточно тихо и тогда популяции здешних чиновников хватит чтобы прокормить двух деятельных молодых людей на протяжении как минимум пары лет. А если вы сумеете сохранять мясо, то и дольше. К сожалению, тут большие проблемы с источником соли.

Весь этот пассаж чиновник произнес с абсолютно каменным лицом.

Гости кабинета ошарашенно молчали, таращась на хозяина кабинета так, будто у него выросли рога. Хотя внешностью мужчина не выделялся. Небольшой рост, чуть полноватый, аккуратно подстриженные волосы. Мягкие черты лица и внимательные карие глаза. А ещё аккуратные очки в тонкой оправе.

Молчание затягивалось.

- А если закоптить? – нашёлся громила.

- Тогда обязательно занесите мне кусочек. Рекомендую начать, кстати, с южного крыла, там обитает наиболее бездеятельная популяция. Очень нежное мясо… Я думаю.

Снова воцарилось молчание.

А потом грянул хохот. Мужчины искренне смеялись, утирая слезы. Чиновник скрипуче хихикал, громила изображал из себя бочку, а щёголь совершенно некультурно ржал. Кстати, стало ясно, почему большого лысого человека никто не мог заподозрить в дружелюбии. Всё дело было в зубах. Массивные, неровные, заострённые. В количестве, явно большем чем тридцать две штуки, предусмотренные природой.

- Эрих Мирой, господа, рад знакомству. Чаю? – Первым совладал с собой чиновник.

- Ричард Гринривер, виконт. Не откажусь. – Представился щёголь.

- Рей Салех, сквайр. – Громила примостил свой зад к стене.

- Надеюсь, вы по адресу? Признаться, мне будет грустно осознать, что такие интересные люди просто ошиблись кабинетом. – Мирой загремел посудой.

Салех выглянул из кабинета, посмотрел на табличку, сверился с клочком бумаги, вернулся в кабинет.

- Если что, вы находитесь в министерстве отпускного довольствования. Джентльмены, молоко, сахар?

- А что за чай? – Уточнил громила.

- Красный, из южных колоний. – Пояснил хозяин кабинета.

- Ферментированный? – Рей подошел к столу и зашевелил ноздрями.

- Только подсушенный. Ферментированный чай у меня тоже есть, чёрный. Если хотите, могу вам заварить.

- Спасибо, не хочу вас обременять. – Громила вернулся на своё место. - Мне тогда со сливками и сахаром, и такой же сэру Ричарду.

- О буквально минутку. А пока господа рассказывайте, с чем пожаловали. Признаться, вы за этот год третьи посетители. – Чиновник положил ладонь на бок медного чайника, в который успел налить воды из кувшина, и из носика моментально повалил пар.

- Вы маг? – Удивился Гринривер. – И что же в таком случае вы делаете в управлении?

- Наслаждаюсь жизнью. – Мирой поправил очки и внимательно взглянул на Ричарда. – Или вы думаете, что работа, для которой надо общаться с десятком человек за год может быть чем-то иным, кроме синекуры?

- Откровенно. – Хмыкнул Салех.

- Тогда поведайте свою историю? Чем вы умудрились заслужить отпуск за государственный счёт? Выручили особу королевской семьи в крайне пикантных обстоятельствах?

- Не, император нас не любит. Мы на него дважды покушались. Один раз даже успешно. – Рей покачал головой.

- О, неожиданно. – Рука чиновника на мгновение замерла над чайником, высыпая туда ложку высушенных листьев.

- Вы действительно нас не узнали? – Удивился Ричард.

- А должен был? – Мирой ещё раз внимательно осмотрел визитёров.

- Да о нас в газетах постоянно пишут. – Хмыкнул Салех. - Вот этот крендель белобрысый носит целый рад занимательных титулов. «Личный палач императора», «Палач народов», а ещё мы «Миротворцы востока». И даже «Предтечи света созидающего», но это долго и мало кто запомнил.

- О, какая жалость что я не читаю газеты! – Чиновник радостно улыбнулся и достал кувшин сливок из сейфа. Сейф оказался холодильной камерой и там можно было заметить головку молодого сыра и свежую зелень. – Джентльмены, надеюсь, вы не в обиде?

- Скорее наоборот. Благодарны. Последнее время сложно даже в ресторане посидеть. Единственное место, где мы можем нормально общаться – это наше учебное заведение, но сейчас там пусто и все отправились на практику.

- Обычно нас кормят бесплатно, а если Ричард начинает возмущаться, так ещё и разбегаются все. – Рей вздохнул. – Сначала это было забавным, а потом как-то поднадоело.

- Могу посоветовать хорошего мага-иллюзиониста. – Вежливо ответил хозяин кабинета.

- Не, не подойдет. У Ричарда аллергия на иллюзионистов.

- Аллергия? И в чём она выражается? Высыпание на коже? Заложенный нос? Отёк горла? – Эрих развеселился.

- У нас была очень неприятная история пару лет назад. – Ричард решил поучаствовать в разговоре.

- О, чую запах тайны. – Мужчина вдохнул ароматный пар, что поднимался от чайника и разлил его содержимое по чашкам.

- Боюсь, наши тайны не столь приятно пахнут. – Рей с благодарным кивком принял чашку.

- И я буду крайне признателен, если вы мне не станете их рассказывать. У молодого человека аллергия на иллюзионистов, а у меня на секреты. – Мирой поставил чашку перед Ричардом и сам уселся за стол, а после достал из очередного шкафа миску, полную крекеров, и выставил на рабочее место. – Угощайтесь, джентльмены.

Воцарилось молчание. Когда чай был выпит, а крекеры уполовинены, чиновник разжёг небольшую ароматическую палочку.

- Ну-с, джентельмены, теперь я вас внимательно слушаю.

- Ну, собственно, вот. – Рей протянул плотный бумажный конверт.

Мирой поправил очки, но конверт не взял.

- Вы хотите сказать, вас действительно отправили в отпуск?

- А что вас смущает? – Уточнил Ричард.

- Вы слишком хорошо для отпуска выглядите. Обычно у моих посетителей такой вид, словно они сбежали из морга. Кстати, пару раз действительно так и было… Впрочем, не важно. Но поведайте, чем сподобились то? – В голосе мужчины прозвучало любопытство.

- Многочисленные травмы, нервные срывы, потеря концентрации, подорванное душевное здоровье, суицидальные мысли и тяжёлый алкоголизм. – Оттарабанил Салех.

- При всём моём уважении… - Чиновник внимательно оглядел приятелей. Те выглядели максимально довольными жизнью. Лоснились. – Поверю разве что в алкоголизм.

- Так мы не про себя! – Уточнил громила, чем окончательно удивил чиновника.

- Заинтриговали.

- Нас это, неделю из управления в управление пинали. Или две уже? К кому, значит, практику проходить. – Рей поскреб череп. – И всё по одному и тому же сценарию. Мы приходили в большой кабинет большого начальника. Большой начальник долго на нас смотрел и потом писал бумагу с направлением в соседнее управление. Иногда они плакали. Один убежал в окно.

- Убился? – Ахнул хозяин кабинета.

- Нет, ногу сломал. Ушёл на больничный. В следующий раз другой большой начальник прострелил себе голень. Видимо понравилась идея. – Салех тяжело вздохнул. – А когда мы пошли на второй круг, кто-то вспомнил что существуете вы.

- Занятно. Обычно ко мне за очень большие заслуги. – Мирой взял конверт и вскрыл его костяным ножом. – О, да ещё и на полгода. Так, обеспечение финансами, паёк, лечебные процедуры, норма алкоголя… Три галлона рома в день? Тот, кто писал эту бумагу, прямо мечтал, чтобы вы утопились в спиртном. Ого!

- Что там? Отдых на дне океана? Если так, то едет один Ричард. – Салех произнес это на полном серьезе.

- Да нет, вы имеете право взять по одному спутнику или спутнице. Всё за счёт короны. То есть про свои заслуги вы не врали? – Чиновник посмотрел на приятелей совсем другими глазами.

- А вы действительно не читаете газеты? – Ричард неожиданно улыбнулся.

- Действительно не читаю. Но ради такого дела…

- А что, вам часто врут?

- Постоянно. – Мирой углубился в бумаги, но каким-то образом умудрялся продолжать беседу. То ли действительно умел делать два дела одновременно, то ли привычка такая. - Был у меня тут один маг жизни, всё хвастался, что разработал новое противошоковое для армии и его наградили длительным отпуском. За счёт короны.

- А по факту? – Уточнил Рей.

- А по факту он помог восстановить невинность кому-то из императорской родни. Я потом узнавал, что за противошоковое такое, а его уже пол века как используют. – Мужчина отложил бумаги, поднялся из-за стола и пошел вглубь кабинета. Видимо, все шкафы рядом со столом были заняты снедью.

- А вы как тут оказались? Тоже чей-то родственник? Протекция? Или узнали пикантную тайну императорской семьи? – Хмыкнул Ричард и развалился в кресле.

Вообще в кабинете Мироя было очень уютно. Большое, в пол стены, окно выходило в сад, сейчас залитый всеми оттенками жёлтого и красного. Массивный стол из тёмного дерева стоял так, чтобы свет из окна падал с левой стороны. Пару газовых рожков, сейчас отключенных. Стены, почти полностью закрытые книжными шкафами, два удобных кресла, одно из которых занял Ричард, а на втором лежал большой плед и груда книг. Кстати, содержимое шкафов тоже заслуживало самого престольного внимания. Книги занимали только треть от содержимого. Остальное было представлено всяческими сувенирами и безделушками. Друза тёмно-синих кристаллов, мятый, словно его жевали, примус, набор кистей в деревянном стакане. Женский портрет, зачем-то повернутый в сторону зеркала таких же размеров. Небольшой жезл из тёмного дерева, украшенный метёлкой цветастых перьев…

Рей Салех с интересом разглядывал довольно большую коллекцию насекомых, нанизанных на булавки и закрытых стеклом. Рядом с этой коллекцией располагались самые жуткие экспонаты, разглядеть которые можно было лишь вблизи - крохотные, длинной с палец, человечки со стрекозиными крыльями. Высушенные и тоже нанизанные на булавку. Целое семейство. Два взрослых и трое детей, все расположены в ряд. Последний ребенок был едва ли больше фаланги пальца. Сбоку композиции закреплена латунная линейка. Снизу деревянные таблички с подписями на неизвестном языке.

- Заслуги перед короной. В прошлом я был членом имперского географического общества. – Мирой вернулся за стол с пухлой папкой.

- Это те люди, которые лезут в старые гробницы, допрашивают духов мёртвых и могут удрать даже от разъярённого бога, прижимая к груди алтарный амулет? – Уточнил Рей.

- Все верно. Нас называют штурмовой пехотой от науки. – Чиновник улыбнулся и отвинтил крышку у чернильницы.

- О, так мы с вами, получается, почти коллеги? – Салех улыбнулся. В его взгляде и голосе сильно прибавилось уважения.

- А вы… - Мирой взглянул на собеседника над дужками очков.

- Лейтенант. В отставке. Сейчас вот на волшебника учусь с мистером Гринривером. – Ответил громила.

- Мы компаньоны, а ещё мистер Салех мой официальный душехранитель. – Пояснил диспозицию Ричард.

- Это же сколько вы ему платите? – Удивился чиновник. – Я примерно догадываюсь о стипендии волшебников. Сложно представить, чтобы вы нуждались в финансах.

- Вы правы, плачу я мистеру Салеху не сильно много. – Охотно пояснил Гринривер. – И знаете, я многократно задавался вопросом, почему он на меня всё ещё работает. Какое-то время я даже грешил на то, что я ему просто нравлюсь и он меня опекает. К счастью, всё оказалось банальнее. Мистер Салех работает на меня за долю трофеев.

- Ричард нарывается. Потом мы кого-то убиваем и делим добычу. – Охотно пояснил бывший лейтенант.

- И что вам мешает грабить людей в одиночку? – Мирой хмыкнул.

- Мистер Салех стесняется. – ответил Ричард с каменным лицом. Но поймав ошарашенный взгляд, улыбнулся, довольный произведенным эффектом.

- Все дело в масштабах. – Рей продолжил раскрывать нюансы отношений. – У Ричарда связи. А ещё талант. За три года нашего знакомства, с кем мы только не портили отношения! Развлекались, как только могли!

- Сожгли город, ограбили каждого пятого аристократа империи… - начал перечислять Ричард.

- Однажды мы нарвались на младших богов, далеко на юге. Мы тогда ещё целый народ в океане утопили. – Рей Салех мечтательно улыбнулся.

- Нам почти удалось забрать всё имущество у министра финансов. – Продолжил список Гринривер.

- Правда в итоге на нас сильно ругались дознаватели и ограбили уже нас, хотя мы министра уличили в измене. Разрешили взять только глаз и ногу.

- Да и те мы потеряли в следующей экспедиции. – Громила неодобрительно покачал головой.

- А ещё нам предлагали взятку целые князья. Правда это были скорее отсыпанные. – Ричард продолжал предаться сладким воспоминаниям.

- И какой страны? – Мирой скептически поднял бровь.

- Ад. – Коротко пояснил Салех.

- Простите?

- Ад. Князья ада. Мы там довольно неплохо погуляли в прошлом году. – Ричард искреннее наслаждался реакцией собеседника.

- Признаться, я снова вам не верю. – Честно сказал чиновник, когда осмыслил все то, что ему рассказали.

- Клянусь своей душой, что говорю правду и одну лишь правду! – Торжественно возгласил молодой человек и окутался покровом света.

Когда хозяин кабинета перемогался вид у него был…

- Мистер Мирой, очень вас прошу, только не надо падать на колени и проявлять почтение и подобострастие. Этим и без вас есть кому заняться! – Чуть поспешно заговорил Ричард. А ещё он явно боролся с приступом раздражения.

- Признаться, это было неожиданно. Я бы сказал, за гранью неожиданности. – Мужчина овладел собой. – Надо почитать газеты. А столицу в прошлом году случайно не вы разрушили? Я человек, безусловно, не сильно внимательный, но груду камня на месте дома заметить все же смог. Благо, у меня страховка.

- Не, не мы. – Рей отрицательно покачал головой. – Но с теми, кто виноват, мы знакомы лично. Очень милые старички.

На этих словах Ричарда перекосило. Воцарилась тишина, которую разрывал лишь скрип пера по бумаге.

- Знаете, я в подобных историях кое-что смыслю. Такие вещи не проходят бесследно. Может поведаете, чего вам это стоило.

Компаньоны переглянулись.

- А чего бы и нет, мы из этого секрета не делаем. – Ответил Рей и стянул перчатку с правой руки.

Ноздреватая кожа правой руки, покрытая кратерами и шрамами, была тёмно-серого цвета и темнела ещё сильнее начиная от запястья, к пальцам делаясь иссиня-чёрной. Пальцы оканчивались длинными когтями. Конечность выглядела как лапа какого-то зверя или как латная перчатка. Перчатка из тонкой кожи лишь прятала пугающий внешний вид.

Рей напряг кисть и когти зашевелились, демонстрируя тот факт, что они были не монолитными, а состояли их хитиновых сегментов.

- Там яд? – Завороженно спросил бывший маг-исследователь.

Салех взглянул на каплю янтарной жидкости под когтем и облизнул её.

- Спирт! На меду. Это у меня атрибут такой. – Салех налил в чашку воды, сунул туда палец и протянул чиновнику. Тот взял в руки охлажденный сосуд.

- Радиус действия? Охлаждается вся связная жидкость? – Деловито уточнил Мирой.

- До горизонта, и… да.

Чиновник восхищенно присвистнул.

- А ещё у Мистера Салеха Амаркато Верус черт знает какой эволюции. Он может раз на раз выйти со слабеньким личем или демоном. – Сдалприятеля Гринривер.

- Но я это, лучше с огнестрелом, а лучше взрывчаткой. Оно как-то надёжнее.

- Согласен, взрывчатка – это надежно. – Покивал Мирой. – А вы, сэр Ричард, какие шрамы на себе носите?

- Он обручен с малолетней дочкой великого инквизитора, а ещё если его доводить, у него взрывается голова. Иногда бывает очень весело!

- Вы так говорите, будто голову можно взорвать больше одного раза. – хмыкнул чиновник.

- О, Ричард талантливый. Он абсолютно бессмертен. – прояснил ситуацию громила.

- И вы мне так легко об этом говорите?

- Так об этом каждая собака, считай, и знает. – Гринривер вздохнул. – Мне пришлось этим заниматься публично.

- Занятно. – Мирой порылся в кармане и вытащил визитку. – Вот, джентльмены, буду рад продолжить с вами знакомство. – А теперь дайте мне буквально десять минут, я должен заполнить все необходимые бумаги.

Воцарилось молчание.

- Так всё же, вы-то тут каким образом оказались? – Уточнил Гринривер через какое-то время.

- Знаете, полчаса назад я вам хотел соврать. Но, признаться, соврать вам после ваших клятв было бы верхом неуважения. Так что слушайте. – Мирой отложил писчие принадлежности и сцепил ладони в замок. – Джентльмены, надеюсь, вы умеете хранить секреты?

Джентльмены, хранящие такой объем чужих секретов, что сами постепенно становились предметом гостайны, лишь вежливо покивали головами.

- Моя экспедиция раскрыла тайну драконьих башен.

Теперь уже Гринривер удивленно вскинул брови. Салех непонимающе заозирался.

- Извините, а что за драконьи башни? – Удивился громила.

- На западе есть такой регион, Стигмария, там обитают лазурные драконы. – Начал вещать лекторским тоном хозяин кабинета. – Драконы дикие, одомашниванию не поддаются. Они способны не только плеваться огнем, но и создавать простенькие заклинания. Только вот заклинания хоть и простенькие, но магической силы у тех драконов не меряно. Так что Стигмария для людей не обитаема. С счастью, драконы не обладают разумом. Они животные, хоть и сильно развитые, иначе мы бы получили полноценную тотальную войну. Этих ящеров ничего не берет.

- Кроме зенитных орудий. – поправил собеседника Рей.

- Кроме укреп районов. – Согласно кивнул мужчина и поправил очки. – Твари могут становиться невидимыми и при желании разберут даже не слишком защищенную точку ПВО. Они даже охотятся на дирижабли.

- И чего же империя не выведет этих ваших драконов? – Удивился Салех. – Не, я понимаю, злые и сильные, но когда это останавливало империю? Не бывает слишком толстого дракона!

- Бывает мало взрывчатки, да, я тоже знаю эту поговорку штурмовиков. Только вот есть ещё один момент. Эти драконы строят башни, в которых выводят потомство. Из-за этих башен мы долго считали драконов разумными. Мощные, до сорока метров в высоту, а некоторые и выше. Эти башни сложены из драконита, ценнейшего материала, который выступает природным аккумулятором магии. Стоит он как золото, по весу. Драконы сливают в него излишки магического резерва. Самые старые и высокие башни стали обителью самых старых драконов. И их оттуда не сковырнуть ничем. Практически, бесконечный источник магии. И на ней дракон способен залить всё пламенем до горизонта. И редко, очень редко, эти башни оставляют. И тогда есть возможность эту башню демонтировать. Прибыльное, очень прибыльное дело.

- У моего брата есть зал, оббитый драконитом. И в фундамент поместья сложено несколько крупных блоков. – Вставил ремарку Гринривер. – Дешевый кич. – Молодой человек сделал такое лицо будто зажевал лимон. – Ведь у него нет мага даже на контракте!

- О, я смотрю вас это не радует! Обнадежу, когда я закончу эту историю, вы измените свой взгляд на кич вашего родственника.

- Заинтриговали. Умолкаю. – Ричард подался вперед.

- Так вот, драконит обнаружился только в башнях. Императорское географическое сообщество отправило нашу группу на разгадку этой тайны. Ведь если бы мы нашли то место, откуда драконы берут свои камни, то мы могли бы зачистить регион и колонизировать его, а ценный материал добывать обычным способом. – Мирой залил чайник водой и снова вскипятил его прикосновением. – Ещё чаю?

Рей с благодарностью подал чашку, Ричард лишь отрицательно покачал головой.

- Справиться с лазурным драконом задачка не для среднего мага. А эти твари ещё и прекрасно видят. Так что экспедиция вышла смертельно опасной. Но загадка перед нами стояла исключительная. Каково истинное предназначение драконьих башен? Почему они так странно построены? Нижняя часть кладки выполнена из камней меньшего размера, нежели верхняя. Откуда драконы берут именно кубические камни, как они обрабатывают драконит или кто это делает за них? Работа предстояла удивительно интересная. – Чиновник сделал большой глоток из кружки и закинул в рот крекер.

- Тяжёлое оружие дали? – Поинтересовался Салех.

- Тут разве что пушка подошла бы. Только вот стрелять из нее без лафета как? Отдача кости ломает.

- А зенитное орудие? – Выдвинул предположение Ричард.

Чиновник рассмеялся.

- Знаете, подобная идея нам тоже пришла в голову. Мы даже заказали опытный образец. И даже зачаровали. Самые опытные коллеги наши трудились. Поставили компенсатор отдачи и систему автоматического зачарования пули. Получилось нечто удивительное. Пробивало стационарные кинетические щиты до четвертого класса включительно. Полностью игнорировало всяческую магию, что снаряды отводит в сторону. Правда, как мы ни старались, это наше ружьё калечило или убивало стрелка. С гарантией. Даже с сошек стрелять было бесполезно. Перелом ключицы и отрыв внутренних органов. Я в этом году вспоминал это чудовище и даже выкупить хотел со склада. На память, знаете ли. Только с удивлением узнал, что его уже выдали каким-то простофилям. Они отправились на юг, охотится с ним на местную фауну. Закупал оружие их интендант, которыё это ружье поднять не мог. Сгинуло оно. А жаль…

- Её зовут Регина. У неё ещё рубин в сетчатом кожухе над затворной рамой. – Рей Салех довольно ухмыльнулся.

- Откуда… Я всё верно слушал? Вы новый владелец винтовки?

- Ага. Наш интендант пошёл на закупку с книжкой, где описывали местную фауну. Вот ему и выдали. Прям то что надо выдали! Мы с этой винтовки кого только не валили! – Рей увлеченно стал махать руками. – И дракона, и винтовик под щитами, и даже тварям – богоборцам доставалось. Ну раз такое дело, то вы просто обязаны сегодня со мной… - Рей бросил взгляд на нанимателя. Тот коротко кивнул. – С нами сегодня выпить. Мы вашу винтовку кстати малость модифицировали. Она нам несколько раз спасала жизнь!

- Да? Признаться, неожиданно. А она у вас случайно не с собой? – Мирой даже забыл о своей лекции.

- Как же не с собой? Такая полезная вещь в хозяйстве всегда пригодится. В номере лежит. Багаж охраняет. – Салех улыбнулся так, словно речь шла о любимой собаке.

- О, а последняя фраза, как я понимаю, не шуткой была? Хотя нет, молчите, умоляю вас, молчите. Сам все увижу!

- Думаю, можно вернуться к драконам. – Ричард направил беседу в нужное русло.

- Ага. Точно, драконы. В общем, нашим основным оружием должна была стать скрытность. Воевать с драконами у башен дело бессмысленное. Экспедиция заняла два года. И удивительные результаты мы получили почти сразу! Для начала, мы узнали, что строят башни исключительно самцы. А самки туда прилетают в сезон размножения. Самка делает кладку и высиживает яйца до момента их вылупления. А потом покидает гнездо и больше туда не возвращается. О потомстве заботится исключительно отец. Он же и кормит самку в момент высиживания. Это, кстати, одна из причин, по которой никому не удалось добыть яйца лазурных драконов. В случае опасности самка проглатывает кладку и покидает насест.

- Съедает? – Удивлялся Рей.

- Это выяснить не удалось. Мы всего раз наблюдали за этим, когда на башню напал полярный дракон.

- Полярный дракон? Никогда не слышал! – теперь пришёл черед удивляться Ричарду.

- Ага, мы его и открыли. Жуткая зверюга. Сожрал самца, пока самка удирала. После чего растворился в небе. Хотя может то был дракон истинный. Как вы понимаете, наблюдали мы всё это с расстояния нескольких километров. – Чиновник снова смочил горло. – Так вот, оказывается башни – это фактор полового отбора! По весне самки летают по всей территории Стигмарии. По этим башням они и выбирают партнера по спариванию. Играют роль как высота башни, так и то, из каких камней сложены верхние венцы. Башня не полая, дракон строит её слой за слоем, как блины на тарелке. Кладки мы нашли в тех местах, где камни были самыми большими, до метра по основным граням. Мы посетили регион как раз в сезон размножения. И точно установили, во время высиживания и выкармливания потомства башня увеличивается ровно на один венец. Алый драконит. Редкая разновидность камня, которая не только хранит магическую силу, но и сама собирает энергию пламени. Вернее не собирает, скорее устанавливает тонкий канал с планом… О, извините, я увлекся.

- Так что с источником камня? – Ричард с терпеливым выражением на лице снова поправил собеседника.

- Мы видели, как дракон прилетает уже с камнем. – Мирой помрачнел, словно вспомнил что-то неприятное. – И эту картину мы наблюдали многократно. Драконы возвращались к башням уже с камнями. И каждый раз с новой стороны. Словно они находили их по всему региону. Мы терялись в загадках. Словно эти камни появлялись из ниоткуда. Почти год мы бродили по региону и не находили ничего! Одной из версий были блуждающие порталы. Заказали лучшее оборудование из метрополии, которое помогло было отследить порталы. И ничего! А потом на кожухе стерлись цепочки экранирующих рун. И мы понесли первые потери. Дракон сожрал шесть человек и разнёс наш лагерь.

- И вы не отступили? – Рей почесал шею.

- Без результатов? К тому же, это было бы неуважение к нашим погибшим товарищам. Мы продолжили искать. И знаете, что выяснили? Всё дело в еде!

- В еде? Как драконит связан с едой? – Кажется, Ричард не ожидал такого объяснения.

- Самым прямым образом. Мы были на побережье. Дело было весной и тамошний дракон активно строил свою башню, каждый раз таская куски драконита с одной стороны. Мы смогли проследить направление полёта и вышли к большой горной речке, к ней и летал дракон. И вы не догадаетесь, что мы там обнаружили!

- Размытую землю? – Сделал предположение Рей.

- Лосося на нересте! Дракон прилетал на узкое место и жрал рыбу! А потом… Потом эта тварь опорожнялась! У этих гадов кишечник как у вомбатов, это такие крысы, они примечательны тем, что у них дерьмо квадратное! А у дракона дерьмо выходило в виде крупных блоков. Дракон опорожнялся, хватал блок и тащил его к башне. Вы можете понять наше состояние в тот момент? – Мирой, кажется, едва не плакал вспоминая ту историю.

Было видно, что приятели с трудом сдерживают себя, силясь не расхохотаться.

- Мы просидели там месяц, наблюдая за тем, как эта тварь жрёт и срёт. Жрёт и срёт. А потом что-то пошло не так. Дракон, подхватив своё дерьмо, взлетел и решил облететь территорию и заметил наш наблюдательный пункт. В этот раз мы были готовы и дали бой. К тому же дракон был молодым. Мы победили, но в живых нас осталось только трое. Не прошло и пары часов, мы даже толком не перевязали раны, как случилось то, что окончательно прояснило ситуацию с драконитом. Блок драконита рассыпался горой жирной грязи. Когда пошел дождь, он моментально растёкся, без следа. – Хозяин кабинета встал из-за стола и принялся мерить кабинет шагами. – Драконьи башни стоят на местах силы. Достаточно даже слабой геомагнитной жилы на скальном массиве. Именно подпитка магией и превращает дерьмо в тот материал, который известен нам как драконит. Размер камней говорит о возрасте ящера, а высота тёмной части, свежий драконит другого оттенка – на сколько обильны охотничьи угодия ящера. Высота башни показывает, как долго эта ситуация сохраняется годами. Фактор полового отбора. Чем больше дерьма, тем лучше шансы выкормить потомство. А скорость распада дерьма определяет максимальную дальность, на которую драконы улетают от башни в поисках пищи. С возрастом угодья, как вы понимаете, расширяются. Потому и сложены нижние венцы многих башен из мелких камней, так как молодые самцы редко могут отнять гнездо у старых особей. А красный драконит всего лишь дерьмо самок! Им она поддерживает необходимую температуру для роста потомства. Лазурные драконы хладнокровные!

- То есть вы хотите сказать, что чёрная цитадель, башня верховного мага и королевская сокровищница это всего лишь… - Гринривер с трудом сохранял серьёзное выражение на лице.

- Всё верно, огромные горы драконьего помета! – Чиновник хлопнул ладонью по столу.

Ричард не выдержал и расхохотался. За ним вторил Рей Салех. Сам Мирой бросил раздраженные взгляды на приятелей, но потом не выдержал и тоже развеселился. Уж больно заразительно ржали компаньоны.

- Вот после той экспедиции я и завязал с натурофилософией. – Мужчина тяжело вздохнул. – Некоторые тайны вовсе не следует раскрывать. Мне горько осознавать, что мои друзья, достойнейшие люди, которым бы ещё жить да жить, отдали свои жизни за загадку срущих ящериц. К тому же мне полагалась солидная награда. Я удостоился личной аудиенции с Императором, он так и сказал: «Проси чего хочешь». А я тогда много переосмыслил. И попросил себе такую работу, чтобы не работать. Со всеми льготами, положенными чиновнику высшего ранга. Я вроде как возглавляю целый департамент. С собой во главе. Для меня его и создали. На премию купил домик в пригороде и теперь уже пять лет бью баклуши и наслаждаюсь жизнью. Даже газет не читаю.

И снова воцарилась тишина, которую нарушали лишь тикающие часы.

- Не жалеете? О тех временах? – Спросил Салех через какое-то время.

- Жалею. Дорога, знаете ли, манит. – Не стал скрывать Мирой. – Но когда я похоронил разорванные ошметки – всё, что осталось от человека, с которым я дружил два десятка лет, мне как то расхотелось умирать за бессмысленные тайны.

- Пережитые испытания всегда вознаграждаются. – Философски заметил Салех, демонстративно осматривая кабинет.

- Вы если ж цитируете классиков – цитируйте их полностью. – Ворчливо ответил чиновник. Он листал сопроводительные документы, шурша страницами. – В оригинальной пьесе фраза звучит так «Пережитые испытания всегда вознаграждаются, хотя бы тем, что они заканчиваются». И вообще…

Мирой уставился на бумаги на столе так, словно они только что предложили ему уединиться, фривольно махая подогнутыми уголками.

- Мистер Мирой, всё в порядке? – участливо поинтересовался Рей через какое-то время, когда понял, что чиновник не собирается возвращаться в реальность и всё ещё гипнотизирует лист бумаги.

Чиновник молча протянул Рею лист бумаги.

В обязательном порядке осуществить личный контроль за проведением отпуска указанными лицами. Под угрозой лишения должности обязываю вас не допустить оставления региона отдыха указанными лицами до истечения срока отпуска.

Зульц О’Мульф

- Вы это тоже видите? Меня действительно отправляют вашим куратором, чтобы вы хорошо отдохнули? Под угрозой лишения должности? – Интонации в голосе Мироя были решительно непонятны. Так говорят люди перед прыжком с большой высоты. Без парашюта, но с уверенностью что научатся летать в процессе.

- Э-э-э-э… Да? – Рей решительно не понимал происходящее.

- Отлично, джентельмены! Вы отправляетесь на воды! – Чиновник подскочил, роняя стул. – Придётся решать много бюрократических вопросов в пути! Как ваш куратор, советую нанять самый быстрый дирижабль, загрузить туда алкогольное довольствие, пару пинт кокаинума, взять одежду по климату, самых ярких расцветок, и максимально быстро покинуть столицу! Эх, накрылись мои планы на лето…

- Почему? – Хмыкнул Гринривер в глазах которого зажглось понимание.

- Я, разумеется, отправляюсь с вами! И нам придется вооружиться. До зубов! – Мирой обошел стол и наклонил одну из книжек в шкафу. Шкаф со скрипом уехал в сторону, демонстрируя гостям кабинета своё содержимое.

Салех в полном шоке взирал на тяжелые самоходные доспехи на паровой тяге. И ружьё рядом с ними. Танкового калибра.

- Ну, допустим… отпуск. – Бывший лейтенант ничего не понимал. Но ему уже всё нравилось.

Глава 2

- Вынужден признать, разрушение пошло городу на пользу! – Ричард расслабленно развалился в кресле.

Компания расположилась на открытой террасе Гранд-отеля «Искушение». Уникальное здание, сочетающее в себе самые передовые достижения магии и технологии, возвышалось в восточной части города. Архитекторы из коллегии магов-созидателей возвели здание буквально за полгода. Отель представлял собой огромный цилиндр и чем-то напоминал башню мага. А ещё он возвышался почти на сотню метров. На крыше располагался ресторан и причальное поле для небольших дирижаблей.

Башня была покрыта белым мрамором и сверкала в лучах солнца большими окнами. На фоне всего остального города сооружение смотрелось не только сюрреалистично, но и чудовищно неуместно. Народный фольклор мигом окрестил достижение прогресса: «Хуй его величества». И да, вид с башни открывался изумительный.

- Что, осознаешь всё величие собственного эго, ощущая себя причастным к такому грандиозному событию как разрушение города? – Рей взял большой бокал с каким-то алкогольным коктейлем и осторожно понюхал его.

- Если быть до конца откровенным, я сожалею что не смог посмотреть на город сразу после того, как всё случилось. – Гринривер зевнул, прикрывая рот ладонью. – Мистер Салех, только не говорите, что взяли с собой ту книгу по психоанализу!

- С чего такие выводы? – Громила вскинул брови и сделал большой глоток, довольно фыркая.

- Ранее вы никогда не использовали слово «Эго» в своей речи. К тому же вы не просто его использовали, а использовали правильно. – Поделился выводами молодой человек. Свой напиток он цедил через соломинку.

Террасу от ветра защищало стационарное зачарование.

- Профессор Фульман… - Рей сел так, словно собирается читать лекцию.

- Я бы очень не советовал. Психотерапия крайне опасная наука. Помяните мое слово, джентльмены, скоро этих ваших психологов будут сжигать на кострах. – Мирой вернулся из туалетной комнаты. Официант тут же принес ему очередной бокал.

- Неожиданный вывод. – Рей снова отхлебнул из бокала. – А что это за напиток? Никак не могу определить состав.

- Это ром, разведённый с содовой, травяным сиропом, кокаинумом и свежей мятой. Последний пик столичной моды. Очень бодрит! – Рядом со столом материализовался официант.

- Вкусно! – Салех покатал напиток на языке. – Принесите ещё!

- Психотерапевты лезут в запретное! – Пафосно возвестил чиновник. – Зреть в душах – удел богов, но никак не людей. Не все двери стоит открывать, не все печати стоит срывать.

- Не вижу проблемы. – Бывший лейтенант пожал плечами. – Есть такая штука, неприятная, называется траншейный шок. Когда человек долго сидит под обстрелом или бьется со своими мёртвыми товарищами, которых поднял в виде зомби вражеский некромант. А потом делается блаженным. Это ведь ну, болезнь!

- Мистер Салех, неужели вы жалеете трусов? Никогда бы не заподозрил в вас подобного! – Ричард скривился.

- А вот и нет! – Рей отправил в рот пару сушеных ягод. – Трусы как раз траншейным шоком не болеют! А вот самые смельчаки, особливо после рукопашки или артиллерийской подготовки – запросто. Не дрогнул человек, порубил дрянь какую тесаком, а потом сидит, улыбается радостно, друзей не узнает. И смеется. Или плачет. Ну так эти самые психолуги и выясняют, и даже представляете, лечат!

- И тем самым бросают вызов богам. Драм-Шатор, владыка безумия, в сером пантеоне – лишь он может даровать или лечить боли душевные. Так что, когда ваши психологи наберут силу, к ним придут бродяги и странники. Кто с ножом, кто с топором или куском грязной веревки. А кто и со спичками и поленом, чтобы дверь дома подпирать. Не слишком разумно гневить богов. – Эрих подтянул к себе блюдо с тонко нарезанным мясом.

- Думаете, боги обидятся? – Салех хмыкнул.

Разговор прервал официант, который принес блюдо, полное живых перепелок. Рей кивком поблагодарил, взял с тарелки птицу, ноги и крылья которой были аккуратно перевязаны шёлковой ниткой, и сунул своей винтовке, которая была прислонена к дивану. Лязгнуло. Винтовка довольно мурлыкнула.

- Хм, звучит разумно, поддержу мистера Салеха. Светлые боги не испепеляют врачей. И тёмный пантеон не сжигает гильдии горлохватов. Божества это лишь атрибуты наших страстей. Эманации, что обрели разум и силу! – Ричард взял с тарелки тонкий сырный блинчик, в который повар завернул ломтик помидора, сбрызнутый бальзамическим кремом.

- И все равно я считаю эту психологию пустой и вредной тратой времени. Для чего заниматься психоанализом, когда есть алкоголь и славная компания? – Маг отсалютовал стаканом. – А богов я бы не стал сердить из-за банальной осторожности. Вот вы можете гарантировать, что божество не воспримет ваши действия как святотатство?

- Тут все просто. – Ричард улыбнулся улыбкой человека, которому ведомо сокрытое. – Зачем нам гадать, когда можно спросить?

- Так вам и ответят боги. – В ответ Мирой улыбнулся той улыбкой, которой родители поощряют к очевидным вещам своих детей. Безусловно, вы можете попробовать…

Ричард и Рей переглянулись с довольными лицами. Вообще компаньоны любили розыгрыши.

- Учитель! Приди и раздели с нами стол! Тут коктейли вкусные!

Повисла тишина.

- И куда смотреть? – Уточнил через какое-то время чиновник, когда ничего не произошло.

- В небо. И вспоминайте все молитвы, которые знаете. – Ответил скрипучий голос.

Из дивана, рядом с Мироем, медленно всплыл четырёхрукий человекоподобный демон. На демоне была широкополая чёрная шляпа. Существо подцепило со стола бутерброд с красной рыбой и довольно зажмурилось, подставляя бледное лицо солнцу.

- Знакомьтесь, старый Роберт, демон тёмных снов. Наш учитель пыток. – Салех представил гостя. – Учитель, этот человек Эрих Мирой. Его отправили с нами на воды, чтобы мы там не протрезвели случайно.

Сам старый Роберт тем временем пронзил перепелку на блюде длинным острым когтем и отправил агонизирующую птицу себе в рот.

- Молодой человек, а принесите мне ещё хрюшку какую. Живую только. И соус приготовьте, сметанный, с чесночком и сыром выдержанным. И выпить, того же что и этому страшному господину! – Сделал заказ демон.

Официант вежливо кивнул и рухнул без чувств под осуждающие взгляды всей компании.

Тем временем, Эрих Мирой залпом осушил стакан, нарушая все правила приличия, осушил стакан растерявшегося Салеха, ещё более удивленного Гринривера. На какое-то время замер, словно заглядывая в себя, громко выдохнул и протянул старому Роберту руку в приветственном жесте.

- Очень рад знакомству.

Демон осторожно пожал протянутую руку. На остром лице явственно проступило выражение едва ли не восхищения.

- Силён. Боится до усрачки, понимает кто я такой, но все равно лицо держит. – Демон покачал головой. – Я, пожалуй, даже с вами выпью. И отобедаю. Мистер Салех, поймайте нам официанта?

- А может лучше закажем чего? За всё платит корона. Тут отличный повар! – Мирой нервно хохотнул. – То есть повара заказывать не надо, я хотел сказать, что надо заказать еды и… И выпить! Мне срочно нужно впить! Простите!

- Что за стереотипы? – Возмутился демон. – Мистер Мирой, вот я же не прошу вас брать у жены официальное согласие на близость, заверенное нотариусом?

- Что за стереотипы! Если я чиновник… - Маг внезапно замолчал, задумавшись.

- Мистер Салех, очень вас прошу, организуйте нам официанта. И разберитесь с теми милыми джентльменами в доспехах. – Ричард привлек внимание приятеля, опустив ладонь ему на предплечье. – И поторопите с заказами. Я живыми перепелками не питаюсь.

Воцарилась нездоровая суета. Салех предъявил явившимся охранникам лицензию на вызов потусторонней сущности. Охранники сравнили словесное описание демона с сидящим за столом Робертом, сравнили лицо Салеха с разворотами газеты: «Кто обречён в этом году? Загадка самых известных убийц в империи! Эксклюзивный материал!». А ещё новых официантов искать не потребовалось. Тот, что обслуживал столик, пришёл в себя, и получив заверения в том что есть его сегодня не будут, воспылал трудовым энтузиазмом. Энтузиазм стал нездоровым, после того как Ричард озвучил сумму чаевых. В итоге посиделки в ресторане приняли все черты шумного кутежа.

- Дай угадаю, у тебя дефицит железа в организме и тебе это доктор прописал? – Рей с весельем разглядывал принесенный заказ. Среди прочего там в небольшой миске лежал десяток карманных хронометров.

- Это для Патрисии. В отличие от вашей пушки, она нормальный механоид. – Ворчливо ответил Гринривер. Он вытащил на стол тяжелую шкатулку с парой кожаных ручек и открыл её. Внутри обнаружилась сверкающая змея, искусно выполненная из латуни. Неожиданно змея поднялась, уставившись на Гринривера двумя алыми рубинами, что были у неё на месте глаз, и тихонько зашипела.

Гринривер взял из тарелки один их хронометров и протянул питомцу. С громким щелчком пасть змеи распахнулась, являя миру механическое нутро и подхватила карманные часы, заглатывая их с металлическим хрустом. Словно внутри неё работала дробилка.

- Нет, я решительно отказываюсь дальше удивляться! – Чиновник опрокинул очередной бокал.

- Признаюсь, я доволен. Говорите! – Демон доел куропаток и цедил белое вино из бокала.

- О чем? – Удивился Рей. – Тебе заказать ещё чего? – Добавил громила с набитым ртом.

- То есть вы действительно хотите сказать, что позвали меня просто выпить? – Уточнил старый Роберт, когда официанты принесли тарелку с поросёнком. У животного были подрезаны сухожилия, а рот плотно завязан.

- Ну, в целом да. А ещё этот вот спросить о чём-то хотел. – Салех ткнул пальцем, спрятанным за кожей тонкой перчатки, в сторону Мироя, который продолжал напиваться. Взгляд чиновника сделался метальным.

О чём хотел спросить маг оставалось тайной, так как выпил он столько, что речь его стала с трудом различима.

- Уважили, уважили! – Довольно покивал демон, а потом подтянул к себе блюдо с поросёнком и воткнул коготь тому в область спины. Животное жалобно застонало и забилось. А демон стал ловить длинным языком едва видимую дымку, которая поднялась от страдающего тела.

- Мистер Салех, я вас очень попрошу, следите за временем. Я помню, как мы с вами познакомились и не желаю снова куда-то лететь драконом. Ни грузовым, ни обычным, - Ричард развалился на диване. Змея обвилась вокруг его руки и положила голову на плечо.

- Мистер Салех, а не подскажете, что стало с Гринривером? – Демон наклонился к Салеху. – Я наблюдаю за ним весь вечер. Он пил. Но в меру. Никому не хамил! И так ни разу ни с кем не подрался.

- О, вы тоже заметили? – Рей довольно улыбнулся. – Тут Ричард благополучно посудился со своими родственниками. И выиграл суд. На первородство.

- Ричард доказал, что он может претендовать на титул графа? Право силы и власти? – Уточнил Старый Роберт.

- Не, он об этом думал, но решил, что это так же не спортивно как приехать в семейное поместье и взорвать его вместе с собой. – Рей был уже весь красный и расстегнул две верхние пуговицы на сорочке. – Он значит это, предъявил своё бессмертие и задал прямой вопрос. Вы же знаете, как наследуется титул в стране? Старший сын получает всё. Младшие родственники получают титул престижа или могут получить лен в управление.

- Да, я это прекрасно помню. Пытал как-то одного аристократа, как раз он грохнул своего брата, чтобы титул получить. – Демон достал из воздуха трубку и принялся её раскуривать.

- Вот! Только вот есть одна коллизия. Пока не умирает старшее поколение, младшее не получает свой титул. – Рей покосился на Ричарда, которому что-то втолковывал маг. – А как вы можете понять…

- Ричард Гринривер наследует титул графа по праву первородства. – Закончил за Рея Роберт.

- В точку. Только вот на случай очень живучих родственников есть специальные били. Не могут наследовать титул немёртвые маги. А также маги жизни, так как они, в целом, теряют способность к воспроизводству. – Салех посмотрел на столицу, над городом висела едва уловимая дымка.

- Догадываюсь, куда вы клоните.

- Да, всё верно. Родственники, когда поняли, что Ричард действительно бессмертен и что его атрибут откатывает физическое тело к возрасту двадцати одного года, резко засуетились. Через палату лордов родня попыталась признать Ричарда хрустальной ветвью. Это формулировка отлучения от родства, если что.

- И у них, разумеется, ничего не вышло.

- Вы удивитесь, но нет! Точнее да, но нет… - Рей, окончательно запутавшись в словах, приложился к бокалу. – Вкусное у их тут пойло!

- Так что там с судом?

- Ага, короче все эти самые ясновельможные лорды были готовы подписать бумагу об отлучении, только тут его родня обнародовала факт того, что Ричард обручен с дочкой маркиза Морцеха. Ну, знаете, вроде как молодой человек делается регентом рода Морцех, а так может войти в семью, типа зачем Гринриверу это графство, когда он и так станет маркизом. Лорды запросили информацию о девочке. Ну, разумеется, все об Авроре слышали, так или иначе, но вот точных данных…

- И что дальше?

- Дальше пришел маркиз Морцех, лично, и прилюдно пообещал сжечь всю высшую аристократию, так как великий инквизитор испытывает давление и чувствует угрозу. Перед маркизом извинились, а потом наш адвокат уточнил, может ли он пообещать, что убьет Ричарда Гринривера, если тот причинит Авроре Морцех боль. Великий инквизитор призвал в свидетели Свет Опаляющий, Свет Созидающий и Свет Предвечный.

Потоком света палату лордов слегка пожгло. Маркиз ушёл, ни с кем не попрощавшись. А потом наш адвокат запросил характеристику о Ричарде Гринривере с места учебы и с каждого места прохождения службы. Подписались думаю представляете кто.

- О да, жаль там такая защита стоит, что лично заглянуть не могу. И как это вам помогло? – Роберт выпустил изо рта несколько колец дыма. Те сплелись в сложный геометрический узор и полетели в небеса. Крупная ворона, что жила на парапете ресторана, неосторожно влетела в дымный символ и с тихим хлопком разлетелась облаком крови и перьев. Вышло красиво. Кто-то зааплодировал.

- Палата лордов отказалась признавать Гринривера Бессмертным. Все единогласно решили, что Ричард Гринривер если и доживет до зрелости, то потом обязательно умрёт от руки Морцеха. Так что Ричард теперь ходит довольный. Он разослал родне письма, где очень вежливо и с теплотой говорит всем, что более не имеет к родне никаких претензий.

- И чем все закончилось? Не думаю, что у этой истории подобный лирический конец. – Роберт поднял бокал.

- Да, неизвестный отправитель просветил семейство, что бессмертие — это фамильная черта Гринриверов. Ну вы сами и знакомы с сэром Эйриком.

- Ну, сэр Эйрик не совсем человек. – Поправил демон собеседника.

- Ну так там не только он один такой. – Рей усмехнулся, погружаясь в воспоминания. – Короче нам удалось убедить семейство Гринриверов в том, что Ричард не один такой бессмертный. И теперь все мужчины Гринриверы плодят бастардов. Через несколько месяцев появятся первые. Таким образом они хотят сохранить фамилию… В том случае, если среди них появится бессмертный.

- Первостепеннейшая глупость! – Фыркнул демон.

- Преотличнейшая шутка. – Салех расхохотался.

- И кто же больше всех веселится? Ричард?

- Нет, я! Через три десятилетия в таких темпах фамилия Гринривер станет в империи самой популярной. У Ричарда будет несколько тысяч племянников и племянниц. Он же будет скрипеть зубами так, что сотрет их до десен.

- А ваша какая радость? Кроме самой шутки, вы человек деятельный, неужто не заработали чего-то для себя лично?

- Так я же и был адвокатом Ричарда. Он ни с того ни с сего решил меня назначить своим представителем. К тому же мне дали титул сквайра после прошлогодней практики. – Рей самодовольно хмыкнул. – Матушка моя очень рада была. А после того суда, если я захочу, смогу стать адвокатом.

- Мистер Салех, прошу заняться непосредственным выполнением ваших обязанностей. Пожалуйста, отведите мистера Мироя освежиться. Боюсь, он немного перебрал. – Ричард оторвал приятеля от разговора.

- Ага, да, сейчас… - Рей поднялся на ноги и сильно пошатнулся. С трудом сохраняя равновесие, он поднял на ноги сомлевшего мага и потащил его в сторону уборной.

Тем временем Ричард сверлил взглядом старого Роберта.

- Ну что, готов извиниться? – Роберт обнажил в улыбке все семьдесят два зуба.

Ричард неприятно ухмыльнулся, положил на край стола небольшую карамельку и подвинул в сторону демона.

- Угощайтесь, учитель.

Воцарилось напряжённое молчание. К тому моменту терраса ресторана опустела. Мало кто хотел сидеть в компании демона и двух самых известных убийц империи.

Механическая змея с тихим шелестом обвила шею молодого человека и свернулась в спираль на голове. Из этого положения механоид мог выстрелить своим телом, пробивая череп человека насквозь или выплюнуть небольшую стрелку с ядом. Не то, чтобы это могло помочь против могущественного демона…

- Я не буду приносить извинения, учитель. Моя честь не пострадала. А если ты хочешь справедливости… Выбей её из меня.

- Вот так значит, как научился боль блокировать, сразу стал смелым? – Старый Роберт поднялся из-за стола, и, кажется, слегка вытянулся. Из-за длинных конечностей демон напоминал мухоловку.

- Признайте, вы проиграли! Признайте свое поражение и клянусь, я склоню голову перед вашей мудростью! Признайте, что тогда я был прав! – В голосе Гринривера лязгнула холодная сталь.

- Думаешь, ты один идешь по дороге силы? Думаешь, обагрил свои руки кровью божеств, и уже равен мне? – Не смотря на солнечный день вокруг ощутимо потемнело.

- О, опять собачатся! Я же говорил, стоит этих двоих оставить, сразу искры летят. Хоть кровищей всё не залили. – Рей и изрядно посвежевший (хоть и бледный) маг оказались у стола.

- А они… Враждуют? – Мирой устало опустился в кресло.

Старый Роберт и Ричард враждовали с первого часа знакомства. Роберт ругает Ричарда за бесталанность в палаческом деле и за животную жестокость. На его взгляд палач не должен быть садистом. А Ричард стонет от удовольствия, когда кому-то глазик выковыривает. И недавно он напоил Роберта и покрасил его когти специальным составом, так что те стали тупыми, и ими разве что протыкать кого можно было. Гринривер уверен, что отплатил за всё унижение, что с ним было, а Роберт требует у того на колени встать и вымаливать пощаду. Ситуацию усугубляет тот факт, что сам ученик демона умудрился нанести состав в мире снов, и Роберт почти полгода не мог избавиться от въевшейся алхимической дряни. А сейчас был очередной раунд выяснения отношений.

- Враждуют? Нет, это проблема двух не слишком разумных людей, которые при всём не могут друг друга убить. Приходится искать компромисс, но не шибко выходит. – Пояснил диспозицию Салех.

Воцарилось молчание. Ричард и Роберт разговор продолжать не стали.

- Кстати, а кто это с вами? – Графеныш наконец-то увидел новое действующее лицо.

На полу, аккурат под столом, лежал хорошо одетый господин, в сюртуке необычного кроя. А ещё его волосы были ярко-рыжего цвета, и, кажется, слегка светились.

- А это… это… - Почему-то начал мяться Мирой. – Джентльмен хотел с нами выпить! Вот! И ему стало не слишком хорошо!

- Сэр Эрих, я ведь ничего не путаю, вы же дворянин? – Уточнил Гринривер.

- Титульный. Не наследный, но… да. – Чиновник бросал какие-то совсем уж печальные взгляды на тело под столом.

- Сэр Эрих, я могу отличить человека, сомлевшего от алкоголя, от того, кому по голове настучал Рей Салех.

- Да что там рассказывать, притащил я в сортир господина мага, дал под пузо, он блевать пошел. – Громила решил прояснить ситуацию. – А тут этот заходит, до ветру. А тут господин маг в себя пришел. Посмотрел на джентльмена и как закричит: «Мистер, мистер, вы просто обязаны с нами выпить!» И за одежду хватает, чтобы значит, не сбежал.

- И вы решили, что нам обязательно надо выпить с этим господином, вопреки его воле? – Гринривер развеселился.

- Не, ты погодь. Я значит, оттащил господина мага от бедолаги, а потом спрашиваю, а чего это вам приспичило, а он и отвечает, что рыжие люди удачу приносят. И что это самый что ни на есть рыжий, у него даже ресницы рыжие! И что это прямо жест судьбы, и если с ним выпить, а самое главное, занюхать его шевелюрой выпивку, во всех делах будет сопутствовать удача! – Рей запальчиво махал руками.

- Так может взять, не знаю, локон волос, или за руку подержать? – предположил Ричард.

- Не, надо обязательно занюхать! – Мирой зло хлопнул ладонями по столу. На пол полетела одна из пустых тарелок. – Если не нюхнуть, чуда не произойдёт! Если бы выпили с рыжим перед той экспедицией… - Плечи мага поникли и он замолчал.

- И значит, вы послушали нашего чиновника, попросили незнакомого джентльмена с нами выпить, а когда он отказался, вы применили силу? – Уточнил Гринривер, которому и так уже все стало ясно.

- Ну да. – Рей пожал плечами и взял очередной бокал.

- Зачем? – Ричард патетически поднял глаза к небу. – Нет, вы поймите меня правильно, я ни в коем случае не возражаю, но обычно источником таких историй был я. А тут вы и сами справились?

- Приметы – это очень важно, Ричард. – Салех был предельно серьёзен. Ты никогда не ходил под смертью и тебе не понять!

- Ага, куда уж мне! – Графеныш фыркнул. – Демоны с вами, оживляйте этого болезного, пейте и верните туда, откуда взяли. Хотя да, первый раз вижу такую народность. Очень необычный разрез глаз и очень уж широкая челюсть.

- Может мутант? Ну, родители магу жизни заказали. Я такое слыхал. – Салех озадаченно почесал в затылке.

- Звучит безумно, он же уродлив! Но почему нет? Приведите бедолагу в чувство. – Ричард приложился к своей выпивке.

Рей плеснул на мужчину воды из ведерка со льдом. Тот ошарашенно открыл глаза и поднялся, правда не слишком удачно, тут же завалился на бок, что-то испуганно лопоча.

- Всё интереснее и интереснее. Мистер Салех, а на каком языке он сейчас говорит? – Ричард встал из-за стола, обошел кресло и навис над человеком на полу.

- Ни малейшего понятия. Уважаемый, вы нас понимаете? – Рей пощёлкал пальцами перед носом жертвы. Тот продолжил испуганный монолог, в котором ни слова нельзя было разобрать.

- Позвольте я! – Старый Роберт навис над рыжим, просто удлинив свой позвоночник. После чего аккуратно ткнул когтями в какие-то точки на теле. Взгляд незнакомца прояснился и он, кажется, описался от ужаса, наблюдая за тем, кто над ним навис.

- Я… Я есть посол великая Инфария! Моя… Моя есть дипломат и важный человек в мой страна! Отпустите моя, мой император платить выкуп за меня, пожалуйста, не убивать! Быть скандал, большой скандал! – Говорил незнакомец с жутким акцентом, но вполне разборчиво.

- Ага, вот, я же говорил, не успели мы покинуть столицу, и сразу же скандал! Право слово, как неожиданно! – Ричард аж сочился сарказмом.

- Значит ты это, жить хочешь? – Уточнил на всякий случай Салех.

В ответ мужчина усердно закивал.

- Тогда на, пей. – Рей налил в пустой стакан джина до верху.

- А ещё давайте его расспросим, что за Инфария такая. – Поддакнул маг.

- Если ваша причинять мне вред, моя страна сокрушить ваша в пыль! Вы узреть всю мощь наша машина! – Пленник оправился от шока.

- А вот с этого места поподробнее. Знаете, я прям заинтригован. – Рей подвинул Ричарда в сторону. – Как будете убивать, сколько дивизий, чем вооружены, какая мощность, магическая поддержка! Имена командиров и где найти вашу столицу. Мы ведь страсть какие любопытные!

И Салех улыбнулся.

Рыжий вздохнул, с видом человека, идущего на эшафот, и опрокинул в себя спиртное. Кажется, он всерьез планировал молчать.

Глава 3

После первых глотков джина посла Инфарии, кажется, слегка перемкнуло. Потому что дальше без тоста он пить отказался.

- За великую Инфарию! – Провозгласил рыжий. И уполовинил бокал.

- Мистер Салех, дайте ему нашего коктейля, иначе наш новый друг убежит на дно алкогольной ямы. – Ричард первый заметил тревожные сигналы.

Подняв третий тост за великую Инфарию, посол, которого звали Йозеф, начал свой рассказ.

Земли Инфарии лежали за Штормовым морем, огромной магической аномалией, которая возникла пару тысяч лет назад. Инфарийцы, по сути дела, оказались потомками имперских колонистов. Народом, который сгинул в пучине гражданской войны семью веками позднее. У них даже был свой пантеон! Боги тех земель покровительствовали не силам, а стихиям. И, например, сам Йозеф происходил из семьи жрецов-огнепоклонников.

Сама Инфария представляла собой огромный остров, за малым не дотягивающий до размеров континента. Сам остров возник на месте подводного хребта, что поднялся из воды несколько десятков тысяч лет назад. Регион был богат металлами, углем, а вот с пахотными землями там была большая сложность. Так что народ кормился дарами моря и плодами огромных теплиц, которые грелись подземными водами.

Среди первых колонистов были учёные-механики. Экспедиция ехала осваивать богатый регион и налаживать там добычу металлов. И когда разразилась буря тысячелетия, колония не умерла и не скатилась в варварство и магократию. По каким-то не слишком понятным причинам среди первых поселенцев не оказалось ни одного жреца, а через полсотни лет появились первые дети, отмеченные стихиями, который могли говорить с пламенем, штормовым ветром, морем и камнем под ногами. Так появились первые жрецы-академики. Познавшие стихию и разбудившие её в сердце.

А вот магов, в классическом понимании, в тех землях так и не появилось. Волшебники? И про них тоже никто не слышал.

Классических войн страна за морем тоже не вела. Хотя армия там была, ведь из моря периодически вылезало… всякое.

А как посол оказался в Империи? Неужто шторм тысячелетия начал стихать? Оказалось, тамошние инженеры создали такую диковинную штуку, как подводные лодки. Конструкции колоссальных размеров, сопоставимые с дирижаблями, способные пересечь океан из края в край. И вот такая вот подводная лодка сейчас стоит в порту Гермистона, крупнейшего порта Империи.

А теперь Инфария решила выйти на мировую арену. И разослала послов во все найденные государства.

- За великую Инфарию! – Закончил свою речь посол и снова приложился к стакану.

Йозеф тем временем поднял очередной тост за своюстрану. Мирой его поддержал, опрокинул в себя стопку с какой-то наливкой, схватил посла за уши, притянул к себе и занюхал.

- Что это быть? – Ошарашенно уточнил посол.

- О, это быть наш… тьфу! Это наша традиция! Так выказывают уважение! Так можно сделать только с другом!

- О, ваша есть считать меня свой друг? – Удивился посол, и кажется, даже перестал пьянеть.

- Такой рыжий человек не может быть плохим! – Авторитетно заявил Мирой, подливая собеседнику.

- Многоуважаемый маг, вы чего творите? – Интимно, не разжимая губ, да так, что источник голоса не определить, уточнил бывший лейтенант, наблюдая за братанием.

- Рыжие люди – это к удаче! – Разрубил воздух рукой Эрих. – Их нужно держать к себе поближе. И тогда любые начинания пройдут легче.

- Они просто редкие. Это эта, наследственность, во! – Рей устроил внезапную лекцию. – У кареглазых и черноволосых людей рождаются черноволосые дети. А у рыжих кровь не сильная.

- Мистер Салех, не несите чепухи! – Мирой аж подпрыгнул от возмущения. – Рыжих людей мало, потому что только сердце рыжего человека является ключевым компонентом для зелья истиной удачи! Их почти истребили!

- Да? А что там ещё было, в составе? Может рецептик знаете? – Салех посмотрел на посла другим взглядом. Взглядом человека, у которого была доля в алхимическом производстве.

Тот в ответ лишь вопросительно поднял брови. Что-то прочел во взгляде громилы и снова поднял тост за свою родину.

- Мистер Салех, я понимаю, что высказывался довольно неодобрительно о вашем увлечении психологией, но может скажете, что с нашим знакомым? – Ричард обратился к компаньону шепотом. – Я не могу понять почему он себя так странно ведёт?

- Кажется, посол думает, что мы его собираемся допросить, а потом убить. А когда за него отомстят и узнают, как умер великий Йозеф, мы скажем что последним тостом, который он произнёс, был тост за великую Инфарию. – Охотно разъяснил ситуацию Салех. – Но раз мы все продолжаем ему наливать, то он не знает какой тост будет последним. Вот и…

- А вот так у вас в Инфарии могут? – Мирой оккупировал внимание иностранца и демонстрировал ему висящий над ладонью огненный шар.

- О, в Инфарии могут и не так! – Пафосно заявил Йозеф.- А твоя есть жрец великий пламень? Почему тогда твоя голова белый и пушистый? Тебя есть отвергать бог?

- Наши боги пьют иные страсти, смертный. – Старый Роберт решил поучаствовать в разговоре. – А твои боги хранят твои сны, гость из-за океана?

Демон уставился в медовые глаза чужестранца. Что-то происходило. Чужестранец морщился, потел. Роберт улыбался острыми зубами. Пока у него не начала дымиться шляпа.

- Ну, допустим… - Потусторонний гость смущенно улыбнулся и снял шляпу, став поспешно её тушить коктейлем. Под шляпой обнаружились тонкие белесые волосы, которые едва прикрывали череп.

Кстати, шляпа вспыхнула.

Все присутствующие дружно посмотрели на коктейли в своих руках. Роберт тоже изрядно озадачился. После чего выбросил полыхающую шляпу с крыши и достал из воздуха новую.

- Умеют же готовить! – Рей уважительно покачал головой и снова хлебнул из стакана. Крепость коктейля не ощущалась.

- Наш великий Инфария самая технический развитый государство! Мы знать много тайн природа и подчинить эта тайна себе! – Хвастливо заявил Йозеф. И достал и кармана массивный хронометр на цепочке.

Все заворожено уставились на зарубежную диковинку. В часах было три малых циферблата и один большой.

- Он заводиться от мой движения! Смотреть луна, смотреть солнце! Смотреть день! Наш механик лучший! Никто в мир не может так же!

На этот пассаж отреагировал уже Ричард.

- Разрешите? – Молодой человек взял часы из руки растерявшегося от подобной фамильярности Йозефа.

- Осторожно, это есть очень… - Замолчать посла заставила змея, которая обвилась вокруг руки Ричарда и с интересом ткнулась мордой в хронометр. Спина Гринривера напряглась, и рука дрогнула. Змея весела больше десяти кило.

И тут, кажется, Йозеф забыл, как дышать.

- Я мочь смотреть? – Предельно вежливо поинтересовался посол.

- Только если скормите ей свои часы. Иначе она вгонит вам в глаз пулю. – Ричард улыбнулся и отдал рыжему гостю хронометр.

- О, если вы позволить, я нести ваш ещё много вкусный механизм! – Без колебаний часы были сунуты под нос механоиду. Змея аккуратно взяла подношение и проглотила. Раздался скрежет.

- Не стоит недооценивать нашу промышленность. – Ричард лучился самодовольством, словно механоида он лично сконструировал.

- Это есть великолепно! Кто эта чудо делай? – Йозеф прикинулся к змее. Стальная чешуя была горячей на ощупь. Существо с щелчком распахнуло капюшон и выпустило тонкую струйку пара.

- У всех свои секреты! – Ричард был сама таинственность.

- О, моя понимай! Но моя предлагай секрет ваш обмен на секрет мой!

- Сомневаюсь, что вы можете мне предложить хоть что-то ценное. – Презрительно хмыкнул графеныш, который вынес свою змею из джунглей, в которых местные жители скурили целый экспедиционный корпус.

- Но-но-но! – Посол аж подпрыгнул на стуле. – Мы это обсудить на прозрачный голова! – Добавил он, когда понял, что со стула подняться ему проблематично.

- А так в вашей Инфарии умеют? – Салех снял перчатку и пошевелил когтями. А потом нацедил из-под них спиртного.

- Ричард, скажите, а у мистера Салеха после его мутации… Ну, метаболизм не изменился? Может как-то поменялись вкусовые пристрастия? – Смущенно задал вопрос Мирой.

- Он стал пить сладкие настойки. – Флегматично ответил молодой человек.

- А до этого? Что он пил?

- Сладкие настойки. – Так же спокойно ответил молодой человек с интересом изучая содержимое тарелки, которую ему принес официант. Содержимое слабо шевелилось.

- Оу, спасибо за ответ! – Крайне вежливо поблагодарил маг.

- Да, если что, обращайтесь.

Снова пили за великую Инфарию.

В этот раз рыжего посла занюхал Салех, используя шею как средство фиксации головы, чем изрядно напугал бедолагу. Йозеф слабо пискнул «Магре» и, кажется, успел прочесть короткую молитву.

Пили за великую Инфарию, правда в этот раз без посла.

Мирой, пьяно улыбаясь, предложил занюхать Йозефом Ричарду. Тот отказался. Зато неожиданно согласился старый Роберт. После чего демон навернул ещё один стакан коктейля и вырубился лицом в выпотрошенного поросенка, который всё ещё жалобно хрюкал.

- Сэр Йозеф, надеюсь вы простите нас за излишнее настойчивое желание провести с вами время! – Ричард окинул взглядом застолье, потягиваясь.

Почтенные джентльмены упились в хлам и не подавали признаков осмысленной жизни.

Рей Салех спал с открытыми глазами, откинувшись на диване. Рот его был широко раскрыт, демонстрируя жутковатые зубы и воспаленные десны, а из горла раздавался храп. Примерно через пять минут Ричард попросил у официанта салфетку и прикрыл приятелю лицо. Мирой смотрел куда-то за горизонт и на внешние раздражители не реагировал. Демон, как было сказано ранее, спал лицом в тарелку.

- Нет, не есть быть переживать! Моя понимай ваша традиция и ценить ваша гостеприимства! Я есть рад что моя не стать пытать! И бить! – Йозеф опасливо покосился на демона и громилу.

- Мои спутники, к сожалению, не привыкли цивилизованно решать вопросы. Как вы могли догадаться, мы занимаемся в основном силовыми операциями. Это требует совершенно определенного склада ума и характера. – Ричард, которому не так давно довелось лицезреть слезы на лице старшего брата, был предельно похож на человека. На хорошего человека.

- О, нет, никакой обида! Моя есть иметь удивлённый опыт и знания о ваш традиция! А что вы тут делать? Ехать на новый геройство? – Посол сделал большой глоток их стакана, где у него была холодная вода. Мужчину мутило. А ещё его успели просветить кто есть кто в империи, и с кем ему довелось выпить. Иностранец проникся.

- Мы едем отдыхать. Государство решило, что наша деятельность несёт слишком большие риски для целостности империи. И в этом году все обойдутся без нас. И чтобы это точно произошло, мы действительно отправляемся в отпуск. На побережье, там, где теплое море, желтый песок, и теплый коньяк! – Ричард покоился на свой стакан и, подумав, отпил.

- Море есть тёплый? – На лице посла появилось удивление.

- Да, тёплое. И много солнца. И никакого дождя! – Теперь Гринривер смотрел на облака на горизонте.

Сверкнуло и где-то вдалеке прогремели раскаты грома.

- Ах, как мой мечтать всё это увидеть! – В голосе посла появилась то ли зависть, то ли мечтательность. Понять это мешал акцент. – Наш море есть злобный бушующий монстр! Он жрёт жизни и силы, волна такой сила что крутить большой колеса наш завод! Ах если бы вы был действительно зообный похититель и украсть меня на это море!

- За великую Инфарию! Пусть на её берегах воцарится штиль и дети начнут купаться с дельфинами!

- Дельфин есть наш национальный блюдо!

Йозеф пьяно разрыдался и решительно влил в себя содержимое стакана. А потом ещё одного. На третьем бокале он отключился, заснув за столом.

Ричард осмотрелся и озадаченно потер висок. За время разговора Мирой тоже успел отключиться.

- Официант! Что тут происходит? – Броня хорошего настроения дала трещину.

- М… Сэр. Не убивайте! – Молодой человек рухнул на землю заламывая руки. Поднос с закусками грохнулся на пол.

- Безобразие! И это лучший ресторан! Быстро принесите мне коньяк! А не вот эту вот дрянь! – Ричард отодвинул от себя коктейль с соломинкой. Тот тоже рухнул на пол.

Официант испарился. И меньше, чем через минуту перед Гринривером стояла запыленная бутылка и большой фужер из тонкого стекла. Самый титулованный убийца в империи молчаливо поднял тост и чокнулся со своим отражением в мутном стекле.

Официант снова куда-то исчез.

Молодого человека хватило ровно на двадцать минут. После чего он заказал шампанское и начал поить винтовку Салеха прямо из горла. Когда та уползла под стол жалобно рыгая, Ричард попытался проделать то же самое со своей змеей. Не то чтобы раньше подобная мысль не приходила молодому человеку в голову, но в этот раз змея, подобрев после съеденного зарубежного хронометра, позволила в себя влить коньяк. В Патрисию вошли две бутылки. Гринривер с интересом ждал продолжения. Его не последовало, потому бутылок стало шесть. В итоге что-то щёлкнуло и на конце хвоста механоида раздвинулись чешуйки и выдвинулась небольшая форсунка. Раздался щелчок. По медной чешуйке пробежала искра и форсунка вспыхнула синим.

- Оригинально! – Ричард аж хлопнул в ладоши от полноты чувств.

На этом развлечение кончилось. Патрисия не собиралась буянить, нападать на людей, или хотя бы ощутимо нагреваться. Задумчиво оглядев спутников, молодой человек извлёк из кармана опасную бритву. Но дальнейшее вызывало вопросы. Рей Салех был начисто лишен волос. Любых. Старый Роберт был демоном. У Мироя отсутствовала выдающаяся растительность, а вот усы посла могли быть статусным предметом. Выбор пал на усы. Убивать или как-то унижать иностранца Ричард не собирался и действовал исключительно из хулиганских побуждений.

Испуганный официант принес склянку, куда молодой человек ловко поместил аккуратно состриженные усы нового знакомого. После чего склянка, залитая воском, оказалась в ведерке со льдом. Ричард полюбовался композицией, пару раз щелкнул бритвой, и убрал её в карман, бережно протерев салфеткой.

На этом развлечение закончилось. Спутники спали мертвецким сном. Ричард заказал ещё коньяка. И фирменного коктейля, и шампанского. Официант, кажется, овладел способностью растворяться в воздухе.

Гроза была все ближе.

- Так, ну, раз ничего интересного не произойдет, надо собираться. Кажется, я даже готов подняться на борт дирижабля. В кои-то веки улетим хоть и пьяные, но в нужном направлении. И без жертв. – Ричард пояснил свою позицию винтовке, которую вытащил из-под стола и угрозами заставил пить.

Та возражать не стала.

- Официант! Счёт! И позовите капитана! У нас зафрахтован дирижабль, пусть тащит сюда свою летающую шаланду!

Интерлюдия.

- Ваше величество?

Император людей, Виктор седьмой, поднял глаза от записки и устало потёр виски. Был он высоким, круглолицым и носил модные, вытянутые по горизонту усы. По каштановым волосам иногда пробегали всполохи пламени.

- Ну, в целом это ожидалось? Разве нет? – Мужчина покосился в окно и закинул ноги на стол.

- Но посол… - Пожилой секретарь работал уже на третьего императора и потому имел право голоса.

- А что посол? Скажем, случайно встретился с нашей экспедиционной группой и был завербован. В качестве… А вот в качестве кого он мог понадобиться этим двум, вы и придумайте. Меня, признаться, интересует другое. Позовите мне… - самодержец порылся в памяти и не нашел там ответа. – Ответственного!

Секретарь коротко поклонился и покинул кабинет.

Виктор поднялся из-за стола и уселся в кресло, любуясь открывающимися видами. А посмотреть было на что. Из окна открывался чудесный вид на город и башню-гостиницу, верхний этаж которой носил следы недавнего пожара.

В дверь, после короткого стука, вошёл мужчина в мантии и пепельной маске. И встал в позу ожидания.

- Я не доволен.

Тишина была ответом. В кабинете ощутимо поднялась температура.

- Я не терплю, когда в отчётах допускают ошибки. - Продолжил Виктор, пуская огненную змейку между пальцев.

- Они исключены, ваше величество.

- Смелое заявление. Тогда объясните, почему в гостиницу вошли трое, пили четверо, а улетели пятеро? – В голосе самодержца появилась усмешка.

- Всё верно. Они призвали себе собутыльника.

- Может нашли кого-то из местных? Неучтённые посетители?

- Неизвестный заказал себе живую свинью. И никто из персонала гостиницы и экипажа дирижабля не смог вспомнить как выглядел гость.

- Точно узнать не удалось?

- Огонь уничтожил все следы.

- На столе шкатулка. Там лежит кристалл. Он поможет получить ответы. Вы уже связались с нашим агентом?

- Боюсь, он уже не наш агент. Судя по ответу, Эриха Мироя уже перевербовали.

- Быстро. – Император одобрительно хмыкнул. – Это все Гринривер. У молодого человека талант находить себе спутников. – Поделился выводами самодержец. – Хотя бы удалось выяснить, что случилось с послом?

- Он жив. Это всё, что он мне известно. – Всё так же бесстрастно ответил визитёр.

- Как-то очень плохо для доклада агента. Он здоров? Почему он покинул гостиницу? Что заставило его изменить присяге и нарушить все дипломатические мандаты? Почему я не увидел этого в документах?

- Я вынужден исключать непроверенную или оскорбительную информацию из докладов. Без этого всего доклад можно сократить до двух слов. Посол жив. Я не вправе нарушать регламент.

- Регламент. Ох уж этот регламент… - Император бросил взгляд, полный отвращения, на книжную полку, где находилась книга кодекса властителя.

Ульрих Кровавый, основатель династии, оставил подробный свод правил своим потомкам. Регламент неукоснительно соблюдался, хоть и претерпевал изменения под реалии времени. И проблема была не в том, что в империи люди уж очень трепетно следовали традициям. Просто первый император был до сих пор жив, здоров и даже вменяем. Требовал называть его папой и мог посетить потомка ночью. Не все выживали.

- Хорошо, в частном порядке, что было в докладе? – Лазейки есть в любых правилах.

- Посол нужен. Он гарантия исполнения миссии. Поиграются отдадут. – На последней фразе голос докладчика дрогнул.

- Хорошо. Я вас понял. Вы прощены.

После этой фразы в кабинете как-то сразу стало легче дышать. Но посетитель даже не сделал шага в сторону двери. Аудиенция ещё не была закончена.

- А ещё я желаю, чтобы на этой башне горел огонь.

- Желаете сжечь башню? С людьми или без? – Уточнил визитер.

- Я не желаю сжечь башню. Я желаю, чтобы на её вершине горел огонь. В остальном пусть… работает как и раньше. Вам всё понятно?

- Да, ваше величество.

- Свободен.

Кабинет опустел.

- Копчёный хуй его величества. – Мужчина хмыкнул в усы, не отрывая взгляда от башни, которой пожар сильно подпортил внешний вид. – Надо же. Может хоть огонь поменяет название.

Глава 4

- Сэр Ричард! Сэр Ричард! Проснитесь!

Гринривер неохотно разлепил глаза. И тут же закрыл их снова. Его мутило. А каюта ощутимо шаталась. А ещё он не любил летать.

- Сэр Ричард!

- Мистер Мирой, будить меня в подобном состоянии – это подвергать свою жизнь угрозе. – Голос молодого человека скрипел, а язык, кажется, шуршал по пересохшему рту. Говорил он с закрытыми глазами, чтобы не усугублять неприятные ощущения. – Оцените мое хорошее отношение и покиньте каюту, иначе вы её покинете частями или не покинете вообще!

Что-то звякнуло. Запахло свежестью. Гринривер, заинтригованный, приоткрыл один глаз.

На тумбочке перед ним стоял высокий стеклянный бокал в тяжёлом витом подстаканнике. От подношения тянуло холодом.

Ричард резко сел, вцепился в бокал и в три глотка осушил его. Лимонад с мятой и какими-то травами холодной волной омыл глотку и рухнул в спазмирующий желудок.

Молодой человек сделал глубокий вдох и уже без прежней ненависти взглянул на Мироя.

- Ладно, я вас слушаю. – В голосе молодого человека было просто море снисхождения.

- Там это… Мистер Салех. Ругается. – Маг явно не мог понять, как ему начать этот разговор.

- О, да, это… Внушает. Но я то, чем могу помочь? У меня нет никакого желания опохмелять Мистера Салеха своей кровью. – Ричард изучал каюту.

- Может тогда хотя бы раскуёте его? – Робко предложил свой вариант Эрих.

- А у вас есть что раскурить? Раскурить мистера Салеха не самая плохая идея, он может подобреть. - Ричард, кажется, не слишком правильно услышал собеседника. А потом до Гринривера дошло. – Так, минутку, вы сказали «раскуёте»?

- Да, мистера Салеха и этого жуткого четырёхрукого господина. – Мирой чувствовал себя не в своей тарелке.

У Ричарда стремительно повышалось настроение.

- Ещё раз, вы хотите сказать, что где-то в соседней каюте лежат скованные Рей Салех и старый Роберт и только я могу их освободить? Они сами не справятся и у вас тоже не получилось ничего подобного? – В голосе молодого человека звенело радостное предвкушение.

Мирой кивнул.

- Блеееееск! – кажется, Ричард начал слегка светиться. Он подскочил с кровати, и отравился к небольшому умывальнику. Вода текла тонкой струйкой. Процесс затягивался.

Гринривер что-то проворчал, а потом в его руках возникла чёрная сфера, в которую молодой человек сунул голову. Сфера исчезла, а Ричард судорожно закашлялся. Но при этом об был чистый, как после бани. Когда приступ кашля закончился (атрибут вытянул весь воздух из легких молодого человека) Ричард освежил лицо водой, сбрызнул себя одеколоном и повернулся к Мирою.

- Ведите!

Идти пришлось на другую палубу, судя по всему, грузовую. Там, на цепях, висел Рей Салех, обвязанный цепями с ног до головы, и старый Роберт, аккуратно закреплённый на массивном швеллере. Швеллер на двух цепях крепился к потолочной балке, а второй конец был привинчен к полу, чтобы швеллер не раскачивался.

Неизвестный пленитель очень хорошо знал с кем имеет дело.

- Ричард, это не смешная шутка. – Рей Салех сверкал глазами и крутился в цепях. На лбу выступили вены, а мышцы вздулись так, что порвали костюм.

- А с чего вы взяли что это я? – Ричард обошел композицию из цепей и спутников. Уведённым он остался доволен настолько, что благополучно забыл о том факте, что боится летать и страдает морской болезнью.

- Гринривер, не неси чепухи, только ты мог догадаться сковать старого Роберта! Покажи мне человека, которому вообще могло прийти в голову заковать меня и демона тёмных снов в кандалы! – Рей Салех ощутимо нервничал. Его компаньон стоял у него за спиной и что-то там делал. ЧТО-ТО.

- Ну, может это наши враги и они вас похитили, а мы вас отбили и… - Дальше фантазия Ричарду отказала.

- А как вы вообще сковали демона? Я вообще не знал, что это возможно! – Мирой вошёл в трюм. Ему надоело бояться и прятаться. Салех облегчённо выдохнул.

- Сэр Мирой, вы наверно никогда не изучали их. Демоны царства снов теряют большую часть своих сил, стоит лишь оторвать их от земли. Да, учитель?

Ричард заглянул в глаза второму пленнику. Тот в ярости жевал кусок цепи. По подбородку лилась кровь вперемежку с жёлтой слюной. Вся конструкция из цепей и демона мелко задрожала, но и не подумала разрушаться.

- Позволю не согласиться. Я читал несколько фундаментальных работ. И «Демонолологию» Карла Хортица, и «На тропах не мира» Эрика Сильмара. Там не было таких данных. – Маг с уважением смотрел на молодого человека.

- Хм… Ладно, не буду лукавить. Старый маразматик сам проговорился. – Гринривер просто купался в лучах ненависти и любопытства. На нём скрутились взгляды.

- Не верю! Вы не можете быть столь коварны! – Маг смотрел на графеныша с восхищением. Ричард таял.

- Я не коварен. Я внимателен. Я пару раз пытался его убить. И он сказал, что ни что на земле не способно его остановить. И вывернул меня наизнанку! – Ричард ласково погладил цепь, чем вызвал рычание пленника. – А в тех книгах, которые вы упомянули, об этом пишут. Демоны легко играют словами, но плохо врут. У них от этого пропадает магическая сила. Да, учитель?

Если бы взглядом можно было убить, Ричард бы многократно умер. Хотя что-то у демона получилось сделать. Не известно, получалось ли нечто подобное у кого-то раньше, но Роберт сумел выматериться взглядом.

- Гринривер, тебе лучше…

- Тссс! Тише, не стоит понапрасну тратить силы. – Улыбка Гринривера могла принадлежать кому угодно, только не психически здоровому человеку. Он прижал палец к губам душехранителя. Впрочем, руку пришлось отдернуть. Салех едва не отхватил приятелю палец.

- Сэр Ричард, надеюсь вы не… - Мирой был растерян.

- Не надейтесь. Надежда отравляет. Она мешает быть готовым к худшему. – Оборвал мага Гринривер. Он раскачивался с носка на пятку. А ещё облизывался. И покусывал нижнюю губу.

- Но…

- Мистер Мирой, вы или зритель или…

- Мирой, уроните дирижабль, я вас за это вознагражу. – Салех воззвал к спутнику.

- Зачем деньги мертвецу? – Ричард и маг ответили хором. Салех вздохнул.

- Рей, Роберт, вы и впрямь думали, что я всё забыл? – Голос Ричарда стал визгливым. – Вы били меня, издевались надо мной, пытали меня! Боль и унижения стали рутиной! Джентльмены, вы и правда надеялись, что я всё оставлю без последствий?

- Ричард, ну это… Ну… Может… Может не надо? – Салех взмок. Такого в их отношениях с Гринривером ещё не было.

- Надо, мистер Салех, надо! – Ричард нервно облизнулся и пригладил волосы. – Только за инструментом схожу.

И стремительным шагом Ричард покинул грузовую палубу.

- Эрих, ты должен нас спасти. Ты станешь очень богатым человеком! – Рей принялся тараторить.

- Мистер Салех, вы же сами просили меня найти Ричарда! – Маг озадаченно почесал в затылке.

- Когда я просил тебя найти Ричарда я не думал, что он виновник ситуации! Ну, вдруг мы напились, буянили и вот…

Старый Роберт что-то прорычал и снова попытался разгрызть цепь. На пол упала пара обломанных острых зубов.

- Во-во, потеряли бдительность. – Рей каким-то неведомым способом разобрал речь учителя. – Он же был стабилен. Последние полгода ни единого убийства. Нас даже в бордели стали пускать!

Снова раздались звуки, с которым пытаются жевать цепь.

- А что он сделать может? – Рей с сожалением посмотрел на Мироя. Снова жующие звуки и хруст челюсти, что не вынесла подобного издевательства. – Ну… хорошо. Эрих вы можете стравить давление в гондоле? Там на носу должен быть винт желтый.

- А вы мне можете дать клятву, что после такого сэр Ричард не сможет мне отмстить?

- Новое лицо, новое имя, солидная сумма денег, даже ауру сменим! – Салех ушёл от прямого ответа на вопрос. Только вот Мирой тоже это заметил.

- Нет, извините. Ссориться с бессмертным и мстительным психопатом, который никогда ничего не прощает… - Маг старался не смотреть на скованных спутников.

- Мистер Мирой! – Ричард возник в дверном проеме. Все, кто был в трюме синхронно вздрогнули. – Вас уже купили? Не советую. Мистер Салех постареет и умрёт. Старый Роберт тоже может куда-то деться. В отличие от меня, его можно убить. А вот я, в случае чего, надругаюсь над вами, над вашими детьми, женой, домашними животными, внуками правнуками, пра-пра-правнуками и…

Все это молодой человек говорил, пока разводил кипучую деятельность. Пара ящиков встали друг на друга. И на этот импровизированный стол Ричард накинул чистую простынь. А уже на неё принялся выкладывать колбочки из прочного стекла с очень подозрительным содержимым.

- … над вашими пра-пра-пра-пра-пра правнуками. – Ричард озадаченно посмотрел на закованного Рея, и убрал одну из склянок обратно в саквояж. Вместо склянки он достал фотоаппарат последней модели, украшенный серебряной филигранью. – И ещё над кем-нибудь.

- Джентльмены, извините, я не хочу встревать в ваши разборки. – Мирой растерянно переминался с ноги на ногу. А потом, заворожено уставился на пенал из тёмного дерева, который Ричард выложил на стол и открыл. В пенале обнаружился стеклянный шприц с набором сменных игл. Шприц был длиной с ладонь.

- Эрих, но ведь и мы можем обидеться! – Рей предпринял ещё одну попытку достучаться до мага. Но угрожающий тон не сильно гармонировал со взглядом громилы. Он испуганно косился на инструменты Гринривера, а не на мага.

- Джентльмены, извините, но вас то я имею шанс пережить. А… сэра Ричарда нет. – Мирой был бледен, а на его лице выступили капельки пота. Ситуация его жутко пугала.

- Если вы нам поможете, не пройдет часа как вы переживете этого больного урода! – Взревел Салех, не отрывая взгляд от саквояжа.

- Простите… - Мужчина отвел глаза.

- Правильное решение, мистер Мирой. Могу вам пообещать. Все претензии к вам я улажу лично. Рею и Роберту станет не до вас буквально через десять минут. Их сильно будут заботить другие, несравненно более важные вопросы! – Ричард достал из сумки сверток, в котором обычно хранятся небольшие ручные инструменты. Такие свертки есть, например, у полевых дознавателей в армии. – Кстати, я забыл спросить, а куда делся наш новый знакомый, Йозеф кажется? Я помню, что тоже затаскивал его на борт.

- Он на верхней палубе, любуется видами. – Мирой тоже узнал сверток. И стал совсем уж белого цвета.

- Тогда я вас попрошу составить ему компанию. – Ричард набрал в шприц светящуюся жидкость из маленького флакона в форме шара. - Право слово, вам не следует видеть то, что тут случится сейчас. Идите.

Маг поспешно покинул каюту, едва не срываясь на бег.

По винтовой лестнице он поднялся на верхнюю палубу. Там он увидел посла великой Инфарии. Йозеф лежал на вантах и что-то восторженно бормотал себе под нос.

- У вас в Инфарии не умеют летать? - Мирой спрятал во внутренний карман футляр с очками и опустился рядом с послом.

- Только те, кто посвящён ветер. Те, кто раньше икать путь через великий буря. Видеть землю так – это для избранный! Даже наш правитель не мочь смотреть с небес! – Все так же завороженно продолжил Йозеф.

- Много нам не ведомо. А ваши лодки, по слухам, могут опускаться на дно морское и ползать там как крабы?

- Под вода нет ничего, кроме тьма и жуткий существа. Там нет красота. Только есть холод и тишина. Но мы мочь не только под вода. Мы проложить дорога под земля. Там тоже тьма, но там огонь и создания пламень развеять её.

- Мы тоже пытались разведать земные недра. Но… Слишком быстро нас оттуда изгоняли. – Мирой не весело хмыкнул. – Мы редко строим шахты. Только открытые карьеры. Уж очень много всего появляется в темноте.

- Моя страна готов обменять секрет небесный полет на секрет как совладать с тьма.

- А разве вы не нарушили клятвы? Вы же удрали с отчаянными авантюристами и нарушили свои клятвы.

- Мой клятва есть служить своя страна. Я волен сам выбирать способ. И если моя решить, что надо пить со страшный монстр кровь и есть плоть, я буду делать так. Моё сердце остаться в мой страна и ему ни что не угрожай.

На это Мирой ничего не ответил.

Откуда-то снизу раздался рёв, полный отчаяния и боли.

- Что там происходить? У нас есть проблем? – Встрепенулся Йозеф.

- Что? Вы про эти странные звуки? – Вопль повторился. – Там сэр Ричард вызволяет из кандалов своих друзей. Ключ потерялся, но у Гринривера оказался с собой набор инструментов. Видимо, это они.

- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! – Теперь это был не просто крик, а вполне различимое слово.

- Это не есть похоже на работу машина!

- Наверно где-то сработал клапан. – Мирой отвечал все так же спокойно. – Кстати, Йозеф, я так не услышал имя вашего рода. Вы аристократ? Кстати, я нашёл тут бар, предлагаю откушать вина. Я нашёл пару бутылок весьма пристойного.

Мирой поднялся, помог своему собеседнику, и взяв того за локоток отправился в сторону кают.

- Да, моя есть Йозеф Фалько! Моя есть… Рейф-штюрт. По ваша терминология я есть князь!

- О, так значит вы из благородных? Значит к вашему имени нужно добавлять «Сэр». Это обозначение для всего титулованного дворянства.

- А ваша не есть аристократ? В Великий Инфария есть тот, кто повелевать творить магия есть знатный человек. – Поинтересовался рыжий дипломат.

- Так-то оно так, но только в том случае если у меня будут дети с даром. Но я даже не женат. – Мирой покачал головой. – Не все маги могут иметь детей магов. Иногда этот дар спонтанный.

- В Великий Инфария есть тот, кто быть отмечен стихия всегда есть желанный пассия! – Удивился Йозеф. – Любой женщина хотеть носить ребёнок от такой человек.

- Да у нас тоже… - Мирой тяжело вздохнул. Они зашли в каюту капитана и маг уверенно направился к шкафу, где в специальных нишах стояли многочисленные бутылки. – Только вот знаете, сэр Йозеф, хочется любви, знаете ли, большой, светлой. А так… Дамы ласковы, приветливы. Да только не ко мне, а к моим титулам и тому, что могут от меня зачать мага…

В этот раз вопль напоминал визжание циркулярной пилы. Эти звуки никак не могли принадлежать человеку. Так что Йозеф охотно поверил, что это работают механизмы дирижабля.

- Ох, но моя вас не понимать! Самое важное есть в жизнь это потомок! Часть тебя, запечатлённый в вечность! – Пафосно заявил Йозеф.

- Вечности плевать, кто на ней топчется. – Мирой разлил вино по бокалам. – Мои потомки не будут мной. Ну, разве что я перетащу в своего потомка свою душу. – Мужчина очень невесело ухмыльнулся.

- А в ваша страна такое не есть убивать на костер за такой? – Удивился посол и довольно причмокнул. Вино хранилось охлажденным и впрямь было довольно приличным на вкус.

- ПООООЩАААААДИИИИ! УМООООООЛЯЯЯЯЯЯЮ! – От очередного вопля дирижабль мелко затрясся. Казалось, кричали сами перегородки. Собутыльники и глазом не повели.

- О, в нашей стране гуманизм никогда не был в культуре. Люди ресурс, ценный, но ресурс. Нет, разумеется, государство против жертвоприношений. Несанкционированных жертвоприношений. Что дозволено властителям, не дозволено простецам. – Мирой продолжил обыск кухни и извлёк из другого шкафа головку сыра, покрытую толстым слоем перца. Сыр на попытку его разрезать не реагировал, очень уж плотным он был, и в итоге его просто раскололи. Вопли мужчины дружно игнорировали.

- Но это есть ужасно! Вам есть править людоед! – Сыр посол тоже оценил.

- Да, с какой-то точки зрения так оно и есть. Но за последний век продолжительность жизни сильно возросла. Детская смертность снизилась почти втрое! Раньше выживал едва ли каждый третий ребёнок. Сейчас до семи доживают два из трёх! А средний возраст вплотную приблизился к сорока годам! Разумеется, если дело не касается магов. У высшей аристократии выживают все дети. Маги в среднем живут сотню. Ну, и есть те, кто вообще не умирает. Но это отдельная каста. – Маг охотно делился реалиями Империи.

- Это есть очень странный мир! В Великий Инфария всё есть иначе! У нас давно почти не умирать ребёнка!

- Да? Здорово. А что у вас с грамотностью? – Мирой подтащил к столу пару табуретов и уселся на один из них.

- Наш великий предок учёный завещать нам множить знаний! У нас есть грамотный вся!

- А сколько живут ваши люди?

- Наш человек жить восемьдесят лет! Редко кто жить меньше!

- О, а сколько живут правители? Сколько живут те, кто… - Маг указал себе на волосы. Собеседник прекрасно все понял.

- О, сколько есть жить тот, кто присягнуть стихия?

- Ага. – Мирой добавил вина в бокалы.

- Восемьдесят лет! – Пафосно возвестил Йозеф.

- А… А почему не больше?

- А зачем есть жизнь больше? – Удивился иностранец. Когда наш человек наступать восемьдесят лет он уходить в генераторную и становись частью великий поле Гёллера! Который защищать наш Великий Инфария от дикий магия и хаос вечный буря! Это великий почёт стать часть великий поля!

- Вы приносите в жертву стариков? – кажется, Мирой только сейчас до конца осознал слова собеседника.

- А вы детей!

- Это единичные случаи! А у ваших стариков нет выбора! Это просто ужасно! Нельзя так жить!

- Вы есть жуткий чудовища! У наш старик хоть был жизнь! Вы омерзителен, как народ!

- МВАХАХАХА! АХАХАХА! ГАГАГА!

Дикий смех, который тоже не мог принадлежать человеку, снова раздался откуда-то снизу.

Собутыльники поёжились.

- За это надо выпить! – Совершенно нелогично закончил Мирой.

- И выпить тот жидкость, что может гореть!

Из недр бара явилась бутылка мутного стекла. Содержимое бутылки опалесцировало. А на этикетке были нарисованы какие-то непонятные символы.

- Ваша есть уверен, что это есть спиртной, а не алхимический бомба? – Огласил сомнения Йозеф.

- Ни в чем я не уверен. – Честно признался Мирой. После чего извлек из кармана небольшой стик, украшенный десятком мелких брильянтов.

Маг свернул пробку в бутылке, после чего налил содержимое в бокал для коньяка. Густая жидкость тёмно-синего цвета вспыхивала крохотными звездочками. По каюте поплыл сладкий запах корицы и каких-то специй. В бокал он всунул стик. Тот вспыхнул мягким жёлтым цветом.

- Ну, если оно и взрывается, то явно не в наших желудках. – Мирой смело пригубил из бокала. – Мммм… это видимо один из магических ликеров, на юге есть пара элитных винокурен…

Эрих налил содержимое бутылки и собеседнику.

- Предлагаю вернуться на палубу! Там довольно занятные виды!

И подхватив сыр и бутылки, мужчины отправились обратно на верхнюю палубу.

Там они разлеглись на гамкаах с бокалами. И благодаря этому они смогли застать конец той трагедии, что разворачивалась в трюме.

Как показалось в первое мгновение, мимо мужчин пролетел снаряд. Снаряд выстрелил из лестницы, что вела в грузовой трюм, и в облаке древесной щепы промчался по палубе рухнув с её края прямо в бездонную пропасть.

Снаряд был покрыт каким-то цветастыми тряпками.

Следом за снарядом на палубу выскочил Рей Салех. Точнее человек, очень похожий на Рея Салеха. От громилы у незнакомца были габариты, протез и аура угрозы. Во всём остальном Салехом незнакомец не был. Слишком уж изменилась внешность бывшего лейтенанта. Но голос остался тем же…

Всё это Эрих Мирой и Йозеф Фалько увидели уже после. Сейчас же они лицезрели зад Рея, который свесился с вантов и очень горестно вопил:

- Учитель! Простите меня! – И столько в этом голосе было горечи…

В этот момент на палубу поднялся Ричард. Выглядел молодой человек счастливым. Просто абсолютно счастливым. Широкая улыбка, блестящие глаза, взгляд человека, который забрался на вершину мира.

- О, джентльмены, я вижу вы уже начали отдыхать? Не угостите ли меня? А то ужасно в горле пересохло. – Ричард просто источал радушие.

- Да, конечно, сэр Ричард, угощайтесь. – Мирой протянул молодому человеку бокал. Чиновник отличался редкой предусмотрительностью и захватил из бара бокалы на всех.

- Что пьём?

- Ни малейшего понятия. – Честно признался Мирой. Но вроде вкусно. И не ядовито.

- Без разницы. – Ричард схватил бокал и опрокинул его в себя. – Мистер Салех, вам оставить? Замечательный ликёр.

- Я…

- Пейте, пейте, вам надо.

- А что есть там произошло? – Не выдержал Йозеф. Он просто дымился от любопытства. Буквально.

- Боюсь, если я вам расскажу, мистер Салех вас убьёт. – Ричард вздохнул в притворном сожалении. – У него сегодня тяжелый день выдался. Ему надо.

- Тяжёлый день? – Уточнил красноволосый мужчина.

- Очень. Очень тяжелый день! – Рей схватил бокал так, словно там было противоядие, а он отравлен и почти агонизирует. – И Мирой…

- Да?

- Если вы сейчас рассмеётесь, я вырву вам горло. И вас это тоже касается! – Рыкнул громила на посла, которой тоже с трудом сдерживал ухмылку.

Часом ранее.

Мирой захлопнул дверь, а пленники окончательно потеряли последнюю надежду на спасение.

- Ричард, но ты же понимаешь, что я могу отключить боль? – Салех постарался быть очень убедительным. Получалось так себе, сейчас он был не на шутку напуган.

И проблема была даже не в Ричардё, у которого из уголка рта тянулась ниточка слюны. В конце концов, своего компаньона он наблюдал в разных состояниях. И периодически спасал свою жизнь от покушения приятеля. Проблема была в том, что именно он доставал из своего саквояжа.

Два десятка эликсиров и набор игл были вполне понятны и предсказуемы. Но зачем Ричарду фотоаппарат, пара сменных плёнок к нему, два магических летающих голема в виде крупных стрекоз и кожаный сверток с инструментами? Вопреки ожиданиям, там не обнаружились палаческие инструменты, нет. Там были ножницы, несколько видов, кисточки, бритвы и небольшая бутылочка одеколона!

- Отключайте. – Молодой человек пожал плечами, открыл баночку с прозрачной жидкостью и начал дезинфицировать инструменты. – Неужели вы думаете, что я опущусь до банальных пыток?

Старый Роберт мелко затрясся. И на пол снова посыпались отросшие зубы. Зубов набралась целая горка, у демона они крайне быстро отрастали. Кажется, он догадался о том, что произойдет.

- И что же ты собираешься…

- И снова не тот вопрос, Рей. - Ричард обошёл приятеля по кругу и вогнал ему иглу куда-то в район лопаток. – Неужели вы думаете, что я допущу банальные ошибки? Ожидание ужаса ещё хуже самого ужаса. Вам ли не знать?

- Я на это не куплюсь, ты же меня хорошо знаешь! – Голос Салеха ни разу не совпадал с его словами. Громила чувствовал, как начинают неметь мышцы шеи.

Ричард продолжал делать уколы. И Рей Салех постепенно терял возможность управлять телом. При этом пропала в том числе и чувствительность. У громилы оставалась только возможность говорить и смотреть.

Гринривер взял из сумки резиновый загубник с длинной трубкой, после чего с сомнением оглядел компаньона. Молодой человек пытался оценить возможность установить загубник и не остаться без пальцев. Выводы были не утешительные, так что Ричард взял пузатую склянку с широким горлом, и поднёс её к лицу своего душехранителя. Глаза того испуганно расширились.

- Вы же понимаете что это, да, мистер Салех? Зачем, скажите, зачем вы мне делали больно всё это время? Скажите честно и, может быть, я передумаю! – Ричард приблизил лицо к лицу компаньона предельно близко. Так, что ощутил запах перегара, пота, крови и мяты. У громилы постоянно кровоточили десны из-за непрерывно растущих зубов.

- Я… Это была моя работа!

- Неправильный ответ. Ещё две попытки. – Ричард счастливо улыбнулся.

- Потому что это для твоего блага! Ты по-другому не понимаешь! – голос Салеха звенел.

- И снова ошибка!

- Потому что мне это нравится! – Голос громилы сорвался.

- Правильный ответ. – Ричард резко отстранился.

Салех облегченно выдохнул. Ричард задумчиво рассматривал набор своих инструментов.

- Хотя знаете, Рей, хоть я вам и пообещал, что передумаю, но это значит лишь то… что у меня есть возможность поменять свое мнение. Но! Я ей не воспользуюсь! – Закончив фразу Ричард стремительным шагом подошел к Салеху и вылил ему на голову и лицо содержимое флакона.

Салех заорал дурным голосом. Жидкость на его лице мгновенно вспенилась, полностью скрыв лицо и кожу головы под белым покровом.

- О, учитель, вы пытаетесь понять, что происходит? – Ричард ухмыльнулся. – Нет, это не кислота. И даже не мутаген. Точнее мутаген, но…

Рей Салех забился, несмотря на текущий по крови эликсир. Пена на его лице пришла в движение.

- Вы же знаете, мистер Салех в чём-то глубоко ранимый человек. Это известно мне. Это должно быть известно вам. Отсюда эти бесконечные попытки понять окружающих и себя. Он постоянно ищет внешнего подтверждения своих заслуг. Все эти грамоты, письма, фотографии с подписью императора… - Ричард вдохновенно читал лекцию демону, который даже перестал жевать цепь.

- Но спасибо за науку, я много лет искал то, что может причинить страдания мистеру Салеху. – Гринривер вёл себя как злодей из дешёвого бульварного романа. – Мой выбор сначала пал на его семью, но это слишком банально и пошло. К тому же я взял обязательства, которые не могу нарушить. Страдания должны касаться самой жертвы. И наконец я понял! Да! Это оказалось настолько нелепо и бессмысленно, что в начале я даже не поверил! Но правда в том, что Рей жутко стесняется своей внешности! Для всех он жуткий громила! Признание иного сделает его уязвимым! А ещё я заглянул в его сны!

Старый Роберт взирал на ученика с выпученными глазами. Там было много всего. Обещаний, клятв, бессильной злобы… Сейчас там мелькнуло уважение. А ещё страх. А Ричард всё никак не унимался. Он взял с пола какую-то тряпку, подошел к Рею и начал стирать пену с головы громилы.

- Так что прошу любить и жаловать! Рей Салех, волосатый!

Ричард бросил тряпку себе под ноги.

Выглядел Салех жутко. Его кожа стремительно покрывалась волосами. Словно какая-то болезнь поразила кожу. На коже появлялись небольшие прыщи, которые набухали, а потом ломались, и внутри них росли белесые тёмные волоски. Эти волоски шевелились, крепли и стремительно росли.

Растительность на голове и лице становилась всё гуще. Волосы скрывали многочисленные шрамы и рубцы. Отросли брови, волосы появились даже в ушах.

- Это очень хорошее средство. Полностью восстанавливает волосяной покров, невзирая на любые повреждения. Ирония в том, что это средство производит алхимическое производство мистера Салеха. – Ричард весело рассмеялся. И вернулся к своему импровизированному рабочему месту.

- Только если вы думаете, что на этом всё, вы глубоко заблуждаетесь! – Гринривер утёр вспотевшее лицо носовым платком. – Ведь вопрос есть, что мешает мистеру Салеху избавиться от волос? И вернуть всё как было? Для начала, это ещё не всё. Волосы скоро перестанутрасти и мы приступим ко второму этапу.

- Гриривер, ты покойник! – Рей с трудом вытолкнул воздух из сорванного горла.

- О, всё не так просто, Рей, мы только начали. А когда закончим вы мне дадите клятву что не будете мне мстить за эту невинную шутку. Никогда.

- Я никогда…

- Тише, мистер Салех, не переживайте. Нам понадобиться ещё много сил.

Ричард выложил на сверток с парикмахерским инструментом несколько склянок, поднял его и положил у ног скованного приятеля. После чего достал из кармана короткую хрустальную иглу.

- Это одно из самых необычных изобретений в магическом искусстве за последние годы. Призрачный цирюльник. Душа, что при жизни заключила контракт с одним экстравагантным некромантом. Сейчас я её сломаю, а этот дух явится сюда и окончательно приведёт мистера Салеха в порядок. Мистер Салех, вы же готовы стать иконой стиля?

Рей взирал на иглу с ужасом.

- Ну, пожалуй, начнём.

С тихим звоном игла лопнула и в центре комнаты возник призрак. Рей Салех засветился, но это ему не помогло. Ножницы взлетели в воздух и…

- А теперь представляю нам нового Рея Салеха! Рей Салех – икона стиля! Заправской денди и метросексуал!

Демон с выпученными глазами таращился на Рея. Тот выглядел по истине удивительно! Густые чёрные волосы собраны в аккуратный хвост на затылке. Аккуратно выбритые виски, что плавно переходят в густую чёрную бороду. Напомаженные завитые усы. Потерянный взгляд человека, которому только что оторвало все конечности.

А Ричард подхватил со стола фотоаппарат и принялся щёлкать им. Свет он обеспечил парой осветительных кристаллов.

Отснятую пленку Ричард вытащил из фотоаппарата, поместил в крохотный тубус, а тубус установил в лапки механической стрекозы. После чего он открыл иллюминатор и выпустил механоида. Потом взял зеркальце и поднёс к лицу Рея Салеха.

- Вот, Рей, любуйтесь! Никогда не думал, что это может заставить вас страдать, это самая нелепая психологическая проблема из возможных! А теперь, скажу, что будет дальше. Эта плёнка окажется в надёжном месте. Оттуда мой доверенный человек её заберет, сделает копии и отправит одну из этих копий Регине Штраус! Представляете, что она вам скажет? Она узнает, что её потенциальный избранник ещё и красивый! И что вас не надо любить за добрую душу, даже не надо будет уточнять, у кого вы эту добрую душу отняли!

- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! Я убью тебя, слышишь, ты ублюдок, ты сдохнешь, ты у меня говно жрать будешь, ты…

Ярость громила была такая, что цепи зазвенели.

Ричард ткнул пальцем куда-то в область нижней челюсти и Рей резко замолчал. Лицо свело судорогой.

- А теперь вы дадите мне клятву, на своей душе. Что не станете ничего предпринимать против меня за этот эпизод! И сейчас поможете мне привести в нормальный вид нашего многоуважаемого учителя. Иначе копия этого фото будет у вашей драгоценной матушки. Представляете, что с ней будет?

- Не тронь матушку, слышишь, ты…

- Так я и не собираюсь её трогать. Просто фото. Вы ведь представляете, что она скажет, как вами восхитится? Ну что, Рей, я могу вас расковать?

- Мне нужны гарантии! – Рей Салех сломался.

- Клятвы будет достаточно? – Деловито уточнил Гринривер.

- В тех формулировках, что дам я. – Отрезал Рей.

- Только сначала надо закрыть нашего учителя от клятвенного света. Мы же хотим его пытать, а не убить. – Ричард взял что-то напоминающее запасной парус и накинул его на демона.

Клятвы были произнесены. А Рей Салех избавился от кандалов и рухнул на дощатый пол.

- А теперь, мистер Салех, попрошу вас вспомнить о том факте, что вы обязаны выполнять все мои приказы! – Ричард навис на поверженным приятелем. - Приказываю вонзить ваши когти в спину старого Роберта и слегка охладить его. Он и так ослаблен, а после вашего атрибута станет полностью беспомощным. – Гринривер отдавал команды встав в метре от демона.

- А может не надо… Он же не простит! – Рей с трудом двигался, тело все ещё было занемевшим.

- Очень дельная мысль. Жаль, что она не пришла ни вам, ни Роберту в голову, когда вы издевались надо мной! – Ричард холодно улыбнулся.

- Так мы это, не думали…

- Мистер Салех, не оправдывайтесь, вы жалко смотритесь. Лучше послушайте, что я приготовил для старого Роберта. И я даю вам пять минут прийти в себя, я вижу, вы сейчас не в лучшей форме. Вас так утомила обычная стрижка? – Гринривер скривил губы в мерзкой ухмылке.

Рей поднялся и тяжело оперся на стену. Что-то возражать Ричарду он не стал.

- Я долго размышлял над тем, что же может вас ранить? Мне удалось найти несколько остроумных способов того, как вас убить. Но это всё было не то. В целом, вы казались крайне полезны, а знания, что вы мне даёте, очень часто выручали меня за последние три года. Только вот ваша полезность не искупает того факта, что от вас я получал только унижения и боль.

Демон проскрежетал зубами по цепи.

- Да, да, я готов сам озвучить все ваши доводы. Что это обучение, традиции, временем освещенные. И что до меня иначе не доходит. – Ричард потерял всю вальяжность в речи и его лицо перекосило от злобы.

- Только это всё херня полная! – взвился молодой человек. – И сейчас вы ответите! Сожрёте полной ложкой то, чем меня кормили! Я вас искупаю в этом дерме! Сварю в нём! Вы будете просить у меня пощады!

Старый Роберт что-то промычал.

- Что, не верите? Что я могу сделать демону? О, Роберт, запомните одну вещь. НЕ СТОИТ МЕНЯ НЕОДООЦЕНИВАТЬ! – Ричард брызгал слюной и топал ногами. Смотрелся он при этом комично, но зрители не смеялись.

- Я долго искал ваше слабое место. Я даже вам не могу сделать больно. Точнее могу, но сомневаюсь, что боль может вас пронять. А даже если у меня выйдет, она может вас лишь сломать. Сломать, а не сломить! Вы должны понять! Всё понять и прочувствовать.

Зрители внимали.

- Я долго искал ваше слабое место. Вы не давали ни единой подсказки. А те, что я ошибочно посчитал таковыми – оказались обманом и искусными ловушками. Моя ошибка была в том, что я мерял демона мерками демонов! – Гринривер снова принялся мерить трюм шагами. – И в тот момент, когда я осознал свою ошибку, мне в голову пришла идея. Стало безумно интересно, а что собой представляет общество жестоких тварей, где ценится лишь сила? Вы ведь жрёте слабых, пресмыкаетесь пред сильными. Ваш бог одаривает вас за служение могуществом. Но что важнее силы? Что ценят все разумные ублюдки в любом из миров? Я вижу, вы уже догадались! Да, всё верно. Репутация. Вы же мните себя опасной тварью. Мерзким демоном! Монстром! Служителем бога, что пьёт страдания людские как терпкое вино! Верно? – Ричард заглянул в выпученные глаза старого Роберта. Тот не издал ни звука.

Графеныш подошёл к саквояжу и достал из него объёмный сверток.

- Я знаю, как вы себя цените и любите. О да, я это понял. Мужчина, демон, самец. На этом зиждется ваша репутация! На этом зиждется ваша демоническая воля. Это ваше самое уязвимое место. – Молодой человек довольно улыбнулся.

А потом потянул за ленту и явил миру содержимое свертка.

- Из вас выйдет очаровательная леди! Да, придется поработать. Но схема та же. Секретное место, тайные фотографии. И самое важное. Я точно знаю, кому их можно показать. В библиотеке императора есть замечательная книга «Лабиринтами снов». За авторством некого Сэра Говарда Бинси. Вы ведь знаете, чьё имя я там нашел, так ведь? Рей, начинайте!

Челюсти демона сжались и цепь лопнула.

- ПООООЩАААААДИИИИ! УМООООООЛЯЯЯЯЯЯЮ! – Вырвался вопль из глотки демона темных снов.

Ричард жутко расхохотался. Рей вонзил свою монструозную руку в спину демона.

- Простите, учитель, у меня нет другого выхода.

Переодевание началось…

Через какое-то время Ричард позировал с обездвиженным демоном на руках. Его стараниями старый Роберт действительно стал чем-то напоминать женщину. Цветастое платье, рыжий парик, макияж.

Щёлкнул фотоаппарат. И ещё раз. И снова. А потом ещё один механоид выпорхнул в иллюминатор.

Вопль отчаяния сотряс корабль.

- Отпустите нашего учителя, Рей. – Распорядился молодой человек, вытирая руки. – Поговорим?

- Что ты хочешь, мальчишка?

- Неправильный вопрос. – Ричард навис на своей жертвой.

- Чего… Чего вы желаете? – Роберт бросил взгляд на молодого человека. И добавил, скрипя зубами – Ваше сиятельство?

- О, всё просто. Я знаю в чём вы можете клясться. И какие на вас ограничения. Так что дайте клятву что не будете разыскивать эти фото, чтобы уничтожить. И впредь станете обращаться ко мне согласно статусу! Вы дохлый палач, а я аристократ! Знайте своё место, учитель! А я дам честное слово, что не стану использовать эти фото.

- Клятву?

- Болван! Она сейчас тебя убьёт! Первое правило палача – жертва должна жить. Вы же меня сами этому учили?

Демон склонил голову и заговорил на гортанном наречии. Принося клятвы Гринриверу. Клятва была на неизвестном языке, но приятели сразу поняли её значение.

Свет померк в каюте. Тени взлетели хороводом. И опали.

А потом…

- МВАХАХАХА! АХАХАХА! ГАГАГА! – Гринривер засветился. Буквально. – Я вас сделал! Я вас поимел! Никто! Больше никто не сможет меня унизить!

Ричард продолжал хохотать. Это был его триумф.

Самое паршивое для его жертв было в том, что, по сути, Ричард был в своем праве. Он не потребовал ничего. Кроме уважения.

Он не дал ни единого повода для мести. А ещё он умел блокировать боль. И мог остановить своё сердце. И никакие путы его не смогут удержать. Такого Ричарда нельзя обломать тумаками. С таким Ричардом можно только договариваться.

Старый Роберт рванул дверь каюты и устремился на верхнюю палубу. За ним бежал Рей, который пытался то ли извиниться, то ли утешить демона.

Ричард Гринривер неторопливонаправился следом.

Остальным пассажирам дирижабля оставалось только гадать о произошедшем.

- Недурственно. Очень недурственно. – Мирой разлил по бокалам остатки светящегося ликёра.

- И все же, я не верю, что столько магической субстанции тут только для вкуса. – Рей продолжал нюхать свой бокал, силясь понять состав.

- Аристократы и не на такое способны!

- Нет, чепуха, тут явно есть тысячелистник золотой, а он проигрывает по вкусу обычному. Зато он является ключевым компонентом в нескольких алхимических цепочках. Пробуждение внутренних сил. Если конкретно. – Салех был задумчив.

- А меня, признаться, другое волнует. Сэр Ричард, а где команда дирижабля?

- Кажется, я их выгнал. – Ричард смущенно почесал в затылке. Видимо не хотел лишних ушей.

- Шлепнул он их, а трупы спрятал. Это как раз в его стиле! – Сдал нанимателя Салех.

- Нет, исключено. – Мирой посмотрел на свой хронометр. Нет эманации смерти. Ни единой. А радиус действия тут почти пол километра. Я верю, что сэр Ричард мог убить всех. Но я не верю, что он для этого отвёл их на такое расстояние. И что самое главное, что они за ним безропотно последовали. Даже если бы вы их сбросили с корабля, не уверен, что они бы безропотно это стерпели.

- Вы правы, мистер Мирой. Я действительно пинками прогнал команду. Это совершенно точно. Не сильно помню, зачем я вообще это сделал, но… - Ричард смутился ещё больше.

- Ах, знаете, ваш вино есть действительно поднимать энергия! – неожиданно высказался посол Инфарии. – Я чувствовать необычайный подъём мой мужской сила. И признаться, испытывать на этот счёт большой стеснения!

- Хм… Признаться, я что то-то подобное тоже ощутил. – Мирой смущённо закинул ногу за ногу. – И вынужден признать, это меня изрядно беспокоит. С каждой минутой всё сильнее.

- Точно! Гибискус кровавый! – Рей подскочил. – Сейчас, у меня с собой был справочник. Гринривер! Где наш багаж?

- Вторая каюта слева, по коридору. Дверь открыта.

- Я сейчас… Сейчас…

Салех стремительно умчался с палубы, словно его скрутил приступ дизентерии.

Вернулся он почти сразу, не прошло и минуты. В его руках был тяжёлый алхимический справочник.

- Вот! Вот оно! Гибискус кровавый! Вместе с золотой полынью и ромашкой горной является основным компонентом зелья «горячей ночи». Опалесцирующая жидкость синего цвета. Содержит в себе тридцать процентов спирта, так что может храниться неограниченно долго в холодном месте без доступа солнечного света. – Рей зачитывал содержимое книжки. – Для наступления эффекта достаточно трёх капель на стакан воды. – Закончил он внезапно севшим голосом.

Мужчины дружно уставились на пустую бутылку, мысленно прикидывая сколько они успели выпить.

- Джентльмены, нам срочно нужна лавка алхимика! – Высказал общее мнение маг.

- Противозелье варить минимум сутки. – Рей продолжал изучать справочник. Уши его алели.

- Джентльмены! Нам срочно, прям очень срочно, нужен бордель! – Чуть истерично уточнил Мирой.

Джентльмены огляделись. Вокруг были поля. От горизонта до горизонта.

Глава 5

- Джентльмены, кто-нибудь умеет управлять дирижаблем? – Рей Салех очень быстро соображал.

- Я могу проложить маршрут. В каюте капитана были полётные карты. С рулём я думаю разобраться тоже смогу при желании. – Мирой подскочил на ноги с излишним энтузиазмом.

- Я есть познавать любой механизм! Это есть мой семей дар и великий тайна! И я вас прошу этот тайна сохранить! – Йозеф оглядел спутников с видом человека, что идет в атаку на вражеский дзот…

- Я заставлю эту шаланду лететь, даже если там нет двигателя! – Ричард был полон решительности заставить лететь дирижабль, пусть даже и угрозами. – Мистер Салех, найдите мне крепёжные тросы!

- Джентльмены, на кону наша репутация, здоровье и жизни! – Голос мага лязгнул, а Рей Салех вытянулся по стойке смирно. – Эрекция дольше четырёх часов опасна для сердца!

Маленькая команда пришла в движение.

Мирой побежал в капитанскую каюту, откуда переместился на мостик, где были установлены астролябия и компас.

Рей и Ричард с канатами и карабинами поспешно направились в сторону носа дирижабля.

Салех оттуда вернулся через пять минут, уже без Ричарда. Он отвел Йозефа в машинное отделение.

Там посол внимательно осмотрел механизм двигателя.

- Это есть паровой котел? – Уточнил он у Салеха, который единственный не знал, чем себя занять.

- Да, вот тут подача газа, вот тут горелка, эта штука – теплоообменник. Вода в котле, судя по всему, должна быть выше этой красной риски.

- А что значить эти прибор? – Уточнил Йозеф. Котёл выглядел предельно сложным.

- А пёс их знает. Я эти штуки умею только в бомбы превращать. – Честно признался громила.

- Хорошо, я есть творить познание. Просить вас не делать ничего без мой слова! – С этими словами князь великой Инфарии положил руки на корпус котла и замер. Кажется, даже дышать перестал.

От его руки алое свечение расходилось по корпусу тонкими ручейками. Шли минуты. Бледное лицо Йозефа стало синюшным. А все механизмы в комнате стали равномерно светиться алым.

Рей с интересом наблюдал за незнакомой магией.

Прошла ещё минута и Йозеф рухнул на пол, со свистом втягивая воздух в лёгкие. Видимо, он действительно не дышал почти две минуты.

- Удивительно изящный! Удивительно красивый машина!

- Вы знаете, как ею управлять? – Уточнил Салех с надеждой в голосе.

- И как это создавать! Вы мне есть помогать?

- Да, командуйте.

- Открыть вон тот и тот вентиль, потом долить масла из тот ёмкость…

Работа закипела.

- Джентльмены! У меня для вас две новости. Хорошая и плохая. – По всему кораблю были протянуты медные трубы, которые, как оказалось, служили для передачи голоса по всему дирижаблю. Голос Мироя был до предела возбуждённым. – Плохая новость в том, что видимо сэр Ричард каким-то образом запустил двигатели и мы всю прошлую ночь летели. Так что мы изрядно отдалились от столицы. А хорошая новость в том, что мы летели на восток! Мне нужно какое-то время, чтобы окончательно сориентироваться, но главное, мы не так далеко от цели! Полный вперёд!

Дирижабль дрогнул.

- Что есть происходить? Удивился посол.

- На посту Ричард активировал свой атрибут. – Охотно пояснил Салех. У него атрибут… Мощный атрибут. Создает низкое давление на носу сейчас. Это толкает дирижабль. Но нам нужны двигатели!

- Удивительно! Нам есть надо ускоряться! Нас ждут прекрасный дам! Я зажигай газ в топка!

Двигатель медленно оживал. Росло давление в котле.

Йозеф потянул рычаг, в недрах машины что-то дрогнуло, щёлкнуло и массивный вал пришёл в движение. Рей по команде посла выкрутил ещё один вентиль, подавая масло в механизм.

- Джентльмены! Мы встали на курс! – Снова известил всех Мирой. – Расчётное время прибытия – три часа. Наша скорость составляет почти пятьдесят узлов! Это даже выше расчётной! Этот аппарат летает со скоростью сорок узлов.

- Эрих, это слишком долго! – Салех с интересом разглядывал дырку раструба. Она казалось ему неимоверно симпатичной и… влекущей?

- Мистер Мирой, мы можем что-то придумать? Я уже воспринимаю обшивку дирижабля крайне привлекательной! – Раздался голос Ричарда. Рей оставил его в носовом посту наблюдения, дополнительно закрепив канатами. Там обнаружился раструб переговорной системы.

Рей и Йозеф всецело поддержали.

- Разве что вы сотворите чудо! – В голосе мага можно было услышать ноки отчаяния.

- Я есть сотворить чудо! – Йозеф нежно огладил ободы паровой машины. – Я есть вдохнуть жизнь в этот красивый машина, но потом она может…

- Плевать!

Синхронно завопили трубы и Рей Салех.

Рыжеволосый посол открыл топку, где горел газ, набрал полные лёгкие воздуха и выдохнул…

Паровая машина тяжко застонала, вентили сами пришли в движение, а вал стал вращаться вдвое быстрее.

Воцарилось молчание.

- Восемьдесят! Восемьдесят узлов, джентльмены, это великолепно! Сэр Йозеф, ваши силы вызывают восхищение!

- Я мочь есть больший мощность! Но тепло не успеть уйти и котел взорвать! – Несмотря на успех, в голосе посла сквозило отчаяние. Он гладил свои бедра, с трудом удерживая себя от публичного позора.

- А где трубка охладительная? – Уточнил Салех.

- Вот она есть, а что вы хотеть? – Йозеф указал на тубу под потолком, от которой шел жар.

- Сейчас я решу вашу проблему с охладителем! – С энтузиазмом заявил Салех. После чего схватил трубу правой рукой. Когти на ладони пришли в движение, выплескивая содержимое. И трубка мгновенно покрылась росой.

За время обучения в ВУНВОВ Салех достаточно серьёзно освоил свой атрибут. Например, сейчас он резко охладил металл и только металл, к которому прикоснулся.

Йозеф шокировано уставился на громилу.

- Это есть настоящяя чудо! Вы так долго мочь?

- Сколько надо есть! Тьфу, сколько надо!

- Тогда я есть выжать из этой механизм всё на что есть он способен быть! – Патетически завил посол и снова дунул.

Теперь двигатель не просто стонал. Он скрежетал, ревел и стонал. Вентиль подачи масла был выкручен на полную.

Вал крутился с такой скоростью, что превратился в размытую полосу.

- Сто узлов, сто двадцать! Сто тридцать! Сто пятьдесят! Джентльмены, без понятия, с какой скоростью мы летим! На одометре нет больше рисок. – Мирой тараторил. – Да с такой скоростью мы через час долетим… Уже долетели, джентльмены, летим дальше, разворот займет больше времени!

Дирижабль летел со скоростью, которую не знал этот мир. Если бы кто-то сопоставил время, которое потратили перевозбужденные мужчины на дорогу с тем расстоянием, что они преодолели, то итоговая цифра поразила бы кого угодно. Почти пять сотен километров в час! И это не пуля, не стрела и даже не горный дракон, что может магией снижать лобовое сопротивление при пикировании. Это был пятидесятитонный дирижабль!

Только самим рекордсменам было глубоко до фонаря на все возможные рекорды. В целом, это был первый и единственный в истории случай превращения энергии спермотоксикоза в кинетическую.

Сфера Ричарда даже немного подросла. И фактически, она полностью убирала лобовое сопротивление летательного аппарата. Механизмы тоже не были рассчитаны на такую нагрузку. При такой скорости работы они уже должны были разрушиться. Но странная магия сэра Йозефа заставляла механизмы отодвинуть свой предел текучести. С такой скоростью рукотворные предметы будут летать лишь через век.

Но этот дирижабль был первым. Он был дирижаблем, который смог.

- Джентльмены! Я вижу море! Держитесь! Совершаем поворот!

Предупреждение было лишним. Ричард и так был пристёгнут к корпусу. Рей мёртвой хваткой сжимал толстую трубу системы охлаждения, а посол нежно обнимал колосники, сотворяя магию, которой не знала империя. От манёвра дирижабль снова застонал обшивкой и даже где-то захрустел.

Но не развалился.

- Господа, ещё полчаса и мы будем в борделе! По карте нам не так далеко лететь!

- Ура! Бабы! – Дружно проорали джентльмены, на лицах которых оставалось всё меньше следов разумной деятельности.

Прошло ещё пятнадцать минут.

- Стоп машина! Полный стоп! – Радостно завопил Мирой.

Йозеф и Рей, радостно подпрыгивая, выскочили на палубу.

Корабль летел вдоль побережья. Слева сверкало бирюзой море, справа открывался изумительный вид на кедровые леса. Можно было легко рассмотреть квадраты полей и виноградников.

А по курсу вырастал уютный коростный город, словно нарисованный на побережье кистью художника.

- Где мы? – Поток прохладного ветра, что так одуряюще пах морем, охладил голову Рею Салеху. Свой вопрос он прокричал в трубку.

- Ни малейшего понятия! – Голос мага звенел. Найдите бинокли, нам надо понять, куда причалить!

- А как есть мы знать где есть бордель? – Уточнил посол, которому свежий воздух тоже вернул ясность мысли.

- Нам нужен Гринривер! Эта падла белобрысая умудряется находить блядюшни по каким-то ему одному ведомым ориентирам. Гринривер! Ты нам нужен! – Завопил Салех.

- Мистер Салех, принесите мне бинокль! – Голос Ричарда звучал откуда-то сверху.

- Ричард, а где я тебе его найду?

- Мистер Салех, вы же хотите женщину?

Бинокль оказался в руках Гринривера ровно через минуту.

- Курс на три часа! Снижаемся! Я вижу бордель!

То, что Ричард определил как бордель, оказалось большой усадьбой из белого камня. Вокруг усадьбы был разбит парк, по которому чинно гуляли женщины в платьях и шляпках.

На самом деле Мирой никогда не управлял дирижаблем и действовал скорее по наитию. Но сейчас он исполнил манёвр зависания аппарата над местом десантирования. И делал это как опытный профессионал. Дирижабль завис точно перед поместьем, в десяти метрах над землей.

- Ох… Гляди, точно, бабы! Да какие пригожие! – У Салеха капала слюна из уголка рта.

- Самый есть красивый женщин на земле! О, мой сердце горит и полыхать от любовь! – Гримаса сладострастия исказила лицо Йозефа.

- Джентльмены, прошу вас, будьте обходительнее! – Мирой выскочил на палубу и сбросил верёвочную лестницу.

- Платим золотом! – Припечатал Ричард, который тоже покинул свой пост.

Женщины в парке призывно махали шляпками.

Мирой свесился через борт и задал риторический вопрос.

- Интересно, а вообще, что это за место? Какой-то элитный бордель?

Интерлюдия.

- Пансион Светлой Анны. Богадельня для почтенных матрон…

Самодержец давился чаем.

Горячая жидкость вместо желудка устремилась в нос и дыхательное горло. Приступ кашля скрутил мужчину. Докладчик замер с выражением ужаса на лице.

Император Виктор с большим трудом совладал с дыханием и скрепя зубами задал вопрос:

- Что вы сказали? Куда они там прилетели?

Властитель империи дымился от эмоций.

- Богадельня…

- Да ведь им за всем за сотню! Там… Да там моя бабушка… И тётя! И… - Мужчина с силой дернул себя за волосы. – Как они вообще там оказались? Это же две тысячи вёрст! Даже на драконе не успели бы долететь!

- Они что-то сделали с дирижаблем. То ли зачаровали, то ли прокляли, то ли сделали одержимым. Точнее определить не удалось. Возможно, причина в том, что дирижабль изначально неизвестной конструкции. – Молодой человек в форме служителя канцелярии потел не только от ужаса. В кабинете было очень жарко.

- Так, а теперь с самого начала. Откуда вообще этот дирижабль взялся?

Адъютант начал свой доклад с самого начала. Император, который большую часть истории пропустил мимо ушей, теперь слушал с предельным вниманием.

Всё началось до крайности банально.

Рей и Ричард в очередной раз сорвали секретную операцию соседей.

В этот раз была попытка захвата.

Разведка закатной империи проделала колоссальную работу. Ими был захвачен один из курьерских дирижаблей. Действовал отряд менталлистов. Они вывернули всем членам экипажа мозги, так что подмену не заметил никто. Корабль много лет курсировал по маршрутам, развозя почту. А в нужный момент он оказался у причальном башни гостиницы.

Другая группа в этот момент проникла в сам ресторан. Их задача была достаточно простой - добавить специальный алхимический состав в пищу гостей. Блестящее внедрение, идеально исполненный план. Состав был таким, что вырубал даже демона. Без вариантов. За исключением одной детали. Неучтённым фактором оказался Ричард Гринривер. На молодого человека эликсир то ли не подействовал, то ли по счастливой случайности он избежал употребления вещества. По этой причине, когда перепивших приятелей начали грузить на борт, модой аристократ принимал в этом самое деятельное участие. Ему даже помогли заковать в кандалы Рея Салеха и неизвестного демона.

Тот факт, что на обычном курьерском дирижабле оказались кандалы, способные удержать демона, молодого человека ничуть не смутил. Он был до изумления пьян.

Группа захватал сделала попытку напоить Гринривера до того состояния, когда тот вырубится. Но это стало их фатальной ошибкой. У молодого человека упала планка и он пинками прогнал группу захвата с корабля. Игнорируя все попытки сопротивления. Школа Рея Салеха была крайне суровой. К тому же, при всем своём профессионализме, диверсанты хотели жить. И не стали переть на метровую сферу абсолютного ничто. С другой стороны, что они могли сделать?

А потом сыграл факт посла. Когда стало понятно, что Инфарийский князь пропал, охранка взяла под стражу вообще всех, кто был в ресторане в этот момент. У закатников была надежда проскочить, но их всё же задержали «до выяснения». Но потом один из официантов, что успел допить за гостями дорогое спиртное, отключился, несмотря на то, что спиртное было замешано с кокаином. Это насторожило одного из охранников.

В итоге на разбор полетов пришли дознаватели. Незадачливые разведчики попытались пойти на прорыв, но калибр был явно не тот. Им даже не дали себя убить.

В итоге самые опасные люди империи отбыли на дирижабле в компании Инфарийского посла, неизвестного демона и целого министра. Отбыли куда-то на восток. Дирижабль стоял под парами и летел, игнорируя лётные карты, воздушные коридоры и никак не корректируя свой курс, который менял ветер.

Машину взяли под надзор и её сопровождала целая флотилия, благоразумно держась за линией горизонта. У легких дирижаблей не было защиты от обстрела, а Рей Салех мог выйти и пострелять с залитых глаз. Прецеденты были. А ещё у Салеха была с собой его жуткая винтовка.

А потом дирижабль, который несколько часов висел на месте, неожиданно рванул на восток с такой скоростью, что его почти моментально потеряли.

А потом… потом пришла новость о том, что в пансионе Светлой Анны, элитной богадельне, где коротали старость почтенные матроны высшей аристократии, приземлился дирижабль. Из которого спустились герои (без шуток герои, по факту захвата группы Салех и Гринривер были приставлены к награде). Правда в количестве четырёх штук, а не пяти. Что произошло дальше в отчётах фигурирует как «чад разврата и кутежа». Почти на трое суток. У Гринривера и Салеха с собой оказался чемодан наркотиков.

По непроверенным данным эти четверо успели порадовать почти полсотни старушек. Врачебное оснащение было на высоте, так что никто не помер. И это было единственной хорошей новостью.

На четвертые сутки дирижабль отчалил и с такой же умопомрачительной скоростью умчался куда-то в сторону океана.

Все события удалось засекретить. Но ненадолго. Скоро к почтенным матронам должны будут приехать внуки, правнуки, пра-пра-правнуки. И тогда такое начнётся…

- Я не знаю как на это реагировать. – Император ходил по кабинету в состоянии полного душевного смятения.

- Это ещё не всё. – Адъютант мысленно прощался с жизнью. В таком состоянии он императора ещё не видел. Виктор, конечно, не славился особой кровожадностью, но иногда докладчики выходили от императора в совке. Обычно это были проштрафившиеся чиновники. Адьютанты ни разу не гибли. Но ведь всё бывает впервые, верно?

- Я уже не знаю, чего ждать. – Виктор покосился на большое удобное кресло у окна. Там частенько сидел основатель династии. Ему очень хотелось переложить проблему на чужие плечи.

Но…

- Что у вас там?

- Письма. От… От постоялиц пансиона. У многих из них есть привилегии обращаться к вам напрямую. – Адъютант сбился с официального тона. – А многие к своим письмам присовокупили письма подруг.

На стол легла пачка писем. Виктор с трудом подавил желание спалить их все скопом.

- Что в них? Без подробностей.

- Те, что мы изучили… Просьбы оказать протекцию. – Докладчик горестно вдохнул.

- Кому? – Не то, чтобы Виктор не знал ответа, но вдруг?

- Гринриверру, Салеху, Мирою и Фалько. Просьбы дать титулы, поместья, не наказывать. Некоторые и них взывают к старым клятвам и привилегиям. Только вот…

- Не заставляйте меня тянуть из вас информацию клещами. – Ощерился Виктор.

Адъютант снова вытянулся по струнке и отрапортовал.

- Письма адресованы не только вам. А также вашему отцу, деду, прадеду и пра-прапрадеду.

Виктор расхохотался. Смелся он долго, утирая слезы. Через несколько минут он уселся на стул, все ещё хихикая.

- Там ещё письмо, от вашей бабушки. Мы его не стали читать. Оно первое в стопке.

Император взял нож для бумаг и вскрыл сургучную печать с личным вензелем вдовствующей императрицы.

Дорогой внук!

Я рада, что ты стал достойным наследником нашего славного рода. Читаю газеты и вижу, что в стране всё хорошо. Безусловно, есть у тебя и огрехи, но ты ещё молод. И даже не женат! За это хочу тебя пожурить. Но ты же знаешь, мы старики любим ворчать.

Я тебя не тревожила все эти годы. Власть – это ваши мужские игрушки. И негоже слабой женщине лезть в дела правителей. Надеюсь, я дала достаточно тепла твоему отцу, и это тепло коснулось и тебя. К сожалению, это всё, что было мне дозволено. Нельзя было любви дать сделать тебя мягким. Но мне горько от того, что я слишком мало носила тебя на руках и кормила с ложечки. Радости простых людей нам не ведомы.

Я знаю, что такое мужская гордость. Мне эта гордость очень хорошо знакома. И сейчас я взываю к ней. Я знаю, что в связи с последними событиями ты воспылаешь праведным гневом и попробуешь поступить, как то тебе велит огонь, что горит в твоём сердце.

Но прошу тебя понять ещё и то, что последняя история подарила мне настоящую радость и счастье. Ты, наверное, даже не можешь представить, что такое потерять пламя. Огонь страсти уже как полвека не горел в моих чреслах. Я смирилась с этим как с неизбежным. А мои дни стали походить друг на друга как листы блокнота. В котором нечего писать. Там пусто.

А эти молодые люди, которых привела на порог нашего дома сама судьба, они подарили самую большую радость, что может получить женщина от мужчины. Я снова, пусть на несколько дней, ощутила себя желанной, любимой и привлекательной. И должна тебе сказать, это наверняка подарило мне несколько десятков лет жизни.

И потому я взываю к твоему сердцу. Объятому пламенем, но способному любить и сопереживать:

Забудь об этой истории и не давай ей ход. А лучше скажи, что она произошла по твоей воле. Я всем скажу, что я долго просила тебя о чём-то подобном и ты решил всё же уважить выжившую из ума старуху. Поверь, этот поступок сочтут, безусловно, экстравагантным, но не более.

В свою очередь, могу пообещать передать тебе несколько интересных документов, что даст тебе власть над тремя родами высшей аристократии. Полную власть.

Надеюсь на твоё мудрое решение.

P.S. Раз уж я всё равно тебе написала, то пришли мне понянчиться малышню. В такой-то просьбе ты не откажешь старухе?

P.P.S. Если с этими милыми молодыми людьми случится что-то нехорошее, я обращусь к Ульриху. Поверь, мне есть чем заинтересовать старого лича. Ты же знаешь, как легко в нашей семье меняют императоров?

С искренней любовью и заботой.

Вдовствующая императрица Луиза шестая.

Император с нечитаемым выражением лица покрутил письмо в ладони. Бумага вспыхнула и опала хлопьями грязного пепла.

- Вы же Эрик, да? – Виктор обратился к адьютанту.

- Так точно, ваше величество!

- Эрик, вот как аристократ аристократу, скажите мне, что бы вы сделали с человеком, который растлил вашу бабушку?

Глава 6

- Бить себя не позволю. – Гринривер угрюмо смотрел на остальных участников загула. Те выглядели очень не добро.

- Ну, чисто технически, блядюшник сэр Ричард нам нашёл знатный. – Мирой находился в предельно спокойном состоянии. Бывают в жизни любого человека моменты, когда он уже ничего не может изменить. Например, когда вас проткнули саблей и она перерубила позвоночник. И вы не можете пошевелиться. Вот то же самое выражение было на лице мага. Не обреченность, смирение.

- Это быть большой скандал? – Уточнил посол, который, кажется, не осознал глубину проблемы. – У вас любовь старый женщин есть привилегии правитель? Мы есть любить чей-то гарем?

Воцарилось молчание.

Первым расхохотался Ричард. Вслед за ним Мирой. Дольше всех продержался Рей. Но и он не выдержал.

- Да что бы я ещё раз спросил у пьяного Ричарда хоть что-то… Меня же Регина убьёт! Кастрирует! Нет, хуже, она меня бросит! – Сокрушался Рей Салех. Он рвал отросшие на голове волосы. И даже находил в этом определенное удовольствие. Раньше для того, чтобы вырвать клок волос, ему приходилось ловить Ричарда. Сейчас с этим возникли проблемы, но и волосы у Рея теперь были свои.

- А я вот даже не знаю, что мне надо теперь совершить, чтобы меня не колесовали. – Маг всё никак не мог успокоиться. - Вообще, предлагаю срочно лететь на войну и умереть героями. Это будет достойный выход из положения. До границы с закатной империей три дня лёта! Там как раз проходит кампания и…

- А в чём, собственно, проблема? – Неожиданно заговорил Гринривер.

- Да как тебе сказать… - Салех аж растерялся.

- Биль о правах. Пункт седьмой, параграф шестой. За связь с лицом императорской фамилии, порочащую это лицо перед дворянский обществом, полагается квалифицированная казнь, с заменой на самосожжение по милости императора. Там ещё есть два десятка пунктов, по которым нас должны казнить. Но это основное, а у нас карают за самое большое преступление, а не по списку всех прегрешений. И это только по закону! Я уже не говорю о том, что теперь почти вся высшая аристократия имеет право кровной мести! Это оскорбление, которое никто не будет прощать. Никогда. – Всё так же бесстрастно рассказал маг.

- Ну, я бы убил если бы кто-то мне сказал, что трахнул мою матушку! – Охотно поделился мнением Рей.

- И всё же, есть в империи один человек, кто может сказать «я трахал вашу бабушку» и от него подобное оскорбление стерпят.

- Предлагаешь сказать, что с нами был первый император? – Невесело ухмыльнулся Салех. – Не вариант. Хотя процесс получится занятным. Я бы почитал материалы дела. Геронтофилия и педофилия в отношении одного и того же лица.

- Два человека. – Ричард дёрнул щекой, стараясь унять раздражение.

- Ты про себя? Не много ли на себя берешь? – Удивился громила.

- Я скажу всем что это был приказ императора. – Молодой человек восстановил душевное равновесие и уже без спешки и нервозности поднялся на ноги. – Всем известно, что мы исполняем все приказы императора. Самым чудовищным образом. Скажу, что это был подарок на сто двадцать лет. Также я скажу, что мне было поручено найти красивых, тактичных и нежных мужчин и порадовать старушку. Но я слишком серьёзно отнёсся к задаче и выполнил её лично. В компании верных последователей!

- Одного из которых вы выкрали из ресторана сутки назад? – Невесело усмехнулся маг. Нет, безусловно, он проникся харизмой Гринривера, но всё сказанное воспринимал не иначе как истерику обречённых.

- Мне также было поручено установить тесные дружеские отношения с Инфарией, скажем так, в частном порядке. – На Ричарда снизошло вдохновение. – И я справился с этой задачей. Ничто так не сближает двух мужчин как совместный разврат, скандал и…

- И общая урна с прахом. – Мирой невесело усмехнулся.

- Ладно, допустим, мы все это выдадим за приказ императора. И все нам поверят. Но сам император ведь знает, что он нам подобного не говорил? – В глазах громилы зажглась искорка надежды.

- Для Виктора это будет лучший выход из возможных. – Ричард продолжал говорить с какой-то совершенно экзистенциальной уверенностью. – Между унижением и ненавистью всегда выбирайте ненависть. Император выше любых условностей. А мы выполняли приказ.

- Хорошо, но как мы объясним тот факт, что нас попросили трахнуть вдовствующую императрицу, а мы поимели ещё полсотни именитых старушек? Главы родов нас тоже… Попросили? - Уточнил маг.

- А это мы уже свалим на саму императрицу. Она решила поделиться нами со своими подружками. У неё на это есть полное право. – Ричард был полностью спокоен. – А через сотню лет всем будет плевать. Наши нынешние любовницы к тому времени как раз достигнут нужного возраста.

- Вы есть столько жить?

- Ричард бессмертный. – Пояснил Рей.

- То есть вы есть не мочь стареть? – У Йозефа глаза полезли на лоб.

- Нет, я не могу умереть. Даже если вы вышибите мне мозги, через несколько десятков секунд я оживу. – Ричард решил разъяснить позицию. А когда он увидел полный восхищения взгляд посла, то аж смутился. Ничем иным его следующую фразу не объяснить. – И если мы с вами сохраним хорошие отношения, я как-нибудь позволю вам это проверить!

- О… Я есть… Удивительный страна, просто удивительный! – От полноты чувств Фалько аж захлопал в ладоши.

- Мирой! – Неожиданно рявкнул Гринривер.

- Я!

- Я знаю, у вас есть связь с канцелярией. Отправьте сообщение: приказ императора выполнен в точности. Императрица довольна.

- Но…

- Эрих, если у вас есть иное мнение, то я могу вас убить. Вы даже испугаться не успеете. Совершенно не больно. Это хорошая альтернатива тому, что с вами сделают, если хоть кто-то решит, что мы четыре дня предавались разврату с бабушками всех Имперских аристократов, просто перепутав пансионат с борделем, а перед этим перепились алкоголем и алхимическими зельями для увеличения потенции. – Ричард всегда умел в мотивацию.

- Ещё вы можете прыгнуть в море. Там больше мили. Тоже не больно. – Рей поддержал приятеля. – Вода при падении как камень. Тоже испугаться не успеете.

- Именно по этой причине падать лучше в облаке всякого хлама. Если воду вспенить, то можно выжить. – Ворчливо ответил маг. – Я слишком стар для всего этого дерьма. Признаться, я рассчитывал на другое… Я отправлю донесение. Мне надо отлучиться, извините.

- Интересно, а на что он ещё рассчитывал? – Озадачился Салех, стоило магу уйти.

- Вы есть не быть знакомым многая дни? – уточнил Йозеф.

- Мистера Мироя мы знаем буквально на полдня больше, чем вас. – Ответил Ричард. – Это с мистером Салехом мы уже много лет знакомы.

- Я думаю, знай бы он нас чуть дольше, он бы с нами точно не поехал. – Рей почесал в затылке, но замер. Уж очень непривычно ему было трогать собственные волосы.

- И всегда у вас есть такой история? – Посол не выглядел всерьёз обеспокоенным. Даже просто обеспокоенным.

- Обычно хуже. – Честно признался Ричард. - А сейчас мы ведь даже никого не убили.

Маг вернулся через полчаса.

На дирижабле вообще никто никуда не торопился. На камбузе обнаружились запасы еды. В каюте капитана – запас спиртного. Запаса горючего газа было на пару тысяч миль полёта, а на тот случай, если и этого будет мало, оставались ещё паруса и, непосредственно, Гринривер. Который мог своей способностью привести судно в движение. Правда это решение для крайнего случая.

- Кстати, Эрих, а мы можем как-то узнать новости с материка? Что говорят, большую ли награду объявили? – Уточнил Рей у Мироя, который вытащил какую-то книгу и читал, делая пометки в блокноте.

- Нет, я могу только доклады делать. Инструкции я должен получать на почте. – Маг поднял глаза от книги.

- Джентльмены, напоминаю вам, что я всё так же не переношу полёты. – Ричард оглядел горизонт тяжёлым взглядом. – Так что предлагаю навестить вон тот симпатичный остров. Думаю, там мы узнаем последние новости. И сможем пообедать нормально, а не солониной.

- Какой остров? – Удивился маг.

- Да, Ричард, о чём ты говоришь? – Салех тоже не увидел ничего похожего на сушу.

- Этот! – Молодой человек ткнул пальцем. – Я, конечно, не большой специалист в островах, но там не маленьких размеров город, порт, полтора десятка кораблей и причальный шест для дирижаблей. И он в полутора десятках миль от нас.

- Йозеф, вы видите что-то? – Уточнил у посла громила.

- Я есть видеть только море! – Подтвердил иностранец. Он тоже недоумевал.

- То есть у нас невидимый остров, который видит только сэр Ричард. – Мирой задумчиво постучал по губе и подкрутил бакенбард. – Молодой человек, а у вас какие-то особенности, которые могут объяснить ситуацию?

- Божественное благословение. На меня не действует ментальная магия. Никто не может подчинить меня своей воле. – Охотно пояснил Гринривер.

- Хм… Занятно. Вы не будете возражать, если я проведу небольшой опыт? – Маг аж преобразился. Было видно, что разгадывание загадок его большая страсть.

- Только если без членовредительства. – Ричард нахмурился. Ему очень не нравились люди науки и натурофилософы. Все встреченные ему учёные за последние три года в первую очередь хотели его выпотрошить. Или узнать, какая казнь эффективнее. Или что именно делает то или иное вещество, найденное в секретной лаборатории безумного химеролога.

- О, не переживайте, никакой боли, максимум, лёгкий дискомфорт. – Мирой поспешно убежал с палубы. При этом он едва не подпрыгивал.

- Вот! Любуйтесь! Это гироскоп! – Объявил мужчина, вылезая обратно на верхнюю палубу.

В его руках был тяжёлый сундук с ручкой на сводчатой крышке. Сам мужчина пыхтел и потел. Сундук весил изрядно.

- Очередное чудотехники?

- Ага, что характерно, в нерабочем состоянии. Видимо, капитан не знал, как им пользоваться. Или жадничал, что вероятно, там для работы нужен небольшой магический кристалл. А зарядка их стоит больших денег.

- И что же этот прибор делает? – Уточнил Ричард с интересом.

- Держит направление! Не зависит от магнитного поля. Для навигации его нужно юстрировать и настраивать, но для наших целей вполне может сгодиться и без настройки. Сэр Ричард, пожалуйста, подойдите ко мне. – Маг раскрыл крышку прибора и взялся руками за два небольших стальных штыря.

- Что нужно делать?

- О, ничего сложного. Дайте мне секунду… вот. Я подзарядил устройство, на час работы должно хватить магической энергии. А теперь, пожалуйста, укажите на остров рукой. – Маг деловито возился с устройством.

Ричард, мало что понимая, ткнул в нужном направлении.

- Ага, отлично. Всё. Теперь я на мостик. Мистер Салех, у меня к вам просьба, завяжите молодому человеку глаза и уведите его с палубы. Я сейчас сделаю ряд маневров и покружу на месте. Потом мы снова вопросим Ричарда указать направление на остров. И сравним показания с компасом. Это устройство даст нам точный азимут. Если этот остров действительно существует, то я смогу указать на него направление. И если оно совпадёт с тем, которое нам укажет Ричард, то остров действительно существует. – Мирой записал данные в большой блокнот у снова покинул палубу. Ричард пожал плечами и нахлобучил цилиндр на глаза.

Рей, как его и просили, увёл приятеля с палубы.

Следующий час дирижабль трепало, кружило и подбрасывало. Ричард мужественно терпел, держась за поручень в коридоре. Мирой очень тщательно подходил к задаче.

В итоге Ричард вернулся на палубу и снова ткнул в сторону острова.

Маг открыл корпус прибора, сверился с записями в блокноте и хмыкнул.

- Так, моё заключение – остров действительно существует. Альтернативная версия – стационарная галлюцинация. Но это куда как менее вероятно, чем остров, который скрыт ментальной иллюзией.

- А почему именно ментальная? – Уточнил громила, он тоже был не на шутку заинтригован происходящим.

- Будь она оптической, Ричард скорее всего тоже бы её не видел. Но вот только такие вещи определяются приборами. Магические возмущения можно замерять. Перед нами обычный отвод глаз, крайне мощный.

- Так против него есть копеечный амулет. – Удивился громила.

- Только вот эти амулеты действуют, когда объект под отводом двигается. – Маг пожал плечами. – Там сложный принцип, так что поверьте мне на слово. Я не настроен сейчас читать лекции по артефакторике. Сэр Ричард, давайте со мной на мостик. Будем причаливать к этому острову. Думаю, поле непосредственно вблизи от него работать не будет.

- Мистер Салех, прошу вас в этом случае подготовиться к высадке. – Бросил Гринривер приятелю. И уже направился было в сторону лестницы.

- Моя есть не понимать. – Неожиданно высказался доселе молчавший Йозеф. – Вы есть найти тайный остров которая есть хотеть никто видеть. И вы лететь на тот остров просто так чтобы есть быть хороший ужин?

Мужчины переглянулись. Озадаченно.

- И все же я думаю, что это хорошая идея. – Ричард очень не любил летать. – Он будет полезен для поддержания легенды. Так и скажем, что выполнили приказ императора, а потом прибыли на этот остров для получения дальнейших инструкций и передислокации. К тому же, если скандал всё же разгорелся, то лучше всего пережидать его на тайной военной базе, нежели ещё где-то.

- В конце концов, нас больше одного раза не казнят! – Поддержал молодого человека Мирой, который, кажется, на почве всего происходящего начал тихонько ехать крышей.

- А вас не смущать что я есть гражданин иностранный страна и я моч узнать ваш государственный тайна?

- Ой, да как будто вас отпустят после всего того, что вы уже узнали и сделали в нашей компании! – Рей расхохотался.

- Но… - Кажется, до Йозефа начала доходить вся глубина проблемы.

- Не переживайте, князь. Империя может хранить свои секреты. К тому же, вы и так в нашей компании. Это само по себе нарушение государственной тайны, коронное преступление и прощение всех возможных грехов. Оптом. – Ричард попытался успокоить разволновавшегося иностранца. Вышло так себе.

- Я есть хотеть гарантия!

- Клянусь вам, ничего хуже нашей встречи с вами не случится! – Ричард умел очень обтекаемо клясться.

Поток света на мгновение ослепил всех, кроме самого Гринривера. Посол взглянул на молодого человека с выражением полного обалдевания на лице.

- Это есть высший клятва жизнь и смерть? – Проговорил мужчина ошарашенно. От полноты чувств он пошевелил ушами.

- Возможно, я не сильно понимаю, что вы имеете в виду. Но да, это клятва на душе и первостихии не дают солгать. – Снисходительно улыбнулся молодой человек.

- Так есть клясться наш верховный правитель, когда есть говорить клятва большой верность. Это есть священный белый пламень, который сжигать клятвоприступник! И лишь кто есть самый высший служитель, тот моч просить сила заверять такой клятва!

- Мы много чего сделали во имя света! –Пафосно заявил молодой человек.

- Город в ад отправили, со всеми жителями, геноцид устроили целому народу, и даже как-то убили вестника и перья ощипали. А ещё помогли магу-демонологу класса «Повелитель» пройти первую инициацию и обрести контроль над силами. – Салех охотно разгласил ту информацию, которую можно было найти в газетах.

- Я есть не понимать… - Мужчина схватился за бутылку с вином как за спасательный круг.

- Никто не понимает. – Рей пожал плечами. – Нам вон, целого министра дали с собой, чтобы мы не дай бог не протрезвели и не нахулиганили!

- Как будто это хоть на что-то повлияло. – Мирой тяжело вздохнул.

- Но это именно вы нас в эту историю вписали! – Бывший лейтенант аж обиделся. – Вы же нашли этот афродизиак и именно вы нас привели в этот городок! И именно вы предложили похитить Йозефа из сральни! Так что не надо несправедливых обвинений в наш адрес. Именно благодаря вам этот отдых выходит таким интересным!

Теперь все с удивлением смотрели на Салеха.

- Что? – Громиле сразу сделалось неуютно.

- Необычный взгляд на вещи. – Нашёлся наконец маг.

- Так что предлагаю ускорить процесс! – Ричард дёрнул щекой. – Я желаю свежевыловленную белую рыбу и бокал приличного вина на обед. И я это получу, даже если мне придется спрыгнуть с дирижабля и пуститься к острову вплавь!

- Так ты же это… плавать не умеешь! – Рей удивленно пошевелил бровями. И снова озадаченно их потрогал. Уж очень необычно звучала информация.

- Ага, представляете каким злым я буду, когда все же достигну берега? – Ричард развернулся на пятках и отправился в сторону мостика. Мирой, растеряно оглядевшись, отправился следом. В руках он тащил гирокомпас. Тащил с трудом. Он не догадался деактивировать прибор и потому сейчас испытывал огромные нагрузки.

- Я есть ничего не понимать! – Честно признался посол.

- Вот так всем и говорите. Вам поверят, не сомневайтесь. В этом и есть ваше спасение. – Салех окончательно запутал посла и отправился за багажом.

Дирижабль начал маневрировать. В какой-то момент он пересёк незримую черту. И всем открылся остров. Довольно большой, несколько десятков километров в поперечнике. Большая бухта, укрытая от любого ветра, горный распадок с посадочной площадкой для дирижаблей, которую маги земли создали, просто срезав… верхушку у горы. Город, что раскинулся между горой и морем, носил те удивительные следы, которые оставляет армия в любом месте, где ей доводится обустраиваться надолго.

Дома были в живописном порядке раскиданы у побережья и по окраинам. В остальном город напоминал результат работ пчёл. С поправкой на то, что в природе не встречаются пчёлы, которые делают квадратные соты. А вот военные вполне могут «квадратно-гнездовым» способом застроить даже курортный город.

Но даже при обилии типовой казарменной застройки город смотрелся симпатично. Он утопал в зелени, белый камень и красная черепица, судя по всему, были местными материалами и из них было построено буквально всё.

Но не армией единой жила тайная база. В центре города торчало что-то очень похожее на театр. С высоты полёта дирижабля можно было увидеть фонтан и большие дома с внутренними дворами, и даже небольшую железную дорогу, которая опоясывала остров.

Дирижабль медленно и не слишком уверено заходил на посадку. Йозеф, свесившись с вантов, легко мог разглядеть ошарашенные и любопытствующие взгляды людей.

Насколько профессиональной была посадка на территорию богадельни, настолько же хреново она прошла сейчас. Мирой едва не снёс причальную мачту и дважды вновь набирал высоту, чтобы сесть на свободную площадку. Если бы кто-то спросил Эриха Мироя, в чём дело, он бы шёпотом признался, что когда вам под руку лезет Ричард Гринривер с советами, очень сложно сохранять концентрацию.

Короче, было сложно, но всё же дирижабль завис над нужным участком поля и Салех зацепился кошкой на длинном тросе за причальную мачту.

На земле было довольно жарко. Солнце было в зените и путешественники переоделись в лёгкую одежду.

Ричард облачился в лёгкие брюки, цветастую рубашку, а вместо любимого цилиндра повязал бандану.

Салех облачился в кожаные штаны и такую же жилетку. Маг выглядел официальнее всех остальных (и опытнее), на нём были брюки и рубашка, пошитые из тонкого льна. И широкая соломенная шляпа. А вот послу не повезло. Он всё ещё был облачен в своей коричневый костюм в крупную клетку. Только вот рубашку свежую ему выдал Рей Салех из своих запасов.

Так что путешественники производили впечатление людей сугубо гражданских. Эдакие благородные господа на отдыхе. Они неторопливо закрепили корабль у мачты, так же неторопливо пошли к выходу с посадочного поля.

В руках их были только небольшие саквояжи. Оружие Салех не взял. И отговорил других. Всё же военная база, а на дежурстве могут быть всякие люди. В том числе и нервные. Ричард возразил, что в целом, при желании, оружие можно и в руки трупов вложить, чтобы доказать факт нападения. Решили, что в крайнем случае Ричард за всех отмстит.

Короче, на выход компания подошла предельно миролюбивой, расслабленной и в предвкушении обеда в лучшем местном ресторане.

На выходе с лётного поля их встречали. Взвод солдат с тяжёлыми винтовками неизвестной Салеху конструкции. А ещё эти солдаты были облачены в какую-то совершенно незнакомую никому из мужчин военную форму. И смотрели они такими глазами, какими на Ричарда и Рея уже года три как не смотрели. Их совершенно точно не узнали.

- Агер дерт! Фомур акдон ге пелах! – Заорал один из солдат. От других его отличал высокий колпак из жёлтой ткани с серебряной конвой по ободу.

И да, винтовки смотрели в сторону путешественников.

- Господа, я понял, я понял! – Мирой повернулся спиной к солдатам. Выглядел он как человек, который вот прям сейчас осознал какую-то очень важную истину. – Это не наша военная база!

- Да, мы тоже догадались. – По лицу Ричарда совершенно ничего нельзя было прочесть. – Кто-нибудь понимает, о чем эти джентльмены говорят? Этот язык мне совершенно точно не знаком.

- Не, ну правда, крутой же отпуск получается! – Салех помахал солдатам рукой, улыбнулся, и аккуратно спрятался за спину Гринривера. Уж больно напряженный сделался у них взгляд.

Йозеф тоже всё понял и молился.

Глава 7

- Я думал, вы там до завтра будете копаться! – Ричард бросил взгляд на Рея Салеха, который зашёл на веранду ресторана и вернулся к закускам. Содержимое тарелок перед молодым человеком выглядело весьма аппетитно – небольшие ракушки, которые запекли с сыром и посыпали свежей зеленью, а также длинных моллюсков в виде палочек. Их обжарили в чесночном масле и сбрызнули уксусом.

- Да я это… стену не ту сломал. Потом в каземате заблудился. – Рей Салех, кажется, смутился. Он сел за стол, покрытый белоснежной скатертью, и налил себе лимонада из высокого кувшина. – Уф, жарень. Вот не предназначен такой климат для длинных волос! - Добавил громила обиженно.

- Лучше попробуйте местного вина. Они его охлаждают замороженным виноградом и добавляют каких-то специй. - Ричард был сама любезность.

- А это точно не яд? – Рей с сомнением понюхал содержимое кувшинов.

- Я уже тут час сижу. Не похоже. К тому же я не думаю, что меня попытаются отравить. – Гринривер изрядно потерял в лоске, вся его одежда была покрыта дырами и залита кровью.

Бывший лейтенант смотрелся приличнее. Разве что запылился, да испачкал руки.

- А эти двое где? Я думал ты их вытащил. – Громила оглянулся. На террасе ресторана кроме приятелей никого не было.

- Признаться, я был уверен, что вы озаботитесь этим вопросом. – Ричард, кажется, слегка смутился.

- Ладно, не думаю, что стоит переживать. Давай пожрём и вытащим их из тюрьмы. Ты как с официантом общался? – Рей сразу перешёл к главному.

- Ткнул в меню пальцем и высыпал гость золотых. – Ричард пожал плечами и взял из тарелки со льдом устрицу. Её он раскрыл специальными щипчиками, полил содержимое лимонным соком и отправил содержимое себе рот. Было вкусно. Молодой человек аж зажмурился от удовольствия. – Кстати, недурно тут кормят.

- Угу, говорят для потенции полезны эти гады морские. – Салех подтащил к себе тарелку с морскими гребешками и принялся их уничтожать, макая в соусник с подогретым сливочным маслом.

- Хм… Я думал вы не сможете смотреть в сторону борделей после нашего визита в богадельню. – Ричард хмыкнул.

- Так то в империи. «А мы сейчас на вражеской территории», – Рей Салех сказал это таким тоном, словно это всё объясняло.

- Предлагаете врываться в дома, убивать мужчин и насиловать женщин на ещё не остывших телах? – Ричард зевнул, прикрыв рот ладонью.

- Ээээ… - Инвалид от такого предложения слегка растерялся.

- Мистер Салех, успокойтесь. Моя кровожадность сыта. – Ричард подлил себе вина в опустевший бокал. – С другой стороны никто нам не мешает развлечься подобным образом в будущем. Вы же дадите мне мастер-класс? Я никогда не участвовал в карательных операциях! В какой момент можно начинать истязать гражданских? Делаете ли вы это совместно? Или каждый старается уединиться с жертвой? Как насчёт массовых изнасилований? Как соблюдаете при этом гигиену? Как я понимаю, детям в этих вопросах отдаётся предпочтение?

Салех ответил тяжелым взглядом и отодвинул от себя тарелку. В его глазах не осталось ни капли веселья. Он смотрел на Ричарда злобным взглядом, но движение бровей отражало работу мысли. Было видно, что бывший лейтенант всерьёз задумался, что интересного можно сделать с Гринривером.

Молодой человек поймал этот взгляд, усмехнулся, а потом ловко выдернул из-под носа громилы тарелку с гребешками. Там ещё оставалось изрядно.

Пока Салех осознал происходящее, тарелка опустела.

- Рей, я не истязаю насекомых и простецов. Это скучно. И уже не возбуждает. – Ричард провёл языком по зубам. Кажется, он с трудом удержался от того, чтобы сыто рыгнуть.

- А ты у нас шутник оказывается! – Громила злобно оскалился. Ему шутка не показалась смешной. – Ну ничего, ты же у нас плавать не умеешь! И как твой душехранитель я просто обязан…

Разгоревшийся скандал мгновенно потух. Рей замер, вслушиваясь. Через минуту странные звуки услышал и Ричард. Что-то громко бухало. И звук приближался.

- Голем? Это выходит у них тут целый магистр где-то сидит? Сейчас жарко будет. Ричард, спрячься. Надо его подловить. – Салех заозирался в поисках укрытия. В его руках оказался тяжёлый пистолет, который он до этого скрывал в нагрудной кобуре.

- Да какая… - Ричард совершенно никуда не собирался двигаться. Бессмертие расслабляет. Впрочем, у Рея было своё мнение на этот счёт.

И в следующее мгновение Ричард отправился в короткий полёт к ближайшему розарию.

Десять мгновений спустя Салех и Гринривер просто растворились среди растений.

- Мистер Салех, какого дьявола? – Сдавленно прошипел графеныш.

- Молчи, и руку вытяни. Как скажу – активируй атрибут. – Рей ответил, не разжимая губ.

Вообще Салех виртуозно владел чревовещанием, причём настолько виртуозно, что тут Ричард подозревал существование ещё одно атрибута, но каждый раз забывал уточнить этот момент.

- А может перестанете использовать меня как бруствер? – Молодой человек подчинился, но не преминул высказать всё что думает на этот счёт.

Топот приближался. Не прошло и минуты как над каменной оградой ресторана возник силуэт голема.

Рей закаменел лицом, всматриваясь в незнакомую конструкцию. Огромная антропоморфная фигура четырёх метров в высоту, кажется, была сделала из розового кристалла. Этот кристалл толстым слоем покрывал сложный механизм. Сотни шестерёнок, поршней, пружинок. Все это двигалось. Из спины фигуры вырывались струйки пара.

Голем пронёсся по улице и завернул за угол. Ещё через пару ударов сердца он показался весь. И стало видно, что за плечом магического конструкта торчала башенка с широким раструбом.

- На нём огнемёт. Ричард, твой выход. Я нё эту дуру без тяжёлой пушки не сунусь!

- И что бы вы без меня делали? – Ричард презрительно хмыкнул, поднимаясь на ноги.

- Не подыхал бы в сомнительной компании на краю света! – Буркнул Салех, уползая глубже в кусты. – Идиотина, сбоку заходи, он же тебя… Выживу, сгною! – Закончил свою речь Рей, успешно зарываясь в землю.

Только драки не вышло. Голем очень странно отреагировал на Ричарда, который вылез из кустов. Он остановился, а потом согнулся в поясе, словно в поклоне. Что-то оглушительно щёлкнуло и спина голема раскрылась цветком.

- Я же говорил, они в ресторане! – Мирой, а это был он, утёр лицо какой-то тряпкой и вылез из голема. Вслед за ним вылез Йозеф. Посол был в одних кальсонах и тоже был покрыт потом. Рыжие волосы слиплись и облепили толстую шею. Торчащие уши, кажется, стали ещё больше и были едва ли не алого цвета.

- Мы есть плутать этот город! Я есть убить за кувшин жидкость!

- А я уже надеялся подраться. – Вздохнул Ричард в притворном сожалении. – Вы угнали голема? Не подскажете, где вы добыли такую интересную штуку?

- А, сейчас расскажу. А где мистер Салех? Мы разнесли тюрьму, но не нашли его там. А охрана разбежалась. – Мирой соскочил с кристаллической брони. И устремился к столу, на котором уцелел один из кувшинов (остальные обрушились после того, как Салех метнул Гринривера прямо из-за стола.

- Мистер Салех решил пустить корни в местном розарии. Ему пришлась по вкусу местная почва. – Ричард с интересом рассматривал конструкцию ходячего танка.

Вообще, в империи големом называли любую неживую материю, приводимую в движением магией. Это могла быть как куча земли, так и десяток трупов. Так что в общепринятом смысле големом конструкция не была. Скорее сложная машина.

- Вот, Ричард, учись. Пока мы вино хлестали и местным морды били, наши друзья угнали шедевр местной магической мысли. Или что это за штука? Никогда не видел. – Рей вылез из кустов, отряхиваясь от земли. Он успел закопаться почти на полметра в мягкий грунт. – В любом случае, трофей.

- Боюсь вас расстроить, но этот голем принадлежит сэру Йозефу. – Мирой оторвался от кувшина и вручил его послу. Тот начал шумно пить.

- Трофеи святы, но я думаю империя готова выкупить ваш трофей по весу в золоте! – Пафосно ответил Ричард. Он легко тратил чужие деньги. Свои, впрочем, тоже.

- Нет, господа, вы не поняли. Это голем изначально принадлежал сэру Йозефу. – Мирой с завистью смотрел на машину. Но, поймав взгляды Рея и Ричарда, пояснил. – Это аналог нашего призванного оружия. Существует такая полузабытая практика. Маг может воплощать свою силу в нужную форму. Обычно это меч, копьё или иное клинковое оружие. Реже лук или арбалет. Чем сложнее предмет, тем больше он требует мастерства. Нужно очень хорошо себе представлять его структуру и форму. Магии он потребляет не так много, но с подобным контролем проще вызвать облако стихийных игл. А тут целая машина. Только вот системы охлаждения в нём нет никакой. – С сожалением закончил маг.

- Это есть большой секрет мой страна! – Йозеф утёр губы и вытер пот салфеткой. – Вы есть доверить мне свой секрет и моя показать вам, что я есть добрый друг!

- Сэр Йозеф создал для меня специальную башенку и два маговода, так что вдвоем мы вполне можем сравнять этого город с ландшафтом. – Мирой оглядел горизонт с заметной кровожадностью. – Кристаллическую броню местные винтовки даже не царапают.

- О, я есть никогда не уничтожать целый город! Моя есть мыслить это быть интересный опыт! – Кажется, мысль о том, что можно устроить бойню, изрядно грела посла. – Только я есть думать о система подачи воздух!

- Я думаю следует начать с администрации. Там обычно хранится городская казна. – Рей задумчиво почесал бороду.

- Джентльмены, не думаю, что это хорошая идея. – Ричард вздохнул с сожалением в голосе.

Все уставились на графеныша в изумлении.

- Ричард, может тебе голову напекло? Ты полежи в тенёчке, водички попей. Авось подотпустит. – В голосе громилы звучала неподдельная забота.

- Да, сэр Ричард, может вам отдохнуть? Мы, это, как-нибудь сами. Вы не переживайте, вашу долю вам отвесим, со всяческим уважением. – Маг тоже решил поучаствовать в переговорах.

В целом, благородных джентльменов ужасно расстроила мысль о том, что им придётся отказаться от грабежа. Как минимум они хотели получить объяснения. Точнее, отвлечь Ричарда от того факта, что Салех аккуратно заходил ему за спину и разминал кисть.

- Господа, вы меня не очень правильно поняли. Я не собираюсь вас отговаривать от грабежа. – Ричард с усмешкой покосился на громилу. Тот сделал вид, что рассматривает поломанный куст с розами и совсем не собирается никого бить. Правда он упустил аналогичный манёвр посла.

- А, то есть вы хотите сделать это как-то иначе? – Эрих Мирой вскинул брови. И жестом остановил Йозефа.

- Конечно. Ожидание катастрофы ещё хуже катастрофы. – Гринривер вернулся за стол. – И всё самое ценное они уже наверняка спрятали. Так что, джентльмены, предлагаю использовать самый бесчеловечный метод грабежа.

Мужчины резко посмурнели.

- Ричард, мы хотим грабить город, а не заливать его кровью. – Салех принялся увещевать приятеля.

- К тому же никто из нас не владеет ни демонологией, ни некромантией. Это перевод магической энергии. Жестокость ради жестокости. – Маг тоже проникся.

То, что ситуация сменилась на полярную буквально за полминуты, никого не смутило.

- О, вы подумали за тёмные ритуалы? – Ричард хмыкнул и достал из-под стола бутылку. Искать штопор он не стал, а просто дематериализовал горлышко бутылки. – Нет, господа, я говорю про дипломатию. Город упал нам в ладони как перезревшее яблоко. Оглянитесь вокруг. Видите эти дома, эти склады, полные товаров, даже этот ресторан и все жители этого города – наше. Так что давайте обойдемся без порчи имущества. – В бокалы (они тоже уцелели) полилось белое вино.

- Хм… Веселья меньше. – Бывший лейтенант заметно расслабился.

- Но денег заметно больше. Князь, пожалуйста, не пытайтесь зайти мне в слепую зону, это даже мистеру Салеху удаётся с большим трудом. Угощайтесь, джентльмены. Местное вино выше всяческих похвал. – Ричард излучал радушие, как, впрочем, во всякий раз, когда придумывал какую-то пакость.

- И что вы предлагаете? – Уточнил маг, опускаясь за стол.

- Для начала, надо обозначить наши намерения. Тут за зданием есть флагшток. Надо туда вывесить флаг. Я думаю, к нам сразу пришлют парламентёра.

- А что вывесим? У меня с собой флага империи нету.

- Стандартной формой вызова на переговоры – белый флаг. – Предложил вариант маг.

- Но он также и является формой капитуляции. – Ричард хмыкнул. - Мистер Салех, будьте добры, поищите в ресторане какую-нибудь цветастую тряпку. Думаю, они догадаются. И поищите закусок. Что-то мне подсказывает, что все давно разбежались, но я сомневаюсь, что они утащили содержимое ледника. И винного погреба.

- Да, босс! – Рей иронично отсалютовал бокалом и ушёл в здание, не забыв прихватить револьвер.

- Я есть не понимать, что есть нам приносить ваш план! – Высказал сомнения посол. Он успел достать одежду из недр своей машины.

- Сэр Йозеф! Давайте я вас посвящу в реалии нашей политической действительности. – Ричард соединил руки в замок и внимательно взглянул на собеседника. – Мы сейчас находимся на вражеской территории. Этот остров – Молодой человек провёл правой рукой, обращая внимание на красивые виды. – Его не должно быть. Это секретная военная или перевалочная база. Воины объявлялись и по меньшим поводам. Сколько лет она тут существует, какие задачи выполняет и какой вред наносит – одним богам известно. Богам и нашей контрразведке. Даже если это просто незаконная контрабанда. И тут появляемся мы. И у нас есть возможность этот самый остров оккупировать. И передать империи. Сколько стоит тайный остров с ментальным артефактом, что много лет выполнял свои функции в наших территориальных водах – мы не посчитаем. Но я вас уверяю, больше, чем мы отсюда можем увезти в золоте. Даже если загрузим наш дирижабль под завязку.

- Не разрушенный город стоит дороже. – Понятливо кивнул Мирой, наливая себе вина.

- И ваш властитель есть отдавать вам такой куча денег? Вы разве не есть солдат? Солдат есть рука ваш империй, и может есть иметь перстень, но гора золота! – Мужчина недоверчиво покачал головой.

- Мы воля империи. Её карающий меч и её самая жуткая репутация. – В голосе Ричарда мелькнуло хорошо спрятанное безумие. – Но мы в отпуске. Так что в данной ситуации мы частные лица. А это коллизия. Мы можем даже забрать остров себе… разумеется, если сможем его удержать. Но у меня совершенно нет желания становиться лендлордом. Это скучно. К тому же деньги я могу потратить на менее… проблемную территорию.

- Но разве ваш властитель не мочь есть сказать, что испытать большая радость по случай ваш щедрый дар? И говорить много теплый слов? – Фалько не разделял оптимизма Гринривера.

- Тогда этот остров исчезнет навсегда. Со всеми своими тайнами и жителями. – А вот теперь на лице Ричарда промелькнула гримаса настоящего бешенства.

- Как есть исчезать?

- А вот так! – Ричард поднял пустую бутылку. Раздался хлопок. Бутылки не стало.

- О, гляди, Ричард, тряпок много, но вот эта мне больше всего понравилась. – Рей вышел из здания ресторана, задорно звеня и булькая.

Ричард обернулся на стуле и уставился на искомый «флаг».

- Хм… так даже лучше. Кстати, что там написано? И раз уж такой вопрос задал, это вообще чей город? Все мной встреченные на имперском не говорили, а потом убегали в ужасе.

- Ричард, а не все ли равно? – Салех пожал плечами и принялся вытаскивать бутылки.

- А если они вообще не говорят на нашем языке? – Мирой ухмыльнулся.

- Эрих, поверь, это уже точно не наши проблемы. – Рей говорил с уверенностью человека, чьи проблемы, из года в год, касались в первую очередь окружающих.

- У нас охренеть какие проблемы.

Примас – легат шестого морского легиона вольного полиса Мария сидел за столом из «солёного дерева», древесина которого очень высоко ценилась, в основном в силу того, что никто не знал где это дерево растёт. Стволы изредка выносило на берег штормом.

Мужчина словно находился в центре грозового фронта. Вокруг бегали подчинённые, обмениваясь документами и слухами. Ежеминутно поступали десятки докладов. В целом всё можно было описать одним словом: паника.

- Операция проведена блестяще. – Докладчик, не молодой уже мужчина с вислыми белыми усами, устало потёр виски. - Работают профи запредельного уровня. Они изучили нашу систему охраны. Каким-то образом им удалось преодолеть защиту артефакта. Служба наблюдения говорит, что дирижабль знал месторасположение острова, но не видел его, они делали какие-то манёвры. Маги предполагают, что они использовали какой-то прибор.

- Каким прибором можно обойти «петлю Лакота»? Это же божественный артефакт! Уже полтысячи лет это никому не удавалось! – Легат огладил бородку и посмотрел в окно кабинета. Город был как на ладони. Слабо чадило здание тюрьмы. – Если не знать, что остров существует, то его бесполезно искать! На нас даже случайно наткнуться нельзя!

- Магия и наука не стоят на месте. Имперцы нашли выход. – Докладчик, комендант внутренней охраны, устало вздохнул. – И они прислали лучших. Они убедительно прикинулись случайно заблудившимися путниками. Их обыскали, у них при себе не было ни единого артефакта. Их заперли в камеры. А потом…

- Что произошло в тюрьме? Вы уже опросили свидетелей? – Легат слушал собеседника и смотрел на очередную папку с документами. Народ лихорадочно собирал информацию и слухи. Сейчас на столе лежала подборка газет из империи.

- Да, на удивление, они не стали никого убивать. Первым камеру покинул молодой человек. Он просто уничтожил стену неизвестной магией. После чего покинул территорию тюрьмы через главный вход. При этом он полностью игнорировал огонь охраны. Огонь был эффективен. Его минимум десять раз убили… - Докладчик запнулся.

- Убили?

- Да, убили. Пули разнесли голову. Отрывали руки и ноги. Молодой человек мгновенно оживал и шёл дальше, в сторону выхода. Иногда он использовал магию, огромную чёрную сферу. Ей он защищался от выстрелов и магических амулетов.

- Кто-то пытался провести захват?

- Да. Имперец заметил их ещё на подходе, а потом словно стёр из реальности угол здания. Солдаты решили отступить.

- Разумное решение. – Легат кивнул. То ли своим мыслям, то ли одобряя действия подчинённых.

- В итоге почти весь гарнизон был занят тем, что пытался остановить диверсанта. Это оказалось отвлекающим маневром. Второй пленник, одноногий бородатый мужчина, видимо, бывший военный, сломал внутреннюю стену камеры и направился в казематы. Кажется, он что-то искал. Устроил несколько пожаров. Пользуясь возникшей паникой, он незаметно покинул территорию тюрьмы. Видимо, свою задачу он выполнил. В чём бы она не заключалась. – Вислоусый скрипнул зубами. Кажется, поступок одноногого его огорчал больше всего.

- Жертвы?

- Ни единой. Длинноволосый диверсант просто игнорировал присутствие охраны, отгоняя особо ретивых демонстрацией магии. Второй действовал максимально профессионально. Он оглушил пятерых. Но все остались живы.

- Это… не самый плохой знак. Или наоборот. Что было дальше?

- Когда вся ситуация превратилась в неконтролируемый хаос, из каземата вышли последние пленники. Маги, неустановленного уровня. Они призвали тяжёлого штурмового голема, предназначенного для прорыва эшелонированной обороны, и вышли из тюрьмы. Вышли примерно час спустя после начала прорыва. Личный состав пытался оказать сопротивление… Но стрелковое оружие голема даже не поцарапало. Личный состав, полностью деморализованный, отступил. Эвакуацию гражданских начали почти сразу.

- А потом эти диверсанты заняли центр города, прямо над храмом. Неизвестно, есть ли у них информация о том, где именно они засели. Или расчёт был на то, что мы не будем использовать главный калибр флота, чтобы не превращать город в кучу щебня.

- Тут есть кто-то из взвода, что арестовывал диверсантов? – Легат хмурился всё больше.

- Да. Позвать?

- Зови. Нужно кое-что проверить.

Через несколько минут солдат в мятой форме ел начальство глазами, вытянувшись по стойке смирно так, словно проглотил лом.

- Тебе знаком этот человек, боец? – Легат протянул подчинённому газету.

- Так точно! Он был среди арестованных.

- Это он покинул каземат первым?

- Да, он.

- Вольно, боец, свободен.

- Удалось выяснить личность диверсантов? – Комендант подался вперед.

- Да. Нас почтил своим присутствием сам палач народов. Ричард Гринривер. Последний довод Императора. По информации от самих имперцев, он со своим душехранителем в прошлом году уничтожил армию демонов, армию нежити. За день. По той же информации он организовал операцию по пленению трёх архимагов закатной империи. Притом была разрушена столица имперцев. Счёт погибших шёл на десятки тысяч.

- Звучит как пропаганда. Это не может сделать один человек! Будь он хоть трижды архимаг! – Комендант с трудом совладал с лицом.

- Я тоже так считаю, но доступа к данным разведки у меня нет. Это информация из газет. – Легат тяжело вздохнул и отложил подшивку в сторону. – Но этот человек пришёл и взял город в заложники. Я не могу дать приказ открыть огонь.

- Горлохваты Патриуса…

- У тебя там сидит два мага неизвестной силы, профи с непонятными способностями и человек, что уничтожает армии в одиночку. И которого не смогли убить, отстрелив ему голову. – Легат дёрнул щекой.

- Мои люди знают, как убивать личей! – Вислоусый поднялся из-за стола и навис над собеседником.

- А если он не лич? Пока эти четверо никого не убили. И не хотелось бы убедить их в том, что они действуют слишком милосердно..

- Но катастрофа…

- Катастрофа уже случилась! Нас уже нашли. Империя уже тут. – Легат смерил собеседника таким взглядом, что тот рухнул на свой стул, словно из него выдернули позвоночник.

Спорщиков отвлёк шум. Люди в зале взволнованно кричали.

Легат бросил взгляд в окно и замер. В центре города, над рестораном, диверсанты водрузили флаг. Мужчина схватил подзорную трубу, рассматривая флаг внимательнее. Побледнел.

После чего молча протянул коменданту подзорную трубу.

Вислоусый какое-то время рассматривал флаг. После чего с выражением шока на лице отложил оптический прибор и растеряно уставился на начальника.

- Кажется, они прекрасно понимают ситуацию. Гораздо лучше, чем мы. И они над нами смеются. – Легат поднялся из-за стола и рявкнул на суетящихся подчинённых. Кабинет моментально опустел.

- Не считают за противников. – Комендант скрипнул зубами и дёрнул себя за ус.

- И зовут на переговоры. Видимо, хотят обсудить условия капитуляции. – Мужчина грустно усмехнулся.

- И мы вот так сдадимся? Без боя? Я… – Комендант снова вскочил.

- Успокойся, Юлий, ещё ничего не решено. Но я обязан с ними поговорить. Я обязан сохранить жизни людей. – Легат налил воды из графина и опрокинул в себя содержимое стакана.

- Но то, что мы храним, важнее всех наших жизней! Мы не имеем права… - Комендант посерел лицом и словно постарел сразу на десяток лет.

- У нас нет хорошего выхода. Смерть, бесчестье и бесчестие в смерти.

- У тебя есть инструкция! Ты давал клятву!

- Да, подорвать город вместе со всеми захватчиками. Мы ждали армию. Но к нами пришли они! Смерть ради смерти? В ней нет чести, нет славы! Наша смерть ударит разве что по кошельку империи. Из этих четверых один гарантированно переживёт взрыв. Менять жизнь всех жителей на три вражеских… Предки меня не поймут. Раз уж империя решила сохранить наши жизни, может быть она сохранит нашу честь? – Легат грустно улыбнулся и вышел из кабинета, оставив коменданта в одиночестве.

Комендант вытащил из кармана кисет с табаком и принялся набивать трубку. Легат запрещал курить в своем кабинете, но сейчас это уже не имело никакого значения.

Над городом, что затаился в парализующем страхе, висело знамя чёрного цвета. Чёрный цвет в полисах всегда был символом праздника. Символ жирной плодородной земли и темноты, из которой возник мир.

А на знамени были вышиты серебром два слова:

«Лёгких родов!»

Глава 8

- Я есть не понимать! Зачем вы хоронить ваш покойник с железный лом? – Йозеф затянулся из трубки с тонким длинным мундштуком.

- Так я тебе объясняю, это наш кадровый резерв. Резерв, ты этого слова не понимаешь? – Рей втолковывал реалии империи послу Инфарии.

- И вы закопать в земля много ценный металл? Это же есть чистый глупость! Он же есть ржаветь! – Фалько возмущённо потряс кулаком. Во второй руке у него был зажат бокал, уже испачканный жиром, оттого мутный.

- Так ты это, не думай, что мы уж дураки совсем, лом специальным лаком покрывают, он почти под сотню лет может там лежать и не ржаветь. Ломы – это военная амуниция, за их качеством следит армейское управление! Это вооружение в резерве! – Кажется, громилу задело обвинение в глупости.

- То есть ваша ждёт что, когда придёт враг армия, ваш мертвец встать из могила и забить враг в землю тяжёлый лом, покрытая лаком? – Продолжал недоумевать рыжеволосый мужчина.

- Ну да. Это с голыми руками мертвяки не бойцы. А дай ему палку какую или тот же лом, так они кого хочешь ушатают! Три мертвяка с ломами опасны даже для подготовленного бойца! – Рей отстаивал точку зрения, он поднялся со стула и угрожающе навис над Йозефом. Тот никак не реагировал.

- Это есть чепуха! Кто ходить в рукопашный схватка на мёртвый? Это есть первостепенный глупость!

- Я, я ходил и вот этими самыми руками рвал мертвяков. И если бы у них было хоть какое-то оружие, был бы я трупом, а… - Салех демонстрировал ладони, что больше напоминали грубые поделки из дерева. А изменённая конечность вообще походила на человеческую только формой.

- Позвольте тоже высказаться. – Мирой в примиряющем жесте положил руки на плечи спорщиков. – На мой взгляд сэр Йозеф всё же прав. Сама концепция бойцов ближнего боя уходит в прошлое. Прогресс не стоит на месте и с появлением автоматического оружия неподготовленный боец может уничтожать целые армии мертвецов, были бы патроны.

- Ага, прям вот армии. – Рей саркастически скривил лицо. Выглядело так, словно он принял решение убить своих собеседников и возбудился от этого. - Я вот как-то наблюдал как взвод бойцов со штуцерами пытались одну химеру завалить из своих пукалок. Помогла им плотность огня? Эти твари как из дерева сделанные. Их разве что из пушки возьмёшь! Порвала их та тварь, а мои ребята эту гадость разобрали за десяток секунд и даже не поранились особо!

- Но согласитесь, такие твари дороги. Куда дороже, чем взвод солдат с винтовками! – Спорил Маг.

- А где ты видел военного, который деньги считает? А? – Салех зашёл с козырей.

- Но разве ваш армий не оберегать достояние ваш народ? Это есть грабёж! Тратить столько ценный ресурс! Можно ведь всегда что-то думать! - Фалько охотно делился своим мировоззрением. Это были те счастливые времена, когда за либеральные взгляды ещё не били.

- Армия никому ничего не должна. Это все должны армии. Не армия служит обществу. А общество армии. – Ричард вернулся из уборной. На его плечи было накинуто белое полотенце. – Именно армия обеспечивает выживание общества. Без военных общество просто съедят. А ещё я не рекомендую спорить с мистером Салехом. А то он вам предложит выйти раз на раз и проверить кто из вас лучше понимает в военном деле. – Молодой человек осмотрел спорщиков с ироничным снисхождением.

- А это есть быть интересно! – Оживился посол, который страдал от яркого солнца и успел изрядно обгореть. Видимо, с непривычки.

- О, так может прямо сейчас и… - лицо Салеха приобрело крайне воодушевленное выражение.

В воротах, через которые посетители попадали на территорию ресторана, возник мужчина. Именно что возник. Только порыв сильного ветра дал понять, что гость не появился из воздуха, а очень, просто очень быстро пробежал.

- Гай Коркоротос. Легат шестого легиона полиса Мария. Пришёл для того, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. – На приличном имперском представился гость. Рычащий акцент и проглоченные окончания не сильно мешали восприятию речи.

- Полис Мария? А это что за страна? Первый раз слышу. – Выразил общее мнение бывший лейтенант.

- Мистер Салех! Соблюдайте правила приличия. – Ричард приморозил душехранителя взглядом к месту. – В конце концов, мы цивилизованные люди. Сэр Ричард Гринривер, седьмой сын графа Гринривера. Рад знакомству! Мои спутники: Рей Салех, сквайр, Эрих Мирой, сквайр, и сэр Йозеф Фалько, наследный князь, посол государства Инфария.

Гость отвесил короткие поклоны всем представленным. Его цепкий взгляд, словно магический сканер, собрал информацию о всех участниках события. Нужно ли говорить, что взгляд ровным счётом никакого впечатления не произвел.

- Присаживайтесь. Вина? Правда, пить придётся из бутылки, у нас закончились чистые бокалы.

- Воздержусь. И давайте сразу перейдём к предмету обсуждения. Я хочу знать, чего желает империя. – Легат нервно отбил ритм костяшками пальцев.

- Неправильный вопрос. – Ричард мерзко ухмыльнулся. – Вас должно интересовать, чего желаем мы.

- И чего же желаете вы? – терпеливо поправил себя мужчина.

- Обобрать вас. До нитки. До последней крупицы золота в шкатулках ростовщика, до последнего колечка на пальцах ваших женщин. Мы хотим… всё! – Ричард наслаждался ситуацией.

- Боюсь, ничего не выйдет. На этот ресторан наведен главный калибр минимум трёх тяжёлых крейсеров, а в воздухе кружит дирижабль с грузом магических бомб. Один сигнал и от вас всех останутся только ошмётки.

- Будь всё так просто, то почему вы не обследуете завалы ресторана с целью осквернить наши трупы? – С иронией высказался Салех.

- По той простой причине, что это мой город. И я бы не хотел его разрушать. – Легат потеребил бородку. Разговор явно зашёл куда-то не туда.

- И вы планируете нам сейчас поведать, что вы легко уничтожите всех нас, и вам мешают только потенциальные жертвы? – Гринривер продолжил издеваться.

- Я не уверен, что это решит вопрос. – Мужчина скрестил взгляды с Гринривером. – И я читал про вас. Если хотя бы десятая часть того, что было в газетах, правда, обстрел будет бесполезен.

- Вот, Эрих, постоянно у всех встречных затруднения подобного рода. Долг, честь и гордость требуют драки, а разум взывает к здравому смыслу и бегству. – Громила продолжал глумиться над правилами приличия и обратился к магу, панибратски подёргав того за рукав.

- Мистер Салех, помните о своём месте! – Голос Ричарда лязгнул.

- Ну извини, я в отпуске! Нам сам император сказал отдыхать. Я расслабился! Это тебе приспичило в войну поиграть! – Очень внимательный зритель скорее всего мог заметить, как Рей и Ричард обменялись взглядами, полными взаимопонимания. Но таких зрителей не было, а легат не мог видеть Рея, так как тот занял позицию у него за спиной.

- Не слушайте моего душехранителя. Этот милый господин десять минут назад предлагал предать ваш город огню, а под шумок утащить всё, что не приколочено. Клянусь своей душой!

Стихии послушно ответили, заверяя клятву.

- Так что я тут ваш самый преданный союзник. – Ричард мило и сочувственно улыбнулся.

Легат ошарашено моргал.

- Но… - Гай с трудом пришёл в себя и попытался что-то возразить. Но его грубо прервали.

- А давай этому Гаю флот потопим? Но только чтобы честно, я сейчас за винтовкой сбегаю, и…

- Мистер Салех! Прошу вас, нет,приказываю, заткнитесь! – Злоба вышла довольно ненатуральная, но зрителю хватило. – Продолжайте, Гай.

Воцарилось молчание. Легат лихорадочно думал. На лбу выступили мелкие капли пота, а глаза мужчины остекленели.

- Сэр Ричард, ваш собеседник хочет понять, как ему узнать совершенно точно, что сопротивление не имеет смысла. – Мирой пришел Гаю на помощь.

- Всё верно? Сэр Гай?

- Да… Пожалуй.

- Хорошо, тогда предлагаю пари! – Звук шлепка по лицу прозвучал оглушительно громко. Все посмотрели на Рея. Тот уткнулся в свою ладонь и ни на что не реагировал.

- Предлагаю пари. – Невозмутимо повторил Гринривер. Выбираем участок пляжа. И разносим его. По желанию можно даже оформить укрепрайон. И расставим там чучела. Возьмём, допустим, полчаса. И начинаем уничтожать этот укрепрайон. Кто уничтожит больше мишеней, тот и победитель!

- И что будет если вы проиграете? – Легат сжал кулак до побелевших костяшек.

- Я уберусь с острова и вернусь на него через две недели. – Гринривер был сама любезность. – Клянусь!

И снова поток света омыл молодого человека.

- Но если вы проиграете, то на этом острове всё моё. По праву силы. И по праву чести. Вы лично займетесь тем, чтобы никто ничего не утаил. Все секреты. Достойная сделка?

- Я… Я согласен. Час. От первого до последнего выстрела. И я могу привлекать любые силы, которые есть в пределах острова! И… Мишени каждый расставляет для соперника! – В глазах легата появилась решимость.

- Тогда клянитесь. Клянитесь своей бессмертной душой! – Голос Гринривера звенел от предвкушения. По лицу легата было видно, что он готов сбежать. В какой-то момент мужчина полностью перестал контролировать лицо.

- Меня все устраивает. Идите. Вечером я жду ответа, когда ваш полигон будет готов. И пришлите сюда повара и официантов. Вы же не хотите, чтобы у нас закончилась еда?

- Джентльмены, тогда ответьте, зачем вам это всё? – Сипло уточнил мужчина.

- Вы хотите спросить, почему мы просто не перешли к части с визитом армии? – Гринривер понимающе улыбнулся.

- Да!

- О, тут всё просто. Мы несколько дней назад вчетвером совратили особу императорской крови. Если быть точнее – близкую родственницу. Вашим островом мы хотим купить себе жизнь. Или хотя бы лёгкую смерть. Ещё раз произнести клятву или будет достаточно слова?

Легат ушёл не прощаясь. Его плечи поникли.

- Это есть хитрый план военный операция? – Первым подал голос Йозеф.

- Нет, это Ричард снова решил выпендриться. Ну вот скажи, что тебе мешало предложить ему почётную капитуляцию? – Рей скрестил руки на груди и недобро уставился на приятеля. Тот невозмутимо пригубил вино.

- Думаю только в случае моего успеха мы сможем получить то, что он спрятал. – Всё же ответил молодой человек. Молчал он долго, изрядно нервируя собеседника.

- Это звучит… Разумно. – Мирой озвучил своё умозаключение.

- Ага, предельно разумно. – Рей поднялся на ноги. – Вы хоть раз видели, как работает орудие трёхсот миллиметров? Да туда с лошадью можно залезть, от пуль прятаться! А саднит эта штука с частотой два снаряда в минуту!

- И?

- Ричард, за час эти корабли могу срыть гору. А у них ещё и бомбы! – Нужно признать, что отросшие волосы лишили громилу изрядной доли угрозы. С лица исчезла та зловещая непохожесть на человека, которая заставляла хвататься за сердце неподготовленных людей.

- Не вижу проблем. – Молодой человек пожал плечами.

- У тебя есть план? – Рей устал кривляться.

Ричард загадочно улыбнулся, Салех зарычал.

- Сэр Йозеф, предлагаю оставить наших спутников и посетить местный винный погреб! – Мирой закатил глаза, демонстрируя своё отношение к бесконечному спору.

- Вы думаете, что нам есть не быть хороший идея попасть в разборка джентльмен? – Тихо спросил посол, поднимаясь с шезлонга.

- Я думаю, что если бы эти двое не собачились, от этого острова данным бы давно ничего не осталось. Это как яйца варить в гейзере!

- Но мясо, вареный в гейзер есть наш национальный еда! Это есть очень вкусно, но нужен особый гейзер с кислой вода и…

Мирой покосился на Салеха с Гринривером. Бывший лейтенант форменно закипал. Графеныш кривил губы.

- Надеюсь, они не разнесут тут всё… - Многолетний отпуск не пошел магу на пользу, он размяк и привык избегать конфликтов.

Когда Фалько и Мирой вернулись из подвала, они застали чудную картину. Один из столов лишился скатерти. На нём с помощью ножа кто-то криво расчертил игровое поле. А Ричард и Рей рубились в шашки с помощью солонок и перечниц, которыми были украшены столы.

Гружёные бутылками и вяленым мясом джентльмены застали конец игры. Рей Салех, злорадно гогоча прошёлся по позициям Ричарда своей фигурой, за раз снимая сразу пяток шашек.

Ричард не верящим взглядом уставился на игровое поле, с которого одна за одной исчезали солонки.

- Жульничество! – Обиженно завопил молодой человек.

- Какое жульничество, Ричард, это не карты, чтобы шельмовать. Ты мне расскажи, как это возможно в принципе. Признайся, твое графейшество, ты просто тупой и не в силах обыграть солдафона, у которого кирза вместо мозга. – Последняя фраза явно была цитатой, так как громила очень удачно пародировал голос Гринривера.

- Три из пяти! – Гринривер, кажется, аж шипел всей поверхностью кожи.

- Да легко. Один чёрт, ты уже проиграл! Ричард, это уже третья партия! Ты до кучи ещё и считать не умеешь? Понятно, почему у тебя все так плохо с деньгами. – Бывший лейтенант откровенно издевался над собеседником.

- Я вам, межу прочим, плачу. – Фыркнул аристократ, он поднялся на ноги и ходил из стороны в сторону.

- А хочешь, я тебе буду платить? Удваиваю твою зарплату. Но с теми же условиями. – Любезно ответил инвалид.

Молодой человек захрустел зубами.

- Не любит Ричард проигрывать. – Рей любезно прояснил ситуацию послу и магу. Только вы это, лучше обратно в ресторан идите и за чем-то спрячттесь, потяжелее. Сейчас Ричард будет наш спор исполнять. – С этими словами громила поднялся из-за стола и направился в здание ресторана.

- А что будет? – Не удержался Эрих.

- Смотрите! Только аккуратно. Рей юркнул в проём. – Мужчины недоумённо переглянулись и поспешили следом. Они успели заметить на пустом столе гранату с рифлёным корпусом и тяжёлую книгу, на которой были надписи на незнакомом языке.

А Ричард тем временем занимался странным. Для начала он вывернул из гранаты запал. После чего выдернул чеку и зажал запал в кулаке. Второй рукой он взял книгу и положил себе на голову. А сверху положил запал и разжал ладонь, инициируя взрыватель.

Бабахнуло. Остальные участники экспедиции выглянули из своих укрытий и с интересом уставились на молодого человека. Тот ошарашенно тряс головой. Из носа и ушей у него шла кровь.

- Если ничего не путаю, это я сейчас наблюдал знаменитое «копыто»? – С любопытством уточнил Мирой.

- Копыто? – Фалько не понял слова.

- Копыто. То, чем у лошади заканчивается нога. А ещё так называется наше развлечение, только в штурмовой пехоте так досуг скрашивают. – Рей охотно пояснил смысл происходящего.

- Это не есть выглядеть как что-то полезный для здоровье! – Сэр Йозеф выглядел задумчивым.

- А ещё я слышал, что есть «двойное копыто». Только вот в живую никогда не видел. – Маг потёр подбородок.

- Это уже игра для младшего офицерского состава. Берётся доска, ставят её на две дурные головы в форменных шапках. А они только у офицеров с плоским верхом. С остальных доска падает. – Рей подошел к Ричарду и поднял его с земли.

Контузия, видимо, была сильной и Гринривер всё никак не мог прийти в себя. В итоге Салех положил его на шезлонг, в теньке, и положил на лоб мокрое, но не слишком чистое полотенце.

- И как определяют победителя? Раз игроков двое? – Мирой задал интересующий вопрос.

- Ну, после каждого запала пьют по семьдесят грамм. Кто первый рухнет тот и проиграл. А ещё есть Большое копыто, это для старшего офицерского состава. У нас там такие монстры служат…

- Я есть угадать, там играть не только запал, но и граната? – Посол с огромным интересом слушал историю.

- Ага. Только вместо доски берут кусок навесной брони, от паровика. А есть ещё двойное большое копыто. Но пьют там спирт с алхимией, один к одному. – Рей принялся с интересом изучать бутылки.

- Это есть странно быть. Солдат должен быть сильный и с крепкий голова и толстый кость! Офицер должен быть умный и умно соображать в свой светлый голова! – Посол изложил свое видение армейских реалий.

- Это ты все верно говоришь, сэр Йозеф. Но тут какое дело, это в нормальной армии. Мы же о штурмовой пехоте говорим. А мы до сих пор в атаку в рукопашную ходим. Для нас офицер это не командир, а скорее вожак стаи. В нашем деле важен в первую очередь опыт. И офицеров назначают только из рядового состава. – Рей опустился в шезлонг рядом с сомлевшим Ричардом. В его руках было сразу две бутылки.

- Сэр Йозеф, не верьте всем его россказням. Послушать нашего друга, так штурмовые пехотинцы – это армия архидемонов от мира людей. А так, обычные мужики с хорошей физической подготовкой и атрофированным чувством самосохранения. А вот маги-исследователи, это да. Это вот то, что рассказывает мистер Салех, но без завирательства. – Маг уже изрядно выпил вина и его неплохо так развезло.

- А зачем вы играть в свой копыто с Ричард? Вы хотеть сделать из него страшный штурмовой пехотинец? То есть вы надеется, что Ричард можно сделать ещё хуже? – Йозефу шезлонга не нашлось и потому он сел на стул, лицом с спинке.

- Не, я тут две задачи преследовал, показать ему, что играть в военные игры с профессионалами глупо. Мы всегда будем знать и понимать больше, чем самый образованный гражданский. А Ричард в армии не служил. Хоть и пыжится. Мы всегда знаем, как нанести самый большой ущерб. А его графейшество всё нарывается. И во-вторых, так его наконец можно было заткнуть. Он же натуральный фонтан с дерьмищем. Пусть хоть так помолчит. Короче ему наказание за самоуверенность.

- И как завтра он есть воевать? У него же болеть голова? И он не мочь ходить, ему теперь неделя есть лежать! – Посол был до ужаса любопытным человеком.

- Да что ему сделается, утром вышибем ему мозги и снова будет здоровый и злой – то что надо для предстоящей драки.

- Я думать, что Ричард есть на нас обижаться! – Высказал разумные опасения посол.

- Да он вечно на всех обиженный ходит. Плюнуть и забыть. – Отмахнулся громила.

- Я не быть уверен, что мы есть пережить обида юный лорд. Он есть мочь надругаться над мой потомок. И над мой могила. И над могила мой потомок и…

- Мы все прекрасно знаем, насколько может быть мстительным Ричард! – Мирой попытался сгладить спор. Получилось так себе, в результате чего и он и посол пристально уставились на Салеха, который даже слегка занервничал. – Но проще тогда уж совсем удрать, чем жить в постоянном страхе.

- В конце концов, Гринривер явно вам симпатизирует. – Теперь уже бывший лейтенант сам попытался сделать контекст истории менее тревожным. По нему это видно.

- Да? И как это проявляется?

- Ну… Он не ищет способа сделать вам больно. – Честно признался Рей.

- Но он есть вас делать ужас и боль! Я есть слушать как вы кричать и страдать.

- Так я его друг! – прояснил ситуацию Салех, окончательно всех запутав.

- Джентльмены, а как насчет виски? – Маг снова попытался увести разговор в сторону.

- Так мы есть на вражеский земля и нас хотеть убить, это разве есть разумно пить столько горячий вода? Может есть лучше ставить охрана?

- Йозеф, на нас навели орудия охренительного калибра. А мы островитян напугали достаточно, чтобы по нам не стреляли ничем иным. Расслабься. Наблюдатель нас даже разбудить не успеет. В конце концов мы в отпуске! – Закончил громила без всякой логики.

- Я есть с вас рехнуться! – Посол перестал понимать хоть что-то.

Но в пьянке участия принял.

Глава 9

- Мистер Салех! – Голос Гринривера был полон боли и страдания. И тому были причины.

Для начала стоит отметить тот факт, что было шесть утра. Небо лишь начинало светлеть, а в комнате было зябко. Вот скажите, кто будет добр, если его разбудить в таком состоянии? А если это будет он сам, но из прошлого?

Вторым фактом была тяжёлая контузия, помноженная на серьёзные возлияния. Молодой человек пришёл в себя к вечеру и попытался догнать спутников по процентному соотношению алкоголя в крови. Тут в пору звать нотариуса или жреца, а не побуждать к подвигам.

В-третьих, Ричард словил вчера не одно, а два копыта. Он самонадеянно захотел взять реванш, но уже в шахматы. Рей Салех в шахматы играл ещё лучше, чем в шашки.

А до кучи Ричарду очень, ну просто очень хотелось спать.

По этой причине пробуждение молодого человека напоминало поднятие высшей нежити. Когда первыми просыпаются ненависть и воля, которым даже смерть не стала поводом не существовать.

Короче, Гринривер проснулся и мгновенно начал страдать от целого ряда объективных причин. В этом состоянии он смог позвать на помощь. К чести Салеха, тот проснулся мгновенно и уже через десяток секунд нависал над нанимателем с насмешливым взглядом.

- Мне нужно в… в… в… - Неожиданно запнулся молодой человек, не в силах вспомнить нужное слово.

- Водички?

- В… В… В…

- Водочки?

- У… ублюдок вы бессердечный! В… в… ваш пистолет п… п… пожалуйста! – Было видно, что молодой человек с трудом удерживает сознание.

- Ты ж в таком состоянии даже застрелиться не сможешь, твое графейшество! – Участливо буркнул Салех, протягивая оружие.

- О… оооставьте меня! – Гринривер задыхался, ему не хватало воздуха, он держал пистолет вихляющей рукой. Бледное, почти белое лицо покрывали капли пота. Он полулежал на кушетке в одной из гостевых комнат ресторана, что расположились на втором этаже здания.

- Ага, ещё что-то?

- Ддддда… Подготовь…. Те… умывание.

Рей хмыкнул и вышел из комнаты закрыв дверь. Как только дверь за ним закрылась он остановился и прислушался.

Раздался выстрел.

- Во дает! Кому расскажу, не поверят. Ричард Гринривер опохмеляется пулей в голову! – Громила довольно захохотал своим мыслям. Раздался недовольный то ли рев, то ли вопль. Смех стал ещё громче.

Когда грянул второй выстрел, Рей Салех уже не мог стоять от хохота, он прислонился к стене и сполз по ней, грохоча и подвывая.

- Ричард, падла ты высокородная, тебе помочь?

В комнату громила вернулся в тот момент, когда Ричард третий раз выстрелил себе в голову.

Первый выстрел вихляющая рука направила под таким углом, что пуля, направленная в лоб, раздробила скулу, обнажая кость, и вырвала кусок мяса из шеи.

Молодой человек на рефлексах заблокировал свою боль и повторил попытку.

И снова рука неожиданно ушла вниз и пуля вместо виска пошла ниже, пронзив рот и разрушая челюстные суставы, от чего рот Ричарда широко раскрылся. Крови было столько что впору было бы истечь ею… но это время.

Третий выстрел молодой человек делал, прижав пистолет к голове, а для надежности ещё и лег. И именно этот выстрел и застал Рей Салех.

Еще какое-то время тело на полу билось в конвульсиях, пока окончательно не затихло. Сложно уловить момент, когда всё изменилось, даже если пристально наблюдать за процессом. Словно кто-то откатил время вспять. Тело изгибается дугой, а изуродованное лицо самоубийцы начинает стремительно восстанавливаться. Сначала исчезают раны, потом пропадает нездоровая бледность, даже кровь, что покрывала лицо, словно впитывается обратно в кожу.

Стихают и судороги. В следующий момент покойник открывает глаза и делает глубокий вздох. Сладко потягивается, как человек, который за одно мгновение избавился от жуткой боли.

- Мистер Салех, горячая вода, полотенце и мыло. Я желаю освежиться!

- Острая бритва, прочная веревка? – Рей до сих пор время от времени хихикал.

- Мистер Салех, вижу, ваше тонкое чувство юмора просыпается ближе к обеду. Может не будете делать больно моему чувству прекрасного? Ей богу, лучше на ногу мне своим протезом наступите, но избавьте меня от ваших острот. – Было видно, что молодого человека слегка потряхивает. То ли от волнения, то ли от предвкушения.

- Сейчас-то хоть посвятишь в свой план? – Рей не сдержал любопытства.

- Нет. И сделаю это ровно по той причине, по которой вы мне не поддались вчера в шахматы! – Ричард широко улыбнулся.

- Но мне это даже в голову не пришло! – Бывший лейтенант вскинул подбородок. В его руках был таз с теплой водой.

- Вот именно! Понимаете, мистер Салех, мне этот вариант даже в голову не приходит. Извините, о чём мы там говорили?

Салех лишь покачал головой и хмыкнул. Редко, очень редко, на Ричарда находило подобное состояние. И тогда на язык ему было лучше не попадаться.

Но вообще тот факт, что собеседника можно убить, сильно упрощало коммуникацию между мужчинами.

Ричард укреплял волю и характер. Салех лечил нервы.

- Выдвигаемся, джентльмены! Нам предстоит важное дело! – Ричард был до тошноты бодр и свеж.

Мирой и Йозеф наверное много чего могли сказать о раннем подъёме, но были очень неплохо воспитаны и промолчали. Или не рисковали связываться с человеком, который только что убил себя, чтобы проснуться. Выстрелы было слышно во всех комнатах. Мужчины были хмуры, старались лишний раз не вертеть больными головами и мощно благоухали перегаром.

Компания шла по предрассветному городу, который выглядел удивительно мирным. Его уже покинули люди, но ещё не коснулось запустение.

Солёный бриз нёс запахи водорослей и хвои. И свежей выпечки. Где-то готовили еду.

Ричард шёл по городу, забирая всё дальше вправо. Его цель была за границей порта с каменными причалами: небольшая мелководная лагуна с золотым пляжем, в окружении кедровых деревьев.

Солнце уже поднялось достаточно высоко и тёплые лучи согрели путников. Посол и Маг уже избавились от тёплых пледов, в которые предусмотрительно завернулись. И только Салех, кажется, вообще никак не реагировал на температуру окружающего воздуха. Он всё так же был в кожаном жилете на голое тело.

Ричард же был одет так, словно собирался на приём. Синий костюм-тройка, высокий цилиндр, накрахмаленная рубаха. Всё это добыл Салех, для этого ему пришлось вернуться на борт дирижабля за багажом. Гарнизон при виде громилы попрятался, разумно решив, что если полная рота солдат ничего не смогла предпринять, то недоукомплектованному взводу тут ловить нечего. А может надеялись, что бывший лейтенант залезет в дирижабль и улетит.

Не улетел.

На берегу молодой человек не стал задерживаться долго, а бодрым шагом зашёл прям в воду, на ходу извлекая из кармана опасную бритву, с которой, кажется, не расставался даже во сне, и уверенным движением рассёк себе ладонь. Он завороженно смотрел на то, как кровь натекает в ладонь, а потом вонзил руку в воду, словно ключ в замок.

Пару мгновений ничего не происходило. А потом вода вокруг молодого человека вспенилась. Вспенилась и схлынула, обнажая морское дно.

Вода, словно живая, отступала от берега, буруны пены танцевали в удивительном, гипнотическом танце.

Мужчины на берегу смотрели на танец волн в полном обалдевали и широко раскрыв рты.

А пена меж тем закрутилась вихрем, с каждым мгновением поднимаясь всё выше. И, поднявшись на добрый метр над головой Ричарда, схлынула.

И рядом с Гринривером оказался человек.

- Сэр Ричард есть великий повелитель водный стихия?

- Не, исключено. Он совершенно точно не маг. – Рей пришел в себя и поспешно поднялся с песка.

- И что это есть?

- Сильномогучее колдунство! - На его лицо наползала улыбка.

Интерлюдия.

Из автобиографической повести за авторством Гая Коркоротоса, первого рыцаря ордена Света Опаляющего. Бывшего легата шестого легиона полиса Мария.

Тот день я помню отчётливо, так, словно это случилось вчера. Это был день моего падения. Страшный день. Я потерял свою честь, своё прошлое и даже право на смерть.

Но обо всем по порядку.

Ночью, что предшествовала тому страшному дню, я не спал. Моя душа, объятая ужасом, трепетала. Я столкнулся со светлым лордом и сделал первую ставку. Сон никак не шел и я лично отправился в дозор, чтобы следить за имперцами. Признаюсь, меня терзала надежда, что жизнь столкнула меня с самонадеянными идиотами с раздутой репутацией, а не с монстрами, что не воспринимали гарнизон острова как угрозу что хоть как-то заслуживает внимания. Они пили, общались, жестоко подшучивали друг над другом и вообще вели себя, словно на отдыхе, а вокруг гостиница с услужливым персоналом.

И вначале моя надежда окрепла. Тот, кто носил титул «Палач народов», производил впечатление пустоголового юнца, который из надутого самомнения отравляет жизнь себе и окружающим. Он пил не в меру, сыпал оскорблениями, а потом вписался в идиотское пари, в результате которого ему едва не оторвало голову запалом от гранаты.

Я на миг поверил, что вчера была пустая бравада, и имперцы, пристыженные и верные клятве, покинут остров и у меня будет возможность провести эвакуацию.

Но наступило утро. И моя надежда начала таять, словно утренний туман.

Светлый Лорд пробудился. И призвал смерть. Он убил себя. Ему потребовалось три выстрела. Мне доводилось воевать прежде, как и любому мужчине нашего мира, что хоть раз клялся служить и защищать. Мне случалось видеть героев и трусов. Но первый раз мне явились такая любовь к жизни и такое стремление к смерти.

Возращённый Лорд преобразился. Не прошло и часа и вместо капризного и изнеженного повесы перед моим взглядом предстал человек, полный несгибаемой воли. Перед котором можно преклонить колени.

В тот день я использовал неприкосновенный запас гарнизона. Меня укрывала невидимость. Магия скрывала мой образ, глушила звуки и даже запахи. Но я до сих пор не уверен, действительно ли мне удалось в тот день подойти на расстояние удара, или мне позволили это сделать, как родители позволяют несмышлёному ребёнку подкрасться к ним со спины.

Лорд вышел на улицу и его спутники последовали за ним следом. Он шёл по городу и осматривал его так, словно это всё уже принадлежит ему. Он даже в мыслях не предполагал обратного. Для него иной исход был так же невозможен, как восход на западе.

И когда я смотрел на Ричарда Гринривера, что так целеустремленно шагал по городу, который я много лет искренне считал своим, в моём сердце поселился страх. Сосущее чувство обречённости и бессилия. Я на миг усомнился в том, что смогу сделать хоть что-то. И, как оказалось позднее, в этой своей мысли я не ошибся, хоть и гнал её от себя прочь.

Имперцы вышли к берегу. Они словно специально выбрали такое место, чтобы лишить меня воли к борьбе. Лагуна солнца, сколько тёплых воспоминаний связано у меня с этим местом. Первый поцелуй, первый раз я познал женщину на тёплом песке этого красивого пляжа. Костры под бездонным небом, усыпанным звёздами…

Лорд вошел в воду и поделился с морем своей кровью. Кровь тут была тайным знаком, призывом исполнить давнюю клятву.

И море ответило Лорду. Склонилось перед ним. И как в первый день творения, исторгла из себя человека. По нашим легендам, мы все вышли из морской пены. Трудно представить нечто, что могло заставить меня впасть в большее душевное смятение.

Из моря вышел он. Вестник моего поражения. Серый странник, что приходит вместе с чумой в города на континенте. Только в легендах это высокий бледный человек с котомкой, полной живых крыс, а в этот раз вестник погибели выглядел как высокий чернокожий мужчина.

Он вышел из морской пены, скалясь от переполнявшей его ярости и злобы. А за его спиной был мешок, полный колдовской травы.

Так я узнал, что все, убитые Гринривером служат ему и после смерти. Не пройдёт и суток, как преклоню перед Лордом колени, но в тот момент я не знал, как близок от падения…

Конец интерлюдии.

- Могучее белобрысый падла, что давай пенделя Великий Ы, любимый наложница Великий О, что раздвигая для Великий О булка мир, чтобы Великий О загоняй Дук-Дук в большое чёрный дырка и зачинай новая бога! – Радостно закричал чернокожий незнакомец, которого породила морская пена.

Он кинулся к Гринриверу обниматься.

Незнакомец нёс с собой мешок из грубой ткани, который одуряюще пах шаманской травой. А красные белки глаз незнакомца говорили о том, что трава не только в мешке, но и в госте.

- Ххххерля! Рад тебя видеть! – Придавлено пищал Ричард, пока указанный Херля, который габаритами превосходил даже Рея Салеха, его плющил и мял, оторвав от земли.

- Знакомьтесь, джентльмены, Херля, наш друг, это его народ, да и его самого, мы утопили в океане! – Рей отрекомендовал новое действующее лицо Мирою и Йозефу, которые с трудом сознавали реальность происходящего. Маг так вообще тайком ущипнул себя за руку.

- Привет тебе, о Стрёмная злобное одноногий ублюдка, что загоняй рука в глотка Великий Ы и вырви он кишка через рот! Твоя отрастить волос и стать красивая! Теперь моя не какай каждый раз, когда смотреть на твоя лицо! – Херля уронил придушенного Ричарда в морскую воду, и полез обниматься к Салеху.

- Здорова, здорова! - Громила радостно гоготал, меряясь силой со старым другом. Трещали ребра.

- Моя хотеть бухать бухлищу и говорить весёлый разговора! – Херля огляделся. – Это землю твоих враги, которая будет залить их кровь?

- Типа того. Вы ещё не всех крабов сожрали? – Ричард потерял изрядную долю своих манер, общаясь с дикарём.

- У нас есть много крабов. Очень много крабов. Мы делать жах жах и кердык! Только потом земля и камень из мясо ковырять совсем не вкусный враг быть!

- Отлично, просто отлично! – Ричард облегчённо выдохнул. – Пойдём, тут замечательное вино!

- Вино? – Уточнил дикарь.

- Бухлища.

- Ура, бухлища! А ещё мы курить шаман трава и смотреть как жить любимый деть папа О, благословенные Ахаджара! Я взять наш письма и наш газета! – Херля похлопал ладонью по мешку, демонстрируя, где у него лежат те самые газеты. – Ваша все сильно любить и мала много скучать, где там наш белобрысая падла, поливать ли он свой маленький дук дук и расти ли у него он! Моя дарить потом твоя специальная припарка, от неё твоя дук дук быть длинная и шелковистая!

- И как припарка, работает?

- Ой, хороший припарка, я обмотать свой дук дук вокруг пояс и я не мочь больше спотыкаться о свой дук дук и мочь обрадовать всех жен за один раз! – Херля хлопнул себя по своей набедренной повязке. Мужчины невольно покосились.

- Я быть есть очень трудно понимать, что я хотеть. Я совершенно точно не хотеть видеть половой член этот дикарь, но я есть готов купить весь припарка сколько бы его не мочь произвести! – С энтузиазмом и смущением произнес Йозеф.

Компания, весело болтая, вернулась в ресторан. Херля увлеченно крутил головой и задавал вопросы. Его искренне восхищали каменные дома. Хоть он и не понимал их смысла.

- Вот! Ваш письма от ваш преданный друг! – Заявил дикарь, развязывая мешок и вываливая его содержимое на стол.

Кроме травы в мешке ничего больше не оказалось.

- О боги, это же весёлая трава! – Мирой озадачено уставился на подношение. – Её же тут пол пуда!

- Народ Ахаджара не знает письменности. Но они умеют передавать знания и послания через деревья памяти. Они садят эти деревья на могилы предков и плоды этих деревьев могут передавать опыт и знания умерших.

- А письма? Как они пишут письма? – Маг-исследователь аж подпрыгивал.

Рей и Ричард озадаченно переглянулись.

- Да пёс его знает! – Честно признался Салех.

- Но у нас есть один контакт, в столице, большой эксперт по народу Ахаджара и его традициям. – Ричард улыбнулся. – Правда при нём лучше не делать резких движений.

- О, контузия? – Уточнил Мирой.

- Ну как вам сказать…

С Херлей Ричард и Рей познакомились пару лет назад. Их тогда услали из столицы за многократные попытки убить действующего императора. Задание было довольно простым, установить добрые отношения с народом Ахаджара, самой южной известной популяцией людей. Аборигены не знали письменности и железа, но это не помешало им уничтожить полноценный экспедиционный корпус (это к разговору о том, что империя вообще мало с кем договаривается, для начала речь идет о военном вторжении, а уж потом…).

Проблема была в том, что всех прошлых послов съели.

Есть Гринривера и Салеха не стали, вместо этого попросили их посильно поучаствовать в разборке между дикими богами. Под это даже настучали по голове шаману, чтобы он выдал соответствующее моменту пророчество.

Разумеется, у Ричарда и Рея всё получилось.

В благодарность за помощь народ Ахаджара дружно утопился в океане. В качестве зрителей выступали все жители единственного в том регионе имперского поселения. После чего за Ричардом закрепился титул «Палач народов»

Из экспедиции Рей привез живую винтовку и новую руку. А Ричарду прокляли его проклятие. В результате чего у него от злобы регулярно взрывалась голова. А ещё он после той поездки может ходить по стеклу и раскалённым углям как по мягкой траве. Своего механоида он нашёл там же.

Больше всех досталось Илае Эджину, репортёру, который увязался с приятелями, удирая от проблем с половиной столицы разом. Из тех лесов он вернулся со знанием языка и обычаев народа Ахаджара, полюбил живых мышей и местами перестал быть человеком. Одного из своих недоброжелателей он сожрал живьём, а потом почти месяц переваривал.

Всё это приятели поведали Йозефу и Мирою, под одобрительные кивки и не слишком цензурные комментарии Херли. Во времена описываемой истории он был при приятелях проводником и переводчиком.

- Так, а если они все утонули, то почему многоуважаемый Херля сидит с нами за столом? Они стали нежитью? Или это ещё нечто иное?

- Папа О стать самый сильной бог! И его великий деть стать самый лучший на земле! Мы мочь жить под тёплый небеса! И бродить по дну большой солёный вода. Наша жить в каждый мир и каждый мир нас дарить и любить! – Самодовольно заявил чернокожий дикарь.

Кстати, вино он не оценил, а вот бутылку местного самогона, который местные гнали, судя по запаху, из тухлой рыбы, пришлась чернокожему гостю по нраву.

Смердело местное пойло так, что от Херли отсели все остальные участники разговора.

История предельно захватила мага. Эрих начал сыпать вопросами. Косноязычие не сильно помешало магу-исследователю получить новую информацию.

Если убрать все скабрёзности, которыми сыпал Дикарь, к месту и к не месту поминая своё мужское достоинство, ругательства и откровенно абсурдные суждения, удалось выяснить следующее:

Папа О, заполучив себе силу истинного божества, сделал из своих любимых детей что-то среднее между призраками и людьми. Дикари одновременно жили словно в мире реальном и на его изнанке. Они жили под водой и умудрялись там возделывать землю. Они выходили из моря чтобы настучать по черепам очередным конкурентам, что взрастили своего дикого бога. А дальше опционально, или племя Ахаджара просто принудительно ассимилировало соседей, убив всех мужчин и местного Бога до кучи, или, если местный бог позиционировал себя как женский пол, то в гареме Папы О (и пантеоне народа Ахаджара) появлялась новая жена. А у туземцев – новый язык и новый уклад. Ну, и беременность у всех женщин.

Короче эдакие подводные кочевники, которые сами не уверены, снятся они себе или сами сон своего бога.

Сейчас они заселили целый архипелаг. И как стало понятно из рассказа Херли, до появления новых поселенцев, ничего кроме камней и чаек на том архипелаге не было. А сейчас он засажен памятными деревьями и кустарниками. А плантации шаман-травы цветут особо буйно.

Раскрыли и секрет «писем». Это тоже была одна из тех тайн, которые никто не захочет знать, но…

Чтобы написать письмо, нужно пописать на нужный куст, стуча в бубен, и думая о том, что желаешь сообщить. А если тебе нужна память умершего, под кустом надо закопать его косточку. И тоже постучать в бубен. Способ доступен всем, а бубен можно одолжить у шамана. На одно растение можно «записать» только одно сообщение. Важную информацию «записывали» на деревья. Их память передавалась их семенам, после определенного ритуала.

Впрочем, противно узнавать подобные тайны станет через пару сотен лет. Сейчас же в обществе подобные вещи воспринимались как естественный порядок вещей. В отдалённых уголках империи до сих пор существовал обычай – опорожнить кишечник на грядки хозяина дома, и это было данью большого уважения.

- Вот! Ваша пробовать эта! – Херля достал из вороха просушенных соцветий несколько плотных комков.

- Что это? – Рей с интересом покосился на подношение.

- Это есть очень важный интересный штука! Ваша курить, понять и восхищаться!

Мужчины смущённо переглянулись. Ричард и Йозеф синхронно потянулись за трубками.

Вскоре над столом заклубился сизый дым. Херля довольно оглядел имперцев. Те таращились в пустоту абсолютно стеклянным взором. Причем таращились натурально. Глаза мужчин были на выкате, а губы шептали, то ли ругательства, то ли молитвы, то ли благословения.

- Это што? – Просипел Громила, гулко кашляя.

- Это есть мой гордость! Память о том, как я любить сразу пять красивый баба сразу! – Дикарь сверкнул жемчужно-белыми игольчатыми зубами.

- О боги, в них же веса под десять пудов! – Пропищал маг. И снова затянулся.

- Да! Моя баба жена самые красивый в наш племя! – Самодовольно ответил дикарь. Сам он дальновидно воздержался от затяжки, чтобы не опрокинуть стол.

И да, этот день можно было бы запомнить, как первый случай в истории, когда порнографию продемонстрировали публично.

Но это оказалось далеко не самым интересным за этот день. Ведь только-только наступило утро.

Глава 10

Чтение писем затягивалось.

Когда солнце взошло и осветило пустой город, армия вторжения из пяти человек не смогла покинуть ресторан.

Если бы хоть кому-то пришла в голову мысль в этот момент напасть на перекуривших шаман-травы мужчин, ему бы практически не потребовалось никаких усилий. Даже Рей Салех, который вроде как мог драться в любом состоянии, смотрел стеклянными глазами в одну точку и жевал. Что именно жевал – он бы и сам не смог сказать.

В этот раз от позора, плена и смерти слишком расслабившихся джентльменов спасла репутация.

Другим словами, никто не поверил в то, что кто-то может так упороться, находясь на вражеской территории. Легат, что лично сходил посмотреть на кутёж, пришел к выводу, что его сейчас провоцируют, просто упрашивают напасть. Ведь если он выиграет спор, то имперцы уберутся на две недели. А это будет означать что его честь и жизнь его людей будут спасены.

А если они нападут, то эти четверо, точнее четверо человек и один непойми кто, удобрят землю кровью.

На северной оконечности острова сапёрная бригада занималась обустройством двух почти идентичных укрепрайонов.

День выдался солнечным и было сложно поверить, что сейчас решается судьба целого города. В такие дни не ждёшь кровопролитной битвы, в такие дни ничего плохого не случается.

Ну, это если говорить про плохие книжки. В реальной жизни погода ни на что не влияет, скорее наоборот, мало идиотов, кто готов махать оружием в те моменты, когда в придорожной грязи можно утонуть или поскользнуться.

Но то, что должно было произойти сегодня, напоминало скорее психологическое противостояние. Соревнование, в котором проиграет тот, у кого первым сдадут нервы.

Заглянем в штаб островитян.

- Вы уверены, что это не противоречит условию спора? – Гай Коркоротос нависал над картой укрепрайонов и изучал свежие пометки.

- Абсолютно. В вашем споре не было уточнений, что нельзя использовать сапёрные войска. Мы разместим заряды тут, тут и тут… - заскорузлый палец скользил над картой. – Для надёжности мы активируем их в те моменты, когда будет идти обстрел. Это пустит ударную волну по тем укреплениям, где в иной ситуации могут спрятаться выжившие. Большие калибры не вездесущие. Но при условии что план сработает, мы гарантированно уничтожим девять мишеней из десяти. Известно, что они собираются делать? Какое оружие использовать?

- У Гринривера атрибут. Огромная сфера абсолютного ничто. Ей он может уничтожить что угодно. Но как мне известно, это оружие ближнего боя. Он не может дистанционно ей воздействовать на объекты. – Легат выдал известную ему информацию.

- Рей Салех вооружен винтовкой неизвестной конструкции. Мои люди осмотрели оружие, не приближаясь. Это зачарованный предмет, возможно одержимый. Судя по патронам это зенитное оружие дирижабля с прикладом. – Теперь слово взял комендант службы охраны. Он огладил усы и продолжил. Два мага неизвестной силы. Но сомневаюсь что выше шестого круга. Используют магию огня, один из них материализовал голема.

- Абсолютное оружие ближнего боя, два огненных мага и зенитное орудие… – Сапёр, низкорослый коренастый мужчина с кустистыми бровями задумчиво постучал пальцем по карте. – Это прозвучит самонадеянно, но они не смогут превзойти урон от минирования. Не говоря уже о корабельных оружиях и бомбах.

- Остаётся неизвестный, что вышел из моря утром. Удалось что-то узнать?

- Наш маг говорит, что это скорее всего морской дух. Неизвестной силы.

- Морской дух? В нашей акватории? Это явно не дух места. – Эту фразу легат произнёс облегчённо. – Значит, что силой он не превзойдёт архимага. Даже если умножить на два их способности, всё равно перевес на нашей стороне.

- К тому же не забывайте, что и они и мы самостоятельно расставляем мишени. А мои укрепления выдержат и не такое. К тому же не забывайте, мы можем прятать наши куклы.

- А как же обнаружение жизни? Сомневаюсь, что у них нет сенсорных заклинаний.

- Сенсорных заклинаний может и нет, но я очень сомневаюсь, что у них есть заклинания, которые позволяют искать соломенных болванов. Маги очень расчётливые, профессия такая. Никто не стал бы изобретать подобное заклинание. – Самодовольно закончил сапёр, гордый своим умозаключением.

- Доклад от разведчиков уже пришел? – Уточнил Гай.

- Да, им пришлось покинуть здание. Там столько дыма, что их силуэты становятся видимыми. – Ответил комендант.

- Ничего нового не произошло?

- Нет.

- Судьба милосердна. – Легат прикоснулся к своему лбу.

Остальные мужчины в штабе повторили его жест.

Тем временем, в центре города.

- Ух… Мощная штука! Что это было? Это вы на акул охотитесь? – Рей с удивлением рассматривал свою трубку. У него был самый активный метаболизм и он продолжал пробовать новые пучки травы.

Ему не ответили. Ричард касался пальцами луча света, что падал из окна. Свет отражался от фамильного перстня и давал целый ворох зайчиков голубого цвета.

Молодой человек улыбался и не реагировал на внешние раздражители.

Сэр Йозеф спал за столом. Он периодически просыпался и пытался что-то сказать, но, судя по всему, просто забыл имперский. Рей протягивал приятелю набитую трубку и тот отправлялся в объятия сна и неги.

Херля что-то жевал, вливая в себя всё новые порции алкоголя, который кроме него никто не пил.

Мироя можно было найти под столом, куда он стащил ворох тряпок, свернул себе там гнездо и сладко храпел.

Нельзя было с уверенностью сказать, что вообще хоть кто-то помнит, что днём предстоит какое-то мероприятие. Или драка.

И снова заглянем в штаб островитян.

На столе была разложена карта пляжа. Поверх этой карты кто-то расстелил лист кальки. И уже на этом слое чертёжник отрисовал схему укреплений.

А ещё на столе можно было обнаружить глиняную миску с морской галькой. Ровно пять сотен камней, по числу бойцов в батальоне. И камешки из этой миски перемещались по карте.

Штаб операции планировал разместить чучела так, чтобы уничтожить всех «бойцов» за короткое время было затруднительно.

- Предлагаю тут разместить сразу пятерых. – Сапёр ткнул пальцем в дзот.

- Пятерых? Не слишком много? – Легат озвучил сомнения.

- Нет, самое то. Лезть к дзоту неудобно, можно ноги переломать на склоне. Видно их хорошо, но там бруствер почти полтора метра земли. А влепить в просвет пулю с километра – задача не дня торопливого огня. А сверху их прикрывает несколько деревьев. Мы подкопали корни. Если кто-то попробует обрушить огонь сверху – деревья завалят дзот.

- Но какой тогда смысла в этой точке? – Кто-то выразил сомнения.

- Джентльмены, напоминаю! Наша задача не оборонять точку, наша задача чтобы имперцы не смогли уничтожить соломенных болванов. Принимаю идею. – Легат аккуратно разместил камушки в дзоте. – Какие места ещё можно использовать для отвлечения внимания?

Тем временем в ресторане.

Рей Салех вышел на террасу и огляделся. В стеклянном взгляде не было разума. Громила увидел кошку и радостно оскалился. Кошка уловила угрозу и пулей скрылась в продухе подвала. Бывший лейтенант тоскливо проводил животное голодным взором.

Салех сделал глубокий вздох и снова покрутил головой. Теперь взор, полный чистого, ничем не замутнённого голода, упёрся в дерево с широкими плотными листьями тёмно-зелёного цвета.

Лицо мужчины отобразило внутреннюю борьбу. Нет, ничего от сознательной мыслительной активности там не было. Так может размышлять медведь при виде рыцаря в тяжёлых латных доспехах.

Насупленность, злость, смирение, решимость… Внимательный взгляд трёх наблюдателей легко прочел все эти эмоции.

Бывший лейтенант подошёл к дереву, ласково погладил его по стволу и склонился, словно пытаясь что-то шепнуть растению.

Могучие зубы сомкнулись на тонкой коре.

И снова штаб.

- Не сочтут ли это жульничеством? – С сомнением протянул легат.

- Вот если бы мы не сделали подобные укрепления на их участке, тогда да, жульничество. Но они там есть. – Хмыкнул сапёр.

- Так мимо них пройти можно и не заметить!

- А какая на то наша забота? Условий насчёт укреплений не было. Самое главное – они идентичны. – Сапёр стоял на своём.

- Ну хорошо… - Легат разместил пару камней в «карманах». Карманы представляли собой аналоги медвежьей берлоги и позволяли пережить самый страшный обстрел.

Нужно ли говорить, что подобные укрепления на стороне имперцев были мало того, что спрятаны, так ещё и тщательно заминированы?

Первый вестовой, который должен был позвать имперцев к месту дуэли, не смог ничего сделать. Он вошёл в здание ресторана. Закашлялся, от этого сделал пару глубоких вздохов… и забыл зачем пришёл.

Второй вестовой учёл опыт первого и потому зашёл в здание, облачённый в водолазный колпак с длинным шлангом, который оставил на входе.

Но проблема была в том, что в его реальность имперцыне поверили уже сами. Уж очень сюрреалистично выглядел латунный шлем с длинной кишкой из головы.

На требование доказать свою реальность визитёр снял шлем и тоже сделал пару глубоких вздохов.

В итоге кому-то умному пришло в голову открыть все окна.

Откуда такая щепетильность?

О, всё просто, времена такие. Гай Коркоротос знал точно, что если он выиграет пари, имперцы уберутся с острова. Клятвы чтили свято, особенно если они могли уничтожить твою душу. Но для этого пари должно состояться. Потому легат был готов тащить на себе хоть всех вторженцев сразу.

К счастью, этого не потребовалось.

- Гранату! – Разум Гринривера выплыл из тумана видений, «записанных» на шаман-траву.

Сопровождающие его солдаты переглянулись. Они следили за тем, чтобы гости не заблудились по дороге к пляжу и изрядно нервничали. Им был дан приказ ни в коем случае не вступать в разговоры с имперцами. Не конфликтовать, не воевать, исполнять все просьбы.

Последний приказ был сложный, так как на имперском солдаты не говорили. Им выделили переводчика, который до недавнего момента служил стряпчим при почте. Он мог связать пару слов на незнакомом языке. Если же быть до конца честным, стряпчий умел просить о пощаде на десятке языков. В текущей ситуации этого оказалось достаточно чтобы стать переводчиком.

Но про гранату было понятно. Для надежности Гринривер ткнул пальцем в адскую машинку, притороченную на поясе одного из солдат.

И… Ситуация мгновенно накалилась.

Другими словами, если человек, который скурил столько шаман-травы, что не отличает реальность от вымысла (а так оно и было, Ричард периодически здоровался и разговаривал с людьми, которых никто кроме него не видел), просит гранату, здравый смысл требует, чтобы гранату вы всё же оставили при себе.

Но приказ есть приказ. Так что солдаты исполнили все приказы сразу. В спор не вступали, просьбу выполнили и спаслись бегством.

Ричард же с благодарностью взял тяжёлый стальной цилиндр и приложил к виску, словно страдая от мигрени.

После чего он огляделся и целенаправленно двинулся в сторону пустого каретного сарая.

- Ричард, ты куда? – Уточнил Рей, которому на свежем воздухе стало полегче. Нет, он всё ещё не понимал кто он и куда идёт, но уже реагировал на события вокруг себя.

- Облегчиться. Что-то припёрло. – Нетвёрдой походкой молодой человек зашёл в сарай.

Сначала раздался тонкий звон, с которым граната становится на боевой взвод. Потом взрыв. У сарая частично обвалилась крыша.

- Это всё его аристократические замашки! – Прокомментировал ситуацию Салех.

- Белобрысая падла делаться больной? – Уточнил Херля, который без усилий передвигал мага и посла. Мироя он нёс на плече, а Фалько храпел на волокуше. Он нежно обнимал мешок с травой, который почти не потерял в весе.

- Белобрысый падла долго не какал, чтобы никто не подумал, что аристократы какают. А потом взорвался. Разорвало газами. – Громила выдал актуальную версию событий.

- Падла всегда не быть очень умная! – Поддакнул темнокожий дикарь.

- Это всё местная кухня, меня от неё тоже едва не разнесло! – Рей тщательно заботился о репутации нанимателя.

- Херля, у вас не найдется семян вашей шаман-травы? – Ричард вышел из разрушенного сарая. Деловитый, спокойный и собранный. - Я планирую открыть свою почтовую компанию.

- Так это, наковыряй. Там же семечек в соцветиях полно. – Салех ответил примерно минуту спустя. Всё это время Гринривер пытался хоть как-то привести одежду в порядок. После взрыва она выглядела натуральными лохмотьями.

В это время Ричард успел отойти. Он пытался поймать хоть одного из проводников. Так как просто не знал, куда идти.

- Мистер Салех, мне нужен ваш трезвый ум. Нам предстоит сложная задача! – Ричард всё же выловил проводника, который использовал весь свой словарный запас на полную катушку и предлагал в обмен на жизнь любые тайны, секреты и клятвы.

- М? – Салех уставился на Ричарда, не слишком осознавая, что он видит. – Ричард, а ты знаешь, что у тебя очень румяные щёки?

На лице Гринривера появилось предвкушение. Едва различимым движением он ткнул Салеха за ухо и пока тот вяло дёрнулся, нажал ещё на три точки на лице. После чего брезгливо вытер палец об одежду.

Бывший лейтенант закаменел лицом. Его глаза едва не выскочили из орбит. Из груди поднялся недовольный и немного обиженный рёв.

Ричард поспешно отбежал за угол здания, на тот случай если громиле приспичит устроить тир (Рей Салех не расставался с оружием никогда). И стал ждать реакции.

А громилу меж тем крутило и корежило. Из распахнутого рта текла слюна. Постепенно спазм утих. Салех огляделся, нашёл взглядом нанимателя и погрозил ему кулаком.

- Вы в норме? – Уточнил Ричард, не рискуя показываться из-за забора.

- Да. И вменяем. – Громила утёр рот и бороду. – Как-то мы увлеклись прессой. Выйду на пенсию, заведу себе библиотеку! – Закончил громила, оглядывая спутников.

- О да, и на вечера чтения к вам будет собираться вся столичная знать. Мистер Салех, это будет публичный наркопритон для избранных. Я даже помогу вам утрясти этот вопрос с контрразведкой. – Ричард поднял с земли свой цилиндр, который уронил, когда получил гранату.

- А зачем нам нужна контрразведка? – Озадачился бывший лейтенант.

- Ну, так это, шпионов ловить. Которые придут к вам читать и разговаривать разговоры. И сами будут сидеть и слушать разговоры, а вдруг иностранцы какие завелись и секреты вынюхивают? Или выбалтывают? – Ричарда идея с курильней-читальней всерьёз захватила. – Решено, я в доле!

- А с этими чего? – Рей кивнул в сторону бессознательных спутников, которые все ещё смотрели видения подводного мира, в который пришли жизнелюбивые туземцы.

- Надо взять какую-то верёвку, чтобы не потерялись. – Ричард быстро принял решение. – И давайте ускоряться. Я хочу как можно скорее приступить к грабежу!

Интерлюдия.

Из автобиографической повести за авторством Гая Коркоротоса, первого рыцаря ордена Света Опаляющего. Бывшего легата шестого легиона полиса Мария.

Безумие светлого Лорда не знает границ. Никто не может предсказать его действий! Он достигает своих целей такими путями, которые не ведомы простым смертным.

То, с какой лёгкостью он строит свои дьявольские планы, ужасает меня всякий раз, когда я сталкиваюсь с проявлениями его изощрённого ума.

Самое страшное – самому стать частью подобного плана. Он умеет вселять ложную надежду, до самого конца жертва уверена, что победа близко. Хотя шансов нет изначально. Лорд не проигрывает и не отступает. В этот день я потерял себя, но стал частью этой несокрушимой силы. Хотя я должен быть благодарен. Мне хотя бы оставили память о себе прежнем.

Ричард Гринривер явился на пляж, когда солнце было в зените. Он не отбрасывал тень. Фигура, объятая пламенем. Вот как он представился мне тогда. В изорванной одежде, в цилиндре, запачканном грязью, он шёл по пыльной дороге так, словно под ногами его стелились камни дворцовой площади.

Когда имперцы подошли ближе, я с удивлением понял, что они так до конца и не протрезвели от наркотического дурмана. Лишь Лорд был свеж и бодр. Позже я узнал, что это часть той дьявольской силы, которая самозабвенно служила Лорду.

Он внимательно выслушал мои объяснения, а потом взял с собой связку длинных кольев с флажками и отправился в сторону укреплений. Ему помогал его верный душехранитель. Помнится, меня тогда поразила эта странная работа. От чего, ну от чего нужно защищать бессмертное существо, которое в принципе невозможно уничтожить?

Но Лорд всегда умел выбирать врагов себе под стать. И уже потом мне предстоит быть свидетелем тех битв.

Уже много лет спустя я осознал всю глубокую иронию дружбы Лорда и Рея Светоносного. Этот достойный воин был, наверное, одним из немногих, кто мог, на самом деле мог, убить Ричарда Гринривера. Сила, сокрытая в тени другой силы. Или скорее в её сиянии.

А в тот момент я был наивен и преисполнен надежд. Я уже почти уверовал в собственную победу!

Наши враги довольно грамотно расположили свои манекены. Две трети наших изощрённых планов просто перестали существовать! Но в тот момент это не подточило моей уверенности в успехе. Ведь мы всё равно с гарантией уничтожали почти все манекены.

Когда соломенные чучела заняли свои места, мы отправились на дебаркадер, оттуда открывался лучший обзор на те участки, что мы отдали во власть разрушения.

Гринривер потребовал себе кресло и бутылку холодного вина. Нужно ли говорить, что «пожелание» было исполнено бегом?

Чернокожий дикарь поднёс своему господину набитую трубку и что-то зашептал на ухо. Было видно, что Лорд довольно прохладно отнёсся к подношению, но после слов слуги с энтузиазмом раскурил трубку. Я до сих пор помню этот сладковатый запах. В тот момент я был уверен, что так пахнет триумф.

Ведь в тот самый момент, когда Гринривер затянулся, корабли дали первый залп. И ещё один. И ещё. Выстрел раз в пол минуты. Дирижабль с грузом бомб вышел на манёвр бомбометания.

Земля вспучилась взрывами. Три сотни миллиметров калибра — это страшно. Земля взлетала на много метров ввысь. С деревьев осыпались листья. Словно открылись врата небес и разгневанные боги стучали по земле огромными кулаками. Завораживающее зрелище.

Я бросил взгляд на того человека, перед которым я преклоню колени ещё до заката солнца. И моё сердце возликовало. Шок, ужас, удивление. Гринривер смотрел на то, как камни, песок, стволы деревьев и галька превращаются в сверкающую пыль. Он поражён! Он испуган! Его сердце сжимается от предвкушения проигрыша.

Счастливая улыбка наползла на моё лицо. Я был готов петь! Взрывы слились в какофонию триумфа.

Лорд глубоко затянулся своим колдовским зельем. Подскочил на ноги и побежал к Рею Салеху, своему душехранителю. Я нарушил все свои принципы и активировал небольшой амулет, который позволили мне услышать тот разговор, который они вели, скрыв его от посторонних ушей за грохотом взрывов.

Сначала я не понял, о чём они говорят, но потом моя душа рухнула в пятки. Сердце сжалось от ужаса. Весь мой триумф оказался ложью, замком из песка, ведь он сказал…

(дальнейшие записи изъяты имперской цензурой)

Конец интерлюдии

- Мистер Салех, Мистер Салех! У меня для вас исключительная новость! – Ричард был взволнован. Он схватил Рея за локоть и потащил к краю смотровой площадки, чтобы лишние уши не могли помешать разговору.

- Что? Что там стряслось? Ты смотрел как Херля на спор удовлетворят всех женщин племени? – Заговорщически понизил голос громила. – Там кстати дамочки очень даже ничего. Только я не понимаю, как он не искалечил своим…

- Что? Постойте, там есть такая трава? – Ричард явно был сбит с толку и даже прервал свой монолог.

- Ага, я отложил, там кой-чего остаться должно.

- А, потом, всё потом, у меня для вас важная новость! – Гринривер сунул мундштук трубки прямо в зубы душехранителя.

- Ну? Что я там должен увидеть? – Спросил громила, затягиваясь.

- Дети! Дети! – Ричард едва не закричал последнее слово. – Я сейчас видел наших с вами детей, шесть мальчиков и пять девочек, все в возрасте около года. И среди них минимум трое наших общих!

- Что? Ты чего вообще… - Глаза громилы заволокла мутная плёнка. – Как такое вообще возможно? – Громила сделал ещё одну затяжку. – Но это же абсурд! – В отчаянии завопил он. – Может это, в маму пошли?

- Мистер Салех, их матери – чернокожие женщины.

- Да, у того пацана явно мои зубы. И твои глаза! И нос! – Рей тыкал пальцем куда-то в пустоту.

- И ваша лысина!

- Ну, вообще-то дети все лысые… - Громила явно не был уверен в своих последних словах. – Так, постой, это что, выходит теперь мы родственники? Вот говорил я, одну бабу вдвоём – не гигиенично!

Рей и Ричард посмотрели друг на друга с выражением одинакового ужаса на лице.

- Ёбанные боги! – Хором закричали приятели.

- Так, без паники. Найдите Херлю, пусть выдаст всю траву с этими воспоминаниями. – Ричард попробовал успокоиться.

- А потом зачистить?

- Да, то есть нет, то есть да, короче никто не должен узнать об этом! Ни одна живая душа! Если хотите, убивайте, подкупайте, запугивайте, да хоть заключите контракт со всеми силами ада сразу! – Ричард давал приказы слегка истеричным тоном. – Если об этом узнают газеты…

- Угу, скандал года. Ричард Гринривер родил тройню от своего душехранителя! – Громила весело оскалился.

- А может наоборот? Может это Рей Салех родил тройню от своего нанимателя? – Ричард не выдержал и фыркнул. Иронию ситуации он тоже оценил.

- Не, так точно не напишут. – Рей покачал головой.

- С чего вы взяли? Сомневаюсь, что свету не придёт в голову эта идея. Учитывая факты…

- Ты убиваешь людей пачками. Но никто не видел, как я убил хоть кого-то. Но всем улыбаюсь. Неизвестность пугает сильнее самой страшной репутации, Ричард.

- Так, все разговоры потом. А вы отберите шаман-траву у Херли, пока он не начал ею угощать всех присутствующих!

Громила кивнул, отсалютовал двумя пальцами и отправился ловить дикаря, который распугивал островитян широкой улыбкой.

Тем временем обстрел и взрывы стихли.

- Это всё? Ричард постарался изобразить заинтересованную улыбку. Получилось так себе, но молодой человек совершенно не умел лицемерить. Так что улыбка вышла издевательской.

- Да?

- Я говорю, это всё, время вышло? Признаться, я не засекал. – После этой фразы легат дрогнул лицом. Но самообладание сохранил.

- Да, это всё. Желаете пересчитать мишени? – Голос легата скрипел.

- Нет, я думаю это мы сделаем после. Не одолжите мне свой хронометр? Мой пострадал. Не хочу даже случайно нарушить наш спор. – Ричард вежливо улыбнулся. Ему срочно нужно было кого-то унизить.

Ричард взял часы с благодарным кивком и отправился в сторону лестницы. До нужного участка пляжа была пара километров. Рей и Херля присоединились к нему через пару минут. Йозефа и Мироя они тащили на плечах. Салех захватил свободной рукой стул. А Херля – бутылку вонючего самогона и свой мешок.

Когда имперцы ушли, на смотровой площадке воцарилась тишина. Напряжение царило такое, что кажется воздух звенел.

Через полчаса мужчины достигли нужного участка пляжа. Ричард снова резанул руку бритвой и снова оживил океан. Вода вспенилась и схлынула. Морское дно обнажилось. Даже ветер стих. А потом мокрый песок пришёл в движение. Ближе всего к берегу из песка поднялся здоровенный, размером с почтовую карету, краб. Краб был не простой. Вместо хвоста у него торчало артиллерийское оружие калибра сто пятьдесят миллиметров. И такие образины вылезали из песка по всей поверхности, так что океан временно уступил суше.

Эти крабы приснились шаману народа Ахаджара пару лет назад, после того как он посадил куст памяти над погибшим в тех местах полковником-артиллеристом. Они помогли Рею и Ричарду зачистить порождения дикой магии. А Рей Салех научил созданий божественного бреда правильно воевать. Эти крабы неплохо понимали человеческую речь и стали средством геноцида почти двух десятков островных народов (и их богов до кучи) и одной одичавшей колонии империи на просторах Восточного Океана.

В целом это не то, что вы ожидаете увидеть со стороны моря. Почти девять десятков тварей, что слишком сюрреалистичны, чтобы их просто представить.

К каждому крабу была приторочена корзина, полная крупных рыбин.

Рей Салех им что-то кричал, махая руками. Его жесты явно имели какой-то смысл. И первый ряд крабов дружно выстрелил. Снаряды взмыли в воздух и обрушились в центре укрепрайона, где желтели чучела. А крабы, что опорожнили стволы, принялись активно жевать. Рей оглянулся, а потом снова выдал порцию команд. Вторая линия крабов произвела залп. На местах попаданий взвивался и чадил огонь, а в воздух потянулись столбы жирной копоти. Крабы стреляли чем-то зажигательным.

Ричард расположился на своем стуле и затянулся из трубки. А крабы всё стреляли. Десять выстрелов в минуту. Каждый.

Уже десять минут спустя всё пространство полигона было объято пламенем. Ветер дул с моря и относил огромный чадящий столб в сторону острова. Благодаря этому наблюдатели могли видеть, как пожар наливается силой, подпитываемый всё новыми и новыми выстрелами зажигательный орудий. Уже было ясно, что все ухищрения островитян пошли прахом. Им даже в голову не пришла мысль что придётся противостоять тотальному выжиганию территории. И что вообще можно противопоставить такому?

Почти под самый конец, когда у крабов стала заканчиваться рыба, а Рей Салех изрядно охрип командовать крабьей артиллерией, очнулся Мирой.

Маг завороженно уставился на пожарище.

- Сэр Ричард, что происходит? – Маг прикоснулся к плечу Гринривера.

- О, небольшое чудо. Региональная магия, я бы так сказал. А что? – Ричард вежливо улыбнулся собеседнику. Сейчас он больше смотрел не на пожар, а на дебаркадер крепости, откуда островитяне наблюдали за триумфом сюрреализма над здравым смыслом. И молодой человек точно знал, Гей Коркоротос смотрит на него.

- Да вот хотел узнать, как сильно вам нужен это пожар. – Собеседникам приходилось кричать, чтобы пробиться через канонаду взрывов.

Ричард несколько раз моргнул и потряс головой.

- Чем больше, тем лучше. – Гринривер был сама учтивость.

- Можно я ему… немного помогу? – Мирой был смущен. – Там много дремлющего пламени, ему надо помочь, лишь немного подсобить…

- А… А не важно. Давайте. Удивите меня! – Таким Мирой Ричарда ещё не видел. Он напоминал одержимого. Наркомана, перед которым появилась доза вожделенного дурмана.

- Да, да, конечно. Прошу вас смотреть внимательно. Сейчас вы увидите истинную магию! – Эрих улыбался. Близость к родной стихии наполняла его тело легкостью. Огонь в глазах вырывался из глазниц. Одежда на теле начала тлеть, а пышные волосы стали дыбом и потемнели, словно испачканные сажей. Маг всё меньше походил на человека. Он сделал глубокий вздох и лёгкой, танцующей походкой отправился к линии огня. Ричард сообразил к чему всё идет и жестом дал приказ «прекратить огонь».

Канонада стихла.

А потом маг дошёл до границы полигона и смело шагнул в потоки огня, что жадно облизали тело мужчины, словно отлитое из жидкого металла. Огонь расступился и скрыл человеческую фигурку.

И в следующий миг в огонь словно подули чистым кислородом. Пламя взметнулось ввысь на сотни метров. Жаром полыхнуло так, что крабы дружно рванули в морскую пучину, зарываясь в песок. В песок зарылся и Рей Салех, чьи рефлексы ничем не уступали таковым у крабов. Даже Ричард сделал себе яму и наблюдал за светопреставлением уже из неё. Уж очень силён был жар от огненного столба.

Херля сделался прозрачным и принялся засыпать свою поклажу мокрым песком. Он видал и не такое.

И лишь всеми забытый посол сладко причмокнул во сне, никак не реагируя на всё происходящее. Нет, периодически он пытался проснуться, но встречал мутным взглядом то гигантских крабов, то стену огня, то очередное видение из «письма». Короче он не был вообще уверен, что не спит.

А пламя всё сильнее раздувалось, закручиваясь в вихрь. Прошёл десяток секунд и огненный столб достиг пары километров в высоту. Тонкая огненная игла ударила в небеса, бросая вызов солнечному свету.

Секунда, другая… И пламя опало. Стихло. Исчезло.

Лишь светился алым огромный блин жидкого камня. В центре которого стоял Эрих Мирой. Сам маг словно скинул два десятка лет. Из его глаз медленно уходило огненное безумие. Именно из-за этого безумия повелители огненной стихии не слишком хорошо приживаются на производствах или в пожарных командах. Хотя они-то гораздо эффективней могут обуздать плавильные печи или пожары, чем маги металла и воды. Но иногда у них конкретно сносило крышу. И в себя маги приходили лишь тогда, когда заканчивалось любое топливо.

Ричард вылез из своего укрытия и зааплодировал.

Гай Коркоротос плакал. Слезы текли по напряжённым скулам, а рука шарила по телу в поисках кобуры.

Укрепрайона не существовало. Лишь раскаленный камень и жирный пепел.

Островитяне проиграли.

Глава 11

Рей Салех и Ричард Гринривер глумливо ржали. Нет, безусловно, они делали это крайне интеллигентно. Графеныш прикрывал рот ладонью. А громила хохотал, не вылезая из воды, так что может он и не смеялся вовсе…

Эрих Мирой, огненный маг, стоял на небольшом пяточке чистой земли и жалобно просил о помощи.

Когда потоки магии схлынули, мужчина потерял всю свою огнеупорность, и обнаружил что он едва помещается на единственном не жидком участке укрепрайона. Расплав моментально покрылся коркой, но было ясно, что остывать он может ещё долго.

Милосердие проявил посол. Когда проснулся и осознал масштаб трагедии. Магический катаклизм позволил мужчине протрезветь. Он призвал латный доспех из розового кристалла, который позволил ему ступить на раскаленный камень без вреда для здоровья, и вынес мага на плечах.

Херля танцевал победный танец, размахивая невесть откуда взятым черепом с тремя пустыми глазницами.

Армия вторжения развлекалась.

Гай Коркоротос шёл по берегу на деревянных ногах. Один. Его соратники отобрали у мужчины пистолет, которым он хотел вышибить себе мозги, а также нож, пояс и даже длинную булавку.

Легату предстояло обсудить условия сдачи.

- Вы проиграли! – Ричард озвучил очевидное. Раскалённый ветер коснулся влажных волос молодого человека и те свернулись в мелкие кудряшки.

Зрелище вышло потешное, но никто не смеялся.

- Да. В каком виде вы желаете получить ценности? Как вы планируете их вывозить? Я…

- Эти все вопросы вы решите с Реем Салехом. – Голос молодого человека сочился скукой. Словно ему приходилось решать абсолютно незначительный вопрос.

- Статус жителей? Дозволено ли будет им оставить одежду и ремесленные инструменты?

- Военнопленные. Да. И да. – Ричард крутил в пальцах пустую трубку.

- Вы желаете получить что-то из трофеев прямо сейчас? Или я…

- Эти вопросы решайте с моим поверенным, мистер Салех, помогите многоуважаемому легату избавиться от финансов!

- Эт я мигом! – Громила озадаченно тряс мокрыми волосами. Было видно, что ему неудобно, мокро и неуютно, но он пока что не осознал свои ощущения. – Так, значит мне нужна опись. Всего имущества. Отдельно финансы и драгоценности. Отдельно рухлядь и одежда. Да, корабли отдельно и дома тоже отдельно. Оружие прямо сейчас описать и сложить в крепости. Может быть найдутся те, кто готов сотрудничать с империей? У меня были с собой тексты малой присяги для оккупированных земель. Да, ещё мне нужна опись всех жителей и гостей города. Имена, фамилии, профессии. Аристократов отдельно. Ричард, будем требовать выкуп?

- Ах, мистер Салех, вы всегда дарите мне новый опыт! – Гринривер выглядел предельно счастливым. – Прошу вас, выставите знатных пленников открытым лотом. Вдруг не только близкие родственники хотят получить на них права?

Легат мертвенно побледнел.

- А что вы ожидали? Пади вы ниц сразу, возможно, моё решение было бы иным. – Графеныш мерзко ухмыльнулся.

- В моей стране пленные офицеры имели право на пистолет с одним патроном. – Голос мужчины сипел.

- А в моей стране смерть это не выход. Как будто мне кто-то мешает пригласить некроманта и заставить вас служить мне вечно! – Ричард наклонил голову на бок. Легат стоял перед ним с самым жалким видом.

- Ричард, имей советь. Он же сейчас наплюёт на клятвы. – Рей неодобрительно покачал головой. – Оставь ты ему личное оружие, пусть стреляется, если так хочет. Только это, сначала описи!

Благодарный взгляд Коркоротоса бывший лейтенант не заметил.

- Хм… И впрямь. Ладно, Сэр Гай, я дозволяю вам себя убить. И не буду призывать вашу душу. Но возможно вы желаете ещё одно пари?

Ответом Ричарду была предельно заинтересованная поза.

- Раз уж вы так собрались на тот свет и ваша жизнь вам в тягость, так может поставите её на кон? Сыграем в карты? – В улыбке Гринривера появилось нечто кошачье.

- Ричард, ты хочешь заставить человека играть в карты, чтобы он мог убить себя в случае победы? Не слишком интересная ставка, не находишь? – Салех неодобрительно покачал головой.

- Мистер Салех, когда это вы стали моим гувернёром? – Ричард повернулся всем корпусом к приятелю.

- Так это же, контракт. Я должен блюсти твою честь. Вот я её и бляду…

- Блясти это немного другое. Это то, чем мы занимались три дня назад. – Ричард поправил приятеля с абсолютно каменным лицом. – Слово «блюсти». Соблюдать.

- Ага, спасибо, точно, короче, я это, бля… блюду твою честь! – Салех почесал в затылке. – Короче, это не то, что следует рассказывать прессе.

- Мистер Салех, я ценю ваше старание. Но пожалуйста, не надо мне приписывать те грехи, которых на моей совести нет. Там и так достаточно… всякого. – Ричард снова повернулся к легату. – Сэр Гай, раз уж вы твёрдо решили вышибить себе мозги, и это право у вас уже есть, я вам предлагаю поставить его на кон. Если вы выиграете, я дам вам… Одну тайну, пять семей и один корабль. Хоть воздушный, хоть обычный. И всё, что вы сможете на нём увести. Вы получаете свободу и гарантии личной безопасности с моей стороны. И разумеется, вы вольны оборвать свою жизнь.

- А если я проиграю? – Горло мужчины непроизвольно сжалось.

- Тогда вы теряете право себя убить. Вы принесёте мне клятву личной преданности. Отдадите мне свою душу, свои сны, свою жизнь, свою преданность. И свою тайну. Ту, последнюю, что хотели от меня спрятать, скрыв в смерти. – Ричард сцепил руки в замок и очень внимательно уставился на собеседника.

Последние годы оставили неизгладимый отпечаток на характере молодого человека. Нельзя назвать Гринривера проницательным. Его чутье не давало молодому человеку возможность или хотя бы шанс избегать неприятностей (они случались всегда, независимо от того, чем бы Ричард не занимался). Но он всегда знал, как сделать ситуацию ещё хуже. Даже если она и так была катастрофической. Но этот процесс носил сугубо подсознательный характер. Так что прямо сейчас Ричард Гринривер подписывал себя в очередной блудняк.

Лицо легата сделалось нежно-зелёного цвета. Он шумно вздохнул.

- Во что будем играть? – Ответил мужчина после непродолжительного молчания.

- Покер. Колоду даёте вы. Мистер Салех проверит их, чтобы исключить жульничество. Потом ваш человек раздаст карты, после чего дадим клятву честной игры. У каждого из нас будет десять ставок. – Ричард же, напротив, был предельно спокоен и собран.

- Я…

- Вы боитесь, что вас сочтут предателем? – Гринривер хмыкнул. – Дам совет. Пусть семьи тянут жребий. В случае вашей победы. Объявите о споре публично. И вы будете героем.

- Зачем… Зачем это вам?

- Зачем мне играть с вами, тянуть нервы и издеваться? – Молодой человек внимательно уставился собеседнику в глаза.

- Да.

- Он мудак. – Пояснил ситуацию Салех, который активно грел уши.

- Я на отдыхе. – На подначку приятеля молодой человек не отреагировал.

- Ага, будь мы тут по службе, он бы уже насиловал ваш хладный труп. – Рей не упускал возможности закрепить репутацию приятеля.

- Я бы не стал исключать подобного варианта. Но повторюсь, я на отдыхе. Вы свободны, Гай. Пришлите кого-то, кто будет при мне вестовым. Если понадобитесь, я позову. – Молодой человек отвернулся от собеседника, давая тому понять, что аудиенция подошла к концу.

- А партия…

- На закате.

Гай Коркоротос покинул компанию имперцев, у них впереди был ещё мешок писем. Легат находился в том состоянии духа, когда ему не помешала бы указанная шаман-трава. Если у человека отнять, а потом вернуть ему надежду, от его нервной системы много не останется.

Утешения мужчина пошлел искать в Храм Теней. Лакот, дарующий сон. Почитаемый и любимый бог островитян. Сложно сказать, в чём была причина такого казуса, но в то время, как империя (и весь остальной мир) почитала целые пантеоны, жители полисов почитали Лакота и только его одного.

В храме теней всегда было тихо. Жрецы не приветствовали праздных прихожан. Да и вообще, считалось что к Богу надо идти лишь в тех случаях, когда от тебя уже ничего не зависит. Даже когда речь шла о судьбе всего острова, легат не пересёк порог святилища.

А сейчас… Сейчас был тот самый момент.

Никто не знал, как выглядит храм внутри. Хотя вход в него всегда открыт. Дверной проём на стене обрамляли две колонны белого мрамора. Свет, что лился с улицы, падал на белый пол храма. И это пятно света – единственное что прихожанин мог разглядеть.

Сразу за границей света начиналась тьма. Словно кто-то отсёк ножом эту самую границу. Тьма и тишина. Лишь потоки воздуха давали понять, что человек зашёл в помещение, а не оказался у края бездны. Казалось, храм Повелителя Теней просто пьёт солнечный свет. До последней капли.

Жрецы Лакота не собирали подаяния. Не возжигали благовония. Не читали проповеди. Завёрнутые в тёмный саван фигуры молча взирали на город в те редкие часы, когда и солнце, и луна скрыты от взора человеческого.

Служители Молчаливого ходили тропами теней. Их странные песни, что иногда доносились через стены храма, что выглядел как каменная шкатулка с единственной дверью-порталом, навевали тёплые сны и успокаивали даже самую истерзанную страстями душу.

Легат шёл отдать тьме свою судьбу. Шёл, отравленный надеждой, раненый поражением. Шёл, чтобы вручить теням самого себя.

Лакоту не носили даров. Тот, кто пришел с молитвой и был жертвой. Хочешь исполнить желание? Шагни в темноту. Не все возвращались. А кто вернулся, часто терял что-то важное. Смех, память о чём-то хорошем, часть своего тела…

Легат вошёл в храм. Лишь на секунду он замер на границе света и тени. Бросил прощальный взгляд на яркие краски тёплого лета и шагнул в темноту.

Обратно он вернулся уже вечером. Лакот взял свою плату. Великую плату – он отнял у Гая то, что позволило ему стать мудрым правителем. Легат отдал в качестве платы свой страх. После этого дня он уже никогда ничего не боялся. В качестве ответного дара он сжимал в руках колоду игральных карт, завёрнутую в грубую бумагу.

Тем временем имперцы всё глубже погружались в сладкие грёзы. На пляже установили стол, принесли еды. И даже прислали два десятка самых привлекательных девиц из местного борделя. Победу Ричарда отмечали с размахом.

Празднование переместилось на центральную городскую площадь. На террасу лучшей гостиницы. Слухи о карточной партии разнеслись по лагерю, в который эвакуировались жители города. И самые смелые по одиночке, а то и группами, пошли в сторону центра.

Комендант крепости организовал кордоны. Быстро нашлись смельчаки, что впали в искушение решить проблему иноземного вторжения с помощью точного выстрела или адской машинки. Что сотворят разгневанные имперцы после такого партизанского «привета», проверять у гарнизона желания не было. Смельчаков ловили и тащили на берег, где до сих пор остывала чёрная линза расплавленного стекла.

В тот момент, когда солнце краем коснулось безмятежного океана, на площадь вошёл Гай Коркоротос. Мужчина облачился в парадный мундир тёмно-синего цвета. Оружия при нём не было, а правое предплечье опоясывала чёрная повязка.

Рей Салех, едва бросил взгляд на визитера – моментально протрезвел.

- Ричард, Ричард, морда твоя укуренная, пойдём-ка я тебе скажу кой-чего интересного! – Громила подхватил приятеля под локоток, отняв того у разбитной девицы. Девица успела со страха выпить пол бутылки кальвадоса и была решительно настроена заиметь от Гринривера ребёнка, чтобы хорошо устроиться при новой власти. Так что из одежды на ней была лишь полупрозрачная туника и шёлковые шаровары.

- Мистер Салех, я решительно отказываюсь делить с вами даму! Такой чести мы удостаиваем лишь особ королевской…

Рей перехватил приятелю горло кривым ножом и прижал к мостовой. Кровь ручейком потекла по тёплым камням, скатывая пыль в бурые комочки. Через минуту молодой человек затих. И ещё через минуту поднялся на ноги.

- Доклад! – Молодой человек мгновенно проникся серьёзным выражением лица Салеха.

- Там твой Гай пришёл, чтобы в карты играть. Не нравится мне он. – Рей угрюмо почесал бороду и со злобой дёрнул себя за волосы. В такие моменты длинные густые волосы ничего кроме раздражения не вызывали. За волосы можно схватить, волосы можно поджечь, через волосы можно проклясть…

- Думаете, он вживил в тело магическую бомбу и хочет нас подорвать? – Ричард осторожно выглянул из-за угла здания. Там легат принял позу терпеливого ожидания.

- Не, не похож он на смертника. Тут что-то другое. – Громила повёл плечами.

- Чего мне следует опасаться?

- Да если бы я знал! – От полноты чувств волшебник топнул по камням протезом. Сверкнула искра.

- Что вы предлагаете?

- А давай пристрелим его, от греха подальше? Кто этих островитян знает! – Салех всегда был предельно рационален.

- Не выйдет. Я дал слово. В крайнем случае погрузим этого персонажа в шаланду, пусть плывет на все четыре стороны. У нас и так тут оборудованная морская база с почти лояльным населением. – Ричард бросил взгляд, полный сожаления, на девицу, что утоляла жажду из бокала. Упругая подтянутая грудь соблазнительно покачивалась.

- Я тогда это, за винтовкой. И свою змею держи при себе. Этот Гай быстрый, я таких никогда не встречал. – Рей снова почесал бороду.

- Наши спутники? – Ричард хрустнул костяшками, словно разминаясь.

- Предупрежу. Но я бы не рассчитывал. Они на втором этаже в шашки играют стопками с местным ромом. Уже шестую партию. – Громила тоже сделал несколько характерных движений, разогревая мышцы.

- Тогда я пойду. Развлеку нашего гостя. И мистер Салех… - Ричард замялся.

- Да? – Рей был само внимание.

- А неплохой отпуск у нас получается!

Мужчины расхохотались.

- Сэр Гай! Смотрю вы уже готовы проиграть мне свою душу. – Ричард улыбнулся легату.

- Или отыграть свою свободу! – Ответная улыбка, и взгляд серых глаз спокойно встречает лёд глаз графеныша. Без страха. Без сомнений. Тот хмыкнул.

- Отдаю должное вашему самообладанию. Или вы приняли боевой эликсир? – Ричард уселся на кресло, что вытащили на террасу из самого лучшего номера. Повинуясь взгляду молодого человека, девушка, что скрашивала ему досуг, уселась ему на колени.

- Нет. Мне помогла молитва. Она утешает. И даёт силы встретить самые тяжкие удары судьбы. – Легат без приглашения уселся в соседнее кресло.

- Никогда не разделял подобного отношения к жизни. – Ричард дёрнул щекой. Он гладил куртизанку по пояснице, та боялась дышать.

- Не верите в богов? – Гай закинул ногу за ногу и сцепил руки на колене. Он без страха и всяческого пиетета разглядывал собеседника.

У Ричарда на одно мгновение даже промелькнула мысль, что выглядеть в такой момент можно и посолиднее. Мысль пришла и пропала, а молодой человек подобрался, как кот перед прыжком. Ладонью он зарылся в волосы девушки и начал накручивать золотые локоны на кулак.

- Вы атеист? – В голосе Гая промелькнула ирония.

- Не несите чепуху. Существование богов — это не вопрос веры. Я лично видел одного из них своими глазами. И даже попытался убить. Я не считаю нужным возносить им молитвы ровно по той же причине, по которой не молюсь императору. Различайте служение и раболепие! Вы раб своего бога? – Девушка на коленях молодого человека откинула голову назад и начала сползать с колена на пол, чтобы избежать боли. Она, кажется, боялась даже дышать, не то что сопротивляться.

- Не всем дана такая сила, чтобы приносить божеству вассальную клятву. Я лишь преклоняюсь перед силой. Столь же несоизмеримой с моей, как несоизмерима лодка рыбака с бушующим океаном. У рыбака нет шанса перед бурей. – Коркоротос вёл себя так, словно был на светском приёме.

- Знаете, сэр Гай, когда империя только осваивала океаны, а воздухоплавание ещё не зародилось, кому-то в голову пришла исключительная по своей простоте и изяществу идея как можно бороться с бурей, если не на равных, то хотя бы не молитвами. – Девушка рухнула на пол, а Ричард продолжал накручивать волосы на кулак. Девушка закусила губу и смотрела глазами, полными боли и мольбы, на легата. Тот никак не реагировал.

- Поделитесь? – Легат был само внимание.

- О да, всё дело в масле. – Ричард повёл рукой и девушка выгнулась, опершись лопатками о колено молодого человека. В больших зелёных глазах стояли слёзы. – Когда корабль попадал в бурю и волны уже начинали крушить оснастку, то моряки выбивали у бочек крышки и выливали несколько сотен галлонов масла в воду. И буря вокруг корабля стихала. На какое-то время эта уловка давала людям передышку.

- И вы льёте чужую боль в свою душу как масло в бушующее море? – Мужчина издевательски улыбнулся. – Вас это успокаивает?

Ричард с силой рванул руку вниз. Отчего его жертва жалобно вскрикнула и рухнула на пол, суча ногами. Молодой человек брезгливо вытер руку о рваную рубаху. Девушка отползала в сторону едва слышно скуля. Гринривер с трудом скрыл бешенство. Его переиграли.

- Речь шла о другом. Даже жалкий человек, в деревянной лоханке, в силах противостоять слепой стихии. Человек с волей и интеллектом способен на большее. Вы же отдаётесь на милость!

- Боги – не слепая стихия, сэр Ричард. Они зрят. И дети всегда зависят от родителей. Они беспомощны по своей природе. – Снова парировал легат.

- Хм… даже я не мню себя сыном божьим! – Ричард довольно оскалился. – Не несите чепуху, тут уместнее сравнение с домашним скотом. Скот любят, лелеют, делят с ним кров в непогоду. Но потом пускают на мясо безо всякого сожаления.

- Пускают на мясо безо всякого сожаления… - Эхом повторил мужчина.

- Так что не стройте иллюзий, Гай. Какому бы богу вы не служили, во что бы не верили и кому бы душу не завещали – сегодня всё изменится!

- Тогда не вижу смысла затягивать. Я дам распоряжения. – Легат встал.

Народу на площади прибывало. Пока в центр площади вынесли стол и стулья, пока застилали его белоснежной скатертью, всё свободное пространство заполонили люди. Они расселись на крышах и балконах. Рей Салех снова смотался до дирижабля и принёс оттуда тяжёлую шкатулку из красного дерева. В шкатулке лежала толстая свеча, изукрашенная символами.

- Это артефакт честной игры. – Громила продемонстрировал свечу толпе. – Пока она горит, никто не сможет шельмовать, ни руками, ни магией.

На самом деле, любой, хоть каплю гуманный человек, никогда бы не взял подобный артефакт в руки. По банальной причине – на изготовление свечи пошла душа шулера. Человека много дней пытали, переплавляя в боли его суть на воск. Нужно ли говорить, что в застенки империи никто не желал попадать, предпочитая смерть?

Ричард и Гай сели друг напротив друга. Легат передал Салеху колоду карт. Громила эти карты долго изучал, обнюхивал и даже лизнул. После чего провёл по ним десятком артефактов. Всё было чисто. Но бывший лейтенант не унимался. Колоду в итоге отдали послу и магу, что расположились на террасе, чтобы они тоже их проверили. Мужчины имели крайне болезненный и сосредоточенный вид, Салех решил, что им нужна подстраховка. А возвращать в сознание громила умел. Ему не всегда могли противостоять даже мертвецы.

Ничего подозрительного в картах не нашлось.

В качестве крупье позвали мальчика лет семи. Идею выдвинул Рей, легат охотно поддержал.

Мальчик подошёл к столу и стало ясно, что ему не хватает роста. Пришлось искать табуретку.

Всё это время Гай абсолютно спокойно разглядывал Ричарда. Тот нервничал. Салех не скрывал волнения. В отличие от Ричарда, у бывшего лейтенанта чутья было на десятерых. Больше всего ему сейчас хотелось оглушить приятеля и рвануть в сторону дирижабля, который стоял на парах и мог отчалить в любую минуту.

- Ричард, что вас тревожит? Вы же уже победили. – Коркоротос нарушил молчание. Кажется, вся эта суета с безопасностью его откровенно забавляла.

- Вы слишком спокойны. Ваша жизнь разрушена. Близкие вам люди лишаются всего. Ваше спасение будет лишь бегством. Сохранить одну тайну, какой бы важной она не была – не искупит всего остального. А на кону не только ваша жизнь. На кону всё. Вообще всё! – Ричард запальчиво стукнул по столу.

Мальчик на табуретке вздрогнул и едва не рухнул со своего постамента.

- Не надо меня бояться, сэр Ричард. Я всего лишь держу лицо! – Легат улыбнулся.

- Скорее маску. Так себя может вести лишь мертвец. – Гринривер скрипнул зубами.

- А я разве не мертвец? Там, на побережье, я умер. Я отдаю вам свой город, свою жизнь, это вы играете с придушенной мышью. Может мой рассудок…

- Не слушай его, твое графейшество. Я знаю, как выглядят сумасшедшие. С ним что-то другое. – Рей заканчивал последние приготовления.

Перед спорщиками появилось по стопке монет. Золото в закатном свете казалось кровавым.

- Я…

- Гай, ещё одно слово и я отрежу тебе язык. Это не помешает вашему спору. – Рей был абсолютно серьезен.

Легат снова улыбнулся, пожал плечами и развёл руки в стороны. Мол де умолкаю.

Когда приготовления подошли к концу, на площади было не протолкнуться. Кажется, тут были вообще все жители города.

Солнце нырнуло в океан. И это стало сигналом. Воцарилась гробовая тишина. Лишь деревья слабо шелестели листвой, да ветер гонял скомканный лист бумаги.

Ричард поднял правую руку вверх.

- Даю клятву, что буду играть честно! Да будут предвечные мне свидетелями! Да будет моя суть залогом!

В темнеющие небеса ударил столб света, тонкой иглой пронзив небеса.

Гай взглянул на Салеха, тот кивнул. После чего легат тоже поднял руку.

- Клянусь душой, что исполню все условия спора. Да будет наша игра честной пред лицами богов!

Резко потемнело. Тени от домов, деревьев и людей пришли в движение. Они устремились по кругу, жуткий хоровод ускорялся и обретал объём.

Тёмный вихрь поднялся над домами. Всё выше и выше взмывал столб жидкой тьмы. Казалось, он соединил землю и тьму космоса.

В следующий миг всё закончилось.

Глава 12

Казалось, люди на площади забыли, как дышать. В этой гробовой тишине, где даже звуки ветра умерли, оглушительно лязгнул затвор.

Рей Салех навел свою монструозную винтовку на легата.

- Мистер Салех, вы…

Щелкнул боёк. Осечка. Но Салеха это не остановило. Нож юркой рыбешкой прыгнул в левую руку громилы и он прыгнул. Но повис в воздухе. Две петли, из света и тьмы, растянули громилу словно на дыбе.

Правда, это тоже не остановило бывшего лейтенанта. Он скрутился в своих оковах и вытащил из кармашка тонкуюхрустальную палочку. Палочка щёлкнула, рассыпаясь осколками. В тон ей что-то щёлкнуло в стуле Коркоротоса. И пошёл лёгкий дымок, который мгновенно унёс ветер.

- Ещё будут идеи, как меня убить? – Спокойно уточнил Легат.

Рей ничего не ответил и бросил виноватый взгляд на Ричарда.

А тот, напротив, выглядел предельно спокойным. Жёсткая складка у губ разгладилась, а во взгляде поселилось любопытство.

- Даже так! – Гринривер довольно цокнул языком. – Сдавай карты, мальчик. Что делать с очень спокойным смертником я понятия не имею, а вот как употребить тёмного паладина мне известно!

Вся поза Ричарда выражала довольство. Он развалился в кресле и внимательно смотрел на легата. Гай улыбнулся в ответ. Ребёнок неуклюже перетасовывал карты. Салех дёргался на своей дыбе.

- Это есть не быть походить на весёлый отпуск! – Признался Йозеф Мирою. Он держал на голове мокрую тряпку и болезненно морщился.

- Ага, это мы ещё даже не добрались до места отдыха. Представляете, что будет там? – Мирой невесело хохотнул.

Легат и Гринривер играли в гляделки, словно соревновались, кто из них переживает меньше.

- Я есть быть трус и я совсем не хотеть знать как эти двое быть мочь воевать! – Посол поёжился.

- О, могучая колдуна! Твоя смотреть как наша охотится на большой толстый бог! – Херля, кажется, просто возник из воздуха, в руках он сжимал две забитые трубки, а в его красных глазах плескался просто вселенский покой.

Мирой и Йозеф переглянулись. И взяли трубки.

Руки ребёнка дрожали. Он старательно тасовал карты, высунув от усердия язык. Пару раз казалось, что сейчас карты рассыпятся по камням мостовой, но боги или просто случай хранили мальчишку. Он был готов помереть от страха в любой момент. Уж очень его пугало всё, что происходило.

На самом деле события пугали вообще всех. Жители города, казалось, забыли как дышать. Рей Салех, что висел в воздухе как муха в паутине, выглядел крайне обеспокоенным.

Даже Мирой, Йозеф и Херля, скрытые в облаке сладковатого дыма, прятали тревогу за наркотиком.

И только Ричард и Гай словно были в оке бури. Коркоротос, насмешливый и спокойный. Ричард, внимательный, собранный и ироничный.

На стол легли карты. Гринривер посмотрел в свои и подвинул монетку чуть вперед. Легат ответил тем же. Мальчик выложил три карты на стол. Гринривер отстучал ритм по столу. Коркоротос повторил. Четвертая карта легла на стол. Ричард снова отбил пропуск ставки. А вот Гай ответил. Молодой человек покачал головой и толкнул монету по столу в сторону соперника.

Мальчик неуклюже собирает карты. Второй тур.

На первых трёх картах Легат поставил сразу пару монет. Ричард поддержал. Мальчик выкладывает четвёртую карту. Легат удвоил ставку. Ричард поддержал. Следующая карта и Ричард накидывает ещё пару монет. Легат отвечает своей ставкой.

- Сет! – Ричард довольно улыбается.

- Фул хаус! – Легат ликует.

- Сегодня удача на вашей стороне, Гай? – Кажется, молодого человека выигрыш ничуть не огорчил.

- Увы, всё что происходит не очень похоже на удачу. Вы ведь уже здесь? – Мужчина улыбнулся. Не было похоже, чтобы его хоть сколько волновал визит имперцев.

- Резонно! Мальчик, сдавай! – Языка ребенок не знал, но посыл понял верно.

Когда Ричард получил свои карты, он тут же поставил все пять монет.

- Не стоит это затягивать. Мне ещё считать добычу. – Ричард зевнул, прикрыв рот ладонью.

- Мне казалось, вы не любите проигрывать. – Ответил легат.

- Я уже победил.

На это властитель островитян только покачал головой. Но ставку поддержал.

На стол одна за одной легли пять карт.

- Каре! – Ричард бросил карты на стол.

- Стрит!

- Поздравляю, вы свободны. Уже решили, кого заберёте с собой? – Ричард снова подобрался, как перед прыжком.

- А может ещё партию? Я бы, например, хотел отыграть жителей обратно. Мы свободные люди. И глупо сдаваться без борьбы. – Кажется, легата абсолютно не впечатлил тот факт, что он спасся.

- И что вы мне можете предложить? Шаланда вас ждет, Гай. – Ричард мазнул рукой в сторону моря. – И чтобы вы не принимали мой поступок за милосердие, скажу вам честно. Вы станете свидетелем моего триумфа. Меня настолько боятся, что для захвата целого острова мне достаточно было на него прилететь и жители тут же сложили оружие и стали молить о пощаде. И лишь вы сумели отыграть свою свободу в карты. Поставив на кон душу. Мне нравится, как звучит эта история.

- Вы дали гарантии безопасности. И дали возможность увести с острова все, что я сочту нужным. Вы не отказываетесь от своих слов?

- Всё верно. И жители вашего города будут видеть, как вы уходите. – Ричард мерзко улыбнулся, оглядывая толпу. – Эй, люди, ваш властитель отыграл себя карты. Очень достойный поступок. Попрощайтесь с этим достойным человеком!

- Не утруждайте себя, сэр Ричард, все равно имперский тут знают едва ли пара человек. Ну, раз всё так как вы говорите, то я могу предложить свою ставку, раз моя тайна принадлежит мне? Как насчет Венца династии? Венец против Свободы для каждого жителя города.

Улыбка слетела с лица графеныша, словно ему в лицо прилетел кирпич.

- Ещё раз. Кажется, я как-то очень неправильно вас услышал. Вы сказали…

- Венец династии. Утерянный артефакт из ваших сказок. Не напомните, что он делает? – Теперь уже Гай мерзко ухмылялся.

- Ищет людей со спящим магическим даром. – Голос молодого человека сипел.

- Да, всё верно. Артефакт, что позволил Ульриху кровавому сколотить дружину. И поднять на пики тогдашнюю династию. Выходец из… пастухов? За десяток лет он собрал ближний круг. Из бедной провинции он вышел к столице на плечах пепельного легиона. Хотя в том легионе была лишь сотня…

- Ричард, не слушай его! Этот ублюдок тебе врет! А если нет, вырвем ответ из его глотки! – Рей забился в своих путах, белая рубаха заалела кровью из ран. Оковы клятв держали громилу надёжно, а протез бессильно рассекал воздух.

- Разумеется, у меня его нет. Но есть карта с указанием места клада. Разумеется, клад охраняется, и никто в здравом уме не отправится на его поиски… ежели ему дорога жизнь. – Теперь уже Коркоротос откинулся в кресле. И он неожиданно и очень отчётливо что-то прокричал. Народ на площади заволновался. – Но если желаете, я пойду… Так я могу забрать тех, кого сочту достойным спасения. Кстати, теперь весь город знает, что было ставкой. Так что им всё же придётся умереть, чтобы никто не узнал эту изумительную историю, про то, как вы упустили реликвию!

- Постойте. Достойная ставка. Играем! – Ричард явно чувствовал себя не в своей тарелке. Его переиграли. И он перестал контролировать ситуацию.

- Монета за семью. Пять сотен монет. И не надо так переживать, сэр Ричард, вы ведь уже и так победили? – Легат снова улыбнулся. Он вообще сегодня много улыбался.

И началась игра. Кто-то принес мешок монет.

Не прошло и часа, как Ричард хмуро смотрел на свою половину стола, где не было ни единой монетки. За всё время он не выиграл ни одной раздачи. Желваки играли на ухоженном лице. Зубы молодого человека скрипели.

Рей Салех всё так же болтался в воздухе.

- Это безумие! Это невозможно! Вы не можете шельмовать! Это попросту невозможно! Я…

- Ричард, уймись, он тебя ведет как барана на убой, не видишь, он нашёл способ обмануть клятвы! Не будь идиотом! – Салех снова попробовал вырваться. Его левая рука уже посинела, а лицо стало бледным от кровопотери.

- Это невозможно! Невозможно! Мне повезёт! Играем! Ставлю этот чёртов остров и всё имущество жителей!

- Играем! Карта клада и все жители в обмен на остров и всё имущество жителей! – Лицо легата в пламени толстой свечи выглядело зловеще. Тени все ближе подбирались к столу.

Несмотря на слабый свет звёзд, уже нельзя было различить ног людей. Они словно призраки висели над тёмным маревом.

Лишь от террасы гостиницы доносился весёлый смех.

Над миром воцарилось небо, лишённое луны. Россыпь звёзд холодно мигала в пустоте космоса. А Ричард бросал карты на стол. Стрит против каре. Злобный вопль, что вырвался из груди молодого человека, не мог принадлежать человеку, столько злобы и ярости в нём было.

- Мерзавец! Вы меня обманули! – От самообладания молодого человека не осталось и следа. Не будь тут защитных артефактов, молодой человек давно бы полез в драку. Но слишком много клятв сегодня было произнесено. Слишком много взято обетов.

- Нет. Просто сегодня сама судьба на моей стороне. – Казалось, тени за спиной легата соткались в высокую безликую фигуру. – Желаете отыграться?

- И что же вы предлагаете мне поставить? – Оскалился Ричард, он сгорбился за столом.

- Идиот, Ричард, заклинаю тебя, остановись, всеми демонами заклинаю… - Распятый на удавке тени Салех лишь тихо шептал.

- Себя. Если вы проиграете, вы принесете мне клятву личной верности. Отдадите мне свою душу, свои сны, свою жизнь, свою преданность. И свою тайну. – Глумливо ответил легат. Хоть он и сидел за одним столом с Ричардом, но казалось, смотрел он сверху. Тьма всё плотнее укутывала мужчину и даже самый внимательный наблюдатель не увидел бы глаз Гая Коркоротоса. Вместо них зияли провалы в тьму.

Ричард выпрямился. Устало размял шею.

- Мистер Салех, наверняка вы считаете меня мотом и безвольным человеком, что готов поставить на кон всё, лишь бы в очередной раз ощутить этот сладкий яд игры? – Ричард неожиданно обратился к душехранителю. Тот лишь поднял голову и встретил взгляд приятеля. Кажется, в сознании громила держался одной силой воли.

- И на кой ляд я с тобой вообще связался… - Салех криво ухмыльнулся.

- Вы всегда меня недооценивали, Рей. – Ричард пристально взглянул на легата. – Но я никогда не праздновал труса.

- Знаю. Потому и не ушел. – Тихо ответил Салех. После чего уронил голову на грудь. В тот же миг оковы клятв упали и громила рухнул на камни мостовой. Его тело била мелкая дрожь.

- Что вы скажете, Ричард? Ваш корабль на парах, никто не станет вам мешать. Улетайте и забудьте дорогу к моему дому. И никто никогда не узнает о вашем позоре. – Голос Гая был предельно вкрадчивым, он будто не говорил, а вливал яд в бокал с вином.

- Жизнь игра. – Ричард скривил губы.

- И у вас нет масти. – Легат перестал улыбаться.

- Жизнь меня проиграла стуже. И смерти я не нужен. Сдавай, мальчик. Я принимаю ставку.

Замелькали тонкие руки. В этих движениях уже не было и следа той неловкости. Карты порхали в воздухе роем бабочек. Ричард не отрывал взгляда от тёмных провалов на месте глаз Гая. Пламя свечи не могло осветить даже себя и мир тонул в этой чернильной тьме. На стол легли две карты, но Ричард к ним даже не прикоснулся.

- Ставка? – Голос не принадлежал ребёнку, но Гринриверу было плевать.

- На всё. – Ричард держался за свет свечи остатками воли. Утих азарт. Пропала ярость. Даже тени сожаления не было в голосе.

- Всё?

- Всё.

- Карты. Что тебе сдали, Ричард, взгляни на карты! – Казалось, вопросы задавали люди на площади, что уже растворились в полной темноте.

- А в этом есть какой-то смысл? – Ричард прошептал ответ, сам не зная кому он шепчет.

- Ричард, вы обязаны запомнить всё. Доложите о том, что вас убило. Не отворачивайте голову, Ричард, посмотрите карты! – Властный голос Ульриха, первого императора людей, заставил Ричарда вздрогнуть. Он до дрожи боялся бессмертного старика. Но страх не дал ему исполнить приказ. Всегда эти приказы оканчивались кровью, болью и позором.

- Ученик, уродец, ублюдок, взгляни на карты, дай насладиться твоим позором. Только подумать, безвольный тюфяк проиграл себя в карты! – Тьма говорила голосом старого Роберта. Но Ричард презирал учителя. Тот, кто родился в грязи и пытал по приказу, не может приказывать истинному аристократу. И презрение не дало ему послушать приказ.

- Сын, не отворачивай голову. Ты должен видеть удар. Должен видеть, что тебя убило. Гринриверы никогда не праздновали труса! Встречай поражение с открытым взором. Посмотри карты! – Голос отца раздался у самого уха. И молодой человек вздрогнул. В ногах поселилась слабость, а ладони вспотели. Он уже два года не разговаривал с отцом. Отец долгое время был для него богом. Ричард ненавидел отца. За то, что у того не нашлось любви и гордости для младшего сына. И ненависть сковала тело Ричарда. Он ослушался.

Голоса смолкли.

На стол легло пять карт. Одна за одной.

- Ричард, вот и всё. У этой истории должен быть финал. Ты всё-таки нарвался. Ты разочаровал меня, твое графейшество. Ты так слаб и так труслив, что не можешь даже проиграть толком. Надеешься вывернуться в последний момент? Или что я тебя спасу? Ну же, посмотри карты! – раздался голос Салеха. Столько властности было в голосе Рея, что Ричард потянул руку вперед. Коснулся карт. И плавно опустил ладонь обратно на стол. Просто потому, что Гринриверу было плевать. Равнодушие остановило руку.

Ричард закрыл глаза. И потянулся к картам.

Потому что Ричарду было плевать. И в первую очередь на то, что он кого-то там разочаровал. А ещё он точно знал, что Рей Салех лежит под столом и ни слова не может произнести. А если бы мог, он бы услышал не голос, а звук взводимого курка. Или проклятия.

Карты легли рубашкой вниз. Ричард крепко сжимал глаза.

- Что у вас за комбинация, Гай?

- Открой глаза и посмотри! – Из голоса легата пропало равнодушие. Смятение?

- Говори. Говори или я аннулирую все свои клятвы!

- Стрит флеш. Пять карт, от восьмерки до дамы червей. – Что-то происходило, там в темноте, потоки воздуха то и дело касались лица молодого человека. Что-то до ужаса интересное. Важное…

- И что за карты у вас, Гай?

- Восьмёрка и десятка червей. – Кажется, легат задыхался.

- А какие карты у меня, Гай? – Голос Ричарда, напротив, дрожал от бешенства.

Молчание.

- Что у меня за ёбанные карты? – В тело вернулось злое лихорадочное возбуждение. Голос сорвался на визг.

И снова ответом был лишь шум ветра.

- Отвечай, ублюдок, какие у меня карты! Или я убью тебя, убью каждого жителя твоего проклятого острова, забери его чума! Я оскверню ваше кладбище! Ваши мёртвые дети будут вечно чистить нужники в моём поместье! Я вырву твои глаза! Я заставлю тебя зачать ребенка и скормлю его тебе на ужин! Я…

- Король червей. Туз червей. – Из голоса Гая утекала жизнь, как кровь из перерезанного горла. – Флеш роял.

А вот теперь тишина стала гробовой. Ричард открыл глаз. С неба лился свет далёких звезд и этот свет ярко освещал улицы города. Бледное лицо легата. Рея Салеха, что всё так же без памяти валялся на камнях мостовой. Лица жителей города, что выражали ужас и только ужас.

Тени тоже были. Чернильно-чёрные, какие бывают только ночью. И совершенно обычные.

Ричард резко встал, роняя кресло. Он ухватил стол за край и отбросил его в сторону. Вместе со свечой, картами и монетами. Золотые кругляши со звоном покатились по камням мостовой. Перезвон монет разорвал тишину.

- На колени! – Голос Ричарда звенел от ярости.

Гай Коркоротос рухнул на камни мостовой. Пощечина заставила мужчину упасть землю. Он с трудом приподнялся, подставив руки, но так и замер.

Гринривер тяжело дышал от запоздалого стресса. Его руки мелко дрожали. Он с силой пнул свою жертву по ребрам, отчего легат болезненно всхлипнул. Удар следовал за ударом. Ричард вымещал свой страх, своё отчаяние, своё унижение на поверженном противнике. Люди на площади испуганно застыли и тихо роптали.

- Призвал помощь своего жалкого бога, да, ублюдок? Боженька защитит, боженька поможет, боженька убьёт зарвавшегося имперца! – У Гринривера выступила на губах пена. – Кретин, придурок, слизень! Ты отыграл свой город! Отыграл свободу! Ты победил! Но тебе было этого мало! Да за такого тупого раба я бы не дал и медяшки! Уёбище!

Каждое обвинение сопровождалось ударом. Нет, Ричард не старался убить Коркоротоса. Для этого он слишком хорошо умел пытать. Просто вымещал злобу.

В итоге Ричард схватил легата за волосы, что стали мокрыми от крови, что текла из рассечённой макушки и вздернул его так, что мужчина встал на колени.

- Смотри, смотри, правитель города. Видишь всех этих людей? Запоминай лица, их лица. Ты, именно ты обрёк их! Обрёк их на меня!

Гринривер поднял руку к небу. В ладони серебром мелькнуло лезвие опасной бритвы.

- Хочешь сказать что-то напоследок? – Голос молодого человека был почти ласков.

- Я… Во славу твою, Лакот! – Последнюю фразу Гай прокричал на родном языке.

Ричард страшно оскалился. Лезвие бритвы начало свой разбег. Легат закрыл глаза.

Бритва с противным скрежетом врезалась в камни мостовой. Ричард схватил агонизирующую тень легата и поднял над головой. Тень истекала чёрной кровью, что пузырилась и тут же испарялась. Ричард ловил эти капли языком и урчал от удовольствия. В этом не было ничего человеческого. Люди на площади, кажется, не дышали.

Тень истаяла.

Ричард ласково потрепал своего уже раба по голове. Тот открыл глаза и с ужасом уставился под ноги. Тени не было.

- Значит так, Гай, слушай меня. Сейчас ты поднимешься, приведёшь себя в порядок, и поговоришь с каждым жителем города. Объяснишь им, что произошло. И скажешь, что ты проиграл их в карты злобному ублюдку и садисту. Скажешь, что ты поставил свою гордость и волю своего боженьки превыше их судеб и жизней. А утром я жду тебя с докладом. И корзиной свежих слоёных булок.

А площадь волновалась. Был слышен плач, крики, стоны.

Ричарду было плевать. Он поднялся на террасу. По какой-то причине дым не развеивался и висел плотным облаком. Ричард хмыкнул и нырнул в него.

- О боги, что за дрянь я курю? – Маг вытаращился на Гринривера, а потом на трубку.

- Ваша есть не хорошо? – Посол, на котором из одежды были одни штаны и подтяжки, раскачивался на стуле.

- Моя есть… ээээ… я Гринривера вижу. – Маг громко икнул.

- Наша шамана говорить, что если твоя снить белый падла это к портят мужской сила! Твоя ходить к шамана и кушать корень чим-чук, тогда мужской сила возвращаться и болезнь уходить! – Херля сидел спиной ко входу. И повернулся только тогда, когда Ричард сделал попытку тяжело вздохнуть и громко закашлял. – Моя давать твоя корень чим-чук. Моя тоже снить белобрысая падла. – С этими словами Херля затянулся.

- Мне нужна помощь. Там мистер Салех малость пострадал. В нём почти восемь пудов. Это за гранью моих физических возможностей.

- Твоя снова бить свой враги, а твоя враги бей могучая стрёмная мужик? – Дикарь поднялся на ноги, его собранные на макушке волосы напоминали плод ананаса, они качнулись и зазвенели –столько в них было вплетено монеток и ракушек.

- А, то есть это у них постоянно? – Мирой потянулся к винограду.

- Ага, когда бей белобрысая падла всегда попадай по его друзья! Потому у падла мала друзья, они быстро кончаться. – Херля радостно улыбнулся и хлопнул Ричарда по плечу. От жеста дружелюбия графеныша снесло и он впечатался в Йозефа. Они оба рухнули на пол. И, кажется, оба пребывали в нокауте. Херля никогда не умел соизмерять силы.

- Где там могучая лысая героя которая отрастить волосы? – Вопрос Херля произнёс в пустоту, так как Ричард до сих пор был в отключке.

Дикарь озадаченно почесал в затылке, а потом просто взвалил Ричарда на плечо и вышел на улицу.

Вскоре он вернулся обратно с бессознательным Салехом и контуженным Гринривером.

- Могучая воина опять всех победить! Там стоять плач и мольба о пощада. Сегодня мы лечить велика героя, а завтра оплодотворить всех женщин эта земля! – С этими словами дикарь опустил приятелей на диван и отправился за «лекарством». В гостиницу успели натащить изрядно алкоголя.

В эту ночь в городе было неспокойно. Гай Коркоротос не успел поговорить со своими жителями города, но он старался. Так что в городе творилась форменная вакханалия.

В какой-то момент времени дисциплина гарнизона упала настолько, что к гостинице устремились десятки мстителей.

Только вот всё пошло не по плану. Молодые люди, группами и по одному, заходили в здание и всю ночь бродили в дыму и тумане. Гостиница стала бесконечным лабиринтом. И лишь под утро они выныривали из облака дыма, несчастные, поверженные и деморализованные. Ни одному бомбисту так и не удалось найти в гостинице имперцев, чтобы совершить свое чёрное дело.

Утро выдалось безоблачным. Ричард открыл окно номера, впуская в помещение тёплый ветер и запах моря. На молодом человеке не было одежды, а в кровати дремали сразу две девушки.

Гринривер умылся, привёл в порядок одежду и отправился искать приятеля. Рей Салех обнаружился на первом этаже, в зале ресторана. Выглядел громила плохо. Отёкший, с кругами под глазами, весь испачканный в чём-то буром. Впрочем, в последнем не было ничего удивительного. Когда Рей очнулся, он решил восстановить кровопотерю, и потому за вечер прикончил пару килограмм сырого мяса. Эдакий похмельный людоед с недобрым взглядом.

- Мистер Салех, вы мне нужны. У нас важное дело!

- Тогда сначала на дирижабль надо зайти. У меня там набор алхимии. Мне бы здоровье поправить… А то я сейчас не боец. – Рей, кряхтя, поднялся с дивана, на котором заснул.

Так что в ратушу приятели пришли ближе к обеду. Остальная часть экспедиции предавалась простым мужским радостям. На кой черт для этого требовалось море – не очень понятно. За всё время на острове искупался лишь Салех, и тот – прячась от опаляющего жара.

Гай Коркоротос был у себя в кабинете. Легат избавился от всех своих регалий. Простая белая сорочка, холщевые штаны и ботинки. Никакого оружия и украшений.

- Гай, вы спали? – Ричард проявил участие. Нет, не надо думать, что молодой человек неожиданно проникся к легату симпатией. Просто не хотел сломать своё новое имущество… Раньше времени.

- Нет. Я исполнял вашу волю, мой лорд. – Голос мужчины был лишён всяческих эмоций. Так может говорить разумная нежить.

- Отлично. Докладывайте.

- Тут предварительная опись имущества. – Широкая ладонь легла на стопку бумаги. – В основном – имущество города. Опись личных вещей будет готова в течении двух суток.

- Да, да, я верю, что всё будет отлично. – Гринривер на бумаги даже не взглянул. – Но меня интересует потерянная реликвия.

Гай достал из ящика стола небольшой тубус.

- Это карта. Сведения достоверные. Мои предки её сделали.

- О, то есть вы, фактически, кровник императорского рода? – Ричард удивлено поднял брови.

- Получается что так. С этим будут проблемы? – Не меняя тона уточнил легат.

- Ни единой. Думаю, император сочтёт это очень достойной местью. Не уверен, что ему пришло бы в голову нечто подобное. Скорее всего, вас бы просто убили. – Ричард с интересом изучал карту.

Воцарилось молчание. Рей подпирал стену и внимательно следил за легатом. Тот изображал из себя соляной столб.

- Допустим. – Ричард протянул тубус Салеху. – А теперь я требую долг.

- Какой? Я отдал вам… - Всё так же без какого-либо интереса уточнил Гай.

- Карту, да. – Ричард перебил собеседника. – Карта – уже обнародована. Вы всё ещё должны мне. Ну же, Гай, неужто у вас нет в загашнике ещё одной тайны?

- Да, есть такая. Но нам надо пройтись. Это в центре города. Вы готовы? Можно это сделать прямо сейчас.

- Это представляет какую-то опасность? Может навредить мне или мистеру Салеху?

- На сколько мне известно – нет.

- Для начала расскажите… Хотя нет, не хочу портить себе сюрприз, ведите. – Ричард находился в максимально приподнятом настроении.

- Слушай, Ричард, а может ну его в баню? Давай сядем на дирижабль и рванём по маршруту. Если хочешь, бери этого Гая с нами, раз уж он твоё имущество. – Громила не разделял оптимизма приятеля.

- Да ладно вам, Рей. Мы уже победили. Что может случиться? Мы пируем на поле битвы.

- Ага, не прошло и суток как ты рассуждал абсолютно так же. А потом мы все едва не убились. Все разом. И это даже с учётом того, что ты бессмертный. Мало ли какая дрянь вылезет? Мне не нравится этот остров, эта история и этот Гай мне тоже не нравится. И да, Ричард, ты мне тоже не нравишься. Тупой, безалаберный и самонадеянный. Лучше бы мы этот город разграбили и сдали координаты начальству. Нам бы слова никто не сказал.

- Это всё, что вы хотели сказать? – Ричард на оскорбления даже ухом не повёл.

- Нет, это я только начал…

- Мистер Салех, если вы планируете меня задержать подобным образом на месте, то хочу вас уверить – даже в случае успеха моё решение не изменится. Так что вы или смиритесь с тем, что мы туда пойдём, или начинайте уговаривать. Но в этом случае предлагаю пропустить ненужные формальности и перейти сразу к драке. – Ричард насмешливо вздернул подбородок.

Рей только тяжело вздохну и неодобрительно покачал головой.

- Знаешь, Ричард, мне не нравится то, что ты раз за разом ставишь нас под удар. Ты ведь прекрасно знаешь, мои предчувствия ещё ни разу нас не подводили. Но ты ни разу к ним не прислушался! – Рей буравил приятеля взглядом.

- Вот, Гай, полюбуйтесь, выдрессировал, облагородил, шесть аж лоснится! – Гринривер, кажется, был готов потрепать душехранителя по холке. – Пару лет назад он бы бил меня головой об стену, пока я не передумал. Поверьте, он умеет быть убедительным. А тут сомнения озвучивает, доводы приводит…

- Я сейчас тебе голову раздавлю! – Рыкнул Салех предостерегающе.

- Впрочем, ещё есть с чем работать… – Огорчённо вздохнул молодой человек. – Мистер Салех, предлагаю соглашение. Сейчас я поступлю по-своему и если ситуация снова обернётся чем-то опасным и непредсказуемым, то я дам вам возможность в будущем остановить меня в любой момент, когда ваше чутьё снова предупредит вас об опасности.

- А если мы там сдохнем? Как в этом случае откупишься? – Громила вернул себе самообладание и начал издеваться в ответ.

- В таком случае моё посмертие принадлежит вам! Право, мистер Салех, вы…

Раздался тонкий звон, словно разбился хрустальный бокал. А от Рея протянулась тонкая нить, что светилась ярким былым светом, к Ричарду. От сердца к сердцу…

- Слишком много клятв, Ричард. – Рей покачал головой и покинул кабинет.

Глава 13

Пришибленный Гринривер шёл за ним с самым озадаченным видом. Последним молча следовал Коркоротос.

- Веди, Коркоротос. Где там твоя тайна нас дожидается.

- Следуйте за мной. Нам нужно будет спуститься в городской коллектор.

Уже бывший легат жестом увлек приятелей за собой. Они шли по улицам города, которые покидала жизнь. Везде бродили растерянные люди.

- Вот помяни моё слово, Ричард, ничем хорошим это не кончится. Откопаем сейчас или лича древнего, или ещё какую дрянь. Будет опять по дерьму ползать. Тут почти пять тысяч жителей. Из них как минимум пол тысячи привлекательных молодых женщин. Вот могли бы взять и всех перетрахать! Когда ещё такой случай выдастся…

Рей бухтел. Бухтел пока шли, пока спускались в коллектор, а оттуда…

- Твоё графейшество, а тебя ничего не смущает? – Салех уставился на чёрный проем тоннеля.

- Тоннель. Каменный. Сухой. – Гринривер пожал плечами.

- Ох, идиот… Ричард, эти тоннели – ровесники дворцовых катакомб. И ливневая канализация, в городе, где пять тысяч жителей. На берегу моря. Ага.

- Наш город стоит на месте перевалочной базы старой империи. – Гай поправил факел. Тут почти две сотни миль катакомб. – Глухо ответил раб Гринривера. В свете факела он смотрелся жутко. Лишь метание света по стенам и лишь тень от ручки факела, что висела в воздухе.

- То есть эта сеть подо всем островом тянется? И на сколько уровней? – Судя по всему, Салех был готов уже дымиться от злости.

- Три…

- Ричард, давай-ка свалим с этого острова. – Рей упер руки в бока и лязгнул протезом. – Пусть этим занимаются компетентные люди! Ты понимаешь, что тут какая-то дьявольщина происходит? Пёс с деньгами, эта история дурно пахнет!

- Ага, а хотите знать, что произойдёт дальше? Сначала империя тут тщательно всё ограбит. Освободит от лишних ценностей. А потом сунется в этот подвал. Наткнётся на какую-то, как вы точно выразились, дьявольщину, и подумает, кого же им позвать для такой сложной загадки, что скрывает таинственный остров. Догадаетесь, про кого они вспомнят?

- Ричард, мы не одни в этой империи умеем створять хаос и разрушение! Найдется, кому помимо нас этой хернёй заняться!

- Ага, только вот вы кой-чего забываете, может кроме нас и есть кому заняться подобным, но мы уже посвящены в тайну. Нас привлечь проще всего. «У нас существует неизвестная йобань в подземелье, хм, кого бы нам послать? Конечно же двух самых жутких уродов во всей империи. А вдруг убьются? Нет, ну а вдруг?». Вспомните хоть видного сановника кому бы мы в империи не насолили? Министра финансов под топор подвели? Дипкорпус, который с нашей лёгкой руки стал корпусом палачей? А сколько высших сановников вы ограбили? Лично? И напоминаю, мистер Салех, не далее как двое суток назад мы трахнули сохнущую ветвь высшей аристократии. Всю! Влили, так сказать, живительные соки! – Ричард орал на приятеля.

- Зато у нас друзей много! Морцех…

- Ох, молчали бы вы, мистер Салех, сейчас я вас считаю за упёртого барана, а теперь буду считать кретином! Мой дорогой будущий тесть и все наши подобные контакты, уверены, что вот в этом самом подземелье нам самое место, Рей, они на полном серьезе считают нас всемогущими!

- И что ты предлагаешь? Самостоятельно залезть в эту задницу? Ричард, нас ещё не послали нахуй, а мы уже туда идём и насвистываем марш! Чтобы значица, идти было веселее, да? – Рей с силой дёрнул себя за растрёпанные волосы.

- А если там действительно что-то ценное? В любом раскладе мы сюда полезем! Только если мы полезем сами, всё найденное будет нашим! А не жалкий кусок, который нам бросит казначейство. А то и вообще, отделаются благодарностью. Ведь мы, официально, будем на службе. А сейчас действуем исключительно как частные лица!

- А ты мне скажи, твое графейшество, когда это тебе стало денег не хватать на жизнь? Мы сколько награбили за эти три года, помнишь? И нам, между прочим, причитается за этот город. Мне не улыбается соваться в пасть к дракону за деньги, которые я и так за всю жизнь не смогу потратить. А так у нас будет поддержка взвода штурмовой пехоты, пару роев химер и пару сотен трупаков. Тогда можно хоть с личем бодаться, хоть с выводком дикой магии, хоть с костяным драконом.

- И как вы намерены убивать костяного дракона, позвольте узнать?

- А чего тут знать, тебя подсудим, дракон тварь сильная, но не очень разумная, она сначала сжирает, а уж если не получилось – пробует поговорить. Скормим ему тебя, подавится, ослабнет, так и завалим. Или активируешь свой атрибут, от него никакой...

- То есть я основной вариант в любом случае? – Ричард презрительно скорчил лицо. А вдруг там не только золото?

- Ага, эликсир вечной молодости!

- Но этот эликсир можно выпить вам! – Хмыкнул графеныш.

- Ричард, я и так мутант, меня не всякий яд проймёт! Ты меня помнишь лютоцветом накормил?

- Да, я помню, неделю слабило. Это было занятно!

- И это я тупица? Отвар лютоцвета используют для казни, он растворяет желудок. Страшная смерть!

- А то я думал, что вы так на меня взъярились…

- Ох, тупица… Твоё сокровище потенциальное, эликсир, он на людей рассчитан. Меня с него распидорит, я в монстра от него превращусь натурального. Внешне – так точно. И это касается любой подобной алхимии.

- Я… я освобожу вас от клятвы! – Ричард зашёл с козырей.

- О… - Салех задумался. – Прямо сейчас освобождаешь.

- Вы согласились подозрительно быстро… – Задумчиво протянул Ричард.

- А чего нет-то? Хуже того, чтобы полезть в задницу дракона может быть только одно – это с тобой, Ричард, клятвой себя связать. – Буркнул Салех.

- О, и что, нет ничего хуже этого варианта? – Кажется, вопрос Ричарда заинтересовал не на шутку.

- Ну разве что за тебя замуж выйти. – Рей всерьёз задумался.

- А хуже этого? – Ответ молодого человека не впечатлил.

- Выйти замуж за сэра Ричарда и быть при этом мужского пола?

Приятели уставились на Гая, словно у того на голове отросли рога. Тот ответил стеклянным взглядом. Молчание затягивалось. Что Рей, что Ричард всерьёз засомневались в своём рассудке, всё выглядело так, словно им послышалось.

- И вот он тоже мне не нравится. – Рей ткнул пальцем в Коркоротоса.

- И чем же? – Ричард с трудом сдержал улыбку.

- Спокойный, слишком. Шутки шутит. Ричард, люди себя так не ведут как он.

- Может он крышей поехал, на почве нервов? Ну, вы же сами говорили про траншейный шок. – молодой человек сркестил руки на груди и оперся о кирпичную стену.

- Я знаю как люди после контузии выглядят. Я такого человека каждый день в зеркале вижу. Он как жертва боевого менталиста выглядит! – Бушевал громила.

- И что? Что с увечного взять? Он даже тени не отбрасывает. Удивительный оптический эффект мы наблюдаем…

- А то, что жертвы боевого менталиста сначала такими были, а потом, кто через неделю, а кто через пару дней, брали оружие и шли убивать всех подряд. С такими вот, спокойными лицами.

- Если желаете, могу убить себя! – Вежливо предложил Гай.

Салех аж плюнул себе под ноги, от полноты чувств.

- Короче, пусть этот идёт впереди тебя. У меня с собой револьвер, там остроконечные пули. – Начал командовать громила.

- То есть вы планируете стрелять через меня? – Уточнил Ричард.

- Да. Хочешь сказать ты против?

Приятели какое-то время сверлили друг друга взглядом. Ричард отвёл взгляд первым. Вернее, закатил глаза.

- И всё равно я считаю это глупым, бессмысленным и опасным! – Рей отлип от стены и начал разминаться.

- Да, да, да, мы вас прекрасно поняли. – Гринривер зевнул. – И всё же я рассчитываю на какое-то древнее сокровище, пусть и хорошо защищённое. Веди нас, Гай. Докажем этому параноику что сокровища и тайны могут приносить прибыль! – Графеныш был преисполнен оптимизма.

- Ричард, сокровища хранят в тех местах, где их можно спрятать, по-настоящему спрятать. Гай, место там приметно?

- Да, там врата и…

- Вот о том я и говорю, никто не прячет сокровище за вычурной дверью. Чем неприметнее – тем лучше. Поверь опытному мародёру!

- Зато за вычурными дверьми может быть храм. А храм — это богатая добыча!

- Каждый шестой. – Озвучил Рей «как бы между прочим».

- Что каждый шестой? – Не понял Гринривер.

- Каждый шестой храм взрывается. В среднем, по фронту. Именно потому у команды мародёров четыре доли, у каждого. Уж больно опасная работа. – Охотно растолковал громила.

- Так уж и взрывается? Это выходит эти храмы хранят у себя взрывчатку? Не слишком умно выходит.

- Ричард, у храмов взрываются алтари, колонны, священники, они тонут в озёрах, тонут в земле или вообще в аду оказываются. Это я так, образно… - Теперь в голосе бывшего лейтенанта звучало терпение. Почти монашеское.

- Мы на месте. Сейчас будет зал… - Голос Гая, как обычно, ничего не выражал.

Коридор действительно закончился небольшим залом. Всю дальнюю стену занимали вычурные бронзовые ворота, изукрашенные орнаментом в виде драконов. Створки плотно примыкали друг к другу, а в роли замка был диск чёрного цвета с восьмигранной выемкой в центре.

- Этот храм мы нашли двадцать лет назад, при ремонте. Мы стараемся ремонтировать коллектор, чиним старую кладку. Случился оползень, старая кладка рассыпалась от влаги и в стене появился провал.

- И вы не пытались попасть внутрь?

- Пытались – бывший легат пожал плечами. – Но никакой инструмент ворота не взял, даже не поцарапал. А взрывчатку мы использовать побоялись. Там обвал может разрушить весь центр.

- И это ваша великая тайна? Дверь в подземелье? Как-то не тянет на тайну. Или кто-то знает, что там за дверью? – Голос молодого человека звучал разочарованно.

- Когда мы решили попасть в помещение через потолок, жрецы Лакота умертвили всех, кто знал тайну храма. Кроме меня. Хотя может просто не рискнули. Но раскопки я прекратил.

- Я бы взял жрецов под стражу, разжёг угли и стал бы задавать вопросы. Это же были люди! Твои люди! – Возмутился громила.

- Жрецы Лакота хранят «Петлю Лакота», артефакт, который скрывает наш остров от мира. – Ответил бывший легат. – И ещё пару важных реликвий. Что делают другие – я не знаю. Я их не контролирую.

- И как ты хотел передать нам церковное имущество? – С подозрением уточнил Ричард.

- Никак. Храм обещал нас защитить. – В голосе Гая мелькнула хорошо запрятанная горечь.

- Им почти это удалось. Но даже боги не всемогущи. – Ричард хмыкнул.

- Мне послышалось, или ты его сейчас утешил? – С подозрением в голосе уточнил Рей.

- Нет, что вы. Я всего лишь указал рабу пробел в его логических заключениях. – Ричард упрямо закинул подбородок к потолку.

- Да, я чувствую себя очень несчастным. А эти слова меня глубоко ранили. – Всё так же безэмоционально добавил Гай.

Рей снова плюнул на пол.

- Вскрываем? – Ричард внимательно изучил дверь.

- Нет. – Салех даже голос повысил.

- Это был риторический вопрос. Как считаете, лучше петли срезать? Или центр? – Всё тем же тоном продолжил молодой человек и с помощью факела осветил себе места примыкания двери к стенам.

- Печать вырежи, с собой заберем. И это, твое графейшество, почему твой раб так радостно скалит зубы?

- Да, Гай, назовите причину. – В молодом человеке проснулась подозрительность.

- Я надеюсь, что моя тайна будет смертельной. И вас убьёт. Это меня неимоверно обрадует. Моё сердце посетила надежда. – Честно признался бывший легат.

- Пёс с ним. Мистер Салех, я освобождаю вас от клятвы, что вырвал у вас силой. Теперь вы вольны в своих действиях, поступках и мыслях. Клятву снимаю добровольно и в полном сознании.

Звук, с которым рвётся перетянутая струна, отразился от стен пещеры и создал причудливое эхо.

- Эх, Ричард, ничему тебя жизнь не учит. Я значит это, тогда отойду, ко входу в коллектор. А то вдруг там кислота или вода. Как буду готов – пальну.

Ричард согласно кивнул и вернулся к изучению орнамента на двери. Получалось так себе. Гринривер не встретил ни единого знакомого символа или знака.

Щелчок разорвал тишину подземелья. Молодой человек глубоко вздохнул и активировал атрибут. Сначала сфера была совсем крохотной, а потом все больше и больше.

С железным звоном рухнула на пол печать на створках. На срезах блестели детали древнего механизма. А дверь всё не кончалась. В итоге Ричарду пришлось углубиться почти на метр, пока за чёрной сферой не появился чёрный провал.

- Увы, Гай, кажется, там нет ничего, что хотело бы нас убить. Позовите мистера Салеха.

Двадцать минут спустя приятели вошли под свод храма. Воздух пах пылью и был сух настолько, что у Ричарда засвербело в носу.

- Мы все ещё можем развернуться на месте и убежать в ужасе. – Шепотом предложил громила.

- Что вас так пугает, мистер Салех?

Ричард повел факелом, но слабый огонь не мог разорвать тьму.

- Пугает? Ричард, над нами пять метров породы максимум, а тут потолка не видно. – Голос Салеха, кажется, звучал со всех сторон сразу. Бывший лейтенант знал, как бесит Гринривера его чревовещание и периодически этим пользовался. – Значит, тут магия. А если тут работает магия, то значит и всё остальное, что защищает храм, от чего защищает храм и кто этот храм защищает. Вот всё это наверняка тоже работает.

- Хватит ныть, Мистер Салех! Навстречу чудесам! Вперёд! – Ричард поджал губу и смело зашагал вглубь храма, громко топая ногами.

Рей стал считать шаги. На сотом что-то изменилось. Воздух пришёл в движение И вдоль стен с гудением вспыхнули светильники. Светильники светили чёрным. Мир не стал ярче, но обрёл черты. Каким-то непонятным образом взгляд прорезал толщу тьмы и упирался в свод потолка, находился он так высоко, что Рей сходу не смог сказать сколько там метров – тридцать или все триста. Стали различимы огромные квадратные плиты, не слишком ровные, но очень плотно прижатые к соседним кускам камня. Стало видно, что хранила темнота.

Огромная, под два метра в поперечнике, голова. Словно вытесанная из целого куска обсидиана. Голова принадлежала антропоморфному существу – два глаза, тонкие губы, носа нет, даже намёка. Голова увенчана тремя витыми рогами.

А ещё она лежала на боку, и было видно, что от тела её то ли оторвали, то ли отпилили.

Глаза дрогнули и слегка приоткрылись. Словно их владелец просыпался. За веками – два белых бездны.

Затем рот растянулся и треснул. Глаза и счастливая улыбка – как провалы света на тёмном фоне…

В такие мгновения Рей не рассуждал долго. Он догнал приятеля и вынес его на себе из зала за десяток ударов сердца. Салех виртуозно умел удирать.

Буквально пять минут спустя приятели стояли у входа в катакомбы.

- Нашёл сокровище? Финансы поправил? Эликсиры, ценные ингредиенты, манускрипты! – Рей тяжело дышал.

- Да подумаешь, какая-то гол… - Салех отвесил Ричарду оплеуху, от чего тот едва не рухнул и болезненно зашипел.

- Угу, вообще ничего интересного не нашли. Вот прям совсем ничего! – Продолжал Рычать Салех.

- Джентльмены, я тут захватил диск. Подумал, что он вам может пригодиться. – Из подземелья вышел Гай. Спокойный и улыбчивый.

- Так, значит за нами никто не гонится. – Рей облегченно выдохнул.

- В гостиницу. Нам нужно зеркало. Буду звать помощь. – Ричард отошёл на десяток шагов от приятеля и только потом заговорил снова.

- О, мудрое решение. Я не побоюсь этого слова, своевременное! Ричард, я так рад что благодаря тебе мы избегаем лишнего риска! – Рей нагнулся и поднял с земли кусок кирпича.

- Мистер Салех, у вас же есть огнестрельное оружие, зачем… – Ричард выглянул из-за угла.

- А, точно, я уж и забыл… Спасибо! – Пуля вошла Гринриверу точно между глаз.

- Хотел поинтересоваться. Чисто на будущее. Имеет смысл что-то предпринимать в подобных случаях? – Гай уставился на труп.

- Не советую. Неси плиту свою, держись в зоне видимости. Если замечаешь что-то необычное, останавливайся и говори. Понял? – Рей смерил бывшего легата недобрым взглядом. Тот лишь кивнул.

Спустя ещё десяток минут Рей зашёл в кабинет управляющего. Там висело ростовое зеркало в массивной раме. Молодой человек запер дверь и подошёл к предмету мебели.

- И кого ты собираешься просить о помощи? – Рей успел дополнить свой арсенал топориком и сейчас правил ему лезвие точильным камнем. Оглушительно лязгало.

- Великий прокуратор. У меня специальный код для таких случаев есть. – Ответил Гринривер и полез в карман за бритвой.

- А чего мне не дали? – С подозрением уточнил громила.

- Вас Морцех ценит. Меня нет. – Непонятно закончил графеныш и резанул ладонь. Руку он прижал к зеркалу и зачитал стих на мёртвом языке.

Кровь впиталась в стекло. А лицо Ричарда заострилось. Словно он неделю не ел.

Секунды шли, а Ричард выглядел всё хуже. Он старел.

- Я слушаю вас Ричард, говорите. – Кажется, голосшёл из зеркала.

- Обнаружили храм неизвестного божества. Взяли территорию под контроль.

- Я вас понял. Ждите пять минут.

Голос стих. Ричард же прибавил добрый десяток лет.

Рей молчал. Секунда шла за секундой. Ричард тяжело дышал, с каждый вздохом его тело покидала жизнь.

Ровно триста секунд спустя поверхность зеркала пошла рябью и в ней перестал отражаться Гринривер. От молодого человека мало что осталось к тому времени: пергаментная кожа, покрытая пятнами, обтягивала кости. Волосы почти все выпали.

Великий прокуратор Империи, маркиз Клаус Морцех, вышел из зеркала. В руках он сжимал двуручный меч. На нём были латные доспехи, сделанные, кажется, из серебра и застывшего света. Лишь голова оставалась открытой.

Грубые черты лица – прокуратор был словно вытесан из камня, короткие волосы, кажется, были мокрыми и облепляли выпуклый череп мужчины.

Лицо сосредоточенное, взгляд внимательный.

Как только гость оказался в комнате, Ричард рассыпался прахом. И тут же ожил.

- Доклад!

- В ходе… Пролетая над морем… мы… - Ричард заметно оробел при виде Морцеха. Клаус отличался властной аурой, от которой стойку «смирно» принимали даже статуи.

- Рей? – Прокуратор отличался завидным опытом.

- Летели. Увидели остров. Сели поужинать. Оказался не наш. Захватили. Поработили население. В ходе сбора информации узнали про сокрытый храм. Посетили. Внутри в разы больше чем снаружи. Внутри гигантская голова, чёрная. С белыми глазами и…

- Чья территория? – Голос гостя дрогнул.

- Вольный полис, полис Мария…

Рей осёкся. От слов Салеха великого прокуратора перекосило. Мужчина развернулся на пятках с такой скоростью, что кончик меча тонко свистнул. В следующее мгновение Морцех стартовал с места, чтобы нырнуть обратно в зеркало….

От встречи с головой зеркало пошло трещинами, а сам прокуратор рухнул, оглушенный. На нём медленно истаивали доспехи.

Воцарилось молчание.

- Кажется, у нас неприятности, больше. Мистер Салех, есть идеи? Хоть одна? – Ричард подал голос первым. Сейчас его тон на удивление напоминал тон Гая Коркоротоса. Такой же спокойный и безжизненный.

- Это самая страшная штука которую я видел в жизни! Какие идеи, Ричард, я сейчас, блядь, натурально обосрусь от ужаса. – А вот в голосе Салеха самообладания практически не осталось.

За окном, словно в насмешку, запела птица. Близился полдень.

- Ещё раз, как вы обнаружили этот остров? – В себя великий прокуратор пришёл довольно быстро. Сейчас он сидел на единственном кресле и внимательно слушал приятелей. К голове он прижимал мокрую тряпку.

- Его Ричард увидал. Да если бы не обед, мы бы сюда и не сели…

- А чего вы вообще полетели в строну океана? – Уточнил маркиз.

- Э… – Теперь уже Рей замялся.

- Мы вступили в порочную связь с бабушкой императора Виктора. А также со всеми постоялицами богадельни, в которой она в тот момент находилась. Мы скрывались. – Ричард завернулся в штору. Его одежда истлела вместе с телом.

Снова повисло молчание.

- Добровольно?

- Что, простите?

- Я говорю, вступили добровольно? На то было дозволение вдовствующей императрицы?

- Да. – Буркнул Рей.

- Тогда это меня не касается. – Облегчённо выдохнул прокуратор. – Хорошо, что было дальше?

- Дальше нас арестовали. Ну, как обычных гражданских. – Ричард заметно расслабился, глядя на реакцию будущего тестя. – Мы с нашими спутниками покинули тюрьму и заняли ресторан в центре. После вывесили чёрный флаг. На переговоры к нам пришёл местный легат. Мы предложили ему сдать город на милость империи под гарантии для жителей.

- Ну, Ричард приукрашивает. – Салех избегал врать маркизу даже в мелочах. – Мы сказали, что хотим сжечь и ограбить город. Или просто ограбить. А чтобы избежать смертей Ричард предложил этому кренделю дуэль, кто больше разрушит, тот и победитель. Испытание мощи.

- Умно. Что было дальше? – С каждой минутой прокуратор выглядел всё бодрее.

- Ну, мы победили. Пришёл легат, сдался, а потом попросил пистолет, чтоб значица это, честь сохранить. – Рей продолжил доклад. – Но Ричард предложил ему на это сыграть в карты. У нас был набор артефактов для честной игры…

- Ага, а когда мы их активировали, стало ясно что Коркоротос – тёмный паладин. На его клятвы отвечали только тени. – Рей сцепил руки за спиной и смотрел Морцеху точно в переносицу, всячески демонстрируя старание.

- С посвященным Лакота? Вы точно ещё живы? – Клаус внимательно посмотрел на Гринривера.

- Да. Я выиграл. Но…

- Вы выиграли в карты? В этой ситуации? Поклянитесь!

Ричард пожал плечами и призвал силы в свидетели. Теперь уже Морцех выглядел сбитым с толка.

- Подробности. Как прошла партия, что именно происходило, что и как вы делали… Все подробности. Это важно.

Ричард перевел дыхание и начал рассказ. Рей дополнил.

- Властитель, учитель, отец. Друг… – Задумчиво протянул маркиз. – Искушение Лакота. За всю историю лишь три человека умудрились выдержать его. Разумеется, если верить хроникам. Хорошо, что было дальше?

- Мы значит это хорошо отметили, подлечились, а утром этот самый Коркоротос отвёл нас к храму. А там эта голова, и…

- Господа, пожалуйста, обрадуйте меня, скажите что печать на месте.

- Печать? – Уточнил громила.

- Да, диск, диаметром сантиметров сорок. Покрыт линиями, что пересекаются под прямым углом и письменами. Вот такими – Перед лицом прокуратора повисло миниатюрное изображение.

- Ага, на месте, сейчас… – Рей вышел из комнаты и вернулся с искомой печатью. Тем самым диском, который Ричард срезал с двери.

При виде артефакта прокуратор снова потерял самообладание. Он взял предмет в руки, а потом смял бронзовый диск в комок раскаленного металл. Его он с отвращением бросил в окно.

Рей и Ричард молча переглянулись. И синхронно вздохнули.

Маркиз поднялся на ноги, пнул тряпку ногой и стал мерять комнату шагами.

- Вольные полисы были полностью истреблены две сотни лет назад. В ходе войны, которая в учебниках истории зовётся войной теней. Лакот, божество этого народа, сожрало всех остальных богов пантеона. В подробности вдаваться не буду, но империя тогда умылась кровью. Наша победа в той войне больше напоминала поражение. – Маркиз вгляделся в лица приятелей и отвернулся. – Но мы убили всех. Цель была простая – оборвать связь Лакота с этим миром. Это удалось. Воплощённый бог был повержен. Но не убит. Земной якорь запечатали в подземельях, в Кальдехидах, столица полиса Марии. Это в пяти тысячах лиг отсюда. На следующее утро город пропал. На его месте дыра в земле.

- То есть никакой тайной базы нет? – Задумчиво протянул Салех.

- Да, вы нашли беглого бога, который умудрился удрать вместе со своей темницей. И вы сняли печать с его темницы. Так что скоро он проснётся.

- А город, жители…

- Сон. Тени. Ожившие трупы. Случайные путники, которым поменяли память. Но скорее всего просто сон. Лакот сожрал много божеств, вариантов масса.

- Хотите сказать, вокруг нас сон?

- Да. – Морцех посмотрел на стол и тот истаял тенями. Те с большой неохотой расползись по углам. – И из этого сна нельзя вырваться. Пространственная аномалия. Можно только внутрь попасть.

- И что нам делать? – Спросил Салех с затаённой надеждой.

- Умирать героями. – Пожал плечами прокуратор. – С богом, даже ослабленным, я ничего сделать не могу. Точнее могу, но…

- Но? – Рей, кажется, перестал бояться и злился. Уши его покраснели, а желваки то и дело шевелились.

- Но это не принесет результата. Я могу соединить два мира, наш и мир снов. Тогда можно будет сделать хоть что-то. Но это только позволит ранить эту тварь. Подобный фокус лишит меня всяческих сил и на время совмещения я стану обычным человеком, пусть и хорошо подготовленным. А вы, как бы хорошо не были подготовлены – не способны сразить подобное существо. Тут нужна армия.

- Но мы тут не одни, у нас есть спутники…

- Забудьте о них. Вы тут сколько находитесь?

- Трое суток.

- Спали?

- Да.

- Тогда без шансов, одна ночь куда ещё ни шло… Спящий бог — это страшно. Это место больше напоминает паутину. Лакот переваривает жертв и пьет их, пока от них не остается одна пустая оболочка. Человек уже не существует, но этого не понимает.

- Вы удивительно много знаете про этого бога. – Хмыкнул Ричард.

- Да, не он один обладает всеми этими уникальными качествами. – Маркиз криво ухмыльнулся. К тому же приказ найти Лакота и уничтожить его до сих пор до сих пор действует. Таких приказов не так много.

А ещё маркиз отличался легендарным педантизмом. И скорее всего просто заучил всю доступную информацию по потенциальным противникам.

- Но там этот, Херля…

- Он разумен? Спит?

- Вроде да…

- Без шансов. – Снова покачал головой прокуратор. – На духов, личей и прочих разумных магических тварей сны лакота тоже действуют. Разве что у них есть артефакты ментальной защиты, высшие. Кстати, а что это за запах?

- Вы о чём?

- Ну, словно благовония кто-то жжёт.

- Шаманская трава. Нам это… через неё письма пишут. Туда на юге пишут воспоминания, а если её раскурить…

Прокуратор внезапно сорвался с места. Прошёл он сквозь стену, а за ним прошли озадаченные компаньоны.

Между тем Морцех навис над Йозефом, который смотрел на прокуратора с тем самым выражением на лице, которое бывает у людей, если они не сильно верят своим глазам.

- Вы есть мой… - Посол очень медленно реагировал.

- Трубку, пожалуйста. – Посол что-то продолжал бормотать, но трубку протянул. Прокуратор взял горсть травы, которая лежала горкой на журнальном столике, сыпанул в трубку и сделал глубокую затяжку.

- Мистер, вы это, аккуратнее, мощная штука, и там это, ну…

- Половая жизнь аборигенов. Занятно. – Морцех закашлялся. – И вот этот состав вы, джентльмены, говорите, курили всё это время?

- Да. – Рей с интересом рассматривал дыру в стене, которую прокуратор сделал взглядом.

- Марциса Зелёная. Наркотическая. Десять золотых за унцию. – Лицо маркиза разгладилось. – Это растение оберегает разум. Никогда не слышал, чтобы кому-то в голову пришло курить благовония. Джентльмены, поздравляю, вы все тут идиоты. Но везучие. Пожалуй, это единственное, что спасло ваших спутников. Эта штука надёжно оберегает сны. Это природный ментальный артефакт. Рей, доклад, что по личному составу и вооружению?

- Значит это, Ричард, ну понятно, сверхближний бой. Бессмертный. Я, с собой набор лёгкого вооружения, моя Регина, которая винтовка, а ещё в дирижабле полный офицерский доспех штурмовой пехоты, со значит, набором артефактов защитных и алхимией. Йозеф Фалько, посол Инфарии, вроде как маг. Но странный. Может призывать огромного голема, которым управляет изнутри. По нашим имперским стандартам – тяжёлый голем прорыва. Эрих Мирой, маг-исследователь, с собой у него паровые доспехи, зачарованные, к ним пушка небольшая. Может управлять пламенем, сливаться со стихией. Херля, ну… Чёрт его знает, много чего может, но надо у самого спрашивать. Но последние пару лет занимался охотой на богов. Ну, и скорее всего в океане полная дивизия артиллерийских крабов.

- У меня ещё есть раб, Гай Коркоротос. Я убил его тень и скорее всего он принадлежит мне. Он, как я понял, может очень быстро двигаться. – Добавил Ричард.

Морцех снова затянулся.

- Хм… То есть мы располагаем довольно серьёзными силами! – В голосе прокуратора появилась спокойная уверенность. – И у нас есть защита разума, что блокирует самые страшные атаки этой твари. Джентльмены, поздравляю, у нас есть шансы!

- Шансы?

- Да, я совмещу реальности. А вы убьёте Лакота, повелителя теней, чуму севера и погибель юга. Божественный лев, что вкусил плоть сородичей. Опасная тварь. И я дам ей бой. Ведь у меня есть вы, самые опасные долбоебы империи! – Кажется, Морцеха уже развезло. И гораздо сильнее, чем можно было ожидать. – И их преданные товарищи. – Клаус отвесил поклон Йозефу, который вообще ничего не понимал.

- Я ж это никому не расскажу. – Салех шокировано разглядывал прокуратора. – Мне ж никто никогда не поверит!

- И да, джентльмены, я требую, чтобы вы прямо сейчас закурили. И повторяли процедуру каждые полчаса. Я чувствую, как Лакот просыпается. Боги видят мир не так как люди. Не стоит упрощать ему задачу!

- Мистер Салех, мы ведь сейчас действительно находимся во сне древнего бога-богоеда и Великий Прокуратор империи требует от нас накуриться шаман травы, для того чтобы мы могли сразиться с этим Богом на равных?

Глава 14

За дирижаблем отправили Салеха в компании Мироя. Воздушный корабль завис над двором гостиницы и из него выгрузили десяток сумок и чемоданов и один контейнер.

Под одобрительные реплики великого прокуратора имперцы стали облачаться для битвы. А Йозеф попытался призвать свой доспех. Вышло у него только раза с десятого. Глобально, работе мешал Херля. По требованию Морцеха он раз в пол часа подносил всем трубки с шаманской травой. Периодически звучал веселый смех. И вообще все что происходило очень слабо напоминало армейскую операцию.

А возможно и поэтому спящий Лакот и не заметил всех этих приготовлений. Уж очень это все нелепо выглядело.

Но результат впечатлял.

Боевая группа построилась в шеренгу во дворе гостиницы. Правда проблемы возникли уже тут, шеренга была прямой, но не была параллельной ни одной стороне двора. При этом она наискосок пересекала тень от развесистого кипариса.

Сам великий инквизитор, облаченный в темно-коричневый сюртук с широкими загнутыми рукавами, и широкополую соломенную шляпу, вышагивал вдоль строя и довольно цокал языком.

Впереди всех шел Ричард. Молодой человек был легко одет, ограничился рубашкой и брюками. В мягких замшевых ботинках.

За ним Рей Салех. На бывшем лейтенанте был полный латный доспех штурмовой пехоты. Пожалуй лучшее решение из возможных для баланса подвижность – защита. Трехслойные металлические пластины, что искусный мастер-оружейник соединил в одну «чешуйку» с помощью заклепок закрывали все неподвижные относительно друг друга части тела. А вот там де человек гнется – гнулась и защита. Для этих целей брали трехслойную кольчужную сетку, мелкого плетения.

Весила такая конструкция до честных пары пудов. И неподготовленный человек, если сдуру решит проверить себя, и нацепит этот предмет защиты, не факт что его сам вообще снять сможет.

А вот на Салехе доспех выглядел до крайности уместно. Как иголки на еже или чешуя на рыбе. На правом поручне по всей длине запястья на доспех крепилась удивительная конструкция – выдвижной клинок по типу «лапка богомола». В боевое положение механизм вставал либо с помощью пневматической системы, либо с помощью рычага. И в ладонь при этом удобно ложилась ручка со специальными выемками под пальцы. Короче, необычный и странный механизм был еще и проводником атрибута Рея Салеха. Протез, что торчал из под наколенника, на фоне брони можно было принять за функциональную часть этого облачения. Ну а на груди кармашки, по всему доспеху портупея с разными чехлами под оружие. И, непосредственно оружие. Пять единиц стрелкового и десяток холодного. Плюс эликсиры, плюс три гранаты.

За Реем стоял Эрих Мирой. Он был облачен в паровые доспехи. Весило это чудо инженерной мысли под тонну, работало оно на паровом котле с магической подачей тепла, и несло на себе тяжелую пушку, которой можно долбать любую технику. Правда, была проблема с отдачей, которую решить так и не смогли. Потому доспех нес на себе лафет откидной, на который надобно опереться при стрельбе. Как это делать в гуще боя – никому до подлинно не известно, Так что в реальных операциях эти доспехи, бывало, после выстрела, очень аккуратно, по дуге, вбивали себя в поле боя. Благо, не смертельно для машиниста. А еще эти доспехи могли просто игнорировать практически все ручное стрелковое оружие. А каких еще модификаций мог накрутить туда скучающий маг – не всем богам даже известно.

Уже над самим магом возвышалась громада механического голема, в котором сидел Йозеф Фалько, посол Великой Инфарии. Бочкообразное тело на четырех ногах, две небольшие пушечки по бокам. И два скорпионьих жала за спиной. Из этого всего великолепия торчала тонкая трубочка, и которой непрерывно шел дымок. Голем был покрыт толстой броней из розового кристалла, через которую можно было рассмотреть подвижные потроха конструкта.

Конструкция… Внушала. Впечатление портил тот факт что голем непрерывно хихикал.

Следом шел Гай Коркоротос. Бывший легат нацепил на себя легкий доспех и специальной, особо прочной кожи, в руках он сжимал короткое копье с острым широким наконечником.

Замыкал строй Херля. Дикарь вооружился бубном и колотушкой, на спине, в простом матерчатом рюкзаке он нес свой мешок с письмами.

Великий прокуратор затянулся.

- Джентльмены! Задача нам предстоит очень непростая! Скажу прямо – дело почти безнадежное. Необходимо убить, ни много нимало, бога! Да, ослабшего и раненого, но когда он был здоров, с ним едва совладали объединённые силы двух пантеонов.

- Двух? – Удивился громила.

- Да, в той войне к нам присоединились Иррукарцы.

- Ух, не знал, думал мы только всегда с ними воевали. – Рей смущенно подергал себя за волосы.

Воцарилось молчание. Все смотрели на Морцеха, Морцех задумчиво вглядывался в лица товарищей.

- О чем мы говорили? – Сдался Клаус.

- О том что нам предстоит невыполнимая задача, бога убить. – Вежливо ответил Ричард

- Ах да, точно, благодарю вас, Ричард. Так вот. Зада будет трудная, практически невыполнимая. Эти боги… Я вам скажу, те еще твари, да…

В этот момент Рей понял что так вводную они будут получать до вечера, и задал наводящий вопрос.

- Так это, а на что этот бог, физически, ну похож будет? Куда его бить, как убивать?

- Все предельно индивидуально. Морцех важно покивал. Но обычно подобные твари воплощаются во что-то предельно функциональное и смертоносное. Например, гигантское насекомое, скорпион, паук, дракон… Все их сочетания. А убивать… Даже для богов есть правила. Форма должна иметь шанс существовать в реальном мире.

- То есть насекомое тоже будет насекомым? Внешний скелет хитиновый, мягкое нутро? – продолжил допытываться громила.

- Скорее всего. У вас есть идеи? – Морцех продемонстрировал вежливое внимание.

- Да, это, какие там идеи, главное любую дырку пробить и взрывчатку запихнуть, а там это… гидродинамический удар, во, все потроха порвет. В кашу просто. Воооот… - Под конец рей даже смутился.

Все вежливо покивали такой замечательной идее и даже похлопали.

- Ну значит это… Сейчас я использую свою волю и совмещу планы. И дальше уже… Дальше уже ваша задача… Да, задача… Сейчас тут нет врагов, но сны Лакота погны ужасов. Нам придется спуститься подземелье. И убить эту тварь!

И снова все замолчали.

Морцех внимательно смотрел в спокойные, полные внутреннего достоинства лица.

- Чего ждем, джентльмены? Вам надо выдвигаться! – Спросил через какое-то (довольно продолжительное) время Клаус.

- Так это, да вас и ждем. Реальность совмещать надо… - Рей соображал лучше всех.

Из голема снова раздался смех.

- Ах да… сейчас. К сожалению, благовоние сильно замедляет мышление. И иногда теряю мысль. И от этого мне бывает крайне неловко…

- Маркиз?

- Да, Ричард?

- Вы хотели реальности…

- А, точно, сейчас…

И на мир снизошла тьма.

Черное солнце на белом небе. Черные дома, черная земля. Словно кто-то рисовал мир белой тушью на черной бумаге.

- Курите, срочно, сейчас он нас увидит и нанесет первый удар! – Прокуратор опирался на невесть откуда взятую трость. Ему явно было тяжело стоять.

Приказ все выполнили мгновенно. А вот всю следующую минуту можно было услышать только судорожный кашель.

Стих и он. Воцарилось напряженное молчание.

Минута, другая… Третья.

- Как я вижу, ни кто ничего не почувствовал? – Хищно улыбнулся прокуратор.

- Нет, а должно? – Уточнил Салех.

- Если враг не может коснуться вас своим главным оружием, если путь к его сердцу открыт, то ни что не помешает нам нанести удар! Отправляемся! И да, на меня не рассчитывать, я сегодня не боец. И меня максимально прикрывать, именно я делаю Лакота уязвимым.

Расклад был предельно ясен.

Буквально минуту спустя отряд покинул поместье.

И проблемы не заставили себя долго ждать. С моря прилетели птицы. Черные птицы с широкими крыльями и подозрительно острыми ключами, что больше походили на копья. Рей прикрывал отряд стрельбой из револьвера. Хоть иногда и приходилось тратить больше одного выстрела на врага. Уж больно верткими были птицы.

Из переулков вырывались существа, больше всего похожие на безголовьи коровьи туши. Вместо головы – короткий костяной шип. Тут уж пошла рукопашная, так как пробить фронтальную броню твари могла только винтовка Салеха. Но хороший удар топора надежно то ли убивал, то ли обездвиживал противника.

- И какую, позвольте узнать, милую зверушку изображает из себя это необычное существо? – Голос графеныша просто сочился ядом.

- Жизнь изменчива и разнообразна. Не всегда наши представления о ней совпадают с объективной реальностью!

- То есть это может быть вообще все что угодно, и никакому здравому смыслу это подчиняться не будет? – Подытожил графеныш.

- Да, именно так. – Морцех так озадачился этой мыслью, что остановился.

- Мистер Салех, насчет насекомых была дезинформация. Не пытайтесь… Просто не пытайтесь!

- Хорошо… Раз просишь значит не буду. А что я не буду, Ричард? – Рей напряженно смотрел на бело небо, высматривал странных птиц.

- Не важно. Все не важно… - Ричард о чем-то задумался.

Монстры нападали все чаше, и все разнообразнее. Словно кто-то мешал в котле похлебку из живых существ, те слипались в одно и покидали котел. До катакомб оставалось пару сотен метров, а путешественников зажали. Все сложнее было держать тварей на расстоянии. Но потом мужчины пошли в рукопашную. Бешённым шилом бился стальной хвост голема. Жуткой мясорубкой вращался Салех, инвалид был залит темной кровью с ног до головы, он точными ударами убивал самых причудливых тварей, что перли на него толпой. Смазался в сплошное пятно бывший легат. Копье аж гудело. Чище всех бился Ричард, у него не было не смертельных ударов. И кровь не долетала до его лица. Черная сфера убивала сам воздух. И движение возобновилось. Шаг за шагом. Маг орудовал коротким топором с огненным лезвием. Сражался Мирой с удивительным для такого доспеха проворством практически разделывал противников. Зубы и клыки теневых монстров не могли даже поцарапать доспех.

Но и этого не хватало. Монстры шли плотной толпой, буквально заваливая телами…

А потом Херля ударил в бубен. И с небо посыпались снаряды. Прицельно. Словно кто-то долго наводил снаряды. Ошметками черной плоти делали землю опасно скользкой. Пахло почему-то петрушкой.

- Оху.. аху… еть, твою едрить! Это что за богоподнбый еблысь? – Рей счастливо улыбался. Борода его давно слиплась в черный комок

- Могучая барабана с жопа сильнючий Агыра. Папа О сожрать его и его народа и стать такая же сильный!

- Барабан с задницы заживо освежевенанного бога. Как мило. – расшифровал слова дикаря Гринривер. – Я почти впечатлен. Херля, почему вы сразу не ударили в ваш бубен?

- Если моя бить в бубен как твоя радоваться хороший драки? – Пожал плечами гигант.

- Это скучные враги, Херля. С ними не интересно драться. Вы не обидите меня если будете стучать в свой бубен по чаще. А вот времени это нам сэкономит изрядно.

- Умная слова, белобрысая падлы! Я стучать в мой бубен по чаще!

Благодарные взгляды Ричард высокомерно проигнорировал.

Дело пошло веселее, и через десять минут отряд добрался до входа в пещеру. И вот тут отряд окончательно получил преимущество. Ричард перекрывал дорогу сферами абсолютного ничто. Ими же он очищал тоннель от противников. А вот сзади тварям приходилось пробираться через груды мертвых сородичей. Уж больно эффективно работали остальные участники экспедиции.

А вот от бубна пришлось отказаться. От первого и единственного удара которого ощутимо задрожали стены.

Дважды они ошибались с направлением, дважды возвращались по дороге из трупов.

Пока наконец-то не оказались в преддверии храма. Твари кончились. Просто в какой-то момент перестали атаковать. Все изрядно притомились. Пожалуй. Кроме Ричарда, который даже не вспотел.

Херля щедро насыпал всем травы. Это почти на пол часа тормознуло отряд. В этот раз они курили рассказ шамана о том, с какими духами дружит теперь народ Ахаджара и как их, если что приманить чтобы передать ему сообщение. С учетом того что все это время шаман был под действием грибной настойки, видения были… причудливыми.

- А я вот спросить все хотел. Да забывал. Ваше святейшество, можно вопрос один задать?

- Слушаю вас, Эрих. Если это не будет тайной и не задевает честь других людей, я отвечу.

- А чего мы в этот мир не перешили из преддверии самого храма? – Озвучил вопрос маг.

Даже голем издал заинтригованное бурчание.

- Дак это… это… А боги его знают, джентльмены. Видимо защитное зелье негативно сказывается на моих мыслительных способностях. Извините, наверно можно было это сделать.

Первым засмеялись из голема. Следом ему вторил Мирой. От смеха удержался только Коркоротос, который лениво размышлял, можно ли попытаться убить прокуратора, чтобы клятва его не остановила. Например, спасая Гринривера… От чего нужно спасать Гринривера воображение отказывалось давать подсказку. Остальные сбрасывали напряжение последнего часа и смеялись.

- Видимо, не вся магия барьера ушла. И Лакот не может покинуть святилище по своей воле. – Маркиз дождался, пока веселие утихнет и озвучил свои выводы.

- Значит он ждет нас там. – Рей утер лицо платком.

- И он должен дрожать! – Пафосно заявил Ричард.

- Почему? – Удивился Рей.

- Его не смогли убить даже боги, а тут толпа мужиков с оружием. Я бы на его месте переживал! – Ричард собрал волосы в тугой пучок на макушке. – Что?

- Ты закаливаешь волосы шпильками? – Рей остекленевшими глазами пялился на нанимателя.

- Да, истинно так!

- Но это же женский аксессуар!

- И что, мистер Салех? Я смотрю, хорошая прическа и ухоженная борода каким-то образом наградили вас абсолютным чутьем, достаточным, разбираться в женской моде и моде вообще? Рей, прошу вас, не выходите из образа! Вы смотритесь нелепо!

- Так мы идем или нет? – Нетерпеливо буркнул маг.

- Идем, но сначала еще покурим. Там, в храме, темная сила Лакота будет максимальной! – Морцех был предельно серьезен в этот момент.

Покурили, подумали. Стартовали где-то час спустя.

Изрядно шатаясь отряд прошел в ворота храма. Мир вокруг все так же был раскрашен во все оттенки черного.

А потом…

Только в глупых трактирных байках герои в подобном состоянии отправляются на битву и побеждают. Реальность, увы, прозаична.

Первые потери отряд понес мгновенно. Тварь атаковала со стороны потолка. Лакот был похож на гигантскую мухоловку. Ударом лапы он отбросил Гая, а жвалами схватил Рея Салеха и потащил его за собой. В темноту. Там он за несколько ударов избавил громилу от лишней брони и закинул себе в глотку.

Отряд сбился в кучу, спина к спине. И они лишь безмолвно взирали, как через прозрачный желудок твари проходит человеческое тело. В следующий миг заговорили пушки на башенке голема. Взрывы крошили стены храма. Из-за темного света они смотрелись так, словно кто-то рисовал цветными мелками на черной доске.

Лакот лишился пары ног, и еще все успели рассмотреть облик бога. Действительно, гигантская мухоловка. Только на щитках, что закрывают сегментные сочленения, у твари были лица. Вернее будет сказать одно и то же лицо. Которой взирало на мир с каждой чешуйки.

Черный силуэт, белые провалы глаз и белоснежная улыбка.

Тварь металась, сбивая прицел. Йозеф, вопя что-то воинственное на родной мзыке продолжал поливать тварь огнем…

Пока не закончились патроны.

Тишина наступила внезапно, и ввергла сердца людей в сердце ужас. Лакот лишишься десятка лапок, но не потерял в скорости. Единственное оружие, способное навредить монстру улетело вместе с ним. Оставался еще главный калибр у Мироя, но все понимали что с такой скоростью оружие можно даже не ставить на боевой взвод.

Теперь атаковал бог. Плевок желтой смолы надежно вывел их боя Йозефа и его голема. Очередной удар лапы. Бубен Херли не произвел на Лакота никакого впечатления. А вот ответная атака раскидала остатки отряда по полу.

Он напряженно скалил зубы, и смотрел на движения воплощенного божества. Но как уследишь за врагом, у которого десятки рук? Удар твари отбросил туземца. Тот рухнул, изрыгая проклятья. Подняться не смог, божество переломало ему конечности. Хотя магия племени и сохранило Херлю без серьезных травм (тело пробить бог не смог, но продолжать битву туземец уже был не в состоянии).

Следующей жертвой стал Ричард. Графеныш распяли на паутине, Лакот схватил Гринривера словно паук – осу. Ловко избегая жала.

На нога остался Клаус Морцех и Эрих Мирой. Маг наводил пушку на врага, но так и не смог поймать момент, чтобы стрелять наверняка.

И вот Лакот, качаясь словно маятник, навис над Мироем и Морцехом.

А в следящее мгновение туша дрогнула. И воплощенный бог согнулся. А потом забился, словно от сильнейшей боли. Блестящий нефтью хитин покрылся испариной. Лакот рухнул на землю, а из его спины, безумно вопя, вывалился рей Салех. На коже шипела кислота. В руках его были зажаты два коротких острых молотка, ими он раскалывал вокруг себя плоть.

Мирой дождался, пока стихнет очередная конвульсия, и выстрелил. Жахнуло. С колокольных звоном пушку вбило в землю, вместе со стрелком. Тот застыл, оглушенный.

Маркиз Морцех оглядел поле боя. Громко стонал Рей Салех, он тер лицо, с которого кожа сходила кусками. Слабо ругался Херля. Внутри голема ждал своей участи Эрих Мирой. Бывшего легата ни где не было видно. А под потолком слабо дергался в коконе Ричард Гринривер, которому кровь разъедал яд, что лишает воли, боли и возможности шевелиться.

Прокуратор пошел в разорванной туше Лакота, тяжело припадая на левую ногу. В какой-то момент трость в его руках стала двуручным мечом с волнистым лезвием. Меч жалобно звякал, всякий раз, когда лезвие встречало камень.

Он обошел пару конечностей, что слабо подрагивали. Пропустил мимо струю вонючей жижи из разорванных кишок. Наконец Прокуратор достиг своей цели: огромное, пульсирующее сердце. Оно выглядело очень странно, несколько шаров, что мерцают от внутреннего света, и пульсируют в такт странному ритму.

Морцех взмахнул мечом, разрубая суть бога. В небо ударил бесконечный вихрь душ. С потолка рухнул Ричард.

А потом мир снова стал обычным.

- Дело сделано. Теперь позаботимся о раненых и похороним павших. - Прокуратор отсалютовал потолку. Тело великого прокуратора вновь наливалось мощью.

Рея Салеха спасли очки. Желудочный сок сжег кожу, и снова лишил громилу волос. Зелья и амулеты сделали свое дело, но красоты Салеху это не прибавило. По на всех открытых участках кожа натянулось, и трескалась от каждого движения. Отчего рей Салех истекал сукровицей и постоянно ел сырое мясо. Уж больно много организм потреблял для своего восстановления.

Херля возлежал на шезлонге, весь перемотанный. Травмы не позволили ему ходить, но не мешали забивать трубку и закидывать еду себе в глотку. Мирой легко отделался. Контузия. Посол вообще никак не пострадал. Его из плена вызволил Ричард.

Тела Легата так и не нашли.

От города мало что осталось. Жители, видимо, развеялись. На этих руинах не хотелось долго оставаться. А дирижабль уцелел. Он так и висел над пустым посадочным полем. Ночевал отряд прямо на этом поле, в шалашах.

А на следующее утро произошло сразу несколько любопытных событий.

Для начала – вернулся Гай. Он лежал у костра, голый, и, кажется, спал. При этом он каким-то загадочным образом просочился через все сигнальные чары. И обмануть дежурного наблюдателя. А дежурил, не много ни мало, Рей Салех. Ему заживающие раны мешали спать, так что он сам вызвался на ночную вахту.

А еще Коркоротос ничего не помнил с того самого момента как что-то ужасно твердое ударило его в спину. Дальше темнота. А потом он просыпается тут, на поляне у костра.

Собственно, после выяснения всех подробностей бывший легат стал просто недоступен для общения. Ричард ему рассказал, что в общем то, мужик на самом деле является лишь сном безумного бога, и так случилось что Ричард его вытащил из лап небытия. Ведь когда бог пал, и сны его тоже развеялись. Так что теперь Гай Коркоротос и не человек вовсе. А так, живая иллюзия. Безделушка, которую проиграли в карты. А родные… близкие? Так и не было их вовсе.

Короче Гай расстроился.

Он начал выть, хохотать и завывать.

Все остальные зрители молча смотрели на представление и тихо спорили на тему «пойдет или не пойдет топиться?». В результате бывший легат прыгнул со скалы. Чем вызвал у остальных приступ веселья. До изобретения гуманизма было еще пол века и люди охотно смеялись над подобным. К тому же в их понимании Гай уже не был человеком.

А еще маркиз Морцех, после всей этой сцены прокашлялся, после щедрой затяжки, и заявил что желает лично проинспектировать все города побережья. Так что путешественники споро погрузились на дирижабль и отправились на юг. Ведь нет в империи человека, который не возжелал бы помочь Великому Прокуратору. Особенно, если тот просит вежливо.

Остров, с которого содрали город как скальп с черепа, остался позади.

Утро следующего дня в чем то повторяло предыдущее. Гай Коркоротос снова появился. На верхней палубе дирижабля. Последнее что он помнил это как ловит головой каменный уступ.

Попался он Салеху. Громила выслушал бывшего легата, а потом предложил ему или прыгать за борт, и отложить решение проблемы на следующее утро, или переставать страдать фигней. В этом случае Гай получит одежду, еду и возможность занять себя тяжелой физической работой.

Жест раб оценил, и вскоре на доски палубы излилось содержимое нескольких десятков ведро с водой. Ближе к обеду, когда проснулись остальные члены команды, выяснилось еще две интересные новости. Во-первых, за ночь корабль сильно повернуло ветром. И теперь они черт знает где. Потому что не известно сколько раз за ночь дирижабль успел поменять курс.

А еще у горизонта возникло подозрительно шевеление.

Рей завязал бандану на лысой макушке, и бросил одобрительный взгляд в сторону зеркала. Отражение… Внушало. Кислота основательно сожгла Салеху лицо. И без того тонкие губы пропали совсем. И рот теперь напоминал края раны. Уцелела только одна ноздря, на месте второй красовалась уродливая дыра. Кожа вокруг глаз стала тонкой и какой-то масляной. На ушах отсутствовали мочки, а в левом так еще и дыра была, в хряще.

Кислота попала и на зубы. И белая эмаль стала ржаво-алой. Так что теперь на Салеха лишний раз даже Морцех старался не смотреть.

Громила подхватил пару бутылок вина из ящика и вылез на верхнюю палубу. Там Ричард что-то обсуждал в компании Мироя и Йозефа.

- Что, твое графейшество, как тебе наш отдых? Весело? – Громила без затей оторвал горлышки бутылке и протянул собеседникам вино, охлажденное до четырех градусов.

- Да, пока что неплохо получается. – Ричард взглянул на горизонт с хищной улыбкой. – Чувствую, что живу полной жизнью. Кстати, Рей, сохраните несколько бутылок. Мы можем потом продать их за безумные деньги. Ведь это же вино из гробницы Лакота, его возделывали тени! – Кажется, осознание того факта, что он стал причиной смерти всех жителей покинутого города, победила даже вечный страх полетов Гринривера.

- А еще ваш Херля, как удачно подвернулся! Не будь у вас, джентльмены, таких удивительных друзей, мы бы там и остались. Слились с тенями. – Маг зябко передернул плечами. – Как удачно у нас оказался запас травы…

- Да, я думать трава есть отменный! Моя есть набирать семеня эта удивительный растений! Это будет есть фурор! Мы есть охотиться на сирена, жуткий монстр с ментальный магия! – Йозеф сетовал на тревожные сны и все продолжал курить. Запаса писем в мешке ощутимо уменьшались. А в лексиконе путешественников стали проскальзывать словечки языка дикарей.

Сам виновник разговора лежал в каюте, с закрытыми глазами, в плотном облаке белого дыма. Шаманская трава не сильно помогала при страхе Высоты, но этого Херля понять сходу не сумел. Его почти не мутило, но от вида из иллюминатора дикаря пробивало на холодный пот.

- Ох, джентльмены, я прям помолодел. Это была исключительная история. – Мирой сделал большой глоток холодного вина и сладко зажмурился. – Теперь я понимаю, почему вас так бояться. Это всегда так?

- Ну, обычно все не настолько плохо. Хотя бы живые свидетели остаются. – Рей устало вздохнул.

- Но, признаться, тенденция меня беспокоит. – Честно ответил Ричард. – Все что происходит больше напоминает проклятие. С каждым разом мы попадаем в опасные передряги, где даже мое бессмертие не играет никакой роли.

- Да, в этом определённо что-то такое есть. – Рей покачал головой. – Клаус, идем сюда, я тут вина принес. А еще нам нужен ваш совет!

- Да, джентльмены, слушаю вас. – А вот Морцех от горизонта взгляд вообще не отрывал. И этот взгляд был голодным.

- Вот скажите, может нас с Ричардом того, прокляли? Ну, не знаю, богу какому в кашу плюнул Ричард, или я ограбил кого-то не того? – Салеха вопрос озаботил не на шутку.

- Слишком узко мыслите, Рей. – Клаус достал кисет с трубкой. Ее недавно наполнили из мешка Херли, так что трубку сейчас наполняли чужие воспоминания. – А может быть, проклятие, это вы? Где то в мире боги желают свершить кару. И делают это своим оружием. Вами. Сама судьба покарала Лакота нашими руками. Вы – цепные псы мира. Его верный иммунитет. Выжигаете всю заразу, которая может угрожать. Империи и всему сущему!

- Именно в таком порядке, сначала Империя, а потом весь мир! – Поддержал тост Ричард.

- А вообще, я бы хотел знать, кто в нашей истории отвечает за попутный ветер! Это ведь мы удачно потерялись. Очень удачно. – Великий прокуратор нервно облизнул губы. Он смотрел на горизонт.

Там черной кляксой расползались сотни и сотни черных кораблей.

Глава 15

- Так, все, помилуйте. Я уже больше не могу смеяться…

В красивом вычурном кресле, что опиралось на четыре резные ножки, восседал, иного слова не придумаешь, Ульрих Кровавый, Первый император. Высокий лоб, седые волосы, лицо, одновременно и старое, и молодое. Сейчас старик покраснел лицом, согнулся, и с трудом дышал.

Напротив него, в таком же кресле сидел мальчик лет десяти. Мальчик весело улыбался, а перед ним в тарелке лежала груда пирожных.

- Как вам, а? Это все в отчетах есть. Представляешь, каково мне было их читать перед подчинёнными и не заржать истерично? Самое удивительное, даже в деталях не расходятся!

- Ох, чума им в глотку, а как оно было на самом деле? Как я понимаю, реальность несколько отличалась от действительности? – Ульрих, с трудом, но совладал с собой.

Вообще, последний раз первый император веселился так больше тысячелетия назад. Так что событие происходило по истине знаменательное.

- Ну, ключевой момент расхождения истории – это визит Рея и Ричарда в храм.

- Какое-то наваждение?

- Нет, хуже! Поземный газ, что характерно, без цвета и запаха. Очень у него примечательный эффект, тревогу вызывает, просто животный страх. А они еще и под своей шаман-травой были. Там и не такое пригрезится. – Мальчишка весело расхохотался. – Представляю их рожи в этот момент! А эти двое вполне определенных вещей бояться, так что эффект немного предсказуем!

- Но мертвый бог… Самомнения им не занимать! – Ульрих снова грохнул. – Уморы! Пригрезилось и ладно, дьявол с ним. Ты мне скажи, как они Морцеха в это подписали? Это же вообще немыслимо. Я же в своей потенции так не уверен, как в Клаусе. А тут такое…

- А тут имеет место трагическая случайность. Которая превратила этот балаган в полноценное цирковое представление. Маркиз Морцех был в командировке, на далеком севере. Там он нашел новую духовную практику, которая помогала местным шаманам очистить свой разум. И видя ее эффект, он сам решил эту практику на себе испытать. И она включала в себя употребление специальных грибов. В этой практике важен покой и умиротворение. Маркиз действительно исполнил все требования местных шаманов и с помощью артефакта полностью исключил возможность связываться с ним тем или иным образом. Вот только до того, чтобы разорвать связь которая позволит докричаться до него, даже ценой собственной жизни, мужчина даже не додумался. И потому…

- И Морцех со всей силой своего величия… - На лице старика появилось предвкушающее выражение.

- Ага, он действует и начинает «входить» в ситуацию, при этом, как докладывают, он уже перестал к тому моменту отличать верх от низа. Исключительных волевых качеств человек, другой бы на его месте не то что говорить, сидеть бы не мог. И потому и возникла эта нелепая история про Лакота, и Полисы. Они, к слову, желают обсудить казус, и предлагают разные формы урегулирования конфликта. Виктор третий час подряд не может заставить себя выйти к послам и поговорить с ними официальным тоном. Его разбирает смех.

- Это великолепно, это просто великолепно! Продолжай!

- В общем они оказались в компании Морцеха. По каким-то непонятным причинам, а может из чистого хулиганства, Клаус объявил ту наркотическую траву идеальной защитой для разума! Трагическая случайность! Не будь там этого зелья…

- К слову, эта трава, действительно обладает… заявленными свойствами?

- Да, именно так, но у нее есть целый ряд неприятных побочных эффектов. Один из которых мы и наблюдаем на примере наших перспективных молодых людей! И имя этому побочному эффекту – общее ментальное поле. Через него, кстати, и передают воспоминания.

- Вы узнали механизм действия этого зелья?

- В процессе. -Мальчик вздохнул. Уж больно… непредсказуемые результаты на выходе.

- Так что там дальше?

- А дальше, в плену видений, не иначе, он решает защитить себя. И выкуривает добрую унцию. От чего окончательно теряет связь с реальностью. А дальше он своей волей совмещает реальность видений и наш бренный мир. Точнее думает что делает это. По факту, он со всеми остальными оказываются в мире видений. Видения происходят исключительно в их голове. Так они целый день пробегали. И ни в каких подземельях они не шастали. А так да, по городу ходили, палиливо все стороны, дома разносили. Сражались с галлюцинациями Морцеха. Жители, к тому моменту, разбежались, и дружно спрятались в старых катакомбах что под пирсом выходят наружу.

- А откуда этот момент с внешностью Салеха? Он ведь действительно получил те ужасные раны! – Ульриха интересовали подробности.

- О, это просто великолепная история…

Рекурсивная интерлюдия. Неделей ранее (что происходило на самом деле).

- Ричард, Ричард, дай ка мне свою бритву? – Из темного облака выплыл Салех. В его пустых глазах не отражалось вообще ничего. Ричард с трудом унял дрожь в коленках и вручил приятелю бритву.

- Спасибо! Скоро верну. – Рей благодарно кивнул и снова растворился в клубах дыма.

Пол часа спустя.

- Ричард, вот, спасибо!

- Мисте Са… АААААААА! АААААА! АААААААА! – захлебываясь вопил Ричард. – Сношай меня тараном, срань господня! АААААААА!

- Ты это… чего орешь?

- Мистер Салех! Что с вашим лицом, где оно? Я сейчас проблююсь от ужаса!

- Боги, Ричард, я побрился! Просто побрился, убрал всю эту поросль противную, от нее только один урон в драке! Чепуха это все… Мода твоя!

- Еби меня создатель и все его апостолы! Рей, дери вашу мать полком, вы срезали себе лицо! ААААААААА! Это просто ужасно!

И Ричард убежал из комнаты зажимая себе рот. А Рей, который действительно аккуратно срезал всю кожу, покрытую волосами, подал плечами. И сейчас вообще не мог понять, в чем проблема? Из-за наркотика он даже боли толком не ощутил. Ну, разве что на утро…

Конец рекурсивной интерлюдии.

- …ну и вот эта история у них каким-то непонятным чудом трансформировалась с битву с воплощенным богом. Кровь там, ужас. Страдания. Но этой битвы не было, понимаете? Они просто шаманской травы перекурили.

- Я запомнил, у мистера Салеха что-то происхошло с зубами…

- Да, это Ричард Гринривер изобрел очередной уникальный лак. Мгновенно застывает на кости. А как Салех это воспринял мы знаем.

- Хорошо, а что реально произошло с Коркоротосом? Как он в первый раз умер?

Рекурсивная интерлюдия 2

- Гай, ты че такой грустный? – Салех подошел к бывшему легату сразу после обеда.

- Я не нахожу для себя причины радоваться. Моей жизни нет. Меня нет. Это даже хуже потери…

- Ага, я тебя понял. А может ты это, и жить не хочешь?

- Не нахожу ни единой причины для того чтобы жить. – Честно ответил раб Гринривера. – Только я не могу убить себя. Моя жизнь мне не принадлежит.

- О, а вот с этой бедой я тебе помогу! Мужики! Тут это, Гай согласен!

- Вот, джентльмены, где мои деньги? Я же говорил, Мистер Салех кого угодно уговорит себя убить? – Ричард радовался так, словно это он лично уговорил живого человека расстаться с жизнью. Добровольно.

В итоге Коркоротоса обвязали взрывчаткой, накурили, просто вусмерть, что ему стали мерещиться пещеры с пауками. А потом взрывчатку подорвали.

Конец рекурсивной интерлюдии.

- То есть они взяли и просто убили человека?

- Хуже, они взяли на это разрешение. И только когда поняли, что жертва не возражает, только тогда такое сотворили. Ты понимаешь?

- Да, у ребят определенно талант. Надо их в контрразведку, пусть на кровь натравливают. К слову, ты уж и про остальные моменты рассказывай. Кто там как травмировался?

Рекурсивная интерлюдия 3

- Херля! А давай на кулачках? А? – Рей улыбнулся всем своим избытком зубов.

- О, стремная могучая падла! Твоя теперь не стремная! Твоя будет целовать пыль на мой пятка!

А потом Рей объяснил Херле чем штурмовая пехота отличается от «лучшего охотника племени». Даже если племя изначально промышляет дикими богами. Короче громила сломал ему все конечности. Дважды. Считай, оказал великую честь, счел опасным.

Конец рекурскивной интерлюдии.

- Мвагага! Аххх! Ахр! Восторг, чистый восторг! Хорошо, я как понимаю, историю с Мироем вы оставили на последок?

- Да, но она удручающе короткая.

Рекурсивная интерлюдия 4

- Эрих! Эрих!

- А?

- Кирпич на!

(Звуки летящего кирпича. Звуки упавшего тела)

- Кажется, вы убили кирпичом нашего мага. Кажется, мы изначально были с ним в хороших отношениях, что-то изменилось?

- Да это ж… Да кто ж знал что он такой неловкий то? Блин, неудобно то как, хороший мужик… - Рей, кажется, действительно расстроился.

- Нет, Мистер Салех, я уверен, после такого он с вами дружить точно не станет!

- А может это, у него память отшибет, а? – В голосе бывшего лейтенанта звучала истовая надежда.

Конец рекурсивной интерлюдии.

- Память, кажется, ему действительно отшибло? – Уточнил Виктор.

- Да, но на общем фоне не такое уж удивительное совпадение. Удивительно другое, что они сделали с послом!

- А что они сделали? Мне видимо еще не все поведали.

- О, история получилась не хуже остальных.

Рекурсивная интерлюдия 5

- Мистер Салех, я давно не видел Йозефа. Вы не наблюдали посла? – Ричард подозрительно оглядел приятеля. На предмет следов крови.

- Он в бане.

- Да? И давно?

Рей взглянул на хронометр.

- Один час и сорок семь минут. Хорошо держится мужик. – Чалех одобрительно покачала головой.

- Хм… А откуда такая точность? И почему вы уверены, что он не покинул баню раньше? – Ричарда одолвевали сомнения.

- Так я это… Дверь подпер. – Честно признался Рей.

- Зачеееем? – В который раз за день простонал Ричард. Его уже ненашутку напрягал Салех, он не пытался убить разве что маркиза Морцеха. Нет, в таких количествах трава громиле строго противопоказана.

- Ну так он сказал, что на жар крепок, и спросил сколько я в жаре выдержу. Я сказал что час, он сказал что просидит на пол часа дольше. Так что пятнадцать минут назад он побил мой рекорд. Думаешь, надо его выпустить? Или пусть рекорд повыше поставит?

Конец рекурсивной интерлюдии.

- Каким чудом посла не хватил инсульт, мы тоже выясняем. Но грохнулся на полку и так и пролежал, пока не спасли. Отсюда и видения с големами и стрельбой.

- Да, многое становится ясным. Откуда такие ассоциации. Кстати, а что Морцех?

- Что Морцех? Да в общем то… Ничего, по сути, интересного и нет…

Рекурсивная интерлюдия 6

- Рей, ну что вы докопались до человека, сидит он и сидит, никому не мешает. Или вы желаете, чтобы он буйствовал или пистолетом размахивал, как вы десять минут назад?

- Ричард, дык он это… третьи сутки так сидит. Не ест, не пьет… Не моргает! Только иногда может очнуться чтобы закурить.

- О, мистер Салех, вот когда срок перевалит за месяц, тогда я и обеспокоюсь. Вы знаете, какая у маркиза подготовка? Ничего ему не сделается.

Конец рекурсивной интерлюдии.

- Ну а на пятые сутки Морцех потерял сознание от истощения.

- Великолепная история! Великолепная!

- Говорят, местные жители встречали имперцев чуть ли не со слезами на глазах. Так достал их загул наших уважаемых людей. К слову, жутко деморализованы и готовы к смене подданства. Сопротивления никто не оказывал.

- Поведай, Джимми, а каким образом вы этих недоумков угомонили?

- О, все просто. После того как они две недели носились над океаном и кипятили морскую воду, у них закончилась еда длительного хранения. И, видимо, приелась рыба. И вот на дислокации их и подловили. Клаус Морцех получил срочный вызов обратно на север, там его форменно потеряли. А Ричард и Рей, в компании Фалько и Мироя отправились обратно в столицу. Но уже на военном дирижабле. Почетный конвой, все дела. Спиртное, кают компания, обильное питание. И запрет на любой огонь на палубе. У флотских с этим строго. Через сутки их отпустило, даже в себя пришли. А с прокуратором и того проще. Он докурил все в первый день, а потом еще два дня проспал. После был полностью вменяем. Но вот истинная картина события напрочь стерта у него из памяти. И еще.. – Весело лицо мальчика исказила гримаса боли ужаса. – Ппомогите… Помогите мне пожалуйста, пожааалуйста, дяденька… - Плачь оборвался. – Ой…

- Меняй носителя. Этот похоже заканчивается. – Ульрих брезгливо скривился.

- Ага, надо бы, я, кстати, тут такого мальчонку присмотрел…

- Ты не отвлекайся, что ты там еще рассказать хотел? Старик раздражено провел ладонью по суку стола.

- Ага, они еще где то потеряли дикаря, который им привез траву.

- Пришла жена и утащила обратно в пену морскую?

- Да как тебе сказать…

Рекурсивная интерлюдия 7

- Мистер Салех, а вы не видели Херлю?

- Ага, он тут проходил, сцал с борта. – Ответил Рей. Он любовался землей с вантов.

- А страховка на нем была?

- А пес его знает. Нет походу. – Рей вернулся к созерцанию землю.

- Ну, он же умеет становиться водой? Не думаю, что ему хоть что-то угрожало.

- А трава?

- Там еще пять фунтов. И семечки в ней есть. Доберемся до магов жизни и…

Конец рекурсивной интерлюдии.

- А теперь готовься к самому веселому в этой истории. – Джимми даже запрыгал от полноты чувств. – Ты даже не представляешь!

- Ну?

- Им до сих пор ничего не сказали!

Смех, не сильно похожий на человеческий, долго гулял по подземелью дворца.

Эпилог

Карета остановила свой бег у парадного входа дворца.

- О, я есть немного быть волноваться! – посол огляделся, его губы были упрямо поджаты.

- Да ладно, не будут нас сильно наказывать… - успокаивал спутника Рей.

- Советую сразу падать на колени и вымаливать прощение! – Авторитетно заявил Мирой.

- Джентльмены! – Торжественно заявил Гринривер. – Вы все неправы. Мы совершили столько подвигов, что нас осыпят милостями! Званиями! Орденами!

- Не разделяю твоего оптимизма, Ричард, вот меня бы интересовало сейчас кто первый решил трахнуть его бабушку. – Рей грустно покачал головой. - И мы ответим, Ричард, на все вопросы ответим.

- Тогда даю вам высочайшее право валить все на меня. Но в замен я попрошу об одной малости, вы признаете мое превосходство над каждым из вас!

- Только если есть после вся история! - радостно закивал Йозеф.

- Без проблем, Ричард, если ты настолько хорош, я готов признать твою крутость. – Рей был абсолютно серьезен.

- А я и так признаю ваше старшинство, сэр Ричард. Но все же поддержку коллег и дождусь результатов. – Тактично закончил Мирой.

Встреча проходила в темном холодном зале. Где то в подвалах дворца.

- Ну что, голуби мои сизокрылые, поздравляю, вы докукарекались! – В центре зала вспыхнул лампа, которая высветила Виктора, двадцать седьмого императора людей.

- Да, вот так вот героев всегда и встречают. С песнями, плясками и добрыми словами. - Тихонько шипел Рей.

- Для начала у меня есть пару уточняющих вопросов. И так, джентельмены, кому вообще пришла в голову идея трахнуть старейшую женщину нашего рода?

Участники жкспидиции беспомощно переглянулись, а потом…

Три пальца дружно уткнулись в Ричарда. Тот ошарашенно крутил головой. Не такого приема он ожидал.

- Ну я чего-то подобного и ожидал. Только бессмертный идиот может так себя подставить. Обычно людей останавливает тот факт что они могут не умереть вообще… Но только не Ричарда. – Виктор довольно кивнул своим мыслям.

- Тогда еще вопрос, кто первый предложил императрицу разложить на троих?

И снова полное единодушие. Мирой Йозеф и Салех благодарно взирали на графеныша. Тот кажется, жевал зубы.

- И снова все предсказуемо. Ричард, я рад. Рад и поражен. Скажите, это ведь вам вообще пришла идея высадиться в этой богадельне?

- Мне. – Молодой человек обреченно кивнул.

- А вот эти люди в зале, это ваши люди, Ричард? – Император говорил вкрадчиво. Почти шептал. Или кто то действовал только своей волей?

Гринривер повернул голову, чтобы взглянуть каждому впутнику в глаза. Йозеф прямо встретил вгзляд Ричарда. Не отвел. Мирой чуть смущенно улыбнулся и вгзгляд отвел. А рей просто пожал плечами. Приятели частенько спасали друг другу жизни и тут вопросв быть не должно.

- Да, каждый из них следовал за моей волей! – Взгляд молодого человека излучал твердость. – Это мои люди и на мне ответственность за мои поступки

- То есть, ни кто не возражает, если я накажу Ричарда одного, за всех вас?

- Нет! Я есть пр… пр… просто сказать большой благодарность за протекция и защиту! – Когда вам на ногу наступает литой протез в виде совиной лапы, очень просто поменять свое мнение.

- Ну, раз формальностей больше не требуется, Ричард, торжественно заявляю вам. Друг мой, вам мой большой императорский пиздец. – Виктор счастливо улыбнулся и резко раскинул руки в стороны - Я разгадал ваш план, в котором вы желаете выставить себя орудием моей воли. И в надежде что ситуация меня вынудит так поступить. Хочу вас огорчить, у вас не получилось. История почти мгновенно вышли за стены богадельни, потому как я не могу ограничивать в информации своего начальника штаба и председателя финансовой палаты. Эту цену я плачу за доверие. Так что сохранить информацию в тайне уже не получилось. А прилагать какие-то усилия для того, чтобы спасти вашу репутацию я решил не предпринимать. Мне проще восстановить мою. А для этого надо вас всего лишь как следует наказать. Чтобы все понимали, я страшен в гневе. – Император взял со стола орешки.

- Ы знаете, Риярд, дохго думал. – Император проглотил лакомство и продолжил уже разборчиво. – И у меня появилась идея, прям хорошая. И знаете, я думаю вам она тоже понравиться. Для начала, Рей подойдите. – Виктор сел за большой стол и достал из ящика нару рисонков.

- Мне нужно, чтобы вы сделали вот такие вот отрубы, от Сэра Ричарда. – Ухоженный палец императора ткнулся в рисунок, на нем была анатомическая иллюстрация почки. И то, как она располагается относительно органов таза. Я знаю, что если от него отрезать кусочек, и дать ранке зажить, или просто остаточно далеко часть тела оттащить, тем выше вероятность что она останется. Такой вот бесконечный Ричард. А как сделаете эту штуку, сделайте вот еще эти. – На стол легки разрезы грудной клетки и органы гортани. - Результаты мне продемонстрируете, а я дам новые задания.

- Ваше величество! Вы это... анатомические пособия делаете что-ли? – С отчаянием в голосе завыл Рей.

- Да, а как вы догадались? – Император был ласков.

- Эээээ…. – Салех реально потерял дар речи.

- Представьте, рей, Выставка в Йольдиндском университете естественных наук, - Император не стал дожидаться ответа. Он сделал пару широких шагов и выставил руки вперед, словно силясь поймать картинку в экран объектива. - Где учится лучшие врачи империи, получает в дар, от короны, уникальное учебное пособие! Анатомические иллюстрации Паральса светозарного, всех пятидесяти двух томов. Я специально выбирать самое длинное, с картинками на каждой странице, а то и не с одной! – Виктор перевел дух и промокнул лоб платочком. - Так вот, а создал эти чудесные пособия Ричард Гринривер, который использовал свое удивительное бессмертие для того чтобы изваять этот шедевр. Ведь если отделить у молодого человека часть тела и дать ему зажить, то после его перерождение часть самым удивительным образом восстанавливается! Ричард, я горжусь вашим самопожертвованием и профессионализмом, ведь все пособия будут хирургически точными! Идеальными! Мои эксперты просто не допустят ошибок. Даже если сотню раз придётся передать, да сотню раз! – Последнюю фразу Император повторил так, словно пробовал ее на вкус. - Господа, вы понимаете, я очень ценю естественные науки! За ними будущее. И на том мероприятии я так проникнусь вашим самопожертвованием, вашей самоотверженностью, вашей, не побоюсь этого слова, добротой, что великодушно прощу вам эту милую интрижку моей бабки. В конце концов, даже старая перечница имеет право на простое женское счастье. И если она попросит меня, чтобы вы сделали ее бессмертной как вашего Гая, то я попрошу вас об услуге, и вы мне в ней не откажете. Понятно, Ричард? Я даже вас награжу, орденом репейника. Так чтобы помощь мне выглядела как высшая награда для вас. Такие уж привилегии этого замечательного ордена!

- А вот и ордена подоспели. – Угрюмо прошептал мирой.

- И ваши друзья вам помогут в этом, несомненно, сложном деле, и сделают эти препараты своими руками. – Император продолжал фонтанировать идеями.

- Я есть посол великий… - посол фразу едва слышно проблеял.

- Да, да, Инфария. И вот как раз Инфария будет в полнейшем восторге! Вы представляете, Йозеф Фалько, настолько хорошее впечатление произвел на меня и моих придворных, что мы решили подарить ему обучение лекарскому делу в лучшем нашем университете. Вы блестяще защититесь на кафедре патанатомии! Получите все наши знания, сможете их передать своим соотечественникам. Дар мира, но не войны! Именно по этой причине вы будете столь дотошны. И даже примете участие в, по истине, историческом проекте! И даю вам свое слово, если вы будете на уровне, я лично пролежу чтобы вам дали звание почетного выпускника университета! Все в вашу честь!

- Да, это есть большой честь… - Йозеф был бледен. И немного отливал зеленым.

- Да, да, разумеется. И так же привезете с собой анатомические пособия основного круга лечебного курса. Прошу вас Ричард, не падайте, там всего пять томов. «А чем же я заслужил подобную милость, ваше величество, я ведь просто выполнял приказ», я прям слышу эти мысли от Эйриха Мироя. – Теперь император смотрел на мага. – Ну так вот, Эрих, я ценю верных и лихих людей. А еще вы мне должны и должны прям сильно. Вы смертельо передо мной провинились. И то что вы дышите – моя великая милость. Потому слушайте приказ, могучий ебырь императорских старушек, ты сейчас проходишь обучение тщательно. Прям лучше всех на курсе. Ты тоже у нас сейчас во врачи идешь. И если тебя по итогу не будет среди лучших студентов курса, я тебя неправильно пойму. Понятно объясняю? – Проникновенному тону властителя людей позавидовал бы любой демон. – А потом возвращаетесь в обойму, возможно, под моим личным контролем. Должность вашу за вами я оставляю. Мистер Салех, теперь к вам.

Император остановился напротив громилы, тот принял стойку «смирно».

- Рей Салех, Рей Салех… А знаете, Рей Салех, вот вас то я прощаю. С одной стороны, вы мне очень по-человечески симпатичны. И вот в компании именно такой человеческой особи я могу представить как спутника в последнем загуле моей бабули. С другой стороны, не буду отрицать, бабушка была очень впечатлена размерами вашего мужского достоинства. Признаться, мне немного в диковинку миловать человека за размер пениса, но в этот раз я именно так и сделаю. А еще опубликую это, во всех газетах. Помнится, год назад вы мне тут в ад ныряли, чтобы я помог укрепить ваш возможный брак. Так вот, я забираю эту милость. И признаться, мне теперь будет интересно, как вы выкрутитесь из ситуации.

- И так, на сколько от одного до дести вы сейчас страдаете, Рей?

- На десятку, ваше величество!

- На десятку? Нет, Рей, это была не десятка. Я еще даю вам официальный титул императорского фаворита, от имени вдовствующей императрицы, разумеется. Чтобы вы значица, имели полный доступ к телу моя милой бабушки, и вы должны ее радовать. По первому требованию, понятно?

- А это привилегии последовали. – Эрих грустно улыбнулся.

Рей нервно кивнул.

- Ну и славно. Вопросы, пожелания, униженные мольбы, харизматичные жесты? Нету? Отлично. Рей, а теперь, на сколько в несчастны, по десятибалльной шкале?

- Де… - Салех осекся. – На восемь.

- Знаете, прям похоже. На честный ответ. – Император хмыкнул. – А длят ого, чтобы сделать десятку, Рей, чего вам не хватает?

- Ну, если бы при этом кормили паршиво, я бы сказал про девятку. А вот десятки быть не может.

- Почему?

- Пока я не мертв, значит я не могу быть абсолютно несчастным. Несчастие несуществаония.

- Красиво сказал. Сам то понял что? – Виктор издевательски поклонился. – Скажу тебе так, утверждение – спорное, но ты имеешь на него право. И главное, что ты искренне говоришь. Живи пока. Разрешаю.

- А как же наша награда за остров… - Голос Ричарда угас на половине фразы. Так внимательно на него уставился император.

- Награда… награда… Это же вы остров захватили…

- Очистили от могилы…

Император гулко рассмеялся. Он откинул голову и во всю мощь легких сотрясал воздух задорным хохотом.

- Ох, признаться, не знал, что эта штука на долго затянется. Джентльмены, вы просто форменные идиоты. Вы перекурили своей волшебной травы, и от этого начали грезить. Никакого тайного храма там не было. Вернее был, один, на месте старой штольни, там еще газ выходить начал, который страх вызывает. Один сон на всех смотрели. Я прикажу чтобы вас ознакомили с реальным отчетом о всей этой сомнительной истории. Но остров вы захватили, за остров спасибо. Награда ваша учтена в тяжести нынешнего наказания. Еще вопросы? Но я очень рад что именно мне довелось наблюдать сейчас ваши рожи. За это разрешаю еще один глупый вопрос.

- А можно, для, скажем, лучшей мотивации к работе, понять, что бы было без острова?

С Салехом была одна большая проблема. Вы не можете ему наступить толком на ноги. Так что Мирой И Ричард ограничились злобными взглядами.

- Удивительно мудрый подход, Рей. Я вами снова доволен. Ведь надо понимать, с чем сравнивать свое бытие? Так вот, друзья мои, будь я чуть менее умаслен вашим удачным залетом на территорию Полиса, я бы попросил Сэра Ричарда не использовать его умение блокировать боль. А потом приказал бы взять вас в рабство. А потом сделать три разные версии выставки.

- А если бы на них так не сработало, и они не воскресли бы ас следующий день? – Не выдержал Ричард.

- А вот это бы меня уж точно ни в каком виде не волновало. Пособий будет маловато, это да. Но беда решаемая. – Виктор сел на край стола.

- Ваше величество, ваша милосердие по истине не знает границ. – Рей говорил абсолютно искренне.

- А это по истине королевские милости! Осыпали. - Мирой скрыл смешок за кашлем.

- Веселитесь? Правильно, в этом деле без юмора никак нельзя. Но я еще вас обрадую. Я улажу все ваши споры с имперской аристократией. Они просто не смогут предложить ничего хуже. Понимаете?

Жертвы монаршей милости согласно закивали.

- Ну и славно! Тогда больше вас не задерживаю. Погодите, погодите, уходить не надо. Ухожу я. Это помещение, в самом сердце дворца, вы можете переделать под лабораторию. Скоро к вам преподаватели из академии прибудут, дадут первые уроки. И на последок… Именно вам, Ричард, придется маркизу Морцеху рассказывать что ваша эпичная битва с мертвым Лакотом и ему и вам приснилась. Объясните ему смысл выражения «репутационные потери» А вот теперь откланиваюсь. Ах, знали бы, джентльмены, как я был рад вам это все лично поведать. Жаль ваших слез я могу только пытками добиться. Да и то не у всех. Я ы собрал, во флакончик, на память. Кстати, если общество сочтет что наказание недостаточно суровое, я оставляю за собой право наказать вас еще как-нибудь. Надеюсь, это все понятно? До скорой встречи!

Император стремительной походкой покинул зал.

- О боги, какой пиздец! – простонал Мирой. – За что мне это все…

- Королевский пиздец. – Обреченно поддакнул Рей.

- Я знать что есть подобный история ничем хороший никогда не кончать! – От волнения у Йозефа акцент стал острее.

- А мы всего лишь хотели отдохнуть. – Тоскливо протянул Ричард.

Где-то на востоке лениво шумело море.

Авторское послесловие

Вот и подошла к концу очередная книга о приключении парочки отмороженных волшебников. Интересно, кто-нибудь догадался, что эта серия книг, по сути, супергеройское фентези в антураже стимпанка?

Эта книга на самом деле была про взросление и становление границ. Очень, знаете, хотелось ли показать, как оно бывает в жизни, и протащить героев через катарсис. И вытащить на суд публике всех внутренних демонов Рея и Ричарда. Уж очень живыми они выходят.

На этой книге я наконец-то ощутил на уровне понимания определенные правила работы с текстом. Это, с одной стороны, сделали историю куда как более наполненной, но с другой стороны лишило меня радости с удовольствием читать плохие тексты. Я в ближайшее время сделаю об этом пост. Будет весело.

А еще книга пришлась на очень сложный период моей жизни, и если внимательно посмотреть, половина книги была написана за 10 дней. Увы, короновирус не сделал меня здоровее, и я временами просто теряю работоспособность.

Эта книга по размеру чуть меньше моего стандартного размера, но я старался компенсировать это плотностью сюжета и шуток. В этой книге я реально начал дразнить внимательного читателя не сильно очевидными приколами. Думаю, многие заметят три концовки)))

Теперь к благодарностям.

Милые люди! Те, кто меня читает, те кто спорит со мной в комментариях. Спасибо вам огромное, за то что голос здравого смысла может вашими устами подарить мне минутки рационального мира вокруг. Благодаря вам в нашем мире еще не все потеряно. Раньше вас было меньше. И тенденция вселяет надежду.

Еще спасибо всем тем людям, что вокруг меня создают веселый шум. Ребята, вы классные, вы клевые, не убейте себя, очень вас прошу.

Традиционное спасибо моей супруге, Ангелине. Она заставляет меня функционировать.

Кудрявушке привет не передаю, про нее и так целая книга.

Спасибо всем тем людям кто в эти беспокойные временя меня выручают. Без вас моя жизнь была бы заметно хуже. Надеюсь, благодаря мне ваша жизнь тоже становится лучше.

Времена нынче тяжелые. Потому спасибо читателям. Именно благодаря вам я могу содержать семью и писать эти прикольные истории. Народ, вы клевые, вы лучше всех!

И традиционный анонс

Через неделю будет "кровь и чернила", после редакторской правки.

Эта книга на 90% вычитана. За энтузиазм благодарим Андрея Леоньтьева. Именно он проводит первичную редактуру сейчас.

Возможно, я добавлю еще пару эпилогов, но чуть позднее.

Всерьез рассматриваю вариант когда книги будут выкладываться после редакторской правки. Уж очень разница разительная.

Ну, и благодарю за любой комментарий или лайк. Таким образом вы продвигаете книгу и ее прочитает больше людей!

До встречи на страницах моих миров. Сейчас возьму себе короткую паузу и поработаю над осквернением ГП!

Царенко Тимофей Три сапога пара-6

Глава 1

— Это какая-то шутка?

Император Виктор Седьмой, властитель людей, правитель империи, что раскинулась от океана до океана, правитель живых и мертвых… (и еще полсотни титулов), внимательно разглядывал бумагу на своем столе. Если судить по внешним признакам — мужчине было нехорошо.

— Ты считаешь этот документ смешным? — его собеседник, старик в темной мантии, кривил губы в холодной усмешке.

— Я бы рад, но тут стоит твоя виза! Подпись, личная! — Виктор откинулся в рабочем кресле и дернул ворот рубахи. Серебряная пуговица с тихим звоном покатилась по полу.

— Да, несомненно. Это моя подпись. И как ты заметил, я лично принес тебе этот документ, — старик смотрел на собеседника внимательно. Взгляд льдисто-голубых глаз хранил безмятежность векового ледника.

— Но это же чепуха! — кажется, император впал в отчаяние. Он обрушил ладонь на стол, отчего в кабинете возник порыв горячего ветра. Бумага покинула стол и плавно опустилась на подоконник. Старик, уже не скрывая улыбку, взглянул на текст.

Чалобитная.

Амператор-батюшка! Мы, твой народ, созерцая твою горящую шишку, и радея о благе нашого государства, прязываем тебя, наш добрый государь!

Жониться тебе надобно! Во имя прадления рода славного, рода ампираторского, и во сохранения здоровья мужицкого!

Уйми жар чресел своих, и заче зачн зарод роди себе наследника, дабы род твоя был обилен! С бабой оно всяко сподручнее, да и жисть веселее делается! Только держи жону свою в строгости и спуску ей не давай!

Со всяческим вежеством и любовию, коей любит дитя своего доброго и строгого папку.

Искренне твой народ.

Год десять тысяч сто восьмой от первого слова созидающего.

Ниже стояла размашистая подпись.

Резолюцию к исполнению. У.

— Кстати, там еще почти миллион подписей, — Ульрих Кровавый, первый император (и еще сотня титулов…), опустился в мягкое кресло и закинул ногу за ногу. — Пришлось даже отдельный кабинет выделить для бумаги. Со всех концов империи приходили.

— Это все Гринривер! Он начал мне мстить! Я знаю, это его почерк! — Виктор резко поднялся. Кресло с грохотом обрушилось на паркет.

— И как, по-твоему, он это провернул? Хоть одна версия? — старик, напротив, все так же был спокоен. Хотя мебель в комнате уже тлела.

— Не знаю, это невозможно, — Виктор раненным зверем мерял кабинет шагами. — Но как мы помним, это его специализация. Может не Гринривер, может Салех. Попросили какое-нибудь божество…

— Попросили? Не думаю, что они настолько дипломатичны, — поправил собеседника Ульрих.

— Да, ты прав. Скорее всего они ему угрожали и… Да! Все сходится! Эта башня, ведь именно башня всему причиной! Они все рассчитали! Они шантажировали бога или богов и…

Ульрих повернул голову и посмотрел в окно. Там простиралась столица. Город все еще носил следы большой стройки и местами можно было увидеть леса. А над городом возвышалась белая башня. На ее вершине полыхал огромный факел и она напоминала маяк.

Башня эта впитала в себя все самые передовые достижения магии и техники. Высотой добрых сто метров, она задевала своей вершиной облака. Облицованная белым мрамором, она сверкала в лучах полуденного солнца. Единственная проблема заключалась в том, что башня была не только высокой, но и достаточно широкой по всей длине. Отчего моментально получила от жителей столицы остроумное название: «Хуй его величества».

Чуть меньше года назад на вершине этой башни случился сильный пожар. Как оказалось, виновником пожара стал Ричард Гринривер, эксцентричный волшебник, который носил громкое прозвище «Палач народов». Правда, после поджога башни он успел совершить столько деяний, что на общем фоне это как-то потерялось.

А башню народ моментально перекрестил в «Копченый Хуй его величества». Виктор юмора не оценил, но поступил мудро. Он приказал зажечь на вершине башни огонь.

Так башня снова поменяла название и оно даже было приличным! «Горящая шишка его величества». Кому первому пришла в голову идея о том, что если шишка горит, то надо срочно жениться — доподлинно неизвестно. Но буквально полгода спустя эта идея вызрела. И на отшибе империи, в маленькой деревне с красивым названием «Малые чумные копи», местный писарь по имени Джонни, после обильных возлияний на празднике урожая, решил написать Императору письмо. Точнее будет сказать, это было совместное решение всей деревни, а Джонни был единственным кто умел писать.

На следующее утро письмо передали в редакцию «Имперского вестника». И те его опубликовали. Что думали газетчики в тот момент — остается тайной. Вероятнее всего, они сочли письмо удачной шуткой. Но упомянули, что его подписали все жители деревни. В ответ на выпуск в редакцию прислали еще два десятка писем с подписями… Так, шаг за шагом, и случился первый в истории этого мира флешмоб.

— Виктор, не сходится, — Ульрих пожал плечами, — на тот момент, когда на башне загорелся факел, ты еще не испортил с Гринривером отношения.

— А он заранее! Он знал, что я испорчу с ним отношения, и он…

— Сядь! — рявкнул Ульрих. Тон был таким, что император сел прямо на пол. Столько власти было в голосе старика. В оправдание Виктора можно сказать, что Ульриху на момент разговора перевалило далеко за шесть тысяч лет и он мог поставить на место даже слабенького бога, не то, что далекого потомка.

В комнате повисла тишина. Потом император очень аккуратно поднялся с пола, вернул кресло на место и сел. Все это молча.

— Хватит истерики. Тебе без малого сорок…

— Вообще-то сорок два… — буркнул Виктор.

— Тем более! Давно пора жениться. Виктор, ты выглядишь нелепо, — тон Ульриха стал ворчливым, — если бы не твои заслуги, я бы давно сменил тебя кем-то другим. У тебя более чем достаточно дядьев и братьев.

— О, а может сразу перейдем к этой части? В пользу кого писать отказ от престола? Джастин? А может, Кевин? А как насчет Бартоломеуса? У него как раз уже трое детей…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— На тебе долг!

— Как будто я просил о короне! — фыркнул император.

— Если я правильно помню, когда я объявил свою волю, ты притворился мертвым, — снова хмыкнул старик.

— Да, а ты позвал некроманта. Милый Папа’. Мне было шестнадцать! — император не скрывал сарказма. — Я не хотел править.

— Именно потому и занял это место, — кивнул Ульрих. — И, как показало время, я не ошибся.

— Я очень хотел жить, знаешь ли! — огрызнулся Виктор и устало потер лицо.

— Как по мне, не самая плохая мотивация, — пожал плечами старик. — И все же, почему ты так избегаешь брака?

— Жизнь властителя ему не принадлежит, — с горечью в голосе ответил мужчина, — я не выбирал, где мне учиться, с кем мне дружить. Меня затащили на престол за шкирку! Да мне любовниц подбирает целый департамент! Я даже не волен в том, кого ненавидеть! Ведь воля императора — это воля империи! И вот, меня заставляет жениться мой собственный народ! Подписи собрали! Наказ дали! Меня унизили! — карие глаза императора вспыхнули. И на их месте возникло два крохотных провала в огненную бездну.

— Хорошо. Будь по-твоему! — Ульрих побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

— В каком смысле? Мне можно не жениться? — в голосе Виктора мелькнула надежда.

— Нет. Жениться тебе придется. Это послужит укреплению власти. Народ тебя любит и этим надо пользоваться. Но я даю тебе свободу в выборе жены. Полную. Ульрих поднялся из кресла и подошел к окну.

— Полную свободу? Ты хочешь сказать, я могу жениться даже на простолюдинке? — Виктор не слишком поверил своим ушам.

— Да хоть на корове. Нет, разумеется, у тебя будет список невест. Но ты волен им подтереться, — стало понятно, что старик думает о чем-то другом. — А я… я, пожалуй, прикажу возвести рядом с башней бассейн. Длинный вытянутый бассейн, в котором можно будет проводить соревнования по гребле. Вон там, рядом с поместьем Стердфорсов.

— Зачем? — Виктор мгновенно представил себе картинку.

— Ну, не одному же тебе страдать? — Ульрих улыбнулся. — Надо показать всему миру, что у императора тоже есть чувство юмора.

— Но нет чувства вкуса, — добавил Виктор. Ну как «добавил»… Тихо, очень тихо произнёс он эту фразу. Можно сказать подумал.

Официальную резиденцию императора называли «Дом на холме». Название это появилось еще на заре становления государства. Первый император вообще не слишком умел давать названия. Чего стоит тот факт, что столица Империи до сих пор называлась просто «Столица»?

Так вот, когда Дом на холме (или просто Дом), объявил новость о скорой женитьбе императора — город наводнили женщины. Этому сильно поспособствовал слух, что император выбирает супругу в опоре на личный вкус и симпатию.

Объявили большие смотрины! Для этого любая (абсолютно любая) девица могла прийти в центральный городской парк. Там император планировал совершить большой променад. А то и не один. Как зубоскалил один местный остряк: «Облако вагинальных миазмов накрыло столицу», «Император не кот, на запах тухлой рыбы не подманивается», «Виктор Седьмой, властитель влажных норок». Да, много чего остряк успел наговорить, но еще больше не успел, так как его повесила местная охранка, вконец озверевшая от объёма внезапно работы.

Женщины ехали со всех концов страны и из-за рубежа. Модельеры страны озолотились. Маги жизни задирал свои цены в десятки раз. По слухам, за идеальную внешность, что может передаться потомкам, платили столько, что даже архимаги из академии стали оказывать частные услуги.

Следом за женщинами в город устремились портные, поставщики сукна и кружев. Ну и разумеется, жулики, прохиндеи, авантюристы, артисты и всяческое отребье всех сортов.

Золото и женские слезы текли рекой. За «секретные места», где можно было попасть императору на глаза, с наивных дурочек брали до годового дохода богатого баронства. Полиция поймала пару похотливых магов-метаморфов. Блудливые маги перевоплощались в Виктора и успели совратить больше трех сотен благородных девиц, пока их не поймали. Этих уже не вешали.

Во всеобщем веселье приняла участие даже тайная канцелярия.

Они активно рекрутировали себе новых агентов. Для этого в Доме появился специальный лабиринт (благо, размеры резиденции позволяли и не такое), в конце которого девиц (вместо спальни самодержца) ждала группа захвата и предложение о работе. Особо отличившихся даже показывали императору!

Контрразведка ловила диверсантов, что устроили почти полсотни покушений, причём шесть из них успешных (вот тут как раз здорово пригождались метаморфы и маги иллюзий).

Работа нашлась даже для великого прокуратора. Он заявился на один из балов и молча снес головы трем прелестным особам. Смотрелось жутко. Правда, ропот утих после того, как обезглавленные барышни попробовали прокуратора сожрать, отрастив себе зубы на обрубках шеи.

Секты демонопоклонников, как тараканы, повылезали из всех щелей. И одни благородные (и не очень) девицы резали на алтарях других благородных (и не очень) девиц, дабы получить силы ада для своих матримониальных планов.

В итоге к ним приходили уже вполне легальные демонопоклонники. И на алтари уже шли сами преступницы. Законы в империи отличались жутким прагматизмом в этом вопросе.

Благородные лорды тоже развлекались. Тотализатор на то, кто в итоге станет женой Виктора, ширился. Разумеется, были и те, кто делился (за совершенно космические деньги) слухами из Дома на холме. Теневая гильдия резала и грабила уже самих «инсайдеров», ну право слово, кто станет искать очередного прохиндея?

По древнему городу, у которого не было имени, текла кровь. Кровь, вино, слезы и золото. Столица жадно жрала чужие жизни, судьбы, мечты и капиталы. Где-то в недрах дворца хохотали голодные демоны.

Император Виктор шел по дворцовому парку. У мужчины болела голова и ныли зубы. Его самого ситуация со свадьбой давно не радовала. И не веселила. И в целом, ее вообще никто не контролировал. От девиц рябило в глазах. Соседние государства (даже те, с кем шла война), соревновались размером приданого. Речь шла о таких суммах и территориях (к одной не слишком красивой девице в приданое давали целую страну), что Ульрих на пару с министром иностранных дел мелькали на периферии зрения и тяжело вздыхали. Новый министр финансов так вообще тихонько плакал, видимо, от жадности. Но это ничуть не мешало ему брать взятки целыми городами. И в который раз подсовывать Виктору очередную девушку с богатым отцом.

Утро выдалось туманным. Парк, который помнил поступь многих и многих властителей, навевал покой. В деревьях выводила звучную руладу мелкая пичуга, тихо шептала листва, где-то вдалеке звенел родник.

Виктор шел по парку, а его злость и тревога стихали. Кулаки разжимались. Кажется, даже усы перестали гневно протыкать пространство.

Неожиданно из распадка, залитого молочно-белым туманом, на дорогу выскочил олень. Олени обитали в королевском парке, на них даже иногда охотились. Только вот этот олень обладал удивительной золотой шкурой, а по рогам зверя пробегали крохотные искры. Он увидел человека и настороженно замер.

Замер и император. Виктор с интересом изучал необычное животное.

— Занятно. Ты что, магический? — спросил мужчина у лесного гостя.

На это олень пару раз стукнул копытом и закинул рогатую голову. Виктор сделал пару острожных шагов. Ему захотелось прикоснуться к красивому животному. К тому же лесной житель не торопился убегать и лишь внимательно косил на императора влажным глазом.

Все так же, без резких движений мужчина сделал еще пару шагов. Потом еще пару и еще. Он уже различал тонкий мускусный запах зверя. До оленя оставалось не больше метра, когда тот тревожно дернул красивой головой и отбил копытами дробь.

— Не бойся, не бойся, красивый какой… надо будет леснику дать золотой, за прилежание. Какое чудо заселил в парк, — Виктор постарался голосом успокоить нового знакомого. Тот доверчиво наклонил голову.

— Я дам тебе имя, назову тебя Себастьян. Так звали моего друга, в академии. Жаль, погиб он рано. Как тебе, нравится твое новое имя?

Широкая ладонь мужчины коснулась золотой шерстки. На ощупь зверь был теплый, а искры с рогов устремились к руке и закружились в танце. Они золотым облаком окутали кисть императора.

Где-то вдалеке оглушительно хрустнула ветка. Олень встал на дыбы, всхрапнул и нырнул в плотный туман. Император, чертыхаясь, поднялся с земли. Из тумана донесся перестук копыт.

— Врешь, не уйдешь! — азартно крикнул Виктор и нырнул следом. В плотном тумане было легко различить тонкую золотую нить из сотен искр.

Тропа сама стелилась под ногами. Император легко бежал, огибая камни и стволы деревьев. Промелькнул под ногами глубокий овраг, на дне которого звенел ручей, мягко ткнулась в сапоги мшистая поляна. Туман стал реже и мужчина смог различить грациозного зверя, что бежал, или даже скорее летел над землей.

Как императору удавалось нагонять лесного жителя — оставалось загадкой.

Погоня закончилась так же внезапно, как и началась. Олень выскочил на поляну и там и замер. Следом за ним на поляну выбежал и император.

Туман прорезали лучи солнечного света. Они струились сквозь деревья, освещая высокую траву и сотни крохотных белых колокольчиков. Но не это зрелище заставило Виктора остановиться.

В центре поляны возвышалась башня. Не слишком высокая, едва ли в два человеческих роста. Портал двери обрамляли заросли дикого плюща, а еще его преградили нити паутины. Капельки росы осели на них и в лучах солнца сверкали драгоценными камнями.

Император озадаченно крутил головой. Олень, от которого он лишь на миг отвел взгляд, куда-то пропал. Пропали и золотые искры, растворились в утреннем свете.

— Занятно… В этой части парка я совершенно точно еще не бывал, — Виктор задумчиво подкрутил кончик уса.

Паутину мужчина намотал на сухую ветку. Под ноги легли каменные ступени. Тихо шуршали под ногами прошлогодние листья. Щелкали сухие ветки и мелкий сор. Едва уловимо пахло мокрым деревом. Шершавые камни приятно холодили руку.

Лестница сделала виток, и Виктор вышел в просторную комнату. В центре комнаты — хрустальный гроб. В гробу — девушка неземной красоты.Тяжелые золотые локоны укрывали узницу гроба до пояса. На девушке было тонкое льняное платье.

Казалось, незнакомка спит. Щеки украшал румянец. Свет лился через бойницы башни и падал прямо на хрусталь, из-за чего красавица будто сияла изнутри. Руки сомкнуты на груди и сжимают стебель белой розы. Цветок был свежим, словно только что срезан с куста.

Виктор замер, пораженный в самое сердце. Он забыл, как дышать. И далеко не сразу смог разглядеть у ног девушки белую тумбу из мрамора, на которой лежала шкатулка.

Император, очарованный, сделал шаг. За ним еще один… Мужчина двигался как во сне…

Резкая боль пронзила руку так, что Виктор взвыл дурным голосом. Из-под серебряного кольца с рубином, что украшало собой мизинец левой руки, заструилась кровь. Она тяжелыми каплями набрякла на кончике пальца и устремилась к каменному полу. Правда до пола капли не долетали, сгорая в полёте.

Властитель людей мотнул головой и уже совершенно другим взглядом осмотрел помещение.

Для начала — девушка в гробу не дышала. А сама крышка гроба, то ли отлитая, то ли вытесанная из цельного куска горного хрусталя, как-то удивительно четко демонстрировала свое содержимое миру. Словно это был не хрусталь, а застывший в мгновении воздух. Судя по объёму пыли и мусора на полу, сюда уже много месяцев никто не заходил. Но вот на самом гробу не было и соринки. Абсолютно чистой оказалась и тумба со шкатулкой.

Ложе девушки изваяли из камня. Зеленый малахит с золотистыми прожилками. Висел гроб на четырех цепях.

Император аккуратно, чтобы лишний раз никуда не наступить, выглянул в окно. Картина была более чем привычной. Из восточной бойницы открывался шикарный вид на резиденцию. Через западную можно легко разглядеть старый развесистый дуб — самое высокое дерево во всем парке. Приметное место. Только вот никакой башни в этом месте никогда не было и быть не могло. Виктор хорошо знал свой личный лес и совершенно точно помнил какой вид открывается из его спальни. Сердце гулко бухало в груди, а пальцы на руках мелко дрожали от возбуждения.

Медленно, по своим следам, без резких движений мужчина вернулся на лестницу. Так же медленно и осторожно спустился вниз. И лишь отойдя от башни на приличное расстояние он облегченно выдохнул и утер пот.

В небо взмыл огненный шар. Буквально пять минут спустя поляну оцепил отряд гвардии. Прошло еще пятнадцать минут и на место прибыл начальник охраны дворца, Джимми. Выглядел он как озорной мальчишка лет десяти и вел себя соответственно. Но не сейчас. Сейчас на молодом лице темными провалами сверкали карие глаза. Они совершенно точно не могли принадлежать ребенку и вообще человеку.

— Ваше величество, предлагаю взять полтонны взрывчатки и разнести эту башню в щебень. Маги вылечат лес за день и…

— Вы уверены, что это место представляет опасность? — Император раскачивался с носка на пятку и нервно покусывал кончик уса.

— В центре самого защищенного места империи из воздуха появляется таинственная башня! — Джимми аж подпрыгнул. — Я бы для надежности взял две тонны взрывчатки.

— Она не выглядит опасной, — задумчиво протянул Виктор.

— Я тоже, — мальчик пожал плечами.

— Я был там, меня не убило. Ничего там мне не навредило, — сомнение в голосе императора звучало очень явно.

— То, что эта штука сходу не пыталась вас убить, еще ни о чем не говорит, — мальчик покачал головой. — К тому же сработал защитный артефакт. На вас оказали ментальное воздействие. Чем бы это ни было — оно опасно.

— Хм… неведомая опасная тайна! Прям как по заказу, прям то, что нужно! Знаете, Джимми, у нас ведь есть в стране специалисты! Лучше! Те, кто специализируется по самым опасным и жутким вещам! Победители легионов демонов, убийцы народов, самые злобные ублюдки, которым я, до кучи, еще и крупно задолжал! — а вот теперь в интонациях Виктора прозвучала надежда.

— Вдруг они туда полезут и убьются? — уточнил Джимми.

— О том и речь! О чем и речь! — Виктор кивнул.

Начальник охраны закусил губу. Высокий лоб отражал усиленную работу мысли.

— Та девушка, она действительно настолько красива? — через какое-то время уточнил мальчик.

— Аж дух захватывает. Так что пусть эти двое едут. Я в выигрыше в любом случае, — думал Виктор другое, что выдавала его натянутая улыбка. Но собеседник лишь склонил голову. Вся его поза демонстрировала готовность служить.

Прошло три дня.

На пороге башни стояли двое. Высокий звероподобный громила с лысой шрамированной головой. Выглядел он так, словно с него несколько раз сдирали кожу. Облачен он был в сорочку, пиджак и жилетку темно-синего цвета. Правую ногу ниже колена громиле заменял протез в форме совиной лапы, а на левой был сапог, что больше напоминал латный. В руках гигант сжимал черную шляпу-котелок. Руки тоже отличались особыми приметами: ладонь правой покрывала синюшная ноздреватая кожа и казалось, что она раньше принадлежала какому-то демону, а пальцы оканчивались матово-черными подвижными когтями. А левой рукой незнакомец мог легко убирать зимой снег без лопаты. Или рыть окоп, сразу для целого взвода. Инвалид щерился на солнце, демонстрируя миру пасть, полную кривых острых зубов и покрытые язвами десны.

Рядом с ним, словно шпага рядом с дубиной, стоял молодой человек. Был он не слишком высокого роста, почти на голову ниже своего путника. Гибкий, изящный, с тонкими музыкальными пальцами, породистым лицом и гривой золотых волос, что водопадом струились по его плечам. Голову франта покрывал цилиндр с летными гоглами воздухоплавателя, а в руках была трость. Аристократ щеголял в костюме из дорогой шерсти зеленого цвета, в крупную клетку, пошитый явно на заказ, с серебряными пуговицами. С его лица не сходило выражение брезгливой скуки.

— Мистер Салех! Вы думаете о том же, о чем и я? — молодой человек нарушил молчание.

— Ричард, ты постоянно думаешь о бабах. Я тоже о них постоянно думаю, но сомневаюсь, что ты хотел это узнать, — задумчиво протянул Рей Салех, лейтенант штурмовой пехоты в отставке.

— Рей, я сейчас не в том настроении, чтобы выслушивать ваши остроты, — парировал Ричард Гринривер, седьмой сын графа Гринривера, — что вы думаете насчет этого? — молодой человек ткнул в башню тростью, словно сомневаясь в интеллектуальных способностях собеседника.

— Я думаю, нам нужна взрывчатка, — авторитетно заявил громила. — Тонна. А лучше две.

— Виктор говорит, там гроб с красивой девушкой, — Ричард зевнул, прикрыв рот платком.

— Хорошо, Ричард, ты меня убедил. Пойдем выпрашивать взрывчатку. Раз там баба, да еще красивая, нам нужно минимум три тонны взрывчатки. Рунной, — Рей развернулся и пошел в сторону дворца. Ричард поспешил за ним следом.

— О, я смотрю, вы знаете, как производить впечатление на женщин, — Гринривер издевательски хмыкнул. — Обожаю наблюдать за ухаживаниями в вашем исполнении. Скажите, а как вы потом собираетесь эту девушку… Ну, того?

Громилу пассаж ничуть не смутил.

— Ну, значит это, берешь нож острый, прорезаешь дырочку и…

Нет, читатель, право слово, мы с вами точно не хотим подслушивать этот разговор!

Наступающий день обещал быть жарким. Над столицей восходило солнце.

Дамы и господа, не забывайте оставлять комментарии к книге. Я почти уверен что она вас уже рассмешила.

Глава 2

— Так, хорошо, допустим. Какой у нас план теперь? — Рей кривил лицо. Под глазом у него наливался кровью фингал. А еще он стоял так, словно у него сильно болело нутро.

Вообще, приятели потеряли изрядную долю лоска. Ричард где-то потерял пиджак и ботинок. На одежде зияли дыры, открытые участки кожи местами слегка кровоточили. От цилиндра остался жалкий пенек без верха и из него торчала золотистая макушка Гринривера. Рей Салех свой единственный сапог сохранил. Сохранил он даже пиджак! Но вот шляпы на нем уже не оказалось.

Но если брать в целом, компаньоны выглядели так, словно их пару километров тащили по дороге взбеленившееся кони.

— Артефакт. И запас магической энергии. Сработать должно не хуже!

— Я все слышу! — задорный детский голос прозвучал откуда-то со стороны неба.

Приятели вздрогнули.

Где-то за час до этого.

— Многоуважаемый сэр Джимми! Сердечно рад вас видеть! — Ричард открыл дверь кабинета и вошел. Салех проследовал за ним.

— А ну вышли и зашли нормально! — рявкнул мальчик таким голосом, что задрожали стекла.

Визитеров сдуло. Минуту спустя стук повторился.

— Привет Джимми! — Рей пнул дверь протезом с такой силой, что она едва не слетела с петель.

— Давно не виделись! — Гринривер зашел следом. — Как ваши… — в кабинете потемнело и стало тяжело дышать. — Как твои дела? — все же превозмог воспитание молодой человек.

— Все отлично! Весь в заботах, весь в работе! — начальник дворцовой охраны, древний дух, что дал клятву служения императорскому роду, сиял как начищенный золотой. Русые волосы задорно топорщились во все стороны, а лукавый взгляд карих глаз внимательно изучал визитеров. — С чем пожаловали?

— Нам бы это… взрывчатку на территорию провезти. Две тонны. А лучше три, — ответил Рей.

— О, как я понимаю, это имеет непосредственное отношение к вашему заданию? — уточнил Джимми. — Или вы решили в озере рыбу половить?

— Ага. В смысле, нам по заданию. Башня эта дюже подозрительная. А у нас это…

— На подозрительные места серьезная аллергия. Нюх на неприятности, — поддакнул Гринривер. Он, как и Рей, очень опасался хозяина кабинета.

— И вы решили превентивно устранить угрозу. Да. Умно! Ричард, я слушал твой разговор с императором, напомни, о чем он тебя просил? — вкрадчиво поинтересовался мальчик.

— Не использовать атрибут, провести тщательное расследование, разгадать загадку, — ответил Гринривер.

— И как вам помогут разгадать загадку две тонны взрывчатки? — с неподдельным любопытством уточнил Джимми.

— Тут все дело в мистере Салехе, — перевел стрелки Гринривер. — Не далее, как год назад я дал ему клятву, что буду его слушать в подобных ситуациях. Он все же мой душехранитель. Раз он сказал взрывчатка — значит взрывчатка.

— Хорошо, мистер Салех, поведай мне, почему взрывчатка? — переключил внимание хозяин кабинета.

— Взрывчатка нарушает энергетические токи в телах магических конструктов, дезориентирует живые и псевдоживые объекты, разрушает механизмы и приводит к сбою наблюдательных систем, — оттрабанил строки уз устава бывший лейтенант. — Если там мина какая, ловушка, или…

— Самый умный, да? — уточнил мальчик с раздражением в голосе.

— Никак нет! Туп как пробка! Разрешите продемонстрировать? — подобные ответы у громилы были вшиты на уровне безусловных рефлексов.

— Так, номер закончен? Или еще будут шутейки? — левый глаз мальчика подмигивал в нервном тике.

Ричард подмигнул в ответ и…

— Совсем страх потеряли, урроды? — Джимми стоял ногами на своем столе. Во внешности его осталось не так много человеческого. Куда-то исчезла молодость. Кожа обтягивала кости черепа, русые волосы выцвели до пепельного оттенка, пальцы удлинились и раздвоились на концах. В комнате поднялся ветер. Твердый как камень и острый как осколки стекла.

Со звоном распахнулось окно.

— Значит так, чтобы к вечеру у меня был доклад! Приказ исполнять по духу, а не по букве! — от голоса Джимми вибрировали и крошились стены. Вопросы?

— Разрешите молить о пощаде? — сквозь зубы произнес Салех.

Ветер выбросил визитеров из окна. Между прочим, четвертый этаж. Окно захлопнулось. Хозяин кабинета, да и вся обстановка мгновенно вернулись в исходное состояние.

Джимми вытащил на стол большой торт, политый шоколадом, и достал большую ложку.

— Раз мне нельзя взрывать эту чертову башню — значит никому нельзя. Развелось грамотеев. Одни нервы от них. Совсем распоясались.

— Тебя точно там не убило? — Рей внимательно разглядывал приятеля, который только что вышел из башни. Уродливое лицо громилы выражало глубокий скепсис.

— Да, меня там убило, а я не я, а ваша голодная галлюцинация! Идите, убейте и съешьте кого-то. Подотпустит, — Ричард раздраженно фыркнул.

— Ругается. Язвит. Живой значит. Хм… Странно, — Рей шумно поскреб когтями затылок.

— Вас это смущает? — Гринривер уселся на поваленное дерево и достал из кармана кисет с табаком и трубку.

— Да с самого первого дня знакомства, если честно, — Рей оперся спиной о дерево и стал разглядывать башню, которую ему так и не дали взорвать. — Ты там все потрогал, нажал и понюхал? Что там внутри?

Надо отметить важный факт, Ричард Гринривер обладал уникальным даром. Он был бессмертен. Абсолютно. И потому, зачастую, ему и приходилось лезть с самые опасные места. Иронии ситуации добавлял тот факт, что Рей Салех официально числился при нем душехранителем.

— Все как и сказал Виктор. Каменный гроб, крышка вроде как хрустальная, ложе из камня, что-то очень похожее на малахит, — Ричард прервал речь и раскурил трубку. — Гроб висит на цепях. Цепи металлические, больше сказать не могу. Рядом с гробом тумба, на тумбе шкатулка. Внутри три запечатанных свитка. И небольшая записка. Язык записки мне не знаком. Все зарисовал.

— Ловушки? Проклятия?

— Чисто, — Ричард извлек из кармана брюк небольшой кожаный мешок на завязках и кинул его приятелю. — Ни один из амулетов не сработал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А баба что?

— А черт ее знает. Она точно не мертва, — Ричард извлек из другого кармана стеклянную палочку темно-синего цвета, — но и не жива, — к первой палочке присоединилась вторая, только уже зеленая.

— А может это… кукла? — Рей выдвинул идею.

— Из мяса? — Ричард достал еще одну палочку. На этот раз желтую. Она слабо светилась.

— Ну, я и не такое видал, — громила пожал плечами, — может в ней два мешка, кожаных, и если их смешать, получится дрянь едкая. Или болезнь какая в ней живет…

— Ага, срамная, — молодой человек выпустил изо рта пару колец дыма. — Предлагаю пройтись до университета. Найдем умника какого, пусть расшифрует записи.

— Эт ты знатную чепуху сказал, твое графейшество. А вдруг там секрет государственной важности?

— Ну а в чем проблема? Зачистим… — Ричард вообще не видел в убийстве ближнего своего какой бы то ни было проблемы.

— Экий ты прыткий. А если нам еще что-то переводить придется? Где мы еще одного ученого возьмем? Они, знаешь ли, товар штучный. К тому же наши шефы заругают, — к слову, Рей Салех тоже не отличался рефлексией.

— Позовем некроманта, — Гринривер в упор не видел проблемы.

— Ага, а некроманта мы потом тоже зачистим, — закончил Салех ворчливо, — давай ерундой не страдать. Пойдем к Ульриху. К тому же, он нам сам сказал, обо всем докладывать напрямую. Пусть у него голова болит, с кем нам работать.

— Мистер Салех, а вы смену одежды нам подготовили? — Ричард выбил трубку о ствол дерева и встал.

— С собой таскаю. В чемодане. Я его при входе оставил. Только это… Давай после Ульриха? А то вдруг у него тоже день тяжелый? У меня только одна смена одежды.

Ричард придирчиво осмотрел компаньона, себя, тяжело вздохнул.

— А я только уже настроился на скуку. Не напомните, куда нас там должны были в этом году на практику отправить?

— В Фангорийские горы, прокладывать тоннели в особо прочных породах. А я должен был тебя охранять, — теперь уже Салех вздохнул, — мне со службы даже контакты дали, тамошних контрабандистов. Не работа, курорт! И главное, никакой неожиданности. Никаких богов, никаких демонов и даже никаких маленьких девочек!

— Угу, никаких старушек, джунглей, тайн, а главное, никакой дипломатии, — голос молодого человека был тоскливый донельзя.

Приятели медленно шли по парку, торопиться они явно не собирались.

— Кстати, а как ваши дела с Региной? Помнится, после вашего последнего разговора вам пришлось накладывать гипс на руку, — Ричард с интересом покосился на приятеля.

— Ей надо время. Она пока не понимает, что служение империи сопряжено с возможными репутационными потерями, — Салех произнес это таким тоном, что стало понятно — даже он сам не верит в свои тезисы.

— А ее не уведут? Не думаю, что она захочет хранить вам верность… После вашего расставания, — Ричард если и слышал о тактичности, то очень давно и скорее всего в сказке.

— Мы не расстались, — угрюмо буркнул Рей, — просто взяли паузу.

— «Я Вас проклинаю и не желаю иметь с вами ничего общего. Ни с вами, ни с благородным выблядком, которому вы служите», — процитировал Гринривер. — Не думаю, что она имела ввиду нашего императора. Честно, я оскорбление проглотил только из-за вашей кислой рожи.

— Отойдет, — отрезал бывший лейтенант.

— И лот отходит участнику под номером двадцать восемь! — противным голосом, явно пародируя аукциониста, проорал Ричард. — Мистер Салех, женщины — это не клад в земле, если на нее долго смотреть, то можно увидеть свадебную церемонию.

— Никто у меня ее не уведет, — в этот раз голос Рея Салеха излучал неподдельную уверенность.

— Да? И как вы этого планируете добиться? Когда я видел мисс Штраус в последний раз я не заметил на ней пояса верности. Или это новая модель, для скрытого ношения? — с любопытством уточнил молодой человек.

— Я объявление дал. В газете. Во всех газетах империи, — было видно, что громила счел свой план просто идеальным, — что если кто-то пожелает построить отношения с благородной волшебницей Региной Штраус, того я самолично распотрошу этого человека. А также всех его ближайших родственников. В тех же газетах, где опубликовали новость о нашей награде!

Ричард глумливо расхохотался.

Год назад Рей и Ричард совершили очередное деяние: нашли утерянную реликвию первого императора, убили богоподобную тварь и присоединили к империи целый остров, который много сотен лет существовал, в полной тайне, в территориальных водах государства. Правда буквально за три дня до этого они совратили богадельню, в которой доживали свои последние дни благородные матроны, бабушки, прабабушки и прапрабабушки доброй половины благородных домов империи. Наказали приятелей по-императорски, но и о награде не забыли. И Рей, и Ричард получили право «черной крови», то есть право уничтожить любой род в империи. Разумеется, помимо императорского. Точнее будет сказать, что это право даровали Салеху, а вот Ричарду позволили убить любого человека, за исключением действующего императора и его прямых потомков.

Как пошутил по этому поводу Ричард: «Заткнули порванный рот куском еще живого мяса». К слову, после той истории медицинские заведения империи обогатились новыми, самыми совершенными и подробными анатомическими пособиями. Эти пособия были изготовлены из плоти Гринривера. Делать их надо было еще и живой плоти. А помимо пособий были анатомические скульптуры, почти полсотни, в дар каждому благородному семейству империи. Император Виктор отличался редкой мстительностью.

Наказание вкупе с наградой в какой-то степени уберегло приятелей от мести со стороны аристократии, но одновременно с тем и осложнило им жизнь. Например, расстроило матримониальные планы Салеха.

— Мистер Салех, ума не приложу, как я подобное пропустил! Вы же выставили себя первостепеннейшим болваном. На всю империю. Это надо же такое придумать. Скажите, вам подсказал кто или это сугубо ваша затея? — Ричард откровенно издевался над приятелем.

— Сам… — Рей насупился, — а чего такого-то я сделал?

— Ой болвааан… Мистер Салех, даже если не учитывать тот факт, что вы, фактически, обозначили право собственности на Штраус, так вы еще и бросили публичный вызов всем идиотам империи! Теперь на мисс Штраус начнется форменная охота, почище чем на Виктора!

— Так я ж это, убью ведь! И всю семью! — Рей, кажется, стал понимать всю глубину той задницы, в которую угодил.

— Мистер Салех, а вас бы подобное остановило? Или, допустим, меня? Думаете в стране не найдется ни единого авантюриста, без семьи, или с оной, но не особо любимой, которые не возжелает себя прославить подобным подвигом? Отбить даму сердца у самого кровожадного ублюдка страны? — и Ричард опять заржал.

— Регина приличная девушка! — Рей Салех аж посинел от дурной крови.

— И раздвинет ноги перед первым же встречным, чтобы показать вам всю глубину ваших заблуждений! А вы еще и заявили об этом на всю! Вообще на всю страну. Мистер Салех, я даже не буду вам мстить за последнюю тренировку, боги мне свидетели, при всем желании я не мог бы вам испортить жизнь качественнее!

— Попрошу протекцию у вдовствующей императрицы, она предлагала, — выдвинул очередную идею бывший лейтенант.

Графеныша снова согнуло.

Ульрих принял компаньонов пару часов спустя, в подземелье, в допросной комнате.

— Ну-с, голуби мои сизокрылые, с чем пожаловали? Смотрю, там все же оказалась ловушка? — старик омыл руки от крови в чане с водой. Вода красилась алым. На нем был палаческий фартук и белая сорочка с рукавами, закатанными до локтей.

— Башню осмотрели. Ловушек не обнаружили. Ни магических, ни механических, ни биологических, — отчитался Ричард.

— А с одеждой что? — первый император с интересом обошел визитеров по кругу.

— Просили Джимми взрывчатку. Не дал, — коротко ответил Рей.

— Это да, этот может, в следующий раз берите с собой сладкое. Единственная радость для этой твари. Вы меня только для доклада искали? Или все же нашли чего-то интересного?

— Я изучил содержимое шкатулки, — Ричард извлек записку из кармана жилетки и протянул Ульриху. Там три свитка и записка. Записку не трогал, но содержимое зарисовал. Язык мне не знаком.

— Грамотно. Как я понимаю, после изучения исследуешь свитки? — старик взял подношение и устлался в мягкое кресло. Кресла изначально в помещении не было, оно просто возникло из воздуха. Но на это внимания никто особого не обратил. Обычное дело.

— Да, — Гринривер кивнул.

Воцарилось молчание, Ульрих внимательно изучал бумагу. В итоге он оторвался от нее.

— Перевод у вас будет к вечеру.

— А что это за язык? — поинтересовался Рей. В свете газовых светильников его лицо отливало синевой и он больше напоминал свежий труп, чем живого человека.

— Древнеимперский. Вернее, его диалект, мне не известный. Это язык государства, которое было на месте империи несколько тысяч лет назад. Оно погибло то ли в катаклизме, то ли в войне. Еще вопросы?

— Да. У меня есть вопросы. Но я не уверен, что вы сочтете их разумными, — Ричард посмотрел собеседнику прямо в глаза, чего всячески избегал до этого момента.

— То есть ты почти уверен, что вызовешь мой гнев, но все равно готов спросить? — Ульрих растянул губы в улыбке. Но его блеклые голубые глаза остались холодными. Улыбка их не коснулась.

— Да, — Ричард кивнул.

— Хорошо, говори, но я ничего не обещаю. В том числе и то, что не стану тебя убивать, — благосклонно ответил первый император.

— Что происходит? Что за идиотская история с женитьбой по любви? Это же чепуха, такого просто не может быть! — Ричард закончил фразу, изрядно повысив голос. Почти кричал. Рей смотрел на приятеля без понимания. Старик — с терпением.

Повисло молчание.

— Виктор Хороший император. Он заслужил подобный дар.

— Чепуха! У нас всех есть долг! Если подобное станет позволено императору, то его примеру последуют все! Это подрывает устои империи! — на последней фразе молодой человек вскочил.

— Сядь! — лязгнул голос первого императора. — Думаю, ты заслужил право знать. В любом случае об этом ты узнаешь так или иначе, почему не поведать вам двоим это сейчас… Думаю, в этом случае вы хотя бы не станете мне мешать. Готовы слушать?

— А можно я это, ну, за дверью постою? Ну, может оно мне не надо? — Рей явно нервничал и нервничал сильно.

Ульрих снова улыбнулся. На этот раз искренне. Он благожелательно кивнул громиле.

— Всегда восхищался вашей интуицией, Рей. Ричард, у тебя талант выбирать себе помощников. Но нет, я принял решение и тайну вы услышите.

Салех обреченно вздохнул и принял позу вежливого внимания. Вид он при этом имел самый несчастный.

— Виктор уже двенадцатый раз занимает трон империи. Под разными именами, — Ульрих достал из воздуха бокал с вином. Пригубил.

— Он тоже бессмертный? — кажется, Гринривер не слишком удивился.

— Не совсем. Его душа привязана к трону на длинном поводке. Иногда он рождается снова и каждый раз у меня есть идеальный император. Лучшая фигура на троне из возможных.

— А он… не помнит прошлые жизни? — уточнил Ричард.

— Помнит. Но не целиком. Обрывками. Эта память приходит в зрелости, после тридцати и не всегда. Да и это не важно нас самом деле. Бессмертие Виктора не слишком похоже на мое или твое, Ричард, твоя душа вообще приколочена к этому миру гвоздями.

— И как это связано с женами? — Салех очень тонко умел чувствовать начальство. И если оное желало слышать вопросы, то Рей их задавал.

— Я хочу, чтобы он имел подобный опыт. Опыт любви. Он верно служит мне, раз за разом. Считайте капризом, — Ульрих снова сделал большой глоток.

— А почему не дать ему влюбиться в молодости? Как минимум, это не будет так странно смотреться! — Ричард был напряжен.

— Увы, любовь делает Виктора… Сентиментальным. Одно из его слабых мест. Очень привязчив. Потому молодость всегда одна и та же. Одна и та же школа. Закалка по строгим канонам. Его боятся, его уважают, его любят. И все это он теряет если отдаст сердце женщине. Отдаст это сердце в молодости, если быть точным. Сейчас я хочу поставить эксперимент.

— А как так получилось, что… ну…

— Ты хочешь спросить, как подобное произошло? — уточнил старик.

Салех кивнул.

— Старые ритуалы, боги на алтарях, что посвящены чему-то большему, чем первые искры пламени творения с именами, много крови, много боли, риск уничтожить душу. Ничего такого с чем бы вы хотели столкнуться, — Ульрих мило улыбнулся.

— А… А вы?

— Старые ритуалы, боги на алтарях, что посвящены чему-то большему, чем первые искры пламени творения с именами, много крови, много боли, риск уничтожить душу. Только в этом случае нож держал я. Хоть и возлежал на алтаре. Ничего такого с чем бы вы хотели столкнуться, — произнес старик все тем же тоном.

— То есть вы не лич? — уточнил Рей.

— Беру свои слова насчет вашего ума обратно. Мистер Салех, вы ощущаете нежить. Вы бились, если не путаю, даже с костяным драконом. Но все равно пребывали в заблуждении, что я немёртвый маг? — старик поднял брови в притворном удивлении.

— Да я это…

— С другой стороны, это лишь говорит о качестве моей легенды.

— Но вы маг! — теперь уже возразил Ричард.

— Ни в коей мере! — заявил первый император. При этом он выпустил пустой бокал и тот растворился в воздухе. А в следующий миг в руках старика появилось спелое желтое яблоко.

— Но как? — покорно, в наигранном удивлении, заявил молодой человек.

— О, поживи с мое — и не таким фокусам научишься. Я человек, самый обычный человек.

Воцарилось молчание.

— Я понял. Вы себя связали с империей! — Салех щелкнул пальцами от полноты чувств. — Пока существует империя, существуете и вы!

— Заткнись болван, сейчас он нас убьет! — Ричард отвесил приятелю звонкий подзатыльник. — Как вы вообще до этого додумались?

— Да, Рей, мне тоже интересно. Помнится, я пару столетий потратил на то, чтобы уничтожить саму память о подобных ритуалах, — а вот теперь в улыбке Ульриха прорезалось нечто змеиное.

— Так это… сказка о добром короле…

Ульрих расхохотался. Смеялся он долго и со вкусом. Он раскачивался в своем кресле, а в уголках глаз даже выступили слезы.

— Нет, Рей, все же я вам возвращаю свой комплимент. Ричард, ты не знаешь, где таких как он разводят? — старик довольно хлопнул себя по колену.

— В штурмовой пехоте, — буркнул Гринривер, — на мясо их там разводят.

— Да, расточительно. Надо будет поискать там себе стажеров. Вы правы, Рей, вы чертовски правы, — Ульрих встал на ноги и хрустнул шеей, — но у меня даже мысли не появилось охотиться за детскими сказками. Подумать только, я добрый король, что так любит страну, что даже смерть отступила перед преданностью его служения! Эта сказка даже не обо мне, она зародилась еще до того, как в основание столицы лег первый камень. Эту сказку я слышал сам, когда был ребенком. А прошло больше трех тысяч лет!

— И что теперь? — угрюмо буркнул громила.

— Что теперь? Теперь вы уйдете отсюда. Сходите пообедать, выпьете бутылку хорошего вина, одну, потом скоротаете время за беседой с кем-то не слишком осведомленным. Или загляните к фрейлинам. А вечером я передам через поверенного вам перевод записки и вы вернётесь к своей работе.

— А клятвы? — удивился Гринривер.

— Никаких клятв, господа, и вообще, отвыкайте от подобного. Я знаю, что клятвы можно обойти, к тому же однажды вы поймете, что истинная преданность в клятвах не нуждается. Все, свободны!

Компаньоны пулей вылетели из комнаты, даже не попрощавшись.

Ричард шел по коридорам с такой скоростью, что Рей едва поспевал за ним.

Выглядел графеныш откровенно погано. Бледный, всклокоченный, лоб покрыт испариной.

Забег по резиденции закончился все в том же парке.

— Ричард, Ричард, да драть тебя через колено, какая муха тебя укусила? — Салех даже успел запыхаться.

— Они все потеряли разум! Мистер Салех, вы не видите? Ульрих сошел с ума! Виктор сошел с ума! Даже этот чёртов одержимый ребёнок тоже сошел с ума! — Ричард ударил кулаком дерево с такой силой, что хрустнули пальцы. Но на эту боль Гринривер никак не отреагировал.

— Так, не мороси, объясни, с чего такие выводы?

Ричард резко повернулся и выставил вперед правую руку. На руке были сломаны все пальцы, но, кажется, молодого человека это нисколько не беспокоило.

— Итак, император Виктор седьмой, жесткий, волевой лидер неожиданно ведет себя как мальчишка и устраивает себе имперские блядки! Раз! — Ричард загибает один сломанный палец. Расщепленная кость режет кожу и на землю падает алая капля. Каким-то чудом палец не разгибается обратно. — Ульрих Кровавый, первый император, потворствует этой блажи, да еще и открывает главные тайны государства нам. Нам! Рей, да вся империя судачит о том, как мы отмстим императору за то, что он с нами сотворил после нашего вояжа по островам! Мы с вами на полном серьезе думаем о том, чтобы этого ублюдка шлепнуть! Он нас унизил, оскорбил, обесславил и все потому, что он поторопился в той ситуации? Рей! Мы служим империи! У любой преданности есть границы и Виктор эту границу перешел! — Ричард загнул средний палец, получилось это с большим трудом, так как место многочисленных переломов наливалось кровью. — Начальник дворцовой службы безопасности игнорирует эту странную башню, тогда как он был обязан эвакуировать к чертовой матери императора и двор куда-то в провинцию! Ричард загибает безымянный палец и задумчиво смотрит на руку. Кажется, до него только сейчас начинает доходить, что он себя изувечил.

— То есть ты хочешь сказать, что вся верхушка государства дружно дала ёбу и ты один это видишь, а все остальные им подыгрывают, то ли из страха, то ли из-за идиотизма, то ли по той причине, что тоже поехали крышей?

— Истинно так! — Ричард кивнул. — Хотя бы вы, мистер Салех, меня понимаете!

— Нет, Ричард, не понимаю. Помнишь, герцога Штормхолла? Там все еще хуже выглядело. Нас тогда просто играли в темную. Я и сейчас так думаю. Мы просто не видим всей картины. А что до откровений Ульриха, так он того, тебя в приемники к себе готовит. Сомневаюсь, что после того, как ты все узнал, у тебя еще остались планы Виктора свергнуть.

— Почему? — изумился молодой человек.

— Ты для этого слишком тщеславен, — громила подошел к приятелю и одним, едва уловимым движением, размозжил ему голову о многострадальное дерево. Серо-кровавая каша потекла по стволу, а глаза вылезли из орбит. Гринривер рухнул на землю, мертвый. Два десятка секунд спустя он встал с земли, живой и здоровый. Рука была цела, лишь рваная одежда обзавелась кровавыми пятнами.

— Что вы имеете в виду? — Ричард потянулся и хрустнул костяшками пальцев.

— Ну, вот сам подумай, сможешь ли ты после такого императора ненавидеть по-прежнему? — увещевал приятеля громила.

— То есть вы хотите мне сказать, что после подобной истории вы его простили? — он удивился, сильно. На компаньона Ричард смотрел так, словно у него только что выросли рога.

— Ну почему же простил то сразу? — громила отвел глаза. — Но вот мстить ему я пока что не буду. Я не ставлю свои обиды выше интересов империи. А Ульрих так и сказал, Виктор лучший император из возможных. А я, между прочим, за империю жизнью рисковал. Ноги лишился. А обида… Что обида, сочтемся, но, когда это не поставит империю под удар. Империя превыше всего! К тому же, перед нами принесли извинения и доверие оказали. — Закончил Салех совсем уже тихо.

— Так, ладно, я понял. Вы тоже, как сами изволили точно описать ситуацию, «дали ёбу», удивительно образное выражение! Пойдемте, Рей, пойдемте. Мне решительно надо выпить. И не вина, лучше коньяк. Бутылки я думаю хватит!

— Ричард, это, а может не надо, мы вроде как на службе.

— Мистер Салех, еще одна попытка меня учить жизни и бутылок станет две!

— Так ты ж это, напьешься и начнешь буянить! Опять скандал, жертвы, штрафы… — тоскливо закончил Рей.

— А вот это уже не мои проблемы, а ваши, сугубо ваши!

— Но почему?

— Потому что у вас контракт, Рей, извольте ему следовать? — Гринривер упрямо дернул подбородком. Золотые волосы сверкнули на солнце.

Ответом был еще один тяжелый вздох.

День едва перевалил за половину, столицу укутывала жара.

Глава 3

— Дядя, тебе чего надо было? Мы от Виго! — Рей открыл дверь квартиры и уставился на делегацию в парадной. Мальчишки, толпой, десять штук. Грязные, подвижные, в ветхой одежке не по размеру. Типичные беспризорники.

К слову, мальцы переругивались на восьми разных языках, и ревниво смотрели друг на друга, будто вокруг них были не соратники и помощники, а самые что ни на есть конкуренты.

Рей все эти нюансы увидел практически стразу, но комментировать не стал. При виде сразу десятка малолетних шпионов у громилы заболела голова. Потому он коротко выдал задание и серебряную монету самому говорливому и поспешно захлопнул дверь арендованной квартиры.

— Можно было и не платить. Как будто у них своих денег нет… — Рей ворчал, его такое внимание к собственной персоне изрядно бесило.

Ричард отвлекся от газеты и взглянул на приятеля поверх дужки очков.

— Вас что-то смущает? — поинтересовался Гринривер.

— Да так… к нам приставили наружное наблюдение. В виде личных порученцев, пацанва та… Короче там все шпиёны, квалицированные, ростом мелкие, на вид дети детьми, а глаза взрослые у всех. Они нам наверно в дедушки годятся… — громила махнул рукой и уселся обратно в кресло.

— Мистер Салех, расслабьтесь, когда это вы стали переживать по подобной ерунде? Уверен, что благодаря такой опеке все потребное у нас будет уже к утру! — Ричард на приятеля смотрел не без иронии. Его реакция громилы забавляла.

Ричард как в воду глядел, все оборудование прибыло в восемь утра, сразу после того постояльцы проснулись и оделись. Но при этом не успели выйти в сторону ближайшего кафетерия.

— Бесит меня это все, неимоверно! Ты представляешь, ведь момент специально подгадали! У них тут что, артефакты следящие? — Рей с подозрением оглядел комнату.

— Мистер Салех, эти люди всего лишь хотят вам обеспечить максимальный комфорт. Привыкайте, вы уже свой среди аристократов, а для нас подобный уровень комфорта — нечто привычное, само-собой разумеющееся! — Ричард неспешно курил у окна.

— Ага, а в горшок они мне тоже заглядывать будут? — Рей еще какое-то время вертел головой, а потом, от огорчения, едва не плюнул. Но в последний момент сдержался. Но головой, по инерции, кивнул.

Ричард хмыкнул.

— Вы удивитесь, но да. У нас семейный врач каждый день осматривал содержимое ночных горшков. Это называется «следить за здоровьем». Мистер Салех, пожалуйста, еще раз так вот лицо скорчите и так замрите, я за фотоаппаратом сбегаю…

В целом, за весь день ничего интересного не случилось. В башне Рей сколотил дощатый стол, который потом застелили белоснежной скатертью (других в резиденции не оказалось). Потом Ричард вскрывал свитки с ритуалами и поочередно снимал фотокопии. Салех в это время скучал на улице в компании фляги коньяка и утренней газеты.

Фотографии проявили там же, в резиденции. Там, в подвалах, нашлась целая проявочная лаборатория. Многие члены монаршей семьи увлекались фотоделом. Снимки легки на стол Ульриху, а ночевать компаньоны отправились, по настоянию Салеха, в бордель. Там, с его слов, за ними хоть не так в открытую следили.

Очередное утро Рей и Ричард встретили за чашкой крепчайшего кофе с коньяком. Ричард с аппетитом поглощал завтрак: яичница с острыми колбасками, печеная фасоль и крохотные бутерброды с печеным чесноком и запечённой свининой.

А вот Салех аппетита к еде не проявлял. Он со злобой тыкал ножом в печеную курицу и скрипел зубами.

— Мистер Салех, пожалуйста, покиньте стол, у меня от вашей кислой рожи молоко киснет! — не выдержал Ричард. — И вообще, какая муха вас укусила?

— Да вестовые! Ты представляешь, и в борделе следят! И вообще не неси чепуху, у тебя нет молока! — Рей дернул щекой, а потом неожиданно запихнул в рот сразу изрядный кусок мяса. Захрустели кости.

— Именно по этой причине я и не заказал сливки. А по поводу слежки… ну и что? Я вообще нахожу это несколько пикантным. Вы понимаете, постороннему человеку важно, когда я кончу! — Ричард пододвинул к себе чашку со свежей клубникой.

— Во-во! Одни сплошные извращенцы вокруг! Вот утром мне эта, Лючия, или Люсия, не важно короче, делает этот, голодный поцелуй, ну, который нижний. Так вот, постучали ровно в тот момент, когда я эту голодную дамочку накормил! Я уж дверь распахнул и говорю, мил человек, не мешай, не до тебя сейчас. Ну, вестовому, который. Так представляешь, еще трижды стучал в дверь и только после того, как я значит все, значит это, завершал! Ровно сорок секунд спустя! Я на хронометре засекал! — Рей с чувством хлопнул ладонью по столу. Посуда жалобно звякнула.

— Да ладно, право вам, относитесь к вопросу спокойнее, — отмахнулся от громилы Ричард, — вы мне вот что лучше скажите, что о ситуации думаете? Когда от нас отстанут?

— От нас, Ричард, отстанут только в одном случае: если эта катавасия с женитьбой утихнет, — Рей покрутил вилкой в воздухе, видимо, указуя на ту самую «катавасию».

— «Если?» Мистер Салех, обычно вы не столь… мрачно настроены, — Ричард утер губы салфеткой. — К тому же, ну что нам могут поручить?

— Меня, Ричард, признаться, больше волнует во что это задание в итоге превратится. Я вижу просто море возможностей! — Рей оторвал кусок еще горячей булки.

— Например? — Ричард взял в руки чашку чая.

— Например, пройдет ритуал и ты займешь место этой девицы, в хрустальном гробу! — Рей озвучил мысль с самым спокойным лицом.

Ричард подавился горячим чаем.

— Мистер Салех, как вам такое вообще в голову пришло? Что, ну что в этой истории вас могло заставить так думать? — Гринривер решительно отодвинул от себя напитки.

— Хорошо, допустим, только допустим, что я бы озвучил тебе тот милый факт, что мы с тобой сожжем Римтаун, а нас потом за это наградят? Или вот например, что мы в качестве нашего первого практического задания организуем успешное покушение на императора? Или как бы ты оценил нашу дипломатическую миссию? Нами, кстати, до сих пор соседей пугают. А, да, ведь всего-то за девочкой присмотрели! В итоге полстолицы в минус. Регион к империи присоединен и даже от древнего проклятия очищен, так сказать, под ноль. А еще ты внезапно обручился. Наглухо! А в прошлом годы мы всего лишь поехали на море, ну там, чтобы отдохнуть и саму матушку императрицу…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хватит, я и без вас помню ту историю. Не надо мне ее рассказывать при каждом удобном случае! — Ричард злобно рыкнул на собеседника. — Хорошо! Допустим, вы правы и с нами ничего хорошего не случится. Но почему именно этот вариант пришел вам в голову?

— Да ну тебя, балаболка! — Рей шумно фыркнул и с ненавистью ткнул вилкой в останки завтрака.

День обещал быть жарким.

Ульриха приятели застали в самом прекрасном расположении духа. Он принял их не в подвале! В небольшой гостиной на южной стороне дворца было предельно уютно. Мягкие кресла, ненавязчивый запах сандала, кроны деревьев за окном.

— Значит так… — старик сделал глоток вина. Собеседникам, кстати, не предложил. — Ритуалы действительно делают, что заявлено. Они оживляют узницу замка. Кстати, предельно интересный способ сохранения жизни! Второй ритуал переносит знания. Третий — открывает тайник, который, судя по ритуалу, в нашем мире не существует. Так что найти его заранее не представляется возможным.

— И где вы видите опасность? — Рей тут же въехал «в тему».

— Первая и вторая часть ритуала относительно безопасны. Сюрпризы могут найтись только в мажеском кармане, или, как сейчас это принято называть, свернутом пространстве, — Ульрих вдохнул аромат вина.

— А может ну его, на кой это преданное сдалось? — снова заговорил Салех.

— Я рассуждал подобным образом. Но у меня есть способ, который позволяет сделать подобный ритуал практически безопасным. Только его подготовка займет почти три месяца. Но торопиться мне некуда. Что по вам… — старик упер пальцы в подбородок. — А, точно, вы же у нас официальные паладины! Это многое упрощает.

Рей и Ричард напряженно переглянулись.

— Значит, слушай мою команду. Ваша задача пойти к его святейшеству… Как его зовут сами уточните. Значит, отправляетесь к его святейшеству и докладываете следующее: император лично просит оказать ему услугу и санкционировать проведение жертвоприношения для вызволения принцессы. Вам возражать не будут. А если все же возразят… ну там сами решайте, вы умеете.

— Это вы о чем? — уточнил Ричард.

— Смените епископа, смените ему веру или пол, вселите в него архидемона, дайте ему по голове… Импровизируйте, я разрешаю. Но особо упор делайте на то, что жертвоприношениеслужит не губительным силам, а исключительно заради спасения девицы благородных кровей!

— И на кой черт это вам вообще нужно? — уточнил Рей.

— Политика, молодые люди, чистой воды политика. Если Виктор хочет девушку трехтысячелетней выдержки, я возражать не буду. Кто-то предпочитает вино постарше, а кто-то — женщин. Но обязательно скажу ему что вы, Ричард, на него отвратительно повлияли! — Ричард аж побледнел от подобной безобидной фразы. — Боитесь? Боитесь. Это хорошо. Так вот, мне надо чтобы эту дамочку признали все.

— Это не слишком разумно… — Ричард хотел сказать грубее, но удержал язык за зубами.

— Виктор питает страсть к редкостям, — старик пожал плечами, — тут я его понять могу. Такая жена… Это не то, что можно купить, завоевать или создать.

— А вдруг она… — хотел возразить Салех.

— Тупа? Стервозна? Безумна? Не вижу ни единой проблемы. У моих потомков более чем богатый опыт в обуздании кого угодно. Женщине важна внешность и здоровье, без всего остального прекрасно можно обойтись, — старик растянул губы в холодной улыбке. — Идите, джентльмены, идите!

Кафедральный собор светлых богов тонул в облаках. Ну, так могло показаться в пасмурный день. Сейчас шпили белых башен просто устремлялись куда-то вверх и там царапали небосвод. Он располагался на востоке и вокруг собора давным-давно вырос целый квартал, который так и назывался, «Соборный». Элитный район, между прочим.

— Мистер Салех, я вас, наверно, попрошу выполнить эту миссию в одиночку! — Ричард нерешительно топтался у входа в собор.

— Да? Почему? Что ты успел натворить? — Рей с подозрением уставился на приятеля.

— Так это… Давно было… Еще в мой первый год нашего знакомства, — Ричард сокрушенно качал головой. — Я когда из дворца ноги делал, меня попросили как раз кафедральный собор, того… осветить. Я старался, честно… Мы сюда все окрестные бордели согнали! А это все монахи организовывали. Видимо тяжелый был им удар по психике. И я не думаю, что про меня здесь уже забыли. Я не верю, что такое можно забыть в принципе!

— Нууу… — задумчиво протянул Рей и расхохотался. — Я боюсь, таких паладинов у светлой церкви еще не было! То есть тебя, Ричарда светоносного, великого победителя адских легионов, которым подавился целый архидемон, который этому архидемону дал…

— ЧТО? — взревел Ричард.

— Пизды дал. Ты чего такой взвинченный? — громила поковырялся в ухе.

— Мистер Салех, хватит меня доводить! Я не могу считать это дружественным жестом! — Гринривер аж топнул ногой от возмущения.

— Ричард, успокойся, ты чего орешь? И вообще, твое графейшество, ты чего городишь? Где я тебе в кашу насрал?

Ричард несколько раз шумно выдохнул и решил смириться. Любой дальнейший шаг будет признанием очевидного. Точнее, всем станет очевидно, что Ричард не дружит со своей головой. Он решил смириться с этим, как с неизбежным злом.

К тому же Рей, напротив, не смеялся на Гринривером, а был весьма встревожен.

— Ладно, пес с вами! В конце концов, если у кого-то со мной отвратительные отношения, то это уже не мои проблемы. В принципе! Идемте, мистер Салех, полюбуемся остановкой, в прошлый раз она была объята пламенем.

Представляться компаньонам не пришлось. Почти у самого входа их встретил служка в простой белой мантии. Тихом голосом он попросил следовать за собой, поклонился и увлек компаньонов вглубь храма. В одном из дальних закутков их ждал сам епископ. Клерикал был облачен в бело-красные мантии, которые флагами свисали с кирасы епископа.

— Значит вы, мне лично, передаете личную просьбу императора Виктора седьмого. В ситуацию войти, и если скверны в деянии нет никакой, то благословить его. Жертвоприношение. На пять сотен душ! — скрипучий голос звенел от возмущения.

— Да, иногда трудные времена требуют трудных решений и стоит ли жизнь одной благородной девушки жизни пяти сотен пропащих людей? Катаржан, душегубов, сектантов, насильников… — Ричард вскинул брови.

— Ах вот так значит, мы играем в благородство? — епископ огладил седые вислые усы. — Ах, ну если так изволите? Ручаетесь честью своей, паладин Ричард, что его величество не задумывает с этим ритуалом какую игру высшего света или очередную интригу? Ему действительно надо просто оживить девушку?

— Ему любопытно. И не только ему.

— А кому еще? Есть кто-то, кто за императора решения принимает? — вцепился, как клещами, епископ. Звали его, кстати, Яковом.

— Ээээ… — протянул Салех, ну, это, ближний круг, все такое…

— А, то есть этот старикашка, который вроде как первый император? Наслышан, наслышан. Императорский род хранит какая-то нечисть, господи помилуй, ужас-то какой! — закончил совсем уж крамольную мысль епископ. — Ладно, так и быть, я исполню вашу просьбу. Я не самоубийца, чтоб отказывать своему императору, когда он лично просит, и не преступить закон, а сделать свое любимое дело. Выясню правду! И прослежу чтобы зла не было. Сейчас я удаляюсь, слуга вынесет вам письмо. Его отдадите. Не понимаю только одного, какой смысл был начинать наше общение с угроз?

— Каких угроз? — возмутился бывший лейтенант, его лысина воинственно блестела в свете свечей.

— Джентльмены, вы и есть угроза! Вы же своего даже от дважды мертвого добьетесь. Я о вас премного наслышан. Светлые паладины, драть вас колокольней через коромысло. Надеюсь, в следующий раз мы с вами увидимся на вашей канонизации! Господи, как я буду счастлив!

— Спасибо, отче, мы будем стараться! — вежливо ответил Рей и потащил Ричарда за собой на улицу. В храме не то чтобы было легко дышать. Особенно в такую погоду. Кажется, Ричард с трудом сдерживал себя от желания показать епископу язык.

— Не люблю я официальные церковные власти! — заявил Салех, когда епископ удалился.

— А вы-то чего их не любите? — удивился Гринривер. Ладно я-то…

— Да смотрят они так, знаешь, не особо добро…

— Его преосвященство просит передать письмо лично в руки своего начальника и требует, чтобы вы оставались при нем до того момента, как он закончит читать письмо, — сухо и безэмоционально произнес всю эту фразу служка.

— Видимо, желает сразу получить ответ? — уточнил громила. Служка молча развернулся на пятках и удалился. Конверт остался в руках Рея.

В очередной раз пересекая столицу из конца в конец, Салех дремал, а Ричард сидел и думал. Его абсолютно не устраивала полнейшая нелогичность происходящего.

Минуло долгих три года, пока наконец Ричард не научился много думать. Это избавило его от львиной доли травм и побоев. Если Гринривер поступал и рассуждал разумно, то Салех всегда отступал с очередным изуверским способом обучения. Тем самым Гринривер опроверг тезис о том, что сложному адаптивному поведению невозможно научить с помощью побоев. Было ли дело в уникальных педагогических способностях бывшего лейтенанта или же это Ричард такой уникальный. Ну, или как бы по этому поводу сказал Салех: «Слишком тупой, чтобы понять с первого раза, но слишком бессмертный, чтобы у него был хоть один шанс избежать понимания».

Короче, Гринривер сидел и в очередной раз смотрел вокруг и чувствовал, что он что-то важное упускает. Или, как вариант, все вокруг действительно сошли с ума.

Ульрих одобрительным кивком встретил новость о том, что епископ Ритуал благословит, взял письмо и тут же его вскрыл. Начал читать. Закаменел лицом.

Ричард и Рей обреченно переглянулись.

— Так, минутку… — Ульрих устало потер глаза. Давайте я прочитаю это вслух, а вы скажите, что вы услышали. А то мне как-то не верится.

Приятели завороженно кивнули.

Ульрих прочистил горло и начал декламировать:

…выражая глубокую озабоченность сложившейся ситуацией и надеясь на подобное, ответственное отношение и со стороны всех участников данного ритуала, прошу вас, всеми силами и средствами обеспечить:

Первое: гуманное и милосердное прерывание жизней обреченных.

Второе: возможность покаяния обреченных.

Третье: возможность каждому исполнить его последнюю волю (в рамках разумного).

Четвертое: проследить самым тщательным образом, дабы души убиваемые миновала участь погрузиться во чрево демоническое.

Для обеспечения надзора и соблюдения настоятельных рекомендаций светлого храма, а также для безболезненного умерщвления обреченных, их духовного окормления и покаяния, с заботы высылаем вам двух самых преданных, самых светлых, самых милосердных и добрых воинов света, подателей сего.

Располагайте ими с полным своим уразумением!

— Джентльмены, я понимаю, что где-то это даже не совсем мое дело. Но выглядит все так, словно вас только что феерически поимели. Я вам так скажу, выстраивать отношения с начальством это вот не ваше. Совсем не ваше.

Особенно мило это заявление прозвучало в виду того, что именно Ульрих и был непосредственным начальником Рея и Ричарда, даже выше императора.

— Да, Ричард, должен признать, тебя в этом храме пооомнят. Хорошо помнят. Я бы даже сказал любят! — Салеха абсолютно не веселила ситуация, но не подколоть приятеля он просто не мог.

Глава 4

— Да, Ричард, должен признать, тебя в этом храме пооомнят. Хорошо помнят. Я бы даже сказал любят! — Салеха абсолютно не веселила ситуация, но не подколоть приятеля просто он не мог.

— Подобной херней я еще не занимался! — Салех имел вид самый несчастный.

— И что вас смущает, Рей? Как будто вы не убивали раньше! — Ричард же, наоборот, выглядел предельно спокойным и собранным.

— Я не палач! — тяжело вздохнул громила.

— Ага, а кольцо на вашем, как и на моем пальце, говорит об обратном. Палач и еще какой. Хоть частную практику открывай, — Гринривер поднял руку на уровень лица и стал разглядывать безымянный палец. Через десяток секунд на нем появилось кольцо… Точнее, кольцом эта вещь была года три назад. Сейчас палец Ричарда закрывало нечто, больше похожее на латный доспех, чем на кольцо. Острейший коготь, словно капюшон, укрывал две последних фаланги пальца, а заточка в нем шла как по внутренней стороне когтя, так и по внешней. Ричард, кстати, любил в кабацких драках орудовать артефактом. Только на эти мероприятия Ричард старался выбираться без приятеля. За коготь приятель бил. Как правило, стулом, как правило, по голове.

Кольца им даровал Демон темных снов. Как они вообще с подобной тварью заключили сделку? На самом деле в демона переродился их учитель, старик, с которым молодых людей связывало ровно два эпизода: они успели ему нахамить и дать ученическую клятву. И клятву не по своей воле, а чтобы завладеть ценным имуществом. А на следующую ночь к ним пришел старый Роберт, который и объяснил компаньонам сходу, почему в этой жизни стоит уважать старость и проявлять вежливость. Ну и заодно раскрыл глаза друзей на тот факт, что для каждой тяжелой гири есть своя глубокая лужа…

Правда, Ричард, что отличался просто нечеловеческой злопамятностью, все же нашел способ учителю своему отмстить. Так что последний раунд был за Гринривером, но не стоит забывать тот факт, что злопамятностью обладает в этой истории не один Гринривер.

Кстати, эта дуэль продолжается уже три года. Кто знает, насколько бы меньше разрушений учинили эти двое, если бы не развили в себе злобность непрерывной многолетней тренировкой друг об друга?

И вот сейчас Салех грустил.

— Ну ладно одного, ну двух, ну десяток! — громила тяжело переживал ситуацию. — Но пять сотен, пять!

— То есть вас смущает только количество? Слишком тяжелая физическая нагрузка? Требуете себе два перерыва на обед и право четыре раза сходить в туалет? Профсоюз будем организовывать? — теперь уже откровенно глумился Ричард.

— Бешеных псов в своре умертвляет вожак. Не забывай, где я служил! — Салех бросил на приятеля взгляд, полный злобы.

— Оу, нет, разумеется, я предполагал за вами нечто подобное, но чтобы в таком виде… Вы внутренний ликвидатор? — Ричард в притворном ужасе вскинул руки. — Впрочем, должен признать, я нисколько не удивлен.

— Когда человека убиваешь, надо все же его уважить, если он не совсем уж ублюдок какой. Цигарку там свернуть, винца дать. Пару слов передать знакомым или родным, разумеется, после того как контрразведка это одобрит. Кого в драке убивал, тех да, а если вот умирает человек, ну ты хоть ему не говни напоследок! Пусть уйдет без лишнего дерьма! — глухо проговорил Рей.

Ричард начал хохотать. Заливисто. Красиво и до крайности глумливо.

— Мистер Салех, меня сейчас от вас стошнит! Вы омерзительны, вы чудовище во всех мирах! — Ричарда снова согнуло смехом. — Надо же, добрый и заботливый палач! Это же страшно, страшно до икоты! Это убивает всяческую волю! Это хуже сострадания! Хуже бессильных слез подельников, что взирают из толпы на твою смерть! Добрый ласковый палач, который еще волосы в сторону отведет, чтобы их не защемило!

Рей Салех угрюмо молчал. Нет, определенно, это была предельно странная дружба.

Имперское управление надзора и наказания поражало воображение: огромное здание, фасады которого украшали всевозможные башни, башенки, колонны и барельефы, от крохотных, с ладонь размером, до многометровых полотен.

Всем этим приятели полюбовались издали, путь их вел в городское управление надзором и наказанием, обычный особняк высотой в три этажа. Здание попроще, но и вопросы тут решали вполне земные.

— Хм… Значит выдать вам пять сотен молодчиков, приговоренных к казни? Убийц, насильников, фальшивомонетчиков, разбойников, — полковник полиции, мужчина возрастом под сорок, с небольшими щетинистыми усами и круглым лицом, скосил взгляд на записку, которую держал в руках, — растлителей, конокрадов, нелегальных простецов демонологов?

— Ага, только это… — вставил слово Рей, он волновался и периодически пощипывал себя за нос. — Можно без растлителей и насильников, не люблю я их особо!

— Хорошо, насильников и растлителей исключим, если того желаете! — улыбка полковника имела абсолютно издевательский вид. Мужчина пребывал в полнейшей уверенности, что над ним издеваются. — В любом случае, джентльмены, где я вам столько их возьму?

— А сколько есть? — уточнил Ричард.

— Полсотни едва ли наберется! Вы думаете, у меня одни такие? Храмы темных богов, гильдия алхимиков, химерологи, демонологи, государевы люди постоянно заказывают себе народ, надо им оружие испытывать какое! У меня народ рыщет непрестанно, у меня в центральных районах девственница с мешком золота может пройти эти районы из конца в конец! Преступность падает! Ну и где я сейчас вам возьму еще четыре сотни смертников? Нет, если хотите, можете заняться подлогом, мешать не стану!

Ну, в целом, застенки императорской полиции — это не те места, в которых вы бы мечтали оказаться.

— А военнопленные? Их всегда много! — подал идею Рей.

— А вы, молодые люди, из какой глуши к нам вылезли? — полковник презрительно уставился на бывшего лейтенанта. — Недозволительно нынче военнопленных в ритуалах использовать, особливо в приграничных конфликтах.

— То есть это как недозволительно? Это кто ж такую глупость сотворил, на кой ляд тогда эти пленные вообще нужны? Кашу задарма жрать? — удивился Рей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А вот это все по нынешним временам крамола, самая натуральная. Приказ его величества? Мы нынче конвенцию подписали, Брахель, прости господи, мудскую! И эта брахель, — мужчина шумно перевел дыхание, — мудская конвенция говорит прямо: нельзя военнопленных на алтари. Иначе велико желание все население провинции захваченной военнопленными объявить и усилить серьёзно свою армию. От этого земли пустеют! У нас и так дефицит колонистов, а из-за катаклизмов отдельные провинции так вообще… дичают. Добро пожаловать в дивный новый мир, джентльмены. Мы теперь оказывается ценим человеческую жизнь! Радость-то какая! — полковник скорчил такую гримасу, что Рей уже собрался было вытаскивать свой походный набор самых дорогих лечебных амулетов. Но к счастью, мужчина сразу сдулся и устало махнул рукой. — Если чего задумаете, сообщите. Я не знаю, чем могу вам помочь.

Компаньоны вышли на улицу и в едином жесте подняли головы и понюхали воздух. Пахло выпечкой.

— Ричард, а мы куда-то торопимся? — через какое-то время уточнил громила. Он следовал за Гринривером, который следовал за своим носом, в отношении еды как бы не более чувствительным, чем у Салеха (а тот был мутантом).

— Вообще нет. Сроков нам никаких не поставили, — Ричард, щуря глаз, вертел головой в поисках булочной.

— Тогда может это… выпишем каторжан из провинции? По империи всяко наберется убивцев. Недели за две или три их доставят.

— Думаю, так и сделаем, — Ричард склонил голову и зашел в дверь ресторации. Звякнул колокольчик.

Приятели оказались в темном помещении ресторана. Стены были задекорированы в темно-бордовых тонах, два газовых рожка за абажурными лампами давали тусклый свет.

Официантов в помещении не оказалось и приятелей кинулся обслуживать, видимо, сам владелец, высокий бледный мужчина с длинными черными волосами, которые он непрестанно откидывал назад.

— Я чувствую по запаху, вы что-то печете? — обратился к владельцу Ричард.

— Да, благородный сэр, я как раз достал из печи пирожки. С мясом и с капустой.

— Тогда нам по десятку с мясом и по пять с капустой. И чайник чая, с лимоном и сахаром, — Ричард сделал заказ и отправился за стол.

За разговорами прошло минут десять и на столе появилось два блюда пирожков, пузатый чан с кипятком, под которым тлели угли, и заварник с чаем.

— Хм… Знакомое, что-то очень знакомое, — Рей жевал пирожок с очень задумчивым лицом.

— О, мистер Салех, меня пугают подобные восклицания в вашем исполнении. Что же может быть вам знакомо, но не знакомое мне? Крысятина?

— Не, крысятина в зубах вязнет, там волокна длинные и прочные, как не вари, — покачал головой Салех.

— Хм… Собачатина? — сделал еще одно предположение Ричард.

— Не… Хотя чем-то похоже. Это не конина, не козлятина и не дикая птица. Ворону я бы точно различил… — Рей отметал версии, одну за одной.

— Так… что же я еще не ел… Человечина?

— Хм… А похоже. Погоди… — громила повозил мясо по языку. — Да, слушай, человечина. Натуральная. Как раз горчинка характерная. Но почти не чувствуется, хорошо приготовили!

На протяжении следующих десяти минут можно было различить разве что плохо скрытое чавканье.

Приятели откинулись на диванах.

— Уф… Мистер Салех, но мы же с вами светлые паладины! Нам же надо с этим что-то делать? — задумчиво протянул Гринривер.

— Да, надо… ты это, посиди пока. Я сам все!

Рей поднялся из-за стола.

— Молодой человек, можно вас? — хозяин встал из-за прилавка. — Ага, это, нам два самых больших кулька ваших пирожков, — Рей бросил монету на прилавок.

И только когда на стол легли пакеты с выпечкой, громила молча врезал владельцу ресторана между глаз и аккуратно уложил того на пол.

Ричард со вздохом сожаления вышел на улицу и сломал в руках пару деревяшек. Не то, чтобы Гринривер был сильно порядочным человеком, даже наоборот. Полицейские амулеты ему позволяли заходить в дома людей и безнаказанно их истязать. У Гринривера была привычка бить газетчиков. А вот сейчас амулеты пригодились по прямому назначению.

Буквально пять минут спустя у дома были констебли.

Рей предъявил полицейские мандаты (он их тоже таскал с собой на тот случай, когда репутации было недостаточно).

Полицейские ворвались на кухню с оружием наперевес. Стрельбы не случилось, но пара констеблей вывались обратно и опорожнили желудки.

В кухне на крюках висел десяток человеческих тел. Молодые мужчины и женщины, обескровленные. У всех одинаковые следы на шее. Салех заглянул на кухню и похлопал по корпусу огромную шнековую мясорубку. В ней, видимо, тела и перемалывали, вместе с мелкими костями.

— Вот, Ричард, представляешь, и это прям под самым носом департамента. Прям рядышком.

— Да, хотел бы я снова услышать пассаж полковника по поводу того, что столица безопасна! — Ричард хохотнул.

Офицер, невысокий, плотно сбитый мужчина с простецкими чертами лица, с неприязнью разглядывал приятелей.

— Джентльмены, я вас всячески благодарю за содействие, но не могли бы вы свалить обратно в ту бездну, которая вас исторгла? Или хотя бы с места преступления?

— А в чем причина вашего отношения? Мы вам мешаем? — окрысился графеныш.

— Ничуть! Вы мне личный состав пугаете своими пирогами. Все прекрасно понимают, где вы их купили! Там в печи еще пару штук осталось, почти горячие, как и ваши. Так что, джентльмены, свалили нахер с участка, пока я вас не арестовал за публичное осквернение трупов!

На это приятели возражать уже не стали и молча покинули ресторан.

— Знаешь, Ричард, а давай объявление в газету дадим? Ну, что нам нужны те, кто добровольно умрут, — задумчиво протянул Салех.

— Зачем? — Ричард поднял брови, демонстрируя свое любопытство.

— А вдруг нам повезет и наберется остаточно психов? — мечтательно протянул Салех.

— Не больше десятка, — покачал головой Ричард. Те, кто мог бы на такое согласиться, скорее всего уже нашли какой-нибудь не слишком сложный способ себя убить. Остальных не так чтобы много будет.

— А если им вознаграждение предложить? Ну, там выплаты родственникам разовые. И грехов прощение? Может клюнут?

— Мистер Салех, откуда в вас столько этого мерзкого служебного рвения? Или вам так не терпится убить полтысячи душ? — Ричард пристально оглядел приятеля.

Кстати, тот момент, где Рей Салех по какой-то причине решил, что убивать пленников придется ему лично, мы упустили. Упустил его и Ричард, но это не помешало ему горячо поддержать заблуждение приятеля.

— Я хочу как можно скорее с этим разобраться, я может кушать буду плохо от мысли, что мне придется столько людей убить, без сопротивления с их стороны! Так что давай дадим объявление!

— Хорошо, хорошо, мистер Салех, дадим объявление. Как минимум, это будет забавно.

— А пойдем мы… — Рей даже замер и поскреб затылок под шляпой.

— К Илае! — закончили компаньоны фразу хором. И голоса эти были полны предвкушения.

Илая Эджин работал выпускающим редактором в разделе светской хроники и международных новостей. Выглядел он примерно на тридцать лет, лысоватый, субтильный. Правда рядовой внешность репортера назвал бы разве что слепой. Например, на месте левого глаза у него торчал огромный кусок самородного золота. А еще мужчина очень плавно двигался, словно у него не было костей. Он не двигал глазом в глазнице. И когда он хотел взглянуть на собеседника, то поворачивался к нему всем телом. А еще он не моргал, вообще.

— Давно не виделись, джентльмены. Не думал, что увижу вас живыми! — Эджин раскрыл руки в стороны, словно намереваясь обнять.

— Мы опытные, Илая, мы очень опытные. Нас просто так не возьмешь, ты же знаешь! — приятели, напротив, настороженного глядели на собеседника.

— Вы два кретина и долбоеба и сейчас я вижу это совершенно отчетливо. То, как вы в своих историях каким-то образом выживаете, для меня до сих пор остается тайной, — в голосе старого приятеля звучала лишь приязнь и доброе отношение.

— Вот, надо было его еще тогда шлепнуть, в джунглях. А то вырастили, понимаешь, на свою голову. Ричард, он нам хамит. Представляешь? И не боится! — Рей хлопнул Илаю по предплечью, а потом обнял.

— Это я понял еще тогда, когда он книгу опубликовал. Это же надо было такое выдумать: честно осветить ту историю! — Ричард искренне пожал руку бывшего товарища по походу…

— Мы же там сущие звери, добра столько сотворили, так заботились о бедных аборигенах, искренне полюбили, точнее сделали вид, что полюбили! А в итоге утопили! Ричард Гринривер даже для этого речь специальную сочинил! Эджин! Тебе голову местным тусклым солнцем напекло? А вдруг мы сочтем это оскорблением? — недоумевал Ричард, принимая у официанта бутылку.

— Вы взяли деньги, — пожал плечами репортер. Встреча состоялась в одной из рестораций в центре города. За окном катили паровики и плыли облака угольного дыма. Никакая магия воздуха не справлялась с угольной гарью.

— Мы поторопились! — фыркнул Ричард.

— Но взяли вторую часть денег, — в тон ему ответил репортер.

— Это было проще, чем убивать всех, кто прочел книгу, — ответил Рей.

— Ну вот видите, мы все неплохо заработали.

— Кстати, Илая, хоть вы поведайте нам эту безумную историю, каким образом газета опубликовала то странное «народное» письмо? Это же форменное безумие! Главные редактор потерял разум и таким экзотическим способом решил свести счеты с жизнью?

— Можно сказать и так. Редактор не проверил документ перед печатью и несколько поспешно его завизировал. Но когда пришли следователи, то они сделали простой вывод: ситуация относится к тем, когда имеет место фатуум, несчастный случай. На беднягу нашло умопомрачение, он так испугался моего визита, что поставил подпись. А потом я его сожрал. И он за пару дней умер, растворился у меня в желудочном соке, заживо, — с этими словами репортер закашлял и исторг из горла небольшую косточку, фалангу пальца. Она со звяканьем легла на чистую тарелку.

Рей и Ричард недоуменно переглянулись.

— То есть ты пришел в кабинет главного редактора…

— Да, чтобы его сожрать, — после той истории в джунглях Илая человека напоминал только внешне. — Он слишком долго меня доставал, а недавно так и вообще продал меня одному из моих… недоброжелателей. К счастью, убить меня теперь намного сложнее. Ситуация меня огорчила и…

— Так, минутку, ты пришел убивать своего редактора, он с испугу подписал журнал в сдачу к печати, а ты его потом сожрал? — перебил репортера Гринривер.

— Да, и бумаги отнес. Я тоже не читал, что в том выпуске.

— И почему вас не арестовали? Это, выходит, вы в истории и виноваты.

— Я солгал следователям, точнее не соврал, просто пересказал события в нужном мне порядке, а все неверные выводы они сделали сами. Они пребывают в уверенности, будто я узнал, что направил в редакцию редактор, после чего у меня случилось помрачение ума и я сожрал беднягу, из верноподданических чувств. Как меня обидела некомпетентность руководства. Кстати, поздравьте меня с повышением! Новое руководство газеты решило, что на своем новом месте я никого есть не стану.

— Да, Ричард, не одни мы умеем в жизни устраиваться, — Рей восхищенно покачал головой.

— А в саму колонку новость пропустили два прогрессивных идиота, решили манифест сделать внутри издательства, заявить, скажем так, о себе руководству. Два дня как повесили, — закончил историю Эджин.

— Ладно, хоть одна странность нашла объяснение, — Ричард как-то облегчённо выдохнул.

— О чем это он? — уточнил Илая у Салеха.

— Не важно, Илая, мы к тебе важному вопросу, нам тут надо одно дело для короны провернуть. Ну ты же знаешь, мы выполняем ответственные поручения для короны…

— Ага, оскверняете живые мощи, освежаете репутацию великосветских блядей. Наслышан… — Илая встретил два просто убийственных взгляда.

— Да ладно вам, уверен, за этим есть какая-то веселая история с солидной наградой? — взгляды помрачнели еще больше. — Ладно, видимо это не та история, которой вы желаете делиться. Что вам надо от скромного газетчика? — закончил Илая. И тут стало ясно, что репортер изрядно нервничал.

— Да самая малость, нам надо дать в газету вот такое объявление, — тут Рей достал из кармана сложенный вдвое листок и протянул газетчику.

Требуется жертва на жертвоприношение.

Возраст от шестнадцати лет, пол не важен. Жертва безболезненно умертвится во имя высших государственных интересов. Выполняется разовая выплата, малолетним детям назначается пансион и будет дадено образование согласно титулу.

Всем жертвам осуществляется полное отпущение грехов истинным паладином света.

Обращения принимаются на Иствуд-стрит 10/26 с девяти утра и до шести вечера.

— Я боюсь спросить, а вам это на кой дьявол? Вы там на чем торчите всем государственным аппаратом? На улицах подобной дряни я не видал!

— Илая, ты великолепен, — Рей захлопал, — но это все тайна. У нас ответы есть, но поверь на слово, они тебе не понравятся.

— С вас эксклюзивный материал! — припечатал змееподобный репортер.

— Чего? — приятели завопили в голос. Кажется, сейчас Эджина будут убивать.

— С вас мне один геморрой и никакого прибытка. Вы мне до сих пор торчите графство, в теплом регионе! Вашими же залетами я не могу получить хотя бы сотую часть от причитающегося!

— Илая, ну куда тебе столько! — громила быстро прикинул сумму, которую у него сейчас вымогает репортер.

— Я люблю комфорт и у меня траты! Будьте добры, джентльмены, деньги на бочку и я вам хоть хулу на всеблагого напечатаю.

— Мы его все равно потом ограбим, — Ричард свое мнение высказал, в ответ на взгляд полный немого вопроса.

— Хорошо, Илая, вот твои деньги, — Рей выписал чек и протянул его репортеру.

— С вами, как всегда, приятно иметь дело. Но ваше объявление — это просто месячный помет коровы. Но так и быть, я вам помогу, ведь у вас еще много денег!

— Вот, Ричард, у тебя все друзья такие! Рей обвинительно ткнул пальцем в графеныша.

— То, что вы в моем окружении, мистер Салех, еще не так страшно, как тот факт, что в вашем окружении нахожусь я. Так что это вас скорее заподозрят в таких сомнительных связах. Ведь вы по слухам, едва ли не мой любовник.

— Ричард, я же не успокоюсь, пока тебе сотню зубов не наколочу. Ты же меня знаешь! — холодно предупредил Салех.

Повисло молчание.

— К тому же я чаще слухи слышал, что это ты моя сучка! — громила скорчил довольную рожу. Ричард удар не держал и мгновенно побелел от бешенства.

— Господа, господа, я рад что между вами царит все то же взаимопонимание и атмосфера дружеского участия и поддержки, что и раньше, но я хочу напомнить вам два факта. Во-первых, я тоже тут и вашу грызню мне слушать откровенно скучно, а во-вторых, давайте все же напишем вам качественное объявление?

— Что ты имеешь ввиду, нормальное же объявление? — уточнил Салех с подозрением.

— Значит, слушайте меня, мои безумные друзья, это вам не человека на фарш пускать, тут все сложнее…

Полчаса спустя объявление выглядело так:

Добрые жители империи и ее славной столицы!

Отечество взывает к вашему гражданскому самосознанию! Во имя и славу его требуется умереть!

Отдать свою жизнь и очистить тем самым душу! Светлая церковь благословляет сие деяние и в кротости и милосердии своем отправляет для этого своего самого преданного паладина!

Корона обязуется дать всем детям верных сограждан достойное их содержание и образование!

Спешите, количество мест ограничено!

По вопросам бронирования мест обращайтесь в редакцию, к Илая Э.

Обращения принимаются на Иствуд-стрит 10/26 с девяти утра и до шести вечера.

— Хм… то есть ты предлагаешь деньги не платить? — уточнил Рей.

— Половина, — проговорил Илая.

— Что половина? — не понял громила.

— Половина от той суммы, которую вы хотели заплатить добровольцам. Думаю, это будет вполне честно.

— А если народу придет меньше? Меньше этих полтысячи человек?

— Тогда я верну вам все деньги, в двойном объёме, — кривя лицо в совсем не человеческой улыбке, изгибая подбородок, ответил репортер.

— Дайте ему денег, мистер Салех, у меня всегда вызывали уважение люди, которые ставят на кон свою шкуру, — Ричард поднялся из-за стола.

— Не проспите, джентльмены, думаю, люди не оценят если вы не явитесь на начало мероприятия, — Илая помахал Ричарду и Рею рукой.

— Мы… Я… Это, рад был тебя повидать, гадюка ты подколодная. Надо как-нибудь без этой всей рабочей суеты посидеть. О жизни потрещать, — Салех тоже покинул диван.

— Вот, вот мистер Салех, именно этим вы меня и пугаете, до потери пульса пугаете, для вас вся эта история — рабочая суета. Джентльмены, рядом с вами находиться опасно! Это вы каким-то чудом выживаете и привычные, но другие люди вашими талантами обделены! Желаю знать вас как можно дольше, но встречаться с вами как можно реже! — совершенно искренне ответил ему Илая.

Он с явным облегчением завершал этот разговор.

На следующий день Ричард стоял на пороге полицейского управления и аккуратно, чтобы со стороны было не слишком заметно, бился головой о кирпичную стену.

— Да, мистер Салех, в этом городе ебанулось не только правительство, но и народ. Чума и безумие, да они же все душевнобольные! Они же все просто конченые…

Кто именно эти конченые люди Ричард так и не смог придумать. То ли придурки, то ли идиоты, то ли мрази, то ли вообще бляди… Так и зародилось в языке явление, когда прилагательное выступало существительным.

На Иствуд-стрит народ стоял сплошной стеной. Все свободное пространство занимали желающие умереть за империю.

Глава 5

— Вот, мистер Салех, именно за это нас и не любят! — Ричард расслабленно откинулся в кресле и сквозь облако табачного дыма наблюдал за тем, как Рей Салех считал деньги.

— Ты о чем? — громила покосился на приятеля.

— Вот об этих монетах. Которые вы взяли с несчастных сумасшедших.

— Их под три тысячи набралось, ты мне что предлагаешь? Соломенку тянуть? А так, им эти деньги все равно не нужны. К тому же мы не брали семейных.

— Ага, я наблюдал как один почтенный отец семи дочерей на коленях вас молил взять именно его! — Ричард хмыкнул.

— Да кто ж знал, что такой ажиотаж начнется! — Рей неодобрительно покачал головой. Монеты тихонько звякали.

— О, люди охотно инвестируют в будущую жизнь. Доброе посмертие — это вполне себе хорошая цель для простецов. Трудись в поте лица своего, уважай богов и в смерти тебя ждут всяческие блага и радость! А уж как оно выгодно для государства! А тут лучшая жизнь и с гарантией. У вас же там в основном старики?

— Ага. Почтенные старцы. Именно они денег и скопили, гробовых. Так что Илаю мы с тобой окупили. Нам только надо еще успеть в академию зайти, чтобы там материалы подготовили. Ну, значица, чтобы забальзамировать по всем правилам…

— Так, стоп… Вы еще и тела наши будущих жертв продали?

— Ну, пока еще нет. Но сотню тел у меня возьмут химерологи. Еще сотню — анатомы, некроманты, опять же, все остальное заберут, но уже по весу.

— И именно по этой причине вы брали тех, что помоложе?

— Ну да… их тела стоят больше… — Рей замер, пристально разглядывая две стопки монет. Гримаса на лице выдавала работу мысли. — И холодильные амулеты надо заказать, и по тройному тарифу если что, выставить стоимость хранения тел! Вот! — совсем не в тему закончил громила.

Ричард лишь покрутил головой и задумчиво потер пальцем лоб. С лица его не сходила улыбка.

— Ладно, пес с вами, делайте, что пожелаете. Но я никогда бы не подумал, что жертвоприношение можно превратить в фарс! — Ричард отправился ловить официанта. Ему срочно требовалось выпить.

— Так… Это… А конвой где? — уточнил Джимми, когда толпа переодетых в чистое стариков с порядковыми номерами на груди нестройною толпой подошла к служебному входу в поместье.

— А какие тут конвоиры нужны? — недоуменно спросил Рей.

— Обычные, которые всех этих жертв должны стеречь, дабы те не передрались, или не попытались сбежать или взять заложников, — терпеливо объяснил мальчик.

Рей и Ричард в полном недоумении уставились на свое «стадо». В стаде обстановка царила напряженная, все бдили за всеми, и в обязанности каждой жертвы входило внимательно следить за соседними «Номерами», дабы в стройные ряды добровольных жертв не затесались зайцы (утром выловили троих).

— А, так это не убивцы! — до громилы дошло и он шумно шлепнул себя по лбу. — Это славные граждане империи, которые изъявили желание добровольно отдать свои жизни во имя государственных интересов.

— Чего? То есть как? — мальчик натурально таращил глаза.

— Добровольцы, добровольцы, верные слуги императора, — Рей говорил, понижая с каждым словом голос. — Джимми, слушай, а можно им это, небольшую экскурсию по дворцу провести? А то я им обещал, что они увидят жилище императора, ну и… — под конец Салех уже практически шептал.

Плечи Джимми беззвучно содрогнулись, то ли от рыданий, то ли от хохота.

— Минуту, то есть они готовы умереть за то, чтобы посмотреть жилище императора? Вы поди с них еще и денег за это взяли? — голос начальника охраны булькал.

— Ну да… Ну, я это… — громила беспомощно пожал плечами и развел руки в стороны.

— Всеблагие пророки! Рей, я сейчас описаюсь от счастья, то есть вас не зря перевели в стратегический резерв дипломатического корпуса? То есть в прошлый раз в отчетах вы не соврали, вы действительно уговорили тех аборигенов утопиться в океане?

— Но я это…

— Не хотел бы верить, но придется. Хорошо, Рей, я сам, лично, проведу их по части помещений. Услугу оказываю, считайте, подмазываюсь, я совершенно не желаю враждовать с людьми, которые могут уговорить убить себя целый народ. Ну вас в баню! Добровольцы, надо же, ну дают… — последние слова Джимми произносил, удаляясь от бывшего лейтенанта. Тот лишь озадаченно оглядывался. Понять реакцию начальства было совершенно невозможно.

Пока Джимми изображал из себя ребенка и водил небольшие партии смертников на экскурсии по дворцу, Ричарда поймал немногословным молодой человек в костюме писаря.

— Вы должны проследовать за мной. Распоряжение Ульриха, — Рея служитель дворца проигнорировал.

— Хорошо, пойдемте. Мистер Салех, а вы проследите за нашим стадом. Все же простецы…

Громила на это лишь кивнул.

Ричарда провели в казематы.

— Вот, ваш пленник, для ритуала, — в углу помещения сидел мужчина в черной мантии и серой матерчатой маске на лице. Рядом с ним, закованный в цепи, стоял мужчина.

— Вы о чем? — Ричард не сразу понял суть вопроса.

— Вы озаботились нужным числом жертв. Корона это ценит. Этот мужчина — жертва для второй части ритуала, — голос незнакомца в маске невозможно было как-то идентифицировать. Его владельцу могло быть как двадцать, так и двести лет.

— И какое у него образование? Вы не подумайте, мне плевать на самом деле, но мистер Салех отличается редкостным перфекционизмом. Будет задавать вопросы, — Рей лишь мельком взглянул на пленника.

— Блестящее. У молодого человека блестящее образование и талант ритора.

— По нему не видно, — хмыкнул графеныш.

— А чего вы хотели, ему уже давно вырезали язык, — усмешка прошелестела сухим песком.

— Тогда избавьте его от оков. Не желаю таскать за собой безвольную тушу.

— Пленник склонен к побегу, — все так же спокойно ответил служитель закона.

— О, от меня не убежит. Думаю, он понимает, что в случае добровольного сотрудничества он хотя бы сохранит за собой душу? Я думаю, благородному сэру стоит знать тот факт, что у меня есть раб, который не отбрасывает тени?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На эти слова пленник никак не отреагировал. Его тусклые серые глаза безучастно смотрели на графеныша.

— Ваше право, не смею с вами спорить, — незнакомец в маске щелкнул пальцами и оковы спали с пленника.

— Он не маг? — на всякий случай уточнил Ричард.

— Нет. И пожалуйста, удержитесь от дальнейших расспросов. Вам нужно его только убить. На этом все.

— Хорошо, следуйте за мной. — взгляд Ричарда неожиданно смягчился. — Я найду для тебя бутылку хорошего вина и стакан куриного бульона, — да, молодой человек мгновенно перенимал интересные ему привычки.

В итоге весь путь до башни занял добрых полдня. Все пятьсот человек удобно расположились на большой поляне. Официанты даже организовали небольшой фуршет из молодого вина и легких закусок.

Насчет фуршета распорядился Император, когда прознал о том, что за люди пришли умирать в королевский сад. Он потребовал всех накормить, самыми лучшими яствами, но сам выходить к гостям категорически отказался.

В это время Рей и Ричард корячились в башне. Вернее, корячился Салех — он ползал по каменному полу с мелом и тряпкой и рисовал сложную геометрическую фигуру.

— Так, а теперь, от этой прямой, из этой точки пятнадцать градусов по часовой стрелке. И до пересечения с периметром…

Фигуру пришлось вычертить четырежды. За это время приятели пару раз едва не подрались. И оскорблений друг другу при этом наговорили на десяток дуэлей и пару арестов.

— Теперь это хоть не выглядит позорно! — критически оглядел результат работы Ричард.

— О, наш белоручка доволен результатом чужой работы! — буркнул Рей.

— Мистер Салех, мы же это с вами десяток раз обсуждали! У вас лучше моторика и четче зрение! А я лучше вас разбираюсь в начертательной графике! — устало повторил Гринривер.

— Ладно, Ричард, не надо оправдываться. Я давно все про тебя понял, — Рей хлопнул приятеля по плечу в ободряющем жесте. Тот аж посинел от злости.

— МИСТЕР САЛЕХ! — взревел Ричард.

— Джентльмены, а можно как-то ускорить этот процесс? А то к вечеру обещали дождь и я бы не хотел мокнуть, не тот возраст, понимаете ли… — голос, что донесся с улицы, был скрипучим и брюзгливым.

— Вот я сейчас старого пердуна… — Рей сходу развернулся в сторону лестницы.

— Мистер Салех, вы его сейчас убьете, он в этом просит поторопиться. Имеет полное право, он вам за это, между прочим, заплатил! — Ричард стал увещевать компаньона и делал он это с видимым удовольствием.

— Так, пусть пенек подавится, я сейчас, во, обряд в тестовом режиме прогоню, чтобы ничего не перепутать! Во! — Рей развернул свиток с заклинанием, которое надлежало прочесть над фигурой.

Не слишком уверено, но предельно четко слова на гортанном наречии разносились по башне. Одна за одной вспыхивали линии фигуры. Все происходило, как и написано в пояснениях дворцовых артефакторов. Именно они отвечали за ритуалы.

Стихли звуки заклятия, погасли линии на полу.

— Мистер Салех, я смотрю, вы волнуетесь. Предлагаю вам раскурить со мной этот чудный состав. Это второе поколение тех семян, которые нам подарил Херля. Воспоминания невинного юноши, которого на неделю заперли в борделе со сладострастными куртизанками.

— Ты скажи, это тебе ещё и прибыль приносит, небось? — Рей благодарно протянул руку затрубкой.

— Еще какую! За этот год я почти удвоил свое состояние. У меня уже сотни постоянных клиентов по всей империи! — хмыкнул молодой человек.

— Вот, Ричард, вот! А я в тебя верил, верил, что ты не только можешь прожигать состояние отца, не только грабить целые города и продавать детей своих врагов на опыты демонологам! Нет, не только это предел твоих способностей! И вот, ты справился! Ричард Гринривер! Король магического наркотика со срамными видениями! Ричард, я горжусь тем, что делю с тобой этот жизненный путь! — Рей закашлялся и выпустил в воздух облако дыма.

— С чего бы это?

— Всегда надо быть в хороших отношениях со своим поставщиком! Тогда для тебя всегда будет все самое лучшее!

Все это время по комнате летал большой блестящий жук. Он басовито гудел, нарезая круги вокруг гроба, и сейчас влетел в облако сладковатого дыма.

Видимо, зелье подействовало на насекомое, и оно, пару раз влетев в потолок, рухнуло на пол. Прямо в центр магической фигуры. Ричард смотрел какое-то время на дезориентированного жука, а потом наступил на блестящее тельце. Под сапогом влажно хрустнуло.

По башне разнеся тонкий звон. А потом, словно лопнула струна. И хрустальная крышка гроба покрылась изморозью.

— И теперь нам надо подождать, пока крышка растает, и можно будет будить принцессу. Все действо сие может занимать от суток до недели, — Рей процитировал строчку ритуала. — Так, Ричард, теперь можно не волноваться. Убивать никого не надо, — Рей флегматично затянулся.

— Я волновался по иному поводу, мне тут чудится какая-то ловушка! Почему контур сработал на жизненной энергии одного жука? Мы что, убили жучьего архимага? Какого дьявола тут вообще со всем происходит? — Ричард ничуть не разделял оптимизма приятеля.

— Да не мельтеши ты. Наверняка есть объяснение проще! — Рей положил трубку в оконный проем и задумчиво обошел гроб по кругу. Может в ней есть какой-то хитрый контур, который магию фоновую накапливает, и типа если слишком долго никто не находит гроб, он сам себя открывает.

— Звучит… Разумно. Видимо, энергии было уже достаточно и смерть, любая смерть, послужила сигналом, — Ричард кивнул своим мыслям. — А теперь, мистер Салех, обрадуйте своих визави, что им не придется сегодня умирать! Мистер Салех, что у вас с лицом? Вам плохо?

Интерлюдия

Архимаг жизни, сэр Франклин Ямой, кружил по башне. При этом он нисколько не стеснялся вопить от восторга, благо, жучья анатомия в принципе не позволяла издать сколь угодно громкий звук. Он уже отложил в памяти экзотический ритуал, запомнил содержание свитков, что исполнители так неосторожно выложили на дощатый стол под белой скатертью. А еще он узнал настоящую тайну! Как он ее использует, архимаг еще не придумал, форма не самая подходящая была для этих целей, но вся история внушала огромный оптимизм.

Облако дыма неожиданно мощно ударило по всем рецепторам. Мир мгновенно стал слишком большим, шумным и непонятным. Франклин испуганно взмыл в небо, но оно ответило ударом. И еще раз темные небеса не пустили к себе летающее насекомое.

Сапога архимаг уже не видел.

Судьба Франклина многоликого так и осталась для всех загадкой: архимаг жизни, хранитель вересковой пустоши, пропал без вести.

Конец интерлюдии.

— Это безобразие!

— Да, за что мы платили такие деньжищи?

— Я подам на вас жалобу в муниципалитет!

— Вы мошенники, я пожалуюсь на вас внуку, он у меня служит в полиции!

Вопли пенсионеров были полны возмущения. Люди негодовали, люди огорчались! Люди требовали правосудия.

Тонко хихикал Джимми, он наблюдал из кустов и теперь только колыхание травы могло выдать его местоположение.

Гулко ржал император Виктор Седьмой. Ему услужливо дали картинку на серебряном блюде.

Ульрих довольно хохотал в одном из своих кабинетов. А там накал абсурда и не думал стихать.

— Так, мне надо довести до конца мой ритуал. Как там тебя… Эй, кого там мне дворец выдал, пойдем со мной, оборву твои страдания! — Ричард окликнул своего пленника, который, безучастный ко всему, смирно стоял на краю поляны.

— Эй, постойте-ка! А ну постойте, я вам говорю, а с чего этому оборванцу такие привилегии? Неужто он больше всех нас заплатил, так я доплачу! — раздался возмущённый голос из толпы.

— Это, между прочим, ученый муж, с блестящим образованием и талантами ритора! Его знания и память предназначаются для пробуждающейся невесты императора, она ведь ничего не знает о нашем мире! — отрекомендовал свою жертву Ричард.

— И за это ему простят все его грехи? — с подозрением уточнил другой старик.

— Думаю да…

— Так если дело только в образовании, так возьмите лучше меня! Моя кандидатура подходит на ту роль лучше остальных! Молодые люди, вы меня не знаете? Я Лехаим Дорбан, самый видный философ прошлого столетия! Моему искусству не было равных во всей империи! Я учил самого Сальмагора Певчего, лучшего поэта нашего столетия! Я владею тремя десятками языков и знаю все о культуре нашей империи! Милое дитя возьмёт от меня не только мои знания, но и мою любовь к родине, которой у меня столько, что я готов затопить этой любовью весь мир!

— Во мужика кроет! Ричард, соглашайся, он нам денег заплатил вдесятеро от остальных. Хоть какая экономия, — зашептал громила.

— Так у меня там от дворца…

— Да какая там разница, что там у дворца, он же скандал устроит здесь и сейчас, такие персонажи, на моей памяти, всегда очень звучно вонять умели. Думай быстрее, — Рей шептал, не размыкая губ.

— Я подумал… Вы под клятвой готовы подтвердить, что вы именно тот, за кого себя выдаете, а не просто в горячей надежде на светлую смерть идете на обман? — обратился к старику Ричард.

— Клянусь всеми теми силами, которым я присягнул, ни словом я не соврал сегодня и ни словом не совру и дальше! — Вокруг старика под номером 291 в одно мгновение возник вихрь. В этот вихрь словно затянуло десяток бочек с краской и он окрашивался во все цвета радуги, временами его рассекали чёрные и белые молнии, словно трещины в пространстве.

— Ладно, старик, пойдем. Твоя жизнь тут действительно послужит даром… — Ричард увлек смертника за собой и тот пошел следом, гордо вскинув подбородок.

— И все же, раз уж я вас сейчас убью в любом случае, может поделитесь причиной столь бурного энтузиазма? — уточнил Гринривер, когда они со стариком поднялись в комнату с гробом.

— О, я предвидел этот вопрос, но давайте сделаем так: я дам вам ответ на этот вопрос, а вы пообещаете, что прочитаете бумажку только после того, как я перестану жить. Договорились?

Ричард холодно улыбнулся и покачал головой. Воцарилось молчание.

— Ну, допустим. Признаться честно, вы меня заинтриговали! Даже жаль, что этот разговор нельзя будет продолжить в будущем.

— О, я вас уверяю, когда вы прочтете записку, вы все, абсолютно все поймете, — старик сам взял карандаш со стола и написал пару слов на клочке бумаги. Записку он самолично положил в нагрудный карман Ричарда.

— Так, а теперь встаньте вон в тот круг, который с двумя линиями в центре, ага, и никуда оттуда не выходите.

— Мне нужно что-то делать? Ну там, свечи подержать, или…

— Нет, ничего. Вы туда зайдете, там все и кончится. В этом кругу вы и умрете, — в голосе Ричарда не было никаких эмоций.

— А, ну… хорошо, я готов, начинайте! — было видно, что старика трясет.

Ричард кивнул и, уже не глядя на жертву, поднес к лицу лист с ритуалом и начал читать речитатив заклинания. Снова ожили линии в магическом рисунке, снова через них просачивался свет…

Ричард убил старика ударом гладиаторов. Под подбородок, коротким мечом, чтобы лезвие прошло сразу в мозг. Фиолетовое облако вытекло из открытых глаз ученого и устремилось к гробу, где и впиталось в волосы девушки.

А потом мир задрожал, словно где-то в небесах со звоном рвались мокрые кожаные ремни.

— А вот этого точно в ритуале не было, — Ричард снова прислушался, но звук и не думал повторяться.

Ричард достал из кармана записку и развернул:

«Я двенадцать раз закладывал свою душу».

Графеныш рассмеялся. Шутка, по его мнению, вышла более чем удачной!

— Мистер Салех, мистер Салех! Я вас категорически поздравляю, но должен вам сказать, нас с вами только что крупно поимели! — гомон толпы разом стих. Все смотрели на Ричарда. — Вы представляете, этот прохиндей чего сотворил, вот шельма! Он свою бессмертную душу успел заложить двенадцать раз! А тут через нас раз и все свои клятвы оборвал, нет на нем теперь греха, чистая душа! А заливал то, заливал… — Ричард рассмеялся. Впрочем, только он один.

Гневный гомон вспыхнул с удвоенной силой. Теперь смертники были просто в ярости!

Из дворца старичков удалось выгнать только под вечер. Охрана дворца оказалась просто деморализована и постоянно ржала. Следом за стариками попросили из дворца и самих волшебников.

— Джентльмены, вас позовут, — проводить или скорее спровадить компаньонов вышел Джимми. — Хотя, зная вас, предпочел бы проводить вас двоих прямо в казематы. Пока вы в городе мне тут волнения не устроили.

— Но мы не… — Ричарда ситуация возмутила. И он даже решил возразить.

— Вот именно, вы понимаете, вы никогда не предвидите такого исхода событий, а потом раз, все изнасиловано, а что не изнасиловано — ограблено, а что не ограблено — сожжено. Нет, на самом деле, честно — хвалю. Я так не умею. Никто так не умеет. Вы особенные. Но давайте не в мое дежурство, хорошо?

Ворота со скрипом затворились.

— Какой-то сумасшедший сегодня денек, — Рей устало выдохнул и повел плечами.

— О, вы тоже стали замечать, что все вокруг ведут себя как последние кретины? — с интересом уточнил Ричард.

— Да не, люди себя нормально ведут. Просто вся эта ерунда давит. Дело вроде как ответственное, но заниматься приходится всяким. На деньги, опять же, попали. Ведь отдать придется!

— Это еще ничего, вот скоро на вас еще в суд подадут! — продолжал веселиться Ричард.

— Рот заткну, деньгами. Уууу… Крохоборы! Жить надо было нормально, а не вот этим всем покаянием заниматься! Так им и надо! — Салех потряс кулаком над головой.

— Кстати, Ричард, а тебе не кажется, что мы что-то забыли? — Рей прервал молчание.

— Ну почему же? Привели мы пять сотен стариков, увели пять сотен…

— Ага, а одного мы там убили, — Рей покивал головой, — откуда еще один взялся?

— Так он у меня же был, я его и отправил… Ой… — Ричард аж остановился.

— Вот тебе и «ой», ты, когда тебе его выдавали, бумаги какие подписывал? — уточнил громила с подозрением.

— Нет, ни единой бумажки.

— А вот это уже хорошо, раз бумаги не подписывал, это уже вина не на тебе, а на том, кто тебе без бумаг этого мозговитого мужика без языка выдал. Вдруг тебе приказа не давали его не терять? А раз нет приказа — нет и нарушения.

— Как-то не слишком похоже на план… — протянул Гринривер с сомнением. — Может, они в суматохе его потеряют. А он загнется в ближайшей канаве? Там ведь жизни в нем было, на ползатяжки.

— Оптимист ты, твое графейшество, я вот смотрю на тебя и поражаюсь. Ричард, у нас проблемы. И единственная надежда на то, что существует еще большая проблема, за которой наше начальство забудет за первую, — рассудительно закончил громила.

— Нет, мистер Салех, не уговаривайте меня, я не буду второй раз организовывать заговор против Императора!

— Ричард, коси! Коси под идиота и молись всем богам, чтобы тебя на самом деле идиотом посчитали, Ричард, тебе будет за счастье понять насчет себя, что ты действительно кретин! Кретина на накажут, а вот умного, что будет косить под кретина, вполне. Так что коси, Ричард, коси как в последний раз, чтобы даже случайно никто в тебе умного не заподозрил. Нет, такого с нами еще не было, государственного преступника потерять… Нда…

Глава 6

Неделя прошла спокойно. Спокойно, надо отметить, для столицы. Рей и Ричард сидели как мыши под веником и лишний раз не вылезали из арендованного поместья.

В других обстоятельствах два скучающих идиота наверняка бы организовали какое-нибудь громкое происшествие или, как минимум, знатный скандал, но сейчас Рей прятался от полутысячи обиженных стариков (среди которых оказалось немало людей влиятельных), а Ричард упорно делал вид, что ему интересно сидеть за чашкой чая в гостиной и читать подшивку прошлогодних газет. И граф Кларсон, государственный преступник, что лично оскорбил самого императора, тут был совершенно ни при чём. Он e;t трижды сбегал их тюрьмы, последний раз он уговорил охранника нарушить клятву верности! В конце концов ему вырезали язык и оставили в застенках императорской резиденции. Убивать просто так дальнюю, но родню, было все же не слишком порядочно. Так что все ждали подходящего случая.

Почему приятели ничего не сообщили непосредственному руководству, сказать сложно. Возможно, замотались, возможно, роль сыграла та горячность, что свойственна людям молодым, и эта самая горячность легко становится самой бездеятельной трусостью.

Ну а на третий день идти сдаваться было уже как бы поздно…

Рей даже нанял частного детектива, но и он не преуспел там, где ничего не смогла сделать вся императорская служба безопасности. А еще пару дней спустя появились визитеры…

— О, приглашение на раут… — Ричард бросил взгляд на стопку писем и скривился.

Рей взял одно из писем и вскрыл его.

— Хм… тут на нас двоих. Зовут для личной встречи.

— Да? Надо же. Неужто есть люди, которые в здравом уме захотят нас видеть? — последнее время Ричард не имел иллюзий по поводу своей личности и четко осознавал качество собственной репутации.

— Сходим? А то мне как-то обрыдло тут сидеть, — Рей бросил на обстановку комнаты взгляд, полный тоски.

— А почему бы и нет? — Ричард пожал плечами. Вы, кстати, этого маркиза Фокса знаете? — молодой человек взял чашку чая. К чаю прилагалось блюдо с ватрушками.

— Первый раз слышу. А ты разве не всех этих великосветских аристократов знаешь?

— Меня заставляли зубрить все генеалогическое древо империи. Я могу сказать, в каком родстве с этим Фоксом я состою, могу сказать, что он держит половину мукомолен в стране и тайно владеет другой половиной, той которые государственные. Очень богат, ростом высок, тучен, волосы русые. Но что он за человек, я не знаю. И у меня нет ни единой идеи насчет того, что ему от нас надо. Его родни в той чертовой богадельне не оказалось.

— Ну, вот пойдем и узнаем.

Маркиз встретил гостей в старинном поместье, что располагалось в пригороде, максимально далеко от другого подобного квартала, где обитали маги.

Он действительно был высок, изрядное пузо говорило о сидячем образе жизни или серьезной болезни. Маркиз мог позволить себе услуги лучших врачей империи. Он постоянно переминался с ноги на ногу и был крайне взволнован. Гостей он встретил на входе, лично, демонстрируя всяческое почтение и уважение.

Рей на это демонстративно проверил свои револьверы и вернул в нагрудные кобуры. Застежки он показательно оставил расстегнутыми.

Тут надо объяснить подобное поведение. Громила хоть изначально и не отличался аристократическим воспитанием, но за четыре года в компании Гринривера кой-чего нахватался. Например, он вполне себе отдавал отчет в том, что маркиз никогда не пойдет встречать гостя лично, если тот не равен ему статусом и при этом не является близким другом хозяина дома. Так можно было встретить члена монаршей семьи. Но не двух, хоть и именитых, но обычных государевых людей. Нет, безусловно, возможно, просто маркиз человек такой, приветливый и гостеприимный. Но это звучало еще более фантастично. В тех краях добрых и отзывчивых людей, как правило, едят. Иногда — буквально.

Так что реакция Салеха была более чем оправданной и в чем-то даже вежливой. Он ведь мог хозяину поместья и голову проломить, сугубо в профилактических целях, а потом вызвать дознавателей, пусть они разбираются, чего это маркиз Фокс вдруг такой добрый стал.

Но дознавателей приятели последние дни старательно избегали.

Хозяин проводил гостей в кабинет.

— Джентльмены, премного благодарен за тот факт, что вы сочли возможным приехать ко мне в гости в этот крайне суетный день! Я понимаю, что вы люди очень занятые и…

— Ближе к делу, сэр Нильс, вы нервируете мистера Салеха. Он с трудом переваривает вежливых людей. Не заставляйте беднягу страдать. А обед еще не скоро и он не завтракал.

— О, прошу прощения, право слово, меня не надо есть, я могу позвать слугу и через минуту перед вами будет все великолепие моей кухни. Смею вас уверить, она просто исключительная! — Фокс хлопнул себя по брюху и гулко рассмеялся. Натянуто рассмеялся, натужно.

— Зовите. А потом мы с вами продолжим этот разговор, — Ричард был убийственно серьезен. Рей кривил морду и молчал. Маркиз потел.

— Ну вот теперь мы вас слушаем, — Ричард отложил в сторону тарталетки с заячьим паштетом и смородиновым соусом. После чего благосклонно кивнул.

— Я бы хотел… хотел попросить вас о небольшой услуге. Крохотной! Кой-чего сделать в пределах поместья…

— Проклятые артефакты? Фамильные склепы? Неудачный контракт с демоном? — Рей перечислил версии. Для приятелей дело было не то чтобы привычным, но и не новым. Люди государевы иногда привлекали компаньонов к подобного рода делам. Они замечательно умели обезвреживать мины и ловушки, а также разрушать любого рода проклятия, особенно если они оказывались привязаны к предмету или местности.

— Нет, нет, что вы! Стал бы я по подобным пустякам отвлекать столь важных людей! Нет! Всего лишь небольшая семейной шутка, вернее… А, черт… Короче, я обещал своей драгоценной тетушке, мисс Сьюэтон, небольшой сюрприз. Я бы хотел, чтобы вы вошли к ней в комнату, поприветствовали ее, может обменялись парой замечаний о погоде. Она, в некотором роде, ваша фанатка…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И най кой дьявол вам все это сдалось? — уточнил Ричард, который все больше и больше осознавал весь абсурд сложившейся ситуации.

— О… Я обязательно отвечу на ваш вопрос, я вам объясню все, буквально все, но сразу после этого дела… Вы сами все поймете!

— Где-то это я уже слышал… — тихо произнес Ричард, осторожно щипая себя за бедро. Уж очень фантастично все складывалось.

— Джентльмены, чтобы вы понимали, за вашу помощь я клянусь, одарю вас согласно вашему высокому положению. Вы не будете сожалеть о награде.

Приятели озадаченно переглянулись.

— Значит, просто зайти, поздороваться со старушкой, поболтать с ней и уйти? — с подозрением уточнил громила.

— Да, истинно так! — заявил маркиз с энтузиазмом.

— Никуда не надо стрелять, нас никто не попробует убить, подчинить своей воле или утянуть в бездну?

— Нет, нет и нет! Готов принести любые клятвы! — сэр Нильс поднял руки в жесте капитуляции.

— Нууу… — задумчиво протянул Ричард.

— Блин, твое графейшество, я ж спать не смогу, если не узнаю на кой ляд все это надо его светлости!

— Мистер Салех, не вы ли мне говорили дня три назад, что жизнь меня ничему не учит? Я вот задумался, а чему она учит вас? — Ричард со вздохом поднялся. — Давайте, я не против.

— О, не стоит торопиться, мы как раз успеем распить бутылочку вина, пока все подготовят! У меня как раз есть бутылочка белого магического, десятилетней выдержки…

Короче, приятели согласились.

Рей и Ричард вошли в комнату мисс Сьюэтон. В комнате жарко топили и витал удушливый аромат благовоний.

В центре комнаты, в необъятном кресле, под пушистой шалью канареечного цвета сидела сухонькая старушка в чепчике. Бабушка была стара, безумно стара, а еще таскала на носу выпуклые очки, отчего ее глаза занимали половину лица — такое сильное увеличение давали линзы.

— Здравствуйте, мисс Сьюэтон! Я Ричард Гринривер, седьмой сын графа Гринривера. Со мной Рей Салех, сквайр, мой душехранитель и один из сильнейших волшебников нашего поколения! Мы пришли, чтобы засвидетельствовать свое… — Ричард замер, вглядываясь в лицо старушки. Челюсть той ушла вниз, глаза широко раскрылись, а губы посинели. — Маркиз Фокс! Вашей тётушке не хорошо!

— Ах, какое горе, какое горе, старушка преставилась! — в комнату вошел сэр Нильс. Они прижимал пухлые ладони к щекам. Бедная, бедная матушка, как же я без нее…

— Она, кстати, еще дышит, — перебил причитания громила.

— Да? — огорченно воскликнул маркиз.

— Да, но это ненадолго. Еще минутку… Ага, вот, теперь не дышит! — Салех добавил успокаивающие нотки в голос.

— Просто замечательно! То есть я хотел сказать, горе… Какое горе, бедная, бедная… Так, джентльмены, пройдемте за мной, нам следует обсудить один важный вопрос! — и маркиз увлек за собой гостей. За спиной они оставляли комнату с еще теплой старушкой. Ни слуг, ни врача Фокс звать не стал.

— Итак, джентльмены, я думаю, вы уже и так все поняли? — мужчина рухнул за стол и споро извлек на свет запыленную и очень старую на вид бутылку.

— Почти. Назовите причину, — Ричард дернул щекой, — почему вы сами не могли удавить старую перечницу?

— О, все очень просто. Клятвы, будь они прокляты, клятвы. Они сковывают меня по рукам и ногам! Я не могу причинять вреда близким, ни прямо, ни косвенно, — тех нервозности и истерики, что были в маркизе часом ранее, не осталось и следа. Аристократ оживал на глазах и его взгляд наполнила властность.

— Но, видимо, и эти клятвы можно обойти, — хмыкнул Ричард. В его взгляде появилось уважение.

— Да, пришлось взять один интересный артефакт, я убедил себя, что тетушку безумно люблю и что больше всего на свете она желает вживую увидеть героев Империи! А что ночами орет ваше имя, так это от большой, значица, любви. Перечитала карга старая бульварных газет. Недержание у нее случалось от вашего упоминания. Как вы понимаете, заранее сказать вам о плане я не мог, иначе получилось бы, что я изначально решил убить эту лошадь сутулую, а так, я всего лишь… сожалею о ней, благо клятва не обладает послезнанием, она судит в моменте. Приношу свои извинения за свое неадекватное поведение, это издержки метода. Так что я ваш должник, молодые люди! Тетушка могла коптить небо еще полсотни лет, это у нее семейное, но теперь я свободен в значительной части своих финансов.

— О… — Ричард хищно улыбнулся. — У нас как раз есть небольшое дело, недавно из тюрьмы сбежал один уважаемый человек, его преступление носит исключительно личный характер, я бы хотел чтобы при случае вы оказали ему помощь, не раскрывая лиц и имен…

Прошло полчаса.

— Ричард, ответь мне, что с тобой, ты ебанулся? На кой ляд ты этого жирдяя заставил помогать этому твоему графу? Это же измена! — Салех шел стремительными широкими шагами и тащил за собой Ричарда. Громила просто кипел от злости.

— Ничуть! — Ричард был максимально доволен собой. — На днях мы доложим тайной полиции, что осуществляем операцию по выявлению бунтовщиков. Думаю, этот верткий малый не без чьей-то посильной помощи скрывается от охранки уже пятый день. Мы выявим и графа, и его сообщников!

— Гениальный план, Ричард, надежный! Прям восхищаюсь тобой, твое графейшество. Только в аптеку давай зайдем? — ласково предложил Рей.

— Зачем? — Ричард повернул к собеседнику голову.

— Мозгов тебе там купим, заспиртованных, в баночке. Может они будут лучше, чем та гнилая каша, что у тебя между ушей! Ты где видел, чтобы так операции планировали? Не говоря уже о том факте, что графа ты натурально потерял! Вдруг он вообще не попадется? Что тогда врать будешь?

— Я думаю ситуация в том или ином виде решится, — Ричард равнодушно пожал плечами. — Рей, столицу обуяло безумие, все дружно сошли сума! Скоро тут начнется такая суматоха, что именно на эту суматоху я спишу утерю графа.

— А если у тебя не выйдет, я тебя сдам Ульриху, как человека, которому надо в отпуск! — на этом месте Ричард ощутимо вздрогнул. — В смысле в дурдом, но какой дурдом тебя удержит?

— Желаете пари? — Ричард сердился.

— Ричард, что ты потеряешь, если действительно поехал крышей? Я свой выигрыш как получать буду? С кого? Со статуи Якова Прекрасного? — Салех глумился.

— Нет, я решительно протестую! Я желаю получить виру за ваше неверие! Требую пари! — на молодого человека снисходило бешенство.

— Чудила ты безмозглая, Ричард. Или врун первостепеннейший. Если вокруг действительно все сошли с ума и ты единственный вменяемый, то это означает тот факт, что ты всех своим знанием потом замучаешь, как медведь кошку. Ты же будешь всех встречных-поперечных этим пенять и требовать пред собой преклонения. На совершенно законных, к тому, основаниях. Ты хочешь сказать, что тебе что-то еще от жизни надо?

Ричард задумался. Потом остановился. Восхищённо взглянул на приятеля. И пошел следом, тихо про себя посмеиваясь. В кои-то веки Рей его уделал. По полной.

На следующее утро в столе корреспонденции было уже пяток приглашений.

За всю следующую неделю компаньоны успели свести знакомство с половиной знатных семейств столицы. В день доходило до трех приемов. Или, вернее будет сказать, аудиенций.

Рея и Ричарда задаривали, льстили, пытались услужить или оказать им услугу.

В какой-то момент Ричард не выдержал, взял за пуговицу очередного просителя и задал прямой вопрос:

— Собственно, какого дьявола тут происходит. Вы все с ума посходили? У вас приказ императора? Что?

Проситель покрылся липким потом и по-военному кратко отрапортовал ситуацию.

За Ричардом, а вместе с ним и за Салехом, закрепилась репутация людей, которым в этой империи можно все. Точнее вообще все. А тут Маркиз Фокс заявил, что расстался с вами добрыми друзьями. И кому-то в голову пришла здравая идея. Что наедине с вами вполне можно договориться. Первые добровольцы нашлись почти сразу. Ну а дальше, как поветрие.

Гринривер вернул своего собеседника на место и покинул прием. За ним проследовал Рей в обнимку с взяткой.

— Мистер Салех, вам не кажется, что все происходит как-то слишком… книжно? Словно читаешь дурной бульварный роман, что развлечет вас за пару монет? Вот как сейчас вышло, какая-то эпидемия! Почему они все перед нами стелются?

— Репутация? — Рей, наоборот, ничего в мире вокруг необычного не замечал.

— Помешательство! У этой истории обязан быть какой-то совершенно нелепый финал!

Финал едва не случился буквально на следующий день.

Все началось с того, что кто-то принес письмо прямо под дверь особняка. При этом сам конверт был пришит к солидных размеров мешку, который Ричард сразу от пола оторвать так и не смог — в мешке оказался почти пуд золота.

Граф Фальцанетти просит нанести ему визит завтрашним днем, с полдня и в любое удобное для вас время.

— Это, помнится, было мое годовое содержание, — Ричард озадаченно тер кончик носа.

— Охренеть у человека визитка! — восхищенно воскликнул Рей.

Оба приятеля опасливо огляделись. И в едином порыве закинули кошель в дом. Им предстоял дележ добычи.

Проблема была в том, что и Рей, и Ричард регулярно нуждались в деньгах. Но совершенно по разным причинам. Ричард по причине избыточного мотовства, а вот Рей из-за все больших деловых аппетитов. Сейчас, например, он копил себе на пароход. В проекте была рельсовая дорога. Пока небольшая. Так что к графу они пошли, полные энтузиазма, на тот случай если у него тоже есть тетушка, что зажилась на свете дольше положенного.

На гонорар можно было купить поместье в столице.

— Ах, джентльмены, заходите! — граф встретил приятелей в летнем павильоне.

— Чем обязаны столь пристальному интересу, ваше высокопревосходительство? — вежливо уточнил Ричард. Перед владельцем дома приятели изрядно робели. Граф Леонардо Фальцанетти являлся мастером-академиком высшей школы химерологии и биомантии. Если в чистом выражении — он архимаг. Но его искусство плотно связано с внешними амулетами, механизмами или живыми организмами. Эта предельная сложная наука снискала себе славу одной из передовых и практически не требовала стихийных талантов, хотя и усиливала их кратно. А Фальцанетти был одним из элиты империи: повелителей туманных легионов, погонщиков армий плоти! Костяной гвоздь победы, что своими тварями несказанно усиливал армию. Чего стоят одни только ящероподобные твари с огромным костяным воротником на шее. Зверушка держала выстрел из легкой пушки. Ну, если не в упор. Но в бою перед вами, как правило, только морда твари, они ведь еще и на местности прятаться умеют! И таких чудес просто тьма.

Граф отличался изрядным ростом и был худощав. Породистое лицо украшали щегольская бородка, круглые очки, а волосы тяжелой гривой лежали на плечах.

Кстати, биоманты — это, признано, самые сложные противники. Вы никогда не угадаете, как он решит вас сегодня убить. Он и сам не всегда это знает. С ними вообще сложно, в том числе и союзникам.

Ну, у людей, которые способны пришить к себе (или к своей родной матери, прецеденты бывали) пару лишних организмов, дабы «расширить свои горизонты», проблемы с психикой — нечто навроде обязательного набора. А уж какие среди них возникали сексуальные девиации…

И вот, сильнейший биомант, то есть уже априори способный менять себя просто силой мысли, стоял перед компаньонами и угощал вином.

Объятые жадностью ни Рей, ни Ричард тревожных сигналов не заметили.

— Для начала хочу вам сказать, Ричард, я ваш большой поклонник! Вы ведь, в своем роде, новатор! Вы несете смелый взгляд на вещи! Вот, например, ваш подвиг там, на юге! Вы показали всем, чего стоит империя. Три. Три конфликта угасло как по мановению руки! А всего-то и надо было — обурить черножопых простофиль! Верно говорят, интеллекта этим дикарям не хватает!

Рей и Ричард мысленно поежились, они даже в страшном сне не могли ляпнуть, что народ Ахаджара тупой и, тем паче, примитивный. К тому же, сложно интеллектуально доминировать над теми, кто охотится на богов! Тогда как вся твоя цивилизация научилась от них разве что эффективно отбиваться. Особенно с учетом того, что эти самые аборигены непосредственно тобой сверлили дырку в реальности.

— Это была импровизация! — поймите Ричарда и Рея правильно. Если кто-то заплатил вам мешок золота за один единственный разговор, то вы, как минимум, должны, даже в ответ на самое жесткое оскорбление, попытаться понять, действительно ли вас хотели унизить или просто это у человека такая своеобразная манера общения и он просто так тобой неловко восторгается. А сэр Леонардо продолжал.

— Ах, как я смеялся после того, как изучил ваши похождения тут, до того, как вас услали на край света! И снова вы показали, что такое характер! Как может быть служение превыше всего! Я ведь верно понял, вы разоблачили изменника и догадались что были в иллюзии? Мое почтение! Это поистине достойно аплодисментов! — от полноты чувств граф захлопал в ладоши.

Ричард только смущенно кивнул. Фальцанетти то не тот человек, которого вы захотите разочаровывать насчёт собственной персоны.

— А ваша афера с уничтожением города! Как вы все ловко обставили: и закатников на себя натравили, и прорыв в план смерти подгадали! Ловко, ловко, и даже о благе государства позаботились! Но хитрец, я вас вычислил! Строительные накладные! Вы, джентльмены, на этой афере заработали больше всех и даже уважаемых людей не обделили! Но господа, на будущее, уполномочен вам передать послание от ДРУГИХ уважаемых жителей города: если вам впоследствии понадобятся сопоставимые по размерам суммы, то обращайтесь и вы легко их получите просто так! Безо всяких обязательств. Просто кучка денег, как сегодня!

Ответные улыбки приятелей вышли натянутыми. Но если Рею было проще — мало кто мог понять его выражение лица, то вот Гринривер уже сник. А граф продолжал:

— Но то, как вы провели прошлое лето! О! Ричард, в этот момент я понял, что хочу быть вам преданным другом, или, не смею мечтать, членом вашей семьи! Вы! Вы сотворили то, что так и не удалось мне — вы показали всему миру, всем этим напыщенным знатокам искусства, показали, что истинному художнику не важно чем творить! Вы превратили в предмет искусства себя! Я, к стыду своему, никогда не буду настолько смел! А потом вы превратили искусство в оружие, ах как встрепенулась империя, когда пресса судачила о том, что его величество был излишне строг! Я, кстати, скупил их все!

— Что, простите?

— Все экспонаты, что вы изваяли из плоти и раздали самым преданным ценителям! Я скупил все, что поступали в продажу. Правда, признаюсь, платили в основном мне, ведь вы, аки змий, сделали все, чтобы увлечь своих врагов в ловушку, ну кто захочет с вами после этой истории ссориться? А просто так уничтожить эти шедевры нельзя: государственное хранилище артефактов, владелец отвечает за сохранность честью, ведь права получать такие дары можно и лишиться. Идеально! Просто идеально! Я мог нарушить какие-то ваши планы, вдруг вы задумывали убить всякого, кто хранит в своем доме ваш шедевр, а я так спас ваших врагов. Но если хотите, я дам вам все данные об этих людях и скажу, где они в данный момент времени обитают!

— Нет, пока не надо, но при случае я обязательно вашей помощью воспользуюсь. Не всегда я могу дотянуться до обидчика! — тут Ричард был вполне искренним.

— Замечательно! Тогда я запишу эти спасенные жизни на свой счет. Но пойдемте же скорее, я оформил у себя дома целую экспозицию ваших работ!

— Не, Ричард, это наши вполне себе обычные неприятности. Это с нами всегда бывает, — тихо шепнул Салех приятелю. — Не все так плохо, он к нам расположен. В любом случае — мы гости, — в голосе молодого человека не было особой уверенности.

— Вот, пойдемте, пойдемте, маэстро, я верно ведь уловил ритм?

Да, действительно, скульптуры из пропитанной смолами плоти шли вдоль всего коридора. Фигуры словно перетекали одна в другую, казалось, Ричард двигался, бежал по коридору и застывал в отдельных точках пространства.

Ни Рей, ни Ричард ничего подобного не закладывали, им даже в голову не могло прийти составить все статуи в каком-то особом порядке, а вот граф смог.

— Красиво, да! — просипел Ричард внезапно севшим горлом. — Вы все правильно увидели, мой добрый друг, мне нечего добавить к этому!

— Здравствуй, папочка! — от звонкого детского голоса приятели подпрыгнули на месте и испуганно заозирались. В конце коридора стояла белокурая девочка в синем ситцевом платье и лакированных туфельках. На вид ей было лет пять.

— Здравствуй, белочка! У нас гости, знакомься, волшебник Рей Салех и Ричард Гринривер, собственной персоной! — граф дочке широко улыбнулся.

Девочка завизжала от восторга и запрыгала на одной ножке.

— Ура, ура! Сэр Ричард, я всегда мечтала с вами познакомиться! Я знаю все ваши органы! Я ваше тело знаю все-все-все! А можно мне автограф? — и девочка из рюкзака, что болтался у нее за спиной, вытащила анатомическую иллюстрацию: половина его лица с мышцами, глазом, но без кожи, с сегментом зубов. Короче так себе зрелище. Именно ее протянули Ричарду.

Дочка человека, который хранит в доме полсотни ваших тел и их кусков — не тот человек, которого вы захотите обижать. Ричард лишь расписался и протянул препарат Рею, тем самым он отдал дань его профессионализму (ведь именно громила препараты готовил). Короче подписей стало две.

— Папочка, он классный! Папочка, а можно я за него замуж пойду? Я себе хочу такого мужа!

Ричард с большим трудом сохранил вежливую улыбку.

— Ну раз ты просишь, — лицо Ричарда на этих словах вытянулось, — то так и быть, я с ним на этот счет поговорю, прямо сейчас, джентльмены, пройдёмте! Белочка, мы тебя тут оставляем, у нас будут разговоры не для маленьких девочек! Не шали.

Когда зал с телами остался за спиной и Ричард облегчённо выдохнул.

— Ричард, к слову, а может вам действительно стоит подумать над желанием моей дочери? — как бы между прочим уточнил сэр Леонардо, после чего он извлек из ящика стола набор курительных принадлежностей и протянул его гостям. — Разумеется, по достижении ею брачного возраста, — закончил мужчина.

Кем бы вы ни были, вы бы не захотели связывать свою жизнь с человеком, который фанатеет от вида ваших внутренних органов.

— Ох, я бы с радостью стал родственником такого выдающегося человека, но, как вам должно быть известно, я уже обручен с Авророй Морцех!

— О, если дело только в этом, не переживайте, я сам, лично, улажу с маркизом этот вопрос! В конце концов, у вас вполне может быть две жены! Да хоть целый рой жен! Изабелла — моя любимая дочка и я сделаю все, что от меня зависит, чтобы позаботиться о ее будущем! Пойду на любое преступление и гнусность, имейте это ввиду, джентльмены!

Джентльмены нервно хихикнули, вроде как, оценили шутку.

— А почему вы, кстати, сына себе не родите? — простодушно спросил Рей. — Наследник все-таки, да и в чужой дом уходить не будет. Или из-за силы мажеской проблемы со здоровьем пошли? Так мы знаем одного…

— При желании я оплодотворю даже вас! — в голосе Фальцанетти не осталось ничего человеческого. Он потек всем телом и замер в десятке сантиметров от Рея, не касаясь ногами пола. Глаза его поплыли по лицу. — Ох, простите мои манеры, я немного сорвался… Так неловко. Но нет, я не бесплоден, просто я стараюсь дать дочке всю любовь, заботу и внимание: она, бедное дитя, растет без матери! — хозяин кабинета снова вернул себе человеческий облик.

— Умерла родами? — сочувственно спросил Рей.

— Ах, нет, не так все печально, у Изабеллы нет матери, я вывел ее из яйца. Почти двенадцать месяцев высиживал, кстати, почти не пользовался искусственным обогревом — я за естественное воспитание! Только высиживание ребенка дает истинную близость с ним! Мы с белочкой очень близки! Ну так что, Ричард, вы согласны стать моим вторым по значимости, после дочери, самым близким человеком? Только сразу предупрежу, когда у вас появится сын, а у меня внук — я его буду любить гораздо больше вас! — мужчина снова рассмеялся счастливым смехом ребенка, который знает, что завтра он съест столько торта, сколько он захочет.

Ричард открыл рот. И тут вся эта история могла и закончится, потому что никто никогда не видел людей, которые бы отказали инженеру-академику.

Но тут графенышу (да и громиле вместе с ним) снова крупно повезло.

— Джентльмены, прошу меня простить, срочная депеша из дворца на имя Рея Салеха и Ричарда Гринривера. Лично в руки. С пометкой «архиважно». Прошу уделить мне время, — в дверях кабинета возник личный порученец императора. Люди в ало-оранжевых сюртуках имели право быть где угодно, они носили глас и волю властителей страны.

— Граф, мы обязательно вернёмся к этому разговору, сами понимаете, такие решения на бегу нельзя принимать, а меня зовут государственные дела! Но ждите в гости! — Ричарду стоило огромных усилий не выдать огромного облегчения.

В посыльного компаньоны вцепились как в спасательный круг и потащили в сторону выхода. Там их провожал граф с дочкой на руках. Девочка, счастливая, махала приятелям ладошкой. Картина идеалистическая до нервного тика.

Рей развернул депешу одной рукой.

— Значит там эта, принцесса спящая оттаяла. Нас требуют, чтобы мы значица все до конца проверили! — громила убрал письмо в карман жилетки.

— Мистер Салех, сразу после дворца мы срочно должны покинуть город, а в идеале страну. Сэр Фальцанетти — не тот человек, с которым бы я хотел видеться снова.

— Да Ричард, умеешь ты себе родственников выбирать! — хмыкнул Громила, когда они покинули гостеприимное поместье безумного биоманта. — Слушай, а может ты всю остальную родню выбирал по схожему принципу? А то как-то они все уж очень у тебя похожи.

Молодой человек только бессильно скрипел зубами.

Глава 7

Пространство вокруг башни уже успели выложить камнем. Появились скамейка, пара клумб, а деревья вокруг удивительным образом исцелились от всех болезней, их кроны приняли самый живописный вид. В общем башню изрядно облагородили и даже заменили места с худой черепицей.

— Джентльмены, вас всю эту неделю не было слышно! — Джимми приветливо улыбнулся Рею и Ричарду. Они встретились у входа в башню.

— Да как-то мы это…

— Утомились изрядно, сверх всякой меры, от всей этой истории. Лично я проспал половину недели! Другую половину недели я не вылезал из винного подвала. Да, еще мы были в борделях. Часто. Вот вы где все у меня с этими тайнами императорскими! — Гринривер незамедлительно наехал на собеседника, который от подобного тона даже опешил. За последнюю сотню лет с ним так никто не разговаривал.

— Ричард, ты пьян? Или дурман принял? — уточнил мальчик у собеседника. Для начала надо было исключить очевидные причины.

— Я сейчас трезв и по этой причине зол. Мне ситуация не нравится, мне ввв… ты, Джимми, не нравишься и вот этот страшный громила мне тоже не нравится. Сжег бы вас двоих, с огромным удовольствием. По возможности — карманной зажигалкой. Я надеюсь, ты хорошо понял насколько я расстроен, или донести до тебя эту мысль как-то иначе?

— Надеюсь, ты сможешь выполнять свою работу, Гринривер. И мы с тобой обязательно обсудим вопросы субординации в другое время. Я свою мысль донес понятно? Или сделать это как-то иначе? — В то ему ответил дух.

— Я справлюсь с миссией. Какой бы она ни была.

— О, именно это я и хотел услышать, — Джимми предельно гадко улыбнулся, — вот ваше задание, господа. Изучайте. А я пойду, пообщаюсь с его величеством. Молись, Гринривер.

Приятели напряженно проводили одержимого ребенка взглядом, а потом облегченно выдохнули. Рей благодарно кивнул приятелю. Тот кивнул в ответ, давая понять, что благодарность принял. Джимми так и не спросил про пленника.

А потом компаньоны прочли задание.

— Мистер Салех, а может это сделаете вы? — Ричард покрутил задание в руках, выглядел он крайне озадаченным.

— Не, мне не по статусу, Ричард. Да и принцессу целовать… она же как фарфоровая! Разобью еще.

— Ха-ха, очень смешно. Мистер Салех, вы представляете, какие пойдут разговоры? Ричард Гринривер целовал королевскую жену.

— Мало того, что трахал королевскую прабабушку с верным оруженосцем на пару. Угу, Ричард, я тоже читал газеты, только я не думаю, что эта новость уйдет куда-то за стены дворца. Журналистами тут кормят зверинец, так что нет никакой угрозы. Тебе что, бабу поцеловать сложно?

— А вдруг она рванет? Умирать, знаете ли — не самое приятное занятие.

— А вот это, Ричард, уже твоя профессия. Тяжелая, грязная, но важная и нужная.

— Ага, заклятия со спящихпринцесс снимать. А вот если бы эту принцессу, допустим, надо было трахнуть. Как бы тогда Виктор поступил?

Ответить Салех не успел. Их внимание привлек гомон: к башне шел император Виктор Седьмой, собственной персоной. Следом за ним шли люди в серых масках. Император смотрелся так себе. Бледный, напряженный, нет и следа от того самообладания, что всегда было на лице этого волевого мужчины.

— Господа, я вас приветствую. Прошу вас, решите для меня эту загадку. Я уже себе места не нахожу от волнения. Уж очень та девушка запала мне в сердце.

— Будет исполнено, ваше величество. Поклонился сюзерену Ричард, а за ним и Рей.

Рей и Ричард отправились к башне под прицелом десятка взглядов.

— Мистер Салех, а может вы дадите Виктору совет занять себя рукоблудием, принять на грудь и успокоиться? А то я за него переживаю, — Ричард скривил лицо в гримасе жуткого раздражения.

— Почему сам не скажешь?

— Меня он убьет сразу. А вас — не факт, — привел довод молодой человек.

— Но я-то умру насовсем, а тебе только костюм менять, — Салех пожал плечами, — ну нашло на мужика, ну так все всё прекрасно понимают, не мешай человеку.

— Мистер Салех, я прощаю вам ваше безумие, но нас слишком многое связывает. Вы тоже двинулись умом, как и все окружающие, но вы храните верность и рефлексы, а это главное. Не расслабляйтесь, — Ричард решительно шел к башне.

— Ладно, хоть шлюх больше не потрошит… — Рей смиренно пошел следом за приятелем.

В башню Ричард поднимался уже один. Гроб все так же висел в центре комнаты, только вот от его крышки осталось несколько острых кристаллов по краям каменного ложа.

На острых гранях плясала едва различимая искра, что кристаллик за кристалликом выгрызала призрачный камень.

Ричард смотрел в окно и скучал. На девушку он бросил лишь короткий взгляд.

С тонким звоном исчезли последние крупицы странного хрусталя. Девушка задышала.

Молодой человек развернул на столе набор сканирующих артефактов и стал использовать магические приборы один за одним. Никаких подозрительных заклинаний или магически активных веществ в девушке и на ней не оказалось.

В конце Ричард снял цилиндр и коротко коснулся губ девушки своими губами, потерял равновесие и поцеловал девушку чуть крепче, чем собирался. Та, неожиданно, ответила. Неопытно и страстно. Ее свежее дыхание слегка пахло лавандой и мятой.

Ричард отстранился, настороженно озираясь.

— Я спала и видела прекрасный сон. Кто вы, сударь, что прервали его? Вы тот, кого я должна полюбить?

— Нет, дитя, я лишь преданный пес своего императора. И целовал я вас с той целью, чтобы если ваше тело и гроб заминированы, мой сюзерен не пострадал, — Ричард скривил губы в скверной усмешке.

— Такая самоотверженность достойна восхищения. Помогите мне встать. Боюсь, я немного забыла, как управлять своим телом. Сколько я проспала?

— Долго, — Ричард протянул девушке руку и она неожиданно крепко ухватила его за предплечье. Молодой человек вздрогнул и с трудом удержал рефлексы — он едва не активировал свой атрибут, — прошли тысячи лет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Девушка соскочила со своего ложа и осторожно прошлась, все так же крепко сжимая руку Ричарда. В ее движениях была одновременно и властность, и хрупкость. Она ни мгновение не сомневалась в том, что Ричард ей поможет. Его помощь она воспринимала как данность этого мира. Не сомневалась, что ей будут служить.

— И что дальше?

— Дальше… — Ричард постучал себя пальцем по щеке. — Дальше мы поговорим. И если у меня не возникнет подозрений, вы сможете увидеть императора. Виктора седьмого. Тот, в чьем саду появилась та башня. Кстати, не объясните, почему башня появилась именно тут?

— А у вас есть при себе карта звёздного неба? Я не знаю, где мы сейчас.

— Не думаю, что названия вам что-то скажут. Но я должен спросить, вы знаете, почему башня возникла на пути нашего императора?

— Это все отец. Он сказал, что башню отворит только благородная кровь.

— То есть это мог быть и не дворец?

— Вполне. Я могу быть женой высшего аристократа, — девушка замерла напротив окна. Она протянула руку и коснулась ветки дуба, что заглядывала в окно. — Вы так и не спросили моего имени.

— Мне оно не нужно, — Гринривер внимательно изучал девушку, словно опасную змею, — лучше расскажите, как вы тут оказались? От какой страшной участи вы бежали в неизвестное будущее?

— Наши соседи, название их народа вам наверно ничего не скажет, прорвали грань миров. Голодные духи опустошили наши земли. Мой отец был сильным… нет в вашем языке такого слова… Или… чаропевцем! Вот! Мой отец был чаропевцем, сильнейшим, его песни подчиняли горные хребты! Он мог заставить танцевать само небо! Но и он мало что смог противопоставить голодным духам… Тогда он решил подарить мне шанс. Пусть призрачный, пусть безумный, но шанс прожить жизнь! Для этого он пожертвовал собой и сам стал частью своего волшебства. Возможно, он и направил башню вашему властителю. Ищите здесь лишь волю любящего отца! Вам ведь должно быть знакомо это чувство! — слова девушки попали в цель, но не в ту, в которую она метила. Ричарду не была знакома любовь родителя. А вот любовь в исполнении верховного биоманта он наблюдал буквально пару часов назад. Так что Ричарда видимо передернуло, от омерзения. И едва не стошнило.

Девушка, разумеется, поняла его совершенно неправильно. И на ее лице появилось сострадание.

— На что было похоже ваше детство, добрый господин, раз мои слова вызвали такие страдания? — в голосе девушки было столько этой липкой жалости, что Ричарда едва не вырвало второй раз. Он был готов стереть эту жалостливую улыбку с лица девушки силой, просто разбив его, чтобы в стороны полетели зубы, а ласковую улыбку стерли слезы и гримасы ужаса.

Нет, определённо, худшего кандидата на роль того, кто разбудит принцессу, не существовало в принципе!

Кажется, девушка что-то прочитала на лице Гринривера. Она в испуге отшатнулась.

— Вы безумны!

— Да, вы правы. Но также я достаточно знатен, чтобы меня можно было привлечь к решению вопроса с вами, достаточно живуч, чтобы не оскорбиться на попытку меня использовать как трал, и достаточно мразотен, чтобы в случае моей смерти император отпраздновал это событие на международном уровне. Так что дитя, опустите глаза в пол, отвечайте тихо и не смейте испытывать ко мне сострадание, иначе я спущу с вас кожу и скажу, что вы вызвали у меня массу подозрений. Сейчас вам все понятно в вашем положении?

— А если нет? — девушка бросила на Гринривера яростный взгляд.

— Тогда я вас изобью, возможно — изувечу. А вот потом передам его императорскому величеству. Или убью.

— Вам это не простят! — девушка зашипела змеей.

— Не простят. Но поверьте, моя цена гораздо выше вашей. Вы всего лишь загадочная девушка, а я — стратегическое оружие. И чтобы это оружие не заржавело — его надо поить кровью.

— Вы страшный человек! Вы омерзительны! Я подчиняюсь вам, но я вас уже всем сердцем ненавижу! — девушка была готова разрыдаться.

— Рад, что мы с вами все верно поняли. А теперь я буду задавать вопросы. И вы будете на них отвечать. Коротко и по делу. Вы меня слушаете?

— Да…

— Вы девица? — задал вопрос Ричард.

— Что? — девушка вскинула голову. Ричард стремительно подошел к ней и отвесил оплеуху.

— Милое дитя! Не заставляйте мне делать вам больно. К тому же это приносит мне истинное удовольствие. Пожалуйста, отвечайте на вопросы, — в голосе Ричарда не было ничего. Вообще ничего.

Девушка беззвучно рыдала.

— Вы девица? — начал Ричард.

— Да…

— Сколько вам полных лет?

— Семнадцать.

— Кем был ваш отец?

— Королем… королем-чаропевцем… Лучшим отцом на земле…

— Пожалуйста, воздержитесь от подобных реплик впредь, в следующий раз я вас снова ударю. У вас есть братья и сестры?

— Да, два брата и три сестры.

— Они живы?

— Насколько мне известно, нет.

— Как случилось так, что вы, последняя, остались в живых? Почему ваш отец спас вас, а не наследника?

— Сила нашей крови полностью передается лишь по женской линии, — девушка отвечала сухо, без каких-то интонаций. — Я единственная успела укрыться под защитой дворца. Слишком быстро пала защита города…

— И что за сила? — перебил Гринривер.

— Светлое чрево. Дети нашего рода всегда здоровы и полностью перенимают родовые дары родителей. Есть еще два малых дара. Среди моих детей будет много поэтов. И есть шанс родить ребенка с даром — ходить лунными дорожками.

— Достойный… куш. И если я правильно понимаю, ваш дар позволяет близкородственное скрещивание? — Ричард продолжал допрос.

— Да… — теперь голос девушки ощутимо дрогнул.

— Превосходно. Надеюсь, вы хорошо осознаете, что по нынешнему времени — это все чепуха? Пара специалистов и ребенок будет нужного пола и магического дара. А о здоровье так вообще заботиться не нужно. Нашим властителям доступно бессмертие! Что еще вы можете предложить? Магические знания? Какие-нибудь менее бесполезные дары крови?

— Что вы от меня хотите? Все, кого я любила и знала мертвы. Я чужая в чужом мире. Это должно быть самое ужасное место на земле, раз его преддверие охраняете вы? — девушка беззвучно плакала. Слезы капали на камень пола.

Ричард снова ударил девушку по лицу, на этот раз хлестнул запястьем, разбивая губы.

— Я же сказал, не смейте жалеть! Ни меня ни себя! — Ричард протер костяшки пальцев платком. — Я не верю ни единому вашему слову, но артефакты на моих руках говорят, что вы не сказали ни слова лжи! Все это выглядит как сказка, но дитя, этот мир не для сказок. Я чую, что тут что-то не так. И будь моя воля — я бы убил вас прямо сейчас. Без мучений, с уважением к вашему высокому статусу. Но не я тут принимаю решения!

Ричард высунул голову в окно и помахал рукой.

— Все чисто!

Народ у башни пришел в движение.

— Но запомните, дитя, не я тут принимаю решения, но именно я исполняю приговоры, — Ричард презрительно разглядывал девушку на полу. Он раскачивался с пятки на носок. — И очень советую встречать императора стоя на ногах. Вдруг ему будет противно быть вместе с женщиной, о которую другой мужчина уже вытер ноги? — Гринривер мерзко оскалился.

— Что тут происходит? — император уже стоял в дверном проеме.

— Короткий допрос, ваше величество. Я должен был убедиться, что она не станет тварью в ответ на эмоциональные реакции. Надеюсь, я не сломал вашу игрушку, — издевательский взгляд Ричарда столкнулся с яростным, в исполнении императора.

Мужчины замерли. От Ричарда повалил тошнотворный дымок, в воздухе отвратительно запахло жженой костью. По лицу графеныша пробежала гримаса боли, один глаз побелел, скула обуглилась. Волосы задымились. А потом Гринривер умер, молча, и тут же ожил, даже не покачнувшись.

— Мой император, вы совершаете ошибку. Сожгите это чудесное явление на костре и женитесь на нормальной девушке. Иллюзии не слишком теплые на ощупь!

— Проваливайте, Гринривер. Я прощаю вам вашу дерзость, я вижу, что вас ведет долг. И вы защищаете меня как умеете, но поверьте, сэр Ричард, ситуация под контролем. Идите, но оставайтесь во дворце, я поговорю с вами позже! Вас ждет награда. Но впредь… не берите на себя слишком много. Я не прощу оскорбления!

— Клянусь вам, милая девушка, я найду ответ на вашу загадку и если ответ мне не понравится — я вас убью. Да будет свет тому свидетелем! И поток света затопил комнату. Только свет был с изрядной долей алого, — Ричард коротко кивнул и пошел на выход.

— Дитя, он причинил вам боль? — Виктор опустился на камни пола.

Рей последовал за приятелем, но взгляды озадаченные на башню бросал. Ричард шел не оборачиваясь.

— Ричард, ты чего такой смурной? — Рей ткнул приятеля в плечо кулаком. — Все же нормально, обычная королевская дочка…

— Мистер Салех, я вижу перед собой сказку. Меня жизнь приучила отличать сказку от реальности. И тут реальностью не пахнет! Мы в каком-то ублюдочном фарсе. Этот мир даже меня заставляет играть, только не дергает как других, а расставляет декорации со всех сторон.

— Но ты же сам говорил, что там в заклятии душа этого короля сидит, помогает, значица, ему воплотиться, — Салех уже успел кратко услышать содержание разговора в башне.

— То, что внутри себя история связная, ничего, в сущности, не значит, — Ричард пожал плечами.

— Гринривер, успокойся, ты меня напрягаешь, — Рей остановился, — ты одержим этой историей. Ты же допрыгаешься!

— Я всего лишь делюсь сомнениями, мистер Салех. В любом случае я подчинюсь. Но уж точно меня не заклеймят человеком, который не пытался остановить трагедию!

Визитеры как вымерли. Никто не стремился встретиться с приятелями. «Бабка отшептала», как довольно заявил Рей, которого все эти великосветские маневры жутко утомляли.

На третий день Рея и Ричарда вызвали во дворец. Там их сразу провели к Виктору, минуя Ульриха и Джимми.

— Джентльмены, я вами доволен! — Виктор поднялся из-за стола. — В этот раз вы не сделали ничего выдающегося. Просто хорошо выполнили свою работу. Екатерина, кстати, очень боится вас, Ричард, и я дал ей слово, что не подпущу вас к ней близко. Вы причинили боль моей невесте, но я рад, что вы готовы вцепиться в глотку кому угодно, дабы защитить меня. И это я вам, Ричард, прощаю. Надеюсь, я понятно донес до вас свою мысль? Если да, дозволяю кивнуть.

Приятели Кивнули. Рей спокойно, а Ричард — скрывая ухмылку.

— Тогда перейдем к награде. Прошла лишь первая неделя лета, дозволяю вам сейчас самостоятельно выбрать, чем вы желаете заняться. Это не сильно значимая награда, но я знаю сколько в вашем положении стоит свобода.

— Нам надо подумать… — протянул Салех, но его перебили.

— Я готов озвучить желание, — тон молодого человека был таким, что Рей счел лучшим промолчать.

— Слушаю, — император наклонил голову набок.

— Я желаю продолжить расследование. Мне не нравится история с вашей женитьбой.

— И что же вы хотите для этого сделать? — в голосе императора нельзя было прочесть ничего.

— Порыться в старых библиотеках, поговорить с историками.

— При этом вы дадите слово не приближаться к Екатерине. Если вас будут интересовать какие-то вопросы, то вы сможете задать их через моего секретаря или меня. Вас это устроит?

— Вполне!

— Если вдруг вам что-то потребуется — обратитесь к Ульриху. Я донесу до него свою волю. Еще что-то?

— Нет, никаких вопросов! — голос Рея, судя по всему, возник где-то в районе макушки Гринривера, — Валим, твое графейшество!

— Тогда больше вас не держу.

Приятели почти мгновенно покинули кабинет.

— Мистер Салех, какая муха вас укусила? Что-то случилось?

— Какая муха меня укисла? — Рей нежно прихватил Гринривера под локоть, тот встал на носочки и ускорился. Почти побежал. — А вдруг ты там еще что-то ляпнешь? А то может тебе мало?

— Чего мне мало? — не понял Ричард, который уже шипел сквозь зубы от боли.

— Того, ты вообще, что творишь? В кои-то веки свободное лето, это ты свою родню не любишь, а я вот с близкими рад подвиться. Да хотя бы в горы вернулись! А может ты так хочешь еще одну жену заиметь? Хотя бы в виде полипа? Есть такая живность, на морских животных налипает. И их фекалиями питается, и остатками еды. Я думаю, граф Фальцанетти легко тебе из дочки нечто подобное смонстрячит. Ты только представь, какие тренды на моду можно задавать, если у тебя есть жена-полип!

— Мистер Салех, в кои-то веки вы сподобились на интеллектуальный юмор? — Ричард озадаченно уставился на приятеля.

— Ричард, я наверно тебя огорчу, но ситуация выглядит несколько иначе. Это ты просто в кои-то веки тонкую шутку понял. С пробуждением, твое графейшество, — Рей поправил котелок на макушке.

— Спасибо за лекцию об обитателях моря, мистер Салех, еще что-то? — тон Ричарда моментально заледенел. Его вообще последнее время легко было вывести из себя.

— Да, мы потеряли государственного преступника. И его уже ловят, судя по всему, раз нас еще не повесили! Видимо, на нас его и ловят! И что ты делаешь: вместо того чтобы удрать в глушь и потеряться там, пока о нас не забудут, ты решаешь сидеть на самом видном месте! Тебе что, мозги совсем отшибло? — в конце Рей уже кричал. Теперь он неожиданно взорвался. Ну, хотя бы без членовредительства.

— Мистер Салех, сформулирую вопрос иначе, что вы хотите в качестве вознаграждения, чтобы принять участие в данном мероприятии без лишних вопросов.

— Пнуть тебя по яйцам!

— Вы это получите! — холодно сказал Ричард, видимо не слишком он прислушивался к речи собеседника. — Простите, что? Нет! Я…

Но как бы быстро Гринривер ни говорил последнюю фразу, это было недостаточно быстро. Рей Салех уже с радостным воплем «Спасибо, Ричард, ты на стоящий друг» пинал приятеля в пах.

Ричард тонко на одной ноте взвыл. Его тело скрутила такая боль, что он не имел ни единого шанса на то, чтобы сделать хоть что-то. Но стоило этой боли чуть стихнуть, как Ричард отключил вообще боль в организме. Так что Гринривер неожиданно встал, а потом попытался Салеха убить.

От всех этих событий сильнее всего страдали две вещи: психика дворцовых слуг и обстановка дворца. Волшебники совсем не щадили мебель, стены и предметы интерьера, между которыми выясняли отношения.

Такого поведения им, разумеется, не простили. Так что в итоге стража избила дебоширов древками копий и выбросила за порог в бессознательном состоянии.

Компаньонов вообще много где любили.

Глава 8

Уважаемые читатели и читательницы! Сегодня глава без корректировки, корректор в поездке. Со следующей главой обновлю текст.

— Не люблю я этих историков! — Рей угрюмо смотрел на двери университета. Выглядел громила хуже обычного. Всю голову украшали желтушные пятна давних кровоподтеков. А во рту не хватало двух зубов, охрана дворца постаралась на славу.

— Просто вы невежда и не любите историю! — Ричард выглядел не лучше. Нет, он хотел было застрелиться, но Салех так это обставил что Гринривер решил показать характер. Потому левый глаз, не смотря на всю лечебную алхимию, все еще украшал кровоподтек, а во рту не хватало доброй трети зубов. Но это все ерунда. Рей приятелю зашил рассечение кривой иглой, которую добыл в походной аптечке. Вышло надежно, но лицо Ричарда форменно перекосило, так натянулась кожа у него на лице.

— Ты мне лапшу на уши не вешай, твой графейшество! Я историю люблю, и даже изучаю где-то. Я историков не люблю. Вот какой нормальный человек пойдет на историка учиться? — Рей потрогал языком лунку от зуба и уловил там сразу два острых кончика. На месте выбитого зуба уже росло два новых. Этот факт давал ответ на вопрос, откуда у Салеха такая жуткая пасть.

— Тогда я желаю услышать причину. Я не припомню, когда ы вы проявляли подобную неприязнь по отношению к целой профессии. — Ричард с интересом взглянул на приятеля, улыбнулся, а потом скривился. Лицо болело.

— Ричард, они все там ебанутые! Просто наглухо! Ты думаешь, я чего тебя так спокойно воспринимаю? Я служил в взводе охраны у одних таких… историков! — Последнее слово Салех форменно прорычал. — Эти замечательные… персонажи, при мне как-то изучали эту историю, знаешь, как это происходит, нет?

— Чувствую, тут кроется замечательная история!

— Ага, ухохочешься! Бродят значит эти твои историки по некрополю, и духов допрашивают. А те кричат, жутко. И пленники тоже кричат, которых они на корм духам промучивают. Потом они пару духов… сложно там слово, инкапсулируют! Во. И значица они самых духом интересных им инкапсулируют. А потом поднимают они весь акрополь, все ценное вывозят а потом отправляют мертвяков воевать.

— Хм… Забавно, я всегда считал археологов эдакими чудаками не от мира сего, которые могут месяцами изучать старые черепки. — Гринривер скривился в очередной раз и тихо охнул.

Молодой человек извлек из кармана бутылек темного стекла. Он вынул из него пробку, и набрал оттуда белого порошка с помощью небольшой серебряной ложки. После чего поднес ложку к носу и сделал глубокий вздох. Замер. Спустя десяток секунд его лицо разладилось и с него ушла гримаса боли.

— Вечно ты, Ричард ерундой какой-то занимаешься. — Рей неодобрительно покачал головой. — Ты же можешь боль блокировать.

— Как вы верно выразили свою мысль, парой часов ранее, нужно знать свое тело. Это не спортивно. К тому же это вещество не только снимает боль, но и стимулирует мышление! — Ричард помахал бутыльком как заправской коммивояжёр

— А еще делает тебя агрессивным уродом без жалости и с манией величия. — Салех встретил взгляд, полный иронии.

— То есть в моем случае, просто снимает боль и обостряет мышление? — Ричард счастливо улыбнулся. Его зрачки заняли всю радужку. — Угощайтесь, Рей.

Салех посмотрел на приятеля, потом на бутылочку, снова на приятеля. Протянул руку.

— И сколько его значит надо? — Рей получил в руки еще и ложку.

— На ваш вес… Три моих порции.

Салех принял наркотик, а потом извлек из кармана флягу и присосался к ней.

— Ух… Хорошо. Будешь?

Теперь уже взгляд Ричарда выражал скепсис.

— Вы настолько не любите историков?

— А за что их любить? Нет, ну ты скажи, может ли нормальный человек пойти на смерть сразу после окончания учебы чтобы его взяли на работу? Нет, я понимаю, когда сильный маг становится нежитью, или там, когда идут на жертву ради какой-то цели! Но ради работы! Уроды они там все.

— Ладно, допустим… — Ричард взял флагу и сделал глоток. — Что там у вас? Растворитель алхимический? — Закончил он сиплым голосом.

— Зашло? — Салех был доволен.

— Мозги как орудийным шомполом прочистили. — Ричард осторожно разгонялся.

— Ты верно вкус различил, это растворитель, я взял его как основу. Настойку на гусеницах сделал. Сизые капельницы. Между прочим, серебрушка за унцию стоит это пойло. — Салех довольно фыркнул.

— Даже спрашивать не буду какой они эффект дают! — Ричард решительно пошел в сторону входа в трехэтажное здание из красного кирпича.

— А почему не будешь? — Удивился громила.

— В бытии бессмертным есть определенные преимущества. Например, можно принять неизвестное вещество и с интересом изучать его эффекты. Даже если это яд. — Ричард остановился в отдалении. — Мистер Салех, теперь, я думаю вы готовы пережить наше общение с учеными мертвяками?

— Я то готов… А вот они…

— Мистер Салех, я вам запрещаю убивать местных обитателей. В конце концов это такие же подданые империи, как и мы! И делают важное дело! И вообще, нас тоже никто не любит, но нас за это не убивают!

— Потому что не могут. Давай уж на чистоту. — хмуро буркнул Рей.

— Мистер Салех, не льстите себе. От опытного охотника с артефактной винтовкой мало что убережет. Хотели бы вас убить, и мало что бы этому факту помешало. Я если что, про местных жителей и власти страны. — Гринривер терпеливо уговаривал приятеля.

— Черт с тобой. Но лучше бы ты меня тут оставил, от греха, как говорится…

— Сохраняйте самообладание, мистер Салех, и постарайтесь не реагировать эмоционально. Тогда все будет хорошо! — Ричард был абсолютно спокоен.

Рей лишь тяжело вздохнул и пошел за компаньоном.

Через пару минут они пересекли порог задания. Табличка слева от входа извещала всех желающих о том, что за дверью располагается кафедра истории факультета некромантии.

— Ричард, угомонись! Нам нельзя убивать государственных мертвяков! Они тоже служат империи! — Рей дежраж приятеля за ворот пиджака и старался не дать ему добраться до искуссно мумифицированного трепака, который последние пол часа монотонно объяснял приятелям, почему они не могут пройти на кафедру истории, что пропускной режим надо соблюдать свято и сотрудники работают с делами, что представляют собой государственную тайну. Личности визитеров его не сильно впечатлили.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Короче, Ричарду вышло обидно, а так как неизвестная настойка и стимулятор дружно огрели молодого человека по мозгам, и потому он решил вахтера просто-напросто убить.

— Мистер Салех, пустите меня, я заплачу любой штраф, я долен грохнуть этого урода! Он мне неприятен! Я требую мести! — Вопил Ричард как оглашенный, но салез держал крепко и вырваться молодой человек никак не мог.

— Так, ну, это… Короче нам надо пройти по делу государственной важности! Это архиважно!

— Предъявите пропуск или верительные грамоты. Без этих документов… — Попытаться уговорить мертвяка — задача сравнимая с таковым действием по отношению к камню. Разница, конечно, будет в том, что камень не разговаривает, в отличие от мертвеца. Но итог всегда один будет.

Рей решил припугнуть собеседника. Почему приятелям в голову не пришла простая мысль — сходить за чертовым пропуском, они бы и сами не смогли ответить.

Так что рей Салех, паладин светлой церкви, выпустил наружу свои паладинские силы, и на его коже проступил рисунок, который словно нанесли тонким лучом света. Его контуры светились.

— Вот, видишь? Наши документы. Мы можем пройти сюда. Уйти отсюда, да хоть улететь. Ты меня понимаешь, мертвяк? — Рей для надежности показал вахтеру кулак.

Татуировка мигнула. Мертвяк опал кучей вяленого мяса.

— Мистер Салех, я же просил вас, не убивать никого! Зачем вы нарушили мои прямые указания? — Ричард выглядел так, будто это не он только что пытался самостоятельно грохнуть вахтера.

— Да я это… — Рей от такого пассажа аж растерялся.

— Я прощаю вас, мистер Салех, но прошу впредь быть аккуратнее! Пойдемте, нам надо найти провожатого. — Ричард стремительным шагом пошел в сторону лестничного холла.

Но проблема никуда не делась. Все встреченные ими мертвяки были тупы, молчаливы, или удирали. Сложность оказалась в том, что нежить не желала общаться с двумя воинами света. Н в каком виде. И даже та, что была способна общаться, предпочитала молчать.

Так что приятели решили пойти самым простым путем и заходить вообще во все помещения, в ожидании того что где-то найдется нужный им труп.

Только вот закралась огибка. Общая протяженность подземной части кафедр составляла более полутысячи километров. Потому прогулка обещала выйти долгой.

К счастью, пол часа спустя, из-а повтора коридора вышел старик, живой, что выгодно отличало его от остальных жителей поселения.

— Джентльмены! Как вам не стыдно? — Его скрипучий голос прошел по всему коридору и вызвал сильное эхо.

— Это… Да мы чего… Мы ничего… — Салех торопливо запинывал очередного окончательно мертвого мертвяка в нишу стены.

— Какие-то проблемы, уважаемый? — Уточнил Ричард. Таким тоном он часто обращался к удущим трупам.

— О, нет, что вы, никаких проблем. Просто мне только что доложил подчиненный что по подземельям моей кафедры бродят два накокаиненных паладина и устраивают себе охоту! Джентльмены, побойтесь тех богов, которым служите! Они же вам даже сдачи дать не могут! Вы же пятерых развеяли! — Старик возмущенно упер кулаки в бока. Его волосы цвета грязного пепла торчали в все стороны. — Вам что, занять больше нечем? Вы себя развлечь так решили? Скотство это, джентльмены, первостепеннейшее скотство!

— Мы это… по делу… — Рей шмыгнул носом и виновато огляделся. Только что приятели разгромили какую-то лабораторию, в которой два не слишком живых молоды человека эксгумировали останки третьего.

— Ах, так вы еще и по делу? Хотите сказать, что не просто перебрали в борделе, а специально пришли сюда чтобы учинять погром? Извольте доложиться, чем мирные некроманты — историки вам так не угодили? — Продолжал бушевать старик, и стало ясно что он тоже… Не слишком человек, или не слишком живой. В его рту клубилась тьма, за рядом пилообразных зубов.

— Так это, государственной важности… — Труп лежать смирно не хотел и норовил выпасть из ниши. Сейчас его рука упала Салеху прямо на лицо

— И какая государственная важность заставила вас второй раз умертвить беднягу Эрика?

— Вообще то он Мартин — Салех покосился на табличку, что болталась на лацкане белого халата.

— Да? Да какая, к дьяволу разница, если он все равно мертв? — распалялся старик.

— Так он и был мертв, разве нет? — Салех озадаченно почесал затылок.

— Вы испортили ценное государственное имущество, джентльмены. Так понятнее? А еще я знаю, что вы богаты, и легко возместите убытки короны по весу моих аспирантов в серебре! Кстати, разрешите представиться, Ректор кафедры некромантии, Генри Мерлох.

— Сколько? — Взвыли приятели хором.

— Это грабеж! — Рей аж глаза вытаращил от возмущения.

— А что вы хотели, молодые люди? — Старик уже успокаивался. — Вот вы пришли и учинили дебош со смертоубийством. А я в ответ вас ограбил. У меня как раз фонда истощились. А по документам вы пришли с государственным запросом, а я вам вежливо ответил, и мы расстались, вполне довольные друг другом. Ясно?

Рей, который все это время крутил крупную серебряную пуговицу на вороте рубахи, эту самую пуговицу оторвал и когтем отправил в полет. Пуговица со свистом пересекла коридор и бесследно исчезла в старике. А потом зазвенела по камням пола.

— Да, джентльмены, вы меня не разочаровали. Сходу же грохнуть решили. Прям ни мгновения не сомневались. Не люди, а звери дикие. Мне надо издевательски говорить, что вы не сможете причинить мне вреда и я могу быть за сотни лиг от вас? Или уже сами догадались?

— Догадались. — Буркнул Рей смущенно, и шаркнул протезом. Звякнуло так, что скривился даже маг.

— Ну раз догадались, то тогда следуйте за мной, расскажете, что там за дело государственной важности, ради которого вы отдали столько денег!

— Одну убытки от этой работы — Салех обиженно считал в уме, сколько они успели мертвяков упокоить. Ректор посчитал не всех.

— Может, штраф можно будет оспорить в суде? — Беспомощно протянул Гринривер.

— Джентльмены, вы всерьез рассчитываете судиться с государством в государстве, где суды существуют чтобы обеспечивать комфортную работу этого самого государства? — В голосе Мерлоха сквозила ирония.

— Ну, идеальное балансирование социальных процессов предполагает независимость всех трех ветвей власти, судебной исполнительной и законотворческой. — Немного неожиданно выдал Рей.

Ричард и старик остановились. Переглянулись.

— Мистер Салех, я вынужден признаться, я не знаю, что меня пугает больше, то что вы знакомы с идеями демократии или то, что вы при этом паладин светлой церкви.

— А то, что я волшебник тебя устраивает? — Рей нехорошо улыбнулся.

— Профессия не уродует моральный облик человека, в отличия от политических взглядов. Мудро ответил Гринривер.

— Перед государством? — Уточнил громила.

— Что?

— Ты хотел сказать, «перед государством?». Профессия не уродует моральный облик человека перед государством, в отличие от политических взглядов. — Терпеливо разъяснил Рей Салех.

Старик громко зааплодировал.

— Джентльмены, ценю остроумные диалоги. Я снижаю ваш штраф на пять процентов! Продолжайте! — Ректор аж улыбнулся. Жабий рот очень широко растянулся.

— Мистер Салех, мне кажется, или наш собеседник действительно только что попытался нас заставить устроить перед ним балаганное представление двух клоунов? — В голосе Гринривера было просто море осколков застывшего на морозе яда.

— Ага, и только что он нам скинул… — Рей наклонился к самому уху приятеля и зашатал. — Может все-таки спляшем, а? За такие-то деньжищи?

Мерлох довольно расхохотался.

— Еще пара процентов, господа! Вы уже уменьшили ваш долг аж на семь процентов!

Пока компания добралась до кабинета, приятели отыграли еще пятнадцать процентов от штрафа. Вернее, отыграл Салех, который уговаривал Ричарда развлечь ректора, а тот скрипел зубами и едва не дымился.

— Джентльмены, излагайте. — Старик уселся в кресло.

— Мы желаем получить справку за два исторических периода. Что за государства существовали на территории нынешней империи. Это должны быть государства, которые использовали диалекты староимепрского как государственный язык. В этих хрониках может упоминаться король- чародей. И школа магии черпания. Вторая справка должна касаться нынешней императорской династии. Мы желаем знать, случалось ли прежде, чтобы появлялись башни, сами по себе. И третий вопрос, известно ли что-то о родовом даре «светлое чрево», который влияет на фертильность и здоровье детей. Кто был носителем, где был похожий и так далее.

— Надеюсь, вы хотя бы догадались все это оформить по циркуляру? В качестве секретаря я стою очень дорого. А всех сотрудников, что могли бы вам помочь вы уже упокоили.

— Да, вот! — Ричард извлек из внутреннего кармана пиджака письмо и протянул его Мерлоху. Протянул с издевательской усмешкой. Которая пропала, когда ректор конверт взял и сунул в карман брюк, сминая.

— Ричард, дозволяю вам меня потрогать. Уверяю, я совершенно бестелесный!

На такое предложение Ричарад попробовал опрокинуть кресло, на котором сидел лич. Но только пробежал сквозь него и едва не врезался в стену.

— Сер Ричард, а хотите я вам покажу как разнообразно можно убивать с помощью этой чудесной магии? — Старик внимательно изучал графеныша. — Я слышал, вы большой ценитель, к тому же можете оценить все тонкости и нюансы. Пару сотен разных способов, да…

— Сэр Мерлох, советую не забывать вам что я бессмертный! И могу вам это припомнить и через сотню лет! — Прорычал в ответ Гринривер.

— Когда, ты, болван, разменяешь сотню лет, я разменяю очередную сотню лет. Мальчик мой, нас с тобой разделяет пропасть. Натуральная пропасть. Так что не будь смешным, пасть захлопни, и прояви хоть капельку уважения. — Старик перевел взгляд на громилу.

— А вы тоже молодой человек не дергайтесь. Вас сейчас инстинкты ведут, которыми вас наградили вместе с благословением. Ну, скажите мне за что вы меня так ненавидите? Можете сформулировать, когда эта мысль пришла вам в голову? А? Не можете. Ну вот и не суетитесь. — Старик зевнул — и потянулся, ничуть не вспоминая о приличиях. После чего бросил на приятелей лукавый взгляд. — Ответы вам пришлют с вестовыми. Как и сообщения о штрафе. — Видеть вас больше не желаю!

С этими словами Генри Мерлох, без излишних спецэффектов, просто исчез.

— Мистер Салех, кажется, я тоже теперь разделяю вашу нелюбовь к немертвым магам и к историкам, в частности! — Через какое то время произнес Ричард. — А что вы делаете?

Рей тем временем уселся за стол, и что-то увлеченно там писал. Рядом стояла походная чернильница.

— Считаю на сколько мертвяков мне еще хватит денег. — Честно признался Салех.

— У меня есть идея по лучше! Как считаете, Мерлох сильно расстроится тем фактом, что его кафедра утонет в подводном озере? — Изложил идею Ричард. Он изучал пол у себя под ногами. — Не думаю, что это убьет хоть кого-то! Но…

— Не советую, господа, не советую, тут же библиотеки, где я, по-вашему, должен вам данные добывать?

Компаньоны лишь тяжело вздохнули и отправились на выход.

На улице Ричард достал из кармана свой флакон с белым порошком. Рей извлек флягу со спиртным, от которого еще осталась половина.

— Мистер Салех, предлагаю исполнить наш пастырский долг и привести к свету лучший бордель столицы! — Ричард утер нос и сделал большой глоток из фляги.

— Приведем блудниц к свету? — Поддержал идею Громила.

— Исповедаем! — Ричард сыпал идеями

— И накажем! — Рей не отставал

— Обязательно накажем! — Идея молодого человека воодушевила.

— Мадам, хотите водки? — Салех мило улыбнулся женщине средних лет, что чинно шла по тротуару.

Женщина испуганно завопила и рухнула в обморок.

— Вот это я называю добрым знамением — Авторитетно заявил Салех.

* * *

Бывший лейтенант, широко зевая и почесывая себя в во всех неприличных местах, рухнул в кресло.

— Твое графейшество! Почта! Подь сюды! — За окном день уже перевалил за половину. Компаньоны только продрали глаза.

— Мистер Салех, не напомните, на кой ляд я вчера уничтожил в доме все зеркала? — В гостиную вошел Гринривер. Бросила бросил взгляд на приятеля и стал неистово ржать.

— Ты знаешь, Ричард, а в этом что-то есть! — Громила снова грохнул.

— Кажется, я начинаю догадываться. — Ричард зевнул и осторожно потрогал лицо. — Мистер Салех, я знаю что у вас было зеркало. Поделитесь? И хватит так ржать.

В итоге Гринривер дорался до зеркала.

— Мда… Могло быть и хуже! Знаете, в этом даже что-то есть.

И без того перекошенное лицо молодого человека обезобразилось еще больше. Левая сторона черепа оказалось гладко выбритой. И на все лицо и обнаженную кожу головы кто-то не слишком трезвой рукой нанес геометрический рисунок из сотен разноцветных треугольников. Словно кто-то составил человеческое лицо из кусочков разноцветного стекла.

Эта маска наползала на левую сторону лица, подчёркивая асимметрию и воспаление кожи.

— Кстати, мистер Салех, не подскажете, что бы это такого могло быть? Для простой шутки или даже импрессионизма, тут слишком много системы…

— Ага, верно говоришь, это тебе пьяный мастер — рунолог нанес. Это, кстати, он нас весь вечер и поил. — Пояснил ситуацию рей.

— Да? А почему? Мы ему угрожали? Признаться, я мало что помню после того как мы стали наливать марочное шампанское в ведра и заставляли куртизанок оттуда пить и громко кричать «Иго-го». — Ричард счастливо улыбнулся.

— Ой, там потом долгая и скучная история, она похожа на все те два десятков подобных историй что с нами за эти годы случилось! — Потетически заявил Рей. Он тоже осматривал сея на предмет лишних татуировок. Не нашел и, довольный результаттом, отложил зеркальце в сторону.

— Мистер Салех! — В голосе Ричарда терпения было не то чтоы много.

— Ладно, ладно, не дергайся. Ты бы лучше вчера так себя вел. Короче, притал к нам этот мастер рунолог. Дай, говорит, наложу на вас преобразователь жизненной энергии в магическую. Значица, конструкт, вроде как потом можно будет пару заклинаний на кожу нанести и будет тее натуральный магический резевр. Ну нечто дальнобойное в руки, и…

— Не продолжайте, как следует из того что я видел в зеркале, я соблаговолил?

— Да. Именно так. Но ты, как он начал рисовать, его напомил, сам напился, а потом орал дурным голосом, пока он тебе морду уродовал. Но не сопротивлялся, даже лицо не напрягал, просто орал от боли. Вы прерывались, пили, дрянь всякую пороли, и снова рисовали. Пол ночи. Я за вас всех с дамами отрывался. Могли бы и пожалеть. — Ворчал Салех безо всякого недовольства в голосе.

— Мистер Салех, что же такого с вами могло случиться? Моя фантазия либо отказывает, либо предлагает слишком много интересных вариантов. — Ричард с любопытством уставился на приятеля.

— Натер! — Буркнул Рей.

Гринривер расхохотался.

— Ладно, мистер Салех, что нам принес новый день, я вижу на столе письма.

— Ага. — Громила подтянул к себе стопку бумаги. — Значица… Штраф от дворцовой службы, за порушенную обстановку… — рей отложил бумагу в сторону. — штраф от кафедры некромантии за упокоенных сотрудников. Даже читать не буду! Так… Ага, еще штраф, от муниципалитета… — рей вскрыл конверт. — Знаешь, мы оказывается вчера бордель сожгли… Так, кабаки, разгромили, два… так, больше ничего интересного. О, письмо, от кафедры истории.

— Давайте внесем ясность в эту историю! — Ричард обогнул диван и уставился в письмо, из-за плеча приятеля.

Многоуважаемый г-н Гринривер.

По сути заданных вами вопросов могу сообщить вам следующее:

Под ваше описание попадает королевство Голдахар, существовавшее на данной территории более четырех тысяч лет назад. К сожалению, хроники данного государства не уцелели, и данные по этому королевству можно найти только в хрониках соседних государств, королевства Ильпарии и Оксоноса, земли Карлов и Эррдов.

Короли — чаропевцы действительно правили теми землями. Государство погибло в неизвестном магическом катаклизме. Судя по косвенным данным — случился прорыв бездны.

Библиотечные указатели на необходимые статьи монографии можно будет найти в списке литературы, прилагающемуся к данному письму.

Информация по второму вопросу: В королевских хрониках и в доступных письменных источниках данного события обнаружить не удалось. Мы впервые наблюдаем подобное магическое явление.

Третье:

Информации по запрашиваемому вами дару оказалось достаточно много. Подобными дарами обладает два десятка семейств в империи. По понятным причинам, они как правило, довольно многочисленные. Правда, в описании дара под ваш набор параметров подает всего дин случай. Судя по упоминаниям в хрониках и метрической книге этим даром, обладала супруга императора Витольда второго, Анна первая, урожденная принцесса западной Сельгории. Почему данный случай назвали даром, не смотря на тот факт, что в хроника он упоминается впервые, узнать не удалось. Женская линия Анны первой обрывается через поколение. У ее внучек, герцогинь Альгорских, родились только сыновья.

Библиотечные указали по первоисточникам в приложении.

С уважением, доцент кафедры Истории, факультета некромантии Высшего магического университета имени Диогена Церрита.

Филипп Роваль.

Рей с Ричардом переглянулись.

— Мистер Салех, вы думаете о том же, о чем и я?

— Нет, Ричард, о бабах я в кои-то веки не думаю, утомился. — Честно признался Салех. — Но если ты про письмо, то ты себе как это представляешь? Привет, ваше величество, мы тут хотим посетить могилу твоей далекой родственницы! Можно нам пропуск в фамильную усыпальницу? Хотим задать пару вопросов, за семейную историю!

— Эм… Да… В конце концов, почему нет? — На лице Ричарда проступило сильнейшее возбуждение.

— Ричард, я понял! Это как твоей коллекцией. — неожиданно заявил Салех.

— О чем вы?

— Ну, ты же там всякие ошметки собираешь. А вот теперь я догадался, ты коллекционируешь коронные преступления! Совершим их все, а потом расширим список! — Салех махал руками, его распирало от восторга. — Ура, мы надругаемся над могилами!

Глава 9

Интерлюдия

— А чего они просто запискус вестовым не прислали? Так же было проще? — Скрипучий голос разносился по слабо освещенному кабинету где-то в недрах факультета некромантии.

— Вот ты сам иди и у них спрашивай. — Не слишком вежливо отозвался второй, столь же скрипучий голос. — Но учти, если до

,3этих двух кретинов дойдет что они зря все это делали, вестовой серьезно пострадает, или вообще, его больше никто никогда не увидит. Они ведь даже не поняли, что развеяли обычные лаборантские конструкции. Безмозглые мясные куклы, годные разве что на рутинные работы.

— За богатых идиотов и свободные финансы!

— Чтобы они аще в гости к нас заходили!

По комнате разнесся тонкий хрустальный звон от соприкосновения двух бокалов.

Конец интерлюдии.

— Ричард, ты такой простой, я с тебя поражаюсь! — Рей Салех скептически скорчил лицо. То, что выражение лица скептическое — знал только сам громила, для всех остальных он планировал кого-то выпотрошить, и сожрать, живьем.

— Что вас смущает в этом плане? Он простой и надежный. — впрочем, на самого Гринривера ужимки Салеха уже не действовали. Ну, по крайне мере он так говорил. Потому что сам он, на всякий случай занял позицию поближе к окну.

— Ага, ночью пробираемся в королевскую усыпальницу, крадем кости той твоей императрицы, тихо выходим, потом идем к некроманту и просим его призвать для беседы дух. Зачищаем некроманта и…

— Мистер Салех, я прекрасно знаю свой план, я же вам его и излагал!

— Излагал, Ричард, излагал. Только вот ты забыл ту часть, в которой нас вешают за собственное причиндалы на главной площади! Прям на статуе Альфидф, богини правосудия. У нее как раз весы для этих целей подходящие! Ты хоть представляешь какая там охрана? Да банки не так хорошо охраняют!

— Да с чего быть, той охране? Кому нужны старые кости? — Удивился молодой человек.

— Кому нужны старые кости? Гринривер, я понять ен могу, ты действительно не догоняешь или сейчас меня вот так доводишь? О таком алхимическом ингредиенте как «кости властителя» ты ничего не слышал? — Рей успокоился и сел в кресло, с которого минутой ранее подскочил.

— Я не любопытен. С чего бы я вообще должен был о такой вещи слышать?

— Да с того, кретин ты мелкотравчатый, что это один из ингредиентов общеизвестного зелья долгой жизни! Безумно дорогая штука, которая продляет жизнь на двадцать лет.

— Мистер Салех, напоминаю, что я всегда был достаточно молодым, чтобы думать о необходимости продлить жизнь! А потом мне стало как то плевать! — Ричард, напротив, был совершенно спокоен.

— А… ну да… Короче это, кости королевские стоят в сапфирах как веса этих костей.

— Как то не впечатляет. Мы только что сухих мертвяков купили за серебро, по весу… — Гринривер скривился.

— Серебро у нас идет сейчас по курсу один к восьми, а те к золоту… Значит выходит один к восьмидесяти четырем! — Рей закончил подсчеты.

— Только вот эти самые королевские кости никто не покупает как свиные туши на рынке! — аристократ тяжело вздохнул. — Ладно, я вас понял. Но нам нужны кости, для допроса. Что вы предлагаете делать? Идти к Ульриху за санкцией на эксгумацию?

— Слушай, а давай проще сделаем… Давай у него расспросим? Наверняка он что-то помнит. Не должен ведь отказать. — Бывший лейтенант почесал щеку.

— Ага, а еще он поинтересуется, куда мы дели этого графа. Или отменит наше назначение. Еще варианты? — Графеныш закинул ногу за ногу.

— Ну… значит нам нужен отвлекающий маневр! Чтобы значица охрана ушла а мы потом влезли.

— Мне нравиться масштаб вашей мысли, Рей! — Гринривер был убийственно серьезен. — Я просто с трудом представляю чтобы банковское хранилище покинула охрана! Война на улицах? Так они и то, н сразу убегут, надо же понимать кто воюет и с кем.

— Вообще то я думал поджечь кафедральный собор. А там всякие заклятия должны сработать, ну, духи какие-то воплотиться. К тому же мы можем просто попросить и нам не откажут. Скажем, боги напели…

— Мистер Салех, вас извиняет лишь то, что я насчет светлой церкви наю едва ли не меньше вашего. Но даже мне известно, что кафедральный собор каменный. Даже крыша. Но масштаб вашей задумки меня, признаться, впечатляет! К слову! У вас ведь осталась та черная жемчужина?

— Это которую нам тогда подарил тот дух в подземелье? Да осталась. В банке лежит, в специальной ячейке.

— Странно, мне казалось что у вас хотели ее приобрести… не важно. Предлагаю использовать жемчужину. На такое охрана точно среагирует.

— То есть поджечь собор — это по твоему слишком масштабно, а вот устроить спонтанный подьем нежити во всем городе, это допустимо? Ричард, я тебе так скажу, бомба это гуманнее. Ты знаешь как человек умирает при поражении некроэнергией?

— Знаю!

— А, логично, и потому решил такой смертью убить несколько тысяч человек? Она же захватит пару кварталов! Ты извини, но я таком участвовать не буду! — Салех хмурился и куртил в руках.

— Только вы забыли защиту на кладбище. Она не даст энергии утечь в город, а с тем, что встанет из склепов как раз и разберется охрана. Склеп от кладбища в одном квартале. А мы тем временем проникнем через периметр! Думаю, за час управимся!

— А если вылезет что-то такое, с чем охрана не справится? Ты об этом не подумал? Может все же собор подожжем? За это нас хотя бы потом не повесят.

— Мистер Салех, не в нашей ситуации переживать о висельнице! В конце концов, император вас любит, вполне возможно что вас казнят через усекновение главы. — Гринривер вошел в раж и не сильно думал о чем говорит.

— Слушай, Ричард, а можно как-то без плахи на ровном месте? В конце концов, мы уже справились с заданием, зачем нам рисовать понапрасну? — Продолжал нудеть инвалид.

— Решено, Рей, мы сегодня же отправляемся в усыпальницу! Такие дела нельзя откладывать в долгий ящик. Потом решимости может и не хватить! — Добавил Гринривер уже тише.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На это Салех только тяжело вздохнул и взглянул в окно. На небе клубились сизые облака. Собирался дождь.

К вечеру погода окончательно испортилась, и над городом металась гроза. Ливень стоял стеной, от воды не защищал ни зонт, ни дождевик. Слабо светили редкие газовые фонари. С улиц сбежало все живое, лишь крысы радостно метались по улицам и ныряли в канавы, в поисках пищи. Патрули городовых пытались скорее пройти маршрут, нежели реально следили за порядком. Хоть вечер и не был поздним, но из-за в переулках темень стояла такая, что легко было переломать себе ноги или рухнуть на землю, ступив на кучу жидкой грязи. Рей Салех и Ричард Гринривер стояли под старым развесистым дубом и ругались.

— И как ее надо использовать? — Ричард держал в руках крохотную черную жемчужину и озадаченно морщил нос.

— Спроси чего по легче! — Огрызнулся Салех. Ему не нравилась погода, а цилиндр Ричарда пару раз задел его по лицу. Потом он уронил жемчужину…

— То есть вы не знаете! — Гринривер уже шипел.

— Да, ты все правильно понял! Знаешь, как-то у меня не было мысли подобным интересоваться!

— Вашуж ма… — Пальцы громилы нежно сжались у Гринривера на шее.

— Рей, я найду и снасильничаю вашу ногу! — Прошипел молодой.

— Ее сожрали. Так что ты можешь совокупиться с кучкой дерьма. А маму не трож!

— Я когда-нибудь вас убью!

— Ты будешь скучать по мне, малыш Ричард! — Добродушно ответил Салех.

Понять громилу было можно. Он облачился в плотный прорезиненный плащ и высокие крепкие сапоги. Так что у Рея было мокрым исключительно лицо. Он даже привычный котелок заменил кепкой, на которую накинул капюшон. Тогда как Ричард, как обычно, пожертвовал практичностью в пользу красоты. Тонкое синие пальто промокло. Как и цилиндр в тон, как и сорочка… От воды казалось, что Ричард облачен в черное, а вот мокрая рубаха в слабом свете едва ли не светилась. Щегольские ботинки защищали ногу разве что от мелких камешков. Но учитывая тот факт, что ноги Ричарда отличались прочностью, да такой, что он нанимал механика с алмазным диском, чтобы тот стачивал ему ноги. Короче, без ботинок Гринриверу явно было бы удобнее. Но он терпел. Потому был зол втройне.

— Мистер Салех, активируйте черную жемчужину, я вам приказываю!

— Ричард, хоть в письменном виде уведомляй! Мало того что я не знаю, как е активировать, так у меня татуировка внезапно попросила ее этой жемчужиной накормить!

— То есть как, попросила?

— Так, взяла и попросила, поскреблась в череп. Представляешь как я сейчас ахуеваю? Так что я твою жемчужину разве что уничтожу качественно. А могли бы и продать…

— Мистер Салех, угомонитесь! Между прочим, ради этой вещи меня много раз сжигали до пепла, я…

— Ага, точно, еще и отдохнул как следует, пока я там в поте лица…

— Таскал награбленное! — перебил компаньона уже Гринривер.

— Зарабатывал капиталы. Твои в том числе. — Спокойно закончил инвалид.

— Значит вы не знаете? — В голосе Ричарда теперь сквозило чистое огорчение.

— Совершенно точно не знаю. — Рей тоже, с грустью покачал головой.

— Тогда нам надо в библиотеку! — Сделал неожиданное заключение Гринривер.

— Да? Мы там будем к полуночи! Нас там совершенно точно ждут! — Рей проявлял не свойственный себе сарказм.

— Мы знаем где находится факультет некромантии. Не думаю что там следят за временем суток. — Сделал неожиданное предложение Гринривер.

Воцарилось молчание. Сверкнула молния, высвечивая две тёмные фигуры. Обстановка царила зловещая.

— Если что у меня есть читательский билет. — Смущенно добавил молодой человек.

— Откуда? — Рей не на шутку удивился. Ричард и читательский билет примерно так же совместимы как Ричард и семейная жизнь, Ричард и домашние животные, Ричард и финансовая отчетность.

— Я отнял его у того студиоза, которому давеча сломал челюсть в таверне…

— …ногу, в двух местах, ребра, и сустав локтевой размозжил… — Пробубнил Рей.

— Что? — Гринривер насупился.

— Нет, ничего, не отвлекайся, я тебя внимательно слушаю. — Рей с трудом сдержал улыбку.

Ричард на мгновение прикрыл глаза и несколько секунд внимательно слушал ветер. Сейчас был не тот момент, чтобы устраивать скандал.

— Я утащил его бумажник! — Ответил Ричард.

— То есть как, ты упер у него кошелек? Серьезно? — Салех приятелю не поверил.

За Ричардом водилось много всякого. Но в воровстве он замечен еще не был. Он мог отрезать у незадачливого студиоза ухо, или вырезать глаз, но кошелёк…

Салех не выдержал и стать ржать. Да так громко, что с дерева сорвались мокрые вороны и недовольно заметались под струями дождя.

— Тихо! Да заткнитесь вы, там кто-то идет! — Ричард пнул Салеха в ногу, чертыхнулся, когда ботинок пнул сталь протеза и пнул еще раз, уже в нужную.

Компаньоны затаились.

Меж тем по на кладбище появилось новое действующее лицо. По мощеной дорожке, шатаясь, брел молодой человек. Одет он был явно не по погоде. Легкий пиджак, брюки. Ни зонта, ни хотя бы шляпы. Русые волосы сосульками облепили голову.

Он проследовал по дорожке до свежей могилы, которую украшала просто гора цветов. Незнакомец раскачивался-из стороны в сторону, и что-о лепетал, с каждой секундой все громче, пока лепет не стал криком.

— Вернись, пожалуйста, пожалуйста! Мария, любимая, пожалуйста, вернись… — Крик тонул в шуме дождя.

Плач все длился и длился.

— И чего ждем? — Шепотом спросил Салех.

— Замерзнет, уйдет. Нас не должны видеть. — В тон ему ответил Гринривер. — И Рей, пожалуйста, уберите иллюминацию, вы светитесь.

— Это не я. Это он все, кажется, с даром. Или маг какой… Погоди, сейчас уйму. — тонкий узор на лице громилы погас. — Вот.

— С даром, говорите? — Ричард сжал жемчужину через ткань пиджака. Кажется, у меня есть идея!

— Ричард, ты же не хочешь… — Рей только бессильно махнул рукой.

Гринривер уверенно направился к свежей могиле и рыдающему незнакомцу. И молча встал рядом.

Молния вонзилась в шпиль магистрата, и все округу залили яркий мертвенный свет. Молодой человек наконец заметил, что у могилы он не один. Из его горла вырвался испуганный крик, и он попытался отпрыгнуть в сторону. Поскользнулся. И в итоге рухнул в лужу прямо под ноги ночного гостя.

— Не стоит пресмыкаться предо мной. Поклона было бы достаточно. — холодно прокомментировал зрелище Гринривер. В слабом свете этой ночи его изуродованное лицо пугало ничуть не хуже чем лицо Салеха, а это было не так то просто!

— Кто вы? — Хрипло спросил молодой человек.

Стало возможным разглядеть его лицо. Вытянутое, тонкое, с благородными чертами. Порода, которую легко можно было найти в портрете Ричарда Гринривера, и которая была полностью чужда Рею Салеху.

— Ричард Гринривер. Вы должны были обо мне слышать. Я часто попадаю на страницы газет. — графеныш отвесил короткий поклон.

— Барон Эжен Дюфен. Не могу сказать про себя того же. — молодой человек вылез из лужи с полнейшим равнодушием к своему гардеробу. — Я о вас наслышан. Но я до сих пор не понимаю, что вы тут делаете! — Закончил он не слишком приветливо.

— А вы, как я понимаю, скорбите? — последнюю реплику собеседника Ричард проигноровал. — Кто она? Мать? Сестра? Нет, пожалуй, ваша возлюбленная. О матери скорбят не так. И о сестре.

— Откуда вы знаете? — Все так же сипло ответил барон.

— Если я скажу, что убивал? Матерей, сестер и возлюбленных, вас это сильно шокирует? — В голосе Гринривера прозвучали презрительные интонации.

— Возлюбленная. Ее звали…

— Мне не нужно ее имя. Признаться, меня больше интересуете вы. Прошу вас, ответьте на один мой вопрос, удовлетворите мое любопытство. — Ричард жестом прервал собеседника. В его голосе звучала горечь.

— Спрашивайте. Но после прошу вас удалиться, вы не тот человек что разделите мою скорбь. — а вот Эжин никакого пиетета перед собеседником не питал. И страха он тоже не испытывал.

— Почему вы страдаете?

— Что? — Кажется, скорбящего барона этот вопрос шокировал.

— Я хочу узнать, почему вы страдаете из-за чужой смерти? Неужели ни одна женщина не заменит ее? Всегда ведь есть более страстная, более родовитая, более образованная, если вы предпочитаете женщин поумнее. Хотя я это тоже не понимаю. Вы так оплакиваете время, которое потеряли на нее? — Ричард задавал вопрос так, словно интересовался погодой.

А вот теперь на лице Эжина проступил настоящий ужас. Он смотрел на Ричарда, и едва мог вдохнуть от страха, что сковал его зябкими путами.

— Чудовище! Неужели вы никогда никого не любили? — Впрочем, барон быстро овладел собой.

— Отчего же… Любил. Но право, меня быстро отучили от этого бреда.

— А когда любили, вспомните, если бы эта девушка умерла, что бы вы испытывали?

Воцарилось молчание. Только дождь с ветром пели свою бесконечную песню.

— Радость! Я бы испытал радость… — Ричард был не слишком уверен в том, что говорит.

А вот барон был готов упасть в обморок.

— П… почему?

— Если бы она умерла, я бы смог откопать ее тело, и сохранить для себя. Взгляд ее глаз провожал бы меня ко сну. Ее, остальную, я бы поставил в кабинете, чтобы я мог любоваться ее совершенным телом. Но волосы я бы наверно отделил, с кожей головы. Чтобы я мог иногда вдыхать ее запах. И вам доступна эта радость. Если хотите, я принесу вам лопату. — В голосе Гринривера звучала неподдельная забота и участие.

— Не надо. Вы не понимаете, и вам никогда не понять. — Страх сменила усталость. Стало видно, что Эжин истощен. Лицо серое от усталости, а в глазах лихорадочный блеск близкого безумия. — Вы не знаете, что такое любовь. Вы не делите свое сердце ни с кем. А любовь — это разделить одно сердце на двоих. И когда ты разделяешь себя, то с тобой разделяет себя весь мир. Вы никогда этого не узнаете, в своем демоническом одиночестве. Вам не ведомо, что значит разделить с другим человеком весь мир. Когда умирает любимая, это словно умирает часть тебя. Как бы вы оплакивали себя, сэр Ричард?

— То есть прямо сейчас вы хотите вернуть часть себя? Словно руку или ногу? — Гринривер говорил без насмешки.

— Представьте, что у вас вырвали сердце. Вместе с ребрами и позвоночником. — Второй раз прогонять собеседника у барона Дюфена духу не хватило.

— Знакомое чувство. Как раз с этими чувствами я хорошо знаком. Я понял Вас, сэр Эжин, это была интересная беседа. Благодарю вас, вы удовлетворили мое любопытство. Но у меня возник еще один вопрос. А что бы вы отдали за шанс позвать вашу любимую обратно?

— Я знал, что разговоры на кладбище с жуткими существами заканчиваются этим. — Невесело усмехнулся барон.

— И все же?

— Что вы хотите?

— Хочу право смотреть на мир вашими глазами, слышать вашими ушами, любить вашей любовью и страдать вашей болью. Хочу знать, что такое быть вами. Когда того пожелаю.

— И всего-то? Я думал вы попросите мю душу!

— А вы отдадите? — Уточнил Ричард со всевозможной заинтересованностью.

— Я согласен на ваши условия! Ну, что там про видеть… — От темной, жуткой надежды молодого человека затрясло. А глаза, кажется, разгорелись темным огнем.

— Сделка! — Ричард протянул руку и вложил в раскрытую ладонь собеседника жемчужину.

Из Ричарда вырвалась алая нить и вонзилась Эжину под сердце, а потом исчезла, истаяла в воздухе.

— Когда часы пробьют полночь, позовите снова… ту, с которой делили мир. Уверен, теперь ваш зов не останется без ответа. — Ричард приподнял мокрый цилиндр в жесте почтения. — Прощайте, барон, больше мы никогда не увидимся.

И Ричард растворился во тьме дождя. Он отправился искать компаньона.

— Так, я все организовал. В полночь этот милый молодой человек активирует жемчужину. Я выиграл нам три часа времени. Так что предлагаю пойти и выпить горячего вина со специями!

— Это с какого-такого перепуга? Может тогда сразу во дворец заглянем, перекинемся там в картишки? Там вино всяко лучше трактирного! — предельно ядовито ответил громила. — Гринривер, послушай меня, я тебе сейчас умную вещь скажу: ты тупой, от того и страдаешь.

— Прошу вас объясниться! — покрытое ранами лицо побелело об бешенства. Теперь от трупа Гринривера не отличил бы даже специалист.

— Ну сам посуди, вот мы сидим, значица, мокрые, в таверне, пару часов, вино хлещем. Потом уходим. А потом на городском кладбище, вблизи королевской усыпальницы, восстают мертвецы. А потом кто-то проникает и в саму королевскую усыпальницу. Ричард, для общего развития интересуюсь, а ты бы на кого подумал?

— Мы… Мы будем инкогнито! — до молодого человека постепенно доходил размер проблемы, в которую он создал

— Нет, Ричард, извини, но ты точно тупой. Мы же с тобой одна сплошная особая примета. Тебя блин в лицо половина города знает. А мою ногу другая половина. Еще глупые идеи будут? Нет? Если нет, то пойдем, я тут видел одну подворотню тихую. Там посидим до полуночи.

Капитулирующий графеныш уныло плелся за компаньоном. Рей Салех гнусно хихикал, но делал это очень тихо.

— Мистер Салех? — Спустя пять минут после того как компаньоны забрели во тьму переулка, Ричард нарушил молчание.

— Да, Ричард?

— У вас есть спиртное?

— Да, Ричард.

— И вы готовы им меня угостить?

— А волшебное слово? — В голосе громилы появилась издевка.

— Сотня золотом!

— Хм… Я, знаешь ли, ждал иного слова. Но согласен, твои слова тоже достаточно волшебные. Только это, деньги вперед. — Рей даже е шевельнулся.

— И как вы себе это представляете? У меня с собой нет наличности! Я вообще с собой столько не ношу! Никогда! — Гринривер уже психовал.

— Выпиши мне чек. — Предложил громила.

— Вы издеваетесь? В такой дождь? И темень? — Голос молодого человека больше напоминал шипение.

— Я тебе зонтик подержу. И подсвечу зажигалкой. А ветра тут нет. — Рея вообще было сложно пронять.

За такие деньги в империи дешевое спиртное не продавали никогда. Это была сумма сопоставимая с доходом целого баронства за год.

Тьма становилась все гуще. Ричард сквернословил.

Часы на здании ратуши пробили полночь. С двенадцатым ударом в небо ударил столб мертвенно-белого света. Горестный вопль «Мария» прозвучал на весь город. А в следующий миг по всему городу взвыла серена. Она призывала горожан укрыться в убежищах. В столицу снова пришла война.

Рей И Ричард внимательно следили за караулом усыпальницы. Вот пробежал молодой человек в ало — серой форме вестового. Через десять минут дежурная рота в полном составе выдвинулась к большому городскому кладбищу. Их задаче было держать магический периметр и подпитывать его силой до прихода основных войск.

Мимо дежурного солдата Рей и Ричард прошли под действуем амулетов невидимости. Амулеты стоили сумасшедших денег, и были доступны только государственным горлохватам и диверсантам. По понятным причинам артефакты оказались и Ричарда с Реем. Государство не скупилось на оснащение волшебников.

Императорский склеп не внушал особого трепета. Обычный, хоть и красиво украшенный подвал. Двери легко раскрылись под действием специального элексира.

— И ты знаешь, как ту ориентироваться? — Проговорила пустота голосом Рея Салеха.

— Чем ближе к входу, тем старше захоронение. — Ответила пустота голос Гринривера метром дальше. Нам нужен Витольд второй.

— Так, погоди, а он в каком году правил?

— Ну… это должна была быть середина правления… — неуверенно протянул графеныш.

— То есть мы даже год не знаем, зашибись. Ну пойдем. Надеюсь, мертвяки на кладбище не закончатся слишком рано! — Рей не скрывал иронии.

Поиски затянулись почти на час.

Склеп, казалось, был бесконечным, и вился по гимнасткой спирали. Императоров за тысячу лет было почти три сотни, и на каждое захоронение приходилось больше десятка метров коридора. Император всегда лежал в окружении близких.

Света в коридоре почти не было, лишь рос местами мох, который слабо опалесцировал впитывая в себя разлитую магию.

Но и Рей и Ричард выпили зелья ночного зрения, и потому видели весьма сносно.

— Три раза мимо прошли. Ричард, максимально надежный план. Прям эталонно. Нас извиняет лишь наша масштабность. Сейчас родня половины города пляшет на кладбище и доедает того придурка, которому ты вручил жемчужину. Ричард, скажи пожалуйста, как ты его на такой блудняк подписал? — Рей пыхтел и с трудом сдвигал крышку саркофага. Та поддалась с огромным трудом.

— Осторожнее… Болван вы безрукий, сейчас она грохнется! — Ричард с трудом остановил крышку, которая норовила соскользнуть и рухнуть на пол.

— Однако… И что это значит? — Рей недовольные вопли приятеля проигнорировал. Он, с выражением глубочайшего удивления на лице, взирал на содержимое саркофага.

Нет, старых костей там не было. Вместо них на дне каменного гроба лежала лакированная деревянная кукла в истлевшем платье.

Ричард тоже замер, со схожим выражением на лице.

— Ну что, голуби мои сизокрылые! — Из глубины раздался очень знакомый приятелям голос. — Докукарекались?

Приятели словно вмерзли в камень пола.

— Так, так, так… В то время как в городе шастает дикая нежить, которую исторгла из себя городское кладбище, всячески заклятое и благословенное именно против дикой магии, в королевской усыпальнице я нахожу двух паладинов, которые, по логике, прямо сейчас должны, скажем так, принимать на широкую грудь удары восставших мертвецов. — В голосе первого императора было просто море яда. Он вышел из темноты. Кончили его пальцев светились алым.

Старик нехорошо усмехнулся и продолжил.

— К слову, эти самые паладины занимаются тем что вскрывают старые могилы. Кстати, куда вы дели кости и зачем положили куклу в гроб? Прошу вас, отвечайте. Но говорю сразу, отсюда вы выйдите только в том случае, если кто-то из вас сейчас расскажет мне что-то такое, чего я никак не ожидаю услышать. А ожидаю я много! Очень многого.

Приятели переглянулись, в ужасе. А потом Рей упрямо скривил рот. И произнёс фразу, за которую, в последствии, сильно гордился.

— Кудах-тах-тах? — Ответил громила.

Ульрих замер, а потом расхохотался.

Салех тихо выдохнул, как минимум их не убьют сразу

Глава 10

— И так, джентльмены. На моей памяти вы такие первые. Я бы сказал, исключительные… — Ульрих отсмеялся и внимательно разглядывал компаньонов. Те стояли по стойке «смирно» и дружно пытались просочиться скволь пол, куда-то в подземелья или просто земную твердь.

— Храбрецы? — Когда приперало, Рей неплохо мог играть роль шута. При его внешности получалось настолько уморительно, что зрители, как правило, мгновенно понимали, что ведут речь с клиническим идиотом.

— Болваны! Клинические болваны! Все, решено, в том году я отправлю вас на переподготовку, по диверсионной части! При условии, что причина вашего визита сюда окажется достаточно уважительной. — Ульрих был сама любезность. Стало ясно, что ситуация его, в целом, забавляет.

— Где мы прокололись? — Ричард тоже поступал как опытный человек. Если ваш оппонент желает потыкать вас носом в дерьмо, не стоит ему в этом отказывать, более того, ему следует всячески помогать. Вдруг он передумает вас убивать?

— Ричард, самая большая ошибка произошла еще до вашего рождения. Это когда граф Гринривер решил, что ему для ровного счета, не хватает еще одного наследника. — Первый император радостно топтался по самооценке Гринривера. Но тот уже три года плотно общался с Салехом, и до икоты боялся своего собеседника, так что последнюю реплику молодой человек пропустил мимо ушей.

— А конкретно сегодня? — Все же уточнил Ричард.

Ульрих вздохнул, и по-птичьи наклонил голову к правому плечу.

— Думаете, вы первые, кто додумался до подобной схемы? Отвлечь охрану дворца нежитью на городском кладбище? — Старик нехорошо улыбнулся. — Что вы там сотворили, вы мне расскажите потом. Я как доклад получил насчет того, что у меня в центре города прорыв в план смерти, сразу пошел сюда. Потому как в отличие от всех предыдущих воров, вы реально отвлекли на кладбище охрану, и не только ее. Сейчас с мертвяками идут биться вообще все, кто способные держать оружие.

— Ой… — кажется, Салех на самом деле смутился.

— Да, действительно «Ой». Мистер Салех, вы сегодня удивительно точны в формулировках. Но выдало именно вас даже не это. Вы идиоты, ноги не вытерли. За вами цепочка следов, мокрых. Три ноги и один протез. Ваши артефакты глушат звуки, не дают потревожить воздух, скрывают от любых глаз. Но они не вытирают за вами пол! А теперь я вас внимательно слушаю!

Компаньоны переглянулись, вздохнули, и стали рассказывать.

В слабом свете мха на потолке, в полной тишине склепа, допрос больше напоминал исповедь.

— В кои-то веки признаю логичность ваших действий. Точнее части их. А почему вы сразу с этой проблемой не пошли ко мне?

— Так это… Граф Кларсон…

— О, джентльмены, не следует вам так переживать. Убили и убили. В конце концов это было мое решение. Я понимаю, что вы немного растерялись, когда узнали, что в очередной раз грохнули императорскую родню, но в прошлый раз, если помните, я вас за это не наказывал. Вы тут всего лишь карающая длань.

Теперь компаньоны переглянулись напряженно, едва ли не испуганно. Стало ясно, что графа никто не искал. Он вообще числился трупом.

— Вам все ясно? — Уточнил Ульрих у собеседников. Те кивнули.

— Тогда по вашему делу. Признаться, я не помню, чтобы малышка Анна обладала подобным даром.

— А может тогда расскажите, откуда она появилась?

— Это был династический брак. Кажется, мы получили за нее какие-то артефакты, на тот момент очень государству нужные. — Старик наморщил лицо и потер лоб. — Это, пожалуй, все, что я могу вам рассказать.

Воцарилось молчание. В воздухе повис немой вопрос.

— Когда вы живете больше трех тысяч лет, то многие вещи вспоминаются все хуже и хуже — старик вздохнул и ударился в объяснения. — . Это нежить все помнит. А я, как и любой другой человек, кое-что забываю. Сначала это не слишком важные детали, потом не слишком интересные мне люди, иногда из памяти уходят годы и десятилетия. В те времена не случалось ничего важного и примечательного. Доживете до моих лет, джентльмены, тоже столкнетесь с подобной проблемой. Я озабочусь расследованием. А теперь, господа, следуйте за мной. Я должен узнать подробности той катастрофы, которую вы устроили в городе. После решу, как вас наказывать. И пожалуйста, закройте крышку саркофага. Не хочу, чтобы ветер потревожил следы. И да, поверьте, очень не люблю, когда кто-то тревожит покой моих детей. Это ведь все, что мне от них осталось! — Ульрих дождался пока крышка саркофага займет свое место, и развернулся на пятках, полы его мантии подняли в воздух облако пыли.

Первый император пошел вглубь склепа. Рей и Ричард понуро пошли за ним. Операция явно пошла не по плану.

Старик долго вел приятелей по темным подземельям. Даже при всех своих талантах Рей Салех наверняка не смог бы повторить обратный путь. Эти коридоры изрядно завораживали. И в конечном итоге волшебники начисто потеряли ход времени. А на хронометры было не взглянуть. Царила темень. Ульриху свет, видимо, был вообще не нужен, а вот компаньонов временами вел чуткий нос Салеха.

Путь их завершился, видимо, в дворцовых казематах. Двекри кабинеты выплили из темноты, рядом с ними горел газовый фонарь.

В приемной кабинета Старика ждал вестовой, безмолвный мужчина с острым подбородком. Он с поклоном протянул Ульриху стопку листов. Старик увлек компаньонов за собой, на ходу изучая содержимое бумаг (в кабинете света оказалось более чем достаточно). По мере чтения его белесые брови уходили все выше и выше. Он опустился за стол и внимательно уставился на приятелей.

— Джентльмены, вашу тупость сопоставима разве что с вашей везучестью! — Ульрих отложил бумаги с торжествующим выражением на лице.

— Ни единой идеи, честно. — Озвучил Рей после того, как они добрую минуту смотрели на хозяина кабинета, как рыбки в аквариуме, только глазами хлопая и рот разевая.

— Прорыв на кладбище произошел после того, как там прошел инициацию «спящий» маг смерти. И не простой маг, а уровня архимага. Некто Эжин Дюфон, решил призвать из-за порога смерти свою почившую то ли невесту то ли возлюбленную. Она пришла. И бездна пришла с ней. Там такой уровень был некроэнергии, что восстали все мертвяки, которые там копились за последние пол тысячи лет. Восстали в основном как духи, материалана тела не нашлось. Им там было тесно, и они собрались в сотню очень сильных астральных некроморфов. Что особо удивительно, этого Эжина духи не сожрали, не смогли. В отличие от взвода охраны и пару сотен граждан. Это достойно государственной награды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это очень плохо прозвучало и мы все равно ничего не поняли. — Рей мельком взглянул на пустые глаза Гринривера и взял переговоры на себя.

— Джентльмены, вашим молитвами в империи появился архмиаг смерти. И он жив! А это первый такой случай за две тысячи лет! Правда, судя по всему, он капитально потек крышей, но для архимагов безумие это что-то навроде гонореи у дешевой куртизанки. А теперь детально поведайте, как, черт возьми вы это сделали! На будущее, если вы готовы сделать еще одного архимага, я вам дозволю вам многое. Я ясно выразился?

Приятели торопливо закивали, а потом, перебивая друг друга, поспешили максимально подобрано изложить все события нынешнего вечера.

— Хм… То есть вы, фактически, помогли бедолаге пройти спонтанную инициацию, а его близкое безумие позволило ему не раствориться в силе… Запомните, молодые люди, никто не иницируется как архимаг. Обычно к этому уровню силы занимает долгие годы, столетия. А ваш способ, безусловно остроумный, но, в большей мере рассчитан на удачу. Из одаренного можно получить архмага с гарантией, но можно и быстро, но с риском мгновенно переродиться в безумное воплощение стихии или просто стать бодрым трупом. Госудасртво будет иметь в виду этот способ. Я даже так и назову его. Метод Салеха-Гринривера!

— Между прочим, мистер Салех был против! — Сдал приятеля Гринривер.

— Милый Ричард! Пожалуйста, воздержитесь от попыток убить мистера Салеха. Его я уважаю гораздо больше вашего. Я понятно выразился?

Гринривер кивнул. Поспешно.

— И раз ты был готов пойти на преступление, так уж и быть, назову метод методом Гринривера — Салеха, в такой формулировке твоя гордость не ущемлена?

Ричард то кивал, то махал головой, демонстрируя всяческую вежливость. Рей недобро сверлил приятеля взглядом. Тот ежился.

— А теперь я вас не задерживаю. В этот раз выкрутились!

С максимальной поспешностью приятели покинули кабинет. При этом они благополучно забыли уточнить дорогу, заблудились, и еще несколько часов плутали по подвалам, пока не вышли к кухне.

Правда, проследовать до выхода без приключений они не смогли. Их атаковал взвод охраны с магическими амулетами. Налетели, избили и выкинули за пределы дворца. Вышло это настолько стремительно, и настолько профессионально, что даже «мама» волшебники сказать не сумели. Против модифицированных гвардейцев Рей мог биться разве что один на один. Против десятка стражей шансов у него не было.

— Небо такое красивое! — Рей лежал спиной на камнях мостовой и смотрел в рассветное небо, он пересчитывал языком зубы.

— Мистер Салех, а когда вот вы так последний раз так лежали и любовались небом? — В том ответил Ричард. После чего он закашлялся и сплюнул кровавый сгусток. Его и без того перекошенное лицо окончательно обезобразили новые гематомы.

— Да как то… Когда совсем дитем был. А потом на небо смотреть все недосуг было.

— Мистер Салех, а за что нас избили? — Гринривер не торопился вставать. Хоть и лежал он в луже.

— Честно? У меня слишком много версий. Длинный список выходит. Но спасибо, били больно, но аккуратно. Даже не сломали ничего. И нутро не сильно отбили. — Салех ответил так, словно рассказывал о качестве обслуживания в гостинице.

— Вот что значит, профессионалы. И помните, как они куртуазно нас избивать начали? «Джентльмены, не изволите ли отложить в сторону все хрупкие предметы и ценные вещи?». Культурные люди. — Лицо Ричарда, наверняка, выражало что-то глубокомысленное, но понять это было никак не возможно. Слишком уж изуродовали последние дни Гринривера.

Небо снова затягивали тучи.

Интерлюдия

— Да, как-то неловко вышло… — Джимми виновато шаркнул ножкой. Он стоял перед Ульрихом с самым покаянным видом. — Я дал четкие инструкции охране, если эти два болвана сюда полезут. Кто ж знал, что ты их сам сюда приведешь?

— А зачем бить то сразу? Может сначала стоило предупредить, попросить их покинуть территорию. — Старик недоумевал, хоть и не кипел уже. Что делал пять минут ранее.

— Ульрих, ты не понял. Это и было предупреждение. — раскрыл свою позицию Джимми.

— Я смотрю, у вас сурово! — Хмыкнул первый император.

— А то, личное распоряжение его величества. Он почему-то бояться, что эти две шлепнут малышку Элизабет. Я видел это в его кошмарах. — мальчику наскучила неподвижность, и он поджал одну ногу.

— Ладно, если эти двое не пойдут с претензиями, считаем ситуация исчерпанной. При всех своих недостатках, Салех и Гринривер крайне полезны. Не стоит без повода портить с ними отношения.

Конец интерлюдии.

— Ну все, Ричард, теперь ты пирожок с мясом! — Рей довольно разглядывал результаты своего труда. Он отрезал нитку от иглы и завязал ее бантиком.

— Меня удивляет ваша аналогия. В вас умер поэт и все сильнее пахнет? — Ричард осторожно потрогал лицо, которое после всех процедур по сшиванию кожи очень странным было на ощупь. — Лучше дайте мне зеркало. И во имя всех богов, почему пирожок с мясом?

— Ну как, тебя почтенная императрица называла славным пирожком. А теперь ты так смотришься, словно из тебя фарш вылез. Потому ты — пирожок с мясом.

— Блевота создателя! Мистер Салех, я же теперь хуже вас выгляжу! — Ричард разглядывал свое лицо в зеркале и делал это не без внутреннего содрогания.

Посмотреть было на что. После всех хирургических экспериментов Рея Салеха Ричард смотрелся так, словно лицо ему сначала срезали, а потом пришили обратно. Самые сильные рассечения и травмы Рей стащил или свел металлическими скобками, в каких-то местах кожа треснула, обнажая мясо. Таким места Рей залил алхимическим эликсиром, а поверх — прозрачным клеем. Короче Ричард выглядел, действительно хуже Рея. А на его изуродованном лице застыла гримаса брезгливого сладострастия. Словно он думал, как будет вас насиловать и есть. Одновременно.

— Слушай, не думал, что я такое скажу, но если ты вышибешь себе мозги… Я пойму. — Рей оглядел приятеля со всех сторон и довольно цокнул языком.

— Нет, мистер Салех, исключено. Пока существует хоть малейший шанс на то, что дочка верховного биоманта может меня испугаться, и решит найти себе другого мужа, я буду ходить так! Женщин, обычно, отпугивают уроды.

— Ричард, женщин, безусловно, отпугивают уроды, но привлекают деньги, титулы и магический дар. Ты даже можешь быть старым. Ты можешь бить женщин публично. Но тебя все равно будут любить. — Рей огорчил приятеля. Не без удовольствия.

— Мистер Салех, не так давно вы пребывали в каких-то менее приземленных империях. Вы верили в силу чувств и задвигали мне истории о большой и светлой любви. Что изменилось? Вы перестали принимать морфий? — голос Ричарда был холоден.

— Я, Ричард, реалист. Давай на чистоту, с нами ни одна нормальная баба не свяжется. На тебя западают женщины до пяти лет.

— Им нужны мои волосы и мои глаза. Вы же помните то вежливое письмо от прокуратора с просьбой? Где он настоятельно просит для сделать подарок своей дочери, раз я и так подобным занят. Юная Аврора учится делать куклы. И просто мечтает о зайке с моими глазами. Мистер Салех, я после этого пересмотрел свои взгляды на вас. Вы стали меня меньше пугать, право слово. — Ричард снова завел разговор о том, как ему не повезло с его матримониальными планами.

И его можно было понять! Он был обручен с Авророй Морцех, дочкой великого прокуратора империи, маркиза Клауса Морцеха. Девочка повелевала всеми силами ада, очень любила сладкое и поклялась своей силой что Ричард Гринривер будет ее мужем. На тот момент девочке было четыре года. Ей дражайший батюшка вежливо объяснил Ричарду, что будет или так как хочет его дочка, или Ричард Гринривер умрет, будь он хоть дважды бессмертным. Собственно, Морцех и специализировался на подобном, такие уж специфические навыки требовало место службы.

Ричард мог умереть, но не счел это достойной причиной для смерти. Но после визита к Фальцанетти, Гринривер всерьез озаботился проблемой, ибо в ситуации начала прослеживаться система. Это молодого человека изрядно тревожило. Он даже подумывал найти и съесть пару маленький девочек, чтобы другие от него гарантированно отстали. В общем гордости осталось не так много, чтобы предотвратить бегство или самые параноидальные меры безопасности, но еще слишком много чтобы бежать на поклон к будущему тестю, потому как если и мог кто-то обуздать чокнутого биоманта, так только такой, наглухо отбитый прокуратор.

Этот мир еще не знал кукурузы, так что Рей Салех на все это представление смотрел, хрустя солеными орешками и галетами.

— Кстати, Ричард, я тут подумал, а маленькие девочки, они же это, не любят, когда воняют! Если тебя граф снова повезет, то ты это, в штаны значит, глины напусти…

— Мистер Салех, между второй женой и бесчестьем я все же выберу вторую жену! — Ричард покачал головой, отбрасывая идею. Он усиленно расчесывал волосы так, чтобы обыграть уродство с помощью прически.

— Эх, не воевал ты, Ричард, а я как-то дрался с кавалерией Такарайцев. Там мой боец, значит, в штаны наложил, не выполнил мой наказ строгий, не жрать перед боем. Но он свой конфуз геройством обратил, он монстру ихнему, который кот и с теленка размером, свое мягкое, под нос сунул. Намазал значит. А нас как раз накануне рыбой кормили, и значица, пока этот кот здоровый блевать пытался, мы и кота, и наездника котячьего на строганину пустили.

— Мистер Салех, я ценю вашу поддержку, но все же не готов в столь… кардинальным методам. — Ричард зевнул, от чего на лице появилась капельки крови.

— Эх, Гринривер, нет в тебе здоровой лихости. Хотя наверно и не надо, тебя и так жизнь не любит. Короче, помогу я в твоей беде, закажу одну настойку, делали мы ее для того, чтобы концентрацию поддержать, но если ее пить, то пот очень вонючим делается. Как человек нервничать начинает, хоть в гроб ложись да помирай. Или в противогаз лезь. Короче и чести никакого урона, и девочек от себя отгонишь. Мухи окрестные, правда, налетят, но это уж побочный эффект. Зато комары не кусают!

— Спасибо, Рей, я подумаю над вашим предложением. — Было видно, что Ричард всерьез задумался над идеей приятеля.

В холле дома звякнул колокольчик.

— Мы гостей ждем? — Уточнил Ричард.

— Я бы сказал, мы их остерегаемся. Не малейшего понятия, кто бы это мог быть.

— Ладно, пойдемте посмотрим, кого там черти принесли. — Ричард встал с кресла. — Надеюсь это не Фальцонетти.

Для визитера, непримечательного мужчины средних лет в шляпе котелке и коротком синем пальто, дверь отворилась в одно мгновение. Как-то очень внезапно. При виде в проеме Гринривера и Рея (а последний еще, до кучи, приветливо улыбался), мужчина вытаращил глаза, жалобно пискнул и рухнул без чувств.

— Драсте. — по инерции произнес Салех.

— Мне кажется, нужный эффект достигнут! — Эту фразу молодой человек произнес как-то предельно радостно.

Рей покрутил головой, огладил пространство перед домом, и захлопнул дверь. Визитера, что лежал навзничь, он оставил на пороге.

— Мистер Салех, а вы не подумали, что у бедолаги могло сделаться плохо с сердцем? — Ричард проводил душехранителя нечитаемым взглядом. Тот извлек из шкафа бутылки вина и сейчас вкручивал в нее штопор.

— Ну так это, если с сердцем чего, дворники уберут. Они следят чтобы тела на улице не валялись. — Мы ж его не убивали? Не убивали. Ну так и возиться не надо. — Иногда на Салеха находило.

Ричард только пожал плечами и присоединился к вину.

Стук повторился где-то спустя час.

— Прошу просить мое невежливое ппповедение, вы произвели на меня неизгладимое впечатление, а я человек нервенный… —затараторил незнакомец, взгляд от ботинок лишний раз не отрывал.

— Чего надо? — Рей успел прикончить уже две бутылки и потому был благодушен. Это пугало. К тому же в дверях он в этот раз был один.

— Я… имею честь передать послание сэру Ричарду Гринриверу приглашение в клуб свидетелей. Вот. — Рей выхватил конверт из рук визитера. Дверь захлопнулась.

Вторую часть фразы незнакомец, видимо по инерции, адресовал дверному косяку.

— В клубе состоят бессмертные, живые бессмертные и мы… — Дверь распахнулась, рука с черными когтями сгребла визитера и втащила в недра дома.

Дворник, который всю эту картину наблюдал в изрядном отдалении, испуганно охнул.

Ричард вертел в руках конверт, и с любопытством разглядывал визитера. Рея стоял у того за спиной и сильно нервировал. В деле травмирования психики окружающих приятели проявляли редкое единодушие.

— Значит, вы утверждаете, что состоите в клубе бессмертных?

— Нет, нет, нет! Что вы, я просто служу светлейшему магистру Йорвину. Он председатель клуба и…

— Магистр Йорвин?

— Архимаг жизни. Он уже три сотни лет возглавляет клуб…

— Ричард, как-то слишком много архимагов по нашу душу, тебе не кажется? Может грохнем этого… Как кстати вас звать то?

— Гггенри… — Сам визитер потел и вид имел бледный.

— Ага, спасибо. Может грохнем этого Генри? От греха подальше. Пока в очередной раз не вляпались.

— Меня буду искать! — Взвизгнул гонец.

— Ага, и мы совершенно честно скажем что к нам никто не приходил. Мало ли где вы сгинули по дороге сюда? Столица не самый безопасный город. К тому же тут последнее и так не слишком спокойно. — Салех растолковывал свою точку зрения. Выходило на редкость убедительно.

Визитер на стуле, от полноты чувств, сомлел. Громила заботливо не дал телу упасть и ткнул грязным ногтем бедолагу генри куда-то за ухо. Тот подпрыгнул и взвыл дурным голосом.

— Мистер Салех, давайте все же послушаем несчастного? Мистер Генри, пожалуйста, продолжайте.

— Вы ведь не будете меня убивать, ппправда? — ответил то ли гость то ли пленник.

Нет, такие вопросы Рею и Ричарду задавать нельзя. В ответ они глубокомысленно молчали.

В итоге мужчина сломался и рассказал следующее:

Уже вторую тысячу лет в империи существует так называемый «Клуб свидетелей» В него приглашают тех, то не умирает от естественных причин, не может умереть, воскресает и так далее. Короче любой человек, который может стать свидетелем исторической эпохи. Живые очевидцы. В клуб не принимают нежить, в любом виде, даже высшую. Более того, все эти люди представляли собой некую аппозицию официальным историкам. Ведь они знали, как все было на самом деле! Если верить письму, которое прислал магистр (это должность при клубе), у них есть свидетели почти всех последних трех тысяч лет. Архимаг Йорвин приглашал Ричарда стать членом клуба. И не просто вступить, а стать полноценным свидетелем века.

— Мистер Генри, не просветите меня, почему ваш клуб заинтересовался мной именно сейчас?

— О, нннет, ни в коем разе, ппросто в прошлом году, как мне было известно, вы оказались заняты ппроектом с анатомическими статуями, в позапрошлом году мы не имели возможность с вами встретиться, а потом ппришлось ппререстраивать здание клуба пппосле магической кккатастрофы, а до этого яяяя… я не смог с вами поговорить, ввы были с топором, в крови и были очень заняты, и я рррешил вас не отвлекать… А сейчас рраз вы сами заинтересовали историей…

— А давай его выпотрошим и еще раз спросим? Вдруг он врет? А когда выпоровшим, врать не сможет? — Салех предложил вариант.

Генри снова потерял сознание.

— Предлагаю до этого магистра дойти. Все равно расследование в тупик зашло. Или вы до сих пор считаете, что ничего необычного не происходит? — Ричард внимательно взглянул на приятеля.

— Не, Ульрих какой-то странный. Он же обычно все контролирует. Вообще все. А тут он то добрый, то милосердный, то какой-то ерундой занимается. — немного косноязычно ответил Салех.

— Вот, я рад что до вас начало постепенно доходить. Пойдемте, нанесем визит. Только обвяжусь, на всякий случай, взрывчаткой. Помнится, у вас был запас. — Графеныш пошел на выход из комнаты.

— А с этим что? Он от страха в кому впал, первый раз такое вижу. — Рей почесал в затылке.

— А что с ним? Отнесите бедолагу в гостевые покои. — Ричард был на диво миролюбив.

— А вдруг очнется и сопрет чего? — Салех высказал опасения.

— У нас? — Ричард удивленно повернул голову.

— А, ну да…

Глава 11

— Джентельмены, проходите, искренне рад знакомству. — Магистр Йорвин оказался статным, но тощим стариком.

Он принял компаньонов в уютном особняке в самом центре города, буквально в сотне метров от дворца. Здание клуба скрывало именно то, что было на визитке. Несколько удобных залов, с мягкими диванами. Курительная комната, на шесть персон, бар. В глубине здания имелось несколько спальных комнат для тех, кто желал остановиться в клубе. Везде царила крайне уютная атмосфера. Тихо потрескивал камин в одном из залов. Пахло свежим хлебом.

— Да, мы решили принять ваше приглашение. Оно нам показалось крайне… уместным. — Ричард голосом выделил последнее слово. Чтобы продемонстрировать собеседнику своё истинное отношение к ситуации, не переступая определенных границ

— Видит провидение, я воспринимаю ситуацию несколько иначе! Именно в тот момент когда я бы мог оказать вам услугу, вы оказались рядом. Рука судьбы! Я буду счастливо оказать вам помощь! Я ведь верно вас понял? — архимаг говорил торжественно. Всем своим видом он демонстрировал тот факт, что его действительно радует встреча. Это подкупало. Ричард с трудом удержался от того, чтобы не засунуть в карман руку, чтобы проверить наличие детонатора.

— Не вижу никаких преград перед возможной дружбой. — подумал Ричард другое, как и Рей. — И вы верно поняли ситуацию. Нам нужна помощь по вашему профилю. Необхожимо пролить свет на один скучный исторический период…

— Ни словом больше, джентельмены, вы получите ответы на все свои вопросы! Предлагаю пройти к бару и распить бутылочку хорошего вина. Я, кстати, предпочитюа молодые вина, вы разделите мои пристрастия? Если пожелаете, в подвале можно найти спиртное на самый взыскательный вкус.

— А почему бы и нет? — Ричард приветливо улыбнулся.

— Я тоже попробую. Хоть солнца и нет, но летнего вина страсть как охота. — Рей улыбнулся, он хотел дать понять, что пошутил. Йорвин, с непривычки, даже отшатнулся.

Воцарилось молчание.

— Да да, конечно. Рей, а почему бы вам не восстановить кожу лица и головы? Поверьте, я с удовольствием помогу вам. — Что характерно, магистр не задал этому вопросу Гринриверу. О причине намекала стеклянная витрина, которую укрывал клетчатый плед.

Громила отрицательно покачал головой, и встретил взгляд магистра, полный немого вопроса.

— Я слишком много чего потерял в жизни. Не стоит забывать о тех уроках, что дали мне эти раны! — бывший лейтенант нахмурился.

На самом деле мотива рея были куда как прозаичнее. Для начала — никаких уроков не было. А было десантирование с дирижабля, и заросли колючих растений. Истоком этого события не была какая-то глобальная ошибка.

Во-вторых, Рей очень хорошо знал, что может маг жизни сделать с пациентом.

А вот пафоса громила набрался от графеныша. Тот был склонен к излишней велеречивости и невольно заразил приятеля. Уж очень к месту звучали издевательские вирши или остроумные наблюдения.

— Могу только принять ваш выбор, молодой человек. Но рад что вы не склонны к каким-либо комплексам. Комплексы эти калечат людей и уродуют их суть. — Архимаг отвесил собеседнику вежливый поклон.

Рей украдкой взглянул на приятеля. Тот, видимо, не осознал всю глубину иронии, и был абсолютно спокоен.

— Нас интересует Анна первая, супруга императора Витольда второго. Это две тысячи двести пятьдесят четвертый год от короны. Откуда она вообще взялась?

— Думаю, это будет не сложно. Но в первую очередь предлагаю уделить внимание вину. Прошлый год был диво как хорош на вино. На югах выдалось исключительно сухое лето.

Через какое-то время мужчины расселись перед камином в удобных креслах. Увсех ыбли бокалы с вином. Еще три бутылки дожидались рядом, в ведерке со льдом.

— И так, ваш клуб занимается тем, что хранит знания об эпохах? Много у вас действующих членов? — Ричард завел беседу.

— Истинно так! У нас почти восемь десятков участников! Если вы согласитесь вступить, то получите красивый, семьдесят седьмой номер. — Йорвин говорил все это с видом заправского коммивояжёра

— Я теряюсь в догадках, вы еще ничего не предложили. И… ничего не обещали. — Ричард перекосил травмированное лицо в гримасе вежливого внимания.

— О, тогда позвольте начать. Перво-наперво, всем нашим участникам доступен наш частный банк. Мы предоставляем возможность делать долгосрочные вклады, от полусотни лет. С доходностью до восьми процентов годовых! Положите хотя бы золотой, и через сотню лет у вас будет сотня. У нашего товарищества в доле практически все крупные предприятия империи! Так же доступны и дешевые кредиты! В нашем банке хранят капиталы самые уважаемые семьи империи. И только вам, единственному, в вашем поколении, станут доступны остальные преференции.

— Заинтриговали! — Финансовый вопрос для Гринривера стоял достаточно остро.

— Более того, через вас смогут пользоваться услугами банка, в том числе и ваш ближний круг, но не более трех человек. И с обязательным подтверждением каждые десять лет. — Хозяин клуба бросил короткий взгляд на Салеха.

— Хорошо, что еще? — Молодой человек закинул ногу за ногу.

— Мы ведем самые необычные судебные тяжбы, которые только могут возникнуть. Мы изымаем обещанных наследников, заверяем сделки с залогом в виде души, а также ведем операции с фамильными правами. Если ваши интересы обслуживают поверенные клуба, ваши должники радостно реализуют все свое имущество, органы, жертвенный потенциал! В отдельных случая мы можем принудительно изъять душу! Обращайтесь!

— Обязательно! — Ричарда уже купили с потрохами, но молодой аристократ этого не показывал.

— Членам клуба доступна специальная почта. — Продолжал архимаг. — Мы гарантируем тайну переписки. Единственное, настоятельно не советую пытаться организовать дворцовый переворот и вообще, в том или ином участвовать в политике. Единожды вас прикроют, но после ваше членство будет аннулировано. Конфликты между членами клуба так же всячески порицаются. Но в первую очередь мы прилагаем всяческие усилия чтобы эти конфликты уладить. Когда живешь больше века, жизненно необходимо учиться жить мирно. Хотя бывает… всякое. — закончил старик, в его голосе звучали извинительные нотки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я не любопытен, думаю, эти истории можно опустить. — А вот сейчас Ричард говорил максимально искренне.

— Очень похвальное качество для здравомыслящего человека, но совершенно ненужно качество для члена клуба. — С сожалением в голосе ответил Архимаг.

— И вот теперь мы плавно перешли к обременениям! — Теперь голос Гринривера похолодел.

— Да, куда без них. Мы не благотворительное общество. И у клуба есть свои цели. Они простые — сохранить настоящую память об истории. Если вы согласитесь быть в клубе, то в ваши обязанности будет запомнить все интересное что просидело в этом и следующем веках. Вы можете вести дневники, или получить, разумеется безвозмездно, специальный эликсир, закрепления памяти. На несколько месяцев вы обреетесь удивительную способность — запоминать все. И таким образом этот период в жизни будет запечатлен в памяти. И после сотни лет наблюдения ваши обязанности перед клубом будут считаться погашенными. Единственное — у клуба есть право запросить у вас один подробный отчет, но не чаще чем раз в десять лет. И последнее, на протяжении этой сотни лет, вам будут, от имени куба, приходить письма. Допустим, посетить тот или иной спектакль, посетить город или свести знакомство. Эти задания щедро оплачиваются. Щедро даже по любым возможным меркам.

— Занятно… — Ричард глубоко задумался, видимо, искал подвох.

— Знаете, а вы удивительно вменяемы для архимага. — Неожиданно заявил Рей.

Йорвин довольно улыбнулся, и кажется, слегка смутился. Словно услышал изысканный комплимент.

— О, вы зрите в самый корень, юноша. Я не только самый здравомыслящий, я еще и самый старый архимаг. Я основал этот клуб на заре становления империи. И с высочайшего дозволения самого Ульриха Кровавого!

— Он тоже в клубе? — Заинтересовался Гринривер.

— Почетный член. — Коротко отрезал Йорвин.

— И все же, как вам это удалось? — Продолжал допытываться Салех.

— О, все просто, примерно две тысячи лет назад я создал своего ментального клона. — Говорил архимаг так, словно это все объясняло.

— Извините… — рей кажется, ожил чего угодно, но не такого ответа.

— Ментальный клон. Фактически, копия меня. Только я не стал делать дубля, клона или иным образом проводить физическое копирование. Я пометил этого клона прямо вот сюда — Старик постучал себя аккуратным ногтем по голове. — Как независимую магическую структуру. И именно он отвечает на вопрос, какие мои мысли вменяемы, а какие нет. Его не пьянит вино и эмоции. Знаете ли, очень помогает. И что самое, всегда есть с кем обсудить актуальные новости. За последние тысячелетия мы изрядно разошлись с двойником в своих суждениях.

— И клон не хочет… ну, свободы? — Кажется, Салех уже вполне готов взять обратно свой комплимент насчет вменяемости.

— В про то, не хочет ли клон получить полноценное тело, снова почувствовать вкус хлеба, сладость женщины или пьянящую радость хорошего вина? Да, эти разговоры другой я заводит частенько. И я был бы рад ему помочь, но за давностью лет мой собственный внутренний наблюдатель, как часть моей психической системы, отсутствует. Если убрать конструкт. Я сойду сума. Моментально. Но, признаться, я был к себе снисходителен. Для него мы тоже создадим двойника, чтобы тот мог помогать ему так же как двойник помогает мне! — Йорвин улыбнулся, словно приглашал поддержать шутку.

Меж тем вино подошло к концу.

— Пойдемте, господа, найдем все ответы на ваши вопросы. — Архимаг встал их кресла.

Приятели последовали за хозяином клуба.

— Так так так… Витольд второй… Вам нужен Ирвин, почти мой тезка. Его как-то очень заковыристо прокляли, так что он оживает, правда, там у него была какая-то проблема с этим воскрешением, не помню уже. Ох, господа, о бедолаге уже пол сотни лет никто не слышал. Он даже письма не получил, так как был на момент отправки письма мертв… Увы… — Архимаг закрыл гроссбух и виновато потер подбородок. Конфуз!

— А его не могли того, ну… совсем убить? — Уточнил Салех.

— Боюсь, это не так просто. Его душа навеки заперта в нашем мире… Последний раз его видели на севере, он планировал отправиться в путь с колонистами. Тогда очень удачно заселили пойму большого Суржа, до сих пор урожаи ячменя рекордные, да…

Гринривер и Салех озадаченно переглянулись.

— И снова тупик. — графеныш озвучил очевидное.

— А может попробуем разыскать этого Ирвина? Не думаю, что большая проблема.

— Что-то мне подсказывает, что вы уже пытались разыскать вашего… — Ричард обратился к старику.

— Ассоциированного участника? — подсказал магистр клуба.

— Да, именно. Вы же его разыскивали? — Озвучил мысль молодой человек

— Ни в коем разе! — Аж возмутился хозяин кабинета. — Мы разыскиваем только тех, кто сам об этом заранее просит. Мы уважаем приватность!

— Ладно, в таком разрезе все выглядит не так безнадежно. — в голого молодого человека появилась надежда. — Ваше могущество, скажите, вы не станете возражать, если я приму решение насчет клуба, после того как я выполню задание короны? Не хотелось бы решать данный вопрос поспешно.

— Да, да, сэр Ричард, без всяческих проблем. Вы же понимаете, я умею ждать. — В голосе архимага прозвучало нечто… Так могло говорить само время.

Приятели дружно икнули. Чему очень смутились.

— Тогда мы пойдем, и это, ваш секретарь, Генри, он скорее всего у нас еще лежит, без чувств. Мы его отошлем с каретой. — Как всегда, в подобных ситуациях, переговоры на себя взял Салех. Его воображение было довольно гибким, особенно когда надо было объяснить, почему кто-то умер.

— Простите? О ком идет речь? Письмо я вам отослал обычной почтой.

Рей и Ричард переглянулись. Очень и очень напряженно. На их памяти, подобные истории никогда ничем хорошим не заканчивались.

— То есть малый, в синих штанах, черных ботинках, ростом на дюйм выше Ричарда, мочки ушей круглые, голова правильной формы, подбородок выражен слабо, носит усики и…

— Мне совершенно точно не знаком этот человек. Поверьте, я не жалюсь на память. И совершенно точно он не может являться моим секретарем, я их не держу.

— Это выглядит все необычнее. Если позволите, мы прямо сейчас удалимся. — Ричард нахмурился. Вышло так себе, и по щеке потекла сукровица.

— Если вы позволите, я ускорю ваше заживление. Открытые раны — это не то, с чем следует решать подобный вопросы! — Архимаг, в голове которого жил еще один такой же архимаг, тоже выглядел встревоженным.

Гринривер кивнул, и через несколько мгновение его лицо омыло сиянием светло-желтого тумана. Туман тек из рук Йорвина. Возникал на кончиках пальцев.

— Утрите лицо, на коже продукты распада. А лучше умойтесь. К слову, если вдруг у ваших ран есть какой-то смысл, я с удовольствием помогу вам развить уродство в самом лучшем виде!

Гости раскланялись.

В какой-то степени они были благодарны этому фальшивому Генри. Архимаг который состоит из бесконечного количества архимагов не тот собеседник, которого вы бы себе пожелали, ну, разве что в качестве жестокого наказания.

Дома волшебников ждал разгром. Из личных вещей уцелели разве что живая винтовка, да механическая змея. И то, живой артефакт и механоид были в отключке. Над ними висели купола стазиса. Единенный способ надежно отключить любую неизвестную магию или технологию.

— Нас ограбили? — Рей, кажется, не сильно верил в то, что видел.

— Определенно. Все под чистую вынесли. Даже тайники вскрыли.

— Знаешь, Ричард, такое необычное чувство. У меня уже десять лет ничего не крали.

— Признаться, меня тоже никогда не оставляли без имущества… подобным способом. Но я отдам должное ворам. Это надо обладать каким мужеством, чтобы красть у НАС? — На последней фразе голос молодого человека дрогнул и холодное бешенство обезобразило и без того некрасивого Гринривера.

— Может залетные? Случайно кто-то полез на нас. — Рей разглядывал пустые шкатулки. Раньше там лежали запонки для рубашек. Все из драгоценных металлов.

— Исключено, мистер Салех, отвлекли нас профессионально. О нас совершенно точно очень много знают.

— И значит, что все-таки они понимали, что делают… — нессера, где бывший лейтенант хранил, помимо умывальных принадлежностей еще и фотоальбом в герметичной шкатулке, на месте так же не оказалось.

В доме часы пробили полдень. И со звоном часов с улицы донесся звонкий мальчишеский голос.

— Срочные новости! Величайший в истории вор по имени Тень обкрадывает Рея Салеха и Ричарда Гринривера! Свежие новости! К моменту выпуска газеты самые страшные люди империи уже облапошены!

* * *

— Значит так, записывай, набор инструмента палаческого, из тридцати восьми приборов, мельхиёровый, с именной гравировкой, заклятый на остроту, и самоочистку. Ремень, кожаный, из жил плетеный длиной четыре метра, с пряжкой в форме дубового листа… — Салех надиктовывал список пропавших вещей уе третьему городовому. Предыдущих двух сослуживцы заботливо уложили на складе для продуктов. Их уж очень впечатлили потери Гринривера. А тот, видимо, в качестве самоуспокоения, рассказывал полицейскому краткую историю каждой вещи. Видимо, чтобы подчеркнуть особую важность трофея. Это плохо сказывалось на пищеварении констеблей. Но Гринривера было не остановить…

— Надеюсь, вы все уже рассказали? А то у меня больше людей компетентных нету. — начальник полиции, мужчина в возрасте под шесть десятков лет, с усталым лицом, терпеливо уточнял детали.

— Если что-то вспомню, пришлю вестового, с запиской. — Ричард, которого реакция констеблей позабавила, бил сама учтивость.

— Так, Гринривер, пока эти тут копаются, давай ка мы с тобой навестим газетчиков. Они то должны знать, откуда им письмо пришло. Наверняка веь что-то разнюхали! — Рей на месте преступления решил не задерживаться.

— К тому же газетчиков можно бить! Можно сказать, добрая традиция. — не смотря на все потери, вечно молодой аристократ был весел. — Как считаете, а о нашем визите они догадываются?

— Вот сейчас и узнаем. — Рей довольно улыбнулся, и взял пачку газет, в них он завернул короткий ломик.

* * *

— Джентльмены, чую запах больших денег! Сэр Ричард, я рад что кто-то попытался сожрать ваше лицо. Смотритесь восхитительно!

— Привет Илая, скажи, а что ты тут делаешь? Ты же в имперском вестнике работаешь. А мы сейчас в редакции газеты Гражданин находимся. — Ричард даже вышел из кабинета чтобы еще раз посмотреть на табличку. Нет, все было верно, «Гражданин», ежедневная газета.

— О, я всего лишь получил должность главного редактора этого издания. Примерно сорок минут назад. Неплохое расширение отдела новостей, не находите? — Репортер положил ноги на стол. С подошв высоких ботинок стекала вода и стало ясно, что он в кабинете дольше своих гостей едва чем на пять минут.

— Да, занятная история. И что ты прикажешь нам теперь делать? Мы желаем пролить чью-то кровь. Меня оскорбили, унизили, опозорили. Я желаю, чтобы люди вокруг меня страдали! — Гринривер дернул щекой, искореженное лицо стало оскалом инфернальной злобы.

— Сэр Ричард, уймитесь. Теперь это издание служит исключительно вашим целям! — Илая по-змеиному улыбнулся. Одними губами.

— Гладко все у тебя вышло, Илая, колись, ты как тут замешан? — Рей сел в кресло и потянул лапу к бутылке вина.

— О, самым непосредственный образом. Именно я помог Тени выйти на редакцию «Гражданина», и я помогал готовить новость. И вот теперь вы получаете уже вторую подконтрольную вам газету. А хватило одной неосторожной новости!

— Ну, в принципе, одной новости бывает более чем достаточно. — Ричард издевательски хмыкнул. И вспомнил, как в аналогичных обстоятельствах редакция газеты сгорела заживо. Нет, Ричард не был настолько мстителен. Но тут ситуация сама так подвернулась.

— Ну и какой кретин вообще поверит в то, что грабить вас смешно? Вы же как эту тень поймаете, с него кожу снимите. Во! А это отличная идея! Пришлите мне письмо с опровержением талантов этого неуловимого вора на его собственной коже! — Эджин горел энтузиазмом. — Поверьте, публика вам будет рукоплескать!

— И где нам искать этого ловкача? Во мне проснулась страсть к эпистолярному жанру» Руки тянутся с ножу, а нож к…

— К бумаге — Подсказал рей. — Ну, письмо открывать.

— Ладно, Илая, вы меня убедили, но все же я…

— Левые уши всех причастных к выпуску я пришлю вам по адресу в Римтауне.

— Тогда считаю ситуацию исчерпанной. — Ричард окончательно успокоился. — И ты прав, у нас к тебе есть дело. Надо разыскать одного человека. Ирвин Сорос, остальную информацию тебе передаст мистер Салех. И да, вы же знаете, как мы можем найти эту самую Тень?

— Нет, ни единой идеи. Кажется, этот талантливый человек абсолютно точно представляет, с кем имеет дело. То есть он прекрасно понимает, что я его продам, а вы — убьете. И он все равно играет в эти игры.

— Мы ожидали… несколько иного ответа. — Обстановка вновь накалилась.

Илая все так же сохранял полное спокойствие.

— Да бросьте, что бы вы делли на моем месте? Отправили бы гонца с запиской? Джентльмены, вас грабят? Объясните мне, как бы я это провернул? И как бы это вас спасло? А так, я максимально использовал ситуацию и обратил ее выгодой. А насчет того, где вам искать эту Тень… Пройдитесь по низам. Позадавайте вопросы. Вы не те люди, которым откажут в ответах. К слову, в этой папке все похождения этого народного героя. — Илая подвинул папку на середину стола. — Он не трогает государство, и потому не привлекал внимания. Как я понимаю, сейчас все изменится.

— Для начала попытаемся решить все сами! — Ричард потер перекошенное веко.

— Ричард, я говорил вам что вы кретин? Так вот, если не говорил, то повторяю. Вы первостепеннейший кретин. А если это с вами разведка играет вражеская? И вы сейчас всей мордой вляпаетесь так, как вы одни это и умеете. Я бы на вашем месте уже трясся перед кабинетом вашего куратора и мысленно проговаривал речь. Ладно, вдруг это псих. А может он с вами так себя ведет по той причине, что имеет на это полное право?

— Какое-такое право? — Протянул салех недоуменно.

— Право силы! Именно по тому праву, по кторому далекий предок Гринривера сансильничал свою третью жену, и эта добрая традиция уних повторялась почти четыре века. Там едва не резня была когда отменяли. — а вот Илая вообще ничего не боялся. — Ричард, не надо на меня так смотреть. Это в хрониках империи. В публичных. Там много всего интересного.

— И что ты предлагаешь нам делать? — Салех не дал уползти разговору в сторону скандала.

— Кабаки, дешевые бордели, притоны. То есть те места где вы бываете чаще чем я в сральне. Ищите самых наглых, бьете. Но признаюсь, мне это все вам очень смешно рассказывать. Я знаю, как вы двое способны добывать информацию. Этот вор скрылася от глаз. Но от всех ли глаз он скрылся?

— Ну ты и прохвост! — не выдержал салех.

— И в этом вы можете винить только себя. Приключения закалили мой характер. — Эджин потянулся. — Идите, мне еще издательтсво принимать. И я тоже поищу этого молодчика, через свои каналы. Но много от меня не ждите.

— Знаете, мистер Салех, я слышал, что в салонах появилась новая забава: настольные игры. Что-то навроде азартных игр, но без денежных призов и с разнообразным правилами. Эти игры предлагают не биться до победы, а провести изящную партию. Предлагаю нас скоротать это вечер тематически. С этими настольными играми. — Неожиданно предложил Гринривер.

— Так это, идея неплохая, а что делать то? Я в эти твои настольные игры никогда раньше не играл.

— О, начать не сложно. Для начала нам надо достать три игральных кубика, блокнот, и перо с чернильницей. Для начала более чем хватит!

— Эээээ… Ну ладно, делать то, что надо? — Все еще недоумевал Рей.

— Сейчас все расскажу, правила простые…

* * *

— Кидайте кубики, мистер Дженкинс. Ваш ход. — Голос Гринривера был вкрадчив.

По столу застучали кубики.

— Двенадцать! — Рей ответил за игрока.

— Двенадцать, двенадцать… О, локоть. — Ричард сверился с записью в блокноте. — Мистер Салех?

— Ага, левый или правый? — Уточнил громила.

— На ваш выбор!

— Да я не у тебя спрашиваю, Дженкинс, левый локоть или правый ломать?

— Нет, нет, пожалуйста, не надо, я и так все…

— Энеки-беники-крали-вареники! — Рей вспомнил детскую считалочку. — Значит левая! — Салех в тот де миг зажал руку мужчина за столом обеими руками и, с влажным хрустом, согнул. Под прямым углом. Мужчина в кресле забился в визге.

— За что, за что вы сломали мне руку! — Дежнкинс рыдал. — Я же вам ничего не сказал, ничего не сделал, я же готов все и так рассказать, за что вы так со мной поступили?

— Ну надо же нам создать нужный настрой на разговор. — В голосе Рея жалости или раскаяния не было. — С вами работают профессионалы. Кстати, Ричард, должен тебе сказать, настольные игры — это действительно неплохое развлечение.

Ричард благодарно кивнул, принимая комплимент, и обратился к морально и физически уничтоженному гостю мрачного подвала.

— А вот теперь мистер Дженкинс, вы и ответите на мои вопросы. Меня интересует, кто такой Тень и как мне его найти?

Глава 12

Рей Салех тщательно отмывал руки от крови. Вода лилась из крана, омывала грубую кожу, и уже алая, текла в сливное отверстие. На край раковины лег небольшой несессер из твердой кожи. Оттуда громила извлек три щетки, одна с металлическим ворсом, другая с жестким конским и третья мягкая, больше похожая на широкую кисть щетка, тоже заняла место в рукомойнике. Рей тщательно прошелся металлическим инструментом по изменённой руке, вычищая из-под ногтей бурые сгустки и чьи-то волосы. После прошелся мылом и жесткой щетиной и в самом конце нанес на ногти специальный алхимический состав. Его он втер кистью.

— Мистер Салех, кажется, преступные элементы кончились. — Ричард расстроено вертел в руках игральную карту. На его изуродованном лице метались тени от тусклого газового рожка.

— А может по второму кругу? У первых наверняка уже что-то появилось! — В голосе Салеха прозвучала надежда.

— Мистер Салех, даже ягоду снимают не чаще двух раз за сезон. Дайте этим людям дна скопить по больше!

Нет, в начале, гнев обворованных волшебников требовал справедливости и мести. Но потом у почтенных жителей городского дна нашлись серьезные суммы наличности. Так что и компаньоны решили что компенсация морального вреда от воров и душегубов им просто необходима. А те были совершенно не против поделиться деньгами.

Еще бы, со сломанными руками, ногами и другими, травмированными, но от того не менее ценными частями тела. Вы будете готовы заплатить кому угодно и сколько угодно.

Возникает резонный вопрос, а почему кто-то достаточно деятельный и дерзкий не провернул этот маневр раньше? Так все предельно просто. Люди, способные обеспечить свою безнаказанность в подобной авантюре, как правило работают на государство, а это налагает определенные ограничения. И на Рее с Ричардом подобные ограничения тоже были. Но неизвестный воришка по имени Тень, фактически, подарил Рею и Салеху всю городскую преступность. И им никто не мог возразить. Ну, покуда они не лезли в дела уважаемых семейств, которые имели свои паи в теневой экономике. Но приятели не лезли. Хотя, если быть до конца честными, они толком и не знали, что и как устроено на «дне общества». Они просто били боссов, и брали денег, сколько находили. И каждому дали обещание, что, если им не принесут голову Тени, и не вернут имущество, опись которого прилагалась к первому удару в зубы, они очень расстроятся и придут снова.

Потому, когда достаточно известные и достаточно богатые бандиты закончились, приятели изрядно огорчились. Хотя денег они успели заработать достаточно, чтобы покрыть дефицит наличных средств.

— Мы ведь не обозначили сроки, в которые вернемся? — Уточнил громила. Переговоры на себя брал, в основном, Ричард.

— Не припомню, чтобы хоть раз называл время, которое есть у многоуважаемых донов. — Ричард, как и всегда после того как кто-то пострадал, чувствовал себя прекрасно и был предельно благодушен.

— Ну и отлично. Пусть понервничают. Что-то мне подсказывает, не найдут они этого ловкого малого. Умен он очень. — Рей умел признавать очевидное. Облапошили компаньонов знатно.

— Но ведь это значит что мы сможем с чистой совестью вернуться! — В голосе графеныша звучал энтузиазм. Он поймал такой же, полный осознания будущих доходов взгляд Рея.

Звякнул колокольчик.

— Иди ты открывай, мне надо еще лак нанести. — Рей никогда не прерывал уход за пистолетами, ножами и всем, к ним приравненным. А руки у громилы были полноценным оружием.

Более того, в подобном отношении проблемы не видел и Гринривер. Оружие чтилось свято. Пожалуй, это было единственное общее святое у этой парочки. Их даже клятвы не сближали. Был момент когда Ричард вполне себе успешно грохнул действующего императора. Из сугубо личной ненависти.

Так что Ричард пошел открывать дверь.

— Если вы упадете в обморок, я перережу ваш позвоночный канал, а потом снасильничаю тело. После чего я выкину вас на паперть, предварительно лишив глаз и языка. — Ричард умел быть любезен с незнакомцами.

— Я… я… я… не ешьте меня! — не слишком логично закончил тощий малый в костюме вестового, уронил письмо под ноги Гринриверу и задал такого стрекача, только ветер свистел на козырьке форменной кепки.

— Кого там черти принесли? — Рей не сильно любил долгое молчание.

— От Илаи. Хочет с нами встретиться в ближайшее время. Говорит принести с собой денег. — Ричард вернулся к ванной и облокотился плечом на стену так, чтобы свет газового рожка попал на письмо в его руках

— Много? — Рей скривился, словно сожрал лимон.

— Оставляет на наше усмотрение. — Ричард говорил так, словно не может определиться со своей реакцией. Первый раз ему предлагали подобный способ оценки чужого труда.

— Знаешь, у нас кажется есть, чем заплатить Илае. Один черт их только не переплавку, а золото там с медью! — Громила провел мягкой тряпочкой по ногтям. Те глянцево сверкнули.

— Надеюсь, вы не планируете платить ему фальшивыми монетами? Признаться, у меня уже были на них планы!

— Не, Ричард, не переживай, я не собираюсь платить ему фальшивыми монетами, у меня есть идея получше!

* * *

— Джентльмены! Сердечно вас приветствую! — Илая встретил компаньонов на веранде, что находилась на крыше уютного ресторана. — Что закажете?

— Мы не голодны! — Ричард сел за стол.

— Рекомендую перепелов со смородиновым соусом! К нему салат с хрустящими баклажанами и мягким сыром! Тут просто чудесно готовят! — Репортер тянул холодный лимонад через соломинку. Ден выдался ясным и солнце заставляло расстегивать пуговицы на пиджаках. А кусок золота на лице репортера давал блики.

— эй, малый, мне две порции этих самых перепелок и салата, с хрустящим баклажаном. — Рей подманил официанта пальцем. — Хотя знаешь брат, а давай-ка три порции. Одну вот тому господину, который выглядит так как будто всех нас тут видал приготовленными в трех блюдах.

— Сей момент! — Официант и ухом не повел. — Какое вино желаете?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А можно мне крови? — Неожиданно попросил Ричард.

— Да, конечно. Свиной, говяжей? Бараньей сегодня нет. — И снова гордого работника общепита не проняло.

— Человечей? — Ричард вытаращил глаза.

— Извините, человечены на кухне не держим. — кажется, официант действительно был огорчен этим фактом. — Но если вы принесете свою, можем вам ее приготовить. Только говорю сразу, я буду вынужден сообщить об инциденте полиции, но мы дождёмся пока вы изволите отобедать. И к кровь рекомендую взять крепких настоек. Это сделает употребление этого продукта до определенной меры безопасным. Что закажете?

— Перепелку, в смородиновом соусе, салат с баклажаном, хрустящим, и хлеба, свежего, пару длинных батонов. — Гринривер капитулировал. Более того, он был покорен. — И вина, красного.

— В выборе ориентироваться на вкус перепёлки, на салат или на толщину стекла в бутылке? — мужчина приятно улыбнулся в усы.

— А какие еще варианты? Ну, на что можно ориентироваться? — Рея ситуация откровенно веселила.

— О, много вариантов. На крепость вина, на его цену, на год урожая, регион, кислотность, или красоту спутницы. — Все так же вежливо продолжал говорить официант.

— И если бы Ричард был моей подружкой, что бы ты мне принес? — Салех гоготнул.

Официант чуть более внимательно взглянул на Гринривера.

— Кровь, пополам со спиртом. Или алхимическим растворителем, семидесятипроцентным, на ваш выбор. Желаете заказать?

— Вина. Ну, которого это, к мясу значит. И лимонада, который у этого писаки. — громила ткнул в Илаю пальцем, чтобы было ясно, куму он заглядывал в кружку.

Официант с поклоном удалился.

— Вот, все стало на свои места. Чтобы вы двое, и отказался поесть? — Эджин откинулся на диване.

— Кто бы говорил! Илая, ты же в этих джунглях разве что камни не жрал! Побойся богов! — Рей даже возмутился.

— Камни, между прочим, мне приходится жрать. Они помогают перетирать в желудке кости. — Фыркнул репортёр. Он все так же не мигая смотрел на Салеха. Другого это бы нервировало, но Рей знал репортера еще обычным человеком, который умудрялся работать сразу на четыре разведки.

— И зачем же тебе перетереть кости? Не проще отрыгнуть? — Салех отличался пытливым умом.

— Не все что сожрал можно отрыгивать. Вы же сами знаете, нет тела — нет дела. А некоторые убийства я бы не хотел афишировать. Теперь я бы сам хотел задать вопрос, господа, много ли денег вы мне принесли?

— Очень неожиданный вопрос. Я думал, наше сотрудничество имеет добровольный характер. — произнес Ричард ядовито.

— Я не желаю работать с жадинами. И для начала хочется, знаете ли, проверить, может этот факт неприятно осложнить работу.

— Илая, не теряй берега. — Рей полез в карман и извлек оттуда тяжелый шёлковый мешочек. Тот звякнул. — В следующий раз просто назови свою цену. Ты, конечно, наш друг, но ты знаешь, сколько можно интересного сделать с человеком, даже особо не навредив его здоровью? А я вот, хотел бы поглядеть что у тебя внутри. Может на эликсиры пустить можно. Я даже верну потом как было. Только посмотрю! Ты меня понял, Илая Эджин?

Мешок отправился в короткий полет.

— Пол кило? — реплику газетчик проигнорировал.

— Золото. Мы щедро платим, Илая. — Ричард скривил лицо в усмешке.

— Так и получаете нужную вам информацию быстро. — Репортер развязал мешочек и сунул в него нос. Отшатнулся. — Боги, вы бы их хоть отмыли. Это что там белое? Кусок челюсти?

— Деньги не пахнут. — парировал Ричард.

— Это не деньги. Это зубы. На вид — золотые. И они пованивают мертвечиной. И скажите, откуда вы столько мостов добыли? Этот зубной протез ведь так называется?

— Есть на востоке, в районе доков, банда золотых зубов. Мы хотели задать им пару вопросов. Ричард восхитился их прикидом. И попросил подарить. Ну ты знаешь Ричарда, он такой обаяшка, ему никто не может отказать.

— И теперь банда золотых зубов официально беззубые. Можешь написать об этом статью. — Поддержал шутку графеныш.

— Джентльмены, вы как всегда в своем стиле. Золотые зубы говорите… — Неожиданно репортер оскалился. — Благодарю. Более чем щедро. Вы ведь в курсе что по подобным вещам легко навести порчу? В любом случае, с меня услуга. Это дороже одной услуги.

Компаньоны переглянулись.

— Объясни. — Кажется, Салех тоже не понял.

— У меня теперь есть целая толпа преданных помощников. — Илая довольно потряс мешком. Стало ясно, что банду золотых зубов в ближайшее время оставят не только без зубов, но и без денег. Или, что вероятнее, у них появится новый заказчик. Эджин не слишком нуждался в деньгах, хоть и любил их.

Тем временем официант привёз на тележке большой блюдо под железным колпаком и поставил его перед репортером, который раззлекся на диване как-то уж совсем изеваясь над человеческой анатомией.

— Прикажете пожать вина? — Официант был само внимание.

После одобрительно кивка он удалился.

А Илая поднял крышку.

— Кажется, они немного сыроваты. — Ричард с интерсом заглянул тарелку.

— С чего вы взяли? — Удивился репортер.

— Да как бы вам сказать… — Ричард озадаченно смотрел на живых перепелок.

— Вон та, слева салат жрет, точно не прожарилась. — Рей не умел в иронию. Или, наоборот, очень хорошо умел. Никто доподлинно не знал. Даже сам бывший лейтенант.

— Да? А по мне так в самый раз. — С этими словами Эджин подхватил птицу, удивительно широко распахнул пасть и проглотил птицу живьем. Та лишь жалобно пискнула.

— Приятного аппетита! — ричард был сама вежливость.

— Считайте это место моим вам подарком. Тут вы точно сможете всегда отобедать в тишине. И персонал вышколен лучше всяческих похвал, не будет в обморок падать и вопросов задавать. А теперь к делу. Я нашел вашего Ирвина. И могу сказать со всей ответственностью, найти этого бедолагу мой только я! Только я знаю людей, которые могут знать тех, кто может знать наверняка. Я председатель в клубе любителей забавных нелепиц и анекдотов! — Илая поднял палец к верху а потом отрыгнул перепелиное перо. Его он аккуратно отложил на край тарелки.

— Чего? — Рей тяжело вздохнул и задал вопрос, так как стало ясно что продолжать свою реплику Илая не собирается.

— Эх, вот сразу пехоту видно! Слишком высокие для вас, Рей материи. — Довольно заулыбался Илая, и потянул руку ко второй перепелке.

— Илая, мистер Салех не интересуется нюансами высшего света ровно постольку, поскольку я не разрешаю ему играть с едой. Мистер Эджин, знайте свое место. Не вы один в этом мире получаешь подарки за подвиги! Не ты один вынес дары из леса!

От Гринривера пахнуло такой жутью, что и Рей и Илая испуганно отшатнулись. Если бы кто-то заглянул сейчас в головы мужчинам, то легко прочитал бы там одну, на двоих мысль, а все ли они знают о дарах дикого бога?

— Приношу свои извинения, Рей, мои слова были оскорбительны. Я не имел право их произносить. Надеюсь на ваше прощение. — Чего-чего, вот чувства самосохранения репортеру было не занимать. Он ведь таким и до той поездки был, будучи обычным человеком. Правда, ни Рей, ни Ричард этого занимательного факта не знали, ведь шпион сразу четырех разведок (и одной контрразведки) сразу предстал перед ними в виде испуганного человека, который был готов добровольно отправиться в компании Рея и Ричарда хоть на край света. То есть на тот момент он не верил, что сможет достаточно надежно умереть.

— Продолжайте, Илая. Мы вас внимательно слушаем. — Гринривер кивнул, довольный реакцией собеседника.

— Как я сказал ранее, я состою председателем в довольно-таки популярном клубе. Ко мне на приемы заходят самые именитые острословы нашей страны. Среди них много есть людей неординарных, которые коротают свои дни путешествиями. Многие выступают с докладами. И есть некий пройдоха, по фамилии Фульц, а по роду он то ли барон, то ли виконт, то ли бастард графского рода. Скрываясь от своего драгоценного то ли батюшки, то ли братьев, там семейка такая, от всех надо держаться подальше. Так вот, он посетил удивительное местечко на востоке страны. Городишко с поэтическим названием Большой Каменный гаплык. В честь почивших тут имперских землемеров, которыхнакрыло оползнем в ближайшем ущелье. Так вот, в этом Большом Гаплыке существует, уже добрую сотню лет, праздник воскрешения Ирвина. Как он понял, у них там каждый год подскакивает какой-то зловредный мертвяк. После чего мужики всех деревень его ловят и убивают. Ломают черепушку камнем. Впрочем, указанный мертвяк восстаёт каждый год на праздник летнего солнцестояния. Детям там дают Ирвиновы черепушки, красят яйца в красный цвет, ну вроде как кожу сорвали с головы. И бьются ими. Мо де у кого самый прочный Ирвин, то яйцо и хоронят вместе с настоящим Ирвином, в одной и той же могиле.

— Какая прелесть. Всегда любил народные забавы. — судя по всему, Ричард говорил сейчас совершенно искренне.

— Ага, народ тогда решил, что это речь о мертвяке каком шла. А потом я сопоставил. Вспомнил, кстати, не сразу, я тогда слишком громко хохотал на жутковатой традицией крестьянской. Походу это ваш бессмертный. Все сходится. Цените, только я могу достать нужную вам информацию из анекдота. Впечатляет? — Илая вздернул подбородок. Он явно был доволен собой.

— Илая, ты такой умный, а чего очки не носишь? — Хмыкнул Салех. Для репортера тема оказалась больной, так что у него моментально заалели уши.

Ричард тоже это заметил и довольно скривился.

— Нет, Илая, честно, мы впечатлены. Только ты мог рассказать анекдот за мешок выбитых золотых зубов. Я не спорю, были под этим небом сделки и более странные, но ненамного.

— Чума на ваш поганый язык, сэр Ричард. Чтоб он у вас отсох. — Илая заметно потерял настроение. — Вот адрес, и даже наказание, каким транспортом туда добраться. — на стол легла записка.

Официант выставил на стол еще одно блюдо, на этот раз с печеными перепелами. Их подавали с артишоками и соусом из красной смородины.

На какое-то время воцарилось молчание. Мужчины дружно отдавали должное еде.

— Ричард, поешь спокойно. Как бы ты не гримасничал, перепелка не поймет, что ты рвешь зубами плоть ее сородича. Она не понимает, что жаренная перепелка — это сородич. — Рей с иронией взглянул на приятеля. Тот вроде как смутился.

— Ну, а может быть просто перепелка рада тому, что сородича тоже убили. Я думаю, вы тоже были бы довольно, если бы вы умирали и знали, что со всеми вами умирают ваши враги. — Илая сделал глоток из бокала и с довольным видом покатал вино на языке.

— Ну что, птица, ты рада что убили твоего сородича? — Громила протянул последней перепелке кусок мяса со свой тарелки. Та жадно стала клевать угощение. Стало ясно что перед подачей птицу не кормили. — Надо же, жрет!

— Кажется, это был ее кровный враг, смотрите, как она ликует и вонзает свой маленький клюв в этом сдобренное вином мясо? Сэр Ричард, вам не кажется, что эта птичка чем-то похожа на вас! — смирения Эджина хватило ненадолго.

— Знаете, у нее даже оперенье моих фамильных цветов! А это отличная шутка! — Ричард забыл за еду. — Такая жажда мщения заслуживает высшей награды! Нарекаю тебя свои фамильяром, мелкая кочерыжка, Илая, а вас нарекаю хранителем фамильяра! Будьте достойны меня! Скажите официанту, пусть он принесет коробку, я требую, чтобы вы заботились об этой пичуге как о родной матери! И мистер Салех, отдайте птице свою порцию. Закажите себе еще одну. Эта птица достойна трапезы своим врагом!

— Ричард, ну ты же понимаешь, что она просто тупая и сожрет любое мясо? — Осторожно уточнил громила. Он опасался за душевное здоровье собеседника.

— Да, мистер Салех, у птиц примитивные мозг, и мне об этом прекрасно известно. Но запомните, именно так рождаются сказки. Вы находите в жизни вокруг вас новые смыслы. Как с этой перепелкой. Которую только жгучая ненависть сегодня спасла от судьбы быть сожранной заживо! — Ричард искренне дурачился.

Репортер аплодировал.

— Сохраню и позабочусь в лучшем виде! Желаете дать ей имя? — поддержал шутку репортер.

— Нарекаю тебя Ненависть! Носи это имя гордо! — Ричарчад был предельно серьезен.

Внимательный официант уже нес клетку.

Спустя примерно час компаньоны возвращались по ночному городу в свой дом. На центральных улицах столицы ярко пылали газовые фонари. И по брусчатке бродили степенные горожане, что вышли на вечерний променад в этот теплый вечер.

И уже у самого дома рей неожиданно вцепился приятелю в локоть.

— Смотри! На пороге. Что видишь?

Ричард с трудом вгляделся в густую темень.

— Что-то лежит. Какой-то сверток.

— Это мешок. Вдвое больше того, что нам принес тот придурошный архимаг, что дочь из яйца высидел. Фальцаннетти. Во! Мешок той же ткани и я вижу фамильный герб графа.

— Ага, если мешок там…

— Если мы не возвращались домой, то никакой записки не видели! — Салех быстро соображал.

— И вообще у нас срочное дело короны. Нам нужно срочно посетить тот самый Гаплык. Я только что осознал всю важность информации, и я требую, мистер Салех, чтобы мы немедля покинули город. По пути захватим из ячейки банка вещи, там должен быть дежурный. — Ричард развернулся на пятках и пошел в сторону. Обратную той, что к дому.

Приятели драпали.

— То есть вы желаете, чтобы я доставил вас в некое поселение на востоке? — Капитан курьерского дирижабля отчаянно боролся с зевотой.

— Да, истинно так. — Лица компаньонов скрывали тени, так что собседник их не испугался. Потому как не разглядел.

— Но мне надо уточнить место назначение, выбрать коридор, в конце концов, должен же я точно знать куда мы летим! — От возмущения капитан аж подпрыгнул. Он был невысокого роста, как и все воздухоплаватели. Но конкретно в этой ситуации рост мужчину подводил. Он едва ли не подпрыгивал.

— Не, не, мужик, поверь, тебе точно это знать не хочется. — Салех не удержался от театральщины и осветил свое лицо, а потом лицо приятеля. — Срочное дело короны, давай, давай, пускай на борт и полетели. Если что, вали все на нас, мы тут в прошлом году уже угоняли дирижабль, никто не удивиться.

Капитан был не робкого десятка, но всего его характера хватила лишь на то чтобы не удрать от ночных гостей. Он только коротко кивнул и отправился будить команду.

Над Большим каменным Гаплыком сгущались тучи.

Глава 13

— Как то мне вся эта пастораль уже заранее не по душе. — Ричард изучал виды на Большой Гаплык из окна дилижанса.

Виды радовали. Что-то трех сотен невысоких домишек, аккуратные, в окружении садов и невысоких заборов. Здание ратуши, мельница и стада овец. Городишко, а скорее просто крупный поселок, был одним из тех мест, где время некуда не спешит. Оно не торопиться, никуда не идет, и вообще ведет себя как местный житель. То есть веками торчит на одном и том же месте.

Предки местных жителей пасли коз и катали соленый сыр в перце. Их дети будут пасти коз и катать соленый сыр в перце. И они сами пасут коз и катают соленый сыр в перце. Богатея, от поколения к поколению.

Безудержное и всепоглощающее желание сбежать отсюда куда-подальше на личность деятельную тут давило с такой силой, что ни единого, хоть сколько-то образованного человека в окрестностях не наблюдалось. Удрали.

Рей довольно скалил зубы ему все нравилось. Ричард ворчал и жаловался на то, что стремительно тупеет. Ему в такие моменты хотелось взять тонкий острый нож, или широкий острый нож, можно даже не очень острый, и добавить на эту благодатную смесь зеленого, белого желтого и черного немного алого. Кровь, или огонь, не важно. А лучше все вместе и сразу. Впрочем, Ричарду всегда хотелось добавить алого, но иногда особенно сильно.

К слову, добрались приятели без всяческих приключений. Ричард затылком чувствовал возбужденное придыхание Фальцанетти, и в кои-то веки увидел самый натуральный кошмар во сне. Так что компаньоны даже ни с кем не поругались. Единственный имперский чиновник, он же мэр, при виде Рея и Ричарда только обреченно шмыгнул носом.

— Чем обязан, ддджентельмены? Чччто привело вас в наш городишко?

— Нас интересует ваш городской праздник. Воскресение Ирвина. — Рей был сама учтивость. У Ричарда перекосило лицо от сквозняков на палубе дирижабля. И постоянно ныла челюсть, оттого молодой человек был желчен и истекал ядом. Прохожие старались обойти парочку по широкой дуге. А иногда и поворачивали в обратную сторону, лишь бы не сближаться с пугающими незнакомцами. В провинции газеты, разумеется, читали, но на лица никого из известных людей не помнили. Разве что императора.

— Вввы репортеры, да? Я верно все понял? Ммне писали из столицы, что их интересует наш самобытный праздник!

— Да, да, мы репортеры! — Салех активно закивал и даже потряс камерой, которая болталась у него на шее.

— О, ккакая, какая честь! Но, вы не похожи на репортеров. — Мэра нелья было назвать умным человеком.

— Так мы необычные репортеры. Военные. Ну, знаете, есть обычные жрецы, а есть капеланы. Так вот, мы капелланы от газеты.

— Не только снимаем армейскую хронику но и производим ее. Да, и если нам хочется снять горы трупов, мы снимаем горы трупов. Даже если все будущие трупы еще живы и не хотят попасть в хронику. — Ричард вежливо улыбнулся. Мэр слегка поседел.

— Однажды Ричард, в одиночку, сдерживал целый батальон, пока я смог подобрать нормальный фильтр. Мы документалисты. Во! — Рей сделал книксен, чем окончательно вогнал мэра в ступор.

— И что же вы забыли в нашей глухомани? — Мэр нервно крутил большими пальцами. Его лысеющая голова блестела от капелек холодного пота.

— Да вот, решили разузнать, о празднике вашем, воскрешении ирвина.

— Да, конечно, я вам сейчас все расскажу, значит, лет двести назад, пришел в нашу деревню святой человек…

Незнакомец пришел с востока засушливой летней порой. Изнуренный, больной, в рубище. Бродяга и бродяга. Но вел он добрые речи. О мире, о всепрощении, о том, что между людьми существует незримая связь… Ну, сумасшедший и сумасшедший, полно таких.

Воззвал Иривин к людям, призвал их быть добрее друг к другу. А потом помер от дизентерии, на третий день. Жители местные повздыхали, от такой жизни тяжелой, но Ирвина похоронили по людски, все же бродяга был добрый и незлобливый. А на седьмой день пошел дождь. Мир, видимо, решил отблагодарить крестьян за терпение. Выше по течению ручья отворился обильный родник, и тонкий ручеек мгновенно стал полноводной речкой, по которой очень удобно отправлять товары в ближайший крупный город.

Сметливые деревенские богов поблагодарили за доброго странника, и на всякий случай сделали его местным святым. Уж больно удачно совпало.

От этой истории прошел год. И в день солнцестояния мужики нашли у деревни растерзанного медведем бродягу. В котором мужики и опознали местного святого, Ирвина. Пока гадали да рядили, что же это значит может, и не было ли у святого человека брата-близнеца, на седьмой день от происшествия снова случились добрые вести. К деревне прибились удивительно домашние козы. Давали они молока как тощая корова, а сыр из этого молока выходил такой, что поставляли в саму столицу! А со всех окрестных земель, за ночь, ушла пыльница, что успела пожрать добрую треть посевов.

Святого человека откопали, проверили старую могилу (была пуста) и перезахоронили в настоящем склепе. Скрел на всякий случай заперли на стальной засов.

Прошел год. Каменный саркофаг с телом святого упал на пол склепа с таким грохотом, что на звон стального колеса, символа света, сбежались все жители деревни. Через час у склепа собрались старые солдаты, ветераны в отставке. Они споро достали из старых запасов тяжелые пики и быстренько упокоили ожившего мертвяка.

Семь дней спустя в лесу дети обнаружили, в пустом дупле, целую колонию диких пчел. А в речке завелась жирная и вкусная форель.

Местные обладали не дюжей смекалкой. Так что нас следующий год ожтвления мертвяка ждали уже с определенной надеждой. Мертвяк восставал, мужики ему уже традиционными пиками ломали голову. Спускалось благословения. Правда мертвяк старнный был, кровил, и вообще был теплым. Но на высокие материи местные не заморачивались.

Мертвяк восставал каждый год. Постепенно появились добрые традиции, те же крашенные яйца. Традиционные блюда, соревнования на метание копья в тыкву и так далее. И вот, уже пятый год проводился фестиваль. Помимо всего прочего, благословение, судя по всему, прибавляло жителям тот самый год жизни. То есть долгожителей в деревне было гораздо больше, чем в среднем по империи. До седин доживал каждый мужчина, а самые почтенные старцы могли похвастаться возрастом за сотню. По слухам эти крепкие деды могли даже детей делать. С этим самым фактом было связано пару крупных скандалов, когда седоусые мужи делили дедово наследство с сопляками двух лет отроду…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А вы не вызывали мага из города? А то мало ли что там за мертвяк. — Ричард успел записать часть истории. Он в этот момент действительно походил на журналиста.

— Господа, ну вы сами подумайте, кому мы нужны в городе? — Мэр залебезил. — Подумаешь, спонтанное поднятие нежити, так по всей империи бывает. Если селяне своими силами и без жертв могут примучать мертвяка, то вызывать мага нет никакой надобности.

— И что вы думаете, почему эта ситуация вообще происходит? Это же очень странно! Священники что говорят? — Не унимался Гринривер.

— Были священники. Были. Говорят, теплая вуаль, значит, на место наложено. Это благословение такое на местность. А мертвяк обычный, то есть совсем мертвый. Кладбище тихое. Мы верим, что этот Ирвин святой, его мощи благословляют землю. А то, что встает его тело, так-то лучше, благословение снова и снова ложиться!

— Занятная история! — Хмыкнул Рей.

— Господа, я вас только очень прошу, вы как эту историю будете писать, ну… — мэр замялся. — Можете это все так то описать, но по скучнее. Чтобы читать было не особо интересно? А я уж вас за это отблагодарю, как смогу. Я человек маленький…

— Великолепно. За скучные новости нам еще не платили. Мистер Глурей, я пока не говорю вам ни да ни нет. Пожалуйста, объясните.

— Да понимаете, какое дело, господа, напишите интересно, приедут эти городские. Мало ли, вдруг мертвяка утащат куда? Может соврете как-то по заковыристее, чтобы ну, может обычная спонтанная некрофикация. А восставший зомбак на краю империи это скучно. Мало ли чем там дикие селяне промышляют? — мэр юлил и потел.

— Хм… хорошо. Но при одном условии. Мы хотим своими глазами увидеть воскрешение этого Ирвина.

— Да, да, конечно! Ничего против не имею! Только я могу вас попросить показать ваши документы? — Мэр утер лицо платком. На его губах появилось упрямое выражение. В контексте ситуации, смотрелось это довольно суицидально.

* * *

— Наверно все же стоило выправить документы. — Салех задумчиво вытирал кулак носовым платком.

— В следующий раз бейте так, чтобы следов не оставалось. Мистер Салех, вы убийца, а не мясник. И сами подумайте, ну на кой дьявол нам документы? Нас и так все знают. — Беспечно отмахнулся Ричард.

— Ага, и каждый раз, когда кто-то захочет проверить наши полномочия или уточнить личности, ты предложишь дать этому человеку клятву первостихиями? С обещанием убить после? А потом попросишь меня побить его, чтобы он даже не смел усомниться в тебе? — Рей глумливо хмыкнул.

— Не самый плохой вариант. Не думаю, что он мне наскучит. — Ричард был предельно серьезен. Рей только отмахнулся от компаньона, эта дискуссия могла продолжать бесконечно.

До праздника летного солнцестояния оставалось три дня.

Гостиницы в Большом Гаплыке не оказалось. Но с жильем проблем тоже не было. Местные охотно сдавали комнаты. Рей и Ричард стали на постой в большом глиняном доме с красной крышей. Сдавала его милая старушка, которая просто игнорировала все ужимки Ричарда. Она дала ключи, смену белья и кусок самого дешевого мыла с полотенцем.

— Мы можем нанять тут слуг? — Гринривер с интересом изучал кучу тряпья в руках.

— Да по что тебе, милок, слуги нужны? Али ты в немощи? Мордою страшен, так то нечаво, девки они не на морду смотрят, они вообще никуда не смотрят, коли радость ей вставшь мужицкую. — Бабулька сально подмигнула.

Приятели от такого просто сбежали.

— Пойдем ка мы сами, Ричард, постели заправим. Если тут все такие… сексуально активные, — Рей наставительно поднял палец. Было видно что он с трудом вспомнил значение слова «сексуальные». — То быть тут большим блядкам. Ей же за девяносто! Я, кстати, думал, ты ее убьешь.

— Ну не убивать же женщину за то, что она сочла вас привлекательным? Это безвкусица! — Ричард открыл дверь дома ногой. И с брезгливым недоумением оглядел комнату. А вот Салеху все, наоборот, нравилось.

Глиняные стены, беленые мелом, дощатые полы, крашеные суриком. Две дощатые кровати, Стол, пара стульев, шкаф.

— Я привык к большему уровню комфорта! — Молодой человек нашел самое цензурное выражение своих мыслей.

— Гринривер, снобизм тебе не к лицу. Помнится, мы с тобой спокойно дрыхли на голой земле и жрали слегка обожжённое мясо. Скажи спасибо, что не на сеновале!

— И сортир тут на улице! — Ричард кинул вещи на кровать и потер лицо, его пальцы с видимом интересом изучали его же шрамы.

— Тут есть сортир. Точка. Значешь, Ричард, почему ты жизнь обижен? Это потому, что ты жадный, до усрачки. Тебе хоромы царские дают, да любой солдат портки продаст за такие квартиры. А он морду кривит.

— Я аристократ! Это определенный уровень комфорта, походы — это дело другое, это…

— Ричаррд, давай на чистоту — Салех кинул заправленное одеяло на застеленную кровать, повернулся на пятках и скрестил руки на груди. — Из тебя такой же аристократ, как из меня штурмовой пехотинец!

— Но вы и есть штурмовой пехотинец, вас даже увечье не остановило! — Гринривер покоился на протез.

— И, по твоему, я вот такой вот пехотинец? Только?

— Разумеется, вы не только пехотинец, вы… — До Гринривера дошло.

— Вот и я о том. Ты не просто аристократ. Так что для тебя совсем другие границы. Ты выше их, и тебя эти условности волновать не должны. Докажи всем что ты можешь спать в жидкой грязи, в качестве подушки сапог, а вместо одеяла — лист брони от вражеского паровика. — Глаза салеха вспыхнули энтузиазмом, который Ричарду очень не понравился. Громиле вполне могла прийти идея объявить очередную тренировку, и спать Ричарду в грязи. А то что на улице сухо вдвойне осложняло существование графеныша, Значит для грязи придется предварительно натаскать воды.

— И вы хотите сказать что мое смиренное принятие всех жизненных невзгод возвышает меня над изнеженными аристократами? — Гринривер был рад переключить приятеля на менее опасную для себя мысль.

— Да, твое графейшество, все так. Так что не ной, тут наверняка есть интересные блюда местной кухни, которые в других местах не попробуешь. — Рей закончил с кроватью.

— Мистер Салех, исполняйте свои прямые обязанности и озаботьтесь нашим комфортом!

— Ричард, без проблем, но все же, твоя изнеженность и страсть к комфорту тебя подводят! — Салех был полон дурного энтузиазма. Гринривер с трудом подавил желание попятиться. — Вот давай подумаем, приезжаешь ты в город, а там твой враг живет. И ему докладывают, что Ричард Гринривер приехал в город. В какой гостинице он должен тебя искать?

— Разумеется, в самой лучшей. Зачем кому-то усложнять жизнь, если все можно сделать просто? Меня быстро найдут, мы быстро решим все вопросы, а вышколенные слуги уберут кровь и трупы. — Ричард тоже умел не замечать иронии, правда тут не очень ясно, шутит ли Салех или нет.

— А если тебе не хочется, чтобы тебя нашли?

— Дам портье денег чтобы он молчал. Убью кого-то в назидание. — Пожал плечами молодой человек. — Но я понял, о чем вы говорите. Вы угомонитесь, если я застелю кровать? — короче, Ричард был недостаточно зол чтобы устраивать скандал или драку, и достаточно разумен чтобы не провоцировать на скандал душехранителя.

— Ага, чтобы потом ни одна придворная шавка не сказала, что я тебя слишком плохо готовлю! — Рей бы доволен.

— А что, были и такие? — Ричард взял в руки простынь и стал озадаченно крутить ее.

— Нет, не было. Но ведь они могут быть! — изрек Салех глубокомысленно.

— Довод. — Ричард и сам бы не мог сказать, что его развеселило. Но его раздражение куда-то схлынуло. Подушка заняло свое место на идеально застеленной кровати. В каких-то вопросах графеныш был сущим перфекционистом.

Разговор прервал стук в дверь.

— Ну чаво милки, пойдем, поснедаем. Я там щи сварила. И картошки пожарила. С Салом и водочкой самое то! — Бабулька даже стучать не стала.

— Кажется, лучше бы мы остановились на сеновале. Он всяко лучше, чем этот проходной двор! — Ричард, за малым, не задымился от злости.

— А самогон у вас, бабушка, гонят? — Рей же, напротив, словно и не заметил вторжения.

— Гонят. Как не гнать? — Старушка с усмешкой глянула на громилу.

— Вкусный?

Взгляд старушки окончательно потеплел.

— Пойдем, угощу. И тощего с собой бери, его видать, контузило хорошо. Мой Густав такой же был, чуть что не по евону, тут же буянил. А я его поленом! Только одна и сладить могла.

— А помер от чего? — Салех натянул чистую рубаху. Отодвинул Ричарда с прохода и последовал следом за домовладелицей.

— Да поленом я его и зашибла. Случайно. Исподевалась потом многократно. Но в распутстве я каялась больше!

— Ну, пойдем мать, расскажешь о твоих похождениях! — Салех схватил онемевшего приятеля за рукав. Тот безропотно шел следом.

Его не боялись. Перед нем не лебезили. Ему это было так внове…

Кормила мисс Берти просто, но сытно. Правда, в тишине поесть не вышло.

— Рапортеры, говорят. Из самой столицы. — Голос старушки раздался с улицы.

— Да ты шо! Прям из столицы? — второй голос, приятелям незнакомый, судя по всему, принадлежал немолодой женщине.

— Мисс Берти! А красивые хоть? — а вот этот голос был молодым и звенел.

Приятели аж есть перестали.

— Да какой там, страшные! Один такой здоровый, лысый, с него как кожу сняли, а потом прижгли. Ручища черная, что твоя лапища, а вместо ноги железяка с когтями. Но ладный, жаром так и пышет. А второй тощи, жилистый, а морда лица такая, будто медведь погрыз. Но волосы красивые. На дороге таких увидаешь, мигом карманы вывернешь.

— Может солдатики? — снова женский голос.

— Может и солдатики, выправка у громилы ну чисто у деда моего, он лейтенантом служил. А тот что тощий, прям контуженный! Морду страшную кривит и глазами вращает. Требует себя благородием называть, видать хорошо ему по головушке прилетело. Благородие из него как из козла моего.

Ричард аккуратно положил на стол согнутую вилку.

— Милостив государь, пристроил инвалидов к делу! — Одобрительно произнес голос за окном.

На этих словах Рей прижал лоб к столу и громко выдохнул. Его давил хохот. Кумушки тем временем ушли от дома и голоса пропали.

— Мистер Салех, это чистейший сюрреализм. Может стоит раскрыть наши личности? Тогда эти люди будут вести себя соответствующе! — из голоса Гринривера не уходила растерянность.

— Я тебя умоляю, твоё графейшество, я этой славой твоей уже наелся. Оно знаешь, только первости весело. Ты вспомни, когда с тобой нормально люди разговаривали? Без вот этих твоих сословных заморочек? Да я даже на заморочки согласен. Нам с тобой в этой стране приказывать могут десяток человек, все остальные лебезят, и им всем чего то нужно. А тут я прям как домой попал. Давай ты это, без дерьма всякого поживи хотя бы пару дней? Я тебе потом просьбу буду должен.

— Так, минутку, вы предлагаете мне сделку? То есть вы думаете я не способен последовать вашей просьбе?

— Такой — нет. — Рей был категоричен. — Кто мне тут по пьяни задвигал речи о том, что возможность беспричинно изливать твое раздражение и гнев на окружающих твое неотъемлемое право. А значит своей просьбой я посягаю на твои права. Свои права ты только на выгоду меняешь. Скажешь не так я рассуждаю?

Ричард сидел с лицом человека, который первый раз в жизни всерьез задумался о мотивах своих поступков. Гринривер очень хорошо знал свою темную сторону, и со всем величием собственного эго игнорировал вообще всю остальную свою личность. А сейчас, в силу возраста, пережитых историй и полученных травм, Ричард все чаще стал задумываться о том, в каком направлении он идет по жизни. Кто он на самом деле? Ответы не радовали.

Да, он прекрасно осознавал свою темную часть, ту, которая дарила физическое наслаждение чужой болью. И вот теперь седьмой сын графа Гринривера внезапно обнаружил что-то внутри себя, но за границами собственного эго. Что-то грандиозное, что превосходит его самого кратно. Мысль ошеломляла. Если искать аналогию, то напрашивается такое сравнение, словно ты в какой-то момент обнаруживаешь что живешь в конюшне собственного замка и за каким то чертом ты доселе игнорировал существование самого замка.

— Ну что, твое графейшество, а давай ка мы с тобой пойдем по окрестностям бродить. Заодно и с местными познакомимся. — Рей утер рот салфеткой и сытно рыгнул. Ричард только вздохнул на это. Последнее время перевоспитать Салеха он пытался разве что в шутку. Очень злую шутку.

— Пожалуй, я воздержусь. Мне надо побыть одному.

— Ричард, я с тебя поражаюсь. Тогда же все сразу пойму что никакие мы не журналисты. Да я увидай таких журналистов, которые сиднем в гостинице сидят, сразу тащил дознавателю на правило’. И дырку бы крутил на кителе, за поимку шпийона. Пойдем, пойдем, тут тебе не столица.

Гринривер со вздохом подчинился.

Глава 14

Приятели вышли на улицу и синхронно завертели головами.

— И что же в столице было такого, чего нет тут? — Ричард выглядел слегка дезориентированным. Как после удара сапогом в голову.

— Там, в столице, про тебя все всё понимали. Что вот есть Ричард Гринривер, палач народов. Сидит дома и слава богам, он же крышей поехавший. А тут ты чужак, странный чужак, всё про тебя разузнают, а чего не разузнают — подумают. Так что давай, к тому же это не профессионально.

— Чего-то вы последнее время очень говорливы. На вас не похоже, — Гринривер с подозрением уставился на компаньона. — Вы меняетесь! — закончил Ричард таким тоном, словно ему эта мысль в голову пришла только что.

— Мы все становимся старше, Ричард. Это ты можешь позволить себе быть ребенком хоть столетие. А мне опыт жизненный подсказывает, что в нашем мире ты или рассудительный или мертвый. Как видишь, мы до сих пор живы, — Рей последнюю фразу произнес с видимым самодовольством.

И тут Ричард понял, что влияет на приятеля куда сильнее, чем он думал. На заре их знакомства громила никогда не проявлял тщеславие в таком виде.

— Я научил вас хвастаться!

— Ага, а мама меня предупреждала, не водись сынок ты с такой одиозной личностью, — Салех довольно хмыкнул. — Ты же ебанутый…

Приятели вышли из дома. День едва перевалил за обед. Погода стояла дивная. Небо, чистое от туч, теплый ветер и звуки живой деревни. Людской гомон и крики животных были едва слышны, но явно различимы.

Салех шел неспешно, он довольно обозревал мир вокруг себя. За ним следовал Гринривер, который выглядел так, словно впервые оказался в деревне.

До центра Большого Гаплыка приятели дошли за неполных полчаса. Тут располагался центр местной деревенской жизни. Центральную площадь жители замостили досками. Все говорило о том, что Большой каменный Гаплык собирается стать настоящим городом. Тут даже были фонари! Но не газовые, а масляные.

Рядом с единственной пивной в городе было людно.

— Эгей, солдатики, подьте сюды! — один из местных стариков, что восседал в мягким кресле на веранде пивной, приветливо помахал скрюченной рукой.

Рей и Ричард переглянулись и изменили траекторию движения. В конце концов, почему бы не наладить контакт?

— Вы, сынки, откуда такие красивые? Я смотрю, воевавшие?

— Я Патрик, Патрик Шельмун. А это Джереми Пирс. Я в штурмовой пехоте служил, до лейтенанта дошел, а потом ногу потерял, — Салех охотно использовал свою биографию в качестве легенды. А вот репортеров пришлось имитировать. В конце концов, в свое время они избили достаточно журналистов, чтобы их убедительно изображать.

— А этот что, немой? Джерими твой? — старик внимательно изучал Гринривера. — Тоже герой поди? Воевал он где?

— Эх дед, не дразни парнишку. Не успел он повоевать толком. Только в учебку пошел, а его там люди государевы отмутузили, морду попортили знатно. И нутро отбили, — к столику, за которым сидел дед, разбитная девица поднесла три кружки, полные пива.

Рей и Ричард с благодарностями взяли кружки. Девица подмигнула громиле и получила в ответ раздевающий взгляд. Салех не смог скрыть довольной ухмылки.

— Только вот по беспределу поколотили, попутали, значит, с другим аристократом смазливым. А Джереми — сын аристократика одного, незаконный. Вступился батюшка за бастарда. Где надо нажал со всей отцовской заботой. Вот он и попал в корреспонденты. Но страдает сильно. Он красавцем был, — надо сказать, что во время своего монолога Рей наступил Ричарду протезом на ногу так, что смял ботинок. Заговоренным ногам Ричарда было фиолетово, а вот со стороны выглядело очень больно. И у внимательных свидетелей разговора поведение Ричарда вызвало серьезное уважение.

Старик одобрительно кивнул и с сочувствием посмотрел на Гринривера, который от такой наглости не смог вымолвить ни слова. Что опять же сыграло на его репутацию.

— Да, чего только с честными людьми ни случается. А ты, стало быть, герой, раз без ноги? Раз должности тут в качестве изваяния дают? В награду, стало быть, тоже?

— Так-то оно так, дед, верно ты рассуждаешь. Но ту историю я пока рассказывать тебе не буду, не обессудь. Должность эта — награда великая. Хоть и дело ответственное.

К столику постепенно подходили местные. Приветливо кивали.

Нужно сказать, что слова Рея не были импровизацией. В университете давали также основы агентурной работы и сейчас Салех всего лишь творчески переработал готовую легенду. Этими же именами они представились мэру.

Все с интересом слушали бывшего лейтенанта. Царило уважительное молчание.

— А чем вы в газете занимаетесь? Небось работа интересная? Езди да людей расспрашивай.

— Да мы на войне меньше бы рисковали! — неожиданно включился в разговор Ричард. — Мы тут за двумя волшебниками ездим, вот те звери, вокруг них постоянно хаос! Каждый день можно умереть героем, там один из них любит поохотиться с резиновыми пулями на случайных прохожих и репортеров! Стрелять он умеет, а порванные пулями рты он затыкает деньгами!

Тут нужно отметить два момента. Ричард с Салехом действительно занимались подобным. Это позволяло эффективно и без лишних жертв спустить пар. А еще Ричард с возрастом всерьез научился иронизировать. При этом нужно отметить, что основным его учителем тут выступал, неожиданно, Салех. Ричард никогда не понимал, осознает ли Салех всю ту глубину впечатления, которое производит на людей. Но Ричард прекрасно уловил взаимосвязь. И сейчас с удовольствием смотрел на громилу. Тот с вытаращенными глазами смотрел на приятеля и только кивал, как болванчик. Такой глубины иронии Салех не ожидал.

— Сурово! — мужики были впечатлены.

— И что вы о них такого выясняете? — с любопытством уточнил старик. Он растерял изрядную долю вальяжности и слушал с открытым ртом.

— О, сейчас расскажу, в прошлом году этих двух ублюдков отправили на море, за какой надобностью, доподлинно не известно, но мы отправились следом… — Ричард увлеченно пересказывал свои похождения. Иногда он пораженно замирал, когда пытался поведать очередной эпизод чужими глазами. До него внезапно доходило, что в мире есть много чего, кроме боли и удовольствия. Он словно вышел из темной комнаты на солнце. И в этой комнате он жил уже много лет. Не покидая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

До изобретения действенных методов психотерапии оставалось еще полсотни лет, но сейчас Гринривер проходил то, что много лет спустя назовут «катарсис».

Но если кто-то подумает, что Гринривер хоть в чем-то раскаивается, это будет самая большая ошибка из возможных. Он просто внезапно осознал, что пропустил в своей жизни много интересного.

Посиделки продлились до поздней ночи. Местные подходили и уходили, шёпотом передавая друг другу подробности историй, которые они услышали за долгие часы застольной беседы. Истории ветвились, преображались и едва ли не становились собственными противоположностями. Рей и Ричард наверно очень удивились бы, услышь они отдельные версии. Какие-то из них предельно походили на правду. Народу становилось все больше.

Когда солнце скрылось, многие жители вытащили из ближайших домов столы и лавки и выставили их прямо на городскую площадь. Из пекарни мальчишки выносили блюда с тонкими хлебными лепешками, на которые пекарь положил помидоры, сыр и ароматную зелень. Появились кувшины с молодым вином.

В какой-то момент зазвучала скрипка и к ней присоединилась дудочка. Внезапный праздник набирал обороты, загорелись первые факела на длинных шестах, молодёжь закружилась в первых танцах.

— А ты, солдатик, говоришь, на своем протезе ловок? И что, и станцевать сумеешь? — разбитная девица из пивной изучала громилу большими влажными глазами. Ее румяное лицо в свете костров, кажется, светилось.

— А и сумею! — Рей ловко подхватил девушку на руки и пошел в сторону танцующих пар. Та весело визжала.

— На, паря, хлебни винца. А то, я смотрю, ты совсем смурной. Вспоминаешь кого? — один из местных жителей, чьи лица сливались для молодого человека в беспрерывный поток, сел рядом за стол и протянул Гринриверу глиняную чашку.

Ричард лишь покачал головой. Мужичок верно уловил настроение бессмертного аристократа, но совершенно не угадал мотивы Палача народов.

А Ричард, кажется, впервые в жизни наблюдал за праздником не из-за границы света. Не стоял там, куда отступает тьма, пока горят костры и звучит музыка. Не был стремительной тенью, что пролетает сквозь праздник, едва касаясь людей и судеб. Не молчаливым наблюдателем, голодным хищником или верным стражем чужого счастья. И даже не случайным гостем, которому дали согреться у жаркого костра. Он был среди этих людей своим.

Но любой праздник подходит к концу. Подошел и этот. Большие костры на каменных площадках жарко тлели горячими углями. Рядом с ними сидели жители деревни и вели тихие разговоры и разливали по чашам остатки молодого вина.

— Что, солдатик, а правда девки говорят, ты из благородных? — девушка, чье лицо надежно скрывала тень, вынырнула из темноты. От девушки пахло мылом и свежим потом. В темени можно было различить лишь ладную фигурку.

— Я Джереми. Моя кровь не принесла мне счастья, — Ричард опирался спиной на ствол развесистой липы. Дерево росло у забора на краю площади и под ним стояли лавки и столы, которые уже унесли.

— А покажи мне свои руки? — неожиданно попросила девушка.

Ричард растерялся, но требование выполнил. Его руки проворно схватили и развернули ладонями вверх. Пальцы девушки были сильными и сухими.

Девушка задумчиво изучала ладони и даже закусила нижнюю губу. Потом долго водила пальцами по ладоням Ричарда.

— Ты никогда не занимался тяжелой работой. И вправду, благородный, — незнакомка неожиданно потянула руки Ричарда на себя и те легли прямо на ее грудь. Через ткань сарафана кожа девушки едва ли не обжигала.

— Неожиданно… — Ричард самодовольно хмыкнул и властно потянул девушку на себя, впиваясь поцелуем в губы.

— Ага, знаешь как себя с бабой вести, — девушка довольно хмыкнула. Поцелуй вышел жарким и чувственным. — Значит, красавчиком был! Волосы какие, густющие — любой девушке на зависть. Пойдем, солдатик, в поле. Я там места заповедные знаю, чудеса покажу!

И незнакомка увела Ричарда за собой. Отблески огня осветили ее лицо. Нельзя было назвать девушку красавицей: широкое лицо, круглый подбородок, курносый нос. Но лукавый взгляд из-под густых ресниц и ямочка на подбородке придавали простому лицу очарование, что свойственное лишь молодости.

А еще у девушки была на диво ладная фигурка.

Заповедные места девушка отыскала у себя на сеновале и действительно делала ими чудесные вещи. И Ричард, пораженный, изучал новый для себя опыт. Близость с девушкой, которая искренне ему симпатизирует и отдается как человеку, а не его богатству, власти или социальному положению.

Где-то час спустя, когда Ричард излился в девушку уже дважды, она угомонилась.

— Красивый ребеночек от тебя будет. С волосами такими. Золотыми, — незнакомка закинула бедро Гринриверу на живот и сейчас завороженно крутила в пальцах тяжелые пряди его волос. — Можно будет ему сказать, кто у него папка?

— Я и сам бастард! Я…

— Не, не бастард ты, — девушка покачала головой, — ведешь себя сковано, не нашенский ты, будто впервые к людям вышел. Тебе мир вокруг чужой. А кому мир может быть чужим? Только благородным. Но ты не бойся, я смышленая, но не болтливая и не жадная.

Гринривер только вздохнул. На это ему возразить было нечего.

— Я признаю ребенка. И даже дам ему свою фамилию. Он даже получит шанс унаследовать мой титул после моей смерти, — Ричард не удержался от злой шутки.

— И хорошо! Как раз ребёночек сразу благословение святого Ирвина получит. Здоровым родится! — девушка взлетела на Ричарда и повела бедрами, пробуждая в любовнике желание.

— То есть ты сейчас со мной, потому что я благородный? — после третьего раза Ричард задумчиво смотрел на небо. Там, одна за одной, гасли звезды. Небо предвещало утро.

— Не, не так. Я с тобой, потому что тебе грустно. С такой-то раной, наверно, от тебя девушки отворачиваются, — пальчики девушки нежно коснулись шрамов, — а в такую ночь нельзя одному быть. Говорят, святой Ирвин льет слезы по холодным ночам. И мы вот дали ночи наше тепло, чтобы потом Ирвин согрел и благословил землю.

— Я оставлю тебе письмо. Там мое имя. И адрес в столице, куда ты можешь прийти и получить все для содержания ребенка. Жилье, пансион, образование. Если чего-то в этой жизни добьется, сможет получить титул. Я все сказал. Иди.

— Может мы… — девушка соблазнительно повела плечами.

— Уже светает. Не думаю, что твои родные одобрят подобное, — Ричард уже спокойно оглядел ладную девичью фигурку. Его взгляд остановился на упругой груди.

— А завтра? Можно я приду? — селянка довольно изогнула спину, привлекая жадное внимание.

— Приходи, — Ричард хмыкнул и накинул рубаху на плечи.

Из сарая он выскользнул через полчаса после полюбовницы.

Уснул молодой человек под утро. Сон уже сжимал свои объятия на сознании Ричарда, когда он подумал, что неплохо бы навестить своего нового вассала.

Если бы у Ричарда было тело, он бы мерзко улыбался. Перед его лицом двигалась упругая женская грудь небольшого размера. Новоявленный архимаг смерти самозабвенно любил во всех позах утонченную грациозную девицу.

За процессом молодой человек наблюдал с затаенным любопытством. Хоть Гринривер и придерживался достаточно широких взглядов на физическую близость между мужчиной и женщиной, он все же избегал некоторых манипуляций с партнершей, точнее они ему не приходили в голову. Он никогда не ценил чужое удовольствие. А тут он видел, как отзывается тело девушки на, казалось бы, простые, но истовые нежные прикосновения.

Ричард даже позавидовал, с таким желанием ему не отдавались. Когда молодые люди утихомирились, уснул и Гринривер. Он был полон чужой любви. Это было для него новым, доселе неизвестным опытом. А еще сильно обогатило в вопросах сексуальных навыков.

Графеныш спал умиротворенно. Первый раз в жизни его не терзала темная злоба и ненависть.

Три дня прошли как один. Рей и Ричард словно оказались в добром сне.

Вечера накануне солнцестояния были полны разговоров. А ночи — жаркой любовью. И если Ричард провел все ночи в объятиях Жозель, так звали селянку, то Рей успел порадовать добрый десяток тетушек и кумушек, которые завлекали громилу как статного мужчину нужного возраста. Уж очень молодо смотрелся Гринривер.

То, что местные не пришли бить морды фальшивым репортерам, было вполне объяснимо. Салех и Ричард смотрелись зловеще, а многие мужики не понаслышке знали, на что способны штурмовые пехотинцы.

Да и в остальном, вели себя приезжие удивительно прилично.

К тому же в Большой Гаплык начали стягиваться жители окрестных деревень и даже из города прибывала делегация с заместителем губернатора во главе.

Приятели лишний раз приезжим на глаза старались не попадаться. Жители же города вполне могли опознать в репортерах отчаянных головорезов на службе императора.

Благо, в основном, гости расположились в шатрах, близко к деревеньке, но не в ней самой.

На утро праздника солнцестояния приятели были на ногах уже сутки. С ними старался познакомиться каждый житель деревни и сначала затянулись разговоры, а затем уже и постельные утехи.

— Ну значит ровно в полдень он оживет. Обычно мужики входят впятером, ломают мертвяку голову и потом радуют жителей хорошей новостью: Ирвин воскрес и быть благословению. Мэр красовался подбитым глазом, который он пытался скрыть козырьком клетчатого кепи.

— В этом году войдем мы вдвоем и все сделаем сами, — Ричард проинформировал мужчину о своем решении, — проследите, чтобы нас не беспокоили.

Ответом были злые и недоуменные взгляды. Но возражать никто не решился.

Равно в полдень (Салех посмотрел на хронометр), в недрах склепа звякнуло. Кажется, Ирвин воскрес.

Сам склеп был скорее укрепленной пещерой, вырытой в холме. Такой мешок мог сдержать практически любую неразумную нежить и в общем-то являлся санитарной постройкой. По циркуляру безопасности такой постройкой должно быть оснащено каждое поселение, где проживает больше сотни душ. Туда надлежало заманивать восставшую тварь с помощью домашнего скота и алхимического состава, который вызывает у некроморфов приступ аппетита. Кстати, в армии состав носил гордое название «мазь Доброволец».

После того как порождение дикой магии оказывалось в склепе, его надлежало забаррикадировать, залить другим специальным составом продухи и ждать санитарной команды. Ну, или эвакуироваться самостоятельно. Куда-то за текучую воду, реку. И чем шире река, тем лучше.

В склепе затхлый воздух пах сыростью. А еще там былразломанный деревяный гроб и каменная тумба, на которой этот гроб до этого стоял. А еще там был тощий человек с длинными пыльными волосами и изможденным лицом.

— Пожалуйста, дайте мне увидеть солнце! Хотя бы минутку, пожалуйста! — голос человека скрипел и молил.

— Мистер Ирвин Сорос? — Ричард коротко поклонился бывшему трупу.

— Да! Да, слава богам, джентльмены, неужто мои испытания закончатся! С кем имею честь?

— Сэр Ричард Гринривер, виконт, и мой спутник, Сэр Рей Салех, сквайр.

— О да, да, я знал, знал, что спасти меня могут только люди благородные! — костлявое лицо Ирвина аж светилось от радости. — А как вы меня нашли?

— Клуб свидетелей. Нам дали ваши контакты и отрекомендовали как нужного нам свидетеля эпохи правления Витольда второго, — Ричард внимательно разглядывал своего собеседника. Тот походил на беспутную душу. Истлевшее рубище, тощие конечности, босые ноги с больными ногтями. Здоровым и бодрым узник склепа не выглядел.

— Да, да, конечно! Я все вам расскажу! Вытащите только меня из этого места и спасите от диких селян! Эти ублюдки убивали меня столько раз, что я потерял счет времени! — на лице Сороса мелькнула гримаса ненависти.

— Не торопитесь, мистер Сорос. Для начала мы должны выяснить все подробности этой истории. В этом месте мы инкогнито и к вам попали обманом.

— Да, да, конечно, в три тысячи двести сорок втором году на этом месте была крохотная деревушка на два десятка домов. Жили тут пастухи…

В общем и целом, история Ирвина совпадала с той, что поведал мэр города. Только вот различалась эта история в деталях. Сорос по своей сути был бродягой, алкоголиком, а потому философом. А в силу своего бессмертия, он мог и делать такие вещи, о которых настоящие философы могли только мечтать. Он мог посмотреть, как его идеи отзовутся в веках!

Только вот нужно указать два немаловажных момента:

Проповедовать Ирвин решил впервые. До этого он вел жизнь честного гулены. А еще он решил, что груз прожитых лет заменит ему мудрость.

В итоге местные приняли бессмертного за блаженного дурачка. А потом Ирвин помер, так как до момента, как он ударился в бродячие философы, его здоровью в очередной раз пришла хана.

А тут возникает забавный момент, который в итоге и сделал эту историю такой странной. У Ирвина есть особенность. Через неделю после его смерти на землю, где он умирает, на пятачок примерно в десять километров диаметра, опускается сразу два благословения.

А еще правда была в том, что первые жители деревни прекрасно знали, что Ирвин ни разу не мертвяк. Так что первые года Ирвину давали погулять, кормили и уж потом убивали. В конце концов, Ирвин же сам проповедовал что жертвенность — это высшее проявление чистого разума? И что люди должны быть добры друг к другу? Вот и Ирвин, конечно, согласен дать еще одно благословение деревне.

Правда, со временем этот важный момент забылся (после того как Сорос сделал попытку удрать и даже убил конвоира). Так что последние лет сто его убивают сразу от входа с помощью длинного копья. Первую неделю после оживления Ирвин крайне немощен и ничего своим палачам противопоставить не может.

— И что вы там хотели у меня спросить? А то боюсь дальше мне может стать нехорошо от обилия впечатлений и я потеряю на какое-то время ясность мыслей. Такое уже бывало, — закончил свой рассказ узник склепа.

— Да, нас интересует, откуда у Витольда второго появилась жена. Откуда она вообще появилась. Откуда приехала?

— А, собираете старые байки? Удивительная тогда вышла история, нелепо же, в императорском саду выросла башня, как гриб после дождя. А там эта самая малышка Анна, спит, вроде как ее отец в эту башню заточил, дабы спасти род от прерывания. Дарами наградил. Богатыми. Самое странное что эта история как-то быстро забылась. Я все удивлялся, ну башня же. А людям вокруг было, кажется, плевать. Я тогда, помнится, как пару лет назад свое проклятие получил. И меня сразу пригласили в клуб, — Ирвин мечтательно закатил глаза, а потом закашлялся.

— Проклятие? — Рей уловил суть. — Ваше бессмертие — проклятие?

— Ага, проклятие. Я там одному светлому богу не угодил, его жрецу по голове дал. А тот был в какой-то аскезе и потому умер насовсем. Не просто проклял, а персонально! Великий Фелигист отлучил меня от людей и смерть никогда не станет мне утешением! — лицо Ирвина исказила гримаса ненависти. — Теперь, когда я умираю, я благословляю землю, в которой умер. Проходит год и я восстаю, живой. А через неделю место, где я воскрес, награждается двумя карами. Мое тело исцеляется. И все, кто рядом со мной, со временем болеют и умирают. А теперь на этих уродцев, что убивали меня для потехи, падут все божественные кары, что я скопил для них за все эти годы! Больше дух сотен лет прошло ведь! Так что, господа, советую вам убраться отсюда куда подальше. Через неделю это места превратиться в ад! Даже сбежать не выйдет, будут прокляты те, на кого благословение спускалось до этих дней.

— А почему ты в таком случае в горы не уйдешь или в другие места безлюдные? — уточнил Салех. В его голосе можно было прочесть многое, но Ирвин наблюдательностью не отличался.

— Тяжело, без людей-то. Вот я и хожу, нигде подолгу не задерживаюсь. День — два, максимум, потом молоко начинает киснуть.

— А проповедовал зачем? Про любовь и милосердие? Про жертвенность? — продолжил допытываться громила.

— Да я тогда только выполз из восточного леса! Надышался тамошней пыльцы, две недели блуждал, едва не умер! Заговариваться начал! — зло ответил Сорос.

Было видно, что мужчина врет. Но вот истинное положение дел ни Рея, ни Ричарда не интересовало.

— Я должен выразить свое восхищение, мистер Сорес, — Ричард склонил голову. — Не важно, были вы в тот момент безумны или нет. Вы научили этих людей добру. Нас тут приютили и обогрели. Хоть мы и не самые лучшие люди на земле и даже представились чужими именами. Так что извините, Ирвин, но мы поможем вам соответствовать вашей репутации. Своей волей я приговариваю, этому миру нужен Ирвин святой. Который запрещает коротать летние ночи в одиночестве и учит людей привечать путников. Даже если в них тьмы больше, чем в зимнем ночном небе. Ирвину-бродяге, что отравляет воды, не место под небом. Простите и прощайте.

Все это Ричард произносил уже над агонизирующим телом. С первыми словами Ричарда Салех пришел в движение. Плавно зашел Ирвину за спину, плавно и очень быстро охватил шею и резко скрутил пояс. Влажно хрустнуло.

* * *

— Бардак! Развели тут, понимаешь, консерваторию! Седина у каждого! Мозги усохли? Взводного на вас нет, урроды!

Рей самозабвенно строил старых солдат и мэра заодно. Бывший лейтенант занимался любимым делом — кошмарил провинившихся солдат. Солдаты были отставные, косяки существовали лишь в голове Рея Салеха, но всех участников процесса, в целом, все устраивало.

— Этот мертвяк ваш может мутировать! Он способен на ментальные воздействия! Да он у вас даже на магию способный! А вы его колом? А хряков вы тоже зубочистками забиваете? Тупицы! Кретины! Вы живы разве что по милости богов!

Рей орал во всю глотку так, что даже птицы взлетали с деревьев.

— Поставить в склепе две дополнительные решетки! Сковать зачарованным железом! Всему взводу уши перед операцией залить воском! Для противостояния ментальным техникам в склеп входить строго под громкие звуки металлического звона. Колокол отлейте. Или кусок рельсы возьмите и молоток побольше!

— Так точно! — рявкнули отставники.

— Это не все. Мертвяка упокоевать исключительно с помощью огнестрела. Колья — в музей. Подготовиться к визиту мага из столицы, он подготовит полноценное захоронение. Еще один санитарный склеп есть?

— Никак нет! — отрапортовал один из мужиков.

— Отрыть второй! — Рей рявкнул так, что все слушатели едва не стали это склеп копать прямо сейчас. В том числе и Ричард.

— Разрешите исполнять? — самый седой из солдат проскрипел вопрос.

— Вольно, бойцы, завтра займетесь. Праздник все же. Ирвин воскрес! — Рей зверски улыбнулся. Словно он этого Ирвина только что убил и съел.

К счастью, Салех успел плотно позавтракать.

— Воистину воскрес! — облегченно и немного вразнобой проговорили местные силы правопорядка.

А потом Ричард взял за пуговицу мэра, имя которого он так и не узнал, и стал, больше по привычке, грабить. Вернее, вымогать взятку за наилучшее решение вопроса со святым Ирвином.

Час спустя Рей и Ричард неспешно прогуливались по окраине поселка.

— Ну что, Ричард, чувствуешь себя как-то иначе? — Рей глубоко вдохнул воздух. Летний ветер пах теплым разнотравьем, которое разогрело жаркое летнее солнце.

— Хотел бы уточнить, а с чего я вообще должен чувствовать себя как-то иначе? — Ричард снял цилиндр и взлохматил волосы.

— Ну, ты совершил хороший поступок.

— Не думаю, что мистер Сорос с вами согласится. К тому же, я ничего не сделал. Лишь сохранил существующий порядок вещей, — сейчас Ричард действительно не понимал, чего такого хорошего он сделал.

— Поступи ты иначе — и все бы тут умерли через неделю. Тут даже трава умерла бы. И воздух. Жизнь в этом месте — твоя добрая воля. Такие поступки всегда назывались хорошими.

— Можете считать как вам угодно, — Ричард отвернулся, но его выдали уголки губ. Он с трудом прятал улыбку.

А Большой каменный Гаплык праздновал. Селяне стучались яйцами, выбирая самого крепкого Ирвина. С разных концов деревни неслась музыка. Ночью зажглись костры и вокруг них молодёжь закружила хороводы. Даже Ричарда увлек этот танец и он кружился, касаясь руками людей, которых сегодня он не обрек на смерть.

— Я думала, ты останешься до дня благословения. Зачем вообще приезжать сюда на праздник? На мертвяка смотреть? — в голосе девушки звучала горечь.

— Увы, это моя служба. У людей государевых нет своих желаний, нас ведет воля империи. Завтра утром я уеду.

— Хотя бы на день… — девушка игриво пробежала пальцами по прессу и скользнула ладонью ниже.

— Поверьте, мадам, настоящим благословением для этой земли будет тот факт, что я уберусь от нее как можно дальше, — Гринривер скривил губы в злой гримасе. А потом навалился на партнершу. Впереди была еще добрая половина ночи.

Утром приятели отбыли в столицу на карете, в компании похмельного кучера.

Новость, которую поведал ныне снова покойный Ирвин за малым не вызвала у Гринривера панику. Рей переживал чуть меньше, но тоже пребывал в самом мрачном расположении духа.

В столицу они прибыли через трое суток.

— Что за чепуху вы мне несете? Вы снова перебрали алхимических наркотиков? — Ульрих зло посмотрел на Гринривера и Салеха. Те ошарашенно молчали. — Я поднял свои дневники за тот период. Малышка Анна приглянулась Витольду на одном из приемов. А более именитых пар для принца на тот момент не оказалось. Я не стал возражать. А тут вы двое приходите и заявляете, что мертвяк из деревни Большой Гаплык помнит, что там была башня? Пошли вон! Чтобы вас в день церемонии не было в городе! — Первый император хлопнул ладонью по столу. А потом невидимая сила выкинула визитеров в коридор.

— Знаешь, Ричард, а вот теперь мне действительно страшно, — Салех помял отбитый бок. Голос бывшего лейтенанта звучал предельно серьезно. — Что будем делать?

— Поступать по инструкции. Напомните, где тут контрразведка располагалась?

Джимми изменился. Раньше он жил в мальчике с каштановыми волосами и серыми глазами. Сейчас жертве было на пару лет меньше, волосы золотистые, глаза голубые.

Только вот очень нездешне смотрели эти глаза. Сейчас Джимми и не думал притворяться.

— Ричард, вас извиняет лишь отсутствие опыта. Своих сотрудников за подобный провал я бы развоплотил. А теперь подумайте, в чем именно вы предлагаете поклясться? Сформулируйте простыми словами, — теперь компаньонов отчитывал контрразведчик.

В ответ воцарилось молчание. Потому что и Ричард, и Рей могли поклясться в том, что слышали, как оживший мертвяк поведал им удивительную историю.

Мертвяк, к слову, все так же мертв. И, значит, допросить его нет никакой возможности. Притом, что молодые люди даже взяли кровь этого Ирвина. Проблема в том, что эту кровь они законсервировали для того, чтобы убить владельца на расстоянии. Консервация сделала невозможным призвать по ней духа владельца для допроса.

— Вы могли притащить сюда этого Ирвина. Но вы его убили.

— Две сотни проклятий. Там же вообще ничего живого не останется, — Рей решил вступиться за компаньона, который уже успел объявить смерть проклятого своим решением.

— Невовремя вы решили проявить милосердие, — Джимми вздохнул.

— И что нам теперь делать? — что Рей, что Ричард стояли одинаково шокированные. Говорили они тоже хором.

— Арендуйте дирижабль и выметайтесь из столицы на все четыре стороны. В день свадьбы я дам приказ стрелять в вас на поражение, если вы окажетесь в черте города. Господа, если бы не эта нелепая история о том, как Ричард пожалел людей, я бы даже вам поверил. Но сейчас я соглашусь с Ульрихом. Гринривер спятил, а заодно и тебя, Рей, убедил в своем бреде.

— Но мы это… — Салех попытался спорить.

Но Джимми гостеприимства проявил ещё меньше, чем Ульрих.

— Ну, он хотя бы окно распахнул предварительно. И на том спасибо, — Рей с трудом встал на четвереньки.

— Если так происходит всегда, то я понимаю, почему люди совершают так мало по-настоящему хороших поступков. Я уже дважды пожалел о том, что не вытащил Ирвина с того чертова склепа! — Гринривер утер разбитый нос платком.

— Зато спишь ночами спокойно, — Рей горестно вздохнул.

— У меня такое странное чувство, словно кто-то с нами играет. Этот кто-то виртуозно подчищает концы. Он словно живёт в чужих головах. Подменяет их мотивы. Мистер Салех, скажите, в той деревушке, в первый день, зачем вы мной манипулировали? Когда заставили меня самостоятельно застелить постель?

— Да как-то оно само… — Рей пожал плечами.

— Такое ощущение что этот неизвестный кто-то знает, что у меня в голове. Но ничего не может сделать. Меняет других людей вокруг меня, — Ричард задрал подбородок и с ненавистью уставился на оконный проем, из которого он вылетел. — Пойдемте, надеюсь, великий прокуратор в столице.

Маркиз Клаус Морцех, великий прокуратор, в столице оказался. Но лично встречаться с компаньонами он не стал. Он зачаровал зеркало у себя в кабинете.

— Джентльмены, при всем моем уважении, ваш взгляд на ситуацию я разделить не могу. Я осмотрел бедную девушку. В ней нет зла. За ее душой нет никаких долгов. Телом она чиста и готова к деторождению. Ни чары, ни клятвы не исказили ее душу. Даю вам слово, вам не о чем беспокоиться! — Рей и Ричард таращились на Морцеха так, словно тот перед ними разделся и стал танцевать.

— А то, что мы слышали от того мертвяка, от Ирвина? По-вашему, нам все привиделось? — Рей первым обрел дар речи.

— Вполне могло, — Клаус пожал плечами. — Я знаю, в каком состоянии вы иногда бываете. Ваша способность, Ричард, защищает вас от внешнего воздействия. Но вы вполне себе можете галлюцинировать, если употребите соответствующие составы. Так что, джентльмены, дам добрый совет. Уезжайте из города. Вы в немилости. Честь имею.

Зеркало погасло. Ричард изучил свою ладонь, кожа на которой постарела и покрылась пигментными пятнами, и тяжело вздохнул.

— Как же все дружно нас записали в душевнобольные! — Гринривер раскачивался с пятки на носок и изучал свое отражение в зеркале. Зеркало стояло в зале ресторана, который приятели сняли для разговора с прокуратором. — В любом случае, нам противостоит нечто грандиозное.

— Я смотрю, ты не сильно расстроился, — сам Рей сидел на стуле с растерянным видом. Плечи его поникли.

— Мистер Салех, это же очевидно! Тварь, что залезла в мозги даже великому прокуратору — она нас боится. И кажется, ее могущество не беспредельно. Вы, например, понимаете, что происходит. То есть противостоять иллюзии можно. А значит, можно и нарушить планы неизвестного игрока, — изуродованное лицо Ричарда было полно решимости.

— И у тебя есть план? — в голосе громилы сквозила надежда. Ричард торжествующе улыбнулся.

— Знаете, мистер Салех, где в наших действиях закралась самая большая ошибка? Мы поступали разумно. Так, как от нас ждал неизвестный кукловод. Нам отказали люди рассудительные и мудрые? — Ричард возбужденно ходил по залу. В какой-то момент он остановился рядом с зеркалом, схватил его за край рамы и дернул на себя. По всему полу зазвенели осколки. — Значит мы пойдем к тем, к кому бы мы не обратились за помощью ни при каких обстоятельствах.

— Ты хочешь сказать… — Рей уставился на Ричарда с редким на его лице испугом.

— Да, мистер Салех, да. Мы обратимся к тем, кого никто не может контролировать. Кем никто не может управлять. Чье поведение никто не может предсказать! Мы пойдем к архимагам!

Глава 15

— В крайнем случае я всегда успею застрелиться. — Рей кивнул своим мыслям. Он не питал иллюзий.

Приятели вернулись в арендованный дом. Метрах в десяти от входа они остановились. И стали рассматривать странную кучу на пороге дома.

— Знаешь, тут удивительно спокойный район. Я бы тут наверно даже домик прикупил. — Ричард оглядел улицу, по которой они шли и ровный ряд аккуратных особняков новым взглядом. — Это же они тут неделю лежат! И никто не взял.

— Я думаю тут не район безопасный, это просто у Фальцанестти репутация такая. — Рей пнул два мешка с золотом на пороге дома и открыл дверь Ящик для писем был переполнен и пару штук лежало на полу.

— И что думаете, если такой мешок положить на центральной улице, как долго он там пролежит?

— Не долго. Деньги очень захотят отдать Фальцанетти. А то вдруг он где-то рядом бродит… — Рей гоготнул. — …расстроенный из-а потери.

— Глупые люди. Фальцанетти расстроенный не так страшен как Фальцанетти благодарный. — Ричард закрыл дверь и принюхался.

— Чем-то странным пахнет. — Гринривер выразил свои наблюдения.

— Да что там странного. Обычный формалин. В нем трупы бальзамируют.

Компаньоны уставились друг на друга с одинаково подозрительным взглядом.

— Мистер Салех, вынужден все же уточнить, может сейчас самое время сказать мне, что вы забальзамировали труп на кухне и забыли про это упомянуть в суете поездки? — Ричард заговорил первым. — Вы не подумайте, я вас не осуждаю. Но все же о таких вещах мне следовало бы знать.

— Нет, Ричард, я не оставлял труп в доме. Ну сам подумай, стал бы я хранить труп на кухне? Я бы в подвал его утащил, там даже амулет есть охладительный. Только кристалл вставь. На кухне надо кушать! — На этом месте приятели переглянулись иронично. С кухнями у них были связаны не самые теплые воспоминания. Или самые теплые, это как посмотреть. — Но Ричард, я тебе встречный вопрос задам, может ты оставил, когда уходил, мертвяка в ванной, предварительно его залив формалином? А то тело все же успело подпортиться.

— Мистер Салех, когда я, по-вашему, успел бы это сделать? Мы за малым, сортир вместе не ходили! Когда я бы без вас смог убить кого-то?

— Довод. Ну тогда пошли смотреть, кто у нас там умер и забальзамировался. Не иначе несчастный случай! — Громила гоготнул своей шутке, а потом извлек из кобуры револьвер. На всякий случай.

— Для начала предлагаю изучить вон то письмо, которое принесли в конверте из человеческой кожи. — Ричард обратил внимание на странное послание в груде писем, а потом сам и поднял его, Рей держал холл в секторе обстрела.

На коже кто-то заботливо, с помощью специально игры, написал адрес доставки. В графе отправитель:

Ю. Ферми, почтенный горожанин.

Ричард осторожно развернул кожаный конверт. Материал конверта представлял собой результат кропотливой и профессиональной работы кожевника.

Ваше сиятельство!

Сообщаю вам, что нахожусь в сильнейшем расстройстве по поводу той беды, что с вами приключилась. Я, как и все жители нашего славного города, сожалею, что действия не самых сознательных личностей, бросили тень на нашу славную репутацию.

Мои близкие друзья провели собственное расследование, и нам удалось выйти на след злоумышленника! К нашему огромному сожалению, взять его живым не удалось и все вещи, что были при нем, сильно пострадали от огня и взрывчатки. Мерзавец отчаянно сопротивлялся! Но он был недостаточно ловок перед гневом возмущённых граждан!

Ваши потерянные финансы я возвращаю в полном объёме, они были при нем, я только поменял окровавленные монеты на чисты и разменял серебро на золото. По самому выгодному курсу!

Так же я взял на себя смелость восстановить вашу коллекцию. Не думаю, что это утешит вас, но хотя бы развлечет.

Самую целую часть, что осталась от этой Тени, я присылаю вам в качестве подарка лично от меня.

Надеюсь, это уладит все вопросы, между нами.

У себя в доме вы обнаружите посылку. Приношу свои извинения за вторжение в ваше жилище, но у меня не было иной возможности доставить вам все ваши вещи с соблюдением конфиденциальности. В городе вас найти не удалось, обратного адреса вы не оставляли.

С выражением всяческого почтения.

Ю. Ферми, лавочник.

Рей и Ричард обменялись взглядами и продолжили движение по коридору.

Запах формалина доносился из гостиной. Стрелять было не в кого. При этом сама гостиная выглядела предельно странно.

Вся комната, в несколько рядов, была заставлена деревянными сундуками. Дорогие лакированные сундуки, в которых богатеи хранят предметы домашнего обихода. Около двух десятков. Запах доносился из сундуков.

— Есть хоть одна идея? — Ричард обрел дар речи далеко не сразу.

— Ни единой. Ну разве что могу точно сказать, в сундуках забальзамированные люди.

— Поминаю от любопытства. — Ричард подошел к ближайшему «подарку» и откинул на нем крышку. Там лежал десяток склянок, в которых лежали глаза, пальцы, усы, пучки волос… Все это выглядело так, словно кто-то пытался имитировать коллекцию Гринривера. Помимо двух десятков склянок в соседнем отделе стояла большая банка, в банке плавала чья-то рука. Раствор был мутный, и стало ясно что перед тем как поместить руку в банку, с нее даже не слили кровь. И даже не вымыли.

Вся эти поделки неопытного анатома занимали примерно половину сундука, остальной объём был занят стопками монет в банковских конвертах, по десятку монет в свертке.

— Тут записка. — Салех заглянул через плечо компаньона.

Ричард взял кусочек плотно бумаги.

Тут все, о чем я вам говорил в письме.

Со всяческим уважением

А. Хельм, кондитер.

— Рей, я хочу найти ящик от этого самого Ферми. Чисто из спортивного интереса.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Искомый сундук удалось обнаружить буквально десять минут спустя.

Под конец поисков что Рей, что Ричард, посмеивались. А потом и вовсе расхохотались, в голос.

Они уже успели пересчитать ящики. И что-то подсказывало, что содержимо сундуков будет почти идентичным.

Счет денег и сортировка подарков затянулась до вечера. Рей все томительно проверял на проклятия, мины и прочие приятные вещи, которые частенько приходили самым титулованным убийцам по почте. Салех извлекал из банок части тел и водил рядом амулеты, которые должны были среагировать на подозрительные эманации.

И когда стемнело так, что пришлось зажечь газовые рожки, Рей взял забытую пачку писем.

— Так, это от какого-то банкира, судя по печати, это из банка, даже заглядывать не хочу туда, одно расстройство… — Рей все же рассортировал стопку писем. На некоторые надо будет ответить. — это от некого Мерца, это от булочника с улицы Виго Плешивого… а, это который за притоны отвечает. Так, письмо от Тени… — Рей замер и еще раз внимательно прочитал адресата.

— Ну, давайте почитаем. На фоне всего остального меня эта история скорее веселит, нежели напрягает. — Ричард вскрыл конверт костяным ножом.

Многоуважаемый Ричард Гринривер и Рей Салех!

Надеюсь, вы уже успели оценить всю прелесть нашего с вами сотрудничества. Могу предполагать, что вы в недоумении, но я постараюсь в письме ответить на все вопросы.

Для начала должен сказать, джентльмены, что я ваш большой фанат! В нашей профессиональной среде, вы, господа, живые легенды! Такого сочетания точного расчёта и импровизации я не встречал никогда и не где! Вы справляетесь там, где бессильны армии! Решаете вопросы, которые не в силах решить даже боги! Ваша репутация гремит от ада до небес!

Когда я вырасту я хочу стать таким же хорошим тактиком, как Вы, сэр Рей, и таким же отчаянным храбрецом, как вы сэр Ричард!

Был крайне рад познакомиться с вами лично! Вы в жизни даже лучше чем на газетных фотографиях! Особенно Сэр Ричард!

Теперь о том недоразумении, которое, как вам видится, возникло, между нами, ранее.

Видите ли, господа, я в своей работе придерживаюсь определенных принципов, и я ставлю себе профессиональные вызовы. Я был в курсе вашей непростой финансовой ситуации, я оценил то, с какой легкостью вы решили потратить собственные сбережения на вашу, несомненно важную миссию. Уверен, что это связано с вопросами защиты нашего горячо любимого отечества.

По определенным причинам, я не должен демонстрировать свою приязнь к вам, и просто так помочь финансово я не могу. Для этих целей я разработал этот забавный план. Думаю, вы уже оценили тот объём золота, который у вас в данный момент саккумулирован. Надеюсь, это в какой-то мере скомпенсирует ваши репутационные потери. И попрошу вас не воспринимать ее серьезно. Никто не обвинит даже сильнейшего на земле человека, если вы его убьете, в том что он был недостаточно хорош. Точно так же нет позора в том, чтобы быт обваренным мною. Я великий гений и воплощаю собой великое искусство присвоения чужих ценностей.

Чтобы окончательно сгладить конфликт, я возвращаю вам все, что представляло собой исключительную ценность для вас. В посылке (она на кухне, надо было отличиться от испуганных акул преступного мира) небольшой подарок, который, будьте уверены, полностью сгладит, между нами, все обиды.

Искренне, Ваша Тень.

— Это было неожиданно. — Ричард никак не мог определиться со своей реакцией на письмо.

— Очередной псих на наши головы. — Рей, напротив, для себя уже все решил.

— Знаете, а у этой Тени есть стиль. Очень изящная интрига! — Гринривера мысль воодушевила.

— Ага, а у нас есть останки минимум сотни человек в баночках с формалином. Прям изяществом так и прет! Ричард, тебя одного для этого города много!

Последний довод, кажется, сильно впечатлил волшебника.

— Как считаете, Рей, а я бы мог с этим человеком подружиться? — Взгляд Гринривера стал мечтательным. На его изуродованном лице это смотрелось особенно сюрреалистично.

— Ричард, тебя одного на эту страну слишком много. Так что я тебе сразу говорю, я шлепну эту… этого… тьфу ты, задурил. Я шлепну тень без тени сомнения. — Рей сжал правую лапу в кулак и потряс ей. — Я тебя слишком хорошо знаю!

— А я то тут при чем? — Ричард подачи не понял.

— Похож!

На это Ричард не нашел чего возразить.

— Так, пойдемте на кухню. Мне уже предельно интересно, что же нам такого решили подарить! — Ричард нарушил молчание. И первый устремился к двери.

Лакированный сундук из красного дерева, подвязанный бумажной лентой. Смотрелось очень эстетично. Ричард, уже привычно откинул крышку (Салех же рассудительно прятался в коридоре).

— Здравствуйте, сэр Энтони, граф Кларсон! Рады снова вас лицезреть! — Ричард не удержался и отвесил приветственный поклон содержимому сундука. — Давно не виделись, спасибо что сочли возможным нанести нам визит!

Рей Салех тоже едва удержался от бурных проявлений эмоций.

В сундуке, помимо личных вещей Ричарда нашелся и подарок, десятилитровая банка с широким основанием. В банке плавала голова графа Кларсона, государственного преступника, которого Рей с Ричардом примерно месяц назад потеряли. Хотя должны были умертвить.

— Так, обвинения в измене к нам снимаются. А судить за то, что ты обезглавил родственника императора, и хранишь его голову на рабочем столе, тебя, после известных событий, не будут. — Салех говорил с интонацией человека, который против своей воли вписался в очень гнилую историю.

— Рей, теперь мы должны Тени. — Ричард умел признавать очевидное.

— Разве что быструю смерть. Ты что, не понимаешь, он нами вертит как хочет? Захотел, убивать пошли, захотел — друзьями объявил. У него или чердак потек, или сейчас стремительно начинает течь. — Стало ясно, что о своем решении Салех приятеля информирует, но не более. У Гринривера тут не было даже совещательного голоса.

— Ладно. Если он действительно так хорош, как я о нем думаю, он и вашу реакцию предвидел. — совесть в Ричарде за все двадцать пять лет жизни так и не завелась. — Так что, при случае, дайте мне возможность поговорить с ним перед тем, как убьете.

— Не обещаю. — Рей заметно расслабился.

Ричард дернул изуродованной щекой.

— Хотя бы попробуйте, о большем не прошу.

Рей кивнул и теперь уже Гринривер успокоился. Молчание, что возникло после было просто задумчивым.

— Ну, как минимум, это было быстрее чем драка. — неожиданно заявил Гринривер.

Салех только хмыкнул и покачал головой.

— Знаешь, Ричард, а давай ка мы с тобой все наше добро в банковское хранилище оттащим? Прям в имперский банк, что возле дворца? А то вдруг этой твоей Тени еще наличка понадобиться? — Рей еще раз оглядел композицию из банок с формалином и мешков с монетами и довольно хлопнул себя ладонью по животу.

— Музей открою! — Ричард пребывал в собственных мыслях. Но идею одобрил кивком.

И уже когда дверь дома закрылась за бледными сотрудниками банка, когда и от дома отъехала карета в кортеже хмурых солдат в форме легиона наемников, Рей развалился в облюбованном кресле и открыл свежую газету, который выдал мальчик — разносчик в обмен на мелкую монету.

— Дурные вести, Ричард. — Рей изучал передовицу и лицо его закаменело.

— Что там? Мне просто ничего в голову не приходит. Отказывает воображение.

— Они решили провести свадьбу. Ричард, император отказался от традиций, свадьба на той неделе.

Императорская свадьба — событие для всей страны значимое. Случалась она не чаще трех раз в столетие и всегда носила поистине императорский размах. Гуляла не только вся страна но и соседние государства, что в этот момент не воевали с Империей.

— Неизвестный нам игрок торопиться. Он чувствует угрозу! Ну что ж. Значит мы идем верным путем, мистер Салех! Собирайтесь. Мы едем закладывать души свободы! Как хорошо, что у меня есть запасная! — Ричард встал с кресла и отправился в сторону ванны. Он мог позволить себе не спать, но не желал благоухать смесью пота и формалина. — Мистер Салех, вооружитесь тщательно. Я не уверен что мы еще вернемся домой.

Рей на это ничего не сказал, только отправился в свою комнату.

Через пол часа приятели шли по ночной улице. Они искали возницу.

— Мистер Салех, а что у вас в рюкзаке? — Гринривер с подозрение косился на приятеля, который сильно пригибался под своей ношей.

— Кристаллическая бомба! — Стало понятна причина веселья Рея Салеха. Смертники они такие, очень друг на друга похожи.

— Рей, она же весь район разнесет! — Ричард хмыкнул но даже не сбавил шаг.

— Зато она гарантированно уничтожает что угодно в радиусе поражения! — Рей нес рюкзак на животе и иногда начинал его содержимое баюкать. — А он там почти два десятка метров.

— И в чем логика? — Приятели вышли на одну из центральных улиц города, на ней фонари горели чаще и можно было различить патрульных, они освещали себе дорогу яркими карбидными фонарями.

Гринривер оглушительно свистнул, привлекая внимание возницы двухместной кареты, который задремал на перекрестке.

— Даже психи не хотят умирать. Это упростит нам разговор. — Салех обнимал бомбу со странной нежностью.

— А то что вас тоже распылит, вас не смущает?

— Мгновенная смерть всяко будет лучше, чем все то, что может придумать любой из этих всемогущих сумасшедших. — Салех удивительно логично рассуждал, для смертника.

— И то что вместе с вами умрет несколько тысяч, а то и десятков тысяч человек, вас не смущает? Рей, мы с вами были на учениях. Я прекрасно помню, что такое кристаллическая бомба. Где вы ее вообще взяли?

— Купил. — Рей схватил карету за перила и закинул себя на сидение. Ричард последовал за ним и назвал вознице адрес. Гнедая коняга в легкой попоне застучала копытами по мостовой.

— И позвольте узнать, кто вам продал бомбу? Я бы хотел посмотреть, как это выглядит. Это же не фунт флембита! — Гринривер продолжал сыпать вопросами. Он успел повернуть крупный изумруд на перстне, который носил на левом безымянном пальце.

Карету укутало простенькое заклинание, которое искажало слова так, чтобы случайный прохожий или возница не смогли услышать разговор.

— На военных складах продали. Я к ним после учения подошел. У них в загашнике хранилось парочку, они вроде как эти самые бомбы перед нашим приездом испытали и…

— Хищение секретного военного имущества. Понятно, куда ваши деньги ушли. Вы же хотели себе купить паровоз? — у Рея Салех на счетах частенько оседали огромные суммы, и эти деньги, бывало, исчезали вникуда, Гринривер было заподозрил что у приятеля завелась содержанка императорских кровей. Но было совершенно непонятно, когда бы Салех с ней виделся. Большую часть времени компаньоны были неразлучны.

— Бомбу я хотел больше. Паровоз и потом купить можно.

— И вы, разумеется, объяснили, зачем вам бомба, когда ее покупали?

— Ага, сказал, что речку у меня на родине селем перекрыло, хочу русло расчистить.

— И вы не позвали мага земли, который бы обошелся раз в десять дешевле. Так себе легенда. — Ричард почесал один из вздутых шрамов на своем лице.

— В моих краях частенько золото моют. Местный интендант об этом наверняка знал, Он решил, что я самостоятельно очистить карьер и мыть золото. — Рей широко зевнул. — И на кой ляд мне тогда маг земли? Делись с ним еще. Лучше я с интендантом поделюсь.

— И все это время эта бомба лежала у вас в личных вещах? Странно, что ее не утащил Тень. — Гринривер хмыкнул.

— Она лежала в коробке с надписью «Заминировано». Как ты уже сказал, Тень не дурак.

— Эта история становится все удивительнее. Но Рей, спасибо, бомба действительно упростит переговоры. У любого бессмертия есть предел. — Ричард довольно улыбнулся перекошенными губами.

Заспанный сторож открыл дверь после добрых полу часа стука и матерных воплей.

— Господа, что случилось? Я чем-то могу вам помочь? — Сторож компаньонов узнал, хоть и видел до этого всего один раз.

Ричард молча извлек из под поды плаща длинную узкую бутылку с широким основанием. Там лежал изрядный кусок позвоночного столба. Его передали в качестве одного из презентов. Столб так понравился Ричарду что он присовокупил его к коллекции. И вот сейчас, зачем-то взял с собой.

— Магистр Йорвин живет на Изумрудной улице, десятый дом от центрального проспекта. Если желаете, я могу вас сопроводить. — Сторож был сама учтивость.

— Спасибо, наш возница неплохо ориентируется, думаю, проблем не будет. Ричард коротко кивнул, и жестом увлек за собой Салеха. За границами света уличного фонаря они растворились во тьме.

— Ричард, мне вот сейчас очень интересно, а вот что сейчас это было? Ну с этим хребтом наформалиненным? Зачем ты его взял? Какой-то тайный знак? Ну там, кольцо на пальце, хитрый жест, кусок человека, очень человеку нужный? — Рей пребывал в недоумении.

— Мистер Салех, в другой момент я бы с радостью навел тумана и всласть над вами поиздевался, но, к сожалению, на это просто нет времени. Ответ простой, я подумал, что может быть самым нелогичным в той ситуации, в которую мы попали? — Гринривер долго подбирал слова.

— И ты взял с собой позвоночный канал. На случай, если сломаешь трость?

— И это сработало. — Ричард довольно хмыкнул. — Но я вам скажу честно, я совершенно не понимаю, что же сейчас такого произошло.

— Зато я знаю. Ты, Ричард, ебанутый. И твой этот Йорвин, тоже ебанутый. И все кто его окружает тоже ебанулись. Или мертвы. А ебанутый ебанутого всегда видит издалека. Одна с тобой порода. — Рей хмыкнул и утер нос платком. На его куртке выступила влага. Ночную столицу окутывал туман.

— И заметьте, Рей, именно вы внесли в эту ситуацию ясность. И именно вы сейчас обнимаетесь с бомбой. Вы слишком хорошо нас «видите издалека», чтобы не быть одним из нас. Мистер Салех, должен вас поздравить, вы тоже ебанулись.

— А это я в качестве юношеского протеста. Нигилист я по натуре, понимаешь?

На это Ричард уже ничего не смог ответить. И лишь приподнял свой цилиндр в жесте «мое почтение». Он признавал раунд да приятелем.

Прислуга в доме архимага жизни тоже проснулась далеко не сразу. Черное небо уже начало сереть. А в садах запели птицы.

В качестве пропуска приятели, второй раз день, продемонстрировали банку с костями и формалином.

Двадцать минут спустя архимаг принял компаньонов в гостиной. Он был облачен в мягкую пижаму и колпак с кисточкой.

— Джентльмены, доброй ночи. Говорите, кого вам потребовалось срочно воскресить? Пройдемте за мной в зал, начнем прямо сейчас…

— Стоп, стоп, мы к вам по срочному вопросу! Но нам не надо никого воскрешать, о боги, да я вообще не знал что это возможно! — Ричард выглядел ошарашенным, Рей, впрочем, тоже.

Нет, безусловно, случаи воскрешения людей бывали. Но жизнь и смерть всегда была прерогативой богов. И только их! Разумеется, существовали и окольные пути, но вот так буднично, без следа удивления и без лишних вопросов…

Взгляд Йорвина моментально потяжелел.

— У меня бомба. Тут килотонна, в рунной взрывчатке. Так что давайте без резких движений, хорошо? — Рей аж засиял. Редкий человек сможет похвастаться тем, что ему в жизни пригодилась бомба, предназначенная для уничтожения глубоко эшелонированной обороны противника.

Глава 16

— Магистр, дайте мне минуту и я вам сейчас все объясню. Кажется, у нас возникло некоторое, не побоюсь этого слова, критическое недопонимание. — Ричард очень торопливо произнес эту фразу. Архимаг жизни этот не тот человек, которого можно безопасно нервировать подобным способом.

— Говорите. — Старик прищурился.

Ричард коротко изложил события вечера. Историю Йорвин выслушал и даже посмеялся.

— Ричард, у вас исключительная интуиция. И вы замечательно подбирать себе соратников. У меня в доме даже сканеры не были настроены на кристальную взрывчатку. Я был уверен что в рюкзаке все останки умершего. — Магистр с приязнью улыбнулся Ричарду. — Ваши мысли носят исключительно извращённый характер, но какое мое дело если они приводят вас к верным выводам? Для начала до конца раскрою свою тайну…

Крепкий союз жизни и смерти действительно мог, с оговорками, воскрешать. Маг жизни мог вырастить живое тело даже из кончика пальца. А некромант мог пленить душу, которая не ушла еще слишком далеко за грань. Душа заключалась в кристалл (в том случае, если на нее не претендовали боги или демоны), а потом вселяясь обратно в свое тело, покинутое ранее.

Метод не был совершенен, мир мертвых менял душу. И чем дальше удалялась по серым равнинам душа, тем больше в этой дороге теряла. А еще у воскрешенного могли появиться очень занимательные привычки, навроде вкуса к квашеному мясу, живым цыплятам, или ягнятам, испеченным во чреве матери. А со временем любое подобное уродство стремительно прогрессировало. Очень много всего зависело от человека, и того, будет ли рядом опытным менталист. Короче, человека вроде как воскрешали, а по факту, создавали инфернала. За подобное в империи даже на каторгу не отправляли. Умертвляли без лишнего шума, на ингредиенты разбирали.

— И зачем это вам? — Рей все никак не мог взять в тол, для чего это Йорвину. Его банковский дом имел права печатать монеты. Дело явно было не в деньгах.

— Практика. Однажды я сделаю метод совершенным. Знаете те, выгодно торговать бессмертием. А теперь я желаю услышать, что привело вас в мой дом в пять часов утра? — Уже с нотками недовольства произнес архимаг.

Ричард задумчиво потер подбородок и рассказал собеседнику всю историю, что произошла с приятелями после их последней встречи в клубе Свидетелей. Единственное, в его истории Ирвин сам попросил его убить, так он впечатлился добротой местных жителей. На это магистр только недоверчиво покачал головой.

— И вы решили прийти ко мне? Почему же такой выбор? — Старик взял с подноса чашку с горячим чаем, поднос минуту назад приплыл на столик по воздуху откуда-то со стороны кухни.

— Вы самый влиятельный. И вы точно знаете, что словам Ирвина можно доверять. Вы тому свидетель, и потому можете повлиять на ситуацию при дворе. Речь идет о безопасности государства!

— И вы готовы стать членом клуба? — Йорвин вперился взглядом в глаза Гринривера.

— Если таково условие вашей помощи — то да, я готов стать членом клуба. И пить ваше зелье.

Воцарилось молчание. Магистр задумчиво пил чай, иногда закидывая в рот сушки с маком. Они громко хрустели у него на зубах.

— Господа, а будет ли вам довольно того, что я дам вам совет, который гарантировано решит ваш вопрос, но при этом всячески самоустраню от ситуации? Я не лезу в политику. Это мое правило.

— Если ваш совет нам поможет, то так тому и быть. Мне не важно, каким способом я могу достичь своей цели.

— Допросите императорских мертвецов. Особенно тех, кто умер сразу после свадьбы. Если эта иллюзия, что меняет историю, не действует моментально, у вас будут свидетели, от мнения которых Ульрих не сможет отмахнуться.

— Хорош совет. Только мы как это сделаем? Недавно мы уже пытались проникнуть в усыпальницу. Ее лично хранят Ульрих. — Салех осуждающе покачал головой. — С тем же успехом вы можете предложить нам просто еще раз все объяснить старику. К тому же императорские кости закляты, их нельзя поднять ритуалом.

— Это вам так Ульрих сказал? Он слукавил. Нет той защиты, которую нельзя пробить. Вам просто нужен достаточно сильным маг смерти. Правда, где вам взять достаточно сильного мага смерти, я вам не подскажу, все известные мне некроманты работают на государство и приносили очень заковыристыеклятвы. Ну, или нелицензированный маг, много магической энергии и очень много удачи. — Старик с трудом скрыл зевок.

— И как нам проникнуть в усыпальницу, вы тоже знаете? — Ричард покачала головой, он должен был признать всю изящность того, как Йорвин делал его своим должником. При этом сам архимаг даже не оторвал задницу от теплого кресла, и потратился разве что ранним завтраком да сбитым режимом.

— Конечно знаю. — На лице старика появилось выражение торжествующего самодовольства. — Зайдите со стороны городской канализации. Найдите ближайший колодец и пройдите через земную твердь. Вы были в нужном месте ранее. Значит сможете сориентироваться в пространстве, если я дам вам один интересный состав, его пьют разведчики в катакомбах. Он открывает вам доступ в вашу внутреннюю империю и позволяет в голове видеть объёмную карту своих следов. Вы не помните сколько шагов прошли от входа в склеп до нужного гроба, но ваш мозг все еще помнит. Не точно, с ошибками, но эта память позволит вам сориентироваться в городских катакомбах и найти путь. Зелье не слишком полезно при использовании и может вызывать микроинсульты. Но я думаю, для вас не существенно.

— Раз так, то мы приступаем немедля. — Ричард поднялся с кресла. — У нас нет не минуты времени в запасе.

— Пойдемте, джентльмены, и помните, я вас жду в гостях, как только вас отпустят государственные дела.

Пару часов спустя Рей и Ричард спускались в канализационный колодец. С дорогой к нужной точке канализации проблем не возникло. Свое время Салех достаточно подробно выучил карту столичных подземелий. Эти знания не раз выручали приятелей в прошлом, пригодились и сейчас.

— Так, Ричард, мы сейчас как раз там, где надо. Дальше ты говори, куда нам вести. — Рей оперся на покрытую мхом стену.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Надеюсь, средство сработает как надо! — Ричард опрокинул в себя содержимое крохотного бутылька, и тут же запил его глотком бренди из фляжки. Уж больно противным оказался на вкус алхимический состав.

Через десяток ударов сердца глаза Гринривера закатились, и он, дезориентированный, осел на землю. Вернее осел бы, если бы Рей Салех не подхватил приятеля и удержал его на ногах.

А понять Ричарда можно было. Исчезло ощущение верха и низа, мир вспыхнул, словно созданный из жидкого света. Молодой человек закатил глаза, и крепко сжал веки, но свет никуда не пропал и обжигал веки уже откуда-то изнутри… К слову, глаза Гринривера при этом на самом деле светились. А еще его замутило.

Но ошеломление первых мгновений прошло, и внутренний свет немного утих. Очень странно вели себя мысли, они словно давали эхо ассоциаций и образов. Это пугало, ведь у мыслей, фактически, появилось эхо, которое еще долго могло шептать уже забытой идеей.

Какое-то время Ричард боролся с тошнотой. И старался унять свой бунтующий мозг. И это ему, на удивление быстро, удалось. Сказались многочисленный практики работы с собственной болью. Мельтешение образов стихло. И теперь уже Ричард мог управлял светящимся миром. Он попытался вспенить, как он шел по императорскому склепу. Память отозвалась, порождая просто ворох воспоминаний, смазанных, не слишком точных, но они зажгли сияющая дорожку следов. Ричард выловил из памяти дорогу до склепа и дорогу в коллектор. И это тоже не потребовало хоть сколько-то серьезных усилий. И еще одна цепочка следов возникла в воздухе. Они накладывались, одна на другую, и причудливо сплетались потоками света.

На адаптацию ушло какое-то время. Иногда Ричард случайно упускал мысль, и мир, заботливо нарисованные его мозгом, форменно заливало кровью. А их темноты звучал шепот. Видимо, у препарата был еще и галлюциногенный эффек.

Но у Гринривера в итоге получилось. И он осторожно раскрыл глаза. Его следы, что висели в темноте внутреннего мира, теперь ярко светились сквозь стенку коллектора. Ричард сделал первый, самый острожный шаг, и прижал ладонь к стене. Камень стены исчез. Молодой человек снова коснулся гладкой поверхности камня и активировал атрибут, снова.

До склепа было около трех десятков в сторону и трех метров вверх.

Весь путь занял почти час. Под конец Ричард снимал совсем уже тонкий слой земли. Он боялся стереть какую-то могилу. Все это время Рей терпеливо ждал в сотне метров от места раскопок. На тот случай, если Ричард наткнётся на подземную речку, или случится обвал. Но судьба была сегодня явно на стороне приятелей. Реальный коридор склепа располагался буквально в двух метрах от того, как его запомнил мозг Гринривера. Под конец молодого человека начало отпускать, и следы, которые ярко светились в пространстве, стали выцветать и растворяться в темноте внутреннего мира.

Ричард взял из рюкзака плотный мешок, в который он ссыпал кости из всех склепов подряд. Ему нужны были члены императорский семьи, которые умерли в течении десяти лет после свадьбы. В итоге расхититель гробниц закинул в мешок почти два десятка костей. В конце он даже вскрыл гроба Анны и добавил к костям еще и куклу. После чего кинул на пол земляного тоннеля пару крупных серебряных дисков. Через тысячу ударов сердца амулеты рассыпится прахом и заполнят коридор влажной землей. Разумеется, это не скроет, на долго, следы осквернения, но даст приятелям пару суток времени. Коридор земля завалила основательно.

Без лишней суеты приятели прогулялись по городской канализации и вылезли из нее в районе квартала терпимости.

Медлить Рей и Ричард не стали. И уже двадцать минут спустя возница вез компаньонов в квартал магической академии. Там жили маги и студенты, из тех, кто по богаче. Адресом Рей Салех озаботился заранее.

Вся операция заняла утро и изрядную часть обеда. Так что в дверь нового дома барона Дюфона Ричард постучал когда часа на здании ратуши пробили три часа дня.

— Сэр Эжен, крайне рад вас видеть. Смотрю, вы еще не обзавелись слугами? — Ричард всеми силами старался выглядеть приветливо. Только он успел забыть, что сейчас производит не самое лучшее впечатление. Так что, когда из испуганного архимагу смерти в сторону Ричарда выстрелила змея из черного тумана, Ричард профессионально спрятался за приятеля. Рея темные заклинания брали с большим трудом, так что громила только горестно вздохнул, когда плотная прорезиненная куртка и вся одежда под ним, распались серым прахом. А еще рассыпался прахом брезентовый рюкзак, в котором Рей Салех таскал бомбу. Так что бывший лейтенант остался в одном котелке и штанах. И держал в руках он здоровенный кусок хрусталя, в котором клубилась тьма. Бомба выглядела как восьмигранная хрустальная призма, которую на торцах свели в пирамиду.

Стайка девушек, что гуляла рядом, весело загомонила. Громила умел производить впечатление.

— Я… я не узнал вас, простите… — Только и вымолвил молодой человек. Сам он взирал на гостей с выражением то ли ужаса, то ли восхищения.

— Надеюсь, у вас найдется рубашка? — Рей тянул слова, с трудом пряча бешенство. От запоздалого понимания того факта кто едва не умер, вместе с изрядным числом жителей, Салех мгновенно взмок.

— Да, да, прошу вас извинить, проходите в дом…

Дверь за компаньонами с лязгом захлопнулась, отсекая тех от улицы.

— Я должен извиниться, я еще плохо контролирую свою силу, ту что вы мне подарили. Но должен сказать, сэр Ричард, я счастлив. Мы так счастливы… — Архимаг отчаянно лебезил.

Рей аккуратно примостил бомбу на коврике перед дверью. После чего оттолкал в угол холла, чтобы не спотыкнуться о нее даже случайно

— Что, небось думаете о свадьбе? — Ричард внимательно разглядывал интерьер казённого дома.

Барон в это время копался в шкафу и вытащил из одного из низ стопку белых сорочек. Стало ясно что вещи уложены где попало, и еще не успели разойтись по дому.

Рею он протянул одну из них.

— Я люблю, знаете, брать одежду для сна на пару размеров по больше, думаю, она хоть как-то исправит ситуацию. А я сбегаю, позову посыльного, ко мне приставили, пусть сбегает за портным.

— Мы поступим проще. У мистера Салеха есть смена одежды, он, как и я, хранит ее у лучшего городского модельера. Отправим посыльного туда.

Рей, все еще недовольно ворча, натянул на себя шелковую сорочку. Она пришлась в пору, но смущала кружевными манжетами.

— Пройдемте на кухню, джентльмены, надеюсь, в там найдется бутылка вина. Мы заселились в этот дом три дня назад, и я еще совершенно не понимаю, что где лежит, а слуги появятся только на днях.

— А в подвале что? — Рей пошевелил носом, ну чисто охотничья собака.

— В подвале? — Растерянно прошептал бывший барон а ныне один из самых уважаемых людей в стране. Архимаги в империи приравнивались к высшему дворянскому сословию.

— Ага, в таких домах всегда есть подвал. — Рей безошибочно отправился в сторону небольшого закутка в углу прихожей. Там он отодвинул в сторону несколько плетеных корзин, с которыми слуги обычно ходят за продуктами, и распахнул дверь, которая вела в подвал. Рядом с дверью висела масляная лампа, сейчас не заправленная. Салех извлек из своего кармана крохотный магический светильник.

— Барон, разрешите вам помочь! — Рей был сама любезность. Громила был голоден, а из подвала сладко тянуло вяленой колбасой и пыльными бутылками.

Эжен было открыл рот. Потом закрыл. Потом снова открыл, и снова открыл. И его можно понять!

Если вам в дом вламываются самые жуткие люди страны и грабят ваш подвал с едой, кто угодно растеряется. Это не то, к чему можно оказаться готовым, в принципе.

Так что архимаг смерти покорно полез в подвал за Реем.

Вернулись они оттуда довольные, в подвале нашлось не только вино и колбаса, но и сыр, А так же бутылка ароматного масла и вяленые томаты в пузатой банке.

На кухне нашелся свежий хлеб.

Сила некроманта, видимо, неплохо так ударила барону по мозгам, так что в какой-то момент он совершенно спокойно отнесся ко всему сюрреализму, который творился у него на кухне. Ну гости, ну едят…

К тому же сами гости на какое-то время забыли, зачем, собственно, они пришли. Компаньоны не ели уже почти сутки и сейчас самозабвенно предавались чревоугодию.

— Господа, предлагаю переместиться в гостиную. Её я уже успел обжить. — Барон вытер пару бутылок от пыли и зажал в кулаке. — Заодно и познакомлю вас с Марией! Мы много с ней говорили о вас, сэр Ричард. Ведь это вам мы обязаны своим счастьем! — пару бокалов вина успели ударить Дюфону в голову.

— С удовольствием познакомлюсь с вашей избранницей. — Ричард с трудом скрыл похотливую улыбку. Невесту барона он изучил со всех возможных сторон и отверстий, а так же хорошо знал на вкус и запах.

Гостиная находилась в другом конце дома. Тяжелая дверь из дерева орешника без скрипа отворилась и мужчины зашли в помещение.

С порога ударил жуткий запах разложения.

— Мария, знакомься, это досточтимые сэр Рей Салех и, ты удивишься, сэр Ричард Гринривер! Тот самый жуткий господин, который подарил мне черную жемчужину! Господа, знакомьтесь, Мария Роиц, будущая мисс Дюфон.

— Здравствуйте, миссис Роиц! — Рей Салех лицом не дрогнул. Вообще то он ничего иного и не ожидал. Ну, что еще можно увидеть в доме живого архимага смерти?

Ричард же, наоборот, выглядел на таким спокойным. Напротив, весь вид молодого человека выражал смятение. Ужас, а потом…

— Ричард, что с тобой? — Рей бросил обеспокоенный взгляд на приятеля.

Тот вытянул шею, вцепился ладонью в шею и натужно сипел на вдохе. По его телу пробегали болезненные спазмы.

Ответ был прост, Ричард блевал в сферу абсолютного ничто. Неплохая способность, если вам срочно понадобилось прочистить желудок на дорогой ковер в гостях.

Но и понять Гринривера тоже можно было. На кресле лежало тело мертвой женщины. Тело успело изрядно разложиться. В лица уже слезала кожа, а на кресло натекли трупные соки и впитались в обшивку.

В общем, это был слишком сильный удар для Ричарда, который почти каждую ночь следил за постельными утехами барона. Он целовал это гниющее тело почти своими губами, везде целовал и ласкал. И соединялся с ним во всевозможных позах. Сливался в горячем экстазе, ага.

Гринривер еще раз блеванул в пустоту.

А потом стал соображать. Очень быстро соображать. Как там сказал Ульрих? За одарённого мага подобного уровня

— Сэр Ричааааааард! — В голосе дюфона прозвучала истерика. Почему вы не здороваетесь с Марией? Вам по-прежнему не важно ее имя?

Рей Салех остро жалел, что оставил бомбу в прихожей.

Спина молодого человека выпрямилась. Он отвесил трупу куртуазный поклон.

— Прошу меня извинить, ваша красота заставила меня онеметь. Не знай я совершенно точно, что у вас есть жених и что вы его любите, я бы обязательно попробовал за вами приударить! — Произнес Ричард совершенно спокойным голосом. А потом он усилием воли потянул незримые нити связи между ним и Дюфоном. И где-то на границе сознания возникла картинка, в кресле сидит молодая красивая девушка в розовом шелковом платье. И оттуда же, из той части сознания, что видела и слушала мир всеми чувствами архимага, он услышал голос.

— Ох, сэр Ричард, мне лестны ваши слова! После того как я воскресла, даже близкие люди отвернулись от меня, и бояться со мной говорить! — Девушка обращалась непосредственно к Ричарду.

— Я думаю, социальная изоляция — это не самая страшная плата за возможность любить и дышать. К тому же ваш будущий муж — настоящая элита империи. И скоро вы будете вхожи в дома и салоны высшего света. Более чем уверен, что вы не раз лично сможете поговорить с его высочеством! — «А я лично позабочусь о том, чтобы император не увильнул от этой почетной обязанности, разумеется, если переживу эту историю», это Ричард подумал уже про себя.

Рей внимательно следил за всеми участниками разговора. За Ричардом, который внезапно заговорил с мертвым телом. За трупом, который так и не шевельнулся, и вообще то, единственный кто вел себя, как и должен. То есть молча вонял и разлагался.

А вот с лица Дюфона уходило истеричное безумие. И возвращалось то спокойное и чуть рассеянное выражение, с которым он встретил гостей на пороге.

Ричард еще какое-то время общался с трупом, а потом обратился к хозяину дома.

— Сэр Эжен, мы пришли к вам с важным государственным делом. Где бы могли его обсудить? Сразу скажу, вам потребуется воззвать к вашим силам.

— Тогда лучше наверно пройти в кабинет. Дорогая, я пойду поработаю. Не скучай тут без нас.

— Нет, прошу нас извинить, на ужин мы точно не останемся, но, если вы завернете еды нам с собой в дорогу, мы будем вам очень признательны, я не уверен, что нам сегодня удастся поесть. — Ричард поднялся с кресла, раскланялся перед трупом девушки.

Мужчины покинули гостиную.

Кабинет Дюфона находился на втором этаже и выходил окнами в сад. Пока они шли по коридору Ричард лениво рассуждал о том факте, почему запах мертвечины только в гостиной. И почему саю барон этим запахом не пропитался.

— И так, джентльмены, я весь во внимании! Чем я могу служить?

Ричард поднял с пола мешок с костями, который весь день таскал за собой и высыпал кости прямо на письменный стол. Содержимое со стуком высыпалось на сукно. Последней прогрохотала кукла.

— Нам надо подробно узнать обстоятельства одного старого дела. Все эти люди — свидетели. И должен сказать, тут особы императорской крови. Возможно, кто-то из прошлых властителей. И то, что мы сейчас делаем — коронное преступление. Но делаете вы это во благо империи.

Барон выглядел собранным. Он потер переносицу.

— Вы даёте слово дворянина, что все сказанное вами правда? Я слышал, вы человек чести. — Барон пристально посмотрел на Ричарда. Тот выдержал нездешний взгляд

— Я клянусь, что говорю правду! — Ричарда окутал поток света. Мир охотно принял клятву.

— Мне бы было довольно слова! — Запальчиво воскликнул Эжен, он знал, что такое истинная клятва и был впечатлен.

— В нашем мире даже слова чести рассыпаются пылью. Чести нет, сэр Эжен, только интересы. И сейчас они у нас совпадают. — Ричард жестко проскрипел в ответ. Начинайте.

— Это все ведь разные люди? — Уточнил Дюфон, он внимательно рассматривал кости.

— Да. — Ричард оперся о стену.

— Тогда дайте мне какое-то время. Я пока только теорию некромантии начал изучать. Надеюсь, у меня получится…

Дюфон достал из ящика стола металлическую коробку, в ней лежали обычные, с виду мелки. Он взял один из них и начертил круг пару шагов в диаметре. Круг вышел кривоватым. Хозяин кабинета несколько раз стирал рисунок и переделывал наново, пока результат его не устроил.

— Циркуль надо бы сделать. А саму линию надо рисовать одним движением, иначе круг работать не будет. — Пояснил свои действия молодой человек. — Ну, теперь попробуем…

В центр круга легла нижняя челюсть с идеально ровным рядом зубов.

— Приди! — Завопил неожиданно высоким голосом.

В кабинете моментально стало нечем дышать. Душный холодный воздух с трудом проходил свозь легкие, словно это вода, а не газ. По всем стеклам пошла черная изморозь, в пару зеленых листов на подоконнике, которые принес ветер, мгновенно усохли. Грань смерти стала так близко, что ее можно было потрогать.

Только вот в самом круге ничего не происходило. А Дюфон бесновался. На его губах выступила алая пена, он словно стучал кулаками в прозрачную стену и продолжал вопить так, что заболели уши.

— Приди! Приди! Придииииииииии!

Мир треснул, и черная дыра в мироздании стала с ревом втягивать воздух. Рей и Ричард влипли в стену, и держались за все доступные точки опоры побелевшими пальцами.

А новоявленный архимаг не унимался. Он схватил края щели, и раздвинул их, и сунул в нее голову. Крик оборвался.

Какое-то время в полной тишине тело Дюфона дергалось. Сам он смотрелся обезглавленным. Только продолжалось это не долго. В какой-то момент барон вынул голову из темноты, и закрыл дыру в реальности, словно задернул штору.

— Джентльмены, извините, но владельца этой кости нет в царстве мертвых. Ни духа, ни души. Может, это искусственная подделка? С другой стороны, эта кость точно принадлежала человеку, и он совершенно точно мертв… — Дюфон погрузился в собственные мысли.

— Ричард, мне не то чтобы тяжело, но можно тебя я уже на пол поставлю? — Рей выглядел немного озадаченным. Ричард тоже слез с рук громилы. Когда борона стал орать, Рей покрылся светящейся аурой, и в эту ауру Ричард залез. На рефлексах.

— Мда, неловко вышило… — Гринривер смущенно отошёл на шаг. — Извините, испугался… — Закончил он едва слышно.

— Понимаю. — Так же тихо — Я тоже.

— Так, ну давайте с другой попробуем… — В круг легла новая кость. — Я могу начинать?

Приятели обреченно переглянулись.

— Да, да, борон, начинайте! — Просипел графенышь.

— Прийдииииии!

И снова снизошла тьма.

— Этого не может быть! — Два часа спустя Ричард возбужденно ходил по кабинету Дюфона. — Там были не только носители крови династии! Их не должно защищать благословение!

Волосы молодого человека сменили цвет с белого на пепельный.

— Сэр Ричард, но там нет ничего! Никто не оберегает покой этих мертвецов. Там просто никого нет! Вот, видите эту куклу, я сейчас призову ее дух, и будет тоже самое, нельзя призвать того, чего нет!

Свои слова барон решил сразу проиллюстрировать. Он кинул куклу в центр круга.

— Приди! — Коротко прошептал Эжен, по углам комнаты тьма едва всколыхнулась.

А в центре круга повис дух. Женщина, волосы длинные, черты лица разглядеть не удается.

— Императрица Анна! Я Ричард Гринривер, верный пес Ульриха Кровавого. Я воззвал вас из-за гарни! Скажите, откуда вы родом? — Гринривер не растерялся.

— Я… Тут так одиноко! Одиноко! Нет никого! Я их любила, и их неееет, совесееееем нееет… — Ричард смело шагнул навстречу визжащему духу и отвесил ему оплеуху. На его руке проявилось кольцо кровавого золота и рука вместо того, чтобы пройти через тело духа, нанесла удар.

Визг оборвался, дух ошарашенно замер, и сквозь туманное лицо проступили черты молодой красивой женщины.

— Говорите, императрица! Откуда вы родом! Как оказались в столице? — Ричард продолжал допрос. Отельные свидетели разговора молчали. То ли почтительно, о ли ошарашено.

— Сны! Я спала! Они мне все приснились! Я их выдумала! Полюбила! Их больше нет! Мой муж, мои дети! Ты, ты меня разбудиииил! Ты виноваааат! Ненавииижу! Неееееннаааавиижжжууууу!

Незримая преграда круга пошла трещинами.

— А ну заткнулась, дрянь! — Визг Эжена был даже громче воплей духа. Архимаг шагнул в круг, схватил духа за волосы и начал трепать. Его руки навешивали призрачной женщине оплеухи, и так, пока вой не утих.

— Говори, откуда ты родом! Говори! Я повелеваю! — Под конец голос барона ста глубже и аж завибрировал. Все замерли.

Лицо духа снова стало четким, и совсем уже детским. Так могла говорить и выглядеть маленькая девочка.

— Не скажу! — Упрямо произнесла девочка и стала истаивать. А вместе с ней рассыпалась песком и сама кукла.

Через минуту последние следы магии исчезли. А поток ветра, которые невесть откуда неожиданно задул во все стороны, развеял невесомой пылью кости, и унес прах куклы.

— Это провал. — Рей тяжело вздохнул и присел на край стола.

— Барон, еще раз, вы не смогли дозваться не до кого из почивших? — Ричард заговорил после очень долгого молчания.

— Джентльмены, пес его знает. — Эжен выглядел плохо, бледная кожа обтягивала костлявой лицо, словно он неделю голодал. — Вам наверно стоит поискать экспертов в данном вопросе. Я ведь всего неделю как маг. До встречи с вами я вел жизнь честного дворянского баловня и готовился идти в армию. Я учился на офицера, и с магией никак не сталкивался. — Дюфон был очень расстроен из-за того, что не смог толком помочь.

— Если душа не ушла на посмерите, где она тогда может быть? — Озвучил Салех очевидный вопрос.

— Меня больше волнует, что мы все можем поклясться только в одном. Ровно в том факте что мы ограбили усыпальницу, и не смогли вызвать духи умерших. — Ричард скривил губы в жуткой усмешке. Пепельные волосы завершали мрачный облик посланца смерти. Сейчас заподозрить в Ричарде молодого человека можно было разве что по выправке.

— А еще в том, что у нас получилось призвать дух императрицы из куклы. — Рей озадачился.

— Безусловно, вы правы, но у нас в свидетелях лишь наш друг, сэр Эжен. А он… — Ричард было хотел сказать «архимаг», но прикусил язык. — он неделю как владеет даром. Все решат, что он что-то напутал. При всем уважении к вам, сэр Эжен, я не хотел сейчас вас обидеть. — Ричарда можно понять, в этой ситуации вопрос звучал примерно так: «Тактичный или мертвый?». От человека, который способен засунуть за грань смерти голову, можно ожидать всего.

— Никаких обид, сэр Ричард, я все понимаю. — барон виновато улыбнулся.

— Что будем делать дальше? Или может ну его? Тот кто нам противостоит, он же словно всегда на шаг впереди. — Рей предавался унынию.

— Мистер Салех, вас извиняет лишь то, что сейчас в вашей голове шарит тварь. За все годы нашего знакомства вы ни разу не мыслили подобным образом. — Ричард холодно улыбнулся, шрамы на его лице раскраснелись.

Рей только озадаченно потряс головой.

— Сэр Эжен, мы должны вас оставить прямо сейчас. Как вы видите, дело не допускает промедления.

— Да, да, пойдемте, надеюсь, Мария успела приготовить вам с собой сэндвичей в дорогу. — архимаг первый покинул кабинет. Рей и Ричард последовали за ним.

Барон отвел компаньонов в холл, а после сбегал на кухню и вручил пачку вполне обычных бутербродов, завернутых в бумагу. Рей и Ричард с благодарностями раскрыли дверь.

— Барон, извиняюсь за странный вопрос, мы можем воспользоваться вашим подвалом? Оттуда должен быть проход в городскую канализацию.

— А если прохода там не окажется? — Эжен тоже тупил по страшному.

— Значит оттуда будет проход в городскую канализацию. Поверьте, во внезапных тоннелях я большой эксперт.

Архимаг захлопнул дверь. И отсек ту реальность, в которой над город барражирует дирижабли с тревожными ревунами, проходит срочная эвакуация благородных семей, а где-то рядом взвод солдат готовиться геройски умирать. Ведь они ближе всего к прорыву. А как гласит невеселая статистика, ближайшие отряды умирают в девяти случаях из десяти. И если из эпицентра потенциального прорыва грани реальности внезапно выйдут Гринривер и Салех, может возникнуть множество неудобных вопросов.

Например, ну, самый популярный из них был бы: «Какого хуя?».

А неудобные вопросы приятели нелюбили. Так что пять минут спустя они буквально смылись в городскую канализацию а оттуда дали деру. Такие вещи Салех учил тщательно. И даже Ричарда уговорил запомнить часть переходов.

А тем временем ближайший к эпицентру прорыва отряд обреченно крутил головами в поисках того, что же их сейчас, собственно, убьет. Помимо этого, они стучали в дома и отправляли жителей в сторону выхода из зоны магической катастрофы.

— Сэр! Мы в эпицентре прорыва реальности! Объявлена срочная эвакуация.

В дом барона стража постучала спустя пять минут после того, как за приятелями опустился люк подвала.

— Да? Что случилось?

— Сигнальные амулеты, где-то близко творится страшное колдовство, и возможно все что угодно. Мы все в смертельной опасности!

— Да, да, конечно, господа, прошу вас, пройдите в дом. Моя жена еще слишком слаба, после болезни, и возможно, мне может понадобиться ваша помощь!

— Конечно, сэр. Без вопросов. Мы рады помочь благородным людям в опасности! — Проговорил стражник с энтузиазмом.

Сопровождение важного лица в безопасную зону можно считать счастливым билетом. Во-первых, важное лицо, как правило, могло само защитить взвод стражи, а во-вторых, после того как знатная персона оказывается в безопасности, стражников ни кто не отправит обратно за тревожный кордон. Разве что уж в самых крайних случаях.

— Господа, знакомьтесь, это моя жена, Мария! Мария, эти люди помогут нам эвакуироваться. В городе случилась магическая авария и нас эвакуируют! — Эжен был сама любезность.

Воцарилась тишина, которую прерывали звуки опорожняемых желудков.

Страже было запрещено входить в дома, это допускалось лишь только в случаях угрозы жизни благородных. К несчастью, такой момент настал. Стража была не в курсе особенностей нового жильца в магическом квартале. Это их и сгубило.

— Господа! Почему вы себя так отвратительно ведете? Это потому, что она была мертвой, да? Это все из-за этого? Вы считаете ее омерзительной? Она вам противна? — Голос барона Дюфона сорвался на визг.

А в месте с криком пришла темнота.

Просто солнечный свет… погас.

Глава 17

— Мы на верном пути, мистер Салех, мы почти нагнали нашего таинственного врага. Он рубит нити, но рубит уже те нити, которые у нас в руках. Скоро, скоро наступит момент, Рей, когда мы схватим ублюдка! И мои руки сожмутся на его горле! — Ричард аж подпрыгивал от возбуждения. Рей, меж тем, монотонно выбивал стук по влажным камням городских катакомб. Он тревожно всматривался в темноту тоннеля. Слишком много живой тьмы они сегодня повидали, чтобы верить тьме подземелья.

— Мы успели проскочить до того момента, как полиция и войска закрыли район кордонами, — Ричард вылез из подвала и поправил цилиндр. Рей только скрипнул зубами и потуже подмотал рукава рубахи. Кружевные манжеты на Салехе смотрелись не то чтобы чужеродно, какая-то часть вашего сознания всегда ожидает увидеть этого младенца-переростка в кружевной сорочке, но вот более чем сюрреалистично, это точно.

Приятели вылезли в миле от квартала магов и сильно издали наблюдали всю суету. Мимо проносились отряды полиции и паровики с кирасирами.

— Куда теперь?

— Теперь нам надо к тем, кто ведает жизнью и смертью. Рей, мы допросим бога!

— Ага, хотел бы я посмотреть на то, как ты это провернёшь. Допросить богов, ну надо же… Но если что, и боги прям с тобой говорить начнут, а я не услышу, так и знай, сдам тебя Ульриху. Скажу, извините, Ричард перегрелся, давайте его полечим.

Гринривера аж передернуло. Он обладал достаточно живым воображением.

— Рей, отдаю вам должное. Даже меня проняло. Но не переживайте, я уверен, вы охотно поверите моему агенту!

— Агенту?

— Миссис Принсли! — Рей едва не полез обниматься. — Искренне рад вас видеть!

— Ах, Рей, разрешаю вам называть себя тетушкой Алисией. Что ж вы не навестили старушку? Все хотела показать вам свой новый дом. Кстати, удачно тогда вышло, я давно планировала перестроить поместье.

Мисс Алисия Принсли, настоятельница храма всех богов, ныне на пенсии. Рей и Ричард познакомились с ней пару лет назад, когда они сидели с дочкой великого прокуратора, Маркиза Морцеха. Старушка помогла им обуздать прорыв бездны в доме и помогла с готовкой для девочки, которая норовила принести все мясное в жертву бездне.

Со старушкой они расстались в самых лучших отношениях, а потом мисс Принсли, в компании соседей (архимага холода в деменции и грандмастера алхимии, чьего точного диагноза никто не знал), основательно порушили город, пока задерживали трех архимагов пламени, которые явились, чтобы убить Аврору Морцех, дочку великого прокуратора, и двух самых перспективных волшебников этого поколения. Сейчас квартал, в который империя заселяла самых одиозных своих граждан, сиял новыми фасадами. Объективно говоря, квартал сам по себе являлся санитарной постройкой.

Настоятельница на пенсии выглядела как сухонькая старушка в кардигане и юбке темно-вишневого цвета. На голове она носила шляпку с парой живых пионов.

— Здравствуйте, мисс Принсли. Или лучше к вам обращаться по титулу?

— Стальной леди меня давно не называли. Но раз уж мы бывали с вами в деле… Ладно, так и быть, зовите меня Стальной леди! Дозволяю! И присаживайтесь, Ричард, я поставлю чаю, а вы мне расскажете, почему от вас двоих смердит канализацией, смертью и запрещенными эликсирами. И я почему-то уверена, что вы мне сможете рассказать, почему в квартале магов такая нездоровая обстановка.

Салех и Гринривер обменялись взглядами.

— Началось все с того, что нас срочно вызвали в столицу прям на полпути к месту практики… — Ричард принялся излагать события последних недель.

Рассказ занял изрядно времени.

— И вы пришли ко мне, чтобы узнать, почему ваш талантливый мальчик-некромант не смог воззвать к мертвым? — старушка выбивала ритм пальцами о край стола.

— Мы хотели попросить о помощи. О любой помощи. Вы же сами видите… — Ричард говорил с пылкостью.

— Сама вижу что? Что ваша история похожа на сон? Что вы не имеете доказательств? Ричард, даже не пробуйте кляться. Я знаю цену клятвы безумца! — старушка оборвала стук.

— Но…

— Но я вам помогу. Я задам вопрос и вы получите свой ответ. Но не потому, что я вам верю, а потому что вы убеждены в своей правоте. Сумасшедшим лучше не перечить, да и вы по своему статусу имеете право на такую просьбу. И да, вы будете мне должны. Тоже одну просьбу.

— А что за просьба, можно сразу уточнить? — Рей заглянул старушке в глаза. И наткнулся на очень холодный взгляд.

— Нет. Других условий не будет. Или соглашайтесь, или проваливайте.

— Как будто у нас есть выбор… — Ричард тяжело вздохнул. — Что надо сделать, клятву принести?

— Достаточно будет лишь вашего слова. Вы мне его даете? — Голос мисс Принсли уже лишился всяческой мягкости и аж звенел от внутренней силы.

Еще один обмен взглядами. Обреченный, со стороны Рея, который, кажется, уже не верил в то, что сможет пережить историю. И решительный, со стороны Ричарда.

— Даем.

— Тогда отлично. Ричард, поднимитесь на крышу, прям по этой лестнице, — мисс Принсли ткнула пальцем себе за спину. Принесите оттуда голубя. Рей, сходите за приборами в мой кабинет, это по коридору налево. Все потребное на столе. А я пока разолью чай.

Десять минут спустя компания воссоединилась на кухне. Ричард со взглядом, полным философского спокойствия, разглядывал новое пятно на одежде. Голубь с аккуратно перевязанными крыльями был крепко зажат в другой руке.

— Итак, как бы я на вашем месте сформулировала вопрос…

— Извините, а что мы сейчас делаем? — произнес Рей с максимально подозрительным голосом. — Он все еще держал в голове два факта: они хотят задать вопрос богам… и рядом с ним сидит женщина, которая заставила этих самых богов соблюдать трудовое законодательство.

— Как что? Пишем письмо, отправим, получим обратный ответ.

— Так… Просто?

— Век пара, джентльмены, прогресс приходит во все сферы жизни людей, даже в сакральную. Еще вопросы будут? Или мы можем начинать ваше смертельно важное дело?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Салех заткнулся. Заткнулся Гринривер. Что характерно — даже мысленно.

— Так что мне писать-то? Куда после смерти отправились такие-то и такие-то члены императорской семьи?

Воцарилось молчание.

— Господа, вы же не хотите сказать, что не знаете имена мертвецов?

— Мы торопились… — виновато протянул Рей.

— Все больше я начинаю верить, что вы упились. Или обнюхались, или обкололись. Ваш бег похож на сон наркомана! Даже если ваши порывы благородны, впереди вас ждет смерть. Вы же совершенно невменяемы, вы…

— Можно вставить хоть слово, Стальная Леди? — рявкнул Гринривер, который последнее время очень нервно реагировал на попытку любого давления.

— Да, Ричард, что вы мне хотите сказать? — мисс Алисия улыбнулась так, что приятели явственно услышали стрекот атакующей гремучей змеи.

— Пишите. Я сейчас надиктую… — теперь уже Ричард давил властью. Рей едва не рассмеялся, глядя на бодания графеныша с престарелой жрицей.

В полной тишине Алисия с тихим шорохом выводила идеально ровные буквы на куске золотистого пергамента.

Почившая императрица Анна, почему она одна?

— Все?

— Да.

— Ричард, вы уверены? Я смогу отправить только одно письмо, — вкрадчиво поинтересовалась старушка.

— Как никогда, — Ричард коротко кивнул.

— Хорошо!

Мисс Принсли свернула пергамент трубочкой, поместила его в бумажный футляр с письменами и запечатала тот воском с печатью. Потом жрица прицепила послание к шелковой сбруе, которую и нацепила уже на голубя.

— А вы уверены, что птица унесет письмо? — Рей скептически сравнивал размер тубуса с голубем. Получалась примерно одна длина.

— Более чем, — старушка еще раз осмотрела всю конструкцию из голубя, сбруи и тубуса с письмом. А потом кинула птицу в камин. Пламя потоком вырвалось из золы холодного камина и вцепилось в живую плоть птицы. Голубь тонко пискнул и осыпался жирным пеплом.

— Своеобразно… — Салех почесал в затылке. Он изрядно удивился.

— Прогресс. Лет триста назад я бы надиктовала ваш вопрос служке, а потом проломила бы ему голову. Но однажды один наш брат отправил божеству послание через дикого голубя, с молитвой. И бог ответил! — в голосе бывшей жрицы прорезались интонации опытного оратора. — Так наше братство научилось общаться с богами…

— А как же молитва? — не удержался Гринривер.

— Это удел святых или особо просвещённых. Такие люди не слишком полезны на административных должностях, — холодно улыбнулась старушка.

— И хреново командуют армиями, — поддакнул Салех.

— И хреново командуют армиями, — согласно кивнула мисс Принсли. — Так вот, мы отправляли диких голубей к богам до тех пор, пока нашего голубя прям сразу не сожрал сокол. Пока искали вторую птицу, нам пришел ответ от божественного пантеона. Так мы узнали, что просто нужна смерть и послание. Вот так техническое мышление укрепляет дело веры. Наше служение стало куда как гуманнее, — старушка наставительно подняла палец вверх.

А в следующий миг мир как-то неуловимо изменился. И на белой стене зажглись письмена:

Все, кого она любила, мертвы. Все, кто исполнил данную ей клятву, мертвы.

В полной тишине звякнул стакан о блюдечко.

— Верно я понимаю, кто-то убил их души? — Рей почесал шею.

— Вам это сказали абсолютно однозначно, — хмыкнула старушка. — Да, молодые люди, умете вы влипать в истории.

— Кто-то хочет сожрать душу нашего императора. Просто замечательно, я бы сказал, концептуально! — Ричард аж захлопал. — Вы знаете, кто это может быть?

— Никогда о подобном не слышала, — мисс Принсли покачала головой. — Душу нельзя разменять по кусочкам. По крайней мере, я так считала пару часов назад, — ворчливо закончила она.

— Спасибо, вы и так нам помогли, — Ричард встал и коротко поклонился.

— Эх, молодые люди, как бы я хотела пойти сейчас с вами… — мечтательно улыбнулась бывшая жрица.

— Это не обязательно, тетушка Алисия, Ричард что-то придумает. И мы убьем ублюдка, кем бы он ни был, — Рей говорил с непривычной теплотой.

— Сложно быть старой, Рей, время редко бывает милосердно. Отвезите меня на террасу, погрею косточки, — старушка грустно вздохнула. Рей встал из-за стола и выкатил инвалидную коляску с мисс Принсли из-за стола.

— Надеюсь, вы добьетесь своей цели, господа, — бывшая жрица вздохнула и кажется, стала еще меньше. Солнце осветило ее сухое лицо и стало видно, что за последние два года старушка сильно сдала. И если два года назад старушка производила впечатление строгой и властной дамы, то сейчас она выглядела на все свои три сотни лет.

— Стальная Леди, вы сможете быть свидетелем? И подтвердить наши слова перед императором? — спросил Гринривер.

— Увы, Ричард, я слишком много потеряла в той битве. Мой разум не так остёр, как раньше. И раны, и проклятия начинают сказываться. Простите, — бывшая жрица, кажется, задремала, лишь стоило ей произнести фразу до конца.

— Мы зайдем еще, тетушка Алисия. Только разберемся со всем… — Рей замолчал.

— Да, и передавайте привет малышке Авроре, она и так каждые два дня заходит поиграть с котом, — неожиданно ответила старушка. — Она меня и держит на этом свете. Ох, чувствую скоро буду как старый Искандер без портков гонять духов бурь по скверу! И зайдите в любой храм. Боги любят вас, молодые люди.

А вот теперь мисс Принсли действительно уснула в своем кресле.

— Пойдемте, Рей. Мне надо подумать, — Ричард тоже поддался очарованию лета, расстегнул пиджак и снял цилиндр.

— Что мы знаем о твари? Она может уничтожать души. И ей зачем-то нужна принцесса, — Рей тоже задумался о ситуации.

— Я читал о таком растении как мухоловка, — Гринривер смотрел куда-то внутрь себя. — Ее листья напоминают пасть. А в центре — капелька меда. На эту каплю летит муха, а пасть пам! И схлопнулась. А потом это растение переваривает муху и впитывает ее жизненные соки. Когда пасть смыкается цветок выделяет сок, который растворяет жертву. Отец иногда привозил в дом всякие диковинки. Эту я запомнил особенно хорошо. И при этом в существе не было ни капли магии! Чистая биология! Я тогда, помнится, даже захотел стать химерологом. А потом узнал, что для этой работы нужен магический дар.

— Тварь-принцеловка. Звучит достаточно сюрреалистично! — Рей хмыкнул.

— У нас более чем достаточно подсказок, теперь, я думаю, можно сходить к эксперту! — Ричард улыбнулся и в его улыбке безумия оказалось с избытком.

— Торт только купить надо.

— Думаете, ее все еще можно купить тортом? — Ричард с иронией улыбнулся.

— Все зависит от размера торта… — Салех сильно сомневался в своих словах.

* * *

— Дядя Салех! — Аврора кинулась обнимать громилу и повисла у него на шее.

— Привет, Кудрявушка, папа дома? — громила осторожно обнял маленькую девочку, которая встретила его на пороге дома маркиза Морцеха.

Девочке было лет шесть. Карие глаза и грива медовых кудряшек, которые все норовили закрыть личико с умильным выражением искренней радости, довершали образ Авроры Морцех, демонолога уровня повелитель и самого молодого архимага в летописной истории.

— Нет, папа на службе. Наверно завтра придет.

— Ого, а тебя теперь оставляют так надолго? — Рей отошел в сторону. За его спиной оказалась тележка, на которой стоял торт просто исполинских размеров. Он был высотой с Салеха и просто утопал в ароматных взбитых сливках.

Глаза девочки зажглись алым светом инфернального голода.

— Это достойная жертва! — прорычала девочка глубоким вибрирующим голосом.

— Ага, мы знаем, вы любите. Доброго дня, Аврора. Рад вас видеть.

— Здравствуйте, мой будущий муж! — девочка сделала книксен. А потом с подозрением оглядела визитеров.

— Значит, торт принесли. И пришли ко мне, если бы вам папа был нужен, то пришли бы к нему на службу. Значит вам от меня чего-то надо! — девочка насупилась.

— Да, Аврора, мы выполняем важную государственную миссию. И нам нужна твоя помощь, — Ричард говорил прямо. С каждым разом у него получалось все лучше и лучше.

— Не врет… — девочка как-то даже растерялась. — Но я ведь еще маленькая!

— А нам много не надо. Аврора, можешь нам дать почитать книжку из папиной библиотеки? Которая про демонов и как с ними справляться?

— А почему вы папу не попросите?

— Мы с твоим папой поспорили по одному важному вопросу. Не думаю, что он сейчас согласится нам помочь. Мы думаем, он ослеплен чужой магией, — без обиняков рассказал графеныш.

— Я желаю с вами играть! Это ваша плата! — неожиданно рявкнула Аврора. Рей и Ричард аж подпрыгнули.

— Во что играть будем? — уточнил Рей. — Хочешь в ленточку?

— Ты ошибся, смертный! — яркий солнечный день стремительно тускнел. Запахло серой. — Я хочу играть с вами, когда пожелаю!

— Не понял. Аврора, объясни толком, что ты хочешь, — Салех проявил свой педагогический талант.

— Хочу, чтобы и ты, дядя Салех, и ты, дядя Ричард, являлись по первому моему зову! Хочу с вами контракт призыва! — упрямо заявила девочка обычным голосом. Ну, насколько может быть нормальным голос у шестилетней девочки, которая говорит такие слова.

— С правом отказаться! — поспешил внести важно уточнение Ричард.

— Ты сможешь получить это право… потом. В обмен на услугу, — голос девочки опять завибрировал.

— Мы согласны! — Рей поспешил с решением и ткнул приятеля в почку для надежности. Он знал, как Ричард умеет торговаться, и решил согласиться, пока плата не утроилась.

— Да будет так! — взревела Аврора. Два огненных лассо вырвались из ее рук, охватили компаньонов… иистаяли. — А то со мной играли девочки из магической академии, они не верят, что вы настоящие, хочу вас им показать! — призналась Аврора.

Рей и Ричард лишь обреченно вздохнули. Они, конечно, не знали, как часто юная повелительница бездны будет использовать свое право, но что-то внутри шептало о десятках раз за день.

— Сейчас принесу сюда алфавитный указатель! — девочка убежала в сторону лестницы. — Торт несите на кухню!

Через двадцать минут все собрались на кухне. Морцех обладал редкостной педантичностью и его новый дом практически полностью повторял старый.

Ричард зашуршал страницами книги в плотном картонном переплете. Это был алфавитный указатель справочника молодого родителя. Состояла эта монументальная работа из ста толстых томов и одного предметного указателя. Книги эти существовали в единственном экземпляре и были написаны демоном под чутким руководством Клауса Морцеха. Книги описывали вообще все возможные проблемы с ребенком-демонологом и в целом представляли, теоретически, самый полный бестиарий и альманах всевозможных сил ада. Потому что поистине, нет ничего более пытливого, чем ребенок. А еще книги оказались неуничтожимы и пережили не только собственное испепеление высшим заклинанием огня, но и выжили в центре магической потасовки, которая изрядно разрушила столицу. Местами — до основания.

Так что приятели торопливо делали выписки. В кабинет прокуратора они не совались, туда и Авроре было нельзя, но девочка с легионом демонов в голове очень быстро усвоила один простой факт — у нее всегда есть доступ к такому объёму знаний, что не снился даже ее отцу, одному из самых образованных людей своего времени. Великий прокуратор любил учиться и много читал. Короче, защита продержалась около месяца. Так что книги Аврора вызвалась носить на кухню.

— Итак, начнем с самого очевидного. Б — Башни. Том третий, литера А, отлично… — Ричард водил пальцем по строчкам книги и выискивал нужные данные. На его носу висели небольшие круглые очки на проволочной дужке.

Работа закипела. Аврора примерно раз в час таскала все новые и новые книги. А потом возвращалась к торту. Ребенок ел сладости с огромной скоростью. И к вечеру успел прикончить половину торта.

— Ничего! — Ричард отодвинул от себя книгу. — Инструкция по строительству башен, правила женитьбы, как не дать ребенку съесть души друзей…

— Аврора, а можно у демона забрать съеденную душу? — обратился Салех к девочке. Та медитировала над куском торта и отчаянно икала. Сладости в девочку не помещались физически. Она и так уже успела съесть примерно половину собственного веса.

— Демоны состоят из душ, — ответила аврора сонно. — Чем больше душ скушал, тем демон сильнее. Если демона убить, души разлетятся.

— Аврора, а может хватит тебе торта? — участливо поинтересовался Рей.

— Торт подобен душе! — проревела девочка, но не сказать, чтобы сильно убедительно. А потом еще и икнула. — Даже бесчисленное множество душ не насытят мою утробу.

— Живот болеть будет, — Рей только тяжело вздохнул.

— Аврора, прошу вас, скажите, а существуют ли существа, кто могут разрушать души? Может вам подскажут голоса в голове? — Ричард отложил в сторону указатель.

— Дядя Ричард, ты совсем глупый? Голоса в голове слушать нельзя! — Аврора укоризненно посмотрела на собеседника. Ее нос украшала солидная капля белкового крема.

— Да что они могут нам подсказать! — Рей отмахнулся.

— Второй раз на это никто не купится, — девочка очень по-взрослому вздохнула. — Глупые не выжили, остальные не придут на мой зов, когда вы у меня в гостях чай пьете!

— А мне в голову идея пришла! Леди, а давайте я вам расскажу историю и, может быть, у вас возникнет мысль, могла ли подобная история произойти с вами? — Ричард с надеждой посмотрел на девочку, которая сильно повзрослела за последние два года.

— А что за история? Я люблю сказки, я даже их читаю сама! — девочка с сожалением отложила ложку в сторону. На самой серебряной ложке остались следы детских молочных зубов.

— В одно туманное утро, в дворцовом парке появилась башня… — Ричард хмыкнул и неожиданно для себя стал рассказывать сказку. По мере движения по «сюжету» его глаза раскрывались все шире.

— Там еще где-то мелькал родственник императора, которого мы потеряли, видимо про него должна была быть своя история, но некто Тень, достаточно сумасшедший преступник, чтобы неизвестный сказочник не мог его контролировать, отрезал этому родственнику голову. Чтобы с нами примириться, — Ричард завершил историю на оптимистичной ноте.

— Значит, есть страшный монстр, который кушает принцев? — девочка озвучила наблюдение.

— Почему принцев? Императоров же… — Ричард замолчал, его посетила неожиданная мысль. — Принцеловка…

— Потому что в сказках всегда принцы. В сказках неженатыми могут только принцы! — авторитетно заявила меленькая повелительница адских легионов.

— Мистер Салех, а давайте поищем принцеловку? Просто в порядке бреда.

Громила распахнул алфавитный указатель.

— Так, есть «принцип». Что делать если у вашего ребенка завелись принципы? Я бы прочитал, интересно же…

— Мистер Салех! Не отвлекайтесь, — Ричард терпеливо прервал речь приятеля. И лишь про себя вздохнул, он ничего не мог поделать с тем фактом, что неизвестный манипулятор имеет власть над мыслями громилы. В глубине души Ричард считал Салеха своей собственностью.

— Природный вампир. Ищем крепких друзей для ребенка, — Рей зачитал следующий пункт. — А давай попробуем «ест принцев»? Ну типа эта, что делать, если ребенок ест принцев?

Ричард лишь пожал плечами. Он откинулся на стуле и изучал потолок. Зашуршала бумага.

— Ага, ест детей, ест подданых, ест принцев… ага, точно, ест принцев, как пережить пубертат, основы сексуальности… Аврора, кажется, мы нашли нужный нам ответ! Принеси нам литеру В два?

— Торт мой! — рявкнула девочка последок и покинула кухню. Договор она прилежно исполняла и несла нужные книги по первому требованию.

Пятнадцать минут спустя Гринривер и Салех с интересом перелистывали листы плотной бумаги.

Кажется, они наконец-то нашли то, что им было нужно.

Глава 18

Вот и наступило радостное событие! Ваш юный демонолог пережил самые первые шаги своего становления, как повелитель бездны. Раз вы читаете эти сроки, это значит, что вам удалось выжить или хотя бы не умереть окончательно!

И теперь ваша маленькая ведьмочка почти настоящая женщина.

Для начала, запасите менструальную кровь — это очень ценный ингредиент, в частности, он входит в состав двух десятков разных алхимических составов, увеличивающих запас магических сил, как на временной, так и на постоянной основе.

Обязательно поделитесь с ребёнком заработанными деньгами, чтобы не повлиять на то хрупкое доверие, которое сложилось между вами и дочкой за годы взросления (если решите эту кровь продать, менструальная кровь непорочного демонолога стоит воистину дорого)

И теперь приходит то самое время, когда вам надо будет заранее озаботиться выбором полового партнера для ребенка, если вы не хотите, чтобы ваша дочка лишилась невинности в объятиях свиноподобного демона похоти, или не призвала легион инкубов и суккубов, чтобы устроить оргию тысячелетия (смотри раздел «Вечеринки и развлечения», а также раздел «Казни и проклятия», подраздел «Страны»).

Если это возможно, заранее найдите ей жениха среди благородных юношей с сильным магическим даром. Его физическая подготовка и оснащение амулетами должны быть достаточными, для того чтобы гарантированно избежать смерти во время знакомства и игр (оснащение телохранителей высшей аристократии считается достаточным).

Для чего это нужно? В случае, если потенциальный жених выживет, то сама природа повелителя бездны толкнет молодых людей на путь разврата. И уже в этом случае вы сможете потребовать от родителей жениха срочно заключить брак по праву консумации. Во время переговоров помните, вы всегда можете заплатить родителям жениха достаточно денег! Или взять заложника.

Жених должен быть благороден, знатен, но вам, как родителю, следует избегать особ правящей крови. Все дело в том, что печать властителя наделяет душу облеченного властью и его детей особым даром, который изменяет саму кровь. На этой силе стоят клятвы верности сюзерену, на ней же зиждется так называемое право крови, когда мир меняется по воле императора или короля, или вождя (на самом деле это достаточно распространённое явление и изменения мира носят, как правило, локальный характер). И эта душа становится хрупкой. И великий закон жизни и смерти тут может быть нарушен. Молодые люди могут ругаться, вступать в конфликты, подсылать друг к другу наемных убийц, подсыпать яды в пищу. Проблема заключается в том, что если между ними возникает любовь, то струны любви из-за печати властителя становятся неразрывными. Душа стремится покинуть этот мир и эти силы делают невозможное — разрывают душу на части. Подобная ситуация может привести к инициации Душееда. Ведь подобная страшная катастрофа, когда душа разрушается, высвобождает почти бесконечное море сил. И если кто-то пожрет эту силу и сможет сохранить себя в ней, станет самой страшной тварью из возможных. Абсолютный хищник. Бесконечно человечный, ведь он пожирает саму суть живого, впитывает ее в себя. Противоестественное природе самой жизни существование душееда обрекает мир, в котором он живет, на медленное угасание. Безболезненное, как сонное оцепенение от укуса Желтого Люциона (смотри раздел домашние питомцы), пожирателя плоти, которое дарит своим жертвам дивное умиротворение, пока его личинки пожирают плоть живого инкубатора. Говорят, перед смертью жертва проживает целую жизнь в далекой сказочной стране. Сон, похожий на сказку. (Редакция рекомендует использовать кормление Желтого Люциона как наиболее приятный и безболезненный способ самоубийства).

Если вы перешли в главу по указателю «ребенок ест принца», то вынуждены вас огорчить. Процесс пожирания уже не остановить. По возможности, всесильно поучаствуйте в выборе нового наследника (дабы кровавая смута скрыла тот факт, что ваша дочка сожрала душу принца). Постарайтесь абстрагироваться от ментальной проекции души, которую будет по каплям высасывать ваше дитя. Это будут крики, полные безнадежного отчаяния частицы творца, которая с ужасом понимает, что она больше никогда не вспыхнет под этим небом. Смерть будет окончательной. С другой стороны, согласитесь, это гораздо лучше, чем осознавать тот ужасный факт, что другой мужчина сжимает своими грубыми похотливыми руками упругие груди вашей дочери!

К соблазнению особ королевской крови наша редакция рекомендует переходить не раньше завершения траура по третьему, а лучше четвертому мужу.

В том случае, если вам не удалось найти подходящего кандидата на роль жениха и вы не готовы превращать место проживания в выжженую пустыню, в которой похотливые суккубы и инкубы совокупляются со всем живым и мертвым, мы рекомендуем вам рассмотреть в качестве первого партнера одного из родителей…

Ричард захлопнул книгу. Он заметил, что девочка внимательно изучает содержимое, стоя на потолке.

— Мда… Не повезло Морцеху, — Салех хмыкнул. — Хотя, я слышал, что все подростки при половом созревании становятся туповатыми.

— Дядя Салех, а что такое консумация брака? — Аврора неожиданно чихнула и по ее волосам побежали алые искры.

— Это вам расскажет ваш драгоценный батюшка. О таких вещах говорят только с родителями, — Ричард скрыл за строгим голосом нотки паники.

Что-то внутри него вопило, что Морцех такой подставы может и не простить. Но другая часть графеныша легкомысленно списала все на близкую катастрофу и сейчас все складывалось так, что обида великого прокуратора — это самая меньшая из всех проблем. И это было уникальной ситуацией, потому что обида Клауса Морцеха обычно приобретала характер сдвига тектонических плит. Нечто столь же уникальное, сколь и неотвратимое.

— Странно знаете что? Я искал «душееда». Почти сразу, — Ричард постучал кончиком указательного пальца по алфавитному указателю. — Может я чего-то перепутал? — и молодой человек снова открыл указатель в поисках искомого слова. Но его не оказалось. Более того, пропала и фраза «ест принца».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Гринривер торопливо открыл том энциклопедии, который захлопнул минутой ранее, и зашелестел страницами.

— Клянусь своими волосами! Это становится смешным! Всякое упоминание пропало! Мистер Салех, глава выглядит иначе! — Ричард ткнул альбом под нос приятеля. Тот пришибленно тряс головой, хотя минуту назад с интересом смотрел на собеседника.

— Да вроде все тоже самое… — в голосе бывшего лейтенанта сквозила все та же рассеянность, которая так необычно смотрелась на его изуродованном лице. Гринривер устало вздохнул.

— Рей, мы с вами только что прочитали, как из ребенка в пубертате инициируется душеед. Рей! Да очнитесь же вы! — Ричард отвесил приятелю знатную оплеуху. Тот даже не вздрогнул и лишь беспомощно посмотрел на Ричарда. Громила выглядел так, словно забыл что-то очень важное.

— Мистер Салех, вы под чужим контролем. Рей! Очнитесь! У вас есть с собой травка морских жителей?

— Что? Травка? Для тебя всегда есть, Ричард. Сейчас дам. Вот, угощайся. Я переработал тот фунт, который ты мне дал, — Рей вытащил из кармана крохотную, с фалангу пальцев, железную коробку. Из нее он вытряс на ладонь бурый шарик. Он был неожиданно приветлив. А в голосе появилась неприкрытая ласка.

— Что это?

— Масляная вытяжка из травы, патока, мука, немного корицы. Курить неудобно, решил сделать пилюлей, — Рей рассказал, как модифицировал подарок морских дикарей.

— Ешьте! — неожиданно властно потребовал Ричард.

— Что? Но это же для тебя!

— Рей, я вам приказываю, ешьте! Я должен убедиться, что это не ваша очередная шутка!

— Мой метаболизм не показатель! Я могу любую отраву есть! — возразил Салех. Его не на шутку озаботила мысль привести компаньона в неадекватное состояние.

— Но зато я гарантированно буду жить. Совсем смертельные составы для вас тоже будут неприятны. И я это увижу. Ешьте, Рей, ешьте. Клянусь здоровьем родителей, я съем пилюлю, как только смогу убедиться в том, что она относительно безопасна!

— Совсем тебя перемкнуло, я смотрю. Ну ладно! Только чур мои две, я тебя тяжелее! — Салех закинул пилюлю в рот и прожевал.

Ричард насмешливо уставился на приятеля.

— Так, стоп, какое нахрен здоровье родителей! Ты же молишься о том, чтобы они скорее умерли! — Рей угрожающе навис над спутником.

— С недавних пор их жизнь ценна тем, что при небольшом моем на то желании, она вся обратится сущим адом. Они это понимают, я это понимаю, — Ричард очень нехорошо улыбнулся. — Они сейчас живут в ожидании моего удара. Справедливого и ожидаемого, как я их убедил. И это ожидание их будет изъедать липким страхом каждый день их жизни. Это просто великолепно! Рей, с недавних пор я молюсь о здоровье своих близких! Эти люди просто обязаны остаться со мной подольше! А потом передать этот страх своим детям. Вы же знаете Рей, я умею быть предельно убедительным, — в такие моменты Ричарда остерегался даже Рей.

— И что дальше? — через какое-то время поинтересовался громила.

— Нам надо подождать всего лишь минут сорок, — Ричард отвернулся к напольным часам, которые показывали четыре часа дня. Потянулось ожидание. Ричард взял несколько газет с журнального столика.

— Так, Ричард, а чего это я вздумал наркотик принять? — громила озадаченно вертел головой. Его лицо расслабилось, а взгляд Салех с большим трудом фокусировал на самом Ричарде.

— Вы были под внешним контролем. И я вижу, вы вывернулись из-под влияния кукловода. Вы ему сопротивлялись. Как вы это делали? — Ричард внимательно посмотрел на собеседника.

— Не помню, все как в тумане. Только я одно запомнил, я себя убедил и его, что тебя обязательно надо накормить экстрактом травы магической, чтобы ты расслабился и не представлял для меня угрозы. И чтобы ты на какое-то время из жизни выпал, пока все не устаканится само, — Рей еще раз тряхнул головой, но уже с видимым облегчением.

— Я рад, что божественная защита тварь останавливает, — Гринривер постучал себя по щеке. — Кстати, а где Аврора? — Ричард озадаченно завертел головой.

Рей ткнул пальцем в потолок и прижал палец к губам. Девочка спала. Она свернулась калачиком, поджала ноги и сомлела между двух потолочных балок. Пространство между балками оказалось заботливо задрапировано мягкой бежевой тканью. Стало понятно, что ребенок не первый раз так спит. Приятели тихонько вышли из дома и затворили за собой дверь.

Рей все так же сжимал свою кристаллическую бомбу. Она сегодня весь день была удивительно к месту. Как бокал шампанского на светском рауте.

— И что это было? — Рей с трудом сохранял концентрацию.

— Только что неизвестный игрок усыпил посреди разговора Аврору Морцех. Попытался заставить вас на меня повлиять. И снова уничтожил все улики, — Ричард невесело хмыкнул и крутанул в руках трость. Она со свистом рассекла воздух. — Я думаю, он в панике. Кем бы он ни был.

— Ага, то-то я смотрю, как мы с тобой всех убедили, отменили свадьбу и спасли императора, — Рей весело рассмеялся. — Ричард, мы с тобой два сумасшедших ублюдка, а я еще и под кайфом. А еще должны таким людям, с которыми никогда бы не стали связываться в других обстоятельствах.

— И эти долги возрастут еще больше, если надо. Я чувствую, мы идем по следу. Гоним тварь на флажки, — возбуждённый Ричард громко стукал тростью по камням мостовой. — Кукловод уничтожает всю информацию о себе. Он может влиять на реальный мир, но его силы имеют предел и ограничены.

— Думаешь, принцесса душеед? Которая из башни? — Рей задал вопрос. Ему ситуация казалось не столь очевидной.

— Нет, она тут совершенно точно ни при чем. Она приманка. Капля росы в пасти росянки. Кукла.

— То есть мы имеем дело с богом? Только они могут создавать жизнь, — Рей изучал теорию магии и божественных эманаций и знал, на что теоретически способны боги и на что точно не способны маги.

— Не далее как пару суток назад мы с вами узнали, что наш новый знакомый промышляет подпольным воскрешением. Ей богу, бессмертие лежит на витрине рядом с дешевой смолкой. То есть маги вполне могут нарушать известные нам законы, так почему бы человеку не быть способным на подобное? — Гринривер отмахнулся от довода.

— Ладно, вот есть у нас душеед, который может переписывать книги и людям в головы закладывать мысли. Как ты планируешь его убивать?

— Понятия не имею. Надо подумать. Пришло время зайти еще к одному старому знакомому. Только эта встреча на вас, Рей. Как насчет того, чтобы навестить Хромуля? Старик потерял разум, но если кто-то и может подсказать, как убить бестелесного неосязаемого душееда, так только архимаг льда с тремя сотнями лет боевого опыта.

— Думаешь, он нам поможет? — Рей не разделял уверенности компаньона.

— А это мы сейчас и узнаем. Идите, мистер Салех, старик считает вас внуком. Не буду говорить, как важна ваша миссия, — Ричард был непривычно сосредоточен и собран. Я подожду вас у входа.

В этот момент компаньоны подошли к воротам соседнего поместья. Одноэтажное кирпичное здание под серой сланцевой крышей смотрелось так, словно его закончили строить буквально вчера.

Впрочем, так оно и было. Искандер Хромуль страдал старческой деменцией, но болезнь поразила только его мозг. Закаленное тело отказывалось стареть или хоть как-то деградировать. Лишь усохло и немного скрючилось. Магический дар его был так же силен, как и двести лет назад. А инстинкты надежно защищали от любой беды. Но старческое слабоумие лишало старика памяти и часто, очень часто он обнаруживал себя в одной из бесчисленных битв, в которых ему доводилось принимать участие. И тогда по кварталу начинали летать голодные полярные духи, из окон дома по мостовой разлетались сотни бритвенно-острых ледяных осколков, а сосульки разламывали стены и оставляли дыры в крыше. Только соседи, такие же сумасшедшие (или живучие) как и сам старик Хромуль, могли утихомирить буяна. К тому же старика хранили как оружие последнего шанса. Ведь его всегда можно выбросить где-то недалеко от вражеской столицы, а потом прийти на опустевшие земли. Лет через пять земля на них прогреется достаточно, чтобы давать урожаи.

Так что дом у архимага льда был новый примерно каждые две недели. Ирония ситуации заключалась в том, что благодаря одному Хромулю технология создания быстровозводимых домов появилась в этом мире на пару сотен лет раньше положенного срока.

Так что Ричард подпер спиной развесистый бук и достал из кармана кисет с табаком. Он собирался скоротать ожидание за трубкой ароматного табака.

Рей подошел к входной двери и постучал. Потом почесал в затылке, когда ему никто не стал отвечать и вошел. В следующий миг из двери вырвался поток арктической стужи такой силы, что земля перед домом мгновенно покрылась ледяной коркой. Салех невозмутимо стер изморозь с края шляпы. Потоком магии его вернуло в дверной проем. Но мощная магия не причинила бывшему лейтенанту вреда.

Пару лет назад Хромуль, в редкий момент просветления, собственноручно заклял свою силу и теперь Рей Салех мог не бояться магии архимага. Как, кстати, и Аврора Морцех. А вот с Гринривером у старика общение не заладилось, он в свое время успел послужить в компании то ли одного, то ли двух предков Ричарда и испытывал поистине рефлекторную нелюбовь ко всей Графской семейке. Хромуль и так мог случайно убить, а уже когда у него был натуральный повод…

Неожиданно воскресший сослуживец всегда был поводом указанного сослуживца грохнуть. Специфика, так сказать, службы.

— Здравствуйте, дедушка Хромуль! Как ваше драгоценное здоровье?

Рой острых сосулек превратил стену дома в облако шрапнели. Ричард едва успел укрыться за дерево, а потом и аккуратно сполз на землю. Он невозмутимо курил и не собирался прерывать этого занятия.

— А… Изыди! — в голосе старика звучала паника.

А потом все пространство вокруг дома покрылось острой ледяной травой. Острейшие лезвия устремлялись к небу. Они изрезали в щепу куски древесины и даже покрошили камни на земле. Стоял громкий треск и противный скрежет.

— А вот сейчас обидно было! Мне лицо на войне изуродовали! Как вам не стыдно, дедушка! — голос Рея звучал осуждающе.

— А… А, ты мне кажешься! — обрадованно закричал Хромуль.

— Да с чего вы это взяли! — Рей, напротив, радость не источал, скорее наоборот.

— Я тебя убить не могу. Хотя погоди, еще так попробую…

Жахнуло. И земля немного просела. А потом дом стал засасывать воздух.

Ричард, с трубкой в зубах, поспешно отползал подальше. Дерево, за которым он прятался, успело покрыться инеем, а последний удар расколол перемороженную древесину на куски.

— Точно, ты мне кажешься! — эту фразу архимаг произнес как-то облегченно. — Или снишься?

— Давай я тебе лучше чаю приготовлю. Ты когда ел? — а теперь в голосе Рея прозвучала искренняя забота.

— Ел? А нам разве привезли припасы? Ведь тропу перекрыли еще две недели назад, мы доедаем старину Жерара! Надо поискать, могу поделиться кусочком! Молодой человек, а вы кто?

Салех только тяжело вздохнул, а Ричард активировал амулет, который позволял подслушивать. Уж очень интересным выходил разговор. Амулет взорвался буквально минуту спустя и раскровил молодому человеку руку.

— Рей Салех я, внук твой. Пришел с тобой посоветоваться.

— Внук? А что, похож. На маму. Всегда любил баб пострашнее. Они всегда благодарные за ласку, — старик глупо хихикнул. — Жаль, что не маг ты! — закончил архимаг с грустью.

— Дедушка, я не маг, я волшебник! На службе у императора, у меня даже в личном деле пометка есть, «Смерть до горизонта». А маг у нас Аврора, она у тебя бывает часто!

— А… Авушка, так я думал она девочка соседская. А через кого она мне внучка? — искренне удивился Хромуль. — А девочка хорошая, жаль, что сила у нее другая, но я ее учу, учу…

— Дед, ты за последние три сотни лет сколько баб перетрахал? — спросил Салех чуть раздражено. Они уселись на кресла в гостиной. Стену с окном сейчас украшал сквозной пролом.

Хромуль замолчал. Он реально задумался. Молчал он почти сорок минут. Салех почтительно не перебивал.

— Больше шести сотен, но меньше восьми. А что? — ответил он, задумчиво шевеля нижней челюстью.

— А то, дед, скажи еще что ты всех по именам помнишь. Так что не позорься, вот не вспомнишь ты мою бабушку или мать авроры, ходить потом будешь, сокрушаться. Ты ж совестливый! — Салех слишком много общался с сумасшедшими, чтобы стать в этом деле профессионалом.

— Да? А хочешь, небось, чтобы я на тебя завещание переписал? — у Хромуля снова обострилась паранойя.

— И что ты там мне завещаешь? Ледник на севере? Ненависть трех династий иноземных? Кредит кровью перед духами зимы? Дед, я, конечно, военный, но не тупой. И сейчас в университете учусь. И денег у меня много.

— Да? Ну ладно. Не буду, уговорил. Говори, чего пришел то? Или так, старика проведать? — голос архимага стал просто ворчливым. Из него уходили нотки безумия.

— По делу. Совет твой нужен.

— Отчего ж не помочь советом, раз потребно? Но давай на кухню пойдем. А то тут стена куда-то подевалась. И подойди, дай руку, а то это кресло слишком мягкое для моего тощего зада, — Хромуль снова заворчал.

Рей подошел и помог старику встать с кресла, а потом и повел его по коридору в сторону кухни. Архимаг вцепился громиле в плечо правой руки неожиданно сильными пальцами.

— Только у нас совершенно нечего есть и на кухне только Жерар. Мы сожрали его руки и ноги, наверное, пора переходить на потроха. Но ничего, как оголодаем сожрем все, и кожу тоже. Нельзя выкидывать ни кусочка сослуживца, хороший был товарищ, — продолжал бормотать старый Искандер.

— Ого!

Рей уже мысленно был готов найти на кухне замороженный и погрызенный труп почтальона. Но то, что он увидел, его по-настоящему впечатлило.

Вся кухня была просто завалена едой. По стенам висели колбасы, в углу стояла корзина со свежим хлебом, на плите суп в котелке. Тарелка с жаренной рыбой, две корзины фруктов и кувшин молока.

— Дед, а вот это что такое? Не еда разве? — Салех обвел рукой все великолепие.

— Это все они… они искушают. Нельзя есть еду, которая появляется сама! Они хотят меня отравить! И куда-то дели Жерара, там же еще три фунта хорошего мяса оставалось…

Салех пометил гипотезу о почтальоне рабочей. И сделал у себя в голове пометку выпустить в квартал оленей и диких коз. И высадить съедобных растений.

Может тогда почтальоны пропадать и перестанут.

— Эх дед, ну ты даёшь. Аврора, внучка твоя, сила у неё какая?

— У Авушки-то? Знамо какая, демонами она командует. А что? — дед взглянул голодными глазами на еще теплую еду и шумно сглотнул слюну.

— Да то, дед, что она духов незримых тебе еду таскать подряжает, эту еду тебе Аврора передала. Она безопасная, ее можно есть. Ты же тут столько чар наколдовал, что тебе в доме ничего не страшно.

— То есть я забыл? — как-то с надеждой уточнил Хромуль.

— Да, дед, ты забыл, — Рей налил большую миску супа. — Кушай.

— А ты? — архимаг снова с подозрением уставился на громилу. Рей только устало вздохнул, взял ложку из рук архимага и съел супа прямо из тарелки старика. Потом, без вопросов и понукания отведал от всей пищи на кухне.

— Так, стоп, верю, верю, внучек, не грызи помидоры! — когда Рей, по солдатской привычке, попытался исполнить пожелания начальства буквально, и стал кусать все овощи в корзине, Хромуль засуетился. — Тоже отобедай, я солдат знаю, солдат всегда голодный.

Спорить Салех не стал и наложил себе в тарелку овощей и рыбы.

Воцарилось молчание, но тишине статься не случилось. Архимаг жадно глотал пищу, почти не прожёвывая. Салех терпеливо ждал. Все подкладывал и подкладывал архимагу еды. За пищеварение Хромуля Рей не переживал. Вообще сильного мага специально отравить — не самая простая задача. А уж если ему перевалило за две сотни…

В какой-то момент чавканье смолкло.

— Спасибо что навестил, Рей. Я не слишком часто вспоминаю себя в последние годы. И уже дважды в твоем присутствии. Навещай старика почаще, — голос архимага изменился, как и осанка. Его взгляд обрел глубину звездного неба.

Искандер Хромуль, Повелитель Вьюги, вернулся.

Глава 19

— Мы хотим убить душееда. Но не можем его даже поймать, — Рей тоже мгновенно собрался.

— Душеед… Я бы много мог сказать вам, Рей. Однажды мне доводилось выслеживать эту тварь. Сильная, коварная, разумная. Я был тогда молод и поехал в экспедицию, мы должны были узнать, куда исчезло Королество Алькания. Сейчас это провинция. Тамошнюю династию как раз сожрало подобное существо. Молодое, неопытное, потому и смогли выловить. И то, едва сладили. Вам нужна приманка. Душеед всегда приходит за своей пищей лично. Протяните руку, Рей.

Салех молча сделал требуемое. Архимаг коснулся кончиками пальцев когтей Салеха.

— Достойная вещь, но я сделаю ее еще лучше, — Искандер прижал когти на лапе Салеха к столу, его ладонь засияла льдисто-синим, а потом свет словно перетек из руки старика в черные когти. В итоге черная матовая поверхность приобрела синий отлив. Хромуль с трудом убрал руку с лапы.

— А это вам поможет его ранить. Считай, это мой тебе подарок. На день рождения, — архимаг тепло улыбнулся. — И спасибо за Аврору. Теперь я иногда помню, что не одинок. Обещаешь приходить почаще?

Салех кивнул. Снова воцарилось молчание.

— Молодой человек, а почему это вы едите мою еду? Кто вы? Почему вы у меня на кухне? — старик ткнул грязным ногтем в гостя.

— Я внук твой, Рей Салех, у тебя в гостях. Ты кушай, кушай, — Рей лишь улыбнулся.

— Внук, точно? Не обманываешь меня, маленький врунишка? — волосы Хромуля резко встали дыбом и с них посыпались снежинки.

— Ну, ты это, мне своей магией вреда нанести не можешь. Вот скажи бы, ради кого бы ты силу свою заклял? — определенно, в Рее Салехе были скрытые таланты душезнатца.

С другой стороны, едва ли опыт бывшего лейтенанта можно назвать воспроизводимым. Хромуль верить на слово не стал и попробовал срубить собеседнику голову прозрачным ледяным серпом. Не получилось.

— Ради детей, ради соратников, ради государя. Так, так ты мой сын? Молодой человек, я вас даже признаю, но пожалуйста, избавьте меня от знакомства с вашей матерью. Я не уверен, что хочу вспоминать то приключение! — а теперь на лице архимага проступил натуральный ужас.

Салех лишь хмыкнул и вздохнул. В доме старика он пробыл еще час.

— Надеюсь, вы пришли с ответами, — в голосе Ричарда было обещание всех кар земных. За час ожидания он успел осатанеть от безделия и накуриться до тошноты.

— Ага. Старик сказал, что надо ловить ублюдка на живца, — Рей вытащил из кармана пенал с пилюлями и съел еще одну.

Стена дома снова разлетелась на камни и те покатились по индевеющей траве.

— Вы не обманете меня, помидоры! Вас не должно быть на моей кухне! Я уничтожу вас, кем бы вы ни были! Ваши иллюзии меня не обманут! — вопил архимаг из центра снежного вихря.

Рей и Ричард поспешно покидали квартал. Рей все так же нес с собой кристаллическую бомбу. Ее он не брал только к Хромулю, оставил на участке Морцеха.

— У тебя есть идея, как выманить душееда? — Рей посмотрел на приятеля с надеждой.

— Свадьба. На ней все решится, — Ричард помахал тростью. В их сторону тронулась легкая карета с навесом от солнца.

— Да? И каким образом? Император даст клятву оберегать, защищать? Хочешь шлепнуть Виктора? Ричард, что-то мне подсказывает, что второй раз он тебя за это не простит, — в голосе громилы прозвучал сарказм.

— Нет, — Ричард очень нехорошо улыбнулся, — я ведь тоже дал клятву милой девушке, что докопаюсь до сути истории. И убью будущую королеву, если ответ мне не понравится. А потом мы посмотрим, кто явится по мою душу.

— Залезть в пасть демона, чтобы его убить? Должен признать, Ричард, я был не прав, из тебя вполне себе может выйти штурмовой пехотинец.

— Так пасть — это единственное слабое место подобных созданий. Это логично! — Ричард поднял брови в удивлении.

— Вот, вот именно поэтому, Ричард, я тебе про штурмовую пехоту и говорю. Мы все рассуждаем подобным образом. Не важно с какой стороны желудка врага ты его атакуешь! — Рей рассмеялся. На него действовал наркотик. — Звучит не слишком надежно. А если нас там размажут? Там же такие монстры на свадьбе будут!

— А эта задача уже из разряда выполнимых. Думаю, вашей бомбы будет достаточно для проведения первичных переговоров. А дальше решим по месту.

— Надо будет ещё бомбы сделать, дымные. Из травы, — озвучил идею громила. Кто-то вдохнёт, смогут нас выслушать. — А если кто-то все же начнет драку?

— Тогда умрут все, а мы с Ульрихом потом как-нибудь договоримся, — ответил Ричард жестко.

— Он оттащит тебя в зал молчания и убьет там уже окончательно, — Рей озвучил очевидный исход.

— Такая вероятность есть. Но я думаю, в самом крайнем случае, он не сможет игнорировать душееда, который жрет душу Виктора.

— Как-то не слишком похоже на план, — Рей озвучил сомнения.

— Другого у меня нет. Если вы можете предложить что-то более разумное, я вас слушаю, — в голосе Ричарда не звучало ни иронии, ни издевки, ни недовольства. Он прекрасно осознавал, что вся затея требует изрядной доли удачи.

— Давай для начала в храм сходим. Может там чего дельного дадут. Раз уж боги в курсе… — в голосе Рея не звучало энтузиазма.

И было почему! Приятели настойчиво игнорировали тот факт, что они, по сути, являлись первыми за полсотни лет паладинами светлой церкви. Воинами без страха и упрека, которые положили свою жизнь на алтарь служения делу возвышения света над тьмой смерти и ужасами иных миров. Защитники слабых и угнетенных, ревнители добродетели и добрые пастыри для всех, кто осенил свою жизнь светом любви и созидания.

То есть менее подходящих на эту славную должность людей найти нельзя было в принципе.

Компаньоны оказались в ситуации, подобной той, когда вы жестоко убиваете в подворотне случайного прохожего. Вас ловят, а потом выясняется, что прохожий-то тоже убийца! И ищут его уже десяток лет, и смертей за ним не один десяток… И в итоге вас выпускают из тюрьмы и потом вручают почетную грамоту перед магистратом! Проходит пару дней и вы душите и насилуете миловидную девицу, сворачиваете ей шею и, пока решаете, куда прятать тело, заглядываете в корзинку, которую несла девушка, что так жалобно стонала, когда вы ее насиловали, а там ручки, детские, правые, десяток… И снова грамота перед магистратом. Вас делают почтенным гражданином города! В отчаянии вы крадете ребенка и жестоко убиваете беззащитного малыша… А он растекается слизью под вашими крепкими руками. Вы идете в полицию уже сами, и благодаря вам удается обнаружить банду чернокнижников, которые крали детей и подменяли их гомункулами, по сути, игрушками, которые должны были имитировать смерть от естественных причин. Вам ставят в городе памятник… На празднике в вашу честь с вами случается истерика и вы вскрываете глотку мэру. А у него зеленая кровь, которая кипит под действием солнечного света.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Короче, даже если вы хладнокровный убийца, который находит истинное удовольствие в страдании других людей, под конец этой истории у вас сдадут нервы.

От поведанной истории путь новоявленных паладинов отличался разве что большей масштабностью.

Справедливости ради, стоит сказать, что и светлая церковь своих паладинов шарахалась как слабые демоны от церковных благовоний. Последняя и единственная попытка церкви наладить взаимодействие с Ричардом завершилась сожжённым храмом (то, что он вообще-то целиком каменный — ему не помогло) и одной из самых масштабных оргий за последние полсотни лет (если судить по показаниям свидетелей).

Так что в храмы Рей и Ричард не ходили, в самих храмах была четка инструкция. Если в храм заходят Салех и Гринривер, храм надлежит эвакуировать.

И не сказать, чтобы Салех и Гринривер были хоть как-то недовольны положением дел.

Компаньоны вообще испытывали большое уважение к тем, кто не строил на их счет иллюзий.

— Изыдите! — настоятель компаньонов узнал. А еще, не иначе как для надежности, он сжимал в руках натуральную тяжелую картечницу. Изначально она оказалась направленна на Рея, но потом старик верно оценил свои силы и упер дуло себе в нижнюю челюсть.

— Мы пришли не сами! Нас ведет долг! — Ричард, как и всегда в подобные моменты, отличался изрядным пафосом.

— И дед, ты же это, так не застрелишься. Это же картечница Махлюса, у неё спуск тугой и дуло длинное, ты бы палочку какую взял. Пальцем ты спуск не выжмешь, — Рей совершенно искренне давал советы.

Церковь, в которую они зашли, трудно было назвать большой. Круглое помещение с высоким куполом напоминало иглу. На шпиле его мерцала в лучах заходящего солнца девятиконечная звезда.

В ответ на замечания священник лишь побледнел сильнее и крепче сжал ружье.

— Нас направили сюда сами боги, — тон Ричарда смягчился. — Возможно, нам что-то должны передать. Если мы ошиблись, то мы уйдем.

В этот миг свет с витражного окна упал на визитеров храма и те засияли, словно святые из картин.

Священник удивленно вскинул брови и направил ствол ружья в пол. Свет лился из витража, за которым находилась кирпичная стена.

— Пойдемте. Раз сами боги вас зовут… — настоятель развернулся и пошел к алтарю — огромной каменной чаше.

Компаньоны последовали за ним. Свет из витража пропал.

Настоятелю было сильно за семьдесят, кожа на его лице и руках уже покрылась пигментными пятнами. Зубы выпали. Удивляли густые черные волосы и бакенбарды, которые очень странным образом обрамляли это изуродованное временем лицо.

Старик дошел до алтаря, коснулся содержимого чаши ладонью. После чего засиял уже сам.

Настоятель храма прибавил в росте. Его волосы, некогда короткие, отросли. Зубы сверкали белизной. А спина обрела былую прямоту. А еще из его глаз лился золотой свет.

— Внемлите! — голос священника тоже изменился. Казалось, он исходит сразу отовсюду. Человеческая глотка в принципе не способна рождать такие обертона и звуки.

Рей и Ричард почтительно склонили головы перед аватаром.

— Ричард Гринривер, седьмой сын седьмого сына! Подойди! — власти в голосе тоже было не занимать, но вот это уже впечатления не произвело. Ричард и сам так умел. Салех тоже так умел, но стеснялся.

Приказ аватара молодой человек исполнил и подошел к аватару.

— Книга твоей судьбы уже давно истлела на полке великой библиотеки. Ты был обречен принести в наш мир боль и страдания. Стать пророком разрушения и предтечей последних дней. Такова была воля тех, кто взирает из темноты. В тебе слишком много было злобы, ненависти ко всему живому. Твой атрибут, твоя искра истинного созидания, дарит тебе истинную безнаказанность! Самые темные ритуалы не в силах исказить твое тело и душу, самые гнусные пороки не смогли бы оставить печати на твоем лице. Такова была судьба! Но свет милосерден! Мы принесли тебе дар, достойный судьбы. И, по нашей воле, каждый дар темных богов стал вдвое больше! Радость от чужой боли мы сделали сладострастным вожделением! Ненависть к людям обратили ненавистью ко всему живому. Твой гибкий ум отточили до остроты холодной бритвы. А дар бессмертия, жуткий дар, что мог позволить черпать силу из собственной смерти, раз за разом отдавая свою жизнь темным божествам в обмен на силу… Мы не стали менять его. Лишь подарили тебе еще один атрибут. Мы дали тебе силу, достойную твоей судьбы. И она изменилась. Тьма не подарит тебе большего могущества! Ты уже вознесся над ней! — от силы божественного голоса завибрировали стекла.

Как оказалось, аватару все же надо было переводить дух и священник шумно вдохнул. А потом продолжил.

— Тьма хотела дать тебе преданного соратника, а мы дали тебе настоящего друга! Лишь чистый разум способен очистить душу от тьмы. И мы дали тебе его. Не просто ум, а ум, что способен проникать в суть вещей. И ты выбрал свет. Выбрал свет, вопреки всему! Нет награды, достойной тебя, Ричард Гринривер! Боги не вмешиваются в дела смертных. Но сегодня мы изменим это правило. Ты вычислил тварь, что скрыта даже от нашего взора. Боги не слишком подобны смертным, мы смотрим на мир глазами наших верных слуг. Но враг ослепил их. Мы не вмешиваемся в дела смертных, но в этой ситуации мы поможем. Подойди, избранник света, и получи свой дар!

Ричард, который все это время боролся с собственным лицом, склонил голову. Его мимические мышцы болели, а челюсть едва не выскакивала из суставов. Великим трудом Гринривер все же одолел себя и на его лицо не вылезло выражение абсолютного скепсиса.

Словам аватара Гринривер верил не больше, чем Рею Салеху, который уговаривал его на себе испытывать совершенно новый, прорывной алхимический состав.

Молодой человек подошел к чаше и опустил туда руку. Прохладная вода едва не обожгла кожу. А в ладонь опустилось что-то твердое. Небольшое. Ричард сжал ладонь и вытащил подарок.

— Очень, просто очень похоже на священный предмет. Нет, я, конечно, не разбираюсь… — Гринривер не смог скрыть сарказма.

В ладони он сжимал винтовочный патрон на восемь миллиметров. С закругленной головкой.

По удивительному совпадению Рей Салех носил в карманах именно такие пистолеты. Для Ричарда подобное оружие было не по руке, но и он мог уверенно расстрелять из него весь барабан с приличной точностью.

— Для него не существует преград. Никаких.

Ричард обуздал ухмылку и кивнул.

— Теперь ты, Рей Салех, подойди! — помолодевший лет на сорок настоятель обратил взор горящих глаз на Рея.

Тот, опять же, по старой привычке, успел скрыться за каменной колонной и извлечь пистолеты. Ну такой он человек. Привык смотреть на все божественное через прицел огнестрельного оружия.

Ричард, посмеиваясь, отошел в сторону. Он точно знал, что дальше увидит знатное представление.

— Ага, это, здрасте… — громила смущенно убралревольверы в нагрудные кобуры и вышел из своего укрытия.

— Мы выбрали Ричарда своей волей. Но ты — дело иное, тебя привела сама судьба! — и снова завибрировал пол и стены храма.

— Так и запишем, Рея Салеха, изначально, в этой истории не было, — Ричард не удержался и стал комментировать, тихонько, про себя, едва различимо. Это была одна из тех многочисленных причин, по которой высший свет молодого человека, до определенного момента, из своей среды отторгал. Сейчас, разумеется, просто боялись.

— Горнило войны выковало клинок и закалило твою душу, храбрый воин! Ты честно бился во славу своей страны. Но истинный огонь твоей души был скрыт до того момента, как ты первый раз обратил на себя взор тех, кто держит небо на своих плечах и не дает ему рухнуть на землю хрустальными осколками!

— Тупой и исполнительный. Поумнел, когда выжил. Ну, это я и так знал…

— Многие до тебя носили печать паладина. Но лишь единицы удостаивались ее полной формы. Альмагра Малос, таково имя высшей формы, благословения, что некогда подарили тебе. Обычно путь на вершину могущества занимает столетия…

— Именно по этой причине история не знает ни одного паладина, который бы прошел путь до конца! — Ричарда роль комментатора захватила и он остро сожалел, что под рукой не оказалось блокнота. А еще молодой человек успел изучить всю доступную информацию по паладинам и сейчас острословил не без основания.

— Но для тебя мы решили сделать исключение…

— Должен же хоть кто-то получить эту чертову форму! — Ричард даже повысил голос, но на него не обратили внимания.

— …преклони колени, верный слуга света! И получи свой дар!

Рей почтительно опустился на одно колено. Что при этом говорил Ричард, расслышать точно не удалось, но там было что-то о том, что посвящение в мужеложцы будет начинаться точно так же.

А дальше произошло то, что Ричард откомментировать не смог. Просто онемел.

Для начала аватар поднял к потолку картечницу (ее аватар все это время держал в левой руке), словно это не ружье, а меч. И стал рисовать дулом ружья в воздухе символ. Символ состоял из сплошных дуг и изгибов и светился в воздухе. В самом конце оружие в руке загнулось, почти параллельно земле, завершая линию. Словно подпись на бумаге, в конце которой стоит длинный росчерк.

Правда аватар не учел конструкцию оружия. И случайно выжал спусковой крючок.

Грянул выстрел.

Картечница со свистом обрушилась на Рея Салеха, перетянув того по хребтине. А следом на Салеха рухнул нарисованный светом знак. Само оружие при этом хорошо так погнулось. Кажется, аватар, от испуга, еще и усилил удар.

Громила растянулся на полу. На спине его затухало ярко-синее свечение.

В следующий миг бывший лейтенант проворно уполз за лавку. Маневр приличествовал скорее насекомому, нежели человеку габаритов Рея, но громила выполнил его безукоризненно.

— Сверши достойное деяние и твое благословение сразу перейдет в свою высшую форму, — торопливо свернул церемонию аватар. Золотой свет из глаз пропал, а священник очумело заозирался. Он явно не понимал, что происходит. И ситуация внушала тревогу. Еще бы, если у вас под ногами гигантским тараканом, на трех лапах, носится Рей Салех, а откуда-то из-за спины бешеной гиеной хохочет Ричард Гринривер.

— Тьфу ты, чепуха какая! — громила с трудом воздержался от мата в храме. Сказалось воспитание.

— Мистер Салех, все верно? Вместо награды или помощи вас попросили служить усерднее? О боги, Рей, простите за каламбур, но я думал, что из нас двоих боги сильнее не любят меня! Чувствую себя обделенным! — Ричард в какой-то момент все же смог перестать смеяться.

— Сейчас я тебя тоже, по хребту. Чтобы, значица, любовь родительскую тебе передать, — Рей отобрал гнутую картечницу у дезориентированного священника и направился в сторону приятеля. Ему тоже хотелось злобно пошутить.

— Мистер Салех, несите благословение с честью! — Ричард спрятался за колонну, логично рассуждая, что вокруг массивного мраморного изваяния, что поднималось от пола и упиралось в потолок, бегать можно долго. Пока Рей Салех не успокоится.

— Джентльмены, джентльмены, я что, и вправду снова молод? — вопль священника прервал веселье.

— Да, именно так. Судя по всему, вам забыли вернуть ваш возраст, — Ричард внимательно разглядывал статного юношу. От прежнего старика у него остались разве что густые бакенбарды. В остальном да, священник сильно помолодел.

— Господа, господа! Это истинное чудо! Я слышал о вас много плохого и страшного. Но признаться, я никогда не верил в то, что вы действительно совершили все те деяния, которые вам приписывают. О всесветлые боги! Как же глуп я был в своем маловерии! Как же ничтожен я был в своей вере! Теперь я узрел! Теперь я вижу… — священник ошарашено смотрел на свои руки.

Рей торопливо подхватил Ричарда под локоть и потащил на улицу.

— Вот не люблю я таких ситуаций. Мы же его даже шлепнуть не можем, пошли, пока ноги лизать нам не стал.

— А бомба? — уточнил Ричард, когда они минули двери храма.

— А, твою ж… — Рей, не выпуская приятеля, развернулся на месте, отчего Гринривер описал дугу и клацнул челюстью от неожиданности. В такие моменты было ясно, насколько громила все же силен.

— Джентльмены, джентльмены, у меня к вам одна просьба, одна очень маленькая просьба!

— Да? Надеюсь, ничего обременительного? — не то, чтобы Ричард собирался помогать. Но ему было любопытно.

— Не могли бы вы засвидетельствовать мою личность перед любым представителем власти? Боюсь, мне никто не поверит, что я Марк Бермингем, настоятель восточного храма! Мне же в том году перевалило за восемь десятков!

Ричард и Рей, который уже успел нацепить на себя рюкзак с бомбой, заблаговременно спрятанный аккурат под колонной, переглянулись. На их лица наползла одинаковая, пакостная улыбка.

— О, тогда нам к нотариусу! — Ричард с готовностью кивнул.

* * *

— Так, я верно понимаю, вы, джентльмены, как светлые паладины, свидетельствуете, что этот молодой человек является Марком Бенмингемом, восьмидесяти одного года от роду. Он владеет домом рядом с восточным храмом, исполняет службу в указанном храме и верно служит богам?

— Истинно так! — кивнул Гринривер с важным видом. — От нас еще что-то требуется? Кроме росписи на документе?

Молодой человек подошел к столу нотариуса, тучного мужчины с круглым лицом, и расписался на документе с гербовой печатью. За ним повторил Салех, которые все еще очень скованно держался в таких местах.

— Нет, но… — нотариус что-то хотел добавить, но приятели уже покидали кабинет.

— Господа, господа, куда же вы… — эту фразу священник говорил пустому дверному проему. — Я хотел угостить вас кокаином, я знаю, вы любите!

Рей и Ричард ускорили шаг и скрылись за поворотом коридора магистрата.

Воцарилось молчание и нотариус с неприязнью поглядел на визитера.

— Я, безусловно, завизирую все как надо. Я не дурак, ссориться с самыми жестокими убийцами в стране. Но вы-то, вы! Не могли придумать чего-то поумнее? Спонтанное омоложение в результате принятия божественной сущности в себя? Что за чепуха? Вас осеменили боги? Или это была очередная безумная выходка Гринривера, про которую в газетах пишут частенько? Поведайте мне, хотя бы в качестве извинений, за то, что я пошел на сделку с совестью, за что вы убили старика и с чего вдруг эти двое решили заменить его вами?

Нет, Рей и Ричард, безусловно, изрядно поднаторели в искусстве создания проблем ближнему своему. Отец Марк беспомощно озирался. Ему предстоял очень трудный разговор.

Ну что, уважаемые читатели, как вам продолжение? Поделитесь впечатлениями?

Глава 20

— Ричард, ну может у нас есть еще какой-то вариант? Может пойдем к коменданту города? Или вон, к отцу твоему сходим. Скажешь, что не претендуешь на титул, на кой ляд он тебе вообще сдался? И он нас…

— Сдаст охранке в тот же миг. Даже не сомневайся. Зачем ему оказывать мне услугу, когда можно просто уничтожить? Отец не дурак. И шесть моих братьев любит сильнее, чем меня одного! — Ричард покачал головой. И опрокинул в рот рюмку коньяка.

Приятели уже час напивались, для храбрости, в закрытом кабинете ресторации. Им предстоял последний визит и они его оттягивали, как только могли.

Рей подлил себе и Ричарду алкоголь из пузатого графина. И чисто на рефлексах охладил его атрибутом. Удивительное дело, Ричард на это даже не отреагировал. Все его мысли занимал тот факт, что ему идти на прием к Фальцанетти. Скорее всего он вообще не осознавал, что пьет.

— А насчет коменданта что думаешь? Может он поможет?

— Рей, мне кажется, вам надо снова принять вашу пилюлю, — Ричард закинул в рот сразу пару крупных ягод. Алый сок на губах он утер салфеткой и на ней осталось пятно цвета свежей крови. — Манипулятор очень настойчиво подталкивает вас к ошибочному решению. Мы помогли коменданту практически легально заработать на восстановлении столицы. Не думаю, что мы сможем уговорить его на измену.

В следующий момент за их стол сел незнакомец в длинном черном плаще. Он словно соткался из воздуха.

Ричард бросил на гостя короткий взгляд и вернулся к содержимому своей тарелки. Рей смотрел на гостя чуть дольше, только лишь затем, чтобы поставить перед ним рюмку и наполнить ее.

О незнакомце можно было сказать одну вещь: сейчас он сидел за столом. Глубокий капюшон скрывал лицо. А мантия — фигуру. С тем же успехом он мог оказаться обычной шваброй, на которую накинули ворох тряпья.

— Но Фальцанетти же безумен! И, в отличие от Дюфона или Хромуля, мы не знаем, что от него можно ждать, — Рей продолжил разговор, начисто игнорируя незнакомца.

— Да, это самая слабая часть плана. Но в ином случае наше поражение гарантировано, — Ричард пожал плечами и снова выпил.

— Я вам не мешаю? — уточнил незнакомец скрипучим голосом.

— Ничуть, — в этот раз он не удостоил гостя даже взглядом.

— Я посланец тех сил, которые противостоят свету выжигающему…

Удар графина, из которого Рей разлил остатки коньяка, впустую прошелся по ткани капюшона.

Словно она висела в воздухе.

Рей только тяжело вздохнул. И стал подниматься из-за стола. У него было чем удивить бестелесного гостя. И кажется, гость это тоже осознавал вполне отчетливо.

— Господа, я лишь хотел передать послание от тех сил, которым я служу! — торопливо заговорил гость. Рей с интересом хрустнул костяшками лапы. — Тьма официально заявляет, что не причастна к вашему появлению на свет, мы не наделяли вас атрибутом! Более того, никто не может наделить человека атрибутом, на это способен лишь тот, кто миры сотворяет. Боги нашего мира — плоть от плоти его! Это не в наших силах!

— Как-то я совсем перестал понимать происходящее, — признался Ричард и посмотрел на незнакомца через хрусталь рюмки. — Это все?

— Да, — гость схватил рюмку рукой и опрокинул ее во тьму капюшона. — Честь имею.

А потом незнакомец распался сотней крыс.

Примерно десять секунд приятели пялились на копошащихся зверьков.

А потом синхронно полезли в карманы. Рей вытащил синюю стеклянную палочку, а Ричард — белую. Палочки на концах обрамляли латунные заглушки с символом армейского арсенала на торцах.

Первой щелкнула палочка Ричарда. И молодой человек стал объят едва видимым ореолом. А когда Рей сломал свой амулет, все помещение затопила вода. Ее моментально налилось по щиколотки. Салех сунул руку в воду и активировал атрибут. Мгновенно стало холодно. Но также и застыли все зверьки на полу.

Все это время Гринривер внимательно осматривал пол на предмет того, не успел ли кто-то из крыс удрать. Заклинание не давало воде приблизиться к коже молодого человека. Тем самым изолировало его и от действия атрибута.

Ричард извлек из кармана третий стеклянный стик. Черного цвета. С циферблатами на конце. Ричард выкрутил один циферблат на максимальную задержку, а другой — на самую широкую сферу охвата. Амулет являлся, по сути своей, магической гранатой. В нем артефактор заложил «сферу увядания», заклинание магии смерти, которое просто и незатейливо уничтожало все живое. От этого заклинания было возможно защититься, потому оно и не считалось магией высшего круга, хоть и обладало большой сложностью. А циферблаты, по сути, замыкали в артефакте линии рунных цепочек. Ну, а еще граната могла просто взорваться на максимальную область, стоило её физически повредить. На подобном принципе действовала и кристаллическая бомба, которую Рей таскал за собой, и которая покинула кабинет чуть раньше Салеха.

Граната сработала в тот момент, когда компаньоны пересекли порог ресторана.

Амулет сработал буднично. С тихим треском рассыпался в невесомую пыль хрустальный стик. А потом в радиусе десяти шагов все умерли.

Воцарилось молчание. Рей и Ричард переглянулись. Они стремительно трезвели. И их взгляды наливались очень одинаковой злобой. Рей вернулся в ресторан и взял из бара первую попавшуюся бутылку. Подумал и взял вторую, такую же.

А Ричард в это время достал из кармана еще один амулет, на этот раз простую деревянную палочку, и сломал ее. В небо взмыл алый шар тревоги.

Когда полиция приехала на место происшествия, Рей и Ричард успели распить три бутылки крепкого спиртного. Каждый.

— Г…господа, что тут произошло? Городская система оповещения говорит о мощном черномагическом заклинании. Это вы вызвали полицию? — капитан полиции в тяжелой кирасе опасливо подошел к пьющим волшебникам.

— Да, именно мы его и применили. Нам пришлось. В здании все мертвы. В кабинете, на втором этаже, вы найдете что-то около сотни чумных крыс. Нам пришлось применить циркуляр о противодействии чуме, — глухо проговорил Ричард. Только что он, фактически своими руками, убил несколько десятков человек, посетителей ресторана и его обслугу, и в кои-то веки не испытал никакой радости. Его вело тошнотворное чувство долга. Это не было то убийство, столь сладкое для Ричарда, когда он осознанно прерывал чью-то жизнь. Когда он был в своем праве. Нет, сейчас молодой человек действовал подобно автомату. Его вели инструкции. Он мыслил только ими уже в тот миг, когда разглядел на шкурках крыс белые струпья. У Ричарда были хорошие учителя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И сейчас, на пороге мертвого ресторана, где он, по сути, провел санитарную зачистку, Ричард испытывал непонятную горечь. Нет, он все еще не испытывал сострадания или чего-то подобного. Но сейчас Ричард осознавал тот сорт смертей, который не доставляет ему удовольствия, напротив, вызывает чувство внутреннего омерзения. Словно он выгреб содержимое нужника руками.

А вот Рей совершенно искренне страдал. Ему было больно от того, что только что он хладнокровно убил толпу людей. Салеха на самом деле сложно назвать хорошим человеком, но тяги к садизму и бессмысленным убийствам в нем не водилось. Напротив, Рей искренне любил свою страну и соотечественников.

Горькое разочарование в жизни шелковой удавкой захлёстывало горло громиле. Убийство опустошило волшебника. Его плечи бессильно поникли. А глаза застилали слезы. Первые слезы за последние десять лет. Он исполнил свой долг и это окрасило алым очередную страницу памяти. Рей с интересом заглянул в дуло пистолета…

От горького дыма громила закашлялся и оттолкнул от себя приятеля. Отчего Ричард, который, корчась от омерзения, вдохнул приятелю в нос полную затяжку шаманской травы, покатился кубарем по камням мостовой.

Туман наркотика окутывал мозг Рея. Но он и вымывал из головы липкие мысли отчаяния и безнадежной тоски.

Громила ошалело крутил головой. Его обильно вырвало.

— Рей, вы в норме? Можете мыслить здраво? — Ричард уже успел подняться с земли и терпеливо взирал на приятеля.

— Он меня почти достал, — Рей утер рот предплечьем и поднялся.

— На чем он сыграл? Чувство долга? — в голосе Гринривера послышалось неподдельное участие.

— Любовь к родине, — прорычал волшебник.

Таким Ричард Салеха не видел никогда. Бывший лейтенант аж побелел от злости. Умиротворяющий эффект наркотика действовали на ярость громилы как стакан холодного лимонада на объятый пламенем амбар.

— Ты представляешь, Ричард? Эта паскуда убедила меня в том, что я убийца своего народа! Что я вообще всех убить могу по какой-то очередной инструкции!

— И теперь мы знаем, что игрок не может действовать напрямую. Лишь усиливает то или иное чувство.

— Ага, дает новое толкование эмоциям, — Рей согласно кивнул. — Значит, ты говоришь, мы можем достать ублюдка?

— Без гарантии, но, да… — Ричард кивнул.

— Кажется, я дозрел до визита к графу Фальцанетти.

— Тогда не будем медлить, Рей. У нас осталось пять дней.

Компаньоны растворились в темноте улиц, а за их спинами ярко вспыхнуло здание ресторана.

Граф снова встретил гостей лично. Фальцанетти сложно было заподозрить в гостеприимстве, просто живые слуги у него не задерживались (в живых), мертвые слуги тоже долго не функционировали, уже из-за природы силы самого мага.

А на достаточно разумных созданных слуг у самого архимага элементарно не хватало таланта. Нет, он мог создать своих ментальных клонов, и даже это сделал однажды. Закончилось все резней, когда из полусотни копий в живых осталась только одна. Фальцанетти до конца так и не был уверен, что он был изначальной версией себя, хотя нельзя сказать, что это его на самом деле волновало.

Так что дверь он открывал гостям самостоятельно, еду ему приносили, а уборка стала уделом бытовых амулетов, которые фактически, жрали золото. Если бы маг нуждался в деньгах, он бы легко мог продавать куски кварца с магической энергией по весу золота (а на поддержание чистоты уходил кристалл весом две унции в день). Но страной правили люди, кровно заинтересованные в том, чтобы у Графа никогда не возникало нужды в деньгах. Более того, в этом были заинтересованы вообще все.

Лет пятьдесят назад как раз произошла такая история. Одиозный Архимаг тогда только недавно преодолел ту границу силы, когда у адептов тонкого искусства начинает безнадежно и с гарантией ехать крыша, и никто не знал, как именно сойдет с ума декан факультета биологии, адепт школы Жизни изменяющей, Леонардо Фальцанетти.

Те мрачные времена начинались именно так. У новоиспечённого архимага закончились деньги на его всё более жуткие эксперименты. И он не нашел ничего лучше, чем на скорую руку состряпать несерьёзную болезнь. Ну, чтобы, значит, единолично продавать от нее лекарство.

Нет, ничего такого (в понимании самого Фальцанетти, но все же). Болезнь должна была вызывать приступ веселья и неудержимого желания танцевать. Чокнутый биолог даже поставил ограничение на саму болезнь. Идея была, как и все гениальное, простому уму непостижима. Саму болезнь вызывал грибок. Споры его циркулировали по кровотоку, жили там и выделяли в кровь носителя продукт распада, который заставлял человека танцевать и веселиться (тем самым повышая объём молочной кислоты, которая самому грибку помогала размножаться и выделять споры на поверхность кожи).

После неистовой эйфорической пляски больной должен был лежать пару суток без сил, за это время колония грибка в крови погибала. Организм учился распознавать инородный организм и формировал иммунитет.

Промежуточным носителем архимаг сделал комаров. Они кусали обессиленного человека и потом давали заражённое потомство. А оно, уже в свою очередь, переносило грибок дальше. Насекомые обеспечивали не слишком широкий ареал заражения, и вообще, в холода они должны были полностью погибнуть. Грибок не давал комару впасть в спячку.

Но что-то пошло не так.

Для начала, грибок замечательно прижился в крысах. И в блохах.

А пляска не просто утомляла человека: от ударной дозы стимулятора мозги больных напрочь перегорали и они плясами сутками. Потом они умирали, так и продолжая танцевать и хохотать.

Блохи же имели гораздо более короткий цикл размножения, нежели комары, не впадали в спячку и вообще ни в каком виде не планировали умирать. Но вот в какой-то момент их жизни концентрация грибка в теле достигала пика и у блох выходило из строя чувство насыщения, и они кидались на все подряд, чтобы насытиться. И кусали, кусали, кусали. Прыгали и кусали. Исторгали из себя съеденное и снова кусали.

Болезнь окрестили веселой чумой. А потом, когда архимаг стал продавать лекарство за огромные деньги, переименовали в польку профессора Фальцанетти.

В качестве лекарства маг продавал обычные конфеты, правда очень сладкие. Тоже новая разработка профессора: необычный сахар, что шел на конфеты, давали синие кактусы. Этот сахар повышал концентрацию глюкозы в крови, а при высокой концентрации глюкозы грибок переставал выделять в кровь токсины.

Потом, кстати, стало ясно, что вместо пилюль из странного сахара можно съесть фунт обычного.

Жертвами чумы стали полсотни тысяч человек. Среди высших аристократов жертв было не так много, ведь свое лекарство архимаг начал продавать почти сразу. А вот нижний город, где жили небогатые мещане, опустел. Его потом незатейливо сожгли и отстроили по новой.

Фальцанетти тогда тоже едва не сожгли, вместе с обращенными в могильники домами. Но тогдашний император принял решение, что государству нужен человек, которого можно скинуть в болото во вражеском тылу и потом просто наблюдать, как соседнее государство превращается в цветущий сад. Сад давал вкуснейшие плоды, а еще там не было никаких крупных животных и людей.

Потом, правда, граф принялся изредка охотиться на прохожих. Город вздохнул с облегчением: что делать с подобными психами все хорошо знали.

Полиция стала выдавать пытливому ученому адреса с именами. Преступность в городе снизилась, а существование верховного биоманта для города стало безопасным.

Дом у графа находился в том районе города, куда редко забредали случайные люди. Они с Морцехом вообще-то были соседями, просто жили на разных концах квартала.

— О, господа, как я рад! Как я рад! Что привело вас в мой дом? Вы решили принять мое предложение, сэр Ричард? Если желаете, можем немедленно переходить к самому интересному, к консумации брака!

— А как же физическая зрелость? Мы с вами обговорили это отдельно. Для меня важно вступать в брак с физически и психологически полноценной девицей, — Ричард как раз достиг того состояния, когда ему было совершенно плевать с кем идти на сделку. А психов он навидался достаточно.

— О, Ричард, не переживайте, я дам девочке удобрение и думаю к утру она дозреет! Не стоит переживать по пустякам! — граф был само радушие, он провел гостей в кабинет, где извлек на свет пару старых бутылок.

— Физическая зрелость — это замечательно, но психологическая зрелость определяется образованием, жизненным опытом и прочитанными книгами. Для этого у вас, при всех ваших талантах, удобрения нет, — Рей грустно покачал головой, всем своим видом демонстрируя сожаление, что его изуродованный наниматель прямо сейчас не может вывести кладку с дочкой биоманта.

Ричард бросил благодарный взгляд на приятеля. В этом взгляде была и изрядная доля удивления. Молодой человек был готов вообще на все.

— Да, признаться, я не учел этот момент… О, прошу меня извинить, вы же наверняка пришли по какому-то делу?

— Да, граф. Нам надо спасти императора. И только вы можете нам в этом помочь. Ему грозит смертельная опасность! — Ричард сцепил руки в замок и прикусил костяшку указательного пальца. Весь его вид демонстрировал решимость (и нервозность).

— О, это отличная новость! — Фальцанетти аж подпрыгнул от полноты чувств. И кинулся обнимать Гринривера. Тот сдавленно охнул, но не отстранился. Хотя желание сбежать было крайне сильным. — Ричард, друг мой, надеюсь, однажды я смогу назвать вас своим сыном! У меня всего один вопрос, как вы узнали, что я мечтаю спасти его величество? Ах, шалун, вы нашли способ меня восхитить еще раз! Надеюсь, расследование по факту покушения поручат нам? В противном случае я не гарантирую, что на нас не смогут выйти! При всех ваших талантах, вам еще не хватает опыта!

— О чем вы? — ошарашено просипел молодой человек.

— Ну как, о чем это я? Ричард, я вас хорошо изучил. Держу пари, вы сами организовали покушение, которое я должен с вами героически предотвратить. Но пожалуйста, не переживайте, я совершенно точно вас не выдам. Я знаю, вы хотите убить его императорское высочество понарошку. А измена понарошку не считается! Так что излагайте план, но скажу сразу, я всецело вас поддерживаю! Я хочу спасти нашего императора и тогда меня снова будут приглашать на официальные приемы и мероприятия! А то представляете, меня даже не пригласили на свадьбу! Признаюсь, если бы не клятвы верности, я бы с удовольствием пришел туда сам и напустил лягушек женщинам в платья. Всей стране известно мое чувство юмора! Над моими шутками все смеются! — самодовольно закончил граф.

Рей и Ричард переглянулись. Даже не ошарашено, скорее просто устало. В своем безумии граф был к истине ближе, чем кто-то еще.

— Граф, я вас обрадую. Именно на свадьбу нам и надо попасть. К началу церемонии. Проблема в том что разум императора и его приближенных захвачен жуткой тварью. И мы единственные в этом городе, кто может противостоять влиянию этого существа! Но тварь тоже понимает всю нашу опасность. И потому был приказ не пускать нас в город и стрелять на поражение. И потому мы пришли к вам. Вы знамениты! Вы лучший в деле неожиданных атак! Только вы можете решить эту задачу и не уничтожить при этом город подчистую, — Ричард понятия не имел, в чем хорош Фальцанетти, но это его волновало в самую последнюю очередь.

— Церемония пройдет через три дня, в храме всех богов. В полдень. Вы сможете что-то придумать? — добавил Рей.

— Хм… — воцарилось молчание. Верховный биомант крепко задумался.

В молчании прошел час. Компаньоны терпеливо ждали.

В какой-то момент сосредоточенное лицо Фальцанетти рассекла счастливая улыбка. Вышла она, правда, не слишком человеческой и белоснежные зубы, при желании, легко можно было различить где-то в районе затылка.

— Думаю, я смогу вам помочь! Да! Я не просто вам помогу, я еще и выражу свое неудовольствие императору Виктору! Он поймет, что со мной нужно водить дружбу! Ведь я не просто лучший биомант нашей империи! Я еще самый образованный и остроумный человек нашего времени! Я его разыграю!

И граф истерически расхохотался. Ричард к нему присоединился совершенно искренне. Как и Рей. Они оба понимали, что у них будут охренительно большие проблемы. И если они доживут до этих проблем, то об остальном можно не переживать вообще.

— Поделитесь своим планом? — Ричард первый утер слезы.

— Нет. Иначе вы расскажете его императорскому высочеству и сюрприза не будет! — биомант отрицательно покачал головой. — Но не смейте переживать! Я придумал идеальный план!

Где-то в недрах тайной канцелярии хранился циркуляр, согласно которого после подобных заявлений графа следует в срочном порядке эвакуировать из города и вызывать маркиза Морцеха. Но приятели его не читали.

— Хорошо, безо всякого сомнения вручаю судьбу государства в ваши руки, граф, — Ричард отвесил поклон.

— Только нам надо покинуть город. Боюсь, в этом поместье просто нет необходимого оборудования для моей лаборатории, — мужчина достал из ящика стола стопку чистых листов и с молниеносной скоростью что-то записал с помощью острого карандаша. — Через пару часов мы отправляемся.

— Это, граф, к вам еще будет небольшая просьба, — Салех выглядел до крайности задумчивым.

— Да, все что в моих силах.

— А вы можете сделать так, чтобы все подумали, что вы нас немного ну это… Похитили!

На громилу уставились три пары глаз (Фальцанетти немного мутировал от полноты чувств).

— Да просто так все удачно складывается… Вот я и подумал. Ну кто поверит, что мы с вами спелись? — Рей говорил медленно, словно мысли свои формировал на ходу. — А так, нас до конца свадебных торжеств даже искать не будут.

— Мистер Салех, я рад что вы вернулись. Не забудьте покурить, нам критически нужна ваша свежая голова. Граф, я поддержу идею моего друга, — Ричард был максимально не похож на себя обычного.

— О, джентльмены, меня безумно раздует, что вы тоже не лишены чувства юмора! Давайте же устроим маленькое представление! — в кои-то веки архимаг чувствовал, что находится рядом с единомышленниками.

На город спускалась ночная тьма. И свет желтых фонарей почти не давал света. В эту ночь луна так и не вышла на небосвод.

Дамы и господа, как вам новая глава?

Глава 21

Интерлюдия

— Что ты на этот счет скажешь? — Первый император внимательно смотрел на начальника внутренней охраны. — Если можно, кратко, я хочу понять картину целиком.

Джимми, в свою очередь, изучал строчки доклада. И делал это уже по третьему кругу. При этом древний дух перестал изображать из себя ребенка и потому сидел с пугающей неподвижностью. Мальчики десяти лет от роду так не просидят и секунды.

— В моем понимании выглядит все происходящее следующим образом: Салех и Гринривер идут с визитом к Дюфону, видимо, в поисках поддержки по вопросу призыва духов. С собой они несут кости, ранее украденные ими из склепа. Что происходит в доме, нам не известно, Дюфон сейчас под успокоительными препаратами. Но, по косвенным данным, в разговоре с ними Дюфон впал в психотический припадок, в результате чего он успел убить почти сотню человек в городе, пока мы его не утихомирили, — Ульрих кивает словам собеседника, его выводы были такими же. — Гринривер и Салех тем временем следуют в звездный квартал, где и посещают, видимо, в поисках помощи, дома Морцеха, Хромуля и Принсли, — продолжает Джимми. — Объяснения получить удалось только у Морцеха. Со слов прокуратора, они подкупили Аврору тортом и получили доступ к одной справочной книге в библиотеке. Но, опять же, со слов Морцеха, «Того, что они искали, не существует». Принсли и Хромуль отказались на этот счет общаться. Принсли просто выпроводила следователей, а от Хромуля служащий спасался бегством. Служебные амулеты просажены в ноль, сам он едва живой, покрыт ранами. И судя по тому, что сразу из Звездного квартала эти двое пошли прямо в храм — это не иначе как от отчаяния, ничего у них не вышло. И в храме им отказали, причем грубо. Они убивают священника, не находят ничего умнее, чем сделать подмену первым попавшимся бродягой, напяливают на него мантию убиенного и идут к нотариусу подтверждать личность священника, мол де в него сошел один из светлых богов и омолодил его!

На этом месте Первый император довольно хмыкает.

— После этого они идут в ресторан, где встречаются с аватаром одного из темных богов. Судя по всему, тоже пытались договориться. Вышло у них не слишком удачно и в качестве награды им дарят Остийскую чуму. Благо, у них хватило ума провести полную зачистку всего живого и не выпустить мор на улицы города. Два десятка человек мертвы. Очень хирургически сработали.

— Хоть где-то они поступили разумно, — Ульрих серьезен.

— Да, и видимо, это был последний проблеск разума в их дурных головах, ничем иным визит к графу Фальцанетти объяснить не могу. Графа они заинтересовали, их забег от поместья принес немало разрушений, но верховный биомант этих двоих пленил и увез в загородное поместье. Ему дали инструкцию, что к пленникам запрещается применять любые необратимые воздействия. Думаю, граф надежно их развлечет, а после свадьбы они будут готовы к сотрудничеству.

— Ты уверен, что не ошибся? Может они на самом еле со всеми договорились и у них есть план? — Ульрих недоверчиво покачал головой. Молодые люди умеют удивлять. И безумие их под стать безумию сильных магов.

Ульрих выглядел обеспокоенным.

— Если я не прав, отпущу это тельце и жить мне в старухе до конца ее дней! — взвился Джимми. Его голос перестал походить не то что на детский — на человеческий. Не бывает у людей такого скрипучего и глубокого голоса одновременно. Так могут говорить камни.

— Напомню, Дитрах, ты жив, пока жив я! — Ульрих навис над начальником тайной службы.

— А ты жив, пока существует империя. Не стоит напоминать мне об этом, мстительный ублюдок. Пока еще моя жажда жизни сильнее ненависти к тебе! — рявкнул в ответ мальчик, его лицо резко постарело.

— Мы друг друга поняли, Джимми, — уже спокойно закончил начальник тайной канцелярии и папа всех императоров.

— Я тоже весь на нервах. Времена суетные, — ответил хозяин кабинета. — Отправлю к прокуратору гонца, хочу узнать, каким тортом подкупили Аврору Морцех, — а вот теперь одержимый мальчик выглядел максимально безобидно. Едва хвостом не вилял.

Ульрих молча вышел из кабинета. У него еще было много дел. До свадьбы оставалось три дня.

Ночь спускалась на столицу. Но город и не думал спать. По улицам уже стояли павильоны, горожане украшали дома цветами и флагами, каждый старался перещеголять соседа. Всюду горели огни. Разносчики еды сновали между теми, кто вышел гулять в эту теплую ночь, и теми, кто продолжал работать и украшать город. Город затопило предвкушение праздника. Женщины извлекали из сундуков лучшие платья, а в домах победнее отмывали дочиста детей и себя, возможно первый раз за год.

Но не все в этот вечер могли погрузиться в пьянящую атмосферу летней ночи.

Маркиз Морцех сидел в кабинете и задумчиво разглядывал письмо, которое появилось на его пороге буквально десять минут назад. Неизвестный почтальон буквально растворился в воздухе и всей силы прокуратора не хватило, чтобы понять кто принес послание.

Великий прокуратор в кои-то веки нервничал и грустил одновременно. Словно случилось то, чего он опасался много лет. Опасался, но ждал.

— Мальчик все же сошел сума. Ну, ничего, вылечим. И не таких лечили. Нет, я бы и свадьбу отменил, да кто ж мне позволит? Но ладно, подготовимся по высшему разряду. Нельзя недооценивать психов, — как и всегда, в моменты волнения Клаус Морцех говорил сам с собой вслух. Людей, которые знали об этой привычке прокуратора, не существовало.

Записка, что лежала на столе, гласила:

Многоуважаемый сэр! Хочу вам сообщить, что завтра, на свадьбе Его Императорского Величества, я Вас выебу и высушу!

С уважением, искренне ваш,

Ричард Гринривер, Палач народов.

Записки подобного содержания получил не только Морцех. Их получили все гости, вообще все. Во дворец записки вполне официально, почтой, пришли с корреспонденцией в канцелярию.

Ульрих получил доклад, что и Салех, и Гринривер находятся в плену у Фальцанетти, и тот, судя по крикам, обошел их контроль боли. И играл с ними в пятнашки на выживание. То ли физические возможности проверял, то ли просто мучал так. Архимаг, к слову, пообещал прислать подробный отчет по работе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Еще один сумасшедший на нашу голову, — Первый император отложил бумагу в сторону. — Усилю охрану, если есть куда ее усилять.

Ульриху было неспокойно.

Магистр Йорвин, в голове которого жило бесконечное число его ментальных двойников, с любопытством разглядывал стену своей спальни. Несколько минут назад на стене появилась надпись:

Кто правил до Ульриха, Первого императора людей? Как он умер?

С уважением, Ричард Гринривер.

— Ах, Фальцанетти, как всегда талантлив, как всегда великолепен! — архимаг жизни даже пару раз хлопнул в ладоши. Все буквы были выложены живыми тараканами.

«Ответ сюда» и стрелочка, что указывает на круг из тараканов уже на полу.

— Хм, рад что он все же догадался, — Йорвин сел за стол и достал бумагу.

Он писал подробный ответ. Бумагу с ним съели тараканы.

За три дня до…

— Граф, не подскажете, у вас тут случаем не завалялось газет или книг? — Ричард оглядел свои покои в загородном доме барона.

— О, не переживайте, я дам вам доступ в библиотеку. Но если вы желаете, то время скоротать вы сможете куда как веселее! — архимаг уже облачился в резиновый фартук на голое тело и внушал дикий ужас любому зрителю. Компаньоны исключением не стали.

— Мы вас внимательно слушаем, — на Ричарда напало просто вселенское спокойствие. — Какое-то спортивное соревнование?

— О, Ричард, вы чертовски проницательны! У меня тут давно стоит клон-фабрикатор, ему лет сто уже. Я хотел его утилизировать. Там сейчас скопилась почти тысяча галлонов жидкой плоти. Я могу наштамповать клонов, не отличимых от вас двоих, а вы будете их убивать. Таким образом наблюдатели будут уверены, что я вас истязаю! По-всячески убиваю и оживляю.

— Да? И почему они должны прийти к таким сложным выводам? — удивился Рей.

— Разумеется, потому что я так ни раз поступал в прошлом! — лучезарно улыбнулся архимаг и Салеху даже как-то поплохело. Но он себя не выдал.

— Тогда логично. Вы предлагаете действовать в открытую?

— О, нет, не переживайте. У меня есть хороший запас псевдоплоти и зелье произвольной формы. Вы можете лечь в чан с псевдоплотью, выпить зелье и погрузиться. И ваше тело примет любую форму по вашему желанию. Изобразите из себя монстров.

Воцарилось молчание.

— Мне кажется, это может быть весело, — признался Салех. — Я, джентльмены, извините, ебнулся с вами двумя, но это точно будет весело!

— Поддерживаю! — Ричард хмыкнул. — Это же новый телесный опыт. И я буду счастлив убивать копии Рея Салеха!

Пару суток спустя…

— Говорил я тебе, Ричард, не надо мешать алкоголь с мутагенами, ничего хорошего из этого не выйдет. Ну и как мне теперь на улицу выходить прикажешь? — Рей с содроганием смотрел в зеркало.

Он огорченно рассматривал колоссальных размеров мошонку. Она выросла у него на подбородке и ее обрамляли шикарные усы.

— А я вас даже отговорить пытался! А вы меня не послушали. В кои-то веки хотел хорошее дело сделать. Признаться, это для меня новое чувство: наблюдать такую штуку, когда я в ней не виноват! — но потом Ричард не выдержал и заржал. — Мухаха! Агагагага! Рей, вы восхитительны! Пожалуйста, оставайтесь таким навсегда! Я вам удвою, нет, утрою ваш заработок! Мвахаха!

Грянул выстрел. Рей угрюмо рассматривал коробку с фотоаппаратом, которую превентивно прострелил. Во избежание, так сказать.

Гринривер продолжал рыдать от хохота.

Фактически же произошло следующее: приятели занимались тем же самым, что и изображали. Мутировали, испытывали мутации, развлекались. И не просто, а в накуренном состоянии, наркотик спасал от ментального присутствия твари. Ричард курил чисто за компанию.

Только если в понимании следователей Фальцанетти компаньонов сводил с ума истязаниями, то по факту он их толкал к границе безумия новым, восхитительным опытом полной безнаказанности. Клоны очень натурально орали.

— Мистер Салех, мне чисто из любопытства, вы же понимаете, что эти клоны вполне могут быть разумны?

— Так они болваны безмолвные. Животные, как крысы твои. Рей очищал ветвистый хвост от кусков плоти.

— Но ведь если им дать достаточно времени, они обретут разум и станут обычными людьми, — не отставал графеныш.

— Так если крысу кормить мутагенами, то она тоже может разум обрести, если не сдохнет. Так что, каждую крысу разумной считать? Болваны — они и есть болваны, — Салех довольно потянулся и расправил все дополнительные конечности.

Сейчас он походил на гибрид сколопендры с шершнем. Ричард, который, в свою очередь, изображал из себя шестирукого рыцаря с огромным эрегированным пенисом в железной броне, чувствовал себя предельно неловко. Но виду не подавал.

— Я вижу, идеи гуманизма вам предельно чужды, — хмыкнул Гринривер и снова покосился на свой бронепенис. Тот был на диво хорошо спроектирован и потому забрызган кровью и облеплен потрохами. Орудие убийства — любому демону на зависть. А вот прилюдно стряхивать молодой человек стеснялся.

— Гуманизм? Первый раз слышу, это что? — Салех с любопытством взглянул на приятеля.

— Ну, такое течение философское. То, что будет человеком — уже человек. Человеческая личность священна! — в этот момент из чана выскочил огромный ревущий мужик с внешностью Рея Салеха (даже протез был, правда костяной, но блестел). Он бестолково побежал прямо к стене. Ричард прыгнул вперед, повалил жертву на землю и стал рвать на части сразу шестью руками. При этом он воинственно тряс бронепенисом.

— Каких только блаженных земля наша ни рожает. Одним словом — святые люди, — Рей разорвал очередную копию Ричарда и бросил агонизирующие ошметки в угол.

А потом пришел Фальцанетти и принес бутылочку вина из собственных виноградников. Виноградники Фальцанетти давали практически чистый спирт, его лишь нужно было выдержать в бочках. В вине было градусов шестьдесят.

Дальше история скрыта туманом, но в конце ее Рей с ужасом рассматривает собственное отражение.

Проблема заключалась в том, что болели эти яйца как настоящие, и громила взвыл раненым бизоном, когда попробовал оторвать с подбородка лишнюю мошонку.

— Вот, Рей, возьмите, вы мне нужны вменяемым. Только в душ сразу отойдите, думаю, вам придется тщательно себя вымыть, — Ричард протянул приятелю бокал с мутно-синей жидкостью. Рей взял стакан и понюхал. Гигантская мошонка заколебалась. Ричард снова согнулся от смеха.

— Что там? Незнакомый состав.

— Фальцанетти сказал, что этот состав развеивает все чары и удаляет все мутации в организме за последние сутки. Руку не отрастит, но лишнее уберет. Вы его даже вчера одобрили, граф рассказал вам состав и объяснил принцип действия.

— Что, правда? — Салех удивился.

— Нет, Рей, я вам нагло соврал. Как будто у вас есть выбор. Я просто решил посмотреть, будет ли для вас прием менее мучительным, если вы будете уверены в результате, — Ричард уже почти овладел лицом, но все еще периодически улыбался.

Салех промолчал и ушел в ванну.

— Одежду тоже снимите предварительно! — продолжал давать советы графеныш.

Раздался шум воды. Вскоре к нему присоединились очень характерные звуки. Все лишнее в организме эликсир успешно выводил, по наикратчайшему пути, в желудок.

С Рея кусками сходила кожа, сползла с лица и лишняя часть тела, она повисла на гниющей коже и с мерзким хлюпаньем упала в ванну, откуда и утекла в слив.

Рей когтями тер кожу, срывая с себя лишние куски. Так отходила,будто Салеха облили крутым кипятком.

Тошнотворное зрелище. Ни один нормальный автор, даже склонный к абсолютному натурализму, не стал бы описывать этот омерзительный процесс в своей книге.

Из душа Салех вышел через час, его красное, местами исцарапанное лицо выражало глубочайшее довольство. Рея, по непонятной причине, сильно пугало любое изменение своего внешнего вида. Особенно таким радикальным образом.

— Там слив забился и ванну разъело, — в голосе Рея прозвучала вина.

— Граф купит себе новую, он не тот человек, который нуждается в деньгах! — Ричард отмахнулся. Мне больше интересно, что же Фальцанетти придумал?

— После его шуточек я ничего хорошего не жду, в принципе, — Рей еще раз потрогал подбородок.

Время уже было сильно за полдень.

Фальцанетти появился в гостиной своего дома спустя час после того, как туда пришли похмельные волшебники. Он молча утянул за собой Гринривера в кабинет. Салех же еще раз прикорнул, предварительно опустошив поднос с закусками.

Ричард вернулся уже затемно. Его изуродованное лицо изрядно отливало зеленым. Было видно, что он с трудом удерживает в себе содержимое желудка.

— Разослал письма?

— Да чтобы я еще раз… В следующий раз этим займетесь вы, всесветлые боги, я думал, что все видел… — Ричард с трудом подавил приступ тошноты.

— Ладно, черт с ними, с письмами. Ты мне другое скажи, ты вызнал что граф придумал? — Рей от страданий приятеля отмахнулся.

— Фальцанетти раскланялся, сунул мне записку и убежал, я даже не успел перестать блевать! — Ричард возмущено фыркнул.

— И что в ней?

— Даже прочесть не успел, — Ричард вытащил бумагу из кармана и развернул.

Джентльмены! У меня очень много подготовительной работы, помочь с которой вы мне не сможете. В будущем мы обязательно проведем вместе много времени! А пока следуйте этой инструкции.

Мы полностью укладываемся в сроки, посему, завтра, в пять часов утра вы должны выйти из дома. Полностью снаряженные для мероприятия. Далее действуйте следующим образом:

Проследуйте на запад по дороге, что идет мимо поместья, до озера. Рядом с озером вы увидите лодочный сарай. Зайдите в него, там вы найдете два водолазных купола. Наденьте их. Киньте в озеро три камня. Камни возьмите побольше. Не сопротивляйтесь. Не паникуйте.

— С другой стороны, чего мы ждали? — Рей повертел записку в руках. — Ричард, с тобой чего?

Ричард же выглядел плохо. Лоб покрыт испариной, в глазах плещется безумие.

— Завтра, завтра мы убьем эту тварь! Вырвем ей сердце! Я положу его в банку и буду любоваться долгими вечерами! Мы…

— Тут помогут только таблетки! — авторитетно заявил Салех, после того, как десять минут созерцал истеричный монолог Гринривера. После чего громила извлек из кармана тубу с пилюлями и съел одну.

Утро выдалось туманным. Поместье Фальцанетти стояло на болотах и в этих местах часто на ночь останавливаются облака, чтобы утром взмыть в небеса и продолжить свой бег. Или развеяться в лучах солнца.

Первый шел Ричард. Облаченного в костюм и цилиндр, его сложно было заподозрить в том, что он шел воевать. Разве что нагрудная броня топорщила приталенный пиджак, да на поясе — патронташ эликсиров.

Рей Салех, который следовал за ним, больше напоминал какой-то механизм или голема, нежели человека. Хотя, если присмотреться, то больше всего бывший лейтенант напоминал паровой танк.

Сходства придавал дым, который непрерывно генерировал громила. После этого дыма комары по широкой спирали улетали куда-то в небеса. Не иначе, в поисках просветления.

Полный пехотный доспех весом в пуд, зачарованный, стоимостью в тот самый паровой танк. Все части этого доспеха покрывала тонкая замша коричневого цвета. Защита не накрывала только правую руку громилы. Тяжелый трубчатый хлыст за поясом, два топорика с широким лезвиями и острыми шипами на обухе, цилиндры рунной взрывчатки. К берду приторочена короткая помповая картечница с широким дулом. За спиной рюкзак.

Откуда такое богатство? Ведь когда компаньоны пришли к Фальцанетти, с собой у них из вещей были разве что кошельки, да пара пистолетов. Ну и, разумеется, кристаллическая бомба, которую Салех таскал с собой и все чаще называл талисманом на удачу.

Ричард был на взводе. Молодой человек едва не грыз ногти и, как обычно в подобных ситуациях, на него в какой-то момент напала логорея.

— Мистер Салех, вы упоролись?

— Да, а почему ты спрашиваешь? — Рей прикусил мундштук трубки и взглянул на приятеля из-под полузакрытых век. Иронии ситуации добавлял тот факт, что трубку в зубы приятеля Ричард сунул лично. И с требованием как можно скорее эту самую трубку раскурить.

— Потому что вы взяли с собой кристаллическую бомбу! — Ричард аж подпрыгнул от возмущения. — Мы наверняка будем добираться до храма по воздуху. А теперь сопоставьте эту чертову бомбу и тот факт, что мы можем приземлиться достаточно жёстко!

— Да не мельтеши ты, я ее обмотал, ваткой. И смолой залил сверху, мне дал граф. Ничего с ней не будет, — Рей сделал успокаивающий жест. Вот, смотри, хочешь я ее уроню? — И Салех потянул лямку рюкзака, который был у него на плечах.

— Опоздаем! Хотя, если рванет, меня забросит аккурат в столицу, частями. Как и вас! Я более чем уверен, что ваша голова точно не пострадает и я ее засолю! — Ричард сбил тростью развесистую крапиву.

— Почему не пострадает? — Салех, напротив, был предельно благодушен.

— Потому что она у вас даже не костяная, она чугунная — ее взрыв не возьмет! — Ричард шипел.

— Да не, возьмет. Там вообще все разрушается, даже металл литой. Не переживай, я точно умру! — громила в своей фирменной манере попробовал успокоить приятеля. Тот продолжал издавать нечеловеческие звуки.

— Но вы же понимаете, что это форменное безумие, Мистер Салех? — Ричард снова завел свою шарманку.

— Ричард, мы планируем сорвать церемонию бракосочетания действующего императора. Нам в этом помогает верховный биомант, который мечтает метнуть с тобой икру. Нам противостоит непонятная тварь, за которую мы до сих пор не знаем, что она такое. Вообще не факт, что мы ее достанем. Чтобы ее влиянию противостоять, я уже пятый день сижу под кайфом и набрал полпуда веса — жрать с этой травы неимоверно хочется. Ричард, в этой истории твой цилиндр выглядит гораздо хуже, чем моя бомба.

— Почему это? — озадачился Гринривер.

— Да потому что совершенно непонятно, что ты с ним собираешься делать. Так что, Ричард, заткнись пожалуйста, вон, лучше птичек послушай!

Вторя Салеху, на болоте дурным голосом заорала выпь. Звук вышел таким, словно кого-то режут. Ей вторила стая ворон, которую было не разглядеть из-за тумана.

Ричард каким-то образом взял в себя в руки и промолчал.

А через десять минут приятели вышли на берег озера. Лодочный домик тоже нашелся предельно быстро. В ветхой развалюхе на столе лежали два латунных водолазных шлема, к каждому через шланг пристегнут баллон со сжатым воздухом.

Два терпеливых вздоха и Ричард, под глумливым взглядом приятеля, стягивает с себя цилиндр.

Шлем шел в комплекте с конструкцией, которая покрывала плечи и голову. Она очень напоминала делать комплекта для погружения под воду.

— У тебя хоть одна идея есть, зачем это нужно? — Рей напялил конструкцию прямо поверх доспеха. Та встала как будто для этих целей и предназначалась.

— Есть, но озвучивать ее не буду. Вдруг угадаю! — Ричард рассматривал в блестящей меди свое уродливое отражение. После чего решительно натянул на себя шлем. Какое-то время ушло на то, чтобы научиться в конструкции дышать. Неизвестно, где Фальцанетти достал баллон с редуктором, но эта мелочь в целом опередила время на добрый век.

Рей с Ричардом вышли на берег озера. Рей подобрал сухую деревяшку и отправил ее в воду. Следом за ней полетели комья земли. Говорить в шлемах не представлялось возможным.

С третьим всплеском установилась тишина. Прошла минута. И поверхность воды заволновалась. И из воды показалась кочка, затем еще одна и еще. Вскоре вся поверхность озера, противоположный берег которого, сейчас невидимый в тумане, едва не сливался с линией горизонта, покрылся этими кочками. А потом кочка открыла глаза.

Глава 22

Рей с трудом удержался от использования взрывчатки. И огнестрела. И вопля, если на то пошло.

Сразу стали ясны инструкции графа.

Из озера показалась жаба. Размером с дом. Голову конкретно этой жабы венчали рога.

Уродливое создание оглушительно квакнуло и выстрелило языком. Язык, толщиной с канат, сбил с ног Гринривера и втянулся обратно, уже вместе с графенышем.

Рей только покрепче вцепился в оружие, когда язык полетел уже в его сторону. Дернуло. Но у жабы возникли проблемы. В своем обвесе Салех весил под восемь пудов. Потому гигантское земноводное жалобно квакнуло, вылезло на берег, уперло передние лапы в прибрежный ил и дернуло головой. Салех взмыл в воздух. И огромный беззубый рот отрезал громилу от солнечного света.

Когда вас едят, вы не сможете никому ничего интересного поведать. Скучный и ни разу не веселый процесс. Ричард открыл глаза и понял, что он лежит на чем-то мягком, весь покрытий слизью. Под ногами что-то колыхалось, но в целом можно было даже стоять. И тут был свет.

— Господа, я вас приветствую! Как вам моя задумка? Ричард поднял голову и оглянулся. Он находился в огромном мешке из плоти. С потолка рухнул Рей Салех, тоже весь покрытый непонятно чем. Сквозь металл шлема доносилась ругань.

— О боги, что это… — Ричард нашел что сказать.

— Технически — второй желудок. Мне пришлось торопиться. Кстати, шлемы пока снимать не советую, иногда пищеварение вновь начинает работать, — откуда доносился голос Архимага понять не выходило. — А сейчас мы отправляемся в столицу. Я же говорил, что хочу напустить лягушек во дворец! Ну и вот…

— А зачем все остальные лягушки? — уточнил Рей.

— Как зачем? Отвлекать внимание. Наверняка в нас будут стрелять! А теперь прошу меня извинить, контроль такого большо числа живых существ никогда не давался мне легко! Устраивайтесь поудобнее и…

Что «И» приятели не услышали. Потому что гигантское земноводное прыгнуло.

Компаньонов вжало перегрузкой в склизкий желудок. Нет, определенно, Ричард все так же не любил полеты, особенно полеты на драконах, особенно в багажном отделении. Но путешествие внутри жабы переплюнуло весь прошлый опыт по мерзотности. В прошлые разы приятели хотя бы не были все изгвазданы слизью и не имели риска захлебнуться от собственной рвоты. Блевать в водолазном снаряжении — так себе идея.

Ну а пара сотен гигантских лягушек, раскрашенных в яркие цвета, неслись в сторону столицы. За один прыжок они легко преодолевали четверть километра.

Нет, безусловно, город видал и не такое. Только вот в этот раз зрелище гигантских земноводных свидетели восприняли как некий праздничный аттракцион.

Защитная система города тоже отреагировала запоздало. На порождениях больной фантазии архимага была магическая метка, с допуском через магическую границу столицы. Сторожевые духи потому не отреагировали на незваных гостей. А потом лягушки оказались уже в черте города и эффективное средство борьбы стало бесполезным. Ловчие духи охотно переключаются на самую слабую цель рядом с сильной. Потому кстати и делают защиту от таких духов с помощью клеток с живыми курами. По этой же причине ударные соединения серединной империи иногда выглядят предельно странно.

И когда вся стая лягушек оказалась в городской черте, что-то сильно пошло не так. Земноводные проголодались и стали жрать горожан, как тараканов…

В это время лягушка, внутри которой ехали с минимальным комфортом (как минимум, их не били) Рей, Ричард и верховный Биомант, снесла отряд охраны, который просто не успел хоть как-то отреагировать на стремительное земноводное размером с дом.

Охрана только успела взвести оружие, как шуточная лягушка ярко-зеленого цвета жалобно квакнула и резко раздулась в исполинский шар, раз в десять раздулась. А потом оглушительно взорвалась.

Взрыв был такой силы, что охрану на площади просто разметало. Взрывы прозвучали по всему городу, полные горожан жабы взрывались, после них на земле зияли воронки.

Первым с земли поднялся Ричард. Шлемы оказались мощными защитными артефактами, которые защитили своих владельцев в эпицентре взрыва.

Волшебник поднялся на ноги, ошалело тряся головой. Вокруг царили разрушения. По краям площади лежали людские тела, стекла всех фасадов выбило.

— Внутри охуительной бомбы я еще не десантировался. Я ж теперь могу хвастать тем, чем другие врут! — Рей, когда в жабий желудок вдруг из пищевода полилась жижа, успел обнять свою бомбу и сломать в кармане амулет мягкого пера. А еще громила перед отправкой в жабу успел вкинуть в себя оставшийся запас из пяти пилюль и зажевал стебельки от редкой травки — мощнейшего алхимического стимулятора. И сейчас громилу растрясло и потому перло. Салеху было безумно весело и странно. Притом ситуацию он контролировал (хоть и с трудом).

Потом жидкость пришла в реакцию со слизью и быстро стала испаряться, исчезать без следа, а шлемы показали свои герметичные свойства, не лишенные рунной магии.

— Что с графом? — Ричард избавился от своего шлема и огляделся. Бездыханного Фальцанетти он обнаружил недалеко от Салеха.

Рей подошел к щуплому архимагу и ногой перевернул того на спину.

Тонкое лицо графа побелело, русые волосы покрывала бурая слизь, а из-под сжатых век лились кровавые слезы.

— Кажись, контузило. Экий он хлипкий, я думал архимаги крепче, Хромуль вон какой…

На самом деле в отключке верховный биомант был не от взрыва, точнее от него, но… короче, чтобы управлять стаей земноводных, граф использовал свой разум, сросся, сразу со всеми. А под конец отдал команду на самоуничтожение. Но связь не разорвал. И внезапно для себя ощутил все то, что ощущали эти примитивные организмы. Взорвался сэр Леонардо как две сотни жаб разом.

— Не время для разговоров. Оставьте его, нам надо идти! — и Ричард твердой походкой направился в сторону главного входа главного храма, сейчас закрытого. Салех заковылял следом.

В городе били в набат.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Великое заклятие тишины сыграло с храмом злую шутку. Ни единого звука не доносилось с улицы, ни единого крика и взрыва не услышали гости церемонии. Лишь звонкий голос священника царил под сводом.

— И если кто-то хочет сказать что-то, что может помешать данной церемонии, пусть скажет это сейчас или умолкнет навеки!

Оглушительно рухнула на пол дверь, срезанная с петель.

Седьмой сын графа Гринривера, изуродованный волшебник, на вид — глубокий старик, стремительно шел по камням храма, на ходу вскидывая пистолет.

— Я, Ричард Гринривер, не даю своего благословения на эту свадьбу!

Разнесся по залу звонкий молодой голос, полный ярости. Фразу предвосхитил выстрел.

Пуля за доли мгновения пролетела через весь храм, преодолела все заклятия и щиты и вошла точно под сердце императора Виктора. На мгновенье все замерли.

— Всем стоять-бояться! У меня кристаллическая бомба! И клянусь светом, я разнесу тут все, если хоть одна падла дернется! — полубезумный вопль отставного лейтенанта завершился ярким светом истиной клятвы.

Следом за Ричардом в храм вошел Салех. Перед собой он напоказ держал кристалл, полный сизого дыма. Кристалл висел на лямках, а в правой руке громила сжимал свой топорик, отведенный в замахе.

А потом на пол рухнуло тело молодой девушки, а с фальшивой принцессы слетела иллюзия и стало ясно, что это император Виктор. Молодожёны обменялись личинами.

И вот теперь тишина стала действительно мертвой.

А потом раздался хохот, полный безудержного, безумного веселья. А Виктор упал на колени перед невестой, положил ее голову себе на колени, обнял и взвыл страшным голосом. Девушка была мертва, пуля попала ей точно в сердце.

Смех и рыдания смешались, слились в единое песнопение.

В зале тоже царила абсолютная тишина, аристократы растерянно глядели друг на друга и почти каждый сжимал в руке защитный артефакт, который должен был защитить свою цель от любой угрозы. Среди ошарашенных был и маркиз Морцех. Сила первый раз в жизни подвела великого прокуратора. Пуля вопреки его воле попала в цель.

— Спокойно, мой император! У вас меньше поводов горевать, чем вы мыслите, — смех Ричарда резко оборвался. Выждите пару минут и вы все узнаете, и увидите, я обещаю. Ульрих, я знаю, ты тут, послушай меня внимательно!

— Говори, говори и умри, Ричард Гринривер! Ты изменил присяге и родине, поведай нам, почему! Один из служек в капюшоне откинул ткань мантии в сторону и явил свое лицо миру. И перед Ричардом предстал Ульрих, первый император.

— Для начала я вам расскажу одну сказку. Терпение, это не займет много времени. Жила-была на свете принцесса. Добрая милая девушка, которая мечтала стать однажды королевой, а лучше — императрицей. Там есть долгий пролог и всякие ненужные части о войне, предательстве и большой и чистой любви. Перейдем сразу к концу, извольте… — Ричард прочистил горло. И стал вещать. Его голос звенел, как минутой раньше звенел голос священника.

— Главный злодей, некогда прекрасный, а ныне — изуродованный, с лицом старика, в последний миг просто выбивает врата храма и стреляет в прекрасную принцессу, — Гринривер патетически поднял к потоку руку с тяжелым револьвером. — Но сила любви не знает границ! Вечером накануне молодые нарушили традиции и уединились. А под конец обменялись перстнями с иллюзией, — голос волшебника сделался зловещим. — Палач выстрелил в прекрасную принцессу, а попал в своего императора. Верный пёс убил своего хозяина. И, сраженный горем, принял покорно свою участь от верных слуг. А умирающий император подозвал священника и, последней волей, обручился с прекрасной принцессой, а потом умер с улыбкой на лице. Через девять месяцев прекрасная принцесса родила крепкого мальчика с пронзительными глазами цвета рубина. Дальше, извините, не знаю. История уже кончилась, — Ричард задрал голову вверх и прокричал кому-то невидимому. — В этой истории, ублюдок, ты забыл одно: ты не можешь управлять главным злодеем. А я, скотина такая, вот решил поступок совершить добрый. По-настоящему добрый. И решил ранить его высочество. Я стрелял ему в грудь так, чтобы остановить церемонию, а потом время нам бы дала бомба, ведь мы всего лишь просим разговора. Дать возможность предоставить доказательства! Клянусь своей гнилой душой!

И снова свет принял клятву и подтвердил истину слов.

— Только вот его величество на добрых пятнадцать сантиметров выше своей невесты и пуля, вместо того чтобы войти под сердце и нанести серьезную, но не смертельную рану, не с талисманами его величества, вошла точно бедняжке в сердце. И знаете, это сняло массу вопросов. Но об этом позже! — Гринривер ликовал и купался в лучах внимания. На его изуродованном лице сияла белоснежная улыбка.

Люди в зале тихо роптали.

— Но не только моего милосердия в твоих планах не оказалось, тварь. Мистер Салех, конечно, не архимаг, но все равно достаточно безумен, чтобы ты мог начертать в его разум своей силой. И потому у нас с собой бомба, а все зрители молчат в тряпочку! — Ричард снова истерично хохотал. — Ах, леди и джентльмены, прошу меня простить, я знаю, вы не до конца понимаете, что происходит! Минуту терпения, все объясню. Но для начала, Ульрих, ваше первое завоевание? Какая страна пала первой на твоем пути к господству?

Первый император, что все это время бесстрастно взирал на Ричарда, дрогнул лицом.

— Я…

— О, многоуважаемый предок, не утруждай себя, прямо сейчас тебе в голове выделят нужное воспоминание и выдадут за истину. Так что слушайте меня: больше трех тысяч лет назад первым на пути пепельных легионов встало королевство Грейтания, правил им Ангвир Аталийский. Король-чародей. Последний чаропевец. Вы можете только догадываться, но в начале своего пути Ульрих был тем еще кровавым отморозком. Молодая империя тогда едва не обломала зубы о маленькую страну с королем-чудаком. Наш доблестный правитель лишил короля Ангвира его магической силы и замуровал в башню. Там было немного воды и еды и восемь дочерей короля, в возрасте от шести до восемнадцати лет. А дальше, по задумке Ульриха, который потерял треть магов и половину воинства, венценосное семейство должно было жрать друг друга. Перекосило, дедушка? Это ничего, это так и должно быть, душеед прячет воспоминания, но не может украсть их насовсем. Так что, уважаемые зрители, не надо так крепко сжимать оружие, оно может и выстрелить ненароком, — Ричард немного устало перевел дух. — А ведь всего этого можно было избежать. Достаточно было капли милосердия, всего лишь быстрая смерть поверженному врагу и все, но ты решил отмстить сполна! Отец, пожирающий своих дочерей, дочери, глодающие кости отца! В крайнем случае — это отец, который убивает своими руками тех, кого он любил больше своей жизни! Для перерождения в душееда не нужна магия, только любовь, голод и кровь королей.

Храм тонул в звенящей тишине. Люди даже не дышали. Даже Виктор больше не баюкал труп невесты, а лишь с ненавистью смотрел на Ричарда.

— Наша родина прирастала землями, а душеед, что сожрал восемь душ, отданных добровольно, ждал. Ждал, копил силы и иногда сжирал одно или два поколения. Тогда король Ангвир был еще слаб и не мог многое. Но его сил вполне хватило на одну мысль: заклять покой своих детей, дабы защитить их хотя бы в смерти. Да, мой лорд? Вижу, вижу, вы вспоминаете. Знатно вас перекосило. Но если дать твари достаточно времени, она исправит и этот разговор, может сотрет его. Душеед очень похож на растение под названием росянка. Он выращивает башню, как цветок, а в его бутоне спит спящая красавица. Самая настоящая принцесса. Чистая душа. И жизнь ее похожа на сон. А сон похож на смерть. Только вот сама она проснуться может, а те, кого она любит — уже нет, их выпивает король-чародей, великий сказочник, жертва его не страдает до самого последнего момента. Отдает добровольно свою любовь, свою преданность, самого себя. Любовь и клятвы, что связывают души, знакомо, не так ли?

Старик в мантии был страшен. Черты лица его осунулись, глаза ввалились. Пальцы мелко дрожали.

— Только вот беда, разумеется, для твари. У нее тоже есть слабые места! — Ричард аж на месте закрутился от полноты чувств и просто ударной дозы адреналина. — Она не может прозреть в разуме безумца, не может писать в разуме безумца и не может быть во многих местах одновременно. Душеед оставляет следы. Едва заметные. Ну и главная беда короля-чародея в том, что в этом мире появился я. Он может скрыть себя даже от глаз богов, ведь они смотрят на мир глазами людскими. И эти глаза обмануть можно. А сейчас… Сейчас этот ублюдок должен быть равен богам. Слишком много у него власти над миром. И сегодня его путь к мести закончится. Мой сюзерен, вы достойны жить по праву победителя! Мы все боремся за место под солнцем, а мудрость к нам приходит только с годами. Я лишь сегодня осознал, что милосердие возможно и для меня. Ведь не познав добра, как можно познать все то зло, в котором купается моя душа? Как я смогу понять себя? Не прощения я ищу, но мудрости. Так что я защищу Империю и вас с ней заодно! Вы мои должники, вам понятно? — закончил Ричард неожиданно и мерзко улыбнулся.

— А ещё, знаешь, в чем твоя проблема, тварь? — теперь молодой человек снова говорил в потолок. — Такие, как ты, совсем не умеют выпускать добычу из глотки. Я долго думал, как же можно уничтожить душу? Ведь уничтожить можно лишь то, что отдано добровольно. Но кому мы отдадим душу? Кому пожертвуем в дар все, что можно? Тем, кого любим. Мне неведомо это чувство и, на мой взгляд, любовь омерзительна. Человек теряет часть себя в обмен на сомнительное счастье регулярной телесной близости, странного семейного статуса и бездонной пропасти в каждодневных расходах, в которую летят деньги на бесконечные статусные увеселения и модные туалеты от известных кутюрье!

Вообще, сейчас Ричарда можно было обвинить в лукавстве. Сам он тратил на гардероб до четверти всего легального дохода: весьма щедрой стипендии и пансиона, который определил ему отец.

— А вот это мы наедине обсудим. Надо только потом будет попросить у молодого человека фалангу пальца, — Морцех бормотал себе под нос планы на ближайшее будущее.

— Но что еще, помимо любви, может связать людей? Душеед сожрал души не только близких, но еще и далеких родственников или даже тех, с кем ни разу не встречался. Там, где не справляются письма и разговоры — помогают клятвы. «Хранить и защищать» — этого уже достаточно, — Ричард так уверенно демонстрировал свое собственное интеллектуальное превосходство, что Рей понял, они никому не расскажут, как оно было на самом деле.

Громила к бахвальству приятеля относился предельно равнодушно и потому только сделал себе мысленную пометку Ричарда не выдавать. Эта была одна из тех тайн, которую, в случае испорченных отношений, активно используют как предмет шантажа.

Короче, компаньоны друг друга стоили, хоть и были предельно разные.

— А еще, любовь, как мне видится, не вырастает мгновенно. Она занимает время. Это видно, когда у мужчины постепенно пропадает из взгляда расчетливый азарт опытного охотника и появляется выражение трепетного дебилизма. Надеюсь, мой повелитель был больше увлечен медовым лоном девицы, нежели ее внутренним миром. Статусная самка, а не жена! Да, я вижу, что вы хотели иного, но ваша порода… Мы с вами одной крови, ваше высочество, — поклон в сторону Виктора. — Я, кстати, понял еще одну замечательную вещь, знаете, почему тварь так легко пишет в чужих душах? Потому что в душе все мы восторженные дети, которые хотят верить в сказку. И люди готовы слепо следовать за тем, кто им эту сказку дарит. Душеед всего лишь делает людей счастливыми. А потом берет плату. Всем. Только мое детство лишено радости. Я искал, кому сделать больно. И сказки вызывали у меня скуку. Жизнь — не сказка и тут правит бал не сюжет, а кровавое безумие первозданного хаоса. Такой может быть только жизнь, не книга.

Ричард перевел дух.

— Я переиграл ублюдка. Сказки не случилось. Я призвал безумцев и безумцы исполнили клятву. Так что сегодня я здесь, ликую и торжествую. Моя воля сохранила вам жизни, мои лорды. Помните об этом.

— И что дальше? Ты готов хоть как-то подтвердить свой бр… свои слова? Ульрих боролся с наваждением, но было видно, что справляется он так себе.

— Да, ведь одну клятву нашей спящей красавице дали. И одну исполнили. Я докопался до истины и убил бедняжку. Верите, нет, мне ее даже немного жаль. Он была обречена с самого начала! Но прошу вас, не будем тянуть, иначе вы все быстро передумаете меня слушать и признаете душевнобольным. Я же упоминал, что тварь никогда не выпустит жертву из глотки? — Ричард профессионально упер себе ствол пистолета в голову и выстрелил снизу. Содержимое черепа украсило камни храма.

И снова воцарилось молчание. Длилось оно лишь десять ударов сердца, а потом…

Нет, гомона не было. Он бы произошел пятью ударами сердца позже. Но раздался звук, с которым натягиваются струны.

Ричард стал оживать. Но в этот раз что-то пошло не так. Все новое тело натянулось как струна, кожа то слезала, то нарастала кусками, а из глотки раздавался слабый хрип. Но все уродства и травмы пропали. Новое, молодое лицо.

А звон усилился, пока не скрипнул, облегченно. Атрибут Ричарда вытянул тварь в мир реальный. Прозрачные очертания тела душееда стали проступать в пространстве.

— Службу по отстрелу Принцесс вызывали? Гы! — Рей успел профессионально спрятать бомбу у опорной колонны и извлечь картечницу.

Грянул выстрел, который без вреда пролетел сквозь призрачное тело душееда.

Тварь, что явилась миру, странным образом напоминала богомола. Скорее по манере движения. И стоит, на самом деле, задуматься. Почему все сильные существа из-за грани в своем физическом проявлении подобны насекомым?

Существо, что показалось в храме, можно было назвать немыслимым. Такая тварь может разве что присниться. Чем больше ты в нее всматриваешься, тем больше видишь деталей.

Бросался в глаза плечевой пояс от человека. Голова, грудь, руки. Голову укрывала синяя мантия, а из-под нее на мир глядела фарфоровая маска. Улыбчивый старичок с длинной бородой. Маска была глухая, белый фарфор закрывал и глаза в том числе. Руки до локтей совсем обычные. А дальше они разрастались, как дерево. Это жуткое переплетение уходило метра на четыре в разные стороны. Каждая ветка «дерева» оканчивалась ладонью, словно листом. И в каждой ладони были предметы. Чернильницы, перья, свитки, тетради, линейки… Так и просилась на ум картина, как это страшное существо сидит и пишет сразу несколько книжек. Плетет паутину, в которую летят люди-мотыльки.

А еще на твари была рубашка. И на каждой руке было по рукаву с манжетой и запонкой. И эти запонки сверкали красивым облаком. Ниже груди тело душееда переходило в сегментированную головогрудь. Шесть подвижных лап с крюками на концах, на вид — отлитые из черного и ужасно твердого металла.

И все это существо ростом под пять метров. Но любоваться душеедом было попросту некому. Ментальный удар отправил в глубокий обморок практически всех гостей свадьбы. На ногах остались четверо. Ульрих, император Виктор, маркиз Морцех, весьма дезориентированный, да Рей Салех, который за последние десять секунд выстрелил в призрачную фигуру уже минимум десять раз и все разными пулями. Сам Ричард при этом то оживал, то умирал, словно кто-то внутри него натягивал струну и она начинала вибрировать, срывать мясо с костей.

Удар огненной плети прошел через призрачное тело без последствий. Душеед метнулся к Виктору, но тут ударил Ульрих. На мгновение тварь обрела плоть и рухнула всем весом на то место, где секунду назад до этого стоял первый император. Пара ударов сердца и плоть вновь становится прозрачной. Взмах ветвистой руки (в ладонях появились ножи, мечи и топоры) едва не стал для Ульриха финальным, и он спасается, лишь вырвав камень из пола храма, который принимает на себя все удары. Вот только сам первый император принимает на себя удары камня, а после катится, израненный, по полу храма.

Морцех со сверкающим мечом устремляется в атаку, душеед с трудом отбивается от наседающего на него прокуратора. Только успех оказался недолгим и прокуратор летит в дальний угол храма после удара каменной скамьей. Душеед устремляется к Виктору, который создает в воздухе сложную руну, которая просто пышет жаром. В ветвистых руках мелькают вилки и столовые ножи.

И именно в этот момент атакует Рей Салех. Бешеным колобком громила прыгает с клироса и летит прямо сквозь призрачную плоть. Только вот для его когтей душеед более чем реален. А сами когти очень, очень острые. Измененная рука хрустит и гнется, Рей орет от боли и дергается всем телом, а когти все сильнее разрывают рану на спине душееда. В какой-то момент Рей просто проваливается сквозь прозрачную плоть и вываливается через мягкое брюшко.

Все так же безмолвно душеед разворачивается на месте. Многочисленные руки оплетают Рея Салеха, откуда-то возникает огромная двуручная пила и это пилой душеед в одно мгновение отпиливает Рею измененную руку.

А потом сигил в исполнении Виктора завершил свою форму и луч ослепительно-белого света ударил в грудь Короля-чаропевца.

Увы, не ранил, только отбросил на стены храма. И стало ясно, что какие-то предметы имеют для душееда материальность.

А еще у него на боку и под животом остались две раны, вокруг которых призрачная плоть стала вполне себе материальной. Более того, видно рана причинила изрядно боли и ментальное давление, благодаря которому душеед держал аристократов в отключке, перестало работать. Аристократы один за другим приходили в себя и в сторону душееда полетели десятки снарядов.

Только рана оказалась недостаточно серьезной, чтобы замедлить Короля-чаропевца. И стало ясно, что контроль людей в зале отнимал у существа изрядную долю внимания. Теперь душеед походил на натуральную машину смерти. Он носился по залу, нанося удары своим призрачным оружием. В стороны летели руки, ноги, головы. Храм стал походить на скотобойню.

Виктор тоже попал под удар, лишился руки, ноги и рухнул на пол, его даже заботливо отложили в сторону и пережали раны.

Мужчины и женщины отчаянно сопротивлялись и несколько удачных попаданий расширили рану на брюхе душееда, и она стала зиять.

А еще существо позабыло о Ричарде. И он успел нанести удар, задел одну из ног. Только это был последний его успех. Душеед снова натянул незримую струну и графеныш обратился фонтаном плоти.

На ногах больше никого не осталось. Уже неспешно тварь подползла к месту, где лежал Ульрих. Он успел встать на ноги и с ненавистью взирал на своего врага. Оружия против такой твари у первого императора не осталось.

— Здравствуй, старый враг. Твой мальчик оказался хорош, очень хорош. Но и у него не получилось. Верный рыцарь не спас своего властителя. Дракон сожрал короля и весь королевский двор. И будет разводить королевских детей на котлеты. Ты не умрешь, Ульрих. Я оставлю тебя жить, бессильным, молчаливым наблюдателем. Я буду шаг за шагом уничтожать все то, что тебе дорого. Твоих потомков, твою страну. И каждый день буду рассказывать тебе, какими хорошими, какими замечательными были мои девочки. Мы неплохо скоротаем время! Агония твоей страны может длиться тысячелетиями. Я напишу про нее достаточно сказок. И может быть однажды, случайно или своей волей, прерву твои страдания и страдания твоей страны. Но ведь у нас есть почти вечность, не так ли? — голос Короля-чаропевца мог принадлежать доброму дедушке. Глубокий, ласковый, радостный.

С потолка на душееда рухнул Рей Салех. Паладин ярко светился, единственной рукой и бедрами он крепко сжимал кристаллическую бомбу, которую он и загнал в глубоко в рану душееда. Пальцами и зубами он намертво вцепился в измененную плоть.

За две минуты до этого Рей влил в горло прокуратора содержимое крохотной мензурки. Маркиз закашлялся, но его рот тут же сжала ладонь бывшего лейтенанта.

— Слышите меня? — Рей зашептал в самое лицо Морцеха.

Тот согласно моргнул.

— Я знаю, как работает ваша сила, магия воли. Вы можете пожелать что-то и это произойдет. Верно?

Снова согласно движение глаз.

— У меня есть, чем убить тварь. Смотрите на меня, смотрите и пусть у меня все получится! — Рей поднялся на четвереньки и пополз за колонну, куда успел положить кристаллическую бомбу. Из рюкзака он достал накидку-артефакт, накинул ее на себя, активировал амулет и растворился в воздухе. Прокуратору амулет помехой не был. А вот тварь громилу не заметила. Он залез на клирос, оттуда на балку, которая держала люстру и уже оттуда совершил тот самый прыжок, который и увидел Ульрих.

Сила Морцеха тут сработала как надо.

Кристалл глубоко засел в ране и на поверхности торчала только верхняя призма. Рей попробовал схватить топорик на поясе, но душеед крутился бешеной многоножкой, рана его дезориентировала или может работало благословение прокуратора.

Топорик со звоном покатился по полу. Рей огляделся, а потом нанес могучий удар кулаком по бомбе. Но та оказалась прочнее, чем на вид. Еще удар, еще, Салех ревет, от ударов ломаются кости руки, они рвут мясо и выходят наружу.

Но штурмовая пехота — это не те люди, которых могут остановить «обстоятельства». Рей страшно взревел, отклонил корпус и нанес могучий удар головой. За мгновение до того, как душеед смог размазать его по стене. За мгновение до того, как призрачные клинки рассекли громилу на части, за мгновение до…

Все залило нездешним светом, а потом грянул взрыв.

Ричард лежал на полу храма и лениво рассуждал о том, что ему придется где-то искать нового душехранителя. И нового сюзерена. А потом где-то со стороны раздался стон. И Гринривер понял, что у храма, безусловно, снесло крышу. Но люди, те кто выжил, живы до сих пор. Ричард поднялся на ноги и закашлялся. Он утер губы и с любопытством уставился на ладонь. На ней остался кровавый след. Это было странно, ведь Ричард совершенно точно помнил, что буквально несколько минут назад переродился. Гринривер сплюнул кровь на пол. Эту загадку он будет решать потом. Блеск в углу комнаты привлек его внимание. Ричард вскинул брови в удивлении и пошел к источнику свечения.

— Ох, мистер Салех, вы меня обманули, я же говорил, что засолю вашу голову, а вы мне врали, что даже металл распадется пылью. Вы слишком тупы, чтобы просто так сдохнуть! — Ричард опустился на колени перед тем, что осталось от Рея Салеха.

Осталось не так много. Туловище, голова, ноги ниже бедра. Грудь с одной стороны разворочена. В ране видны ребра.

Кожи на лице не осталось, зияли пустые глазницы, кость обуглилась. Лишь знак высшего посвящения горел печатью на скальпированной голове.

— Виват, мой друг, вы исполнили долг до конца! — Ричард опустился на колени перед телом. — Знаете, вы меня убедили, я вам верю. Штурмовая пехота может действительно все!

И тут обгоревшее тело тихо застонало.

— Ох, надо же! Мистер Салех, отдаю вам должное, вы крепче чугуна, — Ричард извлек из нагрудного кармана ампулу, в которой, если верить глазам, жил зеленый огонь и вылил содержимое прямо в чернеющую глотку. — Выживешь — быть и тебе многоразовым! — закончил Ричард довольно.

Он все гадал, почему они живы. Судя по всему, взрыв бомбы ушел в то измерение, где существовал телом душеед, и потому разрушения хоть и вышли большими, но не стали фатальными. Взрывная волна ушла в потолок и потому умерли не все.

— О, ужас, какой ужас! Ричард, как так вышло? Вы без меня всех убили! Шалунишка! О, как много крови! О, это что, мистер Салех? А это полковник Софор! Очень знакомый герб, где кстати он остальной? — Фальцанетти шел по залитому кровью залу, он аккуратно ставил ноги, чтобы не задеть раненых или не наступить на чьи-то внутренние органы.

— Вы можете помочь мистеру Салеху? Он убил душееда. И немного пострадал, — Ричард озвучил просьбу.

— Да, конечно, безусловно, — Архимаг коснулся обугленного лба Салеха. — Удивительная воля к жизни. У него же нечему жить там, ну ладно, ничего, мы все починим, будет лучше, чем раньше! — с этими словами верховный биомант сунул руку себе куда-то в район печени и вытащил, кажется, ту самую печень. Кровоточащий орган он положил Рею в район горла. Из бурой плоти выстрелили тонкие щупальца и с хрустом вошли в шейные жилы, ломая черный нагар. Печень запульсировала и немного засветилась. А щупальца от нее поползли по всему телу, то тут, то там внедряясь в плоть прямо через ткань одежды.

— Думаю, теперь за жизнь молодого человека не стоит переживать. У него же есть пару пудов золота за оплату моих услуг? — деловито уточнил биомант.

— Можете не сомневаться, Рей Салех очень богат, но я уверен, что ваши услуги оплатит корона. Так что, если дойдет до дела, я подтвержу, что ваши услуги стоят четыре пуда золота. Один мне!

— То есть я же могу выставить счет за всех, кого успею спасти? — сэр Леонардо алчно оглядел зал храма, где живые были перемешаны с мертвыми.

— Конечно! А еще, граф, у нас с вами есть выбор! — Ричард приобнял архимага за плечи. — Тут толпа раненых аристократов. Давайте же быстренько обойдем их всех и решим, кто сегодня умер героем, а кто пережил страшную трагедию! Пока помощники не набежали. Я как раз узнал несколько своих знакомых!

— Но наверно надо спасать его величество? — засомневался Фальцанетти.

— Да у него пустяковая рана, амулеты уже справились, он стабилен, — Ричард лишь мягко увлек архимага за собой. Великий волшебник был абсолютно счастлив.

Империя была спасена. Снова.

Эпилог

Примерно час спустя после скорбной свадьбы…

— Ваше сиятельство, разрешите занять минуту вашего драгоценного времени! — один из аристократов, что пережил удар душееда, мялся на пороге палаты, которую для графа собрали из ширм.

— Да, рука плохо приросла? Ее нельзя нагружать еще полгода! — Фальцанетти оторвался от кровавого комка, который ему принесли выжившие пациенты.

— Да нет, видите ли, вышла ужасная ошибка! Это не моя рука… — было видно, что гость палаты боится архимага до икоты, но и вернуть родную конечность ему очень хочется.

— Да? С чего вы взяли? Она могла испачкаться в грязи… — Архимаг с сомнением разглядывал какой-то орган, который он только что вырвал из тела на столе перед ним. На его лице отразилось мучительное чувство узнавания.

— Но это женская рука! Более того, девичья! Не могли бы вы устранить эту досадную оплошность? Плачу любые деньги! Я и свою руку нашел, вот…

— Да? Женская рука, значит? — биомант кинул неизвестный орган в угол палаты и вытер руки полотенцем. — Дайте посмотрю. Точно. Женская. Какие красивые ногти, надо узнать, кто делал… Ничего, сейчас я все исправлю.

С этими словами архимаг взял мертвую руку, ткнул ею куда-то в район плеча и стал творить магию. Плоть потекла и…

— А так и должно быть? — озадачился гость. Он шевелил сразу десятью пальцами на двух правых руках, которые у него торчали из плеча. В этом он пугающе походил на почившего душееда.

— Найдете хозяйку — приходите с ней. Пришью ей обратно. Заодно и поищете ту самую хозяйку. А так конечность лучше сохранится, — Фальцанетти отвернулся к своему пациенту. Он потерял всяческий интерес к гостю.

Бледный аристократ с трудом вышел из палаты.

Еще десять минут спустя.

— Мадам, у меня к вам очень интимный вопрос, мадам, это случайно не ваша рука?

Крик, полный ужаса, пронесся под сводом разрушенного храма.

Сутки спустя после скорбной свадьбы.

Ульрих, первый император людей, разглядывал себя в зеркале.

— Я знаю, что это значит, и выводы мне нравятся! — в итоге довольно заявил первый император. Его внешность претерпела разительные изменения. Он стал моложе. Седые волосы потемнели и вновь стали цвета отполированного золота. Лишь глубокие морщины вокруг глаз не давали воспринимать их владельца как молодого человека.

Чем дольше жила империя, чем сильнее были ее враги, чем меньше веков ей оставалось существовать, тем старше выглядел первый император. Молодым в зеркале он себя не видел никогда.

Ульрих облачился в смену одежды и вышел в кабинет.

— Доклад! — отдал приказ первый император и осекся. В углу комнаты, вкресле, восседала дебелая тетка в костюме кухарки.

— Дрянь тело. Шесть родов, месячные уже десять лет как не идут, постоянно мерзко потею, тело смердит, а во рту ни одного здорового зуба. — В визгливом голосе женщины звучала лишь глухая злоба.

Ульрих опознал в незнакомке ловчего духа, который исполнил условия пари.

— О, да, какой кошмар, какой ужас! Эти женщины в возрасте страшные люди, здоровья нет, а могут прожить и двадцать, и все сорок лет, пока не помрут. Я вижу, эта милая барышня проскрипит не меньше. — В голосе Ульриха притаился смех. — А теперь нормальный доклад. — Закончил он жестко.

— Виктор жив, подавлен, был ранен, пришлось пришить ему руку и ногу, на месте помощь оказал Фальцанетти. Кстати, именно он доставил Гринривера и Салеха к храму. В результате его действий погибло почти семь сотен горожан. Джимми устало зевнул. Стало ясно, что он эти сутки не смыкал глаз. — Ричард Гринривер и Рей Салех выжили. Салех тяжело ранен, отправлен на излечение в лечебницу всесветлого Джозефа. Ему оказывают помощь лучшие целители…

Понурый вид духа можно было понять. У него были охренительные проблемы.

Еще сутки спустя.

— Мое сердце мне шепчет, добром это не кончится, — Виктор, растерянный и бледный, сидел за столом. Облачен он был в легкие штаны и сорочку. Рукава и штанины легко подматывались. А правая рука и нога почивали в гипсе. На лице щетина.

— Увы, такова правда жизни, — Ульрих, напротив, печальным не выглядел. — Хороший повод подготовить себе преемника!

— Ага, и это единственный способ хоть как-то контролировать Гринривера! Папа, напоминаю тебе, это пацан двадцати семи лет отроду. Он выраженный психопат!

— А еще он справился там, где облажался даже я! — парировал Ульрих. — Где облажались все мы, всесильные монстры! Наша сила нас так ослепила, что мы едва не потеряли все! Вообще все! Он сожрал три, три поколения моих детей! Только чудом эта тварь не попадала на тебя предыдущие разы.

— Да, Ульрих, я согласен, даже тебе такое не под силу! Гринривер убил мою жену, моего ребенка и я за это целую ему ноги! Я хочу, чтобы он страдал!

Взгляд Ульриха потяжелел.

— Этот человек… Эти двое. Они дали жизнь всем детям, которые у тебя будут. Всем нашим потомкам. Их жизни и свобода уже не в нашем праве, если в нас с тобой есть хоть капля чести. Пойми, никто и никогда так качественно не подтирал за мной зад!

— Нет властителя у защитника… — горько произнес Виктор. Его взгляд был устремлен куда-то в пустоту. Куда-то в теплый свет на хрустальному гробу в таинственной башне.

— Хотя знаешь, мне кажется, я смогу выполнить твою просьбу. Я не могу обещать тебе, что Гринривер будет страдать всегда, но долгое, продолжительное страдание я могу обеспечить.

— Год? Два? Пять? — перебирал варианты император. Его взгляд уперся в лицо Ульриха. Тот поощрительно улыбался. — Шесть? Нет? Значит, пять?

— Да, пять лет страданий. Изощренных. Пусть молодой человек и мнит себя избранным, но даже избранному всегда есть куда расти. У нас богатая традиция! — первый император поднял бокал в салюте и сделал глоток.

— А что делать с тем фактом, это наша новая звезда контролирует двух архимагов? А его приятель контролирует еще как минимум одного, а то и всех трех. У него слишком много влиятельных друзей! Ульрих, на минутку, напоминаю тебе, наше государство стоит на том, что самое сильное оружие нашей страны контролирует только честь! А вдруг он захочет… — лицо Виктора посветлело. На нем появилась надежда. — А вдруг он захочет взять власть? Папа, а давай Гринривера коронуем? Знал бы ты, как меня заебала эта вся ответственность! А я для такого дела даже сопьюсь, чтобы повод был официальный!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ульрих давился содержимым бокала. Такого поворота разговора он не ожидал.

— Так что помяни мое слово, Ульрих, у нас охренительные проблемы!

Десять дней спустя после скорбной свадьбы.

— Надо же. Теперь мне известно, что ваша внешность не лишена приятности, — Ричард восхищенно разглядывал компаньона.

Рей Салех, облаченный в светлую больничную одежду, встретил Гринривера в саду лечебницы, куда его отправили отращивать конечности. На его лице красовались массивные гоглы. Видимо, требования целителей. Глаза — это не тот орган, который можно вырастить быстро.

— Да, в зеркало на себя смотреть странно, — кивнул Салех. Излечение сослужило ему дурную службу, мимические мышцы на его лице смогли восстановиться. И теперь они легко приводили в движение лицо громилы. И сейчас оно выражало растерянность. А еще число зубов вернулось, по крайне мере, на время, в физиологическую норму.

— Мистер Салех, признаюсь, ваша записка вогнала меня в панику. Вы написали на ней одно слово «приезжай». Что случилось?

— У меня охренительные проблемы, Ричард. И возможно, что и у тебя тоже, — Рей огляделся, видимо, искал случайных или не очень случайных свидетелей.

— Заинтриговали. Что еще, на общем фоне, вы склонны считать проблемами?

— Вот!

Рей поднял гоглы на лоб и посмотрел на приятеля. Его глаза светились жидким золотом. Глаза аватара, высшего демона и вообще любой, достаточно сильной иномировой дряни.

— Впечатляет. Зрение поменялось? — Ричард был впечатлен, но не сказать, что шокирован.

— Ага. Вижу… всякое. Мертвецов вижу, духов всяких, их тут до черта, — Рей вернул гоглы на лицо. Ёжик коротких черных волос делал бывшего лейтенанта моложе. А еще и следы тяжких испытаний на лице исчезли. Все вместе производило эффект, словно Рей откатился во времени лет на десять. Ровно такой же эффект был и у Ричарда, когда перерождение стерло с его лица шрамы и следы проклятий.

— Да, дела… — Ричард так же огляделся в поисках зрителей. — С другой стороны, если бы вы совсем лишились зрения — это было бы хуже. Слыхал я о таких ранах, которые не берет исцеляющая магия. Кстати, раз уж на то пошло, почему вам не вернули ногу? Вы так полюбили свой протез, что решили оставаться инвалидом? — Ричард попробовал увести разговор в сторону. Ему нужно было подумать.

— Это вторая проблема… — Рей задрал штанину, демонстрируя приятелю свой блестящий протез в форме совиной лапы. А потом пошевелил стальными пальцами. И сжал их в подобие кулака. — Такая выросла. Сама.

— Ну, видал я мутации и причудливее, — Ричард пожал плечами. — Она наделила вас особыми талантами?

— Нет. Но я теперь могу ей управлять. Вцепляться там в камни, или наоборот, выпутываться ими из всякого хлама, — поделился знаниями Салех.

— Напоминает шутку одного из богов. Не любят вас, Рей, в пантеоне. И не ясно, за что такая нелюбовь. Кстати, может это ваше высшее благословение так подействовало?

— Оно по ходу меня и спасло. Едва справилось, — Рей тяжело вздохнул и поскреб когтями скамейку.

— Безусловно, все что вы мне показали — крайне любопытно, — Ричард потерял интерес с конечности душехранителя. — Но вы извините уж, пара новый способностей не тянет на проблемы. Особенно на общем фоне. Все наши новые друзья ждут нас с визитом. Я отговариваюсь подорванным здоровьем и проверкой на посмертные проклятия. Но долго этим заниматься я не смогу.

— Это не все еще, — громила тяжело вздохнул и поплотнее захлопнул халат. — Ты как, кстати, сам? Все харкаешь кровью?

— Травма духовного тела. Я надорвался, пока тащил душееда, — с лица Гринривера ушло веселье. — Вернее, моя душа едва не порвалась. Теперь тело восстанавливается не с первого раза. И не всегда удачно. Могу через час после перерождения умереть от остановки сердца или может отказать печень. Частенько бывает сильнейшая слабость. Так что теперь мое бессмертие — сомнительный козырь. Приходится до десяти раз себя убивать, пока не получу хотя бы сносное состояние. И то, обязательно вылезает какая-то проблема через некоторое время.

— И что говорят? Тебя можно вылечить?

— Никто ничего не говорит, — Ричард покачал головой. — Просто сомневаюсь, что можно найти живое существо с аналогичной травмой. Может эта рана со временем зарубцуется и я стану прежним. Может наоборот, и эта трещина станет только началом. Я не знаю. Никто ничего не знает. Но теперь точно известно, что атрибуты волшебников завязаны на их души. Мой второй атрибут тоже пострадал. Точнее он работает, как и раньше, но если я его применяю, мое тело разрушается быстрее, — сожаления на лице Ричарда не было. Было видно, что он не считает цену победы чрезмерной.

— Это не слишком хорошие новости, — Салех взглянул на приятеля из-под кустистых бровей. — Но я тебе не это все показать хотел, — Рей хлопнул себя по левому бедру, показывая, о чем речь. — Пойдем, посмотришь одну штуку.

Бывший лейтенант поднялся со скамейки и пошел в сторону забора, что огораживал лечебницу. У стены он остановился, подвернул рукава и запрыгнул на двускатный козырек кирпичного забора.

— Залезай, — Рей протянул руку приятелю и тот молча воспользовался приглашением.

— Щас пойдут, погоди малек, — Рей успокаивающе махнул рукой.

За забором лечебницы оказался оживленный проспект. Десятки горожан сновали по улице, неспешно плелись кареты. Вел под уздцы лошадь юноша в мундире королевского гонца.

А потом в конце улицы показался взвод солдат. Войска вошли в столицу и помогали обеспечивать порядок в порушенной столице.

Когда взвод солдат поравнялся с приятелями на заборе, Рей оглушительно свистнул, привлекая к себе внимание.

— Упал-отжался! Быстро! — рявкнул громила на лейтенанта, который и возглавлял взвод.

Мужчина в темно-синей летней шинели мгновенно принял упор лежа и стал отжиматься.

— Да, Рей, вы правы, у нас охренительные проблемы, — Ричард говорил вполне искренне.

Вместе с командиром стали отжиматься и все солдаты. Молча. Но не только они. Отжимались почтенные матроны. Давешний вестовой, матери с детьми, отжалась даже крохотная собачка и очень похожие движения изображали из себя лошади. Все отжимались, на сколько хватало глаз. От горизонта до горизонта.

Две недели спустя спустя после скорбной свадьбы.

Ульрих сцепил руки за спиной и стал разглядывать Рея и Ричарда. Они были в малом зале приемов. Из него года три назад вынесли тело Архимага иллюзий, который попытался захватить власть в стране втайне от ее тайного правителя. Сейчас на плечах Первого императора возлежала черная мантия с алым подбоем. В такие же мантии облачились Ричард и Рей. Парадное облачение волшебников не отличалось функциональностью.

— Господа, должен вам сказать, вы достойны всяческого триумфа! К сожалению, по понятным причинам, мы не можем осветить ваш подвиг публично. После мы придумаем правдоподобное объяснение битвы в храме и даже выставим вас героями в той истории. Но вам придется заучить наизусть официальную версию.

— О, да, я вижу, как империя чествует своих спасителей, — Ричард ядовито улыбнулся. — Настолько она их ценит, что сам император не счел достойным лично поздравить героев. Вроде как зачем, все так делают, — победа плохо сказалась на характере Ричарда, теперь он мог хамить всем, вообще всем.

— Не видеть вас двоих более — единственная просьба Виктора сразу после того, как я отказал ему в вашей коронации. Думаю, вы отнесетесь с пониманием к данной проблеме, — Ричард заткнулся.

— Виктор возводит вас в высшее дворянство. Вы, Ричард, получаете титул князя. А вы, Рей, теперь граф. Вы имеете право поменять фамилию и сможете зарегистрировать герб. Слишком много достойных людей не пережило кровавую свадьбу. И не у всех из них есть достойные наследники.

Переведем данный шедевр канцелярита. Титулы приятели получают вполне себе географические. Вместе с землями. А еще к ним в нагрузку идут те самые недостойные родственники почивших, в качестве приживал. Императору было не занимать безжалостности и сейчас он удачно прореживал рода, потерявшие лояльность. И формально, все было чисто. Ведь новые владетельные лорды должны заменить осиротевшим семьям отцов. Нет, безусловно, в иной ситуации награждаемых ждал наперсток с цикутой над бокалом или кирпич на голову в темном переулке. Только вот с Гринривером и Салехом не станут связываться даже самые безумные. Гринривер гарантированно переживет любое покушение. А Салех еще и закусит наемным убийцей. У бывшего лейтенанта были звериные рефлексы и развитый нюх. Ну и колоссальный опыт.

Ульрих мастерски умел наказывать наградой. Он тоже далеко не все простил волшебникам. А подарок — это колоссальные сложности на многие года вперед.

— И семья тоже? — Рей смущенно улыбнулся.

— Ваши близкие получат титулы престижа. Ну, и, разумеется, более чем достойное приданное вашей сестре, — первый император улыбнулся с пониманием. Ему импонировал подход громилы.

Ульрих изменился внутренне. Помолодел не только лицом, но и духом.

— А я могу отказаться от этой части награды? — Ричард с трудом сдержал торжествующую улыбку. Он лично успел поучаствовать в освобождении земель от прежних хозяев.

— Безусловно. А еще я вам приказываю, как ваш сюзерен, закончить свару с семьей. Вы получаете гораздо больше того, о чем мечтали. Аристократия — это сердце империи. А ваша семья честно служит на благо страны. Я не желаю видеть ваше семейное древо в зале праха. Вы поняли меня, Ричард?

Молодой человек ошарашено кивнул.

— Титулы — это, по сути, формальность. У меня для вас есть настоящая награда. Но перед тем, как я ее вам озвучу, поделитесь своими чаяниями. Сами бы вы чего хотели за свой подвиг, джентльмены?

— А можно нас наказать? Ну прям чтобы ух, прям чтобы мы страдали и что-то важное стране делали? — первым заговорил Рей.

— И обязательно заслать нас, как можно дальше, на смертельно важную миссию. Желательно, тайную, со сменой личности, на много лет? — Гринривер поддержал.

— В идеале, конечно, на теплое море, — закончил громила.

— Хм… Знаете, джентльмены, я думаю, ваша просьба вполне осуществима. Немного не в том виде, в котором вы представляете, но все же. Ричард! Я знаю, ты всегда мечтал о власти. Скажи, кто обладает в империи самой большой властью?

— Точно не Виктор. Он окутан правилами, как веревками. Он может многое, но слишком много не может.

— Верно рассуждаешь. В этой стране властью обладаю я. И я предлагаю вам двоим стать моими личными порученцами. А ты, Ричард, получишь статус моего заместителя. Наша цивилизация развивается. И никто не может предсказать, что в один прекрасный день не появится оружие, способное меня уничтожить. И тогда кто-то должен занять мое место, хранителя империи.

А еще данный статус рисовал на Ричарде огромную мишень, делал целью для испытаний оружия, что способно убивать бессмертных. Но эти детали Ульрих хладнокровно пропустил.

— Вы немедленно отправляетесь обратно на учебу. Заниматься будете по специальной программе. Она будет сильно отличаться от университетской. Программу составлю я лично, — на этой фразе помолодевший первый император нехорошо улыбнулся. — Я даю вам пять лет. Вас надо подготовить по максимуму. Все это время вам запрещено покидать территорию Университета, я отдам приказ, будет активирована система защиты. Причина данных мер будет следующая. У графа Салеха проснулось еще три атрибута. Событие эпохальное. Вопросов не возникнет.

Ричард и Рей стали сбивчиво благодарить Ульриха. Уже потом Гринривер понял, что их, фактически, наградили работой. На фоне титулов с гнильцой смотрелось блекло. Но всем участникам процесса было плевать.

— Рей, вы мечтали о том, чтобы ваша служба приносила пользу, так вот, готов принести клятву, не будет в стране тех важных проблем, которыми вы бы не смогли заняться. Вы так часто приносили себя в жертву империи, что ваши отношения со страной почти семейные. Спасибо что вы есть, Рей Салех. Только благодаря таким людям как вы, Империя может спать спокойно. Именно благодаря таким как вы, наступает весна. Я горд, что сражаюсь с вами в одном строю, Рей Салех, — первый император умел быть благодарным.

Рей спустился и заалел ушами.

— И, джентльмены, поделитесь, почему вы так срочно желаете скрыться? — Ульрих снова обрел подвижность. Когда он говорил, то замирал на месте.

— Архимаг Дюфон просит, чтобы мы помогли ему оформить официальный брак с его воображаемой невестой, — первым заговорил Ричард.

— Фальцанетти признался в любви и зовет меня замуж. Он сказал, что уважает мою ориентацию и готов сменить пол. И получается, это он будет моей женой. Я пока не готов к таким экспериментам, ну вот совсем! — Рей выглядел по-настоящему испуганным.

— Морцех прислал записку с посланием «Нам надо поговорить». Ничего более пугающего я не встречал. И мы еще не известили его, что я дал согласие Фальцанетти на брак с его малолетней дочерью, по достижении ею брачного возраста. Это была плата за помощь, — Ричард тоже растерял изрядную долю самоуверенности.

— Нас преследуют старушки. Прошел слух, что прикосновение к моим рукам исцеляет. Они меня стерегут. Везде… — стало ясно, что Рей Салех находится в том состоянии, которое с развитием психиатрии назовут «невротичным».

— Активировались церковные власти. Они пытаются взять у меня разрешение на использование моих забальзамированных тел как мощей. Денег предлагают. Кажется, это посмертное проклятие душееда, иначе откуда вылезло столько сумасшедших? — из груди новоявленного князя вырвался вздох сожаления.

— И…

— Довольно. Я бы сказал, что корона выплатит все ваши долги, но боюсь, деньгами и связями ваши проблемы не решить. Хорошо. Я вас спрячу. С этим уж точно проблем не будет. А все ваши кредиторы подождут. Я надеюсь, за время учебы вы наберете достаточно силы, чтобы самостоятельно решить все свои проблемы.

Приятели ощутимо расслабились. За пять лет может случиться много всего. Например, все могут умереть…

— Обойдусь без лишних речей, джентльмены, вы исполнили свой долг. И наградой за службу вы получаете еще больше работы.

— Служим империи! — рявкнули Рей и Ричард хором.

— И последнее, Ричард, я знаю, что не только Рей Салех получил что-то от душееда. Вы, господа, тварь форменно разорвали на части и сожрали. И потому, Рей Салех, вы принесете клятву в том, что убьете Гринривера, если он ступит на дорогу, которую ему открывает его новая способность.

— А что…

— Гринривер теперь может жрать души. И никто не знает, что будет с ним, если он сожрет достаточно, — из голоса Ульриха пропала всяческая приязнь. — В свою очередь, вы Ричард, принесете клятву убить Рея Салеха, если он слишком увлечется своим новым даром. Больше вам скажу, если бы не моя личная благодарность, вас бы уже давно по-тихому отволокли в павильон молчания и там без лишних слов удавили. Свободны!

Рей и Ричард на деревянных ногах пошли к выходу из зала.

— Знаешь, Ричард, кажется, у нас с тобой охренеть какие проблемы! — Рей озвучил очевидное и поправил круглые очки с темными линзами, которые он постоянно носил последнее время. — А чего ты мне не сказал про новую способность?

Ричард промолчал. Лишь на дне его глаз мелькнул хорошо спрятанный голод. Посмертный дар короля-чародея вышел воистину достойным.

Три недели спустя после скорбной свадьбы.

— Ричард, тут письмо из банка, — Рей вертел в руках стопку писем.

— Давайте, — Ричард оторвался от книги. Они с Салехом сидели на веранде арендованного дома в дворцовом квартале. Там жили те, кто слишком знатен, чтобы без суда оказаться в камере с толстыми стенами и маленькими окнами, но слишком разрушителен, чтобы выпускать его в город. Ну, а еще это было идеальное место, чтобы спрятаться. Общение с внешним миром шло только через корреспонденцию.

— А еще тут письмо от Тени! Надо же, каков наглец. И подписал! И письмо от маркиза Фокса! Ричард, давай не будем их читать?

Ричард только вздохнул и открыл письмо из банка.

Многоуважаемый Сэр Ричард!

Извещаем вас о том, что пятого числа месяца урожая произошло прискорбное происшествие. Банковское хранилище, арендованное вами у нас неделей ранее, оказалось вскрыто. Все его содержимое — похищено. Так же неизвестный злоумышленник вскрыл соседние хранилища и похитил ценности на сумму, в разы превышающую переданные вами нам на хранение финансы.

В ходе расследования было установлено, что ранее вами в хранилище было помещены не только материальные ценности, но и набор анатомических пособий. В одном из пособий скрывался темномагический артефакт. В результате его активации в хранилище возник некроконструкт с магическими способностями. Указанный некроконструкт обеспечил разрушение защитного рунического контура и сделал возможным внешнее проникновение в хранилище неизвестного.

Информируем вас о том, что в пункте договора между вами и банком есть пункт, согласно которому вкладчик несет полную имущественную ответственность в случае спонтанной или намеренной активации таких артефактов.

В связи с указанным фактом, мы извещаем вас о том, что вину за данное происшествие банк полностью возлагает на вас. Так же мы предлагаем вам в добровольном порядке возместить сумму похищенного в объёме 223 271 (двести двадцать три тысяч двести семьдесят один) золотой. В противном случае мы подаем на вас в суд.

Так же, согласно пункту девятому билля о финансах, до момента разрешения имущественного спора, на все ваше имущество накладывается арест.

С уважением, главный управляющий банком Братьев Фульц.

Янек Малориц.

— Ричард, ты чего так смеешься жутко? Умер кто? — Рей с интересом разглядывал ржущего приятеля.

— Мистер Салех, вы же помните того прохиндея, который Тень? Этот шельмец нас отымел, — Ричард все никак не мог унять хохот. — Из того набора человеческих потрохов, которые якобы нам отослали преступные авторитеты, в хранилище возник голем плоти. Он взломал защиту хранилища изнутри и вынес оттуда не только наше имущество, но и то, что хранилось в соседних ячейках. Так что теперь мы должны банку больше тонны золота. При этом сами мы потеряли все!

— Ну, это надо быть очень смелым, чтобы с нас денег просить, — протянул Рей задумчиво. — И вообще, считаю, что это не наши проблемы. Это мы ведь денег теперь должны? Вот пусть они и думаю, как с нас их взять, — Салех уже не ждал от жизни ничего хорошего. Потому новость воспринял стоически. — О, а давай скажем, что деньги нам занял Фальцанетти и это были его финансы и его голем? Я думаю, пропажа сразу найдется!

— Мысль, безусловно, интересная, — Ричард отложил письмо от банка и взял письмо в простом конверте. Вместо адреса отправителя там стояла надпись: «От Тени, с любовью». — И мы к ней обязательно вернемся…

Привет, недоумки!

Для начала, разрешите вам выразить свою благодарность. Если бы не вы, я бы никогда не смог совершить ограбление века. Уму не постижимо, тонна и четыреста кило чистого золота!!! Я едва смог все унести! Спасибо! Спасибо вам огромное!

Безумно сожалею, что вы выжили в вашей авантюре. Это я разослал те оскорбительные письма от вашего имени, которые должны были заставить гостей свадьбы притащить с собой все боевое содержимое фамильных хранилищ, дабы сломать ваши планы самым надежным способом: за счет превосходства в плотности огня. Признаюсь, я вас недооценил. Вы действительно выдающиеся убийцы!

Но, в первую очередь, хочу вам сказать: вы просто редкостные идиоты. Думаю, медицинское обследование легко подтвердит этот диагноз.

Вы всерьез решили, что я ваш большой фанат? Будто мне импонируют жуткие убийцы, начисто лишенные чувства стиля! Господа, вы отвратительно одеваетесь и я вас за это презираю! Люди с подобным вкусом к одежде не должны жить!

Короче, выкидыши мироздания, информирую вас, что теперь вы мои послушные собачки и будете делать то, что я от вас хочу.

Не верите, думаете я безумный всесильный дурачок, навроде ваших друзей-архимагов?

Нет, мальчики мои, хотя бы эту ошибку не допускайте.

Для начала я покажу вам как это работает.

Ваше первое задание — обанкротьте банк Братьев Фульц. Не выполнить мое задание очень просто. Всего лишь отдайте все свои деньги. Я знаю, у вас должно хватить. Впритык, но хватить.

Видите? Вы уже делаете так, как нужно мне.

До встречи, господа.

P.S. Я знаю, Рей Салех умрет от любопытства, куда же я спрятал заклятие для голема. В крышечки банок.

Ричард толкнул письмо по столу в сторону приятеля. Салех взял в руки письма и стал изучать. Лицо его было бесстрастно.

Ричард взял последнюю бумагу.

Здравствуйте, мой добрый друг. Хочу вас обрадовать, мне удалось исполнить вашу маленькую просьбу. Когда будет денек, навестите меня, поделюсь подробностями. Боюсь, бумага не стерпит всех пикантных моментов данной истории.

С уважением Нильс Эрик Фокс, маркиз Карапский.

— Я, наверно, где-то повторюсь, но у нас охренеть какие проблемы, — а вот по лицу Ричарда о каком-то унынии говорить было нельзя. Он широко улыбался. — Но да, Рей, согласитесь, он крут.

— Определенно, — Рей отложил последнюю бумагу в сторону и шумно почесал в затылке.

— Надеюсь, вы не будете иметь ничего против, если я сожру его душу? — промурлыкал Гринривер почти нежно.

— Кушай, Ричард, кушай. Тут человек сам напрашивается. Против такой настойчивости я тебе ничего не скажу. Моги я подобное, я бы так и поступил, — в голосе Рея звучала абсолютная уверенность.

Да, не те люди стали паладинами, не те…

Месяц спустя после скорбной свадьбы.

— У меня охренеть какие проблемы! — резюмировал Гринривер.

— Девочки, я же говорила, вот, мой жених! Ричард Гринривер, — Аврора тыкнула в Гринривера пальцем.

Молодой человек плескался в душе аккурат в тот момент, когда Аврора решила призвать жениха.

— Здравствуйте, Аврора, здравствуйте, Элизабет, миссис Фолькмастер! — Ричард поздоровался со всеми девочками в комнате. Он старался знать внешность всех членов семей высших аристократов. Даже столь юных.

— Ой, он голый. Аврора, ты можешь его изгнать обратно? — одна из девочек скривилась.

— Ой, не, я только призвать могу. Он же из нашего мира, напряжения миров не возникнет, — Аврора виновато ковырнула туфлей ковер, — но я же говорила, говорила, что у меня есть жених! А вы не верили!

— Папа! Папа! Тут голый дядя Ричард! Он жених Авроры Морцех!

Девочка в белом платье и с синим бантом выбежала из комнаты.

А Ричард лихорадочно соображал, что он скажет Герцогу Альвийскому, когда тот спросит, что делает голый Гринривер в комнате у его дочери, шестилетней Элизабет, да еще в компании двух других именитых девочек.

И вообще, успеет ли он сказать хоть что-то.

Где-то в недрах тайной канцелярии.

— Так, выходит эта самая чудо-трава предотвращает любые сторонние ментальные воздействия. Вообще. Значит ситуацию, подобную этой, мы можем предотвратить? — Ульрих внимательно смотрел на своего подчиненного, полковника в годах. Мужчина, хоть и не проходил возрастной ценз, считался самой светлой головой во всем управлении.

— Да. Нам будут нужны наблюдатели, нам нужны будут самые стойкие. Я лично возьму ответственность за эту миссию. И подберу исполнителей. Мы будем держать дозор. Мы заметим, если все начнут вести себя странно.

Ульрих с трудом сдержал улыбку. Он вообще последнее время непривычно много улыбался. Молодое тело давало о себе знать.

— Стефан, знаешь, а ведь надо выбрать действительно самых стойких. Проведем соревнование. Тебе нужны лучшие. — Первому императору удалось сохранить серьёзное выражение на лице.

Старик почтительно склонил голову. За три десятка лет он мастерски научился скрывать эмоции.

А Ульрих, сам того не зная, изобрел тимбилдинг.

Сто ночей спустя после скорбной свадьбы.

— Ваше величество? — секретарь постучал в дверь кабинета.

— Заходи, Кевин. Что у тебя? — Виктор откинулся на кресле и бросил взгляд за окно. Там, во тьме, дождь оставлял мокрые дорожки на стеклах.

— По вашему приказу доставили все, что хранилось в тайном хранилище, в башне, — доложил мужчина. В руках он сжимал папку.

— Пусть заносят прямо сюда, — Ульрих встал из-за стола и стал своими руками раздвигать мебель по углам.

Молчаливые молодые люди в форме охраны занесли пару дощатых ящиков и десяток шкатулок.

— Желаете еще чего-то? — уточнил секретарь, когда охранники вышли.

— Нет, оставь меня. Ко мне никого не пускать.

После чего Виктор своими руками накинул засов на дверь кабинета. И стал по одной открывать шкатулки, снимал крышки с ящиков.

Зачарованная колыбелька, обереги для младенцев, могущественные. Артефакты, что лечат тело после беременности, подушечки с ароматными смолами, что навевают добрые сны. Домотканая кукла, без капли магии…

Виктор касался каждого предмета. Вдыхал запах целебных трав. Он долго вертел в руках деревянный диск из мягкой древесины. Согласно записке, которую маги-артефакторы приложили к вещам, игрушка снимала зубную боль.

Веретено. Если сплести на нем пряжу, она будет оберегать от самого лютого холода. Щетка из нежнейшей шерсти, на деревянной ручке. Она очищала тело младенчика.

Пальцы Виктора тряслись. На вещи в руках упали первые капли слез. Виктор не пытался держать их.

— Элизабет, моя Элизабет. Я словно видел сон о счастливой жизни. Почему я проснулся слишком рано… Почему… Приснись, пожалуйста, приснись мне снова…

Столицу укутала тьма. Тихо плакал дождь на пустых улицах. С них окончательно ушла сказка.

Раст Сергей За 30 милль... на Север

Нулевая глава

После аномальной бури, которая открыла доступ на ранее неприступную Северную Зону, бармен Вал собирает экспедицию из отчаянных бродяг. Ее начало положил умерший на пороге бара ветеран Фанат. На кону стоят огромные деньги и… нечто таинственное, скрытое по ту сторону от Припяти-реки. В поисках истины Вал оказывается в эпицентре назревающей катастрофы, вызванной вмешательством спецслужб, Синдикатом наемников и частной корпорацией «Tesla Corp.».

Игра началась.

Часть 1. За 30 миль… на Север

Нулевая глава

По мокрой земле двигался человек. Ему повезло: он мог идти, думать, видеть. Хотя он бы предпочёл тихо скончаться от болевого шока в овраге. Однако он продолжал настойчиво топтать землю дальше, выгрызая такие тяжёлые шаги у старухи с косой.

Он должен успеть открыть тайну.

Должен.

Он остался один, в собственных соплях и дерьме, с большой красивой мечтой, что стремительно таяла вместе с его жизнью. На ум почему-то приходила известная песня о пиратах и кладах:

Пятнадцать человек на сундук мертвеца.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

И правда. Ему нравилась пиратская тема. Себя он считал пиратом наподобие моряка из книги «Остров сокровищ», только мушкет и саблю ему заменяли автомат и нож, Карибский бассейн — Зона, а сокровища — несколько тетрадных листков в клеточку с записями. Собственно, вся остальная информация находилась у него в голове. Только какой в этом толк, если он унесёт с собой в могилу все секреты. Финал должен выглядеть эффектно, как в говённых голливудских блокбастерах, где главный герой, умирая, всегда успевал выстрелить или сказать пламенную речь.

Это был его конец. Ему везло сотни раз, и так продолжалось ровно до сегодняшнего дня, когда пазл встал на нужное место, и перед ним замаячил зелёный свет грандиозного успеха. Он знал ответы на все вопросы, оставалось лишь найти нужных людей и…сорвать куш! Но вместо хеппи-энда, человек умирал. Он напоминал окровавленный кусок радиоактивного мяса с кровью. С одним отличием – кровоточащий стейк дышал и даже мог идти, как ни странно. С такими ранами он должен был загнуться полчаса назад, но химия поддерживала умирающее тело. Он ввёл инъекцию болеутоляющих, и впрыснул в вену ампулу «кровь шахида» — секретную и оттого не слишком гуманную разработку военных, что выжимала из организма внутренние резервы. Бешено колотилось сердце, гоняя отравленную кровь, что периодически сочилась из многочисленных ран, в том числе и на лице, правая половина напоминала отбивную. Распоротый живот несчастный туго стянул ремнём. Боль практически ушла благодаря мощной химии и только при резких движениях она возвращалась невыносимой мукой. Пройдёт чуть больше времени, действие препарата ухудшится, и тогда всё – амба! Наступит вечная темнота. Но он пока не умер, сердце не остановилось, и поэтому продолжает путь намеченной точки назначения.

Нужно добраться до людей. Любой ценой. И доказать всем ублюдкам, что чего-то стоит. Только это удерживало смертельно покалеченного бродягу от желания упасть и быстро сдохнуть. Он не хотел унести в могилу тайну.

Секрет, что стоил тридцать миллионов американских долларов… Маленький сюрприз, спрятанный в кармане куртки идущего мертвеца, что вчера шутил и пил пиво на привале.

Его звали Фанатом, хотя в последний год он сменил несколько имён. Репутация его была безнадёжно испорчена.

Сегодня Фортуна отвернулась от Фаната.

Несчастный шёл, не разбирая дороги. Двигался он интуитивно, расширенные зрачки смутно смотрели на пространство перед собой. Погода ухудшилась, начиналась самая настоящая гроза. Странно, но большинство аномалий исчезло, и это играло на руку Фанату. Иначе не дошёл бы вообще. Раненый потерял оружие, хабар, дыхательную маску. Зона подарила ему ничтожный шанс в полсотые процента добраться до своего старого компаньона и отдать старому сатрапу нечто ценное.

Информация.

Выдержка из одной научной бумажки.

В Зоне существовал лишь один человек, который мог понять написанное и связать воедино разрозненные фрагменты его маленького секрета. Человек из прошлого, умный и опасный противник. До сей поры умирающий не доверил бы ему даже собственный нож, не говоря уже о деньгах. Сталкер и теперь считал бармена одним из самых гнусных типов изнутри Периметра, подлым ублюдком, привыкшим наживаться на полутрупах и лохах. Но тем не менее Фанат знал, что только этот пожиратель душ потянет тяжёлую ношу и выполнит Договор. Мерзавец держал слово и свято чтил каждую букву соглашения.

Так было раньше.

Раз-два, три шага, двадцать шагов, сорок.

Далеко позади осталось брошенное барахло. Он шёл как зомби, без ничего, кроме прилипшей к израненному телу футболки и остатков камуфляжа. Периодически Фанат терял на секунду сознание, замирал на месте, молясь, только бы не упасть. Падение означало конец надеждам и его последней цели. Силы его и так таяли с каждым вздохом и шагом. Сталкер уже постучал в двери ада, и Зона услужливо подталкивала его туда. Он не думал, почему именно сейчас это произошло. Дело, на которое он потратил долгие три года, оказалось на редкость простым и понятным. Северные территории в очередной раз сыграли с ним глупую шутку, в последний момент показав, насколько близко он подобрался к огромным деньгам. Минуя посредников, держа всё втайне. Он обвёл вокруг пальца даже Раскина с компанией наивных наёмников. Простак Айсберг, его компаньон, даже и не подозревал, какую сумму выручит Фанат после сделки. Десять кусков – вот его цена! Ровно столько стоило убийство профа, что на редкость много говорил. И снова работу он выполнил чужими руками. Бывший вольный хорошо стрелял. Жаль, только придётся их разочаровать. Старина Фанат умирал из-за проклятого мутанта.

Разразилась буря. Хлынул на землю дождь. Тяжёлый сырой воздух наполнился озоном. Тьма с каждой минутой завоёвывала новое пространство, окутывая саваном сумрака центр Зоны. Искалеченный человек сильно дрожал, едва переставляя ноги. Капли причиняли невыносимые мучения, впивались в кожу раскалёнными иголками, обжигали уничтоженное некогда харизматичное лицо. Силы таяли, его ничтожные шансы на успех гасли, как далёкие звёзды рано утром. Даже препарат с дьявольским составом не мог больше заглушить нескончаемый болевой поток. Из-за грозы он ничего не видел, кроме чёрной громадины зданий завода. Периодически на чёрном и страшном небе прочерчивали изломанными линиями угрожающие молнии, напоминающие раскидистые ветви дерева. И следом за ними короткие всполохи слепящего света, сопровождаемого громовыми раскатами. На земле творился самый настоящий ад.

Умирающий проковылял мимо покинутого блокпоста, брошенного наёмниками. Часовые исчезли внутри одного из множества пустых помещений, ушли прочь, оставив свои посты на волю стихии. Оно и правильно, какой дурак свалит в такую бурю в Центр Зоны? Только тот, кому нечего терять, и осталось жить считаные минуты. Фанат шёл по памяти, ориентируясь лишь на небольшой мерцающий огонёк фонаря около бара.

Волна душераздирающей боли накрыла его, когда он уже стучался в закрытую дверь.

«Только не это!»

«Откройте, суки!».

«Откр….».

Прошла минута, или больше – целая вечность для умирающего сталкера – прежде, чем охрана впустила его. Израненный и растерзанный человек уже практически потерял сознание, когда он сделал свой последний шаг и свистящим замогильным голосом произнёс несколько нужных слов.

После чего тут же свалился замертво.

Он успел.

Миссия выполнена.

Глава 1. Вал

Глава 1. Вал

Надвигалась гроза. Ещё час назад всем на наладонники пришло смс-ки с окраин Красного леса с предупреждением о сильнейшем шторме. Поэтому в баре «Синий комбезз» народу было не протолкнуться. Все спешили занять свободные места, заказать себе дерьмовое пойло, чтобы во хмелю переждать бурю. Нет, это был не Всполох. Просто сильнейший шторм за последние двадцать лет. Если братья-учёные не развели местных, как лохов. Впрочем, это Зона, и здесь могло произойти всё что угодно.

Бармен Вал постоянно хмурился и периодически качал головой. Давно столько народу тут не появлялось. Вон, понаехало. И «Анархия» в своих мультикамах, и «Честь» в цифровом камуфляже в «ратниках». И даже присутствовала пара мутных типов в дождевиках и брониках. В прошлом они бы назывались ренегатами или бандитами, теперь это всё неполиткорректно. Остальное мясо принадлежало одиночному быдлу, которое громогласно величали себя сталкерами.

Сталкеры! Тьфу. От былого звания покорителей Зоны осталось лишь название. Хех. Прошли времена тех везунчиков, что изначально охотились за артефактами, рискуя вляпаться в аномалию, использовали болты и гайки для определения границ аномальных зон, могли в одиночку пройти от Южного Кордона до пределов Припяти, по дороге справиться с тремя кровососами или дюжиной военных спецов, и остаться в живых. Да, эра отчаянных сорвиголов вроде древнего Хемуля или Мунлайта катилась в закат. Времена безрассудной сталкерской романтики уступили место прагматичности и техническому прогрессу.

Универсалов-сталкеров практически не оставалось. Благодаря новым технологиям, «одиночки» перестали массово гибнуть в адском огне Зоны, получили возможность заниматься поисками конкретных видов артефактов. Часть вольнонаёмных промышляли ништяками электростатической категории, часть – гравитационной, некоторые шарились лишь в химических аномалиях. Отдельные сталкеры работали на «серых». В итоге такой узкой спецификации вольные фактически представляли кастовую систему со своим оружием, снарягой и оборудованием. И притом у каждой группы обязательно был куратор, который контролировал поток артефактов, а значит, денег. Многие искатели перестали сдавать находки барменам, что скупали их за бесценок, а продавали за процент дилерам, переправлявшие арты на Большую Землю. Бизнес работал как советские часы. Попасть в такую группу означало через год сколотить себе состояние. Все прочие занимались ломовой работой. Например, отстрелом мутантов или сопровождением, или же добычей менее ценного сырья.

А новички? О, эти зелёные необстрелянные салаги! Прошло то время, когда они десятками гибли из-за банальных незнаний основ выживания. Помните выражение «отмычка»? Всё, забудьте! Новенькие стали важной статьёй дохода в таком закрытом и обособленном мире, как Зона. На них научились зарабатывать серьёзные деньги профессиональные ходоки, вербовщики, проводники, торгаши всех мастей и не только. Каждый из работодателей придерживался простого принципа – зачем терять деньги, если их можно приумножить. Мёртвый новичок не стоил ничего, а хорошо обученный боец ценился дорого. Это раньше «зелёные» платили проводникам за пересечение границы. И дальше топали по своим делам, рискуя нарваться на пулю или аномалию. Теперь желающие вкусить чернобыльской романтики автоматически попадали в сложную структуру обучения и идеологии жизни в опасной среде. Ключевым моментом в этой иерархии «опытный – неопытный» стала возможность выбивания максимальной прибыли или пользы от каждого «чайника». Их выдаивали досуха прежде, чем те покидали перевалочную базу в поисках своего призрачного счастья. Вот и вся логика. Хочешь стать классным сталкером – плати нал инструкторам, барыгам, вербовщикам, нет денег – не беда, в Зоне черновой работы хватало с избытком. Даже для неудачливых находилось занятие. А без наработанного опыта, налаженных связей и рекомендаций идти на Свалку – именно там и располагался крупнейший перевалочный пункт человеческого товара — строго запрещалось. Самых упрямых и бестолковых сразу заворачивали по негласным договорённостям среди группировок. Благо, везде стояли заградительные отряды и посты, которые и контролировали трафик перемещений. Дальше Мусорки без «сертификата качества» новичок не имел права выйти.

Неудивительно что зверья стало меньше. Притом на всех уровнях и везде. Многие сталкеры нового поколения не видели вживую кровососов или прыгунов, о химерах и кондукторах ходили легенды. «Бомжи»? Не, не слышали. Один умник как-то сокрушался, что в прошлом году завалили последнего кровососа. Доля правды в этом есть. Известно, что нечисть из Зоны явилась в первозданном виде благодаря опытам над людьми. Но эксперименты закончились, мутантов постоянно отстреливали, размножались они намного реже, отсюда и закономерность уменьшения популяции мутагенов.

В общем, всем стали заправлять деньги. Всё, что могло приносить доход, тут же становилось предметом продажи. Даже радиоактивная земля. И на неё находился покупатель. Барыги стали дилерами, полковники – бизнесменами, лидеры группировок – мультимиллионерами. Дух свободы, что царил здесь долгое время, сталисчезать. Здравствуй, новая эра! Пришла пора современных технологий и капиталистического уклада.

Сталкеры, говорите?

Вот почему Валу так не нравился новый распорядок. Если закрыть глаза на уменьшение прибыли в два раза и потерю части бизнеса за последние три года, что, безусловно, больно ударило по его самолюбию, больше всего бармена стали напрягать люди. Притом все, без исключения. Вал попросту разочаровался в них. Даже ветераны, что оттоптали Зону по пять лет, за последний год ссучились, потеряв былую гордость. Обвешались датчиками с ног до головы, считают каждую копейку, в рейд уходят по пять человек, за любым движением следят БПЛА и компьютеры. Поговорить уже стало не с кем за глаза. А затронешь какую-нибудь щепетильную тему перед знакомым, тот съёжится, и с кислой миной на лице сразу протянет «корочку» удостоверения, мол, работает на правительство, учёных или корпорацию. И оттого нужно молчать. Чтобы ни маленькой крохи информации не просочилось. Мда… что говорить, если в баре висят жучки и видеокамеры, которые внимательно следят за всем происходящим. Забудь о свободе и анархии. Прокля́тый капиталистический мир дотянулся своими щупальцами и сюда…

Вал вздохнул и в очередной раз покачал головой. По крайней мере, сегодня хоть выручка нормальная будет.

Тем временем в баре стало ещё теснее. Столики все уже были заняты. Поэтому опоздавшие ютились кто куда. Особо прожжённые обступили места у подоконников, прочие посетители облепили барную стойку, куда Вал расторопно подавал водку, вискарь, пиво, и колу. Ну и закуску, само собой. Местному бизнесмену в обслуживании помогал полуслепой Повар – бывший охотник, что с незапамятных времён работал кладовщиком, поваром и единственным помощником бармена.

– Два «вискаса», плиз… И макароны.

– Три бутылки водки. Яичница...

– Пиво «Бэдбойс»… Сдачи не надо…

Одной рукой Вал сгребал с блестящего стола купюры, другой ручищей подавал пиво или ловко вытаскивал из ящиков водяру. И затем дальше по кругу… Мелькали знакомые лица, некоторые жаждали с ним поговорить, но Вал им кивал «позже зайдёшь». Повсюду гремело «без сдачи». Эта коронная фраза всех счастливчиков, вернувшиеся с добычей в руках. Что же без сдачи, так без сдачи, пейте наудачу. Деньги текли рекой прямо в кассу, заставляя поседевшего и постаревшего Вала попотеть.

Тем временем погода значительно ухудшилась. Начался самый настоящий ураган, с грозой и ливнём. Судя по мокрым напрочь последним посетителям, за стенами бара творился самый настоящий ад. Вал приказал охранникам запереть массивные железные двери с запорами. Обычно бар закрывался лишь во время Всполоха, но тут этот «ахтунг»… Аномальная гроза в аномальной местности. Это вам не нытьё собачье. Несколько раз тухнул свет, от ветра подрагивали насмерть заколоченные и задраенные решётками и толстой доской узкие подвальные окна. Мокрые гости уже вовсю делились впечатлениями о паскудной непогоде, что нарушила всякие планы для опытных ходоков.

Собственно, именно погода поспособствовала наплыву гостей. Вал читал прогноз вчера днём. Сводка пестрела последним уровнем опасности, штормовым предупреждением и другими радостями в виде града с человеческой головы, или растерзанными тушками мёртвых ворон. К этому событию он изрядно подготовился. Холодильники ломились от пива и солений, на кухне в просторных кастрюлях стыли свежеприготовленные стейки.

Вал за всё это время отвлекался от прямых своих обязанностей дважды. Первый раз он выходи́л к охранникам, сказать, чтобы закрыли ворота в «рай», как ласково величал бар Повар, второй раз его побеспокоил помощник с выбитым глазом. А отлучаться от дел Вал не любил. На кону стоял престиж и евродоллары в кармане. И когда ему на коммуникатор пришло сообщение от Дикобраза, что некто ломится в помещение, бармен недовольно пробурчал:

– Как дети малые! Без меня не могут справиться.

Он кликнул на кухне Повара, что с увлечением жарил яичницу, чтобы тот его заменил и вышел в подсобку.

Там Вал нажал на кнопку, и вскоре на чёрном экране он увидел обеспокоенное лицо одного из охранников. Камера давала нечёткую картинку, однако этого с лихвой хватало, чтобы идентифицировать пришедшего гостя в лицо.

– Дикобраз? Вы совсем охренели, бездельники?

– Здесь полудохлый чел… Ломится сюда.

– Пускай проваливает. Лавочка закрыта.

– Дык это. Он походу того…

– Мертвяк? Здесь??? Ты пьяный, что ли? Он голый?

– Ну почти.

– Ладно, Дикобраз. Пусти его. Может, доходяга какой вернулся невезучий. Погода, видишь, срань. Я сейчас подойду.

Вал кивнул Повару и вышел в зал. Сталкеры с недоумением посмотрели тому вслед. Не так часто бармен покидает свою вотчину, да ещё в «горячее» вечернее время. Но до выхода торговец так и не дошёл…

Навстречу ему и всем остальным в просторном зале появился последний посетитель бара в эту ночь.

На голом плече у него красовалась татуировка. Короткое слово в пять букв. Название футбольного питерского клуба «Зенит»!

Вал не поверил своим глазам. Как и большинство ветеранов, что составляли примерно треть от присутствующих сегодня в баре сталкеров. И если последние ужаснулись внешнему виду вошедшего, то Вала обеспокоил сам человек.

– Разрази меня Зона! – воскликнул торгаш.

В унисон этим словам высоко над ними прогремел сильнейший гром, что раскатистым рыком заставил вздрогнуть стены и всех присутствующих, которые неотрывно смотрели на вошедшего человека из прошлого.

Перед ними стоял Фанат! Один из ветеранов, что три года назад исчез где-то на севере Припяти. Вернее, то, что от него осталось.

Правой рукой человек держался за распоротый живот. На исцарапанном и синем лице не осталось живого места, кроме двух глубоко посаженных глаз, что яростно сверкали диким первобытным блеском. Левое ухо отсутствовало. От носа осталось кровавое месиво. С нижней губы сочилась жёлтая слюна. С длинных и жёстких патл и курчавой бороды, по остаткам одежды, висевшей на нём лохмотьями, по плечам, на котором отчётливо были видны следы от укуса какой-то зубастой твари – со всего тела струилась дождевая вода. Она растекалась грязной лужицей под человеком, что держался на ногах из последних сил и фактически находился при смерти. Полутруп, опознаный Валом, как Фанат, сделал шаг навстречу ему, поднял свою единственную целую руку, в кулаке которой были зажаты листы скомканной бумаги. Отчего ужасающая рана в брюшине разверзлась и на пол вывалился клубок скрученных меж собой потрохов. Но Фанат не придал этому никакого значения. Его взгляд смертельно раненного и безумно уставшего человека, замер на лице Вала. Агонизирующий сталкер приоткрыл рот и выдавил свои последние слова:

– Дог-гор. Трисать миль.. дол…– прошелестел он и рухнул на пол замертво.

Многолюдный бар притих. Не чавкали голодные рты, и не скребли ложки по эмалированной посуде, никто из посетителей не поднимал стаканы. Ветераны со всех уголков Чернобыля застыли в немом шоке. Взгляды большинства без исключения были прикованы к лежащему телу несчастного, который только что проговорился об огромных деньгах.

Глава 2. Вал

Глава 2. Вал

1.

– Тридцать миллионов. Долларов.

Эти слова больно резанули по ушам Вала, как и у многочисленных сталкеров, что собрались у него в Баре. Они невольно стали свидетелями будущей сделки, которая могла бы состояться, будучи Фанат не такой дохлый. А так он лишь шороху навёл своей фразой и туману напустил. Мда, ушёл в мир иной красиво, ничего не скажешь. В том, что эта сделка его, Вал не сомневался ни капли. Имелись на то причины, и весомые. Фанат давным-давно знал его, иначе не заявился бы сюда с важным сообщением старому приятелю. Зачем тогда Договор вспомнил на пороге смерти?

Вал слишком хорошо знал покойного, чтобы усомниться в увиденном. Даже от мёртвого проходимца исходил подвох. Или у бармена проснулся неожиданно синдром параноика? Но его кончина произошла прямо у порога. Он воочию видел, как окровавленный кусок мяса издал последний вздох и повалился на грязный дощатый пол. А ведь Фанат ненавидел Вала. Всей душой. Шутка ли, он невзлюбил своего работодателя с первого дня знакомства. Этот дурак считал, что торгаш пытается его надуть. И продолжал работать у него, получать свои кровные, потом и кровью заработанные деньги. Вал лишь усмехался, понимая всю абсурдность «сотрудничества». С одной стороны, он поносил его порой открыто и прилюдно, что не нравилось бармену, с другой, ха, Вал платил ему, дуралею, и платил неплохо. Одних только бонусов выплатил сверх нормы. Он же относился к сталкеру всегда подчёркнуто нейтрально, не сильно выделяя и не жалуя среди прочих. Того требовала репутация жёсткого бескомпромиссного человека, каким, в принципе, и являлся Вал. Однако барыга Фанату всегда переплачивал. Бармен считал этого недотёпу счастливчиком. По его мнению, Фанат был одним из таких типов людей. И пусть он постоянно влипал в мутные истории, участвовал в опасных аферах, всегда выходи́л из передряг победителем. Такой уж этот придурок, со скверным характером и шилом в заднице.

Теперь придурок мёртв. Удивительно, как он дожил до сегодняшнего дня. С последней встречи прошла вечность. Много воды утекло, и вот снова Вала потревожило прошлое. Человек-призрак уже постучался на небеса, и вдруг выдал признание. Ему только в театре выступать с такими вывертами. Договор вспомнил. Надо же, как повернулась судьба.

Когда-то соглашение между ними и вправду существовало. В письменной форме. С автографами. Практически юридический документ. Образец его до сих пор лежал у Вала в сейфе. Он хорошо помнил момент, когда составили эту, по сути, ненужную бумажку. Однажды сталкер исчез на несколько месяцев из поля зрения. Когда он вернулся в бар, у Фаната не осталось ровным счётом ничего: ни оружия, ни снаряжения, – только одна никчёмная жизнь. И долги. Этот мудак пришёл к нему и попросил занять денег. Притом сразу крупную сумму. Удивительно, но Вал не послал неудачника куда подальше. Бармен выслушал мерзавца, и, взвесив за и против, предложил сталкеру контракт на кабальных условиях. На тот момент он не хотел терять классного спеца, который регулярно снабжал бармена ценной информацией. После недолгих препирательств стороны ударили по рукам. Бродяга получил свои деньги, а его новоиспечённый (официально) работодатель – Договор. Согласно ему, сталкер пахал на Вала за полцены, защищал его интересы и многое другое. Взамен бармен обязан был ежемесячно вносить фиксированную сумму на депозитный номер, независимо от заработка сталкера. Так сказать, инвестиция на будущее. Конечно, никто из них не вёл никаких записей, и все операции проводились фактически на словах. Тем не менее каждый из них выполнял свои обязанности, периодически один другого водя за нос. А вскоре Вал и узнал маленькую тайну своего подопечного.

Этот негодяй, оказывается, решил помочь незнакомому ребёнку поправить здоровье. Если вкратце, то девочка нуждалась в пересадке костного мозга, что стоила немало денег. Такой суммы не было даже у бармена. Сотни тысяч долларов. Поначалу Вал не поверил своим ушам. Этот прощелыга никогда не отличался излишней сентиментальностью, и вот на тебе! Душещипательная история, достойная Голливуда. Похоже, у Фаната действительно поехала крыша. Так и подумал Вал, когда впервые услышал о «девочке-с-Ютюба», что пыталась найти друзей. Видимо, бармен недооценил перемены в поведении своего подчинённого. Спустя месяц Фанат стал называть девочку дочкой, через три – стремление помочь бедному дитяти трансформировалась в идею fix. Торгаш скептически отнёсся к безумной затее компаньона и посмеивался в бороду.

Сумма на депозите уже приближалась к нужной сумме, как в один прекрасный день Фанат разругался с Валом из-за какой-то мелочи. Договор расторгнули, сталкер подался на вольные хлеба, намереваясь вернуться и забрать накопленные сбережения, и внезапно исчез. На этот раз надолго. Вал уже вычеркнул его из списка живых, но деньги не трогал. Лежали они на банковском счёте, есть не просили. Совесть молчала насчёт чужих денег, но Зона-мать видела всё. А старый пройдоха, как и другие ветераны Чернобыля, свято верил в её существование. Он мог бы, конечно, перевести средства по адресу, но Вал хорошо знал жизнь за забором и колючей проволокой. Коррумпированная система власти работала почище банды мародёров. Бросать же работу и ехать в Мухосранск заниматься бытовыми проблемами предприимчивый делец не желал!

И вот снова Договор, Фанат с безумными глазами и очередное мутное дело. Всё вернулось по накатанному пути. Похоже, Фанат нанялся вновь к старому приятелю. Посмертно и с прежними обязательствами. Знал, подлец, что бармен всегда выполнял обещания и держал слово. Только в этот раз он явился, чтобы сдохнуть на глазах у многих и поставить на уши полЗоны. Как не вовремя. Завтра, небось, слетятся стервятники всех мастей в поисках халявы и заработка и будут трепать нервы старику, которому придётся пошевелить мозгами, как выгоднее оттяпать дельце.

Вал посмотрел на притихшую толпу. Все покидали свои места и окружили труп, стараясь не выпачкать обувь кровью, натёкшей из брюшины. И все поголовно до одного матерые подлецы и негодяи. В основном наёмники и бродяги. Среди толпы он увидел развязного Грешника, самого отъявленного отморозка в баре. Бывший лейтенант Синдиката, а ныне алкаш-бездельник, он с огоньком в глазах смотрел на труп и листок в кулаке несчастного. В какой-то точке пространстве их взгляды встретились, отчего Вал тут же отвернулся. Среди прочих посетителей он представлял наибольшую опасность. Бывший командир отряда «Бетта», Грешник всегда славился безрассудностью и одержимостью. И склочным несговорчивым характером. Такого трудно будет отвадить от денежного дела.

Вал не стал заострять внимание на будущих проблемах, которые у него могли появиться со временем, а сразу же решил взять дело в свои руки. Иначе ситуация могла возникнуть критическая.

– Дикобраз, Валет, – приказал он охранникам, что стали возле бармена. Пацаны быстро сориентировались. Вал заметил, как напрягся Дикобраз, набычившись на шальную толпу безоружных сталкеров, что сгрудились вокруг них. – Убирайте труп в подсобку немедленно – гаркнул он парням, глядя в первую очередь на Грешника.

– Эй, граждане, разойдитесь! Объявляю выпивку за счёт заведения! По всем вопросам подходите завтра, трезвые, сука, и адекватные. – зло прикрикнул бармен на зевак, грозно зыркая прищуренными глазами.

Толпа неодобрительно загудела, после чего с неохотой попёрлась в бар. Не каждый день такая халява. Вал среди гула разобрал слова «работа», «бабки», и понял, что его проблемы только начинаются. А пока пусть пьют до упаду, хоть до усрачки.

Дикобраз с Валетом брезгливо подняли мёртвого Фаната, и потащили в подсобку, оставляя после него следы от мокрых ботинок и кровь из развороченных конечностей.

2.

Полуоткрытые глаза Фаната, что минут десять назад дышал, равнодушно смотрели на загаженный потолок. Его труп ничем не отличался от киношных зомби. Со вздувшимися прожилками почерневших вен и капилляров. Высохший скелет, обтянутый кожей. Весь в блевотине и слизи труп вызывал омерзение. Вал подавил в себе желание уйти прочь, лишь бы не видеть ужасную кончину своего компаньона. Не самая лучшая смерть, даже для такого мерзавца, как Фанат. Тяжело вздохнув, торгаш склонился над телом.

Вот теперь начиналось самое интересное. Что за хабар и с чем его едят?

Первичный осмотр показал, что на него напали мутанты. Уж больно сильно беднягу покромсали. Сожрали руку, обглодали лицо. В одном из карманов бармен обнаружил фотокарточку маленькой девочки в инвалидном кресле с адресом и телефоном. Фотография сильно истрепалась и выцвела от солнца. В другом барыга обнаружил запечатанную ампулу сильнейшего актопротекторного стимулятора бромантана 4, модифицированного и доработанного. В народе препарат носил название «Кровь шахида»[1]. Стимулятор блокировал боль и повышал шансы организма на выживание. Своим гремучим коктейлем он поддерживал мозг и сердце в рабочем режиме, после чего человек падал замертво. Средство для судного дня, билет в один конец. Вал знал это, так как имел связи в «монолите», чьи бойцы всегда таскали с собой адовые ампулы со встроенными шприцами. Колоть их рекомендовали только при смерти, когда боец был уверен, что погибнет от потери крови или отсутствия пульса. После этого потенциальный покойник мог воевать дальше, так как фармакологическая химия возвращала его буквально на тот свет. Так что Фанат умер по идее три часа назад.

Больше в карманах Вал ничего не нашарил. Бармен вытер окровавленные руки тряпкой, и приступил к операции по извлечению драгоценного бумажного носителя из мёртвой кулачной хватки. Вал подготовил топор, клещи, вытянул из чулана ворох ветоши. Изуродованное донельзя лицо мертвяка корчило в ответ жуткую гримасу из боли и ужаса.

– Прости меня, Фанат! – поморщился человек с топором.

Размахнувшись, Вал отрубил покойному руку со скрюченными пальцами. Не сразу, а только с третьей попытки перерубил кость. Двумя последующими ударами новоиспечённый мясник перерезал кожу и сухожилия, после чего отбросил прочь инструмент. Тряпками, как мог, обтёр уже загустевшую кровь на отрубленной конечности. Следующие пятнадцать минут Вал увлечённо ломал клещами пальцы на обрубке, освобождая листок с ценной инфой, что могла действительно стоить денег.

Вал взмахнул пот со лба. Наконец-то. Отложил клещи в сторонку, и аккуратно вытащил из ладони мокрое бумажное послание, залитое кровью и дождём. Мда, тяжеловато ему будет. Вал столкнул труп со стола и расправил слипшиеся листы бумаги. Пора браться за дешифровку.

Вызвав по рации к себе Валета, он приказал принести ему утюг, чистый лист бумаги, планшет и очки.

– И замойте кровь в зале. Кто это сделает, меня не волнует. А самое главное, шепни народу, как бы невзначай, что слова мертвеца оказались пустышкой.

Охранник понимающе кивнул, и сразу же вышел.

Получив желаемое добро, барыга в запачканной одежде склонился над исписанными листами. Его распирало любопытство. Он подключил прибор к розетке, расправил мокрую измятую бумагу, после чего аккуратно провёл по ней утюгом. Раз, два, десять. То же самое он проделал и со следующей страницей, пока та не стала сухой и ровной. Затем бармен самолично сходил за лампой – показалось, света маловато. И после этого с вожделением приступил к изучению весьма любопытного документа.

Ему повезло. Бо́льшая часть бумаги не пострадала. Только в трёх местах буквы смазались и расплылись нечётким пятном. А так текст вполне был читабельным, несмотря на рукописный вариант. Вал с трудом понимал содержание, несмотря на то, что считал себя неглупым человеком.

Как оказалось, текст представлял отрывок из научной работы какого-то маразматика. В нём говорилось о влиянии выбросов на изменение облика Зоны и всё в том же духе, пока глаза Вала не наткнулись на поначалу ничем не примечательные строчки.

… Показания приборов дали неожиданный результат. Изучаемая ноосфера не статична, и раз в три, может, четыре года расширяется. Исследования показали, что следующее расширение Зоны отчуждения возможно на Севере. Согласно гипотезе, центр прокола ноосферы сместился на северо-запад от Станции. Примерные координаты прилагаются. Неизвестно лишь точное время, допускается погрешность в два-три дня…

Далее почерк стал прыгать, плюс кровь и вода размыли чернила до невозможности. Вал пропустил несколько строчек, пока не прочитал следующее.

Сверхвыброс, в отличие от обычных Вспышек, порождает большее количество артефактов ценных для науки. Основная часть их изучена и классифицирована в двухтомнике академика Захарова. Но Вспышку такого масштаба отличает значительная энергетическая составляющая от других аномальных образований, что в своём роде даёт импульс для появления новых, никем не изученных пород. Ценность их велика, отсюда и заоблачная сумма, какую готовы заплатить мировые институты за обладание ими. С одним из таких образцов я успел поработать. Описанный образец я назвал «сонным камнем» из-за ряда его свойств. Представляет собой обычное твёрдое тело, внешне похожее на гранитный монолит. Не радиоактивен. Тепло не выделяет. Химических свойств не имеет. По сути, это действительный кусок булыжника, размером 20\20 см, ничем не примечательного. Свойства его были открыты случайно. Во время проведения опытов я неожиданно заснул прямо в лаборатории на глазах у сотрудников. В результате сон длился 32 часа. Исследование моего организма подтвердили, что произошла регенерация всех жизненно важных органов. Уменьшился риск развития злокачественных опухолей, затянулись старые порезы и раны. Количество лимфоцитов увеличилось в три раза.

К сожалению, артефакт после активирования оказался разрушен. Я считаю, что срок его срабатывания составляет до трёх дней. И только на территории Зоны в непосредственной близости от центра. К сожалению, других подобных образцов ранее в Зоне не встречались. И неизвестно, все ли свойства «сонного камня» мной изучены? Проведённый эксперимент подтверждает, что артефакт излечивает сложные патологии, связанные с длительным отсутствием сна, раковые заболевания всех видов и некоторые другие. Но это всего лишь гипотеза…

На этом текст обрывался. Правда, одна фраза была жирно подчёркнута карандашом – «связанные с длительным отсутствием сна». И напротив неё на полях красовались инициалы «В.Э.»

Вал с сомнением покачал головой. И как это могло стоить миллионы долларов? Ни один арт не стоил таких денег, будь он самым редким и целебным. Пол-лимона – край, даже дилеры за него столько не отслюнявят. Но цена не взята с потолка. Фанат точно знал стоимость товара, раз озвучил именно такую цифру на пороге бара. Тогда же в чём загвоздка?

Вал дополнительно перечитал содержимое рукописи, особенно последний абзац.

«Хм».

У него оказалось три неведомых в уравнении. Заказчик, артефакт и имя того счастливчика, который применил на себе свойства магической штуки. Сложная затея! Особняком стоял его личный интерес. Предстояло понять, действительно ли овчинка стоит выделки. Это тебе не партию оружия продать «серым», в перспективе вырисовывалась космическая сумма. И парочка загубленных жизней, если дело рухнет. Тут и за несколько долларов убивали, не говоря о тысячах и, храни меня Шухерт, миллионах.

Поначалу Вал хотел бросить эту идею. Ну а что, денег ему хватает, бар исправно приносит прибыль, на жопе сидит ровно, коммерция продвигается, пусть и не так, как раньше, связи есть. Но чутьё подсказывало ему, что ему выпал, возможно, единственный шанс выбиться в люди. Кроме того, у него проснулся профессиональный интерес. Не торгаша, а настоящего сталкера. Вал настойчиво загорелся разгадать тайну «30 лямов» и собрать до кучи кусочки загадки. Разгадывать загадки увлекательнее, чем заниматься рутинными делами.

Вал не додумал до конца интересную мысль. Зашатались стены, земля под ногами дрогнула и во всём здании погас свет.

«Апокалипсис, мать его за ногу», – пробубнил старик и нащупал фонарь…

[1] Такой препарат вполне может существовать. Известны неоднократные попытки получить фармакологическим путём средства для поднятия морального духа бойца, а также увеличить его выживаемость на поле боя.

Глава 3. Грешник

Глава 3. Грешник

1.

Наёмник Грешник, в отличие от большинства бродяг, не польстился на бесплатную выпивку. Неспроста Вал это затеял. Брось собаке кость, и она помашет хвостом. Он понимал, что каждое слово покойного Фаната — правда. На то существовало две теории. Одна из них — наёмник хорошо знал умершего. Вторая причина, по которой стоило отнестись серьёзно к сказанному, было то, что на пороге смерти умирающие всегда говорили правду. Пусть и гнусную, порой, но правду. А значит, действительно есть нечто, сто́ящее тридцать миллионов баксов. В этой ситуации выигрывает тот, кто больше думает, решения принимает взвешенно. Одного такого умника Грешник знал. Сейчас он наверняка изучал содержимое таинственной записки покойника. Надо же, как хитро Вал сработал.

«Всё за счёт заведения!».

Как в фильме провернул трюк. Старый пройдоха, жадный и хитрый, никогда не наливал на халяву такой толпе. Он не работает себе в ущерб. Хитрожопый скряга решил разрядить обстановку и отвлечь публику от главной новости вечера. Хотя бы для того, чтобы выиграть время, обдумать происходящее, как следует в своём логове. А могла начаться склока! Толпа всегда непредсказуема. Определённо, игра стоила выделки. Даже тот факт, что охранник трепался об этом, как о пустой фантазии несчастного Фаната, нисколько не умалял инцидента. Покойник долго работал на Вала, пока в один непогожий день пропал с виду. Грешник лишь слышал об этой истории, но в детали вникать не стал. Но если не обращать внимания на мелочи, то отношения у них были исключительно деловые. Логично, почему Фанат и попёрся, при смерти, к своему былому работодателю.

С пренебрежением Грех разглядывал сброд, что тем временем облепил хлипкую и неширокую стойку, за которой одноглазый Повар ловко орудовал графином, наливая всем подряд по халявной сотке. Грешник пока думал, что дальше делать. Напиваться он не хотел, хотя пива или чего покрепче дёрнул бы. Вечер длинный. Погода паршивая. Настроение депрессивное. И алкоголь в такой обстановке — настоящая панацея от затяжной хандры, что вынуждала его искать бытие на дне стакана.

Вал не появлялся. Наверняка уже составил план, как всех обхитрить и нажиться на халяву. Вездесущий паук вовсю плёл паутину из баек и ловушек в логове. Завтра стопроцентно будет петь сладкие речи и сулить манну небесную всем желающим. Патруль вот выставил. Дверь закрыл изнутри. Боится, жук, и в первую очередь его. Знает, сволочь, что Грешник придёт к нему за разговором, и начнёт задавать неудобные вопросы.

Сталкер решил не ждать бармена. Он хотел пообщаться с его помощником, у которого отсутствовал один глаз. Грех поднялся с насиженного места, расправил плечи, и со всей решимостью направился к стойке. Возле неё он бесцеремонно оттёр локтем двоих бродяг. Те лишь только гневно зыркнули зенками, но с места сошли. С ним никто не хотел связываться, ибо для здоровья вредно.

— Эй, Повар, друже! — позвал Грешник помощника бармена. — Налей мне «вискаса», два стакана.

Повар был неплохим малым, и наёмник его уважал. Особенно за стряпню. Но тот его чувств не разделял:

— Бухло халявное, хочешь нажраться, пей водяру, а за вискарь плати!

— Батя, ты это видел? — у Грешника в пальцах неожиданно появилась мятая банкнота в двадцать баксов, как у заправского фокусника. — Я порядок и правила знаю. Так что налей мне выпить! — проорал он прямо в лицо обслуге.

Повар промолчал. Мужик сграбастал своими ручищами купюру, плеснул щедро в два стакана виски, и даже пододвинул тарелку с нарезанным лимоном. Наёмник ухмыльнулся:

— Спасибо, но я пас. Оставь себе.

Грешник бросил купюру на стол, забрал два стакана со стойки. Его взгляд случайно встретился с глазами охранника, что руками придерживал свои причиндалы у двери. Грешник поднял один из стаканов верх, и направился к нему.

Но охранник решительно отверг попытку очередной провокации нагловатого завсегдатая бара:

— Вали отсюда, Грех! Хозяин занят.

— Слушай, я вежливо и обходительно решил тебя выпивкой угостить, а в ответ слышу «вали!» Как тебя зовут, напомни? Король? Ан нет, он у нас сейчас труп шмонает. Тогда Туз, что ли? Не-е, для туза ты маловат вышел, не тянешь. А вот для шестёрки, в самый раз!

Грешник залпом выпил стакан и выбросил его в сторону.

Охранник побледнел, и медленно поднял дробовик, ствол которого уткнулся наёмнику прямо в живот.

— Слышь, Грех, сказано, иди прочь, у меня приказ!

— Ну, рискни, с ружьём и баба — мужик, — Грешник свободной рукой схватился за ствол «Бенелли». — Я передумал, не стану тебя угощать, бро. Не нравишься ты мне! А своему боссу передай, — прошипел тихо лейтенант, побагровев от злости и от желания как следует вре́зать наглецу, что приставил бердану к потрохам, — завтра я к нему подойду, по делу. И пусть ты снова станешь на моём пути, я за последствия не ручаюсь.

Грешник отпустил дробовик. И как ни в чём не бывало, направился прочь от ошалевшего охранника. Путь его проходил мимо троицы с нашивками «Честь», что потягивали пиво у одного из столиков.

— Расступись, кодла! Дай проскочить! — залихватски прокричал Грешник, пробивая себе путь к боевикам в цифре. Все, кто знал хорошо и не очень этого неугомонного отморозка, понятное дело, предпочитали уступить, наплевав на свою гордость. В прошлом тридцатипятилетний ветеран работал инструктором по рукопашному бою, и ещё был любителем уличных драк, где махались не только на кулачках. Немало мастеров он унизил на глазах у праздных зевак. А теперь драчун направлялся к «честным», которых не особо жаловал.

Но драки не случилось. Послышался гул, исходивший откуда-то из глубины. Затем погас свет и задрожала земля. Пол в баре задрожал и заходил ходуном. Задребезжала посуда, бутылки на полках. Так продолжалось минуту, пока сильный толчок под ногами не сотряс пол. Все стоя́щие клиенты бара рухнули на пол, как подкошенные, включая Грешника. Послышался звон разбитого стекла, опрокидывающейся мебели, и отборнейший русский мат. Особо одарённые включили фонари, оценивая ситуацию. Среди них присутствовал и владелец бара собственной персоной Вал.

— Так, всем спокойно! Это землетрясение! Буря скоро закончится! — прокричал Вал в темноту, где полупьяные сталкеры приходили в себя после ощутимой встряски.

— Явился, барин! — пробормотал тихо Грешник, подымаясь на ноги с пола. Его здорово приложило затылком, как говорится, «фейсомоф тейбл». В темноте совсем рядом шевелились бойцы «Чести».

«Попил вискаря», — подумал он с сожалением, пытаясь прийти в себя. Относительно хорошее настроение улетучилось вместе с пролитым пойлом.

Потирая голову, он подсветил зажигалкой, куда идти, и направился в комнату, располагавшуюся в задней части бара. Трезвый и немного потерянный из-за коварного удара в затылочную область. С трудом открыв дверь в темноте, он повалился на топчан, как есть не раздеваясь.

2.

Но заснуть в эту ночь у Греха не вышло. Из головы не шёл труп с запиской в руке.

Грешник поднялся с топчана. Нажал на выключатель, проверяя наличие света. Свет, к вящему удивлению, зажёгся. Видимо, барыга расстарался, подключил резервное электричество от генераторов. И правда, иначе откуда взялось это непрерывное тарахтение. Наёмник вытер глаза кулаком, поморгал, затем взглянул на себя в зеркало. Лицо как лицо. Пару шрамов, морщины, вечная щетина, которую периодически соскабливал ножом. Короткая ёжиком стрижка. Скуластый подбородок. Интересно, с таким фейсом подцепил бы он красотку на Крещатике? Эх, хрен там, если рожа типичного бродяги Зоны.

Только найм принадлежал в довесок Синдикату, полузакрытой группировке со своими принципами и уставом. К сожалению, его дела в Синдикате шли то шатко, то валко за последний год. Времена менялись. Заказы и контракты стали реже, а работа осталась прежней. Перспективы? Ты по-прежнему мог сдохнуть в любой момент. Или от пули, или от неизвестной дряни, или от цирроза печени. Ещё бы, так не пить. По две недели маяться бездельем. Уже давно Грешник понемногу приходил к мысли, что нужно завязывать с наёмничеством. Полевой командир, лейтенант отряда, теперь уже бывший, он смотрел на вещи глобальнее, чем остальные руководители. Группировка нуждалась в серьёзных переменах. Не только в организационных вопросах, но и в психологическом плане. Если раньше Синдикат всегда отличался железной дисциплиной, сплочённым коллективом, где каждый боец чувствовал себя частью системы, то сегодня он представлял сборище убийц и подонков с оружием. Понятие «чести наёмника» перестало существовать в природе. Культ денег стал править людскими умами.

Грешник был против этого, как и подразделение «Бетта». Не по нраву пришлись перемены, губительные и разрушающие. Потому и турнули его с должности лейтенанта и отряд расформировали.

«Незаменимых людей нет» — пояснил глава Синдиката. Так Грех вскоре стал не нужен группировке. Ему запретили свободно передвигаться за пределами бара на территории наёмников. Бар и окрестности не считались. Перед ним маячило лишь два пути, нет, три: просто умереть, расстрелять своих недругов из группировки и только потом сдохнуть, или же покинуть Зону.

Грешник выбирал третий вариант. В воздухе витала мысль о хорошем заработке. Даже миллион евро или американских рублей позволил бы ему скрасить опостылевшее одиночество.

Чтобы как-то успокоить нервы, Грешник достал из тумбочки бутылку водки и пистолет. Вечные спутники любого бандита, солдата удачи и отморозка. Оружие и бухло. К женщинам он давно охладел. Нет, с либидо всё в порядке. Просто общаясь в основном со шлюхами, невольно появляется отвращение к остальным женщинам. Возможно, он стал конченым алкоголиком с пистолетом в руках. Грешник он и есть, жёсткий и непредсказуемый. Водка приглушала скрытое тяжёлым характером чувство собственной несостоятельности, а хороший воронёный ствол придавал уверенности и слабаку. Вот взять «Glock», чудо австрийской мысли. Надёжный, как скала. Простой и неприхотливый в использовании. «Glock −17» — его верный друг, который никогда не предаст и всегда подстрахует. В этом случае, калибром 9*19 Para. Грешник сел за грубо сколоченный стол, положил перед собой пистолет и поставил бутылку. «Что лучше, вилкой в глаз или в задницу раз?» — вспомнилось почему-то именно сейчас. Наёмник выдвинул полку, где лежали тряпки, маслёнка. Приложился к бутылке, после чего принялся разбирать пистолет. Чистка оружия успокаивала, приводила в порядок мысли.

Зона, артефакты, барыги... Всё осточертело до коликов в животе, до зубного скрежета. Водка больше не вставляла, адреналин, как раньше, не тёк по жилам, не будоражил горячую кровь. Теперь им управляли одни рефлексы. Еда не приносила удовольствия. Грех просыпался, и порой не мог вспомнить, где он и что здесь забыл. Романтика былых времён прошла, оставив прогорклый осадок в виде нереализованных амбиций и типичного осознания, что молодость прошла. Как говорится, воин банально перегорел. Налицо клиническая усталость от пребывания в Чернобыльской Зоне. А ведь он ещё легко отделался. Смерть пока обходила стороной, у него по-прежнему две руки, две ноги, ничего не болит, кроме головы, да и то после тяжелейшей пьянки, шизофренией не страдает. Немало ребят по цеху запросто сгорело от психических отклонений. Выстояв в сотнях перестрелок и боях, повидав на своём веку столько ужасов, они загибались в кабаке на гражданке от галлюцинаций, передоза наркотиков или банального алкоголя. Всё потому, что не нашли в себе силы соскочить с адреналиновой иглы, извечно толкающей «синих» в объятия смерти.

Но с Грешником это не случится. Он другой...

Может, покажется странным, но наёмник всерьёз верил в предопределение. Если суждено умереть молодым, ты умрёшь. Если судьба выбрала иное предначертание, то так тому и быть. И напрасно пытаться изменить свою судьбу. Твоя участь предопределена. Такой вот фатализм. Он верил, что время «икс» не пришло, а жизнь только начинается. Он уйдёт на покой в полном здравии и с хорошим счётом в банке. Грешник покинет ад с деньгами, чтобы до конца своих дней пить вискарь дома, не отказывая себе ни в чём. А для этого ему нужен Последний контракт. Так бывалые хантеры называли дело всей жизни.

Похоже, у него появился шанс.

Грех дотронулся рукой до армейского жетона на шее, пошевелил губами слова, выгравированные на нём неизвестным старателем, ощутил металлическое тепло железки. Прикосновение к бляхе успокоило его.

Грешник второпях собрал «Glock», и поставил на предохранитель. Спать по-прежнему не хотелось.

«Пойду, пройдусь» — решил он.

Глава 4. Вал

Глава 4. Вал

1.

Бар здорово тряхнуло. Подземные толчки продолжались примерно минут пять, после чего стихли. Удивительно, но факт. Вал только что наблюдал слабенькое землетрясение. И это в средней полосе Европы, где нет гор, и шельфового разлома, и литосферные плиты не наезжают одна на другую или расходятся. Хрень какая-то.

Хозяин заведения с фонарём в руках вышел в бар, где приходили в себя практически трезвые бродяги. Сказав пламенную речь, он решил устранить проблему с электричеством. В подземных казематах дожидались своего часа два японских генератора, работающие на солярке. А с рассветом Вал лично займётся, в чём причина перебоя. Наверняка «контактная пара», что пять лет питала энергией проводку, переместилась или вовсе исчезла. Неприятно, если это действительно так. Соляра то не бесплатная.

Провозившись минут с десять, он запустил генераторы. Тьма вновь уступила место свету. А Вал вернулся к прежним обязанностям. Требовалось навести порядок, оценить ущерб. И потом и остальное. Да и в сон клонило.

Народу по-прежнему хватало. Буря бушевала за окном, землетрясение сменилось ураганным ветром и проливным дождём. Небо вовсю сотрясали молнии. Многие посетители ушли наверх, в жилые комнаты, которые Вал сдавал всем желающим за отдельную плату, остальные решили скоротать ночь в баре. Кто курил в раздумьях сигарету, кто чинил разломанный стул или стол. «Честные» играли в подкидного. Периодически до слуха долетали обрывки фраз, связанные с мертвецом и тяжёлым заработком. Грешника среди присутствующих не числилось, наверняка ушёл спать. Впрочем, разговаривать с ним бармен не горел желанием.

Вал появился на своём рабочем месте в то время, когда Повар с метёлкой в руках наводил порядок. Часть бутылок упала с полок и разбилась, отчего к запаху от сигарет и ядрёного мужского пота прибавились и пары испаряющегося спирта.

– Что, сколько убытков? – спросил он тучного одноглазого помощника.

– Фигня, – ответил вечно хмурый Повар. – Пока ты пропадал внутри, Грешник буянил, тебя искал. Хорошо, землетрясение приключилось, так бы драку затеял с постояльцами.

Выражение лица Вала приняло страдальческий вид. Проходили это всё неоднократно. Надоело. Хорошо, что мебель цела.

– Повар, пойду посплю чуток, сменишь меня в пять утра.

Одноглазый помощник кивнул в знак согласия, а Вал пошёл к себе в спальню. Не раздеваясь, он выключил свет и попытался уснуть.

Но ничего не вышло.

Вначале ему помешало тарахтение генераторов. Затем бармену приспичило по нужде, а последним штрихом, разрушившим сон, стала музыка. Некий идиот с явным задором насиловал гитару, выдавая дикие трели. И этим дебилом был сам Грешник.

«Сука», – выругался Вал, и поднялся с дивана. Плед съехал на пол, но поднимать бармен его не стал. Надев домашние тапочки, он включил айпод.

Спать торговец действительно не хотел. Зато у него вновь проснулся интерес к загадке мёртвого сталкера. Он прикинул, что ответы на вопросы таились где-то на поверхности и находились рядом. Порой очевидные вещи лежали на видном месте. Стоит лишь включить мозги и скрупулёзно изучить детали. Думать Вал умел и ещё как. Иначе не выжил бы в Зоне.

Бармен склонился над чтением наследия Фаната.

2.

Первым, на что обратил внимание Вал, были края бумаги. Рваные и неровные, эти страницы из блокнота выдернули в явной спешке. Человек сильно торопился. Почему он не сфотографировал их, чтобы не привлекать лишнее внимание. Второй момент, что бросился в глаза, — материал само́й бумаги. Лощёная, белоснежная, высокого качества. Наводило на мысль о блокноте в чёрном кожаном переплёте. С такими записными книжками ходят бизнесмены или профессура в престижных вузах. В этом примере блокнот принадлежал учёному. А записи по содержанию напоминали выдержки из научной статьи. А это представляло интерес. Есть ли в сети сей замечательный опус? Вал прекрасно знал склонность учёной братии к писанине и известности. Недолго думая, Вал вбил в местном браузере рандомные фразы из страниц, надеясь прочитать статью целиком и уловить суть.

Увы! Поисковик ничего не нашёл.

Постигнув неудачу, Вал решил разузнать об артефакте побольше информации. Он специально полез в сеть за све́дениями об «изделии». Похожего на описанный предмет в итоге он не нашёл. Так же, как и статьи.

Вал не отчаялся. Поиск нужной информации – трудно и неблагодарное дело. Поэтому он решил более досконально изучить документ покойника. Бармен продолжил читать, вдумчиво и кропотливо.

В черновике также говорилось о Сверхвспышке! Ещё один любопытный факт. Вал, как и все остальные жители ЧЗО, знал о существовании внепланового Выброса. При нём обычно Зона расширялась! Автор статьи связывал артефакт и выброс воедино. Типа произошла Сверхвспышка – появился артефакт, и наоборот. Всё логично. Если это действительно так, то тогда понятно отсутствие описания в источниках. Гипотеза не имеет силы без доказательной базы.

Откуда тогда взялась цифра в тридцать миллионов?

Вал оставил в покое возникшую дилемму. Позже он справится с ней. Для начала владелец бара решил выяснить личность учёного и автора рукописи. Для этого он решил привлечь связи в среде научников.

Он взял свой старый мобильник, активировал звонки, и затем набрал нужный номер. Связь в Зоне работала с большими перебоями, стоила космических денег, но всё же имел смысл позвонить. Прошло гудков пятнадцать, прежде чем сонный голос ответил:

– Алло.

– Это Вал! Помнишь такого?

Вал вкратце обрисовал проблему и оборвал связь. Теперь оставалось подождать. Ждать Вал не любил. Поэтому он занялся решением следующего пункта в уравнении.

Предстояло выяснить имя заказчика. Кто он? Что за человек? Редкий артефакт, чьё появление происходило раз в три года, мог заинтересовать некоего коллекционера, который случайно узнал о существовании таинственного «камня». Или обеспеченного богатея, что собирался с помощью подарка из Зоны излечиться от неизвестного недуга. Такое часто происходило. Классика жанра. Немало художественных книг о Зоне вышло, в которых главные герои постоянно пытались дойти до Камня желаний, чтобы решить свои проблемы. Вал периодически почитывал от нечего делать эти книжки да посмеивался в бороду над наивностью писак.

Торгаш снова углубился в чтение. К счастью, в записке присутствовала подсказка. Обведённые ручкой инициалы «В.Э.». Они, несомненно, принадлежали богатею с бабками, который, судя по содержанию документа, замахнулся на редкий артефакт.

В поиске ответов Вал решил использовать старый, проверенныймного раз, метод. Он вошёл в интернет. В мире не так часто встречаются богатенькие дядьки с инициалами В. Э.

Запрос в гугле «миллионер В. Э.» выдал 750 позиций. Вал почесал рукой седеющую голову. Многовато. Целую неделю нужно потратить, чтобы из 750 человек выявить одну кандидатуру. Бармен решил сузить круг поиска. Интуиция подсказывала, что он двигается в правильном направлении. Вал почесал бороду и принялся размышлять.

Интересно, а где сталкер разнюхал информацию об этом человеке? Бармен никогда не видел, чтобы Фанат пользовался интернетом. Новости политики и финансов не интересовали бродягу. Журналы листал с тётками. Подобное чтиво в большом изобилии водилось на базах группировок. Теоретически Фанат мог прочитать об олигархе в глянцевом журнале статью. Публикуют же в прессе интервью знаменитых людей. Значит, наш искомая личность не только богата, но и известна публике. По сути, «богатый и знаменитый» – слова-синонимы, ибо по жизни идут нераздельно. Есть деньги, о тебе обязательно напишет «Форбс».

Хм? Внезапно Вала осенила догадка. А что, если?..

Он сделал новый запрос в сеть.

Вал минут пять глядел в потолок, пока интернет снова заработает. И вот удача. Поисковик медленно, но ожидаемо, выдал результат. И всего две фамилии.

Виктор Этингер и китаец. Китайца бармен отмёл сразу же. А вот человек с фамилией Этингер привлёк гораздо больше внимания.

Как оказалось, «миллионер В. Э.» входил в первую сотню влиятельного издания с капиталом в 45 миллиардов долларов. Владел богатей акциями недвижимости, фармацевтики, автопрома, военными разработками. Так, так, так. Интересно.

Вал увеличил фото. На него смотрело типичное славянское лицо. И описание под ним: русский эмигрант-олигарх, живёт в Лондоне, не женат, детей нет, крайне нелюдимый тип. Затем шёл перечень достижений, владений, фото загородной виллы, яхты. Недурно устроился, с шиком. Также Википедия нашла интересную справку. Оказалось, существовали фонды Виктора, что выдавали гранты на исследования в различных областях физики, химии, медицинской фармакологии, микробиологии. На деньги Этингера были построены десятки экспериментальных институтов, которые разрабатывали лекарства для трудноизлечимых болезней, изучали вирусы и патологии. О связях Виктора с Зоной Отчуждения ни слова. Оно и понятно, особо никто афишировать не станет о тёмном бизнесе на про́клятых всеми богами чернобыльской земле.

Старик оторвался от планшета. От непрерывного чтения уставали глаза. А он ни на грамм не приблизился к разгадке. Возможно, он что-то упустил, ведь другие варианты не прорабатывал.

Бармен потёр уставшие глаза и продолжил читать.

Он прочитал два интервью, три статьи о Этингере. На глаза попалась любопытная вещь. В одном научно-популярном издании медицинского направления напечатали краткое интервью, посвящённое русскому. В нём эмигрант честно признавался о существовании неизлечимого недуга, с которым много лет продолжал бороться. Речь шла не о раке, СПИДЕ или болезни Паркинсоне. Виктор говорил, что не спит на протяжении десятка лет. Полная потеря сна без ущерба для здоровья.

Признаться, Вал остался разочарован исходом своих поисков. Олигарх не болел раком. И не мучил ВИЧ или Эбола. Он тупо хотел видеть сны. Тупее ничего и не придумаешь. И за это готов отдать тридцать миллионов баксов?

Похоже, Фанат не соврал. Невероятно! Он всерьёз собирался обменять «сонный камень» в обмен на деньги. Несомненно, Фанат искал информацию о нём, раз пронюхал о его существовании. Но в приведённом уравнении не хватало ещё одного звена. Где искать артефакт? В отрывке из дневника об этом ни слова.

Вал привстал, выпрямил спину, что невыносимо болела. Как-никак он старик, которому без малого шестьдесят лет. В Зоне редко доживают до преклонного возраста. Он дотянул и хотел бы покоптить небо ещё, выращивая помидоры на даче, рыбачить на озере и наслаждаться природой. А не в вонючем баре, в компании пьяниц, отморозков и бандитов. Стоило попытаться решить задачку покойника, особенно при нынешних обстоятельствах.

И вот на старый планшет пришло сообщение от Казимира, одного из сотрудников НИИТК.

«Вовремя», – подумал торговец и нетерпеливо сграбастал планшет.

Учёный не подвёл его:

«Я выяснил насчёт Фаната. Такой человек в нашей структуре не числился. Ни у нас, ни среди военных, ни среди людей «серых». Может быть, он скрывался под другим именем и замешан в гибели профессора Игоря Семёнова, который работал на НИИТК. Он был найден мёртвым недалеко от института. Среди личных вещей у него пропала тетрадь с записями, и блокнот в кожаном переплёте. Охрана выяснила, что черновик украл некий Толя Резник, сотрудник института, который добывал для наших нужд «каменную кровь» вместе с другими искателями. Резника объявили в розыск. Казимир».

Вал поморщил брови. Вот так поворот! Ай да Фанат, как всё провернул! Вот кто убил профессора! Он знал Семенова – этого жирного борова с болтливым языком и мерзким характером. Видимо, профессор стал много говорить, и получил пулю в висок. Неслучайно тетрадка с записями лаборанта попала к нему в руки. Кто-то подсказал, посулил взаимную выгоду. И этот Толя Резник. Наверняка под личиной последнего скрывался сам Фанат. Зачем идти на дело под собственным именем? Когда пришла пора, убийца свидетеля убрал, а особо ценную информацию выкрал. Фальшивые имена, подлог, убийства – бывший сподручный переступил черту. И оттого погиб.

Он снял очки и потёр глаза. Пора спать! В пять утра придёт Повар будить его, так что нужно отдохнуть. Засыпая, Вал вспомнил о фотокарточке у себя в кармане, на которой красовалась девочка в инвалидной коляске.

Глава 5. Пит

Глава 5. Пит

1.

Изучать Зону всегда было опасной и неблагодарной затеей. Особенно когда ты молодой, (синоним – наивный) учёный-аспирант. Во все времена аспиранты представляли собой расходный материал. Особенно в таком влиятельном институте, как НИИТК[1]. Им поручали самую грязную работу, их отправляли в опасные и гиблые места без должной подготовки. Без двух минут доцентам платили копеечную зарплату, могли уволить по пустяковому поводу с формулировкой «неблагонадёжен». Через это проходили многие выпускники, которые доучились до конца, и рискнули принять нищету и унижения. В итоге большинство из них исчезали в большом, огромном мире за пределами НИИТКа – исследовательского института по изучению Техногенных катастроф, так и ничего не добившись. Оставались лишь стойкие и толстокожие фанатики, которые не боялись низких зарплат, тяжёлого труда и жёстких условий в агрессивной среде. И только единицы сумели закрепиться в вертикали родного вуза, обросли связями, грантами, кошерной властью. Как правило, не достойные, а наиболее предприимчивые и приспособленные студенты.

Как и в любом учебном заведении, пышным цветом процветало кумовство и взяточничество. И это в научном исследовательском центре с иностранным капиталом и квалифицированными кадрами по изучению последствий Чернобыльской трагедии! Никто и не скрывал, что секретный институт стал площадкой для отмывания огромных сумм «серых» денег. И всё бы ничего, но бюрократический аппарат института по-настоящему препятствовал вести исследовательскую деятельность перпективным аспирантам.

По этой причине в своё время уехал из страны в Европу Владимир Питюшин. Кушать хотелось всем, в том числе и подающему надежды перспективному химику. Но больше всего Питюшин мечтал развить свой потенциал на практике. Молодой специалист жаждал славы великого открывателя. С первого дня стажировки в НИИТК он познавал удивительный мир Чернобыльской Зоны. Юноша запоем читал труды первых исследователей закрытой территории Цукермана и Овального, изучал скрупулёзно образцы фауны и флоры, добытые сотрудниками института. Но не получилось. Его знания по неорганической химии оказались невостребованными. А попытка защитить кандидатскую диссертацию закончилась провалом. В итоге Питюшин разочаровался в заведении с громким названием «исследовательский институт». Он бросил учёбу, уехал в Европу, покорять новые горизонты. Собственно, заграницей и начались его мытарства, которые и привели того в Чернобыльскую Зону Отчуждения.

И теперь он трудился в Красном лесу, выполняя типично рутинную работу обычного лаборанта, считай, будущего кандидата наук. Собирал образцы почв, расставлял метеорологические приборы, измерял давление, радиацию, составлял карту осадков и текущего состояния погоды. Затем эти данные классифицировались, систематизировались, на основании све́дений составлялись графики, диаграммы и прочая фигня. И потом полученные данные «выкидывались» в общую сеть, оповещая аборигенов о текущем состоянии небесной канцелярии, включая аномальные завихрения и Вспышки. Не бесплатно, за это им платили отдельно. Куда там до настоящего исследования! А когда-то в детстве он с упоением смотрел фильмы о Диком Западе, о пиратах, и документальные передачи о затерянных землях вроде Атлантиды. Мечтал стать маститым учёным, светилом мирового уровня! Вместо заслуженной славы, его ждала рутина и работодатель в виде «Tesla Corporation» – частной корпорации, что за повседневную банальщину платила хорошие деньги.

Конечно, помимо неблагодарного рабства в «полях», Вова Питюшин выполнял кучу других обязанностей. В лаборатории, где находилась база компании, он проводил химический анализ сырья из Зоны. «Сырьём» работники лаборатории называли находки аборигенов, которые тащили к ним в научный комплекс. После проведённого скрупулёзного анализа артефактов самые ценные экземпляры отбирались и упаковывались. Раз в месяц прилетал вертолёт за грузом. Вот такая работа. Относительно безопасная, но всё же это было не совсем то, чего хотел Владимир.

Эх, жизнь! Вова зло пнул воткнутый в рыхлую землю датчик измерения влажности от бессилия изменить что-либо в привычном уже укладе. Его думы прервал резкий порыв ветра, что швырнул в лицо клубы мелкого песка и листьев. Питюшин прикрыл глаза и отвернулся. В очередной раз учёный удивился прозорливости начальника охраны лаборатории, заставивший его надеть респиратор. Так бы наглотался всякого дерьма. По приезде придётся затем фильтр сменить, наверняка забился мусором.

Вихревой столб пополз дальше по доли́не. Вова взглянул на часы. День близился к завершению. И тут на плечо кто-то положил руку. От неожиданности аспирант вздрогнул. Конечно, он знал, кто это. Кречет. Крутой спецназовец в прошлом, возглавлявший отряд охраны лаборатории.

– Пит, пора заканчивать. Вижу, что сегодня будет трындец! – сказал хмурый Кречет, бывший «долговец», а ныне начальник безопасности «Tesla». Он по старой привычке называл Питюшина не по фамилии, а ёмким прозвищем. Несмотря на невысокий рост, безопасник выглядел внушительно из-за широких плеч и подогнанного по размерам защитного костюма «Панцирь М». Сверху торс венчал разгруз с гранатами, запасными магазинами и портативной рацией. Дополнял солидности Кречету новейший российский пулемёт РПК-400.[3]

– Да тут без датчиков понятно, Кречет! Вон, смотри какие завихрения на востоке! – показал ветерану пальцем в небо Пит с планшетом в руках.

– Вот-вот, и я тебе про это! Собирай манатки, док, пора в дорогу! А я сообщу ребятам, чтобы прислали конвой.

– Окей, Кречет!

И правда, в небесной канцелярии царила революция. Тучи громоздились друг на дружку, курчавые и кроваво-коричневые. Нечасто увидишь такое в вечно хмуром и тёмном небе. Приборы, включая и БПЛА выдавали максимумы по всем показателям. Подобные характеристики в этой местности, кажется, были двадцать пять лет назад. Тогда разразился жуткий ураган, что разнёс сотни крыш в деревнях и обесточил полдесятка посёлков. Сегодня их черёд. Правда, погодные условия в Зоне, особенно поближе к центру, разительно отличались от остальной части средней полосы Украины и Беларуси.

Владимир Питюшин взял с металлического ящика пульт управления беспилотника и отдал команду на возвращение аппарата обратно. После чего принялся методично и споро сворачивать полевой лагерь. Мысли его снова вернулись к истокам работы на корпорацию.

Подтянув европейские языки, Питюшин чисто случайно наткнулся на вакансию. «Tesla Corporation» набирала сотрудников для офисной работы на территории Украины. Высокая стабильная зарплата, премиальные, отличные бытовые условия. Как тут не согласиться! Поначалу Вова отказался от предложения тогда никому не известной компании, слишком непонятной казалась работа, но всё же польстился на неплохой гонорар в пять тысяч евро. Такие деньги не платили и европейцам. Молодой химик подозревал, что крутой оклад – это типичная обманка, и есть и другие подводные камни. То, с какой лёгкостью его взяли на работу, вызывало подозрение. Возможно его взяли на работу потому, что он являлся единственным русским из всех претендентов на должность химика. Без славянской ментальности находить общие контакты с местными аборигенами считалось плохой идеей для развития успешного бизнеса.

Работа ему нравилась. Вначале он работал в просторном офисе на окраине Киева. Но спустя месяц после многочисленных тренингов за ними прилетел вертолёт, который отправился прямиков в ЧЗО. И не на окраину, а в наиболее опасную часть Зоны. Вскоре Питюшин оказался в Красном лесу и стал работать на компанию «Tesla Corporation». Там же он подписал контракт на три года со значительным увеличением зарплаты и кучу бумаг о конфиденциальности деятельности фирмы.

Как это ни парадоксально звучало, поначалу неизвестная фирма сумела разбогатеть на научных открытиях, непосредственно связанных с Зоной Отчуждения. Начиналось все прозаично. Кто-то из стакеров обнаружил жидкость, что скапливалась в пологих доли́нах в областях с повышенным фоном. По консистенции она напоминала обычную воду с такими же характеристиками, слегка вязкую по природе, иссиня-прозрачного типа. Скажете, ну что здесь особенного! Пока эту же воду не проверили на физические качества. И представьте, найденная жидкость обладала удивительными свойствами, каких не наблюдалось нигде на Земле! Сперва находку не восприняли всерьёз, посчитав её малоперспективной. Запасы воды были ничтожны, а сталкеров всецело интересовали артефакты. Какой дебил полезет в гущу аномалий собирать росу? В само́й Зоне тогда ещё шла война между группировками за передел влияния. Однако о свойствах жидкости, получившей название «тяжёлая вода»,[4] напечатали в российском научно-популярном журнале. Вдобавок вышли скупые публикации в блогах. Знакомая ситуация, не так ли?

Возможно, статья из журнала и вовсе исчезла с радаров информационного пространства, если бы научными изысканиями не заинтересовались представители иностранной компании с нескромными аппетитами. За сравнительно копеечную взятку в сотни тысяч долларов, «Tesla» арендовала у правительства Украины кусок земли в заражённой местности. Что сделала компания дальше? Она наняла нескольких бродяг, что с пробирками в руках исходили вдоль и поперёк Южную Помойку, набрали для исследований нужного материала для будущих экспериментов. Затем физики корпорации провели серию тестов по детальному изучению свойств «воды», организовали конференцию, куда пригласили военных специалистов, физиков-ядерщиков и бизнесменов, вкладывающих деньги в стартапы. За закрытыми дверями представители «Tesla» продемонстрировали истинные возможности субстанции.

Результаты оказались шокирующими для всех присутствующих. «Тяжёлая вода» непосредственно из Зоны превосходила характеристики обычной «воды» почти в два раза из-за наличия в ней трёх атомов дейтерия. Результаты испытаний тут же засекретили военные, с компанией заключили миллионные контракты на разработку и поставку редчайшего образования в промышленные концерны, в том числе и космические, фонды предоставили кредиты для будущих исследований. Скромная компания за короткий промежуток времени стала корпорацией, объединив под своим крылом науку, технические достижения и военную отрасль. Пользуясь новыми привилегиями, корпорация разработала и собрала мини-лаборатории на каркасной основе для полевой деятельности в условиях, приближённых к боевым. Она активно занималась изобретением девайсов, что облегчали поиск и сбор сырья на подконтрольной территории. Попутно «Tesla» проводила различного рода опыты, ставшие весомым прикрытием для истинной цели корпорации с псевдонаучными мотивами, соблюдая прописанную в договорах и кодексах необходимую секретность.

Косвенно или прямо, но «Tesla Corporation» стала заметным экономическим и политическим игроком на севере Украины. Более того, она совершила революцию в товарно-денежных отношениях на территории ЧЗО. Теперь аномальную «хрень» скупал непосредственно сам посредник, минуя барыг как архаичное звено и диктуя свои цены на конечный продукт. Продажа артефактов по-прежнему оставалась незаконной, но это не мешало многочисленным дилерам скупать их по бросовым ценам НАПРЯМУЮ в Зоне через исследовательские лаборатории и центры. В том числе и в филиалах «Tesla». Традиционная экономика Зоны рухнула быстрее, чем Берлинская стена.

Но интересы корпорации лежали в иной плоскости, чем контроль рынка сбыта подарков Зоны. Наладив бизнес по сбору ценной «воды», компания столкнулась с другой проблемой. Не хватало должной безопасности. И если с мобильными лабораториями всё было на уровне – они хорошо охранялись – то сталкеров периодически брали в плен и истребляли местные бандиты. Потеря драгоценного сырья, оборудования и людей не могло не обеспокоить компанию. Чтобы защитить свои миллионные инвестиции, «Tesla» пошла на беспрецедентный шаг. Корпорация решила избавиться от отребья. Подкупом, огнём и мечом, а где и грамотным привлечением в ряды адекватных криминальных авторитетов, корпорация создала принципиально новую структуру или группировку, которая работала исключительно на неё. Таким образом, в Зоне появилась новая сила – «серые», которые стали контролировать сталкеров, приносящих доход компании, устранять конкурентов и решать все проблемы на пути корпорации.

Получив доступ к вполне легальному бизнесу и связям, «серые» обеспечили гарантию безопасности для непосредственных добытчиков ценного сырья. Сталкеры, помимо «крыши», получили от корпорации бонусы в виде навороченных детекторов, сканеров аномалий и систем защиты, а кроме гонорара – заветные официальные корочки. Очень быстро «серые» превратились в закрытую организацию с ра́звитой иерархией, имеющей в рядах опытных боевиков-ветеранов, матерых следопытов и управленцев со связями по всему миру. Никакого разбоя и убийств, всё полулегально, а знаменитое – «деньги любят тишину» – идеально вписалось в условия нового бизнеса. Подытоживая вышесказанное, от появления «Tesla Corporation» выиграли многие. Даже научные работники, что работали на корпорацию.

А Владимир Питюшин оказался в щекотливом положении. С одной стороны, он имел отличную зарплату и работу, мог заниматься исследованиями, с другой – репутация учёного была окончательно подмочена. Особенно в европейских странах, где корпорация снискала славу алчного и прожорливого монстра. Но профессиональный интерес к тайнам Чернобыля возобладал над чувством собственного достоинства в науке. Всё своё свободное время бывший лаборант посвятил ЧЗО. Он проводил замеры почв на химические соединения и радионуклиды, изучал фауну, брал пробы атмосферы и воды, общался с коллегами из Янтаря и НИИТК. Но больше всего Питюшина интересовал Север.

Таинственный и мифический, он хранил в своём чреве тайны и загадки. Грязевое озеро, Могильник, Северные болота. Все эти территории находились недалеко от Припятского водохранилища и простирались вплоть за пределы Беларуси. Давным-давно они были проходимы, пока в один день Зона не закупорила их от взора любопытных, открыв ранее недоступную Припять и окрестности. О Севере благополучно забыли, и зря. Там, за туманом, жёлтым и тягучим, таилась Terra Incognita, овеянная ореолом таинственности и загадочности. Оставалось лишь догадываться, что скрыто в серой плотной дымке за рекой. Периодически оттуда доходили отголоски жизни, но всё это преподносилось рассказчиками в виде дезы и невероятных баек. На то существовали свои причины. Если с юга доступ на Север преграждали ядовитые туманы и болота, то со сторон белорусских границ «нордворлд» денно и нощно охранялся мощной и отлично оснащённой армией и непреодолимым бетонным забором. Химик Пит не сомневался, что рано или поздно грядёт день – и Север откроит завесу таинственности. А бедный Владимир воплотит, наконец, в жизнь детскую мечту.

2.

Когда Питюшин вытаскивал из влажной земли компактные датчики, Кречет вызвал по «мотороле» подкрепление из трёх охранников из сопровождения на автомобильном «тигре». Выглядели они внушительной силой, несмотря на малочисленный отряд.

– Комар, приём, это Кречет, доложите обстановку.

В ответ послышались помехи, и спустя пару секунд – тихое «оп-ля» и шумное дыхание Комара на линии:

– Задолбала эта связь… О, Кречет, всё путём. Пакуем тарантайку, зачехляемся.

– Давай внимательно там. Сегодня будет адский день, так что поторопи кишки, мурло. – сказал беззлобно Кречет, рассматривая потемневшие тучи над головой.

– Понял.

– Давай без дураков, не вляпайся задом в «вихрь». Конец связи.

Рация смолкла. Кречет вновь стал дядькой с каменным лицом, с мощным оружием в сильных лапищах. Пока Вова бегал от датчика к датчику, снимая показания, боец внимательно поглядывал за местностью, не делая ни одного лишнего движения. Чётко и профессионально. Порой Питюшина брала зависть, глядя, как работает Кречет и его банда. Он днями пропадал в логове ботанов, как окрестили лагерь охранники, а те обеспечивали им комфортное существование. Всё чинно, без суеты и потерь. А ведь практически все боевики поголовно имели криминальное прошлое и боевой опыт. Но об этом не принято упоминать, абы кого в ряды группировки не брали. А они элита «серых». Лучшие спецы без преувеличений. Всё-таки Красный лес определённо самая опасная территория. Малейшая промашка – и можно легко расстаться с жизнью.

– Пит, долго ещё? – спросил у химика Кречет, нетерпеливо поглядывая на часы. – Ребята на подходе.

– Да, почти!

Питюшин вынул последний датчик, упаковал его в контейнер. В итоге получилось 7 ящичков, опечатанных и подписанных. Имущество «Tesla» на миллионы баксов. В одном из них находились образцы почвы. И как раз подлетел к островку безопасности миниатюрный БПЛА. С ним Пит решил не возиться, а просмотреть в лагере.

– Кречет, а что ты знаешь о Севере? – неожиданно для себя спросил у ветерана Владимир.

Кречет пожал плечами.

– Да разное говорят. В основном трёп и домыслы. Сам знаешь, местные балаболы те ещё брехуны.

– Ну так, а всё-таки?

Кречет посмотрел на учёного, шутит ли он или всерьёз спрашивает, и, убедившись, что без доли юмора, начал говорить:

– Если интересно, северные территории – гиблые места. Артефактов мало, мутантов много, и кто знает, привычные ли нам? Этого никто не знает. Кроме покойников. Что туда ходили и видели. Бывалые говорили – люди есть там, на севере, но их немного. Да и чудные они, вроде, того, – охранник покрутил пальцем у виска, – живут в заброшенных посёлках, охотятся, охраняют чего-то. Больше всех о Севере знал один бывалый...

– Фанат, что ли? – перебил Кречета Владимир, разбирая летательный аппарат.

– Он самый. Любил по пьяни ерунду людям втирать. Мол, много где бродил, всякое видал. И о Севере трепался, ужасами стращая, дескать, он даст фору Янтарному озеру по части загадок, что там всё другое: твари, неизученные арты, аномалии.

– Думаешь, врал?

– Доля правды в этом есть. С какой стати тогда «бульбаши» отгородились от Зоны тройным забором с напряжением, выставили усиленные блокпосты со злющими контрабасами, пригнали «бэтээры» и танки. Взяток не берут, подписки о невыезде, пятерные оклады у добровольцев. Неспроста, определённо Север им не нравится.

Владимир хотел задать ещё один вопрос, но услышал рокот автомобиля.

По пологим холмам, сминая чахлые, изъеденные радиацией кустики и худосочные деревца, полз 6 цилиндровый армейский автомобиль. Красавец «Газ» 233014 модели, в народе – «тигр». Бронированный, с защитой, что выдерживала прямое попадание «семёрки» в корпус, с подвижным вращающимся люком и 30-й мм пушкой АГС-30. С противоминной защитой днища и экипажа, новейшими сканерами определения аномальных зон и датчиками движениями. Настоящее чудо инженерной мысли и умельцев из Арзамаса.

Машина ехала медленно. Водитель не пёр наобум, передвигаясь исключительно по заранее разведанному маршруту. По одной ему ведо́мой тропе Комар выписывал зигзаги и восьмёрки. Со стороны казалось, что человек за рулём лихачит, или банально не умеет водить. На самом деле ехал он так из-за аномалий. Наличие средства передвижения армейского типа не значило, что в нём безопасно. Наоборот, в случае ошибки водителя всему десанту грозила лютая смерть или тяжёлые травмы.

Молодой химик с восхищением, а Кречет с толикой пренебрежения смотрели, как к ним подбирается поближе рукотворная мини-крепость. Наконец, «Тигр» с хищной мордой вырулил на полянку и замер у ограждения с электростатическим током – опять же, разработка «Tesla», рассчитанная на отпугивание мутантов. Пулемёт на кабине качнулся вправо-влево, задрал ствол вверх, а с машины спрыгнул детина в такой же экипировке, как и у Кречета. Только вместо солидного стрелкового пулемёта он держал в руках «Хеклер Кох 417».[4] Парень со штурмовой винтовкой картинно присел на одно колено, прицелился в несуществующего противника. Одновременно открылись двери автомобиля со стороны водителя и сзади выскочило ещё двое человек, что также заняли позиции с разных сторон. Серьёзные донельзя, они готовы были защищать временный лагерь и людей до последнего вздоха.

Но так продолжалось недолго. Кречет, оценив постановочную сцену, сердито прикрикнул:

– Так, блин, быстро заняли места, сволочи! Малыш, давай дуй к орудию, Комар и Скрим ко мне!

Снайпер поднял руку, и проворно забрался на машину. Пулемёт вновь ожил. Удобно восседая на узком заводском кресле, оператор развернул орудие в сторону леса, с высоты прикрывая товарищей и сам эскорт. Его спутники, водитель Комар и с обветренным круглым лицом Скример с оружием за спиной побежали к боссу. Кречет тем временем разблокировал секцию на ограждении и впустил оболтусов внутрь.

– Здорова, начальник! – поздоровались с главой отряда Скрим и Комар. Тот кивнул в ответ:

– Скоро тут будет жарко. Снимайте оцеп, заносите ящики в кузов. И помогите Питу! Бе-гом!

Его подчинённые мигом рванули выполнять работу. Первым делом они спешно затащили к машине научное барахло, после чего принялись загружать ограждение. Напоминало оно продолговатые террасные фонари, соединённые между собой проводами, а по своему воздействию – «контактную пару», что давала разряд только при нахождении в центре силового поля. Это был самый ответственный момент, ведь теперь люди могли полагаться лишь на свою внимательность и оружие, оставаясь без надёжной защиты от агрессивных обитателей Зоны. Как-никак, они находились в центре ЧЗО. Но к счастью, их подстраховывал Малыш, что контролировал на машине обстановку, да и Кречет представлял внушительную огневую мощь. Безопасность превыше всего, этот слоган корпорации выполнялся неукоснительно.

В таких случаях Владимир Питюшин порой чувствовал себя неуютно. Пацаны суетились, обеспечивая грузу и в первую очередь ему безопасность. В случае заварухи они бы костьми легли на холме, в этом ботаник не сомневался. А Вова не маменькин сыночек, даже в армии отслужил срочку, в то время как другие косили. Напрасно он сжимал в руках компактный «Хеклер Кох», с которого доводилось стрелять раза два. Напади на него какая тварь – пропал бы. Вот ребята чётко знали своё дело. С другой стороны, у каждого своя работа.

3.

– Пит, отчаливаем, – сказал Кречет, давая последние оказания. Питюшин забрался в автомобиль, присел на жёсткую скамейку позади водителя. Скример удобно расположился у двери, что была открыта, по соображениям техники безопасности, а Комар привычно плюхнулся за руль. Кречет запрыгнул в машину последним. Он занял место пассажира рядом с водителем.

– Пристегните ремни, господа, щас нас немного потрясёт, – заметил шутливо Комар, криво улыбаясь. Кто, как не он, знал об опасностях, подстерегающих их в этом вечно жутком месте.

Мотор заурчал веселее, когда Комар выжал сцепление и плавно нажал на газ. На экране дисплея перед ним ярко светился маршрут и GPS-иконка положения машины. На втором мониторе вспыхнула подобная карта местности с разноцветными пятнами – аномальными и радиационными очагами. Снизу считывал показания усовершенствованный счётчик Гейгера, выводя результаты в режиме онлайн. Там же на панели вовсю работал и портативный сканер аномалий 3 поколения «Перун-2», разработанный военными. Комар периодически поглядывал на ряд дисплеев, усиленно крутя баранку. Машина набирала обороты, перекатывалась через рытвины, поваленные деревья, сухостой. Через сто метров они вернулись, объехав препятствие в виде непреодолимой полосы из скопища «каруселей». Вова ощущал, с каким напряжением водитель рулил, огибая расставленные ловушки, и напряжённо вглядывался в лобовое стекло лидер охраны. Иногда они останавливались на месте. Из кунга выскакивали два бойца, что дополнительно шли обследовать подозрительный участок. В таком режиме с остановками они проехали километр.

У Кречета запищала рация.

– ...Шшш… приём, это Дятел! В вашу сторону движется стая снорков.

– Дятел, понял тебя прекрасно. Продолжай наблюдение.

Рация смолкла. Командир тем временем давал новые указания подчинённым:

– Скример, внимательно! Возможен огневой контакт! Малышевский! Снорки на подходе! Видите их?

Малыш прокричал в ответ, что на горизонте чисто.

– Пит, ты тоже не зевай, – Кречет ни о ком не забыл. Учёный за прошедший день покрылся испариной. Эти поездки давались ему с больши́м трудом, требовали большого напряжения умственных и физических усилий.

– Командир, вижу беженцев! – подал голос крепыш на люке. – Двигаются наперерез движению!

– Огонь не открывать! Комар, остановись!

«Серый» послушно нажал на тормоз. Машина встала как вкопанная, гидравлика сработала, как швейцарские часы, точно и вовремя. Питюшин бросился к бойнице, пытаясь рассмотреть в иллюминатор тварей на четвереньках и с хоботами от противогазов.

– Не стрелять! Команда не стрелять!

Вожак отряда открыл дверь машины, высунул свой РПК, оценивая обстановку. Пит с интересом и любопытством пытался рассмотреть в грязном стекле мутантов. Снорков он видел всего раз, и то, издали. А здесь целая группа. Вот так повезло. Но в сером окне бронеавтомобиля изображение расплывалось, становилось размытым, и, кроме привычного пейзажа, учёный не видел ничего. И вот они появились. Четыре снорка неспешно ковыляли вдоль колеи, двигаясь наперерез автомобилю. Худосочные тела с синей кожей и выступающими рёбрами, хобота противогазов советского производства, подобие одежды на неестественно сгорбленных телах. Мда, красотой они не блистали. Как оказалось, урчащий «тигр» не произвёл на мутантов никакого впечатления, поэтому они прошли мимо. В этот раз обошлось без стрельбы. А всё благодаря командиру – самому опытному бойцу из гоп-компании.

– Комар, гони! – приказал кэп, убедившись в полной безопасности дальнейшего похода на колёсах.

И Комар послушно вдавил педаль акселератора.

Спустя минут пятнадцать они подкатили к «лагерю ботанов». Двухэтажное, каркасно-купольное сооружение с невысокой вышкой, выполнявшей роль антенны, была обнесена колючкой и спиралью Бруно, а с двух сторон ещё и минами ПОМ-3.[5] И ограждением с электрическим током. Забор для зверья, мины и колючка для неадекватных бродяг. Не лаборатория, а закрытый лагерь, охраняемый круглосуточно. Не успел «тигр» подкатить к лаборатории, как путь им преградили два мордоворота со стволами наперевес.

Они вдвоём открыли ворота с колючкой, затем один из них полез на вышку, где находился наблюдательный пункт за местностью. И тогда на территорию лагеря въехал транспорт.

Вова с облегчением вылез из машины. У модульной конструкции он чувствовал себя в большей безопасности. Меньше риска. Хотя дышалось и здесь с трудом.

А небо тем временем окрасилось в кумачовый цвет с оранжевыми вставками. Неугомонные кровавые тучи сплелись в закрученные фигуры, превращая небосвод в палитру пугающего экспрессионизма.

– Грядёт настоящий шторм! – пробормотал опасливо Владимир и пошёл в бункер, где вовсю трудились его коллеги, Анжей Ракицки и Мануэль Габис.

[1]НИИТК – Научно-исследовательский институт Техногенных катастроф (авт.).

[2]Пулемёт на базе перспективного автомата АК-400. Калибр – 5.45/39, питание – барабанный магазин на 95 патронов.

[3]Тяжелая вода (Heavy water) оксид дейтерия, D2О – по сравнению с обычной имеет значительно лучшие ядерно-физические свойства. Она почти не поглощает тепловых нейтронов, поэтому является прекрасным замедлителем. Применение тяжёлой воды в качестве замедлителя позволяет использовать в виде топлива природный уран; уменьшается первоначальная загрузка топлива и ежегодное его потребление. Стоимость тяжёлой воды очень высока. Есть также сверхтяжёлая вода, где особенностью является наличие атомов трития.

[4] Перспективная натовская винтовка. Калибр – 7.62/51 NATO. Её особенность – модульная конструкция, которая позволяет быстро сменить ствол при надобности. Магазин на 10 или 20 патронов. Ближайший конкурент – бельгийский FN SCAR.

[5] ПОМ-3 «Медальон» – новейшая российская противопехотная мина с дистанционным подрывом. Боевое применение производится с помощью чувствительных датчиков. Эти же датчики не позволяют обезвреживать мину современными средствами разминирования.

Глава 6. Пит

Глава 6. Пит

1.

Вова с двумя прикреплёнными к нему охранниками быстро разгрузили боевую машину с приборами и образцами. Он давно мечтал пожрать, выпить пива и улечься спать. Завтра разгрузочный день, а отдыхать необходимо.

Пройдя в предбаннике обеззараживающие процедуры, довольно бодро Питюшин вошёл в уютное помещение лаборатории. В ней, как и прежде, с превеликим усердием трудились сотоварищи. Персонал модульной станции был интернациональным: испанец, немец и русский. Состоял на службе ещё словак, но Боян позавчера улетел в долгожданный отпуск. Так что вахту несли всего трое. Маловато. По штату полагалось четыре человека. Ну, не считая многочисленной охраны.

– Servus! – поздоровался он по-баварски с сотрудниками, что привычно корпели над мониторами. Только нёмец ответил на приветствие: Анджей махнул рукой. Мануэль, как обычно, в наушниках слушал тяжёлый рок, попутно отслеживая на графиках движение облаков. Наверняка занимался составлением очередной карты аномальных зон за последнюю неделю.

– Как дела? – на немецком поинтересовался у вошедшего Питюшина Анджей, не отрывая взгляда от экрана ноутбука.

– Да так, – махнул рукой химик. – Нечего рассказывать. Скучно. – А у вас что? – поинтересовался Владимир у коллеги.

– Смотри сюда, – Ракицки, этот немолодой немец с польскими корнями, ткнул пальцем в интерактивную карту с пометками значимых объектов. – Видишь значок? Это мы. А теперь смотри выше на надвигающиеся стрелочки с облачками. Это северные территории. В них формируется грозовой фронт, который, спустя два часа, будет у нас. А самое печальное – мы окажемся в эпицентре грозы в устойчиво нестабильной части Чернобыля. Как говорят русские, песец! Вот проверим твои результаты полевой работы – и появятся дополнительные детали.

– Буря в Зоне, подумаешь, – буркнул Владимир, разбирая ящики и вытаскивая оттуда сканеры. – Это даже не Вспышка, так, непогодица! Ну, накроет нас ливнем, градом подубасит, и баста. Главное, на улицу не высовываться.

– Nein, Володя! Ты ошибаешься. Это непростая буря, а очень мощная. Потрясёт нас знатно. Я связался с другими филиалами, ребята обещали всех предупредить.

– Ладно. Значит, аномальная буря? С Севера? И что же на Севере интересного? Это не Центр, от Саркофага с десяток километров, фазированная решётка также в стороне. Янтарь – вот где раки зимуют, и то – мимо!

Ракицки потряс своим пальцем, как дирижёр махает палочкой перед оркестром. Типичный представитель своего племени, Анджей был педантом.

– Володя, не понимаю твой скептицизм. Вы, русские, вечно не обращаете внимание на детали, а мелочи важны. Я на днях проанализировал цикличность Всполохов за последние три года, вычислил силу и количество освобождаемой энергии, составил таблицы. И знаешь, что вышло? Соблюдается строгая закономерность: Вспышки не происходят спонтанно, они подчиняются законам физики и материалистической теории большого Взрыва. А кроме цикличных возмущений, есть и другие изменения, которые влекут за собой микро- и макро-смещения временно́го континуума. К примеру, масштабная военная операция или гон мутантов. Все эти события, несвязанные меж собой, косвенно влияют на ноосферу, раз я её коснулся. Иными словами, предстоящая буря повлечёт за собой гипотетически структурные перестановки. Она необычная.

Питюшин выжидал момент, когда немец закроет рот. Конечно, это всё безумно увлекательно – гипотезы и доказательства, но он хотел отдохнуть после будничного труда. Как-никак, недавно вернулся из полевого выхода, где мог погибнуть от случайной пули, аномалии или разъярённого мутанта. А не слушать очередные бредни Ракицки.

– Ноосфера, Выбросы. Мне бы выспаться. Анджей, лучше займись датчиками, я огромную гору притащил. Там всё, труд целого дня.

Ракицки кивнул и замолк, занявшись делом. Вова вздохнул и направился в туалет, подумать над смыслом жизни.

Через десять минут он снова вернулся. И в этот раз застал немца в растерянности. Рядом с ним шушукался Мануэль.

– Володя, приборы не работают, все показатели «уровень красный».

– Как? Быть не может! А ну-ка, дай посмотрю!

Питюшин склонился над приборами, что пищали, сигналили красными светодиодами, – словом, сходили с ума. Влажность, температура, электростатичность, индуктивность силового поля: эти параметры показывали критический максимум. А этого априори не могло произойти!

– Бред! Час назад оборудование работало нормально.

– Видимо, грозовой фронт к нам пришёл раньше графика! Володя, скажи ребятам, пусть идут в укрытие. И живо! Es ist sehr schlecht![1] Мануэль! Проверь ещё раз параметры.

Питюшин буркнул «хорошо», и нехотя попёрся обратно на улицу. Он так и не смог поужинать!

На улице, к вящему удивлению, царила тишина. В мутном небе, и правда, происходило странное: клубящиеся тучи сталкивались одна с одной, подгоняемые порывистым ветром; солнце по-прежнему пряталось в вышине, и если бы не приборы, то Вова подумал, что ничего не поменялось. Но впечатление обманчиво, и сам специалист об этом прекрасно знал. Чутьё подсказывало, что угроза, идущая с северных областей, вскоре себя проявит.

Наёмники «серых» с боевитой сноровкой вовсю готовились к предстоящему катаклизму, убирая в ангары утварь и технику. Туда они рачительно сносили боеприпасы и маскировочную сеть. Командовал ребятами серьёзный Кречет, вполкрика подгоняя мокрых от пота подчинённых.

– Эй, мясо, шевели поршнями, а то как беременные бабы ходите. Щас потечёт с небесной канцелярии, а мы не готовы.

Кречет посмотрел на подошедшего ботаника краем глаза и продолжил давать указания. Питюшин не стал заговаривать с ним, толку-то, пока команч не удостоверится в полном порядке, он не пойдёт в бункер. Отвлекать не стоило, лихой народ не дюже жалует «панство».

Вова решил подняться повыше, осмотреть окрестности в оптику. Так, из любопытства. И в частности, Север. Далеко от них уже вовсю свирепствовала гроза, приближая свою кавалькаду из грома и молний к людскому обиталищу. По внутренней лестнице он забрался на самую высокую точку сборного бункера «Tesla», на шесть метров выше уровня поверхности.

На площадке, метров пять на пять, утыканной тремя спутниковыми тарелками, ветряком и флюгером, ощутимо штормило. Питюшин присел около мешков с песком, где обычно располагался снайпер или пулемётчик, и достал из кармана миниатюрный фотоаппарат и компактный военный бинокль. С ними он никогда не расставался. Выбрав ракурс получше, Владимир сделал пару кадров относительно спокойных окрестностей, щёлкнул внизу всю банду с Кречетом, затем запечатлел беспокойное небо. Питюшину нравилось фотографировать Зону, иногда снимки периодически попадали в познавательный журнал «National Geographic», шокируя англосаксонскую публику причудливыми пейзажами.

Непродолжительное время он рассматривал в бинокль окраины Красного леса. Собственно, за ним и начинались неизведанные доселе угодья, которые так манили Питюшина.

На карте Север представлял собой белое пятно, заштрихованное серыми прерывистыми линиями. Довольно большая территория, состоящая из окрестностей севернее Припяти и части дружественной Беларуси к югу от Хойников. Земли опасные и закрытые для доступа с этой стороны непроходимыми топями и странным туманом. Плотная завеса неблагоприятно воздействовала на психику не лучшим образом. Там, за Припятью, царила иная жизнь, отличающаяся от Южной зоны. Не сильно, но всё же. Логично, ведь Север по себе представлял закрытую экосистему с весьма специфичным порядком и устроем. Основной ландшафт состоял из приболотицы и лугов, смешанных лесов, и умирающих деревень.

Эх, попасть бы туда!

Этим вопросом Вова задавался сотый раз. Не единожды он поднимал его коллегам и руководству на повестку дня, чем вызывал у них улыбку и снисходительные кивки. А однажды, по пьяной лавочке, Вова случайным образом отправил письмо на емейл всемогущему мистеру Раскину, о чём до сей поры жалел. Основатель корпорации не ответил ему, но вышло неловко. Питюшин пытался связаться с белорусскими пограничниками и военными, охраняющими неукраинский сектор Зоны, но попытки наладить контакт с той стороной всячески игнорировалась. Север хорошо охранялся, а информацией делиться боялись все. И вот это удивляло и вызывало подозрение.

Цейссовская оптика работала великолепно. Краешек тумана, его вытянутый язык, отчётливо просматривался с 15-метровой высоты, он никуда не исчез и не испарился. Правда, Питюшину показалось, что он стал более густым, как сметана или кисель. Вова сместил окуляр в сторону, хорошо рассмотрел старуюдорогу, ржавую покорёженную ограду, за которой и начинался сам Красный лес, пустырь «трёх аномалий», вытянутые в ряд поросшие чахлым кустарником курганы. На пустыре вовсю змеились по земле бурунчики из лёгкого песка и листьев. Ветер ощутимо крепчал, и осенний холод норовил забраться под утеплённый комбинезон со вшитым бронником. Природный катаклизм приближался, его буквально кожей чувствовал учёный. Владимир решил спускаться к ребятам, что заканчивали наводить порядок перед бурей, как окуляр уловил движение слева. Сработала система автозахвата целей. Заинтригованный Питюшин вгляделся повнимательнее в сторону. И увидел человека.

Одинокий путник стоял на месте. В руках он держал винтовку, скорее всего, натовского образца. На таком расстоянии он не мог точно определить. Зато учёный прекрасно увидел другое. Стрелок целился прямо в него.

Владимир вздрогнул. Осознание близкой смерти прокатилось по телу, вызвав оторопь. Послышался выстрел – гулкий выхлоп дальнобойной винтовки. Ботаник чуть в штаны не наделал. Мысленно он попрощался с жизнью, но тяжёлая винтовочная пуля ушла мимо. Промахнулся? Но для снайпера расстояние в полкилометра плёвое. Значит, стрелок не хотел его убивать. Питюшин вновь приник к окуляру. Стрелявший отчаянно жестикулировал, звал на помощь, потрясал оружием, явно демонстрируя свои мирные намерения.

Питюшин соображал быстро. Как мог, он тотчас спустился по лестнице, и бегом направился к Кречету. Вова отчаянно захотел спасти несчастного, которому грозила неминуемая гибель от предстоящего шторма.

2.

– Кречет, там человек, просит помощи. Похоже, ранен. В километре, рядом со впадиной. Это он стрелял только что.

Идея Кречету явно не понравилась.

– Твою мать, Пит! Предлагаешь мне благотворительностью заняться, всякому сброду помогать? Это риск! Придурок со снайперским комплексом шляется возле базы. Пусть подыхает!

– Кречет!

– Я напишу об этом в рапорте, – покачал головой начальник комплекса.

– Пиши. – неожиданно выпалил Питюшин, не веря ушам. Надо же, каким он стал дерзким. Спорит с матёрым ветераном.

– Ладно, уговорил. Комар, сюда иди! – Кречет подозвал своего подчиненного, который закрывал кунг с техникой на замок. – Не хочешь прокатиться на байке к впадине, забрать живчика одного? Аномалий сейчас нет, путь свободен.

Комар замер на месте, не веря ушам. Его лицо внезапно посветлело:

– Спрашиваешь!

Больше ничего парень говорить не стал. Самый опытный водитель, в прошлом был двукратным чемпионом по мотокроссу! У «серых» имелся в закромах байк, который за два года использовали всего один раз. Неудивительно, что Комар так обрадовался. С АЕКом наперевес, он бросился в ангар, где пропадал не больше пяти минут. Заурчал двигатель, и с кунга выехал на потрепанной «Хонде» наёмник «серых». Новоявленный байкер картинно встал на дыбы, и, вырывая траву двумя шипованными колесами байка, рванул к точке назначения.

– А теперь давай посмотрим на твоего «друга»! – сказал Кречет Владимиру, после чего проследовал в арсенальное помещение, где из укромного уголка вытащил короб со снайперской винтовкой, на которой химик прочитал по-русски «Орсис». Пит кивнул. Он понял, что пуля предназначалась незнакомцу, если ситуация станет критической. Рисковать своими людьми Кречет не любил. Затем они вдвоём на этот раз поднялись на башенку.

Ветеран шустро разложил сверхточное и пристрелянное оружие, покрутил рычажки на прицеле, корректируя ветер и деривацию. А Питюшин воспользовался биноклем. Он действительно не ошибся. Издали замеченный человек напоминал игрушечного. Он медленно шел навстречу стремительно приближающемуся к нему мотоциклу. Шел скомканно, волоча ногу. Путник торопился, и правильно делал. Сзади приближался жуткий катаклизм.

Небо окончательно почернело. Окрестности погрузились в сумерки. Крепчал ветер, набирая все большую силу. Грозовой фронт постепенно приближался в их сторону. Далеко отсюда слышались глухие раскатистые удары грома и шум проливного дождя. Питюшин слегка поежился от увиденного. В такую погоду лучше всего сидеть дома и пить виски или, на худой конец, кофе с молоком.

Интересно, о чём думал Кречет, отправляя подчиненного на выручку попавшему в беду путнику? Наверное, о том, что эта затея пахла безрассудством. Он ничем не обязан ботанику, и тем более, несчастному сталкеру. Но поступить по-другому лидер «серых» не мог. Зона не прощала подлости и равнодушия. Поэтому командир и выбрал Комара для задания. Бывший гонщик только и ждал возможности снова сесть за байк и оказаться в родной стихии.

Да, адреналиновый маньяк выжимал из двухколесного монстра все возможное, чтобы за наименьшее время добраться до цели. Он увиливал на ухабах и перепрыгивал ямы, крутился юзом, огибая кусты и растущие на пути деревья. Преодолевал препятствия водитель легко и непринуждённо, будто в компьютерной игре. А на черном небе сверкали жутковатые изломанные молнии. Ещё немного, и гроза доберётся из северных окраин прямо сюда!

Комар практически доехал до места встречи. Он неплохо знал впадину, ее опасности и подъезд к ней. Вот он выкатил на верхушку, замер на секунду, пытаясь найти нужного ему человека. Произошло это совсем буднично, будто и никакой опасности не было и в помине. Незнакомец не подкачал – хромая, вышел навстречу ездоку. Путник забрался на «эндуро», и Комар тут же дал по газам. Мотоцикл завиляло из стороны в сторону, но байкер справился с управлением, хотя скорость сбавил почти вдвое.

Кречет и Пит с замиранием следили за подопечными. Погода стремительно ухудшалась. По земле струилась вязкая, медленно наступающая тьма, захватывая все больше жизненного пространства. Наступала она с севера, откуда плыл для удара мощный грозовой фронт, готовый выплеснуть сосредоточенную ярость на грешную землю. Упали первые капли холодного кислотного дождя. Кречет с Питюшиным спустились вниз, натянув прорезиненные капюшоны на голову. Находиться вверху стало невыносимо из-за ветра. Командир уже отдавал новые указания своим ребятам, что бежали к ограде с файерами в руках. А химик стоял в стороне, и переживал за Комара. Если с ним что-то случится, Кречет не простит…

Спустя пять минут, после того, как они спустились с башни модуля, к ним присоединился немец, что заговорил сбивчиво по-немецки, мешая речь с русским. Он выбежал из лаборатории с планшетом, и быстро залопотал на непонятном языке, призывая всех зайти в помещение.

Но никто так и не покинул пятачок возле модуля. Перепуганный Анджей скрылся внутри, оставив храбрых русских одних. В другом положении Вова и ушел бы, но Он не хотел пропустить развязку этого драматического момента, который возник по его причине. Кречет же вновь засуетился. По его приказу бойцы зажгли сигнальные огни красного цвета, чтобы Комар и его спутник не промахнулись. Байк приближался, рокот мотора даже через порывы ветра отчетливо слышали все присутствующие.

Черноту неба прорезала громадная молния, а за ней полыхнула мощнейшая вспышка, что дугой озарила весь Рыжий лес, и по завершению – воздух сотряс чудовищной силы гром, разорвавший тишину. У Пита душа ушла в пятки и чуть не подкосились ноги, настолько он почувствовал себя ничтожным человечишкой. Даже невозмутимый Кречет вздрогнул, и неудивительно, он все-таки обычный смертный. Сразу после грома разразился сильнейший ливень.

– Уходи в лабу! – приказал Вове Кречет, пытаясь перекричать шум дождя и завывания ветра.

– Нет! – заартачился Володя, отчего сам малость прифигел. – Уйдем все вместе! – прокричал в лицо мокрый Питюшин и демонстративно пошел к парням, что мокли за оградой с зажженными огнями. Он подошел к одному из них:

– Сигналку давай мне, быстро! – потребовал он.

Снайпер Малыш повиновался без слов. В руках у Питюшина оказался продолговатый карандаш с запалом. Мокрыми руками он выудил зажигалку из кармана комбинезона, и не сразу поджег фитиль. Руки обожгло, Питюшин сжал зубы, стерпел, а файер поднял высоко над головой и стал им размахивать.

– Сюдаааааа! – заорал он, чертя невидимые пассы над головой. – Комааааар!

Водянистые капли слепили глаза, долбили в голову хлёсткими очередями, боковой ветер норовил выдернуть из рук горячий факел оранжево-красного огня, но Пит продолжал размахивать руками и орать в темноту. Файер догорал, когда Владимир услышал потухающий рокот «Хонды». Химик швырнул прочь пустой картон – и едва не угодил под колёса байка. По чистой случайности он шагнул в сторону и не угодил под колёса мотоцикла.

У Комара хватило квалификации, чтобы нажать на тормоза. Но «эндуро» от мокрой травы и тяжелой ноши занесло. Гонщик взмахнул в последний раз руками и прыгнул в сторону, чтобы избежать столкновения с рифленой стеной модуля. Следом за ним сиганул в сторону незнакомец.

А к ним уже бежали бойцы Кречета и Питюшин.

[1] Это очень плохо (нем.).

Глава 7. Грешник

Глава 7. Грешник

1.

В зале стояла тишина. Все слушали песню, благо голос у Грешника был приятный и гитара что надо. А играть он умел почти всё – от Битлов до Мурки. Талант, так сказать. Сталкер опустошил бутылку наполовину, после чего лихо ударил по струнам снова. Бессонница, сук!

Допеть куплет он не смог.

– Складно поёшь, – прозвучало у него над ухом. – Недурно.

Грешник еле сдержал себя, чтобы не вре́зать пивной бутылкой тихо подкравшемуся типу. Говоривший оказался сорокалетним, с гладко выбритым черепом, крепким мужиком, одетым в «ратник» цифровой расцветки. Разгруз, бронежилет, всё чин чином, ничего лишнего. Правда, в облике незнакомца просматривалась некая расхлябанность, несвойственная военным.

– А я мог тебе башку проломить. Рефлексы, знаешь, – процедил Грешник, глядя зло в лицо наглеца.

– Я присяду, приятель, – проговорил псевдовоенный, и, не дождавшись утвердительного ответа, плюхнулся на стул рядом с наёмником. – У меня к тебе разговор есть.

– Ты мне не приятель, дружище, – парировал лейтенант, допивая пиво. – Понимаешь, я не привык базарить с чужаками вроде тебя. Я тебя не знаю. А ты мне не нравишься, так что вали с глаз.

– Гордый Грешник, не признающий авторитетов, так-так-так.

Тип в военных шмотках держался спокойно и деловито несмотря на внешний вид. Грешнику показалось, что он специально его дразнит, вынуждая проявить агрессию. Провокатор, блин!

И это его несказанно злило. Грешник отличался крутым нравом и взрывным характером, но на сегодня ему хватило впечатлений. Ещё только половина пятого утра!

– Чего ты хочешь? Выкладывай, пока тут зубы свои не оставил, мэн!

– Спокойно. Я ведь с визитом вежливости пришёл, Грешник! По делу.

– Какие дела в пять утра? – воскликнул тихо непонимающий наёмник.

– Именно. Ты же хочешь свалить из Зоны, так? – шёпотом промолвил чужак. – А кто не хочет. Последняя работа, тридцать миллионов, да? – человек напротив гадко засмеялся, отчего Грешнику стало неуютно. На миг показалось, что бродяга залез к нему в мозги и выудил оттуда пару мыслей, пришедшие в голову. Откуда он узнал?

– Я тоже хочу уйти на покой, – продолжил странный дядя. – Наскучила мне Зона, ЧАЭС, распри. Душа старого Сильвера требует уединения. Поэтому я здесь.

Грешник не поверил своим ушам. Сильвер? Кто не знает баек об удачливом сталкере, который прекрасно ориентировался на местности, умел находить нычки и закладные одиночек, его могли встретить где угодно. Говорили знатоки, будто те, кто однажды видел или заговаривал с этим сталкером, обязательно находили редкий артефакт или тайник. И вот он в бар явился, лично! Грешник представлял его этаким стариком с бородой, одним глазом и хромоногим. А бритый пижон в военном камуфляже выглядел гораздо моложе образа.

– Ты Сильвер? – тихо переспросил лейтенант собеседника.

– Тс-с, не пали контору, я здесь инкогнито, – Сильвер картинно приставил палец ко рту и повертел головой по сторонам, не смотрит ли кто. Но никто не обращал на них никакого внимания, будто он и не присутствовали в помещении. Даже Повар куда-то пропал, покинув рабочее место. – Не говори никому, что со мной разговаривал. Тайны любят тишину.

– Валяй, я поверил тебе. Зачем тебе я? – поинтересовался наёмник, разглядывая с интересом живую легенду.

– Пятнадцать человек на сундук мертвеца, й-о-хо-хо, и бутылка рома! – пропел картавым голосом Сильвер, покачиваясь на стуле. – Только рома у нас нет, а вот хабар мертвеца – вполне. Правда, вы слепы, и не знаете, в чём вся соль. Сила – в единстве, а порознь – вы слабы и беспомощны.

Как и всякий ветеран, Сильвер говорил странным и непонятным языком. Грех не стал переспрашивать, хотя скептично отнёсся ко всему сказанному.

– Ты не ответил. Почему я?

– Дорога на Север открыта. А ты один пёс равно туда пойдёшь. Я знаю тебя, Грешник, лучше, чем ты думаешь.

– Север? Это же закрытая территория.

Сильвер пододвинул стул поближе и воровато оглянулся.

– У тебя устаревшая информация. Зона меняется, так же, как и люди. Если захотят. Люди ленивы и глупы, и порой не видят бревна в глазу.

– А от меня что требуется?

– Я тебе дам карту. Мне она ни к чему. Валяется в кармане, а проку нет. А тебе пригодится. Взамен ты подаришь одну вещицу из нычки. А у тебя есть на что посмотреть в твоём тайничке, не так ли, Грешник?! Я не вор, у владельца всегда спрашиваю разрешения. Ты же не откажешь старому пирату, йо-хо-хо?

Грешник потерял дар речи! Как, откуда Сильвер знает? Видимо, он действительно в курсе всех тайников ветеранов.

– Ну, я не прочь прогуляться, наёмник! Погода шепчет! Пойдём скорее. Ветер крепчает.

Грешник не стал перечить легендарному сталкеру, что битую минуту с ним точил лясы. Признаться, своим разговором Сильвер сбил его с толку. Сидел в баре, пиво пил, никого не трогал, на, блин, явился, добродетель!

Сильвер пошёл первым. Наёмник потопал следом за ним. На своём пути они не встретили никого. Привратники исчезли. Тяжёлые двери были открыты нараспашку. Непозволительная оплошность. Вдвоём они оказались на территории бывшего завода, где удобно расположился «Синий комбезз» и база наёмников Синдиката. Незаметно они прошмыгнули и мимо постовых, не обративших на них никакого внимания. Грешник силился понять, как так получилось, но на ум ничего путного не приходило.

Так они оказались за пределами охраняемой территории и вышли в поле.

2.

Некоторое время они шли молча. Ветеран что-то насвистывал себе под нос. Грешник думал о том, зачем понадобился живой легенде?

Они перебрались через пролом в бетонном заборе, окружавший бывший мехдвор. Позади остались заброшенные ангары, где все ещё стояли ржавые остовы ЗИЛов и ГАЗонов, нагромождение труб с пятнами рыжего цвета и многочисленными выщербинами, пустые бочки из-под масла и соляры. Сильвер уверенно держал правильный курс к тайнику лейтенанта. Понурый Грешник плёлся сзади, пытаясь собрать разрозненные мысли.

Нарушил молчание Сильвер, шедший впереди.

– Скажи мне, Грешник, – заговорил он, – ты бы изменил свою судьбу? Зачем тебе гоняться за призрачным богатством и постоянно рисковать сдохнуть в канаве с вываленным языком? Посмотри на себя. У тебя будто шило зашито в заднице. Шатаешься по Зоне, бухаешь. Чего тебе неймётся? Деньги есть, мозги не потекли, нет, блин, обязательно нужно показать своё сраное «я». Появился Фанат, обронил фразу с заоблачной суммой, а ты, дурень, готов лезть в зад к диаволу. Словно вечно голодный пёс, который постоянно жрёт, давится, и ждёт добавки. А ведь за адреналин нужно платить! Вот скажи, на кой хрен тебе столько бабла? Заработанное ты спускаешь на водку и цацки, но всё пропить невозможно! Мог бы уйти на хутор, найти ладную бабу и устроить райский гешефт? Зачем? Эти россказни о том, что Зона крепко держит за яйца, можешь бабушке сообщить. – Сильвер отчитывал наёмника, как школьника.

– Эй! Может, хватит мне лезть в мозги, – возразил ему Грех. Его порядком задолбал этот занудный хрыч. Сильвер болтал и не затыкался, и давил на больную мозоль. Пытался уязвить его самолюбие, наверное.

– А я и не лезу. Говорю, как есть. Сам таким был: бойким, ловким, не признающим авторитетов. Только пират состарился, а старый Сильвер принимает мир таким, какой есть, и не пытается изменить его.

– Всегда мечтал услышать дельный совет от легенды Чернобыля! – попробовал поддеть Сильвера наёмник. Но тот рассмеялся в ответ.

– Давно такой глупости не слышал! Я обычный человек! В отличие от тебя я здесь живу, а ты работаешь. Чувствуешь разницу, адепт зла, – съязвил ветеран и ухмыльнулся. – Под ноги смотри, простофиля!

И правда. Грешник непростительно расслабился и потерял бдительность. Настолько, что проморгал яму на своём пути. Правая нога угодила прямо в центр продолговатой расщелины, отчего Грешник покачнулся и чуть не вывихнул лодыжку. Наёмник грязно выругался. Не хватало матерому сталкеру получить растяжение. Вместо ямы на дороге могла оказаться аномалия или противопехотная мина. Такое случается, и гораздо чаще, чем кажется.

Грешник, тихо матерясь, побрёл дальше. В этот раз по всем канонам опытных ходоков, контролируя местность и не забывая и по сторонам смотреть.

Они заложили вираж вокруг фонившего, как реактор, севшего в грунт бульдозера. Завод остался позади, и путники прилично отошли от бара. Раздосадованный Грешник хотел побыстрее избавиться от надоедливого приятеля, что некстати навязал ему свою компанию.

Дошли они без происшествий. В прекрасный момент Сильвер остановился как вкопанный. Он картинно потянулся в разные стороны, и пальцем показал на невидимую точку в земле.

– Пришли! Вроде здесь.

Грех промолчал. Ему стало интересно, чем всё-таки их совместный вояж закончится?

Нагловатый проходимец в военной форме не стушевался и криво сморщился.

– Давай не будем из себя корчить девственницу. Я посещал сие заведение в прошлом году, отужинал в ваших апартаментах. Ну чего застыл, я, что ли, буду открывать люк, он тяжёленький.

Грешник побагровел от злости. Вот кто схомячил консервы! А он, грешным делом, подумал на грызунов или аномальщину. Сволочь! Влез в чужой схрон, пайку сожрал, ещё и критикует.

3.

Тайник Грешник оборудовал далеко от базы и аномальных полей, где могли встречаться артефакты. Обычный пустырь в пологой низине, песок, кустарник и больше ничего. Место для припасов он нашёл чисто случайно, когда едва не провалился в поросший травой колодец. За много лет простоя колодец высох, а грунтовые воды ушли прочь. Наёмник с фантазией обустроил вре́менное укрытие. Внутри него он дополнительно вырыл ответвления по пять метров длиной, два шириной и два высотой. Стенки убежища он тщательно укрепил досками и металлическими кронштейнами, приделал лестницу, придумал хитроумный механизм открытия входа в схрон, обзавёлся элементарными предметами удобств. Так у него появился настоящий жилой бункер. В нём он периодически отдыхал от повседневного кошмара, напивался и зализывал раны после очередного рейда.

Прежде чем лезть внутрь, наёмник осмотрелся, не подсматривает ли кто. Наткнувшись на насмешливый взгляд попутчика, мол, «открывай давай!», хантер поискал глазами едва заметную в траве ручку, и потянул на себя. Дверца подалась тяжело, пружина, прикреплённая к ней, заскрипела, посыпались комья земли. Следующим движением Грех ловко подпёр дверь короткой доской, что аккуратно лежала в специальной нише под жестянкой, и по деревянной лестнице спустился в вертикальную штольню. За ним последовал и Сильвер. Он и закрыл за собой массивную дверь, положив доску на место.

Они очутились в кромешной темноте. Привыкнуть глаза к сумраку не успели, так как следующим движением руки Грешник щёлкнул выключателем на свисающей над головой скрутке из кабеля и розетки.

Свет выхватил из кромешной темноты внутреннее убранство убежища, состоящего из двух ответвлений. В одном из них располагались деревянные нары с надувным матрасом, садовый стульчик, и грубо сколоченный шкафчик с двумя полками. На верхнем стеллаже пылилась сиротливо сумка с ноутбуком, на нижней – лежала недочитанная книга. Во втором прорытом тоннеле человек обустроил мини-кухню с утварью и оружейный склад. Освещение работало от проводов, запитанных от артефакта «батарейка», что лежал в специальном контейнере в углу тоннеля.

Сильвер присвистнул от увиденного.

– Ба! Всегда удивлялся, на что люди идут, чтобы обеспечить себе комфортную жизнь. – удивлялся Сильвер. Он по-хозяйски приляг на матрас, на котором лежали простыни, тонкий плед и небольшая подушка. – Сколько добра!

– Арсенал общий, – отмахнулся Грешник, разжигая газовую горелку. – А обустроить ухоронку одному человеку вполне по силам за месяц. Главное, найти материалы и инструмент, всё остальное – херня.

– Забыл добавить – желание, – напомнил сталкер, развалившийся на матрасе.

– Куда же без него.

Сильвер ухмыльнулся. Наёмник понял, что сейчас последует очередная гнусная тирада или шуточка от местного зубоскала. Или ещё чего похуже.

Он угадал. Ветеран присел на стульчик, потянулся и произнёс следующее:

– Так, отель мне твой понравился. А как обстоят дела с напитками? – наглый гость ловко щёлкнул пальцами. – Официант, хочу кофе, бразильский, ложечку тростникового сахара. И будьте добры побыстрей, я опаздываю.

– За официанта ответишь! – буркнул наёмник. Проклятущий Сильвер всё разнюхал. За отборный кофе бармен запросил двойную цену. В чистую керамическую кружку он насыпал нахлебнику кофе, с другой банки взял коричневый сахар. Себе напиток он сделал в металлическую походную посудину. Затем на газовую горелку поставил закопчённый котелок, куда влил из трёхлитровой пластиковой тары воду.

Вода не успела закипеть, а пронырливый ветеран вовсю орудовал в логове лейтенанта Синдиката. Хищные пальцы пройдохи Сильвера зашныряли по вещам сталкера со скоростью пули. Он успел просмотреть найденную книгу, найти в ней банкноту номиналом в один доллар и нагло переложить себе в карман. Особенное внимание он уделил ноутбуку. Распотрошив сумку, он тут же залип в экран компьютера, непрерывно щёлкая мышкой.

С непередаваемой злостью в глазах Грешнику оставалось лишь следить за неугомонным проходимцем, чтобы минимизировать ущерб от такого гостя. По ходу дела он вдруг вспомнил об обещании собеседника в баре.

– Ты говорил о карте? – поинтересовался наёмник у непрошенного гостя.

– Ага. Топографическая. Но с пометками. Без карты вам там делать нечего, – заявил компетентно Сильвер, цокая языком от увлечённого просматривания файлов на ноутбуке. – Так, что мы нынче слушаем? БИ-2, Ария, Металлика. Старьё! Ни одной модной песни. Фильмов нет, порно – тоже. ДОМ-2 – и того нет в наличии. Так, это что за хрень? Отстой!

Разочарованный Сильвер захлопнул гаджет и швырнул его на матрас.

– Скучно. Уныло. Серо! А я думал у тебя ноутбук позаимствовать в отместку за карту.

– Так ты вначале покажи её.

– У меня её с собой нет. Лежит она комнате. В ящик стола положил, пока ты хренотенью страдал.

– Что?

Грешник не поверил своим ушам. Этот гад и там успел порыться. Когда он всё успевает? Заранее спланировал, змей!

– Я тебя умоляю! Эй, кухарка, где долгожданный кофе? За что я тебе плачу!

Наёмника передёрнуло. Как задолбал этот недоделанный пират, гори он в своём пиратском аду. Кофе ему ещё подай!

Вода к этому времени закипела. Грешник, как и подобает радушному хозяину, залил кипяток вначале Сильверу, затем себе. Потрошитель тайников нашёл где-то шоколадку, распечатал её.

– Греховодник, угощайся, я сегодня добрый! – ухмыльнулся наглец, и сцапал хищно ароматный напиток. Запихав в рот почти половину плитки, Сильвер отхлебнул глоток. Грешник сам отломил кусочек. Шоколад он любил.

– Ох-х. Кайф! Хорошо устроился! – воскликнул «старый пират», жуя плитку. – Щас бы рому плеснуть в кофе для полного релакса. Хе-хе-хе!

– Рому? Губа не дура. Может, и бабу тебе подогнать? – скептически сказал Грешник.

– Дурень ты! Смотри фокус.

Сильвер полез к себе в замызганный рюкзак и достал действительно бутылку добротного рому «Капитан Морган» ёмкостью в 0.7 литра. Ещё нераспечатанную. Грешник в очередной раз удивился пижонству местного недоделанного капитана Джека Воробья. В его случае, капитана Сильвера.

– Советую, наёмник! – с довольным видом сталкер отвинтил пробку и налил себе грамм немного в дымящийся напиток. – Бутылку можешь оставить, это презент за съеденную консервы. Пользуйся моей щедростью.

– Спасибо!

– А то!

Некоторое время они молчали. Каждый из них думал о чём-то сокровенном и тайном, наслаждаясь хорошим кофе со вкусом настоящего панамского рома. Первым нарушил минутное молчание неугомонный ветеран. Оставив недопитую кружку, он вскочил с матраса:

– Пришла пора взять обещанную плату за труды. Посмотрим, что у тебя есть.

Он шагнул во второе ответвление, где у Грешника находился склад. И присвистнул. Чего там только не было: новейшие штурмовые винтовки НАТО, десяток пистолетов различного калибра, подствольные гранатомёты, снайперские комплексы, прицельные приспособления, наборы глушителей, тепловизоры и гранаты. Рядом на крючках висели костюмы, бронежилеты, разгрузки и рюкзаки. Всё иностранного происхождения.

Хитрый проныра заглянул в каждый угол, потрогал ружие, сопровождая поиски бормотанием и возгласами. Особое внимание он уделил обмундированию. Спустя минуту возни он вынул из аккуратно сложенной кучи одежды запечатанный свёрток.

– А возьму я, пожалуй, этот свитерок, ночи стали холодные, а я ещё простудился. И готовься рассказать красивую историю.

– Какую историю, Сильвер?

– Люблю байки послушать от знающих людей. Краем уха слышал, что однажды некий Грешник чудом избежал гибели. Интересно, правда это или врут люди. Честно говоря, в эту чушь я лично не поверил. Поэтому решил поинтересоваться у первоисточника.

Грешник поморщился. Развлекать дурака ему не улыбалось.

– Там нечего рассказывать.

– Да брось. Карта в отместку за историю, помнишь?

– Ладно.

Наёмник поставил кружку с кофе. В руках у него оказалась подарочная бутылка рому. Сделав глоток, он крепко зажмурился:

– Дело было так.

3.

После рассказа они оба помолчали.

– Ну, ты меня удивил. Вот это поворот, Греховодник, – нарушил паузу старый пират Сильвер. – Кажись, придумал, чего от тебя хочу в качестве награды. Кофе ты угостил, рассказал шикарную историю, пришла пора огласить моё последнее желание. Подари мне жетон, который ты подобрал в доме из своей истории.

Грешник на секунду замялся, не зная, как отреагировать на требование наглеца. Этот жулик мог попросить любой другой предмет, но не жетон. Наёмник привык к оберегу, и считал его удачливым талисманом.

– Эээ, у меня его нет. Я потерял его, – соврал он.

– Как ты мог его профукать? Что за чушь! Врать не умеешь от слова «совсем». А что у тебя на шее? Колье из серебра?

– Проси что хочешь, но жетон… Не отдам, – отрезал захмелевший найм и тяжело засопел. Грешник решил стоять до конца. Этот жетон значил для него много. Он напоминал ему, что в любой обстановке стоит драться до конца.

– Грех, этот жетон не принадлежит тебе.

Наёмник пришёл в ярость. Он привёл Сильвера в тайную обитель, грёбаный час терпел унижения и оскорбления в свой адрес, так ещё этот подонок жаждет забрать единственно ценную вещь для него. Да кто он такой!

Грешник вскочил. Обозлённый, он навис над весёлым Сильвером:

– Ты! Хватит мне морали читать и на мозги долбить своей сраной логикой. Выкуси, а не жетон тебе!

Неожиданно сталкер схватил лейтенанта Синдиката за отворот комбеза.

– Сядь, – сказал спокойно Сильвер и отпустил найма. – Думаешь, он приносит тебе удачу? Хорошо. Напомнить о карте Севера? По-моему, равноценный обмен.

– Будь ты проклят! – воскликнул вслух подавленный лейтенант Синдиката и снял с загорелой шеи амулет. Металлическая бляшка со рваной вмятиной и высеченными буквами блеснула на искусственном свете.

– То-то же, – сказал довольный Сильвер и сграбастал добычу в ладонь. – Ты прикипел к нему, да? Давай я тебе расскажу о нём. Это не просто кусок металла с буквами. У него есть имя. Жетон Неизвестного Сталкера. Ты спросишь, кто это? Я зову Неизвестным Сталкером человека, что первым оказался здесь после Катастрофы. Тогда не было ни Периметра, его построили годом позже, ни группировок, ни серьёзной базы знаний о Чернобыльской радиоактивной Зоне. До этого окрестности Припяти бороздили любопытные простофили, диггеры, чёрные копатели, криминальные элементы. Только-только продажные политики отдали заражённую цезием и стронцием часть Украины на откуп военным для разработок на её территории супероружия и опытов над людьми. Ты в курсе, чем всё закончилось?

Сильвер картинно щёлкнул пальцами.

– Произошла глобальная катастрофа. Над реактором бомбануло знатно: мощная Вспышка прокатилась огненной лавиной по радиационным землям. Многие пионеры умерли сразу, но счастливчики уцелели. Выжили они для того, чтобы сгореть в аномальном огне нового мира, смертельно опасного и жёсткого. Да, они погибли все, без исключения, однако за свою короткую и насыщенную жизнь в условиях агрессивной среды первопроходцы оставили после себя самое ценное – знания и любопытство. Вторая волна ходоков сумела приспособиться к суровой реальности. Среди них появился Неизвестный Сталкер. Это один из тех, кто нашёл первый артефакт, это человек, сумевший выжить в первой стычке с мутировавшими собаками, и который быстрее других научился распознавать аномалии с помощью болтов. Он называл себя сталкером. Нельзя говорить о нашем герое, как об одном человеке. Это скорее собирательный образ всех бродяг, охотников, мародеров и просто искателей приключений. Им пришлось тяжелее всех. Если первые люди гибли по незнанию, то вторая, третья и даже четвёртая волны приходили умирать в Зону по собственной воле. Они столкнулись с ничем не объяснимым феноменом, с непреодолимой силой, что звала за собой, вынуждая почём зря рисковать жизнью и здоровьем. Те времена помнили единицы. А сколько тысяч безымянных героев остались забытыми среди тлена? Погоняла их канули в Лету, но взамен они оставили знания, бесценный кровавый опыт, который те передали своим преемникам. До сих пор мы видим их послания к новым адептам: порой полные глубокой мудрости, чаще предостережения. «Добро пожаловать в ад!» – ты помнишь эту надпись на кирпичной стене на Свалке. Её оставил Неизвестный Сталкер в лице десятка отчаявшихся грешников вроде тебя. Похожее послание выцарапано на этом медальоне. «S.T.A.L.K.E.R. GSC[2]». Поэтому я заберу его у тебя. Этот жетон – настоящая дань уважения павших, привет из прошлого.

Грешник промолчал.

– Обиделся? Мне по хрену. Придёт время, поймёшь. А засим, пожалуй, я откланяюсь. Дела возникли. Спасибо за кофе, и компанию. Давно с людьми не разговаривал. Одичал, наверное. А тебе удачи! И ещё скажу, смотри чаще за спину. Старый друг не лучше новых двух. Ха, пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо!

Сильвер проворно выбрался наверх. Его залихватское «хо-хо» до сих пор звенело в голове, раздражая Грешника. Столько событий случилось за утро!

Наёмник подобрал с земляного пола прощальный подарок ветерана. По привычке он дотронулся до шеи, чтоб ощутить холодноватый металл старого именного жетона. Однако его не оказалось на месте. Дух Неизвестного Сталкера больше его не защищал. Им завладел пижон, одетый, как прапорщик с хреновым глазомером.

[1] S.T.A.L.K.E.R. – расшифровывается, как «Падальщики, Нарушители границ, Авантюристы, Одиночки, Убийцы, Исследователи и Разбойники» по-английски по первым буквам эпитетов. Теперь это лейбл культовой игры компании GSC.

[2] Лейбл игры и компании, разработавшей «Сталкер».

Глава 8. Вал

Глава 8. Вал

1.

Вал проснулся сам. Он поворочался, ожидая, когда будильник пробьёт ему время «Ч», и сюда войдёт Повар с хорошими новостями и побудкой. Хотелось как следует перекусить, выпить кофе, и затем приступить к делам. Но бармен не выдержал и встал сам.

Умывшись в тазике с холодной водой, Вал просмотрел почту, сообщения на телефоне. И вспомнил события прошедшего вечера. Он уже собирался спускаться в бар, когда услышал мягкие шаги Одноглазого. Повар был точен как часы!

– Явился по мою душу, – проворчал картинно бармен. Помощник в ответ хмыкнул дежурное «привет!».

– Как обстоят дела? – поинтересовался хозяин заведения, надевая ботинки вместо мягких домашних тапочек.

– Грешник свалил в закат. Дикобраз видел его, как тот уходил в сторону блокпоста. Народ разошёлся, в баре копошатся пару пьяных морд. Валет за всем присматривает.

– От одного поросёнка избавились. Неплохо. Валет за главного? Эх, оставь вас без присмотра! Дикобразу скажи, пусть отправляется на боковую! И ты тоже можешь идти. Неплохо поработал.

Повар благодарно кивнул. И потопал к себе в комнату.

Всё шло нормально в его отсутствие. Бармен терпеть не мог форс-мажоры, и его радовало постоянство. Меньше стресса, надёжные люди рядом, деловая хватка – залог успешного бизнеса в любое время.

Выйдя на своё рабочее место, Вал поприветствовал Валета, что с хмурым лицом присматривал за вотчиной босса. Уступив пост, охранник лениво взял из холодильника припасённую заранее бутылочку пивка, и спокойно направился к входной двери. Кроме него, в баре находилось трое клиентов. Каждого из них Вал знал в лицо. Это радовало.

Старик сварил себе в турке ароматный кофе, затем зажарил колбаски по-венски и яичницу. С тостами и сливочным соусом. Как следует заправившись, бармен уставился в планшет. Но ничего нового в сети он не увидел. Время тянулось медленно. Вал включил музыку, покурил сигарету, затем слушал, как размеренно гудят генераторы. Точно! Они всё ещё работали! Значит, проблема с электричеством оставалась актуальной до настоящего времени.

Ещё в эру своего недолгого сталкерства Вал прослыл мастером на все руки. Годы шли, талант остался несмотря на попытку утопить его в синьке. Большинство проблем по техобеспечению жизнедеятельности довольно вместительного и обитаемого ангара он решал сам. Вал жил по старому дедовскому принципу, не раз проверенном на собственном опыте. Этот метод древний и очень действенный. «Хочешь сделать хорошо, сделай сам» – гласил он. Помимо необходимости, ему банально нравилось ковыряться в различных устройствах, придумывать себе занятие вроде собрать очередной стол, смастерить из досок дополнительные нары или наладить систему водоотвода. Всё зависело от настроения. Сегодня настрой совпал с возможностью и желанием поработать на благо общества. Вал снова оставил бар на Валета, пошёл в подсобку, где у него лежал чемодан с инструментом, после чего вышел на сырой воздух.

После бури утро радовало. Небо очистилось, пусть и не полностью, денёк обещался выдаться солнечным и погожим. Вал затянул песенку, степенно приближаясь к высокому бетонному забору, к которому приделал металлическую лестницу. По дороге он встретил патруль Синдиката, перекинулся с ними несколькими словами. После чего перемахнул осторожно через преграду. За ограждением, в сторонке, и находилась та самая аномалия, что запитывала бар. Как и предполагал, «электра» никуда не исчезла, а резко сместилась в сторону, отчего сопряжение с контактным проводом упало до критического нуля. Бросив новоявленной кормилице током пригоршню болтов и покурив возле рассерженной аномалии, бармен принял единственно верное решение: нарастить провод на пятнадцать метров. Чем он и занялся в следующие полчаса.

Вернулся Вал через чёрный ход. Халявное электричество заработало снова, а генераторы за ненадобностью остановил. К этому времени «Синий комбеЗЗ» стал вновь заполняться народом, что спешил перекусить и отправиться на поиски даров Зоны. Часы показывали 5:45.

Ровно в 5:46 утра всем посетителям на наладонные компьютеры, пришли сообщения. Вал также получил СМС с пометкой «СРОЧНО!». Пришло оно из Центра Исследований Аномальной Активности, или «ЦИАА». Находился Центр на Южных Болотах. Собственно, в ЦИАА жил и работал небезызвестный Хакер[1], тот самый человек, что запустил сталкерскую сеть и местный интернет. Там и находились сервера.

Вал открыл почту и прочитал послание:

«Внимание! В связи с прошедшей грозой, стал возможен доступ на Северные территории. Повторяем, Север открыт для посещения». Кратко и информативно.

«И что же здесь срочного?» – подумал барыга, пряча телефон в карман. Новость его не впечатлила, хотя рассуждения на тему малоизученных территорий у него имелись. Вал из особенностей работы знал основную причину недоступности ранее закрытой локации. Припять! Попробуй пересечь реку в густой туман, насыщенный ядовитой взвесью, в окружении болот. Один умник из учёной братии обмолвился однажды, что севернее Припяти артефактов мало, мол, излучение слабое, и оттого область не представляет интереса для изучения. Вал согласился бы с ним, но брал под сомнение аргументы. Он больше склонялся к версии, что кому-то выгодно, чтобы Север как можно дольше оставался загадочным местом.

Теперь эта новость! Похоже, внутри ноосферы произошёл сбой, и ночная буря оказалась с сюрпризом. Раньше такое происходило после мощного Выброса или, как говорят, в этой части Зоны, Вспышки. Интересно, что будет делать местное быдло. Ломанутся толпой на покорение новых территорий или забьют хрен? Второй вариант больше подходил. Время сейчас такое настало, когда новыми землями не заманишь удачливого «ловца». Вал знал ребят, что паслись исключительно на Мусорке, собирали мелочёвку, и не жалели о своём выборе. По его придиркам выходило, что новость привлечёт, пожалуй, либо самых отмороженных, либо реальных профи, которым наскучило сидеть на хорошо знакомом месте. Чисто нервы пощекотать!

Вскоре подтянулся и первый комментатор.

К нёму подошел один из «Честных», что вчера выпивал в компании своих. Бэйлом звали.

– Вал, здорово!

– Здорово! Что скажешь?

– Ты о Севере? Лично я не горю желанием лезть туда. Да ну нахер! Задницей торговать на потеху мутантам. Притом кто знает, что там за твари обитают. Я не полный псих, да и «Честь» туда точно не полезет. Так что лучше тут щи хлебать.

Мысленно Вал согласился с «честным». Всё верно. Лучше шляться по хорошо изученным чигирям, чем лезть в незнакомое болото. О Севере, на минуточку, ходили слухи, один хуже другого.

– Бэйл, водочки налить? – спросил бойца бармен.

– Ан нет. Скоро выходим в патруль. Лучше сделай нам по лапшичке с сосисками, да и чайку.

Вал кивнул в ответ. Бэйл от него не хотел уходить. Придвинувшись поближе, боевик «Чести» полушепотом спросил:

– Есть работа? Я о Фанате, ты понял?

– Неа. Фанат навёл шороху напоследок, – покачал головой Вал. – Решил умереть красиво. А дело – шлак!

– Да ну, гонишь! Небось свой процент посчитал на калькуляторе и домик на Карибах присмотрел. Жук ты, Вал! – расхохотался краснощёкий Бэйл. – Ну, я пойду, если что, зови!

«По таблу бы тебе настучать», – подумал в мыслях бармен нахмурившись. Этот Бэйл младше его на пятнадцать лет, а общается на равных. Субординации нет никакой. И не объяснишь же, по понятиям, чуть что, слетятся на разборки. Впрочем, он уже накручивает. Время такое. Молодёжь другая пошла.

Бармен быстро справился с завтраком и позвал Бэйла. Тот расплатился без сдачи. Традиция неукоснительно соблюдалась! Вскоре подошли и другие клиенты. Рабочий день начался весьма активно. Пошли разговоры о Севере, вновь прибывшие рассказывали о последних событиях ночи, о буре, что прокатилась по всему Чернобылю. О Фанате никто, кроме Бэйла, и не вспомнил! С одной стороны, это неплохо, с другой – непонятно. Нет спроса – нет заработка! Но цыплят считали по осени…

Разобравшись с клиентами, бармен залез в сеть. Интернет захлёстывала волна сообщений от вольных бродяг, что разделились на две группы. Первая напрочь отказывалась идти неведомо куда, искать неизвестно что. Вторые соглашались валить на Север хорошо вооружённой и обученной группой. Активизировалась и «Честь», вызывая на базу свои квады. «Серые» за редким исключением хранили молчание. Военные в местную сеть не вмешивались, так же, как и «монолит». В основном, в оценке значимости северных территорий, большинство осторожничала. Вал в этом и не сомневался. В эпоху информации лишний повод рисковать собственной шкурой нерентабельно. Куда проще прочесать территорию вертолётами, а ещё лучше, боевыми дронами с ракетами. Вопрос заключался в стоимости мероприятия. А это по карману военным, отчасти подконтрольной «Чести» и «Монолиту», чьи владения непосредственно граничат с Севером. Но военсталкеры не станут нахрапом лезть туда, риск огромный. Чего стоила неудавшаяся операция «Фарватер», окончившаяся полным провалом, гибелью вертолётов и людей, и снятием погон с высокопоставленных лиц.[2] Наступать на грабли в очередной раз чинуши не захотят.

Да и следовало помнить о той стороне границы. Вооружённые белорусские пограничники шибко не жаловали, когда украинский, да и любой другой контингент, вмешивался на сопредельную территорию. Разразился бы политический скандал, к бабке не ходи. Вот если отправить туда подконтрольные банды вроде «Чести», то сразу двух зайцев убить можно: и разведку боем совершить, и с себя ответственность снять. Скорее всего, так и случится. Север, или часть его, отдадут на откуп «честным» взамен на лояльность. С «серыми» всё понятно. Прикрываясь изучением местной фауны, они отгрохают новую лабораторию, введут ограниченный контингент, и плевать хотели на прочих людишек. Главное, вовремя платить кому нужно. Такой был геополитический расклад на текущий день со всеми вытекающими домыслами и рассуждениями.

Вал решил ещё сварить себе кофе. Настоящий, без сахара, с палочкой корицы и ванилью. Бармен поставил на газовую конфорку армейский котелок вместо турки, достал из тумбочки кофемолку. Ручную, made in USSR, раритет. И пакет жареного бразильского кофе. Он достал горсть зёрен, бросил в ёмкость кофемолки, после чего принялся вращать ручку, дробя на части зерна. Молол он основательно, отчего даже вспотел, пока не вскипела вода. После этого старик высыпал содержимое турки прямо в воду, уменьшил огонь. Чтобы скоротать весь процесс приготовления, Вал включил на старом ноутбуке, что стоял на тумбочке, свою любимую песню Криса де Бурга о лунном свете, КГБ и о холоде зимой в России.[3]

2.

Бармен выключил газ, слил с турки ароматный напиток, добавил в кружку корицу, щепотку ванили, ложкой размешал содержимое и поставил остывать на тумбочку. Кофе готов. Приятный запах щекотал ноздри, будоражил желудок. И возвращал его ктому времени, когда он ходил в сталкерах. Вал вспомнил, когда впервые перешагнул порог бара «100 рентген».

Местное заведение представляло собой настоящий притон, только без баб. Поговаривали, были и шлюхи, но для избранных. За обшарпанными столиками восседали крайне сомнительные личности: распальцованная шелупонь – или бандиты по блатному; мнящие себя профи экстракласса и знатоками Зоны, борзые «долговцы», бородатые сталкеры, требующие «прозрачного»[4] – мерзкой суррогатной водки; хапуга бармен, похожий на бомжа с криминальным прошлым. И обстановочка соответствующая – грязная засраная посуда, грубо сколоченная мебель, вонь от мочи, пота и пролитого спирта. В хлеву у рачительного крестьянина и то чище! Романтика, мля! Тогда, в тот первый раз, его грубо избили за растворимый кофе по цене полноценного обеда в ресторане в центре Москвы и со вкусом бурды. А все потому, что завсегдатаям не понравилось, что новичок не жрёт водку, как все, а довольствуется кофейным напитком. Да и считалось зазорным не поколотить «зелёного» в тех краях. А быть «как все» пришлый Вал не желал, и мириться с быдлом он не мог. Обидчики с течением времени ответили за свои выходки, а Вал обзавёлся нужными связями и авторитетом, что позволили ему выжить в это непростое время. А после того как захлебнулся Великий Штурм Саркофага, а на «100 Рентген»[5] военные сбросили вакуумную бомбу[6], он организовал собственный бизнес. Благо у посредственного следопыта Вала обнаружился талант неплохого организатора и снабженца. Так, в самом сердце ЧЗО начал функционировать новый бар. «Синий комбезз». С двумя «З». Почему так? А фиг его знает! Название понравилось.

По сути, Вал восполнил образовавшийся вакуум. Благодаря тесным контактам с кланом наёмников, функционировать бар стал на территории, подконтрольной Синдикату, точнее говоря, в ангаре бывшего завода. Места хватало с лихвой. Новоявленный бизнесмен не зря сделал ставку на «синих». Придерживаясь политики строгого вооружённого нейтралитета, Синдикат представлял собой малочисленную, но влиятельную организацию с внушительным капиталом и прочной «крышей». Надёжная «крыша» означала стабильность и безопасность вложенных инвестиций в дело, что позволяло избежать участи «долговского» притона. А бармену стать весомой фигурой в Центре Зоны Отчуждения.

Вал отхлебнул глоток, жмурясь от наслаждения. Кайф! Теперь настало время и поработать. Предстояло ещё много чего выяснить, собрать дополнительную информацию. Вал предполагал, что о визите Фаната знают заинтересованные лица, и утаивать этот факт означало пробудить ещё больший интерес к запутанному делу. К счастью, Вал всегда заботился о будущем и продумывал свои действия наперёд.

Связями он, кстати, обзаводился легко. Причина успеха лежала на поверхности. Вал не жадничал.

Предприимчивый бармен с первых дней на Кордоне понял, что небольшая сумма нужному человеку творила чудеса. Деньги здорово развязывали языки, устраняли неблагонадёжных субчиков, плели заговоры и распутывали интриги, помогали заработать на чёрную икру. Без верных портретов Вашингтона, Франклина и Рузвельта он не смог бы распространить своё влияние на полЗоны. Львиная доля взяток уходила на покупку информации, притом в долгосрочной перспективе. Вал не мелочился. Он тратил тысячи и десятки тысяч евро, чтобы через год провернуть невероятный финт с поставками оружия напрямую в Зону без участия военных или нанести существенный репутационный ущерб нелояльной к нему группировки. Информаторы молились на него, считая своим крёстным отцом. А он использовал их на полную, умудряясь оставаться в тени. Конечно, эти потуги сопровождались иногда стрельбой и трупами, но риск стоил того.

Особое внимание Вал уделял научному «сектору». Он раньше других партнёров смекнул, что вложения в прорывные технологии окупаются в сто крат. Не успел появиться в Зоне прототип детектора «Перун», а Вал уже его заочно купил, а патент на производство перепродал третьей стороне. Провалили испытания бронезащиты военные спецы – спустя неделю костюмчик пылился в закромах вотчины барыги. Хитрый торговец привлёк на свою сторону армию молодых, голодных до денег и славы младших сотрудников институтов, что снабжали любопытного Вала инфой иного уровня. Они любили щедрого старика, несмотря на полную секретность многих копируемых материалов. Деньги не пахнут. Аспиранты считали, что они сливают «теневому» кардиналу пустышку, и не догадывались о масштабах утечки. Карты с гравитационными изменениями, статистические выкладки по цикличности Вспышек за текущий календарный год, неопубликованные мемуары Лебедева с зарисовками, количественные показатели стронция в почве на юге Тёмной Лощины – и это лишь малая толика материалов, присылаемых ему «ботаниками». Полученные сведения Вал структурировал в папки и подкаталоги, для удобства, представляющие наибольшую ценность помечал как «важные». Гигабайты файлов. Кладезь обширных знаний о жизни за Периметром. Возникал вопрос, зачем ему это нужно?

Когда приходила пора, он выдёргивал файл из системы и включал мозги. Допустим, поступал заказ на редкий артефакт «хлорка». Из монументальной энциклопедии профессора Сахарова он знал свойства этой аномальной дряни: «… сильнодействующая желейная субстанция, появляющаяся в местах распада хлорсодержащих продуктов при непосредственном воздействии радиации. Химически ядовита. Вызывает удушение и отёки лёгких. Предположительно появляется за два-три дня до Выброса. За долгое время найдено четыре единицы этого артефакта». Что делал Вал? Он разворачивал карту Чернобыльской Зоны отчуждения в большом масштабе, отмечал карандашом радиационные очаги, и сильно фонящие объекты, искал в компьютере подробное исследование аномального экземпляра, и попутно узнавал детали. Порой он делал запросы «друзьям» в учёную альма-матер, вроде, «где в Зоне находили бочки с хлором или его соединениями?». Получив новые вводные, аналитик дорисовывал на миллиметровке «Cl», и искал точки соприкосновения с локальными районами повышенного фона. Ну а дальше просто. Он нанимал надёжных опытных сталкерюг, выдавал им навороченные контейнеры для «хлорки», взятые в аренду, спецкостюмы с улучшенной защитой от химвоздействия (прикупленные по блату в НИИТК), и отправлял ходоков в разведку. В 90% случаев следопыты возвращались с «подарками». По итогу Вал получал свои 20% добычи, уважение в лице старателей, получивших прекрасную наводку, и престиж в глазах нанимателей. Конечно, больших денег, таким образом, он не зарабатывал, полученное вознаграждение едва покрывало затраты, однако Вал получал несказанное удовольствие от работы умом. Гораздо лучше, чем стоять за прилавком и барыжить пивом с чипсами.

Он вернулся в кабинет, включил компьютер и принялся щёлкать пальцами по клавиатуре. В поиске он вбил всего одно слово.

«Север».

В дальнейшем старик расширил ключевые маркеры, допуская любые вариации. Спустя семь минут жужжания древний ноутбук выдал ему список из семнадцати файлов. Немного. Вал рассчитывал на большее. Среди общей массы документов он отмёл в сторону публикации НИИЧАЗа десятигодичной давности. Даже сам институт признавал их ошибочными. Не стал читать и мелкие выдержки из проекта покойного Зеппельта, занимавшийся исследованием реки Припяти пять лет назад. Половина его работы оказалась неумелой копипастой погибшего при странных обстоятельствах академика Попова, чей труп так и не нашли. Основной упор он направил на изучение пространного творения одного немца, который пахал на небезызвестную корпорацию «Tesla Corpotation». Немчура не побоялся бешеной оппозиции со стороны маститых «специалистов» из ЦИАА, и выдвинул смелую гипотезу о происхождении природы Выбросов или Вспышек. Суть её такова.

Чернобыльская Зона является гигантской аномалией, которая подвержена циклическим метаморфозам разного рода. Что-то вроде Лощины Чёрного бамбука[7], Бермудского треугольника или затонувшей Атлантиды. Эта область динамична, она развивается. И иногда информационное поле планеты, сопровождаемые катастрофами, природными катаклизмами, войнами, политической нестабильностью и магнитными колебаниями Солнца, не выдерживает растущего давления. Кольцевой ток, постоянно находящийся в радиационном поле земли, передает свой чудовищный импульс магнитосфере Земли. В результате возникают суббуря – волновые возмущения магнитной энергии, выраженное ускорением энергетических частиц, в своём роде, разрядка. Эта энергия проникает на поверхность Земли через ионосферу на северном и южных полюсах, и внимание! в Зону Отчуждения. Что потом происходит, мы знаем – Выброс. Герр Ракицки написал, что можно предсказать следующее Супервозмущение. Умник выделил минимум пять областей с различными отклонениями от нормы в разнице магнитных потенциалов. Четыре из них известны всем бродягам. Саркофаг, «Дуга», Янтарное озеро, и призрачный город. Пятая область предположительно находилась за рекой, севернее Припяти. Ракицки отмечал высокий радиационный фон и отсутствие внятного радиосигнала спутников над тем местом.

Конечно, его гипотеза строилась на косвенных показателях с зондов и беспилотников, а также на длительном наблюдении за атмосферными фронтами. Чтобы доказать теорию, требовалась хорошо оснащённая вылазка за реку, затянутую кислотным смогом. А это громадные траты, риск и посягательство на квалификацию олухов с учёными степенями. Неудивительно, что немецкому «лженаучнику» быстренько заткнули рот, обвинив в профнепригодности и отсутствии знаний о ЧЗО, в то время как у них собрана богатейшая база и т.д. Никто не любит выскочек, да ещё из иностранных контрагентов. Но Вал заинтересовался «дипломным проектом» зазнайки с польскими корнями. Немецкая педантичность и тщательный поиск правды в загаженном радионуклидами месте вызывали больше доверия, нежели закостенелые яйцелобые, что заботились только о своём желудке. Привыкли, что за них всю черновую работу выполняли младшие научные сотрудники и военсталы. После ликвидации лаборатории на Янтарном озере, считай, форпоста в аду, работа НИИ свелась к аналитике и фантастическим домыслам.

Прочитав двадцатистраничный опус Ракицки, Вал пробежался глазами по другим источникам. К сожалению, труд немца был самым ёмким и продуктивным. Остальные фигурировали двумя-четырьмя упоминаниями о неприступных землях. Одного источника хватило, чтобы решить для себя важную дилемму. Бумаги Фаната не врали. Черновик убитого Семенова дополнял гипотезу, и придавал ей пикантные нотки в виде большого куша. В ближайшем будущем разразится очередной катаклизм. В недрах северной Зоны появится некая порода, в которой нуждается один миллиардер.

Похоже, в одиночку с наследием Фаната он не справится.

Бармен взял в руки мобильный телефон, покрутил его в руках. От результата звонка зависело его окончательное решение по участию в рейде на Север. Скрипя зубами, он набрал номер представительства одной корпорации, от чьей деятельности он когда-то пострадал.

[1] Хакер – персонаж вселенной Юрия Уленгова, написавшего цикл романов на сталкерскую тематику.

[2] Отсылка к сюжету третьей части культовой франшизы «S.T.A.L.K.E.R.: Зов Припяти».

[3] Отсылка к произведению А. Гравицкого «В зоне тумана».

[4] Так называлась водка в книге В. Орехова.

[5] Бар из игры «Тени Чернобыля».

[6] Подобный момент был описан в одной из книг по серии «сталкер». Автора не помню.

Глава 9. Пит

Глава 9. Пит

1.

Пси-шторм бушевал несколько часов, прежде чем всё успокоилось. За это время многие успели вздремнуть, прямо на полу, среди битого стекла и перевёрнутой мебели. Питюшин – не исключение. Очнулся он, когда восстановили электричество, и яркий свет плафона ударил прямо в глаза.

– Володя, вставай, – парня вовсю тормошил испанец Мануэль. – У нас погром, проверь, не разбилось ли чего опасного.

Питюшин пошевелился, под упавшим на него металлическим стулом. Сбросив его с себя, он почесал саднившее бедро, сладостно зевая.

– А где Кречет? Комар? Малыш?

– Улица. – развёл руками испанец. – Безопасность делают.

– Ясно, – буркнул Вова и поднялся на ноги. Мануэль оказался прав. Гладкий пол устилали битое стекло, тетради, раскуроченная аппаратура, канцелярские принадлежности. Весёлая ночка выдалась! И, похоже, бессонная. Пока порядок наведут, уберут последствия спать никто не ляжет. Ему стоило действительно заняться реактивами, подсчитать потери, и провести влажную дезинфекцию. Как химик это не любил! Однако не один он такой. Заспанный Анджей потирал уставшие веки, сидя за столом. Мануэль возился с кофеваркой. Питюшин ничего лучшего не придумал, как распечатать банку энергетика. Один фиг, заснуть сегодня больше не выйдет. Кто будет бардак устранять? Выпив половину шипящей дряни, Пит вдруг вспомнил о вчерашнем инциденте и о раненом сталкере, который на глазах потерял сознания от сильного удара.

– А что с типом? – поинтересовался ненавязчиво у Ману.

- Спит. Как говорят русские, без задних ног.

– Кто он? – химику стало интересно, что за человека они спасли.

– Не знаю. Наверное, один из старателей. В рюкзаке нашли флакон с водой и оборудование. И документы.

Вова махнул рукой.

– Ясно, – только и сказал он коллеге после всего случившегося. «Ясно». Это слово здорово прилипло к языку. Слишком часто его повторял. Прямо самому тошно. Пора избавляться от него, а то как школьница недалёкая.

Мануэль вдруг замолчал и почему-то обиженно засопел. У всех испанцев или итальянцев есть такая мания – много говорить и дуться порой по самым надуманным мелочам.

Питюшин на обиду испанца не обратил никакого внимания. Некогда. Он допил энергетик и швырнул на пол банку. После чего принялся по списку проверять реактивы, вооружившись респиратором и перчатками. Ему повезло, что общая масса компонентов содержалась в прочных пластмассовых ёмкостях, отдельно друг от друга, и не пострадала. Будь они в стекле, то всё живое в радиусе двадцати метров умерло в течение часа от летучих соединений цианида и ртутных паров. Да и «тяжёлая вода» токсична. Не говоря уже о «сверхтяжёлой» воде, которую он хранил в свинцовых запаянных колбах.

Проверка и уборка помещения заняла у него больше шестидесяти минут. Оценив общий урон лаборатории, как незначительный, Владимир выбросил в урну отработанные перчатки, вымыл руки с мылом, вытер вспотевший лоб. Он подустал, хотел спать. От перенапряжения здорово ныла натруженная спина. Попробуй потаскай тяжёлые ящики за день. Но сейчас его интересовали не химические компоненты, а сам шторм. Шторм, последствия которого им предстояло разгребать всю ночь и весь следующий день. Вон, испанец с отвёрткой в руках склонился над ноутбуком, чинил.

– Мануэль, ноу проблемс? – поинтересовался Пит, наливая себе в металлическую кружку ещё горячий кофе.

– Провод отпаялся на плате. Придется паять. Иначе тебе зарплаты не видеть. И мне тоже, – буркнул испанец, колдуя над девайсом.

И правда, на рабочем ноуте хранилась ценная информация, большей частью техническая: сотни заполненных бланков приёма сырья, накладные, бухгалтерия. Особую ценность представляли черновики работ. В принципе при желании любую инфу можно было вытащить. Хотя зачем, если Мануэль – высококлассный инженер. Ему дай поковыряться в железе.

Пит хотел буркнуть привычное «ясно», но запнулся, подумав о чистоте своей речи. Он решил подойти к Ракицки, который с немецкой педантичностью наводил порядки на рабочем столе.

– О, Володя! – обрадовался появлению Питюшина немец Анджей. – Сегодня мы не спим.

– Да. Слушай, мне показалось, что шторм прошёл необычный! Такого раньше не видел. Случайно не заметил что-нибудь странное?

Вова обнаружил, как у немчуры забегали глаза. Наверняка сейчас выдаст ему длиннющую тираду. Судя по тому, сколько воздуха набрал в лёгкие, Анджей собирался поведать ему занимательные факты из его наблюдений.

– О, это сильная буря! Обычно такое происходит во время мощного всплеска аномальной активности, когда ноосфера не статична. Налицо сильные изменения ландшафта, силовых полей, расширение границ Зоны. Почему датчики перестали работать в нормальном режиме? Скорее всего, из-за скачка чудовищного магнитного напряжения, что в совокупности с ионизирующим излучением могло вызвать энергетический «бум». Камеры внешнего наблюдения показали воронки с завихрениями электрической природы. Почему Мануэль приказал выключить приборы? Была вероятность получить мощный электромагнитный импульс. Антенна на вышке выступила бы в роли громоотвода, и тогда произошёл большой shit. Электроника наша сгорела бы. Я читал статью профессора Сахарова, исследовавший специфику Вспышек. Он приводил пример, как по похожему сценарию у него сгорели материнские платы в компьютерах, что не выдержали многократно растущего напряжения. Аккурат перед мощным Катаклизмом, в результате которого…

– …открылся доступ в закрытые районы Припяти, – пробормотал одновременно с Анджеем Вова. – Не перебивай! Идём дальше. Сегодня ночью произошло землетрясение в 3 балла по шкале Рихтера! А ведь это невозможно! Украина находится в устойчивой зоне с нулевой вероятностью подвижек земной тверди! А тут 3 балла! Нонсенс! Значит, всё сводится к одному варианту…

– Выходит, этот шторм – предвестник Вспышки? – предположил химик.

– Больше! Очень нестабильной и непредсказуемой активности ноосферы! Она случается раз в пять лет, или в шесть, – хлопнул в ладоши немец, явно возбуждённый от недавнего открытия. – Я собрал исходные данные этого дня и сравнил со све́дениями прошлых лет. Смотри, – физик быстро нашёл на компьютере нужную диаграмму, потыкал туда мышкой и вывел на монитор, – пять лет назад: повышенный фон; низкое, ниже обычного, давление; высокая влажность. Осталось совместить активность мутантов и аномалий.

– Но такое событие произошло три года назад! Я появился в ЧЗО, но тогда и полыхнуло. В НИИТК проводили целое исследование этого редкого явления.

– Именно! Похоже, Зона вновь меняется. Природа прошедшей бури плохо подчиняется физике, но если отбросить каноны и проанализировать детали, мы увидим чёткую закономерность повторения. И тогда возможно определить цикличность Супервыбросов с минимальной погрешностью.

– Бред! Это нельзя спрогнозировать! Нужны дополнительные данные!

Немец вскочил со стула! По его виду Пит понял серьёзность намерений опровергнуть скепсис собеседника.

– Они есть! Твои вчерашние замеры. Обработаем их и затем сравним результаты трёхгодичной давности. Вспомни, мы тогда их проводили! Неуверен, что они есть в НИИТК или в ЦИАА, но рискнуть стоит.

– Анджей, мне кажется, тебе никто не поверит! Все это искусственно притянуто и выглядит неубедительно. Твою гипотезу уничтожат.

– Мне плевать хотел на рашен шарлатан. Я докажу всем, что моя теория верна.

Питюшин покачал головой.

– Анджей! Мы работаем на «серых». Зарабатываем тяжёлым непосильным трудом. Нам позволили заниматься научными изысканиями, но без фанатизма. Хорошо платят, но мы рискуем. В глазах боссов выглядим как удачно вложенные инвестиции с 2000% прибылью. Поэтому тебе никто не поверит, даже не выслушают, обматерят, как меня когда-то, и вышвырнут за дверь.

– Но люди! Мы сохраним десятки жизней. Внеплановый Всплеск – это очень плохо! – Ракицки заговорил неразборчиво на родном языке, вплетая в речь русские словечки. Пит уловил «сталкеры» и «бежать со всех ног».

– Кому они нужны! Все, кто сейчас внутри Периметра – нелегалы и преступники! И мы в том числе! Ты работал бы здесь, заранее зная, что перспективы нет? Мы в глазах НИИТКа мелкие букашки! Всё, на что мы годимся – это собирать информацию, за которую на Большой Земле выдают гранты на дальнейшие исследования, защищают кандидатские и докторские, и принимать сырьё. Мы расходный материал, Анжи, не больше! Я родился здесь, и знаю реалии. А теперь успокойся, выпей воды и займись полезным делом.

Вова находился в явном возбуждении. Ракицки тяжело дышал и не отрываясь смотрел на монитор. Наверняка он думал, как потерял лицензию на родине, и решил изменить свою судьбу, уехать, где его никто не знал, и попробовать с нуля начать новую эпоху. Как его завербовала «Tesla», и он оказался в одном из самых опасных мест в мире. Питюшин считал, что немец прав. Да, они – никто в глазах докторов наук с дипломами, но по духу настоящие пионеры-открыватели. И оказались в Зоне из-за жажды познать необъяснимое, ощутить на себе дух первопроходцев вроде Колумба или Магеллана. Отважные моряки рискнули всем, отправившись на край света. А деньги давно перестали быть важной составляющей на Большой земле.

Анджей налил себе из кулера стакан воды и залпом выпил.

– Володя, готов поработать на благо науки? – его вопросительный взгляд уставился на русского. И Питюшин понял, что отказать не может. Он вдруг захотел жизненно необходимо проверить гипотезу Ракицки.

– К чёрту здравый смысл! Давай проанализируем полученную информацию! – вскочил взъерошенный юноша с красными глазами, бросаясь к груде сваленных в кучу ящиков с приборами.

2.

Лабораторный комплекс погрузился в сон и хаос. Пока внутри копошились «ботанидзе», Кречет и компания наводили порядок вокруг передвижного модуля. Они рисковали, выйдя в ночь. Но Кречет понимал, если не обеспечить безопасность сейчас должным образом, то потом возникнут проблемы глобального масштаба. Он использовал затишье, перед тем, как сюда попрут мутанты, особенно агрессивные в это время. И пусть у них хватает боеприпасов и техники, рисковать наёмник «серых» не любил. В прошлом его многие за это порицали, нарекали трусом. Кречет так не считал. Успех операции зависел от должной подготовки и умения предугадать дальнейшие события. Достаточно упустить один из этих важных компонентов, и вуаля – ты в глубокой заднице. Проигрывать сталкер не любил, как и упускать детали, составляющие важную канву подготовки. Дьявол кроется в мелочах, и это верно. Поэтому он в очередной раз решил перестраховаться, приказав людям наладить оборону, и заодно выявить неприятные разрывы в ней.

Проблем хватало. Обычный проволочный забор вокруг пристанища был погнут во многих местах, повален и повреждён. Целая секция валялась поодаль. Сверху на ней сиротливо ютился брошенный и раскуроченный байк. Не работала спутниковая связь, круглый диск тарелки проломил тяжёлый камень, отчего выход в глобальную сеть был невозможен. Территорию у станции устилали сломанные ветки деревьев и кустов, расщеплённые стволы мутированных берёзок, целые охапки ивняка и прочей дряни.

После краткого инструктажа, люди Кречета с детекторами обошли всю территорию, пытаясь обнаружить в ночном хаосе свежие аномалии. Затем организовали дополнительное освещение местности. После бури два прожектора перестали работать. Пока Бугор – технарь Кречета – занимался фонарями, Комар выкатил из помятого кунга армейский «Тигр», и врубил на полную мощность фары. Малыш надел ПНВ, полез на вышку, захватив с собой снайперский комплекс с ночным прицелом. Два бойца, Скрим и Дятел, стали разворачивать уникальную систему безопасности, разработанную корпорацией. Обычно её применяли в походных условиях. Сам командир с заряженным оружием стал патрулировать территорию, периодически вмешиваясь в рабочий процесс подопечных. Ему помогал Комар, что занял на боевой машине выгодную позицию. Вскоре появилась и первая проблема в системе безопасности. Выявили дефект довольно быстро, после того как вынесли из ангаров все необходимые примочки в виде круглого провода сечением 2.5, и специально разработанных корпорацией оригинальных решёток Теслы. Они представляли собой метровые тубусы с желобами в полостях. Болванки последовательно соединялись между собой проводами. По ним подавался электрический ток. Между ними возникал разряд, наподобие удара аномалии «контактная пара». Мутанты поголовно боялись «электр», чей эффект и использовали в конструкции решёток. Только устройство больше не работало.

– Че за х…? – выругался Кречет, пытаясь включить пультом автоматизированную систему. Тщетно! Зелёная лампочка, свидетельствовавшая об исправности решёток, по-прежнему не мигала. Зато моргал красный светодиод. Лидер «серых» поочерёдно обошёл все тубусы, проверил каждый провод, не коротит ли он или перебит случайно. Затем осмотрел трансформатор, куда тянулся пучок чёрного кабеля. И нашёл причину неисправности. Два предохранителя, что защищали от перепада напряжения, почернели и оплавились, не выдержав нагрузку. Чертыхнувшись, Кречет подозвал технаря. Тот к этому времени заменил разбитые панели на прожекторах, вставил новые светоэлементы, благодаря чему станция осветилась яркими огнями иллюминации.

– Бугор, что скажешь? – показал командир неполадки в трансформаторной будке. – Смогёшь починить?

– Как рыба об асфальт. Час времени, и ещё половина на доводку. Нужно только программное обеспечение у Ману взять. А поменять не проблема!

– Даю тебе сорок минут.

– Окай, босс! – буркнул грузный с квадратным лицом Бугор и принялся за работу.

Ночью время всегда тянется медленнее, чем днём. Объяснить это можно тем, что человеческий организм ночью неактивный, пищеварение замедлено, мозг выполняет меньше мыслительных процессов, сердцебиение замедленно. В отличие от мутантов, активная фаза которых и приходится на тёмное время суток. Кречет это знал не понаслышке. Десяток раз он и гоп-компания отражали ночные атаки на полевой лагерь, и, если бы не умная защита, – пришлось им туго. Наверняка считали потери среди личного состава. Теперь же защиты нет от слова «совсем», и в случае нападения придётся действовать по старинке. После таких катаклизмов мутанты сходят с ума, и прут, как бешеные. Хорошо, что освещение восстановили.

Начальник охраны самолично проверил минное поле с тыльной стороны лагеря. Как и предполагал, умные фугасы «поехали мозгами». Им срочно требовалось заменить дорогостоящие датчики на новые. Без начинки смертоносные мины бесполезные куски пластмассы и металла. Но сейчас никто этим заниматься не будет. Наступит утро, и бойцы займутся починкой. Он отметил для себя перспективный сектор для обстрела или нападения, и продолжил обход.

До рассвета ещё два часа. И много, и одновременно мало. Пока Бугор поменяет предохранители, а Мануэль настроит цепь, пройдёт больше часа. Пацаны своё дело знают. Кречет напряжённо думал. Вроде бы всё учёл, предусмотрел, но кошки скреблись по черепу. Интуиция говорила ему, где-то он совершил ошибку. Лидер «серых» попробовал стряхнуть морок. Ощущение осталось прежним. Липкие тягучие мысли беспокойства стучались в подкорку мозга, вызывая виток страха. Что же не так, сука? Командир привык доверять интуиции и оттого ощутимо занервничал. Всё-таки немалый боевой опыт имел за плечами. Он проверил все посты, людей, заглянул в лабораторию. Пит с немчурой о чём-то громко до хрипоты спорили, решая свои задачи, Мануэль вяло щёлкал мышкой. Поговорив с последним насчёт безопасности, Кречет вышел.

Морок не прошёл, наоборот, усилился.

Он проверил предохранитель, магазины, всё ли в порядке. Обошёл по кругу ребят, что явно были недовольны таким контролем. Они старались, выполняя в чёткой последовательности указания босса. Поднялся Кречет на вышку к Малышу, спустился и заставил Комара осмотреть машину. Постоял около Бугра, глядя, как он снимает перегоревшее железо. С фонариком он принялся бродить по окрестностям, обшаривая лучом света каждый куст. Взгляд его наткнулся на сломанный байк.

Стоп! Комар. Буря. Незнакомец.

Тот Самый Тип!!!

Вот, ответ на беспокоящее наваждение. Птичка интуиция не подвела, в суматохе он забыл допросить чужака, которому спасли жизнь. Кречет о нём не знал ничего и это ему не понравилось. Хороший человек не станет перед пси-штормом шляться по Красному лесу со снайперской винтовкой. Вопросы росли один за другим, отчего глава «серых» помрачнел ещё больше. Такая оплошность командира группы непростительна. Он обыскал снайпера, но допросить не сумел.

Кречет решил поставить жирный восклицательный знак в этом вопросе. Но не успел. В темноте сверху раздался выстрел.

Глава 10. Айс

Глава 10. Айс

1.

Айс очнулся в незнакомом месте от сильной пульсирующей боли в затылке. «Наверняка сотрясение», – поморщился человек. Лежал он в одной футболке и замызганных брюках, что сильно опечалило получившего лёгкие травмы пациента. Он чувствовал себя голым. Доктора Айболиты сняли стандартный защитный костюм, реквизировали оружие и барахло, и заперли внутри комнаты. В ней воняло медицинским спиртом, камфорой и стерильностью. Тошнотворный, мерзкий запах мгновенно возвратил его в детство: засраные поликлиники, километровые очереди, талоны, наглые старухи. Айсберг ненавидел больницы. Но в комнате не было никого, кроме него. Ни старух, ни врачей алкоголиков, ни обшарпанных до скотского состояния стен и полов. Обычная стационарная палата для оказания первой медицинской помощи. Правда, у научников на Южных болотах она побольше и победнее, а здесь она представляла собой приличную операционную: плафоны, приборы, металлические навесные шкафчики. Кушетка. Инвалидное кресло.

Поганое место. Мысленно сталкер окрестил его «моргом», этаким чуланом, куда приводили подопытных людишек, перед мучительной расправой. Он не удивится ни капли, узнав, что поганцы в белых халатах проводили опыты над людьми, отнимали органы на перепродажу. В мире сейчас и не такое творится, почитай прессу или включи телевизор. Разом офигеешь. Правда нынче жестокая и беспощадная.

Он не станет ждать участи крысы или кролика, ожидая, пока в помещение не заявятся коновалы и скажут «привет!».

Врачей Айс не любил, особенно стоматологов. Но ещё больше мужчина ненавидел замкнутые тесные чуланы без окон, в одном из которых он сейчас лежал против воли. Хорошо, что не пристегнули, сволочи. Человек встал, потирая ушибленную саднившую голову. По-прежнему клонило в дрему. По ходу дела ему вкололи дозу антибиотиков, раз пробивало на сонливость. Зато не ныла покусанная нога. Спасители обработали её и любезно поменяли бинты. Добродетели хреновы! Он этого не просил, а долги старался возвращать, в отличие от некоторых. Айсберг тихо матюкнулся, вспоминая предателя, по чьей вине находился в «морге».

Он сел на кушетку, протёр сонливые веки и задумался, как правильно поступить. Сталкер лежал в модульной лаборатории ботаников – собственности «Tesla». Пристанище сирых, блаженных и матерых убийц-рецидивистов. Учёных он не опасался. Отдаст рюкзак с «тяжёлой водой» в отместку за спасение, объяснит, откуда у него чужие документы. А чего говорить, если три дня назад он подобрал «корочки» и «воду» у трупа, обнаруженного на Западной Свалке. Больше ничего у него нет, он нищеброд, неудачник первой категории. Вот ищейки «серых» представляли проблему. Его не выпустят раньше полудня, заставят говорить и задавать провокационные вопросы, на которые придётся отвечать правильные ответы. Почему он ошивался в километре от лагеря, да ещё со снайперским вариантом «немки» 417? Откуда документы на чужую фамилию и пропуск? Уж не ты его подстрелил, друг, забрал «водичку» и остальное? Поди докажи, что не твоих рук труп Яна-недотёпы, не сумевшего отбиться от кабана и парочки плотей, растерзавших простофилю за милую душу. Допустим, он отбрехается у дознавателя и тот поверит на слово. Где гарантия, что душеприказчик боевиков не пробьёт по «своим» подозрительного типчика, ошивавшегося недалеко от модульной конструкции. Знающие бродяги шептали о «чёрном списке» «серых», куда попадали нечистые на руку сталкеры. Позвонит по закрытому каналу и выяснит, что спасённый ими человек находится в розыске за убийство, и занимает вершину хит-парада на уничтожение. И что же он сделает, когда вскроются пикантные подробности нежданного визитёра? Выслушает душещипательную историю Айсберга и отпустит восвояси? Конечно! Покивает головой ради смеха, поставит к стенке, выстрелит в голову на пустыре, и уйдёт пить кофе. Ещё и награду получит за ликвидацию опасного преступника. Мириться с таким раскладом раненый не желал.

Оставался вариант один. Бежать. И бежать сейчас, в темноту. Ночь темна и полна ужасов, особенно после такого ураганного ветра. Шторм или Выброс здорово потрепал имущество местных умников. Наверняка охрана наводит порядок на улице. Ещё бы, такой шухер. Значит, им будет не до него. Всего-то делов раздобыть новый автомат, снарягу, и незамеченным выйти за пределы лаборатории. Почти выполнимо.

Послышались шаги. Палить контору сталкер не собирался. Он притворился спящим, нарочно громко захрапел с придыханием, от настоящего не отличишь. Вошедший человек склонился над ним, пощупал пульс, открыл дверцу в шкафчике, и, покопавшись в нём, захлопнул. Спустя три секунды посетитель вышел, оставив незадачливого сталкера одного.

Айсу повезло. Доброжелатель не закрыл дверь на замок. План мог провалиться ещё на стадии разработки из-за простой надёжной защёлки. Ничего, в Зоне и лох – человек! В отличие от большинства, Айс доброжелательно относился к этим гражданам. Зачем их осуждать, если те приносили пользу обществу! Чем они хуже прочих? Обычные люди с общей судьбой-судьбинушкой, впахивают, рискуют, пьют до усрачки, как остальные. Ну, обдирают их торгаши, впаривают им разный хлам, отправляют на задания идиотские. Смотришь на этих дураков, улыбаются, руки жмут, другом называют. Блаженные! Зато профессионалов среди них на процент выше, чем среди явленных «хэроев» Зоны. С ними есть о чём поговорить, он и тушняком поделится, и магазином, и ничего не попросит взамен. Вот вторые поголовно везунчики и проходимцы. Правда, гибли они быстрее, пусть и красиво. Была и третья категория людей, к которым причислял себя Айс.

Неудачники.

С самого детства жизнь таких людей наполнена различными обстоятельствами, мешающими жить и хорошо дышать. Начиная с рождения в семье записных алкоголиков, заканчивая дурацкой смертью от удара кирпичом по голове. Эти люди постоянно приходят к финишу последними, не успевают купить бутылку водки до 10 вечера, опаздывают вечно на автобусы, не выигрывают в лотерею или лото, постоянно копят на барахло и вкалывают на хреновой работе, чтобы на первом году пенсии умереть от инфаркта. Список длиннющий. И всему виной – обстоятельства. Ты можешь быть красивым, богатым, успешным, и один фиг будешь неудачником из-за неблагополучного стечения грёбаных обстоятельств, что берут тебя за горло и говорят тебе, «ну как, лузер, снова вляпался». Точно так же случалось и с Айсом. Хроническое невезение в паре с превратностями судьбы крепко испытывали его на прочность. И события последних дней, куда там, месяцев! не исключение.

Всё произошло из-за грёбанного Димы Волка, приятеля с Южных болот. Этот хмырь предложил ему сделку ценой в десять кило, подрядив на работу к учёной братии добывать «каменную кровь». Волк убедительно лил в уши мантру. Мол, работаешь легально, ксивы есть, по документам вольный брат Толик Резник. За три месяца работёнки – десять тысяч, чем не прибавка к жалованью? Это по контракту. Не говоря о бонусах. Айс не поверил в эту бредятину, но хроническое безденежье надоело, а тут бац – документы, постоянное занятие, плюс гонорар. Помимо основной работы, наниматель поручил ему найти некую тетрадь, спрятанный у профессора Семенова в закромах. Естественно, за дополнительную плату. Планировалось, что Айс выкрадет искомую вещь, снимет копии и вернёт документ обратно. Никакого криминала!

Проблемы начались, когда Дима Волк исчез. Копию снять не получилось, как и тетрадь вернуть на место. Ушлый профессор, обнаружив пропажу, поднял хай. Айс сбежал, а на следующий день Игоря Семёнова нашли мёртвым. Толя Резник, он же Айсберг, вмиг стал персоной нон грата, выражаясь попроще – преступником. Следующий месяц он провёл в бегах на Болотах, его выслеживали и пытались взять в плен, но каждый раз ему получалось вырваться из капкана. Ко всему прочему Айс случайно узнал, что подставной Резник существовал наяву. Так звали работодателя, который скрывался под вымышленным именем Дима Волк. Немного позже Айс разузнал о нём. И здесь он схватился за голову. Этот лицемер наследил чуть ли не на все Болота, его разыскивали три группировки, что означало дополнительные проблемы для Айса. Никто не станет разбираться, что ты не он, Резник – плохой, а Айс – хороший. Шлёпнут и баста! По этой причине сталкер залёг на дно, злой и без денег, с репутацией треклятого мерзавца. И вот незадолго до катаклизма, Волк снова объявился. В этот раз на Западной Мусорке, где бедолага Айс, отрастивший усы и бороду, еле сводил концы.

Сталкер вычислил хитреца. Приставив к горлу нож и выслушав душещипательный рассказ о том, что его самого надули хитрые торгаши и отняли бабки, Айс разбил ему лицо, после чего экспроприировал у него блокнот в чёрном кожаном переплёте, винтовку, 500 баксов наличности и отправился на Север. Точнее, в Красный лес, где неподалёку от одной лаборатории находился личный тайник. О нём под страхом смерти поведал ему фальшивый Волк. Он не соврал, схрон и впрямь существовал, только кто-то его распотрошил и взамен оставил тетрадный лист в клеточку с рисунком «фак» и тремя заглавными буквами «ПНХ[1]». Айс пришёл в ярость. Он решил убить мерзавца. Но свора голодных собак и ураган помешали гениальному плану. Ходок попал впросак. Итог известен: он лежал в тесной комнатке на неудобной кушетке и думал, как свалить в закат подальше от «серых».

Для начала ему не мешало бы найти своё барахло. Сталкер не любил, когда чужие лазили по личным вещам. Интересно, где они? Наверняка лежат в центральном зале, откуда доносились голоса. Но сначала он осмотрится здесь.

Раненый встал с кушетки. Первым делом он принялся шустро шмонать шкафчики. Бумаги, файлы, папки, канцелярский хлам. Шприцы, ампулы, бинты, перевязочные пакеты, физрастворы. Мародёр сграбастал две аптечки яркого жёлтого цвета, добавил к находке парочку бинтов, йод. Антирада не нашёл, зато оказался счастливым обладателем заживляющего геля. Всё добро беглец сложил в найденный целлофановый свёрток, который перевязал бинтом, чтобы не шелестел. Засунув ношу за пазуху, человек подошёл вплотную к двери. За тонкой пластмассовой перегородкой два умника спорили между собой до икоты, отчего их вопли долетали аж сюда.

«Поехали».

Айс нажал аккуратно на ручку, и дверь открылась тихо и без скрипа. Не заперто. Ему везёт.

Выглянув в щель, он увидел часть огромного помещения, заставленного шкафчиками, ящиками, какими-то бочками со значком радиации. Людей он не видел. И это хорошо.

Беглец распахнул дверь на ширину тела, пригнулся и сидя выбрался из «мертвецкой». И вдохнул совсем другой воздух – аромат предстоящей свободы. Запах спиртосодержащей жидкости сменился демоническим амбре растворителя вперемежку с прокисшим тестом. Он пробежался глазами по стеллажам с запчастями, столам белого цвета, мониторам, компьютерам. Айс выглянул из-за массивного шкафа со стоя́щим на нём чистыми пробирками в герметичных контейнерах и увидел спорщиков.

– Хочешь поработать на благо науки? – донёсся голос с иностранным акцентом. Собеседник ответил ему согласием и склонился над экраном компьютера. «Нерусский» и ещё один худощавый парень стояли к нему боком, других лиц он не наблюдал. Худой ботаник, славянин, заспорил с иностранцем, тыкая пальцем в диаграммы и таблицы, тип с акцентом стал жарко с ним спорить, доказывая свою точку зрения. Айс подождал, когда они повернутся к нему спиной, и вприсядку перебрался за габаритный шкаф. Перед собой он приметил три двери: одна вела в туалет, видимо, вторая и третья были одинаковыми и без надписей.

«Жилые», – предположил сталкер.

Заработала система слива. Беглец вздрогнул и по инерции упал ничком на пол. Секундой позднее из туалета вышел третий ботаник. Если бы он посмотрел в его сторону, то увидел лежащего человека с перекошенным лицом. К счастью для Айса, учёный прошел мимо, явно увлечённый своими делами. Ну и флаг ему в руки! Айс вздохнул и пополз к одной из дверей.

Как и предполагал, комната оказалась жилым помещением. Стол, стул, одноместная кровать, тумбочка. На ней – фоторамка с изображением водопада. А на стене раненый увидел карту Зоны большого масштаба с пометками. На этом убранство заканчивалось. А говорили, учёная братия шикует. Айс уже собрался уходить, как взгляд упал на прислонённый к кровати пистолет-пулемёт «Heckler-Koch» MP7A1[2]. «Ого», – хмыкнул мародёр, взяв в руки немецкую «машинку». В тумбочке он обнаружил и запасные магазины к нему, покрытые пылью и паутиной.

– Тоже мне, вояки. – не сдержал эмоций беглец.

Айс вставил магазин в приёмник, передёрнул затвор. Почувствовал себя уверенным. И тут открылась дверь. На пороге стоял ботаник славянской внешности. Судя по выражению лица, он явно удивился, увидев чужака с его личным оружием.

– Хеллоу, эврибади! – сказал Айс и наставил на вошедшего «хеклер кох».

– Это шутка? – воскликнул умник.

– Ага, два раза. Не стой на проходе, зайди сюда. Я распинаться много не буду. Я хочу забрать своё барахло и спокойно уйти. Никто не пострадает. А теперь сядь!

Пит повиновался молча. Не забыл он закрыть дверь за собой.

– Звать как? – спросил быстро человек с оружием.

– Пит. Питюшин Владимир.

– Значит, так! – повторился Айс. – Искренне я благодарен за спасение, однако мне действительно нужно свалить. Не спрашивай почему? Винтовку я где-то утерял, поэтому возьму этот агрегат. Ты не против, верно? А теперь вопрос. Где мои вещи?

– У Кречета, начальника охраны. Ключ у него.

– Погано. И блокнот?

– Нет. Он на моём столе.

– Отдашь блокнот, и мы в расчёте за спасение. Забирайте «воду». Один фиг я не знал, кому её толкнуть.

Владелец «хеклера» горько усмехнулся.

– Значит, ты убил Яна. Да?

– Не городи херню, друже! Этого жмурика я нашёл на Мусорке в западной части. Его трупом закусывали вонючие псины. Так что в его смерти я не виноват. Да и беден он оказался, как церковная мышь, нечего взять, кроме «водички» и доков.

– Вот как! Тогда зачем этот цирк? Мы тебя спасли. Сказал бы, что уйдёшь, и всё. Никто насильно держать здесь не будет.

– Закрой пасть! – разгневался Айс. – Есть причины. Ладно, поговорили и хватит. Зови сюда своих друзей! Давай, без глупостей. Я нервничаю.

– Вот она, человеческая благодарность! – вздохнул славянин и шагнул к двери. – Мне интересно, а как ты выберешься отсюда?

– Это уже мои проблемы! Ну, кричи друганам! Я не попугай, дважды не повторяю.

– Ясно.

Питгаркнул в приоткрытую дверь:

– Габис! Ракицки! Come here, у меня проблема!

Айс взял за шиворот химика и оттащил того в сторону. Ошарашенный юноша присел на стул.

– Хватит орать.

Первым на вызов прибежал испанец. Войдя в комнату, он получил под дых сокрушительный удар кулаком. Айс швырнул Мануэля на кровать, где тот пришёл в себя. С Ракицки он поступил проще: вышел к нему навстречу и вежливо попросил проследовать в комнату. Ничего не понимающий немец удивлённо подчинился Айсу с оружием, а затем разразился потоком грязной отборной ругани. Беглеца это несказанно позабавило.

– Итак, ребятки! Я закрою всех в комнате, и исчезну. Больше меня не увидите. Надеюсь, никогда. За оружие спасибо! И за гостеприимство! Ключ от комнаты где?

Питюшин бросил ему ключ, который носил с собой в кармане. Непонимающие иностранцы гневно сверлили непрошеного гостя глазами.

Айс запер дверь, ключ бросил на пол. Что же, у него есть двадцать минут, чтобы собраться и исчезнуть. Конвоиры могли зайти в лабораторию в любую секунду.

Обыскав хозпомещения, он нашёл армейский рюкзак, сгрузил в него бутылку воды, аптечки, припасы на два дня. Блокнот положил себе в карман. А также позаимствовал у учёных респиратор, что безалаберно болтался на крючке, доел на ходу недоеденный бутерброд и допил чужой кофе. В гардеробной Айсберг разжился новеньким скафандром наподобие «Севы», только в современной версии. Вещи свои искать не стал. Поэтому беглец сосредоточил усилия на поиске запасного выхода.

2.

Ему повезло. В модульно-каркасной лаборатории предполагался резервный путь наверх по выдвижной лестнице. Именно этим выходом и воспользовался Айс. Закинув оружие за спину, беглец выбрался на купол научной станции.

Очутился он под высокой башенкой с неширокой платформой. Слева на куполе вели вниз приваренные металлические решётки. Металлическая полусфера отбрасывала густую тень, в которой он мог скрыться от посторонних. Горели огни прожекторов, освещая пространство вокруг лагеря. Один фонарь светил прямо под лестницей, что вела наверх на площадку. Айс замер, слушая ночную Зону. Повсюду раздавались тихие голоса и возня людей. Вот на горизонте появились двое. Они разматывали с катушки шнур, втыкали за потрёпанным металлическим забором с колючкой метровые тубусы. Мародёр догадался, что охрана разворачивает защитную систему. Он видел похожую штуку на Болотах, когда таскал «каменную кровь». Что ж, хорошо! Видимо, гроза нормально потрепала укреплённый лагерь. Это объяснялось, почему наёмники полным составом выступили на улицу: устраняли бардак.

Убедившись, что никого нет перед ним, Айс съехал по решётке вниз, стараясь не привлечь лишнего внимания. Теперь фонарь охватывал и его. Свет мешал ему, легко демаскировал, отчего становилось не по себе. Он выглянул, пытаясь понять, кто его может увидеть. Насчитал сталкер троих. Высокий, низкий и здоровый. Здоровяк с красным, одутловатым лицом, ковырялся около серого, из-за сумрака, открытого кунга. Пробыл он там недолго. С чемоданчиком в руках человек направился в его направлении к раскуроченному трансформатору. Оружия у него Айс не заметил. Крепыш пониже постоянно отдавал приказы и суетился, будто у него шило в заднице. На месте начальник не стоял, постоянно что-то бубнел и покрикивал на подчинённых.

– Давай, мясо! Живей! – только и слышалось со стороны. «Лютует, падла», – заметил Айс, наблюдая за ним внимательно.

Высокий боец крутился возле бронеавтомобиля с включёнными фарами. Несколько раз он подбегал к боссу, обменивался репликами, возвращался обратно. Вот воин шустро залез в машину и появился сверху у авиационной 30-мм пушки. Автомобиль водитель развернул на восток, в противоположную от него сторону. Других участников по устранению неполадок он лишь слышал. Пацаны здорово матерились, шуршали травой.

Айс раздумывал, как лучше поступить. Время уходило. В комплекс мог зайти один из охранников и поднять переполох. Его могли обнаружить на куполе, увидев торчащие ноги чужака. Прорываться с боем против численного перевеса неприятеля – смех и самоубийство. Айс планировал выйти из передряги живым, а не изрешеченным пулями трупом.

На помощь ему пришли обстоятельства.

Сверху раздался выстрел! Да и какой! Айс чуть и не кульнулся вниз от неожиданности, насколько громким прозвучал «бабах». Стреляли в его сторону, метров на двести. Стрелок сидел на той само́й площадке, под которой минут десять прополз Айс. Ему снова повезло. Собственная промашка помогла благополучно проворонить снайпера. Сволочь с громкой винтовкой сидела тише воды. Знай это, Айсберг отказался бы от затеи с побегом.

– Контакт! Три часа, снорки! – гаркнул снайпер. И выстрелил второй раз. Огненный шлейф полыхнул далеко от первой полосы заграждения.

Снорков Айс не увидел. Зато обнаружил, как пришла в движение громадина на автомобиле с оператором наверху. Трассер ещё не угас, как по его следу заработала пушка, обрабатывая квадраты площади. С другой стороны лаборатории затрещали пулемётные очереди, ему вторил дробовик и натовская винтовка. Босс к тому моменту покинул заданный сектор. Оставался на месте красномордый.

«Надо выбираться!» – промелькнула здравая мысль у Айсберга. Наступил самый благоприятный миг для бегства.

Под ним с оружием в руках замер технарь, готовый к обороне. Сейчас «серый» мешал Айсу выбраться из ловушки. Очень мешал. Недолго думая, Айс прыгнул на ничего не подозревающего боевика с трёхметровой высоты. Приземлился он аккурат на плечи противника. Тот нелепо взмахнул руками и отключился. Нападавший больно ударился о поручень, вдобавок прищемил себе кожу на ладони. Шипя от неприятного ощущения, он прикладом раскурочил мешавший ему фонарь рядом с будкой и сделал два шага прочь от лаборатории. Рано. Наперерез к нему приковылял снорк. Мутанту прострелили конечность, и он жалостно волочил ногу по влажному песку. Правда, снорк человека не видел, так как траектория движения мутагена пересекала путь отступления сталкера. Монстр доковылял до трансформатора, и неожиданно запрыгнул на него, затем выше, пополз по куполу. Стрелять в него Айс не стал, зачем выдавать себя. От спасительной темноты его разделяло десять метров открытого пространства. Из них три метра были хорошо освещены.

Облизнув кровь с пробитого языка после падения, человек с автоматом в руке прокрался к трансформатору, скрывшись в тени. Затихли выстрелы. Досчитав до трёх, он трусцой побежал прочь. И это стало его единственной ошибкой на пути к свободе. Прежде чем его заметили люди, бегущего человека узрел сидящий на вершине комплекса прыгун. Сиганув на землю камнем вниз, он едва не сшиб с ног Айса. Беглец вовремя бросился в сторону. Снорк затормозил, теряя набранную скорость. Думать Айс дальше не стал. Перекатился на спину и в упор выпустил длинную очередь в мутанта, спасая свою жизнь. Он не удивился, когда за спиной услышал гневный крик часового. Айсберг вздрогнул от выстрелов в ноги, что подняли пыль. До спасительной отметки, разделяющей свет и темноту, не хватило пяти шагов и крошечного везения.

«Ну вот и добегался».

Айс бросил «немку» и развернулся к обидчику. И получил сокрушительный удар приклада в голову.

Глава 11. Грешник

Глава 11. Грешник

1.

«Йо-хо-хо, и три бутылки рома!»

Грешник открыл глаза. В руке он сжимал бутылку с панамским напитком, наполовину полную или пустую, это уже как посмотреть. В его случае, пустую.

– Твою ж дрянь, – пробормотал он зевая. Проклятье, но сталкер не помнил, как вырубился. Помянув ушедшего Сильвера, бессонную ночь и алкоголь, человек принялся собираться. На швейцарских часах большая стрелка перевалила за 9 утра. Ему позарез нужен был Вал, поговорить насчёт Фаната.

Выбравшись на поверхность, наёмник проверил, заряжен ли «SIG». Оружие оказалось в порядке, в отличие от него. Отчасти из-за бессонницы и ночных кошмаров, частично после алкоголя. Время шло, здоровья не прибавлялось. И если молодость давно и безвозвратно прошла, то старость, похоже, постучалась к нёму в двери жёстким похмельем и кризисом собственного ничтожества. С хмельным синдромом он смирился, вот последнее занимало его всё чаще.

Это отвратное чувство тлело в нём постоянно. Ещё с тех времён, когда он поймал себя на мысли о переменах. «Кризис самоидентичности» – описали бы подобное состояние умники. И попали бы в точку. В этот год творилось черт-те что. Не только с ним, вообще, со всем конченым миром, ради которого он рисковал жизнью. Забавно, что большинство думало, будто старина Грех съехал с катушек, учитывая бунтарскую натуру. А он всего лишь потерял нити новой реальности, что диктовала чужеродные для восприятия правила. Взять хотя бы события последних лет. В группировке сменилась власть. Он в соответствии с собственными убеждениями пошёл против неё, защищая старый уклад. Восстал по делу, ибо «новая метла» в ряде вопросов игнорировала здравый смысл и былые традиции братства. В итоге вертикаль власти смяла его, как карточный домик. Его лишили должности, боевой отряд расформировали, камрады разбрелись по всей Зоне в поисках лучшей жизни. А Грешник стал пить. Боевые рейды сменились продолжительными запоями. Порой он находил в себе силы соскочить, брался за любую работу, но затем опять возвращался к стакану. Отношения с группировкой окончательно испортились. И пусть до точки невозврата дело не доходило, оставался маленький шажок, чтобы Грешника объявили вне закона.

Всего лишь шаг – и тебя пустят на биомусор. Быстро человек может стать «конченым». Синдикат просто наплевал на него, заслуженного ветерана локальных конфликтов.

К счастью, у него был шанс всё исправить. Время пришло. Если не соскочит теперь, то либо вышибет себе мозги, либо Синдикат прикончит опального лейтенанта с клеймом «бывший». Нужно только взять Последний контракт у мистера Вала и довести его до логичного хеппи-энда. Иначе... Неизвестность не пугала его. Так даже лучше. Он готов отправиться хоть в ад, но не ощущать себя пустым местом. Его эго не позволит сдохнуть в грязном баре на замызганной кровати. Никогда.

Бывший Лейтенант «Бетты» обошёл по писку сканера «Перуна-2» хищную «воронку» большим виражом, огибая овраг с трактором на дне. Опасное местечко. Вечно тут шастало зверьё. Сейчас пройдёт небольшой лесок, а там выплывет из серости осени здание пустующего завода. Жратва, бухло, гадкая и наглая рожа бармена, соратники. Бывшие, правда. Они давно ему не товарищи! Не он отвернулся от них. Система поработала и в этом направлении. Все приятели знали, что иметь дела с изгоем – вредно для здоровья и кармы.

В метрах пятидесяти Грешник уловил движение. Раз – и он держал на мушке источник этого самого движения, оказавшийся слепой старой псиной. Собака медленно перебирала лапами навстречу найму. Грешник опустил оружие. Одиночный пёс не представлял никакой опасности. Вопреки здравому смыслу и логике, он настойчиво приближался к нему, сокращая расстояние. Зверьё в этих местах пуганное, при встрече с человеком разбегалось в разные стороны. Слепыш, отнюдь, проявлял безрассудную собачью храбрость. Выглядел он на редкость паршиво даже для слепого мутанта. С пасти текла слюна, рыжей шерсти на худосочном теле почти не осталось, на голой коже гнили язвы.

Наёмник на заре молодости обожал собак. И в Зоне стрелял четвероногих мутантов тогда, когда они представляли реальную угрозу для жизни. Сказывались воспоминания бурной юности.

– Ну и чего хочу! – остановился Грешник, глядя на четвероногого бедолагу, что еле волочил ноги. Пёс прихрамывал, вместо хвоста торчал обрубок, в боку зияла незаживающая рана. Отвратительное зрелище! Псина подошла к Грешнику на расстояние в 5 метров и сел, уставившись на него своей слепой мордой. Человеку стало неуютно.

– Вали отсюда, чернобыльское отродье, пока не пристрелил. Я добрый! – крикнул найм и махнул рукой, пытаясь отвадить от себя незваного гостя. Ходок не собирался убивать животину, так, попугать. Но пёс не шелохнулся. По пасти стекала слюна, из зияющих слепых провалов сочился гной. Грешник смутился от такой наглости. Или нет? Этого человек не знал. Многие бродяги толком не разбирались в поведенческих позывах мутагенов, прожив в Зоне свыше трёх лет. Действительно, забивать голову информацией о размножении, популяции, ареале обитания дикой фауны? Проще расстрелять тварь с дальнего расстояния, и только потом рассуждать, что да как?

Грешника разобрало любопытство. Он подошёл ближе.

– Ну, давай, уходи! Иди прочь! – крикнул он ещё раз. Пёс шевельнулся, положил морду на землю и ляг. В его движениях лейтенант уловил безумную прорву собачьего одиночества и близкой смерти. Этот мутант пришёл к нему сам, пришёл к человеку, и оставалось лишь догадываться, зачем? Может быть, время пса прошло, он стал старым и немощным, и не мог охотиться, как раньше, со сворой сильных самцов и матерых самок с детёнышами. Его изгнали из стаи или слепыш покинул сородичей, чтобы не стать обузой. И теперь он лежал на пожухлой траве, в трёх метрах от Грешника, старая жалкая дворняга, которая первой бросалась в атаку на противника. Наёмника от увиденного передёрнуло. Собака напомнила ему прошлое, давно забытое и похороненное в чертогах памяти. Он словно говорил ему, Грешнику, ты тоже одинок, поэтому я пришёл к тебе, посмотреть в последний раз на эту траву, солнце, скрытое за многочисленными тучами, и уйти в свой собачий рай. Трудно умирать одному, в том числе слепой собаке.

У Грешника засосало под ложечкой. Чувство дежавю выбралось из подкорки наружу. Три года назад под Припятью его точно так же провожал мутант – маленький волчонок с вытекшим от пули глазом. Только покалеченный подросток концентрировал на нём ярость за убитых сородичей. Этот слепой доходяга вышел к нёму, чтобы сдохнуть.

Наёмник подошёл вплотную к псине. Сильное чувство вины ударило ему в голову, отчего к горлу стремительно подскочил тяжёлый комок. Он зло бросил оружие на землю, и склонился над дворнягой.

– Ты задолбал меня. Ну, чего ждёшь, сожри меня, – заговорил он, – вцепись мне в шею зубами, выпусти кровь, но не мучай!!! Я сам знаю, кто я!

Псина не повела и ухом.

Она всё поняла. Ментально он почувствовал эту собачью мысль, что сочилась из слепых глаз скупыми кровавыми слезами. Или в нём заговорил алкоголь?

Привычный мир из серых облаков и вечного хмурого неба дрогнул перед ним. Картинка задрожала, превращаясь в кисель из воспоминаний.

Грешник грохнулся на колени перед искалеченной Зоной дворнягой. Он беззвучно закричал, захрипел, глядя на пса-калеку. Серый закат окрасился в красные тона, а на заскорузлых ладонях проступила кровь. Он падал в бездонную про́пасть горьких воспоминаний, что били, стегали хлёсткими ударами наотмашь. Плечи его содрогались от конвульсий, и наёмник не мог остановить нескончаемую лавину негативной энергии. Она разрывала его на части, выворачивала наизнанку, возвращая забытое прошлое.

Мать… Родной человек сгорел заживо в доме, прикованной к инвалидному креслу. В пьяном угаре он забыл отключить чайник на газовой конфорке и ушёл к друзьям. Вернулся, когда зарево погребального костра вырывалось с шумом через окна, протягивая ему горячие протуберанцы смерти. Она и сейчас приходит к нему во снах. Жуткая, обгоревшая женщина, с оплавленными волосами и жёлтыми зубами. В чёрной хламиде она выглядывала в окно, и кричала от боли в объятиях синего пламени. Напрасно он тогда не шагнул вслед за ею.

Вот он, повзрослевший, помог незнакомой старухе, глухой и очень древней, которая жила в одиночестве и нищете. Она пыталась напоить его чаем, но Грех сбежал прочь, так и не поговорив с престарелой женщиной. Странно, но она до сей поры приходила во сне тенью, замотанной в белый саван. Она стояла в коридоре с исписанными стенами и молчала.

Дети. Много детей разных возрастов. Оторванные конечности, размазанная грязь на лицах, ошалевшие от страха и непонимания детские личики. Запах гари и смерти навис над районом, где прогремел теракт. Десятки трупов, погребённых под завалами школы. Такие вещи тяжело забываются. Он почти забыл, но сегодня ужасы чужой войны всплывали перед глазами, вынуждая сердечную мышцу с удвоенной силой качать кровь. Трупы бородачей, сгоревшие танки, тысячи гильз под ногами. Отрезанные головы белых людей, нанизанные на пики заборов. Это не мимолётное ви́дение. Его персональный ад, сотканный из потрясений.

Соломон…

Он появился всего раз, когда после пьяного дебоша умирал от похмелья в сарайчике на Границе. Перекошенное лицо былого товарища выражало умиротворённость и отстранённость. Таким его видел в тоннеле в последний раз, когда наткнулся на свежего зомби с грустными глазами. Грешник виноват, что Соломон стал таким. Наёмник бросил раненого друга перед надвигающейся Вспышкой в твёрдой уверенности, что тот дойдёт до укрытия. Сталкер настоял на этом решении. Соломон остался. Он хотел спокойно умереть, наблюдая кровавые зайчики высоко в небе. Но Зона не позволила раненому скончаться. Катарсис выжег мозги упрямцу. А Сол вынул из него душу. Там, в заброшенной кишке депо, найм едва не двинулся умом, увидев плывущее по бетону тело боевого друга. Соломон звал его по имени, проглатывая гласные буквы, ругался, тянул руки. «Грыш. Рышн. Грых. Шнык». Более тяжёлого зрелища он не видел. Он едва не зарыдал, когда в тоннеле разнёс голову восставшему мертвецу, и затем выкопал глубокую могилу, чтобы Сол нашёл упокоение хотя бы в земле. Дважды убитый Сол. «Прости, дружище! Я виноват, что так случилось».

И никто больше…

Заплакать он не смог. Высушенные глазные яблоки лишь щурились от напряжения. Люди его склада не плачут, они напиваются в попытках заглушить стыд и раскаяние за проступки. Наёмник швырнул горсть песка в сторону от досады, с укором погладил издыхающего пса. Он любил собак. Верные спутники рода человеческого никогда не предадут, не откажутся от дружбы и собачьей любви к хозяину. А этот слепой паршивец напомнил ему себя. Одинокий хищник со сломанными зубами, но не сломанной волей.

Пёс всё так же покорно лежал, вытянув лапы. Грешник, успокоившись, сел на корточки рядом с четвероногим хищником. Затем вынул из вещмешка кусок колбасы и бросил ему под нос. Слепыш взял угощение. Он приветливо шевельнул обрубком-хвостом. С трудом удерживая лапами съестное, мутант принялся медленно пожирать колбасу, ломая и выплёвывая старые прогнившие из-за радиации зубы. Бывший лейтенант Синдиката сидел рядом с псом, смотря вдаль и думая о чём-то своём.

Слепая псина поднялась на ноги. От ветра худосочное тело с виднеющимися рёбрами под тонкой кожей раскачивалось, как тростинка. Он выпрямил пасть, втянул в себя прохладный воздух свободы, смешанный с запахом присутствующего человека. Ещё недавно он представлял для него смертельную угрозу. Но не сейчас. Зверь сделал шаг к нему навстречу, второй. Его пасть уткнулась в бедро человека. Пёс ляг, положил голову на колено Грешнику. Наёмник вытащил сигарету и недопитую бутылку рому.

Вдвоём, как закадычные друзья, они сидели на песке. Грешник гладил пса по голове, и изредка прикладывался к подарку Сильвера, глядя на близлежащий лесок. Где-то среди деревьев и аномалий бродили призраки из прошлого. Через двадцать минут слепая собака испустила дух. Пьяный Грешник с грустью оттолкнул затихшего навеки мутанта и вытащил притороченную к РД-эшке сапёрную лопатку. Он закурил вторую сигарету, и принялся копать влажный тяжёлый песок.

Наемник посидел немного у свеженасыпанного холмика, после чего, покачиваясь, медленно побрел к бару. В руках у него поблёскивала бутылка с недопитым ромом.

2.

Пройдя лесок, Грешник увидел перед собой человека. Тип вышел заранее к нему навстречу. Он не думал прятаться, ждал, когда наёмник подойдёт поближе, положив руки на «калашников» сотой серии. Грешник сразу определил в путнике военного. Причёска полубокс, выправка, даже движения выдавали в нём бывалого солдата.

– Не рановато ли? – проговорил военсталкер, показывая на бутылку указательным пальцем.

Грешник допил ром и швырнул пустую тару под ноги напротив стоя́щему человеку.

– Стресс снимаю. Думал, в одиночестве побыть, а тут люди! И по какому вопросу ты и твой дружок-недотёпа с ружьём в кустах перегородили мне дорогу к бару, куда я собственно и иду?

Лицо военного вспыхнуло. Он сделал знак, и из кустов вылез одетый точно в такую же униформу, как и у собрата, человек. С небольшим отличием. Его компаньон держал дробовик. Ствол оружия направил в ноги Грешника.

– Пассажира ищу, – в руках у человека показался снимок. Грех равнодушно мазнул по нему взглядом. – Видел такого?

– Помогать тебе я не стану. Всегда так гостей встречаете? Один в кустах, второй на побегушках. Можно заболеть, прячась в зарослях.

– Макрон, опусти ствол, – приказал приятелю военный. – Это не он! Короче, boy, без обид, работа такая! – обратился уже к Грешнику миролюбиво собрат Макрона.

– Я не обижаюсь. Только учти, если я вас ещё увижу, то сломаю каждому по указательному пальцу. Я сволочь злопамятная, и не люблю, когда стволом тычут в спину. А теперь извольте откланяться! – сказал наёмник и продолжил свой путь, оставив позади себя двух незадачливых искателей приключений.

3.

Южный Блокпост на брошенном заводе, где обосновались с незапамятных времён наёмники, нёс вахту исправно. Грешника пасли, притом давно. Наблюдатель с вышки засек его ещё за метров триста, затем передал его ребятам непосредственно на блокпост. Впрочем, бывший лейтенант и не планировал скрываться, как-никак он всё ещё состоял в Синдикате. Шёл себе потихоньку, напевал под нос похабные частушки, зыркал по сторонам, сверяясь со своим дорогущим детектором на предмет аномальной дряни.

На блокпосте дежурили трое. Старшего из братков он сразу признал по сутулой худой фигуре, остальные составляли молодняк.

Подойдя поближе, Грех закинул за плечо Sig Sauer 550 швейцарской сборки и поднял руку вверх.

– Хип-хоп, колхозники! – поприветствовал он охрану, в частности, высокого детину с банданой на голове, одетого, как и сотоварищи, в вышедший из моды американский камуфляж ACU («акупат» в народе), лёгкий кевларовый броник. Поверх его «зольдат» надел стандартную американскую разгрузку. Дополняли прикид обычные берцы-менты.

– Вай-вай, сам Грешник к нам пожаловал, – ухмыльнулся детина в бандане. – Ну что, хантер[2], проверил добро, всё цело? – добавил старший блокпоста и заржал. Вместе с ним в голосину загоготали другие бойцы, громко и обидно.

– Сколько тебя знаю, Раст, вечно ты хохмишь! Правда, шутки плоские у тебя, борода длиннющая, ничего нового, – отмахнулся подошедший, вытаскивая из пачки сигарету и закуривая.

– Хех, без обид, амиго! Собака лает, караван идёт! – ответил Раст с неизменной хохмой на лице.

– Такая же фигня! – сказал наёмник, закуривая.

– Что за пассажир с утра тебе на хвост сел? – поинтересовался как бы невзначай Раст с серьёзным выражением лица. – Обратно один топаешь, потерял товарища по дороге?

Лейтенант выпустил клубы дыма в глаза знакомому, с которым не единожды пересекался по нелёгкой и опасной службе.

– Много будешь знать, плохо будешь спать. А по серьёзному, должничок один. Дела решали на пустыре. А у тебя чего, норм?

– Одно дерьмо! Платят мало, контракты – лажа, хорошо ещё, что бумажки заполнять не нужно. Прям бросай всё и иди с быдлом арты собирай, да западло.

– Ну да. Слушай, отойдём?

– Ок!

Вдвоём подельники отошли за строительный вагончик, служивший им кухней, спальней и много чем ещё. Убедившись в отсутствии «ушей», Грешник тихо спросил у охранника:

– Раст, что в лагере слышно. Например, обо мне?

– Хм. Дай подумать. Слухи ходят, будто неприкаянный Грешник с катушек съехал. Марает репутацию Синдиката, выполняет контракты конкурентов, да и продался «серым».

– Продался? Ох, суки!

– Ага. Говорят, ты инфу сливаешь за деньги, подставляя таким образом организацию. Выхлопа с тебя нет, проблемы создаёшь, дебоширишь, – всего и не перечислить. Многие недовольны: кто обиды старые вспомнил, кто твой характер неуступчивый. Взять хотя бы вчерашний день. Правда, что ты собираешься исполнить Последний контракт и свалить из Зоны? Дело твоё, конечно, но отцы-командиры пришли в бешенство. Узнали, что ты с барменом мутил движение без благословения. Сам понимаешь, большие бабки рождают огромные проблемы.

Лейтенант «синих» выбросил окурок.

– Столько лет в Синдикате почем зря! А боссам золота мало!

Подельник кивнул.

– Время такое. Конкуренция выросла. На пятки военщина наступает, хотят вытеснить нас с прибыльного места, ещё «серые» стучатся. Вот и грызутся за каждый потраченный доллар, считают центы, а людей и в грош не ставят. Ты свалил из системы, вместо нормальных пацанов набрали долбозвонов, которые только и умеют палить да кулаками махать. Головой не хотят думать, на приборы надеются. Ха, в Центральной Зоне! Я сам свалил в караулку, где поспокойнее. Доверять жизнь абы-кому я не хочу, доказывать политику партии – тем более. Не та натура! Это я к чему веду. Вали Грех отсюдова, пока не поздно. Время есть, бабки, шмотки, шпалеры – тоже, сдёрнешь сейчас – никто и не почешет попы. Иначе найдут, «бэнг, бэнг» в центр масс – и ты в дамках, только посмертно. А оно тебе надо? Лучше сдохнуть на Большой земле от цирроза печени, чем с внушительным счётом здесь.

– Это не вариант, брат! Никогда я не сдавал заднюю. Пусть шлют киллеров, подожду.

– Всех не завалишь, Грех, – покачал головой Раст. – Жизнь одна, и та – трудна. Но мозги тебе парить не стану, ты упрямая сволочь.

– Да. Я пойду уже. Спину береги.

– Ага. Бывай.

Они пожали друг другу руки. На том и разошлись.

А Грешнику было над чем поразмыслить. Если информация правильная, то его жизнь продлится недолго. Начальники не любят откладывать дела в долгий ящик, предпочитая быстро решать проблему. Наймут через третьих лиц убийц, из бывших «долговцев», например, посулят огромную сумму и чики-чики, нет больше Грешника. И опыт не поможет, если он не внесёт авторские изменения в первоначальный план.

Однако Синдикат он не предавал. Зачем ему это? Друзья, связи, хорошая выпивка – и пустить всё под откос? Не. Это не по-мужски. Он действительно работал по заказам «серых», но и то – от безделья. Пить днями, не просыхая, он не мог. А вот что не поделился заработком, это они зря. «Серые» платили немного, на еду и на бухло хватало. Насколько нужно стать мелочным, чтобы контролировать каждую сотню баксов, учитывая, сколько грязных долларов заработал для «синих». Маловато, раз они вспоминают «левые» заказы. Вывод сделан: его хотят списать, чтобы не портить репутацию. Боятся, как бы Грешник не выпустил потроха обидчикам высокого полёта.

Думал Грех и о завещании Фаната. Сомнения пока превалировали над целесообразностью. Может, плюнуть на опасность, выгрести схрон, и свалить на хрен по совету друга. Так проще всего и дешевле. Но как тогда быть с мечтой ценой в 30 миллионов? Неужели недостоин таких денег! Нет, он воспользуется любым шансом вырваться из этого болота. А когда есть…

Точно! Карта! Он о ней совсем забыл! Сильвер лепетал о какой-то карте в столе. Если она – та самая, и старый пройдоха не одурачил, то шансы повлиять на чванливого бармена и договориться с ним о задании автоматически вырастали.

Мимо него проходили вооружённые люди. Много новых лиц. В основном члены Синдиката, который он не так давно покинул. Точнее говоря, одно из наиболее боеспособных подразделений в составе ЧВК «Милитари», выполнявших сложные миссии. Только люди «синих» имели право передвигаться по территории завода с заряженным оружием. Прочим запрещалось бродить с боезапасом в магазинах из соображений безопасности по части территории, примыкавшей к бару. Нарушение правил строго каралось, вплоть до смертной казни. Этот закон распространялся и на него, но Грешник забивал большой и толстый болт. Его все ещё побаивались и тихо ненавидели. Хотя бы за то, что считался отморозком, надирал носы новоявленным «хэроям» и беспредельщикам, ставя на место первых и осаживая вторых.

Что же так погано стало?

Люди помешались на деньгах, и Зона тому – не исключение. Далеко ходить не нужно, взять хотя бы наёмников.

Синдикат покойного Волкодава вышел из игры. Мужество, достоинство, братство – эти громкие и весомые слова можно выбросить на помойку человеческой памяти. «Синие» утратили перечисленные качества, став типичной компанией, где правят балом «топ-менеджеры». Фирмой, которую заботит зарабатывание денег. Неважно на чём. Главное, чтобы банкноты шелестели. Сегодня Синдикат сопровождал экспедицию, завтра – её и уничтожал. До сих пор покрыта мраком история с группой Павлова. Наиболее осведомленные ребята шептали крамольные слухи о ликвидации учёных одним из отрядов «синих». Дескать, выполняли контракт. Ага! Контракт же, незыблемая священная корова! И они говорят о престиже! Репутация группировки давно уничтожена тупоголовыми управленцами, за плечами которых числятся военные преступления на Ближнем Востоке и в Африке. И теперь советники всех мастей, читай, убийцы, окопались в Зоне, превратив из самой закрытой группировки «синих» орду головорезов, чьи жизни ценятся не дороже «автомата Калашникова». Строгой дисциплины не осталось и в помине. Уже то, что на территории находились отделения трёх ЧВК, вносило путаницу и разлад в слаженное управление кодлом. Настоящих универсалов, кто знает Зону и обладает аналитическим мышлением, практически не осталось. «Отцы» посчитали, что проще нанять проводников, чем самим лазить по аномальным полям. Многие спецы поуходили к «серым», где костяк составляли влиятельные бойцы из бывших бандитов. Предлагали и ему, но он отказался, посетовав, что верен Синдикату. Зато Синдикату на него по хрену. Незаменимых нет, а система работала без сбоев.

Вот и вход в бар. Грешник поздоровался с Валетом, что стоял на калитке. Постовой по привычке проверил наёмника на предмет патронов в оружии. Убедившись, что всё чисто, он махнул рукой:

– Не лучшее время выбрал. Тесно сегодня в баре. – сказал вечно хмурый часовой.

Грешник не ответил ему.

4.

Бармена на своём рабочем месте не оказалось. Повар сделал вид, будто не знает, куда исчез барыга. Хитрил, скромняга! Не беда. Рано или поздно хозяин забегаловки появится на рабочем месте, и тогда Грешник выложит карты на стол. И Валу придётся включить его в состав будущей команды. В том, что экспедиция состоится, наёмник не сомневался. Рискованное мероприятие всегда требовало дополнительных расходов и людей. Нужных компетентных людей, проверенных временем и делом. Кто, как не Грешник, в состоянии выполнить самую сложную работу? И у него есть весомое преимущество, если негодяй Сильвер не соврал.

Карта.

Он так и не понял логики в действиях гастролёра, который решил помочь «бедному родственнику» с клеймом алкоголика и конченого человека. Да, легенда Зоны благодарила его, пусть немного во фривольном виде, но это не повод первому встречному раздавать ценные вещи.

Лейтенант поднялся в комнату на второй этаж, осмотрелся. Никого. Отпер замок ключом, зашёл внутрь. Дверь за собой предусмотрительно закрыл на толстую, с палец, щеколду. Положив на столешницу винтовку, он потянул ящик на себя. В нём лежал свёрток, запечатанный плотной крафтовой бумагой и перевязанный резинкой. Под ним могло оказаться что угодно. Журнал с порнокартинками, например. Человек бережно извлёк из ящика бумажный цилиндр и бесцеремонно разорвал упаковку.

Сильвер сказал правду.

Она существовала.

Это оказалась топографическая карта местности 1986 года масштабом 1 к 500. На один сантиметр плотного листа приходилось 500 метров длины. Довольно подробная, чтобы планировать военные операции. В раскрытом виде она заняла весь стол. Грешник сбросил с поверхности всё лишнее и расправил «миллиметровку». В нос ударил запах сырости и прелых листьев. Именно так воняют книги в библиотеке, доживающие век в пыльном углу, пока худощавая тётя в огромных очках не отправит их на переработку.

Картой долго не пользовались, особенно в последнее время. Во многих местах сохранилась пыль, к шероховатой поверхности налипла грязь. Одновременно она выглядела потрёпанной и много раз использованной. Рваные, скомканные края, следы от жирных рук и от пролитого кофе, проклеенные скотчем протёртые сгибы, говорили, что карту активно использовали. В одном месте её прожгли сигаретой. Возможно, она лежала на столе и выполняла функцию скатерти, пока однажды не оказалась у Сильвера. Карта охватывала северные окраины Припяти, часть Красного Леса и кусочек пруда-охладителя, на берегу которого возвышался над местностью взорвавшийся Саркофаг, и все окрестные села к северу от них: Красное, Зимовище, Усов, Бенёвка. Плюс кусочек Беларуси с юга. Масаны, Буда, Лемешево. Незнакомые названия. Карта пестрила множеством пометок разных цветов и условными обозначениями, написанные от руки карандашом и разноцветными ручками. Некоторые надписи практически истёрлись и при слабом освещении с трудом поддавались дешифровке. Гораздо лучше сохранились надписи чёрными чернилами, выведенные неаккуратной рукой. С обратной стороны разлинованную бумагу исписали комментариями и сокращениями, что представляли на первый взгляд, малопонятную абракадабру. Добавьте к этому графические линии, подчёркивания и восклицательные знаки и вы получите подробное описание части закрытой территории, долгий час скрывающейся за плотной и непреодолимой преградой из тумана, реки и монстров. В этом и состояла её ценность. Пометки давали приблизительную картинку происходящего на Севере и могли здорово облегчить жизнь путешественникам. К примеру, стрелочка красного цвета указывала на основной путь проникновения, значок ментальной угрозы говорил об опасности биологического уровня.

С замиранием наёмник рассматривал подарок ушлого ветерана. На одно мгновение он представил себя капитаном корсаров, что планировал рейд на Картахену в поисках испанского золота. Это доставляло в некотором роде удовольствие. В самом углу карты он приметил незамысловатую подпись с инициалами «К. Д.» Картограф? Интересно, кому она изначально принадлежала? Впрочем, неважно. Не зря ветеран просил его не показывать карту кому попало.

К пожеланиям Сильвера Грешник прислушался. Он свернул документ в четвертинку, затем упаковал артефакт в полиэтиленовый пакет. И положил во внутренний карман. Будет свободная минутка – изучит его более внимательно. Пока стоило припрятать до лучших времён. Что же, у него теперь есть козырь в рукаве и мотивация. Осталось только обговорить детали с Валом, выслушать старого пройдоху и принять решение.

А пока он вернётся в бар, закажет себе поесть, выпить, и подождёт бармена.

Одноглазый помощник Вала возился с мясом. Судя по запаху, успешно. Грешник подоспел вовремя. Не думая, он заказал пиво, стейк и уселся за дальний стол. Чтобы убить время, пока готовится обед, он ножом принялся вырезать на грязной деревянной столешнице буковки. Заодно человек думал о дальнейших планах. В первую очередь он хотел поговорить с барменом и расставить точки над i. А ещё его всерьёз беспокоили слова Раста. Бывший коллега час назад огласил крамольную мысль – бросить всё и свалить в закат прочь от этого дерьма. Конечно, к похожим рассуждениям он не единожды приходил в периоды просветления между затяжными запоями. Иногда идея о побеге казалась удачным решением, притягивая простотой. Инсценировать свою смерть, подкупить постовых на Границе, прихватить кубышку и уйти – заманчивая перспектива! Ничего сложного, если бы не нюансы.

Бегство из рядов братьев приравнивалось к предательству. Даже с отошедшими от дел боевиками агенты Синдиката поддерживали связь. Длинные руки ЧВК позволяли проворачивать тёмные дела вне Зоны по всему миру в случае форс-мажора. Положение ухудшал его «звёздный» статус. Он не рядовой игрок, не пешка, а бывший лейтенант с огромным опытом и интеллектом, который участвовал в половине сверхсекретных операций на местечковом уровне. Ха-ха, достаточно лишь тени сомнений, чтобы попасть в список на уничтожение. Таковы правила. Либо ты с нами, либо ты – труп. Иного варианта нет.

А ведь он давно в списке. Начиная с расформирования «Бетты», когда непокорный Грешник выразил квоту недоверия нынешнему руководству организации. Он послал их в пешее путешествие, и самолично выпилился из рядов Синдиката, уйдя в длительный запой. Зря он тогда разбил лицо одному крысёнышу, что стучал Господину М. Проглоти обиду, глядишь, устаканился бы конфликт интересов и «косяк Грешника» спустили на тормозах. Нет. Не в его натуре отступать от принципов справедливости. Отец всегда учил, что «достаточно один раз пойти на поводу у негодяя, и ты не сможешь нормально спать. Лучше сдохнуть за бравое дело, чем небо коптить жалким слюнтяем». Старый дурак давно умер, но его кредо осталось в голове Грешника, и преследовало всю жизнь, доставляя жуткие неудобства и проблемы. После того случая боссы запретили приближаться на пушечный выстрел к «офису». Пальцев не хватит перечислить других недовольных. Поэтому возникла дилемма, как быть дальше? Не подпишет ли он смертный приговор себе, если согласится работать на бармена. Грешник не знал, пересёк ли он заветную красную черту или нет. Бежать из Зоны сейчас означало открыть сезон охоты на него. Идти против Синдиката войной? Да ну, бред.

Оставался лишь один весомый аргумент избежать гибели. Дельцы-управленцы группировки любили деньги. При одном упоминании о резаной бумаге у них потели ладони и сжимались от значимости сфинктеры. У него хранились сбережения в тайнике. Он мог пообещать боссам процент от будущего рейда и, таким образом, купить свободу. Никто не умрёт. Все получат желаемые дивиденды.

Если выгорит афера…

– Грех!!

Хриплый голос Повара возвестил о полной боевой готовности стейка, истекающего мясным соком и приправленный пряностями. Голодный посетитель втянул ноздрями воздух в предвкушении праздника живота и сильно воткнул в стол нож, автоматически занимая место.

Громыхнула на стойку тарелка со стейком. Грешник кивнул в знак одобрения Повару. Стейк получился как надо. Средней прожарки, с дешёвым кетчупом и солёным огурцом, двумя кусочками хлеба. И бокал пива. Отличный ужин для голодного здорового мужика! Грешник бросил на стойку смятую купюру с портретом Линкольна и вожделенно сграбастал ручищами обед.

Глава 12. Вал

Глава 12. Вал

1.

В соседнем помещении Вал разговаривал с клиентом. Посетителем оказался седеющий мужик с длинным носом, сломанным в трёх местах. Человек старой закалки и железных принципов. Вал знал его много лет. Особого расположения к визитёру не испытывал, но человечек снабжал торгаша первосортной информацией. Появлялся он нечасто и всегда под утро. Как и сегодня.

Нужных людей Вал принимал в подсобке, перестроенной под кабинет. Представляла она помещение со столом, комодом, диваном и двумя стульями, электрочайником и холодильником. Здесь Вал заключал сделки, принимал выполненную работу, подмазывал нужных людей, подбивал доход и убытки. Почему именно там вёл переговоры? Во-первых, считал это полезным для бизнеса. Близость к работодателю вызывает доверие и развязывает языки. Во-вторых, подсобка имела запасной выход на тот случай, когда ситуация выйдет из-под контроля. Сюда он провёл тревожную кнопку. В вопросах безопасности Вал придерживался принципа «если за тобой не следят, это не значит, что ты не параноик». Впрочем, захотели бы грохнуть, давно убили. В-третьих, здесь не висели видеокамеры и «жучки». Никто из персонала не мог его подсмотреть и послушать.

– Ну, что у тебя, Рыбак? Какие новости ворона на хвосте припёрла? – полюбопытствовал старик у сидящего напротив него осведомителя.

– Я не птица. И не бабушка с рынка, чтобы чепуху молоть. У меня – факты! – осклабился гость.

– Ты больше рыбак, который ловит икру в мутной воде. Расслабься. Это оборот речи. На, пивка хлебни, угощаю, – Вал не церемонился с собеседником. Он пододвинул к нему бутылочку «Bud», заранее взятого для такого случая из холодильника.

– Холодное! Спасибо! – информатор отпил глоток. – В общем, инфы хватает. Даже не знаю, с чего начать.

– Не стесняйся, время есть.

– По поводу Фаната. Знаешь или нет, но твой бывший компаньон здорово наследил. Много где. Не удивлюсь, если даже «Монолит» его ищет. Правда, скрывался он под разными именами. На Южных Болотах его знали, как Дима Волк, севернее Кордона до Западной Свалки – Толя Резник. Судя по совокупным грехам, популярнее личности ещё не встречал.

– Какой мерзавец! Расскажи в подробностях.

– Подробнее, говоришь? Ты в курсе, я сообщаю проверенные све́дения. Начну со слухов. Этот чудик одновременно проворачивал несколько важных дел. И что самое интересное, связаны они с Севером. Каким образом, шут знает. Я разговаривал с людьми. Те утверждали, что Фанат по синьке трепался о пути на Север. Дескать, туман и болота можно пройти. Бормотал о лодке, крокодилах каких-то, о кладбище зомби. Повторюсь, это байки. И много чего другого. Идём далее. У Фаната был компаньон. Вот это чистая правда! Ты удивишься, но кореша покойника звали Резником. Легальные документы на имя, послужной список. Резник-второй работал на какую-то учёную шушеру на Южных болотах из ЦИАА. Похоже, твой покойный друг использовал его. Теперь двойника активно ищут. Его обвинили в убийстве. Кто-то из них двоих грохнул профессора Семенова на Болотах. Поговаривают, что проф активно интересовался северными территориями, диссертацию научную готовил. Серьёзный фрукт. Но соль не в этом. Убитый якшался с незнакомыми фраерами. По виду, иностранными. Натовские соглядатаи прочно осели в Центре Аномальных Исследований, и поэтому не исключается возможность сотрудничества с учёной крысой. Потому и грохнули его. Кто именно Фанат или кореш, неизвестно, но искали обоих.

– Есть у тебя соображения насчёт этого? – перебил нетерпеливо Рыбака Вал. – Зачем проворачивать Фанату такую сложную схему? Неужели деньги решили игру?

– Ну как сказать. Очевидцы базарили, ради них, да, больших денег. Думаю, покойник пытался найти информацию. Мой контакт сообщил, что весь сыр-бор случился из-за сраной папки с документами. Были там бумаги ценные. Подельник Фаната пытался её похитить, но не вышло. Исчезла тетрадь с записями, черновик. Семёнов поднял хай, стал трепаться. Итог известен. Учёного нашли мёртвым возле лагеря. Лжерезник подался в бега, как и его покровитель, блин. Мой тебе совет, если ты всерьёз собрался заняться «делом», найди этого двойника Фаната первым.Кто знает, вдруг он тебе поможет.

– Хм. А ты прав! Поищу… Что ещё?

Рыбак допил пиво и смял жестяную банку.

– Люди говорят, у Фаната была «крыша» на высоком уровне. «Серые». Уже как три года. Проходимец то исчезал, то появлялся в разных уголках Зоны с новой снарягой и установками. Не сам он проворачивал свои тёмные дела. Но у меня сложилось впечатление, что сталкер слетел с катушек. Предполагаю, он пошёл против босса, и действовал в своих личных интересах.

– Понятно. Ещё есть для меня «плюшки»?

– Больше нет. О Севере ты знаешь. Сегодня это новость дня! Местная сеть разрывается от сообщений, на Мусорке небывалый ажиотаж. Все к чему-то готовятся, собирают причиндалы. Военные, «честные» стоят на ушах, разворачивают технику, наверняка рванут покорять новые территории.

– Предсказуемо. Ладно, вот тебе за труды, – бармен пододвинул Рыбаку конверт с наличностью. – Славно поработал. Я вот хотел спросить, у тебя есть на примете «конченые»?

Рыбак спрятал конверт во внутренний карман.

– «Конченые»? Интересное определение. Надо запомнить. Сколько тебя знаю, Вал, ты не изменился. Хочешь сэкономить на людях? Или решить вопрос за мой счёт? Хитёр. Дай подумать. Есть один алкоголик. Неплохой малый, хех, только бухает отчаянно. Правда, рожа больно приметная. А зачем тебе?

– Чуйка у меня! – промямлил бармен, смотря в сторону. – Возможно, понадобится твой человек. В ближайшей перспективе. И очень скоро! Ну, понимаешь, это билет в один конец…

Рыбак почесал свою седеющую макушку и внезапно рассмеялся.

– Теперь я уловил смысл «конченых». Забавно, да… Насколько скоро тебе понадобится человек?

– Ну, не знаю. Послезавтра, допустим.

– Давай так. Я отправлю его к тебе по приходу, а там решишь, что с ним делать. Дел невпроворот.

– Не жалко ли, парнягу? – усмехнулся Вал.

– «Конченого?» Поверь, он настоящий отморозок. Пускай подохнет за вашу идею, чем устроит кровавую баню от моего имени. От токсичных активов я предпочитаю избавляться.

– В мутном омуте Рыбаки водятся.

– Ага. С острыми зубами. Ладно, я потопал восвояси. Удачи.

Осведомитель с опаской вышел из подсобки, оставив бармена одного. Вал же призадумался над полученной информацией.

«Серые», значит. В оборот взяли. Логично, иначе Фанат столько бы не бегал засвеченным. А каков хитрец! Подставную утку нашёл, другие имена использовал. Джеймс Бонд недоделанный. И этот его, типа, двойник! Новая фигура на шахматной доске? Пешка ли? Случайная помеха? Нужно спросить у ребят, пусть поищут зайца. А с «серыми» он договорится. Не сегодня завтра прибудет гонец.

С этими мыслями Вал вышел из подсобки и направился к Повару. До него он не дошёл, так как пискнул телефон от входящих сообщений. Заинтригованный, торгаш присел на диван.

2.

Его поимели. Вал пришёл в ярость, едва прочитал поток сообщений от агентов из разных структур и организаций, которым на протяжении многих лет щедро платил. Ещё с утра он отослал запросы к «воле» и «серым» с просьбой пробить све́дения о деятельности покойного Фаната. Это стало ошибкой. Попросив помощи, Вал выставил себя полным дураком, не владеющим всей информацией. Теперь «серые» наверняка заявятся с претензией, попытаются «дело» забрать себе, а его оставят с носом. Покойный дурак работал на них. Идти с головорезами из блатных на конфликт Вал не торопился, договариваться на их условиях – тоже. Складывалось патовое положение, повлиять на которое он не мог. Не зря мистера Вала попросили не принимать никаких серьёзных действий до появления в баре их человека. В его, блин, баре! Теперь жди с моря погоды и гадай, что предпринять потом. Впрочем, у него по-прежнему оставались пробелы насчёт «хабара мертвяка». Он предполагал, что с ними можно договориться и честно разделить риски, расходы и остальную песню. Или попросту отказаться от безумной затеи с заоблачным гонораром.

Неясно обстояла ситуация и с контактом «воли». Информатор сообщил, что Фанат общался с одним бывшим «свободовцем». Якобы тот рассказал ему душещипательную историю, связанную с Севером и возможностью срубить шальные деньги на безбедную старость. Даже предлагал работу, но «анархист» вежливо послал сталкера подальше. Оно и понятно, кто поверит пьяному балаболу с репутацией сказочника. Случайно или нет этот боец направлялся сюда, в бар! Не один, конечно, в составе автомобильной колонны, замеченной на подступах лагеря группировки «Честь». Зачем «воля» отправила конвой к бару? Очень странно! Связано ли это с демаршем «серых», чей контакт вежливо попросил сидеть на жопе ровно. Налицо заговор за спиной!

И это ещё цветочки. Ягодки появились с той стороны, откуда Вал ждал меньше всего подвоха. Птичка напела дрянные вести от Синдиката наёмников! Десять минут назад их человек через Дикобраза вежливо назначили встречу с Господином М – главарём наймов. Как передал Дик «в интересах и притом срочно». Это выглядело неуважительно по отношению к давнему союзнику. До сегодняшнего дня Вал считал лидера Синдиката деловым партнёром. Он жестоко ошибся. Когда на кону солидные бабки, вчерашние друзья становятся жадными ублюдками, готовыми за выигрыш поиметь тебя и вытереть ноги о равноправие и давние соглашения. Какие договорённости, когда его, как шлюху, вызывают на ковёр, чтобы навязать условия или поставить перед фактом. Ещё и в ультимативной форме! Никакой чести и достоинства! И этому человеку он исправно платил, отдавая десятую часть заработка? Только из-за лояльности. Подленько. Почуял выгоду, мерзавец, захотел пощипать чужие карманы, зная, что Вал под колпаком, и не дёрнется. В этом он прав. Вал не пойдёт против Господина М и Синдиката.

Ни в прошлом, ни сейчас.

Он зависим от братства. И пойдёт на любые условия в попытке выбить для себя долю и сохранить статус-кво. Даже в ущерб собственным принципам.

Старина Повар встретил его с ножом в руках. Ужин готовил, видимо. Похвально.

– Вася, замени-ка меня, – прервал его рассуждения Вал. Повар вздрогнул от неожиданного обращения по имени и уронил большой кухонный нож на деревянный пол. Босс редко называл его по имени, и, как правило, в непростое время.

– Случилось что? – Повар вытер руки грязным полотенцем. Вал выглядел встревоженным и явно нервничал.

– Пустяки, – пробормотал бармен. – Отойду на полчаса. Не волнуйся, скоро вернусь.

– Хорошо.

3.

Его ждали. Парочка ребят, огромных и тупых качков с новенькими SCAR, закамуфлированных под пересеченную местность, в цивильной, только со склада модной униформе A-Tacs с бронекостюмами НАТО. «Настоящую Зону и не нюхали», – подумал с пренебрежением Вал. Выстроившись цепочкой с Валом посередине, они медленно зашагали по заводской территории, огромной и пустынной, на первый взгляд. Уже было опасно бродить среди аномалий, нагромождений брошенной сгоревшей техники и недостроенных ангаров, испещрённых выбоинами и подпалинами. Когда-то в развалинах держали оборону люди мифического Волкодава. И, что интересно, отстреливались от своих собратов.

Через десять минут он был на месте. База наёмников располагалась в трёхэтажном здании, где раньше находились административные помещения завода. Теперь их обустроили под казармы. На третьем этаже в конце коридора теснились кабинеты Господина М и помощников меньшего ранга. Сопровождавшие Вала охранники сдали гостя патрулю, дежурившему возле металлической двери, что вела в паучье гнездо группировки. Обыскивать его не стали, как-никак Вала знали все. Хоть и на этом спасибо! Дальше он пошёл сам, поднимаясь по лестнице на третий этаж мимо немногочисленных часовых, оберегавших работодателя похлеще охраны министра. Без обысков не обошлось. Непосредственно у входа к Господину М, его тщательно облапали. Бармен едва сдерживал негодование, позволяя себя трогать недомеркам. Он понимал, что охрана выполняла инструкции.

– Можете проходить, мистер! – с заметным акцентом сказал часовой и отступил в сторону, освобождая место. Вал толкнул со скрипом дверь, и шагнул вовнутрь.

Свет в комнате не горел несмотря на раннее утро и мрак. Под забитым жестью окном в полутени за столом сидел Господин М – лидер Синдиката, и целой армии опытных солдат, привычных рисковать за валюту.

– Спасибо, что пришли, – хриплым голосом заговорил главный. – Присаживайтесь! – кивнул он на кожаное кресло напротив него.

Вал по-хозяйски плюхнулся в удобную, далеко не новую мебель. Сколько себя помнил, Господин М всегда отличался изысканными манерами, больше присущими для какого-нибудь заштатного пижона, чем для главаря отъявленных негодяев. Модная стрижка, статусность вроде дорогих часов на руке и именного «глока» с гравировкой, – Господин М оправдывал репутацию мажора, вылизанного и гладковыбритого. На нём и камуфляж сидел пафосно. Но внешний вид был обманчив, под маской денди скрывался жестокий и циничный человек, на чьей совести висели сотни трупов.

– Хотите выпить? – предложил гостю наёмник. – Любите ямайский ром? Я не очень... Сладкий чересчур, приторный. Попробуйте!

Вал не стал отказываться от угощения и залпом выпил полстакана алкогольного напитка. Да, ром был хорош!

– И зачем я понадобился?

– Не волнуйтесь, скоро узнаете. Ну как напиток, по душе? Чувствуете вкус карамели на губах с примесью ванили и фруктов? Этот сорт выдержан в течение десяти лет. Вот почему у него такой насыщенный и многогранный вкус.

– К чему этот трёп? – начало разговора Валу не понравилось. Господин М всегда начинал издалека. Он обожал пудрить речами мозги собеседникам, прежде чем отдать приказ перерезать глотку.

– К тому, что есть тип людей, как этот ром. Со сложным нетипичным характером и непредсказуемым поведением. Их тяжело понять, но с ними интересно. Таких людей или боготворят, или избавляются от них. Они опасны.

– Намекаешь на меня? – перебил его Вал.

Босс Синдиката поднял палец и помахал им.

– Ну почти. Вы ведёте большой бизнес за моей спиной. Мне сообщили некоторые детали, и я поражён вашей хваткой. До сегодняшнего момента я держал политику невмешательства. Всё-таки мы компаньоны. Увы, эта партия меняет расклад. Я вынужден вмешаться. Времена тяжёлые, сами знаете. Конечно, вы можете отказаться от рискованного мероприятия. Но если затеяли ввязаться в авантюру, тогда вам придётся с нами сотрудничать. Мои требования очень просты: Синдикат обеспечит безопасность на финальном этапе. Взамен я возьму половину от выручки. И это не обсуждается, – Господин М задумчиво провёл рукой по красиво уложенным волосам.

Вал не поверил своим ушам. Ему ставили воистину грабительские условия. Ещё ничего не известно, а мерзавец делил шкуру неубитого медведя. Другими словами, Господин М желал забрать часть гонорара за банальное «спасибо», наблюдая, как зритель, за происходящем.

– В этом деле много тумана. Фанат сдох не вовремя, – грубо высказался в ответ торговец. – Это сложная затея.

– Льстите себе. Уверен, вы возьмётесь. Или старик Вал сдулся? – самоуверенно лицо источало плохо скрытую неприязнь и сарказм.

– Я не старик.

– Возможно. Обсудите на досуге моё выгодное предложение. С вами свяжутся скоро. И последнее. Держитесь подальше от Грешника. Он доставил нам массу неудобств. Пошлите его прочь. На хрен его. В задницу! Мне плевать, что ему скажете. Хотите, убейте, я не буду против. Я даже заплачу. Или пусть убирается из бара. От него нет пользы. Вы же не хотите проблем, мистер Вал?

Последняя фраза прозвучала особенно издевательски.

Господин М откинулся на кресло и скрестил руки на груди. Похоже, он вопросы уладил за него. Валу вдруг настойчиво захотелось вцепиться руками в горло хлыщу и задушить его. Но усилием воли сдержал бурю эмоций. Больше видеть лидера Синдиката он не желал. Молча, встал из кресла и шагнул к двери. Вал понимал, что сейчас он переходил опасную черту, когда сознательно шёл на конфронтацию с этим мнительным и злобным пижоном. Однако и потакать ему во всём не мог: собственная гордость довлела над ним.

– Куда вы, мистер Вал? – услышал он вдогонку. – Мы ещё недоговорили.

Вал не стал ему отвечать. Не прощаясь, собеседник главаря «синих» покинул кабинет. Барыга ощутил себя чужим в этом теперь непонятном мире, где правили балом сила и деньги. Всё худшее, отчего он много лет назад сбежал, дотянулось через Кордон сюда, опаивая ядом тщеславия и жадности новых адептов. Ему вдруг настойчиво захотелось покинуть бар хотя бы на день, побыть одному и нажраться, лишь не наблюдать суету вокруг. Дух былой свободы испарился, он чувствовал себя прикованным незримыми цепями к этому месту, а сегодня накинули ещё один аркан прямо на шею. И удавка затягивалась потуже. Не успел он открыть рот, и его поставили на счётчик. И кто? Самовлюблённый рейнджер с признаками нарциссизма, называющий себя Господином! Этого не будет, Вал ещё способен ответить, как мужчина. Он хочет денег, что же, пусть получит. А пока рано трепыхаться. Одно лишнее движение – его сожрут. Вал сделает вид, что всё нормально. Хрен с ней, с гордостью, на кону другие интересы.

Вышедшего старика провожать не стали. Да и не стоило таких усилий. Территория известная до боли – нычки, укромные места, потайные ходы. Вал не хуже ветеранов Синдиката знал завод. Считай, его родной дом, где закостенел, обжился, привил привычки, завёл приятелей. Часть жизни потрачено за этими стенами с колючей проволокой, вышками и дозорными, брустверами, блокпостами и зданиями. В двухстах метрах отсюда лежит бар, обустроенный в одном из заброшенных ангаров. «Синий комбезз». Его бар с двумя «зз» на конце!

С востока повеял ветерок. Поднялась пыль. Торговец пожалел, что вышел без респиратора. Зона в очередной раз напомнила о своём существовании. Старый пройдоха чертыхнулся, посмотрел на небо. Высоко над горизонтом пушились курчавые тучи. Сколько себя помнил, они постоянно нависали над заводом, закрывая солнце и набрасывая на землю полутень. Ветер отрезвил Вала.

Это не его дом. Так, вре́менное пристанище старика с мальчишескими амбициями и желаниями преодолеть страх одиночества. Пустое и убогое место, и сам он жалкое подобие человеческой расы. Беглый преступник, отверженный от цивилизации подонок, нашедший своё пристанище далеко от Кордона. И сбежал он от нормальной жизни только потому, что не принял правил игры. Работа, семья, дом – эти слова тогда внушали смертную скуку и ощущение загнанной в загоне лошади. Он успел хлебнуть прелестей бытовухи и бесцельной траты лучших лет на пустое и мнимое благополучие простых радостей. Возможно, Вал не хотел быть серой мышью в толпе, одним из тысяч ничтожеств, что суетятся в бетонных коробках, дышат смогом и выхлопами заводов. От разочарования и смылся он на про́клятые земли, чтобы через много лет вновь испытать его. Но уже в другом ключе.

Оказалось, всё одинаково. Неважно, где ты находишься, правила для всех равны. Что и для Москвы, и для сибирской деревеньки. Жри слабых, становись сильнее, если хочешь хорошо жить. Или работай на зарплату, бери креди́ты на 15 лет, выпивая по выходным. Чем обычный сталкер отличается от трудового гражданина нашей огромной страны? Ничем, за небольшим исключением. Одно дерьмо, только по-разному воняет. Чтобы заработать приличные деньги на артефактах, нужно батрачить и рисковать задницей. В месте, где год идёт за три. Только единицам удавалось нажить капитал и завязать, в большинстве своём пропавшие бродяги вновь появлялись в Зоне без копейки в кармане. В привычной среде обитания, где опасности бытия скрадываются возможностью хорошо заработать быстрые и шальные деньги. Люди привыкли себя обманывать, даже такие апостолы, как он сам. Что мешает ему соскочить с этой иглы, день за днём высасывающей из него соки? Обстоятельства, ответственность? Чушь кровососья! Это выдуманные разумом отмазки. Хотел бы бросить, давно завязал с этим дерьмом. Деньги есть, и много. Только одно непонятно – что потом? Сегодня ты на коне, завтра – шелуха, ибо финансы и здоровье не безграничны. И цели нет. Почему возвращались бывшие охотники и старатели? Плана просто не было в голове. Цель – это как бы программа в компьютере. Без неё аппарат виснет, глючит, выходит из строя. Так и у него нет подобной программы. Родни не осталось. Друзья давно списали его со счетов. Жить одному ему не улыбалось, уж лучше с отморозками куковать, чем остаться на большой земле в квартире наедине с собой: четыре стены, пустота внутри и желание застрелиться. Да, одно сплошное разочарование.

К счастью, ему подвернулось дело Фаната. Своеобразный звоночек, что пора менять уклад жизни и подумать о духовном. Не зря покойник на пороге смерти заговорил о соглашении с ним, напомнив Валу, что даже у бешеных псов есть сердца. Пришёл его черёд позаботиться о пропащих душах. Если не он, тогда кто сможет сколотить отряд на поиски хабара Фаната?

Последний патруль оказался за спиной. Теперь Вал шёл один.

Сто метров, и покажется бар. Нужно только пройти через строительную площадку, выйти возле железнодорожного вагона, застывшего на развороченном и частично разобранном пути, и пересечь пустырь с россыпью аномальных образований. И он на месте.

До бара Вал не сумел дойти. Аккурат возле площадки небо вдруг дрогнуло и прижало его к земле, грудь взорвалась болью. Торгаш нелепо взмахнул руками и рухнул прямо на россыпь строительного мусора, частично поросшего бурьяном.

Глава 13. Айс

Глава 13. Айс

1.

Кречет с интересом и нескрываемой досадой разглядывал связанного по рукам и ногам типа. Ушлый, гад. И ведь почти сбежал, не вмешайся вовремя снайпер. Поди, разберись в потёмках, кто стрелял! По силуэту опознать человека едва возможно. К счастью, им повезло. В отличие от штопаного придурка, что доигрался в пляски с само́й смертью.

Раздались одиночные выстрелы. Комар с Малышом добивали раненых снорков. Скрим отправился в лабораторию посмотреть, жива ли учёная братия. Дятел приводил в чувство Бугра, распластавшегося на земле. Знатно повеселились ночью. Хорошо, что заработала злосчастная электрическая цепь. Её сумели включить до эксцесса с мутантами.

К Кречету подошёл Дятел – рослый детина без одного переднего зуба.

– Шеф. Всё в порядке. Ботаники живы, хмырь закрыл их в «морге».

Командир отвесил подчинённому неожиданного леща:

– Ты дурак? Не морг, а медкомната, чудила, – прошипел на него лидер «серых». – Забыл, где находишься? За базаром следи, баран! Зови друзей, проведём разъяснительную работу.

Боец послушно отправился за остальными. Кречет шагнул внутрь комплекса.

Больше всех испугался немец. Из троих учёных Анджей выглядел неважно. Аномальный шторм на него не так эмоционально подействовал. Знал, что их спасут крепкие стены из композитной брони. Несмотря на длительное пребывание в ЧЗО, иностранец, кажись, ещё не смирился с мыслью, что люди тоже могут отнять чужую жизнь. Периодически Анджей грязно бормотал по-немецки проклятия. Пит в лучших русских традициях пытался того опоить водкой. И Только Мануэль пришёл в себя. Невозмутимо испанец увлечённо ковырялся в сломанном бурей ретрансляторе.

– Всё нормально? – поинтересовался наёмник «серых» у спецов.

– Сойдет! – махнул рукой серьёзный донельзя Владимир.

– Ребята! Выйдите на минутку на улицу! – обратился он к сотрудникам «Tesla» и, не дождавшись ответа, вышел из модуля.

Его бойцы стояли в сборе. Бугор также присутствовал. То и дело техник хватался рукой за ушибленную голову. Вскоре к ним подошли и оставшиеся работники. Собрались они аккурат возле связанного Айса с кляпом во рту. Беглец порывался что-то сказать, но тряпка мешала это сделать. Скример с Малышом спорили друг с другом на стольник, пытаясь предсказать реакцию Кречета на текущие события последнего часа.

Капитан обвёл глазами притихшую толпу.

– Всем закрыть рты! Построились дружно в одну шеренгу. Вес, рост и жир без разницы. Смирр-на!

По команде присутствующие члены лаборатории заняли места в хаотичном порядке под прожектором на входе, выстроившись в линию перед начальником охраны. Кречет привычно осмотрелся и отвёл руки за спину. Выглядел он угрожающе.

– Значит, так, мясо! Это и вас касается, грязная чернобыльская интеллигенция. По чистой случайности вы остались живы, и только потому, что этот недоносок отказался пачкать руки. Вашей голубой кровью! – рявкнул кэп и ткнул ногой связанного Айсберга.

– Эта ночь показала, что мы, включая меня, забили хер на безопасность, о которой я двести раз талдычил. Мы облажались, и долбанный ураган не считается. В будущем Зона-мать не простит собственной расхлябанности, и накажет нас со всей изощрённостью.

Кречет подошёл вплотную к испуганному Комару. Посмотрев тому в глаза, со всей дури врезал камраду в «солнышко». Гонщик схватился за живот. Несмотря на комбинезон, удар вышел мощным, жёстким. Боец охнул, задышал чаще.

Глаза командира «серых» налились яростью и злобой. Таким его никто никогда не видел. С ноги он пробил в грудь Дятлу, тот отступил по инерции. Скримеру досталось больше. Безумный командир схватил за грудки стрелка, ударил коленом и прописал быструю двойку по почкам. Охранник лагеря закашлял, закачался, но не упал.

– Три, мля, аномалии! Пять человек! Вы чего, поленья, сдохнуть хотите? – чеканя каждое слово, начальник безопасности рвал и метал. На мгновение ледяной взгляд Кречета застыл на роже виноватого Бугра.

– Ах да! Несчастный Бугор! Пользы, как с козла молока! Видел, как режут баранов? Подходят, и ножом выпускают кровушку, от уха до уха по горлу. Расслабились, сука! – кричал на него Кречет, брызжа слюной. Он хлестнул пощёчину бойцу, затем взял того за горло и зашипел:

– Ты не сдохнешь здесь, пока я тут командую, запомни, мразь с куриными мозгами, и вы, ублюдки, вернее, куча слонов тупорылых и негодных ботаников! Не стоило лезть в Зону. У нас война! Су-у-у-уки!

Кречет отпустил задыхающегося Бугра. Командир наёмников тяжело дышал, его мощный торс поднимался и опускался. Все молчали, чувствуя вину, как провинившиеся школьники перед завучем. И бойцы, и научные сотрудники понимали, что каждое слово командира – правда!

Отдышавшись, Кречет уже тихо и спокойно добавил:

– Значит, так! Если кто-то считает, что я нарушил границы дозволенного, я уйду! Понимаю, характер у меня не подарок. Я покину лагерь, только скажите в лицо, мол, ты, Кречет, псих конченый, полудурок, перегнул палку. Пойму каждого! Устал я, сорвался. Говорите сейчас, потом поздно будет.

Он по очереди обошёл каждого из стоя́щих в шеренге людей, заглянул в душу к ним своим пронзительным и леденящим кровь взглядом матерого ветерана. Кто знал, о чём думал этот закалённый во многих переделках стареющий воин, привычен управлять и отдавать приказы. Возможно ли, что он видел перед собой не случайных контрактников, бросивших спокойную жизнь на большой земле из-за денег, а верных и близких ему людей, о которых привык заботиться. Неизвестно! Чужая душа – потёмки!

– Так и думал! – Кречет вновь обрёл свою обычную невозмутимость. – Разойдись! Малыш, на позицию! Дятел и Скример! Этого субчика ко мне в кабинет, и заприте дверь! Я с ним поговорю. Комар, разворачивай систему безопасности, и обозначь аномалии маячками. Бугор, не нервируй меня, а почини этот долбанный трансформатор, наконец. Мануэль, помоги ему настроить ПО-шку. Вдвоём быстрее получится. Пит, есть возможность установить новую тарелку? Если да, займись, ты шаришь. Ну и хер-р Ракицкий! Уже рассвет, сделай кофе, будь другом! Я и вправду, устал. Всем понятно?

– Так точно! – хором и достаточно дружно гаркнули виновники этой разборки.

– Шевелитесь!

Все тотчас бросились выполнять задания «отца и такой-то матери», как порой себя называл Кречет. Он же пошёл бродить по территории, успокаивая свои расшатанные нервы.

Войдя в комнату, служившую ему и спальней, и личным кабинетом, командир «серых» застал там с белым лицом сидящего на стуле привязанного субъекта. Глаза его были широко открыты. Они раскрылись ещё шире, когда оппонент взял кружку с кофе в одну руку, во вторую огромный, хорошо заточенный нож.

– Рассказать стишок? – Кречет с тесаком склонился над перепуганным насмерть Айсом. – Не дёргайся! Слушай внимательно!

Экзекутор нараспев, не торопясь, принялся негромко декламировать стихотворение:

– Раз, два, три-четыре-пять…вышел зайчик…

Кречет недоговорил. Он отпил глоток, хлопнул кружкой о стол и несильно, но быстро воткнул тесак в предплечье беглеца. Брызнула кровь, жертва задёргалась от боли, замычала. Мучитель достал кляп изо рта.

– А теперь отвечай быстро, кто ты такой и какого ляда забыл у лагеря!

– Я скажу! – заорал несчастный, брызгая слюной.

По его предплечью потекла густая коричневая жижа.

2.

Связанный человек понимал, что у него не оставалось выбора. Либо соврать, либо выложить как есть. Жуткие слухи об этой лаборатории подтвердились, психопат и впрямь готов замучить его до смерти. Уж лучше бы его задрал тот снорк, что почти снёс ему голову. Но мысль сталкера прервала жуткая боль: этот садист без предупреждения пустил в ход нож, вонзив его в плоть. Резал, как животное! И ведь это начало.

Кречет вытащил кляп изо рта.

– Я скажу!!! Сволочь, я скажу, только убери свой вонючий нож! – закричал связанный человек, глядя, как струйкой выплёскивает кровь из раны. – Айсбергом зовут! Я искал одного подонка, он кинул меня. Сказал, возле лагеря есть тайник, в лесочке, где три мутососны растут, лежат ценные вещи. Когда пришёл, там было пусто, ублюдок развёл меня на десять кило «зелёных». Можешь съездить проверить, я покажу. Только прекрати резать меня, урод!

– Давай, рассказывай, не останавливайся! Тебе нужно постараться, чтобы заработать на жизнь!

– Сука, сука!!! Как больно!

Кречет беззлобно ударил тому в лицо кулаком. Айс дёрнулся, чувствуя, как рот набирается кровью.

– Ладно, хватит! – раненый затараторил, сбиваясь с ритма и надеясь отстрочить мучения и прекратить кровопролитие. Геройствовать, когда тебя режут, вещь неблагодарная. – Говорю, кинули меня. Чел, у него татуировка на плече. Дима Волк, так он себя называл. Подговорил меня выкрасть у Семенова тетрадь со старыми записями, я и позаимствовал, а он его и грохнул. Меня стали искать, я сбежал. Подозрение пало на меня, я же работал на убитого. И вот так прошло три месяца. И выследил подонка, пытал его, он сказал о тайнике, и показал метку на карте. Наладонник я выбросил, оружие у него забрал, самого отпустил, пообещав пришить, если обманул.

– Что в тайнике?

– Ничего. Его обчистили. Я только записку нашёл. Не веришь, да?

Кречет усмехнулся сквозь зубы, едва сдерживая себя.

– Я проверю. Сиди смирно.

Дознаватель двумя пальцами аккуратно вытянул выглядывающий краешек листочка в клеточку из задней части брюк. От влаги он сморщился и набух. Айсберг не соврал. На бумаге красовалась всего одна размытая надпись.

«ПНХ».

В переводе это означало ёмкое «Пошёл На Хрен!».

Кречет громко засмеялся.

– А зачем ему тетрадь понадобилась? Говори! – тон командира «серых» снова стал серьёзным.

– Не знаю. Талдычил мне про Север постоянно. Про богатство какое-то, золотые горы, что проложил туда путь и даже успел побывать там. Дай бинт же!

Кречет разрезал верёвки на руках у пленного и бросил тому бинт. Айс, как мог, распотрошил перевязочный пакет, приложил к свежей ране.

– Что, доволен, Чикатило лысый?

Кречет ухмыльнулся. И достал из кобуры «пернач».

– Э, постой, давай без глупостей, – запричитал Айс, пытаясь выторговать себе жизнь. – Всегда можно найти компромисс.

Начальник охраны больно ткнул пистолет в нос пленному.

– Говоришь, Дима Волк, кореш твой?

– Да. Он подставил меня, клянусь!

– Хм. Продолжай. – Кречет убрал пистолет от лица сталкера. Он отошёл к стене, оперся на неё.

Айсберг перемотал рану, морщась от боли.

– Я же говорил, подставил он меня. Дважды. Я проделал долгий путь. Я едва добрался до схрона. Дальше просто. На меня вышла стая голодных псин. Я отбился. Шавка прокусила ногу. С оврага не смог до начала бури выбраться. С прокушенной ногой я рванул к лагерю. Хорошо, патрон в стволе был, выстрелил, увидел вашего человека в оптический прицел.

– Ботаника благодари, у которого оружие украл. Зачем пытался сбежать?

Беглец помялся несколько секунд, не зная, что ответить. За него это сделал «псевдоследователь».

– Эй, приятель, я догадался, почему ты подставился. Семёнов якшался с представителями «Tesla». Насолил «серым» на Болотах? Ай, ай! Жаль, не догадался глянуть ориентировки по твоей роже. Так бы самолично скормил сноркам. Но веришь, мне похеру на твои косяки. Мне не понравилось, что ты меня нагрел. Меня, слышишь, морда! Тебе повезло, что не порешил ботаников.

– Я не хотел никого убивать. Я пытался уйти, сбежать по-тихому.

– Ты вонючая крыса.

– Чего? Не гони, мужик. Ты всё равно меня допросил. И сдал бы меня, как стеклотару своим «серым» друзьям.

Кречет размахнулся и ударил пленного Айса кулаком в нос. От мощного джеба человек свалился со стула и замычал.

– За эти слова можно пулю получить. – капитан передёрнул затворную раму «пернача».

Айс с прокушенным языком и изрезанным плечом чуть не отключился от потери крови. Шмыгая носом, он закинул голову наверх на полу, пытаясь остановить кровотечение.

– У меня не осталось выбора.

Наёмник «серых» навис над сидящим раненым. Пистолет подрагивал у него в руке.

– Ладно, последний вопрос! Где находится тайник? Хочу убедиться в правдивости слов. Видишь, ты неубедительно рассказываешь. Не впечатлён.

– Три сосны там, много аномалий. Уверен, в аду для тебя приготовили особый котёл.

Айсберг сплюнул кровавую кашу.

– По делу говори, пока зубы не выбил. Три сосны? Отдельно стоя́щих, да?

– Тугой? Да. На поляне в лесочке. С левой стороны яма с водой, в десяти метрах от неё.

Кречет, не сводя глаз с мученика, открыл дверь:

– Пит! – позвал он Владимира. – Иди сюда.

Питюшин не пришёл, прибежал. Он застыл как вкопанный, глядя на лужу крови под стулом и окровавленного беглеца на полу.

– Пит, хорошо знаешь Красный лес?

– Более чем. А что такое?

– Три сосны на поляне, рядом озеро. Помнишь место?

– Постой-постой! Яма и мутососны?

– Какая разница! Раскоряки с рыжими иголками.

Пит помолчал, вспоминая карту Красного леса и посещённую местность.

– Быть не может. Рядом с лабораторией нет похожих мест.

– Я так и думал.

Кречет приставил пистолет к горлу несчастного.

– Помнишь, я говорил, тебе придётся постараться, чтобы сохранить жизнь. Но ты нагло врёшь, мешаешь следствию. Я сейчас достану нож, вспорю тебе живот, а потроха засуну в горло. Ты умрёшь не от потери крови, нет, ты задохнёшься с кишечником во рту.

– Я не вру, как тебя там, Кречет! Чёрный Сталкер судья! Три сосны, хочешь, координаты покажу. Во, у меня на планше есть. Зачем мне трындеть, душегуб?!

– Пит, посмотри, не врёт ли он? В ящик стола загляни.

Питюшин подошёл к столу, где лежало барахло Айса, порылся в его ящике. И вынул потрёпанный аппарат корейской фирмы. Он был выключен. Через минуту зажёгся дисплей, выводя на общий экран карту местности вчерашнего дня.

– Разряжен. Батарейки три процента осталось. – сказал Вова, глядя на допотопный коммуникатор второго поколения.

– Плевать. Ну, чего молчим, смертник?

Сталкер вытер грязный нос. Правой рукой он держался за окровавленное предплечье.

– Пароль – 3214ZEN латинскими большими буквами.

Питюшин ввел пароль, и на экран выскочила устаревшая карта Красного леса с пометками. Тайники, адреса нужных людей, значимые объекты.

– Маркер синего цвета найди.

Владимир пальцем сместил карту вниз, увеличивая картинку и без того дрянного качества.

– Невероятно! Как это возможно? – учёный поменялся в лице.

– Пит, чего там нашёл? – поинтересовался Кречет.

– Я сейчас приду.

Командир «серых» заметил, как засверкали лихорадочно у ботаника зрачки, как забегал, заметался тот по лаборатории. КПК химик, к вящему неудовольствию начальника, забрал с собой.

Питюшин защёлкал мышкой, загружаю на монитор карту с ландшафтом. Сместил курсор в самый верх экрана, большей частью заштрихованного. Сравнил с меткой Айса.

В этот момент у него за стулом возникла фигура худощавого немца.

– Пит, у меня новость! Север открылся сегодня ночью. Он стал доступен.

Глава 14. Пит и Айс

Глава 14. Пит и Айс

1.

Беглец Айс действительно не врал. Тайник существовал. Только находился он на границе с Севером. По словам сталкера, закрытые территории открылись ещё вчера до 8-9 вечера. Когда Айс появился, туман исчез. Маркер указывал лишь предполагаемое место. Учитывая, что над Севером постоянно клубились облака и сигналы спутников искажали аномалии, становилось понятно, почему он не видел ошибки.

Кречет всё ещё беседовал с Айсом. Питюшин попросил того рассказать в подробностях, как он туда забрёл. Пока воодушевлённый Анджей проверял в третий раз показания приборов, по которым он и вычислил перемещения активной Зоны, Пит внимательно выслушал рассказ пленника. Исходя из слов бродяги, ничего необычного он не заметил. Чахлые деревца, мутировавшие кусты, жёлтая трава. Типичный пейзаж для этой части Красного леса. Однако кое-что его заинтересовало. Почва возле тайника была рыхлой и влажной. И воздух сырой. Гнильцой отдавало через респиратор. Наверняка дальше начиналось топь. Метеорологический зонд показывал по влажности 85%, что соответствовало болотистой местности в октябре.

– Ну что, Анжи? – склонился над коллегой Вова.

– Всё сходится, Валодя! Север открыл врата для руссо туристо. Я сделал запрос нашим друзьям, те согласны с доводами.

– Нужно вбросить инфу в сеть с пометкой «срочно!». Опередим ботаников с НИИТКа, пусть лопнут от злости.

– Ага. Помнишь, мы разговаривали об аномальной силе этого шторма? Гипотеза о Сверхвыбросах подтверждается. Но его природа будет другой. Смотри график перемещений пертурбационных процессов. Я рассчитал по формуле силу скачок магнитного индукционного поля и отобразил преображение на графике. По оси игрек в 10 вечера энергетический бум достиг максимального значения. У нас сбоила электроника. Давление прыгнуло вверх. Но Сверхвспышке помешали излишняя солнечная активность и вихревые возмущения. И геотектонические процессы. Помнишь, землетрясение? Вышла накладка. Энергия квантов упала до стандартных 2-3 э/В[iv]. Произошла сильная буря, без значительного влияния на местность аномального катаклизма. Казалось, всё, стоп, superemission kaput. Нет, не конец. Вчера произошёл сбой или откат системы на более устойчивую ноосистему. Я назвал это редкое явление Ложным Выбросом. И сейчас опишу самое интересное наблюдение. Анализ собранных данных в Красном лесу, который находился в трёх километрах от эпицентра Falsch Emission[4], показал любопытную деталь. Ты помнишь, что при квантовом переходе освобождается огромное количество энергии. А теперь спроси, куда исчезла квантовая масса?

– Хочешь сказать, она зависла в «потенциальной яме»[5]? – осторожно поддержал монолог немецкого специалиста Пит.

– Большая её часть. Она не могла исчезнуть вроде тумана над Припятью. Налицо закон сохранения энергии.

– Это громкое заявление, Анджей. Как я понимаю проблему, то вскоре произойдёт настоящий Всплеск.

– Да. Три–четыре, может, пять дней. Мало информации.

– Не говори никому. Нужны доказательства.

– Есть один вариант.

Когда Пит покинул немецкого френда, часы показывали пять утра. Он сделал себе чашку кофе, раздумывая, что предпринять дальше. Гипотеза Анджея попахивала научной фантастикой. Физик предлагал заново переосмыслить концепцию происхождения Выбросов и отвергал признанные достижения в области исследования по этой теме. И ещё просил найти новые данные, чтобы он мог доказать свою правоту. У него в голове не укладывалось, что герр Ракицки придумал грамотно обоснованную теорию за ночь. Неужели он пришёл к ней раньше, и лишь вчера огласил крамольную мысль? Надо же, как фишка легла. Однако бюргер прав. Кто-то должен провести исследование севернее Рыжего леса!

И этим человеком станет он.

Пит не откладывая разыскал Кречета. Тот мыл окровавленные руки с мылом. На полу по-прежнему сидел привязанный к стулу пленник. По опущенной голове тот дремал или делал вид.

– Кречет! Есть разговор! Выйди, пообщаемся.

– Давай на улицу.

Начальник охраны толкнул ногой Айсберга.

– Не уходи никуда. – сказал он и в связанные сзади руки насильно вложил в руки неудачнику свето-шумовую гранату. – Держи крепче. Иначе останешься глухим до конца дней.

Вдвоём они вышли на свежий воздух, прихватив по респиратору и тёплой куртке. А Кречет ещё и вооружился.

Утро встретило их лёгким ветерком. Подул он северо-западного направления, где двенадцать часов назад стоял плотный, густой туман. Теперь они могли как следует оценить масштабы аномального шторма. В радиусе сто метров от них лежали поваленные деревья, разбросанные ветки, корни, сосновые иголки, камни. Байк Комара представлял собой груду искорёженного железа, смятые секции металлического забора говорили о страшной силе урагана. К тому времени система безопасности работала в полную мощь. Мануэль аккурат завершил настраивать сложную в техническом плане конструкцию. Кэп подозвал Дятла и Скримера, эту сладкую парочку, как говорили за спиной, и отправил ребят отдыхать.

– Кречет! Мне нужно увидеть место, где Айсберг разыскал тайник, – сказал тихо Питюшин. – Я так долго мечтал сделать нечто сто́ящее, и вот пробил час! Я не хочу упускать такой шанс.

– Мне по барабану. Нет.

– Пойми! Я не зря выбивал себе место на Севере. Не потому, что больше платят. Три года я «болею» им после того, как Фанат однажды у костра рассказал пару баек. Я тогда был молодым, наивным, но сейчас многое из сказок оказалось правдой.

– Ты всего лишь учёный червь, тебе не потянуть Север! – скептично ответил ему командир.

– Кречет! Стрелять я умею, различать аномалии тоже. С тобой или без тебя, но я уйду сам, найду людей, заплачу им. У меня есть сбережения, хватит и на оружие, и на проводников. Это моя мечта, я исследователь, а не обычный химик.

– Пит! Хватит. Я не пойду на это. Есть правила, которые...

– В топку правила! Плевать я хотел на них. Я тебя никогда ни о чём не просил. Сейчас прошу. Позволь сгонять на «тигре» к тайнику, осмотреться. И назад. Воткну датчик в грунт, и хватит.

– Какой упорный! Я так понимаю, ты решил за всех!

– Ну да!

– Инструкции писаны кровью. Не я выдумал их. Ладно, дай мне пять минут. Если обстоятельства поменялись, то...

Капитан «серых» замялся и недоговорил. С этими словами он вошёл в комплекс. В голову Питюшина закралась мысль, что не так прост Кречет, как кажется. Вышел он в глубокой задумчивости, будто некая сила вынудила отменить прежнее решение.

– Я не позволю, чтобы твою никчёмную тушку растерзала «мухобойка». Хрен с тобой. Пакуй чемоданы! Кома-а-а-ар! Сюда вали! Есть работёнка! – гаркнул лидер «серых», подзывая к себе подчинённого.

Владимир едва не бросился на шею суровому Кречету. Этот немолодой кремень поддался на уговоры, чего раньше не происходило. У начальника службы безопасности были огромные полномочия, вплоть до ликвидации всех присутствующих, согласно параграфу 78[7]. Видимо, кэп пересмотрел свои ценности после памятной ночи. Внутри у Володи горело от предстоящего приключения. Он идёт на Север! Чувствуя, как адреналин вскипает в крови, парень помчал в здание, где лихорадочно принялся собирать пожитки.

2.

Первым делом, Питюшин взял с собой фотоаппарат, проверил зарядку и память. Объектив учёный положил в карман разгрузки, которую накинул на облегчённую версию бронекостюма. Туда он пихнул два магазина от «Хеклера» и оранжевую аптечку с логотипом компании. Схватив пистолет-пулемёт, возбуждённый Пит выбежал из жилого модуля. Ему предстояло подготовить беспилотный аппарат для полёта над предполагаемой территорией.

Снарядив БПЛА новенькой флешкой, оснащённой блютузом и радиомаячком, Вова не поленился поменять аккумуляторы на пластиковом теле. Ту же операцию он проделал с системой управления. Химик не хотел быть причастным к потере навороченного прототипа военных за сто тысяч евро. Проверив, работает ли агрегат, Пит выскочил из ангара к людям, что копошились около припаркованного «тигра».

Кречет своё добро носил с собой. Вооружённый пулемётом, он с наслаждением курил сигарету на пару с Комаром. Рядом с ним стоял на небольшом отдалении пойманный нарушитель. Связанные руки за спиной говорили о недоверии к этому персонажу. Обречённый Айсберг молчал, косился на садиста и автомобиль.

– Недоноска возьмём с собой! В овраге пристрелим! – осклабился лидер «серых» и толкнул пленника дулом в грудь.

Бросив сигарету, он осмотрел придирчиво Питюшина и кивнул Комару, чтобы помог затащить в машину оборудование. Тот с радостью бросился помогать умнику. Подозвав к себе Бугра, что всё это время с ленцой прохаживался по территории, он обговорил с ним жизненно необходимые вопросы в отсутствие командира.

– Залезай, придурок! – сказал Кречет Айсу.

Окровавленный беглец, прихрамывая, обозвал того «конченым отморозком» и забрался внутрь.

Капитан влез на пассажирское место напротив подопечного. Сменив свой 400-й РПК на компактный «пернач», он наставил оружие на сидящего человека.

– Пит наперёд давай.

«Ботаник» присел рядом с Комаром, сосредоточившимся всецело на баранке. «ГАЗ» взревел движком, и машина плавно поехала к воротам, разделяющим звенья безопасности. Возле неё засуетился Бугор, пропуская вперёд тяжёлую машину.

– Ни пуха. – крикнул он в форточку Комару, прикладывая два пальца к грудной клетке.

– Храни Зона. – ответил водитель на традиционное пожелание удачи экспедиционному отряду, и переключил передачу.

Вездеход двигался медленно, по-черепашьи, переваливаясь через холмы и кусты. После прошедшего урагана окружающая местность поменялась до неузнаваемости. Лишённые оранжевых листьев и иголок деревья грустно вздыхали лысыми кронами под гнётом ветра. Некоторые из уродливых сосен буря повалила набок, оголила корни, облепленные рыхлым серым грунтом. Холмы пестрели помятыми обломками металлических деталей. Видимо, в одном месте захоронение обнажило фонящую утробу, и заражённый мусор ветер выдул на поверхность, разбросав его на сотни метров. Попадались на глаза дохлые вороны. Птицы в Зоне встречались редко, и факт обнаружения тушек падальщиков наводил на размышления. Пит с первой минуты вождения по мукам принялся делать пометки на рабочем ПК, который постоянно находился в машине. Он включил блютуз и подключилсяк автомобильному сканеру аномалий в режиме онлайн. Химик помечал на карте скопления ловушек, подозрительные участки и другие странности. Обозначил он и дохлых птиц. На определённое время Вова выпал из общего пространства, поглощённый исключительно второстепенной работой. Отвлёкся он от рутины, только когда Комар сильно нажал на тормоз перед развилкой из двух колеек.

– Эй, там! Куда дальше ехать? – вопрос водитель бронемашины адресовал в первую очередь сталкеру.

– Направо поворачивай. – сказал Айсберг, со скукой вглядываясь в знакомую обстановку. Знаковое место. Здесь его подобрал байкер, как две капли похожий на парня, что лихо крутил баранку в трёх метрах от него.

Урчащая машина сорвалась с места. Нехотя, будто чувствовала опасность, подстерегающую на тернистом шляхе. Володя удивлённо обнаружил, что они подошли к верхней границе Красного леса. Он бывал здесь не раз, но дальше продвигаться группа поддержки побаивалась из-за тумана. Плотный, будто покрывало, желтоватого цвета, он источал смерть. Исследовательская группа обнаружила в нём следы хлора и соединений. Без надёжной спецзащиты гулять в облачной взвеси приравнивалось к самоубийству. И вот туман испарился. Они въезжали на новую, неизученную территорию.

Пит отложил в сторону ноутбук, приготовил фотоаппарат. Его внимание полностью поглотили пейзажи за бронированной капсулой вездехода. Вот оно, приключение! Впереди маячил Север с многочисленными загадками и тайнами. В этом исследователь не сомневался. Эх, снарядить миссию и отправиться туда в будущем. Экспедиции будут позже, в этом Питюшин не сомневался. Пройдёт дня два, и на Север потянутся ходоки, возможно, пойдут целые караваны. Свято место пусто не бывает. И неважно, какие ужасы кочуют среди старателей о нелюдимых и труднодоступных краях. Найдутся смельчаки, что рискнут отправиться вглубь terra incognita. То же случилось и с Припятью, когда город в прекрасный момент гостеприимно распахнул ворота для всех желающих. И не отпугивали их ни аномалии, ни страшные мутанты, ни пси-излучение. Шли сознательно, удовлетворяя любопытство и дешёвые амбиции, погибая и выстилая дорогу на «призрачный город» многочисленными трупами. Владимир читал монографию доктора Меченого о «великом Штурме». С изложенной концепцией он тогда в корне не согласился, хотя иронию автора уловил. Человек – это жадное, любопытное и вечно недовольное животное с низменными наклонностями.

В это время Айсберг грустно отсчитывал последние минуты жизни. Не стоило гадать, чего ждёт его. Садист с пистолетом чётко обозначил железную волю покарать преступника самым действенным образом. Но он решил завязать непринуждённую беседу, втайне надеясь на менее мрачный исход.

– Идущие на смерть приветствуют тебя! – попробовал пошутить пленник, сжимая кулаки от неприятного зуда в области запястий. Верёвки прочно въелись в тонкую кожу.

– Ты не гладиатор, чтобы так говорить. – поддержал шутку связанного человека босс «серых». – Так, биомусор или вторсырьё. Пулю в затылок, и глядишь, выйдет из тебя артефакт. Пользы от мёртвого больше, чем от живого.

– Э-э-э, Кречет, я всё рассказал без «б»! Это не по-человечески! – оживившийся Айс пытался достучаться до неумолимого садиста.

– Что не по-человечески? А ты человеком себя считаешь? Айсберг, ты неблагодарная свинья. Рассказать, почему? Мои люди жизнями рисковали, чтобы вытащить тебя из задницы. Ты на них наплевал. И на меня заодно. Это раз.

Кречет загнул один большой палец.

– Ты помял Бугра. Мог убить пацанов, и напугал умников. Они дрожали, как берёзовый лист, и едва не обделались. Налицо психическая атака. Это два. Я загибаю второй палец, видишь? Что у нас по списку? Ты говорил, за тобой охотятся. Думаю, неслучайно. Хороший парень, вроде Пита, не станет прыгать по Зоне, как сайгак. И посылать наёмников по надуманным подозрениям тоже. Честно тебе сказать, помешала мне буря навести о тебе справки. Интернет медленный. Всё-таки Саркофаг рядом. Боюсь, мне бы не понравились све́дения о тебе! Это три.

– Я никого не убивал, слышишь? И не хотел.

– Тихо. Я закончу мысль. В-четвёртых, ты подпортил мою репутацию среди всего дружного персонала. На меня смотрят и ждут, что я буду делать. Отпущу я гнусного утырка или прострелю коленку. Я авторитет. Знаешь, как в тюрьме происходит. Достаточно раз оступиться, и каюк, престиж твой упадёт на дно. Чтобы не подорвать реноме, я просто вынужден тебя грохнуть. Поверь, я тебя избавлю от мучений. Больно не будет. Пуля в висок – это гуманная смерть. А мог скормить тебя голодным кадаврам.[i] Здесь их много, друже! – Кречет с каменным лицом отвечал Айсу со связанными руками.

– Если я не человек, тогда кто ты? Садист? Псих? Насколько мне известно, среди «серых» таких предостаточно. – съязвил в отместку сталкер, предвкушая, как от злости побагровеет этот отмороженный ушлёпок. Но тот ничего не ответил. «Тигр» вдруг подпрыгнул, Комар крутанул руль влево и выругался. Сканер аномалий запищал и заморгал красным сигналом, предупреждая о близком расположении ловушек.

– Приехали! – водила поставил машину на ручник. – Дальше я не поеду. Рискованно. Нужно маршрут прокладывать.

– Понял, – отозвался Кречет. – Пит, Комар, сидите внутри, я со смертником прогуляюсь. На выход, бро! – помахал он перед своим протеже блестящим «перначом».

3.

Беглец неуклюже вывалился из транспорта. Следом за ним вылез и персональный мучитель. Кречет ножом разрезал путы на руках у пленника, затем бросил тому под ноги холщовый мешочек и простой респиратор. Сам он надел прозрачную полумаску для дыхания. Такая же была у других сотрудников модульной станции.

– Ну что, мясо, готов поработать на науку? Хватай болты и go! Посмотрим, какой из тебя сталкер!

– Иди ты! – сказал беззлобно пленник, поднимая мешок с металлом. Похоже, Кречет передумал его убивать. Вместо быстрой смерти он решил использовать его в роли «отмычки». Оригинально! Это лучше, чем пуля навылет.

«Отмычка».

Ха! Довольно популярное слово лет десять назад. Так называли новичков, которых матерые сталкерюги брали с собой в опасные места за мизерную плату. Тогда жизнь новоприбывшего бродяги не ценилась дороже пачки сигарет. Половина из «отмычек» погибала в первый год хождения по Зоне. Оно и понятно, их мало обучали и не натаскивали. Суровые мэны не передавали наработанный опыт новым адептам. Западло. Жёсткое время было. Теперь оно ушло в прошлое.

Прежде чем сделать шаг, Айс осмотрелся. Респиратор он всё-таки надел. Они оказались перед огромным энергетическим полем с многочисленными аномалиями преимущественно гравитационной природы. Пустырь остро реагировал на них: воздух вибрировал и сотрясал материю, стремился затащить органику в зону поражения. Повсюду слышались хлопки и лёгкий свист взбудораженных, голодных аномалий, что причудливо образовывали между собой непроходимый заслон. Но не для матёрого следопыта.

Айс знал, что делает. Тайник Резника находился в стороне от них. В жидком леске в центре трёх сосен. Нужно лишь пересечь грёбаное поле.

Давно он не использовал болты для прохождения аномалий. И пусть этому ещё обучают на Мусорке новеньких, с каждым погибшим ветераном дедовский способ уходит в прошлое. Причина одна – технический прогресс. В то время как на рынке появился пятый айфон, быстро завоевавший популярность по всему миру, в ЧЗО лучшие инженеры и программисты бились над созданием универсального устройства поиска аномалий. Не артефактов! А именно аномальных образований. И у них получилось! Так появился «Перун» – продвинутый детектор третьего поколения. Он значительно превосходил по многим параметрам морально устаревшие «Велесы». Фактически прибор стал концептуальным продолжением развития программы «Сварог», которую свернули в 2012 году из-за недостатка финансирования. Новые сканеры совершили революцию в поисках артефактов. «Перун» позволял увидеть трёхмерное изображение ловушек, радиус поражения, период их наибольшей активности, а также получил возможность анализировать изменения среды и выводить инфу на экран. Высокотехнологический девайс вкупе с примочками быстро завоевал этот сложный рынок на территории внутри Периметра, став предметом вожделения сотен сталкеров. Его появление снизило высокие риски угодить в энергетический капкан к минимуму. А появившийся через два года модифицированный «Перун-2» значительно повысил выживаемость в Центре зоны.

Только у Айса детектора не имелось. Притом никакого. Его «Велес» забрали. Вместо устаревшего сканера супостаты вручили ему пригоршни стального хлама.

«И так сойдёт!».

Человек покрутил болт меж пальцев и швырнул его перед собой. Его подобрала невидимая сила, отчего кусочек металла подпрыгнул и исчез. Та же участь постигла и пять других болтов. На шестом броске Айс нашёл свободный проход. Он не торопился, незачем, да и куда спешить, когда позади маячил дуболом с направленным пистолетом. Рисковать шкурой почём зря он не собирался. Не в этом месте. Сталкер вспомнил, как в первый раз преодолевал заслон из ловушек. Его наставник также стоял за спиной, в слегка расслабленной позе. Тогда новичок Айсберг всерьёз думал, что учитель хочет от него избавиться. Непреодолимые аномалии вызывали страх и беспомощность. Стоило громадных усилий совершить шаг в сторону брошенного болта. Когда одолевают сомнения, и тобой движет страх, тяжело совладать с непрерывным напряжением. Сегодня он показывал мастер-класс. Робкий неуверенный юноша остался в прошлом.

Айс покидал ещё железки, убедившись, что проход позволит проехать автомобилю. В противном случае дальше придётся топать пешком или искать другую дорогу. Ему повезло. Аномалии в том месте только казались близкими соседями, на самом деле они создавали оптическую иллюзию убойной опасности. Без опыта преодолевать такие вот поля считалось трудным и смертельным мероприятием. Опыта у него хватало с избытком, болтов тоже. В скором времени он уже чётко обозначил коридор для проезда габаритного транспорта. Шедший за ним с пистолетом, Кречет с довольной миной топал позади идущего человека.

– Давай, «открывашка», шевели поршнями! – покрикивал наёмник «серых», втыкая очередную вешку с красным флажком в грунт. Айсу было не до смеха. Болели раны, особенно развороченное предплечье. Ни выстрелить толком, ни двигаться без боли не получалось. И нога ныла.

Аномальное поле закончилось неожиданно. Брошенная гайка не встретила никакого сопротивления. Айс развернулся и побрёл в обратную сторону.

– Чисто. Сигарету дашь? С утра не курил…

Кречет бросил тому пачку «Camel». Айс поймал её рукой, выудил оттуда две цигарки: одну тут же прикурил, вторую положил за ухо. Кэп вызвал Комара по внутренней связи. Тот дал о себе знать: двигатель «тигра» натужно зарычал, и тяжёлая машина медленно поехала по коридору.

Глава 15. Вал

Глава 15. Вал

1.

— Чего надо? — стоявший за стойкой не выспавшийся, Повар буравил подошедшего клиента единственным глазом. — Хозяина нет, работы нет.

— А когда будет?

— Когда надо, тогда и будет!

Бродяга недовольно шмыгнул носом.

Повару уже начало это надоедать. Третий человек спрашивал босса за последний час. Слетаются, как мухи на говно. Оно и понятно, отбросивший копыта Фанат сделал отличную рекламу для местных оборванцев. В основном для тех, кто сидел без работы и маялся дурью. Таких видно за километр. Измождённые лица после многочисленных пьянок, худая снаряга, дрянное оружие. И желание срубить влёгкую денег, не напрягая ленивую задницу. Профессионалы-сталкеры не поведутся на приманку о большом куше. Тем более, когда ничего не понятно. Максимум поинтересуются, покрутят пальцем у виска и закажут выпить. Подобную авантюру могут выполнить наёмники за приличный гонорар. Однако без толкового проводника затея не выгорит. Следопыты-универсалы всегда хорошо оплачивались во все времена, даже посредственные, лучшие — ценились на вес золота. Повар не сомневался, что Вал рано или поздно организует экспедицию, когда только прояснится туман в этом непростом деле. Наймёт толковых ребят и возьмёт своё. Как раньше! По-другому и быть не могло — Вал ненавидел проигрывать.

— Ты или берёшь что, или свали на хрен с виду! — облаял сталкера Повар. — Не мешай работать!

— Дай пожрать чё! И «прозрачного». Бутылку.

— «Прозрачного?» Ты с дуба рухнул, дружище? Откуда вы такие приходите? — Повар насмешливо побарабанил костяшками пальцев по столу.

Посетитель с помятым лицом помялся.

— Ну бутылку водки дай. Чего непонятного! — пробурчал посетитель. Клиент покопался в рюкзаке и выудил оттуда небольшой контейнер. Щёлкнув замками, он вынул из ёмкости пакетик с синим кристаллическим песком. Побочный эффект химических аномалий и настоящий подарок для юного шпиона.

— «Соль» возьмёшь?

— За полцены, мужик. Так распорядился Вал. Все артефакты — за половину стоимости. Если бы ты на него работал, расплатился полностью, а так — извиняй. Правила не я устанавливаю!

— Подавись, мля! Забирай за полцены, жлоб! — неопрятный доходяга насупился и потупил взгляд. Но «соль» отдал. Повар пожал плечами, взял товар, положил его в металлический сейф со свинцовыми стенами. После чего сделал запись в большом блокноте, записав имя ходока, цвет и стоимость сырья. На глазах у клиента Повар взвесил товар, разделил сумму на два, и отслюнявил с толстой пачки долларовых банкнот две банкноты прямо на стойку. Туда же он добавил стакан, бутылку «Хортицы» и два толстых куска хлеба.

— Через десять минут зайдёшь за макаронами с сосисками.

— Мг, — посетитель буркнул и жадно сграбастал водку.

Повар покачал головой. Надо же, какое словечко гость вспомнил. «Прозрачное». Пфф. В былые времена его бы давно запинали ногами за такое слово. А по роже понятно, что в Зону пару лет топтал. Мда. Корчит из себя бывалого мастера, знаем таких дураков. Он ещё Болотного Доктора вспомнил бы, которого зверушек лечил. Весь этот сталкерский фольклор придумали обычные писаки-бумагомаратели, которым дай волю пофантазировать. Вот они и крапали всякий бред. Монолит, Выжигатель Мозгов, Меченый, что перебил половину обитателей Чернобыля. Это в компьютерной игре возможно. В жизни всё происходит иначе. Конечно, толика правды в книгах присутствовала. От силы, процентов десять. Прочая туфта — брехня вселенского масштаба. И словечко «прозрачное» — из той же оперы. Написал некий Владимир Орехин книжку, вставил пару прикольных словечек — и алё. Начитаются всякие искатели геморроя на свой зад, приходят в бар, «прозрачного» требуют. Ну не говорили местные ребята так, сколько он тут сидит. Им виднее, писателям. Они умные и все знают. Он — нет. С его образованием-то в семь классов церковной школы. Хех.

Другое дело, Вал. Он умный, особенно по части решения проблем. Не то чтобы он завидовал ему, но всегда поражался умению бармена добиваться результата. Вот и сейчас он вручил двум типам по конверту, пожелав доброго пути. Проходимцы скалили гнилые зубы и выглядели счастливыми. Вал довольно потирал руки, предвкушая хорошую сделку в будущем. «Если проблему можно решить за деньги, то это не проблема, а расходы» — придерживался торговец еврейской мудрости. Святая правда! К насилию старик прибегал в исключительных случаях. Чаще всего он платил, и не только мелким сошкам, но и рыбам покрупнее. Раз в два месяца Повар самолично относил пакет с наличностью управленцу в Синдикате, передавая большой и пламенный привет соседям за охрану из дружеских побуждений. Отчасти поэтому Вал так долго и успешно оставался на плаву в компании с отъявленными негодяями и прочим сбродом. Отнюдь не из-за страха попасть под пресс, нет. Он извлекал свои выгоды: информацию перепродавал подороже, через третьих лиц избавлялся от неугодных людей, обзаводился связями на разных уровнях в различных группировках. Его уважали даже военные, что поставляли ему по блату через Кордоны грузовики с провизией и снаряжением. А дружба с наёмниками позволяла ему без риска заниматься своим многоходовым бизнесом, не опасаясь за жизнь и потерю дохода. Вот такой человек, мистер Вал!

Не то чтобы Повар относился к нему по-дружески, но наряду с Валетом и Дикобразом, он гармонично вписывался в команду «из своих». Помимо должности помощника бармена, через него проходил ряд сделок. Одноглазый, в прошлом посредственный охотник, стал для Вала всевидящим оком бара и ушами. Через видеокамеры и спрятанные микрофоны, помощник наблюдал за ситуацией в помещении, отслеживал действия каждого посетителя. На всякий пожарный. Порой это приносило ощутимые дивиденды и помогало избежать ненужных неприятностей. «Жена Вала» — так иногда называли местные зубоскалы лысого калеку за то, что находился рядом с хитроватым боссом. Повар относился к своей роли философски. Он не видел в ней ничего сверхъестественного. Реальность жизни сурова, и, не имея рядом с собой надёжного, как скала, товарища, легко можно свихнуться от обстоятельств и хитросплетений судьбы.

Похоже, у старика появились проблемы. Что же так взволновало босса, который до этого момента пребывал в добром настроении? Неужели из-за вчерашнего инцидента? Если так, то всё печально. Сложившаяся ситуация Повару не понравилась. Покойник Фанат внёс в будние дни суматоху и тревогу. Мутное дело, много геморроя. Ввязываться в него являлось сродни самоубийству. Во-первых, в баре круго́м находились осведомители, которые с утра вынюхивали детали смерти Фаната. Во-вторых, его пугало непредсказуемое развитие событий чересчур опасного предприятия, а в-третьих, космические бабки стояли на кону. Легко ошибиться и потерять многое, включая жизнь. На месте Вала он отказался бы от опасной игры. Всё так хорошо шло ровно до вчерашнего вечера.

За стойкой замаячило тело. Пары фраз хватило, чтобы признать в посетителях залётных чужаков. Впрочем, лезть с распросами помощник не стал. Налил кофе, поставил две тарелки каши и был таков. Не то настроение, обслуживать сброд. Его интересовали делишки Вала.

По внутренней связи он связался с одним из охранников:

— Валет, зайди-ка ко мне, срочно!

Человек Вала пришёл незамедлительно. Вопросы задавать не стал, как-никак помощник бармена — доверенное лицо.

— Ну?

— Узнай, куда босс направился! Только не попадайся на глаза ему, влетит нам обоим.

— Понял.

Валет взвалил ружьё за спину и исчез.

2.

Первое, что увидел очнувшийся Вал перед собой, было испуганное лицо впечатлительного Дикобраза. Охранник держал его за грудки и периодически встряхивал.

— Вал, очнись! — бормотал подручный и продолжал тормошить начальника.

— Хватит! — устало пролепетал Вал, отстраняясь от новоявленного спасителя. — Душу вытрясешь.

Бармен дрожал. Грудь то и дело пронзала жуткая ноющая боль, что отдавалась в шею и в почки. Наверняка сердечный приступ или инфаркт схлопотал. И это в таком возрасте! Но против старости не попрёшь, тяжёлые условия жизни вконец подорвали его когда-то богатырское здоровье, наградив в итоге инфарктом миокарда.

— Всё нормально, босс?

Вал глянул злобно на недотёпу Дикобраза, перепугавшегося не на шутку за здоровье бармена. Хлопотал, сволочь, за свои кровные. Кто же ему зарплату платить станет, когда «босс» сыграет в ящик.

— Херово. Помоги мне встать лучше.

С помощью Дикобраза Вал поднялся на ноги. В грудной клетке по-прежнему покалывало. Ему срочно требовалась таблетка. Кое-как опираясь на своего подчинённого, Вал дотопал до бара, благо недалеко. Он не хотел, чтобы его увидели в таком состоянии. Поэтому Дика и отпустил. Придя к себе в комнату, бармен нашарил в тумбочке кулёк с «колёсами». Среди них оказалась запечатанная пачка просроченного нитроглицерина. То, что нужно. Вал съел сразу две таблетки, запил их водой. И устало приляг на кровать.

От ноющей боли мысли в голове путались. И это накануне важного мероприятия. Чёрт, как не вовремя. И всё из-за клятых наёмников. Повезло ему, что отделался лёгким испугом. Ни паралича, ни других неприятных последствий. Мог бы сейчас стать овощем, прикованным к кровати. Хотя такому скотскому существованию бармен предпочёл пулю в голову.

Валялся он недолго. Дела ждали его личного участия. Через минут пятнадцать ему полегчало, и торговец неспешно поковылял в общий зал.

По выражению лица Повара Вал сразу понял, что это помощник послал Дикобраза на поиски владельца бара. Одноглазому стало интересно — куда подевался босс. Хитрит, дружище! Теперь и он в курсе. Старый куркуль чуть не двинул кони. А ведь по идее должен им сказать спасибо за помощь. Так бы валялся в чертополохе возле недостроенного склада до этого времени, считал чернобыльских ворон с песком во рту. Впрочем, Вал не привык говорить «спасибо», делать таким образом маленькое одолжение.

Одноглазый помощник не стал ничего спрашивать. Вал также держал рот на замке. К чему пустой трёп заводить? Он не красна девица. Так было принято у них, говорить только по делу. Они не друзья, чтобы чесать языками. Так, компаньоны по бизнесу. Отсюда и негласное молчание.

Тем не менее неловкую паузу первым нарушил Вал. Он не хотел выглядеть в глазах помощника неблагодарной сволочью.

— Ты Дикобраза отправил? — скрепя сердце спросил бармен, всё ещё находясь в подсобке.

Повар кивнул в ответ.

— Ерунда.

Он понял мысль Вала. Повар вытер руки грязным полотенцем, выключил газовую конфорку. Пост сдал.

Торгаш протиснулся за стойку, пройдя мимо тощего помощника. Одноглазый с блеском справился с обязанностями по кухне. Приготовил обед, надраил кастрюли. Без дела не сидел.

— Слушай, посмотри за камерами, смени Дикобраза. Пусть идёт спать. И разбуди бездельника Валета. Хорош тому дрыхнуть. Сегодня предстоит много работы.

— Ага.

Одноглазый ушёл сменять второго охранника. На несколько минут Вал остался один. Просторное помещение пустовало. Видимо, за пределами бара воцарилась хорошая погода, несмотря на октябрьский холод и ветер с северных угодий. Если так, то вечером снова выдастся аврал. Но он обманулся. Шаги по скрипучему полу заставили поднять голову бармена навстречу посетителю. Старик нисколько не удивился, когда узнал в вошедшем госте опального Грешника, от которого Господин М велел держаться подальше.

3.

— Ну, здравствуй, хозяин! — рыкнул с иронией Грех.

Придурок самым нахальным образом облокотился о пошарпанную деревянную столешницу, закуривая, в своём репертуаре, без оглядок на авторитет и звания. Даже его приветствие прозвучало с издёвкой в голосе. «Хозяин!». Тоже мне, острослов!

— Здоровее видал! — парировал выпад бармен, копируя повадки наглеца.

— У меня к тебе деловое предложение. Я уже давно тебя ищу, но ты вечно занятой, мистер Большой Человек.

Вал пропустил мимо ушей ироничный пассаж.

— И? — коротко спросил он.

— По поводу вчерашнего. Фанат, его завещание. Я хочу участвовать. Думаю, ты организуешь экспедицию. Возьми меня.

— Хм. Экспедиция? Кто тебе сказал? Ты пьян, что ли? Я десяти бродягам отказал, ибо сам не знаю всех подробностей. Хочешь, отправляйся на Север один, милости просим. Поищешь арты, завалишь редкого шерстистого кровососа-обсоса, и заодно башка проветрится. А по поводу 30 миллионов я и сам не в курсе! — с ходу отшил Грешника Вал. Но тот лишь криво усмехнулся, выпуская в потолок облачко сигаретного дыма.

— Давай подумаем. Ты не глупый старикан, и я уверен, много чего знаешь. Три года назад ты с Фанатом корешил, и теперь вот так просто отказываешься от этого дела? Сомневаюсь. Скорее всего, выжидаешь его Величество удобный случай, ждёшь, когда звезда упадёт или дождик в четверг покапает. И тогда сам начнёшь искать охотников за хабаром, не так ли? А насчёт моей скромной персоны, что ж, у меня есть ощутимый козырь, который поможет нам заработать.

Бармен вспомнил слова Господина М о его недвусмысленных угрозах. Поэтому он решил отшить токсичного наглеца:

— Ты в любом случае у меня работу не получишь! Так что свободен, Грех!

— Ну-ка, повтори! — лицо Грешника налилось злобой. Он подошёл вплотную к стойке. От него ощутимо несло двухдневным перегаром.

— Я сказал, нет! Без тебя обойдусь!

Наёмник со всего размаха опустил кулак на деревянную отполированную панель. Ударил он с такой силой, что дерево не выдержало нагрузки, прогнулось, а посуда тихо задребезжала. От удара он рассёк себе кожу на большом пальце, отчего на костяшке кулака проступила кровь.

— Что, торгаш, струхнул, когда меня увидел? Причина понятна. Опять на поклон к этому ушлёпку ходил? Я знаю тебя много лет. Ты не водишься с опасными пацанами вроде меня. Репутация выше всего, — Грешник от ярости еле себя сдерживал.

Вал ничего ему не ответил. Он просто стоял и выжидал, к чему приведёт этот бесполезный разговор.

— Я думал, ты мужик! — продолжил Грешник, скрежеща зубами. — А ты так, на понтах при власти! Думаешь, тебя оставят в покое? Серьёзно, да? Посмотри на мир вокруг. И раньше жилось несладко, а теперь дерьмище! Взгляни правде в лицо, Синдикату плевать на тебя. Тебя сомнут, и не подавятся! И очень скоро! Я чувствую, как смерть подбирается в твои покои в виде псов Хосдейла и компании, как тебя, старого хрыча, распинают на дверном косяке и вспарывают живот.

— Долго ещё будешь воздух сотрясать, фраер? — пошёл в ответную атаку Вал. — Посмотри, кем ты стал теперь. Размазня и конченый алкаш с шилом в заднице. Ты прав, Синдикату насрать на Вала. И тем более, на тебя. Только твоё положение ещё хуже, чем моё. Странно, что ещё по-прежнему засоряешь эфир трёпом. Короче, если есть мне что сказать, я выслушаю. И потом приму решение. А пока успокойся и остынь, Рембо!

Пассаж бармена отрезвил наёмника, и тот довольно быстро оправился. Он вытер о штанину руки, и внимательно посмотрел на торговца.

— Окей. Прежде чем выложить козыри, я на досуге прикинул кой-чего, и пришёл к любопытным выводам. Все видели у покойного записку в зажатом кулаке. Наверняка в них есть све́дения о редком артефакте, который встречается один раз на миллион. Допустим, я угадал. Возникает логичный вопрос, а ты знаешь, где искать этот арт? Думаю, нет. К счастью, у тебя есть я, и я готов предложить свои услуги.

Вал хмыкнул. Самоуверенный Грех неплохо изучил его за столько лет. Он почти угадал.

— Ладно. Я выслушаю твой бред. Тебе придётся изрядно постараться, чтобы я предложил тебе работу.

Наемник щёлкнул пальцами и полез во внутренний карман. Он достал из кармашка сложенную вчетверо бумагу. Миллиметровку, судя по виднеющимся изображениям ячеек.

— Это карта северных территорий. И я полагаю, артефакт находится именно там. И больше нигде. Мы исходили Центральную Зону вдоль и поперёк. Все мыслимые арты давно изучены, классифицированы спецами, внесены в справочники. Логично поискать в другом месте. И я читал сообщение. Сложив «два и два» нетрудно догадаться, что Север и Фанат тесно связаны. Случайно ли покойник появился в этом месте в такое время? Нет. Случайностей не бывает, и ты сам прекрасно знаешь эту аксиому. Дело сто́ящее. Тридцать миллионов чересчур соблазнительный куш. Денег хватит на всех. В общем, расклад такой: я предлагаю карту и свою помощь, ты — берёшь в долю. Думаю, всё справедливо.

Лейтенант Синдиката спрятал карту обратно в карман.

— Ну как, я убедил тебя в своей полезности?

Вал не успел ответить ему. К нему вбежал покинувший пост Дикобраз с озабоченной мордой. Охранник торопился выдать боссу важную новость.

— «Анархия» на «броне» сюда прикатила! Три машины. Пятнадцать или больше рыл. Стоят сейчас в 50 метрах от завода, переполошили боевиков Синдиката. Те стягивают силы, готовятся дать отпор, — оттарабанил скороговоркой охранник.

— Понял. Разузнай, на кой ляд они заглянули в гости, — сказал Дикобразу торгаш, после чего подчинённый покинул помещение.

— Грех, я тебя услышал! — бросил Вал Грешнику. — Позже обсудим нашу дилемму. Вначале я должен понять, какого чёрта здесь делает «воля», да ещё и на технике.

Глава 16. Вал

Глава 16. Вал

1.

К территории завода приближалась внушительная колонна без опознавательных знаков. Патрульные не на шутку всполошились – против такой численности и огневой мощи они не выстояли бы. Но эту территорию не зря контролировал Синдикат, куда входило три подразделения ЧВК и с десяток контрактников-хантеров. Традиционно «синие» придерживались вооружённого нейтралитета, стараясь не встревать в разборки кланов и группировок. Часовые об этом знали, но на всякий случай связались с базой и заняли позиции. Если начнётся заварушка, в ход пойдут гранатомёты и заложенные фугасы, установленные на случай гона мутантов. А пока патрульные наблюдали в прицелы, как по старой дороге пылила пехота.

Старший блокпоста с подковообразной бородой по имени Венгер – с ударением на последний слог – по рации, зевая, вызвал подмогу с южного блокпоста. Два снайпера уже караулили на вышке, в прицелы высматривая возможные мишени. Ещё один стрелок занял место рядом с разбитой и раскуроченной «коробочкой» с РПГ-22. Остальные ребята караулили сзади у мешков с песком. Командир же вышел на грунтовку и закурил, терпеливо дожидаясь, пока пыль уляжется и колонна подъедет к шлагбауму.

– Венгер! – зашипела рация у старшего. – Это База говорит.

– База, приём! – ответил наёмник, сплёвывая в траву. Он узнал голос Раста, ветерана расформированного отряда «бетта». Теперь тот занимал пост старшего патруля южного блокпоста.

– Контакт сообщил, что это «воля», – ответил ему Цикад.

– Принял, – сказал ему Венгер, и рация умолкла. «воля», «свобода», хоть армия Чак Норриса, его это ни капли не беспокоило. Порядок должен соблюдаться, ему за это башляли как-никак. А вот что они вооружены, это плохо. Начнись заваруха, его первого и положат.

Кавалькада из машин медленной поступью приближалась к заброшенному заводу. В её состав входил один морально устаревший БТР-80 с двумя пулемётами, КШМ или командно-штабная машина, потрёпанная бронированная «Тойота Hilux» с пулемётами – любимая тачка бородатых бармалеев в Сирии – и два квадроцикла, один из которых непосредственно прокладывал дорогу, а второй замыкал колонну. Внушительная сила, хотя в пределах Зоны они представляли собой уязвимые цели из-за отсутствия нужной манёвренности. Не доехав до блокпоста метров 50, машины встали, кроме головного квадра, что поехал к Венгеру. Пулемёты колонны предусмотрительно были подняты вверх, тем самым демонстрируя добрые намерения. Передовой квадроцикл вырулил прямо к боевику Синдиката.

На квадре сидело два бойца. Оба в «ратниках», модифицированных и улучшенных специально для сверхтяжёлых условий, с кислородными подушками, встроенными в массивный ранец. В тактических шлемах и с АК-12 за спинами, что не так давно появились в Зоне. Один из них, как только водила нажал на тормоза, шустро спрыгнул в траву. После он снял шлем и поднял вверх руку.

– Я с миром, господа!

– А это мы сейчас проверим.

Венгер шагнул к бойцу «воли», обошёл его сзади, покосился на машины, после чего вернулся на прежнее место. Руки его лежали на «Хеклер Кохе».

– Не похоже, что с миром. У тебя боеприпасов, будто ты Белый дом решил взорвать.

– Спокойно, «синий»! Мы же в центре ада почти. А к вам с визитом вежливости заглянули на чай, – спокойно заговорил сталкер. – Порядки знаем.

– Тогда тормози кавалькаду. Боекомплект в рюкзак. Такой приказ.

– Окей, старичок! Кароч, я машинку тут припаркую. Мне лично по фигу, начальство хочет в гости. Я передам, что дал добро!

– Давай! – Венгер махнул рукой, слегка расслабившись – заварухи не предвиделось. – Пацаны, отбой! Двое ко мне, остальные в штатном порядке.

Бывшие «свободовцы», или анархисты всех мастей, высыпали из машин на воздух. Их оказалось полторы дюжины. Окружив бронеавтомобили и заняв круговую оборону с личным оружием, они действительно не собирались напада́ть. Спокойно и деловито, будто на прогулке, бойцы немногочисленной группировки держались уверенно и профессионально. Стволы пулемётов по-прежнему торчали вверх. Пока начальник блокпоста отдавал ребятам распоряжения, шустрый водила квадра уже о чём-то перетирал с «начальством» возле «коробочки».

«Вольные» явно чего-то ждали. Или кого-то. Иначе они не стали бы на технике выезжать в «поля». Существовала серьёзная причина. Обеспокоенный Венгер связался со штабом. Там ему дали понять, чтобы оставил тех в покое. Кэп лишь пожал плечами. Главное, чтобы чужаки не доставляли проблем.

Но «анархия» время даром не теряла. Группа бойцов разбрелась в разные стороны, проверяя территорию на наличие аномалий. После того как чистый сектор обнаружили, его тотчас пометили красными флажками, что охватили квадрат со стороной в 30 метров. Для блокпоста это выглядело детской забавой. Бойцы слонялись туда-сюда с детекторами, втыкали древки с красными сигналами в сырую землю. Так продолжалось минут десять или пятнадцать. Вскоре обнаружилась причина всей этой возни под носом у Синдиката. С севера, вернее, со стороны Красного леса, послышался характерный гул военного вертолёта. Вертушка быстро приближалась. Боевики «воли» расступились в стороны, освобождая для авиации безопасную площадку приземления.

Военный вертолёт, опознанный наёмниками как МИ-8, пролетел над ними, закладывая вираж влево. Летчик присматривался к площадке. Вернувшись, машина зависла над расчищенным квадратом, и медленно стала снижаться.

Венгер, наблюдая в бинокль приземление вертушки, отрапортовал:

– Вертушка военных прибыла, – сказал он в рацию.

Из вертолёта стали выпрыгивать люди. Командир блокпоста насчитал десять человек. Среди них выделил троих: пленника со связанными руками, которого бесцеремонно выволокли из десанта; высокого щуплого парня в старой, вышедшей из моды, цифровой расцветке, и одного мэна без оружия с алюминиевым чемоданчиком. К ним сразу подбежали «вольные», взяли их в кольцо, образовав своеобразный щит. Вертолёт, едва последний человек покинул борт, мгновенно устремился ввысь, улетая прочь от большого скопища людей. К человеку с чемоданом направилась делегация от «воли». Среди них к большому изумлению Венгера оказался сам лидер значительно поредевшей части «свободы» – Инженер. Он за руку поздоровался с прибывшим участником шоу с чемоданчиком, после чего те затерялись в толпе. Прилетевшие люди образовали ещё одно кольцо, на этот раз вокруг КШМа, куда и направились все участники представления. Минут пятнадцать ничего интересного не происходило, и вот за пределы «живого» кольца к блокпосту направилось шесть человек. Из них пять прибыло на вертолёте. Шестой участник процессии приехал с «анархией». Двинулись они навстречу флегматичному Венгеру. У того зашипел приёмник на рации, настраиваясь на нужный лад. Начальство беспокоило.

– Слушаю, – принял сигнал Венгер.

– Пропусти их без промедления, – приказал властный голос. – И сопроводи, куда попросят.

Эфир смолк. Старший блокпоста выплюнул жвачку. Винтовка в его руках качнулась при виде нежданных гостей.

Шесть человек приближались. Теперь он мог получше их рассмотреть. Среди них только четверо имели оружие. Самым колоритным персонажем из процессии, вне всяких сомнений, являлся связанный пленник. Он не шёл сам, его тащили два дюжих верзилы, приставленных насильно к «живому грузу». Он выделялся среди остальных людей и своим внешним обликом: синие штаны с белыми полосками, серый вязаный свитер, ботинки без шнурков. «Заключённый?» – промелькнула мысль у командира блокпоста. Явно парень в тюремной робе не по своей воле оказался здесь, раз его спеленали по всем правилам. Следом за троицей семенил высокий худощавый парень с рюкзаком за спиной. В его облике чувствовалась несобранность и расхлябанность, но ещё и интеллигентность. Очков ему не хватало для полноты картины. Второй тип без оружия нёс блестящий алюминиевый чемоданчик. Уверенность в каждом движении и горделивая осанка говорили о высоком положении этого человека. Ну и замыкал шествие типичный нищеброд местного разлива – бывший архаровец «свободы». Поношенные комбез и ружьё, помятое, с бодуна лицо, щетина – типичный стереотипный набор опытного сталкера.

– Оружие на землю! – скомандовал Венгер, завидев вооружённую банду чужаков.

Первым снял с плеча оружие адепт «воли». Его примеру последовали остальные.

Венгер картинно выдержал паузу, упиваясь своей маленькой властью секунду-другую, и выдал заезженный спич:

– Правила просты. Не шумим, не стреляем, не делаем резких движений, и никого из вас не вынесут отсюда вперёд ногами, – подытожил кэп и кивнул своим ребятам. Двое подбежали, сграбастали кучу оружия с земли, унесли куда-то в бытовку. По кивку человека с кейсом один из сопровождающих охранников передал Венгеру бумажный пакет.

Начальник блокпоста спрятал свёрток за пазуху.

– Обыскивать я вас не собираюсь. Ребята вы правильные. Думаю, с вами не будет проблем. Артур, Видаль, сопроводите джентльменов.

2.

Прибывшие наёмники стали с двух сторон группы, после чего потопали прямиком к подступам бара. Венгер сообщил в офис о принятом подношении и снова закурил, флегматично глядя на удаляющуюся процессию.

Охранник ушёл прочь. Вал побарабанил костяшками пальцев по столешнице, рассуждая о первопричинах появления столь внушительной бронированной кавалькады. Конечно, он связывался с представителями «воли» с просьбой откликнуться на одно любопытное дельце, но не ожидал именно такой реакции. Обычно приходил курьер, если того требовала необходимость. В геополитических играх «анархия» больше не участвовала. После сокрушительных потерь восемь лет назад и череды разоблачения продажных командиров «свобода» утратила прежнее влияние как противовес одиозному «долгу». Теперешние жалкие последователи мощной группировки и в подмётки не годились по накалу страстей последней. Но зато у обновлённой «свободы» появилось одно небольшое и удобное для Вала преимущество. Скрытность. Боевики «анархии» мало где фигурировали в сводках местных новостей с учётом распространения интернета на территории Зоны. Сказывалась малочисленность группировки и её сплочённость. Этим мастерски пользовался бармен, нанимая адептов клана в своих интересах. С точки зрения репутации, они подходили наилучшим образом. По всей Зоне к «анархистам» относились снисходительно, в отличие от членов других группировок и одиночек. Конечно, для больших сделок они не годились, но по-крупному Вал не играл. Наёмников торговец не привлекал несмотря на их протеже и подчёркнуто дружеские отношения. Дорого и малоэффективно. И вот теперь «анархия» заявилась на огонёк, весело бряцая оружием и открыто заявляя миру о своём присутствии. Фейерверки забыли взять. У Вала появилось предчувствие, что теперешний перформанс неспроста. Боевики «воли» действовали согласно тщательно продуманному плану, и психическая атака проржавевшей техникой на блокпост – один из его пунктов. Но связан ли столь нежданный визит «свободы» с Фанатом и просьбой Вала об одолжении. Этого торговец не знал.

Вал заглянул в зал. Никого. Все посетители исчезли разом. Наверное, вышли на улицу, поглазеть на колонну. Любопытство – страшная сила. Совсем недавно за столом сидел Грешник с цигаркой в зубах. Бродяга исчез, пока бармен перетирал с Дикобразом свежие новости. Не дождался, подлец. Это не понравилось хозяину заведения. Вал припомнил подробности последних месяцев из жизни Грешника. Тот и раньше не отличался покладистым характером, теперь и вовсе с катушек съехал, раз пытается ввязаться в крайне запутанное дело. Парадокс, но в этот день глава Синдиката напрямую без изврата дал понять нежелательность сотрудничества с Грехом. Даже деньги предложил за «случайную смерть» мерзавца. Меньше всего Вал желал связываться с неуправляемым беспредельщиком и заодно с таким же боссом. А в свете недавних событий Валу требовалось соблюдать максимальную осторожность. Господин М не отличался терпением, и за головой наёмника могла полететь и его голова. Если он не придумает план, как использовать дуралея в своих целях. Наёмник пригодился бы ему. Он не просто отличный боец, профессионал экстракласса. Это человек, фанатично преследующий намеченную цель, пока она не будет выполнена. Бармен разбирался в людях. Горящий взгляд из-под лба, блеск зрачков, блуждающая с хитринкой улыбка – первые признаки целеустремлённого психопата. Грешник подходил под это описание. В итоге субчик навис над ним. И у него откуда-то появилась карта Севера. Интересно, где он её взял? Хм, впрочем, какая разница! С картой у будущей экспедиции больше шансов добиться успеха, нежели в отсутствие последней.

Вспомнил Вал реплику наёмника и о северных территориях. Смысл в его словах определённо читался. Случайностей не бывает. Каждое совпадение – это череда малозначительных событий, связанных между собой тонкими нитями. Разразилась буря – и вот тебе огромный кусок ранее не изученных земель. А появление Фаната, что бредил Севером, играл в Джеймса Бонда, пока не сдох? К ним относились и события сегодняшнего дня. Что здесь потеряла «анархия», которая нежданно наведалась на боевой технике прямо в гости к Синдикату, отчего тот здорово напрягся? Стечение обстоятельств? Нет. Далеко нет. Грешник, карта? Почему сейчас? Тоже случайность? Одни вопросы, и ни толики внятного ответа.

Бармен поставил чайник на плиту. Пора попить кофе, освежить мысли. В этот раз кофей он решил сварить себе не такой крепкий. Сердце нужно беречь. Особенно после случившегося инфаркта.

Вскипел чайник. Одновременно с ним хлопнула дверь. Вошёл всё тот же Дикобраз, всклокоченный, запыханный. Ещё на подходе бармен услышал его натужное дыхание, и характе́рное шарканье. Вместе с охранником до слуха долетел далёкий гул, что ворвался в эфир фыркающим и прерывистым раскатом, который нарастал с каждой секундой. «Фыр-фыр-фыр». Шум винтов, агрессивный и угрожающий, пробивался даже через бетонные стены.

– Босс! – выпалил с ходу охранник. – Сюда вертолёт летит.

– Серьёзно?! – ответил бармен с раздражением. Тупица Дикобраз явился только из-за летящего вертолёта. Ей-богу, как ребёнок. Вертушек не видел, что ли?

– Бери Валета, и на ворота газуйте. Если это ко мне, пропустите. Обыскивать не стоит. «Синие» позаботятся. А теперь беги за Валетом!

Бармен проводил взглядом убегающего охранника и призадумался, тяжело вздыхая. Настолько, что не услышал бесшумно подкравшегося к нему Повара. Старик вздрогнул оборачиваясь. Пройдоха без глаза ещё не утратил былую сталкерскую сноровку.

«Не спится Одноглазому!» – с раздражением подумал Вал.

– Ага. Все дороги ведут в барк вездесущему Валу, – сказал саркастически Повар и ушёл к себе в покои. С собой он прихватил кружку с чаем.

Гул подлетающего вертолёта нарастал, становился громче. От восходящих вибраций дрожало кофе в кружке на заляпанном столе. Тихо стучала ложка о керамику. Вал не выдержал и вынул её, швырнул грубо на деревянную поверхность. У него разболелась голова, отчего он захотел выйти на свежий воздух. Но торговец не форсировал события и остался сидеть на месте. Пройдёт десять, может, пятнадцать минут, в бар откроется толстенная дверь. Вначале в просторное помещение ворвётся, как всегда, возбуждённый Дикобраз, чтобы скороговоркой предупредить хозяина о прибывших гостях. А через минуты три внутрь войдут незнакомые люди. Они не станут ломиться, как бывалые мужики, с опаской, осторожно зашаркают чистой обувью по осыпающимся от времени бетонным ступенькам, пройдут мимо верного Валета с дробовиком в руках, косясь на него. Их уже предупредили о правилах «хорошего поведения» на территории, подконтрольной Синдикату. Без стрельбы, заряженного оружия, и явной агрессии. Пространство наполнится чужими голосами, вонью немытых тел, запахом оружейной смазки и нового камуфляжа.

Незваные гости.

Ему оставался сделать один маленький шаг, чтобы рухнуть туда навечно с головой. При условии, что он выберет самый безрассудный путь из короткого списка, любезно предоставленного судьбой в лице умершего Фаната на пороге бара. Готов ли он одним щелчком поставить на кон жизнь, привычный уклад вещей и положение местного воротилы в обмен на журавля в небе? Сломать систему проще, нежели построить с нуля. А ведь ему достаточно остаться «при своих» с поруганной гордостью и растоптанным честолюбием, предоставив другим желающим испытать на прочность этот мир. Выбрать зелёную таблетку вместо красной и профукать свою Матрицу, утешая себя стаканом хорошего пойла в компании с собственным отражением в зеркале. Плевать на Грешника, Синдикат, голубую мечту выбиться в люди, на мнения зубоскалов за спиной, что «жадный хрыч сдулся». К чему лишние проблемы под старость лет? Торговец постоянно об этом думал, но всегда ставил под сомнение известную украинскую пословицу «моя хата с краю». И закономерно приходил к неутешительным выводам, что отсидеться не удастся. Дороги в Зоне действительно вели прямиком в бар.

Вал отпил из дымящейся кружки и вернулся за стойку. Пришло время встречать гостей и заодно понять, что сулит ему назревающая авантюра. На глаза ему попался облезлый поношенный обрез, висевший на крючке с внутренней стороны стола. Старая школа. Бармен ухмыльнулся, и картинно поднял на плечо оружие ближнего боя. Пора показать, кто тут настоящий победитель. Он переломил стволы, и заскорузлыми пальцами извлёк два патрона с окислившимися гильзами. В ящике стола, где лежали вперемежку бумаги, мелочь и прочее барахло, он нашёл два боеприпаса с красной гильзой калибра 12.7. Человек не торопился, хотя с улицы доносились голоса группы людей. Скоро он узнает причину, по которой прилетел сюда вертолёт.

Старик загнал дробь в обрез и сложил нехитрое оружие. Затем поочерёдно взвёл оба курка. И прицелился в толстую дверь.

Глава 17. Пит и Айсберг

Глава 17. Пит, Айсберг

1.

Владимир Питюшин с опаской оглядывался по сторонам. Над ними нависали «воронки», хлопающие «мухобойки», вибрировали «трамплины». Казалось, одно неверное движение руля – и машину тут же поднимет вверх, раскачает и расплющит невероятная силища многочисленных ловушек. Но водила ехал строго по вешкам, как атомный ледокол, прокладывая путь среди льдов. Детектор «Перун-2» по-прежнему сходил с ума. Пит на мгновение почувствовал себя виноватым. Это его тщеславие вынудило отправиться на опасную территорию своих товарищей. Ну и желание проверить теорию коллеги, такому же одержимому наукой, как он сам. Да, они рисковали ежедневно. Даже «драные ботаники», как выразился Кречет, гибли, умирая за рабочим столом только из-за того, что какой-то сталкер притащил на себе ядовитые споры «вереска». Были прецеденты. Только рутинный риск оплачивался, а в его случае они нарушали принципы договора. «Не покидать границы лагеря без соответствующего сопровождения и необходимости» – гласил один из пунктов контракта. Типичная авантюра. Характерно, что командир отряда нёс ответственность за безумие подопечных. Собственно, в его обязанности входило пресечение любой попытки покинуть лагерь без ведома вышестоящего руководства. Однако Кречет передумал. Да ещё взял с собой неудавшегося грабителя.

Айсбергом его звали.

Странный человек. И мотивы, не поддающиеся логике. Зачем он пытался сбежать? Да ещё и поздней ночью в Красном лесу? Честный сталкер не станет этого делать, если только нечего скрывать. Интересно, что он рассказал Кречету в кабинете, когда тот его пытал? Неясностей много. Несмотря на ночной инцидент, Вова не испытывал к нему неприязни. У него сложилось впечатление, что пленник спасал свою задницу неспроста. Всегда есть веские причины для нелогичных поступков.

Пит посмотрел на карту. Они приближались к условной границе разграничения Красного леса. На интерактивной карте они находились рядом с тайником Волка. Но чужая нычка мало интересовала Питюшина.

Машина продиралась через сосновый подлесок. Вернее, то, что от него осталось. Шторм здорово потрепал чахлые мутососенки, большей частью сломав их. «Тигр» привычно следовал за прокладывающими дорогу подневольным Айсом и его патроном. Кречет сделал знак Комару «стой», и тот послушно ударил по тормозам. Пит без приказа вылез из машины, сидеть ему катастрофически надоело. Он решил запустить в небо дрон.

Несчастному Айсу Кречет приказал вернуться. Тот послушно притопал к автомобилю, где его принял Комар. Вскоре оборотился и начальник безопасности.

– Босс, я запущу беспилотник. Мы на нужном месте. Немец попросил провести исследование. Это мало времени займёт. – пробубнил через стекло маски Пит.

– Хорошо. Действуй. – Кречет кивнул подопечному. – Комар, тащи свой зад наверх. Займи позицию.

– Эй, бро, я помогу.

Пит удивлённо посмотрел на Айсберга, который предложил свою помощь.

– Стоять! – рявкнул ему капитан. Ему не понравилась самодеятельность «отмычки».

– Пусть поможет! – заступился за него химик, и не дожидаясь ответа, принялся выгружать с машины вещи. Под нажимом общественности (в этом случае, Владимира) обрадовавшийся сталкер принялся помогать заступнику. Вдвоём они вынесли из «тигра» тушку БПЛА, собрали и подготовили к запуску. Помощник смотался ещё в кусты, где прикопал в грунт оранжевый цилиндр автономного датчика, фиксирующий влажность, давление и другие атмосферные процессы. Когда он вернулся к машине, Пит уже запускал в воздух пятнадцатикилограммовый агрегат. Взгляд Айсберга встретился с прищуренными глазами серьёзного Кречета.

– Думаю, на этом наше сотрудничество закончилось. Дальше мы сами, друже! – сказал Кречет сплёвывая.

– Пристрелишь, как пса? – спросил уставший Айс, закуривая вторую сигарету. Зажигалку он так и не вернул владельцу.

– Не угадал. Проваливай с миром! Я передумал тебя убивать.

Айс оскалил зубы.

– Вот как! Без оружия, еды – без ни хрена! Да лучше грохни меня, чем так.

– Не. Иди с миром, пока не передумал.

– Слушай, брат! Это не по-людски! – сказал зло Айс, смотря на обидчиков. Пит молчал, сохраняя субординацию. Наводчик Комар развернул автоматическую пушку в другом направлении, чтобы не видеть лица обречённого. С Кречетом не принято спорить. Он решал, как поступить с провинившимся.

– Чего молчите, суки! Чувствуете себя королями, защитниками справедливости? А? Небось у самих рыльце в пушку. Мало ли нашего брата погибло, таская «тяжёлую воду»? Я облажался, а вы меня на смерть отправляете. Твари! Волки в овечьей шкуре!

– Кречет! – посмотрел на начальника Пит умоляющим взглядом.

Но тот твёрдо качнул стволом оружия в сторону, указывая беглецу его направление.

– Решение менять не стану. Считаю до трёх, и прострелю ноги.

Бледный Айсберг сделал шаг в сторону. Немного подумав, он сказал, глядя на своего мучителя:

– Хрен с тобой. Умолять тебя не стану, просить подачек – тоже. Но знай, это подло! И если я выживу, то найду и отомщу. Берегись, «серенький».

Несчастный сделал два шага, замер, потом ещё несколько. Он докурил сигарету, затем швырнул под ноги коренастому человеку с пулемётом в руках бесполезный респиратор. Вернуться он не мог. Не позволяла гордость и природное упрямство. Человек шагал в неизвестность, покрытую мраком и многочисленными слухами.

Айсберг отошёл десять метров от машины, как услышал топот грузного тела. Поначалу ему показалось, что сердобольный ботаник рванулся помочь ему. Но человек не производил столько шума. Нечто большое стремительно неслось прямо на него.

Предчувствие не обмануло ветерана. К нему действительно приближался Пит. Айс повернул голову, в последний раз взглянул на побледневшего ботаника, что вдруг поспешно потопал за ним вслед, на грузного Кречета, который пытался остановить Питюшина. А к нему со скоростью локомотива мчалась близкая смерть.

Со всем мужеством он развернулся обратно навстречу приближающемуся гулу. Сзади него звал идущий за ним учёный, что-то кричал командир». Но это не имело никакого значения.

Он проиграл.

Раздался треск ломаемых сосенок, рядом зашипела «контактная пара», выбрасывая разряд в нарушителя покоя.

– Айс!

– Пи-и-ит! Нет!

Истошные крики потонули в жестоком рёве чудовища, попавшего в сработавшую «пару». Душераздирающий рык хищника оглушил Айса, что застыл на одном месте немой статуей. Он грохнулся на колени, зажмурил глаза, пытаясь совладать с животным страхом и мужественно принять зловещий рок.

– Айс!!!! – Пит схватил сталкера за плечо и сильно дёрнул его.

Огромная тень накрыла их обоих. В ту же секунду на полянку с людьми приземлилось самое ужасающее существо в Чернобыльской Зоне Отчуждения.

2.

Это была Химера.

Легендарный мутант, в существование которого мало кто верил даже из ветеранов. Самое уродливое существо в мире, появившееся на свет в результате генетических экспериментов. И самое совершенное в искусстве убивать.

У людей не было ни одного шанса выжить.

Об этом подумали замерший рядом с Айсом Пит в нелепой позе с «хеклером» в руке, Кречет, отправившийся вдогонку за учёным, и даже Комар, что, нарушил приказ командира и оставил боевую машину без присмотра. Им всем грозила неминуемая погибель от лап и пасти химеры. Она проломила кусты, одним прыжком преодолела короткое расстояние до помехи и замерла напротив оцепеневших людей. Химера готовилась нанести решающий удар.

Мутант открыл сразу две пасти, вновь оглушительно заревев. Он судорожно загрёб лапами, выбрасывая вверх комья земли и вырывая пожелтевшую траву. Резко завоняло мускусом и запахом горелой шерсти. Химера медлила.

Никто из них, приговорённых к смерти, не сделал ни одного движения. Непонятная оторопь пригвоздила тела к земле, отчего они не могли и пошевелиться. Обречённые застыли на месте с искажёнными страхом лицами, напоминающими жуткие гримасы.

Взревев в очередной раз, огромная кошка с лохматым горбом на спине рванулась к обезумевшим от происходящего людям. Перед самым лицом Айсберга она засучила лапами, после чего рухнула, как подкошенная, обдав смертника смрадом из пасти.

Хищник не хотел их убивать. В рыке твари люди услышали боль и отчаяние, идущие из глубины её чрева.

«Горб» зашевелился. На загривке у химеры восседал огромный псевдопёс, похожий на кучу мусора. Острыми зубами мутант рвал на лоскуты толстую кожу беспомощного хищника, пытаясь добраться до спинного мозга. Зверь преуспевал. Химера слабела с каждой секундой. Она почти не сопротивлялась, так как оказалась серьёзно раненной. В левом боку зверя торчал обломанный ствол мутососны диаметром в 40 см. Кусок дерева и мешал ей затянуть рану и вызывал острую боль. А избавиться от застрявшего сучка она не смогла. Псевдопёс потому и атаковал хищника, инстинктом чувствуя, что химера не окажет ему должного сопротивления.

Затычка в брюхе причиняла ей невыносимые страдания. Она больше не ревела, лишь изредка открывала зубастые пасти, хватая двумя ртами воздух. И только полуметровый обрубок хвоста неистово хлестал по рёбрам животного. Уродливый мутант сопротивлялся смерти изо всех сил.

Пит дрожащими руками стянул сплеча пистолет-пулемёт.

Химера попыталась привстать. Её шатало. Движения стали смазанными и вялыми, лапы скользили по влажному грунту, отчего она глубже зарывалась в землю. А псевдопес жадно терзал огромную жертву, вцепившись в загривок когтями-крючьями. На людей он не обращал никакого внимания.

Выстрелить химику помешал Айсберг. Он пришёл в себя и судорожно хватился по старой памяти за спину в поиске оружия. Но сталкер дёрнул воздух. Вова оттолкнул как мог стоя́щего перед ним человека, поднял ствол «хеклера» повыше, чтобы в упор изрешетить редкого мутанта, и нажал на спуск. Выстрела не последовало. Из-за потрясения он не перевёл флажок предохранителя в режим «огонь».

Пит похолодел от собственной небрежности.

Пан или пропал.

Впоследствии он часто вспоминал роковую ошибку, чуть не ставшей фатальной для всего отряда. Он облажался, потерял драгоценное время. Счёт шёл на секунды. Даже смертельно раненная химера представляла сильную угрозу для них. Будь на его месте Кречет, он давно бы разобрался с чудовищем. Но тот дышал в затылок химику и не мог применить оружие. Питюшин телом загородил сектор обстрела, отчего наёмник опасался задеть ботаника.

«Помоги, человек».

Вова исправил ошибку и уже давил на спусковой крючок «хеклера», и вдруг лавина боли сжала его виски, ударив наотмашь невидимой, но совершенно осязаемой силой. Окружающий мир исчез, он перестал слышать и потерял зрение. На него будто накинули толстое ватное одеяло, и оглушили дубиной по голове. Казалось, ещё мгновение, и его череп лопнет, разбросав на местности серые осклизлые внутренности. Но этого не произошло. Шок спал, освободив сознание от болевого плена. И тогда Владимир отчётливо услышал чужой, потусторонний голос, шедший из само́й глубины Вселенной:

«Помоги, человек!».

Пит так и не выстрелил. Химера всхрапнула, глаза её закрылись, после чего она начала заваливаться набок вместе с псиной на спине.

– Не стрелять! Стойте! – жестокий мир реальности вновь вернулся на круги своя в виде пришедшего в себя беглеца. Это кричал Айс. Долго не думая, сталкер ударил в лицо кулаком Питюшину. Одновременно он потянул на себя оружие, забирая его из ослабевших рук химика. Пит охнул и сполз на траву. Загрохотали выстрелы. К тихо щёлкающему USP добавилась раскатистая канонада пулемёта Кречета, и глухой треск из «АЕКа» Комара, что также присоединился к бойне. Но огонь бойцы вели не по затихшей химере. Они целились в псевдопса с окровавленной мордой. К тому времени зверь скатился со спины кошки и атаковал стреляющую группу. Ему не повезло. Три ствола не оставили наглому монстру ни единого шанса. Практически в упор люди превратили массивную тушу псевдособаки в набитый свинцом дуршлаг.

Питюшин не помнил, как поднялся на ноги и заковылял к затихшему зверю. Внутренний голос вынудил его подойти к раненому животному. В нём появилась уверенность, что всё в тот момент делает правильно.

Дойдя до большой туши с пузырчатой толстой кожей, он развёл руки в стороны, разворачиваясь лицом к ребятам, которые целились в двухголовое исчадие ада.

– Она не опасна! – крикнул Вова, не веря своим ушам. Он защищал химеру, хотя недавно намеревался её убить! Невероятно!

– Пит, ползи назад! – сказал Кречет. – Уходим отсюда. Мы не будем стрелять, пусть подыхает сама.

– Нет. Я не уйду. Она ранена, и ей нужна помощь. У неё в боку бревно, – ответил ему Владимир.

Кречет не соврал. Она и впрямь подыхала. Со всех ран хищника сочилась кровь. Регенерация не помогала восстановить повреждения. Мешало бревно. Да и псевдопёс основательно разворотил загривок кошкообразному чудовищу. Сама тварь едва дышала. Периодически по телу прокатывались конвульсии – истощённый организм пытался ещё бороться с ранениями.

Питюшин осмелился подойти ещё ближе. Он видел химеру на картинках, зарисованных от руки безымянными художниками. А фотографии с двухголовой кошкой оказались дешёвыми подделками в фоторедакторе. Настоящие фото редчайшего мутанта попросту никто не мог сделать по понятным причинам. Теперь он видел её вживую. Борясь со спазмом, что неожиданно подкатил к горлу, Вова с опаской дотронулся до липкой шкуры мутанта.

– Тише, тише, – проговорил он. – Всё будет хорошо.

Нужные слова сами вырвались из горла. Вова заметил неодобрительные взгляды друзей и Айса, что с ошарашенным видом рассматривал происходящее на поляне. Настолько невероятным выглядела эта сцена, полная трогательного пафоса и драмы. Первым поддержал Питюшина бывший пленник. Закинув «хеклер» за спину, он повернулся к его конвоирам.

– В натуре. Неправильно, если мы её прикончим. Давайте представим, что это просто бл… сон, и продолжим в него верить. После такого мне по фигу, что со мной будет. Какая разница, спим мы или нет! Развлечёмся напоследок, – сплюнул Айсберг. – Эй, дружище, пригони сюда свой транспорт, попробуем вытащить чёртово бревно. – сказал он Комару, вопросительно взирая на душеприказчика «серых».

Водила «тигра» повиновался не сразу. Бросив страдальческий взгляд на начальника, боец направился к машине.

Кречет с опаской посматривал на угрозу. Оружие он так и не опустил. Наёмник остолбенел от удивления. Или просто не желал принимать действительность.

Айс неожиданно повеселел. Чуть слышно выругавшись, он бодро проследовал к Питюшину.

– Посторонись, умник!

Беглец деловито ощупал бревно, что выполняло роль затычки в массивном теле химеры. Та практически не подавала признаков жизни.

– Всегда мечтал спасать котят! – буркнул он. – Мистер, для вас будет особая миссия, раз ты уже с ней подружился. Эту затычку просто не вытащишь.

– Что ты имеешь в виду? – ответил Владимир.

– Она набухла от крови и сидит плотно. Со вчерашнего дня эта бестия носится с обрубком полена. И сосна с сучками растёт. Потащим бревно лебёдкой, потянем за собой химеру, и ту разорвёт на части. Странно, что от такой раны она до сих пор не загнулась.

– Что предлагаешь?

– Накинем на мутанта цепи, закрепим их на ближнем дереве. Металлические звенья не дадут кошаку скользить по почве, они её затормозят. А «тигром» сдернём деревяшку. И все живы – здоровы!

– Он прав.

Вдвоём люди повернулись к говорившему. Им оказался Кречет.

– Иначе никак, – добавил лидер «серых».

Комар вырулил на пятачок, где застыли в нервном ступоре огорошенные товарищи рядом с лежащим монстром. Никто больше не хотел никого убить. Просто стояли, как четверо старых друзей. И не скажешь, что один хотел грохнуть второго, а третий – ничего не решал. Матушка Зона внесла свои коррективы, изменив не только сюжет событий, но и её составляющую. Реальность казалась изощрённой фантасмагорией из плохого фантастического фильма с дрянным сценарием и режиссёром-самоучкой.

Работали молча. Айс закурил, все остальные засучили рукава. Комар застопорил «газон», вылез из кабины могучего армейского внедорожника. Кречет занялся лебёдкой, разматывая трос. Опальный сталкер с Питом собрали все цепи, найденные в большом салоне автомобиля. Осуществить задуманное оказалось непросто. Закрепить трос к бревну не представлялось возможным. К счастью, внутри «тигра» парни нашли шуруповёрт Бугра и стальную пластину. Пока кэп и Комар возились с тросом, пытаясь приладить его к обрубку соснового бревна с помощью пластины и шурупов, Айс и химик связывали воедино короткие цепи карабинами, что были, считай, у каждого бродяги в Зоне.

– Пит, что копаешься, поверни вот так, иначе порвёт на хрен! – Айс определённо знал толк в том, что делает. – Сейчас соединим их вместе, и получится три аркана. Один его конец захлестнём на сосне, остальные накинем химере на каждую голову. Будет два вектора натяжения в одной точке.

Беглец самолично обмотал цепь вокруг сосны, что росла в пяти метрах от них, звенья зафиксировал куском стальной арматуры. Питюшин же пытался продеть самодельные арканы через головы, но у него ничего не получалось.

– Айс! Короткие цепи! Не хватает! – крикнул он.

Сталкер явился через минуту.

– Зря ты не служил в армии. Так бы узнал, что значит «родить», – сказал он серьезно. – Снимай ремень, нарастим уздечку.

Кроме него, Айс забрал ремни и у остальных ребят. Никто и не пикнул, даже Кречет, отдавший бразды правления мастеровому проходимцу. Айс же позабыл о ранах. Наскоро вязал узлы и петли, проверял натяжение.

– Готово! Пит, твой выход!

Вова Питюшин погладил химеру ещё раз. Сейчас предстоял самый ответственный момент. Ему требовалось залезть на неё сверху, продеть на каждую голову по петле, и застегнуть ремни. Он всё ещё её боялся. Даже в таком состоянии химера могла его покалечить.

– Всё будет хорошо! Слышишь меня? – крикнул ей в ухо.

Химера выпрямила лапу, одна голова её приподнялась. На Пита смотрели два зелёных зрачка. Она его услышала. В её взгляде Питюшин уловил тревогу. Зверь дрожал, как боится напуганный котёнок огромную собаку. Ужас Чернобыля трясся от страха! Немыслимо! Уже потом, вспоминая события этого дня, Пит понял, насколько плохо они знали настоящую Зону, её флору и фауну.

– Не бойся! – прошептал он, глядя в полузакрытые бельма. – Мы спасём тебя!

– Пит, завязывай! – поторопил его Айс, вручая ему самодельные арканы. – Она подыхает.

Вова, чертыхаясь, взбежал на огромную двухголовую кошку. Вместе с ним загромыхали тяжёлые цепи. Он почувствовал, как под ним качает кровь по сосудам два сердца, как бугрится кожа под лёгкими. У него задрожали руки, когда он накинул удавки на опущенные головы и затянул ремни. Верхо́м на химере! Происходящее казалось диким нелепым сном или наркотической галлюцинацией.

Вова спрыгнул. Айс уже хлопотал возле Комара с кэпом, которые подготовили лебёдку и натянули трос, зафиксировав его на деревянной болванке.

– Пит! Это не всё! Тащи медицинский набор и аптечку. – в приказном порядке скомандовал сталкер. – Рану придётся зашить, слишком глубокая. Так что давай побыстрее.

– Ага.

Питюшин принялся искать брошенный рюкзак. Где-то в недрах лежал портативный хирургический набор: ножницы, скальпель, игла, особо прочные нити и зажимы. Всё по Боевому уставу полевой лаборатории. Каждый сотрудник носил с собой запас медикаментов и антибиотиков, бинты и инструмент для проведения несложных операций в полевых условиях. Так требовали Инструкции компании.

Лебёдка пришла в движение.

Стальной трос натянулся, заскрежетали подвижные шарниры внутри крутящегося барабана, машина слегка качнулась от растущего давления. Ремни на химере натянулись, отчего задребезжали цепи. Мутировавшая кошка открыла обе пасти, хватая воздух ртами. Ремни слишком туго стянули горло, отчего она засучила лапами. Она пробовала освободиться от ужасающей хватки ремней, но не могла. Сила натяжения её раскачивала, причиняя невыносимые страдания. Глаза людей были устремлены на умирающего зверя и на трос, что скрипел от напряжения. Выдержат ли цепи? Умрёт ли она или выкарабкается? Никто не знал ответа.

Истина была так рядом.

Лебёдка сворачивала трос, скрипели натужно блоки, но бревно всё ещё держалось. Химера забилась в агонии, беззвучно открывая поочерёдно пасти с рядами мелких зубов. Она задыхалась от тугой удавки! И вот когда казалось, что всё кончено, раздался тихий треск раздираемой плоти, и огромный обломок ствола сосны полез наружу. Брызнула кровь ручьём, оросив фонтаном стоящего рядом Айса. Того тут же громко вырвало. Но человек не растерялся. Он рукой смахнул со рта рвотные массы и схватился за трос. Пленник тянул за него, помогая бревну выйти из истерзанного тела мутировавшей гигантской кошки.

«Шлоп!».

Скользкое от внутренностей и крови сучкастое дерево выпало из развороченного брюха химеры. Следом за ним тянулись изрезанные и смятые внутренности, тонкие жилки брюшной полости. И кровь! Она буквально фонтаном выплёскивалась из повреждённых вен и артерий. Жуткое зрелище!

– Пит! Тащи свою задницу. Зашиваем рану! – закричал Айс с зажатым в руке ножом. Внутренности человек предварительно затолкал обратно, чуть не потеряв сознание. Не дождавшись ответа, он сделал остриём два надреза в толстой коже мутанта, затем иглой проткнул её. К ней сталкер привязал тонкую проволоку. Сделав узел в надрезанных местах, он точно такую же операцию совершил в точке напротив, аккурат так, чтобы швом перекрыть часть повреждения. Это ему удалось. Айс резал, шил и связывал, протыкал и стягивал, накладывая новый шов. Его всего заливало бурой кровью вперемежку с животной плазмой, сталкер изредка блевал и дальше шил, латая отверстие в брюхе. Питюшин стоял рядом и ассистировал. Он подавал поочерёдно нож и иголку с бечёвкой. Химера больше не шевелилась.

– Хватит!

Айс опустил руки и отошёл прочь от химеры. Его всего трясло от физической усталости и изнеможения. Сильная судорога прокатилась по его левой ноге, отчего человек сразу же присел на землю. Руки его дрожали от сильнейшего психического напряжения и истощения.

Химера по-прежнему не шевелилась.

Кречет с Комаром подбежали к Айсу и оттащили того на траву. В руках у командира блеснула фляжка. Изгвазданный в крови и дерьме сталкер всё ещё тяжело дышал, приходя в себя после операции. Отпив пару глотков, он попробовал встать:

– Пустите, я сам!

– Комар, заводи тарантайку, едем домой! С меня хватит, я хочу нажраться!!! – выругался громко Кречет и махнул рукой Питу, что до сих пор стоял рядом с мутантом. – И ты залезай, два раза приглашать не стану, – последняя фраза адресовалась Айсбергу.

– А дрон?

– К дьяволу его! Посади насильно, завтра заберём.

Спорить никто с кэпом не стал. Спустя десять минут Комар ударил по газам, разворачивая «тигр» назад. Они ехали домой.

Глава 18. Айс

Глава 18. Айс

1.

Ехали молча. Сосредоточенно всматривался в лобовое стекло водитель, Комар, очень аккуратно объезжающий источники аномальной активности. Кречет, сидевший рядом, с нахмуренными бровями гладил свой верный РПК-400. Грязный Айс с фляжкой в руках отдыхал с прикрытыми веками. Под ногами у него лежал изгвазданное дерьмом оружие ботаника. Каждый из них вновь и вновь переживал драму недалеко от северных угодий двухголового хищника. Им повезло. У этого сценария мог быть печальный финал с расчленёнкой и освежёванными трупами.

Вова Питюшин напряжённо сжимал в руках забытый им цифровой фотоаппарат. Он жалел, что не сообразил сделать хотя бы снимок. Так, для истории. Им никто не поверит. В последний раз следы химеры видели четыре года назад недалеко от Припяти. Бывалые рассказывали, что опасные хищники вымерли, как мамонты. Судя по статистическим показателям, информация походила на правду.

Владимир читал, что химеры появились в результате запрещённых экспериментов в 2000-х. Продажное украинское правительство открыло доступ в Зону китайским и немецким генетикам в обмен на миллиарды долларов ассигнований. В построенных за рекордные сроки катакомбах и лабораториях коновалы в белых халатах проводили опыты над людьми и штаммами редких мутаций. Их преступная деятельность закончилась полным провалом и второй по значимости катастрофой национального, и затем всемирного масштаба. Кровососы, снорки и химеры – верхушка айсберга бедствия. Из них лишь двухголовые монстры не могли иметь потомство, несмотря на живучесть и диплодию органов. Всё-таки продукт генной инженерии. По изъятым документам из разгромленных кабинетов специалисты – участники знаменитой операции «Ликвидация» – установили существование 10–11 особей. Всего достоверно были убиты девять штук. И вот сегодня они спасли последнюю особь вымирающего вида. Такой вот парадокс. Ещё недавно хищник охотился на двуногих и горя не знал. Только халатный случай нарушения ТБ удержал Вову от возможности расстрелять в упор ненавистного монстра. Вмешался Его Величество случай в виде непереключенного флажка предохранителя. И вместо охотников на мутантов они получили звание спасителей рода кошмарообразных.

Пит снова и снова возвращался к этому моменту, убеждая себя в правильности выбора. Случись всё иначе, никто не осудил бы его. Наоборот, поддержали. Он защищал жизни товарищей и свою заодно. Поступок настоящего мужика. За него говорили бы тосты в его адрес. Только геройства в этом было мало. Легко добить подыхающую тварь с бревном в боку. В честной схватке она бы их смяла за секунды и уничтожила, не моргнув своими гипнотизирующими зрачками. Монстр нуждался в помощи, и ве́рхом цинизма было пренебречь леденящую душу просьбу самого уродливого хищника на планете. Жуткая кошка проникла в черепную коробку и попросила помощи. И если с ребятами всё понятно, работа у них такая – защищать драгоценные тушки ботаников, то вопрос выбора для Питюшина стоял иначе. Он считал себя учёным, пускай и работал на частную компанию, где главной целью деятельности являлся заработок денег. Да, диплома не имел, репутации – тоже. Но дух-то в нём к познанию Вселенной сохранился. Он не исчез, всегда таился глубоко в утробе, чтобы в прекрасный момент выйти наружу и заявить во весь голос о своём существовании. Убей он химеру, разве не корил бы себя в смерти последнего безупречного по эффективности убивать хищника на Земле? Смог бы Вова спать спокойно на кровати, вспоминая, как лишил жизни последнего из могикан? Он не мог вступить в сговор с совестью и низко пасть в своих глазах.

Они все сделали правильно. Совесть будет спать спокойно.

Позади, в двухстах пятидесяти метрах от тайника, считай, на границе Красного леса всё ещё лежала без признаков жизни огромная и ужасная тварь, наводившая страх на всё живое в Чернобыльской Зоне Отчуждения. Кто знает, выживет ли она после всего случившегося? Скорее, да, чем нет. Химеры крепкие твари. Как кошки. Только у них по девять жизней. А у неё – все двадцать.

До лагеря никто не проронил ни слова. Так и приехали, молча, без разговоров, вымотанные и измученные. На Айса не обращали никакого внимания. Все ушли в себя, думая над произошедшим и встрече с химерой.

Наконец, «тигр» уткнулся в преграду из ограждения и металлического забора с колючкой. Охранная система сработала безукоризненно. Заверещала противно сигнализация, заискрила угрожающе ближайшая к автомобилю секция. Их уже встречали. Охрана в полном составе вышли к воротам. Даже снайпер Малыш, который ушёл на заслуженный отдых, и тот вышел на улицу, поприветствовать пропавших ребят. Охранники свернули часть охраняемого периметра, «тигр» вкатился на территорию лагеря, и бойцы восстановили заслон. Комар вырулил к ангару и нажал на тормоза.

– Приехали! – сказал он тихо.

Первым из машины выбрался Айс. Его камуфляжный комбинезон, усиленный бронепластинами и кевларом, потемнел от чёрной крови раненого мутанта, на лице и шее виднелись следы засохшей плазмы и рвоты. За ним в глубокой задумчивости вылезли Кречет, Пит. Последним машину покинул Комар. От всех разило мускусом и звериной вонью.

Их обступили ребята из лагеря.

– Ну и видок. Как воняет от вас! Что с вами приключилось? Вас не было три часа. Мы собирались на поиски, прочёсывать территорию, – проговорил Бугор, исполняющий обязанности старшего в отсутствие Кречета.

– Долго рассказывать, – бросил рассеянный лидер «серых». Он обвёл глазами сослуживцев. Действительно, они готовились к полевому выходу: увешанные рюкзаками и оружием, усечённая группа собиралась отправиться на поиски потерянных товарищей.

– Отбой, Бугор! Разойдись, – отдал новый приказ Кречет.

– Да. Я понял. Только этот что здесь делает? – кивнул техник начальнику в сторону Айсберга.

Стоя́щий в пяти шагах Айс вдруг дёрнулся, словно очнулся после бурной ночи.

2.

Он всё ещё держался за изгвазданный «хеклер» Питюшина, который фактически вырвал из рук учёного. Беглец, посмотрев на своих бывших недругов, положил оружие на землю. К нему немедля подошли вооружённые пособники «серых».

– Я так понимаю, что могу уйти – проговорил он, обращаясь в первую очередь к Кречету.

Тот кивнул.

– Иди. Бери необходимое и чухай.

– Ок. Я рад за вас. Мне бы в душ…

Сталкер недоговорил. К нему вплотную подошли Стример и Малыш.

Последний сверлил его гневно взглядом. Ещё бы, этот упырь едва не пришил ботаников при нападении на лагерь снорков, а теперь требует барахло и душ.

– Но босс! – возразил Кречету Бугор.

– Пусть идёт. От него воняет псиной. Выдайте ему, что попросит, аптечку, перевязочный пакет, волыну, и проводите за ворота. Это приказ. И сигарет подкиньте, он заслужил.

От такого пассажа наёмники охренели. Ещё недавно Кречет лично резал того на ремни, выбивая правду, и вот отпускает беглого преступника на всё четыре стороны. Да и барахло предлагает для наглеца. Нелогично. Но приказ есть приказ.

Довольный исходом разговора, бывший пленник, кривясь от старых болячек, подобрал оброненное оружие.

– Пит, не возражаешь, если возьму себе этот агрегат. Понравилась машинка. Удобная. Компактная.

– Бери. – сказал Пит и устало пошёл в лабораторию. Следом за ним поплёлся и Айс, небрежно неся за ручку компактный MP7A1. Замыкали шествие два охранника.

Вскоре все обитатели «бункера» знали о приключении. Молчавшего Комара вдруг пробило на словоблудие, и он в подробностях делился с друзьями информацией о спасении химеры. За один разговор ушлый сталкер Айс заработал уважение в глазах обитателей бункера. И пусть к нему и прежде относились с опаской, последнее событие меняло в корне дело. К этому времени главный герой по спасению опаснейшего зверя обзавёлся всем необходимым. Ему Кречет лично выдал два новеньких магазина с редкими патронами калибра 4.6 на 30 мм. Кроме пистолета-пулемёта, защитник животных выклянчил «Сайгу», как основное оружие для похода.

Из комплекса беглец вышел полностью экипированным. Грязь и кровь он смыл в кабине обеззараживания под холодным душем, почистил костюм. Плечи его отягощал рюкзак на 60 литров оливкового цвета взамен порванного. На груди висел респиратор иностранного производства. В руках он держал «сайгу», на спине спрятался крохотный «хеклер». Вместе с ним из комплекса вышел переодевшийся Пит.

– Куда теперь, Айс? – спросил химик у сталкера.

– Нужно найти Резника и выбить из него долги. Он должен отдать десять тонн зелёных, и клянусь, я выбью из него деньги и всю дурь, – простодушно ответил новоявленный герой.

– И где же ты его найдёшь?

– В четырёх километрах отсюда есть бар. Поищу там.

Пит кивнул.

– А ты нормальный мэн! – дружески хлопнул по плечу Айс Вову. – Извиняй, что на тебя пушку наставил. Жаль, что так вышло.

Питюшин пожал плечами.

– Главное, никто не пострадал.

Айс собрался уходить, как заметил стоя́щего в сторонке командира «серых». Беглец подошёл к нему вплотную:

– Думаешь, я забыл, как ты меня резал! Айсберг не прощает такого.

– Мне по фигу. – сказал через зубы Кречет.

Сталкер хотел ответить, но резко передумал. Он круто повернул и зашагал к воротам. За ним потопал Бугор – размыкать цепь безопасности.

Оказавшись один, сталкер вбил в маршрут дорогу к бару на модифицированном «Велесе», после чего зашагал прочь от комплекса, чувствуя спиной устремлённые на него несколько пар глаз.

Путь его лежал в бар на территории Синдиката. Возможно, там видели прокля́того Толю Резника. Человек вошёл в лес, как над головой пролетел военный вертолёт. Направлялся он аккурат к лаборатории.

3.

Айсу не повезло. Он немного заплутал в аномальных полях. Пока выбрался, солнце поднялось довольно высоко над землёй и припекало. От энергичных движений ногами путник вспотел, искренне радуясь последнему погожему дню в этом году. Дальше зарядят мелкие противные дожди вплоть до первого снега. Осень!

Радовался он недолго. Пройдя километр пути, Айс обнаружил, что дьявольски голоден. Желудок заурчал как мартовский кот, призывающий самку в голосину. По запарке он не взял ничего съестного в лагере ботаников в Красном лесу. Только воду. Это каким придурком нужно быть, чтобы хавчик не взять? Главное, позаимствовал у научников контейнер для артефактов, затарился барахлом, детектором, а вот о еде забыл. Нагнетало обстановку больное плечо. Когда вытаскивали химеру, рана не тревожила его. Адреналин в крови и страх разом погасили болевые ощущения. Теперь глубокий порез на предплечье напоминал о том, почему он ненавидит людей. Вдобавок заныла прокушенная нога. Добрый учёный Пит вколол ему противостолбнячную сыворотку вчера ночью, но действие лекарства уже закончилось. Неудивительно, что хорошее настроение неожиданно исчезло в никуда, оставив один негатив. Впрочем, за все грехи он отделался лёгким испугом. Раны заживут, а труп воскресить не сможет даже сам Чёрный Сталкер.

Запнувшись больной ногой о кочку, Айсберг выругался и зашикал на бугор, которого мгновенно постигла кара. За обиду он его отпинал здоровой ногой. Терпеть боль больше не стал. Порывшись в жёлтой аптечке, сталкер съел таблетку кеторола, посидел на холодной земле с минуту и двинул вперёд. Неподалёку находился бар на территории наёмников. И судя по сервису, приличное место. Не три звезды, но, главное, что там можно перекусить и остаться на ночлег, если неохота искать пристанище на улице. Раньше попасть туда было непросто, в нынешнее время в бар приходили все желающие.

Таблетка сработала. Плечо онемело и перестало волновать вообще. Лёгкое головокружение заставило его сбавить шаг и заглянуть под повязку. Так и есть, пора менять бинты. Кровотечение возобновилось. Ещё бы, такая рана. Подлец Кречет здорово поработал ножом. Из-за него он не мог без вреда для себя вести стрельбу, да и передвигаться толком. Эх, блин, что же удача так отвернулась от него. Денег нет, здоровья нет, как и удачи. Только невезением и можно объяснить невзгоды за последние полгода. Где-то в окрестностях шныряют охотники за головами, пришедшие за ним с само́й Свалки. Один раз ему удалось сбежать от убийц. В следующий раз ему так просто не отвертеться. Наёмники знали его в лицо. И если он прав, то держать путь в бар не самый лучший вариант. Его могли поджидать на подступах к пивнушке, спрятаться в кустах, например. Айс прекрасно знал, как работали эти гиены в человеческой шкуре. Занимали исходную позицию, и выжидали, пока жертва появится в поле зрения. И стреляли в спину. Подло и неспортивно!

«Велес» вибрацией обозначил новую аномалию. Бродяга обошёл очередной «трамплин», что часто попадались на дороге. Он практически выбрался на чистое место, где не нужно подолгу смотреть под ноги и поглядывать по сторонам, глазеть на детектор, щуриться и шарахаться от дребезжания воздуха впереди. И вдруг сканер аномалий чуть слышно пискнул, на приборе загорелся зеленый датчик. Детектор сигнализировал о притаившемся неподалёку «подарке Зоны». Артефакты, как и грибы, всегда пытались спрятаться от людей, зарыться поглубже в листву или притаиться в камнях. Некоторые экземпляры меняли цвет до прозрачного, пропадая из поля зрения, будто мимикрирующие хамелеоны. Поэтому и нужны мощные приборы, чтобы из всего мусора отыскивать огранённые алмазы стоимостью в приличную квартиру. Айс почуял азарт и повернул назад. Отказываться от добычи, когда в карманах пусто, и в желудке не густо – глупость. Он откалибровал детектор. Писк стал громче и теперь его ничто не прерывало.

«Ну же, покажись папочке», – Айс наклонился ниже и принялся медленно водить прибором над землёй. И удача улыбнулась ему. Чуть в стороне, в небольшой ямке, едва подрагивала прозрачная переплетённая субстанция ромбовидной формы. Рядом с ней дрожал воздух «трамплина». Полюбовавшись вдоволь на лакомый приз, старатель вплотную приблизился к аномальной породе, и присел на карачки. Поимка артефакта – это целый ритуал, который обязательно нужно соблюдать, иначе удача отвернётся от тебя. Охотник за артефактами вытащил из рюкзака металлический щуп с захватами, контейнер, мелкую ячеистую сетку из полиамида. Всё это барахло ему любезно предоставили братья ботаники в лагере. Сталкер надел тонкие плотные перчатки, на всякий случай. Первым делом он ещё раз обозначил безопасное место для манёвров, определил границы смертоносного «трамплина». Потыкал щупом в землю, убедившись, что никуда не провалится, и почва твёрдая. В этом деле безопасность превыше всего. Это раньше артефакты хватали голыми руками и таскали в обычных рюкзаках, не зная о побочных эффектах. Многие оборачивали в фольгу за неимением контейнера. И зря. Чем дороже «образец», тем больше побочных эффектов вроде свечения или аллергической реакции на кожу. Неправильно упакуешь или повредишь – и вот, получи двойную месячную дозу гамма-излучения или химический ожог на слизистой. Так что спешка в этом деле исключалась.

Айс приблизился максимально вплотную к «медузе». Он провёл руку над ней, чувствуя тепло породы. Многие говорят, что это всё чушь собачья, но бывалый сталкер всегда ощущает над артефактом нагретый воздух. Каждая аномалия обладала зачатками разума и интеллектом. Разозлённая ловушка выбрасывает холодные потоки ветра вместе с разрушительной энергией, что несла погибель для сталкера. Сытая, довольная жизнью аномалия опасности не представляла. Теплота под рукой означала благоприятный исход и удачу. Настоящий сталкер суеверен до дрожи в конечностях. И пусть многие увешались датчиками, вооружились последними достижениями рук человеческих, они неизменно свято чтили традиции бывалых ветеранов-первопроходцев. Айс тому не исключение.

Поводив рукой туда-сюда, он развернул сеть-ловушку с одной стороны от артефакта и на колышках закрепил её. В «гнезде», как правило, присутствовала слабая гравитация, и если артефакт толкнуть посильнее или сдвинуть с места неправильным образом, то его могло выкинуть за пределы родового «домика». Бывали случаи, когда порода вызывала ответную агрессивную реакцию, например, вспыхивала светом или разряжалась электрическим током. А то и вовсе саморазрушалась, прихватив в ад охотника-неудачника. Айсберг никуда не торопился, а всё делал грамотно. Сеть ощутимо натянулась от воздействия чужой гравитации. «Медуза» покачнулась, запружинила, приседая ниже. Сталкер, вооружившись щупом, раскрыл его и плавно направил его на породу. Зажимы мягко обхватили«медузу». Та качнулась посильнее, прижалась к сети. Заслон из полиамида амортизировал удар. Айс потянул замерший артефакт на себя. «Хлоп» – и «подарок» Зоны вышел из «гнезда».

«Медуза» потемнела, сжалась в размерах до крошечного куриного яйца, и приобрела привычный цвет. Сталкер медленно вложил артефакт в контейнер, убрал щуп и сеть. Дело сделано. Птичка в клетке. Айс мысленно поблагодарил Зону за подарок, посмотрел на небо и поспешно подобрал рюкзак.

Спустя двадцать минут показалось здание завода. Оно вынырнуло из дымки неожиданно и оказалось слева, а не справа, как рассчитывал Айс. Неудивительно, он нечасто посещал Красный лес, предпочитая более исхоженные маршруты и не такие опасные. Главное, что не прошёл мимо и не пришлось закладывать большой вираж. Подойдя поближе, он приметил развёрнутую колонну из бронетехники. Стали они лагерем метров двести от бетонного забора. Возле боевых машин суетились люди, раздавались грозные окрики и команды. И это ему вовсе не понравилось. Большое скопище людей напрягало его. Похоже, к наёмникам приехали гости. Айсберг остановился, раздумывая, как поступить. Идти или не идти мимо колонны?

Он решил двигать вперёд по кратчайшему маршруту. Если свернёт в сторону и его увидят, то патруль на квадроцикле легко догонит убегавшего человека. И тогда не миновать новых проблем. Сомнительно, что группа вооружённых боевиков заинтересуется типичным одиночкой, который вышел на прогулку подышать свежим воздухом и подобрать парочку артов на продажу.

Стараясь выглядеть дружелюбнее, Айс всем видом демонстрировал добрые намерения. «Сайгу» он закинул на плечо дулом вниз. Руки держал на виду. Открытая местность хорошо просматривалась, поэтому сталкера завидели издалека. Он поднял руки вверх, помахал суровым мэнам. Серьёзные ребята оказались бойцами «анархии». Вооружённые до зубов, они знаками дали понять, чтобы он убирался прочь от колонны и побыстрее. Айс с радостью выполнил это молчаливое пожелание на языке жестов. Обогнув «коробочки» по удлинённому эллипсу, он направился к блокпосту, где ещё лучше вооружённые наемники держали оборону своих владений.

– Мир вам, граждане! – крикнул ходок патрульным, зигуя им поднятой вверх ладонью.

Ему преградили дорогу.

– Куда?

– В бар. Пирожков местных отведать, – буркнул недоверчиво Айс. Он начал подозревать, что сегодня останется голодным.

– Оружие разрядить! – последовал приказ одного из привратников. – Рюкзак давай сюда.

Айс послушно снял магазины поочерёдно с «Сайги» и «Хеклера», не забыл о патронах в стволах. Боеприпасы ссыпал, конечно, в рюкзак. Таковы правила. Передвигаться по территории с заряженным оружием по территории наёмников преследовалось вплоть до смертной казни. Прецеденты уже случались.

Часовой брезгливо порылся в вещевом мешке и вернул его обратно владельцу.

– Ты находишься на подконтрольной территории Синдиката. Правила просты: не стрелять, лишнего не звездеть, вести себя тише воды. За любое прегрешение – пуля в голову. Отныне ты гость и находишься под нашей защитой. А теперь вали!

Его сопроводили равнодушными взглядами из-под защитных масок и к сталкеру потеряли интерес. Но не стоило обольщаться. На вышках дежурили снайперы. Неверное движение в сторону наёмников – и снесут полголовы.

Покинув блокпост, Айс смог наконец-то перевести дух. Его не развернули обратно, и не поджидали засланные убийцы. А значит, он скоро перекусит, выпьет пива и успешно проведёт остаток дня в тесной конуре с кроватью и стулом. Идеально! Но мечты пошли прахом, как только подошёл ко входу, над которой красовалась вывеска «Синий КомбеЗЗ» с двумя «З». Путь ему преградила ещё парочка мордоворотов.

– Куда? – остановил его один из охранников. – Бар закрыт на неопределённое время.

– Да мне бы пожрать, – простодушно сообщил Айсберг, сглатывая слюну.

– Мне всё равно. Таков приказ. А теперь будь добр, уйди в закат.

Айс зло сплюнул от досады. Этому недотёпе он с радостью начистил бы рожу. Руля схватил и уже хэрой. От голода нервы стали ни к чёрту. Вот и бросается на людей!

Подостыв, сталкер заприметил неподалёку тусовку из таких же неудачников, как и он. Они расположились во внутреннем дворике и ждали, когда вход будет свободен. Особо предприимчивые жгли костёр, раскладывали провизию. Наверное, смирились с участью и решили пообедать чем бог послал. Выбирать не приходилось. Бродяга отправился к ним, с твёрдой целью разжиться едой: обменять «медузу» на банку тушняка и краюху чёрного хлеба.

Он не заметил, как за ним следили две пары глаз из укромного места.

4.

– Это он! Явился прямо в руки к нам.

– Будем брать?

– Нужно подождать. Пусть ослабит внимание. А лучше отойдёт в сторону. Людей много. Начнём шуметь, все сбегутся и нас линчуют. Не забывай, что мы среди наёмников, прямо в их логове. Так что придётся работать тихо и аккуратно.

– А снайперы?

– Я продумал этот момент. До того столба слепая зона. Постройки мешают.

Напарник едва уловимым движением указал на бетонный надолб с торчащей арматурой в середине.

– С трупом что будем делать?

– Как что? В аномалию, и делу конец. Нет тела – нет проблем.

Человек, похожий на военного, провёл рукой по волосам.

– Ты прав, Макрон! Сработаем тихо. Предлагаю подготовиться к встрече.

Люди, похожие на военных, временно перестали смотреть в сторону подошедшего сталкера. Однажды они встречались, и клиент мог заметить одного из них. Вдвоём они шагнули в тень, частично скрывшись за грудой пустых ящиков из-под патронов. Первый из них изобразил спящего, второй склонился над оружием типа почистить.

Айсу повезло. Один из бородатых хипстеров-охотников выдал ему две банки просроченного тушняка, пару сухарей в придачу и суповой набор родом из Китая. Разжился он и десятком патронов к «Сайге». Взамен торгаш отдал артефакт вместе с импортным контейнером, почти в четыре раза дешевле того, что предлагают перекупы на Свалке. Выбора другого не было: или пожрать, или уходить прочь с пустым желудком. Оставаться долго на одном месте чревато проблемами. Убийцы блуждали где-то поблизости.

Он обвёл взглядом окрестности бара. Кроме охотников, Айсберг увидел ещё зевак. Двое за ящиками. Один из них спал на грязном прохудившемся матрасе в тени, второй корпел над оружием. Рядом ошивались ещё несколько ничем не примечательных личностей. На охотников за головами никто из них не тянул даже с большой натяжкой. Осмотревшись, уставший с дороги путник решил отойти в более укромное местечко, чтобы поесть в одиночестве, привести в порядок расшатанные донельзя мысли, и решить, куда отправиться дальше.

Такое место нашлось в десяти метрах от бара. Возле забора он присмотрел свободный пятачок с импровизированным навесом. Некто из сообразительных сталкеров примостил большие куски жести на забор, что опирались на кабину ржавого «Урала». В салоне освободил от хлама старый тюфяк, набитый ватой и тряпками. Неплохая лежанка для одинокого путника. Конечно, пару рентген схватит за посиделки на таком лежбище, но для радиации придумали водку и антирад. При желании здесь можно даже переночевать. Странно, что такое козырное место никто не занял раньше.

Бородачи, ограбившие его, потушили костёр и ушли. Видимо, получили втык от истуканов с пукалками, охраняющие ворота в рай. Мужики в цифре тоже куда-то засобирались. Айс вскрыл ножом консервы с тушёнкой, холодной и безвкусной. Разводить костёр ради одной банки не стал. Вместе с сухарями, голодающий за пять минут прикончил свой скудный обед, запил жирные куски мяса холодной водой из бутылки. Остальные припасы он спрятал до лучших времён. «Пива бы», – помечтал сталкер, выбрасывая прочь пустую жестянку за забор.

Додумать он не успел.

Сбоку послышалось шуршание травы и мягкая поступь шагов.

Поначалу показалось, что ветер бросил о бетон пластиковую бутылку. Но нет. Он не ошибся. Некто пытался подобраться к нему незаметно, чтобы привести в исполнения свой жуткий план. Человек с мирными намерениями не станет красться на цыпочках, согнув ноги в коленях, а заявится шумно, громко. Если бы не база наёмников, Айс давно вскинул оружие и стал ждать незваных гостей. Или просто выстрелил на шум, как в бородатом анекдоте про часового. В новых условиях приходилось надеяться лишь на оружие ближнего боя и кулаки.

Айс схватил нож, которым освежевал жестянку, и вскочил на ноги. Свободной рукой подобрал с земли дробовик. Из-за остова ржавого кузова показался тип. Пятнадцать минут назад он чистил оружие и выглядел спокойным. Хватило трёх движений, чтобы Айс узнал оппонента. Полторы недели назад они встречались на Мусорке. Жаль, что его меткости хватило лишь на одного мерзавца. Тип слегка прихрамывал, отчего правое плечо приподнималось выше левого. Как и в предыдущий раз, лицо его закрывала дыхательная маска. В руках убийца держал увесистую металлическую трубу. Айс сунул нож за пояс, поднял «сайгу» повыше. Шансы уравнялись. В прошлый раз они целились в него с автоматов и за ним пришли двое.

Медлить тип не собирался. Он бросился к сопернику с трубой наперевес. На ходу взмахнул импровизированной дубинкой, надеясь проломить противнику череп. Бродяга отшатнулся и ушёл в сторону. Ему повезло: негодяй здорово промахнулся. Труба, описав дугу, задела крышу самодельного навеса, выбив из неё сноп искр, пыль и гул. У Айса зазвенело в ушах. Он перехватил карабин и тычком от души, как штыком, ударил врага. Метил он в лицо. Тот успел отскочить, и приклад лишь скользнул по плечу. Боковым зрением Айс изловчился увидеть метнувшуюся тень с другой стороны от кузова. Его прижимали к забору, лишив возможности убежать от двух негодяев. «Похоже, киллер-неудачник обзавёлся новым другом», – мрачно промелькнуло в голове.

Второй атакующий время даром не терял. Пока Айс разворачивался, чтобы дать отпор и этому супостату, оппонент бросился на жертву в борцовском приёме, пытаясь свалить того с ног. Только чудом сталкер увернулся от убийцы с борцовскими замашками, но он потерял равновесие и пропустил удар от первого врага. Военный с трубой метил в голову, и лишь в последний момент Айсберг сумел защититься. Его спас локоть, принявший на себя кинетическую энергию дубинки. Но он совсем забыл об изувеченном предплечье. Сильного удара хватило, чтобы руку прострелило тупой, невыносимой болью, а в зрачках посыпались кровавые зайчики. Бродяга застонал, отошёл непроизвольно назад. Бесполезная «сайга» упала на землю. Избиение продолжил второй соперник. Он, как танк, врезался в ходока: по хоккейному ударил локтем под дых, разворачивая беспомощную жертву. Секундой позже Айс почувствовал на шее тонкую верёвку и ручеёк крови по руке. Прочная бечева сильно врезалась в кадык, перекрывая доступ кислорода. Борец тянул её изо всех сил. Напрасно Айс приподнялся на цыпочки, чтобы ослабить напор, и руками пытался схватить удавку. Вывернуться из погибельного положения он не мог. Любители убийцы оказались профессиональными душителями. Тщетно. Сознание его тухло с каждой секундой жестокой борьбы. Он умирал, быстро и мучительно. Матерые охотники за головами учли ошибки и не дали ни единого шанса.

«Конец».

Свет перед ним потух, будто его выключили. Звуки исчезли, и он провалился в пустоту.

Глава 19. Грешник

Глава 19. Грешник

1.

Грешник не стал дожидаться, когда Вал утрясёт свои проблемы, и покинул бар. Предстояло решить проблему с бывшим боссом. Впервые в жизни он шёл на поклон к лидеру группировки, пытаясь выторговать себе жизнь. Он рисковал, но наемник считал ниже собственного достоинства вести переговоры с посредниками. Лучше напрямик. Задать вопрос в лоб и попробовать договориться. Что будет потом, наемник не думал.

Не сейчас.

Дул сентябрьский ветер, кружа в танце над землей мелкие листья. Периодически он порывами усиливался или же, наоборот, затихал, спадая. Закинув швейцарский «Зиг-зауэр» на плечо привычным движением, Грешник повернул в сторону лагеря.

Чтобы добраться до лагеря синдиката, ему предстояло пересечь стройплощадку, несколько ангаров для техники и забор с колючкой. Это если напрямик. Только в обратном порядке. Вначале забор. На колючку он накинул свой полупустой рюкзак. После чего подтянул свое тело на двухметровое препятствие. Оказавшись верхом на заборе, спрыгивать он и не подумал. Под ногами могла оказаться слабенькая аномалия. Убить не убьет, но зачем рисковать. Человек бросил вниз камушек, проверяя, чисто ли здесь, после чего мягко слез по бетонному ограждению вниз и тут же присел на одно колено. В двадцати метрах высились огромные ангары. Впрочем, идти мимо них в открытую он не собирался. Могли засечь дозорные с вышки. Пятачок от забора до ангаров входил в сектор обстрела. Грешник решил пока идти вдоль забора, зайти за спину снайперам и сузить зону поражения.

Все так же, полусидя, в траве, практически не привлекая внимания, он двинул вдоль забора, сливаясь с окружающей местностью. Чертыхаясь, наемник обошел небольшой «трамплин», притаившийся возле бетонного ограждения, и оказался в небольшом закоулке между забором и первым по счету ангаром. В закоулке стоял покосившийся от ветхости и погодных условий грубо сколоченный деревянный крест без надписи. Он прошел мимо него. Под ноги то и дело попадался различный хлам. Кирпич, позеленевший от времени и плесени, битое стекло, ржавые рессоры от ЗИЛа, консервные банки. Так он обошел все три фонивших ангара. Оставалось пройти строительную площадку. Сразу за ней и начинался непосредственный лагерь наемников, бараки для боевиков, офис, стрельбище, хозпостройки. Где и мог Грех легко затеряться среди нагромождения строительных материалов и мусора, так это на стройплощадке. Конечно, часть стройматериала наемники растащили на свои нужды, часть расчистили, но оставшиеся блоки, трубы, бетонные опоры и перемычки по-прежнему лежали с первой аварии на ЧАЭС. Грешник нырнул в скопище железобетонных плит рядом с замершим навеки ЗИЛом. Осмотрелся. Вроде никого рядом. До него доносились голоса его бывших товарищей по оружию. С некоторыми он пуд соли съел. Но теперь, когда его вышвырнули из командования и, считай, из Синдиката, вчерашние сослуживцы могли представлять угрозу. Если только он не параноик, а Цикад серьезно ошибся насчет него. Грех мог наломать дров, ухудшить и без того шаткое положение.

Наемник поднялся по полуразрушенным маршам на второй этаж и выглянул в пролом в недостроенной стене. Лагерь по-прежнему жил своей жизнью. Возле жилого барака, на небольшом пятачке перед ним, рядом с армейскими бронированными «хаммерами» и российскими «уазиками» Грех насчитал с две дюжины «штыков». Остальные выполняли задания. Среди праздных «синих» бывший лейтенант увидел Хосдейла, что в это время возле казармы проводил инструктаж по технике безопасности в Зоне перед новобранцами. Этот Хосдейл считал Грешника заклятым врагом. Алчный и жестокий ублюдок, каких свет не видел. Теперь он в Синдикате был не на последних ролях.

Командование находилось в другом крыле административного здания металлургического завода. Вход и этажи хорошо охранялись, на кабинете стоял человек. Непонятно лишь, зачем? Любого человека можно достать, даже при наличии круглосуточной охраны. Чтобы попасть в комплекс, нужно было пройти мимо Хосдейла и его щенков либо обойти вокруг завода, прячась в укромных местечках.

Грешник выбрал первый вариант.

Прятки не для него. Пусть только попробуют рыпнуться. Наступило время для показного спектакля.

Наемник спрыгнул в пожелтевшую траву. Заверещал встроенный дозиметр, сигнализируя о радиационной безопасности. Чертыхаясь, Грешник тут же сошел в сторону. Давновато здесь не гулял, потерял былую хватку. Бодрым шагом, степенно и не напрягаясь, бывший лейтенант Синдиката двинул к группе людей в новенькой униформе. Он больше не прятался. Шел напролом.

Его увидели не сразу. Он поравнялся с припаркованными «хаммерами» и тогда на него обратили внимание его бывшие соратники. Новички. Свежее мясо. С блеском в глазах, со щетиной на лице, с модерновыми зачехленными стволами американского происхождения. Крутые уверенные в себе парни, повидавших немало на своем веку горячих точек и передряг. Они так себя считали по крайней мере. Но какой в этом толк, если у тебя нет базовых знаний о Зоне. Будь ты хоть самим Бобом Денаром, и то тебя придется долго и усиленно пиз… усиленно обучать азам сталкерского мастерства. Обычно этим занимались спецы на Свалке, кому охота заниматься воспитанием. В синдикате новых бойцов тренировали силами своих ветеранов. Грешник не исключение. Теперь этим занимался Хосдейл, как наиболее опытный боец.

- Стоять! – скомандовал он, едва признал в подошедшем своего врага по цеху.

Новички тут же окружили Грешника, наставив на его стволы.

- А меня здесь любят! – весело проговорил Грешник, стягивая с плеча винтовку и отдавая одному из мордоворотов.

- Не обольщайся. Тебе сюда нельзя! – лениво сказал Хосдейл, сплевывая. – У меня приказ, Грех, ничего личного. Понадобится, отпинаю, что костей не соберешь.

- Ага. Свора шакалов и льва загасят, я в курсе. А один на один слабо, лейтенантик! Как тебе местечко, норм, комбез не жмет, совесть не мучает? Сколько помню, ты всегда мне завидовал, хотел на мое место. Доволен теперь?

Лицо Хосдейла заалело пунцовым цветом. Грешник задел за больное, отчего наемник разозлился.

В руках у него оказался пистолет. «Глок-19». Точно такой же, как и у него.

- Еще одно слово, и я выстрелю. Тебе запрещено здесь появляться.

- Ну давай, интересно, что твои бойцы скажут, если ты запросто готов пристрелить собрата только за сарказм. Первое правило наемника: достал пистолет – тут же стреляй не задумываясь. Чему тогда ты сможешь их научить, если сам не исполняешь правила. Да и подумай, зачем я сюда пришел? Уж ли не на тебя посмотреть, фрэнд? Кто знает, может я несу командирам важную информацию, и с моей смертью ты только себя подставишь.

Хосдейл мучительно думал. Среди новичков пошел шепот. Они явно были на стороне Грешника. Еще немного и его авторитет пошатнется, рухнет, как подстреленная плоть. А престиж вещь своенравная – дашь слабину и обратно уже не вернешь.

Наемник опустил пистолет.

- Вали куда знаешь. Только знай, тебе здесь не рады. Из-за тебя пострадало много хороших бойцов, и, если они узнают, что ты здесь, тебе несдобровать.

- Мне все равно.

Грешник прошел мимо разъяренного Хосдейла. Спиной он почувствовал на себе клоаку лютой ненависти соклановца, взгляды новичков, полных вопросов без ответов. Умел он наживать врагов, этого у него не отнять. Не только из-за характера. Грешник, сколько себя помнил, привык рубить правду-матку из-за плеча, отстаивая справедливость. Еще с юности он вбил себе в голову, что «сила в правде!», и деньги – это всего лишь золотая пыль, развращающая сознание. Ирония заключалась в том, что он работал на Синдикат, получая деньги за «грязную и не очень» работу, не заботясь о моральной стороне дела. Он не считал себя конченым негодяем, просто выполнял контракт, считая, что в Зоне нет места святым. Каждый человек, перейдя в один миг охраняемый Периметр – уже преступник. Законопослушный гражданин не станет рисковать шкурой и ни за что не попрется в насыщенную опасностями территорию. Он не станет рыскать по помойкам, в поисках фонящего камушка, охотится на злющих кровососов, убегать от военного вертолета и так далее по списку. Он устроится на работу, заведет семью, устроит жизнь в зоне комфорта. Отсюда и простая философия в Синдикате – деньги не пахнут. Но даже и у наемников существовали некоторые негласные правила и понятия чести.

По крайней мере до прихода Господина М.

Предыдущая система с традиционными устоями внутри Синдиката уступила место прагматизму, безусловному подчинению командованию и ущемления свободы каждого из боевиков. Грешник с его представлениями о мироустройстве восстал против этого. И, как и следовало ожидать, новая бюракратическая система перемолола его в своих жерновах. Лейтенант Синдиката потерял власть в Синдикате и резко стал чужим.

У входа в административное здание его снова остановили. На этот раз Брюс – хороший малый, но недалекий. Он преградил путь в дверях, пытаясь связаться с охранником, дежуривших этажом выше. Бывший лейтенант не стал ждать. С короткого замаха он врезал по горло кулаком охраннику, тот захрипел и стал оседать на землю, теряя сознание. Ожила портативная рация у него в нагрудном кармане разгрузки. Наемник открыл дверь и быстро стал взбираться по лестничному маршу, пока Брюс не опомнился, и второй «вахтер» не поднял тревогу. Второго охранника он встретил прямым ударом в грудь с ноги. Бедняга пытался связаться с Брюсом по связи и не ожидал появления чужака. От удара он впечатался в стену. Оружие у него Грех предусмотрительно вырвал из рук. Оставался еще этаж.

К нему со всех ног неслись люди, привлеченные шумом борьбы.

- Эх, помирать, так с музыкой! – пробормотал наемник, поднимая с пола непонимающего охранника. – Пойдешь со мной.

2.

Стальная дверь в кабинет бывшего работодателя приоткрылась и из нее выглянул сам Господин М. Видимо, обеспокоил шум вокруг. И правда, набежавшие соклановцы взяли Грешника с пленным Брюсом в кольцо, готовясь пристрелить опального дебошира.

- Опустите оружие! – приказал Господин М. – Грешник, зайди. Только отпусти заложника, будь добр.

Протащив беднягу еще с несколько метров, Грешник бросил незадачливого пленника. Разъяренные боевики Синдиката угрюмо молчали. Спиной Грех чуствовал презрение. Он потянул ручку на себя, входя в кабинет Господина М.

Когда-то кабинет занимал мифический Волкодав. Теперь им владели совсем другие люди. Обстановка практически не изменилась. Все такая же олдскульная, спартанская, только на столе появилось больше девайсов. Ноутбук, планшет, сотовый телефон. На тумбочке стоял электрочайник. На стене свисал с гвоздя допотопный снайперский комплекс ОСВ.

Невозмутимый Господин М сидел за столом и с каменным лицом. Вроде ничего и не случилось минуту назад.

- Чего пришел, Грешник? – спросил с каменным лицом глава группировки.

Грешник сел напротив своего бывшего босса. Реквизированную «Беретту» он показательно положил на стол.

- Я по делу. Я хочу покинуть Синдикат. На моих условиях.

Господин М устало взглянул на наемника и после отвернулся.

- Ты выбрал правильное время, лейтенант. Меня неправильно поймут, если я выдам контракт на твое устранение. Честно говоря, я подумывал над этим, но ты пришел сам. Ты стал источником проблем для организации. Но делать из тебя врага неразумно. Человек я гибкий и поэтому готов пойти на уступки. Хочешь свалить? Дело твое. Мешать не стану. Только учти, при следующем появлении на нашей территории тебя застрелят без раздумий и сожалений.

- Справедливо! Какие условия?

Господин М пожал плечами и уставился в ноутбук.

- Предложи свои, а я подумаю. Отпускать профессионала за бесплатно я не стану. Свобода нынче в цене.

- Схрон забирай. Координаты я тебе скину. Сегодня.

Глава Синдиката отрицательно кивнул.

- Этого недостаточно. Сто тысяч долларов за моральный ущерб.

- Круто взял. Плевать, я согласен.

- Это еще не все, мистер. Есть еще одно условие, которое ты должен беспрекословно выполнить! – невозмутимый Господин М встал из-за стола и расправил плечи. Он открыл ящик стола и вынул оттуда пачку дорогих сигарет.

- Почку тебе отдать? – съехидничал Грешник.

- Нет. – мистер Господин М прикурил и резко бросил пачку прямо в своего собеседника. Грешник продемонстрировал отменную реакцию, ловко поймал сигареты на излёте.

Его босс выпустил облачко дыма с карамельным привкусом в лицо собеседника.

- Условие простое. Не лезь в задницу к мистеру Валу! Нахрен этого осла и его ссаные предложения! Пусть и дальше дрочит на в своём вонючем баре и стяжает мелочь. Хочешь прожигать жизнь – уходи из Зоны, а в бар не возвращайся. На нашей тесной планете есть миллионы мест получше.

- Я тебе понял.

- Надеюсь, у нас с тобой не будет больше проблем, брат! – сказал Господин М, протягивая ему руку. Блестящие волосы от крема блестели на свету.

«Врёшь, сука! Не верю ни единому слову!» - подумал Грешник, но руку боссу, бывшему, все же пожал.

Затем Грешник выбрал сопровождающих ребят, кому мог доверить схрон. Ими стали Цикад, Раст и Тихий – ветераны, с которыми не единожды побывал в перестрелках. Наёмник опасался подставы со стороны босса, учитывая, что он уже перешёл грань. С этого дня он стал изгоем Синдиката. Мосты сожжены. Он отведет ребят к схрону, встретится с Валом и возьмет у него право на Последний контракт.

- Цикад, Раст, Тихий. Пусть приходят втроем.

- Хорошо.

Он на правильном пути. Сегодня он простится с друзьями, и покинет Синдикат.

Пройдя с полдороги, Грешник обернулся. За ним наблюдали снайпера с вышек. Пули в спину он не опасался. Где-то в глубине души ему откровенно было жаль, что все так вышло. Синдикат являлся частью его жизни, длительного отрезка, где год шел за три. И пусть за это время он сполна хлебнул дряни, не все сводилось к печальному. Даже в такой нелегкой жизни присутствовали светлые моменты.

Рокот приближающегося вертолета заставил его прибавить шаг. Кажется, в баре намечалась вечеринка.

3.

Завидев вертолёт, Грешник тут же поспешил в бар. Он не стал ломиться через парадную дверь, а решил прошмыгнуть через чёрный ход. На стрёме стоял Дикобраз и ещё один незнакомец. Минутой раньше они прогнали с насиженного места бородатых охотников в высоких сапогах, что развели костёр рядом с входом.

– У Вала гости?

– Да. Он тебя ждёт в задних комнатах. – сказал почему-то шёпотом привратник и огляделся, будто опасался, что их увидят вместе. Второй охранник фыркнул и отвернулся.

– Это… – собирался закончить мысль наёмник, как вдруг увидел в проломе бетонного забора странную парочку. Они стояли к нему спиной поодаль, и о чём-то зловеще шептались. Выбритые затылки и форма в цифровом окрасе живо напомнили, кто они такие. Два брата-акробата, похожие на военных. Придурки остановили его на подступах к бару, вопросы задавали. Кажется, он обещал сломать им руки, если увидит вновь.

– Эй, ты куда? – окликнул его Дикобраз, наблюдая, как Грех бесшумно сорвался с места.

– Потом, – махнул ему лейтенант Синдиката. Его заинтересовали чужаки и цель их визита. Они кого-то искали. А Грешник решил проучить сорванцов, ибо он не выносил, когда его посылали лесом.

За забором некто помочился. Грешник направился вдоль ограды в противоположную сторону от бара, нашёл лазейку, где отсутствовала самая высокая секция и выглянул. Поодаль он увидел широкую спину охотника в кирзачах, что лениво шагал в сторону застройки, откуда доносились приглушённые возгласы сотоварищей. Сладкую парочку он приметил не сразу: они расположились за грудой ящиков в укромном месте и делали вид, что отдыхают. Один затеял неполную разборку «калашникова», друг мирно сидел на матрасе. Но намерения у них вызывали подозрения. Их целеустремлённые взгляды в одну точку, жесты, кивки выдавали отнюдь не благие намерения. Вскоре наёмник убедился в своих предположениях. Тип, что сидел в засаде два часа назад, шагнул из тени и подобрал из груды мусора кусок метровой трубы из чёрного металла. Его собрат быстренько сложил автомат и приосанился. В руках второго Грешник заметил прочную тонкую верёвку. Они шёпотом переговорили, постояли, и принялись за работу.

Пара «плохишей» действовали быстро и без суеты. Оружие и нехитрые пожитки закинули в один из ящиков. Затем гости разделили силы. Чувак с трубой присел и тихо стал красться вдоль забора. Его взгляд был направлен в сторону самодельного навеса из жести, где какой-то бедолага решил скоротать время. Видимо, он и являлся конечной целью команды. Второй член банды направился в противоположном направлении, аккурат к тому месту, где Грешник краем глаза присматривал за командой. Заинтригованный, наёмник спрятался за пустой бочкой из-под соляры. Пока он прикидывал, стоит ли вмешиваться в инцидент, или остаться в стороне и позволить двум недоумкам грохнуть простофилю, мимо него прошмыгнул человек с верёвкой. Обстановка накалялась.

Грешник решил вмешаться. Его добивала мысль, что на базе может произойти нападение. До недавнего времени она представляла своеобразную витрину безопасности и гарантом жизни любого человека из любой группировки. Два подлеца пошли против правил, нарушали нейтралитет, и уже за это могли поплатиться жизнями.

Он ударит их же оружием. Исподтишка.

Найм перебрался через забор, посмотрел вверх на вышки со снайперскими парами и ухмыльнулся. Убийцы выбрали подходящее время и место для преступления. Слепая зона гарантировала успех и скрытность, тем более для профессионалов хватит и пары минут для «дела». Значит, его тоже не увидят. Бросив по сторонам взгляд, он, подбоченясь, ринулся вперёд по маршруту первого подонка.

Застать начало схватки у него не получилось. Под навесом разыгралась настоящая битва на уничтожение. Оглушительный удар железа по металлу окончательно разрушил мысль о работающих «профи». Братья не сумели застать отдыхающего путника врасплох, и они слишком торопились нанести визит визави. Самих драчунов он не видел, так бо́льшая часть драмы разыгралась на тесном пятачке, огороженном с двух сторон бетоном, остовом кузова грузовой машины и строительными блоками, почерневшими от дождя. Зато хорошо слышал шум борьбы и ударов.

Скрываться более не имело смысла. Братья увлеклись жертвой и не подозревали о возникшем «хвосте». В таком шуме невозможно услышать крадущегося тигра среди строительного мусора. Он дошагал до места схватки и, наконец, увидел в промежутках между блоками разыгравшуюся драму. Одиночке приходилось туго. Его атаковали с двух сторон и довольно удачно. Противник с дубинкой огрел сталкера трубой, отчего тот выронил дробовик, которым защищался. Не встретив сопротивления, «плохиш» с удавкой наперевес взял несчастного на удушение. Притом быстро и грамотно. Ещё минута – и на пустыре окажется свеженький труп. Через две тело задушенного недотёпы сбросят голодной «электре», если в схватку не вмешается настоящий профессионал.

Грешник вынырнул на пустырь, заваленный хламом, и резкими шагами сократил расстояние до братков. Вооружённый трубой военный держал руки страдальца, который всё ещё подавал признаки сопротивления. Как и предполагалось, на нового участника никто не обратил внимания, пока он сам не обозначил своё присутствие сокрушительным ударом кулака прямо в челюсть врага. Досталось зеваке с трубой. Наёмник чётко услышал, как хрустнула сминаемая кость под резким и точным выпадом правой руки тренированного рукопашника. Подлец даже не успел понять, отчего лавина боли опрокинула тело наземь, так как кулём свалился на землю. Душитель оказался расторопнее. Он бросил незадушенного человека, и прыгнул навстречу Грешнику. Тот атаковал эффектным выпадом прямой ноги в корпус, намереваясь проломить грудную клетку. Оппонент прочитал удар: увернувшись, он серией двоек проверил реакцию бывшего лейтенанта. Только одна из них достигла своей цели. Наёмнику обожгло огнём ушную раковину. Отшатнувшись, разозлённый боец контратаковал чужака апперкотом, затем боковым с левой ноги. В этот раз ему повезло. От удара голенью по почке военный зашатался, теряя равновесие. Грешник насел на него плотнее, добивая поверженного врага мощными комбинированными ударами. Хук справа, серия по корпусу, прямой в лицо. Тип с верёвкой хорошо защищался, но лейтенант Синдиката был беспощаден. Удар, снова удар – и брызнула кровь из рассечённой брови, заливая лицо противника. Исход поединка был предрешён. Контрольным в голову Грешник свалил соперника на землю, аккурат возле его братца, пытающегося прийти в себя. Выдохнув, запыхавшийся Грех стал над поверженными душегубами, зло отшвырнул влажную от пота и крови бечеву и пробормотал:

– Когда играешь со спичками – можно и обжечься.

Грешник поочерёдно сломал кисти поверженным братьям. В устаканившейся тишине хруст костей прозвучал особенно громко. Всё кончено. Справедливость восторжествовала. В грязи лежали поверженные куски радиоактивного мяса, жалобно всхлипывающие от унижения и полученных ран. К этому времени зашевелился едва не задушенный человек. Грех помог ему прийти в себя, перевернув бедолагу на живот.

– Эй, мужик, ты как, живой? – тихо сказал он, несильно ударив его по щеке.

Сталкер не ответил. Побагровевшее лицо разразилось громким, чахоточным кашлем. Человек тяжело задышал, долго и часто, вбирая в лёгкие спасительный воздух.

Лейтенант помог тому сесть на пустой ящик. А сам развернулся и хотел уйти прочь от побоища. Его потуги прервал хриплый каркающий рык из повреждённой глотки:

– Стой! Бро!

– Не благодари, – отмахнулся Грешник, как от назойливой мухи.

– З-зачем спас? – со свистом проговорил сталкер. Слова давались ему с трудом. Он кашлял и чихал, и напоминал вытащенную на лёд трепыхающуюся рыбу.

Грешник пожал плечами.

– Случайно увидел этих дилетантов. Они давеча на меня свои пукалки наставляли. Не люблю, когда угрожают моему здоровью. Так что тебе повезло. С тобой всё в порядке?

Пришедший в себя Айс покачал отрицательно головой.

– Бывает! Лады, я пойду уж! – Грешник направился было в сторону бара.

– Подожди. Типа спасибо! – откашлял мокроту помятый бродяга с запёкшейся кровью на руках. – Я твой должник. Извини, денег нету.

– Оставь себе! – Грешник весело подмигнул ему. Ему в голову пришла хорошая идея, как можно использовать этого человека. – Хотя, знаешь, мне понадобится твоя помощь.

Сидящий на ящике несчастный кивнул. Он не мог никак оправиться от потрясения. К тому же у него по руке стекала кровь из плеча.

– Есть дело. Вечером, недалеко от завода. Поможешь, мы в расчёте! Я тебе скину координаты, ожидай меня там. Здесь тебе оставаться опасно, возможно, тебя ищут не только они. А я пока отойду.

Спасённый промолчал. Дрожащими руками он протянул наладонник Грешнику. Тот понял всё без слов и поставил нужную метку.

– В семь. – буркнул Грех и бросил полузадушенному человеку КПК.

Сталкер в ответ разразился сильным кашлем.

Наёмник покинул «должничка» с твёрдой уверенностью, что поступил правильно. Зло должно быть наказуемо, а кто, если не он поставит на место зарвавшихся ублюдков. О последствиях Грех не думал. К чему рассуждать, когда он практически сжёг мосты на пути к Последнему Контракту.

Напоследок он завернул к нагромождениям пустых ящиков из-под патронов, где незадачливые киллеры оставили свои пожитки. Наёмник сгрёб барахло в охапку и отнёс вместе с оружием к электрической аномалии, встретившая его раскатистым и задорным треском.

Нулевая глава

Часть вторая. Северное дыхание

Нулевая глава.

Сверху Зона выглядит иначе. Не такой опасной. Это если лететь в нормальную погоду. Перед Вспышкой, или Выбросом, как принято говорить у аборигенов, опаснее места не сыскать. Зловещие тучи накапливают в чреслах мощные электрические потенциалы, чтобы выплеснуть на раздражитель ярость с небес в виде молний. В «тёмных пятнах», по-научному, илиминалях, где физические исключения – норма, происходит наложение одной квантовой системы на другую. Результат «схлопывания» многократно «отпечатывается» в окружающей среде, с которой эта система взаимодействует. В определённую секунду происходит квантовый скачок (согласно малодоказанной гипотезе). При нём освобождается гигантское количество энергии. Это и называют учёные-физики некорректным названием «Выброс». Удивительно, но взаимоисключающее явление не противоречит теории струн, а частично даже объясняет концепцию происхождения феномена «зоны». Ну, фиг с ним с концептуальной частью. Четыре с половиной года назад Карл и понятия не имел о том фирменном безумии, что происходит вблизи полуразрушенной Чернобыльской атомной станции. Это сейчас он грамотно подкован, есть внушительный опыт, специалисты, что могли развёрнуто дать нужную информацию на требуемый вопрос. Тогда он летел на страх и риск, руководствуясь одним любопытством и авантюризмом.

Первый вояж в гости к чернобыльским мутантам у Карла не задался. Они выбрали не тот день для экскурсии. Раскин не учёл сумасбродность и русское раздолбайство пилота, поднявшего машину за 10 часов до катаклизма. Винтокрылый аппарат едва не рассыпался в воздухе, когда в области турбулентности её атаковала гравитационная «петля». Им повезло, что ловушка зацепила хвост аппарата по касательной: пилот ушёл в вираж и выровнял вертолёт, сбросив «петлю». Чудом избежали гибели и при приземлении. Электромагнитный импульс на подлёте замкнул программу посадки винтокрылой машины. Стык выдался жёстким. Из пяти пассажиров один погиб от травмы головы, остальные получили лёгкие повреждения и контузии. Раскин отделался шрамом, клоком седых волос, и гаммой впечатлений от творившегося безумия. Таинственная и мрачная Зона поглотила его, едва он, окровавленный, насмерть перепуганный, спрыгнул с трапа вертолёта в прорву неизвестности.

Но Карл выстоял. С тех пор бизнесмен пять раз возвращался к окраинам Припяти, решая задачи на высшем уровне. Но он помнил свою первую высадку, когда охваченный отчаянием, беспомощно вгрызался глазами через иллюминатор в безжизненные просторы радиоактивной местности, представляя, как тело вместе с грудой железа грохнется оземь.

Теперь всё обстояло иначе. КБ компании Раскина постаралось свести шансы умереть в воздухе к ничтожному 0.8% вероятности. Вертолётом управляли два опытных пилота, имеющих по сто часов налётов над Зоной. Штатные специалисты из научно-полевых модулей заранее сообщали точный прогноз предполагаемых возмущений. Они составляли текущий маршрут «путешествия» согласно показаниям приборов. Сам «летучий корабль» был оснащён совершенной техникой. Сканеры «Стрибог» инфракрасными лучами обшаривали гектары пустого пространства, выбрасывая на монитор проекции энергетической активности в трёхмерном изображении. Бортовые камеры с дополнительными линзами выводили карту местности в режиме онлайн, фиксировали биологические объекты тяжелее пятнадцати килограмм. На случай сложной обстановки в воздух поднималась пара беспилотников, выполняющие роль разведчиков. Их шутя называли «камикадзе». Оснащённый двумя турбовинтовальными двигателями, МИ-8 МТВ-3 имел возможность продолжить ход на электрической силовой тяге, если по определённым причинам отказывали оба мотора. Пока экспериментальную опцию в условиях, приближённых к боевым, не применяли на практике. Но даже при самом хреновом раскладе, когда возникала высокая вероятность потери крылатого аппарата, у экипажа и пассажиров в количестве девяти штук хранились парашюты. По крайней мере, трое из десяти человек имели шанс спастись.

И всё-таки Раскин не получил того, чего хотел. Он приехал в Зону с масштабными и амбициозными идеями перевернуть привычный мир, намереваясь всерьёз использовать накопленные знания о «областях с паранормальными явлениями». Предприимчивый менеджер жаждал получить славу успешного новатора, и бросить вызов кумиру детства Илону Маску. Он даже назвал фирму в честь гениального физика Николы Теслы, чьи оригинальные идеи опередили время на пятьдесят лет. Удивительный мир Зоны подсказывал ему, что здесь найдёт нити понимания Вселенной, поймёт, как устроено мироздание на микроскопическом уровне. И что произошло потом? Его усилия стали толчком ещё большего разграбления аномальных земель. Внедрение современных технологий привело к «эффекту конвейера» и тотальному отъёму того, что называют ценным «сырьём». Управляющий погряз в криминальных аферах. Мечты, наивные по-детски и эфемерные, рассыпались в прах. Карл чувствовал себя современным колонизатором, построивший на костях и бусах мини-государство, но не романтиком Илоном. Разве он к такому стремился? Величайшие из великих не управляют империями. Они повелевают умами.

Этот прилёт имел для Раскина такое же важное значение, как и первый. Он нервничал несмотря на кажущийся спокойный вид. Лёгкий мандраж кружил голову и отдавался в костяшки пальцев, что непрерывно барабанили по металлической поверхности тонкого кофра, который человек держал на коленях. Стоило больших усилий скрывать волнение от посторонних. Для своих людей он начальник, личность первой категории, объект поклонения. Нельзя показывать слабость перед толпой. Впрочем, какая разница, о чём думает орава случайных людей. Не всё равно? Он приблизился вплотную к величайшему открытию современности, сумев собрать из сотен разрозненных кусочков информации цельную картину. Его непоколебимая вера в собственную мечту выстояла. И теперь, когда последний пазл встал на своё законное место, и началась финальная часть чудовищной по размаху комбинации, Карл готовился шагнуть в созданный им ад. Он отправлялся за триумфом.

До Зоны отчуждения оставалось лететь считаные секунды. Карл Раскин точно знал, сколько нужно времени преодолеть расстояние между аэродромом в Смоленской области и границей двух стран, перед тем, как вторгнуться на запретную территорию. Двадцать четыре минуты. Ещё четыре понадобится на преодоление «чистого» украинского сегмента. А вот полёт между Припятью и Станцией мог длиться до пятнадцати долгих и напряжённых минут жизни. Вечность, учитывая рваный и дёрганый процесс движения винтокрылой «ласточки». Как и все остальные участники опасной миссии, Карл ждал, когда прозвучит сигнал с кабины пилотов. Можно заранее проследить в бортовое окошко, как под тобой пронесутся заградительные поля с минами, амбразурами, штабами пограничников и военными, строительными вагончиками и заставами. Или попробовать рассмотреть в иллюминаторе купол Саркофага. Некоторые так и сделали. Прильнули к толстому стеклу, пытаясь сфокусировать зрение на проплывающими пейзажами мимо. Но бизнесмен не стал мучить глаза. Он сконцентрировал внимание на швейцарских часах, рассчитывая раньше лётчиков угадать точку пересечения. Этакая мысленная игра для одного, где нет победителей.

Большая стрелка нехотя перевалила цифру двенадцать, описала вокруг тройки, замерла на шести и устремилась к самой высокой точке на циферблате.

«Сейчас».

Он угадал. Через секунду мужской голос громко сообщил:

– Внимание! Мы пересекли Чернобыльскую Зону! Просьба подготовить всем парашюты в случае эвакуации.

Голос замолчал. Один за другим, присутствующие на борту,пассажиры поднимались с мест и хватали с крючков предметы экстренного десантирования. Превентивная мера. Никто не торопился и не паниковал, включая босса корпорации. Каждый из участников прошёл длительный инструктаж на предмет полётов над частью украинской территории. Почти всё из его людей, находящиеся в вертолёте, проделывали это раньше, согласно предписаниям. Поэтому, когда пришла его очередь, Раскин поднялся и прихватил парашютную систему. Надевать рюкзак он не стал, в отличие от четырёх человек. Пилоты могли катапультироваться. Оставался всего один пассажир.

Связанный заключённый.

Он сидел прямо на полу в окружении двух здоровых охранников. Преступник с погонялом Пеппа. Руки и ноги того были связаны, во рту торчал грязный носок. Наглец ударил одного из конвоиров, и те быстро разобрались с ним. Помимо разбитого носа, ему воткнули в рот самодельный кляп, отчего связанный пришёл в дикую ярость. Как мог, он поносил своих мучителей, брызгая слюной. Из-за этого человека они совершили незапланированную остановку. До вчерашнего дня о нём никто не вспоминал, но после сигнала из бара «Синий комбезз» Карл взял в оборот эксцентричного уголовника. Управляющий узнал о нём через Фаната. Покойник неплохо посвятил своего босса об интересном субчике, бороздивший Зону по ту сторону Припяти.

«Этот человек может помочь. Он в каждую дырку заглянул. Посули денег, и Пеппа погрузится в Марианскую впадину . Только не говори, что меня знаешь. Иначе пошлёт. Я ему здорово насолил».

Раскин до последнего сомневался, стоит ли включать в заведомо сложную по исполнению кампанию случайных людей, но гибель джокера спутала все карты. Директор «Tesla» нуждался в профессиональных проводниках. Без него ребята не сумеют добраться до вожделенной цели. Правда, этот Пеппа обладал скверным характером. Неуправляемая единица в команде – мина замедленного действия. Случись что серьёзное – и придёт конец всему. Нужно поговорить с ним.

Пол под ногами затрясся. Вертолёт то нырял вниз, то закладывал вираж, наклоняя свой обтекаемый фюзеляж набок. Двигался он по странной траектории. Не по прямой, а по кривым параболам. Людей, несмотря на ремни безопасности, швыряло в разные стороны. Набивали шишки, прокусывали языки, трясли на скамейках ленивые задницы. Пилоты сполна отрабатывали огромные комиссионные. Безопасность стоила дорого, и ещё дороже обходилось игнорирование её.

Карл встретился взглядом с пленником, сидящим на корточках прямо на металлическом полу. Ему места на скамейке не досталось. Холодный взгляд измождённого и плохо выбритого лица угрюмо буравил его. Он словно говорил ему через вонючую тряпку: «Эй ты! Я знаю, кто меня сюда засунул. Я вырву твоё сердце и съем на завтрак, ублюдок!». Выдай ему нож, и пленный зэк выполнит зловещее обещание. Опасный тип. Немало Карл повидал подобных субчиков. Зря его посадили на холодный металл. Такие люди мстят обидчикам за унижения.

Вертолёт вновь наклонился. Кто-то из людей больно ударился головой об ограждение десанта, выругался семиэтажной матерной конструкцией. Пленник с выпученными глазами поехал в сторону крена. Его остановили и вернули на старое место, обидно толкнув в спину ногой. Раскин решил с ним поговорить. Он махнул одному из охранников, что с паническим лицом затравленно вжался в деревянный щит, и поменялся с ним местами.

– Вынимай кляп! – приказал он конвоиру. Один из них брезгливо вынул изо рта вонючий носок и отшвырнул прочь. Одновременно он развернул пленного лицом к сиденьям. Пеппа разразился бранью и сплюнул:

– Твари! Думаете, вы короли и можете творить разную дичь?

– Столько энергии! Береги силы, они тебе скоро понадобятся. – спокойно сказал бизнесмен.

– Окей, старичок! Ты тут главный, вижу! Не хочешь объяснить, какого хера я делаю в этой труповозке! – невменяемый заключённый едва не сдёрнул с себя верёвки.

– Потом узнаёшь. Тебе там понравится, друг! – проорал в ухо Карл Пеппе. Вертушка заложила вираж. Связанный Петров с воплем, грохнулся на пол. В кабине заверещала тревожная кнопка. Видимо, датчик сошёл с ума. Пеппа, дрыгая ногами, вернулся в прежнее положение. Из губы текла кровь.

– Мы в Зону летим, верно? Я когда-то поклялся могилой отца, что туда ни ногой. Так знай, работать на тебя и твоих шавок я не стану. Выкуси! Пеппа не продаётся за деньги! – облизнул он губы.

– Что ты сказал? Мне не слышно.

– Пошел на хрен, придурок! Желаю тебе сдохнуть, мразь! – вскричал с ненавистью проводник.

Это был перебор. Раскин ногой в грудь опрокинул грубияна. Он уже жалел, что заговорил с отморозком. Оскорблений глава корпорации не собирался терпеть. Статус не позволял.

Карл сделал знак. Несговорчивого заключённого поставили на ноги, встряхнули, один из молодчиков двинул пленнику в живот. Тот охнул, харкая кровавой слюной. Раскин наклонился над ним громко сказал сквозь монотонный гул турбодвигателей:

– Вижу, ты альфа-самец с огромными яйцами! Сейчас проверим насколько! Верёвку сюда, быстро!

Последнюю тираду адресовал одному из мордоворотов. Тот с полунамёка понял желание босса. Вдвоём с напарником продели бечеву между ног, обкрутили стопы, завязали морской узел. Не забыли они и о кляпе. Затем вместе подхватили позеленевшего от страха беспредельщика и бесцеремонно подтащили к выходу. При помощи карабинов и свободного конца верёвочной стропы, охранники привязали упирающегося человека к штурвалу люка.

Карл усмехнулся и взглянул на часы. Они немного отставали. Сказывалось влияние магнитной энергии, что искажала параметры на механизме. По его придиркам они скоро будут пролетать над Припятью. Мужчина не стал садиться.

Вертушка провалилась в воздушную яму. Один из движков хрипло заурчал, но ресурс надёжной системы выдержал нагрузку и продолжил рокотать. В воздухе сладко запахло озоном. Люди в салоне зажали носы и рты. Особо осторожные сразу же надели респираторы, заранее подготовленные для таких случаев. Почти все уже были пристёгнуты к десантному фалу, что тянулся через тело аппарата. В следующий миг машину резко подбросило вверх, повело юзом. Каждый из пассажиров ощутил, как стремительно теряют вес. Секундой позже, они взмыли в воздух, не высоко, сантиметров на тридцать. Сработал эффект невесомости, вызванный перегрузкой, падением давления и мощными гравитационными потоками на малой высоте. Начинался самый ответственный для лётчиков этап.

Пилоты справились на «отлично». Они выровняли машину и медленно снижались. Невесомость исчезла спустя сорок восемь секунд.

– Внимание! Под нами Припять! – взорвался воплем микрофон на динамике.

Один из пассажиров, опытный инструктор, налетавший больше всего часов в Зону, принялся готовить состав к приземлению. Он проверил у всех парашютные ранцы, тросы, приставил двоих к штурвалу, где лежал связанный пленник. Третий участник полёта занял место у зенитного пулемёта. Никто не сидел. Все выстроились в две шеренги параллельно друг другу. Раскин молча проигнорировал все приказы ответственного лица. Он наплевательски относился к собственной жизни, и ещё мало верил в меры предосторожности.

– Открывай заслонку! – скомандовал инструктор.

Раздался скрежет металла открываемой двери. Холодный октябрьский ветер ворвался хлёстким кнутом внутрь, взвинчивая нервы до предела. Напряжённый пулемётчик схватился за ручку зенитки, оценивая обстановку впереди. Затрепетали страховочные стропы на стальном фале. Из оголённого чрева пузатого вертолёта дохнуло страхом и стремительно накатывающим адреналином. Им оставалось преодолеть восемьсот метров пустоты, заряженной встречными потоками, дождевой взвесью и аномальной активностью. А под ними проплывали чернеющие на жёлто-красном фоне полуразрушенные высотки призрачного города, густо поросшие брошенные дворы, ржавые автомобили, которые не смогли мародёры порезать на металл. Из серости утра выплыло колесо обозрения. Пилоты шарахнулись от него, как от прокажённого, меняя курс на более приемлемый.

Раскин Карл склонился над притихшим заключённым.

– Наслаждайся полётом, Николай Васильевич! Он мне обошёлся в десять штук.

Несчастный Пеппа почти съел тряпку, в попытках сказать «нет». Но мучитель был неумолим. По приказу бедолагу вышвырнули из вертолёта в безжизненную бездну. Тело корчившегося в конвульсиях человека повисло на верёвке, как вяленая рыба на солнце. Удовлетворённый результатом босс отошёл от люка. Он был без страховки, а умирать сейчас в планы не входило.

Красавец МИ-8 обошёл город по причудливой траектории. Их встречал Красный лес. Уже на подлёте к базе Карл обнаружил, что туман, застилающий бо́льшую часть северного окончания локации, исчез. Это был добрый знак. Теория подтвердилась снова.

Путь на Север свободен.

Глава 20. Вал и Карл

Глава 20. Вал и Карл

1.

«Я безумец!»

Он говорил эту фразу себе постоянно, с тех пор, когда впервые пересёк границу, разделяющую обычный мир и иной. И повторял по сей день, просыпаясь утром в мотеле или в самолёте, когда думал о предстоящих делах. Каждый раз он ставил на чашу весов all or nothing, будто жил единственным днём, а после успеха затруднялся поверить в удачу. Он творил будущее, разрушая старый мир и строя новый, и не считался с препятствиями. Почему так происходило, Раскин затруднялся ответить. Как и то, почему он решил работать в Чернобыльской Зоне. На ум приходили лишь тезисы Карлоса Кастанеды[2] о силе духа, знаниях, дающихся с трудом, и о пути достижениях этих знаний.

Разве нормальный человек отправится добровольно в самое опасное место на планете? Нет. Только безумец, которым движет жажда постигнуть нечто новое и неизведанное. Причин такому поведению много. Деньги, поиск адреналина, банальное любопытство – и готов портрет типичного сталкера, готового сунуть нос в яму с кислотой. Обычный человек в попытках заработать деньги организует легальный бизнес в крупном городе, а не создаст с нуля группировку из преступников и прощелыг, чтобы «крышевать» вложенные инвестиции. И плевать, что у него не осталось другого выхода. Без вооружённых отрядов компания развалилась в первый же год существования – эта аксиома звучала как оправдание собственного безумия. Невероятно, но он стал им управлять, умело лавируя среди тотального хаоса и анархии и воплощая в жизнь самые бредовые идеи.

Теперь он переплюнул самого себя. Одна маленькая невзрачная теория фантастического толка, которую Раскин решил однажды проверить, привела его на порог невероятного открытия. То, на что он замахнулся, могло вызвать переполох во всём мире и изменить баланс сил на планете. И пусть смелая задумка оставалась теорией, разросшейся до неприличных размеров с доказательной базой, фантастической сути не меняла. Бизнесмен и сам не верил в неё, считал дурной и бессмысленной, и даже опасной, и тем не менее продолжал действовать, привычно стараясь доводить до логичного конца незавершённые миссии. Разве это нормально, скажете вы? Любой успех зависел от веры в собственное предприятие. В его случае выходило наоборот.

Доказательства? Их полно́. Это он отправил Фаната на Север, намереваясь избавиться от него. Но проводник вернулся с отличными новостями, принеся результат в самом неожиданном месте. А кто распорядился построить модули во всей Зоне? Десять специалистов безуспешно отговаривали от очередного сумасбродного шага взбалмошного начальника. В итоге благодаря спонтанному решению (и огромному риску) они получили первоклассные материалы для будущих исследований и значительно приблизились к разгадке секретов Вселенной. По чистой случайности ему удалось завоевать расположение Этингера и выбить у него двести миллионов долларов на развитие корпорации. Он использовал один шанс из тысячи, чтобы втереться в доверие к этому недоверчивому русскому. Виктор рискнул – и позволил Раскину наладить бизнес, привлечь квалифицированных специалистов и организовать добычу «тяжёлой воды». И вот он находился на пороге очередной, беспрецедентной авантюры. Его скромную персону взяли в оборот спецслужбы трёх стран, чтобы отнять у него мечту всей жизни и уничтожить. А он по-прежнему шёл напролом. Кто он, если не сумасшедший самоубийца с манией величия?

Ему в голову пришла идея собрать всех участников Марлезонского балета и заставить их работать в его интересах. Он тщательно всё продумал и получил желаемый результат: все причастные в полном составе были в сборе. Кроме мёртвого Фаната. Впрочем, на него надежды Карл возлагал мало. Бесспорно, хитрый сталкер принёс много пользы: проник на неприступный Север, добыл нужную информацию, и фактически положил начало ответственной миссии, пока однажды не перестал выходи́ть на связь. Все подумали, что он погиб. Оказалось, курьер сменил имя, причёску, и проворачивал какие-то дела на Южных Болотах. Почему он так поступил, Раскин не знал. За семь месяцев отсутствия могло произойти многое: потеря памяти, алкоголизм, вербовка в секту, например. Отщепенец мог найти щедрого работодателя. Вполне вероятно, так как в приЗонье вовсю сновали ищейки ЦРУ, которые паслись околонаучных заведений. Учитывая количество свидетелей, неудивительно, что информаторы всех мастей побежали докладывать хозяевам обстановку. Скоро начнётся делёж шкуры неубитого кабана. Наверняка выпущенные пауки из банки попытаются выполнить тяжёлую работу чужими руками, устранив посредников и свидетелей. Ублюдки в костюмах не привыкли работать.

Хотя плевать. Если суждено сдохнуть, то это будет достойная гибель.

Карл Раскин с интересом разглядывал место визита. Вот оно, бывшее советское наследие. Потрескавшийся, кое-где просевший, асфальт радовал глаз. Построенное на совесть кирпичное здание цехов, рельсовая дорога, ведущая в огромные ангары. Когда-то на заводе кипела внушительная хозяйская деятельность. Теперь здесь нет ничего. Разруха и время вкупе с мародёрами понемногу уничтожали эти монументы советского величия. Пока же пустующие здания выполняли только одну функцию – укрывали путников от непогоды и давали кров. В ближнем крыле располагался бар, который действительно являлся точкой отсчёта для будущей экспедиции. Туда он и направлялся вместе со всеми этими джентльменами. Пессимист Питюшин, выдернутый из привычного ареала и уклада жизни, угрюмый «анархист». Имени его он пока не знал, но не зря Инженер его выделил и отправил с ним. И беглый зэк Пеппа. Самое слабое звено в команде. Будет неприятно, когда его придётся устранить. Другого проводника Раскин не знал, да и поздно искать, если заключённый не согласится добровольно влиться в общее дело. Карл предполагал, что будут и ещё люди. Так называемая третья сторона. Мистер Вал. Именно с ним он пытался поговорить.

Попутно вспомнилось досье на этого Вала. Умный оказался мужик и довольно предприимчивый, раз смог не только выжить в суровых реалиях, но и организовать бизнес под крылом Синдиката. Карл слышал, что Вала и наёмников связывали некоторые договорённости, касающиеся безопасности валютно-денежных отношений и поставок товаров первой необходимости. Отсюда и взаимовыгода обеих сторон. Всесильный торгаш платил по счётам, наёмники обеспечивали безопасность и крышевали «хлебную лавку». Ничего личного, как поётся в песне. Впервые о предприимчивом бармене Карл Раскин узнал от Фаната – пришлом сталкере-одиночке, который прибился к «серым» три года назад. Ветеран много чего интересного рассказал о тёмных делах бывшего босса, опустив разве что детали. Властный, жадноватый, честолюбивый – старикан никогда не упускал своего. Неудивительно, что именно к нему притопал покойный. Как-никак бармен умел держать слово, и отвечал за базар.

Сопровождающие отряд наёмники остановились. Пожелав счастливого пути, они развернулись и побрели по свои делам, оставив ораву у входа в приземистое здание бывшего завода. Тот самый Бар. Сейчас его охранял вооружённый человек.

– Босс?

– Да.

Рядом с ним стал растерянный помощник, Карский. Каждый раз по прилёте на окрестности Припяти в нём резко просыпалась трусливая баба. Ветеран Афганистана робел, шмыгал носом и периодически бледнел, когда речь заходила о мутантах или местных аборигенах. Не нравилось ему здесь.

– Ещё будут указания, сэр?

«Какой я тебе, на хрен, сэр!» – едва сдержал в себе вспышку злости на помощника.

– Бери Дэя и Чака с собой. Остальные ждите на улице, когда позовут. И соблюдайте технику безопасности. Пленника захватите с собой, мешок не снимайте. Вопросы?

– Нет, сэр!

Босс отвесил пощёчину простодушному бойцу. Охранник на входе заметно ухмыльнулся от подобного зрелища.

– Я тебе не сэр, дуралей.

Раскин первым поднялся по потёртым бетонным ступеням к массивным стальным дверям, больше похожи на метростроевские гермоворота. Без подготовки и не вскроешь. Над створками висела сделанная из дерева надпись, что благодаря подсветке из разноцветных диодов тускло подсвечивала название заведения. «Синий комбеЗЗ» прочитал он. Две большие буквы «З» в конце. Интересно, что это означает? Сверху под фонарём висела видеокамера прошлого поколения. Муляж? Не ожидавший подобной напористости, охранник был вынужден отойти. На лице его читалась растерянность от непрошенной делегации.

– Могу ли я поговорить с мистером Валом? – выпалил Карл с лёгким акцентом, посмотрев охраннику в глаза. Тот стушевался под напором стального взгляда управляющего «Tesla», кивнул:

– Заходите!

Раскин с силой потянул за ручку массивной гермы, ступая внутрь огромного ангара, переделанного под бар. Когда-то здесь располагался просторный цех комбината, значительно перестроенного под жилые помещения. Он оказался в коротком узком коридоре. Повсюду висели постеры из 90-х годов с красивыми полуголыми женщинами. На одном из них он прочитал похабные надписи. Притороченный круглый фонарь к стене тускло освещал пространство. Скрипучий дощатый пол блестел от лака и потёртостей. Заинтригованный гость направился дальше и оказался в просторном фойемс многочисленными столами и стульями разного размера. В основном самодельных, сделанных из прочных толстых досок и пожелтевшей фанеры. В баре не было ни одного посетителя, что пришлось весьма кстати. Лишние свидетели им ни к чему. Следом за ним послушно вломились сопровождающие охранники.

Он замер, покрутил головой и увидел пару внимательных глаз в углу комнаты. В двадцати метрах от входа за барной стойкой стоял немолодой уже человек со щетиной на лице и залысинами на голове. В руках у бармена подрагивал обрез, нацеленный в их сторону.

Зрачки Раскина округлились от удивления:

– Ох, kurva!

Грохнул выстрел. Дуплет из ружья изрешетил высокий дощатый потолок в десяти местах, оставив рваные дыры в радиусе пять метров. Вниз посыпались труха, опилки и частички слежавшейся стекловаты, в воздух поднялось облако густой пыли. В узком коридоре послышалась возня, стук затворов и маты. Секундой позже наёмники окружили своего босса и наставили оружие на виновника выстрела. Взмахом руки вверх с открытой ладонью Раскин предотвратил кровопролитие:

– Стоять! Всё нормально!

Управляющий «Tesla» вырвался из живого кольца и направился к бармену, едва подавляя в себе желание наброситься с кулаками на негостеприимного хозяина заведения. Но волевым усилием он подавил приступ бешенства, и заставил себя улыбнуться. Ничего не случилось. Вал ошибся, считая, что посетитель испугается выстрела из пукалки.

– Хорошо вы встречаете гостей, мистер Вал! – ледяным голосом медленно проговорил Карл, глядя в бездушные глаза седеющего бармена.

– А кто ты такой, чтобы меня учить жизни? – ответил стоя́щий напротив Вал. Их разделяла барная стойка, на которой лежал ещё дымящийся обрез. – Такие гости в Припяти зомби кормят своим мясом.

– Вот как!

Раскин знал, его проверяют на прочность. Если он спасует, сделка не состоится. Старикану, видимо, нравилась роль самодура со склочным характером.

Собеседник бармена схватился рукой за обрез, потащил на себя. Ему помешал Вал. Он предвидел потуги Карла и положил руку на приклад. Взгляды соперников встретились. Но молодость в итоге одержала верх над старостью: дряблая рука седого хозяина заведения дрогнула, и клиент завладел оружием ближнего боя.

– Думаете, вам всё дозволено?

Раскин ловко переломил обрез.

– Двенадцатый калибр мне сюда! – крикнул он в зал обалдевшим от происходящего сопровождающим людям. Двумя пальцами вооружённый человек извлёк из обреза горячие гильзы, отшвырнул их прочь с остервенением. За ним внимательно наблюдал мистер Вал, слегка облокотившись, на стойку.

– Живей!

К нему уже торопился человек с патронами для дробовика. Карл не глядя выхватил у него дробь, резкими движениями вогнал их в приёмник, и сложил оружие.

– Думаете, я испугался обреза, как вчерашний сосунок, мистер Вал? Взяли на слабо, и рассчитывали, что я обделаюсь? Ха-х!

Раскин взвёл оба курка и толкнул облегчённое ружьё в грудь торгашу.

– Я готов замарать руки и понаблюдать, как ошмётки мозгов растекаются по стене вместе с кишками. О да! Поверьте, я нажму на курок и умоюсь чужой кровью, что брызнет мне в лицо. Но не вашей, мистер Вал! Пули и картечь оставьте для наших общих врагов.

С этими словами он с силой грохнул обрез на стойку. Стоя́щие на ней стаканы и чашка с недопитым кофе высоко подпрыгнули, жалобно задребезжали. Вал молчал. Лицо его выражало спокойствие и уверенность. Подумав немного, он пожевал губами, волосатой лапищей спрятал под стойку заряженный дробовик. Затем сграбастал два стакана и в каждый налил по пятьдесят грамм виски «Джим Бим». Один из них он подвинул к непрошеному гостю.

– Выпьем чаю? – тихо сказал Вал.

Собеседник кивнул и опрокинул в себя горячительный напиток. Торговец последовал его примеру, только в отличие от собутыльника закусил алкоголь лимоном.

– Я Вал! – сказал торговец.

Его гость хлопнул стаканом по столу и крепко пожал протянутую ему руку для рукопожатия.

– Раскин.

– Ладно, Раскин. Добро пожаловать в Бар!

2.

Человек с Большой Земли понравился Валу. Он не стушевался от выстрела в потолок, наехал мощно и напористо. Яйца были у него и хватка тоже. Нынче такие люди редкость. Всё больше размазня попадается да мямли. Заочно Вал слыхал о таком перце, но в глаза не видел. Казалось, сколько той Зоны! Одно знал твёрдо: человек, сумевший организовать сброд из бандюков и прочих дегенератов и уничтоживший на корню беспредел, достоин уважения и опасения. Этот пижон, не задумываясь, отгрызёт руку по локоть.

– Поговорим?

Бармен кивнул в сторону выхода в подсобное помещение, куда собирался вести гостя, но его опередили:

– Одну минуту.

Назвавшийся Раскиным жестом позвал к себе подручного, шёпотом сказал ему несколько ласковых слов и отпустил.

– Предлагаю усилить меры безопасности. – обратился он к Валу. – Я хочу убедиться, что нам никто не помешает, включая ваших друзей.

Торговец ожидал подобной просьбы. К нему аккурат подлетел с квадратными глазами Повар, что спустился на шум выстрела с АКСу в руках. Вал торопливо объяснил молчуну сложившуюся диспозицию и велел шепнуть Дикобразу о закрытии лавочки. И заодно и убраться после недавнего выстрела. Повсюду в воздухе летали микрочастицы лежалой стекловаты и древесная пыль. Одноглазый встретил его идею прохладно, с осуждением.

В бар по приглашению чужака вошли ещё люди. Вооружённые современным оружием, серьёзные до мозга костей. Одеты были они в камуфляж интересной расцветки, наподобие мультикама, только с более вычурными и мелкими фрагментами. Подобный окрас здорово рассеивал внимание на пересеченной местности и в условиях городской застройки. Все они прибыли вместе с главарём банды. Двое из них закрыли на стальной засов массивные двери и стали рядом, третий доброволец отправился в помощь Дику к чёрному входу. Помощник его сопроводил, бубня про себя проклятия. Оставшаяся толпа рассредоточилась по помещению. Среди этой когорты воинов выделялись три человека. Одного из них Вал знал лично.

– Многовато друзей ты притащил, – пробормотал бармен, махнув рукой Раскину.

– Места хватит всем. – парировал сарказм он. Один из подручных вручил ему алюминиевый блестящий кофр, что лишь видом притягивал внимание.

«Особенно в земле» – прошепелявил губами бармен и повёл собеседника вглубь перестроенного ангара. Минуты через две они очутились в его личном кабинете, где стоял стол. Ещё недавно на нём остывал труп обескровленного Фаната. Дополняло убранство старенький ноутбук и канцелярские принадлежности. Ну и два стула со спинкой. Раскин тут же плюхнулся на один из них без приглашения. Кейс гость демонстративно положил на столешницу. Хозяин заведения садиться не стал. Он достал из тумбочки виски и стакан.

– Я, пожалуй, выпью. Нервы…

Привычным движением торговец отмерял на два пальца алкоголь и выпил. Закусывать ничем не стал, просто втянул в себя сырой воздух.

– Неплохо вы устроились. С шиком, – заметил Раскин, окинув глазом обстановку.

– Даже лисы обустраивают норы. А жить, как остальное быдло, мне не нравится. Я не пёс. Обычно я не приглашаю сюда клиентов. Для тебя сделал одолжение. Помни это!

– Спорить не стану! Тогда сразу к больному вопросу перейдём. Итак, – приступил к разговору Раскин, решивший с ходу раскрыть все карты. – Фанат спутал мне игру, и я намерен вмешаться в дело. Ситуация вышла из-под контроля. Признаться, я обескуражен, что курьер явился к вам. Я считал подлеца мёртвым! Но бенефис покойника нарушил мои наполеоновские планы. Мне пришлось спешно вылететь в Зону на военном вертолёте, отвалить десять тысяч зелёных за не самый комфортный полёт, вместо того чтобы любоваться красотками на пляже Эгейского моря. Жаль, что наш общий друг не подох в канаве. Однако у него хватило выдержки явиться сюда, растрепать аборигенам о каких-то миллионах и до кучи привлечь лишнее внимание. И хуже всего, что об этом узнали мои враги-конкуренты. У меня возникли проблемы. Одна из них – это некий Вал! Как понял, этот мистер решил отнять у меня моё дело!

Услышанное Валу не особо понравилось. Оказывается, новость о гибели Фаната распространилась далеко за пределами бара, если даже забугорный хмырь прознал об этом.

– Я скажу, зачем придурок пришёл ко мне, – вмешался Вал в разговор. – Сукин сын когда-то работал на меня, доверял мне свои кровные. Между нами действовал Договор! Видимо, он решил тебя послать в пешее эротическое путешествие и вспомнить старого друга на пороге смерти.

Раскин кивнул.

– Я в курсе. При желании я мог бы не вмешиваться в эту историю. Конечно, 30 лимонов – внушительная сумма, но они мне ни к чему. Я богатый гражданин.

– Не настолько. Ты здесь из-за денег, «серенький». Как и твоя свора никчёмных воинов.

– Ошибаетесь. Но не будем вдаваться в дискуссии. Оставь я всё как есть, вы бы провалились. По одной причине. Вам никто не заплатит столько денег за кусок камня!

– С чего ты взял?

– Причина этого – я. Даже в случае успеха вам никогда не договориться с работодателем. Он мой партнёр по бизнесу и близкий приятель. Позволю ли я вести за спиной переговоры мимо кассы и втоптать в грязь репутацию человеку, отказавшему мне в помощи? Ха! Я злопамятен и опасен.

– Ну, я не такой уж глупец, как ты считаешь. Со временем я бы смог…

Раскин грубо перебил собеседника:

– Нету времени у нас! Если и стоит шевелиться, то прямо сейчас. Иначе не видать вам денег! Поэтому я здесь! Вы возьмётесь за дело Фаната и доведёте до конца!

– Ты заявился в мой бар и ещё условия диктуешь? – раздражённый Вал поразился самоуверенности нахала.

– А что? По местным слухам, Вал способен решать любые проблемы.

Старик вытер стакан полотенцем. У него резко вспотела спина. Ему будто предложили съесть конфету в красивой обёртке, начиненной вместо шоколадной начинки дерьмом.

– Какой твой интерес? Хочешь за спасибо получить процент?

– Мистер Вал, вы меня разочаровываете. Повторюсь, с этой кампании я не возьму ни цента. Скажем, у меня интересы в другой плоскости лежат, – загадочный Карл провёл по волосам рукой.

– Может, хватит задачки тупые задавать? Говори, что ты конкретно хочешь или убирайся прочь!

Лицо Раскина посветлело, словно неделю ждал подобный ответ. Он побарабанил пальцами по кейсу.

– Все просто. Со мной прибыл человек. Учёный-химик. Работал в Красном лесу на меня. Талантливый малый. Романтик. Зона любит таких. Так вот, он войдёт в будущую экспедицию. Ему нужно помочь добраться до определённого э-э-э… пункта назначения. Одному пацану дойти нереально и непродуктивно. Он погибнет, как сдохнул до него Фанат. Терять ценный кадр я не хочу, ибо потрачены на него тысячи долларов. Я умею считать деньги. Указанная точка находится аккурат неподалёку от места, где встречается артефакт. Так что две цели, два зайца одним ударом – всё это по силам и действительно стоит озвученных Фанатом суммы.

– Прям, как в пословице, о зайцах и неудачниках, – заметил Вал.

– Нет. Я верю в успех предприятия, верю настолько, что готов пожертвовать жизнью и состоянием. Мне наплевать на трудности. Смерть? Начхать! Я одержим маленькой идейкой, что зудит у меня в голове. Иногда я ощущаю себя психом, сбежавшим от санитаров. Вы меня понимаете, мистер Вал? Мой человек и информация против организации экспедиции с вашей стороны. И ударим по рукам. Иначе ничего не выйдет. Если химик погибнет, денег не получите. Не найдёте артефакт – на балансе ноль. Экспедиция загнётся – проиграют все.

– Думаешь, я поверю в эту чушь?

– Мистер Вал, я не хочу думать, что напрасно трачу время. Меня интересуют технологии. Запомните это! И только. Я инвестирую в науку, и получаю на этом колоссальную прибыль. Вы сидите на месте и дальше носа не видите, что вокруг вас происходит. Оглянитесь, мистер, Зона – это Эльдорадо и миллиарды. Возможности её уходят далеко за пределы человеческого разума. Впрочем, меня понесло.

– Артефакты, технологии. Дерьмо! Кто ещё в деле? «Анархисты»? Я видел маскарад пару минут назад.

Раскин кивком согласился.

– Я им заплатил. Это представление для любопытных глаз. Люди на броневиках обеспечат прикрытие и поддержку, если вдруг что-то сорвётся. Это вроде дымовой завесы от настоящей цели. Кроме того, их человек поможет нам.

– Сколько всего интересного? Я подумаю. Ты много рассказал.

– Дам вам минуту?

– Что?

– Знаешь, иди-ка ты на хрен!

Рассерженный торговец вскочил и указал пальцем на выход. Но гость не спасовал перед грубостью. Он ударил кулаком по кейсу, несильно, но вполне ощутимо, чтобы тот подпрыгнул от столешницы.

– Полегче, Мистер Вал!

– Здесь я диктую условия! Пошёл вон! Вон! – заорал торгаш, брызгая слюной.

В очередной раз за сегодня Вал вышел из себя. Забыл он о случившемся инфаркте. Будь у него пистолет под рукой, лежал бы сейчас глава «серый» в луже крови.

На этот раз вскочил с места и Раскин.

– Подумайте о будущем! О вашем, курва, будущем!

– Я не собираюсь сидеть в этой дыре вечно. Свалить я могу в любой момент. И никто не остановит меня!

– Думаете? Если, конечно, вас не убьют! – вмешался в размышления бармена незваный гость.

– Ты мне угрожаешь, жалкий кусок чернобыльского дерьма? – вспылил Вал. – Решил, что можно запросто явиться ко мне в логово и пристрелить меня, как шавку? Завали хлебало, пока я тебя руками не задушил.

Раскин оставался спокоен. Он даже не поменялся в лице.

– Не я угроза.

– А кто тогда? – прорычал разъярённый Вал, хватая Раскина за грудки. – Кто, сучий потрох! Говори!

Сопротивления Карл не оказал. Вместо отпора, он быстро и страстно затараторил:

– Не будьте глупцом, Вал! Вчера Фанат рассказал о деньгах целой толпе. Он нашёл нечто ценное, ради чего противники готовы перерезать кучу народа. Опасные и влиятельные хищники, у которых много власти и денег. Хватит одного лишь подозрения, чтобы причастных стереть в порошок. И вы не исключение! Киллеры хлопнут вас не напрягаясь. Два миллиона Синдикату за устранение неудобного и опасного противника – и вуаля! Думаю, вы платите им, не так ли? Строго в день, как коммунальные платежи, чётко и исправно! Я наводил справки. Я вам не враг, а единственный человек, которому должны доверять. Сделайте для меня работу, и уйдёте на покой богатым человеком, на своих ногах, живой и невредимый. В противном случае останетесь сидеть в окопах с иллюзией мнимой безопасности, пока не заявятся убийцы. Так что советую согласиться и оставить в покое мою одежду.

Вал тяжело дышал. Он выдохнул, досчитал до трёх и отпустил Раскина. Тот привстал, оправил камуфляж, картинно подправил волосы.

– Загоняешь дичь в угол, а потом диктуешь свою волю, – выдавил из себя пытающийся успокоиться встревоженный старик.

– Скажите, вы чем-то отличаетесь от меня? Наверное, нет. Я много чего любопытного слышал о хитром и пронырливом Вале, который немало отправил к праотцам кровных врагов. Вы ничем не лучше, не хуже меня. Не так ли? Я плачу за достойную работу. Так же, как и вы. Я собираю по крупицам информацию, подкупаю, убиваю, как и вы. Да, мистер Вал подонок и убийца, настоящий волк среди овец, слышал я. Однако, Фанат сказал мне однажды, что «Вал – мужик. Он держит слово, хотя сволочь и жадный упырь». Поэтому я пришёл к вам, с надеждой разрешить возникшие противоречия между будущими деловыми партнёрами. Это справедливо! И работа вам по плечу.

Вал плюхнулся на стул. Его снова опускали ниже плинтуса. Обычно происходило наоборот. Похоже, он потерял прежнюю хватку и оказался в западне, куда угодил благодаря Фанату. Шухов бы побрал его! В двухстах метрах в кабинете сидел мерзавец Господин М, за спиной которого числилось семьдесят штыков в общей сложности. Напротив, восседал кардинал «серых» боевиков, что привык разговаривать с позиций силы. И если первый чётко дал понять не встревать в авантюру, второй в приказном порядке вынуждает его это сделать. Раскин прав. Выбор у него один – смерть. И в том, и в другом случае он рисковал получить пулю в голову от наёмников, неважно от каких, «синих» или «серых». Что же делать?

Бармен решил рискнуть. От дальнейшего шага зависело будущее.

– Гарантии. Мне нужны гарантии, что ты не кинешь старину Вала.

– Моё слово.

– Маловато. С таким же успехом я договорюсь с кровососом о поставках пива в бар, – язвительно бросил бармен.

Бледное лицо гостя окрасилось злобой.

– Слова вам недостаточно? Вам нравится по старинке, да?

Непредсказуемый Карл налил стакан виски на четверть, выпил. И внезапно со всей дури швырнул стеклянную тару на выцветший линолеум. От удара стакан высоко подпрыгнул и раскололся на несколько частей. Раскин подобрал осколок поменьше и с силой сжал его в кулаке. Спустя три секунды по запястью потекли тонкие струйки крови.

– Вот моя гарантия!

Бармен с придыханием наблюдал, как с кулака сочится вязкая субстанция, падая на стол густыми тёмными кляксами. Раскин не шутил. Он был ещё более безумен, чем психопат Господин М.

– Ладно. Я согласен! Только прекрати заливать кровью мой стол, – пробурчал недовольно Вал.

Карл разжал руку. Измазанный красным осколок покатился по полу, оставляя след.

– Считаю, мы договорились. Сделай это!

С этими словами он щедро окатил рану дорогим виски.

Глава 21. Вечеринка в баре

Глава 21. Вечеринка в баре

1.

Странно, но ему показалось, что охрана ушла вместе с больши́м боссом, а его бросили в затхлом помещении. Не одного, в просторной комнате присутствовали ещё люди. Только в отличие от него они свободно перемещались внутри здания, сидели на скрипучих стульях или молча ковыряли в носу. Массивными дверями больше никто не хлопал, как никто не заходил внутрь. Похоже, лавочку прикрыли для любопытных глаз. Пеппа, что мирно сидел на корточках, сумел приподнять подбородком ненавистную марлю и осмотреться. Крепкие стулья и самодельно сбитые столы навели его на мысль о месте, где можно пожрать и выпить. При упоминании о еде мирно дремавший желудок забил тревогу, противно заурчав пустым мешком.

«К чёрту это!» – подумал связанный человек и набрав в лёгкие воздуха, крикнул:

– Эй, люди! Уберите с головы прокля́тый мешок. Я задыхаюсь!

Он постарался сказать это твёрдо, как пристало мужику. Пеппа не хотел, чтобы чужаки посчитали его тряпкой.

Его услышали. Раздался скрип стула, с которого поднялся человек. Судя по мягким шагам по дощатому полу, он не страдал одышкой и лишним весом, чего не скажешь о вышколенных увальнях Раскина, чьи красномордые рожи и нерасторопные туши говорили о повальном увлечении тренажёрным залом, пивом и куриными крылышками. Пеппа сжался, подобрал ноги и приготовился получить удар ботинка по почкам или что-то в этом роде. Но ему повезло. Подошедший выбрал правильный путь в представлении пленника. Двумя пальцами он стянул мешок с головы заключённого.

Уголовник тут же уставился на него. Перед ним замер худой небритый незнакомец, одетый в однотонную парку оливкового цвета. Под ней угадывались очертания лёгкого кевларового бронежилета. На правом рукаве красовалась нашивка с оскалом волчьей пасти. За спиной выглядывал приклад АКС. В руке человек держал опасный охотничий нож, острый и блестящий.

Не человек Раскина.

– Я перережу верёвки, – навис над пленником тип в парке. – Веди себя красиво. Если чё, без обид.

Пленный послушно кивнул и повернулся к нему спиной.

«Освободитель» разрезал путы на руках и ногах и отошёл в сторону, пряча финку. Заключённый со злостью пнул на полу мешок. Потирая запястья, он как затравленный зверь стал озираться по сторонам.

Увиденное смутило его. Люди Раскина действительно ушли, оставив вчерашнего узника в странном месте в компании не менее странной публики. Всего он насчитал четырёх человек, включая остолопа за импровизированной барной стойкой. Похоже, он находился в самом настоящем сталкерском салуне. В чужом и незнакомом.

Охрана не появлялась. Это радовало. Пеппа оправил опостылевшую тюремную робу, что даже в таком месте выглядела экстравагантно, после чего направился к типу с пиратской повязкой на один глаз. Он безумно хотел есть, и кроме того, жаждал получить информацию. Проходя мимо спасителя, что единственный отреагировал на просьбу пленника, Пеппа приложил два пальца к виску и отсалютовал, говоря таким образом «спасибо». Тот кивнул.

Тип за стойкой с одним целым глазом любопытно наблюдал за происходящим. Пленник подошёл вплотную к нему и поздоровался:

– Привет, друг!

Тот исподлобья посмотрел на подошедшего посетителя и с некоторой паузой хмыкнул:

– Ну?

– Извиняюсь, конечно, за вторжение. Эти гнусные подонки измывались надо мной в течение шести часов. Я замёрз, как собака, меня мучит жажда и я не жрал со вчерашнего дня. Думаю, твоя контора не обеднеет, если я возьму себе пива. Толстосум заплатит! – подмигнул Повару сталкер.

– Хорошо!

Одноглазый бармен, к вящему удивлению Пеппы, не послал его в три дали, а просто согласился с ним.

– И пожрать. Всё что угодно. Буду весьма признателен. – поторопился добавить Пеп, пока мил человек не передумал.

– Как скажешь!

– Меня Пеппа зовут. А тебя как величать, сударь?

«Сударь» поставил на стойку «Жигулёвское», наверняка самое дешёвое, положил гречневую кашу с тушёнкой и кусок хлеба толщиной с два пальца, выдал ложку.

– Зови меня Поваром. – громыхнул в ответ одноглазый калека. На хмуром лице читалась плохо скрытая неприязнь.

Впрочем, голодному пленнику было наплевать, что о нём думают присутствующие люди. Он подхватил еду и пошёл по проходу. Пеппа проигнорировал свободные места возле стойки, прошаркал мимо спасителя, замер на секунду. Размышлял он недолго. Его заинтересовал третий участник дешёвого водевиля в полупустом заведении. Паренёк забился в дальний угол, и молча ковырял ногтем шершавую поверхность липкого дерева.

– Я присяду? – сказал Пеппа, опускаясь на стул напротив парня и одновременно бережно придерживая руками пайку и пиво.

Он недовольно буркнул в ответ.

– Не люблю один жрать. А ты вроде самый нормальный среди всех, или кажешься таким. Ты из лагеря учёных, да? Я слышал, как в вертушку садился один умник. Тебя Пит зовут? Видишь, я даже имя запомнил.

Пит гневно посмотрел на соседа, но промолчал.

– Зря ты злишься, дружище! Я лишь пытаюсь наладить контакт, развеять мрачную обстановку.

Пеппа схватил ложку и принялся уминать ещё тёплую гречневую кашу. Не забывал он и о пиве. Ел голодный неаккуратно, чавкая и причмокивая, будто специально пытался произвести неприятное впечатление на собеседника. Тот чутка отодвинулся от надоедливого постояльца, который давился кашей и умудрялся выдавать тирады, адресованные собеседнику. Ботаник не слушал его. Уставившись на столешницу, он разглядывал трещину с крошками и мелким песком, застрявшими в ней. Но едок в слушателях не нуждался.

– Неспроста нас тут собрали. На убой пойдём. Лучше бы я в тюряге сидел, в тепле и сытости. Чем с голой жопой без ничего в Зоне ошиваться, – бормотал Пеппа с набитым ртом, откуда так и летели крошки. Вскоре по дну пустой тарелки заскребла ложка. Пеппа отодвинул посуду прочь, допил пиво, и привычно похлопал себя по карманам.

– Эй, друг, не будет сигаретки?

– Не курю, – буркнул Пит.

– Зря. Честное слово, я думал, ты немой.

– Слушай, иди отсюда, и без тебя тошно! – тихо отшил надоеду Пит и отвернулся, сделав вид, что надоедливого собеседника не существует в природе.

– Нервный ты. Уже ушёл. Ясно. Думал, ты нормальный. Ан, ошибся. – махнул рукой проводник, вставая с места и забирая пустую посуду. Стул задвигать обратно он не стал. Вручив тарелку с чувством выполненного долга Повару, Пеппа развязной походкой зашагал к «спасителю». Отодвинув стул напротив, зэк присел. Ноги он пристроил на столешнице.

– Слушай, дружище, у тебя, случайно, нету сигары вкусной для политзаключённого?

– Может, в рожу хошь? Бесплатно, – ответил ему сталкер.

– Свой человек, – оскалил гнилые зубы весельчак Пеппа. – Без шуток, есть папироса?

– Держи.

Собеседник бросил тому пачку «Кэмела». Пеппа ловко извлёк из неё две сигареты, одну отправил за ухо (на чёрный день), вторую – в рот. Пачку он бесцеремонно швырнул на стол. Откуда-то у него появилась в руках спичка. Пленник ловко чиркнул одноразовой зажигалкой о столешницу, приподнял вверх, наблюдая, как крошечная спичечная головка взрывается синеватым огоньком, и не мешкая прикурил.

– Спасибо за сигару! Пеппа помнит добро! Как звать-то тебя, чел?

– Зови меня Сэмом, – флегматично промолвил боец с шевронами.

– Сэм. Понятно. Я Пеппа. Скажи-ка,дядя Сэм, а где мы сейчас находимся?

Собеседник сделал удивлённое лицо.

– Шутишь?

– Куда там! В шесть утра я очнулся на любимой шконке в родной колонии. В 12 часов меня затолкали в багажник, связанного по рукам и ногам. Затем я пару часов благополучно отбивал почки на колдобинах. И потом мы вылетели на этом драном вертолёте в Зону. Учитывая мой географический кретинизм, я понятия не имею, куда партия направила меня.

– Это, брат, Завод, что в семи километрах от Припяти. И сидим мы в баре «Синий комбезз», на территории наёмников.

– Не хило! То-то думаю, ничего не помню. Южная Зона. Забавно выходит. Мы в гостях у наёмных крыс? Скажи-ка, друг, если я захочу сбежать отсюда, они меня сразу пристрелят?

– Маловероятно. Это свободная территория до определённой степени. Нейтральная. Такая политика. Странно, что ты спрашиваешь? Ты будто здесь ни разу не был.

Пеппа посмотрел по сторонам, и шёпотом сказал:

– Я, брат, хорошо знаю окраины Припяти. И всё, что севернее находится. А здесь я ноль без палочки, – Пеппа выпустил колечки дыма вверх.

– Так Север же до недавнего времени был закрытой территорией, – удивился «вольный».

– Закрытый для кого? Для чужаков с Юга. Ну а чего ты хотел? Болота, кислотный смог, нависший над топями, и прочая куета. Река с притоками. Та ещё проблема. Эти места действительно гиблые, особенно с вашей стороны. Ах да, главное забыл сказать… Наш гарант усатый жутко боится огласки, потому и наводнил границу чекистами и солдафонами. Поэтому вы и понятия не имеете, что происходит по ту сторону Припяти.

– Так ты сталкер Севера?

Пеппа поморщился.

– Сталкер – это дуралей, который ширяется в гиблые места. Таких у нас мало. У нас все больше охотники да контрабандисты. А я проводник. Курсировал между деревнями, топями и приисками, захаживал к белорусам на Кордон, водил хороводы к окраинам мёртвого города. Принеси-подай, иди на хрен, не мешай. Бизнес так себе. Ты мне лучше скажи, дядя Сэм! Зачем мы оказались в этой дыре? – проговорил тихо Пеппа.

– Не понял?

– Раскинь мозгами. Меня приволокли сюда, как мешок с дерьмом. Никто ничего не пояснил, дубинкой дали по башке и баста. Сказали лишь, что в благодарность за освобождение должен отработать. И если я стану хорошим мальчиком, то срублю кучу деньжат. Всё! Краем уха слышал, типа, важное дело намечается. Иначе к чему вертолёт, эти мужланы, э-э-э, пардон, твои друзья на броне возле базы? Зачем меня стоило с тюряги вытаскивать? Неспроста это, чует сердце, мы познаем боль и унижения.

Сэм посмотрел на Пеппу и сам закурил.

– Боссы хотят найти артефакт. За него один мешок с деньгами готов вывалить много наличности. Я и подписался.

Пеппа присвистнул.

– Из-за артефакта такой сыр-бор? К бабке не ходи, тут нечисто. Не верю, как говорил Станиславский.

– Мне по барабану. Уверен, они заплатят.

– Думаешь? Ха-ха. – Пеппа тихо рассмеялся в ответ. – Наивный простофиля.

– У нас договорённости. Колонну возле завода видел? – флегматичный Сэм задумчиво пускал облачка дыма в потолок.

– Ага. Понял твою политику партии. И где искать этот артефакт?

– Вот так тебе с разбега и скажу.

Пеппа встал с места напротив «анархиста» и пересел на соседний стул, придвинувшись поближе.

– Слушай, спаситель, ты вроде парняга норм! Пусть и отбитый, раз слепо веришь этим... кукловодам. Расскажу о своих подозрениях. Я же профи по Северу. Места тамошние знаю, как пять пальцев. И раз я здесь, и ты тут, и вон, чудик, штаны протирает, значит, все повязаны. Подумай логически, стали бы уроды меня вытаскивать из колонии, будь у них спец в Южной Зоне? Нет. Зачем, когда их валом! Думаю, хотят нас на Север отправить. Там есть места, которые фору по загадкам Припяти дадут. Знаешь, как границу охраняют белорусские пограничники? Ни одна мышь не проскочит. Техники нагнали: танки, артиллерийские установки, боевые дроны. Укрепзону с блокпостами выстроили. Не чета Периметру на Юге. А почему? Тайны, брат, нешуточные. Нельзя такое никому показывать. Иначе кранты.

– Слушай, чего ты от меня хочешь?! Думаешь, здесь тихо и кучеряво? Хрен тебе в задницу, а не шоколад. Север то, Север сё, везде опасно! Этот шанс один на миллион, срубить раз в жизни хорошие деньги, и пренебрегать им глупо! Так что своими подозрениями можешь подтереться! – Сэм здорово рассердился на приставучего Пеппу.

– Ладно, освободитель всех бедных и несчастных. Наверное, жалеешь, что зря руки развязал. Я уйду, но попомни мои слова. Лично я в таком мероприятие участвовать не собираюсь. Лучше вернуться в тюрьму, к пшёнке и куриным ножкам.

Обиженный Пеппа засопел и убрался за соседний стол. От нечего делать он стал рассматривать помещение бара.

Тем временем в тяжёлую дверь громко постучали. Повар сошёл со своего поста и направился к воротам. Все остальные посетители опустевшего бара автоматически повернулись к источнику шума.

– Открывайте! Пока я стены не вынес. Это Грешник! – раздалось за гермой.

2.

В сталкерский бар Питюшин попал впервые. Он слышал о нём, как о легендарном месте, где старатели могли решить насущные проблемы. Вова представлял заведение в весьма неприглядном виде. Будучи студентом, он читал о Зоне книжки про подобные места. Провонявший куревом и перегаром грязный подвал, повсюду грязь, дохлые тараканы на столах, с сальной головой мужик, который втридорога пытается продать просроченное пойло – антураж бара готов. Но увиденное ни разу не походило на стереотипные представления, навеянные писателями и россказнями бывалых ходоков. Человек, приложивший руку к оформлению заведения, обладал своеобразным вкусом. Сейчас такой подход называют «лофтом», когда в дизайне присутствовал кирпич, дерево и минимализм. Обстановка выглядела почти домашней, если не брать в расчёт криво сбитые столы и стулья и подозрительные тёмные пятна на полу. В помещении пахло едой и безопасностью, монитор плазмы говорил о налёте цивилизации. Стены украшали плакаты с различным содержанием, иногда похабным, плафоны с сенсорными светодиодами, резные фигурки мутантов из дерева. В углу Вова заметил прислонённую гитару с коричневым грифом. Хорошо работающая вентиляция поглощала едкие ароматы человеческой жизнедеятельности. Типичное «ламповое» заведение. Должно быть, оно пользовалось популярность у здешних любителей быстрой наживы. В таком салуне охотно можно расстаться с сотней долларов за отдых уставшему путнику. Жаль, что он попал сюда при таких обстоятельствах.

Владимир Питюшин действительно чувствовал себя неуютно в этой обстановке. Его выдернули из привычной обстановки, считай под дулом пистолета. Он завис в прострации без определённости и веры в себя. Зачем он здесь? Вова хотел лишь разобраться в ситуации и понять, чего от него требует всесильный владелец «Tesla». Похоже, спокойная жизнь резко дала крен, притом в худшую сторону по самым оптимистичным прогнозам. Ещё утром возможность внести вклад в изучении неизведанного края приносила учёному радость, но сейчас, когда эйфория улетучилась вместе с уверенностью, он считал иначе. В Красном лесу Вову окружали проверенные бойцы, считай, телохранители. В одиночку Питюшин лагерь дальше ста метров без охраны не покидал. Не разрешали. Мифический Север раскрыл перед ним объятия, а он оказался не готов. Хорошо, хотя бы стрелять не разучился. Кречет принуждал к стрельбе весь персонал. Каждую неделю работники модуля отстреливали по магазину патронов по мишеням, да пару раз от плотей отбивались во время рейдов. Вот и вся тренировка. Теперь на нём лежала огромная ответственность. Как в рекламном слогане прошлых лет, написанном на стене уничтоженного «долговского» бара – «Защити мир от заразы Зоны!». Тьфу! Прям оторопь берёт.

И вот он находится в компании мерзких личностей в лагере наёмников, готовых за деньги выполнить любую грязную работу. Вова уже начинал скучать по размеренной, относительно спокойной жизни «ботаника» на базе в Красном лесу.

Охрана Раскина, сопровождавшая Питюшина, посадила его в самом углу, и приказала сидеть на месте и помалкивать. Не очень-то и хотелось, говорить с незнакомцами. Пока он приходил в себя, смирившись с судьбой, дуболомы в камуфляже в полном составе покинули бар. Помощник местного бармена, худощавый мужик с повязкой на один глаз, самолично задвинул засовы за ними. Таким образом, внутри осталось всего четыре человека.

Он, Пеппа и «анархист», присоединившийся к ним полчаса назад. Ну и Повар, который в отсутствие хозяина замещал его обязанности.

Вова не разбирался в людях, но невольные попутчики производили крайне неприятное впечатление. Особенно Пеппа. Заключённый одним видом выражал стойкое желание конвоирам накостылять пленнику по почкам. Он будто притягивал к себе проблемы на ровном месте. Причины на то были. Тяжёлый характер и длинный язык зэка говорили за себя лучше любого описания. Пит воочию видел, как этот псих порывался разбить Раскину морду на глазах у многочисленных свидетелей. Что касается «анархиста», то в его облике присутствовало нечто зловещее и отталкивающее. Одного взгляда на некрасивое лицо хватало, чтобы отвести глаза прочь и обойти стороной субчика. Кречет называл таких субъектов «конченными», опасными людьми. Своему командиру он привык доверять. Эх, почему Кречет с ними не полетел?

Посидеть в тишине не получилось. Неловкую паузу, возникшую после ухода толпы вооружённых людей с Большой земли, прервал пленный. Он смекнул, что свободе ничего не мешает, кроме верёвок на запястьях и мешка на башке. Громким голосом он попросил освободить его. Иронично, что именно сталкер «Воли» отозвался на мольбы Пеппы. Человек ножом разрезал путы, освобождая пленника. Лучше бы он этого не делал. Болтливый Пеппа не отличался покладистостью.

Так и случилось.

Освобождённый заключённый за десять минут успел надоесть всем без исключения. Даже терпеливый Повар кидал гневные взгляды в адрес неугомонного Пеппы, который умудрялся одновременно есть гречку, разговаривать и непрерывно жестикулировать. Особенно доставалось «освободителю», которого звали Сэмом. Вова Питюшин наотрез отказался слушать бред уголовника. Тот даже на него показательно обиделся, если химик правильно понял из недовольной мины говорившего. Сам виноват. Нечего лезть в душу с глупыми расспросами, когда самому ничего не понятно.

Пит от безделья решил сделать заказ. Он встал из-за стола и подошёл к одноглазому бармену. Колоритный мужик в духе пиратского братства носил защитную повязку, прикрывающую уродство, один вид которого завораживал и притягивал внимание. Наверняка это раздражало калеку напротив.

– Чего тебе? – грубо спросил тот у Питюшина.

– Э-э-э, и-и-и, мне бы пива! Тёмного! – заикаясь, сказал Пит, смущённо отводя глаза вниз.

– Деньги вперёд!

Пит вынул смятую десятку и протянул её Повару. Тот смахнул рукой купюру в карман замызганного комбинезона, выдал Питу два пива вместо одного и в придачу орешков, хотя он и не просил. Уже потом Пит смекнул, что в баре не принято выдавать сдачу.

Пит сграбастал пиво, и ретировался за столик. По пути его глаза встретились с многозначительным взглядом осуждённого с Большой земли, направленный на бутылки в руках. Вова открыл пиво, отпил, с удивлением обнаружив приятный вкус у пенного. Интересно, каким образом хозяин заведения завозил в Зону свежее пиво?

Неожиданно он вспомнил о чёрном блокноте с рисунками, доставшийся в наследство от странного сталкера. Прошла куча времени, а он так и не удосужился его открыть. Ладно, этот момент он сейчас исправит. Юноша запустил руку в рюкзак и выудил оттуда трофей. Хороший дорого́й блокнот в оправе из чёрной кожи. Лощёная качественная бумага. Красные поля. Обычно такими пользуются бизнесмены, помечая свои текущие дела. Пит съел несколько орешков, и раскрыл записную книжку на третьей странице.

Блокнот явно принадлежал человеку с зачатками художника. Это был сборник различных рисунков, сделанных обычным карандашом. На третьей странице Пит увидел изображение болотистой местности и человека со слегой. Бо́льшая часть рисунка была очень тонко и искусно заштрихована: художник попробовал изобразить смог над низиной. Исполнение понравилось Питу. У автора определённо имелся талант. Он учёл все мелочи: кривые горбатые деревца, нависшие над чёрными «окнами» болотной воды; травяные кочки; пни и коряги, выступающие из илистого грунта. И человек. В руках он держал длинную палку, которая на полметра ушла в ил. Одет бродяга был как типичный старожил в Призонье: обычная куртка с капюшоном, камуфляжные штаны с карманами, сапоги с высокой тульей. За плечом у него висела обычная вертикалка. Лицо художник не показал, только слегка сгорбленную фигуру. Типичный охотник, пытающийся пересечь топкое место. Помнится, он читал книжку с обложкой, похожей на этот рисунок.

Владимир перевернул страницу. На странице красовался грузовой локомотив, набирающий скорость. На нём находились люди с оружием в руках. Они вели прицельный огонь в бегущую тварь позади состава. Зверь напоминал мутированного волка с длинной шерстью. Под картинкой в этот раз Пит увидел надпись «Бронепоезд». Заинтригованный, химик перелистнул дальше, но внезапно услышал громкий настойчивый стук в дверь.

«Это Грешник!» – донеслось с той стороны от двери. Повар уже торопился открыть герму нежданному визитёру. Пеппа и названный Сэмом «вольный» обернулись, глядя на появившегося через мгновение человека в баре. Судя по предпринятым мерам безопасности, вошедший являлся ещё одним участником запутанного дела, раз его пустили внутрь. Возможно, он представлял интересы владельца бара. Как там его звали? Кличку Вова так и не сумел вспомнить, зато в деталях рассмотрел Грешника.

Из всех посетителей новоприбывший производил впечатление крутого бойца и задиру. Бритый череп и мускулистый торс подчёркивали военное прошлое Грешника. Он напоминал Питюшину Кречета, только моложе и выше. И оба обладали харизмой негодяев. Новый клиент также заказал себе пиво, обменявшись с Поваром короткими репликами. Похоже, что крутой парень часто бывал в баре. Питюшин совсем не удивился, когда незнакомец направился прямо к нему. Этот столик притягивал к себе всякий сброд. Химик захлопнул блокнот и спрятал во внутренний карман.

3.

Назвавшийся Грешником человек грохнулся на стул. Тот задребезжал своими рассохшимися деревяшками, жалобно скрипнув напоследок, но выдержал массивное тело. От вибрации орешки на тарелке подпрыгнули, а один даже сумел перемахнуть через невысокий пластиковый бордюр на столешницу.

– Я присяду, друже? – поинтересовался он у него. Правда, вопрос терял смысл, так как вошедший уже удобно двигал чреслами на стуле. Пит кивком дал понять, что не против компании. В отличие от Пеппы, гость обошёлся без тупых подначиваний.

Отхлебнув пива, Грешник скрупулезно разглядывал сидящего напротив Вову. И вот после минутного изучения он заговорил:

– Как ты сюда попал? Ты не похож на большинство бродяг ни мордой, ни униформой. Вон тот щегол, – Грешник кивнул на «вольного», – да, ты – нет! Не удивлюсь, если ты работаешь на хмыря, который собрал всех нас. Вопрос лишь один: в качестве кого?

Не склонный к разговорам Пит собирался промолчать. Да и вообще он не любил трепаться попусту. Тем не менее незваный собеседник ждал от него ответа. От него несло свежим перегаром и чесночной колбасой.

– Тебе зачем?

– Слушай, парень, я не набиваюсь к тебе в друзья, – заметил Грешник. – Ты в курсе, не сегодня завтра мы отчалим отсюда. Нас нанимают. Здесь и сейчас, в этом месте. Мне стало интересно, а с кем я завтра выдвинусь на прогулку. Решил начать с тебя. Логично, не?

Вова понял. Кто бы он ни был, от него не отстанет.

– Работаю на «Tesla». Модульная лаборатория в Красном лесу. Зовут Вовой, т. е. Питом.

– Раньше этот лес называли Рыжим. Так ты адский ботаник? – ухмыльнулся Грешник, убирая пену с губ.

– Химик я! – огрызнулся Питюшин.

– Неважно. Не обижайся. Уверен, боссы знают, зачем тебя отправили. Я Грешник, бывший лейтенант Синдиката. Теперь остался вне игры, и сам решаю свою судьбу. Не зря же здесь небо копчу! Скажи, мне, друг с Рыжего леса, зачем мы собрались в этом клоповнике?

– Думаешь, я в курсе? Мне дали десять минут на сборы. Сказали, моя миссия на Севере!

– Вот как! Север. Туда хотят многие. Не только мы. Слушай, а ты знаком с Фанатом?

– Когда-то я работал с ним. Очень давно.

Грешник побарабанил пальцами по столу.

– Хм. Походу, всё с ним знакомы. Это он заварил всю кашу. Ну, думаю, скоро подробности узнаем. Опа, это ещё кто? – Грешник заострил внимание на бездельничающем проводнике Пеппе, который с жаром рассказывал Сэму какую-то историю.

– Уголовник один. Он прилетел со мной на вертолёте вместе с богатым, э, хмырём.

– Сначала конвой «воли», затем вертолёт. С каждым разом становится интереснее. Разберёмся. А я пока побеседую с этим осуждённым оленем!

Но поговорить с ним у Грешника не вышло.

Из утробы складских помещений появился сам владелец бара. «Вал». Владимир наконец вспомнил имя торговца. За ним топал человек, затеявший это шоу. Директор корпорации «Tesla». Сопровождал его огромный звероподобный мужик с автоматом. Карл Раскин попрощался с Валом и молча, нарочно с равнодушной миной, будто он не знает всех этих людей, направился на выход. Услужливый Повар пошлёпал следом за ними, отворять гермоворота. Вова Питюшин вскочил с места, попытался подойти к Раскину, но охранник легко оттолкнул химика в грудь, дав понять тому, что лимит разговоров с боссом окончен. Бармен же выглядел возбуждённым и азартным. Так ведут себя игроки, проигравшие в казино крупную сумму в рулетку или на тотализаторе. Расширенные зрачки сигнализировали о непредсказуемости Вала, который собирался сделать важное заявление. Галдёж за столом «анархиста» немедленно прекратился. Вал обвёл своим безумным взглядом приумолкшую публику. Даже Грешник, попиравший все существующие авторитеты, и то приутих. Вал подождал, пока Повар закроет на запор герму, и пальцем подозвал к себе Грешника. Пошептавшись с ним, он велел наёмнику убраться в зал. Блуждающий взгляд, в конце концов, упал на выпавшего в осадок Пеппу. Выдохнув, Вал чётко и громко огласил подготовленную заранее фразу:

– Значит, так, поросята! Отныне вы поступаете в моё распоряжение с позволения Раскина. Прежде чем вы сдохните, я познакомлю вас со всеми деталями будущей экспедиции. Экспедиции, что принесёт нам 30 миллионов долларов!

Глава 22. Вечеринка продолжается

Глава 22. Вечеринка продолжается

1.

На некоторое время в зале воцарилась пауза. Продержалась она недолго.

– А если я откажусь? – ответил Пеппа, сидевший ближе всего к авторитетному бармену. – Это билет в один конец, а жизнь короткая до ужаса.

– Согласен с тобой! – злорадно ухмыльнулся Вал. – Ну что же, тебя и так списали со счетов. Мои люди справятся и без твоих услуг. Пользы ты не принесёшь, разве что на биомусор пустить. Грешник, застрели его!

Наёмник, стоявший позади всех, выхватил из кобуры «Глок». Он хорошо знал своё дело. Пеппа не успел и глазом моргнуть, как у виска оказался воронёный ствол смертоносного изобретения австрийцев. Пит опасливо отошёл в сторону, освобождая сектор обстрела. «Свободовец» Сэм по-прежнему сидел за столом, наблюдая за трагикомедией со стороны.

– С удовольствием! – сказал Грех, выжимая указательным пальцем спусковую скобу.

– Эй, погоди! – выставил руку перед собой Пеппа бледнея. – Зачем пороть горячку, если можно решить вопрос мирно!

– Ну-ну!

Бармен сошёл в зал и приблизился вплотную к огорошенному человеку. Резко, накоротке, Вал кулаком ударил Пеппу в солнечное сплетение. Тот закашлялся, хватаясь за живот.

– Мы в одной упряжке, и цель у нас одна. Команде не нужен урод, который подставит товарища в момент опасности, – проговорил зло бармен, сплёвывая на пол.

– Что? Я не собираюсь никого подставлять! – крикнул хмурый Пеппа серьёзным тоном, выпрямляя спину. – Я с вами. Клянусь!

– Даешь слово? Ха-х, многие покойники клялись мне в верности. Теперь они мертвы. В наше время слова ничего не значат. Скажи мне, проводник, как тебя там звать? Пеппа? Во сколько ты оцениваешь свой базар, что ты не подлая мразь?

Глаза Пеппы сузились, забегали. Его руки сжались в кулаки. Он выдохнул и ледяным тоном ответил на ядовитое замечание бармена:

– Убивай, если твой пёс готов застрелить безоружного человека.

– Закрой хлеборезку, гадёныш! – прошипел рассерженный наёмник, тыча дуло пистолета прямо в лицо Пеппы.

– Хватит, – сделал знак Грешнику Вал. – Пусть живёт!

Лейтенант спрятал пистолет в кобуру. Грозно зыркнув на обмякшего зэка, он недоверчиво отступил.

Вал же с чувством собственного достоинства пошлёпал за стойку. Вернулся он в большой зал с потрёпанным и пыльным тубусом, наподобие того, с каким студенты технических вузов ходят на учёбу.

– Грешник и ты, здоровяк! – обратился он к наёмнику и сидящему «вольному». – Сдвиньте два стола вместе! – приказал Вал.

Названные бойцы повиновались без всяких проволочек. Пока Пеппа тихо изрыгал проклятия, желая обидчикам тяжёлой жизни, те сдвинули вместе два столика, получив один большой стол в форме квадрата.

– Вы пришли ко мне в поисках ничтожной сталкерской мечты, и я её вам предоставлю. Даже такому дерьму, как ты, мудило! – Вал ткнул пальцем в притихшего Пеппу. – А теперь слушаем меня внимательно.

Оратор отпил глоток воды, после чего вдохнул побольше воздуха и хрипло заговорил:

– Наша цель – артефакт «сонный камень». Встречается редко, но метко. За него и готовы вывалить вагон наличности. Хмырь Раскин предоставил гарантии, что нам заплатят. Артефакт вы найдёте только после выброса, не раньше, и чтобы найти его, вам придётся постараться. Потому он и редкий. Плохая новость – эта хрень встречается в одном месте – на Севере. Поэтому нам и нужен проводник. И ты, хрен моржовый, поможешь нам его найти, – «хрен моржовый» Вал адресовал окончательно униженному Пеппе.

– Но есть пара условий. Во-первых, ботаник должен выжить. Любой ценой. Во-вторых, времени в обрез, не более четырёх дней. И в-третьих, вы должны выйти к Красному лесу к лаборатории с артефактом. И только тогда нам заплатят!

– Кто бы сомневался! – хмыкнул Грешник. – Это уже три условия.

Вал посмотрел на говорящего с укором и продолжил:

– Перейдём к деталям! Мы знаем, что искать, но не в курсе где. Возможно, кто-то из присутствующих в теме? – бармен обвёл глазами будущих участников экспедиции.

Молчаливый Сэм встал со стула.

– Я знаю. Нам нужно идти к Грязевому озеру, к южному берегу.

2.

– Объясни? – потребовал у него Вал.

– Три года назад, или около того, к нашему костру, где старый Барьер, помните, вышел странный человек. Назвался Жорой. Втроём тогда здорово удивились его виду: ни противогаза, ни нормальной снаряги, из оружия неработающий АКСу. Одежда его превратилась в лохмотья, автомат заклинило наглухо. Мы так и поняли, Жора побывал в жуткой передряге. Он походил на живого покойника. Между делом налили ему сто грамм, человек же, дали пожрать. Водку он выпил, от тушёнки отказался. Сказал лишь, жутко болит голова и устал. Один из нас возьми и спроси, откуда ты такой взялся? А тот чел, Жора, как вытаращился на него, и тихо проговорил одними губами: «Север».

Конечно, никто не поверил, что несчастный пришёл со стороны северных болот. Припять-то совсем рядом. Да и загоризонтная станция функционировала. Удивительно, как он вообще вышел на нас. Левый берег реки скрывал плотный туман, да и подступы к городу-призраку тоже. Естественно, мы стали расспрашивать, как этот дядя тут очутился. Отвечал он сумбурно, невпопад, показывая жестами в сторону восточной Припяти. Из того рассказа я тогда мало что понял, так, урывки фраз. Помню, говорил Жора о большом Всполохе, тварях каких-то, бегстве. Талдычил, что заблудился, его пытались убить люди в сером камуфляже. Какие люди у нас в серой форме бегают понятно и плоти. От них он оторвался, блудил почти сутки, и вот вышел на костерок. Больше в тот вечер Жора не проронил ни слова, поел и вырубился. Мы, понятное дело, ещё час погундосили, выпили на здравие по чарке, и решили улечься вслед за странником.

Сэм посмотрел на Вала, остальных посетителей бара, что внимательно слушали рассказ ветерана «Свободы». Особенно Пеппа. Он периодически качал скептически головой, и порывался порой ввернуть свои пять копеек в разговор. Увидев полное одобрение, Сэм продолжил:

– Нас было трое, забыл сказать. Как водится, потянули жребий, кто отправится охранять наш сон. Костерок к этому времени почти догорел. Часовым оказался не кто иной, как Фанат. Он тогда возвращался с Красного леса от ботаников, и прибился к нам. Я его знал, парень нормальный, с понятиями, поэтому остался ночевать. Ему и выпала первая очередь стоять на вахте. Я и ещё один парень из «Воли» зашились в спальники и уснули. Проснулся я где-то через час от невнятного бормотания. Сон у меня чуткий, от любого шороха открываю глаза, вот и на этот раз сразу очнулся. Поначалу я не сразу сообразил, что бормотание исходило от спящего северянина. Я его не видел полностью, только торчащие ноги. Нас разделяла бревенчатая стена избы. Мне стало интересно, чего это он бормочет? Ну я и прислушался. Мужик мычал и шлёпал губами, иногда проговаривал непонятные мне слова вроде тех, что зомби издают. Я так слушал минут пять, потом мне надоело, и я решил дальше лечь, как бы я последний дежурю. Но вдруг его прорвало. Я внятно услышал «Грязевое озеро» и «ужасная кончина». Эти слова человек повторял несколько раз, будто пытался вернуться во сне на то самое место, где случилась трагедия. Потом он нёс всякий бред о поезде, странных людях, охраняющих портал и прочую ахинею. Без контекста понять, о чём он говорит, было невозможно. Признаться, у меня и сон пропал, стало интересно, к чему приведёт.

– И к чему это привело? – выпалил Владимир Питюшин, который при рассказе пришёл в движение. Как-никак история Сэма проливала свет на всю эту возню.

– Брехает, аж любо слушать! – прокомментировал бывший зэк и демонстративно отвернулся.

– Не нравится, иди в пень! А ты Пит, не перебивай! – сказал адепт «воли» и вздохнул. – Умер Жора. Он два раза повторил «Зона-мать забери меня», после чего затрясся весь и умер. После того как он почил с миром, я решил проверить, всё ли в порядке. Знаете, жутковато находиться в помещении с чужаком, разговаривающим во сне. Высунувшись из-за стены, я внезапно увидел склонившегося над ним Фаната. Он, оказывается, внимательно слушал бред покойника. Меня Фанат не увидел, в сумраке-то, зато его фигуру, зловещую и угрожающую, при свете догорающего кострища отчётливо наблюдал. Я хотел окликнуть его, но меня словно отрубило. Что если он его убил? Я решил понаблюдать ещё, убедиться, прав ли я или нет. И замер, стараясь не привлекать внимание любопытного сталкера. В любом случае пока мне опасность не грозила. Фанат, как водится, пощупал пульс у мёртвого, и затем принялся того ворочать и обыскивать. Втихаря, понимаете. Он покопался в рюкзаке покойника, и вытащил из него странный предмет. И тогда я его и окликнул. Сталкер, на удивление, обрадовался, позвал меня. Конечно, я насторожился, однако он без всяких недомолвок предложил поделить вдвоём вещи мёртвого. В частности, добытый с недр рюкзака неизвестный артефакт. Артефакт с самого́ Севера. Я заартачился, кивнул ему на третьего участника посиделок у костра, что мертвецким сном тихо похрапывал в пяти метрах. После недолгих препирательств Фанат убедил меня не брать в долю соклановца. Больше будет выхлоп от продажи этого экземпляра. Ну а дальше было просто. Утром мы избавились от трупа, мой кореш, Зема, отправился по делам, а я с Фанатом ломанулись к яйцеголовым.

– И как, выручили много? – поинтересовался Вал.

Сэм отрицательно покивал.

– Куда там! Профессор, который изучал арт всю ночь, впал в кому. Его ученик, лаборант один, развёл руками и сказал, что у этого «экземпляра» ноль свойств. Это просто кусок камня интересной формы. Визуально он напоминал приплюснутый орех. Мы на него наехали, и от испуга тот дал нам за труды по сотне баксов. Я тогда эти доллары здесь благополучно пропил. Если бы не смерть профессора, я не вспомнил об этом случае.

– Хороший рассказ. А как ты здесь оказался? – спросил у Сэма Вал.

– Я услышал о кончине Фаната. А потом в сети прочитал сообщение, что путь на Север свободен. Сложив дважды два, я вдруг понял, что рассказ Жоры реален, и будет глупостью остаться в стороне.

– А ты хитёр, Сэм! С виду и не скажешь. Учти, пока я не выясню интересующие меня нюансы, работу никто не получит. И всё-таки просвети меня насчёт твоих друзей из «анархии»? Как они связаны с пижоном, прилетевшем на вертолёте? – Вал пытался выжать из бывшего «свободовца» всю подноготную.

– Да банально просто, – «свободовец» щёлкнул зажигалкой, подкуривая сигарету. – Мы подвязались выполнить одну работу. Наша колонна перевозила весьма ценное оборудование. Я был в её составе. Мы возвращались в Доли́ну, где находился лагерь, но поступил сигнал отправиться к наёмникам. Нас нанимал человек с Большой земли. А для меня появился момент, чтобы получить работу. Я боссу рассказал историю мёртвого сталкера, а тот перетёр её с этим кренделем Раскиным. Кстати, он очень обрадовался, когда услышал историю, а начальнику посулил золотые горы. Поэтому я сижу здесь.

– Зря ты растрепал, что артефакт находится около Грязевого озера. – проговорил Пеппа. – Теперь ты нам не нужен. Мы запросто доберёмся до места и без тебя.

– Уверен, что я сказал правду? – флегматичный Сэм картинно выпустил в потолок облачка дыма. – Я выдал направление, но не точное местонахождение.

– Один час работы ножичком, и ты признаешься в убийстве Кеннеди! – небрежно бросил Грешник.

– Зачем меня пытать? Проще меня включить в состав отряда. Лишняя пара рук не помешает.

– Думаю, «анархист» прав. Это по-честному. Пусть идёт, раз хочет, денег хватит всем. Надо же кому-то за ботаником присматривать.

Сэм кивнул, туша сигарету о стол. Наёмник хмыкнул и посмотрел на Пеппу, который скрестил руки на груди и гаденько ухмылялся. Вова Питюшин густо покраснел. Он не привык к подобному обращению.

– Смотрю, ты запомнил место, Сэмми. «Грязевое озеро». Ходил я туда. Рыбки в той луже кусачие. И не только они. А насчёт артефакта, этот Жора приврал. Ничего там нет. Грязь, комары и лишения. – скептически бросил Пеппа.

– Плохо искал. Раз место существует, значит, и артефакт тоже, – почесал бороду Вал. – Уже проще. Я расскажу парочку деталей для порядка. Фанат принёс с собой подарки. В записке, принесенной им в бар, говорилось, что нужный образец следует искать после внепланового Всполоха. Покойник знал об этом. И раз Север открылся, значит и Сверхвыброс не за горами. Поэтому все и зашевелились, кто в теме. Артефакт появляется во время катаклизма, или после него. И всего раз в три года. Запомните это! Вам нужно добраться до Грязевого озера, найти укрытие, обождать катаклизм, и затем приступить к поискам артефакта.

– Можно мне слово?

Слушатели повернулись к говорившему. Им оказался Пит.

– У нас есть примерно три дня. Не больше. Произошёл серьёзный сбой. У нас датчики с ума посходили, и оттого невероятные показатели. Эпицентр шторма находился всего в пяти километрах отсюда, и примерно на расстоянии мили от Припяти. Другими словами, времени совсем нет.

– Он прав! – вмешался Пеппа. – Честно! До Грязевого озера идти прилично такой бандой, да с прицепом. Ещё через топи и Припять. Думаю, на рассвете выступим в путь.

– В ночь идти? По центру Зоны? – саркастически заметил Сэм.

– Струсил, да, дядя? Воспитание не позволяет? Тоже мне, сталкер! – поднял Сэма на смех Пеппа.

– Он прав. Ночью идти – чистое самоубийство! Мутанты активные больно. Самый жор начинается, – Грешнику явно не понравилась мысль выходи́ть раньше утра на улицу. – Рисковать жизнью не хочется. Выйдем в четыре утра и баста!

– Какой осторожный! Ладно ботан, у него цели другие, но ты вроде считаешь себя техасским рейнджером? Или кулачками махать лучше получается, наёмник? – съязвил проводник, пряча карандаш в карман робы.

– Может, выйдем, поговорим?! – ответил ему Грешник. Найм терпеть не мог подколок и сарказма в свой адрес.

– Он прав! – поддержал заключённого Пит. – Отправимся в ночь.

– Ты бы молчал, охотник за хабаром. Сам-то в темноте гулял по Красному лесу?

Пит покачал головой. Грешник постучал пальцем по виску:

– Я так и думал.

– Но всё же он прав. Сам посуди. На подходе к Припяти стоит вода. Если до топей пилить шесть часов отсюда, то к утру выйдем к реке. – почесал колючий подбородок «анархист».

- Впрочем, плевать! – бросил Грешник и закурил, после чего двинул к Повару за пивом.

– Пеппа, покажи всем, где это? – Вал вынул из тубуса карту, и разложил её на столе.

Карта представляла собой подробный топографический план местности с условными обозначениями и дорогами. Не древняя, но и не слишком актуальная. Аккурат, за год до второй аварии на станции.

– Покажите мне точное расположение бара, – попросил проводник. На выручку ему пришёл Грешник. Он и указал пальцем в крохотное овальное пятно на бумаге.

– Это здесь!

Пеппа нарисовал на пятачке жирный квадрат карандашом, от него повёл линию по направлению к Грязевому озеру, вслух напевая знакомую мелодию.

Одного взгляда бармена хватило, чтобы принять нужное решение.

– Выйдите ночью. Раньше сядешь, раньше выйдешь. Раз всё понятно, сбор в десять вечера. Возле бара на заднем дворе. Никто отсюда не выходит, все слышали? – Вал повысил голос. – А к тебе, Грешник, особый разговор будет!

Глава 23. Грешник

Глава 23. Грешник

1.

Проклятый Раскин свалил, оставив на его широкие плечи груз проблем больших и маленьких, и тонну ответственности за успех предприятия. Довольно сомнительного, с точки зрения здравого смысла. К счастью, владелец «Tesla» снабдил его дополнительной информацией, подробными инструкциями и выдал даже немного наличности: сто тысяч новеньких хрустящих долларов. Взамен Вал обязался обеспечить людей снаряжением из личных запасов, добротным стрелковым оружием, провиантом и прочими мелочами, без которых пребывание в Зоне грозило смертью. И если в технической стороне у него всё было схвачено на высоком уровне, то в плане тактического характера возникали осложнения. Валу пришлось напрячь серое вещество и придумать, как обеспечить группе необходимую скрытность и заодно отвадить любопытных от главной цели миссии. Ну и обезопасить собственную шкуру от разбирательства со стороны Синдиката. Во время предыдущего визита Господин М чётко дал понять ему, что не желает видеть среди «друзей» Вала опального Грешника. Проблема заключалась в том, что старик нуждался в услугах наёмника. Ещё со времён предыдущего главаря Синдиката за шумным лейтенантом расформированного отряда «Бетта» закрепилась слава фартового человека. Иметь в обойме такого «любимчика Зоны» означало как минимум уверенность для остальных ребят. Кроме того, у придурка была карта и мозги, что в капиталистическом мире Зоны большая редкость.

Выход нашёлся быстро. Он набрал номер на дисковом телефоне, поговорил минуту с Поваром. Вскоре в кабинет просунулась голова одного из охранников.

– Вал, народ в бар ломится! Спрашивают, что и как? – перед ним стоял Валет, самолично покинувший пост, а на деле посланный по просьбе Одноглазого.

Бармен внимательно выслушал реплику охранника.

– «Анархия» на месте?

– Нет. Снялась с причала и свалила в сторону Янтарного озера вместе с чужаками, которые на вертушке приземлились.

– Мг.

Вал вытащил из нагрудного кармана пачку мятых рублей, не считая, отстегнул ему примерно треть купюр. Остальное спрятал обратно в карман.

– Найди Дикобраза, он сейчас на заднем дворе. Распространите слухи, что Вал организует рейд завтра утром на север Янтарного озера. Подкиньте деньжат горлопанам по старой схеме, не мне вас учить. В десять вечера подойдёте сюда вдвоём. Выдам новые указания. А пока работайте! И откройте чёртов бар для посетителей!

Валет ушёл, и бармен теперь спокойно мог разобраться с текущими делами. На повестке вечера стоял технический вопрос, а ещё требовалось избавиться от опального Грешника.

К нему подошёл Повар. Он перекинулся парой фраз с барменом, после чего скрылся в подсобных помещениях. Вал спустился в зал к скучающим участникам рейда.

– Пока пыль не поднялась, предлагаю всем отдохнуть и набраться сил. В баре есть съёмные комнаты. Займёте номер 14. Все трое. В девять часов начнём паковать чемоданы. Грешник, иди со мной! – приказал торговец наёмнику. – К тебе есть особый разговор!

Лейтенант нехотя вылез из-за стола. И направился вслед за барменом.

К удивлению последнего, Вал повёл того в складские хранилища, разделённые между собой перегородками с дверями, на каждой из которых висел массивный замок. Настоящий лабиринт, в котором только хитроумный барыга хорошо ориентировался. С внушительной связкой ключей он открывал одну дверь за другой, пока не очутился в жутком запыленном чулане, заставленном старым советским барахлом наподобие мебели и кухонной утвари. В комнатке без окон повсюду была пыль и паутина, что свисала с потолка белесыми гроздьями. Радиация на пауков не действовала. Те по-прежнему плодили паутину и убивали мелких насекомых.

– Пришли! – буркнул Вал и остановился.

– Я думал, ты снарягу мне выдашь! – удивился Грешник, разглядывающий обитель пауков, что свили в чулане настоящее логово.

– Я подумал и решил, что тебе оставаться в баре нельзя. Если в Синдикате узнают, что я тебя нанял, возникнут неприятности у меня, точнее, с моим здоровьем. Поэтому ты свалишь прямо сейчас. Возьмёшь необходимое барахло, и исчезнешь. Будешь поджидать группу в условленном месте. Недалеко от дороги на Янтарь есть старая заброшенная колея. Ориентир – крест с прибитым противогазом. Тропинка выведет вас к окраинам Красного леса, прямо к первой засеке. Местечко опасное, но сильно удалённое от основных путей. Подождёшь группу на тропинке в одиннадцать вечера. И не опаздывай.

– Отлично.

Бармен с укором посмотрел на наёмника.

– Грех, без шуток, я на тебя рассчитываю больше, чем на кого-либо. Понимаешь, не всё просто с этим заданием. Раскин прямо заявил, что артефакт – попутная цель.

– Это я понял. Поэтому ты не сказал о карте?

– Зачем вываливать все секреты сразу. Сохраним наш джокер. Из всего сброда я доверяю только тебе. И ещё есть кое-что. Возьми под крыло ботаника. Мне кажется, ботаник стоит всех этих выродков. Постарайся сохранить тому жизнь. Парень вроде неплохой, толковый…

– Принял, – перебил Грешник бармена. – Ещё будут указания?

Торговец покачал головой.

– Нет. Знаешь, почему меня называют хитрожопым Валом? Сейчас покажу. Отодвинь от стены комод. Ты покрепче меня и помоложе.

Наёмник шагнул к массивному и тяжёлому комоду из цельного дерева, укрытому толстым слоем пыли и витками паутины, и сдвинул его в сторону от стены. Сталкер ахнул, когда в кирпичной оштукатуренной кладке обнаружил дыру размером полметра на метр. На фоне серой штукатурки лаз выглядел как чёрный провал в стене.

– Мать моя женщина! – воскликнул ошарашенный Грех. – Ты и вправду сам дьявол! Похоже, я тебя недооценивал. Это же выход в коммуникации завода.

Польщённый Вал утвердительно кивнул.

– Страховка на чёрный день! Посмотрел? Пойдём собираться, предстоит ещё куча дел.

– Охренеть! Ну ты прям диверсант! Я, считай, корифей, а о лазе и понятии не имел. Подземный ход взорвали давным-давно.

– Не совсем. Пироманы пожалели тротил, или, вероятно, продали налево. Бетонные своды не сильно пострадали. Я проверял. Лично расчистил завалы. Пройти человеку там запросто можно. К нему ты ещё вернёшься. А пока предлагаю посмотреть шмот.

Они вновь оказались в лабиринте из помещений. Большинство из них пустовало за ненадобностью, но остальные под завязку ломились от разного добра. Склады Вала напомнили Грешнику армию. Бесконечные вереницы ящиков в ангарах с боеприпасами и стрелковым вооружением, бочки с топливом и другими ГСМ. Только в меньших масштабах. Похоже, за столько лет жизни в Зоне Вал скопил огромный арсенал различного вида вооружений. Как натовского, так и российско-советского производства. Хватало у Плюшкина и обмундирования. Начиная от тяжёлых ботинок-колодок, заканчивая новейшими бронекостюмами и тактическими шлемами. В отдельной комнате размером с туалет на полках лежали тепловизоры и прицельные приспособления, глушители и различный обвес на штурмовые винтовки.

– Откуда это всё? – спрашивал Грешник у Вала. Тот лишь отмахивался, но секреты пополнения запасов не выдавал. Впрочем, Грешник догадывался, откуда ноги растут. Периодически он и сам участвовал в акциях сопровождения или экспроприации военных грузов, часть которых оседала в арсеналах Синдиката и бармена Вала. Что-то воровалось, что-то доставалось в качестве трофеев. В Зоне постоянно тлела скрытая война между различными группировками, в которой выигрывал самый хитрый и предприимчивый. И запасливый.

Они оказались в большой просторной комнате. Когда-то здесь находился цех точных приборов. Приборы порезали и сдали на металлолом ещё в 90-е, так что ангар пустовал. За исключением тяжеленной панели и массивного железного стола с блестящей поверхностью. Им мародёры почему-то побрезговали.

Торговец подошёл к изъеденной ржавчиной панели и после недолгих манипуляций вытащил из утробы стальной конструкции целлофановый пакет с содержимым.

– Тяжёленький, – крякнул Вал, и вывалил ношу на стол.

В пакете лежал бронежилет неизвестной модификации, отдалённо напоминающий конструкцию российского «ратника». По всей видимости, над бронезащитой основательно поработали, так как Грешник такой кольчужки раньше не видел.

– Это тебе презент! – сказал Вал. И похлопал по бронику рукой. – Штучный товар. Такого ты в продаже не увидишь. Создан бывшим НИИЧАЗом для ветеранов спецподразделений, да не прошёл ГОСТы. Точнее, прошёл, но по бумагам – нет. Два прототипа списали за чисто символическую стоимость по знакомству. Продать такое я не могу, жаба душит, да и никто не купит даже по рыночной стоимости – дорого! Так что, Грешник, бери один, для дела пригодится. Всегда хотел проверить, действительно ли жулики эти умноголовые не врут.

– Какой ты щедрый! И в чём фишка товара? – боец критично осмотрел прототип. – Кроме кевлара и арамида.

– Потрогай его! Ну, смелей, надави на поверхность.

Грешник сильно кулаком двинул в кевларовую ткань.На удивление, вместо жёсткого сопротивления кулак впечатался в мягкую податливую поверхность.

– «Жидкая броня»! – пояснил Вал. – С 2006 года велись разработки. Кевлара десять слоёв, немного «тварона», пропитанного эпоксидным клеем для надёжности.

Грешник присвистнул.

– Ничего себе. И что, реально способен остановить винтовочную пулю?

– Без понятия. Одно знаю, гель под слоем арамида гасит запредельный импульс, а выражаясь по-простецки – защищает твои драгоценные органы от травм после попадания пули в торс. Под избыточным давлением в области попадания гель затвердевает мгновенно, и вуаля – ты отделался лёгким испугом. Максимум, ушибами. Вот такая хренотень! Надевай, короче.

– Допустим, я тебе поверю и возьму броник. А есть у него ещё примочки?

– Есть тросик. Дёрнешь, и он распадётся на три части. Такая фишка присутствует у последних моделей «Ратника-3». Учитывая, что вещь изготовили местные умельцы, в бронежилет впаяли куски артефакта «грави». Помогает или нет эта аномальная дрянь, никто не проверял. Ещё есть и система впрыска инжекторов – специальные полые трубки внутри ткани с иголкой и инъекционным раствором. Нажмёшь в нужном месте, и получишь дозу медпрепаратов прямо в кровь. Только чтобы заработали инжекторы, не забудь вставить ампулы с лекарством в специальные кармашки.

– Прямо плащ-невидимка, – воскликнул восторженный Грех.

– Ну-ну, не раскатывай губу! Под пули лучше не подставляйся. Двенадцатый калибр прошьёт тебя насквозь и в бронике. У всякой хорошей вещи есть запас прочности.

Грешник поднял своей ручищей бронекостюм, покачал головой.

– Солидный, и скрытого ношения. То, что нужно.

– Второй я подготовлю для нашего ботаника. Думаю, так у него прибавится больше шансов выжить. Остальные получат обычные знакомые бронежилеты.

Грешник разделся до пояса, оставив на себе лишь майку. И облачился в боевой костюм. Подогнав защиту по фигуре при помощи липучек и свободных ремешков, он несколько раз присел, затем невысоко подпрыгнул. Бронежилет сидел на нём как влитой. Удовлетворённый, лейтенант накинул поверх китель, и застегнулся.

– Говоришь, ботаник должен выжить. Так зачем его нужно вообще брать?

– Не знаю, – раздражённо ответил Вал, разводя руками. – Бери второй комплект и пойдём.

– Шопинг я люблю, – пробормотал найм, хватая у бармена продукт оборонного НИИ.

В последующие тридцать минут наёмник выбрал себе недостающее обмундирование. Разгрузочный жилет класса USMC, тактические очки с интегрированным ПНВ, респиратор с тремя фильтрами SGE 400/3. В качестве основного оружия он отобрал себе новенький «Корд» или АЕК-973С под патрон 5.45. Ну и выбрал обвес: два прицела (ночной и дневной) на планку Пикатинни. Плюс пять запасных магазинов к «ковровцу» и боекомплект. Последнее, что вручил ему Вал, были часы со встроенным дозиметром и Гейгером и миниатюрный передатчик.

– Это для связи! – подытожил бармен. – Каждый участник получит такой. Ты первый. Не потеряй.

Грешник сложил добро в мешок. Кроме броника. Ему не захотелось снимать с себя 7 килограммов веса. Передвигаться в потайном ходу с массивным ранцем за плечами он всё равно не смог бы. Проще выбраться на поверхность, и затем довести до ума всю снарягу.

– Хавку бы мне ещё. На дня четыре. И пару аптечек, – попросил у бармена Грех.

Вал исчез в одной из своих бесчисленных комнат. Отсутствовал он недолго, порядком пяти минут. В итоге Грех стал обладателем двух армейских пайков российской армии, тремя литрами воды и фляжкой с чистым спиртом. Аптечки он выдал стандартные, без наворотов. И бинты. Остальное у Грешника было в рюкзаке. Коврик, спальник, навороченный сканер аномалий 3 поколения «Перун-2», спиртовка.

– Ты готов? – уставился на него Вал.

– Почти. Не могу привыкнуть, что придётся покинуть это место навсегда.

– Ты же не баба, чтоб сопли распускать, – буркнул Вал. – И последнее. Возьми мешок болтов.

Вал не шутил. Он действительно протягивал ему мешочек с металлическими гайками.

– Бери. Пригодятся. Послушай старого аксакала.

Грешник забрал прощальный подарок и с сомнением сунул его в боковой карман огромного рюкзака, распухшего от различного барахла. В его время никто и не пользовался этим дедовским методом определения аномалий, каким первые сталкеры прорубали себе тропинки к заветным дарам Зоны.

– Теперь точно всё! Пошли, я тебя провожу.

2.

Грешник попрощался с Валом, пожал ему руку. Глаза постаревшего бармена с надеждой взглянули на него. Он верил в него и в успех опасного предприятия. Иначе зачем такие жертвы в виде крутейшей снаряги? Наёмник мысленно пожелал себе удачи и протиснулся в узкий лаз, проделанный в кирпичной кладке. Как оказалось, не только в ней, но и в ещё в огромной канализационной трубе. Ушлый торгаш здорово поработал перфоратором, проделав в прочном марочном бетоне дыру размером с канализационный люк. Очутившись внутри, Грешник выволок к себе тяжелённый рюкзак. Не забыл он и оружие. И только затем Вал задвинул комод на прежнее место, отрезая от бойца источники света и звуков.

Клаустрофобией Грешник не страдал, но, очутившись в полной темноте, занервничал. Его голова и плечи упирались в круглый и выпуклый свод, отчего передвигаться можно было только на четвереньках. Свободное пространство сжалось до небольшого пятачка, в котором человек выполнял функцию массивной затычки. Спёртый удушливый воздух сырости шибанул в ноздри, вызывая резь в глазах. Человек потеребил нос, ещё, и в конце сильно чихнул, да так, что споткнулся о рюкзак и головой задел бетон. Грешник выругался. Не хватало ещё и лоб разбить в узком лазе. К счастью, у него в кармане лежал миниатюрный фонарик, который предусмотрительно переложил из рюкзака в карман. Наёмник посветил себе под ноги, затем по сторонам, убедившись в пригодности секретного подземного лаза. Он проник внутрь промышленной кишки, что огибала завод и выходи́ла за его пределы.

Назад дороги не было! Ему предстояло проползти под землёй много метров, прежде чем снова увидит небо над головой.

Предприимчивый бармен нарисовал мелом на стене трубы стрелочку, куда идти. Мысленно поблагодарив Вала ещё раз, без пяти минут диггер на полусогнутых ногах побрёл по заброшенной инженерной кишке. Когда-то по этим трубам стекала в поле техническая вода. Луч фонаря плясал по стенам бетонных, покрытых замшелым мхом, изгибов, определяя вектор направления. Кое-где в трубе зияли трещины или чернели прожилки изъеденной ржавчиной арматуры. В таком режиме Грех проковылял метров сто, пока труба не повернула вправо. На повороте его ожидал сюрприз. Половина хода была засыпана землёй. Возможно, от взрыва просел грунт, бетон не выдержал нагрузки, отчего жёлтый песок стал сыпаться вниз через отверстие в проломе, пока крупные частицы мусора не закупорили отдушину. Грешнику предстояло расчистить завал, чтобы протиснуться дальше. К счастью, он подготовился к подобному раскладу. Человек вытащил из бокового клапана рюкзака притороченную походную лопатку, отложил оружие в сторону и принялся за работу. Фонарь он примотал верёвкой к черенку лопатки. Это оказалось непросто. Наёмник потел, инструмент постоянно цеплялся за рукава и своды трубы, песок просыпался, падал на колени. У беглеца ушло больше десяти минут, прежде чем смог продолжить дальнейший путь.

Тишина и безжизненная обстановка внутри канализации напрягала его. Он ощущал загривком неприятный холодок от мысли остаться здесь навечно! Бесславный конец ветерана Синдиката! Какой позор! В то же время он подбадривал себя, что всё не так уж и плохо. В тёмном тоннеле не встречались аномалии, не водились мутанты. Наверху гораздо опаснее. Только найм предпочитал мрачные тучи на горизонте и две дюжины мутированных особей, нежели ползти ужом в узкой норе. Боязнь замкнутых пространств – одна из самых сильных фобий и страхов. Достаточно запаниковать, и мирок вокруг тебя сузится до критического минимума, тебя прибьёт к полу наглухо, в самосознание хлынет лавина первобытного ужаса. Требовалось немало мужества, чтобы достойно встретить такую опасность и успешно противостоять ей.

Канализационная артерия повернула в сторону. Грешник шагнул следом за изгибом трубы и тут фонарь выхватил из тьмы провал мёртвых глаз и блеск отполированного черепа. Путник вздрогнул, отчего фонарь совершил кульбит меж пальцев и упал на бетон с глухим стуком. Чертыхаясь, «синий» быстро поднял фонарик, и рассмотрел источник испуга. Им оказался высохший скелет, одетый в традиционную кожаную куртку и полосатые штаны – непременный атрибут бандосов образца 2000-х. Скелет «сидел» на полу трубы, таращась глазницами на противоположную стену. Во лбу черепа у него зияло аккуратное пулевое отверстие. В метре от скелета валялась ржавая пистолетная гильза.

Пол катился градом со лба. Признаться, он здорово струхнул, наткнувшись на мертвеца. Грешник вспомнил лицо провожающего Вала, добродушную улыбку старика, желающего ему удачи. Это ведь он убил беднягу. Человек в кожаной куртке сделал работу, прорыл лаз, ведущий на поверхность, а вместо денег получил пулю. Бармен не поленился спуститься под землю, чтобы хладнокровно застрелить недотёпу, раз и навсегда похоронив тайну запасного выхода из базы. Умён старик! Циничен, жёсток, но с головой. Оттого и на плаву.

Грешник переступил скелет подземного сторожа, и вскоре дошёл до тупика в виде обвала из кусков бетона и швеллеров. Действительно, в своё время коммуникации взорвали по приказу бонз Синдиката в целях безопасности. И только вездесущий Вал знал, что не все выходы запечатаны. Искать лазейку не пришлось. Рядом с тупиком он нашёл плохо замаскированную дыру в трубе. В ней торчал неровный кусок бетона. С отверстия ощутимо сквозило свежим воздухом. Грешник обрадовался, найдя выход. Лазить по трубе ему опротивело до чёртиков. Однако ему предстоял новый квест. Сверху выход засы́пали строительным мусором. Греху пришлось засучить рукава и взяться опять за сапёрную лопатку. Со всех сторон на него сыпался мелкий камень, битый кирпич, куски жести. Грешник, опасаясь обвала, работал аккуратно. Он по-прежнему ничего не видел, не считая крохотного пучка света от фонаря.

Землю и мусор он подгребал под ноги. От песка слезились глаза. Сверху сифонило, но луч натыкался лишь на черноту. Он догадался, что бармен тщательно замаскировал лаз. Поработав ещё немного, сталкер приподнялся, просунув голову в пролом и ткнул сапёрной в самую высокую точку, где, на его взгляд, был выход из заточения. Как и предполагалось, железная кромка заточенного инструмента противно шкрябнула по металлу.

Он ткнул лопаткой ещё раз. В этот раз ему показалось, что железо под напором сапёрки подалось вперёд и прогнулось. Уже хорошо. Землекоп размахнулся и ударил вверх, насколько позволяло пространство. От приложенных усилий лопатка вонзилась в тонкий металл, вспарывая его. Хлипкая преграда оказалась листом проржавевшей жести. Обрадовавшийся беглец принялся методично крошить железо, взрезая и выворачивая кромкой режущей части куски гнилой жести. С каждым ударом и усилием рук над головой становилось светлее, пока он не вдохнул свежий воздух из поверхности. Проделав дыру по нужному размеру, Грешник присел и взялся за рюкзак. Это стоило ему десяти минут и нечеловеческих усилий. Мешок с хабаром и припасами никак не хотел пролазить в узкую горловину. С трудом вытолкнув в дыру мешок с барахлом, наёмник подобрал оружие и только затем попробовал вылезти сам. Едва его голова оказалась наверху, как завибрировали часы на руке.

«Радиация!» – определил он. Грех нырнул вниз снова, вытащил из бокового кармашка таблетки от радиации Б-130, «бэшка» или по-научному «индралин». Выщелкнув из ячеек три штуки, он проглотил их. Следом нацепил на лицо противогаз. Обождав минуту, лейтенант шустро полез наверх.

Упираясь ногами в грунт и обломки бетона, помогая руками, Грех со всей силы рвался наружу, как пробка из бутылки шампанского. Тонкий металл обламывался под напором рук, куски жести впивались в кожаные перчатки, обдирая их, но это не остановили его. Он удивился, когда увидел над собой не затянутое тучами небо Зоны, а потолок кузова «уаза-буханки». Выход оказался прямо под днищем замершей навеки фонящей машиной, брошенной ликвидаторами Чернобыля недалеко от базы. Грешник узнал это место. «Буханка» фонила немилосердно, выдавая до 30 микрозивертов в час. Поэтому Грешник и торопился выбраться отсюда. Каждая секунда приближала его к получению опасной дозы излучения.

Кое-как выкарабкавшись из норы, он прикрыл лаз кусками жести, что лежала в кузове, и через задние двери вывалился из кузова машины советского автопрома. Как можно быстрее он на себя рюкзак, снял предохранитель с автомата, после чего спешно убрался с радиационного очага восвояси.

3.

Холодный сентябрьский ветер шевелил волосы на черепе. Противогаз Грешник снял, и теперь наслаждался в укромном месте свежим воздухом. До сих пор обоняние переваривало неприятный застарелый запах зловоний из сточной трубы. Позади возвышалось здание завода, где обустроил себе лагерь Синдикат, и находился под их контролем бар «Синий комбезз». Недавно он сидел за столом, трепался и хлебал пиво, сейчас ему грозила опасность быть застреленным недавними товарищами. Грешник предположил, что ребята на блокпостах получили соответствующие указания насчёт него – стрелять на поражение. Что же, это по-честному. Могли и в спину убить с вышки после злосчастного инцидента с Господином М. Обошлось. И вот он стоит неподалёку от осиного гнезда, любуется окрестными пейзажами, чтобы вскоре взять Последний контракт в жизни. Осталось сдать тайник Синдикату и окончательно проститься с конторой без последствий для себя. И тогда alles, аривидерчи, братья-кролики. Навсегда!

Он достал сигаретку из начатой пачки, щёлкнул зажигалкой прикуривая. Погодя немного, он вынул из внутреннего кармана куртки смартфон. Нашёл контакт Раста и отбил ему сообщение. «Приходите втроём к 7.30 в указанную точку, координаты я скинул. Ты, Цикад и Тихий». Быший напарник ждал от него сообщение. Ответ пришёл незамедлительно:

«Скоро будем! Жди».

Его подчинённые из расформированного отряда. Они пришли в Синдикат без должной подготовки, а он слепил из них настоящих профессионалов. Каждый из них стоил троих. Закалённые в боях, верные слову и принципам, они единственные, кто не отвернулись от него в трудное время и поддерживали связь. Командиров обычно ненавидели. Немало зуботычин получили от него, вынесли моральных унижений и ядовитого сарказма в свой адрес. Понимали, что Грешник старается ради отряда, натаскивая новобранцев до автоматизма и зубного скрежета. Не зря его банда считалась лучшей в Синдикате как по исполнению, так и по навыкам. Грешник лично отбирал ребят, не считаясь ни с кем и посылая на хрен завистников и недоброжелателей. За несколько лет отряд потерял всего двоих, и то после трудных передряг. Много пролили они крови, и своей, и чужой, исходили сотни километров по этой про́клятой земле. И выпили немерено за общим столом, поднимая стопки за павших товарищей и за Синдикат. Но обстоятельства уничтожили отряд. Из старой гвардии остались Цикад, Раст, Тихий. Остальные ушли на вольные хлеба, некоторые погибли.

Теперь пришёл его черёд уходить. Без почестей, бесславно и тихо, будто вор. Но этот момент не волновал наёмника. Он пытался выжить, выторговать себе времени, чтобы разрешить практически неразрешимую дилемму. Он устал от войны против всех, хотел мира без жертв и стрельбы, бессмысленных погонь и скачек за длинным рублём. Впервые за долгое время хантер сделал правильный выбор, сливая Синдикату его схрон. Грешник мог договориться с Валом, продать оптом барахло, но тогда не смог бы разойтись по-тихому с кланом. Его уже внесли в списки на уничтожение.

Сегодня не будет стрельбы. Он встретит пацанов, как в старые добрые времена, они зайдут к нему в гости, он угостит их выпивкой на дорожку, после чего каждый пойдёт своей доро́гой.

Грешник затянулся напоследок и бросил окурок в жёлтую траву. Пора выдвигаться в путь-дорожку. Он проверил снарягу, похлопал по многочисленным карманам на разгрузке и куртке, вспоминая, ничего не забыто. В одном из отсеков рюкзака он нащупал мешочек с болтами – прощальный приз от мистера Вала. Старый пройдоха стал сентиментальным, раз подсунул ему лом, от которого мало пользы. Да и весили гайки-болтики под килограмм. Лучше бы он дополнительные магазины взял к автомату, нежели это железо. Ветеран извлёк из недр разгруза мешочек, и собирался выбросить его, и внезапно передумал. Тоже мне, сталкер! Болты собрался выбрасывать! Когда-то давно гайки являлись непременным атрибутом уважающего себя охотника за артефактами и самого сталкерского движения в целом. Даже в играх «они» засветились, не говоря о сотнях книг. Наёмник ссыпал мешочек в кармашек, и взял из него одну железку, покрутил её в руках. После чего несильно швырнул в сторону. Болтик чисто пролетел метров шесть, кувыркнулся несколько раз и зарылся в песок. Грешник подобрал его и снова отправил в вольный полёт. На ум пришла памятка от ветерана Демона, который и обучил его всем премудростям сталкерского мастерства.

– Правую ногу отводи назад, левая толчковая. Бросаешь не сильно высоко, в полуметре над уровнем земли. Раз, короткий замах, выдох – отпускаешь кисть и смотришь, куда он улетел. Если не будешь наклоняться каждый раз, то болтов не напасёшься, а брать помногу не захочешь. Помни, лишний килограмм на дистанции становится центнером веса. Так что смотри, куда метаешь. Видел, как отдельные личности повязывали на них нитки или клеили изоленту цветную, но это лишнее, я считаю. Такая уловка поможет слепым, а ты парень глазастый, – говорил Демон неторопливо и спокойно, на личном примере показывая, как правильно нужно делать замах и разжимать руку.

– Ты пока молодой ещё, думаешь, «что сложного?», и в принципе, ты прав. Сложного ничего нет. Только аномалии не дремлют. Неправильно бросишь винтик – не распознаешь угрозу. В итоге твои кишочки по веткам разбросает. А ты же не хочешь этого, верно? – Демон всегда любил поговорить. Он редко орал на своих подопечных, с железным терпением объясняя, как нужно выбирать артефакт, обходить ловушки, вертеть головой и очень шустро перезаряжать обрез. К нему стояла очередь из новичков, хотя брал он немало с них. Зато гибли они не в пример реже остальных.

Грешник бросил вновь железку, слегка закрутив её. Ничего. Подбирать кусочек металла не стал, он закатился куда-то в траву, достал новую. И уже следующую гайку отправил в полёт. В этот раз ему не повезло – гайка срикошетила о невидимую преграду и умчалась высоко вверх. «Трамплин». Грешник быстренько обкидал препятствие и сменил курс. Будучи новичком, на это у него уходило много минут. Сейчас Грех справился в десять раз быстрее.

Эх, видел бы его Демон, каким матерым сталкером Грех стал. Несмотря на недостатки, хорошим человеком был, если ещё не умер. Что больше всего нравилось в опытном ветеране, так это его нескончаемая мудрость по отношению к Зоне. Грешник хорошо помнил философию опытного сталкера. В её основе лежала мысль, что «Зона – это живой многофункциональный организм со своим устоем. От твоего мировоззрения и поступков и зависела дальнейшая судьба».

– Зона видит отношение к ней и относится к тебе подобающим образом, – учил он, выйдя с ним в десятый по счёту рейд на Восточный Кордон. – Вот ты чего хочешь от неё? Разбогатеть, сорвать куш и закатить в забегаловке пир? Неправильно это! Почему? Вся её сущность просто впитывает твои слова и мысли в подкорку, запоминает каждое движение. И вот ты добиваешься чего хочешь, получаешь кучу денег, и вдруг бац – получил сердечный приступ! Ирония судьбы, и неприятная, верно? Она, как капризная девочка с тяжёлым характером и хорошей памятью. Это я называю Зоной, и то, название не совсем удачное. Но лучше, чем дрянные учёные обозвали – ноосфера. Куера!

Дальше Демона несло, и он становился невыносимым типом. Впрочем, смысл его длинных повествований Грешник постиг уже спустя много лет, когда и у него самого появились первые необстрелянные воробьи, которым приходилось на пальцах объяснять уроки выживания. И слова наставника подтверждались с завидной регулярностью. Порой только чудо, как бы ни банально это звучало, спасало его от смерти. Оттого Грешник и благодарен учителю, что с таким терпением старательно вдалбливал в голову нехитрые премудрости тяжёлого ремесла.

Он остановился с очередным болтом в руках, вспоминая уроки учителя. Сталкер смотрел на трепещущие облака, несущие дождь, вслушивался в шум ветра, что неистово рвал на нём волосы, щекотал трёхдневную щетину и ноздри, ладонью пытался ощутить биение энергетических потоков аномальной энергии вокруг него. И тихонько бормотал заученное приветствие Зоны-матери.

До своего тайника он не дошёл каких-то триста метров. Именно сюда направил он Раста, Тихого и Цикада. Грех не успел выкурить сигарету, как на горизонте появились три фигуры.

4.

Соклановцы сердечно поприветствовали друг друга. Грешник по очереди пожал каждому из прибывших руку, после чего указал в сторону схрона.

– Ну что, зайдём в гости напоследок.

Они выстроились гуськом. Грешник, как единственный, кто знал местоположение тайника, шёл первым, за ним двигал булками Раст, потом Тихий. Замыкал шествие Цикад.

– Братан, ты извиняй, что так погано выходит! – сказал Раст, сплёвывая на землю. – Я всегда был на твоей стороне, и внезапно ты вне закона. Одно непонятно, чего сразу не свалил после того, как задвинули тебя боссы. Зона большая! Да и Север открылся, подался бы туда. За пределами Припяти у Синдиката ручонки коротковаты.

– Не, Раст, рано или поздно меня нашли бы! Через год, три, пять. Да и старость не за горами. Не хочу я бегать по кустам, устал. Договорюсь с Синдикатом, свалю на хрен. Пойду помидоры выращивать в огороде! – хохотнул весело Грешник, шедший первым.

– Да брось! Ты ещё хоть куда, песок, правда, сыплется, но ничего, зомби схарчит за радость! – поддержал разговор Тихий.

– Далеко ещё? – спросил у Грешника Цикад, шедший в группе последним.

Раст снова заржал в кулак:

– Что, Цикад, на логово Греховодника хочешь поглядеть? Вдруг он девок прячет втайне! Грешник, ты уже признайся, из-за баб уходишь из Синдиката?

Наёмники заржали. Даже угрюмый Тихий и то растянул губы в усмешке. Не смеялся лишь Цикад. Грешника это насторожило. Обычно общительный собрат хмурился и прятал взгляд вниз, будто застенчивая барышня.

– Ты чего такой дикий, мэн? – Раст первым обратил на это внимание. Грешник повернулся, отчего Цикад вздрогнул:

– Да так! – отмахнулся он.

– Забей! – затарахтел вечно весёлый Раст, которого Грешник редко видел с расстроенной мордой. Балагур принадлежал к типу людей, которые при любых обстоятельствах находили силы сострить или выдать шутку юмора. – Лучше думай о бабах и пряниках, и о том, как помочишься на труп Хосдейла, когда его будет доедать слепой пёс.

Тихий вздохнул и почесал затылок.

– Скоро будем! Вы лучше по сторонам смотрите, тут зверьё шастает, может прыгнуть, – честно предупредил приятелей Грешник.

– Слухаю вас, mein Herr! – отчеканил бодро Раст, перехватывая компактный Ремингтон.

– Как в старые добрые времена! – вздохнул снова Тихий.

Грешник поднял большой палец. Действительно, что может быть лучше, чем встреча старых приятелей. Обстановка лишь напрягала. В баре бы зависнуть, бутылку виски приговорить или водки. Без разницы!

Раст закурил. Грешник покачал головой. Тихий ухмыльнулся, вспомнив паранойю кэпа насчёт курения. Лейтенант часто говорил френду, что сигарета его погубит однажды, но тот скалил зубы и отмахивался. Командир, впрочем, правду говорил: в надвигающих сумерках огонёк сигареты виден издалека. Средний снайпер не промахнётся в цель, имея на руках ночной прицел.

– Люди говорили о Последнем контракте. Правда? – сказал вдруг Тихий громко, чтобы Грешник услышал.

– Откуда такие слухи? – переспросил ведущий.

– Правда, значит!

– Я бы тоже соскочил! – выплюнул сигарету напарник Тихого. – Возможность есть, почему бы и не воспользоваться. Только стоит ли свеч предприятие? Могут и не кинуть. И ещё один момент меня напрягает. Уверен, что ты договорился с главарями? Не первый год замужем!

– Да брось, – перебил его наёмник. – Хотели бы смерти, давно шлёпнули. Он с Господином М базарил. Да и тайник забесплатно отдаёт.

– Возможно! – ответил им Грешник. А сам подумал, действительно ли держит руку на пульсе. Он и так сжигает мосты. Обратно найм больше не вернётся. Никогда. Не только в Синдикат, но и в опостылевшие бетонные стены разграбленного завода, и в клоаку конченых дегенератов с отбитыми наглухо мозгами и пропитыми почками. Лучше сдохнуть в поисках счастья на Севере.

Они подходили к его укрытию, тщательно замаскированному мусором и дёрном. И тут командир отряда вспомнил о своём «должничке», которого сюда послал. Блин, зачем он это сделал! Поддался минутной слабости и выложил ему ухоронку. Боялся подставы и выстрела в спину. А опасаться нечего. Все свои! Чужак запросто может обчистить тайничок! Если он вообще не свалил по насущным делам! А ведь предлагал ему «медузу» за спасение. Да и фиг с ним! Грешник повертел головой, пытаясь заметить ещё одного человека поблизости. Но он приметил виноватое лицо Цикада. Тот и вправду странно себя вёл, неестественно. Даже Раст заметил. Хотя, возможно, он просто придирается. У человека нет настроения или устал.

– Всё, пришли! – Грех носком прочертил полосу, где у него находился люк.

– Отлично! Открывай тогда! – нетерпеливый Раст не мог дождаться момента, когда взглянет на берлогу своего бывшего командира. Из всего квартета только он обладал личным убежищем.

Грешник, как и утром, незаметно проделал несколько манипуляций с хитрым нажимным приспособлением, и распахнул настежь люк, вблизи напоминающий кучу мусора. Он хотел ещё что-то сказать, но его опередил Тихий:

– Цикад, а чего это у тебя «пукалка» в руках? Ты на дух не переносишь спецавтомат «Вал»? Говорил же, говно пушка!

Напарник Раста замялся, не зная, что ответить пацанам. Он весь сгорбился, уменьшился в размерах. Его лицо, обычно добродушное, перекосилось в злую гримасу.

– Да что с тобой такое, Цикад! – Тихий повернулся к нему корпусом, загораживая собой Грешника и частично Раста. Лейтенант, сам того не замечая, коснулся пальцами на разгрузе наступательной гранаты, вытаскивая её из кармашка.

Цикад заорал и замахал руками:

– Смотрите, снорки!

Наёмники автоматически повернули головы в сторону, куда указал дулом бесшумного «Вала» Цикад. Не стал исключением и Грешник. Правая рука с гранатой замерла за спиной, левая легла на усики чеки ребристой «эфки». Снорки нигде не появились. Когда друзья повернулись за объяснением к Цикаду, тот поднял АС «Вал» на уровень талии.

Автомат смотрел прямо на них. Снятый с предохранителя и поставленный на стрельбу очередями.

Грешник не видел полностью стоя́щего на изготовку Цикада. Его загородили собой Тихий и Раст. Однако он загривком почуял смертельную угрозу от боевого товарища. Лицо Цикада перекосила лютая ненависть, что подтвердило его гнусные намерения.

Тихий и Раст почти синхронно с непониманием застыли на месте. Тихий, стоявший ближе всех к предателю с автоматом, первым приметил наставленное на него оружие. На небритом лице читалось удивление. Раст всё ещё выглядывал снорков в указанном направлении. Парочка оказалась на линии огня стрелка. Никто из них не успевал отразить атаку человека, которого каждый из них считал другом.

Тихо дёрнулся автомат в руках Цикада. Его оскал, озлобленный и растерянный, качнулся вместе с бесшумным оружием. Короткая очередь прошила грудь Тихого, отчего тот с немым криком рухнул на траву. Он так и не понял, за что умер. К нему уже рвался Раст в попытках защитить друга, выставив вперёд руки, но тяжёлые пули СП-5 достали и его. Одна из них угодила Расту в шею.

– За что? – прохрипел сипло раненый, и кулём рухнул рядом с Тихим. Кровь фонтаном хлынула из разорванной артерии, вынимая за секунды жизнь из крепкого тела.

Чека выскользнула из своего гнезда. Но граната не могла исправить положение. Поздно.

Лейтенант не стал хвататься за автомат. Бессмысленно, когда противник держит тебя на мушке. Даже с огромным опытом наёмник не успевал вмешаться в расправу. Цикад свои действия исполнил безукоризненно. Он не стал сближаться с жертвами и читать отходную, как происходит в дрянных экшн-боевиках. Взвёл, поднял и выстрелил.

Тихий погиб. Тело Раста задыхалось в агонии.

«Всё кончено».

Вся дружба на поверку оказалась дешёвым фарсом. Он ничего не знал о Цикаде, несмотря на доверительные отношения. Грешник просто принял тот факт, что этот человек подставит плечо в трудную минуту, прикроет тыл, вытащит с поля боя. Верил, зная, чем чреваты приятельские отношения. Напарник, боевой товарищ, верный и бесстрашный, Цикад растоптал ботинком лучшее, что связывало их четвёрку. Это было легко, наставить на бывшего приятеля ствол и нагло пристрелить его. Затем второго, третьего. Деньги, зависть, угроза расправы или всё вместе повлияло на судьбоносное решение подлого и циничного предателя?

Цикад медлил.

Удивительно, сколько мыслей в голове у человека перед расправой. До боли обидные, они молниеносно долбили по черепу, накатывая горечью без остановки снова и снова. Пальцы Греха онемели от холода «лимонки», сжимая её и чеку. Он ждал пули, что вот-вот влетит в его череп, разорвёт бронежилет с такого расстояния и покувыркается во внутренностях, прежде чем окровавленным комком замрёт на месте. Но дружище, несчастная, загнанная в угол крыса, почему-то медлил. Он не хотел убивать. Не мог, но приходилось, каких бы моральных угрызений ни стоило. Такова судьба всех наёмников, тёмная сторона луны. Контракт на убийство! Плевать, что перед тобой свои, проверенные рейдами и переделками кореша. Крыса с тонущего корабля пойдёт на любую подлость, лишь бы спастись. Даже если придётся сожрать своего сородича. Волк переступил чёрту, этот звериный оскал, улыбка палача не стоит никаких денег. Кроме того, Цикад нарушал ещё одно правило, второе по счёту – «стреляй без сожаления и промедления».

«Прости, Грешник», – может, это он пытался сказать паузой, перед тем, как выстрелить.

Что чувствовал сейчас убийца? Он сожалел? Наверное. Иначе вернулся бы обратно и расковырял осиное гнездо зажравшихся уродов в человеческой шкуре. Так сделал бы Грешник. Цикаду приказали убить всех. Боссы догадывались, что Тихий и Раст за него отомстят в случае убийства их кэпа. Эффективные менеджеры с боевым опытом за плечами выбрали самое слабое, с психологической точки зрения, звено, пригрозив расправой. Цикада взяли в оборот, жёстко, мощно. И тот струхнул, не выдержал морального давления. Поэтому он здесь, у его ног навеки застыли друзья, и он готовится пристрелить последнего из могикан. Отряд – единственное что их держало вместе. Жаль, что весь спектакль затеяли только ради него, забрав жизни других мужиков.

«Давай, братка! Стреляй».

Цикад поднял автомат выше, намереваясь выстрелить бывшему командиру в лоб. Пальцы Грешника разжались, он обмяк и выронил под ноги боеприпас. Граната подпрыгнула о лист железа, выкатилась из-под Грешника, замерла на месте. Интересно, отчего быстрее умрёт: от пули, или от шрапнели?

«Прощай, Бетта! До встречи в аду Раст, Тихий, все те, кто не вернулся с тяжёлых рейдов в Центр Зоны. Прощай и ты, Цикад, ступивший на кривую скользкую дорожку подлости. Три секунды есть у тебя».

Грохнули выстрелы. Хлёсткие, тихие, но громкие для бесшумного оружия. Грешник вздрогнул. Он не понял, что произошло. Мысленно он смирился с собственной смертью от руки боевого товарища. Удивлённый Цикад дёрнулся несколько раз, покачнулся. Автомат его дал крен, однако указательный палец сумел дожать спусковую скобу. Длинная очередь ушла в «молоко», кроме последних пуль. Свинцовые посланники смерти накрыли Греха в тот момент, когда он отвёл глаза, полные отчаяния, от ребристой рубашки оборонительной «эфки», чтобы не видеть, как граната разорвёт на части его самого, друзей и воспоминания о славных деньках. Пули качнули тело наёмника, разворачивая его, отчего человек потерял точку опоры. Огромная чёрная дыра возникла перед ним, затягивая его поглубже нахлынувшим океаном боли. Сталкер мотнул головой, хватая ртом последний глоток ненавистного воздуха из пороховой гари и оружейной смазки, после чего мир разлетелся на куски. Он лицом вниз ухнул прямо в квадратную горловину схрона.

Стрелок продолжал стрелять. Тело Цикада шевелилось от попаданий мягких пуль со стальным наконечником. Он упал на колени, сжимая по-прежнему автомат с зажатым пальцем на курке. Глаза его были открыты, когда наконец рванула граната. Взметнулись вверх комки земли и пучки примятой пожухлой травы. Взрыв подбросил тело мёртвого Тихого, освистали убитого в нелепой позе Раста, а тысячи мелких раскалённых кусочков металла искромсали податливую плоть агонизирующего Цикада.

Глава 24. Айс

Глава 24. Айс

1.

В траве лежали покалеченные убийцы. Айсберг проводил взглядом незнакомца, который спас его от подонков. Один из них уже пришёл в сознание и теперь тихо скулил, как побитая собака. Сталкер не отказал в удовольствии отпинать врагов ногами, чтобы те ещё долго не приходили в сознание. Он обыскал недобитых убийц, экспроприировал у них немного наличности. Затем сталкер оттащил избитых к забору за грудой ящиков подальше от любопытных глаз. Здравый смысл подсказывал ему, что оставлять в живых наёмников опасно, но убивать подонков Айс не собирался. Необходимость отпала. Они получили по заслугам. Убийство ради безопасности могло повлечь гнев Зоны. Опасался он и Синдиката. Два трупа средь бела дня на подконтрольной территории могли вызвать неприятные последствия для здоровья. Поэтому Айсберг трусливо и позорно сбежал с места драки.

Поначалу он хотел наплевать на долг перед спасителем и слинять не только с базы, но и из окрестностей. Айсберг помышлял уйти подальше от завода, и либо податься на Янтарь, либо двинуть к Припяти. Отныне Свалка для него являлась запретной территорией, его там неплохо знали, Южные Топи — тоже. С Тёмной Доли́ной его связывали неприятные воспоминания: он дважды чуть не погиб там, а возвращаться в место, где тебя ждут неприятности, не хотелось. В итоге бродяга решил остаться. Ему спасли жизнь. Он, считай, не дышал, когда наёмник вырубил двух негодяев. Он обязан был отплатить ему равноценной монетой. Такова плата! Делов-то на копейку. Всего лишь требовалось залечь в кустах по указанным координатам и посмотреть, что из этого выйдет.

Айс пнул от досады консервную банку, пытаясь понять, почему так у него складывается. Неужели во всём виновато дурацкое стечение обстоятельств. Взять хотя бы эпизод в Красном лесу, куда закинула нелёгкая. Сам виноват в глупом пленении. Если бы он не сбежал, ничего и не случилось. Ни пыток, ни спасения химеры, ничего. Он скинул бы учёным крысам хабар, попросил кофе, и затем ушёл. Нет, его взяли сомнения, он предположил, что начальник охраны модуля выдаст его «серым» киллерам. Отсюда и неудачи: снорки, кража оружия, позорное бегство и химера до кучи. А ведь пацаны Кречета вытащили его из передряги. Он же плюнул на приличия, и получил заслуженную кару. Хорошо, мутант так вовремя подвернулся. Повезло. А сейчас он снова подумывал о побеге. Случай повторялся как под копирку. Слиняет — и на него вновь обрушится гнев богов. В этом Айсберг не сомневался.

Незаметно для себя сталкер оказался у Южного поста. Возле строительного вагончика и чуть дальше стояли часовые с внушительным стрелковым вооружением и пулемётами, притороченными к металлическим кронштейнам. В вагончике на крюках висела парочка гранатомётов на экстренный случай. От мутантов отбиться хватит. И от людей тоже. На Айса никто не обратил внимания. Что с него взять? Очередной бродяга. Нападать на хорошо обученных отморозков решится только псих, а сталкер определенно не тянул на него. Он без препятствий добрёл до вагончика, и заглянул в зарешеченное окошко. За столом сидел «сундук». В армии так принято называть прапорщиков, в Синдикате назвали «сундуками» всех причастных к оружейным складам. Откормленное красное лицо скрывал респиратор, но даже через него угадывалось надменное чванство. В другой раз сталкер прошёл мимо, но он собирался разжиться боеприпасами у постовых. Кто знает, куда его занесёт судьба в этот раз.

— Ну? — сказал мордатый в окне.

— Тридцать штук к «Сайге» и две обоймы 4.6 НАТО к «Хеклер Коху».

— Ого. — присвистнул «сундук». — А бабок хватит на «иксклюзив»? 4.6 калибр редкий,

— Хватит, — огрызнулся Айсберг.

— Минуту.

Тип за окном исчез, громыхая ящиками и цинками. Через две минуты он появился снова.

— Деньги гони!

— Хватит? — сказал он, просовывая в окно тощую пачку американских банкнот.

— У меня сдачи нет. Могу еще десятку «картечи» к «Сайге» предложить. — сказала красная «морда».

— Давай.

Договорившись с прапором, Айс рассовал по карманам патроны, магазины воткнул в нагрудные кармашки разгрузки. И отправился прочь, стараясь побыстрее покинуть базу «синих».

Пройдя тридцать метров, бродяга присел на кочку, оставаясь на виду у часовых. Выложив перед собой оружие, он по очереди снарядил магазины «сайги». Затем обслужил шедевр немецкой военной мысли — «Хеклер МP7А1», после чего легкое заряженное оружие сунул в пистолетную кобуру, которая досталась ему в наследство от ботаника. Компактный пистолет-пулемёт нравился Айсбергу больше, чем простой пистолет. Цельная стальная пуля пробивала любой бронежилет на расстоянии 50 метров, как заявлял изготовитель. Радовала кучность. Проверив ещё раз снарягу, путник подхватил «Сайгу» и медленно двинул прочь от блокпоста. Периодически он оборачивался, проверяя, нет ли сзади погони, но в лагере царило спокойствие.

Геолокация в смартфоне показала ему, что Айс находится в километре от предполагаемой отметки, любезно выставленной незнакомцем.

«Будь на месте через два часа».

Два так два. Вполне достаточно времени, чтобы, не спеша, дойти до точки, выбрать и оборудовать огневую позицию. Даже на открытой местности.

На указанную точку он пришёл за час. По пути ему повстречалась «жарка», наверное, одна-единственная на всю округу. Зато «каруселей» встретил для неприличия много. Целый аттракцион. Артефактов, как ни проверял он округу, не заметил. Не хлебное место. Зато тихо. Здешнее быдло стороной обходило скопления аномалий. Зверья Айс тоже не встретил. Видимо, наёмники периодически отстреливали мутантов на подходах к лагерю.

Побродив по пустырю, сталкер сверился с показаниями смартфона. Красный кружок маркера загорелся зелёным, что означало одно — он пришёл на заданное место. Осталось обустроить себе засаду. Человек покрутил головой, выбирая, куда бы ему приткнуться. Такое место нашлось возле средней по размеру «карусели», рядом с пнём. И совсем недалеко от маркера на карте.

Айс сбросил с себя тяжёленький рюкзак около пня, «Сайгу», и выхватил сапёрную лопатку, остро заточенную и готовую к применению. Он решил вырыть небольшой окопчик прямо за корягой. Углубление позволило бы ему уменьшить силуэт до нулевого значения. Как-никак пенёк слабая защита от автоматной или винтовочной пули. Лучше зарыться в землю, и организовать достойную встречу гостей лёжа в вырытом укрытии. Конечно, он не планировал устраивать войну, но что если произойдёт худшее? Учитывая насыщенный на неприятности день, который тянулся дольше обычного, стоило позаботиться о безопасности. С этой задачей он справился довольно быстро. Влажный от сырости грунт легко поддавался под нажимом сапёрной лопатки. Землю он выбрасывал в аномалию. «Карусель» сердито хлопала воздухом от наглого вторжения, швыряя обратно пыль и ненависть. Полдела сделано. Теперь ему предстояло уничтожить все следы пребывания на этом пятачке. Бродяга отломал несколько веточек от чахлой берёзки, соорудив из неё наподобие веника и принялся подметать землю, где он прошёл. Убедившись в отсутствии человеческой жизнедеятельности, он накинул на себя заранее подготовленную охапку сухого жмыха, травы и веток, чтобы казаться кучей мусора. Оружие он заранее положил перед собой.

Новоиспечённый диверсант покрутился, улеживаясь. Тонкий рюкзак неудобно впивался в пах. Айс посмотрел время, и выключил смартфон.

У него в запасе оставалось полчаса до встречи гостей.

Или больше. Наёмник мог и не прийти сюда.

Айс отложил в сторону «Сайгу» и взял в руки пистолет-пулемёт. Дробовик хорош на дистанции до пятидесяти метров, особенно в ограниченном пространстве. На открытой местности он давал внушительный разброс, отчего эффективность огня снижалась. Рисковать же он не хотел, а останавливающих пуль для карабина у него не было. Поэтому Айс сделал выбор в пользу МP7. Он выдвинул приклад на максимум, отжал сложенную дополнительную рукоятку, после чего убедился, что оружие на предохранителе. Осмотревшись ещё раз для надёжности (не упустил ли чего), Айс удовлетворённо щёлкнул языком. Угол обзора и позицию он выбрал нормальную. Сзади к нему не подберётся никто — аномалия мешала, остальное пространство стрелок контролировал. Пристреляться бы ещё. Этого делать Айс не стал. Незачем тратить дефицитный и дорого́й боезапас.

Вот теперь точно всё! Бродяга решил немного вздремнуть. Он порядком устал за последние пятнадцать часов.

2.

Ему снился кошмар. Будто он находится в мрачном подземелье или лаборатории, а его мозги пытается взять под контроль телекинетик. Он всячески этому противился, но мутант вежливо говорил: «Не бойся, я тебя не обижу». Он шёл к нему навстречу с морщинистым ртом и выпученными глазами, притягивая ментальным ударом беспечную жертву. Айсберг махал руками в ответ, и причитал про себя: «Ты же не существуешь!».

Айс проснулся. Стряхнул головой морок, приходя в себя. Подобная чертовщина во сне здорово взбодрила его. Сталкер сразу же вспомнил, где он и зачем торчит в окопчике, лёжа на холодной земле, в окружении энергетических ловушек и попусту тратит своё бесценное время.

«Подстрахуешь?»

Так сказал человек, который три часа назад спас его никчёмную жизнь. Представился он Грешником. Удивительно, как порой складывается пазл. Наёмник Синдиката защитил его от киллеров «серых». Айс не понимал логики этого «благородного дона». На его месте он бы не вмешивался в дела незнакомых кретинов. Пускай поубивали бы друг друга. Естественныйотбор в классической версии. Проходящий мимо Грешник влез в чужую потасовку, и оттого сталкер ему премного благодарен. Лежит в окопчике и покорно ждёт, когда тот вернётся. «Подстрахуешь?». Такое говорят друзьям, или соклановцам, но никак не чужим людям. Даже несмотря на благородный жест с его стороны, глупо просить помощи у чужаков. Только идиот способен на подобное. Но Грешник не смахивал на дурака. Он с твёрдой уверенностью в голосе, небрежно попросил у него услугу. Прозвучало это так, будто они давние приятели, и по умолчанию спаситель знал, что старина Айс не смоется в кусты, а будет на месте ждать его, как девка на свидании. Чтобы прикрыть ему спину, и вернуть таким образом должок. Какой подлец!

Время тянулось медленно. Так всегда бывает в режиме ожидания. Ноги затекли, шея тоже. Его спаситель опаздывал. Солнце клонилось к закату, а он по-прежнему штаны протирал. Лежащий человек поворочался, покрутил головой, и попробовал снова задремать.

Он не сразу врубился, когда до него донёсся человеческий гомон. Айс открыл глаза и приподнял голову из-под кучи мусора. Сюда приближалось четыре человека. Они шли, особо не скрываясь, и весело трепались между собой. Будто и не в Зоне находились, а на площади города. Неосмотрительно. Помимо людей, водились и другие хищники, которые с радостью прибегут на шум. Айс с трудом узнал в четвёрке спасителя. Его выдал трескучий прокуренный голос. С расстояния в 70 метров лица в сумерках не читались, расплывались, искажая картинку. Грешник шёл самым первым, держась особняком. Остальные шли друг за другом, сбоку от наёмника. Поначалу наблюдатель планировал выйти к ним навстречу, но отбросил прочь эту идею. Он решил и дальше наблюдать за происходящим в комфортной засаде. Увиденное немного сбило его с толку. Вся гопкомпания принадлежала к одной и той же группировке — к Синдикату. У каждого из них темнела на плече нашивка с рельефным орлом. Ну, кроме Грешника. Айс отметил хорошую экипировку, неплохое оружие. Опасные ребята. Меньше всего хотел он связываться с ними. Остановились они в сорока метрах от него. Айс изначально рассчитывал, что Грешник максимально точно даст ему указание. Так и вышло в итоге. Они находились в пределах досягаемости «хеклера».

Квартет приятелей вдруг остановился на месте. Ничего подозрительного не происходило. Ведущий группы отошёл чуть дальше, его спутники топтались на месте, разговаривали меж собой. Айс внимательно следил за троицей. Враги это, друзья? Судя по разговорам, старые знакомые. Шутят, треплются про нелёгкое существование. Даже завидно стало. У него-то друзей отродясь не водилось. Зато врагов теперь хоть попой жуй. Тем временем отдельно стоя́щий Грешник низко присел, отдавая земле-матушке поклон. Попутчики наёмника выстроились в ломаную линию, в шахматном порядке рассредоточившись в стороне от напарника. С позиции стрелка движение остановившегося Грешника напоминало, будто последний гадит в траве или ищет потерявшуюся вещь. Айс догадался, куда он привёл отряд только после того, как Грешник с усилием потянул на себя квадратную железяку, что служила входом в его личный тайник.

Увиденная картинка ещё больше добавила вопросов без ответов. В очередной раз сталкер удивился доверию Грешника, который сам его сюда и отправил. Да ещё и привёл своих друзей. Айс не мог понять, зачем? Это неправильно, выдавать обустроенный тайник посторонним людям, пусть и друзьям. Не каждый бродяга мог себе позволить владеть схроном, вполне пригодным для жизни. Если только тайник не принадлежит группировке. Складывалась идиотская ситуация. Он сидел в засидке, палец дрожал на спусковом крючке, а новый приятель находился в зоне поражения оружия. Похоже, айсберг имел дело с психом.

«Подстрахуешь?»

Повеяло неприятным, липким холодком опасности. Под ложечкой противно засосало, и на этот раз явно не с голодухи. Что, если у наёмника был мотив не доверять никому из своей группировки, раз решил привлечь человека со стороны. Иначе, в чём тогда смысл? И неспроста он пригласил их в сакральное место любого уважающего себя ветерана.

Айс занервничал от поганого предчувствия беды. Его внимание перекочевало к товарищам безумного спасителя. Стрелок рывками переводил короткий ствол пистолета-пулемёта по чётким профилям пришедших боевиков. Один, второй, третий. И в обратном порядке. Где тут собака зарыта?

Вот они перекинулись парой фраз. На этот раз сталкер совсем ничего не разобрал. Все заткнулись, даже болтливые. Так продолжалось две секунды, пока крайний из боевиков Синдиката не пошевелился и тихо вскрикнул, махнув в сторону рукой:

— Смотрите, снорки!

Сидящий в засаде Айс вздрогнул, быстро заморгал. Прицел качнулся вбок. Он едва сдержал порыв не обернуться. Ему показалось, что крикун адресовал выпад в его сторону. В ту же секунду он интуитивно понял: подавший голос человек соврал. Из курса лекций одного бывалого Айс запомнил, что снорки никогда не водились в подобных местах. Эти мутанты любили приболотицу или холмистые районы с укрытиями, где они могли спрятаться. Не гнушались дармоеды с противогазами и одиноких зданий. Значит, предупреждающий окрик предназначался для отвода глаз. Даже он повёлся, на мгновение упустив из виду всю кодлу.

Дальше пошло наперекосяк.

По команде наёмники посмотрели в сторону, где по идее резвились мутанты с хоботами. Кроме крайнего боевика. В руках он держал АС «ВАЛ» — бесшумное, грозное оружие. Дуло спецавтомата поползло вверх, замерло на уровне пояса, указательный палец стрелка лёг на спусковую собачку. Всё это Айс наблюдал собственными глазами, не в силах оторвать взгляда от убийцы. Он мог выстрелить в него, предотвратить трагедию, на полсекунды опередить противника, но сомнения взяли вверх. Айсберг не поверил глазам в возможность предательства. Они же друзья! Вот почему он не выстрелил, а тянул время, надеялся, что из засады выскочат животные. Этого не случилось. Боец, вооружённый «валом», выстрелил.

Он сделал это правильно. Не стал трепаться лишними бессмысленными разговорами, как в голливудских боевиках. Тихо и профессионально, без колебаний и угрызений совести расстрелял сотоварищей, что находились на линии огня. Айс услышал лишь приглушённое «хлоп-хлоп» дыхание автомата. У несчастных не было шансов спастись. Выпущенные в упор тяжёлые дозвуковые пули прошили насквозь тела двоих бойцов, слишком поздно заметивших подставу. С глухим стоном вчерашние друзья рухнули в песок, нелепо взмахнув руками. Грешнику повезло больше. Он оказался дальше всех. Его закрывал телом наёмник-балагур, который принял на себя основной шквал свинца. Это спасло Грешника и выиграло Айсу полсекунды. Сталкер опомнился, и, прежде чем убитые рухнули на землю, ответил убийце в ответ короткими точными выстрелами по три патрона. Бил он наверняка, наповал, по ростовой мишени: очередь в грудь, две в живот, точно посередине. С такого расстояния Айсберг не промахивался. Он видел, как тело расстрелянного предателя всколыхнулось, отчего ствол «Вала» повело в сторону, выплёвывая длинную очередь. Видел издали, как под эту свинцовую раздачу угодил Грешник. Айс больше не прятался. Со всех ног он рванул к нему навстречу, резко сокращая дистанцию. В какой-то момент тело наёмника в суматохе куда-то исчезло, как сквозь землю провалилось. А через две секунды раздался оглушительный взрыв. Взметнулся вверх песок, тонко «запели» в воздухе осколки. Сталкер успел рыбкой нырнуть на землю: сработали животные инстинкты самосохранения.

Глава 25. Айс

Глава 25. Айс

1.

Таких трупов Айсберг давно не видел. Разорванные, растерзанные куски освежёванного мяса, вывернутые наизнанку потроха вперемежку с костьми. Всё это представляло собой отвратительное зрелище. От двух тел мало что осталось: взрыв гранаты разнёс в клочья слабую и податливую плоть, на которую пришёлся основной шквал чугунной болванки. Граната разорвалась в само́й гуще человеческих тел. Айс побледнел и едва не поскользнулся о вырванный кусок кишечника одного из трупов. Силой воли впечатлённый ветеран заставил себя вернуться на место побоища. Его интересовал Грешник. Среди трупов (вернее, того что от них осталось) тела спасителя не оказалось. Бродяга догадался, что Грешник упал в собственный схрон. Правда, эпицентр взрыва пришёлся аккурат рядом с железным люком. Включив фонарь, с опаской Айс заглянул в чернеющий провал. Он оказался прав: ноги бедолаги торчали в узкой горловине колодца. Присыпанный песком Грех не подавал никаких признаков жизни. Похоже, ему пришёл логичный конец.

Стрелок вернулся к человеку, которого только что хладнокровно пристрелил. Он упал набок. Под ним растекалась лужа крови. Его лицо было изрезано, недоставало уха и части скальпа. Морщась, Айс аккуратно обошёл мертвеца и наткнулся на рюкзак покойника. В прорехе из него выглядывали деньги. Он отстегнул застёжки, откинул верхний клапан с кармашками. Двумя пальцами мародёр выудил из натовского РД три толстые пачки американских долларов, перевязанных малярным скотчем. На каждой из них красовалась надпись «10 к» маркером.

«Десять кусков», – смекнул Айс. Всего тридцать тысяч долларов. Кровавые деньги в прямом и переносном смысле. На одной из пачек красовалась свежая клякса крови владельца рюкзака. Похоже, он очень торопился, раз прихватил с собой наличку. Бродяга брезгливо переложил деньги себе в заплечник. Дальше шмонать рюкзак он не стал.

Теперь стоило подумать и о собственной безопасности. Скоро на эхо выстрелов нагрянут наёмники, или их прихвостни, проверить, что здесь произошло. И набежит зверьё, полакомиться разделанной человечиной. Проваленная миссия окончена. Он сделал всё, что мог и честно пытался спасти Грешника, но судьба распорядилась по-другому, внеся свои чудовищные коррективы. Три трупа, и четвёртый…неизвестно. Жив ли он? Мёртв? Вопросы так и оставались без ответов. Одно понятно, что Грешник свалился в люк собственного схрона, скошенный очередью смертоносного оружия. А граната! Уцелеть после такой мясорубки было невозможно. Убийца стрелял в упор! Ни один бронекостюм не выдержит попадание стального наконечника тяжёлой пули СП-5 или СП-6. Подумав немного, Айсберг принял единственно верное решение: убраться восвояси. Так подсказывал здравый смысл и логика! И забота о собственной шкуре. Сталкер перевооружился на «Сайгу» и поковылял прочь от опасного места.

Он не сделал и пятидесяти шагов, как под ложечкой засосало. Сомнения прочно забрались к нему в мозги и принялись убивать мнимое спокойствие, которым сталкер себя тешил. Правильно ли он делает, что уходит? Вдруг человек жив и нуждается в помощи? На ум пришла химера, которая с бревном в чреве выползла к людям за спасением. Кажется, опаснейший монстр, гроза всему человечеству в Чернобыльской клоаке, и пошла на контакт с людьми. Теперь Грешник. Конечно, он не знал о нём ничего, но каково это – получать пулю от своих братьев? Айс видел шевроны с эмблемой орла – символом Синдиката – на рукавах мертвецов. Такой эмблему носил убийца своих боевых товарищей. Теперь их дружба мертва вместе с носителями. Почему так произошло, Айсберг терялся в догадках. Немногочисленный Синдикат славился дисциплиной и крепкой спаянностью всего личного состава. Так рассказывали знающие люди. Так было в то время, когда он впервые «понюхал» Зону на Северном Кордоне. Судя по увиденному, люди врали, или застали другую эпоху. Мир стремительно менялся в худшую сторону. Цинизм и прагматичность нынче в тренде. Он без стеснений прикарманил доллары, предназначавшиеся убийце за грязную работу. И сердце ни разу не ёкнуло. В былые времена правильный Айсберг без раздумий прошёл мимо. Зачем марать руки о «грязные» деньги? Он обязан был оставить цену предательства в тридцать тысяч «зелёных» рядом с трупом, иначе выходило, будто ему заплатили за гнусное убийство незнакомцев.

Вот дрянь!

Айс выругался, разворачиваясь на 180 градусов. Напряжённые руки дрожали от адреналина. Сталкер твёрдо решил положить конец сомнениям. Он доведёт миссию до логичного завершения. Он найдёт тело Грешника, убедится, что он мёртв, и с чистой совестью отправится восвояси.

Путник склонился над зияющим углублением. Луч фонаря выхватил из лаза деревянную лестницу, уходящую вниз. Сталкер с опаской опустил ногу на перекладину хлипкой конструкции, как вдруг прямо над ухом чей-то голос его напугал:

– Деньги не пахнут, верно?

2.

От неожиданности, сталкер чуть сам не свалился в колодец.

– Не стреляй. Я всё объясню. – сказал помрачневший Айс, подняв левую руку. Он ожидал получить пулю в затылок. Говорившего сталкер не видел. Наверняка тот стоял у него за спиной с ружьём наперевес. Ждал, подлец, когда закончится вакханалия, и он воспользуется триумфом. Тактика победителей и вообще, умных людей.

И правда.

Из-за спины Айса вышел человек. В военной куртке, в цифровом исполнении, берцах, какие обычно носит полиция. В руках он держал типичный для военного АК. Не новый, а морально устаревший 74-й со складным прикладом. Тип даже пострижен был, как военный. «Площадка» стрижка, с обеих сторон выбрито под ноль. Дополнял вид незнакомца курточка, которая приходилась на два размера больше и висела мешком. Ремень с офицерской пряжкой съехал на хозяйство. На лице гостя сияла гадкая, слегка натянутая улыбка.

– Не боись. Я друг. Зачем мне тебя убивать? Я хочу помочь, – пропел незнакомец.

Айс не поверил, но тип в куртке стоял на месте, автомат перекочевал на плечо, а он сам ковырял ботинком песок. Не врал, значит.

– Ну что стоишь, объяснений ждёшь? Давай спускайся, вытащим бедолагу из норки. Эх, хорошее местечко было! – с сожалением пробормотал товарищ, и куда-то исчез. Недалеко, так как вскоре раздались возгласы и причитания жуликоватого бродяги, выпрыгнувшего из наступающих сумерек, как чёртик из табакерки.

Айсу ничего другого не оставалось, как подчиниться. Включив фонарь, он спустился в схрон, где внизу распласталось присыпанное песком тело. С сомнением сталкер приник к наёмнику, пытаясь при свете фонаря осмотреть его. Грешник лежал боком, поджав ноги. Сверху на нём громоздился рюкзак. Тяжёлый и немаленький по габаритам. С виду казалось, будто человек смертельно устал и вырубился, не дойдя до койки.

Первое, что бросилось в глаза, это лицо. На правой стороне некогда брутальной физиономии практически не осталось живого места. Щека висела лоскутами содранной кожи, сломанный нос смотрел в другую сторону. На лбу зияли две глубокие царапины, из которых сочилась кровь. Грешнику не повезло. Вероятно, он наткнулся лицом на деревянную лестницу или же проехался личиной о выщербленную бетонную стену колодца. Удивительно, как он ещё шею не сломал. В брюшной полости сталкер нашёл два пулевых ранения. В этом сомнений у Айса не возникало: стрелок ясно видел, как несколько пуль вошло в податливую плоть. Выжить при таком раскладе хантер не мог, даже не принимая в расчёт неудачное падение. Ни один бронежилет не выдерживал прямого попадания в упор из «вала». Чтобы убедиться в собственной правоте, Айс приложил палец к шее мертвеца.

На удивление он дышал. Сердце его уверенно и ровно билось, качая кровь и гоняя по сосудам. Сталкер удивился увиденному – как? После недавней бойни и двух попаданий «труп» дышал. Он лишь потерял сознание от падения вниз и болевого шока. Айс видел людей при смерти, и ни одна примета не подходила к этой ситуации.

– Ну что, как он? – раздался глухо сверху голос пришельца.

– Жив! – невпопад крикнул Айс. У него появился эффект дежавю, будто подобное с ним случалось. И притом не так давно. Сегодня утром. В лагере учёных. Очередное идиотское положение.

– Я так и думал.

С этими словами незнакомец проворно спустился в подземный домик Грешника.

– Короче, паря, уходим! Нашего красавчика заберём с собой, – по-хозяйски распорядился свалившийся на его голову псевдовоенный.

– Но я...,– пытался возразить ему Айс.

– У тебя появились дела? Да брось! Не хочешь помогать? Тогда иди своей доро́гой, сталкер. Чего остался? Денежек мало подобрал? Ты молодец, и я тебя не виню. Поможешь только вытащить бедолагу наверх, а то у меня спина болит да и возраст не позволяет, – «старик» бодро обследовал лежачего в песке раненого, практически не обращая внимание на сгорбленного сталкера.

– Не в деньгах дело. Я вернулся посмотреть, жив Грешник или нет, – возразил Айс.

– Убедился? Тогда помогай, нечего воздух сотрясать. Там дальше запасной выход. Я лопаткой поработал немного, расчистил лаз. Тащи его к отверстию, я с той стороны приму. Слева поищи отдушину.

Незнакомец быстро выбрался наверх.

Легко сказать, тащи! Грешник весил добрые полтонны. Плюс мешал рюкзак. Айс едва с места сдвинул, увальня. Как его вытащить наверх он понятия не имел.

– Эй, дурында! Поторопи, кишки! – раздался приглушённый возглас незваного странника.

Тащивший наёмника человек громко выругался. Пришёл, блин, помощник. Сам командует, а ни черта не делает. Поднатужившись, Айс со всех сил потащил раненого Грешника туда, откуда раздавался голос. Фонарь, закреплённый на куртке, мотался из стороны в сторону. Благодаря свету, бродяга даже смог разглядеть обустройство этого похеренного мирка сталкера. А посмотреть было на что. Оружие, ящики с боеприпасами, сколоченный столик. Хорошо устроился, приятель!

Айс дотащил «полутруп» до глухого отростка схрона. Где-то здесь прятался запасной выход, служащий ещё и вентиляцией.

– Эй, чепушило! Я ещё подожду! – голос странника прозвучал совсем рядом.

– Да здесь я! – заорал Айс, пытаясь определить точку входа. Лаз нашёлся за фанерой, приставленной к стенке. Человек убрал квадратный лист, посветил в отдушину фонарём. Лаз оказался совсем крошечным. Настоящей затычкой для габаритного человека, такого, как наёмник. И как его переправить через запасной выход?

– Лови! – чудаковатый полуночник, что привык пугать людей, выкинул ему через отдушину конец крепкой верёвки. И тут до Айса дошёл замечательный план по спасению раненого. Покумекав немного, как лучше закрепить верёвку, чтобы она не съехала и не причиняла неудобств попавшему в беду наёмнику, он смастерил конструкцию в виде латинской буквы «v». Затем сталкер хмыкнул и сильно дёрнул верёвку. Спустя мгновение с той стороны лаза трос натянулся, и тело несчастного поползло по норе. Дело сделано. Айс вернулся к брошенным вещам. Следующие десять минут он поднимал увесистую поклажу наёмника и оружие.

К этому времени окончательно стемнело. Без фонаря или прибора ночного ви́дения делать на поверхности было нечего. Опасно для жизни. Перспектива оставаться на месте рядом с тремя трупами, раненым и чудиком за компанию, не улыбалось. Скоро пропавших хватятся, и сюда нагрянет отряд чокнутых на всю башню наймов, которым несильно понравится увиденное. Они станут искать следы выживших, и наткнутся на него. Мало ему проблем с головорезами «серых», так ещё не хватало огрести от киллеров Синдиката. Пора мотать удочки, и побыстрее.

«Давай, вали!».

По злой иронии он привык испытывать судьбу. Получалось это не нарочно. Сталкер попадал в передряги, выпутывался из них и двигался вперёд, невзирая на последствия. Его манил приторно-горький запах свободы. «Надейся только на себя!» – говорили опытные наставники. Что собственно, Айсберг и делал, слепо следуя всем заповедям ветеранов. Он не прибился ни к одной группировке, не стал «своим» для одиночек. В случае гибели никто не стал бы поднимать стаканы в местном баре. Но отстаивание своих принципов далось высокой ценой. Очень скоро он стал беглецом, человеком перекати-поле. Огромный мир Зоны за несколько лет сузился до крошечного пятачка, где опальный бродяга мог находиться без риска для жизни. Его искали на Больших Болотах, за то, что якобы грохнул мерзкого чванливого старика. Однажды сталкера обвинил в краже вещмешка случайный знакомый, с которым делили костёр на базе «Чести». И только потому, что Айс показался ему крайне подозрительным типом, а «честные» априори не могли подрезать хабар у соклановца. В Доли́не его «кинули» на деньги, не заплатив оговорённой суммы за опасную работу. Он смирился, ушёл в тот же день, не зная, что барыга умер от сердечной недостаточности вскоре после разговора. Сталкер едва ноги унёс от «вольного братства». Вот такое стечение обстоятельств. Подобных моментов возникала масса. И чем больше он влипал в разное дерьмо, тем сильнее ненавидел людей и себя до кучи. Прошлое преследовало его, отравляя и без того скотскую жизнь, настоящее складывалось из очередного хаоса диких случайностей. Он давно ждал пулю в голову или свалившегося кирпича, удивляясь, как протянул столько долгих бесконечных дней.

Сегодняшние проблемы переплюнули напрочь неприятности за всю карьеру, прочно заняв в хит-параде «худших моментов» первое место. Теперь он влип в новую историю, которая всё ещё не закончилась. Она начиналась, и начало не предвещало ничего хорошего для здоровья.

Айс решил не уходить. Бежать дальше нельзя, да и некуда с его везением и возможностями.

Ночная Зона пугала до скрежета в зубах. К счастью, он раздобыл себе детектор. Пусть и не самый топовый, но лучше предыдущего «Велеса». Предстояло поговорить с незнакомцем, после подъёма тела на поверхность. Нашёл он его не сразу, только по глухому грохоту. Псевдовоенный чего-то мастерил, склонившись над грудой мусора в темноте.

– Не ушёл, – поприветствовал его силуэт. – Это хорошо! Ну, дядя, готов к подвигам?

– Я Айсберг! – назвал своё имя потерянный сталкер.

– Кто? – силуэт сместился в сторону. – Понятно. Я Сильвер. Нам нужно торопиться, времени нет совсем. Вот соберу тележку, и двинемся в путь. Тут рядом, с полкило.

– Тележку? – удивился Айс.

– Хочешь на руках тащить своего приятеля, дурила? – отозвался чудаковатый тип в военном снаряжении.

– Вдвоём легче же тащить.

Сильвер хмыкнул:

– Грибов объелся? Повезёшь сам под моим чутким руководством.

– Я?

– Не, мля, а кто? Хочешь напрячь старого пирата Сильвера? Он и так поработал сегодня на славу. Дорогу кто будет показывать, сам месье Меченый? – названный Сильвером засопел, колдуя над какой-то мудрёной конструкцией.

– Несправедливо это.

– Хлеборезку прикрой! Я решаю, кто поведёт, а кто повезёт больного, – чётко отрезал Сильвер. – Так, посиди маленько, я щас быстренько сварганю тебе транспортное средство. Фонарь не включай. Демаскируешь нас!

Удивительно, сколько можно всего сделать за пятнадцать минут, ночью, в Зоне, на открытой местности. Пока Айсберг прислушивался к окружающим звукам, Сильвер не терял ни секунды. «Старый пират» раздобыл доски, моток проволоки, кусок ржавой трубы, пригоршню гвоздей и молоток. За мелочёвкой он спустился в тайник наёмника. Айсу Сильвер подкинул очки ночного ви́дения. «Для общего дела», по словам этого психа. Сам он отлично видел и без дневного света. С удивлением сталкер наблюдал, как из ничего Сильвер мастерил что-то наподобие тачки на одном колесе. Колесо он использовал от разобранной «буханки», что врастала в землю недалеко от тайника.

– Готово! – Сильвер в зелёном свете казался инородным существом с шевелящимися конечностями. – Давай грузи пациента!

Айс в очередной раз сдержал себя, чтобы не нагрубить этому нахалу. Только и знает, что командовать и торопить. Чай, не в армии давно! Он перетащил лежащего без сознания человека на самодельный помост на колесе.

– Бери барахло, оружие, и хватай телегу. Уходим!

Сталкер прям подскочил от возмущения:

– Я думал, ты возьмёшь остальное?

Сильвер фыркнул.

– Не зли. Короче, шевели мослами и не задавай тупых вопросов, гуд?

Чужак взял автомат наперевес и махнул картинно рукой.

– Ну?!

– Как скажешь! – бросил зло Айс и подхватил тяжеленную ношу Грешника. Свой рюкзак, как противовес, он переместил на грудь. Оружие, кроме «хеклера», сталкер положил на раненного. И только после всех операций Айсберг схватился за настил с Грешником. Раз, два, возчик крепко толкнул тачанку: та сильно заскрипела, затрещала самодельными деталями, но в итоге справилась с нагрузкой – колесо сдвинулось с места. Айс едва удержал её. Тачанка норовила накрениться и рухнуть. Сделав шаг, второй, он плавно покатил одноколку вслед за Сильвером, обливаясь потом и проклиная его за столь нелёгкий труд.

Глава 26. Ночь в Зоне

Глава 26. Ночь в Зоне

1.

Старшим группы или банды Вала, по едкому замечанию Пеппы, в отсутствие Грешника был назначен Сэм. На нём и лежала главная ответственность – вывести ночью маленький отряд к указанному маркеру, где к ним должен присоединиться наёмник. Сборы к недовольству бармена затянулись дольше обычного. Пеппа до хрипоты спорил со всеми, внося коррективы в поклажу. В итоге к восьми вечера они ко всему прочего обзавелись антимоскитными сетками, бахилами с ОЗК для путешествий по болотистой местности, и палаткой на четыре человека. Ну и дополнительным пайком. Особенно преуспел в этом плане проводник. Помимо консервов, он рассовал по мелким кармашкам по мешочку с крупами, сушёными грибами и сухофруктами. Ну и шоколадные батончики. У него нашлось место и для блока сигарет, который он выклянчил у торговца «за счёт заведения», и для пакета с чаем. К тому времени баул запасливого Пеппы весил под приличные сорок килограмм, не считая боеприпасов. А патронами они затарились изрядно. Каждый из них набили магазины в количестве пять штук. Пит для нового «АК-12», Сэм – для точного и надёжного «АЕK-973». Пеппа взял 12 калибр для «Сайги». Помимо патронов, бойцы навесили на разгруз по паре гранат. Кроме Питюшина. Как заметил едко Сэм, «во избежание самоподрыва».

Как и водится, всех захватило предстоящее приключение. У каждого из трёх человек мандраж проявлялся по-разному. Проводник нервно бродил по комнате, Сэм с любовью чистил «ешку, чтобы скоротать время. А Пит сидел у стены с закрытыми глазами и пытался сосредоточиться на цели миссии. Его разбирало любопытство.

В каптёрке склада Вал выдал ему прямоугольный чёрный кофр размерами 50 на 70 см. Он походил на медицинский инструментальный ящик. Сбоку красовалась панель с четырьмя колесиками с цифрами – механической защитой от взлома. Естественно, у химика появились вопросы, на которые он желал знать ответы. Но старик лишь небрежно бросил, отшучиваясь:

– Понятия не имею, но раз Карл сказал «надо», значит «надо». Забирай. Если что, от мутантов будешь отбиваться!

Пин-код, разумеется, ему никто не сообщил, как и инструкции. Последнее, на чём настоял бармен, было пожелание «не светить ящиком перед этими козлами».

Вся эта секретность ещё больше напустила туману на предстоящую экспедицию. Что лежит в ящике с кодом? Неужели то, ради чего затевалась эта опасная авантюра. Босс намекал, что «дело» не выгорит без его участия. И металлический чемоданчик являлся первым элементом познания его настоящей цели, так и не озвученной боссом «Tesla» ему лично. Пока их основная задача состояла в трёх вещах: добраться до Грязевого озера, переждать Сверхвспышку, найти искомый предмет. И потом все остальное.

Бармен дал им на сборы полчаса. Выход назначили в 9 часов вечера, гораздо раньше предполагаемого срока. К десяти они должны были подойти к развилке, где к ним присоединился бы Грешник. Это в идеальных, тепличных условиях. Обстоятельства в любом случае внесут изменения в план, не сейчас, так потом, во время движения.

По команде троица спустилась в бар, который наполнился многочисленными голосами. Жаждущий хлеба и зрелищ, народ налегал на макароны с сосисками и пиво, кто покрепче не брезговал и водкой. Задорная музыка из 90-х и 2000-х, что доносилась из колонок, скрашивала суровый быт сталкерского братства. Две трети мест были заняты. И, судя по всему, люди прибывали. Сказывалась задержка, устроенная человеком из вертолёта. Грохотали ложки, бухали стаканы. Со всех углов звучала неторопливая русская речь вперемежку с отборным матом. Больше шума производила компания наёмников из Синдиката, но она задержалась в баре недолго. Собственно, за освободившийся столик, где сидели «солдаты удачи», и присели Сэм, Пит и Пеппа.

На хорошо экипированную троицу постоянно обращали внимание: большинство из посетителей были уверены, что группа смельчаков собирается на Янтарное озеро. Вопросы, понятное дело, не задавали, но факт ночного выхода стал главной новостью вечера. Ещё бы, призовая команда Вала готовится добыть сокровище, сто́ящее умопомрачительных денег. Учитывая размах операции и привлечение в качестве гаранта безопасности миссии вооружённых боевиков на технике, это не казалось выдумкой. Сеть пестрила множеством сообщений об этом событии, тесно связанном со вчерашней смертью сталкера прямо на пороге бара.

Бармен настрого запретил разговаривать с кем-либо в баре. Впрочем, к ним никто не подходил. С одним ходоком Сэм обменялся приветственными кивками. Усевшись за стол, новоиспечённые путешественники бросили поклажу рядом со стульями. Втроём на пальцах сыграли в «камень, ножницы, бумага», кто пойдёт за ужином перед тяжёлой доро́гой. Проиграл «анархист». Он с оружием за спиной пошёл за стойку к одноглазому помощнику Вала, что возился сейчас на кухне. Проводник играл с ножом, исподлобья поглядывая на любопытствующих клиентов торговца. Судя по выражению лица, молчание давалось ему тяжело. Пит, наоборот, с интересом разглядывал обстановку вокруг. Для него пребывание оказалось в новинку. За три года он ни разу не покидал жилой модуль.

– И часто такой аншлаг? – сказал проводник, косясь на людей.

– Без понятия. Хотя ребята на базе рассказывали о популярности бара! Заведение Вала довольно раскрученное. Вообще-то, Вал – монополист. В радиусе 30 километров нет ни одного подобного места. Раньше были, теперь – нет, – закончил мысль Пит. – Ты Сэма спроси, он получше скажет.

– Хорошо здесь. Уютно. Только люди напрягают. – воткнул ножик в дерево проводник. – Мы сегодня настоящие рок-звёзды.

– Ну да. Слушай, а на Севере опасно? Ты так и ничего нам не сказал!

Сталкер провёл ножом по руке, отчего на коже проступила кровь. В это время подошел Сэм с тремя тарелками в одной руке. Во второй он нес ребятам пиво. Пеппа с недоумением стёр выступившую кровь на запястье и подхватил у «анархиста» напитки.

– У нас десять минут. – бросил Сэм, присаживаясь.

– Ага.

По команде все дружно сковырнул крышечки с пивных бутылок. Чокаться не стали.

– О Севере хотите узнать? Блин, с чего начать! Там всё по-другому. Места мрачные, дожди постоянно, сырость, людей мало, и те хмурые. Каждый пытается выжить. Группировок вроде Синдиката нет, так, по мелочи, есть группки охотников, что кучкуются по деревням. Есть ещё и контрабандисты. В основном одиночки. Чем они занимаются, известно. Отдельная песня – это Пограничье. Территория, сопряжённая с «бульбашами». Вся жизнь – там, точнее говоря, в посёлке Масаны. В округе всеми вопросами заправляют военные. С ними все торгуют. Бывало, и работку предлагают. Особо ушлые мерзавцы гоняют к Припяти за оружием и патронами. Там неподалёку от северного кладбища есть перевалочная база. Половина территорий не исследована. Кому они нужны, болота и аномальные области с сильным фоном. Техники, зарытой после аварии на АЭС, в таких пятнах много. Сталкерской сети нет, сообщений с Большой земли – тоже, считай, на острове находимся, в окружении кислотного тумана, вояк и топей. И Припяти. У вас мне больше нравится. Цивилизация.

– И мутанты у вас другие? – спросил Пит.

– Какие мутанты! Зверьё есть, но оно напоминает одичалых животных, не брезгующих человечиной. Волки, например. Ваши собачки отдыхают. Как их тут называют? Слепыши? Свора волков гарантировано прикончат любого одиночку, кто осмелится пойти через Волчий лес. Опасен Шатун – тварь размером с лодку. Убить его только снарядом возможно. Но я не видел его. Есть и коты-баюны, живут возле деревень, как правило. Они опасны ночью. Днём котики спят. Ну и по мелочи... Сами увидите. Если дойдём, конечно…

Последнюю фразу он промолвил неуверенно.

– Ладно, давайте пожрём нормально. Через десять минут выходи́ть в путь дорожку.

С этими словами Пеп первым зачерпнул ложкой макароны.

2.

Они едва прорвались через южный блокпост. Территорию лагеря Синдикат объявил закрытой зоной: все перемещения чужаков запрещались до выяснения обстоятельств. Не без содействия Вала, Питу, Сэму и Пеппе удалось выйти за пределы завода, прежде чем объявили карантин.

После короткого инструктажа, куда входили мегапростые правила вроде «не трындеть, не гадить и не тыкать в лицо оружием», ходоки разобрали позиции. Середину тройки занял Пит, как самое слабое звено. Пеппа по этому поводу процитировал Наполеона: «Учёных и ослов в середину». Сам проводник шёл последним, постоянно шарахаясь от мнимых шорохов и проклиная незавидную судьбу. По команде каждый из них нацепил прибор ночного ви́дения последнего поколения, проверил оружие (в десятый раз), после чего они неспешно двинулись в сторону Янтаря. Отряд придерживался легенды, которую придумал бармен для отвода глаз. Шли медленно: Сэм, несмотря на опыт, осторожничал, перепроверял прибором каждый метр пути. Иногда Пеппа страховался болтами. Таким образом они прошли около полукилометра.

Завод остался далеко позади. Путники топали по старой тракторной колеи, которая вела их по пересеченной местности, изобилующей песками, оврагами и редкой растительностью.

– Стоим, братва! – прошептал Сэм и остановился. – Нужна карта. Местность пошла малознакомая.

– Здесь всегда так тихо? – оглянулся в темноте Пеппа, прислушиваясь к ночной Зоне. – Брр, волосы на заднице поднимаются.

– Нет. Обычно хруст костей слышен! – пошутил буднично «анархист». – Ты почаще оглядывайся. В случае чего тебя первым и схарчат.

Сэм вынул из внутреннего кармана наладонник. Включил офлайн интерактивную карту. Загрузив в сеть своё местоположение, он быстро вычислил, где они находятся.

– Двести метров вправо. И выйдем к заброшенной дороге.

Машинально Сэм показал рукой направление. Ботаник шагнул вслед за ним, но его за плечо придержал сзади Пеппа. Они замерли, ожидая пока на зеленоватом фоне их ведущий проверит безопасный путь.

Чисто.

Сэм показал ладонью, что можно идти. Детектор чётко делал свою работу, отсвечивая не слишком ярким экраном в плотной темноте. Никто не разговаривал. Даже болтливый Пеппа приумолк, чувствуя себя неуютно. Труднее всего приходилось бывшему «свободовцу», который выполнял роль первопроходца. Всё равно, что идти первым по глубокому снегу, протаптывать колею. Ночью цена ошибки ведущего возрастала в многократном размере.

Группа вооружённых людей обошла тепловые ловушки, которые хорошо выделялись на фоне зеленоватого монохрома в виде красноватых пятен. В отличие от гравитационных, хорошо различимые днём. С ними надёжно справлялся навороченный «Перун-2», стоивший, как подержанная машина на Большой земле. Такой же детектор был и у Питюшина, который сопел под тяжестью своего массивного рюкзака. Если бы не идущий сзади Пеппа, ботаник безнадёжно отстал. Периодически до него прилетали ехидные подколки вроде «маменькиного сынка» или «неженки с гладкими ручками». Приходилось молча терпеть и не огрызаться.

В ночных окулярах мир казался сюрреалистичным. Пит и не думал, что существует столько оттенков зелёного. Зелёное небо, трава, туман, останки ржавой брошенной техники, окрашенные в зеленоватые краски. Так работал ПНВ последней модели, преобразуя тьму в «greenland». Жизненные формы выглядели как желтоватые вытянутые кляксы. Их силуэты менялись в зависимости от биологического вида. К счастью, мутанты в поле зрения ПНВ не попадали.

Пит засмотрелся на чахлые деревца, пытаясь определить, к какому видовому классу они относятся, как внезапно споткнулся о шедшего впереди Сэма. Причина была банальна: сталкер остановился на месте, будто вкопанный. Химик едва не завалился набок, но на помощь парню пришёл зубоскал Пеппа. Он схватился за лямку рюкзака, и потянул её на себя. Со стороны выглядело нелепо. Пит собирался оправдаться в свой адрес, как его перебил замерший на месте «анархисту».

– Тсс! – зашипел он и наступил вдобавок ему на ногу, чтобы Владимир наверняка понял его позыв. Пеппе объяснять не пришлось. С самого начала пути они прекрасно ладили друг с другом, несмотря на взаимную неприязнь. По команде ребята присели на корточки.

Проводник «слушал» эфир. Сейчас он напоминал шамана, который с бубном пытался определить погоду или благоприятное время для посева урожая. Сэм всецело положился на свой слух, отринув прочь другие органы осязания. Сработал «синдром залипания» – так сталкеры поголовно называли умение чуять опасность. Нечто подобное испытывал Сэм.

«Анархист» не двигался и почти не дышал. Ноздри ходока дрожали от возбуждения и страха, втягивали в себя окружающие запахи. Его глаза, как могли, шныряли по мёртвому ночному пространству вправо-влево, пытаясь найти источник невидимой угрозы. Нечто пугало его до коликов в животе. Он сверился с детектором. Прибор сигнализировал ему: путь свободен. Что же тогда его взволновало?

– Пеппа, сюда! – очень тихо Сван предложил бывшему зэку подойти к нему. Перепуганный, тот молча подчинился и присел возле начальника.

– Видишь что-нибудь?

– Подожди чуток. Осмотрюсь!

Пеппа склонил голову к земле, насколько позволил ПНВ, втянул запах влажного ночного воздуха, пощёлкал языком.

– Странное место. Я бы туда не пошёл.

– Объясни?

– Трава не примята. Видишь аккуратный пятачок. Возле тех кустиков. А вот и следы проходящей мимо зверушки. Она шла, как и мы, но не доходя до поросли, резко свернула в сторону. Поганое место.

– Ловушка?

– Давай проверим.

В пальцах у Пеппы появился болтик. Он не глядя метнул его аккурат между двух кустиков. Кусок железа пролетел без происшествий.

– Хрень какая-то, – буркнул сталкер.

– Можно я посмотрю.

Это сказал Пит. В руках он держал бутылку с водой. Его спутники переглянулись, удивлённые тем, что стажёр проявил инициативу.

Отстранившись, Вова снял с себя массивные очки, набрал в рот воды, прополоскал его, и затем шумно, как тюлень, фыркнул, выталкивая в виде мелких капель воду. На мгновение он ослеп, пока снова не натянул на голову ПНВ. Брызги, которые должны были исчезнуть в траве, повисли в зеленоватом мире лёгкой взвесью. Невидимая сила держала их на весу, не позволяя им упасть.

– Капли в воздухе, видите? – спросил тихо Питюшин, указывая пальцем вперёд. Затем он растёр в перчатке щепотку грунта, понюхал его. – Всё ясно. Давайте наденем респираторы.

Его зловещий шёпот отрезвил мигом более опытных напарников. Они разом насунули свисающие средства защиты, и сошли с прямого пути, обойдя «преграду» на безопасном расстоянии. Никто больше не проронил ни звука. Каждый мечтал, чтобы эта поганая ночка закончилась.

Таким темпом они прошли ещё полкилометра, пока не наткнулись на кирпичную постройку, вернее, то, что от неё осталось. крыша давно рухнула вниз, доски прогнили, кирпич шелушился и крошился под напором ветра. Рядом чернел грубо сколоченный деревянный крест. Сэм сверился с картой:

– Так, тормозим! Здесь мы условились встретить наёмника.

Все облегчённо вздохнули.

– Нам обязательно ждать этого напыщенного недомерка? – спросил, сплёвывая, Пеппа.

– У нас был уговор, – возразил ему Пит.

– Придёт. Он опытный вояка, – вмешался в разговор Сэм. – Обождём Грешника и топаем дальше. Слева от нас дорога на Янтарное озеро. Справа начинается Красный лес. Мы туда не пойдём. Возьмём севернее, прямиком к Припяти.

– Я б не отказался пересидеть ночку до утра. Жутко здесь! – поморщился Пеппа.

– Это была твоя идея, отправиться в темноту на Болота. Хочешь, могу тебя застрелить, чтобы не мучался от страха, – бросил ему в ответку Сэм, выглядывая через дверной проём в мёртвое зелёное марево.

– Не-а. – беззлобно отмахнулся «северянин». – Я лучше от цирроза кони двину.

– Так, не расслабляемся. Пеп, гляди вперёд периодически. И ты, Пит, не щёлкай клювом.

Химик надел очки и с опаской стал посматривать по сторонам.

– Ты лучше расскажи, что за трындец там случился? – неугомонный Пеппа проявил любопытство.

– Это «паутинка» Борхеса. Борхес – сталкер, который первым обнаружил её на своём теле. Если бы не он, то никто и не узнал об этой напасти.

– Это аномалия?

– Нет. Это действительно паутина. Несмотря на особенность здешних мест, пауки здесь в Зоне встречаются. Мы поймали одного однажды в банку. Ничего особенного.

Пеппа зычно выругался.

– Но ты не объяснил, что твою мать, это такое?

– Да элементарно. Висит себе обычная липкая паутина. Представь, что рядом с ней лежит баллон едкой и страшно ядовитой хрени, которую вывезли и похоронили в земле. Или бросили. Лежит гадость в песке годами. Льёт дождь, зима, морозы, ржавчина разъедает ёмкость, с клапана начинает сочиться ядовитые испарения. При тёплой погоде газ улетучивается в атмосферу, но холодной ночью, когда градус падает, он скапливается на близлежащем предмете. Выражаясь химическим языком, переходит из газообразного состояния в текучий. И вот эта ядовитая жидкость пропитывает паутинку, как губку, отдавая ей модифицированную за годы химическую консистенцию. Пока паутина висит на ветке или дрожит от ветра между деревьями, она неопасна. Но если через неё пройдёт человек или другое животное, то начиненная токсичным коктейлем липкая вязь начнёт действовать. Яд проникнет через поры кожи в организм, и через некоторое время носитель паучьих кружев почувствует себя хреново. Он заработает патологию или станет часто болеть, писать кровью, пока в итоге не умрёт. Вот такой принцип.

– Ого. Удивил ты нас, парень.

– Я сам не знал. Прочитал доклад один, и тот из ряда фантастики. Не поверил. Оказывается, правда.

– Я думал, это все байки. О Чёрном сталкере. Помните, как один из бродяг вляпался в нечто похожее, и стал монстром? Неужели правда настолько сурова? – сказал Сэм.

– Человеческий фактор плюс аварии на ЧАЭС творят дикие вещи. До Катастрофы здесь работали куча промышленных предприятий, включая здешний металлургический завод. Токсичные отходы за годы вышли наружу, породив немало проблем местным старателям. В Советском Союзе редко заботились об экологии. Так что, по сути, Зона ни при чём. Человек всему виной. Сколько здесь ртути, сурьмы для травления металла, различных ядовитых оксидов, канцерогенных соединений. Страшно подумать! С годами, конечно, свойства меняются, но факт – Чернобыль стал гигантским кладбищем для отходов человеческой жизнедеятельности. И полигоном для испытаний. Зона неспроста возниклав этом месте. Если даже на ментальном уровне тут трудно находиться, дышать воздухом, – закончил наконец свою мысль Пит. Его уже никто не слушал. Насколько он мог судить по звукам в темноте. Тогда Вова перевёл дух и после добавил:

– Кстати, Сэм, спасибо! Ты настоящий сталкер!

«Свободовец» не ответил. За него сказал бывший зэк:

– Придёт время, и ты спасёшь ему жизнь, или мне, или всем нам. Если не умрём. Такой порядок. Мы должны беречь другу друга, особенно тебя, вундеркиндер! Спасибо скажешь, когда вернёмся.

– Ну и ладно, – буркнул Пит, обиженно сопя носом.

Так прошло полчаса.

Ждать чего-либо в ночное время – затея сама по себе безумная. Ни тебе фонарик включить, ни костерок развести. Нельзя. А темнота и впрямь стояла густая: через саван не пробивались ни звёздное небо, ни бледный диск луны. Вытяни руку – и ты не увидишь её. Человек на фоне оставшегося животного мира в ночи выглядел беспомощным. Даже безглазые формы жизни лучше ориентировались во мраке, чем высокоразвитое социальное существо с интеллектом. Отсюда и боязнь темноты, поголовная фобия всех homo sapiens. Они не хотели рисковать, только молиться несуществующим богам о благополучном исходе ожидания. В ночное время бодрствовали мутанты, и даже малочисленная группа плотей могла доставить им неприятности.

– Сейчас половина одиннадцатого. Ждём до 11, и уходим. Не придёт – его проблемы. – сказал «анархист», снимая с себя ПНВ. – Долго оставаться на одном месте нельзя.

– Полчаса ничего не изменят, – поспорил с ним Пеппа. – Хотя мне побоку.

На том и порешили.

Глава 27. Ночь в Зоне

Глава 27. Ночь в Зоне

1.

– Он не придёт. Время вышло, – сказал Сэм и встал с холодной земли.

Напрасно Пит вглядывался во мрак, пытаясь усмотреть в кустах одиночную фигуру человека. Но Грешник не появился. Мёртвая опушка леса отдавала зелёной мглой. Ровно через десять минут старший отряда подал сигнал, и их маленькая группа смельчаков медленно поползла дальше в темноту.

Ночь, казалось, не закончится никогда. Зелёные пейзажи Зоны резали болью заспанные, напряжённые глаза. Часы показывали всего без десяти три ночи. А они шли и шли, с небольшими остановками и перекурами. Труднее всего доставалось проводнику Сэму. Из всего коллектива только он мог прокладывать нужный путь, что гораздо тяжелее, чем замыкать отряд в арьергарде. Это понимали и сам «анархист», и Пит, и шедший последним Пеппа. Каждый из них по-своему держал злость на пропавшего наёмника. На него рассчитывали, а он взял и в последний момент всех подвёл. Грешник предпочёл решить свои эгоистичные проблемы, вместо того, чтобы помочь отряду. Больше всего горевал по этому поводу молодой учёный Питюшин, которому выпала особая миссия, невозможна без участия Грешника. И если в начальной стадии экспедиции возникли осложнения, то неизвестно, что поджидало за очередным поворотом.

Пока им сопутствовала удача. Они добрались до окраин Красного леса почти без происшествий. «Почти» означало небольшие трудности на пути. Два раза они отбивались от стаи нахальных псов, что в количестве дюжины пытались их окружить. К чести для отряда, бойцы не дрогнули. Втроём они хладнокровно расстреляли тварей издалека. Даже ботаник и тот выдержал страшный натиск собак. Один раз они вспугнули кабана-подростка, что мирно спал в траве. Хряк просто убежал от них, недовольно хрюкая. Спустя минут десять, после того как они покинули ареал обитания диких кабанов, Сэм заметил, что им несказанно повезло. Будь хряк поматёрее, он запросто бросился бы на них. И неизвестно чем могла закончиться его атака. Отделались лишь лёгким испугом и «мокрыми штанами» по едкому замечанию Пеппы.

О худшем старались не думать. Втайне каждый мечтал, чтобы клятая тьма уступила место раннему утру. И ещё снять с головы дорогостоящий прибор.

Они пересекли опасный пятачок с резвящимися гравитационными ловушками, и вышли к вросшему в землю деревянному сарайчику без крыши. Пит догнал Сэма и тихо что-то ему шепнул. Вожак группы остановился, вытащил навигатор, загрузил карту.

– Всё, пришли! – сказал он, махнув рукой на сарай.

Этого ждали все участники, и даже сам Сэм – лидер команды. Хороший отдых после напряжённой ночи не помешает никому. Особенно перед не менее трудным участком пути.

По заверениям Пита, сарайчик был безопасным местом. Он бывал здесь пару раз, вместе с группой поддержки. В гравитационных плешах встречалась «сверхтяжёлая вода», отчего Питюшин и компания выбирала сарайку местом ежегодного паломничества для проведения замеров. И правда, кроме крошечной, но коварной «плесени», притаившейся в дальнем углу сарая, больше энергетических возмущений Сэм не встретил. Как и повышенного фона, естественно. Расположиться сталкеры решили внутри строения. Благо и резервный выход имелся. В амбаре они нашли деревянную лестницу, по которой могли взобраться на уцелевшие балки и стропила. Так что выбор для привала сделали верный. Но Сэм не полагался на хлипкие стены покосившейся хибары. Он велел ребятам установить сигнальные датчики недалеко от входа. Химик с Пеппой быстро поставили сигналки, после чего забаррикадировали единственный выход обломками шифера и кусками фонившей жести. «Свободовец» же соорудил для себя и товарищей бутерброды из колбасы и чёрствого батона.

– Полчаса завтрака, и выходим! – объявил Сэм остальным, кивая на бутерброды.

– Конечно, босс! – ухмыльнулся Пеппа и присел на корточки. В руках он держал толстый отрез хлеба и кусок колбасы.

В итоге они позавтракали в тишине. Включённые фонари, которые путники прикрыли шифером, едва освещали тесное пространство сарая. Пит закрыл глаза и неожиданно уснул, поджав под себя ноги. Сэм скомкал газету с крошками, и бросил её в угол к аномалии. Туда и отправилась пустая банка из-под энергетика.

– Мусоришь? – спросил навязчиво Пеппа, тыкая пальцем на замершую жестянку в метрах трёх. – Вот я ненавижу гадить. Даже в самом отвратительном месте на Земле, где срань господня, колбаса с батонами и отбросы общества. Зачем пакостить! Она всё видит, чувствует.

– Под словом «Она» ты имеешь в виду Зону? – спросил спокойно бывший «свободовец».

– Её самую. Только название неудачное. Зона – это территория, ограниченная забором или ещё какой преградой. А мы говорим о вполне живом разуме или необыкновенной форме материи. Я её называю Матерью. Она кормит нас, воспитывает, порой карает, учит. Конечно, у неё есть любимчики, этакие баловни судьбы. Одним она больше даёт, чем забирает. Другим, невезучим, – меньше.

– Зато ты материшься много!

– Это да! Ничего не могу с собой поделать. В таком мире живём! А также я ещё и какаю! – пошутил Пеппа.

– Интересно ты рассуждаешь! По твоей логике выходит, сталкеры, вроде нас, никчёмные люди.

– Точно! Кроме нашего ботаника. В нём есть что-то цивилизованное. Из цикла «Я познаю мир» на своей шкуре. А ты конченый! И я тоже! Мы настоящие отбросы в цивилизованном мире. Сдохнем, и никто о нас не узнает.

– Я с тобой не согласен. Я вполне нормальный. В меня стреляют, я отвечаю. Это очевидно!

– Да-да. Всё просто. Не нужно усложнять, мы на диком западе! Бухло, стрельба, погоня за лёгкими деньгами. Зачем спину гнуть, если можно умереть молодым? Нормальный он. Ха! Нормальные работают, а не шляются по джунглям Припяти и крокодилов местных дразнят.

– Если ты такой умный, какого же хрена ввязался в эту затею! – парировал выпад «анархист».

– Ну ты, дядька и тугодум. Я обыкновенный дурень. А ведь почти соскочил. Врать не буду, не по собственной воле в тюрягу загремел. Полтора года колонии здорово отрезвляют мозги. После первого годика на баланде я окончательно и бесповоротно решил: на Север – ни ногой. Что бы ни случилось, неважно, весомая причина будет или нет, ни за какие миллионы не вернусь обратно. Как знал, накаркал. Большие дяди-толстосумы решили за меня мою судьбу гадскую. После кандалов вывели против воли, как паршивую овцу, и вывезли сюда. Иди, друг, погибай за миллионы денег, сказали мне. И какая ирония! Я нахожусь за Периметром, а моё обещание не стоит ни гроша. Так что я типичный неудачник без денег и будущего, который сидит и давится колбасой в заднице мира с другими неудачниками. Кроме Пита, конечно.

Пеппа зло сплюнул и отвернулся.

– Так что мешает тебе свалить? Вот сейчас. Бери и уходи. Мне по фигу. И никто в тебя не выстрелит. Тоже мне Христос выискался. Думаешь, крутой? И без тебя справлюсь. Даже с парнишкой. А ты вали! Давай, подымай зад и дёргай отсюда, осёл!

Сэм резко замолчал.

Одиночка с Севера встал, размял плечи, и показал «фак» собеседнику.

– На! Выкуси! Я, может, и неудачник, но не полный кретин. Я выполню работу и мне заплатят. Так делают победители. Меня смущает твоя стратегия. Ты пришёл в бар из-за резаной бумаги?

– Конечно. Деньги правят миром! – усмехнулся Сэм. В свете фонаря его улыбка вышла довольно жутковатой.

– Тогда зачем ты корчил из себя сказочного идиота? Теперь я вижу совсем другого героя. Чуйка подсказывает, что дядюшка Сэм решил нас нагреть!

– А не завалил бы ты хл… – Сэм недоговорил. Он вдруг посмотрел внимательно на спящего Пита, наклонил набок голову и захрипел, хватаясь за грудь.

2.

– Вставай, сука!

Злорадствующий Пеппа от души тыльной стороной ладонью влепил ещё раз по щеке лежащему без сознания проводника. Только с третьей попытки тот очнулся.

– Живой, это хорошо! – сплюнул со злости Пеппа и толкнул ногой очнувшегося компаньона. От возни и шума очнулся Пит. Последняя тирада нахального товарища прозвучала громко, считай, над ухом.

– Ага, ботаник очухался! Вставай, Питер, у нас разговор серьёзный есть! – Пеппа выглядел разъярённым. Его нижняя губа подёргивалась от перевозбуждения. При тусклом свете фонаря он казался выше.

– Какого хрена ты делаешь? – просипел тихо Сэм, только отправившись от недавней конвульсии и отчасти от сильных оплеух компаньона. Его глаза с ужасом округлились, когда увидел направленный ему в грудь ствол «АЕК». В точно таком же положении оказался и химик. Он успел подняться на ноги и выглядел растерянным. Никто не ожидал такой подлянки от бывшего заключённого.

– Пеппа! – воскликнул ботаник, но человек с оружием мигом его заткнул:

– Сударь, отойди-ка в сторону, – приказал он, качнув автоматом. – Пока я случайно не выстрелил.

Пит опасливо шагнул вглубь амбара.

– Тебе это с рук не сойдёт! – проговорил, в свою очередь, Сэм, держась за щеку. Он тяжело поднялся и отступил к замершему химику в метрах двух. Пеппа с «калашом» наперевес занял более выгодную позицию.

– Заткнись, мразь! Пока я не задам вопросы, ты молчишь и не вякаешь, иначе начну палить. Я нервный сегодня, со вчерашнего дня не заладилось. Руки на виду держи, и не дёргайся. С рефлексами у меня всё в порядке.

– Остановись, мы не враги тебе! – вступил в полемику Питюшин, не понимая резкой перемены настроения дружелюбно-весёлого проводника.

– Щас разберёмся. Итак, уважа-а-емые! Вы оба меня пытаетесь развести, как последнего лоха. Начнём с тебя, «анархия». У тебя есть секрет, не так ли? Который ты прячешь от всех. Пеппа давно это заметил, ещё в баре. Ты вроде молчал, и не трепыхался, и в то же время здорово нервничал. Пальцы рук тебя выдавали. С виду спокойный, а на душе ураган, того гляди вскочит и вцепится в глотку. Это я к чему. Я иду с вами, сучатами, в отвратительное место, и мне неспокойно, что за спиной недоговаривают. Идём на Север плюшки искать? Или что-то другое? А? Что, дядюшка Сэм, зыркаешь? Я прав?

– Нет! – выдавил он, глядя на оружие, направленное ему в живот.

– Ладно. Прежде чем ты откроешь лживый рот, я поделюсь своими наблюдениями, дядя. Ещё в баре я приметил, как ты прячешь какие-то колбочки. Похоже на инъекции, ну типа запаянные капсулы с раствором и шприцом. По оттопыренному кармашку я понял, у тебя их несколько штук. Ты всегда их держишь под рукой, верно? Я вначале подумал, что наркоман хренов, но присмотревшись, понял, что Сэм болен. Чем-то весьма неприятным, отчего стынет кровушка в жилах. По глазам видно, как у несчастного сквозит глубокая безнадёга. Так выглядят самоубийцы, готовясь спрыгнуть с двадцатого этажа после затяжной депрессии. К чему прятать антибиотики? Теперь, милейший, твоя очередь резать правду-матку, и убедительно прошу не затягивать процесс. На счёт «раз» я прострелю Питу руку, два – вышибу тебе мозги. Детский сад закончился в баре. Ну, готов?

Он и впрямь не шутил. Глаза стоя́щего северянина полыхали яростью. Проводник весь сжался, слился воедино с автоматом, что таращился дульником на своих будущих жертв. Перекошенное лицо выдавало в проводнике хладнокровного и расчётливого стратега-тактика, а не шута-паяца с вечной ухмылкой на морде и грубыми подначиваниями.

Воронёный ствол сместился вправо и чуть вниз. Пит выставил перед собой руки, пытаясь уберечься таким ненадёжным способом от пули. Проводник открыл рот, но раньше, чем он сказал «раз!» и выстрелил, заговорил Сэм:

– Я скажу! Убери пушку!

– Валяй.

Пеппа отступил. После секундных раздумий боец опустил автомат.

Ослабленный «анархист» потряс головой. Он так и не оклемался после приступа. Выхода у него не оставалось, кроме как пойти на уступки, озвученные психом с оружием.

– Нечего рассказывать. Я болен. У меня опухоль мозга. Считай, последняя стадия. В обморок падаю, тошнит. Вот и решил ввязаться в авантюру. Большие деньги на операцию плюс лечение стоит недёшево. Мне терять нечего.

– Бедняга Сэм! Звучит правдиво. Решил о здоровье позаботиться под старость лет? Я тебя не осуждаю. Только сотни раз приходилось слышать подобные истории. Банально и не впечатляет!

– Кого волнуют чужие проблемы? Я предпочитаю решать свои сам, и не выносить мусор из хаты, – выдохнул Сэм, покачиваясь на нетвёрдых ногах.

– Уважаю за это! Мужик. Понятна причина, почему ты отправился на грёбаный Север. Позволь спросить, а что же ты сам не отправился за Припять?

– Один я бы все не вытянул. Да и много чего не знал. И вот подфартило.

– Конечно. Одному помирать негоже, лучше при свидетелях. Однако всегда есть гадкое и зудящее «но!». Кажется, дядя недоговаривает кое-какую информацию. Слишком гладко вышло. И оказался в нужном месте, и подмазался к старикашке, мол, я знаю, где лежат сокровища.

– Я не собираюсь оправдываться перед таким дерьмом, как ты. Лучше сдохнуть.

– Тише, девочка! К мамочке сходи, пожалуйся.

Пеппа вновь стал самим собой. Привычная ухмылка уступила место злобе. Но автомат по-прежнему был снят с предохранителя.

– Теперь ты, Питросян! – проводник картинно ткнул пальцем в осунувшегося учёного. – Расскажешь народу, зачем тебя Раскин подвязал?

– Не надо.

Питюшин инстинктивно шагнул вперёд к свету.

– Что тебя интересует?

– Задание. Расскажи, на фига нам нужен любитель чернобыльских бабочек.

В руках у говорившего появился фонарь. Его луч Пеппа направил в лицо Питюшина, вернее, чуть ниже, чтобы свет не бил в глаза.

– Я и не отрицаю, что не профи, – начал оправдываться Вова. – Меня заставили против своей воли. Прилетел начальник, ничего толком не объяснил. И затем я залез в вертолёт. Но догадки есть...

– Конкретнее, ботаник? – перебил юношу нетерпеливый Пеп. – Какие догадки?

– Мой коллега работал над диссертацией, что Вспышки или Выбросы неслучайны. Они подчиняются законам математики. Есть определённый цикл и отрезки времени, когда возмущения ноосферы наиболее активны. После вчерашней аномальной бури я провёл вычисления, собрал и обработал данные. Гипотеза подтвердилась. В течение следующих пяти или четырёх дней произойдёт «большой бум». Случится это где-то на Севере, куда мы идём. Раскин узнал о наших наработках и распорядился, чтобы меня включили в экспедицию. У меня на дне рюкзака лежит чемодан с компьютером для вычислений. Можешь проверить. Я должен оказаться рядом с эпицентром Вспышки, чтобы произвести замеры.

– Кто бы сомневался! – ухмыльнулся проводник. – Продолжай.

– В баре я узнал об артефакте и миллионах. Что основная цель нашего, мгм, мероприятия – «сонный камень». Ну и бонусом к нему шло моё задание. Как мне объяснили, Грешник отправится со мной в сопровождение, пока вы двое займётесь поисками артефакта.

– Я этого не знал, – добавил к тираде товарища по несчастью Сэм.

– Охренительная story, я вам скажу! В итоге у нас на троих есть сказочка о камне, о котором ничего не известно. А я старожил тех мест, не последний человек, хотя года два прошло. И в довесок к основному заданию появился дополнительный квест. Не многовато ли условий для одной жизни? Это не компьютерная игра, где есть кнопка «сохраниться». Вначале рванём за артефактом на Грязевое озеро, потом подождём, когда над Припятью заалеет красным Вспышка. Если нас не сожрёт зверьё и не сожжёт «газовая камера». Потом мы вернёмся к мистеру Знайке, который в удовольствие будет возиться со своим хламом. О да! Хороший конец для фантастического фильма, где выживут лишь мутанты.

– Я так понял, ты всё-таки решил уйти? После всего этого, – проговорил побледневший Сэм.

– Что этого? – вспылил вдруг бывший зэк. – Это попытки разобраться, где мёд, а где мухи? Я всего-то выяснил для себя парочку важных моментов. Думаешь, я боюсь, что ты грохнешь меня? Я поводырь, и без меня вы даже болото не пройдёте. Уверен. Не говоря о Припяти-реке. Так что я вам нужен ещё больше, чем вы мне.

– И что ты предлагаешь? Ты оружие на нас наставил, приятель.

– Бывает. Теперь всё по-честному. Предлагаю забыть обиды и двигаться дальше. Мы нужны друг другу. Если суждено умереть, то давайте сдохнем красиво, как команда. Втроём мы справимся.

– Согласен, – ответил Сэм.

– И я, – подтвердил Пит.

– Тогда с вашего позволения я сделаю инъекцию, – сказал бледный «анархист». Не дожидаясь ответа, Сэм сел на холодную землю, после чего выудил из нагрудного кармашка ампулу с лекарством. Он свернул головку с небольшого пластмассового флакончика, оголил живот и приставил к нему ампулу. После чего нажал, сильно сжав тюбик. Выскочившая игла из носика проткнула ему кожу, впрыскивая жизненно необходимый раствор в его умирающее тело. Сэм охнул и завалился на спину.

– Ты и без меня загнёшься ни за хвост собачий, – прокомментировал Пеппа, швыряя под ноги поплохевшему собрату по несчастью «двенадцатый». – Пойдём, Пит, пора отсюда валить. Солнце уже высоко.

Пока они вдвоём выдёргивали сигнальные датчики, больной пришёл в себя. Выглядел он похуже, чем в начале пути. Однако Сэм беспрекословно занял место в авангарде из крошечного отряда.

– Ну, дохляк, давай, веди нас на поиски сокровищ!

Обессиленный лидер группы пропустил мимо ушей обидную реплику. Глубоко внутри у него засела мысль о мести придурочному упырю, который унизил достоинство сталкера. Проверив снарягу в очередной раз и вооружившись детектором, он бодро направился по окраине Красного леса.

Глава 28. Вал

Глава 28. Вал

1.

Бар тем временем бурлил человеческими голосами. В очередной раз клиенты заняли все места. Покалеченный Повар с фингалом на лице и пластырем на брови едва успевал обслуживать голодных и не очень клиентов, выдавая им пойло и закуску. Похоже, местная братия именно в эту ночь решила нажраться и заодно обсудить новости. А их хватало с избытком. Очевидцы рассказали, как Синдикат снарядил группу на поиски пропавших бойцов. Поговаривали, якобы к их исчезновению причастен сам Грешник, которого видели возле бара незадолго до выхода людей Вала на Янтарное озеро. Естественно, за три часа история обросла дополнительными подробностями и деталями, безумными и нелепыми. Вторая новость пришла от ходока, побывавшего в лагере группировки «Честь». По его словам, «честные» собирают усиленный спецотряд для покорения части Севера. Хотят подмять под себя кусок территории и создать плацдарм. Сеть пестрила многочисленными комментариями по поводу будущей миссии бывшего «Долга». Вал узнал об этом раньше. Притом со многими «вкусными» подробностями. Север не на шутку заинтересовал не только «честных», но и связанных с ними военных. Войсковые и подрядили лояльную группировку на покорение неизученных земель. Это означало, что у ребят могли возникнуть дополнительные трудности. Завтра на рассвете в исходную точку выдвинется вооружённый до зубов мобильный отряд в количестве 10-15 человек. Очередное «мясо», как писали сталкеры в общем чате.

Последние часы перед полуночью Вал не принимал никакого участия в делах бара. Он закрылся в подсобке на ключ, который валялся под разломанным столом среди осколков разбитых стаканов, тарелок и перевёрнутого шкафчика. Перед ним на полу стояла почти пустая бутылка из-под водки ёмкостью в 0.7 литра. А сам он едва держался на ногах перед маленьким замызганным зеркалом, насупленный и опустившийся старик со скверным характером и повадками. Бармен хотел нажраться до беспамятства, чтобы хоть на время не видеть людей. Нервы не сдали, и дело совсем не в возрасте. Слишком большой груз висел на нём, мешая расправить плечи и вдохнуть полной грудью. Кто знает, может, завтра его уже не будет? Он умрёт от сердечного приступа или за ним придут люди Господина М на разборки? Этого он не мог предвидеть.

Про́клятая работа! Зона, опостылевшие заплесневелые стены, вшивый матрас, постоянно одни и те же рожи: наглые, с дрянными зубами морды проходимцев со всего бывшего Союза и не только – как его это задолбало. Его привычный мир рушился с катастрофической скоростью. Ещё с утра, вернее, с ночи, когда в бар явился полуживой Фанат. Обрывки последующих событий мелькали у него перед глазами, как мушки. Разговор с безумным придурком, возглавляющим крыло Синдиката, авантюрный сговор ещё с одной сволочью, как его, Раскиным, инфаркт, куча ненужной информации, организация экспедиции, Грешник, чтоб его. Ради чего? Денег? Сверхприбыли? Будущего? Безумие какое-то. Люди стали кончеными ублюдками без угрызений совести и чувства меры. Он на грани катастрофы, и прекрасно знает финальный аккорд. У него отнимут бар, экспедиция провалится в топях Севера, Раскина убьют конкуренты, так как у жадности нет предела. Грешник, посягнувший на своих товарищей, – покойник. Это из-за него сейчас ввели комендантский час и заварили весь сыр-бор. А ведь он последний, с кем разговаривал опальный предатель.

Теперь и верный Дикобраз пропал. Повар отправил его на поиски подозрительного субъекта час назад. Инициатива одноглазого шизофреника закончилась провалом. Завсегдатаи-добровольцы нашли труп у брошенного экскаватора. С ножом в шее. Ирония в том, что помощник оказался прав. Подозрительный тип действительно работал на влиятельную организацию. К этому заключению он пришёл позже, но, когда на стол положили неостывший труп охранника, Вал просто перестал себя контролировать. Всегда сдержанный и рассудительный, вдруг вскочил со стула с пеной во рту и ринулся в атаку на поникшего Повара. Злость, кипевшая в нём, дошла до своей критической точки, вырвалась наружу непредсказуемой квинтэссенцией. В торговца будто вселился демон. Он пинал ногами несчастного калеку, молотил по лицу кулаками, превращая его в фарш. А тот молчал и покорно принимал удары. Он даже не защищался.

Бедный Одноглазый.

Вот цена человеческой преданности. Он хотел, как лучше, делая одно общее дело, и в итоге поплатился за верное служение взбалмошному негодяю Валу. А ведь Вася почти друг ему. Всегда с ним. Больше никто не был посвящён в тёмные делишки бармена. Верный, надёжный компаньон, которого он не ценил. Кто Вал после этого? Стал ли он большим подлецом в глазах своих людей? Наверно, нет. Они слишком долго работали на старика, чтобы думать о нём, как о мудаке. Зато остальное стадо, все эти мелкие сошки, что кормятся с его рук, считали его жадноватым и мерзким барыгой. Ха! Они и понятия не имели, каково ему приходится в этом мрачном болоте. Куда проще пить водку и показывать пальцем, какой он хитрожопый! Неблагодарные твари! Мрази и выродки. Не хуже и не лучше, чем он. Да, смерть Дикобраза будет на его совести. Не Повар виноват! Это мистер Вал подписался на опасное предприятие жулика с Большой земли, владельца некой «Теслы» с сомнительными связями среди «серых». И вот результат! Смерть в первый же день! Сколько ещё предстоит таких смертей увидеть!

Дрянь!

Пьяными глазами Вал заглянул в бутылку. Водка осталась на донышке.

Как же хреново на душе! Завтра будет намного хуже! К нему придут за пояснениями люди Господина М. Придётся врать, плести небылицы, чтобы отмазаться за гибель ветеранов. Иначе грохнут прямо возле бара. Выволокут, как мешок картошки, приставят к кирпичной стене, и хлопнут на глазах у изумлённых зрителей. Финита ля-комедия! Гадство, насколько все стало невыносимым. Вал, обладающий властью, вынужден оправдываться перед недоумками, возомнившими себя важными господами.

Выродки!

Он с горла вылакал оставшуюся водяру, закусывать не стал. Со злостью торгаш швырнул пустую бутылку о стену, но тара со звоном отпрыгнула от неё. «Годы не те!» – мрачно подумал покачивающийся Вал.

Он поднялся с кресла и шагнул, покачиваясь, к умывальнику, над которым висело небольшое квадратное зеркало. На него глядел мерзкий уродливый старик с кривой и мрачной рожей, седыми висками и щетиной. Надо же, как осунулся! Разве таким пришёл в Зону, когда впервые перешагнул границу Периметра? Нет. Далеко не так. Балагур Вал веселил публику даже в незнакомой обстановке. Циником он стал попозже, когда пришёл к наёмникам с бизнес-планом, отринув прочь компромиссы и моральные принципы. Он стал жёстче, хитрее и коварнее. Стал важным человеком, что забрался на вершину пищевой цепочки. А теперь он падает в про́пасть. Теневой кардинал постарел и стал сентиментальничать. К тому же оказалось, что он не в состоянии приспособиться к стремительно меняющейся реальности. Акела промахнулся – это о нём.

Человек несильно ударил кулаком по стеклу. Зеркало жалобно дрогнуло. Пьяный, он грохнул посильнее, ещё, пока наконец оно не рассыпалось на мелкие кусочки. Побежала кровь с рассечённой кожи. Бармен удивлённо смотрел, как липкая субстанция стекает на пол, капая мелкими кляксами. Он добился своего. Лицо старикашки исчезло вместе с зеркальной поверхностью.

Вал приляг на топчан. Голова его налилась тяжестью, глаза сами закрылись. Спустя минуту, в разгромленной комнате раздался зычный храп.

2.

Охранник валился с ног от усталости. Он толком не спал эту ночь, да и предыдущую тоже. Хватало забот. Валет уже устал злиться на бармена, который в силу природной скупости не мог или не хотел, что одно и то же, набрать ещё людей на замену. В итоге он напоминал внешним видом свежего зомби. Теперь стало ещё хуже. Погиб Дикобраз. Его окровавленный труп с колото-ножевой раной в шее нашёл один из патрульных, случайно отошедший пописать за остов экскаватора. Бедняга Дик! На его месте мог оказаться и он. Убийцу не нашли, и это на территории Синдиката! Зато нашли потайной лаз в заборе. Конечно, объявили тревогу, да это без толку. Синдикат и без того гудел как рассерженный улей. Этой ночью исчезло трое ветеранов. Говорят, не без помощи Грешника. Последним, кто видел наёмника, был бармен. Тьфу! Буквально за две ночи спокойный уклад бара оказался под угрозой. Его босс ввязался в большую игру, и, похоже, терпел неудачу. Из-за неудач Вал избил Повара, да так, что тот полчаса приходил в себя. Вся рожа в синяках. Хорошо, что зубы целы.

Валет закурил, глядя на постепенно светлеющее небо. Начинался очередной долбанный день в этой грёбаной Зоне. И неизвестно, насколько он выдастся хреновым после всего случившегося.

Послышался шорох и глухие шаги. Сюда шли, и явно не один человек.

– Стоять! – выкрикнул в сумерки Валет, снимая с предохранителя АКСу.

– Спокойно. Мы из Синдиката, – отозвался один из стремительно приближающихся человечков. Секундой позднее на свет фонаря вышло пятеро наемников. Возглавлял процессию Хосдейл – лейтенант одного из отрядов ЧВК. Это он говорил с охранником. Валет хорошо знал этого выскочку с мясистым носом. Поганый тип. Его стоило опасаться несмотря на протекцию Синдиката. Хосдейл приблизился вплотную к нему. Большие ноздри трепетали, вдыхая холодный осенний воздух. Обычно так делают хищники перед атакой на свою жертву.

– Где твой хозяин? Мы хотим поговорить по-дружески, – не сказал, пропел над ухом звонкий фальцет Хосдейла.

– Друзья не приходят в четыре утра. У меня приказ никого не впускать через чёрный ход, – Валет не решился наставить на лейтенанта автомат. Тупорылый оскал дульника «ксюхи» смотрел левее командира отряда наёмников, взявших его в полукольцо.

Хосдейл потоптался на месте:

– Приказ, говоришь!?

Едва видимым движением руки он подал сигнал своим головорезам. Те по команде взяли на мушку охранника, готовые в любой момент изрешетить его. Следом за ним вытащил из кобуры огромный пистолет израильского производства и сам лейтенант.

– Ну что, пёс, теперь пропустишь меня и команду? – лениво проговорил лидер «синих» и приставил двухкилограммовый «дезерт игл» ко лбу Валета.

Часовой сглотнул слюну и ответил, холодея от страха:

– Большая у тебя пушка. Кина американского насмотрелся?

Хосдейл улыбнулся:

– Обожаю людей с чувством юмора. Но шучу здесь я. Взять его!!!

Последнюю реплику он адресовал ребятам из группы поддержки. Они явно ожидали такого приказа, так как в считаные секунды у Валета отобрали АКСу и положили лицом в землю. Запястья пленнику затянули стяжкой сзади на спине.

– Это для профилактики. Люблю причинять страдания людям. К счастью, я выспался сегодня. Могли бы пустить кровь. Поэтому лежи, не дёргайся, питбуль!

Лейтенант обшарил карманы лежачего бойца Вала.

– Сезам откройся, – пробормотал найм и после недолгих манипуляций шагнул в дверь. Вместе с ним вошло ещё четверо. Пятый человек занял место Валета, присматривая заодно и за охранником.

– Проверьте все укромные уголки. Найдите мне Вала и обслугу. Живо!

Он взмахнул своим большим пистолетом, и группа из четырёх головорезов прыснула в сторону, будто свора гончих, что нащупала след загонной дичи.

3.

Бармен Вал давно не спал, когда услышал грохот и возню в общем зале. Трещали выбитые дверные косяки наверху в гостевых комнатах, скрипели иссохшие половицы под тяжёлыми берцами вошедших, звенела битая посуда, повсюду звучали голоса недовольных посетителей, которых пинками выгоняли с насиженных мест. Незваные гости разрушали бар, стремясь таким образом самоутвердиться и нагнать на него страху. Вооружённые боевики Синдиката наводили порядки в «Синем комбеззе», пытаясь найти крамолу. Скоро они прибудут сюда, выломают двери в «офис», наставят автоматы и выставят ультиматум за грехи. Убивать его не станут, зачем тратить пули на курочку, несущую золотые яички. Попытаются запугать. И только.

Проснулся Вал рано. Мочевой пузырь и желудок вынудили его провести часть жизни в туалете. А ночка выдалась весёлой. Полночи Синдикат разыскивал пропавших ветеранов, и нашёл. Возле схрона Грешника в километре от базы. Всех троих с разорванными, изрешеченными пулями и осколками телами. Труп Грешника оперативный отряд не обнаружил. Опальный и ненавистный наёмник исчез, оставив логово с убитыми друзьями, над которыми уже успели поработать ночные хищники. Добровольцам пришлось изрядно пострелять слепых собак, что заглянули на место побоища. Валу сообщил плохую новость Валет, не без помощи Одноглазого, конечно. Это означало одно: его спокойной жизни пришёл конец. За него возьмутся и очень скоро. Он виновен в смерти ребят, только потому, что накануне бойни разговаривал с изгнанником. И не будь у него связей по всей Зоне, налаженных путей поставок продовольствия, оружия и боеприпасов, его бы давно приговорили. Раз, два – и нету. Торговец догадывался, что с ним захотят поговорить прежде, чем пристрелят, но этот вариант он отмёл как слишком пессимистичным. Существовало средство, которое лучше любого фактора могло смягчить чёрствое руководство группировки за происки подсадной утки на их территории.

Деньги.

После вчерашнего выпитого болела голова. Таблетки Вал не нашёл, а боль значительно усилилась после того, как молодчики из числа «синих» принялись крушить его инфраструктуру. Глухие удары дуболомов молоточками отзывались в мозгу, причиняя дискомфорт. Вал, подумав, решил выпить виски. Клин клином вышибают, особенно если второй клин – солодовый шотландский «Джим Бим». Классика. Он налил в стакан себе порцию, уселся поудобнее в мягком кресле в ожидании театра абсурда.

Шаги замерли около двери. Изнутри её запирал хлипкий шпингалет. В дверной косяк злостно и настойчиво постучали. «Он там!» – услышал Вал, сжимая в руке гранёный стакан с виски на два пальца. Крякнув, он залпом осушил алкоголь, и хлопнул стеклом о комод. В следующую минуту дверь с треском отворилась: некто с одного сильного удара выдавил дранку вовнутрь. Дверной шпингалет безвольно повис на косяке, на пол упало несколько деревянных щепок.

– Я не ждал гостей в столь ранний час. Какого х… вы здесь забыли? – рявкнул гневно Вал, и сильно швырнул пустой стакан в вошедшего человека. Им оказался сам Хосдейл – опасный прихвостень Господина М. Несмотря на грузный вид, наёмник ловко увернулся от пущенного стеклянного снаряда, летевшего прямо в голову. Тара с гранёными боками глухо ударилась об фанеру, и отлетела в сторону.

– А ты шустрый старик! Тебе повезло, что я не выстрелил. К счастью, я подготовился к такой встрече, – проговорил быстро человек с нашивками Синдиката, и в два шага оказался рядом с Валом. В руках лейтенант держал громоздкий пистолет. Хосдейл ловко крутанул на одном пальце оружие, демонстрируя оппоненту весомый аргумент.

– Ты пришёл за этим, не так ли? – Вал вытащил из комода приготовленный заранее советский рюкзак-котомку и бросил его под ноги лейтенанту. – Забирай бабки и вали прочь. Будем считать, мы квиты. Здесь сто штук. Долларов. Это плата за текущий месяц и компенсация за моральный ущерб. Баш на баш, как говорят у меня на исторической родине.

– Узнаю мистера Вала – человека, который постоянно платит. Это было предсказуемо. Неудивительно, что ты хорошо пригрелся, а босс не хочет терять нужного и щедрого человечка. Ты не учёл обстановку. В этот раз тебе не отвертеться, старый хрыч! Не всё купишь за деньги. Мы потеряли трёх, нет, четырёх человек, включая Грешника, и благодаря тебе. Ветераны мертвы, а подлый предатель исчез, обманув Синдикат. А ты последний, кто разговаривал с ним. Видишь, чем всё обернулось? Ты влип, папаша, и на этот раз серьёзно.

Хосдейл в полутемной комнате выглядел довольно угрожающе. Особенно с больши́м пистолетом в руке. Он ногой брезгливо отодвинул рюкзак в сторону, сплюнул, повелительно взглянул сверху вниз на сидящего Вала.

– Чести говоришь? Я не виноват, что он съехал с катушек, и пострелял своих. И вообще, с чего ты взял, что Грешник их убил?

– Не гони пургу, старый! Это очевидно. Раст, Тихий и Цикад мертвы. Их не вернёшь. Ты виноват в этом. Никто не видел, как Грех покинул лагерь. А ты шептался с ним! Невиновный не станет совать сумку с бабками и заговаривать зубы? Если бы не установка свыше, я прострелил тебе конечности, и оставил истекать кровью на полу. Просто из чувства личного удовлетворения.

– Бери бабло и убирайся! – вскипел Вал.

– Завали пасть! Пока я тебе череп не размозжил рукояткой! – Хосдейл сильно ткнул в грудь бармену стволом «пустынного орла». – Теперь слушай меня внимательно. Мне по фигу, сколько ты заплатишь начальникам. Даю тебе три дня на устранение Грешника! Три! Я уйду, но скоро вернусь и приду за головой предателя. И если ты, добрый человек, не справишься с этим заданием, я выволоку тебя на улицу, вылью на тебя канистру бензина, и подожгу. Твоих подручных ждёт такая же участь. И ещё один момент. С этой минуты заведение переходит под усиленную охрану моих гвардейцев. Ты можешь и дальше стряпать свою жрачку и продавать пиво, но помни, через семьдесят два часа я загляну на завтрак, и только попробуй меня разочаровать. Усёк, мистер Вал?

Вал не ответил.

У него заскрежетали зубы, сильно, до хруста. Бармен выдохнул, досчитал до десяти, пытаясь сдержать накал ярости. Он мог вскочить и вцепиться ему в горло, но понимал, шансов справиться с дюжим здоровяком у него не было. Тот только и выжидал момента прострелить ему ногу или покалечить, чтобы частично унять кровожадность. Нельзя идти на поводу у противника, даже ценой унижения собственного «эго».

– Правильно. Сиди ровно, – ухмыльнулся лейтенант Синдиката и подозвал одного из своих подручных.

– Бери сумку. Собери всех. Уходим.

Лидер карательного отряда не спеша шагнул назад, глядя внимательно на сгорбленного старика, что продолжал жечь его глазами. Он замер в дверях:

– Три дня. Не больше, – сказал Хосдейл и вскинул пистолет.

Несколько секунд он целился прямо в лоб собеседнику, после чего сместил длинный блестящий ствол карманной пушки ниже и быстро выстрелил четыре раза. Он целился по ножкам стула, на котором восседал уязвлённый Вал. Три пули нашли цель: стул под Валом жалобно треснул на прощание и развалился под тяжестью тела. Вал не успел среагировать. Неуклюже старик упал на пол, оглушённый и окутанный пороховыми газами.

Удовлетворённый результатом пальбы Хосдейл крякнул и стремглав покинул кабинет. Следом за ним загрохотали берцами его шестёрки.

4.

– Уходить нужно. Чем быстрее, тем лучше, – сказал мрачно Повар с пластырем на левой брови. Пластырь набух свернувшейся кровью, отчего помощник бармена выглядел как боксёр после тяжёлого поединка.

– У нас есть три дня. Скоро станет известно, стоило ли это тех усилий, или нет, – промолвил Вал, наливая из кастрюльки дымящийся кофе.

– Я тебе говорил, не ввязываться в авантюру. Ты меня никогда не слушал, – помощник бармена с грустью уставился единственным уцелевшим глазом в забитое фанерой окно.

Вал долил в кофе рюмку вискаря, втягивая аромат напитка.

– Такой уж я человек поганый. Если честно, у меня не осталось другого выбора, кроме как рискнуть. Этот хрен из корпорации, как её, «Tesla», знает, что делает. Он предложил помощь. Я могу выбраться отсюда. И ты тоже. Рано или поздно приходится переосмысливать жизнь по-новому. Я не хочу здесь сгнить.

– Что предлагаешь делать, Вал?

– Собери вещи на чёрный день. Только осторожно. У них есть глаза и уши. С этого дня придётся ублажать «синих», чтобы не вызвать подозрений. Иначе сдохнем.

Повар кивнул и тяжело поднялся с места.

– Эй, Одноглазый, – прикрикнул на него Вал.

– Чего?

– Я погорячился малость вчера. И от этого не по себе. Дикобраз мёртв. У меня остались только ты и Валет. Давай забудем все недоразумения по старой дружбе.

– Всё нормально. Я позову Валета, – ответил ему помощник и вышел из помещения. Повар терпеть не мог извинений и разговоров по душам, поэтому ретировался, как только начальник попытался оправдать вчерашнее безумие. Хитрый бармен знал это и не преминул воспользоваться психологической лазейкой. Но в этот раз Вал не соврал.

Охранник пришёл незамедлительно. Он ждал, что его вызовет босс на разговор. Наверняка рассматривал кляксы на потолке и старую краску, и поджидал, пока не выйдет Повар из кабинета. Как и большинство людей, охранник здорово побаивался бармена.

– Начальник? – замер он перед работодателем.

Бармен поднял взгляд на вошедшего работника. Заспанные красные глаза, небритая морда, вчерашний перегар. В отличие от Повара охранник пострадал разве что морально. Уже хорошо. Он лишился одного своего верного товарища, не хватало потерять ещё и Валета.

– Есть серьёзный разговор. Ты в курсе, что случилось ночью. Это не конец. Нам дали три дня на поиски нашего общего друга Грешника. Точнее, чтобы мы принесли наймам его голову. Иначе каюк. Тебе, мне и Одноглазому. Ежу понятно, это задание невыполнимо. Сам понимаешь, больше оставаться тебе не рекомендую в баре. Поработаешь на меня ещё день, и можешь уходить.

Вал встал, подошёл к массивному письменному столу, выдвинул из него ящик с принадлежностями. Он достал из него несколько пачек мятых долларовых купюр, перевязанных резинками. Две из них бросил на стол, из третьей отсчитал половину и присоединил к остальным пачкам.

– Держи. Это за текущий месяц плюс премия. Ещё день, и попрощаемся с тобой.

– Да как же так, неужели конец? – залепетал непонимающий Валет.

«Именно так!» – подумал барыга. Конец всему. Охранник лишается жалованья, теряет работу. Неудивительно, что запереживал. А ведь это не самый плохой вариант. Дикобраз погиб прошлой ночью, его бизнес «горит», о гордость вытерли ноги, нарушив текущие договорённости. Каждому своё! И чем больше у тебя нажитого, тем больнее падать на самое дно неизвестности.

– Да. Время такое, тяжёлое. А теперь помоги Повару. Наведите порядок в помещении. Разгребу это дерьмо, подойду.

– Слушаюсь.

Охранник исчез, прикрыв дверь. Бармен остался наедине со своими мыслями и тревогами.

Вал принял таблетку нитроглицерина, памятуя о случившемся инсульте. Странно, что это пришло в голову. Жизнь висит на волоске, а он думает о собственном здоровье. У него в запасе три дня спокойной жизни, после чего за ним придут головорезы. Поганое чувство. Тебе словно надели рюкзак со взрывчаткой и запустили таймер. Предыдущая ночка выдалась горячей. Четыре смерти. Неплохое начало, не правда ли? Впрочем, победители трупы не считают.

Долго старик не рассиживался. Пока он полноправный хозяин бара, за которым стоит присматривать. Посмотрев на часы, торговец вышел из кабинета и проследовал в разгромленный общий зал – наводить порядок.

Глава 29. Айсберг

Глава 29. Айсберг

1.

Они шли, считай, вечность. Так, по крайней мере, казалось невезучему Айсбергу, который толкал перед собой самодельную тележку с раненым человеком. От постоянного напряжения у него гудели натруженные руки и ныла спина. Кроме своего рюкзака, носильщик ещё тащил здоровенную поклажу наёмника и оружие. Он не напрягался так со времён ВДВ. Помимо груза и раненного, сталкер терпел ещё постоянные издёвки Сильвера, что вечно его поторапливал. Конечно, почему этому пройдохе и не поиздеваться. Шёл налегке, подсвечивал дорогу фонариком, пел похабные песенки, посвистывая тихо под нос, разговаривал сам с собой. Ну и его подкалывал: «Поторопи кишки, мясо». И в таком же духе. Признаться, ещё бы минут пять, и Айс психанул. Сбросил бы к чертям собачьим увесистый груз, обматерил Сильвера, Грешника, и сбежал прочь. Плевать, что монстры круго́м, ловушки энергетические. Терпеть лишения больше не мог.

Тележка постоянно скрипела от натуги, грозясь вот-вотразвалиться на части. Удивительно, как она ещё держалась на ходу, учитывая такелаж на ней. Периодически она подпрыгивала на ухабах и ямах, отчего несчастный наёмник, не пришедший в сознание, бился о доски. И тогда Айс останавливался перевести дух, потереть руки со вздувшимися венами, и поправить раненного на досках. Иногда он звал в темноте Сильвера, оторвавшегося от него на добрый десяток метров. К его заслуге бродяга отлично ориентировался на местности, и шагал по ночной Зоне, как по бульвару, уверенно обходя препятствия. Старикан возвращался, изрыгал из своего поганого рта очередной словесный выверт, и обратно уходил в темноту. Следом за ним в роле библейского Сизифа семенил измученный Айс, толкая тележку с раненым.

Через десяток метров он вновь безнадёжно отстал. Перед ним еле-еле маячила спина Сильвера, насколько позволял фонарик. Сталкер ориентировался в основном по следам, молясь не вляпаться в ловушку. Они пересекли подлесок, прошли мимо овражка с мерцающими «электрами», и вдруг колесо вскочило в рыхлый песок. Айс наткнулся животом на ручку тележки, споткнулся, отчего голова Грешника приподнялась и ударилась о щит. Возчик рванулся вперёд изо всех сил, помогая ногами, но тщетно, тачанка не двигалась. Впереди простиралась «сахара» – так называли местность с рыхлым песком.

– Стой, мля!.. – крикнул от досады Айс, обливаясь потом. – Я застрял.

Сталкер бросил тачку с Грешником. Стащил с себя оба рюкзака, швырнул их в сторону. Его зрачки бешено вращались от злости и бессилия. Айсберг решил высказать супостату всё, что он о нём думает. Пусть только подойдёт к нему! Сколько можно идти без нормального отдыха!

– Чего орёшь, как баба! – возникший сзади супостат несильно ударил Айса по почкам. – Забыл, где мы?

Он неожиданного визита пройдохи, который бесшумно подкрался сзади, у сталкера похолодело внутри.

– Я задолбался! Не могу больше! Почему бы тебе не напрячь зад? – просипел на него разъярённый сталкер.

– Ещё пятьдесят метров, и на месте. И давай резче, надо болезному помочь, пока ему хуже не стало.

– Тебе лишь бы быстрее! Попробуй, каково это!

– Сопли подбери и делай, что говорят! – зло ответил проходимец, щёлкнув пальцами. – Сказано, пятьдесят метров.

– Сука! – тихо проговорил в губы Айс и взялся за ненавистную тачанку. В этот раз он развернул самодельные носилки таким образом, чтобы тащить за собой, а не толкать. Не забыл прихватить и рюкзаки.

Только с третьей попытки удалось ему вытащить тележку из песка. Это стоило ему половины оставшихся сил. Последние метров пятьдесят прошли для него в тумане. Он двигался на автопилоте, таща за собой спасителя. И только когда ступил на твёрдую почву, и услышал хлёсткое «стой!», Айсберг пришёл в себя. Айс замер, подчиняясь приказу Сильвера.

Как вдруг тачанка с лежачим наёмником предсказуемо рассыпалась. У неё банально отвалилось колесо. От неожиданности сталкер выронил оглобли, приделанные к щиту, на котором располагался раненый товарищ, отчего тот снова ударился головой о доски, но посильнее.

– Раззява! Трёх метров не дотащил! – прокомментировал подошедший Сильвер оплошность спутника. – Хватай его за ноги, отнесём к той будке, где логово. И брось манатки, не боись, не пропадут. Тут рядом.

Айс не стал спрашивать, что за логово, какая будка, в очередной раз подчинился приказу. Вдвоём они подняли Грешника в полнейшей темноте и отнесли его в сторону. Под ногами то и дело негромко хрустело, отчего ему стало не по себе.

2.

Они вошли в более густой мрак, чем был прежде, несмотря на ночь. Айс задел плечом невидимую преграду, которая оказалась холодной кирпичной стеной. Пригнув голову, чтобы случайно не удариться, он повторил все движения Сильвера. Вдвоём они положили найма на что-то мягкое и прелое. Сталкер втянул ноздрями воздух, и вдруг он ощутимо учуял ненавистную ему кошачью вонь.

– Тащи доски от тачанки, костерок сварганим! И давай быстрей! – последовала новая команда от маньяка Сильвера, что за этот час опостылел своим присутствием до чёртиков. Чертыхаясь, сталкер вернулся к оброненному фонарю, схватил сбитый кое-как гвоздями щит, и потащил к ветерану. Не забыл он и о фонаре.

Луч света выхватил кирпичную будку с крышей. Она напоминала типичные советские остановки из бетонных плит, только без цветной мозаики и барельефов. Кирпичные стены, крыша из шифера. Туда и определили раненого товарища, что лежал на ворохе тряпок без сознания.

Они действительно находились в логове. И если внутри было чисто, снаружи повсюду валялись кости и побелевшие отполированные черепа. Много, очень много останков разных размеров и форм. Попадались среди них и человечьи. Зверь, что свил здесь гнездо, отличался повышенной кровожадностью.

У Айса спёрло дыхание. Он быстро вернулся за оружием, торопливо снял его с предохранителя.

– Ты зачем нас сюда привёл? – тихо спросил сталкер, обшаривая фонариком окрестности и испуганно озираясь. Он вспомнил утро, химеру, дикую неправдоподобную историю с её «освобождением». Вот откуда кошачий запах и хруст под ногами. Гнездо принадлежало химере – огромному мутированному существу с двумя головами и дублирующимися органами.

Выдернутая из ночи фигура Сильвера, что в это время хлопотал над Грешником, отозвалась язвительным замечанием:

– Зачем, зачем? За шкафом. Я тебе что велел сделать? Костёр.

– Так это же логово химеры! Она вернётся сюда! Мы вторглись в гости к исчадию ада.

– Не вернётся! Иначе нас бы тут не было! – спокойно продолжил он как ни в чём ни бывало занимаясь делом.

– Ну, знаешь! – засопел зло Айсберг, опуская ствол автомата. – Всё ты знаешь!

Дальше он спорить не стал, что толку-то. Перочинным ножиком, остро заточенным, человек настругал со смолистых досок горку стружки. Затем разломал щит на куски, не без труда. Сложив дрова пирамидкой в трёх метрах от будки, он подсунул стружку вовнутрь и поджёг. Спустя минуту возле логова весело потрескивал разгорающийся костерок.

Сильвер подошёл сам. С окровавленными руками, и расхристанным кителем-курткой. Он всучил Айсбергу свой худой вещмешок времён Второй мировой войны.

– Займись пайкой. На свежем воздухе жрать охота.

Сталкер заглянул в рюкзак. На самом дне он нашёл завёрнутый в газету кусок желтоватого сала, пропахшего потом и чем-то кисло-неприятным. Помимо сала, валялись четыре картошины среднего размера. Он вынул содержимое на котомку. Туда же добавил банку сардин из собственных запасов, половину хлеба и луковицу. Ну и бутылку воды.

– Эй, мужик! Иди сюда с фонарём! – Сильвер снова не давал ему покоя. – Тащи поклажу больного.

– Ага.

Огроменный рюкзак упал рядом с владельцем, лежащим без сознания. Нетерпеливый Сильвер принялся его потрошить. Айс сразу догадался, что он искал. Аптечку. В этом мародёр преуспел. Пальцы легенды Зоны порхали по вещмешку наёмника в темноте с приличной скоростью. Кроме аптечки, Сильвер позаимствовал у раненного стерильные бинты, тюбик американской заживляющей мази и самое ценное из багажа запасливого «джентльмена удачи» – миниатюрный набор хирургических инструментов. «Мade in Germany» – прочитал на мягком чехле Айс.

– Свети нормально! Прямо на пузо! – Сильвер старался не медлить ни секунды. Он фактически раздел Грешника: расстегнул ему парку, разгрузку. Оставалось снять бронежилет.

– Ничего себе! – пробормотал Айсберг, рассматривая бронезащиту неизвестной модели. Выглядела она хлипко и больше всего смахивала на плавжилет, нежели на армейскую защиту. Ни тебе керамических пластин, ни десятислойного слоя кевлара. Представьте себе уменьшенную копию водяного матраса с мелкими ячейками различной формы. Кожа земноводного в 3D формате, не иначе. Дополняло изделие петли, застёжки-фиксаторы и тонкая молния длиной в пять сантиметров. Что удивительно, бронекостюмчик выглядел относительно целым. Кроме двух сквозных углублений толщиной в палец. Вокруг них виднелась запёкшаяся кровь, и белая твёрдая субстанция, что обильно выступила из отверстий.

– Что, впечатляет? – кивнул попутчик Айса.

– Не то слово! Я таких ещё не видел!

– Я тоже. Тем не менее нам нужно его стащить. Иначе не окажем первую помощь. У бедняги сломаны рёбра. Запредельный импульс ещё никто не отменял. Вначале найди мне в аптечке противостолбнячную штуку, и захвати ампулу от шока болевого. Очнётся, охренеет от боли.

Покопавшись в жёлтой аптечке, сталкер выдал «доктору» всё необходимое.

Сильвер не мудрствуя, вколол лекарство прямо в руку пациента через одежду.

– Хватай жилет. Поверни его набок, и придержи. Вот так. Видишь молния. Наверняка она предназначена для сброса балласта в случае повреждения. Сейчас мы ее потянем... оп, готово. Ага, осталось отстегнуть застежку.

– А что это за выпуклость? Кнопка? Датчик? – спросил любопытный от природы Айсберг.

– Думаю, инъекция. Нажмёшь на кнопку, и получишь дозу промедола или другого врачебного раствора. Хотя могу и ошибаться. В любом случае обойдёмся тем, что есть. Состояние пациента стабильное. Сотрясение, рёбра поломанные, лицо кровоточит. Не смертельно.

«Щёлк». Жилет развалился на две части.

– Держи крепче.

Бродяга стянул бронежилет с тела «пациента». Тот застонал, но в чувство не пришёл. Айсберг с содроганием смотрел на две рваные дыры с запёкшейся кровью в теле наёмника. Одну из пуль он даже разглядел при свете фонаря. Краешек сморщенного железа выступал из рваной подгорелой раны.

– Невероятно! – сказал вслух сталкер, искренне удивляясь. Грешник жил только потому, что выпущенные в упор дозвуковые пули остановил чудо-броник, который значительно смягчил последствия двух попаданий. Ошибиться он не мог: убийца стрелял из специального автомата АС «вал».

– Здорово! – оборвал мысль незваный товарищ. – «Жидкая броня» в действии, – постучал он по бронежилету. – Разработки давно велись. Хотя я об этом читал в книжках. Так что Грешник в рубашке родился, точнее, в бронежилете.

– И где он его достал?

– А как ты думаешь? Не купил же! – проворчал сердито Сильвер, разглядывая раны на теле. – Подай лучше медицинский набор. Надо выковырять заклёпки из мяса.

– Повезло ему. Если бы не мы…

– Везение у него закончилось с выстрелами в упор. Видишь отёки синие в грудине? То, о чём я говорил – переломы рёбер. А лицо? Заживать долго будет. Плюс наверняка сотрясение заработал. До сих пор в отключке. Недельку бы ему отлежаться.

– Отоспится. Придёт в себя и...

– Не. Этот лежать не станет. Во-первых, не в его характере отступать перед трудностями. Во-вторых, он мне должен. Зря я спасал его, что ли? Это ещё обсудим. А теперь, медсестра, подай мне инструмент.

Следующие пятнадцать минут прошли в тишине, если не брать в расчёт сопение «хирурга». Пока тот колдовал над продырявленным Грешником, Айсберг светил фонарём на бледное тело раненого бойца Синдиката и периодически подавал инструмент. Всю медицинскую утварь он тщательно протёр чистой тряпкой, смоченной в водке. В остальном он выступал в роли статиста, восхищаясь профессионализмом Сильвера, что со знанием дела орудовал блестящим хирургическими штуками.

Кажется, что там пулю вытащить. Это в кино герои своими усилиями легко вынимают из себя куски расплющенного металла. На деле это непросто. Пуля, проникая в тело, сморщивается, деформируется, круша и тараня на своём пути плоть, кровеносные сосуды, кости и сухожилия. Раскалённый наконечник свинца прожигает кожу, пробивается через мясо и подкожный жир всё глубже. И требуется порой немало сноровки, чтобы извлечь из сочащего кровью кра́тера этого посланника смерти, особенно если под рукой нет нужных инструментов, опыта и должной выдержки. К счастью, им не пришлось изобретать велосипед. У наёмника оказался целый набор приспособлений для простых операций. Поэтому бесчувственному Грешнику повезло в трёхкратном размере, особенно в плане защиты. Бронежилет спас его: дозвуковые пули СП-5 засели неглубоко в мясе и мышцах. Сильвер вытащил их без труда, как показалось Айсбергу, что впервые наблюдал вживую за операцией. Раз – Сил подрезал остро заточенным скальпелем кожу, два – специальными тисками расширил рану, три – вытер ватой кровь, четыре – щипцами вытаскивал пулю. Он не суетился и не медлил, а просто без страха наводил порядок. Со второй раной он разобрался ещё быстрее. Наконец Сильвер швырнул в траву последний кусок свинца, обтёр руки о грязную майку пострадавшего.

– Готовь нитку и иголку. Залатаем беднягу.

– Ага, – буркнул Айсберг, щедро обмакивая в кружку с водкой иглу.

– Чего ты там возишься? Кровища хлещет, не видишь! – толкнул его компаньон по несчастью.

У Айсберга дрожали руки. Он только с пятой попытки продел суровую нить в у́шко. Странно, крови вроде не боялся, а тут паника нахлынула на него.

– Хватит! Свободен! Я дальше сам! За костром смотри, и жрать иди готовь, – мерзкий старик забрал у него иголку с ниткой и отвернулся.

Айс же с видом побитой собаки потопал к огню.

3.

Языки огня весело лизали сыроватые прогнившие доски. Кроме них, Айс раздобыл ещё десяток полен, благо возле логова с избытком валялись сучья и ветки. Пока доктор Сильвер обрабатывал Грешнику лицо, сталкер порезал ломтями чёрствый хлеб, зажарил сало, соорудил пару бутербродов с сардинами. Отдельно он запёк картошку в углях, а костёр передвинул в сторону. Ну и чай заварил в котелке. Периодически он поглядывал в сторону Сильвера, что ещё торчал у пациента. Жрать хотелось неимоверно, и Айсберг молил богов, чтобы ветеран как можно быстрее завершил операцию.

Бродяга расковырял тлеющие угли. Картошка была готова, судя по аппетитному запаху. Он выгреб четыре сморщенные картошины на себя, вдохнул прогорклый (читай, божественный) аромат подгоревшей кожуры. Возле него бесшумно присел уставший Сильвер.

– Всё. Жить будет. Я вколол ему раствор антибиотиков. Очнётся под утро. Я почти угадал. Два рёбра сломаны. Ушибы. Хуже всего с лицом. Я обработал мазью, повязку наложил. Очухается, пусть таблетки горстями жрёт.

– Ну что, поедим?

– Да.

Их поздний ужин прошёл в молчании. Под треск догорающего костра они расправились с нехитрой едой, закончив трапезу чаепитием.

Чай был хорош. Крепкий, с запахом дыма, из прокопчённой кружки на фоне искр. И плевать, что где-то бродило чудовище, а вокруг простиралась территория, представляющая большую опасность для человека, чем хищники. Айсберг впервые за продолжительные лишения почувствовал себя расслабленным и удовлетворённым. Он ел горячую запечённую картошку с вонючим салом в компании странного попутчика и безумного наёмника, находясь посреди ночи рядом с логовом химеры. И радовался незначительным мелочам, вроде чая или тлеющего костерка среди черепов и костей. Оттого завтрашний день не казался таким паскудным, как три часа ранее.

– Эх, давно так не сидел! – пробормотал Сильвер, подкидывая в огонь сухую ветку. – Жаль, гитары нет!

– Ага, – ответил ему сталкер и отхлебнул глоток.

– Человек – странное существо. Постоянно занимается поисками истины и смысла жизни, и не видит, что творится под носом. И жалуется, что серая и скучная жизнь пошла, не хватает денег, что мало возможностей и перспектив. А если разобраться, кто в этом виноват? Он сам. Зачем ему просто жить, обязательно приключения подавай. Да такие, чтобы зубодробительными были, как фильмы со спецэффектами. Хлеба и зрелищ! Да покруче! И не понимает, дурак, что мелочи важнее основного действия. Даже когда набьёт себе шишек и синяков, до него не дойдёт, что он выбрал ложный путь. А судьба порой противоречива. Она не любит, когда её дёргают по двести раз за причинное место и не делают преждевременных выводов. Человек туп в этом плане. Он забывает, что смертен, как и все живые твари, и периодически умирает после очередного такого закидона.

– Ты сейчас о чём? – переспросил Айс. Сильвер говорил загадками.

– Возьмём твою скромную персону. Ты постоянно попадаешь в идиотские ситуации. Вроде теперешней. Не задумывался, почему это происходит?

– Я просто не фартовый, вот и объяснение! – коротко ответил сталкер, ставя пустую кружку на землю.

– Невезучий? Ха-ха. Везение зависит от множества факторов. Один из них – гибкость. И внимание к мелочам. Вначале ты подстраиваешься под обстоятельства, а затем берёшь их в свои руки и поворачиваешь в нужную сторону на усмотрение. А не плывёшь по течению, как ты! Просто как дважды два. Сложно, нет! К сожалению, не в твоём случае.

– Неужели! Мне что, Следовало Грешника оставить умирать? Так, Сильвер? Он меня спас возле бара. Я возвращал долг.

– Соглашусь. Ты выполнил обязательство! Убил подонка прямо на моих глазах. После этого мог бы уйти с чистой совестью и с деньгами. Сколько в той сумке было? Двадцать тысяч? Больше? И никто бы не порицал тебя. Начал бы новую жизнь, выбрался с этого болота. Зачем тогда вернулся?

– Я хотел убедиться, жив ли Грешник. И всё!

Сильвер весело рассмеялся и подбросил предпоследнюю дощечку в костёр.

– Убедился? Молодец. Прям как мать Тереза. Встаёт вопрос, а что ты планировал делать дальше? Убедившись, что приятель не почил в царстве мёртвых, а вполне нормально дышит. Думал ты об этом? Нет. Проще добить простофилю и продолжить путь без всех ваших моральных принципов. Совесть, гордость, справедливость – кому нужно это дерьмо, если получаешь взамен одни проблемы. Помогать людям – пустая трата времени.

– А как же Зона, что видит несправедливость, и следит за каждым шагом, читает мысли и тайные желания! От неё не скроешься.

– Ну конечно. Зона как раз ни при чём. Так, она сторонний наблюдатель, соблюдающий баланс сил. А ты дурень! Не хочешь искать лёгких путей, да и нормального в тебе не осталось.

– Предлагаешь мне стать как остальные отбросы. Пустая, серая масса, что пришла за деньгами. Я однажды бежал от этого всего, думал тут чище воздух, лучше люди. Оказалось, наоборот, даже хуже. Стреляют в спину, лгут и подставляют.

– А чего ты хотел? Справедливости и махровой демократии? Каким нужно быть дебилом, чтобы повестись на это дерьмо! Романтика Че Гевары и Фиделя Кастро прошла. Ты динозавр в современном мире. Даже я, старик по меркам Зоны, и то понял, в чём соль. Всегда нужно бить первым, использовать других и искать свою личную выгоду.

– Вот как! – возразил ему Айс. – То есть, ты хотел сказать, что ничего не делаешь просто так.

– Сообразил. Во-первых, Грешник мне задолжал. Хорошо, ты вмешался. А то я начал переживать, что потерял вложенные инвестиции. Обидно, видишь ли! Теперь и ты мой должничок!

– Не понял, – сталкер не поверил своим ушам.

– А чего понимать? Тебя ищет Синдикат. Наверняка нашли трупы возле схрона, опросили свидетелей в баре, опознали тебя как беглого преступника, что замочил профессора. Продолжать? С такими результатами неделю протянешь. Руки в Синдикате длинные. Если, конечно, не свалишь прочь! Только куда тебе бежать человеку, у которого нет ни денег, ни друзей. Проще застрелиться. Я твоя надежда и могу помочь, это во-вторых.

Айсу надоело выслушивать обидные пассажи чокнутого психа, что минут двадцать читал ему морали. И так время потерял. В конце концов он всё сделал, что мог для раненого. На Сильвера ему было плевать с высокой колокольни.

– Ладно. Ты мне надоел, если честно. Я ухожу. Счастли́во оставаться.

Одиночка подобрал оружие и рюкзак, но его остановил ветеран. Поразительно, насколько тот умел манипулировать людьми, этот чёртов психолог. Даже в одном взгляде читался архисложный посыл, который он пытался вбить ему в голову. В какой-то степени Сильвер оказался прав. Случайно или нет, хитрец пронюхал обо всех плохих проступках беглеца. Убийство наёмников добавило Айсу популярности среди боевиков «синих», что действительно означало быструю гибель. На них работали самые отъявленные негодяи, умелые следопыты и ветераны Чернобыля. Вычислить его не составит труда, учитывая, что он засветился в лагере. Впрочем, идти на поводу у чокнутого не хотелось.

– Ты не уйдёшь. – Сильвер бросил в костёр последнее поленце. В свете пламени его землистое лицо исказилось и вытянулось в ужасающую гримасу.

– Почему же?

– Теперь у тебя другая проблема. Ты должен мне. Вы оба мне должны, особенно задохлик. Уйдёшь сейчас – Грешник долго не протянет.

– С какой стати я тебе должен? Ты спасал не меня! – возмутился Айс, чувствуя, как положение выходит из-под контроля. На самом деле оно зашло в тупик с той злосчастной минуты, когда разрядил оружие в убийцу.

– Скажу так. Я лишь прохожий, так, зритель, которому скучно и нечем заняться. Скажи спасибо, что я мимо проходил да подобрал смертных под своё крыло.

– Что? Я не набивался к тебе в друзья. Уж больно высокого ты мнения о себе, Сильвер. Лучше не зли меня!

Сильвер не стал ничего говорить. Он сразу поднялся и сделал два шага к нему навстречу. Костёр остался у него за спиной, отчего лицо его оказалось в тени. Но даже сейчас Айс видел на наглой морде ядовитый оскал.

– А то что? Ударишь? Давай! Или хочешь убить меня? Только я тебя сам побью!

Сталкер поднял «Сайгу», щёлкнул предохранителем.

– Ещё одно движение, мужик. И я выстрелю.

Айс действительно собирался спустить курок. Он не шутил. Этот псих его окончательно достал своими россказнями. Убить просто. Нажал на курок – и до свиданья!

Ещё шаг. Только один.

«Давай, урод, подойди поближе! И получишь пулю».

Сильвер сделал Тот Самый Шаг. Последний и роковой.

Сталкер выдохнул. Палец ощутимо напрягся на спусковом крючке. Но стрелок не выстрелил. Не смог. Подлец не сделал ему ничего плохого.

Перед ним выросла угрожающая фигура Сильвера. Правой рукой он схватил ружьё вверх, левой хуком ударил Айсу в челюсть. Сталкер мотнул головой, отшатнулся, теряя равновесие и отчасти ориентацию в пространстве.

– Баба, – тихо, но отчётливо проговорил Сильвер и ударом ноги подставил подножку оппоненту. Сталкер неловко и унизительно плюхнулся на землю, ударившись рёбрами о высохший хребет. Кости под ним напомнили, где они находились.

– Я говорил, что побью, – услышал поверженный Айсберг, лёжа на земле. Над ним с его «сайгой» стоял довольный собой незваный компаньон.

4.

Удар Сильвера был хорош. Настолько, что у Айсберга вновь заныли плечо и нога. Теперь к ним добавилась и нижняя челюсть. Слишком часто его стали бить за прошедшие тридцать часов.

– Если хочешь что-то сделать важное, то делай, не задумываясь! – бросил очередную реплику этот душегуб, ласково поглаживая экспроприированную «Сайгу». – Грешник выстрелил бы мгновенно! И в этом его проблема. А ты полон сомнений и дерьма. Ладно. Хватит вхолостую воздух сотрясать. Перейдём к делу.

Ветеран Зоны бережно опустил оружие на землю. Айс сидел на корточках и держался за челюсть. Интересно, боксировал ли Сильвер в прошлом? Ударь посильнее – и выбил бы ему все зубы.

Напарник покрутил головой, сладко потянулся, разминая мышцы. Его лицо выглядело довольным в отличие от рожи Айса. Тот пожалел, что все же не спустил курок.

– Мне нужно идти. Ты останешься здесь до утра. Присмотришь за этим живчиком. И, самое главное, – поможешь человеку. Тебе нравится помогать! Пойдёте вдвоём на Север, добудете ништяков, разбогатеете, не то что я, за еду работаю. А теперь слушай мою просьбу. Не забыл о долге? Дам тебе пять долларов, отдашь их Дикому. Скажешь, с приветом от Сильвера. Не забудь.

– И всё? Это всё, чего хочешь? – удивился побитый Айс. – Передать пять долларов?

– Что ещё с тебя взять, неудачника? Хотя бы с этим заданием справился. Взамен я обещаю никому не говорить, что тебя видел, – расхохотался задорно псих в мешковатой одежде. – И ещё. Грешнику ни слова обо мне. Даже намёка. Понял?

– Ага. Чего тут непонятного, – проговорил через зубы Айс.

Оратор, стоя́щий перед ним, картинно хлопнул в ладоши.

– Ах да, чуть не забыл. Дойдёте до ручья, найди кривую берёзу. Быстрее пройдёте болото. А мне пора. Вот деньги Дикому!

Сильвер вынул из кармана засаленную купюру в пять американских долларов, бросил её небрежно Айсу. Банкнота была местами порвана, вся грязная и исписанная карандашом.

– Не забудь, что я тебе сказал! И последнее – чаще смотри под ноги!

С этими словами Сильвер шагнул в густеющую темноту.

Весело догорал костёр, съедая последнее полено в своём жарком пламени. Периодически из него вылетали искры, стреляя в ночь микроскопическими и трескучими фейерверками. Ещё полчаса – и огонь затихнет. Он окажется в полнейшей темноте вместе с раненой обузой среди сотен костей возле логова самого опасного здешнего хищника. Пару дней назад он не верил в существование двухголового чудища, теперь столкнулся с ней воочию. Удивительно, сколько событий произошло за календарные сутки. Айс не боялся темноты. Но находиться подолгу во мраке Красного лес не хотел. Очень осторожно человек поднялся на ноги и принялся искать сухой валежник.

Глава 30. Айсберг

Глава 30. Айсберг

1.

Сознание вернулось к Грешнику не сразу. Пульсирующим сгустком жизни, оно настойчиво рвалось к свету через пелену мрака, боль и страдания. В один момент он глубоко вдохнул полной грудью, будто оживший утопленник, и вдруг ясно ощутил себя живым.

Живой…

Странно, что он выкарабкался из этой передряги. Стрельба, взрыв гранаты, падение в вечность – это много, чтобы казаться правдой. Он не верил, и тем не менее снова дышал отравленным воздухом проклятущей Зоны, мать её за ногу! Но у этой правды была другая сторона, более зловещая, чем осознание возвращения в бытие. Он чувствовал себя дерьмово. Горело огнём лицо, грудь сдавливала невидимая сила, голова налилась свинцом. Он серьёзно болен. А хуже всего то, что он не контролировал ситуацию.

Раненый открыл глаза. И не увидел ничего. Темнота, бездна мрака и печали. Поначалу он подумал, что ослеп, но спустя с десяток секунд зрение вернулось к нему. Над ним нависло огромное существо, заслонившее собой в беспроглядной темноте пространство.

«Где я? В аду?» – первое, о чём подумал он.

Но в аду не сверкали тускло звёзды, что пробивались из-за неприветливых и хмурых туч. А отблески далёкого огня оказались языками пламени затухающего костра. Смешно, но под существом, что нависло над ним, он принял бетонные своды, на которые опиралась массивная строительная плита.

Всего в паре метров от него хрустнула ветка под чьим-то тяжёлыми и торопливыми шагами. Грешник сжался от страха. Будь силы, он дёрнулся, но пошевелиться сталкер не мог. Его тело не подчинялось разуму, конечности отказали, если он их не лишился.

«Я не в аду, я в дерьме!» – предположил раненный, ощущая себя беспомощным котёнком в зубах чудовищного пса, что собирался его растерзать. Но вместо сомкнутых челюстей и зловонного дыхания из пасти монстра он услышал человеческую речь.

– Грешник! Грешник, живой? – склонившийся над ним человек позвал его по имени. Голос показался до боли знакомым и в то же время таким чужим. Но спаситель, без сомнения, звал наёмника по имени. И теперь этот человек пытался привести в чувство больного и беспомощного овоща.

Подул свежий ветер откуда-то с севера. Его порыв обжёг холодом полуголого Грешника, он задрожал, пытаясь отогнать от себя бичующие его израненное тело потоки воздуха. Грудь сжимали туго повязки из бинтов, причиняя неудобства. Этот ветер. Он дул с севера – сырой, гнилостный, тягуче-ядовитый.

Север!

И тут на него нахлынуло. Вереница обрывочных и путаных воспоминаний волной ударила под ложечку, возвращая Грешника к суровой правде циничного мира. На него словно вылили ушат ледяной воды. Лучше бы он умер, не приходя в сознание, и отправился в сталкерскую Вальхаллу, где его ждали жаркий климат и кипящая смола. Вместо ада, он, изломанный и слабый, отлёживался под открытым небом, в то время как в нескольких километрах отсюда группа отчаянных смельчаков отважно шли на Север в поисках мечты и приключений. Без него, прирождённого командира, и опытнейшего бойца. Теперь шансы на благополучный исход экспедиции упали до нуля, и это из-за собственной промашки, которая едва не стоила ему жизни. Что будет с Питом, которого обещал оберегать? Своими руками он рушил чужие надежды и едва не провалил Последний Контракт.

Усилием воли лейтенант заставил себя сесть на холодную бетонную плиту. Только сейчас он почувствовал, насколько замёрз осенней ночью. Всё это время он лежал с голым торсом, и порядком закоченел.

– Од-деяло д-дай! – простонал окоченевший Грешник. Первым делом он хотел согреться, хоть чуть-чуть. Обидно умереть от холода, так и не поняв, где ты находишься сейчас.

Человек, склонившийся над ним, пришёл в движение. Он не стал задавать ненужных вопросов. Вернулся спаситель спустя минуту со спальником в руках, который заботливо накинул на раненого.

– Спасибо! – процедил через зубы Грешник, кутаясь в собственный спальный мешок.

– Я скоро вернусь. Поищу дрова. Костёр почти погас, – сказал добрый человек и скрылся из виду. Наёмник кивнул по инерции, мысленно желая приятелю удачи.

Согревшись, Грешник попробовал понять, где он находится. К этому времени глаза, считай, привыкли к темноте, и ясно различали единичные звёзды на чёрном небе, и крошечный язычок догорающего костерка в пяти метрах. Вспомнил он и обладателя знакомого голоса. Айсом его звали! Точно! Это его Грешник спас от смерти в лагере, жестоко обломав двух дилетантов. Теперь приятель спасал жизнь ему, возвращая должок. Признаться, он и забыл о существовании нелепого простофили, если бы сам не встрял в переделку. От добра добра не ищут – так гласит известная поговорка, но спаситель ее решил опровергнуть. И теперь он с фонарём в руках ищет валежник, чтобы воскресить костёр жизни.

Он слегка пошевелился, разминая мышцы шеи. Сколько времени прошло с момента отключки? Уже глубокая ночь и наверняка скоро утро, а когда он уходил из лагеря, стрелка замерла на отметке в семь вечера. Ему и раньше приходилось терять сознание при контузии, правда, всего лишь на несколько минут. А тут часы! Неужели получил сотрясение мозга? Плохо, но с этим он справится. Нужно отдохнуть, поесть, сожрать таблеток и поспать. Хотя нет, отдыхать нельзя! Мысли его путались от боли: у него ныла левая половина тела и зудело лицо. В него стреляли, что означало сломанные рёбра как минимум. К счастью, враг промахнулся. Иначе он здесь не лежал бы.

Раненый пошевелил ногами. Он хотел окликнуть Айса, расспросить того о деталях, но не смог. Боль властвовала над ним. Горело лицо, онемела рука, язык одеревенел. Неужели всё так печально? Но компаньон исчез где-то в ночи.

Айс действительно ходил за дровами. Догорающий костерок выбросил сноп искр вверх, огонь пополз по свежей охапке сухостоя, жадно заглатывая новую порцию угощения.

– Готово.

Человек у костра вытер руки о штаны, шагнул к нему.

Наёмник увидел потрёпанное обветренное лицо со щетиной. Типичный сталкер с незапоминающейся рожей.

– Я думал, ты заснул надолго, – сказал Айс, склонившись над ним. – Тебя напичкали антибиотиками.

Хантер покачал головой.

– Зря затеял эту возню, – проговорил он, кое-как опершись на локти, чтобы получше видеть лицо собеседника. – Оставил бы меня в овраге. Я почти труп. Не сегодня завтра меня грохнут. И тебя заодно. Тебя видели в лагере. А я... Убил соклановцев. Ещё час, и карательный отряд выйдет на охоту, чтобы найти и содрать с нас кожу.

– Я отдавал долг. Я не конченый и не мог оставить тебя умирать. Это подло, когда в тебя стреляют друзья. В следующий раз пройду мимо, обещаю.

С трудом лейтенант Синдикат выдавил из себя улыбку. Парень искренне верил в неписаные правила ЧЗО. Наивный.

– Они мертвы? Друзья мои?

– Да. Без шансов, – покачал головой Айс, опершись на оружие.

– Уходи, Айс. Я благодарен за помощь. Тебе опасно со мной оставаться. Я отдохну, и пойду тоже.

– Да ты едва языком ворочаешь! – ухмыльнулся сталкер, закуривая сигарету. – Сто метров не осилишь, как упадёшь. Потом опять тебя тащи. И барахло в придачу. Даже не знаю, есть ли в этом смысл.

– Ты не понимаешь. Меня ждут… Без меня они ни за цент пропадут. И…

Грешник запнулся. От боли у него сводили скулы, отчего он едва говорил.

– Это из-за денег? Бойня. Я правильно понял? – Айс с наслаждением курил, выпуская вверх облачка сизого дыма. – Контракт решил не терять. Понимаю тебя, приятель.

– Не совсем. Не в них загвоздка.

Костёр разгорелся ярче. Айс не ответил ему. Воцарилась неловкая пауза. Она длилась дольше обычного. По напряжённому лицу бродяги Грешник понял, что за раздумьями его невольного сотоварища лежит нечто большее, чем банальный ответ на простую формулировку. Он подбирал слова, нужные мысли, чтобы не сказать лишнего.

– Почему же? Твой кореш, что пытался тебя убить, взял предоплату. Увесистый аванс. Что в этой жизни важнее денег! Ни-че-го. И я говорю это наёмнику! Поверить не могу. Если так рвёшься в бой, то это точно из-за денег. И подозреваю, больших, раз к тебе подрядили киллера.

– В этот раз всё по-другому. Личное.

– Да ну! Не ври.

– Мне плевать, веришь или нет. Через час я уйду. Вздремну, приду в норму и отправлюсь в путь. Скоро рассвет.

Укутавшись потеплее, Грех прилёг на бетон. Глаза автоматически закрылись. Один час. Всего-то шестьдесят минут. Больше отдыха найм позволить не мог. Рано или поздно Синдикат спохватится и вышлет вооружённый квадр – прочесать местность.

Он прикрыл веки. Волна слабости навалилась на него по всему телу, припечатала к земле. Через минуту Грешник заснул.

2.

Сталкер вытащил другую сигарету. Спать не хотелось вовсе после таких потрясений. Он мог раз десять сдохнуть, но ему немыслимо везло.

Айс чиркнул спичкой подкуривая.

И снова он не знал, что делать. Наёмник правильно сказал. Нужно уходить, и побыстрее. Синдикат расправится с ним в любом месте, где бы ни спрятался. Теперь у него появились деньги. Тридцать тысяч баксов. Да, они кровавые и грязные, но с хрустящими банкнотами он навсегда покинет Зону. За Периметром его перестанут искать. Но Айс гнал от себя сомнения и был уверен в правоте и в том, что мучения не напрасны. Он на правильном пути. Остальное вторично. Нет чести в постоянном бегстве от себя и проблем. Человек для того и живёт, чтобы преодолевать чёрную полосу, за которой маячит белая, а в его случае, выбеленная солнцем. Иначе к чему барахтаться в этом болоте, не проще ли пустить себе пулю и дело с концом.

Гуд бай, Америка!

Хотя и здесь он не смог бы выстрелить себе в висок. Для самоубийства тоже нужно мужество и решительность, а старина Айс в очередной раз цеплялся за жизнь.

Окурок дотлел в руках. Сталкер погрузился в темноту, ненадолго, на полчаса. Дальше его ждал рассвет и очень напряжённый день. А ведь он не сомкнул глаз.

В кромешной тишине хрустнула ветка. Совсем рядом, на три часа справа. Айс потянул на себя дробовик, который сам прыгнул в руки. Он уже и забыл, что находится в гостях у самого смертоносного убийцы в Зоне.

«Ты здесь, хозяйка Рыжего леса?».

Он сбросил с себя морок, тряхнул сонной головой, прогоняя галлюцинацию ослабленного организма?! Настолько реальность была размытой перед рассветом. Но тогда ему действительно казалось, что учуял зловонный запах мускуса в пятидесяти метрах. Двуглавая кошка следила за ними внимательными злыми глазками неподалёку. Наблюдала за теми, кто без спроса вторгся в её логово.

«Не бойся, человек! Я тоже устала».

Очнулся Айс на земле, лёжа на боку. Под ним лежало оружие. Ствол «Сайги» неприятно вжимался под рёбра, причиняя дискомфорт. Собственно, поэтому он и продрал глаза.

«Мать моя женщина!» – невнятно пробормотал пересохшими губами очнувшийся человек. С растерянным видом он вскочил на ноги, хватая дробовик. Его глаза зыркали по сторонам в поисках опасности. Но напрасно он пытался разглядеть скрытую угрозу: людям ничего не угрожало: ни агрессивные мутанты-злодеи, ни аномальные образования. В пяти метрах, завернувшись в спальник, мирно посапывал раненый. Тревога оказалась ложной. Однако это не умаляло тот факт, что он заснул на посту посреди Зоны. Эта оплошность могла стоить им обоим жизни.

Проклиная себя и непрерывно зевая, Айс принялся собирать разбросанные вещички. Затем он смочил глаза водой, проверил оружие, глянул в навигаторе на карту местности. До севера оставалось пройти всего два километра. Пустяк! Он проведёт Грешника до нужного указателя. Кривая берёза рядом с болотом. Такой ориентир дал ему небезызвестный Сильвер.

Часы на коммуникаторе показывали 7.10 утра. Что же, пришло время разбудить Грешника.

Особо не церемонясь, Айс ногой саданул по колену сопящего раненного.

Тот не просыпался.

– Вставай, мужик! – сказал сталкер, и несильно рукой потряс спящего за плечо.

Наёмник не отреагировал.

Тогда сталкер склонился над лежащим человеком, проверить состояние.

– Ну! Давай же, подымай свой зад! – пробормотал Айс.

Грешник никак не хотел просыпаться. Выглядел он весьма паршиво. Мокрые от крови и мази бинты окончательно съехали с лица, открывая ссадины и жуткие царапины от падения в колодец. Кое-где струпья покрылись коркой. Поначалу Айс подумал, будто калека откинулся в мир иной, настолько хреново он выглядел, но спустя минуту найм пошевелился и открыл веки.

– Здрасти! – бросил ему с ходу Айс. – Солнце взошло. Нам пора идти.

Раненый пришёл в себя не сразу. Первые секунды он осоловело переводил взгляд с одной точки на другую, не понимая происходящего. И только затем он сказал:

– Я просил тебя разбудить час назад.

Его собеседник хмыкнул в ответ:

– Один час ничего не даст.

– Ты ничего не понимаешь.

– Надо было тебя пристрелить, – брякнул Айс, и сковырнул носком податливую почву. – Хотя да, ты прав, подымай свою задницу, я проведу тебя в преисподнюю.

Грешник не ответил. Он копил силы для того, чтобы подняться на ватных ногах. Наркоз и лекарства отпустили его, вернув обратно боль и неприятные ощущения практически по всему телу. Превозмогая желание вновь закрыть глаза и понежиться на топчане, он сумел без посторонней помощи подняться на ноги.

Следующие пятнадцать минут ушли на сборы. Раненый, корчась от боли, оделся. Разобранный бронник он пришвартовал к рюкзаку, который весил, считай, тонну. Сталкер с любопытством смотрел за неловкими движениями наёмника, который не решался попросить у него помощи. Интересно, а как Грешник в таком состоянии будет выживать. Он больше не боец. Ему бы отлежаться три дня. А ведь они на данный момент находились на окраине Красного леса – одной из самых опасных локаций в ЧЗО.

– Ну ты скоро, Грех? Солнце высоко! – подначивал раненого товарища сталкер. – У меня ещё полно́ дел, а я тут с тобой нянчусь.

Раздражённый напарник сквозь зубы ответил:

– Закрой пасть, мудила!

Айс хмыкнул и взвалил свой рюкзак. Он не стал смотреть, как взрослый мужик превозмогает страдания и борется с гордыней.

3.

Они пересекли очередной холм, поросший кустарником. Холмик здорово фонил, но у них не оставалось другого выбора, кроме, как подняться по радиоактивной насыпи. Всё-таки кратчайший путь. Пойди они в обход, разом бы наткнулись на сплошное силовое поле искрящих электростатических ловушек. Огибать аномалии сталкер считал довольно муторным занятием. А лишние пару рад всегда можно вывести радиопротекторными препаратами. Они уже набрали дозу, путешествуя по Красному лесу без видимой причины. К счастью, путники шли по окраине ничейной территории без названия. За ним начиналась болотистая местность с многочисленными овражками, затопленными мутной и страшно ядовитой водой, изуродованными чахлыми сосенками с редкими иголками и рыжими проплешинами невероятно острой и жёсткой травы. Хуже места для прогулки не придумаешь. К счастью, мутанты здесь практически не встречались, как и люди. Мёртвая, радиоактивная, никому не нужная земля. А ведь тридцать лет назад на холмах селяне выращивали хлеб и картошку.

Сзади в спину дышал Грешник. Пожалуй, ему приходилось тяжелее всего. Израненный, избитый, деморализованный – он всё-таки нашёл в себе желание подняться и держать свой путь. Айс чувствовал громадную силу воли этого удивительного человека. Невзирая на раны он отважно шёл к заданной цели. И не абы куда, а на Север, чужую, скрытую для посещений территорию. Удивительно, но и в таком разбитом состоянии наёмник умело передвигался по местности, не издавая ни звука. Настоящий профи. Хочешь не хочешь, а мимоходом зауважаешь этого подлеца, что за денежки отстреливал негодяев всех мастей по всей ЧЗО. Кремень!

Айс прошуршал по невысокой осоке, перебрался по влажной земле через овражек. И понял, что местность пошла незнакомая. Так далеко он не заходил. Сталкер решил поинтересоваться у Грешника, куда идти дальше.

– Ты не в курсе...? – повернулся он к бредущему сзади человеку. Но того на месте не оказалось. Спутник отстал, пока сталкер планировал маршрут. Айс выругался и потопал обратно к большой чёрной кучи, что неподвижно застыла в осочной траве.

– Да чтоб тебя! – чертыхнулся проводник, подходя к замершему на месте наёмнику. Тот стоял на коленях, прибитый тяжёлым рюкзаком. Его винтовка валялась в трёх метрах от него.

Грешник поднял виновато голову. На его мокром и красном лбу выступили багровые вены.

– Походу, я всё! – тихо сказал он. Ветеран стащил с себя рюкзак не без помощи Айса. Затем засунул ладонь под защитный костюм. Так и быть, его руки оказались в крови.

– Швы разошлись, – проговорил раненный с глубоким сожалением. – Не выдержали нагрузку.

– Давай рюкзак. Я донесу. Пойдёшь налегке, – сказал ему Айс, подхватывая рукой увесистую поклажу найма.

Вопреки ожиданиям, Грех молча согласился. В такой ситуации гордыня мешала, чем помогала.

– Хреновый с меня боец! – просипел хантер, подбирая брошенное оружие.

– Да не сцы. Я уже тащил тебя на себе, и барахло твоё. Не впервой, – огрызнулся в ответ сталкер. – Лучше объясни, куда топать?

Грешник покопался в карманах, и достал из них навигатор. Минуты две он изучал карту, и прилегающую местность.

– Ещё метров двести на северо-запад, и выйдем к деревеньке заброшенной. Бенёв, называется. Обойдём её справа. В деревню лучше не заходить. Местечко-то опасное. Доберёмся туда, оставишь меня. Ты и так много для меня сделал.

– Ну, раз такие пироги, веди! – сказал Айс и перевесил свой, более лёгкий рюкзак, себе на грудь. Баул Грешника привычно взвалил на спину. «Сайгу» пристроил пред собой, опираясь на неё в качестве противовеса.

Наёмник вытер кровь о штанину.

– Нам чуть-чуть осталось, – пробормотал он тихо, пытаясь приободриться.

Легко сказать – немного. Места были дикие и первобытные. По сути, за Беневым начинались северные болота, которые считалисьнепроходимыми, на первый взгляд. Он на своей памяти побывал здесь лишь раз. Впечатлений хватило. В былые времена пологую доли́ну заполнял непроглядный смог ядовитого жёлтого цвета. Идёшь такой в тумане, под ногами водичка чавкает, а воображение рисует кошмары один хуже другого. Детектор не работает – выходят из строя элементы питания, чутьё обострено, в глазах стоит рябь от постоянного напряжения. А в голове стучит мысль: «На хрена сюда полез?». Теперь смог улетучился, будто языком корова слизала. И, насколько он понял, аккурат после прошлой ночи, когда разразился ураган. Жаль, что болото по-прежнему оставалось мокрым, вонючим и непредсказуемым болотом. Неудивительно, что никто не стремился попасть по ту сторону Припяти. Слишком большой риск для одной человеческой жизни.

В боку прострелила боль. Похоже, не получилось отделать испугом, как обычно. Отлежаться бы денёк, но нельзя, дорога каждая минута. Он опаздывал на 6-7 часов согласно графику. Грешник остановился снова. Сверился с навигатором. Прибор ещё работал, показывая, что они идут правильно. Эх, открыть бы карту, свериться по ней. Нельзя. Сильвер предупреждал, чтобы он никому не рассказывал о его приобретении. И друзьям в том числе. Интересно, к какой категории стоит причислить Айса?

Айс.

При упоминании имени, идущий сзади сталкер заговорил:

– Слушай, Грешник, а ты хотя бы знаешь, куда мы идём?

– Примерно представляю.

– Значит, не знаешь.

– А зачем мне это? Нам, то есть мне, нужно двигаться строго на Север, а к северу у нас пойма реки. Плот сделаю и переплыву на тот берег. Как два пальца об лёд.

– Звучит неубедительно.

– Что ты хочешь мне сказать? План так себе, да? По фигу.

Айс замялся с ответом. Но всё же ответил через некоторое время:

–Я знаю, куда нам нужно.

От этих слов наёмника передёрнуло. Он остановился и с сомнением посмотрел на тяжело ступающего ходока.

– Откуда?

– Человек сказал.

– Какой? Так ты был не один?

И тут Грех опешил. До этого момента он уверенно думал, что заслуга в его спасении лежит на совести Айса. Оказывается, не совсем так. Вот кому, значит, принадлежали чужие следы возле логова химеры. И незнакомый голос над ухом ранним утром, который он принял за галлюцинации.

– Выходит, вы вдвоём меня вытащили из схрона? Но как? Колодец-то глубокий, – спросил он, просопев.

Сталкер развёл руками.

– Он нашёл потайной ход. Через него мы тебя и вытащили.

– Вот как! Я, конечно, благодарен за труды, только почему ты молчал? – искренне возмутился сражённый последними известиями Грешник. – Кто он?

– Какой-то Сильвер. Выпрыгнул, как чёртик из табакерки, и сразу в философию подался. Мутный мужик. Скажи ему спасибо при встрече. Если бы не он, то в схроне и остался. Выглядел ты погано тогда. А в одиночку я бы тебя не вызволил из тайника. Кроме того, Сильвер тебе мордашку подправил, и пули вытащил с торса. Так что моя заслуга минимальна, – Айс смачно сплюнул в пожухлую траву.

При упоминании имени Сильвера Греху разом поплохело. Мерзавец постоянно находился где-то поблизости и словно карающий демон постоянно вмешивался в дела простых смертных. Похоже, старику действительно не сиделось на месте.

– А ты знал его, Сильвера? – поинтересовался мимоходом Айс.

– Этого недоделанного прощелыгу в костюме на два размера больше? Который называл себя старым пиратом? О, вижу ты не в курсе! Ты разве не знал, что всю ночь провёл с легендой Зоны. О нём байки слагают. Ветераны постарше поговаривали, что встреча с ним сулила большую удачу. Он мог тебе просто так отдать ценный артефакт, или рассказать о бесхозном тайнике. Правда, взамен он всегда требовал выполнить какое-нибудь бредовое задание или взять у тебя грошовую безделушку.

Сталкер усмехнулся.

– Насчёт бредового задания верно подметил.

Наёмник поморщился, помотал слегка головой.

– Поговаривали пацаны, что Сильвер входил в их ряды неких Искателей. Есть у него фишка такая – вскрывать чужие тайники. Диггеры специализировались на этом.

Айс шумно вздохнул.

– Ясно.

Сталкер вдруг вспомнил, как сутками раньше нашёл закладку Фаната. Без хабара и припасов, хотя подлец уверял, что там полно́ информации и денег. Вместо добра лежал листок в клеточку с нарисованной фигой. Уж не почерк ли это самого́ Сильвера?

Дальше Грех не стал ничего говорить. В лицо вдруг подул сильный, сырой протяжный ветер, что поднял в воздух мириады частичек пыли, мелких листьев и веток. По команде они синхронно напялили дыхательные маски. Грешнику это далось нелегко. Его незажившее лицо отозвалось ноющей болью. Пришлось терпеть. Лучше такой исход, чем вдыхать радиоактивную пыль лёгкими.

Повеяло прохладой и гнилью. Излучина реки извивалась в шаговой доступности. Впереди высилась водонапорная башенка Бенёва, рядом с ней – полуразвалившееся здание коровника. Они вышли на заливные луга. Когда-то наверняка находилось пастбище с сочной зелёной травкой. Сейчас здесь было сухо, хотя весной, когда река выходи́ла из берегов, на лугах повсеместно стояла вода. Добраться к Припяти будет непросто.

Грешник снова затормозил. И вместе с ним нагруженный Айс.

– Всё. Мы пришли. Дальше я пойду один, – пробормотал через респиратор наёмник.

4.

«Ты нужен ему».

Айс отчётливо вспомнил, при каких обстоятельствах сказал ему эту фразу Сильвер. Куча трупов, темнота, и появившийся из ниоткуда деловой наглец с замашками философа. Легенда местного пошиба, оказывается. Сказанные слова крепко запали в его голове. И вроде не слушал он тогда его, старика. Видимо, тот действительно знал нечто, что не ведомо простым смертным. Этот бродяга в военной форме определённо видел людей насквозь, отчего Айсу казалось, будто Сильвер умеет читать мысли. Понятно, что он человек из плоти и крови, хотя наёмник утверждал обратное. Легенда? Странно, он всегда думал, что мистические покорители Зоны должны выглядеть по супер-геройски, с супер-способностями и умениями. И не во плоти, а в некотором роде в виде материальной субстанции или проекции, что появляется из ниоткуда и затем также неожиданно исчезает. Но не язвительным пройдохой с отвратительным характером.

Оказалось, старый пират не так прост. Он показал себя хорошим манипулятором: говорил правильные слова, подтрунивал над ним, давил таким образом на больную мозоль. Что хуже всего, говорил сущую правду. Неудивительно, что Айс дрогнул, поддался наваждению, хотя разумный голос внутри пытался возразить обратное. Разве он сам не был в опасности на тот момент? Полгода бедняга Айсберг скитался по Зоне неприкаянным беглецом, жил в постоянном страхе получить пулю от подосланных убийц, рисковал головой из-за преступлений, совершённых другими людьми, что хитростью втянули его в свои грязные игры. Сколько раз его опрокидывали знакомые подельники, говоря красивые слова о дружбе, преданности и долге! Часто он жалел о том, что не убил подонков, сохранив им их гнусную жизнь. Похоже, прав был Сильвер, считая его тряпкой.

Интересно, какой реакции добивался старый пират? Неужели он пытался достучаться к нему избитой фразой, давал понять, что таким образом личность остаётся личностью, а не беспринципным животным. Добро всегда труднее совершать, чем зло. Любое благородное дело порождало массу проблем. Подбери на улице маленького котёнка – и ты в полной мере ощутишь последствия гуманности. Мы в ответе за тех, кого приручили. Прошёл бы мимо – и окружающие люди промолчали. Всем плевать! И даже если собственными руками утопишь несчастное животное, ты и здесь будешь прав! Своим аморальным проступком ты разом избавляешь животное от дальнейших страданий голодом, холодом и жестоким обращением. Вероятность, что котёнок попадёт в приют или в хорошие руки, или просто выживет в многострадальном огромном мире, ничтожно мала. В подобном положении очутился и Айс. Он мог убраться восвояси после стрельбы, и с Синдикатом не возникло бы проблем. Но сталкер выбрал наихудший вариант – спас раненому жизнь.

Знал ли старый хитрец, что Айс был обязан жизнью Грешнику. Если бы не он, история Айсберга закончилась пятнадцать часов назад. По чистой случайности тот заглянул на шум – и вмешался. Наёмник не раздумывал ни секунды, поступил, как считал нужным. Чужие разборки он сделал своими, и плевать хотел на последствия. Любой другой человек прошёл бы мимо, но не Грешник. Будь на его месте Айс, они оба погибли с разницей в пару часов.

И теперь он находился перед выбором. Рискнуть, как это сделал Грешник, рванув вперёд без оглядки, или трусливо двинуться в обратном направлении, оказавшись в привычной для себя обстановке страха, сомнений и неуверенности.

Впрочем, Сильвер всё-таки прав. Этот бродяга не обойдётся без помощи, несмотря на мужество и сумасбродство. Он умрёт, если только Айс не пойдёт с ним до самого конца.

На Север.

Путники остановились. Шедший впереди наёмник развернулся навстречу своему невольному попутчику:

– Всё! Пришли! Дальше я сам…

Грешник протянул ему руку.

– Спасибо! Я никогда этого не забуду, дружище.

Глава 31. Последняя

Глава 31. Последняя

1.

Берёза с искривлённым стволом росла у само́й воды на небольшом острове. Найти деревце оказалось не так просто. Всё-таки им пришлось продираться через высокую траву и по щиколотку в холодной воде. Мёртвой и гнилой. От неё воротило до рвотных колик. Первым нужный ориентир заприметил Айс, более рослый, чем напарник.

– Смотри, вот она!

Они ломанулись к ней напрямик, но через десять шагов отказались от этой затеи. Вода поднялась выше колен. То там, то сям попадались ямы, где глубина доходила уже до пояса. Поэтому им пришлось преодолевать препятствие, громко хлюпая и шурша осокой. Минут через тридцать они нащупали спасительный брод, и выбрались на сухое место. Перед самим деревцем сталкеры наткнулись на слабенькую «мясорубку», что гоняла по кругу мелкий мусор.

– Зона напомнила нам о своём существовании, – Грешник опустил рюкзак и тяжело плюхнулся на землю.

– И о нашей ничтожности, – возразил ему сталкер. – Вот и кривое дерево. Так Сильвер говорил, выход здесь.

– Почему-то я не удивлён.

– Зря ты так.

– Прикинь, бро, а ведь нам остался всего один шаг до Севера. Слышал, погода там мерзкая, люди дикие, места гиблые. Не передумал ещё? – Грешник достал из кармана пачку сигарет и закурил.

– Нет.

Айсберг с интересом и потаённым страхом вглядывался в даль. Отсюда открывался неплохой вид на окрестности. Перед ним простиралась испещренная затонами и заливными лугами речная долина, чахлые мелкие кусты; в пятидесяти метрах блестела гладь широкой реки с отравленной водой и почвой в этом месте; чуть поодаль клубилась дымка утреннего тумана. С востока его взгляд различал едва видимые истуканы-высотки призрачного города. Верхние этажи многоэтажек Припяти утопали в молох очных облаках, что низко нависли над городом. Они подошли к рубежу их нелёгких странствий, которые могли стать последними. Осталось пересечь черту, чтобы начать новую главу приключений. Впервые за долгое время Айсберг не пожалел о выборе. Он больше не раб своих страхов, и поступал правильно, как подсказывала ему совесть. За эти годы, проведённые в Зоне, он и позабыл, каково это – оставаться человеком.

Сталкер обошёл аномалию по воде, и наткнулся на тщательно спрятанную старую рыбацкую лодку, закиданную сухой травой. Плавсредство наполовину затонуло, так что с трех метров напоминало корягу, облепленную тиной.

– Нашёл. Здесь лодка, – проорал компаньону сталкер.

– Здорово!

Грешник второй раз за их вояж улыбнулся. Улыбка вышла искренней и тёплой.

– Иди сюда, у меня тоже есть сюрприз.

Айс послушно пошлёпал на место вынужденного привала. Бережно и аккуратно лейтенант Синдикат вытащил из-за пазухи сложенную в четверть миллиметровую бумагу и развернул её во всю красоту.

– Знаешь, что это?

– Карта Севера, – предположил Айс.

– Точно. Знаешь, кому она принадлежала?

Айс пожал плечами.

– Нет.

– Ее нарисовал Картограф!

– Картограф? Не слышал…

– Ну ты, блин, поколение пепси! Не слышать о Картографе! Так уж и быть, расскажу, только вначале вытащим лодчонку. Хрен знает, чему тебя обучали в лагере новичков, наверняка колбасы с батонами жрали, но не слышать о легенде Зоны… А пока давай посмотрим маршрут, друг! Завтра будет лучше, чем вчера! Север уже ждёт нас…

Они вдвоём склонились над ценной вещью. А в пяти метрах от них покачивалась на привязи старая лодка.

2.

Бенёв встретил их недружелюбно. Сразу два псевдопса выбежали на них с близлежащих развалин и ринулись в бой. Пеппа с Сэмом дружно их пристрелили. Питюшин по запарке, слишком поздно среагировал на угрозу. Выслушав очередную порцию издёвок от бывшего уголовника, у Володи окончательно опустились руки и упало настроение. Хандрить не дал всё тот же вездесущий проводник.

– Придётся плот мастерить, – заметил он. Его решение все дружно поддержали.

Пеппа без перекура отрядил химика с бывшим «свободовцем» найти более или менее крепкий бревенчатый сарай, чтобы пустить тот на материал для плота. Им повезло. Такой появился недалеко от воды в пятидесяти метрах. На правах старшего Пеппа взялся руководить «интербригадой имени Питросяна», по едкому подколу. Вооружившись кусками труб, которые нашли ребята в соседних домиках, руками и даже невесть откуда взявшимся молотком, они принялись за работу. В респираторах сталкеры снимали со втулок ещё крепенький сруб, выкручивали, выламывая, сами втулки, на них насаживали обратно брёвна, и вдобавок попарно связывали их между собой прочной верёвкой. Её предусмотрительно захватил с собой Пеппа. Не забывали и о безопасности. То и дело бойцы поглядывали по сторонам на наличие мутантов, чаще – Пеппа, реже – его рабочая сила, которая пыхтя и потея с непривычки переносила с места на место нелёгкие брёвна. Спустя пару часов упорного труда плот был готов.

– Отдыхаем десять минут, – скомандовал старший. – Нам ещё тащить его до воды.

Обессиленные, Сэм и Питюшин тяжело плюхнулись на холодную землю. Каждый из них втайне мечтал придушить хамоватого наглеца за его «очевидность». Ну и за замашки на лидерство.

Пеппа, к удивлению попутчиков, молчал. Он смотрел на разлившуюся Припять. Три года назад проводник стоял на противоположной стороне реки и также вглядывался в даль, пытаясь заглянуть на правый берег. Но через настолько плотный туман он не мог разглядеть ничего, кроме собственного носа. Тогда впервые подумал, что неплохо бы переплыть реку, заглянуть за ширму закрытой территории. Знал ли сталкер, что спустя годы желание сбудется самым причудливым образом: окажется по ту сторону баррикад, и его глаза будут устремлены на спокойную гладь Припяти-реки. На Север, куда заключённый поклялся не возвращаться ни за какие шиши. Ирония? Да, чёрт её дери с такими шутками! Он снова в деле.

Думал сталкер и о сравнительно небольшом чёрном кейсе, припрятанный Питом втайне от остальных. Кажется, задание не такое простое, как казалось вначале. В этом чемодане, возможно, находилась главная причина экспедиции, её скрытый и секретный смысл. Приманка в 30 миллионов за редкий артефакт – туфта! Он выступал в роли второстепенного задания. Просто дополнительный приятный бонус, не более того. Кейс с эмблемой научного центра, какого именно он так и не рассмотрел, давал ответы на некоторые странности. Почему без Пита экспедиция обречена на провал? Зачем его включили в столь рискованную авантюру? Этот юнец изначально не собирался показывать им чемодан, и тем более, говорить, что в нём лежит. Похоже, его взяли для важного дела, для которого требовалась определённая квалификация. О, этот парень не так глуп, хотя и казался простачком. Правда, в дурных помыслах заподозрить его не мог. Не тот типаж. Это наивное дитя Зона не испортила. Он верил в людей, даже в такого прохиндея, как сам.

Пеппа покрутил головой. От его внимательных глаз не ускользала ни одна деталь. Придёт время, он узнает правду. Но не сейчас.

Бывший «свободовец» всё ещё не мог отдышаться. Курение давало о себе знать. Ну и аморальный образ жизни. Водка, бар, драки, постоянный риск, затяжная болезнь – всё это не делало его здоровее. Эх, сейчас бы завалиться в тёплую кроватку и поспать. Вместо одеяла с подушкой, он сидел на голой земле, дышал тяжёлым чернобыльским воздухом, и с трудом выносил шутейки скабрезного уголовника, что возомнил себя боссом. М-да.

А ведь три года назад, один человек предлагал ему похожее совместное предприятие. Они вдвоём выпивали крепко на базе «воли». Много чего рассказал любопытного этот бродяга. Говорил, что у него есть связи и помощь влиятельных людей, на которых работает, что знает, как пробраться на Север. Он с жаром рассказывал, что за Припятью находится некая аномальная область, где происходили удивительные вещи. Много мужик трепался, бо́льшую часть информации Сэм не запомнил, но суть повести сводилась к заработку огромных денег. Закончилась история предложением поработать с ним вместе. «Свободовец» тогда поднял его на смех, не поверив бредовым выдумкам, а рассказчик почему-то обиделся. Звали его Фанатом. Спустя три года Фанат умер. Его бред оказался правдивым на сто процентов! Послушай Сэм тогда этого чудака, глядишь, жил бы сейчас по-другому.

Бродяга сплюнул в траву. От сознания собственной промашки он сжал руки. Внутр его поселилась дрянь, что потихоньку убивала его. Пройдёт месяц, возможно, меньше, и он сдохнет, бесславно и безболезненно. Если только Сэм не найдёт искомый сонный камень. Его не интересовали деньги. Сталкер не хотел умирать сейчас. У него был один шанс из тысячи добраться живым на Север в одиночку. Но ему повезло. Экспедиция поможет ему дойти до нужного артефакта. Другого шанса ему не представиться.

Его спутники молча смотрели куда-то на реку. Не стал исключением и Пит. Он снял респиратор, в котором работал, и вдохнул полной грудью сырой воздух. Вот и северные территории! Предел мечтаний и грёз, если не наоборот. Они дошли до них, несмотря на страх. Было тяжело, но с каждым шагом станет ещё труднее. Он почувствовал себя пиратом, стоя́щим на паруснике в предвкушении грядущего сражении. Об этом он мечтал всю свою жизнь? Покорение новых земель, опасные приключения, встречи с людьми по ту сторону Припяти – и, наконец, неизученная Зона. Пеппа говорил в баре, что на Севере много загадок, и там действительно опасно. Так ли это?

Вернётся ли он назад? Странно, но Вова не сомневался в успехе. Он выживет назло всем злопыхателям. На него Раскин возлагает большие надежды. Тогда в вертолёте босс прокричал ему, что Вова будет стоять у истоков величайшего открытия, если всё получится. Возможно, истину его вклада в дело прольёт содержимое чемодана, куда он и не заглянул. Вал строго-настрого приказал не открывать ящик раньше времени и не показывать остальным членам отряда. Кроме Грешника. Но наёмник пропал с концами. Жив ли он, мёртв? Ему нравился этот тип. Харизматичный, неунывающий, со стальным стержнем внутри. На него он мог положиться, в отличие от остальных участников рейда. В глубине души Пит верил, что ветеран жив, и где-нибудь продирается по зарослям в километрах трёх от них, чтобы воссоединиться однажды с группой. Он должен вернуться, чего бы это ни стоило. И тогда Пит сделает свою работу.

Он обещает.

3.

К девяти утра бар уже вовсю функционировал. На первый взгляд, как раньше. Это лишь на первый взгляд. На калитке не стояли привычно знакомые рожи охранников. Хмурого Дика зарезали прошлой ночью, а Валет куда-то подевался. Вопреки всему, охранник не ушёл, он остался в баре, хотя Вал того полностью рассчитал. Просто околачивался неподалёку. По всему периметру территории несли вахту патрули фриков Синдиката с масками на лице. Отчасти из-за этого количество посетителей резко поубавилось. Никто не желал пойти под пресс мордоворотов в цифровом камуфляже. Раньше бар всегда считался нейтральной территорией, куда заходили все желающие. Ну и куда без слухов. Некто пустил новость, будто прежнего хозяина убил опальный наёмник, и теперь того за большое вознаграждение объявили в розыск.

За барной стойкой сидел Повар. Сам хозяин всё утро проводил в складских помещениях. Зачем, Одноглазый не знал. Его право. На месте начальника он готовил бы побег из Зоны. Этот тупой гангстер Хосдейл дал три дня, чтобы принести на прилавок голову Грешника, иначе последует расплата кровью. Но Вал не привык пасовать назад. Он пораскинет мозгами и сумеет вывернуться из сложной ситуации. Столько лет получалось, получится и в этот раз.

Послышались шаги. Помощник бармена поднял глаза и увидел Валета.

– Ты где шлялся, Валет? – воскликнул он, вскакивая с места.

– Тихо ты, услышат «синеглазые», у нас будут проблемы, – зашипел охранник Вала на собеседника. – Шарился по территории я. Люди многое базарят. Встретил своего старого знакомого, говорит, военизированный отряд «Чести» отправился к Красному лесу. Двенадцать штыков. Наёмники как ужаленные рыскают по заводу. Готовятся к чему-то. Меня едва пропустили сюда. Карантин устроили.

– Это из-за инцидента этой ночью? – прошептал Повар.

– Без понятия.

– Куда теперь пойдёшь, Валет?

– Потусуюсь здесь немного, там и видно будет. Пойду на Юг, или за Периметр махну. Начну новую жизнь.

– Правильно. Дело хорошее. Пиво будешь?

– Давай.

Повар поставил две бутылки «Карлсберг». Валет с грустью в глазах взял пиво и прошлёпал за угловой дальний столик, где когда-то сидел подонок, убивший Дикобраза. Кроме него, других клиентов не было. Вздохнув, Одноглазый потопал на кухню.

Спустя полчаса двери открылись и закрылись снова. Послышались весёлые смешки и уханье вперемежку с матом. Донеслись размашистые шаги вошедшего посетителя, отчего заместитель Вала поторопился вернуться за стойку. Краем глаза он обратил внимание, что Валет покинул бар.

К барной стойке подошёл ОН.

Высокий широкоплечий детина с банданой на голове, с огромными ручищами и покатым лбом. И всё бы ничего, но вошедший имел смуглый цвет кожи. Афроамериканец, мать его за ногу.

Помощник бармена вылупил глаза, не понимая, в чём подвох. Но гость не стушевался. Видимо, привык к подобной реакции:

– Ты! Водки мне налей. Двести грамм. И позови своего хозяина, – на чистейшем русском языке прогнусавил афроамериканец, и ткнул пальцем в сторону бутылок.

– Ты кто такой, нигер? – удивлённый Повар никак не ожидал подобной наглости от вошедшего ублюдка. В молодости он входил в ряды скинхедов, и оттого не жаловал публику с чёрным и карамельным цветом кожи.

Детина крякнул, перегнулся через парапет стойки и одной рукой схватил за грудки Повара. Затем ловко приподнял расиста сантиметров на тридцать, отчего невысокий помощник бармена повис в воздухе.

– Пусти, сука! – захрипел он, пытаясь руками достать лежащий на тумбочке заряженный обрез.

– Не вякай, таракан! Зови своего босса, пока я тебе бошку не расплющил, – флегматично пролаял афроамериканец и опустил Повара на земную твердь.

По инерции тот шмякнулся об пол, и сразу схватился за короткоствол, но его планы нарушил вошедший бармен.

– Я здесь, Азим. Тихо, не горячись. И ты, Вася, опусти обрез. Он не опасен, – вышел Вал навстречу посетителю с экзотичным цветом кожи.

Человек по прозвищу Азим, поднял руки:

– Я ничего. Вот твой помогатый – грязный расист. Я русский, родился в Киеве, так что пусть он закроет хавальник, пока я второй глаз не выбил.

Одноглазый грохнул на стойку обрез, отчего задребезжали бутылки на полках.

– Шлюхин сын…

– Вася, я сказал, хватит! – Вал злобно ударил кулаком по столу. – Выйди на воздух, протрезвей.

Раздосадованный помощник поник лицом.

– Пусть мне водяры нальёт сперва, – указал пальцем Азим на бутылку начатой водки. – Двести грамм. И после этого валит.

– Хорошо. Налей, что просит, – махнул рукой бармен, потирая ушибленную кисть от удара. Повар от души плеснул в здоровый стакан самого мерзкого пойла, что нашлось в баре, после чего бросил Валу в лицо грязное кухонное полотенце и ушёл к себе в комнату.

Бармен ждал встречи с человеком Рыбака. Он написал ему вчера, что отправит одного из своих далеко не лучших представителей человеческой расы. Хотя Вал просил того прислать, кого не жалко. Вот Рыбак и спровадил к нему «конченного». Определенно, чувство юмора у приятеля имелось. Правда, пока барыга не видел, в чем подвох. Типичный сталкер, только с рожей тёмной. Вон в Америке таких половина населения. И ничего. Живут.

Все его сомнения рассеялись, после того как русский негр сграбастал жадно стакан с пойлом, настолько мерзким, что даже дух ее вызывал рвотные рефлексы. В руках он держал целых двести грамм! Но тот и ухом не повел. Афроамериканец залпом опрокинул в себя стакан, даже не поморщившись. Будто воду выпил. Буднично и обыденно, словно делал это постоянно. И тут до Вала дошло, кого старый друг ему подсуетил. Типичного заправского алкоголика с необычной внешностью. Вот тебе и ирония!

Верзила тем временем вытер рот.

– У тебя есть для меня работа? – сказал он.

Вал кивнул.

– Иди за мной.

Они оказались вдвоём в кабинете Вала.

– Жди здесь, – усадил он за стол Азима. И бодро пошёл в подсобное помещение. Вернулся хозяин бара через три минуты. Его гость, который едва помещался в кресле, с наслаждением по-хозяйски поглощал вискарь, найденный в шкафчике.

– Хорошее бухло. Для себя брал, видно, – причмокивал толстыми губами афроамериканец.

Бармену не очень понравилась фамильярность, но поднимать шум из-за выпитого элитного алкоголя не стал. Хватало проблем на стороне, чтобы обращать внимание на мелочи.

– Вернёмся к делу.

Торгаш водрузил на широкий стол винтовку Драгунова. Туда же он присовокупил и винтовочных патронов.

– Держи «плётку».[ii] Обоймы тебе хватит. Застрелишь цель издали.

Азим допил содержимое стакана и поставил его на тумбу. Двумя пальцами он с омерзением подхватил армейскую винтовку, покрутил её в руках, осмотрел критично прицел и затворную часть.

– Эй, ты! Зачем мне это дерьмо! Ствол кривой, ржавая, да и прицел сбит. Можешь себе её в зад затолкать.

Бармен усмехнулся и развёл руками.

– Извини, другой нет. Кажется, ты работу искал? Ладно, поищу новых исполнителей.

Сидящий в кресле афроамериканец русского происхождения хмыкнул:

– Не парься, жлоб. Давай маслёнку тогда, и ветошь в придачу. Мог бы патронов отсыпать побольше.

– Закончились.

– А деньги у тебя не закончились? Кстати, чё платишь?

– Сколько ты хочешь, сударь?

– Пол-лимона. Долларов. – ответил, не думая, Азим.

Торгаш рассмеялся, громко и буднично.

– За полмиллиона я бы сам вышел на охоту. Миллион наличными. Рублей, – спародивал гостя повеселевший Вал.

– Триста тысяч баксов, – возразил ему Азим, и невозмутимо отпил глоток прямо с бутылки.

– За триста кусков я бы нанял отряд добровольцев. Я не благотворительность. Могу дать двадцать тысяч долларов. Хорошие деньги.

– Мало. Сто кусков давай.

– Ты меня обираешь. Ладно, воля твоя взяла. Красная цена тридцать штукарей, ящик водки, ведро селёдки и право на безлимитную выпивку в моём баре.

– А не пошёл бы ты на хрен? Я за так дёшево не работаю. Ты предлагаешь мне отправиться на левый берег Припяти, найти одного человечка, грохнуть его и вернуться. Это опасная работа! Восемьдесят тысяч, не меньше.

– Накину пять кусков за смелость. Десять штук на руки прямо сейчас, остальное – после работы. И больше никаких торгов.

Смуглый великан пожевал губами, подумал.

– Хрен с тобой, идёт. Так как зовут твоего клиента?

– Грешник. Бывший лейтенант отряда «бетта» Синдиката. Убей Грешника, и я тебе заплачу. Не подведи меня, сынок. Бутылку оставь себе… Сейчас тебе фотографию дам.

Азим перелил водяру в пластиковые бутылки, закидал их в огромный баул. «Джим Бим» он заботливо спрятал в металлическую фляжку, которую почётно затолкал в нагрудный карман камуфляжной куртки. Помимо пойла, он выцыганил у Вала патронов для своего пулемета РПК, служившего верой и правдой. Внутренний карман приятно грел душу: аванс – десять штук мятых хрустящих баксов. Ржавый металлолом – непригодную СВД – он разобрал на части и тщательно смазал. Хотя сталкер не был уверен, стреляет ли она вообще.

Выйдя за пределы завода, ходок отошёл с километр и остановился. Пора проверить подарок жадного торговца. Азим снял СВД-шку с плеча, и наобум выстрелил. Раздался сухой щелчок. Чёрт! Видимо, ослабла пружина в подаче патронов. Он извлек боеприпас из патронника, отсоединил обойму. Десять минут танцев со смазкой, пружиной и снаряжением – и он решился снова протестировать оружие. На этот раз стрелок хотел посмотреть, как ведёт себя кривой ствол при стрельбе. Прицелившись в стоя́щий метрах в ста остов «Газ-53», он нажал на спуск. Ура! Винтовка выстрелила. Как ожидалось, пуля ушла вниз и вправо метра на два. Минус патрон! Нужно запомнить. Стрелять с упреждением вверх и влево.

Сменив оружие на более эффективный пулемёт, русский негр отхлебнул из фляжки вкуснейший виски. Зажмурившись, как мартовский кот, он вернул ёмкость с эликсиром силы на место, и задумался.

«Где Север?»

На Севере, где же ещё, дурень! Возле Припяти вроде бы.

Вместо эпилога

Вместо эпилога

Вы видели когда-нибудь тысячи сверкающих молний вокруг? Изогнутые, с искривлёнными ломаными жалами, в окаймлении быстро гаснущих бликов вокруг, они вспыхивали короткими – в одно мгновение – энергетическими сгустками, которые затем перерастали в длинные бегущие стрелы, что непрерывно меняли формы. Эти шумные, потрескивающие возмущения электричества порождали дьявольски опасную красоту, чудовищную и масштабную. Видели ли вы такое одновременно, не в кино с 3D, с сумасшедшими спецэффектами, а наяву? А вырывающиеся из-под земли снопы вертикального огня попеременно в разных местах в непосредственной близости от хрупкого беззащитного тела. Вряд ли. Только на большой и удивительной планете нашёлся уголок с невероятными природными образованиями, практически не подчиняющимся законам физики. Это место на деле вызывало неподдельный животный ужас. Любой из этих крохотных малюсеньких разрядов в одночасье мог изжарить вас до углей. Подобное испытывали жители Колорадо-Спрингс, когда великий учёный Николас Тесла демонстрировал публике свои сумасшедшие опыты с электричеством. Но даже непризнанный гений не мог сравниться с безудержным буйством, что сотрясал крохотный пятачок пространства недалеко от Чернобыльской электростанции. Буйством нескольких гигантских аномальных возмущений, мирно сосуществующие на площади немногим больше полгектара.

В Южной Зоне такие вспышки называли поголовно «электрами» и «жарками». Хотя Наставник говорил, что здесь сливались воедино две стихии, порождающие третью силу. А не просто смертельные аномалии. Каждая из образований имела разум, и поддерживала связь с прародительницей, Высшей Силой. Так написано в Чёрной книге Наставника, найденной им у подножия легендарного Монолита. И напрасно один из братьев утверждал, что это лишь басни для детей и дураков, а это место про́клятое, живые мертвецы, которые постоянно живут в аду.

Гиблое место.

Или же священная обитель, где они, Братья Ордена, ревнительно служили являлись культу Зоны-Матери.

Об этом юноша не задумывался. Он свято верил в каждое слово Наставника, как верил в Мать. Он сам наблюдал Возрождение и Забвение красивой дородной девы в длинном одеянии тёмного цвета с горящими глазами в ореоле из страшных молний. Видел несколько раз, отчётливо, на расстоянии в десять шагов, при свете дня вместе с остальными членами Ордена в момент совершения обряда. И собирался увидеть её вновь.

Все восемь прислужников, кроме одного, девятого из них, с непокрытой головой, сгрудились на единственном безопасном пятачке среди разбушевавшихся порождений Прародительницы. Каждый из причастных к священному таинству держали различные предметы. Он – самый младший из послушников – нёс тяжёлую кувалду. Кто-то тащил трубу, остальные звенели металлическими цепями. Последний из вереницы людей сжимал автомат. Крепчал ветер, что развевал полы бесформенных, местами прожжённых плащей из плотного домотканого сукна, в воздух подымалась мелкая взвесь из песка и травинок. Прямо над ними огромные мрачные тучи под действием воздушных потоков нагромождались одна на одну, сталкивались лбами, окрашиваясь в мрачные тона. Вокруг людей вспухали разряды электричества, разрывающие треском пространство, взлетали вверх под разными углами снопы оранжевых фейерверков, отчего на сутулые тела попадали многочисленные искры. Но люди не обращали на них никакого внимания. Они покорно стояли среди хаоса, будто ангелы в аду посреди смолы и пожирающего души огня, и не двигались. Взгляды послушников излучали уверенность. Они знали, что с ними ничего не произойдёт. Вскоре среди немногочисленной толпы в центр полукруга вышел невысокий человек. Внешне он ничем не отличался от прочих членов Ордена. Такой же плащ, грубый и грязный, обветренные скулы, морщинистый лоб, борода. Лицо его выражало полное безразличие за свою жизнь, а прищуренные глаза выдавали жёсткого требовательного лидера. Человек прижимал к себе небольшую, в чёрной коже книгу. Он выдвинулся на два шага вперёд покорной паствы, поднял руку и громогласно, насколько позволяла маска, заговорил, обращаясь к облакам:

– Мы здесь, жалкие наследники твоих свержений! Пощади нас! Не дай нам умереть в этот час, укажи путь и позволь нам лицезреть твой лик!!!

Оратор замолчал, склонив голову. Тотчас его решению последовали и остальные послушники. Люди в балахонах глядели вниз, терпеливо ожидая дальнейших распоряжений.

Высоко в сумерках раздался оглушительный грохот. В следующий миг пространство в небе разорвало на части ослепительно яркая и огромная молния. В считаные секунды электромагнитные колебания посходили с ума, выплёскивая ярость тысячеваттными зарядами энергии.

– Свершилось! – проорал лидер процессии и взмахнул рукой. Магия слов оратора сработала: среди аномального поля появилась узкая дорожка, свободная от возмущений. Народ сзади охнул, не ожидая такого чуда. Немедля Настоятель быстро пошёл по тропинке, сжимая книгу. Следом за ним двинулись и оставшиеся участники шествия. У предпоследнего из них на ногах бряцали цепи. Закованный в кандалы, несчастный едва передвигал конечности. Замыкал процессию вооружённый адепт Ордена, с видавшим виды «калашниковым».

Пройдя метров тридцать по опасному участку поля, Наставник замер у чёрного креста, наполовину. Теперь он выполнял роль святилища Ордена. В небольшом отдалении от него возвышался свежевыструганный деревянный столб.

– Привяжите пленника цепями! – приказал верховный лидер.

Двое подручных тут же схватили шедшего предпоследним несчастного, и ловко прикрутили того к столбу. Не только цепями, но и верёвками, чтоб наверняка. Жертва уронила голову на грудь, смирившись окончательно с участью. Остальные восемь человек окружили крест.

– Трубу! – потребовал оратор.

Возле камня вырос адепт со ржавой трубой длиной в два метра.

– Молот! Несите цепи!

В середину шагнуло ещё двое человек с ниспадающими капюшонами. Каждый нёс соответствующий реквизит.

– Бей!

Один из сектантов приставил трубу к земле. Второй с кувалдой в руках стал методично вгонять круглый металл в грунт. Получалось у него плохо, кувалда не попадала по слизанной окантовке трубы и постоянно соскальзывала с неё. Но он упорно взмахивал инструментом снова, высекая искры и сотрясая округу гулким «бах-бах», пока круглая железяка не скрылась в толще земли на семьдесят сантиметров.

– Теперь цепи! – прозвучала новая команда.

Громыхнул металл, и по очереди послушники нанизали на трубу цепи, пристёгнутые к ремням на поясе. Получилось восемь прямых отрезков, что смотрели в разные стороны относительно местоположения трубы. Они не позволяли людям потерять равновесия и упасть под напором непрерывно возрастающего давления ураганного ветра. Надвигалась буря неистовой мощи. Они готовились к ней, ждали, когда эпицентр непогоды с минуты на минуту пройдёт в непосредственной близости от них.

Поэтому послушники страховались. Обряду не должно ничто помешать.

Юноша тоже привязал себя к трубе. Их могло разметать в стороны, как осенние листья. И действительно, с каждой минутой потоки воздуха всё сильнее забирались под одежду, холодили обветренное лицо, губы, руки. Он, как и шестеро служителей терпеливо ждали, когда Наставник с книгой не займёт место в центре. А он шевелил губами, смотрел высоко вверх, где разворачивалась настоящая драма. Страшные синие тучи наливались злобой, напитывали аномальную энергию, чтобы в один прекрасный миг отдать её вниз. Было жутко, стоять в эпицентре бури, привязанным к колышку, и ожидать гнева свыше за земные проступки.

Сегодня важный день.

Вокруг шипели дьявольские разряды, полыхали огненные цветы, распускаясь вверху ослепительными бутонами, а раздувшиеся от влаги облака готовились обрушить на людей тонны радиоактивной воды. Мощь урагана нарастала. Человек казался ничтожно слабым на фоне разбушевавшейся стихии. Соломинка в водовороте реки.

– Пора.

Это сказал сам Наставник. Никто не слышал его голоса, но все прочитали по губам послание. Звякнуло железо. Человек в маске и книгой стал на горизонтальные концы каменного креста – фал натянулся. Остальные послушники взяли друг друга за руки. Самый молодой из них зажмурил глаза. Он ощутил, как его ладонь схватила заскорузлая рука Джованни.

Наставник раскрыл книгу. Юноша вспомнил, как учитель говорил, что часть этой книги скроена из человеческой кожи со спины самого́ Наставника. Заклинания написаны его кровью. Никто, кроме него, не имел права прикасаться к этой реликвии, настолько она была важна для верховного служителя Ордена.

И вот он стал читать. До его слуха долетали лишь обрывки фраз – «приди», «Спаси нас!», но слова терялись среди завывания ветра и треска аномалий. Впрочем, это не имело значения. Ученик чувствовал громадную силу, окружающую их небольшой коллектив, спаянный цепями вокруг креста, связанную воедино ментальной мощью их тел и душ, что струилась через него от послушника к послушнику через наэлектризованную атмосферу безопасного пятачка. А Наставник стал проводником между этим миром и Прародительницей, пытающейся достучаться до жалких людей через невидимые сигналы. Только они, Избранные Зоной, её восемь служителей, могли уловить призывы Матери через единение общих усилий в момент сильнейшего возмущения. Иначе они бы просто сгорели заживо от её ярости.

– … покажи свой лик, заклинаю тебя!!! – Наставник захлопнул книгу, пряча в недра плаща. И развёл в сторону руки.

Ударил гром. Небесные хляби разверзлись, опорожняя свои чресла проливным дождём. На них надвигался ураган ужасающей мощи. Казалось, ещё один порыв – и жалких человечков снесёт на несколько десятков метров. Но здесь, около вросшего в землю креста, ничего не происходило. Их заливало ливнем, потоки ветра стегали спины, и только в центре наблюдался покой. Магия Наставника работала. Зря Нестор пренебрежительно отзывался о Верховном. Как ещё объяснить происходящее? Владыка Ордена проложил дорогу среди «поля», защищал их от бури и других напастей, соорудив над ними невидимый купол безопасности. Остальные члены братства лишь поддерживали его, соединив руки вместе. Иначе Зона уничтожила бы их. Главное, не разомкнуть цепь, не разрушить связь в самый ответственный момент. Вот почему он с такой силой сжимал лапу Джованни, боясь утратить мощь Братства и погубить обряд. Жилы на руках вздулись, в висках постоянно стучало: боль, страх, благоговение – всё переплелось в едином порыве их коллективного разума. Они стали неделимым целым, бездушные и великие, способные остановить аномальную Сверхсилу.

Кульминация приближалась. Вокруг них танцевали молнии, пытаясь пробить защиту и изжарить восемь безрассудных смельчаков. Одна из чёрных каракатиц угодила в деревянный столб с пленником. Он даже не успел вскрикнуть – его тело рассыпалось на мелкие угли от многовольтного удара «электры». Этот разряд потонул в многочисленном шипении мечущихся вокруг них зигзагов. Постепенно они слились в одну непрерывно струящуюся структура с основным древом и ответвлениями, что кружилась в страшном танце смерти вокруг них. В этот раз она выросла до катастрофических размеров. Ничего подобного он и другие адепты Ордена не видели.

Гигантское щупальце обогнуло круг ещё раз и поползло вверх. Оно на секунду замерло невысоко над землёй, словно хищник, готовясь к прыжку смерти. Он открыл глаза, его зрачки расширились от панического страха, не смея отвести взгляда от карающего разряда, от верховного жреца их маленького ордена, что без страха возвышался над океаном страстей и непогоды. Невероятно! Они находились в одном миге от ужасающей смерти. Разве выдержит защита в этот раз?

Раздался треск, и молния с силой врезалась в Наставника. Но тот не только не погиб, он продолжал стоять на ногах, наэлектризованный: молния прошла через него, не причинив никакого вреда. От служителя в маске полученный заряд передался и остальным участникам священного ритуала. Огромная энергия растеклась по живому хороводу, обрамляя его синими огоньками святого Эльма. Как только кольцо замкнулось, а накопленный потенциал обогнул несколько раз людей, после чего схлынул во все стороны потрескивающей волной с воем и шипением…

Своего тела юноша больше не чувствовал. Он словно находился в прозрачном коконе, что пари́л над землёй, не в силах пошевелиться. В зрачках рябило от постоянных зайчиков-бликов. Фигура Наставника испарилась в дымке лёгкого оранжевого тумана, да и других людей поблизости не видел. Будто и никогда не существовало. Только разум подсказывал, что они рядом, продолжая верить в оптическую иллюзию. Но иллюзию ли?? Он готов был спорить до хрипоты, лишь бы доказать обратное.

Из тумана вынырнул женский силуэт. Он появился вдалеке, но постепенно очертания становились яснее. Картинка рябила, резкость постоянно прыгала, но силуэт не пропадал. Она приближалась, готовая предстать во всей красе. Он хорошо помнил её. Пусть и видел до этого всего раз. Красивая, с мягкими русыми волосами, ниспадающими на плечи. Среднего роста, чуть ниже его. В длинном сером платье, с открытыми руками. И пленительным взглядом, пробирающим до дрожи. Теперь он снова ждал её появления.

Грациозной походкой она плыла навстречу к нему, выбираясь из тумана на свет.Шаг за шагом она становилась осязаемой и реальной. Тонкая хрупкая фигурка в бесформенном платье. Русые волосы. Только в этот раз она зачесала их на одну сторону. Он шла очень медленно, по крайней мере, так казалось издали, или это так неспешно тянулось время. Он почти перестал моргать. Красные глаза вспухли от частого подёргивания, отчего в уголках выступила жидкость. Вокруг неё тем временем росли грибы огня. Девушка смело переступила через них, и они не причинили ей никакого вреда. Будто и вовсе их не существовало. Напрасно языки пламени пытались лизнуть платье, испепелить тонкие спутанные локоны – дева с высоко поднятой головой не обращала на беснующихся аномалий особого внимания, продолжая свой путь. Она направлялась к нему, прикованному к гранитному кресту, смущённому парню, слабого телом и духом.

Теперь их разделяло всего метров пять-семь, не больше. Иначе он просто не увидел бы лица Мадонны.

Мадонна.

Так говорил о ней Джованни, самый умный из всех братьев. Она не походила ни на одну знакомую девушку из своего мрачного прошлого. Её нельзя было назвать красивой. Блуждающий взгляд больше отталкивал, чем притягивал. Два омута всевластия – как говорил Джованни. И правда. Зрачки Девы полыхали страшной силой. Нет, в них не плясал огонь и не светили в темноте или вроде этого. Сила исходила из глубины пытливого взора. Она допрашивала тебя, любовалась, одновременно насмехаясь, и в тот же час, смотрела без иронии, жалости и сострадания. Порой цинично, чаще с некой скрытой усмешкой. Она забиралась к тебе в душу, читала твои страхи, ковырялась в голове, прогоняя прочь самые гнусные мысли. Это как после драки тебе на синяки положили холодный лёд. Ты пытался отвернуться от неё, и не мог сделать этого, продолжал смотреть, потея и бледнея. Как и сейчас. Липкая паутина неизбежности уничтожала его на месте.

Мадонна.

Он не отрываясь поглощал Мать глазами, рассматривая лицо, одежду и другие детали. На левой щеке румяной кожи красовался розовый, только затянувшийся коркой свежий рубец. Рваная страшная рана с неровными краями. От того её левая щека была более румяной, чем правой. Но странно, рубец совсем не уродовал девушку. Придавал ей мужественности, несмотря на кажущуюся хрупкость. С расстояния в пять метров она своим видом говорила, что нет в мире ничего идеального. Смотрите, вот, я такая же, как и вы, со шрамами, но я продолжаю жить и идти навстречу приключениям с гордостью и бесстрашием. Я не отступилась, меня не одолеть, и неважно, что стоит на моём пути, я добьюсь своего, даже если придётся пожертвовать красотой, здоровьем, убеждением. Не бойтесь! Вот что она говорила лишь своим видом! Только смелые и отважные дойдут до цели.

Его глаза жгли слёзы. Плакал ли он? Да, только теперь парень не моргал. Резь причиняла ему страдания, однако послушник привык терпеть боль, особенно после того, как Мадонна взглянула на него. Он боялся пропустить нечто важное, и всего-то желал сохранить секундное единение с приближающейся девушкой. Ведь перед ним находилась сама Дева-Мать! Многие боялись произносить это слово вслух, рискуя накликать на себя беду. Иные и вовсе не верили в существование Зоны, считая это всё баснями и глупыми россказнями сбрендивших сталкеров. Но как нельзя не поверить своим глазам! Она – живая, стоит перед ним воочию, настоящая, без прикрас и мишуры.

Зона-Мать! Ты существуешь?

«Да!»

Она ответила на вопрос своим появлением. Она плыла к ним навстречу, и каждый из восьми братьев видел её сущность, соединив руки вместе и пропустив ток через тела. Она не дошла до него всего лишь пару шагов. С грустью взглянув в глаза послушника, Мадонна медленно растаяла в дымке. Вздохнув с облегчением, он прикрыл веки, и провалился в бездну беспамятства.

– Эй, Ян, вставай! – суровый голос одного из братьев окликнул лежащего без чувств послушника.

Названный Яном тут же вскочил с земли. Но через секунду парень неуклюже упал: его наэлектризованное тело сильно трясло.

– К-как же неприятно! – проскрежетал зубами он, глядя снизу вверх на единомышленников. Ему никто не ответил. И никто не засмеялся.

Раст Сергей Zona Антиматерь. Книга третья: ч.1

Глава нулевая.

Вода была холодной. Неудивительно, сейчас октябрь по календарю. Хотя в Зоне осень всегда начиналась раньше. Пусть не такая суровая, как в Киеве. Почему, Азим не знал. Он предпочитал не ломать голову над бесполезными философскими измышлениями, считая это пустой тратой времени. Пусть учёные разбираются, которые книжки пишут грамотные. Он просто свыкся с идеей, что так задумано свыше. Бог прогневался на людей и ниспослал на них кару в виде страшных мутантов и опасных аномалий. И ещё кучу странностей вроде мягкой осени, что длилась больше трёх месяцев.

И всё же в воду лезть он не хотел. Холодная, зараза, и мокрая. Впереди плескалась Припять, отчего его всего пробирала дрожь. А что если в реке сидит страхолюдина, которая попробует его схарчить? Или радиоактивная вода наградит неизлечимой болезнью? Фак!

Чтобы снять напряжение, он вытащил из рюкзака начатую пластиковую бутылку с водкой. Половину сталкер выпил на прошлом привале и заодно пообедал двумя бутербродами. В этот раз хотелось промочить горло. Дело важное – пересечь опасную широкую реку. Без водки он не полезет туда. А так глядишь, страх перед Припятью померкнет, расплывётся в беззубой улыбке. Водка помогает. Не всегда, но в таких случаях – часто. Только привкус у неё поганый. Кошачьим помётом отдавал. Ну, ему не привыкать.

Азим отвинтил крышку и с наслаждением припал к горлышку. Несколько глубоких глотков – и горячительная жидкость забулькала у него в желудке. Пищевод обдало обволакивающим теплом, в горле запершило от сивушных добавок, отчего бродяга даже рот открыл, пытаясь смягчить ядрёное амбре. Человек прикрыл веки, ощущая, как ударная волна прокатилась по внутренностям. Закусывать ничем не стал. Успеет. Вначале нужно перебраться на ту сторону из полукилометрового барьера из заболоченных лугов, подлеска и десятка каналов-притоков, примыкающих напрямую к реке. И только потом пытаться штурмовать широкую Припять.

Его клиент наверняка перебрался на противоположный берег вместе со своим другом. Азим прочитал следы на траве. Нашёл горелку, обрывки пакли, отпечатки ног, котелок с остывшей смолой. Подлецы воспользовались лодкой. Интересно, где они её взяли? Вот у него лодки нету. Впрочем, это не беда. Он переплывёт Припять вплавь, чтобы пристрелить ублюдка. Как его звали, Грешник?? Да, именно так.

– Ну, всё! – пробормотал вслух Азим. Он смотрел на канаву, которая примыкала к одному из притоков Припяти. Плёвое дело! Подумаешь, река, октябрь месяц и речные твари! Он не боялся никого и ничего, и оставался до сих пор в живых. Так будет и на этот раз.

Азим без труда отыскал следы трёх человек. Это немного сбивало с толку. Одно дело выслеживать одиночную жертву, и совсем другое – группу целей. Правда, эти трое здорово наследили недалеко от завода. Следопыт с лёгкостью следовал за ними, вплоть до момента, когда один из троицы покинул группу. Идти за ним убийца не стал. Нужный маркер выдвинулся на север после привала. И тут Азима поджидал приятный сюрприз. Оказалось, что клиента ранили. Кровь, ошмётки бинтов, специфический запах от пролитого спирта – все это указывали на серьёзность ранения жертвы. Охотиться всегда проще на раненую особь. Заказанный наёмник и его друг не могли уплыть далеко на лодке. Зона не такая уж и большая, чем казалась на карте. Все дороги вели куда-нибудь. Азим не сомневался, что пройдёт пара дней, и одна из тропинок выведет его к людям. Только сначала нужно пересечь чёртову реку с её бесчисленными ответвлениями.

Тяжёлая котомка приятно отягощали плечи. Старый автомат «74» модели придавал уверенности. Он его практически не чувствовал. Сзади из-за спины выглядывала нескладная берданка «СВД» с выгнутым стволом и расщеплённым, склеенным изолентой прикладом. Настоящая рухлядь. Он собирался её утопить в близлежащем болоте, но винтовка могла пригодиться. Жаль, что три патрона осталось у него. Два из выданных ему для дела он успел потратить на пристрелку кривого агрегата. Больше пулять по воробьям не стал – жалко и бессмысленно. Поэтому киллер закинул её за плечи, и вооружился более мобильным оружием.

В бутылке оставалось на самом дне. На два глотка, не больше. Он втянул крупными ноздрями дух самогона, наслаждаясь специфичным запахом ректификационного спирта, будто истинный гурман, и опрокинул в горло остаток. Пустую тару он лениво запустил по крутой траектории в кусты.

Он готов!

Азим сломал несколько сухих стволов деревьев, связал их широкой ремонтной лентой, припасённой специально для такого случая. Получилось что-то вроде миниатюрных носилок. На них он планировал положить мешок с пожитками, когда поплывёт по реке.

Собрав волю в кулак, Азим вошёл в воду, с каждым шагом проваливаясь всё глубже и глубже в ил и мутную жижу. Удивительно, но с каждым движением вперёд, страх перед неизвестностью улетучивался, таял на глазах, прибавляя уверенности. Холод сжимал конечности, пробирался до костей, но человек не обращал внимания на дискомфорт. Он привык, что ему больно, голодно или холодно. С самого детства Азим испытывал похожие проблемы. И всегда умудрялся преодолевать преграды на своём пути. Порой это стоило разбитого носа, расистских издёвок со стороны ровесников, тюремных нар и ран, полученных в бою. Но он даже в трудном положении не унывал. Ему не повезло родиться на Украине. Отец, жгучий афроамериканец, наградил мать пузом во время проведения чемпионата Европы по футболу. Больше она его не видела. Вопреки всему, храбрая мама рискнула и родила его, не решившись на аборт. В ответ он наградил её одиночеством и всеобщей ненавистью к «этой шлюхе, что трахнулась с негром из-за денег». Не сто́ит говорить, через что прошла хрупкая молодая украинка с ребёнком тёмного цвета кожи. Она выдержала всё и дала смуглому малышу жизнь, кров, одежду и немного материнской любви. Жаль, что он не смог отплатить ей тем же. Поэтому когда ему приходилось туго, Азим всегда вспоминал любимую матушку. Ей было гораздо труднее, чем ему.

Так произошло и теперь. Она улыбалась ему из толщи чёрной воды, говорила, «всё хорошо, сын. Ты сильный. Верь в себя». А он улыбался ей и мысленно держал женщину за руку.

Холодная вода, говорите?

Плевать! Охота началась, и теперь Азима никто не остановит.

Глава первая. Речная угроза.

1.

Проводник Пеппа оглянулся и встретился взглядом с попутчиками. Сталкер Сэм и умник Пит смотрели ему в рот, ожидая новой команды. Пеп же уставился на свежесобранный плот из старых брёвен, прогоняя в голове события прошедшего дня. Тюрьма, вертолёт, Зона. Странный бармен, и этот наниматель с замашками фюрера по имени Раскин. Это он пообещал золотые горы, если он доведёт маленький отряд до пункта назначения. Если только не сдохнут по пути. А пока главной проблемой для них сейчас представляла река. Опасная и живая. При взгляде на неё Пеп отчаянно потел, и не только из-за страха. Втроём он и команда неплохо поработали утром. На приколе покачивался небольшой плот, на котором они собирались пересечь эту непроходимую водную артерию. Оставалось приделать к нему шесты управления, поставить заграждения из колючей проволоки и плот готов!

Но признанный лидер маленького отряда нервничал. Причина крылась в его ненадёжных попутчиках. Они дошли до реки, но «успели» потерять наёмника. Придурок корчил из себя героя нашего времени, и, пожалуйста, где он сейчас? Похоже, сгинул Грешник в дебрях Зоны самым бесславным способом. Пеппа особо не переживал, но с каждым часом миссия к Грязевому озеру нравилась всё меньше. Положиться исключительно на задохлика Сэма и ботаника Пита он не мог. За прошедшую ночь проводник узнал много новых подробностей из жизни невольных спутников.

Они пытались его обмануть. Оба. К счастью, у него хватило ума вывести засранцев на чистую воду. Но ночной инцидент вынуждал проводника забеспокоиться всерьёз за успех авантюры.

Пеппа вытащил из карманов сигарету и зажигалку, закурил. Внешне он казался спокоен, но внутри у него клокотала буря эмоций. Стоило ему первым взобраться на плавучий островок из брёвен и услышать плеск мутной воды, как дикий страх заполонил нутро. Напрасно он пытался преодолеть барьер из гремучей смеси трусливости и дёрганности: увы, ничего не помогало. Ни работа, ни типичные шутки-прибаутки. К тому моменту, когда плот был готов, лицо Пеппы выражало обречённость. Даже интеллигентик Пит это приметил, хотя не стал спрашивать первопричину разительной перемены в образе вечно весёлого проводника. Зря, уж он ответил бы ему, почему так боится Припяти.

Когда-то давно, три года назад, Пеппа трусливо бежал от группы вооружённых преследователей. Недобитые болваны легко потерялись в тумане, густом, как молочный кисель. Они не рискнули лезть в пойму реки, ограничились сухими лугами. Бесстрашный сталкер рванул дальше на юг, в болото, что повсюду окружало притоки реки. Он хорошо запомнил тот день. Чавкала водичка, шуршали чахлые кусты, ноги вязли в скользкой илистой жиже. Про́клятый туман сильно затруднял движение. Так далеко сталкер не заходил. И вот тогда он впервые ощутил мерзкое чувство панической тревоги. Настолько сильной, что едва не побежал назад к преследователям. Казалось, там, в тумане, его ждёт нечто страшное. И ведь правда! Порой до ушей доносился всхлип, слышалось урчание и хруст челюстей. Ошибиться он не мог несмотря на состояние аффекта и типичные слухи-ужастики, что ходили о южных берегах Припяти. Конечно, мозг мог бо́льшую часть из пережитого выдумать и приукрасить. Так сказать, применить защитный рефлекс. Но Пеппа чудища болотного не видел. А он относился к тому типу людей, которым свойственно «один раз увидеть, чем услышать».

Сегодня он стоял на другой стороне доли́ны в километре от первоначального места. Туман растворился в воздухе. Проводник отчётливо видел вдалеке многочисленные заросли, чёрную гладь Припяти, полузатонувшие деревья в пойме. В кустах никто не шевелился и не хрюкал. И всё же Пеппе страсть как не хотелось покидать относительно безопасный пятачок суши. Он до последнего оттягивал момент отплытия. С больши́м удовольствием бывший заключённый вернулся бы в тюрьму на нары. Кислотный, сырой воздух, наполненный гнилью, вызывал рвоту, замшелая, покрытая желтоватым налётом, трава резала глаза, а сама Припять фонтанировала таким негативом, что у матёрого бродяги тряслись коленки.

Причина подобной тревоги была одна – он стал чужим для этих мест. Северные земли не принимали его. Полтора года без Зоны – слишком огромный срок, чтобы сохранить прежнее самообладание. Очевидно, Север поменялся в его отсутствие. Да, он прекрасно знал каждую тропу в этой части заражённой местности. Правда, в баре говорили о странной буре, которая внесла вклад в изменении «климата» части ЧЗО. Не устарели ли его познания о Зоне? Время покажет. Пока им нужно до темноты пересечь страшную реку.

Добив сигарету, он с отвращением бросил окурок в воду. Гладь шевельнулась, проглатывая нежданную добычу.

– Есть проблемы? – спросил у него подошедший Сэм. Тревога Пеппы передалась и ему.

– Нет. – соврал Пеппа, мрачно наступая на край плота.

– Тогда в чём дело?

– Нужно подготовиться к встрече нежданных гостей. Здесь люди пропадали. Монстры в тумане, говорили знатоки, – усмехнулся сталкер.

– Туман был. Да. Тягучий и жёлтый. – согласился с ним Сэм. – Поэтому никто не возвращался оттуда.

– Сделаем ограждения. В деревеньке видел колючую проволоку. Плыть недалеко, но кошки скребут. Интуиция долбанная.

– Вряд ли они помогут, впрочем, тебе видней. – Сэм шагнул к Владимиру Питюшину, что вполуха слушал разговор. – Пойдём, Пит, поработаем.

Пока пацаны ходили за колючкой, Пеппа ещё раз осмотрел детище. Плот выглядел добротно. Он подтянул канаты, ощупал каждый метр связанной конструкции, осмолил зажигалкой распущенные концы верёвки. Вскоре вернулись Сэм и Пит с кусками ржавой проволоки. Умник умудрился расцарапать руку опасным железом. Рану промыли. Втроём они прибили к плоту несколько жердей, и обмотали их кусками проволоки. Ограда не выглядела монолитной, местами провисла или торчала шипами, норовя поддеть кого-нибудь из отряда. К этому времени они втроём изгваздались в грязи и зверски устали. Особенно Питюшин, что не привык к физическому труду.

Как и водится лидеру, Пеппе первым поднялся с холодной земли, на которой сидели все трое, отдыхая. Убедившись, что все приготовления завершены, он сказал:

– Так, мужики, прежде, чем покинем насиженное место, я кое-что скажу! – начал Пеппа,

– А можно вопрос? – вмешался в монолог проводника спохватившийся Вова Питюшин.

– Нет! – пресёк гневно его бывший заключённый. – Послушайте! Красиво я говорить не умею. Но из нас троих я самый опытный. На Севере полно дерьма. И нам нужно пересечь речку. А Припять опасная дама. Вы уж поверьте! Короче говоря, плывём тихо, очень тихо. Рюкзаки упакуем в непромокаемую ткань, и привяжем их к плоту. Просрём их – нам хана. Особенно тебя касается, ботаник!

При упоминании себя Пит шмыгнул носом и уставился себе под ноги.

Пеппа продолжил:

– Нападут твари, сразу не стреляем. Отобьёмся подручными средствами. Оружие применим в последний момент. Колючка поможет. Если кто-то упадёт в воду, сразу вытаскиваем. Сразу. Погибну я, Сэм займёт моё место. Думаю, у него получится дойти до Грязевого озера вместе с пацаном. В крайнем случае вернётесь обратно.

Сэм закивал головой, понимая самоиронию проводника. Без него шансы добиться успеха стремительно катились к нулю.

– Теперь я предлагаю надеть всем комплекты ОЗК, застегнуть их наглухо и сожрать «бэху». Помните, водичка-то непростая, она светится.

Пит тяжело вздохнул, вытаскивая чулки и ярко-зелёный плащ химзащиты.

2.

Они разошлись по местам. Самый опытный, Пеппа, первым воткнул шест в рыхлую мокрую землю и с трудом оттолкнул плавсредство от причала. Плот дёрнулся, пришёл в движение, натужно скрипя массивными брёвнами – и еле-еле поплыл по узкому заливчику, неповоротливо утыкаясь о затопленные кусты. Место за вторым шестом занял Сэм. Он корректировал курс рукотворного парома, качал жердкой влево вправо, упираясь в илистый грунт. Пит пока бездействовал. Он то и дело хватался за вырезанное Сэмом весло из доски, но постоянно натыкался на осуждающий взгляд проводника. В таком темпе они плыли минут пять, сумев отдалиться от берега всего на десять метров. Могли справиться и быстрее, если бы не помешала всплывшая коряга. При помощи жерди, топорика и чуть слышных матов «анархиста», они избавились от напасти и медленно двинулись дальше.

Никто из них не разговаривал. Зловещая тишина, вкупе с чёрной, как смоль, фонящей водой Припяти, добавила ещё больше драмы и тлена. Мимо них проплывали скрюченные тельца разбухших от влаги стволы деревьев непонятной породы, высокая, в человеческий рост, острая как бритва, осока с жёсткими стеблями. Трава, выстилающая сплошным ковром заливные луга, сменилась вязкой плавающей тиной с запахом немытых ног и тухлых яиц. Вода прибывала. Шесты Сэма и Пеппы ещё доставали дна, но с каждым метром им становилось труднее втыкать в ил деревянные жерди. Они постепенно приближались к Припяти.

Владимир Питюшин с интересом и страхом вглядывался на противоположный берег, поросший осокой и чахлыми деревьями. Он не мог поверить глазам в реальность. Плот, бурлящая река, отчаянные бродяги – это происходило наяву. Расскажи кому на базе, не поверят. О Припяти-реке слагали немногим больше легенд, чем о Монолите-камне. Ещё недавно его за руку водили по Красному Лесу, теперь учёный наравне с матерыми сталкерами плыл на плоту по грязной воде. Он чувствовал себя бесстрашным пионером-покорителем прерий и пустынь, где водились агрессивные индейцы и чокнутые ковбои. Странно, но страха перед рекой Пит не испытывал. Страх был ночью, когда отрядом пробирались по опасному маршруту к реке. Главное, не свалиться за борт в вонючую воду.

Их неуклюжий плот медленно продолжал движение по затоке.

Путешественники напряжённо молчали, вслушиваясь в зловещую тишину. Сэм жестом показал Питюшину на Припять и на глаза, чтобы тот смотрел в оба. Химик послушно кивнул. Через пару минут Пеппа с Сэмом вытащили слеги за ненадобностью. Их плавсредство вынесло в излучину реки и тут же подхватило течением. Чтобы не сбиться с курса, проводник вырвал из рук Пита самодельное весло и воткнул его в воду, пытаясь выровнять неповоротливый плот. Вова хотел было также приступить к гребле, но его оттёр «анархист».

– Смотри по сторонам. – прошипел Сэм, забирая весло.

Гребцы не зря взяли в руки вёсла: плот сносило течением, но не туда, куда нужно. Вместо противоположного берега их разворачивало назад в прибрежные кусты.

Все же комплекты химической защиты здорово им пригодились. Особенно чулки. Брёвна заливала грязная вода Припяти. А стоять в воде по щиколотку не очень-то и хотелось. К тому же река ощутимо фонила не так сильно, как радиационные очаги, но достаточно для годовой нормы. Работать в ОЗК было жутко неудобно, но им приходилось терпеть неудобства. Даже Питу, который находился на рукотворном пароме в качестве пассажира.

Благодаря общим стараниям, Пеппа с «анархистом» сумели развернуть неповоротливую махину и направить её на середину реки. За это время Питу снова досталось. Во время качки, он самым непостижимым образом обронил свой новенький АК-12. За это кощунство гребцы синхронно уничтожили его взглядами и тихо сказанными матерными выражениями. Чертыхаясь, Пит поспешно исправил свой промах. Чтобы себя занять, он поглядывал за привязанными вещмешками, чтобы те, не дай Чёрный Сталкер, не уплыли восвояси.

Пока им везло. Они не встретили ровным счётом никого, хотя Пеппа настойчиво и красноречиво утверждал об обратном. Плот потихоньку дрейфовал по течению, управляемый умелыми гребцами. Хвалёная сталкерская интуиция молчала в тряпочку.

В таком режиме они проплыли метров пятьдесят. Пеппа дал сигнал править правее, показывая на берег реки. Припять в этом месте сужалась, поворачивала, обнажая на левом берегу узкую песчаную полоску свободного пятачка. Более удобного места, чтобы припарковать свой «флот», ребята не видели. Поэтому гребцы заработали поактивней, стремясь побыстрее покинуть водную гладь, что вызывала оторопь и приступы панического страха. Каждый из них мысленно находились на том берегу, и желательно подальше от опасливой глади чёрного зеркала реки.

Пока Пеппа с Сэмом сражались с неповоротливой махиной, Пит выполнял свою скромную работу наблюдателя. Конечно, в какой-то мере ему стало обидно, когда «анархист» выдернул из рук весло. Везде, где бы он ни находился, к нему относились как к младшему брату, которому всё дозволено и многое прощалось. Опасную работу за него выполняли другие, за пределами лагеря его надёжно охраняли наёмные сотрудники. Более того, он даже толком не научился стрелять. На вопрос начальнику охраны модульной передвижной лаборатории в Красном лесу о повышении квалификации стрелка, Кречет лишь отшучивался и советовал не дрейфить, а просто делать работу, за которую платят. Практическая стрельба раз в неделю – вот и вся подготовка. В серьёзных переделках Питюшин не участвовал, далеко от лагеря один не забредал – запрещено уставом Корпорации. Считай, работал в тепличных условиях. Теперь история повторялась. Ему снова не доверяли. Над ним втихаря посмеивался Пеппа, откровенно считая его «балластом» или «чернобыльским мясом», Сэм и вовсе запретил что-либо делать без его согласия. Немало он услышал в свой адрес брани, пока строили злосчастный плот. Первое время Вова злился, даже обижался на недоверие, потом обида сменилась полным равнодушием. Кто виноват, что босс включил его в состав экспедиции? Чего обижаться, если каждый из ребят по-своему был прав. Он действительно неумеха и рукожоп. Ну нету у него сноровки и прыти, как у опытных сталкеров. Есть только знания, и немножко смелости. Он вспомнил чудесное спасение химеры не так далеко отсюда, и историю с Айсом.

Плот, дрейфуя, медленно двигал в сторону песчаной косы. Ребятам пришлось изрядно попотеть, чтобы направить конструкцию к месту назначения. Сильно мешало течение и неслаженность гребцов, которые порой действовали не сообща.

Пит внимательно разглядывал противоположный берег. Отмель, вымахавшая лоза и поросшая осока. Напоминало болотистую местность. Ничего особенного, если не брать в расчёт неизведанную территорию. Только вот тумана нету. Владимир вспомнил, почему столько мало информации они получали от ходоков. Несколько дней назад верховье реки и прилегающие территории, вплоть до Бенева, застилали клубы плотной желтоватой субстанции. Издалека это напоминало облака распылённого химического оружия вроде хлора. Не сказать, что туман мог повлиять на здоровье бродяг, но пробы взвеси показывали наличие канцерогенов и летучих реагентов, пусть и в крайне малом количестве. Гораздо большую опасность представляли река и прилегающая местность. Припять сильно разливалась по весне, затапливала поймы и низкие места, превращая в болота гектары площадей, окутанные злобными чернобыльскими тайнами и славой гиблых земель. Поди попробуй переберись через реку, мутные заводи, поросшие багульником и мхом опасные топи, и это в условиях полной невидимости без учёта мутантов и аномалий. Вне всяких сомнений, и те и другие водились севернее Припяти в полном размере. Хитрец Пеппа толком так и не объяснил, что из себя представляет территория, куда они теперь направлялись. «Сами всё увидите!» – кисло морщился он при попытке завести разговор о Севере. Жаль, его информация могла здорово пригодиться. Особенно Питюшину. Хотя мысленно Володя настраивал себя на то, что у них не так много и времени было свободного трепаться на вольные темы.

До берега оставалось совсем немного. Главное, не расслабляться. Старина Кречет часто говорил, «слушай Зону, Пит, и она подскажет тебе, что делать». Да, банальные вещи, однако молодой Пит прислушивался к стареющему ветерану, ведь тот учил его думать головой. Последнее Кречет обычно называл громким словом «ментальность». С той поры прошло немало времени. Многое из наставлений уже позабылось. Правда, «философия» Кречета крепко въелась в подкорку.

«Представь на минуту, что ты слаб. Идти не можешь, ранен и истощён. Выхода из трудной ситуации нет. Обычный человек поднимает лапки кверху и сдаётся. Чаще всего просто подыхает в канаве. Умереть всегда проще, чем поднять голову и вскричать – «это я, мазафака! Мне плевать на смерть, здравый смысл и проигрыш». Даже если сгинешь ни за грош, тебя обязательно запомнят. Но ментальность не всегда определяется стальными яйцами. Главное оружие человека – это ум. Мозг с придатками. Ум вытащит твою тушку даже из безнадёги, когда пройдена точка невозврата. Но не стоит забывать и о пятой точке. Короче говоря, нужно смотреть на гребанный мир с разных ракурсов, и тогда увидишь больше, чем самый расхваленный сталкерюга. Ошибёшься, ну тогда тебе хана, значит, ты никчёмный. Это же Зона, друг!».

Владимир открыл глаза и вздрогнул, искренне не понимая, как это произошло. Он чуть не облажался на пустом месте. Сколько он плыл с закрытыми глазами? Минуту? Больше? Молодой химик покрутил головой и увидел сосредоточенное лицо Пеппы, что умело ворочал шестом. Проводник не видел, когда Пит задремал, иначе задал бы трёпку. Он и так на плохом счету у компании, считай, слабое звено. Пит заёрзал на месте от странного и беспокойного чувства нарастающей тревоги. Что же так муторно?

Смотри и думай.

Берег постепенно приближался. Послышался сзади тихий плеск: это проводник воткнул жердь в воду. «анархист» привстал на корточки, распрямляя плечи и затравленно озираясь по сторонам. Им предстоял самый ответственный момент.

Питюшин крепко зажмурился и на мгновение потерял из виду отмель. Внезапно голова его стала ясной. Дурные мысли, десятки и сотни беспорядочных сгустков размышлений, схлынули прочь. Его ноздри яростно затрепетали, втягивая в себя горький промозглый воздух болотистой местности вперемежку с затхлой стоячей водой. Были и другие запахи. Чужие и омерзительные, отчего желудок яростно сжимался от спазмов. Он чётко осознал, до чего же холодная вода в Припяти-реке. И что хуже всего, Вова вдруг ясно понял, что они здесь не одни. Интуиция сработала.

Отмель представляла смертельную опасность для их маленького отряда.

Пит пока не знал какую. Но вскоре глаза нашли на границе песка и воды одно небольшое несоответствие. Он уставился на сучкастую корягу, что еле-еле выглядывала из чёрной глади. Минуту назад коряги на этом месте не было. Она появилась из ниоткуда.

«Думай!».

Страшная догадка оглушила его пустую голову страхом и предчувствием близкой смерти. Тревога ворвалась в сознание, разрушая хлипкий барьер уверенности. Вова едва сдержал порыв не поднять оружие и разрядить весь боезаряд в источник страха. Он поступил мудрее. Как можно тише человек сделал один шаг навстречу ничему не подозревающему Пеппе. К счастью, тот сразу его увидел.

«Что случилось?» – немой вопрос проводника застыл в воздухе.

Пит скрестил руки и едва слышно проговорил:

– Тихо! Нам нельзя дальше плыть.

Бывший заключённый прекрасно понял по губам посыл часового на плоту. Он замер на месте, присев на одно колено. Жердь сталкер оставил в воде. Спустя пару секунд замер и Сэм, который увлечённо боролся с неповоротливой громадой.

Воцарилась тишина. Не гробовая, но достаточно жуткая, чтобы сводить с ума и вынуждать сердечную мышцу неистово сокращаться. Только лёгкий плеск воды о брёвна доносился до ушей маленького отряда.

Пеппа бесшумно оказался рядом с Сэмом и кое-что прошептал на ухо. Тот послушно закивал. Аккуратно, не издавая шума, он взял с качающейся площадки шест и тихо опустил его в воду. Палка на две трети погрузилась в речку. Пеп утвердительно кивнул в ответ и схватился за вёсла. Они поменялись ролями. Теперь «анархист» стал ведо́мым. Он навалился на жердь, и что есть мочи, постарался оттолкнуться от дна. Ему это удалось. Плот качнулся, захлюпал, набирая воды, и остановился. Сэм попробовал повторно растормошить деревянного монстра. Плавсредство медленно поползло назад. То и дело оба гребца кидали опасливые взгляды на желанный берег, который стал для них недосягаемым. Они не видели того, что заметил Пит, хотя поняли посыл от него – держаться от берега подальше.

Плот постепенно отдалялся от опасного берега. Сэм едва справлялся с шестом, пока Пеппа бился с течением реки, подгребая там, где нужно маневрируя.

Вова не сводил глаз с утопленной коряги. Ему казалось, что именно она представляла главную опасность. Порой его одолевали сомнения в предчувствии: он мог ошибиться. Но тогда все их усилия будут тщетны. Навряд ли они найдут другую такую пристань с удобным и чистым подходом лучше, чем песчаную банку у поворота реки. Пит не мог подвести боевых друзей.

Думай и смотри.

Химик моргнул несколько раз.

Коряга ожила.

3.

Полузатопленный «пень» шевельнулся, пусть и очень сла́бо. Движение не осталось незамеченным для внимательной пары глаз Пита, наблюдающего за берегом. Сомнений больше не возникало: их поджидала голодная и хитрая тварь, которая терпеливо ждала своего звёздного часа в зарослях осоки, притворившись куском деревянного выворота. У Пита едва не выпрыгнуло сердце из груди. На какую-то секунду им овладел панический страх, побуждавший заорать и выпустить очередь из оружия в сторону притаившегося хищника.

«Кто же ты, Тот, кто сидит в пруду?».

Существо оказалось хитрее, чем он думал. В следующий миг химик потерял его из виду. И только пузырёк воздуха на поверхности говорил, что оно поджидало путников в воде.

Сбоку громче, чем обычно, хлюпнуло. Пит обернулся на всплеск и увидел виноватое лицо Пеппы. Тот пожал плечами и хотел дальше грести, но ему не позволил ботаник. Питюшин схватил за локоть сталкера двумя руками и зловеще пробормотал:

– Не шуми. Оно там.

Проводник поменялся в лице с багрового на бледно-жёлтое.

– Кто? – шевельнул губами Пеп.

– Не знаю.

Пит устало отпустил плечо проводника и сел на корточки. Учёный подтянул поближе оружие, зажал его между ног. Сэм пошептался с Пеппой. Они также присели, бросив плот на произвол судьбы. Втроём путешественники стали всматриваться в речную гладь, и искать на поверхности реки неизвестное существо, так напугавшее химика. Показательно, что никто из бывалых даже не поставил под сомнения чуйку Вовы. Интуиция, пусть и ошибочная, вещь серьёзная, и пренебрегать ею – удел глупых и недалёких людей.

Так прошло минуты три. Никто к ним так и не выплыл навстречу из речной пучины, не атаковал из толщи Припяти. Люди не двигались. Тем временем плот уносило подальше от опасного места вверх по течению, огибая справа левую сторону поймы.

Первым не выдержал Пеппа:

– Плывём вдоль этого берега. Припаркуемся через пятьсот метров.

Пит с Сэмом молча согласились. Всё-таки Пеп в прошлом хорошо знал эти места. Проводник в зелёном костюме ОЗК проследовал на край плота и выпрямил спину. Он посмотрел вперёд, оценивая предстоящий маршрут. Увиденное ему не понравилось.

– Пит, Сэм, полная боевая готовн…

Он не успел сказать последнюю фразу, так как мгновением позже плот сотряс мощный удар о невидимую преграду. Связанные меж собой брёвна глухо завибрировали, качнулись вперёд-назад, передав инерционную силу удара на стоя́щего у края воды человека, отчего тот взмахнул нелепо руками и потерял равновесие. Пеп завалился набок. Костюм химической защиты предательски скользнул по мокрому дереву – и проводник рухнул за борт остановившегося плота.

Громкий всплеск тяжёлого тела сотряс нетленную тишину в радиусе полкилометра. Этот шум потонул в унисоне единодушного возгласа «Не-е-ет!» остальных членов отряда. Брызнула вода во все стороны, окатив ноги незадачливых «моряков». Перепуганные нежданным поворотом событий, Сэм и Пит, потеряли несколько ценных секунд, прежде чем бросились на выручку приятелю. Они едва не свалились в воду сами, так как из-за возникшего резонанса плавсредство заходило ходуном. К чести Пеппы, тот тут же вынырнул из глубины, шумно отплёвываясь и хватая ртом затхлый воздух, и намертво вцепился в выступающий край деревянных жердей. Сотоварищи лишь помогли ему подняться на плот, потянув скользкого сталкера за комбинезон. Пеп вполз на мокрые брёвна и закашлялся, зафыркал, словно морской тюлень. Наконец его вырвало жидкой зеленоватой массой прямо на ноги учёного.

– Аптечку, Пит, быстрей! – скомандовал Сэм, поддерживая проводника за мокрые волосы. Капюшон от химкостюма сполз с головы несчастного, обнажив череп с намечающейся залысиной.

Дрожащими руками перепуганный Питюшин еле сообразил, где лежит у него в рюкзаке кислотного оранжевого цвета яркая аптечка с анабиотиками. Нашарив в кармане рюкзака нужный пенал, он поднёс его «анархисту».

– Держи.

Сэм не воспользовался аптечкой. Ему помешал сам Пеппа.

– Р-руки убери! – прохрипел он, приходя в себя. – Я сам.

Кое-как пловец вытер рот и поднялся на полусогнутых ногах. Мокрое лицо сквозило яростью и горькой досадой. К тому же он мелко-мелко дрожал. Холодная вода в октябре весьма пренеприятное удовольствие. Проводник сел на плот, злобно распечатал коробку и вытащил оттуда актопротекторные таблетки, шприц и стеклянные ампулы. Не глядя, он закинул в себя несколько штук, проглотил. Вода всё ещё стекала с его грязного лба. Мутными глазами он обвёл ошарашенных ребят и прошипел:

– Что рты раззявили? – осклабился он. – Нам щас трындец придёт. Пит, сука, смотри за тылом, мясо чернобыльское. – Пеппу прям затрясло от ругани и собственной неудачи. – Я к вам скоро присоединюсь.

Он сломал одну из ампул…

В отличие от Пита, Сэм прекрасно знал, что нужно делать. Он снял предохранитель с АК, и перевёл его на автоматический огонь. Сталкер не питал особых иллюзий к предстоящей схватке. Инстинктом человек понимал, она неизбежна, и неважно, кто им будет противостоять. Своими действиями они всполошили всю округу. И если их никто с утра не тревожил, это не означало, что рядом нет мутированной фауны. Он присел на колено за колючей проволокой и принялся ждать последствий.

Вова, напротив, чуть не потерялся в стрессовой ситуации. Он засуетился, сделал много лишних движений и только тогда осознал фантасмагорию происходящего. Плот завис на одном месте. Его будто пригвоздили гвоздём к чему-то твёрдому, так как он под напором течения непрерывно покачивался над водной гладью. Они застряли, и произошло это случайно. И вроде учли каждую мелочь, а команда соблюдала меры предосторожности. И только нелепое стечение обстоятельств спутало все карты. Впрочем, ничего удивительно. Их маленький отряд находился по-прежнему в Чернобыльской Зоне Отчуждения, где происходили невероятные вещи.

Пит глазами отыскал кусочек берега, куда они так стремились доплыть.

И потерял дар речи.

На песчаном пляже собственной персоной восседал мутант. Он и вправду походил на корягу. С приплюснутой мордой и продолговатым туловищем грязно-коричневого цвета, покрытым многослойными наростами из отмершей кожи, грязи и роговой пластины. С четырьмя короткими лапами и широким мощным хвостом. Существо напоминало ящерицу, если не одно «но». Эта «Ящерица» оказалась намного крупнее своих младших братьев, свирепее и кровожаднее.

На Большой Земле такую тварь называли крокодилом.

Считай, древнейший представитель динозавров, сохранившийся до наших времён в первозданном виде без изменений. Такие же уродливые и хищные чудовища, как и много веков назад. Аллигаторы, кайманы, нильские крокодилы – их называли по-разному. Чёрному сталкеру лишь известно, каким образом в Зону попал этот представитель реликтовых пресмыкающихся. Либо уполз сам к реке, вырвавшись из тесного террариума, или вывезли особь сами владельцы опасного хищника. Неважно. Крокодил сумел выжить в заражённой воде, где чувствовал себя хозяином. Иначе он не вырос бы до исполинских размеров. Его не убила ни радиация, ни враждебная среда обитания, ни новые условия охоты.

Это он поджидал их на берегу, готовился в решающий момент атаковать легкодоступную и ничего не подозревающую жертву. Только в последний миг они сумели избежать ужасной для себя участи.

Пит с придыханием глядел на мерзкого уродливого исполина, что внешним видом внушал животный страх. В голове у него вибрировала лишь одна мысль – «беги, безумец!». Против крокодила у них не было никаких шансов спастись. До суши далеко, плот застрял, а тягаться против бронированного чудовища они не смогут. Теперь их разделяло двадцать метров водной преграды. Крокодил ноздрями втягивал воздух в себя, слушая эфир. Он вылез на сушу, чтобы посмотреть на источник шума. Из курса зоологии Владимир помнил, что крокодилы не отличались сильным зрением. Зато они отлично распознавали звуки на расстоянии. А люди пошумели достаточно, чтобы привлечь внимание.

– Пеппа, Сэм, посмотрите на берег! – прикрикнул тихо Вова.

Проводник с ненавистью выбросил в реку использованный шприц и ампулы, и уставился на точку, куда показывал рукой учёный. К тому моменту он уже пришёл в полный порядок, если не считать адреналиновый удар от падения в воду. Опередил его Сэм, который громко выругался и взял поудобнее автомат. Но Пеп стойко воспринял угрозу. Он лишь пробормотал:

– Я же предупреждал.

Далее его глаза забегали: человек напряжённо размышлял над их скверным положением. На обдумывание ушло порядка пяти секунд, после чего проводник быстро стал давать указания.

– Сэм, лезем с тобой в воду.

– Зачем? – спросил огорошенный «анархист», уставившийся в одну точку. Взгляд его приковала рептилия, которая лениво скучала на песчаной отмели.

– Нужно сдёрнуть с причала плот. Нам опасно оставаться на одном месте. Тут могут быть и другие твари. Если сюда доберётся крокодил, то нам придётся туго.

– Мг. – Сэм кивнул. Ему не по душе пришла идея Пеппы лезть в мутную воду.

– Не сцы. Здесь мелко. Иначе мы бы не застряли посреди речки. По-моему, баржа затонула.

– А что мне делать? – спросил у него Пит.

– Смотри за животным. Пока крокозяблик на суше, нам ничего не грозит. Если поплывёт сюда, стреляй на поражение. И смотри не проморгай, иначе сброшу тебя в воду нашему хвостатому другу.

– Понял.

Пеппа кивнул «анархии» головой. Тот пожал плечами, тяжело вздыхая. Как и водится, лидер маленького отряда первым сполз по мокрым брёвнам в реку. Следом за ним, кряхтя и проклиная себя за грехи, плюхнулся Сэм. Плот запружинил, зачерпнул воды, слегка накренился. Бывший «свободовец» вздохнул с облегчением, когда ощутил под ногами неровную опору. Вода доходила ему по пояс, чуть выше пупка. Сталкер не соврал. Похоже, здесь явно затонуло мелкокалиберное судно. Баржа или катамаран.

– Что делать будем? – поинтересовался Сэм, привыкая к ледяной воде, что тисками крепко сжала его тело. Он как мог, еле себя сдерживал, чтобы не выскочить из воды раньше времени. Ситуация и вправду становилось очень взрывоопасной.

– Нам нужно приподнять плот и толкнуть его, чтобы он расцепился с утопленной хренью.

– Где она?

– Надо найти. У нас мало времени. Ты же не хочешь угодить на завтрак припятскому монстру?

Двумя мощными рывками Сэм переплыл на другую сторону и попробовал ногой определить злосчастное место. Ему не удалось. При попытке опереться на груду металла, человек ухнул ниже, едва не наглотавшись воды. Похоже, судно затонуло поперёк, а не вдоль плота. Он переставил ноги и попробовал снова достать твердыню. У него получилось. Но теперь речная гладь доходила ему до груди. Со второй попытки Сэм нашёл причину их вынужденной остановки. Носком он нащупал нечто плоское, твёрдое и явно металлического происхождения. Кусок металла поднялся благодаря течению, которое в этом месте было довольно сильным. Его конечности постоянно норовило снести в сторону, отчего человеку пришлось приложить дополнительные усилия, чтобы остаться на плаву.

– Нашёл. – шикнул Сэм.

– Что там?

– Кусок обшивки застрял меж брёвен.

– Сильно?

– Не знаю. – сказал Пеппе «анархист».

– Попробуй толкнуть ногой жестянку.

Сэм не ответил. Похожая мысль пришла его в голову на секунду раньше. Он затаил дыхание и опустился ниже. Вода замерла на уровне его шеи. Левой ногой сталкер нащупал пластину железа и попытался её согнуть. Он преуспел. Железкаподалась вперёд на пару сантиметров. Сэм дёрнулся, когда почувствовал мощную струю течения, что обволокла его ноги, живот, постучалась в грудь, выбивая холодом дух. Сэм снова ударил ногой по бесполезной железяке, и посильнее. Но она больше не двигалась.

– Всё. Она не двигается.

Пеппа тем временем был уже рядом с ним. Вместе они попытались приподнять хотя бы немного связанные попарно деревяшки. Увы. Это оказалось не по силам двум мужикам.

– Мля, – выругался проводник. Сэм в ответ застучал зубами от холода.

– Ребята, тварь полезла в воду! – услышали они испуганный голос Пита, отчего они синхронно повернули головы в сторону песчаного пляжа.

Крокодил на том берегу исчез.

Глава вторая. Полтора человека в лодке

1.

Все это время Айс занимался лодкой. Помощи от Грешника он не ждал. За последний час наемник сдал. У него началась лихорадка, и боец в переносном смысле «горел». И пусть тот изо всех сил храбрился и доказывал, что в порядке, сталкер видел, в каком состоянии подопечный. Широко открытые глаза с лопнувшими капиллярами на веках, обильное потение и дрожь говорили о плачевном положении раненного. Переход в пару часов не прошел бесследно. Действие таблеток закончилось, отчего раненый выглядел как свежеиспеченный мертвец.

– Эй! – позвал его тихо боец Синдиката.

– Чего тебе? – отозвался занятый сталкер.

– Жалеешь, что вытащил меня? – Грех тяжело дышал, лёжа в траве и сжимая все это время автомат.

– Нет. – соврал Айсберг.

– От меня одни проблемы. Я балласт. Тебя ищут по всей Зоне. Сколько раз ты меня спасал? Три...? Я тебе столько не заплачу. – попробовал пошутить наемник, криво усмехаясь.

– Ты обещал много золота. Помнишь??

Айсберг вытер блестевший пот на лбу и глянул на чернеющую вдали реку. Прошло два часа, как они пришли к деревушке Бенев, от которой остались жалкие развалины, забрели в гребанное болото, где нашли старую дырявую лодку с веслами. Эти два часа он потратил на то, чтобы починить хоть как-то развалившуюся посудину при помощи пакли, смолы и паяльной горелки. Хорошо, что добрый человек оставил в наследство материалы и инструмент. Иначе его старания пошли бы прахом.

– Обещал. – ответил Грешник. – Иначе зачем мы тогда здесь?

– Ты хоть веришь в успех… предприятия?

– Уже нет. Посмотри на меня. Я овощ. Удача отвернулась от меня. Ещё немного, и сдохну. Хуже всего, что не сдержу обещание. Меня попросили присмотреть за умником одним.

– Да так всегда происходит. Поклянёшься выполнить работу – обязательно завалишь. Закон Мёрфи.

Сталкер наложил очередной шмат пакли в щель между досками. Ножом он принялся запихивать её поплотнее.

– А этот, твой ботаник, кто тебе? Друг? – поинтересовался Айсберг.

– Нет. Нормальный парень. На «серых» работает.

При упоминании «серых» у Айсберга тут же заныли плечо и нога. Он вспомнил садиста Кречета, Пита, химеру. Уж не Пит ли решил отправиться на покорение Севера?

– Хм, а как звали парня-то? – будто невзначай поинтересовался он у Грешника.

– Пит.

– Ого.

Как водится, Айс снова убедился, до чего же земля круглая. Буквально недавно они с Питом спасали мутанта. Этот парень понравился ему. Романтик с горящими глазами и стремлением постичь тайны вселенной. Конечно, такие люди тоже переступали черту в попытке достижения цели. Кто знает, может, в будущем их пути снова пересекутся. Так получилось, что и отморозок Грешник обладает какими-то зачатками чести или, точнее сказать, порядочностью, раз так печётся об этом ботанике с Красного леса. Забавно.

Бродяга взялся за горелку. Ему предстояло растопить немного смолы в закопчённом котелке, чтобы залить как следует паклю. Пропитанная липкой дрянью, она станет твёрдой и не будет пропускать через щели воду. Он открыл вентиль на горелке, чиркнул зажигалкой и поднёс к соплу. Повалило иссине-белое пламя. Аккуратно, чтобы не обжечься, он направил струю огня на котелок.

Газа хватило ровно настолько, чтобы растопить затвердевший битум в чёрной посудине. На больше он и не рассчитывал. Отшвырнув прочь бесполезную горелку, сталкер принялся аккуратно смолить лодку. На это у него ушло ещё пятнадцать минут. Итого – два с половиной часа работы. Долго и нудно. Но альтернативы не существовало. Признаться, Айса брали сомнения при одном взгляде на корыто, которое они называли лодкой. Потянет ли она двух пассажиров? В случае неудачи он не станет далее угождать Грешнику. Оставит его здесь, а сам свалит в закат. Он и так провозился с ним до неприличия долго.

Наёмник тем временем занимался обезображенным лицом. Он размотал мокрые и липкие повязки на вздувшейся щеке. Выглядела она хуже, чем раньше. Не спасала и заживляющая мазь. Из-под бурой корки сочилась жёлтая тягучая сукровица. Видимо, раны оказались более серьёзными, чем предполагалось. Туда могла попасть инфекция и вызвать заражение. Ему бы к хорошему врачу, а не по болотам шастать.

– Что скажешь? – наёмник повернул к нему обезображенное лицо.

– Нормально. – снова соврал Айс. Но Грешник поверил ему.

– Столько раз попадал в передряги. И ничего. А тут сразу рёбра, лицо и сотрясение. – проговорил он, глядя в отражение отполированного до блеска оружия.

– Замажь йодом, наверх мазью, и опять повязку наложи. Хуже точно не будет.

– Хрен знает. Меня всего ломает и знобит. И «колёса» не помогают.

– Смотри сам. Через два часа нам плыть на этой посудине. Хочешь, плыви один. Я перетопчусь, – заявил ему Айс с раздражением в голосе.

– Ты, это, прекращай. Выдержу. В крайнем случае выбросишь в реку холодный труп.

Шутка у наёмника не удалась. Айс покачал головой.

– Отдыхай. Подождём, пока смола схватится как следует.

– Давай.

Они помолчали. Чтобы занять время, Айс решил перекусить. Последний раз он делил трапезу с Сильвером в логове химеры. Сталкер сел возле лодки, достал банку с тушёнкой, нож-мультитул и хлеб. Но еда, однако, не лезла в горло, да и желудок барахлил. Неудивительно, так как давно не ел горячее.

Пустая банка улетела прочь. Жалобно всхлипнула мутная жижа. Айсберг доел всухомятку хлеб, запил водой и взялся за чистку «Сайги». Подарок от Пита – новенький «Хеклер» последней модели – разбирать не стал. Расстелив походную рогожу, он положил на неё массивный дробовик.

2.

Айсберг успел вздремнуть после чистки, ненадолго, всего на час. К этому времени лодка выглядела вполне пригодной для плавания. Не мешало бы проверить, но сталкеру не терпелось уплыть на тот берег. В любую минуту могли нагрянуть наёмники и взять их в осаду. Поэтому стоило всерьёз подумать о переправе. Грешник встретил его обновлённой повязкой на морде, красными глазами и рассеянным взглядом. Раненый корпел над большой топографической картой, которая принадлежала местной легенде.

– Готов? – поинтересовался Айс.

– Мг. – кивнул наёмник. – Смотри сюда!

Палец бойца Синдиката уткнулся в едва видимую точку на лощёной бумаге.

– Мы находимся здесь! Наша цель – Грязевое озеро!

Он сместил палец немного левее и выше сантиметров на три.

– Вот нужная точка. Они направились сюда. Мы должны найти парня и помочь ему. Без меня Пит не справится.

Его спутник пробубнел ещё пару фраз, которые сталкер не сумел расслышать. Затем подопечный стал нести околесицу. Это наводило на определённые подозрения. Обойдя вокруг него, Айс нашёл пустую пачку сильнейших болеутоляющих. Этот придурок пару минут назад выжрал пол-упаковки. Разом. Отсюда и помутнённый разум, краснота в зрачках и глупая самодовольная ухмылка. Налицо передозировка, и нешуточная. Таблетки воздействовали на печень в довольно агрессивной форме. А раненый нарушил дозировку многократно, получив расслабление и порцию кайфа. Только этого ещё не хватало!

– Грех, баран, ты зачем так сделал! – вспылил сталкер, сжав в руке маленькую коробочку. Он едва не влепил упырю звонкую пощёчину.

Но тот лишь гадко ухмыльнулся в лицо:

– Я не сдохну. Мы поплывём на Север и завершим Последний Контракт!

Он схватил карту, тяжеленный рюкзак и побрёл к сохнущей лодке.

Айсберг досчитал до трёх, и, успокоившись, быстрым шагом оказался около задраенного, как следует, транспортного средства. Лодка лежала на сухом месте, ровно там, где её починил собственными руками. Возле неё суетился наскипидаренный болеутоляющими наёмник, который пытался её перевернуть. Сталкер, глядя на эту порнографию, предпочёл не вмешиваться. Он лениво вынул из кармана пачку сигарет, и с наслаждением закурил, приводя в порядок и без того расшатанные нервы.

Наёмник добился своего. Лодка съехала в грязь с влажным противным звуком. Грешник тут же потянул её за край к воде. Ноги скользили по жиже, утопая в жёлтой высокой траве. Наконец раненый вытолкал её на воду в один из многих «окон» верхового болота.

– Залезай! – скомандовал ему Грешник.

Айс выругался и выбросил окурок в траву.

3.

Многие отчаянные бродяги, исходившие Южную Зону вдоль и поперек, почему-то считали самым мерзким местом в округе Чернобыля Янтарное озеро. Выбор очевиден, если бы не многочисленные «но». До сих пор это опасное место считалось самым богатым и прибыльным. Порой одного рейда в эту клоаку из трупоедов, ядовитых испарений, полчища злющих комаров и базой чокнутых ученых хватало, чтобы безбедно жить на Большой земле ни в чем себе не отказывая целых полгода, если не год. И это при том, что за последние три года Янтарь обирали все, кому не лень. Караваны старателей, промышлявшие поиском «тяжелой воды» и сопутствующих «материалов», банды профессиональных сталкеров с современным оборудованием, боевые отряды наемников Синдиката и «серых», что контролировали проплаченный бизнес, и даже военные конвои. Ранее безлюдная территория времен почившего ныне академика Сахарова напоминала проходной двор. Лакомый кусок стал слишком жирным, чтобы от него отказываться. Повсюду, где бы Айс не появлялся, случайные знакомые били в грудь кулаком, что «озеро Янтарь – это и есть настоящая Зона». В целом они были правы. На Янтаре все еще водились кровососы, обитали снорки, там регулярно велись боевые действия между не поделившими добычу конкурирующими фирмами. Конечно, воевали скрытно, в духе «гибридной войны». На западной окраине озера происходили странные вещи, вроде огней Святого Эльма или «вихрей судьбы». По-прежнему слагали легенды и прочий бред о похождениях героев на Янтарь. Совсем как в старые добрые времена. Однако Айсберг придерживался другого мнения. Настоящая Зона находилась на Болотах.

С ударением на последний слог.

На первый взгляд, это казалось абсурдным утверждением. Ведь в Болотах не было ничего примечательного, кроме воды, мха, чахлых кустиков и бесконечно-унылого пространства из травы, ряски и мерзкого климата. Не водились в большом количестве аномалии, да и те немногие, что попадались периодически на глаза, не представляли проблем. А какие ловушки без артефактов? Нормальный искатель приключений не сунется в безжизненную землю без перспектив заработать себе на пиво и пропитание. Болота обходили стороной, стараясь без нужды не углубляться в его недра. Сталкерских троп попросту не существовало, так как из-за постоянных паводков и разливов Припяти с притоками постоянно менялся водораздел. Отдельные участки суши поднимались, другие уходили под воду. Так происходило из года в год, и этот процесс ни от чего не зависел. Проводники брали за услуги в болотистой местности в полтора раза больше обычной платы, мотивируя конские тарифы дрянной погодой и длительными переходами. Поэтому Болота и представляли собой безлюдную пустыню, где мало людей и много неприятностей.

Хотя раньше на Болотах людей было на порядок больше. Одно время тут находилась база культовой группировки Чистое Небо, которую в итоге вырезали под корень. В заброшенных деревнях и хуторах тусовались мародёры или ренегаты, и другие мелкие шайки. В итоге все они исчезли с Болот.

Заболоченные земли Чернобыля действительно пугали и наводили тоску. Особенно в наиболее дремучих местах, изрезанных глубокими ярами, залитыми водой, с почерневшими и покореженными соснами на берегах вперемежку с буреломом. Горе путнику, что зашёл в «плавающий лес» – малоизученную аномалию. Идешь такой в леске, и бац – твои ноги утопают в воде, появившейся из ниоткуда. Просветы сужаются, вода прибывает, внизу колышется диван из приторно-зеленой ряски, скрывающей глубокие воронки и ямы со времен Второй Мировой войны. С каждым неуверенным шагом ты погружаешься в мрак. И вот тогда ты начинаешь понимать слово «паника». Тонуть всегда страшно. Лучше встретится в бою с армией нежити, чем проползти с пеной у рта и мокрыми штанами сто метров по гиблой топи.

Вот почему сталкер Айсберг считал, что Болота являлись первозданной Зоной, возникшей задолго до Второго Взрыва. Эта часть Зоны не фонтанировала алчностью, не скрывала секреты за тяжелыми гермодверями, а на ее территории царили тишина и покой. Ее сущность, скрываемую трясиной и туманом, обошел аномальным огнем Взрыв, оставив все, как есть, в том виде, в котором застали жители Болот до трагедии 1986 года. Кусочек дикой природы, не тронутый человеком, заранее отвергнутый им в виду недружелюбности.

Болота…

Сколько дней и ночей провёл он в тех местах, не сосчитать. К этому времени Айсберга объявили в розыск «вольное братство», а после того как он убил одного из преследователей, за него назначили награду люди «серых». Болота стали для него настоящим прибежищем. Он ночевал в полуразрушенных деревнях, почти утонувшие в зарослях, строил навесы среди дикой осоки, бродил в поисках артефактов. Считай, совсем рядом от этих мест. Его не могли найти долго, пока Айс осторожничал. Всё разрушил прокля́тый Толик Резник. Это он уговорил его устроиться на работу к учёным, чей филиал располагался в районе Старых Шепеличей, стёртых с лица земли. Но это уже другая история.

Но то было в Южных Топях. Пришёл черёд познакомиться с северными, простирающиеся на десятки километров вдоль берегов реки вплоть до само́й Припяти. Несомненно, более опасными. До недавнего времени Болота скрывал туман, плотный и непроходимый. После бури и землетрясения завеса спала, и судьба-злодейка привела его к рубежу, за которым кончался знакомый мир и начинался неизведанный. Осталось лишь пройти этот путь, от начала до конца.

Если ничего другого в путешествии не произойдёт…

– Ты готов?

Грешник поднял большой палец вверх. Он не хотел залезать первым в лодку, однако Айс настоял. Для него же лучше. Судя по карте, им придётся плыть прилично. Это на словах близко. А поди ты преодолей десять километров по ЧЗО. Им предстояло бороздить по залитым лугам, пробираться по мелким протокам, пересечь самое настоящее болото, проплыть мимо города-призрака. Путь их вёл на северо-запад, поворачивал резко на восток и потом далее вглубь заново открытой территории. Айс отобрал карту у наёмника и поэтому отлично знал предстоящий маршрут. Этот Картограф здорово постарался, нанеся подробные пометки на топографическую карту местности. Присутствовали и другие помарки, некоторые зачёркнутые или обведены ручкой. Наверняка и Сильвер приложил к этому руку или сам Резник, хваставший однажды, что знал дорогу на Север полгода назад.

Сталкер столкнул шлюпку в воду. Старая лодка скрипнула своими чреслами и застыла на месте покачиваясь. Вроде не протекала. Не зря он убил на неё кучу времени. Возбуждённый Грешник взял одно весло и выразительно посмотрел на него:

– Залезай! Мы отстали на шесть часов.

Айсберг раздражённо скрежетнул зубами и аккуратно забрался в лодку. Та села глубже, скрипнув напоследок ещё раз, и не рассыпалась, хвала Чёрному. Схватив второе весло, сталкер оттолкнулся от близлежащей кочки. Наклонившись, шлюпка жалобно вздохнула в последний раз и неторопливо пришла в движение. Хлипкое судёнышко выдержало нагрузку, а ремонтник успешно сдал экзамен по починке развалюхи.

Они двигались по рукотворной канаве, обильно поросшей пожухлой травой, а ныне затопленной грунтовыми водами. То и дело сталкер цеплялся за выглядывающие из воды космы травянистых водорослей. Порой ему казалось, что он тревожил стайки рыб: выступающие из воды поникшие травинки напоминали ему хвосты и плавники. Его напарник принимал самое непосредственное участие в плавании. Вопреки неутешительным прогнозам, он затих и молча махал веслом, поворачивая судно куда нужно. Иногда они тормозили на месте, упираясь днищем в песок. Тогда Айс прыгал в холодную воду и, матерясь, толкал лодку с наёмником на корме.

Вскоре заливные луга закончились. Они выплыли в один из притоков, напоминающий заброшенную канаву, нежели впадающий в Припять отросток. По бокам высились заросли ивняка с чахлыми берёзками вперемежку. И осока – наиболее распространённое растение в этих широтах. Стоячую воду устилала многочисленными колониями пожелтевшая тина.

Айс молчал. Прежде разговорчивый, он отнёсся к своему делу с твёрдой головой. Все же они находились в Зоне. Предстояло соблюдать осторожность, чтобы не поиметь проблем. Молчал и его компаньон, пятнадцать минут проглотивший конскую дозу обезболивающих. Он тоже думал о чём-то своём, и продолжал грести, периодически смахивая пот со лба. Айсберг мысленно желал добра и скорой поправки напарнику. Но так продолжалось недолго. Чуть позже он перегнулся через борт и вывалил содержимое кишечника в мутную грязную воду. Обеспокоенный Айс тут же вставил пять копеек:

– Я же говорил.

Затравленный Грешник обвёл того виноватым взглядом и откинулся. Весло с тихим плеском плюхнулось в вязкую воду. Айсу стоило больших усилий выловить кусок деревяшки из тины.

– Мля. Я тебя снова подвёл. – выдавил он из себя. Позеленевшее Лицо наёмника покрылось пятнами.

– Баран. – ответил Айс и отвернулся.

Грешника вырвало снова. Лошадиная доза препаратов не прошла бесследно. От его потуг гружёная лодка сильно закачалась, и Айсу пришлось взять в руки второе весло, чтобы восстановить равновесие. К тому времени раненый зашёлся в сильном приступе.

– Хрр. Хр-р-р-р! – хрипел найм, корчась от спазм и душившего кашля. Сталкер едва сдержал порыв, чтобы не ударить больного товарища, который повёл себя последним говнюком. Вместо этого сталкер активнее заработал вёслами, пытаясь удержать дырявую посудину на середине протоки.

Когда канава повернула, а вместе с ним повернули и они, Грешник утихомирился. Он съёжился на дне лодки безжизненным трупом. От мертвеца раненного отличали лишь кратковременные моргания карих глаз и облачко выдыхаемого пара изо рта. Зомби из Припяти наверняка выглядели лучше. Чтобы взбодрить оклемавшегося «солдата удачи» и себя до кучи, Айс нашарил в походном мешке начатую пол-литровую бутылку не самогоплохого вискаря. Виски он прихватил со стола в лагере учёных, когда собрался уходить после освобождения химеры, и благополучно забыл об этом.

– Эй, мертвяк! – сталкер ногой ткнул спутника, который прикрыл глаза. – На, глотни!

«Мертвяк» на пренебрежительное обращение отреагировал вяло, но бутылку взял. Он отпил два глотка и передал виски хозяину. С большим вожделением Айсберг приложился к горлышку. Виски приятно обожгло пищевод, отчего сталкер даже прижмурил глаза от удовольствия.

И вправду, стало легче. Даже раненый нахлебник и то взбодрился. Он больше не закатывал глаза, притворяясь мёртвым. Путешествие продолжалось. Протока повернула направо, расширилась в границах. За поворотом на глаза гребцам показалось раскидистое дерево, выросшеепрямо посреди речушки.

Они плыли прямо на него.

3.

Ничего подобного люди на лодке не видели до этого. Гладь воды просматривалась на двести метров вперёд, и вдруг за поворотом к ошарашенным путникам вынырнуло нечто невообразимое. Не сильно высокое, раскидистое, с мощным узловатым стволом и такими же узловатыми сучьями, дерево определённо вызывало интерес, переходящий в лёгкое недоумение. Ствол поднимался прямо из притока Припяти, черпая корнями силу из илистого дна и склоняя ветви с дряблыми листьями почти к само́й воде. Оно не походило на лиственные деревья Средней полосы СНГ. Больше всего «чудо» напоминало мангровые заросли родом из Азии. И всё из-за тонких ветвей и многочисленных побегов, что причудливо переплелись между собой, плотно припав к основному стволу-артерии. Издалека они напоминали клубок свернувшихся змей, что шипели и боролись между собой и пытались сбросить друг дружку вниз. У основания ствол расщеплялся, пропуская через себя хлипкий поток воды и выполняя таким образом функции шлюза. Венчало невысокое дерево без породы шапка из лёгкой взвеси серебряных нитей паутины и ещё чего-то непонятного.

Они оказались не готовы к встрече с этим речным исполином на фоне мелкого кустарника в пойме. Неповоротливая лодка управлялась с трудом, но ещё сложнее было её остановить. Только в непосредственной близости от преграды, что занимала половину ширины протока, Айсберг сумел притормозить махину.

– Приплыли. – тихо сказал он, нервно озираясь и осматривая неожиданную преграду. Деревянный шлагбаум, сотворённый Зоной, угрожающе протягивал навстречу свои мутированные ветки. В любом случае им придётся проплыть мимо скрученного ствола.

– На берег надо валить. Обойдём по суше, – просипел наёмник и тронул бинты на лице. Вид неведомой хрени вдохнул жизнь в загибающегося от передоза бойца Синдиката.

– Там грязь. И неизвестно, какая ещё глубина. Неохота нырять в эту погань.

– Придётся рискнуть.

Наёмник вытащил из рюкзака выключенный детектор, включил. Аппарат зажёгся зелёным и чётко обозначил, что аномалий нет. Грешник тут же его выключил и положил обратно.

– Чисто. Плывём.

Сталкер перехватил поудобнее весло, подумал.

– не нравится «оно» мне. Смотри, сверху вроде бы паутина. Уж больно дерево ненастоящее.

– Похоже на симбионт. – кашлянул в руку ветеран. – Вроде безобидный на вид. Главное, не дурить. Плывём потихоньку, никого не трогаем.

– Уговорил. Наденем маски, подстрахуемся.

– Умно.

Не думая, они почти рефлексивно нацепили на лица дополнительную защиту: наёмник американскую маску с забралом, Айсберг ограничился улучшенным респиратором российского производства. Правда, вдобавок, он натянул на голову капюшон.

– Давай.

Грех забрал у напарника весло, и по команде аккуратно принялся загребать воду со своей сторону. Скрепя нутром, лодка потихоньку поворачивала нос ближе к берегу. В ответ Айс веслом погреб слева, направляя судно в нужный им фарватер.

Небольшая тень накрыла их, едва они приблизились к торчащему из толщи мутной заводи стволу вплотную. Дерево тяжело вздохнуло. Переплетённые отростки вспучились, оторвались от основного стержня, на который они опирались – и обняли ствол, блестящий от капель воды. Тихо зашелестели тонкие ветки с высушенными листьями-трилистниками. Некоторые из гнутких веток практически соприкасались с гладью. Гребцы стали на колени, но вёсла не убрали.

Лодка аккуратно прошла в двадцати сантиметрах от торчащего из воды коричневого корня. Ветки едва коснулись обшивки утлого судёнышка, попытались задержать убегающую от них добычу. Но они лишь взволновали стоячую воду. Грешник побледнел от напряжения. Айс со сжатыми зубами шевельнул веслом. Лодка отдалилась от дерева. Её киль задел илистое дно. Всё-таки в этом месте было не так глубоко.

И тут у Айса щёлкнул внутри тумблер. Произошло это на интуитивном уровне. Краем глаза он приметил кое-что интересное. Так или иначе, но сталкер сумел разглядеть в воде странный предмет, что затаился у подножия симбионта. Правда, с обратной стороны ствола. Гребец всадил весло почти полностью в вязкое дно и застопорил лодку. Та покачнулась, потеряла ход и стала поворачиваться кормой по отношению к «шлюзу».

– Тихо. – сказал сталкер.

– Ты что, дурень, делаешь? – зашипел на него притаившийся наёмник.

– Смотри сюда!

Айс ткнул пальцем в расщеплённое основание дерева. Его напарник вытянул шею, стараясь понять причину невнятного поведения сотоварища.

И увидел холодное свечение из толщи воды.

На глубине в тридцать-сорок сантиметров притаился небольшой предмет, напоминающий равнобедренный треугольник. Он и был источником слабого сияния синего цвета. В мутной воде свечение теряло насыщенность, становилось блёклым и едва заметным. Однако этого хватило, чтобы глазастый Айсберг заметил треугольную штуку.

– Артефакт. – пробормотал шёпотом Айс.

– Что, мля? – воскликнул ошеломлённый наёмник. – Ты серьёзно?

Грешник не был дураком, и слепцом тоже, чтобы не заметить, с какой силой заблестели глаза у соратника. О, этот пришибленный взгляд бегающих зрачков, елейная улыбочка на губах, высунутый кончик языка говорили ветерану многое. Приятеля поразил азарт, знакомый даже неопытным ходокам по заражённым землям. Сталкерская охота. Завораживающее зрелище со стороны, особенно когда неудачника разносит на куски от неосторожного движения. Будучи бойцом Синдиката, Грех равнодушно относился к «подаркам» Зоны, хотя и умел их собирать. Но другие ребята светились от счастья, когда находили безделушку. Но они не причисляли себя к касту охотников за артефактами. Это сейчас сталкером каждый недотёпа себя величал. В ту пору, когда Грех только нюхал Зону, почётное звание «сталкер» требовалось заслужить. Непросто найти редкий хабар, или исходить вдоль и поперёк определённую территорию. «Настоящий» охотник считался удачливым сукиным сыном со смекалкой, придурью, приметами и соответствующей сноровкой. Таких умельцев Грешник мог по пальцам сосчитать. Каждый из этих мужиков получал удовольствие от самого́ процесса поиска артефактов, начиная от местонахождения, заканчивая посадкой в лоток или контейнер. Сопровождались эти пляски многочисленными манипуляциями, почище танцев с бубном. Вот оно, искусство в чистом виде. И определённо, Айсберг принадлежал к их числу.

Отговаривать его от сомнительной затеи потеряло всякий смысл. С этого момента для бродяги перестал существовать мир, кроме крохотного пятачка с дрожащим предметом внутри. Со стороны Айсберг напоминал самодовольного подростка с довольной рожей, которому родители купили компьютер. Не простой, а самый мощный и навороченный. Понятно почему! До недавнего времени Грешнику не попадались артефакты в воде, и, похоже, Айсу тоже. Неудивительно, что тот буквально сиял от счастья. Сталкер, мать его за ногу! Какая удача, найти вещь, которой даже нет в базе данных редких артефактов в сочинении гения Сахарова.

– Я его достану. – пробубнил тихо Айсберг. О дереве он благополучно забыл. Они подплыли вплотную к светящемуся пятачку, покружили возле него. Недовольный Грех смирился с вынужденной остановкой. Ему оставалось наблюдать за увлекательным процессом, и коситься на низко свисающие ветви странного дерева.

Как у любого опытного сталкера, у Айсберга присутствовал свой стиль. Он не торопился лезть в воду, чтобы схватить породу. Требовалось определённое умение, чтобы без потерь вытащить чёртов артефакт из воды. Вот Айс достал откуда-то из куртки тонкие латексные перчатки. Вытащил нож, стандартную аптечку. В ней он, оказывается, хранил моток фольгированного скотча, помимо стерильного бинта и антирада. Немного подумав, сталкер вскрыл ножом банку тушёнки из рюкзака, которую аккуратно выложил в целлофановый пакетик. Саму жестянку основательно протёр марлей изнутри и снаружи. Убедившись, что она чистая, Айсберг смял её таким образом, чтобы получился овал, после чего взял в руки скотч.

«Самодельный контейнер», – догадался Грешник, залипательно наблюдая за каждым движением напарника.

Тот основательно обмотал банку с внешней стороны, не жалея клейкой ленты. Фольгированный экран в сочетании с жестяным металлом давал защиту от нежелательного излучения. Поэтому упаковывали их тщательным образом. Контейнер Айс не прихватил с собой и обошёлся вполне надёжным и недорогим способом, благо, что размер артефакта соответствовал диаметру овальной банки. Осталось лишь выловить «приз» из воды, чем, собственно, и занялся сталкер.

Первое правило любого охотника за хабаром, даже начинающего – «не спеши». Особенно в заключительной фазе. Тем более, когда ты имеешь дело с неопознанным объектом и не знаешь, как себя ведёт при посадке. Имеет ли он статистический разряд, или импульсную кинетическую энергию, радиоактивен или нет? Реагирует на прикосновение? Тёплый, холодный, горячий, сверхчувствительный? Сколько вопросов, и на каждый предстояло дать ответ. Стоило ошибиться при оценке незнакомой породы, и последствия могли оказаться фатальными для счастливчика.

К делу Айсберг подошёл со всей щепетильностью. Сталкер подгрёб максимально близко к нужному месту, ляг на корму. Вытянув вперёд руку, он подержал её некоторое время над водой, поводил ладонью вправо-влево, будто пытался прочувствовать мощную энергетику жемчужины. Наверняка хотел задобрить неодушевлённый кусок мерцающего предмета. Одновременно с пассами он бормотал только ему известные заклинания. Удовлетворённый наблюдением, Айсберг принялся мастерить импровизированный сачок. В банке предварительно сделал маленькое отверстие, куда воткнул шомпол, позаимствованный у Грешника. Обмотав железку с разных сторон скотчем, умелец проверил, крепко ли держится собранный черпак. Прищёлкнув языком от предстоящего удовольствия, Айс отложил в сторону «сачок» и полез снова в рюкзак. Как оказалось, за фонариком.

– Помогай мне! – повернулся с фонарём к бледному и офигевшему от увиденного наёмнику сталкер. – Свети слева от артефакта.

Грешник слепо повиновался. Ему и стало интересно, что за зверь такой прячется в пруду.

Наёмник посветил фонарём в мутную воду, направив луч левее от объекта. Айсберг покатал в пальцах найденный в карманах мелкий саморез, и бросил его в реку, навстречу мерцающему предмету. Не произошло ничего. Сталкер потёр руки, надел перчатки и склонился над речной гладью.

Артефакт исчез.

– Чё за х…? – выругался Грешник, который своими глазами видел, как на небольшой глубине растаял светящийся камень или наподобие его.

Раздосадованный Айсберг заёрзал по лодке, жалобно скрипнувшей от его веса.

– Не понимаю. Только что был перед моими глазами. Не понимаю.

– Может, ну его, эту хрень, поплыли дальше?

– Нет.

На лице сталкера выразительно читалось упрямство фанатика.

– Нет. – повторил он под маской и снова склонился над водой.

В ход пошёл весь арсенал несгибаемого и неуступчивого «охотника за артефактами». Кто угодно на его месте давно смирился бы с потерей, но не этот прожжённый бродяга. Он решил любой ценой добыть трофей. Для начала Айсберг включил детектор аномалий. Правда, от прибора пользы он не извлёк никакой. Глупый компьютер выдал в зоне поиска «прочерк». Ну это они и без него знали. Тогда Айс принялся импровизировать. Он включил дозиметр и примотал его к веслу всё той же лентой. «Датчик движения» он торжественно вручил своему напарнику.

– Держи весло. Будешь моими глазами.

Грешник кивнул в ответ. Он, похоже, понял задумку Айсберга.

Цифры на табло показывали привычный для Зоны фон. Только в одном месте он был повышен. Аккурат над артефактом, где его видел Айс.

– Готов?

Наёмник кивнул, слегка поморщившись.

Сталкер плавно и медленно опустил самодельное черпало в воду.

– Левее, – скомандовал Грешник. – Выше возьми, ещё, ещё. Стоп! Давай обратно!

Сталкер напряжённо всматривался в воду и пытался черпаком нащупать в мутной жиже искомый предмет. Сантиметр за сантиметром ловил он скрытый артефакт, несмотря на качку и поднявшийся ветерок с северных окраин. Две минуты. Три. Три с половиной. Наёмник отдавал отрывистые команды, а компаньон бултыхал шомполом с привязанной банкой. Со стороны это выглядело нелепой забавой двух взрослых мужиков.

У Грешника от постоянного внимания зарябило в глазах. Цифры на маленьком табло стали дёргаться, сливаться. Он поморгал немного. Помогло.

– Не молчи, Грех!

Тот отшатнулся и едва не закипел от злости. Если бы не упрямство сталкера, они отошли на метров триста от точки. Нет, нужно поиграть в героев и выловить этот долбаный подарок Зоны.

– Левее, правее.

Вскоре терпение сменилось раздражением. Рассерженный суматохой Грешник едва не швырнул весло с прикреплённым дозиметром в морду любителю артефактов. Не успел. Балансируя в неудобной позе, наёмник задел ладонью перевязанную голову. И сразу же взвыл от боли. Правая рука с веслом предательски подскочила вверх, отчего последнее шлёпнулось в воду. Брызнуло. Поднявшаяся крошечная волна с треском разбилась о лодку, коснулась опущенных к само́й глади прядей. Совершенно отчётливо наёмник видел, как скрученные отростки задрожали, а по древесным суставам прокатился энергетический импульс.

– Чёрт бери! Валим! – прошипел Грех, выдёргивая из илистого дна стопорное весло.

Недовольный Айс бросил прочь ненужный более черпак и выдернул из ила второе весло. Лодка качнулась, вздыхая своими рассохшими досками, и накренилась на одну сторону. Ее киль задел накренившиеся ниже кончики свисающих побегов с маленькими дряблыми листьями. Они мелко-мелко задрожали, передавая своё возбуждённое состояние прародителю. Грех взмахнул веслом, наплевав на тишину. Неустойчивое суденышко дрогнуло, сминая на своем пути тонкие дрожащие ветки. Айсберг с грустью и сожалением проводил глазами то место, где он обнаружил неопознанный артефакт.

И вот когда показалось, что ничего больше не произойдет, из на поверхность вынырнул артефакт.

Невидимая сила вытолкнула его из толщи воды наверх. Возможно, на него повлияла вибрация или возня над ним двух людей. Он, словно пробка, выплыл наверх на одну четверть своего размера в полуметре от своего первоначального положения. И почти в метре от лодки, которую пытался разогнать своими ритмичными движениями наемник. И он преуспел в этом, если бы не Айсберг. Наплевав на технику безопасности, он растянулся во весь рост, чуть не прыгнув вдогонку за породой в мутную жижу. Он ждал этого момента и сумел им воспользоваться. В мгновение ока он изловчился и схватил голыми руками в латексных перчатках вожделенную игрушку. Раз-два, и источник синего мерцания тут же оказался в банке. От его телодвижения лодка опасно накренилась вместе с гребцами, и краешком слегка зачерпнула воды. Грешник заорал, показывая пальцем вверх и пытаясь изо всех сил отплыть от пришедшего в движение симбионта.

Айс расправил плечи и задрал вверх голову.

В этот же миг с верхушки мощного узловатого дерева прямо вниз посыпались мириады серебрянных светлячков, что мирно дремали на самой верхушке дерева. Вибрация воды разбудила их корни суккулента, вынудив отреагировать по-своему на проплывающую мимо цель. На блестящих паутинках тончайшей формы они устремились вниз, к источнику шума, исходивших от двух людей, что жаждали поскорее убраться подальше от странного явления. Со стороны казалось, будто водопад из фотонов тусклого света низвергся с кроны раскидистого древомутанта, затопив массой узкий пятачок. Большая часть их прервала свой полет в грязной воде, поглотив в мгновении ока огромную массу крошечных сгустков жизни. Часть из них повисли на ветвях, засверкав на них серебряным покрывалом. Но особо удачливые светлячки плотно облепили часть лодки вместе с двумя перепуганными насмерть людьми, оказавшиеся в зоне поражения причудливого симбионта.

4.

Удивительно, но они выжили. Упавшие с дерева паучки (или светлячки) не питались человечиной, не убивали ядовитой паутиной. В противном случае в лодке покачивалось два сморщенных кокона, завёрнутых в погребальный саван из цепкой белёсой субстанции.

Как не думать, когда на теле и одежде их ползали тысячи. Если не больше. Они облепили лодку плотным покрывалом, забились под одежду, осели на волосах и коже. Маленькие крошечные проводники порождения Севера. Напрасно люди остервенело сбрасывали их в воду, истошно орали, выдирая копошащихся в складках насекомых закрытой экосистемы. Своими цепкими лапками маленькие восьмипалые существа отчаянно боролись за жизнь. К счастью, они и не собрались оставаться в лодке. Стоило им отплыть подальше от древесного суккулента и приблизиться к берегу, как паучата выпустили вверх липкие нити, и под напором сильного порыва ветра массово покинули судно. Половина из них погибла в близлежащей «воронке», что засосала в себя воздушное облачко из мелких существ. Остальным повезло больше: ветерок поднял крошечных гостей повыше и унёс к немногочисленным деревьям, где он и приземлились. Этого бродяги из лодки уже не видели. Их усилия свелись к вытряхиванию шевелящейся биомассы из одежды и пожитков.

– Айс! Почему мы не с-сдохли! – проговорил наёмник, аккуратно одевая на себя свитер. Сломанные рёбра ни на минуту не позволяли ему забыть о боли. – Холодно!

Сталкер глотнул вискарь, с содроганием глядя назад, где высилось над протокой непонятное дерево. Он, как и наёмник, только закончил одеваться и теперь пытался согреться порцией хорошего алкоголя.

– Симбионты. Они нас использовали, как переносчиков. Пауки и эти...заросли. Они поджидали снизу, пока кто-нибудь не пролетит или не проплывёт под ними. Затем покинули колонию и перебрались на другие деревья.

– С таким же успехом они свалить и раньше. Ветер подул – и лети себе. – возразил сталкеру Грех, кутаясь в защитный комбинезон.

Айс лишь покачал головой.

– Нет. Меньше шансов. Слишком большое расстояние. В книжке читал о таких перемещениях. Да и профессор один рассказывал о симбионтах.

– Книжки читал, умник! Я чуть в штаны не обделался от страха.

– Я тоже.

Грешник забрал бутылку у напарника, дотронулся до зудящего лица.

– Всё тлен. Живы и ладно! М-мать, как же х-холодно!

Наёмник приложился к бутылке, вытер усы и устало прикрыл глаза.

– Поплыли? Нужна твоя карта, там впереди развилка, насколько я помню.

– Сейчас, сейчас.

Опомнившись, Грешник бережно развернул потрёпанный лист расчерченной бумаги, поводил пальцем вдоль маршрута:

– Через километр направо – и обогнём остров по течению. А там причалим к берегу.

– Понятно.

Айсберг посмотрел по сторонам. Они сейчас находились посреди северных болот, в русле Припяти. За зарослями дикой вербы и высокой осоки они не могли видеть реку. Зато с этого места наблюдался краешек фазированного передатчика «Дуга», что гигантским исполином поднимался высоко над горизонтом. Он последил некоторое время за окрестностями, вспоминая ловких паучков, и вспомнил, ради чего рисковал жизнью. Сталкер вытащил из-под вещмешка банку из-под тушёнки, где слабо поблескивал неизвестный артефакт. Незаметно не получилось. Раненый найм открыл веки.

– Нравится? Ты нас едва не погубил. В следующий раз я тебя просто пристрелю. – уставший Грешник не шутил. Спорить с ним сталкер не стал.

– Тебе этого не понять! – ответил он и схватился за вёсла. Внешне он выглядел спокойным, но внутреннее «эго» старателя ликовало. Ничто не сравнится с чувством глубокого удовлетворения, когда ты нашёл доселе неизвестную породу. До него не находили такие штуки в воде. Уж точно не в Южных областях. Он рискнул – и ему улыбнулась удача. Разве что волос седых прибавилось на голове.

– Грех?

– А?

– Ты уверен, что нам лучше выйти на месте, отмеченном крестиком? - сказал Айсберг, умело обращаясь с вёслами.

– Не очень.

Наёмник прижал к себе увесистый рюкзак, зевнул и подозрительно быстро затих.

– Понятно. – прошептал Айс, теряя интерес к невольному компаньону и возвращаясь к неизведанному артефакту.

Он впервые подумал над тем, как назовёт трофей. «Водяной орех» ему бы вполне подошло. Жаль, что он пока не знает его истинных свойств. Ничего, пройдёт немного времени, и он сможет понять природу действия артефакта. Наверное.

Их лодка медленно скользила по воде. Её скорость упала. Канал, по которому они плыли, обильно порос тиной и травой, что пыталась дотянуться своими стеблями к солнцу из зелёной воды. Периодически лодка цеплялась килем за выступающие корни кустарников, после чего её разворачивало кормой против слабенького течения, но сталкер возвращал средство передвижения на прежний курс умелой греблёй. Приспособился.

Быстрее бы доплыть. Где-то впереди них поджидали новые вызовы, пугающая неизвестность. Север услужливо приоткрыл частичку своей закупоренной системы, впустив двух незадачливых «туристов» на старом корыте. Что там будет после развилки? Испытание на прочность? Опасность?

Плевать. Они выкарабкаются, даже если их обложат динамитом и запустят таймер на уничтожение. Легенды Зоны не умирают.

Он взмахнул веслом ещё раз. И больше не смог.

Оно показалось ему чересчур тяжёлым, будто к нему привязали килограммовую гирьку. И вроде проплыли не так много, чтобы мышцы налились истомой и загудели от напряжения. Непонятная слабость незаметно подобралась к нему в самый неподходящий момент.

Айсберг больше не стал грести. Он решил передохну́ть минуту и помассировать затёкшие мышцы. Успеет. Впереди начиналась зона тумана, который полз в их сторону с запада. Солнце, что полчаса назад кружило на небосклоне, исчезло в угрюмых облаках. Стемнело. Вот-вот с неба закапает невесёлый дождь своей мерзкой моросячкой. Интересно, что думает об этом напарник?

– Грешник?

Айс не услышал своего голоса, отчего сильно удивился. Он чётко выговорил погоняло. Да, мог лишь подумать о наёмнике, и не обмолвиться ни словом. Так бывает. Сталкер крикнул снова:

– Греееех!

Грешник, разговорчивый обычно, откинулся назад и склонил голову. Весло у него покоилось на коленях, где и швейцарская винтовка. Обезображенное от падения в яму лицо прикрывал капюшон от защитной парки. Оно выражало умиротворённость и безмятежность.

– Греххх?

Почему-то он окрикнул его шёпотом. Айсберг едва шевельнул губами. Это показалось ему глупо, отчего рот чуть растянулся в дурацкой улыбке. Смешно говорить тихо, когда твой собеседник сидит в двух метрах.

Лодка качнулась. Вместе с ним пошатнулось тело расслабленного наёмника. Голова последнего тяжело упала на грудь, отчего Грешник напоминал покойника.

«Грех».

Лодка с лежачим Грешником вошла в туман.

Айс вздохнул, глядя, как он плотно обволакивает собой окрестности. Прохладная взвесь коснулась лица. Сталкер вздрогнул, часто заморгал, глядя, как завеса растворяет его ноги и размывает реальность. Чтобы успокоить нервы новой напастью, он нащупал на дне лодки приплюснутую банку с мерцающим артефактом.

«Как же хочется спать!».

Он сильно устал засегодня.

Подул западный ветер. Он немного разогнал туманное облако, нависшее над притоками Припяти. Из его чрева вынырнула лодка с двумя мирно дремавшими путниками. Покачиваясь, хлипкое судёнышко тихо дрейфовало по каналу. Так продолжалось довольно долго, пока она не выплыла к развилке из двух притоков. Немного постояв на середине этого водного перекрёстка, лодка, качнувшись, забрало влево, после чего снова скрылась в густом и тягучем тумане.

Глава третья. Комбокорм

1.

– Пацаны, крокодил исчез!

Пеппа и Сэм, что пару минут бились в холодной воде над помехой, повиновались без промедления. Нет ничего хуже встретить крокодила в его родной стихии. Плюхнувшись на пузо, они быстро втянули ноги и выбрались на относительно сухое место. На плоту боевые пловцы подобрали брошенное оружие и защёлкали предохранителями. У обоих сильно стучали зубы от купания в октябрьской воде.

– Я подставил всех! – сказал громко Пеппа.

– Забей. Потом будешь гнобить себя. Мы должны избавиться от буксира! – прокричал Сэм прямо в уху опытному ветерану.

– Знаю. Есть идея. Давай прорубим топором бревна и толкнём плот.

– Давай.

– А мне что делать?

Мокрый Пеппа устало махнул рукой в сторону берега.

– Ты знаешь, Пит, и сам!

Читать нравоучения ботанику Пеппа не стал, а сразу бросился к вещмешкам, обёрнутым в двойной слой полиэтиленовой плёнки. Где-то в закромах лежал небольшой туристический топорик. Без него они бы не собрали плот. Теперь инструмент пригодится ещё раз.

Болотное чудовище не появлялось.

Сэм тем временем склонился над предполагаемым местом, где прокля́тая железяка насадила плот и не пускала его дальше по течению. Он реквизировал топор у Пеппы и принялся рубить связанные брёвна. «Бум» - раздавался глухой стук удара металла о влажную тугую древесину. Режущая кромка инструмента лишь оцарапала дерево, настолько оно было твёрдым. «Вольный» поднял руку снова, и принялся рубить дальше, вгрызаясь в сердце сосны, пропитанной смолой. Зычное «бум» гулко отдавалось над рекой.

Не считая возни на плоту, больше ничего значимого в округе не происходило. Ветер шевелил жёсткую осоку, обильную поросшую вдоль реки по всему речному руслу. Кое-где на поверхности появлялись небольшие бурунчики-водовороты. По мёртвой воде проплывали сломанные ветки и пучки вырванных с корнем травы и водорослей. Периодически доносилось жалобное всхлипывание прибоя о берег.

Но коварный враг не мог просто потерять к ним интерес и отпустить людей с миром. Он ушёл вглубь залива, затаился в тине. Жертва сама пригласила его к обеденному столу. Крокодилу оставалось выждать подходящий момент и атаковать. Главное в их положении – недооценить противника. Одно дело, видеть их в низовьях Амазонки, совсем другое – встретить настоящего крокодила в русле Припяти. Древнее пресмыкающееся могло получить новые навыки для убийства, стать умнее, проворнее и коварнее. Как и человек, животные приспосабливаются к новым условиям, получая со временем определенные навыки. Сколько лет здесь жила рептилия? Пять? Десять? Двадцать? Кто знает. Определённо, Зона видоизменила его. И теперь это существо из другого мира бултыхается где-то поблизости.

– Где оно?

Пеппа, несмотря на кажущееся спокойствие, нервничал.

– Не знаю. – пробормотал Вова. У него сильно запотели ладони.

– Дрянь. – выругался проводник. – Он же мог уплыть?

– Мог. – потупил взгляд учёный.

Пеппа разочаровано перехватил перекинутый через плечо «двенадцатый», дёрнул предохранителем. Он не стал больше ничего ему говорить, а направился к Сэму, который настойчиво топором долбил бревно.

– Ну что там?

– Нашёл. – с придыханием ответил ему довольный «анархист». – Смотри, кусок железа застрял в полене. И хорошо застрял.

И правда. В мутной воде виднелась изъеденная ржавчиной стальная пластина, что под углом вонзилась в мокрое дерево.

– Загнём вниз, и тогда плот проскочит дальше. – проговорил скороговоркой Сэм и отложил бесполезный более топорик.

– Сделаешь?

– Попробую. Тащи шест.

Это был хороший план. Всего несколько ударов по пластине – и они поплывут прочь от этого опасного места. Сэм посмотрел по сторонам, убедившись, что на «море» всё спокойно, обхватил жердь покрепче и размахнулся для удара.

Ни он, ни ботаник, ни даже опытный бродяга Пеп не заметили странную точку, что появилась с другого берега. Двигалась она бесшумно. Люди смотрели на сторону, где впервые увидели крокодила и не обращали внимание за спину. Зря.

Чёрная «точка» оказалась обычной вороной с крыльями и хвостом. Она ничем не отличалась от собратьев по ту сторону обоих Периметров. Клюв, оперение, повадки – точь-в-точь совпадали с другими варанообразными. Ворона взлетела с Южного берега, набрала высоту. Держалась она позади людей, периодически снижалась планируя. Наконец в определённое время она сложила крылья и камнем рухнула вниз, пикируя аккурат на высокого человека с шестом в руках.

Ворона застала людей врасплох. Мощным ударом вытянутыми вперёд лапами птица шибанула по затылку ничего не подозревающего Сэма с занесённой палкой. «Анархист» неуклюже рухнул в ноги учёному. Питюшин, не ожидавший подвоха со спины, от толчка растянулся на плоту и схватился руками за колючую проволоку, разразившись бранью от боли. Жалобно скрипнули брёвна. Плот заходил ходуном и зачерпнул краем воду. Только Пеппа сумел удержать равновесие. Переставив ногу, он развернулся навстречу неприятностям, готовясь открыть огонь на поражение. Ему это не удалось. Жуткая чёрная ворона атаковала Пеппу в лицо. Тот успел в последний момент отмахнуться от опасной птицы автоматом, двинув прикладом по ней. И вовремя. Птица едва не выбила глаз. Её клюв лишь скользнул по щеке проводника, слегка оцарапав её. Больше ворона напада́ть не стала. Она взмыла рваными движениями вверх и устремилась прочь от застрявшего плота. Секундой позже опомнившийся проводник очередью обстрелял наглую птицу. Естественно, он не попал. Умная ворона под шумок улетела к берегу.

Пеппа громко и забористо ругнулся. Но всё только начиналось. Путешественники забыли о главной угрозе их ненадёжному пристанищу – крокодиле.

Рептилия атаковала прежде, чем очухавшийся Пит отпрянул от колючки с изодранной ладонью, а Сэм пришёл в себя после недолгой панической атаки. Звуки эха от выстрела ещё не успели потонуть в безжизненном, на первый взгляд, просторе, как из воды стремглав вынырнуло мерзкое чудовище. Уродливая рептилия разинула пасть и рванулась вперёд, пытаясь своими короткими лапами взобраться на скользкие от воды связанные брёвна. Хвост, огромный, с острыми зубчатыми краями, захлестал по вспененной воде, поднимая тучу брызг и помогая бронированному телу продвинуться к желанной добыче. Крокодилу почти это удалось. Передняя лапа подмяла под себя притопленный край плота, и монстру оставалось всего одно движение, чтобы стянуть первую жертву в реку.

Этой жертвой оказался Питюшин.

2.

Он уже смотрел смерти в глаза. Такой же пугающей до одури и дьявольски уродливой. Те же Змеиные зрачки, мощное гибкое тело, острые зубы. Вонь. Рвотная, невыносимая, въедающаяся в память отвратительным букетом из тухлых яиц и вывернутых наизнанку разложившихся потрохов. Этот смертельный коктейль из пасти хищника невозможно вычеркнуть из памяти. Достаточно лишь напомнить о нём, как желудок тут же исторгал вопль наружу. Спустя сутки или чуть больше история повторилась. Пусть в другом формате с иными декорациями.

Только химеру создали люди искусственно. Ну как, люди, с натяжкой. Нормальные homo sapiens не станут выращивать в подпольных, супер-пупер-засекреченных лабораториях биологическое оружие и проводить опыты над заключёнными. Не будут глумиться над трупами, облучать живых существ радием и стронцием, отринув прочь все моральные законы об этике. Люди не отправляют на убой сотни и тысячи себе подобных, не лгут миллионам, пряча в подпол правду, какой бы она жестокой ни была. Вот настоящие монстры с очеловеченными лицами, в чьих сердцах нету места состраданию. Лишь слепая вера в собственное могущество и жажда власти, славы, денег или всего выше перечисленного вместе. Они не задумываются о последствиях своей деятельности. Зачем, если есть биомасса и прочий мусор, который можно в любой момент убрать. Неважно, сколько жизней это будет стоить.

Крокодил – дело другое. Таким его создала природа миллионы лет назад. Этот младший брат динозавров дошёл до наших дней практически в первосозданном виде. Опасный и страшный, с уникальным строением тела и расположением органов. И способностью приспособиться к любым условиям. Иначе он не выжил бы в холодном климате на севере Украины. Конечно, этому тропическому ископаемому «помогло» радиоактивное излучение и аномальная энергия. На генном уровне клетки крокодила видоизменились, частично мутировали, отчего животное наверняка стало сильнее и опаснее. Произошло это благодаря тому же человеку. О чём думал любитель экзотических животных, заводя столь непредсказуемого хищника? Знал ли он о последствиях такого решения? Бесспорно. Мы в ответе за тех, кого приручили. И кого тогда стоит назвать монстром? Неужто несчастного крокодила, которого браконьеры вытащили из привычной среды обитания и продали за десятки тысяч долларов любителям экзотики? Крокодила, который в прекрасный день вырвался из тесного террариума в поисках пищи и свободы, зверя и оказался в зоне прокола ноосферы? Хах. Он не виноват, что сумел приспособиться. Беспринципные аморальные ублюдки куда страшнее.

Вова Питюшин по инерции отшатнулся, когда рептилия открыла смердящую падалью пасть с искривлёнными зубами и потянулась к его руке.

«Прощайте».

Морда с шумом схлопнулась в считаных сантиметрах от человека. Вместо человеческой плоти, неумное животное хватануло неумело натянутую колючку, которая с шумом вспорола учёному костюм и ухнула за монстром в реку. Следом загрохал над ухом чей-то автомат.

Ошарашенный Пит выпучил глаза, не веря спасению. Зловонная пасть щёлкнула рядом с лицом. Ботаника спасла проволока, необходимая мера предосторожности по словам кэпа.

– Подымайся! Ну! – проводник, чья стрельба оглушила сидящего парня, неистово тряс его за плечо.

Юноша помахал головой, оперся окровавленными руками о скользкие брёвна. Его мутило.

– Не время отдыхать! Хватай ствол и подрывай задницу. Иначе сдохнешь!

Злобный Пеп вывел учёного из оцепенения. Пит кивнул ему, вытер оцарапанную ладонь о порез костюма, и потянул за лямку оброненное оружие. В этой кутерьме оно чудом удержалось на плоту во время борьбы с крокодилом. Вставать во весь рост Пит не рискнул, помня о скользких брёвнах. Он повторил приём Сэма. Целый и невредимый, с помповым дробовиком «Сайгой», «вольный» сталкер стоял на одном колене, готовясь таким образом к атаке.

Припятский аллигатор не заставил себя долго ждать. Он вынырнул в десяти метрах от правого борта и поднял в очередной раз каскад брызг. В ответ люди ответили ему огнём из оружия. Пули не причинили ему особого вреда. Свинцовые гостинцы лишь отскакивали от бронированных пластин из наросшей кости и вязли в складках толстой кожи. Однако пресмыкающемуся не понравились пули. Побарахтавшись, оно ушло на глубину.

– Где крокодил? – заорал Пеппа.

– Левый борт, – ответил ему Пит.

Аллигатор оказался упорной зверюгой. Он подплыл к ним с другой стороны, но пройти незамеченным ему не удалось. В этот раз он не рванул напролом, а применил новую тактику. Крокодил нырнул в глубину, появившись аккурат у левого борта. И принялся хвостом молотить по брёвнам, сминая колючую проволоку с этого борта.

Стреляли теперь всё. Заухал дробовик Сэма, метко садил одиночными в супостата Пеппа, и даже испуганный ботаник пару раз пульнул в крокодила. Но они его, считай, не подранили. Разве что разозлили. Хитрый зверюга изворачивался, поднимал хвостом волну, пытаясь раскачать плот и сбросить в воду защитников.

– Стоп, стоп!! Хватит стрелять! – крикнул проводник и опустил автомат. – Патроны не вечные. Шестами отгоним.

Закинув оружие за спину, опытные бродяги похватали длинные жерди и приняли с запалом стегать извивающуюся тушу деревянными слегами. Пит же подобрал топорик, который застрял у притороченной кучи рюкзаков. От полученных ударов крокодил лишь сердито открывал пасть в воде, взмахивал хвостом в попытках огреть путешественников. Пару раз ему это удалось: кончиком хвоста опрокинул нерасторопного Сэма. Пеппа оказался более удачливым и смелом. Ловко орудуя жердью, он сделал несколько точных тычков прямо в глаза монстру, отчего тот шумно зафыркал и завращал пастью.

– На, сука, жри! – шипели люди на него.

С двух сторон на крокодила сыпались удары. Остервенелые и злые. В конце концов, обезумевший ящер не выдержал отпора и спешно ретировался.

Все трое напряжённо буравили взглядом уплывающую вдаль рептилию, качающуюся на водяной зыби в метрах двадцати. Он и не думал уплывать.

– Всё?? Мы победили? – спросил запыханный Пит. Его здорово мутило, а щеку жгло огнём.

– Думаешь? Он хищник. Это упрямая зверюга. – возразил уставший Сэм.

– Смотрите в оба. Нам пора делать ноги. Иначе сюда ещё кто-нибудь пожалует.

Пеппа, который озвучил правильную мысль, проверил магазин «двенадцатого», и заставил всех остальных сделать это. Однако пополнить боезапас команде не удалось. Разгрузки с боеприпасами они спрятали под полиэтилен, привязав к вещмешкам. И добраться до магазинов бойцы не успели. Быстро приближающаяся точка в виде здорового крокодила вынудила их снова занять оборону. Монстр возвращался, поглощая метр за метром расстояние с присущей крокодильей неуклюжестью.

– Сука! – выругался Сэм прицеливаясь.

– Если он запрыгнет на плот, нам конец! – проорал Пеппа. – Нашпигуем его свинцом напоследок перед смертью.

– Да.

– Да! – крикнул, в свою очередь, Вова, сжимая в руках бесполезный топорик. Им только сучья рубить на дрова, а он собирался хозяина Припяти по голове оглушить. С разорванной проволокой щеки текла кровь.

Его напарники открыли огонь. На этот раз патронов никто не жалел. Почти все они находили цель. Несущийся на них крокодил не думал скрываться, танком плыл на них в лобовую атаку. Это было завораживающее зрелище. Огромное животное с безобра́зной мордой и совершенным телом пыталось их убить.

Или он, или они – другого не дано. Закон припятских джунглей в действии.

Пули впивались в толстую шкуру животного, вязли в ней, вспенивали бурунчиками взволнованную воду вокруг него, вырывали из мощного тела куски наплывов и наростов. Но он и не думал останавливаться. Рептилия шла ва-банк.

Сегодня кто-то из них умрёт. Если только жертвы не остановят хищника.

Щёлкнул пустой боёк у автомата в руках Пеппы. Затем замолчало оружие «анархиста». Тот закинул за спину дробовик, взял в руки жердь и приготовился.

– Крэк!

Раздался мощный удар от столкновения. Плот дрогнул, и сильно подпрыгнул. Люди рухнули, как подкошенные, прямо во вспененную воду, заскользили по нему в зелёных костюмах. Крокодил, навалившись брюхом на связанные брёвна, повис на плоту. Своими короткими конечностями он попытался запрыгнуть на раскачивающийся плот.

Пит в последний момент успел схватиться за краешек плавсредства, что почти полностью ушло под воду. По затылку больно ударила затворная рама оружия за спиной, отчего он едва не свалился в реку. Однако учёный сумел быстро оправиться: расставил руки и повернулся набок, пытаясь в суматохе понять, что происходит. Удобный, хорошо заточенный топорик он так не бросил. Крокодил практически забрался на брёвна. Последний рывок – и буро-зелёное чудовище схватит одного из них и утащит в реку.

«С-сука!».

У них больше не осталось шансов на спасение. Север, говорите?

Храбрый Пеппа лежал ничком на залитом водой плоту. С головы его текла тоненьким ручейком бурая кровь прямо на мокрый защитный комбинезон. Опытный Сэм сидел на заднице и пытался жердью сбросить тварь обратно в воду. Тщетно. Крокодил отмахивался от палки, будто от надоедливой мухи. И только учёный был относительно дееспособен. Он мог броситься на припятскую зверюгу топором и ценой своей жизни зарубить его, или в упор расстрелять зеленомордого. Мог и не совсем. Страх, который он сдерживал в себе, вырвался наружу и затопил сознание беспомощностью и ничтожеством. Учёный дрожал, не от холода, нет, от зубодробительного чувства стыда за сиюминутную трусость и слабость. Он много чего знал, но, к сожалению, за эти несколько лет не освоил главное – умение выживать. И теперь подыхал посреди Припяти, не подобравшись на дюйм к своей цели, возможно, всей жизни. И хуже всего, из-за него опять умирали люди. История повторялась.

Речной гость схватил широкой и зубастой пастью шест в руках у сталкера и переломил дерево надвое, будто тонкую веточку. Избавившись от последней преграды, крокодил вальяжно, на правах босса, заполз на плавучую базу "кожаных ублюдков" и устремился к Сэму. «Анархист» заорал, замахнулся пустым дробовиком, чтобы напоследок огреть чудовище по морде.

Тщетно.

Крокодил огромной тенью навис над несчастным Сэмом. Один бросок молниеносного потомка динозавров – и Сэм умрёт.

Пит всё это видел воочию. Он схватился вначале за огнестрельное оружие, но передумал. Пули причиняли мало вреда бронированному чудовищу. Решение появилось спонтанно. Пит рванулся на коленях к чудовищу, и наотмашь метнул лёгкий топорик в морду пресмыкающемуся.

«Я не трус. Подавись, урод».

Иногда, в лагере в Красном лесу, Кречет тренировал своих бойцов в искусстве метать ножи, топорики, сапёрные лопатки, остро заточенные прутья. Порой к ним присоединялся и молодой неискушённый учёный Питюшин, который с любопытством наблюдал за процессом тренировок. Лидер наёмников «серых» со всей строгости учил его, как лучше ставить корпус при броске, рассчитывать расстояние до цели, какой хват использовать при метании ножа или обычной вилки, с дотошностью на практике заставлял выполнять сложные броски с любых положений.

«На любой войне Пит, нужно всегда быть готовым к трындецу. Неважно, что за оружие у тебя: половая тряпка, нож или палка. В руках у умельца даже ложка может стать смертоносным предметом при условии, что боец отточил навыки до автоматизма. Головой думать не надо, мышечная память и инстинкт выполнят за тебя грязную работу. Главное, не засцать. Если сдался, всё, амба».

Несмотря на уроки авторитетного начальника охраны модуля, Пит не стал профи во владении холодным оружием. Каждый второй бросок не получался либо выходи́л корявым. Командир наёмников посмеивался в бороду, приговаривал, что «Питу поможет только ремень и прямые руки». Учёный в ответ бормотал оправдания и шёл за сапёрной лопаткой, чтобы ещё бросить пару-тройку раз.

Бросок вышел точным и резким, как натиск крокодила на жертву. Топорик едва не снёс Сэму затылок, не ушёл в воду, скользнув по роговой поверхности толстой шкуры, а остриём вперёд прошмыгнул в узкую щель между створками слюнявой пасти. Секундой позже – и аллигатор разорвал бы зубами лежащего человека. Но Пит не промахнулся. Одна попытка из ста нашла цель, внеся в пресловутое «Фифти-фифти» чудовищную погрешность размером в процент везения.

Крокодил захлопнул пасть. В следующий миг он мощно махнул хвостом, затряс головой, после чего попятился в сторону, беззвучно шипя. На краю плота монстр оступился и грузно съехал в воду, где продолжил конвульсивные движения хвостом и туловищем. Он проиграл эту схватку, и теперь люди могли не опасаться за свои жизни. Хвостатую тварь интересовала штука в глотке.

Вова не расслышал слова благодарности Сэма. С пустыми глазами он бессмысленно наблюдал, как отступившее животное без толку борется с топором в пасти, отдаляясь от них всё дальше.

Или это они отдалялись от барахтающегося в воде крокодила?

И верно. В пылу борьбы плот соскочил с ловушки и теперь медленно дрейфовал вверх по течению Припяти. Они снова свободны.

В тридцати метрах от них из толщи воды вынырнуло ещё одно чудовище. Оно показалось всего на несколько секунд. С длинными усами и широким ртом, как у ковша экскаватора. С облепленными мелкими ракушками, илом и тёмно-зеленой тиной гладким телом. С плавниками на спине и хвостом. Настоящий повелитель глубин – огромный сом. В отличие от крокодила, рыба не пряталась и не юлила. Сом просто показал брюхо и уродливую рыбью рожу, и устремился к ним навстречу.

– Мы снова в дерьме. – пробормотал Сэм. – Не сдохли от хвостатого полена, так до кучи нам гигантского сома не хватало. Посмотри, что с полудохлым Пеппой, и приведи того в чувство. Я пока заряжу автомат.

Пит молча повиновался. И впервые за день он подумал, что сегодня никто умрёт. Он не позволит.

3.

– Нам трындец.

Проводник сильно упал духом после встречи с речным крокодилом. Сэм с Питом помогли ему подняться на ноги, всучили в руки снаряжённый магазин и оружие.

– Он подымет нас в воздух и растерзает, как косяк плотвы. Видели, каков он? Как хотите, а я живым не дамся. Вспорю брюхо ножом, когда меня начнёт жрать! – от мрачной шутки Пепа сквозило безысходностью.

– Неужели нельзя ничего сделать? – пытался успокоить пришедший в себя химик Питюшин. – Мы вооружены.

– Толку! Пока он в воде, наши пукалки бессильны против сома. – ответил ему мокрый Сэм.

Пеппа стряхнул со лба капли, и загадочно посмотрел на Сэма.

– Предлагаю принести ему кровавую жертву. У меня появился кандидат на выбывание.

Проводник явно не шутил. Он даже вытащил нож, чтобы исполнить одно из мрачных предложений. Сталкер «пожелание» спутника не оценил. Просто наставил на того ствол автомата:

– Может, пристрелить тебя и делу с концом?

– Попробуй. И тогда вы и дня не протянете без меня.

Перепалка закончилась внезапно. Громкий всплеск прервал бесполезную дискуссию. Большая рыба взрезала гладь реки хвостом, подняв сноп брызг в десяти метрах от них.

– Ныряет, братва! – заорал Пеппа, тыча стволом в место, где скрылся уродливое припятское создание. – Готовьтесь.

Он крепко упёрся ногами в брёвна, закинул заряженное оружие за спину и перехватил нож в левую руку.

– Эй, на дне? Давай плыви сюда. Мне похеру на тебя. Давай. Давай! – закричал он, взмахнув оружием. Безумные глаза Пеппы засверкали злобой и плохо скрытым страхом.

«Анархист» применил более действенную тактику. Он попробовал угадать место будущего удара, чтобы нашпиговать показавшегося монстра свинцом. Он застыл у воды, слегка наклонил голову, готовясь вот-вот открыть огонь. Учёный стал рядом с ним. Всё равно больше ничего на ум не приходило.

В отличии от крокодила сом не стал юлить, а на скорости впечатался снизу в плавсредство. Крепко связанные доски прыгнули вверх, ломаясь и треща от удара. К счастью, тварь грохнула в край плота, отчего последствия вышли не фатальными. И все же они терпели катастрофу.

Гребём к берегу! Быстро! – крикнул Пеппа, хватаясь за обломок шеста. Задор у него почему-то иссяк вместе с первым ударом. Нож он успешно выронил в воду.

Сэм и Пит поддержали его, и принялись остервенело молотить по воде подручными средствами. Увы, неповоротливый плот плохо поддавался попыткам трёх смельчаков сменить направление. У них просто не хватило бы на это времени. Но попытаться стоило. Жизнь у каждого одна, и не очень-то хотелось погибнуть от зубов большой уродливой рыбы.

Вскоре сом вновь напомнил о себе. На это раз атака пришлась ближе к центру.

«Кранк!».

Несколько хлипких от времени деревянных брёвен надломились, обнажив гнилое нутро. Верёвки амортизировали удар, однако плот потерял равновесие и угрожающе закачался. Рюкзаки сталкеров, привязанные к толстому гвоздю, разметало во все стороны. От вызванного резонанса Пит едва не выпал за пределы их хлипкого клочка твердыни, Сэм выронил «Сайгу» из рук и только в самоотверженном прыжке догнал ускользающее прочь оружие. Проводник, припав на одно колено и громко матерясь, поливал огнём огромного сома, чья пасть показалась лишь однажды в новообразованном проломе.

Ещё два удара и нам кранты. – вопил Пеппа, со страхом вглядываясь в толщу воды, на которой болтался обречённый плот. Рано или поздно посудина не выдержит натиска, и они окажутся в воде. И тогда кто-то из них умрёт.

Кто?

Каждый из них понимал это. Неудивительно, что Пеппа озвучил сакральную мысль разделаться с третьим «лишним», чтобы у остальных двоих появился маленький шанс добраться до берега в целостности. И когда сом в третий раз приложился к размочаленному плоту, проводник недобро взглянул на «анархиста», который находился в крайне невыгодном положении. Тяжёлую «сайгу» сталкер едва удерживал одной рукой, второй он вцепился в рюкзак, чтобы его окончательно не потерять.

– Не делай этого! – крикнул ему Сэм.

– Поздно.

До смертоубийства всё же не дошло. Гнусному замыслу Пеппы помешал забытый ими Вова Питюшин, который заставил их отвлечься истошным воплем:

– Крокодил здесь!

Это оказалось правдой. Забугорный хищник снова вернулся. И к счастью, приплыл он не по их несчастные души. Пресмыкающееся с панцирной кожей и мощными мускулами рывками пронеслось мимо них, оглушённых и отчаявшихся, и устремилось навстречу гигантскому сому. На глазах испуганных людей он широко разинул окровавленную пасть и мощным движением обрушился на скользкий загривок речной змеи. Их туши сплелись между собой в яростной смертельной битве двух равноценных соперников. Забурлила вода, и в этом водовороте сражающихся чудищ непонятно было, кто кого побеждает. Соперники то и дело погружались в реку, ныряя на глубину, то вновь устремлялись на поверхность, чтобы решить исход битвы у немногочисленных зрителей. Это зрелище завораживало.

Люди на плоту, застывшие в ожидании результата поединка, всматривались в дерущихся соперников.

Со стороны это выглядело нелепо и фантасмагорично. Десять минут назад они воевали с крокодилом, теперь он их защищал от другой напасти. Будто цепная собака, припятский аллигатор бился с рыбой не на жизнь, а на смерть. И неважно, что зверь решил покончить с сильным конкурентом. Он сделал это в тот момент, когда люди больше всего нуждались в защите. Похоже, у Зоны действительно присутствует изощрённое чувство юмора.

Крокодилу не повезло. Посреди реки сом оказался более изворотливым соперником, нежели обитатель суши и прибрежной полосы. Огромная блестящая петля придавила туловище своей тяжёлой массой, сковала конечности гибким шнуром. С выпученными круглыми глазами рептилия разевала пасть и выплёвывая литрами воду. И только хвост, шипастый, массивный, продолжал молотить по скользкой шкуре гладкого сома, что медленно и верно гнул свою линию. Он крепко удерживал на плаву зубастого хищника, несомненно, опасного для него, вынуждая того тратить силы на удержании равновесия. Ещё немного – удавка затянется, и сом утащит ослабевшую добычу на глубину, в вязкий ил, чтобы там прикончить дерзкого выскочку, помешавшего ему завладеть вкусными млекопитающими.

Если только в схватку не вмешаются люди…

Все трое, наблюдавшие за дракой двух чудовищ, внезапно поняли, чем чреват выигрыш рыбы. Не говоря ни слова, они зарядили оружие и принялись стрелять по огромной чёрной колбасе с плавниками и налипшими водорослями. Сом не имел такой прочной шкуры, как крокодил, поэтому пули с лёгкостью вонзались в податливую плоть «змеи», вырывая мясо и дробя мускулы. Даже картечь от «сайги» запросто находила себе цель: промахнуться с 7-10 метров было нельзя. Патроны никто не экономил. Злость и усталость, накопившаяся за целый день, хлынула смертоносным веером свинца в исчадие Припяти. За десяток секунд чудовище превратилось в дуршлаг. Они остановились только тогда, когда щёлкнули бойки по затворам.

Пули, эти маленькие посланники смерти, великолепно справились со своей задачей. Нашпигованный ими сом скатился с крокодильего туловища и попытался скрыться в глубине. Но у него ничего не вышло. При попытке к бегству он подставил кровоточащее брюхо сопернику, который тут же воспользовался просчётом. Кривые зубы аллигатора с размаху вонзились в брюшную полость, вспоров её одним махом, как консервы. Следующим взмахом узкой головы он намотал на ноздри длинные жгуты окровавленных внутренностей, и терзал брюхо до тех пор, пока рыбина окончательно не прекратила сопротивляться. Но крокодила не устроил такой финал. Он подплыл до раззявленной морды полутонного гиганта и сомкнул свои мощные челюсти у него на шее.

Все было кончено.

Глава четыре. Секта

1.

Старик проснулся задолго до рассвета. Ему стало холодно, и поверх тёплой кофты Нестор накинул байку. Прокля́тый ветер добирался и сюда: ветхая развалина изобиловала щелями и продухами. Неудивительно, что даже летом в хижине постоянно шуршали сквозняки. Он давно хотел подлатать берлогу, да все руки никак не доходили. Ну и Наставник вечно выдумывал работу.

Сон к нему больше не пришёл. Поэтому Нестор, проклиная собственную лень, с тяжёлыми веками поднялся с топчана. Он попытался найти выключатель, запитанный от близлежащей «электры», но разрядившаяся аномалия и без искусственного света освещала тесную каморку. Послушник моргнул и отвернулся. За столько лет он так и не привык к аномалиям, вроде Чёрного. Тот мог часами бродить среди них с воздетыми к небу руками и читать проповеди, только ему известные. Всё же электричество он включил. Электра не заглянет в каждую щель, и не сделает тебе кофе. Впереди его ждала привычная и монотонная работа. Сегодня его черёд обходить окрестности. Это лучше, чем слушать бредни свихнувшегося Чернокнижника. Старый чёрт в последнее время совсем разошёлся. Бубнил о новом пришествии, вспоминал Матерь, что скоро спустится с небес, и, конечно же, апокалипсис. Плох, старец. И всё бы ничего, но зачем остальным навязывать своё безумие и бить в грудь, что только ему дарована истинная вера. Хех, за этими высокопарными словами скрывалась жажда власти Чёрного. И пусть другим отрокам вешает лапшу на уши, например, Джованни или молодому Яну, а его не проведёшь. Чернокнижник с хитринкой, ему нравится положение всезнайки, хотя за эти несколько лет мало покидал своё жуткое логово. Жил на всём готовом. Отдавал распоряжения. Принеси-подай, иди на хрен, не мешай! Одно дело, проводить обряды, и совсем другое, выполнять каждодневную рутину. Но руководить паствой тоже нужно уметь.

Старик почесал затылок и натянул галоши на ноги. Ему на глаза попалась висящая на стене винтовка Драгунова. Старая добрая «плётка». Сегодня он решил взять её с собой. Жаль, что патронов маловато. Ну, ничего страшного, авось сегодня пронесёт, и ему не повстречаются разные дурни, что попробуют взобраться на Холмы осмотреться. Ржавая двустволка ему вконец опостылела. Скупердяй Чернокнижник, чтоб тот околел, жадничал денег на нормальное ружжо. Только и знал, качать седой головой и бубнеть, что «братство не нуждается в оружии». Почти так. Он-то ручки не марает, хотя за свой век десятки человек отправил к Матери на тот свет.

Послушник ласково погладил добротное оружие. Эх, смазать бы старушку, что ли? Только вначале он сделает себе кофе… Послышались шаги, и в крошечную хижину, сложенную из кирпичей и шлакоблоков, вошёл приземистый человек с широкой спиной. В тесной каморке разом потемнело несмотря на выглядывающее утреннее солнце, что любопытно пробивалось сквозь хмурые облака. По своеобразной походке и низкому силуэту человек признал в раннем госте Джованни – помощника Чернокнижника. Надо же, доверенное лицо отправил вместо себя. Обычно сам ломится в дверь спозаранку.

– Мир тебе, Нестор!

– Мир, Джованни!

Они оба показали открытые ладони правой руки в знак приветствия.

Как и водилось, Джованни не стал бродить вокруг да около, и сразу перешёл к делу.

– В рейд сегодня пойду я. Ты и Варяг отправитесь на кладбище.

– С чего бы это? Моя очередь идти в обход. Или это прихоть Отца?

Джованни кивнул.

– И чего этот хрыч захотел? Мидий в соусе, или ананасов кусочками?

– Не называй его так. Он жутко гневается, когда ты его так зовёшь.

– Значит, не говори ему. Список есть?

Визитёр кивнул.

– Варягу отдал. Спроси у него.

– Мг. А патроны он написал?

– Какие патроны?

– Я две недели назад просил боезапас к СВД-шки. И чего-то я не наблюдаю его. За те артефакты, которые мы поставляем братьям, можно танк перегнать на холмы.

– Не кипятись, Нестор! Возьми себе пачку «семёрки», если есть нужда. Насколько я помню, ты давно с неё не стреляешь. – хмыкнул низкорослый послушник, скрестив руки на животе.

– Ты в курсе, что туман пропал по всей доли́не Припяти. Если кто попрёт с юга и захочет заглянуть на огонёк, а у меня патронов нет, и чего тогда делать будем? Из всех нас только четверо умеют стрелять, хотя нет, трое. Чернокнижник променял автомат на тетрадку в чёрной коже.

– Крамольные вещи ты говоришь! Отец предупреждал, брат Нестор начнёт жаловаться. Мы же Хранители, помнишь? У каждого своё предназначение в бренной жизни.

С этими словами Джованни вышел из хибары Нестора, оставив того одного со своими жалобами и ворчанием.

Послушник повалялся ещё немного на топчане, после чего поставил кофейник на одноместную электрическую конфорку. Кофе он любил, особенно перед дальней доро́гой. Несмотря на недовольства, Нестор не мог не выполнить просьбу Наставника. Их связывало больше, чем вера в Мать.

Собрался он быстро. В котомку бросил краюху чёрствого хлеба, немного сушёного мяса, и бутылку воды. Ну и по мелочи. Со стены он снял облегчённый ментовский бронежилет, на который накинул безразмерный балахон. Не забыл послушник взять и накладные линзы чёрного цвета, которые стоили на Большой Земле приличных денег. Такие были только у него и у Чернокнижника. Оставалось лишь зарядить винтовку Драгунову, древнюю, но довольно ухоженную.

На пороге он столкнулся нос к носу с Варягом – угрюмым мужиком лет сорока с изуродованным лицом. Из-за ран Варяг толком не говорил, так, мог изъясняться отдельными словами. Тот замер у косяка, сгорбившись, с автоматом в руках. Оделся молчун, как и Нестор, в чёрную тогу свободного кроя, наподобие римской.

– Мир! – поприветствовал взмахом руки вверх Нестор.

– МЫЫРР! – огрызнулся ему спутник, брызгая слюной.

На этом общение закончилось. Нестора, впрочем, всё устраивало. Он никогда не жаловал разговорчивых людей, болтающих попусту. Чёрный – другое дело. Тот, если раскроет рот, прям заслушаешься. Цицерон, блин.

Нестор на правах старшего двинул вперёд. Варяг занял место сзади. Он то и дело громко пыхтел себе под нос, с трудом поспевая за шустрым не по годам напарником. Сказывалась военная подготовка, в отличие от недалёкого молчуна с перекошенным ртом. Через двадцать шагов они очутились среди бесчисленного множества аномальных образований. Постоянно хлопал воздух, раздавался характе́рный свист и потрескивание. Кое-где мелко подрагивал над землёй артефакт. Протоптанная тропинка, едва видимая глазу, виляла между нагромождений пульсирующих сгустков энергии, уходила в гущу, где и терялась среди множества аномальных полей. Только безумцы могли найти лазейку среди них, ну и Хранители Ордена, которые жили здесь. Некоторые уже очень долго.

Они вышли к Хутору – самому крайнему поселению на Холмах. Здесь среди скопища «ферм» жил послушник Дим, или Собиратель – один из самых опытных последователей Чернокнижника. Никто лучше, чем Дим, не знал здешние места с порождениями Зоны. Наряду с Нестором и Чёрным Отцом, этот рыжебородый сталкер считался старожилом Холмов. Жил Собиратель отдельно от остальных Хранителей, предпочитая обществу людей местным достопримечательностям.

Нестор с молчуном Варягом не сразу нашли землянку Собирателя. Тщательно замаскированное, двухуровневое логово Дима находилось в так называемом «слепом пятне» – искажённом гравитационными аномалиями пространстве. Благодаря этому удивительному явлению, казалось, что жилище перемещалось по Холмам, периодически и вовсе пропадая из виду. Если только ты не знаешь точное местоположение землянки с точностью до метра. Впервые такое явление описал в свою бытность известный исследователь Зоны профессор Круглов, ныне покойный. Сам Дим выбрал такое место по соображениям безопасности. На самом деле, он просто напустил туману на публику, и показывал своё превосходство над остальными. И это ему часто удавалось. Послушник старожил здорово разбирался в артефактах, в их свойствах, досконально знал забытые сочетания «магических» предметов, или «сборок». Не говоря уже об аномальных полях. Собственно, на «фермах», как иногда называли эти участки, он и добывал сырьё, шедшее на обмен. К нему и пришли Хранители, чтобы взять несколько образцов на продажу.

Рыжебородый сталкер вынырнул из-за спины Варяга и схватил того за плечи, чем испугал покалеченного послушника. С Нестором этот приём не прокатил бы. Тот сразу повернулся на шум, увидев самодовольное лицо Дима.

– Опять твои шуточки, Рыжий! – буркнул Нестор раздражаясь.

Тот лишь поднял руку в знак приветствия.

– Мир вам, халдеи! – ухмыльнулся в бороду Собиратель.

Нестор ему не ответил. А испуганный недотёпа Варяг промычал «мыр!».

– За артефактами, небось. Что-то вы зачастили!

– Это не наша прихоть. Чёрный отправил.

– Узнаю Чернокнижника. Он в курсе, что баланс нельзя нарушать? Да. Аномалии сейчас взбеленились, в отдельные места даже я не могу пройти. Грядет новый шторм, я чую это.

Нестор сплюнул.

– У тебя же есть запас?

– Это да. На всякий случай, напомнил вам.

– Да-да! Баланс нерушим! – ответил ему с долей иронии Нестор.

Старатель внимательно посмотрел на него и щёлкнул пальцами.

– Всё ёрничаешь? Всегда так. Делаешь добро, а к тебе относятся без всяческого уважения.

В ответ Варяг что-то пробормотал, протестуя или, наоборот, соглашаясь с рыжебородым. Нестор поспешил умаслить старика, пока тот не передумал.

– Да брось, друг. Не держи зла. Характер у меня такой. Давай я тебе притараканю от братьев подарок. Лично тебе? Отец не узнает.

Но Дим махнул рукой.

- Идите за мной.

Окольными путями они добрались до святая святых послушников, настоящей сокровищницы Холмов и, наверное, всей Зоны – хранилища артефактов. Сам Дим называл это место Граалем, и был прав. Внешне оно выглядело непрезентабельно – деревянная невысокая хибара высотой с человеческий рост с двускатной крышей из осоки и жердей. Сюда Собиратель сносил «камни» на продажу и для личных нужд. Как и своё жилище, рыжебородый обезопасил вместилище артефактов от случайного посещения нежелательных людей. Оно было невидимым. Конечно, существовала вероятность самому наткнуться на деревянный сарайчик, однако с такой же уверенностью ты мог найти иголку в скирде сена в окружении сотен сердитых аномальных образований.

У хранилища старик покрутил руками, отчего вспыхнул яркий свет. Перед ними из пустоты возникла хибара, которая с периодичностью в десять секунд то пропадала с виду, то появлялась снова перед послушниками. Почему-то этот эффект больше всего и удивлял Нестора до сих пор, хотя секрет исчезновения Дим открыл давным-давно. Несколько сборок из самых распространённых артефактов, солей тяжёлых металлов и марганцовки давали эффект прозрачности. Наука работала похлеще магии. Однажды Нестор попытался собрать подобную «сборку», но у него ничего не вышло.

Отшельник забрал список у соратника и исчез в исчезающем жилище. Всем остальным он велел ждать.

Погладив бережно СВД-шку, Нестор покосился на лениво качающиеся листья в пяти шагах от них, которые поддерживала не видимая глазу гравитация, и тихо спросил у Варяга:

– Что скажешь, Молчун? Был там внутри, когда-нибудь?

Изуродованный человек отрицательно покачал головой.

– Зря. Я был. Красиво.

Он не соврал камраду. Нестор лично лицезрел хранилище, после того как однажды принёс Диму килограмм ртути и кучу побрякушек, вроде швейцарского ножа и туристического топорика. За это благодарный старожил с рыжей неопрятной бородой любезно пригласил его в гости. А там было на что посмотреть. В современных контейнерах с трёхуровневым слоем защиты, на полу и на деревянных полках внутри строения покоились образцы с «ферм». Большинство из артефактов хранились под замком, но даже оставшиеся открытыми взору «магические предметы» будоражили воображение. Нестор представлял себя Аладином, попавшим в пещеру с сокровищами Агры. Только вместо рубинов и золота в ячейках гнездились дары Зоны. Не один год собирал эту коллекцию артефактов Дим. Раз в неделю он отправлялся в обход на поля, чтобы пополнить свои пустые места новыми, созревшими «подарками». Он отбирал правильные артефакты, чтобы сохранить баланс в этой хрупкой экосистеме Холмов. Аномалии рождались и умирали, передвигались дальше, появлялись раз в год или того реже, и было важно сохранять равновесие. Даже скептик Нестор принимал этот существующий уклад. Тяжело забыть увиденное своими глазами. Мадонна-Мать, гигантские «фермы», Вспышки, или Выбросы, чудовищно красивые. Никто не верил в существование такого удивительного места. Один фантаст писал о похожей области, называя его «Поле Чудес». Конечно, он выдумал его, включив воображение, но что бы вы сказали, если воочию увидели это чудо. Миф оказался правдой. Поля с артефактами существовали, и кто знает, сохранили бы они свою первобытность, если не послушники.

Через десять минут Собиратель вышел. В руках он держал холщовый мешок, изнутри обёрнутый в плотный фольгированный поролон. Каждый из артефактов Дим обернул в фольгированную плёнку со свинцовыми волокнами. Так они меньше фонили. Конечно, Хранители могли бы их таскать Монолиту в контейнерах, но тогда те смекнули, что Хранители обычные люди, а не неприкаянные сектанты, за кого их принимали.

– Ты говорил про подарок? – отдал Нестору мешок Собиратель.

Тот кивнул.

– Принесешь мне консервы. Две. Банки.

Нестор едва сдержался, чтобы не заржать. Старичьё совсем зажралось, мидий требуют. От Чёрного Рыжий недалеко ушёл. Только батяня-Отец в открытую их трескает, никого не боясь, а вот остальные бывалые побаивались босса. Старый пень с выпученными глазами слыл известной скрягой среди их маленького общества и дрянным характером. Перечить ему никто не решался, кроме Нестора, который ловко выкручивался из любых ситуаций. Собственно, он был в курсе всех вкусовых предпочтений каждого из послушников, и их маленьких тайн.

С этими словами Собиратель отдал честь и поспешно скрылся восвояси.Нестор бросил сумку Варягу, который в силу преклонного возраста меньше был восприимчив к облучению, после чего путешественники двинулись на юг.

Путь их лежал на окраины Припяти, к старому католическому кладбищу.

2.

К двенадцатому часу они наскоро позавтракали бутербродами с колбасой и твёрдым сыром, запив еду остывшим чаем с термоса Варяга. Теперь ходоки лениво развалились на пожухлой траве с высотой в метр, грелись на солнышке, как коты после спячки. Молчун жевал спичку в зубах, Нестор с полузакрытыми глазами мечтал о чём-то особенном. Так они пролежали минут десять.

Вставать не хотелось. Нестор вспомнил себя молодым пацаном в армии. После «рабочки» они часто так убивали время, ловя последние дни уходящего «бабьего лета». Полежишь часик на свежем воздухе, в полудрёме – и сразу настроение улучшается, особенно если не на голодный желудок. Эх, хорошее время было. Теперь после такого полежания можно и геморрой заработать, или, того хуже, воспаление.

– Варяг? Подъём! – тихо сказал послушник и с явной неохотой поднялся на ноги. Напарник с уродливым лицом недовольно пробормотал в ответ и тоже вскочил. Хочешь не хочешь, идти нужно. Иначе не вернуться затемно на Холмы. Ночевать не дома Нестор не любил. Он уже привык к провонялому потом топчану в хижине и кружке кофе. Он не Чернокнижник и не Собиратель, которые и ночью могут топать среди аномальщины без вреда для здоровья. Днём – пожалуйста, но в тёмное время суток Нестор предпочитает отдыхать в горизонтальном положении, любуясь на звёзды.

Не сговариваясь, Молчун занял место впереди. Нестор не стал спорить, всё равно придётся рано или поздно сменить напарника. Идти первым – ответственная работа. Конечно, энергетические ловушки их мало волновали. Любой из Хранителей мог без вреда пройти впритирку с опасным местом без никакой магии. Помогали «сборки», зашитые в их чёрные накидки. Ну и колоссальный опыт каждого из Хранителей. Хотя иногда случались оказии. Например, в прошлом году, когда смуглого Ноя порвала на клочки «супермясорубка». Варяг, тощий Серж и Джованни собственными глазами наблюдали, как мегаспираль разорвала на атомы беднягу. Случайность, скажете? Возможно, хотя Нестор знал и другую сторону луны. Смуглый Ной здорово проворовался, имел зуб на Дима, и в целом вёл себя по-скотски. Мстительный старик мог запросто «помочь» одному из Хранителей красиво покинуть этот мир. Эх, жаль, что он не увидел фейерверк из ошмётков Смуглого, упокой Мать его грешную душу. Так что аномалии убивают. Не говоря уже о мутантах и особенно о двуногих хищниках. Здесь, за пределами Холмов, требовалось соблюдать концентрацию и внимательность. Они не дома, в гостях.

Выйдя на чистое место, Нестор предложил поменяться Варягу. Но тот махнул рукой, мол, всё в порядке. Послушник не стал настаивать. Так даже лучше. Идти сзади определённо проще. Со слухом у него в порядке, с реакцией – тоже. По паспорту он давно дедушка, чего не скажешь по физиономии. Жизнь на Холмах имеет свои достоинства. Мимо тянулись вереницей мелкие кусты, кое-где стали попадаться берёзки и скрученные сосны. Аномалий значительно поубавилось. Лёгкий маршрут и приятный. Это через километр, когда они пересекут пожарище, начнутся настоящие трудности. Под ногами зачавкает, слева покажется поросшее травой и осокой заболоченное озерцо – первый признак присутствия рядом реки. В отравленный чернобыльской скверной воздух взлетят полчища ненавистного гнуса, который попробует всласть полакомиться человеческой кровью. То ли дело на Холмах. Там, среди курганов, где тысячи лет назад скифы хоронили воинов, дышалось легко. Будь сейчас Джованни, то он непременно ввернул бы в оборот научную ересь, вроде «разрядившаяся «электра» насыщает воздух озоном. Озон содержит три молекулы кислорода, поэтому дышать здесь хорошо и приятно». В отличие от Чёрного. Тот выдал бы пространную заповедь о Матери и её детях, которым дарует сущность в виде благостей… Тьфу, блин. Забавно, что оба правы. На возвышенном плато, в объятиях тысячи смертей, больших и маленьких, присутствовала неземная атмосфера. Закрой глаза, и увидишь в темноте спускающуюся с небес Мадонну с ярко-рыжими волосами, твои пальцы почувствуют холодок шали, спадающей с плеч, в наэлектризованной дымке повиснут мириады искр. Ты задышишь по-новому, полной грудью. И плевать, что у тебя астма. Насыщенный кислородом воздух ворвётся в прокуренные лёгкие бодрящим штормом, сметая с альвеол хлопья никотина и смол, проникнет через желтушную сморщенную кожу внутрь, разжижая густую, в холестериновых бляшках кровь. Тело очистится благодаря аномальным метаморфозам внутри Холмов. И ты птицей Фениксом воспрянешь из пепла с новыми силами и желанием жить. Холмы. Поля артефактов. другая жизнь.

Вера, сжигающая дотла у каменного идола.

Молчун Варяг заложил вираж вокруг бившегося в корчах брошенного экскаватора, отклонившись от намеченного маршрута. От железного исполина бешено фонило. Чаще стали попадаться загаженные радионуклидами места. Неудивительно. С каждым шагом они становились ближе к разрушенной АЭС. И к городу-призраку. На окраине Припяти, в районе стёртой с лица земли деревеньки Семиходы, на месте старого католического кладбища их поджидали сектанты. Воина аллаха. Монолит, етить его. При слове «сектанты» Нестор улыбнулся. Ещё со времён его первого знакомства с Кордоном, бывалые пугали монолитовцами молодняк, рассказывая о них невероятные истории. В лагере новичков, за бутылкой пенного или «беленькой» кочевали байки об Исполнителе Желаний – глыбе из чёрного метеорита, упавшего с неба в день Второй катастрофы, о зомбированных отморозках, которые поклонялись этому камню, впадая в транс, о Сверхлюдях из проекта «О-Сознание», сумевшие запустить фазированную решётку в районе Железного леса или, проще говоря, Выжигатель Мозгов. И много чего другого. И ты, молодой ещё, по меркам Зоны, наивный глупец верил всему этому до последнего. Верил в Меченого, который на деле оказался масштабным махинатором 80 уровня; вербовщику, записавшего тебя в полувоенное бандформирование с нелепым названием «Долг»; командиру-пьянице-убийце с вороватыми глазами. Сукин сын отправил тебя с другими ребятами в кровавую мясорубку. Во всю эту никчёмную туфту, что сделала из него чудовище, покруче кровососа он верил. Нестор часто вспоминал, как стоял на проспекте Вернадского в окружении десятка трупов с кровавыми зайчиками в глазах, вглядывался за горизонт с мрачными облаками и вопрошал - «нахрена?». Только спустя много месяцев он понял всю эту подноготную возню за сферу влияния и делёжку территорий, но было поздно. Тот парень сгорел, как спичка, под полуденным зноем жаркой резни, оставив на заросших улицах города наивность и веру в сказки, рассказанные жуликами на пьяную голову. Хах, сектанты! Смешно. Монолитовцы поголовно плотно сидели на валиуме, крэке и таурене из старых армейских запасов. Вот и весь секрет! Просто некто шибко умный накинул умело придуманную байку на вентилятор, и в итоге надуло целую религию Монолита. Обычная история, одна из сотни тысяч. Самая соль заключалась в том, что теперь монолитовские братья считали Хранителей сектантами, похлеще Свидетелей Иеговы с людоедскими замашками. Их боялись, и боялись, в принципе, не беспочвенно. Хранителей не брали пули, они исчезали средь бела дня, их чёрные глаза пробирали до дрожи и несли замогильный ужас преисподней. Круто? Не то слово. Прикол в том, что это соответствовало действительности. За исключением людоедства. Разница заключалась в методах, которые использовали приверженцы культа Матери-Зоны. Когда в твоей власти находится наука и немного смекалки, любому можно внушить животный ужас. Захотел исчезнуть – займи место рядом со слабенькой «воронкой». В нужный момент вытащи незаметно баллончик с соплом. Смеси хватит, чтобы выпустить в воздух плотный бесцветный пар, что укутает тебя полностью. Нужную смесь можно легко сделать у себя дома. Смешай «тяжёлую воду», глицерин 30%, и этиловый спирт 10%. Гравитация «воронки» не позволит оппонентам точно приметить, куда ушёл собеседник. И вуаля, ты в дамках! От пуль Хранителей защищал кевларовый бронежилет, и, хвала Собирателю, «сборка», способная отклонить свинцовый снаряд от первоначальной траектории. Ну а чёрные зрачки с ужасом легко достигались путём встраивания в глазницы линз для Хеллоуина. Всё гениальное просто!

Послушники пересекли перелесок из мощных вязов и тонких берёз, обогнули яр, где раньше добывали песок для строительных нужд. Вскоре они вышли к круглому чёрному пятну с обугленными пнями. Пожарище. В диаметре оно составляло не меньше десяти метров. Плохое место. Здесь нашёл погибель Малыш Билли. Свора псов в количестве дюжины голов перегрызли тому горло в считаные секунды. Убили бы и их тоже, но Нестор и ещё один брат, Буйный, положили почти всех собак. Аккурат на этом самом месте. Только Буйного нет с ними. Пропал три года назад у берегов Припяти.

Варяг остановился.

– Брр. – пробормотал он замирая. В переводе на человеческий язык немой сообщил об опасности.

Нестор приник к прицелу винтовки, оглядывая окрестности. И увидел в оптике чёрную поджарую фигуру. «Чернобылец?» – подумал он, пытаясь разглядеть опасного и хитрого мутанта. Ему помешал напарник, который снова подал голос.

– Тммммммм, мм! – прогнусавил он ему под ухо, хватая за локоть.

«Смотри, там!».

Немой вполоборота развернулся и вгляделся в ту сторону, которую ему показал Варяг. И увидел ещё одного зверя. На этот раз он опознал мутанта. В чёрном четвероногом хищнике отчётливо угадывался припятский волк, зверь опасный и непредсказуемый. Поопаснее, чем телепат псевдопес, если тот ещё не вымер. Волк шёл прямо на них, упорно и целенаправленно.

– Волчары. – пробормотал Нестор, опуская винтовку.

– Вафф. Вафф. Вафф.

Варяг завыл и вцепился в оружие, потянул на себя.

– Нстр, нстр, Нес, нес, нстр.

«Не стреляй, Нестор!».

- У меня есть выбор? – ответил ему послушник, отмахиваясь от назойливого полудурка. Нестор подумал, что бы это значило. Сколько раз сюда ходили, но волков не встречал. Не их земля. Волки прайдовые животные. Они охотились в Волчьем лесу далеко отсюда. Случайно забрели? Непохоже.

Обезображенный раной, Варяг по-прежнему брызгал слюной и заходился гавкающим плачем, отчего Нестор перестал его понимать. Он беспомощно озирался по сторонам и наблюдал, как две особи медленно ковыляют к пожарищу. Волки не скрывались, шли прямо, не боясь, что человек начнёт стрелять. Нестор понимал, что шансы завалить двух особей у них были. Меткий выстрел из СВД и очередь из калаша недотёпы прервали бы «гуляние» вдоль обожжённого пятна мохнатых зверюг, если не одно «но». Молчун упирался и не хотел палить по лесным хищникам. Его автомат свисал с руки. Да и Нестору не позволял. С другой стороны, Варяг в прошлом слыл знатным охотником. И повадки волков знал не понаслышке. Он не станет поднимать панику по пустякам. Чай, не мальчик. Так что же тогда беснуется?

Волки дошли до пожарища вместе. Они шли вальяжно, будто на прогулку, и, понятное дело, не боялись людей. Затем один из них взял курс влево, второй – вправо, и принялись обходить их с двух сторон. Ситуация становилась критической. Ещё немного – и прощай размеренная жизнь. Напада́ть, похоже, не собирались. Временно.

Звук ломающейся ветки откуда-то сзади вызвал плохо поддающееся желание бежать восвояси. Пока они тёрли зенки, глядя на двух шерстистых красавцев, что обходили их, люди проморгали третьего волка, который подкрался к ним сзади. У Нестора упало сердце. Варяг дёрнулся и вдруг замолчал.

Всё! Вляпались.

Шансы избежать гибели устремились к нулевой отметке.

Третий волк остановился всего в семи метрах от них. Он прятался за молодой порослью, густо обвитой чёрной паутиной. И прятался давно, раз вышел только сейчас. Умный зверь. Отвлекающий манёвр сработал как надо. Один прыжок – и своей массой он просто пригвоздил бы жертву к земле. Но зверюга не собиралась атаковать. Кажется, хищник на ветку наступил специально, будто привлекал внимание.

Волки спереди замерли на середине выгоревшей окружности.

Нестор бросил винтовку на землю, поднял картинно руки. Больше от адреналина, чем от страха.

– Сдаюсь. – выдавил он из себя.

Тупица Варяг открыл рот с гнилыми зубами. Жёлтая слюна отвратительно закапала на рыхлый песок. Они оба уставились на волчару, разглядывая его.

А зверь уставился на людей.

В отличие от других дрожащих тварей, Зона Мать несильно изуродовала этого четвероногого убийцу. Он не потерял шерсть, из глаз его не сочился гной, а худосочное тело не покрывали струпья и ужасающие пятна. И не выжгла сетчатку, как у слепых дворняг, что десятками слонялись по всему Югу. Волк практически не изменился внешне. Разве что оскал стал свирепее. По крайней мере, так Нестору показалось. Серый подшёрсток блестел в лучах скупого на тепло осеннего солнца, средней длины хвост лениво подрагивал на весу, периодически охаживая мускулистые лапы короткими ударами. Типичный волк Средней полосы. Самец, притом матёрый. Крупный, мощный загривок, выдающиеся желваки с большими клыками. Сто́ящий трофей.

Зверь задрал вверх голову и шумно втянул в себя воздух. И тут Нестор увидел, что левый глаз у хищника полностью вытек. А вдоль спины тянулась длинная рваная рана. Зверь-то явно побывал во многих переделках.

– Сука. – пробормотал человек, глядя попеременно то на волчару, то на замершего Варяга с дебильным выражением лица.

Волк – вожак, скорее всего, снова понюхал воздух. Его ноздри трепетали, то впуская, то выпуская новые порции запахов. В том числе и человечьи, состоящие из кислого пота, мочи и экскрементов. Остальные особи вдали также вынюхивала окружающую среду. Так продолжалось минуту, после чего вожак стаи коротко рявкнул на своём языке и потрусил назад. Ему ответили волки вокруг выгоревшего пятачка коротким тявкающим лаем. И следом за ними тишину нарушили ещё несколько рыков.

Они звучали повсюду. Похоже, вожак собрал сюда целую волчью армию. Один, три, пять, сколько их здесь обитало?

– Что. Это. Мать. Было такое!

У Нестора сдали нервы.

Варяг выставил вперёд две руки с растопыренными пальцами.

– См.

«Семь особей».

Нестор кивнул, и тут до него дошёл странная выходка своры.

Вожак искал конкретного человека. Он вышел к ним с целью убедиться, что среди них не оказалось Того Самого. Будь по-другому, Хранители недосчитались бы сегодня двоих послушников.

Глава пять. Контра да банда

1.

Айсберг задыхался от холода. Ледяная вода норовила поглотить его с потрохами, просочиться через плотно сжатые зубы в рот, вынудить потратить последние силы на сопротивление стихии. Напрасно он взмахивал руками, пытаясь выцарапать жизнь у речной сущности: она цепко схватила его за горло и увлекала за собой на дно, в вечную темноту.

«Сдавайся, Айсберг! Ты мой!» – странный шёпот доносился до него сверху, с поверхности, пробиваясь даже через толщу воды.

«Иди на хрен!» – пытался ответить сталкер, слабея с каждой секундой нешуточной борьбы с угрозой. И вот когда остатки воздуха иссякли, и он понял, что не в состоянии выплыть самостоятельно, Айс очнулся.

Реальность оказалась немногим лучше, чем в виде́нии. Он свалился лицом вниз на дно лодки, которая постепенно набирала воду. Рассохшиеся доски не выдержали давления и разошлись, пока они дрейфовали в отключке. Пожитки и оружие плавали в мутной воде. Неудивительно что стал захлёбываться. Они тонули. Айсберг оперся руками в лодку и приподнялся, после чего натужно закашлял, выплёвывая грязную вонючую воду. Кашлял долго, пока последние спазмы не ушли вместе с мокротой. Затем взгляд его зацепился за наёмника. Подлец лежал, свесившись боком на корму и прикидывался трупом. Жаль, что он не свалился за борт.

Глаза Айса забегали в панике, не зная, что первым делом браться. В итоге он принялся пригоршнями выливать за борт лужу в лодке. Пять минут пловец остервенело работал руками, чтобы немного уменьшить уровень воды. В конце концов, сталкер плюнул и взялся за вёсла. Ему порядком осточертела река, покачивание, от которого постоянно воротило. Он замёрз, вымок, и хотел расправить затёкшие конечности. И заодно избавиться от наёмника, что не подавал никаких признаков жизни. Вообще.

Перед ним расстилалась река. Припять. Он никогда не думал, насколько она широкая. Не Волга, конечно, но противоположный берег находился на расстоянии в ста метрах. Интересно, как они здесь оказались? Неужели течением вынесло? Хорошо ещё, что начали тонуть не на середине реки. Иначе всё! Вряд ли он смог в таком разбитом состоянии выловить товарища Грешника в опасной реке с течением.

До берега он подгрёб, когда развалина на треть заполнилась водой. С проклятиями Айсберг выбрался с тонущего корабля на сушу, и с ходу увяз по щиколотку в грязи.

– Сука!

Со всех сил он потянул за собой тяжеленную лодку, скользя по жиже и мокрой траве. Ему удалось протащить её около метра, после чего не удержался на ногах и грохнулся боком прямо в болото.

– Мразь! – прошипел разозлённый сталкер, и ударил по посудине кулаком. В ответ Зона окатила грубияна мелким дождём и налетевшим порывом ветра. Продрогший Айс совсем упал духом. Мокрый, голодный, он мечтал о топчане и глотке горячего чая. Вместо всего этого его поджидало очередное болото со всеми причиндалами. И один недотруп.

Твёрдая земля нашлась в двадцати метрах от места высадки на поросшем чахлыми сосенками пригорке, куда так и не добралась Припять. Обрадовавшись, Айсберг перетащил туда барахло с лодки. Затем, отдохнув пару минут, взялся за бедолагу наёмника. Кое-как, волоком, падая, он дотянул до пятачка с деревцами бездыханное тело, где и бесцеремонно бросил. Грешник в себя так и не пришёл. Взгляда на страшные раны на лице хватило, чтобы понять в обречённости наймита. Сказалась ли на нём атака пауков или осенняя сырость доконала раненого человека, Айсберг не знал. Он не доктор. Самому бы выжить в этих условиях. Однако беднягу прикрыл от мороси походной пенкой.

От постройки навеса сталкер отказался. Ближайшие пригодные деревья находились слишком далеко, чтобы тратить силы на обработку. Решение пришло быстро. Чертыхаясь, он вернулся к полузатопленной лодке.

Дырявая посудина стала последней каплей терпения у уставшего сталкера. У него ушёл весь запас матерных слов, пока он вызволял её из грязевого плена. Досталось и наёмнику, по чьей воле торчал среди болота недалеко от Припяти. К счастью, Айс сумел перетащить лодку, намереваясь использовать её в качестве навеса. Дальше дело техники. Выточил рогатину, на неё нахлобучил лодку, чтобы отвес позволял стекать воде, передвинул Грешника и пожитки. Вовремя. Дождь зарядил сильнее. Сверху застучали капли, кое-где просачивалась вода, с глухим стоном падая на землю.

Наступил час позаботиться о себе любимом. Прежде чем перекусить собственными припасами, Айсберг распотрошил рюкзак наёмника. Сухой одежде он обрадовался больше всего. Кое-как сталкер сидя переоделся, взамен надел вещи Грешника. Не побрезговал и носками. Покончив с одеждой, предприимчивый бродяга принялся и за приготовление пищи. Ему снова повезло. Его друг, валяющийся сейчас без чувств, оказал ему полезную услугу. В его закромах сталкер нашёл газовую плиту на одну конфорку, полуфабрикаты в пакетиках, приправы и много чего съестного. Куда там ему со своей просроченной тушёнкой и чёрствым хлебом! Наёмник знал толк в организации быта. Схрон обустроил, кучу полезных вещей на все случаи жизни имел под рукой. Организованный, блин.

Айсберг с сожалением посмотрел на лежачего друга и покачал головой. Если бы они не попёрлись на Север, Грех выжил. Теперь шансов мало. Ему нужен постоянный уход, еда, питьё, полный покой и лекарства. Он не может ему ничего предложить, кроме аптечки. Раненый горел от лихорадки, пульс едва прощупывался под слоями одежды, и он всё ещё лежал в отключке. Плох, совсем плох Грешник. Сталкер вздохнул и попробовал ему дать воды с бутылки. Половина пролилась обратно, потекла по бороде. Он отыскал в распотрошённой аптечке ампулу с противостолбнячным препаратом и вколол ему в ногу.

К этому времени закипела вода в котелке. Айсберг со знанием дела покрошил туда гороховый концентрат, добавил сушёного мяса, специй и уменьшил огонь. Вспомнив, что он наглотался болотной воды, сожрал две таблетки от радиации и также ввёл себе сыворотку от столбняка.

Дождь не заканчивался. Нудная, монотонная моросячка наводила на дурные мысли. К этому времени сталкер основательно подкрепился гороховым супом с мясом, съел шоколадную плитку с чаем, и выкурил сигарету. Убираться он не стал. Минут сорок Айсберг просто сидел сложа руки и думал о дальнейших действиях. На ум ничего толкового не приходило. Все его мысли упирались в желание быстрее отсюда убраться, пока их кто-нибудь не увидел. Правда, он не знал, куда идти и где находится. Места незнакомые. Грешник, считай, труп, а беглей Айсберг снова останется один, без обязательств, поддержки и морального глодания. Зато у него есть карта. Карта наёмника, который стал для него почти другом. Жаль, что так погано складывается.

Искренне жаль.

Солнечный диск почти скрылся за лесом. Полчаса - и берег Припяти затянет темнота. Айсберг по-быстрому почистил оружие, своё и чужое, заново снарядил магазины патронами. Теперь сталкер подумывал обустроить ночлег. Топать ночью по незнакомой местности он не желал. Выкопает себе нору, залезет поглубже, переночует, и завтра в бой с новыми силами. Можно рвануть на границу, к белорусам. Сдался бы на поруки, отсидел пару лет в колонии, и глядишь, на свободе человеком станет со временем. Наелся он Зоной. Эх, мечты!

– Грешник, вставай, сука! – толкнул он бесчувственное тело ногой. – Хорош дрыхнуть. Давай, дружище, открой глаза, моргни, и тогда я пойму, что ты живой.

Грешник ответил привычным молчанием и нитевидным пульсом, что едва прощупывался на холодной коже. Живой.

Айс вылез из-под лодки с ножом, расправил плечи. Несколько минут он глядел на закат, раздумывая над дальнейшими планами. Увы! Ничего путного в голову не приходило. И всё же он нашёл решение, возможно, единственно верное. Если найм переживёт ночь, то постарается с ним добраться до границы. Умрёт – похоронит по совести. Только яму выкопает заранее. Кто знает, чем ночь закончится и доживёт ли он сам до рассвета?

«Извиняй, Грешник!».

В копании могилы было что-то символичное. Почти сутки назад он вытаскивал раненого бойца из тайника, катил на тележке, и теперь проделывает подобное с точностью до наоборот. Круг замкнулся, и это совсем не нравилось Айсбергу. Похоже, он не избавился от проклятия. Неудачи продолжали сыпаться на него градом вместе с ненавистными дождевыми каплями.

Вооружившись сапёрной лопаткой, Айсберг отошёл метров пятнадцать от привала и воткнул сапёрку в грунт. Копалось легко: острая лопатка без труда врезалась в рыхлый чернозём. Докапывал он уже в сумерках насилу, пугаясь от собственного шороха и хлюпающей жиже, которая сочилась из стенок. Бродяга собирался вылезать из могилы, как грунт на краю ямы осыпался, а над ним навис жуткий размытый силуэт огромного существа.

2.

– Зря выкопал. Припять вымоет тело.

Чужой голос прозвучал прямо над ним. И принадлежал он тому самому существу, что стоял напротив – человеку в бесформенном плаще. От очередного дежа вю Айс кисло скривился. Устал он пугаться всяких выскочек. Ему Сильвера хватило с лихвой. А то что в округе бродят сомнительные личности, которые обожают выскочить из небытия, так в Зоне таких полно. Но сапёрную лопатку положил на край ямы.

– По фигу. – ответил он чужому. – Смотрю, тут становится людно.

– Это точно. Давай вылезай, нормально пообщаемся. Я не кусаюсь.

Тень шевельнулась, и в том месте, где притаился ночной гость, расцвёл огонёк от зажжённой спички. Секунды Айсбергу хватило, чтобы рассмотреть визитёра. Высокий плечистый мужик, одетый в немецкий «флектарн», в рыбацких сапогах. За спиной выглядывала «вертикалка». Так обычно носили охотники на кабанов. Опасности от него не исходило. А мародёры не станут заводить разговор.

Незнакомец с наслаждением затягивался самокруткой, пуская клубы дыма в его сторону.

– Долго будешь сиськи мять, паря?

– Уже.

Сталкер упёрся руками и с лёгкостью выпрыгнул из могилы. Чужак лишь хмыкнул:

– Человек под лодкой, труп или доходит?

– Нет. Живой. – буркнул Айсберг, глядя на тщедушного мужика, лет сорока с морщинистым лбом. Нападать он не собирался.

– Так добей и похорони, раз при смерти. Для него же лучше.

– Нет. Подожду до завтра.

– Тоже вариант. В любом случае ты с дружком смелые парни. Сюда не каждый забредает добровольно, особенно так далеко. Да ещё и в непогодь.

– Не по своей воле я здесь.

- Вестимо.

Нежданный гость с наслаждением выпустил в воздух облако сизого дыма.

– Зря тут окопался. Погранцы церемониться не будут. Залп дадут и нету тебя.

– Погранцы?

– Ага. Мы на границе находимся, особо охраняемой. Патруль, катера, все дела. И поверь ты мне, караулят её почище Берлинской стены.

– Граница? С Беларусью? – до Айсберга не сразу дошёл посыл ночного гостя.

– Логично, что с ней. – в его голосе послышалась ирония. – Руки распускать не станешь, если я подсяду? Ты вроде нормальный, но я так, на всякий случай спросил.

– Зачем? Ты безоружный.

– Хех. Думаешь? – ухмыльнулся ему визитёр и локтем распахнул непромокаемую парку немецкой раскраски. Под ней незнакомец держал одной рукой заряженный обрез. Айсберг поднял глаза, и представил, что случилось, если бы он принялся махать сапёркой.

– Обрез у сердца, а за спиной калаш. – заметил Айсберг.

– Ага.

Говоривший выбросил цигарку и спрятал обрез во внутренний карман бездонной парки.

– Я загляну на огонёк? Твоим варевом на всю округу пахнет.

– Залезай. Места немного, но тебе хватит.

Бродяга буркнул привычное «ага» и проворно нырнул под лодку. На лежачего Грешника лишь покосился. Незнакомец подложил под задницу ногу, усевшись поудобнее, втянул ноздрями воздух.

– Ооо, супчик, гороховый небось!

– Угощайся.

– Почему бы и нет.

Чужак нашёл ложку, вытер её тряпкой и принялся хлебать остывшую жижу без хлеба. Увидев это, Айсберг подал ему нарезанный сухарь. Тот довольно заурчал, как мартовский кот, скребя ложкой по закопчённому котелку.

Доев, он вытер рот, положил ложку обратно в котелок.

– Спасибо. Кофе пьёшь?

– Нету у меня кофе.

– У меня есть.

С этими словами он достал из внутреннего глубокого кармана целлофановый пакетик с натуральным кофе.

– Поставь воду, я за термосом сгоняю. – сказал гость и вылез из ночлежки. Айсберг не успел ему даже ответить. Вернулся мужик через пять минут. В руке он держал рюкзак.

– Быстро ты…

– Контрабандист. Это не имя, почти профессия.

– Ага. – передразнил его Айс. А меня зовут.

– Неважно, – перебил его пришедший дядька в рыбацких сапогах. – Здесь никто не говорит свои имена.

Спорить с Контрабандистом Айс не стал. А тот полез в котомку, и поочерёдно достал оттуда литровый термос с немецкими надписями, бумажный кулёк и пластиковую баночку с малосольными огурцами. В кульке оказалось сало. ПРихватил он и питьевую воду.

Ловко орудуя ножиком, Контрабандист нашинковал сало, порезал огурчики, заправил термос и две кружки: одну Айса, вторую скрутил с термоса. Залив кипятком кружки, он плеснул остаток себе в ёмкость, после чего долил воду в котелок и снова поставил его на конфорку.

– Угощайся. Только выпить нету. Закончились запасы. – развёл руками Контрабандист.

– У меня есть.

Айсберг вытащил в свою очередь флягу с вискарём и предложил её новому знакомому. Тот взял двумя руками фляжку, отпил глоток и вернул владельцу.

– Виски. Хорош. Но я предпочитаю наше, родное пойло. Есть у меня одна зазноба, в километрах двадцати хороший самогон варит. Уфф. Закачаешься. Огурчики тоже она делала. Бери, бери, не бойся.

Айсберг подхватил тонкий кусок грудинки с прожилками, положил его на хлеб. Отхлебнув виски, он с наслаждением втянул в себя ароматный запах сала, и отхватил кусок от бутерброда. Не забыл он и про огурчик.

– Вкусно.

– Я же говорил. Так что с ним, с твоим другом?

«Он мне не друг». – подумал Айсберг.

– Сломанные рёбра, ушибы, сотрясение, содранная кожа на лице.

– Ого. Звери?

– Не мутанты. Люди.

Контрабандист покивал головой.

– Да уж. Порой люди хуже твари какой.

Он закончил манипуляции с термосом, предварительно добавив для вкуса немного виски, и спрятал его в котомку. Туда же он завернул и остатки трапезы.

– Ну, давай, глянем на твоего друга.

– Смотри.

Айс передал Контрабандисту миниатюрный фонарь, принадлежавший Грешнику. Удивительно, до чего же наёмник продумал всё до мелочей. Он даже о батарейках запасных позаботился.

Будто дипломированный врач, бродяга в рыбацких ботах внимательно посмотрел лежачему в зрачки, заглянул, не касаясь кожи, под бинты.

– Понятно.

Человек в рыбацких штанах выключил фонарь.

– Твой друг не жилец. Без врача понятно дня два, может, три или четыре, и конец. – сказал он, возвращая Айсбергу фонарик. – Теперь ты знаешь, что делать! – кивнул Контрабандист в сторону выкопанной ямы. Не сможешь сам, я сделаю. Это гуманнее, чем оставить его на съедение волкам и чайкам.

Айсберг промолчал. Он не думал, что этим закончится недолгое знакомство с Грешником.

– Грёбаные пауки…– пробормотал тихо про себя, но собеседник обладал отменным слухом.

– Ты сказал пауки?? Какие пауки?

Айсберг, упуская детали, вроде найденного артефакта, рассказал вкратце встречу с деревом и атакой крошечных паучков. Названный Контрабандистом с больши́м интересом выслушал историю и даже ни разу не перебил его.

– Никогда такого не видел. Знаешь, Припять полна загадок, а поближе к станции – и подавно. Туда редко кто отваживался плыть, особенно в туман, плотный и тяжёлый. Интересно, если ты не врёшь, как вы тогда здесь оказались? Приплыли-то вы с юга, видно. Снаряги, как у вас, ни у кого нету.

– Туман исчез. Почти два дня назад.

– Это плохо.

– Почему? – спросил Айсберг.

– Долго объяснять. Короче, ты хочешь спасти друга или всё равно? – сказал как отрезал плечистый Контрабандист.

– Знаешь, сколько раз я его спасал. Не везёт мне с ним. – полушутя ответил ему сталкер, с грустью глядя на приближении темноты. – Привык уже.

– Есть одна идея. Обычно я не берусь за такое, но для тебя сделаю исключение, хотя человек ты пропащий. Люблю людям помогать, особенно за хороший подгон.

Айсберг задумался. Не наступает он на очередные грабли, соглашаясь на предложение незнакомца? Вначале был Грешник, затем – Сильвер, теперь ещё один благодетель нарисовался, который хочет всем добра. Мир, дружба, жвачка. Сила свыше определённо насмехается над ним.

– Рожай быстрей. Время позднее. Добираться до моторки в потёмках я не хочу.

«У него есть моторка?!».

– Хорошо.

Его гость рассмеялся.

– Так просто! Учти, я не работаю за спасибо. За свои услуги возьму…ммм, бартером. Барахло у тебя что надо!

– Бери. Один я столько не утяну. – кивнул Айсберг.

– Я возьму «сайгу», патроны, и вещи покойника, в смысле, потерпевшего. – поправился нарочно Контрабандист. – Взамен я отвезу его к местному целителю, Дедом кличут. Он малость сбрендил на старости лет, но в лечебных делах соображает. Плыть только неудобно. Учти, Дед тоже с тебя сдерёт за услуги. Так что прикинь, что отдать не жалко. Он не гордый, возьмёт по справедливости.

– Согласен.

Айсберг поймал себя на мысли, что ему всё равно, куда идти.

– Ну и ещё одна просьба.

В наступившей темноте голос визитёра стал зловещим.

– Ты расскажешь мне интересную историю…

3.

Детище Контрабандиста – пошарпанная моторная лодка – мерно покачивалась на привязи. Ушлый абориген умело её замаскировал в заливе, где плавали коряги и нависла верба. Видимо, не впервой. Пока он возился с кормилицей, Айсберг, чертыхаясь, затащил в лодку Грешника. Его новый спутник даже не пошевелился, помочь с телом, но нести пожитки раненого взялся охотно. Когда приготовления подошли к концу, Контрабандист заботливо положил рядом с Айсом вторую пару вёсел.

– Тихо едешь – незаметнее. – авторитетно заявил Контрабандист. Намёк был понятен. Спорить с ним Айсберг не стал. Ушлый бродяга в рыбацких ботах перехитрил его, и портить отношения с одиозным аборигеном Севера в начале пути не улыбалось.

Гребли молча, стараясь держаться берега. Наступившая темнота плотным саваном накрыла окрестности реки, и только водная гладь блестела в тусклом свете бледной луны, частично скрытой в тучах. К счастью, накрапывающий дождь перестал идти, к вящему удовольствию продрогшего сталкера. Он грёб почти без напряжения, слушал тишину, ориентируясь на мощную, едва видимую в темноте, спину Контрабандиста. Приятная усталость вскоре навалилась на мышцы с непривычки, но Айс практически не обращал на неё внимание. Он думал о будущем. Сутки назад, кажется, или двое, он тащил на тачке полудохлого наёмника с семьюдесятью килограммовым грузом на спине аки конь, и ничего, выдюжил. Интересно, как он там? Неужели сага по спасению Грешника подошла к концу? Верилось с трудом. События последних дней двигались по закрученной спирали, виток за витком взмывая в более крутое пике. И в центре всего этого безобразия находился Тот самый человек, который однажды спас его от гибели на территории бара.

Грешник, мать его за ногу.

Иногда Айсберг почти вслух желал, чтобы он сдохнул. Цинично, но ему надоело возиться до чёртиков с отъявленным негодяем! Как и всякий более-менее уважающий себя охотник за артефактами с презрением относились к этой братии. «Деньги не пахнут!» – девиз Синдиката вызывал отвращение и порицание. Это раньше группировка «синих» держала марку элитарного общества, куда приглашали самых умелых боевиков со всех уголков ЧЗО. Теперь Синдикат скатился на дно, потеряв репутацию и былое достоинство. Скандалы, интриги, грязные резонансные убийства здорово пошатнули позиции "синих" в стремительно меняющейся среде в Южной Зоне. Отсюда и такое отношение к наёмным. Но Грех – иное дело. Этот убийца с голубыми глазами располагал к себе, обладал сильной харизмой. Неудивительно, что сталкер тянулся к нему. Стоило запеть мерзавцу песню об огромном барыше – и вот они вместе расхлёбывают дерьмо. С той разницей, что Айсберг и вовсе не знал деталей плана «солдата удачи», если план, конечно, существовал у него в голове. Похоже на обратное. Сумасброд привык рисковать единственной жизнью и жил одним днём. И делал это постоянно, вплоть до сегодняшнего дня. Теперь он подыхал.

И вместе с ним страдал Айсберг. Это его вина́, что Грешник завис в прострации. Не потянись тогда за артефактом, на них не напали бы пауки, не сбились с маршрута. Всё очень просто. Алчность подставила новоиспечённого товарища. Этот факт давил на мозги, мешал Айсу спокойно сосредоточиться. Зачем, зачем полез туда? Какого лешего? Он и сам не мог ответить. Иногда азарт напада́л на игрока в неподходящий момент. Человек просто переставал контролировать окружающую действительность, становился агрессивным и опасным. Итог известен. Айс добился своего, но наёмник…

Тихо шуршали вёсла, взрезая спокойную речную гладь ночной Припяти. К этому времени темнота окончательно завладела северной Зоной. Сквозь облака осторожно выглядывал бледно-жёлтый диск месяца, кое-где проступали блики звёзд. Прошла целая вечность с того момента, когда он делил скудный ужин с пройдохой Сильвером. А ведь ещё и сутки не прошли. Недаром говорили старики, что в Зоне километр можно преодолеть за час или за пять, или и вовсе сгинуть. Правило прямого пути не работало. Если бы не прокля́тое дерево с грёбаным артефактом, они добрались затемно до отмеченной метки. Они потеряли три, может, четыре часа, пока валялись овощами в глубокой отключке.

– Контрабандист!

Сталкер тихо позвал своего нового напарника. Давящая на мозг тишина осточертела ему. И ещё эта зловещая темнота. Того гляди, и из кустов вынырнет гигантское чудище.

– Что? – ответил ему, не поворачивая головы, попутчик.

– Расскажи мне о Севере.

– Доплывём до места, расскажу. А пока греби вёслами и помалкивай. – заткнул грубо его угрюмый Контрабандист, сплёвывая в реку.

– Ладно.

Ему перехотелось вообще что-либо говорить. Он сосредоточился на гребле.

Так они плыли долго, может, полчаса или сорок пять минут. Доставать коммуникатор Айсберг не стал. Кто-то из бывалых говорил, что севернее Припяти электронная начинка быстро выходит из строя. Магнитные поля всему причина. Проверять эту забавную теорию Айс не стал. Он снова погрузился в раздумия, периодически поглядывая по сторонам.

И тут они услышали далёкий рокот двигателей.

Контрабандист оказался куда расторопнее его. Он ждал, когда на горизонте появится знакомая угроза, и поэтому заранее подготовился к встрече. Пока Айсберг соображал, что к чему, ночной гость уже сворачивал в сторону густых зарослей, в изобилии росших по обеим берегам реки.

– Влево забирай! – крикнул он, показывая рукой в заросли камыша. Встревоженный сталкер сильней налёг на вёсла, повторяя движения попутчика.

– Давай, давай! – Контрабандист нервничал. Видимо, не зря.

Лодка скрылась в зарослях ивняка, росший вперемежку с пожухлым камышом. Они почти уткнулись в илистый топкий берег. Булькнуло. Контрабандист скинул с моторки кусок привязанного обрезка массивной трубы, служившей ему якорем. Затем подобрал с подножия лодки нечто бесформенное.

– Держи. Натягивай. – раздались новые приказы в темноте.

Айс схватился за край маскировочной камуфлированной сети, потянул на себя двумя руками, раскрывая пошире. Капли воды окатили его голову, часть из них попали за шиворот, отчего сталкер кисло поморщился. Контрабандист набросил сеть на лодку, и залез под неё сам. Айсберг последовал его примеру.

– Сиди тихо.

– Хорошо. – буркнул понимающий мореход.

Шум нарастал. Прошло ещё десять секунд, и рокот военного катера взрезал тишину мощным рёвом турбин. Сталкер вжался в безжизненное тело Грешника, внимательно прислушиваясь к окружающему шуму. Где-то в двух метрах притаился Контрабандист.

Катер военных пророкотал совсем рядом. Он проплыл чуть дальше, развернулся. Мощные прожектора с кормы и носа зашарили по окрестностям в поиске нарушителей. Один из лучей в опасной близости взрезал темноту в десяти метрах от них. В лодке посветлело. В освещённом замкнутом пространстве Айсберг увидел небритое лицо Контрабандиста, который мрачно улыбался чему-то и постоянно шевелил губами.

С пограничного катера доносились вскрики и возня. Чей-то властный голос отдавал зычные приказы команде. Сталкер даже разобрал несколько из них. Пограничники кружили на месте и нервничали. Прожектора в хаотичном порядке метались по заводи, где среди ивняка, водорослей и осоки притаилась моторка с двумя пассажирами.

– Я думал, у тебя всё схвачено! – пробубнил тихо Айсберг. Он сказал это шёпотом, но бродяга разобрал гневный полушёпот сталкера:

– Заткнись, умник!

Катер покружил некоторое время на месте, голоса стали громче. В метрах десяти от них раздался громкий всплеск.

– Мля. – ругнулся тихо Контрабандист.

Люди на корабле оперативно среагировали на движение в реке. По подозрительному пятачку жахнули с крупнокалиберных пулемётов и автоматической пушки. Военные не жалели боеприпасов, проводя зачистку подозрительной территории всеми доступными средствами. Эффектный фейерверк завершил выстрел из гранатомёта, что было чересчур для пограничников, вооружённых до зубов. От трескотни большого калибра у Айсберга заложило уши. Погранотряд не стал проверять результаты стрельб. Круто развернувшись, они уплыли восвояси.

Подождав немного, пока в голове устаканится перезвон, Айсберг окликнул Контрабандиста, что лениво возлегал на носу лодки:

– Эй, дядька! Не хочешь объяснить, чё происходит нах?

Компаньон потёр кулаком нос.

– Наверняка зверушку крупную прикончили у нас под боком. Сома какого-нибудь, что по неосторожности забился в заросли. Ночью они лютуют, военные-то. А как не лютовать, если недавно на реке трое пропало без вести. Это днём с ними можно договориться, с патрулём за вознаграждение. А ночью приказ стрелять на поражение. Так и живём. Видишь, как ныкаться пришлось. Хорошо, что они себе инфракрасные прицелы не завели. Иначе и нас до кучи потопили бы.

Контрабандист включил фонарь и принялся сворачивать камуфлированную накидку.

– Слушай, а чего это они так границу стерегут? Я и раньше слышал, что север надёжно охраняют. Выходит, правда? А, Контрабандист?

– Ну, большой тайны нету. Батька боится, что нечисть с этой стороны хлынет на чистую территорию. Народ не поймёт. Политика. – пожал плечами бродяга.

– Нечисть? Ты о местных мутантах? Я, кроме пауков, никого не видел.

Контрабандист криво ухмыльнулся.

– Нечистью я назвал не мутантов. Хотя они и встречаются. Здесь, считай, край Зоны. Я имел в виду людей, вернее, сброд всех мастей. Любителей халявы и лёгких денег. Вроде тебя и его. – говоривший указал пальцем на обморочного наёмника.

Айсберг заморгал глазами, искренне не понимая логику спорщика.

– Сброд, да. – продолжил Контрабандист, в задумчивости натягивая чехол на плотно свёрнутую скатку. – Убийцы, мародёры, трусы и слюнтяи. Хватает. Думаешь, сюда идут по доброй воле? Нет. Они своё профукали, и теперь хватаются за соломинку в топком припятском болоте. Только поздно. Их засосало по самую макушку.

– Как и тебя? – возразил Айс.

– Неа. Я отличаюсь.

– Почему? Ты же назвался Контрабандистом. Это о чём-то говорит.

– Ты настоящих контрабандистов не видел. – рассмеялся в бороду собеседник сталкера. – Мне удобнее, когда меня так называют. На самом деле, я недалеко живу отсюда, в двадцати километрах всего. Я самосёл. У меня есть дом, баба ладная, которая присматривает за хозяйством. И есть моторка.

Хозяин лодки ласково погладил обшивку кормы.

– А что касается прозвища, то хм… хобби такое у меня. Должен я заниматься чем-то, чтобы прокормиться. Вот и гоняю по обе стороны границы. Один день здесь, другой – там, неделю отдыхаю. Приходится, правда, якшаться с разными гнусными типами, но это лучше, чем сидеть без дела и без денег. Законы я блюду, разве что границу в неположенное время пересекаю.

– И всё же тебя трудно назвать законопослушным гражданином.

– Это так. Но я живу в гармонии со своей совестью. Мне нечего стыдиться. Я не убиваю за деньги, не работаюза еду и призрачное счастье быстро разбогатеть. Мне незачем врать и юлить. Ухо я держу востро, и верный обрез на случай, если кто-то захочет поживиться моим нехитрым скарбом. Живу в своё удовольствие. Вот ты – другое дело. Что ты здесь забыл? А?

– Из-за него. – показал пальцем на лежащего наёмника сталкер. – Он втянул меня в это путешествие. Сказал, тебе хорошо заплатят. Честно говоря, я и планы никаких не строил.

– Ого, какое откровение! Обычно парни вроде тебя врут. Говорят о высоких мотивах, придумывают себе красивые истории. Всё это бред. Рано или поздно тайное выплывает наружу. И получается некрасивая история. Ты, кстати, не ответил. Зачем ты здесь?

Айсберг напрягся, пытаясь уловить суть каверзного вопроса.

– Бежал от проблем.

– Банально! – Контрабандист оживился. – Тоже мне открыл Америку. Здесь таких идиотов полно́. И только?

– Я решил помочь Грешнику. Тот взялся за работу, но в последний момент дело пошло не так, как планировали. Его ранили, а я просто оказался в нужном месте. Помогаю ему.

– Выходит, ты и сам не знаешь, зачем попёрся сюда? Чудной человек.

Контрабандист выключил фонарь.

– Поплыли, чего уж языком чесать. Я хочу поспать и заодно послушать историю. Ты обещал, помнишь?

– Да.

Они проплыли мимо пятачка с иссечённой порослью. В чёрной воде плавали ошмётки биологического происхождения и мелкие ветки ивняка. Пограничники не промахнулись.

4.

Весело полыхал костерок, озаряя одутловатое лицо Контрабандиста. Порой зарево огня дотягивалось до мертвенно-бледного Грешника, которого Айсберг заботливо уложил на топчан из скатки и веток. Остановились они в одном укромном месте, в овраге за небольшим лесным массивом. Моторку Контрабандист спрятал, закидав её валежником и прочим хламом. Доставать еду не стали, ограничились термосом с горячим кофе.

– Ты обещал историю.

Лицо Контрабандиста горело детским любопытством и вниманием благодарного слушателя.

– Знаю.

Сталкер прищурился на костёр, отпил глоток горячего кофе и неторопливо начал рассказывать. Закончил он далеко за полночь, когда огонь уже практически погас. Фигура сосредоточенного Контрабандиста трансформировалась в смутно очерченный силуэт.

– Уфф. Увлекательная история. – прозвучало в темноте. – Ну договор ты выполнил, поздравляю. Теперь очередь за мной.

– Конечно!

Благодарный слушатель встал со своего места потягиваясь.

– Ладно, я отойду на минутку. Поставлю сигнальные ловушки. Неохота спать без чувства собственной безопасности.

– Хорошо. – на всякий случай обмолвился Айс, оставшись с Грешником и мыслями.

Пока Контрабандист, тихо матерясь, вытаскивал из тайника прибамбасы для сигнальной растяжки, сталкер решил проверить, как там его старый друг. Увы, но Грешник выглядел ещё хуже, чем раньше. Раны взбухли под повязкой. С них сочился гной и липкая сукровица. От неприятного зрелища Айса чуть не стошнило. Хуже всего то, что наёмник так и не пришёл в себя. Он дышал, дышал ровно, отчего казалось, будто человек спит. На деле Грех прочно завис между жизнью и грядущей смертью. Несколько дней – и все. Если не принять нужные меры. Сталкер не знал наверняка, поможет ли ему случайный знакомый, или нет. Он перестал доверять людям, выпрыгивающим из кустов за спиной. Что тут делал Контрабандист? Явно не на прогулку вышел. Вызывало опасение и место привала. Даже тайник здесь оборудовал, жулик этакий. В любом случае он ему благодарен за компанию и посильную помощь. Глядишь, хвалёный Дед поставит на ноги доходягу.

Напрасно Айсберг пытался найти среди тёмного беззвёздного неба хотя бы малейший признак луны. Её поглотили вечно зависшие над Зоной тягучие облака. Погода на Севере ничем не отличалась от южного климата. Те же пейзажи, унылая и вечно мрачная осень с проблесками солнца днём и изморосью по утрам. Эх, свалить бы отсюда в тёплые края, понежиться на пляже, поплескаться в солёном море. Мечты, мечты! Он вспомнил, как мальчишкой открывал географический а́тлас на первой странице и пальцем тыкал в точку на странице, представляя себя в указанном месте.

Спустя минуту на практически угасший костерок вышел Контрабандист.

– Готово. – сказал он. – теперь мы в относительной безопасности. У меня хорошая новость. В общем, долг ты отработал. Я отвезу твоего мгм… друга к Деду на постой.

– Спасибо, конечно.

– Пустяки. – махнул рукой незнакомец.

– Насчет его я всё понял. А что делать мне?

– Вот и подумай на досуге. Ладно, давай поспим пару часов. Утром разберёмся с твоей проблемой.

С этими словами Контрабандист расстелил себе спальник, который нашёл у Грешника в рюкзаке, и быстро уснул. Следом за ним вырубился и уставший за день сталкер.

5.

Проснулся Айсберг на рассвете от удара по ноге. Сталкер продрал глаза и увидел над собой Контрабандиста. В руках он держал обрез, заряженный, судя по взведённым куркам, и, что самое неприятное, направленный в его, мать, сторону.

– Давай поднимай свой зад. И без глупостей. Мне пора. – качнул оружием недавний попутчик.

Айсберг стряхнул сонливость, непонимая, что происходит, но правда оказалась более изощрённой, чем мог предположить. Напряжённое лицо Контрабандиста говорило прямым текстом: он не шутит и явно задумал нечто нехорошее в его адрес. Ещё вчера делили суп гороховый, сегодня этот самосёл в дурацких ботах и украинско-белорусским акцентом целился в него из оружия.

– Ты что делаешь?

– Бизнес такой. – простодушно сказал предатель. – Им нужны люди!

– Кому им? – ответил Айсберг, и наконец поднялся со спальника.

– Нам!

Последнее слово сказал не Контрабандист.

И правда. На полянку, где они устроили привал, вышли люди. Появившиеся чужаки напоминали оборванцев с Киевского вокзала, разве что вооружённые вертикалками старого образца. Одетые в драные ватники, кирзовые сапоги, холщовые штаны, с курчавыми бородами и сальными волосами, «оборванцы» не стали бродить вокруг да около. Один из них подошёл к Айсбергу сзади и приставил длинный ствол «ТОЗа» к голове сталкера. Второй жестом поприветствовал своего старого знакомого на правах старшего.

– Хто такий? – поинтересовался по-украински один из них у Контрабандиста.

– Никто. – ответил он. – Ошивался на речке рядом с бульбашами. Этот (показал рукой на Грешника) плох, не сегодня завтра отчалит в мир иной.

– Ты обещал привести троих или четверых. Из местных. А этот дурак. И что нам с ним делать? Пахать он не будет. Жмура себе оставь.

– Заставишь, будет. – хмыкнул самосёл, пряча обрез.

– Эй, Контрабандист, мы так не договаривались? – вспыхнул от злости Айс. Ему не сильно понравилось увиденное. Идти с бравыми «хлопцями» не входили в его планы. Но недавний «друг» лишь кисло посмотрел на него. Больше сказать Айсбергу не дали.

– Тихо! – рявкнул стоящий сзади боец, и ткнул стволом в шею пленника. От вооружённого гастролёра разило салом с чесноком. – Иначе устроим щас москаляку на гилляку.

Раздался смешок. Это смеялся сам обладатель ружьям. Но его товарищ, похоже, не разделял шутку юмора собрата. Суровые брови старшого поползли вверх от негодования, но замечания корешу делать не стал.

– Шваль нам приволок. Глянь на него. Бугай и морда воровская.

– Полегче, мужик! – бросил свои пять копеек Айс, и сразу же получил очередной тычок от простофили. Будь его желание, сломал бы приказчику руку.

– Это не шваль. А чего ты хотел от меня? Вы своими замашками всех местных распугали. Слухи по деревням пошли неприятные. Болеть стали рабочие. Из-за вас и у меня репутация упала.

– Ты это, Контрик, не заговаривайся, а делай работу. Батька сам решает, кого казнить, кого насиловать. Петро, я прав? – сказал напарнику.

– О то ж. – буркнул Пётр, не сводя глаз со своего пленника, который в сердцах порывался встать и стукнуть кулаком прямо в небритую рожу бывшего приятеля. Но «приятель» вдруг набычился и случайно наступил на ногу собеседнику. Мужик дёрнулся было в сторону, но ему не позволил все тот же Контрабандист. Плечом он придержал оппонента, прикусившего от досады губу.

– Закрой варежку, мухомор! Пока тебе и дружку не вывернул челюсти от переизбытка адреналина. Будешь хером своим меряться с «кротами», а на меня гавкать не позволю.

– Ладно, не кипятись, я всё понял, – скрипя зубами, проговорил друг Петра. Айс с грустью вздохнул. Он ожидал минимум драки. Контрик-то оказался с сюрпризом. А с виду не скажешь.

Самосёл зло шагнул назад, закидывая на плечо отжатую «Сайгу». Обрез занял законное место на поясе.

– Всё, мне пора! Честь имею! – отсалютовал Контрабандист украинцам. – Помогите закинуть в лодку вот этого пассажира.

– Этого жмура? Так он того, тю-тю! – сказал старший, тыкая ногой под рёбра бессознательного наёмника.

– Пока нет. Я всё-таки обещал одному человеку спасти несчастного. А я за слова отвечаю.

Взгляд лодочника встретился с глазами Айсберга.

– Иуда. За сколько меня продал? – прошипел он.

– А ну, цыц.

Айсберга ударили по почкам. Тот дёрнулся, едва сдержав порыв наброситься на обидчика с кулаками.

– Иуда, говоришь? Пусть так. Прощай, человек! – проводник махнул рукой в сторону сталкера. Местные бродяги подчинились приказу сразу же. Вдвоём они завалили набок Айсберга, скрутили руки верёвкой, свободный конец пропустили между ног, так, чтобы контролировать все движения, и привязали к палке. Оружие и рюкзак перекочевали в руки украинцев. Тот, что контролировал Айсберга, с интересом и непониманием разглядывал диковинный пистолет-пулемёт «хеклер» последней версии, после чего закинул в холщовый мешок, который славяне принесли с собой. Второй же «оборванец» с больши́м носом помог Контрабандисту затащить тяжёлого наёмника в лодку. Отсутствовал он долго, минут двадцать. Всё это время предатель Контрабандист и его знакомый горячо спорили, кому достанется имущество наёмника. За эти двадцать минут Айс пытался разговорить своего конвоира, но тот наотрез отказался с ним общаться. «Я с москалями не балакаю» – ясно дал понять, что ничего хорошего сталкеру не светит. Вернувшийся украинец поднял лежащего пленника с земли, нахлобучил на Айса его же рюкзак, а напарнику передал мешок.

– Ну шо, Петро, пойдём, отведём этого хлопца до места работы.

– Гы. – ухмыльнулся Пётр и осклабился. Як скажешь, Вася!

С этими словами процессия в составе трёх человек медленно побрела по припятской доли́не восвояси.

Глава шесть. Бусы для дикарей

1.

Вдоль маршрута змеилась заросшая грунтовая дорога, которая вела прямо к окраинам Припяти. Точнее говоря, в село Семиходы, практически стёртое с лица земли после взрыва на Чернобыльской АЭС. От него осталась лишь древняя водонапорная башня, фонившая не хуже реактора, печные срубы и заброшенное католическое кладбище. Всё остальное ликвидаторы вывезли и глубоко закопали в глубокие траншеи. На дорогу путники не стали выходи́ть. Они должны были подойти к кладбищу незамеченными. Здесь начиналась нейтральная территория под контролем "братьев". Иногда по грунтовке проезжал патруль на бронированном Хаммере. Нестор всегда скалил зубы, когда слышал рокот урчащего внедорожника, подминающего под себя слабенькие аномалии. С точки зрения целесообразности патруль в этом месте нафиг не нужен. Только бензин зря жгли и трупоедов привлекали. Дальше на север грунтовка обрывалась. Укатанная дорога упиралась в один из притоков Припяти, густо поросший дикой вербой и колючей ежевикой. Рядом находилась пристань с небольшим водохранилищем, которое подступало вплотную к городской застройке и частично к кладбищу. Место жуткое и опасное. Даже бойцы с Припяти старались обходить стороной заводь и закопанных покойников. Однако это не мешало им кататься по захолустью на бронемашине. Другое дело припятский мост на севере. Вот это действительно важный стратегический узел, если его окончательно не разрушили боевики.

– Хлд.

– Чего? – переспросил Нестор, немного задумавшись. И тут до него дошло. Варяг прав, по-настоящему похолодало. Вместо солнца, на небосвод выползли хмурые облака с дождём. И этот пронизывающий ветер Чернобыля. Дыхание Зоны, по словам Чёрного.

– Нормально. – ответил Варягу немногословный Нестор, кутаясь в чёрный шерстяной балахон. Вечером будет холоднее, особенно когда подует с реки, а они отправятся домой.

Послушники свернули в сторону заводи, углубляясь в заросли. Нестор не любил этот участок дороги. То и дело хвойная ветка сосны норовила выбить глаз. Под ногами постоянно попадался сухостой, который предательски хрустел под берцами. С реки доносился затхлый застоенный воздух. Респираторами послушники не пользовались. От вони они не защищали, а от пыли хорошо помогала накидка. Старший группы поморщился, аккуратно раздвигая руками очередной куст. Зарекался он сюда соваться, и вот опять сворачивали с тропы. Не всегда прямой путь самый короткий. Иногда приходилось обходить определённую территорию стороной, чтобы избежать проблем. В ЧЗО таких мест хватало с избытком. Выжженная проплешина, озеро Вершина на Холмах, Треглавая сосна. Последнюю они недавно оставили позади.

И правильно делали. Сосна с тремя стволами несла погибель. Тянущиеся к солнцу отростки притягивали смерть и страдания. Когда-то во время Великой Отечественной войны на этом дереве фашисты вешали партизан. В ответ партизаны вздёргивали немцев. После войны на толстых суках кончали с собой самоубийцы, в 90- е годы, до Второй катастрофы, здесь выясняли разборки криминальные элементы. Боевики Монолита частенько расстреливали у подножия дерева неверных, иногда у ствола находили распятые тела боевиков группировки. Пять лет назад рядом с сосной обустроила себе логово химера. Немало она положила двуногих, пока однажды некий майор не расстрелял её с гранатомёта. Поэтому послушники и обходили стороной Треглавую сосну.

Нестор шёл первым и периодически останавливался, прислушиваясь к окружающим звукам. Захлюпало. Вода в этом месте стояла ниже обычного. Ничего не сделаешь, придётся идти. Нестор и следом за ним Варяг медленно двинулись вперёд, тихо переставляя ноги по щиколотку в мутной жиже из травы, грязи и воды. Из-за деревьев показался небольшой залив шириной в триста метров. На его берегу доживала свои дни дощатая пристань для мелких судов. Ещё одно поганое место у Припяти.

– Варяг?

– Мг?

– Ты хорошо спрятал лодку? – вспомнил вдруг Нестор, закладывая вираж около слабого «трамплина».

– Вррр, вррр. – заквохтал немой желваками.

– Да не кипятись ты, бро. Я просто спросил.

Нестор усмехнулся. Этот дурень был чересчур обидчивым. Вон как переживает. Сколько лет живут вместе, и никак не привыкнет к его шуточкам. Так часто бывает в больших компаниях. Одни обижаются, другие злятся, третьи ненавидят. Ян и вовсе боится его, наравне с Собирателем и Чернокнижником. Странно, он к молодому недотёпе всегда относился хорошо, не зубоскалил. И всё равно при одном виде доверчивый Янус мелко дрожал и покрывался пунцовыми пятнами. Небось, Джованни ему мозги промыл, наказав тому не заводить разговоры с Нестором. Хитрец Джованни знает, что папка всегда рубит правду в лицо. Он не молчит, как Тощий Серж, не лебезит, заикаясь, как Дэнчик, не нагло врёт в лицо, прикрываясь мудростью Матери, как глава их маленькой общины. Знает, жулик, что в случае фиаско Нестор не промолчит. Он просто встанет и ударом кулака поставить зарвавшегося наглеца на место. Конечно, до Кровавого ему далеко, но псих сгинул давно в болотах Припяти. Нестор себя считал самым нормальным человеком из братства, наравне с умницей Джованни. Только тот по старой привычке прислуживал Чёрному. И это не радовало. В последнее время в Отца словно бес вселился. Жертв требует, службы проводит каждый день, пропадает где-то на территории Холмов. Яна запугал, что бедняга и места не находит. Надо бы за него взяться. Для начала хотя бы поговорить, успокоить малого. Эх, Янус! Куда ты попал!

Они выбрались на сухое место. Наконец-то! Нестор здорово промочил ноги, в отличие от Варяга. Тот топал в кирзовых сапогах в высоких голенищах, и не обращал внимания на мелочи. Прошаренный, чертяка! Он мог тоже переобуться, но в берцах сподручнее прыгать по Холмам. Тише, удобнее, легче. Куча плюсов. Мокрые ноги не такой уж ощутимый минус в двухдневном походе. Сбросил на привале обувку, портяночку перевернул, и снова сухо. Плюс всегда в рюкзаке лежала пара запасных тряпок. Вот аккурат и привал можно организовать. Всё равно они идут с опережением графика. До встречи с бравыми бойцами Аллаха ещё полтора часа. До кладбища идти метров сто. Это по прямой. Понятно, что они подойдут к месту встречи с самой выгодной стороны и максимально неудобной для покупателей.

– Прлв. – передразнил Нестор Молчуна с кривым ртом и легонько ударил того по плечу. Немой буркнул что-то вроде «пшёл нахрен» и засопел носом. Послушник заржал в кулак, поражаясь ребяческой обидке Варяга.

– Зырь по сторонам. Сменю портянки.

В этот раз он сказал это серьёзно. Послушник решил больше не доставать напарника. Он обидчивый малой, да, но лучше товарища не сыскать.

Нестор перекрутил портянки, проверил винтовку, заряжена ли она. Варяг угостил его чаем с термоса.

Теперь оставалось подождать около часа. Это много. За шестьдесят минут можно Холмы своротить. Или провернуть разведку боем, к примеру.

Послушник вскочил на ноги.

– Одолжи мне свой автомат.

Непонимающий Молчун скривил обезображенное лицо.

– Кд?

– Будь здесь. Я скоро. Нанесу визит этим голубчикам.

2.

Оставив СВД в крепких руках товарища по оружию, Нестор бойко двинулся вперёд. Он решил осмотреться, на всякий случай. В их деле не бывает случайностей. Успешная подготовка и грамотная разведка позволяют избежать неприятностей и свести риски к минимуму. Он поэтому и выжил, что думал мозгом, а не седалищем. К тому же сидеть на месте в компании с немым истуканом его не прельщало. Скучно.

Отойдя метров двадцать, он срезал с пахучего багульника несколько раскидистых веток. Приладив их себе на плечи, послушник таким образом размыл слегка силуэт. Идти в чёрном балахоне, когда вокруг всё в зелено-желтеющих тонах, не «айс». Тебя могут тут же заметить. Снимать балахон послушник не желал. Без сборок идти по опасной территории, где полно́ аномалий, боязно. К багульнику Нестор добавил крону скрученной в три погибели метровой сосенки с желтеющими иголками.

– Ну, погнали! – подбодрил себя новоиспечённый диверсант в природной маскировке и двинул прямо к кладбищенской территории.

Католическое захоронение только на словах оставалось кладбищем. Неухоженные могилы заросли травой и полынью. Большинство крестов покосились и упали от времени. Многие холмики были разрыты и заполнены талой водой, как в лучших фильмах-хоррорах. Секции металлического забора по периметру кладбища прогнили от ржавчины и сыпались от малейшего прикосновения. Кое-где они и вовсе отсутствовали. Повсюду росли кусты. Мрачное и опасное место. Углубляться вглубь заброшенной территории послушник не стал. Он осторожно крался вдоль забора, переступая через гранитные глыбы и каменные изваяния Божьей матери и Иисуса. Периодически послушник крестился, вспоминая полузабытый «Отче наш». Покойников он чтил. Пройдя примерно с половины кладбища, Нестор услышал говор. Их было двое. Оба стояли аккурат за комлем вывороченной от урагана акации. Идущий вдоль оградки человек замер, прислушиваясь к сплошной тарабарщине. И сразу понял, кто так сотрясал воздух бормотанием.

Это были кадавры. Или в народе – зомби.

Один совсем свежий, в потрёпанной форме военного из миротворческого батальона. Зомбак склонил голову прямо над покосившимся деревянным крестом, и практически не шевелился. С виду казалось, что «вояка» молится, ибо он постоянно чего-то бубнил себе под нос. Второй усопший напоминал изъеденное молью чучело: одежда топорщилась лохмотьями, костлявые руки безжизненно свисали вдоль туловища. Он уже не умел говорить. За сроками давности язык атрофировался, а мозги окончательно превратились в кисель. Ещё неделя – и ходячий мертвец загнётся. Это в дурацких телешоу упыри могут годами жить и прыгать за свежатиной в виде сочной человечинки. В реальности, если его не кормить, то зомби очень быстро потухал. Вначале истощённый организм с прокисшими мозгами поглощал жир и мышцы, затем – связки и сухожилия, потом пожирал внутренние органы. Вскоре от человека оставался скелет в виде высохшей мумии. Толкни её в грудь – и кулак проломает рёбра, а оживший мертвяк рухнет в пыль грудой костей и протухших связок. Так говорил Джованни, приплетая к описанию трансформации зомби научные термины, типа «анорексичное затухание». ПОдобный экземпляр мог лишь напугать, вывалившись из укромного места скорбящей фигурой. Большую опасность представлял новоиспечённый кусок радиоактивной формы бытия. Молодой, агрессивный, с остатками рефлексов и мышечной памяти. Такого с удара не убьёшь, даже не покалечишь. Порой и выстрел в голову не помогал утихомирить зарвавшегося кадавра.

Поэтому Нестор соблюдал осторожность. Он аккуратно, со спины, приблизился к двум собратам, стараясь держать в поле зрения свежую особь. Подойдя вплотную, послушник заприметил в руках у зомби новенький автомат двенадцатой модели, отчего даже позавидовал. Пока он бегает со старьём Варяга, зомби щеголяет в не самом последнем костюме с неплохим ружжом в руках. Подобраться незамеченным у него не вышло. Зомби-воин всё же учуял его. Он шмыгнул носом и стал поворачиваться. Левая рука по старой памяти легла на автомат.

– Вв-воды! – прохрипел он трескучим тембром.

Нестор, как учил его когда-то Тощий Серж, тут же пролаял каркающим голосом в ответ:

– Мачиииии….

«Вояка» взглянул на него своими заплывшими от крови глазами, рванулся было к нему, но тут же разом сник, потеряв всякий интерес. Его дружок лишь дёрнулся, потоптавшись на месте босыми ногами. Выступающие желваки беззвучно шевельнулись, обнажая высушенные ветром лицевые мышцы. Стало тихо.

Нестор удовлетворённо хрюкнул от радости. Надо же, у него получилось. Придёт на место, скажет Тощему Сержу, что уроки не прошли даром. В былые времена приходилось убивать на месте неупокойных, теперь готов поддержать светскую беседу с ними. Спасибо Чёрному за лекцию. Это он подсказал. Ещё бы, если в прошлом Чернокнижник, он же Отец-Хранитель, защитил диссертацию по генетическим изменениям. Эту информацию из прошлого сообщил по большому секрету Джованни, у которого, к слову, тоже была в прошлом учёная степень то ли по биологии, то ли по биохимии, хрен знает. Факт, оба умника неплохо разбирались в кадаврах. Каждый из Хранителей вкратце выслушал курс лекций по мертвякам. В одном из уроков помощник Чёрного учил наиболее заинтересованных языку зомбарей. Лучше всего этот спецкурс освоил Тощий Серж. Он порой устраивал целое представление, отчего даже дикий Собиратель приходил в восторг. Нестор половину обучения пропустил. Для себя он усвоил интонацию и манеру разговора зомби, ну и выучил пару знаменитых фраз. Удивительно, что все кадавры в своём лексиконе знали слово «мочи». Или «кроши», кому как больше нравилось.

Следующим этапом Нестор решил избавиться от винтовки свежего зомби, который помнил азы веде́ния стрельбы из стрелкового оружия. Оставлять за спиной дурака без мозгов с заряженной винтовкой было опасно.

– Аыыыы. – завыл шарманку Нестор и сделал ещё один шаг навстречу живчикам, выйдя из тени мощного выворота.

На этот раз оба зомбоящера посмотрели на него как-то странно. Видимо, не угадал с интонацией.

– Ыррррр. – ощерился бывший военный. У него изо рта дохнуло приторно-тошнотворной вонью разлагающейся плоти. Его руки зашевелились, зрачки расширились бельмами и уставились на послушника.

«Так, дружок, это тебе не понадобится!» – подумал мимоходом Нестор и ловко отщёлкнул магазин с автомата в руках у кадавра.

– Во-во-вады!!

Свежий зомби открыл рот и ринулся резво к чужаку, потревожившего его покой. Нестор поступил как в старые добрые времена: просто на силу ударил мощным джебом в лицо опасному мертвяку. Сильный удар смял нос, вдавил его вглубь черепа. Зомби зарычал, завертел головой от боли, и попытался снова укусить послушника. Закончилось всё обыденно: ловкой подсечкой Нестор свалил помеху на землю.

–Вады-ы-ы-ы! – пролаял обиженно кадавр, ворочаясь на песке.

– Мачи-и-и. – передразнил его послушник и шагнул обратно за дерево. Он был готов применить старый АК в качестве дубинки. Обошлось. Утихомиренный зомби негромко причитал, мотая головой с ущербным носом, и силился подняться на ноги. Его «друг», по-прежнему стоял на месте и постигал дзен.

Отошедший от них подальше, брат Ордена выщелкнул найденные патроны из магазина, после чего пустую тару швырнул в кусты. Он стал богаче на четыре патрона калибра 5.45, как раз к «калашу» Варяга. Возвращаться он не стал.

3.

Ряд «жарок» невозмутимо выбрасывали в воздух языки горячего пламени. От горячего дыхания поплавились металлические кресты, а гранитные плиты почернели. Это был противоположный конец кладбища. С монолитовцами, или «братьями», они встречались рядом с часовенкой, которая ушла в землю на три метра. Нестор осмотрелся, и никого не увидел. Ещё рано. Наверняка сектанты где-то в пути. Он решил покинуть кладбище, прогуляться к городской застройке. Братья ошивались в этих широтах нечасто, в отличие от южной части города. С Севера к ним редко захаживали гости. Отсюда и малочисленность сталкеров на северных подступах. Правда, неизвестно как дела обстоят сейчас. Чёрный накаркал пространную речь о некоем катаклизме, который порушит прежний мир. Первая ласточка уже пролетела. Туман, что клубился над Припятью по всему течению, исчез. Прежде доступные места стали непроходимыми. Зона менялась на глазах, и не в лучшую сторону. Теперь Братству придётся напрячь все силы, чтобы защитить Холмы. Не только с севера, ещё и с юго-запада.

Несмотря на затухающую жизнь в Мёртвом городе, природа брала своё. Асфальт бывшего шоссе топорщился от корневой системы вымахавших в человеческий рост берёз и осин. Остовы кирпичных гаражей смутно белели в сполохах электрических аномалий, облюбовавшие с больши́м удовольствием эту часть кооператива. Опадающие жёлтые листья с грустью планировали на серую землю, замирали на грудах не вывезенного мусора пятнистыми признаками золотой осени. Кое-где ржавели останки брошенной строительной техники, замаскированные слоями из пыли, веток и листьев. Нестору приходилось ступать осторожно, и тщательно мониторить окружающее пространство на наличие человеческой угрозы. С аномалиями он справлялся куда проворнее и легче.

Подрагивающий студень проводил Нестора дурашливым бульканьем. Послушник не обратил на него должного внимания. Его больше заботили патрули и ухоронки припятских ребят. Куда они чёрт его дери, подевались!

Бесшумная тень послушника неспешно скользила между зарослей. Каждый десятый шаг – и Нестор замирал в своём демисезонном костюме, оценивая источники угрозы. Но Город встретил его тишиной и умиротворением. Никого. Убедившись в безопасности маршрута, человек засеменил к трём поваленным тополям, которые рухнули после недавнего шторма рядом с кирпичной котельной. За ней показалась первая высотка. Идти туда Нестор не решился. Снайпер или наблюдатель легко мог его вычислить с высоты пятиэтажки. Пользуясь выворотнями в качестве прикрытия, он перебрался к зданию котельной.

Его друзья предсказуемо вышли на глаза Нестору с чрева пятиэтажки. Шесть человек в характе́рной пятнистой форме для городской застройки смело двигались в сторону кладбища. Понятно, с какой целью. Двое бойцов тащили массивный ящик. Припасы для Чёрного и Ордена. С трудом послушник узнал в одном из боевиков старого знакомого. Если бы не шлем в руке и вихрастая чёлка седых волос, вряд ли обратил внимание.

«Каспер, собственной персоной».

Раньше они часто пересекались, пока в определённый момент боевик не исчез с радаров. Участники бартера тогда торговали в районе автомобильного моста. Но после провала переговоров Тощего Сержа с «автомобильными», послушники нашли контакт с другими представителями Монолита. И обмен уже происходил на территории кладбища, что по многим причинам устраивало обе стороны.

Каспер, судя по обноскам, был главным среди других боевиков. Теперь он вполголоса объяснял диспозицию одному из подчинённых.

«Руля схватил. Начальник». – удивился Нестор. В последнюю встречу боец Монолита ещё не был командиром.

– …ты меня понял? – донеслось вместе с попутным ветром.

Подчинённый что-то пробормотал, кивая, и отряд братьев свернул к котельной. Нестор отступил за угол и прислонился к задней глухой стене здания. Не хватало встретиться с ними лицом к лицу без нужного грима.

Внутри котельной послышались шаги ботинок. Ожидаемо, что бойцы из города завернули в укрытие, чтобы не оставаться на виду. Но Каспер точно выставил патруль на входе. Проверять эту теорию Нестор не стал. Интересно, что там делает его знакомый? Наверняка заложил руки за спину перед ватагой, для солидности, и собирается объяснить план действий в ближайший час.

Он угадал. Хорошая слышимость и острый слух послушника сыграли роль. Голос Каспера чётко пробивался через полтора ряда кирпича и сантиметр штукатурки:

– Так, пацаны. Завтра предстоит много поработать. Прилетает важная шишка. Нам нужно обеспечить его безопасность. Потому соберём всех, усилим посты и выставим вооружённый патруль. Не бухаем, не дрочим, из снаряги – полный фарш.

– Из наших что-ль? – перебил его один из адептов.

– Нет. Ходят слухи, что из Пиндосии. Полковник с ним вась-вась. Лично мне похеру. Наше дело маленькое. Прикроем ему тыловую часть, пригоним бочку вазелина для его зада.

Группа заржала. Даже Нестор не сдержал улыбки.

– Что с сектантами делать будем? – поинтересовался чей-то писклявый голос.

– Не лезь поперёд батьки в Зону, – буркнул командир вооружённой группы. – Я только собирался сказать.

Нестор встрепенулся. «Сектанты» явно адресовалось ему и всему Ордену. Он напрягся, стараясь расслышать каждое слово.

– Работаем по старой схеме. Занимаем оборону, страхуемся, готовим товар. Далее забираем последнюю посылку и действуем по обстоятельствам. Ещё вопросы есть?

Бойцы рявнули дружное «нет».

– Расходимся. Покурите, подрочите, пожрите, и выдвигаемся. Готовность через десять минут.

С этими словами Нестор покинул своё укромное местечко. Он прогулялся под носом часового, который косился на россыпь мерцательных «электр», и не оглядывался за спину. Получилось. От дерева к дереву послушник пересёк единственный открытый участок и скрылся среди молодых берёзок, что проросли через асфальт и бетон. И только тогда сумел перевести дух от нахлынувшего на него возбуждения.

Его смутили слова седого знакомого. Что означала фраза «последняя посылка»? Судя по смыслу, она говорила, что больше группировка не нуждалась в их услугах. «Последняя» – это равнозначная замена «идите нахер», вот что означало послание кэпа на человеческом языке. Интересно, почему он так сказал? Каспер не стал бы попросту сотрясать воздух, Нестору не впервой с ним вести дела. И всё же он так сказал. Хм, странно.

Человек в чёрном одеянии перепрыгнул металлический забор высотой в метр. Скоро воины придут на место встречи. Нужно подготовиться к «стрелке», как следует. Мысленно он прокручивал подслушанный диалог в голове. Почему Каспер сказал «действуем по обстоятельствам, а не по плану»? Дело обычное. Типичный бартер, притом со стороны Монолита – развод. Рыжий отбирал для обмена лучшие и дорогие артефакты. А Монолит платил им бусами и огненной водой в виде провизии, пойла и патронов. Иногда подгоняли оружие и химические реактивы. И всё! Все участники сделки довольны, особенно дилеры в пятнистых комбезах. Неудивительно, при такой прибыли за перепродажу редких «камней». Обмен происходил следующим образом. Один из послушников передавал участнику сделки список, написанный рукой Чёрного, потом после недолгого ожидания бойцы Монолита выносили ящики с барахлом. Затем они удалялись, ждали, когда «сектанты» набьют рюкзаки добром и свалят восвояси, и забирали арты. Профит! Просто и безопасно. Подобным образом торговали ещё древние финикийцы с островитянами в Средиземном море. Умник Джованни где-то вы́читал этот исторический факт.

«Действовать по обстоятельствам» – совсем другой расклад. Непредсказуемый, трудно прогнозируемый, он сулил кучу проблем, если что-то шло не так. Здесь следовало учитывать дополнительные переменные, которые зависели от действий участников сделки НЕ по спланированному алгоритму. Иногда «обстоятельства» вызывали различные форс-мажорные ситуации, вроде появившегося мутанта в зоне поражения, или разыгравшейся бури. Но верный план учитывал погрешности в процессе его исполнения. Даже при казусах обмена всё решалось быстро. Либо послушники уходили согласно запасному варианту, либо «монолит» просто оставлял в укромном месте заготовленные товары. В основном действия происходили без запинки в течение пятнадцати минут. Не больше. Дело нехитрое. Только в этом простом дельце появились определённые обстоятельства. Они и нервировали Нестора. Он задницей чуял подвох, суть которого не мог пока разгадать.

Послушник обогнул вывороченную акацию. Зомби куда-то исчезли. Возможно, бродили среди могил, бормоча свои проклятия. Нестор с тяжёлыми думами обошёл четырёхгранный кусок потемневшего камня с кириллицей и датами, и вдруг услышал характе́рный щелчок взводимого предохранителя.

«Щёлк!»

Хранитель среагировал мгновенно: рухнул на землю. Но выстрела не последовало. Автомат в руках зомби-вояки, удачно спрятавшегося от посторонних глаз за гранитной глыбой, беззвучно дёргался. Тот постоянно жал на курок, не понимая, отчего оружие не работает.

– Сдохни! – пробормотал кадавр. Автомат снова щёлкнул.

Нестор выдохнул, проклиная себя за расхлябанность и беспечность. Будь у упыря патрон в стволе, наверняка попал бы в него. С пяти метров с наведённой пушкой нетрудно попасть даже такому овощу, как мертвяк.

– В-водыы! Сдох-ххх-ни! – не унимался бывший военный с мёртвыми глазами. В этот раз он не пошёл врукопашную, предпочёл атаковать обидчика на расстоянии.

«Как ты меня задолбал!»

Без всяких церемоний послушник приблизился в упор к зомбарю и прикладом двинул того в голову. От мощного удара череп кадавра треснул, как кокосовый орех при падении на землю. Зомби завопил от боли и обиды. Нестор вырвал из рук «горе-военного» «двенадцатый», поочерёдно сломал тому кисти, и прикладом довершил наказание. Зомби упал.

– Ыыыыы. – огрызнулся он и попытался огреть Нестора сломанной конечностью.

Соперник увернулся от неуклюжего удара. Бить больше кадавра Нестор не стал.

Подобрав АК-12, послушник по старой привычке дёрнул затвор. Магазин он вытащил ещё раньше. К его удивлению, из казённой части выскочил патрон. Нестор перевёл взгляд на предохранитель. Тот стоял на отметке «одиночный огонь». Похоже, ему повезло сегодня. Автомат дал осечку.

Послушник вернулся к кадавру, что лежал на спине и отчаянно барахтался, шевеля сломанными конечностями. Нестор наступил тому на горло:

– Ты меня чуть не убил, сука! – злобно прошипел он и от души саданул по голове берцем. Зомби дёрнулся, открыл рот, и из него вывалился пожелтевший зуб.

Нестор сплюнул от досады и стремительно покинул место встречи с полумёртвыми.

Сзади периодически доносились глухие завывания покалеченного упыря – «ав, ав, ав».

4.

Молчун Варяг встретил его с радостью. Как-никак, напарник час отсутствовал. Он осклабился, что на языке жестов означало улыбку.

– Собирайся. – зло бросил ему пришедший товарищ. – Подготовимся.

– Хр.

Немного покумекав, Нестор решил сменить место встречи. Своей целью он выбрал опушку с огненными аномалиями. Среди могил в окружении ловушек брат Ордена мог себя чувствовать в относительной безопасности. Оставалось только сообщить это Касперу и компании. Пришлось поторопиться. Вот-вот бойцы невидимого фронта выступят на кладбище и перекроют пути. Сегодня их что-то много для простого обмена. Возникал очередной вопрос. А не связано это с «действуем по обстоятельствам»? Больше людей – выше вероятность, что всё пройдёт гладко. Ну да, они подобный трюк проворачивали сотни раз. Без происшествий, выстрелов в спину и подстав. Почему он так уверен, что в этот раз случится иначе? Тревога, появившаяся после подслушанного разговора, никуда не делась. Ему мерещились предательство и обман. Может, развернуться и свалить прочь на Холмы? Пусть только попробуют возразить. В следующей жизни он так поступил бы. Но не в этой.

Победа или смерть. Другой путь для слабаков.

Они проскочили между двух «контактных пар», что постоянно искрили между собой, соревнуясь, кто круче, переступили через скелет, наполовину присыпанный жёлтым гравием, преодолели полосу препятствий из полуистлевших деревянных крестов. И вышли к аномальному полю из «жарок» – тепловых энергетических аномалий. Дрожал воздух, периодически вверх и в стороны взлетали многочисленные языки беснующегося пламени, вспыхивали целые каскады огня. Красивое зрелище! И опасное. Редкий сталкер мог пройти здесь невредимым. Огнестойкие костюмы стоили огромных денег, куда больше, чем взращённые огнём артефакты. К счастью, они не сталкеры. Хранители покруче, чем обычные смертные.

– Стой! Расположимся здесь! – приказал Нестор и сбросил с себя полупустой рюкзак. Варяг также опустил на землю ношу с ценными артефактами, предназначенными для полноценного обмена. Старший послушник по привычке погладил цевьё оружия и удивился, что у него вместо винтовки автомат Молчуна.

– Эй, немой, бери свою волыну! Возвращаю в целости и сохранности.

Протянув старенький автомат спутнику, а также реквизированную обойму с патронами, Нестор забрал СВД. Малышка приятно ласкала взор своим вычищенным и смазанным видом. Другое дело! Почувствовав уверенность, снайпер склонился с винтовкой над рюкзаком. Сегодня он преподаст братьям достойный урок. Они его надолго запомнят.

Теперь перед ним предстояла самая занимательная часть небольшого шоу. Он собирался показать зрителям настоящую магию, основанную на достижениях науки и смекалки. Распотрошив свой нехитрый скарб, Нестор разложил на земле пакетики с надписями на английском, две пары линз с чёрными окулярами, кулёк с десятком миниатюрных зеркал различной формы, пиропатроны, самодельные дымовухи, баллончик с дымом, кучу тесёмок и шнурков, проволока медная, два мотка изоленты и малярный скотч. Венчали кучу две наступательные гранаты. И самое ценное – тонкая накидка с какого-то серебристого материала. Накидка напоминала издали кольчугу, только без рукавов. Называли её «призрачной курткой» за её способность искажать пространство, благодаря чему человек практически исчезал из виду. Этим изобретением Джованни гордился больше всего. Это он придумал, и затем реализовал давнюю мечту – изобрести плащ-невидимку, позволяющий счастливому обладателю «раствориться» в пространстве. В основе разработки он применил физический принцип преломления света при попадании на сверхмалые кристаллы с наноотверствиями. Всё-таки Джованни в прошлом был дипломированным физиком, не лишённым фантазии и тяги к риску. Риск привёл его в Зону, где он стал одним из Хранителей Ордена.

– Расставь зеркала вокруг маленькой «жарки». – попросил немого товарища Нестор. Он закончил приготовления, и собирался нанести визит вежливости к местным аборигенам. Не дождавшись характе́рного гавкающего ответа от Молчуна «Хр», человек в балахоне двинулся в обратном направлении.

Он начал охоту.

Заложив большой вираж вокруг огороженной территории, Хранитель окольными путями добрался до окраины кладбища. В этом месте они производили обмен. Он подошёл вовремя. Затаившись у одного из надгробий, Нестор услышал шум сминаемых веток и дыхание идущих людей. «Двуногая дичь» сама на него вышла. Монолитовские братья не думали скрываться. На правах хозяина они деловито вышли на оговорённую полянку вокруг нескольких могил с уцелевшими надгробиями, и компактно расположились в шеренге. С собой они принесли ящик, выкрашенный тёмно-зелёной защитной краской. Их было четверо. Каспер среди них тоже находился. Главарь нервничал, пиная носком ноги песок. Нестор вжался в холодную землю у подножия плиты, замирая на месте. Во дворике послушник насчитал шестерых боевиков. Куда исчезло ещё двое, Хранитель догадывался. Наверняка затаились поблизости, в засаде, высматривая в прицелы винтовок опасных сектантов. Конечно, ему льстило такое отношение к своей скромной персоне, но он не считал себя мутантом или супергероем. Послушник, как и воины Аллаха, был живым человеком, и также хотел дышать и наслаждаться дрянным воздухом свободы.

– Где они? – сказал кто-то из группы Каспера.

– Щас придут.

«Ага, придут, да не туда». – мысленно исправил реплику монолитовца Нестор.

– Соскочили?

– Навряд ли. Ублюдки без своих мидий жить не могут. – ухмыльнулся лидер отряда Монолита, потирая плечо.

«Скажи это Чёрному! Ублюдок и есть».

Каспер сказал правду. За этот месяц Чернокнижник совсем оборзел от наглости и вседозволенности.

Больше слушать их трёп Хрнаитель не стал. Активировав режим невидимости, он тенью покинул поляну, прошмыгнув в двух метрах от одного из участников сделки. Тот лишь ухом повел. НЕстор искал остальных живчиков.

Первый нашёлся в десяти метрах от компании Каспера. Стрелок сидел в густой траве с «хеклером в руках». Тот внимательно наблюдал за поляной, наполовину скрытой листвой близлежащих деревьев и могилами. Хорошее местечко для засады.

Нестор застал боевика врасплох. Подойдя бесшумно сзади, он приставил к шее бойца короткий походный нож.

– Тихо. Один надрез – и ты покойник. Кивни, если понял. – прошептал ему в ухо послушник.

Монолитовец со страху тут же закивал головой. Он видел боковым зрением лишь перочинный нож, приставленный к горлу, и волосатую руку. С ним разговаривала пустота.

– Отправь кодло к «жаркам». Я буду ждать там. Не ищите меня. Я везде.

Рука с ножом исчезла. Дрогнул воздух рядом, будто ветер дунул тёплым. Боец тяжело вздохнул, смахивая со лба пот. По шее стекала капелька крови – царапина на память о том, что это не сон.

5.

Спустя десять минут братья подошли к аномальному пятаку с огненными ловушками. В этот раз Каспер предпочёл не выкидывать фокусы. Он дорожил своими людьми и не хотел, чтобы кто-то изних сегодня погиб. Вшестером мужики цепочкой растянулись вокруг пылающих костров.

Хранителей они увидели не сразу. Один из группы обратил внимание на две тени, что постоянно мерцали в нагретом воздухе. Выглядело это жутковато. Со стороны казалось, что несчастные сгорали заживо. Иллюзия закончилась, когда один из них шагнул вперёд. И сразу же силуэт "погорельца" стал чётче. Теперь он больше походил на человека, нежели на гротескный образ размытой по искажённому пространству тени. Вышедший из огня послушник носил бесформенный балахон. Под ним изумлённые зрители увидели чёрные безжизненные зрачки. Их по-прежнему разделяла аномалия, вернее, целый веер несущих смерть ловушек.

– Не в ваших правилах менять место. – Каспер заговорил первым.

– Сегодня у вас вдвое больше людей. – ответил силуэт в балахоне. В ореоле из синих искр он походил на потустороннего демона. Разум отказывался верить в земное происхождение гостя, но Каспер знал этих странных людей не понаслышке. Происходящее было лишь хитроумной иллюзией. Сектанты мастерски владели умением напустить туману.

– Меры предосторожности.

– Как и у нас!

Каспер узнал этот голос с хрипотцой. Год назад в районе полуразрушенного автомобильного моста они уже пересекались не единожды, раза три. Правда, обстановка тогда царила более дружелюбная.

– Случайно не твои следы мы нашли возле высотки. Подслушивать нехорошо, Нестор! – вспомнил имя визитёра в балахоне лидер отряда.

– Визит вежливости. Хотел убедиться, что всё в порядке.

– Ну и как?

– Никак.

Названный Нестором, человек отступил шаг назад. Ярко полыхнула аномалия, выбрасывая в сторону монолитовцев сноп огня. Когда сердитая «жарка» умерила свой пыл, Каспер и его подчинённые знатно обалдели. В воздухе мерцало теперь не два – шесть силуэтов зловещих посланников в чёрных балахонах. Каждый из них целился в братьев из автомата Калашникова.

– Уравняем шансы. – проревел откуда-то из аномалии голос старого знакомого.

Как по команде, бойцы защёлкали предохранителями, целясь сквозь пелену дрожащей субстанции в размытые силуэты. Один Каспер не стал ничего предпринимать: он догадывался, что это проделки хитрого Нестора, и его друзей. Но его люди думали иначе. Ещё мгновение – и у них могут не выдержать нервы. И тогда кто знает, чем закончится встреча. Эти дьяволы самым невероятным образом могли управлять аномалиями и проходить сквозь них без вреда.

– Спокойно! – крикнул нервничающим боевикам командир. – Они не опасны.

Ему никто не поверил. Каждый из ребят наблюдал перед собой привидение с оружием. Каспер с интересом рассматривал фокус, пытаясь понять, кто из этих пляшущих теней человек.

– Чего ты хочешь, Нестор?

Он в последний момент учуял запах прогорклого пота, шибанувшего в нос. Боевик схватился за отстёгнутую кобуру, но не успел. Прямо перед ним из ничего материализовался Хранитель, который схватил его за руку и одновременно потянул на себя.

– Правды! – рявкнул человек с чёрными, как глубокий омут, зрачками, страшными и безжизненными.

Каспер дрогнул, из всех сил пытаясь подавить в себе сиюсекундный испуг. В какое-то мгновение он подумал, что перед ним действительно стоит демон, восставший из мёртвых. Силой воли глава квада подавил в себе желание убить мерзавца, схватившего за ворот. Главное, чтобы пацаны не дрогнули.

– Стоять! Всё нормально! Опустите оружие!

Нехотя бойцы подчинились приказу. Командир перевёл дух от облегчения того, что никто из бригады не наделает глупостей. Всё внимание теперь поглотил его старый знакомый. Ха! Он не изменился. Щетина, морщины, крючковатый нос, пара шрамов у виска, фирменная накидка на несколько размеров больше. Типичный образ местного фрика, поклоняющегося Матери. Чёрный балахон Нестора приоткрылся, и глаза Каспера округлились от нового удивления. На груди у психа под накидкой болталась спарка из двух «эфок». Вместо чеки, в ушки гранат была просунута про́волочка, которая тянулась к руке послушника. Одно резкое движение – и от пятачка ничего живого не останется. Каспер побледнел и ухмыльнулся. До такого он не додумался бы.

– Тебе нужна правда! Я скажу. Но после твоего ответа на вопрос! Ты принёс список?

Каспер сказал это спокойно, лишь бы не разозлить ещё больше безумца с замашками шахида.

– Список? Молчун, сюда! – крикнул негромко Нестор, сверля в упор бездушными глазами лидера отряда.

Из-за завесы огня и искр шагнул второй Искатель. Все пять репликатов в полосе из «жарок» тут же рассыпались.

«Я так и думал». – с облегчением выдохнул Каспер.

Более мрачный и нелюдимый, с обезображенным лицом и такими же чёрными зрачками, помощник Нестора источал отвращение и жестокость. В правой руке он держал большой рюкзак, левая с огромной пятернёй сжимала крепко цевьё винтовки.

Кивком головы Каспер велел подойти крайнему монолитовцу. Побледневший от ужаса, парниша боязливо двинулся к мрачному Молчуну. Немой послушник протянул воину из Припяти рюкзак и маленькую бумажку.

– Список.

Боец торопливо, косясь на жутких дикарей в жутком одеянии, принёс листок боссу и с рюкзаком замер рядом.

– Скажи, Нестор. Ты доверяешь своему вождю?

– Я пришёл сюда не в загадки играть. Говори как есть или я не отвечаю за последствия.

– Зря ты не прочёл, что здесь написано. Взгляни?!

Нестор с сомнением бросил взгляд на протянутый ему кусок белой бумаги. Он скептически относился ко всякой писанине, и поэтому никогда не читал, что там написано. Ни он, ни недотёпа Варяг. Но содержимое списка прочёл. В самом конце мелкими буквами после перечня из девяти наименований он разобрал два слова.

«Убейте всех!».

Почерк Чёрного.

Рот Каспера дёрнулся вверх. Командир монолитовцев не соврал.

Глава 7. Жуткие Холмы

1.

Берег Припяти встретил их промозглым днём, сыростью и негостеприимством. Ими едва не пообедали речные монстры. Один из них плавал пузом кверху с развороченным брюхом. А могли дрейфовать в чёрной воде вздувшиеся трупы смельчаков, что бросили вызов реке. Но они выжили, чтобы замёрзнуть от яростного порыва октябрьского ветра и ледяной, обжигающей воды. Тем не менее вздох облегчения раздался у каждого из ребят, когда полуразбитый плот уткнулся краем в осоку. Конец постоянной качке и тряски под ногами и ещё жуткому страху перед рекой. Путники могли просто упасть на песок и перевести дух. И заодно пожрать.

Пеппа первым вылез на берег, прихватив с собой мокрый рюкзак и оружие. Он швырнул от злости автомат прямо в песок, двинул с силой по рюкзаку и принялся материть всех подряд. Досталось и напарникам.

– Пошли нах! – прогнусавил он напоследок и подобрал оброненное оружие. Затем он принялся потрошить поклажу.

Владимир Питюшин испытывал похожие эмоции. Но впустую сотрясать воздух химик не стал. Он забрался повыше, и уже там с превеликим удовольствием плюхнулся на траву. Адреналин уступил место апатии и полному безразличию к действительности. Только бы дух перевести.

Сэм, в отличие от остальных, не выглядел уставшим. На сосредоточенном лице блуждала сла́бо скрытая неприязнь к одному члену команды. Взгляд из-под массивного лба в морщинах жёг ругающегося проводника, который и не подозревал о нависшей над ним угрозы. Зря. Выпрыгнув на сушу, «анархист» не стал откладывать свои намерения на потом и уверенным шагом направился к Пеппе, что торопливо потрошил рюкзак. Коварный напарник молча, без замаха, двинул прикладом в голову сталкеру. Тот взмахнул руками и принялся заваливаться лицом в песок. Бывший «свободовец» удержал за шиворот бесчувственного противника, грубо притянул к себе, разворачивая, и коротким апперкотом сверху вниз мощно пробил в висок проводнику. Сталкер неуклюже мотнул головой и завалился на спину, сминая задницей разворошённые вещи.

Этого «анархисту» показалось мало.

Закусив губу, он взгромоздился верхо́м на ненавистного ему человека и принялся месить ему лицо. Брызнула струёй кровь из разбитого носа, закровил висок у жертвы. Разъярённый Сэм утихомирился, пока от лица противника не осталось живого места. После этого драчун встал, дрожащими пальцами прикурил сигарету и побрёл прочь. Подальше от суеты.

Так прошло минут пятнадцать.

Питу было всё равно, убил ли сбесившийся «анархист» сумасбродного Пеппу или наоборот. Они стоили друг друга. Когда неприятие доходит до верхней точки, сложно сдерживать в себе порывы злости. Проще спустить пар, выместить неудовольствие на ком-то, иначе это рванёт в самый неподходящий момент. Молодой химик на некоторое время абстрагировался от всех, погрузился в раздумья.

Каждая клеточка его уставшего тела отдыхала, получая вожделенную передышку. И хотя учёный замёрз, он лежал, не шевелясь, глядя вверх на тягучие тучи. День близился к закату. Прошли всего лишь сутки, с тех самых пор, когда отряд покинул Красный лес и отправился покорять Север. Один гребанный день. Они могли десять раз умереть. Река принесла им одни лишения и страдания. Да, никто не погиб. Итоги похода известны. В ста метрах от них дрейфовала мёртвая огромадина, растерзанная местным крокодилом. Огромная массивная туша весом в 500 килограмм и длиной примерно в шесть метров. Гигантский сом, обитавший на дне реки с незапамятных времён. Сегодня он сам пошёл на корм рыбам и ещё огромному крокодилу, который и растерзал, не без помощи людей, донного оппонента. И вот победитель довольно запихивал в харю ошмётки жирного рыбьего мяса, глотая их и салютуя окрестностям о громкой победе своим тяжёлым хвостом. Над ним уже сновал верный спутник – ворона, что едва не выбила глаз Сэму. Типичный симбионт. Так сказал ведущий с канала Дискавери. Птица заботливо прохаживалась по вытянутой крокодильей морде и старательно подбирала прилипшие к испещрённой бороздами пасти кусочки плоти. Происходило это настолько буднично, что и не скажешь, будто полчаса назад среди реки разыгралась кровавая драма.

Теперь это в прошлом. Они оставили попытку пересечь речной водораздел выше течения и пристали в первом же попавшемся месте, наплевав на меры предосторожности. Куда там, если стрельбу могли услышать даже в призрачном городе. Вон, отсюда были видны зловещие проёмы девятиэтажных исполинов. С другой стороны, они смертельно устали, чтобы защитить свои ничтожные душонки от посягательств зоны.

Как тебе такое, Карл Раскин?

Пит поймал себя на мысли, что домой живым не вернётся. Уютная лаборатория останется лучшим воспоминанием, несмотря на прожитые неполные тридцать лет. Труп не найдут, о молодом и перспективном учёном уже забыли, а «Tesla Corp» выплатит пособие родственникам. Северная Зона заглотила добычу, и её не отпустит. Зря Раскин вложился в него. Скромный ботаник не потянет двойную игру. Кот в мешке, неопределённость задания операции, грядущий катаклизм – настоящее харакири для самоубийц. Насчёт кота. Не мешало бы проверить, что в чёрном металлическом кейсе, скрытый от любопытных взглядов на дне рюкзака. К нему ещё вернётся, попозже, когда останется один. А пока…чёрт.

Вова сел на корточки, стряхнул с себя песок. Он вдруг вспомнил, что здорово наглотался воды и замёрз. Усилием воли ботаник заставил себя расшнуровать крепко завязанный тяжёлый вещмешок, где лежали в аптечке противостолбнячная сыворотка и бромантан. Со второй попытки он ввёл себе в руку инъекцию, после чего глотнул три таблетки антирада.

Когда Пит вернулся к Пеппе, тот уже шевелился. Проводник тихо стонал, кашляя от проглоченной крови, что натекла в носоглотку. Сэм обратно не вернулся, хотя вещи его лежали рядом. Переваривал случившееся.

– Ш-шука! – прошепелявил многострадальный Пеппа, очнувшийся наконец-то от нокаута.

Он также сел на корточки, потрогал себя за лицо, морщась и щурясь от болевых ощущений.

– Шзади, прикладом, чтоб его. Нешпортивно. У меня походу… шотрясение. Зуб выбил, двоится в глазах. Пит, помоги, ш аптечкой. – попросил он напарника.

И правда. Выглядел проводник как труп, которого проволокли лицом по асфальту. Заплывший глаз, царапины, рассечение брови, и пострадавший нос значительно уродовали наглого Пеппу.

Тот высморкался, после чего принялся потрошить аптечку со знанием дела. Следующие десять минут бывший зэк ахал и шипел, проклиная Зону, сталкеров и Сэма. Раны заклеил пластырем, рот прополоскал водкой, лицо вытер влажной тряпкой, в ноздри запихнул ватные тампоны. Не забыл он и об антираде. Закончил «лечение» проводник изрядной порцией алкоголя внутрь.

– И где мудила? – зло проговорил он с изменённой интонацией в голосе. – Меня последний раз так отоварили в молодости. Фсю морду разбил, обиженка!

– Заслужил. Ты его сбросить хотел в воду.

– Мало что я хотел. Эй, мудак?? Иди сюда, предатель! – прикрикнул Пеппа и тотчас схватился за голову.

Сэм не отвечал.

– Пит, дай руку, встану.

– Держи.

Охнув, проводник с трудом встал на ноги. Заплывший глаз угрюмо выглядывал из-за посиневшей гематомы. Пеппа подобрал оброненное оружие, отсоединил магазин, поморщился.

– Воины, …ять!

Питюшин кивнул в ответ, вспомнив, что так и не сменил пустой магазин на новый. Чтобы лишний раз не гневить ветерана, он тихо перезарядился. Избитый напарник справился с этим нехитрым делом намного быстрее.

– Куда он пошёл?

– Туда! – Пит показал пальцем направление сталкеру с опухшим лицом от побоев.

– Бери снаряжение, пойдём за ним. Его барахло не трогай.

2.

Сэма они нашли в двадцати метрах от лагеря. Тот лежал без сознания с полуоткрытым ртом и побелевшими щеками. Его правая рука сжимала горсть земли, «Сайга» валялась в ногах. Судя по позе навзничь, «Анархист» сидел на корточках, когда приступ взялся за него. Бедолага долго корчился, прежде чем потерял сознание. Вон, какие фортеля ноги начертили на песке.

Вопреки ожиданиям Вовы, Пеппа не стал злорадствовать, а сразу бросился к бездыханному телу. Даром что его недавно обидчик месил кулаками. Проводник ловко, со знанием дела, обшарил бесчувственное тело и нашёл в потайном кармашке два шприца-инъектора с малиновой жидкостью в колбе. Заинтригованный, Пит лишь глазами хлопал, глядя на инсинуации товарища.

– Понабирали, мать её дери, по объявлению списанных лётчиков. Эй, мешок костей! Рано тебе умирать. Сдохнешь, когда я скажу, не раньше! И запомни, я тебе не прощу удара исподтишка.

В этом был весь Пеппа. С фингалом, кровоточащими губами и саркастическим пофигизмом. Любой другой на его месте лишь посмеялся над безжизненным Сэмом, но не бывший заключённый.

Проводник закатал рукав недавнему дебоширу, и в выступающую вену вколол содержимое одного шприца. Похлопав по плечу «друга», он засунул вторую дозу обратно в карман. Пит, который крутился рядом, лишь хлопал молча глазами и разглядывал ствол кривой сосенки.

Из ступора его вывел обеспокоенный голос проводника. Пеппе хватило беглого осмотра окрестностей, чтобы огласить решение.

– Пит! Не спи. Давай-ка свалим отсюда, пока не пришёл трындец.

– В смысле?

– Долго рассказывать! – ответил проводник, быстренько напяливая на себя рюкзак. – Здесь про́клятое место. Люди пропадают. Хочешь проверить, оставайся. Я – ушёл!

– Окей. Что с ним будем делать? – указал побледневший Пит рукой на лежащего человека.

– А что с ним станется! Оклемается, сам нас найдёт, если мозгами не поехал. Вещи не забираем. Не выкарабкается, ну ничего не поделаешь, все смертны. У него прогрессирующая онкология, если забыл. А нести увальня не стану. Он мудак, и двинул прикладом в башку сзади. Зуб выбил. Так что извините-с, пас!

Вова подумал немного и понял, что проводник прав. Тащить на горбу тяжелобольного человека – глупая идея. Сэм сам виноват, что пошёл с ними на поиски артефакта. Значит, продолжат уже без него. Тяжело вздохнув, Пит потащился вслед за Пеппой, чей авторитет в глазах младшего научного работника значительно возрос.

Им повезло выйти на этом берегу. Сухие участки попадались чаще. Не чавкала вода под ногами, не преграждали путь многочисленные канавки и заросли дикорастущего кустарника. Дышалось легко и непринуждённо. Чуть поодаль вздымалось невысокое плато с маленькими холмиками и растущим лесом. Идиллия. Но Пеппа нервничал. И оттого упорно продолжал движение дальше, посматривая в сторону холмов. Иногда путники падали в траву, так как Пеппе мерещились блики снайперской винтовки вдалеке. Однажды им пришлось и вовсе повернуть обратно: полоса хлопающих аномалий хищно приглашала в гости неосторожных ходоков. Полтора часа ушло, чтобы найти новый проход через энергетические ловушки и перемахнуть препятствие. Общались в основном жестами, изредка командами. А задавать дополнительные вопросы причинно-следственного характера химик не решался. Проводник знал, что делает. Так или иначе, к четвёртому часу они вышли к нагромождению валунов в человеческий рост.

– Всё. Привал. Хватит с меня. Спрячемся в камнях и пообедаем. А там и решим, что дальше делать.

Питюшин, само собой, согласился.

Сказано – сделано. Путники затащили вещи внутрь каменного логова, где нашлось свободное пространство для двух человек. Пит рухнул на рюкзак, едва очутился под сводом валунов, впервые за время похода радуясь долгожданному привалу. Пеппа лишь гневно мазнул взглядом, но промолчал. Он сам устал не меньше «хлипкого ботана». Тем не менее он не позволил себе расслабиться и предаться отдыху, а направился на выход.

– Я погляжу за местностью. Ты пока сваргань чаёк. Но сильно не шуми. Мы не одни в округе.

– Я понял. И где они, эти люди?

– Ближе, чем ты думаешь. Лады! Я скоро буду.

– Давай.

Вернулся Пеппа спустя пятнадцать минут, когда закипала вода на миниатюрном газовом баллоне. Володя выставил две банки сардин, галеты с армейского рациона, распаковал пачку несолёных крекеров, накроил чёрствого хлеба. Ну и сообразил чаю себе и сталкеру, разложив пакетики «Дури» в походные кружки. Не забыл он переодеться в сухое.

– Чисто, – бросил вдогонку Пеп, присаживаясь рядом. – Думаю, час у нас есть. Заодно подождём нашего друга, будь он неладен. Кстати, а чего поляна такая скудная?

– Нормально же.

Проводник покачал головой.

– Это еда для студентов и диванных экспертов, у которых мамки уехали на дачи. Дай мне пятнадцать минут, и я покажу тебе мастер-класс. Чай попьём позже.

С этими словами он принялся свой распухший баул, набитый едой под завязку. Запасливый мужик здорово раскулачил бармена. Сушёные грибы, батончики, крупа, печенье. Но из большого разнообразия продуктов Пеппа с гордостью извлёк пакетик с пшёнкой.

– Сейчас ты узнаешь, сын мой, что значит каша настоящего сталкера. Нельзя недооценивать пшёнку. Она калорийная, и легко усваивается организмом, даже радиоактивным, – помахал пакетом с крупой Пеппа. – Поэтому её так любят птички. Ну мы с тобой мужланы, нам бы мяска, верно?

Кулинар ловко подбросил появившуюся банку тушёнки.

– Каша плюс мясо, немного специй, и на выходе получается лучший продукт для отощавших бродяг!

Дальше проводник пускался в откровенный трёп, отчего оголодавший Пит перестал его слушать. Он больше смотрел, как сотоварищ ловко управляется с нехитрой кухонной утварью, состоящей из ножа, ложки, крошечной кастрюли и пластиковой баклажки с водой. Пальцы балагура порхали с космической скоростью: промывали крупу, разворачивали какие-то узелки, орудовали ножом, как у заправского повара. Кто знает, может, он и окончил в прошлом поварские курсы, этот весельчак с обострённым чувством справедливости. В любом случае запах от котелка шёл одуряющий.

Когда пшено разварилось, Пеппа подогрел банку с мясом, вывалил содержимое в кастрюльку, добавил кипячёной воды, и неожиданно, сверху бросил хлебную корочку. Для запаха. Полуготовую снедь он накрыл вымытой сапёрной лопаткой.

– Пусть потомится, как мы томились полдня.

«Быстрее бы!» – потянул носом мечтательно Питюшин. Скоро от такого запаха сбегутся зомби со всей округи.

– Не волнуйся, никто нас не учует. Ветер дует с севера. А для особо ретивых я поставил растяжку у входа. – прочитал его мысли проводник.

Последним штрихом к изыскам кулинарного шедевра стали специи. Пит заметил, с какой скрупулёзностью он отбирал зёрна тмина, кардамона и еще чего-то пахучего, и едва не потерял рассудок, когда напарник снял с кастрюли лопатку с конденсатом.

– Готово. Накладывай, молодёжь.

«Молодёжь» дрожащими руками от предвкушения праздника желудка принялась наваливать в кружку густую, пахучую кашу с кусками отборной белоруской свинины, откормленной на местных элитных мясокомбинатах. А Пеппа ухитрился открыть прихваченную у хозяина бара банку небольших огурчиков. Чертяка!

– Ну, давай! – довольный собой, сказал сталкер и как следует, приложился к фляжке, где у него плескался коньяк.

3.

Божественная пшёнка показалась голодному Питу настоящей манной небесной. Он едва не проглотил язык от удовольствия. Сам повар посмеивался в усы, неспешно уминая кашу и хрумая огурцом. Доели в итоге молча. Пока Пит мыл посуду и собирал остатки снеди, проводник снова вышел из убежища, оценить обстановку. От чая он отказался, сославшись на «силиконовые губы» после мордобоя. Но это не мешало ему отхлёбывать от фляжки.

Зато не отказался Питюшин.

– Я не рассказал тебе об опасности – заговорил проводник, плюхаясь на прежнее место.

– Ага.

– Скажем, это теория. Я не уверен, что они существуют, но если это так, то мы в зоне риска, друже!

– Они?

– Призраки. Так я зову этих ребят. Пару лет назад я с товарищем пробирались в Припять на встречу с... поставщиком. Мы были с другой стороны холма. Слышал о селе Семиходы? Сделка состоялась, поставщик не подвёл, всё нормально. И вот на обратном пути с челом организовали привал, чисто дух перевести. Зашились в овраг один, благо местность позволяла, достали водку, бутерброды, решили отметить удачную работу. Дураки! Вместо того чтобы чесать подальше от этого места, хернёй страдали. Это первый косяк. А второй промах заключался вот в чём. Поставщик наш искренне удивился, когда узнал, что мы притопали с севера, а не с северо-востока. И посоветовал нам не рисковать больше. Мы, понятное дело, его не послушали, и зря. Значит, сидим в овражке, выпиваем, хомячим пайку, тихо балагурим шутки всякие. Денёк близился к концу. Смеркалось, как писал классик. Мы, естественно, стали собираться в дорогу. И тут кореш меня толкает в плечо. «Смотри!» – говорит он замогильным голосом. И пальцем тычет вверх в надвигающиеся сумерки. А находились мы в овраге, под обрывом в слепой зоне. Заметить сверху нас было невозможно, зато глянуть, что на склоне творится, запросто. Вот мой товарищ и увидел фигуру в чёрном балахоне на обрыве, следом за ним я. Ох и жути насмотрелись! Да что врать, едва не обгадился в штаны. Фигура постояла немного, и на моих глазах растаяла. Не ушла, нет, у меня зрение острое, а именно растаяла, как дымка от ветра.

– Ничего себе! – воскликнул удивлённый Пит.

– В тот момент я всерьёз подумал, что это морок. Обман зрения. Признаться, я не верил до последнего корешу, который клялся, что здесь водятся жуткие твари. И я бы поверил, не будь я таким принципиальным и дотошным. Ещё час мы проторчали в овраге, и наконец, отважились высунуть нос из своего недолгого заточения. У меня хватило смелости взобраться на обрыв. Там я обнаружил следы. Обычные человеческие следы. Существо в балахоне оказалось не привидением, а человеком из плоти и крови. Одного не мог понять, каким образом призрак мог ходить через аномалии?

– Через аномалии?

– Именно. Я нашёл новые отпечатки, которые вели прямо в ловушку, и не в абы какую, а в «вертушку». Правда, дальше искать не стал. Опасно. Да и темнота было. В итоге мы аккуратно свалили прочь от этого странного места, добрались до пункта назначения. Нам хорошо заплатили, и вроде хеппи энд, а внутри под ложечкой засосало. Я будто Христа увидел, будучи ярым атеистом. У меня даже появилась любопытная мысль. Набравшись водкой в деревеньке, где тусовались охотники, я выпросил у одного из них карту с территориями, взял карандаш, и по старой памяти отметил все места, где в том районе пропадали люди. Я вспомнил все слухи и россказни, прошедшие мимо моих любопытных ушей.

– И? – шёпотом переспросил Питюшин.

– Точки на карте соответствовали примерным координатам, куда направлялись исчезнувшие бродяги. И прикинь, находились они на равном расстоянии друг от друга. Если соединить их линией, то получалась кривая… эээ, как это правильно назвать?

– Парабола?

– Чего? Короче, вытянутый круг получался. Догадайся, что находилось в центре этой... этого круга?

– Окружности? – машинально поправил воодушевлённый байкой химик.

– Не умничай. Короче, в нём находился тот самый холм, который рядом. – голос Пеппы сел ещё больше. Он на несколько секунд смолк, прислушиваясь к окружающим звукам.

– Понимаешь, к чему я веду?

– Кажется, да.

Пеппа замолчал. Повеяло вдруг каким-то замогильным холодом, отчего Пит вздрогнул поёживаясь. Теперь их поджидала новая напасть, если проводник не врал. Наглый и хохмящий Пеппа говорил с серьёзным лицом, и уже этот факт не вязался с личиной проводника. Похоже, он не врал. Люди, похищающие людей около Холмов, отличная мысль! Но Пит кивал в ответ и не перебивал увлечённого сталкера.

– Короче, я хорошо подумал, как поступить со своими подозрениями. Впервые появилась возможность принести пользу для людей. В общем, потрепался со знающими людьми об этом месте. Некоторые меня подняли на смех, самые честные отправили в посёлок Масаны, где находился штаб военных и заодно исследовательский центр. Там я мог получить дополнительную информацию, говорили они. Окрылённый возможностью раскрыть тайну, я навострил лыжи. Десять километров пройти для волка – не проблема. И в последний момент я передумал.

– Как это, передумал? – удивился Пит.

Пеппа приблизился вплотную к товарищу и по-заговорщицки промолвил:

– Ко мне пришёл один странный человек. Пришёл ночью, когда спал, и приставил нож к горлу. Гость предупредил, что не стоит лишний раз раскрывать рот ненужным людям и соваться к Холмам опасно для здоровья. Я и ответил ему, что «без проблем, чувак». Псих с ножом тут же свалил в закат, оставив меня наедине со своими большущими тараканами и царапиной на горле. Поутру я поспрашивал в деревеньке, не заходил ли кто в хату, но охотники божились, что никого не видели. Короче, идея провалилась. Уязвлённое самолюбие жаждало найти призрака и наказать его по правилам, но о моём унижении знал один я. Осадочек остался, правда, зато небо копчу до сих пор. Закончился месяц, второй. На третий возле Холмов полегла в полном составе группа Мелкого. Нашли только одно тело, с пулей в голове. Остальные – out! Списали сию диверсию на «припятских». И только я знал, чьих рук это дело. Призраки с Холмов, в чёрных балахонах. Вот такая история!

– А если это сделали «припятские»? – переспросил поспешно любопытный Питюшин. – Ну, убили Мелкого и компанию.

Пеппа вздохнул и прошептал:

–Вряд ли. Архаровцы из города тоже теряли в этом районе людей. Даже они со своим уставом и прочей ахинеей побаивались данной местности. А я ведь на них работал. В жисть не поверю, что они решили прогуляться дальше Семиходского водохранилища. Это по-любому сделали те мерзавцы. Да-да!

– Слушай, а сколько тел ещё нашли, до этого происшествия?

– Вот ты любопытный! Я почём помню! Хотя скажу, двоих нашли, Ушастого и Мясника, точно! Остальные пропали с концами!

– Странно.

– Вот именно!

– Может, мутанты это сделали? – не унимался химик.

– Это каким таким мутантам? Даже если так, им не нужно барахло. Реально. Не припомню, чтобы поисковая группа нашла вещи исчезнувших. Северная Зона маленькая.

Проводник сплюнул на землю.

– Лады. Давай завязывать с разговорами. Нужно выбраться отсюда, пока солнце не спряталось за горизонт.

4.

– Итак, мой юный друг. Давай-ка я тебе обозначу место, где следует искать Тот Самый Артефакт для миллионера. Видишь ли, нас осталось всего двое, а пилить туда почти сутки. Если со мной случится трындец, дойдёшь сам. А что? Ты способный и неглупый, авось не сгинешь по пути.

– Но мы без понятия, какой артефакт искать? Сэм об этом знал.

– Включишь мозги на месте. А теперь смотри сюда!

Прошло двадцать минут с того самого мгновения, как они покинули вре́менное убежище и направились к таинственному Грязевому озеру. Пеппа в коем веке дурака не валял, и подробно рассказал неискушённому ботанику об особенностях местности, где следует откопать камень стоимостью в 30 миллионов баксов. Заинтересованный, Пит с жадностью внимал новую информацию, удивляясь, насколько правда переплелась с фантастическим вымыслом. У проводника даже нашлась старая потрёпанная карта 1986 года, подаренная мистером Валом. На ней Пеп куском камня нацарапал маршрут.

Холмы – Усов – урочище Гало.

За урочищем «Галей», как окрестили зубоскалы лесистую полосу, и располагалось нужное место. Небольшое озерцо с чёрной и жутко токсичной жижей, напоминающей лечебную грязь. Хотя по логике озеро следовало бы назвать Нефтяным. Чёрная вода и взаправду имела нефтяное происхождение: в округе витал ядрёный запах мазута и бензина, особенно в жаркое время, в десяти метрах от берегов вымерло всё живое. Этой «аномалии» удивлялись только безграмотные аборигены. По словам Пеппы, умники прекрасно знали о Полесском разломе и заброшенном месторождении, которое геологи открыли ещё в конце 80-х гг. Хотя без надобности туда предпочитали не соваться. Поговаривали, что любопытные теряли сознание от нахождения рядом с «озером» и получали токсические отравления. А особо смелые сталкеры сообщали об оптических иллюзиях.

И где-то в том районе следовало найти нужный артефакт.

«Арахис».

Интересно, а почему его так назвали? Догадка шевельнулась в его голове остроумным предположением, но до конца развить её химик не сумел.

– Долго будешь бабочек ловить, профессор?

Голос Пеппы вырвал его из прострации. Вова хлопнул глазами, не понимая, как так получилось, что он просто выключился в рейде. Старая истина о невнимательном сталкере – мёртвом сталкере – работала и по эту сторону Припяти. Пит так и не придумал, как отмазаться перед проводником, поэтому брякнул первую пришедшую в голову мысль:

– Засмотрелся.

Оправдание вышло нелепым. Пеппа презрительно фыркнул.

– Однажды ты останешься без ноги и будешь в этом винить себя, а не Зону.

С этими словами сталкер поддел ногой обломок советской мины ПФМ-1, которую из-за аэродинамики называли «бабочками».

– Кому-то не повезло. Так что радуйся. Иногда и они попадаются.

– Хорошо.

Пит густо покраснел. На этот раз ему действительно стало стыдно перед Пеппой. Возиться с ним он, как с дитём непутёвым, а толку мало. Как был новичком, так им и остался.

– Не хорошо, а не зевай, Питер! Мы сейчас переходим самое поганое место. Пустырь называется. Укрытий ноль, ну разве что за сосёнку схорониться можно. С Холмов нас видно отлично, особенно в оптический прицел. Так что советую шевелить лапками, пока демоны в балахонах не явились по наши души.

В этот раз Пеппа говорил более убедительным тоном.

Пит воровато поглядел на виднеющиеся погорки, которые сталкер величал Холмами. С этой стороны они были пологими, но проводник ещё на камнях объяснил, что это место окружено повсеместно аномальными ловушками. Странно, а почему так? Учёный на своей шкуре убедился, что энергетических возмущений тут меньше обычного, и вдруг такая особенность. Надо будет поднять вопрос среди знакомых, проверить эту выбивающуюся из общей классификации активность аномалий. Если выживет, конечно.

Если...

Песчаные барханы с торчащими пучками мха и ковыль-травы вынуждали их сбавить и без того медленный темп. Тяжело гружённые путники вязли в жёлтом песке, отчего приходилось тратить вдвое больше усилий. Однако выбор стоял невелик: либо заболоченные луга, либо пересечённая мелиоративными каналами местность. Песчаный пустырь – исключение из правил. Куда хуже двигаться по лесистой зоне, где за каждым деревом тебе угрожала опасность.

Они пересекли неглубокий овражек по зыбкому обваливающему краю, и через двадцать метров упёрлись в стену из полутораметровых деревьев, торчащих прямо из сухого канала. Рядом с ними весело искрила целая россыпь энергетических ловушек.

– Туда! – скомандовал Пеппа и осторожно направился вдоль канавки. Следом за ним тащился и Вова. В этот раз он проявил себя с лучшей стороны, отчего даже вечно недовольный проводник перестал постоянно на него оглядываться. Наука сработала!

Искрящие «электры» гостили не в одиночестве. Когда на проводника окружающее пространство взметнуло облачко пыли и травы, Пит догадался, что впереди них поджидала гравитационная ловушка. «Слабачка!» – прокомментировал сталкер, швыряя в неё горсть песка. Химик повторил его действия, больше для успокоения нервов, чем ради забавы. Пеппа в отместку показал ему большой палец и велел стеречь его тощий зад.

Проход обнаружился в пятнадцати метрах. С облегчением ведо́мый нырнул в увядающие кусты, преодолевая препятствие, и точно таким же макаром спустился и его боевой товарищ. Но выбраться из плена осин и высокого рогоза он не сумел: гневный окрик проводника заставил его замереть на месте.

– Замри!

Пит подчинился. Кривая осина рядом шевельнулась от ветра, роняя жёлто-красную листву.

– Ты тоже это слышишь?

Шёпот Пеппы потерялся в налетевшем порыве ветра, который с холодом принёс ещё и песчаную пыль.

«Что я должен был услышать?».

Целую минуту они стояли, не двигаясь, и слушали эфир. Трещали стебли рогоза от раскачивания, на молоденьких осинках трепетали листочки. Ничего противоестественного, в двух метрах дышал присевший проводник. На исходе шестидесяти секунд Пит уловил поодаль тихое, едва досягаемое бренчание чего-то металлического. Похожим образом соприкасались ключи в связке.

– Слышу. – ответил с запозданием Пит.

Пеппа тут же сполз в канаву.

– Значит, не показалось. Я думал, теряю квалификацию. Металлический лязг, верно?

Химик кивнул.

– Давай проверим. За аномалиями, там.

Пит закусил губу и взял на изготовку автомат. Ему вдруг стало жутко любопытно, что там бренчит и действует на нервы. Да и сталкеру тоже. Недаром говорят, что человечеством движет любопытство.

Выбираться с канавы они не стали. Гравитационная аномалия занимала меньше пространства и выглядела хлипкой, чтобы справиться с двумя путниками. А поросль росла не так часто и не мешала продвижению вперёд вдоль рукотворного бруствера. Осторожно люди продирались по сухому руслу мелиоративной протоки, огибая осины и заросли ивняка.

Лязг раздался громче.

Они двигались в верном направлении.

Путь им преградил завал из сучьев.

– Стой здесь! Если что, стреляй! – сказал полужестами Пеппа и неожиданно взобрался наверх. Пригнувшись, он короткими шагами засеменил вперёд, выставив перед собой «сайгу», и вскоре скрылся из виду. Только тихий треск сминаемого рогоза говорил, что спутник движется по каналу.

– Сука! – негромкий выкрик проводника едва не напугал напряжённого Пита. Тот готов был изрешетить из «двенадцатого» валежник и всё, что за ним находилось. Сдержался. И не зря. За кучей раздалось:

– Пит, вали сюда! И давай аккуратно, по моим следам.

– Иду. – буркнул ботаник и вылез из канавы.

5.

Бренчание исходило от армейского жетона, висевшего на нижней ветке полусухого ивняка. Поднявшийся ветер качал сухостой, и вместе с ним и вибрировали железки. Отсюда и звон. Но не этого вызвало оторопь у Пеппы.

Под веткой покоился скелет в неестественной позе.

Он будто сидел в яме, аккуратно вытянув перед собой ноги и заложив за спину руки. Голый череп с тёмными провалами устало, с укором, таращился в мрачную высь. Выглядел он зловеще: палящее солнце и ветер не до конца выбелили черепные кости, и их желтизна с серым налётом то ли ила, то ли грязи производила гнетущее впечатление. Из прорех истлевшей плотной ткани виднелись серые рёбра. Между ними успела прорасти пожухлая трава. Рядом с останками валялась стоптанная обувь: ботинки-говнодавы из облезлого кожзама с истёртым протектором и сбитыми носами. Обувь практически не пострадала, в отличие от одежды и плоти.

«Тинь-нинь».

Две бляхи соприкоснулись на ветке блестящими гранями, выдавив резонансный металлический звон.

Пит опустил автомат, наблюдая, как вибрирует железо. Напарник задумчиво крутил в руках болт, который, видимо, подобрал после броска в замершую костяную фигуру. Проверял на опасность место гибели.

– Его утопили. – ткнул стволом «сайги» в скелет Пеппа.

– Что? То есть, с чего ты взял? – не отрываясь, глядел на жуткие останки Пит.

– Очевидно же. Смотри, как вывернуты руки. Кости целы. Ни пулевой стрельбы, ни проломленной головы. Вон, даже налёт от ила остался на башке.

Проводник склонился над скелетом и тем же стволом что-то подцепил из земли.

– Вот и доказательства. Тонкая ржавая цепь. Наверняка под одеждой найдём ещё одну.

И правда. Покопавшись брезгливо в ворохе тряпок, которые расползлись под напором оружия, сталкер нащупал одну цепочку подлинне́е. Морщась, Пеп брезгливо двумя пальцами вытянул её на свет.

– Точно говорю. Жмурика убили, а труп связали, сбросили в канаву под утопленные ветки. За пару лет вода испарилась, жмур сгнил, а «американка» выплыла и повисла на суку. Вот и весь расклад.

«Следователь» бросил ржавую цепь обратно на труп.

– А кто это? – склонился уже и Питюшин над костями.

– Не знаю. Хотя…

Сталкер снял с ветки холодный медальон, перевернул.

– Смотри. Если тебе говорят эти цифры.

С замиранием сердца Вова схватил цепочку с двумя бляхами. На одной из них умелец выгравировал красивым почерком буквы:

S.T.A.L.K.E.R. GSC

На второй сияли цифры.

28. 04. 22. 2.

– Хм. Любопытно. Можно я заберу себе цепочку?

– Бери. Мне она ни к чему. Только место занимает. И всё-таки я догадываюсь, кто это такой.

Пеппа выдохнул и тихо сказал взбудораженному Владимиру:

– Убитый из Холмов. Чёрный балахон. Дрянная обувь. Близость. Труп оттуда. Готов руку отдать на отсечение. И что скверное, вряд ли этого человека убили чужие.

– Почему?

– Потому, Питер. Поганое место. А я говорил тебе о своих подозрениях.

Сталкер почесал трёхдневную щетину и качнул оружием в сторону Припяти.

– Слушай сюда, паря. Больше так глупо рисковать не будем. Я отправлюсь на разведку. Думаю, полчаса мне хватит, не больше. Похоже, мы влипли по-настоящему. Если рассчитываем добраться до Грязевого озера живыми, тебе придётся подчиниться и быть паинькой. И, самое главное, вытрясти из дурной головы мусор. Поэтому ты остаёшься здесь, ждёшь…

– Но Пеппа….

– Заткнись, Питер! Я иду один и точка! Пойми, для твоего блага и нашего общего дела. Не вернусь спустя полчаса, возвращайся по старым следам к камням и подожди Сэма. Иначе стемнеет, и тогда хана! Я понимаю, план дерьмо, Сэм – дерьмо и почти труп, если ещё не сдох. Но наше положение тоже дерьмовое, друг. Эти подонки в балахонах убивают своих и чужих, и не остановятся ни перед чем. А у нас контракт.

– Фак! – выругался тихо ботаник.

– О, ты постигаешь сталкерский дзен! – попробовал усмехнуться сталкер, но получилось плохо. – Тридцать минут, друже, и я вернусь. Верь в меня! Тем более у тебя появилась молчаливая компания.

Балагур и весельчак Пеппа ударил товарища по плечу кулаком, картинно козырнул и скрылся из виду.

Полчаса тянулись медленно. Пит вспомнил, как группа ждала Грешника на развилке, и в итоге ушли без него. Вот и теперь его не покидало ощущение, что Пеппа обратно не вернётся. Так и случилось. Лживый ублюдок обманул его, не придя и через сорок минут. На сорок второй минуте сдохла батарейка у часов, после чего разочарованный исходом Пит с горьким привкусом безнадёги повернул обратно.

Глава 8. Дорога, мать её, для Сэма

1.

Трава щекотала ноздри. Человек чихнул, раз, второй, перевернулся на спину, корчась от гадкой волны слабости. На него с яростью наваливалось облачное небо, прибивало к земле. Сэм пытался закрыться руками, но пальцы мелко дрожали, дрожали бесконечно долго и нудно, как у паралитика. Плохая новость. Хорошая заключалась в том, что приступ закончился, и он, вопреки прогнозу, не впал в кому, не загнулся ни за хвост собачий, а дышал и постигал суровую быль больного человека.

Сталкер сел на корточки, хищно подтянул к себе автомат, и потряс головой. Помогло. Звон прекратился, и он вспомнил всё произошедшее с ним. Похоже, он давно в отключке. Иначе отчалил в Нирвану с жуткой ломкой. Странно, Сэм совсем не помнил, что колол себе инъекцию. Забыл?

Нет. Невозможно.

Одного взгляда на распотрошённый пенал от лекарства хватило, чтобы понять иронию его жалкого положения. Придурок Пеппа спас его ничтожную душонку от медленной смерти. Как благородно! И это несмотря на избиение до бессознательного состояния. В том, что именно проводник всадил инъекцию, сомнений не возникало. Не слюнтяй же Пит это сделал! Поблагодарить бы свина, да пошёл он на хрен!

Сталкер попробовал приподняться, размять затёкшие конечности, и едва не грохнулся лицом вниз. Упал на колени, упёрся руками во влажный грунт. Слабость не отступала. Однако валяться в таком состоянии долго «анархист» не мог. Незнакомая Зона пугала до усрачки, и вынуждала активно шевелить чреслами. Чем он и занялся.

Рюкзак, автомат, глоток воды – и можно дальше идти. По дороге рахитичное состояние пройдёт. Главное, вернуться в игру, догнать ребят. Пусть они его и бросили. Имели право, зачем вошкаться с умирающим, когда у тебя горит «дело». Законы Зоны суровы. Он потерял сознание в самый неподходящий момент. Сэм ни капли не осуждал недавних попутчиков, прекрасно понимая, что сделал бы точно так же.

Это был второй раз, когда он дошёл до этой фазы. Первый приступ застал во сне, врасплох, чего раньше не случалось. Помог хороший человек. Со временем Сэм научился предугадывать первые симптомы болезни. Но хрень прогрессировала. Паузы между приступами сократились, отходняки стали жёстче. И что самое паскудное в этой истории – у него закончились деньги. Дорогостоящее лекарства требовали значительных средств. Тратил он больше, чем зарабатывал, запасы истощались. Неделю назад выгреб из тайника последние три инъекции – считай, месяц жизни. Сто́ит говорить, что «анархист» находился на грани помешательства. Мысль выстрелить себе в голову притягивала своей простотой и доступностью всё чаще. И лишь желание жить дальше вынуждало его цепляться засуществование любыми доступными способами.

В этот раз приступ случился буквально на третий день после очередного приёма лекарства. Организм не выдержал купания в холодной Припяти и перехода на Север. Вот и полыхнуло. Теперь у него осталась всего одна ампула с препаратом.

Одна. Отсрочка, за которой наступало на пятки небытие.

Окружающая действительность плыла в стороны, будто часы Сальвадора Дали на картине. Трава оплетала ноги и пыталась его свалить, носки забирали песок. Мутило. Пройдёт, если потерпеть. Сама мысль, что он живой, согревала измотанное тело, вселяла потерянную ранее надежду. Пока Сэму везло несмотря на многочисленные трудности. Он получил малюсенький шанс на спасение.

Сто́ит поблагодарить за это Фаната.

Недотёпа сделал работу за него. Он поверил в мечту о таинственном артефакте, который появляется раз в три — четыре года во время глобального катаклизма. Умники с Болот называли это Сверхвспышкой. Им виднее. Удивительно, что покойник взялся за аферу: в одиночку отправился на Север, наплевав на риск и опасность потерять единственную жизнь. И всё ради денег, огромных даже по меркам Большой земли. Хитрец почти добился своего, но смерть сломала его мечту. Он сдох, едва не унеся в могилу тайну в 30 миллионов баксов. И заодно шанс для Сэма избежать гибели.

У него была возможность рискнуть вместе с Фанатом, но он проигнорировал компаньона. Мысленно Сэм раз за разом возвращался в прошлое, вспоминая последнюю встречу с ушлым сталкером. Тот сам нашёл его на Помойке. Выглядел он возбуждённым. И ещё от него несло ядерным перегаром.

– Пойми, друг, это правда. Ты помнишь жмура с северных болот? Он не врал. Камень существует. Профессор «включил» его. Прикинь, проф помолодел. Раскололся, что язва рассосалась и морщины на лбу и заднице исчезли.

– Допустим, это правда. Придётся ждать три года, чтобы добыть его, если не пристрелят наёмники или не загрызут мутанты.

– Ты прав. Но мы справимся. Бросим дела и рванём на Север, пройдём туман и речку. Найдем проход. Ты и я.

Сэм скептически отнёсся к предложению этого человека с безумными горящими глазами. Фанат в тот вечер много шутил, и выглядел счастливым. Но Сэм не поверил ни единому слову. «Правда» казалась нереальной и надуманной. А Фанат? Пьяный дурак с дурацкой мечтой заработать? Сколько таких перебывало в баре!

– Я нашёл покупателя и посредника, который поможет нам. Мы заработаем миллионы. Я обещаю.

– Нет, Фанат! Давай лучше сам. У меня другие планы. Север, чемоданы долларов, артефакт – это увлекательная задачка для новичка.

– Ты даже не хочешь попробовать?

– Это дерьмо! А ты наивный простофиля. Кто ж тебе заплатит миллионы баксов? Давай, иди, проспись, а завтра нормально поговорим.

– Сдрейфил, да? Да ты трус, Сэм!

Это были последние слова Фаната. Пьяного и воодушевлённого одиночки, который покинул бар разочарованным. Наверняка сталкер рассчитывал на Сэма. Может, в его лице ветеран искал друга, который подставит плечо в трудную минуту или поделится последней банкой тушёнкой. «Трус!». Тогда Сэм лишь рассмеялся над этим беднягой.

А Фанат нахлобучил всех и доказал правоту. И теперь внутренний голос Сэма долбил по темечку крамольную мысль.

«Ты неудачник! Выкуси, выкуси, трусишка!».

Он глушил этот писклявый голосок водкой и мордобоем, ввязывался в опасные авантюры, лишь бы доказать обратное. Увы! Из песни слов не выкинешь. Послание Фаната набатом свербило в голове, напоминая об утраченных возможностях. И смерть последнего стала на его совести. Когда к тебе приходят за помощью, не сто́ит отказывать. Однажды эта помощь понадобится тебе.

Сто метров по незнакомой местности заставило «анархиста» почувствовать себя живым, а не куском дерьма. Потребуется час или даже два, когда он снова сможет драться и стрелять. Главное, не поехать мозгами от бессилия и пессимизма. Он способен на успех. Вопить на судьбу – удел неудачников, а он победитель. Как и безумный Фанат, что отправился в одиночку покорять новые территории. За небольшим исключением.

Фаната не убивала изнутри маленькая гнусная опухоль. Его волновали зелёные, нет, розовые доллары с портретами американских президентов, или жёлтые купюры со знаком еврозоны. Деньги. Мерило стоимости хорошей жизни, без прозябания в картонной коробке на улице или взятой в ипотеку тесной однушке в задыхающемся мегаполисе. Обеспеченному человеку нет нужды вкалывать за доллар на жадных ублюдков, жрать говённые полуфабрикаты по акции, гнить в разваленных поликлиниках в очередях к одному единственному врачу. Богатые не голодают, не просят милостыню, не идут продавать наркоту на улицах – они наслаждаются жизнью, свободой и собственным упоением своего величия. Они живут в иной реальности, чем обычные винтики человеческого генофонда. К этой реальности стремился Фанат, с этой мыслью просыпался Сэм в заброшенной деревне на гнилом топчане.

Погоня за рублём, год за три, ветра и дожди Зоны. Кубышка пополнялась потными купюрами. И вроде всё складывалось удачно, пока его план не рухнул карточным домиком. Его ранили в поножовщине. Местный коновал во время операции обнаружил метастазы в брюшной полости. Опухоль прогрессировала. В мире разразилась эпидемия и карантинные меры. Лучшие врачи России и ближнего зарубежья отказались лечить «человека с улицы». «Анархисту» стоило больших денег и нервов получить один курс химиотерапии и квалифицированную помощь, и купить нужные лекарства. Были потрачены практически все сбережения, однако состояние больного ухудшалось. В итоге он рванул обратно в ЧЗО, пытаясь отсрочить близкую смерть и заработать на новые инъекции. Он не хотел умереть овощем.

Тогда-то Сэм и вспомнил о бывшем компаньоне. Но Фанат исчез в информационном поле. По чистой случайности «анархист» узнал о нём, когда тот объявился в Зоне под другим именем. Встретиться с ним Сэм не успел.

«Тридцать миллионов баксов!» – так он сказал на пороге смерти? Как благородно. Покойник так мечтал разбогатеть, что до последнего момента думал о деньгах. Тайна не умерла вместе с ним, а выбралась наружу, запульсировала в головах других людей цифрами, купюрами, шальными желаниями. Колесо Сансары завертелось с новой силой, подминая под себя все новые жертвы.

Дальше – дело техники и толика везения. Сэм вышел на людей работодателя Фаната, и рассказал им увлекательную историю трёхгодичной давности. И предложил помощь в поиске нужного артефакта. «Серые» охотно заинтересовались этим рассказом. Итог известен – его включили в состав отряда, а группировку наняли в качестве прикрытия. За организацию безопасного коридора «серые» заплатили не хилую сумму и даже устроили настоящую показуху с помпой.

Только Сэм не собирался играть по правилам «серых». С самого начала он знал, чем закончится поход на Север в случае успеха.

Ещё в баре.

2.

Следы от двух человек хорошо читались на влажной земле. Сбитая роса и прижатые травинки просто кричали ему о нарушителях, что прошли здесь час назад. Широкий шаг принадлежал явно Пеппе. Химик Вова ходил чересчур старательно, вдавливая каблук посильнее. Вероятно, он нёс более тяжёлую поклажу, чем Пеп. Или проводник, как искушённый ходок, грамотно распределил вес барахла в рюкзаке. «Эргономика!» – вспомнил иностранное слово «анархист», всматриваясь в траву. Его учитель, который обучил читать следы, наверняка пробурчал бы в усы и проговорил одну из своих любимых фраз.

«Что русскому хорошо, то иностранцу – жопа!».

Эх, душевный был человек.

Впервые он Крапа увидел, когда пришёл на Помойку по рекомендации местного воротилы Соловья. Сэм тогда ему отстегнул последние деньги, накопленные непосильным трудом. Делец бабки отработал сполна. Крап оказался мужиком что надо: рассудительный, спокойный. Такие внушают доверие с первой минуты знакомства. В ту встречу он задумчиво перебирал струны на отшибе огромного человеческого лагеря, больше напоминавшего цыганский табор. Пресловутая Свалка или Помойка. Опытный матёрый охотник старой закалки имел весьма противоречивую репутацию. Он мог, не глядя, выследить любого зверя в Зоне, неважно, сколько у того ног. В тоже время Крап не признавал гаджеты и прочую электронику, предпочитая обходиться собственными знаниями и наблюдениями. Такое отношение к девайсам отпугивало потенциальных учеников. Мало кто из молодёжи хотел обучаться у угрюмого охотника с большими глазами. Долго, нудно и, главное, неприбыльно. У матерых сталкерюг даже неофиты быстро поднимали капитал, если правильно расставлены приоритеты. Учиться у Крапа означало полугодичное прозябание на Помойке. Без денег, добротной снаряги и оружия. Единицы шли к нему. Сэм решил рискнуть. Да и Соловей хорошо присел на уши, расписывая, насколько крут его знакомый. Не соврал. Но об этом новенький узнал потом.

Его будущий учитель не сразу принял флегматичного Сэма. Но рекомендация воротилы Соловья довершили процесс – Крап пожал ему руку и взял на испытательный срок:

– Ну, иди проставляйся. – сказал он ему.

Ветеран хорошо знал своё дело. За короткий срок Сэм научился мастерски метать ножи, разжигать костёр двадцатью разными способами, точно стрелять на близкие дистанции. Ветеран освоил его предугадывать погоду, умело маскироваться на любой местности и определять расстояние на глаз до объекта. К концу третьего месяца Сэм досконально знал технику поиска артефактов пятью способами. Для него стало настоящим открытием, когда узнал, что аномальные породы встречались в толще земли и на глубине водоёмов. Сэм самолично выловил один такой экземпляр сетью из небольшого озерца, не веря глазам.

– Помни, друг, обладание предметом, имеющим ценность, – лажа. Важен сам процесс. Отнесись к этому делу творчески, будто занимаешься сексом с горячей женщиной. Матерь-Зона любит такое отношение, и поэтому одарит тебя дарами. – комментировал сэнсэй, глядя на счастливого обладателя редкого артефакта.

И Сэм тренировался. Вдвоём они исходили всю Помойку, побывали во всех странных местах обширной локации. И это без всяких детекторов и сканеров.

– Голова – вот твой детектор. Ты не погибнешь, если в ней что-то плещется.

Параллельно Крап обучал его искусству правильно ходить и ориентироваться по Зоне. И тут матёрый следопыт предстал пред ним во всей красе. Как оказалось, он значительно преуспел в этом деле. По одному отпечатку ноги он мог сказать информацию о прошедшем человеке или мутанте. Сэм только и успевал следить за ним с открытым ртом, пытаясь повторить на практике его дедуктивную науку.

– Смотри, Сэм! Что тебе может рассказать этот след?

Ученик мычал и пытался сообразить. Крап посмеивался и покачивал головой. Обычно ему и десяти секунд хватало, чтобы оценить увиденное на земле.

– Ты правильно заметил, что он дрыщ. Но дрыщ выокий. Здесь практически сорок седьмой размер. Расстояние между шагами большое. Сравни свои бабские культи и этого гиганта. Ты карлик для него. Леворукий или праворукий? С большой долей вероятности, правша. Глянь, как стопу утопил правую. Что с обувью? Типичные берцы с металлическими клёпками в подошве. Их «колодами» называют. В округе не так много торгашей, которые барыжат такими говнодавами. Тяжёлая, неудобная, ну её нах. И похоже, ботинки старые, поношенные. В районе каблука оттиск неровный, размытый. Видимо, дела у этого перца пошли худо. Зная эту великую информацию, вычислить нищеброда как два пальца об асфальт, при условии, что год топчешь Зону и варит котелок.

Так работал Крап.

Пока коллеги по цеху прокачивали свои девайсы за огромные деньги и покупали дорогостоящую снарягу для добычи артов конвеерным способом, Сэм стал классическим сталкером – человеком, который «мог» всё понемногу. Он хорошо разбирался в мутировавшей флоре, умел из местных растений делать отвары и примочки в отсутствии медпомощи. Он научился без ничего выживать в Центре Зоны, хорошо стрелять, бесшумно двигаться и выслеживать врага по горячим следам. Его навыки достойно оценили в обновлённой «Свободе», которая завербовала талантливого парня в свои ряды. Благодаря умельцу Крапу, над которым многие подтрунивали за нежелание идти в ногу со временем. Через семь месяцев их пути-дорожки разошлись. Но не раз и не два вспоминал учителя добрым словом сталкер Сэм. Вот и сегодня вспомнил.

«Не зевай. Сри в оба, чтобы предугадать, чем грозит тебе следующий шаг. Решил идти влево, и заболел вдруг хер – не иди туда. Вернись на место, где был пару минут назад. Сталкерская примета не работает. Наплюй на неё. У тебя есть тыща вариантов. Ориентируйся на местности правильно. Всегда помни про открытые пространства – они самые опасные. Ходи по лесам и кустарникам. Придурки не уважают растительность, предпочитают открытые участки. Не будь как они. Ты личность, а не мясо».

Не мясо!

При упоминании о нём у Сэма противно заурчало под ложечкой. Силой воли он подавил в себе чувство голода. Успеет ещё. Главное, не упустить группу до темноты.

Пока следы хорошо читались на земле. Преследуемые двигались с приличной скоростью. Пеппа шёл первым, как и подобает опытному бродяге. Он сделал ошибку, когда двинул по легчайшему маршруту. На открытой местности, усеянной перекати-поле и пустырником, они представляли лёгкую добычу. Достаточно снайперу засесть на холме с хорошей винтовкой – и всё! На их месте он повернул бы к Припяти, проследовал вдоль её русла, оставляя холмистую гряду далеко позади. Сэм склонился над хорошо очерченным отпечатком, провёл по нему пальцем, растирая в пыль комочек грязи. След только успел покрыться коркой. Проводник явно торопился, судя по резким выпадам ног на влажном песке. Интересно, почему? Неужели пытался покинуть побыстрее отлично просматриваемое пространство.

Вскоре появились первые аномалии. Подрагивала вдали прозрачная субстанция, оккупировавшая небольшой пятачок с кривой и убогой берёзкой. За кустом чахлого деревца притаилась коварная «вертушка», притягивающая к себе всякий мусор. Знакомые пейзажи радовали взгляд. Возле реки ловушки не встречались. Видимо, недолюбливали воду. Зато они облюбовали подножия многочисленных возвышенностей, и угрожающе бликовали при дневном свете.

Зигзаги Арчера. Так умники называли аномальные образования, что шли друг за другом в близком отдалении. Свирепствующие ловушки соединялись в длинные вереницы, создавая таким образом непроходимые барьеры. Теоретически человек мог пересечь без вреда нагромождение ловушек, но существовал подвох. Достаточно одной мерзости хлопнуть в цепочке – срабатывала вся линия. Всё живое в зоне поражения уничтожалось. Иногда казалось, что "зигзаги" перемещались по определённому маршруту, но Арчер – сталкер, доказал, в чём заключалась фишка. Аномальная связка присоединяла себе соседей и отбрасывала ослабевшие. Таким образом, она «ползла», периодически меняя форму и структуру силовых полей. Богатое воображение добавляло к этому простому принципу мистический шарм, раздутый писателями фантастических боевиков в невероятное явление. Иногда зигзаги объединялись – и тогда появлялись целые «поля» размером с футбольную площадку. В «полях» артефакты встречались значительно чаще, чем в «зигзагах». Всё это Сэм знал. Но искать дары Зоны он не собирался. Догнать бы для начала ушедших ребят.

Спустя минут двадцать Сэм потерял следы. Напарники, бросившие его, преодолели ряд канав. В одном месте они и вовсе разделились, что стоило для следопыта двадцати потерянных минут. Короткий день угасал. Пройдёт часа полтора и вовсе стемнеет. Значит, скоро он выйдет к предполагаемому месту привала напарников, которые устали и хотели есть. Идти в ночь по незнакомой территории с неопытным неофитом – чистое безумие. Безумным Пеппу тяжело назвать. И если он не умеет летать по воздуху, то встреча не за горами.

Несколько раз следопыт кружил на месте и возвращался. Мокрые ноги добавляли дискомфорта. Они так и не высохнули, несмотря на физическую нагрузку. Твёрдый грунт уступил место залитым лугам и кустарникам. Их он обследовал в первую очередь, предположив, что ходоки могли передвигаться по затопленным выгонам. Вскоре его теория подтвердилась. Пеппа держался подальше от поросших холмиков, и сознательно шагал по воде в ущерб комфорту. Сэм ничуть не удивился, когда вновь увидел примятую траву вперемежку с грязью.

Пеппа и Пит.

Сталкеры хорошо наследили ногами. Идти по чистому следу всё равно, что читать книгу, написанную крупным шифром. Главное, чтобы они его не подстрелили случайно, приняв за мутанта. Ну, этого не случится. Он умеет подкрадываться незаметно.

Тем временем солнце неумолимо клонилось за горизонт. Глазом не успеешь моргнуть, как тьма обступит со всех сторон, и твои страхи, детские и не очень, выйдут наружу. Мозг даст волю фантазии придумать страшных существ с исполинским ростом и загребущими руками, нарисует клоуна с кривым ртом и острыми зубами, полчища зомбарей в кустах и ещё кого до кучи. Конечно, в реальности ничего такого не происходило, но нельзя забывать, что за Периметром другой мир, более зловещий и опасный. Ночь в Зоне – вот где фильмы ужасов. Особенно когда твёрдо знаешь, что в вечернее время зубастые мутанты выползают из лежбищ в поисках жертв, а энергетические ловушки определяются детекторами и обострённым слухом. Горе тому ходоку, не сумевшему до темноты найти подходящее убежище. Редкие бродяги отваживались путешествовать по живописным просторам Чернобыльских окрестностей. К таким психам Сэм никогда не принадлежал. Он боялся ночной Зоны, как и любой нормальный сталкер. Он твёрдо решил, что если не найдёт этих мудаков, которые бросили его, овоща, подыхать на разливах, то быстренько зароется в землю поглубже, наставит растяжек, благо парочка гранат у него имеется, и будет ожидать рассвета. Следопыт торопился, но не бежал сломя голову вперёд, а делал привычную работу: крался, крутился, иногда бросал мусор вперёд. Детектором не пользовался. Пеппа говорил, что приборы на Севере сходят с ума. Силовое поле висит над территорией. Проверять этот факт Сэм не стал, доверился на слово.

Он пересёк жидкий подлесок, вышел на рыхлый песок, облепленный перекати-поле. Следы огибали пологий карьер. На дне овражка сердито трещали, извиваясь молниями, две «электры» или «электрички», по словам учителя Крапа. Сэм скормил им кусок отломанной сухой ветки. Он хотел идти дальше, и тут его взгляд зацепился за один крошечный предмет. В любой другой ситуации ходок прошёл мимо, но не в этот раз. Сэм внимательно глядел под ноги, поэтому увидел на песке едва приметный, и всё же выделяющийся на фоне серого грунта, окурок. Сэма заинтересовала находка. Он брезгливо поднял его двумя пальцами, понюхал его и прочитал надпись. «LT». Окурок улетел в песок, а сталкер направился дальше. Вот только дальше идти Сэм не стал: пришедшая на ум догадка вынудила его остановиться.

Пеппа не курил эти сигареты. Он курил «Винт».

Окурок принадлежал совсем другому человеку, который покурил совсем недавно.

Глава 9. Чужой

Неожиданное открытие заставило его посмотреть на ситуацию под другим углом. «Анархист» совсем забыл, что находится на незнакомой территории. Несомненно, здесь обитали люди. Этот маленький факт сбил его с колеи, и заставил непроизвольно обернуться. Недокуренное табачное изделие бросили недавно. Может, утром, или днём. И если здесь проходил человек, то он мог оказаться в любой точке приречья. Включая пятачок рядом с ним. Сэм снова поднял окурок, понюхал его. Запах сигареты не показался ему резким. Так и есть, не больше пяти часов. Чтобы убедиться в своей правоте, следопыт решил поискать другие признаки жизни около Холмов.

Это было несложно. Неподалеку обнаружились чёткие отпечатки кирзовых сапог огромного размера и галош, прозванных народом «говнодавами». Они определенно говорили, что «лёд» курил не Пеппа. А насчёт галош, то Сэм считал их вполне удобной обувью для Зоны. Легкие, мягкие. Самое то для скрадывания на зверя, или, что гораздо хуже, человека.

Сэм присел, с интересом разглядывая оттиски ног на влажной земле. Судя по всему, незнакомцы прошли здесь не менее двенадцати часов. Ветер припорошил пылью слепки обуви. А он дул рано утром. Направление указывало, что двое шли к реке. Непонятно, в их сторону или нет. Он мог выяснить это, будь в запасе время, но тратить драгоценные минуты на бестолковую ходьбу не видел смысла. Гораздо продуктивнее узнать, откуда пришли чужаки. Не с Холмов ли? Это сталкер и собирался проверить. Риск он любил. Искать призраков в пустыне куда азартнее, чем двух недотеп.

Его теория подтвердилась. Кирзачи и галоши вели каблуками назад к Холмам, уводя подальше от овражка с «электрами». На открытом пространстве струилась позёмкой лёгкая пыль, вперемежку с мелкими жёлтыми листиками. Градус напряжения рос с каждым пройденным шагом по вражеской местности. Потными руками Сэм снял с плеча «сайгу», готовясь по первому признаку опасности стрелять.

Куст осины. Яма с осыпающимися краями. Ковёр их бледно-зелёной травы. Пяток изогнутых берёз с обломанными кронами.

Чисто.

Пологий холм приближался. Он манил к себе азартного следопыта, который стал свидетелем некой тайны, плохо понимаемой для него. Нервничал ли Сэм? Скорее, нет. Сотни раз он проделывал подобное и собирался повторить в сто первый. Главное, чувствовать положение вещей. Чужаки тоже люди. Мутанты не носят ботинки тридцать восьмого размера и не топчут Зоны в калошах.

Цель обнаружилась в восьмидесяти метрах от прежнего маршрута. Человек, идущий по следам, вскинул дробовик, но не выстрелил. Существо, вышедшее к нему навстречу из-за широкого ствола почерневшей сосны, оказалось камнем высотой в метр и шириной в пятьдесят сантиметров. Неудивительно, в наступающих сумерках. Сэм быстрым шагом сократил дистанцию к валуну, и тяжело прислонился к нему.

Рядом с камнем нашлись ещё следы, более старые. Солнце зацементировало грязь в прочные слепки. Кое-где и вовсе вытоптали траву. Привал? Возможно. Это место не такое уж и необитаемое. Если человеку понравился маршрут, то он будет ходить по нему часто. Люди слишком доверяют силе привычки, даже в Зоне Отчуждения.

Минуту он потратил на ознакомление с окрестностями вдоль возвышенности. Идти дальше камня он не стал. На подступах к плато выросла стена из аномалий, которые едва просматривались с этого расстояния. Подойди днём сюда, то нашёл бы разрыв среди них, сейчас Сэм остался в роли зрителя в первом ряду. Больше всех выделялась «жарка» –огненная ловушка. Днём она мало подавала признаки жизни, сливаясь с другими возмущениями пространства. Вот вечером наблюдать за ней удобнее всего. Подозрительное местечко. Следы чужаков вели прямо к ловушкам. Сломанные ветки на кустах говорили лучше любого путеводителя. Похоже, в этом месте был некий портал, своеобразный путь наверх мимо энергетических аномалий. Жаль, нельзя остаться до завтра, чтобы выяснить правду. В мистику он не верил, и в фокусы тоже. Любой спецэффект можно объяснить, даже самый впечатляющий.

Драгоценные минуты быстро таяли на глазах вместе с уходящем за Припять солнцем. Здравый смысл настойчиво гнал его прочь от людного места, утыканного аномальными препятствиями, но следопыт не уходил. Несколько раз он осторожно приближался к полыхающей «жарке», пытаясь опровергнуть увиденное. Тщетно. Следы терялись в само́й гуще «зигзага», просачивались в смертельной близости огненной дряни. Невероятно! Кто-то нашёл способ пересекать такие энергетические образования. Каким образом, Сэм не имел понятия.

Наверняка это просто. Один из умников с Южных Болот, с которым однажды выпивал, сказал здравую мысль. «В Зоне нет места совпадениям и случайностям. Всё закономерно. Нам кажется, что большинство явлений игнорируют законы физики. Мы видим декорации, поражаясь устройству перекроенному миру в этой части Вселенной, и паникуем. Эмоции в чистом виде, одни эмоции. Даже мы, учёные болваны, подвержены им. А копни глубже, окунись в этот затягивающийся омут знаний, и ты увидишь стройные ряды формул, цифр и показателей. Большинство из них невероятны, действительно, но и это поддаётся объяснениям. Человечество ещё не сталкивалось с этими исключающими сами себя процессами, ибо мало нужной информации поступает к спецам. Мы только начали осваивать Зону. Космос постигаем без малого семьдесят лет, и до сих пор не сумели улететь на Марс или построить на Луне модульную базу. Так и с Чернобылем. Собираем вершки на поверхности, и не трогаем корешки. Кажется, столько всего изучили, но хер там! Верим в мистику, а потом бац – аномалии подчиняются квантовой механике и корпускулярной теории частиц. Проще говоря, вот чистое творчество для исследования. Иди и изучай, кажется, да только всем нужны артефакты да приварок. Спецов мало».

«Анархист» лишь частично соглашался с ботаником. Всё же нельзя данную экосистему привязывать к науке прочными связями. Однако для себя он понял следующее. Сверхъестественного не существует. Любую хрень можно объяснить. Как и «зигзаг Арчера», окружающий Холмы по периметру. Аномалии подчинялись закономерному порядку. Они не появились ТАМ случайно, а защищали некое место. Кто знает, что находилось внутри изолированной области. Залежи чистой «тяжёлой воды»? Соли редкого радиокальцита? Россыпь артефактов? Есть только один способ проверить предположение: самому пересечь аномальное препятствие и подняться на плато. Чего делать он не собирался!

Метания огненного столпа в сумерках проступали чётче. Даже с большого расстояния путник мог заметить очертания ловушки. Выглядело невероятно красиво и… зловеще. Сэм бросил последний взгляд на аномалию, и медленно побрёл назад. Он выяснил, что хотел. Осталось лишь убраться до темноты подальше и найти Пита и Пеппу.

Похолодало. Свежий ветер, подувший с севера, обдал путника взвесью из лёгких пылевых частиц. Сэм отлил за кустом, застегнул ширинку, надел респиратор и внезапно почувствовал в пояснице ледяное покалывание. Чёрт! Так происходило всегда, когда ему угрожала опасность. Он не верил в сталкерское чутьё, но учитель Крап говорил, что «лучше довериться собственному пердежу, чем датчику в кармане». Как бы ни было, следопыт потянул с плеча «сайгу» замирая.

Это случилось раньше, чем он взял оружие на изготовку. Треск сломанной ветки неподалёку прозвучал как раскат грома, особенно в тишине поздней осенью. Обострённый и натренированный слух спеца легко услышит даже мышиную возню в кустах. Но это полдела. Главное, правильно среагировать на шум. Новичок вздрогнет и застынет в ступоре, переваривая несколько секунд услышанное. И получит пулю или удар когтистой лапой по печени. Некоторые гадили в штаны от обострённого чувства страха, даже бывалые сталкеры. Матерые ходоки на рефлексах тут же палили в ответ со всех орудий.

Сэм поступил по-умному. Он не считал себя храбрецом, но инстинкт самосохранения заставил рухнуть на землю. Мозг и реакция решили за него, как поступить правильнее всего. Обученное тренированное тело не подкачало. Раз, «анархист» распластался мешком на горизонтальной поверхности, два, перевернулся на живот, три, приготовился открыть огонь на поражение. Спасибо за науку Крапу. Месяцы тренировок и лещей от тяжёлой руки охотника выдрессировали несмышлёного неофита, пробудили в нём рефлексы выживальщика.

Стрелять на упреждение сталкер не стал, а проворно заработал локтями и коленями, только в обратном порядке. Одновременно глазами пытался найти в темноте того, кто наступил на ветку метрах в двадцати в кустах. Но никто не выходи́л. Сэм с усилием толкал локтями и ногами грунт, проклиная неудачную разведку. Хвалёное чутье не сработало, запоздало. Если бы не оплошность ночного гостя, он так и не узнал о его существовании. Сталкер не сомневался: виновником шума стал человек. Мутант атаковал бы, едва учуяв добычу. Двуногий хищник похитрее будет. Он либо сам ушёл, либо притаился рядышком, чтобы рассмотреть того, кто шастает ночью по Зоне. Обычно такие встречи всегда заканчивались стрельбой и трупами. Чужаков нигде не любят.

Чтобы развеять сомнения, Сэм отполз ещё метров тридцать. И только тогда решился привстать. Зарево «жарки» исчезло. Зловещая тишина царствовала над этим местом. Взгляд обеспокоенного человека скользил по чёрному полотну тьмы, очертаниям кустов, вплотную прилегающие к мерцающей аномалии. Ничего не происходило. Сэм попятился назад, плавно и аккуратно, поглядывая назад, всё ли в порядке в тылу. Пожалуй, этот десяток шагов в темноту назад выдались самыми сложными. Он не видел ни зги и мог запросто влететь в хищный энергетический капкан, и попасться на глаза чужаку.

Прошла минута.

Вторая.

От переизбытка адреналина Сэм упал на землю и затаился. Идти дальше он не рискнул: мешала трава. Он решил не форсировать события и затаиться. Сталкер сидя освободился от рюкзака, подсунул за спину и на него же облокотился. Автомат выставил в сторону огненного смерча.

«Кто умеет ждать, не проигрывает».

Так сказал Крап много лет назад.

Сумерки густели. Сэм решил, что бездумно провалил задание. Он мог догнать ребят, и как следует поужинать, а не жаться к земле в ожидании пули. Теперь поздно рыпаться. Лучше потеть на одном месте, с мокрыми штанами, чем с дырявым брюхом умирать в конвульсиях. Никогда не стоит недооценивать противника. Его оппонент умён и очень скрытный, раз не вышел на освещённый пятачок. Сталкер мог поспорить на почку, что ночной гость целенаправленно шёл к зигзагу Арчера. В темноте огненная аномалия представляла собой лучший ориентир. Но ночной гость не вышел. Неужели заподозрил неладное? В голове роились самые разные мысли, порой фантастические. О плохом «анархист» старался не думать. Главное, слушать и довериться инстинктам.

Прошло пятнадцать минут.

Порой он хотел подняться и тут же свалить восвояси, забив болт на ловушки. Нервы бренчали тревожными струнами. Сэм едва сдерживался, чтобы не заорать в ночь и не разрядить по Холмам оружие. Но покидать лежбище «труса» он не решался.

«Терпения среднестатистической сволочи хватает всего на десять минут. Самые упоротые ждут двадцать. Я не беру в расчёт снайперов и мать их, спецназёров ГРУ, ФСБ и прочей швали. Этим ребятам насрать на время и комфорт. Гадить в штаны в засидке норма! Шанс, что ты наткнёшься на такого бойца – 0.0001 %. Даже матерые сталкерюги не выдерживают час бессмысленного, тупого ожидания. Поэтому, френд, слушай следующее. Всегда готовься повстречать именно такого противника. Стань камнем, даже если газы рвут штаны и яйца натирают ширинку. И тогда останешься жить!».

Голос Крапа отчётливо звучал в ночной тишине спустя расстояния и годы. Игнорировать его науку Сэм не хотел. Он сбился со счёта, сколько раз наставления сэнсэя спасали его никчёмную тушку. Так будет и сейчас. Он выждет час, а потом уйдёт отсюда. Живым.

Не раньше.

Активизировалась огненная аномалия. Едва не задремавший от томительного ожидания Сэм вздрогнул, вскидывая автомат. Уставшие глаза налились тяжестью, вот он и потух. «Анархист» стряхнул с себя морок, размял шею.

Сколько прошло? Тридцать две минуты или тридцать пять?

Затекла нога. Он её почти не чувствовал. Поднялся ветер. Со всех сторон к нему подползали мутанты, чтобы наброситься с засады точным броском и разорвать горло ошалевшей жертве. По крайней мере, так казалось в жуткой тишине ночной Зоны. Чего только не придумает фантазия в момент сильного психологического давления. Даже трава шелестела гораздо громче, чем раньше.

Стоп! Трава сама по себе так не шелестит. Если усиливающиеся звуки не плод больного воображения, то что тогда?

Шууууу-х! Шууууууу-х! Шууу-х!

Не ветер, точно! Сюда направлялся человек, возможно, тот самый, с которым едва не столкнулись у «зигзага». Профессионал. Одна сотая процента. Ступал он бесшумно, насколько можно ходить по высокой траве тихо. Случись это днём, Сэм не обратил бы на фоновый шум никакого внимания. Но ночью в кромешной темноте, когда он едва различал свои руки и автомат…

Шух!

Адреналиновый удар накрыл Сэма с головой. Палец лёг на спусковой крючок. Прерывистое дыхание нормализовалось. Тяжесть в конечностях ушла в темноту вместе со страхом. Он готовился встретить опасность лицом к лицу. Он не промахнётся. Пусть враг подойдёт поближе.

Шух!

Их разделяло пять метров, может, десять. Ноздри Сэма трепетали, вдыхая прогорклую вонь страшного и таинственного незнакомца, который не боялся бродить в сумерках рядом с Припятью. К шелесту травы прибавились и звуки трения складок плотной одежды. Сэм ждал. Мысленно он приготовился стрелять на источник шума, едва раздастся хотя бы ещё один шаг. Но Тот, Кто гуляет по ночам, остановился на месте.

«Давай, сука, иди сюда!».

Ещё движение – и Сэм размолотит его на мелкие кровавые кусочки. Против очереди в упор не выдержит никакой бронежилет или костюм.

«Ну!?»

Призрак не вышел на сидящего в засаде человека. Он попятился назад, тихо шелестя травой, также плавно и аккуратно. Сэм выдохнул воздух, переводя дух. Автомат безвольно клюнул дульным тормозом в грунт.

Шаги стихли. Происходящее казалось нереальным, потусторонним. Ночной странник пытался обнаружить его в темноте, и едва не преуспел. Теперь сталкер находился в относительной безопасности. Но уставший Сэм не хотел отсиживаться в траве. Им завладела мысль понять, что за хрень происходит в этом месте и действительно ли это был человек. Он привык доверять железобетонным фактам. Сталкер снова развернулся лицом к мерцающей огненной аномалии. Если там существовал проход, ведущий на Холмы, то ночное существо «засветится».

Сминая влажный песок, Сэм тихо крался в сторону «жарки». Кострище ловушки вынырнуло из пучины мрака ярким файер-шоу. В беззвёздной ночи оно выглядело живым гибким существом. Немного подумав, бродяга припал к земле и пополз, стараясь держать в поле зрения искрящуюся ловушку. Так он контролировал больше пространства. В уме Сэм посчитал приблизительное расстояние до «жарки». Вышло немногим примерно сорок метров. Ближе подойти он не рискнул – сдали нервы.

Ему пришлось ждать долгих две минуты, когда из темноты вынырнул жуткий силуэт. В своих бесформенных одеждах призрак показался ненастоящим, размытым исчадием ада со зловещим оскалом и горящими глазами. «Привидение» качнулось, приблизилось вплотную к аномалии. Сэм заматерился про себя, теряя самообладание. Он прицелился в тень. Выстрелить стрелок не успел. Мгновение, потраченное на анализ текущей ситуации, оказалось упущенным: силуэт шагнул прямо в аномалию. Вспыхнуло. Потревоженная «жарка» разразилась бранью, выстреливая в разные стороны мириады искр и набухнув жёлто-оранжевым бутоном пламени. На его фоне человеческий профиль потерялся, растворился пикселями в растровом изображении. Обеспокоенный Сэм прошипел очередное ругательство. Аномалия не сработала до конца, как обычно срабатывает, поглотив жертву с потрохами. Спустя полминуты ловушка вновь лениво потрескивала в ночной тишине рядом с неприметными соседями гравитационной направленности.

Он встал во весь рост. Таиться больше не имело никакого смысла. Человек (в этом опытный сталкер не сомневался) находился по ту сторону баррикад. Пока Сэм не знал, каким образом он сумел избежать гибели и пересечь незримое препятствие из клубка соседствующих энергетических ловушек. Ему удалось это. И он не привидение, и не Легенда сталкерского фольклора. Обычный человек из плоти и крови, который оставляет после себя следы. И ещё его можно убить.

Сэм понаблюдал немного за местностью на Холмах, где исчез противник в чёрном балахоне. Далеко отсюда впереди вспыхнул крошечным огоньком фонарик. Или ему показалось? Неважно. Он знал практически всё.

Там были люди. И они очень опасны.

Глава 10. Нестор и Молчун

1.

Послушники склонились над волчьими следами. Звери прошли на тропе рано утром, и поэтому не стоило опасаться встречи с ними. Путь чист. Иди себе, смотри по сторонам, радуйся жизни. Места здешние непривлекательные для туристов. Почему-то никто не жалует поросшие перекати-полем пустоши с островками чахлого леса. Нестор привстал. Длинная берданка за спиной больно ударила его по колену. «Зря брал» – покачал головой человек и кивнул товарищу. Немой Варяг что-то пролопотал и пошёл вперёд.

Братья остались далеко позади. Сделка прошла успешно для Нестора и Варяга. Чернокнижкин будет роптать с недовольным лицом, когда увидит их обоих живыми. Хотел бы он посмотреть на его рожу, когда войдёт в горницу и прижмёт старикана к стене, а потом выпустит из него лишнюю кровь. Наверное, будет мычать от ярости и ползать у ног. Да, хорошее зрелище ждёт его. Нестор не привык прощать такие подставы, пусть даже и со стороны Великого и Могучего Наставника, как папашу называл недоумок Ян. Одного послушник не понимал. Зачем Чёрный пытался избавиться от него и до совокупности от несчастного Варяга? Уж точно не за крутой нрав. Конечно, Нестор никогда не отличался покладистостью. Плевать он хотел на внутренний порядок и дисциплину. Не за тем некогда перспективный сталкерюга примкнул к Ордену, чтобы терпеть выходки сбрендившего когда-то хорошего учёного, бывшего уже. Он мог высказать ему в лицо, что думает о нём, попрекнуть властью над неокрепшими умами или просто обозвать прощелыгой или шарлатаном. Старик от этого приходил в бешенство. Мог в лицо и стулом запустить. Привык, что ему никто не перечит. Все боялись старикана. Даже Джованни, его помощник. А сам Чернокнижник побаивался его, Нестора. Знал, сука, что им не поманипулируешь, не запудришь мозги. И вот итог: Чёрный решил убрать помеху чужими руками. Зря он так с ним.

Зря.

Забыл, собака, кто делал всю грязную работу в общине для этого гнусного старикашки? Явно недостаточно, чтобы Чёрный не решился убрать Нестора с дороги. Благодаря Нестору, Чернокнижник получил абсолютную власть в братстве. На Холмах его слово – Закон, и никто не вправе идти ему наперекор. Иначе Чёрного скормили бы близлежащей аномалии. Здесь обитали ещё более искушённые ребята в подковерных интригах и борьбе за власть. Но Нестор их ликвидировал. Тихо и буднично главные оппозиционеры Чернокнижника внезапно исчезли с поля зрения. Один поперхнулся водичкой в канаве, другой случайно свернул шею. Послушники считали, что их постигла кара свыше, раз пропали они без вести. Хех! Считай, это так. Погибшие были большими засранцами, нежели Чёрный. Правда, теперь старикана испортила власть.

И не только его. Она развратила всех обитателей маленькой общины на Холмах, окружённой невидимым барьером из аномальных образований. По сути, ничего человеческого в них не осталось. Они носили чёрные туники-балахоны, приносили людские жертвы Матери, отстреливали чужаков, которые ошивались поблизости. На их костях и останках выращивали редкие артефакты. «Побочный продукт людского материала», сказал бы Джованни. Эти артефакты адепты Ордена успешно продавали за бесценок боевикам в Припять. Разве нормально влачить жалкое существование в самом центре отчуждённой территории? Они так рьяно защищали обитель Матери, что незаметно превратились в циничных чудовищ с атрофированными мозгами. Конечно, всегда можно оправдать любые зверства. От одного вида «полей» с артефактами захватывало дух. На изолированной территории буквально росли под ногами сотни миллионов долларов. Из-за высокой плотности энергетических ловушек на подвластной территории происходили удивительные вещи, не поддающиеся никакому объяснению. Пусти сюда чужака – и завтра это великолепие уничтожат орды алчных до наживы недосталкеров и бесноватых псевдоучёных. Холмы только для избранных и сильных духом людей. «Другого выхода у нас нет!» – разводил руками Джованни, защищая убийства себе подобных. Все это принимали! Впрочем, Нестору было всё равно, кого отстреливать. Одного не понимал, зачем Чёрному понадобилось брать пленных? Как будто мало ему крови и зрелищ! Давай ещё будем сжигать людей во славу великой и единой Матери!

Бред. После стольких лет пытаться избавиться от цепного пса, который кусал по наводке? Это несправедливо. И вдвойне глупо. Десять лет назад послушников было свыше двадцати человек. Теперь Орден насчитывал всего восемь адептов Матери. Из старожилов осталось всего трое. Джованни, Чёрный и он, Нестор. Остальные появились гораздо позже. Восемь! Слишком мало, чтобы контролировать большую территорию и вести дела. Они всё-таки люди, земные из плоти и крови. Они, как и прочие сталкеры, тоже гибли от мутантов и аномалий, или от шальной пули. Из всех приверженников культа Матери лишь четверо умели обращаться с оружием, и только трое из оставшихся покидали Холмы, чтобы затариться провизией, патронами и химией. Если раньше послушники колесили по всему северу от Припяти, то в последний год они поддерживали связь исключительно с припятскими боевиками. Ровно до сегодняшнего дня. Чёрный оборвал последнюю нить экономического благоденствия Ордена. И хуже всего то, что их ряды редели, а пополнения не прибавлялось. После кончины Святого никто не решился взвалить ношу на привлечение новичков. За последние два года к ним прибавился ни на что годный Ян. С каждым месяцем в общине становилось всё хуже и хуже. Патроны на исходе, харчи – дерьмо. Чернокнижник двинулся умом, придумывал все новые обряды, вынуждая остальных следовать им. Хотя Нестор основательно выучил повадки главного оккультиста. Старикашка умел притвориться маразматиком с мозгами набекрень. На деле Чернокнижник отличался вероломством и честолюбием, возведённым в ранг абсолюта. Наставник мог месяцами притворяться больным, слепым и отрешённым от происходящего, одновременно подмечая любую мелочь. Хитрый пройдоха ловко жонглировал фактами, включая мозги, когда требовалось, и дурачить паству. С Нестором «приёмчики» не проходили. Он видел старого пердуна насквозь, как ясный весенний день, и просёк, что тот задумал неладное. В этот раз всё гораздо серьёзнее.

К счастью, «монолитчики» оказались нормальными ребятами, которые уважали Нестора. Потому и не стали стрелять в спину. Видимо, Чёрный не приглянулся с его сладкими речами. Что же, рано или поздно Нестор выяснит, где собака зарыта. Наверняка Джованни знает немного. А не знает, то ножик и поваренная соль разговорят любого.

Впереди протаптывал тропинку в траве угрюмый Варяг. Он, поди, и не догадывался о подставе. Хорошо так жить таким образом, без царя в голове. Проще всего. Моя хата с краю. А ведь он практически самый святой среди прочей шушеры. Ну и Ян. Вдвоём мухи не обидят. Настоящий верный друг, Варяг. Вон как старается, расчищает путь к припрятаннойлодке. Нестор поправил лямку от тяжело нагруженной холщовой сумки, вспомнив недобрым словом запросы голодных послушников. Бычки в томате, селёдка, мидии.

Мидии, мля, в томатном соусе!

Как они задолбали его! Дары моря предназначались непосредственно Чернокнижнику. Он единственный, кто ел эту дрянь. Естественно, это знали и братья доблестного «монолита». Не одну скабрезную шуточку отпустили они в адрес главаря. Так рассказывал Джованни. Обычно он приходил на стрелку с боевиками. Приходил один или с Томом. Иногда брал Варяга с собой. Нестор предпочитал патрулировать окрестности в одиночку. И все они, кроме Чёрного, ели человеческую пищу. Каждый раз главному гурману тащили по пять-шесть банок морепродуктов. Не хило так, в одно рыло! Сколько себя помнил, Чернокнижник ни разу не делился едой и чурался компании. Брезговал. Остальные Хранители кушали большей частью вместе. Так веселее, да и новости последние узнать можно. Даже Дикарь и тот иногда приходил на шабаш живота.

От упоминания снеди у Нестора забурчало в желудке. Сколько они на ногах? Полдня. Нужно поправить это дело.

Он догнал товарища и толкнул в плечо его. Угрюмый верзила буркнул «уг» и застыл на месте. Нестор стал напротив послушника, показал на рот.

– Оммм, омм, – зарычал обрадовавшийся немой, кивая.

Подходящее место для обеда нашлось около вросшего наполовину в грунт плоского валуна, рядом с которым гнездилась средних размеров «растяжка». Так называли аномалию, что разрывала на мелкие атомы любой предмет, попавший в эпицентр мощного гравитационного воздействия. Разложив на покатом камне нехитрую снедь, вроде тушёнки, сушёного мяса, зачерствевшего хлеба и бутылки воды, они принялись неторопливо жевать челюстями. То и дело старшой поглядывал по сторонам, поглаживая иногда обрез, который послушник примостил на коленях. Немой Варяг не умел медленно жрать. Он мигом уничтожил свою порцию и теперь сидел с печальными глазами и наблюдал, как неторопливо жуёт челюстями напарник.

– Чё? Голодный? – не вынес вида грустного собрата Нестор.

– Мг.

И правда. Для такого верзилы пайка поболей нужна. Адепт Ордена пошарился в котомке и вытащил банку с мидиями. Не то. Он нащупал другую жестянку. Мидии. Чертыхнувшись, он запустил руку в третий раз и не поверил глазам. Адские морепродукты преследовали его. Ему надоело перебирать, и поэтому поднял банку вверх. Не обеднеет Чёрный! И так рожа жиром заплыла.

– Будешь?

Удивительно, но Варяг не отказался. И правильно. Чай, не дома. Заодно и вспомнит ненавистный вкус морепродуктов.

Нестор подбросил баночку с мерзкими ракушками, вернее, с их содержимым вверх. Они показались чересчур лёгкими. Похоже, производитель не заботился о репутации завода и торговой марки. Он подкинул ещё раз, затем ловко поймал жестянку и привычным движением вонзил в неё нож. За два движения он вскрыл податливый металл, откинул вырезанный полученную крышку с заусенцами и...

Обомлел.

Вместо жидкого соуса рыжего цвета и рвотного белка, он обнаружил свёрнутый целлофановый пакетик.

В нём лежали доллары США.

2.

Сотни мятых бумажек различного номинала. Десятки, пятёрки, сотенные.

Лощёные, засаленные, сложенные пополам фиолетовые и розовые бумажки.

Нестор подозрительно покосился на банку, задумчиво покрутил её.

– Чт хн? – задал вопрос Варяг с округлившимися глазами.

Напарник не ответил. Он вынул доллары из пакетика и пересчитал их. Вышло 1300.

– Хм.

Он был удивлён и одновременно в растерянности. У него появилась безумная мысль, что всё это неслучайно. Нестор вскочил, высыпал в траву содержимое котомки, нашёл среди прочего барахла характе́рные жестяные банки с жёлтыми этикетками, сложил в кучку. И принялся орудовать ножом. В каждой из них он обнаружил банкноты с американскими президентами. Купюры, сложенные в пакетик. Чистая, сухая внутри блестящая жесть.

Куча денег для одного человека. Всего Нестор насчитал почти восемь тысяч зелёными.

– Вот тварь! – выругался он, поднося к лицу ворох денег. Глаза послушника налились кровью, и он с яростью отшвырнул валюту. Ветер с радостью подхватил несколько бумажек, взметнул вверх, унося их прочь от людей. Испуганный немой отошёл назад, запричитал на непонятном языке, глядя, с какой силой подрагивает рука на обрезе разгневанного спутника.

Нестор взялся за пульсирующие виски. Постарался успокоиться и унять гнев. Ещё недавно трезвая голова вдруг перестала соображать, отчего он словно завис в прострации. Сосредоточиться ему помешал Варяг, который громко замычал.

– Заткнись. – крикнул он глухому полудурку. Тот не сразу, но прекратил выть, уставившись на поредевшую кучку денег.

Через минуту к человеку с ружьём вновь вернулось самообладание. Нестор спокойно задышал, хотя внутри по-прежнему клокотал ураган. Три года Чёрный отправлял караваны за припасами. Стабильно три-четыре раза в месяц. И всё это время ему приносили пачки денег, запечатанные в банки. Приносили тайком доверенные люди, которые слепо подчинялись приказам. Вот почему он обедал в одиночестве! Хитрый старикан не хотел, чтобы челядь видела, как лидер общины вскрывает банки и вытаскивает нал. А ведь это его идея запретить деньги. «Банкноты развращают дух» – говорил он. А сам за три года сколотил практически миллион американских долларов. Хорошо устроился. Пастырь безвылазно сидел на Холмах, молился, и принуждал к труду остальных, периодически отправляя посыльных продавать ценные и дорогие артефакты в обмен на припасы и патроны. Иногда посыльные не возвращались.

– Чт длт буд? – промычал немой, глядя большими детскими глазами на старшего. Нестор не сразу понял сказанное.

– Пока не знаю. Собирай манатки. Идем.

Путники собрались молча. Рассеянный Нестор едва не оставил обрез на привале. Ему помог звероватый помощник, насильно всучив короткоствол в руки. Тот отшатнулся от него и пошёл первым, шурша длинными полами бесформенного балахона по траве. До спрятанной лодки оставалось триста метров.

Нестор напряжённо размышлял. Он не отличался импульсивностью, и каждое решение взвешивал перед действием. У него появилось ощущение, что это начало конца Ордена. И на то были веские причины. Чернокнижник неспроста оборвал связи с внешним миром. Он сделал это осознанно, целенаправленно. Когда заранее планируешь, нет места случайным событиям. Так и в этой ситуации. Он просто выискивал подходящий момент, чтобы однажды свалить прочь с нажитого края. И прихватить с собой деньги. На новом месте всегда тяжело жить без средств к существованию. А старик не привык отказывать себе в маленьких радостях. За форменным, напускным безумием Отца Хранителей скрывался расчётливый цинизм алчного вора, который много лет назад являлся почётным академиком бывшего НИИЧАЗа. Неудивительно, что именно теперь Чёрный решил избавиться от Нестора. Нельзя оставлять в живых цепного пса, который в курсе всех тёмных дел и может перегрызть горло. Хороший свидетель – мёртвый свидетель. Тем более, когда он видел последние приготовления перед бегством. Пару дней назад Нестор зашёл в хибару к Чёрному, и наблюдал, как тот вытаскивал из подпола банки с мидиями и складывал их в котомку. Послушник подумал, на кой чёрт старикану столько безвкусных консервов. Жадный хрыч тогда здорово озверел, набросившись с кулаками на беспринципного служителя Ордена. А Нестор лишь повеселился и покрутил пальцем у виска. Возможно, именно тогда послушник подписал себе смертный приговор от рук Чернокнижника.

Поднялся ветер. Нестор никогда не пользовался маской, считая её бесполезной в условиях, приближённым к боевым. Только капюшон натянул потуже. К счастью, они прошли торфяное поле, где пыль собиралась в угрожающие буруны-торнадо. В этом месте песок был влажным и тяжёлым. Сказывалось близость реки. Ещё немного пройти вперёд, обогнуть коварную яму с зелёным покрывалом из травы, – и ты на месте. Но его не волновала сейчас дорога. Главной дилеммой стал вопрос, заданный Варягом. Что делать дальше? Они не могли завалиться в лагерь, будто ничего не случилось. Старик не дурак. Увидев их в здравии, он примет необходимые меры, которые чревато катастрофой. Загнанные в угол люди очень опасны в своих намерениях. Неизвестно, на какие жертвы готов пойти одержимый идеей и собственной гордыней фанатик.

Убить Наставника он тоже не мог. Орден всё ещё существовал и исправно функционировал. Послушники не поймут предателя. Чёрный им как следует промыл мозги, даже умнице Джованни. Куда хуже почувствовать себя большим дерьмом, нежели теперь, когда случайно узнал настоящую правду. Ну, придёт он в жилище к Чёрному, вынесет ему мозги. В глазах братушек садистки расправится с апостолом Ордена, светочем в тёмное подземелье Тьмы. За спиной его так и нарекали. Убийца! И убийцей останется, если посягнёт на жизнь бородатого ничтожества, чей авторитет был незыблемым. Он столько сделал для этих убогих людей, пока не поехал мозгами. Нет, убивать без объяснений нельзя. Должно существовать лучшее решение, нежели пустить кровь. Может, не возвращаться на Холмы? В рюкзаке за спиной лежали деньги. Он в сумбуре прихватил их, вместо того, чтобы оставить гнить в траве. Разве он не вправе отказаться от борьбы с коварным врагом? До недавнего времени ему было наплевать на Чернокнижника. Как и все, Нестор плыл по течению, подчиняясь, порой нелепым, приказам главного. Но так поступить адепт Ордена также не мог. Жить с мыслью, что позволял выродку творить беспредел столько лет, он не смог бы. Изо дня в день Нестор пилил бы себя за трусость при мысли об упущенном моменте поквитаться с Чернокнижником. Лучше сдохнуть.

Они пришли на место. Почва под ногами стала вязкой и илистой. Слева за кустарниками простиралась опасная Припять. Спрятанная лодка покоилась под кучей сухого валежника у одного пня. Замаскировали её небрежно, впопыхах. К чему тратить время в прятки, когда люди в этих краях редкие гости. Нестор вместе с Варягом растащили сухостой и выволокли лодку напрямую к реке. За вёсла сел Варяг, Нестор же с помощью шеста оттолкнул транспорт от берега. Близился вечер. Осенью всегда темнело рано, а послушники стремились попасть домой до темноты.

Домой ли?

До недавней поры он считал Холмы убежищем, где он мог упасть на топчан и безмятежно уснуть. Туда приходил зализывать раны после встречи с кошаком, напивался и буянил. Это место он защищал, и здесь рассчитывал умереть. Старому ветерану некуда идти. Среди аномалий и полей с мерцающими артефактами он нашёл своё умиротворение. И ещё он мог видеть воочию Зону Мать. Маленькая девочка с выжженными глазами приходила к нему при обряде откровений и держала его за руку. Ради этого момента стоило любить Холмы. Неудивительно, что именно в этой части Чернобыля Зона Мать выбрала себе пристанище. Джованни рассказывал много чего интересного о холмистом плато. Когда-то здесь хоронили своих соплеменников земледельческие племена. Закапывали в могилы вместе с богатым скарбом, и над ними насыпали протяжённые курганы. До сих пор на одном из них стоит ушедший в землю каменный чёрный крест. Тусовались во время Отечественной войны и партизаны. От них сохранились обвалившиеся землянки или блиндажи, поросшие травой и лесом. А ещё на Холмах есть своё озеро. Мелкое и жутко токсичное. В центре озера гнездилась самая непредсказуемая аномальная ловушка – «Сцилла». Иногда к её берегу водил экскурсии впечатлённый Умник. М-да! Десять лет Нестор жил на этой земле. Второй дом. И вот в первый раз за всю историю он возвращался с тяжёлым сердцем. Чёрный предал идеалы, которые сам и создал. Это подло! Нестор редко ошибался в людях, но даже он проморгал перерождение из авторитетного лидера общины в гнусного честолюбивого подонка. Из-за него он находился в сложной ситуации. И Варяг тоже! Впрочем, сомнений насчёт себя адепт Ордена не имел. Нестор должен отрыть людям настоящую личину подлого Наставника. Он расскажет народу страшную правду, если они поверят словам убийце. Чернокнижник умоется кровью и захлебнётся собственной желчью. О, он силён, как никогда, и трижды хитер, в отличие от жёсткого Нестора, привыкшего рубить сгоряча. В это раз будет по-другому. Он перехитрит злобного паука его же способом.

Только как?

Двадцать метров реки дались Варягу легко. Он умел управляться с вёслами. В считаные минуты они перебрались на остров, неширокий и вытянутый по течению. Дальше им предстояло метров пятьдесят тащить лодку волоком. Они могли обойти полоску суши с правого берега, но там плавало множество коряг и встречались водоросли. Лучше пешком по суше. Короче и безопаснее.

Вдвоём они выволокли судёнышко на берег.

Варяг с грустью посмотрел назад. И внезапно тронул Нестора за рукав бесформенной туники. В его глазах светился интерес.

– Что? – отстранился от него адепт Ордена.

– Ты дож мну ууууть! Мну ууууть!

Для полноты картины он приставил к своей голове указательный палец, вдавил его в череп.

Нестор не понял. Он переспросил:

– Я должен тебя убить? Так? Зачем?

Немой утвердительно закивал головой.

– Уиить! Пфф! Пфф!

Не сразу, однако Нестор вскоре начал понимать мысль друга. Варяг раньше сообразил, какое решение правильное. Увы! Оно не понравилось послушнику. Он не имел никакого морального выбора отнять жизнь у этого недоумка. Чтобы победить Чёрного на его территории, следует появиться на Холмах убогим и несчастным. И тем самым скормить ему легенду, что «монолитовцы» попытались их убить. А выжил только один Нестор! Наставник не поверит, когда увидит их обоих без единой царапины. Какая вероятность избежать засады у двух человек? Практически нулевая. Значит, выжить мог всего один. Всё-таки Нестор ветеран с опытом за плечами. Если скорчить гримасу боли, изобразить себя раненым на последнем издыхании, Чёрный клюнет на эту байку. И перестанет считать помехой на пути к бегству. Тогда останется выбрать подходящий момент и отомстить уроду за всё! Омрачал этот план лишь слишком большая жертва. Жизнь Варяга.

Нестор не мог вот так убить дурака. Хватит с него смертей.

Но Молчун настаивал. Он смирился со своей судьбой и принял решение. Наверняка он точно так же искренне ненавидел Чернокнижника, раз шёл на такую жертву. Жизнь в обмен на отмщение. Но послушник мог просто уйти. Куда глаза глядят. Вне общины тоже есть жизнь, и куда лучше.

– Уитьь!

Со стороны восклицания немого выглядели нелепо и смешно. Сколько же в них скрывалось ярости, раз рубаха-парень, добродушный детина с туповатым выражением лица решил покончить добровольно с собой. Нестор мало с ним общался, да и не только он. Замкнутый, стесняющийся уродства, увалень всегда приходил на помощь в трудную минуту. И никогда не подводил. Знал ли он, что шансов на успех мало. Чёрного не так просто перехитрить. Безусловно, знал. Однако он почему-то не сомневался в успехе. Варяг, Варяг! Зачем ты так со мной?

– Нет. Ты уйдёшь и пересидишь бурю. – сказал Нестор и потащил лодку. Для себя он твёрдо решил, что не станет убивать ни в чём ни повинного человека.

Немой не сдавался. Он схватил ручищей за плечо Нестора, разворачивая к себе лицом.

– Нес-то-р! – проревел Варяг в лицо собрату. В руках тот держал нож.

– Дрянь! Дрянь! Дрянь! – выругался послушник, бросая лодку. Он схватил ладонью за лезвие, потянул на себя.

– Что ты творишь? Я знаю укромное место в камнях, посидишь там сутки, двое, и я вернусь за тобой, дуралей!

По кисти заструилась кровь.

Варяг не шутил. Он себя уже приговорил и шёл на смерть с лёгкой улыбкой. Так умирают люди, которые постоянно чувствуют боль. Улыбка большого облегчения. Похоже, вне общины он себя не видел.

Огромная ручища Варяга обхватила нож вместе с кровоточащей кистью товарища и приставила к груди немого.

– Не надо. Я сам. – попросил Нестор. – Сам.

Он стряхнул кровь с ладони. Взгляд Варяга выражал решительность и мужественность. Кажется, о таких героях снимают патриотические фильмы. Калёных железом, воспитанных ветром. Несправедливо, что Молчун умрёт. Он не заслужил подобного.

– Прощай, друг!

Губы Варяга слегка шелохнулись.

– Пр.

Адепт Ордена с силой толкнул лезвие прямо в сердце живого человека. Варяг не вскрикнул. Зрачки расширились, он вдохнул в последний раз сырой воздух Зоны, и стал заваливаться набок. Нестор подхватил обмякшее тело друга подмышки, чувствуя, как горячая кровь заливает живот и грудь, и опустил тяжёлого Варяга на землю. Затем он протащил труп с десяток шагов и аккуратно уложил на землю. Нестор вспомнил Джованни, Яна, прошлое из давней жизни, вспомнил скифов, которые обитали на Холмах пару тысяч лет назад. В руках у него появилась малая сапёрная лопатка.

За пятнадцать минут он выкопал могилу, довольно глубокую и вместительную. С трудом затащил туда покойного Варяга, немного постоял над ямой. Туда уже постепенно прибывала вода. Адепт Ордена собрал пожитки послушника и бросил к нему в могилу. В яме схоронил и обрез. Автомат друга забрал себе. Сверху ветеран накидал мятых долларов. Так делали благородные знатные земледельцы скифских кровей, кладя в смертное ложе оружие и монеты. Так поступил и Нестор.

Оставив за спиной свеженасыпанный холмик, он схватился за лодку и потащил её на другую сторону острова. Возле само́й воды он остановился. Из котомки достал нож, бинт, маленький флакончик с мутной жидкостью и таблетки с истекшим сроком годности. Рядом послушник положил автомат. Предстояло придать новой легенде один штрих. Чёрный мог поверить в гибель Варяга. Однако наставник поставил под сомнение неуязвимость Нестора. Бизнес с артефактами работал как часы несколько лет. Между братьями и последователями культа Матери сложить приятельские почти отношения. Они знали, с кем имеют дела. И догадывались о фишках и фокусах. Чернокнижник мог засомневаться в подлоге. Сомневающийся манипулятор – считай, ты уже проиграл. У таких людей слишком обострена паранойя. А Нестор не хотел рисковать. Иначе к чему смерть Варяга? Поэтому он решил добавить авторский штрих в план умершего послушника. Он почему-то вспомнил встречу с волками. Вспомнил самого жалкого из стаи. Хромой, с вытекшим глазом, с просвечивающими рёбрами, с опалённой шерстью. Удивительно, как такая шавка стала вожаком своры, несмотря на неказистый вид. А ведь волки подчиняются лишь самым сильным самцам. Звери чуют, кто из них настоящий альфа. Им плевать на раны, на внешний вид. Важна ментальная мощь, что поведёт за собой.

Да.

Нестор всё делал правильно. Чёрный дорого заплатит за предательство. Пока нужно лишь добраться домой и пережить эту ночь.

Человек распотрошил таблетки, закинул в рот три штуки. Он приставил к предплечью автомат, упираясь в сочленение мышц. Он не хотел повредить кость. Досчитав до трёх, Нестор кончиком пальца сильно толкнул в противоположную сторону курок. Выстрел откинул его на спину, окатив напоследок грязью.

3.

– Отойдём на минутку?

– Зачем?

– Это лучше обсудить без посторонних ушей.

– Хорошо.

Они вдвоём отошли от бригады Каспера и потерянного Молчуна, который стоял с мешком в руках в опасной близости от беснующихся «жарок», что чуяли близкую добычу.

Лидер «монолита» слегка замялся, но затем его лицо приняло беззаботный вид. Нестор, впрочем, уловил секундную заминку.

– Что? – сказал он.

– Старик приходил. Вы его Серым зовёте вроде. Один был. – Каспер многозначительно скривил губы, наблюдая за каменным лицом слушателя. – Его предложение не очень понравилось.

– Ты говорил.

– Не совсем то. Убить тебя – это мелочи. Хе-хе! Бери выше. Он мне обещал горы денег. Проблема в том, что я не наёмник. Бартер плюшек – хороший бизнес. Меня не интересуют журавли в небе. Такие обещания отвратительно воняют. Кроме того, мне нравится Нестор. Никаких проблем с ним не имел. Зачем в него стрелять? Мои люди уважают его, не поймут.

– А не мелочи? – переспросил Нестор. – Конкретнее скажи?

Вожак «монолита» покачал отрицательно головой.

– Нет смысла. У тебя уже есть причина грохнуть старика. Зачем забивать мозг лишним трёпом? Не хочу ошибиться. Я не обговаривал с ним детали. Хочешь правды – спроси сам. Нож разговорит любого. Но знай, дружище, я бы на твоём месте поостерёгся. В Зоне мы не одни. Подонков хватает.

– Я тебя понял.

Он пришёл домой.

Когда Нестор поднялся на Холмы, над головой вовсю мерцали неярким светом звёзды. Сегодня ночка выдалась звёздной, несмотря на вечно затянутое небо чёрными тучами. Послушник не торопился топать к себе. Он вдыхал грудью холодный воздух свободы, не омрачённой борьбой за выживание и место под солнцем. Поспать бы, а перед этим принять на грудь успокоительного граммов двести. Глядишь, завтрашний день не покажется настолько мерзким.

Хотелось бы в это верить. У Нестора не выходи́л из головы разговор с Каспером – боевиком припятских братьев. Тот изъяснялся загадками, хотя основную идею для себя послушник извлёк. Чёрный не просто опасен. Старый хрыч задумал нечто грандиозное, раз сам ходил на поклон к Семиходам. Заговор, потеря связей с внешним миром, доллары в банках – звенья одной цепи, одного большого тёмного дела. На ум приходили самые гнусные и кощунственные мысли. Думать о хорошем не получалось, да и плечо простреливала боль. Не помогали и обезболивающие – просроченные, зараза. Пожалуй, из-за болезненного ощущения мысли путались в голове. Он порядком измотался за сегодня.

Нестор вспомнил, как грёб раненой рукой и содрогнулся. С окровавленным предплечьем грести – настоящая пытка. Другое дело – фильмы. Тебя ранили пару раз, а ты дерёшься аки лев, спасаешь людей, успеваешь пошутить и покурить, поводить машину, пока тебе окажут первую помощь. На деле пулевые ранения представляли серьёзное испытание для организма. Ты получаешь рваную рану с термическим ожогом, повреждение мягких тканей, хрящей и кровеносных сосудов, болевой шок. И шанс на летальный исход, если не окажешь первую медпомощь. Рану-то он промыл, перебинтовал, да вот пришлось грести и много двигаться. В результате повязка набухла кровью, отчего боль и страдания усилились. А тут ещё и новая проблема подвернулась некстати.

В районе Холмов он заметил человека. Нестор подобрался к термической ловушке, где среди россыпи других аномалий располагался замаскированный вход на территорию Ордена, как заприметил в огненных всполохах силуэт. Послушник не верил в стечение обстоятельств и в мистику тоже. Всех посторонних на их территории он без промедления приговаривал к смерти. Поэтому и таскал с собой марксманскую винтовку, чтобы не заморачиваться с расстоянием. Стрелять он умел. Нестор собирался подобраться поближе, чтобы не промахнуться, но его подвела сухая ветка. Силуэт исчез из виду, отчего Нестор сильно расстроился. Меткий выстрел скрасил бы горечь неудачного рейда и потерю добродушного Варяга. Раненый адепт Ордена подождал немного, рассчитывая, что человек покажется снова. Но тот оказался умнее. Обычно люди сразу шарахаются и покидают опасную зону в кратчайшие сроки или бегут сломя голову от ужаса. Тогда Нестор решил обойти территорию, намереваясь выйти к предполагаемой мишени в тыл. Конечно, он мог рискнуть и поискать в месте, где увидел силуэт, следы и выйти на наглеца. Опыт подсказал, что будет лучше поступить другим путём. Следующие полчаса он провёл в бесплодных поисках нежеланного гостя. Один раз ему почудилось шевеление в траве, но к тому времени следопыт перестал что-либо видеть и предпочёл благополучно ретироваться. Оставив на потом решение новой проблемы, Нестор шагнул в проход рядом с аномалией и принялся карабкаться по склону насыпи, испещрённой ярами и ямами. Вот почему у него так разболелась рука.

Поморщившись от неприятных ощущений, Нестор вынул припасённый фонарик из недр накидки, и несколько раз включил-выключил. Ответили ему не сразу, через минуту. В темноте далеко появился точно такой же световой сигнал, означавший «добро пожаловать». Система распознавания «свой-чужой» работала. Изображая раненого и измождённого человека, Нестор заковылял на огонёк. Свои вещи он загодя спрятал неподалёку. Автомат Варяга прятать не стал. Выщелкнув с него все патроны, кроме одного, раненый Хранитель закинул ствол за плечо. Боеприпасы ссыпал в рюкзак. Пригодятся ещё. Через пятьдесят метров из густого тумана вынырнул "блокпост" послушников, представлявший собой криво сбитый из тонких жердей невысокий навес. Рядом с ним в низине располагался фонарь, запитанный от одного электростатического артефакта, который сла́бо освещал хибарку и пять метров пространства. Нестор, подойдя к навесу, тут же захромал, припадая на правую ногу. Когда-то он действительно хромал. Предстояло повторить былую походку колченогого гуся. Если и играть роль калеки, до самого финала.

С хибары вышел человек, одетый в точно такую же чёрную одежду, как и подошедший Хранитель. В рослом послушнике он признал Тощего Тома. Том встретил его без оружия.

– Нестор? – сказал он обеспокоенным, почти замогильным голосом.

– Я. Помоги, брат!

Тощий не стал медлить. Он обнял Нестора, забрал у того СВД.

– Что случилось? Вас долго не было, и меня Чернокнижник отправил на пост, проверить, всё ли в порядке.

«Да уж. Чёрный решил перестраховаться».

– Как видишь, плохи дела! На нас с Варягом напали. Меня ранили, его убили. Я едва унёс ноги. Хорошо, что прихватил автомат немого. И в придачу ногу подвернул.

Тощий Том подскочил от новости.

– Кто напал? Бойцы с города? У нас с ними договорённости!

– Уже нет. Что-то пошло не так. Посмотри на меня, я едва жив остался. Кажется, у меня лихорадка.

– Тогда, брат, тебе лучше остаться здесь. Я принесу воды и еды. И лекарств. Не волнуйся.

– Хреново мне, Том. Но не переживай. Я сам дойду до топчана. Чёрному передай, что я жив. И скажи, что рядом чужак околачивался.

– Хорошо.

«Передай, пусть готовится сдохнуть». – подумал мимоходом Нестор, сползая на холодную землю. Он соврал Тощему. Не было у него лихорадки. Том сообщит Наставнику, что Нестор плох, и может умереть. Чёрный обрадуется слабости своего возможного соперника, и не станет обращать на него внимания.

– Нестор, Нестор! Давай помогу. – Том подхватил практически упавшего напарника и потащил его, упирающегося, в хибару. Раненый закрыл глаза, расслабился. Но Тощий не зря так звался. Его кости трещали под весом не самого хилого послушника, а сам он едва не терял равновесие. И всё же Том дотащил его тушку до покосившегося домика. Спустя пять минут в сторожке стало тихо. Вернулся караульный с Джованни, который немного понимал во врачебном деле. Умник растолкал сопящего ходока, который от приключений неожиданно уснул.

– Это я. – смышлёное лицо Джованни дохнуло луком. Нестор ничего не ответил.

– Я посмотрю рану. Не дёргайся.

Нестор снова промолчал. Сквозь дрёму он видел перед собой не Джованни, а гнусную ухмыляющуюся харю Черного. Пламя костра лизала жадно воздух, фигура Тощего Тома плавала в полутьме горницы.

– Рана неопасная. Пуля прошла по касательной. Ты говорил, на них напали люди Каспера?

Том кивнул.

– Они убили Варяга. Мир его душе.

– Мир. Я перевяжу рану. Ты побудешь с ним до рассвета?

– Да.

Дальше Нестор не стал слушать. Усталость взяла над ним власть, и он провалился в беспробудный сон.

Глава 11. Кроты

1.

Перед ним расстилался огромный пустырь. Край его заканчивался в километре у кромки леса, который люди ещё не успели вырубить. Половина оголённого участка земли напоминала лунный пейзаж земного пошиба. Повсеместно взгляд натыкался на кра́теры неправильной формы, рукотворные насыпи жёлтого песка вперемежку с глиной и дерново-подзолистым грунтом, ямы с жёлтовато-зелёной водой. Некоторые уже успели осыпаться. Кое-где торчали пни от вырубленного леса и строительный мусор, кричащие, что в этом месте похозяйничал человек. И правда. Пройдёт месяц, второй, и здесь останется пустыня, пока природа вновь не отвоюет обратно брошенную землю, заселив пустошь новыми формами флоры. Но лес сюда больше не вернётся. Вынутый из ям грунт обеднеет на кальций, дождевая вода насытит кучи солями и тяжёлыми металлами, загрязнит кислотами. Порывы ветра поднимут вверх лёгкую почву-чернозём, разметают, разнесут по местности, лишив некогда плодородный кусок земли «урожайный» слой. Всё, что на протяжении тысячелетий разлагалось, обогащало почву перегноем, будет уничтожено.

Так происходило всегда, когда добывали янтарь варварским путём. Стоило одному ушлёпку найти кусок затвердевшей смолы, как последующие копатели за полгода ломали ещё одну экосистему. Когда ты считаешь себя хозяином положения на нейтральной, читай, ничейной земле, то тебя меньше всего волнует, что будет потом. Мародёры не переживали, когда сдавали на приёмные пункты металлолома радиоактивную технику. Ни капли. Лёгкие деньги, говорили они. А тут под ногами лежали миллионы баксов. За них ты не получишь тюремный срок и не услышишь в новостях о жутких старателях-преступниках. До тебя никому нет дела, кроме богатых перекупов, готовых выложить сотни долларов и евро за крошечный кусок янтаря, добытый в недрах Чернобыля. Тебя могут остановить лишь патрули с погранзаставы, и то, нужно значительно постараться, чтобы попасться им на глаза. Зона Отчуждения в этой части практически безлюдная. Это рай для контрабандистов и браконьеров. Экология, говорите? Забудьте. Наступит завтра – и это выхолощенное место станет пустыней с глубокими оврагами и котлованами, на дне которых нашли последнее своё пристанище останки рабочих. Вот она, цена людской жадности.

Зарядил мерзкий дождь. Снова. Он шёл вчера, продолжил идти сегодня. Из-за дождя приходилось месить глину и липкую грязь. Не помогали и доски. Они то и дело проваливались в рыхлый грунт, становились на ребро, норовя сбросить с себя зазевавшегося человека. А ведь приходилось ещё и работать на такой погоде. Размечать очередной котлован, снимать верхний грунт, махать ломом. Всё вручную. Если в яме попадалась руда, то выкапывался котлован большого диаметра. Дело нелёгкое для человека. Сотни кубов тяжёлого, влажного грунта предстояло оперативно вынуть из котлована лопатами, да не просто извлечь, а отбросить на приличное расстояние. Иначе возникал риск обвала. Кому охота делать лишнюю работу. Затем в дело вступали машины. Водяные помпы сильной струёй под большим давлением вымывали грунт, где находился янтарь. Специально обученный человек стоял на краю котлована и длинным сачком вытаскивал с глубины всплывающие куски породы, где предположительно могла находиться смола. Он складывал их в цинки из-под патронов, которые затем отправлялись в цех на переработку. Там человек с керхером в руках очищал от земли добытые куски. Работа велась каждый день без выходных в любую погоду, вплоть до глубокого снега, под чутким присмотром охранников. Вооружённые боевым оружием, караульные обеспечивали порядок и дисциплину на «объекте», отпугивали конкурентов, но, чаще всего, выявляли крамолу среди тружеников. Иногда смышлёные работники прятали в складках одежды куски янтаря, по-украински бурштына. Без перекупов на чёрном рынке такое «золото» стоило бешеных денег. Слово «Зона» автоматически повышала ценность ювелирного сырья в несколько раз. Фирма не хотела терять прибыль из-за таких воров, поэтому самым беспощадным образом боролась с ними. Провинившихся прогоняли, некоторых – расстреливали на месте. Прецеденты случались.

И всё-таки они работали в Зоне. Знали ли эти смертники, что за пять тысяч зелёных промывали землю в поисках янтарной руды, об опасностях, поджидавших в урочище? Безусловно. Они рисковали осознанно. Современные рабы радовались, находя в сером песке или тяжёлом суглинке кусок чёрной необработанной смолы величиной в кулак и весом в килограмм. Когда в голове щёлкает калькулятор, считывающий десять процентов от добычи, сложно обращать внимание на побочные эффекты. Им важен сам факт наличия денег в квадратном метре земли. Какое дело до окраса черно-бордовой породы, если она стоила восемь тысяч баксов. Поговаривали, что качество камня зависело от количества пролитой здесь крови. Во время войны гитлеровцы заживо похоронили на этом поле несколько сотен крестьян из близлежащих сёл. Правда или нет, но порой «кроты» действительно выкапывали человеческие кости с устрашающими черепами. Со временем они привыкли к скелетам и не выпрыгивали из ям, а осторожно выгребали останки. В могилах таились самые «жирные» куски необработанного янтаря, сверкающие на свету ослепительно кровавым багрянцем.

Иногда из ям доносился некий гул. Казалось, что в недрах шевелится, ползёт, ищет съедобную субстанцию гигантский живой организм. И его движения – это протяжные вздохи из пасти разочарованной твари, что не могла насытиться. Конечно, в эту бредятину Айс не верил, но звуки из толщи земли вырывались наружу. Видимо, на пустыре срабатывал некий акустический эффект, наводивший шороху на новичков и особо впечатлительных землекопов. Сталкер себя не относил ни к одной категории.

Обо всём этом ему рассказал местный прораб, который стоял у истоков добычи янтаря в Зоне. Бывший рабочий, он со временем возвысился и стал бригадиром над остальными копателями. Ему безумно завидовали и, само собой, уважали, даже охранники. Звали его Данилой, или Брехуном, за манеру говорить. Сам Брехун занимал высокое положение в иерархии «янтарных» после Хозяина и Сержа. Бригадир отвечал за рабочий процесс. Страдающий косноязычием Данила и проводил инструктаж Айсбергу, после того как предатель Контрабандист сдал сталкера на поруки охранникам. Немало он преинтересного поведал пленнику «кротов» в первый трудовой денёк. Благодаря ему, Айс не умер в прошлую ночь и в совершенстве осваивал азы «как приручить лопату».

О да! Этот поганый день из унижений он долго не забудет. Разве сотрёшь из памяти холодную мёртвую воду, пропитанную зловещим тленом разлагающихся растений и глинистым смрадом. Он едва не захлебнулся на глазах у десятка зевак, что вылезли из своих окопов поглазеть на свежего утопленничка. Традиция такая, видите ли! По прибытии на место каждого новоприбывшего охранники бросали в наполненную грунтовой водой котлован на радость и потеху других рабов, что раньше прошли испытание. В отличие от него, они весело скалили зубы, а измождённые лица излучали улыбки и глубокое самоудовлетворение. Долго ещё сталкер отходил от мокрого бодуна, стуча зубами и пытаясь согреться в бараке. Ему даже никто не предложил чаю. Не положено. Костюм, оружие и манатки у него, понятно, реквизировали. Взамен вшивые соплежуи выдали одёжку, снятую с трупа, видимо. Старые, стоптанные ботинки, подбитые гвоздями, две пары холщовых штанов, телогрейку, дедас с фликерами, чтобы лучше отсвечивать в сумерках, драную шапку-пидорку. В таком наряде и бомжи на Курском вокзале не приняли бы его в шайку. Конечно, Айс пытался возразить, но его честно предупредили, что жаловаться бесполезно и вдобавок надели на него цепи, учитывая, при каких обстоятельствах он попал к ним. Потом с ним побеседовал главный над шестёрками, пришёл и Брехун со своими лающими проповедями и через час замёрзшего пленника выгнали под дождь ковыряться в грязи. На работе он себя проявил отвратительно. Он отказался выполнять поручения старшого. В ответ Айсберга с обслуживания помпы перевели на ломовую каторгу, всучив лопату. А вечер его ждал тёплый приём среди таких же несчастных, как он сам. Бедняг лишили ужина, и те затаили глубокую обиду на выскочку. Ночью они едва не прирезали почившего сталкера. Вмешался Данила, который быстро разогнал восставших копателей. Но синяки от кусков хозяйственного мыла на теле остались.

Сегодня было намного легче. Его покормили, выдали таблетку от температуры, угостили сигаретой. Погода по-прежнему радовала в кавычках дождём и слякотью. Несломленный, Айсберг практически смирился с новой участью. Он ничего не мог сделать на этом этапе. Затаив злость и обиду, он лениво ковырял грунт и проклинал недругов по порядку. Волк, Грешник, Контрабандист. Благодаря им, сталкер попал в рабство.

День клонился к закату, когда Айсберг наконец-то вылез из траншеи. От долгого копания вздулись пузырями кровавые волдыри. Он уже успел обматерить двоих охранников, что зажали рукавицы. Неудивительно. Непривычный к тяжёлой работе, сталкер умаялся, будто ломовая лошадь. А ведь он сделал меньше всех. Поставленный к нему в пару худощавый шкет с прыщами на лице выкопал втрое больше. Он то и дело ухмылялся ртом, с отсутствующими зубами, считая небезосновательно напарника никчёмой. Не будь рядом здоровяка с «калашом», Шкет лишился бы ещё парочки зубов. Пришлось терпеть его компанию вместе со смрадом, идущим с земли, моросячкой, и вязкой глиной. Он умудрился пять раз упасть, разбить губу, что больше ухудшало его моральное состояние. Беспокоило изрезанное предплечье. От тумаков ныли спина и голова, которую не разбили чудом. Казалось, все болячки решили махом напасть на несчастного Айса, чтобы тот помучался за грехи. Будто мало он вытерпел и настрадался. Его лишений хватило бы с лихвой на толпу. Не! Пусть Айсберг землицу покопает. Хитрый Контрабандист оказался засланным казачком с гнилой душонкой и сладкими речами. Он превратил гордого орла в бессловесного раба. У него забрали все, и даже хвалёную сталкерскую свободу. Вместо винтовки грубят руки сраная лопата, артефакты заменил сияющий оранжево-розово-красными оттенками блестящий бурштын, в напарниках у него дрыщ с собачьим лицом. Наверху приставили молодчика с ружьём, чтобы на всякий пожарный подопечный не выкинул фортелей. Поимела его, Зона!

– Ты куда собрался? – прервал его мысленное нытьё здоровяк. Он с опаской придвинулся поближе, едва чуб «крота» показался из траншеи. – Хозяин велел не выпускать тебя.

– Отвали, упырь! – грубо ответил сталкер. Он поклялся, если ещё раз этот мудила наставит на него свой вонючий агрегат, то сбросит охранника в кра́тер с тухлой водой – поплавать. Но охранник хмыкнул под нос ругательство и отошёл, на всякий пожарный, подальше.

– Слабак. Тут люди по три месяца шабашат, и не плачут. А ты ноешь! – бросил он, внимательно наблюдая за новеньким. Дистанцию при этом держал приличную. Болван, но не идиот.

– Мне похеру на твоё мнение. Я не раб. И ни за какие шиши не стал бы корячиться в грязи добровольно.

– Ну и дурень! За один месяц эти труженики села по десять штук поднимали. Три месяца – это хата, машина, и на жратву оставалось. Потому и пашут, как про́клятые.

– Поменяемся местами? – сказал Айс. Он нашёл на влажном песке бутылку с водой, отхлебнул глоток. Его едва не вырвало. Вода показалась ему холодной мочой. От неё воняло тиной и лягушками. Тем не менее он заставил себя глотнуть через силу. Организм требовал. Айсберг обмыл свои ссадины и мозоли. Те защипали и принялись ныть ещё сильнее.

«Нужно будет потребовать перекиси у местного коновала».

К здоровяку пришлёпал его коллега с кобурой на поясе. «Выше рангом». – догадался сталкер. Он нарочно не обращал на охранников никакого внимания. Подошедший перекинулся парой слов с караульным. Речь явно касалась непокорного копателя.

– Иди работай! – приказал собрат автоматчика, расстегнув предварительно кобуру.

– Не хочу.

– Зря. Не будешь подчиняться, применим меры.

– Застрелишь меня? – поднял на смех Айсберг говорившего.

– Зачем? Перестанем кормить. Не подчинишься и в этот раз, накажем отряд. И поверь, в бараке тебя они сами приговорят. Даже тела твоего не найдут. Люди смирные, когда сытые. Достаточно денёк поголодать из-за одного придурка, вроде тебя, резко звереют. Народ у нас дикий, и жутко мстительный.

Хмырь с пистолетом замолчал, однако палец с кобуры убрал. Допёк всё же!

– Круговая порука. Неплохо придумали. Крепостное право вспомнили! – высморкался злобно Айсберг, найдя глазами лопату. Безопасник сказал верно. Против системы не попрёшь. Тем более, когда ты никчёмная букашка без оружия. Если не считать оружием лопату. Копатель смерил глазами расстояние до двух болванов. Он мог запросто свалить их обоих, метнув садовый инвентарь в наглую морду здоровому детине, и затем попытаться вырубить главного. Цепи, к счастью, сняли. Наверняка он преуспел бы, но у него уже случился прецедент пару дней назад. Лучше не рисковать напрасно.

Кипя от злости, Айс, сполз по отвалу вниз, где усиленно работал клешнями Шкет. Тот злобно посмотрел на новоявленного напарника и отвернулся. «Расскажет, гадёныш, своим, как я права качал» – подумал Айс, втыкая несильно в мокрый грунт штыковую лопату. Плечо отдало болью. Сталкер скривился, ударил носком по черенку. Левая нога утонула по щиколотку в образовавшейся луже. Айс выругался, и вслух, тихо, принялся считать до пяти. Охранники тут же потеряли всякий интерес к его персоне. Пока он в яме, они могут спокойно расслабиться. На поверхности им практически ничего не угрожало.

Чертыхаясь, сталкер выковырял на полштыка землю и откинул назад. Ему вспомнился лозунг, написанный на воротах то ли Освенцима, то ли Бухенвальда. «Труд делает человека свободным».

Как его угораздило оказаться в этом прокля́том месте! Он думал, что хуже его положения нет. За его тушкой гонялись по Южной Зоне наёмные убийцы, его едва не задрала химера на границе Красного леса и припятских болот. Вдобавок сталкер ввязался в чужую авантюру. Итог – копается в грязи за копейки под присмотром надзирателей. Такого унижения Айсберг не испытывал. Вчера судьба вывела на новый уровень издевательства над единственной жизнью. Даже небо смеялось над несчастным горемыкой. А где-то в тёплой хате слюнявил банкноты Контрабандист-Иуда.

Копал Айсберг недолго. Поясницу ещё не успела прострелить боль, как у края ямы замерла когорта вооружённых бородатых людей. По недовольным лицам нетрудно было догадаться, по какой причине они пожаловали сюда. Возглавлял отряд один хмырь в кожаной куртке, надетой поверх теплой телогрейки. «Начальник охранки. Серж» – смекнул Айсберг и вытаращился на них.

– Ты! Вылази наверх, есть разговор! – произнёс главный.

Настоящее имя Сержа никто не знал. Поговаривали, что на Большой земле он руководил милицейским участком, да карьера не задалась. Зато получилось на севере. Вряд ли мент получал гроши за прозябание на краю Зоны. Работяги боялись Сержа, как огня. В отличие от Айсберга. Тот пропустил мимо ушей адресованный ему пассаж. Это несказанно разозлило начальника.

– Эй, мужик! Поднимайся, говорю. – скомандовал ему Серж и сплюнул в грязь.

– Зачем? – ответил ему Айсберг. Лопату, заляпанную глиной и песком, презрительно швырнул в сторону замершего Шкета.

– Узнаешь! – кивнул рукой мужик в телогрейке, зевая.Он источал миролюбие и уверенность, хотя сталкер ждал другой реакции. Вот его спутники явно нервничали. Не будь босса, вытащили бы его и наваляли как следует.

Айсберг пнул лопату уже третий раз за день, скрутил «фак» дрыщу, что втихаря скалил свои редкие зубы, и подошёл к краю котлована.

– Дай руку! – прорычал сталкер. Адресовал реплику он, конечно же, спокойному Сержу.

Те переглянулись между собой, молча решая, помогать или нет наглецу. В итоге к краю ямы подошёл с опаской самый молодой из них. Он склонился над котлованом, выбросил вперёд неширокую пацанскую ладонь.

– Держи! – гаркнул ему Айс и, опираясь на скользкий глиняный бруствер, схватился за вытянутую руку охранника. Силёнок пацана едва хватило, чтобы поднять на поверхность пустыря поджарого «рабочего». К счастью, Айсберг не свалился кулём вниз на голову прыщавого напарника.

– Прогуляемся? – размял плечи сталкер, вытирая мокрый лоб. И ведь знает, что дождик радиоактивный. Но тут никто не заморачивался о здоровье.

Пинать его не стали, как обычно случается в подобных случаях. Чужака оттёрли в середину. Серж шёл первым. Замыкал дорогу тот самый парень, что подал руку. Выглядел он расслабленно. И зря. Айс мог запросто отобрать бы у него автомат, выщелкнуть магазин. Мог бы хлопнуть их всех. Парадокс, но даже в таком случае Айса не опасались. Впрочем, не считали себя рабами и работяги. Они приехали сюда работать и зарабатывать деньги. Некоторые не возвращались домой. Сгорбленных, грязных «кротов» с трупными от дрянной воды пальцами, через одного страдали грыжей, гастритом или пневмонией. Их заваливало в неукрепленных «плывунах». Они ломали руки от помп, погибали в бараках от простуды и трясучки, не просыпались после тяжёлого дня. Иногда работников находили с перегрызенным горлом – постарались дикие коты. Но даже при таком проценте смертности счастливчики приезжали домой богатыми. Добыча бурштына велась здесь в промышленных масштабах. Зачастую «кроты» не знали один одного даже по имени. В Зону они попадали окольными путями при помощи Контрабандиста, который и подвозил новых желающих заработать шальные деньги. Обо всём этом Айсберг узнал от словоохотливого Брехуна, вручившего ему после лекции лопату.

Они шли вдоль старых кратеров, возле которых гнили сложенные в кучу брёвна вырубленных деревьев. Иногда к ним навстречу шли «кроты». Как правило, они сразу сходили с тропинки, уступая путь. У некоторых на лице сияла улыбка. Видимо, день у отряда задался. Гудели помпы, что сливали отработанную воду в выкопанные канавки-ручейки, при этом сердито фыркая. Самые блатные разбирали отвалы на поверхности, вооружившись лопатками поменьше и граблями. На них не обращали внимание. Десятки глаз всматривались в мутную воду, в наваленные земляные кучи, чтобы не пропустить ни крупицы застывшей смолы. Худые, чёрные, с мокрыми лицами, в одежде, напоминающей тряпки, они походили на узников концентрационного лагеря. Или на теней, бессловесных и покорных. Тут редко раскрывали рот без причины. Таковы правила! Не нравится – уходи! Удивительно, на что готов пойти человек, чтобы добыть себе кусок хлеба. Наверное, подобное происходило на золотых приисках в Северной Америке, алмазных копях в Претории, серебряных рудниках в Мексике. Только куда в больших масштабах. А так ничего не поменялось. Те же бараки, где готовили нехитрую еду «кроты», свора надсмотрщиков, надменный смотрящий за порядком, отсутствие гигиены и удобств. И обуявшая людей «янтарная лихорадка». Характерно, что эту бригаду так и называли – «янтарные». Была ещё одна, совсем недалеко, в двух километрах. Их прямые конкуренты - «восточники». С ними подопечные Хозяина держали перемирие.

Главный барак – «офис» – располагался на краю пустоши у лесочка. Строители на главную базу копателей не пожалели досок и гвоздей. Даже крыльцо сделали. В «офисе» хранился «общак», там располагались склад, столовая для охраны, и кабинет для Хозяина. Обстановка спартанская, без изысков. Босс приезжал дважды в месяц. В первом случае он привозил деньги, во второй раз забирал сырьё и поставлял дорогостоящие помпы, если те выходи́ли из строя. В отсутствии главной шишки первым человеком на деревне являлся Серж. Хозяйственный и властный, он и решал все бытовые и экономические вопросы в коллективе. Неудивительно, что его побаивались. Обладая авторитарной властью, Серж мог выгнать любого работника без выплаты жалованья. В случае заварухи начальник собирал людей, которые с оружием в руках отстаивали честь «фирмы». Правда, по словам Брехуна, такое произошло только раз. Начальник охраны лично присутствовал при дележе зарплаты, распределяя финансы на своё усмотрение. Любое проявление недовольства пресекалось в считаные минуты, умело, профессионально, почти бескровно. Факт, но «кротов» не кидали на деньги. Во-первых, страдала репутация, во-вторых, они находились в Зоне, пускай, на отшибе, и всё же. Даже не нюхавшие пороху трудяги неистово верили в Матерь, наслушавшись баек. Их поголовно водили глазеть на единственную аномалию в округе – слабенькую разновидность «воронки». В-третьих, в этом грязном бизнесе зарплата «кротам» составляла всего лишь ничтожные 10% от общей суммы. Остальное уходило на откаты «лояльным» людям на границе и на Большую Землю. Можно только догадываться об истинных масштабах промысла «янтарного» братства. Это всё Айс узнал за сутки, находясь в плену у кучки отмороженных копателей. Никто не скрывал правду, хотя, как заверили охранники, за пределами лагеря работники держали язык на привязи. Почему так? За правду убивали и пытали. Даже тупицы понимали это.

Дойдя до барака, Серж развернулся к бригаде лицом.

– Так, всем стоять, кроме тебя! – тыкнул пальцем на Айсберга начальник. – Надеюсь, ты не буйный. Тебе никто не угрожал, ты живой и невредимый. Так что, паря, давай без оказий.

– Как скажешь, начальник! – развёл руками сталкер.

– Разойдись!

Убогая обстановка как нельзя лучше шла этому кабинету. Ничего лишнего. Даже компьютера не было. Да и нафиг он нужен, если связи нет. Стол, два стула и огромный комод, запирающийся на амбарный замок. Больше ничего, если не считать на крючке портативную рацию и чайник в углу.

– Присаживайся. – махнул рукой Серж и плюхнулся массивной задницей на криво сбитый деревянный стул. Тот жалобно скрипнул в ответ. Айсберг не стал ждать особого приглашения, и присел. Серж импонировал ему, хотя бы за логику в своих действиях.

– Значит, так! Ходить около я не стану, ибо время – деньги. Перейдём к первой проблеме. Это ты.

– Кто бы сомневался. – буркнул ему рефлекторно Айс, барабаня пальцами по столу.

– Помолчи. Лучше бы послушал старого дядю. – спокойные глаза Сержа смотрели на него свысока. – На моём месте любой другой человек тебя бы вывел к лесочку, прострелил тебе голову, а труп сбросил в яму. К чему лишние заботы? Ты появился и со старта стал бузить, народ пугать. Мы так не привыкли работать. Всё должно быть тихо и мирно, без суеты и… нервотрёпки.

– Но меня привели насильно. Я бы на такую работу не подписался.

– Хорошо. Насильно. Тут Контрабандист дал маху. Обычно он не ошибается с выбором людей. С тобой не вышло. Пойми, к нам едут добровольцы. Подневольно никого не держим. Пока ты не подписал бумагу, не черканул подпись, то свободен. Но если заключил контракт на два месяца, будь добр – отработай на совесть. Мы платим хорошие деньги за тяжёлый труд. Условия, конечно, не шикарные, но ради порядочной пенсии можно и потерпеть.

– Я не собираюсь жить вечно. – огрызнулся Айсберг, мрачно ловя себя на мысли, что пора прекратить донимать этого Сержа. В прошлый раз разговор с безопасником окончился пыткой.

– У тебя ответы на все вопросы есть. Понятно. Что ж, этот момент выяснили. Работать ты не хочешь и не будешь. Так?

Айсберг напрягся. В вопросе Сержа звучал скрытый подвох. Возможно, это тот случай, когда от правильного ответа зависело, сколько ещё проживёт старина Айс.

– Не совсем. Я случайный человек, который мимо шёл по делам. Контрабандист…

– Я это понял сразу. – торопливо перебил говорившего с орлиным носом дознаватель в телогрейке. Кожанку он снял на стул. В кабинете было тепло, несмотря на ветер и дождь снаружи.

– Ты не местный. По одному виду понятно, что пришлый. Я поначалу думал, из ФСБ или из Киевского главка приехал казачок внедриться в фирму, но, покопавшись в твоём рюкзаке, пришёл к интересным выводам. Судя по шмоткам, ты крутой перец. И оружие интересное. Импортное. Детектор. Я знавал парочку похожих персонажей.

Безопасник вытащил из полки стола сканер аномалий и покрутил его под носом.

– Этим артефакты ищут? Верно. Значит, сталкер с Юга, верно?

– Угадал. – бросил небрежно Айсберг.

– Обижаешь старого мента. – оскалился начохраны.

– Там ещё деньги были. В рюкзаке. – вспомнил о тридцати тысячах сталкер. Чужие, грязные деньги, которые не принесли ему удачи.

– Верно. Бабки я изымаю. На время. Они меня не интересуют. Я достаточно заработал на пенсию. Деньги – грязь. Мне вот одно интересно, как ты здесь оказался? – Серж откинулся на спинку стула. Секундой позже на столешницу грохнулся пистолет.

«Макаров».

У Айсберга заблестели глаза. Старый добрый «макарыч», никогда не подводивший его.

– Долгая история.

Сталкер вдруг выбросил вперёд левую руку, хватая и притягивая к себе знакомое оружие. Пистолет удобно лёг в ладонь рукоятью. Отточенным движением Айс передёрнул затворную раму и всё это в течение одной секунды. Серж был бессилен сделать что-либо, настолько быстро оппонент воспользовался оплошностью. Но Айс не стал накалять обстановку. Едва взяв в руки трофей, ветеран сообразил, что ПМ легче обычного.

Пустой ствол.

Их взгляды встретились. Задумчивый и уверенный в себе безопасник, проверяющий на вшивость, и его невольный гость, который повёлся на дешёвое представление. Стоило большого труда сохранить лицо перед мужиком в телогрейке. Айсберг потряс пистолетом и демонстративно медленно положил на стол.

– Ловко! Проверку прошёл, – сказал Серж. – Раз ты такой профи, слушай вторую проблему.

– Какую же?

– Сегодня утром у меня пропал человечек. Мои люди нашли его в километре от лагеря. Его убили выстрелом в голову. Снесли полчерепа. Я хочу, чтобы ты посмотрел на него и сказал, чьих рук это дело. Ты опытный боец, и навыки у тебя сто́ящие. Среди местного сброда таких нет.

– Конкуренты?

– Не знаю. Пройдёмся?

– Давай!

Они синхронно встали вдвоём из-за стола. Серж вставил полную обойму в пистолет, после чего снаряжённый ПМ перекочевал в расстёгнутую кобуру. Их уже поджидали двое сподручных с дробовиками в руках.

– Где труп Червяка? – поинтересовался босс.

– В том сарае. – махнул рукой бородатый в шапке.

– Хорошо.

Воины с дробовиками переглянулись меж собой, не понимая, почему чужого не взяли под охрану. Айсберг мысленно показал им средний палец. Они пересекли поленницу дров под навесом, и вошли в небольшую пристройку. Серж самолично открыл дощатую дверь.

Айс шагнул в полутемное помещение. Пахло сыростью, отхожим местом и смертью. На досках лежал труп. Бедолага Червяк. Как и говорил Серж, у тела не хватало части мозга. Но только сзади. Впереди красовалось небольшое входное отверстие.

«Снайперская пуля» – догадался сталкер.

– У ваших конкурентов есть дальнобойное оружие? – спросил он у Сержа.

– Типа СВД? Нет. Зачем им такие винтовки? Даже у нас нету «плёток». Сдерживать народ хватает с лихвой АК да «Сайги». Мы не на войне, врагов мало. А учитывая, что у них народу меньше, чем у нас, то маловероятно.

– Карта есть?

– В офисе.

– Можно взглянуть?

– Пойдём…

2.

Начальник лагеря расстелил миллиметровку на столе. Она была более современной, нежели у Грешника, и также разрисованная и испещрённая разными надписями.

Где мы теперь находимся?

– Здесь.

Грязный палец Сержа указал на нужную точку. Над ней красовалась надпись «янт3».

– А ваши недруги где располагаются?

Палец сместился восточнее и южнее.

– Вот тут.

– Понятно. Слишком далеко от базы. Они могли совершить такой поход, чтобы грохнуть вашего человека?

Серж категорично покачал головой.

– Кишка тонка. Да и глупо. У нас сохранялось перемирие. Мы поделили земли. Есть дельные мысли?

Сталкер присел за стол. Намёк Сержа он прекрасно понял. Безопасник хотел сказать, что охранника убили посторонние люди, не связанные с янтарным бизнесом. И эти чужие весьма опасные, раз обладают снайперским оружием. Раз Айсберг пришёл с южных территорий, то и они могли заявиться сюда. Всё это начальник службы безопасности знал и без его. Не зря в милиции штаны протирал. Кажется, сталкер начал догадываться, зачем Серж вызвал к себе. Хочет сделать работу чужими руками.

– Скажи, есть возле Припяти удобная песчаная коса, где можно беспрепятственно причалить к берегу? – вслух спросил Айсберг.

– Дай подумать.

Начальник открыл дверь и позвал сюда одного из подчинённых. Несколько минут они перешёптывались, после чего вернулся к столу.

– Давай покажу.

Взяв карандаш, он подчеркнул нужное место на карте, написав «пляж». Чуть поодаль Серж поставил отметку в виде крестика.

«Червяк. Убийство».

Взгляд Сержа с хитринкой говорил больше, чем слова. Айсберг моргнул, отвёл глаза обратно на карту. Он прекрасно понимал намёк.

– Что думаешь?

«Хочет, чтобы его подозрения подтвердил я. Ладно, будь по-твоему».

– Это не конкуренты. Пляж подходит для высадки десанта. Военные? Судя по ранению, стреляли винтовочной пулей с тяжёлым наконечником.

Безопасник кивнул в ответ.

– Ты знал это. – продолжил Айс. – И тем не менее, пришёл за мной. Подожди, не отвечай, я попробую угадать зачем? Тут два варианта. Во-первых, тебе нужен был взгляд со стороны, во-вторых, твои люди – профаны в подобных делах.

– Ты смышлёный, как тебя ни звать, сталкер. Да, верно. Мне нужна твоя помощь. Бродяги вроде тебя поголовно с боевым опытом.

– Помогать? Тебе? После того как твои шестёрки заставили меня копать мокрую землю? Не хочу.

– Какие мы нежные. Извини, друг, но давай договоримся с тобой. Ты возьмёшь моих лучших бойцов, оружие, и отправитесь на разведку в заданный сектор. В отместку я тебя отпущу. Ты не потеряешь лицо, прогуляешься, и сверху ещё котлету получишь. Соглашайся?

– Хочешь соломки под зад постелить? Допустим, я не соглашусь.

– Давай так, полчаса тебе на раздумья. Тебя покормят, кофе нальют, посидишь, в стену поплюёшь. И затем проветришься. Чем плохо?

– Пошёл ты! – неожиданно для себя Айсберг вспылил, позволяя накопившейся злости хлынуть наружу. Даром что зарекался сдерживать дурной характер.

В следующий миг Серж уже целился «макаровым» в торс Айсбергу. Ушлый милиционер не дремал и готовился пристрелить дурака, если тот бросится врукопашную.

– Пацаны, сюда! – громко крикнул он в дверь.

Надрессированные автоматчики уже ломились в комнату. Они взашей вытолкали на улицу ошалевшего пленника.

– Коля и ты, Сургут, отведите дурака в сарай, где Червяк лежит. Петруха, позови Рудого, скажи, чтоб собирались в дорогу. Есть дело для вас! На сборы полчаса. Выполняй!

Гаркнув команду, босс с довольной миной ушёл в «офис». А несчастного Сержа погнали в «трупецкую», где потихоньку разлагался утренний мертвец.

Полчаса прошли быстро. Пленный Айс не успел даже замёрзнуть от ничегонеделания. Ему принесли гороховую похлёбку и горячий чай. Поминая лихом своих поработителей, Айс пообедал несмотря на трупную вонь, которую не перебивали холод и аромат фруктового чая. Ровно через тридцать минут в сарай заглянул один из охранников. «Петруха» – вспомнил Айсберг.

– Выходи! – рявкнул он.

Сталкер не стал артачиться и добровольно вышел на белый свет. Он удивился, когда его окружили шесть человек со стволами наперевес. Неужели испугались безоружного пленника?

– Эй, эй, вы чего? – крикнул на всякий случай сталкер, удивляясь внезапным переменам в поведении этих подонков.

– Не кричи. Потом будешь орать, когда жилет наденешь! – ответил ему один из толпы.

Из барака вышел сам Серж. В руках он бережно, как хрупкую девушку, нёс странный предмет, больше напоминающий…

Кажется, Айсберг понял шутку Сургута.

В руках начальник охраны держал матерчатый жилет с множеством проводов, кармашками для взрывчатки, фиксаторами и одним датчиком. Последний билет в загробную жизнь для воинствующих мусульман. Самый настоящий пояс смертника.

– Аллах Акбар! – сказал Серж и широко заулыбался. Вместе с ним засмеялись и другие участники увеселительного шоу «айсберг и сто грамм тротила». похоже, "кротам" и их предводителю очень нравились шуточки со взрывчаткой.

– Эй, вы спятили? Я это не надену, бл.... Я согласен, Серж, и пойду куда угодно, но пояс не надену.

Большой босс и, по совместительству, садист, поднятым пальцем прекратил смех подчинённых. Жилет он любезно предоставил Коле, который смеялся громче всех. Явно не впервой они проворачивали подобный прикол. Коля положил обрез на землю, дрожащими руками взялся за опасный источник «бума», и вплотную приблизился к ошалевшему Айсбергу.

– Ноги на ширине плеч. Мужик, не сопротивляйся. Нам проще тебя избить, и уже потом приодеть, как куклу Барби, чем вошкаться с тобой, голубчиком.

– Это ошибка. – пробурчал недовольный сталкер. У него не укладывалось в голове, что через пять минут напялит на себя дьявольское изобретение бородачей с Востока. Увы, мужики справились быстро. Они застегнули лямки, проверили провода, датчик, защёлкнули карабин с контактным жгутом, после чего ушли, довольно потирая руки.

– Окей, Серж, я всё понял. Чего ты хочешь?

Айсберг постарался не поддаваться нахлынувшим на себя эмоциям и лихорадочно пытался потянуть время. Судя по внешнему виду, жилет реально был настоящим. И хотя ранее не приходилось сталкиваться с подобными штуками, Айс не сомневался в их подлинности.

– Условия те же. Берёшь двух ребят, идёте к назначенному месту, шерстите сектор и возвращаетесь с докладом. Бегать много не нужно, туда-обратно. Думаю, пару часов вам хватит. Пацаны бывалые, местность хорошо знают.

– А если я не справлюсь?

– Плохой результат, тоже результат. В любом случае приползёшь сюда.

– Я в другом смысле. Жилетик можно и снять. От пацанов избавиться и адьюс амигос!

– Не рекомендую. Я немного усовершенствовал его. Приделал радиомаячок в неприметном месте. Отойдёшь больше, чем на пять километров, ты труп. Мне придёт сигнал, я нажму кнопку. Элементарная логика. Зря, что ли, я штаны протирал в спецслужбах?

– Где гарантии, что всё сложится? Я не прогулку же иду. Да ещё с кило взрывчатки на поясе.

– Гарантии? Никаких. Видишь ли, друг, я подозрительный человек, а ты опасный тип. Откуда взяться доверию? Отправлять на задание одних ребят? Стрёмно. У меня каждый человек на счету. А тебя и не жалко. Ты убийца, дружище. В Южной Зоне не хочешь – им станешь. Иначе никак. Погибнешь – никто горевать не будет. На одного урода меньше. Тем более, дело плёвое. Я же не на штурм тебя посылаю. Разведка. Так что не сцы, сынок и прогуляйся к грёбаному пляжу. Рудой, Петруха, выйдите!

По указке из толпы вышло двое. С Рудым Айс познакомился после предательства Контрабандиста. Толковый малый, только опыта маловато. Второго он видел мельком на территории лагеря. Петруха, хм! Лучшие бойцы.

– Берите автоматы и по три обоймы. Смотрите за ним в оба, он хитрый. – давал напутствия опытный вожак «янтарных» ребятам – С меня тройная премия по возвращении. К нему прислушивайтесь, но и сами не зевайте. На дело серьёзное идёте. Начнётся заваруха, бегите прочь. Нечего геройствовать!

Айсу под ноги бросили мешок с добром. Это были его личные вещи. На него положили и пистолет-пулемёт сталкера вместе с патронами. Он с сомнением посмотрел на пожитки и принялся без резких движений рыться в мешке. Почти всё лежало на месте, кроме денег и детектора. Серж оказался порядочной сволочью. Новоиспечённый разведчик зарядил личное оружие, вытащил из рюкзака нож и положил его себе в боковой карман штанов.

– Парку верните. Я не собираюсь в этом наряде щеголять по лесу.

– Принесите ему шмот! – проговорил начальник.

Пока человек Сержа ходил за курткой, Айс, взвесив за и против, решил ещё кое-что уточнить:

– Слушай, полисмен, у тебя не завалялся случаем АКМ. Можешь мне его подогнать на дело?

– Святой воды не прихватить? – отшутился безопасник с невозмутимой мордой.

– Глушитель есть к нему? Не верю, что у тебя его нет.

Серж снова засмеялся. В этот раз искренне.

– Аппетиты растут. Дай говно, дай и ложку. Есть один. Придётся подождать.

Вернулся он спустя минут десять. К тому моменту они были практически собраны. Айсберг принял у командира пошарпанный, но довольно ухоженный ствол, три пачки патронов к нему. Удивительно, что начальник выдал не простые «маслята», а бронебойные. Зачем? На разведку же идут. Переспрашивать не стал, молча снарядил магазины, прикрутил глушитель к дульному тормозу-компенсатору. Оружие изрядно потяжелело. Пацаны, сопровождающие его, выкурили по сигарете.

– Мы так и не познакомились. – сказал Серж и поднял пульт от детонатора. – Увидимся.

– Меня зовут Айсберг, но зови меня мистер Смерть, – ответил ему пафосно сталкер и отвернулся.

Серж активировал заряд.

Никогда ещё Айс не чувствовал себя таким обречённым.

Глава 12.Реквием

1.

Под паркой внутри скрутков с проволокой пульсировал электрический ток от радиомаячка. Маячок питали семь мощных пальчиковых батареек. Пеппа трепался, что на Севере электроника быстро дохнет. Не соврал, гадёныш. Если для крошечного устройства Серж использовал семь источников электропитания, то сколько тогда нужно, чтобы вскипятить чайник? Дохрена, в общем. Мысль эта пришла в голову спонтанно, после того как они прошли сто метров. Чего только не выдумает мозг, чтобы прогнать мрачные мысли! И неважно, что грудь натирает неудобный жилет с зарядом, который может разнести в щепы дом. Об этом Айсберг старался не думать. Он сосредоточился на текущем деле.

Пока всё шло нормально. Они быстро покинули изрытый кратерами-оспинами пустырь, углубились в лес. К этому времени дождь прекратил капать, за что люди мысленно благодарили небесную канцелярию. Небольшой отряд торопился, вернее, торопился Айсберг. Ему не терпелось снять с себя ставший ненавистным пояс шахида.

Остальные участники рейда двигались без излишнего энтузиазма. Рудой, как человек, хорошо знавший местность, стал во главе отряда, Петруха топал сзади. Оба с опаской косились на пленника с непонятным статусом, но без ненависти, скорее, с долей раздражения. Кому охота месить грязь в такую погоду! Петруха немного нервничал. Сзади до Айсберга доносился периодически тихий бубнёж с матерным содержанием.

Они отошли прилично от «офиса», как «пленный» остановился и сказал «Стоп».

– Эй, братва! Есть разговор.

Сталкер демонстративно опустил АКМ дулом вниз.

– Ну? – буркнул Рудой.

– Босс велел приглядывать за тобой, – небрежно бросил Петруха, с интересом косясь на недавнего пленного.

– Чихал я хотел на твоего босса. Это… – Айс на секунду замялся, не зная, как бы полегче сказать первую пришедшую идею в голову. – Пацаны! Делаем свою работу, и никакой херни. Ну типа, чтобы в спину не пальнули. Я обещаю сделать все возможное, чтобы вернулись живыми.

– Договорились. – флегматично сказал Петруха. Рудой закивал головой.

– Я Айс. – сталкер каждому протянул руку для рукопожатия, чтобы последние капли недоверия испарились в этот дождливый день. – Петруха, Рудой, боевой опыт есть?

Ребята Сержа переглянулись между собой, переваривая сказанное. Первым ответил более смелый Рудой:

– Служил в ВДВ. Стрелял из всего, что стреляет.

– А ты? – уставился Айс на Петруху.

То помялся немного, но всё же ответил через зубы, нехотя:

– Сидел я. За убийство. Стрелять умею, если что.

– Не густо. Ладно. Идёте за мной, оба. Старайтесь не шуметь. Мы не одни в лесу, и если нас заметят чужаки, то только Зона знает, чем закончится эта вылазка.

– Думаешь, эти мудаки, которые грохнули Червяка, где-то прячутся?

– Нет. Они профи, если я не ошибся. Давай карту.

Петруха и Рудой беспрекословно подчинились своему новому командиру. Правда, от этого Айсу легче не стало. Толку от помощников без опыта добиться сложно, а отправлять неопытных солдат на бойню не позволяла гордость. Сталкер понятия не имел, кто хлопнул незадачливого охранника. Правильно заметил Серж, что Червяка с высокой вероятностью убили пришлые. Или одиночка. Хотя последняя версия отпала сразу же. На тропе нашли следы группы из трёх человек. Похоже, «крот» нарвался случайно на боевиков и получил пулю. Другое дело, что убийцы могли уже дойти до границы и исчезнуть за забором или…окопаться лагерем. Потому Серж и отправил на разведку бесполезного человека, решив разом две проблемы.

Возникал вопрос. Кто бы это мог быть? На ум пришли в первую очередь наёмники. Синдикат. Маловероятно, так как они не привыкли оставлять следы. Нету тела – нет проблемы. До дрожи в коленках не хотелось Айсбергу противостоять «синим». Ещё не выветрились из памяти события из прошлого. Могли сюда добраться и передовые квады «Чести». Один мужичок в баре «Синий комбезз» обмолвился, что Севером заинтересовались ставленники военных в Зоне. Якобы руководство «Чести» поставило задачу закрепиться на новом месте, чтобы стать впоследствии весомой силой в будущей борьбе за сферы влияния. С ними связываться Айсберг также не горел желанием. Не дураки там воевали. Бывший «Долг», на базе, которого образовали группировку, и в подмётки не годился новой структуре. Лучшее вооружение, амуниция, опытные люди, связи с верхними эшелонами военщины и спецслужбами автоматически делали «честных» сильным кланом. Они могли себе позволить воевать на стороне.

Оставались военные. Но Айсберг сомневался, что армейские чины отправят кормить комаров солдатиков. Пеппа обмолвился, что военным наплевать на Северную Зону. Их заботы – граница, а остальное – тлен. Вряд ли военщину интересовали залежи янтаря на украинской земле. Кроме чинуш с погонами, что запустили руки в нелегальный бизнес на границе.

Судя по карте, им оставалось пройти метров семьсот-восемьсот по прямой через лес. В смешанной лесополосе они наткнулись на узкую неприметную тропинку. Она вела прямо к реке, где предположительно мог высадиться десант предполагаемого противника. Но сталкер не любил попусту рисковать. Червяка убили потому, что он шёл по знакомой дорожке, уверенный в собственной безопасности. Возможно, противник чётко работал по плану уничтожать случайных свидетелей, если те представляли угрозу. Не стоило недооценивать вероятного врага, наоборот, – возможен наихудший сценарий. Потому сталкер и взял глушитель на АКМ. По этой само́й причине Серж выдал ему бронебойные патроны. Перестраховался. Ума безопаснику не занимать.

– Сворачиваем влево. Обойдём лесок по болоту. – Айс скорчил каменную гримасу от предстоящего решения лезть в слякоть. Он продрог и вымок, а согреться в дороге не получалось. Рудой попытался возразить новоиспечённому боссу, но Айсберг умел убеждать одним взглядом. Глава отряда первым сошёл с твёрдой дорожки в мокрую траву и поросль кустарника. Следом за ним сошли с тропинки и Петруха с корешем.

Передвигаться по пересеченной местности оказалось нелёгким делом. Очень скоро ноги стали вязнуть в илистой почве, сплошь усыпанной ветками, гниющей листвой и травой. За пять минут они втроём вымокли до нитки. С кустарников капало, люди периодически оступались, теряя равновесие, за одежду цеплялись корни выворотней и побеги дикорастущей ежевики. Ближе к реке на дороге выросли непреодолимые препятствия из канавок и прогалин, наполненных водой. Их скорость замедлилась втрое. Теперь бойцам пришлось тщательно прокладывать маршрут: болотистая местность не прощала расхлябанности и поспешности. Непривычные к такому рваному передвижению спутники Айсберга хмуро буравили его в спину. Он виноват, что сошли с накатанной дорожки и углубились в непроходимые разливы. Но Айс был неумолим. Когда на кону висела собственная жизнь, и не в такую топь зайдёшь. А ещё в Зоне нет лёгких путей. Такой вот парадокс. Этому же учил его наставник на Свалке, повторяя философскую мантру о дураках и дорогах.

Прошло полчаса.

Иногда казалось, что конца и краю нету этим худосочным деревцам, кочкам, буеракам с затхлой водой. Что рано или поздно нога увязнет в коварной впадине, скрытой от глаз жёлтой осокой и пыреем, и ты останешься здесь гнить, медленно разлагаясь на ветру. Они топтались на месте, при этом без конца переставляя ноги в бесконечных попытках нащупать твёрдую почву. Слалом по залитому водой лесу бодрил почище алкоголя в этот ненастный денёк, который и не думал заканчиваться. Похоже, зря сошли с тропинки в болото. Когда по колено проваливаешься в очередную ловушку-яму, замаскированную под травку с желтоватым отливом, остаётся только материться. Да и физически такая прогулка выматывала. Опираешься на слегу, переправляешь вес своего тела на жердь, вытаскиваешь левую конечность, правую, и так сотню метров. Минута за минутой. Иногда Айсберг начинал с собой спорить, что напрасно всё затеял. «Ты параноик, бро, раз повёлся на несуществующую опасность». Неодобрительные взгляды товарищей были с ним солидарны. Но выбор сделан. Поворачивать поздно. Расписываться в своей некомпетентности Айс не собирался. Пофигу. Так поступают победители, идут к цели несмотря на трудности.

Пока же его мысли занимало другое. Два с половиной часа у него в запасе, чтобы разобраться со всем дерьмом и не взлететь на воздух. Об этом ему постоянно напоминало едва слышное механическое тиканье в жилете, причинявшее сталкеру страдание. Будет глупо, если он не справится. Его разорвёт на мелкие кусочки почище «мясорубки». До недавней поры ему удавалось не сыграть в ящик. Получится ли сейчас?

Посмотрим. Надежда умирает вместе с её носителем. В конце концов, половина дела зависела от его умений и способностей. И только. Если начальник лагеря не блефовал, то сдержит обещание. Иначе грош цена этому упырю. Конечно, глупо вот так погибнуть, но ещё глупее сдаться. Пока он всё делал правильно. Свернули в болото они не зря. Это часть плана, основанный на опыте.

Айсберг оттолкнул ногой корягу, обойдя её, и ступил на твёрдый грунт. Наконец-то. Впереди возвышался бурелом из сосен и елей вперемежку. Сзади него тихо хрустнул веткой Петруха. Или Рудый?

– Не шумите, пацаны! – сказал он оборачиваясь.

– Но это не я! – в унисон возразили мужики.

– В смысле? – не понял шутки Айс.

Треск повторился. На пятачок свободного от растительности пространства вышел источник шума. На четырёх лапах, с треугольной мордочкой, хвостом средней длины. Зверь сильно напоминал рысь или манула, или кота-переростка с кисточками на ушах, вроде мейн-куна. Он не скрывался от людей. Тут, в лесу, животное чувствовало себя хозяином положения. «Кот» выгнул спину и зашипел.

– Это рысь такая? – бросил спутникам непонимающий Айсберг. Автомат он тут же снял с предохранителя.

– Спокойно, брат! Это кот-баюн. Он не опасен днём. Вот ночью, если ты уснёшь, может горло перерезать когтями. Они любят горячую кровь, хотя брезгуют человечиной. – ответил Петруха. – И это, манулы не бродят поодиночке.

– Да. – закивал головой Рудый, вытирая рукавом взмокший лоб.

– Они доставят нам проблемы?

– Если их не трогать, то нет. Баюны мстительные твари. Убьёшь одного, тебя станут выслеживать днём и ночью, пока не прикончат. Иногда такое случалось.

– Ясно.

Сталкер махнул рукой, надеясь прогнать хвостатого нарушителя тишины. Тот не стал ждать, когда человек рискнёт подойти, и лениво поковылял в лес.

Айс взглянул на карту. До нужной точки осталось совсем ничего.

– Идём. Максимальная концентрация. Стреляем только в крайнем случае. – скомандовал он.

Лес встретил тишиной. По одному виду было понятно, что давно человек не появлялся здесь. Никто не трогал сухостой и не вырубал деловую древесину. В отсутствие людей деревья значительно разрослись. Особенно ели. Под сенью огромных мохнатых чудовищ с ёлочным оперением не попадало солнце, отчего тебе казалось, будто приближается ночь. Сумрак окутал тебя снизу, и лишь сверху периодически взгляд выхватывал кусочек посиневшего неба с прохудившимися дождевыми тучами. Девственный лес – так называли не тронутое хоздеятельностью место. Как водится опытному ходоку, Айс ступал бесшумно, тщательно глядя под ноги. Потёртый АКМ с пятнами давно засохшей крови на прикладе прилип к рукам. Сталкер крутил глазами, пытаясь заприметить в чащобе хвостатых котообразных. Если охранник не соврал, то они где-то прятались и готовились напасть. Интересно, почему их так называли, ведь по виду зверьки напоминали обычных котофеев? Может, из-за способности мурчать и усыплять таким образом жертв? Впрочем, плевать.

Сзади шумно сопел и фыркал напарник Рудого – Пётр. Несговорчивый сиделец явно нервничал. Почему, если ничего не произошло? Это всего лишь разведка. Они шли с миром, несмотря на запас патронов и меры предосторожности. Никто не собирался развязывать войну. Зачем подставляться под пули, когда у них простое задание? С другой стороны, Айс понимал неопытного бойца. Мандраж – штука серьёзная, особенно перед боем, когда знаешь, что можешь обратно не вернуться. От него теряешь голову, делаешь глупые вещи, пьёшь, бьёшься в истерике. Каждый переживал нечто подобное.

– Петруха? Всё нормально? – повернулся к нему Айсберг. Он не выдержал ломки парня и потому решил того немного взбодрить.

– Да.

– Не боись. Мы быстро. Никто не будет ни в кого стрелять. Я обещаю.

– Да не боюсь я!

«Ага! Знаю я, как ты не боишься».

Впереди показался просвет.

Полянка.

Непростая, а с сюрпризами. С краю проплешины в гордом одиночестве красовалась слабенькая аномалия причудливой формы. По-старому её называли «воронкой», олды величали ласково «душегубкой». В отличие от собратов, она имела вытянутую овальную форму, что позволяла увеличить радиус захвата жертвы. Вокруг «воронки» валялись несколько косточек, обглоданных зверьём добела. Слабая мощность не мешала ловушке затягивать в овальный капкан зазевавшихся зверушек. Она потому и жила, что правильно питалась органикой. Для полноты счастья не хватало мерцающей поблизости в разреженном воздухе артефакта. Айсберг махнул рукой сзади, и люди обошли «душегубку» в непосредственной близости. Та жалобно вздохнула, затем схватила невидимой рукой за подол одежды и сразу же отпустила. Впечатлённый Петруха сыпанул в чрево аномалии пригоршню жёлтых листьев, которые аномалия лениво подбросила в воздух.

Но кроме «воронки», их ждало новое открытие. На полянке отчётливо виднелись свежие следы человеческих ног, обутых в тяжёлые армейские ботинки.

Много следов.

Они едва не разминулись с убийцами, которые забрали левее.

2.

Чуйка опытного волка сработала. Айсберг и компания не зря месили болото и пробивались вперёд по затопленному лесу. Пройди они по тропинке – и встреча неизбежно закончилась бы пальбой и трупами. Вооружённая банда насчитывала не менее семи рыл. Без шансов. Сталкеру и Ко повезло, если можно считать везением возню в болоте с мокрыми ногами.

- Интересно, куда они направились?

Вопрос Рудого вывел Айса из тяжёлых раздумий.

– Что?

Охранник махнул в сторону.

– В том краю только наш лагерь находится поблизости.

А ведь верно! Куда ещё отправятся вооружённые чужаки, если не…

Шальная и жуткая мысль посетила голову Айса, стоило Рудому схватиться за «калашников». Ветеран видел, как занервничал десантник, скорее, от дрянного предчувствия, нежели от страха. И только Петруха казался спокойным. Видимо, помощник Сержа ещё не сообразил, куда направились чужаки.

– Спок… – открыл было рот Айсберг, но слова потонули немым комом в глотке. Глухая канонада разорвала тишину, докатилась до ушей разведчиков хлёстким приговором. Люди замерли, слушая, как долбили очереди из автоматов, хлопали дуплетами обрезы и дробовики, стучали хлёсткими и раскатистыми эхами пулемётные выстрелы. Иногда сотрясали воздух редкие хлопки снайперских винтовок.

Не стоило корчить из себя провидца, чтобы понять происходящее в лагере. Пока они пробирались через болото, неизвестные лица напали на посёлок землекопов и устроили там бойню. Обрезами и старыми пукалками не навоюешь, когда у тебя сброд без боевого опыта. Судя по скоротечности перестрелки, защитники собственности Хозяина не выдержали натиска незваных гостей. Их уничтожили свинцовым огнём скрытно подобравшиеся убийцы. По чистой случайности они не оказались на их месте. Даже Айсберг с его подготовкой не смог бы противостоять хорошо вооружённым подонкам. Серж спас им жизнь, отправив трех человек партизанить в лес. И погиб сам. В оптимистичный сценарий сталкер не верил. Червяку выстрелил в лоб разведчик отряда, случайно заставший того на тропе. А арьергард не бродит в одиночку. В итоге они нашли городок «янтарных». Ну а дальше – по накатанной. Совет, сбор, приказы, зачистка, пленных не брать. Законы Зоны суровы. Убийцы решили завершить начатое.

И, похоже, преуспели. Хлопнули тихим шёпотом пистолетные выстрелы – и гнетущее молчание вновь завладело пространством.

Рудый и Петруха побледнели. Относительно спокойная жизнь в «кротовьем» посёлке рухнула, словно старый бетонный мост, не выдержав ветра, времени и воровства строителей. Они разом потеряли работу, денежное довольствие и надежду на завтрашний день. И, хуже всего, охранники не могли понять, по какой причине расстреляли их друзей. В неопытных глазах явно читалось нежелание признавать жестокую расправу ради удовольствия или обычной жестокости, эти бедняги никогда не сталкивались с настоящими монстрами в человеческом обличии. Айс – другое дело. Когда на твоей совести десятки трупов негодяев, стеклянные нервы превращаются в стальные. Ты матереешь, обретаешь костяную кожу и острые зубы, становишься самым опасным хищником на планете. Удручающее зрелище. Теперь этот путь предстоит пройти ребятам.

И тем хуже для него, владельца жутко неудобного жилета с тикающим таймером. Что будет, если кто-то из убийц подберёт у начальника охраны пульт и по приколу нажмёт на нужную кнопку? Правильно, от Айсберга ничего не останется в буквальном смысле.

От таких мыслей ветерану стало жарко. От тревожного предчувствия заныли старые раны и заболела голова. А под паркой громче отсчитывал минуты крошечный индикатор, запитанный от ряда спаренных батареек.

Как он вообще выжил после всего случившегося!

Он выкарабкался после глупой истории в лагере учёных, заглянул в хищную пасть химеры, попал под раздачу Синдиката и сошёлся с беглецом, которого на Юге триста раз приговорили к уничтожению. Затем был плен, предательство Контрабандиста и ковыряние в грязи. Похоже, в этот раз он пробил дно в своём невезении. Осталось сдохнуть красиво, с огоньком и фанфарами. И желательно в полном одиночестве, без этих двух недотёп.

Если только не…

Шальная мысль взбудоражила Айсберга, отчего он чуть не присвистнул. Есть единственно верное решение в подобных случаях. И уж кто, как не злополучный искатель приключений, знал выход, в отличие от взвинченных мужиков. Стоило сталкеру ступить навстречу Рудому, как тот ловким движением вскинул автомат и направил его на недавнего пленного:

– Стоять, друг!

Не ожидавший подобного демарша, Айсберг покорно замер.

– Э-ээ-э, тише, тише! Давайте решим все вопросы, – быстро сказал ветеран, и постарался изобразить миролюбивое лицо. Не получилось. Смирный Петруха рванулся вперёд, судорожно стягивая с плеча личное оружие:

– Это ты во всём виноват, сучий потрох! – взревел напарник Рудого, угрожая сталкеру автоматом. – Ты!

– Слушайте…

– Помолчи, Айс. Пять шагов назад. АКМ положи только. – перебил кореша хмурый десантник. На беспечном обычно лице теперь выразительно сквозило недоверие. – На тебе пояс смертника. Пульт был только у Сержа. И кто знает, в чьи руки он попадёт.

– Боишься, что размотает на атомы? – сострил без намёка на улыбку замерший Айсберг, однако в разговор вмешался бывший уголовник.

– Да чё с ним возиться, пристрелим урода и разойдёмся.

Петруха нервничал. Это была плохая примета. Нервный мужик с пукалкой – не к добру. И судя по реакции Рудого, он был всецело на стороне напарника.

– Мужики! – попробовал оправдаться Айсберг, глядя, как балансируют стволы на уровне живота. – Я…

– Иди нахрен, сука! Тебе сказали, пять шагов, значит, выполняй! – перебил снова Пётр гневным выкриком и щёлкнул флажком предохранителя: перевёл с «одиночных» на «автоматический огонь».

Ветеран сглотнул, и с открытыми ладонями на уровне живота попятился. Не пристрелянный АКМ сиротливо лежал на полянке. Когда тебе угрожает придурок с оружием, лучше подчиниться. Правда, у него на груди под паркой болтался ещё пистолет-пулемёт прямо на жилете. Достать Айс не мог при большом желании.

– Смотрю, ты вконец оборзел, Петя! – проговорил зло Рудой, оборачиваясь на охранника. – Схватил руля?

– Пацаны, решим вопрос миром! – попробовал вставить семь копеек сталкер.

– Он нам зубы заговаривает. Привёл уродов, теперь пытается слинять.

Блуждающий взгляд Петрухи выдавал с потрохами излишнюю нервозность и желание поквитаться со стоя́щим рядом козлом отпущения.

– Он не при делах, – осадил напарника Рудой. Он стоял поближе всего к Айсбергу. – Пусть валит на все четыре стороны.

– Ага.

Дальше случилось непредвиденное. Озлобленный охранник с тюремным прошлым подскочил к Рудому и махнул прикладом. Тот охнул и схватился за разбитый висок. Морально устаревший АК-74М полетел в песок. От следующего удара по задней части голени десантник потерял равновесие и плюхнулся на землю. Айсберг дёрнулся было в сторону, но притормозил. Когда на тебе пару кило тротила в обёртке, сложно предпринимать активные действия.

На лице у сбрендившего Петрухи играла подлая улыбка.

Так и знал, что вы заодно!

Несмотря на коварный удар, десантура не потерял сознание. Он быстро пришёл в себя, со злобой зыркая, как охранник швырял «калаш» в лес.

– Ну ты и мразь! А ведь в одном бараке спали, – прошипел озлобленный Рудой, вытирая кровь с ранки на голове.

– Пасть закрой, пока я тебе зубы не выбил!

Айсберг промолчал. В отличие от смелого Рудого. Тот облизал окровавленные пальцы, сплюнул и медленно привстал:

– Не, приятель. Можешь меня грохнуть, нозатыка́ть себя не позволю. Я ведь знаю, в чём дело. Петя, Петро! Денежки свои потерял? Сколько у тебя там было? Пятнадцать штук долларов? Семнадцать? Зря ты Сержу оставил бабки, зря! Лучше бы зарыл в землю, вместе с куском самородка, который припрятал втайне от начальника. Думаешь, ты самый умный? А, ушлёпок?

– Я щас выстрелю, придурок.

В подтверждение слов Петя перевёл автомат на Рудого. Десантник встретил этот жест полным безразличием.

– Так и знал, что сцыкло. Урки всегда исподтишка рубят. Стреляй, тварь, иначе я тебя сам размотаю.

– Там были все мои сбережения! Двадцать две тысячи! Теперь я нищий. – сплюнул зло Петруха, однако автомат не опустил. – А ты Рудый, смотрю, зад зализал своему новому знакомому. Думаешь, он тебя спасёт? Ему насрать! Насрать, понимаешь?

– Сопли подбери, шваль! Тебе Серж спас жизнь убогую! Иначе валялся бы в яме с пулей во лбу. А ты чё творишь? Пушку наставил. Плачешься о потерянных бабках? Ну ничего, мы поговорим с тобой за жизнь, верно? Или в тюрьме из тебя сделали девочку, а?

Рудой умел выводить людей из себя. Лицо Петрухи вспыхнуло, но он тут же усилием воли подавил сильные эмоции. Автомат он опустил:

– Хочешь поговорить? Один на один? Под присмотром этого?

Фигура десантника выросла перед Айсбергом.

– Уходи, мужик. Встретимся на опушке леса. А пока я пообщаюсь с этим субчиком. Один на один. Я ему покажу, как нехорошо бить людей прикладом.

Сталкер собирался подобрать прощальный подарок Сержа, но гарцевать перед парочкой психов больше не желал. Он бросил взгляд на Петруху, угрюмого и ушедшего в себя убийцу с криминальным прошлым, кивнул Рудому, защищавший его от нападок сотоварища. Каждый из поборников порядка в «кротовьем» лагере так и остался для Айса тёмной лошадкой. И теперь они готовились поквитаться друг с другом за старые обиды.

И Айсберг точно знал, что на полянке останется лежать один из них.

Ветеран развернулся на сто восемьдесят градусов, и направился по своим следам, мечтая о сигарете и обычном матрасе.

Глава 13. Та, с черным провалом

1.

Небо окрасилось красным. Неделю назад ты бы уже дал дёру, молясь найти по дороге укрытие, чтобы спасти свою шкуру. Не в этот раз. Вокруг тебя происходили удивительные, иррациональные вещи, граничащие с безумием, а ты в расслабленном состоянии ждал, чем всё закончится. Погибли главные герои или хеппи-энд? Финал всегда волнителен. Особенно, когда в нём играешь главную скрипку. Вокруг бушует пламя огня, дрожит воздух, горячий и сухой, твоё тело пытается оторваться от земли и взмыть вверх. Ты не поддаёшься, сопротивляешься изо всех сил, чтобы не попасть под разрушительный молох аномальной стихии. Вокруг тебя снуют редкие зрители в чёрных одеждах. Они словно посланники смерти, призраки, возникшие из пекла, чтобы вершить правосудие на земле. И да, тебе не страшно, тебе просто наплевать на всё. Когда достигаешь нирваны, страх уходит прочь, оставляя место обостренному чувству прекрасного.

Выживешь ли ты после всего этого? Неважно. Будущее утратило смысл.

Молнии жалят в тело. Ты будто лампочка, которую зажгли выключателем. Кажется, что кожа аккумулирует потоки мощных разрядов. Но они не причиняют тебя вреда. Магия какая-то. Вот подносишь руку к лицу, то видишь, как между пальцами перекатываются искры. Ты ждёшь, когда ток сожжёт тебя дотла, и вместо тела останется горстка пепла. Увы, этого не происходит. Жизнь продолжается.

Не падаешь ты, когда из недр земли раздаётся гул. Огромная красная волна горячего ветра окатывает с головой, заполняет собой видимое пространство. Ты пытаешься закричать, и ничего не выходит. Голосовые связки напрасно пытаются выдавить из себя хоть толику крика – молчок. Много красного, вырвиглазного и даже туман вдали окрашивается в окровавленные оттенки. Кто выживет после такого удара? Разве что мифический Шрам! Важно, что твои мозги не плавятся под ударом Выброса, а голова твоя соображает, пусть и с небольшим запозданием.

Живой, дурила!

В другом мире твой труп поднялся бы с колен и со слюной у рта пошёл слоняться по Зоне. Унылое зрелище.

Рвущееся на пределе сердце не остановилось, когда из розового облачка навстречу вышла статная дева с выцветшими глазами и полной грудью. Мадонна-мать? Обычно после такого сходят с ума или сразу на тот свет, нет? На её некрасивом лице читалось величественное спокойствие, свойственное королям. Она улыбалась, улыбалась искренне, улыбалась, как мать, когда после родов видит своё дитя, трепечущее, нежное, крикливое. С ней и ты начинал тянуть губы в улыбке.

Тук-тук! Тук-тук!

Ты живой, сучий сын! Никто не умер в этом напыщенном пафосными декорациями сновидении. Или иллюзии? Да хер знает! Плевать!

Важно, что женщина из тумана подходит ближе и прижимается к тебе, отдавая тепло невесомого тела без остатка.

– Он бредит, бредит! Дед, сюда!

– Тихо ты, баба, не голоси! Толку от тебя нынче. Иди на кухню лучше. Я посмотрю.

Скрипнула рассохшаяся дверь. Пигалица с раскрасневшимся лицом проворно юркнула прочь, сверкнув недовольно напоследок уцелевшим глазом. Не понравился окрик, небось. Может, зря так осадил девку, теперь лови укоры в свой адрес. Седовласый старик запустил пятерню в седую бороду раздумывая и склонился над голым телом мужчины, который за неимением другой мебели покоился на низком столе. Дополняли убранство облупленный от частого использования комод да пару стульев, ковры на стенах. Дед взял бесчувственного человека за руку, посчитал пульс, хмыкнул. Пошамкав губами, он сграбастал с тумбочки хирургические ножницы, с внутренности комода вытащил стеклянную бутыль со спиртом. Как следует протёр ножницы антисептиком. С кухни через приоткрытую дверь запахло шкварками. Дед втянул носом насыщенный аромат готовящейся снеди, после чего принялся кромсать прилипшие бинты на голове у раненого. С каждым надрезом густые посеребреные брови хмурились от увиденного. Содранная кожа на лице заживала, мягко говоря, странно. Область раны потемнела и приобрела синий оттенок вместо розового. А ведь всё сделал правильно. Рану промыл слабым раствором спирта, почистил как следует, наложил спецмазь. Что же она такая синюшная? Старик расчесал бороду снова, сменил ножницы на пинцет. Пинцетом он аккуратно дотронулся до правой скулы. Твёрдая. Он попробовал её потянуть на себя, но у него ничего не вышло. Она потеряла эластичность, и оттого не собиралась в складки.

– Чудно! – буркнул Дед и отложил пинцет.

Заканчивался второй день, как этот жмурик лечился у него. До сих пор он так и не пришёл в себя. И не факт, что очнётся. Люди из комы годами не выходили, и жили как-то. Но содержать этого почти здорового мужика у старика в планы не входило. Накладно. Здесь не больница. Простая деревенская хата без удобств. Ему нужна медсестра или санитарка, чтобы ухаживать за этим увальнем. Контрабандист, пройдоха, обманул его, видать. Сказал, что у того подозрение на заражение крови и мужик серьёзно ранен. Дед сомневался, брать или нет на постой здоровяка. По виду ясно, не из местных пассажир. Не охотник. Они не носят столько электроники. Не контрабандистская морда. У тех такого оружия и отродясь не бывало. И не вояка, хотя, видно, воевал. Откуда тогда? Неужели с той стороны Припяти? Выходило, что так. Темны дела. И рана чудная. Вляпался в какую-то заразу, и теперь она перемолола поврежденную кожу на лице. Зря не отказал хитровану, сославшись на немощь. Не подумал, старый хрыч! Сиди, гадай, как от него избавиться.

– Дед, оклемается у тебя пару дней, встанет и побежит как миленький. Его подстрелили, и лицом повредился. Гляди сам. – чесал языком Контрабандист.

Дед поглядел. Тот не соврал. Раненый дышал. Правда, лоб нагрелся и потел жмур сильно. Лихорадка.

– Может, лучше закопать. Похороню по-человечески. – буркнул в нос пенсионер и полез чесать бороду.

Но Контрабандист щелкнул пальцами. В мгновение ока он водрузил перед ним рюкзак иностранного производства, распухший от барахла. Знал, подлец, что Деда можно если не разжалобить, то задобрить.

– Я обещал одному человеку. Глядь, может, пригодится?

Рядышком он положил винтовку раненого, пистолет.

– Смотри, какие цацки. Это богатый Буратино. Стрясёшь с него за лечение. Патроны в хозяйстве не помешают.

– Верно. Только пришлый он, вижу.

– А если так, то не человек? Давай, я оставлю его здесь. Выживет, хорошо, не – похоронишь. А я тебе сала привезу домашнего, да огурчиков. У меня Маруся знаешь, какие соленья делает! Закачаешься!

– Подожди!

Старик все еще сомневался, брать или нет чужака. Всё решила долларовая купюра, найденная им во внутреннем кармане у раненого, и карта местности с пометками. И то и другое вызвали вопросы у Деда, которые озвучивать перед Контрабандистом не решился. Махнув рукой в знак согласия, Дед пожал руку хитрому ловцу человеческих душ в этой части Зоны и занялся раненым.

Оттягивать работу в долгий ящик старик не стал. Дело знакомое. Он прикатил к речной заводи тачанку, куда и затащил тяжелого пострела с искалеченным лицом. Уже дома вдвоем с дочкой Светой они перенесли бездыханное тело в прихожую. Пока Светлана грела воду, Дед занялся чужаком. Из нашивок на подметке он узнал прозвище последнего. Его звали Грешником.

Раненый оказался непростым смертным. Под экипировкой из защитного комбинезона с полумаской и кевларовыми нашлёпками, которую он снял не без помощи помощницы, пришлый носил бронежилет чудной модели. В нем Дед обнаружил несколько глубоких вмятин, а еще и белую липкую субстанцию в районе попаданий. Под жилетом на теле Грешника зияли свежезашитые раны. Стреляли в упор и не так давно. Из ран выступила запёкшаяся кровь. Видимо, перед комой обладатель броника много двигался. Вот швы и разошлись. Следующие два часа Дед с методичностью возился с ранами. Он наложил новые стежки, поменял повязку на лице. И пошел в горницу завтракать. Светлана приготовила яичницу со шкварками.

Так в заботах закончился день. Грешник не просыпался. Лихорадка не проходила, он постоянно потел. Сердце под измождённым телом рвалось из груди, стуча подбрюшиной с частотой в сто двадцать ударов в минуту. Каждые два часа Дед навещал больного. Главное внимание он уделял лицу. Иногда он щупал его, пытаясь найти причину такой непонятной аномалии. Тщетно. Кома есть кома. Старик жмякал губами все сильнее, поглаживал бороду, иногда тихо бормотал «мг». Долго возле раненого он не задерживался: хватало других забот. И тогда к коматознику приходила Светлана. Она садилась на расшатанный стул, брала спицы и вязала, с интересом посматривая на нового постояльца, на теле которого не было живого места. Шрамы, царапины, порезы, следы переломов – бурную жизнь вёл раненый. Светлана ухаживала за Грешником, когда Дед ковырялся в огороде или кормил свиней. Дочка с некрасивым лицом обтирала периодически недвижимого гостя, меняла простыню с физиологическими следами, насильно поила. Пыталась она его и накормить жидким супом. Но Дед накричал на нее, отправив дуру восвояси. Пусть для начала это тело проснётся.

Ночью лежачий человек стал бредить. Дед, который и и так не спал, поставил стул рядом с беспокойным пациентом. Светлана принесла старику махорку с огорода. Седой старик закурил, пуская в потолок клубы дыма. Понаблюдав за Грешником в течение часа, он отправился спать. Его место по традиции заняла девка. Подобно курице-наседке, Света с материнской заботой принялась хлопотать над бессознательным мужиком, зыркая своим единственно зрячим глазом. Дед пытался её прогнать в спальню, но та заартачилась. В конце концов, он плюнул и перестал ей чинить препятствия. Если так хотелось возиться с овощем, то пожалуйста. Главное, чтобы свои обязанности выполняла.

– Это. Ходите обедать. Я пригляжу. – громыхнуло над ухом, отчего Дед вздрогнул. Чертовка подкралась незаметно. Как у неё получалось, если у него со слухом полный порядок.

– Ты это, тихо, дите! Я ж не глухой, слышу. А то орёшь на всю хату. Могла тихонько сказать.

– Ага!

Пигалица шмыгнула носом. Её уцелевший глаз сверлил в нём дыру.

«Хочет, чтобы я ушёл».

Дед встал со стула и медленно потопал к двери, ухмыляясь в бороду. По всей видимости, парень понравился Светлане. Ишь, отвечает дерзко. При одном взгляде на раненого аж млеет, заливаясь краской с головы до пят. Ну да, девка-то в соку. Сколько ей уже стукнуло? Двадцать один-двадцать два? уже и запамятовал. Эх, память!

А она ему даже не родная дочь. Приёмная.

В тесной кухне запахло блинами. Настоящими, на свином сале. Тонкие, с подгоревшей слегка корочкой, с ароматом ванили. Баловала его Света! Рядом с блинами стояла чугунная сковорода со шкварками и луком – типичная еда жителей Полесья. И сало, и лучок были домашними, с собственного подворья. Никакой химии! Даже хлеб, и то присутствовал настоящий, подовый, на дубовых листьях по старорусскому рецепту. Такой хлеб выпекала бабка семьдесят лет назад. Дед вымыл руки в лохани с остывшей водой, вытер ручником с украинской вышиванкой. И только тогда сел за стол. По старой традиции ему следовало бы помолиться, но Дед не почитал религию и церковников. У него и иконы не было никогда. Как жил безбожником, так им и остался. Он верил в другую силу, в ту, которая царила за окном его тесного жилища.

Он пробормотал несколько фраз, после чего набросился на стопку блинов. Заскорузлыми пальцами он сворачивал кругляш трубочкой, макал его в горячий тук, поддевая мякишем плавающие кусочки сала с желтоватыми кольцами лука, и отправлял в рот. С урчанием и блаженством поглощал обед, пока сытость не обволокла желудок. Вытерев руки о засаленное полотенце, лекарь встал из-за стола. Убирать за собой не стал. Света уберёт. Дед побрёл на улицу, где собирался выкурить папиросу и заодно обдумать важное дело.

2.

Старик покормил свиней, поменял пару прогнивших дощечек в падающем заборе. Затем отправился на огород. Лопатой он методично вскапывал остывшую землю, дробил на куски комки с корнями. Весной планировал посадить картошку, морковку, лук. Если доживёт, конечно. В его почти восемьдесят лет глупо надеяться на долгую жизнь. Проснулся, и то хорошо. Значит, не умер. Хорошо, ноги ходили и руки твёрдо держали не только топор, но и скальпель. Да и спина перестала ныть. Дед ловко вывернул очередной камень, с презрением отбросил в сторону. Сила была в мышцах. Но так долго продолжаться не могло. Рано или поздно система даст сбой, и обновлённое тело перестанет слушаться.

Например, на огороде после вскапывания.

Смерти Дед не боялся. Пожил в своё удовольствие. Больше всего отшельник беспокоился о Светлане, приемной дочери. Что с ней будет, если с ним что-либо случится? А жить в глуши, когда человечество давно перешагнуло в новую эру электроники, одной, в соседстве с волками и баюнами, страшно и тоскливо. Да и опасно. Деревянный дом стремительно ветшал под гнётом ветра, аномальных бурь и беспощадного времени. Того гляди, рухнет и похоронит их. Девка не залезет на крышу, не поставит подпорку или прибьёт оторванную доску. Тут мужик нужен, рукастый, не то, что маразматик без навыков. В город ей ехать надо, пропадёт одна в Зоне. Да только куда подастся девка без родичей, денег и образования! Эх, до чего же несправедливая жизнь.

На свою судьбу старик не жаловался. Молодость прошла в пьяном угаре, заработках в Сибири и на Дальнем Востоке. Рано женился, да только жена с двумя детьми ушла от него. Кому нужен редко бывающий дома пропащий алкоголик! Возможно, он исправил ситуацию, если бы не загремел в тюрьму. Затем в 1986 полыхнула станция. Некоторые семьи вернулись спустя год, два в разграбленные хаты мародёрами доживать свой век самоселами. Среди них были и родители. Их не смутило излучение и повышенный фон, ни безлюдная полесская пустыня. Они приехали в деревню, да там и померли. Пожили бы ещё, да только сынуля немало нервов потрепал. К тому времени он и сам стал стариком. Дряхлым, страшным мужланом с посаженой печенью и осознанием своей никчёмности.

Да.

Говорят, люди не меняются. Неправда. Он сумел переломить судьбу незадачливого приблуды, взяв себя в руки. Это далось нелегко. Однажды ему позвонила его маменька. Дрожащим голосом она попросила приехать, чтобы та могла его увидеть. Он собрал свои вещи, накупил подарки и вдруг запил. У него сорвало резьбу, настолько сильно, что потерялся в днях и месяцах. Когда опомнился, ударили морозы. С наступившей зимой Дед рванул в зону Отчуждения к оставшейся одной матери. Отца она как год схоронила. Но опоздал. Его бедная мама умерла. И судя по окоченевшей мумии в замерзшем доме, умерла давно. Ее слова по телефону стали прощальными. В тот же день он похоронил маму прямо во дворе. Вместе с самым близким человеком в могиле нерадивый сын закопал прежнего себя – убогого дурака без принципов и убеждений. Большой мир тяготил враждебностью, и возвращение потеряло всякий смысл. Его место рядом с родителями, которые бросили когда-то вызов Зоне отчуждения и цивилизации.

Так Дед стал единственным жителем в заброшенной деревушке. Он не покинул хату и во время Второй Катастрофы, когда над пострадавшей в далёком 1986 году землёй вновь нависли тучи. В этот раз аномальные. За короткое время Зону обнесли колючей проволокой, к периметру стянули войска и гвардию. Его дом штурмовали убийцы, в разрушенное село забредали неупокойнички-зомби, могила матери ушла глубоко в землю, но Дед сумел приспособиться к новой реальности. В очередной раз.

Другое дело – Света. Её привёз десять лет назад ребёнком Контрабандист – старый приятель, который иногда захаживал в гости. Девочка родилась в неблагополучной семье алкоголиков. В один прекрасный летний день они сгорели в хате. Света играла недалеко от дома, и когда занялось зарево пожара, то от страха и пережитого стресса убежала в чащу. И всё бы ничего, но деревня, где случилась трагедия, находилась рядом с Полесско-радиационным заказником. Ребёнок заблудился в глуши, среди лесов и болот, покинутых деревень и хуторов. Неделю Светлану искали спасатели, но так и не нашли. А девочка зашла далеко. Удивительно, как она и вовсе выжила. Ее обнаружил один из ушлых бродяг, что промышляли в Зоне мародёрством и контрабандой всего ценного. Этот человек привёз малышку к одинокому Деду, в изорванном платьице, с кровоточащими ногами и руками, в бессознательности. Старик выходил девчонку. В итоге она осталась у него жить. Возвращаться на Большую землю она не захотела. А отдавать в детдом ребёнка Дед, как советовал Контрабандист, не желал.

«Затюкают малую. Детдомовские дети жестокие» – говорил он.

Всё же она с рождения являлась не совсем обычной девочкой. Гены родителей наградили Свету удивительной гетерохромией. Правый зрачок сверкал ярко-голубым, левый имел чёрный окрас. Видела она хорошо лишь одним глазом. Помимо врождённого генетического уродства, пигалица долго и часто болела. Хватало дуновения ветра, чтобы маленькая Света ложилась в постель. Несколько раз у девочки поднималась высокая температура. Дед уже жалел, что связал одиночество с малолеткой. На Большой земле ей могли предложить лучшие условия, чем на закрытой территории. Врачи, жильё, нормальный уход: он не мог ей этого дать, кроме веры на спасение и скупой мужской заботы.

Помог случай. Через два года после Второго Апокалипсиса, Света снова серьёзно заболела. Ослабленный подростковый организм не мог сопротивляться вирусам и стремительно хирел на глазах. Он хорошо помнил это мальчишеское лицо с осунувшимися щеками и заплаканными двуцветными глазами, когда небо над Саркофагом заполыхало ярко-алым. Над само́й Припятью расцвели невероятной силы и красоты молнии, сопровождающиеся длительным гулом с недр земли. Обычный Всполох продолжался несколько часов. Этот затянулся на семь. Пока окрестности сотрясала аномальная энергия, Дед присматривал за умирающей пигалицей, бормоча разный вздор. Он надеялся, что Светлана умрёт тихо и без боли. Только под вечер он вышел из хаты, чтобы выкопать во дворе могилу. Дед справедливо опасался непрошеных гостей в виде восставших мертвецов. Как и сегодня, работу старик не закончил. В земле нелюдимый поселенец нашёл странный продолговатый предмет, похожий по прикосновению на камень. Такой же холодный на ощупь, в дырках и бороздах. Он напоминал ему клубень картофеля с глазками, а ещё земляной орех из-за границы – арахис. Дед отнёс находку ещё живой девочке с сильным жаром. Она обняла камень, как мягкую игрушку и заснула.

Но ребёнок с гетерохромией не умер. Света не задыхалась, как прежде, лихорадка постепенно спадала. Могилу во дворе Дед закопал, лопату бросил в чулан, а на стену повесил икону. Светлана очнулась на третий день. Похожий на клубень камень разрушился, рассыпался в пыль. После того случая она перестала болеть, бояться пауков и темноты. А худосочная девчушка вытянулась в молодую девушку. Красивее она не стала, но перестала напоминать ходячую тень. Зона помогла.

Теперь Светлане больше двадцати лет. Седой отшельник понимал, что девку тяготит сельский уклад, полный риска и опасностей, да и полная изоляция не есть хорошо. Она оживала, когда в горницу заходил старый приятель, Контрабандист, который привозил Деду раненых аборигенов. Свою неразделённую ласку и заботу Света отдавала этим несчастным мужланам. А ведь они были подонками в общей массе. Грабили, воровали, наверняка убивали за деньги. С другим контингентом Контрабас не водился. Работа такая у него. Порой на хутор забредали и вовсе странные люди. В чёрных одеждах и с такими же чёрными душами, жуткие и молчаливые. Гости оставляли артефакты Деду, взамен старик кормил их и штопал раны. Попадались и военные, которые приезжали с посёлка Масаны, что находился по ту сторону границы. Пришлые побаивались хуторянина и золовку с разными глазами. Света умела навести шороху на постояльцев своими гляделками. Особенно ночью, в кромешной темноте, при свете лучины в деревенской печи.

Так и жили. Одни, в недружелюбной обстановке с беспокойными соседями и чертовщиной вокруг.

Огород Дед не докопал. С него станется. Когда над Саркофагом небо окрасится в жуткие кровавые оттенки, тогда снова выйдет на пустырь. Старик скрутил самокрутку. Чиркнув спичками, он присел на лавочку во дворе, затянулся. Его заинтересовало небо. На нём что-то происходило загадочное. Будто сила свыше пыталась пода́ть ему некий знак, сигнал, как дальше действовать. Барашки-облака набегали друг на дружку, сталкивались лбами, образуя причудливые фигуры между собой. Осеннее солнце пыталось пробиться наружу, протыкая курчавую преграду своими лучами, но не получалось. Дед пошамкал губами, покатал между пальцами тёплую папиросу, втянул сизый прогорклый дым. Стало хорошо. Он на какую-то минуту забыл о старости. Воспоминания снежным комом прокатились в его голове. Он прикрыл веки, вдыхая полной грудью сырой воздух.

«Я здесь, милый».

Дед вздрогнул. Папироса выпала с рук, затерялась в траве. В пятидесяти метрах от него стояла женщина в белом платье с пояском и длинной косой, спадающей почти до колен. Из-за спутанных волос он не видел лица. Силуэт напомнил ему бывшую жену.

«Я здесь!» – тихо сказала женщина. Её слова потонули в резком порыве ветра, приглушившем далёкий из прошлого голос. Дед моргнул, чувствуя, как виски сжимает невидимая боль. Силуэт жены растаял, и он снова остался один.

Нет, не один.

К нему решительным шагом, практически вприпрыжку, быстро шла Светлана.

– Деда, Дед! Он проснулся.

3.

Над ним склонилось странное существо. Его силуэт подрагивал в сумраке, словно рябь на воде. Однако Грешник рассмотрел в пляшущей и размытой картинке человеческий профиль. Выглядел он зловеще. Наёмник попробовал отмахнуться от него. Не вышло. Паралич скрутил тело, если только человечество не придумало невидимые путы. Впрочем, склонившийся над ним человек не собирался причинить вред. Он заботливо приподнял голову Греху и поднёс к пересохшему рту железо с характе́рным эмалированным привкусом. Вода. Мокрая, холодная. Раненый открыл рот и жадно стал пить, захлёбываясь и проливая влагу. Затем заботливый спаситель убрал кружку. Мелькнуло перед глазами тонкое белокожее запястье, и фигура шагнула в тень.

Наёмник попытался повернуться и не смог. Его усилий хватило лишь на слабое шевеление левой руки. Ему не сильно понравилось, что лежит голый, а причиндалы прикрыты белой простынёй. Обычно покойников в морге так накрывают, перед тем как проводить в последний путь. А ещё он пытался понять, кто хозяйничает в дальнем углу комнаты. Неужели женщина? В Зоне? Невероятно.

Он не ошибся. Всё это время с ним находилась девушка. Вот и сейчас она хлопотала возле него, стоя спиной. Заплетённая коса, ладная фигура, девичьи плечи – сколько же ей лет?

Что происходит?

Девушка обернулась, внимательно посмотрев на него. Грешник открыл рот, чтобы громко выматериться от неожиданного зрелища, и подавился слюной.

Вместо правого глаза у девушки зиял провал. Бездонный и жуткий. Он приковывал внимание своей чужеродностью, распалял воображение. Как не силился, наёмник так и не смог отвернуться, и со смешанным интересом пялился на уродство. От стыда спасла сама девушка. Крутанувшись на месте, она резко ушла в другой конец комнаты.

Странно, но очнувшемуся наёмнику снова захотелось взглянуть на это некрасивое, ещё детское лицо. Он слишком долго находился в Зоне и якшался с сомнительными личностями, чтобы брезговать компании женщины с уродством. Удивительно, но такая «особенность» не отторгала, скорее, влекла к себе липким измученным любопытством. Учитывая, что она всё это время наверняка заботилась о пропащем негодяе, который почти мало что помнил после пробуждения.

Зазвенела посуда. В дальнем углу что-то происходило интересное, но Грех физически не мог отреагировать. Натренированное тело подвело его, что неудивительно, сколько всего пережил за последние пять лет. Слабость навалилась на него, обволокла каждую клеточку организма. Теперь он типичный овощ, у которого осталась никчёмная жизнь, голова на плечах и туманные воспоминания.

Хлопнула дверь: незнакомка оставила его одного, вероятно, обидевшись за столь прямое рассматривание. На несколько минут пациент остался наедине со своими беспокойными тревогами. Вернулась вместе с подносом. Запахло едой, отчего Грешник едва не сошёл с ума. Проснувшийся желудок прилип к стенке и настойчиво требовал еды. Поставив поднос на стул рядом с ним, хозяйка погладила его по волосам. От неё пахло блинами и мылом. А ещё лугом. Грешник втянул ноздрями вкусные ароматы, прикрыл веки. Он точно не спит? Пустая голова едва соображала, и наёмник снова проваливался в полудрёму. Похоже, из-за ранения. Или нет? и затем двумя руками притянула к себе за шею.

Прядь волос щекотнула ему бровь. Край девчачьей просторной рубашки с расстёгнутой верхней пуговицей освободился, позволив ошарашенному наёмнику заглянуть в вырез. Под хлопчатобумажной тканью ничего не было. Крошечная подушка легла под спину, чуть ниже шеи. Она не хотела кормить его лёжа. Небольшая женская грудь под домашней рубашкой шевельнулась через тонкое сукно острыми навершиями, дотронулась до грубой, в шрамах, коже. Девушка мягко толкнула пациента на подушку отстраняясь. Грешник закусил губу, отворачивая похотливый взгляд от прелестей и страшных глаз незнакомки.

Но она не позволила уйти в себя лежачему Грешнику.

– Не спи! – проговорила она и дотронулась ладонью к щеке мужчины. – Я покормлю тебя супом.

Наёмник понимающе моргнул, сглатывая слюну. Круглое лицо хозяйки зарделось лёгким румянцем. Держалась она уверенно. Видно, что подобную операцию проворачивает не первый раз.

Следующим движением она проворно влила в рот пациенту жёлтую питательную жижу. На третьей ложке она задала вопрос:

– Ты не можешь говорить? – услышал он снова.

Грешник моргнул опять, не в силах оторвать взгляд от топорщившейся рубашки.

На его языке это означало «да!».

Больше она ничего не сказала. Остаток обеда прошёл под аккомпанемент скрежета зубов о полированный металл ложки и поскрипывание лежанки под тяжестью раненого человека.

– Меня Света зовут. – сказала она тихо, после чего схватила пустую тарелку и направилась на кухню.

Через десять минут хата вновь наполнилась звуками. Скрипнула деревянная дверь, и в тесную комнатёнку шаркающими шагами вошёл невысокого роста старик с белой бородой. В руках он держал холщовую сумку в заплатках.

«Вот и настоящий хозяин вернулся!» – подумал Грех.

Дед разложил суму на столе, закатал руки по локоть, как заправский фельдшер, и принялся рыться в своих пожитках. Он вытащил оттуда блестящий ящик из чёрного металла с красным крестом на крышке. Хирургический набор родом из Германии, который принадлежал наёмнику. С интересом Грех наблюдал, как «доктор» раскладывает на стуле колюще-хватающие штуки, принадлежавшего когда-то лейтенанту Синдиката.

– Ну, живчик, очунял! Лежи, не дёргайся, больно не будет, – проговорил старик с пинцетом в заскорузлых пальцах.

Глава 14. Zona Antimatter

1.

План по покорению Севера рухнул быстрее, чем Пит это понял.

Грешник, Сэм, Пеппа.

Каждый из этих крутых профи подвёл его, вечно подающего учёного Владимира Питюшина, а ныне собственности компании «Тесла КО». По злой иронии он бродил по брошенной территории в одиночку, пока ещё живой и невредимый. Это временно. С его опытом глупо замахиваться на что-то большее, чем высокие материи. Достаточно по незнанию влететь в хитрую ловушку, и от тушки псевдоучёного останется ком органики. Пока Питу везло несмотря на уныние и нахлынувший пессимизм. Когда тебя гонит страх взашей, сложно думать о чём-то позитивном.

Неужели всё?

Похоже, он так и не повзрослел. Три года в Зоне прошли впустую. Ботан и есть. Жалкий и не́мощный. Разнылся, как баба, вместо того чтобы показать зубы и вцепиться в шанс перевернуть минус на плюс. Стоило Пеппе исчезнуть с поля зрения, как спина покрылась испариной от напряжения. Трус и слабак.

Но это не конец. Он не совершил роковую ошибку, дышал и двигался вперёд, вспоминая науку Кречета. Медленно, не торопясь, шаг за шагом. Не этому ли учат на Мусорке? Чувствовать Зону. Главное, зажать страх в тисках и не поддаваться приступу паники. Иначе кранты.

Верно же?

Ботаники тоже не сдаются. Особенно вооружённые.

Старые следы едва читались на песке. Питу пришлось чаще наклоняться, чтобы не сбиться с тропинки и не заплутать. Рано или поздно он дойдёт до камней, где собирался переждать ночь и собраться с новыми мыслями. На него возложена огромная ответственность! Не очистить мир от заразы Зоны, а нечто более осязаемое. Но гадать Вова не хотел. Лучше добраться до предполагаемого привала и уже там попробовать понять настоящую цель похода на Север.

С приходом первых сумерек доли́на Припяти ещё больше напоминала этюды из готических миров. От редких деревьев падали длинные тени, расчерчивая линиями поверхность. Край дальнего леса напоминал замок колдунов, парящий в вышине, а торчащая верхушка Дуги выглядела порталом в преисподнюю. Жуть! Учитывая его надломленное состояние, стоило немалых усилий идти вперёд и сохранять хладнокровие. У Пита это получалось ровно до того момента, когда за скопищем сосёнок послышались жалобные всхлипы.

Питюшин успел пробежать пятьдесят метров и выплюнуть часть лёгких, когда понял, что нарушил негласное правило любого сталкера. «Не беги!». На словах оно казалось пустяковым, на деле стоило большого труда затормозить. И вовремя. В пяти метрах от него раскинуло сети силовое поле. Скопище гравитационных ловушек расщепило бы бегуна на атомы.

– Fuck! – прошептал Пит, глядя на переливающиеся полупрозрачные аномалии, которые практически растворились в наступающей на пятки темноте. Ругань его ввинтила мысом Бормоча проклятия, он обернулся, пытаясь совладать со сбитым дыханием. Источник всхлипов за ним не погнался. Неужели почудилось? Идти обратно химик не рискнул.

Пейзажи северной Зоны показались Питюшину незнакомыми и одновременно одинаковыми. Такая же местность с редкими проплешинами деревьев, островки кустарников и ямы с водой. Нагромождения камней, где они с Пеппой неплохо посидели, пока не видел. Зато глазами учёный отыскал пригорок, который Пеппа почему-то называл Холмами. Обычная возвышенность, ничего сверхъестественного. Это там якобы обитали странные люди в тёмных одеждах, если проводник ничего не выдумал. Но Вову этот факт не интересовал. Он бредёт вдоль реки, без группы поддержки, морально опустошённый. Что ему какие-то сектанты с Холмов!

Хотя бы укрытие найти какое-нибудь!

Достаточно первого мутанта, чтобы брошенный всеми Пит склеил ласты. Или просто умереть от сердечного приступа среди пустоши, дожидаясь первых лучей восходящего солнца. Это почти десять часов длинной холодной ночи. Самое время поддаться панике. Когда обстоятельства против тебя, сложно сохранять самообладание.

Несколько раз он порывался зажечь фонарик и трусливо не решался. Вид на пугающую возвышенность вынуждал путника оставить в покое доступный источник света. Ботаник шёл параллельно Холмам, намереваясь таким образом наткнуться на камни. Пока не везло. Сказывался топографический кретинизм. Не зря спутники считали учёного слабым звеном. Знали бы, что Владимир Питюшин плохо ориентируется на местности, и вовсе зашпыняли. Впрочем, химик мог угодить и во временную петлю. Однажды он читал в лагере неопубликованную статью о подобном феномене.

Вряд ли. В его случае он просто по глупости потерял ориентиры. И теперь всецело за это расплачивался. Не стоило бежать сломя шею по сумеречной Зоне.

Он спустился в низину, аккуратно переставляя натруженные ноги, зашагал по её внутреннему диаметру. Из ночи вынырнула серая громадина, которая напугала впечатлительного ходока до коликов в животе. Наконец-то! Хорошо, что стрелять не начал. Глупо пулять ночью по каменным глыбам, сложенных ледовиком эпохи неолита. Или мезолита. Химик слабо разбирался в антропологии. Приунывший Пит наконец вздохнул с облегчением. Он практически в безопасности. По крайней мере, крыша есть над головой.

Оглянувшись, он включил приготовленный фонарик и шагнул в темень под своды укрытия.

2.

Свет от фонаря потускнел. Пеппа не зря говорил, что на Севере аккумуляторы выходят из строя гораздо быстрее. Так и есть. Индикатор заряда горел на нуле. Вова вытряхнул старые батарейки из ячейки, зарядил туда новые. На два часа хватит, если в эконом режиме пользоваться. А больше не надо. Скоро он пойдёт спать. Пока ему предстояло решить дела поважнее.

Туристическая горелка нагревала застойный холодный воздух в пещере. Пит всё ещё не согрелся, хотя заткнул запасной одеждой сквозные отверстия и забаррикадировал вход плащом ОЗК. Рядом с оружием на раскатанном спальнике стояли наполовину полная кружка тёплого чая и небольшая плитка горького шоколада. Практически идиллия, если не считать того, что рядом текла Припять в непосредственной близости от Холмов. Прошёл всего один грёбаный день после того, как они покинули бар и ринулись на Север.

Оставшееся пространство занимали вещи. Большинство из них привычно ласкали взгляд повседневностью. И только три предмета вызывали у него неподдельный интерес.

Передатчик от Вала. Крошечный прямоугольник с выдвижной антенной. Бесполезная вещь, учитывая воздействия на электрические приборы. Беспокоить в крайнем случае. Правда, бармен не объяснил, в каком именно. Экспедиция терпела сокрушительный провал, две трети отряда выбыло, а они едва пересекли первой серьёзное препятствие.

Вова с сомнением отложил в сторону неактивный передатчик. Вряд ли он воспользуется им в свете недавних событий. В руках Питюшина оказалась записная книжка с рисунками. Он просмотрел всего парочку из них. Теперь, когда рядом ни души, можно без всякого стеснения полистать рисунки мастера иллюстраций.

Художник и вправду обладал талантом. Выполненные карандашом и чёрной масляной ручкой наброски выглядели настоящими и живыми. Казалось, будто смотришь чёрно-белые репродукции старых фотографий. Практически все неоконченные. Видимо, мастер особо не беспокоился насчёт завершённых рисунков.

Перевернув несколько набросков, которые Пит увидел в баре, он остановился на рисунке бронепоезда. На советском локомотиве с зарешёченными окнами стояли вооружённые люди в куфайках и банданах. Аборигены, как есть. Чуть поодаль из оврага выглядывала морда шавки с поджатым хвостом.

Пит перевернул страницу.

Разрушенная церковь. Внизу подпись «Церк.». На следующей он обнаружил целый посёлок. Возле здания с вышкой стоял БТР- 90 и двое солдат в пограничном обмундировании. «Масаны» – прочитал Пит внизу страницы.

«Он был там, художник этот» – предположил Питюшин, листая блокнот с зарисовками.

И действительно, они напоминали собой скетчи, сделанные наспех, но с любовью. Вот почему «шедевры» не окончены.

Следующий рисунок вызвал у него оторопь.

На реке зарисовщик изобразил плот с тремя пассажирами, которые отстреливались от животного с длинной пастью. Ничего не напоминало? Это же они плыли по Припяти несколько часов назад!

Они, мать его за ногу!

Холодный пот заструился по спине Питюшина. Тот вздрогнул от не поддающегося логике открытия. Какая-то аномальщина происходила! Рисунок будущего прямиком из прошлого?

Владимир остервенело принялся листать дальше, не заботясь о сохранности бумаги. Он настойчиво пытался объяснить себе, что это всего лишь совпадение, досадное и дурацкое. Или нет?

Рисунки людей в чёрных одеждах. Повешенное тело на раскидистом дереве. Мёртвые люди, плавающие в ямах с водой. Жуткие, реалистичные наброски шокировали детализацией и посылом. Неужели художник описывал виде́ния будущего? Если это так, то у него в руках бесценный ключ к познанию Севера, возможность предугадать последующие события. Значит, и преимущество на его стороне. Главное, не сдохнуть.

Блокнот закончился вырванной страницей. Последний рисунок чья-то безжалостная рука выдернула, оборвав увлекательное путешествие по будущему в Северной зоне. Жаль, Питу было интересно, чем окончится скитание неизвестного мастера. Не о нём ли случаем говорил проводник Пеппа, ещё в баре, упоминая какого-то Мастера?

Пит погладил бережно корешок внутренней части обложки, оправил заломленную страницу в середине, и собирался закрывать альбом с рисунками, как в голову пришла хорошая идея. Он решил попробовать воспроизвести содержание вырванной страницы. Обычно следы рисунка отчётливо видны на соседних листах. Обложка не исключение. Сто́ит посветить фонарём под правильным углом, и на белом фоне проявятся вмятины от авторучки или заточенного карандаша.

Так Вова и поступил.

Сменив батарейки на фонарике, он попробовал более детально рассмотреть жёсткий форзац. Нечёткие линии кое-где проступили. Осталось лишь их повторить вслед за искусным мастером.

Скрупулёзно Питюшин выводил огрызком найденного с большим трудом карандаша проступающие из мелованной бумаги оттиски. Он крутил блокнот в руках, слепил глаза от бьющего в упор луча, карандаш выскальзывал с потных пальцев, но рисовать получалось. Корявые стежки соединялись с очерченными графитовым стержнем подчёркиваниями, образовывая в итоге очертания странного предмета.

«Артефакт?» – предположил Питюшин.

Он попробовал заштриховать полученный овал, чтобы выделить тёмным нужную область. Вышло намного лучше и красивее. Но угадать, что на наброске обозначил мастер, Пит затруднялся.

По своей форме рисунок напоминал предмет, который словно парил в воздухе. Овальный в центре, вытянутый по бокам, «артефакт» перепоясали некие лучи вокруг. «Молнии? Электрические разряды?». Сложно. Были и другие детали, однако передать их предельно понятно он не смог. Оттиски в тех местах едва читались.

Впрочем, Пит своё любопытство удовлетворил. Он разгадал послание таинственного Мастера. Кто знает, может это тот самый артефакт, за которым отправились на Север?

Покончив с блокнотом, химик обратил внимание на прямоугольный кейс. Анодированный алюминий в сочетании с полимерными пластиками нового поколения ласкал взгляд, особенно в рассеивающем свете фонаря. Выглядело дорого и претенциозно.

Пришла пора узнать, что лежит в чёрном ящике.

3.

– Помни, Владимир, ты моё главное оружие. Я верю в тебя и успех предприятия. В чёрном ящике лежит ключ от понимания мира и, наверное, Зоны.

Его босс говорил убедительно, и, как обычно, расплывчатыми категориями. Пафоса ему не занимать. Неудивительно, что неискушённый химик поверил прожжённому мерзавцу и согласился на заранее губительную авантюру. Хотел отправиться на Север, за туман – получите и распишитесь.

Однако он забыл сказать главное. Где его включать, и как, разорви его надвое, работает данный агрегат. Пять минут потратил Пит на поиск кнопки включения, и только случайно нащупал её под ручкой. Щёлкнуло. Невидимые запоры ослабили хватку и кейс фактически распался на две части. Похожим образом были устроены девчачьи ящики-трансформеры с косметикой.

Но ящик оказался с сюрпризом.

Стоило Питу поддеть открывшиеся половинки ногтём, как на одной из них вспухла интерактивная панель с надписью по-английски.

«Введите пароль!»

Такой подлянки химик никак не ожидал. Босс ни словом не обмолвился о пароле. И даже о «ящике» сказал, как о вещи, с которой справится ребёнок.

Неужели?

Пит обречённо ткнул пальцем в середину надписи. Панель сползла в сторону, а вместо неё ожидаемо появились цифры набора и четырёхзначный пин-код. Ожидаемо, хотя могло быть хуже. Например, шестизначное число. Но и с четырьмя цифрами могли возникнуть проблемы. Раскин о пин-коде тоже умолчал. Осталось понадеяться на свою хвалёную русскую смекалку.

– Ладно, – проговорил быстро Пит и набрал первое число наугад.

Четыре единицы.

Мимо.

Не вышло и с другими одинаковыми наборами цифр. Питюшин перебрал самые разные комбинации, и без толку.

Он задумался. Если Раскин посчитал, что пароль известен химику, значит… так оно и есть. Пин-код не может быть рандомным, раз начальник не сообщил ключ. И ещё не случайно на табло загорелись четыре цифры. Что широко известно и состоит из четырёх символов?

Число и месяц, например. Дата? Событие?

Нужно пробовать. Чем быстрее он введёт правильное решение, тем лучше для него. Вдруг придётся покинуть это место и выйдет в ночь, спасая жизнь. В Зоне нельзя расслабляться. Особенно поблизости с рекой и жуткими Холмами, где по рассказам Пеппы пропадали люди.

Он набрал дату дня рождения, вначале своё, затем Раскина. Ноль.Ларчик не открывался. Затем ввёл ещё ряд цифр. Никакой реакции.

Пит погладил кейс, побарабанил по нему пальцами. Холодало. Видимо, температура опустилась ниже или ветер поднялся. Поёжившись, он постарался сосредоточиться на своём задании.

«Какие цифры знают все?».

Догадка лежала на поверхности. Стоило напрячь мозг и вспомнить нужное и единственно верное решение.

И он вспомнил. Это число преследовало его везде. В бумагах, в поисковике, на табло в альма-матер. В Зоне его нарисовали чёрной краской на КПП, и даже в Красном лесу оно было для учёных сакральным.

26 Апреля 1986 года. Дата Чернобыльской катастрофы. Начало и конец.

Он не слишком удивился, когда магнитные зажимы щёлкнули, и аппарат засветился синим сиянием. Только вздох облегчения вырвался у молодого учёного, сумевший всё-таки решить одну из многочисленных загадок Раскина.

Не думая, Пит двумя руками раскрыл створки кейса. Он и не догадывался, что лежит в чёрном ящике.

В нём находилось устройство, напоминающее компьютер. Миниатюрное табло, выдвижная клавиатура, пластиковые колбочки, запаянные с двух сторон. На каждой красовалась надпись «CERN». Как ни силился, Пит и понятия не имел, как пользоваться этим прибором и для чего он предназначен. Впрочем, ему помог сам прибор. Стоило ему раскрыть полностью странное устройство, как на его поверхность выехали две антеннки, похожие на детские. Раздался короткий сигнал, антенны выпустили лазерные лучи, которые спустя десять секунд материализовались в прозрачный профиль Раскина. Стало светло и жутковато. Проекция лишь отдалённо напоминала фигуру управляющего «Tesla», лучи дрожали и ломались, из-за чего образ съезжал в сторону.

И всё-таки это был Карл.

– Привет, Владимир! – сказала обезличенная проекция трескучим голосом. – Надеюсь, ты жив и с тобой всё в порядке? Иначе этот разговор не имеет смысла. Главное, мы с тобой на одной волне и пытаемся понять, как устроена Зона. Верь в это!

Раскин-проекция выжал паузу, после чего снова заговорил. Иногда он пропадал из виду, но голос оставался на месте.

– Этот чемодан – ответ на все вопросы. Это ловушка Пеннинга с силовыми магнитами и встроенными артефактами. Я решил с твоей помощью проверить одну любопытную теорию, которая началась три года назад с одного рисунка в чёрном блокноте. Посмотри на него и сразу поймёшь.

Раскин исчез, и на его месте материализовалась сильно увеличенная чёрно-белая фотография. Овальный шар парил в воздухе среди пляшущих мини-разрядов. Похожий рисунок повторил двадцать минут Пит, когда обвёл карандашом оттиски.

– Невероятно! - пробормотал Вова, прочитав под низом фотографии фразу на английском.

«Zona Antimatter».

Рисунок истончился, и вместо него из темноты воплотилась новая проекция. Вытянутый овал 3d-формы окружали шарики с надписями на анлийском. Даже с его уровнем владения языка Питюшин легко понимал содержание.

Нейтрино, протоны и антипротоны. В физике это слово являлось настоящей мантрой.

Овал вращался перед глазами возбуждённого от открытия учёного, чьи губы тихо шептали одно слово.

– Antimatter.

– Antimatter.

– Antimatter.

Глава 15. Сожжённые мосты

1.

Свет в горнице Нестор зажигать не стал. Он устало приляг на привычный топчан, прохудившийся за годы использования. Вокруг были разбросаны окровавленные бинты с простреленной руки, лечебные мази и таблетки, выданные ему лекарем Джованни. Послушник, едва узнав о проблемах старшего Хранителя, мигом приволок пригоршню всяких снадобий, чтобы тот лечился. Но сектант пренебрёг опекой: он и не думал пихать в рот всякую просроченную дрянь. Здоровому человеку она пойдёт скорее во вред, чем на пользу. Если не считать, конечно, огнестрельной раны, которая причиняла некоторые страдания. Нестор ограничил лечение питьём отвара из мяты и зверобоя, заменявшего ему травяной чай. Для остальных членов Братства он был серьёзно болен: его знобило и лихорадило, и ещё тяжело хромал.

Удивительно, но ему поверили. Бледное лицо Нестора с красными глазами говорило о дрянном самочувствии, а после того как крепкого мужика вырвало после скудного завтрака, его отправили домой отдыхать. Стоило немалых усилий и нервов сыграть роль не́мощного человека в присутствии подлого предателя Чернокнижника. «Раненый» едва сдержал порыв броситься на Чёрного и разорвать шею голыми руками. Этого он не сделал. Убийство главного Хранителя без видимой причины превратило бы его в изгоя и предателя. Придёт время – и Нестор обязательно совершит правосудие. Пока стоило молчать и притворяться подыхающей собакой во избежание нежелательных вопросов.

К счастью, у Чёрного нашлись более насущные дела, чем присматриваться к попавшему впросак собрату. Этот чванливый старикашка избегал больных, неважно простой насморк у бойца или укус собаки. Поэтому он сразу покинул столовую, едва увидел Нестора. Даже не стал проводить короткий инструктаж и распределять обязанности между здоровыми Хранителями. Сложнее всего оказалось обмануть Джованни. Умник неплохо разбирался в медицине и умел ставить точные диагнозы. Порой одного взгляда на больного хватало, чтобы тот оглашал лечение. Для него Нестор подготовил особую ложь. Ещё на подходе к лагерю Братства ночью он срезал кору чёрной берёзы и выдрал куст ядовитого борщевика. Рано утром основательно истолок ингредиенты в железной миске, а полученную смесь обильно нанёс на простреленное плечо. Рану предварительно обработал стрептоцидом. Через час обработанная поверхность кожи почернела, увеличилась в размерах, в некоторых местах выступили синие прожилки кровеносных сосудов. От сока борщевика он получил несильные ожоги. Завершал общую картину тошнотворный запах гниения, который испускали окровавленные повязки. Токсичный концентрат вступил в реакцию со свернувшейся кровью, вызывая неприятное амбре. Навестивший раненого сталкера брат пришёл в ужас, увидев под бинтами признаки некроза мягких тканей и сепсиса. Учитывая, что в горнице не хватало дневного света, понятно, почему ошибся подручный Чернокнижкина. Снаружи подобный трюк не прокатил бы. Впрочем, выходи́ть на улицу обманщик не собирался.

До обеда у него побывали двое. Впечатлительный Ян принёс ему от Джованни очередную порцию лекарства. Две ампулы со стёртыми надписями из синей аптечки военных и шприц. Видимо, врачеватель всерьёз обеспокоился состоянием раненого. Для Братства смерть опытнейшего сталкера – тяжёлая потеря в нынешнее время. Прикинувшись лихорадочным больным, Нестор поинтересовался у испуганного юноши, где сейчас верховный владыка. Тот ожидаемо не знал. От младшего послушника пользы было никакой. Вторым гостем, рискнувшим посетить обитель раненого, стал Тощий Том. Приходил Том неслучайно. Наверняка хотел убедиться в скорой кончине старого друга. У худого нескладного брата с выпирающими рёбрами были свои причины ненавидеть Нестора. С узко посаженными глазками и придурковатым лицом Тощий периодически поколачивал Яна за малейшую провинность, перекладывая на него свои обязанности. Все знали об этом, но никто не вмешивался в воспитательный процесс, пока однажды у Нестора не лопнуло терпение. На глазах у паствы он отхлестал Тома по лицу за измывательства над младшим послушником и вынудил того извиниться у Яна. С тех пор оскорблённый «мешок с дерьмом», как называл Тощего Нестор, затаил лютую злобу на сотоварища. С каким же злорадством он наблюдал, как загибается от сепсиса и лихорадки обидчик. Кроме того, лежачий в бреду пообещал отдать своё нехитрое имущество и оружие. Вполне вероятно, что Тома отправил сам Чёрный: проверить состояние вернувшегося с рейда Хранителя. В любом случае Нестор вошёл во вкус, изображая на публике последние дни жизни. В нём умер драматический актёр, насколько правдоподобно качался в бреду, пуская слюни.

Этот балаган предназначался исключительно для одного человека, чья возведённая в абсолют подозрительность могла разрушить заслуженную кару. Нестор прыгнул выше головы, чтобы седой упырь убедился в собственной безопасности и ослабил бдительность за тылом. Пускай упивается победой и скалит зубы в подушку. Расплата близка, а Нестор не из тех людей, которые прощают. «Убейте их» – слова Чёрного, высеченные чернилами в записке, вибрировали в голове непрерывно. По чистой случайности «городские» не выполнили приказ старикашки. Хорошо, что Каспер оказался настоящим мужиком и помог ему. Иначе… всё закончилось бы типичной победой хитрого старика.

Впрочем, долго обманывать людей он бы не смог. День, второй – подлог вскроется и лопнет, как гнойный нарыв. Отсиживаться в хижине Нестор не собирался, но и ничего путного в голову не приходило. Кроме этого, послушник хотел есть. Завтрак он благополучно изрыгнул из себя, обед раненому никто не собирался нести. Логично, зачем кормить покойника? Оставалось лишь чаи гонять, но отвар ещё больше возбуждал аппетит.

Поглядев в закрытое окно, через которое безбожно продувало, Нестор сполз с топчана и принялся рыться в своих запасах. Ему повезло. В кармане балахона он нашёл забытый кусок чёрствого хлеба. В ящике среди ветоши ждала часа полоска безвкусной бастурмы, толщиной с карандаш. Этого было достаточно для утоления неприятного позыва в желудке. Хлеб он распарил над горячим кипятком и съел. Полоску послушник засунул в рот и принялся перекатывать между немногочисленными зубами, обсасывая, как леденец. Во время еды и пришла идея, как победить Чернокнижника. Он совсем забыл о банке с долларами, что всё это время лежала под топчаном и ждала своего часа.

Раненый послушник вытащил из котомки баночку с нарисованными моллюсками. Сомнений не возникало: внутри её лежали американские деньги. Он засунул блестящий кругляш за пазуху и направился к выходу. В доме у старика этих банок полно́.

2.

Погода окончательно испортилась. С неба зарядили мелкие дожди, порывистый ветер забирался под одежды. Золотая осень уступила место хлябям, моросячке и премерзкому настроению. При такой погоде лучше всего сидеть дома и читать хорошую книжку, пить чаёк, наслаждаясь ароматным послевкусием. А не шастать по холмам и болотам по щиколотку в грязи. Впрочем, Нестору не привыкать. Как и все послушники, он не боялся холода или жары. Суровая жизнь без комфорта закалила физически тела, обветрила кожу, укрепила дряблые мышцы. Он мог без отдыха прошагать с пятьюдесятью килограммами груза на горбу сорок километров, и практически не запыхаться. Сейчас он шёл налегке, без ничего. И даже автомат не отягощал руки. Можно сказать, сегодня у него выдался полноценный выходной без обязанностей. Не нужно патрулировать Холмы, блуждать в силовых полях или ловить рыбу в реке. Он сам по себе, практически свободен. Что ему дождик с небес, если дышалось на редкость легко и непринуждённо.

Если бы не одно но…

Он вынужден был скрывать от товарищей свои настоящие цели. Вернее, цель. Нельзя без доказательств обвинить человека в смертном грехе. Матерь не поймёт и прогневается. А гневить сущность Зоны Нестор не хотел. Он потому и покинул сторожку, чтобы найти улики нечистоплотности Старшего Брата, и предъявить их всем членам маленькой общины. Наряду с запиской, деньги станут весомыми гвоздями в гроб Чёрному. Он не отвертится. Глядишь, и Нестора уважать начнут, как почитают Джованни за его острый ум и знания. А не просто бояться при встрече и отводить глаза. Всё это время его считали ангелом смерти и убийцей. И были правы. Это Нестор приводил пленников к жертвенному камню, чтобы старый психопат мог их сжечь. Это жуткий Нестор вышибал мозги из винтовки заблудившемуся путнику, приходил в столовую с пятнами крови на плаще. Пока безвольные последователи Матери играли в натуральное хозяйство, помощник Чёрного вершил правосудие с чудовищной эффективностью, вызывая у остальных как минимум неприязнь. Теперь, когда его практически вычеркнули из жизни общины, он заявит о себе в совсем другой ипостаси, представив публике настоящего демона. Главное, чтобы его не оказалось дома.

Рука горела огнём. Послушник уже жалел, что переборщил с компрессом, усугубив рану. Видимо, придётся внять рекомендациям местного всезнайки и вколоть ампулу с антидотом по возвращении. Пока стоило напрячь усилия в направлении жилища Чёрного. Располагалось оно практически в центре Холма, рядом с другими землянками. Половина из них пустовала или пришла в негодность, разрушившись под давлением чудовищных аномальных катаклизмов, в двух других жили люди. Джованни и привязавшийся к нему Ян. Оставшиеся братья предпочли забраться подальше от глаз Владыки, который славился невыносимым характером. Общая столовая располагалась в ста метрах от пятачка с землянками, прямо в центре скопления электрических амёб. Там же располагалась и кухня. От столовой Нестор старался держаться в подальше, чтобы ненароком не встретить случайного свидетеля. Для общины раненый медленно умирал у себя в берлоге, а не шлялся по хатам и весям.

Попасть к Чёрному можно было двумя способами. Первый знали все и постоянно им пользовались. Нестору он не подходил. Когда ты прячешься от всех, нельзя долго быть на виду. Поэтому он предпочёл второй путь – сложный и скрытный. Его хорошо знали только старожилы Ордена, включая старого негодяя.

Он шагнул в умирающий лесок. Жиденькие берёзки вяло шевелились под напором ветра, и мелко дрожали от падающего дождя. Изогнутые сосны с выкрученными набекрень стволами горбились и били поклоны подземному богу. Мутировавшая омела выжимала соки из обломанной осинки толщиной в человеческую руку. Ещё год – и деревце высохнет окончательно, а следом за ним и паразит, если не найдёт новую жертву. Странно, что симбионт не научился пить человеческую кровь, учитывая, сколько чертовщины тут происходило. Возле осины следовало идти осторожнее. Вьющееся чудовище реагировало на шум. Подобно росянке она раскрывала отросток жуткой формы, похожий на голову змеи, и выпускала зелёную слюну. Мерзкая жидкость обладала возможностями настоящего клея. После неё можно выбрасывать на помойку ботинки, если наступить на неё. Нестор рискнул и прошёл в непосредственной близости от вечно голодного растения. Минуты две он ломился через ивовый кустарник, который весело трещал от человеческого прикосновения. Вскоре Нестор вышел к подножию невысокого кургана, насыпанный людьми в древние времена. Джиованни говорил как-то, что его насыпали андрофаги тысячи лет назад – мифические люди, названные Геродотом «людоедами». Курган послушники обходили стороной. Чёрный придумал замечательную страшилку, чтобы отвадить людей от прогулок вдоль длинной и высокой насыпи. Причина была проста – возле кургана притаился портал.

В книжках порталы перемещали человека на приличное расстояние при помощи телепорта. Раз – и ты в трёх километрах от точки входа. На деле происходило иначе. Попадая в такое окно, ты шёл по заранее отведённому маршруту по причудливой траектории и оказывался одновременно в двух измерениях и временных интервалах. Ложная реальность искажала восприятие настоящего мира, меняла форму и очертания. Пропусти луч света через двояковыпуклое стекло – и фотоны окажутся в другой месте. Подобное происходило и с жертвой пространственно-временной дыры, как лестно отзывался об этой аномалии умник Джованни. Казалось, будто ты прошёл километр по извилистой дороге за десять минут, хотя на самом деле потратил чуть времени, чтобы преодолеть сто метров. Это феномен жестоко обманывал мозг, вводя его в заблуждение. Забавно, но человек, рискнувший пройти подобным маршрутом, действительно растворялся в воздухе. По всей глубине «дыры» или «тоннеля» действовали колебательно-горизонтальные искажения, вызванные гравитационными отклонениями. Да уж, лекции профессора Джо здорово объясняли чертовщину, происходящую на Холмах.

Вспомнивший наставления брата Ордена, Нестор приблизился к невидимому порталу. Расположилась «дыра» у покрывшегося мхом камня. Признаться, он предпочитал обходиться более привычными способами перемещения, но он ступил на путь ассасина. Глубоко вздохнув, он позволил жуткой аномалии поглотить его с потрохами. Белый свет резанул по глазам. Очнулся Нестор у сгоревшей сторожки, где когда-то жил Седой. От него требовалось пересечь поросшее травой и кустарником поле, пройти мимо покосившихся хаток прямиком к жилищу негодяя. Совсем рядом. Если не знать, какой ценой давалось это скрытное путешествие.

Организм Хранителя незамедлительно отреагировал на ненормальность. Виски отозвались болевыми ощущениями. На загрубевшей коже поднялись жёсткие волосы. Учащённый пульс и повышенная потливость давали понять, что нужно покинуть это место побыстрее. Нестор стряхнул с себя оцепенение и вынудил сделать шаг вперёд, привыкая к новому состоянию. Затем привычным курсом побрёл по полю. Ступни обволакивала трава, шевелились кусты, кое-где хлопала воздухом энергетическая ловушка. Хотя на самом деле он курсировал вдоль подножия кургана, отчего левый шаг был немного короче из-за подъёма.

Поле он пересёк быстро. Показались и первые жилые хатки, кривые, наспех сколоченные жилища послушников. Вот тут он замедлил шаг несмотря на чистый путь перед проекцией. Аномалии никто не отменял в настоящем мире вне «дыры». Конечно, Братья Ордена отлично передвигались среди аномальных полей благодаря вшитым в одеяния миниатюрных сборок из артефактов. Но Нестор хорошо запомнил, как девять лет назад в одном из порталов сгорел Отец Алексис – один из первых Хранителей, сподвижник Чёрного. Сам виноват. Самоуверенный Алекс пренебрёг безопасностью и поплатился жизнью. Поэтому Нестор осторожничал. В объёмных карманах он нашёл пригоршню мусора, который периодически швырял перед собой. Один раз ему прилетело обратно: встречный хлопо́к ветра бросил в бороду кусок щепы. Хранитель ухмыльнулся. Теперь он знал, какое расстояние прошёл в реальности.

Где-то здесь притаился выход из «дыры». Адепт Ордена запамятовал точное место, но твёрдо знал, что располагалось оно рядом с жилищем Чёрного. Нужно лишь немного побродить на пятачке, чтобы его портал вышвырнул из пузыря. Произошло это неожиданно и курьёзно. Послушник споткнулся о торчащий корень и распластался на холодной земле. Охваченную огнём руку пронзила боль, Нестор охнул и на секунду потерял зрение от ослепительного света.

Аномальный «тоннель» вышвырнул его из чрева.

Очнулся Нестор от рвотного спазма, который не дал ему оправиться после падения. Послушник вытер мокрый рот и сел на задницу. Он вспомнил, почему не пользовался порталами. Пространственно-временной континуум выворачивал наружу желудок вместе с содержимым и вызывал к тому же фантомные боли. Но цели своей брат Ордена добился. В десяти метрах перед ним стояло мрачное и страшное жилище Верховного служителя. Сложенное из обгоревших бревён строение выглядело самым добротным из убогих полуземлянок-хижин, несмотря на черноту. Внутри было сухо, сверху не текло во время дождя, и присутствовала крыша. Да и вместо трёх комнат Отец располагал четырьмя. Невиданная роскошь для полуголодной общины.

Теперь предстояло выяснить, дома ли Чернокнижкин. Старый чёрт постоянно шлялся по окрестностям в это время, пока остальные работали. Нестор осторожно выглянул из-за пожухлой травы, пытаясь усмотреть в западном окошке профиль лжеца. Две минуты он лежал не двигаясь, оценивая обстановку. Ничего. Ни внутри, ни возле бревенчатого сруба никого не шастал. В итоге ему надоело валяться. Послушник решил, что больше прятаться незачем. Выпрямив спину, он сразу направился к домику. Слишком долго он скрывался в тени.

На двери висел массивный замок. Свою функцию он давно перестал выполнять. Однажды в пылу гнева Чёрный сломал его на глазах у Нестора. Поэтому послушник с лёгкостью снял бутафорию и толкнул плечом дверь.

В следующий миг в одной из комнат раздался гулкий грохот. Кто-то проник в дом, опередив Нестора.

Сложив дважды два, Нестор сразу догадался, кто прокрался в хижину Верховного. Только один послушник мог втиснуться в узкое окно.

– Ян! Выходи! – скомандовал вошедший и закрыл за собой дощатую дверь. – Я не буду тебя ругать.

Молодой щегол не сразу выполнил его полупросьбу. Он пуще огня боялся Нестора, которому приписывал все смертные грехи. Хотя парень, в отличие от остальных членов Ордена, ни разу не обидел малолетнего недотёпу. В итоге он всё-таки вышел навстречу, дрожа от последующей кары.

– Нестор? Ты живой? – в глазах у Яна пронёсся ужас. Он отшатнулся, отступил и больно ударился плечом о выступ переруба.

– Тихо. Как видишь! И умирать не собирался. – проговорил скороговоркой член братства. – Что ты здесь делаешь?

Нестор постарался вложить в вопрос максимальное дружелюбие, чтобы не испугать и без того запуганного паренька.

– Я, я, я всё скажу. – губы у Яна дрожали.

– Не бойся.

– Я просто хочу есть. Я уже второй день ничего не ел. Меня наказал Отец наш. И Джованни.

Нестор удивился. За столько лет никого голодом из общины не наказывали. А тут такая кара.

– За что так с тобой?

– Два дня назад я копал огород поздно вечером. И отошёл в кустики по-маленькому. И вдруг увидел, как из сумерек вышел человек. Он нёс что-то сильно тяжёлое, прям пригибался под мешком. Я вначале подумал, привиделось, но он повернулся ко мне. Я упал на землю от страха испугавшись. Это был сам Отец наш, Владыка. Но он меня не заметил, – шмыгнул носом парниша.

– А что было в мешке?

– Не знаю. Но мне стало любопытно. Я стащил у Джованни бинокль и стал наблюдать за домом Отца нашего. И через окошко увидел, как Владыка перекладывал в мешок консервы. У него было много их. Ещё подумал, хорошо бы стащить одну. А то перловка и макароны надоели. А потом меня увидел Джованни и наказал меня. Он рассказал Отцу, что я подсматривал за ним. Дальше просто. Меня побили, как собаку и заставили голодать. До сих пор не понимаю, как так получилось. Я же не со зла так сделал.

– Поэтому на второй день ты решил стащить одну баночку и покушать, - почесал больной рукой бороду говоривший.

– Ага. Но не повезло. Здесь ничего не осталось. Отец наш ВСЁ забрал себе.

При этих словах Нестору поплохело. Проклятый Чернокнижник снова его обманул. Учуял, что пахнет жареным, вот и потихоньку вынес добро из хаты. И теперь поди докажи, что седой гад всех обманывал.

– Дядя Нестор, вы меня убьёте? Я знаю, вас послал Владыка. Он говорил мне, если я расскажу кому-нибудь увиденного, то Нестор вырвет мне глаза и заставит съесть.

Голос у юноши дрогнул и по щекам потекли слёзы. Он плакал беззвучно, глядя, как к нему приближается самый жуткий человек в мире. Циничный убийца с чёрной, как дёготь, душой. А Нестор лишь пытался его обнять и вдохнуть в него уверенность. Как отец, утешающий блудного непутёвого сына. Ирония заключалась в том, что этот человек был единственной защитой для молодого олуха. К сожалению, Ян в силу возраста не мог этого понять.

– Ян! Я не причиню тебе вреда. Никогда. – как мог, пытался утешить безропотного послушника раненый. Тот привычно кивал, вытирая кулаком слёзы.

Нестор похлопал по плечу парню и заглянул в глаза.

– Ты хорошо искал здесь, дружище? Давай поищем консервы вместе.

– Х-хорошо, – шмыгнул носом обрадовавшийся послушник.

За десять минут они заглянули в каждый угол в поисках хотя бы одной банки. Тщетно. Ушлый пройдоха вынес из избы консервы подчистую. Громче всех возмущался голодный желудок юноши, урчащий в тишине как трактор. План по разоблачению Чёрного провалился в зародыше.

Перед тем как уходить в свою берлогу, Нестор решил поговорить с пареньком ещё раз.

– Слушай меня внимательно, Ян! Не говори Джованни, что видел меня. И никому другому. Будет бить тебя, отрицай. Дрогнешь на этот раз, и тебя Чёрный действительно убьёт. Ты настоящий брат Ордена, и достоин лучшего. Мы в большой беде, парень. И Зона-мать тоже. Придёшь ко мне сегодня вечером, я покормлю тебя и расскажу, как дальше жить.

– Ты поэтому притворялся таким раненым?

– Да. Опять же, никому ни слова. Расскажешь, я выдам твой секрет.

– Справедливо.

Ветеран вздохнул и протянул послушнику руку:

– Договорились. Сегодня вечером.

– Я приду.

Рукопожатие получилось сильным. Юноша оказался вовсе не слюнтяем.

– А теперь приберись, чтобы наш Отец не заметил присутствия чужих.

3.

Домой Нестор вернулся разбитым и уставшим. Нестерпимо болела рука. Похоже, яд отвара хорошо проник через кожу в кровь, раз вызывал такие неприятные ощущения. А может это из-за воздействия портала, при одном упоминании которого становилось дурно. Но основная причина уныния заключалась в собственной неспособности повлиять на ход событий. Выходило, что смерть Молчуна стала напрасной. Чернокнижник перехитрил всех. Теперь оставалось локти кусать от бессилия, валяясь на топчане. А ведь это лишь начало. Неспроста он затеял перемещение капитала на безбедную старость. Вначале порвал связи с припятскими молодчиками, затем эти вечерние шатания. Ничего хорошего это не предвещало. Если Чёрный задумал совершить новую акцию, то первым плеснёт бензин на костёр. Моральную черту он переступил очень давно.

С такими унылыми мыслями Нестор решил готовиться к худшей развязке. Жизнь показала, что всегда выбирался из задницы самый подготовленный к неприятностям человек. Сборами послушник и занялся. В любой момент мог вернуться Чернокнижкин, чтобы со второй попытки расправиться с неудобным Хранителем. Словам юноши он не особо поверил. Умный Джованни мог с любого человека выбить показания, и это без щипцов и паяльника. Главное, знать, в каком месте надавить на больной мозоль.

Вначале он промыл рану концентрированным раствором перекиси, вычистил нагноения и перебинтовал. Подумав, Нестор проглотил просроченные антибиотики. Ампулы он приберёг на чёрный день. Сборы не заняли много времени. Фляжка воды, патроны, несколько самодельных дымовушек для отвлечения внимания, ножик – вот и весь инвентарь. Раздобыть еду он мог в Припяти. С недавних пор в излучине реки появилась стерлядь. Да и голодать для него не составляло труда. В режиме жёсткой экономии голод воспринимался как обыденное явление.

Вторым этапом подготовки к выполнению плана «Б» стала чистка оружия. Его старенькая СВД требовала бережного отношения к себе. Винтовка длительное время пролежала в земле и покрылась ржавчиной, поэтому неудивительно, что детали механизма люфтили и требовали частой чистки. К этому процессу Нестор относился ответственно. Разложив нехитрые приспособления, он методично протёр тряпкой каждую движущуюся деталь, проверил прицел, не сбился ли, пощёлкал предохранителем. Убедившись, что оружие в норме, он зарядил в магазин оставшиеся два патрона. Больше, увы, у него не было. Зато на Холмах в тайнике лежал спрятанный автомат с патронами. Его Хранитель планировал подобрать попозже.

Закончив с делами, сосредоточенный Нестор приставил к дощатой двери колышек. Незваный гость опрокинет его, когда войдёт, и он услышит. А сам улёгся на спальном месте и прикрыл веки.

Ему приснился сон.

Цветущие холмы благоухали жизнью и весной. Возле ядовитого озера внезапно расцвела фиолетово-розовыми бутонами почерневшая сирень. Голые деревья обрамились салатовыми побегами и молодыми листьями. Повсюду зеленела трава, даже между камнями. Но особенно красиво было в яблоневом саду. Когда-то сто лет назад пришедший на Холмы хуторянин высадил возле дома на участке плодовые саженцы. Войны и катаклизмы уничтожили мирную жизнь на отшибе. Так продолжалось до прихода на Холмы братьев Ордена. Они заново отстроили цивилизацию на этом плато, окружённом притоком Припяти и аномальными ловушками. Однако яблони зацвели только сейчас. Раскидистые истуканы с отваливающейся корой ощетинились побегами, которые устремились навстречу солнечным лучам. Достигнув точки роста, они распахнули бутоны, озаряя мёртвую тишину настоящей, непридуманной красотой. Дивное зрелище для Зоны. Нежные лепестки раскрытых цветков завораживали и вынуждали щурить глаза.

Нестор стоял поодаль и моргал. Это сон, прикрытый воспоминаниями из прошлого? Достаточно проснуться – и красивый мираж рассыпется в прах жестокой правдой. Однако цветущие яблони выглядели настоящими. Источаемый запах манил к себе, отчего хотелось зарыться носом в колючие ветки, как рабочая пчела, и наслаждаться сладковатым ароматом молодости. Но послушник предпочёл остаться на месте и сомневаться.

«Это не наяву, простой обман!» - говорил он себе, а в мыслях лежал под яблонями с закрытыми глазами на мягкой травке. Член братства порывался уйти и не мог. Наваждение приковало тело невидимыми цепями к месту.

«Слабак ты, парень! Зона манипулирует разумом, а ты ведёшься».

А он и не спорил. Пусть будет слабак. Пора хотя бы сейчас, на склоне лет, побыть размазнёй и отдаться влекущему искушению. Он жалкий человечек, как говорил Нестор, с присущими пороками и комплексами. И если умрёт, то с улыбкой на лице и умиротворением.

Усыпанные рубиновыми соцветиями сад медленно раскачивался в такт воздушным потокам. Мёртвые деревья ожили, и он ожил вместе с ними.

Хранитель сделал быстрый шаг навстречу яблоням.

«Дурак ты! Деревья не отдают теней, и нету пчёл. Ты погибнешь!».

«Погибнешь!»

Нестор вдохнул сладостный нектар распустившихся бутонов и направился в самую гущу сада. Но ему проход загородила девушка с рыжими волосами.

Впервые Нестор увидел её без накинутого балахона. Рыжие локоны, заплетённые в хвостик, вяло подпрыгивали на плечах от ходьбы. От сурового взгляда не осталось ничего, кроме выдающихся скул и плотно сжатых губ. В голубых глазах плясали задорные огоньки. Девушка выглядела довольной. В руках она держала букет свежесорванной сирени. Одну из веточек она закрепила за ухом.

«Ты умр…».

Нестор отмахнулся от голоса, не дослушав его. Его вниманием полностью завладела яблочная красавица с рыжими кудрями. Не мигая, он робко смотрел на треугольник ниже её подбородка. И покорно ждал, чем всё закончится.

Послушник вздрогнул, когда её одежда соприкоснулась с бесформенной мешковиной Нестора. Ветки сирени упёрлись в живот, а осунувшиеся плечи столкнулись с лицом Мадонны. Она обвила шею послушника руками, крепко прижимая к себе. Жгучие волосы разметались по плечам, скользнули по огрубевшей коже на руках и шее, а хрупкие пальцы вцепились в пропахшую потом и дымом одежду. Сирень посыпалась вниз под ноги пары, составляющей одно целое.

Нестор зажмурил глаза. Его обдало жаром с макушки до пят, а по телу прокатились конвульсии. Девушка вжималась в него всё сильнее, отдавая себя без остатка, и у крепкого мужчины едва находились силы сдерживать порыв вожделения. Он вдохнул в себя горячий воздух, с ужасом глядя, как Мадонну охватил огонь. Она вспыхнула, как спичка, синие языки пламени взметнулись протуберанцами вверх. Белая кожа на лице сморщилась, и тут же пузырями лопнула, обнажая челюстные кости. От жара закипела кровь, которая с треском испарялась в нагретом воздухе. Отшатнувшийся прочь Хранитель с ужасом наблюдал, как в костре из плоти, ткани и костей плавится стройная некогда фигурка. Он попытался защитить себя от жара локтем, отстраняясь прочь, и ему почти удалось, как вдруг на него рухнула Мадонна. От удара хрупкий скелет с догорающими сухожилиями и мышечной тканью рассыпался на части.

Синее пламя перешло на Нестора. По подолу бесформенного плаща занялись крошечные языки. Они вырастали в размерах, охватывали большую площадь. Странно, но Нестор пока не чувствовал боли. И сожаления тоже. Ничто не вечно под луной. Зона забирала его к себе, как Мадонну.

Зловещий огонь перекинулся на яблоневый сад. Нежные бутоны один за одним гибли в жарком аду, сворачиваясь в чёрные безжизненные коконы и затем рассыпаясь в пыль. Кривые стволы от жара выворачивало наизнанку, пригибало к земле. Клубы горького дыма поднимались вверх, заволакивая смогом чистое небо. Хрупкий мир рушился, превращался в пепелище, не в силах противостоять неуправляемой бездушной стихии. Нестор в последний раз вдохнул отравленный воздух и закрыл глаза.

4.

Пролежал он так битый час. От голода сводили кишки и желудок. Полоска вяленого мяса не считалась за еду и только усугубила его физиологические потребности. Повернувшись на другой бок, Нестор прижал ноги к животу, чтобы на какое-то время унять спазм. Мельком он глянул, что происходит на улице. За крошечным оргстеклом проглядывались признаки наступающей темноты. Пройдёт час – и ночь завладеет пространством, а температура опустится до пяти градусов тепла. И тогда наступит момент икс. Либо и дальше терпеть лишения в виде голода и холода, либо придумать новый план. Но Нестор не умел плести интриги, как соперник, и действовал по наитию, принимая решения по мере потребностей. Иногда это закачивалось хорошо, чаще – не очень. Как сегодня.

Чёрный упырь опередил его на полдня. Старик позаботился об отступлении и вычистил закрома с миллионами американских рублей, если Ян не соврал. Парнишка мог приукрасить историю. Он едва не наделал штаны, когда увидел страшного Нестора в горнице. И всё же щегол сказал правду. Такое нарочно не придумаешь. Жаль, что им никто из оставшихся Хранителей не поверит. Проповеди пастора общины прочно вошли в надломленные умы, задвинув на задний двор мыслительные процессы и банальную логику. У него не хватит красноречия и слов, чтобы горстка сектантов восстала против многолетнего лидера общины.

Оставался один путь – выжидание. Не самая выигрышная стратегия, но за неимением лучшего она давала шанс на разоблачение негодяя. Он должен оступиться. Чувство превосходства над остальными укрепит веру во вседозволенность, и вот тогда Нестор восстанет из пепла и возьмёт Чёрного за горло. Завтра или послезавтра, не позже. Ловкий манипулятор задумал не зря выгреб свои заначки. Хочет сбежать? А если он уже сбежал? Эту мысль Нестор как-то упустил из виду.

Нет.

Для него, старика, побег из общины стал бы идейным поражением. Он основал Орден Хранителей, и не для того марал руки кровью, чтобы однажды отказаться от власти ДОБРОВОЛЬНО. Чёрный хочет уйти красиво, с помпой, поставив жирный восклицательный знак. Это будет более логичным ответом на происки последних дней. Стал бы Верховный Хранитель рвать единственную связь с миром в лице «городских» боевиков, чтобы затем покинуть Холмы? Нет. Это ни к чему. Он мог бесследно раствориться в ночной Зоне с миллионами, и никто не осмелился бы преследовать его. Чернокнижник умел заметать следы. Вместо этого, он попытался чужими руками убить членов братства, и ещё сильнее ослабить общину. Зачем такие сложности?

Зачем, Нестор не знал. Он находился в начале пути разоблачения ловкого приятеля, и едва соображал, как дальше поступить. Единственное, что удалось – обмануть честолюбца. Он так считал, по крайней мере. Нестор верил, что Молчун убил себя не зря, что старый ублюдок ослабил бдительность хотя бы на некоторое время. И если рисковать жизнью, то только ради друга, которого совсем не знал.

Скрипнула дверь. От неожиданности Нестор вздрогнул: визитёр застал его в неподходящее время. Раненый послушник выпустил струйку слюны, приоткрыл рот и частично один глаз, чтобы увидеть вошедшего. Это мог быть как Ян, так и сам Чёрный. Нестор ошибся. На пороге хижины стоял Тощий Том.

«Какого лешего ты тут забыл?» – пронеслось на автомате у лежачего человека.

Тощий Том производил двойственное впечатление. Сутулый, рослый «брат» обладал не лучшими человеческими качествами. Общался он мало с кем, втайне всем завидовал, даже Яну, часто бубнил под нос ругательства. Зато не отлынивал от работы, как некоторые личности. Приказы и просьбы он исполнял прилежно, иногда ходил на «охоту» в пару к Джованни. К Нестору испытывал плохо скрытую неприязнь, считая его источником всех бед. Отчасти он был прав. И теперь этот человек вновь посетил обитель своего обидчика. Интересно, с какой целью?

Лежать и притворяться мёртвым Нестор перехотел. Того гляди Том вонзит в глаз кинжал за старые обиды. Раненый моргнул, забил головой, попробовал встать, но в итоге картинно затих. Худосочный неврастеник молча наблюдал за конвульсиями послушника, не решаясь подойти поближе.

– Джованни говорил, ты до завтра не протянешь. Вижу. Можешь не отвечать, полежи. Тебе и так досталось, хе-хе, – Тощий язвительно хихикнул. Ему определённо нравилось наблюдать за корчами недруга.

– Надо было руку резать. Сразу же, после заражения. Глядишь, Мать смилостивилась бы. Хех, тогда тебя звали бы Нестором-одноруким.

В ответ псевдораненый шевельнул губами, поддакивая тем самым гостю.

– З-зачем пришёл? – выдохнул послушник, картинно закатывая зрачки и дёргая больной почерневшей рукой.

– Владыка наш послал к тебе. Он вернулся с хорошими новостями. Велел помолиться за тебя Мадонне-с-Холмов. Скоро ты отправишься к ней.

– Я пока не умер, – прошамкал губами Нестор, так чтобы Том понял его.

– Да-а. Но ты умрёшь. И очень скоро. Посмотри на себя. Твои губы посинели и член тоже. Ты труп, Нес-тор!

Тощий Том осмелился подойти вплотную к лежачему адепту Ордена. Он брезгливо откинул прочь носком ноги окровавленные вонючие бинты, наступил на использованный шприц, вгоняя его в щель между тонкими жердями, служившие полом. И неожиданно наклонился над ним, обнажив смрадом из жёлтых зубов. Инстинктивно Нестор вжался в циновку, незаметно распрямил руку, готовясь защищаться.

– Лежи, Нестор, лежи! Тебе больно? Знаешь, мне жаль, что так получилось с тобой. Один из нас и умирает в дерьме, как слепая собака. Ай-ай-ай! А я о тебе многое знаю, друг! – приглушённый голос склонившегося адепта Хранителей зазвучал с угрозой.

Раненый поворочался и попробовал повернуться на спину. Но у него ничего не вышло. Тощий подлец придержал его локти, будучи уверенным, что жертва не окажет сопротивления. Так и вышло. Раненый тяжело задышал:

– Что.. узнал? – просипел Нестор.

– Молчи, друг. Не мучай себя. Я буду говорить. Это Чёрный попросил навестить старого приятеля, и проверить, не отдал ли он дьяволу душу. Наш Пастырь велел организовать тебе лучшие похороны в округе. Очищение огнём. Но при одном условии.

Послушник склонился ещё ниже, придвинув рот вплотную к уху лежащему Нестору.

– Не закрывай глаза, друг! Я не закончил. Чёрный хотел, чтобы я провёл обряд после твоей смерти. Ты настоящий герой в глазах людей! Согласен, старина Нестор многое сделал для братства. Но он забыл, какой он гнусный кусок дерьма! Да, это так! Почему так считаю? Очень просто. Ты убивал наших братьев! Резал им глотки и топил в болоте! Одного, второго, третьего, каждого, кто осмелился пойти против тебя. Ты словно бешеный пёс, который убивал ради удовольствия и запугивал смертями недовольных. Чёрный мне рассказал, как ты им манипулировал долгие годы, грозился убить, если выдаст твои злодеяния. К счастью, теперь ты подыхаешь на вонючей лежанке, медленно и верно.

От этих слов Нестора передёрнуло от злости. Он собирался сбросить с себя Тома и переломать тому хребет, но вдруг резко передумал.

«Рано! Пусть говорит!»

Вместо отпора послушник сла́бо пошевелился и пролепетал:

– Неп-правда.

Нежданный гость усмехнулся и поднялся на ноги.

– Зачем спорить с покойником. А, Нестор? Слышишь меня?

Тощий Том несильно двинул ногой по лежачему человеку, который покоился на боку с полузакрытыми веками. От удара послушник дёрнулся, перевернулся на спину.

– Но я не умер, – выдавил из себя раненый.

– Да. И в этом твоя ошибка. Я припас для тебя подарок. Смотри внимательно за руками. Смотри, мразь!

Тощий «брат» достал из недр огромного плаща маленькую бутылочку с маслянистой жидкостью. По одному запаху угадывалось, что находится за толстыми стеклянными стенками сосуда.

– Знакомый аромат? Это бензин. А теперь посмотри ещё раз.

Том разжал вторую руку и продемонстрировал жертве замызганный одноразовый шприц, в котором виднелась чёрная жидкость.

– А вот это, друг, отвар болиголова. Я сделаю тебе укол, твои конечности онемеют, но чувствительность останется. Никто не должен видеть, как ты выбираешься из горящей избы.

– Ты с-сука! – сказал мокрый от лихорадки Нестор, не сводя воспалённого взгляда от руки со шприцом. – Не делай этого.

– Сказать, что потом произойдёт? Я подожду пятнадцать минут, почитаю тебе отходную проповедь, и вылью эту баночку прямо на лживое лицо Нестора. Не всё, часть я приберегу для его мошонки. Бензин хорошо горит на человеческой плоти. И брошу спичку. Ты сдохнешь в жутких мучениях. Это достойная кара для такого ублюдка, как ты, Нестор.

На лице послушника сияло блаженство. Он ликовал от чувства собственного превосходства над не́мощным человеком, которого собирался заживо сжечь. И практически преуспел в этом

– А теперь хватит слов, мой друг! Сдохни! Обойдёмся без проповеди!

Глаза Тощего Тома сверкнули от предстоящей расправы. Левой рукой он схватил жертву за отворот свитера, подтащил к себе. Большим пальцем на правой руке Том сбросил колпачок с иглы, затем перехватил поудобнее шприц, чтобы без труда вонзить его в шею врагу. Но план не сработал. Неожиданно для Тома «раненый убийца» схватил его за запястье, отворачивая назад. Да так, что послушник взвыл от боли, мигом растеряв остатки былой храбрости. Следующим резким движением Нестор сломал ему кисть. Том вскричал, но тут же замолчал от последующего удара в челюсть, в который псевдораненый вложил все силы, насколько позволило полулежачее положение. Недруг осел на землю, отшатнулся, отхаркивая кровь. А по щекам катились слёзы от страха.

– Ты! Ты живой, с-сукин сын! – промямлил Тощий, отползая в более безопасное место. Но убежать из избы у него не вышло. Единственный путь к отступлению преградил самый страшный человек общины, которого Том грозился заживо сжечь.

– Ты прав, Том! – сказал хрипло послушник, нависая над палачом-неудачником. – Я убийца.

Он схватил собрата за голову двумя руками, прижал к себе. Тело Тощего забилось в конвульсиях, он запричитал:

– Не уб-бивай… Прости-ии!

Но Нестор не простил.

5.

Зарево горящей избы хорошо просматривалось издалека. Снопы прыгающих искр весело взлетали вверх, теряясь огненными трассерами в ночи. Нестор успел отойти достаточно, чтобы не видеть, как члены Ордена выходят из хижин поглазеть на пожар. Равнинная местность позволяла ему лицезреть уничтожение собственной обители. Он постоянно оборачивался, вздыхал и шёл дальше, с каждым шагом удаляясь прочь. Уходить было тяжело, но остаться Нестор не мог при любых обстоятельствах. Чёрный перехитрил его, поставив мат в один ход, разменявочередную пешку. Тело Тощего Тома уже превратилось в чёрные дымящиеся угли, погребённые под рухнувшей крышей. Завтра оставшиеся послушники найдут в руинах жуткие останки, оплавленные и почерневшие, куски одежды и старую винтовку. Джованни опознает в сгоревшем трупе Нестора, прочитает молитву, после чего за завтраком его помянут. Затем примут меры. Пропажа Тома насторожит их, заставят действовать. Возможно, отправят на поиски добровольцев, чтобы выяснить судьбу Тощего. Если только Чёрный им не запретит.

Их осталось мало. Пять человек из некогда мощной общины.

Шесть вместе с ним.

Сожалел ли он о такой участи? Нет. Придурок Том виноват сам. Нестору пришлось применить силу. Собрат хотел поджечь ему причиндалы и лицо, и похихикать над живым трупом. Ему хватило наглости прийти в берлогу к медведю и потыкать в него палкой. Месть и старые обиды затмили разум бедняге. В итоге шея Тощего хрустнула как гнилая ветка. Послушник умер быстро, считай, на руках. Нестору пришлось повозиться с трупом. Они поменялись одеждами вместе с содержимым. Ему пришлось оставить свой нож и вычищенную винтовку, и напялить на торс узковатую хламиду убиенного. Купится ли на этот фарс Чёрный? Он надеялся, что да. Главное, выиграть немного времени и придумать другой план.

Подойдя до заградительной полосы из аномалий, Нестор остановился. Он хотел в последний раз взглянуть на Холмы, прежде чем покинет их. Десять долгих и трудных лет бороздил он это удивительное место, охраняемое само́й Зоной и Братством. Пришла пора перевернуть страницу и начать новую жизнь вне закрытой территории. Плевать, где! Он хотел избавиться от зудящего ощущения безысходности, и не слышать, как трещит в пламени человеческая плоть, окутанная саваном смерти и дымом погребального костра. Хотя бы на какое-то время! Ветеран не выносил такой гари и старался уйти при первой возможности, когда Чёрный урод жёг людей на крестах во время Всполоха. Теперь он сам стал палачом, жутким и неуловимым.

Вернётся ли он обратно?

Глава 16. Успеть до..

1.

Десантник выглядел неважно. На щеке красовался свежий порез, под глазом светил «фонарь» от нового синяка. Но его трясло не от мелких царапин и фингала. Свободной рукой Рудой зажимал кровоточащий бинт на бедре. Автомат завалился куда-то в траву.

В двадцати метрах на вытоптанном пятачке замер остывающий труп Петрухи. В груди у него торчал нож. Хоронить его Айсберг не стал: забросал ветками и сухостоем. Оружие зашвырнул в яму с водой. Из вещей покойного он присвоил лишь едва начатую фляжку с хорошим коньяком.

– На, хлебни! – протянул Рудому вернувшийся сталкер. Тот принял пойло с благодарностью. Глотнув коньяк, десантура отдал флягу новому владельцу.

– Подвёл я тебя, походу! – сказал побледневший Рудой. – Я теперь не боец.

Он был прав.

Вся эта затея с отмщением выглядела билетом на тот свет. Они проиграли. «Кроты», Серж, Петруха, который не поделил территорию с десантником, Айсберг – все безвольно проиграли суровой Зоне. Она громко смеялась в лицо новыми отягчающими обстоятельствами.

«Ты хотел правды, Айсберг! Выкуси!»

«Ничтожество».

«Слабак, слабак, слабак».

Даже у бывшего уголовника стойкости оказалось больше, чем у скитающегося по буеракам неприкаянного беглеца. Возможно, стоило прислушаться к Петрухе, и разойтись. И тогда все уцелели бы. Но полкило тротила на поясе говорили другое. Нельзя далеко уходить в ближайшее время.

– Ладно! – сказал после недолгого раздумия Айсберг. – Мы уйдём отсюда. Я помогу тебе. Но только когда сдохнет фейерверк у меня на поясе.

– Я твой должник, бро! – проговорил тихо Рудой. За последние десять минут он значительно сдал. – Все считали тебя гнилой мразью и конченым, а оно вон как происходит…

Раненый собирался сказать ещё что-то, но его перебили далёкие хлопки.

Хлоп-хлоп. Хлоп-хлоп.

Обычно так звучала война на расстоянии. Быстрая атака, огонь на подавление, с бесшумного оружия – и точка захвачена практически без потерь. Военный спецназ и диверсанты по всему миру привыкли работать беззвучно. Но тихие выстрелы с интервалом в одну-две секунды говорили другое.

Вооружённые убийцы не брали пленных. Восемь одиночных «пафов» из пистолетов донеслось до ушей тихим шёпотом. Сомнений быть не могло: штурмовики методично, под корень, за пятнадцать минут вырезали «кротов» и охрану. И если на вертухаев Айсберг плевать хотел, то худосочные бедняги с бледными лицами вызывали у него омерзительную жалость.

Он презирал «кротов» за их ковыряние в земле, что часами возились в скользкой глине, выискивая в жиже куски блестящего янтаря. Обветренные лица, спутанные сальные волосы, грязь под чёрными, обломанными ногтями, иссечённые от мокроты и реагентов кожа на пальцах, – они напоминали сталкеру рабов нового времени, что добровольно променяли относительный комфорт на скотские условия. С упоением эти двужильные работяги ныряли в глубокие норы, залитые грунтовыми водами, вынимали из ям тысячи кубометров жирной земли, терпели холод и ледяной ветер, рискуя свалиться с высокой температурой и воспалением. Глупцы гибли в рукотворных могилах, когда непредвиденный плывун обрушивался от ударов лопат, захлёбывались в коварных топких ямах, калечились и теряли пальцы от ударных помп. И всё же это был оправданный риск. Каждый из рабов пришёл сюда с надеждой на лучшую жизнь, оставив в городах и сёлах своих матерей, жён и детей.

Увы! Вместо денег и лучшей доли, копатели получили пули.

Пленные на коленях. Раненые. Грязь и кровь.

В расход.

Здесь, в леске, молчаливого Айса захлестнула горячая волна ненависти. Плотина из цинизма и инстинкта самосохранения не выдержала напора новых потрясений, выпустила наружу злобного берсерка с кровавыми зайчиками в зрачках. Недавние сомнения, что выжигали черепную коробку, схлопнулись и завяли. В голове осталась единственная мысль.

Найти и уничтожить.

– Айс!

– Что?

Рудой встал на обе ноги, поднял оброненное оружие, сделал нетвёрдый шаг. Сталкеру не понравился взгляд раненого охранника. В нём он увидел слабоумие и решительность человека, который и так потерял достаточно.

– Эти подонки должны сдохнуть.

2.

Айс больше не думал о нашинкованном взрывчаткой жилете, внутри которого отсчитывал секунды таймер. Адреналиновый выброс гнал его по натоптанным следам вооружённого отряда, покинувшего эти места не так давно. Сломанная веточка, вывороченный дёрн от каблука военных ботинок, влажные пятна с запахом мочи, брошенные окурки – каратели практически не таились, уверенные в собственной неуязвимости. Зря. Они будто забыли, что находятся в Зоне Отчуждения, где на каждого хищника найдётся другой хищник, покрупнее и позубастее.

Напряжённый Айсберг шагал вперёд, мимо деревьев и залитых водой глубоких ям, оставшихся ещё после времён ВОВ. Сзади тяжело дышал его недавний конвоир. Охранник из ВДВ приуныл, судя по красному, запыханному лицу. Он прилично отстал, а кровоточащая нога смотрелась жутковато. Следопыт часто останавливался, припоминая, как вёл по болотам Грешника. Теперь за ним прихрамывал десантник. История закольцевалась. Чёртова Зона иронизировала в привычном стиле.

Дойдя до окраины леска, Айсберг остановился. Следы вели дальше, выходи́ли на открытый пустырь с редкими кустарниками, за которым виднелась излучина реки. Привал противника был совсем рядом.

– Дальше я пойду один!

Сталкер снял с плеча АКМ, укоротил ремень и завёл его за приклад, чтобы тот не болтался и не бряцал пряжкой. Затем снял с него дульный тормоз-компенсатор и по резьбе споро навинтил массивный глушитель, выданный ему Сержем. Оружие разом потяжелело на килограмм. Айс передвинул рычажок предохранителя на автоматический огонь и глянул на притихшего охранника.

– Если не вернусь через тридцать минут, уходи.

Десантура понимающе откозырял.

– Полчаса. Потом всё! – сказал хмурый Айсберг, поёжившись от налетевшего на него ветра. – А теперь объясни, есть ли возможность снять этот долбанный пояс?

– Никак. Заряд работает по таймеру, а он настроен на три часа. Либо ждёшь, когда закончится время, либо нужно отключить пультом.

– Плевать. Пойду так.

Сталкер приложил палец ко лбу, отдавая честь соратнику, и двинул по перелеску, забирая вправо. Он намеревался обойти возможное место высадки десанта по дуге.

Припять встретила его шелестящим прибоем. К само́й реке походить Айс не стал, а ограничился прибрежными зарослями. Густой ивняк, осока, чертополох голыми сторчами желтели на фоне спокойной глади. Почва под ногами разъезжалась, обхватывала щиколотку курчавыми космами болотной травы, намереваясь остановить наглеца, посмевшего нарушить вязкую тишину поймы. Периодически он замирал на месте, приседал, вытягивал шею осмотреться, нет ли поблизости аномальных явлений и людей и аккуратно шёл дальше. Путник ни на минуту не забывал, что находится в крайне неприятном месте, где фантастическое соседствует с реальностью.

Зубы Айса застучали от страха, когда он по колено провалился в невидимую яму. Левая нога вместо твердыни встретила вязкий субстрат, а по лицу хлестнул стебель высохшего рогоза. При помощи автомата он вызволил конечность из грязи. Похоже, мысль держаться ближе к речке провалилась. Слишком топко и шумно. Сталкер решил забрать вправо. В десяти метрах он приметил невысокий холмик, вокруг которого росли три молодые сосенки. Твёрдая земля. Заодно с этой точки открывался вид на пологий пляж, куда могла причалить лодка.

Последние метры к соснам он преодолел почти бегом. Хороший рывок – и грудь Айсберга уткнулась в песок. Осталось лишь заползти повыше вплотную к деревцам, что украшали песчаный бархан на вершине, и придумать новый план. Подобрав под себя ноги, он толкнул тело прямо в объятия кривой сосенки…и дрожащего марева, что расположилось аккурат между трёх стволов. Слишком поздно Айс увидел границу едва заметного подрагивания. Ослепительная вспышка белого цвета резанула по глазам, ударила по глазницам чудовищной острой болью. Следопыт схватился за голову, зажмурился, плюхаясь лицом в песок, и натужно захрипел, не в силах справиться с растущим напряжением на сетчатку. Его рот набился песком, просочился в нос.

И всё же он не умер. Давление на глазные яблоки ушло вместе с кратковременной вспышкой. Айсберг поднял голову, и тут же тихо, в руку, закашлял, выплёвывая прочь грязный песок и мусор. Помогло. Затем он рискнул разлепить веки, надеясь ещё раз увидеть опостылевшие пейзажи Зоны. Ему повезло. Зрение не пострадало. Фотоэффект неизвестной аномалии не выжег ему колбочки в сетчатке, прощая сталкера за невнимательность. А вокруг него плавала та же картинка, что и раньше. Камыши, речка вдали, песчаная отмель.

– Фак! – пробормотал сталкер. О конспирации стоило забыть. Наверняка кашлем всполошил округу. Айс подтянул выроненный АКМ, который в приступе выпустил из рук, взял его на изготовку лёжа, готовясь подороже продать жизнь.

Но его тело отреагировало на мысленный импульс чересчур медленно. Резкие движения получили плавный ход. Мушка прицеливания качалась маятником и будто плыла по воздуху вместе с привинченным глушителем. Подобный эффект происходит, когда пытаешься под водой быстро дёрнуть ногой или рукой. Неважно, насколько ты ловкий, все взмахи замедляла водная среда.

Нечто похожее происходило и в этой точке пространства, куда он угодил по глупости.

Волна паники ударила его под дых. Справа и слева от него дрожало прозрачное марево. Похоже, следопыт угодил внутрь пузыря, где действовали другие законы физики. Воздух стал тягучим, более плотным что ли. Оттого и дышалось значительно тяжелее, что беспокоило сталкера куда больше, чем оптическая иллюзия. Если он не сумеет выбраться из неопознанной ловушки, то умрёт от асфиксии. Плотность в пузыре напрямую влияла на плавность движений. Айс впервые столкнулся с подобным, и теперь судорожно напрягал извилины, думая, как выбраться из этой «норы». Аномалия не убила его сразу, значит, выход есть. Нужно лишь включить затуманенный мозг и преодолеть чёртовый страх.

С первыми активными движениями обречённого сталкера поджидало ещё одно неприятное открытие. Он утратил слух. Вот он, помогая локтями, скатился с холмика на животе. На это ушла целая вечность. Затем ползком пластун устремился к песчаной косе, часть которой скрывали поросль кустов. Звуки, издаваемые человеком, вязли в прозрачном мареве. Айсберг не слышал своего дыхания, шуршания песка под грузным телом, скрипа из старого АКМа. Ловушка окружила жертву вакуумным коконом, из которого она пыталась выбраться.

Он полз по мягкой песчаной земле, неистово работая локтями, ногами и ладонями, выдыхался, и снова вгрызался в грунт. Плотная среда растягивалась от движений, вибрировала, подобно желе, и давила на психоэмоциональное состояние Айсберга безысходностью. Только внутренний стержень закалённого Зоной ветерана понукал его бороться с аномальной дрянью и двигаться вперёд. Он не мог смириться с гадской мыслью, что застрянет внутри «пызыря» навечно. Умереть глупой мухой от удушья рядом с вонючей рекой? Ну уж нет! Он вырвется из капкана, главное, не отчаиваться.

Медленно, с черепашьей скоростью, приближались кусты. За ними расположилась и сама отмель, длиной в двадцать метров. Отличное место для высадки десанта! Правда, признаков человеческой деятельности он не наблюдал. Пластун привычно подтянул тело и выбросил вперёд левую руку. Ещё немного, и он нырнёт в спасительную тень пожелтевшего ивняка. Впрочем, до них он не дополз.

Прямо перед носом в считаных сантиметрах засияла медным отливом тонкая проволока.

3.

Растяжка.

Её поставил настоящий мастер.

С трудом ветеран нашёл в двух метрах «гостинец» от неизвестных боевиков. На высоте в пять сантиметров от земли подрывник прицепил серебристым скотчем к искривлённому стволу оборонительную гранату РГД-5. Боеприпас он хорошенько припорошил пожухлыми листьями, да так, что даже на маленьком расстоянии рассмотреть, что из себя представляет бугорок, не представлялось возможным. Айсу повезло, что в аномальной области движения смазанные и неповоротливые. Сунься он дальше – и свинцовый смерч выпустил бы из него всю кровь.

У него появились серьёзные проблемы. Растяжки не ставят просто так. Либо неподалёку есть люди, которые решили перестраховаться старым дедовским методом, либо это сюрприз для самых любопытных. Айсберг вспомнил труп с пулей в голове. Чужаки не были дураками. И наверняка заготовили еще подарки.

Минуту следопыт просто лежал и наблюдал за окрестностями, пытаясь рассмотреть за зарослями угрозу. В двадцати сантиметрах от него отсвечивало напоминание, что ему противостоят профессионалы и следует проявить максимальную концентрацию. Он задышал ровнее и вдруг понял, что на давящая на мозги тяжесть улетучилась. Похоже, выход из "пузыря" был рядом. Нужно лишь пересечь проволочную ловушку.

Лёжа такой исход не представлялся возможным. Слишком низко её натянули. Обойти взведённую гранату диверсант не мог: не пускала аномалия. Немного подумав, Айсберг осторожно привстал и сделал первый шаг к смертоносному сюрпризу.

Всё, чего хотел сейчас сталкер, это не споткнуться. Своё внимание он сосредоточил на крохотном пятачке, в центре которого притаилась простая уловка партизан со всего мира. Вот он занёс ногу для второго шага, выше, разрезая плотную среду. Правым плечом коснулся слегка торчащей поросли. Довернул опорную стопу. Вдохнул новую порцию разреженного воздуха, наклонился вперёд, сминая невидимую и ненавистную преграду, которая тормозила движения. Получилось. Голову обдало холодом, да так, что Айс едва не застучал зубами. Похоже, у аномалии есть и верхние границы. Впрочем, это его больше не волновало.

Голеностоп коснулся почвы, минуя растяжку. Айс выдохнул, чувствуя, как по спине сочится пот. Но отдышаться у него не вышло. В пяти метрах от него шевельнулись кусты, и спустя мгновение из-за них аккуратно выглянул длинный ствол снайперского комплекса. Следом показался его обладатель, замаскированный по всем правилам снайпинга. Издали он напоминал большую кучу мусора, и только полумаска с двумя фильтрами и бликующий прицел говорили, что это человек.

Это был конец. Марево тормозило каждый шаг путника, и при большом желании не смог бы поднять оружие и выстрелить на опережение.

Приземистый диверсант без опознавательных знаков рассматривал его в упор. Сделай он пару шагов навстречу Айсу – и дальнобойная бердана уткнулась бы сталкеру в живот. Неизвестный противник тянул время и будто сомневался, в какой глаз выстрелить, правый или левый.

«Ну, чего тянуть, стреляй», – подумал мрачно Айсберг, заглядывая вовнутрь модифицированной СВД-м.

Ничего не произошло. Секунда, вторая, десять долгих секунд отбарабанили жутким ожиданием расстрела с близкого расстояния – и снайпер опустил винтовку.

«Что за…?»

Противник не увидел притаившегося сталкера, который сейчас возвышался столбом над невысокими кустиками. Тягучее марево скрыло жертву от постороннего взгляда, и без того запутав мысли взвинченного до чёртиков Айсберга. Аномалия спасла его от смерти. Иначе снайпер просто расстрелял издали лазутчика ещё в ста метрах, как в тире.

Хмыкнув, диверсант вытащил из кармашка что-то мелкое, похожее на болт, и броском швырнул его прямо во взвинченного Айсберга. Кусок железки до него не долетел: вязкая субстанция проглотила болтик, будто губка. Сталкер выдохнул от удивления, не понимая, что сейчас происходит. Фантастика какая-то!

Снайпер больше проверять не стал это подозрительное место. Задом он попятился, посматривая на странный пятачок, где внутри пузыря в полуприседе замер невидимый Айсберг.

Тянуть волыну сталкер не стал. Нервное напряжение нуждался в развязке, желательно быстрой и стремительной. Главное, прорвать ненавистный кокон и оказаться в нормальной среде, где работают законы физики. А так как получится. Со щитом или не щите, не важно. Помогая локтями и ногами, он пополз по холодной земле, держа в уме диверсанта, полоску пляжа и границы действующей «ловушки».

Так он прополз минут пять или семь, пока очередная вспышка яркого света не ударила по зрению. Как и в первый раз, она стала для него досадной неожиданностью. Айс вывалился из аномальной зоны с немым криком и раззявленным ртом. Напоследок его и оружием по затылку приложило. Вернувшаяся реальность встретила его в виде диверсанта, который сидел в засаде за поваленными деревьями.

Только вместо снайперской винтовки он сжимал в руках «печенег».

Глава 17. Бойня

1.

Заметит или нет?

Снова и снова звучал вопрос в мыслях у Айсберга, который не сводил взгляда со спины притаившегося противника. Их разделяли жалкие пять метров пространства, и ещё ответ на поставленный вопрос. Если да, то у него шанс выжить в схватке с коварным врагом мизер, если «нет», то «фифти-фифти». Стоило бойцу с пулемётом случайно оглянуться, и взял бы растерянного чужака тёпленьким. Тем более, времени у стрелка было вагон. Дезориентированный сталкер расчухался не сразу, да и зрение вернулось с интервалом в три секунды. Но враг выцеливал кого-то из удобной позиции, и не обладал отменным слухом, что в итоге сыграло на руку «жертве аномалии». Айс сумел взять на изготовку автомат и прицелиться, прежде чем боевик обратил внимание на мелькнувшую сзади тень.

Не заметил!

Сталкер мягко нажал на спуск, выбивая одиночными выстрелами пыль из спины несчастного партизана. «Клэнк-клэнк-клэнк». Последняя пуля из малошумного автомата-старичка попала в голову, разворотив затылок и опрокинув импульсом свежий труп на почерневшие брёвна. Воодушевлённый победой, Айс молниеносно передвинул рычажок предохранителя на «автоматический» огонь, и рванул прямо в кусты, где десять или двадцать минут назад видел снайпера с бандурой, чтобы застать того врасплох и не дать выстрелить первым.

– Лежать, лежать! – зарычал он бесформенной куче, которая попыталась уйти с линии огня перекатом в сторону. Но Айс всё держал под контролем. Короткая очередь вспорола песок рядом со снайпером, тот вскрикнул и бросил винтовку оземь.

«Ранил?» – пронеслось в голове у Айсберга.

Ему повезло. Одна из пуль попала диверсанту в предплечье, судя по стремительно намокающему рукаву. Раненый едва себя сдерживал, чтобы не закричать по-настоящему, в голос. Он лишь только дышал и с остервенением загребал ногой песок вперемежку с травой. Последние три метра сталкер преодолел бегом, пытаясь помешать мерзавцу воспользоваться пистолетом или холодным оружием. Но подстреленный человек не предпринял сопротивления. Он поднял руку вверх в знак покорности, и тут же затих.

– Не шевелись, сука!

Ногой Айсберг отбросил бесполезную винтовку и обошёл товарища по кругу:

– Руки на затылок! Быстро!

Снайпер подчинился, не сдержав стон. Мужеством он явно не козырял. Но Айса его проблемы не волновали. Он экспроприировал у стрелка пистолет, стволом ткнул диверсанту в спину:

– На колени, живо! Руки за голову! Быстро!

Обречённый, снайпер покорно выполнил новый приказ.

Айсберг, убедившись, что всё сделал правильно и враги закончились, стал напротив бесформенной кучи, которая в обмундировании сливалась с местностью. Ему повезло, что сумел разглядеть в опадающих кустах опасного противника. Тот, не отрываясь, смотрел на мучителя с наведённым автоматом. Лицо, скрытое полумаской, полыхало яростью и вселенской несправедливостью.

– Ты грёб-баный читер! Как ты пробрался сюда? – злобно прорычал он.

Айсберг не стал отвечать на этот вопрос. У него вдруг резко заболела порезанная ранее рука. Но ответить наглому уроду стоило:

– Ты убил разведчика «кротов»?

Вопрос прозвучал глупо. Впрочем, сейчас Айс находился не в лучшей форме, чтобы блистать красноречием.

– «Кротов»? Ты про того несчастного дурня, что выскочил на тропу? Пришлось, иначе он наткнулся на лагерь.

Айс хмыкнул и переключил обратно предохранитель на одиночные. Похоже, оппонент и вовсе безумец.

– Зачем убил?

Лицо в полумаске скривилось от боли.

– Застрелишь меня, как Рояля? Это зачистка, брат! Мы на войне. Слышал выстрелы вдали? Это звуки победы над противником. Слабакам не место в Зоне! Ты тоже сдохнешь. Скоро сюда явятся наши бойцы и трахнут тебя в зад!

Он опустил автомат, чувствуя сильный дискомфорт в раненом плече. Почему-то оно побеспокоило в ответственный момент. Не вовремя. Айсберг облизал солённые от крови губы, и вгляделся в наглого снайпера, что даже в унизительной позе сохранял спокойствие и выдержку. Настоящий убийца! Зачистка, говоришь! Он вспомнил лицо несчастного Тощего, что с упоением ковырялся в желтовато-серой жиже, вылавливая из неё кусочки красивого минерала; умудрённого опытом Сержа, который при всей говённости оказался мужиком. Кто из них слабак? Рудый, что пошёл за ним? Петруха?

– Это не война. Это бойня.

Пленный медленно опустил руки на колени. По рукаву потекла ручейком кровь, но он не обратил на это внимание.

– Знаешь, что, Исус! Иди-ка ты на хрен!

Айсберг кивнул в ответ и выжал спусковой крючок. Тяжёлая пуля со стальным сердечником снесла лицо снайперу: тот взмахнул руками и куклой осел на пляжный песок. Затем стрелок опустил автомат, и с наслаждением потёр больную руку, стараясь не смотреть на залитый кровью труп.

2.

Таймер на груди отсчитывал обратное время. Ещё один час и тридцать шесть минут – и тогда возможно снять жилет со взрывчаткой. Долго. Скоро к месту пристани потянутся убийцы «кротов». К этому времени они должны занять оборону и подготовиться к неприятной встрече с коварным противником. Сталкер не знал, сколько их на самом деле, однако по количеству следов выходило, что не больше семи-восьми человек. Натоптали они изрядно. Удручало, что для двух бойцов это многовато.

Айсберг застегнул оттопыренную парку до конца, и бодро зашагал к леску, где полчаса назад оставил охранников. О «поясе шахиде» предпочитал не думать. Хвала Чёрному, что тротил не взорвался, когда он полз по пересечённой местности и воевал с неопознанными боевиками. Порой «смертник» просто забывал о смертоносной тяжести на груди. Достаточно лишь отвлечься на секунду, и внимание переключалось.

Рудой поджидал его в условленном месте, там, где они условились встретиться. От потери крови он побледнел, осунулся, однако вахту нёс исправно.

– Айс?

– Я.

«Ему бы в больницу?» – заметил мрачно сталкер, глядя на мужественного охранника.

– Говорю в последний раз. Ещё есть шанс избежать драки. Отведу тебя к погранцам. Время позволяет.

Десантник сплюнул и привстал с кочки.

– Десантура своих не бросает. Пошли.

Сколько себя помнил, сталкер всегда с пренебрежением относился к подобному роду высказываниям. Но на лице Рудого выразительно читался тот самый хвалёный пофигизм «голубых беретов». Такие люди шли до конца, а значит, он говорил вполне искренне. Но знал ли парень, что сегодня, возможно, он в последний раз видит Зону. С такой раной, да в бой…Впрочем, шансы и у самого́ Айсберга невелики.

Сталкер бросил ему реквизированную аптечку у убитых ими бойцов, подождал, пока Рудой вколет себе обезболивающее. Его внимание привлекли два странных зверька с полосками на спине. «Баюны!» – подумал сталкер, подходя ближе и беря наизготовку оружие.

Коты завидели его сразу, едва человек оказался в поле зрения. Их мордочки были изгвазданы красным. Наверняка лакали ещё тёплую кровь убитого Петрухи. Баюны уставились на него своими устрашающе-зелёными зенками, зашипели, показывая острые клыки. Рудой к этому времени уже закончил с манипуляциями и твёрдо стоял на ногах. Помогал ему вырезанный шест, на который он и опирался.

– Эти пушистики ждали, когда я подохну. Хер им! Ну, веди, Сусанин, пока я в состоянии.

Айсберг кивнул. Он наступил на опавшие листья, косясь на лесных четвероногих дикарей, медленно повёл напарника к лагерю диверсантов.

Выбор сделан.

3.

«Они не придут».

Такая мысль крутилась в мозгу последние десять минут. Хотелось в это верить, но логика говорила обратное. Мародёры надеялись вернуться после разведки зализать раны и разделить добычу. Убийцы заработали на своей диверсии, и заодно зачистили сектор. А бросать десантный катер с помятым корпусом и неисправным винтом, палаточные пожитки, хозинструмент никто не станет. Иначе к чему ставить двух охранников с оружием? Точно не ради развлечения. Да, именно так.

Пять или шесть человек скоро придут к точке высадки десанта.

Ублюдки не знали, что трупы убитых Айсберг с Рудым затащили в катер, что пулемётчик на посту – ряженый. Спонтанный план подошёл для их малочисленной группы мстителей. Приманка и коварный удар с тыла – это могло сработать. Нет ничего лучше встречи старых друзей после очередного рейда. Каратели должны подойти к лагерю в расслабленном состоянии, с добычей в руках, и в роли властелинов мира. И тогда сила небесная выльется на их голову карой.

Таймер на жилете Айса замер на отметке в 12 минут. Сталкер надеялся, что снимет пояс смертника до прихода гостей, и подорвёт его пулей в начале схватки. Иначе ему придётся туго. Набитый взрывчаткой пояс мешал движению и затруднял скрытому перемещению в пространстве. Ждать, когда противник подойдёт вплотную, Айс не намеревался. Неизвестные боевики не дураки. Они заметят подлог, подойдя поближе к переодетому Рудому в броне погибшего штурмовика. Чтобы этого не случилось, нужно расстрелять их первыми.

Сталкер приник к прицелу незнакомой доселе винтовки. СВУ. Система булл-пап, автоматический огонь, улучшенные патроны с бронебойным наконечником. Ему не доводилось с такой стрелять. Впрочем, с неё важно не промахнуться первым выстрелом. На большее «плётки» не хватит: цели разбегутся, и стрельба из снайперки потеряет смысл. Впрочем, для ближнего боя у него есть АКМ и новенький Хеклер Кох под редкий и дорого́й патрон. Выбор он сделал в пользу Хеклера. Ему придётся после быстрой атаки тут же поменять позицию и отступить в Рудому, который прижмёт супостатов к земле, если не успеет выкосить шеренгу. Но это после. Главное, не проморгать нужный момент и отработать по цели из снайперской винтовки.

Остальное сделает Рудой. Охранник, который зарезал кореша, несмотря на приятельские отношения. Ещё один случайный попутчик на его пути. Рудой держался молодцом, не ныл из-за ранения, храбрился. Выживет ли десантник в предстоящей схватке, ведомо одному Чёрному Сталкеру. Но факт, парень достоин лучшей жизни, чем мог предложить Серж и, тем более, Айс. Кто он ему? Никто. Придурок-выскочка, принёсший мирному укладу «копателей» смерти и лишения. И тем не менее десантник с ним, плечом к плечу готов стоять насмерть.

Почему же ему так погано? Неужели от собственной неполноценности? От него одни проблемы. Лучше бы Кречет грохнул его в Рыжем лесу, избавив мир от очередного неудачника, притягивающего одно дерьмо.

– Айсберг! – тихий шёпот Рудого отвлёк его от горьких мыслей.

Десант подобрался к нему на корточках, шаркая раненой ногой и поднимая шум. В Южной Зоне ему пришлось бы туго за неумение тихо ходить.

– Чего тебе? – буркнул злобно сталкер.

– Скажи, зачем тебе эта война? Ты ничем не обязан Сержу. И мне тоже.

– Ошибаешься, друг. Я отдаю долги.

– Кому?

– Зоне. – неожиданно выдавил Айс и сам удивился ответу. Сколько пафоса! Он давно не новичок, и на тебе, городит чушь.

– В смысле? – удивился Рудой.

– Знаешь, друг, мне никогда не везло. Почти всю нелёгкую жизнь я хлебал дерьмо. В том числе и здесь, в Зоне, мать её, Отчуждения. Только проблемы я не решал. Всегда думал, что проще забить на них хрен, подождать, и они сами рассосутся. Дурак! Сидя на месте, ничего не получишь, кроме грязи в глаза и неприятностей, больших и маленьких. Я трус, Рудой! Я уже год в бегах, и бешеным псом слоняюсь по Зоне. Жалкий, ничтожный Айс! Да, я понимал, что на новом месте начну сначала, у меня появится шанс очистить карму и стать человеком. Хех! Теперь я спёкся! Я устал бежать, ища справедливости, где ее по идее нет. Хватит уже, наелся. Поэтому долги, парень! Я должен восстановить справедливость, и покарать убийц Сержа и твоих приятелей. Плевать, какой ценой! Плевать, что ничем не обязан и презирал «кротов». Но это по-человечески правильное решение. Так я думаю!

Выговорившись, Айсберг замолчал и отвернулся. Всё то, что волновало его в последнее время, рвалось наружу эмоциональным потоком сознания. Плотина не выдержала. Женщина в таком случае зарыдала бы горькими словами, но он не пустит слезу.

Мужики не плачут.

– Ты не трус, Айсберг! Не сцы. Я с тобой.

Напарник похлопал его по плечу. В глазах у Рудого появился нездоровый блеск. Он все понял.

– Иди на позицию. Может, они и не придут. Ждём полчаса и валим по-тихому.

Рудой кивнул, и вперевалку вернулся на исходную точку засады.

4.

Чужаки появились, когда на таймере осталось немногим больше шести минут. К тому времени сталкер окончательно пришёл в себя, и прежнее самобичеванию уступило место хладнокровию. Лишь пульс слегка участился, когда окуляр прицела выхватил из опушки леса вооружённую группу людей.

Убийцы топали без напряжения, уверенно и целеустремлённо. Не таились, а на правах хозяев леса продвигались по тропе навстречу караульным, которых отряд выставил в тылу. Семь человек насчитал Айсберг. На два больше, чем предполагал полчаса назад. И на одного меньше по теории везения. Это была внушительная сила для Айсберга и Рудого. Стоило посмотреть на экипировку, чтобы сложить трижды три, и понять, какая сила надвигается.

Тяжёлые штурмовики. Снайпер. Стрелки с винтовками и пулемётчик. У четверых навороченные комбинезоны со встроенными бронежилетами 6 класса защиты. У двоих тактические шлемы с визорами. На разгрузках у каждого висели гранаты. Ножи, пистолеты, автоматическое оружие. И эта сила шла воевать с несчастными кротами! Неудивительно, что бой выдался скоротечным. Пробить бронежилеты пукалки охранников не могли, а наличие снайпера и вовсе превращало стычку в резню гражданских, что было недалеко от правды.

Двигались бойцы попарно, двумя неравными группами. Командир отряда из толпы не выделялся, но спустя полминуты наблюдений Айс догадался, кто главный. Приземистый крепыш в полумаске и тактических очках жестами руководил организованной толпой, направляя своих ребят левее засады. Его и взял на мушку стрелок с СВУ. Но его нервировал замыкающий отряда, с "винторезом" в руках, наверняка пристрелянном и готовым к стрельбе. Начнётся заваруха – и снайпер попьёт крови. Пулемётчик, шагающий в переднем ряду, наверняка станет мишенью номер один для Рудого. Слабое звено отряда передвигало ноги в середине: штурмовик и стрелок несли тяжёлый ящик. Трофеи. Понятно, что они представляли наименьшую опасность в случае ответного огня.

Айс тянул время. Он ждал, что группа свернёт в его сторону, а не уйдёт влево, под защиту кустов. На ровной открытой местности проще обстреливать толпу. Но боевики твёрдо намеревались подойти к привалу с другой, менее удобной стороны. Впрочем, пускай идут. Главное, чтобы не разделили силы. Иначе им конец. Возьмут в клещи, метнут гранаты и бой закончится двумя обезображенными трупами. Пока ситуация складывалась по их плану. Вот третья тройка вышла на свободный от растительности пятачок, замыкающий пересёк предел недостаточной видимости. Ещё немного – и он отработает по целям.

И тут группа встала.

Шедший во второй двойке парниша в бандане, вскинул вверх руку, после чего наклонился к самой земле. Чертыхнувшись, Айс сразу понял, в чём задержка. Следы. Его следы, и напарника, которые они не замели. Понадеялись на беспечность киллеров. Зря. Отпечатки на влажной земле отличались от ребристого протектора стандартных берцев, что носили все без исключения убийцы. Конечно, отряд взял с собой опытного следопыта, да и сами бойцы несолоно щи хлебали. Судя по шмоткам, им противостояли матёрые ветераны. Нужно стрелять, иначе просекут, что рядом бродят незнакомцы. Айсберг задержал дыхание и выловил в прицел голову владельца ВСС.

«Поехали!».

Выстрелить он не успел. Рядом с ним раздался крик:

– Эй!

Рудой, подлец, вылез из укрытия и поднял руку, приветствуя рейдеров. Пулемёт у него болтался за спиной. Подлец нарушил договорённость и свёл на ноль эффект неожиданности. Зачем? Сейчас они поймут, что десантник не из их песочницы и убьют прежде, чем он вскинет оружие и сделает один выстрел. Или не заметят? ВДВэшник поступил изящнее. На глазах у сброда он помахал ещё раз рукой, и шагнул обратно в заросли, поднимая намеренно побольше шума.

– Вест, мать твою, не шуми! – сказал «командир», и уверенно направился в сторону Рудого. Кэп не узнал в переодетом охраннике подставу. Сразу за ним двинулась и остальная кодла, облегчённо вздохнувшая. Нет ничего лучше встретить живыми друзей! Все, кроме следопыта. Он остался на месте и подозрительно принялся осматривать окрестности.

– Гук? – бросил боец из тройки, хлопая проводника по спине.

Он резко отмахнулся.

«Иди, сука, не стой!» – взмолился Айс, глядя с ненавистью на дотошного придурка, полностью оправдывавшего своё погоняло. Тот понюхал землю, встал на ноги и принялся рассматривать местные пейзажи. Айсберг поспешно прикрыл рукой бликующий окуляр.

– Вест! Сюда иди, мать твою за ногу. – крикнул командир отряда. Он был явно не в духе, и, похоже, нервничал.

Айс убрал руку с прицела и поспешно передвинул винтовку на торс командующего. В той ситуации убийство лидера куда важнее, чем снайпера. Но ему помешал вездесущий Гук. Дотошный следопыт догнал командира отряда, и жестами принялся ему что-то объяснять.

«Блин, блин!» – запаниковал сталкер с винтовкой. Его простой план терпел фиаско в начальной стадии. Но положение спас сам капитан. Он сердито оттолкнул следопыта, махнув рукой в сторону лагеря.

– Вест! Сюда, сукин сын! – повторил приказ кэп и самолично направился к кустам, где скрылся непокорный боец. Похоже, глава квада потерял терпение и намеревался собственноручно выправить дисциплину у строптивца. Он обогнал первую двойку, которая свернула с первоначального маршрута и топала в сторону кустов, широким шагом сокращая и без того убойную дистанцию для «печенега».

Рудой ждал сигнала.

Сталкер двинул винтовку на сошках влево. Бойцы в предвкушении привала устало волочили конечности. Все, кроме Гука. Он замер на месте и что-то перебирал руками с идиотским отрешённым взглядом. От него исходила опасность, но оружие следопыта висело на плече. В отличие от снайпера с Винторезом. Подозрительность Гука передалась ему волшебным образом, и в тот момент, когда Айсберг собирался выстрелить, обречённый парень взял на изготовку ВСС.

Но его опередили.

Смертоносный снаряд вошёл в грудь стрелка с «винтарём», но враг успел дожать спуск. Тяжёлые дозвуковые пули прошили крону плюгавой сосёнки в пяти метрах, осыпав бедное деревце рыжими иглами. Этого Айсберг не видел. Только почувствовал прикосновение падающих колючек. Его внимание сконцентрировалось на грудной фигуре с опасным оружием.

Выстрел. Цель упала.

Щелчок предохранителем.

Серия новых выстрелов осквернили тишину сумеречной Зоны. Две очереди ушли в гущу мечущегося противника, в суматоху, поднятую врагом, что недавно таким же образом расстреливал несчастных добытчиков янтаря. Концентрация ненависти вырывалась наружу из холодного оружия, забирая жизни у тех, кто привык ежечасно рисковать на тонком льду. Волки жрали других волков, без пощады и сомнений, насмерть.

На другом пятачке лязгал пулемёт Рудого. Десантник остервенело долбил по целям короткими очередями. Почти сразу погиб капитан отряда. Пули разворотили его броник в пяти местах, вмяли рваные пластины в рёбра, перебили руки или ноги. Это он отдал приказ на зачистку, сраный Джон Рембо. Главарь банды мародёров умер первым.

Шедшей за капитаном двойке повезло больше. Десантник достал очередью по касательной пулемётчика, которого пули откинули в сторону. Его спасла тяжёлая защита. Второй стрелок шлёпнулся в траву и выпустил длинную очередь в сторону противника. Неточно, но этого хватило, чтобы оставшиеся в живых бойцы залегли и принялись отстреливаться.

Тра-та-та. Тра-та-та.

Если бы Айсберг вскочил на ноги, то наверняка увидел, как штурмовик из второй двойки, бросился в заросли, как только разразилась схватка. Как у Рудого закончились патроны в перегретом стволе, и он искал сдвинутый в сторону автомат, из которого успел послать во врага очередь. Умный стрелок перехитрил десантника. Один из свинцовых хищников разворотил охраннику плечо. Вторая пуля хлопнула по спине, отчего бедняга выгнулся дугой и затих. Он был мёртв, когда подбежавший убийца расстрелял лежачего Рудого из автоматического оружия.

Но у Айсберга шла своя война.

Как там у товарища Сталина. «Ни шагу назад».

Да. Именно так. Когда-то очень давно он спасался от проблем. сегодня он стал проблемой для многих. Зона в очередной раз скалила свои жёлтые от радиации зубы.

Пустая винтовка упала на траву. Прощай, оружие! Сталкер схватил не единожды проверенный «Хеклер» и утопил спуск. Веер пуль рассыпался по площади тихими всхлипами. Впереди чернели тела и блестел тёмно-густой оливой брошенный ящик. Трофеи мародёров. Повсюду стреляли. Шальная пуля вспорола песок у его ноги. Айс ответил в ответ одиночным и ушёл с линии огня.

Тик-ток, тик-ток.

Послушный пистолет-пулемёт лишь вздрагивал, когда его хозяин долбил скупыми очередями. Один из кровоточащих комков мяса, который лежал у ящика, замер навеки. Гук куда-то пропал. Прокля́тый следопыт выжил, как ни старался Айсберг его убить. Это он привёл ублюдков на Север! Сука!

Тик-ток…

Земля вздрогнула. Свист рассекаемого железа окатил его пушечным набатом, вбивая мозг вовнутрь. Айсберг разинул рот и разжал руки, роняя оружие. Волна боли взмыла по ноге снизу вверх, и сталкер растянулся на земле. Странно, но сознание он не потерял. Только слух. Барабанные перепонки не выдержали разрыва гранаты. Неужели это конец?

Поплывшую картинку Айсберг смахнул кулаком. Через багровую пелену он увидел серебристое облачко падающих денег. Кровавые тридцать тысяч за предательство, розовые и фиолетовые банкноты, заляпанные грязными руками «кротов» – долларовые порхали бабочками над местом бойни. Одна из них приземлилась рядом с ним.

«Я всё сделал правильно!» – прошепелявил он с трудом.

Гримасы президентов тянули к нему свои одутловатые лица. Один из них больно схватил его за шиворот и опрокинул на спину. Они пытались ему что-то сказать, но тщетно. По губам читать Айсберг не умел.

– Я...н-не слышу. – пытался ответить им оглушённый, сла́бо улыбаясь.

– Ты всё сделал правильно.

Из-за спин уродов вышла девушка, одетая как сталкер-одиночка. Похожий костюм был и у него когда-то давным давно. Только на ней он сидел гораздо лучше, чем у него. Вместо левого глаза у неё зиял чёрный провал. Рыжие волосы, стянутые в тугой хвост, свисали с груди.

– Я…

– Не говори ничего!

Она дотронулась щекой до его разбитых в кровь губ. А её холодные руки взяли его руки. Айсберг подался навстречу Матери, опутанную тонкими проводами, и рывком разорвал их.

Интенсивная пальба закончилась мощным взрывом в полукилометре от него. Идущий вразвалку Азим несказанно удивился этому. Северная Зона представлялась ему тихим местечком, и тут такой «бум». Заинтригованный, афроамериканец киевского разлива опустошил вторую бутылку, заспешил к месту происшествия. Он хотел проверить все предполагаемые точки, где мог появиться Грешник. Уж не эту бойню он устроил? Там, где бродит бешеный наёмник Синдиката, редко бывает спокойно.

Если бы не выстрелы, Азим повернул в другом направлении. На северо-запад, туда, где в зелени затерялись населённые пункты. Конечно, логика так себе, однако отребье Зоны обожало промышлять в подобных развалинах. Усов, Красное, хутора. Трель автоматического оружия заставила следопыта поменять приоритеты. Похоже, не напрасно. Так даже проще. Грешник мог погибнуть или получить ранение. А снять скальп с татухой вообще не проблема. Главное, чтобы взрывом не разнесло тело клиента.

Планы его снова поменялись, когда до ковыляющего Азима докатились звуки ломающихся веток. Некто шумный ломился не разбирая дороги по редколесью. Киллер присел, сплёвывая жёлтую после дрянной водки слюну, взял на изготовку автомат.

Спустя десять секунд из-за деревьев показался человек. На правом рукаве у него белела повязка, мокрая открови. Камуфлированная бандана сползла на затылок, обнажая лысоватый череп. Похоже, ходоку досталось, раз в спешке покидал поле боя. Присмотревшись, Азим узнал его.

Человек Рыбака. Гук. Подонок и расист. Азима он всегда недолюбливал.

Зря.

Недолго думая, темнокожий сталкер вышел к проводнику из укрытия.

На грязном лице Гука отразилась растерянность. Старый друг знатно побледнел, когда высокая тень афроамериканца накрыла тропинку отступления.

– Привет, Гук! – скомандовал лениво сталкер, качнув автоматом, чей ствол смотрел в ноги раненому.

– Мля… Азим, я едва не нагадил в штаны. Что ты здесь делаешь? – охнул бывший компаньон.

– Гуляю. А ты?

– Сопровождал группу «Чести» на Север. Да попал в засаду. Почти всех положили. Я едва свалил.

– Ты сбежал с поля боя? – цыркнул через зубы Азим.

– Спасал свой бледнолицый зад. Слушай, давай вместе свалим отсюда. Я заплачу. Щедро заплачу.

По интонации голоса Азим понял, что Гук струсил. Вон как поджилки трясутся. Так только женщины делают.

– Не обманешь?

– Богом клянусь.

Ага, а как же, клянётся. Лживая свинья его постоянно закладывала боссу.

– Ладно.

Азим опустил автомат. Гук не врал на этот раз, однако темнокожий бродяга давно решил судьбу человек Рыбака. Мгновенно для своего телосложения он сократил расстояние, и прямым джебом ударил «друга» в нос. Тот отшатнулся, засопел, взялся за разбитое лицо. Чернокожий убийца крякнул, схватил мужика за горло мощными ручищами:

– Ты лживая гнида, Гук. Трусливый человек. Сдохни.

Гримаса отчаяния замерла на окровавленном лице Гука. Резким движением Азим сломал трусу шею без сожаления и раскаяния. Он постоял немного, около дёргающегося в агонии тела, проводил взглядом летящего на паутинке паучка и неторопливо зашагал вперёд куда-то на север.

Глава 18. Старик, калека и девушка

1.

Правый глаз с чернотой выплыл из тени вместе большой пластиковой лоханью. Девушка с трудом несла её, судя по напряжённому лицу. В посудине плескалась вода. От неё подымался пар. Грешник притворился спящим, когда незнакомка поставила лохань на пол и шагнула к нему. Он почему-то побаивался её упорного взгляда. В нём плескалась бездна.

Её горячая ладонь легла ему на лоб. Наёмник не шевелился, притворился спящим овощем. Он не хотел, чтобы хозяйка комнаты рассекретила его подглядывания, несмотря на то, что фактически заменяла сиделку. Это она кормила пациента с ложечки, подтирала ему зад и натирала грудь едким средством. И бинты, видимо, меняла тоже она. Деда он видел всего дважды: когда очнулся утром, и ближе к вечеру. Старик тыкал в лицо пинцетом и бормотал на украинском мудрёные проклятия. Ослабевший Грешник не слушал его. Когда голову сдавливает невидимая сила, сложно сосредоточиться.

Кажется, теперь он возвращался в норму. Если не брать в расчёт немоту и разбитый паралич, приковавший его к топчану, он стал соображать. Понемногу возвращалась и память. Но наёмник не мог думать ни о чём другом, кроме как о жуткой девочке рядом. Кто она? Неужели искупление за его грехи? Сложный вопрос.

Горячее женское дыхание обдало Грешника. Кажется, хозяйка рассматривала его, будто любовалась проделанной работой. От этой мысли стало не по себе. Он не хотел выглядеть поленом, безвольным и жалким. Только не в её жутких глазах.

Грешник облегчённо вздохнул, когда девушка отстранилась и направилась на кухню.

«Трус», – подумал мрачно Айсберг, приоткрывая веки.

До него донёсся плеск воды. Он скосил взгляд в ту сторону, где над бадьёй колдовала девчонка, и ахнул. Она раздевалась. Хозяйка стянула с себя холщовую рубашку с длинным рукавом. Обнажились широкие, мужицкие плечи. Рыжий хвост упал ей на спину, прикрыв белую шею. Затем девушка освободилась от безразмерных штанов чёрного цвета. Мелькнул тёмный треугольник трусов, что плотно обхватывали белые ягодицы. Последнюю часть гардероба девушка стянула очень медленно, будто знала, что за ней ведут наблюдение. Досматривать представление Грех не стал. Он зажмурился, крепко, насколько мог.

«Трус и подлец!»

«Подлец».

Если бы мог, он давно выскочил за дверь, как есть, голым. Он так давно находился в Зоне, что и забыл вид женщины. Настоящей, без макияжа и вульгарности в поведении. А в девушке с разнокалиберными глазами было что-то до одури притягательное, мистическое. Он не мог о ней не думать.

Ниспадающая коса. Талия с чёрной резинкой. Ноги с синими прожилками кровеносных сосудов. Родинка на правой лопатке.

«Не смотри туда. Она отдаёт тебе твоё время. Прояви уважение или…».

Грешник выбрал «или».

В нескольких метрах от него танцевала стройная фигурка. Двигалась родинка на лопатке. От тёплой воды поднимался пар, уходящий под потолок. По гладкой коже струились тонкие мокрые ручейки. В полутени вздрагивали овалами груди. Их периодически касались чуткие пальцы, что ловко ловили брызги по округлым ягодицам. Её сильные плечи подрагивали от удовольствия, когда она черпаком окатывала себя из бадьи. И вместе с ней вздрагивал и Грешник, неловко и с толикой растерянности.

Он желал, чтобы искусительница прекратила мучения и ушла прочь, растворившись в мрачных комнатах деревенской избы. Чтобы фигурка истончилась в водяной взвеси и исчезла вместе с напряжением, которое накатывало волнами на его больную голову. Сама того не зная, обнажённая дева мучила пациента, который ничего не мог сделать.

Однако она не уходила. Её сущность затопила собой комнату, растеклась в его мыслях фантомными болями.

Растрёпанная коса, набравшая влагу. Бёдра, скрывающие курчавый пушок. Талия с розовой складкой. Как же красива дева с жутким глазом.

Она была везде, и с каждым вздохом её становилось больше.

Наёмник закрыл глаза, настолько сильно, что едва не лопнули капилляры. Только так стоило бороться с наваждением. Это всё сон понарошку, он в коме и ничего реального не происходит.

– Грешник!

Вкрадчивый голос вырезал у него последнюю защиту. Он перестал сопротивляться и с глубоким сожалением взглянул на хозяйку, которая высилась над ним во всей красе. Она подошла к нему бесшумно, как призрак. Наверняка обнажённая чертовка догадалась, что раненый не спит и решила добить жертву последним аргументом.

Она улыбалась.

– Грешник!

Она склонилась над ним, прижалась губами к щеке, и сказала:

– Ты мой, Грешник!

2.

От деда несло луком, кислым прогорклым потом и махоркой. Самого́ хозяина избушки Грешник практически не видел из-за направленной в сторону глаз света старой масляной лампы. «Надо же, они ещё существуют» – промелькнула мысль в затуманенной голове. Девушка куда-то ушла прочь. Видимо, чтобы не мешать кудеснику. Зато он кожей буквально чувствовал прикосновения металла. Старик потыкал в лицо пинцетом, обследовал грудь. Особо с ним не церемонились. Когда левую сторону пронзила жуткая боль, а рот скривила гримаса, дед шикнул в ответ и принялся вносить в его лежачую жизнь хаос и сумятицу. Закончил старикашка быстро, убедившись, что с подопечным всё в порядке.

Седой доктор убрал лампу в сторону и позволил наконец себя рассмотреть. Не рослый, сухого телосложения, с залысиной на макушке, он выглядел лет под пятьдесят, не больше. И то Деда старили седая борода, что начиналась от ушей и заканчивалась под подбородком, и усы. Типичный русский Морозко, только без шапки и посоха. И грим не нужен. Поросль искажала настоящие черты славянского лица. Широкое, неправильной формы его немного уродовал кривой, сломанный не единожды, нос. Глубоко посаженные глаза выражали равнодушие и печаль, свойственные для пожилых людей. Ещё у старичка Грешник заприметил на руках множество наколок с блатной тематикой. По их количеству и содержанию нетрудно догадаться, что часть жизни дедуля провёл за решёткой.

– Можешь говорить?

Наёмник кивнул «нет».

– Понятно. Пошевели граблями.

Грешник повиновался. Он вытянул ноги, шевельнул большим пальцем.

Старик погладил бороду, хмыкнул.

– Вижу, здоров. Ну, дальше лечить тебя бесполезно. Отлежаться тебе нужно, жирка нагулять. Советы я редко раздаю, но лучше остаться здесь. Ляля за тобой присмотрит.

Раненый утвердительно моргнул. А дед собрал нехитрые вещи и вышел из комнаты, чему Грешник был бесконечно благодарен. Он не хотел, чтобы видели, как беспомощный урод пытается подняться, будучи слабым в ногах и теле. Мужчине не престало показывать немощь.

Наёмник вскинул руку, вторую. Залежавшиеся конечности не слушались, отзывались с явной неохотой. Скрипя зубами, он кое-как разработал их, после чего решил встать.

Увы! Его мысли опередили действия с больши́м опозданием. Он буквально сполз с лежака головой вперёд. Сил хватило, чтобы только сесть и прикрыться тонкой застиранной простынёй. Грешник стеснялся наготы, хотя в его случае это было меньшей проблемой.

Сидя на деревянном полу, «солдат удачи» с горечью вспоминал события последних дней. Он провалился везде, где мог. Подвёл ботаника с Рыжего леса, подставил прямодушного Айсберга, который трижды спасал его задницу. Подвёл бармена Вала и его людей. Что с ними теперь? Живы или сдохли на задворках Зоны? Этого он не узнает, если только…

Он попробовал привстать. Тело не слушалось ни капли, хотя Грешник приложил усилия. Интересно, отчего же его разбил такой паралич? Неужели из-за пауков, свалившиеся в лодку после бегства от дерева-симбионта? Скорее всего. Или болезнь стала следствием всех мытарств за короткое время. В него стреляли в упор, да и контузия задела. Тоже верно. Чёрная полоса катком прокатилась по несгибаемому Грешнику, который едва не стал овощем. К счастью, он сохранил разум и способность двигаться, и может ещё побарахтаться за своё мнимое счастье.

Последний контракт, тридцать миллионов долларов.

Он не выбыл из строя. В баре наёмник слышал, что до нового катаклизма оставалось 4–5 дня. А прошло всего три! Значит, шансы на успех сохранились, сохранились, мать его за ногу. Главное, найти ботаника. Без него Грех не заработает Последний контракт.

Скрипнула дверь.

На пороге появилась Ляля. Так её называл Дед. А ещё он звал её Светой. В руках девушка с разными глазами держала тарелку с едой. Увидев Грешника, она поставила тарелку на стул и попыталась помочь ему подняться.

Чёрный глаз пожирал его с потрохами, снимал с него последние остатки невозмутимости. После недолгой паузы Грешник не выдержал давления, отвернулся от стыда. После той ночи наёмник не находил себе места. Объясниться со Светой он не мог. Немота парализовала связки, сковала язык. А ведь она отдала ему частичку себя, если только это не галлюцинации.

Сумерки, белая кожа в водяном пару. Прикосновения.

Грешник мог придумать всё это прошлым вечером. Как её пальцы скользили по его груди, испещрённой шрамами, сминали чёрные волоски. Чертовка ни капли не стеснялась голого мужчины, как и своей жуткой наготы.

Он вдыхал запах этой неземной девочки с разноцветными глазами, как берег впитывает волну прибоя. Тепло гибких пальцев вызывали панику, хаос в разбитой голове. Отшлифованный годами камень медленно плавился под нестерпимым жаром женского прикосновения. Брось мороженую рыбу в костёр, и она станет оглушительно скворчать, выстреливая в стороны ледяные иглы. Подобное происходило и с ним. Мягкие пальчики девчонки выстукивали по груди дробь, бережно теребили швы на животе, трогали предплечья и шею. Она словно забавлялась с ним, царапая ногтями кожу. Наверняка чертовка улыбалась, глядя сверху вниз на мучения лежачей без движения жертвы. А Грешник хотел её сильнее и сильнее...

Он вздрогнул, когда девушка ушла, прикрыв за собой двери. Хозяйка комнаты поняла его без слов. Мужчина должен сам решать свои проблемы.

Минуту Грешник собирался с силами. Собравшись с духом, он оперся на руки и заскрёб ногами по полу.

3.

Грудь Деда раздирал хриплый кашель. Старик с трудом доковылял до хлипкой скамеечки, присел. Руки сами нырнули в карман за самодельным кисетом с крепким табачком, и импортной бензиновой зажигалкой – подарком Контрабандиста. Откашляв все лёгкие, старик смачно затянулся самокруткой, глядя на вечно хмурое небо, где происходило нечто интересное.

Зрел новый катаклизм.

Ему не требовалось вычисления, чтобы понять приближающийся постапокалипсис на местном уровне. Наработанное годами чутьё опасности взвыло в груди ноющей болью и хрипами. Будь рядом доктор онкологии, наверняка сообщил бы самосёлу, что у него рак на завершающей стадии, и жить ему осталось недолго. Одного врач мог не учесть, что древний с виду Дед не болен.

Рак если и был, то давно отступил прочь от исходившей силы, спрятанной в одном невзрачном, на первый взгляд, предмете. Напоминал он камень по форме и структуре. Холодный, с многочисленными круглыми кра́терами и ребристыми краями, с матовым свечением. Дед называл его «клубнем», его приёмная внучка – «картошкой». Оно понятно, этот камушек доставали из земли как земляную культуру. И строго раз в три года перед очередной встряской небесной канцелярии. За годы, проведённые на хуторе, Дед застал такое «счастье» три раза. Грядущая катастрофа должна была стать четвёртой. Пройдёт ещё дня два – и луна окрасится в кровавый цвет, хляби содрогнутся, и по Зоне прокатится ураганная энергетическая сила.

Выброс необычайной мощи.

Так его называл Сильвер, пришлый бродяга, который иногда забредал на чаёк, поиграть в шахматы, выпить самогону и почесать языками. Давно он не приходил. А ведь за ним числился должок, крошечный, но его за язык никто не тянул. Выходит, сбрехал. Ну и пёс с ним.

Приступ нового кашля скрутил старика в три погибели. На него накатила слабость, в горле запершило. И кашель, саднящий и сухой, похуже, чем от курева. Как ни силился, старик не мог привыкнуть к такому. Хорошо, что редко казус происходил, так небось бы помер. На шум и кряхтение прибежала Света.

– Вам плохо? – пискнула чертовка и помогла Деду сесть на скамью. Тот её в ответ насильно отпихнул. Иногда пигалица забывала, что у старика предостаточно силы, несмотря на хлипкий вид.

– Что ты со мной как с дитятком! Иди к раненому. Он снова бредит?

– Нет. Он проснулся, и хочет уйти.

Дед набрал воздуха в лёгкие, выдохнул. Полегчало.

– Понравился тебе, вижу. Отпускать не хочешь? Только этого мерзавца ничем не удержишь, даже сиськами и рыжей косой.

Девчушка с чёрным глазом вспыхнула. Её лицо покрылось пятнами.

– Он вернётся ко мне. Когда всё закончится.

– Не будь дурочкой. Он умрёт. Как и многие. Посмотри на небо. Зона-Мать снова гневается.

Старик махнул рукой в сторону клубящихся туч. Но Светлана покачала головой:

– Я уже не маленькая девочка. Зоны не существует.

– Ты просто глупая, чтобы принять это. Глупая, самоуверенная малолетка.

Дед закашлялся, хватаясь за грудь. Светлана встала со скамейки, расправила свои широкие плечи.

– Зона – это я! – сказала она со злостью. – Так обо мне думают все твои гости.

Девушка быстрым шагом направилась к покосившейся хибаре. Наверняка к раненому. Ну и пусть! Гордая пигалица уже давно выросла и могла за себя постоять. А спорить с ней Дед побаивался.

Задумавшись, он не заметил, как жёлтые пальцы скрутили вторую цигарку. Любил он это дело. Иной раз не поешь, но обязательно покуришь, особенно после стресса. Его беспокоил человек Контрабандиста. Жуткий хлопец. Фартовый. Настоящий герой. Такого количества шрамов на теле одного человека Дед никогда не видел. Видимо, чужак много воевал, раз столько отметин. И воевал удачно. Раной больше или меньше, всё одно, если заживает как на собаке. Скоро он уйдёт отсюда, чтобы погибнуть в очередной перестрелке. Такие люди редко доживают до седых волос, а мрут в самом расцвете сил. И всё же Дед видел в нём правильного человека. Была в его взгляде сила.

Неудивительно, что Светлана зарделась от счастья, когда увидала бесчувственного вояку в сенях. Понравился, наверное, и голову потеряла, дурочка. Прям млела, когда сидела рядом. Даже старик заметил. Плохо! Иногда Дед её сам побаивался: как зыркнет со злости, так и душа в пятки тикала. А тут ещё и симпатия к залётному бродяге. Вон сколько времени проторчала у его койки, ухаживала. Впрочем, её понимал. Лишённая настоящей жизни, Света тяготилась стариковскими посиделками.

Облачко табачного дыма окутало макушку. Он курил со смаком, будто в последний раз, затягиваясь горьким и крепким табачком. Новый кашель не испортил удовольствие, но затяжки старик стал делать более короткие. Дым облегчал скребущее нутро и успокаивал нервы. Иногда Деду казалось, что в сизой взвеси он видел будущее. Жуткие картинки возникали из ничего на какое-то мгновение и затем исчезали. Умирали люди, по кирпичным стенам ползли языки синего пламени, навстречу из завесы выпрыгивала очень сильный зверь. Были и ещё виде́ния, но старик не держал их в голове. Зачем беспокоиться по пустякам?

Дед не сильно удивился, когда из чрева дверного проёма вышел раненый боец. В безумном взгляде калеки читалось стремление покинуть жилище любой ценой. Недаром Светала выбрала именно эту пропащую душу.

Наёмник держался за косяк. С голым торсом, на котором розовели новые и старые шрамы, он дрожал то ли от холода, то ли от слабости. Этот человек шевелил губами, определённо пытаясь сказать нечто важное. Дед не стал ожидать, когда больной придёт к нему, и тяжело поднялся с лавки.

– Я помогу.

Глава 19. Последняя

1.

Нет ничего хуже остаться одному в темноте среди неизведанной местности. Но ещё страшнее продвигаться на ощупь дальше, без источника света, полагаясь лишь на инстинкты.

«Только бы не поехать кукухой!»

Подобная мысль часто приходила в голову, когда осторожный Сэм припадал к земле и щёлкал фонариком, чтобы контролировать движения. А правильно ли он идёт? В ту сторону? Он не верил, что потерявшиеся Пеппа и ботаник не устроили привал. Зашли они далеко от места высадки. Раз были следы, значит, привал тоже есть. Мысль о том, что сбился с курса, следопыт гнал взашей. Он найдёт их, как до этого находил нужных людей в укромных уголках Зоны. Многие к этому времени разлагались.

К сожалению, он недалеко ушёл. Будь Сэм победителем, не барахтался со смертью в партере, и не месил грязь по ночной Северной Зоне. Полшага разделяло его от участи конченых, которые давно кормили червей в земле. И целых десять длинных и тяжёлых шагов осталось ему преодолеть, чтобы избавиться от острой борьбы ослабленного организма с поражёнными клетками. Как и любой другой, «анархист» верил в успех и лелеял хрупкую надежду выйти из передряги со щитом в качестве победителя. Он боялся, что однажды не совладает со страхом, который неотрывно следовал по пятам параллельно Холмам, откуда веяло замогильным, потусторонним холодом. Но Сэм держался на плаву, а мозг с упорством защитников Брестской крепости выдерживал психические атаки дыхания Зоны. Сталкер понятия не имел, насколько хватит сил сопротивляться сложившимся обстоятельствам. В кармане у него лежала половина последней инъекции коктейля, что нивелировал приступ. Хватит ли его на финальный рывок? До конечной цели было ещё далеко! Если не нервничать и не поддаваться панике, возможно, он продержится до поисков нужного артефакта.

Иначе, всё!

Склонившись к земле в очередной раз, Сэм с удовольствием заметил, что следов стало больше. Он всё-таки включил фонарь. Теперь он опасался больше сбиться с правильного курса, нежели людей с Холмов. Вряд ли ночью кто-то из них отправится гулять по окрестностям. Они же не дикие звери, а вполне себе обычные люди.

Из плоти, разрази их Мать, и крови.

Сэм перевалил пересохшую канаву, вторую. Оступившись, он намочил ногу, отчего сильно разозлился. Грёбаная темнота! Ему хватило купания в грязной речке, отчего едва не окоченел, и теперь опять влез в воду. Вот гадство!

В двадцати метрах зажёгся огонёк. Или показалось. Нет, правда. Присмотревшись, Сэм нашёл место, откуда был заметен блик. Свет шёл из-под груды камней, которые с такого расстояния казались одним громадным исполином. Похоже, маскировка не сработала, раз сталкер сумел заметить.

Окрылённый успехом, Сэм неспешно приблизился к валунам. Переться к входу он не стал. Внутри мог засесть кто угодно, в том числе один из…этих. Мелкими шагами он приблизился к едва заметному источнику свечения прислушиваясь.

«Пацаны или нет?».

– Пеппа? – тихо сказал в темноту, аккурат в зазор между камнями, откуда вырывался огонёк фонаря. – Это Сэм.

Громкий шорох и тихое неожиданное «мля» вырвалось из-под стен «пещеры». Голос принадлежал ботанику из лагеря. Только щегол из учёных производил столько шума.

У Сэма сложилось впечатление, что Пит сидел под сводами валунов совсем один. Пеппа не мог не промолчать с его скверным и сучным характером.

– Сэм? Я один! Иди сюда!

Следопыт не сразу поверил ответу учёного. Но Пит говорил правду. Пеппа исчез, и только Чёрный сталкер знал, что с ним произошло.

Засыпа́л Сэм с гнетущим предчувствием близкой развязки. Он долго ворочался, слушая, как похрапывает Владимир. Этот грёбаный день подходил к концу.

Сегодня он выиграл раунд.

2.

Истерзанная кра́терами земля была более мёртвой, чем обычно. Хотя пять часов назад на этом участки поля интенсивно работали люди. На это указывали брошенные мотопомпы и валяющиеся инструменты, вроде штыковых лопат, шлангов и молотков.

Подобную картинку Азим видел только в телевизоре, когда вместе с мамой смотрел фильм о золотой лихорадке. Такая же гнетущая картинка, такие же мрачные, пустынные пейзажи. Жуткое и завораживающее зрелище! Только вместо золота старатели искали янтарь.

Рука впечатлительного бродяги непроизвольно потянулась к пластиковой бутылке, когда в одной из ям приметил труп. Парниша с прыщами на лице устало глядел на небо. В середине грудины у него зияло пулевое отверстие. Его, безоружного, убили в упор. Азим не стал останавливаться, просто отсалютовал мертвецу бутылкой с пойлом и двинулся дальше. Его заинтересовало невысокая будка в трёхстах метрах.

Следующие трупы он обнаружил за отвалом земли около брошенной мотопомпы. Изрешечённые тела, стеклянные агонизирующие глаза. Автоматчик, плавающий в луже лицом вниз. Оружие торчало из воды дулом наружу. Были и ещё мертвяки, но сталкер не стал к ним подходить близко.

Открытая дверь в вагончик встретила его смертью и гробовым молчанием. Тело на табуретке с простреленным лицом. Пустой ПМ с выдвинутым затвором. В дальнем углу валялся пульт от телевизора. Круго́м следы грязных ног и погром. Перевёрнутые стулья, выпотрошенные ящики стола, искромсанная карта местности, брызги крови. Кто-то хорошо постарался, чтобы люди, которые здесь работали, умерли.

Афроамериканец вытер лоб от пота. Ему не хотелось находиться в этой мрачной доли́не, состоящей из сырости, затхлого гнилостного воздуха и многочисленных кра́теров. Он рванул из вагончика на свежий воздух, подальше от места трагедии. Но за будкой его поджидало новое открытие.

На дне длинной ямы покоилось больше десяти человек. Убийцы не брали пленных. Они заставили пленников выкопать за вагончиком братскую могилу, и затем хладнокровно всех прикончили. Копатели стояли на коленях, когда свинцовые очереди оборвали их жалкие жизни. А преступники даже поленились скрыть бойню.

Сталкер не отрываясь допил горькое пойло прямо из бутылки, стараясь унять дрожь в конечностях. Затем подобрал старую штыковую лопату и принялся с остервенением закапывать покойников.

Алкоголь из пластиковой бутылки закончился гораздо быстрее, чем Азим набрался. Начинать новую он не хотел. Стоило поддаться минутной слабости – и завтра сталкер очнётся с частичным параличом конечностей. Здоровяк помянул расстрелянных мужиков по совести, и даже похоронил их по-человечески. Жаль, что только крест не водрузил на верхушке свеженасыпанного кургана.

Да. За это день он повидал множество смертей. На первые трупы Азим натолкнулся у речки. Почти все они были обезображены пулями и осколками. Месиво из плоти, ткани и железа. Неизвестные партизаны хорошо знали своё чёрное дело. Все погибли. Кроме бедняги с оторванной рукой. Когда афроукраинец присел на корточки рядом с калекой, тот сла́бо пошевелился и пробормотал странное слово.

«Карма».

Афроамериканец так и не понял, что имел в виду умирающий человек. Он перерезал ему глотку, после чего направился на восток, откуда вернулись с добычей вооружённый отряд, ведо́мый паскудой Гуком. Теперь Гук мёртв, как мертвы убийцы из группировки «Честь», партизан в тельняшке, его напарник, которого разорвало на мелкие клочки. Азим уходил вглубь незнакомой Зоны, чтобы снова встретить кровавую жатву смерти. Добытчики янтаря лишь немногим меньше пожили, чем каратели из доблестной «чести». Но Азима не интересовали разборки в этой части Украины, кроме возможности проверить, не затесался ли среди трупов его клиент. К несчастью, Грешника среди жмуриков Азим не обнаружил. Жаль, так как он рассчитывал, что не придётся делать работу своими руками. Увы! Ему не повезло. Завтра придётся снова месить грязь и продираться через камыши и заросли в поисках живучего наёмника.

– Грешник! Ты где? Я иду за тобой. Иду.

С такими словами нетрезвый Азим провалился в сон в строительном вагончике. А в двадцати метрах отсвечивал чернотой вытянутый курган с влажной землёй.

3.

На полу лежала карта. Она заняла почти всё свободное место в крошечной комнате, где он провёл несколько дней. Обшарпанный план местности за 1988 год с меткой МО досталось ему от одного легендарного проходимца, Сильвера. Грешник вспомнил о ней, когда одевался в отутюженные Светланой чистые вещи. Сложенная вчетверо карта не исчезла после знакомства Контрабандиста, не перекочевала в карман напарника Айсберга, а терпеливо дожидалась звёздного часа в подкладке парки. С такой навигацией у него возрастали шансы разыскать на Севере ребят, если те не погибли.

Грешник без стеснения на коленях водил по топографическим меткам пальцем. Он был ещё слишком слаб, чтобы крепко стоять на ногах. Вся эта шелуха в виде напускной мужской гордости, чести… что ещё, а, достоинства! не волновала его. Когда у тебя сводит ноги от любого движения, плевать на многое. Главное, он не потерял рассудок и не потекли мозги после пережитого.

Палец замер на точке, подписанной, как «Грязевое озеро». Кажется, туда направлялся отряд из Пеппы, Пита и Сэма. Артефакт стоимость в тридцать миллионов долларов находился именно в этом месте. Что же, его дело малое: не умереть в Северной Зоне. Калека не без труда отыскал на карте хутор Деда, построил маршрут к намеченной цели. За сутки должен дойти, если не грохнется от слабости на дороге.

В таком виде его и застал Дед.

Старик, не стесняясь, прошаркал по карте сапогами, и стал рядом с Грешником. Тяжёлая ладонь опустилась на плечо раненого. Наёмник поморщился от давления, но пытку сильного деда выдержал. По всей видимости, тот не испытывал к нему особых симпатий.

– Я видел раньше эту карту. Откуда она у тебя, сынок?

«Сынок» прозвучало издевательским тоном. Но наёмник не собирался пререкаться с хуторянином. Он лишь написал на пыльном полу «Сильвер». На старика это не подействовало.

– Думаешь, она поможет тебе найти своих друзей?

Дед убрал руку. Грешник с облегчением выдохнул и кивнул «нет». Старик расчесал пятернёй густую бороду и хрипло проговорил:

– Поднимись-ка! Негоже мужику валяться в пыли. У меня есть к тебе базар.

Запахло угрозой. Обычно подобные разговоры заканчивались не очень хорошо. А Грешник не хотел ни с кем разговаривать, тем паче с диким самосёлом. Но выбора не было. Скрипя зубами, он медленно распрямил ноги. Потерять равновесие ему не позволил Дед: придержал за плечо. В тусклом свете масляной лампы он выглядел угрожающе.

– Твои друзья обречены. Зона неспокойна. Иди на Холмы, если хочешь спасти хотя бы кого-нибудь и умереть как герой.

Грешник промолчал, не в силах сказать старику ни единого слова. Холмы, а что там происходит? Ключ к пониманию мира? Может, Дед видит куда дальше, чем обычный человек. Всё-таки он абориген нынешних мест.

Запах крепкой махорки ударил ему в нос. Седой мужчина с тюремным прошлым порывался сказать нечто важное, личное, а не просто трепаться о смертельных опасностях.

– Вижу, ты решился и тебя не переубедить. Но подумай, что будет, если ты не сдохнешь? Кто позаботится о тебе, когда тебя снова ранят? Вся эта канитель ради денег, верно? Что молчишь, будто хер в рот взял? А?

Старик измывался над ним, слабым и беспомощным куском вяленого мяса. Пусть. Он вправе делать что угодно. Хочет убить, пускай убивает. Нельзя оспорить правду, когда бьют прямо в глаз. Деньги были главной причиной его горемычного путешествия на Север. Но теперь он рисковал не только ради них. Он дал обещание лейтенанта Синдиката! Он давал слово Питу присмотреть за ним.

- Обычно мне плевать на таких, как ты, сынок. Не в этот раз. Всё дело в Светлане. У меня нет будущего, у неё есть. Дай ей шанс начать жить, как нормальные люди. Не будь как я, пропащим дураком! Мне место на кладбище и вряд ли я протяну долго. А ты приглянулся бездельнице. Останься, оставь свои грехи и живи дальше. Живи, суч-чёныш!

Стариковские глаза налились кровью. А Грех не знал, как отреагировать на его просьбу. Он был не готов к такому повороту событий. Слова Деда резали его по-живому, вбивая в голову росточки сомнения, чего он боялся больше всего. Мысль о том, что он живёт неправильно, однажды чуть не вышибла мозги пулей калибром .40. И теперь ситуация повторялась, только в ещё худшей манере.

За что, Зона?

– Отвечай!! Пока я не вышвырнул тебя прямо сейчас! Говори, немая сука! Ты хочешь разбить сердце мой девочке? А?

Старик встряхнул лейтенанта Синдиката, как мешок, несколько раз. Найм попытался ослабить хватку Деда, но тщетно. Острая боль ударила под рёбра, и Грех заскрипел зубами, теряя силы.

Затем в комнату вбежала Светлана. Она набросилась коршуном на старика, замолотила со всей силы кулачками по широкой спине, пытаясь защитить наёмника от родича:

– Отпусти его, отпусти, ты всё испортил! Отпусти! – причитала разъярённая девица.

Дед вжал голову в туловище. Его тело лишь вздрагивало от полученных тумаков. Он больше не держал Грешника, который лежал теперь на спине с раскрытым от болевых ощущений ртом.

– Ты испортил всё, Дед, испоганил! Я тебя ничего не просила. Не просила!!!

Истошные крики Светланы окончательно выбили Греха из колеи. Он замер ничком на развёрнутой карте, терпеливо дожидаясь, когда его оставят в покое.

В отражении Грешника придирчиво рассматривало чьё-то кривое и страшное лицо. Правая часть его почернела, на лбу просвечивали прожилки сосудов. Мертвец с обугленным мордой – так выглядел человек напротив стекла с напылением.

Наёмник отвернулся. Он решил больше не испытывать свои нервы и лишний раз не напоминать, каким стал уродом. Теперь он мог дать фору Светлане, чьё появление в комнате приводило в ступор кого угодно.

Сборы не заняли много минут. Изрядно облегчённый рюкзак, винтовка и немного еды – вот и вся поклажа. Полегчала и походная аптечка с жёлтым окрасом. Химия взбодрила сталкера, который намеревался покорить в очередной раз Северную Зону.

«Йо-хо-хо, и три бутылки рому!»

Почему он это вспомнил? Кто ж знает!

Когда лейтенант Синдиката вышел на улицу, утренний туман всё ещё клубился над землёй. Привычная холодина забиралась под воротник парки, а холодная сталь оружия обжигала пальцы. Перед ним расстилались до боли знакомые ландшафты, и в то же время, почти неизведанные. Север полнился загадками. Так сказал однажды Пеппа в баре.

Дед провожать его не стал. После истерики Ляли он ушёл восвояси, оставив Светлану одну. А жуткая девушка с чёрным глазом крепко поцеловала его на прощание, прошептав напоследок зловещее:

– Я приду за тобой.

Шаги давались с больши́м трудом. Домик уменьшался в размерах. Где-то рядом с ним бродил Дед – один из жутких обитателей Северных территорий. А на крылечке за ним наблюдала жуткая девушка с рыжими волосами. Напрасно Грешник пытался сосредоточиться на предстоящем задании, но видел перед собой наполненный чернотой взгляд, пожирающей его с потрохами.

– Я приду за тобой! – так она, кажется, сказала, если только ему не приснилось.

Раст Сергей Zona Антиматерь. Книга третья: ч.2

Глава 1. Икра и немного трёпа

1.

– Выходи!

Люди, которые стали у карцера, или «клетки», как её называли в этой точке Земли, с ним особо не церемонились. Едва амбарный замок слетел с массивной петли и Пеппа вышел после двухчасового заточения за решётку, ему тут же прилетела подача по почкам. Вихрастый козёл с родинкой на щеке знал толк в избиении: ударил резиновой дубиной, несильно, но болезненно. Сталкер согнулся от тянущей боли. Упасть ему не позволили. Вихрастый и ещё один конвоир бодро потащили несопротивляющееся тело по коридору, придерживая того за плечи. Как оказалось, на выход.

Утро встретило его туманом и суетой. Повсюду сновали военные в разнообразном камуфляже. В основном преобладали цифровые «ратники» старых модификаций. Их с удовольствием таскали и пограничники, и комендатура, и даже обычные бродяги. Последних было с гулькин нос на базе погранотряда Масаны. Всё-таки военных недолюбливали все кому не лень. Тем не менее к ним приходилось захаживать, и куда чаще, чем хотелось. Но сегодня военщины было непривычно много для глаз пленного.

Часовые по периметру. Новостроенные вышки с пулемётными расчётами. Военная техника встречалась везде. Пяток «мазов» с полуприцепами, где под брезентом виднелись очертания «зушек». Два китайских «хамви» с пулётами. Возле них лениво сновали двое водителей с новомодными ныне пистолетами-пулемётами «Вихрь». Охраняли. Один солдатик с гаечным ключом бродил около командирского «тигра» с эмблемой флага России. Союзники. В отдалении сновали бойцы в отражающих рабочих костюмах – цифровых «дедасах». Пеппа не сразу смекнул, что это стройбат, который в усиленном порядке возводил на территории крошечного научного поселения экологов очередную халабуду. И что хуже всего, рядом с бывшим зданием сельсовета был припаркован знакомый до боли «хаммер». На нём ездил самый отмороженный на его памяти человек.

Майор Громов. Мать его!

К нему молодчики в лице незнакомых контрабасов волокли его под руки, предвкушая скорую потеху.

Да уж. Будто мало мытарств выпало на его долю. Теперь Пеппа в руках мерзотного дуболома, которого полтора года назад случайно обокрал и также случайно от него сбежал в колонию строгого режима. Наивно полагать, что Гром забыл подобное унижение, и пригласил старого приятеля попить чаю. Гостей не пихают дубиной по почкам и не держат голодными в карцере.

– Шевели булками, мразь! Гром ждёт не дождётся, когда увидит твой фейс! – шипел вихрастый, опять тыча палку под рёбра. Гадёныш выделывался перед начальником, в отличие от второго, более адекватного бойца. Сломать бы руку гаду с родинкой напоследок, чтобы неповадно тому изгаляться над пленным. Делать этого не стал. Когда у тебя положение хуже некуда, выделываться не стоит, даже со склочным характером. Поэтому Пеппа проглотил обиду, лелея мысль однажды поквитаться с наглецом. Если Громов не выполнит своё обещание по поводу бетона и укрепления фундамента костьми бедного бродяги.

Из кирпичного строения, как следует отреставрированного бригадой стройбата, вышел очередной военный в редкой расцветке «леший». Выглядел он очень круто, прям как помолодевший Рембо, разве что очков не хватало. На пленника он не обратил никакого внимания, несмотря на пристальный взгляд Пеппы. Прошёл мимо, бряцая спецавтоматом. Ни погон, ни имени на груди. Впрочем, на рукаве читался шеврон, выполненный в оливково-серых тонах. Щит, меч и буква «С».

Ого! Пограничный спецназ, етит его направо! Откуда он тут взялся?

Похоже, всё гораздо серьёзнее, чем он предполагал. Неудивительно, за полтора года отсутствия в Северной Зоне посёлок Масаны претерпел серьёзные изменения. На границе вырос проволочный забор высотой в три метра, появилось новое КПП в довесок к двум старым, увеличили численность пограничного отряда. И спецназ ОСАМ добавили. По тем разговорам, что он слышал в «клетке», у границ заметили активность НАТОвских дронов. Вот и усилили кордоны с Украинской Зоной, затянув гайки ещё потуже. Куда исчезла тихая и размеренная жизнь посёлка экологов?

Смяли и уничтожили военные. Эколохи никуда не делись. Учитывая, что государство с одиозным правительством выделяло громадные деньги на содержание в глуши полусекретной базы, они исправно трудились на благо партии, не гнушаясь дополнительным заработком. Правда, Пеппа не знал, как сейчас обстояли дела. Он слишком надолго выпал из всей этой кутерьмы.

Любознательный проводник вовсю рассматривал изменения в окружающем пейзаже. Мимо него проплывали палеты с цинковыми гробами и пустыми ящиками из-под патронов, поддоны со строительными блоками и арматурой и кирпичом, раздолбанные в хлам «газоны» без колёс и стёкол. В некоторых местах чернели пни от очередной вырубки. Видимо, пограничники расчищали плац для новых построек. Вдали виднелась первая линия зелёных заграждений с вышками и сердитыми контрактниками. Усиленные патрули далёкими маркерами курсировали вдоль укрепзоны. Изредка доносились маты строителей с близлежащих объектов. Мда, здесь оживлённо и непривычно стрёмно.

Здание сельсовета обмазали клеем и затянули сеткой. Прибили даже шильду с названием подразделения. Естественно, в зелёных тонах. Они прошагали мимо свежепостроенного строения с вывеской «Tesla Corp.», которое привлекло внимание Пеппы необычным дизайном. Купольная конструкция в два этажа с платформой на крыше. Выглядело весьма современно и солидно. В прошлый заход на этом месте пылил пустырь. Теперь, похоже, кусок земли сдали в аренду очередной компании-однодневке, чтобы распилить денюжку. Бизнес по-русски с белорусским уклоном. Сталкер сплюнул траву, вспомнив одного хмыря, который против воли вызволил из тюрьмы и принудил на себя работать. От этих компаний с длинными руками никакого профита, одно дерьмо.

Часовой на двери отдал честь и впустил трио внутрь административного комплекса. Запахло свежей покраской и новыми обоями. Похоже, за задрипанный посёлок на краю Полесской Зоны взялись всерьёз, раз стали в отделку вкладывать деньги народа.

Вихрастый постучал по вывеске «начальник погранотряда», и тут же толкнул плечом дверь. Пеппа зашёл вторым, практически одновременно с солдатом, который тут же прикрыл за собой дверное полотно.

2.

– Вот мы и встретились, гражданин Петров. Заходи, коли не шутишь!

Майор Громов, он же Гром, взмахом руки велел выйти сопровождающим пограничникам, после чего встал с насиженного места. За полтора года он ни капли не изменился. Короткий узнаваемый ёжик в стиле «морского котика» с выбритыми висками, жёсткий взгляд, вечно недовольная рожа. Ну разве что пару седых волос прибавилось на черепе и мешки под глазами стали больше.

При виде старого знакомого сталкера Петрова здорово передёрнуло. Он догадывался, чего хочет от него Гром. Определённо мести за старые обиды. Хотя от этого отморозка с замашками генерала можно ожидать чего угодно. Непредсказуемость от такого опасного человека хуже его власти и детских комплексов.

– Что же ты, Пеппа, не рад лицезреть старого приятеля? – сказал сидящий в кожаном кресле майор. – Видишь ли, я здорово обрадовался, когда мне сообщили, что на огонёк заглянул сам Петров. Садись, в ногах правды нет.

– Смотрю, ты ещё в майорах ходишь, Громов! – буркнул Пеппа, плюхаясь на табурет напротив. На столе он приметил пол-литровую газированную воду. Свинтив крышку, проводник с шумом присосался к бутылке, пока не выпил всё до капли.

– Не захлебнись, Петров. Никто тебя в шею не гонит. Что по поводу должности и звания… Разжаловали меня. Два скота развели погранзаставу на десять тысяч, выставив меня полным идиотом. Отсюда и понижение. К счастью, у меня были связи. Так что это мелкое недоразумение осталось в прошлом. Теперь я в Масанах царь и бог, богат и перспективен, и собираюсь уйти на пенсию через полгода. Так что засунь свой сарказм себе в зад!

Пеппа швырнул бутылку в стоя́щую мусорную корзину в пяти шагах, и неожиданно попал. Громов одобрительно хмыкнул от такой меткости.

– Ладно, я готов извиниться за прошлое. Согласен, я кинул тебя, но виноват ещё и подельник, который и заварил кашу.

– Дима Волк? Тот ещё гадёныш.

– Так точно, херр майор.

– Бери сочно! – ухмыльнулся в ответ погранец в кресле. – Знаешь, мне твои извинения нахрен не сдались. Признаться, я злорадствовал, когда тебя упекли за решётку, но никак не ожидал увидеть тебя здесь. Помнится, я тебе пальчиком грозил, что «низзя» больше тебе появляться в посёлке. Поэтому мне стало интересно, с какого х… заключённый Петров решил навестить старого друга и нарушить обещание. Какую кару я тогда придумал? Напомни!

– Закатать в бетон и укрепить фундамент здания. – бросил мрачно Пеппа, глядя на переносицу майора.

– Точно! Глянь-ка, а ведь у меня всё есть. И цемент, и песок, и опалубка! Стройка века, мля! Я ведь и вправду собирался сделать это, когда люди Соболя привели твой тощую задницу на заставу. Но потом передумал. Убивать мертвеца не комильфо, дружище!

– Чего? В смысле, ты сейчас о чём?

Громов привстал, шагнул к небольшой стенке, где за застеклёнными дверями у него стояла начатая бутылка коньяка и два стакана.

– Я объясню. Давай вначале выпьем за упокой душу твоей.

С этими словами Гром налил на два пальца в каждый стакан марочный напиток. Один из них он пододвинул собутыльнику.

– Ты мертвее мёртвого, друг. По бумагам. Свидетельство о заключении патологоанатома, рапорт начальника тюрьмы, заявление на захоронение тела, выписки из морга. Связи творят чудеса. Не знаю, как тебе это удалось, но я искренне удивился, когда твою физиономию увидел в дверях.

– Меня подставили. Выкупили как овцу заинтересованные лица и погрузили в вертолёт. – проговорил Пеппа, у которого резко испортилось настроение. Но стакан он выпил.

– Ого! Продолжай! – крякнул майор и опрокинул в себя порцию алкоголя.

– А чё говорить? Приземлились в Красном лесу рядом с Припятью, дали автомат, пару идиотов в нагрузку и отправили на опасное задание, - соврал проводник, опустив настоящую цель похода.

– Интересно! Выпьем ещё?

Пеппа махнул рукой.

Гром вытащил из комода под столом свежий батон, банку краснойикры. Затем из ножен на поясе, вытащил тесак.

– Как тебе подарок? – покрутил он клинком перед глазами у Петрова.

– Красиво.

– Ручка с бивня мамонта, закалённая сталь, гравировка. Хороший нож. Настрогай бутербродов, пока я налью выпить.

Голодные глаза Пеппы мигом заблестели. Давясь слюной, он шустро нарезал мякиш на ломти, одним росчерком вскрыл банку с дальневосточной икрой, намазал на хлеб. Стоило больших усилий не наброситься на еду сразу.

– Ну-с, я слушаю дальше. – отвлёк его Громов от нарезки бутербродов.

– Задание было непростое. Я ушёл на разведку, надеясь проложить безопасный путь, но угодил в засаду. Десяток вооружённых мужиков взяли на прицел. Среди них затесался Соболь. Теперь я здесь. Хлебаю добротное пойло и жру дармовую икру.

Не удержавшись, Пеппа с жадностью набросился на тарелку с едой. Задумчивый Громов катал по столу стакан.

– Конкретики в этом рассказе мало. Я не стану лезть с расспросами по поводу твоего участия в «акциях», спрошу следующее. В каких местах ты "засветился"? Советую хорошо подумать, Петров. От правильного ответа зависит твоё будущее и состояние здоровья.

– Кто бы сомневался? – прикончил второй бутер Пеппа, вытирая рот. – Мне скрывать нечего. Я вёл группу вдоль берега Припяти, параллельно Холмам. Целью маршрута – Грязевое озеро. Пленили меня на подступах к селу. Если сомневаешься, давай карту, нарисую прямой маршрут.

– В том то и дело, что нет. Иначе тебе бы уже копали яму за пределами Масанов.

Пеппа выдохнул. Он начал было сомневаться в Громове, но начальник погранзаставы оставался верен себе. Разве что сентиментальничать стал под старость лет. Прежний Гром размазал бы его по стене вместо икры.

– Проблема у меня появилась личного характера. Недавно в одном секторе велась интенсивная стрельба. Подумал грешным делом на тебя. Твоё счастье, что ты голливудил в противоположном месте.

Громов отпил половину от своего стакана:

– Пей, Петров. Радуйся, что сидишь сейчас со мной. И закусывай, раз выяснили часть интересующей правды.

– Принял! – сказал обнаглевший сталкер, и сцапал хищно третий по счёту бутер. Глотнув коньяка, он целиком запихал в себя хлеб с икрой под осуждающий взгляд Грома.

Майора Грома.

Примеру Пеппы последовал и одиозный начальник погранотряда. Правда, ел он по интеллигентному, держа ломоть двумя пальцами.

– Раз я вне твоих подозрений, объясни, Гром, что ты намерен со мной делать? Убивать меня не станешь, верно? Тогда в чём интерес, раз угощаешь коньяком и кормишь икрой?

– Зачем мне лишняя кровь, Петров? Знаешь, я тебя давно простил и даже немного заскучал. Уж больно ты дерзкий сучонок. Нравилась твоя колхозная быдловатость, понимаешь. Ты не лебезишь и лижешь задницы. С пером у горла зыркаешь зенками и доказываешь правоту, будто загнанная в угол крыса.

– Тогда уж крыс, раз на то пошло.

– Хе-х. Ты так и не поумнел в колонии.

Пеппа отодвинул от себя полупустую тарелку.

– И всё же, зачем тебе я? Неужели для душещипательной беседы в три часа ночи? Раз ты такой добрый, может, отпустишь. Обещаю, свечку в церкви поставить за здоровье.

– Не-а, Пеппа. Отпустить тебя не позволит репутация. Ты меня унизил? Унизил. А долги отдавать кто будет? Я и так тебе делаю поблажку, раз тебе пришлось хлебнуть дерьмеца в этой части Чернобыльского болота. Короче, мне нужен толковый малый, который утрёт нос напыщенным спецназёрам из Большой земли. Видел боевиков в Масанах?

– Ага.

– Антитеррор и спецы по силовым операциям. Последние два месяца у нас прописались. Ловят всякую шваль и участвуют в рейдах на Припяти. Злобные псы. Так как у нас развлечений немного, устраиваем бои на Арене. Но у моих гренадёров кишка тонка противостоять матёрым «осамавцам». Сдали все девять боёв из девяти. Я лично проиграл три бутылки пятилетнего «джека».

– Условия?

– Простые как пять копеек. Выиграешь один бой из трёх – получишь свободу. Нет, будешь пидорить очки в казармах, пока не выйду на пенсию.

Громов допил коньяк. Схватил нож и с силой вонзил его в столешницу. Похоже, он действительно не шутил.

3.

Местные называли «ареной» недостроенный ангар для колхозных целей. Или достроенный, но затем наполовину разрушенный. Впрочем, вторую жизнь кирпичное строение получило, когда сюда нагрянули пограничные войска и прикомандированный стройбат. Солдаты к этому времени успели заменить крышу и разобрать часть внутренних перегородок, чтобы затем отстроить заново по утверждённому плану. Наверняка рассчитывали использовать ангар для строительной техники и в качестве склада для ГСМ, например. Но пока внутри здания царил упорядоченный хаос. Поддоны со старым кирпичом, шлакоблоки, бочки с известью, не до конца сломанные перегородки, строительный мусор. Укромных мест хватало, чтобы устраивать внутри тренировочные бои. Так называл поединки Гром.

Зрительный зал находился у восточной стены ангара сразу за запасным выходом. На небольшой пятачок контрактники принесли стулья, бронированные пластины оргстекла, металлические крепления и ведро болтов. За шестнадцать минут работы по периметру ВИП-зоны выросла целая стена, высотой в полтора метра. Похоже, майор знал толк в развлечениях.

Ближе к исходу часа, отпущенного на организацию поединка, стал прибывать народ. Душеприказчик командира погранзаставы постарался на славу, растрезвонив в посёлке о готовящейся схватке. Мелькали угрюмые фигуры стройбатальона в отражающих жилетах, по двое-трое приходили пограничники. Среди них Пеппа приметил несколько знакомых рыл. Были среди гостей и вольные охотники, которые зашли пополнить запасы, ну и парочка метеорологов. Практически со всеми из них у Пеппы остались натянутые отношения. Не получилось у него построить в Масанах соцреализм.

Принимали гостей лично Громов и один из его адъютантов. Места в «ложе» заняли контрабасы Грома и метеорологи, прочее быдло усаживалось рядом на пустых поддонах. Пеппа, за которым постоянно приглядывало парочка ребят, молча ковырял носком ботинка бетонную, в сколах и трещинах, старую стяжку. Он стоял поодаль от основной массы людей и курил, думая над своим скверным положением гладиатора. Он вспомнил, как в кабинет Громова вошёл командир антитеррора.

– Этот? – кивнул он на сидящего Пеппу, которого слегка разморило от выпитого.

– Тип того. Мой лучший боец. – ответил Громов, жуя бутерброд.

– В прошлый раз ты говорил то же самое. Итог: девять ноль в нашу пользу.

– Не боишься проиграть?

– Этому доходяге? Готовь барыш, Гром, вычистим твои карманы.

Заносчивый «осамовец» без знаков различий вышел из комнаты. И тут до Пеппы дошло, в какую задницу встрял. Громов ненавидел проигрывать, и каждое поражение принимал как оскорбление в свой адрес. «Девять – ноль!» Что будет с ним, если проиграет все три боя? Лучше об этом не думать.

– Я отойду по-большому, – дёрнулся в сторону сталкер, но его осадил боец в балаклаве.

– Нельзя. Громов велел тебя никуда не отпускать.

«Чёрт!»

Настроение испортилось окончательно. Ему не дали ни осмотреться, ни даже опорожнить мочевой пузырь. Сучьи отродья!

А на людском пятачке царило оживление. Ряд зрителей признало в госте Громова одного вора и просто плохого человека. Это было ожидаемо. Перед колонией Пеппа назанимал денег у многих ребят, и предсказуемо не отдал. Неудивительно, что его хотели минимум линчевать. Как тот же Соболь, в лапы которого попал по собственной неосторожности. Но хитрый контрабандист предпочёл сведе́нию личных счетов пленению, чтобы преподнести Пеппу на блюдечке с красной каёмочкой главному человеку на заставе.

– Да ты прям звезда! – буркнул приставленный к нему мордоворот с фамилией Сорокин. – Через одного хотят посадить на бутылку.

– Учись, пока я жив. – огрызнулся Петров, глядя, как внутрь заходят «осамовцы».

Они выделялись из толпы не только современной формой из пикселей и размытых пятен, но и вышколенной дисциплиной. Даже на представление они прибыли строем. Лица спецназ не «светил», кроме командира, чья полумаска болталась на поясе. У Пеппы засосало под ложечкой. Себя трусом он никогда не считал, однако сейчас ситуация рисовалась малоперспективная. «ОСАМ» – это не только пограничный спецназ, наученный убивать и захватывать наркокурьеров. Это ещё умение принимать молниеносные решения за доли секунды. Куда ему тягаться с профи!

Главный из «ОСАМа» пообщался со своими ребятами, и спустя секунду из пятёрки отделилось трое. Майор Гром присоединился к ним. После чего они направились к Пеппе.

– Готов? – сказал Громов.

– Не особо. Мне бы в туалет.

– Не сцы. Один бой выиграй, и обещаю, можешь нагадить, где сам захочешь.

Майор заулыбался, а Пеппа едва не бросился на него с кулаками. А бойцы спецназа из тройки сбросились на пальцах, кому выходи́ть в партер к сталкеру. Выиграл самый малорослый из троицы, и точно самый сильный судя по телосложению. Разочарованные проигрышем, «осамовцы» остановились около обречённого Пеппы.

– Только попробуй пустить ему кровь! Обещаю, умирать будешь долго! – прошипел в ухо профессионал в маске и коварно ткнул коленом в опорную ногу. Пеппа качнулся, ответил ругательством. Его толкнули в грудь, Пеппа плюнул, целясь в лицо. В зале загалдели в предвкушении будущей драки, которая предвещала стать захватывающей. Вмешался майор. Он жестами и стрельбой из пистолета быстро остудил горячие головы, задавив драку в зародыше. Лишние пассажиры разошлись, а на площадке остались Пеппа с крепышом.

Убедившись, что порядок и дисциплина восстановилась, командир Заставы стал между двумя участниками Арены, и громко сказал:

– Итак! Сегодня у нас очередные поединки. С одной стороны, доблестный и непобедимый «ОСАМ», с другой, неуловимый, быстрый и мёртвый, настоящий ублюдок Пеппа.

По традиции майор указал на каждого из озвученных бойцов. Толпа в ответ загудела проклятиями в адрес Пеппы. Крики «сдохни!» доносились с разных сторон. Пеппа переступил с ноги на ногу. Быстрее бы начать.

Громов характе́рным жестом успокоил зрителей.

– Три боя. Выигрывает тот, кто останется на Арене на ногах. Убивать участников запрещено законом. Если игрок вскинул руку, значит, сдаётся. Если не может продолжать бой из-за ранения, поединок закончен.

«Ну хотя бы не убьют!» – подумал Пеп, выламывая носком кусок бетона с пола. Наконец-то.

4.

– У тебя нет шансов.

Пеппа взглянул на приставленного к нему солдата. Новенький. Тот ловко пристроил ему на грудь поношенный бронежилет незнакомой модели и расцветки. «Опять дерьмо китайское подсунули!» – заметил он мрачно.

– Я знаю. Спасибо за заботу, мамочка. Что ты возишься?

Сталкер отшатнулся от контрактника, махнув рукой в жесте «отвали, я сам». Тот пожал плечами и отошёл в сторонку, глядя, как психованный боец возится с тесёмками и липучками, заправляет их в кармашки, с любовью и знанием дела. Получалось плохо. Впрочем, Пеппе было наплевать. И так сойдёт для амуниции из дружественной Чайны.

Контрабас, представившийся Максом, вынул из кобуры оружие, передал Пеппе. Им оказался пистолет российского производства МПЛ или по-простецки «лебедь». Пятнадцать патронов, эргономика, скорострельность – мечта, а не пистоль. Правда, стрелять с него доводилось однажды, в отличие от воина в двадцати метрах напротив. Наверняка спал с в обнимку с личным оружием. Уж Громов тот ещё диктатор.

– Патроны?

– Держи.

– Всего пять?

– Ага. Меньше возни с бумажками. Гром сказал, вам хватит на небольшую войну.

Сталкер поморщился. Пять патронов маловато для его победоносного плана. Его взгляд перехватил помощник в цифровом камуфляже.

– Тут это... предупреждение. В голову не палить. Патроны боевые. Подстрелишь хера в маске, схлопочешь пулю от снайпера наглухо. Только в бронник, край – в руку.

«Зас-сада. Ещё и снайперов пригласили» – поморщился снова Пеппа. Ну, а чего он хотел. Доверяй, но проверяй.

– Ты уж не подведи, – не унимался незнакомый контрабас. – Громов хвастался, что ящик коньяка на тебя ставит. Хочет антитеррору нос утереть, мол, на границе есть покруче кони.

– Звездец! – буркнул Пеп, чувствуя, что сегодня удача от него дала заднюю. Ну, Громов, хвастун в погонах! Похоже, и вправду в бетон закатает.

– Тогда удачи! – сказал на прощание Макс и бегом помчал к остальным зрителям. А Пеппа замер на месте, ожидая сигнала.

Когда раздалось зычное «пошёл», боец, шумно матюгаясь, вальяжно потрусил на встречу с одним незнакомым, но опасным типом.

Глава 2. Это Север, детка

1.

Пит проснулся не от холода. Хотя этой ночью он основательно продрог: тонкий походный плед сполз на землю и вместо коленей укрывал вывалившийся автомат. Хорошо, что под камнями их не беспокоил ветер, так бы люди замёрзли напрочь. Окоченевшими пальцами Пит завернулся в одеяло и засопел дальше. Очнулся он от прикосновения ледяных пальцев к его рту.

«Сэм» – догадался испугавшийся учёный.

– Тихо! Чё стонешь? – шикнули ему в ответ. – Не шуми, ок?

По интимной интонации следопыта Пит сообразил, что обстановка критическая. Он, содрогаясь от холода, кивнул, хлопая слипшимися ресницами. Сэм убрал руки, и жестом показал на выход.

«Там».

Поначалу Пит ничего не слышал, но стоило напрячь слух, как до него донеслась тихая возня вокруг камней. На ветер не похоже. Неужели люди? И как Сэм заметил сквозь сон?

– Я проверю обстановку. – прошептал он одними губами, и корячась, гуськом двинул к узкому лазу между наваленными валунами. Учёный ему кивнул, и на всякий случай схватился за «двенадцатый», смотря в черноту, где секундой ранее исчез зад коллеги. Владимир натянул плотнее шапочку на уши, выпуская вверх облачко водяного пара. Как же тут холодно!

Послышалась возня и шорох сминаемых камешков под подошвами. Задом обратно в убежище вполз взволнованный «анархист».

– Возле нас бродят люди, – прошептал бесшумно следопыт. Он выкинул два пальца, затем повторил жест, показав Питу «три».

Всё понятно. Двое или трое.

Пит приблизился к Сэму вплотную.

– Что будем делать? – шепнул ботаник.

– Тсс!

Сэм приложил палец к губам, кивая в сторону улицы. Владимир Питюшин покорно замер, всё ещё дрожа от утреннего озноба.

Тягучее молчание длилось две минуты. Хруст сминаемой ветки недалеко разоблачил таящихся чужаков, которые ошивались рядом с камнями. На улице и вправду шатались чужаки. Пит дёрнулся было в сторону от неожиданного открытия, но его пламенный порыв придержал Сэм.

– Ждём.

Он оказался прав. Незваные гости вскоре дали о себе знать тихим надрывным воем.

«У-ууу, ииии-ии» – и прочую ахинею Пит тысячи раз слушал долгими осенними вечерами в Красном лесу, когда с ребятами Кречета колесили по квадрантам в поисках «опытных образцов». Кадавры, или в народе, зомби вечно путались под ногами и норовили заползти в автомобиль. Тогда они не представляли опасности, сейчас – другое дело.

От такого открытия следопыт расслабился. Он подмигнул Питу, показал большой палец вверх, мол, «не парься». Сэм не подумал, что напарник самостоятельно разобрался в источнике шума, и уж куда больше его видел неупокойников. Однако ботаник счёл лучшим вариантом тихонько пыхтеть в тряпочку, руководствуясь древней народной мудростью.

«Молчи, будь хитрым!».

Стараясь не шуметь, Владимир потихоньку свернул плед, спальник под суровым присмотром старшего товарища, прицепил к рюкзаку добро. «Анархист» уже давно собрал вещи. Интересно, когда он успел? Небритое лицо Сэма выглядело сосредоточенным, будто он и не шатался полночи по Зоне.

Так прошла целая вечность, в тишине и холоде под сводом каменных валунов.

Пытку временем не выдержал Сэм.

– Будем выбираться, Питер! Мы можем так проторчать долго. Тупые зомбаки топчутся на месте и ни хера не уходят. Я пойду первым, ты останешься позади. Слушай голос. Если крикну «справа», стреляешь в правую сторону, а услышишь «лежать», то падаешь без раздумий. Усёк?

– Ага. Всё просто.

– Тогда ползём! Лады?

– Мг.

Пригнувшись, Сэм побрёл на выход, высунув вперёд ствол «Сайги».

Каждый из них занял своё место в узком пространстве, ограниченном крупными скальными обломками. Десятки тысяч лет назад плывун-ледник растаял, оставив после себя наследие мезолита. Покорители Севера покидали пристанище, в котором люди каменного века ютились от непогоды, как и они прошлой ночью.

Питюшин впопыхах едва не оставил в «гнезде» верный автомат. Пришлось возвращаться. Брошенное оружие отсвечивало в сумраке холодным блеском чёрного металла. Учёный схватил его за лямку на ощупь, потянул на себя. Мешал нагруженный рюкзак, который сбился набок и всё норовил зацепиться выдающими частями о торчащие камни. Пит закинул оружие за спину, гуськом потопал к выходу.

Напарник снимать с проволочной петли гранату не спешил. Он лежал на камне и вглядывался в сумрачное утро.

– Зомби прибывают. – тихо сказал Сэм, когда Пит прошелестел сзади. И правда. Копошащиеся кадавры копошились в высокой траве, потихоньку сокращая дистанцию к двум незадачливым путешественникам.

– Какой план?

– Уйдём в закат. Они мирные, если не трогать. Ползком, вприсядку и в кусты, – ответил Сэм, осторожно хватаясь за гладкую поверхность ручного боеприпаса. Но его планам помешал треск у самого́ выхода. Следопыт убрал руку с гранаты, отпрянул назад, хватаясь за дробовик. Неуклюжий Пит, что пытался через плечо выглянуть за пределы убежища, уткнулся носом в спину товарищу.

– Назад, мля!

– Ты чего? – возразил на мат Пит, пятясь вглубь пещеры.

– Нас нашли. Видишь, ползёт один.

Из утреннего тумана вывалился человек с ломаной походкой. Нетвёрдыми шагами он сминал траву. Могло показаться, что прохожий сильно пьян и в придачу у него перебитые в двух местах ноги. Из-за плохой видимости силуэт походил на приближающийся фантом, наподобие тех, что в изобилии встречались поблизости загоризонтной РЛС. Очевидцы немало рассказывали о таких вот привидениях без плоти и крови, способных напугать даже бывалых бродяг. Но это недоразумение могло основательно попортить им жизнь, даже с протухшим мозгом. Рука мертвяка покоилась на автоматическом оружии.

Зомби без особого желания шевелил мослами прямо к входу в каменную пещеру. В туманной дымке мертвец выглядел зловеще. Питюшин видел лишь нижнюю часть кадавра, и то в облачке густого тумана.

– Назад, сук! – скомандовал Сэм, срываясь в голос. Понятно, почему! Граната в замкнутом пространстве творит страшные вещи. Вова заскрёб ногами, развёрнулся, получая тумак от более расторопного компаньона. Они ввалились в грот практически одновременно, только Пит упал влево, Сэм, грохнулся вправо, за торчащий выступ. И оттуда отправил несильно в полёт опасный кругляш.

«Шарк, шарк!».

Ожидание взрыва гранаты продлилось дольше запланированного. Уже можно было учуять зловоние из разлагающего тела. Казалось, ещё секунда, и кадавр просунет косматую голову в просвет между валунами и скажет – «ЫЫЫЫ!» вместо стандартного «привет!». Но этого не случилось. Взрыв завершил увеселительную прогулку восставшего трупа.

2.

Шапка и ладони, прижатые к уху, не спасли от глухоты. Звуковая волна взрыва пробилась через хлипкие барьеры, посеяв сиюсекундную панику. Питу не приходилось лежать под шквалом свинцовых осколков в замкнутом пространстве, в отличие от Сэма. Но и «анархист» не был в восторге от направленного взрыва. На бледном лице замерла глубокая обеспокоенность. И всё же он опомнился быстрее нерасторопного химика: зашевелился в узкой горловине, продвигаясь к выходу.

Граната взорвалась удачно. Обычно не получалось прикончить мертвяка с первой попытки, а здесь звёзды сошлись в одной точке. Груда разлагающегося тела замерла навеки, испортив утренний пейзаж тошнотворным видом. Однако ударная волна взрыв породила массу других проблем. К ним устремились оставшиеся двуногие с выжженными мозгами. С каркающим возгласами неупокойные бойцы потопали мстить за убитого сотоварища в сторону громкого «бума».

– Интересно, сколько их? – сказал Пит, выглядывая за спину пригнувшегося напарника.

– Не считал. Это мы сейчас проверим!

Решительно настроенный Сэм снял с пояса ещё гранату для встречного боя. Только он и Пеппа прихватил осколочные боеприпасы. Питу брать дополнительный комплект запретили по соображениям безопасности.

– На счёт «три!» бросаю! Будь начеку.

Учёный кивнул.

Минута ожидания длилась вечность. Когда шаги кадавров раздались в непосредственной близости от ухоронки, Сэм выдернул чеку и отбросил снаряд в сторону атакующих «воинов». Новый взрыв глухо сотряс местность, вызвав настоящий хаос из беспорядочной стрельбы, стонов и забористого скулежа подраненных зомби.

«Анархист» лихо перескочил через истерзанного на входе зомби, скрываясь в туманной дымке. Владимир Питюшин осторожно направился вслед за напарником. Адреналин лихо стучался в висках. Спустя две секунды с новой силой разразилась стрельба. Шмаляли со всех направлений, что больно не понравилось учёному. Прижавшийся к камням Пит с сомнением всматривался в туман, куда вошёл Сэм. Грохотал дробовик, ему отвечали автоматные вздохи и крики, жуткие «вжих» уносились вдаль на сотни метров. Когда «Сайга» Сэма замолчала, Пит приуныл, но напарник подал голос выстрелами из пистолета. С непродолжительными перерывами и воплями стрельба длилась не больше минуты.

– Эй! Не стреляй. – раздался знакомый голос. Сэм спрыгнул с камней прямо к входу. Это он сверху вёл бой по восставшим врагам. Пит обрадовался, увидев в живых бродягу.

– Давай, на выход! Быстро осмотримся и пойдём дальше. Пошумели знатно, – отрапортовал штурмовик и устало махнул рукой. Пит подхватил барахло, оружие и потопал в близлежащие заросли.

Выйдя из ухоронки, Владимир ужаснулся последствиям скоротечного боя. В радиусе двадцати метров вокруг валунов лежали обезображенные трупы убитых зомби. Некоторые сжимали винтовки. У парочки особей отсутствовали конечности и куски одежды. Видимо, граната внесла свой жуткий вклад в побоище. Пованивало. Вова уже видел подобное зрелище. Ребята из группы Кречета не единожды проводили зачистку опасных мест и всегда оставляли после себя тошнотворное зрелище.

Всего они насчитали пять тел, включая зомби у входа. Пока Вова хлопал глазами, Сэм аккуратно, чтобы не испачкаться, обшмонал неупокойничков.

– Впервые таких умных зомби встретил, – сказал «анархист», когда учёный подошёл поближе. – Они могли нас прикончить.

– Почему ты так думаешь? Ну, что умные и всё такое, – удивился Питюшин, глядя, как боец вытаскивает из заклинившего автомата магазин.

– Как сказать, умные. У них осталась тактика, несмотря на кисель вместо серого вещества. Двое ринулись на нас врукопашную, остальные попытались окружить и застрелить. Самый смышлёный затаился в кустах поодаль от битвы. Но он промахнулся. Очередь прошла рядом, и я почти не испугался. Повезло.

– Это мышечная память, а не тактика. Они это делали раньше при нормальной жизни. – возразил робко Питюшин.

– Посмешил! Это в Зоне-то? – Сэм сплюнул выпрямляясь. – Ладно, посмотри остальных жмуров. Я отолью пока. Нельзя оставаться тут долго. Есть упыри похлеще несчастных зомбарей.

– Хорошо.

За два года практики в Красном лесу ботаник повидал немало кадавров и имел огромный опыт работы с ними. Владимир подошёл к заданию основательно. Боевой Устав требовал надеть перчатки при работе с органикой, что учёный и сделал. Недолго думая, он склонился над первым попавшимся трупом с отсутствующим ухом и простреленными ногами. Его заинтересовало лицо с гримасой боли. Точнее, мышечные ткани с внутренней стороны и лимфоузлы. Трактат профессора Сахарова «Степень отмирания клеток при замедленном распаде тканей» гласил, что первичный осмотр лица позволял с точностью до нескольких дней определить степень «свежести» зомби и характер поражения ЦНС и головного мозга. Главное, понимать симптомы и иметь понятие о генных мутациях. Питюшин всё это знал, ещё с времён обучения в НИИ. Десяти секунд ему хватило, чтобы понять двухдневный отрезок жизни покойного зомбированного. Выглядел он как человек. Ткани потемнели лишь изнутри, отмирание голосовых связок только началось, отчего лишённые большинства функций лобных долей особи могли членораздельно произносить звуки. Сохранились в порядке и рефлексы, вроде умения нажимать на курок. Конечно, зомби не мог перезарядить оружие, несмотря на распространённый миф. Однако сложив два и три, Владимир догадался, что появление кадавров совпало с недавней грозой. Головорезы проморгали признаки Внеплановой вспышки и не нашли убежище, поплатившись за это жизнями.

Осмотрев первого покойника с едва различными признаками разложения, Пит без всякой брезгливости принялся выворачивать карманы у последнего, как заправский мародёр. Его научил этому Кречет. Он всегда говорил, что «безопасность вынуждает марать руки». Конечно, он относился к этому отрицательно, но начальник охраны пожил побольше его в Зоне и всегда говорил дельные вещи. Лишние патроны или бутылка с водой не утяжелят рюкзак, особенно при критическом положении. Иногда карманы зомби проливали свет на личность почившего сталкера. Найденные КПК, вещи с надписями, записные книжки позволяли с чистой совестью оставить некролог в сети вместо безличного «пропал без вести». Иногда полученную таким путём информацию покупали осведомители. Но чаще всего зомбированные сталкеры бродили по Зоне без ничего. После месяцев скитаний одежда на них истлевала вместе с кожей, оружие и девайсы терялись. К трём месяцам жизни кадавр представлял жалкое и убогое зрелище, с которым легко мог справиться новичок без опыта. А к восьмой декаде живой труп погибал самостоятельно, при условии, что на протяжении короткого периода зомбированный не станет добычей оголодавшего кабана или не получит пулю от нарвавшегося путника. С этим экземпляром дело обстояло иначе. В карманах, частично залитых кровью, Пит обнаружил перевязочные пакеты иностранного производства, питательный батончик, несколько мелких купюр и три полностью снаряжённых магазина к натовской винтовке. Вова забыл её название, но, кажись, с такими стволами воевали в Афганистане.

Он сложил вещи горкой около трупа. И перешёл к следующему собрату с сильно обезображенным лицом. Картечь «Сайги» снесла покойнику полчерепа, отчего установить степень омертвления по фейсу не представлялось возможным. Однако Пит был уверен, что второй труп перешёл в мир с остальными горе-бойцами. То же обмундирование, оружие, однотипный набор предметов первой необходимости, характе́рный трупный запах и цвет кожи. Разве что у второго зомби нашлась в кармашке разгрузки губная гармошка.

«Откуда они прибыли?».

Вова задумался над этой мыслью. Действительно, а к какой группировке неупокойники принадлежали до трагической смерти? И каким образом очутились здесь, рядом с Холмами? Известно, что кадавры не могут проходить большие расстояния толпой. Они либо замирают, впадая в анабиоз, либо активно идут на внешний источник раздражения. Со временем они обычно разбредались по всей округе. Значит, кадавры находились в непосредственной близости от места трагедии, раз тесно скучковались вокруг камней. Хм. Неизбежно возникал следующий вопрос: зачем? Что привело их сюда? Этого Пит не знал.

– Ты настоящий мародёр. – бросил Сэм за спиной. - Видно, что не новичок.

– Ну, для такого дела мастерства большого не надо. – оправдался Питюшин, вытирая руки об одежду. – Это самое. Ничего странного не заметил?

– Есть малёхо. Уж больно они хороши для зомби, пусть и свежих. Броники под костюмами, пушки импортные. «Хеклеры 417» укороченные. Такое оружие есть только у серьёзной организации. Заказ с Большой Земли. Возможно, наёмникам это по силам. В деньгах и спонсорах они не стеснены. У нас, допустим, стволы из России с любовью. Прямиком из армейских запасов. Хотя… Дай-ка я гляну внимательнее.

Сэм перевернул труп, затем распорол ножом верхнюю одежду.

– Хм. Нашивок нету. Это не местные ребята. Пеппа говорил, что с такими патронами в Северной Зоне никто не воюет.

– Тогда откуда?

– Припять рядом. «Городские» боевики могли прогуляться к Холмам. Тут по прямой пару километров до окраин призрачного города. Или наёмники.

– Но до позавчерашнего дня Синдикат не засылал сюда бойцов. Туман стоял.

Сэм потёр лоб.

– Верно. Не могли тут вошкаться чужие. «Городские» – другое дело. Хотя странно, что боевики вышли на задание без знаков различий и шевронов. Будто пытались провернуть дело тайно. Подозрительно. Ну их, к дьяволу. Валим! У меня от этого места мурашки по спине.

– Сейчас, закончу.

– Хорошо. Только в темпе вальса, то есть, шустро. Я осмотрюсь.

Пит перевернул лежащего лицом вниз зомби. Его убили тремя пулями в шею, одна из которых перебила связки и артерию. Под ним натекла лужа крови. Аккуратно, стараясь не запачкать и без того изгвазданный в грязи защитный костюм, химик двумя пальцами проверил карманы мертвеца с недельной щетиной. Для трупа зомби выглядел довольно жизнерадостным: на бледном лице запечатлилась натянутая улыбка. Жуткое зрелище. Казалось, труп спит в коме, а под комбинезоном тихо стучится о стенки ослабленное сердце. Питюшину стоило больших усилий отвести взгляд от кадавра. Однако он со своей задачей справился. От бородача с оскалом ему достались магазины с патронами калибра НАТО, начатая пачка сигарет, армейская аптечка кислотного жёлтого цвета. Больше ничего интересного.

– А где рюкзаки? – вернулся Сэм, укладывая трофеи в полупустой баул.

– Полагаю, они их разорвали. Известно, что зомби постоянно чувствуют голод. – бросил небрежно Питюшин. В руках он держал пачку красного «марлборо».

– Понятно. Знаешь, будь они нормальными, мы погибли бы. Я нашёл у них гранаты.

Сэм показал учёному кругляш осколочной РГД.

– Пацаны действительно собирались на штурм. Правда, непонятно до сих пор, кого они пытались убить. Пять человек – внушительная сила для зачистки, особенно для головорезов с опытом.

– Этого мы не узнаем. Сигареты нужны? – учёный протянул напарнику пачку.

– Выбрось их нахрен, – ответил Сэм, зачехляя рюкзак.

– Как хочешь! – Пит скомкал в руках пачку и собирался было швырнуть её подальше, но внимание химика зацепилось за краешек бумаги, выглядывающий из фольгированной обёртки. Он потянул за кончик и вытащил из коробка лист из записной книжки, исписанный и исчёрканный карандашом. Вова расправил смятый листок и увидел схему.

План местности, с непонятными, на первый взгляд, обозначениями. По очертаниям угадывались Холмы.

Он глянул на удаляющегося Сэма. Учёный хотел было его позвать, но в последний момент передумал, а тетрадный лист в клеточку спрятал в карман. После чего быстро догнал «анархиста».

3.

Странный туман замедлил движения маленького отряда из двух человек. Ожидаемо Пит и Сэм занервничали больше прежнего. Даже встреча с зомби выдалась менее напряжённой, чем появившаяся белёсая завеса. Её язык, вытянутый и подвижный, постепенно надвигался на пустошь, состоящую из кривых ёлочек и редколесья. Кое-где, в самых низких местах, поблёскивала вода, из которой торчали сухие стебли речной осоки. Двигаться в ту сторону при нынешних реалиях не хотелось.

– Что это за хрень? – сказал Сэм, махнув рукой в сторону плотной взвеси.

– Радиационный туман. – ботаник ждал этот вопрос, и поэтому выпалил сразу же. – частое явление в подобных местах. Река рядом, осень, да и безветрие. Только мне не нравится его подвижная структура. Будь у меня анализатор воздуха, я бы ответил поточнее.

– Сойдёт за объяснение. Я не такой уже и неуч, как ты думаешь.

Сэм надел респиратор, предварительно освежив в нём фильтр. С небольшим опозданием этот приём повторил Вова. Но «анархист» пошёл дальше. Покопавшись в рюкзаке, он вытащил из утробы двухметровый кусок провода.

– Предлагаю обвязаться, чтобы не потеряться в этой хрени, – сказал Сэм.

На том и порешили.

Они вошли в туман, когда пересекли неглубокую канаву, которая, по всей видимости, «светилась» от радиации. Сэм привычно топал впереди. Двигались по-черепашьи: три шага, заминка, шаг, стоянка и ожидание. Сталкеру вечно что-то не нравилось. Он то и дело замирал на месте, вытягивался во фрунт, ждал и вынюхивал опасности – струна из электрического кабеля напрягалась между ними, тянула Пита за собой. Тот делал шаг вперёд и скучал дальше, пока Сэм созреет для более активных движений. В конце концов, ботанику надоело идти вторым скаутом.

– Давай сменю!

«Анархист» непредсказуемо легко согласился. Он отступил, пропуская вперёд напарника.

– Жуткое место! Что-то трещит постоянно, вон там, дальше! – сказал Сэм.

Его палец описал дугу, указывая на левую сторону от учёного. Пит хотел было что-то спросить, но в последний момент передумал. Теперь и он уловил едва слышимое, на пределе человеческих возможностей, тонкое потрескивание.

– Ну, слышал?

– Ага, – сказал шёпотом Пит, становясь рядом. – Что будем делать?

– Возвращаться глупо. Лучше испытать судьбу, и рискнуть. Насколько я помню, подобные туманы не опасны. Главное, не паниковать. Вспомни реку. Мы сражались с речными монстрами, которые едва не разделали нас под орех. Мы победили только благодаря крепким мочевым пузырям и собранности. Кроме того, как настоящему сталкеру, мне западло ждать с моря погоду.

– А я читал однажды книжку, где эти сталкеры заблудились в тумане и перестреляли друг друга. Они пытались пробиться в Припять, а пелена воздействовала на их психику.

– Враки всё! – возразил ему Сэм. – В Зоне нет мистики, не так ли, ботаник?

– Я химик по специальности.

– Какая разница, кто ты! Главное, что твои кишки по веткам не разбросало. Пока ещё. Пошли или ещё лясы поточим?

– Давай.

Хорошо, что они обвязались проводом. Иначе в такой взвеси легко бы потерялись друг от друга. Туман загустел, будто желе, и казался непреодолимым препятствием. Шаг в сторону – и ищи потом ветра, вернее, сталкера в поле. А Сэм говорил правильные слова. Нельзя паниковать. Особенно, когда не видишь кончика своего носа. А эта пелена перед глазами – всего лишь очередная трудность, и нам предстоит её решить.

Но подбадривание помогало плохо. Ноги не слушались. Мозг упрямо стучался в черепной коробке, что «ну его на фиг, такие прогулки», а происходящее казалось пьяным бредом. Сэм шагал всего в двух метрах, а Пит живо рисовал жуткую животину. Даже химера, которую однажды повстречал в красном лесу, и то представлялась менее страшным созданием, чем выдуманная проекция в голове. Выпить что ли для успокоения нервов?

– Сэм!

– Что?

– Ничего, проверка связи!

Следопыт дёрнул легонько провод.

– Постарайся больше не шуметь. Я и сам на взводе, а тут ты. Обделаться можно. Лучше дёрни за верёвочку.

– Я тихо, – оправдался неуверенно Пит, ступая прямо. Впрочем, Сэм сказал по делу.

В таком медленном темпе они двигались десять минут, хотя Вова думал, что час, если бы не считал шаги. Он даже вычислил среднюю скорость в уме и векторное отклонение в правую сторону. Короткая привязь позволила ему определить разницу в скоростях между ними. За это время Сэм не издал ни звука, и только постоянное натяжение говорило ему, что сзади болтается напарник. «Анархист» отозвался первым после десятиминутного молчания. Его громкое неожиданное «мля!» подбросило Пита на месте, заставило обернуться и вглядеться в туман, где растворился неясным пятном напарник.

Вынырнувший из утробы густой взвеси Сэм выглядел взъерошенным.

– Ты чего? – поинтересовался учёный.

– Зацепился за трос. Едва не грохнулся на землю.

– Понятно.

– Не совсем. Смотри под ноги. Ниже колена туман не такой густой.

Вскоре Пит убедился, что местечко, куда они забрели, не такое уж и простое. Под ногами стал попадаться разный хлам, в основном металлического происхождения. Куски ржавой арматуры, провода, полоски жести, утоптанная как следует, в траву.

«Свалка?».

Вероятно, Сэм подумал о том же. Он зажёг фонарик, наплевал на предостережения, затем присел и принялся что-то изучать.

– Чёт мне не по себе, Питер! Задницей чувствую, стрёмно тут. – воскликнул он вставая. Вова оглянулся, ступил влево шаг, второй – трос натянулся.

– Сэм! Иди за мной, я что-то вижу.

Проводник нехотя подчинился. Звякнула пряжка от ремня на «Сайге», он едва слышно выругался. А Вова уже выбирал чистый маршрут. Химик подобрал с земли метровый кусок тонкой проволоки, и принялся тыкать впереди себя, чтобы не споткнуться о мусор. Он не случайно выбрал то направление. Его привлекла расплывчатая линия в тумане в форме треугольника.

Пруток ударился обо что-то металлическое. Сэм посветил фонарём. Это была дверь от военного автомобиля типа «Урал». Пит переступил препятствие, треугольный ориентир проступил чётче. К нему добавились новые штрихи – продолговатые линии, которые обрывались на уровне пояса. Плотная завеса стала реже. Теперь ходоки видели друг друга и предметы на расстояние в три метра, что несказанно порадовало. Слепота нервировала пуще предчувствия опасности.

А через минуту нервного блуждания им на глаза показалась опора ЛЭП.

Она вынырнула из молочной мглы расплывчатым, но довольно ясным очертанием. Высокая конструкция покосилась от времени, но выстояла, сохранив на верхушке несколько трансформаторов и обрывки проводов. Выглядело это зловещим знаком. Даже матёрые ветераны обходили стороной ЛЭПы и подстанции, считая их источником притяжения аномальщины. И правильно делали.

– Плохое место. Придётся долго выбираться, Питер! – сказал следопыт, указывая пальцем в правую сторону. – Смотри, сколько хлама!

И правда! Из рваного туманного одеяла выглядывали мусорные кучи, состоящие из автомобильных и тракторных запчастей. Кузова, колёса, траки и прицепы – настоящая локальная Свалка рядом с Припятью.

– Мародёры поработали. Я однажды видел подобное. Это они оставили после себя такой мусор.

– Понятно.

Пит глотнул воды из фляжки, рассматривая с любопытством пейзаж с элементами сюра. Туман, ЛЭП и Свалка. Его одёрнул Сэм:

– Давай-ка уйдём отсюда по-быстрому. Я снова чую треск.

4.

Покинуть быстро площадку с останками брошенной техники не вышло. Треск повторился, в этот раз посильнее. И шёл он с верхушки опоры, шпиль которой терялся в тумане. Раздосадованные путники не двигались, глядя заворожённо на пугающую металлическую конструкцию, которая смотрелась вполне себе живой. Сэм клялся, что видел, как шевельнулись обрубки проводов, а тело опоры содрогнулось от воздействия невидимой силы. Но основная опасность для них сконцентрировалась в вышине, ровно там, откуда доносилось потрескивание.

– Я знаю, что это! – воскликнул Пит. – Огни Святого Эльма. Если это так, на кончике ЛЭП вспыхнет молния.

– Вот попадалово! Где ты раньше был, ботаник чёртов, когда меня сюда завёл? – пробурчал Сэм.

– Они неопасны, – бросил небрежно Пит, и тут же осёкся. Осуждающий взгляд Сэма говорил сам за себя. Неосторожный учёный только что нарушил один из негласных законов сталкерского братства – не накликай беду во время рейда.

– Серьёзно? А что будет, если разряд соприкоснётся с какой-нибудь завалящей «Электрой», которая мирно дремлет где-нибудь в кустах?

– Не знаю. Я не спец по аномалиям. Я только читал о подобном явлении в книж…

На шпиле зазмеилась тонкая, едва заметная молния. Пит поперхнулся последней фразой и замолк, Сэм от страха выпучил глаза, готовясь вот-вот броситься на землю. Вид ползущего по металлу разряду завораживал до зубовного скрежета, и точно не прибавлял смелости.

Следующий разряд посильнее прокатился по всей высоте опоры, вспыхивая крошечными зничами на её поверхности. Хвосты из проводов качнулись от электровольтной подпитки, один, раз, второй – весело заискрили, разряжая туман. Самый длинный «хлыст» вытянулся в струнку и прикоснулся к торчащей арматурине, рисуя таким образом букву «Х», и пополз дальше зигзагом по сопряжению металлических деталей вправо. Прямо на глазах обескураженных искателей приключений электрический импульс встретился с худшим из немыслимых сценариев в Зоне – энергетической ловушкой. Крошечная, невидимая в тумане, она мирно почивала среди железного хлама, и наверняка там бы и осталась незаметной и брошенной. Она сработала, как и должна была среагировать любая «электра» на прикосновение: выпустила искривлённые, заряженные тысячами амперами, ложноножки, чтобы уничтожить угрозу своему спокойствию. Но на любую силу есть противодействие. Ветвистый пучок недовольной ловушки с противным шипением схлестнулся с природным электричеством, перетёк обратно, снова атаковал нарушителя с металлического чудовища. И вот когда казалось, что такая «встреча» окончится дружеским перемирием, над проржавевшей тракторной кабиной вспыхнула яркая точка.

В считаные мгновения она выросла в размерах, вытянувшись сначала в узкий диск, после чего приобрела форму огненно-синей сферы величиной с телевизор в 20 дюймов. Летающая тарелка подросла ещё немного, подпрыгнула чутка и устремилась к стальной опоре.

Не нужно было оканчивать институты, чтобы признать в этом шаре шаровую молнию. Пит и Сэм растянулись на земле, когда сфера угрожающе уплыла к ЛЭП-конструкции, потрескивая и весело искря. Электрическое поле накрыло их с головой – и стоило огромных усилий, чтобы не сорваться и не заорать матом. Не видимые глазу импульсы атаковали кровяные клетки и внутренние органы, вызывая сильнейшие мышечные спазмы в разных участках тела. Их отпустило только когда молния завертелась внутри конструкции, подпитываясь новыми порциями огнями Святого Эльма. Но путники не были готовы к новым лишениям: в какой-то момент пульсирующий энергией шарик разделился на части.

Из одной шаровой появилось сразу три адские сферы.

Пит, закусивший зубами ремень автомата, слишком поздно понял, что боль несколько секунд назад, ничто в сравнении с нахлынувшей лавиной страданий.

Он преступник на электрическом стуле.

Курица-гриль в микроволновой печи.

Или запеканка с творогом и изюмом.

Кому как нравится. Ему лично больше нравились ощущения до встречи с малоизвестным явлением. Однажды в детстве он проверил силу тока на своём теле, дотронувшись рукой до лежачего провода от оборванной линии электропередач. Впечатлений хватило надолго. Но теперь всё обстояло в разы хуже.

Раскалённые невидимые игры впивались в кожу, пробирались до костей и сухожилий. С немым криком Пит содрогался от конвульсий, раз за разом,хватал ртом наэлектризованный воздух, пускал слюни. Перед глазами сновали бесчисленное множество ослепительно-ярких мушек, которые с треском взрывались и шипели. Кричать в голос учёный не мог. Все потуги гасли внутри глотки тихим «ыыыаааафффф».

Разряд, разряд, разряд.

Кажется, вот что означает фраза «закипела кровь». Если только не докипела.

Ещё разряд.

Ослепительное чудовище замерло над ним, протянуло свои разветвлённые щупальца к лежащему человеку.

«Почему я не сдох!» – удивился Пит, глядя, как по его руке скользит молния.

Он выгнулся дугой, мысленно прощаясь с этим неблагодарным миром.

Глава 3. Хаммер против свободы

1.

– Гадство! – сплюнул Пеппа, поднимаясь с грязного пола.

Новенький камуфляж, выданный каптёром Грома, превратился в типичные обноски буквально за пять минут времени. Стоило немного поползать на локтях, побегать от пуль спецназовца и как следует пропотеть – и лоск ушёл вместе с гонором. Надо же, корчил из себя невесть какого боевика, а на деле оказался дутым позером. Хотя это сам полковник сделал из него стрелочника и отправил на ристалище против Голиафа. И неважно, что соперник выглядел хлипким, факт – он раскатал его как салагу, если не хуже.

Кровоточила губа. Пеппа облизал её сплёвывая. Стоило говорить, что этот факт беспокоил его? Нет. Когда тебе пересчитали пулями рёбра, притом трижды, на царапины и прочие неудобства перестаёшь обращать внимание. Двадцать лет назад наверняка пожаловался бы маме, но сейчас жалиться некому, кроме себя. Вот так вляпался! И это ещё не конец! Там, на выходе, его будет поджидать Громов с каменным лицом садиста и палача из Освенцима. Одной ногой он практически стоял у него на могиле, которую солдатня наверняка начала рыть минуты две назад на заднем дворе. Фака мазафака!

Поднявшись, сталкер обнаружил, что куда-то запропастился пистолет.

Разбитая губа, продавленная грудная клетка, шум в ушах, потерянное оружие…

Позорище!

А начиналось всё неплохо!

Они с «осадовцем» разошлись по углам. Пеппа решил рвануть с места в коровник, сокращая дистанцию для контакта с противником. От опоры к опоре он продвинулся быстрым шагом, держа оружие на вытянутой руке, ни на секунду не забывая, что это тренировочный бой. Ага! Тренировочный…м-мать! С боевыми патронами и профессиональными инструкторами. Его пообещали грохнуть, если он попортит шкурку спецуре.

Его тактика принесла плоды. Стоило осадовцу выглянуть из-за ящиков, как Пеппа выстрелил в ростовую фигуру. Не повезло. Пуля разбила ящик, вырвав из него клок сухого дерева, но хитрый антитеррор вовремя скрылся за укрытием. Пеп думал броситься за ним, что в последний момент изменил решение, и направился в противоположную сторону, намереваясь встретить «ОСАД» лицом. Затея его провалилась. Стоило проводнику отвлечься и сместить взгляд в сторону, как вынырнувший спец оказался у него за спиной.

Три пули палача в бронежилет со спины выбили дурь и пыль из Пеппы, отчего тот нелепо брыкнулся лицом вперёд, отхватив губой от собственного колена. В ответ раздались жидкие аплодисменты и отборная ругань майора, чей оскал едва читался за непробиваемыми стёклами. Другие зрители его частично освистали, некоторые выкрикивали оскорбления, призывая Пеппу подняться на ноги и вернуться в борьбу.

Один ноль в пользу пограничной спецуры.

Второй бой сталкер решил провести позиционный, с минимальным перемещением по пространству. Пеппа выбрал себе сектор, который не собирался покидать в любом случае и принялся ждать элиту. Подобный демарш вызвал рёв зрителей. В этот раз они освистали его на удивление единодушно, призывая к действиям, но дуэлянт идти на поводу у военных сошек не горел желанием. Ничего они не понимают в тактических ходах. Зато его оппонент оценил по достоинству манёвр сталкера. Короткими перемещениями за строительными материалами он подобрался к Пеппе вплотную, после чего атаковал его с фланга. Две пули опасно срикошетили рядом с проводником, и тот, чертыхаясь, перебрался за поддон с кирпичом. Спустя мгновение на оборонительном рубеже появился и сам офицер пограничного спецназа. Наверняка, чтобы убедиться, что противник «сидит» за поддоном. Пеп выстрелил в него безуспешно, переполз на прежнее место, перевести дух.

Но хитрый «ОСАД» раскусил задумку сталкера. Он снова встретил атаку в лоб, уйдя от сдвоенного выстрела возбуждённого Пеппы прыжком за кирпичную перегородку. Стрелять спецназ не стал в ответ – экономил патроны. Сталкер перебежал за поддон, подождал, когда в поле зрения появится юркая тень, нажал на спуск наудачу – боец привычно скользнул вбок. И тогда Пеппа быстро рванул вперёд с твёрдым намерением застать того врасплох. Как говорится, в одной пословице – либо пан, либо пропал?

За перегородкой Пеппа и попал под раздачу.

Антитеррор не переменил позицию. Он подождал, когда профиль сталкера покажется из проёма, и доской ударил по кисти руки. Пеппа заорал, роняя оружие ближнего боя, подался назад, чтобы избежать очередного физического контакта, но противник не оставил ему никаких шансов. Мощный удар с ноги прямо по центру бронекостюма опрокинул на спину неудачливого Пеппу: он «поплыл» от боли и досады коварного врага.

– Сдавайся! – крикнули ему над ухом. Пеппа увидел дуло пистолета, приставленное к груди, и обессиленно махнул лапой. Хорошо, что не выстрелил в упор.

Два – ноль!

Победитель праздновать успех не стал, а молча вернулся на диспозицию. Военная выучка, хуле! Гудящая толпа за ширмой снова разразилась восторженными аплодисментами. Хлопали, понятное дело, ребята из спецуры, поздравляя увёртливого собрата, который привычно утёр нос жалкому «любителю». Ну а Пеппе осталось лишь молиться на случайность, вроде землетрясения, чтобы избежать наказания за провал. Впрочем, у него оставался ещё один поединок.

Третий и прощальный!

Держась за грудную клетку, сталкер выпрямился и сел на поддон. Ох, как тяжко! Ему крикнули «сцыкло», но ему стало всё равно. А к нему уже со всех рук и ног спешил секундант. Как там его звали, Макс?

Контрактник склонился над ним:

– Эй, мужик, ты как?

– Норм! – выставил большой палец Пеппа. – «Лебедь» про…потерял только!

– Держи!

В руки Макс вложил ему запылённое оружие и запасную обойму на пять патронов. Пустую он реквизировал и спрятал в карман.

– Ты неплохо выступил. Опыта маловато, а так норм. Смотри, у тебя последний шанс выиграть. Босс поставил свой «хаммер» на кон. Выглядел он взбешённым. Так что советую тебе напрячь мозги и прыгнуть выше головы, иначе Громов оторвёт её.

– Да знаю! Есть чё глотнуть, друже?

Пограничник протянул ему фляжку с чем-то крепким. Пеппа понюхал вначале, обнаружив в ней отборный виски, отхлебнул два глотка. Губа защипала ещё сильней.

– Дай минуту, соберусь с мыслями! – сказал Пеппа, и вернул вискарь контрабасу.

– Сделай его! Мы за тебя!

Секундант скрылся из виду. А Пеппа принялся рассуждать, как покарать умного обидчика, что в это время готовится к третьему поединку. Ожидаемо, ничего в голову не происходило. Взгляд его замер на кирпичах и мешке с окаменевшим цементом от сырости.

– Интересно! – пробурчал Пеппа и склонился над строительной смесью.

Ему повезло. Цемент схватился только в одном месте, в остальном был пригоден к употреблению. Вернее, к замыслу сталкера. Он шустро разорвал руками коричневый двухслойный пакет, выдрал из него несколько шмат, куда насыпал в каждый из них смеси. Всё это добро он закрутил, один опустил в карман.

– Э, давай! – бодро кто-кто крикнул с трибуны.

«Иди на хрен!» – ответил ему сталкер мысленно. С двумя кульками он прибежал к рядам сложенного белого кирпича. Недолго думая, Пеппа подхватил один квадратный снаряд, и с силой запустил его в сторону антитеррора.

Следующую минуту проводник увлечённо упражнялся в метании кирпича на максимальное расстояние, стараясь отправлять обожжённый материал в разные стороны. Целился он в ящики, колонны, подбирающие своды бывшего коровника, в бочки из-под масла и бензина. Он старался произвести максимально возможное разрушение и вызвать панику у спецуры, чтобы тот немного понервничал. А ещё это напомнило ему детство.

Очередная кирпичная болванка влетела в кладку, развалившись на куски. Следующая грохнулась в метре от неё, упав на лист кровельного железа. Помещение окуталось кирпичной пылью и заполнилось ужасающей какофонией из грохота, скрежета и треска. Крошево устилало половину площадки, но сталкеру было мало. Он хотел выманить соперника, чтобы тот сделал первый шаг в западню.

И правда. «Осадовец» никак не ожидал подобного зрелища. Он несколько раз пытался пересечь зону падающих кирпичей, но Пеппа ловил его выстрелом из пистолета дважды. Оба – мимо. В конце концов, спец засел за одной бочкой, и принялся ждать, когда «идиот» устанет. На это и рассчитывал сталкер. Убедившись, что «птичка в клетке», вернее, за бочкой, он с приставными шагами швырнул в сторону антитерррора мешочки со смесью.

Ну а дальше он полагался на курву-удачу, которая одним идиотам даёт всё, вторым – как обычно!

Спотыкаясь об обломки, Пеппа подбежал к предполагаемому укрытию «осадовца» и швырнул припасённый третий подарок. Завеса из осядающей цементной пыли окутала «кирпичное» побоище. Пеппа заорал и бросился плечом на бочки, опрокидывая их. Ему ответили сильным толчком, но сталкер лишь отмахнулся от вялого сопротивления, и стал ногой наносить удары по чему-то мягкому. Не все они находили цель, но Пеппа брал количеством и бешеным желанием выиграть эту схватку.

Соперник, впрочем, выжил после такого перформанса. В один момент Пеппа потерял опору и рухнул рядом со спецназёром. Пыль почти улеглась, и теперь они прекрасно видели друг друга. В этот раз «осадовцу» досталось: обсыпанный цементной пылью, с царапинами на лбу и запылённым броником, и что главное, сбитой спесью с лица. В этот раз он не так быстро среагировал на движения сталкера, который привстал и рухнул ему на ноги.

Уставший Пеппа замахал кулаками, надеясь поставить точку в свалке. Но спецназ выставил блок локтем, стараясь вывернуться. Проводник попытался нащупать пистолет, и с ужасом понял, что его в пылу борьбы потерял, в отличие от «осадовца». Он сумел освободить руку и выдернуть заряженное оружие. Глядя на такой печальный поворот событий, Пеппа попробовал выбить «МЛП», но в итоге получил по затылку рукояткой. Несильно, но обидно. И тогда сталкер пошёл на самый коварный приём в его жизни. Одной рукой он нащупал промежность лежачего мужика, и с силой сжал материю и то, что было под ним.

– Сдавайся, сука! – прохрипел Пеппа. – Раздавлю, мне терять нечего!

И боец сдался. Он разжал руку с пистолетом, и тот безвольно рухнул рядом с ними. Проводник подобрал его и с шумом запустил в сторону ревущих от удовольствия зрителей. Ожидаемо, снаряд не долетел самую малость до бронированного стекла.

– Я выиграл! – крикнул Пеппа, отходя на негнущихся ногах от лежачего оппонента, который тяжело таращил взгляд на засранный, побелённый известью потолок коровника.

– Сука, чтобы тебя, Гром и молния, выиграл! – прогундосил Пеппа, дрожа от адреналина и холода.

2.

– И тогда полковник встал, и направился к кэпу «антитерроров». «Лохи вы!» – сказал, он и «хер вам, а не мой хаммер», после чего встал и с крайне довольной мордой вышел на улицу. Видел бы ты лицо капитана «ОСАДА». Красное, будто с мороза! Нахлобучил ты спецуру, нахлобучил.

– Повезло. Ещё немного – и он меня бы прижучил.

– Верю. Но бой крутой выдался. Ты понравился всем. Особенно Грому. Тот прям на радостях едва не пустился в пляс.

Макс снял жилет с Пеппы, помог ему доковылять до стопки пустых поддонов. Пограничник обыскал по правилам сталкера, забрал пистолет, гильзы, которые нашёл среди общего бардака. А участник поединка наслаждался долгожданным покоем. Эх, в душ бы сейчас да чайку́ с коньяком! И спать!

Но у него были дела поважнее. Только вначале нужно перевести дух и поговорить с Громовым.

Его секундант вернулся спустя десять минут.

– Ну что, победитель! Пойдём?

– Ага. – выдавил из себя Пеппа вставая. И едва не рухнул обратно на поддоны от ломоты в груди. Шутка ли, рёбрами поймал три или четыре выстрела из мощного оружия. Разделал его спец, и только смекалка вытащила бедного Пеппу из передряги. Превозмогая боль, сталкер направился к выходу, возле которого стояли вооружённые люди. Они перегородили ему выход.

– Эй, чё надо? – буркнул Пеппа.

– Тише будь, – шикнул на него боец в передних рядах. Макс ему что-то ответил тихо, его грубо оттолкнули. Вмешаться в новую свару Пеппа не успел. Стоящий позади толпы «осадовцев» офицер грубо осадил хулигана, и затем обратил внимание на Пеппу.

– Я пообщаюсь с НИМ! – адресовал он реплику Максу.

Сказал как отрезал. Контрабас молча шагнул в сторону, пропуская Пеппу. Кому охота связываться с антитеррором, которых уважал сам Громов.

Хмурое лицо капитана излучал один негатив. Острые скулы лишь слегка заострились, нижняя губа вздёрнулась вверх. В этом плане даже полковник выгодно отличался в лучшую сторону. Он хотя бы походил на человека, а не на истукана.

– Решил взглянуть на проходимца, навалявший моему собрату. Прими поздравления.

Пеппа устало поднял ладонь:

– Был честный бой. Мне не нужны проблемы.

– Гром сказал, что ты конченый. Это правда?

«Не отвечай» – стучала мысль в голове.

Но Пеппа не привык отмалчиваться:

– Сам он конченый. Я жертва обстоятельств.

Капитан не ухмыльнулся. Ни один мускул на лице не дрогнул после попытки Пеппы сыграть в самоиронию. Настоящий кремень!

– Жертва, говоришь? Вот что, клоун, как там тебя, Иванов такой такойтович. Даю тебе один час покинуть посёлок. Иначе я засяду с тобой в подсобке, поговорить по душам наедине. Без свидетелей и прочей х… Просто так. Ты меня понял?

У Пеппы едва не вырвалось «идивзад!». Только в последний момент он сдержал язык и вместо оскорблений выдавил из себя нелепое «да понял!». Капитан пробуравил его взглядом, после чего медленным шагом вальяжно направился прочь.

– Гром его допёк, раз он лично решил с тобой познакомиться. Не завидую я тебе, друже! – контрабас вновь подал голос со спины.

– Я и сам себе не завидую. Знаешь, кончай сиськи мять и веди меня к Грому, я к тебе в друзья не набивался, чтобы выслушивать морали.

Макс заткнулся и тяжело, от обиды засопел. А что он хотел. Нечего лезть под горячую руку. А полковник снова ему подгадил. Вначале делает рискованные ставки, затем весело треплется о его статусе и злит в отрытую командира. Уверен, кэп спецназа уже давно пробил по своим каналам «некоего Иванова», чтобы взять его в оборот. Проходить заново круги ада и гнить пять-семь лет в колонии Пеппе не улыбалось. Лучше сгинуть в Чернобыле!

Неудивительно, что прежний боевой настрой быстро вылетел в трубу. Вот тебе и победа!

3.

Сталкер постоял пять минут под струями тёплой воды, вытерся насухо. От хлорированной воды защипали ранки и царапины. На щеку наклеил пластырь, остальные места обработал антисептиком. А торс обмотал эластичным бандажом, найденным у одного из солдат. Наскоро одевшись в новые шмотки, он проверил рюкзак, который у него сутки назад реквизировали. Осталось разжиться оружием, и порядок. Больше Пеппу в Масанах ничего не держало.

Полковник не торопился показываться на глаза. Игнорировал, а может, смаковал победу пятилетним солодовым виски? Впрочем, неважно. Покинуть бы базу на своих ногах, и то счастье. Гром обещался не трогать давнего обидчика.

Хотя «обещал» довольно громкое слово!

– Эй, парниша? – окликнул молодого здоровяка-дневального, что лениво крутил в руках ключи.

– Чё?

– Сделай чайку́, будь другом.

– Нех делать. Мне за это не платят, – огрызнулся дневальный. – В тумбе посмотри номер двадцать.

– Ладно.

Чайник вспипел быстро. Пеппа залил крутым кипятком пожелтевший от времени пакетик индийского чая, засыпал ложку сахара, помешал. От скупых движений заныли рёбра. Полежать бы на кровати чутка, да нельзя. Его неприятности ещё не закончились на сегодня. Он вздохнёт, когда на горизонте покажутся кривые сосны да «дикая Зона».

А всё-таки скверно получилось на хуторе, когда он решил проверить, целый ли схрон. Так глупо подставился да ещё кому – Соболю и его головорезам. Непонятно, что они делали на окраине утонувшей в зарослях деревеньке вооружённые до зубов. Видимо, ждали особых гостей, только вместо них на хутор нагрянула известная до нервного тика личность. Сам Пеппа, которого Соболь на дух не выносил.

- Рыбак рыбака видит издалека! – сказал главарь и смачно заехал ему кулаком в солнечное сплетение.

Выкрутиться из патового положения у него не вышло. Его хорошенько связали, всучили ему в руки гранату, и под присмотром одного ходока отправили прямо в лапы Громова. Сейчас Пеппа понимал, что легко отделался. Буду у Соболя побольше времени, изувечил бы, в Зону не ходи, перед отправкой «презента» полковнику.

Но глодала Пеппу не собственная глупость, а вина́ перед одним ботаников. Как же так получилось, что из четвёрки опытных ходоков на плаву остался самый неприспособленный к боевым будням? Их отряд заслуженно провалился, и отчасти по его вине. И недотёпу Пита Пеппе было искренне жаль, в отличие от остальных засранцев.

Конечно, проводник держал в уме, что возможно не всё потеряно, и он может повлиять на ход событий. Пит живой, направляется сейчас к Грязевому озеру, и Пеп ещё сможет поучаствовать в спасении репутации и «пакета акций» стоимостью в тридцать миллионов. Нужно найти Пита, да побыстрее, иначе… всё.

Проводник допивал чай, когда возле казармы взревел двигателем «хаммер». Гром влетел в здание, как метеор, по-хозяйски буркнув «отставить» солдату на тумбе. И пальчиком поманил сталкеру, мол «на выход». Проводник подчинился, с лёгкостью взвалив на себе изрядно полегчавший рюкзак, и неспешно отправился к блестящему матовой чернотой вездеходу.

- Залезай, Пеппа! Некогда с тобой возиться! – Гром был, как обычно, в своём репертуаре – вечно торопился и подгонял.

- Ладно.

Пеппа проворно забрался на пассажирское сиденье, бросив поклажу под ноги. Полковник плюхнулся следом. Спустя две секунды «хаммер» в бронированном кузове рванул с места в направлении ближайшего КПП. Сталкер собирался было поднять вопрос об оружии, но сдержался. На заднем сиденье болтался АК-12 с тремя запасными обоймами.

Бойцы из его отряда встретили Громова и Пеппу с ликованием. Им уже сообщили о результатах боя, и они, конечно, радовались, что наконец удалось стряхнуть лоск с напыщенных бойцов спецподразделений. Его даже угостили сигаретой, которую сталкер привычно заткнул за ухо.

Стояли они недолго. Громов кивнул одному из пограничников, Вованом звали, и тот шустро присел сзади сопровождения. Или понятого. Вован подозрительно на него смотрел, будто раздумывал, в какое место всадить пулю бедному бродяге.

Отъехали они недалеко, за километр. Гром развернул машину носом к КПП, заглушил двигатель. Вован, будто по сигналу, проворно выбрался из американского зверя, щёлкнул предохранителем.

- Выходи, Пеппа! – сказал он, направив ствол в лицо подавленного сталкера. Нетрудно было представить, что его ждёт. У Громова в багажнике наверняка лежала лопата. Тогда зачем устраивать этот цирк здесь?

- Как скажешь, дружище!

Он переглянулся с Громовым, чьё гадкое лицо едва не лучилось от счастья и удовольствия. Ну ещё бы, не радоваться. Это не на него направили боевое оружие, заочно приговорив к смерти.

- За что, полковник? Мы же договорились?

- Помолчи, Иванов! Шагом марш.

Расстроенный Пеппа медленно двинул прямо, ожидая пули от бредущего сбоку старого знакомого Вована или от начальника пограничной заставы. Хотя тот не станет стрелять исподтишка – воинская выправка не позволит. Вероятно, хочет напоследок унизить.

- Стой!

Пеппа остановился возле продолговатой ямы, которую кто-то давно выкопал в листве. Сейчас её чуток занесло мелкими ветками и присыпало влажным песком. Добротная такая, яма, глубокая. В них обычно хоронят падшую скотину или закапывают танки.

- Лопату забыли взять, полковник. – мрачно заметил обречённый проводник.

- Молчать! – рявкнул Громов. – Здесь я приказываю. Кругом повернись, Иванов.

Сталкер подчинился. Полковник вытащил из кобуры МЛС – с таким Пеп воевал на Арене – передёрнул затворную раму. Второй пограничник отошёл на шаг назад, страхуя начальника на случай излишней резвости субчика на краю ямы.

- Ну что, Пеппа, прощай!

- Прощай, Громов! Вот как значит… грехи отпускаешь? Формально ты даже обещание не нарушил.

Полковник вздохнул, подошёл вплотную к сталкеру и неожиданно быстро ударил того в лицо.

- Йоп! – охнул Пеппа, отходя назад. Только в последний момент он остановился у края ямы. Комья земли крупными горошинами посыпались в воронку.

- Это тебе за прошлые грехи!

Следующий хук пришёлся в ухо. Пеппа хрюкнул, приседая на колено, но выдержал и этот удар.

- Вот это за твою сучность!

- Слабо бьёшь! Стареешь, майор! – выдохнул Пеппа, подбирая ногу. Он соврал. Начальник заставы умел бить людей, особенно ему ненавистных.

Ошарашенный таким контрвыпадом, Громков весело рассмеялся, а следом за ним и солдат. А вот это сбило окончательно с толку проводника, которому единственному было не весело. Скорее, больно.

- Сучёныш, я же говорил, – сказал он Вовану, кивая ему. Тот опустил оружие, искренне глядя в рот суровому, но справедливому командиру.

- Ладно. Драмы не вышло. Из меня тот ещё актёр. – лицо полковнико вновь приняло серьёзный вид. – Значит так, друг! Зла на тебя не держу. Прошлое останется в прошлом, и ворошить его не стану несмотря на осадочек. За сегодняшний перформанс от меня благодарочка. Этот заносчивый хер едва не поперхнулся слюной, когда ты вырубил его спеца. Проспорил мне ящик ирландского виски и ещё кое-что. Так что с меня причитается. Вован!

Подскочивший боец понял намёк командира и помчался к машине. Обратно он вернулся с уже знакомым «двенадцатым», магазинами, и внезапно, бутылкой с огненно-рыжим пойлом. Всё добро он сложил рядом с не понимающим Пеппой.

- Эээ…– только и смог проводник промычать. Пару секунд назад он заглядывал в черноту воронёного ствола пистолета в руках полковника, вспоминал маму и лучшие дни.

- Не благодари. Не знаю, что ты задумал и куда теперь собираешься отчалить. Подозреваю, всё из-за денег. В любом случае предупреждаю, в Масаны тебе доступ закрыт. Майор «ОСАМа» взъелся на тебя. Так что выбирай маршруты получше, иначе… Громов покажется цветочками в сравнении с прикомандированным выродком. На этом всё! Погнали, Вован!

Полковник подходил уже к «хаммеру», как Пеппа окликнул майора:

- Гром!

Сталкер показал ему большой палец, но Гром на это никак не отреагировал. Он сказал последнее слово, оставив территорию за собой. А ему оставалось лишь утереться и жить дальше.

Что он и сделал.

Виски приятно обжёг пищевод. Крякнув от удовольствия, повеселевший Пеппа решительно свернул немного правее. Где-то там в двадцати километрах раскинулось Грязевое озеро – конечна точка маршрута его бывшего отряда.

Глава 4. Кусок колбасы

1.

Вожак кабаньего стада с опаской смотрел в туманную дымку. Его предчувствие передалось и самке, которая принялась звать трёх неугомонных поросят. Те порскнули было в кусты, но тут же вернулись, поджав куцые хвостики и прижав розовые уши. Вскоре и они последовали примеру массивного хряка: замерли на месте и принялись втягивать воздух опасности.

Там, в тумане, что-то происходило.

Самый нетерпеливый подсвин, рябой с огромным пятном на спине, рванул вперёд, наплевав на осторожность вожака. Хряк ощерил пасть, подзывая недоросля, но тот и ухом не повёл. Он поскакал вперёд, всем видом демонстрируя, что ничего не боится, включая самого́ борова. Разметав на лету кочку, затоптав несколько низеньких берёзок, подсвинок, добежав до краешка взвеси, и затем вальяжно, под аккомпанемент злого похрюкивания старших, побрёл назад.

Из тумана вывалились две зловещие фигуры.

Старый хрыч угрожающе оскалился, предупреждая остальных об угрозе. Свиноматка подбежала поближе, готовясь сразу же атаковать, защищая непонимающих и неумных поросят. Даже смелый подсвин подчинился, спрятавшись за холку вожака.

Но кабан не бросился на людей. От них разило смертельной опасностью, ранее неопознанной. Настолько, что матёрый секач предпочёл жаркой схватке отступление. Он хрюкнул нужный сигнал, самка повторила.

Вовремя.

Один из страшных людей вскинул вверх длинную палку и истошно заорал:

- А-а-а-а.

Секач попятился, отступая перед жуткой опасностью. Самка с поросятами первыми бросились бежать, ломясь через кусты. Вдогонку им прогрохотала очередь из той самой длинной палки.

2.

Кожу ещё пощипывало от электрического импульса, но уже без болезненных последствий. Сэм пошевелил конечностями – все цело. Только на руке кровоточила свежая царапина. Видимо, задел при падении топорщащийся выступ ржавой жести. Обработать бы йодом, пока не загноилась. После. Вначале нужно убедиться в безопасности.

Но Ему больше ничего здесь не угрожало. Шаровые сферы умчались прочь, где и сгинули, столкнувшись с какой-нибудь преградой. Вместе с ним исчезли и огни Святого Эльма. Молнии поглотили всю разность потенциалов аномалии и опоры ЛЭП, если законы физики работали.

Раз так, то пора снова в дорогу. Сэм как никто другой был заинтересован дойти побыстрее до Грязевого озера. Раковая опухоль давила на мозги, а их лекарств у него осталась половина ампулы. Только бы не потерять сознание, как в прошлый раз. Из комы он больше не выберется. Если раньше счёт его жизни шёл на месяцы и дни, то теперь ему осталось лишь часы.

Сэм всматривался в туман, на запад, где предположительно находилось Грязевое озеро. Вернее, местечко рядом с ним.

«Картофельное поле у озера. Копай землю».

Сэм и теперь удивлялся, как он из вороха бреда одного покойника сумел запомнить именно эту фразу. Возможно, сказался заговорщицкий шёпот таинственного сталкера, который вышел к ним с того берега Припяти. Эти слова всплыли совсем недавно в голове, когда подавленный «анархист» лихорадочно соображал, где срубить ещё деньжат на лечение. К тому времени он всерьёз подумывал о самоубийстве, как единственной возможности уйти из жизни красиво. Но невероятное стечение обстоятельств впервые позволило Сэму взглянуть на свою проблему с крошечной толикой надежды. До этого у него были лишь отсрочки неизбежности, запаянные в дорогих ампулах.

Главное, дойти до Грязевого озера!

Неважно, что авантюра ценой в тридцать миллионов долларов терпела неудачу, а его состояние стремительно ухудшилось. Он выгрызет этот шанс на спасение у чёртовой Зоны. Ему нужен артефакт больше чем кому-либо. Никто не заберёт его у него. Даже если придётся отнять ещё несколько жизней.

Учёного он обнаружил позади себя. Химик лежал на боку. Из тумана выглядывали рюкзак и голова в чёрной шапочке. "Анархист"склонился над бесчувственным телом, нащупал артерию на шее. Живой. Только без сознания. Ну ничего, ещё повоюем. Сталкер попробовал взвалить его на плечи, как из туманной дымки выплыла сфера. Фосфоресцирующая «херь» переливалась синевато-зелёным свечением и напоминала вытянутую палочку.

Это была не аномалия.

Тело бесчувственного Пита плюхнулось на землю. А Сэм с вожделением захрустел пальцами в предвкушении улова неопознанного подарка Зоны.

- Иди к папочке, – пробормотал Сэм, шагая в гущу тумана.

Этим сталкеры и отличались от охотников, хантеров и прочих бродяг. Они до зубовного скрежета обожали совать руки туда, куда лучше не соваться «совсем». Еще недавно Сэм молился Богам, лёжа на ледяной земле, чтобы жуткие молнии обошли стороной, теперь ему стало начхать. Его внимание занимала светящаяся штучка, плавающая в туманной дымке.

Интересно, как её назвали учёные? На его памяти он о такой штуке и не слыхал.

Как у каждого ловца аномальных «подарков», у Сэма была своя особая техника посадки в лоток или в «гнездо» на местном слэнге. Его стиль – сочетание опыта, тактильного восприятия и настроения. В качестве «гнезда» он решил использовать найденную в рюкзаке пластиковую бутылку из-под воды. Выбор так себе, но идти с пустыми руками на такой приз – означало не уважать Зону и местные суеверия. Он не сомневался, что артефакт безвреден для человека, и всё же действовал осторожно и медленно.

Как профессионал!

Подобно как художник подготавливает холст для работы красками, так и Сэм с упоением подготовился к охоте за артефактом. Он изучил точку появления арта в пространстве, когда «объект» выныривает из гравитационной «мышеловки» и раскрывается во всей красе, затем засёк время схлопывания. Если схватить артефакт электростатистической природы в минуту сопряжения с «мышеловкой», то возникал разряд. Даже в невидимом паре́нии подарок Зоны сохранял связь с аномалией, которая притаилась где-то рядом. В его случае всё оказалось гораздо изощрённее. Электрическая ловушка контактировала с артефактом через витую колючую проволоку, тянувшаяся от ковша экскаватора к кузову «газона», рядом с которым вываливалась в свет святящаяся штуковина. Сэм десять минут потратил на выявление этой связи, рискуя оступиться и растянуться на хламе. Да и не очень хотелось попадать под воздействие зверски выхолощенной «электры», названной Питом «огнями Святого Эльма». А ведь это он даже не охотился…

Последние приготовления закончены. В руках гайки, кусок верёвки и неуёмное желание добыть Светящуюся палочку. Остальное сталкера не волновало.

Сфера с зеленоватым свечением долго не давалась в руки. Она уплывала в туман, оставляя после себя шлейф дьявольски красивого свечения, вырывалась из импровизированного захвата, ныряла вниз, смеясь над осторожным человеком, который умело лавировал между мусором и поглотившим его запалом. Сэм шевелил губами, разговаривая с этим магическим предметом, закидывал траекторию арта гайками, и тянул руки навстречу удивительному.

«Ты мой! Я тебя никому не отдам!».

Охотник за артефактами благополучно «снял» светящуюся палочку с «мышеловки», вогнал её в пластиковую бутылку, сверху накрыл отрезанной горловиной. Получился самодельный фонарь, безвредный и неяркий. Тяжело вздохнув, уставший Сэм спрятал находку в рюкзак.

- Спасибо тебе, Зона-мать! – шевельнулись беззвучно губы бродяги.

Зона ответила молчанием и треском взбесившейся внезапно аномалии, которая обнаружила пропажу артефакта.

Сэм нашёл бесчувственного Пита лёжа на спине. Он привёл в чувство ботаника ударами по щекам – тот безумно вращал глазами, не понимая, чего от него хотят. Похоже, электрическая хрень ударила его посильнее. Выглядел он отвратно, куда хуже, чем он сам: бледное лицо и искусанные губы до крови. Пришлось повозиться с ним. Сэм разыскал оружие напарника, поднял с колен потерявшего дезориентацию Пита, и, придерживая за плечи, повёл его разведанной заранее тропой между груд покорёженного металла. Вскоре они вышли на открытую местность, чистую от тумана и ржавых железяк.

Химик ни капли не удивился, увидев перед собой выводок кабанов, которые вышли на шум людей. Он даже не испугался. После мытарств на реке и встречи с электрической «хренью», дикие животные не несли в себе угрозу. Но Сэм не стал в них стрелять. Он опустил химика на землю, просто заорал матом, вскинул заряженный автомат и дал короткую очередь в «молоко». Мутанты не стали испытывать судьбу и позорно бежали от двух «заряженных» током человеческих особей.

Идти дальше Сэм не стал. Он решил немного отдохнуть, набраться сил. Глядя на восток, где в том направлении стоило искать Грязевое озеро, он сделал себе бутерброд из чёрствого хлеба и колбасы. Приступ застал его, когда «анархист» с наслаждением закуривал сигарету. В этот раз сталкер был готов. Раскорячившись «звездой», он выхватил приготовленную инъекцию с половиной дозой, и с силой вогнал её в бедро.

3.

- Эй!

Учёный продрал глаза, втянул в себя сырой гнилостный воздух. Всё понятно. Он оказывается, не умер, а вполне себе отравлял Землю своим существованием. Вместе ещё с одним несчастным.

- Где мы? – вздохнул тяжко Вова, садясь на задницу.

- В жопе мира. – саркастически заметил Сэм. – Пора двигаться дальше. Нам нужно поскорее добраться до Грязевого озера.

- Ага. Там, у опоры ЛЭП, я думал, ты умер. Тебя охватило пламя, такое синевато-зелёное...

- Дурак ты, малёхо. Артефакт пустяковый ловил. Но я тут, и теперь настойчиво советую поднять свою пятую точку. Кажется, в баре, ты тогда говорил о Сверхвыбросе? Я задом чую, что скоро нас тряханёт! Мы же хотим заработать тридцать миллионов, верно?

- Деньги меня не интерес…– проговорился Пит и тут же осёкся. Этого знать Сэму не обязательно. Умирающий ветеран с иссечённым морщинами лицом не поймёт его никогда. Но Сэм пропустил фразу мимо ушей.

- Ты уверен, что мы двигаемся в правильном направлении? На Запад? – продолжил учёный.

- Более чем. Опыт подсказывает, что да, мы на верном пути.

Сэм солгал, и Пит прекрасно это понимал. Без проводника на Севере легко можно было потеряться. Они прошли сами с полукилометр, и уже повстречались с малоизученной аномалией. Идти на ощупь не очень-то и хотелось.

- Может, перекусим, пока время есть.

- Хорошо.

Пит устало полез в рюкзак. Чёрствый хлеб и сыровяленая колбаса – лучшее лекарство от усталости. А ещё не помешало бы кофе. Но они в самом географическом центре Зоны Отчуждения, да ещё на открытой местности. Пару бутербродов – и в путь.

Первый бутер он проглотил одним махом, второй задумчиво покрутил в руке. Химик думал о чемодане в рюкзаке со встроенным прибором. Неужели Раскин хочет заполучить это в свои руки? Тогда понятно, почему босс уговаривал его отправиться в Северную Зону. Без нужной квалификации не активировать супер-компьютер, не запустить процесс, который препятствует аннигиляции. Алгоритмы алгоритмами, но вряд ли искусственный интеллект сможет самостоятельно «захватить» искомое вещество.

Интересно, а Раскин читал на него в досье, что квалификация у младшего научного работника Питюшина В.В. вовсе не квантовая физика, а химанализ. А он в курсе, что одного компа мало, чтобы удержать в магнитной ячейке хотя бы микрон этого вещества, что нужна целая лаборатория величиной с морской контейнер и желательно с центрифугой ЦЕРНА. Что одного доморощенного специалиста мало, нужен целый штат профи с образованием не ниже Массачусетса.

Бред.

Невозможно.

Нет. Нет. Нет и точка.

Он даже не знает, где находится хотя бы возможная область для появления подобного компонента. Ведь должны совпасть множество факторов. Разность потенциалов особенная. Магнитные завихрения. Аномальные природные явления.

Пит заинтересовался кружком колбасы, расположившейся аккурат посреди хлебного мякиша. Колбаса напомнила ему… Химик вспомнил о Холмах, предостережениях Пеппы, слова немецкого коллеги Анджея. Озвученные мысли вырывались из памяти на поверхность, подтверждая и дополняя одну любопытную, но смелую идею. Робкая гипотеза обрастала мясом, становилась всё толще и весомее.

А ведь ответ лежал на поверхности. Стоило отвлечься от выживания и подумать немного головой, а не пятой точкой, и тайное становилось явным.

- Эпицентр аномальной энергии больше не в Чернобыле. Он сместился на северо-запад.

- Внеплановый выброс произойдёт очень скоро. Четыре-пять дней…

- Рядом с Холмами пропадали люди… стрёмное место... обходили стороной.

Пит заметно занервничал, замотал головой, пытаясь унять дрожь. Чёрт побери! Какой же он глупец! Не видел в упор элементарного. Раскин знал, что область существует, только не понимал, где именно. Больше не нужно бродить кругами в поисках артефакта стоимостью в тридцать миллионов баксов. Нахрен его! Нужно возвращаться к Холмам! Именно на этом плато вспучится ноосфера, как бы он ни скептически не относился к этому понятию. Он должен попасть туда и запустить устройство из чемоданчика. Плевать каким образом!

Хлеб улетел в грязь. Дрожащими руками Вова вывернул свои карманы, где среди мелкого хлама лежал мятый листок в клеточку. Карта прохода на Холмы! Глаза лихорадочно забегали по окрестностям, придумывая кружной манёвр. Пора возвращаться! Вычислить вход в локацию, залечь на дно в укрытие, спасаясь от Выброса, найди antimatter и попробовать изъять кусочек. Если получится. Это будущее всей науки, всего человечества, настоящий подарок с небес. И главное, они почти добрались до требуемой точки.

- Пит, с тобой всё нормально! Пит? Пит, йоп тебя за ногу! – Сэм вырос перед ним и схватил его за плечо.

- Назад. Идём назад! – заговорил быстро Питюшин, указывая обратно в сторону тумана.

- Зачем?

- На Холмы. У меня… у нас… нет, всё-таки у меня было личное задание. Цель маршрута. Найти область, где…где будет Сверхвыброс. Я нашёл это место. Это наше будущее. – заговорил сбивчиво химик, пальцем показывая в сторону. – Сэм! Пойдём туда.

Лицо Сэма расплылось в саркастической улыбке.

- Этот сучонок Пеппа был прав насчёт тебя. Ты не только с прибабахом, но ещё и полон дерьма. Мы не пойдём туда. Не сейчас. На обратном пути, может быть.

- Ты не понимаешь!

- Что не понимаю? Что ты сидишь на двух стульях? Похрену. Я не верю в эти поговорки из народа о двух зайчиках. Но на Грязевое озеро мы должны попасть. Я хочу заработать тридцать миллионов. Это мой шанс на лечение от затяжной болезни. Притопаем на место, найдём арт, и рванём обратно. Мы справимся.

- Тебе и без этого заплатят. Если ты отведёшь меня на Холмы, поможешь, то Раскин отвалит тебе гораздо больше, чем богатый русский. Я знаю своего босса. Он заплатит, много заплатит! – нервничал Пит. Его прежнее самообладание уступило место большой тревоги не успеть к нужному моменту.

- А тебе какая разница? Не хочешь идти, топай сам на Холмики. Там есть жуткие типы в чёрных балахонах. Я чуть не обгадился прошлой ночью, а ведь мужик бывалый. И аномалий полно́. Самых разных, на любой вкус. Хочешь кишки по веткам разбросать? Или поджарить недожаренные яйца на трескучей «электре»?

- Разница есть. – Пока я подготовлюсь к опытам…

Сэм его зло перебил:

- …херопытам! Ты туда не пойдёшь! И точка! Грязевое озеро - вот наш маршрут!

- Ты мне не приказчик! – вспылил Пит. – Хватит с меня вашей опеки! Сам справлюсь.

Лицо Сэма приобрело пунцовую окраску. В два шага он настиг напарника и зло схватил его за грудки:

- Ни хера ты не справишься! Твари, что обитают на Холмах – нелюди. Они просачиваются мимо огненных ловушек как пар, исчезают в воздухе прямо на глазах. Я видел это вживую. Психи, которые там тусуются, непросто так там обосновались. А без тебя мне не заплатят ни копейки.

- Я поговорю, расскажу начальнику, и тебе выплатят приличную пенсию...

- Угомонись, парень! – Сэм толкнул Пита в грудь. – Мы шестёрки, расходники, винтики в империи твоего босса. Ему на нас наплевать. Отправляет сраного ботаника в пекло в компании случайных людей без инструкций – это как понимать? Это ты называешь заботой о людях? Странная забота, не находишь? Будь он заинтересован, отправил бы роту профи. А так ему просто скучно. Авось прокатит! А насчёт заплатить? Тридцать миллионов – это огромные деньги. И даже часть из них позволит мне пожить подольше. Я подыхаю, сукин ты сын! Вот почему прусь в стрёмной компании в задницу к Чёрному сталкеру.

- Так, поход за артефактом был просто прикрытием. Настоящая цель – это найти нужную область, где полыхнёт.

- Открыл Америку. Я всё это прекрасно знал. Думаешь, не видел, как ты манатки рассматривал, как тщательно скрывал подарки от доброго «дяди» Раскина. Поверь, я не так глуп, как ты и ушлёпок Пеппа считаете. Я делаю работу и не треплюсь языком. А работа у меня – добраться до гребаного озера. Выполню дело – тогда поговорим. А теперь, будь добр, иди в стойло, иначе мы тут до вечера застрянем.

Сэм обошёл напарника по кругу, сплюнул в траву:

- Ну, чего встал?

- Я не пойду с тобой Сэм. – после небольшой паузы проговорил Пит.

- Пойдёшь.

- Я решил по-другому. Я понимаю, времени у тебя почти… нет…– голос Вовы сорвался. Ему в голову пришла любопытная мысль.

– Тебе не нужны деньги, верно? Ты изначально хотел всех кинуть, как только найдёшь артефакт. Он тебе нужен самому. Ты услышал в баре о регенерации тканей, и понадеялся добраться с нашей помощью до нужной породы. Да, Сэмми?

«Анархиста» передёрнуло.

- Можешь радоваться. Ты только что меня раскрыл. Всё правда. Только зря так откровенничаешь перед малознакомыми типами. Лучше бы ты добровольно пошёл.

Сэм вскинул дробовик, наставил его на Пита.

- Я не хотел этого делать. Поворачивай оглобли, парень, пока я не прострелил тебе ногу. Будешь долго дробь выковыривать. Оружие давай!

- Сэм!

- Ты грёбаный ботаник, сам меня вынудил. Лучше бы ты молчал, дрянь этакая. Снимай, пукалку, сынок! Снимай, сука!

Сталкер трясся от сильнейшего стресса. «Сайга» в руках качалась со стороны в сторону. Пит подумал, что совсем не знал человека, с которым делил хлеб и воду.

Автомат полетел в песок. Сэм выругался, забирая оружие за ремень. Учёный отошёл назад.

- Сэм!

- Заткнись, иначе я за себя не ручаюсь! Иди вперёд, Питер! Хватит с меня на сегодня соплей и соплежуйства. Сам виноват, что так вышло.

Подхватив поудобнее рюкзак, химик бодро зашагал через песчаные барханы, в сторону редкого подлеска. А за ним на расстоянии в пять метров топал вооружённый человек, чьё оружие смотрело строго в спину ведущему.

Глава 5. Грязь

1.

У его истории будет счастливый конец. Прирождённый оптимист, Пеппа всегда верил в лучший исход даже при скверном развитии событий. Он пуще неволи не любил проигрывать, даже в мелочах. При каждой неудаче он ругал себя последними словами, стараясь впредь предугадывать возможные ошибки. Обычно у него получалось учиться на своём и чужом опыте, но ровно до того дня, когда всесильный Карл Раскин швырнул его в ад.

Три дня приключений дали ему большую пищу для размышлений. Он поймал себя на мысли, что не разбирается в людях, а так называемая прожжённость – мантра для шарлатанов. Правы люди, которые называли его клоуном. Клоун он и есть, только ряженый, с плоскими и неумными шутками.

Взять хотя бы полковника Громова. Жёсткий и склочный военный оказался вменяемым сукиным сыном, несмотря на то, что с момента последней встречи прошло немногим больше полтора года и власти у Громова значительноприбавилось. Он мог его пристрелить прямо в посёлке, и никто бы не пикнул против «царя». Обычная солдатня боготворила бывшего майора, который твёрдой рукой держал посёлок в строгости. Удивительно, но Пеппа отрицал слухи о «справедливом майоре», старательно демонизируя его образ среди местных бродяг. Почему так происходило, он не знал.

Или взять слюнтяя ботаника из Рыжего, не Фиолетового, Леса, раз так его! Вова Пит не стал обузой в пути, и ни разу не подвёл команду, несмотря на мутные цели авантюрного рейда. Не слабак – мужик, и куда там шуту Пеппе до его благих идей. При первом же удобном случае хвалёный проводник свалил по личному делу к старой нычке – и попался как тупой чайник в лапы Соболя. Подвёл Пеппа ботаника, и не только его. Себя в том числе. Теперь «тридцатка лямов» маячила не за горизонтом, а только в мыслях. И кто теперь неудачник?

Ответ очевидный.

Но ведь устоявшийся порядок вещей всё ещё можно порушить и переделать под себя. Ещё не потеряна возможность отыграть проигранную партию. Кто знает, может, сидит бедняга Питер под камнем и ждёт, когда потерявшийся напарник вернётся, чтобы вместе отправиться к Грязевому озеру. Или бродить неприкаянной тенью вдоль Припяти, что маловероятно. С большой вероятностью малоопытный Пит мог погибнуть в местных чигирях, исчезнуть в аномальной области или напороться на военный патруль.

Мог, да. Только Питер ходил в любимчиках у Зоны. С таким фартом почти всегда выкручиваются из передряг. Наверняка ботаник уже на полпути к Грязевому озеру – месту опасному, даже для супер-профи. Питу придётся несладко, когда доберётся туда. Пеппа надеялся перехватить храброго ботаника на подступах к локации.

Сталкер добрался до деревеньки, где его пленила вооружённая группа Соболя. Признаться, это момент беспокоил его. Куда направлялся бывший контрабандист с бандой головорезов? Точно не ворон пугать. Он кого-то ждал в деревне, и точно не старого знакомого, которого предпочёл быстренько отослать с глаз долой. Овчинка стоила выделки, раз Соболь вписался. Впрочем, это пока неважно.

Пеппа проверил укромное место, где у него был тайник. Тай и есть, пусто. Всё выгребли, суки! Оставили только один евроцент, невесть каким боком попавший сюда. Проводник сунул монетку в карман, выпил воды и свернул на узкую тропинку к Могильнику – месту, где хоронили павший скот. От Могильника рукой пода́ть к Грязевому озеру.

С небесной канцелярии заморосило. Пеппа набросил непромокаемый капюшон, натянул на себя плотнее ворот парки. Всё как всегда – погода дерьмо, люди дерьмо, работа – ну такое себе. Против своей воли он оказался в этом болоте. Намеревался отсидеться в колонии, глупец! Только у богатых свои причуды! Не получилось у него сбежать от Зоны! Она достала его и на тюремных нарах.

Но сталкер ещё в баре три дня назад решил, что покинет пределы отчуждённой территории. Независимо от результатов. Даже если он останется нищим зубаскалом и дырой в кармане. Хрен с ним, с деньгами. Он больше не хочет тратить свою жизнь вот так, бесцельно путешествую по заражённым местам в гордом одиночестве. Лучше он будет таращиться в четырёх стенах на жирную задницу продавщицы из киоска на перекрёстке, пить с ней пиво и ругаться матом. А пока сто́ит разыскать Пита и вернуть свой должок перед ним.

Северная зона не баловала разнообразными пейзажами. Все те же унылые пустеющие поля, редкие леса, болота, канавы и насыпи. Кое-где доживали век деревянные хаты брошенных деревень. Одну из них Пеппа только что оставил за спиной. Теперь он двигался строго на запад, в сторону Славутича, вдоль старой железной дороги. Но до путей оставался кусок дороги.

Нога уехала по щиколотку в мягкую траву. Пеппа вздрогнул, выдёргивая конечность из пожелтевшего травяного плена. На носке сапога замерли густые чёрные капли. Сталкер обвёл взглядом малознакомую местность. Кажется, он на месте. Грязевое озеро не имело чётких границ. Каждый раз оно меняло очертания. Оно либо отступало, либо захватывало новые места.

Растения с почерневшими стеблями и корнями. Маслянистая жидкость на поверхности, которая давала прочную водоустойчивую плёнку. Небольшие окна чёрной воды посреди пустыря. Неустойчивая почва под ногами и ядовитые испарения. Этих признаков хватало с лихвой, чтобы здешний народ тщательно обходил стороной скверное место. И правильно делал, ибо здесь ловить нечего, кроме способов свести счёты с собственной жизнью.

Грязевое озеро не жаловало людей. В советское время здесь открыли месторождение нефти, завезли оборудование и даже успели запустить производство. Только почему-то добычу «чёрного золота» прекратили, а машины бросили. Видимо, посчитали добычу нецелесообразной или правильнее говорить, нерентабельной. Годы запустения и две катастрофы вызвали на небольшой территории площадью в три гектара экологическое загрязнение продуктами нефтепереработки. Так в Северной Зоне появилась своя территория Отчуждения, которой побрезговали даже мародёры.

Пеппа забредал сюда дважды. И в обеих случаях ему несильно понравилось. В первый раз он по неопытности провалился по пояс в травяное «окно», откуда его потом вытаскивали напарники с превеликим трудом. Во второй раз он посетил озеро за щедрое вознаграждение от экологов на Масанах. Почти всю неделю он изучал безжизненную пустыню, с торчащим станком-качалкой посредине, натерпевшись страху. Но работу выполнил на пять с плюсом. Тогда он пил неделю, рассказывая местным бродягам о выворачивающем нутро состоянии.

- Идёшь такой по проложенной тропе, кочки качаются, торчащие осины шевелятся, и вдруг бац, и начинаешь ссаться под себя, в том смысле, что страх накатывает внезапно. Ты оборачиваешься, видишь бочки, вплавленные в торфяник, материшься, со лба стекает струйка пота. Ты смахиваешь капли и видишь, что они чёрные, нефтяные. Бледнеешь, материшься, заставляешь себя идти вперёд, где новые бочки, провалы, «окна». Но хуже всего во время дождя бродить по этим гиблым землям. Чтоб я ещё раз посетил Грязевое пятно!

Зарекался зря. Теперь он опять совался сюда, и неважно, что с благой целью. Атмосфера обречённости висела в отравленном воздухе, пробивающийся даже через мощный фильтр полумаски.

Проводник вынул карту местности, которую случайно стащил у Громова. Пеппа прикинул, где сейчас находится сам, и понял, что ему нужно на противоположный берег. Пит мог подойти к локации с восточной стороны, в то время как он топтался по западной. Если жив, конечно. Нужно лишь пересечь железнодорожную насыпь, спуститься по рельсам южнее, и быстро пройти небольшой лесок. За ним в полукилометре и начиналось то самое Грязевое озеро, если старые данные актуальны.

Заложив вираж, Пеппа устремился к едва видимой в прозрачном мареве насыпь. Автоматный выстрел застал его врасплох, но ко второму он распластался на земле. Вскоре он и засёк стрелка, который прятался в кустах неподалеку. Это не было случайностью. Не каждому дано метко стрелять по движущейся мишени. Пеппа перекатился в сторону, ловя в прицел дрожащие кусты, но почему-то открывать огонь на поражение. Ему стало интересно, что за недотёпа его обстрелял.

- Прекрати палить, дубина! – крикнул Пеппа.

Зашевелились кусты, и оттуда выглянул вооружённый мужик.

- Не убивай! – ответил он.

- Ладно.

Пеппа привстал, держа оружие на виду в одной руке. Дуралей встал в полный рост и понуро побрёл в его сторону. Сталкер двинул к нему навстречу, намереваясь узнать, что это за субчик.

Выглядел он неважно, гораздо хуже, чем Пеппа, после того как его пленил Соболь. Измаранный в грязи, со старым «калашом» 74 модели, в подранной камуфляжной куртке и шапочке-пидорке, - этого бродягу никогда раньше не видел. По внешнему шмоту он походил на беженца-повстанца, скрывающегося от властей в лесу.

- Руки подними! – на правах сильного потребовал Пеппа.

Мужик повиновался беспрекословно. Он выставил ладони вперёд, приблизился вплотную. Автомат, висевший на плече, хлопал его по бедру.

- Ты кто такой! – Пеппа очень аккуратно обошёл незнакомца вокруг, убеждаясь в своих подозрениях.

- Только не стреляй, прошу, это была чистая случайность.

«Случайно три раза!» – подумал Пеппа, глядя на этого несчастного.

- Я Паша Земеля, из посёлка землекопов. Вчера на нас напали…

- Подожди тарахтеть! Что за посёлок? – спросил Пеппа.

- Ты не в курсе? У нас была договорённость с Громовым! Что мы копаем янтарь, а они нас не трогают.

- Янтарь копали? В посёлке? – уточнил проводник, удивляясь, насколько всё изменилось за пару лет. – И кто на вас напал?

- Н-не знаю. Я работал на насосной станции, как из ниоткуда появились люди и принялись палить. Я сбежал в лес вместе с Кокером, охранником, и уже почти сутки выживаю тут.

- Погодь! На вас напали, верно? Что с посёлком-то стало?

Мужик потёр кулаком нос.

- Уничтожили. Кокер говорил, что нападавшие – не люди Громова и не конкуренты. Сработали как профессионалы. У нас не было ни одного шанса. Мы еще слышали выстрелы. Наверное, положили всех до единого.

Пеппа понимающе кивнул.

- А что с Кокером стало? Я так понимаю, автомат его.

- Сдох. Вляпался в хреновину какую-то. Я слышал о Зоне с аномалиями, но думал, байки. Оказалось, правда. Переломало ему руки и ноги, просил добить, но я труханул и ушёл. Я в жизни ни одного человека не убил. Я простой копатель янтаря.

Бедняга говорил правду. В его голосе слышалось отчаяние. Что касается янтарного камня, то Пеппа в колонии слышал истории от одного украинца, который рассказывал жуткие вещи о незаконной добыче затвердевшей смолы. Мол, на границе с Беларусью его тонны, если не тысячи тонн.

- Допустим, это правда. Что дальше делать будешь?

- Может, ты меня проведёшь до границы? Обещаю, в накладе не останешься. У меня есть сбережения. Пять тысяч долларов могу дать. Мало? Семь тысяч! Только выведи меня отсюда прочь! Здесь дурное место! Тут творится какая-то херня! А я на такое не подписывался. Выведи меня, друг!

Землекоп вцепился в его плечо. Пеппа ударил того кулаком в грудь, отошёл назад и вскинул автомат.

- Тронешь еще раз, сдохнешь! Выворачивай карманы, живо!

Перепуганный бродяга подчинился. Дрожащими руками он принялся потрошить свои заначки. Ничего особенного Пеппа не увидел. Кроме чёрного камушка с прилипшей к нему землёй, с характерным синеватым отливом.

Янтарь. То ради чего этот доходяга рисковал здоровьем.

2.

Беглец с посёлка землекопов уже скрылся из виду. Сталкер сжалился на несчастным, поделившись с ним харчами и десятком патронов. Не бесплатно. Взамен Паша Земеля неохотно отдал ему чёрный янтарь. Наверняка безделушка стоила приличных денег на гражданке, однако выбирать мужичку не пришлось.

Поделился землекопатель и ещё кое-какой информацией. Видел он призрачный поезд. Своими глазами "крот" наблюдал, как многотонное чудовище пропахало брюхом по рельсам, и тут же исчезло, практически бесшумно. Пеппа поднял было на смех чудика, да только Паша чересчур серьёзно отнёсся к этому событию. Он проторчал на одном месте почти весь день, и только безнадёга вынудила его свалить с насиженного места.

Рассказал Земеля и о двух идущих путниках, которые шли с юго-востока. На насыпь они подняться не рискнули, а прошли значительно поодаль старой дороги. Идти на контакт аника-воин с убитым калашом не рискнул. По его словам, выглядели они солидно. Для Пеппы эта скупая новость стала откровением. Он облегчённо вздохнул. Пит не погиб. И каким-то чудом выжил Сэм, которого они бросили умирать. Вот так поворот! Конечно, на Сэма он плевать хотел, если бы не один нюанс. Вожделенный артефакт находился-то в районе Грязевого озера, и только «анархист» знал точное его местонахождение.

Ускорив шаг, Пеппа рванул в то место, где землекоп застал двух пассажиров. Он пересёк насыпь, отметив, что рельсы блестящие и отлично выполняли свою функцию по перевозке. И затем рванул на поиски следов. Полчаса блужданий по полям и пригоркам выявили, что недавний попутчик Земеля не соврал. Час назад здесь передвигались люди.

Его люди!

Пеппа возликовал, когда наткнулся на влажном песке на знакомые оттиски подошв военной обуви. Дальше – дело техники. Как гончая, он рванул прямо по следам, убыстряя максимально возможный шаг.

Ростовая фигура ботаника появилась в поле зрения едва Пеппа поднялся на невысокий холмик. Они двигались медленно. Пит шагал первым, сзади семенил проныра Сэм. Живой и здоровый. Это их увидал Земеля, когда следил за окрестностями. Почти с любовью сталкер наблюдал за старыми знакомыми. Он собирался отправиться за ними, но резко передумал. Всему причиной стал выживший «анархист». У него помимо дробовика болтался на плече автомат. У Пита его не было.

Зачем придурку два ствола?

А ведь он предупреждал Питера, что Сэм – гниловатый человек. И за ним нужен глаз поострей. Непрост этот парень! Полон дерьма и противоречий! Что же, пора внести и свою лепту в решение проблемы.

Он двинулся наперерез маленькому отряду из двух человек, намереваясь выйти из укрытия и поставить Сэма на место. Жидкий лесок из привычных сосёнок и берёзок помогал ему двигаться скрытно и довольно быстро. Настоящим подарком для игр в партизана стал кусок густой чащи, чудом сохранившейся в нынешних реалиях. Без долгих раздумий Пеппа нырнул в скопище елей.

Отпихивая автоматом лапчатые ветки, он лавировал мимо стройных стволов, кочек и выворотней. Пеппа включил фонарь, подсвечивая себе под ноги. Просветы между деревьев сузились, пространства стало значительно меньше. Сталкер прошёл мимо большой кучи, увернулся от вздрогнувшей ветки. И услышал сзади шорох!

Ему бы приспустить бегом отсюда прочь, да подальше, но Пеппу хватил ступор. Как тогда, когда крокодил атаковал их громоздкий плот. Большой боевой опыт говорил ему не торопиться. Обычно аномалии реагируют на резкие движения, да и бродячие коты, которые местные звали баюнами-убийцами, не жаловали резвых жертв. Вот Пеппа и замер. Осторожно он повернулся на источник шума, глядя вполглаза вбок и немного наверх.

Но на ветках никто не сидел, и грави-ловушек сталкер не заметил.

Большая куча, которую Пеппа принял за гору валежника, шевельнулась. Дрожащими руками проводник нащупал болтающееся за спиной оружие, легонько потянул на себя.

«Спокойно, спокойно» – попытался успокоить себя Пеппа, лихорадочно высматривая в полумраке ельника путь отступления.

Большая зловещая куча привстала. Пеппа интуитивно попятился, надеясь избежать быстрой смерти от обитателя густого ельника. Но когда зверь глянул на своим единственным жёлтым глазом, сталкер поступил как любой другой человек в подобной ситуации. Нет, он не навалил в штаны, а принялся удирать. Со всех ног, невзирая на ветки, корни, сухостой и мох.

Сердитый рёв медведя-шатуна фактически открыл сезон охоты на бедного Пеппу. Земля содрогнулась от ускоряющегося косолапого, который стремительно настигал бегущего человека. То, что могло остановить улепётывающего двуногого, будь то тонкое деревцо или сук толщиной в руку, сминалось лесной тварью на раз. Пеппа слишком далеко забрёл в чащобу, это было его ошибкой.

Он вывалился из леса шатуном на плечах. Пеппа поднял ствол вверх и длинной очередью разрубил зудящую в этой местности тишину. Не помогло. Медведь, похоже, повидал стреляющие штуки. Рык животного, удар лапой, мат – и сталкер улетел в песок кубарем. Целых полторы секунды понадобилось перепуганному проводнику, чтобы оправиться от коварного удара и приготовиться к возможно, последнему бою в жизни. Он смог удержать верный «двенадцатый», который удачно лёг в руки заряженным.

Чудовище выросло перед ним сгорбленным и косматым исполином. Меньше чем бурый медведь и больше чем гризли. Зверь был рассержен и явно хотел крови, однако шатун медлил расправляться с нарушителем его покоя. Чёрные ноздри непрерывно раздувались, с приоткрытого рта сочилась слюна. Кроме того, даже для медведя этот косолапый экземпляр выглядел настоящим уродцем.

Вместо правого глаза из-под надбровной дуги просматривалось заросший шерстью провал, откуда сочилась желтоватая слизь. Левое ухо висело на двух лоскутках кожи, а в грудине зияли следы от пуль. Шатун походил на обросшего патлами Франкенштейна, только ещё более уродливого.

Подпалины на густой шерсти. Перекошенная морда. Оскал с кривыми обломанными зубами. Чудовищное порождение радиационного заражения и человеческих рук.

То, что Пеппа принял за свирепость и жажду убивать, оказалось простым любопытством ещё не взрослого медведя. Шатун потёр лапой нос и потянулся к брошенному рюкзаку в трёх метрах. Ноздри его затрепетали, заработали с новой силой. Медведь явно учуял еду в поклаже.

- Да ты хочешь жрать! – осенило Пеппу.

Он виновато опустил автомат.

Косолапое создание с порванный ухом потрошило рюкзак. Он делал это не умеючи, явно не хватало опыта. Острыми когтями шатун разорвал парусиновую ткань, подцепил половинку буханки в целлофане, и принялся с жадностью поглощать чёрствое яство. Летели в сторону клочки плёнки, в траву падали крошки, но шатун старался языком поднимать и их.

Медведь был совсем ещё молодым. Он урчал от удовольствия, когда вытаскивал из чрева съестные припасы. Колбасу зверь сожрал вместе с пищевой плёнкой. Банки с тушенкой облизал и перекатывал лапой, не понимая, почему он не может её открыть. Теперь шатун не казался жутким уродом, скорее, смешной оказией. А ведь Пеппа едва не разрядил в этого шерстяного мародёра оружие, как это сделали другие, менее дружелюбные люди. Этот медведь вызывал в нём некую жалость. Его выперли из медвежьей семьи, вероятно, из-за уродства, и гораздо раньше, чем обычно происходит в дикой природе. Животные никогда не церемонились с калеками, ибо выживает сильнейшая особь.

- С меня хватит! – сказал сталкер. Он вдруг вспомнил колонию, старый дедовский дом, куда приезжал на лето от родителей, вспомнил тяжёлую работу. И много чего другого, где дышалось гораздо легче, чем в этой расклятой Зоне. Она всё-таки сломала его – извечного весельчака Иванова, который любые трудности воспринимал с толикой оптимизма. От прежнего задора не осталось ни следа, только сплошной негатив.

Сталкер подтянул к себе остатки уничтоженного шатуном рюкзака, нашёл на дне банку варёной сгущи, мокрую от шершавого языка шатуна. Тот лишь лениво глянул на него своим единственно зрячим глазом, и дальше облизывал жестянку, зажав её между лапами.

Пеппа ножом вскрыл банку, вытер о штаны лезвие.

- На, чудище!

Шатун бросил запечатанную тару. Он шумно понюхал воздух, наполнившийся незнакомым, но вкусным ароматом, и подошёл к открытому угощению.

Более счастливого зверя Пеппа не видел. Впервые за долгое время сталкер искренне улыбнулся.

3.

- Бросай ствол.

Пеппа не удивился такому повороту. Он здорово пошумел, пока недавние товарищи прогуливались неподалёку. А у Сэма хватало ума засесть в укромном месте, пока Пеппа расшаркивался перед голодным шатуном.

- Пытаешься показать, насколько ты крутой хантер, Сэмми?

«Анархист», вышедший из-за дерева, ни капли не смутился. Впрочем, автомат он не опустил. Зато его спутник, учёный муж, чуть не бросился в объятия:

- Пепп! Ты вернулся!

- Ты не сдох? – буркнул Сэм, подходя ближе, будто пытался убедиться, что перед ним живой напарник, а не зомбиящер. Ну почти здоровый. Грудина постоянно напоминала Пеппе, что ещё с утра он участвовал в «тренировочных» боях.

- Из нас обоих ты больше напоминал труп. Рот в слюнях, голова в кустах – зрелище «брр».

Недавняя хандра, которая грызла проводника второй день, лопнула пузырём. Старый Пеп вернулся с новыми скабрезными шутками и желанием надавить на засохший больной мозоль. Поддеть Сэма – это святое! Не хрен расслабляться! Но ветеран привычно "съел" сарказм:

- Раз ты с нами, помоги нам найти Грязевое озеро. Мне кажется, оно где-то рядом.

«Заговаривает мне зубы. Ну да ладно. Подыграю».

- Ага. Забираем на северо-восток. Скоро увидите всё своими глазами. Но тогда в баре ты говорил, что место нужного артефакта находится рядом с Грязевым озером, верно?

«Надо же, отдал Питеру автомат. Держит в страхе парнягу. Ну ничего, я тебя выведу на чистую воду, что мало не покажется. Главное, не подавать виду».

- Всё так!

- Тогда не будем терять время.

Химик по прозвищу Пит чуть ли не сиял. Ну ещё бы, душка Пеппа вновь в строю, и готов на подвиги. Он даже ни словечка не сказал о провале Пеппы, когда тот сбежал по своим шкурным интересам. Золотой человек!

Сталкер потеснил задумчивого Сэма и пошёл вперёд на правах проводника. Его догнал вопрос любопытного Пита:

- А почему Грязевое озеро?

- Потому что там есть нефть, сынок.

Вопрос от учёного стал спусковым крючком для разговорчивого сталкера. Все пятнадцать минут, пока они продвигались по пересечённой местности, Пеппа рассказывал и рассказывал об этой жутковатой локации. О том, как измерял берега нефтяного пятна, о страхах и слухах, окружающие жуткое местечко. И много о чём другого. Поведал он и о своих злоключениях в Масанах. Раздражительному Сэму не очень понравилась такая словоохотливость, в отличие от вымотанного парнишки. Тот слушал с интересом, засыпая новыми вопросами.

- Ты так и не рассказал мне о Мастере?

Пеппа остановился, посмотрел на любопытствующего учёного:

- Помню, да! Мастер – это один чудак, который облазил Северную Зону, пока не сгинул в очередных епенях. Прославился он своими рисунками. Всё самое интересное, Мастер вносил в толстый чёрный блокнот, и делал это виртуозно и предельно правдиво. Пропал он пару лет назад, в районе Холмов, как и многие другие пацаны. Его рисунки исчезли вместе с ним. Жаль, отличный малый был, пусть и двинутый на всю голову.

Глаза Питера заблестели, и он будто пытался спросить что-то ещё. И спросил бы, если не на улице резко не потемнело.

Шедший впереди Пеппа споткнулся, тревожно озираясь. Пит, который топал вслед за рассказчиками, задрал голову вверх. Сэм, замыкавший колонну из трёх человек, почему-то попятился. Он единственный из троицы глядел вбок.

Серое покрывало из туч клубилось чернотой. Из него больше не выпадали осадки в виде мелкой, до одури неприятной мороси. На небосклоне зарябили концентрические круги с вихревыми хвостами, похожие на мини-торнадо. Подобных бурунчиков Пит насчитал больше пяти. И три из них низко висели над про́клятыми Холмами, где по словам Пеппы творилось «всякое хреновое». Бледное солнце едва пробивалось через плотный чернильный саван, поэтому видимость значительно ухудшилась. Не настолько, чтобы не видеть вообще, но и очертания предметов вдали теряли чёткие контуры. Зрелище завораживало и в то же время настораживало. Уж не предвестник ли это Супервыброса? Вряд ли, хотя симптомы могли проявляться и по-разному. Например, в виде небольшого землетрясения.

- Нам хана! – бросил Пеппа ботанику, который наблюдал за небом с дотошностью спеца. Он пытался вычислить точное время, полагаясь на память и последние тестовые расчёты три дня назад. Губы у Владимира шевелились: он проговаривал шёпотом массив данных, вспоминал формулы из квантовой физики и гипотезу Ракицки. Всё сходилось!

- Пеппа! Мне нужно на Холмы! – неожиданно громко сказал проводнику учёный.

- А я бабу хочу и домик у озера. А как же артефакт? Да и смотри, какая хрень происходит! Это не шутки! – обеспокоился сталкер, рассматривая, как на западе зарождается ещё один вихрь.

- У нас есть время. Примерно 15-20 часов.

- Да ты упорот! В тебе проснулся безумный ботаник? Давай всё же рискнём и попробуем достать арт! Мы почти дошли.

Пит нехотя, но согласился.

- А где Сэм?

Пока они вдвоём суетились и перешёптывались, глядя на небесную анархию, сталкер тихонько слинял. Понятно, по какой причине! Пеппа разродился длиннющей тирадой, которая затрагивала не только лживого напарника, но и его родственников.

- Какой жадный ублюдок! Но почему?

- Он болен, и умирает! Ему не нужны деньги! Только артефакт!

- Я тебе давно говорил, что Сэм не простачок, и у него есть весомая причина ударить в спину. Скажи спасибо, что не пристрелил нас на этом месте.

- Пусть забирает артефакт! Я лишь хочу добраться до Холмов. Я тоже не простачок, и у меня есть свой интерес.

Серьёзный Пеппа хмыкнул.

- Ага, сунуть пятачок в улей с осами. Значит, тридцать миллионов псу под хвост? Обманка? Фикция?

- Нет! – воскликнул Пит. – Это правда. Только всё круто изменилось. На Холмах – наше будущее. А деньги ничто! Сэму нужнее этот артефакт, если он существует.

Больше спорить с безумцем Пеппа не стал. Они остановились рядом с торчащим куском металлической проволоки. Пит вздрогнул, поплотнее запахнулся в непромокаемую куртку. Затем он нагнулся и взял в руки пригоршню земли. Растерев комочек на перчатке, он увидел грязные пахнущие разводы.

- Углеводородистая мальта. – сказал учёный.

- Вот и Грязевое озеро! А значит, внимательно гляди в оба.

В этот раз проводник не шутил.

4.

Сэм не случайно слинял от своих спутников. Ещё десять минут назад он заметил очертания деревянного покосившегося креста с противогазом. Вокруг него в радиусе в пять метров была изрытая земля, наподобие картофельного поля после уборки урожая.

Место рядом с крестом у Грязевого озера.

Сталкер выполнил все инструкции погибшего три года назад бродяги в точности. Тот ничего не выдумал. Разве что Сэм не видел никакого озера поблизости. В принципе, это не имело значения. Он почти на месте, один, без надоедливых спутников, которые мешались бы под ногами. Питер понял его по-человечески, и Сэм был уверен, что учёный не станет препятствовать его жажде вернуться к нормальной жизни.

- Забирай артефакт себе. Тебе нужнее. Только проводи меня к Холмам, – попросил он.

- Договорились.

Сэм пожал ему руку и вернул учёному оружие. Конечно, помогать наивному учёному Сэм и не собирался несмотря на обещание. К чему играть в благородство, когда ты подыхаешь на глазах. Да и гарантий никаких. Он только недавно принял полдозы блокиратора, рассчитанного минимум на сутки. Один день жизни, а дальше – тлен. Очередная кома отправит его прямиком в сталкерский ад.

Появившийся так некстати Пеппа едва всё не испортил. Он нарушил идиллию между двумя участниками сделки, которые шагали рядом в качестве равноценных партнёров. Придурок проводник умел заговаривать зубы, и кто знает, чем всё закончилось бы, приди на искомое место. Сэм уже хватался парочку раз за оружие, всерьёз полагая убрать с поля зрения болтливую помеху, и каждый раз останавливался. Он не убийца, только не так, подло и неспортивно.

Затмение на солнце, или как это называется, помогли ему выйти из щекотливого положения «английским» способом – он попросту слинял. Получилось просто и трусливо. Достаточно лишь было завернуть за поросль и отойди назад приставными шагами. В таком сумраке потеряться легко. Пока они очухаются и бросятся на его поиски, Сэм успеет осмотреться и решить проблему с артефактом. Или нет? По фигу. Он на том отрезке, когда отступать поздно да и некуда.

Крест с противогазом, поле двадцать на десять. И одна аномальная порода, ради чего он вписался во всю эту затею с баснословным гонораром, в правдивость чего Сэм сомневался.

Он шагал быстро и максимально осторожно. Земля блестела от тумана, и влага на её поверхности казалась чёрной. Сэм провёл рукой по голой ветке сухой берёзки, смахнул оттуда густые синие капли. На перчатке осталась грязь, маслянистая и с характе́рным запахом. Кое-где в ложбинках блестела вода. Эти места «анархист» старательно избегал. Но сапоги всё же обмочил. Они также покрылись густой ядовитой субстанцией, к которой отлично липнул песок. Сэм накинул полумаску, зашагал дальше.

Сухие стебли высохшей осоки с чёрными отметками прошуршали по голенищам обуви. Крест, висевший в дымке неясным маркером, покачивался в такт ходьбе. Иногда он исчезал, затем снова появлялся, но ближе почему-то не становился. Сумерки искажали дистанцию, или это Зона играла с его воображением.

«Мираж?» – подумал мрачно Сэм. Только этого не хватало для полного счастья.

Однако он ошибся. Сталкер оступился у края провала, глубиной в несколько метров, отступил. Песок посыпался вниз, шурша с предостережением соблюдать осторожность. Сэм думал обойти преграду шириной в полутора метров, но решил рискнуть. Короткий разбег, два удара сердца, и он приземлился на твёрдую преграду.

Покосившийся крест всё ещё казался далёким на краю пятачка с рыхлыми холмиками. Глазницы противогаза уставились на него гротескной гримасой. Самый раз почувствовать себя неуютно в этом море враждебности. Сверху на него напирало небо, которое уже погружалось в анархию, чтобы однажды устроить в этой точке земного шара армагеддец. Сумерки подступили к нему со всех сторон, поджали мочевой пузырь и стучались в голову непрерывным «алармом»:

- Опасно! Опасно! Опасно!

Сталкерское хвалёное чутьё молчало. Тревога, которую он постоянно душил на протяжении всего неудачного рейда, теперь поддушивала его самого. Он умирает, умирает, бл.., и уже устал от этой бессмысленной и беспощадной борьбы. Сэм хотел прилечь отдохнуть, выспаться в тишине, один, лишь бы не думать о дерьмовой жизни.

Небо осунудолось и почернело.. Хлипкий крест вырос до исполинских размеров. В стёклах старого советского противогаза отражалась безобра́зная гримаса чернобыльского бродяги. Он наконец дошёл до него, вернее, дополз.

Артефакта нигде не было. Он пропахал поле миллиметр за миллиметром, прошёлся несколько раз взад-вперёд.

Всё тщетно. Ни-че-го!

Ничего, бл…!

Зеро. Пустое место. Грязь, лишения и пустота как венец конченого рейда.

Сэм упал на четвереньки, обнял крест. Ему стало плохо.

Голова его взорвалась разящей болью, отдавая в грудину. Если это приступ, то ему конец!

Или нет?

Нет, у него ещё будет пару часов жизни, три или четыре. Чёрная блестящая ампула болталась в нагрудном кармане. «Кровь шахида». Последний коктейль, прежде чем отчалить в сталкеркую Вальхаллу. Это лучше, чем подыхать в корчах на чьей-то брошенной могиле.

Стёкла противогаза дохнули мертвечиной. Сэм вытолкнул из кармана запаянную дрянь, которая досталась ему от мёртвого кадавра. Приступ ударил посильнее. «Анархист», пока ещё не мёртвый, закричал, и приставил к шее препарат.

Глава 6. ЗА 30 миллионов долл.

1.

Вычислить Сэма оказалось не так уж и легко. Они умудрились потерять следы в сумерках, имевших аномальную природу. Пеппа вывел учёного к нефтяным бочкам, но Сэма там не маячил.

- Где он?

- ХЗ. – ответил раздражённый проводник, вспоминая события трёхлетней давности и памятные объекты рядом с Грязевым озером.

Либо к вышке, либо…

Старый покосившийся крест… Точно.

- Идём быстрее.

Быстрее не получалось. Вначале Пит завяз по колено в топкой жиже, свернув с тропы, затем и сам Пеппа провалился в яму. Едва его вытащил из передряги Пит, который, наконец-то осознал, почему это местечко не пользовалось спросом. От стресса Пеппа едва не потерял ориентиры, куда двигаться дальше.

Они сворачивали вправо, потом влево, шли обратно. Уставший химик чувствовал растущую озлобленность напарника, и не рисковал спрашивать. Первым не выдержал Пеппа.

- Я забыл, где ставил противопехотную мину. Мы десять минут идём, а я, сука, не помню, где она!

Пит заморгал, но постарался сохранить обладание. Они и так висели на грани много раз, и что им одна мина. Мелочь в сравнении с крокодилом! Но хоть убей, не получалось.

- Пит!

Химик остановился.

- Что?

- После того как я попал в плен, я много думал. И мне однажды стало гадостно, что я подвёл тебя. И пусть раньше считал тебя мамкиным сынком, навязанным свыше, теперь я так не думаю. Ты отличный мужик! Поэтому я вернулся, так как в ответе за ботаника с Южной Зоны. И если я сдохну, то не напрасно.

Пеппа протянул ему руку. Первым. Вова пожал её, уже ничему не удивляясь. Рукопожатие получилось крепким, до дрожи в кисти.

- Всё нормально! – поторопился с ответом, и зря. Определённо, ничего нормального в их положении не было. Скоро грохнет Супервыброс, Зону накроет, а они практически в чистом поле.

Но напарника устроил бы любой ответ. Его блуждающий взгляд в полутьме говорил больше, чем слова. Таким его Владимир никогда не видел. Серьёзным и задумчивым. Как мало он знал этого сумасбродного искателя приключений. Это же Пеппа, балагур-весельчак с отменным сарказмом и пофигизмом! Он не может грустить и убиваться тоже.

- Давай найдём этого бегунка! – прокричал в ухо сталкер, решительно устремляясь вперёд.

Крест высился на оголённом от растительности кусочке суши с перепаханной землёй. Он глубоко осел вниз под собственной тяжестью. Сэма нигде не видели. «Анархист» будто сквозь землю провалился. Учёный осторожно мелкими шажками приблизился к оседающему символу смерти. Пеппа шагал рядом. Проводник находился на взводе, это чувствовалось по дёрганой походке.

И не напрасно. На следующем шаге нога вместо твердыни ушла в пустоту, и сталкер провалился по колени. Ещё через секунду он увяз уже по пояс. Учёный сориентировался быстрее обычно, протянул напарнику автомат. С превеликим трудом Пеппа выбрался из ямы, куда угодил на ровном месте. Со стучащими зубами, он озверело рыскал по сторонам и отряхивал штаны от налипшей влажной земли.

В том месте, где высился над разрытой площадкой крест, зашевелилась земля. Хобот советского противогаза свесился вниз, деревянное сооружение покачнулось, и плавно принялось заваливаться набок. Напряжённые Пеппа и Пит едва не заорали, когда грунт взметнулся вверх, и на поверхности показалось человеческое предплечье.

- Не стреляй, Пит! Это не зомби!

Химик с шевелящимися волосами на голове кивнул, но это стоило огромных усилий. Он едва не изрешетил выползающего из могилы Сэма.

Его сердце билось, и рефлексы по-прежнему работали. Был ли это прежний Сэм, или только его тень, но фонтан из песка и торфяных комьев открыл взгляду перекошенный профиль сталкера. «Анархист» закашлялся, выплёвывая из дыхательных путей лишнее, пальцами выгребая изо рта рыхлый грунт.

- Помогите! Артыфакт.. нужен! – прохрипел он, кашляя и отплёвываясь.

Однако артефакта они не обнаружили.

Вот сошедшего с ума умирающего человека – да. Сэм едва соображал, что делает и зачем. Отдышавшись, он нырнул обратно в яму, заработал руками и ногами, будто знал, что искомый образец скрывается в толще земли.

Наивный! Придурь? Или нет?

- Он прав! Эта хрень появляется в земле. В баре назвали камушек «арахисом», а ещё он выглядел как картошка. А где растёт бульба, Питер? – воскликнул Пеппа, глядя, на жуткую сцену под крестом.

- Вот почему мы о нём мало что знаем. Раз в три года, земляной артефакт! Невероятно!

- Тебя это волнует? Ну да ладно. Давай найдём грёбаный «арахис»!

Они повесили оружие за спины и вооружились сапёрными лопатками. Вначале недоверчиво, но затем всё с меньшей долей скепсиса недавние ходоки лопатили рыхловатый грунт в поисках того самого «арахиса». Их ноги вязли во влажном торфе, напитанном водой, на небольшом участке поля росли груды вывороченной земли. А у самого́ креста бился в невольной истерике несчастный Сэм, чей вид напоминал больше живого мертвеца.

Если бы их кто сейчас увидел со стороны, то покрутил пальцем у виска.

Вооружённые люди впали в детство. Лопатами и руками они ворошили почву, всматриваясь в жирные куски земли, бросались на подозрительные камни, очищали их от грязи, вертели в руках, чтобы потом с силой запустить по пологой траектории далеко в сторону. Никто не сомневался, что артефакт существует. Не для того они проделали такой долгий путь, чтобы оступиться и бросить начинания, за которые заплатили высокую цену. Все трое слишком устали, чтобы поступить как зрелые и опытные профессионалы, применив на практике ум и смекалку.

Погода ухудшилась. Небо взрезали всполохи набирающей силу аномальной энергии. Видимость упала до десяти метров. Дальше начиналась неприглядная мгла. Ребята торопились, но они не думали о жизни и смерти, а настойчиво желали найти артефакт стоимостью в тридцать миллионов долларов. Такую сумму богатый олигарх мог заплатить. Охваченные аномальной лихорадкой, Пеппа, Пит и Сэм поднимали грунт снова и снова.

2.

«Я не отдам его этому придурку. Пусть подыхает. Он только думает о себе, не о других. На общее дело ему начхать. Даже могилу себе расширил. Похороним под крестом гадёныша. Главное, потянуть время подольше.

Полчаса или даже час. Он ослабеет и загнётся сам. Нервное потрясение добивает истощённый организм почище любой вредной привычки. А стервец псих ещё тот. Через час всё закончится, если не раньше».

А камень и вправду напоминает «арахис». С маленькими выпуклыми отверстиями и бороздами, вытянутый в овал, величиной с большую картошку. Пеппе едва сдержался, когда черенком лопаты вырвал из кочки подозрительный предмет. К счастью, ума хватило засунуть его за пазуху и притвориться ищущим землекопом. Пит должен его понять. Нельзя вот так отказываться от денег, которые сами прыгнули в руки.

Копалось дальше легко. По крайней мере, психологически. Он очистил свою совесть и смог выполнить задание. Не все они вернутся домой, по крайней мере, бедолага Сэм точно нет. Туда ему и дорога!

Пеппа взглянул в сторону, где ещё совсем недавно высился деревянный крест. В пылу борьбы Сэм вывернул его, обронил, нарушив сразу два сталкерских проклятия. Нельзя тревожить мёртвых и плевать на их могилы! Самого «анархиста» он видел отчасти, больше слышал его шуршание и возгласы отчаяния в пылу борьбы с землёй.

Выкуси, сука! Хотел за наш счёт решить свои проблемы! Это неправильный подход! И если Питу можно ездить по ушам мантрой о ценности никчёмной Сэмовой душонки, то с ним этот номер не прокатит. Пеппе издавна никто и никогда не помогал, но он не ныл как девка, что тяжко жить. А будь у него геморрой неизлечимый, или ещё какая хрень, то накидался бы в хорошем баре, да и пустил бы пулю в лоб. Так поступают мужики! Настоящие пацаны с понятиями, вроде сгинувшего наёмника Грешника. Но не Сэм!

Поэтому в жопу его! Пусть страдает.

К Пеппе приковылял бледный Пит.

- Тут ничего нет! Я уже двадцать минут копаю, и тщетно. Всё зря! И если разобраться, какой же артефакт без аномалии. А ведь тут относительно безопасно!

Забитые торфяным песком глаза Пеппы слезились. Он вытер их рукавом, поморгал:

- Надо продолжать. Покопаем немного, а и дальше решим что почём.

- А как с Сэмом поступим? Он умирает.

- Вначале найдём чёртов артефакт! И тогда решим по совести! – соврал сталкер, втыкая в грунт сапёрку.

«По совести. Это вряд ли. Я ничему и никому не должен! В том числе и этому подонку Сэму. Он посторонний человек, и точно ничем не лучше меня, возможно, даже хуже. Он слабый, а я сильный. Слабые погибают, и никак иначе».

Теплота «арахиса», облепленного липкой грязью, была приятной и успокаивающей. Казалось, будто грелку он засунул за пазуху. Интересно, а правда, что о нём говорилось? О его свойствах, или это сказки. И ведь не проверишь. Тридцать миллионов за курткой! Только бы вернуться живыми!

Пеппа взглянул в сторону Сэма, который остервенело вгрызался в новые участки площадки. Руками и палкой он переворачивал комья земли, но уже не так активно, как раньше. Он походил на безумца, шедшего на последний, отчаянный шаг. В условия ограниченной видимости его угловатый профиль походил на фигуру жуткого болотника, которых уничтожили давным-давно. И все таки старатель оставался человеком, живым и вполне здравомыслящим.

«Нужно отдать ему артефакт. Он заслужил этого шанса. Меня же Громов отпустил. Почему бы мне не ответить той же монетой? Прежний Пеппа за деньги и выгоду бросил родного брата».

Две тёмные фигуры замерли на разных участках распаханного поля. Среди них был и Сэм. Рожа будет довольной, когда он увидит перед собой арт от заклятого врага. И пусть только заикнётся, что Пеппа конченый человек.

Он вытащил из-за пазухи влажный и липкий камень, бережно выставил перед собой. Сапёрка упала под ноги. Хватит ломать трагедию! Тридцать миллионов ничто, чернобыльская пыль под ногами!

- Хрен с тобой, золотая рыбка! Пеппа ещё себе наколдует, – проговорил тихо сталкер и решительно направился к Сэму.

Только Сэм не оценил его добрых намерений. Его угрожающий профиль в полумраке шевельнулся, руки взметнулись вверх.

- Эй! – вскричал проводник.

Умирающий сталкер вскинул свой дробовик. Рефлексы ещё работали. Пеппа криво усмехнулся. Опять добро выходит боком. Уйти из-под линии огня он не мог – так как держал обеими руками артефакт, который нёс Сэму. Но тот, видимо, уже совсем потерял голову в подобном состоянии. Главное, не делать резких движений в этом мраке. Даже нормальному человеку мерещилось всякое.

- Не надо! – крикнул Пеппа, поднимая камень повыше, чтобы придурок с дробовиком рассмотрел получше оппонента. Если дрогнет рука у стрелка, то дробь с пяти-шести метров разорвёт его надвое. Вот и делай добро людям!

Сэм ничего не ответил. Только молчал с оружием наперевес. И это напрягало сильнее, чем привычная ругань. Мысли Пеппы метались в голове с сумасшедшей скоростью, направленные на спасение своей тушки, но путного ничего не приходило. По любым раскладам для него всё оканчивалось хреново.

«Разуй зенки, чел. Тебе на блюдечке артефакт несу!».

Пеппа не сводил глаз с оружия сталкера. Сейчас тот напоминал вымершего контролёра – мутанта с кинетическими способностями. По крайней мере, видел тварюку на картинке. Поговаривали, что контролёры – плод воображения всяких писак и новичков, обосравшихся в первый день шастания по Зоне. Он читал статью-опровержение и полностью поддерживал автора. Ну не могли в современном мире существовать такие твари!

Пеп вздрогнул, когда к Сэму метнулась тень. Слишком поглощённый направленным на него оружием, проводник проморгал резкое движение справа. Кто-то бросился на вооружённого «анархиста», спасая напарнику жизнь. Это был Питер – кто же ещё? Но Сэм всё же достал Пепу. Нападение несильно увело ствол «Сайги», а выстрелить умирающий сталкер успел. Одна из дробинок певуче разрезала Пеппе рукав, вспорола кожу, впилась в мясо, даром что он прыгнул в сторону.

Артефакт упал. Автомат сильной отдачей толкнул проводника в здоровое плечо, огрел по ключице и лопатке. Терпимо. Место ранения облепило торфом и грязью, из-под разрезанной куртки вытекала чёрная жижа. Адреналин погасил на время болевые ощущения, присыпал горечь неудачи опасностью. Осматриваться Пеппа не стал, прыжком в сторону пересёк узкое пространство, повторил манёвр. Автомат к этому временилёг удобно в руки.

У креста больше не стреляли. Даже не слышалось возни. Храбрый учёный спас его, опять! Бросился коршуном на безумца с пукалкой, отвёл беду в сторону. Большего Пеппа не видел, только мельтешение тел на фоне практического ночного небосклона.

- Пит! Я иду к тебе. – проговорил себе сталкер.

Он наступил на кочку, шагнул вперёд.

Земля под ногами дрогнула, подбросила его вверх. Пеппа потерял равновесие, кувыркнулся в сторону, роняя оружие. Твердь встретила его угрожающим «чпок». Холодная вода обожгла щёку, забилась в ноздри. Пеппа зафыркал, как тюлень, попытался подняться. Не вышло. Что-то схватило его за щиколотку, потянуло вниз обжигающей удавкой.

Липкая дрянь хлынула в горло, когда Пеппа настойчиво попытался вдохнуть полной грудью. Он прикрыл веки, рассчитывая со следующим вдохом вынырнуть наверх и выбраться из чрева Грязевого озера.

3.

- Кто ты?

Вопрос из темноты вывел Сэма из оцепенения. Он испуганно обернулся, глядя по сторонам. Никого не было. Почудилось, что возле далёких деревьев стоял человек. Сталкер встряхнул головой. Стало легче. В глазах больше не рябило и не мельтешило. А он точно знал, как правильно ответить на поставленный вопрос.

- Я Сэм! Сэм! Сэм!

Нет, он ещё не сбрендил из ума, хотя был близок. Зона, Припять, Грязевое озеро, артефакт – он помнил, зачем сюда забрался. И какой ценой дался переход. Если бы не ампула с чёрной этикеткой, он давно бы подох под крестом.

По рукам струилась чёрная мерзкая жижа. Кровь? Когда он поранился? Вероятно, когда копал землю, вон какую яму выкопал. Сэм едва соображал, зачем ему приходилось рыться в этом грунте. Но болевые ощущения в висках живо напомнили ему, зачем? Он вытер руки, смахнул со лба грязь. Дыхание спёрло от холода, Сэм закашлял, отхаркивая с кусочками слизи торф.

Он всё это время копал, изредка проваливаясь в полудрёму. Но злосчастный артефакт так и не появился на глаза. Если только его не нашли раньше. Точно! Он же здесь не один!

Пит, Пеппа!

У него с учёным договорённость. Пит обещал помочь, когда найдёт. Они заодно. Но Пеппа другое дело. Гадкая ухмылочка никуда не делась. Этот пройдоха задумал нечто ужасное. Он не отдаст ему камень, если найдёт.

Сэм выпрямил спину, нашёл взглядом Пеппу. Тот дотронулся до оружия, будто случайно. Неужели хочет его убить? Лопатка упала в грязь, исчезла в торфяном грунте. В руках у него появился продолговатый предмет. Магазин? Решил прикончить его раньше, чем убьёт болезнь. Какой подлец! Этому не бывать!

Сэм вскинул «Сайгу». Ствол качался из стороны в сторону, в конце концов, сталкер выровнял его нечеловеческим усилием. Осталось спустить курок, и сыграть на опережение. Выживает сильнейший, а у него хватило духа протянуть бесконечно долгие два года.

Прощай, Пеппа!

Палец лёг на спусковой крючок.

Вены в руках набухли, в висках по-прежнему стучало. Фармакологическая дрянь оправдывала себя с лихвой, вкачивая в кровь гремучую смесь препаратов для поддержания жизни. Иначе он не смог бы удержать в руке и собственный член.

Гигантская тень беззвучно бросилась на него, прежде чем сталкер выстрелил. «Анархист» упал, и на него приземлилось чьё-то тяжёлое тело. Сэм поднял руки с дробовиком, чтобы защитить лицо, и неожиданно разозлился. Вместо обороны, он атаковал противника, заехав тому прикладам в голову. Раз, два, - напавший безвольно опустил руки и завалился на спину. Поднявшийся сталкер ещё несильно ударил в белое пятно на фоне мокрой и гадкой земли, после чего пополз вперёд.

Приплюснутый камень сам ткнулся ему в руки. Сэм замигал, и едва не расплакался от счастья. От артефакта исходило тепло и спокойствие. Он оттёр его от земли, поцеловал.

Гулкий и глухой взрыв окатил его ошмётками старой грязи и тины. Сэм вздохнул, едва не выронил «арахис».

- Кто ты, человек?

- Я Сэм! – он это хорошо запомнил.

Он споткнулся о крест, который сам же и уронил, переполз через него. Дробовик где-то потерялся. В полумгле белело лицо поверженного врага, чьего имени Сэм не знал. Больше туда смотреть он не стал. Усталой походкой человек засеменил прочь от этого жуткого места.

Раз-два. Раз и два.

За пазухой разливалась теплота, идущая от скользкого камня, облепленного глиной и торфом.

Он вломился в деревенскую хату как заправский грабитель. Вынес дверь плечом и упал прямо на неё. Кое-как Сэм поставил её на место, прислонив к косяку. Сруб оказался довольно крепким, а Сэм сообразительным. В таких хатах всегда есть подпол. Туда он и хотел зашиться, что наконец-то заснуть и проснуться уже здоровым человеком. Он победил! Выиграл заранее проигрышную схватку со смертью, как бы ни пафосно это звучало.

Подвал нашёлся на кухне. Он влез туда в полной темноте, сверху накрывшись жестянкой, которая валялась на печи. Пол отозвался холодом. Сэм завернулся поплотнее в разорванную одежду, прикрыл глаза.

- Кто ты? – в дальнем углу стоял человек-призрак. Сэм помахал головой, пожелав привидению сгинуть.

Но на вопрос ответить не смог. Впрочем, это и неважно. Когда жутко хочешь покоя, всё остальное становится мелочным. Спустя минуту человек захрапел, обнимая двумя руками тёплый камень. Он так и не увидел в углу выводок трёх крошечных котят, которые забились в угол и от страха пищали, зыркая жёлтыми глазами.

Огромная кошка ворвалась в дом с диким рёвом: царапала жесть, грызла дерево, пока в итоге не сдвинула в сторону преграду и карающей тенью не юркнула в подвал. Разъярённый баюн ещё долго не отпускал перегрызенное горло дурнопахнущего человека, который осмелился забраться в его логово и напугать клубок маленьких комочков шерсти.

Глава 7. Каждый охотник знает

1.

Каменное изваяние, где путник мог переждать дождь и непогоду, нерушимо сторожило покой Холмов. В этом месте Нестор часто останавливался перекусить, когда проходил мимо. Теперь оно привлекло его выстрелами и взрывами гранат. Около камней разыгралась очередная грызня за ресурсы и драма, «кто таки круче». В другое время сектант забил бы болт на такое представление, но у него заворачивался от голода желудок и в довесок разнылась огнестрельная рана. Всё же Нестор преувеличил свои знания в медицине.

Он порядком замёрз, укрывшись в одной из нор, вырытой в овраге рядом с Холмами. Плащ прилип к телу, зубы скрежетали от жуткого озноба. Холод в итоге вынудил мужика на свой страх и риск зажечь огонь. Закончилось всё одинаково хреново: глаза выел дым, нора осыпалась, да так, что Нестору пришлось битый час выбирать землю из приваленного прохода. Зато согрелся. Остаток ночи он провёл сидя на корточках, в полудрёме, окончательно смирившись с холодом и негостеприимной осенью. Канонада в километре отсюда встретила Нестора раздражённым и опухшим стариком, если изображение в луже не врало. Но послушник взбодрился. Он всегда предпочитал действие безвольному сидению на заднице.

Но до точки стрельбы он добрался нескоро. Как оказалось, местечко для ночёвки присмотрел негостеприимное. Вначале он долго выбирался с оврага, где сильно затруднял движение пояс из статичных ловушек гравитационной природы. Он не хотел идти в обход, предпочитая короткий трудный путь длинному безопасному. Затем на него напал кабан, от которого Нестор позорно сбежал обратно к аномалиям. Как и любой другой послушник, он предпочитал не бить дичь, а мирно сосуществовать в гармонии с разными тварями. К людям этот постулат не относился. А последние тридцать минут он лениво наблюдал за местностью, держа на уме «людность» в этой части Северной зоны. Не хватало встретиться лицом к лицу с очередным придурком, которому не сиделось дома.

Звуки канонады не соврали. Тут и вправду разразилась резня. Четверо трупов с обезображенными телами валялись в окружении бывшего места ночёвки. Много следов и мусора как снаружи укрытия, так и изнутри. У двух Нестор обнаружил личное оружие, ещё у одного патроны. Однако ни у кого из них бродяга не нашёл ни малейшего признака еды. Мародёры, которые грохнули кучку зомби-оборванцев, обчистили тела и забрали харчи. Ни воды, ни хлеба, даже покрытого плесенью, – пусто. От досады адепт Ордена едва не завыл, как волк, пока не обратил внимание на труп у самого входа.

Досталось ему изрядно. Его посекло на несколько частей, голова разъехалась на две неровные половины, вместо руки – обрубок, а от филейной части ноги осталось мерзкая пованивающая чача. Преодолевая брезгливость, Нестор всё же запустил руки в карманы паршивца.

Вместе с кусочками кости и кишечника, послушник извлёк банку с мидиями, плитку шоколада «Алёнка», изгвазданную в крови неупокойника, и один шеврон. Шоколад он сразу выбросил, шеврон отложил в сторону, а вот мидии открыл. Только руки вытер перед трапезой.

Жирный белок показался ему пересоленным и слегка подгулявшим. Впрочем, кишки его на время успокоились от питательных даров моря, а вот чувство мщения обострилось с новой силой. Нестор снова вспомнил своего единокровного врага, Чёрного Книжника.

Это он жёг людей и читал проповеди под метания аномальной энергии вокруг. Мстил сильным, изводя их в могилу и гнобил слабых. Не без помощи Нестора, держал обманом власть диктатора в их маленькой общине. И сам потихоньку копил деньжата, закатанные в консервные банки с нарисованными мидиями. На чёрный, такой же, как и нутро Отца, день. Теперь этот полоумный псих собирался прикончить остальных собратьев, выйдя сухим из дерьма.

Со злостью Нестор зашвырнул пустую тару в траву. Даже на расстоянии Чёрный колдун смеялся над ним:

- Как тебе мидии под соусом?

Никак. Дерьмо есть дерьмо. Ложкой больше или меньше, уже разницы нет. Когда долго его поглощаешь, невольно привыкаешь к этому отвратному послевкусию. Ну ничего. Придёт время.

- Я вырву твои кишки, Чёрный уродец! И заставлю их съесть! Слышишь ты, козёл бородатый!

Конечно же он не слышал. Наверняка собирал манатки для последней своей акции. Чудовищной и масштабной. Иначе к чему такие приготовления?

Нестор взглянул на шеврон. И понял, что тут делали братья из города, которых на другом берегу Припяти называли «монолитом».

2.

Каждый наёмник мечтал о последнем Контракте. После него принято делить жизнь на «до» и «после». На одной стороне остаётся тёмная сторона его личности, обременённая чужими смертями и собственными шрамами. На другой – выбеленные хорошим дантистом зубы и роскошное бытие в загородном доме без забот. После Последнего Контракта хороший наёмник менял личину на праздного нувориша в самом лучшем случае, или хотя бы бизнесмена. И неважно, что таких привилегий добивались лишь единицы. Красивая легенда позволяла даже чёрствым хантерам немного помечтать, пока они вязли по щиколотку в весенней грязи или страдали от плавящего летнего зноя.

Беда заключалась в том, что Последний Контракт выпадал редко, а бойцы, претендующие на него, переоценивали свои силы и погибали. Или пропадали без вести, что в армейской практике сопоставлялось с гибелью.

Грешник трезво глядел правде в глаза. Несколько дней назад в баре он был уверен, что масть пошла ему в руки, и он сможет вытянуть на себя авантюрное дело, если примет участие в походе. Но по злой иронии, помощь понадобилась именно ему. Старина Айсберг вытащил бездыханное тело из того света, наплевав на логику и здравый смысл и рискуя получить в качестве врага могущественный Синдикат. Теперь Айса рядом нет, а Грешник впервые за долгий час топал на своих двоих без поддержки приятеля и провалов в памяти. Выглядел он, конечно, дерьмово, а то ещё хуже.

Ветеран прекрасно понимал, что его дни в качестве первоклассного бойца сочтены. Лечись не лечись, он больше не вернётся на прежний уровень, и значит, не видать ему Последнего контракта. Мысль о шальных деньгах ещё посещала голову, однако Грешник старательно открещивался от неё. Его дед в своё время часто повторял пословицу – «не дери шкуру с неубитого медведя». И ведь правда! Прошло пять дней или четыре с того самого времени, когда он покинул бар «Синий комбезз» и отправился покорять Север. Четыре дня в Зоне – вечность, а он не только не помог группе, но и стал косвенной причиной возможного провала. И он ещё планировал уйти на покой богатым! Смешно и нелепо.

Теперь смутно понимал, зачем ему нужны миллионы долларов. Лишения последних дней подкосили его физическое и психологическое состояние. Лейтенант Грешник, хантер и суперсолдат больше не крут и удачлив. Когда твоё тело напоминает студень, руки едва держат тяжёлую винтовку, сложно убеждать себя в собственной неуязвимости. Если бы не обещание в баре, однажды, вряд ли он нашёл в себе силы покинуть лежанку, Деда… и молчунью с жутким взглядом и ласковыми руками. Кто знает, может, это и есть Настоящее, без бегства, мишуры и множества условий, которыми он постоянно прикрывался за своими выходками. Бездонная про́пасть Светиных зрачков звала его обратно, в забытый деревянный дом недалеко от излучины Припяти, в крошечную комнату, наполненную старостью и замшелой шерстью.

Светлана ждала его. Он тоже ей дал обещание однажды вернуться, несмотря ни на что. А Грешник привык следить за базаром. Так его учили отец и дед, прошедший две войны.

- Всегда держи слово, сынок. Так поступают настоящие личности, сильные духом и сердцем.

Молчаливая Светлана прекрасно поняла его без слов, когда он из последних сил встал с дивана. Будто прочитала его мысли, беспокойные и хаотично скачущие по черепушке. Где-то далеко отсюда есть достойный человек, которому нужна помощь больше, чем кому-либо. Возможно, Карл Раскин его обманул, сказав, что «тщеславного Пита не интересуют деньги, только наука». Если так, тогда тем более стоило попробовать ещё раз пройти этот путь до конца. Если нет, то и флаг в руки этому напыщенному индюку. Он всё равно выполнит условия сделки. Так того требовала совесть.

План в его голове созрел довольно быстро. Пит и компания планировали дойти до Грязевого озера. Если это так, то добраться до локации не так уж и сложно, особенно когда у тебя в руках чудо-карта с пометками. Дальше ничего Грех не планировал. Глупо в Зоне строить маршрут. Она один хер внесёт коррективы. Вначале требовалось всего лишь дойти до места назначения. Наёмник выбрал самый безлюдный, по его мнению, маршрут. Помогли пометки Картографа, отметивший возможные точки человеческой жизнедеятельности. Их наёмник решил обойти. Хотя парочка мест представляла огромный интерес из-за недвусмысленных приписок внизу карты.

«Холмы. Психи и пропавшие без вести». И обведённая красным карандашом локация с символами угрозы для жизни.

Второе «интересное» место расположилось аккурат между заброшенной деревенькой и Грязевым озером – самая дальняя точка маршрута. Владелец карты пометил точку как «исчезающий поезд» и заодно расчертилмаршрут пунктирной линией. Прям не карта, а настоящий путеводитель с тайнами и секретами. Спасибо Сильверу – ещё одному неискушённому благодетелю.

Грешник свернул в лес, но углубляться не стал. Стараясь держаться вдоль опушки, он потихоньку двигался вперёд. Иногда сталкер оборачивался, высматривая позади рыжие кудри Светланы, и каждый раз качал при этом головой.

3.

На песке выразительно читались волчьи следы. Их было много, и это не удивляло Грешника. Однако вот что интересно, в Южную Зону волки не забредали. На его памяти наёмник ни разу не сталкивался с этими хищниками в таком количестве. Он насчитал семь или восемь особей. В том, что здесь прошла волчья стая, сомнений не возникало: хантер различал видовые отличия зверей благодаря деду-охотнику.

Долго найм тут не задержался. Развернув карту ещё раз, он отметил, что немного сбился с маршрута. Спрятав вещь в карман, Грешник двинулся прочь от пятачка с обилием следов. Шёл с трудом: ослабевший организм давно бастовал и просил отдыха.

«Потом! Проползу километр и остановлюсь. Ещё чутка», – бормотал он, делая очередной шаг по пересечённой местности. Останавливаться сейчас было нельзя: нигде не встречалось подходящее укрытие. Возвращаться в лес не позволяла лень и триста метров, пройденных с таким трудом. Он едва поднялся с дивана после тяжёлой болезни и ранений, а уже совершал марш-броски с полной выкладкой.

У него не выходи́ла из головы мысль о волках. Однажды он повстречал отбившегося от своры волчонка с вытекшим глазом и простреленным ухом. И даже при схожих обстоятельствах. Кажется, это случилось три года назад.

Отряд «Бетта» с блеском справился с заданием, не потеряв ни единого человека. По стечению обстоятельств Грешник решил вернуться на базу, отдав приказ рейдовой группе двигаться в лагерь учёных. По дороге он заблудился, вляпался в силовое поле, которая искалечила всю электронику, затем разразился сильный ураган. Найдя кое-какое место для ночлега, Грешник лёг спать, наплевав на риск.

Проснулся он с характе́рным солоноватым привкусом и странным отхаркивающим кашлем. Лейтенант Синдиката сильно приуныл, когда обнаружил место ночёвки. Радиоактивное пятно «наградило» его лучевой болезнью, что фактически означало смертный приговор, даже при наличии серьёзной медицинской клиники. Не обязательно сегодня или завтра. Через неделю он будет харкать своими лёгкими и кусками кишечника, если раньше не вышибет себе мозги.

Обречённый, наёмник повернул обратно, к научникам, надеясь выпросить у них экспериментальные «колёса». Антирад помогал сла́бо, ему становилось хуже и хуже. Неудивительно, что Грех заблудился снова. Он влез в болото, мрачное и жутковатое, вывалялся в грязи и нахлебался воды.

И вот тогда в состояние кашляющей амёбы Грешник встретил волчонка. Перебитая лапа, оторванное ухо, окровавленное склизкое пятно вместо глаза – похоже, зверю тоже досталось. Не зная почему, но «солдат удачи» не пристрелил молодого волка. Грех вколол мутанту обезболивающее, вскрыл банку тушёнки из сухпая – всё равно ему больше не пригодится, и направился прочь.

Дом с кирпичной кладкой вырос из пустоты. Наёмник смотрел на пустое пространство, моргнул, и вот уже перед ним вырисовалась бордовая замшелая стена с похабной надписью на украинском языке.

- Чё за нах? – выругался он. – Откуда тут в этой глуши дом?

Грешник вошёл в дверь. Никто не стрелял, не бросился его жрать, детектор аномалий молчал.

Странное место. Впрочем, оно ничем не хуже любого другого в Зоне, чтобы спокойно загнуться от «лучевухи».

Но Грешник не умер. Внутри дома на старом столе лежала металлическая ампула со значком радиации. Лейтенант Синдиката не знал, что это за препарат, по сути, ему было всё равно. Он всего лишь мечтал избавиться от этого солоноватого тошнотворного привкуса и разрывающего нутро кашля…

О том случае хантер позабыл, и только сейчас припоминал детали происходящего. Немало странного он видел в том доме, однако факт – Грех выжил, как и тот волчонок. В этом они были похожи.

«Только я не щенок, а сильный, матёрый волчара, который опасен для любого двуногого противника».

Наёмник швырнул болт в подозрительное место. Кусок металла расплющило о невидимую стену, на первый взгляд, на второй – марево шевельнулось, реагируя на вторжение. Путник сошёл с прежнего курса, заворачивая вправо, прямо в кусты ежевики.

Каким-то волчьим чутьём Грешник уловил в двухстах метрах блик оптики. Полсекунды ему хватило упасть на землю, схватить винтовку и приготовиться к стрельбе. У него прострелило болью плечо, заныла рука, но адреналин с лихвой притупил болезненные отношения.

На войне нет места слабости.

4.

По старой дороге топало семь человек. Шестеро вооружились привычными «калашниковыми», седьмой нёс ПКМ. Грозная сила в умелых руках. Они шли не таясь, будто так и нужно, и наверняка знать не знали, что за ними следит самый настоящий убийца, который мог запросто затерроризировать группу до тех пор, пока не сдохнет последний из них.

Убийца, который проходил через аномалии и мог растворяться в воздухе. Который знал массу способов пустить пыль в глаза группе людей, и за десять лет изучил каждую пядь земли в округе. Наверняка они бы наложили в штаны, узнай, какая смертная кара ждёт каждого из них.

Но Нестор не собирался охотиться на них. Он наблюдал со стороны, выжидая рыбку покрупнее. У него остался должок к одному обидчику, с которым прошли все круги ада на Холмах. Поначалу послушник Ордена собирался просто уйти на покой, оставив в прошлом старые обиды, но спустившись ночью с Холмов, он передумал. Чернокнижник, лидер общины, слишком долго жил на этом свете, и водил всех за нос. И дело чести избавить мир от ещё одного ублюдка-манипулятора, чей разум прогнил до состояния киселя в мозгах зомби. Кроме этого, Нестор собирался вытащить из передряги Джиованни. Старый осёл с промытыми мозгами не заслуживал сдохнуть под мантры Чёрного.

Поэтому Нестор ограничился наблюдением, удобно засев в небольшом укрытии и замаскировавшись под окружающий пейзаж. У него в руках была оптика. Спалив жилище, он прихватил с собой оптический прицел от СВД.

Он рассчитывал, что наёмники поднимутся на Холмы вместе со своим хозяином. А потом вмешается Нестор, который вытащит послушников из передряги. Конечно, план выглядел непродуманным и не цельным. От него разило сумасбродством и спонтанными решениями, но за полдня на голодный желудок ничего более толкового не придумал. Последний пункт напрягал Нестора больше всего.

Он уже второй день голодал. Вернее, вторые сутки. Желудок дёргался в конвульсиях, подавал громкие сигналы, что пора обедать. Нестор даже сосал гладкий камушек, чтобы обмануть организм и притупить чувство голода. Ныла рука. Кажется, он переборщил силы насчёт врачевания огнестрельного ранения. Как бы оно не стало фатальным. Но это потом, когда у голодающего закончится терпение и выйдет на «дело», чтобы грохнуть одного из топающих негодяев и обшарить карманы. Наверняка у них отыщутся и консервы, и лекарства. Нестор скрежетнул зубами и снова приник к оптическому прицелу.

Найденная с утра у зомби консерва не спасла положение. Бастующий желудок не принял мясо устрицы, и невольный завтрак послушник исторгнул в кусты. Под ложечкой засосало так, что Нестор едва не завыл от мерзких спазмов. Да и во рту стояла вонь от рвоты. Нестор вспомнил, как с отвращением глотал белое мясо, и его едва не стошнило снова. Он шмыгнул носом и приник к оптике.

Нанятые убийцы дотопали до небольшого лесочка, скрылись в нём. За ним начинался овраг и вырубка с молодой порослью. Нестор ждал, когда они выйдут на засеку, чтобы отправиться в погоню и присмотреть за боевым отрядом.

Однако противник предпочёл остаться в лесу. Разумный ход для залётных гастролёров. Нестор видел в просветах шевеление веток. Наверняка расположились лагерем, поджидая условный сигнал от Чёрного. А это могло случиться ближе к вечеру. Ждать до ночи, пока действия войдут в «горячую фазу», послушник не стал. Он намеревался дойти до ближайшей канавы и выловить какого-нибудь пескаря, чтобы на время унять жуткий дискомфорт. Наёмники никуда от него не денутся. Послушник снял с себя маскировку, осмотрелся. Чисто, если не брать расчёт лесок, в котором скрылась вооружённая банда. Даже странно. В последнее время здесь стало непривычно многолюдно. Он вспомнил, как позавчера приметил странных людей, которые ошивались рядом с Холмами. Впрочем, это неважно. Урчащая утроба важнее всяких засранцев.

Он двинул вдоль Холмов на Север, к одному небольшому озерцу. Там всегда водилась рыба. Мелкая, невкусная, отдающая тиной, но всё же лучше, чем камни и склизкое желе из банки. Нестор пересёк подлесок, подмочил по колени ноги в илистом болоте, вышел на пустырь с редкими зарослями. Озерцо притаилось за холмиком, где в 86 году хоронили технику.

Нестор пересёк половину пустыря, как под левой ногой вжикнуло. Он рванул в сторону, предчувствуя беду, но песок вздыбился в опасной близости от тела справа и слева. Меткий стрелок не оставлял ни единого шанса. Тогда Нестор остановился и принялся покорно ждать своей участи. Снайпер с бесшумным оружием не хотел его убивать. Оставалось узнать, почему!

5.

На него смотрел жуткая физиономия самого отъявленного отморозка. Всклокоченный волос, крючковатый нос, морщинистое лицо. Но уродовало профиль незнакомца закрывающая правую сторону чёрная маска. Кажется, подобные носили герои пиндосовских комиксов.

Опускать оружие с глушителем мерзавец не торопился. Говорить тоже, и это сильно беспокоило Нестора. Он терпеть не мог болтунов, но и молчунов недолюбливал. Того гляди жди подлянки от них. А этого несговорчивого покера явно несло опасностью. Хороший костюм, оружие – чай, не местный, и значит, опаснее вдвойне.

Нестор, который так и не удосужился поднять руки, не выдержал первым:

- Вижу, хочешь поговорить, только не понимаю, чего тянешь время. Немой. что ли?

Тот раскрыл рот, но оттуда вырвались нечленораздельные звуки. Всё стало понятно! А ещё Нестор увидел, что чёрная полумаска на деле самая настоящая человеческая кожа или материал, заменяющий её. Он удивился, но виду не подал.

- Говорить не можешь, но со слухом в порядке?

«Да.» – кивнул странный человек. Почти целую минуту он показывал послушнику знаки, чтобы тот не делал лишних движений и не пытался сбежать. А ещё дал понять, что не собирается его убивать.

- Опусти оружие, и тогда поговорим. Только давай-ка отсюда уйдём с глаз долой. Уверен, тут ещё люди есть.

Боец, стоящий напротив, показал большой палец и махнул на жиденький лесок. Нестор мысленно согласился с ним. Умён, ничего не скажешь.

Он без предупреждения направился к леску, чувствуя спёртое дыхание немого незнакомца. Агрессии тот не проявлял. Нестор вспомнил Молчуна, и на мгновение загрустил.

Он остановился, когда ствол винтовки урода с бельмом уткнулся ему в спину, дважды.

«Стоять!».

Нестор замер. С него сорвали древний автомат, однако обыскивать не стали. Что ж, и на этом спасибо! В ответ «пленный» швырнул пустой рюкзак в траву и демонстративно плюхнулся на него. Незнакомец хмыкнул, опустил оружие, одновременно вытаскивая из кобуры пистолет. Такой сноровки Нестор давно не видел. Похоже, пассажир непрост, раз так с оружием обращается. Словно в подтверждение его мыслей, попутчик крутанул новенький пистолет западной модели вокруг указательного пальца, да так, что палец лёг обратно на спусковую скобу.

Нестор рассмеялся. Следом прыснул хихиканьем чужак.

- Лады. Я не стану корчить из себя партизана. Я Нестор.

Говорить, что он с Холмов и у него проблемы, послушник не стал. В ответ незнакомец вытащил карандаш и лист смятой туалетной бумаги.

«Я Грех. Потерял друзей. Грязевое озеро. Встречал?».

- Видел одного. Позавчера ночью. Он выслеживал меня. Ему повезло, что я торопился… Слушай, я зверски хочу есть. Дай пожрать, иначе больше и меня слова не вытянешь. – не выдержал Нестор и прямо в лицо выразил мысли своего желудка.

Ответ человека с бельмом на лице удивил его. Он встал и всучил ему свой рюкзак, комментируя жестами радушие. Бери мол, что хочешь. Подозрительный Нестор сграбастал баул Греха и принялся вытаскивать съестные припасы. С каждой минутой чужак с хорошей винтовкой нравился ему всё больше.

6.

Морщинистое лицо с растрёпанной бородой спряталось в тени балахона, огромного, как мешок, да ещё на пару размеров больше. Челюсти незнакомца ходили ходуном, с набитого едой рта летели крошки, довольный желудок урчал как трактор. То и дело он бросал на него оценивающие взгляды, полные уверенности и собственной значимости. Бродяга, представившийся Нестором, показался Грешником матёрым негодяем. Сами себе на уме, немногословные, дерзкие – такие люди брали города и ломали подковы голыми руками. И пусть дрянная одежда и до кучи, оружейный хлам, искажали настоящее положение дел, наёмник был уверен, что сталкер Севера непрост. С равнодушием он смотрел, как случайный знакомый уничтожает его припасы, глодает хлеб, будто не видел еды неделю. Возможно всякое. Доверять ему Грех не собирался, вот использовать в своих целях – запросто. Услуга за услугу – стандартная практика в подобном сотрудничестве. Главное, держать руку на пульсе, когда запахнет жареным.

Нестор заговорил первым. Он отпил воды, вытер жирные губы широкой ладонью, сбросил с себя балахон.

- Я в благородство играть не буду, так как человек прямой. За сытный обед готов отплатить услугой. Могу провести тебя на Грязевое озеро коротким маршрутом, и помочь тебе с поисками своих друзей. Но недолго. Скоро стемнеет, и хотелось бы управиться до вечера. А у меня тоже есть дела. – Нестор вдруг резко замолчал и уставился на наёмника.

Грешник ожидал подобного предложения, и уже сам собирался попросить об услуге проводника. Только управиться за пару часов, преодолев такое расстояние по Северной Зоне – да ладно! Но он лишь утвердительно закивал головой.

- Только давай договоримся. Я тебя не знаю, и знать не хочу. Я не люблю людей, шастающих поблизости с хорошим оружием. Тебе сильно повезло, что я тебя первым не вычислил. Иначе… неважно. Условия простые. Ты молчишь и не задаёшь лишних вопросов. Это раз.

«Ок». – написал Грех на песке.

- Второе. Я тебя только быстро проведу по территории. Защищать твою жизнь я не стану. Каждый сам за себя, если что-то пойдёт не так. Идём к Грязевому озеру, затем я проведу тебя в безопасное место, и разбегаемся. Услуга за услугу, правильно?

Ответ Грешник написал на листке.

Нестор подумал и покачал головой.

- Карта тебе не поможет. Я уже давно тут обитаю, и прекрасно обхожусь без человеческих приблуд. Поэтому оставь себе.

«Ты видел их?».

- Шастали всякие. А ещё с утра кто-то вынес группу зомбей у камней. Полагаю, твои друзья. Я как раз оттуда возвращался, думал, трофеи возьму. Зря сходил.

От этой новости Грешник едва не подскочил. Неужели Пит и компания живы? По крайней мере, были с утра. Нестор не шутил, а говорил весьма серьёзно. Похоже, приятель словами не разбрасывался.

Бородач натянул на голову балахон, закутался в безразмерный плащ, край которого едва не волочился по земле. Грешник внимательно проследил за каждым его движением, и вдруг подумал, что ему не хотелось бы стать врагом для этого аборигена. От него воняло не только мочой и застарелым потом, но и цинизмом, присущим людям, которые пережили немало передряг.

- Ну так что скажешь, немой Грех! По рукам?

Грешник в сердцах выругался. У этого гастролёра хватает дерзости называть его немым.

Он протянул руку. Выбора особого не было, только как решиться на новую авантюру в компании не менее странного человека. Такова судьба! Вначале Сильвер, потом Айс. К этому списку добавился Нестор.

Они скрепили устный договор рукопожатием.

- Без всякой херни, ясно?

«Пошёл ты!» – подумал Грех поднимаясь.

Глава 8. По стопам аборигена

1.

Морщинистое лицо с растрёпанной бородой спряталось в тени балахона, огромного, как мешок, да ещё на пару размеров больше. Челюсти незнакомца ходили ходуном, с набитого едой рта летели крошки, довольный желудок урчал как трактор. То и дело он бросал на него оценивающие взгляды, полные уверенности и собственной значимости. Бродяга, представившийся Нестором, показался Грешником матёрым негодяем. Сами себе на уме, немногословные, дерзкие – такие люди брали города и ломали подковы голыми руками. И пусть дрянная одежда и до кучи, оружейный хлам, искажали настоящее положение дел, наёмник был уверен, что сталкер Севера непрост. С равнодушием он смотрел, как случайный знакомый уничтожает его припасы, глодает хлеб, будто не видел еды неделю. Возможно всякое. Доверять ему Грех не собирался, вот использовать в своих целях – запросто. Услуга за услугу – стандартная практика в подобном сотрудничестве. Главное, держать руку на пульсе, когда запахнет жареным.

Нестор заговорил первым. Он отпил воды, вытер жирные губы широкой ладонью, сбросил с себя балахон.

- Я в благородство играть не буду, так как человек прямой. За сытный обед готов отплатить услугой. Могу провести тебя на Грязевое озеро коротким маршрутом, и помочь тебе с поисками своих друзей. Но недолго. Скоро стемнеет, и хотелось бы управиться до вечера. А у меня тоже есть дела. – Нестор вдруг резко замолчал и уставился на наёмника.

Грешник ожидал подобного предложения, и уже сам собирался попросить об услуге проводника. Только управиться за пару часов, преодолев такое расстояние по Северной Зоне – да ладно! Но он лишь утвердительно закивал головой.

- Только давай договоримся. Я тебя не знаю, доверия ты не внушаешь. Я не люблю людей, шастающих поблизости с хорошим оружием. Тебе сильно повезло, что я тебя первым не вычислил. Иначе… неважно. Условия простые. Ты молчишь и не задаёшь лишних вопросов. Это раз.

«Ок». – написал Грех на песке.

– Второе. Я тебя только быстро проведу по территории. Защищать твою жизнь я не стану. Каждый сам за себя, если что-то пойдёт не так. Идём к Грязевому озеру, затем я проведу тебя в безопасное место, и разбегаемся. Правильно?

Ответ Грешник написал на листке.

Нестор подумал и покачал головой.

– Карта тебе не поможет. Я уже давно тут обитаю, и прекрасно обхожусь без человеческих приблуд. Поэтому оставь себе.

«Ты видел их?».

- Шастали всякие. А ещё с утра кто-то вынес группу зомбей у камней. Полагаю, твои друзья. Я как раз оттуда возвращался, думал, трофеи возьму. Зря сходил.

От этой новости Грешник едва не подскочил. Неужели Пит и компания живы? По крайней мере, были с утра. Нестор не шутил, а говорил весьма серьёзно. Похоже, приятель словами не разбрасывался.

Бородач натянул на голову балахон, закутался в безразмерный плащ, край которого едва не волочился по земле. Грешник внимательно проследил за каждым его движением, и вдруг подумал, что ему не хотелось бы стать врагом для этого аборигена. От него воняло не только мочой и застарелым потом, но и цинизмом, присущим людям, которые пережили немало передряг.

- Ну так что скажешь, немой Грех! По рукам?

Грешник в сердцах выругался. У этого гастролёра хватает дерзости называть его немым.

Он протянул руку. Выбора особого не было, только как решиться на новую авантюру в компании не менее странного человека. Такова судьба! Вначале Сильвер, потом Айс. К этому списку добавился Нестор.

Они скрепили устный договор рукопожатием.

- Без всякой херни, ясно?

«Пошёл ты!» – подумал Грех поднимаясь.

2.

До этого времени бывший лейтенант Синдиката считал себя храбрым человеком. По крайней мере, без тормозов и трясущихся поджилок. Теперь он думал иначе. Вид надвигающейся смертельной угрозы, от которой не защищал ни бронежилет, ни автомат, приводил его в состояние полной прострации. Как ни силился, Грех понятия не имел, каким образом его новый спутник собирается преодолеть барьер. А после того как этот пройдоха озвучил своё решение, найму резко захотелось развернуться и свалить прочь. Смалодушничать не позор, особенно когда псих призывает покончить жизнь самоубийством. Однако наёмник остался на месте, не сбежал. И вопреки всему, даже ему стало интересно, каким образом Нестор попытается преодолеть полосу препятствия. Непростой сталкер встретился на его пути. Чутьё подсказывало наёмнику, что расслабляться с ним не стоит, что Нестор в сто крат опаснее, чем ветеран Чернобыля.

И вскоре в этом он лично убедился.

Грех по команде Нестора стал за ним. Теперь их связывало не только слово, но ещё и тонкий тренчик с торчащими грязными нитками. Похоже, этот абориген ни капли не шутил. Неужели он знает путь мимо аномалий? Если да, то, похоже, ему повстречался самый настоящий колдун. Глядя на скопище мерцающих ловушек, трудно верить в возможность прохода между ними.

— Пшли! — команда Нестора вывела его из лёгкого оцепенения, и найм снова стал прежним собой. Собранным и внимательным, готовым к решительным действиям. В его случае, менее ответственным, нежели у первого в их двойке. «Кто прокладывает маршрут, тот и главнее», — этот закон Зоны всегда соблюдался неукоснительно.

Тренчик натянулся, и Грешник сделал шаг следом за своим ведущим.

Ничего не произошло.

Дальше Нестор схватился на свой тяжёлый плащ, слегка пошевелил полами. Раздалось тихое постукивание камешков, зашитых внутри этого одеяния. Тот выругался, замирая на месте, после чего медленно двинулся вперёд. И за ним потянулся наёмник, прочно связанный с ним метровым куском пластика с полимерными нитями. С левой руки хлопнуло, обдав холодным воздухом. Встречный поток бросил в лицо пылевой вихрь. Бо́льшую часть его принял на себя Нестор, но и шедшему за ним найму тоже досталось.

— М-мать! — сказал только сталкер спереди.

Удивительно, но его движения в самом деле разгоняли аномалии на их пути. Вернее, отыскивали проходы между ними. Грех смекнул, что в плаще странного человека были зашиты так называемые «сборки» из некоторых артефактов — давно забытое ремесло первых сталкеров. Иначе каким образом он мог протискиваться среди плотного скопища гравитационных аномалий? Но Нестор не стал ничего пояснять, посчитав нужным идти молча. И правильно, собеседник из найма так себе.

Пять метров, десять.

Грех предпочёл сразиться с двумя голодными кровососами или схлестнуться с отрядом спецназа в Мёртвом городе, но только не находится внутри прозрачного марева, где время останавливалось и бежало в обратную сторону. Лейтенант Синдиката уворачивался от пузырей, что висели в воздухе, натыкался носом на широкую спину Нестора, который двигался то рыками, то плавно. Только с десятого шага Грешник принял нужный темп, но так и не привык к разлитой в воздухе смерти. Это было выше его понимания опасности в привычном смысле этого слова. Шаг в неизвестность страшил, и даже его опыта было недостаточно, чтобы противостоять леденящему ознобу.

Жутко, по-настоящему жутко внутри огромной западни. А ведь себя считал когда-то опытным сталкером.

Нестор замер. Грех сделал полшага и тоже остановился.

— Грешник? — сказал шедший впереди человек.

В ответ наёмник дёрнул тренчик.

— Ты веришь во что-нибудь такое неземное. Типа Бога. К слову, я в него не особо верю.

«Да!» — ответил ему Грех.

— Знаешь, почему я завис на этой территории? Ты меня слышишь хотя бы.

«Ага» — шевельнул привязью Грех.

— Давным-давно, когда я был чуть моложе, я увидел, как из похожего кольца ловушек вышла женщина, вернее, девочка. Я тогда подумал, что померещилось, но нет, она действительно существовала. Это была сама Зона-Матерь, хотя выглядела она гораздо моложе меня. Её не брали аномалии, не трогали мутанты. Она плыла по земле, а я, дурак, смотрел вслед, не понимая, что происходит. Может, это обманка, думал я, или глюк, но вскоре, всё стало неважно. Главное, что я поверил в существование Её. Много раз я видел Мать очень близко, и всегда убеждался, ради чего я небо копчу в этих припятских джунглях.

Наёмник очень хотел ему ответить, и не смог кроме мычания выдавить из себя что-нибудь членораздельное. Впрочем, повернувшийся к нему Нестор всё прекрасно понял.

— Не парься, человек. Выслушал, и хорошо. Это я к чему затеял разговор. Если увидишь однажды, как к тебе спускается с небес женщина — не гони её прочь. Возможно, это судьба! Главное, не ссы.

Словоохотливый Нестор наконец замолчал. Развернувшись, он сгорбился больше обычного, нашарил в кармане что-то, и отдал новый приказ:

— Идём, Грех!

Грех покорно засеменил вслед напарнику.

3.

Они прочно увязли в самом центре аномальной «задницы».

Пятачок, где стояли на месте Нестор с Грешником, расположился в самой низкой точке этой ложбины, которую облюбовали аномалии. Кое-где в ямках застыла грунтовая вода, пробившаяся через паутину из травы и корней кустарников. Найм уже успел промочить носки, и с ужасом прикидывал, во что превратятся его ноги, набравшие помимо воды ещё и рыхлого песка. Если, конечно, избежит жуткой участи смертника в самом логове энергетических ловушек. Одного он не учёл. Страх, который преследовал его всё это время, был только жалкой прелюдией. По-настоящему страшно стало наёмнику с наступлением темноты.

Как ни пытались они выбраться до сумерек, у них ничего не вышло. Зря рисковали жизнями. Теперь, как ни крути, придётся ждать рассвета. Долго придётся. Темнота наступила сильно раньше положенного срока, и больше смахивала на затмение. Так сказал Нестор, и ему Грешник охотно поверил. Чего уж распинаться, если они в аномальном пятне, слепые и глухие. Даже кремень Нестор приуныл. Вместо бодрящего и нудного бубнёжа, он молчал сквозь зубы, изредка сплёвывая.

В таком положении они пробыли десять минут. Нестор что-то подсчитывал про себя, выглядывая в темноте яркие движущиеся точки, что блуждали по территории. Судя по его напряжению, ничего хорошего это не сулило.

— Вот непруха! — буркнул Нестор. Его профиль едва угадывался в наступившей ночи, превращая напарника в книжного гоблина. Грешник только шевельнулся в ответ. Он уже порядком измотался от морального напряжения, и хотел упасть на траву и забыться. Вывел его из оцепенения всё тот же Нестор.

— У нас неприятности, человечище! Скоро нас поджарят вот эти чудны́е огни. Видишь, как носятся сломя голову?

«Вижу, не тупее тебя!».

— Молчи, не отвечай. Я тебя понял. — в голосе наглого проводника звучала издёвка, но уж больно нервная. Может, включилась защитная реакция на происходящие трудности. — А раз ты понял, попробуем прорваться с боем.

С этими словами абориген сбросил свой вещмешок и вынул распотрошённую аптечку. Порывшись в ней немного, он достал оттуда синюю пилюлю и протянул напарнику.

— Что смотришь? Жри давай! «Кошачий глаз» не работает мгновенно. Это я вижу в темноте неплохо, а ты ещё загнёшься ни за хвост собачий.

Найм показал ему исконно английский «fuck». Этот бродяга поучает его! Впрочем, тут он был прав. Без острого зрения Грешник не выкарабкается.

— Давай, не ёрничай. Не до сантиментов. Выручу, благодарить будешь.

«И без тебя знаю, пижон!». — нахмуренный Грех сграбастал таблетку, закинул в рот, захрустел. Отвратительная фарм-химия вызвала у него спазм, и только силой воли лейтенант Синдиката заставил себя проглотить пилюлю.

Следующий шагом Нестор отстегнул карабин. Свободный край тренчика швырнул напарнику.

— Дальше поодиночке. Как в старые добрые времена, когда ты только порох понюхал, солдат. Я иду, ты повторяешь. Ошибёшься — пойдёшь на удобрения. Смотри внимательно, это похуже минного поля.

«Иди к дьяволу, урод!» — подумал мрачно Грешник, сплёвывая отвратительно горькую слюну от проглоченного препарата. Не стоило разжёвывать пилюлю!

Отвернувшийся Нестор потерял к нему всякий интерес. Поначалу Грешник не понимал, чем так занят«наставник», который увлечённо копался в своём плаще. Затмение не позволяло ему рассмотреть, что происходит в двух метрах от него. Он только видел руки напарника, который пытался нашарить в бесформенной одежде очередной фокус.

Что он придумает на этот раз?

Блуждающие огоньки подобрались уже совсем близко. Честно говоря, Грех затруднялся ответить, что он сейчас наблюдает, но манера передвижения аномалий его не устроила. Вытянутые зигзагообразные огни, с тарелку величиной, передвигались не быстро, но достаточно, чтобы вызвать большой переполох в этом болоте. От них и исходила главная опасность.

Сталкер в бесформенном плаще замер. В руке у него появился предмет. Грешник не видел какой. Он ещё привыкал к новому состоянию фокусировать взгляд в темноте. Зато найм с хорошего ракурса рассмотрел метающиеся по всему полю овальные сгустки энергии, которые приблизились на расстояние в десять метров.

— Спокойно, парень! Не дрейфь. Рано.

«Ну ещё бы! Смотри, чтобы не было поздно!» — просипел про себя Грех, замирая и щурясь.

Потянулось бесконечное ожидание. Минута, вторая. Грёбаные светящиеся сферы не хотели возвращаться к ним снова, видимо, чуяли, что двуногие существа пытаются с ними провернуть трюк. Вскоре один из четырёх шаров исчез в ночи с громким «пшиком», отчего наёмник мысленно поблагодарил Зону. Через четыре минуты мандража и нервяка сферы заложили очередной вираж, и по ломаной траектории рванули к ним навстречу.

— Вот теперь зырь в оба, йоба! Не подведи! — проорал громко Нестор.

«Эге!».

Только бы выбраться отсюда живым...

4.

Огненная свеча расцвела прямо среди ночи ярким всполохом. Мечущиеся огни обогнули преграду с двух сторон, впечатавшись в разбросанные по всему полю гравитационные ловушки. Те неистово захлопали, передавая своё возмущения ближайшим подружкам. Начались хаос и анархия, спровоцированные одним броском огненного артефакта. Это его зажал в руке Нестор.

Что было потом, Грех помнил только фрагментами.

Нестор прыгнул вперёд. Наёмник повторил движение точь-в-точь, и чуть не перестарался: перед носом хлопнуло так, что он на время потерял ориентацию. Но осматриваться человек не стал и приводить зрение в порядок. Маячившая фигура напарника уже перемещалась дальше, по свободному пятачку, где выстрелившие аномалии набирали силы для перезарядки. Грешник рванул за ним в коридор, наплевав на здравый смысл и отсутствие видимости. Затем его уронили на сырую землю: Нестор постарался. Это он крикнул «Ползи!», после чего Грех и повиновался.

Невидимая сила уводила его в сторону, волосы шевелились на загривке — найм брыкался и рвался вслед за более ловким подельником, который хорошо ориентировался на местности. Правда, он видел немного. Только стёртые подошвы развалившихся ботинок. Его одёрнули, когда их настигла увеличившаяся в размерах сфера. Грех замер. Сфера пронеслась мимо и впечаталась в какую-то аномалию. Та разрядилась тихим свистом и замогильным голосом Нестора:

— Вставай, сук!

Были и ещё эпизоды бегства, но они выплывали из сознания Грешника только крошечными мгновениями. Вот он вырывает Нестора из цепкого аркана «вертушки», которая пыталась размотать жертву на кусочки. Кажется, он падал, споткнувшись о камень. Лейтенант Синдиката плохо помнил, как нашёл в себе силы продолжать путь через аномальные поля. За него говорили реакция и огромный опыт, а ещё окрики идущего впереди старика. Несмотря на свою сучность, Нестор не забывал о неумелом подопечном, хотя с лёгкостью мог бросить в кипящем «котле».

Опомнился Грешник после того, как буквально налетел на остановившегося Нестора и тот резко осадил его.

— Выдыхай, дурень! Помрёшь, мля! — прокричали он в ухо, толкая легонько в грудь. — Мы уже давно вышли из «мёртвой зоны».

«Что?».

Непонимающий наёмник офигел от этого признания. Автомат сам прыгнул в руки. Грешнику решительно захотелось прикончить старика, который не сказал ему главное. В ответ Нестор рассмеялся:

— Виноват, лады. Зато голову не потерял и не расслабился. А ты едва держался на ногах.

И то верно. Капитан Очевидность был прав.

Грех стыдливо опустил автомат. Он жестами показал, что всё нормально, испытывая огромное облегчение, что наконец-таки выбрались задницы, куда завёл Нестор. Отдышаться бы.

— Только ты рано расслабил булки, друг. В полукилометре лежит Грязевое озеро. Сделаем дело — отдыхай сколько влезет. У нас уговор, помнишь?

«Вот сука!» — бросил недовольно Грешник, потирая ушибленное ранее колено. Захочешь сдохнуть — и не сможешь, старик не позволит. А сделать привал очень хотелось. Когда каждая клеточка тела изнывает от усталости, пять минут дуракаваляния как глоток воды в жаркий день. Но ему сказали «нет!».

Нестор снова выдвинулся первым. В этот раз он шёл нарочно медленно, позволяя спутнику перевести хотя бы дух. Двужильный сталкер даже не запыхался после перенесённых лишений. С другой стороны, если бы не ранения, то и Грех не ощущал себя варёной курицей на ватных ногах.

Темнота тем временем стала гуще на порядок. «Кошачий глаз» уже не помогал. По молчаливому согласию Нестора Грех воспользовался фонарём, светя прежде всего под ноги. Напарник такой роскоши не имел, но продвигался он довольно умело, лавирую между кустов и редких деревьев. Спустя десять минут бродяга вывел их на пустырь, изрезанный неглубокими канавами. Кое-где блестели лужи талой воды, которая даже в сумерках отсвечивала блестящими блюдцами.

— Почти на месте. — сказал Нестор. — Чуть даже и будет Грязевое озеро. Джованни говорил, что тут раньше бурили скважину, искали нефть. Потому и вода такая странная.

Он сломал сухую веточку ольховника, обмакнул её в грязь из небольшого углубления.

— Ну-ка, посвети на неё.

Грязный налёт нефтяной воды при свете фонаря выглядел угрожающим. Надо же, в этой части Зоны даже «чёрное золото» есть.

— Плохое место. Если твои друзья здесь побывали, мы их быстро найдём. И вряд ли они выжили.

Грешник кивнул. По-другому выразить свои мысли он не смог бы физически.

— Обойдём место и на этом распрощаемся. Ты уйдёшь в одну сторону, я в другую.

Наёмник предпочёл проигнорировать вопрос. Его внимание привлекла сломанная веточка.

Глава 9. Аника-воин

1.

С его пальцев капала кровь. Он смотрел на это с содроганием, не понимая, почему ещё находится в здравом уме, живой. Кажется, Сэм стрелял в него. Или он палил по Пеппе? Тогда почему у него кровь на руках?

Но плазма не воняла тиной и мазутом. В сумерках, при наблюдении редкого, солнечного затмения капающая грязь внешне была похожа на кровищу и по густоте, и по вязкости. На деле, вода с примесями нефтяного наноса. Дипломированный химик со стажем не ошибался даже в состоянии полного упадка физических и моральных сил.

Но запас прочности на сегодня иссяк. Ещё недавно молодой и наивный Владимир Питюшин выискивал возможности внести свой посильный вклад в изучение Северной Зоны. Теперь он считал себя бесполезным и неприспособленным никчёмностью, не добившийся ровным счётом ничего. А ему без малого почти тридцатка стукнула. Обстоятельства поставили его на место, нужное и правильное. Как там говорят в другой зоне, тюремной?

«Ваше место у параши!».

Даже выжить он не способен без помощи других. Дерьмо, откровенное дерьмо! Зачем он вообще попёрся в Зону, раз знал, что не сможет прикрыть свою спину в случае «трындеца», не говоря о товарище? Не его эта жизнь, гоняться за правдой по болотам и ежечасно рисковать задницей! Только уже жаловаться поздно!

Есть и ещё одно слово, применимо к его пропащей ситуации. Разочарование. Стоит ли говорить, что его учили полагаться на людей, но разве не из этого растут ноги у разочарования. Кажется, у химеры и то больше чести, чем у самого честного ветерана Чернобыля. Но кажется, жизнь в Зоне ничего не научила Питюшина, которого все посчитали сосунком. А на что он ещё рассчитывал, отправляясь в рейд с разношёрстной компанией проходимцев, которые в первые минуты знакомства едва не подрались. Что его розовые и влажные мечты сломают его дерьмовое положение и вознесут на пьедестал успеха? Глупо было идти на поводу у могущественного Раскина только ради проверки одной очень смелой гипотезы и желания доказать, что даже у неудачника есть яйца. Доказал?

Нет.

Обгадился по полной.

Навыки выживания важнее ума и веры в себя. Правыми будут прочие Пеппы и Сэмы, оценивающие людей только по крутизне и навыкам в бою в ЧЗО. И гордость или то, что от неё осталось, ни при чём. Дух закаляется вместе с телом, и на одной мечте не выедешь. Даже с упорной верой в предназначение. Только его разбившаяся на куски мечта не завяла под гнётом обстоятельств, а расправила крылья с новой силой. Полуживой, ошарашенный Пит зацепился за краешек одной маленькой загадки, начало которой положил сгинувший в баре сталкер Фанат. Если и кинуть свою дерьмовую жизнь на алтарь науки, то только ради неё.

Пит вытер руки, закашлял. Хрипы в горле не понравились ему. Нужно будет сожрать пару таблеток. Только где рюкзак?

Упавший крест напомнил учёному о сбежавшем с артефактом Сэме. После него на земле остался лишь ботинок. Вова наступил на хлипкую контструкцию, но тут же убрал ногу. Все-таки это крест! Собравшись с силами, он поднял изгвазданный в грязи деревянный символ смерти и веры, водрузил на старое место. Пит считал, что упавший крест – это очень плохой знак.

Он вспомнил о Пеппе. Он исчез, будто сквозь землю провалился. Неужели этот мерзавец погиб? Если да, то где труп? Или ему это приснилось! Обезумевший Сэм нажимает на курок. Пеппа бежит. Артефакт, похожий на земляной орех или уродливую картошку, катится под ноги. Всё как будто происходило понарошку, не по-настоящему. Настоящим был предательский удар в голову, после чего он выключился.

Трупа Пеппы нигде не было. Рассмотреть что-либо в темноте он не сумел. Зато учёный отыскал свой рюкзак. Но радости ботаник не испытывал. Оружие исчезло. Возможно, от него избавился обезумевший Сэм, когда уходил с прихваченным артефактом. Что же, какой толк от автомата, когда стрелок пуляет в «молоко»! И всё же оружие придавало немного психологической уверенности.

Он разжевал таблетки от «лучевой», напился воды, как следует, и впервые задумался о том, что будет дальше. Вот он опять слепой и глухой, в незнакомом месте да еще и в тёмное время суток, а его сознание пожирает отчаяние. Куда проще опустить руки и сдаться, расписавшись в собственном бессилии. Но он не слабак, и не тюфяк. Да, сталкер из него никакой, и даже этот фактор не мог поколебать желание дойти до конца. Если суждено сдохнуть, то так ему и надо. Выхода другого больше нет. Повернуть на запад, и шагать, шагать, шагать.

Только вперёд, пока не появятся Холмы.

Развороченная могила с крестом осталась слева. Плечи привычно отягощал груз рюкзака, на дне которого ждал своего часа портативный ноутбук с магнитной системой захвата аномальной энергии. Не хватало потерянного автомата, что болтался бы за спиной и ремнём вжимался в грудь. Ну и побольше уверенности. Идти по Зоне ночью мог только психопат, или человек, которому было нечего терять. Пит считал первый вариант предпочтительнее. Он вспомнил, как взбирался на химеру, плыл на плоту и пытался сбросить в воду речного крокодила. Может, он и рохля, но не трус.

Отойдя от окраин Грязевого озера, Пит вспомнил о маленькой шоколадке, припрятанной в кармане куртки. Впервые за долгое время он улыбнулся. По крайней мере, от голода не умрёт.

2.

Привал он сделал недалеко от Грязевого озера. Пит зашёл под деревья, где уже кем-то была примята трава. Его этот факт смутил, но все равно лучше ничего не нашёл в округе. Как есть, учёный грохнулся на землю, стащив с себя ненавистный рюкзак, зажёг фонарь. Светомаскировка его теперь волновала мало.

Разболтанные нервы мешали успокоиться и думать логически. Силой воли он заставил себя не оглядываться по сторонам в поиске опасностей. Один хер, у него нет шансов выстоять против даже слабенького псевдособаки, если тот надумает напасть. Поэтому оставалось лишь смириться и поразмыслить о будущем. Не о своём, к сожалению.

Учёный вспомнил о передатчике, спрятанный глубоко во внутреннем кармане.

«Активируйте, когда доберётесь до цели. Не раньше. Результат превыше всего».

Кажется, так сказал бармен Вал, когда раздавал радиомаяки для связи с Большой землёй. Один достался Грешнику, второй – учёному. Плюс передатчик был у Вала.

Интересно, что будет, когда он отправит сигналы на каждый маячок? Это будет логичным завершением операции, если даже с ним что-нибудь случится. Главное, успеть, пока его не сожрала какая-нибудь тварь.

Работа закипела. Адреналин не позволил ему впасть в прокрастинацию. Вместо привычного самоедства, он развернул на пятачке под деревьями мини-лагерь. Включив ноутбук и установив прибор для обнаружения нужной субстанции, он принялся торопливо печатать на клавиатуре. Его интересовали координаты Холмов. Защищённый от аномального воздействия прибор из блестящего чемодана справился на «отлично». Спустя семь минут у Пита были на руках точные метаданные.

Затем он вставил в передатчик литиевые батарейки, включил его.

«Я почти на месте. Пеппа и Сэм пропали без вести, Грешник погиб, вероятно, тоже. По моим прогнозам, искомая субстанция появится в течение суток в эпицентре предполагаемого Сверхвыброса в точке со следующими координатами. Вероятность – высокая. Данные не вызывают сомнений. Моё участие в проекте под вопросом. Попасть на Холмы я не смогу, так как не владею нужной подготовкой. Но я постараюсь подобраться к субстанции максимально близко. Вряд ли я выживу. Меня зовут Владимир Питюшин. На всякий случай, прикрепляю геометку своего текущего местонахождения».

Ничего больше говорить Пит не стал. А передатчик сразу выключил. Возможно, он ему пригодится, если дойдёт до пункта назначения. Ключевое слово, «если!».

Больше сидеть на месте он не видел смысла. Кое-как запихав чемодан в рюкзак, учёный с печальным лицом шагнул снова в темноту. Фонарик больше не горел, а искать батарейки учёный постеснялся. В конце концов, его глаза чуток привыкли к темноте.

Пит не сильно удивился, когда сбоку шевельнулись кусты и из них вышел зверь. Он выглядел здоровым упитанным кошаком, только на вид более свирепым. Он уставил на него свои жёлтые глазищи, облизал лапу, и громко, протяжно мяукнул. Как мог, Пит постарался сохранить самообладание, хотя это далось ему непросто. Когда у тебя нет даже захудалого ножа, сложно оставаться смелым и здравомыслящим, да еще ночью.

«Всё будет нормально! Нормально!» – постарался он себя успокоить.

Хищные зрачки кота пристально рассматривали его фигуру. Пит не стал подставлять спину, а шёл боком, ровно до тех пор, пока сзади не вывалился второй зверёк с характерной мордой. Учёный ускорил шаг, мысленно готовясь задорого продать свою жизнь.

3.

Больших котов, увязавшихся за ним, что-то испугало. Или кто-то. Две особи опасливо зашипели, а третий сородич, более мелкий, трусливо поджал хвост. После чего они размытыми тенями сбежали с его пути. Не повезло зверькам! Коты наверняка рассчитывали, что человек потеряет концентрацию или уснёт, а они воспользуются моментом и нападут, но в дело вмешалась третья сила.

Наверняка, последняя.

Вова Питюшин давно перестал страшиться смерти. Ну подохнет он и что изменится? Ничего. Он – маленький бесполезный винтик в системе, отсутствие которого никто не заметит. А учитывая то количество раз, когда готовился умереть, то и вовсе выглядел предельно спокойным. Конечно, с оружием в руках у него оставались шансы дать отпор, но теперь… Даже с его русской ментальностью это будет проблемой.

Учёный наступил на ветку. Та сильно хрустнула, отозвавшись на всю округу хриплым «крэк». Теперь его точно заметили, если ещё не услышали. Сейчас сюда сбегутся оголодавшие обитатели Зоны, где, помимо котообразных, бродит и другая живность. Похолодевший от очередного «фейла» Вова решил хотя бы побыстрее отсюда убраться, а не ждать с покорностью своей незавидной судьбы. Он выбрал направление в сторону лесопосадки, где его одинокая фигура не так выделялась бы на фоне серости в сумерках.

Туда он не дошёл.

Огромная ростовая фигура перегородила ему дорогу.

- Назови причину, по которой я должен сохранить тебе жизнь! – крикнул чужак, вооружённый автоматом.

Пит споткнулся. Неожиданный вопрос сбил его с толку, отчего учёный едва не замычал:

- Ты дебил или немой? Считаю до одного и стреляю! – шевельнулась фигура и неожиданно она исчезла. На этот раз Пит испугался по-настоящему. К таким фокусам его не готовили.

- Стой! Я скажу, не стреляй, пожалуйста! – поднял руки Владимир.

Жуткий незнакомец появился у него за спиной. Пита обдало ледяным холодом, когда в его ухо ворвался хриплый голос:

- Зачем тратить пулю, когда в руке нож.

- Не стрел…– запнулся Пит, чувствуя, как лезвие холодит кожу. И тогда он быстро, сбивчиво заговорил:

- Я учёный. Меня интересует наука и Зона. Только поэтому я здесь. Мне не нужны деньги! Я проверяю одну гипотезу! Честное слово! Я не вру!

- И куда же ты направляешься? Один, без оружия?

Пит подумал, что с такими ответами его тело никто не найдёт.

- Нас было трое. Я, Сэм и Пеппа. Мы были у Грязевого озера. Ребята пропали, оружие – тоже, а я топаю к Холмам, где в скором времени произойдёт нечто страшное.

- И что же там такое произойдёт?

- Не знаю. Я проводил испытательные исследования. Приборы показали повышение аномального фона в этих координатах. Меня отправили проверить, правда это или нет. В рюкзаке есть компьютер. Я не вру.

- Как вы переплыли через реку? Там стоял туман!

- Тумана больше нет. Он исчез после урагана.

Вопросы сыпались как из рога изобилия, но Пит рассказывал незнакомому человеку всё, как на духу. И о неудачном рейде, и о том, что их подвёл наёмник Грешник и много чего другого. Почему-то химик был уверен, что тип с ножом не станет его убивать.

Так и вышло. Рука с холодным оружием исчезла, и через пару секунд Вова увидел перед собой самого настоящего аборигена. При одном взгляде на него засосало под ложечкой и заныли синяки во многих местах. Он отлично подходил под описание одного из обиталей Холмов, судя по рассказам Сэма и Пеппы.

Сальные волосы, собранные сзади в короткий хвост. Куцая борода. Длиннополый тяжёлый плащ, и древний автомат. И худое, страшное, в морщинах и мелких точках, обветренное лицо злыдня. В текущих сумерках оно выглядело особенно зловеще.

- Ты знаешь, кто я? – прохрипел человек напротив.

- Ты с Холмов. – не соврал Пит, и, кажется, зря. Этот человек проверял на прочность его слова, посыпется он или нет. И только Чёрныйсталкер знал, что у него в голове.

- А ведь верно! Я жил на Холмах, когда-то. Так ты хочешь туда попасть?

- Ага.

- Чисто ради своих опытов?

Пит чихнул.

- Не совсем, но в целом, да.

- Пойдёшь тогда со мной. Живой ты полезнее, чем мёртвый. Раз называешь себя учёным. Но если ты меня обманул, то горе тебе.

- Понятно.

- А теперь руки подними, пацан! Хочу убедиться, что у тебя не спрятан пистолет.

- Да нету у меня пистолета!

Злобный абориген ударил его ладонью по лицу:

- А вот теперь заткнись! И постарайся не раздражать меня, пока я не задам новый вопрос. Твоё счастье, что я не казнил тебя и твоих дружков вчера ночью.

Пит замер с открытым ртом. Значит, Пеппа был прав. Там, на Холмах, происходит нечто жуткое.

Его куртку грубо обыскали. На землю полетела пустая пачка сигарет, бинт, перевязочный жгут, патрон калибра 5.45, небольшой складной нож. Из внутреннего кармана мародёр извлёк потрёпанный чёрный блокнот.

- Что это?

- Записная книжка с картинками.

- Хм.

При виде блокнота с рисунками лицо сталкера преобразилось. Он будто узнал записную книжку и теперь удивлялся её появлению. Вот он отложил прочь оружие, схватил книжку двумя руками. Нетерпеливо ночной бродяга пролистывал страницы, забыв обо всём на свете. По крайней мере, так показалось учёному гику в сумеречной Зоне. Дойдя до последней страницы, странник в тёмных одеждах встрепенулся, ожил:

- Ты где это взял?

- Долгая история. – попытался оправдаться Пит.

- Расскажешь по дороге. Убивать я тебя не стану, пока. Холмы сами тебя убьют.

- Так мы идём туда?

- Да! А пока прошу тебя заткнуться и внимательно смотреть под ноги. Иначе…

Человек, перешедший дорогу, недоговорил. А Вова просто смирился со своим очередным положением пленника-марионетки. Ему не впервой.

Глава 10. Пакт

1.

Они поднимались на Холмы.

Парень, шедший впереди, постоянно пыхтел и сбивался с тропы. Но Нестор сурово пресекал все попытки бедолаги покончить жизнь самоубийством. Раньше нужно было. Удивительно, как этот простофиля выжил после всех передряг в одиночку без плана и надёжных друзей. Прям любимчик Зоны. А этого Нестор терпеть не мог. Рано или поздно такие любимчики умирали самым нелепым образом. Впрочем, у этого «учёного» были яйца, и ещё не убиваемая дурь к неизвестному.

Адепт Ордена не случайно взял обузу с собой. С одной стороны, он использовал парнягу в качестве отвлекающего манёвра на случай засады, с другой, Нестор рассчитывал привлечь на свою сторону Джованни. Из горстки защитников Холмов только умник Джо вызывал у аборигена каплю уважения. Без этого старого шарлатана с дипломом ничего бы не получилось у Чёрного, который устроил общину недалеко от реки десять лет назад. Повёрнутый на науке, профессор первым решил остаться на Холмах и организовать круговую оборону этого уникального места. Чернокнижкин однажды проговорился, что именно проф перестрелял проводников, после того как те решили нажиться на артефактах и разграбить так называемое «поле чудес».

- Нельзя рушить эту хрупкую экосистему. Она погибнет, сто́ит выдернуть из её недр кусочек аномальной дряни.

По-своему, Джо был безумен, но он хотя бы не кидался в крайности. Не жёг людей молниями, не бродил в порталах и «аномальных поясах», не плёл интриги и склоки. Джиованни всегда говорил, что остался жить здесь ради науки, и только, а всё остальное – мишура и фарс. Несторего понимал сла́бо. Этот занудливый старикашка не мог выразить мысли прямо, а сыпал метафорами да разглагольствованиями о смысле бытия. Тьфу! Иногда его прорывало на гениальные идеи, вроде собрать «сборки» артефактов для удобной навигации среди «полей» или фокусы с невидимостью. Джованни прямо жил умными идеями, которые тут же реализовывались на практике. Так что организация общины являлась заслугой и его в том числе.

- Стой, Пит! Дальше мы пока не пойдём.

Учёный остановился как вкопанный. Приноровился к науке и тумакам? Это хорошо. Реакция спасала жизнь чаще, чем опыт.

Пригрозив пленному учёному оплеухой, если тот подаст голос, Нестор пополз по пологому краю небольшой насыпи. На её вершине он приник к оптическому прицелу, который за неимением бинокля таскал с собой. Разглядеть много в сумерках он не смог, однако заметил снующих людей с оружием. Они таскали какие-то ящики, больше похожие на цинки с патронами. Это были не послушники.

Нестор вернулся к молчаливому учёному с плохим настроением. Сбылся худший прогноз – Чёрный пустил сюда непрошеных гостей. Это они паслись в лесопосадке с утра. Видимо, ждали визита особого гостя, предателя, пообещавший несметные горы. В отместку на что?

Зачем Чёрному понадобились наёмники со стороны? Ответ напрашивался, но Нестор привык полагаться на факты, чем строить пустые теории. Нужно лишь провести небольшую разведку, и тайное станет не таким уж тайным. Оставалось решить проблему с пассажиром, взятого на собственный страх и риск.

Учёный, чтоб его!

Нестор скептически относился к этим недоумкам. Это они вынуждали в ряде случаев лезть в самое пекло аномальных зон. Теории проверить, гипотезы. Или банально посмотреть, «а что там светится в два часа ночи!». Умную братию он презирал, и если бы не Джованни, то и вовсе не считал сволоту с дипломами за людей. Вот и в парнише он увидел некую порядочность, несмотря на рассказанные бредни. Уж больно складно он пел! Настолько, что зачесались руки взять его с собой и свести с Джо. Бывший профессор давно сетовал, что ему не с кем поговорить на научные темы. Заодно и выяснится, правду ли лепетал этот юнец.

На Зону надвигалась ночь. Эффект затмения плавно сменился настоящими сумерками, и только пару часов отделяло их от ночи. Нестор некоторое время рассматривал высоту. Он вдруг ясно понял, что вскоре всё случится.

Они давно ждали Супервыброса. Джованни однажды изрёк, что следующее подобное возмущение поставит крест на их общине. Он не объяснил, почему, хотя вопрос напрашивался у многих.

- Произойдёт новая формация существующего мира. Мы станем её частью, одними из элементов текущей Метавселенной. Такова воля Антиматери.

Джованни говорил загадками, но даже в таком варианте все понимали, что придёт конец всему. По крайней мере, их уклада. И раньше всех это понял Чернокнижник, который время не терял, а потихоньку обеспечивал себе безбедную старость. За их счёт и их жизни!

Он сполз к испуганному учёному, что лежал не двигаясь. Нестор пообещал отрезать язык, если тот издаст хотя бы один шум.

- Эй, умник? Уверен, что твоя гипотеза не пшик?

- Какая гипотеза?

Послушник бросил в него комком глины.

- Не прикидывайся дурнем.

- Есть большая вероятность, что в этой точке планеты произойдёт сброс аномальной энергии большой мощности. Но я н-не уверен.

- Хочешь сказать, все сдохнут на Холмах?

- Ага.

- Я не понимаю. Объясни!

Парниша притормозил с ответом, будто подбирал нужные слова. Нетерпеливый Нестор хотел его пнуть как следует, и тут ботаник выдал:

- Я кое-что увидел. Рисунок из блокнота. Он привёл меня сюда.

- Какой рисунок!?

Учёный полез во внутренний карман. Нестор с горечью подумал, что так и не приобрёл полезную привычку обыскивать противника. Зря! Пит протянул ему страницу с рисунком, топорно выполненном на коленке.

- Оригинал выдрали с блокнота. Я восстановил рисунок по вмятинам на форзаце: обвёл линии на обороте. Как в школе.

Повертев с сомнением блокнот, Нестор раскрыл его на последней странице. Поначалу он ничего не разобрал в наброске. Видимо, у недотёпы дрожала рука, когда он выводил свои кривые линии, но затем удивлению Хранителя не было предела. На этом рисунке был изображён сгусток аномальной энергии. За десять лет скитаний на Севере Нестор видел подобное только дважды. Как и человек, нарисовавший утерянный оригинал.

Мастер.

Странный тип, даже по меркам послушников с Холмов. Он умел рисовать. Чаще всего на песке, оставляя миру одноразовые послания. Когда в руки емупопал хороший блокнот в обложке из тиснёной кожи, то стал творить там. Бронепоезд со странными людьми на борту. Вооружённые люди на фоне Мёртвого Города, вероятно, братья из Припяти. Болото и покосившейся крест. Мастер умел передать на бумагу настоящее волшебство простым копеечным карандашом. Удивительно!

Мастер пробыл с ними недолго, всего лишь несколько лет, после чего исчез во время одной из вылазок. Адепты Матери считали его мёртвым.

Теперь дело Мастера привело на Холмы вооруженных людей, если ботаник ничего не приукрасил.

- Откуда это у тебя?

- Нашли в тайнике Фаната – сталкера, затеявшего всё это. Он умер четыре дня назад, – ответил ему Пит.

Нестор сунул книжку обратно в карман.

- Я тебе помогу, ушлёпок. Ты не такой, как те свиньи, которых я стрелял пачками. Мы всегда защищали это место, и скоро поймёшь, почему!

2.

Очень скоро они оказались в самой крайней землянке. Когда-то в ней обитал Топор, теперь обиталище обветшало и присыпало песком. Нестору хватило пару минут понять, что они в безопасном месте, после чего он вышел наружу. Свой АКМ абориген оставил парню, приказав ему не выходи́ть наружу. А если кто сунется, то угостить свинцовой пилюлей, благо на пару очередей патроны имелись.

Ночной ветер принёс привычный телу холод. Нестор поёжился, но прохлада нравилась ему. Так бодрее! Он снова дома, на Холмах, его окружают привычные опасности, вроде аномальных полей. Только вот впечатление обманчивое. Скоро его путь закончится, и Холмы похоронят своих обитателей. Если будет кого хоронить.

Недалеко зазвучали выстрелы. Тра-та-та. Очередь оборвала чью-то ничтожную жизнь. Нестор не успел вмешаться. Слишком долго он возился, вот и не успел. Он стиснул кулаки от бессилия, и прибавил ходу.

Только бы не Джованни. И не Ян. Джованни умный, а сопляк Ян слишком молод, чтобы гибнуть за амбиции Чёрного.

Нестор бросился к невысокой насыпи, превращаясь в худую безмолвную тень, смертельно опасную для противника. Беззвучно двигаясь, он сканировал пространство в поисках противника, чтобы открыть наконец сезон охоты.

Фигурка часового маячила в тени кустов. Он практически сливался с местностью, и Нестор мог его проворонить, подайся левее. Но вооружённого человека выдал ветер. От сильного порыва забренчала металлическая пряжка на ремне автомата. Чертыхаясь, послушник сдал назад и выбрал новый путь.

Часовой заметил Нестора в самое последнее мгновение жизни. Быстрый убийца воткнул ему в горло нож, налетев на него со спины приставными шагами. Два удара сердца – и презренный наёмник повалился в песок с выпученными глазами и низким хрипом. Удовлетворённый Нестор вырвал из рук оружие у умирающего и потопал дальше.

Как и ожидал он, группа захвата собрала выживших в месте проведения обрядов у креста, ушедшего в землю. Из-за полыхающего костра и трепыхающихся аномалий сложно было разобрать, что именно там происходит, но точно ничего хорошего. А подобраться поближе он не мог – слишком опасно.

Послушник рванул в сторону. Упал. Пополз, работая локтями. Фигура бородача в шапке вышла из зарева костра. Нестор замер. Бородач с облегчением помочился, глянув пару раз в его сторону, и ушёл обратно к своим. Нестор снова пополз вперёд.

Молодого Яна Нестор заметил первым. Он лежал без движения, и сложно было понять, жив пацан или мёртв. Пять минут назад тут стреляли, и наверняка прикончили одного из адептов Чёрного. Джованни? Дима? Скоро узнает.

- Сколько ещё? – крикнул один из наёмников.

- Четыре ящика. Берём их и сваливаем. Главный пастырь базарил, что скоро тут произойдёт «ку-ку».

- Но он велел нас подождать.

- Пошёл на хер! Мы задание выполнили! Щаспривяжем субчиков к столбам, раскинем провода и тю-тю, домой с артефактами. А пока тащите ..ребанные ящики!

Нестор с презрением сплюнул в сторону. Вот чем расплатился с убийцами Нестор. Артефактами с полянки. Как это было предсказуемо! Никто не должен уйти с Холмов. Все умрут, кроме одного очень богатого старика, который обязательно всех нахлобучит.

Голоса наёмников потухли в треске костра, который стал ещё ярче. Нестор поспешно пополз обратно, намереваясь зайти в тыл к врагу.

Выстрелы сзади разом похоронили его планы отмщения. Звук изношенного АКМ с болью отозвался в ушах. Пита нашли. А значит, найдут скоро и Нестора.

Он проиграл.

Глава 11. Ангел-хранитель

1.

След вывел его к заброшенному подвалу. Отпечаток оказался ложным, хотя и знакомым. Грешник искал учёного, а наткнулся на труп Сэма.

Какая-то дикая тварь основательно перегрызла ему горло. Лицо залила кровь, хрящи размочалены в труху, глаза выцарапаны. И маленькие кошачьи следы.

«Баюны» – догадался наёмник. Больше никто не способен на такую жестокость. Вероятно, животные отомстили человеку, который в поисках убежища случайно вторгся в их жилище. А ведь Сэм почти спасся от гибели. НА его груди Грех обнаружил странный предмет, похожий на арахис. Догадаться, откуда это, было несложно. «Анархист» кинул всех и решил сорвать джекпот, своровав ценный артефакт.

Теперь тридцать миллионов баксов выглядели непрезентабельно. Камень сработал, судя по тёплой пористой поверхности. Это означало одно – провал первоначальной миссии. Он не заработал себе на выходное пособие. Старый нищий наёмник остался ни с чем. Но вторую цель задания никто не отменял. А значит, стоило напрячься ещё раз, в последний, и пройти весь путь до конца, чтобы помочь Питу.

Вырвавшись из душного подвала, наёмник завалил вход мусором, похоронив Сэма. Он мало его знал, точнее, совсем не знал. В одном Грех не сомневался. Покойник был подонком.

По старой привычке наёмник полез по карманам в поисках сигарет. Во внутреннем кармашке куртки он нащупал подарок Сильвера. Он так сильно торопился, что совсем не учёл важную деталь в поисках сотоварищей.

Топографическую карту с пометками. Всё это время она смирно покоилась в прорехе подкладки внутри старого кителя. А Грех воспользовался ею всего один раз. Что же пора устранить пробел. Отметив себя и положение, путник поставил крестик карандашом. Затем обвёл овалом Грязевое озеро. Локация находилась в самой западной точке карты. Следы Сэма найм обнаружил намного восточнее нефтяного пятна. Но Пит мог пойти другим маршрутом. Лейтенант Синдиката задумался, «а куда мог направляться учёный?».

Ботаник однажды сказал, что его не интересует деньги. Дело в другом. Он хотел проверить одну смелую теорию. А поход за дорогим артефактом – прикрытие. Грешник склонился над картой с фонариком. Он отметил места, которые могли заинтересовать любого учёного. Их нашлось целых четыре. Одно из названий было подчёркнуто и обозначено как «поле чудес».

Наёмник ухмыльнулся. Старая байка снова в тренде. Семь лет назад только разговоров было о мифических полях с артефактами. Впрочем, не мешало проверить. Если Грешник выбрал правильное направление, то обязательно наткнётся на нужные следы.

Сказано – сделано!

Лейтенант Синдиката спрятал карту. И рванул по направлению к Холмам, где предположительно мог находиться ботаник.

2.

Как и любой нормальный сталкер, Грешник ненавидел бродить по ночной Зоне. Однако выбора у него не оставалось. Время утекало сквозь пальцы секундами и минутами, и с каждым часом надежда на благополучный исход иссякала. Он не мог смириться с мыслью, что не поможет учёному выкарабкаться из этой дыры. «Матёрый ветеран Зоны облажался» – противным комариным писком зудела мысль в голове. Плюс он обещал. Двойной удар под дых – это уже слишком.

Холмы так и не появлялись в дымке. Грех шёл строго по карте, а толку. Мда, потерял он хватку. Хорошо, что и темень не очень мешала движению. Ночь выдалась ясной, без сильной облачности. И всё же нервный тик стучался в голову.

Сталкер поднялся на железнодорожную насыпь. Судя по карте, она уходила направо и сворачивала в сторону С. Грешник пересёк её и пошёл дальше, но в итоге вернулся. Его смутила одна мелкая, но важная деталь. Полотно блестело узкими стальными ручейками, уходя в ночную темень. Рельсы не проржавели, не покрылись песком и мусором. По ним регулярно передвигался состав, и, скорее всего, не пустой.

Контрабандисты? Диверсанты? Военные?

Впрочем, это не его дело. Нечего дёргать судьбу за сосок в очередной раз. Он здесь гость, а значит…

Едва слышный гудок донёсся до слуха наёмника. Не протяжный, как у локомотива времён СССР, а у тихого аналога из Европы. И, считай, под боком! Проклятье! Поезд ехал прямо по этой колейке. Грешник приложил голову к холодному металлу слушая. Рельсы дрожали вибрацией от движения большегруза. Это не глюки, и не аномальная хрень. С минуты на минуту из ночной дымки вынырнет состав.

Здравый смысл стучался в башку и советовал поскорее убраться с пути следования поезда. И Грешник поначалу так и собирался сделать: нырнуть в траву и ползком забраться за торчащий пенёк, чтобы переждать возможую угрозу. Наёмник поступил иначе. В лучших традициях слабоумия и отваги он замер на насыпи, намереваясь встретить состав лицом. Он лишь хотел проверить очередную безумную теорию, пришедшую в голову.

Поезд тут не просто так. Случайностей не бывает, верно? Если Грешник прав, то ему ничего не угрожает. Если нет, то свежий труп станет реквием по мечте типичного «солдата удачи».

Силой воли Грешник оставил себя остаться на насыпи. Он снял с плеча винтовку, выставил вперёд левую ногу. Он перестанет себя уважать, если сдрейфит в кусты. Кто бы то ни был, сталкер выяснит, что здесь происходит.

Огромная туша локомотива вынырнула из ночной черноты. Его будто выбросили в свободный полёт, поставив на рельсы невидимой рукой. Поезд двигался тихо и без фонарей, смазанные и подогнанные механизмы не стучали и не скрипели. Рабочие-железнодорожники знали своё дело! Северная Зона в очередной раз подкидывала загадку.

Грешник оставался на путях. Ни шагу назад! Прошло время, когда он боялся, теперь наступила пора для решительных действий. Например, остановить состав.

Локомотив чихнул лёгким свистом, завизжали тормоза. Машинист загодя начал останавливаться. И это означало только одно: его давно приметили. Иначе электричка пронеслась бы мимо без лишних сантиментов, раздавив его как клопа.

На втором вагоне Грешник приметил шевеление. Он не мог видеть, что конкретное происходит в поезде, но люди из состава действовали профессионально. Из чрева огромной тени вышли три маленькие размером с исполинское дерево. Зачем сработал подъёмный механизм и в его сторону высунулась сигарообразная стрела. Она дополнила сюрреализм с огромными ростовыми фигурами, которые напоминали идущих навстречу людей.

Военных людей.

Автоматы, пулемёт, разгрузки. У одного за плечами висел гранатомёт. Каски, бронежилеты, полумаски. На лицах повязки. На груди болтались респираторы. Похоже, наёмники с Большой Земли. И теперь они направлялись к нему.

Грешник первым их поприветствовал. Он демонстративно показал открытыми ладони, но его жест доброй воли ребята не оценили. Боевики подошли поближе, не доходя до наёмника пять метров. Выглядели они очень круто и тактикульно. Но Грешник по личному опыту знал, что обвес и крутость не дают ничего в Зоне. То ли дело, выучка и стрельба.

В этот раз бойцы с поезда выглядели слаженным отрядом. Они обступили наёмника с трёх сторон, образуя правильный треугольник с Грешником у основания. Руки мужики держали на оружии, и всё же от них исходило некое дружелюбие. Найм собирался открыть рот, но тут же стыдливо успокоился. Речь к нему так и не вернулась.

Охранники поезда первыми пошли на контакт. Один из них показал себе на нашивку. В темноте наёмник едва её разобрал. Но эмблему корпорации «Тесла Корп» ни с чем не спутаешь. Ветеран несильно удивился, увидев «привет» от всемогущего корпората Карла Раскина. Его длинные руки дотянулись и сюда.

Грешник постоял немного и неспешно направился к поезду. Наёмники Раскина не проронили ни слова. Они держались позади его и не вмешивались в экскурсию. Сталкер не спешил. Он только оглядывался на незваных попутчиков. Наёмник прошёл локомотив с немецкими надписями, упёрся взглядом во второй вагон. И вот тут его поджидал сюрприз.

Раскин основательно застраховал свои инвестиции. На втором вагоне торчала автоматическая турель с приводом. Стоило ему пройти еще парочку шагов, как пулемёт зажужжал, разворачиваясь в его сторону. Грешник сумел рассмотреть противотанковый ПТУР и 30-миллиметровую пушку, наверняка тоже автоматическую. Наваренные листы брони и фазированные решётки стали последним штрихом для понятия секретности. Не поезд, а бронепоезд. Опознавательных знаков сталкер не обнаружил. Боевики Раскина работали инкогнито, предпочитая не светиться и не светить самого́ заказчика.

Осмотреть третий и последний вагон в составе Грешнику не дали. Из ночи вывалился четвёртый представитель банды с поезда. Снайпер, судя по ночному «винторезу». Видимо, прикрывал своих молчаливых товарищей. Он перегородил путь ветерану, заслонив собой траекторию движения. Грешник кивнул, соглашаясь с таким решением. Идти на конфронтацию с этими ребятами не возникало никакого желания. Все же они явно были с ним на одной волне.

Никто не проронил ни слова. Тишина органично вписывалась в ночной сюр с бронепоездом. Закончилась встреча тем, что один боевик всучил наёмнику кусок белой бумаги. Грешник с колебанием взял этот листок, положил в карман. Затем все четверо по приставным лестницам взобрались на поезд, и состав серой громадиной двинулся вперёд, оставляя после себя блестящие линии рельс и хреновую тучу вопросов.

Грешник вынул фонарь и расправил листок. На нём обычным карандашом была нарисована карта местности с пометками. «Проходы на Холмах» – прочитал он надпись.

Теперь Грешник знал свою конечную точку маршрута.

3.

Проходы в аномальных полях сработали. Правда, потратил на это Грешник полночи. Вначале он дошёл до Холмов, затем определил место, где есть разрывы. И тут его ждала плохая новость. Этими же проходами сумели воспользоваться другие люди. Не менее пяти человек прошли этим путём вчера. Следы на песке не разрушило время. Значит, на Холмах следует быть осторожнее. Недооценивать противника Грешник не собирался.

Вторая плохая новость встретила его на полпути. Вот он протиснулся между двумя «воронками», швырнул камешек в подозрительную взвесь – и внезапно обнаружил, что проход освободился. Аномалии будто по мановению палочки разом взяли и исчезли. Плохо, очень плохо. Это говорило только об одном. Сюда надвигался мощный аномальный катаклизм. Всполох или Выброс. Обычно перед ним разрушаются ловушки. Это означало, что пару часов у него осталось в запасе. Негусто, когда у тебя работы и кровосос не валялся. Он так и не нашёл Пита, не ведал, жив ли учёный или сгинул, как Пеппа. Только робкая надежда вынуждала наёмника двигаться дальше в неизведанность.

До рассвета оставался несколько часов, когда Грешник увидел костры. Стоило подняться повыше, и огненные всполохи расцвели на востоке яркими точками. Похоже, любители огня чувствовали себя уверенно, раз пошли на такой демаскирующий шаг. Впрочем, только глупец сунется на возвышенность, усеянной аномальной дрянью по самое не могу. А ещё здесь жили опасные люди, которые защищали Холмы! Интересно, отчего?

Вопросы, вопросы! Скоро он узнает ответы.

Очередь из «калашникова» привычно приласкала слух. Грешник присел на колено, снял верный «Sig». Стреляли точно не в него. Ночные разборки начались без него. Погодя минуту, он двинулся дальше.

«Контактная пара» сработала неожиданно. Грех упал в траву и пополз обратно. Долбанная аномалия испортила ему складывание. Но им никто не интересовался.

Костры стали ближе. За ними сновали тени. Слышались голоса. Уверенные, злые. Грешник сумел даже разобрать пару фраз. Понятнее не стало, так как словасъедало расстояние. Но приблизиться дальше он сумел. Стена из гравианомалий остановила его, вынудила искать другое направление. Затем наёмник уткнулся в глубокий ров, куда соваться не было никакого желания. Грешник побродил немного вокруг и понял, что зашёл в тупи́к. А часики-то тикали. Единственный плюс – неплохой вид на округу.

Чертыхаясь, найм повернул обратно. Нужно было срочно улучшить позицию, пока позволяла темнота. Иначе всё закончится плохо.

Он больше не шёл осторожно, а ломился через траву как породистый конь. Ловушки перестали его волновать. Один раз он вляпался в «трясучку», получив ожог на коже. Аномалия ослабла, и этим Грешник воспользовался на всю катушку. Хватит медлить, когда на носу грядущий катаклизм.

Повторные выстрелы встретили Грешника недалеко от сгоревшей землянки. Стреляли совсем рядом. Он нырнул за большой вывороченный камень, и замер, кривясь от беспокоящих болей в старых ранах. Заныли кости, беспокоила рука. Ничего хорошего для ветерана. Шум близкой борьбы взбудоражил наёмника, заставил его активнее двигаться по местности.

А на стрелянину сбегался народ. Громкие шаги и бряцанье оружием говорили больше, чем наблюдение в полутьме.

- Кто ты такой? – рев недовольного человека сменился глухими ударами. Стрелка поймали и теперь решили наказать. Грешник отлепился от стены бревенчатой землянки, перебежал на другую сторону улицы прислушиваясь.

- Я учёный! Учёный я, только не бей!

Голос Пита прозвучал ясно как божий день. Грешник выдохнул от огромного облегчения. Сейчас, Пит, потерпи немного. Эти сволочи заплатят за твои страдания!

Ответная тирада утонула в новых выстрелах. Трассеры разрезали темноту в вышине. Послышались глухие удары и отстёгивание магазина. Боевики не церемонились с пленником.

- Стойте, не стреляйте. Отведите этого юношу к остальным и можете быть свободны.

Эти слова сказал уже совсем другой человек. Грешник осторожно выглянул из укрытия.

Глава 12. Фаталити

1.

- Вот мы и встретились снова, Нестор!

Чернокнижник привычно тянул слова. Старый хрен не сильно изменился с момента последней встречи. Такой же хищное выражение лица, выбеленные виски, борода. Только одеяние измаралось. Обычно аккуратный Чёрный в этот раз пренебрёг чистоплюйскими замашками и походил на прочих сектантов.

- Остался последний штрих, колдун! – сказал Нестор, выплёвывая кровь. – Я тебя вычислил, урод гнилой.

Один из наёмников ударил связанного послушника в лицо. Брызнуло красным из носа.

- Я же просил не бить его! – возмутился глава общины.

- Сиплый, отвянь от него!

К Чёрному вальяжно подошёл нанятый им пару дней назад тот самый наёмник, который отдавал приказы. Подчинённые звали его Соболем.

- Послушай, Дед! Мы свою часть сделки выполнили. Ты получил этих гавриков тёпленькими. Кроме одного. Однако из-за тебя у моей бригады возникли проблемы. Минус двое – это серьёзные потери для «лёгкой» работы. Но не сто́ит злоупотреблять нашим терпением и принуждать к подвигам. Я не стану прочёсывать местность, чтобы выловить ещё шпиёнов. Кроме этого, твой умник базарит, что сегодня утром звезданёт. Поэтому я умываю руки и сваливаю. А ты как хошь! И желательно нам доплатить. Смерть одного из моих ушлёпков на твоей совести, раз ты так защищаешь этого говнюка.

Одетый во всё чёрное Соболь под стать вписывался в общину послушников. Было в нём что-то звериное. И, судя по всему, он единственный, кто не опасался Чернокнижкина. И совершенно зря.

Глава сектантов сверкнул глазами.

- Хорошо. Только избавьтесь от ушлёпка- чужака, – кинул он на лежащего без сознания учёного.

Адепт Ордена Хранителей достал из кармана наличность толщиной в руку, и не глядя сунул Соболю. Тот хищно спрятал доллары в карман.

- Другое дело.

Бандит отпил воды из валяющейся в песке бутылки и подозвал к себе Сиплого-помощника, давая последние указания.

Закованный в цепи Нестор криво ухмылялся. Назар не знал, что связавшись с Чёрным, он подписал себе смертный приговор. Вода в бутылке наверняка была отравлена, как и всё то, к чему однажды прикасались руки старика. Какой урод! Мало ему смертей, он хочет красиво поставить точку и выжечь землю на Холмах вместе с её обитателями. Подонок!

Он тоже хорош. Зря взял с собой этого ботаника. Простофиля не сумел застрелить Чёрного, а ведь это он обнаружил в засидке учёного петуха. Как и труп боевика. Чёрнокнижкник сразу догадался, чьих рук это дело.

- Нестор, выходи! Иначе я запытаю твоего парня до смерти прямо у тебя на глазах.

Нестор колебался недолго. Пита было не жалко, хотя это он привёл недотёпу на погибель. Нестор смело вышел навстречу своей смерти по единственной причине. Он проиграл эту схватку с Чёрным. Что мешало ему застрелить мерзавца в его логове? Желание доказать людям правду? Ирония в том, что теперь от всей общины на Холмах осталось всего четверо. Труп Комара с пробитыми мозгами потихоньку остывал. Дим-Дима расстреляли издали. А Ян и Джованни лежали как овцы, связанные по рукам и ногам в десяти метрах.

Четыре из двадцати. И скоро останется только Чёрный.

Он привычно прочитает белиберду, вызовет при помощи нехитрых манипуляций молнию, та ударит в центр круга, где будут стоять пленники, и обратит их в угольки. Даже Джованни, близкий друг, и того готов заживо сжечь. А сам Чернокнижник сиганёт через портал в укрытие, чтобы спокойно переждать катаклизм и подготовиться к исходу из Зоны. Наверняка он уже успел вывезти в укромное место деньги, подготовить нормальную одежду и припасы.

Но пока Нестор живой и может помешать этому коварному плану. Или хотя бы насолить хитрому проныре.

- Соболь! Соболь! У меня к тебе дело! – вскричал связанный послушник.

Чёрный самолично подошёл к сидячему недругу и воткнул тому в рот грязную тряпку.

- Тише! Скоро у тебя будет возможность выговориться.

Нестор затрясся, жестами показывая на заинтригованного боевика, который с интересом наблюдал за дёрганным пленником. Сиплый тем временем вынул из кармана «макаров» и дослал туда патрон. Неспешной походкой он направился к Питу.

- Эй, дядя, а давай послушаем твоего подельника!

- Нет. Тебе заплатили, вот и катись отсюда на все четыре стороны.

Соболь пожал плечами.

- Полегче, пёс! Тебе знакомо слово "уважение"?

- Не лезь, куда не просят, и будет тебе уважение! – буркнул зло Чёрный, пряча руки в карманы.

- Сделаю вид, что не услышал, слышишь, олень чернобыльский! Сказал, полегче, значит, уройся, и не воняй! Уходим, ребята!

Нестор повалился на землю. Его шанс таял как апрельский снег. Нельзя позволить уйти подонкам. Нужно потянуть время, хотя бы на пять минут.

Кое-как он языком вытолкнул тряпку. Вдохнув побольше воздуха, пленник заорал:

- Старик тебя убьёт! Вы все сдохнете!

Соболь и его подельники засмеялись. В том числе и Сиплый, который нацелил пистолет на беднягу учёного. Он уже пришёл в себя и судя по больши́м глазам, понимал, что через мгновение получит пулю в череп.

Не смеялся только Нестор. Его лицо окрасилось злобой. В два шага он настиг Сиплого и протянул руку:

- Дай мне пистолет! – прочеканил старик.

Сиплый, с молчаливого соглашения Соболя, повиновался. «Макаров» сам прыгнул в руки к внезапно быстрому и подвижному старику, который умел управляться с ПМ.

- Эй, дядя, ты чего удумал?

Боевики Соболя ощерились оружием. Но Чёрный потерял к ним интерес. Он лишь настойчиво хотел заткнуть Нестора.

- Я сам со всем разберусь, хорошо?

Чёрный что-то заподозрил. Тактика Нестора сработала. Но со связанными конечностями он не способен на сопротивление. Сейчас Чёрный самолично обагрит руки его кровью.

Гениальная мысль пришла в голову прежде, чем из пистолета вылетела пуля.

Нестор закричал:

- Миллион долларов. У Чёрного! Клянусь Зоной!

«Выкуси, тварь!» – подумал он, прикрывая глаза, мысленно приготовившись к неизбежной смерти.

- Стоять, Чёрный! – окрик Соболя и последующий щелчок предохранителя заставил Старшего Хранителя отреагировать.

- Не убивай его, старик. Не стоит.

Его примеру последовали и остальные боевики. Семь стволов смотрели на человека с пистолетом в руке.

- Ладно, – сказал Чернокнижник и сделал шаг в сторону. Оружие он аккуратно положил на траву.

- Спокойнее, дедуля. Все на взводе, это понятно. Но чего ты мешаешь своего старому другу выговориться перед смертью. Пусть базарит. Если это брехня, я лично застрелю этот кусок говна.

- Это не враки! Я правду говорю, – перебил его Нестор.

Соболь сделал знак своему подручному. Тот бросился к связанному послушнику с ножом в руке.

- Ещё раз перебьёшь меня, отрежу палец. Или ухо. Малик любит это дело. Верно, Малик?

Садист с ножом осклабился. А Лицо Чёрного налилось багрянцем ярости. Прежде разговорчивый, он угрюмо молчал, засунув руки в карманы.

«Плохо, очень плохо» – подумал Нестор, глядя на невидимые движения Чернокнижника.

2.

- Ну, говори. Только подумай, хорошо подумай, прежде чем ты мне соврёшь.

Понятливый Нестор кивнул.

- Ты сказал про миллион баксов. Верно? И вот эта фраза мне очень не понравилась. Знаешь, почему? В каждом хреновом фильме главные херои говорят «миллион долларов». Это штамп и обманка! Спасаешь шкуру? Похвально. Мне пофигу, кто тебя грохнет. Реально! Но я передумал, как только твой командир,\ решил тебя заткнуть. Это показалось подозрительным и странным, не находишь? Значит, у него есть причина влепить тебе пулю между глаз. И я это очень хочу знать!

- Это правда. Насчёт денег. Он годами обманывал общину, навариваясь на артефактах, которые мы таскали в Припять перекупам. Возможно, у него меньше денег, может, больше, но факт, у него тысячи долларов, припасённых на чёрный день.

- Брехня! – выпалил Чёрный.

- Или нет? Откуда это у тебя?

Назар достал из кармана пачку мятых купюр.

- Настоящие. Так откуда?

- Ты нарушаешь сделку, Соболь! – ответил ему адепт Хранителей.

- Нет. Послушаем, что твой дружок ещё расскажет. Я прощупываю поле для новых инвестиций.

Нестор сел на корточки. Взгляд седого кровопийцы полыхал ненавистью. С каким бы удовольствием старый хрыч свернул бы ему шею. Ничего, это лишь начало!

- У меня был походный мешок. Найдите его. Там была рыбная консерва. Откройте её!

Недоверчивый Соболь сделал знак подельнику. Тот бросился к груде вещей, где принялся в ней копаться. Вот он подцепил брезгливо замызганный мешок, выудил оттуда банку с мидиями и принёс боссу. А Нестор ликовал. С больши́м удовольствием он наблюдал, как бесится Чёрный, глядя на то, как рушится его хитроумный план, как у того ходят желваки под кожей и хрустят зубы. И всё это на глазах у Яна и Джованни, одних из немногих, сохранивших человеческое лицо в этом гетто.

Назар воткнул нож в мягкую сталь, за три удара ловко вспорол крышку и присвистнул.

- Да ну нафиг!

Он вытряхнул доллары на песок. Перевязанная стопочка бумажек шмякнулась в грязь.

- Сиплый! Посчитай!

Удивлённый Сиплый бросился поднимать купюры.

- Восемьсот, нет, девятьсот «зелёных».

- Шесть банок, дважды в неделю, три года подряд. И всё это втихаря! А нас голодом морил, придурок! Не верите, так снимите кляпы с остальных. Ян видел, как Чёрный таскал банки куда-то позавчера с больши́м мешком.

Нестора прорвало. Огромная обида вкупе с желанием потянуть чуть больше времени разговорила боевика Ордена. Правда, кое-что он не учёл. На главаря банды информация произвела неизгладимое впечатление.

- Всё понятно. А вот скажи, дружок, ты в курсе, где твой приятель держит такую сумму?

Нестор напрягся. Хитрые зенки Соболя говорили, что теперь он не слезет с денежной темы, и выдоит главаря Ордена досуха. А его пристрелит за ненадобностью. Отработанный материал, ничего личного.

- Так я и думал. Ничего, мы у деда, спросим. Верно, старик?

Раздавленный и униженный Чёрный мигом постарел на десять лет. Он сгорбился, по старой привычке заложил руки в карманы.

- Скажешь как миленький. Пойдёшь с нами на прогулку, раз обстоятельства поменялись, пока здесь в самом деле не стало горячо. А о твоих дружках мы позаботимся сами.

3.

На небе появились первые признаки Вспышки. Багрянец пробивался через утреннюю дымку рваными полосами в виде завихрений. Давящая тишина. Зуд в висках от копящейся энергии вокруг. Правда, Джованни говорил, что этот катаклизм будет отличаться от других и продолжительностью, и масштабностью. Почему так, послушник не знал. Куда ему понимать умного и образованного Хранителя с дипломом доктора физических наук! Да Нестор и никогда не пытался понять природу аномального «перерождения». Он просто принимал это как должное без всяких объяснений.

Ещё час – и полыхнёт. Только он и остатки Хранителей уже этого не увидит.

- Хватаем старика и валим. Остальных – в расход.

Нестор ничуть не смутился приказу Соболя. Сколько раз подобный приказ отдавал Чёрный ему. Свидетели никому не нужны: ни сбрендившему сектанту, ни жёсткому бандиту по эту сторону Припяти. Люди везде одинаковы в мире, где мягкотелость равносильна слабости.

К нему направился Малик. Садист и маньяк. Неудивительно, что он прихватил с собой нож. Хочет зарезать его как барана. От уха до уха располосовать жилы и артерию, залить кровью несколько квадратных метров. Что же, собаке собачья смерть. Жить до старости Нестор не собирался. Жаль, что вместе с ним умрут более достойные, чем он сам, люди.

В утреннем сумраке Малик выглядел как потусторонний демон. Нестор пошевелился, вытягиваясь в струнку. В ста метрах от него бликануло. Аномалия? Вряд ли.

- Больно не будет! – ухмыльнулся боевик без ряда зубов, наклоняясь над пленным.

- Иди на хер! – ответил ему Нестор.

Вдалеке бликануло снова. Подозрительно.

Одиночный выстрел из натовского оружия вошёл Малику чуть ниже шейного позвонка. Он повалился на Нестора с шумным вздохом, роняя нож. Вторая пуля в спину приговорила садиста навечно. Сиплому досталась целая очередь. Меткий стрелок не оставил тому никакого шанса. Не помог и облегчённый бронежилет под серым дождевиком. Помощник Соболя с удивлением прошёл еще метр и упал, роняя «макаров». Связанный Пит испуганно вздрагивал от выстрелов.

- Су---у-ка! – заорал Назар, швыряя Чёрного и вскидывая АКСу. «Укорот» выпустил длинную очередь, лязгнул затвором. Главарь вытянулся на земле, щупая новый магазин на разгрузке. Его бойцы были рядом и вовсю строчили из оружия, пытаясь среди низких построек выцелить подлого стрелка.

- Он один! Разделимся и замочим гада. – крикнул лидер бандитов, втыкая в гнездо свежий магазин. Его братки с больши́м сомнением направились вперёд в разные стороны.

Лежачий Нестор с усмешкой наблюдал, как Чёрнокнижник, лишившись опеки, подобрал кусок заострённого кремня. Как ужом скользнул к Назару со спины, и коварно, с силой, втемяшил камень в макушку боевика. Зря Чёрного оставили в покое.

«Крэк!».

Четвёртый удар превратил голову Назара в измочаленную тыкву. Пятый, седьмой удар, только после десятого сектант выбросил камень в сторону. Взамен он вооружился автоматом убитого. Ну а дальше Чёрный проделал свой любимый трюк. Он бросился к открытому ящику с артефактами, выбрал из них несколько экземпляров и поочерёдно соединил их друг с другом только ему известным способом. С коротким замахом он отправил «сборку» в полёт в направлении невидимого защитника. Связка артефактов развалилась от удара, и первые несколько секунд ничего не происходило, но последовал хлопо́к, и в месте приземления «сборки» расцвели аномальные ловушки. Одна из них электрической природы. На глазах у выживших из небытия над землянками выстрелила тонкая, агрессивно потрескивающая дуга. Край новорождённой «электры» напоминал изогнутую шею диплодока. Аномалия замерла на небольшой высоте, второй её конец соприкоснулся с гравитационным прыгуном – и дуга рухнула вниз. Мимо Пита, правее Джованни, и аккурат на приговорённого недоросля Яна.

Ян даже не вскрикнул. Безумная электрическая сила в считаные секунды сожгла несчастного, оставив от плоти угли и едкую гарь и тут же разрушившись. Видавший всякое Нестор и то ужаснулся жуткой смерти послушника, который стал очередной жертвой сумасшедшего Чёрного.

Приложив усилия, Нестор рванулся на свободу. Верёвки сильно ослабли, но порвать их оказалось сложной идеей. А нож Малика куда-то запропастился. Чёрный ещё не закончил. Как только старик убедиться, что ему больше не угрожает снайпер, то займётся остальными. Это всего лишь краткая прелюдия на скорую руку, ничего особенного.

«Давай, Нестор, скорее!» – подбадривал себя послушник, поглядывая на своего кровного врага, который рассматривал прозрачное марево в десяти шагах от себя. Видимо, пытался найти того, кто пристрелил издали трёх наёмников Соболя. Верёвки вгрызались в запястья, и усилий послушника явно не хватало для освобождения. А часики-то тикали.

Из стороны Припяти подул сильный ветер, несмотря на затишье на Холмах. Встречный поток взъерошил волосы Нестора, поднял взвесь песка и запорошил глаза. Похоже, скоро бахнет здесь.

Он так и не смог ослабить удавку на запястьях. Чернокнижкин молча поднял «укорот» и нажал на спуск. Автомат содрогнулся несколько раз и замолчал. Боёк лишь щёлкнул пустотой.

«Закончились патроны». – догадался Нестор, корчась от боли в простреленном боку.

Старик швырнул бесполезный автомат в траву, и вскоре исчез в отступающей темноте.

Глава 13. Последнее желание

1.

Они оказались в западне. Ещё пятнадцать минут – и круг из энергетической дряни замкнётся. Им, троим, не выбраться отсюда живыми. Супервыброс не оставит шансов никаким смельчакам или, быть точнее, дуракам. Умные в жисть бы не сунулись сюда даже за миллион долларов.

Промедол, бинты и обезболивающие помогли сла́бо. Когда Нестора освободили от пут, он тяжело дышал, а с прорезанного морщинами лба спадали вниз капли пота. В землянке, куда его перетащили, стало невыносимо жарко.

- Потерпи, друг, – шептал ему Джованни, оказывая первую медицинскую помощь. Зачем? Скоро они отойдут в мир иной.

- Но неужели нет другого выхода отсюда. Например, портала какого-нибудь? Я изучал труды Сахарова и Васильева. Они упоминали о параллельных «кротовых» норах.

При слове «портал» лицо Нестора перекосилось, будто от горькой редьки. Нет ничего хуже этой дряни, особенно на сытый желудок. А ведь пацан попал в «яблочко». Вся Северная Зона обезображена этими дьявольскими проходами. Особенно здесь, на Холмах.

- Выход есть, но ты ведь пришёл не за этим.

Пит кивнул. Блеск в глазах выдал учёного с потрохами. Даром что на волосок находился от гибели.

- Пойдём, поговорим. Мы должны завершить одно важное дело. Ты принёс компьютер?

- Он в вещах у покойного Сиплого. Только это не комп, а ловушка для антиматерии.

- Тише, Нестор услышит! Пусть отдыхает, пока мы работаем.

- Хорошо. Он умрёт?

- Нет. Если останется в землянке.

- Скоро?

- Потерпи немного. Мы выйдем наружу, когда станет совсем горячо.

Джованни приложил руку ко лбу Нестора, прикинувшийся овощем. Удивительно, но товарищи клюнули на уловку, посчитав его раненым в нокдауне. Нестор и правда отключился ненадолго, однако вскоре он пришёл к выводу, что ничего не знает от текущей ситуации. Его приятель, Джо, кое в чём проговорился, и это вовсе не понравилось ослабевшему послушнику. Стоило Питу представиться младшим научным сотрудником какой-то там корпорации, как Джованни тут же проникся симпатией к парнише. И это после всего произошедшего.

- Отдыхай, Нестор. – трескучий голос Джованни был совсем рядом. Только вот в этот раз он показался послушнику зловещим. В нём ничего не осталось от мудрого старика, твёрдо гнувший свою линию. Слишком много фальши.

- Как тебя зовут, сынок?

- Пит.

- А настоящее имя?

- Вова. То есть Владимир.

- Хорошее имя. Зычное. А меня Олегом звали в прошлой жизни. Олег Холмогоров – физик-ядерщик. Прошло уже восемь лет, как я исчез.

- Вы тот самый Холмогоров, который и предложили концепцию «живой Зоны»?

- Можно и так назвать.

Нестор едва сдержался, чтобы не вставить свои пять копеек, но в итоге промолчал. Никогда Умник не сообщал никому своё настоящее имя. А тут момент откровения перед незнакомым простофилей.

Дальше Джованни унесло, и он поделился своей историей появления на Холмах. Более скучного рассказа Нестор не слышал. Пит же проникся каким-то щенячьим восторгом по отношению к «Олегу». Осторожно расспрашивал его о жизни на Холмах, цитировал его работу. Нестор восторгом не проникся к этому зануде. Джованни был плохим рассказчиком, и отношение к нему не поменялось ни на йоту.

- Знаешь, Пит, а ведь это мне пришла в голову идея направить сюда группу для исследования. Или хотя бы специалиста, твёрдо убеждённого, что работает исключительно на благо человечества. Шесть лет назад я и сам не подозревал, насколько близок к величайшему явлению в природе. Одно дело, изучить «поля артефактов», второе – поймать кусочек космоса в пробирку. Физики – они всецело мечтатели и романтики. Кажется, квантовая теория состоит из вычислений и цифр, а на деле в ней много смелого полёта ума. Даже взять тебя, Вова. Вот зачем ты попёрся на заведомо опасную территорию? Истина где-то рядом, верно? Смелость берёт города.

- Расскажите об антиматерии, – попросил Пит профессора.

- Всему своё время. Я так долго не мог ни с кем поговорить на эту тему, что ум стал хиреть. Теперь настало моё время. Ровно через десять минут, мы встанем и завершим начатое. А пока выслушай меня, сынок. Я ведь сказал правду, что благодаря моим стараниям ты оказался здесь вопреки всему.

Нестор лежал, не двигаясь, лишь бы не пропустить ни единого слова своего «брата» по убеждениям. Но так он считал раньше. А на выходе получалось, что он ничего не знал о молчаливом умницы Джованни, корчивший из себя практически святого и неприкасаемого. Интересно, какое ещё дерьмо выльется наружу? Пёс в овечьей шкуре решил очистить совесть?

- Шесть лет назад при очередном обряде, когда мы стояли всей паствой в круге, окружённом аномалии, в центр ударил разряд. У меня было стройное объяснение происходящему, но в эпицентре вспух мерцающий шар. Его поддерживала гравитация и магнитные возмущения, вызванные постоянным смещением энергетического поля. Это было красиво, однако я едва сдержал дар речи. Представь, в уголке, вдали от людей и цивилизации показала своё лицо антиматерия. Тысячи физиков со всего мира годами добывают в андронном Коллайдере наночастицы для опытов, тратя миллиарды евро, а здесь на ровном месте сразу образовалось несколько грамм. Прямо у нас под ногами! А это на минуточку триллионы долларов. Но меня никогда не интересовали деньги. Я ушёл в глушь ради покоя, и для того, чтобы сберечь хрупкую экосистему на Холмах. Холмы – уникальное место, Вова/

Нестор задышал чаще. Рана в брюшную полость оказалась серьёзнее, чем он думал. Не подохнуть бы раньше времени. Говори, Джованни, режь правду-матку по живому.

-… и тогда я решил извлечь антиматерию из недр Зоны. Как учёный, я не мог только наслаждаться дивным зрелищем, я хотел, очень хотел заставить вещество работать на благо человечества. Только передо мной стояла невыполнимая задача. Мало поймать ANTIMATTER, важно не допустить его аннигиляции. А для этого предстояло придумать способ, как сохранить эту хрупкую субстанцию, которая, как ты уже понял сам, появлялась только в самые сильные возмущения в ноосфере.

- Раз в три года! – вставит свои пять копеек Пит.

- Да, мой друг! Это редкий гость в наших краях. Но понимаешь, в чём ещё состояла загвоздка. Требовалась громадное напряжение человеческих усилий, чтобы хотя бы попробовать поймать «antimatter». Миллионы долларов, сотни первоклассных специалистов и продвинутое оборудование. И главное, сохранить при этом тайну нашего второго дома. Люди – подлые существа, которыми движет жажда наживы. Как думаешь, что случилось, если бы очередной сталкер забрёл на «поле чудес»? Сотни артефактов в одном месте. Непостижимые уму физические явления, вроде порталов. Ты назвал их «кротовыми» норами. Очень правильное определение. Потому мы и защищали Холмы с оружием в руках. Только лучшие из нас могли находиться на этой земле и лицезреть богатство Зоны.

«Лучшие? Похоже, Джованни выжил из ума вслед за Чёрным», – подумал Нестор.

- Но у меня получилось. Я отправил на Большую Землю моего товарища Мастера, чтобы он подробно объяснил нужным людям о замечательном открытии. С ним был блокнот с рисунками. Он ушёл…и больше не вернулся. Говорят, погиб в реке. Но каким чудом моё послание было услышано корпорацией «Tesla» и через одного предприимчивого сталкера мне передали план действий. Так и появился бронепоезд с центрифугой, который сейчас курсирует рядом с Холмами.

- А как звали человека, передавший вам весточку? – спросил Пит. В этот раз у него голос дрожал от сильного волнения.

- Толя Резник. Он написал мне, что могущественные люди смогут организовать бронепоезд, построить внутри одного вагона центрифугу для поддержания благоприятных условий, препятствующих разрушению аномальной субстанции, и… прислать нужного человека. Как видишь, почти всё получилось.

Нестор не верил своим ушам. Выходило, Джованни тоже предал их общину? И ради чего? Открытия, способного изменить будущее? Вот почему он до последнего терпел психа Чёрного, чья паранойя не знала границ. Профессор скрипел зубами от происков главы Послушников, но молча проглатывал все обиды и заскоки. А ведь Чёрный вечно носился с этим Джованни, шушукался порой вечерами. И это старина Джо благословлял смертников, перед тем как главный убийца отправит их к Чёрному сталкеру. Обман и ложь! Круго́м наглая ложь, даже среди верных соратников, который до недавней поры считал друзьями.

- Скоро выходи́ть, Пит. Включай-ка свой компьютер. Пароль понял какой?

- Ага. 1986.

- Год, когда всё началось. А я тем временем подготовлю нужные артефакты для контроля над нашим антивеществом.

Джованни вышел в соседнюю комнату, где у него располагалась что-то вроде библиотеки. Землянку затрясло, отчего сверху посыпался песок. Зона наполнялась аномальной энергией, которая росла, копила силы до точки невозврата, когда сдерживать миллионы килоджоулей энергии станет невозможно. Тихо жужжал ноутбук, пока еще рабочий. Во время Вспышки часто выходила из строя электроника.

Нестор приподнялся на топчане.

- Питер!

Вова, по прозвищу Пит, откликнулся нехотя, считая, что я его отрывают в самый нужный момент. Однако у него хватило такта, чтобы натянуть на себя наподобие сострадания ближнему:

- Что?

- Помоги мне подняться. Да вот, автомат валяется, упри приклад в землю, и я привстану.

Вздохнув, Пит шустро подобрал брошенный АКСу и сделал, как хотел Нестор. Превозмогая боль, послушник откинулся на спину, и резко дернул затвор, досылая патрон. Большой палец привычно поднял вверх флажок предохранителя.

- Ты что делаешь, Нестор? – воскликнул Пит, искренне не понимая причины такой агрессии.

- А на что это похоже, Пит? Хочу вас убить! Эй? – вскрикнул погромче Нестор. – Тебя тоже касается, умник!

Джованни протиснулся в комнату с непонятной конструкцией. Он сразу просёк, что происходит, но спорить с раненым не стал.

- Зачем ты так поступаешь, Нестор? Подслушал разговор – хорошо, так и быть. Но зачем нас убивать, скажи?

- Стань рядом со студентом. Живо!

- Не кипятись! Твоя рана плоха, очень опасная.

- Плевать! Я хочу знать правду, Джо! Правду, сказанное в лицо.

- Не лучшее время ты выбрал.

- Говори, иначе я за себя не ручаюсь.

Подтянул «укорот» поближе, Нестору резко поплохело. Повязка пропиталась кровью, которая тонким ручейком сочилась из влажных краёв.

- Ты знал о деньгах в банках? Только не ври, прошу. Хватит на сегодня лжи.

- Знал, Нестор!

- А ты знал, что это я убил Билли, Симбу и других послушников?

- По приказу Чернокнижника, верно? Да, Нестор. Они много болтали и чуть не разрушили наш мир. Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Если тебе от этого станет легче, то и на моих руках кровь тоже есть. Я не святой. Пойми, когда перед тобой маячит великая цель, то на всё закроешь глаза. Чёрный хотел денег, он их получил. Взамен старик не мешался под ногами. Остальной пастве, включая тебя, было всё равно.

- О нет! Это чушь! Ты ошибаешься! Ради этого сраного острова в центре Зоны я убивал. Твой босс морил голодом Яна, а парень просто хотел набить пузо. Я не жалуюсь, но ты, кактерпила, закрывал глаза на конфликты внутри общины. Главное, чтобы тебя не вмешивали. Чистенький Джованни, Джованни Всезнайка. А я был дерьмом с кулаками и ногами. Я стал чудовищем, созданный тобой и Чёрным, двумя психами, захватившими власть. И теперь ты твердишь о великой миссии, наплевав на жизни остальных. В тебе больше не осталось ничего человеческого, Джованни. Ты животное!

- Нестор. Держи себя в руках.

Раненый уронил «укорот» на колени. Он тяжело дышал, а горячий воздух землянки сдавливал горло. Тягучая сонливость навалилась на плечи, забралась под плащ.. Раненый помотал головой, прогоняя морок.

Нестор увидел женщину. Совсем недалеко, на фоне какой-то хибары. Она держала в руках лопату. Утренний туман частично скрывал ладно скроенную фигуру и закрывал лицо.

- Нестор! – позвала женщина.

Ветерок прогнал дымку. Гостья вскинула голову. И тогда послушник закричал. У кошмара не было человеческих глаз. Только чёрные, дьявольские провалы.

- Нестор!

Она взмахнула лопатой и со свистом опустила её.

2.

Оплеуха Джованни привела его в чувство. Горечь от обиды, затопившая его сознание, никуда не делась и пульсировала в черепе неприятным чувством досады. Он подыхал, а вместо покаяния дерьмо на палочке. Оружие у него забрали, подальше от греха.

- Нестор, мы уходим. Оставайся здесь. Пит, Ты понял, как мы действуем?

- Идём к ушедшему в землю кресту. Становимся и берём друг друга за руки, замыкая электрический контур. Ждём, когда рядом появится антиматерия. При помощи компьютера и «сборки» пытаемся поймать часть антивещества в ловушку. Дальше быстро возвращаемся сюда, и дальше иду один через портал. Затем подаю нужный сигнал через специальный передатчик, приезжают люди на поезде и забирают вещество.

- Только пойдёшь ты вместе с Нестором. Он должен выжить. А я останусь. Кто-то должен остаться в качестве жертвы для Зоны.

Пит кивнул.

Джо похлопал раненого собрата по плечу и вышел в бушующий мир, над которым сгустились тучи. Вместе с Питом – новым неофитом сбрендившего профессора Холмогорова. Нестор заметил, с каким рвением ботаник из Южной Зоны постигал науку Джованни. Главное, придерживаться плана. Плана профессора.

На Холмах штормило. Нестор знал, что сейчас происходит за пределами хлипкой землянки. И тоже хотел выйти на улицу. Но не мог. Ещё час, может, два – и он сдохнет. И это печалило его больше всего. Не то чтобы послушник боялся смерти, скорее, нет. Где-то в километре от них пробирался по Зоне кусок дерьма с прозвищем Чёрный. Проклятый старик обдурил всех: и наёмников, и Джованни, и даже Чёрного сталкера. Иначе его труп остывал бы неподалёку. Но нет. Властный гондонсегодня-завтра выберется из Зоны с мешком денег, поселится в зачуханном селе и будет потихоньку тратить сбережения, заработанные на костях несчастных олухов. От бессилия у Нестора сжимались кулаки. Неужели это конец?

Нет. Не фига! Он не сдастся на потеху Чёрному. Ни за что! И даже раненный в живот Нестор опасен. Что ему рана в брюхе. Мелочи! Закинуться таблетками, затянуть жгут, и он тогда сможет себя проявить. Только неохота через портал сунуться.

Он привстал, опираясь хлипкий табурет. Рукожоп Джованни так и не починил этот стул. Нестор дотопал до стола, выдвинул ящик. Пусто. Интересно, где же он хранил колёса? Неужели в спальне.

Таблетки обнаружились прямо у изголовья топчана. В целлофановом пакете. Конечно, просроченные. Он распотрошил пакет полностью, высыпав содержимое на землю. Аспирин, ибупрофен, йод. Сойдёт. Его внимание привлёк чёрный кругляш ампулы, присыпанный пылью. «Кровь шахида» – один из подарков боевиков из Припяти. Билет в один конец. Коктейль из стимуляторов превращает агонию в адреналин на короткое время, а дальше – всё. Бесславный и неизбежный конец. Но лучше так, чем тихо испустить дух.

Нестор протиснулся в узкий лаз и медленно пополз по узкой кишке тоннеля. Интересно, кто подсказал Джо вырыть выход из землянки прямо к порталу? Неважно. Тьма окутала его с ног до головы. Казалось, ей нет не конца ни края, а хотя прошло всего лишь несколько минут. С его раной он не мог двигаться быстрее. Хорошо, что пуля вошла не глубоко. АКСу – дерьмо, а не оружие. И всё же послушнику рана причиняла страдания.

Он вывалился на деревянные ящики, практически сгнившие от времени и сырости. Густой запах озона шибанул в нос. Нестор с трудом узнал, куда он вылез. Тихий укромный закуток за землянкой сдохнувшегоСимбы – идеальный выход для игры в шпионов. Но расслабиться у него не вышло – некая сила бесцеремонно схватила его за полу плаща и потащила прямо в гущу сходящих с ума аномалий. Сильная боль ударила под рёбра, выворачивая наизнанку. Нестор охнул и тут же поплыл, отчасти от усталости и сильного страха. Но умереть у него не вышло. Щупальце втянуло его в крошечное окно, затянутое дрожащим студнем, и выбросило в незнакомую часть Холмов.

Очнувшийся Нестор сразу почувствовал громадное давление на череп. «Кротовая нора» в этой части была слишком узкой и неудобной. Вдобавок он окончательно потерял ориентацию в пространстве. Происходящее на Холмах вокруг напоминало сюжет из фильма-катастрофы. Зарево зарниц сменяли панорамы из длинных теней. По поверхности прокатывались пылевые вихри-торнадо, подстёгиваемые гравитационными изменениями. Маленький тесный мирок на краю земли поглотила необузданная энергия, суть которой напрасно пытались уловить несколько поколений исследователей. Странно, но Нестор в тот момент чувствовал себя единственным выжившим носителем человеческого ДНК, героем, штурмующим цитадель смерти прямо в огненном аду. «Портал» оберегал его хрупкие кости, мешал шторму добраться до человечка и смять его.

Нестору было больно. Рана его снова кровоточила. А желудок выворачивало наизнанку. А ему предстояло пройти много километров, чтобы найти одного субчика, если только Выброс не убьёт его. Одного терпения не хватит. Нужна сильная мотивация, чтобы купировать в кулак болевые ощущения и дойти, дойти до нужной точки. Иначе зря он прожил эту никчёмную жизнь отрезком в десять лет. Если бы он знал молитвы, то обязательно помолился бы, но безбожник Нестор хорошо помнил только скабрезные анекдоты. И бубнёж Чёрного.

Нора давила сильнее. Он опустился на корточки и пополз, туго перетянув живот. Он больше не видел, куда ведёт норма, хотя занималось утро. Морда Чернокнижкина с сомнением взирала на него со стороны.

- Сдохни, Нестор, как умерли остальные, кто шёл против меня. Ты червяк, пыль под моими грязными ногтями. Ты так и не нашёл своё место, и теперь подыхаешь, как лишайная собака.

Нестор не отвечал. Не стоит тратить время. Он пытается заставить его, чтобы тот сдался на эмоциях и истёк кровью. Вот чего он хочет! Не подчиняться. Он выше этого.

- Зачем себя мучать? К чему новые страдания! Ползи дальше, идиот! Ты как был упрямым ослом, так им и остался. Только вся правда в том, что ты ползёшь только в голове.

Очнувшийся Нестор обнаружил, что он лежит на пузе на одномместе, и только пальцы скребли по песку. Чёрный обдурил его своими речами снова, снова.

Снова.

Что может сделать раненый против здорового? Может, зря он затеял это всё? Проще закрыть глаза и провалиться в объятия Зоны, нежели испытывать нечеловеческие страдания. Он почти так и сделал.

Пальцы нащупали в кармашке чёрную запаянную ампулу. Глаза Нестора закрывались, когда он приставил к шее подарок отмороженных боевиков. Большой палец нащупал крошечную выпуклую кнопку.

- Прощай, Нестор!

Тёплая струя хлынула в вену через тонкую иглу, впрыскивая в кровь химический коктейль смертника.

3.

Следы Чёрного нашлись прямо на выходе из портала. Отпечаток кованого сапога выразительно читался на траве, а такие ботинки носил только один человек. Нестор с остервенением наступил на след.

Удивительно, но фармакология вернула его с того света. Прилив адреналина сделал дело: он с трудом, но шёл. Чёрному конец, если только не перенёсся на другой край Зоны.

Правда, холода раненый больше не чувствовал. «Кровь шахида» купировала не только болевой шок, но и осязание. Он передвигался в некоем вакууме, наподобие кротовой норы. Однако Нестор знал, что это иллюзия. Час, второй – и его накроет так, что сердце не выдержит присутствия чужеродной химии в крови. Билет в один конец! Так что стоило не обольщаться и двигаться, пока ноги держали на поверхности.

Раз-два, раз и два. Метр, второй, сотня метров позади. Чёрный тоже человек, как и он, из плоти. Он уже вымотался и устал. Для него война окончилась, Нестор мёртв, Джованни – тоже. Все причастные мертвы и не станут беспокоить его в будущем. К чему спешить, если можно вначале отдохнуть и собраться с новыми силами.

Так, Нестор Нестор себя подстёгивал. У него не осталось ничего, кроме надежды на отмщение. Всё как в говённых индийских фильмах. Раненый герой на смертном издыхании хочет покарать злодея. Только он не в фильме, а местные джунгли полны опасностей. Если он сломает ногу, то погибнет, наткнётся на стену из аномалий – считай, идти дальше теряет смысл. Обстоятельства не позволят и нехватка времени. Ему нужно маленькое чудо. Иначе…иначе всё зря!

Нога его провалилась в мягкую землю. Нестор выругался, и с трудом выдернул её из земляных объятий. Утро наступило, а он по-прежнему не смотрит под ноги. Ещё бы! Когда среди голых деревьев ты ищешь седую голову, сложно глядеть вниз. Но небольшая заминка спасла Нестора. В десяти метрах от него, чуть левее, хрустнула ветка под чьей-то тяжёлой поступью. Послушник бросился на землю, вжался в траву.

На открытое место с шумом влетела туша массивного зверя. Он шумно дышал и противно похрюкивал, суетясь на месте. Нестор сразу понял, кто пожаловал в гости.

«Покажись, живчик!» – приказал человек.

Из пустоты материализовался кровосос. Матёрый гигант, с одним глазом и иссечёнными щупальцами. Кое-где торчали костяные наросты. Видимо, кости плохо срослись. Немало досталось этому мутагену-ветерану. Похоже, пришёл сюда из Южной Зоны, так как на Севере отродясь не было никаких обсосов. Сбежал в более спокойное место, чтобы тихо скончаться.

Мутант устало рыкнул и медленно потопал в сторону Припяти. Он, как и Нестор, тяжело дышал.

Чёрный выдал себя сам. К тому времени Нестор отчаялся его найти. Следы исчезли в траве, и послушник шёл прямо по инерции. Тупо двигался дальше. Он вышел на открытое пространство, и уже показалась знаменитая Трёхголовая сосна, на которой партизаны вешали полицаев в Великую Отечественную войну. Дым от костра у подножия дерева в раннее утро подтвердили его предположения об усталости сектанта. Старик отдыхал. Лопал припасённую тушёнку, разогретую на костре.

Зря! Он нарушил одно из главных правил любого сталкера. Не разводи костёр на открытом месте. И теперь поплатился за это.

К Нестору возвращалась боль и одышка. Ещё немного, и «химия» окончательно свалит его с ног.

Двести метров, сто пятьдесят. Старик пока не видел его, в отличие от Нестора. Седая голова хорошо выделялась на фоне черноты и унылости. Чёрный ложкой ковырял тушёнку, и совсем не обращал внимания на происходящее.

Когда оставалось до него сорок метров, Чёрный поднял голову, заподозрив неладное. Чутьё сработало. Но Нестора было не остановить.

- Чёррр-ный! – закричал он, переходя на бег. – Чёрный!

Чернокнижник засуетился, побросав еду в костёр. Затем он занял единственно правильную стратегию – оборону. Седой урод вооружился ножом и нелепо стал в стойку, поджидая противника. Раненого и едва живого.

Однако Чёрный был никудышным бойцом. Нестор выполнял за него грязную работу. Топил, вешал, стрелял и жёг. Хотя на совести у Отца было куда больше трупов, чем у рядового головореза, презираемого всеми.

- Чёрный! – прохрипел Нестор, замирая на месте. – Хватит бегать! Поговорим.

- Сдохни, мразь! – прохрипел старик.

Нестор ликовал. В глазах у богатея царил неподдельный ужас. Казалось, недавно всё было на мази, и тутоблом. Злейший враг выжил и пришёл за ним. Зло побеждало другое зло, как в старых голливудских вестернах с лютым пафосом и харизматичными героями. Только в этот раз Чёрный проиграет. Деньги его сгниют, как и он сам.

- Чёрный!

Нестор слабел. Но он не должен напоследок показать слабость. Только не сейчас. Нужно просто доделать работу.

- Убей его! Он заслуживает смерти! – так шептал ему Чернокнижкин, избавляясь от неугодных сородичей, которые ставили под сомнение беспрекословную власть маразматика и психа. Странно, но этот же голос приказывал Нестору убить Чёрного.

Снова и снова.

Говорить больше не хотелось. Он быстрым шагом пересёк разделяющее их расстояние. Чёрный бросился на него первым. Он дрожал от страха и пожирающей нутро чёрной нечеловеческой зависти. Нож рассёк плоть чуть выше огнестрельной раны, входя на пять сантиметров. Потекла кровь.

Нестор вырвал его с чпоканьем.

С силой он ударил старика в переносицу, ломая тому нос.

Это тебе за беднягу Яна.

Обратным хватом он ударил лезвием в лоснящийся живот сытого врага, прямо в пупок. Чёрная свинья заорала, завизжала как резаная без какого-либо переносного смысла.

Это за Комара, Симбу и других послушников.

В последний удар Нестор вложил все силы. Лезвие расчертило тонкую линию на брюхе, раскрывая его. Лицо бывшего соратника сморщилось, вытянулось в фальшивую мерзкую гримасу. Грязными пальцами Нестор схватил за клубок склизких верёвок, рванул.

Через силу он схватил за шиворот бледного Чёрного и подтянул к дереву с тремя стволами. Пальцы больше не слушались его. Мир замельтешил серыми мушками, но Нестор привык выполнять обещания.

Он набросил удавку из внутренностей на шею агонизирующей жертве, свободный край перебросил через ствол. И навалился своей массой с другой стороны.

Это тебе за Молчуна и за себя.

Рядом стояла Мадонна. Она видела казнь от начала до конца, и осуждающе кивала. Нестор рухнул на колени перед ней. По щеке поплыла вниз скупая слеза.

Хлопнула СВД, и голова садиста разлетелась на куски. Азим поморщился. Он терпеть не мог жутких смертей, когда убийцы нарушают все возможные конвенции. Он вышел из укрытия, когда нос уловил среди осенней сырости запахкостра. Ему стало интересно, уж не Грешник наплевал на безопасность.

Это был не он. Чужие разборки. Афроамериканец не стал вмешиваться, пока один второму не раскроил живот.

Сталкер вышел на полянку перед деревом. Труп повешенного на кишках урода противно скрипнул от собственного веса. Детина со смуглой, почти чёрной кожей зычно выматерился, и привычно вынул из чехла малую сапёрную лопату, а из вещмешка – последнюю бутылку водки.

- Не учатся ничего некоторые, и учиться не хотят. Кина американского насмотрелись или крышу срывает от жадности. Ты ему про аномалии, он тебе про хабар. Ни о чём думать не хотят, пока кишки по веткам не разбросает, – вспомнил он одну давным-давно забытую песню из сталкерского фольклора.

И взялся за работу.

Глава 14. Старые Грехи

1.

Цели в сумерках немного расплывались. Но Грешник умел стрелять даже из невыгодных позиций. Ветеран немало побывал в передрягах, чтобы промахиваться фактически в упор.

Оставалось решить, кого спасать первым? Пита или Нестора.

Нестор располагался к нему поближе, но наёмник ему ничего не обещал, поэтому мог с чистой совестью положить на его жизнь с большим прибором. Другое дело учёный. Правда, у Пита была не лучшая позиция на поле. Обзор искажали привычное глазу марево и сумерки.

Всё изменилось, когда один из субчиков приставил к голове Пита пистолет. Грешник напрягся, пытаясь понять, когда последует приказ на уничтожение. Пока противник лишь продемонстрировал намерения. Там явно происходила какая-то игра. Иначе как объяснить, что один сектант пошёл против своих, а второй – привёл группу головорезов. Копаться в мотивах такого подличания Грешник не собирался. И так понятно, что он пришёл в гости к настоящим дьяволам.

Голова одного гондураса плавала в прицеле. Грешник начал считать до трёх, прежде чем выстрелить. Хотя бы одного заберёт в могилу. У Пита не было шансов выжить при таких условиях.

Раз.

Он выдохнул и задержал дыхание.

Два.

Перекрестие замерло чуть выше шеи мишени.

«Три!»

Истошный вопль кого-то из пленных на полсекунды опередил палец Грешника.

- Милл… долл.

Неприятный флешбек ударил под дых. Грешник выругался, глядя, как в лагере сектантов началась какая-то суета. Вот один из уродов в чёрных плащах (главарь, наверное) забирает у бандита пистолет, идёт к Нестору, целится. Это Нестор заговорил о деньгах, что ли? Затем между заказчиком и наёмника началась перебранка. Наверняка нанятого отморозка заинтриговала фраза в один миллион. А что, работает. Проверено пять дней назад.

Хантер присвистнул, когда на седого хрыча наставили стволы. Вот так поворот. Страсти накалились до предела. Прям как кино смотришь, только с той разницей, что ты можешь и не выжить.

«Ну, давай заканчивай базар!» – сказал он тихо, сконцентрировав внимание на главаре местных обирал. Грешнику порядком надоело это шоу без конкретики. На Холмы надвигался катаклизм, о котором ещё Пит талдычил. Выброс или что-то в этом роде. И каждая минута промедления стоила ему жизни.

Следующие мгновения показались для наёмника вечностью. Режим ожиданияему порядком осточертел, а злость от собственных неудач требовала разрядки. Он рискнул поближе подобраться к «целям», чтобы бить наверняка, а не полагаясь на удачу.

Грешник вздохнул с облегчением, когда один из боевиков направился к Нестору с ножом в руках. Медлить больше не стоило. Стрелок плавно выжал спуск, посылая пулю в голову садиста и объявляя неизвестному противнику свою войну.

Он отдавал долги.

Даже у такого подонка, как Нестор, есть свой ангел-хранитель.

Грешник не промахивался. Три силуэта упали в сумраке на траву, ещё одного он, кажется, ранил. Тем не менее уцелевший враг ответил наёмнику беспорядочной стрельбой, к чему лейтенант Синдиката подготовился. Он заранее выбрал путь отхода, и стоило первым пулям вжикнуть над головой, как Грешник ретировался «с точки». Он отполз чуть назад, к бревенчатой полуземлянке, перезарядил магазин. Это был предпоследний, но для его задач патронов хватит.

Однако уверенность его подкачала. Наёмник никак не ожидал коварства «с той стороны». Седой старик, которого он хорошо рассмотрел в оптический прицел, швырнул некий предмет, сработавший, как ручная граната. Он развалился на две части, полыхнуло синим огнём, и на пустом месте вынырнула изогнутая молния. Она зашипела и стала извиваться, раскручиваясь спиралью по земле. Грешник зашипел и бросился прочь с насиженного пятачка. Он вспомнил, что рядом мигают аномалии, и если молния коснётся их…

Рукотворный луч ударил совсем рядом. Удар пришёлся по избушке. Мокрое дерево вспыхнуло с треском, повалил густой удушливый дым, а по земле прокатился электростатический заряд. Наёмник распластался в воронке, лихорадочно вращая от шока зрачками, чувствуя, как вздыбились наэлектризованные волосы. Сзади угрожающе захлопали «воронки» и прочие аномалии, чей покой потревожила новообразованная «электра». Останься он на месте, валялись бы его кости по всей округе.

Он вылез из окопчика через минуту. За время схватки небо посветлело на горизонте. Замаячило утро, как обычно, промозглое и унылое. А ещё появились новые признаки грядущего катаклизма. Воздух загустел, как тогда, в аномальном поле, где он прогуливался с аборигеном из Холмов. Теперь находиться здесь было неприлично опасно.

- Ну вот и всё! – сказал он самому себе, так и не открывая рта. Немота так и не проходила.

2.

Грешник торопился покинуть Холмы. Это оказалось не так просто. Подозрительные места пришлось обходить стороной. В итоге он выбрался с аномальной территории аккурат перед грядущим катаклизмом.

Когда над Холмами полыхнули молнии и закружили вихри торнадо, наёмник спрятался в какой-то рукотворной норе, куда едва не угодил сдуру. Клаустрофобией он не страдал, поэтому прикрыл глаза и расслабился.

Он грезил, как снова встретится с рыжеволосой Светой, и попросит у неё прощения за всё. Представлял, как в просвете между деревьями увидит одиноко стоя́щую фигурку с косой, и попробует заглянуть в её безжизненный взгляд. Странно, но Грешник совсем не помнил её лица. Взгляд – да. Он пробирал до дрожи и забыть его невозможно. Но лицо! Воспоминания размывали его в светлое круглое пятно. НО сфокусироваться на нём у него не получалось.

Нестор говорил, что если он встретит женщину, то не стоит от неё бежать. Возможно, она и есть твоё будущее, неочевидное, маловероятное. Только Нестор видел призраков, по его словам, в образе женского начала или Матери. Интересно, а как он мог подобное видеть? Или это было связано с аномальной территорией на Холмах?

Этого он больше не узнает.

СуперВыброс оказался пшиком. Он прошёл почти незаметно, если не брать в расчёт происходящее на Холмах. На территории послушников всё утро били молнии и слышались хлопки, после чего Холмы утонули в молочной пелене, очень похожий на завесу над Припятью неделю назад.

Грешник выбрался из укрытия спустя пару часов. Он хотел убедиться, что ему ничего не угрожает и путь свободен. Безлюдная Зона встретила эфир молчанием и осенним холодом. Типичная картинка, ничего нового. Он поёжился, потянул мышцы. Тело привычно отдавало болью и усталостью. Как-никак ещё недавно он был очень плох. Наёмник сделал пару разминочных движений, после чего двинулся на северо-запад. Он решил ещё раз навестить хутор.

Думать о прошлой ночи ему не хотелось. Все его желание сводилось к покою и рефлексии на диване. Это только с виду казалось непонятным. На деле, что тут сложного. Выбросить детектор, повесить на крюк камуфляж, а вместо винтовки – вооружиться шпателем или молотком, или, на худой конец, лопатой, чтобы воевать на огороде не с мутантами и бандосами, а с сорняками. Хватит с него стресса и хождения по мукам. Он вернётся на хутор. Так хотела Светлана, и хотел Дед, а кто он такой, чтобы идти против них.

Правда, оставался до кучи Синдикат, который пока не списал его, как боевую единицу. Длинные руки наёмников могли добраться и сюда, если уже не послали за ним одиночку-хантера. Ну ничего, с ним он разберётся, попадись ему в руки. А пока стоит на время залечь на дно, отоспаться, отожраться. Благо у него появилось, куда пойти.

Идти было легко. Легче обычного. Север больше не воспринимался, как чужеродная среда. Он стал своим, более понятным, что ли. Нельзя сказать, что Грешник уже адаптировался, но его новая версия воспринимала этот неблагодарный мир с другого ракурса. Это стоило ему половину здоровья и нескольких дней в отключке, не говоря о такой мелочи, как внешнее уродство.

Он потрогал щеку, убеждаясь, что это никакая не маска, а след запёкшейся раны, которую обработали паучки с ветвистого дерева. Наёмник, который всегда хотел стать супергероем в детстве, криво усмехнулся. Мечта сбылась, с той разницей, что он больше не хотел играть в крутого удачливого хантера. Он устал. Не каждый выдержит столько испытаний за одну неделю.

Он пересёк блестящие рельсы на отремонтированном пути, свернул на запад. Прежний Грех наверняка выследил бы поезд и разрушил загадку. Новый наплевал на любопытство, предпочитая прогулку поутру. Не его это дело! К дьяволу! Даже когда свисток паровоза взорвал спокойный и размеренный эфир, ветеран никак не отреагировал. Он больше не игрок в этой партии! Зачем ему и дальше рисковать, когда в пяти километрах его поджидает Светлана.

Рыжеволосая, добрая, эта девушка вызывала в нём давно утраченное чувство восхищения. Он считал её неземной, сошедшей с неба инопланетянкой, которая переняла традиции и уклад людей. Девушка с таким взглядом не может быть земной! Она легко подошла бы на роль Хозяйки Зоны, как иногда величали Мать сталкеры старой закалки. Интересно, а это не её видел Нестор несколько лет назад, когда впервые повстречал Светлану? По описанию она могла подойти, разве что послушник называл девушку девочкой. А ведь это мысль!

Впрочем, забивать голову очередной ерундой сталкер не стал. Он просто шагал к хутору, надеясь спустя час снова увидеть свою Мадонну с удивительно пронзительным взглядом.

Выстрел в голову опрокинул наёмника куклой на землю.

3.

Азим отчаялся найти жертву от Вала ещё вчера. Прочёсывание местности дало ему нулевой результат. Передвигайся он почаще днём, может, проку было больше, но с его цветом кожи проделывать такой фортель считалось небезопасным.

Полночи он провёл в укрытие недалеко от Холмов – странного и весьма зловещего места, где всю ночь рвались всполохи и сверкало. Кажется, именно туда направлялись вооружённые чужаки, которых он наблюдал издалека. По чистой случайности сталкер разминулся с ними. Если бы не канава, то Азим умер бы. А так умерли они. После такого фейерверка уцелеть на Холмах нереально.

К счастью, сталкер умел ждать. Тем более когда у тебя в рюкзаке есть запас хорошей водки. Её он раздобыл у трупа недалеко. Несколько глотков раз в час – и ты снова бодр и весел. И неважно, что в округе бродят спятившие фанатики и стая озлобленных волков. Алкоголь расслаблял чернокожего бродягу, отчего унылая серость не казалась такой унылой, а трупы – не такими безобра́зными. Уж чего, мертвецов он тут насмотрелся предостаточно. Куда бы ни пошёл Азим, всегда находил пару тройку убогих дохляков. Столько могил он не копал никогда! Даже сбился со счёта похороненных на этой грешной земле. Но Грешника среди них не было. Наёмник оказался живучим гадом и наверняка везунчиком.

Азим отпил очередные три глотка. Пластиковую бутылку, наполовину полную, прятать в карман не стал. Подождёт час, и тогда можно будет прогуляться, благо, погода позволяла. Расположившись в лесопосадке поудобнее, он расслабился, чувствуя, как живительная энергия сочится по жилам.

Когда на горизонте показался человек, Азим взбодрился. Ему осточертело лежать на одном месте и ничего не делать. Цель двигалась на северо-запад, немного в отдалении от точки наблюдения, но у киллера была с собойСВД и три патрона к ней. Он давно порывался бросить винтовку с кривым стволом, но всё жалел и таскал за собой. Старая привычка – никогда не бросать оружие – пригодилась. Он снял «плётку» с предохранителя и прильнул к окуляру оптики.

Вооружённый человек быстро шёл по опушке леска. Выглядел он слишком круто для этих краёв и вполне подходил под описание Грешника. Не он ли часом? Но разговаривать с потенциальной мишенью в планы убийцы не входило. Проще послать пулю и на месте обыскать труп, чем тратить время на разговоры. Ну и что, что убитый окажется «не Грешником»! В Зоне Отчуждения чистеньких нет!

Он прицелился как следует в идущего человека, сместил ствол левее, помня о дефекте СВД, и через десять секунд выстрелил.

Снайперский патрон не оставил шансов ходоку. Азим чётко видел, как мелкокалиберный снаряд прошил щеку «помехи» и человек повалился навзничь, взмахнув нелепо руками.

Готов!

Снайпер неспешно выбрался из укрытия. Первым делом он отпил очередные три глотка, мысленно празднуя попадания из этой откровенно хреновой «плётки», и направился к телу – обыскать. Бутылку он сунул в нагрудный карман.

- Вот и всё, мой юный друг! – пропел тихо АЗим, наклоняясь над человеком с окровавленной головой. Аккуратно, чтобы не запачкать руки, он принялся обыскивать бродягу, вытаскивая из карманов ценные вещи. Он работал профессионально, как самый заправский мародёр.

В этот раз удача улыбнулась ему. Наколка с надписью «Грешник» на внутренней стороне запястья убедительно обозначила убитого как искомого человека, который стоил десять тысяч долларов.

Азим присвистнул от такой шальной удачи. Ему настойчиво захотелось снова выпить, да так, чтобы голова приятно зашумела.

- Попозже, мой юный друг. Вначале нужно вырезать доказательство проделанной работы. Не тащить же голову мистеру Валу через реку.

Он вытащил швейцарский нож, наточил его о бляху, после чего склонился над рукой Грешника.

Однако «мертвец» по-прежнему дышал. Наверное, доходил. Ну это ничего, пусть помучается немного, а Азим поработает. Немало этот бегунок крови попил, пока дядя Азим нашёл опального наёмника в Северной Зоне.

Острый нож легко срезал кожу с выбитым именем.

- Ты ему про аномалии, он тебе про хабар? Да, Грешник? Потерпи, брат, немного осталось. Земля тебе стекловатой. Не переживай, я позабочусь о тебе. – бормотал Азим, ковыряясь над раной жертвы.

Убийца вытер руки о траву. Пластиковая бутылка приятно грела желудок. Рано! Вначале нужно завершить дело до конца.

Чернокожий сталкер занёс нож над окровавленной грудью Грешника, намереваясь вонзить остриё в сердце, но передумал. Вначале выкопает могилу, авось «труп» сам дойдёт до нужной кондиции. Весело напевая песенку, он расчехлил лопатку.

Он уже заканчивал с могилой, когда на полянку вышла стая волков. Обеспокоенный Азим выхватил автомат, но звери напада́ть не стали. Они окружили труп Грешника, замерли на месте. Киллер отошёл чуть назад, снял «калашников» с предохранителя. Свора расступилась – и к Грешнику вышел вожак волков, старый волчара с вытекшим глазом и хромой лапой. Он обнюхал мертвеца, затем сфокусировал взгляд на Азиме.

«Уходи!» – приказал ментально волк.

Азим, сглотнув слюну, попятился назад. Похоже, в этот раз он перебрал с выпивкой.

Глава 15. Барная песня

1.

Дверь бара «Синий комбезз» с шумом отворилась. В проём вошёл рослый детина с банданой на голове и привычными нашивками «орла» на кителе. Половицы завздыхали противным скрипом, зазвучали вдогонку вслед за идущим к барной стойке уверенным наёмником.

- Алё, граждане! – пробасил «солдат удачи», хлопнув кулаком по столу.

Из подсобки вышел Повар с мятым и заспанным лицом.

- Чего ревёшь? – осадил наглого найма помощник бармена. – Время семь утра.

Гигант обнажил нестройны ряд зубов. Кое-где у него зияли тёмные провалы.

- Зови Фала, – сказал он. И положил на панель чёрный полиэтиленовый пакет.

Бармен слышал шаги и опередилпомощника с одним глазом, которыйстолкнулся с боссом около подсобки. Вал занял место у стойки напротив великана с самоуверенным лицом, сделал скучающий фейс.

- Чего надо?

- Это тебе! – сказал наёмник и придвинул к нему пакет. – Привет от Хосдейла. Просил напомнить, что остался ровно один день!

С этими словами детина с плохими зубами направился на выход.

Бармен злобно уставился на пакет, из которого воняло мясом. Повар застал его за наливанием в два стакана виски. В этот раз он щедро плеснул каждому на четыре пальца. Руки у торгаша тряслись от нервного тика.

- Хосдейл взялся за старое. – бросил Вал. – Честно говоря, я думал о нём как о тряпке и беспринципном ублюдке. Оказалось, этот чванливый придурок держит слова.

Одноглазый вынул из холодильника форму для льда, наполовину забитую прозрачными блестящими кубиками. Ножомон сковырнул пять кусочком, остальное швырнул в раковину. Валу досталось три куска, себе помощник бармена бросил в стакан два квадратика.

- От этого черномазого гондона нет вестей? Грешника тяжело убить. Да и сроки для киллера очень уж сжатые.

- Расист ты, Вася. Вестей нет. Ни от кого. Канул в небытие Севера наш отряд. Зря только передатчики им выдали, дорогостоящие. Насчёт сроков… Синдикат взял мой бар в кольцо, по двое шакалов приставил, караулят, как бы я не сбежал с нажитым добром. Хосдейл уже всё спланировал. Наверняка спит и видит, когда сможет поглумиться над моим трупом и затем запустить свои квёлые ручонки в сокровищницы дяди Вала.

Вал приложился к стакану, выпив ровно половину. Затем задумчиво наблюдал, как плавится в стакане лёд.

- Думаешь, всё потеряно. Отсутствие связи не повод для уныния.

- Верно. Только у нас нету времени. Бешеный псих собирается заглянуть завтра в гости и взять меня, вернее, нас за горло. Если это случится, то все мои, наши, мучения не стоят ни-хре-на!! Ты ведь ещё не передумал, друг? Только ты у меня остался, верный пёс, чего я, как старый брюзга не заслуживаю.

Повар хмыкнул, пригубил вискарь.

- Мне нечего терять. Я всегда был беден, как церковная мышь. А вот этих засранцев нужно проучить. Хватит терпеть и жрать дерьмо! Я с тобой, Вал, до самого конца.

- Понимаешь, мне не жаль нажитого добра и потерянных денег. Меня вырубает, что какое-то чмо с едва обросшей писькой угрожает мне, уважаемому сталкеру и ветерану, присылает отрубленные части каких-то бедняг и ставит ультиматумы. Я заплатил этим гиенам целую кучу денег, выложил доллары на блюдечке, но меня нагнули раком и смазали зад вазелином. Поэтому я больше жизни хочу, чтобы напоследок громко хлопнуть дверью, да так, чтобы эта помойка выгорела дотла. Даже если подохну.

- Ага.

Вал осторожно взял пакет и приподнял. Из него упала отрубленная кисть руки с подсохнувшей коркой крови. Она была согнута в кулак, кроме указательного пальца, который торчал под неправильным углом. Видимо, садисты сломали его, когда выпрямляли палец для недвусмысленного символизма.

- Психопаты. – сказал Вал, брезгливо отодвигая отрубленную конечность.

Повар осторожно перевернул конечность. И присвистнул:

- А я ведь знаю, чья это рука! Смотри, наколку «ЗА ВДВ!» не узнаёшь?

Вал разразился проклятиями. Хосдейл и его садисты отрубили кисть бывшему охраннику Вала – Валету. Минус ещё один верный друг. Вначале погиб Дикобраз, теперь пострадал и Валет.

- Вчера были уши!

- Мы следующие, Вася! – сказал Вал, поднимая стакан. – Пора завершить начатое. Скоро они умоются собственной кровью. Помянем друзей.

2.

На стойке неизвестный посетитель прибил две окровавленные мочки уха. Пояснительная записка нашлась под ними. На смятом клочке Вал прочитал всего лишь одну цифру.

«2».

Синдикат Наёмников в лице лизоблюдаХосдейла поставил ультиматум. Либо мистер Вал принесёт голову беглого преступника и предателя Грешника, либо седеющая голова бармена слетит с плеч. На все ему дали четыре дня – заранее провальный срок для исполнения такого задания. Вал для отвода глаз отправил на поиски опального лейтенанта Синдиката одного человечка с экзотическим цветом кожи, а сам тихо занялся поисками нового смысла жизни. Где угодно, только не в Зоне. Но мельтешить на виду своих бывших компаньонов Вал не стал. К нему приставили охрану, практически круглосуточную, чтобы старик случайно не отчебучил что-нибудь экстравагантное. Или попросту не сбежал прочь с пожитками. Признаться, торгаш подумывал об этом, и даже составил план, но всё упиралось в одну важную дилемму.

Он никогда не позволял обидчикам вытирать об него ноги. Ни в юности, ни в армии, ни где бы он не находился. И Зона не исключение. Немало пришлось марать руки чужой кровью, отвечая на злобо́льшим злом. Виновные должны понести наказание, и неважно, сколько времени и средств на это понадобится. Бежать, поджав хвост, – удел шакалов, слабых и никчёмных. А он хищник, жёсткий и матёрый. И понятие «Акела промахнулся» точно не для него.

Приколотые ушные раковины к барной стойке стали точкой невозврата. Щенок Хосдейл бросил вызов, не оставив Валу выбора. Этот факт взвинтил его мозговую деятельность до предела, и бармен на некоторое время почувствовал себя снова молодым.

Да, он прежний Вал, который не прогибается под гнётом авторитетом. Выскочка-Никто, простачок с бородкой и залысиной на черепе. Новичок в Зоне, пыль под ногами матёрых ветеранов, что гнули рельсы в кулаке и охотились на кровососов-обсосов голыми руками. Тогда пятнадцать лет назад ему в первый раз бросили вызов. И не абы кто, а настоящая легенда Зоны, чьё имя не принято упоминать вслух. Суеверие такое было.

Уважаемый ветеран оказался сущей дрянью в человеческом обличье. Он всячески бахвалился своим положением нагибатора и крутого героя, чморил бедняг «отмычек», отбивал им почки, головы, забирал нажитое непосильным трудом. Даже опытные сталкерюги с двухлетним стажем побаивались старожила, который топтал Зону больше четырёх лет. Да и «зелёных» тогда не считали за людей. Только Вал думал иначе. И вот однажды, наблюдая очередную «выходка» этого придурка, у молодого и амбициозного покорителя Чернобыля в голове созрел план. Вал решил убить Легенду.

Когда в переполненном баре к столику ветерана подошёл очередной проситель, никто не мог подумать, во что выльется единственная фраза:

-Эй, обезьяна в вонючем плаще? Пришла пора сделать из тебя девочку…

На глазах у пьяной толпы вчерашняя «отмычка» бросилась с кулаками на старожила. Вал с лёгкостью уничтожил авторитета в партере: поломал его как куклу, и заодно парочку столов. Подоспевшая братия в итоге отметелила храброго паренька с простоватым лицом, вплоть до потери сознания. А затем его выставили на Арену против уязвлённой Легенды, чья меткость была объектом восторганий.

Сборище недоумков, величавших себя сталкерами, даже не догадывались, что целую неделю до боя распорядителя Арены обхаживал тихий, молчаливый простак. Что этот паренек тридцати двух или трёх лёт предложил хорошие деньги за свой выигрыш на Арене, а ещё согласился отдавать в течение года половину заработка, при условии, что останется в живых. Что Вал ловко угадывал слабости местного бомонда и умел втираться в доверие тихо и незаметно. Никто не заподозрил сговор, когда распорядитель выкатил ставки 20 к одному, а Вала вооружил обычным ножом против автомата у Легенды. Однако в тот вечер показательная казнь зарвавшегося «слона» не состоялась.

Вал рисковал, когда полез на сближение с умелым стрелком, и получил в ответ пулю. Онапрошила руку навылет, к вящему удовольствию ветерана. Он уже предвкушал, как расстреляет магазин по конечностям противника с ножом, а затем всадит пулю в затылок – «контрольный». Однако вечно пьяный мерзавец даже не догадывался, что второй и третий патрон с дефектами. Устроитель Арены выполнил уговор – и сорвал кассу. А Вал всадил нож в брюхо ошалевшей Легенде, после чего на глазах у толпы добил раненого камнем по голове.

Гробовая тишина в итоге сменилась аплодисментами. ЗА короткое время Вал стал новой Легендой, этаким Давидом, сваливший истязателя Голиафа. А к своей незапятнанной репутации добавил очки авторитета. И неважно, что ещё целый год один пройдоха с расчётливым умом забирал свои 50%, своей цели вчерашний новичок добился.

Теперь история повторялась. Поменялись условия, декорации, обстановка, но суть-то осталась прежней. Умри или выживи! Закон джунглей суров.

Повар, его помощник, отыскал Вала с превеликим трудом. Тот копался возле небольшой металлической двери с надписью «хлам и ветошь» в дальней части склада. Бармен возился с ключами, попеременно прикладывая их к небольшому висячему замку.

- Пять минут вожусь с этой связкой и всё никак. Сто лет не открывал кладовку. – пояснил он Повару. – Чего тебе?

- Скучно. «Синие», похоже, перекрыли нам кислород. Никого. Слухи пошли, что Вала взяли за яйца и водить с ним дружбу – опасно.

- Это не слухи. Меньше народу, меньше трупов. – буркнул бармен, и наконец-то, после двадцатой попытки щёлкнул замком.

- Повар, дружище, ты помнишь, как мы однажды покупали спирт у полковника тыла, и тот прислал нам списанный «Камаз» с пятью полными бочками?

- Ага. Удачная была сделка. Только ты печалился, что полкан тебя всё-таки надул. Прислал спирт не того качества.

- Верно. Загляни-ка в каморку.

Вал вынырнул из чулана с сияющим лицом. Повар непонимающе протиснулся внутрь. Спустя две секунды вспыхнул фонарик. Пробыл помощник там две минуты.

- Точно! Бочка с жёлтой полоской. Уж больно тяжёлой она оказалась, когда её катили по дороге на склад. – сказал Одноглазый, выныривая из тёмного и узкого места.

- Я тебе так ничего не объяснил. Просто хотел убедиться, что дерьмо не попадёт в плохие руки. А выбросить это я не решился – экономный был. Догадайся, что было внутри, когда я всё же открыл крышку?

Повар понюхал липкие руки. И сразу же догадался, что хотел сказать этим его давний боевой товарищ.

3.

Весь последующий день Вал погряз в типичной рабочей рутине. После того как в подсобке произошёл пожар, и Повар под надзором прибежавшего патруля гасил с порошкового огнетушителя очаг возгорания, старик приступил к делу. Новая охрана из «солдат удачи» посмеивались над молчаливым барменом, который неторопливо разматывал удлинитель, раскладывал ржавые металлические трубы прямо на полу бара, сновал туда-сюда, всем видом демонстрируя отрешённость и занятость. И только его помощник с одним глазом знал истинные намерения своего босса. За спокойным видом значительно постаревшего Вала скрывался циничный ублюдок с аналитическим складом ума и чётким продуманным планом мщения. Повар не разделял его маниакальную страсть громко хлопнуть дверью напоследок, но всё же поддержал Вала.

Вдвоём они перекатили бочку в специально отведённое место, располагающееся в одной из комнат. Затем бармен потратил полдня, чтобы подсоединить к бочке вентиля, патрубки, шланги и пару датчиков срабатывания. Также он смастерил реле и кинул к нему «ноль и фазу». Вал хотел, чтобы установка распыления воды работала от нажатия на кнопку внизу барной стойки. А для этого требовалось выполнить очень много работы.

Обед застал бармена с ворохом металлических труб в руках. Повар сделал ему кофе и зажарил стейк, чей аромат выдернул из оцепенения даже часовых. Но охранники задерживаться в баре долго не стали. Схватив по бутылочке пива, они ушли обратно на калитку, трепаться языками и хлебать своё пойло. А Вал с помощником засели в подсобке.

Есть Вал не хотел. Но старательный Повар в этот раз зажарил мясо как нужно. Сочный скворчащий кусок свинины истекал соком и щекотал ноздри дразнящим ароматом, поэтому уставший от работы Вал решил уважить своего друга и пообедать.

- Есть новости, – сказал Повар, когда босс присел за стол.

- Как обычно, хреновые. Выкладывай! – бармен воткнул в румяный стейк нож.

- Синдикат отправляет к Припяти пятнадцать человек. Упакованные по самые яйца. Но это семечки.

- Интересно, почему?

Немногословный обычно Одноглазый придвинулся к Валу вплотную.

- В Зоне появились американцы. Народ говорит, инструктора и советник какой-то там. Плюс наёмники из ЧВК. Конечно, под патронажем боевиков из Припяти.

- Большое дело намечается. – хмыкнул Вал. – Похоже, пока я тут ковырялся, ты время даром не терял.

- Ага. Что ещё люди говорят?

- Через пару дней произойдёт что-то важное.

- Всего-то. Я рассчитывал на конкретные факты.

- ЗА что купил, за то и продаю. – кивнул небрежно Одноглазый.

Вал снова себя поймал на мысли, что ничего не знает об этом исполнительном человеке. И вроде уже очень давно ошивается в его баре, а так толком Повара и не раскусил. Более преданного друга у бармена не было никогда.

Помощник собирался уйти по своим делам, но Вал остановил его:

- Вася!

Одноглазый замер, сгорбившись, и только затем повернулся к боссу.

- Спасибо тебе за всё! – как можно искренне сказал торгаш. Но Василий с выбитым глазом под повязкой слишком долго знал своего начальника, и ни на йоту не поверил в искренность старого прошаренного ветерана.

Глава 16. Здесь был Вал...

1.

Вал с сомнением смотрел на пистолет Макарова. Местами покрытый ржавчиной, в пыли и паутине, он выполнял свою функцию. Вал уже проверил оружие, поднеся пистолет к виску и выжимая спуск. Только боёк щёлкал вхолостую.

Сообщение с «того света» застало бармена не то чтобы врасплох, но в отвратительном расположении духа. Оно обухом припечатала старика на стул, вынудило сердечный ритм биться в экстазе. Плохо. Он однажды получил приступ, не хватало ещё второго. Но сообщение окончательно похоронило надежду на удачу.

«Я почти на месте. Пеппа и Сэм пропали без вести, Грешник исчез. По моим прогнозам, искомая субстанция появится в течение суток в эпицентре предполагаемого Сверхвыброса в точке со следующими координатами. Вероятность – высокая. Данные не вызывают сомнений. Моё участие в проекте под вопросом. Сейчас я иду на Холмы. Вряд ли я выживу. Меня зовут Владимир Питюшин. На всякий случай прикрепляю геометку своего текущего местонахождения».

Сбылись худшие ожидания. Рейд провалился. Все мертвы, кроме Пита, но судя по тексту, ему осталось совсем немного. Впервые в жизни Вал проиграл по-крупному. И ведь это лишь часть расплаты. Скоро за ним заявятся боевики одиозного Хосдейла. Наверняка его голову прибьют к гермодвери в качестве напоминания силы «Синдиката».

Похоже, у него не осталось выбора. Его загнали в ловушку, наплевав на былые заслуги. Похоже, дни успешного и изворотливого дельца действительно сочтены. Псов Синдиката можно обвинить в чём угодно, но слово они держат.

- Налей пивчанского и не жалей! – этого наёмника с хищным взглядом Вал видел впервые. Впрочем, он тоже подохнет в скором времени. А пока пусть пьёт своё пиво.

Стрелки часиков неумолимо подбирались к одиннадцати вечера. Четыре дня пролетели в делах и заботах. Скоро мистеру Валу предъявят ультиматум со смертным приговором. Так себе история! Внешне торгаш оставался спокойным. Он по старой привычке умел работать на публику, тщательно скрывая своё настоящее лицо.

Волк в овечьей шкуре. Нельзя загонять хищника, пускай и старого, в угол – бросится.

Вал с украдкой поглядывал на своё детище. По потолку белыми нитками тянулись пластиковые трубки — новая система пожаротушения. Распределительные фонтанчики в четырёх местах разрывали единый контур. В случае огня или задымления сработает пожарный датчик. Вода под давлением разойдётся из бочки по пластиковым путям и забрызгает через распредузлы максимум пространства в помещении. Только вот в ржавой бочке плескалась не вода. Подарок судьбы из давным-давно забытого прошлого.

- Людей сегодня многовато! – подошедший Повар легонько толкнул его плечом.

- Ага. – через зубы ответил Вал. – Ничего, набухаются и свалят в закат.

- Слыхал о Хосдейле? Этот субчик отправился с карательным отрядом за Припять. Неужели от нас отвяжутся?

Вал со злостью глянул на одноглазого соратника. Похоже, Повар не шутил. До чего же он наивный. Годы в Зоне ничему так и не научили бывшего «долговца». Как был тупым валенком, таким он и остался. Худшее ещё не произошло, а Повар о мире думает!

- Вряд ли. Дурак ты, Одноглазый! Ты так ничего и не понял.

Повар отвернулся и, кажется, снова на него обиделся. Старый друг не изменял своим привычкам. Вал вернулся к посетителям.

Кофе, виски, сочный стейк. Ничего не лезло в глотку. Он думал над планом. Всё ли учёл? Предупредит его засланный казачок из наёмников, когда за ним придут? Получится ли «акт возмездия», или он навсегда останется в памяти Валом-барыгой, чью голову прибьют к воротам заведения, как грозился Хосдейл. Хватит ли у него сил продолжить жить дальше, когда выберется за пределы зоны контроля Синдиката?

Шансов мало. Всё больше он думал о собственной ничтожности. Кажется, теперь он начинал понимать спятившего Фаната, который хотел помочь абсолютно чужому человеку. Альтруизм? Куда лучше умирать с мыслями о том, что не зря коптил небо над головой, а кусок жизни прожил достойным человеком.

Увы! Не в этот раз. Вала уже ничто не изменит. Даже при скорой расправе он продолжает думать о деньгах и чести, вместо того чтобы идти дальше.

Он отодвинул полупустую бутылку. Хватит с него выпивки! Пора заняться делом.

Бармен достал мобильный телефон, чтобы сделать один важный звонок.

2.

В зале ещё оставались полупьяные посетители. Несколько бестолковых новичков наклюкались, и мирно посапывали на столах, отгородившись от мира пустыми бутылками. К полуночи их охранники выгнали на улицу, так что в помещении никого больше не осталось. Фонарь под потолком привычным тусклым унынием разгонял темноту – Вал экономил электричество после полуночи. Над гермодверями чернела вывеска «Синий Комбезз» с двумя «ЗЗ». В названии зияло пулевое отверстие – отголосок былой эпохи.

Ненадолго в помещение установилась тишина. В принципе, для такого вечера это было нормальное явление, хотя в любую минуту сюда мог заглянуть очередной сталкер с безумными глазами и грязными руками. Или ввалится банда наёмников, чтобы отпраздновать день рождения своего другана.

Так было раньше, до того как на Северную территорию Зоны отправился отряд с предателем Грешником. Наймы очень разозлились, когда обнаружили недалеко от лагеря три трупа матёрых ветеранов. В итоге – комендантский час и вооружённая охрана, которая большей частью караулила самого́ Вала, чтобы тот случайно не сбежал от лап Синдиката. Это ему инкриминировали связь с подонком Грешником, хладнокровно уничтоживших своих бывших подельников.

Ежедневно охранники вполглаза следили за делами бармена. Правда, при этом они распивали халявное бутылочное пиво. Каждый день Повар лично относил на «калитку» ящик «светлого» с призывом не мешать ремонту и работе заведения. Неудивительно, что наёмники забили болт, и даже бойцы хвалёного Хосдейла равнодушно смотрели, как Вал суетится по территории бара.

Зря.

Будь они повнимательнее, то сообразили, куда ведёт утопленная в дощатый потолок противопожарная система. Не в котельную, где по логике вещей должна быть вода, а в одно крошечное подсобное помещение, ключ от которого был только у Вала.

Или заметили бы влажный след на складе, который вонял бензином и протухшими яйцами. Не один час Повар оттирал влажное пятно от бетонного пола, провонявшего мазутой.

Но ничего такого они недодумали. Постовые прекрасно знали, что Вал – на крючке, а счётчик тикает, и рано или поздно идиллия спокойствия закончится.

Открывшаяся гермодверь отворилась, и в зал ворвался расхристанный парень с банданой на голове и поношенном натовском камуфляже. Повар, который нечаянно задремал на стойке, едва не подпрыгнул от такого вторжения. Приход этого товарища означал очень многое и в то же время не сулил ничего хорошего.

- Пиво есть? Ирландский эль?

Одноглазый помощник моргнул, глядя на долларовую купюру, где была нарисована цифра «3».

Человек Вала не подвёл. Ровно в три за ними придут.

Одноглазый выдал наёмнику ящик пива, обычного, и незаметно подсунул купюры. Несколько тысяч долларов перекочевало в карман продажного «синдикатовца», который без всякого зазрения совести решил сдать подельников. Помощник Вала не разделял такой сучности, но методы подкупа всегда работал. А говорили, Зона видит людей насквозь. Ничего она не видит. Как и была слепой и глухой, таковой и осталась.

Он бросился к Валу, сообщить новость. Но бармен встретил весть с усмешкой.

- Я остаюсь, Вася! Хочу посмотреть на всё лично.

- Тогда и я останусь.

Повар вернулся на старое привычное место. Почерневшая от времени стойка, нож, ящики с бутылками – и ширма, где он периодически засыпа́л. Вот и вся обстановка. Для него – самое то. Одноглазый нырнул под ширму с ножом, наклонился над полом. Остриём заточенной стали он подковырнул скрипучие половицы и отбросил и в сторону. Кряхтя, помощник вытащил из схрона ПКМ, модифицированный прицелом от крупнокалиберной винтовки, и патроны в ленте. Бронебойные, кажись. Впрочем, неважно. Для ограниченного пространства любой патрон несёт смерть. Он с любовью обнял оружие, к которому не прикасался много лет. Пришла пора вновь им воспользоваться.

Годы, проведённые в рейдах, отдавались болями в локтях и колене. Да и незрячий глаз снижал ценность одноглазого калеку как полноценной боевой единицы. Появилась ещё и одышка, вероятно, от курева и жирка, приобретённого от сидячего в основном образа жизни. Старость есть старость, и неважно, где ты проводишь время. Она выколупает тебя в любом уголке планеты, наградив тебя артритом или варикозом.

Он установил пулемёт на стойку. Посуду он смёл на пол. Рядом водрузил бутылку хорошего виски, из личных запасов Вала. В былые времена Вал заартачился, но теперь это теряло смысл. Жить осталось недолго, и раз другого выхода нет, то и жалеть бухло глупо.

Старый друг покорно ждал, когда в его заржавевшие внутренности вторгнется промасленная тряпка, а изношенные втулки получат смазку. Иначе раритет подведёт, замолкнет перед самым важным финальным аккордом. А этого стареющий сталкер допустить не мог. Он извлёк из приклада приспособления для чистки, отвинтил маслёнку. Не забыл и о себе. Прохладный «Джек Дэниел» обжёг гортань, отчего Повар закашлял. Жадность фраера сгубила. Он откашлялся, как тюлень, и повторил процедуру. На этот раз аккуратно. Алкоголь должен приносить удовольствие, а не наоборот.

Он чистил долго, выгрызая грязь из самых укромных мест оружия. Сталь заблестела, приобрела более привлекательный вид, ржавый налёт потихоньку таял под настойчивыми движениями заскорузлых пальцев. Бутылка опустела на треть, когда уставший Повар откинулся от стула. Спрятав маслёнку и другие причиндалы, он рискнул сходить за кассетным магнитофоном.

Это было его единственное имущество в Зоне. Сталкер нашёл кассетник на подступе к Припяти, когда с бойцами Долга штурмовал Барьер сто лет назад. С тех пор он с ним не расставался. Магнитофон и одна кассета с тремя песнями и рекламой группировки. Иногда, как сегодня, ветеран включал его, проваливаясь в ностальгию.

Женский голос оживил пустоту в зале. Даже храп двух последних наёмников не могли помешать Повару послушать любимые мелодии. Девушка пела о Зоне и планете, больше слов он не знал. Но песня была невероятно хорошей. Тысячи сталкеров всех возрастов считали ее талисманом и символом пребывания в «этом гадюшнике», как порой величал заражённую территорию скряга Вал.

- Скоро всё закончится! – шевелились губы Повара.

Где-то в глубине здания бармен закладывал СИ-4 под цинки с боеприпасами и бочки с топливом. Или в очередной раз проверял, потечёт ли жидкая смесь по трубам. Безумный Вал хотел вызвать огненный Апокалипсис, только чтобы потешить своё самолюбие. А смысл? Жестокость не красит человека ни на склоне лет, ни в молодости. Это первый признак, что он безумен и недостоин нормальной жизни. Или он шёл по заветам дедушки Ленина, который считал, что без разрушения не построить новый мир.

Тогда в этом был смысл.

Он выключил свет. Бар погрузился во тьму. Повар прикрыл веки.

- Скоро. Всё. Кончится!

3.

Гермоворота скрипнули громче обычного. Повар разом открыл глаза. Руки сами нащупали ручку ПКМ. Одним движением он вскинул пулемёт и водрузил его на стойку. Указательный палец послушно лёг спусковой крючок,

В зал уже входили первые непрошеные гости. Они не боялись ничего, судя по тому, что вторгались в бар нагло.

Зря.

Кинжальный огонь из ПКМ не оставил наёмникам никакого шанса. Они менжевались у двери, и когда герма распахнулась, то большая часть из них полегла сразу же. Самый везучий – стоявший последним, метнулся за здание, самый безумный, ворвался вовнутрь, ныряя в пол. Но пули нашли удачливого «солдата» и там. Разнеся в труху стул и стол, очередь полоснула по спине «синего» и тот куклой замер на полу. А Одноглазый продолжал долбить в узкую створку между незакрытыми дверями.

Он впал в раж. Пороховой дым выедал глаза, но Повар впервые радовался всему этому движению. Нет ничего лучше отправить пару тройку гондурасов в ад. Они заслуживали такой скотской участи.

Последний трассер, и пулемёт застыл длинным истуканом. Первый акт концерта окончен. Интересно, Вал ушёл через подземный ход? Он должен был уйти, этот старый хрыч, жадный и ублюдочный подонок. Если нет, то зря, очень зря, Повар не даст ему умереть.

Повар переставил кассету, нажал на «плэй», а громкость выкрутил на максимум.

- Ветераны и Охотники! Вливайтесь в ряды Долга! – прохрипело на кассете.

Повар засмеялся. Он подхватил магнитофон, благо тот был на батарейках, и направился на склад. Но туда дойти ему не позволили наёмники. Недолго думая, они применили гранатомёты. Кумулятивные заряды прошили герму, и разнесли на мелкие щепки мебель. Взрывная волна настигла его в спину, обожгла ногу выше бедра, опалила мочки ушей. Повар упал без крика, прекрасно понимая, что это конец.

- …вливайтесь….в ряды Долга.

Долга больше нет. А скоро перестанет существовать и бар «Синий комбезз». Если только детище Вала сработает.

В зал ворвались люди. В этот раз они двигались очень профессионально. Наёмники окружили тело дышащего Повара. Один из боевиков посветил ему фонариком в глаза. Одноглазый ветеран смеялся.

- Хуле смеёшься, дебил? – сказал молодчик приставляя к голове винтовку.

Система пожаротушения сработала. Густые вонючие капли брызнули на пол и стены, на вбегающих в здание штурмующих наёмников, оседали на мебели и волосах. Только это была не вода – напалм!

Жуткоеоружие, запрещённое Женевской конвенцией!

Хватит одной искры, чтобы тягучая смесь вспыхнула дьявольским пламенем. Жуткий пожар волной прокатится по всему бару, заползёт во внутренние комнаты и перегородки, дотянется до боеприпасов и зарядов, газовых баллонов, алкоголя и бензина. Маленькая вспышка вызовет детонацию, и «Синий комбезз» взлетит на воздух.

Все нажитое непосильным трудом – в труху. Дембельский аккорд Вала и его.

- Пошёл на хер! – выдавил из себя Повар, прикрывая глаза.

Глава 17. Аннигилирование

1.

Кажется, меня называли Владимиром в прошлой жизни. Сокращённо – Пит. Это от фамилии, которую уже запамятовал. Удивительно, что он хотя бы что-то помнит. Базу в Красном лесу, ребят Кречета, вертолёт, встреча с речным монстром. Воспоминания накатывали на него, вызывая у учёного сильную дрожь. Он всё же не сошёл с ума, и не окончательно распрощался с рассудком, хотя события последних часов выветрились из памяти. Почти всё, ровно с того момента, когда он и его спутник пересекли границу Холмов.

«Я Пит, химик, работающий на «Tesla».

«Я пришёл сюда за истиной…».

«Я…»

Слова рождались в мозгу и гасли, будто огни Святого Эльма. Он понятия не имел, что это такое, но словечко упорно не выходило из головы. Что-то до боли знакомое, вероятно, визуально значимое. Не забыть бы, как свою фамилию и путь назад. Эти сосны вокруг него были незнакомы, как и буераки с выжженной землёй. Кто-то сжёг целое поле и оставил после себя огромные воронки, где поблёскивала вода.

Из наступающей тьмы вышла женщина.

Пит закрыл глаза. Он не хотел встречаться с ней, видеть её обличие, как и верить в её существование. Этого не могло быть! Сказки о Зоне-матери так и остались сказками, а само появление женщины в этих краях научно объяснимо.

- Уходи! – выдавил из себя Вова.

Она не ушла. Девушка неопределённых лет неторопливо шагала между деревьев. Она несла на руках самый настоящий человеческий труп. Её перед был заляпан красным.

Зачем?

Учёный наступил на ветку. Она громко разорвала тишину, и девушка повернула голову. Пит вздрогнул, но оторвать глаз от привидения не смог. Это была снова она! Тогда и сейчас.

Не может быть! Она погибла в аномальном вихре, а вонь горелой плоти въедался в ноздри, отчего приходилось затыка́ть рукой нос. Только у этой девы один глаз был чёрным, как река в Припяти, а другой казался ярким белым бельмом издалека.

Зона-Матерь?

Бред, бред, бред! Он не сталкер, верующий в приметы. Он учёный, Пит с базы на Болотах, получает практику на полевых испытаниях. Это галлюцинация! Достаточно лишь сказать – «уходи!» – и мираж исчезнет. Снова.

В третий или четвёртый раз.

- У-ха-ди!

Печальное лицо девушки поплыло. Натянутая улыбка осунулась вниз, исказилась до жутковатой гримасы клоуна, и затем растаяла в дымке. Пит постоял немного, убедился, что оказался прав, и круто повернул в сторону. Он не хотел идти в то направление больше.

2.

Владимир споткнулся о корень. Ослабленный организм среагировал поздно, и человек носом нырнул в пожухлую траву. Боли он не почувствовал, хотя вывернутый на руке указательный палец намекал на травму. Пит молча вправил сустав, затем взглядом впился в сгорбленное деревце в десяти метрах справа. Он узнавал эту раскоряку. Однажды проходил тут мимо и зацепился рюкзаком.

Почему это помнит? Фамилию свою запамятовал, последние сутки – тоже, но эта фраза крепко въелась в подкорку. Как и множество других мелочей, вроде цвет изоленты на автомате у человека рядом. Избирательная память! Почему сейчас?

Изогнутая сосна пошелестела иголками. Пит не удивился, если бы из-под корней вылезло страшилище с разными зрачками и попыталось его убить. Но нет, это была аномалия. Учёный не видел её, хотя знал, что она прячется около несчастного деревца с кривым основанием. Он шагнул в сторону, шарахаясь прочь от этого до боли знакомого места, и шустро побрёл восвояси.

Рядом притаилась река, за которой шумел Красный лес. Рядом с ним располагался модуль научников, где Вова три года как работал на одну известную корпорацию. Уже вдалеке виднелась излучина притока, впадающего в Припять. Пит пока не знал, как переберётся через неё.

Из зарослей ивняка вышли вооружённые люди без опознавательных знаков. Выглядели они грозной и серьёзной силой, и, главное, очень слаженной. Они взяли в клещи Пита, окружив его с трёх сторон, и всё за несколько секунд.

- Куда намылился? Стой! – окрик крепкого бородача с респиратором адресовался именно ему.

Учёный не послушался. В ответ боевик ударил его автоматом в грудь.

Пит закашлялся. Ноги его подкосились, но упасть не позволили вооружённые люди. Его тут же подхватили подмышки, попутно сорвав с него пустой рюкзак. Поклажа Пита перекочевала в руки третьего участника отряда. Тот вывернул его наизнанку, но, кроме бутылки с водой, в нём ничего не нашли.

- К дереву его быстро! – скомандовал бородач, указывая на осину средних размеров.

- Уходи! – сказал ему Пит, но последующая зуботычина наполнила его рот кровью из разбитой губы.

Бородач вернулся к пленнику, проверил внутренние карманы, где нашёл пропуск в научный модуль.

- Ты Владимир Питюшин? Работаешь на корпоратов?

- У-ха-ди! – огрызнулся привязанный человек.

Лидер отряда ударил учёного кулаком в лицо. Несильно, однако этого хватило, чтобы кровоточил нос.

- Где ты был? Отвечай, мать-перемать, пока я не стал тебя пытать.

- Не знаю.

- Ладно. Послушай, Владимир. Я убивать тебя не стану. Но мне нужны ответы на некоторые вопросы. И желательно побыстрее. У меня нет времени на уговоры. Просто отвечай, и тогда я...сохраню тебе жизнь.

Пит молчал. Он смутно помнил, что с ним происходило. Всё было покрыто серой пеленой.

- Эй, не вырубайся! – окрик бородача вывел Пита из оцепенения. Он мотнул головой, ударился о дерево.

- Уходи! – сказал Вова. Он вдруг понял, что это всё, конец. Глаза вооружённого боевика врали, говорили прямо, что его не отпустят живым. Даже если Владимир расскажет о своей жизни в больших подробностях, его не выпустят.

- Зря. Я думал, мы подружимся.

Пита ударили опять. Несколько раз. Багровое облако окутало его, физиономия бородатого наёмника расплылась в немом укоре. Удары сыпались на него со всех сторон. Он только открывал рот, хватал прогорклый воздух Зоны и мотал головой. Пит и вправду не помнил многого.

Оскал бородача висел в воздухе в розоватом тумане. Звуки исчезли, и даже отборная брань мучителя не прорывала барьер. Напрасно он стучался к нему. От учёного Пита никакого толку. Значит, скоро ему придёт конец.

Невероятная цепочка везения наконец прервётся, и он получит давно заслуженную кару. Нельзя постоянно щёлкать Зону по носу и ждать, что ему за это ничего не прилетит.

Наёмник больше его не бил. В руках у него появился нож. Хороший такой тесак. Наверняка им удобно нарезать тонкими ломтями мясо. Он приблизил остриё к глазу склонившегося Пита, что-то сказал.

- Уходи! – ответил снова Вова, глядя, как из кустов на поляну вываливается зловещая фигура в тёмном плаще. Женщина. Та самая, с выжженным глазом и тяжёлым укором. Она преследовала его по пятам, и теперь догнала. Наверняка хотела посмотреть, как он умирает. Мстительная тварь.

А ещё она желала чужой и тёплой крови. Кривые зубы топорщились из-под губ, приводя дёргающего Пита в исступление. Тварь вернулась к нему в новом обличии, и явно хотела с ним поиграть, прежде чем приведёт свой коварный план в исполнение.

Губы Пита зашевелились с новым призывом убраться надоедливой женщине восвояси. Она пришла не только за ним. Эта тварь уничтожала всех, кто попадался ей на пути.

Бородач надавил на рукоятку ножа. Пит задёргался, пытаясь избежать неприятных ощущений. По его лицу потекла струйка красного. Томатный сок? Такой же солёный на вкус.

«Я Пит. Работаю на корпорацию где-то на Мусорке. Я не умею плавать! И не переплыву реку».

Его мысли спутал наёмник. Он двумя пальцами надавил на челюсть пленника, отчего обслюнявленный рот учёного приоткрылся. Затем садист пистолетом затолкал в рот хрипящего человека нечто омерзительное и влажное. Пит грохнулся на спину.

- Хосдейл!!!

Истошный вопль сотряс окрестности. К бородатому боевику молниеносно сорвалась тень. Загрохотали выстрелы из стрелкового оружия, которые сопровождались воплями и матами. Через две секунды голова Хосдейла с отсутствующей верхней частью грохнулась рядом с Питом. Правый глаз судорожно подмигивал ничего не понимающему пленнику, будто пытался предупредить, что и ему грозит погибель. Но Пит и без бородатого трупа знал это.

Женщина стояла позади его. От нее веяло смрадом и свежей кровью. Вова вздохнул в последний раз и подставил шею.

Он больше не хотел видеть её жуткого лица.

3.

Разгромленная лаборатория корпорации «Tesla Corp.» представляла собой унылое зрелище. Сквозная дыра от кумулятивной ракеты в верхней части разборного модуля вызвала сильные разрушения внутри хлипкой на вид конструкции. Дверь с двумя характе́рными вмятинами – наверняка из гранатомётов отработали – нашлась в пяти метрах от проёма. Стены, испещрённые вмятинами из стрелкового оружия, пострадали незначительно, в отличие от внутренней планировки. Гранаты и ракета превратили убежище в заброшенный притон с копотью на стенах и мусором. Досталось и вышке. Левая опора выгнулась дугой, из-за чего конструкция пункта наблюдения накренилась чутка по всей плоскости. Завершал картину апокалипсиса сгоревший «Тигр» без передней полуоси.

Ветеран Кречет, капитан «серых», сейчас находился в километре от уничтоженного модуля. После кровопролитной стычки с наёмниками, которые коварно напали на лабораторию, он отдал приказ покинуть насиженное место и выдвинуться на запасные позиции в катакомбах.

Грязный и взлохмаченный начальник охраны разгромленной базы «Tesla Corp» с сомнением всматривался в небольшой замызганный монитор, который транслировал показания с запущенного квадрокоптера. Полчаса назад в этом квадрате наблюдалось присутствие вымершего хищника – химеры. Это была старая знакомая. Громадный шрам толком не зажил и не оброс шерстью, и его хорошо было видно даже с тридцати метров. Но Кречета всполошил не мутант.

Химера тащила в загривке человеческий труп. Она приволокла его прямиком к бывшей базе форпоста «Tesla» в Красном лесу и бросила, после чего проворно исчезла в утреннем тумане. Кречет может и не обратил бы внимания на этот момент, но проверить мертвеца стоило.

Он посадил дрон, позвал к себе Комара с перебинтованной рукой:

- Я на разведку. Ты остаёшься за главного.

- Но Кэп?

- Завались и выполняй.

Привычно спокойный боевик «серых» понимал, почему так остро реагировал Комар. После нападения Синдиката почти все ребята получили ранения. Малой потерял руку. У Кречета – сотрясение. Нервы были на пределе, а тут ещё и командир куда-то в одиночку пытается покорить Зону. Хорошо, что от ботаников избавились позавчера. Эвакуационный вертолёт мог бы забрать и их, но Кречет отказался.

У него появилось странное предчувствие, что пока рано покидать Рыжий Лес. Кэп хотел остаться один, но бойцы заартачились грузиться в вертушку без него. Не помогли даже угрозы. Вертолёт улетел полупустым, только калеку Малого удалось эвакуировать, несмотря на возражения последнего.

Кречет пошёл налегке.

Труп лежал там, где его оставила химера. Капитан понаблюдал за ним издалека через оптический прицел, после чего осторожно двинулся к телу.

Он перевернул его лицом вверх. Это был Пит, учёный, который отправился с Раскиным. Кречет приложил палец к яремной вене, и офигел. Пит жил, только находился без сознания.

- Пит, сука, Пит! – задрожал от радости Кречет. – Я обещал, ты не подохнешь в мою смену!

Он поднял тело худосочного ботаника и потащил к катакомбам.

4.

- Смотри, Вова! Разве это не волшебство?

Голос Джованни ласкал слух и придавал уверенности. Теперь и Пит не сомневался, что антиматерия действительно может существовать. Только в очень ограниченном виде.

Вначале появляется позитронно-нейтронное поле в наэлектризованной атмосфере невысоко от поверхности. Обязательно должен присутствовать сильный магнит. Почему-то в его роли выступал ушедший под землю каменный крест. Вова догадывался почему. В природе есть такой материал, как магнитный железняк. В том месте, где они находились, присутствовали следы железняка. Молния била в камень в земле, потенциалы росли, за счёт геомагнитного влияния росла сопротивляемость. И всё в таком же духе, пока на Холмы не накатывал форменный звездец!

Физические законы переставали работать. Пространство дрожало от переполняемых потоков энергии, за счёт чего возникали пространственно-временные аномалии. На одном участке поле время замедлялось, на втором – увеличивалось, а на третьем появлялись видения. Аномалии накладывала одно пространство на другое, транслируя совсем иную картинку. В этом хаосе и зарождалась antimatter!

Им удалось захомутать несколько грамм антивещества. Только на очень короткое время. Портативная ловушка не выдержит постоянной аннигиляции, и антиматерия растает, если не запустить активные синтезирующие процессы. Не случайно Раскин построил «призрачный поезд», во чреве которого воссоздали малый миниатюрный адронный коллайдер. Бизнесмен надеялся, что однажды появится возможность, когда получится раздобыть частицу этого материала для будущих исследований.

И сегодня этот час настал. Осталось лишь совсем немного – вырваться из зоны турбулентности, и уцелеть от воздействия мощного излучения вокруг.

- Я тебя выведу! Давай мне чемодан, и я покажу, где нужное направление…

Джованни...

Образы мешались, затрудняя воспоминания. Иногда лицо сектанта в серой дымке исчезало и оставался лишь голос, зыбкий и тягучий:

- Она живёт на Хуторе в десяти километрах отсюда. У неё разные глаза от природы. Но правду никто не слышит! Все хотят волшебства и магии. Даже я считаю эти видения божественными. Посмотри на неё, Пит! Разве она не прекрасна!

До чего же он был безумен, профессор Холмогоров! Потратить десять лет жизни, влача жалкое существование на Холмах с верой в Зону-мать, при этом зная механизмы работы пространственно-временной аномалии? Интересно, выжил ли он?

- Пит! Пит?

- Он бредит, не видишь. Ничего, в клинике Виктора Этингера за ним присмотрят.

- Набери Карлу Раскину, сообщи ещё одну новость.. Ботаник спасся. Поверить не могу, что его притащила химера – самое грозное порождение Зоны.

- Мда, это невероятно! Этот малый счастливчик, сама Зона ему титьку дала!

Лица мешались над ним и мельтешили. Яркий свет бил в глаза, и Вове постоянно приходилось моргать от раздражения.

- Уберите прожектор, дебилы! У пациента слезятся глаза! Ничего парень, потерпи! Скоро мы прилетим на место.

Глава 18. Хеппиэндовое

1.

Сегодня он собирался распрощаться с Зоной.

Вал наплевал на гордость и позвонил человеку Раскина. Они говорили минуты две, после чего контакт на том конце оборвался.

«В шесть утра, у такой-то точки!».

И ни слова о проваленном задании, пропавших ребятах, ни даже о том, как продвигаются дела. У бармена сложилось впечатление, что босс «Tesla Corp» прекрасно знал весь расклад и без него.

Из тайного тоннеля Вал выбрался ближе к утру. Один. Повар так и не вышел к условленному месту. Глупец решил твёрдо умереть героем и задорого продать свою жизнь. Наверняка он был уже мёртв, когда искра зажгла напалм, и огненный смерч накрыл бар. Торговец ничего не видел, то и он ощутил на своей шкуре дыхание смерти. Горячий воздух достал его в замкнутом пространстве, выжигая кислород, отчего Вал едва не потерял сознание. Но в итоге взрывная волна довершила начатое. Мощный взрыв швырнул его в бетонную стену трубы, внутри которой он спасался от последствий диверсии, и Вал отключился.

Увы! Даже в укрытии побег из западни не прошёл для него бесследно. От удара он получил лёгкое сотрясение и прокушенный язык. А когда Вал выкарабкался из замкнутой кишки, то ощутил слабость во всём теле. Тяжёлый рюкзак прибивал к земле, автомат мешал и натирал. Не помогли и кофеиновые коктейли. Вместо энергетического буста, он получил покалывание в сердечной мышце.

«Вот тебе и новые реалии!». – бурчал под нос Вал, осторожно глядя себе под ноги.

До места встречи с представителем корпорации он добрался вовремя. Но в шесть утра бармен не увидел никого на горизонте. Ни в шесть пятнадцать, ни даже в шесть сорок. Дольше ждать Вал не стал: в любую минуту тут могли появиться штурмовики Синдиката и прочесать территорию.

Паники поддаваться бармен не стал. Не в том возрасте. Он был сам по себе, свободен ото всех обязанностей и долгов, пускай на время. Это было пугающе непривычное чувство, отвечать только за себя.

Как в старые добрые времена.

Он сломал телефон, втоптал его в землю, хороня последние кусочки прежней жизни. Вал собирался уйти на Север. Почему туда? Кажется, там ещё можно спастись от длинных рук Синдиката. Или нет?

Он напрягся, когда из-за остова ржавого «кировца» выглянул человек. Автомат в руках Вала дёрнулся вверх.

Чужак поднял руку и внезапно помахал в ответ:

- Мистер Вал! Вы живы? Не хотите составить мне компанию?

Вал недоверчиво оглянулся, не понимая, что это за прикол такой. На посланника «серых» хмырь явно не тянул. «Выкает» ещё! Интересно, как давно он прятался за разбитой техникой?

Незнакомец выглянул полностью. Оружия у него не было. Только за плечами угадывался какой-то мешок.

- Уфф! Как же я устал за сегодня! Такая дорога! Всю ночь плавал по речке! Лодку утопил, представляете. Плюс тяжёлый мешок! Не хотите перекусить?

В руках у чужака показался кругляш консервы. Вал поморгал, не понимая, что происходит? Этот хрен хорошо его знает! Откуда, интересно?

- Я подойду. Вы же ждёте кого-то? Не мешаю? Признаться, соскучился без людей, а тут вы, собственной персоной. Жаль, не успел на фейерверк, а хотел занять место в первых рядах.

Болтающий без умолку путник дошёл до него и сбросил мешок. Он покрутил в руках консервы, и попробовал всучить её бармену, но тот ответил твёрдым «нет».

- Не хотите мидий? Я их просто ненавижу. Фу!

- Ты кто, человек?

Чужак закончил возиться с мидиями. Банку он зашвырнул в кусты, поплевал перед этим на руки. Он явно был не в себе.

- Что?

Вал собирался повторить вопрос и вдруг осёкся. Странный человек, в Зоне, без оружия и разговорчивый! Догадка пришла быстро, но Сильвер (так звали местную легенду) не позволил ему и рта раскрыть. Он схватил его за руку, стал трясти ухмыляясь:

- Узнали? Да неужели! Сам мистер Вал меня узнал! Богатым буду! А я думаю, старый друг запамятовал беднягу Сильвера. Ай-ай-ай! Как же так! Ну ладно, я всё равно рад видеть Ветерана Чернобыля!

- Откуда топаешь? Небось очередной тайник разнюхал! Ай-ай-ай! – подыграл с небольшой издёвкой Вал. Он, конечно, рисковал, так как Легенды Зоны не очень любили стёба, но это получилось само собой.

- Не суди, судимым не будешь, Вал! – хитро прищурился Сильвер. – Вот, дышал свежим воздухом. Испортили, понимаешь, тут природу. Смотрю, ждёшь кого-то?

- Может, и жду.

- Зря. Лучше воздухом подышать. Составишь мне компанию, а я... я угощу тебя чем-нибудь. Дядя Сильвер нынче с подарками. Боюсь, отберут! Злых людей развелось…как мутантов нерезаных.

Торговец помнил, что встреча с Сильвером обычно заканчивалась хорошо. Значит, стоило ему немного подыграть.

- Давай пройдёмся, раз так хочется.

- Не переживай, старина. Возьми лучше мешок. И я тебя угощу взамен баночкой просроченной консервы. – хихикнул странник, одетый в мешковатый комбинезон военного сталкера.

- Может, не надо?

- Да, брось! Жалко столько еды выбрасывать! Хватай быстрей мешок, зря, что ли, я его тащил с само́й Припяти.

Вал попытался возразить было, что, «мол, сам таскай свои тяжести», но промолчал и покорно повиновался. На то она и Легенда, чтобы чудить. Пускай командует! Подумаешь, схроны грабит честных тружеников! Он взвалил поклажу и едва не разразился бранью. Мешок весил прилично, килограмм пятнадцать. А у него и своих припасов хватало с избытком. С самой Припяти нёс? Псих, форменный псих.

- Мистер Вал, догоняйте. Тут идтить парочку километров. Так жрать хочу, что променял бы за сэндвич с колбасой Родину. Думаете, легко по Северу шастать? Ни уснуть толком, ни поесть. Жаль, надо было к хозяюшке одной завернуть на хуторе, да уж убоялся я. Несла какого-то чудика на руках, руки в крови, бррр!

Сильвера несло похлеще пьяную нимфетку. Раздражение у Вала сменилось злостью, и он едва себя сдерживал, чтобы не высказать чудику всё в лицо. Такую чушь даже зелёные новички не городят по пьяни.

- …ну ты нормальный парень. Правильный. А то был у одного. Принёс ему тонну хабара, а он? «Ты бы ещё консервных банок насобирал?» – говорит. Какой, а? А чем плоха жратва? Смотри, сколько нашёл. Лежали в земле, гнили, а это же неправильно, еду закапывать. Вот я и прихватил с собой. Тяжелы, правда. Ничего, тебе не впервой тяжести таскать, Мистер Вал.

Вал споткнулся, злополучный мешок съехал набок, приклад АК больно ударил по руке. Бармен зашипел от боли. Не прошли двести метров, а Сильвер вовсю его задолбал!

В таком темпе они шли час. Наконец, попутчик Вала остановился, за что барыга был премного благодарен. У него отваливались ноги и затекли с непривычки руки. Шутка – целый мешок жестянок тащить по буеракам и склонам.

- Вот теперь можно и поесть. Я за дровами, а ты сообрази нам перекусить, по-братски. – Сильвер сказал и сразу же бросился в лесок, за сухостоем. Вал по традиции промолчал. Толку-то с ним лясы точить, с неугомонным.

Он распотрошил рюкзак, вынул оттуда шмат доброго сала, хлеб, корнишоны. Не забыл он и про чай. Пока безумный Сильвер рыскал в поиске дров и танцевал у костра, Вал неспешно нарезал снедь, чинно и аккуратно.

- Ух ты! Вот и жратва! – сунулся было Сильвер за куском сала, но грозный Вал его тотчас осадил.

- Руки…мыли?

Сталкер-легенда глянул на свои грязные и закопчённые клешни, потёр об одежду, но не помогло.

- А ведь и правда!

Вал бросил ему баклажку с водой. Сильвер часть выпил, часть пролил на траву, но первое правило гигиены выполнил на все сто!

- Вот, смотри! – как школьник показал он ему относительно чистые руки, и наконец-то схватился за сало. Посмеивающийся Вал качал головой, глядя на голодного бродягу, который запихивал в рот всё подряд без разбора.

Вал выстругал из сырой ветки два шампура, нанизал туда несколько кусков сала побольше и присел к костру. Как в старые добрые времена!

Шкворчали шкварки, шипел костёр от капель жира, попадающих на дрова, – вот она, сталкерская романтика. Только идиллию слегка портило чвяканье и причмокивание одного очень голодного человека.

- Держи! – Вал без сожаления отдал шампур с блестящим подкопчённым салом попутчику. Тот схватил его жадно, вгрызаясь лоснящимся от жира ртом в горячую снедь. Выглядело со стороны смешно и отвратительно. Мало того что нудный, так ещё и есть не умеет.

- Ох, вкуснотиш-ша какая! – бубнил с набитым ртом Сильвер. В этом он был прав. Подкопчённое сало на свежем воздухе, с корнишоном, и чёрным хлебом – вкуснее ничего нет! Вал прищурился от удовольствия, как кот, задвигал челюстями, медленно и не спеша.

- Вот уж накормил так накормил, – сказал Сильвер, вытирая рот ладонью. Живот его надулся и торчал как барабан. – Уважил. Так уж быть, подгоню тебе одну штуку. Без понятия, что это такое! Выкопал в поле, думал, картошка. Есть хотел, панимаешь! А это какая-то срань! Тёплая, как... сам понимаешь!!

Он полез за пазуху и вынул оттуда небольшой продолговатый предмет.

- Вот, держи! Только кожу натирает. А я пойду. Дела. Да не боись, не радиоактивный, не отрастёт щупальце.

Сильвер вскочил, собирался было уйти, но заметил мешок. Он подошёл к нему, походил вокруг да около и махнул рукой.

- Торбу с барахлом можешь забрать себе! Мидии эти – дерьмо! Только зря тащил из-за реки.

Спустя пять минут фигура живой Легенды исчезла с поля зрения Вала.

Бармен покрутил в руках камень, оказавшийся внезапно тёплым. Он прикинул, где мог найти такой камень Сильвер. И додумался. Это был «арахис» – артефакт, в котором нуждался Раскин. Тридцать миллионов долларов стоил этот кусок чернобыльского дерьма! Невероятно! Похоже, удача не отвернулась от него до конца. А ведь он так и не сказал Сильверу «спасибо!».

Полчаса бармен сидел у костра не двигаясь. Мысли терялись, а головная боль не способствовала мыслительным процессам. Он вспомнил о фотокарточке девчонки-инвалида. Фанат хотел вытащить её из детдома, купить современные протезы, словом, – сделать добро. Вал смеялся над ним, до конца не веря в благие намерения одного удачливого мерзавца.

Теперь он смеяться не будет.

2.

Карл Раскин встречал бронепоезд с ликованием. Но это чувство он постарался запрятать глубоко внутри себя. Нельзя показывать эмоции на людях. Журналисты и папарацци бдят любую промашку, и обожают печатать говно-статейки в мировых изданиях.

Поэтому всё должно пройти максимально буднично.

Его путь только начинался. Спецслужбы трёх стран разнюхали часть его плана, и незамедлительно отреагировали. Но они опоздали на полшага. Материал уже в поезде, и их попытки остановить Раскина провалились. Однако они постараются снова. Если понадобится, устроят террористический акт или диверсию. А утаить тайну сложнее, чем её приобрести.

Вдали загорелись огни семафора. Скоро состав прибудет на первый путь и он, наконец, познакомится с выдающимся профессором Холмогоровым, чьими трудами зачитывался десять лет назад. И краем глаза взглянет на "антиматерь" – так называл антивещество Карл Раскин. Технология далёкого будущего! Пока человечество не готово к такому повороту. Прогрессивный мир предпочитает воевать, чем искать новые возможности для развития homo sapiens. И это печально!

- Карл? Вам звонок из Зоны? Абонент неизвестен. Поднимете?

- Рискну.

Он взял телефон и приставил к уху.

- Алло?

3.

Вместо бара, где можно выпить и перекусить, Азим застал унылое пепелище. И свору голодных псов, которые шастали неподалёку.

Полдня темнокожий сталкер бродил по бывшей вотчине наёмников. Они почему-то покинули привычное место, бросив даже технику. Неужели из-за сгоревшего ангара? Или пожар больно ударил по репутации Синдиката, и те отреагировали на проблему отступлением? Но Азим никогда не думал об обстановке в Зоне. Его интересовали две вещи – выпить-поесть и не сдохнуть. Вот и вся логика! Остальное – до задницы!

Теперь у него появилась проблема. Он лишился денег и работодателя. А все его мытарства не стоили ровным счётом ничего, кроме кучи трупов и мучений. Даже задатка лишился. Гнусное болото утянуло на дно сумку с долларами и припасами, и могло забрать и жизнь, но Азим сумел выкарабкаться из топи. И даже сохранить доказательство убийства жертвы. Полоску с татуировкой.

Но по итогу – всё дерьмо!

Азима мучило жуткое похмелье. Он со вчерашнего утра мечтал о глотке водки, но разорённая территория вконец сломала оптимизм. Его выручил сильно обгоревший труп под кирпичными завалами. Под ним в рюкзаке он обнаружил начатую бутылку водки. Причастившись, Азим решил побродить ещё, но в итоге нарвался на вооружённых людей. Закончилась стычка бегством, стрельбой и блужданием по лесу с аномалиями и мутированными кабанами.

Темнокожий сталкер разобрался с проблемами ближе к вечеру. В руке он нёс кусок кабанятины. Подыхать с голоду здоровяк не собирался, а за неимением лучшего – и мутант корова. Место для костра нашлось быстро – кто-то до него уже похозяйничал, только не убрал за собой.

- Вот свинья! – выругался Азим. Мама всегда учила его убирать, даже в гостях.

Под ногами его звякнуло железом. Азим осторожно нагнулся, подбирая с земли банку консервов. На ней была нарисованы морская ракушка. Он хотел выбросить её, но голод остановил его.

Азим сунул консервы в карман. Затем сталкер свалил сухое дерево, которое отволок к кострищу. Там он наткнулся на целый мешок таких же банок с мидиями.

- Херня какая-то! – буркнул Азим, не понимаю. Кто же просто так бросает еду!

Он разжёг костёр, подождал, пока языки огня вырвутся из-под сухостоя, и наконец-то вскрыл одну из банок.

Вместо эпилога.

Она сразу почувствовала неладное. Холодный ветер звякнул в окно тревожным сигналом, и Светлана проснулась. Тяжёлое предчувствие сдавило грудь и больше не покидало девушку. Она оделась потеплее и вышла в ночь.

Ноги вели её сами, тянули направо, где виднелся высохший приток Припяти. С сильным прищуром рыжеволосая Светлана глядела под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть. Ночь выдалась ясной, и окружающие пейзажи хорошо читались в темноте.

Далеко отсюда грянул выстрел. Девушка вздрогнула, замерла на месте – и ускорила шаг. Она перебралась через русло, пересекла поле со странным пятном, прошла вдоль «лунных» территорий, где землекопы добывали янтарь, углубилась в берёзовую рощу, напугала до чёртиков одинокого шатающегося странника. Он замахал руками и бросился прочь, будто встретил привидение. Обычная история. Светлану боялись здешние аборигены, некоторые считали её Матерью или того покруче, божеством. Она лишь посмеивалась и не обращала внимания. Нелюдимая, уродливая, страшная – к таким определениям она давно привыкла. Но божественная, это чересчур.

Чуйка вывела её на волчью тропинку, погнала Светлану в ускоренном темпе, будто подгоняя. А может, это время баловалось с ней в свои дурацкие игры. Здесь, в Зоне, происходило много чего любопытного. Иногда она видела странных людей в балахонах, блуждающих среди землянок, порой вместо хутора на неё выныривал высотки из Припяти. Вот и теперь её глодало ощущение ненастоящего. Она будто бежала по полю, хотя её темп сводился к ходьбе.

Света не испугалась, когда из кустов выбежали волки. Звери не трогали её, даже мутировавшие. Признавали за свою? Не очень приятное сравнение! Она всё-таки не мутант! Тем не менее, стоило ей приблизиться к кустам, как стая расступилась, рассы́палась вокруг зловещими тенями.

Она вскрикнула, когда увидела на траве тело Грешника. Он снова был изранен, в крови, и находился при смерти. Интуиция подсказала, что он нуждается в помощи, и привела куда нужно.

Светлана поцеловала Грешника в горячий лоб. Вытерла кровь на лице, осмотрела рану. Пуля зацепила щёку и по касательной соскоблила часть черепа. А ещё убийца срезал кусок кожи с груди. Но мужчина продолжал бороться за жизнь, правда, с каждым вдохом слабее.

Волки его не тронули почему-то? Обычно они запросто расправлялись даже с крепкими людьми. Но не в этот раз. Почему? Кто ж их разберёт?

- Я вытащу тебя милый. – сказала она умирающему. – Только я тебя больше не отпущу. Никогда. Слышишь меня?

Она поцеловала Грешника в губы, вытерла слезинку. Думала Светлана недолго. Она двумя руками подняла тяжёлого мужика, собирая в кулак все силы, и неспешно направилась домой…

Грешник ещё дышал, когда Светлана голыми руками выкопала из земли продолговатый предмет, напоминающий то ли картошку, то ли арахис. Земляной артефакт. Он однажды вылечил её, наверняка справится и с ранами взрослого мужчины. Светлана положила артефакт на грудь Грешника, легла рядом.

- Всё будет хорошо! Я верю! – бормотала она, глядя на небритое лицо сталкера.

Раст Сергей Chronos Глава 1

Кронос

0.

– Профессор, к вам направляется посетитель. Говорит, прибыл с Севера. У него есть наш контейнер и сопроводительные документы от «Tesla Corp».

– Пропускай, Руст.

Лицо наёмника пропало с объектива камеры. Попов Роман Борисович, или Борисыч, откинулся на кожаное кресло в ожидании визитёра с якобы ценной породой. Стандартная процедура, рутинная и скучная.

Вошедший в лабораторию посетитель показался профессору смутно знакомым. Покатый лоб, небритость, задумчивый взгляд – он видел этого человека раньше. С другой стороны, мало ли незнакомцев ошивается каждый день рядом с научным модулем и предлагают услуги, или, например, сбывают сырьё.

Приняв контейнер с благодарностью, физик снял опечатанную пломбу, подготовил накладную для вскрытия. Так того требовал Протокол – священная бумага для любого учёного-практика в Заповеднике. Иначе он сильно потеряет в зарплате и премиальных. Камеры денно и нощно следили за персоналом модульной станции. Плюс «немного бюрократии» создавало видимость законного бизнеса, что являлось лишь тонкой ширмой для по-настоящему прибыльных сделок.

Датчики-анализаторы, встроенные в ящик, говорили о слабой радиоактивности и диалектрической природе материала. Доставать очередную пустышку, что было верным на 90%, сотрудник лаборатории не торопился. Вначале краткий опрос диггера, и уже потом всё остальное. Это в кино всё просто и в играх.

Повернувшись к посетителю, профессор обнаружил, что у него кое-чего не хватает. Правый рукав куртки безжизненно висел в воздухе. Выходило, всё это время гость управлялся одной рукой. Надо же, поглощённый работой, проф не обратил никакого внимания.

– Кто вы такой? – задал физик стандартный вопрос.

– А вы меня не помните? В предыдущую встречу у меня было две руки.

На лице у гостя сквозила плохо скрываемая неприязнь. Заметив, что Роман Борисович в замешательстве, он добавил:

– Я был в отряде капитана Ерёмина. Рядовой Кузин. Военный исследователь, работаю по договору подряда на корпоратов. Вернее, работал. У меня есть документы.

– Не слышал. – пожал плечами проф, принимая равнодушный вид.

– Слышали. Думаете, положили результаты рейда экспедиции под сукно, то о нём можно забыть? А я прекрасно помню, как вы отдавали последние распоряжения, перед тем как отправить группу на Холмы.

Профессор взглянул на Кузина более пристально, пытаясь понять по его лицу, что ему нужно.

– Это закрытая информация для посвященных. – устало заметил Попов. – На этом разговор окончен. Я не собираюсь с вами разглагольствовать о деталях засекреченной операции.

– Круто взяли, профессор! Только вам придётся со мной поговорить. Как мужик с мужиком, без свидетелей и камер.

– Не стоит, охрана разберётся.

Проф собирался нажать тревожную кнопку, но глазастый Кузин его предупредил:

– Нажмёте тревогу, и я взорву всё в радиусе десяти метров. Так что отключайте камеру нахрен!

Рука профессора замерла на полпути к тревожной кнопке.

Рядовой Кузин расстегнул парку.

Перевитые проводами куски тротила торчали в каждом кармане разгрузки, образовывая единый контур. Пучки разноцветных жилок сходились на поясе шахида, куда умелец приделал дисплей и два индикатора – зелёный и красный. Отдельно от него подрывник вывел короткий провод, на конце которого болталась крошечная кнопка.

Роман Борисович очень быстро почувствовал себя неуютно в душном кабинете. А ведь это всё наяву, не больная фантазия, не морок.

Явь, подкреплённая серьёзным выражением лица военного «диггера», как порой называли исследователя-контрактника.

– Интересно, а как вы протащили это барахло в лабораторию мимо охраны?

– Экранирующие материалы плюс пустой рукав. Что взять с однорукого ветерана, который вызывает своим видом жалость.

– Думаете, взрывчаткой вы напугаете русского учёного, который пять лет якшается с разным сбродом? Я чего только не повидал. Хотите говорить, выкладывайте, или идите к какому-нибудь мозгоправу. А лучше выпейте, как следует! – вспылил Борисыч, глядя прямо в глаза этому странному Кузину.

– Я слышал, что вы человек кремень. Что же, люди не врут. Вас не напугаешь. Я пришёл поговорить без свидетелей. Думаю, вы захотите узнать, что же произошло на Холмах пару месяцев назад, где в полном составе нае… погибла моя группа. Поэтому, давайте без всякого дерьма. Я уже давно положил на свою жизнь, и нервы стали ни к чёрту. Руки дрожат.

– Но почему пояс смертника?

– Я подрывник, специальность у меня такая. Решил добавить немножко драматизма. Считайте это профессиональным бзиком. Глядишь, более содержательным получится разговор.

Профессор включил импортную кофеварку, выбрав себе латте.

– Ближе к делу, раз пришли без приглашения! – сказал он, глядя на часы. – Я не собираюсь с вами трепаться без обеда.

– Хорошо. Я пришёл сказать, что ваша работа по исследованию пространственно-временной аномалии имеет изъян. И не один. А вы получили за нее серьёзный грант, верно? Читал в журнале одном.

– Полмиллиона долларов. И это только половина суммы. В мои исследования готовы инвестировать крупные компании. На эти деньги я нанимаю группы добровольцев. Продолжайте.

Рука у худощавого Кузина дрожала. По измождённому лицу было понятно, что он не блефует.

– Вы допустили слишком грубые ошибки для выдающегося профессора. Настолько серьёзные, что даже я со своим образованием заметил. Ваши просчёты стоили жизням лучшим ребятам. И едва не стоили моей. Моя рука гниёт в земле, меня колбасит, и я больше не могу заработать себе на кусок хлеба.

Профессор забрал стакан с кофе, и щедро плеснул туда односолодового виски. Наконец он вспомнил этого человека. Это ему проф советовал перевести время на пять секунд вперёд.

– Вы выжили во временно́й петле! Это впечатляет! Тогда ваш разговор имеет смысл. Вам выплатят крупную сумму, если напишете подробный отчёт.

– В жопу отчёт! Я пришёл за справедливостью.

– Ах да, за ней. Я понял. Только есть маленькая проблема. Я лично перепроверял все вычисления. Я угробил пять дорогущих дронов, один из которых военный...

– А потом наняли две группы, которые вошли в локацию с разных направлений. – перебил профессора военстал. – И вышел оттуда только я. Я пробыл ТАМ почти сутки, истёк кровью, и если бы не волчья сука, то... И всё из-за вас.

– Я не мог ошибиться. Я вижу это ясно, как белое и чёрное. Восемь лет я писал диссертацию по времени, пахал как про́клятый в этой сраной, выражаясь вашим языком, Зоне, а вы мне угрожаете да ещё обвиняете в некомпетентности? Засуньте ваши подозрения себе в задницу! – вспылил Попов.

– А говорили, профессор – интеллигент до мозга костей! – вымученно ухмыльнулся Кузин. – Ругаетесь. Это правильно. Но вы там не были. Пространственно-временная петля оказалась с сюрпризами.

– Допустим, я неправ. У вас есть подтверждения? Может, вы сознательно вводите меня в заблуждение, чтобы я вам… эээ, заплатил.

– Нет. Вон мои доказательства. Откройте ящик и посмотрите сами. Я нашёл «это» на окраине аномалии. Только предупреждаю, вам лучше перевести часы на пять, нет, три секунды вперёд.

– Зачем?

Кузин тяжело поднялся со стула и шагнул к профессору.

– Думаете, я тут с вами в игры играю? Посмотрите на меня, в кого я превратился? Кусок дерьма. Хватит паясничать, Роман Борисович.

– А если я не открою ящик? Что тогда?

– Откроете. Куда вы денетесь! Вы так долго ждали результатов, что решили засекретить провал и больше к нему не возвращаться. А теперь вам принесли подарок, обёрнутый в красивую упаковку, подарок, который ждали так давно. Все учёные такие! Сто́ит показать вам редкую цацу, так вы сразу ссытесь кипятком от восторга.

Кузин снова сел на стул.

Физик привстал и подошёл к ящику. Роман Борисыч сдвинул защиту с окошка дисплея, активировал се́нсорный экран. Указательным пальцем Роман Борисыч тыкал нужные категории, игнорируя всплывающие уведомления о «незнакомом материале» и «примените Протокол учёного».

«Радиационный фон в норме» – пропищал аппарат на громкой связи.

«Обнаружены бензольные соединения».

«Степень опасности неиндентифицирован. Рекомендуем первый класс по ТБ – базовый».

Сообщения шли косяком. Физика охватил азарт, судя по маниакальному стремлению выжать информацию из встроенного в ящик анализатора. Он нажимал и нажимал, цокая языком и смахивая новые уведомления. Красного и зелёного характера. А Кузин в этом время молчал, думая о чём-то своём.

– Всё-таки решили приберечь на потом? – первым нарушил молчание сталкер.

– Нет, пожалуй, я гляну на…кстати, как вы его назвали?

– «Арахис», хотя он больше похож на картошку. Не поверите, но я его откопал на глубине в пятьдесят сантиметров. Он прятался в земле. Потому и картошка.

Профессор вытер вспотевший лоб ладонью. Невероятно! Ещё никогда прежде он не встречал породу в земле. Мысль, что ему придётся долго изучать этот образчик, приводила его в изумление. Но его взгляд то и дело упирался в сидячего Кузина, который своим появлением спутал все планы. Почему, почему он не пришёл к нему раньше?

– Но вы пришли ко мне не для того, чтобы передать артефакт? И поговорить за жизнь? Зачем тогда?

1.

Их троица – главный ударный отряд, состоящий из «мула», «поводыря» и «блатного» – выбрал правый сектор. Рядовой Левников шёл первым, сканируя пространство детектором и заодно поглядывая вперёд. Нагруженный учёным барахлом Кузин («мул») бодро шагал за ним. Замыкал группу сержант Дыня, который и контролировал всю ватагу, изредка заглядывая в миниатюрную планшетку, где у него находилась карта.

Они вторглись в границы аномалии самыми последними. Капитан разделил группу на две части. Ерёмин с Радистом углубились в лесок, что тянулся на километр редким массивом, остальные забрали правее. Погода не радовала. Вначале Заповедник затянуло туманом, затем, когда дымка растаяла, упала видимость и усилился ветер. Выручали полумаски, разработанные корпоратами из «Теслы».

– Куз! Стоять! Ставим датчик здесь!

Минус пять килограммов, и они двинулись дальше. Где-то в километре от них в пространственно-временную петлю входила другая группа конкурентов. Жадные профессора выбили приличное финансирование на расходы двух рейдовых отрядов, выписав самых опытных бойцов. Тот же Еремин – живая легенда и долгожитель Зоны. Остальные были ему под стать. У каждого третьего – техническое образование

Пока ничего не происходило.

Пространственно-временной аномалией называли большую область размером в несколько десятков гектар на территории Заповедника. Так называли безлюдную территорию, где десять лет назад добывали битумные пески и нефть посредством гидроразрыва. Места опасные и без аномалии, так что приходилось держать ухо востро. В этот раз маршрут прокладывал для отряда рядовой Левников – наименее опытный проводник. Так решил Ерёмин, видимо, руководствуясь, помимо ума, ещё и другими критериями.

– Стоим! Нужно синхронизировать время. Аномалия начала действовать. Заметили, как беснуются стрелки? – менторский тон сержанта Дыни наводил мысль на копирование капитана.

Они по команде съелиэкспериментальные таблетки для повышения концентрация внимания. И сдвинули наручные гаджеты вместе. Сержант Дыня присвистнул, глядя на показания Кузина. Часы рядового безбожно отстали. Левников, которому обычно доставалось больше всех, предупредительно отошёл в сторонку.

– Рядовой Кузин, ты переводил часы?

– Да.

– В какую сторону? Разбежка в десять секунд – рехнуться можно. Чё это за нах?

– Я могу объяснить! Доклад профессора Попова… я его прочёл.

– Не объясняй. Я вынужден доложить капитану. Помнишь о Протоколе?

– Я знаю.

Последнее слово Дыня проговорил почти скороговоркой. И это совсем не понравилось Кузину. По идее перевод часов на пять секунд вперёд выравнивал погрешность с «петлёй». Почему же тогда движения Дыни ускорились?

Сержант включил рацию. Пять секунд шума – и в эфир ворвался капитан Ерёмин – суровый и справедливый дядька. Он сделал нагоняй Дыне, что вышел в эфир раньше времени, но тот ловко отмазался. Но что странно, сержант не сдал Куза с потрохами. Почему это?

– Погнали, банда! – скомандовал Дыня через повязку. – Куз, ко мне!

Кузин молча повиновался. Он чувствовал себе виноватым за недавнюю тупость. Но зачем Дыне его прикрывать, если они даже не состояли в дружеских отношениях?

– Признайся, бро, ты перевёл время назад. Я не сдал тебя боссу, но ты обязан сказать правду.

Кузин засмотрелся на прозрачное марево в десяти метрах. «Погремушка» молчаливо поджидала группу на тропе.

– Случайно вышло. Виноват.

– Так я и думал. Видишь ли, Кузин, я тебя давно считал тормозом, но сейчас ты тормозишь изрядно. Всё делаешь слишком медленно. Посмотри на Левникова. Он будто порхает бабочкой. Раз-раз, и путь свободен. Похоже, временная хрень пожирает тебя. Не бойся, я за тобой присмотрю. Если что пристрелю, когда будешь совсем плох.

В этот раз Дыня не шутил.

– Я нормальный.

– Тебе это только кажется. Ладно, дойдём до следующей контрольной точки, поговорим. И ты исправишь ошибку.

– Получится ли…

Сержант выглядел злым и возбуждённым. А молчаливый Лёва лишь зыркал зенками, полностью поддерживая сторону Дыни. Против такого давления Кузину оставалось заткнуться и сконцентрироваться на работе.

Но его подозрения подтвердились, стоило понаблюдать за Левниковым.

Рядовой шагал быстрее обычного. Там, где требовалась осторожность, военстал передвигался рывками. Он крутил шеей, как болванчик на пружинке – быстро и отрывисто, не боясь, что сломается. Двигающуюся навстречу бойцам «веретено» Левников прошёл практически впритирку. Дыня, не сводивший глаз с Кузина, уже и сам заметил, что товарищ творит лютую дичь. Никогда так по Зоне не ходят. Окрик Лёве не помог: он оступился на скользкой траве, и едва не завалился набок. Куз бросился помогать собрату, даром что двигался гораздо медленнее обычного. Рядовому пришлось приложить большие усилия, чтобы добежать до оступившегося сталкера.

Никто не заметил впопыхах, как язык «веретена» развернулся на шум и пополз обратно, где на его пути вставал рядовой. Левников коротко вскрикнул, когда чужая сила дёрнула его за рукав, и швырнула в слабенькую «погремушку». Треск костей неприятно взорвал эфир.

Сержант первым бросился к раненому товарищу, и оттёр плечом Кузина. Дыня распаковал аптечку, приготовил промедол. Но он в итоге ничего не сделал. Лева хрипел, а вывернутая шея говорила о тяжёлом переломе шейных позвонков. Он умирал.

С почти голой берёзы сорвался последний жёлтый лист. Он закружился в хороводе над раненым сталкером, дёрнулся вверх, поддаваясь встречному потоку. Медленно-медленно, в отличие от сержанта Дыни.

Пистолет, оттяжка затвора, выстрел. Лева умер прежде, чем лист упал на него, став для военстала реквием от зоны. Жёлтое на грязном-сером.

– Он погиб из-за тебя, – зашипел негромко Дыня, активируя рацию, чтобы сообщить капитану неприятную новость. Всё согласно Протоколу военсталкеров.

Детекторы забарахлили. Затем пропала связь.

Последнее, что услышал Кузин по внутреннему каналу, была непонятная реакция капитана на происходящее. Он мычал в микрофон, бормоча какие-то проклятия, после чего вырубился сразу после Радиста. Помощник кэпа только дышал в приёмник, но, видимо, разучился говорить.

В докладе профессора говорилось, что аномальная область разряжает электронику. Так и вышло. Правда, никто не рассчитывал, что так быстро.

Дыня с Кузиным больше не разговаривал. Колючие глазки сверлили спину в пяти метрах. Сержант определённо винил его в смерти Лёвы, а теперь ещё и себя, что не сдал капитану. Рядовой Кузин пытался оправдаться, что причина не в нём, но Дыня разом пресекал попытку наладить контакт. И более того, заставил Куза тащить на горбу труп Левникова. Хорошо, что в отряде нашёлся сервопривод. Он здорово облегчил ношу сталкера, который тащил на горбу дополнительные пятнадцать килограмм учёного железа.

– Вон то серое пятно на полянке. Это наш сектор. Ставим оставшиеся «болванки» и уходим на «контрольную точку». Она последняя.

– Хорошо.

– Скажи, Кузин. У тебя на все вопросы есть ответы. Вот почему погиб Лёва? Знаешь?

Кузин едва разобрал скороговорку Дыни. Слова рвались наружу пулемётной лентой – неразборчиво и очень быстро. Неужели сержант не видит трансформации вокруг него? Аномалия исказила показания, а синхронизация не помогла, только усугубила проблему. Никто не придал этому значения. Даже осторожный Ерёмин.

– Знаю.

Дыня замер и молниеносно ударил того в лицо.

– Какого хера ты промолчал, когда сверяли часы. Левников видел «веретено», сто процентов, да и все видели. Да, она двигалась, но траекторию просчитать хватало ума. Но он махал руками, как грёбаный пловец, носился по полянке. И это в Зоне. Теперь я двигаюсь так же. Вот ты, сучонок, будто плаваешь в желе. Как это понимать?

– Это вышло случайно. Я ничего не знал, так же, как и ты. Я додумался только пару минут назад. – сказал Кузин быстрой речёвкой, копируя Дыню. Он мысленно порадовался, что не снял маску, которая смягчила удар в нос.

Липкое ощущение собственной ничтожности окончательно прибило Кузина. Как можно так ошибиться, когда остальные выполнили приказ в точности! Но не Кузин. Это непрофессионально как минимум, а он ведь военстал – спец по Зоне. Им всем говорили, что время в петле протекает иначе, чем на самом деле. И синхронизация – это проверка изменений касаемо реального положения дел относительно само́й аномалии. Сверка секунд давала представление о скорости реакции группы на внешнюю угрозу. Тогда почему при сверке часов у сталкеров оказалось разные числовые значения, хотя все проделали один трюк, кромеКузина? Что если относительность времени заключается в относительности отдельного объекта, а не группы объектов. Отсюда и разбежки в показаниях! Аномалия по-своему воздействует на каждого. И этим можно объяснить ускорение Дыни.

Последние слова потухли в череде выстрелов неподалёку. В леске устроили пальбу. И на этот раз довольно интенсивную,

– Йоп! – воскликнул Дыня. – Оставайся тут, а лучше двигай вон к обозначенному маркеру. Я на помощь к кэпу. Встретимся в опорной точке.

– Не иди туда. Это нарушение Протокола. Капитан справится сам.

– Пофиг. Десантура своих не бросает. Не ссы и выполняй работу. Я вернусь.

Неугомонный сержант мелкими перебежками рвался на выручку к Ерёме, как называли за спиной командира. Пальба не прекращалась. А ведь капитан с Радистом схлестнулись вовсе не с мутантами. Судя по канонаде, у одного из напавших был пулемёт.

Задумчивый Куз проморгал вспышку, и по колено провалился в вязкую жижу. Рука Левникова шлёпнулась в воду, обдав ходока брызгами. Серое мутное пятно оказалось островком грязи, вокруг которой поросла желтоватая трава. Рядовой растёр каплю вязкой жидкости перчаткой, понюхал её. Удивлению его не было предела. Грязевое пятно состояло из нафты и воды, образуя почти ньютоновскую жидкость с характе́рной плёнкой на поверхности. Кузин попытался вырваться из плена, однако у него ничего не вышло. Левников весил прилично, и даже через сервомышцу тяжесть была существенной.

Сталкер недолго размышляя, бережно спустил труп на землю. И аккуратно высвободил вначале левую ногу, затем правую. Жижа не хотела его пускать, с противным бульканьем оказывая сопротивление. Кузину стало понятно, почему это сектор на карте назывался Грязевым озером. Чуть поодаль были и другие островки.

Стрельба раздалась снова. Правда, она тут же затихла, как и началась.

Рядовой глянул на холм, куда ушёл сержант. Но его спина давно исчезла в зарослях.

Он вернулся за «болванкой», брошенной Дыней, и вертикально установил её прямо в жижу логотипом «Тесла» к себе. Она была последней. Нажав на кнопку активации, Кузин обратил внимание, как дрожат стрелки на механических часах, которые двадцать минут назад перевёл на пять секунд…в обратную сторону. Хотя капитан приказывал ровно наоборот.

Почему тогда в пояснительной записке от профессора Попова этого не было? Старик ошибся, когда говорил, что время в аномалии течёт медленнее?

После додумает. Сейчас на это не было времени.

Кузин взвалил ещё не остывшего Левникова на плечо, и потащил его на точку выхода, выполняя приказ.

3.

Грязевое озеро не хотело его выпускать. Он протопал минут пять, увязая в плывунах, и изрядно выдохся. Кузин давно закурил бы, но сигареты закончились еще на базе. С собой брать курево командир настрого запретил. Только сталкер не видел больше ни командира, ни Дыню. Что с ними стало?

Его ноги изрядно промокли от влажного грунта. Стоило зазеваться, и вязкая жижа выступала из травы и засасывала в утробу. Хорошо, что несильно. Иначе без посторонней помощи Кузин не выбрался бы.

Точка выхода маячила всего лишь в двухстах метрах. Кажется, там заканчивались границы пространственно-временной аномалии. Так называлась она в докладе профессора Попова – самого авторитетного и маститого учёного. Это он давал последние указания на базе, перед тем как сталкеры отправились в рейд. Только его советы убили Левникова.

Кузин опустил ненавистный ему труп на землю. Колючий поток воздуха швырнул в ноги пожухлую листву и лёгкие веточки, разметал по подозрительной полянке. Следы позади уже затягивала проступающая водичка с характерным бензиновым привкусом.

А говорили, в этой части Зоны нет ничего! Как бы не так! Нефтяные пески со следами чёрного золота – яркое тому подтверждение.

Военстал осмотрелся и понял, что выбрал не лучшее место для привала. Грязь и жижа со следами нафты наваливалась на ботинки, вызывая только рвотный рефлекс. Выругавшись, рядовой шагнул в сторону, переступая через поваленную не то берёзу, не то осину. Дойдя до твёрдого места, куда озеро недотягивалось, он с облегчением сел на землю.

Труп Левникова напомнил ему об обязанности заботиться о павших товарищах. Он его все-таки бросил на произвол судьбы. Но идти за ним у Кузина не осталось никаких сил, да и желания тоже.

Он стянул со спины рюкзак. Запасные батарейки нашлись в маленьком кармашке. Рядовой хотел оживить детектор да и обновить показания Гейгера не мешало. Вдруг это место заражено!

Писк красным детектора смутило его ещё сильнее, чем дёргающаяся стрелка на механических часах. Кузин выключил его, подождал полминуты и снова врубил. Сильный вибросигнал ошарашил его. Похоже, где-то на этом пустыре прятался артефакт, если прибор не сбоил. Интересно, где?

«Не время играть в сталкеров!» – подумал Куз, ошалело рыская взглядом по заболоченной местности. Но избавиться от старых привычек, когда ты почти три года колесил по аномальным местам и зарабатывал на домик у речки, никак не получалось. В один прекрасный момент охотничий азарт вырубал инстинкт самосохранения, включая на полную катушку любопытство – неотъемлемую часть любого бродяги.

Кузин вырубил детектор. Прибор, похоже, врал. Что тогда происходило с часами? Минутная стрелка то и дело норовила выскочить из циферблата. Она дрожала на месте, будто пыталась что-то серьёзное сказать. Рядовой, недолго думая, отщёлкнул от «двенадцатого» магазин, и выковырял оттуда три патрона. Он подбросил вверх первый боеприпас. Стрелка задрожала сильнее.

– Чё за муйня? – пробормотал военстал.

Куз пошлёпал влево, в сторону лежащего Левникова.

Стрелка перестала дрожать и вернулась на своё место. Теперь она двигалась по кругу с привычной скоростью. Тогда рядовой снова подбросил патрон. Он упал в воду с противным шлепком, окропив ноги.

Куз вернулся на прежнее место. Конический кусок сплава металлов взлетал в воздух снова и снова. Патрон при этом падал гораздо медленнее, чем приземлялся в пяти метрах отсюда. А сталкера интересовал именно скорость падения предмета. Последний аргумент в виде вновь включённого детектора аномалий поставил жирную точку в исследовании.

Артефакт действительно существовал. Сконцентрировав своё внимание на циферблате дорогих швейцарских часов, Кузин принялся ползать по всему полю. Спустя пять минут он определил возможную область ареала артефакта – кусок мокрой земли с диаметров в три метра. Именно в этом месте были самые сильные колебания. Разрытый грунт будто приглашал проверить, прав он насчёт артефакта, или это происки Зоны.

В голову лезли самые бредовые идеи. Но Куз всё же снял с чехла лопатку и вонзил в жирный чернозём.

Копал он медленно. Детектор больше не включался, да и сталкер забыл о нём вовсе. Куз прощупывал почву при помощи выставленной ладони. Дедовский способ поиска артефактов прекрасно работал! Там, в земле, пряталась порода, которая ждала своего папочку. Через грунт от неизвестной породы исходило тепло. Вот бы увидеть рожу профа, когда он сунет ему под нос земляной арт и с чувством эксперта скажет, что Роман Борисыч дилетант.

Артефакт! В земле! Немыслимо!

Всё, что он знал о Зоне, можно смело отправлять на свалку истории. Куз не поверил, когда кругляш с ямочками чуть ли не взлетел вверх. Облепленный влажной почвой, с нафтовым налётом «арахис» выглядел в его глазах священным сокровищем.

Невероятным и неизвестным науке! Никто ещё не вытаскивал из недр земли артефакты, как обычную картошку.

Его руки дрожали. Кузин понимал, что нарушает ТБ при работе с артефактами, но плевать он хотел на безопасность. Тёплый овал с отверстиями ласкал взгляд, а застоявшаяся кровь закипала в жилах. Как такое возможно вообще, не умещалось в голове у военстала.

Он бережно опустил его в контейнер, который носил любой военстал с собой. Куз успокоился, когда артефакт поглотила фольгированная чернота внутренностей герметичного ящика. Жаль, что у него не было времени определить свойства материала, но для этого и существовали учёные. Впрочем, одно он уже выяснил. Артефакт замедлял время внутри петли. Секундная стрелка замирала на месте, когда овал с нафтовым запахом находился поблизости. Несильно, но воздействие было.

Теперь оставалось дело за малым. Уцелеть. Иначе его открытие так и сгинет вместе с ним.

Военстал распрямил плечи, намереваясь покинуть рыбное место. Он вспомнил о трупе. Но Левников исчез. Похоже, его тело подтопило озеро, а места Кузин не запомнил. Только направление. Подумав немного, Куз решил оставить труп. Идти налегке куда проще, чем с пассажиром-обузой.

4.

Бойцы Ерёмина не явились на «контрольную точку». Сталкеры-конкуренты – тоже. Логика подсказывала Кузину, что пальба произошла не случайно рядом с сектором второй группы. Напрашивались худшие предположения.

Положение Протокола советовало отправляться за подмогой или выжидать до последнего. Но ни в коем случае не предпринимать поисковые мероприятия в одиночку. Даже когда среди исчезнувших – спецы из отряда особого назначения. Только при наличии выживших свидетелей корпорация оплачивала неустойку за провальную экспедицию, даже при отсутствии фото и видеоматериалов.

Кузин колебался. Ерёмин и компания давно стали частью его жизни, чтобы отправляться на поиски. У военных сталкеров, работающих по найму, ещё сохранялось наподобие братства, когда каждый боец – важен, невзирая на погоны и статус. Но у Куза был веский аргумент, чтобы не торопиться.

Он пытался понять петлю времени.

С громким треском из канавы выбрался мутант. Ну как, мутант. Матёрый волчара. Он ощерил зубы, намереваясь прыгнуть и разорвать горло горе-человеку. Но этого не случилось. Присмотревшись, Куз обнаружил, что перед ним стояла та самая волчица, которой он три дня назад вытащил пулю из бока и поил водой. Какие-то двуногие твари расстреляли лесного жителя и вдобавок сожгли волчий выводок. Парни капитана волчицу пощадили и оставили в покое, а она в отместку пошла за ними в опасную область.

– Пшла вон! – опустил оружие сталкер. Ещё и животных тут не хватало. Кузин, как и другие военсталы, не убивали неагрессивную фауну.

Волчица показала зубы, после чего заковыляла обратно в канаву.

Спец собрался было уходить, но волк от него не отставал. Сука показалась на глаза опять и на этот раз сердито рыкнула. Она звала за собой, будто пыталась ему кое-что показать.

«Иди за мной!» – пролаяла зверюга на волчьем языке.

С открытым ртом Куз поднялся на насыпь высохшей канавы. Ему стало любопытно, чего от него она хочет?

Волчица, глянув, идёт ли сталкер за ней или нет, поковыляла по засохшему руслу. Чертыхаясь, сталкер спустился. Зверь пропал.

Только проросший ивняк покачивался поодаль.

Он осторожно ступал по подножию канавы, глядя под ноги. И чётко видел маленькие звериные отпечатки. Неужели волки научились мимикрировать?

Следы оборвались у небольшого валуна за ивовой порослью. С ужасом сталкер отшатнулся от прозрачного марева. Ещё немного, и он дотронулся бы до него. Но марево не походило на известные ему ловушки. Не тот фасон и профиль совсем другой.

Следы вели именно туда. А обойти волчица препятствие никак не могла.

Осторожный Кузин расчехлил лопатку и бросил инструмент в подозрительное место. Он провалился в марево и исчез. Куз услышал только шум падения о грунт, но лопаты не видел.

Затем он отправил туда бесполезный детектор. Звон падения о металл развеял его подозрения. Оставалось только самому проверить, что это за дрянь такая, в котором исчезали предметы.

Куз зажмурился и приблизил свою руку. Она вошла в марево как в густой кисель. Раздался громкий хлопо́к. Белая резь ударила в глаза, в ушах зашумело, а на Куза навалилась странная тяжесть. Его будто зажали в тиски, а на череп надели стальной обруч.

Носком стопы сталкер задел саперку. Рядом лежал детектор. Он не растворился в пространстве. Это аномалия искажала картинку. Впрочем, легче Кузину не стало от такого объяснения. Хватило и хорошего университетского образования. Главное, его не размазало по стенкам канавы, и кровь не брызнула из глаз, как в блокбастерах.

Рядовой подобрал барахло. Следы волчицы чётко виднелись в песке. Он глянул на циферблат часов.

Удивительно, но в этот раз его часы работали в обычном режиме. Показания механизма были чёткими и не заторможёнными. Видимо, в этой точке пространства аномалия не искажала время, не убыстряя и не замедляя его. Зато что-то невероятное происходило с пространством. Он схлопывалось прямо перед носом, меняя пейзажи один за другим. Он не помнил, когда выбрался из канавы, как за спиной оказалось трёхголовое дерево. Тропинка, ограниченная давящей тяжестью сверху, вела его к злосчастному леску своим маршрутом. Неизвестная сила будто проталкивала его через узкую нору, или тоннель, где постоянно требовалось держать голову пониже.

Куз перехватил оружие поудобнее.

Он прошёл мимо сосны и – упал в обрыв.

На дне старой воронки чуть поодаль лежал капитан Ерёмин. Ветеран лежал на земле и пытался окровавленной рукой вытащить из кобуры пистолет. А на него надвигался вооружённый боевик, в чьих руках Куз заметил огнемётную систему.

Куз рванулся в сторону. Давящая сила, контролирующая его перемещения, ослабила хватку яркой вспышкой и резью в глазах – он вывалился из изменённой реальности в настоящую.

Военстала тяжело и натужно вырвало. Летающие мушки едва не свели его с ума, но не это вырубило Кузина.

А громкий ход часового механизма, на который вновь воздействовала аномальная петля.

Секундная стрелка ползла в этот раз значительно быстрее, чем было до этого. Куз вытер рот и тут же поспешил перевести время на пять секунд назад.

Не помогло. В этой части Зоны петля действовала иначе. И Куз ещё не разгадал как. Но собраться с мыслями ему не позволил противник.

Его движения услышали. Огнемётчик выстрелил кумулятивной струёй в его сторону, и почти угадал направление. Горячее пламя обожгло брови Кузу, заставила вжаться в грунт и жрать землю. Ну а дальше он не оставил бойцу конкурента никаких шансов.

Штурмовик Куз побывал в сотнях подобных перестрелках, чтобы пасть жертвой неумного огнеметчика. Пули из калаша подловили нерасторопного врага у злосчастной сосны рядом с обрывом. Он двигался слишком медленно для быстрого Кузина.

- Бэнг, бэнг, бэнг, – очередь развернула чужого сталкера, прошила комбинезон и слой кевларовых плит. «Бэнг» – и его рука окрасилась «красным». Боевик замер, и больше не двигался.

А Куз тяжело дышал.

Ерёмин лежал в десяти метрах. Труп Радиста с простреленной головой нашёлся рядом с пнём мутососны. Дыню Куз не обнаружил, но наверняка его конкуренты тоже «задвухсотили».

– Кэп! Погодь, не умирай. Это Кузин!

Под капитаном изрядно натекло. Экспансивная пуля, судя по раскрытой ране, разворотила рёбра. Кэп дышал тяжело. Два использованных шприца говорили, что сталкер пока ещё держался.

– Кузин, ты?

– Я!

– Подыхаю я, сук!

– Не говори так, Еремин. Щас раны обработаю и всё нормально будет.

– Противник слишком быстро двигался. Я ничего не сумел сделать…как…больно.

– Но почему? Почему вы стреляли друг в друга?

– На них кто-то напал. Быстрая и ловкая зверюга раздербанила одного ублюдка как курицу. Кровища лилась фонтаном. А затем я увидал за тем пнём, где леж….ит Радист, ох, ох, женщину.

– Женщину, какую женщину, капитан! Говори, кэп, говори!

Жизнь покидала капитана. Обезболивающее больше не действовало, и его закидывало назад. Кузин как мог пытался облегчить страдания товарища, но всё впустую.

– Она была тут, Куз….- голос командира стал едва слышимым. – Страшная, жуткая. Один глаз чёрный, на втором – белое бельмо. Такую не чтобы трахать, даже смотреть противно было. У нее была лопата. И вот стоит эта бабища позади Радиста, а я ору, чтоб обернулся. Но Радист тупой, хер услышал. Она поднимает лопату прямо над головой бедняги, а я… я….целюсь…и..ик.

– Капитан!

По лицу капитана потекла слеза. Он вздохнул в последний раз и испустил дух прямо на руках у своего подчинённого.

Рядовой погладил его по голове.

Скрип оружия вернул его из прострации. Огнемётчик, как оказалось, не сдох.

Он лежал у сосны, окровавленный, но живой. И целился в удобную, не двигающуюся, мишень, да ещё сверху. Уставший Куз не сопротивлялся. Он глядел в злые глазки напротив, мечтая лишь о том, чтобы наконец этот дурацкий день закончился.

Огненный вал накрыл Ерёмина, обволок жидкой смесью руку Кузина, который смотрел на стремительно бегущую стрелку в своих механических часах. Он не видел, как жуткая волчица прыгнула на огнемётчика, и тот от боли отправил огненный заряд чуть правее. Только чувствовал, как стремительно падает в глубокую яму, задыхаясь от запаха горелой плоти и дыма.

5.

– Кэп! – голос нескладного Радиста отвлёк капитана от карты на интерактивном планшете. Он подробно объяснял Дыне – своему сержанту, куда стоит совать зад, а куда нет. В Грязевое пятно– можно идти, на восток – категорически нельзя. Группа конкурентов там сама поработает. Иначе выйдет конфликт интересов.

– Чего тебе, Радиохам? – буркнул Ерёмин, который категорически не приветствовал, когда его отвлекали от важного дела. Разбор секторов – что может быть важнее. Только биологическая или псионическая угроза.

– Там какой-то писк. И шорохи в кустах. Нужно посмотреть.

– Отряд, занять круговую оборону!

Все быстренько расположились. Капитан прислушался, остальные бойцы – тоже.

– В натуре, кто-то пищит. Радист, Кузин! – выдернул он из банды двух рядовых. – Быренько сгоняйте на погост, гляньте, кто там свистит. Только не навалите в штаны, оставьте место для пространной петли, или как она там обзывается.

Сказано – сделано.

Кузин с радостью отправился в разведку. Он не любил большую толпу. Вечные подколы, шутки с бородой, жалобы бабские. Лучше бродить по Зоне парой. А Радист – не самый плохой вариант.

Писк повторился за порослью можжевельника.

Они разделились. Куз взял лево, Радист – справа. Выставив перед собой автоматы, люди обогнули остов сгнившего трактора, под которым лениво щёлкала разрядом «контактная пара», и шагнули в жиденький лесок.

Писк. Шаг, второй, остановка. Куз жестом показал товарищу, чтобы сблизился и прикрыл спину. Он негласно взял на себя первый номер – самый рисковый. В случае чего мутаген бросится на ближнего человека, если он, конечно, не один.

Последующее рычание заставило сталкеров напрячься и отступить. Но на них никто не напал.

– Отбой, Радист. Это всего лишь волк.

Но Куз ошибся. Не волк, волчица, вдобавок раненная. Правый бок её потемнел от крови. Было видно, что в неё стреляли. Она лежала на боку, высунув шершавый язык, а вокруг неё бродил маленький щенок, который периодически обеспокоенно тявкал.

В ответ Куз услышал тонну мата. Ерёмин категорически запрещал стрелять в живность, если та не проявляет агрессию.

– Чё будем делать, Кузин?

– Через плечо. Спасать будем. Мы же люди, не сволочи какие.

– Ну ты, доктор Айболит! Вот уж и не думал.

– Осмотрись вокруг, может, ещё есть кто! – приказал Кузин напарнику.

– Ок.

Радист шумно пробрался в заросли. А Куз наклонился к суке.

Она смотрела на него с пониманием и некой человечностью, будто догадывалась, что хочет сделать этот человек.

– Я посмотрю рану. Не ешь меня, пожалуйста! – попросил Кузин, перемещая оружие за спину.

Сука выжидательно закатила глаза. Щенок, почуяв неладно, отпрянул, и угрожающе зашипел, но волчья мать успокоила его тявканьем.

Провозившись с минуту, кузин извлёк из раны раскрытый кусок металла величиной с пятикопеечную монету. Экспансив. Теперь сука смотрела с благодарностью и пониманием. Казалось, это Зона смотрит на него зелено-жёлтыми глазами.

– Але, Куз, сюда!

Сталкер быстро засеменил в сторону Радиста.

– Посмотри, что они натворили.

На полянке побольше бойцы увидели тела других волчат. Шерсть на них полностью сгорела, а кое-где проступали белые молочные кости. Щенят зажарили, как шашлык в воскресный день.

– Гребаный фашисты! – сказал тихо Радист.

– Нелюди! – согласился с ним Куз, активируя рацию.

В тот день они так никуда и не вышли. Грозовой фронт не позволил. Только на третий день военспецы по Зоне смогли добраться до точки назначения.

Странно, почему Кузин вспомнил это именно сейчас. Обычно в такие мгновения жизни думаешь о своих близких, о моментах, когда тебе было легко и приятно. Но не Кузин.

Мыслями он находился в аномальной зоне.

Рядовой ясно видел, как под действием морока капитан случайно застрелил Радиста. Как тот, падая, выпустил длинную очередь в «молоко», чтобы в ответ получить бессмысленную и беспощадную канонаду от конкурирующей группы, что оказалась не в том месте и не в то время. Беспощадная аномалия выкрутила всем бойцам мозги, превратив одних в медленных улиток, а вторых – в быстрых гепардов. Расчёты профессора оказались ложными, и стоили не только сотни тысяч баксов, но человеческих жизней. Спасся лишь Кузин – сталкер, который лажанул на старте этой экспедиции.

Гангрена добьёт его. Или болевой шок. Разве что волчья мать выведет его к людям.

Он не удивился и тогда, когда оскал серого хищника над собой сменило жуткое женское лицо. Один глаз – чёрный, а вместо второго красовалось белое бельмо. Зона отзеркалила Ерёмину эту девушку благодаря парадоксу пространственно-временной петле. Жаль, что он интерпретировал это иначе.

– Дед, ходи сюда. Тут обгоревший человек, – девушка наклонилась и ласково дотронулась до его горячего лба.

5.

– И всё-таки, профессор, я вам ничего не скажу. Перетопчетесь. Случившееся стало слишком личным, чтобы вываливать на чужие уши этот сюр. Однако вы должны кое-что сделать для меня. В память о ребятах и одном одноруком ветеране.

Кузин говорил загадками. Профессор, подумав немного, щёлкнул контейнером. Нарушать Протокол, так с музыкой.

Заляпанный нафтой артефакт действительно оказался похож на «арахис». Невероятно! Даже если он не обладает никакими свойствами, плевать. Уже этот фактор – огромный прорыв в изучении Зоны.

– Так что вы так сказали. Личное…

– Вы меня даже не слушаете. – обиженно засопел калека. – А я, между прочим, собираюсь вам выдвинуть ультиматум.

Профессор Попов поморщился. Ему никогда не нравилось это слово.

– Мне? Ультиматум? Интересно. И что вы хотите? Миллион долларов? Слышали историю о 30 миллионах?

– Читал о ней, сидя в сортире. Обычный фейк. Но я не собираюсь заниматься шантажом. А деньги меня не интересуют. Я лишь хочу, чтобы вы, уважаемый профессор, которого я действительно считаю светилом, а не чертилой, извинился за свои косяки. Не передо мной. А публично, на камеру. Можете зачитать с бумажки, что, мол, я дурак, не смог сделать простые вычисления и потому прошу считать мою работу лажей. Скажите учёным-друзьям, что не знаете арифметику.

– Не многовато ли чести? Я не собираюсь марать репутацию из-за просчёта в работе. Я рискую карьерой. Я давно засиделся в Зоне, и собираюсь на повышение, а тут вы просите провести стрим с признанием. Проще застрелиться, а лучше застрелить одного свидетеля, который явился ко мне с дурацкими просьбами. Тем более, вы мне не сказали, где ошибка.

– Извините, можно кофе, как у вас?

Профессор встал и включил кофемашину. Привычно выбрал латте, два сахара, добавил коньяк. Сталкер его тепло поблагодарил.

– Знаете вы всё. Время в аномалии кажется ускоренным. Если перевести часы вперёд на пять секунд, то относительно субъекта оно ускорится в два раза. Все, что вы делаете, для меня покажется быстрым. Икс плюс икс равно два икс, верно? Вы же это советовали перед рейдом. Я же по ошибке перевёл стрелки назад на пять секунд…

– Икс минус икс равно ноль. – добавил задумчивый профессор.

– Верно. Но это ещё не цветочки. Аномалию вы не зря назвали петлёй. Она искажает время неравномерно. Если зайти в неё с противоположной стороны, то нужно действительно добавлять дополнительный икс. Пять секунд форы. Иначе произойдёт трындец. Как с группами, которую вы давно похоронили в бумажных отчётах.

Роман Борисович встал и опёрся на стол. Стакан с допитым кофе жалобно звякнул стеклом о чайную ложечку.

– Может, я вам хочу предложить миллион. Вы заслуживаете этих денег. А с опровержением пока повременим. А ещё могу вам предложить протез. Бесплатно. Есть связи у меня. Корпораты меня в задницу целуют и предоставят десяток протезов, если захочу. Но не просите меня устраивать показушное извинение. В научном мире так не принято.

– Вы настолько боитесь утратить авторитет. А есть ли он у вас? Или кишка тонка?

– Нет, рядовой! Дело в другом. И вы прекрасно знаете, о чём я. Я уже не могу отступить, даже если захочу. Мне не позволят. Деньги – всему виной. Как не позволят вам спокойно подохнуть в местном баре от цирроза печени. Я поэтому и хочу вам предложить сделку. Двести тысяч наличными прямо сейчас, остальное – на криптокошелек. От вас потребуется только исчезнуть, да побыстрее.

– Звучит как ультиматум.

– Нет. Это гуманизм и партнёрство. Вы молчите, я молчу, а правду – нахрен!

Сталкер отпил латте, полупустой стакан поставил на стол.

– Значит, вас не устраивают мои требования?

- Увы!

Однорукий Кузин пожевал губами и критично осмотрел жилет смертника. Роман Борисович не стал ничего добавлять к разговору, выжидая, чем в итоге всё закончится. Он выдвинул ящик стола, нащупал ручку и листок бумаги. Словно невзначай проф дотронулся до заряженного Глока, проверяя, на месте он.

– Хорошо. Тогда мне остаётся пойти на крайние меры. Ставлю свою жизнь на кон, раз вы не хотите извиниться.

– Я предложил вам деньги, много денег!

Сталкер вскочил со стула. Стакан с кофе грохнулся на стол, заливая сладким напитком бумаги профессора. Тот вздрогнул.

– К чему деньги калеке, который вот-вот отбросит кони. Я уже давно мёртв, в моральном смысле этого слова. Придя к вам, я искал толику сострадания, и каплю уважения. Заслужил я этого? По вашим меркам, нет. Вы даже сейчас, находясь в компании психа, вы делите людей на второсортный навоз и благородных господ. Понятно, к какой категории вы относите меня. Я для вас всего лишь инструмент для исполнителя желаний, в данном случае, ваших. И раз договориться не вышло, то получайте мой настоящий ультиматум. Время снять маски, профессор.

Кузин нажал кнопки на поясе. На крошечном табло вспыхнул таймер.

Три минуты.

– Работает.

– Вы сумасшедший! Остановите это безумие. Иначе погибнем.

– Легко. – вскричал Куз. – Только вначале уберите отсюда персонал, на всякий случай.

Дрожащими руками профессор активировал громкую связь.

– Внимание! Обнаружена изотермическая опасность. Просьба персоналу покинуть модуль, и собраться на улице подальше. Протокол номер 45, часть вторая.

Больше добавлять он ничего не стал. Отключился и был таков.

– А теперь переводите часы, профессор. Теперь моя жизнь зависит от вашего умения учиться на чужих ошибках.

Военстал положил на стол пульт.

– Ровно через две минуты система запросит добавочное время. Если вы введёте правильное число, то я встану и уйду прочь. Но если вы ничего не введёте или ошибётесь, то станете частью нового бытия. Как и я. Мне на свою жизнь наплевать, а вам?

– Думаете, я поведусь на этот блеф?

Профессор достал из ящика пистолет и приставил к голове Куза.

– Блокируй заряд. Быстро!

– Не могу. Он запрограммирован только на две команды. Не понимаю, отчего вы так всполошились. Вы такие статьи пишите, и тут пасуете перед простой арифметикой.

– Отключай всё, считаю до трёх!

– Не подумаю.

Сталкер улыбался. В карих глазах плясали издевательские искры. Он не шутил, ни тогда, ни сейчас.

Борисыч швырнул пистолет на пол. Таймер отсчитал полторы минуты.

Сталкер улыбался.

– Думайте, а я пока закурю. Сто лет не курил.

Он сграбастал со стола пачку красного Парламента, щёлкнул зажигалкой.

Профессор тяжело плюхнулся на кресло.

Воцарилась неловкая тишина, которую изредка нарушало прерывистое дыхание военстала с сигаретой во рту. А ещё настенные механические часы.

В этот раз они отставали. Только не на пять, а на три секунды. А проклятый сталкер заставлял его перевести на три секунды вперёд…

Проф сбросил входящий вызов одного из охранников.

0.59.

Он вскочил, перевернул стул, так некстати попавшийся в ноги.

0.52

Время ускользало от него с молниеносной быстротой. Часы тикали все громче, приближая тот самый момент икс.

Добавить три секунды на таймере или отнять. Вот в чём вопрос?? А может и вовсе не трогать. Бред, форменный бред. Но тротиловые вставки на жилете были выразительнее любого другого доказательства.

0.43

Сталкер курил. Пунцовый огонёк сигареты пожирал её сантиметр за сантиметром. Горький дым со свистом улетал в вытяжку. Профессор думал, глядя на затёртый до дыр бестселлер Орехова.

Время относительное. Оно действует на каждого по-разному. Для одних людей оно останавливается, для других уподобляется краткой вспышке. У временной петли похожий эффект, с той разницей, что эффект восприятия более сильный. Артефакт, который Попов достал из контейнера, похожим образом воздействует на временные рамки. «Арахис» - замедлитель. Значит, для профессора время течёт медленнее, так как артефакт замедлил его. Стрелки на больших часах не врут.

0.23.

Нужно добавить ровно три секунды. И тогда всё получится.

Или нет? Нет?!!!

Да!

Три секунды вписываются в парадокс временно́й петли. Артефакт же на столе искажает ход событий. Часы не врали.

Восемь секунд…Семь…

Почему он так в себе уверен, этот калека, потерявший несколько месяцев назад друзей и руку? Неужели не боится погибнуть?

Пять секунд…

Роман Попов быстро добавил три секунды и откинулся на спинку кресла. Он всё сделал правильно. Весь этот розыгрыш был изначально задуман, как блеф, дешёвый и пафосный.

Сталкер улыбался. Сигарета оживила его, морщины сорокалетнего мужика сгладились, и теперь он не казался загнанным в угол несчастным человеком даже с пустым рукавом.

Профессор физики взглянул на артефакт, представив, как снова возьмёт его в руки, прогонит через все аппаратные возможности. И тут его посетила маленькая мысль.

Сталкер напротив уже доставал этот артефакт. Для него время замедлилось ещё раньше. А из контейнера породу вынул уже профессор. Значит, по отношению Кузина время замедлилось в два раза! Значит…

Роман Борисович с ненавистью взглянул на улыбающегося чему-то военсталкера. Сигарета на том конце доползла до фильтра. Часы на стене на секунду другую замерли, и, дрогнув, затикали дальше. Кузин без спроса взял книгу Орехова со стола, раскрыл на сотой странице.

На счётчике таймера застыли стройной шеренгой четыре нуля.

Примечания

1

Судьба слепа! (лат.)

(обратно)

2

Пока дышу, надеюсь (лат.).

(обратно)

3

Знание — это сила! (искаж. лат. scientia potestas est)

(обратно)

4

Букв.: удивительное, необыкновенное; здесь: чудеса (лат.)

(обратно)

5

Как вы посмели меня разбудить? (фр.)

(обратно)

6

На войне, как на войне (фр.).

(обратно)

7

Боже! Казаки?! Да здравствует Франция, да здравствует император Наполеон! (фр.)

(обратно)

8

О времена, о нравы! (лат.)

(обратно)

9

Здесь есть русские медведи? (фр.)

(обратно)

10

Ищите казаков! (фр.)

(обратно)

11

Да здравствует Франция! (фр.)

(обратно)

12

Да здравствует Наполеон! (фр.)

(обратно)

13

Казаки, смотрите, казаки! (фр.)

(обратно)

14

Боже, спасайтесь, казаки! (фр.)

(обратно)

15

По-цыгански значит: «Чтоб пропала твоя голова, чтоб ты её разбил!»

(обратно)

16

Здравствуйте, мадемуазель, меня зовут Илья Иловайский (фр.).

(обратно)

17

У вас отличное произношение! (фр.).

(обратно)

18

орел не ловит мух (лат.).

(обратно)

19

Пока дышу, надеюсь (лат.).

(обратно)

20

Побеждает сильнейший… (лат.).

(обратно)

21

Падают слезы! (лат.).

(обратно)

22

(обратно)

23

Тарагон — параллельный мир.

(обратно)

24

Драголы — соседи гномов, живут в горных пещерах. Непревзойденные ювелиры; имеют необыкновенное чутье на драгоценности. Основная деятельность — изготовление изделий из драгоценных и полудрагоценных камней. По внешнему виду выше гномов на две головы, но по сравнению с людьми все-таки ниже. Имеют худое жилистое телосложение, пальцы длиннее человеческих на одну фалангу, большие глаза, обладающие свойством видеть в темноте, а также при необходимости быть вроде увеличительного стекла.

(обратно)

25

Кса-рдоны — хищный кошкообразный народ, древняя разумная раса. У них серебристо-голубоватая шерсть с более темными пятнами, размытыми по всей длине тела. Обладают телепатическими, ментальными и телепортационными возможностями.

(обратно)

26

Вассариар — столица королевства Таринф.

(обратно)

27

Ящерка-димфа — отличается от других видов ящериц перламутровым отливом кожи и небольшим гребнем, пролегающим от головы до самого хвоста. Всю жизнь живет в одной пещере, раз и навсегда выбранной в качестве дома.

(обратно)

28

Бармингам — королевство в западной части Тарагона; столица — Барма.

(обратно)

29

Дэсс, дэсси — уважительное обращение к старшей знати народа дроу.

(обратно)

30

Коргалы — ездовые животные дроу. Всеядны, могут телепортироваться на небольшие расстояния, однолюбы, телепаты, очень быстрые, долгожители. Коргала Аранта зовут Вихрь; он черного цвета с ярко-рыжей, как огонь, гривой.

(обратно)

31

Меч Дракона — клинок плавной листообразной формы, не слишком длинный (около 60 см), с обоюдоострым лезвием и ярко выраженным острием. Идеально подходит для различных видов сражения (можно и колоть, и рубить). Рукоятка украшена орнаментом дракона с зеленым камнем в глазнице. Является носителем души радужного дракона.

(обратно)

32

Боевые трарги — существа, похожие на больших кошек,обладающие огромной силой и скоростью, обитают у подножия Северных гор. Цвет от светло-серого до темного серого, почти черного.

(обратно)

33

АКИМ — Академия Колдовства и Магии — единственная академия, где преподают магические науки. Находится в королевстве Таринф, столица Вассариар.

(обратно)

34

Верий — святой, покровитель и заступник честных тружеников.

(обратно)

35

Вапу — птицы отличающиеся чересчур яркой окраской, причем только у самцов; самочки же имеют оперение неприглядного серого цвета.

(обратно)

36

Горокон — город гномов. Расположен глубоко в горах. Ходят легенды о необыкновенных богатствах, находящихся в этом городе.

(обратно)

37

Таринф — королевство на юго-востоке Тарагона; столица — Вассариар. Славится единственной в мире Башней магов; Академией Колдовства и Магии.

(обратно)

38

Норденская порода — знаменитая на весь Тарагон порода лошадей. Быстрые, как ветер, грациозные, с элегантной лебединой шеей и тонкими ногами, они ценятся за свою стать, скорость и поразительную выносливость. Чистокровные норденские лошади стоят баснословно дорого.

(обратно)

39

Мариги — давно исчезнувшая раса, жившая в горах и занимавшаяся исключительно магией.

(обратно)

40

Вензенское вино — изготавливается в городке Вензен, расположенном на Южном плато, славящемся своими виноградниками.

(обратно)

41

Синник — кустарник, у которого вместо листьев растут длинные и острые иглы. Очень эффективен против нечистой силы.

(обратно)

42

Беш-баш — лечебная трава, обладает противовоспалительными и антисептическими свойствами, чем-то напоминает всем известный подорожник.

(обратно)

43

Тойпи — растение; из его ягод делается настойка, при употреблении которой человек теряет координацию движений и рассудок. В больших дозах может вызывать галлюцинации и паралич.

(обратно)

44

Эльтаир — город эльфов.

(обратно)

45

Крепись и модифицируй (лат.).

(обратно)

46

Гибель (лат.).

(обратно)

47

Уничтожение (лат.).

(обратно)

48

Разрушение (лат.).

(обратно)

49

Фрагментация (лат.).

(обратно)

50

Тактика группы, где три воина окружают мага (грузик маятника), работающего мощными заклинаниями с коротких дистанций, целитель, с максимального расстояния от схватки (подвес маятника) лечит группу, а убийца курсирует вокруг, выбивая слабейших противников (противовес маятника).

(обратно)

51

Примечание автора, ГГ не антисемит, просто ему грустно

(обратно)

Оглавление

Андрей Белянин Оборотный город

  Часть первая Оборотный город

  Часть вторая Характерник

  Часть третья Баскское заклятие

  «Характерничьи» побасенки

Андрей Белянин КОЛДУН НА ЗАВТРАК

  Часть первая КОЛДУН НА ЗАВТРАК

  Часть вторая СЕРАЯ МЕСТЬ

  Часть третья КРОВЬ НА КОНФЕРЕНЦИИ

  Послесловие МИР ОБОРОТНОГО ГОРОДА

Андрей Олегович Белянин ХВАТАЙ ИЛОВАЙСКОГО!

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ХВАТАЙ ИЛОВАЙСКОГО!

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ ЗУБЫ НАВЫЛЕТ!

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ТВОЮ ЖЕ ДИВИЗИЮ!

  ДНЕЙ МИНУВШИХ АНЕКДОТЫ

Светлана Кузнецова Хранительница. Меч дракона 

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2.

  ГЛАВА 3.

  ГЛАВА 4.

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

  ГЛАВА 10

  ГЛАВА 11

  ГЛАВА 12

  ГЛАВА 13

  ГЛАВА 14

  Глава 15

  ГЛАВА 16

  ГЛАВА 17

  ГЛАВА 18

  ГЛАВА 19                              

  ГЛАВА 20

  ГЛАВА 21                             

  ГЛАВА 22

  ГЛАВА 23     

  ГЛАВА 24

  ГЛАВА 25

  ГЛАВА 26

  ГЛАВА 27  

  ГЛАВА 28

  ГЛАВА 29     

  ГЛАВА 30

  ГЛАВА 31                     

  ГЛАВА 32

  ГЛАВА 33                                 

  ГЛАВА 34

  ГЛАВА 35      

  ГЛАВА 36

  ГЛАВА 37

  ГЛАВА 38

  ГЛАВА 39

Светлана Кузнецова Ученица мага

  Вступление

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

Светлана Кузнецова ХРАНИТЕЛЬНИЦА И ОРДЕН ХАОСА

  ПРЕДИСЛОВИЕ

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2

  ГЛАВА 3

  ГЛАВА 4

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

  ГЛАВА 10

  ГЛАВА 11

  ГЛАВА 12

  ГЛАВА 13

  ГЛАВА 14

  ГЛАВА 15

  ГЛАВА 16

  ГЛАВА 17

  ГЛАВА 18

  ГЛАВА 19

  ГЛАВА 20

  ГЛАВА 21

  ГЛАВА 22

  ГЛАВА 23

  ГЛАВА 24

Тимофей Царенко Бессистемная отладка. Реабилитация

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Отступление 1 Где-то в реальном мире

  Глава 5

  Глава 6

  Отступление 2

  Отступление 3

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Отступление 4

  Глава 11

  Отступление 5

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Отступление 6

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Вместо эпилога

Царенко Тимофей Адаптация

  Глава 1

  Отступление 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Отступление 2

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Отступление 3

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

Царенко Тимофей Бессистемная отладка. Утилизация

  Глава 1

  Интерлюдия 1

  Глава 2

  Глава 2 (завершение)

  Интерлюдия 2

  Интерлюдия 3

  Глава 3 (начало)

  Интерлюдия 4

  Глава 3 (Завершение)

  Интерлюдия 5

  Глава 3 (и еще чуть чуть)

  Глава 4

  Интерлюдия 6

  Глава 5 (начало)

  Интерлюдия 7

  Глава 5 (завершение)

  Глава 6

  Глава 7 (с отступлениями)

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Интерлюдия 8

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Интерлюдия 9

  Глава 21

  Глава 22 (начало)

  Интерлюдия 10

  Глава 22 (конец)

  Глава 23

  Интерлюдия 11

  Интерлюдия 12

  Глава 24

  Эпилог

  Авторское послесловие

Тимофей Царенко Три сапога пара

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Эпилог

  Авторское послесловие.

Тимофей Царенко Три сапога пара -2

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Эпилог

  Авторское послесловие

Царенко Тимофей Три сапога пара-3

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Эпилог

  Авторское послесловие

Тимофей Царенко Кровь и чернила

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Эпилог

Тимофей Царенко Солнце, море... Дирижабль.

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Эпилог

  Авторское послесловие

Царенко Тимофей Три сапога пара-6

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Эпилог

Раст Сергей За 30 милль... на Север

  Нулевая глава

  Глава 1. Вал

  Глава 2. Вал

  Глава 3. Грешник

  Глава 4. Вал

  Глава 5. Пит

  Глава 6. Пит

  Глава 7. Грешник

  Глава 8. Вал

  Глава 9. Пит

  Глава 10. Айс

  Глава 11. Грешник

  Глава 12. Вал

  Глава 13. Айс

  Глава 14. Пит и Айс

  Глава 15. Вал

  Глава 16. Вал

  Глава 17. Пит и Айсберг

  Глава 18. Айс

  Глава 19. Грешник

  Нулевая глава

  Глава 20. Вал и Карл

  Глава 21. Вечеринка в баре

  Глава 22. Вечеринка продолжается

  Глава 23. Грешник

  Глава 24. Айс

  Глава 25. Айс

  Глава 26. Ночь в Зоне

  Глава 27. Ночь в Зоне

  Глава 28. Вал

  Глава 29. Айсберг

  Глава 30. Айсберг

  Глава 31. Последняя

  Вместо эпилога

Раст Сергей Zona Антиматерь. Книга третья: ч.1

  Глава нулевая.

  Глава первая. Речная угроза.

  Глава вторая. Полтора человека в лодке

  Глава третья. Комбокорм

  Глава четыре. Секта

  Глава пять. Контра да банда

  Глава шесть. Бусы для дикарей

  Глава 7. Жуткие Холмы

  Глава 8. Дорога, мать её, для Сэма

  Глава 9. Чужой

  Глава 10. Нестор и Молчун

  Глава 11. Кроты

  Глава 12.Реквием

  Глава 13. Та, с черным провалом

  Глава 14. Zona Antimatter

  Глава 15. Сожжённые мосты

  Глава 16. Успеть до..

  Глава 17. Бойня

  Глава 18. Старик, калека и девушка

  Глава 19. Последняя

Раст Сергей Zona Антиматерь. Книга третья: ч.2

  Глава 1. Икра и немного трёпа

  Глава 2. Это Север, детка

  Глава 3. Хаммер против свободы

  Глава 4. Кусок колбасы

  Глава 5. Грязь

  Глава 6. ЗА 30 миллионов долл.

  Глава 7. Каждый охотник знает

  Глава 8. По стопам аборигена

  Глава 9. Аника-воин

  Глава 10. Пакт

  Глава 11. Ангел-хранитель

  Глава 12. Фаталити

  Глава 13. Последнее желание

  Глава 14. Старые Грехи

  Глава 15. Барная песня

  Глава 16. Здесь был Вал...

  Глава 17. Аннигилирование

  Глава 18. Хеппиэндовое

  Вместо эпилога.

Раст Сергей Chronos Глава 1

*** Примечания ***