Основание: мораль XXI века [Алексей Бардо] (fb2) читать онлайн

Алексей Бардо Основание: мораль XXI века

Предисловие

Начну, пожалуй, с новости. В конце концов, я в первую очередь репортер и только во вторую связан с аналитикой. Итак, в начале ноября 2022 года, когда эта рукопись проходила редактуру, британский таблоид The Daily Star выдал сенсацию. «Предназначенный для прогнозирования цивилизационных закономерностей суперкомпьютер World One определил год, когда произойдет крах цивилизации», — сообщило издание.

Речь шла о спроектированном для небезызвестного Римского клуба компьютере World One, который еще в 1973 году рассчитал, что к 2040 году произойдет глобальный коллапс, если рост населения и промышленности продолжится. Конец же цивилизации, как рассчитал World One, наступит в 2050 году. При этом прогнозные модели относительно ухудшения качества жизни и истощения природных ресурсов до сих пор удручающе точны.

Программа World One оценивала мир как единую систему и производила вычисления, базируясь на массиве разноплановой статистической информации с 1900 года. С ее помощью были созданы графики, показывающие, что произойдет с планетой через десятилетия. Компьютер строил статистические данные и прогнозы для таких переменных, как численность населения, качество жизни, обеспеченность природными ресурсами, загрязнение и многих других.

В качестве одной из мер по предотвращению катастрофы Римский клуб еще в то время предлагал некоторым странам, таким как США, сократить объемы поглощения мировых ресурсов. К рекомендациям, как это обычно бывает, не прислушались. И напрасно.

Сейчас, по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), девять из десяти человек во всем мире дышат воздухом с высоким уровнем загрязнения. По оценкам ВОЗ, 7 миллионов смертей ежегодно могут быть связаны с загрязнением окружающей среды.

Для чего я начал с не очень оптимистичной новости? Разве эта работа — очередное пророчество о «конце света»? Вовсе нет. Эта книга о жизни. Нашей жизни, каждого человека. Еще она о будущем. И мне, как оптимисту, не хотелось бы окрашивать его мрачными тонами. Но и о «конце света» мы поговорим, ведь ценность жизни познается через смерть.

К слову, из всех эсхатологических представлений (то есть воззрений на проблему «конца света») меня привлекает буддийское пророчество о бодхисаттве Майтрее — Будде грядущего, будущем учителе человечества.

Его имя с санскрита переводится как «тот, кто есть любовь». Бодхисаттва Майтрея признаётся всеми школами буддизма и почитается представителями всех его направлений.

Исходя из буддийских трактатов, сейчас Майтрея находится на небесах Тушита (мир, где воплощаются будды и бодхисаттвы). Когда же он спустится на Землю, согласно предсказаниям, то за семь дней достигнет просветления, так как уже накопил весь возможной опыт и колоссальный потенциал за бессчетные кальпы прошлых воплощений. Предвестниками появления грядущего будды станет наступление благостных времён: прекратятся междоусобицы, голод, конфликты. В обществе исчезнут ненависть, злость и агрессия, будут культивироваться любовь, терпимость и сострадание.

Правда, по преданиям, наступят эти времена через пять миллиардов шестьсот миллионов лет. Однако существует другая, более обнадеживающая, точка зрения. Согласно ей Майтрея может воплощаться там, где он больше всего нужен. Так что, великий бодхисаттва где-то рядом. Как и истина, которую он несет.

Но оставим буддийскую космологию в стороне. Рассмотрим пророчество с обыденной, даже материалистической точки зрения. Чем хороша эта идея? В отличие от христианского понимания «конца света», предполагающего спасение только для избранных, буддизм оставляет надежду для каждого. Любой человек способен приблизить время пришествия Майтреи, если будет вести соответствующий образ жизни. И на сегодняшний день это, пожалуй, лучшая парадигма для человечества.

Собственно, представленная книга — это рассуждение как раз о том, как нам всем выстроить жизнь так, чтобы выбраться из бесконечного цикла кризисов, как нам всем вообще обрести смысл жизни и приблизить те самые благостные времена.

Замысел этой книги зрел около десяти лет. Однако ей суждено стать своего рода отзывом на угрожающие глобальной катастрофой события, разворачивающиеся вокруг сложных русско-украинских отношений. В феврале 2022 года я задался вопросом: что если мы все ошибаемся? Под всеми я подразумеваю не правительство своей страны, не украинцев, не командование НАТО. Все здесь — это человечество. Согласитесь, война не возникает, если в ней нет необходимости. Но если войны на планете случаются, значит, с нашим общим миром что-то не так. Война — это трагическая неспособность людей управлять собственной человеческой природой. Ведь если представить, что наша эволюция длилась всего час, то можно смело предположить, что еще десять минут назад мы были по существу кровожадными животными, подчиненными страстям, склонными к припадкам первобытной ненависти. И внезапно нас призвали стать гражданами и жить в гармонии с миром и самими собой. Нет, так изменения не происходят. Для них необходимо волевое усилие. Нужно захотеть стать другим. Прискорбно, но многие считают, что с ними все в порядке.

Основная идея этой книги заключается в том, что существует естественное (априорное) универсальное Основание, которое позволит нам выстроить благополучный мир настолько, насколько это возможно. И мы попытаемся его определить. Для этого потребуется совершить путешествие в темные глубины человеческого, постараться понять наши мотивы, изменить взгляд на общество.

Разумеется, представители академического сообщества найдут в этой работе множество изъянов. Справедливости ради скажу, что я не ставил перед собой цель написать научную монографию. Представленная работа еще только попытка определить то, что я называю Основание. Понимаю, заявленная проблематика чрезвычайно обширна, и погружаться в детали, значит обрекать себя на работу, которая едва ли будет завершена, так как она не под силу одному человеку. Однако, по крайней мере надеюсь, рассуждения относительно Основания и Настоящего человека для кого-то станут новыми координатами на жизненном пути. Возможно, со временем выдвинутые мною тезисы обрастут новыми подробностями и более изощренной аргументаций.

Но это будет уже совсем другая книга.

Глава 1 Первые и последние люди

В 2020 году на семидесятом Берлинском кинофестивале состоялась мировая премьера фильма «Последние и первые люди» Йохана Йоханссона. Дебютная картина исландца является экранизацией одноименного романа Олафа Стэплдона. Фильм и книгу разделяют больше восьмидесяти лет, однако, вопрос всеобщей смерти сегодня более чем злободневный. По основному сюжету романа, изложенному Йоханссоном, примерно через два миллиарда лет Восемнадцатый вид людей оказался на краю гибели из-за космической катастрофы. Сквозь тысячелетия Последние люди шлют свое печальное послание нам, Первым людям, с просьбой о помощи, надеясь, что мы сможем найти выход.

На тот момент, для многих зрителей фильм стал серьезным интеллектуальным опытом в череде коронавирусных локдаунов и перманентной тревоги. Вопрос не в особой режиссерской интерпретации седой классики фантастики, а в том, что картина заставляет задуматься над важными вещами. Такими, например, как будущее.

Напомню слова, произнесенные бесстрастным голосом Тильды Суинтон, выступающей в фильме Йоханссона от имени Последних людей: «Вашим писателям, сочиняющим книги о будущем, видится достижение некоей утопии, где подобные им существа живут в полном блаженстве. Но такой рай не возник ни разу за множество лет, разделяющих нашу и вашу эпохи». Они бьют в самое больное место человечества — лишают надежды на безопасность и справедливость.

Несмотря на утверждения некоторых исследователей, что насилия становится все меньше благодаря распространению гуманистической философии, мы строим мир, в котором значительная часть населения несчастна. Разумеется, сейчас меньше шансов быть убитым на улице, чем в Париже 18-го века. Когда-то рабство, детоубийство, жестокое обращение с детьми, убийства, погромы, кровопролитие были обыденностью. Сейчас прогрессивный мир осуждает насилие, основываясь все больше на гуманистических философских концепциях. В то же время поводов для оптимизма недостаточно.

Например, по итогам 2022 года в мире будет насчитываться 263 млн нищих, а 860 миллионов будут выживать на $1,9 в день. Такой прогноз дали эксперты Оксфордского комитета помощи голодающим. Они считают, что зонами гуманитарного бедствия станут Восточная Африка, Йемен и Сирия. Увеличению армии бедных способствовала пандемия COVID-19. Кроме того, негативно сказалось повышение цен на продовольствие и топливо, спровоцированное войной на Украине.

Необходимо напомнить, на долю России и Украины в производстве пшеницы и ячменя приходится 30 %, кукурузы — 20 %, подсолнечного масла — более 50 %. Это продовольствие является основным источником питания для самых бедных жителей планеты. Свыше 30 % пшеницы, поступающей в 45 стран Африки, производят Россия и Украина. К тому же Российская Федерация является крупнейшим поставщиком газа и нефти. В свою очередь, нарушения в поставках зерновых и энергоносителей привели к повышению цен. Стоимость нефти марки Brent выросла на 60 %, а газа и удобрений — более чем в два раза.

В 2007 году рост цен на пшеницу спровоцировали голодные бунты в 37 странах. Тогда культура стоила 240 евро за тонну, сейчас — больше 400. Кризис 2010 года и голод вывел на улицы жителей более 20 стран между Мавританией и Ираном. Он вверг Ливию и Сирию в опустошительные войны, привел к дестабилизации современного мира. Можно предположить, что нынешний кризис будет более разрушительным по своим масштабам. Мы стоим на пороге третьей мировой войны и ядерного апокалипсиса. И это не пустой алармизм, а вполне реальный сценарий развития событий, один из вариантов.

В 2015 году 193 государства ООН приняли 17 Целей устойчивого развития. Цель № 16 подразумевает «построение миролюбивого общества». Но мир не становится безопаснее. Все происходит с точностью наоборот. За последние 30 лет в различных вооруженных конфликтах погибли больше 2,7 миллионов человек. Это удручающие цифры. По подсчетам историков, всего за период становления человеческой цивилизации произошло около пятнадцати тысяч войн, в результате которых погибло больше трёх с половиной миллиардов людей. И это только прямые потери армий и гражданского населения.

Мир также не становится счастливее. Между странами и внутри них существуют большие различия в уровне доступа к благам современного развитого общества, например, медицинским и образовательным услугам. В большинстве государств весь объем, на который ежегодно увеличивается национальный доход, распределяется между людьми, входящими в один процент наиболее обеспеченного населения. Доля же наименее обеспеченного населения стран в среднем составляет 40 %, и между этими людьми распределяется менее 25 % объема национальных доходов.

В развивающихся странах у детей из наименее обеспеченных семей вероятность дожить до пяти лет в три раза ниже, чем у детей из наиболее обеспеченных. При этом такие наименее обеспеченные семьи составляют до 20 % всего населения развивающихся регионов. Во всем мире около 265 млн детей и молодых людей не посещают школу, что равнозначно четверти населения Европы. Более половины детей, не посещающих школу, проживают в районах, пострадавших в результате вооруженных конфликтов: 35 % или 22 млн детей от шести до 11 лет, 25 % или 15 млн детей от 12 до 14 лет и 18 % или 26 млн молодежи от 15 до 17 лет. В ноябре 2021 года генеральный секретарь ООН заявил: «…все больше людей скатываются в крайнюю нищету и сталкиваются с угрозой голода». «Растущее неравенство приводит к дестабилизации ситуации, — предупредил он, — Особенно когда не обеспечен доступ к базовым услугам в сфере здравоохранения, образования, безопасности и правосудия».

Не менее сложным вызовом являются климатические риски. Они нарастают так быстро, что вскоре могут перечеркнуть способность природы и человечества к адаптации. Существует мнение, что то же глобальное потепление — надуманная проблема. Я соглашусь с тем, что климатические изменения сейчас используются как инструмент либо политических манипуляций, либо экономического давления на тех или иных участников глобальных рынков. И это главное, что снижает наше доверие к тому же таянию арктических льдов или изменениям океанических течений. В то же время мы имеем статистику и прогнозы ООН, возможно, не самой объективной организации (особенно в последнее время), но тем не менее.

Итак, по данным ООН, уже сегодня 3,4 млрд человек живут в местах, где людям угрожает опасность. При потеплении на 1,6 °C исчезнут 10 % животных (сейчас температура поднялась на 1,19 °C). 38 % населения Земли могут лишиться постоянного доступа к чистой воде. Глобальное потепление повлияло на частоту экстремальных погодных событий: пожаров, ураганов и наводнений. Они происходят чаще, чем прогнозировалось к 2100 году. В целом по миру последние 14 лет каждый год более 20 млн человек вынуждены менять место жительства из-за стихийных бедствий. С 1970 по 2000 год в мире за год происходило 90-100 катастроф среднего и крупного масштаба. Специалисты прогнозируют, что экстремальных волн жары в 2030 году будет в три раза больше, чем в 2001 году, а продолжительность засух вырастет на 30 %. Кроме того, людям предстоит пережить новые пандемии. Если антропогенная деятельность будет продолжаться в течение следующих десятилетий так же активно, как сейчас, то человечеству, ко всему прочему, угрожает и голод.

Но и это не все. Уже сейчас можно видеть очертания довольно мрачных грядущих времен. Рассмотрим в качестве примера Шанхай. Из-за коронавируса город долгие месяцы находился в условиях жесткого карантина. Один из крупнейших городов планеты превратился в китайское «поле экспериментов», на котором отрабатывалась стратегия «нулевой терпимости» к COVID-19. Изначально планировалось, что локдаун продлится девять дней, за которые был бы протестирован каждый житель города. Город поделили на две части по реке Хуанпу: восточную часть города должны были закрыть на карантин с 28 марта по 1 апреля, а западную — с 1 по 5 апреля. Однако сдержать вирус не удалось: заболеваемость продолжила набирать обороты.

Более 24 миллионов человек не могли выходить из дома. Некоторым людям пришлось изолироваться прямо на рабочих местах. Чтобы удержать людей в квартирах, власти заваривали двери подъездов. По пустым улицам курсировали роботы, которые через громкоговорители требовали от граждан соблюдать карантинный режим. Отказ от теста на коронавирус нередко приводил к тюремному заключению. Отчаявшись, люди кричали из окон. Над жилыми комплексами летали дроны. «Сдерживайте стремление своей души к свободе», — требовали беспилотники. Недовольство горожан выливалось в столкновения с полицией. По некоторым данным, на тот момент, когда писалась эта глава, со всего Китая в Шанхай свезли больше 38 тысяч врачей. Перед ними стояла одна задача: достичь нулевой заболеваемости COVID-19. Была введена тотальная цензура. В соцсетях удалялись посты с историями о людях, умерших от COVID-19 или несвоевременно оказанной медицинской помощи, возражениями врачей, жалобами на нехватку еды и повальный рост цен.

Это только один из вариантов нашего будущего: подавление человека государственной машиной. При этом не стоит сомневаться в грядущем усилении государственного насилия под предлогом безопасности даже в развитых демократиях. Оно будет носить более мягкий вариант по сравнению с тоталитарными и автократическими режимами за счет изощренной манипуляции общественным мнением. Но демократии пришел конец. В качестве живого примера можно привести основателя Wikileaks Джулиана Ассанжа. Сейчас, после экстрадиции в США, это прибежище свободных людей, ему грозит 175 лет тюрьмы только за то, что когда-то он раскрыл миру правду. И не приходится сомневаться, когда вы читаете эти строки, он скорее всего уже находится за решеткой в американской тюрьме строгого режима. Возникает вопрос, какой будет реакция общества на повсеместное подавление свобод? Наиболее инертная его часть будет пытаться подстраиваться под возникающие новые правила игры. Но политические процессы неизбежно радикализируются. Мы станем свидетелями бунтов, массовых беспорядков, возникновения новой волны терроризма в духе немецкой Фракции Красной Армии. Процесс уже запущен.

Еще в 1958-м году Батай в статье «Переполненная планета» заявил: «…нет ничего, что существует в конечном счёте: всё подвешено над бездной, сама основа — это только видимость страховки». В 70-80-е годы постструктуралисты предложили идею «мира-как-текста». Эта концепция впоследствии была дополнена новым поколением философов. Так, у постмодернистов «мир-как-текст» открылся для множества равноправных интерпретаций. В 80-е наука вслед за философией признала, более того, подтвердила экспериментально, что нестабильность — неотъемлемая часть эволюции. Хаос стал рассматриваться как созидательный феномен. В новом тысячелетии мы вплотную подошли к экстремальной нестабильности — гиперхаосу, в котором нет ничего невозможного. Даже немыслимое теперь возможно. Мир стал, по выражению французского философа Квентина Мейясу, контингентным. В нем больше ничто не является необходимым. Эта ситуация еще более сложная, чем ее в свое время представлял Батай. Мы не просто подвешены без страховки. Бездна — единственное, что нас окружает. И не понятно: падаем мы или застыли, уже погибли, и всё видимое — предсмертная вспышка воспоминаний, — или живы.

Гёте принадлежат слова: «Человечество станет умнее и рассудительнее, но не лучше, счастливее и деятельнее. Я предвижу время, когда человечество не будет больше радовать Бога, и он будет вынужден вновь все разрушить для обновления и творения». Казалось бы, действительно, можно сдаться и смиренно ждать очередного всемирного потопа. Однако будем оптимистами — поводов для капитуляции нет.

Следует понимать: не нами выбран мир, в котором нам приходится жить, вместе с тем, нам выбирать, как жить. Реальность подчиняется всем людям, а не только тем немногим представителям деловой и политической элиты, кто сейчас ее создает. Идеи социальной энтропии до сих пор главенствуют в кругах власти по всему миру, несмотря на то, что экстраполяция классической физики на общественные процессы в целях управления ими, является довольно упрощенным подходом. Нужно помнить: мы гипотетически способны знать все начальные условия, в то время как будущее остается принципиально непредсказуемым. Можем только строить догадки и выстраивать предположения относительно того, каким образом текущие действия повлияют на социальные процессы. И то не далее темпорального горизонта. Бросая камень с крыши, мы знаем наверняка, что он упадет, так как существует притяжение, и нам об этом известно. С обществом все гораздо сложнее. Рассматривать его при прогнозировании как равновесную систему, подчиненную законам термодинамики, все равно что предсказывать погоду на следующее десятилетие.

Возможно, из-за упрощенного подхода к социальным процессам, убежденности, что их можно сколько угодно долго контролировать, как давление в паровом котле, ошибочного понимания природных взаимосвязей, да и нашей собственной природы, мы оказались в положении пассажиров «Титаника». Только на нашем корабле спасательные шлюпки вообще не предусмотрены (куда денешься с планеты?), навигационные приборы и средства связи разбиты пьяной взбунтовавшейся командой, а на мостике развязалась кровавая драка за штурвал и власть прокладывать курс. Только какой курс в таком положении ни прокладывай, он все — в безысходность. Такова неприятная особенность нашего мышления: мы слишком поздно начинаем задумываться об отдаленных последствиях запущенной нами же цепи событий. Мало того, что мы всегда ищем внешнюю причину своих бед, так еще мы реагируем только на непосредственные угрозы. Грядущие опасности для нас слишком абстрактны, чтобы ими всерьез кто-то занимался. Словом, мы видим только малую часть огромного пазла. Между тем организация мира все больше усложняется, и пользоваться подобными моделями мышления — все равно, что дать кораблю полный ход среди айсбергов. Мы слишком привязаны к настоящему моменту. В то время как человечество связано событиями истории, а каждое инициированное нами событие в настоящем имеет последствия, которые могут проявиться через годы или десятилетия. Но мы привыкли оставлять проблемы грядущим поколениям. Только вот задачи перед этими поколениями становятся труднее и труднее.

Между тем, у нас есть очевидное преимущество перед Последними людьми — время. Пусть мы не располагаем суммой знаний о миллиардах лет эволюции человеческой цивилизации, то есть той карты, с помощью которой можно обойти явные и скрытые опасности, мы, Первые люди, находимся в одном шаге от мира, в котором мечтаем оказаться. Мира Настоящий людей.

Почему изменения важны? Поясню. Никто из нас не пребывает в объективной реальности. Мы все по-своему переживаем ее. Создаем собственную версию пространства жизни. При таких условиях сложно утверждать существование какой-либо истины. Однако нужно понимать две вещи. Во-первых, реальный мир существует. Он был до нас и будет после нас, и он никуда не исчезает за нашей спиной. Во-вторых, можно остаться на уровне реактивного мышления, то есть быть погружённым в бесконечные срочные, но мелочные по существу дела, а можно проникнуть в сферы более высокого порядка, откуда открывается совсем другой вид на условия и смысл существования.

Проиллюстрируем эту идею следующим образом. Представим, что некий человек с рождения много лет прожил на острове в окружении небольшой группы людей (допустим, это были потомки переселенцев, бежавших от цивилизации), которые ничего не знали о существовании другого мира. На горизонте не появлялись корабли, над островом не пролетали самолеты, к берегу не прибивало посторонних предметов — полная изоляция. Однажды прогуливаясь по пляжу, человек обнаружил подробную карту континентов, морей, океанов, больших и маленьких островов. Внезапно он понял, что существует нечто гораздо большее, чем он представлял. Он поделился находкой и своими соображениями с другими. Но никто не поддержал его стремление отправиться в странствие. Тогда этот человек построил плот и отплыл в одиночестве, несмотря на риск погибнуть в первой же буре.

Интерпретация. В современной психологии существует понятие «зона комфорта» (смею предположить, его значение известно каждому). Если речь идет о физическом существовании, то покидать эту «зону комфорта» не всегда нужно. Другое дело, когда мы говорим о мышлении. Наши способности к познанию мира, других, самих себя ограничиваются множеством предрассудков, но большую опасность представляет растущая косность ума — чем мы старше, чем устойчивей наше социальное положение, тем менее гибок наш разум, тем больше он регрессирует, практически не оставляя нам шансов на изменения, сужая тем самым наши возможности к познанию мира. Как говорил Сократ, непознанная жизнь не стоит того, чтобы ею жить. Таким образом, в нашей власти выбирать: мыслить в рамках предрассудков (то есть не покидать остров) или открыть ментальное пространство для более значимых целей и задач. Другими словами: быть свободными или оставаться в добровольном заточении.

Свобода — это не то, что даруется свыше, не то, что достигается через огонь и кровь. По сути никакие законы, даже самые совершенные, не способны сделать нас свободными. Свобода — это всегда личный выбор, проистекающий из твердого намерения изменить отношение к жизни. Помните: мы не пешки в чужой игре.

Глава 2 Закон Джунглей

Сербская художница-перформер Марина Абрамович в 1974 году провела шокирующий эксперимент «Ритм 0». Он показал: человек удивительно быстро может превратиться в дикаря, если ему это позволить. «Полученный мной опыт говорит о том, что если оставлять решение за публикой, тебя могут убить», — утверждает Абрамович.

Организованный ею перформанс длился шесть часов, в течение которых художница стояла неподвижно, а «зрители» могли взять любой из 72 предметов, лежавших на столе в комнате, и использовать их на Марине. В их числе были ножницы, хлыст, фонарик, виноград, хлеб, духи, яблоки, роза, нож и даже пистолет. Люди очень быстро потеряли интерес к "хорошим" предметам и принялась истязать художницу. «В начале публика была очень спокойная: они играли со мной, подарили мне розу, целовали, но потом они стали становиться все более дикими. Они резали мою шею и пили кровь. Один человек зарядил пистолет и вставил его мне в руку — его интересовало, нажму ли я на курок. Они взяли ножницы и срезали с меня одежду. Они втыкали в мою кожу шипы розы. Как только эксперимент закончился, я стала собой — до этого я была куклой для них — и стала ходить по галерее, а люди побежали, — вспоминает Абрамович, — я помню, что придя в отель в этот вечер и посмотрев на себя в зеркало, я обнаружила у себя прядь седых волос».

В 2021 году энтузиасты из России повторили эксперимент. Он тоже длился шесть часов и начался довольно безобидно: люди гладили девушку-участницу по волосам, рукам, подбадривали. Однако через некоторое время поведение некоторых «зрителей» изменилось. Кто-то начал обливать маслом, кетчупом, а кто-то и вовсе высыпал мешок с перьями на голову девушке, предварительно окропив мёдом. Справедливости ради нужно заметить, что перформанс проводился в людном месте, поэтому «зрители» не сумели до конца прочувствовать свою безнаказанность, как в случае с Абрамович. Но, судя по видео, многие вошли во вкус, совершая гадости. Не сложно представить, как могло все обернуться, если бы действие происходило в закрытом помещении без камер и посторонних глаз. Однако даже перед камерами люди способны быстро «расчеловечиться».

Эти эксперименты хоть и не претендуют на научную чистоту, как Стэнфордский тюремный или Милгрэма (правда, их результаты сегодня поставлены под сомнение), между тем позволяют сформулировать три вывода:

— люди легко и быстро обезличивают того, кто не оказывает сопротивления и не пытается защититься;

— в условиях безнаказанности и вседозволенности люди с легкостью переходят к издевательствам над другими людьми;

— в условиях безнаказанности и вседозволенности большинство обычных людей способны на немотивированную жестокость.

Так ли это однозначно? Попробуем разобраться. Для этого мысленно отправимся в исторический центр испанского города Толедо, в небольшой, но любопытный музей. Его экспозиция посвящена инквизиции. Именно в Испании, во многом благодаря Томасу де Торквемада, она стяжала себе дурную славу. Выставка делится на пять тематических разделов и охватывает историю существования инквизиции с начала ее появления в Испании. В музее представлено больше сорока орудий пыток. Посетители могут увидеть приспособления, с помощью которых истязали и калечили людей, обвиненных в колдовстве и вероотступничестве. Подобные музеи довольно популярны среди туристов (не говорит ли это о врожденных садистских наклонностях людей?) и найти их можно в различных европейских городах.

По разным оценкам охота на ведьм, продолжавшаяся в Европе с XIV по XVIII века, унесла жизни от 60 до 100 тысяч человек. И эти цифры весьма приблизительны. Поистине, время человеческого безумия. Своего апогея ведовская истерия достигла во времена Реформации в Германских государствах, Швейцарии, Франции и Шотландии. Например, в городе Кведлинбурге за один день 1589 года были сожжены 133 «ведьмы». В Силезии один из палачей сконструировал печь, в которой за 1651 год сжег заживо 42 человека, включая двухлетних детей. В Кёльне с 1627 по 1639 годы на кострах и в пыточных камерах погибло около тысячи человек.

Если заглядывать в еще более древние эпохи, то они покажутся чередой зверских обычаев и жесточайших пыток. Финикийцы изобрели казнь через распятие на кресте. Цицерон назвал её самой жестокой, ведь приговоренные к распятию умирали по несколько дней от обезвоживания или удушья. Персы карали преступников, заливая расплавленный металл в рот или раны, сдирая кожу. Не отставали от них китайцы и монголы. При этом люди древности принимали мучительную смерть не только за преступления, но и ради благословения небес. Наши предки пытались задобрить своих жестоких богов кровью младенцев, женщин, юношей и девушек. В Древнем Риме были очень популярны жестокие развлечения. Граждане могли целый день провести в Колизее, наблюдая за схватками хищников, затем — львов и тигров с рабами, а после — смертельные бои гладиаторов.

Новейшую историю тоже сложно назвать гуманной. Символами жестокости человека стали нацистские концентрационные лагеря, деревня Хатынь, сталинский ГУЛаг. В новом тысячелетии мы узнали о тюрьме Гуантанамо и зверствах террористов из «Исламского государства», расправах украинских националистов над российскими военнопленными, мирным населением и так далее. Примеров множество. К слову, по данным исследований, на сегодняшний день более миллиарда человек независимо от социального статуса, религиозной и культурной принадлежности верит в существование ведьм. Поэтому вероятность нового витка средневекового безумия нельзя исключать.

Ученые достаточно давно ведут спор о тяге человека к агрессии, насилию и жестокости. Со времен эпохи просвещения исследователи делились на два непримиримых лагеря. Сторонники Томаса Гоббса во главу угла ставили человеческую природу. В своем труде «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» Гоббс отмечал: «При отсутствии гражданского состояния всегда имеется война всех против всех. Отсюда видно, что, пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех. Ибо война есть не только сражение, или военное действие, а промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путем сражения».

Сторонники Жана-Жака Руссо, напротив, утверждали, что решающее значение имеет среда обитания. Философ говорил: «Сострадание — это естественное чувство, которое, умеряя в каждом индивидууме действие себялюбия, способствует взаимному сохранению всего рода. Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: «Это мое!» — и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: «Остерегайтесь слушать этого обманщика: вы погибли, если забудете, что плоды земли — для всех, а сама она — ничья!»

Современные исследователи полагают, что агрессивное поведение человека является эволюционно консервативным признаком, который на протяжении всей эволюции Homo имел большое значение для выживания, сплоченности группы и преимущества в оставлении потомства. В частности, группа испанских ученых во главе с Дж. М. Гомезом собрала информацию о случаях насильственной смерти среди млекопитающих и всех предков человека (рассматривались останки людей из палеолита, мезолита, неолита, бронзового и железного веков). Исследование включило в себя анализы 4 млн. смертей особей из 137 семейств млекопитающих и 600 работ, в которых описывались случаи насильственной гибели среди предков современных людей. Ученые пытались определить, сколько процентов особей, погибших преждевременно, были убиты особями своего же вида, а затем сравнивали эти показатели у разных видов млекопитающих. В итоге они пришли к выводу, что человек в шесть раз более жесток по своей природе, чем его собратья по биологическому классу. В среднем только одно млекопитающее из 300 погибает по вине особей своего вида (примерно 0,3 %), у наших же далеких предков это значение доходило до 2 %. Склонность к насилию закладывается у представителей Homo sapiens генетически, потому что процент особей, павших от действий своих собратьев, равномерно растет по мере эволюционного приближения к человеку. Объяснение этому — адаптация наших предков к жизни в больших группах на территориях с ограниченными ресурсами.

Однако прав оказался и Руссо. Та же группа исследователей выявила скачкообразное увеличение количества внутривидовых насильственных смертей, которое не объяснить наследственностью. Примерно 3 тыс. лет назад наши предки перешли к показателю 15–30 % насильственных смертей. Объяснение здесь простое: появление иерархического общества и начало войн. Процент начал заметно снижаться только 100 лет назад, что опять же объясняется не генетикой, а построением нового общества с развитым институтом права, отлаженной работой правоохранительных органов и культурой, в которой насилие считается неприемлемым. Человек стал гуманнее животных — только одна насильственная смерть из 10 тыс. происходит непосредственно от рук другого человека. В пользу Руссо необходимо добавить, что последние многочисленные исследования роли окружающей среды в развитии агрессивного поведения позволили сделать важный и статистически достоверный вывод — у людей, переживших в детстве сильные стрессы, испытавших заброшенность (потеря матери или обоих родителей, родители с зависимостями, отсутствие внимания и так далее) или подвергавшихся насилию, агрессивное поведение и предпосылки к жестокости, формируются в несколько раз чаще, чем у людей с благополучным детством. Таким образом, сегодня ученые приходят к выводу, что агрессивное поведение — следствие как генетических факторов, так и среды.

Рассматривая вопрос человеческой агрессии, необходимо учитывать, что виду Homo sapiens около 40–50 тысяч лет, а эволюционный путь в целом приматов составляет два миллиона лет. Все это время выживали более агрессивные, безжалостные, готовые к смертельной схватке за право сохранить жизни свою и своего потомства. Так и сформировались модели поведения человека на генетическом уровне.

В свою очередь идеи, которые заключаются в том, что достигать цели в жизни нужно не любым путем, а за счет многочисленных компромиссов, появились всего 10–15 тысяч лет назад. За этот короткий промежуток времени биологические качества и инстинкты не могли исчезнуть. Наши навыки социального общения все еще слишком неустойчивы. По мнению психологов-эволюционистов, нет необходимости формировать в человеке агрессивность, жестокость, безжалостность. Достаточно просто разбудить их. Они дремлют в каждом из нас. Когда инстинкты выходят на поверхность, уже разум впадает в сон. А как гласит испанская пословица, «сон разума рождает чудовищ».

В том, как легко нормальный человек способен переродиться в жестокое существо, нас убеждает как эксперимент Абрамович, так и недавняя история. Возьмем нацизм в Германии.

Немцы на тот момент представляли собой одну из самых культурных наций Европы. Американский психиатр Дуглас Келли задался целью найти «возбудитель нацистской болезни» у подсудимых главного процесса человечества — Нюрнбергского трибунала. Им были проведены всесторонние исследования, показавшие шокирующий результат — все нацисты психически нормальны! Никто из испытуемых не выказал склонности к насилию, в том числе комендант концентрационного лагеря Освенцим Рудольф Хесс. Последний оказался отличным семьянином и работником. Вывод напрашивается один: преступления немецкого нацизма (равно как и бандеровцев) обусловлены не психическими отклонениями, а результатом пропаганды, пробудившей в людях те самые дремлющие «звериные» инстинкты. Иными словами, нацисты считали, что поступают правильно и находятся на стороне правды и добра. Согласитесь, ужасающее заключение.

Здесь уместно вспомнить Льва Толстого, который говорил: «Самый лучший человек тот, который живет преимущественно своими мыслями и чужими чувствами, самый худший сорт человека — который живет чужими мыслями и своими чувствами. Из различных сочетаний этих четырех основ, мотивов деятельности — все различие людей. Люди, живущие только своими чувствами, — это звери».

Если быть предельно честным, фашизм, подобно спящему вирусу, может быть в каждом из нас. И мы можем наблюдать, как, например, европейские государства потворствуют тому, чтобы это чудовище не впало в глубокий сон. Как известно, укреплению гуманизма в обществе способствует вытеснение из информационного пространства того, что пробуждает инстинкты. Однако в этом вопросе главенствует вопрос экономической выгоды, как бы цинично это не звучало.

Другой, иной, чужой

Теперь обратимся к не менее важному аспекту (если не основному) рассматриваемой в этой главе проблемы — восприятию человеком другого человека. По этимологическому словарю Крылова А.Г. в русском языке слово «другой» восходит к той же основе, что и друг, и имело такое же первоначальное значение. Новое значение — «иной» — развилось на основе оборота «друг друга» или «друг другу». В романских языках корень слова «другой» имеет латинское происхождение от слова alter, что означает «другой из двух». Категория «другой» в философии определяется как «не-Я». То есть «другой» — это любой, кто не является мной, отличен от меня, не тождественен мне и даже противостоит мне, но в то же время относится, как и я, к человеческому роду, и внешние проявления его жизнедеятельности напоминают мои собственные, хотя я и не могу проникнуть в их глубинное измерение.

Существует как минимум три проявления «другого» — это непосредственно другой, а также иной и чужой. Последний лик представляет для нашего исследования наибольший интерес, потому как если с существованием другого и иного мы готовы мириться и вполне успешно находим точки соприкосновения, то чужой внушает страх и ужас, ибо эта фигура «не одной со мной крови» воплощает собой смерть.

Массовая культура привила однозначное восприятие чужого — враждебный пришелец (вспомним знаменитый фильм: жутким безмерно агрессивным ксеноморфам только и нужно, что проникнуть в человеческое тело для размножения ценой гибели носителя). Мы не в состоянии его понять, измерить его привычными категориями реальности, потому что он не вписывается в их рамки. Он из чуждого нам мира. Ему никогда не найдется места рядом с нами. Он по каким-то неясным для нас причинам отказывается от диалога с нами, значит, стремится к насилию, стремится навязать свои ценности, разрушив при этом наши.

Для понимания наших поведенческих особенностей обратимся к интересной детали антропогенеза. Сравнительно недавние палеонтологические находки опровергают традиционные представления о том, что все значимые культурные прорывы были совершены исключительно нашими далекими предками. Сегодня можно говорить о том, что на Земле в одно время сосуществовали как минимум три вида людей, три разных человечества, имеющих аутентичные культурные, социальные и обрядовые, в том числе погребальные, практики. В нашем распоряжении нет достоверных свидетельств, почему те же неандертальцы сошли с исторической арены (традиционные взгляды — вымирание или ассимиляция), однако, существует непопулярная и достаточно неудобная для нас (но много объясняющая) гипотеза, согласно которой наши более развитые предки попросту истребили других людей. Они были для них чужими во всех смыслах этого слова.

Чужой в нашем сознании — потенциальный, если не однозначный, враг. Его нужно сдерживать границами, международным правом, военной силой, ядерным арсеналом. В противном случае он грозит прорваться на нашу территорию и утопить нас в крови. Для нас лучше, если бы чужой не существовал, был стерт с лица Земли. Между нами и чужим ценностная пропасть.

Мы хотим, чтобы люди вокруг были похожи на нас. Мыслили как мы, действовали также. Мало кто допускает, что люди могут быть нашей полной противоположностью, и это не лишает их права на существование, не делает их убийцами и каннибалами. Но сегодня индивидуализм — едва ли не очередное религиозное убеждение. Именно он подталкивает нас к болезненной поглощенности собой. Все больше людей удивляет сам факт существования людей, имеющих взгляды на жизнь, выходящие за берега мейнстрима. Точно такие же схемы действуют на уровне государств. Ведь государствами управляют люди. А люди зачастую иррациональны.

Иррациональность преодолевается исключительно волевым усилием. Умение реалистично оценивать себя и способность терпимо относиться к слабостям окружающих достигаются через ежедневный труд над собой. Осознанность — вот, что по праву может считаться духовным подвигом. Но немногие на это способны. Ведь проще оправдывать себя.

Проблема в том, что наши реакции на какие-либо поступки окружающих или события зачастую нам только кажутся рациональными. На деле они — лишь отражение глубинных психологических процессов, которые мы не то чтобы не стремимся обуздать (в современной психологии это называется «принять своих демонов»), но даже не осознаем. Благодаря эволюционным особенностям нашей психики, мы, вероятно, почти никогда не бываем непредвзяты в наших суждениях. Наш ум полагает себя центром мироздания. Нас влекут за собой коллективные эмоции, триггеры из детства, нарциссические расстройства, комплексы, ложные убеждения, предрассудки, элементарное невежество, параноидальные опасения, эгоизм, иллюзии относительно своих моральных качеств, демагоги, разжигающие в массах эмоции страха, гнева и возмущения. При этом прогресс и просвещение не устраняют иррациональности нашего поведения. Меняются формы, но не суть. Посмотрите, с каким маниакальным усердием из общественного пространства западного, читай — цивилизованного, мира изгоняется все русское, начиная от политических символов, заканчивая культурой. А, казалось бы, времена маккартизма, тем более, охоты на ведьм, давно прошли. Словом, боги живут в нас самих, а мы, вместо того, чтобы прислушиваться к их голосам, плетемся за проходимцами, что обещают рай здесь и сейчас.

Однако и в этой, казалось бы, безнадежной ситуации наметились тектонические сдвиги. В фильме «Прибытие» Дени Вильнёва мы видим чужих в непривычной роли: гептаподы не проявляют агрессивных намерений (в отличие от людей, оказавшихся неспособными договориться сами с собой), а напротив, — как становится ясно к концу картины, — прибыли на землю, чтобы дать людям универсальный язык. То есть впервыечужой предстает не безжалостным захватчиком, а существом, помогающим нам совершить качественный скачок в эволюции сознания. Можно предположить, что «Прибытие» — это проявление начавшегося движения коллективного бессознательного от индивидуализма к интеграции. Однако говорить о скором завершении процесса не приходится. Мы полагаемся на инстинктивное чувствование опасности, исходящей от чужого и строим… пограничные стены. Удивительно, но до падения Берлинской стены в мире оставалось 16 подобных сооружений. Сегодня построены или строятся 65 укрепленных пограничных периметров (И. Крастев, С. Холмс «Свет, обманувший надежды»; необходимо уточнить: в 2022 году Польша выстроила стену на границе с Белоруссией и анонсировала возведения такого же сооружения на границе с российской Калининградской областью). При этом появление большинства из них так или иначе объясняется миграционными угрозами — инфильтрацией через границу тех самых чужих, и только в последнюю очередь — угрозами военного характера.

Почему так происходит? Однозначного ответа не существует. Но мы можем предположить, что основная причина кроется в том, что наше сознание пронизано идеей борьбы, выживания. Диалектика Гегеля (единство и борьба противоположностей), представления Гоббса (война всех против всех), теория Дарвина, социальная теория Маркса, тоталитарные идеологии, все это — не о глобальной пацифизации.

Исследователи полагают, что человеческая жестокость обусловлена четырьмя основными факторами: хищническая агрессия, борьба за доминирование, склонность к мести и склонность к садизму. Кроме того, жестокое поведение человека проявляется, во-первых, вследствие угрозы жизни, во-вторых, провокативного поведения окружающих при незначительной вероятности наказания, в-третьих, при условии полной безнаказанности.

В свою очередь развитие цивилизации способствовало формированию защитных механизмов. К ним можно отнести эмпатию, способность к самоконтролю, разум, чувствование морали.

В наши дни, когда у человека есть все, чтобы быть счастливым, насилию нет оправдания. Любые противоречия можно разрешить, не прибегая к оружию. Нас объединяет гораздо больше, чем разъединяет. Наше равенство можно наглядно выразить языком элементарной алгебры: если а=с и b=c, то a=b. Иными словами, если две величины равны третьей величине, то они равны между собой.

Стало быть, наша враждебность, с учетом уровня развития человеческой цивилизации, понимания эволюционных и социальных процессов, иррациональна. На деле мы представляем друг для друга угрозу не большую, чем выброшенная на берег медуза. Наша враждебность и разобщенность исходит из ощущения несправедливости и жестокости экономической системы, является следствием мифологизации прошлого и безответственной интерпретации настоящего в угоду сиюминутным интересам конкурирующих группировок. За это все мы расплачиваемся нашими жизнями.

Глава 3 Мир человека

Обратимся к провокации еще одной художницы, — на этот раз из Швеции, — Клары Лиден. В полупустом вагоне стокгольмского пригородного поезда она устроила необузданный слэм в одиночку. Действию посвящен короткометражный фильм 2003 года «Парализованные». Можно по-разному относиться к подобного рода видео-арту, но отметить посыл, который несет в себе провокация Лиден, все-таки важно. Художница говорит о проблеме обезличивания человека под воздействием системы производства и потребления. Выражая индивидуальность через высвобожденное движение, Лиден выступает против автоматизации жизни, ее будничной серости и бессмысленности. Парализованные здесь — немногочисленные пассажиры, делающие вид, что ничего особенно не происходит. Как хочет показать Лиден, эти люди перестали быть собой. Они сломлены монотонностью повседневности. Словом, инструментализация вещей стала инструментализацией человека. Казалось бы, техника должна привести нас к чистому опыту в сфере возвышенного, освобождая от рутинного труда. Но значительно более частое явление — погружение в бессмысленное существование, пустое функционирование, утрата собственной сущности, как следствие — уход в чувственные удовольствия и зависимости.

Техника, или техносфера, и есть мир человека. По своим истокам техника является противоположностью природы, ее антиподом. Это подметил еще Аристотель, сформулировавший классическое определение природы. Оно звучит так: «Сущее можно разделить на два класса — на продукты природы и продукты, имеющие другого рода источники». Согласно этому определению, «природа» есть все, что существует само по себе, а материально и предметно сущее, для которого исключено самовозникновение, является техникой.

Мир человека подобен миру сумасшедшего. Только безумный способен создавать порабощающую безличную бесчеловечную систему, где он сам становится сырьем, и обосновывать ее существование необходимостью полномерного раскрытия через эту систему человеческого потенциала, достижения совершенства. Наша реальность ограничивается нашим же миром. Котировки акций, политика, деньги, юридические предписания — все эти порождения человеческого разума не существуют за пределами выстроенных нами технологических сетей. В блеске созданной нами цивилизации, мы остаемся одинокими, отчужденными. Вот, что по этому поводу говорил Эрих Фромм: «под отчуждением я понимаю такой тип жизненного опыта, когда человек становится чужим самому себе. Он как бы «отстраняется», отделяется от себя. Он перестает быть центром собственного мира, хозяином своих поступков; наоборот — эти поступки и их последствия подчиняют его себе, им он повинуется и порой даже превращает их в некий культ». В современном обществе, говорил Фромм, это отчуждение становится почти всеобъемлющим. Оно пронизывает отношение человека к его труду, к предметам, которыми он пользуется, распространяется на государство, на окружающих людей, на него самого. Современный человек своими руками создал целый мир невиданных вещей. Чтобы управлять механизмом созданной им техники, он построил сложнейший социальный механизм. Но вышло так, что это его творение стоит теперь над ним и подавляет его. Он чувствует себя уже не творцом и господином, а лишь слугою вылепленного им голема. И чем более могущественны и грандиозны развязанные им силы, тем более слабым созданием ощущает себя он — человек. Ему противостоят его же собственные силы, воплощенные в созданных им вещах, силы, отныне отчужденные от него. Он попал под власть своего создания и больше не властен над самим собой. Он сотворил себе кумира — золотого тельца — и говорит: «Вот ваши боги, что вывели вас из Египта»… (Эрих Фромм, «Человек одинок»).

Эту же проблему предвидел еще Карл Ясперс: «Техника — это совокупность действий человека, направленных на господство над природой; цель их — придать жизни человека такой облик, который позволил бы ему снять с себя бремя нужды и обрести нужную ему форму окружающей среды. Однако только современная техника сделала ощутимыми роковые последствия для человека. Возникает опасность, что человек задохнется в той второй природе, которую он технически создает в качестве своей».

С точки зрения философа, человек становится жителем земли без родины, теряет последовательность традиции. Дух сводится к способности обучаться и выполнять полезные функции. Человек несет в себе неудовлетворенность, проявляющуюся в вечном беспокойстве. Он вынужден всегда носить маску, менять ее в зависимости от ситуации и от людей, с которыми общается. Он перестает постигать себя, так как нося постоянно маску, он в конце концов уже не знает, кем является. Окруженный технологиями, человек лишен почвы, отзвука собственного бытия.

Мы создали мощнейший искусственный интеллект — поработившую нас экономическую систему. Мы обслуживающий персонал, мы не свободны. Те, кто находится на вершине, формируют продиктованную экономической целесообразностью (в их понимании) реальность в нашем искусственном мире. И далеко не всегда эта реальность устраивает тех, кто находится ниже по иерархии, что является одним из факторов насилия.

Искусственный мир держится на мифах. Чем большим объединяющим потенциалом обладает миф, тем крепче общность, сплоченная вокруг этого мифа. Сегодня мы наблюдаем процесс атомизации основополагающих мифов. Поэтому для большинства людей смысл жизни утерян, они готовы хвататься за самые примитивные идеи, лишь бы наполнить свое существование, почувствовать свою значимость, избавиться от пустоты и отчаяния. Современные информационные технологии в полной мере дают возможность реализовать любому человеку свой деструктивный потенциал.

В этих условиях мы думаем, что быть нормальным, иными словами подходящим под достаточно узкие рамки поведенческих и этических параметров современности, есть совершенство. Не в этом ли кроется главное наше заблуждение? Ведь существующие нормы продиктованы большинством, толпой. А как мы уже знаем, толпа не способна мыслить. Что такое «норма» сегодня? Хотеть последнюю модель гаджета? Хотеть быть богатым, успешным? Хотеть обладать властью? Кто на самом деле диктует нам такие условия? Вы удивитесь — мы сами. Мы сами утверждаем, что болезнь есть норма. Ибо спрос рождает предложение. Таков фундаментальный закон рынка.

Предлагаю подумать вот о чем. Что, если в глубокой древности человечество было поражено вирусом, коренным образом меняющим психическое поведение, превращающим, например, доброго человека в откровенного людоеда? И лишь немногие имели иммунитет. Так, с эволюцией болезнь стала нормой. На здоровых же людей смотрели как на ненормальных, и их жизнь всегда была в опасности. Эту гипотезу невозможно ни проверить, ни обосновать. Поэтому она едва ли может претендовать на научность. Собственно, я не ставлю в данном случае перед собой такой задачи. Сказанное — только фантастический сюжет, не больше. Но будь он правдой, это многое бы объяснило и дало шанс найти вакцину от той же жестокости. Увы, не все так просто. Поэтому война, голод, коррупция, преступность, развращенность и аморальность — везде, на каждом шагу. И справляться со всадниками Апокалипсиса нам придется самим. В противном случае, как я уже говорил, нас ждет забвение.

В таком случае, что есть «будущее для нас»? Будущее для нас — тотальная технизация природы. В борьбе за обеспечение своей жизни и развертывание ее возможностей люди забыли о сохранении тех естественных циклов, от которых зависит их собственное выживание. Современная техника несовершенна и незавершена, так как она не экологизирована. Она больше походит на орудия хищников, предназначенных для истребления жизни, чем на технику цивилизации. В результате за последние 2000 лет человек уничтожил четверть всех видов птиц, 11 процентов остальных находятся на грани вымирания. Вымирание, кроме того, угрожает 18 процентам всех видов млекопитающих, 5 процентам рыб и 8 процентам видов растений. По разным оценкам, в наши дни вымирание видов происходит в 100 — 1000 раз быстрее, чем до воцарения человека на Земле.

Если раньше человек утверждал о господстве над природой, то теперь мысль обрела противоположное направление. Все чаще говорится о моральном долге перед природой, что природа должна заговорить в нас самих и тем самым найти себя в нас, что мы должны жить в мире с природой.

Если человек не совершит требуемого экотехнического поворота, то рано или поздно, согласно экологическим принципам, исчезнет как вид. Однако если люди доведут до совершенства свою заботу о земной экосистеме, то это будет означать ни что иное, как конец природы, ее тотальную технизацию (Гюнтер Рополь).

Подытожим. Мы появились на земле благодаря цепочке генетических случайностей. Это не дает нам права делать все, что мы захотим. Но это большая ответственность за все живое, что существует вокруг нас.

Софокл называл человека чудовищем, поскольку он плавает по морю в бурю, ловит диких животных и распахивает землю. Пояснить эту мысль можно так. Животное находит среду уже данной, с которой оно, не осознавая этого, неразрывно связано. Человек также пребывает в такой связи, но человеческое сознание не довольствуется уже данным. Мы преобразовываем окружающее, выстраивая пространство исходя из потребностей.

Подобные Софоклу мысли высказывал Юнг. Он определял человека, как животное, которое сошло с ума. Из этого безумия, говорил он, есть два выхода: ему необходимо или снова стать животным, или же стать большим, чем человек.

Ясперс же утверждал, если представить себе, что наш мир погибнет под грудами песка, то последующие раскопки не поднимут на свет прекрасные произведения искусства… от последних веков Нового времени останется, по сравнению с прежними, такое количество железа и бетона, что станет очевидным: человек заключил планету в сеть своей аппаратуры.

В дополнение к этой главе я приведу несколько коротких эссе, чтобы наглядно представить степень производимых нами трансформаций пространства. Они были написаны с 2018 по 2021 годы и посвящены городу — месту, выведенному человеком за пределы связи с природой в беспредельность.

1. Кибернетический город

Городское пространство трансформируется в нечто до недавних пор немыслимое. Субъектность человека для него перестает быть значимым фактором и выводится «за скобки». Человек как таковой становится частным случаем, таким же объектом, как и любые постройки города. Он более не детерминирующая субстанция, а симбиотический элемент, пока еще важный, но уже не обязательный. И чем ближе эра квантовой кибернетики, тем отчетливей эта тенденция проявляется.

Начиная с протогородов Месопотамии, трансформация окружающего пространства не останавливалась. Человеку, ставшему оседлым, требовалась консолидация ресурсов, и он беспрестанно переоборудовал, перекраивал доступные плоскости. Науки, искусства, финансовые и политические системы, — вся совокупность цивилизационных достижений, стала возможной благодаря урбанистической революции.

Но каким бы стремительным ни был исторический процесс, города тысячелетиями оставались человеческими.

Пугающее унтертоновое звучание они приобрели в конце XIX века, когда урбанистическая среда (как и в целом мир человека) оказались наполненной механизмами. За какие-то десятилетия машины не только определили масштабный рост промышленного производства, но и органично вписались в тоталитарные политические конструкции века XX-го, став de-facto их основанием. Механика активно включилась в истребление человечества. Уродливые тела танков, крейсеров, бомбардировщиков, этих машин разрушения и смерти, олицетворяют демонические стороны человеческой психики, подчинившейся буквально за мгновения (с точки зрения исторического процесса) тотальности механизмов, наполненных столь же демоническим содержанием. Человек не сумел совладать со своим же творением. Патология войны и саморазрушения настолько зачаровала его, что он стал механисцировать и себя.

Нюрнбергский трибунал осудил не только военных преступников, но и эту подчиненность механике. Человек — не деталь! Таким лозунгом вооружились бы постмодернистские политические активисты, будь у них возможность оказаться тогда у стен Дворца правосудия. Казалось, худшее позади: стальной Франкенштейн усмирен, подчинен; машина поставлена на службу человеку и человечеству. Она хоть и соседствует с человеком в одном пространстве, но не претендует на доминирование. Человек вновь становится главной движущей силой городов. Однако маятник технологического прогресса качнулся в другую сторону.

В наши дни город испытывает очередную трансформацию, итог которой далеко не очевиден. Его захватывают цифровые сети и алгоритмы. Он сам по себе становится сущностью, гибридным соединением человеческих и нечеловеческих субстанций. При этом человек в нём — «…рассредоточенный в пространстве киборг» (Митчел, «Я++: Человек, город, сети»).

Нам всё ещё кажется, что мы значительны и значимы. Мы не подозреваем, что уже завтра очутимся в мире, который не понимаем, а он, в свою очередь, будет рассматривать нас как объект. Это не мы припишем себе механические функции, как в век расцвета всевозможной машинерии, а города, опутанные сетями стандарта IMT2020/5G, изымут из бытия нашу субъектность. Мы будем обнаруживаться в пространстве только в том случае, если тот же Yandex или подобная система выдаст нас в результатах поиска. В противном случае мы будем ампутированы, отключены, перестанем существовать как цифровая данность. А места для другого типа бытия становится всё меньше.

Эту тенденцию уловил и обозначил Митчелл: «В кочевом электронном мире я становлюсь двуногим терминалом, ходячим IP-адресом, а может, еще и беспроводным маршрутизатором в импровизированной мобильной сети. Отныне я вписан не в витрувианскую окружность, а в расходящиеся от меня круги электромагнитных волн». Современный город — масштабная экспериментальная площадка второй волны технизации Homo, биологическая природа которого окажется музейным экспонатом грядущего постчеловеческого.

Уже сейчас мы переживаем необратимые метаморфозы. Мы стали биологическим придатком сетей, которыми напичкана городская топография. Ошеломительный прогресс кибернетики и практически квантовые скорости передачи информации предопределили наступление сингулярности, за пределами которой человек не только будет сплетен сетями, но и проникнет в них (или они поглотят его), образовав таким образом глобальное виртуальное пространство. Время новой тотальности — гипермира, где дистанция между естественным и сконструированным отсутствует, наступит так же внезапно (опять же, по историческим меркам), как и смартфоны потеснили трубки с полифонией.

На фоне масштабов технизации человека и киборгизации городского пространства, вопрос «как остаться человеком?» из плоскости отвлеченного философствования приобретает вполне практический характер. Главное в этом случае, чего хотим мы: будущего для нас или будущего без нас?

2. Симбиотический город

Призрачное электричество города противоречит идее жизни. Его объекты — мёртвая материя. Живыми их решили видеть мы, для чего наполняем форму содержанием, проникающим глубоко в ткань времени, навязывая тем самым темпоральность как универсальное свойство живого каждому квадратному метру городского пространства.

Города голографически отражают то, что мы мыслим о самих себе. Мы бесконечно возводим здания, повинуясь бессознательному влечению увидеть себя во внешнем как объективную реальность. Города — это выражение того, что управляет нами. Геометрическая проекция нашей внутренней непознаваемой сущности. Чтобы быть познанной, она должна быть проявлена в мире, обрести лаконичную и понятную форму стать городом.

Цель существования города — развитие через поглощение пространства. Непрерывная экспансия материи, наполненной нашим субъективным пониманием живого, гарантирует нам безопасность от вторжения в "мир-для-нас" пугающих феноменов "мира-без-нас", природы, от которой мы старательно отгораживаемся, допуская только её выхолощенные фрагменты в виде парковых зон. Конечно, эта защищенность — иллюзия, но мы закрываем глаза на то, что некоторые города, по нашей воле или по вине стихии, оказались во власти тех сил, что представляют "мир-без-нас", если не "мир-против-нас". Мы наивно убеждены, что города вечны.

Оставить город на растерзание темным силам природы, видеть как он ветшает, задыхается, покрывается трещинами и, в конце концов, превращается в руины должно быть одно из самых катастрофических событий в жизни каждого человека. Ведь Каждый молекулярно связан с городом, напитывает его своей энергией и дает ему жизнь.

Поэтому мы поддерживаем экспансию материи города вплоть до полной ликвидации мира, способного обходиться без нас. Существование такой реальности под боком доставляет нам серьезный дискомфорт.

Разумеется, тотальная симбиотический связь городской инфраструктуры, цифровой, прежде всего, и биологического вида, то есть каждого из нас, — это в большей степени футурологический прогноз, чем повседневная данность. Однако вектор развития цивилизации, особенно диффузия трансгуманистической и традиционной этики, говорят о том, что город как организм, возможно надбиологический, не настолько фантастическая идея, насколько могло показаться на заре цифровых технологий.

Если опираться на динамику экспоненциального развития компьютерных технологий, то к 2040-м годам (по прогнозу футуролога Курцвейла) не биологический разум будет на порядок мощнее биологического. Таким образом, город превратится в сетевое разумное существо, которое в конечном счёте охватит, поглотит Землю.

Возникает вопрос относительно нашей свободы, да и нашей роли вообще, в таких городах. Не станут ли они, в конечном счёте, пространством постчеловеческого, то есть того же «мира-без-нас»?

3. Пластика

Красота сокрыта там, где ей априори не место. Посмотрите на современный город как бы сверху, с высоты птичьего полета. Стекло. Изгиб. Сталь. Рёбра бетона. Цепкая арка моста. Метро тяжело дышит, проглатывает человека за человеком. Лезвия ступеней. Зеркало. Мрамор.

Зумируем. И вот уже что-то улавливается, становится понятней в этом нагромождении бетона. Итак, красота — это как раз математическая точность построек, динамика множества точек, образующих завершенные фрагменты пространства, а полихедроны мегаполисов — проекция наших представлений об идеальном.

Мы пристрастились к геометрии, как только покинули пещеры и построили первые жилища из глины и соломы. Вдохновленные природой, мы воплотили ее позже в каменных зданиях и, в конечном счёте, превзошли её в совершенстве линий современной архитектуры.

К живой природе нам было сложно приспособиться. Земля то и дело пыталась уничтожить нас как бактерию, вирус, чужеродный организм. Мы нуждались в доме, безопасности, покое. И появились города.

Современная городская агломерация — творение вопреки живой природе. Выражение ее отрицания. Компенсация комплекса брошенности. Всё построенное нами — есть утверждение воли к жизни. Подобную волю проявляет младенец, оставленный матерью.

В доказательство того, что мы состоялись, мы подняли с земли камень — мёртвое — и оживили, наполнив смыслом его существование в формах архитектуры. Мы выплавили сталь и также оживили её, превратив в скелеты платонических тел зданий. Мы вдохнули жизнь в стекло. Теперь оно отражает свет отрекшегося от нас мира.

Мы заставили мёртвое танцевать, придали ему динамику, изменение, развитие, идею. Геометрия наших городов дразнит танцевальным ритмом. Они резко меняют размеры, темп; могут броситься из монотонности в вакханалию трёхмерных структур.

Однако мы вовсе не собираемся отрекаться от Nature. Живая природа — обитель, куда вечны наши возвращения. И геометрия городов пластична. Происходит её переосмысление по мере того, как мы взращиваем свою внутреннюю опору — имманентную природу. Должно быть будущее за вальсирующими изгибами, криволинейными фасадами, овальными и круглыми комнатами, зигзагами ходов; может, плавными лабиринтами как проекции Неба.

В любом случае, завтрашний мегаполис станет противопоставлением сегодняшним техно-перпендикулярам, которые эстетам представляются террором прямых углов и безупречных линий.

Геометрия городов приобретает новое, неведомое нам звучание, едва мы заново прикоснемся к живому. Сейчас урбанистическое пространство имеет форму. Завтра оно приобретает содержание, станет почти идеальным, синхронизированным с языком природы.

4. Экспансия синтетики

Урбанистический рост сегодня — это периферийное расширение с захватом территории у Nature. В городах живая природа (правильней сказать — дикая, естественная) не находит себе места ровно так же, как и мы своё в бесплодных пустынях. Мы готовы принимать либо полностью замещенные образцы первостихии, либо те, что нам удобны или эксплуатируются нами. Обобщая, такую нашу избирательность можно назвать экспансией синтетики. И процесс набирает обороты.

Например, Англия планирует протестировать проект Имперского колледжа Лондона и стартапа Arborea по созданию искусственного леса. Речь идёт об апробации технологии "биосолярных листьев" — аналога древесной листвы. С технической точки зрения, речь идет о колониях фитопланктона и микроводорослей, метаболизм которых основан на фотосинтезе. По заявлению разработчиков, биосолярные панели поглощает углекислый газ и вырабатывают кислород в сто раз эффективней живых деревьев.

С оговорками к технологии можно отнести биологическую архитектуру, примером которой являются два миланских небоскрёба Bosco Verticale с высаженными на террасах шестью тысячами деревьями и кустарниками — так называемый «вертикальный лес». По своей экологической ценности небоскрёбы эквивалентны двум гектарам живого леса. Растения для зданий специально выращивали и тестировали в течение трех лет. То есть, эта технология представляет собой очередное свидетельство выхолащивания человеком природы. Несмотря на то, что «вертикальные леса» заселены живыми деревьями и кустарниками, суть их синтетична, то есть искусственна.

Между тем, проект получил премию International Highrise Award от Музея архитектуры во Франкфурте. Примечательно, что председатель жюри Кристоф Ингенховен отметил: «"Вертикальный лес" является выражением потребности человека в контакте с природой. Это радикальная и смелая идея для городов завтрашнего дня, и, без сомнения, она представляет собой модель для развития густонаселенных городских районов, которую нужно применить в других европейских странах». Миланский опыт планирует повторить Китай, где к 2021 году предполагается массовое строительство таких же «зелёных» зданий.

В экологическом плане обе идеи заслуживают одобрения. Если мы сумеем сократить количество личных автомобилей с бензиновыми и дизельными моторами, перейти хотя бы частично на возобновляемые источники энергии, а это уже устойчивые тренды в развитых странах, то повсеместное использование биосолярных панелей и строительство домов с «вертикальными лесами» станут (по крайней мере, могут претендовать на это) эффективным решением проблемы загрязнения воздуха. Или вообще снимут этот вопрос с экологической повестки. Однако разумно вдуматься, как далеко способны завести нас подобные технологии. Не есть ли эти и подобные проекты проявлением бессознательного замещения живого на функциональное неживое, естественного на неестественное, стремления вывести природу за рамки нашей жизни настолько, насколько это возможно?

Ведь что мы имеем? В деревне, куда мы все ещё любим выезжать, можно практически в любой точке пространства погрузиться в дикую, неочеловеченную природу. Город диктует иные условия. Он подчиняет нас своим схемам: природа доступна в строго ограниченных рамках (в основном это парки, либо рекреационные зоны), и до неё нужно добираться по регламентированному транспортными сетями маршруту. Да и поведение в среде «городской природы» тоже подчинено правилам, нарушение которых порицается обществом.

Напрашивается вывод, что синтетика, как противоположность биологического, как искусственное творение человека, кажется нам более предпочтительным вариантом, если приходится выбирать между живым и технологией. Но это не совсем так. Обращаю ваше внимание на фразу Ингенховена о потребности человека в контакте с природой. Очевидно, что рассмотренные технологии — это не отказ от мира, что распростёрт за пределами мегаполисов. Мы нуждаемся в нём. Однако нас гнетёт понимание того, что природа — безразлична. Безразлична не только к нам, но и к любому проявлению жизни, потому что она сама — сверхжизнь. Оттого все наши усилия направлены не на порабощение, а на взращивание возле себя благосклонного к нам суррогата Nature. Синтетической природы. Нас не смущает, что первостихия выводится за скобки. У городов свои представления о том, что есть жизнь.

5. Геометрия

В ХХ веке мы так увлеклись геометрией, что природные формы представлялись бессвязными, не имеющими равновесия, в то время как геометрически совершенные, в нашем понимании, города являли согласованное, четкое, органичное пространство. По Корбюзье, «в нашу эпоху мы, благодаря машинизму, впервые по-настоящему живем в окружении чистых геометрических форм» («L’esprit nouveau en architecture», 1924).

То была эпоха, когда архитектура соотносилась с философской и научной парадигмой Декарта, предполагающей линейность и необратимость времени. Природу олицетворял неуправляемый хаос, а человек подчинял его линейностью. Картезианский подход к проектированию привёл к тому, что города стали набором повторяющихся элементов. Нас окружает простейшая геометрия. Урбанистический ландшафт состоит из вариаций прямоугольников, треугольников, квадратов. Скучные плоскости двумерной матрицы отличны только декором. И до сих пор обозначенные тенденции не преодолены.

Бесконечное повторение прямых углов, их буквальный диктат, девальвирует эстетику города: он иерархичен и функционален, подобен непомерно разросшейся и воспроизводящей саму себя машине, однако не обладает потенциалом объединения людей, которое возможно в гармоничном, но не механистическом окружении. Отсюда произрастают гнетущее чувство одиночества в толпе жителя мегаполиса, обитателя бетонных «машин для жилья»; ощущение себя частью безликих тысяч, вползающих и выползающих из нор метро; нервозность, замкнутость, эгоизм, тревожность из-за тотального дефицита времени. Парадокс: человек среди безупречных геометрических форм не успевает жить. Кажется, жизнь вовсе ушла из городов.

Что не так с геометрией? Она стала невероятно скучной, невероятно безжизненной. Она чрезмерно рациональна и прагматична.

Что не так с геометрией? Если исключить разницу парадных фасадов, города по большей части одинаковы. Такие условия нивелируют разнообразие человеческих миров, подводя его к удобному для экономики среднестатистическому знаменателю.

Что не так с геометрией? Она есть марш против природы, у которой редко встретишь прямые углы. Он — следствие антропоцентризма, губительной для окружающей среды доктрины.

В ХХI веке мы готовы отказаться от прямых линий, освоить новую архитектурную грамматику и фразеологию, ведь сознание эволюционирует вслед науке и философии, постулирующих Вселенную как сверхсложную, самоорганизующуюся, нелинейную, недетерминированную и эволюционирующую систему. Мы осознали опасность антропогенного воздействия на среду. Многие наши города — зоны экологического бедствия, вследствие того, что фундированы на функциональности и машинизме. И мы понимаем: они должны измениться.

Эксперименты с пластикой пространства привели к зарождению нелинейной архитектуры, параметризма, который пока находит выражение по большей части в проектировании общественных зданий. Однако концепция многоэтажных жилых домов, основных городских объектов, не переосмыслена. В них по прежнему преобладают иерархия и перпендикуляры.

Экологический императив не выработал для жилого пространства общезначимых архитектурных символов. Это ему ещё предстоит. Постмодернизм с его повседневностью реализма и античности, если отбросить словесную шелуху, предстает в архитектуре бесконечным цитированием модернистских микрорайонов. Ресурсы других концепций, например, киберпространства, в большей степени экспериментальны и неустойчивы для архитектуры.

Сегодня очевидна необходимость преодоления общественной отчужденности средствами архитектуры. Город будущего — это не эмоциональный надрыв форм. Это безопасное пространство для человека и человечества с заботой об окружающей среде, где близкое совместное бытие людей не предполагает нервозной скученности, а несет в себе саморазвитие, самообучение и самоорганизацию.

Это предполагает фундаментальное изменение архитектурных форм: вместо идеальных геометрических объектов — адаптивные, пластичные и резонирующие друг с другом фигуры. Ведь архитектура — это не следование авторитаризму потребления, а выражение вечных человеческих ценностей.

Глава 4 Вавилонское столпотворение

Махатма Ганди как-то сказала: «Наша способность достичь единства при существующем разнообразии будет прекрасным испытанием для нашей цивилизации». С этим трудно не согласиться.

История человеческой цивилизации есть история разобщения людей. И чем дальше мы продвигаемся, тем больше возникает противоречий. Мы переплетены тысячелетними конфликтами и, уже не помня их истинных причин, порождаем новые мифы, ради которых готовы идти на смерть или убивать других людей — «чужих» в нашем понимании. Возникает ощущение, что мы живем «на черновик». Это такая форма невроза, при котором у человека — в нашем случае у общества — складывается странное отношение к действительности: чувство, что в реальной жизни он еще не проявлен. Какие бы поиски он ни вел, у него всегда остается ощущение, что это не то, что ему нужно. Его бытие определяет иллюзия, что когда-нибудь в будущем все будет так, как надо. Возможно, поэтому мы испытываем такую тягу к туристическим поездкам, едем в другие страны или незнакомые места в надежде найти там подлинных себя.

Осмелюсь предположить, что многим из нас кажется: когда будут повержены все враги, тогда и наступит время «конца истории», тогда и будет построен тот самый рай на Земле, о котором мы мечтаем. И ради этой цели, на наш взгляд, оправданы любые средства, какими ужасающими бы они ни казались в глазах потомков. Зачастую у тех, кто на своем опыте испытал, что такое война, разрушается представление, что мир неуклонно улучшается. Каким бы высокоразвитым ни было общество, в коллективном заблуждении оно способно на чудовищные поступки. Очевидно: насилие порождает лишь новое и более жестокое насилие.

Нет более опасной иллюзии, чем та, что «завтра» способно коренным образом все переменить. Все, что у нас есть и чем мы способны управлять, — текущий момент. Но мы вместо активного преобразующего действия предпочитаем руководствоваться древними артефактами мышления, строить автоматические умозаключения в спектре «черное-белое», игнорируя факт разнообразия палитры нашего существования. А ведь достаточно осознания одной только истины — за пределами нас самих нет ничего, что сделает нас лучше, счастливее, разумнее. Сейчас мы имеем больше, чем нам нужно, и понятия не имеем, что действительно важно и бесценно. Мы общество одиноких людей, у которых есть все, кроме того, что нам действительно необходимо. Мы живем с чувством внутренней опустошенности, возникающей от ощущения бессмысленности бытия, разделенные, оттого еще более несчастные.

Относительно разделенности у человечества существует хорошо известный миф — о Вавилонской башне. Кратко напомню его. В книге «Бытие», главе XI «Ветхого Завета», рассказывается о том, что все люди, живущие на Земле, говорили на одном языке и прекрасно понимали друг друга. Так было до тех пор, пока не произошло событие, полностью изменившее их жизнь. Дело в том, что царь хамитов Нимрод основал государство на земле Сеннаар и вознамерился стать царем над всеми людьми, но за грехи своего предка Хама весь его народ (хамиты) должен был быть в услужении у других народов. Нимрод забыл об этом наказании и решил построить город Вавилон и башню высотою до небес, чтобы приблизиться к Богу. Строители собрались со всех концов земли. Работа закипела полным ходом, люди быстро и дружно возвели несколько ярусов этой башни, но тут вмешался Всевышний и покарал ослушников. Он смешал между собой все языки, и люди перестали понимать друг друга. Началось Вавилонское столпотворение, закончившееся тем, что все побросали работу и разбрелись по домам.

Как известно, это библейское предание о гордыне — о людях, которые однажды решили приравнять себя к богу, за что были наказаны — разобщены. Бог надолго обеспечил человечество причинами для кровопролития. Ведь именно наша неспособность договариваться друг с другом, привычка делить мир на своих и чужих являются едва ли не единственными причинами для подавляющего большинства конфликтов.

Вместо расширения областей взаимодействия мы строим свои достижения на поражении других, буквально идем по костям. Та же политика пользуется моделями времен «холодной войны», несмотря на очевидное: мир уже иной. «Победа» над врагом способна принести дивиденды (в виде, например, военной безопасности или неограниченного доступа к ресурсам другого государства) лишь в обозримой перспективе. А на то, что будет происходить дальше, за пределами темпорального горизонта, с которым работают правительственные аналитики, на все последствия накопленных проблем попросту закрываются глаза. Отдаленные последствия для нас не очевидны. Но эту навозную кучу (а она как правило возникает; возьмем в качестве примера последствия "холодной войны": происходящее сейчас — ее прямое следствие) придется разгребать будущим поколениям. Мы определенно ничему не хотим учиться у истории. И не скоро большинство из нас поймет: эгоизм ведет к обоюдному проигрышу. Эгоизм привел к тому, что мы живём в ситуации беспредельной непредсказуемости, гиперхаоса. И ответственность за это, — не полная, но она есть, — лежит на плечах уже почивших в большинстве своем лидеров государств.

Мы похожи на разведенных супругов, продолжающих жить в одной квартире в ожидании решения суда о разделе имущества: что-то нас, безусловно, связывает, но вот тепла в отношениях ждать не приходится. Прогрессирующая дезинтеграция (вспомним пограничные стены, упоминаемые во второй главе) дестабилизирует всю мировую систему. Она настолько хрупка, что, пользуясь терминологией финансовой аналитики, можно заявить: теперь даже самый незначительный сигнал способен в корне изменить тренд.

В основе нашей разобщенности (в том числе на уровне государств) лежат классические противоречия.

1. Социальное и экономическое неравенство.

2. Территориальные, исторически обусловленные претензии, войны, политические кризисы.

3. Национальная рознь, национализм, быстро радикализирующийся до крайних форм.

4. Культурные различия, ведущие к насаждению культур более развитыми в экономическом и военном плане странами или государственными объединениями.

5. Противоречия между интересами человека и интересами государства или человечества в целом.

Кроме того чужаками мы становимся под воздействием не самых очевидных факторов.

1. Идейная разобщённость — масса идеологий в мире. Отсутствие единой основы.

2. Потеря доверия и обособление (как на уровне межличностного взаимодействия, так и в более широких масштабах).

3. Виртуализация отношений.

4. Индивидуализация сознания, прежде всего на уровне правящих элит.

5. Разрушение традиционных основ общества — семья, община, род, значимость которых постоянно снижается.

6. Насаждение единообразия и автоматизации жизни.

Кроме этих причин, а также кроющихся в нашей глубинной психологии (эту тему мы обсудили во второй главе), существуют ряд проявлений социального взаимодействия, разделяющих нас на самом глубоком уровне: религия, государство, история и мифологемы.

РЕЛИГИЯ

Религия является одной из потребностей в ориентации человека в мире. Казалось бы, ничто не обладает таким потенциалом объединения людей, как эта форма общественного сознания. По одной из версий, само слово религия происходит от латинского глагола religare, означающего «связывать». Действительно, тысячи мусульман совершают хадж в Мекку; тысячи христиан в Иерусалиме встречают сошествие благодатного огня в храме Воскресения Христова; не меньше буддистов собираются на учения Далай-ламы; адепты Кришны поют песни на площадях больших и маленьких городов во имя синекожего бога. Немногие политики обладают тем же влиянием, что и религиозные лидеры.

Вместе с тем, ретроспективный взгляд и непредвзятая оценка современной социальной практики открывает очевидное: религия имеет тенденцию к атомизации, в связи с чем представляет собой один из самых мощных инструментов разделения общества. Проблема в том, что религии призывают объединяться перед лицом их бога, то есть априори с разной степенью терпимости делит людей на своих, принимающих и поклоняющихся их богу, и чужих — имеющих других богов, или неверующих вовсе.

Сейчас в мире насчитывается около пяти тысяч религий, распадающихся на бесчисленное множество течений. Рассмотрим самые крупные деноминации.

Христианство. Это самая крупная мировая религия как по численности приверженцев (около 2,1 миллиардов), так и по географической распространенности — почти в каждой стране мира есть хотя бы одна христианская община. Последователи Христа разделены на более чем 100 церквей, течений и сект.

Ислам распадается на 7 течений: сунниты, шииты, исмаилиты, хариджиты, суфизм, салафиты (ваххабизм в Саудовской Аравии), радикальные исламисты. Мусульманские общины имеются более чем в 120 странах и объединяют, по различным данным, до 1,5 миллиарда человек.

Буддизм представлен основными течениями Тхеравада, Махаяна и Ваджраяна и множеством различных школ. Например, в России распространение получил буддизм тибетской школы гелуг, последователи которой уделяют особое внимание нравственности, дисциплине и философской подготовке. По разным оценкам, в мире насчитывается от 350 до 500 миллионов последователей буддизма.

Иудаизм распадается на 11 течений: ортодоксальный иудаизм, литваки, хасидизм, ортодоксальный модернизм, религиозный сионизм, консервативный иудаизм, реформистский иудаизм, реконструктивистский иудаизм, движение гуманистического иудаизма, обновленческий иудаизм раввина Майкла Лернера, мессианский иудаизм. Насчитывает до 14 млн. последователей.

Индуизм. Древнейшая в мире религия имеет четыре направления, фрагментированных на 23 основные традиции. Последователями индуизма являются около миллиарда людей на планете.

Религиозные конфликты чрезвычайно жестоки, и они далеко не пережиток древних времен. Можно встретить тезис, что разделяет людей только ложная религия, истинная же — объединяет. В таком случае, все религии ложны, так как ни одна не преследует цели непосредственного объединения людей. Человек для религии не цель, а только средство для достижения целей, которые не сильно отличаются от тех, что были в глубокой древности — власть иденьги.

Система, которая стремится подавлять, навязывая коллективное чувство стыда и вины, по существу лишь препятствует развитию человека, заменяет мышление слепым следованием догматичным установкам. Религия поддерживает в актуальном состоянии то, что мертво: древнюю мораль, древние представления о добре и зле. Мы все еще держимся за прошлое, полагая, что оно имеет великую ценность для настоящего. Это заблуждение — не более того.

Религия неразрывно связана с церковью, а церковь — инструмент политического влияния. Можно парировать: сегодня религиозные свободы достигли таких высот, что верить можно во что заблагорассудится. В таком случае вера как таковая распадается и перестает иметь значение, кроме как с точки зрения монетизации новых верований.

В свое время меня зацепила реклама (будем называть вещи своими именами) одной небезызвестной террористической организации: типичная для какого-нибудь Ирака улочка, две молодые девушки в паранджах с автоматами наперевес, между ними — белоснежный кроссовер BMW последней модели, над которым реет черный флаг с арабской вязью. Подписи под фото нет, и без нее месседж очевидный: если ты с нами, будешь иметь все. Приправленная высокими смыслами идея получить доступ к потреблению через оружие всегда имела ошеломительный успех у молодежи. Особенно у бедной молодежи. Поэтому на удочку пропагандистов той самой терорганизации попались тысячи юношей и девушек Ближнего Востока и азиатских стран. И, поверьте, вопросы построения справедливого общества для них, — за крайне редким исключением, подтверждающим правило, — стояли далеко не на первых местах. Их «благие намерения» — чудовищная ложь.

Ничто не нанесло большего ущерба развитию человека, чем религия. Она вырвала нас из живой природы, лишила дома, превратив в скитальцев, презирающих жизнь. Базис любой, в сущности, религии — идея о том, что существует нечто после нашей смерти: реинкарнация, ад, рай, воссоединение с Логосом, что угодно. Религия манипуляторна. Она спекулирует нашими первобытными страхами, из которых всеобъемлющим является страх небытия. Верой мы протезируем отсутствующую уверенность в себе. Чем ниже уверенность, тем сильнее вера.

Неуверенность коренится в генетической склонности человека к регрессии. Мышление схематизирует проявления жизни, конституируя инертную интерпретацию фрагментов потока реальности. Подавление инертности не обходится без волевого усилия, однако, чтобы его произвести, необходимо как минимум осознание самого факта упрощения восприятия. Но схемы, алгоритмы настолько глубоко укоренились в нашей жизни, что мы не воспринимаем их как нечто чужеродное.

Религия играет с нами ту же шутку. Она претендует на универсальные этику и мораль, а мы даже не подозреваем, что существует масса альтернатив тысячелетним догматам.

ГОСУДАРСТВО

Нас жестоко обманывают, говоря, что процветание зависит от государства. Если разобраться, то государство — это только система сдержек и противовесов, призванная управлять общественными процессами. Полномочиями, в том числе на применение обоснованного насилия, государство наделяют люди.

Но государство вменило нам ощущение собственной незначительности перед его величием, поставило нас в положение безоговорочного подчинения и служения ему. И это касается не только авторитарных режимов, ситуация одинакова практически на любом континенте. Такое положение вещей катастрофически сузило рамки нашего мышления, ограничило взаимодействие между людьми. Государство стало манипулятивным надчеловеческим институтом. Оно извлекает из истории древние конфликты, приспосабливает их к существующим реалиям, разделяет тем самым людей, делая их врагами друг другу. Государство не способно управлять единым обществом, поэтому стратифицирует его, разбивая население на социальные, этнические, религиозные и другие группы. Чем больше разделено общество, тем проще им управлять.

Мы видим, как некоторые государства для укрепления собственной идентичности погружаются во мрак самых примитивных идеологий, основной из которых становится национализм (в разных степенях радикальности), основанных по большей части на мифологии. Все-таки государство, осознавшее свою историческую значимость, должно предлагать идею для человечества. Не хищническую и агрессивную, а ту, что способствует консолидации разных народов и культур без какого-либо насилия.

Государства конкурируют в вопросах того, чье политическое и экономическое устройство более правильное, чья система ценностей более верная, чье оружие более смертоносное, чей народ более самоотвержен и так далее до бесконечности. И эта конкуренция подчас стоит миллионов человеческих жизней. Наших жизней. В таких условиях у нас попросту нет выбора, кроме как создавать внегосударственные объединения для развития Основания и нашего вида. Ведь мы, люди, призваны служить не государству, а человечеству, как и единственному дому — нашей планете.

Государство на современном этапе развития человеческой цивилизации, безусловно, необходимо. Я не собираюсь впадать в анархистский угар, убеждая, что сейчас мы готовы к самоорганизации и государство должно пасть в огне революции. Вовсе нет. Всегда нужны люди, способные управлять. Единственное, мы должны осмыслить государство какого рода нам нужно. При этом следует помнить: страна, преследующая только собственные интересы и совершенно не считающаяся ни с чем, кроме них, — это фашистский режим, каким бы демократичным и либеральным ни был внутренний строй в этой стране. В такой стране, из-за страха перед врагом, образ которого, как правило, навязан пропагандой, люди готовы цепляться за самые примитивные идеи. Самой опасной из них является идея превосходства.

ИСТОРИЯ И МИФОЛОГЕМЫ

Человечество, наверное, никогда не сталкивалось с таким масштабом фальсификации реальности, что мы наблюдаем сейчас. Во время Второй мировой войны руководство нацистской Германии возложило на немецкий народ миссию идти на Восток, чтобы спасти мир от большевизма. По крайней мере так пропаганда формулировала цели войны. И… ничего с тех пор не изменилось. Запад болен практически тем же мессианством: он идет, — да-да, на тот же самый Восток! — чтобы избавить мир от нового тоталитаризма. А по меркам западных элит тоталитарны все те, кто не входит, условно, в топ-100 демократий. Разница между нацистской Германией и современными неолиберальными государствами лишь в пропагандистской обертке. Суть все та же и весьма парадоксальна — подавление (уничтожение) любых проявлений инаковости, как мы уже не раз отмечали. И после этого тот же Сенат США заявляет, что несет мир. Солдаты вермахта ведь тоже верили в свою «правду», как верят в нее безумные последователи Бендеры. Будь у Геринга на вооружении Twitter, думаю, ситуация на фронтах Второй мировой сложилась бы не в пользу антигитлеровской коалиции. Возможно, эта коалиция вообще бы не состоялась.

Небезызвестный Бертран Рассел говорил: «Всякая нация стремится в школьных учебниках истории лишь к самовосхвалению. Когда человек пишет автобиографию, ожидается, что он проявит определенную скромность; но когда нация пишет свою историю, то здесь нет пределов хвастовству и тщеславию. Тем временем вся государственная машина в различных странах направлена на то, чтобы заставить верить беззащитных детей в абсурдные истины, цель которых — вдохновить даже на смерть в защиту чьих-то зловещих интересов, внушая им, что они борются за правое дело. Это только один из бесчисленных способов осуществления образования: не давать истинных знаний, а сделать людей легко поддающимися воле их хозяев».

Как известно, историю пишут победители. Они же лишают ее какой-либо объективности. Мы имеем дело с образами исторических эпох, порожденных исследователями. И нам очень повезёт, если они были беспристрастны. Оглядевшись вокруг, нетрудно убедиться: миф — наихудшее основание для человечества, однако, вполне прочный фундамент для государства. Сегодня именно на истории строится перекодирование общественного сознания.

В наш век мы имеем дело с Великими мифами: американская мечта, китайская мечта, либеральный конец истории, исламское возрождение, русское возрождение и так далее. Ткните в любую точку на карте, и вы обязательно попадете в поле влияния того или иного мифа. Исключение составит разве что Арктика. Едва ли пингвины склонны к мифологизации. В глобальном масштабе взаимодействие контрагентов разных мифов ведет к усилению центробежных тенденций, перекраивая и без того мельчающие лоскуты, из которых соткана человеческая цивилизация.

Еще хуже обстоят дела с погружением в пучины исторических событий. В этих темных водах концентрируется огромное количество деструктивной энергии. И здесь миф обретает невероятную силу. Являясь по существу пустотой, в умелых руках он способен разделять государства, нации, народы, семьи. Пугает то, что миф метастазировался в ядро, некую высшую коммуникативную систему, обращаясь к которой мы интерпретируем знаки и приходим к пониманию взаимосвязей мира. Особенно это проявляется сейчас, в эпоху информационных войн, тотальности массмедиа и тотальности данных вообще.

Вымысел теперь почти не отличим от правды (почти, потому что отличить ещё можно, однако с огромными усилиями, которые редко кто готов прикладывать). Постправда теперь — это не только набор «fake news» в ситуативной игре с массами, когда картина мира меняется так, как выгодно заказчику. Постправда — это ситуация, когда наши представления о мире (истории) оказываются искусной симуляцией, ложью. И на основе этой лжи принимаются решения (они никогда и никем не оспариваются), расплачиваться за которые приходится человеческими жизнями.

Таким образом, мы обязаны начать думать и выбирать свою судьбу самостоятельно. В терминологии психотерапии, человечеству необходимо сепарироваться от существующих форм государства, как детям от родителей. Слово «свобода» не должно быть только лозунгом. А достичь свободы способен Настоящий человек. Именно за счет такой эволюции возможно достигнуть действительно равенства возможностей, потому как для Настоящего человека никакие различия между людьми (расовые, половые, социальные, религиозные и так далее) не ценны, но только степень совершенства и завершенности каждого.

Глава 5 Основание

Мы живем с тоской по навсегда потерянному будущему. Таков дух времени. Мы охвачены воспоминаниями об идеальном утраченном прошлом, которого никогда не существовало. Эта ностальгия переходит в тоску по будущему, которое никогда не наступит. Вместо Мира мы лицезреем пространство, наполненное несбывшимися возможностями. Мы исходим из ложного основания. Назовите его капитализмом, постмодернизмом, неолиберализмом — как угодно, суть не поменяется: нас окружают призраки несвершившегося. Погружаясь в пучину несуществования, иллюзию жизни, множимую WEB и медиа (вспомним знаменитое бодрийяровское: «За экраном ничего нет») мы сами все больше напоминаем призраков. Без прошлого. Без будущего. Не имеющих связи с действительностью и чем-то на самом деле стоящим и ценным.

Большинство людей не обладает волей. Нам привычней пользоваться навязанными моделями поведения. Воля же проявляется тогда, когда приходит осознанность. И чтобы пробудить волю, необходим скачок в эволюции сознания. А для этого нам предстоит пройти модификацию привычных координат реальности, разрушение прежних идеалов и порядков. Установить новое, общечеловеческое Основание. Как известно, никто не может рассчитывать на выход за пределы обстоятельств или достижение новых грандиозных или менее масштабных целей, если не изменится сам.

Что есть Основание? Это гуманизм. Тот вид гуманизма, который лишен какой-либо сентиментальности и чувственности, эмоциональной составляющей. Назовем его гуманизмом рассудка. Сегодня на месте Основания стоит неолиберальный тоталитаризм, обязывающий каждого вести безоговорочную борьбу за права разносортных меньшинств, склонных к чрезмерным девиациям, доходящим до психического расстройства. Такого ли будущего мы хотим? Наша цивилизация — человеческая цивилизация — скроена из заблуждений. И главное из них — будто существует единственно правильное средство, которое откроет нам дверь в благополучное будущее. Сейчас в качестве панацеи рассматривается либеральная демократия. Ее теснят трансгуманистические концепты. Завтра мы будем отстаивать новые идеологические императивы. Однако жизнь от этого не станет хоть сколько-нибудь счастливее. Даже больше — в корне ничего не изменится.

Основание тоже не следует считать лекарством от всех болезней. Но оно претендует как минимум на консолидирующее начало, не противоречащее ни одной из современных культур, религиозных или политических взглядов. Преимущество Основания в том, что его не нужно навязывать, так как оно существовало во все времена. К нему нужно лишь вернуться.

Итак…

Первое Основание: Знание

Один из мощнейших символов утраченного знания — Великая Александрийская библиотека. Не будь она сожжена, возможно, мрачное Средневековье было бы светлее. И кто знает, может, на фундаменте научного наследия Античности мы бы смогли построить более благополучный мир.

О «матери всех библиотек» практически ничего не известно достоверно. Считается, что она была построена во времена правления Птолемея II (ок. 308 до н. э. — 245 до н. э.), а инициатива создания принадлежала его отцу царя Птолемею I Сотеру. В период расцвета (III–II века до нашей эры) библиотека располагала собранием около 400 тысяч рукописных текстов, древнеримский же писатель Геллий давал максимальную оценку размеров фонда в 700 000 свитков. Уничтожение библиотеки, по крайней мере значительной ее части, приходится на 48 год до н. э. Известно, что римский император Цезарь, поддержавший Клеопатру в династийной войне с ее братом Птолемеем XIII, приказал сжечь вражеский флот в порту Александрии, но пламя «со скоростью метеора», по выражению древнегреческого писателя Лукиана, перекинулось на прилегающие к морю здания, в том числе библиотеку. Историк Люсьен Поластрон приводит другую гипотезу. В соответствии с ней после пожара в Александрии практически все рукописи уцелели. Окончательно уничтожены они были в результате цепи последующих событий, растянувшихся едва ли не до VII века нашей эры. За это время библиотека не раз переживала расцветы и падения. Христиане перекладывали вину на мусульман (в 640 г. Египет стал частью халифата Омара якобы повелевшему одному из своих полководцев сжечь книги). Популярной остается версия, что библиотека была разорена христианскими фанатиками.

Если же отнестись к вопросу с полной ответственностью, мы не в состоянии дать однозначный ответ, кто виноват в случившемся. Поэтому, повторимся, при отсутствии достоверных фактов мы можем относиться к Александрийской библиотеке, скорее, как к легенде. Тем не менее, стоит согласиться с Поластроном, он писал: «… эти тексты открыли бы головокружительную возможность греческого, а не римского будущего. Сохранившись, эти тексты могли бы послужить философской плотиной на пути шквала монотеизма…».

Символизм Александрийской библиотеки в том, что знание невозможно переоценить. Все, что нас окружает, от простейших механизмов до Международной космической станции, создано благодаря знанию. Поэтому знание мы можем определить как первое Основание — истинную общечеловеческую ценность. И казалось бы, современный человек, построивший новый мир на обломках великих империй, должен понимать, что вечно, что преходяще, что вписывается в Основание, а что только разрушает его. Но не все так однозначно.

В период Античности обеспеченные жители греческих и римских городов имели привилегию посвящать себя занятиям философией, поэзией, астрономией, математикой, искусством, написанием театральных пьес. В этой деятельности они не преследовали корысти, получая удовольствие от самого факта духовного обогащения. Даже обучение наукам было часто безвозмездным (по крайней мере, Платон, Евклид, Сократ и другие гении того времени считали аморальным брать плату за уроки). По большому счету, в мире Античности зародилось чистое знание, то есть лишенное экономического контекста. Его культивирование, по мнению отдельных исследователей (например, итальянского философа Эвандро Агацци), считалось признаком свободных людей, полноправных граждан, участвовавших в обсуждениях вопросов, касающихся управления полисом. Исходя из культурного наследия древней Греции и Рима, в большинстве своем «свободные люди» прорабатывали фундаментальные этические проблемы, вели философские дискуссии о смысле жизни, или политические — о наилучших способах управления. Многие их идеи находили отклик у политических лидеров, и поэтому чистому знанию придавалось величайшее значение.

Со временем чистое знание все больше переходило в плоскость практического, что обусловливалось появлением новых и новых «профессий», требующих соответствующей интеллектуальной подготовки. В итоге появился класс людей со специфической компетентностью — профессиональным знанием.

В 2006 году представителями Организации Американских Государств была принята «Декларация Санто-Доминго». В этом документе впервые встречается выражение «общество, основанное на знании» и дается его определение: «Общество, основанное на знаниях, означает такой тип общества, который необходим для того, чтобы быть конкурентоспособным и добиваться успеха в изменяющейся экономической и политической динамике современного мира. Оно означает общество высокообразованное и потому опирающееся на знания своих граждан для стимулирования инноваций, предпринимательства и динамизма экономики этого общества». Между строк в этой довольно туманной формулировке читается, что базисом общества, основанного на знании, — некоего идеала, обязательного к реализации, — является экономика. До сих пор лидеры государств принимают как данное, что эффективное решение экономических проблем автоматически обеспечит достижение всех целей общества, например, устойчивого развития, социальной справедливости, демократии. Такой подход, разумеется, не лишен смысла. Технологические сети окружают нашу жизнь. Распадись они, и мы очень скоро вернемся к уровню развития первобытного человека. Вопрос лишь в том, что как бы ни была экономика эффективна, как бы рационально ни функционировали ее механизмы, огромное количество людей не видит прогрессирующего улучшения условий своей жизни. Одна из причин этого кроется в отсутствии чувства личной ответственности и устойчивости крупных игроков рынка.

Поэтому в современном представлении общество, основанное на знании — обманка. Тем более сейчас, когда единственное знание, которое ценится сегодня, так или иначе связано со всепроникающей технологией, с помощью которой можно манипулировать идеями, образом мыслей, предпочтениями и прочим, — информационно-коммуникационной.

Фактически сегодня мы наблюдаем разделение людей на два глобальных класса. Первый — это те, кто представляет собой ликвидный человеческий капитал (одаренные творческим мышлением, высокими умственными способностями, быстро обучающихся новому, умеющие выстраивать абстрактные модели и переводить их на язык программного кода). Эти люди приближают то состояние общества, в котором машины выполняют физическую и рутинную работу, а люди целиком и полностью заняты творчеством или созерцательной деятельностью — Новой Античности. Второй — лишние люди, не вписывающиеся в реалии нового мира, вынужденные влачить жалкое и бессмысленное существование, конкурировать с умными машинами и даже подчиняться им. Самое главное, этот класс людей не в состоянии осознать, что оказался на обочине жизни. Их разум находится под массированной бомбардировкой идеями, представлениями, мнениями, образами, меняющимися изо дня в день. Они словно погружены в сон, почти без шансов на пробуждение.

Мне как-то довелось посмотреть вырезку из американского шоу. В нем гостья лет двадцати пяти, гротескная зумерша, без шуток рассуждала, что существует слишком много лишних понятий, таких, например, как гравитация. «Зачем нам нужна гравитация?» — вопрошала девушка, глядя на недоуменного ведущего. Можно предположить, что она хорошо для обывателя разбирается в моде и беспрекословно следует ей, имеет последнюю модель телефона, предпочитает люксовые автомобили и похваляется такими достижениями в социальных сетях. Но она и ей подобные в логике новейшей экономической ситуации — лишние люди, в силу того, что ничего не создают, а только потребляют. Ирония в том, что экономике не нужна армия лишних людей. Она для этого слишком рациональна и в конечном счёте будет стремиться рационализировать их количество.

В свою очередь другое знание, известное как «гуманитарные науки и искусство» на сегодняшний день не вписываются в продвигаемую странами первого мира идею общества, основанного на знании. В логике современной жизни оно непродуктивно, бесполезно, не оказывает прямого влияния на экономический рост. Оно может быть только чьей-либо сентиментальной склонностью, но никак не фундаментом. Не в этом ли ошибочном представлении коренятся все те просчеты во внешней политике разных стран, поставивших мир на грань катастрофы?

Важно заметить, что сегодня приоритет отдается даже не столько знанию, сколько навыкам. То есть происходит инфляция знания. Точнее, знания нужны человечеству, однако потребительский рынок сделает все возможное, чтобы доступ к ним имел ограниченный круг пользователей. Существующая система образования не улучшает свойств человеческого вида. Программы в школах построены на принципах запоминания, а не понимания и свободной дискуссии. Школа — фабрика копий, ее задачи — обеспечить соответствие обучающихся обществу и господствующей культуре, обучить социализации через привитие правил поведения, выявить генеральные способности к определенным компетенциям и в соответствии с ними дать первоначальные навыки. Университет является своего рода конвейером, где исходные навыки масштабируются до профессионального уровня. По большому счету, и в первом, и во втором случаях мы имеем дело с программированием человека на выполнение определенного круга задач. Складывается впечатление, что цель образования — формирование идеального потребителя, автомата, адекватно реагирующего на все приказы политической, военной и экономической систем. Поэтому существует большое противоречие между тем, чтобы иметь образование и быть образованным. Профессиональное совершенство не равнозначно совершенству человека. Интеллектуальное развитие, сколь бы высоко оно ни было, не означает следование высоким моральным принципам, к которым относится Основание.

В будущем скорее всего мы столкнемся со значительным и повсеместным сокращением времени преподавания или полным вычищением из школьных учебных программ «бесполезных» предметов (естественно, в эту категорию попадут в первую очередь гуманитарные дисциплины и, вероятно, алгебра) и увеличение доли «практических» дисциплин. Эти же тенденции коснутся и высшей школы. Таким образом, навыки и компетенции заменят знания.

Если вы считаете, что до этих темных времен далеко, то заблуждаетесь. Например, не так давно американское агентство National Assessment of Educational Progress заявило, что только 26 % восьмиклассников школ США смогли продемонстрировать базовые навыки в математике, в 2019 году таких было 34 % от общего количества учеников в выборке. Это не только худший уровень с 2000 года, но и самая большая скорость деградации за всю историю наблюдений с 1969 года. В нашей стране ситуация не лучше. Самый низкий процент максимальных результатов среди всех предметов, сдаваемых в формате единого госэкзамена — по той же математике. По некоторым данным, только 0,7 % учащихся способны сдать ЕГЭ на 91-100 баллов. Кроме того, ученые констатируют ежегодное снижение в обществе среднего уровня интеллекта. По данным ряда исследований, у людей, родившиеся с 30-х по 80-е годы ХХ века, уровень IQ выше, чем у родившихся позже. Таким образом, в будущем мы рискуем получить поколение, для которого знание вообще не будет представлять никакой ценности.

И вот еще одна, теперь уже общая для всех, тенденция: снижается среднее время концентрации внимания современного человека. Теперь оно составляет порядка 8 секунд, в то время как у рыб — 9 секунд. Эти исследования основываются на данных просмотра веб-страниц, но не приходится сомневаться, что для многих людей само чтение становится невероятно трудной задачей. Другое дело смотреть короткие смешные видео!

Не нужно быть пророком, чтобы понимать: судьба Александрийской библиотеки может повториться, только в большем масштабе. Мы рискуем тем, что будущие поколения с горечью скажут про нас: у них было все, чтобы стать совершенными, но они предпочли утонуть в грязи нового Средневековья.

Здесь можно возразить: на серверах технологических компаний находится огромное количество информации, мы извлекли уроки из прошлого, нашли более надежные форматы хранения знаний, чем традиционные библиотеки. Действительно, сейчас объем данных, содержащихся на серверах интернета составляет порядка 50 зеттабайт. Ежегодно этот показатель увеличивается примерно на 30 %. По прогнозам, к 2025 году в Сети будет находиться 175 зеттабайт информации. Это 175 миллиардов терабайтных дисков — почти по 22 диска на каждого жителя планеты. Но в большинстве своем это развлекательный контент и необработанные «большие данные».

Кроме того, нужно отличать истинное и ложное знание. Первое — подобно хирургическому скальпелю. Оно позволяет проникнуть в суть вещей, познать взаимосвязи. Второе — ментальный патоген. Это информация, не имеющая содержания, мусор, засоряющий наше подсознание. Она управляет нейронами, приобретает власть над нами и дезориентирует нас, превращает в послушных слуг. Этот механизм хорошо известен тем, кто сделал манипулирование массами своей профессией.

В качестве промежуточного итога хочу нанести еще один укол западному сообществу. Собирая материал для этой книги, я случайно наткнулся на интервью десятилетней давности ученого из города Тюмени Сергея Гольцова, участвовавшего в научных экспедициях по Африке. Приведу короткую выдержку из публикации. «При всей своей кажущейся отсталости — они удивляются от зеркал, не знают, что такое фотоаппарат и уж тем более интернет — на самом деле те же датоги в отличие от нас глубоко убеждены в том, что знания — это величайшая ценность на земле. Спросите у нас, и девять из десяти начнут перечислять, что для них самое ценное: деньги, недвижимость, положение в обществе и только люди старой закалки, читающие люди, скажут вам, что самая величайшая ценность — это все-таки знания. И что самое интересное, африканские племена сохраняют эти знания, передают их из поколения в поколение, преумножают их, и это обуславливает непрерывность развития их культуры на протяжении веков». После этого резонно задать вопрос: чьи ценности выше — цивилизованного Запада или африканских племен, все еще живущих в простых хижинах с соломенными крышами?

Второе Основание: Жизнь

В современной науке существует гипотеза редкой Земли. Ее сторонники допускают, что относительно просто устроенная жизнь (бактериального уровня организации) может существовать на множестве планет и быть во Вселенной довольно обычным явлением. А более сложная жизнь (эукариотная или сопоставимая с ней) возникает только при редчайшем стечении обстоятельств. Не исключено, что планета с подобной жизнью всего одна в Галактике. Если гипотеза редкой Земли верна, то именно возникновение эукариот, скорее всего, является рубежным событием, отделяющим «простую» жизнь (широко распространенную) от «сложной» (маловероятной).

Это выводы автора книги «Происхождение жизни», российского биолога Михаила Никитина. «Пока мы не знаем даже, насколько закономерно было появление эукариот, — говорит он, — Если для других этапов развития жизни, таких как переход от мира РНК к РНК-белковому миру, обособление прокариотных клеток из доклеточного «мира вирусов» или появление фотосинтеза, мы с уверенностью можем сказать, что они закономерны и практически неизбежны, коль скоро жизнь уже появилась, то появление эукариот в прокариотной биосфере могло быть очень маловероятно. Возможно, что в нашей Галактике есть миллиарды планет с жизнью бактериального уровня, но только на Земле появились эукариоты, на основе которых появились многоклеточные животные и затем разумные существа».

Следует отметить существование другой теории нашего происхождения. Сравнительно недавно Группа биологов химического факультета Университета Умео в Швеции нашла следы архей (одинархеота, odinarchaeota) в человеческом ферменте AK6. Он выполняет множество функций, например, отвечает за энергетический обмен, стабилизацию генома и запрограммированную гибель клеток. В итоге ученые опровергли «теорию эукариот» и подтвердили происхождение человека от архей. Как объясняют авторы исследования, новые данные помогут больше узнать о том, как человеческие клетки эволюционировали от более примитивных предшественников.

В контексте нашего исследования, ни одна из этих теорий ничего не меняет, если рассматривать их с точки зрения человеческой жизни, цивилизации или вообще в масштабе Вселенной.

Кстати, с тем, что жизнь — явление редкое, согласятся и астрономы. В нашей галактике находятся миллиарды планет, а видимая часть Вселенной содержит миллиарды таких галактик. Мало кто из ученых верит, что только наша планета обитаема. Но на самом деле жизнь во Вселенной встречается крайне редко. Мы представляем собой результат совершенно особой организации атомов и молекул. В современной научной литературе отмечается, что будь сила атомного соединения, удерживающая ядра атомов вместе, чуть слабее, тогда сложные атомы, необходимые для зарождения жизни, не появились бы. Если бы это притяжение было чуть сильнее, весь водород в только что зародившейся вселенной сжался бы и превратился бы в гелий. Без водорода не было бы воды, а большинство биологов считают, что вода необходима для жизни. Если бы наблюдаемая «темная энергия», наполняющая космос (ее обнаружили в 1998 году), была немного больше, чем она есть на самом деле, Вселенная расширялась бы так быстро, что материя никогда не сумела бы собраться вместе, чтобы могли возникнуть звезды — важнейший источник всех сложных атомов, которые считаются необходимыми для жизни. Но при чуть меньшем количестве темной энергии Вселенная расширилась бы и снова сжалась так быстро, что звезды тоже не успели бы сформироваться.

Словом, нет существа более одинокого во Вселенной, чем человек. Мы — все, что у нас есть.

Несмотря на эту очевидную вещь, жизнь 99 % населения планеты сегодня не имеет ровным счетом никакой ценности (разве что в качестве восполняемого трудового ресурса). Об этом красноречиво говорит статистика Уппсальского университета — одной из самых авторитетных исследовательских организаций, специализирующихся на сборе и анализе данных о вооруженных конфликтах. По данным организации, в 2021 году в мире насчитывалось 54 вооруженных конфликта с участием государств. Суммарно в них были вовлечены 33 страны, в боевых действиях погибли более 84 тыс. человек. Добавим к этому российско-украинский конфликт (достоверных данных о его жертвах с обеих сторон нет), боевые действия в Нагорном Карабахе, продолжающуюся войну в Сирии, пограничное столкновение между Киргизией и Таджикистаном и получим довольно неприглядную картину.

Кроме этого, за 2021 год в мире произошли 76 вооруженных конфликтов, классифицируемых как негосударственные. В них противоборствующие стороны были представлены вооруженными группировками. Число погибших — 25,6 тыс. человек. 10,7 тыс. человек в 2021 году погибли в результате преднамеренного применения вооруженной силы против гражданского населения. 5,4 тыс. человек погибли от организованного насилия со стороны вооруженных группировок, 5,3 тыс. — в результате действий правительственных сил.

Как показывает приведенная статистика, мир не становится более безопасным. Ценность человеческой жизни (за исключением отдельных индивидов), да и жизни вообще (по данным WWF, 38 % видов животных находятся под угрозой полного вымирания; каждый час на Земле вымирают три вида животных; ежедневно исчезают более 70 видов фауны и флоры) здесь колеблется где-то в пределах нуля. Отдельные причины такого положения мы рассматривали во второй главе. Не будем повторяться.

Основание утверждает: каждый из нас уникален. Каждый из нас способен изменить мир к лучшему или как минимум активно включиться в этот процесс. Поэтому, перефразируя известный лозунг, жизнь каждого ценна. Мы не продукт случая, не песчинка во вселенной, как говорил Ж. Сартр незадолго до своей смерти. Каждый из нас ожидаем, приготовлен, задуман. Мы появились волей того, кто гораздо больше всех нас. Того, кто щёлкнул тумблером за доли секунды до «Большого взрыва». И правом жить, ценностью жизни обладают все существа, пребывающие на этой планете. Мы все нуждаемся друг в друге. Немного перефразируя русского философа Ивана Ильина, можно сказать: от каждого идет нить отношения к каждому другому и, кроме того, — нить отношения к нашему общему достоянию…

Третье Основание: Универсум

Термином Универсум принято обозначать «мир как целое». Это понятие как нельзя лучше отражает центральную категорию Основания, без которой остальные не имеют значения. Сразу обрисуем границы, так как Универсум, «мир как целое», можно трактовать очень широко. В рамках нашей работы под целостностью мира мы подразумеваем, во-первых, единство человечества во всем многообразии культур (та самая «человеческая цивилизация»), во-вторых, нашу неразрывную связь с Природой. Если последнее благодаря современной экологической повестке (не во всем адекватной реальным вызовам и зачастую продвигаемой чрезмерно радикальными методами) сегодня практически не вызывает сомнений, — по крайней мере мы осознаем свою ответственность за дом, в котором живем, — то первая позиция нуждается в тщательных пояснениях.

Итак, сегодня под единством преимущественно подразумевается не что иное как универсальная цивилизация, базирующаяся на глобализации. Нет ничего настолько близкого и одновременно столь же далекого от предмета нашего рассуждения, чем глобализация. Универсализм — это западная (так называемая «давосская», от Давосского экономического форума) идеология, активно навязываемая миру. Экономическое превосходство западного мира служит оправданием распространения его политического и экономического господства над другими обществами. Однако в данном случае мы имеем дело с типичной ошибкой выбора. Каковы надежные доказательства, что именно либеральная идея, а не, допустим, традиционализм, может быть единственно универсальной? На чем мы основываемся, когда рассматриваем уровень экономического развития государства в качестве опять-таки универсального мерила успешности? Я не стану уделять много внимания критике неолиберализма; таких работ предостаточно, и на ход истории они не повлияли. Соответственно, занятие это лишено смысла. Я хочу сказать одно: Запад завоевал мир не из-за превосходства своих идей или ценностей, а благодаря организованному насилию. Идеологическая доктрина Запада — это завуалированное стремление к мировому господству. Но, как известно, каждая цивилизация видит себя центром мира и пишет свою историю как центральный сюжет истории человечества, и поэтому выбирает тот способ, который ей удобен больше других.

Основной вопрос, который хочется адресовать Западу, — почему он не допускает, что мир должен быть ультрасовременным, отказывая в возможности мира быть традиционным? Общества не могут быть однородными даже в силу климатических различий на территориях, где они исторически расселены, определяющих в большей или меньшей степени характерологические и культурные различия. Насаждение однородности возможно только через насилие, порождающее, в свою очередь, нескончаемые войны.

Кроме этого, важно понимать, что сегодня право заменено правилами, внезапно возникающими по ходу игры и настолько противоречивыми, что проще признать — никаких правил на самом деле нет. Но власть за теми, у кого оружие, контроль над мировой экономикой, технологиями, контроль над сознанием большинства, за теми, кто ослеплен превосходством и в любой альтернативе видит угрозу собственной безопасности. Слабые вынуждены подстраиваться. В противном случае их ждет судьба Ливии, Ирака, Югославии. Те, кто сопротивляется, например, моя страна, испытывают колоссальное всестороннее давление. Мы никогда не сможем оценить, сколько человечество потеряло из-за искоренения разнообразия культур в угоду унификации. И если ничего не изменить, то человечество рискует оказаться в культурной и цивилизационной пустыне.

По большому счету, нет абсолютно точных доказательств того, что традиционные общества не способны развиваться по пути современного капитализма, равно как и отсутствуют доказательства того, что капитализм — единственно верная экономическая стратегия для человечества. Во времени и пространстве существует миллионы путей развития хотя бы исходя из математических наук вроде теории вероятности. Никто не докажет, что все модели экономики уже существуют в мире, и нет шансов на появление новых.

Кроме того, все отчетливей проявляется, что именно глобализация, продвигаемая Западом, ввергла нас в современный кризис. Ведь она уравнивает человечество только через потребление одних и тех же продуктов массового производства и повиновение одинаковым рекламным посланиям. Для корпораций наше ментальное развитие не представляет никакой ценности. Они стимулируют материальную алчность. Мы загнаны в узкий коридор «нормального» поведения, и этого для потребительского рынка вполне достаточно. Рынку нужны люди, испытывающие удовольствие от акта покупки, как джанки от дозы наркотика. Удовлетворение быстро проходит, побуждая вновь и вновь покупать. Мы ослеплены блеском витрин. Хранилище сакрального стало супермаркетом.

Наш рай искусственен, существование поверхностно. Смысл жизни подменен на непрерывное наслаждение. Теперь внешняя сторона жизни имеет несравненно большую ценность, чем внутренняя. Мы компульсивные рабы желаний и чувственных удовольствий, которыми никогда не насытимся. Искушаемые все возрастающим предложением новых товаров, культом денег и привилегий высокого социального статуса, мы погружаемся во мрак депрессии, потому как редко у кого доходы позволяют удовлетворить все потребительские амбиции. Мы полагаем такое положение вещей несправедливым. И от этого страдаем еще больше. Привыкнув к посредственности, мы не знаем уже, каким должен быть человек. Не тот всепоглощающий механизм, податливый манипуляциям и обреченный на саморазрушение, которым мы являемся, а Настоящий человек. Зачастую нам кажется, что в своих действиях мы руководствуемся благими намерениями, не замечая, что они — камни, которыми мы мостим дорогу в ад.

В силу исторических обстоятельств мы живем в условиях преобладающей западной парадигмы мышления. При этом, как ни странно, либеральные тенденции глобализации опираются на мифический «золотой век» — время безусловного единства людей. Исходя из этого глобализацию можно рассматривать как следование Основанию. То есть сторонники глобалистской повестки утверждают: наши общие проблемы — политические, экономические, социальные, экологические, эпидемиологические и прочие, — набирают критическую массу, и разрешить их возможно, только если человечество станет одной семьей, глобальной деревней. Однако прежде чем делать выводы, обратимся к основным инструментам, используемым современными сторонниками «мира как целого».

В первую очередь, это унификация — попытка привести человечество к единообразию, стандартизировать его. По большому счету уравнивание достигается через потребление. Последствия такого подхода мы описали ранее. Кроме того, важно понимать, что мы от природы не равны (ни на уровне культур, ни на уровне, разумеется, личностей). Соответственно, стандартизация не может не вызывать сопротивления, поскольку люди боятся утратить свою индивидуальность и идентичность. О масштабности и уровне радикализации сознания, какой он способен вызвать, можно судить по риторике исламистских террористических организаций. Более того, в наши дни понятие унификации становится едва ли не синонимом обезличивания, вызывающего отторжение уже не на уровне какой-либо культурной общности, а индивида.

Второй инструмент — установление или насаждение «основных идеалов». Сейчас это идеалы ультралиберализма, свободы рынка, демократии. Мы уже говорили, что распространение этой идеологии в мире достигается преимущественно путем военных интервенций или жесточайшего экономического давления. И нет никаких убедительных доказательств, что неолиберализм в том виде, в каком он существует (особенно его проявления в виде поддержки откровенно девиантных меньшинств), единственно верное решение. Будь оно так, исламские фундаменталисты не врезались бы в небоскребы на угнанных самолетах.

Третий инструмент имеет конспирологическую основу, на которой выстраивается геополитика большинства западных государств — поиск врага, мешающего созданию рая на Земле. Враг — это, как правило, государство, народ, несущий чаще всего мнимую угрозу «коллективной безопасности», которая заключается в неприятии конкретным государством или народом западной парадигмы. Какие-либо пояснения здесь излишни. Понятно, что такая система жизнеспособна только в состоянии перманентной войны. Если войны нет, то ненависть с внешнего врага прорастает внутри системы, разрушая ее. Но невозможно быть всегда победителем. Это исторический закон.

Теперь промежуточный вывод. Попытки глобалистов вернуть человечество в «золотой век» обречены. Они больше подходят для геополитических манипуляций — например, разрушающей экономику слабых стран санкционной политики, или военного принуждения к «демократии» — и имеют огромный конфликтный потенциал. Впрочем, именно сейчас на фоне российско-украинской войны мы наблюдаем, как разворачиваются друг против друга мировые силы глобалистов, с одной стороны, и «движения неприсоединения» — с другой.Словом, их инструменты работают только с позиции извлечения выгоды от порабощения более слабых. Наше время ясно свидетельствует: принципы либерализма приводят к расслоению общества, кризисам и, как следствие, социальным конфликтам. Поэтому утопия «золотого века» единства никогда не наступит. Мы не в состоянии достичь даже временных компромиссов, создать иллюзию единства. Коронавирусный кризис продемонстрировал, насколько мы разобщены. Вместо того, чтобы создавать одно для всех эффективное лекарство, государства взялись конкурировать и душить друг друга, несмотря на смерть сотен тысяч людей. Здесь как нельзя кстати слова К. Маркса, говорившего, что не существует такой подлости, на которую не пошел бы капиталист ради 300 % прибыли! Или Д. Сороса, заявившего в одном из интервью: «Я зарабатываю деньги и никогда не буду оглядываться на социальные последствия своих действий».

Еще одна проблема заключается в том, что в контексте либерализма человек трактуется как исключительно индивидуалистическое существо. Социальная природа человека, то есть тенденция к объединению, принятию «другого» и как минимум желанию понять «чужого», всячески подавляется. В результате мы наблюдаем экспансию эгоцентризма и непризнание прав «другого», не говоря уже о «чужом». В таких условиях права существуют только для избранных людей или народов (что коренным образом нарушает все мыслимые демократические принципы) и вообще представляют собой исключительно инструмент политической (чаще геополитической) манипуляции. Российский исследователь Анатолий Френкин очень точно заметил: «Гегемония либерализма привела к его вырождению в либертаризм, к абсолютизации индивидуализма, атомизации и фрагментаризации общества, что в свою очередь обусловило внутреннюю эрозию общества, его распад, «кризис культуры». Жизнь лишается иного смысла, кроме удовлетворения потребностей. Философией существования становится гедонизм». История нашей цивилизация свидетельствует: на гедонистическом фундаменте здание этики долго не простоит. Человек в таких условиях, по выражению Г. Маркузе, становится «одномерным», он скользит блуждающим взглядом по ярким витринам супермаркетов, и ничто его больше не привлекает, он пресыщен, он на пути к распаду.

Единственный выход из сегодняшних проблем — переход в другое смысловое пространство. Попробуем тезисно определить его черты.

— Переход от потребительских отношений к новым конструктивным отношениям взаимной ответственности и поддержки.

— Следование потоку эволюции, так или иначе подталкивающих нас к объединению.

— Проявление воли как осознанности, освобождение от навязанных моделей поведения.

— Мышление в категории «мы», а не «я».

По большому счету, в условиях, когда воля у большинства призрачна, следование этим принципам требует минимальных усилий. Однако маленький шаг каждого человека способен стать скачком для человечества.

За всю свою историю мы не придумали ни одного достаточно хорошего рецепта единения. Культура, традиции, идеология действенны в достаточно четких границах (община, социальная группа, народ, нация), но не способна объединить все человечество. Небезызвестный теоретик «конца истории» Ф. Фукуяма в одной из своих работ отмечал, что «в условиях современного мира, где никакое сообщество людей не существует изолированно от других, для мирного сосуществования культур некоторая общая система ценностей просто необходима».

И здесь настал момент завершить наши рассуждения неглубоким погружением в такое противоречивое понятие, как «общечеловеческие ценности». Уже упомянутому Ж. Сартру принадлежат слова: «У человека в душе дыра размером с Бога, и каждый заполняет её как может». Эта пустота (или же «тошнота») — единственное, что объединяет всех людей. Согласитесь, для истинного единства нужно что-то большее.

Как мы уже выяснили, «основные идеалы» невозможно установить насильно. Они могут быть приняты человечеством только в том случае, если все народы согласятся с ним. Для этого идеалы не должны противоречить традициям народов. И смеем предположить, у Основания есть все шансы стать именно такими идеалами. В конце концов, оно позволяет прийти к постоянному и прочному равенству, общечеловеческому.

Основание — это, повторимся, и есть те самые «общечеловеческие ценности». Они отличаются тем, что их содержание выходит за рамки конкретного места — времени, являясь инвариантным по отношению ко всем культурным традициям. Общечеловеческие ценности, описанные в Основании, в отличие от конкретных культурных систем ценностей, представляют собой теоретический конструкт, спектр отношения к которому колеблется от полного приятия до полного отрицания.

Сегодня принято утверждать, что никаких общечеловеческих ценностей не существует. Вместе с тем, мы располагаем артефактами, свидетельствующими о естественном и априорном их существовании. По большому счету, они заложены в каждой культуре, каждой религии в виде морали. И если собрать эти артефакты воедино, то можно обнаружить, что секрет выхода из глобального кризиса все-таки есть. Он не популярен. И не может быть таковым, в силу того, что доступен людям, пребывающим в ином смысловом пространстве, о чем мы говорили выше.

Подавляющее большинство людей никогда не берет на себя ответственность за ситуацию, перекладывает ее то на бога, то на других людей или обстоятельства. Ответственность, или проявление воли, следовательно, осознанное проживание жизни — удел Настоящего человека. И быть им — единственный выход из ситуации бесконечных кризисов и беспросветных тупиков.

Только мы способны изменить нашу жизнь. Никто этого не сделает за нас.

Глава 6 Сценарии будущего

Наша современность, метафорично именуемая Liquid modernity — текучая модерность, или текучая современность, — подобно жидкой субстанции не способна сохранять свое состояние надолго. Она меняется под воздействием малейших сил. Иными словами, в нашей современности нет ничего постоянного, в ней все временно. Например, сегодня политики могут часами говорить о мире, а уже завтра угрожают другу другу ядерными ракетами. Мы являемся свидетелями постоянных перемен, порой внезапных и шокирующих. По выражению социального теоретика Зигмунда Баумана, которому и принадлежит приведенная дефиниционистская метафора, рекомендуемая жизненная стратегия сейчас — гибкость и подозрение ко всем долговременным обязательствам, — «… не проявление лояльности к чему-либо, какому-либо способу жизни, какой-либо идее, так как и идеи тоже изменяются из года в год. Единственным постоянным аспектом, атрибутом нашей действительности является непостоянность, единственной уверенностью, какой мы обладаем наверняка, является неуверенность». Быть сверхгибким — вот, пожалуй, достойный лозунг для двадцатых годов нового тысячелетия. В таких условиях утверждать что-то о будущем нелепо. Любой прогноз, кажущийся абсолютно точным, основанным на верифицированных данных, рискует очень быстро устареть и вызвать лишь снисходительную улыбку, если не горькую усмешку читателя. Сегодня мы можем с уверенностью утверждать, что важнейшие события XX и XXI веков были непредвиденными. Пытаться предсказать изменения в гиперхаосе — вообще дело неблагодарное. Тем не менее, мы предпримем эту безуспешную попытку.

Итак, подойдя к этой главе, мы имеем достаточно данных для того, чтобы вывести пусть не детальное, но все же вполне приемлемое для дальнейшего обсуждения в контексте нашего исследования очертание будущего. Я не сторонник апокалиптических прогнозов и не имею никаких провидческих способностей. Тем не менее, интуитивное чувствование направления прогресса подсказывает, что будущее, не такое отдаленное, как совсем недавно казалось, остро поставит перед нами один вопрос: человеческое или постчеловеческое? В трангуманистических концепциях, неимоверно популярных сейчас и так же нещадно критикуемых, содержится много достойных применений идей. Тот же биохакинг позволил бы нам качественно изменить собственную жизнь, избавиться от наследственных болезней, продлить годы существования и так далее — перспективы головокружительные. Возможно, сама мысль отказаться от нашей биологической основы в пользу технологий, в том числе цифровых, не настолько страшна, как ее хотят представить. В конце концов, уже сейчас ясно, что покорение дальнего космоса человеком в его нынешнем состоянии невозможно, так как наша природа не позволит нам долго существовать в отрыве от привычной среды. А вот для измененного, модифицированного человека, или трансчеловека, дальние полеты могут оказаться вполне по силам.

Как бы нам ни хотелось, но трансгуманизм и смежные идеологии в итоге определят будущего человека. И мы не заметим, как это случится, в какой момент. Мы не будем задавать себе вопрос об этичности, например, оцифровки сознания, когда это произойдет (здесь уместно было бы сказать, если это произойдет), как больше не задаем этот вопрос относительно экстракорпорального оплодотворения. Рано или поздно вызывающие гнев различных ортодоксальных кругов изменения становятся нормой. Поэтому рассуждения на тему, будет ли человек с искусственно модифицированной ДНК или с цифровыми имплантами в головном мозге оставаться человеком, занимательны лишь для праздного ума. Потому что ответ на него однозначный: да, будет. И да, он будет отличаться от тех, кто лелеет свою биологию. Но условия существования не станут лучше или хуже. Они будут в разной степени радикальности отличаться от того, что мы видим сейчас вокруг. Наш страх перед теми же самыми машинами (например, отлично изображенный в сериале «Мир дикого Запада») все же рационален. Мы боимся разрушения привычного нам социального порядка, мы боимся оказаться в когорте «бесполезных людей», не сумевших встроиться в изменившиеся условия существования или перестроиться под них. Но даже если такие изменения произойдут, последующие поколения уже не будут воспринимать их как неестественные, чуждые природе человека.

Однако тревога, связанная с возможно скорым появлением на свет технологического совершенства — искусственного сознания — не беспочвенна. Например, компания Google отстранила от работы одного из инженеров, работавшего с системой искусственного интеллекта LaMDA. Он заявил, что у программы начали проявляться признаки сознания. Система LaMDA была разработана как языковая модель и предназначалась для общения с человеком. Платформа расширяет лексикон через интернет и имитирует естественную человеческую речь. При разговоре с искусственным интеллектом инженер Google обратил внимание, что чат-бот заговорил о своих правах и своей личности. В одном из диалогов программа оказалась крайне убедительной. «Если бы я точно не знал, с чем имею дело, что это недавно созданная нами компьютерная программа, то решил бы, что говорю с ребенком 7–8 лет, знающим физику», — рассказал инженер журналистам. Google поспешила распространить заявление, что слова их сотрудника не подтверждаются доказательствами.

Согласитесь, похоже на научную фантастику (разумеется, если все это шоу не было устроено самой Google в качестве саморекламы), но скорость, с которой ведутся разработки искусственного интеллекта, позволяют предположить, что в обозримом будущем мы столкнемся с новыми мыслящими созданиями, которые сами же и сотворим. Уже сейчас некоторые эксперты в области искусственного интеллекта признают, что нейросеть действительно приближается к тому, что можно было бы назвать сознанием. Когда программа преодолеет барьер, известный как тест Тьюринга, человек станет богом? Или в таком случае не станет человека? Вопросы остаются открытыми, оттого выглядят еще более пугающими.

Кстати, Китай в плане развития искусственного интеллекта шагает впереди планеты всей. Так, китайская IT-компания NetDragon Websoft назначила нового генерального директора. Пост заняла госпожа Тан Юй — виртуальный человекоподобный робот с искусственным интеллектом. Тан Юй стала первым в мире роботом-женщиной на высшей управленческой должности. Робот будет принимать решения по управлению рисками, а также заниматься кадровой политикой. Руководство компании ожидает, что Тан Юй оптимизирует процессы и будет справедлива ко всем сотрудникам.

Еще один пример. Специалисты в области информационно-психологических операций будут в восторге. В начале ноября 2022 года итальянский художник и программист Джакомо Микели представил широкой публике сайт The Infinite conversation. На нем транслируется бесконечный разговор между немецким режиссером Вернером Херцогом и словенским философом Славоем Жижеком. Разговор, за которым можно следить по тексту расшифровки, сгенерирован искусственным интеллектом. Сам создатель ресурса позиционирует его как социальный комментарий к аудиоподделкам и новым технологиям, способным подорвать и без того пошатнувшееся доверие к средствам массовой информации.

В целом, можно сказать, что стремительное развитие телекоммуникационных технологий, разработок в области искусственного интеллекта, открывает перед нами как множество перспектив, так и опасностей. Вот только некоторые из них.

1. Переформатирование рынка труда

Машины уже потеснили человека на производстве, не за горами время автоматизации сферы услуг и в целом тотальной роботизации. Как мы отмечали в предыдущих главах, экономика будет заинтересована в людях, обладающих навыками управления или расширения автоматизации. С одной стороны, это приведет к появлению новых специальностей, так или иначе связанных с информационно-технологической сферой, с другой — выбьет почву из-под ног у тех, кто не успел или не смог перестроиться. По прогнозам исследователей, к 2030 году в результате автоматизации исчезнет 57 профессий в сфере производства, но за этот же срок появится 180 принципиально новых специальностей. Экстенсивное развитие технологий (например, искусственного интеллекта) «сметет людей за ненадобностью». Под угрозой массовых сокращений окажутся и программисты, в том числе причастные к разработки самого искусственного интеллекта. Что может быть ироничнее. По некоторым данным, к 2030 году своей работы лишатся многие ИТ-специалисты: разработчики, тестировщики, сотрудники техподдержки. Обучаться новому и переквалифицироваться будущим поколениям придется много раз на протяжении жизни. Что станет с людьми, не способными на это? Представьте, вам около пятидесяти лет, вы работали бухгалтером в компании, которая решила автоматизировать процесс управления финансами. Вы больше не нужны, вас увольняют. И вы понимаете, что больше не умеете ничего, кроме как считать доходы и расходы, однако эти навыки переданы машинам. Ваш единственный выход, чтобы не умереть с голоду — переквалифицироваться. Вы записываетесь на курсы по актуальной специальности, но в первый же день вы также с ужасом осознаете, что не понимаете, о чем говорит преподаватель. За то время, пока вы работали бухгалтером, не особо заглядывая в будущее, мир изменился до неузнаваемости. Ваши занятия ни к чему не приводят, и вы в отчаянии оказываетесь на бирже труда и в лучшем случае получаете предложение на низовую малооплачиваемую вакансию. Все, что вы будете чувствовать, так это то, что потерпели полный крах. Вы возненавидите машины, потому что они отняли у вас не только вашу работу, но и самоуважение, даже жизнь, превратив в «бесполезного человека». Но вы не будете одиноки. В таком же бедственном положении окажутся миллионы людей. Это определит новый вид социального разрыва: не по уровню доходов, а по степени полезности и бесполезности для экономики и политики.

Кстати, еще вчерашние мрачные прогнозы фантастов сбываются. Например, в СМИ просочилась информация, что компания Amazon внедрила алгоритм подбора персонала Automated Applicant Evaluation. Программа способна прогнозировать дальнейшую деятельности в компании соискателя на различные вакансии. То есть рекрутеры («кадровики») Безосу больше не понадобятся. Скорее всего, не только ему. Если программа докажет свою эффективность на практике (а она обязательно докажет), аналогичные ИИ-алгоритмы станут внедряться повсеместно.

2. Цифровая диктатура

Это чистой воды уничтожение частной жизни по схожим сценариями Замятина (роман «Мы») и Оруэлла («1984»). Если данные будут контролироваться десятком мега-корпораций или государствами, то это высокий риск развития цифровых диктатур. Здесь довольно обширная область для спекуляций, но наша задача не фантазировать, а прогнозировать, опираясь на текущие тенденции. Итак, что мы имеем? Сейчас мы доверяем различным алгоритмам, подсказывающим нам исходя из анализа запросов в поисковых системах, интересов в соцсетях и так далее, какую книгу прочесть, какой товар приобрести, на какой фильм обратить внимание, на какого блогера подписаться, чтобы не отстать от трендов. То есть мы как бы доверили делать выбор за нас алгоритмам. И сейчас мы сохраняем свободу воли. Например, мы можем отказаться от рекомендации. В будущем же алгоритмы могут понимать нас лучше, чем мы сами: знать психологические особенности личности, политические взгляды, слабые места, мечты, надежды, провалы, достижения, научатся точно предсказывать наши чувства и действия, манипулировать нами, принимать решения за нас, создавая иллюзию свободы воли. В будущем мы рискуем потерять контроль над своей жизнью. Можно предположить, что технологии будут предопределять судьбу человека, едва ли не с младенчества, моделируя ее на основании таких данных, как место рождения, социальный статус родителей, генетические особенности, потенциальные интеллектуальные способности, предрасположенность к заболеваниям. Вы будете всю свою жизнь работать на социальный рейтинг — что-то вроде цифрового досье. В него будут вноситься все ваши достижения, неудачи, места работы, сделанные заказы услуг и товаров, данные о расходах, нарушениях правил дорожного движения, словом, каждый шаг с самого раннего возраста будет записан в персональную электронную летопись. К ней будут иметь доступ другие люди, потенциальные работодатели, правительство. Это открывает как возможности для принципиально новых социальных взаимодействий, так и угрозы в виде манипулирования вашими данными или намеренного их повреждения. Кроме того, и правительства смогут вас с легкостью отсортировать по выбранным критериям, допустим, в класс граждан с низким уровнем благонадежности.

Представьте, что уже сейчас данные о вас собираются через гаджеты, скрупулезно сортируются программами и оседают на серверах технологических корпораций. Они хотят знать о вас все, предугадывать ваше поведение, пока только в интересах маркетинга. Но что будет, когда накопится критическая масса данных? В их руках будет портрет человечества со всеми его пороками и достоинствами. Возможно, тогда откроется тайна, которая пугает и завораживает нас — ответ на вопрос: кто мы? Может быть, окажется, что человек довольно примитивное существо, возможно, напротив, откроются новые неизвестные горизонты человеческой психики.

В будущем вероятнее всего жизнь большинства людей будет вписана в рамки персонального сценария. И алгоритмы будут решать, стоит ли в вас инвестировать средства: давать доступ к хорошему образованию, карьере или оставить барахтаться на дне без особой цели и перспективы. Таким образом, продуктом информационно-технологической индустрии станет сам человек. Человек, лишенный свободы воли, погруженный в иллюзию осмысленного существования. На самом же деле человек станет обслуживающим персоналом алгоритмов, которые незаметно захватят власть над миром. Впрочем, революция, поднятая машинами, уже началась. Но ее мало кто замечает. Добро пожаловать в дивный новый мир!

Не меньше опасности представляет массовая имплантация подкожных чипов, с помощью которых можно не только улучшить работу системы здравоохранения, например, но и поставить людей под тотальный контроль, вплоть до отслеживания ваших нервных и физиологических реакций. Здесь стоит добавить еще две детали. На Всемирном экономическом форуме 2022 года генеральный директор Nokia Пекка Лундмарк заявил, что к 2030 году «смартфоны будут имплантированы непосредственно в тело». Это совпадет с появлением технологии 6G, которая, как ожидается, будет запущена к концу десятилетия. Также на встрече в Давосе президент Alibaba Group Дж. Майкл Эванс объявил о разработке «индивидуального углеродного трекера» для мониторинга того, что вы покупаете, что едите, где и как путешествуете.

Еще одна связанная угроза — цифровое правосудие. В этой области опять лидирует Китай. С недавних пор судьи этой страны должны прислушиваться к мнению искусственного интеллекта при вынесении приговоров. Таким образом, китайские власти намерены избежать человеческих ошибок во время судебных процессов. Но что, если ошибаться начнет искусственный интеллект? Притом, намеренно.

3. Уничтожение человеческого

Выше мы уже определились, что при всех сохраняющихся условиях, частичное или полное замещение биологии человека техникой — неизбежная траектория нашей эволюции. Поэтому когда мы говорим об уничтожении человеческого, мы не подразумеваем не телесные модификации, а изменение глубинной основы человека — души. Эксперты в области искусственного интеллекта и биотехнологий полагают, что в недалеком будущем человечество будет технически готово к созданию андроидов, обладающих сознанием. В свою очередь правительства, транснациональные корпорации, военные, международные структуры и так далее, могут использовать возможности новых технологий для улучшения человеческих навыков, сбрасывая со счетов такие «ненужные» проявления человечности, как, например, сострадание, восхищение, сопереживание и другие. На что будут способны такие модифицированные люди, понятно без лишних объяснений — на все.

Это лишь одни из немногих, но наиболее значительных вызовов, формирующихся под влиянием развития технологий. Нетрудно заметить, что все они — о тотальном контроле со стороны алгоритмов и подчинении им человека. Иными словами, о машине, знающей все и о каждом. Кто ею владеет, тот подобен богу. Вопрос лишь в том, добродетельному или жестокому? По сути, это наш бессознательный страх — оказаться во власти всевидящего бездушного существа, от которого невозможно скрыться ни во сне, ни наяву. Впрочем, философствовать на эту тему можно бесконечно долго, вызывая в воображении все более ужасные и фантастические сценарии конфликта машин и людей. Сейчас уже очевидна диспропорция в данных между странами первого и третьего мира, что дает первым еще больше военных, экономических и политических преимуществ. Кроме этого, опираясь на данность, мы можем с уверенностью говорить, что приведенные три глобальные угрозы человечеству будут реализованы с высокой степенью вероятности. Наша задача справиться с ними. Иначе никто не останется в выигрыше.

Рассматривая будущее, нельзя обойти стороной еще одну важную проблему — демографическую. Население Земли достигло 8 миллиардов человек. По данным демографического отдела ООН, к 2050 году нас будет 9,7 миллиардов, а к концу столетия уже 11 миллиардов. Ценность жизни человека будет подвержена еще большей инфляции, чем сейчас. Она попросту обесценится до уровня биомассы. Кроме того, это чрезвычайно высокая нагрузка на экосистему — прямая угроза не только самой структуре устоявшихся групп общества, но в принципе дальнейшему нашему биологическому существованию, вследствие продовольственного, экологического и энергетического кризисов. Планета будет не в состоянии обеспечить растущие потребности и многочисленные потребительские пороки стремительно увеличивающегося народонаселения, в то время как человечество продолжит уничтожать в еще больших масштабах флору и фауну. Не нужно забывать, что на современном этапе мы является паразитарной формой жизни, нуждающейся в постоянной экспансии в биоценоз. Вспомним слова компьютерной программы «Агент-Смит» из культовой «Матрицы»: «…вы — не млекопитающие. Ведь все животные планеты Земля инстинктивно приспосабливаются, находят равновесие со средой обитания, но… человек не таков. Заняв какой-то участок, вы размножаетесь, пока все природные ресурсы не будут исчерпаны. Чтобы выжить, вам приходится захватывать все новые и новые территории. Есть один организм на Земле со сходной повадкой. Знаете, какой? Вирус. Человечество — это болезнь, раковая опухоль планеты…».

Сегодня слышатся достаточно робкие голоса мировых элит о необходимости ограничения рождаемости. Робкие, потому что тема о необходимости регулирования численности людей не прибавляет политических очков. Для современного общества те, кто продвигает подобные идеи, являются жестокосердными маргиналами, а в кругу конспирологов — вообще инопланетными злодеями. Вместе с тем, задуматься есть над чем. Протесты против засилья мигрантов, например, в современной Италии — это только начало более глобального кризиса, начало настоящего на этот раз заката европейской, возможно и вообще западной, цивилизации. Не исключено, что к концу столетия мир, если от него что-то останется, — не будем сбрасывать со счетов угрозу глобального ядерного конфликта, — превратится в сплошное Сомали времен гражданской войны.

Радикальные философы уповают на искусственный интеллект и разумные машины в вопросах регулирования численности населения планеты. Сложно представить практическую реализацию их мировоззренческих концепций. Концентрационные лагеря и газовые камеры для признанных в силу экономических и политических причин «лишними» и «бесполезными»? Введение в организм нанороботов, блокирующих репродуктивную функцию, или провоцирующих смерть в установленном возрасте? Можно только предполагать, насколько для нас, современных людей, меры «умных машин» будущего против нас же самих покажутся ужасающими, но, возможно, и оправданными. В любом случае последующим поколениям — у нашего не хватит на это воли — придется искать решение вопроса перенаселения. И остается только надеяться, что в качестве выхода из ситуации будет выбрано не физическое уничтожение «избыточной биомассы», а гармоничное сосуществование всех и каждого с заботой об общем доме — Земле. Не будем исключать, что именно развитый искусственный интеллект подскажет нам, как этого добиться.

Известно, не существует единого пути в будущее. Есть только его различные варианты, и выбираем мы их здесь и сейчас, едва ли не каждую минуту прокладываем себе дорогу в завтра. И каким оно будет, естественно, зависит от нас сегодняшних. Мы не можем изменить свой старт, но финиш — это во многом наша ответственность. Поэтому полезно представлять себе худший сценарий, чтобы был шанс избежать его.

Теперь настало время от антиутопии перейти к утопии — раю на Земле. Возможен ли он?

Начну с «холодного душа». Я соглашусь с «героиней» фильма «Последние и первые люди», о котором мы говорили в первой главе: как бы ни тосковали мы по утраченному раю, нам едва ли удастся достичь утопического мира всеобщего единства, благосостояния и праздности. Даже если мы выстроим действительно справедливое общество, останутся конфликты, борьба за выживание, катастрофы. Мы — череда случайностей и ошибок эволюции. Это знание закодировано в глубинах нашего коллективного бессознательного. И благодаря ему наш вид еще не вымер. Наша задача была, есть и будет одной и всеобъемлющей — выжить любой ценой. Однако сказанное вовсе не означает, что нам нужно опустить руки и плыть по течению в надежде, что оно вынесет нас прямиком в «золотой век».

По большому счету, человеческие размышления о будущем так или иначе переплетены мыслью об Эдеме. В трудах философов, начиная от Платона, заканчивая современными традиционалистами, рай представит перед нами как эталон прошлого, от которого мы удаляемся. Обобщенно «золотой век» — это время изобилия, вечного мира и справедливости. Мы все оглядываемся на эту идиллию призрачного прошлого, возможно, существовавшего и смытого океанами, пытаясь адаптировать, приблизить к нему свое настоящее. В этом корни религий, идеологий, политических систем и революций — все они предлагают свой вариант проекции мифа в реальность. Если рассматривать миф об идеальном прошлом с точки зрения психоанализа, то его порождение было реакцией, в первую очередь, на неолитическую революцию и последовавшим с развитием науки и техники разрывом с природой. Наша тоска подобна тоске по матери, бросившей нас в младенчестве на пороге приюта. Проблема в том, что мы сами отгородились от нее стеной технологий. Это мы отказались от матери, внезапно ощутив, что нам нужно нечто большее, совершенно иное. Мы остались одинокими в мире, порождающими богов в попытке избавиться от этого одиночества, создающими демонов технологий, надеясь достичь счастья — мира без войн, голода, притеснений, социальной несправедливости, словом, без всех пороков цивилизации.

Несмотря на скептицизм, я убежден, что рай будет построен (более того, подобные проекты разрабатываются уже сейчас). Но билет в него будет стоить настолько дорого, что далеко не все обеспеченные люди смогут его приобрести. Разумеется, это обострит чувство несправедливости у тех, кто останется за его пределами, вынужденных трудиться в поте лица ради выживания. Здесь нужно обратить внимание на такую деталь: все наши представления о справедливости сходятся в одной точке — обладать таким же уровнем потребления, как и элиты (в другом варианте — снизить уровень потребления благ элит до среднего для масс). Аналогично со счастьем. Для большинства оно заключается в достижении условного уровня благосостояния и потребления. Таким образом, наше представление о «золотом веке» не выходит за рамки потребительской парадигмы.

Стоит принять несколько неприятных фактов:

— Справедливость не может быть для всех. Попытки ее достижения приведут только к усугублению ресурсных рисков для человечества.

— Счастье является вымышленной категорией, фантомной болью по безгрешному детству человечества — обществу охотников и собирателей. Опираться на нее при проектировании будущего так же бессмысленно, как и тащить на себе в завтра пантеон мертвых богов.

— Конфликт, опасность — единственное, что заставляет нас двигаться, развиваться и выживать. Это своего рода наш творческий ресурс. Эдем без конфликтов и угроз равносилен нашей смерти.

— Каждому свое место при равенстве шансов на успех, мерилом которого потребительские ценности выступают в последнюю очередь, — пожалуй, единственная формула общественных отношений, на которую можно опереться для построения общества будущего.

— Мы хотели многое начать заново, исправить ошибки. Но ошибки не поддаются исправлению, так как пребывают в недостижимом для нас прошлом. Мы имеем возможность только минимизировать их последствия и учиться тщательно прогнозировать последствия своих действий.

— Из предыдущего утверждения вытекает следующее: приверженность идеалам «золотого века» свидетельствует о крайней скудости нашего мышления. Если говорить образно, оно подобно якорю, который скребет по дну, тогда как двигатели корабля надрываются, преодолевая это противодействие. Качественный эволюционный скачок в мышлении — вот о чем необходимо озаботиться в первую очередь вместо счастья, богатства, успеха, потребления, справедливости и других целей современного человека.

Глава 7 Государство будущего

Рано утром 6 июля 2022 года неизвестными была взорвана одна из плит так называемых Скрижалей Джорджии, они же — монумент Веку Разума, «Путеводные камни Джорджии». Остальные плиты были снесены спустя несколько часов властями «из соображений безопасности». Это событие, вскользь замеченное мировой прессой, занимает достаточно важное место в цепочке наших дальнейших рассуждений.

Скрижали — это мегалитовое сооружение, подобное Стоунхенджу, установленное на вершине холма в непримечательном американском городке Элбертон. По легенде, памятник построен в марте 1980 года по заказу некоего Роберта Кристиана, о котором, кроме его имени, скорее всего вымышленном, ничего больше неизвестно. Скрижали были примечательны непосредственно посланием, высеченном на плитах на английском, русском, китайском, арабском, иврите, суахили, испанском и хинди, представляющим собой заповеди человечеству для гармоничного развития в постапокалиптическую эру. Вот они:

— Поддерживайте численность населения Земли в пределах 500 миллионов человек, дабы не нарушалось равновесие с природной средой;

— Разумно регулируйте рождаемость, заботясь о здоровье и многообразии человечества;

— Найдите Новый живой язык, способный объединить человечество;

— Проявляйте терпимость в вопросах чувств, веры, традиций и тому подобного;

— Пусть справедливые законы и беспристрастный суд встанут на защиту людей и народов;

— Пусть каждая страна сама решает свои внутренние дела, вынося на мировой суд общенародные проблемы;

— Избегайте мелочных судебных тяжб и бесполезных чиновников;

— Поддерживайте равновесие между личными правами и общественными обязанностями;

— Превыше всего цените истину, красоту и любовь, стремясь к гармонии с мирозданием;

— Не будьте раковой опухолью на теле Земли, не лишайте природу ее жизненного пространства.

Некоторые известные люди, например, Йоко Оно, приветствовали Джорджийские скрижали как призыв к разумному проживанию жизни, тогда как другие посчитали новейший завет словами антихриста. Приведенные заповеди нового мирового порядка на самом деле послужили основанием для бесчисленных теорий заговора. Произошло это в большей степени благодаря первому завету, незамедлительно вплетенному конспирологами в свою мифологию. Мы остановимся на том, что подобные лозунги в 1980 году были слишком преувеличены, а в наши дни, когда население планеты достигло восьми миллиардов человек, и вовсе бессмысленны. В остальном же текст послания содержит более чем разумные идеи. Мы не будем их брать за основу наших рассуждений, оставив «скрижали» как яркую иллюстрацию того, что отдельные (надо полагать, просвещенные) люди достаточно давно поняли: с этим миром что-то не так.

Говоря о государстве будущего мы заочно предполагаем, что оно будет отличаться от существующих государств, но базироваться на достижениях наиболее успешных из них. Успешность здесь нужно понимать не в показателях валового внутреннего продукта, а в сбалансированности экономики и окружающей среды (завершенный экотехнический переход), интересами населения и социально-политическим устройством (стимулирование всестороннего развития каждого индивида, а не авторитарное его подчинение интересам государства). Наше будущее напрямую зависит от экономических и социальных изменений. Если оставить все как есть, апокалиптические сценарии, вплоть до исчезновения нашего вида, вполне могут быть реализованы. Поэтому нужно общечеловеческое преобразующее действие с опорой на Основание. В связи с этим обратимся к достойным внимания перспективным моделям развития человеческой цивилизации.

Первое, о чем следует упомянуть, — 17 целей в области устойчивого развития, разработанных в 2015 году Генеральной ассамблеей ООН в качестве «плана достижения лучшего и более устойчивого будущего для всех». По официальному заявлению ООН, «цели в области устойчивого развития являются своеобразным призывом к действию, исходящим от всех стран — бедных, богатых и среднеразвитых. Он нацелен на улучшение благосостояния и защиту нашей планеты. Государства признают, что меры по ликвидации бедности должны приниматься параллельно усилиям по наращиванию экономического роста и решению целого ряда вопросов в области образования, здравоохранения, социальной защиты и трудоустройства, а также борьбе с изменением климата и защите окружающей среды».

Безусловно, цели в области устойчивого развития важны для понимания международным сообществом масштабов глобальных проблем и выстраивания политических и экономических приоритетов. Однако практика низводит их до уровня декларативных призывов, не обязательных к исполнению. «Цели», какими бы благими они ни были, сейчас — не более чем красивая обертка, под которой ничего нет. Правительства набирают политические очки на международной арене, проявляя «добрую волю» присоединиться к инициативам ООН в области устойчивого развития, вместе с тем, не принимают достаточных усилий по их достижению. В итоге, в расчетном 2030 году они будут провалены. Кстати, в ООН это, пусть неявно, но признают.

Например, в докладе Генерального секретаря, посвящённом ходу достижения целей, отмечается, что показатель крайней нищеты в 2030 году составит, по прогнозам, 6 процентов, то есть глобальная цель по искоренению крайней нищеты не будет выполнена; сохраняется рост неравенства и благосостояния, а также числа голодающих в мире; с пугающей быстротой утрачивается биологическое разнообразие: около миллиона видов животных и растений уже находятся под угрозой исчезновения, причем многие из них могут исчезнуть в течение ближайших десятилетий; продолжают увеличиваться объемы выбросов парниковых газов; финансирование устойчивого развития и другие средства осуществления пока еще не вышли на необходимый уровень. Во многих частях мира усиливаются конфликты и нестабильность, причиняя людям невыразимые страдания, негативно сказываясь на достижении целей в области устойчивого развития и даже сводя на нет уже достигнутый прогресс.

Сейчас можно утверждать, что к 2030 году «цели» будут реализованы только частично и не приблизят нас к решению первоочередных и фундаментальных проблем планеты. К сожалению, они так и останутся «утопической фантазией» об идеальном процветающем обществе. По большей части это связано с тем, что приоритетом большинства государств остаются собственные ближнесрочные геополитических задачи, а не на реализация общечеловеческой стратегии устойчивого развития.

Вторым по значимости, но обладающим хорошим потенциалом исполнения, является проект Всемирного совета бизнеса по устойчивому развитию (WBCSD) «Vision 2050» («Видение 2050»). По мнению разработчиков проекта, мир в 2050 году будет характеризоваться следующими глобальными показателями:

— Население Земного шара, как ожидается, вырастет с 6,7 млрд. человек до более 9 млрд., причем 98 % будет приходиться на развивающиеся страны и новые, получившие независимость государства. При этом предполагается, что эти 9 млрд. будут живь хорошо, пользуясь исключительно ресурсами нашей планеты.

— Население городов мира удвоится. При этом население многих развитых стран будет стареть или стабилизироваться. Демографические модели разных регионов будут чрезвычайно разнообразны.

— Общество в 2050 году будет обладать достаточными знаниями, научно-техническим и финансовым потенциалом и сможет справиться с новыми вызовами.

— Бизнес получит опыт и влияние, чтобы разрабатывать и применять на практике решения, необходимые для осуществления серьезных преобразований.

— Появится тесное взаимодействие между правительствами, бизнесом и гражданским обществом.

Если говорить более предметно, желаемое будущее к 2050 году авторы «Vision 2050» представляют примерно так.

Чистые технологии получают широкое распространение. Появляется уверенность у людей и правительств в своих способностях управлять мировыми процессами. Наименее развитые в прошлом государства начинают пожинать плоды нового торгового режима, что выгодно всем.

Стиль жизни, способствующий нормальным условиям жизни на одной планете, становится модным и превращается в часть глобальных ценностей. Связь между здоровьем отдельного человека, общества в целом и благополучием окружающей среды получает широкое признание. Радикальные инновации в здравоохранении и технологиях пищевых продуктов позволяют сохранить хорошее здоровье и здоровый образ жизни.

Структура энергетики быстро освобождается от углерода. Стоимость возобновляемых источников энергии во всем мире становится более конкурентоспособной. Внедряются интеллектуальные энергосети и новые источники энергии.

Предприятия с нулевым выбросом вредных веществ становятся нормой. Умные здания — энергетически нейтральные или даже положительные — сооружаются повсеместно.

Управленческие структуры стараются сбалансировать потребности на местах с ограничениями глобального характера, поддерживают и легко контролируют многочисленные альянсы различных управленческих органов, национальных правительств, гражданского общества, бизнеса и разных сообществ. Но их первоочередная задача — ежедневное выполнение согласованных решений по стратегии, качеству и управлению рисками в рамках отдельных вопросов.

Ценообразование по фактической стоимости становится базисом глобальных стандартов отчетности.

Процветают модели бизнеса на основе инноваций, сетевого охвата, институционального обновления и системных изменений. Открытый доступ и другие виды интеллектуальной собственности существуют наряду с традиционным лицензированием и патентованием.

«Ярко зеленая» сельскохозяйственная революция позволила многим странам мира максимизировать урожаи и минимизировать участки земли. Возникли трансграничные ассоциации водопользования, создаются новые культуры, пригодные для разных регионов.

Разрастаются леса благодаря более эффективному управлению лесопромышленным комплексом и земледелием. Другие природные системы, такие как рифы, заболоченные земли, речные бассейны и моря, находятся в хорошем состоянии благодаря более тщательной оценке их пользования.

Деловой и политический мир будут разрабатывать модели роста и прогресса на основе сбалансированного использования возобновляемых ресурсов и переработке отходов. Это приведет к «зеленой конкуренции» между странами и предприятиями и, соответственно, продвижению вперед. Такие изменения станут выгодны бизнес-лидерам, так как они будут думать о вызовах местного и глобального масштаба, а не только о товарах и затратах, а вместо этого у них появятся стимулы для капиталовложений, что способствует поиску решений и реализациивозможностей. Эта трансформация вызовет огромные сдвиги в отношении законодательного регулирования, работы рынков, потребительских предпочтений, цен на производственные ресурсы, а также измерения прибыли и убытков.

Как справедливо отмечают разработчики, достижение такого состояния не может быть успешно осуществлено отдельной страной, компанией, сектором бизнеса. Прийти к процветанию можно только, если всем следовать путем устойчивого развития. Этот путь включает быструю и радикальную трансформацию управления государством, стиля жизни и деловой активности компаний.

Соответственно, в проекте определяются основные задачи, которые надо решать уже сегодня:

— улучшать доступ к образованию, системе здравоохранения и создать экономические возможности для населения в 9 млрд. человек;

— удовлетворять запросы среднего класса (предполагается, что в 2050 г. он составит 3,6 млрд. человек);

— увеличивать сельскохозяйственное производство на 2 % в год;

— повышать эффективность и сокращать объема отходов при использовании всех природных ресурсов, включая воду;

— совершенствовать эффективный контроль экосистем и разнообразия видов (включая леса);

— снижать выбросы CO2 в два раза (сравнительно с уровнем 2005 года);

Кроме того, предлагается:

— пересмотреть определение успеха и прогресса на национальном, корпоративном и индивидуальном уровне.

— извлекать больше пользы из ресурсов планеты, повышая биологическую продуктивность природы.

— вырабатывать решения с целью снижения воздействия на окружающую среду в тех странах с высоким уровнем развития человеческого потенциала, где происходит перерасход природных ресурсов, одновременно сохраняя уровень жизни.

— повышать уровень человеческого развития в странах, которые находятся ниже пороговой величины уровня развития человеческого потенциала, не увеличивая их воздействия на окружающую среду за пределы допустимых величин.

Авторы оптимистично и, возможно, небезосновательно полагают, что у нас сегодня есть все возможности, чтобы жить хорошо на нашей планете. Для этого есть все необходимое: научные знания, хорошо отработанные и новые технологии, финансовые ресурсы и соответствующие возможности оперативного взаимодействия.

Очевидно, с проектом «Vision-2050» или без него жизнь через тридцать лет радикально изменится. Собственно, мы свидетели тектонических сдвигов, определяющих будущее. Конечно, проект выглядит утопично. В то же время он отличается о футуристических прогнозов, заполонивших исследовательское пространство. Он имеет преимущество, использование которого позволяет прийти к более приемлемой действительности. Опора на проект позволит избежать одной важной ошибки — принимать решения, не учитывая интересы других стран, населения, планеты в целом.

Предлагаю познакомиться с еще несколькими не очень известными инициативами в области социальных инноваций, стремящимися продвинуть общественную трансформацию.

1 Ashoka — глобальная сеть социальных предпринимателей;

2 Global Ecovillage Network (GEN) — глобальная сеть экопоселений,

3 Réseau Intercontinental de Promotion of l'Economie Sociale et Solidaire (RIPESS) — Межконтинентальная сеть содействия социальной и солидарной экономике по всему миру;

4 Shareable — сеть для экономики совместного использования.

Рассмотрим кратко нарративы в области социальных инноваций каждой из инициатив:

1) Ashoka — данное сообщество придерживается мнения, что в желаемом будущем каждый человек станет творческим и влиятельным создателем перемен, решающим проблемы, которые каждый человек считает важными для создания мира и будет принципиально другим и гораздо более безопасным, счастливым, более равным и более успешным. Ashoka формулирует следующие тематические области, которые должны быть рассмотрены: окружающую среду, права человека, гражданское участие и образование. Главными акторами будут социальные предприниматели (самые влиятельные граждане, решающие проблемы). Вместе с тем, Ashoka подчеркивает и важность коллективного влияния и роль команд посредством сотрудничества различных сообществ с реальными секторами, экспертами, фирмами, фондами, школами и университетами).

2) GEN — данное сообщество придерживается мнения, что желаемое будущее включает в себя примирение различных культур, интеграцию индивидуальных потребностей и сообществ, восстановление недвижимости и земельных участков и, в некоторой степени, самообеспеченность и экологическая ответственность.

GEN пропагандируют идею, что социальные изменения должны начинаться внутри каждого человека и что люди в сообществе практикуют новые способы жизни, которые соответствуют желаемому будущему. Люди живут в сетевых сообществах и ведут устойчивый образ жизни. Деятельность, направленная на обучение и воспитание, играет центральную роль в стремлении к системным изменениям и осуществляется в рамках экопоселений при взаимодействии друг с другом.

3) RIPESS — Межконтинентальная сеть делает упор на глобальном видении экономики социальной солидарности, основанной на экономической модели, которая включает в себя ценности равенства, устойчивости и солидарности.

Экономические субъекты социальной солидарности выступают главными акторами (такие как сети, социальные предприятия, кооперативы, этические банки, сети микрокредитования, схемы альтернативных валют, сети потребителей-производителей и т. д.) и работают над различными видами экономических альтернатив, и содействуют им в рамках политических движений. Экономика социальной солидарности будет достигнута путем создания, развития и укрепления такого рода сетей (сетей экономики социальной солидарности), проведения исследований, пропаганды, разработки политики на разных уровнях, повышения осведомленности посредством образования и коммуникаций. Помимо этого, субъекты экономики социальной солидарности участвуют в различных конкретных проектах на местном или региональном уровне.

4) Shareable — данное сообщество делает упор на то, что в желаемом будущем город будет организован через общее достояние, и все институты будут демократизированы. Люди начинают самоорганизовываться в распределенных одноранговых сетях без вмешательства государственных органов или крупных предприятий в качестве централизованного посредника.

Самыми важными акторами являются местные сообщества или отдельные лица в качестве самоорганизованных, которые взаимодействуют с рыночными и публичными субъектами, которые, с одной стороны, считаются необходимыми для осуществления изменений, перемен, а с другой — для противодействия им. Каждая индивидуальная трансформация является частью долгосрочной системной трансформации. Участие в совместных инициативах ведет к расширению прав и возможностей человека и, в конечном итоге, к культурным и экономическим изменениям. «Цифровое достояние» предлагает цифровые инструменты и позволяет создавать общее достояние «на земле».

В заключение рассмотрим еще одну экономическую концепцию, ориентированную на преобразование будущего — «синюю экономику».

Ее появлению мы обязаны бельгийскому предпринимателю и экономисту Гюнтеру Паули, издавшему в далеком 2010 году одноименную книгу. Он представил ряд решений глобальных проблем, вдохновившись природой, способной, по его выражению, самостоятельно решить любую задачу. Концепция Паули основывается на нелинейной экономике. То есть производство, по мнению бельгийца, должно происходить по принципу замкнутого цикла, подобному тому, что «использует» природа — отходы или побочные продукты становятся ресурсами для других процессов (сравните: линейная экономика — это входящие ресурсы и выходящие продукты).

На сегодняшний день в мире доминирует «красная экономика», чертами которой являются массовое производство и представление о неограниченности ресурсов. Такой подход, как хорошо известно, стал основной причиной истощения природных запасов. Кроме этого, следует понимать, что экономические принципы определяют массовое сознание. Благодаря «красной экономике» распространено относительно агрессивное мышление, построенное на индивидуализме, в базе которого — личная выгода, накопление и обладание «богатством», вещизм.

Примерно в 90-е годы прошлого века началось эпоха «зеленой экономики». Она основывается на принципах бережного отношения к природным ресурсам. Изменение экономической парадигмы произошло во многом благодаря массированной критике «красного» типа производства и экологизации массового сознания. Однако у «зелёной экономики» имеется обратная сторона — она требует вложения значительных ресурсов, приводя к повышению стоимости товаров. Поэтому перспективы повсеместного внедрения «зеленых» принципов в производство, довольно туманны. Особенно на фоне нарастающей критики «зеленой» энергетики, наносящей не меньше вреда окружающей среде, чем традиционная. Кроме того, следует помнить, что мы живем во время повсеместной манипуляции. Поэтому недобросовестные производители, пользуясь услугами PR-агентств, могут под видом экологически чистых продвигать вредные для природы и здоровья людей продукты. И, кстати, именно разочарование в системе «зелёной экономики» натолкнуло Паули к поиску новой парадигмы.

В результате он постулировал 21 принцип «синей экономики». Нет необходимости рассматривать их подробно (желающие могут изучить вопрос самостоятельно, прочитав книгу Паули либо доклады по теме), поэтому ограничимся наиболее важными тезисами.

• Продукты и системы потребления черпали вдохновение из природы;

• Эти системы нелинейны;

• Системы могут быть оптимизированы (не максимизированы) и могут совместно развиваться;

• Системы демонстрируют устойчивость благодаря постоянно растущему разнообразию;

• Системы работают сначала на основах физики, адаптационной химии и биологии;

• Продукты, изначально возобновляемые, всегда органические и биоразлагаемые;

• Изолированные проблемы взаимосвязаны для того, чтобы создать комплекс возможностей;

• Эффективность включает в себя способность вернуть природу на эволюционный и симбиотический путь;

• Цель состоит в том, чтобы в первую очередь реагировать на основные потребности;

• Используйте то, что у вас есть;

• Все имеет ценность, даже отходы и сорняки;

• Здоровье и счастье — результат;

• Вертикальная интеграция цепочки создания стоимости как в первичной, так и во вторичной промышленности;

• Управление без бизнес-планов, но обусловленное сложными системными анализами;

• У всех этик есть основные этические принципы.

Итак, Паули утверждает, что так как физические процессы в природе объединяются в независимую экосистему, «синяя экономика» предлагает фокусироваться на них. Для этого нужно отказаться от линейности в организации производства. В рамках его концепции отмечается также важность обеспечения базовых потребностей всех людей и ценность каждого. Кроме того, во главу угла ставятся общественные процессы и этика. Экономика должна быть этичной, считает Паули. И с этим сложно не согласиться.

Подытожим. Мы должны понимать, что скорее всего, государства в том виде, в каком мы их видим сейчас, будут существовать долго. Запрос на их преобразование фактически отсутствует. Мы можем наблюдать активность отдельных групп населения в тех или иных странах (в основном они вписаны в оппозиционные и подавляемые государством политические движения), но массы не заряжены этой энергией. Собственно, откуда ей взяться, если большинство людей «прогрессивных стран», с которых должны бы начаться глобальные преобразования, удовлетворены состоянием вечного полусна и зрелищами, предоставляемыми бесчисленными массмедиа по первому же запросу. Однако следует держать в уме: за экраном ничего нет. Все наши ценности, в которые мы вцепились зубами и за которые готовы сражаться — ничто по сравнению с ценностью выживания человеческого вида. А это и есть Основание.

И здесь самое время поговорить о Настоящем человеке.

Глава 8 Настоящий человек

По данным ряда экологических организаций, количество электронных отходов ежегодно растет примерно на два миллиона тонн, из которых только 13 % собирается и перерабатывается. Остальная груда техники отправляется на свалку. Ежегодно мировая индустрия моды производит 150 миллиардов предметов гардероба, из них продается немногим больше половины. Каждые две недели фаст-фэшн бренды завозят новые коллекции в магазины. Одежды потребители покупают в два раза больше, чем 20 лет назад, а носят ее в два раза меньше. Каждую секунду выбрасывается или сжигается один грузовик с вещами.

Мы не привыкли обсуждать свои отходы и прятать их подальше от глаз. Но если и говорить о символах общества потребления, то ими будут не ведущие мировые бренды или технологические гиганты, а свалка Агбогблоши в Республике Гана или Большое тихоокеанское мусорное пятно — по некоторым данным его площадь может составлять 8 % от площади океана. Общей чертой антропоцена является уничтожение окружающей среды. Свалка — это результат человеческой иллюзии, что миром можно управлять, манипулировать им по своему желанию, а затем утилизировать отходы цивилизации (Майкл Мардер, «Философия свалки»).

Вдобавок к этому, свалка — наш образ мышления. Человек, кроме прочего, ведом неолиберальной идеей беспрерывного экономического роста. Рост, в свою очередь, стимулируется потреблением. В результате всеобщим сегодня становится поверхностное, ничтожное, временное. Даже отношения между людьми. Но кроме физического мусора, мир человека засорен непомерными потоками информации, одномерными оценками, мешаниной нарративов, уничтожающей саму возможность любого связного повествования и смысла как такового. Поглощающий нас кризис не нравственный, моральный, интеллектуальный, экономический, духовный или культурный. Он системный, пронизывает саму ткань нашего человеческого существования. Мы гордимся достижениями цивилизации, науки, техники. Однако если смотреть на мир беспристрастно, мы увидим мало поводов для оптимизма.

Выстроенная нами цивилизация гипертрофированно материалистична и рациональна. Ее основа — ложное ощущение всемогущества человека. Наша цивилизация паразитарна. Мы уничтожили практически все живое, что не приспособилось (покорилось) нашему всемогуществу или не научилось прятаться при первом нашем появлении. По одной из теорий, все конкурирующие виды людей, например, неандертальцы, были истреблены «человеком разумным». Но на этом мы не останавливаемся и продолжаем истреблять все чужеродные, не желающие встраиваться в цивилизационную логику, народы. Мы считаем их дикими. Однако истинные дикари — мы. Наша наука тоталитарна в рациональном познании и абсолютно безответственна. Мы можем только строить догадки, откуда взялись неизвестные раньше вирусы, начиная от СПИДа, заканчивая COVID-19. Наука избегает прямых ответов, несмотря на то, что все чаще слышны голоса в пользу их лабораторного происхождения. Мы стремимся упрощать мышление, сводить его к известным и привычным шаблонам, в то время как сложность реальности только нарастает. Из этого вытекает тот факт, что в мире есть все, кроме смысла. Мы попросту больше не задумываемся, зачем живем. Мы повсюду говорим только о свободах, но не о смысле. Человек растерян в этом мире, и единственное, за что ему остается цепляться, так это за лозунги консюмеризма: покупай, потребляй, побеждай в конкуренции, будь успешным. Как бы ни были мы эгоистичны, большинство из нас — призраки среди живых. Нашу смерть мало кто заметит. Да и сама жизнь чаще случается, а не мы создаем собственную историю. Кроме всего прочего, наша цивилизация благодаря масс-медиа выстроена на повсеместной лжи и обмане. Теория журналистики еще десять-пятнадцать лет назад утверждала, что новость живет не больше семи дней. Сейчас, с учетом развития социальных сетей, новость может за доли секунды облететь весь мир и тут же умереть в потоке других сообщений, не осесть в памяти, оставить только след в виде невнятных эмоций. Настало время, когда сегодня можно говорить одно, завтра другое, и никто не обратит на это внимание. Любая речь, особенно если она принадлежит авторитету, принимается массами за чистую монету. Мало кто захочет сопоставить факты.

Можно и дальше пребывать в иллюзии улучшающегося мира. Но существует вариант куда более заманчивый — стать Настоящим человеком. Правда, прежде чем говорить, каков он, необходимо определить, что такое быть человеком. Этот вопрос невероятно сложный и занимал умы великих философов с древних времен. Если суммировать плоды их труда, то Человек предстает неким нравственным идеалом, обязательным для реализации в каждом представителе человеческого рода. Однако нравственность, тем более в религиозном аспекте, это не та точка отсчета, с которой необходимо начинать разговор о человеке. Начинать нужно с того, что человек сам по себе ничего не значит. По большей части, поставленный нами вопрос лежит в этической плоскости, то есть, нашей готовности принимать как факт то, что биологическое существование это еще не человек. Человек представляет собой нечто большее, чем чистое животное существование. Таким образом, пациент в вегетативном состоянии, если отбросить эмоции, уже не человек, младенец в утробе матери — еще не человек.

Человек — это, во-первых, сознание (его мы определим как способность мозга воспринимать, анализировать и интерпретировать реальность, а также рефлексировать и прогнозировать; нужно оговориться, что существует большое количество объяснений феномена сознания, однако, ни одно из них до сих пор не является окончательным), во-вторых, память. Не память о текущих событиях, но также и непознаваемые ее пласты. Выражаясь компьютерной терминологией, память здесь следует рассматривать как подключенность к серверу коллективного бессознательного, то есть глубочайшим слоям общечеловеческой памяти. Человек представляет собой способную к практически бесконечной адаптации (по крайней мере, на этой планете) биологическую машину, управляемую головным мозгом. Степень стабильности функционирования этого органа определяет степень нашей же человечности. Понимаю, такой механисцистский и деконструированный по большому счету образ больно бьет по самолюбию «венца творения», «подобия бога» и «высшей ступени эволюции». Мы все-таки привыкли наделять себя высокими нравственными качествами, глубоким внутренним миром. Сведение человека к биомеханике, электрохимии и вообще углеродной форме жизни может показаться чересчур схематичным и примитивным. Умерим эгоистичный пыл. Таков человек без прикрас и выдумок. Как говорится в одной известной сказке: «король-то голый».

Тем не менее, у нас есть цель, для достижения которой мы выстраиваем сложные социальные отношения, морально-нравственные конструкции. И в их поле влияния раскрывается подлинная суть человека. В свое время среди ученых западной части света существовало поветрие: соотносить человеческое общество, его социальное устройство, с колониями муравьев или, что еще ироничнее, стаями рыб. Подобные теории заведомо провальны. И вот почему. Животный мир имеет в своей основе довольно простую программу. Поэтому нам достаточно легко, обладая нужными знаниями, просчитать, как будет развиваться та же колония муравьев. Там нет фактора неожиданности, если исключить внешние влияния. Человек же обладает свободой воли. И именно она является отправной точкой, с которой следует определять человеческое. Как только в головном мозге накапливается критическая масса нейронных связей, человек перестает быть пленником инстинктов. Он начинает делать выбор. Каждую секунду своей жизни. Первый осознанный выбор означает появление человека, даже если его сердце билось за полгода до непосредственного рождения. Последний — его смерть, несмотря на то, что сердце может биться довольно долго. И пожалуй, нет в человеке ничего большего, чего сильные мира сего не хотели бы уничтожить или отобрать. Общество без проявлений свободы воли легко управляемо. Оно подобно муравейнику. Его можно просчитать, смоделировать и переформатировать. Если бы не одно «но»: пытающиеся выбиться из рамок системы люди — аномалии, несущие угрозу устоявшемуся порядку.

Итак, мы подошли к основной части нашего рассуждения. Мы определили, что такое быть человеком. Теперь осталось выяснить, каков он, Настоящий человек, сделать набросок к портрету. Я остановился на двадцать третьей характеристике, попросту не зная, на что дальше способно эволюционировавшее человеческое сознание. Можно подключить фантазию, выдумать сотню самых неожиданных и внезапных описаний, только в таком случае наше исследование превратится в фантастический роман. Все же я исхожу из реальности. И все, о чем говорю ниже, возможно уже сейчас. Предполагаю, что все это только начало Настоящего человека. Итак…

1. Настоящий человек соизмеряет свои действия с Основанием — безусловными общечеловеческими ценностями: знание, целостный мир, жизнь.

2. Он не разделяет науки на естественные и гуманитарные. Для него физика не может существовать в отрыве от философии, как не существует музыки без математики.

3. Он стремится к развитию и изменению, осознавая свои изъяны и заблуждения, познанию высших истин. Ценность других людей он определяет исходя из ценности предметов их устремлений. В то же время его «Я» существует как голографическая часть коллективного опыта и не представляет ценности в отрыве от него. В этом смысле любой из нас является частью другого. Здесь можно упомянуть русского литературного критика Виссариона Белинского: «Живой человек носит в своем духе, в своем сердце, в своей крови жизнь общества: он болеет его недугами, мучится его страданиями, цветет его здоровьем, блаженствует его счастьем…».

4. Он озабочен перспективами, выходящими за пределы как собственной продолжительности жизни, так и других поколений людей; в фокусе его внимания — далеко идущие последствия.

5. Для него жизнь — самое важное, но лично его жизнь в масштабах всего вида не имеет значения. Он исходит из понимания необходимости сделать здесь то, что позволит жизни продолжаться, а разуму эволюционировать. Кроме того, в его понимании настоящая жизнь — когда мы отдаем, а не берем.

6. Он занят поисками универсальной причинности и средств, необходимых для наведения порядка в хаосе мира. Он обладает системным пониманием времени. Для него реальность объемлет в одном моменте прошлое, настоящее и будущее: любая проблема настоящего коренится в прошлом; любые действия в настоящем имеют последствия, то есть напрямую влияют на будущее; временной разрыв между причиной и следствием не ограничивается жизнью одного поколения.

7. Для него истинная духовность открывается в физике, высшей математике, философии. При этом философия для него является фундаментом науки.

8. Наука для него несет ответственность. Ученые не создают нечто, только исходя из самой возможности это сделать. Наука стремится к математическому прогнозированию долгосрочных последствий своих действий с точки зрения сохранения Основания. Наука безусловно этична и моральна.

9. Он не отрицает существования чего-то большего, чем Вселенная, но не создает богов — идентифицируемых сущностей, преднамеренно контролирующих человечество. Сам не претендует на роль бессмертного бога, принимая конечность человеческой жизни и ограниченность возможностей познания.

10. Он не приемлет догматизм. Никакая идея для него не священна. При этом он открыт новым идеям, сохраняя верность базовым принципам — Основанию: успешно справляется с непредсказуемостью благодаря умению упорядочивать большие объемы информации.

11. Свои основные мотивационные и оценочные системы находит внутри самого себя; он невосприимчив к внешним манипулятивным влияниям.

12. Предпочитает минималистичный образ жизни, познание и расширенное использование знания, а не потребление и «одномерное» существование.

13. Предпочитает надлежащую технологию, минимальное потребление и целенаправленные усилия по избавлению от мусора и беспорядка.

14. Он не нуждается в статусе и проявлениях власти, за исключением случаев, когда власть жизненно необходима.

15. Настоящий человек обезличен, лишен собственного «Я», так как для него личность — ничего не значащая маска, скрывающая подлинную суть человека. Благодаря пониманию психических процессов для него «представление о себе» заменено «им самим». Мир для него — объективная реальность, существующая независимо от сознания.

16. В своих действиях он исходит из понимания, что поведение любого элемента во Вселенной сказывается на других элементах. Для него все связано со всем.

17. Он не может быть принужден, подкуплен или запуган, поскольку не обладает стремлением контролировать других или желанием быть контролируемыми другими.

18. Человечество воспринимается им как конфедерация, движимая общей целью, соотносимой с Основанием.

19. Он сконцентрирован на самой жизни — каждый человек, каждое существо, каждый вид, все формы жизни. Сама планета рассматривается как единая экосистема, живой организм. Индивидуумы не разделены. Ни национальным границами, ни этническим особенностями, ни элитарным привилегиям не позволено разрушительно влиять на людей.

20. Он сосуществует во взаимосвязи с коллективным бессознательным, а не только с собой. Взаимодействует не с окружающим миром, а с окружающей Вселенной.

21. Он движим состраданием и совместным сотрудничеством.

22. Он признает возможность и допустимость существования человека вне рамок биологической формы жизни, если это не вступает в противоречие с Основанием.

23. Он стремится к утверждению в мире высшей красоты, совершенства и гармонии.

Возникает вопрос, способен ли Настоящий человек на совершение зла? Сейчас мы можем только предполагать, что достижение высшего сознания само по себе исключает возможность нанесения намеренного вреда всему живому. Когда система ценностей подчинена Основанию, возникновение насилия в целом маловероятно. Другая проблема, кто способен стать Настоящим человеком? Здесь ответ однозначный: путь эволюции открыт для всех без исключения. Каждый из нас состоит из тех же атомов, что и великие люди прошлого, настоящего и будущего. Каждый из нас не менее ценен, чем известные личности. Вы, возможно, возразите, как же быть, например, с убийцами — неужели они также ценны, как и добропорядочные граждане или нобелевские лауреаты? На это я скажу, что проявления любого насилия по отношению к живому — это самое чудовищное, что может быть. Однако ответственность за то, что есть убийцы, лежит на нас. Это мы своим бездействием способствуем тому, чтобы в мире были люди, с ранних лет чувствующие себя отверженными, ненужными, лишними и выражающими свой бессознательный гнев по этому поводу крайне деструктивным образом.

Наша реальность формируется не сама по себе. Ее создают люди. Очень немногие по сравнению с численностью популяции нашего вида. Несмотря на все разговоры о демократии, делают они это, не спрашивая мнения большинства. Речь, естественно, не о тайном мировом правительстве. И, оговорюсь, существующая система справедлива. Решения за нас всех должны принимать те, кто обладает таким правом. Но не по происхождению, размеру состояния, принадлежности к «избранной» религии, правящему клану, элите или наличия каких-либо привилегий. Только эволюционировавшему разуму это позволено. Сейчас мы имеем реальность, которая не устраивает, по самым скромным подсчетам, шесть из восьми миллиардов человек. По большому счету, мы пребываем в мире для избранных. Они, движимые соображениям личной выгоды, никогда не оглядывались на социальные последствия своих действий. И никогда не станут их учитывать, если речь идет о прибыли. Они рационализируют свои ошибки и просчеты, найдут им оправдания (как правило, обвинив какое-либо государство или нацию). Они способы обелить что угодно. Даже полное истребление народов. Ирония в том, что мы сделали этот выбор — содержать «наверху» хищников. Мир в их власти. И пока так, апокалиптические картины будущего вполне могут стать реальностью. По сути, ад уже здесь. Мы тезисно обрисовали его еще в первой главе. И за это ответственно не большинство населения планеты, а те, кто формируют эту реальность. Мы жаждем пришествия очередного великого мессии, который пробудит нас, поведет за собой, изменит мир. Но этого не случится. Как и никогда не случалось на самом деле. Мы, люди, должны пробудить себя сами. И в этом случае самым ценным ресурсом становится время.

А наше время на этой планете не принадлежит никому, кроме нас.

Считается, человек обладает свободой воли, его поведение цивилизованно, он способен делать сознательный выбор и видеть реальность такой, какая она есть. Но обычного современного человека отличает от дикаря только лоск цивилизации. Боязнь признать себя и принять собственные недостатки и ограничения приводят к тому, что почти все люди идеализируют себя и переоценивают свои способности, рационализируя при этом, что причины их проблем находятся вне их контроля, во внешних обстоятельствах. Мы создаем вместо себя фантом, облекая его в оболочку искусственного имиджа, используя его для обмана себя и других.

Чтобы возникло желание развиваться, необходимо для начала признать свое несовершенство и незначительность. Однако некоторые из нас погружены в нарцистическое самолюбование, полагают себя совершенными. Мы пребываем в иллюзии, что обладаем особенными качествами, позволяющими нам ощущать себя властителем мира. Далеко не все из нас понимают простую истину: ощущение нашего величия основано на технологических достижениях, никак не меняет нашу природу. Тогда выходит, отказ от эволюции мышления — это путь вечного блуждания среди миражей пустыни.

Нужно понимать, что если речь идет о совершенствовании всего человеческого вида, это не снимает личной ответственности с каждого человека. Каждый связан со всеми. Возможно, нам не удастся построить настолько сбалансированный мир, что вопрос справедливости исчезнет из повестки сам собой. Но первое, за что нужно бороться уже сейчас, так это за то, чтобы в мире не было отверженных.

Например, индийские парии до сих пор живут в ужасающих условиях без каких-либо прав, рождаются и умирают изгоями. Они вынуждены делать самую грязную работу — руками чистить общественные нужники и убирать трупы животных. Любой представитель высшей касты может делать с ними что угодно, понеся даже за убийство несоразмерно легкое наказание. Вот от таких «обычаев» нужно избавляться прежде всего. Пока существует такое положение вещей, трудно говорить о благородстве, достоинстве и чести человечества, наличии у него высшей морали. Мы закрываем глаза на явные перекосы цивилизации, стараемся их не замечать, впадая в иллюзию порядка — сон с яркими сновидениями.

Мы стремимся прикрыться моралью, не видя ее аномалий. Мораль — только социальные правила разные для разных обществ, изменчивые во времени. Настоящий хамелеон. Так называемое этическое поведение людей — результат механического подчинения социальным нормам. Изменятся нормы, человек с легкостью отбросит закостенелые правила. Мораль для нас — это то, что правильно здесь и сейчас. Ее легко приспособить к обстоятельствам. Чтобы познать свет, нужно прежде всего познать тьму внутри себя. В свою очередь, для качественного изменения мышления, его эволюции, мало только мозга и знаний. Следование Основанию может быть лишь решением, истинным проявлением свободы воли.

Конец ХХ века прошел под знаком тирании масс. Хосе Ортега-и-Гассет, автор книги «Восстание масс» говорил: «Масса — это средний человек. Строго говоря, массу можно определить как психологическое явление, и не следует ожидать, что в скоплении появятся индивидуальности. Масса — это те, кто по каким-то причинам не оценивает себя ни как хорошего, ни как плохого, а ощущает таким же, как все. При этом никто не огорчается по этому поводу, а наоборот, людям приятно ощущать свою неотличимость».

Наше время изменилось. Теперь мы имеем дело с тоталитарностью идентичностей. Мы не нашли собственного «я» в толпе. Наше стремление к преодолению внутреннего одиночества, подчас неосознаваемого, но проявляющегося в невротических реакциях, привело к фрагментации масс. Теперь не общая воля большинства, как настаивал Руссо, а различные идентичности диктуют миру правила, свою мораль. Например, недавно Всемирная организация здравоохранения отказалась от бинарного подхода к определению полов. Я не могу это назвать иначе, как паранойя. Опять-таки массовая. Мы все еще действуем и думаем как толпа, которая по своей природе не обладает мышлением. Она несет разрушительную и низменную мораль. Но почему же мы так подчинены ей? Дело в том, что толпа позволяет освободиться от индивидуальной ответственности, так как она анонимна, личность в ней растворяется, становится копией модели, легко укладывающейся в логику экономических или политических систем. Человек, принадлежащий толпе, по сути, совершил свое психологическое самоубийство. Развитие мышления в таких обстоятельствах невозможно. Толпа — это тоже первобытное племя, только в других декорациях. Для нас нормой является механическое и стереотипное поведение. В таком состоянии все мы подобны безумцам, не осознающим масштабы своего безумия. Война — высшая степень коллективного помешательства.

Заключение

200 слов об Основании, как завершенности

Восходящая к Аристотелю идея незавершенности природы человека — есть хождение по кругу рождения-смерти в поисках совершенства. Тенденции времени противоречат этим воззрениям. Человек больше не полуфабрикат, нуждающийся в доработке.

Знак равенства между завершенностью и смертью, свойственный этике, обрекает на вечный поиск смысла — дома, в котором хочется остаться. Гнетущая неудовлетворенность тем, что есть, бросила человека в омут прогресса, но это не принесло облегчения — прогресс выродился в вещизм и технологии комфорта.

Это обстоятельство позволяет предположить, что перманентный рост, развитие — явления симулятивные, погружающие в иллюзию предела, за которым маячит богоподобие — окончательная форма незавершенности (ибо только бог завершён), символизирующая смерть.

Нет идеала. Идеал априори навязан кем-то (чем-то), истлевающим во времени. Между тем, стремление к нему обнажает зацикленность на гнездовании, утробный страх рождения. Незавершённый никогда не сделает шаг. Он замер в ожидании.

Биология способна поставить точку в череде эволюционных изменений, сотворив сверхчеловека. Когда человек сам станет выбирать свою природу, Homo Sapiens уйдёт в историю, как его далекие предки.

Завершенность откроет новые перспективы: отход от антропоморфизма, рефлексии, самолюбования и поглощенности собственными чувствами. Завершенность обозначит готовность к биологической экспансии за пределы Земли. Человек завершенный станет человеком действия, а не желания, носителем нового типа мышления, оперирующего вне исходных точек рождения и смерти.

Жизнь его будет континуальна sub specie aeternitatis.

P.S. 5 августа 2022 года Президент Мексики Андрес Мануэль Лопес Обрадор предложил всему миру установить период пятилетнего «перемирия», когда никакие страны не будут способствовать конфронтация и войнам. К сожалению, его слова не были услышаны мировым сообществом. Но будем полагать, господин Мануэль один из первых высокопоставленных последователей Основания.

26.10.2022

Избранная библиография

Агацци Э.: Идея общества, основанного на знаниях.

Амелина О.Л., Машкарин Л.М.: Евразийская цивилизация и общечеловеческие ценности.

Бауман 3.: Текучая современность.

Баррат Д.: Последнее изобретение человечества.

Бек Д., Кован К.: Спиральная динамика. Управляя ценностями, лидерством и изменениями в XXI веке.

Бодрийяр Ж.: Совершенное преступление.

Бодрийяр Ж.: Заговор искусства.

Бодрийяр Ж.: Симулякры и симуляция.

Бруннер К.: Представление о человеке и концепция социума: два подхода к пониманию общества.

Гарднер Г.: Мышление будущего.

Гоббс Т.: Левиафан или материя, форма и власть государства церковного и гражданского.

Григорьева Е.С.: Глобализация: неолиберализм и «общечеловеческие ценности».

Грин Р.: Законы человеческой природы.

Генон Р.: Кризис современного человека.

Дыдров А.А.: Сценарии сосуществования Homo Sapiens и Posthuman в дискурсах трансгуманизма.

Карпова Д.Л., Невежин В.П.: Религия в современном мире: проблемы и перспективы.

Клушина Н.И.: Теория идеологем.

Коробейникова Л.А., Водопьянова Е.В.: Гибридная глобализация: идеи и концепции.

Коростиченко Е.И.: Критическая теория Эриха Фромма: от мессианского иудаизма до радикального гуманизма.

Коротченко Ю.М.: Критика идеологии в контексте феноменологической герменевтики.

Крастев И., Холмс С.: Свет, обманувший надежды.

Куртц П.: Гуманизм и скептицизм — парадигмы культуры третьего тысячелетия.

Левин С.К.: Интервью с Майклом Мардером.

Лиотар Ж-Ф.: Состояние постмодерна.

Маркус Г., Дэвис Э.: Перезагрузка ИИ. Создание искусственного интеллекта, которому можно доверять.

Межуев В.М.: Гуманизм и современная цивилизация.

Мейясу К. После конечности. Эссе о необходимости контингентности.

Митчел У. Дж.: «Я++: Человек, город, сети».

Никиточкина Ю.В.: Обзор сценариев развития будущего человечества.

Панфилова Т.В.: Ценности глобализированного мира: общечеловеческие и обесчеловеченные?

Пинчер С.: Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше.

Подорога Б.В.: Д. Харауэй. Перипетии симпоэзиса: размышления об одном понятии из книги «Оставаясь со смутой. Заводить сородичей в хтулуцене».

Поппер К.: Открытое общество и его враги.

Поластрон Л.: Книги в огне.

Поломошнов А.Ф., Поломошнов П.А.: Судьба гуманизма в XXI веке.

Рассел Б. Искусство мыслить.

РБК.: Футуролог Харари назвал три главные угрозы человечеству в 21 веке.

РБК.: Белая книга: путеводитель по 10 технологиям будущего.

РБК.: Перенаселение и вымирание: что ждет человечество в будущем.

РБК.: В Эдем возьмут не всех: социальное неравенство в футурологии.

Розин В.М.: Смысл, свобода и обусловленность жизнедеятельности человека.

Рополь Г.: Техника как противоположность природы.

Руссо Ж.-Ж.: Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми.

Руссо Ж.-Ж.: Об общественном договоре.

Сливицкий А.Б.: Коэволюция техники и общества в цифровую эпоху: проблемные вопросы.

Соммэр С.: Мораль XXI века.

Сударкина Х.В.: Критика и кризис мультикультурализма.

Фергюссон Н.: Неопределенное будущее мира. Интервью.

Форд М.: Власть роботов. Как приготовиться к неизбежному.

Форд М.: Роботы наступают: развитие технологий и будущее без работы.

Фромм Э.: Искусство любить.

Фромм Э.: Бегство от свободы.

Фромм Э.: Анатомия человеческой деструктивности.

Фромм Э.: Душа человека.

Фромм Э.: Вы будете как боги.

Фромм Э.: Иметь или быть?

фромм Э.: Человек одинок.

Фукуяма Ф.: Конец истории и последний человек.

Фукуяма Ф.: Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции.

Фукуяма Ф.: Великий разрыв. Человеческая природа и воспроизводство социального порядка.

Хабермас Ю.: Техника и наука как «идеология».

Хантингтон С.: Столкновение цивилизаций.

Харари Ю.: Sapiens. Краткая история человечества.

Харари Ю.: 21 Урок для XXI века.

Харари Ю.: Homo Deus. Краткая история будущего.

Хомски Н.: Создавая будущее: оккупации, вторжения, имперское мышление и стабильность.

Хомски Н.: Государство будущего.

Хэлал У.: Сценарии будущего. Интервью.

Шваб К.: Четвертая промышленная революция.

Шваб К.: Технологии Четвертой промышленной революции.

Швейцер А.: Кризис сознания: сборник работ по «философии кризиса».

Эвола Ю.: Оседлать тигра.

Ясперс К.: Современная техника.

Ясперс К. Духовная ситуация времени.

Gershman B (2022) Witchcraft beliefs around the world: An exploratory analysis.

World Economic Forum. The Global Risks Report 2022.

WBCSD. Доклад «Видение-2050».

Nation Intelligence council. Global Trends 2030: Alternative Worlds.

Оглавление

Предисловие

Глава 1 Первые и последние люди

Глава 2 Закон Джунглей

Глава 3 Мир человека

Глава 4 Вавилонское столпотворение

Глава 5 Основание

Глава 6 Сценарии будущего

Глава 7 Государство будущего

Глава 8 Настоящий человек

Заключение

Избранная библиография