Путевка [Михаил Викторович Назаров] (fb2) читать постранично

Михаил Назаров Путевка

Путевка

«Если человек в путешествии остается неизменным, это плохое путешествие.»

Эрнст Симон Блох

ПРОЛОГ

Багряное солнце наконец коснулось Андаманского моря на линии горизонта и вспыхнув, будто на прощанье, стало плавно угасать в неизведанной дали. Плавно угасало и его отражение в глазах молодого человека, стоявшего чуть поодаль от влюбленных парочек под раскидистыми ветвями кокосовой пальмы. Опустив руки в карманы пляжных шорт, он стоял неподвижно, и лишь его выгоревшие почти добела волосы едва заметно колыхались от легкого морского бриза. Взгляд его выражал одновременно тяжёлую грусть и слабую, трепещущую надежду.

Влюбленные парочки неспешно потянулись к своим отелям, пляжные работники начали торопливо собирать шезлонги и складывать зонты, а молодой человек все так же неподвижно стоял, напряжённо вглядываясь в темнеющую водную гладь, будто наивно ожидал, что солнце внезапно вернётся вновь. И лишь когда пляж полностью опустел, он аккуратно снял крышку с объектива висящей на шее зеркалки "Никон" и, небрежно наведя камеру в сторону моря, защелкал затвором. В сгущающихся сумерках вспышка, казалось, моргнула бесчисленное количество раз, прежде чем парень остановился. Тяжело дыша, он поднес фотоаппарат к лицу и включил режим просмотра фотографий. Его руки задрожали, когда он начал пролистывать снимки, задрожала нижняя губа, в глазах помутнело от выступивших слез. Всхлипнув, он заморгал и спешно вытер их рукавом, не смея оторваться от экрана. Очередь дошла до последнего снимка, и человек еле сдержал вскрик, зажав рот ладонью. Он попятился назад, едва не споткнувшись о корень, а затем развернулся и побежал прочь. Во взгляде уже не было грусти, не осталось и надежды. Только животный страх.

ГЛАВА 1

Данил захлопал глазами, озадаченно озираясь по сторонам.

Раздавшийся звуковой сигнал "пристегните ремни" вывел его из тягучего состояния дрёмы. В голове слегка гудело, а во рту стоял омерзительный привкус перегара – следствие опустошенной во время полета тайком от стюардесс бутылочки "Ягеря", горлышко которой торчало сейчас из кармана сиденья напротив.

К глухому монотонному гулу двигателей, похожему на жужжание огромного пчелиного роя, добавилось шипение микрофона, а затем устало забубнил томный мужской голос:

– Дамы и Господа, говорит командир корабля. Мы готовимся совершить посадку в аэропорту острова Пхукет и просим вас пристегнуть и затянуть ремни безопасности, привести спинки кресел в вертикальное положение, опустить подлокотники, открыть шторки на иллюминаторах, убрать откидные столики. От лица нашей авиакомпании желаю вам мягкой посадки и приятного отдыха… Диэ ледис энд джентльмен, уи а рэди…  Бубнеж перешел на жалкое подобие английского и стал вовсе не разборчивым.

– Смотри, смотри! – Лера пихнула Данила в бок и кивнула в сторону иллюминатора.

Там, далеко внизу в розоватой от рассвета дымке прямо из воды повсюду топорщились причудливых форм известняковые скалы-островки. Зрелище было настолько завораживающим, что у Данила, несмотря на похмелье, в какой-то момент перехватило дыхание.

– Вау… – только и смог просипеть он.

– Фу, не дыши на меня! – сморщилась Лера. – Господи, ну ты и алкашня! Вот нельзя было до прилета потерпеть?

– Лер, ну не начинай, пожалуйста, и так башка трещит. Дай попить лучше… И таблетку.

Шумно вздохнув, она протянула ему стоявший на ее столике бумажный стаканчик с водой, после чего достала из сумки цитрамон:

– Если ты весь отпуск собираешься…

– Всё, Лер, хватит, – оборвал он ее, зажимая таблетку зубами, – ничего я не собираюсь.

Во рту пересохло так, что первый глоток впитался в разбухший язык словно в губку.

Это был их первый совместный отпуск. В отличие от Леры, которая уже успела побывать с родителями в Египте и пару раз с подругой в Турции, Данил в свои двадцать четыре года пределы своей родины так и не покидал. Он и не особо к этому стремился, считая путешествия неразумной тратой денег, когда есть такие проблемы, как, например, отсутствие собственного жилья и нормального транспортного средства. Нормального, а не полудохлого, как их старый Опель, под капотом которого Данилу уже порядком насточертело ковыряться. Он долго отнекивался от Лериных предложений слетать куда-то вдвоем, находя все новые и новые отговорки на очередные ее доводы, пока, наконец, она не предложила перенести их свадьбу ещё на год вперёд. Этот довод и сыграл ключевую роль, так как Данил, в большей степени даже морально, чем финансово, ещё не был готов к такому серьезному шагу. Как он вообще сделал ей предложение? Скорее всего, – по глупости, попавшись в капкан ее обиды на его очередное позднее возвращение с корпоратива вкупе с выключенным