Начал читать. Очень хорошо. Слог, юмор, сюжет вменяемый.
Четыре с плюсом.
Заканчиваю читать. Очень хорошо. И чем-то на Славу Сэ похоже.
Из недочётов - редкие!!! очепятки, и кое-где тся-ться, но некритично абсолютно.
Зачёт.
Начал читать первую книгу и увидел, что данный автор натурально гадит на чужой труд по данной теме Стикс. Если нормальные авторы уважают работу и правила создателей Стикса, то данный автор нет. Если стикс дарит один случайный навык, а следующие только раскачкой жемчугом, то данный урод вставил в наглую вписал правила игр РПГ с прокачкой любых навыков от любых действий и убийств. Качает все сразу.Не люблю паразитов гадящих на чужой
подробнее ...
труд и не умеющих придумать своё. Вообще пишет от 3 лица и художественного слога в нем не пахнет. Боевые сцены описывает в стиле ой мамочки, сейчас усрусь и помру от ужаса, но при этом всё видит, всё понимает но ручки с ножками не двигаются. Тоесть всё вспомнить и расписать у ГГ время есть, а навести арболет и нажать на спуск вот никак. Ах я дома типа утюг не выключил. И это в острые моменты книги. Только за это подобным авторам надо руки отрывать. То есть писать нормально и увлекательно не может, а вот влесть в чужой труд и мир авторов со своей редакцией запросто. Топай лесом Д`Картон!
Книга из серии тупой и ещё тупей. Автор гениален в своей тупости. ГГ у него вместо узнавания прошлого тела, хотя бы что он делает на корабле и его задачи, интересуется биологией места экспедиции. Магию он изучает самым глупым образом. Методам втыка, причем резко прогрессирует без обучения от колебаний воздуха до левитации шлюпки с пассажирами. Выпавшую из рук японца катану он подхватил телекинезом, не снимая с трупа ножен, но они
подробнее ...
благополучно появились потом. Заряжает барабан револьвера капсюлями порохом и приклеивает пули. Причём как вы понимаете заряжает их по порядку, а потом дважды нам пишет на полном серьёзе, что не знает как дозарядить барабан, как будто этого не делал при зарядке. Офицеры у него стреляют по дальним целям из револьверов, спрашивается вообще откуда офицеры на гражданском пароходе? Куда делся боевой корабль сопровождения я так и не понял. Со шлюпкой вообще полная комедия. Вы где видели, что бы шлюпки в походном положении висели на талях за бортом. Они вообще стоят на козлах. У ГГ в руках катана, а он начинает отстреливать "верёвку" - дебилизм в острой форме. Там вообще то подъём и опускание шлюпки производится через блоки, что бы два матроса смогли спокойно поднять и опустить полную шлюпку хоть с палубы, хоть со шлюпки, можно пользоваться и ручной лебёдкой с палубы. Шлюпки стандартно крепятся двумя концами за нос и за корму иначе при спускании шлюпку развернёт волной и потопит о корпус судна. Носовой конец крепя первым и отпускают последним. Из двух барабанов по делу ГГ стрелял только один раз и это при наличии угрозы боевых действий. Капсули на дороге не валяются и не в каждой лавке купишь. Кто будучи голодным и с плохим финансовом положении будет питаться эклерами? Только дебил или детё, но вряд ли взрослый мужчина. Автору книги наверное лет 12, не более.
Как концепция - отлично. Но с технической точки зрения использования мощностей - не продумано. Примитивная реклама не самое эфективное использование таких мощностей.
необычной шляпы (она была сделана из чёрного бархата и несла на себе некий серебряный медальон; и, несмотря на то, что совершенно точно не являлась коронационной шапкой, больше всего она походила именно на коронационную шапку, чем на что-то ещё). И он — брат Свартблой — позволяет себе поклон. Первый посетитель вытаскивает из кармана огромную табакерку, ставит её и произносит единственное слово.
— Рэппи.
Брат берёт медный совок, погружает его в соответствующую банку, извлекает его, кладёт на весы, поднимает и опорожняет в табакерку.
Количество было точь-в-точь. Более сотни лет в деле оценки вместительности табакерок давали определённую искусность в этом вопросе.
Высокий человек кладёт на прилавок монету в пять копперек (табак от братьев Свартблой обходится недёшево) и визитную карточку, позволяет себе благодарно кивнуть, поворачивается и уходит.
У него угловатое, гладко выбритое и выказывающее многозначительность лицо.
Когда за ним закрывается дверь, брат снова кланяется — на этот раз теплее. — Чем я могу помочь досточтимому господину доктору? — спрашивает он.
— Снабдить его четырьмя унциями „Империала“.
Маленькие покупки у Свартблоев заворачивались в газету, если не пересыпались в табакерки. Большие покупки помещались в специальные пакеты из гофрированной бумаги, снабжённые каждый раскрашенной этикеткой. На этикетке изображался джентльмен, в костюме времён правления Игнаца Фердинандо, прикладывающий два пальца к носу, с выражением чрезвычайного удовлетворения. Эти этикетки вручную раскрашивались старой фрау Имглоч, чьё зрение было уже не то, что прежде и результаты получались не просто курьёзными, но ещё и служили доказательством подлинности этикетки и продукта.
— Я не удостаивался чести видеть досточтимого господина доктора несколько месяцев, с тех пор, — говорит брат, — когда я был у Иеронимуса — называет он табачника Эстерхази, поставщика знаменитых сигар — покупая наш обычный запас обрезков гаванских сигар для нашей знаменитой „Гаваны“. Я в замешательстве — не изменил ли досточтимый господин доктор сигарам ради нюхательного табака…?
Это сухощавый, даже худой человек с несколькими тёмными локонами, рассеянными по костистому черепу. Эстерхази машинально принимается читать по черепу, но он не выглядит очень уж интересным. — Ах, нет, — отвечает он. — Это для одного из моих слуг — подарок на день ангела. Однако, если я перейду на нюхательный табак, будьте уверены, это станет несомненно-справедливо-прославленный-табак братьев Свартблой. Кто тот джентльмен, который только что был здесь?
Брат с любезным поклоном передаёт визитку.
МИЛОРД СЭР СМИХТ
Англовский Волшебник
Уточняйте в поздние часы & По записи
Весьма изящным каллиграфическим почерком было добавлено: отель Гранд Доминик.
— Говорят, — добавляет брат, — у британской аристократии возвышенный и эксцентричный характер.
— Да, они такие. Сплошь и рядом, — соглашается Эстерхази. Возможно, для члена британской аристократии, это и не было возвышенно, но, определённо, было эксцентрично остановиться в отеле Гранд Доминик. Он задумывается, что не в первый и не в последний раз встречает упорное использование вне Британии слова милорд, титула, неизвестного ни Бёрку[1], ни Дебретту[2]. Что касается имени Смит, никто южнее или восточнее Ла-Манша никогда не мог написать его правильно и никогда не сможет.
Он кладёт деньги и собирается уходить; теперь, когда известно, где можно найти этого незнакомца, больше нет нужды преследовать его по улицам.
Он обнаруживает радушное, если не приветственное, выражение на лице брата, который продолжает гнуть свою линию: не может ли он осмелиться задать досточтимому господину доктору вопрос? Может. Ах, досточтимый господин доктор так любезен. Но, тем не менее, вопрос не задаётся. Эстерхази решает поспособствовать ему; в основном, за таким молчанием следуют вопросы определённого вида.
— Если этот вопрос включает былую опрометчивость, — мягко говорит он, — я могу порекомендовать доктора Ледюка, который даёт ежедневную рекламу в популярных газетах… Не то? Хорошо. Если вопрос включает постоянную несостоятельность, то могу посоветовать сироп из фиг. Что? Тоже не то? Тогда вам придётся сказать об этом прямо.
Но человек не говорит прямо. Вместо этого он заводит своего рода историю своей семьи и фирмы. Первыми братьями Свартблой были Каммельман и Гуго. За ними следовали Августо и Франц. А Франц породил Каммельмана II и Игнаца.
— Я — нынешний Каммельман Свартблой, — произносит он с выражением собственного достоинства, над которым невозможно потешаться. — Мой брат Игнац — сейчас он на фабрике, солит „Турцию“ — никогда не был женат и, видимо, уже не будет. Моя жена и я — она — дочь и единственный ребёнок моего покойного дяди Августо — мы пятнадцать лет женаты. Но детей у нас нет. В конце
Последние комментарии
2 часов 47 минут назад
11 часов 38 минут назад
11 часов 41 минут назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 22 часов назад
3 дней 11 минут назад