Отдел непримиримых врагов [Эвелина Шегай] (fb2) читать онлайн

Отдел непримиримых врагов

Пролог

Марсель

— Это не просьба, — спокойно произнесла мать, игнорируя свирепый взгляд сестры. — От таких предложений не отказываются, Белладонна. То, что Верховный почтил наш клан своим вниманием, уже огромная честь. Его желание видеть членов нашей семьи среди работников экспериментального отдела — многократно возвышает род Лафайет над другими благородными домами. Я понимаю твои чувства. Работать или даже находиться в одном помещении с этими… но мы не можем отказаться.

— Да, матушка, я всё понимаю, кроме одного: почему я?! — Донна всплеснула руками, со дня столетия впервые на его памяти так бурно реагируя на слова старших. — В нашем клане тридцать семь вампиров! Больше двадцати совершеннолетних особей!

— Наша ветвь в клане главная, посему именно наши дети должны принять участие в этом смехотворном мероприятии. Габриэль, Велорина, Иезавель и Аделаида сейчас заняты воспитанием своих детей. Каталина и Марсель ещё не достигли совершеннолетия. Остаётесь вы с Эмануэлем.

— Не думаю, что Верховный ставил такие строгие требования. Почему бы нам не отправить Эмануэля от нашей ветви и не выбрать кого-нибудь из побочной ему в пару?..

— Как ты смеешь пререкаться с матерью? — угрожающий голос отца прошипел будто отовсюду: вырывался из-под толстых паркетных досок, обогнул по дуге сводчатые потолки и врезался с глухим звоном в витражные окна.

На мгновение в малой гостиной моргнул свет и на соседнем троне появился жгучий брюнет с зализанными по бокам волосами. Его вольготная поза и маска бесстрастия на лице сегодня были обманчивы, как никогда. Даже тонкие и неглубокие борозды морщин, пересекающие покатый лоб и впалые щёки словно налились силой и стали ярче выделяться на бледной коже. Имея представление о его тяжёлом характере и фундаментальных ценностях, что впитывались с первого глотка крови всеми вампирами того времени, Марсель прекрасно осознавал, насколько болезненно он воспринял новость о смешанном отделе. Для всей аристократии это было хуже смердящего перегаром плевка в лицо.

Отец нарочито медленно обвёл всех присутствующих в зале мрачным взглядом и лишь затем позволил матери взять себя за ладонь с таким видом, точно оказывал ей большую услугу. Его очерствевшее сердце давно перестало биться из-за её трогательной красоты и нежных поцелуев. Формально она сохраняла за собой звание бесценной жены, но фактически уже как три столетия он открыто разделял постель с другими женщинами.

— Дорогой супруг, прощу прощения за тон нашей дочери. Она слишком юна и ещё плохо контролирует свои эмоции.

— Не выгораживай её, Морэна! — он грубо вырвал руку из хватки матери и возвёл к потолку указательный палец. — Чтобы так откровенно выражать своё несогласие в присутствии старших, неслыханная дерзость! В её возрасте я блестяще участвовал в напряжённых дискуссиях с самыми опасными вампирами эры зарождения — не позволял ни одному мускулу дрогнуть на своём лице. А эта даже в присутствии родителей не в состоянии подобрать правильных слов, что уж говорить про более деликатные обстоятельства… у других видов женщины хотя бы репродуктивную функцию выполняют, наши же и с этой мелочью справиться не могут. Бесполезные.

В нос ударил острый аромат ржавого железа. И спустя несколько секунд гнетущий тишины на пол оглушающе громко закапала кровь из сжатых кулаков Донны. Больше оставаться в стороне было нельзя, поэтому Марсель беззвучно скользнул к сестре и встал рядом с ней перед родителями.

— Матушка, отец, позвольте вмешаться в разговор.

— Говори, — сухо бросил глава семьи, презрительно сморщив нос из-за запаха родной крови — ещё одной непозволительной слабости, опустившей сестру в его глазах на ступень ниже.

— Если вы дадите на то согласие, я бы хотел заменить Белладонну в исполнении семейного долга перед двором Темнейшего. Знаю, что до совершеннолетия мне не хватает девяти лет, и, следовательно, по критериям матушки не подхожу, но вам не о чем беспокоиться — я не опозорю дом Лафайет. Последнее тестирование на контроль способностей и подавление жажды, проходившее в прошлом году, я закрыл с наивысшим баллом на потоке. И хоть в отличие от сестры у меня нет опыта работы законником, но я тоже являюсь дипломированным специалистом в смежной области. В предложение Верховного я вижу прекрасные перспективы для своего первого профессионального опыта. Дозволите же, отец, воспользоваться мне этой чудесной возможностью?

— О чем я и говорил. Вот оно различие между мужчинами и женщинами у вампиров, — едко усмехнулся он, лениво изучая его надменным взглядом. — Поскольку ты так жаждешь поучаствовать, я позволю тебе заменить Эмануэля.

— Благодарю, отец, — Марсель склонил голову в низком поклоне, пряча за длинной чёлкой самодовольную улыбку.

Годы берут своё и как бы не кичился предок остротой своего ума, его хорошие дни далеко позади. Так бывает, когда пресыщаешься вольготной жизнью — инстинкты притупляются. И тогда минимальной провокации оказывается достаточно, чтобы получить нужный результат. Ведь предугадать его наимудрейшее решение не составит труда и ребёнку по их меркам.

Занять место Донны отец не позволил бы ему в любом случае. Теперь заставить её для него было делом принципа. А вот если бы Марсель выказал прямо своё желание потеснить старшего брата, то мог спровоцировать у мнительного родича обратный эффект. Такова уж природа вампиров — на правду в сочетание с прямолинейной простотой у них аллергия.

— Тебя же, Белладонна, я не освобождаю от обязанности принять приглашение на работу. Хочешь того или нет, ты отправишься в Саларун.

— Хорошо, отец, — подчёркнуто холодно произнесла сестра. — Не буду просить прощения за своё поведение ранее, тем не менее я приму приглашение и исполню свой дочерний долг.

Марсель скользнул по красивому профилю пытливым взглядом, стараясь за праздным интересом скрыть тревогу из-за кардинальных метаморфоз в её настроении. Он явственно ощутил, что перемены в ней носили больше внутренний характер, чем внешний.

Едва ощутимое касание кончиков пальцев огладило тыльную сторону его кисти. То был жест, говорящий, что с ней всё в порядке.

— И исполнишь хорошо. По возвращению вознагражу выгодной партией, поскольку ты уже достигла брачного возраста. Сколь удачно я подберу тебе будущего мужа, будет зависеть исключительно от твоего поведения на общих землях. Это ясно?

— Да, отец. Предельно ясно. Я могу быть свободна?

Одним небрежным движением руки он отпустил их. К старшим братьям и сёстрам, спрятавшимся в тенях зала, это тоже относилось, поэтому они улизнули первыми. Удовлетворили своё хищное любопытство — не каждый день доводилось стать свидетелями столь занимательного представления, где дети осмеливались оспаривать решения родителей — и теперь ближайшие пару недель у них было о ком посудачить.

Впрочем, понять их можно. Не так уж и много развлечений в глуши провинциального княжества: сплетни, балы, интрижки на стороне — вот и всё. Отныне сразу на двух участников мыльной оперы станет меньше. Пусть хоть напоследок развлекутся…

Рикард

Вскарабкавшись по стене до подоконника, он одним рывком подтянулся вверх и нырнул головой вперёд в собственную комнату на втором этаже. Первое правило ночных гулянок: всегда оставляй окна спальни открытыми. А второе — возвращайся до того, как семейство проснётся — он нарушил, поскольку из кресла у письменного стола на него сурово взирал отец.

— Я тут проголодался…

— Интересные у тебя способы добраться до кухни.

— По ночам есть вредно, приходится калории сжигать, — хохотнул Рик, незаметно пятясь обратно к окну.

— Даже не думай смыться, паршивец, — тонкие губы отца изогнулись в ироничной улыбке, — вязку организую.

— Ого, сразу с козырей пошёл! — присвистнул он и прекратил ползти к окну, отбросив всякую мысль о побеге от очередной головомойки. Лучше часок послушать нотации, чем ни один месяц отбиваться от прилежной сучки, мечтающей обзавестись породистым потомством. — Я весь во внимание. Давай, начинай экзекуцию.

Однако ему дали короткую отсрочку на: освежиться и привести свой внешний вид в порядок, после чего велели спуститься в гостиную. Естественно, Рик не был бы собой, если бы не растянул банные процедуры на полтора часа. Логика проста — чем больше отец маринуется в ожидании, мотает свои нервные клетки на кулак, тем меньше у него останется сил на воспитательные беседы.

К искреннему удивлению Рика, он мало того, что не злился, так ещё и умиротворённо улыбался под стать буддийскому монаху, отрешившемуся от всего мирского. Неужели подсел на какие-то успокаивающие пилюльки? Да, довели они с сеструхой бедного папаньку.

— Ко мне вчера заглядывала Кейсара, — начал он издалека. — Её обеспокоили твои ночные прогулки вдоль территории их поместья. А учитывая твою репутацию, о которой уже ходят легенды в народе, понять причину этого беспокойства я могу.

— Подумаешь, разок прошёл мимо. От этого девчонки не залетают.

— И как это нужно проходить мимо, чтобы тебя кошаки подрали?

— Ну, может немного поболтал с одной кошечкой, сидящей на заборе. Чуть-чуть. А что до этих придурков, то я им усики и коготки тоже повырывал. Там ещё можно поспорить, кто кому сильнее навалял.

Улыбка дала трещину, и теперь как не пытался отец натянуть её обратно, она упорно соскальзывала, обнажая испытываемое им раздражение.

— Рикард, неужели ты не можешь подыскать никого из своих? Ладно, пёс с ними, с волчицами. Но ещё же есть гиены, шакалы… на худой конец еноты и лисы.

— Да никого я не ищу. Что ты сразу начинаешь… это так, разовое приключение.

— Если ты обрюхатишь кошку, скандал разразится немыслимый! — мгновенно вспыхнул он и шандарахнул кулаком по столу. Поскольку тот не разлетелся на щепки, родитель ещё вполне контролировал себя и свой гнев.

— Пап, много нервничать вредно для твоего здоровья, — назидательно отметил Рик, приподнял его руку и подул на кулак. — Так и пораниться можно, чё ты как маленький?

— Вот же засранец! Это ты у сестры…

Окончание фразы потонуло в бодром крике младшенькой, что наверняка сотряс не только их дом, но и стоявшие рядом. И крик этот не предвещал ничего хорошего ни для кого из старших. Ведь говорил он, что она снова откапала нечто такое, во что собиралась вцепиться бульдожьей хваткой.

— Папа! Мама!

— О небесный пёс, — простонал он, прикрыв ладонями бородатое лицо. — Вспомнишь солнце — вот и лучик…

— Папа! — Вел ураганом влетела в комнату, одним чудом не снеся дверь, которая уже целых две недели держалась на петлях — маленький рекорд. Взгляд шальных голубых глаз скользнул по Рику, как по предмету мебели, и, наконец, отыскал отца. — Чего не отзываешься?!

— Папы здесь нет, — он сполз в кресле и как-то весь скукожился, словно пытался слиться с интерьером комнаты. Комичности ситуации добавляло то, что в обивку сидения при виде миниатюрной дочери вжимался двухметровый здоровяк, весящий под сто пятьдесят килограмм. Вот где пролегала истинная сила — сила духа.

— У меня к тебе серьёзный разговор!

— Да я уже догадался…

— Подожди минуту, сестрёнка, не начинай концерт. Я сейчас быстренько сгоняю за попкорном!

— Иди в задницу, Рикки, — беззлобно огрызнулась Вел и снова сконцентрировалась на отце. — Папа, почему наша стая не участвует в отборе?!

— Почему не участвует? Просто до нас не дошла очередь. Уже достаточно набрали добровольцев среди оборотней. Клянусь своим волком.

— Но я тоже хочу быть добровольцем!

— Что за крики с утра пораньше? — проворчала мама, выворачивая с бутербродом со стороны кухни.

— Папа скрыл от нас важнейшую информацию!

— Это я настояла на поспешном отъезде Варга с правнуками. На мальчиков было больно смотреть после ваших спаррингов. Да и шарахались они…

— Да причём тут соплежуи, — раздосадованно отмахнулась она.

— А, ты о другом.

— Сейчас проходит отбор оборотней для работы в экспериментальном отделе раскрытия межвидовых преступлений!

— И что ты забыла в этом отделе?

— Как это что?! — Вел от возмущения едва не задохнулась. Неожиданно задрала ногу и со смачным шлепком опустила её на многострадальный журнальный столик. Тот жалобно скрипнул и таки не выдержал издевательств — развалился, уже в следующую секунду вынудив её убрать свою могучую пятку с руин столешницы и сбиться с мысли: — Что за ветхую рухлядь вы вечно покупаете? Неужели денег не хватает на нормальную мебель?

Рик прикрыл рот ладонью, из всех сил стараясь не заржать. Застывшая в дверном проёме мать даже жевать перестала. Так гляди и перекинется, чтобы оттаскать их за загривки. Лучше лишний раз её не провоцировать на активные воспитательные меры.

— Да тебе легче ноги повыдирать, чем подходящую антивандальную мебель найти! — рявкнула она, с прорезавшимися звериными клыками. — Тогда, быть может, ты перестанешь громить наш дом!

— Так у меня ещё руки останутся, — без задней мысли напомнила сеструха, лишив родительницу дара речи. — И что сразу: «выдирать»? Вам, что ли, эта рухлядь важнее меня — драгоценной доченьки? Вот так вот живёшь свою жизнь, стараешься, всем помогаешь, а тебе из-за какого-то говна на ножках угрожают ноговыдераловом. Мама, ты меня сильно разочаровала. Вот уж от кого, от кого, а от тебя я такого не ожидала!..

— Смотри-ка, металлическое основание и литые ножки были хорошей идеей, — задумчиво отметил отец, разглядывая оставшейся стоять голый каркас столика. Но через мгновение его взгляд наткнулся на глубокую трещину в месте спайки, и он удручённо вздохнул. — Любимая, давай просто отправим её в этот грёбаный отдел.

— Но она же недавно из щенячьего возраста вышла…

— Наглая ложь! — завопила Вел, словно ей хвост без наркоза попытались оторвать. И на сей раз Рик разделял её негодование, ведь они уже как восемь лет вышли из него и считались полноправными подростками. — Скоро я вообще стану совершеннолетней!

— Что я нахожу чудовищной ошибкой, — забухтела мама, приходя в себя, — в наше время оборотням необходимо повысить возраст совершеннолетия как минимум с сорока до пятидесяти. И вообще, ты не только станешь совершеннолетней, но ещё и вступишь в брачный возраст…

— Ингрид! Пожалей бедных мальчиков… — прошипел папа, делая страшные глаза, — …она же их сожрёт.

— Ничего, мам, с этой фигней я тоже разберусь, — энергично пообещала не слишком впечатлённая угрозой сестра, чем вызвала у Рика завистливую улыбку; напугали ёжа голой жопой. — Будут тебе волчата: пять, десять, двадцать — не суть, договоримся. Всё устрою в лучшем виде.

— Хотя это такие устаревшие понятия. Кто сейчас на этот возраст вообще смотрит? Можно и повременить, карьерой заняться, — моментально дала заднюю она, точно в красках представила, какое конкретно потомство даст Вел. — Что ты там говорила про отдел?

— Это бомба! Хочу там работать!

— Хорошо, я поняла тебя, — пообещала мама и скосила на него взгляд, — Рикки.

— Конечно, мам, я присмотрю за ней.

— Кто бы за тобой присмотрел, — недовольно пробухтел теперь уже папа.

1 глава: Сложное знакомство

Белладонна

Полтора дня им пришлось потратить на дорогу из родного княжества Баиносса, коим управлял дом де Лабом, поддерживающий тесные дружеские отношения с домом де Лафайет, до центрального княжества Верховного — Орсель. Неофициальной, но общепризнанной столицей для всех княжеств считался город Флане, расположенный на окраине Орселя. Именно там обосновался единственный на весь материк аэропорт.

Вампиры во все времена очень тяжело принимали нововведения и до последнего противились стремительно развивающимся технологиям. Даже когда люди изобрели синтетическую кровь, находились целые кланы староверов, что отказывались ею удовлетворять свою жажду. Видимо поэтому их вид изгнали на самый дальний и мелкий из шести материков — Флемоа. Территория ещё четырёх для них оставалось закрытой уже много столетий: люди не хотели соседствовать с вампирами из-за страха, а оборотни из-за обоюдоострой ненависти. И лишь Саларун принимал на своих землях всех без исключения.

— Кто бы подумал, что двадцатичасовой перелёт может вымотать сильнее двухдневной тряски на поезде, — пожаловался Марсель, таща за собой сразу два огромных чемодана. — Зачем этим странным людишкам столько аэропортов? Тем более внутри одного города. Почему мы должны были тащиться с одной окраины на другую, чтобы сесть на очередной самолёт? Да ещё под этим унизительным конвоем…

— Шемуанцы хотя бы представляют нам возможность осуществить пересадку. Куда менее дипломатичные авиминцы не допускают даже экстренной посадки на своей территории воздушного судна с вампирами на борту. — Белладонна кокетливо улыбнулась молодому таможеннику, галантно подавшему ей руку при подходе к высокому порогу у основания трапа. Тот не улыбнулся в ответ, но показательно раздался в плечах, точно распушивший хвост павлин. — И перелёт — меньшая из наших проблем. Ты забыл про навязанное работодателем общежитие? У меня вот нет ни малейшего желания жить в бараках.

— Не напоминай. Я до сих пор не верю, что собственноручно подписался на это.

Конечно, им было бы намного удобнее пересаживаться в Авимине. Сей континент расположен ближе к Флемоа, чем Шемуан. Но там проживал воистину дивный народец. Справедливости ради, стоило отметить, что оборотней авиминцы так же сильно не жаловали, как и вампиров, чем на щепотку ослабляли её врождённую неприязнь к многовековым врагам.

На территории ненамного превышающей земли Флемоа ютилось больше пятидесяти независимых государств, где перемешались республики, королевства, федерации и княжества с разными формами правления, но объединенные одной страстью к религии. В одних странах духовные служители могли потеснить действующую власть, в других — обладали полномочиями поскромнее. Тем не менее почти единогласно все они сходились во мнение, что оборотни и вампиры — прямые потомки демонов, родом из самой преисподней. А следовательно, олицетворяли всё зло на земле, что им надлежало уничтожить.

«Великую охоту» авиминцы развернули больше двухсот лет назад, что только в человеческих глазах было делом минувших дней из-за скоротечности их жизней. Другие виды прекрасно помнили учинённый ими геноцид, будто тот произошёл вчера. Одни сумели сбежать, других вырезали целыми семьями. Но находились и те, кто смог дать достойный отпор, перед кончиной хорошенько проредив строи фанатиков.

Белладонна не застала «Великую охоту». Та прошла до её рождения в человеческой ипостаси. Но изучая всемирную историю, она ни могла не порадоваться тому факту, что родилась не в одном из государств Авимина. Вот уж печальнее участи не придумаешь. К магически одарённым там относились ненамного лучше, чем к оборотням и вампирам: где-то помягче, а где-то посуровее. Худшая судьба ждала тех, кто рождался в Цэртоне, главный закон которого звучал как: всё сверхъестественное необходимо придать огню, вне зависимости от возраста и деяний.

— О темнейший, дай мне сил не свихнуться, — взмолился братец, стоило им занять свои места в первом классе вполне уютного салона самолета. Обивка кресел из натуральной кожи, барные мини-столики из натурального дерева у подлокотников и бортовые компьютеры с доступом к интернету располагали, если не к приятному времяпрепровождению, то уж явно не к такому мучительному, как он пытался преподнести.

— Ты излишне драматизируешь.

— Я устал изнывать от скуки, будучи запертым в летающей железяке.

Второй перелёт занял чуть меньше девяти часов. И это время Марсель потратил на повторение саларунского, чем хорошенько повеселил Белладонну. Знание как минимум одного иностранного языка для каждого вампира считалось самым обычным делом, учитывая продолжительность их жизни. А ещё был один нехитрый способ, что позволял в короткие сроки овладеть любым умением на уровне профессионала. Если, конечно, вампиру удавалось найти нужного профессионала.

Способ этот давно относится к числу незаконных, но с некоторыми оговорками и смягчающими обстоятельствами прибегнуть к нему можно и по сей день — главное обойтись без летального исхода. И желательно на руках иметь несколько документов, подтверждающих согласованность ритуала добровольной жертвы.

Когда вампир пьёт кровь всё ещё живого существа, то на время наследует его вредные привычки и уникальные умения, в том числе знание языка, носителем которого оно является. Эффект можно закрепить длительной серией укусов, либо, что сурово карается в большинстве цивилизованных стран — одним затяжным глотком, испивающим жертву досуха. Но помимо проблем с законом, подобная поспешность оборачивается для вампира ещё жесточайшей интоксикацией и долгой мучительной процедурой избавления от чужих привычек.

Так уж вышло, что Белладонна на собственном опыте узнала о всех последствиях практического применения этого способа. И повторно пройти через него она бы так просто не согласилась.

— Сестра, как тебе моё произношение на саларунском? — спросил Марсель с выраженным акцентом из-за специфической гнусавости их родного языка. — Я чётко выговариваю слова и правильно ставлю интонационное ударение?

— Есть сильный акцент, но в целом произношение хорошее. Не думаю, что у кого-то возникнут проблемы с тем, чтобы понять тебя.

— Сильный акцент, говоришь, — задумчиво протянул он и, прихватив себя за мочку уха, пошевелил в ней серьгу. — Я подумаю, что с этим можно сделать.

— Спустя пару месяцев активной практики он сгладится.

— Но не исчезнет.

— И что? Мы летим в страну, что прославилась утерянной национальностью. Ксора — обитель неприкаянных душ, чудаков и дезертиров. Всех тех, кто бежал из своего дома в поисках лучшей жизни. А столица её является местом концентрации такой дикой солянки из всевозможных видов и народов, что, скорее, полное отсутствие какого-либо акцента будет выглядеть более странным.

— Блохастых выродков там, наверное, тьма…

— Мой глупый, но очаровательный брат, тебе нужно будет научиться сдерживать свои эмоции в присутствии оборотней, — Белладонна провела острыми кончиками длинных ногтей по белоснежной кожи его навечно юного лица: от уголка выщипанной брови с крохотными бусинами пирсинга до уголка выразительных губ, украшенных скромным платиновым колечком. — Мне предоставили отличный шанс. Если смогу закрепиться на новом месте и зарекомендую себя, как хороший работник, то не придётся возвращаться в террариум к нашим родственничкам.

— Знаю, — Марсель отвернулся, отстраняясь от её прикосновения, оставившего на его скуле тонкую кровоточащую царапину. — Ты родом из Ксоры?

— Нет, из Лаварии.

— Значит ты не сможешь найти потомков своей прежней семьи, — вяло отметил он.

Тратить слова на разговоры о человеческих корнях у неё в отличие от брата, порой отличающегося излишней сентиментальностью, не было ни малейшего желания. Она помнила свою жизнь до кровавого рождения и цепляться там не за что — скучнейшая история о вырождающемся магическом роде. Так бывает, когда предки совершенно не заботятся о чистоте крови. Пренебрегают целесообразными браками в угоду глупых, эфемерных чувств. Ей очень повезло родиться магически одарённой спустя три поколения простоя. И повезло с внешностью, благодаря которой на неё обратила внимание вампирская аристократия. Но больше всего повезло в генетической лотерее, смирившейся с трансформацией ДНК. Именно из-за адаптационной гибкости своего организма она смогла попасть в те смешные семь процентов людей, выживающих во время ритуала принятия в клан. И пока этот успех оставался единственным в полосе препятствий её длинной жизни.

По прибытию в Уларк — столицу Ксоры с многомиллионным населением, у них не оставалось времени полноценно заселиться в общежитие. Они побросали чемоданы в тесном коридоре выделенных комендантом апартаментов и отправились на поиски начальства, с которым на сегодня была назначена встреча.

Пятиэтажное здание главного отделения полиции расположилась на краю центральной площади, территорией закрытой автостоянки примыкая к городскому парку. Слишком узкие коридоры для приехавших из малонаселённой провинции вампиров, были переполнены людьми. И что во много раз хуже, оборотнями, проходившими мимо них непозволительно близко даже по меркам Белладонны, готовой терпеть любое зверьё во имя жизни, свободой от диктатуры старших вампиров.

На верхних этажах они отыскали кабинет шефа полиции. Однако секретарша не только не пропустила их дальше приёмной, но ещё и ошарашила известием, что никаких аудиенций с Лафайетами у начальника нет в расписании. Эта неприятная особа вовремя догадалась, что они члены новой экспериментальной группы и перенаправила их в нужное место, где с минуты на минуту должно было начаться собрание.

Спустившись на минус второй этаж, Белладонна по привычке коротко постучала в дверь, прежде чем её распахнуть.

— Чего скребусь? Открытъ тут! — отозвался некто громкий и звонкий на жутко ломаном саларунском языке. Вот уж кого точно не заботит наличие акцента.

Она толкнула дверь и шагнула вперёд, совсем неготовая к тому, что перед глазами предстанет вовсе не нарисованная усталым мозгом тесная каморка в подвале, а поражающее своими объёмами помещение с высокими четырёхметровыми потолками, голыми бетонными полами и глухими стенами, выложенными из красного кирпича. И это огромное пространство хитро разбили на несколько самостоятельных секций при помощи стеклянных перегородок: справа от входа растянулись лаборатории и прозекторская, а слева, перед притаившемся в дальнем углу кабинетом, скучкавались столы детективов.

Именно у столов и обосновался скромный коллектив, состоящий из нескольких людей, вампиров и оборотней. Ярче всех выделялась рыжая парочка: рослый мужчина с пронзительным взглядом голубых глаз и зажатая у него под мышкой коренастая девушка, истерично дёргающаяся в попытке вывернуть голову.

— Дай мне посмотреть! — прорычала она на ирашском языке. — Это не честно, твою мать!

— Ты какая-то перевозбуждённая. Успокоишься немного, отпущу, — умиротворённо отозвался мужчина приятным баритоном и потрепал её за шевелюру на макушке.

— Вот так сразу и в зверинец?.. — Марсель брезгливо поморщился, очевидно не понимая ни слова на языке хищных оборотней, но улавливая в утробном звучании голоса девушки звериные нотки.

А та, услышав речь на флемоанском, внезапно замерла. Даже вырываться из объятий громилы прекратила. Так и стояла без движения, сосредоточено то ли принюхиваясь, то ли прислушиваясь, пока они не заняли оставшиеся рабочие места.

— Добрый вечер, господа. Кажется, мы пришли последними, — Белладонна обратилась к мужчинам на местном языке, чистом от акцентов. Доброжелательно улыбнулась и заглянула каждому в глаза, задержавшись на миг в необычно голубых.

— Нет, мы всё ещё ждём начальство, — ответила ей тощая женщина в несуразных обносках, висящих на ней мешком. Она вскинула костлявую руку, тыкнула в потолок пальцем и неопределённо им помотала в воздухе. — Их из верхотуры переводят. Пока свои манатки соберут и сюда притащат — дело не быстрое.

— Идут, — тихо пророкотал рыжий мужчина уже на саларунском. Ноздри его короткого носа с чуть задранным кончиком зашевелились, и он с кособокой ухмылкой добавил: — Нами будут командовать двое мужчин человеческой расы.

Этот здоровяк, стоило признать, не лишённый грубой мужской привлекательности, ослабил хватку, благодаря чему девушка, едва достающая ему до плеча, наконец смогла обернуться и впиться в них с братом такими же лазурно-голубыми глазами. И в их незамутнённой синеве Белладонна отчётливо прочитала любопытство тесно граничащее с презрением.

Валери

Красотка с густой смоляной копной волос и личиком как у дорогой фарфоровой куклы, так пристально разглядывала её своими красными глазёнками, что у Вел аж под бровью зачесалось. Не к добру зачесалось — к драке. Упыриха явно нарывалась, играя с ней в гляделки. Намеренно провоцировала? Наверняка думала, что раз она мелкая, то значит слабая.

Её аж на пот пробило от предвкушения первой в жизни схватки с вампиром.

— Успокойся, кому сказал, — рыкнул на ухо брат. — Рискнёшь на какого-нибудь из них накинуться — мы поедем домой.

— Да я ничего такого, просто смотрю, — пробурчала Вел, отводя взгляд от новеньких.

Дверь снова распахнулась, на сей раз впуская в помещение двух мужчин в служебной форме, состоящей из тёмно-красного с серебряной шнуровкой мундира и чёрных брюк. От них разило табаком, кофе и порохом так сильно, что она с трудом улавливала тонкий аромат свеженапечатанной газеты и перьевых чернил.

— Вижу, все уже в сборе. Присаживайтесь, — произнёс тот, что выглядел более представительно с шикарной бородой и густыми, кустистыми бровями. Он встал по центру напротив столов, за которыми они разместились, и с профессиональной дикцией недурно поставленного командного голоса представился: — Добрый вечер, детективы. Я назначен руководителем первой экспериментальной группы раскрытия межвидовых уголовных преступлений особо тяжкого характера — капитан Николас Бак. А это мой заместитель, старший детектив — Эрвин Грос.

И представленный детектив перехватил эстафету, заговорив на странном языке. То был однозначного всё ещё саларунский, но с каким-то ленивым произношением и жутко исковерканными словами, из-за чего Вел понимала его речь урывками.

— Прежде, чем… много работы… с разных стран… предстоит…

— Среди нас присутствуют те, кто испытывает сложности в общении на саларунском? — спросил капитан, возвращая её в реальность из мира загадочных слов.

Она высоко вскинула над головой руку и огляделась по сторонам. Никто больше не признался в своей маленькой слабости.

— Это что же выходит… я тут самая тупая? — проворчала себе под нос она на родном языке. После чего прочистила горло, и так громко, что на соседнем ряду поморщился мужчина интеллигентного вида, отчиталась уже на саларунском: — Я хорошо пониматъ, но плохо говоритъ!

— Представьтесь.

— Валери Вульф, тридцать восемь лет! Закончила первую военную академию вооруженных сил объединенного Ираша, по специальности: служебно-прикладная физическая подготовка. Освоила на отлично все факультативы боевых искусств, не входящих в обязательную учебную программу!

— Имени было бы достаточно, — растерянно, как показалось Вел, отметил капитан, но тут же придирчиво добавил: — Впрочем, ваше имя многое объясняет… Итак, стажёр Валери Вульф, вы всё поняли, что до этого было сказано мной и детективом Гросом?

— Нет! Что сказано детектив Грос, я не поняли!

До её чуткого слуха долетел гаденький смешок, на которой она обернулась скорее рефлекторно, чем осознанно. Встретилась глазами со смазливым блондином и зеркально ему скривилась в отвращении при виде всевозможных побрякушек: серёжек в ушах, губах и бровях, колец на каждом костлявом пальце. Даже базарные шаманки так усердно не обвешивались мишурой, чтобы привлечь к себе внимание. До чего же у вампиров странные мужики…

— Грос, дай ей синхронный переводчик, — приказал капитан, и Вел повернулась обратно прежде, чем он успел её одёрнуть. — Стажировка в нашем отделе длится месяц. За это время ты либо бегло заговоришь на саларунском, либо поедешь домой. Я достаточно ясно выразился?

— Да! Я бегло заговоришь на саларунском!

Старший детектив подал ей портативный аудио переводчик с двумя беспроводными наушниками и, дождавшись, когда она засунет в ухо одну из затычек, помог настроить само устройство с сенсорным дисплеем и встроенным приёмником автоматической записи и перевода живой речи.

Подобные приспособления не пользовались популярностью в Ираше. Они продавались лишь в самых крупных и развитых королевствах, куда заглядывали иноземцы с гостевым визитом из интереса к чужой культуре, да немногочисленные родственники послов. В их Волчьем королевстве, находящемся на приграничных землях с империей Тайра, в переводчиках не было никакой надобности. Туристов если и занимала глубинка, то в зоны повышенной боевой готовности они соваться не хотели. Зря трусили. Псы мирно жили рядом с кошками. Да и в целом почти все королевства, входящие в империю Урса, под управлением медведей процветали. Это кошаки между собой никак власть поделить не могли и бесконечно воевали. Воевали не только королевствами, но и мелкими прайдами за локальное господство на небольшой территории. Временами казалось, что они за каждый клочок земли были готовы друг другу глотки порвать.

— Теперь вы меня понимаете? — спросил старший детектив на своем кривом саларунском, но из наушника с десятисекундной задержкой его речь повторил механический мужской голос уже на родном языке.

— Да, я всё пониматъ!

— Похоже, мы можем продолжить, — подытожил он с тонкой улыбкой, предавшей его лицу неуловимое сходство со змеёй. Возможно, этому способствовала короткая стрижка и сильно выдающиеся вперёд большие скулы, а может необычный разрез глаз с острыми внутренними уголками. Тем не менее Вел чётко ощущала, что пахло от него самым обычным человеком. — Как вам всем известно, наша группа — вынужденная мера по урегулированию ксенофобских взаимоотношений между оборотнями и вампирами. Поэтому наш отдел будет расследовать все спорные случаи на территории Ксоры. В том числе будем поднимать старые дела и проводить повторное расследование, если защитники смогут добиться для уже отбывающих срок подсудимых пересмотра дела.

— Как вы нас разбивать на пары собрались? — бесцеремонно спросила очередная смазливая рожа из вампирской братии, не выпуская изо рта леденца на палочке. Их, что ли, на одном заводе печатают, где в стандартную комплектацию входит красивое лицо и тощее тело? — Напарники типа прикрывать друг друга должны.

— Вы не единственный, Фабиан де Дюбуа, кто здесь работать не хочет. Открою вам секрет: нас всех сюда силком перетащили. Поэтому, желаете вы того или нет, но с напарником, в вашем случае — оборотнем, вам придётся поладить.

— Тут ты ошибаешься, Грос, — мелочно поправил его капитан и посмотрел на Вел с осуждением: — Здесь присутствует парочка, что приложила определённые усилия для того, чтобы оказаться в нашем отделе. Надеюсь, они не рассчитывают на особое отношение из-за своей титулованной семьи, потому как никто с ними сюсюкаться не собирается.

— Мы с брат не рассчитыватъ особо отношения! — ничуть не смутившись, бодро откликнулась она и широко улыбнулась начальнику. Ей казалась абсурдной сама идея, что искреннее и страстное желание чего-либо добиться может кем-то восприниматься в отрицательном ключе.

Ведь, по факту, чего плохо они сделали? Они никого не подсиживали. Старики всего-то выдвинули их кандидатуру на собрании, а остальные с радостью отозвали своих претендентов. Почему они должны были стыдиться того, что родились в побочной ветви правящей стаи и имели небольшие привилегии, которыми иногда пользовались?

— Вы верно заметили, капитан. Мы единственные из присутствующих находимся здесь по собственному желанию, а следовательно переполнены энтузиазмом работать вне зависимости от условий труда, — ехидно подчеркнул Рикки и многозначительно повёл бровями.

— Я приму это к сведению, стажёр Рикард Вульф, — холодно рубанул капитан и обратился к старшему детективу. — Грос, давайте проведём небольшое знакомство коллектива, разобьём их на пары и отпустим отдыхать с дороги. Полноценный брифинг всё равно только завтра сможем провести, когда мебель для конференц-зала довезут.

— Понял, капитан.

Старший детектив подошёл к дальнему столу и указал рукой на женщину, чью голову украшала короткая, но пышная стрижка, перекликающаяся с приятной полнотой тела:

— Офира Сандовал, детектив первой категории.

— Здравствуйте, — кротко поздоровалась она и встала из-за стола, благодаря чему продемонстрировала всем, что на голову выше Эрвина Гроса. — Я родом из Мумбреша, из южной страны под названием Кланбу. Общий стаж работы в местных правоохранительных органах — пятьдесят четыре года. На прошлой должности выполняла преимущественно административную работу.

— Фабиан де Дюбуа, детектив второй категории и по совместительству ведущий инженер-программист, будет вашим напарником.

— Офигеть, — упомянутый упырь вытащил изо рта за длинную палку леденец и тыкнул им в сторону Офиры. — Почему мне в напарники мало того, что оборотень достался, так ещё и корова?!

— Самка носорога, — спокойно поправила она и села обратно.

— Да пофиг! Дайте мне другую. Вот ту рыжую. С неё хотя бы поржать можно.

— Детектив Дюбуа, вы понимаете, где находитесь? — строго спросил капитан. — Ведите себя в соответствии с уставом или я назначу вам дисциплинарное взыскание.

Тот сморщил недовольное лицо, но свой вонючий рот захлопнул. И старший детектив смог продолжить знакомство, остановившись возле соседнего стола, за которым сидел импозантный мужчина в деловом костюме, продолговатых очках и белых перчатках. От него пахло большой кошкой.

— Оскар Гуэрра, детектив второй категории, криминалист.

Мужчина, словно намеренно растягивая время, поправил воротник и манжеты рубашки, одёрнул пиджак и, в конце концов, поднялся на ноги. Чудной какой-то кошак. Ведёт себя, как важная колбаса.

— Добрый вечер, уважаемые коллеги. Я родом из Ираша, но уже больше тридцати лет проживаю на землях Саларуна, двадцать из которых провёл конкретно в Лаварии. В прошлом году имел неосторожность добиться перевода в главное отделение Уларка по внутренней правоохранительной деятельности, и таким образом, уже в этом году оказался среди переведённых в экспериментальный отдел. Рассчитываю на ваше благоразумие в работе.

— Ваш напарник — Аллен Оккели, тоже криминалист и детектив второй категории.

— Рад знакомству, детектив Гуэрра, — слащаво улыбнулся кровосос с удивительно блеклой внешностью. У него не было ни длинных разноцветных волос, как у тупого Фабиана, ни татуировок с блестящими побрякушками, как у противного блондина. Ничего примечательного, за что мог бы зацепиться глаз и выделить его из толпы. — Я тоже уже какое-то время проживаю на землях Саларуна. Меня перевели из главного подразделения по особо тяжким преступлениям в Нувуа.

Следом старший детектив представил двух человеческих женщин, что стояли немного в стороне, а не занимали как все остальные до грустного пустые столы. Видимо, письменные принадлежности и компьютерную технику тоже лишь завтра привезут.

Симпатичная, но слишком уж худенькая для своего роста девушка в мешковатых брюках и свободной рубашке оказалась главой криминалистического отдела. Лиора Фидж разрядила обстановку парой удачных шуток и сразу понравилась Вел. Она производила впечатление воздушного человека, лёгкого на подъем и прибывающего преимущественно в хорошем настроении.

Вторая барышня, вырядившаяся в короткое платье, туго обтягивающее каждый миллиметр её неидеального тела, и туфли на высоченной шпильке, на контрасте с первым лабораторным сотрудником не производила впечатление надёжного судмедэксперта. Скорее походила на охотницу за мужчинами. Представили эту особу, как Дарси Коулман. Даже имя у неё, на вкус Вел, какое-то отталкивающее. Точь-в-точь как у главной стервы на районе.

— Остались наши стажёры из многоуважаемых семей, — старший детектив выделил каждого из них взглядом, но, когда продолжил говорить, то почему-то уставился на Рикки, — для которых законы Ксоры, очевидно, не писаны. Оба представителя от содружества империй и альянса Ираша являются оборотнями, не достигнувшими совершеннолетия. Без опыта работы в правоохранительных органах. И, подозреваю, окончившие учёбу буквально накануне поездки.

— Мы не захотели, как все остальные, два года балду гонять, — безмятежно пожал плечами брат.

— Да, мы хотел работатъ и помогатъ люди!

— Похвальное стремление для детей из правящей стаи второго по мощи королевства в империи Урса.

— С ними всё понятно, но почему нас определили в стажёры? — подал звенящий от возмущения голос татуированный блондин. — Моя сестра уже четырнадцать лет отработала законницей.

— Марсель де Лафайет, вы тоже, насколько мне известно, не достигли ещё совершеннолетия и, следовательно, не обладаете никаким опытом работы. А что до Белладонны де Лафайет, то вы верно подметили — она работала законницей, а не сыскарём или стражем порядка. Впрочем, нам бы в любом случае вас пришлось взять в качестве стажёров вне зависимости от места и опыта работы. Законы распространённые на территории объединённых княжеств Флемоа сильно отличаются от тех, что прописаны в конституции Ксоры.

— Как обычно, придумывают грандиозные планы политиканы, а расхлёбывать приходится нам — обычным работягам, — хмуро подметил капитан. — Как будто нам геморроя на работе не хватает без подселенцев из медвежьего угла.

— В общем, напарники: Белладонна де Лафайет и Рикард Вульф, Марсель де Лафайет и Валери Вульф, — объявил старший детектив. — И на этом, пожалуй, закончим. Из-за физиологических особенностей вампиров, рабочий день у нас начинается с двух часов дня. Всем доброй ночи.

Нестройно прощаясь, коллеги устремились к выходу. Вел тоже поднялась и уже потянулась к наушнику, когда случайно услышала высокомерный плевок Марселя на флемоанском языке, почти затерявшейся в гвалте других голосов:

— Как нас можно ставить на одну ступень развития с отсталым зверьём? Напарники? Да они издеваются! Я бы им свою обувь чистить не доверил.

— Что ты сказатъ? — спросила она, круто развернувшись на месте. — Повторитъ!

Он остановился на расстоянии метра и гаденько ухмыльнулся, глядя ей в лицо. Было в этом упыре нечто особенное. Хватало одного небрежно взгляда, чтобы мышцы в её теле окаменели, а кончики пальцев зачесались, как когда человеческие ногти лениво отваливались, уступая место звериным когтям.

— Повтори-ка мне в лицо, чё пропищал, — угрожающе протянула Вел на ирашском, ощущая бегущие по загривку мурашки, — если кишка не тонка.

— Какого кошака, ты опять начинаешь их задирать? — рыкнул брат, вдруг появившись рядом. Он выдернул наушник из её уха и коротко бросил Лафайетам на саларунском:— Мы извиняемся.

— Да не хрена подобного! Эта пиявка недоделанная, первым начал!

Марсель тоже что-то ответил им на саларунском, но из-за акцента Вел ни черта не смогла разобрать. Ни единого словечка. Струсил сказать, когда наушник был ещё при ней, гадёныш.

Она перевела взгляд на Рикки и отметила хмурое выражение на его лице. Снова посмотрела на кровососов, отчего-то выглядящих неприлично довольными, и сделала простой вывод: их снова оскорбили. А не знать, как именно тебя оскорбили — вдвойне обидно. Поэтому уже в следующую секунду Вел сорвалась с места, ловко увернулась от руки брата, пытающейся перехватить её в подскоке, и от всей души врезала кулаком по красивой моське, чудно вытянувшейся в изумлении за миг до столкновения твёрдых костяшек со слишком прямым носом.

2 глава: Первая кровь

Рикард

Несчастного хлюпика отбросило на пару метров. Может, пролетел бы и дальше, да кирпичная стена решила иначе. Он врезался в неё спиной с переливчатым стуком костей, на которых катастрофически не хватало мяса. Медленно осел на пол и, кажется, отрубился с залитым кровью лицом. Явно идеальную ровность аристократичного носа попортила, паразитка.

Рик запоздало схватил малую за плечи, но та не изменяла себе. После того как кому-нибудь вмажет, всегда стояла счастливая, блистая довольной улыбкой, как начищенный котелок на солнце. Вот ведь ходячий пример: сила есть ― ума не надо. Вечно силушку свою богатырскую демонстрирует она, а расхлёбывать последствия приходится ему. И где тут её любимая справедливость?

— Отличное начало, — глухо захлопал в ладони старший детектив. Капитан, к их счастью, успел выйти. — Вам помочь или сами разойдетесь?

— Конечно, сами разойдемся, — поспешила ему ответить Белладонна с вежливой улыбкой. — Между нами возникло небольшое, но вполне решаемое недопонимание.

Схватив сестру за затылок, Рик вместе с ней глубоко склонил голову и произнёс на одном дыхании:

— Приносим извинения за доставленные неудобства.

— Я могу вас оставить без страха, что завтра обнаружу руины на месте нашего рабочего пространства?

— Конечно, мы сейчас уйдет, — он протянул детективу Гросу аккуратно сложенный переводчик. — Разберёмся с хлю… последствиями недопонимания.

Вел продолжала молча аки дурочка с переулочка улыбаться. По всей видимости, вообще не пыталась вникнуть в их разговор на иностранном языке. Наверное, это даже к лучшему. А то сейчас снова распереживалась бы, принялась бы доказывать, что заморыш — первопричина всего зла на земле. И вообще она только кулак подставил, а он сам возьми и налети на него лицом. С неё станется. И не такую ахинею несла с подпаленным хвостом.

В семье единственная, кто мог внушить ей благоговейный ужас — бабуля Дента. Оно и понятно. Рик сам продолжал по сей день шарахаться от неё по углам, а в сопливом детстве даже позорно обмочился, когда она разозлилась на него из-за проигранной драки с двоюродным кузеном, который, на минуточку, был старше на три года. А для оборотня-девятилетки три года — огромный разрыв в силе.

— Кушать охота, — сообщила Вел, стоило старшему детективу выйти за дверь.

— А мне нестерпимо шею тебе свернуть охота, — сухо обронил он и спародировал её придурковатую улыбку, при виде которой эта ненормальная ещё и глазами засверкала от восторга. Подзатыльник, что ли, прописать лечебно-профилактический? Не в силах больше на неё смотреть, Рик повернулся и наткнулся на заинтересованный взгляд красивой вампирши. — Как нам быть с вашим братом? Может мне отнести его в медпункт?

— В этом нет необходимости, он скоро очнётся.

— Мы можем как-то загладить свою вину? Не хотелось бы расставаться на отрицательной ноте.

— Я на вас зла не держу, а братцу это будет хорошим уроком.

— Суровые вы ему уроки…

— Есть хочу! — напомнила о себе Вел. — Хватит трепаться, пошли столовку искать.

С пола, где лежало бессознательное тело, раздалось жалобное кряхтение. Марсель приподнял голову и потерянно огляделся по сторонам, как контуженный котёнок, что свалился с пятого этажа и теперь заново изучал окружающий мир. Перепуганные красные глаза метались по комнате, пока не наткнулись на малую. И вот тут в выражении лица парнишки произошли кардинальные перемены: на смену страху пришла сжигающая всё на своём пути ярость.

Белладонна рванула к своему брату, но опоздала. Он что-то сделал, от чего Вел схватилась за голову и оглушительно заорала от боли. Продлись её крик дольше пары секунд — Рик, не задумываясь, убил бы вампира. Но тому повезло не злоупотребить своей способностью, в чём бы она не заключалась.

Подхватив на руки непривычно обмякнувший комок из мышц, он ладонью приподнял крохотную, сморщенную рожицу и обеспокоенно спросил:

— Велли, что и как болит?

— Мне… кажется… мозг взорвали…

— Нельзя взорвать то, чего нет, — нежно сказал он и чмокнул в разгладившийся лоб.

— Иди в задницу, — уже бодрее огрызнулась Вел. — А где этот?..

Рик не дал ей договорить и закинул стремительно возвращающее силы тело себе на плечо. Крепко обхватил рукой вокруг талии, на случай, надумай она снова рваться в бой. И малая не заставила себя долго ждать:

— Какого хрена?! Отпусти! У меня срочный и важный разговор к одному упырю!

С трудом и не без помощи поднявшись на ноги, Марсель посмотрел на них со жгучей ненавистью. Верхняя губа чуть задралась, оскалив длинные клыки, а уже в следующее мгновение он вздрогнул и тоже скривился в болезненной гримасе. Белладонна что-то прошептала ему на ухо на флемоанском, вонзая ногти в руку на дюйм выше локтя, от чего белоснежная ткань его рубашки стремительно пропитывалась кровью.

С какой стороны не посмотри, а у этой семейки крайне суровые методы воспитания.

— Так неловко получилось, — лукаво произнесла Белладонна, придерживая Марселя за раненое плечо.

— И правда, — смущённо поддакнул Рик, игнорируя брыкающееся в нескольких сантиметрах от лица ноги.

— Мой брат ещё молод, поэтому плохо сдерживает свои эмоции. Однако нападать на юную девушку — неприемлемо в любом возрасте. Простите.

— Да всё нормально. Можно считать, мы в расчёте. У моей сестры горячий нрав, но она хорошая девочка с добрым сердцем.

— Я эту тварь беломордую отмудохаю так, что мама родненькая не узнает! — тем временем рычала Вел на ирашском с его плеча.

— Давайте закроем на этот неприятный инцидент глаза?

Её брат что-то зло прошипел на флемоанском.

— Да, конечно, нам тоже не нужны проблемы.

— В таком случае, доброй ночи, Рикард, — кокетливо улыбнулась вампирша и зашагала к выходу, покачивая тощеватыми, на его вкус, бёдрами. И ей бы мяском обрасти не помешало.

Вправлять мозги сестре — труд тяжёлый и неблагодарный. В процессе устаёшь как собака, а на следующей день всё равно можешь застать её с радостью несущейся на любимые грабли. Поэтому ограничившись короткой, но богатой на эпитеты речью, он повёл её ужинать в закусочную, что приглядел по дороге на работу.

Запахи с кухни доносились не самые аппетитные: масло во фритюре очевидно уже давно прогоркло, от куска мяса исходил несвежий душок, что мешался с затухшей кровью разделочной доски, ещё и где-то со складов тонко тянуло крысиным ядом.

Человеческая официантка усадила их за центральный столик. Но стоило ей понять, что заглянувшие в полупустую кофейню гости — оборотни, как приветливая улыбка померкла на её кругленьком личике. И, угрюмо бросив, что пойдет узнать, есть ли что свежее на кухне, она оставила их разглядывать бесполезное меню.

— Уже скучаю по маминой стряпне, — вздохнул Рик и отложил на край стола картонку с наименованиями незнакомых блюд. — Завтра с утра прогуляемся до рынка. Нужно будет забить холодильник свежими продуктами.

— Думаешь в той хате, что нам выделили есть холодильник?

— А смысл от хаты без холодильника?

Вел на минуту зависла, обдумывая его слова, и одобрительно кивнула:

— Дело говоришь.

Отужинав не слишком сытной яичницей в прикуску с ещё менее сытной травой, по досадной случайности названой: «салатом», они полуголодные двинулись на поиски торгового центра. Ближайший нашли в двух кварталах от общежития. Там никуда не спеша, закупились вещами первой необходимости: зубными щётками, туалетной бумагой и полуфабрикатами, после чего отправились знакомиться со своим новым домом на ближайшее полугодие. Конечно, если их раньше не выгонят с работы.

Кирпичное шестиэтажное здание общежития сильно выделялось среди однообразных прямоугольных коробок. В первую очередь необычной формой в виде утюга с мягко закруглёнными углами. Первый этаж экзотического строения утопал в магазинах и закусочных, витрины которых почему-то были оформлены в едином стиле: в красных тонах с вкраплениями золотистого. Вероятно, условия аренды у государственных объектов Уларка отличались от тех, что были распространены в столице Волчьего королевства. У них каждый извращался как мог, в попытке заманить к себе побольше посетителей: одни обвешивались яркими неоновыми вывесками, другие строили мудрёные конструкции, что могли посоревноваться с ассортиментом художественных выставок. Здесь же ощущалось сила общего строя, где всё равнялось под одну гребёнку. Никакой тебе индивидуальности.

Центральный вход, ведущий непосредственно в апартаменты работников правовой службы, они нашли у самого острого угла здания. Его ширины хватало ровно на то, чтобы вместить двустворчатые массивные двери. И они так удачно преткнулись на этом угле, точно именно для них и возводилось остальная часть здания.

— Шатаются круглыми сутками: туды-сюды, туды-сюды… тоже мне, работнички, — ворчала милая бабуська-комендантша, громко топая по лестнице пушистыми тапочками. Что ежу на ноги не надень, шагать как слон будет в любом случае. — Вы, что ль, с Ираша припёрлись?

— С него самого, — весело подтвердил Рик, неся на плече дорожный чемодан. — Волчье племя.

Резко остановившись, она повернулась, чтобы посмотреть на него сурово прищуренными глазами из-за толстых линз очков. Маленькая, с облаком из стоящих торчком седых волос на голове, точно божий одуванчик.

— А то я не чую!.. Ты мне уже не нравишься, — хмуро крякнула она и снова зашагала вверх.

— Зря вы так, госпожа Херисон, я парень хоть куда! И сестричка у меня душевная. Всегда поможем, в беде не бросим.

— Рикки не правда говоритъ! Я очень в беде бросим вампир один!

— Ох, предчувствие у меня скверное. К беде припёрлись, к беде… старший дурачком прикидывается, младшая — дурочка натуральная. Давно тут никого из волчьего племени не было, и как славно жили. Испортят мне всю дисциплину, поганцы…

— Вы такая милая, когда ворчите, так бы и затискал! — поддел старушку Рик и расхохотался, увидев с каким ошарашенным выражением лица она оглянулась на него.

— Да ты ещё более дурковатый, чем я подумала! — искренне возмутилась она и окончательно сорвалась на писк, когда он невесомо приобнял её за талию, прижавшись щекой к колючей макушке: — А ну руки убрал! Ты! Что ты себе позволяешь!

Он отступил, остановившись напротив первой двери в длинном безоконном коридоре.

Госпожу Херисон потряхивало от пережитых эмоций. Она нервно сунула Вел два ключа с коротким комментарием куда им идти и чересчур шустро для своего возраста рванула обратно к лестнице.

— Я приличная ёжиха, а он!.. Волчара окаянный! Правильно про них говорят, им и повода особого не нужно… Вот же удумал, стервец малолетний!.. — смущённый бубнеж с каждым лестничным пролётом становился всё слабее, пока окончательно не стих за захлопнувшейся дверью.

— И нафига? — сестра протянула ему один из ключей.

— Чтобы запомнила и выделила, — поделился простой истинной Рик и зашагал по коридору, ища глазами дверь под номером: сорок семь. — Мотай на ус, балбеска. С такими важными людьми, как комендантша, нужно быть в хороших отношениях, чтобы твоя жизнь здесь сложилась удачно.

Марсель

Красивый ещё недавно прямой нос распух до чудовищных размеров и теперь заметно косил влево. Мало было одарить его этой несуразной картошкой по центру лица, на следующий день ещё и лиловые гематомы пролились глубокими озёрами под глазами.

— Чёртова псина, — Марсель набрал полные ладони ледяной воды и плеснул себе в лицо, но клокочущая в груди ненависть и не думала униматься. — Блохастая дрянь…

Ему впервые сломали нос почти за сто лет жизни. До сегодняшнего дня он даже и не догадывался, насколько болезненным может быть процесс заживления каких-то жалких хрящей. Вампиры редко сталкивались с травмами подобного характера. Они же не дикари, чтобы опускаться до примитивного махания кулаками. Применение физической силы в любой непонятной ситуации — удел тупого зверья, не способного на нормальную речь существа, обременённого интеллектом.

Снова посмотрев на своё отражение в зеркале, Марсель скривился от отвращения. Такой рожей исключительно детишек пугать, но никак не выходить в люди. И что самое неприятное, он в лучшем случае ещё три дня будет выглядеть хуже огородного пугала. Пусть у вампиров и была регенерация быстрее, чем у людей, однако со зверьём им не стоило и тягаться. У тех всё заживало практически на глазах. Новые конечности отрастали за сутки. А такую мелочь, как перелом носа, они и не заметили бы. Вернее, нос бы сросся быстрее, чем они успели обнаружить маленькую неприятность. Притом сросся бы без всяких смещений. Встал бы обратно, будто и не было никакого удара, смявшего его как гармошку.

В дверь застучали острые костяшки, и Донна поторопила его:

— Нам пора выходить, а ты ещё не ел.

— Аппетита нет.

Она стояла возле проёма с полным бокалом крови, и взгляд её красноречиво говорил, что пока он не поест, они никуда не пойдут. Логика проста: сытый вампир — добрый вампир. Ей двигала вовсе не забота, а бальное желание перестраховаться и свести на минимум вероятность повторения вчерашней стычки. И то, что она обращалась с ним как с глупым мальчишкой, не способным самостоятельно сделать выводы, его тоже бесило. Хотелось ей назло влезть в ещё одну драку с рыжей шавкой, чтобы у неё не осталось и шанса наладить отношения с ходячим источником тестостерона.

То, что сестра положила глаз на Рикарда, Марсель заметил сразу. Её изучающие взгляды останавливались на рыжем псе намного чаще и неприлично надолго. Вот только он всё никак в толк взять не мог, на кой чёрт эта безмозглая махина ей вообще сдалась? Что в нём такого увлекательного?

— Позавтракай, пожалуйста, — Донна протянула ему бокал с бесстрастным выражением лица. — Это ускорит регенерацию тканей.

— Незначительно. — Марсель в один глоток выпил двести миллилитров синтетической крови и поморщился: — ненавижу есть второпях.

Накинув приталенный пиджак поверх чёрной шёлковой рубашки, он первым вышел в общий коридор — длинную и узкую кишку, не предоставляющую почтительного метра между проходящими мимо друг друга существами. В нём медленно, но верно крепло убеждение, что у жителей Ксоры сложилось очень специфическое отношение к общественным пространствам. То ли они не знали о существовании чужих личностных границ, то ли всей душой их презирали. Оттого и строили до тошноты тесные проходы.

Дверь напротив распахнулась. И на Марселя едва не налетела та, кого он предпочёл бы не видеть до конца своей бесконечной жизни. Она затормозила в миллиметре от прикосновения, отпружинила от него, как от чумного, и замерла в неестественной позе у самой стены.

Выглядела безумная девка до нелепого живописно. Большие круглые глаза забавно выпучены. Изо рта продолжал торчать поджаренный в тостере хлеб, прикушенный за край мелкими белыми зубами. Флисовую ветровку она накинула почти на голое тело, не считая короткого спортивного топа. И прежде, чем он успел хорошенько разглядеть кубики пресса, обычно не присущие изящной женской талии, пухлые, как у ребёнка пальцы дёрнули вверх бегунок на молнии.

— Какое неожиданное соседство, — первым нарушил молчание Рикард, вышедший следом из апартаментов с противоположной стороны коридора. И с неуместной улыбкой, словно они были давними приятелями, обратился к Марселю: — Ты как? Выглядишь не очень.

— Это хоть и конченая дыра, но даже тут в каждой конуре имеется зеркало.

— Рикард, Валери, добрый день, — с различимой теплотой в голосе поприветствовала их Донна, пристально уставившись на старшего из двойни.

А вот младшая и не думала вступать в обмен любезностями. Она с ног до головы окинула его гадливым взглядом, на миг остановившись на сломанном носе. Что-то сказала брату на ирашском. После чего Марсель имел несчастье наблюдать отвратительнейшую из сцен: бесцеремонная дикарка прямо пальцами запихала себе в рот целый кусок хлеба. И нет, чтобы хотя бы нормально переживать его — правилам поведения в приличном обществе эту особу явно не обучали. Она с раздутыми как у хомяка щеками поиграла бровями, ударила своего братца по плечу и рванула на мощном для рывка с места ускорении в сторону лестницы.

— Увидимся на работе, — торопливо попрощался пёс, прежде чем последовать её дурному примеру.

— Они ещё такие дети, — снисходительно улыбнулась Донна, смотря вслед убежавшей парочки, что теперь, судя по звукам, летала на лестнице. — Щенки вечно соревнуются между собой. У них это на уровне инстинктов. Даже взрослые особи с трудом могут удержаться перед открытым предложением померятся силами.

— Ты подозрительно много знаешь о вшивых шавках.

— Мой глупый, но милый брат, — ласково проворковала она. Вечно говорила гадости в таком тоне. А когда кому-то причиняла боль, ещё и нежно улыбалась. — Я же просила тебя следить за своим языком. Почему ты продолжаешь меня расстраивать?

Подхватив его под локоть, Донна направилась к опустевшей лестнице, на ходу отвечая на невысказанный вопрос:

— Я вижу в Рикарде большой потенциал: королевская кровь, хорошее образование и очевидная терпимость к вампирам. Я не могу почувствовать его силу, как это делают другие оборотни, но это проблема пары дней. Так или иначе, он удобен, а мне очень пригодятся в скором будущем хорошие связи.

— Понял, — кисло процедил он. — Но эта… она реально бесит. Ничего с собой не могу поделать. Меня никто и никогда так не бесил…

В отдел они вошли за минуту до начала рабочего дня, но почему-то оказались встречены гневным комментарием капитана. И предсказуемо любопытными взглядами сослуживцев. Странные саларунцы ещё и с пунктуальностью имели незаурядные отношения. Зачем-то назначали одно время, а подразумевали, как выяснилось, на полчаса раньше.

Их рабочие места, дополненные высокими перегородками, нынче стояли иначе: пять столов сдвинули в центр таким образом, что вышел один, во главе которого сидел старший детектив; остальные разбили на пары и разместили в отдалении друг от друга. Естественно, эти укромные островки полагались стажёрам.

— Поскольку все, наконец, в сборе, приглашаю пройти в конференц-зал, — сухо произнёс капитан и указал рукой на длинный овальный стол, расположенный в нише между его кабинетом и лабораторией.

После того как они расселись в произвольной форме, но, так, чтобы всем было удобно незаметно разглядывать разукрашенное лицо Марселя, начальник подошёл к чему-то похожему на тонкий телевизор во всю стену и ткнул пальцем в экран. Появилась таблица с расписанием, где были вписаны их фамилии.

— Вы можете заранее ознакомиться с графиком дежурств. Позже, когда детектив Дюбуа зарегистрирует вас в системе, график будет доступен для вас в корпоративной программе. Можно меняться сменами, брать дополнительные выходные или наоборот от них отказываться. Однако сильно не обольщаетесь. По трудовому договору, и что во много раз важнее — законодательству Ксоры, я или детектив Грос имеем основания вызвать вас на службу даже посреди ночи праздничного дня. Если того потребуют обстоятельства. Прямой отказ выходить на работу рассматривается как нарушение служебных обязанностей и может повлечь применение мер дисциплинарной ответственности.

— По своему опыту работы в убойном отделе, могу заверить, что выловить пару выходных в месяц — уже большая удача, — ехидно добавил старший детектив.

«Это какое-то сумасшествие, ‎— возмутился Марсель, мысленно обращаясь к сестре. — Как можно работать без выходных?»

«Не лезь в мою голову», ‎— холодно отрезала Донна, и он, дабы не провоцировать её на новый конфликт, разорвал ментальный канал связи между их сознаниями. Помнил, как она ненавидит подобные вторжения, но забылся и позволил себе лишнего на эмоциях.

На Флемоа, чем более успешен в карьере вампир, тем меньше он работает. Высокая квалификация подразумевает большую почасовую оплату и громкий статус. А отсюда следовало, что далеко не каждый рядовой житель княжества мог добиться аудиенции у первоклассного специалиста, тем самым тратя его драгоценное время. Никому и в голову не пришло бы загружать себя работой ради пары лишних золотых.

Да и сама идея об отсутствии времени на развлечения: от посещения театров, художественных выставок и музыкальных концертов до ночных клубов, опиумных притонов и публичных домов, — вводила Марселя в состояние ступора. Он попросту не понимал, как можно жить иначе.

— Десять часов в неделю у вас будут отведены под занятия, на которых вы будете обрабатывать приёмы из основных единоборств: фехтования, рукопашного боя и борьбы. Вы должны понимать, что даже злостные преступники в Ксоре защищены законом, поэтому у вас нет права наносить сильный вред их здоровью или тем более убивать во время задержания. За каждое превышение полномочий вас будет вызывать в дисциплинарный комитет. По результатам проверок, если выявляются нарушения, то комитет вправе применить ряд мер дисциплинарного воздействия: от штрафа до увольнения и ограничения уже ваших свобод…

— Что за бредъ закон у эта страна?! — негодующе вскрикнула шумная собачонка. Замахнулась, видимо, намереваясь стукнуть кулаком по столешнице, чтобы выразить всю полноту своего возмущения, но Рикард оказался шустрее. Звонкий щелчок ладони по лбу отбросил тело вслед за головой на спинку кресло, которое в свою очередь устояло на месте только благодаря подстраховке другой его руки. И этот удар словно заставил тараканов обратно забиться в щели рыжей черепушки. Она нахмурила брови и произнесла: — Простите! Пожалуйста, продолжатъ.

Тот поочерёдно посмотрел на двойняшек взглядом: «ничего не понял, но вроде всё само разрешилось», и продолжил инструктаж. В течении двух часов больше ничего интересного не происходило. Разъяснялась, или даже уместнее было бы сказать — разжёвывалась правовая этика. В конце брифинга, капитан объявил о дополнительных восьми часах в неделю, отведённых на изучение законодательства Ксоры. Притом строгая явка распространялась исключительно на стажёров, другие могли заглядывать на эти занятия по собственному желанию. Впрочем, против просвещения себя в законы чужой страны Марсель ничего не имел. А вот необходимость изучать единоборства его сильно раздражала. Зачем ему — сильному менталисту — они нужны, если он может оставить преступника, не прибегая к физическому воздействию? Никакого личностного подхода в управлении кадрами.

Капитан отвлёкся на телефонный звонок, а когда вернулся, то был краток:

— Мне надо отойти часа на два.

— Отвести их спортзал? — спросил старший детектив, поднимаясь из-за стола.

— Да, пусть разомнутся перед дежурством.

Далеко идти не пришлось. Спортивный зал находился в двухэтажной пристройке с обратной стороны здания. Сначала их погнали на второй этаж, в раздевалки при общих душевых. Выдали тряпки отвратительного качества и велели их на себя нацепить. Он с роду не носил настолько дешёвых материалов. Но, предвидя гнев сестры, всё же пересилил себя и надел костюм, в котором мгновенно утонул.

Хорошо смотрелись казённые тряпки, разве что на перекаченных телесах оборотней. Фабиан и Аллен выглядели так же абсурдно, как и он сам. Особенно в сочетании с разбитым носом.

На первом этаже их поджидал вполне обычный зал с прорезиненным напольным покрытием. Скромную его часть занимали примитивные тренажёры. Всё остальное пространство было завешено боксёрскими грушами, да заставлено высокими человекоподобными манекенами. Лишь по центру оставался пустой от спортивного инвентаря участок, заляпанный засохшими пятнами крови. На вскидку его диаметр составлял метров двадцать — большая зона для площадки, отведённой для проведения тренировочных поединков.

— Есть желающие потолкаться в спарринге? — спросил детектив Грос, стоило им дойти до центра зала.

— Драка? — нахмурившись, уточнила рыжая. Дождалась безразличного кивка и старательно выговорила: — В спарринге я буду.

— Детектив Гуэрра составьте нашей деятельной стажерке компанию.

— Я нахожу изначальные условия неравными. Ставить лису против ягуара — лишено всякого смысла. У нас разная весовая категория, не говоря уже, что самцы всегда сильнее самок…

Марселю показалось, что на секунду он ослышался.

Лиса? Откуда взяться лисе в волчьей стаи. Притом не абы какой, а в королевской стаи. Приёмная? Нет. Они с братцем на одно лицо. Или быть может, тот тоже лис? Но он слишком уж здоровый для лиса. Взращенный на стероидах? Да они наверняка и не слышали об их существовании. Зато стало понятно почему рыжая такая нетипично мелкая для оборотня. Она даже ниже, чем Донна. Как минимум на полголовы.

— … требую, чтобы её заменили на брата. У волка хотя бы есть шанс выстоять против крупной кошки.

Что-то ответив ему на ирашском с дерзкой улыбкой, шавка с неясной родословной двинулась в центр зоны, где им предстояло драться.

— Детектив Гуэрра, прекратите нарушать дисциплину, — попросил старший детектив. — Я не намерен разводить здесь цирк. И не поставил бы вам в партнёры того, кто не смог бы соответствовать вашим возможностям.

— Из ваших слов я могу сделать вывод, что вы недостаточно компетентны в…

— Оскар, дружище, — перебил его Рикард, не давая ляпнуть лишнего. — Ставить против неё Офиру — лишено всякой гуманности. Будь мужчиной, пожертвуй собой на этот раз. А в следующий, так и быть, сам буду отдуваться.

Тяжело вздохнув, Гуэрра последовал за рыжей, приговаривая себе под нос:

— Но всё же, это ниже моего достоинства. У меня рука не поднимется на женщину. Даже на женщину при исполнении и с военной подготовкой. У неё же наверняка одна скорость, а удары, как комариные укусы. Это бессмысленно…

Скинув ветровку, лисий подкидыш остался в одних мешковатых штанах и коротеньком спортивном топе, что совсем не скрывал объемов её пышной груди, удивительно хорошо сочетающейся с развитой мускулатурой. Она потянулась, и мышцы на руках и спине пришли в движение, красиво перекатываясь под кожей. Бугорки на плечах плавно перетекали в толстые жгуты, что тянулись вдоль позвоночника. Взгляд скользнул вниз по глубокой борозде, рассекающей спину, до двух маленьких впадин у самой границы резинки штанов. Кажется, их именовали ямками венеры.

Марсель моргнул, и наваждение спало.

— Срамота какая, — зашипел он на флемоанском, краем глаза поймав хитрую улыбку сестры. — Мало того, что оголяется в публичном месте перед столькими мужчинами, так ещё демонстрирует не пойми что. Как женщина может довести своё тело до такого состояния?

— Почему же? Вполне красивая спортивная фигура. Ноги коротковаты, но в целом она хорошо сложена. И вовсе не перекачена. Видно, что мышцы не дутые, как у тех, что сутками железки в спортзале тягают и питаются одной травой, а естественные, с адекватной пропорцией жира.

Пока они болтали, оборотни провели быструю разминку. Рыжая протянула сжатые кулаки и Гуэрра по ним слегка стукнул, принимая боевую позу. Он и правда выглядел намного здоровее её: ростом, размахом плеч, обхватом бицепсов. Не было ни малейшего шанса, что она выйдет из битвы победителем. Однако ничего смутно похожего на жалость к мелкой задиристой шавке у Марселя не проскочило. В груди зародилось совсем иное чувство. Он с нетерпением предвкушал, как её будут учить правилам хорошего тона, вбивая их через синяки. Всё равно на шкурах оборотней те надолго не задерживаются. А так, может, хоть немного гонора у выскочки поубавится.

Вот только рыжая так лихо пошла на сближение, что растерялся не только соперник, но и зрители. Все ждали от неё резвости движений, но не такой чудовищной быстроты. Она могла посоревноваться в скорости с вампирами в боевой ипостаси, притом что сама оставалась в человеческой форме.

Шавка играючи уклонилась от выкинутого вперёд кулака, призванного спугнуть стремительное нападение. И, оттолкнувшись от ноги Гуэрра, благодаря чему смогла подлететь до уровня его лица, рубанула локтем прямо в висок.

Этот удар не свалил здоровяка, но дезертировал на миг, которого ей хватило, чтобы сначала вдарить ему под коленную чашечку мощным и хлёстким ударом стопы. А когда тот рухнул на травмированную конечность, то второе колено она использовала в качестве ступеньки. Ловко обхватила бёдрами мгновенно вздувшуюся шею, опрокинулась вверх тормашками и, прижав ладони к полу, сотворила нечто немыслимое. Выходящее за всякие рамки разумного в глазах Марселя.

Маленькая чертовка швырнула через себя тушу, весящую на несколько десятков килограмм больше неё самой. И при этом манёвре ещё и стояла на руках.

В голове не укладывалось, как она сумела провернуть приём, больше похожий на хитрый трюк иллюзиониста. Увы, последствия фокуса безобидны. А у них Гуэрра лежал на спине, раскинув руки и ноги в форме звезды, и шокировано разглядывал потолок.

Никуда не торопясь, она медленно перешла из стойки на руках в стойку на ногах. Подошла к большому и страшному ягуару, поверженному меньше, чем за минуту. И присела на корточки у его головы, чтобы недовольно зарычать:

— Это не считаться… Ты — поддаться! Вставатъ! Драться дальше!

— А меня значит ставить против неё гуманно?.. — внезапно припомнил Гуэрра слова её старшего брата. 

3 глава: Радикальный Воспитатель

Белладонна

Дури в младшенькой — вёдрами черпай. Чем дольше Белладонна наблюдала за ней, тем сильнее в этом убеждалась. И оттого всё крепче уверялась в своих безрадостных прогнозах в отношении их сотрудничества с Марселем. Эта парочка взрывоопасных идиотов банально поубивает друг друга.

Оправившись от сокрушительного поражения, Оскар попытался дать Валери достойный отпор, но из-за своих красноречивых потуг был лишь сильнее унижен. Долгое время ни один тяжеловесный удар не мог её зацепить, даже по касательной. Он старательно махал руками, злился и страдал, потому как быстрые и ловкие тычки маленьких, но явно чрезвычайно жалящих кулаков попадали по самым болезненным точкам тела. Отчего круглые зрачки его глаз дёргались: то растягивались узкими щелями, то собирались обратно в гороховые зёрна.

И вот, наконец, Оскар подгадал момент и сыграл на неожиданности, впервые задействовав нижние конечности. Он основательно пригрел Валери по плечу длинной ногой, из-под траектории удара которой она не успела отскочить, и отправил её в полёт метров на пять. Девчонка рухнула на пол в сгруппировавшейся позе под грохот чуть меньший, чем тот, что прозвучал во время падения Оскара. Но сама при этом не издала ни звука. Тут же вскочила на ноги и посмотрела на побледневшего мужчину с таким перевозбуждённым видом, точно ей не тумака отвесили, а огромный бриллиант подарили. И снова ринулась в бой с горящими диким азартом глазами.

— Рикард, — обратился к нему старший детектив, увлеченно наблюдая за избиением, которое по загадочным причинам продолжали называть спаррингом. — Я вчера пробежался по документам вашей сестры и меня смутило, что оценки и личностная характеристика от одного педагога имели диаметрально противоположное значение. И снизу характеристики была приписка: «Могу с уверенностью сказать, Валери Вульф — одновременно лучшая и худшая ученица за последние двести лет, что я преподаю в этой академии».

— Не берите в голову. Это всё потому что юный падаван превзошёл мастера и регулярно того поколачивал, чем опускал его авторитет в глазах остальных студентов.

— А ещё там указывалось про неустойчивое психическое состояние, спонтанные вспышки агрессии и отсутствие самоконтроля в стрессовых ситуациях.

— Ну, иногда её заносит…

— То есть ей свойственно регулярно нарушать дисциплину?

— Нет, не регулярно, конечно. — Рикард провёл ладонью по курчавящимся волосам и с бледной усмешкой пояснил: — скорее редко, но метко.

— Понял о чём вы, — тонко улыбнулся детектив Грос. — А как вы объясните свои плохие оценки по физической подготовке и боевым искусствам в частности?

— Я легко отвлекаюсь на… посторонние факторы. Но подготовка у меня неплохая.

— Детектив Гуэрра, стажёр Валери Вульф, — окликнул он их. И если на лице Оскара читалась затаённая надежда, то Валери хмуро взирала на него исподлобья, предвидя следующую команду. — Переходите к общим упражнениям: позанимайтесь на брусьях или побоксируйте у мешков. На остальных это тоже распространяется. Задержаться попрошу: стажёра Рикарда Вульфа и детектива Сандовал.

Остальные — это вампиры, которые в принципе не желали приобщаться к спорту, лениво разбрелись по залу. Марсель последовал за ворчащей что-то себе под нос Валери с пакостливой рожей. Очевидно, демонстрация её умений возымела над ним обратный эффект. По-хорошему Белладонне стоило последовать за ним, да проследить, чтобы глупый брат ещё раз не нарвался на тяжёлую руку, но в её голове личная заинтересованность в Рикарде преобладала над заботой о младших. Она спряталась в тени ближайшего манекена у стены и, достав пилочку для ногтей, стала следить за троицей, продолжающей стоять у необозначенной арены.

— У детектива Сандовал высокий разряд по борьбе, — заговорил старший детектив, — не ниже, чем у детектива Гуэрра по рукопашному бою, который, впрочем, оказался абсолютно бесполезен перед арсеналом умений вашей сестры. Она знает немыслимо большое количество запрещённых приёмов и с поразительным проворством их между собой сочетает… — он резко замолк. По всей видимости уловил в собственном голосе восторженные нотки и устыдился им. — Прошу прощения, отвлёкся. Так вот, Рикард, продемонстрируйте мне при содействии детектива Сандовал свои умения в борьбе.

— С удовольствием, — он подмигнул толстушке и сразу вышел в центр площадки, не предоставив окружающим никакого представления об отсутствии у него желания драться с женщиной. Скорее наоборот, радовался подвернувшейся возможности.

То, что происходило дальше, к борьбе не имело никакого отношения. Они кружили по залу в неловком танце бабуинов, время от времени хватая друг друга за руки. Рикард не спускал с Сандовал игривого взгляда, а губы его то и дело кривились в однобокой и адски сексуальной ухмылке. Она же напротив: делала всё, чтобы не встречаться с ним глазами. И выглядела при этом до нелепого смущённой.

Однако высокое самомнение у этой дамочки. Неужели и правда поверила, что он на неё запал? Какое на редкость раздражающее старческое слабоумие.

Белладонна так грубо дёрнула пилочкой для ногтей, что та случайно высекла искру. На мгновение морок с неё спал, но она не растерялась и тут же снова укуталась в уютную тьму. Совсем нервишки расшалились. Ведь, если так поразмыслить, то и повода нет, чтобы злиться. Подумаешь, не пропускает ни одной юбки, как истинный кобель — ей это даже на руку. Легче будет подцепить на крючок и манипулировать. Всего-то надо сделать вид, что она допускает мысль о межвидовых отношениях. А в его славной рыжей голове с милыми кудряшками зародить идею о страстном желании попробовать подобную экзотику.

Вот уж в чём, а в своей привлекательности Белладонна никогда не сомневалась. Ещё будучи человеком она осознала силу красоты, когда обзавелась сразу несколькими покровителями. Каждый был готов преподнести к её ногам все свои богатства, лишь бы она отказалась от приглашения вампиров войти в семью. Но никакие богатства смертного мира не стоили шанса обретения вечной жизни. Со временем они это поняли. Стали вопить о её наивности и умалять одуматься. Из всех сил взывали к голосу разума, озвучивая страшную статистику: из сотни человек вампирами перерождались меньше десятка.

К грусти и печали глупцов из её прошлого, она уже в девятнадцать лет понимала, что узость круга избранных, привилегии и получаемые дары оправдывали высокий риск умереть в самом расцвете юности.

Решив переходить к более активным действиям, Сандавал вцепилась в локоть Рикорда, за который и потянула, одновременно разворачивая и склоняя свой корпус вперёд — он то ли запутался у неё ногах, то ли сделал неудачную подсечку, но таки прервал приём и вынудил вместе с ним завалиться на пол. И не просто рухнуть, как два мешка картошки. В процессе полёта этот кобель умудрился успеть повернуть толстую тушу и подсунуть ей под голову руку. Поэтому, приняв горизонтальное положение, они оказались в позе любовников, устроивших небольшую передышку.

— Ты не ударилась? — промурлыкал Рикард, заглядывая в заливающееся краской лицо женщины, годящейся ему в матери.

— Я? Нет. Всё нормально. А ты?..

— Рядом с красивой женщиной меня везде пол как перина встретит.

— Теперь и тут всё понятно, — подвёл итог резко заскучавший старший детектив.

Белладонна же испытала настолько дикое чувство стыда, что больше была не в силах подслушивать. Выскользнула из тени и устремилась в дальний угол зала, на ходу приговаривая на флемоанском:

— А чего я вообще на нём зациклилась? — и тотчас сама же ответила на свой вопрос: — Потому что остальные оборотни смотрят на вампиров, как на червей, копошащихся у них под ногами. Проклятая межвидовая ненависть подобных идиотов делает штучным товаром невероятной ценности.

— Что за идиоты? — весело полюбопытствовали сбоку.

Она обернулась на звук смутно знакомого голоса и увидела, как из тени, мимо которой проходила, вышел Фабиан всё также с леденцом на палочке. Сегодня на его голове красовалась бейсболка. Над застёжкой он протянул небрежно собранный чёрный хвостик, а длинные обесцвеченные пряди чёлки оставил свисать вдоль узкого лица. Красивый, но очень молодой. Ему явно было не больше шестнадцати, когда он пошёл на кровавое рождение.

— Да так, маленькие женские глупости, — вежливо улыбнулась она. — Отлыниваете от тренировки, Фабиан?

— Ага, не охота напрягаться. Да и какой смысл? Я при задержании могу ослепить. Плюс в напарниках зверюшка. А них у всех поголовно крыша сдвинута на физкультуре.

— Логика прослеживается в ваших словах. Но полагаясь на физическую силу оборотней, вы ставите себя в заведомо зависимое от неё положение.

— А на кой фиг тогда нужно это партнёрство, если не опираться на сильные стороны своего напарника и не прикрывать его слабые места?

Ответить она ему не успела. Да и вряд ли, что позже смогла бы подобрать нужные слова. Потому как банально не смотрела под таким углом на свою нынешнюю работу. Единственное, что её волновало с первого дня, как узнала, где и кем ей предстояло трудиться: возможность выслужиться перед высшим руководством и заведение полезных связей. Откровенно говоря, она и не планировала надолго задерживаться в экспериментальном отделе. Собиралась при первой возможности перевестись: выше по карьерной лестнице и за пределы государственной системы правоохранительного аппарата.

— Дюбуа, — окликнул его от двери капитан Бак. — Мне срочно нужны твои навыки.

— Меня тоже бесит всё это вот, но напарник — он и в Ираше напарник, — быстро оттарабанил Фабиан ей на прощание, обдавая сладостью карамели. А, двинувшись в сторону начальства, спросил на саларунском, намеренно повысив голос: — Что, шеф? Словили баннер для взрослых мальчиков и перезагрузка компьютера не помогла?

— Сейчас ты у меня много чего словишь, — фыркнул он и скрылся в коридоре.

Тренировка затянулась на три часа, а после неё они отправились в корпоративную столовую. Более безвкусно оформленного заведения общественного питания Белладонна ещё не видела. Всё вокруг буквально вопило об отсутствие чувства прекрасного у тех, кто занимался обустройством этого помещения: серый наливной пол, белые стены из дешёвой плитки, синие потолки, покрашенные в тон колоннам, решётки на незашторенных окнах и отвратительные люминесцентные лампы. К единственной заслуги здешнего интерьера, она отнесла с натяжкой — приемлемую чистоту. Отобедать, не испытывая гадливой брезгливости, теоретически тут было возможно.

Весь зал заставили длинными шеренгами из сдвинутых прямоугольных столов и скамеек, выглядящих, как их уменьшенная копия: одинаковая порода опять-таки самого дешёвого дерева, скучный дизайн прямых чугунных ножек. И мало того, что на абсолютно голых — без привычной взгляду скатерти или хотя бы тоненькой полоски раннеры — столешницах не стояло подноса с закусками, так местный обслуживающий персонал и про графины с напитками ничего не слышал.

Искоса глянув на брата, Белладонна не сдержала улыбки. Тот не переставал веселить её вывертами мимики. Вот и сейчас стоял с забавно перекошенным лицом, преподнося на блюдечке окружающим все свои мысли. Марсель никогда особо не интересовался жизнью за пределами Флемоа. А из-за потерянной памяти даже не подозревал, что она может так отличаться. Но рано или поздно он всё равно покинул бы родные земли. Это удачно подвернувшееся приглашение на работу лишь ускорило неизбежное.

Оборотни все как один рванули к линии раздачи. Впрочем, ничего удивительно в оголодавшей своре Белладонна не видела. Как-никак они отдувались на тренировке и за вампиров, бесцельно шатающихся от боксёрского мешка к тренажёру и обратно.

— Какой группы и резус-фактора тебе взять? — спросил Марсель, оправившись от первого впечатления.

— Третью отрицательную.

— Опять на горечь потянуло, — скептично хмыкнул он и направился к холодильнику, заполненному синтетической кровью от разных производителей. Тот стоял в углу у конца линии раздачи среди термошкафов с прозрачными дверцами, из-за которых выглядывали холодные и горячие напитки в заводских упаковках.

Когда Марсель проходил мимо стайки оборотней, то в их сторону и головы не повернул. Однако Валери дёрнулась всем телом и огляделась по сторонам столь разъяренным взглядом, что сомнений у Белладонны не осталось —глупый брат продолжал исподтишка действовать ей на нервы.

О криках, доносящихся из обители важнейшего на международном уровне полицейского эксперимента, Рикард сообщил ещё на подходе к лестнице. Поэтому когда они приблизились к двери, за время их отсутствия обросшей металлизированной табличкой с завуалированной надписью: «Особый отдел», — никто им не удивился.

— …нужны все останки жертв, а не парочка последних трупов, чтобы составить отчёт по серии!

— Да я всё понимаю! — рявкнул капитан на эмоциях, выдержал паузу и продолжил более спокойным тоном: — Но и ты пойми, что это не от меня зависит. Будь такая возможность, я бы предоставил тебе все тела, но они давно захоронены. А для эксгумации нужны более веские обстоятельства, чем те, что озвучиваешь ты.

— Тогда работаете по тем материалам, что вам передал судмедэксперт от первого уголовного. Зачем мне повторно проводить вскрытие на этих двоих?

— Дарси, твою мать!.. — он осёкся, когда дверь приоткрылась и первым проскользнул в отдел Рикард, а за ним Валери, Оскар, Офира и Аллен. Последними вошли они с братом, и тогда капитан снова отмер, чтобы бросить тоном, не терпящим возражения: — Детективы, пройдите в конференц-зал.

Капитан кинул последний гневный взгляд на Дарси, продолжающую стоять с не менее сердитой физиономией, и первым подошёл к столу. Швырнул на пустую столешницу толстую папку с документами и уставился на Фабиана, сидящего в углу за компьютером. Тот понял его без слов и защёлкал по клавишам.

— На нас ожидаемо скинули дело Радикального Воспитателя, орудующего по всей лесополосе Ксоры, — проворчал начальник, опускаясь в кресло. Подождал, пока все не рассядутся на случайных местах, и невозмутимо попросил их в приказном тоне пересесть таким образом, чтобы стажёры оказались лицом обращены к экрану за его спиной. Из-за мимолётной прихоти шефа Белладонне пришлось занять соседний от Валери стул. Вроде мелочь, а всё равно не приятно. И не успел Марсель опуститься на сиденье с другой от неё стороны, как капитан принялся вводить их в курс дела: — Первые два года убийства не объединяли в серию. Тела находили в разных штатах. Обязательства и повреждения не позволяли с уверенностью выявить почерк серийного убийцы. Да и, откровенно говоря, находили на кого повесить дело. Но Воспитателю надоела безызвестность — он решил помочь, начав оставлять в трупах записки.

— Примерно три года назад на всех федеральных каналах репортёры около месяца муссировали рождение нового серийного убийцы. Я тогда ещё проживал в Лаварии, но даже до туда отголоски громких новостей долетали, — припомнил Оскар.

— Да, всё верно. Тогда следствие официально признало серию и особенно циничные репортёры именовали нашего убийцу: «Радикальным Воспитателем». — Он повернулся к Фабиану и шикнул на него: — записки.

На экране за спиной начальника появились фотографии квадратных белых листиков, заляпанных кровью. На всех были короткие надписи, отпечатанные на принтере: «мать, подающая дурной пример своим детям»; «насильник молодых девушек из неблагополучных семей»; «вор, наживающийся на чужом горе»; «падшая женщина и серийная детоубийца»; «вредоносный разносчик смертельной заразы»; «безбожная патологическая лгунья, притворяющаяся праведницей».

— Три года назад внутри жертв начали находить записки приблизительно одинакового содержания. Никаких попыток заигрывать с полицией — подсказок, дающих намёк на следующую жертву или место, где её обнаружат. Всего одна лаконичная причина, почему его выбор пал на конкретного человека… Тогда Воспитатель ещё ограничивался забором крови. Поэтому следствие решило, что убийца, вероятнее всего, является вампиром из староверческого клана.

— Как стереотипно, — тихо фыркнул Марсель у неё под ухом.

— Позже он начал потрошить своих жертв, — одновременно со словами капитана на экране стали появляться фотографии с мест преступлений и из прозекторской. Почти половина детективов, а вернее — четверо, что проходили стажировку, одновременно содрогнулись от вида полуразложившихся, изуродованных трупов. — Пристрастился вытаскивать органы из брюшной полости и грудной клетки. Иногда вырезал наружные органы: глаза, язык, гениталии. Или забирал отдельные конечности.

Белладонна не выдержала и перевела взгляд на свои сцепленные в замок пальцы. Вампиры не воспринимали смерть как конец жизни. Они могли бесконечно воскресать, пока в их жилах сохранялась хоть капля крови. А если им всё же и доводилось изредка сталкиваться со смертью в конечном её варианте, то она выглядела, как горстка пепла или обескровленное тело с парой аккуратных дырок в коже.

Конечно, она слышала, что в Орсели существовали подпольные клубы, где собирались любители острых ощущений и неординарных сексуальных девиаций. Бессмертие открывало широкий простор для садомазохистских фантазий. Наверняка там обитали и те, кто был не прочь резать друг друга от паха до уха, чтобы совместно наслаждаться предсмертными агониями. Но эти вампиры всё же относились к числу извращенцев, оттого тщательно скрывали свои пристрастия.

Ладонь брата нежно огладила её спину, выказывая своё беспокойство. Белладонна благодарно улыбнулась ему одними глазами, а потом поймала под столом руку и чуть сжала пальцы. На нём тоже не было лица. Но этот глупый мальчишка продолжал храбриться и строит из себя надёжную опору для неё.

И вот как его использовать, когда он с таким трепетом к ней относился? В их семье не было места для любви и заботы. Подобные глупости могли себе позволить лишь вампиры из низшего класса, чью пустую жизнь не отравляла погоня за властью, и очаровательно наивный Марсель.

— Почему дело перенаправили нам, если все пострадавшие — люди? — деликатно поинтересовался Аллен с милейшей из улыбок, параллельно делая зарисовки в карманном блокноте. — Из-за того, что убийца забирает потенциальный обед для других видов: кровь для вампиров, а потроха для оборотней?

После замечания про внутренности, все оборотни покосились на него с разной степенью неодобрения. И если Оскар наградил напарника колючим взглядом, то Валери пыталась его казнить глазами.

Белладонна была не в курсе, но, видимо, потроха — больной мозоль у оборотней.

— Не без этого, — согласился капитан и прежде, чем кто-либо успел открыть от возмущения рот, сухо добавил: — Но важнее — Воспитатель переключился на другой вид. Последние два трупа, что нашли в окрестностях Фланда оказались телами оборотней. Поэтому расследование окончательно зашло в тупик.

Новые фотографии превосходили изощрённой жестокостью ужасы предыдущих.

Воспитатель будто бы окончательно вошёл во вкус. И ему стало недостаточно для удовлетворения своих нездоровых потребностей того, что он ранее вытворял с человеческими телами. От молодой женщины, типичнейшего для оборотней крупного и мясистого телосложения, осталась лишь полая оболочка. Мужчина выглядел чуть лучше, но убийца вскрыл тому черепную коробку и старательно выскоблил её изнутри до идеальной белизны кости.

То, как убийца глумился над останками жертв, даже для детективов с многолетним стажем выходило за профессиональные рамки. На их лицах отражалась борьба с самими разными эмоциями: жалость мешалась со злостью и выливалась в мрачную решимость найти псевдо-праведника любой ценой. Но всё же был и тот, кто оставался безучастным, продолжая внимательно изучать снимки. Аллена едва ли трогали чужие смерти, как бы чудовищно те не выглядели.

Белладонна же, наконец, полностью осознала насколько её новая работа отличалась от прежней. Здесь никто не попросит доказать в суде неверность супруга, как одну из причин, что привела вампирскую семью к финансовым трудностям. Даже не потребуют доказать невменяемость молодого вампира, случайно убившего человека в ночном клубе в разгаре наркотического кутежа.

И быстро выслужиться у неё тоже не выйдет. Она застряла в особом отделе на года…

— Вот же больной ублюдок, — прорычала на ирашском Валери. До того низким, почти вибрирующим голосом, что от неожиданности Белладонна дёрнулась в сторону. С какой-то перепуганной заторможенностью повернулась и встретилась с удивлёнными глазами, полными невыплаканных слёз.

Валери

— Не бойся, вампирша, не на тебя рычу, — усмехнулась она и смущённо шмыгнула носом. Нюни распустила совсем как маленькая. Беззаботно похлопала красотку по плечу, наблюдая за тем, как вскидывается и изгибается бровь на её точёном личике, и поспешила объяснить: — Я расстроился из-за Воспитатель. Всё хорошо! Нет стоятъ бояться!

— О небесный пёс, почему ты так ужасно говоришь на саларунском, — горестно вздохнул Рикки, — и на что я потратил больше семи лет.

Она угрюмо посмотрела на брата, чувствуя, как от разливающегося по груди гнева испаряются слёзы на глазах. Вечно он её секреты разбалтывает. Вовсе не обязательно всем знать, как ей нелегко даётся изучение иностранного языка. Тем более начальнику, который выделил всего один месяц на исправление проблемы.

— Семь лет? — удивился капитан, кашлянул и строго произнёс: — Впрочем, быть во всем мастером невозможно. Мне детектив Грос поведал о результатах вашей первой тренировки.

А старший детектив, словно только и ждал, когда про него вспомнят. Передал Вел уже знакомый ей синхронный переводчик и потянулся за толстой папкой, что продолжала лежать перед начальником.

— Сейчас официально на счету Воспитателя числится двадцать две жертвы; ещё тринадцать неподтверждённых. За пять лет регулярной активности он не предоставил полиции Ксоры ни одной зацепки. Я до перевода работал в первом убойном отделе и последние три года занимался расследованием этого дела. Как видите, безуспешно, — он раскрыл папку и, ловко раскидывая по столу тонкие файлы каждому в руки, продолжил говорить: — Детектив Дюбуа уже зарегистрировал вас в системе, поэтому приложите усилие и научитесь ей пользоваться. Методичка вам в этом поспособствует. В базе данных вы сможете почитать о подробностях дела. Доступ всем присутствующим уже обеспечили.

— Есть вероятность, что Воспитатель и на вампиров обратит своё внимание? — подал голос главный упырь их коллектива, по совместительству её напарник.

Все в участке целый день косились на его нос, раздувшийся и потемневший как спелая слива. Но он стойко сносил любопытные взгляды. В процессе, разумеется, как обычно, изображал из себя царственную персону; умудрялся делать вид, якобы ничего особенного не расцвело у него на лице и не пустило ростки под глазами.

И эта его железобетонная выдержка даже произвела на Вел впечатление. Потому как она сама особой терпимостью к косым взглядам не отличалась. А с теми, кто пытался поддеть за живое и тыкнуть носом — у неё и вовсе был разговор короткий. Короткий и болезненный для всяких идиотов.

— Полностью отрицать мы этого не можем, поскольку ещё полгода назад Воспитатель специализировался исключительно на людях. Никто и мысли не допускал, что он в скором времени может переключиться на оборотней.

— Это для всех было неожиданностью. Серийникам не свойственно так кардинально менять свои предпочтения, — добавил капитан.

— Тем не менее, думаю, что это маловероятно, — подытожил старший детектив. — Во-первых, труп вампира невозможно изувечить. Вернее, невозможно сохранить его в изувеченном состоянии. Насколько бы сильно он не искромсал тело, вампир в любом случае воскреснет через несколько часов после смерти. Конечно, Воспитатель может потом его сжечь, тем самым упокоив на века. Но тогда детективы не смогут увидеть результаты его многочасовых трудов — на такое он тоже вряд ли пойдет.

— Раз он может поменять криминалистическую характеристику жертвы, то что ему мешает разнообразить сами убийства? — не переставая что-то чиркать карандашом в мини блокноте, отметил между делом ещё один кровосос, продолжающий дико её нервировать неуместной улыбкой.

Неужели злорадствует? Да ещё и так публично!

А ведь на первый взгляд он показался Вел наиболее адекватным в упырином братстве. Без всех этих украшалочек из разноцветных волос или серёжек в губе. Спокойно отреагировал на напарника. Поздоровался с ним как с равным. Но в итоге и дня не прошло — полезла из него свойственная их виду гниль. Он, наверное, даже хуже того придурка, что ей дали в напарники. Марсель или как там его, хотя бы не тихушничает, а откровенно нарывается на мордобойню. Этот подход ей был ближе и понятнее.

— Во-вторых, с вампирами опасно связываться. Любого представителя оберегает клан. Всем известно, как старшие вампиры трепетно относятся к своему потомству, — продолжил объяснять детектив Грос, проигнорировав реплику двуличного подонка. На тонких губах появилась тень улыбки, снова сделавшая его похожим на хитрого змея. — Вас же не забавы ради первые сто лет держат взаперти. И после того, как вы достигните совершеннолетия, всё равно не желают отпускать из родного княжества. Если Воспитатель решит открыть охоту на вампиров, то фактически подпишет себе смертный приговор. Без разницы, положит он глаз на тех, кто из высшего или низшего сословия — отличие заключается лишь в скорости исполнение приговора.

— Ваши аргументы звучат для меня убедительно, — поддакнул белобрысый с важным видом. Словно кому-то было дело до того, что он там думает. А затем неожиданно повернулся и подвинулся таким образом, чтобы, несмотря на сидевшую между ними вампиршу, демонстративно окинуть Вел ехидным взглядом. И, продолжая её сверлить немигающими красными глазёнками, гадёныш заговорил, раздражающе растягивая слова: — Пожалуй, вы правы, детектив Грос. Никто в своём уме не стал бы вредить вампиру. Тем более зная, что он — привилегированный представитель высшей знати.

Задумчиво поджав нижнюю губу, она пару раз кивнула, давая понять, что услышала его царское величество. Прониклась всей чудовищностью совершённой ошибки. С невозмутимым лицом подняла ладонь до уровня глаз и показал ему неприличный, но однозначный жест, что трактовался, как не слишком вежливая просьба заткнуть себе рот мужским детородным органом.

Судя по тому, как придурка перекосило, этот жест был вполне входу и на Флемоа.

— Вы ещё поцелуйтесь, голубки, — фыркнул Рикки и тут же зажал рот кулаком, глотая хриплое кваканье. Всё по классике: сам пошутил — сам посмеялся.

И прежде, чем обернулась с намерением пощекотать бок братишки локтем, Вел заметила, как на мгновение расширились глаза вампирши. Бедная, ей, наверное, даже в голову не пришло бы эдакое извращение, если бы не дурацкое чувство юмора Рикки.

Капитан призвал их к соблюдению порядка, одарив каждого отчитывающим без слов взглядом. Но, откровенно говоря, Вел уже давно смекнула, что он не такой уж и свирепый дядька. Больше виду ради старался. Руководитель группы, как-никак. Все должны его бояться и уважать. Она и боялась. Вернее, делала вид, что боялась, но уважала вполне искренне.

Их начальник с шикарной копной каштановых волос, густой бородой и тяжёлыми бровями, нависшими над теплыми ореховыми глазами, выглядел как настоящий воин, прошедший ни одно кровопролитное сражение. Шрамов у него на лице не было, как, например, у детектива Гроса. Тому старая полукруглая отметина пересекала всю щёку: от виска до подбородка. Но отсутствия боевых раненей не делала капитана менее мужественным. Он всё равно создавал впечатление самого сильного среди них. От него так и веяло магической мощью.

— Поскольку мы зелёные юнцы из медвежьего угла, как выразился капитан Бак, я могу узнать, чем вызвана одержимость вампиров своим потомством? — с лёгким налётом дурашливости спросил Рикки. Однако его глаза оставались серьёзными. И они сосредоточенно исследовали мимику на окружающих лицах. — Насколько мне известно, вампиры не способны на деторождения в классическом смысле. Они принимают в «Семью» уже взрослых, сформировавшихся людей. Откуда тогда эти мощные родительские инстинкты?

— Что ты знаешь о ритуале кровавого рождения? — первым отозвался двуликий упырь.

— Да всё то же, что и все. Вампир выпивает досуха человека, накачивает своей кровью и наблюдает, как тот корчится в агонии. Большинство людей, желающих примкнуть к бессмертному полку умирают в процессе. Те кто выживают — собирают сливки.

— Большинство — это 93,4 %. То есть, вероятность расширить вампирскую семью составляет меньше семи процентов. И эти цифры применимы только к молодым и здоровым. Сотни тысяч людей ежегодно приходят к вампирам на пороге смерти, когда неизлечимое заболевание загнало их в угол. Но среди них смертность составляет все сто процентов. Ещё не было зафиксировано ни одного случая, когда возрастной или больной человек смог бы переродиться, — безмятежно растолковал он. Склонил набок голову и изобразил щенячью улыбку, от которой у Вел волосы на затылке зашевелились. — Как ты думаешь, много желающих среди молодых и здоровых поиграть в рулетку с шести процентным шансом выиграть?

— Сомневаюсь.

— Отчаянных дурачков хватает, иначе вампиры уже давно выродились бы, — хохотнул в ответ тот, сверкнув длинными острыми клыки. — Но ты прав, желающих мало. В среднем вампирская семья за сто лет обогащается на одного или двух отпрысков. Среди низшего сословия разворачивается нешуточная борьба за кандидатов. Свободно выбирать могут полупривилегированные члены общества и дворяне. Но у аристократов в целом дела с размножением обстоят сложнее, поскольку они принимают в семьи лишь магически одарённых. А среди тех ещё меньше желающих рискнуть жизнью, которая в два раза длиннее обычной — человеческой.

— Вампиры не могут умереть от естественных причин, но технически убить их несложно. Поэтому им приходится прикладывать много усилий, чтобы сохранять свою популяцию, — подвёл итог старший детектив. — Отсюда и забота о потомстве.

— Ну да, если знать о всех нюансах, то убивать вампира лишено всякого смысла для Воспитателя.

— Нет, — категорично отрезал двуликий, не переставая улыбаться. — Господа, вы зацикливаетесь на одной гипотезе, согласно которой…

Вел в какой-то момент выпала из спора, что развернулся между обманчиво добрым кровососом, Рикки и детективом Гросом. У неё в голове вертелись странные цифры, не желающие усваиваться мозгом.

Как за сто лет в семью могло войти всего один или два новых члена?

Их матери чуть за сотню. Вышла замуж она около семидесяти лет назад и за это время успела три раза родить, что по меркам оборотней считалось обычным делом. Приплоды у волков средние. По два-четыре щенка. Поэтому большинство самок ограничивались от трёх до пяти выводков, после чего начинали предохраняться.

Опустив глаза на руки, Вел пересчитала на пальцах всех братьев и сестёр. Выходило девять оборотней. Трое погибло. А остальные, все кроме неё и Рикки, обзавелись уже своими щенятами — это тринадцать племянников. Даже жена Николы и та понесла накануне их отъезда. А Никола и покойная Каталина всего на десяток лет их старше.

Сколько же тысяч лет надо копить потомство, чтобы клан хотя бы до сотни разросся?

Она ошарашенно покосилась на рядом сидящих упырей. Сначала её встретил насторожённый взгляд вампирши, а потом и белобрысый подключился, ядовито плюнув на флемоанском:

— Не нервируй нас, припадочная.

— Сколько вампир ваш кланъ? — спросила она шёпотом, пропустив мимо ушей оскорбление. Потом ему нос повторно сломает.

— Тридцать семь особей, — вежливо ответила ей вампирша. И почему она так отличалась от своего брата? Между ними вообще ничего общего не было. Не во внешности, не в характере. — Наш клан считается одним из крупнейших в аристократической среде.

— Крупнейших?!

По столу требовательно застучала ручка, и капитан приказал:

— Заканчивайте разговоры.

Все тут же смолкли и приготовились слушать дальше о Радикальном Воспитателе. Но он посчитал, что достаточно предоставил им информации. Поставил перед фактом, что с завтрашнего дня они будут работать по группам и отправил на свои рабочие места, знакомиться с информационной системой под страшным названием: ЦДВБ «Оникс».

Разделение их пёстрого коллектива на две оперативные группы, на первый взгляд показалось Вел логичным решением. Ровно до тех пор, пока она не увидела списки с именами на главной странице особого отдела в полицейской базе данных.

Вел не могла объяснить словами, почему у неё резко испортилось настроение, стоило поподробнее узнать о распределении. Просто взяло и из ниоткуда возникло гадкое чувство, точно её окунули по самую шею в бесперспективное болото. Хотя нет. Она лукавила. Вслух не признавала, но глубоко внутри уже понимала: как не трепыхайся, а я с этими ребятами горы не покоришь.

— Что ещё за СОВД и СОРГ? Дурацкие аббревиатуры. У них, что ли, пальцы отвалятся нормально расписать названия? — пробубнила сама себе под нос Вел на ирашском и огляделась по сторонам.

Офира выглядела довольной, сияющей улыбкой демонстрируя, как рада оказаться с ней в одной группе. Она приятная. Да и профессионал с большой буквы. Всё же пятьдесят лет проработала в полиции. Но работала она на административных должностях и явно рассчитывала дальше копаться в бумажках — безопасное, но скучное до ломоты в костях занятие.

Её напарник, на лице которого не проступила даже намёка на щетину, внушал ещё меньше оптимизма. Компьютерный специалист хорош в офисной среде, но абсолютно бесполезен в полевых условиях задержания вооружённых преступников. Она не сомневалась, что от него будет много толку для всего особого отдела. Однако сидеть целый день рядом и бесконечно клацать по клавишам для неё было смерти подобно.

Вел не так уж о многом и мечтала: всего-то ездить на вызовы и ловить преступников собственными руками. Быть в центре горячих событий, чтобы адреналин зашкаливал в процессе погони, а тело приятно гудело после удачно завершённой миссии.

Она с грустью посмотрела на свои раскрытые ладони и шумно вздохнула.

4 глава: Неполноценная супруга

Марсель

Две недели пролетели как в бреду. Марсель наивно понадеялся, что старший детектив решил припугнуть новичков, сильно преувеличив нагрузки. Но, нет. Оказалось он их наоборот — приуменьшил. И дело было не в отсутствии выходных. Как выяснилось, без выходных спокойно выжить можно. А вот без полноценного, здорового сна жалкое существование грозило в скором времени превратиться в нескончаемую адскую пытку.

Из-за того, что он уже как минимум неделю не мог нормально выспаться, всё вокруг невообразимо бесило: суетливые и шумные коллеги, горы бестолковой макулатуры, жжёный кофе из автомата в фойе и толпы тупых свидетелей, которые вечно не могли связать двух слов для протокола. О, свидетели особенно виртуозно играли на его и без того расшатанных нервах.

Однако остро реагировать на раздражители нельзя, когда в напарниках бомба с чутким детонатором — бахнет так, что мало не покажется. И плевать ей с далекой колокольни на всякое там благородное происхождение. Невозмутимо врежет по морде и пойдет дальше по своим делам.

И что обиднее всего: эта дикарская недопринцесса равна ему по социальному статусу на землях Саларуна, поэтому даже при помощи консульства приструнить её не было ни малейшей возможности. А следовательно, приходилось терпеть и подстраиваться.

Возле стола Марселя остановился детектив Грос и, не отрывая взгляда от отчёта, рассеянно проронил:

— Пять минут назад поступил звонок по этому адресу, — он положил квадратный стикер на стопку ещё необработанных документов. — Соседка утверждает, что видела, как вампир против воли затащил в свою квартиру человеческую женщину. Съездите с Вел, проверьте.

— О, да! Наконец! — воскликнула она, подрываясь с места. — Мы идём ловить преступник!

— Нет, нет и снова нет! Вы отправляетесь на обычный вызов. Постучите в дверь, если вам никто не откроет, то спуститесь к соседке и подробно её расспросите. Возможно, она видела бытовую ссору между молодожёнами. То есть никто никого не похищал, — скрупулёзно выговаривая слова, произнёс старший детектив, мгновенно потеряв интерес к изучаемому отчёту. И тут же строго спросил, тщетно выискивая в глазах Валери признаки ума: — Ты меня поняла? Никаких взломанных дверей и задержаний без веских оснований. Иначе из зарплаты!.. Хотя ты и так в минусе… но я что-нибудь придумаю! Не смей нарушать мой приказ.

— Я нет что такое, — залепетала она бессвязную чушь, растерянно хлопая пушистыми ресницами.

— Марсель — главный, — рубанул он напоследок.

— Поняла…

Руководитель ушёл — Марсель остался наедине с разобиженной напарницей, сверлящей его убийственным взглядом. А ведь он даже и рта раскрыть не успел, чтобы заслужить очередную порцию отборной ненависти. Удивительное рядом.

Адрес вёл к жилому комплексу, находящемуся в десяти минутах от центрального отделения полиции Уларка. Поэтому они решили пройтись пешком. Марсель любил поздним вечером или ранней ночью прогуляться на свежем воздухе, а Валери — с одержимостью фанатика осматривать каждый неприметный закуток города.

Закатные сумерки окрасили небосвод в сочные коралловые тона, но из-за высотных зданий, тянущихся острыми пиками телевизионных антенн к куцым лоскутам облаков, красоты нынешнего вечера было почти не разглядеть. Естественное великолепие природы не интересовала ксорийцев. Каждый клочок земли они бессердечно заливали асфальтом. Строили монстрообразные пристанища для тех, кто пылко грезил ютиться на двадцати квадратах жилой площади в центре столицы, подобно в будке дворняги: есть, где ночь скоротать и ладно. Не оставляли и жалких крох для чахлых деревьев с тонкими стволами и редкой листвой.

Огромный, разросшийся на тысячи километров город. Самый большой город в мире вызывал у Марселя одну лишь тошнотворную неприязнь. Он не понимал, да и не желал понимать, как эти запутанные лабиринты каменных джунглей возможно полюбить. Столица Ксоры обладала столь же отталкивающей сущностью, что и его родовое имение, находящееся в мертвецки сонной глуши — в десятках километров от ближайшего провинциального городка. Они являлись двумя равнозначными чересчур выпяченными крайностями, сотканными из сплошной череды недостатков, потому как достоинства рождались из умелого сочетания несочетаемых вещей.

— Здравствуйте, мы из полиции. Откройте, пожалуйста, дверь, — старательно выговорила Валери и выжидающе посмотрела не него. Марсель слабо кивнул, и она продолжила: — К нам поступила жалоба, что вы незаконно удерживать женщину…

— Удерживаете.

— Удерживаете, — повторила припадочная напарница, точно в трансе. А уже в следующую секунду сорвалась с места и побежала вверх по улице.

— Да твою же… — простонал он, переходя на трусцу. — Как же хочется ей ноги иногда поломать.

Влипала в неприятности она в гордом одиночестве, а трудиться над исправлением последствий им неизменно приходилось вместе. И соскочить с поезда, несущего в бездну, у него никак не получалось. Грос постоянно повторял, что напарники несли друг за друга ответственность. А то, что у Марселя в напарниках оказалось рыжее чудовище, так это исключительно его проблемы.

Шавка пробежала метров сто и остановилась возле пожилой женщины, присевшей на деревянную ступеньку у магазина. С готовностью упала на одно колено, чтобы их лица оказались на одном уровне, и встревоженно спросила:

— Вам плохо?!

— Что?.. Нет… Нет, ничего серьёзного, — растерянно и смущённо отозвалась леди, поправляя тонкие кружевные перчатки. — Немного сердце прихватило, но скоро всё пройдет.

— Больница! — она обернулась и требовательно на него посмотрела.

— Вас проводить до больницы? — спросил он без особого энтузиазма и, вдоволь насладившись злым лицом напарницы, добавил: — Она тут в пяти минутах ходьбы.

— Нет-нет, всё нормально. Спасибо. — Леди коснулась плеча Валери и тепло ей улыбнулась. — Я правда уже намного лучше себя чувствую.

— Вы уверены?

— Да, милая девочка.

Коротко кивнув, она поднялась на ноги, отряхнула штанину и спокойно пошла дальше. Как если бы не было никакого стометрового забега парой минут ранее. Вот так вот легко взяла и отпустила ситуацию с пожилой леди, которая в любой момент могла умереть от сердечного приступа на сиротливой лестнице перед магазином подержанных вещей.

— И всё? Ты просто оставишь болезненную леди сидеть в предобморочном состоянии там дальше? — насмешливо спросил Марсель, поравнявшись с напарницей в плечах. Понять самостоятельно ход её мысли он давно отчаялся, поэтому спрашивал всё напрямую.

— Она нормально.

— И как ты это поняла?

— Её сердце…ммм…пустик… нет… какашка, слово забыть! — возмущённо воскликнула шавка и свирепо посмотрела на него.

— А я тут причём? — он не сдержал ехидного оскала.

— Бесишь!

— Взаимно, моя незаменимая тварюшка.

Они прошли пару улиц в тишине, дрожащей от напряжения между ними. На курносом лице застыло выражение обещающее любому провинившемуся долгую и мучительную смерть. Не было смысла врать самому себе — ему нравилось её дразнить, доводить до состояния, когда она с трудом балансировала между физическим и ментальным насилием. Но последний тип ей скверно давался. И проблема заключалась даже не в языковом барьере. Очевидно, шавка выходила из той породы, кто сначала бьет, а потом разговаривает. И эта своеобразная игра с огнём странным образом будоражила Марселя.

В другой раз он продолжил бы провоцировать, специально надавил бы на больной мозоль, чтобы посмотреть, как его чудовище оскалит зубы и зарычит. Но сейчас они шли по рабочему вопросу, и от адекватности её поведения зависел результат: получат они ещё один выговор или отделаются малой кровью.

Переборов в себе желание ляпнуть нечто колкое, Марсель примирительно спросил:

— Пульс? У неё стабилизировался пульс?

— Да.

— Полезное умение, — процедил он сквозь зубы и словил на себе недоверчивый взгляд голубых глаз. — Если отчётливо слышишь стук сердца, то можешь определить говорит человек правду или врёт. У большинства лгунов пульс неравномерен: у кого-то он учащается при вранье, у кого-то наоборот — замедляется.

— Поняла, — буркнула Валери, на лице которой теперь читалось скептическое выражение, будто выжидающие, когда цирк с хорошими манерами закончится, и его козлиная суть снова проявит себя в полной красе. — Вампиры не слышать сердце?

— Глупая байка. Наш слух так же зауряден, как и человеческий. Обоняние может чуть получше, но с оборотнями не тягаться.

— А когда зубы вытаскивать?

— В боевой ипостаси все чувства обостряются, а жажда многократно усиливается, — признал Марсель неохотно. Ему не нравилось ассоциировать себя с вампирами старой эры, охотившихся по ночам на людей и животных. — Но опять-таки, не думаю, что наши органы чувств способны составить достойную конкуренцию вашим.

— Поняла, — она кивнула и остановилась посреди улицы, чтобы задрать голову и посмотреть на дом. — На этаж восемь квартир. Двадцать первый квартира должен быть на третий этаж. Но какой окно?

— Только не говори мне…

— Да, — перебила его несносная зараза — ходячий источник головной боли для всего особого отдела. Присела на корточки и принялась быстро расшнуровывать кроссовки. — Я полезть смотреть в окно.

— Нам сказали лишь проверить. Забыла? Никаких взломов и проникновений.

— Я смотреть! Детектив Грос не запрещать смотреть!

— Вот же первородная тьма… Безнадёжно, ты везде найдешь лазейку! — у Марселя, кажется, даже нижнее веко задёргалось из-за усилий, приложенных к тому, чтобы не обматерить её. — Просто поразительно изворотливый ум там, где…

— Это да! — Валери опрокинула голову и посмотрела на него снизу вверх с озорной улыбкой — первой открытой улыбкой, адресованной ему, а не кому-то другому. Её простоватое лицо с широким вздёрнутым носом и круглыми глазами, как у полярной совы, неожиданно сделалось миленьким. — Бабушка говорить — я её гордость!

— Не хочу тебя расстраивать, но так говорит каждая вторая бабушка, — проворчал он, отворачиваясь и параллельно пытаясь разобраться в причине своей неадекватной реакции на обычное лицо, что сопровождалась резкой сменой эмоционального фона.

Пусть и не совсем дурнушка, но до красавицы явно не дотягивала. А скверный характер давал пожизненную гарантию, что о существовании личной жизни она будет знать исключительно по сторонним рассказам. С чего вдруг она ему показалась милой? Эти животные распыляют какие-то феромоны, когда улыбаются?

— Бабушка Дента — особенный бабушка, — не согласилась Валери, вставая с корточек, будучи уже босой. Протянула ему свою обувь, в которую засунула носки, и нетерпеливо тряхнула рукой. Пришлось перебороть брезгливость и взять кончиками пальцев кроссовки за язычки. — Всё. Я пошла. Ты иди дверь.

Она разбежалась, оттолкнулась ногой от стены и высоко подпрыгнула, благодаря чему смогла достать до ограждения балкона из изящно гнутых металлических прутьев. Подтянулась без малейшего видимого со стороны усилия и спокойно залезла в чужую собственность. Вот и первое проникновение на их счету. Затем эта безбашенная, но удачливая акробатка встала на бортик перил и прыгнула в сторону незастеклённого балкона, расположенного на третьем этаже. В её ногах таилась взрывная толчковая сила, поэтому она легко преодолела несколько метров по диагонали и вцепилась пальцами в каменное основание пола конечной точки назначения.

За что именно Валери держалась, когда карабкалась вдоль стены по узкому парапету, заглядывая поочередно в каждое окно, Марсель не совсем понимал. Кирпичная стена выглядела слишком гладкой, чтобы можно было найти за что ухватиться. Ещё одна особенность оборотней, о которой он не знал? Или уникальная фишка его личного чудовища?

Она внезапно замерла. Вскинула руку и кому-то энергично помахала. Мгновение, и грузный мужчина распахнул оконную дверцу с единственным намерением — грозно рявкнуть на неё:

— А ты ещё кто?!

— Здравствуйте, мы из полиции! — жизнерадостно выдала напарница, то ли позабыв, что у стены раскорячилась в одиночестве, то ли от перевозбуждения использовав неправильное местоимение. — Это двадцать первый квартира?

— Нет, двадцать первая рядом, — мужик растерялся и ткнул пальцем вправо.

— Благодарим за сотрудничество!

В соседнем окне её встретил уже их клиент — высокий, темноволосый вампир. И поскольку Марсель оставался заинтересованным в своём участии в проведении допроса, пришлось пробежаться. Однако внутри крошечной однокомнатной квартиры они оказались примерно одновременно. Пока его соотечественник препирался с Валери, Марселя через обычную входную дверь пропустила миловидная блондинка.

— Неужели у полиции Ксоры дела идут настолько плохо, что они уже и таких берут на работу, — презрительно прошипел вампир, судя по безвкусной обстановки жилища, относящийся к низшей касте. Явно вышел из молодого клана однодневки, социальный статус которой не позволял ему даже прислугой работать в родовом поместье Лафайетов.

— Мы из особого отдела, — Валери показала ему удостоверение. Её ободранные до крови пальцы дрожали. — Пожалуйста, сотрудничайте.

— О, членораздельной речью повеяло, — театрально удивился он.

Марсель почувствовал острый укол раздражения. Вот вечно всякая челядь пыталась самоутвердиться за счёт госслужащих, не имеющих возможности осадить их за хамство. А тут ещё и такой подарочек в виде девчонки-оборотня, плохо говорящей на иностранном языке. Малодушный выродок, позорящий весь вампирский род, знает — пока она при исполнении, то и пальцем не сможет его тронуть без предписания или веских обстоятельств, к которым, увы, оскорбления не относятся.

— Нам поступил звонок от вашей соседки. Она утверждает, что была свидетельницей похищения молодой женщины, — холодно прояснил причину их визита Марсель и скользнул взглядом по лицу девушки, не находя никаких признаков страха.

— Вот же тьма, старая маразматичка уже в печёнках у меня сидит. Какое ещё похищение? — вампир уселся в аляповатое кресло в восточном стиле, закинул ноги на загаженный не пойми чем журнальный столик и самодовольно повёл рукой вокруг. — Здесь только я и моя жена. Никаких похищенных женщин, как видите.

— Да какая я тебе жена? — вспыхнула девушка. — Самому не смешно?! Мы с тобой почти чужие друг другу.

— Он вас держать здесь силой? — незамедлительно отреагировала Валери.

Вампир и его сожительница ответили одновременно и вразнобой. И у него всё меньше оставалось сомнений в том, что они наткнулись на любовников в ссоре. Его напарница это, скорее всего, тоже понимала, но из упрямства продолжала сверлить хмурым взглядом исподлобья хамоватого вампира.

— Предоставьте свои документы, — равнодушно попросил Марсель, вытаскивая стилус из бокового кармана планшета. Ему хотелось побыстрее запротоколировать мелкую бытовую ссору и свалить из гадюшника.

— С какого перепугу?! Я мусоров не вызывал и ничего не обязан давать, пока вы не предъявите мне обвинение.

Рыкнув, Валери дёрнулась в его сторону. Остановилась на полпути, отшатнулась и отвернулась к окну, яростно сжимая кулаки. Учитывая её темперамент, сейчас проворачивалась титаническая работа по сдерживанию эмоций. А ей сдерживать эмоции противопоказано, ибо срывать злость потом всё равно будет. Притом на том, кто первым подвернётся под руку — то бишь на нём.

— Так ты ещё и недостаточно пуганный? — едко усмехнулся Марсель, приподнимая бровь. В нём тоже заклубились, сворачиваясь в тугой узел ядовитые змеи. Глаза черни забегали, демонстрируя бурную активность мозга. Кажется, приходило запоздалое понимание, но оно ему уже не поможет избежать заслуженного наказания. Он шагнул в сторону вампира, концентрируясь на дрожащих зрачках, и представил, как сжимает его шею грубыми, сильными ладонями. И тот послушно захрипел, в ужасе хватаясь за горло, царапая кожу коротко обрезанными ногтями. Умирать никому не нравилось, даже бессмертным. — Появилось желание сотрудничать?

Вампир истерично закивал, жадно глотая воздух. Свалился на пол, поднялся, зашарил по карманам руками, извлёк пластиковую карточку и протянул её Марселю.

— Ваши документы мне тоже нужны, — бросил он девушке, параллельно переписывая данные. И та без лишних телодвижений подала ему свою карточку. Эти двое оказались настоящими супругами с официально зарегистрированным браком. — Так из-за чего произошёл конфликт?

Напарница давно развернулась и с интересом наблюдала за переменами в поведении представителей местной фауны, время от времени кидая на него задумчивые взгляды.

— Это личное, — робко проблеял вампир.

— Он не хочет меня делать полноценной супругой! — не согласилась с ним дамочка.

Брови на лице Валери поползли на лоб. По округлившимся глазам и порозовевшим щекам стало ясно — не о том подумала, не умудрённая ценным опытом лиса. Совсем не о том. И Марселю нестерпимо захотелось закрепить эффект, поэтому он сумрачно сказал:

— Ничего удивительного, в вашем-то возрасте.

— Да тут возраст не причём! Я бы в любом не смог, — удачно подыграл вампир, сам того не осознавая.

— Понимаю, все мы рано или поздно сталкиваемся с подобными трудностями. И возраст тут и правда порой совершенно не причём.

— Меня понимает высокородный господин вашего положения? — раболепно прошелестел тот тонкими губами. — Никогда бы не подумал…

— Нет, конкретно у меня такой проблемы ещё не было, — перебил его Марсель, бросив мимолётный взгляд на окончательно ошеломленную рожицу напарницы. — Но чтобы знать о её существовании необязательно с ней сталкиваться.

— Да, вы правы, — горько вздохнул вампир и недовольно покосился на супругу. — Но моя жена не хочет этого понимать и продолжает требовать от меня невозможного. Вот и устроила безобразную сцену возле подъезда.

Что-то пробормотав на ирашском, Валери сконфуженно потёрла лицо ладонями. И он словил себя на мысли, что ему жутко захотелось в кратчайшие сроки выучить этот язык, наполненный рычащими и шипящими звуками. Хоть крови оборотня напейся — говорят, она отвратительна на вкус.

— Что за комедию вы ломаете? — разозлилась неполноценная супруга, разрушив хрупкое волшебство момента. — Что с моим возрастом не так?! Какая разница в двадцать лет я бы захотела пройти ритуал или в тридцать? Я хочу быть вампиром, как и мой любимый! А он отказывается меня обращать! Мои лучшие годы уходят, ещё пару лет и появятся морщины!..

— Вы умрёте, — равнодушно произнёс Марсель, снова потеряв к ним всякий интерес, и вернул обоим документы. — Больше не устраивайте разборки в публичных местах.

— В смысле умру? Что вы имеете в виду?

— Что непонятного в смерти, — кисло проворчал он. — Кровь любимого мужа выжжет вас изнутри, как серная кислота. А если точнее, то будете около часа захлёбываться чужой кровью, которую ваш тридцатидвухлетний организм с вероятностью в девяносто восемь процентов отвергнет. В конечном итоге она вытечет через всевозможные отверстия в теле, и вы умрёте от обескровливания.

Пока немолодая девица впала в кататоническое состояние, а вампир отвлёкся на то, чтобы вывести её из этого странного оцепенения, Марсель глазами указал напарнице на дверь и первым пошёл к выходу.

Но стоило им выйти в общий коридор, как она схватила его за предплечье и дёрнула, разворачивай к себе лицом. Даже если бы он захотел воспротивиться, силищи в на вид скромных руках было столько, что она спокойно оторвала бы его ноги от земли и развернула так, как ей заблагорассудиться.

— Что ты сделать ему? Ему быть больно. Я видела.

— Ничего такого, за что мы могли бы получить выговор, — Марсель нервно выдернул предплечье из пухлых пальцев уже без единой царапины, но в корочке свернувшейся крови. Вот уж кому, а ей он в последнюю очередь рискнул бы рассказать о своих способностях. — У нас есть между собой, вампирами, кое-какие особенности, ты не поймешь. Да и вообще, скучнейший случай. На Флемоа почти любые отношения с человеком заканчиваются подобной драмой: вампир бессмертен, а его избранник с каждым совместно прожитым годом все чаще и громче закатывает истерики, суть которых сводится к тому, чтобы помочь ему переродиться. Никогда не понимал вампиров, путающихся с людьми.

— Удивило меня, — поделилась с едва уловимыми нотками веселья в голосе Валери,успешно переключившись с неудобной темы. Она двинулась в сторону лестницы, как обычно, игнорируя существование лифта в здании. — Вампир и человек жениться. Значит вампир может заниматься секс. Удивило.

— Что ты сказала? — он едва не запнулся о собственные ноги. И у первых ступеней лестницы сам схватил её за запястье. — В смысле, удивило? Что у тебя в голове за абсурдно-дикие представления о вампирах?!

— Скучный случай, — пожаловалась маленькая рыжая зараза, давая понять, что ей больше не интересна эта тема. Глубоко вдохнула и замерла, так и не выдохнув.

— Что случилось? — моментально переключившись, настороженно спросил Марсель. Они постоянно натыкались на преступников или мелкую шпану во время ежедневного патрулирования. И всё благодаря её звериным ушам и носу. — Кого-то убивают?

Резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, шавка рванула вверх по лестнице, перед этим встав ему на ногу — по ощущениям, будто арматурой по пальцам стопы врезали. Подобно бешеной гончей, взявшей свежий след, взлетела на пару пролётов выше и завернула в глухой закуток с тремя одинаковыми дверями.

Когда он нагнал её, то застал уткнувшейся носом в щель у одной из дверей. Она несколько минут к чему-то шумно принюхивалась. Время от времени морщилась, встряхивала кудрявой головой и снова утыкалась носом.

Наконец Валери отстранилась от двери и повернулась к нему лицом, чтобы объявить:

— Там труп.

— Зашибись, — мрачно констатировал Марсель и потянулся за телефоном. — Это что-то новенькое. Сейчас свяжусь с Гросом, узнаю, что нам делать дальше.

Он отвлёкся буквально на минуту, чтобы услышать: «Ничего не делайте, через десять минут подъеду с нашими криминалистами». А стоило вернуться взглядом обратно к напарнице, как едва успел выкрикнуть:

— Нет!

Терпением шерстяная идиотка никогда не отличалась, но мозгами, насколько Марсель успел убедиться за последние дни, шевелить умела. Поэтому, хоть она и стояла, ухватившись за ручку и уперевшись одной ногой в стену рядом, готовая в любой момент начать выламывать дверь, он всё же попытался воззвать к её разуму.

— Никаких проникновений, помнишь? Грос с остальными скоро подъедут, тогда и откроем дверь. Возьмём у консьержа ключ. Найдем пару свидетелей среди соседей. Просто вламываться на чужую собственность из-за учуянного запаха на территории Ксоры нельзя.

— Кто-то дышать.

— В смысле, дышит? Труп не может дышать. Первородная тьма, если там не труп, а обычный мусор…

— Нет! Запах труп есть. Но ещё кто-то дышатъ! — шавка начинала психовать, а речь её предсказуемо деградировать. — Твоя голова тупой! Преступник убиватъ труп там!

— Протявкала та, кто не в состоянии правильно склонять слова в элементарных предложениях, — Марсель рефлекторно огрызнулся и тыкнул в болячку. И тут же закатил глаза, осознав, что распыляя чудовище, лишь быстрее спровоцирует его на активные действия. — Валери, я же пытаюсь тебе помочь. Всё равно за десять минут он никуда не денется из замкнутого пространства на пятом этаже. Давай подождём наших и не будет нарушать приказ начальника.

— А ещё там может раненный! И сейчас он умирать, — полыхая от гнева, бросила она.

Марсель знал, что последует за этими словами, поэтому приказал её телу замереть, прежде, чем шавка успела отвернуть голову. Он смотрел в голубые глаза и думал о наливающихся свинцовой тяжестью руках и ногах. Старался игнорировать взгляд, переменившийся сначала с изумлённого на прозревший, а теперь с каждой секундой приобретающий всё большую кровожадность. Поскольку понимал, что рано или поздно она раскрыла бы его секрет. Но всё же предпочёл бы, чтобы это произошло позже. Намного позже. В идеале — никогда.

— Это был ты, — тихо прорычала очень злая лиса. Настолько злая, что стала менять форму. Зрачок дёрнулся и вытянулся тонкой щелью, а сознание вдруг воспротивилась влиянию извне. Ему пришлось быстро сократить между ними дистанцию, чтобы продолжить удерживать взглядом её меняющееся тело. И она мгновенно смекнула: — Значит глаза… тебе надо смотреть глаза. Поняла.

— Вот же дерьмо, — пробормотал он, чувствуя себя непривычно взволнованным. Даже сердце забилось чаще. Кривовато, на манер её братца, улыбнулся и спросил: — Ты же меня порвёшь на мелкие клочья, да?

— Да. Порву.

— Страх, как не хочется умирать.

— Ничего. Воскрес…нешь.

— Так-то да, но за последние годы я довольно сильно модифицировал тело. Пирсинг, татуировки — всё придётся делать заново. Страх, как не хочется.

— Нос стать ровным.

— А ты умеешь убеждать, — из него вырвался нервный смешок, — но нет. Я уже смирился и принял кривизну своего носа. К слову, горбинка, появившаяся из-за твоего удара, придала пикантности моей внешности, не находишь?

Ответила она ему на ирашском, оскалившись в откровенно хищной улыбке. К ведуну не ходи, обозвала и расписала, как именно убивать будет. И всё из-за сущей мелочи по сути. Подумаешь изредка, в моменты, когда его нервы уже не выдерживали, Марсель наказывал её болезненными, но кратковременными ощущениями: то лёгкую мигрень пошлёт от вырванной прядки волос, то раскалённым металлическим прутиком стеганёт по ляжкам. Но у оборотней высокий болевой порог, да и следов на теле не оставалось после фантомной боли.

Врали те, кто говорил, что вспыльчивые смертные не злопамятны. Похоже это правило не распространялось на шерстяных, или, что он находил более вероятным, конкретно на его чудовище. Что ж, «будет ему уроком», — как сказала бы Донна.

5 глава: Укусы насекомых

Рикард

Смердящие зловоние смерти он почувствовал на подходе к заброшенному интернату, расположенному в черте города. Длинное трёхэтажное здание приманивало своим обветшалым и жутким видом подростков всех мастей: от храбрившихся в кругу друзей трусишек до желающих уединиться для взрослых утех более проблематичных ребят.

С каждым пройденным метром замусоренного коридора, стены которого испещряли как вполне симпатичные граффити, так и надписи незатейливого характера, Рик всё сильнее морщился. Вонь оглушало чуткое обоняние. Била по мозгам не хуже ирашского ёрша, замешанного на тёмном пиве с ромом. Казалось, была способна даже свалить с ног.

Рядом идущая Белладонна молча протянула ему шёлковый платок — красивую, но абсолютно бесполезную тряпочку, с вышитыми на углу именными инициалами. А уже в следующий миг прочитала по его наверняка кислой физиономии всё, что он думал о несчастном лоскутке, и понятливо убрала тот обратно в карман.

Они на удивление хорошо и быстро сработались. Можно сказать, лучше всех в отделе. Не пытались друг друга поддевать в мелочах, как это делали Офира и Фабиан. Не прятались за безупречными манерами, при случае не упуская возможности плюнуть ядом, подобно Оскару или Аллену. О дурной парочки, с которой начальство уже три дня глаз не сводит, после того, как Вел едва не укокошила Марселя, и вовсе говорить не имело смысла. Оба перешли в боевые формы и схлестнулись, наплевав на случайно найденного старика, что умер несколькими часами ранее от сердечного приступа. В компании с большим добродушным псом, не успевшим понять, что произошло с его хозяином.

— С непривычки всем тяжело, — вместо приветствия, кинул ему Оскар и одарил сочувствующим взглядом, стоило им показаться в дверном проёме. — Но всё же постарайся не опорожнить желудок на месте преступления.

— Хорошо, дружище, буду глотать обратно, — усмехнулся Рик и, не выдержав натиска удушливо гнилостного смрада, стиснул пальцами нос. Он догадывался, что выглядит скверно. Не лучше желторотого матроса, впервые вышедшего на корабле в большие воды и в полной мере познавшего всемогущество морской болезни над бренным телом. Но продолжал тешить себя мыслью, что сумел скрыть от окружающих глубину своего бедственного положения. Поэтому искренне надеялся, что проницательная напарница встала у его плеча не с намерением успеть словить бессознательную тушу, надумай он хлопнуться в обморок под стать впечатлительной барышни, столкнувшейся с матёрой уличной крысой.

— А я вот о тебе был лучшего мнения, — сладко пропел Аллен, склонившись над трупом так низко, что тошнота опасно подпёрла к горлу. — Понимаю, у оборотней обоняние намного острее, чем у вампиров. Между собой у вас тоже есть кое-какие отличия, в курсе, но на фоне своего «дружище» производишь скверное впечатление.

— Кое-кто древний, по обыкновению, кичится своими поверхностными знаниями.

— Дикарь, притворяющийся интеллигентом — не менее любопытное зрелище.

— Вы оба сейчас раздражаете, — холодно объявила Белладонна, открывая форму протокола на планшете. В их обязанности входило описание общей обстановки на месте преступления, пока криминалисты выискивали вещественные улики.

— О, девочка, тебя в первую очередь должно интересовать, почему твоего напарника едва ноги держат, — мягко возразил Аллен, рукой в латексной перчатке приоткрывая рот мёртвому парнишке — совсем юному, практически ребёнку, судя по лицу, что не тронули крысы. Ужасная несправедливость как для парнишки, ещё и жизни толком не видавшим, так и для его близких, потерявших важного для них человека преступно рано. — Сама подумай: здоровяк весом за центнер, королевская неразбавленная людьми кровь, образование из лучшего учебного заведения империи, — а притупить обоняние не может. Странным это не находишь? — Он внезапно вскинул русую голову и улыбнулся, изображая смущение. — Ах да, ты же, наверное, не знаешь. Что ж, в таком случае я немного тебя просвещу: оборотни управляют органами чувств аналогично тому, как мы выпускаем клыки. Нет необходимости переходить в иную форму. И судя по моим наблюдениям, они успешно овладевают этим умением ещё в детстве.

Беладонна перевела на Рика взгляд и в безмолвном вопросе приподняла смоляную бровь. Она в принципе говорливостью не отличалась. По большей части лишь загадочно улыбалась и строила глазки, чем временами окончательно ставила его в тупик. В обычной женской голове не разберёшься, а тут женская голова другого вида.

— Всё не так просто, — только и смог прогундосить он.

— Начнём с того, что у кошачьих зрение и слух развиты не в пример лучше, чем обоняния, в то время как у псовых наоборот — нюх во главе стола. И продолжим иерархией в стаи, от места в которой зависят сила и особенности органов чувств, — чопорно поведал Оскар, прервав исследование пола: перестал распылять вещество тёмно-синего цвета, что вступило в реакцию с клетками белка и окрашивало его в малопривлекательные бурые тона. — В любой стае есть чёткая градация по силе: альфа, бета, гамма и омега. Все изначально рождаются омегами и по мере взросления развиваются и приобретают новые способности. Конечно, какой-то процент остаётся омегами. Практически все полукровки — омеги. И поскольку они самые слабые, то им легче остальных контролировать свои органы чувств. В том числе абстрагироваться от сильных запахов.

— Так ты у нас значит омежка? — радостно подытожил Аллен.

— Нет, я не отношусь ни к одному из меньшинств, — он вернулся к прерванному занятию. Всосал бурую жижу ручным пылесосом, специализирующимся на сборе жидкости, и на другом участке пола разбрызгал из пульверизатора синее вещество. — Заурядный гамма.

— Гаммы — это большинство, подобно низшему сословию у вампиров?

— Я плохо знаком с вашим общественным строем. Но если переводить в процентное соотношение, то в приблизительно семьдесят процентов оборотней — гаммы. Омеги без примеси человеческой крови и беты примерно в одинаковой пропорции и занимают двадцать пять процентов. Оставшиеся пять — альфа-самцы и альфа-самки.

— А тебя значит лихорадит возле трупа из-за того, что ты волк? — ненавязчиво вернул разговор к нему Аллен.

Хитрющий, надо сказать, вампир. Спросит прямо — спокойно получит отрицательный ответ. Немного походит вокруг да около и всё равно выяснит то, что ему интересно, какое бы сопротивление не встретил бы на своём пути к информации. И с каждым упрямцем использовал разные методы: из одного будет долго и осторожно тянуть сведения по ниточке, другого — бесцеремонно зажмёт в углу. Опыт, накопленный в течении нескольких веков жизни, сделал из него прекрасного стратега и манипулятора.

Разумеется, он явно знал об устройстве стаи у оборотней. Однако решил прикинуться дурачком, чтобы подтвердить свою догадку в отношении Рика. А напарник намеренно или случайно — сейчас нет никакого смысла гадать — помог ему.

У него не было желания играть с Алленом в игры разума. Особенно сейчас, когда все силы уходили на то, чтобы вернуть контроль над телом и головой, одуревшим от вони. Поэтому он смирился с неизбежным и коротко ответил:

— Я — бета.

— В твоём возрасте? — Оскар от потрясения едва пылесос не уронил. — Немыслимо… как такое вообще возможно?..

— Рикард рано стал бетой? — подала заинтригованный голос Белладонна.

К тщательно скрываемому недоумению Рика, она частенько демонстрировала живой интерес к его персоне. Аккуратно расспрашивала о семье и о том, какое влияние она имела на королевство: обладала реальной властью в их обществе или осуществляла церемониальные функции. Узнав, что в их стае больше ста шестидесяти особей, а конкретно он вышел из побочной ветви по женской линии и числился принцем скорее номинально, заметно приуныла.

Глупцом он не был, понимал, что красавица изучала его не из-за праздного интереса и уж тем более не из-за романтического влечения, которое иногда пыжилась изобразить; наблюдать за совратительными потугами вампирши — отдельный вид развлечения. Ей двигали более приземлённые и практичные цели. И вот что именно она хотела с него поиметь — пока оставалось тайной, припрятанной в тёмном чулане. Но он не особо по этому поводу расстраивался — наслаждался шоу и обжигающе холодной красотой обольстительницы.

— Не просто рано, а невероятно рано. Больше половины оборотней являются омегами вплоть до совершеннолетия. А бетами становятся оборотни, которым, как минимум, за сотню лет. Просто в голове не укладывается, как это возможно?.. Погоди-ка, Валери, получается, тоже бета?

— Ну да. Мы же из одного приплода. Последние и «самые придурковатые» — со слов мамы. — Рик криво улыбнулся. — Посмотрела она на Вел и решила, что больше ей такого счастья не надо. А я через двадцать лет закрепил результат.

— Выходит это не я слабак, а она — аномально сильная! — пришёл в восторг Оскар, похоже перестав его слушать уже после: «ну да», и с энтузиазмом защёлкал кнопкой пульверизатора. — Меня побила вовсе женщина! Нет, биологически Валери женщина. И красивая женщина. Но бета-самки ведь настоящая редкость, ни чуть не меньшая, чем альфа-самки! Их нельзя считать за обычных женщин.

— Видимо его это долгое время беспокоило, — иронично подметила Белладонна и уткнулась в планшет взглядом.

— Какое счастье быть блаженным, — Аллен с умилением посмотрел на напарника. — Радостные открытия поджидают на каждом углу.

Рик же кривовато улыбнулся, решив не напоминать приятелю, что боролись они без смены формы — следовательно, на равных. У того, видать, и правда вера в себя пошатнулась после проигранного боя малолетней соплячке, едва достающей макушкой ему до груди. Незачем добивать лежачего. А сеструха и без лишних подтверждений знала насколько крута. Если честно, то в подобные моменты он ею здорово гордился. Она выросла и утёрла носы всем в их стаи, став главной любимицей бабули: в первую очередь не за умение технично разбивать морды и ломать рёбра, а за непоколебимую крепость характера. Ибо истинная сила — сила духа. И дух, заточённый в её маленьком, от рождения слабом теле, попросту невозможно сломить.

Больше криминалисты не отвлекались на разговоры, а сконцентрировались на работе, оставив стажёров конспектировать свои впечатления. После того как бригада медиков забрала парнишку для вскрытия и опознания, а Оскар закончил исследовать пол, они смогли зайти в комнату, чтобы заняться съемкой места преступления. Им нужно было сфотографировать все найденные отпечатки и брызги крови, проявившиеся после распыления на стены и пол специального химического состава, что вступал в контакт с аминокислотами и выявлял мельчайшие следы биологического происхождения.

Основной фронт работы по анализу и изучению вещественных доказательств проходил в лабораториях под чутким руководством невероятно умной тётки — Лиоры Фидж. Сама начальница криминалистического подотдела редко выезжала на места преступлений, предпочитая координировать младших коллег на расстоянии. Ходят слухи, что она уже больше пятидесяти лет отдала криминалистике, и за это время два инновационных метода в области энтомологии запатентовала. В общем, являлась важным специалистом с громкой репутацией, которого не дёргают без острой необходимости. Оно и понятно, Аллен и Оскар тоже уже больше двадцати лет проработали в полиции, поэтому не нуждались в её профессиональной опеке. Для них госпожа Фидж выступала в качестве научного руководителя, помогающего и направляющего в тех областях, где им недоставало знаний.

А вот Рик и Белладонна тыкались повсюду, как новорожденные котята, не понимая, что им делать. По крайней мере первые дни. Затем напарница смекнула, в чём чаще всего заключались их обязанности на месте происшествия и взяла на себя всю бумажную волокиту: постоянно что-то писала, чертила, зарисовывала. А он стоял рядом с невозмутимой рожей, притворяясь её телохранителем.

Изображать бурную деятельность Рик не умел. Вся эта нервозная мелкая суета — не про него. Ему было легче откровенно слоняться по углам, ожидая, когда его позовут в чем-нибудь подсобить. Всё равно никакого смущения он при этом не испытывал. И с ума от безделья, как Вел, не сходил.

Откровенно говоря, Рик искренне верил, что его зря таскали на места преступлений. Особенно, если где-то неподалёку благоухал разложением труп. Он мало чем мог помочь криминалистам и идеями не фонтанировал, как капитан Бак: тому хватало часа, чтобы выдать несколько рабочих гипотез, одна из которых в последующем обязательно выстреливала. Сказывался почти восьмидесятилетний стаж работы в полиции и то, что большинство преступлений не отличались оригинальностью.

Конечно, Рик не был совсем уж безнадёжен. Он живо впитывал знания и набирался опыта от старших по званию. Но всё же считал, что лучше всего проявлял себя в социальной составляющей. Ему легко давалось опрашивать свидетелей, благодаря невероятной харизме и подвешенному языку, заточенному на остроумные шутки и западающие в сердце комплименты. Как бы не убеждали мелкие вредные девочки его в обратном, но Рик-то знал, насколько он хорош.

Вернувшись после ужина в полупустой отдел, они расселись за свои столы, чтобы привести материалы в порядок: структурировать информацию и переписать то, что нечитаемо, но свежо в памяти. И пока все занимались делом, Рик открыл карточный пасьянс на компьютере. Полчаса тот поможет скоротать, а там, глядишь, и кому-нибудь на нервы действовать начнёт — придумают, чем его занять.

— А почему на полу было так мало крови? — спросила Белладонна у Аллена. Он разглядывал одну из распечатанных фотографий у многофункционального принтера, стоящего сразу за её креслом. — Ему же разорвали шею, а повреждённая сонная артерия может выгнать большую часть крови из организма на считанные секунды.

— Её повредили посмертно.

— То есть он умер не от раны на шеи?

— Нет.

— А отчего?

— А это предстоит выяснить нашему судмедэксперту. Я не нашёл внешних признаков насильственной смерти.

Дверь громко хлопнула и в отдел влетела фурией сеструха. Остановилась, заметив вернувшихся коллег из другой группы, и пожаловалась Рику, от возмущения притопнув ногой:

— Нас направлять на всяку фигню!

Стоило отдать должное, её саларунский стремительно совершенствовался. Она сама лучше заговорила и другие акценты понимать начала. Одни окончания слов всё никак не давали ей довести владение языком до свободной разговорной формы.

Вел всегда относилась к категории сильно увлекающихся натур. Раньше её было не оторвать от турника: при любой возможности начинала отжиматься, приседать, бегать на месте, отрабатывать взмахи ноги, — с одержимостью физкультурного шизика. А теперь аналогичная картина творилась с саларунским. Как не посмотришь вечером, чем она занимается: либо учебное пособие штудирует, либо обучающие ролики смотрит в интернете, либо в приложении на телефоне что-то тыкает. Одним словом — маньячка.

— Что случилось? Кошку попросили снять с дерева? — усмехнулся Рик.

— А чё, и такое могут попросить? — ужаснулась Вел, неосознанно перейдя на ирашский. — Вот только сраных кошек мне для полного счастья не хватало!

— Крепись, сестрёнка. Пока не перестанешь мутузить своего же напарника, нормальной работы тебе не видать. Тут надо выбирать что-то одно.

— Бесит! — рыкнула она и затопала к своему столу.

Дверь снова приоткрылась и к ним присоединился недавно упомянутый. Он шёл с маленьким стаканчиком кофе из автомата в коридоре. На скуле почти затянулись две небольшие царапины, что обещали оставить после себя симпатичные шрамы, хорошо сочетающееся с его вечно недовольной рожей. Гематомы уже приобрели желтоватый цвет и собирались в ближайшие пару дней отчалить с лица. А вот перебинтованная рука, покоящаяся в бандаже на груди, ещё минимум неделю будет восстанавливаться.

К удивлению Рика, у вампиров дела с регенерацией обстояли неважно — намного хуже, чем у оборотней. Им даже кровь не помогала быстрее залечивать свои раны. А кровь, к слову, Марсель попивал натуральную, человеческую. Из маленьких и дико дорогих колб с двухчасовым сроком годности, продающихся в аптеке. И хоть на его повреждениях приём той не сильно отразился, зато окончательно пропал акцент из речи — любопытное открытие.

— Приятель, у тебя всё нормально? — добродушно окликнул его Рик. — Помощь никакая не нужна?

— Отвали, — Марсель посмотрел на него, как на заблёванный мусорный бак.

— Поразительно, как она его ещё не прибила… — прокомментировал он, провожая взглядом сутулую фигуру.

— Пыталась, но её остановили, — равнодушно напомнила Белладонна, скрепляя документы сшивателем. — Думаю, она ещё не раз попробует снова.

Часа через три из прозекторской выглянула Дарси и огласила о завершении вскрытия. Неосмотрительно пригласила пройти и послушать о результатах осмотра, на что они всем отделом рванули в прохладное помещение, освещаемое двумя лампами: яркой и холодной над столом для вскрытия трупов, и теплой желтой у письменного стола при входе.

— Я узнала о твоей проблеме, поэтому кое-что нашла, что тебе поможет, — придержав за плечо, она заставила остановиться Рика у двери снаружи. Привстала на носочки и потянулась к его лицу руками, в которых он увидел полноценный респиратор с двумя большими фильтрами. Но из-за разницы в росте Дарси предсказуемо не смогла осуществить задуманное. Кокетливо улыбнулась и таким пошловато-игривым тоном, будто просила снять штаны вместе с трусами, произнесла: — Ты такой высокий… я не могу дотянуться. Можешь наклониться ко мне поближе?

Он ничему толком не успел изумиться: ни тому, как бойко распространяются в отделе слухи, ни тому, как к нему откровенно подкатывала симпатичная, фигуристая женщина. И всё потому что вмешалась Белладонна, грубо вырвав из её рук респиратор.

— Позвольте, — она вонзила в Дарси надменный взгляд, полный превосходства. — Я повыше вас буду и помогу моему напарнику.

Подступив вплотную, Белладонна дёрнула холодными тонкими пальчиками его за подбородок, заставляя опустить лицо. У них разница в росте тоже была ощутима, но не настолько выражена, как с женщинами ниже метра семидесяти. С туфлями же на десяти сантиметровом каблуке напарница тянула на все сто восемьдесят пять: эдакая болезненно худая лань с ногами от ушей. У многих травоядных оборотней барышни со схожими хрупкими телосложениями пользовались нешуточным спросом. А Рику их даже как-то трогать лишний раз не хотелось, от греха подальше — вдруг сломаются.

— Ты уже и маски разучился сам надевать? — тихо и зло спросила она, аккуратно заправляя лямки респиратора ему за уши. Сдержалась, даже не поцарапала, хотя выразительные тёмно-алые глаза, подчёркнутые агрессивным макияжем с длинными изогнутыми стрелками, так и горели желанием пустить кровь. А аппетитные красные губы слегка приоткрылись, демонстрируя выпущенные клыки.

Ещё чуть-чуть и он бы поверил в её ревность. До чего же хорошо играет, чертовка.

— На таком расстоянии ты даже красивее, чем обычно, — понизив голос, азартным полушёпотом подметил Рик и положил ладони на тонкую талию. Чрезвычайно тонкую, казалось, он мог обхватить ту пальцами. Инстинктивно отметил, как расширились у неё зрачки и участилось дыхание, и отодвинул, чтобы повернуться к оттеснённой в сторону Дарси. — Я попозже к тебе загляну, чтобы выразить свою благодарность.

Она сверкнула ликующей улыбкой и, кинув что-то про любовь к сладким винам, первой зашла в прозекторскую, где её поджидал весь их дружный коллектив. А Рик вместе с оскорблённой Белладонной, поджимающий свои багряные губки, последовал за ней.

Если честно, то Дарси не соответствовала его придирчивым вкусам. Нет, она, конечно, симпатичная особа с приятными пропорциями: грудь не меньше второго размера и бёдра сочные. Недостатки внешности почти не бросались в глаза. По крайней мере чуть крупноватый нос и раскосые, широко посаженные глаза с нависшими веками не портили её до той степени, когда уже не встанет. На остальное плевать. По факту, инициативность и язык тела — первое, что его привлекло и зацепило в ней.

А её тело и запах, пусть и человеческий, говорили о сильном возбуждении. Дарси хотела секса, а не долгих расшаркиваний с невинными поцелуями по кладовым — это единственное, что сейчас взволновало Рика после трёх недель на голодном пайке. Он уже почти дошёл до той стадии, когда был готов идти искать внимания у жриц любви, а тут так удачно совпало.

— Не поняла, — Дарси окинула озадаченным взглядом толпу у стола для вскрытий. — Дело вроде ведут ястребы, что тут кобры забыли?

— Нельзя? — жалобно прогундосила из-за зажатого носа Вел. — Пожалуйста, я быть тихо.

— Пусть послушают, раз хотят, — позволил капитан.

Она неторопливо натянула на руки новые латексные перчатки и встала у головы парня — предположительно восемнадцатилетнего Айра Хоски. С его родными уже связались. И теперь ждали их прибытия в районе часа для подтверждения личности убитого и первичной дачи показаний.

— Раны на горле оставил выдрессированный волк, — начала Дарси с самого важного. Аккуратно отодвинула кончиком скальпеля бахрому из остатков кожи и показала им развороченные мышцы шеи. — Когда волк или собака вцепляются в плоть, то после их укусов остаются характерные повреждения тканей от дёрганых движений. Захватывать челюстями жертву и агрессивно мотать головой, пока она не умрёт — врождённый поведенческий инстинкт у всех псовых. Можно предположить, что некий коварный оборотень решил скопировать хват и движения дикого животного. Но тогда мы можем сделать вывод, исходя из размеров его челюсти, что этот оборотень: либо очень юный, либо недоразвитый.

— Я ничего не пропустила?! — в прозекторскую вбежала Лиора Фидж, поправляя на ходу лабораторный халат.

— Нет, мы только начали, — машинально откликнулась она и продолжила им объяснять: — Однако оба варианта нет смысла рассматривать, потому как юный или недоразвитый оборотень является омегами, которые имеет лишь начальную форму оборота. А как нам известно, начальная не затрагивает костных изменений, в том числе в челюстно-лицевой области. Полузвериная форма доступна только гаммам, бетам и альфам, а те априори не могут быть щенками или инвалидами. Отсюда мы можем сделать уже однозначный вывод, что это была неловкая попытка сымитировать нападение оборотня при помощи домашнего волка. Притом укус осуществлялся посмертно.

— Другими словами, мы имеем дело с человеком низкой эрудиции. Вероятнее всего, из неблагоприятной среды, — хмуро прокомментировал капитан. — Причина смерти?

— Вот тут уже сложнее… Никаких видимых травм, что могли привести к смерти или признаков отравления нет. Смерть наступила в результате повышения артериального давления и остановки сердца. Учитывая возраст жертвы и состояние его внутренних органов… честно говоря, выглядит странно. Его словно напугали до смерти.

— Напугали до смерти? — повторил детектив Грос и переглянулся с начальником. — Вам доводилось расследовать похожие случаи?

— Не припомню.

— А что по мелким травмам? Тем, что появились у него до смерти и не могли привести к летальному исходу, — уточнила Фидж, ощупывая пальцами в перчатках полость рта парнишки. — Судя по тому, как искусан язык, он перед смертью испытывал жуткую боль.

— Да, это ещё одна странность, потому как источника боли я не смогла найти. Можно было бы подумать на вмешательство одарённого менталиста. Однако фантомная боль такой силы обязательно оставила бы грубые рубцы на мозге: разрывы и локальные кровоизлияния. Но гипоталамус в полном порядке, — с досадой произнесла Дарси.

Очевидно, невозможность определить точную причину смерти крепко её нервировала. Она тоже относилась к специалистам с громкой репутацией. И закономерно чутким болезненным самомнением. Вообще, как успел заметить Рик, в их отделе в принципе все, кроме стажёров, являлись известными профи — сливками полицейской отрасли. Их не набирали от балды, а тщательно отсеивали. И хоть большинство тут отличалось откровенным приветом на голову, зато их с лёгкостью можно было назвать: лучшими из лучших.

— По травмам… на правой руке есть широкая гематома, — Дарси указала на синяк, опоясывающий предплечье, и развернула ладонь, чтобы продемонстрировать сыпь из почерневших точек. — А на кисти множественные укусы насекомых, как если бы он пятерней упал на муравейник и не сразу сумел подняться. Всё. Больше никаких нарушений целостности кожного покрова на теле нет.

— Интересненько, — протянула Фидж с энтузиазмом, уткнувшись носом в серую ладонь с застывшими вытянутыми пальцами. Вытащила из кармана навороченную лупу и взбудоражено пробормотала: — Очень похоже на укусы парапонеры клаваты!

— Укусы кого?.. — нахмурился капитан.

— Невероятно токсичных насекомых с наивысшей степенью боли от ужаленья. По шкале Шмидта укусы этих крошек выходят за пределы существующего индекса боли. И длиться она в течение суток, не ослабевая ни на секунду. А ещё они вырабатывают редкий нейротоксин, который вызывает временный паралич, тремор конечностей и почернение кожных покровов. Помимо боли понератоксин у многих людей провоцирует ряд аллергических реакций, поэтому нельзя обойтись без приёма антигистаминных препаратов и посещения медицинского учреждения. Если приводить максимально простую аналогию, то ужаленье парапонеры сопоставимо с огнестрельным ранением или хождением по раскалённым углям, когда у тебя пятисантиметровый гвоздь в пятке. Даже один укус тяжело перенести человеку со средним болевым порогом. А тут их десятки!

— Хочешь сказать, он умер от болевого шока? — он перевёл взгляд на Дарси. — Это возможно с медицинской точки зрения?

— Думаю, да, — задумчиво отозвалась она, пристально разглядывая чёрные точки, будто впервые в жизни их увидела. — Сильная долговременная боль может привести к аритмии и остановке сердца.

— Умереть от болевого шока — не лучшая из смертей, — скупо отметил детектив Грос.

Рик почувствовал дискомфорт ещё на словах о гвозде в пятке и, скользнув глазами по коллегам, остановился на побледневшей сестре. Она хмурила свои брови, зажимала нос и едва не плакала. Наверняка представляла, как ещё неделю назад симпатичный, жизнерадостный парнишка беззаботно веселился с друзьями, даже не догадываясь, что на следующий день будет корчиться в чудовищной агонии на полу заброшенного интерната. Возможно он даже звал на помощь слабым голосом, но в итоге умер, так и не дождавшись проявления милосердия от нелюдя, наблюдавшего за его мучениями со стороны.

Вел близко принимала к сердцу чужие страдания. Сопереживала горю незнакомцев глубоко и тяжело, словно чужой рассказ обладал способностью её ранить. Рик это заметил ещё в детстве, когда будучи пятилеткой она хныкала и тёрла своё калено, смотря на ссадину у подружки по песочнице.

Цокнув языком, он встретил её вопросительный взгляд и жестом изобразил рыдающую рожицу. Секундная заминка, и глаза сеструхи зажглись огнём. Спина выпрямилась, а подбородок взлетел чуть ли не к потолку. Вот, другое дело. Нечего сопли распускать рядом со злорадствующими блондинистыми говнюками.

— Так с чем мы имеем дело: преднамеренным убийством при помощи насекомых или несчастным случаем, с последующей неадекватной реакцией свидетеля? — сурово спросил шеф и, не дождавшись ответа ни от судмедэксперта, ни от главы криминалистического подотдела, проворчал: — Никогда не слышал про этих пара… как там их?!

— Парапонера клавата, — хихикнула Фидж и выпрямилась, сладко потянувшись всем телом. Жутко тощим телом с острыми, угловатыми плечами, на которых халат весел, как на вешалке; одинаковым что спереди, что сзади. Никаких округлостей на ходячем скелетике и в помине не было. — Ничего удивительного. У них узкий ареал обитания. Наиболее оптимальные условия для их существования находятся в тропических лесах с высоким уровнем влажности. Легче всего найти парапонеру в Мумбреше и в Ираше: южные королевства империи Тайра и птичье королевство ими буквально кишат.

— Выходит, случайно упасть на них на улице жертва не мог?

— Только если не нёс подмышкой инсектарий.

— Кого?

— Аквариум для насекомых.

— Их, что ли, держат как домашних питомцев? — капитан брезгливо поморщился.

И Рик разделял его чувства, не в силах понять, как можно осознанно поощрять разрастание популяции жучков и паучков. Он их терпеть не мог — мурашки по телу бегали от одной мысли о членистоногих. Не боялся, а именно недолюбливал. Вел вечно путала эти понятия, распространяя дезинформацию о нём.

— И тяжело купить букашек?

— Относительно. Лично знаю три фермы насекомых в Уларке, где их теоретически можно достать. Я разведением не занималась, мне нужны были подопытные для энтомологических экспериментов, а это, сам понимаешь, другая направленность интересов. Но вообще, парапонера клавата — дорогое удовольствие. Особенно в таких количествах: парня явно не одна и не две особи жалили.

— Сколько стоит одна особь?

— Не меньше тридцати тысяч гиров.

— Прям как навороченные карандаши моей дочери, — проворчал капитан. Прочистил горло и, отчётливо чеканя каждое слово, громко скомандовал: — Хорошо, здесь мы закончили. Моя розыскная группа — в конференц-зал на оперативку.

Он повернулся, наткнулся на умоляющие широко распахнутые глаза Вел и грозно рыкнул на старшего детектива, прежде чем уйти:

— Грос, займи уже чем-нибудь своих ребят! Тебе работы, что ли, мало?!

— Вот проклятье фенека перешло и на меня, — меланхолично отметил тот и двинулся вслед за начальником к выходу из прозекторской. — А говорят: инициатива только инициатора…

— Да шеф, я просить так меня не называть! Я — лиса! Лиса обыкновенный!

6 глава: Соблазнительные падения

Валери

Постукивая кончиком ручки по листу блокнота, исписанного короткими заметками, Вел неосознанно шевелила сомкнутыми губами: поджимала, растягивала, выпучивала. С какой стороны не глянь, а Радикальный Воспитатель — вампир. Он её не обманет резкой сменой почерка и отклонением от обозначенного стандарта в выборе жертв. По-настоящему ему нужна была исключительно человеческая кровь, поэтому первые пять трупов с записками нашли с минимальными повреждениями. Гад ползучий не сразу сообразил, что высасывая лишь телесную жидкость, предоставлял следствию ценную наводку на свой вид. А когда понял, как сглупил, попытался всех запутать. Сначала придумал уродовать тела, а потом ещё и за оборотней взялся, чтобы уж наверняка скинуть хвост. Но и там облажался, слишком очевидно демонстрируя свою ненависть к её собратьям.

«Воспитатель стабильно забирает кровь. Все (22) тела обескровлены» — написала она и несколько раз обвела ручкой. С мотивом всё понятно. Но как его ловить, если на месте преступления дотошный до одури гад ни соринки не оставлял? Жертвы между собой никак не связаны, кроме озвученных пороков, которые у каждого живого существа имелись. У них всё были разные: пол, возраст, профессия, семейный статус и место жительства. Ни одного грёбаного пересечения.

Единственное, в чём единогласно сходились криминалисты, так это в наличии знаний у Воспитателя в области хирургии: форма и глубина разрезов красноречиво заявляли о его близком знакомстве с анатомией. Поэтому виртуозное владение охотничьим ножом значительно сужало круг подозреваемых.

А существуют ли хирурги среди вампиров? Нет. Воспитатель — не хирург. По крайней мере, не работает им в открытую. Он не мог пойти на столь опрометчивый шаг, после того как принялся старательно запутывать следствие. Всё равно что пальцем в себя тыкнуть. Или мог? Решил сыграть от противного? Мол, я же не конченый дурак — меня подставили?

Как же бесил этот неуловимый кровосос, возомнившей себя мессией!

Вел откинулась на спинку кресла и подняла с колен раскрытый учебник. Она как раз дошла до описания психологического портрета серийного убийцы типа: «Миссионер». Пробежалась глазами по тексту, зацепилась за подчёркнутую фразу, где разъяснялась суть «маски нормальности», и с глухим рычанием захлопнула книгу.

Мозги нуждались в заслуженном отдыхе. Вел и так перестаралась за утро, почти три часа безотрывно изучая взятые из офиса протоколы. Теперь и тело нуждалось в небольшой тренировке.

— По тебе часы сверять можно, — мягко подколола её Офира, распахнув стеклянную дверь, ведущую на лестницу. Она дважды в день поднималась на крышу общежития из-за теплиц, что стояли рядом со спортивной площадкой. Выращивала там вкуснейшие скороспелые помидоры и всякие ароматные травки, которыми регулярно подкармливала их с братом. Добрейшей души женщина, не даром, что мать уже двоих ребятишек.

— Не правда, — выдохнула Вел. Ещё с десяток раз подтянулась, зависая на несколько секунд над перекладиной, чтобы прочувствовать каждую задействованную мышцу, и спрыгнула на землю. — Я приходить в разное время!

— Но уходишь ровно за сорок минут до начала работы, — стояла на своём Офира. — Пар выпускаешь, чтобы напарника ненароком не пришибить?

— Нет, привычка!

Слишком много чести упырю, чтобы каждый день по несколько часов из-за него Вел занималась. Нет уж, никакого отношения он не имел к её тренировкам. Просто у всех потребности разные. Кому-то нужно кофе по утрам пить, чтобы проснуться. А ей вот часок-другой на турниках поболтаться, чтобы оставшийся день не ощущать себя квашенной размазней.

— Эх, а у меня в привычках только есть по ночам…

— Ты сильная родиться, — придирчиво напомнила ей Вел разницу между носорогом и лисой. Запрыгнула на брусья, подняла ноги уголком и принялась отжиматься.

Никто не понимал, сколько усилий ей пришлось приложить, чтобы, наконец, перестать ассоциироваться с генетической ошибкой — грязным пятном на ранее безупречной родословной главенствующей стаи в их королевстве. Братья, сёстры, родители, дядьки, тётки, кузены и кузины — все, абсолютно все были волками. И только она уродилась лисой в прабабку по отцовской пришлой линии.

Долгие годы её никто не воспринимал всерьёз. Сюсюкались как с декоративной собачонкой — экзотическим зверьком, чей функционал заканчивался на украшении дивана в гостиной. Ругали тех, кто сцеплялся с ней в драке. Все щенки боролись на равных, мерились силами. А от неё чуть что отгоняли, не давая никакого шанса проявить себя в бою.

Нет, конечно, не все в детстве с Вел пылинки сдували. Парочка кузенов откровенно её ненавидели. Считали, что своей рыжестью она им всю картину серого семейства испортила. Поэтому, пока никто не видел, ей хорошенько от них прилетало: в ход шли не только безобидные тумаки, но и волчьи зубы с когтями. Но она никому и никогда не жаловалась на жестокие шалости дальних родственников. Терпела несправедливые до соплей, незаслуженные побои сквозь плотно стиснутые от злости зубы. И спустя два года после поступления в военную академию, на деле продемонстрировала им лозунг: никто не забыт, ничто не забыто. Бумеранг вернулся к жалким омегам с таким размахом, что они по сей день — вот уже одиннадцать лет — отводят глаза первыми, стоило их взглядам случайно встретиться за общим столом.

А ещё у неё был Рикки, с которым они по малолетству так бурно ссорились, что клочья вырванных волос вокруг летали. Вечно не могли поделить то игрушки, то вкусняшки. Или банально дурели оттого, что круглосуточно находились вместе. Теперь уже и не вспомнишь истинную причину их детских разногласий.

Явственно разницу в силе она ощутила лет в пятнадцать, когда у них с братом началось половое созревание. А к двадцати в полной мере осознала пропасть, что разделяла её с другими волками. Им не нужно было даже прилагать усилие, чтобы отшвырнуть лису. Достаточно слабого тычка и вот она уже летит в космос. Тогда-то Вел и поняла, как ей исправить очередную несправедливость. 

*** 

В особом отделе стояла непонятная суета. У стеночки на гостевых скамейках сидели подростки со своими родителями, о чём-то шумно переговариваясь. Возле одной особо представительной семьи с важным видом стоял в дорогом офисном костюме и с кожаным портфелем законник. Вернее, адвокат — здесь их так принято называть. А между столами носились с охапками бумажек Рикки и его напарница, в то время как Оскар с двуличным упырём почти под макушку зарылись в ворохе макулатуры.

— Пошли, нас вызывают на место преступления, — проскочил мимо неё Марсель.

— В смысле, какое преступления? — Вел последовала за ним обратно в коридор. — Убийство?

— Не знаю.

— А старший детектив?

— Грос уже там.

— Он звонил?

— Да, пару минут назад.

— Что сказал?

— Велел прибыть для помощи в оцеплении места, — он остановился посреди лестницы, повернулся к ней лицом, с которого окончательно сошли следы их стычки, и процедил: — Вподробности дела не посвящал, поэтому заканчивай меня допрашивать и шевели окорочками.

Резко развернулся, отчего взметнулся подол его удлинённого пиджака, и энергично зашагал вверх, как если бы его кто-то подгонял нацеленной на задницу острой палкой.

— Не с той ноги, что ли, встал, комар контуженый? — раздосадовано пробурчала она.

Руки из-за всяких мелочей Вел давно перестала распускать, смирившись с мыслью: горбатого только могила исправит. Есть много разных категорий придурков, а Марсель словно в каждую постарался часть своего тела засунуть. Нет, иногда им удавалось нормально поговорить, без перехода на личные оскорбления. В такие моменты ей начинало казаться, что он вполне ничего. Но проходило не больше часа и в нём снова просыпался озлобленный на весь белый свет паскудник — сыпались градом циничные комментарии и едкие насмешки.

Да и от побоев не было никакого толка. Закон сильнейшего работал с другими оборотнями и совершенно никак не действовал на этого психа. Вел до сих пор пронимало до дрожи, когда она вспоминала его обезумевшую улыбку. Уже после того, как её оттащил Оскар, а его соскребли с пола Грос с Алленом. Марсель выглядел, как одна большая развороченная рана — в тот раз она переборщила и реально едва не убила заигравшегося идиота — но он продолжал растягивать губы, пузырящиеся кровью в диком оскале. Как если бы хотел сказать: убей меня, разорви на части — чего же ты медлишь? И тогда ей пришло понимание всей бессмысленности этой драки.

Со стороны парковки раздавались крики играющей малышни её вида. Пятеро мальчишек и две девчонки носились между полицейскими машинами, перекидывались по-детски обидными оскорблениями и с озорным визгом убегали от спровоцированной «собачьей какашки». И среди них бегал один совсем маленький щенок. Скорее всего, чей-то младший брат.

Заметив издалека приближающихся взрослых, они бросились в рассыпную. Все, кроме растерявшегося крохи. Он запоздало дёрнулся в сторону забора, но запутался в явно одеревеневших от испуга ногах и шлёпнулась на асфальт, затянув мощную сирену. Наверняка не столько из-за боли, сколько из-за страха, что его бросили старшие товарищи, а суровые взрослые сейчас отчитают за игры в неположенном месте.

— Пару минут, — попросила Вел у Марселя.

Он скривился, смотря на вопящего детёныша, и неохотно махнул рукой, давая на её короткую отлучку своё согласие. Может же быть нормальный вурдалаком, когда хочет!

— И чего ревёшь бегемотом? — спросила она на ирашском, присев неподалёку от ребёнка на корточки. Поймала его настороженный взгляд и поманила пальцем. — Ла-а-адно, иди сюда, пожалею.

Мальчуган с готовностью поднялся на ноги и, хлюпая носом, подошёл. Положил крохотную ладонь ей на колено и жалобно заглянул в глаза. От него пахло то ли барсуком, то ли выдрой. Кем-то из куньей породы.

— Ручке больно, — он продемонстрировал широкую полукруглую царапину на предплечье, что затягивалась буквально на глазах. — Щиплет.

— Ого, как быстро заживает! — деланно удивилась Вел.

— А у тебя не так?

— Не-а, даже близко не так! Чтобы такая серьёзная рана зажила, мне нужно почти полдня терпеть. Щиплет жутко, прям до слёз!

— Тяжело тебе, сестричка…

— Есть такое дело… Но это секрет, никому не рассказывай, договорились?

— Угу. Я никому не скажу!.. — Мальчуган жалостливо погладил её по руке, заботливо приговаривая: — Не болей, сестричка, а то накажу.

— Ты тоже больше не падай, — усмехнулась она и ущипнула его за пухлую щёчку. А затем мотнула головой на здание полиции. — Я здесь работаю детективом. Зовут — Вел. Если будет кто обижать, найди меня.

Он просиял в широкой, радостной улыбке и старательно кивнул. Удержаться, чтобы на прощание ласково не щёлкнуть по носу эту очаровательную мордашку было попросту невозможно. Через пару десятков лет зеленоглазый обаяшка с глубокими ямочками на щеках будет безжалостно разить девичьи сердца одной своей улыбкой.

За руль сел Марсель. Как впрочем и всегда. Не то, чтобы ему сильно нравилось водить или он не доверял сей процесс ей, элементарно примирился с новостью, что многие оборотни находились в нездоровых отношениях с любым транспортом. У псовых в целом ещё более или менее нормально обстояли дела, но конкретно их с братом адски укачивало в машине. Нечто паршивое происходило с их хорошо развитыми вестибулярными аппаратами. Точные научные формулировки — не её конёк. Вел понимала по-простому: мозг бунтовал оттого, что органы равновесия вступали в конфликт с органами зрения, поэтому завтрак грозился оказаться на коленях. Но лёгкое головокружение и тошнота — мелочи по сравнению с тем, что чувствовали другие оборотни. Хуже всех дела обстояли у кошек. Гуляют слухи, у них даже омеги тяжело переносили поездки на дальние расстояния.

— Любишь детей? — неожиданно спросил напарник. Странное выражение не сходило с его лица ещё с того момента, как она распрощалась с мальчуганом и повернулась, наткнувшись на пасмурный взгляд прищуренных глаз.

— Никогда об этом не думала.

— Если судить по тому, как ты умело обращалась с тем заморышем, то скорее даже обожаешь. Сначала одной фразой прекратила вопли, а потом в кратчайшие сроки заставила светиться от счастья.

— Наверное, привычка, — пожала плечами Вел, настойчиво разглядывая линию горизонта. — У всех оборотней большой семья, много племянник и племянница. У меня тринадцать племянник-ов?.. И скоро будет новый.

— С ума сойти, — искренне ужаснулся он. — Я и представить не могу, какой ор там стоит круглосуточно.

— Почему круглосуточно? В праздник.

— Хочешь сказать, что у вас в замке строгая дисциплина?

— Нет. У нас нет замка. Мы живёт каждый сам. Отдельно. Когда волк находит пару, то уезжать в свой дом. Семья — это муж, жена и дети. Родители портить: вмешиваться и учить… Молодые больше ссорится, поэтому надо отдельно, — старательно объяснила она и кинула на него быстрый взгляд, опасаясь разбудить пока что крепко дремлющую где-то внутри тошноту. — А у вампир-ов… по-другому?

— Да, — зло выплюнул он и нахохлился. Будь возможность, то выпустил бы в придачу колючки как ёжик. — Мы все живём в клановом имении.

Швыряло его, конечно, знатно. Ведь говорили нормально, без какой-либо агрессии, на отдалённые темы, по его же инициативе. А тут на тебе — снова придурка перемкнуло. При том на ровном месте. Нет, Вел принимала в расчёт, что могла случайно наступить на больной мозоль, задав встречный вопрос. Но разбираться и искать причины, на что отреагировала его тонкая душевная организация не собиралась. Слишком много чести этому на голову упавшему звездуну.

Говорят, что на больных нельзя обижаться. Она и не обижалась. Всего-то бесилась и хотела придушить. Совсем чуть-чуть. Так, чтобы он слегка посинел и глаза выпучил, а затем она сразу бы отпустила лебединую шейку. Честное слово лисы.

Оставшуюся часть пути они провели в тишине. Без музыки, потому как вкусы у них сильно расходились. Ему нравилась заунывная муть, что уместно звучала бы во время похорон, а она обожала весёлые заводные мотивчики с приставучими припевами. В общим, ни единого шанса найти компромисс.

Они приехали в городской парк, расположенный в северном районе Уларка. И не успев отойти от входа, разошлись в мнениях, куда им следовало идти дальше. Для Вел было очевидно, что преступление произошло в глубине чащи, в которую вела вытоптанная сбоку тропинка. А Марсель настаивал на прогулке по широкой дорожке, вымощенной из крупных квадратных плит. На её взгляд исключительно из-за того, что не желал запачкать дорогущую на вид обувь.

— Нет! Какой смысл убивать тут? — зарычала она, когда последние крупицы её терпения оказались им беспощадно растоптаны, и ткнула указательным пальцем в сторону высоких деревьев. — Убийца убивать там. Там никто не видеть!

— Вообще не аргумент.

— Я чуять!

— Запах крови?

— Нет, по-другому чуять… шестое чувство!

Он скривился, как если бы лимон лизнул.

— Ты — включить голову! Нам надо туда! — Вел сердито дёрнула вниз бегунок на молнии куртки и решительно шагнула на тропинку. Но тут же обернулась, убедилась, что бесящий кровосос продолжал стоять на чистеньком тротуаре, и сжала кулаки от злости. Он же заметив этот жест, демонстративно сложил руки на груди и ухмыльнулся, пробуждая в её душе желание вогнать его мордой в дно дешёвенького гроба без обивки. Она попыталась в последний раз образумить его, но пелена слепой ярости окончательно накрыла разум, отчего обычные саларунские слова путались на языке, как у пьяной: — Ты упираться из-за вредность! Какой дурак должно убийца быть на вид убивать у всех! Он весть в лес! Никто там потому что! Нет глаз. Защищенность. Убиватъ спокойно! Понимаешъ?!

Самое поразительное заключалось в том, что ему и рта раскрывать не пришлось — упырь сумел оскорбить её одним взглядом. Просто-напросто посмотрел на Вел с брезгливой жалостью. Как на блохастого кутёнка, выбравшего в погожий день из канализационной трубы, чтобы с радостью впиться зубами в заплесневелую сосиску. Но единожды уколоть было недостаточно. Всем своим видом крича, как ему плевать на звуки, доносящееся из её рта, он широко зевнул и развернулся, намереваясь пойти по прогулочной дорожке.

— Вот же белобрысый ублюдок! — в сердцах рявкнула она, добитая игнором. Рванула в его сторону, с намерением схватить за грудки и капитально встряхнуть. Чтобы вся спесь слетела с аристократической морды. Но зацепилась носком ботинка за бордюр, неожиданно оказавшийся выше, чем рассчитывала, и полетела на него уже против своей воли, метясь носом в солнечное сплетение.

Однако фантастический гадёныш мгновенно сориентировался, отскочив в сторону. И не только не попытался поймать Вел, но и уклонился от руки, предпринявшей попытку за него ухватиться, чтобы хоть как-то смягчить падение. Мерзкий кровосос просто захотел постоять в стороне, наблюдая за её падением к его ногам!

Ладони и колени обожгло болью. Но она не шла ни в какое сравнение с испытанным стыдом. Мало того, что шлёпнулась, как дитё малое с грацией картошки. Так ещё и перед кем!

Марсель присел рядом на корточки, подождал пока она повернёт в его сторону голову и со злорадной усмешкой выплюнул:

— Упс.

Её как током прошибло от макушки до пят. Или молнией ударило в солнечный день без единого облако. Тряхануло так основательно, что зубы клацнули, прикусив сбоку язык. А всякие предохранители, если и существовали где-то глубоко в башке, то их вышибло напрочь.

Тело отреагировало на провокацию гораздо быстрее мозга: Вел набросилась на него, не поднимаясь с четверенек. Как впавший в неистовое безумие баран, влетела в плоскую грудь лбом, словно тараном, и вскарабкалась сверху, ослеплённая желанием: топтать и доминировать. Поэтому жалобный стон, сорвавшийся с его губ, когда он упал на спину и приложился затылком о каменную плиту, прозвучал для её слуха самой прекрасной музыкой на свете.

Несколько бесценных секунд она любовалась сморщенной физиономией, стоя над ним на руках, опирающимися по бокам от субтильных плечей. А его скользнувшие к вискам слёзы воздействовали на неё лучше успокоительного поцелуя ирашского врачевателя. Вечность смотрела бы на эту картину. Но кровосос приоткрыл свои слезящиеся глазёнки, и Вел пришлось с дико довольной улыбкой пропеть:

— У-у-упс.

В ответ она ждала чего угодно, но не лихорадочно заметавшегося взгляда между её лицом и грудью, выглядывающей из приоткрытой куртки. В конце концов шальной взгляд Марселя сконцентрировался на глазах, а щёки почему-то порозовели.

От злости, что ли, красные пятна пошли по лицу?

Вел прислушалась к стуку чужого сердца — оно тарахтело как бешеное. Выдавало все сто пятьдесят ударов в минуту. И сделала однозначный вывод: он точно в ярости. Но при этом выражал свою ярость как-то странно, не так как другие. И постоянно на грудь косился, будто раньше никогда не видел развитых молочных желез. Нет, вампирш, конечно, матушка природа обделила богатством. Но не до такой же степени, чтобы на неё, как на доисторическое ископаемое в музеи смотреть! Или это он из-за груди злился? Завидовал, что у его сестры таких объёмов нет?

— Слушай, чудило, ты так косоглазие заработаешь… — сконфуженно заговорила она и споткнулась на последнем слове, осознав, что снова на родной язык переключилась.

Как же раздражала необходимость судорожно подбирать слова на чужом языке. А ведь ещё надо держать в башке схему с другим порядком слов, умудряться подставлять правильные окончания, коих несчётное количество. И как будто этого недостаточно — придумали везде добавить дурацкие исключения. В каждое проклятущее правило! Почему никто не додумался изобрести таблетку, выпив которую сможешь свободно говорить на любом языке мира?..

Чтобы не происходило в блондинистой голове, но Марсель постепенно взял себя в руки: аккуратные, без единого лишнего волоска брови привычно нахмурились, скулы словно заострились, а резко очерченные губы сжались в одну тонкую линию. Всё же красив, говнюк. А лёгкая горбинка на носу и в самом деле придавала его внешности пикантную перчинку, особенно хорошо сочетаясь с тяжёлым взглядом исподлобья.

— Соблазнить меня пытаешься, животное? — язвительно хмыкнул он, возвращая Вел в суровую реальность, где за прекрасными лицами скрывались дерьмовые характеры.

— Что? В смысле? — от смехотворности его нелепого обвинения она окончательно растерялась. — Зачем мне тебя, болезненного задохлика, соблазнять? Да я, что ли, не в своём уме?! Вот же самоуверенная пиявка, с гонором водяного удава! Тебе очень повезло, что меня сдерживает языковой барьер, а то ты много чего о себе нового узнал бы! Нет, серьезно, как у тебя даже язык повернулся ляпнуть такое извращение?

— Ну, раз ты так настаиваешь, то для начала дай себя укусить, — трактовал по своему монолог на ирашском этот в край поехавший самоубийца. И рискнул положить на её талию ладони, которыми медленно заскользил вверх.

Тело снова среагировало быстрее, чем мозги. Вел схватила его за рубашку на груди одной рукой, в то время, как другой продолжала опираться на дорожку, и дёрнула на себя, заставляя туловище упыря повиснуть над землей.

— Тебя убить? — тихо прорычала она в ехидно улыбающуюся физиономию уже на саларунском.

Между их лицами сохранялась дистанция не больше десятка сантиметров. Тяжёлые дыхания сталкивались и сливались, едва касаясь лиц. К запаху мятной жвачки примешивался кисловатый душок синтетической крови, а от тела тянуло приятным ароматом изысканного парфюма, в котором угадывались нотки апельсиновой корки, кедровых шишек и какой-то неуловимой сладковатой горечи.

Постепенно улыбка сползла с лица Марселя, а тонкие длинные пальцы крепче впились в её рёбра, почти до синяков.

— Однако… — озадаченно произнёс детектив Грос откуда-то из-за спины. — Даже не знаю, что хуже: ненависть или любовь между вами, ребятки. Честно говоря, то и другое меня одинаково пугает.

Вел вскочила на ноги под новый страдальческий всхлип своего напарника. Поскольку она резко отпустила рубашку, а он к этому, очевидно, оказался не готов. Шлёпнувшись обратно на землю, снова пригрелся затылком о каменную дорожку.

— Это не то, что вы думать!

Старший детектив стоял на протоптанной тропинки с вытянутой рукой, в которой сжимал телефон. И выглядел до того обескураженным, что в самую пору было задаваться вопросом: кто из них недавно занимал позицию «упор лёжа» над обнаглевшим упырём. А затем до неё дошло, что явился он со стороны лесопарковой зоны, и Вел кинула на поднявшегося с земли напарника победоносный взгляд.

Поздоровавшись с неприветливыми детективами из другого участка, они с Марселем встали у ленточного ограждения, подключившись к сдерживанию любопытной толпы. По её ощущениям, прохожие стягивались к месту преступления со всех окрестностей неподалёку от парка, чтобы поглазеть на обугленные останки неизвестного вампира. Вот уж дикость — из чужой смерти устраивать себе развлечение. Насколько бы редко те не умирали, всё же это неправильно. Особенно неприятно было видеть злорадство на лицах оборотней, шевелящихся носами. Они у неё вызывали такую же неприязнь, как и Аллен Оккели.

Вампирское консульство подняло нешуточную суету по всем инстанциям. Даже СМИ зацепили: три фургончика от разных телеканалов подъехали одновременно. Из них повыскакивали репортёры и видеооператоры, устремившись наперегонки к ленте ограждения. Такими темпами общественный резонанс затронет полмира.

— Не пойму, почему так много народа… крутую шишку, что ли, грохнули? — проворчала Вел, сверля мрачным взглядом довольную рожу какого-то парнокопытного оборотня.

— Насильственная смерть любого вампира в нашем обществе громко освещается, — ответил ей Марсель и сдержанно усмехнулся. — Я всё ещё не понимаю ирашский, но предугадать ход твоих мыслей несложно.

— Это кто-то важный? — спросила она на саларунском, продолжая косится на него с подозрением. Кто его знает, предугадывает он там что-то или снова свои ментальные штучки с её мозгами проворачивает.

— Нет, скорее всего, мелкий предприниматель среднего звена. Маловато шума для представителя аристократии.

— Это маловато шума?!

— Не сравнивай с вашими порядками. Вы можете хоть каждый год под три-четыре ребёнка рожать. При такой популяции вполне естественно, что оборотни проще относятся к смерти. Даже если всем миром постараться — вашему виду вымирание не грозит.

— Когда умирать близкий — больно всем. Без разницы, кто ты: человек, оборотень или вампир.

— У вампиров всё гораздо сложнее, чем банальное: «больно», — буркнул он и отвернулся.

Криминалисты закончили с остатками в рекордные сроки, поэтому медработники сгрузили обугленные косточки на носилки и вынесли их с места преступления. Толпа после этого значительно поредела. А где-то через час разошлись и последние зеваки.

Детективов из другого участка отпустил старший по званию. Они, к слову, оказались не плохими мужиками. Рассказали Вел пару интересных и поучительных историй из своей практики и предложили обменяться контактами на случай, если понадобится помощь. А такими вещами она никогда не пренебрегала, поэтому с радостью пошла на обмен, игнорируя ворчание напарника. Учитывая, как часто он нёс всякую чушь, смысла прислушиваться к его словам не было.

— Аллен и Оскар закончили, поэтому мы уедем первыми, — сообщил им старший детектив. — Скоро подъедут патрульные от второго участка. Они вас подменят.

— Поняла, старшина! — выкрикнула Вел, выпрямившись и стукнув пятками. — То есть, старший детектив! Будут ещё распоряжения?!

— Нет, просто возвращайтесь в отдел, — он посмотрел на неё долгим немигающим взглядом, грустно вздохнул и пошёл к служебной машине. — И почему в фенеке вечно так много энергии…

Подавив в себе желание огрызнуться на дурацкое прозвище, Вел сложила руки на груди и бессмысленно уставилась куда-то вперёд. Она, что ли, виновата, что в половинчатой форме у неё вырастают полноценные лисьи уши, чуть большего размера, чем того требовала голова. И не такие уж они и крупные, чтобы её называть этим мелким недоразумением, почему-то относящимся к лисам, а не хомякам.

— Валери, — позвал её Мацик и даже попытался на своём гнусном лице изобразить подобие приятельской улыбки. — Мы можем поговорить?

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что вокруг нет никакой другой Валери, она уставилась на него как баран на новые ворота. И как ей следовало реагировать на эти перемены? Чего его опять переклинило? Или это какой-то обманный манёвр? Как же бесит!

В конечном итоге Вел решила всё же дать шанс подлецу, и, не поднимая головы, угрожающе протянула:

— Ну?

— Я хочу у тебя кое-что уточнить.

— Вперёд, Мацик.

— Последнюю неделю я изучал парапонеру клавату. Кое-что про неё нарыл в сети, но не знаю насколько данные достоверны, — он достал из внутреннего кармана пиджака блокнот размером с ладонь, чтобы на мгновение заглянуть внутрь. — В Птичьем Королевстве есть один малый народ под названием: «Клибусси». И вот народ этого племени придерживается весьма странных ритуалов. Они заставляют своих юношей по достижению совершеннолетия проходить испытание болью. На их руку надевают бамбуковую перчатку, кишащую насекомыми, и те должны выдержать десять минут болезненной процедуры, чтобы доказать свою готовность вступить во взрослую жизнь. Такой обряд инициации реально существует в Ираше или это чья-то байка?

— Я не знаю точно, но у птиц… ммм… как его?.. Болевой порог! Вот, болевой порог очень высокий почти у всех. Поэтому, думаю, реально существовать такой обряд… и-ни-ци-а-ции. Птичье Королевство бедное. Там много племён… как дикие жить. Понимаешь, о чём я?

— Имеешь в виду неконтактные группы народов, сохранившие строй первобытного племени? То есть они не желают приобщаться к благам цивилизации. Продолжают жить в гармонии с природой, заниматься всяким сельскохозяйственным трудом и придерживаться строгих традиций общины, что искусственно тормозит их развитие.

— Да, именно!

— Если предположить, что убийца вдохновлялся обрядом инициации Клибусси, то это сильно сузит круг поиска. Допустим, существует некий подпольный клуб, в котором собираются детишки, чтобы доказать друг другу, кто из них круче. И вот наш убийца внедрился в существующее сообщество или собрал вокруг себя этих детишек, не суть разница, и придумал такое развлечение: мол, хочешь что-то доказать другому, сунь руку в перчатку с насекомыми.

— О-о-о, — впечатлённо протянула Вел, посмотрев на него новыми глазами. Умеет же шевелить мозгами. Почитал немного об ирашских туземцах и сразу такую добротную теорию выдал.

— Следовательно, нам осталось лишь вычислить этот клуб, — подытожил Марсель. — Как считаешь, стоит рассказать капитану?

— Да! Стоит рассказать!

— Вероятнее всего, они уже сами дошли до этой гипотезы. Информация о племени Клибусси встречается почти в каждой второй статье о парапонере, поэтому не думаю, что я первый кто её раскопал, — он потеребил кончиками пальцев крестик, свисающий с серёжки в ухе, и равнодушно добавил: — Если хочешь, можешь сама рассказать капитану.

— Не могу, — сухо бросила она, пристыжённо потупив взгляд. — Я прячусь от него.

— Это сложно не заметить.

Кажется, у неё зубы заскрипели от злости, когда Вел, наконец, поняла отчего напарник вдруг с ней заговорить возжелал, так щедро делясь своими размышлениями. Он лучше всех знал, что отведённый для улучшения саларунского месяц закончился, и теперь цинично дразнился. 

7 глава: Клуб самоубийц

Белладонна

— О, явилась, не запылилась, важная цаца, — протирая мокрой тряпкой подоконник забрюзжала противная бабка-комендантша в безвкусном цветастом халате, колтуном на голове и в смехотворных розовых тапках. — Сегодня въезжаю, завтра выезжаю. То же мне. И побогаче видали!

Проигнорировав её бубнёж, Белладонна прошла мимо и поднялась по лестнице до третьего этажа, где наткнулась на растрёпанную Валери в тёмно-синем спортивном костюме. В одиннадцатом спортивном костюме на её памяти.

— Я его растолкала, но он всё ещё… — она покрутила пальцем у виска, добродушно улыбнулась и побежала вниз, перепрыгивая сразу по три-четыре ступеньки. — Удачи!

Временами эта абсолютно сумасбродная и решительно невменяемая простушка казалась ей очаровательной. Особенно, если удавалось абстрагироваться от громкого голоса и феноменально отвратительного вкуса в одежде. Валери не стыдилась чего-то ни знать, с воздушной непосредственностью принимала критику в свой адрес и уже на следующий день начинала работать над исправлением ошибок. Но сильнее прочего в ней симпатизировало умение в кратчайшие сроки доводить Марселя до состояния: «пена изо рта». А видеть младшего братишку в гневе — не менее забавное зрелище, чем наблюдать за суетой в отделе после того, Валери чудесным образом создаст проблему на ровном месте.

Несложно было догадаться, что оборотни не отличались большой любовью к порядку. И главным образом конкретная рыжая парочка. Над ними практически транспарант висел, уверяющий всех в обратном. Но всё же масштабы бедствия в их корпоративных апартаментах смогли впечатлить даже морально подготовленную Белладонну.

Никак между собой не связанные вещи валялись повсюду. Пол полностью устилала скомканная одежда, в отдельных местах сбившаяся в кучи. Между грязными тряпками возвышались нагромождения из картонных коробок, с торчащими из них пластиковыми бутылками, разбитой посудой и целыми упаковками снеков. А завершали безобразную картину метровые стопки разрозненно стоящих книг — с угла одной башни, как вишенка на торте, свисали мужские трусы. Вполне заурядные серые боксёры в крупную полоску из плотной хлопчатобумажной ткани.

Единственный островок чистоты находился на кухне, сквозь которую она прошла для того, чтобы оказаться в гостиной. Всё же оборотни чувствительны к запахам, поэтому разбрасываться недоеденной едой или оставлять в раковине тухнуть посуду было им несвойственно. В том числе и для форменных нерях, неспособных выстоять перед лицом врождённых инстинктов — где ем, там не гажу.

Перешагнув через джинсы, валяющиеся в полувывернутом состоянии, Белладонна встала у дивана и коснулась подушечками пальцев обнажённой лопатки напарника. Даже в дремлющем состоянии бугры мышц оставались упругими на ощупь, можно сказать, твёрдыми, точно находились в состоянии хронического тонуса.

— Да проснулся я, проснулся, — глухо прорычал он в подушку, с трудом шевеля языком. — Отвали, мелочь пузатая, пока по заднице не отшлёпал.

Она как обычно сделала вид, что ничего не поняла из сказанного на ирашском. Провела пальцами вдоль его огромной спины, наслаждаясь её фактурным рельефом, царапнула смуглую кожу поясницы кончиками ногтей у границы с одеялом, и спокойно произнесла:

— Рикард, капитан получил ордер. В районе часа должны привезти компьютер Айра Хоски для экспертизы. Нам желательно присутствовать на процессе его взлома Фабианом.

— М-м, у тебя красивая левая нога… — сонно пробормотал он, повернув в её сторону рыжую коротко стриженную голову. — Правая тоже ничего, но левая бесподобна.

Переведя взгляд на свои ноги в чёрных шортах, хорошо сочетающихся с алебастровой блузкой и кремовым пиджаком, Белладонна с удивлением уставилась маленькую дырочку на капроновых колготках посередине бедра. И откуда она там взялась? У неё ведь даже и шанса не было зацепиться обо что-то в машине или на пути в квартиру Вульфов.

— Удалось узнать что-то полезное? — спросила она, оглядываясь по сторонам в поисках двери ванной комнаты. Нашла ту возле кухни и самой крупной кучи с одеждой на полу, и двинулась в её сторону. — Или потратил всю ночь на бесполезную слежку за подростком, не имеющим никакого отношения к делу?

— Второе. И к твоему сведению я проспал всего три часа.

Из ванной — второго поразительно чистого места в этой берлоге — Белладонна вышла уже без колготок. И застала Рикарда, стоящим в одних просторных трусах напротив холодильника. Он припал к горлышку тетрапака и жадно хлебал молоко прямо из тары. Выпил, наверное, с пол литра. А насытившись, выкинул опустевшую упаковку в одну из коробок при входе в квартиру и повернулся к ней лицом.

Совершенно не смущаясь своего вида, даже больше этого — не посчитав нужным вытащить руку из трусов, Рикард однобоко улыбнулся и подмигнул ей. Он флиртовал со всеми женщинами одинокого. По отработанной схеме при помощи штампованных, жутко клишированных фраз. И что самое неприятное, они исправно работали. Даже с ней. Потому как их секрет заключался не в том, что именно произносили сексуально ухмыляющиеся губы, а скорее — как: расслабленно и уверенно, с полным осознанием собственной привлекательности. Рикард был в курсе, какое впечатление производит на противоположный пол. Поэтому купался во внимании дам, развязно наслаждаясь прелестями подобной популярности.

— Если бы красота могла убивать, ты была бы оружием массового поражения, — игриво бросил он, проходя мимо. Положил лапу на дверную ручку ванной комнаты и с серьёзным выражением лица спросил у неё: — Тебя ещё не арестовывали? Незаконно выглядеть так безупречно.

— Кажется, у меня что-то на попе, — она повернулась и чуть задрала полы пиджака. Проследила за его глазами, опустившимся к указанному месту, и окончательно деградировала до его уровня, сладко прощебетав: — Ой. Это был твой взгляд

— Ого, а это прям свежо, — прыснул от смеха Рикард и скрылся за дверью. — Уделала, признаю!

Он отсутствовал минут пятнадцать и вернулся уже частично одетый. В новых джинсах, обтягивающих высокие ягодицы и пробуждающих несвойственные желания шлёпать мужчин по задницам, и парой свежих носков. С трудом удержав взгляд на уровне его лица, хотя тот так и стремился соскочить и облизать каждый кубик пресса, вздутую вену, уходящую вслед за косыми мышцами под кожаный ремень штанов, Белладонна светски улыбнулась ему.

— Ты что-то хотел?

— Подай мне, пожалуйста, красную футболку из шкафа позади тебя, — попросил Рикард и присел на край дивана, чтобы натянуть носки. — Футболка лежит в стопке на уровне твоих глаза.

Она повернулась и заметила, что вдоль лестницы, ведущей на второй ярус квартиры, в стену встроили скрытую систему мебели. Нажала на дверцу без каких-либо ручек, и та распахнулась, демонстрируя содержимое полок. Удивительно аккуратное содержимое.

— У вас прислуга прибирается? — поинтересовалась Белладонна, стянув верхнюю футболку из десятка таких же красных. У него прям какой-то пунктик на этом цвете, как у его сестры на спортивных костюмах.

— Договорились с бабулей Миндари — комендантшей общежития, что обычно сидит в маленькой будочки на проходной. Она где-то раз в неделю приходит и разгребает наш свинарник.

— Комендантша не выглядит, как милая особа, с которой легко договориться, — с лёгким оттенком изумления в голосе отметила она и протянула ему футболку. Вот уж от кого, а от старой злобной грымзы в последнюю очередь следовало бы ожидать помощи, пусть и на платной основе.

— Почему же? По-моему, она как раз очень миленькая старушка. Сначала забавно бухтит, пока за ними, ленивыми зачуханцами, прибирается, а потом оставляет полную кастрюлю вкуснейшего рагу. Хотя вообще не обязана этого делать. Договор ведь на одну уборку.

Проигнорировав протянутую вещь, он схватил её за запястье и дёрнул на себя, нахально усаживая на коленях.

— Что ты себе позволяешь? — от неожиданности Белладонна не то, чтобы смутилась, но всё же рефлекторно попыталась подняться с чужих ног. Естественно, Рикард не дал ей этого сделать, а лишь сильнее прижал к своей обнажённой и горячей груди.

— Ровно то, на что ты сама меня провоцируешь, — правый угол его рта пополз вверх, сминая гладкую кожу щеки в симпатичные морщинки. Только сидя так близко она смогла раскрыть тайну кривоватой и дьявольски привлекательной улыбки. И заключалась она в чёткой арке Купидона и самых краешках уголков губ, которые резко обламывались и смотрели вниз даже когда он улыбался. — Давай не будем разводить цирк, Донна, и поговорим по существу?

— Для этого необходимо сидеть у тебя на руках?

— Нет, но я люблю совмещать приятное с полезным, — томно усмехнулся он, а уже в следующее мгновение от улыбки не осталось и следа. От пронизывающего же взгляда голубых глаз, ещё лет пятьдесят назад её однозначно пробил бы озноб. Даже немного жаль, что с годами к подобным вещам вырабатывается иммунитет. — Что тебе от меня надо?

— Я не понимаю…

— Донна, давай ты не будешь из себя строить святую невинность? Неосознанно вертеть хвостиком может такая глупышка, как Вел. Да и до неё рано или поздно дойдет, почему у неё в присутствии одного конкретного мальчика тембр голоса меняется и глупая улыбка не сходит с лица.

Белладонна постаралась изобразить растерянность, но лишь убедилась, что на нём привычные приёмы не работали. Достала из кармана пиджака пилочку для ногтей и сконцентрировалась на их остроте, обдумывая, как ей выбраться из столь щекотливой ситуации.

Откровенно говоря, она сильно заблуждалась на его счёт. Понадеялась, что глупый дикарь поведётся на первые признаки заинтересованности. Потому как среди других жертв обаяния, вампиров и людей, этот метод раньше не давал осечек. Мужчины слишком тщеславны, чтобы усомниться в собственном превосходстве. Насколько бы успешна, красива и умна не была женщина, они ни на секунду не заподозрят, что она могла устоять перед их харизмой, богатством или внешними данными, на их взгляд, как минимум — сногсшибательными.

К слову, их заблуждения, касающиеся внешности, её особенно сильно забавляли. Каждый второй сморчок с куцей бородкой и торчащими рёбрами мнил себя ночным покровителем, олицетворяющим мужскую красоту. Как будто у них в домах стояли волшебные зеркала, демонстрирующие желаемое вместо действительного.

Пусть Рикард и на самом деле обладал впечатляющей фигурой и соблазнительными губами, но ведь вёл он себя, как типичный бабник. Не мог пропустить ни одной юбки, флиртуя не только с коллегами, но и со свидетельницами. Временами появлялось ощущение, что за центр принятия решений у него отвечал исключительно детородный орган. А тут такой внезапный сюрприз, от которого Белладонну буквально заколотило изнутри от желания, чтобы один конкретный мужчина принадлежал исключительно ей. Как вещь. Как собственность. Его сопротивление унижало и злило. Отчего возникало до вульгарного тупое стремление сломать чужую волю и заставить восхищаться ею от кончиков волос до пальцев ног. Просто потому, что так захотелось. Бессмысленно и беспощадно.

— Зачем ты заперла мокрую Дарси на всю ночь в туалете? — в лоб бросил Рикард.

— Мне не понравилось, как она смотрела, — она равнодушно пожала плечами, не переставая пилить ногти. Нет смысла притворяться, что не имела к этому инциденту отношения. Всё равно не поверит в её ложь. — А я привыкла ставить других в известность, если мне что-то не нравится.

И обозначать границы, за которые наглым клушам лучше не заходить. Белладонна первая положила на него глаз, решив, что он будет от неё без ума, и так просто отказываться от поставленной цели не собиралась. Королевская кровь и способности бета-самца стоили приложенных усилий. В будущем его влияние, которое с годами однозначно лишь усилиться, можно будет использовать во многих затруднительных ситуациях с другими оборотнями. И раз она решила остаться на Саларуне, то ей жизненно необходимо заручиться его поддержкой.

— Ух, прям на ревность тигрицы тянет.

— Чтобы ревновать, надо быть страстно влюблённой, — тонко намекнула Беладонна на свою симпатию к нему.

— Это ты верно подметила. И поскольку мы оба знаем, что ты не влюблена, то потрудись объяснить, что стоит за твоим поведением? Пожа-а-луйста.

Лапища, приобнимающая её за талию, стала ласково перебирать пальцами, вынудив Белладонну оторваться от увлекательного занятия и перевести взгляд на задумчивое лицо наглеца. Сегодня его внешний вид отличался не только новой стрижкой, но появлением узкой полоски бороды. Она тянулась от висков и подчёркивала по кругу контур квадратного лица с тяжёлым подбородком.

— Когда к цирюльнику успел сходить? — Белладонна попыталась сменить курс их диалога, рассчитывая выиграть немного времени за разговорами на отдалённые темы, пока придумывала правдоподобный ответ на его вопрос. Всё же раскрывать все карты сейчас ей было невыгодно. — Тебе идёт новый стиль.

— Какие цирюльники с нашим-то режимом работы?

— Сам подстригся?

— Некоторые оборотни могут контролировать длину волос на теле при перевороте.

— Ты обращался в волка?

— Пришлось из-за кое-кого, — мрачно произнёс он и подчёркнуто осуждающе посмотрел ей в глаза. Наверное, понадеялся, что после особого взгляда она обязательно раскается во всех своих грехах, но, увы, ничего похожего на стыд Белладонна сейчас и близко не испытывала. — Видишь ли, природой так заложено, что оборотням надо куда-то спускать излишки энергии. Вел по несколько часов в день тренируется. Я же предпочитаю сексуальное русло. Но вчера пришлось побегать на четырёх лапах, потому как ещё один день воздержания я попросту не выдержал бы.

— Прости, — она опустила взгляд на его широкую и гладкую грудь. — Понятия не имела, что у оборотней есть такие особенности организма.

— Больше не будешь вмешиваться в мою личную жизнь?

— Прости, — повторила Белладонна и провела ногтем вдоль ключицы, слегка надавливая на кожу. Неглубокий порез мгновенно затягивался, не давая просочиться ни капли крови. — Не могу этого пообещать.

— Играешься? — глухо спросил Рикард с нечитаемым выражением лица.

— Верчу хвостиком? — легкомысленно предположила она.

— Слушай, я не буду ходить вокруг да около, как ваши рафинированные вампирские мальчики. У нас, оборотней, не принято годами ухаживать, чтобы добиться одного целомудренного поцелуя. Если ты и дальше продолжишь обламывать меня с сексом с другими женщинами, то придётся взять ответственность, — он положил обжигающе горячую и приятно тяжёлую ладонь на её колено. Медленно провёл рукой вверх по ноге и волнующе сжал бедро, провокационно заходя кончиками пальцев под штанину шортов. — Я понятно выражаюсь?

Белладонна смотрела в его потемневшие, как грозовое небо, серьёзные глаза, но могла думать лишь о крупной ладони, продолжающей согревать её бедро. В ней зарождалось безумное желание шагнуть глубже в бездну. Попробовать то, о чём она раньше и помыслить не могла без дрожи отвращения. Ей захотелось ощутить на вкус этого бестактного и топорно похабного зверя, движимого примитивными инстинктами.

— Да, я поняла тебя, — Белладонна безмятежно улыбнулась. — Буду учитывать риски, когда надумаю испортить тебе очередной «перепихон».

Шумно выдохнув, Рикард убрал руки, давая ей подняться с его колен. Подхватил с пола упавшую футболку и надел её — эластичная ткань обтянула каждый миллиметр фактурного тела, не оставляя простора для фантазии.

— Так что там с компьютером? — он направился в маленькую квадратную прихожую, где с вешалки сдёрнул кожаную куртку.

— Должны скоро доставить к нам в отдел.

— И что мы там планируем найти?

— Клуб самоубийц? Не знаю. Марсель вчера предложил неплохую идею капитану, — она вышла в общий коридор, — но есть вероятность, что это ещё одна красивая, но бесполезная гипотеза.

— Да, точно… К слову, тебе не показалось странным, что он подчеркнул вклад Вел в разработку этой гипотезы?

— Немного. Не хочу тебя обидеть, но вряд ли она принимала реальное участие.

— Как будто я не в курсе, что сеструха больше любит махать кулаками, чем мозгами шевелить. Вот именно это меня и напрягает. С чего вдруг твой братец сменил тактику и решил в благородство поиграть?

— На деле мой братец не такой уж и говнюк, коим вы все его считаете. Как и в случае с Валери, первое впечатление о нём может быть обманчивым.

— Думаешь, он смирился с их сотрудничеством?

— Возможно.

— Меня не отпускает какое-то дурное предчувствие… но не такое, как при роковых событиях, что могли нести за собой непоправимые последствия. А так, скорее, как при мелкой, но подленькой неприятности. Ну, знаешь, иногда просыпаешься с таким гадким ощущением, что вот сегодня обязательно мимо туалета поссышь или незаслуженную пощёчину заработаешь.

— Нет, я с подобными ощущениями никогда не просыпалась.

— Да ладно тебе, могла бы и подыграть!.. В общем, присмотри за ним.

— Это сложно осуществимо. Мы живём в разных районах.

— Плохо ладите? — удивлённо приподнял густые брови Рикард, а уже в следующую секунду усмехнулся: — Это из-за того, что ты свои коготки распускаешь?

— Нет, банально ценим личное пространство друг друга.

— Вот сейчас аж завидно стало, — протянул он, намеренно переигрывая. А в фойе на первом этаже резко свернул к консьержной комнате и постучал в квадратное окошко. — Как самочувствие, бабуля?

— Да получше бывало, — недовольно прокряхтела древняя комендантша. — Колени болят, суставы на пальцах жжёт. Но в моём возрасте это нормально. Вот стукнет тебе за четыреста — поймешь меня… Небось опять весь дом засрали?

— Есть такое дело…

— Поднимусь сегодня.

— Может я тебя на руках отнесу? Мне это пять минут заботы.

— Чего?! Я, что ль, немощь какая? Вот уж удумал! — искренне возмутилась она и грозно помахала узловатым пальцем у него перед носом. — Работой иди, балагур! Со своими заботами я уж как-нибудь сама справлюсь!

— Ладно-ладно, не злись, бабуль, — Рикард отклеился от поддонника у окошка. — Не поднимай никакие тяжести, не хватало нам, чтобы у тебя ещё и пупок развязался до кучи к трясущимся коленкам. Сегодня Вел должна пораньше вернуться, перетаскает мусор из коридора.

— Хорошо. Иди уже, — буркнула старуха, из всех сил сдерживая улыбку.

До встречи со своим напарником Белладонна даже не догадывалась, как некоторые могут легко и непринуждённо ладить абсолютно со всеми, без оглядки на социальный статус, вид, пол и возраст. Казалось, для Рикарда не имело значения, кто встретился ему на жизненном пути: вонючий бродяга из соседней подворотни, протягивающий руку для милостыни, или высокомерная королева из недружественного государства, угрожающая развязать войну, — он с одинаковой сердечностью умудрялся с каждым заводить простую и приятную беседу. Тот же Марсель зачастую забывал о неприязни к оборотням, стоило Рикарду приложить усилие, чтобы пообщаться с ним.

Тем не менее Белладонна не чувствовала зависти, когда со стороны наблюдала за проявлениями его необычного таланта. Для её жизненных целей не требовалось симпатия вредной старухи, вынужденной на старости лет работать в поте лица, чтобы сводить концы с концами. И не то, чтобы та вызывала у неё отвращение или что-то похожее на ненависть — нет, ничего подобного. Её элементарно не интересовала судьба мимо проходящего престарелого оборотня.

Более того, Белладонне не было дела ни до кого, кроме себя и своего ближнего круга. Многие лицемерно претворялись бесконечно сострадательными, желая заслужить порцию общественного одобрения. Громко сотрясали воздух, не уставая рассказывать о том, как им невероятно жалко всяких безликих сирот из приютов и интеллектуально убогих простолюдинов. Но, как правило, на участливых беседах их добродетельи заканчивалась. А когда доходило до дела, то раскрывалось неприятная правда — они ничем не отличались от неё. Также носились со своими глупыми и мелочными желаниями. И между счастьем страдальца, долгие годы обделённого всевозможными благами, и счастьем своего избалованного, но любимого сына, выбирали счастье последнего.

Почему? Потому что это было в природе всего живого. Присущий от рождения здоровый эгоизм требовал, чтобы каждый в первую очередь думал о себе и продолжении себя в своих родных. А уже потом, если оставались ресурсы: время, силы и возможности, — мог поиграть в большое и чистое сердце, заслуживающее похвалы.

Но, конечно, приятнее заниматься самообманом. И видеть в себе то, чего на самом деле нет. 

*** 

— И что конкретно вы хотите, чтобы я тут нашёл? — скептически смотря на системный блок, Фабиан шуршал целлофановой обёрткой на новом леденце. — Гарантировать могу только материалы для взрослых мальчиков.

— Если сможешь доказать, что эти материалы имеют отношение к смерти Айра Хоски, то мы обязательно с ними ознакомимся, — сдержанно отреагировал на однообразную шпильку капитан Бак, примирившийся со специфическим юмором их программиста.

Уже всем было известно, что большая часть его шуток так или иначе касались тёмной стороны интернета или порнографии. Но каждый раз, как он озвучивал эту скабрезную глупость, у Белладонны возникало чувство, что тот не только выглядел как подросток, но и ощущал себя лет на пятнадцать. И тогда ей становилось жутко от одной мысли оказаться запертой в голове и теле ребёнка на долгие столетия.

— Да у меня уйдет не меньше пары недель только на то, чтобы изучить все переписки в социальных сетях! — он подключил кабель от монитора и раздражённо пососал леденец, вытащил тот изо рта за палочку и ткнул им в сторону начальника. — Каким образом я должен ещё успеть найти все ящики его электронной почты, восстановить и просмотреть историю в браузере? Вы хоть представляете какой это фронт работы без конкретизированного запроса, опираясь на который я бы смог написать поисковую программу? В ручную это нереально сделать за неделю. Вы специально ставите идиотские дедлайны. Издеваетесь что ли?

— Тебе помогут наши стажёры. Аж в количестве четырёх штук.

— Но мы же другая группа! — воскликнула Валери, на лице которой читалось, что о подобной помощи ей не доводилось мечтать даже в самом страшном сне. Она повернулась к старшему детективу и взволнованно запричитала: — Мы не — ястреб! У нас другое дело! Нам надо ловить убийца вампира! Правда ведь?!

— Но идея-то ваша, — он равнодушно пожал плечами в ответ, удерживая на лице маску невозмутимости, хотя из глубины узких глаз так и рвалось веселье.

— Нет, я не иметь к ней никакого от!.. — договорить ей не дала ладонь Марселя, грубо заткнувшая крикливый рот.

— Она с перепугу начинает нести всякую чушь, — лаконично объяснил он, а потом наклонился к уху Валери и что-то сердито зашептал.

Белладонна шокировано смотрела на то, как её брат прикасался по собственному желанию к оборотню и не верила своим глазам. У неё произошёл не какой-нибудь классический разрыв шаблона — тот больше месяца ей беспощадно рвал в клочья Рикард. Нет, у неё вероятнее мир с ног на голову перевернулся. Марсель не просто ненавидел другие виды, он элементарно не знал, что к ним можно испытывать что-то помимо отрицательных эмоций.

Ей, как и многим другим вампирам, на протяжении многих лет внушалась идея, что оборотни их главные враги. Но опыт человеческой жизни смягчал градус негатива. И поэтому наиболее адекватные особи понимали искусственность навязываемых чувств. Видели, где и как их сталкивали лбами для поддержания уровня межвидовой агрессии, выгодной с экономической точки зрения. Но Марсель не имел никакого человеческого опыта, его ненависть к оборотням была взращена с нуля.

По идеи даже мысль о том, чтобы дотронуться до оборотня, должна вызывать у него нестерпимое чувство отвращения. Притом самое невинное касание, где кончик пальца едва задевает чужого предплечья. Марсель же прижимал целую ладонь ко рту Валери, ещё и грудью едва не прильнул к её спине, пока завис губами напротив уха.

— Я же говорил, что между ними что-то странное происходит, — внезапный шёпот напарника опалил висок Белладонны. — Не только твой братец чудит, но и малая ведёт себя нестандартно. Глянь, как спокойно даёт заткнуть себе рот… в другой раз она ему руку бы по локоть откусила.

— Какая-то бессмыслица…

— Вот-вот, и я о том же.

Начальство не стало далеко заходить в своих забавах над подчиненными и успокоили Валери, пообещав не нагружать её занудной работой, заключающейся в монотонной фильтрации информации. И не потому что это было для неё смерти подобно, а целях грамотной реализации кадров.

Бессмысленно заставлять пересчитывать рисовые зёрна того, кто через десять минут кропотливого труда попытается разнести пол здания в состоянии аффекта. Логичнее источник неуёмной энергии отправить бегать наперегонки с машиной наркокурьера. Выгоды для всех выходило значительно больше.

В результате короткого обмена мнений, капитан Бак определил в помощники Фабиана стажёров из своей ястребиной группы. Рикард неплохо справлялся с типовой работой, если руководство по-военному чётко озвучивало техническое задание, в иных случаях он предпочитал пародировать предметы мебели или сливаться с окружающей средой. И как ни странно, этим её совершенно не раздражал. Чем дольше Белладонна с ним работала, тем яснее понимала, что излишне инициативные мужчины вызывали у неё гораздо больше головной боли, нежели вот такие — в целом не особо деятельные, но локально послушно исполнительные.

Устроившись в скрюченной позе на краю кресла у компьютера, Фабиан настраивал, чтобы на огромном экране в конференц-зале картинка выходила одновременно с двух системных блоков, и параллельно умудрялся трещать без умолку:

— …но это всё мелочи жизни. Итак, мои братья и сёстры по несчастью, начнём с протоколирования никому не нужной аппаратной информации. Сейчас я буду зачитывать всякую муть, которую вам нужно будет подробно записывать. Зачем? Затем что по дебильной инструкции так положено. Можно подумать, типа в будущем отыщется креативный олух, что горячо заинтересуется комплектацией компа убитого.

— В этом вопросе вы пристрастны, Фабиан, — не согласилась с ним Белладонна. — Алгоритм осмотра и процедуру протоколирования придумали, потому как изначально никому не известно, что именно пригодится для расследования. Разумнее отнестись к первичному осмотру с неким педантизмом, чем проводить повторную экспертизу, если потом выяснится, что корень зла спрятался в незначительной на ваш взгляд мелочи.

— Складно стелишь, но за семь лет, что я работаю в полиции ещё ни одно дело не было раскрыто благодаря инфе о серийном номере процессора. — Он снял боковую стенку на системном блоке и заглянул внутрь. — Так, тут у нас три корпусных кулера и водянка на видюхе. Два винчестера старенького форм-фактора и один малого объема, видимо под систему… три плашки оперативки… ничего необычного не вижу. Никаких подозрительных паянных на коленке микросхем или дистанционных передатчиков данных. Скукота…

Какое-то время они потратили на описание комплектующих, как внешнего содержания, так и внутреннего — программного. Она писала о загадочных операционных системах и утилитах без малейшего понимания, о чем шла речь. Банально строчила текст под диктовку Фабиана, расстроенного рутинностью процесса.

— Сетевая карта интегрирована в мать, поэтому пиши номер и серию материнской платы, — он выделил курсором мыши длинное название, оканчивающиеся буквами вперемешку с цифрами. Открыл черно-белую программу, написал короткую команду, снова выделил строчку, где указывался «физический адрес» из двенадцати символов, и с явственной ленцой в голосе пояснил: — Все сетевые карты обладают уникальным адресом, по которому интернет-провайдеры идентифицируют своих пользователей.

— Я кое-что слышал краем уха об интернет-протоколах, — между делом ненавязчиво заговорил бездельничающий на соседнем стуле Рикард. — Правда, что одарённые программисты могут вычислить по этим странным «адресам» из случайных цифр реальное местоположение того, кто пользуется компьютером? Имею в виду нормальный адрес: страну, город.

— Нет, конечно! — мгновенно пришёл в негодование Фабиан. — Для такой ерунды не нужно быть никаким одарённым! Кто бы не сказал тебе этот бред собачий, знай, что фигов знаток дребедень сморозил, — крайне эмоционально оттарабанил он и вдруг завис. Как-то смущённо посмотрел на Рикарда и неловко пояснил: — Собачий — не в смысле, что псы плохи, поэтому их можно использовать в качестве оскорбления, а это типа устойчивое выражение… фразеологизм или как-то так. Короче, не дуйся, пупсик! Я пёсиков люблю… но не в том смысле, как в видео для взрослых мальчиков. Нет, я намеренно никогда не искал такие видео. Воробушки, я всё только хуже делаю!..

— Ого, — с забавно ошеломлённой рожицей тихо протянул напарник. — А я думал, что все вампиры априори эрудированные и высококультурные. Поэтому каждое сказанное слово тщательно обдумано и имеет чуть ли не двойное дно. Но теперь выяснилось, что и среди вашего племени хлебушки водятся.

— Хлебушки? — не поняла Белладонна.

— У нас на Ираше есть выражение: «тупой как хлебушек». Поэтому мы используем «хлебушек» в значении «неумный», — торопливо шепнул он ей на ухо, не переставая улыбаться, и следом уже в полный голос обратился к Фабиану, смотрящему на него с недобрым, как ей показалось, прищуром. — Так что там с интернет-протоколами?

— Да, точно, мы же обсуждали типа сложное вычисление ИП, — расслабившись от возвращения в родную стихию, он откинулся на спинку кресла. — Там любой идиот справится, если ему нужный софт поставить на машину. Написана уже куча программ с интуитивно понятным интерфейсом. Если у тебя есть реальный адрес ИП, без маски подсети (хотя и её обойти не особо сложно), вводишь цифровой номер и тыкаешь на одну кнопку. И, вуаля — тебе указывается на красивой интерактивной карте: страна, город и даже номер дома на улице.

— А как узнать этот адрес ИП?

— Ну, я бы узнал через интерпретатор командной строки для операционной системы, но в твоём случае будет актуальнее обменяться письмами по электронной почте. Там можно заглянуть в свойства письма. Тебе откроется аналоговая простыня, написанная на языке разметки — адрес отправителя увидишь в первых строчках. Либо опять-таки, прибегнуть к помощи утилиты.

— Необычные ощущения, — грустно усмехнулся Рикард. — Со стороны звучит, как очень простое занятие, но при этом я не понял и половины из того, что ты сейчас сказал.

— Забей. Большинство наших коллег мышкой пользоваться не умеют, если на ней больше трёх кнопочек, поэтому я в курсе насколько вы все тупые, — скучающе бросил в ответ их компьютерный гений, снова принявшись с однообразным стуком перебирать по клавишам клавиатуры быстрыми и ловкими пальцами с круглыми ногами. — Надо будет кого-то вычислить, я помогу за взаимную услугу.

— Ты только Вел не говори о том, насколько она тупа, на твой взгляд, — взмолился напарник, нисколько не задетый оскорблением, и пробормотал сам себе под нос на ирашском языке: — Не хватало, чтобы она ещё одного вампира в отделе мутузить начала. Там и до третьего рукой подать.

— Не гони, папаша! Вел прикольная чувиха, — оторвавшись от своего занятия, Фабиан повернул юное лицо в его сторону и расплылся в широкой, сияющей улыбке подобно ребёнку, с неподдельной радостью вспоминающему о домашней зверюшке. — Она у тебя уморительная, что трындец. За ними наблюдать — никакого сериала по телику не надо! Но сейчас я уже понимаю, как мне повезло. С коровой в паре всяко поспокойнее будет. А Мацику вообще не позавидуешь.

— Мацик? — Белладонна вся изнутри содрогнулась от безобразного коверканья красивого имени её брата.

— Ага, его фенек так кличет, когда беситься начинает.

— Кстати, что за фенек? — с недоумением спросил Рикард. — Регулярно слышу, как другие Вел называют «фенеком». Речь же идёт о подвиде лисицы? Или у этого слова есть какое-то дополнительное значение в саларунском языке?

— Ну так это из-за её локаторов на фоне общей миниатюрности, — Фабиан прижал руки к голове с растопыренными пальцами. — Я лично не видел, но другие говорят, что её лисьи уши огромны. С пол башки размером. А «фенеком» её начал называть после той драки старший детектив — другие позже подхватили.

— А-а-а… Теперь понятно, чего она так бесится.

— А чё беситься-то? Фенеки миленькие.

— Вот как раз из-за их милоты она и бесится.

— Это всё очень интересно, ребята, — с вежливой улыбкой произнесла Белладонна, — но вы не хотите вернуться к работе? Или вам больше по душе слушать выговоры капитана Бака из-за проваленных сроков выполнения работы?

— Вот из-за родственников, говорящих в таком же тоне, я и сбежал из дома в день совершеннолетия, — угрюмо буркнул Фабиан, но к прерванному занятию всё-таки вернулся.

Несколько минут у него ушло на настройку аппаратуры. И когда огромный экран разделился на четыре одинаковых прямоугольника с кучкой идентично расположенных мелких значков, им с Рикардом выдали по паре рабочих инструментов: беспроводные мышки и клавиатуры.

— Я настроил автономное функционирование рабочих столов, поэтому решайте, кто и чем будет заниматься. На вас история в браузере и социальные сети. Не думаю, что кто-то кроме меня способен найти и взломать его почту.

— Тогда я возьму на себя социальные сети, — тут же предложила Белладонна свою кандидатуру, потому как понятия не имела, где искать загадочный браузер. — Мне будет необходимо просто прочитать переписки с участием Айра Хоски?

— А ещё просмотреть группы, на которые он подписан. Найти все его комментарии под чужими записями и даже поставленные сердечки, — монотонно бубня, Фабиан открыл ей главную страницу профиля их жертвы. Они одновременно увидели, что суммарное число сообществ перевалило за триста штук, а количество добавленных фотографий и видеозаписей — за несколько тысяч. — Мда, очевидно чувак много времени тут проводил.

Окончательно обескураженная фронтом работы, она перевела взгляд на напарника, впервые на её памяти изображающего бурную занятость. Он с чересчур увлечённым видом защёлкал мышкой, словно опасаясь, что про него могут вспомнить. Ещё и для пущей убедительности воскликнул:

— Историю в браузере, говорите посмотреть, да не вопрос!

8 глава: Уроки фехтования

Марсель

Спортзал открыли спустя десять дней после начала ремонтных работ. И за этот короткий промежуток времени профессиональная бригада разнорабочих успела сделать многое. Они перекрасили стены, заменили напольное покрытие, отметив пунктирной линией зону боевых действий, выкинули испорченные манекены и порванные боксёрские груши, и на всю стену за тренажерами повесили зеркала: от обновлённого пола до нетронутого потолка.

Теперь каждый желающий мог наслаждаться собственным видом, пока тягал штангу или жонглировал гирями. И, естественно, в число первых, положительно оценивших нововведения с гордо задранным подбородком ворвалась его напарница.

Она с упоением разглядывала отражение, пока юлой вертелась вокруг своей оси и на мгновение замирала в нелепых позах. То расставит ноги носками кроссовок наружу на ширине плеч и в полуприседе вскинет над головой напряжённые руки, то втянет живот, отчего анатомическое строение его мышц лишь сильнее подчёркивалось, и упрёт руки в бока, максимально раздув грудную клетку. В общем, наглядно демонстрировала немногочисленным зрителям непринуждённость натуры, не испытывающей ни капли смущения от бесплатного цирка, что устроила.

— Вот же первородная тьма, только этого мне не хватало, — процедил сквозь зубы Марсель, стыдливо прикрыв глаза ладонью.

— Зависть — плохое чувство, задохлик.

— Было бы чему завидовать.

— У меня идеальное тело!

— А ещё нет проблем со скромностью, знаю, проходили.

— Посмотри на этих крошки, — Валери задрала рукав на футболке и с нежностью поцеловала вздувшийся бицепс.

— О тьма, — простонал он, испытывая дикое желание провалиться сквозь землю. — Ты кажется что-то перепутала, но женщины и мышцы — это асексуальное сочетание.

— Ага, а чувак с тощими ручонками типа дофига сексуальное сочетание.

— Фаба-а, привет! — с неадекватной экспрессией обрадовалась она другому вампиру, по факту мало чем от него отличающемуся. Скорее даже более: миловидному, худому и мелкому. С длинными волосами, обесцвеченной чёлкой и отдельными прядями на макушке, тоже не побрезговавшим пирсингом — серьга украшала его левое ухо. И ладно, если бы он славился идеальным характером, из-за которого фенек закрыла глаза на неприятную для неё внешность. Но нет же. Тот обладал ещё более гадким нравом и совершенно не стеснялся в выражениях, когда общался с коллегами. — Я посмотрела вчера то видео, что ты советовал. Мне понравилось!

С раздражением покосившись на остановившегося возле них Фабиана, Марсель сложил руки на груди и отвернулся. Он отыскал взглядом сестру, увлечённую беседой с криминалистами из подгруппы ястребов. А затем наткнулся глазами на неподалёку лежащего на скамейки под штангой Рикарда, не сводящего с него пристального взгляда.

Старший из двойни последнее время чудил похлеще младшей. Вечно ошивался где-то неподалёку на совместных мероприятиях и следил за ними. Ещё и Донну подбил на странный разговор, в ходе которого она несла феноменальную чушь о симпатиях к оборотням.

— Я ещё пару неплохих подкастов нашёл, где много внимания уделяется именно спряжению глаголов, — похвастался Фабиан и открыто ей улыбнулся, будто они давно и крепко дружили. — С тебя вкусный ужин.

— Да не вопрос, брюнеток или блондинок предпочитать?

— Рыжих, — чистосердечно признался он, и разговор резко оборвался после маленького, но двусмысленного откровения. С каждой секундой тишина становилась всё более напряжённой, откровенно неуютной, пока не треснула от свистящего всхлипа и не рассыпалась под звон их совместного хохота. — Виноват, не удержался.

— Извращенец.

— Может быть, но ещё не зоофил, — ехидная острота, сорвавшаяся с его языка, уже выходила за грань безобидных шуток и опасно приблизилась к оскорблению. Видимо почувствовав это, Фабиан поспешил сменить тему: — Я хочу человеческой еды. Давно ничего не ел ради удовольствия.

— Хорошо, поняла, — с пустоголовой улыбкой ответила фенек, начав разминаться. То ли не поняла сути шутки из-за незнакомого слова, то ли решила закрыть на неё глаза, — оба варианта Марселя одинаково цепляли и злили. — Не знала, что вампиры могут есть обычный еду.

— По настроению. С питательной точки зрения, она для нас типа бесполезна. Пустая. Насытиться мы можем исключительно кровью. И это капец как обидно. Я люблю человеческую еду. Особенно сладости.

— О-о, это я заметила.

В зал вошли капитан и старший детектив, лишив сладкую парочку возможности и дальше трепаться о бесполезных глупостях. Их коллеги из особого отдела, заметив старших по званию, принялись никуда не торопясь стягиваться в центр зала. И когда все ястребы и кобры сгруппировались перед руководством, стоящим с мешком, из которого торчали подозрительные деревяшки, капитан объявил:

— Сегодня будем отрабатывать основы фехтования.

— Подходим, не стесняемся, разбираем орудия битья, — добавил детектив Грос.

— Основы кого? — переспросила Валери, в числе первых цапнув тренировочный меч из материала похожего на бамбук. Как обычно, ничего не поняла, но учуяв, что где-то намечается побоище, несётся впереди всех. — Мы будем палками драться?

— Фехтование — это боевое искусство, суть которого заключается в умелом владении холодного оружия, — пояснила ей Донна, разглядывая эти смешные деревянные поделки, словно пыталась найти среди них лучшую. — На Флемоа любят все виды фехтования: на двуручных мечах, саблях, охотничьих ножах. А конкретно на рапирах — является национальным видом спорта, которому обучаются все без исключения. По крайней мере, основам. Они включены в программы наших учебных заведений.

— Но мы тренируемся обычно на шпагах из марагеновой стали, — раздосадованно напомнил Марсель. — Гибкость клинка обеспечивает дополнительную сложность в освоении мастерства фехтования.

— Поняла, — кивнула Валери и со свистом взмахнула мечом. Держала его полным хватом и на расстоянии нескольких сантиметров от гарды, не оставляя сомнений, что и правда ничего не слышала о фехтовании. — Это как на Ираше рукопашный бой.

— Да, ты правильно подметила. Схожая система, — подтвердил Рикард, непонятно зачем пытаясь найти центр тяжести у игрушечного меча. А поймав вопросительный взгляд Донны, пояснил: — У нас с первого класса в начальной школе появляется такой урок, как «основы рукопашного боя», наряду с «физической культурой».

— Учитывая, сколько в вас энергии, удивительно, что учителя ограничивались всего двумя спортивными дисциплинами.

— Физкультура у нас была каждый день на протяжении десяти лет учёбы, рукопашка — два раза в неделю. С первого же класса средней школы, а потом ещё и училища, колледжа или академии, мы брали как минимум два дополнительных факультатива. Можно было, конечно, вступить в секцию плаванья или лёгкой атлетики, но особенно поощрялись и шли отдельной строкой в дипломе различные боевые искусства.

— Я закончила на отлично девять факультативов, — горделиво поведала Валери.

— Девять из десяти, — с ироничной ухмылкой добавил он. — Десятый её не заинтересовал, потому как назывался «путь гармонизации духа» и помимо физических практик включал большую работу над духовным началом. Это боевое искусство проповедует философию общей защиты: как своей, так и противника. То есть, технически правильным считался бросок, который наименьшим образом травмировал соперника.

— Бред, — буркнула она и ещё раз махнула мечом, как подобранной в лесу палкой.

Марсель кашлянул в кулак, пытаясь скрыть навязчивую улыбку. Его воображение живо нарисовало картину, где с десяток оборотней сидело в позе лотоса и медитировало, а эта бешеная лисица стояла по центру зала, грозно махала палкой и призывала всех немедленно начать драться.

— А как уже всем известно, философия Вел строиться на противоположных понятиях.

— Зато Рикарду Путь пришёлся по вкусу, — тонко поддел его детектив Грос, стягивая горловину значительно опустевшего мешка. — Но любовь оказалась безответной и он с трудом набрал минимальный балл для успешного завершения курса.

— Да вы просто не видели кого мне постоянно ставили в пару!..

— В его группе было двадцать два девушки и четыре парня, — беспощадно сдала брата Валери с мстительным огоньком в глазах.

— Кто бы сомневался, — сухо прокомментировала Донна.

Они растянулись в шеренгу перед капитаном и старшим детективом. И начали с освоения элементарных движений: ходьбы полувыпадами с попеременными взмахами рук и акцентированием на заднем толчке ногой. Развлеченья ради, Марсель разнообразил выпады поворотами корпуса при положении рук перед грудью и отработкой рывков, отводимого локтя. Но всё равно очень быстро заскучал.

— Удар по клинку противника называется: «батман», — капитан слегка взмахнул своим мечом и скромно стукнул по кончику деревянного меча Гроса. Обманчивая слабость замаха наглядно продемонстрировала истинную силу его руки, принудив чужой меч сильно отклониться от исходной линии атаки. — Запомните два правила. Нельзя следовать за амплитудой удара и сильно, размашисто махать руками, — оба варианта открывают ваше тело и предоставляют удобную возможность для противника удачно контратаковать.

Не меньше получаса капитан разжёвывал терминологию фехтования оборотням, показывал защиту отбивом и отводом, объяснял разницу, когда и какую лучше использовать. В конечном итоге вампиры не выдержали, и Марсель от лица остальных узнал, нельзя ли им поупражняться в ассо — тренировочной схватке?

Бак дал на то согласие, а гнусный Грос мгновенно навязал в качестве противников этих жалких бездарей. Ему будто жизнь была не мила, пока он никому из младших не испортит настроение. Впрочем, к чести зверинца, среди них нашёлся один умелец, относительно неплохо обращающийся с мечом.

Схватка между Оскаром и Алленом развернулась зрелищная. Оба чутко соблюдали дистанцию, не давая навязывать принудительное сближение, комбинировали мощные удары с финтами, не забывали про ноги и ловко отзеркаливали контратаки.

Остальные маялись не пойми чем, но точно не фехтованием. Донна притворялась неумехой, чтобы соответствовать своему напарнику. Их ассо выглядел убогим, но не настолько, как у Фабиана с Офирой. К стыду и позору этого презренного вампира, он работал исключительно по высоким линиям. Атаковал медленно и совершенно не следил за движениями меча противника. Двоечник, не иначе.

Встав напротив Марселя, Валери крепко схватила обеими руками короткую рукоять выставленного вперёд меча и возбуждённо выкрикнула:

— Давай, нападай!

Ему даже как-то неловко стало, смотря на её стойку, в которой ноги стояли на ширине плеч. Фехтовать с ней, всё равно что младенца избивать. Но с другой стороны — она себя никогда не сдерживала в похожих обстоятельствах. А чем он лучше? Напротив, Марсель трепетно лелеял каждую свою обиду и вынашивал планы, как эффектнее ей отомстить. И кажется ему, наконец, подвернулся идеальный вариант. Что может быть хуже унижения в честном поединке для того, кто в драках видел смысл жизни?

Заложив за спину свободную руку, Марсель поднял клинок игрушечного меча, коротко им салютовав — дань уважения обучавшей его школе, и направил тупой конец в сторону напарницы. Он не видел смысла хитрить, поэтому из исходного положения выполнил прямой батман, сильно откинувший её меч в сторону, шагнул вперёд и нанёс укол под ребро. Тут же отступил на пару шагов назад, ударом вверх отразил последующую яростную атаку и снова ткнул кончиком меча, но уже в плечо.

Как любой новичок, Валери слишком жёстко держала рукоять своего оружия, из-за чего её руки вело сильнее, чем того хотелось. Не успевала уклоняться и не понимала, как защититься мечом. Пару раз попробовала выставить перед собой клинок, но из-за его слишком близкого положения к телу, оставалась такой же открытой, как если бы просто опустила руки вниз.

Марсель даже в пол силы не старался и не использовал финты, чтобы наносить по ней один удар за другим. Наверное, заскучал бы, если бы не видел, как с каждым уколом Валери злилась все сильнее. Её взмахи становились агрессивнее, но в фехтовании главное не сила, а умения, поэтому ему ничего не стоило из нижнего положения отбить очередной её свирепый выпад, выполнить короткий полукруговой перевод и ощутимо ткнуть в ключицу.

В конце концов она не выдержала и схватила ладонью за кончик его меча. Дёрнула за тот, вынуждая Марселя приблизится к ней вплотную, и прорычала ему в лицо:

— Дерись нормально! А не вот это вот! Бесит!

— Так это и есть «нормально», — он тоже разозлился, сам не понимая почему. — Фехтование — это не тупое махание палкой, с однообразными ударами справа на лево, да сверху вниз! Это искусство грациозного владения холодным оружием — умение красиво, но смертельно разить противника за одно стремительное движение!

— Мне не нравится — фех-то-ва-ние, — выплюнула фенек новое для неё слово, точно оскорбление, и отошла на несколько шагов назад, став в стойку. Но на этот раз неловко имитирующую именно его стойку. Теперь тоже держала меч одной рукой и, как ему показалось, ослабила хватку.

Они встали в меру, как при адекватном ассо. И к его искреннему изумлению, фенек начала с интуитивного аппеля. Конечно, ей не удалось спровоцировать Марселя на рефлекторное, но неправильное сейчас движение, однако сам приём он оценил.

Впрочем, надолго её выдержки не хватило. Она снова принялась махать мечом, как палкой, благодаря чему стала лишь успешнее ловить болезненные уколы в разные части тела. После того, что он пережил на тренировках по рукопашному бою, всякая жалость в нём окончательно сдохла. И раз ему пришлось сквозь кровь и пот осваивать азы, то пусть и фенек помучается.

Отскочив от него на несколько метров, она повернулась в сторону Оскара и Аллена и, склонив голову, какое-то время наблюдала за их схваткой. Рассчитывала перенять пару приёмов просто наблюдая со стороны? Наивная. Фехтование требовало года усердных тренировок. В первую очередь надо научиться чувствовать оружие, как продолжение собственного тела, а потом уже осваивать различные уловки.

Когда Валери развернулась обратно, Марсель с расслабленной улыбкой подманил её двумя пальцами, давая понять, чтобы нападала первой. И она приняла вызов. Начала с простенького батмана, а затем, вопреки здравому смыслу, рванула прямо на острие его меча, но в последний миг увернулась, с чудовищной скоростью уйдя из-под траектории удара.

Эта сумасшедшая девчонка ещё сильнее сократила между ними расстояние, заставив схлестнуться клинками у основания, почти у самой гарды. Крутанула запястьем, проворачивая сложнейший из приёмов в фехтовании, и едва не выбила у него из рук оружие. Он успел сменить хват и снова увеличить между ними дистанцию, однако нервный мандраж продолжал пульсировать в его теле.

Стоило признать, что Валери не просто талантлива в боевых искусствах, она на самом деле являлась чёртовым гением. Освоить азы и сравняться с ним в мастерстве — для неё вопрос нескольких недель.

— Это невозможно, — оторопело произнёс Марсель на флемоанском, вперив в курносый профиль неверящий взгляд. Напарница в который раз отвернулась от него и сконцентрировала всё своё внимание на их соседях.

— А знаешь, — задумчиво протянула она, посмотрела ему в глаза и растянула пухлые губы в красивой улыбке, от которой словно засияла изнутри. — Я, наверное, ошиблась. Фехтование — это весело.

— Да, это весело, — он зачарованно вторил ей и потянулся к уху, чтобы нащупать серёжку. Ощущение металла под пальцами вернули возможность здраво мыслить, и поэтому Марсель добавил с насмешкой, сочащейся сарказмом: — И мы с тобой обязательно повеселимся от всей души, да, фенек?

— Кто бы сомневаться, — фыркнула Валери, ни сколько не задетая его примечанием.

— Если ты меня хорошо попросишь, то, так и быть, я буду с тобой помягче.

— Нет, не надо, — отрицательно мотнула она головой и с клыкастой улыбкой поиграла бровями. — Я лучше потом верну долг на рукопашке.

— Вот же тьма, — не удержавшись, он таки рассмеялся. — Я тебе говорил, что ты отлично подбираешь аргументы?

— Нет, — растерянно отозвалась теперь уже Валери, смотря на него непривычно мягким, робко исследующим взглядом.

И не одна она вела себя странно. Оглядевшись по сторонам, Марсель отметил, что многие прекратили фехтовать и теперь с ошарашенным видом косились в их сторону. Даже на лице сестры проступило озадаченное, неуверенное выражение, как если бы она не до конца смирилась с какой-то безумной мыслью.

Рикард

В отведённую неделю они не уложились. Уже и вторая подходила к завершению, а ничего существенного так и не удалось нарыть. Не то, чтобы он оправдывался, но их жертва очевидно всё свободное время проводил за компьютером. В истории браузера хранились миллионы записей. И за почти две недели ежедневного каторжного труда от которого затекали ноги, ломило шею и лопались капилляры на глазах, ему удалось продвинуться всего на один месяц жизни ныне покойного задрота.

Увидев незнакомое название сайта, Рик автоматически кликнул по ссылке, а пару секунд спустя забормотал, читая подзаголовок с главной страницы, написанный крупными буквами: Тебе плохо? Нужна помощь?

— Кажется, я что-то нашёл…

— Что именно? — спросила Донна, переведя взгляд на часть экрана, отведённую под его рабочий стол. — Выглядит как обычный портал для оказания психологической помощи. Название они неудачное подобрали, но в целом ничего подозрительного не вижу.

Авторизовавшись на сайте через социальную сеть, он зашёл на форум, где анонимно оставляли свои вопросы другие пользователи. Айра Хоски не создавал обращений, и сам особой активности не проявлял в чужих ветках. В его профиле числилось всего пять комментариев, в которых он выражал поддержку неизвестным собеседникам с большим интервалом во времени.

На первый взгляд, сайт и правда выглядел типичным продуктом своей среды. Но что-то в нём настораживало Рика. Нечто пока неуловимое для цепкого глаза и ясного ума не вязалось с его славным образом и благородной функцией. Прежде всего было непонятно, как Айра Хоски занесло на «Фабос»? Что сделало регулярным посетителем? Не реже пары раз в неделю он заглядывал на сайт на протяжении полугода, судя по поисковой выборке в истории браузера. А месяц назад — как отрезало. Ни одного упоминания в истории браузера. Если бы они ограничились изучением всего четырёх недель его интернет жизни, то даже не узнали бы про существование загадочного «Фабоса».

И больше всего Рику не давало покоя, что конкретно молодой парень, тратящий много часов в сутки на компьютерные игры, сериалы и видео для взрослых мальчиков, к которым так неравнодушен их программист, высматривал на сайте психологической помощи?

Зачем он так часто заходил на «Фабос», если сам не делился там своими проблемами? Ему доставляло удовольствие читать о чужих мучениях? Или наоборот — видя, как кто-то страдает подобно ему, испытывал облегчение от осознания, что не один такой мученик, и на время усмирял собственную боль?

Рик почти смирился с ошибочностью первого впечатления и собрался закрыть вкладку, когда в выпадающем меню заметил ссылку, ведущую в чат. Навёл на неё курсор и едва не подпрыгнул в кресле.

— Не нажимай! — громоподобно рявкнул над головой капитан Бак. — Фабиан, какого чёрта не следишь за стажёрами?!

— Мать моя волчица, — испуганно пробормотал Рик, схватившись за сердце.

— Чё? — он вскинул голову и поглядел в их сторону. — Да вон они — сидят, работают. Чего не так?

— Рикард вышел на след, — терпеливо объяснил начальник тоном человека, находящимся на грани нервного срыва. — Если наш убийца обитает в этом чате, как думаешь, его не насторожит, что убитый им парень вдруг восстал из мёртвых в сети?

— Эх, Рикки-Рикки, чего же ты такой тупой? — проворчал Фабиан, после того, как кинул короткий взгляд на экран.

Закатив глаза, Рик в который раз поразился, как сеструха умудрилась подружиться с самым грубым придурком в их отделе, абсолютно не фильтрующим то, что говорит другим. По всем ему известным законам логики, они именно должны были стать непримиримыми врагами. Но почему-то она гораздо сильнее невзлюбила куда менее раздражающего Марселя.

— Надо перестраховаться и зайти с новой учётной записи, — объяснил капитан. — Я тоже думаю, что Хоски наведывался на сайт, чтобы пообщаться с кем-то в чате. Тем более его лучший друг в своих показаниях утверждал, что Хоски за последние полгода отдалился от него, сведя их общения на минимум из-за «какой-то секты, промывающей мозги». Время сходится.

— И давно вы за мной надзираете?

— С тех пор, как ты сказал: «кажется, я что-то нашёл».

— Но я вообще не слышал, как вы подошли… и даже запаха не учуял, — смутился Рик, не понимая, что случилось с его чуткими органами чувств. Не мог же настолько погрузиться в работу, чтобы отключиться от внешнего мира — это не в его характере.

— Аэроманты могут двигаться незаметно для других, если того пожелают. Направлять потоки воздуха, левитировать и образовывать непроницаемый коконы вокруг себя. Я не хотел тебя отвлекать, поскольку ты взял первый свой след.

Аэромант? Их грозный и суровый, как непокоримая гора, начальник — всего лишь маг, управляющий воздушными массами?

Они почти всем отделом делали ставки на то, какой у капитана талант. Большинство поставило на брутальную пиромагию, припоминая вспыльчивый темперамент, и на несокрушимую геомагию, беря в расчёт общую основательность его натуры. Никому и в голову прийти не могло, что он — аэромант, в народе крепко ассоциирующийся с легкомысленным и безответственным плутом. Его либо жизнь сильно помотала, либо стереотипы не так уж надёжны, как о них принято думать.

— Считаете, это надёжный след? — спросил Рик, стараясь выглядеть невозмутимо, якобы его нисколько не удивила откровенность начальника — за редким исключением магически одарённые так легко раскрывали, в чём заключался их талант. Тем более, если этот талант мог удивить окружающих. Но реалистично прикидываться у него получалось исключительно озорным дурачком, любые другие эмоции скрыть никогда не удавалось.

— Пока рано делать выводы, — хмуро бросил он, одарив его красноречиво тяжёлым взглядом. И все сомнения, что капитан оставался не в курсе их спора, окончательно отпали. Наверняка даже знал на что и поскольку они делали ставки. Однако ему поразительно быстро удалось взять себя в руки. Он глубоко вздохнул, точно прогоняя лишние мысли из головы, и в обыденной манере заговорил: — Приблизительно пятнадцать лет назад мне довелось расследовать дело, где женщина притворялась социальным работником в закрытой группе в социальной сети «Комета». Она около года занималась растлением несовершеннолетних, пока не познакомилась с парнем, на котором отлаженная схема проявила недостатки. Он не оценил её предложение при личной встречи и попытался вызвать полицию. Преступница запаниковала и убила его ударом по голове — бронзовая статуэтка проломила череп в затылочной области. Избавилась от трупа, утопив тот в проливе, и попыталась стереть доказательства их общения: удалила переписку в социальной сети и сам компьютер отнесла к мастерам, чтобы те переустановили ей операционную систему.

— Ой, тупа-а-я, — простонал на фоне Фабиан.

— Дело открыли после заявления родителей о пропаже их шестнадцатилетнего сына. По статистике больше семидесяти процентов подростков этой возрастной группы сбегают из дома, поэтому у детективов со временем возникает профессиональная деформация…

— Да-да, фигова деформация во всём виновата, а не банальная лень.

— Фабиан, держите, пожалуйста, свои ценные комментарии при себе, — не выдержала Донна.

— … через три месяца на берег вынесло неопознанный труп магически одарённого подростка со следами насильственной смерти, — продолжал тем временем говорить капитан, игнорируя болтовню остальных, — и дело автоматически перешло моему отделу. Заказать экспертизу компьютера жертвы, признаюсь, я не сразу догадался, поэтому мы несколько месяцев протоптались на месте, опрашивая ближний круг убитого. На моей практике тогда ещё не было таких прецедентов…

— А вот и оправдания подъехали!

— … экспертиза не заняла много времени, поскольку наш программист, который сегодня получит выговор и десятипроцентный штраф, прав. Преступница не обладала нужной квалификацией, поэтому думала, что если удалить у себя переписку, то с компьютера жертвы та тоже исчезнет, ко всему прочему она ничего не слышала об интернет-протоколах.

— Что сразу штраф? — кисло пробурчал Фабиан. В миг слетела вся бравада с ехидной физиономии, стоило речи зайти за деньги. Хотя он сидел на двойном окладе и явно зарабатывал больше остальных детективов аналогичной категории. — Может всё-таки выговором ограничимся? Я даже согласен на писюльку с извинениями.

— Ты зарегистрировался на портале?

— Давно уже… делов на пару кликов.

— Хорошо, тогда для начала опубликуем в публичной ветке обращение, чтобы все посетители портала его увидели. Возможно, убийца не имеет никакого отношения к сайту, а использует его, как площадку, где подыскивает жертв. А завтра попробуем подключиться к чату.

— Предполагаете, он серийник? — уточнила Донна, что-то чиркая в блокноте а-ля настоящий детектив.

— Пока нет никаких оснований так полагать, но я допускаю вероятность. — Он задумчиво потянул себя за кончик аккуратно подстриженной бороды и отстранённо произнёс: — Нам нужен тот, кто в общении правдоподобно изобразит подростка.

И они как по команде одновременно посмотрели на Фабиана. Тот нервно повёл плечами, задрал подбородок и негодующе воскликнул:

— Чё? Хотите сказать, что я типа как малолетка разговариваю?

— По-моему, вам даже прилагать усилий не придётся, вы и так отлично справляетесь, настоящий профессионал по части перевоплощений, — подметила Донна с вежливой улыбкой, но за пару месяцев совместной работы Рик научился различать тщательно завуалированную иронию в её словах. И сейчас она почти в открытую насмехалась над их программистом.

— Так и поступим, — поставил точку капитан. — Значит, сейчас формируем публичное обращение. У вас есть предложения, из-за какой проблемы подросток мог заглянуть на этот сайт?

— Мама запрещает встречаться с парнем, у которого, на её взгляд, плохая репутация? — Рик припомнил свой последний разговор с отцом. — Навязывает устаревшие нормы поведения, где поцелуи допустимы после третьего свидания, или выносит мозг из-за частой смены дружков, чуть что угрожая организацией свадьбы?

— По-моему, ты слишком преувеличиваешь ценность подростковой влюблённости. Думаю, это слишком поверхностно, чтобы обращаться за психологической помощью. И свадьбой мало кому угрожают, — мягко раскритиковала Донна его предложение и тут же добавила контрастно ледяным тоном, приоткрывающим завесу на её настоящие мысли: — Осознание стигматизации по половому признаку. Всем девушкам рано или поздно приходит понимание, что наш мир удобен в первую очередь для мужчин. Они всё продумали и устроили для собственного комфорта, даже то, что касается женщин: от профессий до средств интимной гигиены. Большую часть времени мы остаёмся невидимыми, наши потребности и физиологические особенности игнорируются. И вспоминают про нас мужчины исключительно когда речь заходит о контроле над телом, сексуальностью и репродуктивных функций. Другими словами, женщина подвергается осуждению, если: недостаточно привлекательна, ведёт активную половую жизнь, имеет детей от разных партнёров или не желает их заводить. За аналогичное поведение среднестатистический мужчина никак не критикуется. Конечно, это лишь крохотная часть от всехдискриминационных норм, что приняты в нашем современном и прогрессивном обществе, однако осознание их может привести к серьёзному кризису личности.

— Сразу видно, у кого и что болит, — с саркастичной улыбкой прокомментировал старший детектив, поднимаясь из-за своего стола, который находился ближе всех к конференц-залу. Подошёл к руководителю, встав справа от него, и обратился к притихшему программисту: — Фабиан, есть идеи?

— Ну, не знаю… может восприятие собственного тела?..

— Подробнее раскрой тему.

— Ну, типа тяжело смириться с тем, что у тебя лишний вес. Или наоборот — все слишком худое. И ты никак типа не можешь повлиять на вид своего тела, сколько бы усилий не прикладывал. Короче, приходится всё это дерьмо прятать за мешковатыми тряпками. Постоянно переживать, что кто-то догадается о твоих дурацких загонах, а это капец какой стресс!

— Идеально, так и пиши, — подытожил он с довольным видом и небрежно мотнул головой в их сторону. — Гораздо лучше вариантов этих двоих.

— Да, — согласился капитан.

— Это вроде называется обесцениванием чужих проблем? — шепнул Рик напарнице, сложившей руки на груди и разглядывающей окружающих с толикой превосходства.

— Женщинам не привыкать, — равнодушно отозвалась она.

— Ну да, точно, — он кивнул, ощущая неуместное желание пошутить. Но всё же сдержался. У них и без того сложные отношения. Не к чему лишние обиды.

Капитан Бак и старший детектив проконтролировали текст сообщения, оставленного Фабианом на сайте, после чего разошлись по своим делам, оставив им короткую и понятную инструкцию: подробнейшим образом изучить всё, что связанно с порталом и следить за активностью на форуме. Конечно, помимо этого подразумевалось, что они должны были продолжить изучать жизнь Айра Хоски по следам, оставленным им в интернете.

Ещё несколько часов пролетело за рутиной, не принёсшей никаких плодов. Поисковые запросы продолжали повторяться, а любимые сайты с завидной регулярностью мелькать в общей ленте.

— Рик, — откуда-то издалека позвал его голос Дарси. Он обернулся и увидел её у двери прозекторской. Темно-бордовые губы сложились в обольстительной улыбке и ещё тише добавили: — У меня сюрприз для тебя.

Она продефилировала до выхода из отдела, призывно покачивая пышными и сочными бёдрами, не оставляла никаких сомнений в отношение заготовленного сюрприза.

— Я ненадолго отойду, — бросил Рик, подрываясь из кресла.

— Хорошо, — спокойно отозвалась Донна, не поднимая головы.

На короткое мгновение его пронзило острое чувство неправильности происходящего, будто он собирался совершить огромную ошибку, за которую ему предстояло полжизни расплачиваться. Резкое и ранее не испытываемое ощущение столь ошеломительно вдарило по мозгам, что Рик едва не рухнул обратно на мягкое сидение.

Напарница продолжала читать комментарии, не обращая на него никакого внимания. Не заметить заминку, она не могла, значит намеренно игнорировала. Но почему? Что-то ему сделала и теперь пыталась не спалиться? Неужели сказки про вампиров, очаровывающих своих жертв — вовсе не выдумка?

Скинув морок наваждения, Рик решительно покинул особый отдел и уже в коридоре накинулся на Дарси, поджидающую его за углом. Он впился в её ярко накрашенные губы, совсем как у Донны, требовательным и жадным поцелуем, прижал к стене и прошёлся зудящими от нетерпения ладонями по изгибам фигуры.

— Подожди, не ешь меня, жутко оголодавший волк… по крайней мере здесь, — Дарси его мягко оттолкнула, вернее он позволил себя оттолкнуть, и продемонстрировала ключ. — Его было нелегко достать, но, думаю, ты мне докажешь, что я не зря три дня обхаживала завхоза.

— Обхаживала? Почему это звучит так пошло, конфетка? — хмыкнул он, заглядывая в карие бесстыжие глаза.

— Так ты у нас из породы собственников?

— Нет, я из породы лесных и серых. Но ради тебя могу и в собственники поддаться.

— Старина завхоз — сущие мелочи, особенно на фоне одной кровожадной стервы, задавшейся целью выжить меня из отдела, — капризно пожаловалась она, потянув его за собой по коридору куда-то в сторону склада улик. — Вчера по её доносу мою машину эвакуировали на штраф площадку!

— Припарковалась в неположенном месте?

— Выскочила на пять минут в магазин. А потом два с половиной часа потратила на оплату штрафа и оформление бумажек. — Они остановились возле двери без каких-либо опознавательных знаков и Дарси воткнула в замок ключ. — Не понимаю, как она умудряется мне каждый день строить козни. Особенно за пределами офиса.

Разговаривать о напарнице ему сейчас хотелось в последнюю очередь. И не потому что снова возвращалось поганое чувство неправильности происходящего. А скорее из-за того, что Рик отлично понимал, что именно она желала от него услышать, когда поливала грязью Донну.

— Почему ты так уверена, что это была именно она? — он первым проскользнул в темное, безоконное помещение, пахнущее хлоркой, тальком и канализацией. — Ты слишком зациклилась на ней.

— Я, конечно, не святая, но врагов до недавнего времени в моём окружении практически не было. Так, пару обиженных бывших, несклонных к подобному пакостничеству. Кому ещё могла помешать моя машина?

— Мимо проезжающему патрулю?

— Мне кажется или ты ходишь по тонкому льду? — насмешливо уточнила Дарси, клацая по выключателю. Яркий свет люминесцентной лампы на миг ослепил его, он мог лишь слышать, как повторно втыкается в замочную скважину ключ, чтобы закрыть их изнутри. — Или я чего-то не знаю?

— Я чисто физически не способен на такие фокусы, — он шагнул на голос и сгрёб её в объятья, одну из ладоней переместив на грудь, неприятно удивившую его объемной поролоновой прослойкой в бюстгальтере. Зрение постепенно прояснилось, поэтому появилась возможность оглядеть тесное пространство комнаты со скромным убранством, состоящим из: туалета, кресла и большой раковины, сбоку которой приделали пеленальный столик. — Комната матери, серьёзно? Откуда она здесь?

— По законодательству положено… — она рвано вздохнула и выгнулась в спине, когда Рик прикусил чувствительную кожу у неё под ухом, согнувшись в три погибели — всё же в этом сладко пахнущем теле катастрофически не хватало росту. Её пальчики запорхали над его ширинкой, пока губы продолжали возбужденно нашёптывать: — Удивительно, как эта вампирская сука не увязалась за тобой.

— Откуда я родом — на суках женятся, — он заткнул рот, продолжающий вспоминать того, кого не следовало, грубым поцелуем. А затем подхватил застонавшую Дарси на руки и усадил на край раковины, чтобы скользнуть по обнажённым бёдрам под юбку и не нащупать там нижнего белья. — М-м-м, грязная девчонка.

9 глава: Музыкальная пауза

Белладонна

Скинув туфли на высоком каблуке, она блаженно улыбнулась мягкости пушистых тапок — её маленькой слабости, о существовании которой не знала даже прислуга. Уютные тапочки из натурального меха она прятала в единственной полке, закрываемой на ключ в обувной тумбе при входе в квартиру. И доставала их в самые скверные дни, когда казалось, что у неё не осталось сил бороться с этим миром.

Первым делом Белладонна заглянула на кухню. Небрежно кинула на островок сумку и распахнула стеклянные дверцы холодильника. Нижние полки под завязку были забиты синтетической кровью всех групп и резус-факторов. А пара верхних отводилась под безобидные человеческие закуски, значительно уступая в объемах основному рациону любого вампира.

Прихватив тарелку с тонко нарезанным сыром и маленькую менажницу с вялеными помидорами и чёрными маслинами, Белладонна застыла перед винным шкафом. Пожалуй, сегодня её настроение располагало к полусладкому красному напитку с двадцатилетней выдержкой.

Она выкатила из кухонной кладовой сервировочный столик, декорированный резьбой и росписью ручной работы. В специальное углубление поставила ведёрко со льдом и рядом опустила поднос с закусками. Оставалось переместить скромный набор для снятия стресса в её обитель релакса. Но прежде следовало сделать один звонок.

— Подожди пару секунд, — первое, что услышала Белладонна от брата. Фоновый шум из многоголосия стих и он угрюмо затарахтел: — Фенек задалась целью довести меня до ручки сегодня. Она вмазала смачный подзатыльник свидетелю, который обернулся сотрясением мозга и дисциплинарной беседой. И какого-то тёмного я сижу рядом с ней перед руководителем, хотя никого и пальцем не трогал, и выслушиваю весь этот бред… Как же бесит.

— Всего-то беседой? Для сотрясения мозга — это слишком лёгкое наказание.

— Она другого оборотня отправила в полёт.

— Тогда… как у него зафиксировали сотрясение мозга?

— Побежал снимать побои, как только поднялся на ноги. Успели зафиксировать. Хотя прям на глазах у целителя гематома рассосалась. Могли бы и закрыть глаза.

— И что теперь, Валери выслушивает инструкцию по проведению допросов?

— Да если бы, — Марсель горестно вздохнул. — Спорит со старшим детективом и капитаном. Сокрушается об упущенной возможности, что зубы ему не выбила, якобы новые болезненно прорастают. А так выходит неравный обмен: она нагоняй получает, а «гад облезлый» легко отделался. В общем, злиться и дурит, как обычно.

— Понятно, в своем репертуаре, — усмехнулась Белладонна, почувствовав короткую передышку в череде отрицательных эмоций.

— Ты насчёт ключей звонишь? — уточнил он, понизив голос.

— Отчасти. Сделал дубликат?

— Пока не было возможности незаметно пробраться в прозекторскую, — признался Марсель и неуверенно добавил, словно прощупывая почву, чтобы врубить заднюю: — Ты уверена, что он тебе нужен? Все же это уже из области уголовной ответственности…

— Я вроде не звёзд с неба прошу, а всего-то слепок одного конкретного ключа из соседнего кабинета, — оборвала она зарождающуюся нотацию, вызванную банальной трусостью. Настроение же рухнуло обратно в пропасть, вернувшись к отметке: «ниже плинтуса».

— Да это только на словах всё так просто.

— А на деле, что сложного? Обольсти её.

— Что? Ты сейчас серьёзно?

— Я не прошу заняться с ней сексом, — спокойно пояснила Белладонна, не став уточнять, что на подобные жертвы ему придётся пойти гораздо позже. — От тебя требуется всего-то сыграть на женском самолюбии этой идиотки.

— Она не настолько тупа, чтобы не понять, с чего вдруг… — он резко замолчал и через несколько секунд гораздо тише добавил: — Твои просьбы начинают выходить за рамки.

— Обещаю, Валери не узнает.

— А фенек тут причём?! — его голос резко окреп от пробудившегося возмущения, что на фоне недавнего практически шёпота прозвучало, как форменное издевательство над её слухом.

— Разве не из-за неё ты отказываешься идти простым путём?

— О тьма, зачем ты вообще её сюда приплетаешь?

— Затем, что тоже не тупа и вижу, как сильно ты хочешь её укусить.

— Да что за бред ты опять несёшь?

— Я помогу тебе. — Она заставила губы улыбаться и с приторной сладостью в голосе прощебетала на прощание: — Но сначала, милый братец, изволь не затягивать с моей просьбой.

Отложив телефон на кухонный островок, Белладонна покатила сервировочный столик по длинному и широкому коридору. Остановилась у последней двери в тупике и зашла в большую, полупустую комнату, по центру которой одиноко стояла ванна из чёрного оникса.

Она установила столик возле изящного изголовья ванны, возвышающегося на фоне остальных стенок, и потянулась к отдельно стоящему напольному смесителю с крутящимися вентилями, чтобы включить горячую воду. Упругая струя воды с глухим шлепком ударила в каменное дно, заполняя тишину комнаты приятным журчанием.

Обойдя ванну, Белладонна присела у коллекции свечей, сложенной нестройной шеренгой прямо на деревянном полу у фактурного плинтуса. Стены благородного тёмно-зелёный цвета, украшенные планками и незамысловатыми барельефами, чудесно гармонировали с охристыми полами. Особенно в сочетании с закатными лучами солнца или мягким жёлтым светом от крохотных лепестков, танцующих на кончиках фитилей.

Последнее время она старалась отучить себя от излишней роскоши в быту. И если раньше зажигала по паре десятков свечей во время купания, то теперь её выбор ограничивался всего двумя, но ароматическими. Сегодня настроение располагало к благовонию: «сумеречного леса» и «дымного сандала». Красивые названия, жаль, что за высокопарным «сумеречным лесом» в лучшем случае скрывалось эфирное масло сосновых шишек и еловых иголок, а за дымным сандалом — подпаленная деревяшка.

Белладонна поставила их на столик возле подноса и перевела взгляд на круглый кожаный пуф, на котором обычно лежала книга. Сейчас там стояло ещё и медное ведёрко с целыми бутонами маленьких, но пушистых коралловых роз. А также новая упаковка сливок для ванной.

Наконец-то прислуга начала справляться со своими обязанностями. Если бы они и сегодня порвали эти несчастные розы на лепестки, то она их всех точно уволила бы, уделив огромное внимание низкой обучаемости в рекомендательном письме.

Стянув с себя узкую юбку, Белладонна в полупрозрачной шифоновой блузке подошла к окну — узкому проёму, рассекаемому деревянными рейками от пола до потолка. И, разглядывая металлизированный фасад и пустые окна стоящего напротив здания, пуговка за пуговкой расстегнула блузку. Та упала к её ногам бесполезной тряпкой. За ней последовали кружевное бра и комплектные трусики с завышенной талией.

Она стояла абсолютно нагая перед окном под звуки льющейся воды и не ощущала течения времени. Мысль, что прямо сейчас кто-то из соседей с возрастающим жаром возбуждения разглядывал её, приятным волнением прокатилась по телу. Сладкой, но терпкой истомой растеклась по жилам. Захотелось потянуться, по-кошачьи выгнуться, доставляя случайному зрителю ещё больше удовольствия. Но суровое воображение сыграло с ней злую шутку и перед мысленным взором возник напарник.

Он замер в окне напротив. Такой же обнажённый и разгорячённый. От его немигающего взгляда, пронизанного животной похотью и нетерпением, у неё жалобно заныли клыки. А уже в следующий миг отрезвляющая боль от прокушенной нижней губы вынудила Белладонну вынырнуть из чувственных грёз, чтобы принять суровую реальность, в которой Рикард великодушно одаривал вниманием каждую женщину, попадающуюся ему на пути.

Отчего в последние дни ей так тяжело было наблюдать за его флиртом с другими? Откуда это чёрное и слепое желание не просто убрать с глаз мешающую Дарси, а безжалостно уничтожить всё, что ей хоть сколько-то дорого? Втоптать в землю её улыбку и увидеть слёзы раскаяния на глазах?

— Это начинает походить на одержимость, — раздражённо вздохнула она и плавно развернулась, привстав на носочки, как если бы за ней кто-то продолжал наблюдать по ту сторону окна.

Вернувшись к наполовину наполнившейся ванне, Белладонна плеснула себе в бокал вина и забралась в обжигающе горячую воду.

Стоило прислонить затылок к прохладному бортику, как взгляд упёрся в огромную хрустальную люстру, висящую прямо над ней. Грани стеклянных капель переливались всеми цветами радуги в лучах закатного солнца и отбрасывали блики на потолок и стены, оформленные в едином стиле, как логичное продолжение друг друга.

Премиальных пентхаусов, выставленных в Уларке для съема, риелторские конторы предлагали во внушительном ассортименте. Но большинство из них оформляли в этом безвкусном минимализме, чья цветовая градация вращалась вокруг: чёрного, белого и серого. А меблировка вечно соответствовала скучной простоте геометрических форм. Конечно, Белладонна утрировала: минимализм был всяко приятнее, чем почитаемый Марселем лофт. Вот тем стилем она при всём желании проникнуться не могла. Да и увлечение им братца не воспринимала всерьёз. Оно явно носило такой же бунтарский характер, как и то, из-за которого он последние годы модифицировал свою внешность — назло старшему поколению.

Долгосрочный съем двухъярусной квартиры в сорокаэтажном здании при въезде в элитный район «Сады Эдема» обошёлся ей в крупную сумму, значительно опустошив счёт с карманными расходами на ближайшие полгода. Она могла связаться со старшими и попросить у них денег. Но не собиралась злоупотреблять их щедростью. По крайней мере, сейчас. Когда у неё банально не имелось счетов в банке, что были бы им не подвластны.

Клан Лафайет обладал и по сей день обладает чудовищной властью на территории Флемоа. То, что его родовое имение обосновалось в княжестве Баиносса, — не более чем маленькая прихоть их действующей главы, вдовствующей княгини Амброзии Де Лафайет. На деле им отыскали бы местечко и под боком у Верховного в Орселе.

Их род на протяжении тысячи лет единолично владел крупнейшим банком на континенте, что финансово его значительно возвышало над другими благородными домами. Формально клан можно было разделить на четыре основные ветви. Поскольку старшего сына аналогично главе убили, то основными наследниками стали Дарик и Морэна. Дарик унаследовал их семейное детище. А мать Белладонны вышла замуж за графа, с лёгкостью отринувшего корни, и возглавила основную ветвь, ответственную за расширение популяции в клане. Младшие дети Амброзии углубились в частный бизнес, который процветал на Флемоа последние двести лет. Каин Де Лафайет организовал успешную строительную компанию, а Эржебет Де Лафайет — сеть салонов красоты и публичных домов.

В основном её многочисленные кузены и кузины из побочных ветвей были вынуждены помогать старшим вампирам в семейном бизнесе. А в главной ветви клана — плясали под их дудку, исполняя любые капризы, поскольку их содержали с одной единственной целью: искать магически одарённых и обращать их в новых членов семьи. В качестве развлечения дозволялась получать любое образование и в свободное от воспитания подрастающего поколения время работать на понравившейся должности, но при условии, что она не запятнает честь их великого рода.

Понятие чести у вампиров — вещь неоднозначная. Поход в публичный дом никем не порицался, а вот за безобидную помощь в какой-нибудь мелочи прислуги могли на несколько дней запереть в личных покоях. Любая низкооплачиваемая работа была априори позорна, потому как подразумевала душевную слабость: доброта и щедрость — удел неимущих, поскольку ничего другого они не могли себе позволить.

Белладонна легко приняла новые правила игры. Сколько себя помнила — всегда была немного тщеславна и высокомерна. Однако чем дольше она жила в этом лицемерном обществе, с грубым и резким расслоением на бедного и богатого, тем противнее ей становилось. Не из-за того, что находилась на вершине пищевой цепи; жаловаться на подобное мог лишь законченный безумец. Скорее наоборот, её полностью устраивало то положение, что она занимала. А вот необходимость соответствовать абсурдным нормам и унижать вампиров, находящихся на более низких ступенях в иерархии, заставляла чувствовать себя грязной. Одно дело поставить на место того, кто вышел за рамки, и совершенно другое — добивать лежащего. Видимо, даже после ста лет вампирской жизни ещё не всё человеческое в ней издохло.

Впрочем, скоро Белладонна перестанет ассоциироваться с этим обществом. Главное, чтобы старшие продолжали думать о ней, как о слабом и беспомощном, зависимом от их денежной поддержки стандартном приёмыше. Продолжали верить в то, что она не способна ничего достичь без их помощи, как и любая другая смирившаяся со своей презренной участью женщина. Пока они придерживались этого предвзятого мнения, её руки оставались развязанными.

Смена гражданства — в целом процедура несложная. Труднее всего будет в начале, когда Белладонна подаст документы на то, чтобы приобрести вид на жительство. Старшие наверняка в тот же день получат звонок с доносом из консульства, и тогда всё завертится. Они очнутся и попытаются её вернуть на Флемоа. В ход пойдут от законных оснований до грязных уловок. Ей же будет необходимо продержаться от трёх суток до недели, как повезёт, и не попасть ни в одну из ловушек. В идеале — исчезнуть из поля зрения абсолютно для всех.

Одна загвоздка не давала расслабиться Белладонне. Время стремительно таяло, а ей всё никак не удавалось обрести ценного союзника. Союзника, зависимого от неё, как от наркотика. Настолько надёжного, что она могла себе позволить перевести на чужой счёт все свои сбережения и последние денежные поступления от старших, оставшись фактически без копейки.

На Марселя полагаться было нельзя. Ему, скорее всего, прикажут вернуться на родину после её дерзкой выходки. И если он не захочет этого делать — прав у мужчин на Флемоа было гораздо больше, чем у женщин, поэтому никто не имел оснований насильно депортировать их из другой страны — то все его счета прикроют следом.

Сделав маленький глоток вина, терпкой сладостью разлившийся по языку, Белладонна изнеможённо вздохнула.

С какой стороны не глянь, а заполучить за ближайшие три месяца Рикарда — вопрос первостепенной важности. И не потому что он был ей интересен как мужчина, что отрицать дальше было бессмысленно; вампир и оборотень — тянет на скандал международного размаха. А в целях банального выживания.

Она отвадит от него всяких Дарси. И сделает всё, чтобы другим тоже стало неповадно на него вешаться. Она сможет выстоять и прижиться вне вампирской общины на чужих землях. Прецеденты с дамами из благородных домов уже существуют. Главное — идти до самого конца и ни на кого не оглядываться.

Валери

По телу стекали ручейки воды, а босые ноги оставляли мокрые отпечатки стоп на кафельной плитке пола. Она распахнула дверцу своего шкафчика и дёрнула с крючка полотенце. Следом из душевой вышла уже закутанная в банный халат Дарси, три дня назад подключившаяся к их тренировкам. Зря. С некоторыми мужиками усердствовать нельзя, они быстро устают от повышенного внимания.

— Опять забыла полотенце? — недовольно проворчала Офира, уже переодевшаяся в брючный офисный костюм и лакированные ботинки без каблука. — Нам, конечно, как женщинам, всё равно что ты расхаживаешь голая в раздевалке. Но твой шкафчик расположен ближе всех к входной двери. Только представь, как тебе будет неловко, если дверь внезапно откроется…

— Как откроется, так и закроется, — энергично обтираясь, буркнула Вел, сводя на нет морализаторские нотации подруги. Да и вообще, слышать возмущения на эту тему от другого оборотня, ей было максимально странно. — Как будто сама никогда не раздевалась до… голого?.. Чтобы обратиться и не порвать одежду!

— Раздевалась и обращалась, — подтвердила она. — Но это вовсе необязательно делать публично.

— В смысле?

— Можно отойти куда-нибудь в кустики.

— Ну так-то да, — протянула Вел, замерев в нижнем белье. До неё только сейчас дошло, что никогда даже не задумывалась о том, чтобы попытаться спрятаться в момент обращения во время соперничества с братьями или драк с однокурсниками противоположного пола. А осознавать, что временами знатно тупишь — неприятно, поэтому она вскинула подбородок и воинственно произнесла: — Но у меня две ноги, две руки — всё как у всех! Зачем мне прятаться?!

— И правда, — всё так же недовольно пробормотала Офира. — Железная логика.

Вел натянула мешковатые спортивные штаны на низкой посадке и укороченный персиковый лонгслив с тугой резинкой под грудью, прикрывающий лишь верхнюю половину живота. Эту вещичку на днях ей подарила Белладонна, сказав, что грешно скрывать такую фигуру за бесформенными кофтами. Какую — «такую»? Она, конечно, не совсем поняла, но подарок приняла.

Наряжались у них в отделе все по-разному, потому как из формы им выдали только парадную, которую следовало надевать на вручение грамоты за успешное закрытие какого-нибудь головоломного дела. Руководитель, Офира и Оскар придерживались официального стиля, отдавая предпочтения деловым костюмам и лакированным туфлям. Притом капитан носил исключительно галстуки, а Оскар время от времени переключался на смешные бабочки, становясь похожим на мультяшного персонажа. Аллен, как и старший детектив, чаще всего приходил на работу в повседневной одежде: рубашках или тонких свитерах, классических джинсах, кожаных, но удобных кроссовках, — чем сильно выделялся на фоне остальных вампиров. Вот те вечно заявлялись в отдел, как на показ мод. Расфуфыренные до безобразия. Особенно её удивляла Белладонна, через день рассекающая то в юбке, то в платье, и вечно на огромных каблуках. На таких не то, чтобы бегать, на них и ходить страшно.

— Попахивает завистью, — шутливо поддела Дарси её подругу и лукаво улыбнулась, встретившись с Вел глазами: — Будь у меня такая подтянутая и красивая фигура, я бы вообще не одевалась.

— Ну, если ты больше будешь кардио упражнений делать, то через три месяца убрать лишний вес получится, — отмахнулась она с лёгким оттенком раздражения, закрывая шкафчик на ключ.

Трудноуловимая мелочь, как тонкая рыбная косточка на пушистом ковре с высоким ворсом, колола всякий раз, стоило расслабиться рядом их судмедэкспертом. Что-то в ней присутствовало… прогорклое. Что-то, что вызывало наплыв неконтролируемого отвращения. Хотя к людям Вел никогда особой антипатии не испытывала; только вампиров не переваривала по факту их противоестественного рождения из смерти. Возможно, таким образом отражалось непринятие её, как новой партнёрши Рикки. О чём он вообще думал, когда решил связаться с человеческой женщиной? Она, конечно, не станет на него стучать, но если родители узнают, то угрозами уже не ограничатся.

— Я готова. Пойдем в столовую? — Вел повернулась к Офире.

— Да, конечно, — отозвалась она и поднялась со скамьи, но не дошла до двери, а остановилась возле Дарси и с мягкой материнской улыбкой попыталась объяснить: — Милая, не всем мужчинам нравятся худенькие особы или пацанки с выраженной мускулатурой. В Кланбу любят крупных женщин, до которых тебе недостает как минимум пару десятков килограмм. Я же там эталонная красавица, поэтому у меня нет нужны никому завидовать. И ты постарайся полюбить себя такой, какая есть.

— Насколько я помню, Кланбу — родина слонов и бегемотов? — подчеркнуто равнодушно уточнила Дарси, натягивая сетчатые чулки, но всё же не смогла сдержать язвительной улыбки, носящий исключительно оскорбительный подтекст. — Извини, но меня интересуют совсем другие животные.

— Я это обязательно передам брату, — зло усмехнулась Вел, наблюдая за тем, как она меняется в лице.

— Проклятье, я не то имела…

Дослушивать её жалкие оправдания никто не собирался, и так всё стало предельно ясно с этой любительницей экзотики. Поэтому Вел стремительно вылетела в коридор, прихватив за талию Офиру. Пусть врёт и выкручивается перед Рикки.

У лестницы они столкнулись с Марселем, уткнувшимся в телефон. На миг показалось — он специально поджидал её после тренировки. Но стоило спросить про Фабу, как напарник зашагал вниз, сделав вид, что внезапно оглох. Далеко при этом не ушёл. Наоборот, какого-то кошака увязался следом и сел с ними за один стол со своим пакетиком крови. Намеренно бесил, не иначе.

После позднего ужина их компанию перехватил на подходе к отделу старший детектив. Он отправил Офиру переводить на мумбрешский язык международные документы, а их потащил на встречу с родственником жертвы. Брать показания у несговорчивых вампиров, если те не числились среди подозреваемых — удовольствия мало. Но ещё меньше, когда узнаешь, что сей неблагодарный процесс будет проходить в трехэтажном ночном клубе с живой музыкой.

Фейсконтроль на подземной парковке они прошли быстро и даже не подверглись тщательному обыску на запрещённые предметы, как другие желающие попасть внутрь. Оказалось достаточно тыкнуть в постную физиономию охранника полицейским удостоверением. Буйвол поморщился, но через турникет их пропустил.

Следующий громила, опять-таки из семейства крупных парнокопытных, поджидал за яркой неоновой лестницей, ведущей на первый этаж — в концертный зал с огромным, судя по вибрации в пятках, танцполом. Он оказался менее сговорчивым, чем его коллега. Старшему детективу пришлось разъяснять цель их визита администратору, явившемуся на зов громилы. А потом и вовсе уйти куда-то вместе с ним.

— Ждите меня у бара в зале, — бросил он, прежде чем скрыться за дверью с табличкой: «вход для персонала».

Заходить внутрь не хотелось, скорее наоборот — Вел страстно возжелала составить компанию охране, несущей пост за пределами шумного и душного помещения. Но, увы, исполнение приказа для неё имело гораздо большую ценность, чем сохранение собственного комфорта.

Вел оглушило на входе. И не только в плане слуха, но и от разнообразия ярких запахов: цитрусовое и мускатное удушье мешалось с вонью пота грязного тела, алкогольного перегара и свежей рвоты, размазанной по полу протухшей тряпкой. Звуки и запахи переплетались в одной жуткой какофонии, родом из гиеновой бездны. И, казалось, наносили сейчас непоправимый вред как органам чувств, так и мозгу, по меньшей мере отхватившему контузию.

Цепкие и сильные пальцы схватили за локоть и потащили её сквозь беснующуюся в танце толпу. Коктейль из людей, оборотней, вампиров и полукровок, дёргающихся в мигающем свете цветных прожекторов, наваливался на Вел со всех сторон. В висках долбило в такт барабанам, желудок сковало спазмом, а к пересохшей глотке опасно близко подобралась тошнота, щекочущая нежную слизистую горьким душком желчи.

— Эй, с тобой всё в порядке? — наклонившись к ней, спросил Марсель прямо в ухо. Притом не закричал, а произнёс спокойным тоном, но в голове всё равно зазвенело, как если бы рядом кто-то ударил в огромный гонг тяжёлой колотушкой. Её замутило ещё сильнее, а грудь сдавило до тупой боли, растекающейся по венам вслед за током крови и оседающей в костях поганой слабостью. — Ты собралась блевать или терять сознание? Моргни два раза, если в твоих планах всё же устроить незабываемое шоу — мне нужно знать, на какое расстояние отскакивать.

В ушах продолжал стоять противный комариный писк, сквозь который она неожиданно учуяла тонкий, едва уловимый аромат дорогого парфюма, выделившийся, как маяк над водой, в этом царстве буйных красок.

Шагнув к нему на встречу, Вел уткнулась носом в жилку, бьющуюся на шеи, и прикрыла глаза.

— Дай мне минуту, чтобы прийти в норму, — попросила она, смыкая за узкой талии руки, чтобы не расплыться лужей на полу. Обессилевшие ноги её почти не держали.

Марсель ничего не ответил. И вообще как-то неестественно замер. Кажется, даже перестал дышать, словно оказался в опасной близости к непредсказуемому зверю, в любой момент способному перекусить хребет. Неужели настолько боялся её?

— Ты сам как? — спросила Вел, продолжая глубоко и шумно втягивать носом свежий и чистый аромат с эфирными нотками магнолии, крепкого кофе и мускатного ореха. Ему чуть-чуть не хватало для того, чтобы окончательно перебить окружающую их вонь.

Она поддалась мимолётному инстинкту и слегка прикусила кожу, чувствуя, как под губами резвее забилась жилка, а его запах, украшенный естественными феромонами, раскрылся сильнее.

Последний гитарный аккорд провизжал на высоких нотах и музыка стихла, погрузив зал в темноту, заряженную перевозбуждённой энергией.

— Пойдем пока… — хрипло произнёс он и запнулся на полуслове. Вдруг вырвался из её вынужденных объятий, схватил за руку и потащил в неизвестном направлении.

Когда лампочки над сценой снова тускло засияли, Вел разглядела, что они почти добрались до сдвинутых кожаных диванов, каждый из которых был занят дружной компанией, весело распивающей нечто алкогольное. Кто-то ел полноценный ужин, а кто-то выпускал кольца из белёсого дыма и снова припадал ртом к концу гибкой трубки, соединенной со стеклянной колбой с бурлящей в ней жидкостью.

Они прошли мимо столиков, окруженных диванами, и оказались перед длинной и полупустой барной стойкой.

— У меня всё в норме, — улыбнулась она, взбираясь на высокий стул. — Обоняние и слух затупились.

— Лучше бы кое-что другое заострилось, — огрызнулся Марсель, избегая встречаться с ней глазами.

Со сцены донёсся перестук барабанов, а следом заиграла простенькую мелодию гитара. Нестройный хор взревел с новой силой, сотрясая звуконепроницаемые стены клуба. Но стоило запеть солисту, как его многочисленные фанаты все разом онемели, а в зале воцарилась свящённая тишина.

Он затянул тоскливую балладу голосом побитого щенка: так жалобно и слезливо, что Вел непроизвольно поморщилась. В умирающем от старости коте и то побольше энергии наскребётся, чем в этом скулящем кровососе с армией поклонников.

Окинув мимолётным взглядом вяло покачивающуюся толпу, точно в трансе, она посмотрела на Марселя. К её искреннему негодованию, тот тоже наслаждался музыкой, постукивая указательным пальцем по столешнице в такт мелодии.

— Тебе нравится?! — ужаснулась Вел.

— Поэтичный текст и приятная композиция с блуждающим басом. Да, мне однозначно нравится эта смесь альтернативы и пост-рока. К слову, представители последнего жанра в основном играют инструментальную музыку, без вокальных партий. Но его голос хорошо ложиться на музыку. Эмоции идеально совпадают с настроением трека. Думаю, дальше будет оригинальный бридж и яркая кульминация в припеве.

— Нудная фигня какая-то…

— Прислушайся. Вот сейчас, слышишь, как постепенно нарастает тревожность, словно вот-вот должен произойти выстрел? — тихо произнёс он, близко придвинувшись к ней. И она проследила за направлением его взгляда на толпу, чьи головы закачались живее, в такт плавно набирающей скорость музыки. Гитаристы бренчали всё быстрее и быстрее, словно соревнуясь между собой, кто ловчее умеет перебирать пальцами.

Вдруг всё резко оборвалось, свет потух. Несколько секунд они сидели в оглушающей тишине и кромешной темноте.

Громыхнул удар по барабанам и взрывную мелодию тут же подхватили остальные инструменты. У сцены ослепительными огнями вспыхнули десятки фейерверков, а певец взревел в микрофон так надломлено и отчаянно, что у неё все волоски на теле разом встали дыбом. Сердце пронзило болью, как если бы она услышала истошный крик матери, умоляющей помочь её погибающему детёнышу.

Толпа же окончательно обезумела, замахав головами и вскинутыми руками. А ещё в центре у сцены образовалась не то потасовка, не то агрессивная толкучка. Люди, оборотни и вампиры в едином потоке закрутились в бешеном водовороте, толкая и пихая друг друга локтями, врезаясь грудью и бодаясь лбами.

— Всё нормально, — Марсель положил руку на её предплечье, удерживая на месте. — Они всего лишь слэмятся. То есть… это положительная реакция аудитории на музыку. Таким образом они выражают крайнюю форму восторга.

— Что за бред? — сконфуженно буркнула Вел, не желая признавать, что ей чуть-чуть начинала нравиться нудная муть. Вернее, муть оказалась способна подцепить те струны её души, о существовании которых она даже не догадывалась.

— Добрый вечер, что будете пить? — перед ними возник приветливо улыбающийся бармен.

— Томатный сок, — первым ответил напарник и протянул банковскую карту.

— Как предсказуемо! — хохотнула Вел, старательно припоминая многочисленные анекдоты, в которых вампиры путали кровь с томатным соком. Хотелось поскорее скинуть впечатления от странного музыкального опыта и вернуться в родную гавань. — Добрый вечер! Мне воды. Без газа.

— О, какой непредсказуемый выбор для оборотня, — не остался в долгу Марсель.

— Как по-детски, — фыркнула она. — Кстати, а сколько тебе лет до совершеннолетия?

— Девять.

— Ха! А мне всего два года осталось. Значит, я старше тебя!

— Я прожил вампиром уже девяносто один год, а ты тридцать восемь лет назад только вылезла из утробы матери… каким образом ты старше?

— Спасибо! — поблагодарила она бармена, когда тот аккуратно поставил возле неё высокий стакан с водой. Пара глотков и остатки тошноты, наконец, смыло в желудок. Со стуком опустив наполовину полный стакан, Вел поймала недоумевающий взгляд напарника и скорчила рожу: — Ты, что ли, глупый?

— Лучше не нарывайся на грубости, фенек.

— Через два года я смогу делать всё, что захочу, — терпеливо объяснила она, с трудом оставив «фенек» без внимания. Хотя внутри всё так и воспылало желанием намотать на кулак его белоснежные волосёнки. — Мне не нужна будет эта бумажка, где родители дают соглашение…

— Согласие.

— Да, согласие. Согласие на мой выбор! Я стану сама за себя отвечать. Где работаю, с кем встречаясь…

— Встречаюсь.

— … куда уеду. Всё смогу сама решить! А ты ещё семь лет будешь зависеть от того, что скажут родители!

— Логика, конечно, извращённая, но всё же, наверное, имеет право на существование, — явно через силу признал Марсель, будто бы большего бреда в жизни не слышал, но спорить с сумасшедшей себе дороже. Хотя у кого из них большие беды с головой — ещё поспорить можно.

— А сколько тебе было, когда ты… ну это… стал таким?

— Вампиром? Не знаю. Потеря памяти — меньшая цена, которую я мог заплатить в обмен на вечную жизнь.

— Выглядишь лет на двадцать пять по человечьим меркам!

— Человеческим, — рефлекторно поправил он, перед тем как возразить: — Поскольку я магически одаренный, то свою молодость вполне мог растянуть и до ста лет.

— Ну, так-то да, — вынужденно согласилась Вел. Вычислять возраст по лицам у магов и оборотней — дело неблагодарное. Созревают быстро, почти как люди, а затем столетия не меняются. Первые морщины у магов появляются на втором веку жизни, а у оборотней и вовсе на третьем. — А тебе не интересно, каким ты был до того, как стал вампиром?

— Интересно. Но вернуть память не так уж и просто, даже менталисту. Стереть её гораздо легче…

— Вот вы где, — между ними втиснулся старший детектив. Схватил её стакан и в один затяжной глоток опустошил его. — Ну что, заметили у кого-нибудь из зала нездоровый интерес к главному вокалисту?

Они ответили одновременно:

— Да они тут все поехавшие!

— Ничего примечательного.

Через пяток песен группа объявила, что удаляется на получасовой перерыв, а её место на сцене займет новый молодой коллектив. Однако послушать, что пришло на смену заунывной мути, Вел никто не дал. Им пришлось пробираться обратно сквозь плотную толпу к выходу.

Марсель на всякий случай придерживал её за запястье, хотя сейчас в этом не было никакой нужды. Она сконцентрировалась на его запахе, поэтому чувствовала себя относительно хорошо и спокойно шла следом.

— Тедди готов вас принять, — сквозь зубы процедила менеджер группы, шаблонно красивая вампирша: худая до безобразия, длинноногая, остроносая и мелкогубая. Она сопроводила их до гримёрки и бросила у самой двери: — У вас есть пятнадцать минут.

— Да ты должно быть прикалываешься? Каким образом мы должны его за пятнадцать минут успеть допросить? — пробурчала Вел на ирашском, первой заходя в полутёмное помещение, освещаемое лишь лампочками с зеркал. Высокие стулья с миниатюрными спинками пустовали, а столь важное для их расследования тело в кожаных шмотках растянулось на единственном диване.

— Это заказное убийство, — с порога объявил старший детектив, не заморачиваясь на расшаркивания с приветствиями. — Мы всё ещё ищем исполнителя, но уже сейчас известно, что действовал профессиональный пиромант. Тело сожгли быстро. На костях нет следов регенерации, значит убийца поддерживал постоянную температуру у огня. А из этого следует вывод, что преступление совершенно не на эмоциональной почве. Поэтому наш главный вопрос к вам, как к ближайшему родственнику жертвы: кто мог заказать убийство вашего брата?

Приоткрыв глаза, известный на международном уровне музыкант Тедди Эл, который по документам именовался — Теодор Эллионне, окинул сонным взглядом их компанию и занял сидячее положение на диване. Когда он заговорил, то голос его звучал куда более сипло, чем до этого на сцене:

— Верн был славным вампиром. Понимаю, что это звучит избито, но он правда отличался приятным характером. Конечно, иногда и его затягивали в конфликты, но ничего серьёзного. Так, мелкие споры на незначительные темы. Я даже не могу припомнить, когда и с кем он последний раз ссорился… Наверное, из ближайшего — это та склока с нашей младшей сестрой, когда она закрутила интрижку с человеком. Но тогда многие её пытались образумить. Верн был всего лишь в числе прочих. Да и не стала бы Мила из-за такой ерунды… — он рвано всхлипнул и грубо потёр ярко накрашенные глаза, размазывая чёрные кляксы до самых висков. На какую-то долю секунды Вел захотелось подойти к нему и мягко похлопать по плечу. — Простите, мы были близки, поэтому мне все ещё тяжело… Я правда не имею ни малейшего понятия, кому Верн мог настолько помешать. Он жил тихой, спокойной жизнью. В бизнесе в основном помогал отцу. Не претендовал на большой кусок. Ни у кого не было повода заказывать его убийство. Это просто бред какой-то…

— Возможно, ваша семья занимает место, на которое претендует другой клан? — предположил старший детектив.

— Их клан не имеет никакого отношения к дворянству Флемоа, — грубо влез в допрос Марсель, опустив руку со стилусом. — Даже обнищавший барон отказался бы давать показания вне присутствия личного адвоката. Да ещё и в неформальной обстановке.

— Да, мы обычные горожане, — спокойно подтвердил Теодор, ни сколько не задетый его примечанием. — Наш глава владеет небольшим торговым бизнесом в Аплэдо, другие члены клана либо помогают в семейном деле, либо, как и я, самозанятые. Мы не участвуем в политических играх знати.

— Ваш брат был пристрастен к азартным играм?

— Нет. Не больше, чем другие.

— В последнее время его круг общения изменялся? Может он обзавёлся странными знакомствами? Или примкнул к подозрительной компании? — продолжал методично перебирать теории детектив Грос, совершенно не меняясь в лице. В его холодных глазах и тени сочувствия не проскочило к родственнику жертвы. Словно плевать он хотел на всю ту боль, что читалась в лице Теодора.

— Нет, ничего такого. Ему некогда было впутываться во всякие мутные истории. Он в Ксоре был по делу. Налаживал каналы связи с новыми поставщиками… вечно искал альтернативные предложения.

— Влиятельная любовница? Он состоял с кем-нибудь в отношениях?

— Честно говоря, я не знаю. Верн в вопросах личной жизни всегда был закрыт. Даже если он с кем-то и состоял вотношениях, то не слишком об этом распространялся. Последние пять лет он почти не появлялся на родине. Колесил по всему Саларуну. Жил то в Осхе, то в Нувуа, а половину нынешнего года — в Ксоре.

— Как часто вы поддерживали с ним связь?

— Один или два раза в месяц созванивались по телефону.

— И брат ни разу не упоминал даже вскользь о своей сердечной привязанности?

— Нет, ничего такого не припомню, — после минутной заминки утомлённо произнёс Теодор. — Он вообще больше слушать любил. Если что-то рассказывал, то строго по существу: куда переехал и насколько планирует задержаться; удалось заключить сделку или провалились переговоры. Иногда могли обсудить фильм или книгу, если у него настроение располагало, а у меня свободное время было.

— Из ваших слов можно предположить, что Верн вёл одинокий образ жизни. Он не казался вам несчастным?

— Нет. Верн умел наслаждаться одиночеством. У него была любимая работа. Хорошие отношения с семьёй. Немногочисленные друзья и увлечения. Почему он должен был чувствовать себя несчастным?

— О чём вы говорили во время вашего последнего звонка?

— Я рассказывал о предстоящем турне. Жаловался на загруженность графика. Он собирался посетить несколько моих концертов, которые должны были пройти в пяти городах Лаварии. По его графику выходило, что мы должны были пересечься именно там.

— А что…

— Ваше время кончилось! — в гримёрку ворвалась противная вампирша. — Тедди необходимо подправить макияж, поэтому попрошу вас покинуть помещение.

— Хорошо, мы уходим, — старший детектив тонко ей улыбнулся. Протянул визитную карточку Тедди и коротко бросил: — Свяжитесь со мной, если что-нибудь вспомните.

Они направились к выходу, а Вел, плюнув на условности, стукнула резко сведёнными пятками кроссовок, прижала кулак к груди в популярном в Ираше жесте сочувствия и рявкнула:

— Разрешите выразить соболезнования вашей утери! Мы сделаем всё, чтобы найти убийца вашего брата!

— Мацик метнись кабанчиком за фенеком, — услышала она придушенный голос детектива Гроса из коридора, — пока она ещё какой-нибудь ритуальный танец не надумала сплясать, стоя на голове.

И прежде, чем Вел успела возразить, что в традициях Ираша нет танцев на голове, к ней подскочил злющий Марсель. Его глаза чуть ли молнии не метали. Сначала он обратился на флемоанском к Тедди — она терпеть не могла, когда он так делал. Всегда потом полдня мучилась и гадала, какие гадости о ней наговорил этот паскудный упырь, по несчастливой случайности ставший тем, чьей мордой Вел была вынуждена ежедневно наслаждаться.

— Спасибо, — с признательной улыбкой откликнулся другой упырь. Нет. Благородный, хорошо воспитанный вампир. Вот такого бы ей в напарники. Даже с этим раскрасом на пол рожи и смешной причёской, он выглядел в сотни раз приятнее. — Надеюсь, ты ещё заглянешь к нам на концерт!

— Не, спасибо! Я такую муть не слушаю!

— Да заткнись ты уже, — шикнул на неё Мацик, схватил за шкирку и потащил к выходу.

Однажды она точно его прикопает где-нибудь на отшибе.

10 глава: Угловой бар

Рикард

Фидж выгнала своих подчинённых из лаборатории, чтобы развернуть там крайне важный для её исследований эксперимент, нуждающийся в соблюдении строгой конфиденциальности. Даже стёкла затемнила изнутри в приступе острой паранойи, тем самым подтверждая незыблемую истину: все гении безумны. Впрочем, младшие криминалисты не сильно расстроились, а развернули детективную доску с текущим расследованием их группы и разрисовали её с обратной стороны.

Вяло споря о деталях нового дела, что лишь предположительно имело отношение к особому отделу, эта парочка продолжала сверяться с прихваченными из лаборатории бумагами, чуть что забавно тыкая друг друга носом в факты.

— Раз отпечатков пальцев на орудие убийства нет, то мы можем сделать вывод, что убийца был в перчатках, — чопорно произнёс Оскар, не отрывая взгляда от доски. — Следовательно, убийца осмысленно пошёл на предумышленное, спланированное в меру своих интеллектуальных возможностей, преступление.

— Либо наш злодей стёр отпечатки пальцев, перед тем как выкинуть лом, — не согласился Аллен. — Он мог убить в состоянии аффекта, а уже потом осознать последствия и попытаться замести следы.

— Ладно, допустим. Убийства на эмоциональной почве чаще совершают женщины…

— Каким махровым сексизмом повеяло от нашего большого интеллигента!

— Статистика в целом — вещь неумолимо суровая. На досуге можешь познакомиться с результатами исследований по ксорийским тюрьмам, если ещё читать не разучился. А то я слышал, что в старости нейронные связи отмирают.

Отложив протокол допроса одного из социальных работников сайта психологической помощи «Фабос», Рик аккуратно выдвинул верхний ящик стола, чтобы достать мясные чипсы. Постарался максимально тихо вскрыть предательски зашуршавшую упаковку, а после успешно выполненной миссии устало откинулся на спинку кресла, точно не вкусняшку распечатывал, а бомбу деактивировал.

— По своему жизненному опыту могу утверждать, что статистике сложно верить как науке. Чтобы сведения были объективными и релевантными вне зависимости от огромного числа переменных, нужно соблюдать строгие требования сбора информации. И не допускать искажения интерпретации данных. Слишком много сторонних факторов могут повлиять на конечный результат исследований.

— Пёс с тобой, допустим, статистика ненадёжный источник. Тем не менее у нас ещё есть улика, которую нельзя интерпретировать неверно. — Оскар закрепил на доске при помощи магнитной кнопки фотографию с чётким следом от подошвы ботинка на рыхлой земле. — Отпечаток в двадцать пять сантиметров, совпадающий по рисунку с унисекс кроссовками бренда «Илес». Учитывая глубину оттиска протектора, вес нападающего составлял не более пятидесяти килограмм. Следовательно, всё равно высока вероятность, что убийца — женщина.

— Это всего лишь косвенная улика, — Аллен с милейшей из улыбок сорвал с доски фотографию и небрежно кинул ту за спину, заставив прийти в движения желваки на лице напарника. — Не всякая женщина способна одним ударом так глубоко проломить черепную коробку. Тем более мужчине, в два раза превышающего её в комплекции. Я считаю, что этот отпечаток не имеет никакого отношения к нашему делу. Его вполне могли оставить до или после преступления. Как нам всем хорошо известно, далеко не каждый, кто натыкается на труп, спешит сообщить о нём органам правопорядка.

— Если женщина была оборотнем, то убить одним ударом человеческого мужчину любой комплекции для неё не составило бы труда.

— Ты давно женщин своего вида не видел? — он провокационно посмотрел на Оскара, не стирая с губ лукавой улыбки. Неожиданно обернулся и окликнул сеструху. — Валери, какой у тебя рост?

— Сто шестьдесят четыре, — настороженно отозвалась она, сильно нахмурившись. В их отделе все были в курсе, настолько сильно она его недолюбливала. Притом не так, как других вампиров. Если с Марселем они играли в «угадай, я тебя сегодня поглажу или укушу?», то с Алленом у неё было категоричное — «избегу компании этого мудака любой ценой».

— А вес? — он склонил голову набок, заставив чёлку кокетливо упасть на глаза.

Выражение его лица стало до того медовым, что Рик от переизбытка накативших чувств подавился чипсиной. И чувства эти были отнюдь не из приятных, напротив — в нём разом взыграли на уровне инстинктов неконтролируемые страх и гнев, едва не пробившие стену самоконтроля перед оборотом. И что самое удивительное, он не первый раз сталкивался со столь странной реакцией своего организма в ответ на ласковую улыбку с тёплым прищуром глаз.

К шаманке не ходи, и так ясно, что Аллен специально дразнил их внутренних зверей, которые и без того темпераментно отзывались на малейшие провокации. Он будто бы приспускал ширму и позволял прикоснуться к его силе — древней и могущественной. Силе не обычного вампира и даже не магически одарённого аристократа. В такие моменты от него веяло мощью подобно той, что можно было ощутить в присутствии альфы. Но главная фишка фокуса заключалась в том, что звери Оскара и Офиры оставались глухи к этому скрытому влиянию.

— Не знаю, — буркнула сестра, и Рик на расстоянии нескольких метров почуял, как изменился её запах. — В районе семидесяти килограмм.

— Валери некорректный пример, она очень много внимания уделяет развитию своей мышечной массы, — воспротивился приведённому аргументу Оскар. — Женщины её роста обычно весят на десяток килограмм меньше.

— Обычные женщины, да. Но она — основательно забитая девочка, которая мышцами пытается компенсировать низкий рост. Давай вернёмся к твоей любимой статистике. Какой средний рост у женщин вашего вида? Я подскажу: это сто восемьдесят сантиметров. Отпечаток же принадлежит пятидесяти килограммовому телу. А теперь представь половозрелую даже не львицу или антилопу, а, например, крольчиху. Очень кровожадную крольчиху, каким-то чудом переборовшую природную трусость. Что вырисовывает твоё воображение? Скачущего на месте карлика или тощую деву, с хворостиной вместо рук?

— Ты сейчас выворачиваешь всё наизнанку, чтобы дискредитировать мою гипотезу, потому что тебе скучно? Или красуешься перед стажёрами? — Оскар наклонил голову таким образом, чтобы взглянуть на напарника поверх приспущенных на кончик носа очков. — Увы, но даже они в курсе, что оборотни из семейства куньих обладают силой, значительно превышающей их скромные размеры тела.

— А ещё отпечаток кроссовка могла оставить свидетельница, которая проходила мимо, — беззаботно подкинул идею Рик, благодаря возникшей паузе, что повисла между криминалистами, беззвучно зыркающими друг на друга на расстоянии, где начинались поцелуи. — Ну в смысле, убийство же ночью произошло? Вот представьте. Молодая девица спокойненько себе возвращалась с отдыха на природе. Поцапалась со своим парнем, да почесала гордая домой. А на злополучной просёлочной дороге, что освещалась одиноким лунным светом, заметила загадочный силуэт, топающий к ней на встречу. Внушительная в потёмках фигура, вполне естественно, её испугала. Она шмыгнула в ближайшие кусты, не подозревая, свидетельницей какой кровавой расправы скоро станет… Ну, а потом, через часок-другой выбралась из своего убежища и сбежала с места преступления.

— Увлекательная история, — похвалил его Аллен, снова зарываясь в бумажки. — Жаль, что из области детских фантазий.

— Согласен, нет никаких доказательств присутствия на месте преступления третьего лица.

— О, вы как мама с папой: объединяетесь, когда надо мне мозги вправить, — хохотнул Рик. — Они тоже вечно спорят и ссорятся, но стоит мне или Велли влипнуть в историю, как мгновенно заключают перемирие.

Молча переглянувшись, они с головой ушли в расшифровку результатов аппаратных исследований, перейдя на язык недоступный тем, у кого в школьном аттестате стояла тройка по химии. Как результат, интерес к их болтовне у остальных резко снизился. И коллеги снова закопошились уже в своей макулатуре или интенсивнее защёлками по клавишам.

Рик тоже решил заглянуть на сайт, чтобы проверить активность в общем чате. Они прощупали почти всех консультантов. Оставался независимый фрилансер, который работал далеко не со всеми подростками. По какому критерию он их отбирал, было не совсем понятно. Вчера этот мутный тип впервые вступил в приватный разговор с Фабианом, но посередине беседы резко пропал и пока больше не объявлялся. Не могли же они его чем-то спугнуть?

Кинув мимолётный взгляд на криминалистов, Рик отметил, что те нашли себе новое развлечение — разрисовывали цветными маркерами пол. Он снова вернулся к протоколу допроса и перечитал краткую характеристику, что дал социальный работник о мутном типе:

«Кевин — немногословный, вежливый и доброжелательный парень. Его основная работа не позволяет много времени выделять волонтёрству на сайте и посещать групповые встречи. Нам платят сущие гроши, поэтому мы помогаем детям в первую очередь по собственной инициативе. Но есть и такие, как Кевин, который вообще не берёт ни копейки. Он вроде фрилансер. А это никакой тебе стабильности. Работай каждый день и по много часов, если хочешь вкусно кушать. Поэтому можно понять его редкие визиты по нашим меркам. Но всё же он молодец, пару раз в неделю точно заходит на сайт, чтобы в анонимной беседе поддерживать нуждающихся в помощи детей. Каждый из нас помогает им, как может».

— Какой самый лучший способ избавиться от трупа? — где-то поблизости спросила Вел.

Рик повернул голову и застал её сидящей на корточках рядом с Оскаром. Но стоило всем осмыслить её вопрос, как оба криминалиста, Рик, Офира и Фабиан синхронно развернулись и посмотрели на Марселя. Ни у кого даже сомнения не закралось, что предполагаемой жертвой мог оказаться кто-то помимо него. К чести задохлика, тот не растерялся и показал оскорбительный жест, отсылающий их в далёкие дали, сразу при помощи двух рук.

— Мы поспорили, — лаконично объяснила она свой интерес.

— И кто на что ставил? — подперев под щёку кулак, полюбопытствовал Аллен с мягкой улыбкой, от которой её заметно передёрнуло. Видимо уже сформировался рефлекс. Благо, не рвотный.

— Я на кислоту или щелочь, фенек — на голодных животных, — Марсель оказался не более многословным.

— Как скучно…

— Самый лучший способ избавиться от трупа — подхоронить его в свежую могилу на кладбище, — усмехнулся Рик и подмигнул Офире, кинувшей на него любопытный взгляд.

— А вот эта идея уже оригинальнее, — признал Аллен.

— Да, оригинальнее, но явно не лучше, — не согласился Оскар.

— Почему же?

— Как минимум потому что тебя за процессом раскопок может застать сторож.

— Он спросит меня: откуда труп? Я скажу, что откопал! Он вполне резонно потребует, чтобы закопал обратно — и вуаля, проблема решена, — продолжал хохмить Рик, сцеживая с уголков глаз воображаемые слезинки. — Ладно, шучу. Я недавно читал в меню бара, что со своим алкоголем нельзя, якобы нарушает какие-то там права. Скорее всего, кладбищ это тоже касается!

Аллен с Оскаром в который раз переглянулись, но теперь со стыдливыми, отчаянно сдерживаемыми полуулыбками, Офира прикрыла рот ладонью, а Вел скорчила недовольную физиономию. Фабиан оказался единственным, кто заржал с ним в унисон, не стесняясь выказывать восхищение перед его остроумными шутками. И стоило Рику расслабленно обмякнуть в кресле, как малая напомнила о себе:

— Так чей вариант лучше?

— Они в равной степени несовершенны. Если рассматривать вариант с кислотой, то рядовой преступник столкнётся как минимум с трудоёмкостью процесса. Необходима специальная посуда и узкопрофильные знания, потому как под разные органические соединения следует подбирать концентрацию и химический состав таким образом, чтобы растворить не только мягкие ткани, но и кости. Например, олеум — раствор серного ангидрида в сто процентной серной кислоте — вытянет из тканей воду и обуглит их, а не превратит в кашицу. Но поскольку в костях и зубах воды мало, то они разрушатся под действием олеума. Помимо грамотного подбора кислот, преступнику потребуется ещё много времени и атрофированное обоняние: благоухать сей процесс будет феерически.

— Она половины слов не поняла, что ты сейчас сказал, — сердито пробубнил Марсель, с каким-то остервенением крутя на пальцах кольца.

— Не правда! Не половину… меньше.

— Я хотел сказать, что это сложный процесс и требует глубоких познаний в химии, ты это поняла? — смущённо подытожил Оскар, дождался её утвердительного и не менее сконфуженного кивка, после чего уточнил: — Какому именно животному ты собралась скармливать тело?

— Наверное, свиньям лучше, да?

— Теоретически у свиней достаточно мощные челюсти и зубы, чтобы раздробить большинство костей. Но те же волосы и зубы не перевариваются и могут спокойно быть обнаруженными в их экскрементах. Фрагменты ДНК содержатся во многих тканях нашего организма. В том числе и в зубах, точнее — в пульпе зуба. Следовательно по ним можно будет индицировать жертву и выйти на след преступника. Но помимо того, что преступнику придётся предварительно обрить труп и вырвать ему все зубы — не только те, что видны, но и не прорезавшиеся, то есть зубы мудрости — у него должен быть доступ к свиноферме, чтобы несколько дней морить животных голодом.

— Лучше расчленить предварительно обескровленный труп, распихать части тела по горшкам с молодыми деревьями и вывезти их в лес, — с ангельской улыбкой произнёс Аллен и резко взмахнул рукой с влажной монтировкой, разбрызгивая по полу красные капли.

Дверь в их отдел распахнулась, и старший детектив с порога воскликнул:

— Вел, твой час настал!

— В смысле?!

— У нас есть наводка на бар, где собираются наёмники!

Сеструха моментально вскочила с корточек, как если бы услышала долгожданное: «фас». Со скоростью света подлетела к нему и замерла с видом щенка, учуявшего любимую вкусняшку.

— Куда?!

— В конференц-зал! — продолжая передразнивать её воодушевленный тон, ответил детектив Грос.

— Не поняла…

— Сначала короткая летучка, а потом поедите их брать, — пояснил капитан, следом зайдя в отдел. Он хмурым взглядом окинул пустующие столы и коротко распорядился, прежде чем скрыться в недрах своего кабинета. — Через десять минут все детективы должны присутствовать на собрании в конференц-зале.

С приходом начальства товарищи с каким-то особым остервенением включились в работу. Будто до этого все пинали балду, а теперь старательно пытались довести до логического завершения или хотя бы до паузы порученные им задания. Рик тоже по инерции вперился бессмысленным взглядом в главную страницу сайта, когда вспомнил о напарнице и потянулся за телефоном, чтобы отправить ей сообщение:

«Ты где? У нас через десять минут летучка».

Ответить она ему не ответила, но за минуту до начала, когда уже все расселись за длинным столом, зашла в отдел. И под устремлённые взгляды коллег с одной лишь ей доступной грацией проплыла мимо опустевших столов. Именно не бежала, суетливо переставляя свои длинные ноги на высоченных каблуках, а стремительно и плавно надвигалась твёрдым шагом с лёгким намёком на игривость в чуть покачивающихся бёдрах. Одновременно манила и давала понять, что просто поиграть с ней не выйдет.

Донна села на соседний стул, и Рика обдало волной её нового парфюма: свежего, как морской бриз в самый знойный день лета, но в то же время терпкого и мускусного, вызывающего желание зарыться носом ей волосы и прикусить нежную кожу на холке. И это желание вспыхнуло в нём с такой силой, словно он с женщиной не уединялся как минимум месяц. Хотя на деле, всего пару часов назад занимался с Дарси сексом в их тайной коморке.

Резко отвернувшись, он прочистил горло и отыскал взглядом Оскара. Однако тот, к искреннему негодованию Рика, выглядел абсолютно нормально: невозмутимое лицо, спокойный взгляд, — ничего не выдавало того, что он тоже унюхал этот крышесносный аромат.

— Опаздываешь, — укоризненно пророкотал капитан.

— Минута в минуту, — Донна постучала кончиком острого ноготка по циферблату изящных наручных часов.

— Личность информатора я не могу раскрыть, но его услугами пользуюсь уже больше десяти лет и пока осечек не было, — начал издалека детектив Грос, заглядывая в сумрачные глаза начальства. Между ними состоялся немой диалог, после чего он продолжил бодрее: — По его информации, бар «Угловой» стал новой базой шушеры преступного мира. Туда регулярно заглядывают домушники и мошенники, чтобы сбыть товар или получить наводку. Иногда можно встретить и кое-кого посерьёзнее. Наш пиромант, естественно, не светится в обществе. Но ходят слухи, что ему передают заказы через посредника — мелкого вора-карманника, шустрого Джо.

Достав из кармана флешку, старший детектив протянул ту Фабиану. И он, шумно посасывая леденец на палочке, подключил её к переходнику, после чего открыл фотографию, подписанную как: «анфас». С портретного снимка, сделанного под арестом десять лет назад, на них взирал болезненного вида старичок со впалыми щеками, но острыми и мудрыми глазами. Таких в Ираше ещё называли «лисами, воспитанными опоссумами»: с виду щуплые и немощные, а стоит расслабиться в их компании, как в мгновение обчистят и умчатся с прытью горной лани — никогда не догонишь.

— Это наша цель — шустрый Джо, — на следующей фотографии старик сидел в углу бара, полуприкрытый ширмой и потягивал пиво из литровой кружки. — Три раза в неделю он заглядывает в «Угловой» по нечётным числам, избегая воскресенья. Ходит туда, как на работу. Высиживает два часа и растворяется в ближайшей подворотне, поэтому пытаться выловить его где-то ещё абсолютно бессмысленно. Сегодня, если у него не возникнет никакого форс-мажора, он должен объявиться в баре. Там мы его и повяжем.

— Он магически одарённый? — деловито уточнил Марсель.

— Нет, обычный человек. Однако таскает на себе ворох амулетов. Теоретически может оказать серьёзное сопротивление, если посчитает необходимым… Но маловероятно. Джо очень скользкий тип. Третий уголовный уже два года пытается подловить его на горячем. Он не станет так подставляться.

— Другими словами, у нас нет оснований для его задержания?

— Мы можем его пригласить и сопроводить до нашего отдела, как важного свидетеля, — ответил детектив Грос с тенью улыбки в глазах. — По законодательству Ксоры мы имеем все основания, чтобы удерживать его для дачи показаний в течение суток.

— Но даже за сутки он нам ничего не скажет, — подхватил капитан. — Поэтому после совещания я поеду в бюро и постараюсь выбить ордер на ментальное вмешательство.

— У тебя есть лицензия на манипуляции с памятью? — спросила Офира у Марселя.

— Нет.

— В таком случае мне послать запрос в НИРП, чтобы нам прислали менталиста? — она перевела вопросительный взгляд на старшего детектива, держа наготове ручку.

— Выходит, что так… Но после подтверждения капитана о согласованности процедуры. Жаль, я думал сможем своими средствами обойтись, — он с досадой посмотрел на их бесполезного, как выяснилось, менталиста. — Не хочешь повысить квалификацию? Там всего пяток экзаменов нужно будет сдать.

— Вы мне выделите дополнительные выходные?

— Нет.

— Тогда и мой ответ — нет.

— Какой-то ты не гибкий, — кисло прокомментировал детектив Грос.

— Мы будем ловить этого старика? — впервые с начала собрания подала голос Вел. И едва не прохныкала: — И всё?..

Лучше бы сеструха вообще не открывала рта, поскольку капитана после её слов не на шутку прорвало. Короткое собрание обратилось получасовой лекцией, где он задался целью вдолбить им мысль, что любая операция важна по определению. Без разницы, как выглядел преступник или какое впечатление он о себе оставлял, главное, что это маргинальное лицо, способное нанести вред здоровью, как случайных людей, так и полицейских при исполнении, — оба варианта, как выяснилось, заканчивались для них выговором.

В итоге всех стажёров, возглавляемых старшим детективом, было решено отправить на задержание шустрого Джо. По факту с этой задачкой справился бы и один Грос, но им нужна была практика. Да и в целом, капитан предпочитал перестраховаться на случай, если помимо посредников в баре окажутся исполнители.

Их снабдили новейшими технологиями: беспроводными микронаушниками и петличными микрофонами для оперативной связи с Фабианом. Ещё им выдали тонкие бронежилеты для скрытого ношения, с десяток мелких защитных артефактов — линзы против ментального воздействия удалось надеть далеко не сразу — и телескопические дубинки со встроенными электрошокерами.

Старший детектив нацепил кобуру с огнестрельным оружием, которое не полагалось стажёрам. И если им с Вел было ни холодно, ни жарко от этой новости, то Лафаейты развонялись на весь отдел.

— Никогда бы не подумал, что вампиры настолько немощные, чтобы такие истерики устраивать из-за человеческих пукалок, — шепнул Рик сестре на ирашском, пока они шли к служебному микроавтобусу.

— Я тебе об этом не раз говорила! Эти сопливые нюни только паршивые фокусы показывать умеют! Мацик максимум мигрень наслать может, и то, пока по зубам не получит. А там в щель забьётся и будет дрожать, покуда мы его не вытащим и не успокоим, — угрюмо протарахтела она, не заметив, какой убийственный взгляд в неё метнул Марсель при упоминании своего прозвища в потоке тарабарщины на чужом языке.

— Тут ты не права. Магические способности бывают разными, и во многом они зависят от внутреннего резерва конкретного одарённого. Тот же пиромант может оказаться нам не по зубам, если в нём много дури.

— А что за фокусы твоя может показывать? — Вел вялым кивком указала на Донну, идущую в паре шагов от него. Игнорировать исходящий от неё запах было безумно сложно, но пока он справлялся. — Раздражает, что они до последнего скрывают суть своих способностей, будто бы это какая-то великая тайна!

— Я пока в действии её дара не видел. Хотя… есть одно небольшое подозрение. Уж больно хорошо у неё кое-что выходит.

— Что именно?

— Играть на моих нежных чувствах.

— О, это у них родовая черта! — хохотнула сестра, поняв его слова по-своему.

Вопреки ожиданиям от названия, бар «Угловой» расположился по центру обычного жилого дома в подвальном помещении. Внутри их встретил стандартный антураж: кирпичные стены, деревянные столы, кожаные диванчики, приглушённый жёлтый свет и фоновая кантри-музыка.

Коллектив обитал в «Угловом» разношерстный, но преимущественно состоял из оборотней и людей. По крайней мере, сходу унюхать вампиров ему не удалось. Если бы они заявились в бар впятером, то их, несомненно, встретили бы настороженными, слишком пристальными взглядами — более пёструю компашку и представить сложно. С интервалом приблизительно в десять минут они по очереди зашли в бар. Сначала Донна со старшим детективом, в целях конспирации притворяющиеся парой. Потом они с Вел, никого из себя особо не изображая, потому как скрыть родство в их случае нереально. И последним присоединился Марсель, в гордом одиночестве усевшись за барной стойкой.

Им пришлось прождать час, прежде чем объявилась цель. И этот час обратился адом. Рик неожиданно осознал, что не может спокойно смотреть на то, как вечно сдержанная и холодная Донна нежничает у него под носом с другими мужиками. Даже понарошку. Его внутренности сводило в болезненных судорогах всякий раз, когда она прижималась всем телом к старшему детективу, подставляла свою лебединую шейку для поцелуев тонких, ехидно улыбающихся губ — в самом интимном жесте, на который способны вампиры.

Когда в зал вошёл сухопарый старичок с фотографии, они не ринулись его хватать, а продолжали свою игру, чтобы не спугнуть того раньше времени. Детектив Грос глубоко затянулся и тонкой сизой струйкой дыма обдал ключицу Донны, после чего наклонился и оставил на одной из выступающих косточек рваный поцелуй. Она крупно вздрогнула, закусила губу и чувственно заглянула ему в глаза. А Рик непроизвольно сжал стакан. Тот разбился у него в руке, врезавшись крупными осколками в ладонь.

— Какого кошака?! — возмутилась сестра, схватила его за кисть и, аккуратно разгибая пальцы, щедро осыпала ругательствами. — Нет, ну серьёзно, козел тебя понюхал, что за фигня? Твою тупоголовую черепушку, что ли, закоротило?

— Прошу, дятел, не долби мне мозг, — взмолился он и отвернулся, чтобы не смотреть на то, как она безжалостно выдёргивала куски стекла из кровавого месива. — У меня и так крыша подтекает.

Они отвлеклись буквально на минуту, но даже её хватило, чтобы в баре кардинально поменялась атмосфера. За одним из центральных столиков сидела компания из шести мужчин, что зацепились языками со своими соседями — двумя крупными оборотнями. Слово за слово и все повскакивали со своих мест. Как участники намечающейся драки, так и немногочисленные зрители.

В наушнике прозвучала команда: «немедленно сгруппироваться», — и они рванули навстречу друг к другу.

Раздался первый выстрел. Рик инстинктивно прикрыл собой малую и оглянулся на источник звука. Мужики достали свои пукалки и открыли пальбу по оборотням, спрятавшимся за опрокинутым столом.

— За барную стойку! — скомандовал Грос совсем рядом.

И они в миг перелетели её, оказавшись в тесном соседстве с испуганным барменом, прижимающим к груди дробовое ружьё. Он его именно обнимал, подобно плюшевому медведю, а не целился в них с взведенным курком. Но Марсель всё равно протянул к нему руку и коснулся кончиками пальцев открытой кожи предплечья — парнишку тут же вырубило.

— Ты и так можешь? — удивлённо присвистнула сестра. — Ему было больно?

— Нет, он просто уснул, — сухо отозвался он, делая вид, что ему нет никакого дела до ноток восхищения в её голосе. А потом украдкой оглядел Вел с ног до головы, словно ощупывая взглядом на наличие повреждений.

— Ты поранился? — обеспокоено спросила Донна, нежно прикоснувшись к его почти зажившей ладони. Глубокие ткани пореза срослись, но сама рана продолжала слабо кровоточить.

— Царапина, — отмахнулся Рик, не предпринимая попыток забрать свою конечность из ласкового плена сладко пахнущей искусительницы. — Минут через пять покроется коркой.

— Капитан, — старший детектив поднёс ближе ко рту микрофон, закреплённый на внутренней стороне воротника куртки. — Думаю, нам потребуется подмога. Тут как минимум два человеческих наёмника, вооружённых до зубов, один боевой ведьмак и наша цель. По-хорошему их всех надо грести, а там уже разберёмся: куда и кого перенаправлять.

— Продержитесь двадцать минут и ни в коем случае не дайте уйти цели, — ответил капитан в наушнике. — За чёрным и центральным входом следят Оскар и Аллен, они вас подстрахуют от незваных гостей.

— Понял. Ждём двадцать минут.

— Что делает цель?

Старший детектив на миг выглянул из-за столешницы и под грохот выстрелов уже в их сторону, нырнул обратно. На них сверху посыпались разбитые бутылки. И Рик, снова действуя рефлекторно, подмял под себя Вел и Донну одновременно. Несколько осколков чиркнуло его по спине, но вроде ни один не воткнулся.

— Прячется за столом в самом углу зала. Не думаю, что он рискнёт дёрнуться к выходу, слишком велика вероятность схлопотать шальную пулю.

— Целы? — спросил Рик у девочек, лежащих под ним.

— Они как-то подозрительно притихли, — раздражённо прокомментировал Марсель наступившую тишину в зале. Тоже попытался выглянуть, но тут же присел обратно под последующий град выстрелов. — У меня для вас плохие новости…

— Интересно, кто из нас прокололся? — с саркастичным жирным намёком произнёс старший детектив, доставая пистолет из кобуры. Не глядя, пальнул в потолок, после чего они услышали падения тел с другой стороны от стойки, а за ним удаляющиеся шуршание одежды. Он заглянул Рику в глаза с извиняющимся выражением лица и произнёс худшую фразу из возможных в этих обстоятельствах: — Придётся вам, ребятки, отвлечь внимание на себя.

— Вот же выжарки кошачьи…

— Нам надо обернуться? — не до конца поняла Вел.

— Да, в полузвериную форму.

— О-о… ладно.

— У меня всего один запасной магазин с патронами, поэтому не затягивайте, — поторопил их Грос и высунулся над барной стойкой, чтобы пару раз пальнуть по столам.

Привстав на корточки, они с сестрой стали торопливо раздеваться. Поскольку в половинчатой форме сильно расширялась мышечная масса и немного изменялось костное строение, любая одежда на них банально рвалась. Сам процесс оборота болезненный, но в начальной форме не было смысла высовываться из укрытия. В той незначительно возрастали такие боевые особенности, как: скорость, регенерация и сила. Если сравнивать с их человеческой формой, то в лучшем случае особенности увеличивались процентов на двадцать. В половинчатой форме они же становились в два раза мощнее.

Пока Рик разбрасывал вещи вокруг себя, Вел ловко засовывала свои тряпки в руки опешившему напарнику. Забавнее сконфуженного вида задохлика, старательно держащего взгляд на уровне её глаз, было лишь то, с каким смиренным видом он держал охапку чужих вещей.

Рик оглянулся и встретился глазами с Донной, поднявшей с пола его джинсы. Даже в такой мелочи оставалась практичной особой.

— Я подстрахую, — пообещала она.

— Не высовывайся, сам справлюсь.

Старший детектив рухнул на пол, не успев ответить на пистолетную очередь. Его зацепила пуля по касательной, оставив на виске и ухе кровоточащую царапину. И это на них подействовало лучше любых слов.

— Кто последний, тот рукожопая мартышка, — выплюнула Вел скороговоркой на ирашском и зажмурилась, плотно стиснув зубы, чтобы больше не издать ни звука.

— Ненавижу перекидываться, — вздохнул Рик, сжимая кулаки.

Ногти глубоко воткнулись в кожу ладоней, не вызывая никакого дискомфорта на фоне захрустевших костей. Они поочерёдно с ослепительной вспышкой ломались и тут же срастались снова. По мышцам растекался зуд, из-за которого хотелось сорвать с себя кожу и почесаться оголённым мясом об асфальт. Но когда агония сконцентрировалась на лице, будто разбитом всмятку и затем опущенном в кипящее масло, он не выдержал и вскинул голову к потолку, чтобы утробно зарычать. Выплёскивая из натурально рвущихся лёгких боль, медными каплями оседающую на губах.

Рик покачнулся, но устоял на коленях, благодаря выставленной руке, покрытой бурой шерстью. Сплюнул на пол розовую слюну вперемешку с зубами и посмотрел на сестру, лежащую рядом в позе эмбриона.

Она шумно и рвано дышала, однако снова обернулась быстрее его.

— Ты как? — спросил он неуклюже. Клыки, длинный язык и изменившаяся форма челюсти мешали нормально говорить.

— Норма, — сипло выдохнула она, поднимаясь с пола, на котором осталась лужица крови, мокрая мочалка из волос, человеческие зубы и ногти.

Не специально заострив внимание на её ушах, Рик с изумлением признал, что те и правда отличались большими габаритами. А ведь раньше даже и не замечал, что они, как пришитые с чужой головы. Столько лет смотрел и не видел.

Его взгляд мазнул по бледным лицам вампиров, старающихся скрыть впечатления от увиденного. Но в глазах Марселя всё равно явственно читался ужас и отвращение. По ним сразу становилось понятно, что он впервые увидел воочию оборот — зрелище, мягко говоря, не для слабонервных. А вот в зеркалах души Донны ничего подобного не отражалось. С наскока было сложно разобраться, что она чувствовала на самом деле, но на миг ему померещилась горькая, безутешная скорбь, которая никак не вязалась с её образом.

— Готовы? — уточнил старший детектив, перезаряжающий пистолет. Вот уж кто точно не выглядел хоть сколько-то удивлённым.

У макушки раздался едва уловимый для чуткого уха скрип, на который Рик и Вел вскинули головы, чтобы встретиться с равнодушными глазами наёмника. Он как раз перегнулся через столешницу с дулом автомата, направленным аккурат им в лица. И тогда произошло одновременно сразу несколько событий: он надавил на спусковой крючок, они прыгнули в стороны, Донна вскинула руки и над ними возник голубоватый, полупрозрачный купол, в котором пули увязли, как в невероятно плотном желе.

11 глава: Неглубокие раны

Марсель

Когда на него налетела Вел в своём новом обличье, он уже был готов проститься с жизнью. Шансов отделаться мелкими ссадинами в результате падения на битое стекло под сто килограммовой тушей — она именно на такую махину сейчас тянула — практически не было. Но в последний момент Вел отклонилась назад, умудрившись мало того, что сохранить равновесие, стоя на корточках, так ещё и его удержала на месте. Одна большая когтистая ладонь легла ему на затылок, а другая мягко сжала плечо.

Красивая лисья мордочка застыла в паре сантиметров от его лица. И Марсель с горечью раскаянья признал, что представлял оборотней необъективно уродливыми: с лысыми сморщенными носами, оскаленной пастью, между кривым частоколом клыков у которой пузырилась слюна, и безумными глазами с крошечными зрачками. Но Вел в своей звериной форме настолько его очаровала, что он не смог удержаться от искушения, чтобы не провести пальцами по-шелковистому меху от влажной чёрной подушечки носа до острого уголка ярко изумрудных глаз, глядящих на него с немым недоумением.

— Да неужели кое-кто соблаговолил принять более активное участие в операции, — едко усмехнулся Грос, — а я уж подумал, что необходимо сначала тройку-другую пуль словить брюшиной.

— Мой щит не всесилен, но на кое-что сгодится, особенно в тот момент, когда никто не догадывается о его существовании. И никто же не умер, — в тон ему ответила Донна, будто бы здесь прятались одни вампиры, имеющие иммунитет к смерти. — На счёт три, я убираю щит. Приготовьтесь.

Поскольку бандит давно скрылся, поняв, что имеет дело с магически одарёнными, то по ним никто не выстрелил автоматной очередью, после того, как она опустила руки.

Первой из укрытия выскочила Вел, а за ней последовал Рик, едва умещающийся до этого в столь узком пространстве. Ему ещё повезло, что барная стойка отличалась нестандартной высотой из-за её двухъярусного строения. Иначе ему не помогло бы даже согнуться в три погибели.

В форме гуманоидного волка он вымахал до двух с половиной метров. И для таких габаритов передвигался с удивительной быстротой. Конечно, за лисой ему было не угнаться, рыжей молнией мечущейся по залу под светомузыку из выстрелов. Но он вполне успешно справлялся со своей самозащитой при помощи жонглирования мебелью.

Марсель старался обхватить взглядом всё пространство зала и всех посетителей, но его концентрация неизбежно скатывалась к одной конкретной точке, яркой вспышкой проносящейся перед глазами. Вел играючи уворачивалась, смертоносным колесом проносилась между столов и прыгала под самый потолок. И в процессе своих полётов ещё и акробатические пируэты выдавала. Оторвать от неё глаз — было выше его сил.

— Как обстановка? — спросил в наушнике капитан.

— Цель не предпринимает попыток покинуть своё укрытие в углу. Вел и Рик взяли внимание на себя, — коротко отчитался Грос. Напротив его лица в щит врезалась пуля, но он и бровью не повёл. — Через сколько прибудет подкрепление?

— Семь минут. Они уже в пути.

— Фенек, фу! — внезапно рявкнул он, сжав в кулаке микрофон. — Нельзя ломать руки!

Вел его команду поняла по-своему. Отпустила выкрученное запястье бандита и тут же схватилась за дуло автомата, чтобы замахнуться им, как бейсбольной битой. Но и там её поджидал неприятный сюрприз, потому как Грос взорвался необычайно красочной речью, густо приправленной нецензурной лексикой. И суть его обращения сводилась к тому, что гада в принципе калечить нельзя. Даже чуть-чуть и между глаз.

Прижав свои лисьи ушки к голове, она покладисто протянула автомат брату. А тот не глядя прямо руками согнул его в баранку и швырнул в сторону, чтобы успеть схватить ещё одного бандита, уже отбросившего мысль о сопротивление.

К тому времени, когда в зал ворвался отряд вооруженных бойцов в полной амуниции, все посетители бара уже сидели на полу со связанными за спиной руками при помощи магического шнурка. Эти шнурки, сияющие мягким золотым светом, их наручные артефакты могли генерировать в промышленных масштабах.

— Опоздали на три минуты, — насмешливо отметил Грос, демонстрируя раскрытое служебное удостоверение. Мотнул головой в сторону Вел и Рика, взятых на мушку, и с отцовской нежностью прокомментировал: — Мои балбесы.

И только после того, как многочисленные стволы оказались направлены в пол, Донна опустила руку, что до этого продолжала направлять в сторону двойняшек, готовая в любой момент поднять щит. Он был способен выдержать чуть больше десятка пуль, после чего лопался с болезненной отдачей для её пальцев.

— Мне вот что интересно, — шепнул на ухо сестре Марсель. — Почему ты не раскрылась, когда нас поливали осколками?

— Зачем мне это было делать?

— Не знаю, может быть, чтобы я не поцарапался, — с намеренно утрированной задумчивостью предположил он и продемонстрировал несколько кровоточащих царапин на предплечьях и ладонях.

— Какая досадная неприятность… Но если бы я подняла щит, то у Рикарда отпала бы необходимость так сексуально прикрывать меня своим телом.

— Заканчивай нести этот бред. Не хочешь отвечать — не отвечай.

Эти шутки на тему влечения к оборотням у него уже поперёк горла стояли. Донна не понимала, когда следовало остановиться. Она зашла в своих остротах так далеко, что у него в голове произошёл страшный перекос: всё встало с ног на голову — он увидел в Вел привлекательную девушку. Ошпаренный уродливыми мыслями ум до сих пор не желал принимать столь отталкивающую картину действительности. И старался сам себя убедить, что его просто временами знатно глючило. Не больше и не меньше.

Ведь Марсель отчётливо видел эти перекаченные мышцы по всему телу, широкий курносый нос, как у деревенской простушки, торчащие во все стороны в полном хаосе рыжие кудряшки. Видел и понимал, что до красавицы она не дотягивала по множеству объективных причин. Да и нравились ему совершенно иного типажа девушки: высокие, остроскулые, с густой копной гладких волос. Но временами происходило короткое замыкание в мозгах, и он зависал взглядом на обворожительно улыбающихся полных губах цвета спелой вишни.

Однако сегодня всё стало многократно хуже. Запутаннее. Марсель ещё не осознал в полной мере произошедшего. Понимание кружило вокруг, не предпринимая попыток насильственно вторгнуться в зыбкое неведение. Но его отголоски, несущие в себе информацию, что тело в корне неправильно отреагировало на звериную форму Вел, до сопротивляющегося мозга уже долетали.

Он ведь даже погладил её. Нежно провёл линию по лисьему лицу… и смотрел, как завороженный…

— Вот же тьма, — простонал Марсель в ладони. — Первородная, чернейшая тьма! Это всё ты виновата. И она тоже. Но ты — в большей степени!

— Мой очаровательный, но глупый-глупый брат. Тебе предстоит пройти извилистую дорогу.

— Да пошла ты!..

Их прервал грохот упавшего стола. Грос тоже отвлёкся от беседы с командиром отряда быстрого реагирования. Да и все остальные в зале притихли, смотря на странную пантомиму, что устроили оборотни.

Рик выворачивал голову иклонился вниз, словно пытаясь понюхать задницу Вел. Ей, очевидно, не очень пришлась по вкусу его забава, поэтому она рычала и разъярённо толкала брата в грудь. Её и без того объемный хвост с белой кисточкой на конце встал дыбом и ещё сильнее распушился. А вдоль всего позвоночника: от затылка до копчика тянулась полоса ощетинившейся шерсти.

— Какого тёмного он творит? — оторопело пробормотал Марсель.

— Я не понимаю, — Донна достала из рукава блузки пилочку для ногтей и принялась с обманчивой расслабленностью подтачивать стальные кончики коготков. — Они говорят на ирашском, но я не могу ни единого слова разобрать. Кажется, Валери не нравится, что Рикард лезет не в своё дело. Она сейчас более или менее отчётливо выкрикнула: «я не ребёнок». Больше ничего не могу расшифровать в зверином фырканье.

Они вряд ли по собственному желанию разошлись по разным углам, если бы в этот балаган не вмешался Грос. Он отогнал продолжающего вытягивать шею и дёргать носом Рика, чтобы тот первым перекинулся обратно и объяснил в чём дело. Но по итогу двойняшки, вернувшие себе человеческий вид, молчали как рыбы.

У Марселя даже злится на них сил не осталось — все потратил на то, чтобы отбить желание у излишне любопытных боевиков подсматривать за Вел. Она, естественно, предпочла обернуться обратно прямо за барной стойкой. Зачем искать укромное местечко вдали от чужих глаз, если в качестве ширмы можно использовать двух вампиров?

В отдел они вернулись в сопровождении конвоя. Всё же девятнадцать задержанных было необходимо транспортировать. Своими силами они при всём желании не справились бы — в микроавтобусе оставалось три свободных места.

Они ехали за одним конкретным человеком, а привезли с два десятка ни пойми кого, уже очухавшихся и требующих адвокатов. Теперь в их отделе стоял жуткий шум, но даже через него Марсель расслышал, как его напарницу окликнул один из бойцов в амуниции: неприметный мужчина с острым скошенным подбородком и тонкими изогнутыми бровями.

Повинуясь неясному чувству, он двинулся в сторону Вел одновременно с мутным типом. Они приближались с разных сторон и когда до неё осталось не больше пары метров, не пойми откуда выскочил лохматый Рик. Он вырос перед ней огромной, несокрушимой горой, шагнул навстречу боевику с редким для него выражением лица и угрожающе прорычал:

— Свалил в туман, шакал горбатый.

— Думаю, она достаточно взрослая девочка, чтобы отказать мне лично, — оскалился в не менее агрессивной улыбке боевик — клинический дурачок, понятия не имеющий, к кому пытается свои стальные бубенцы подкатить.

— Что происходит? — спросила у Марселя виновница стычки с таким видом, будто мимо проходила. Нет, он, конечно, знал, что в некоторых вопросах она не отличалась сообразительностью. Но сейчас её недоумевающий вид попросту выбил почву у него из-под ног.

— Фенек, ты совсем бестолковая?

Вел нахмурила брови. И пока пыжилась, пытаясь придумать что-нибудь пообиднее в ответ, её опередил дурачок, беспардонно влезая в их разговор:

— У этого кровососа пасть, что ли, тоже бессмертная?

И последние сомнения за его видовую принадлежность отпали. Возле Рика стояла очередная блохастая шавка, не знающая своего места. Остро захотелось указать ей на это место, но Марсель плохо ориентировался в нормах звериного племени — имел ли он право вмешиваться в их разборки?

Устройство общества у оборотней и вампиров сильно различалось. Их женщины явно обладали более широкими свободами: некоторые выходки Вел об этом выразительнее прочего говорили. А мужчины предпочитали решать проблемы главным образом при помощи грубой силы, намеренно игнорируя дипломатические методы. Не потому что не владели необходимыми навыками, Оскар и Рик вне всяких сомнений при желании могли поддержать жаркую дискуссию на весьма высоком уровне, нет, там дело стояло за чем-то иным. Неким кодексом негласных правил, что впитывался ими с первых дней жизни вместе с материнским молоком.

Впрочем, главное отличие между их мировоззрениями заключалось в том, что оборотни проводили чёткую черту между своими и чужими. Не в общем смысле, как это было принято делать у вампиров, а более локальном. И по какому принципу они отделяли одних от других — для Марселя оставалось совершенно непонятно.

— Не уверена, — задумчиво отозвалась Вел. Вдруг протянула руку и ощупала его подбородок, нажала, заставляя разомкнуть губы, и заглянула в рот. А затем она обернулась и посмотрела исподлобья на боевика. — Вроде обычная, легко будет ломаться. Но я не советоваю трогать моего кровососа. Опасно для твоего здоровья.

— Советую, — ошеломлённо пробормотал Марсель, отчаянно борясь с губами, что желали растянуться в самодовольной улыбке.

— Ты её услышал? — глухо спросил Рик, ещё теснее приблизившись к тому.

Они почти коснулись лбами, но шерстяной неудачник внезапно врубил заднюю и отступил на шаг. На его лице смешались в красочном коктейле: удивление, отвращение и раздражение.

— Правду говорят, что в особом отделе собрали сплошь уродцев. Ни один нормальный оборотень не стал бы работать с кровососом, — ядовито выплюнул он, словно целясь ударить их посильнее. Да вот с местом прогадал, они давно уже прошли все стадии от взаимной ненависти до принятия и смирения. — Но мало того, вы ещё и спелись? Кому рассказать, не поверят… Настоящий дурдом. Забыли уже о нашей истории? Как эти твари целые стаи вырезали веселья ради? Неужели у вас нет ни капли уважения к нашим предкам? К сотням тысяч убитых?

— Если цепляться за старые обиды, то мы никогда не сможем жить в спокойном мире. Агрессия порождает другую агрессию — это замкнутый круг, — спокойно произнёс Рик, хотя в его голосе всё ещё ощущалось напряжение. — Я против тебя ничего не имею, приятель. Но ближайший месяц не появляйся возле моей сестры.

— Старые обиды?!

— Бенс, у тебя тут всё в порядке? — к нему со спины подошли приятели-боевики, наверняка тоже блохастые выродки. Оба крупные, не меньше Рика.

Вел вся подобралась при их появлении, поэтому не возникало ни малейших сомнений, что она кинется прикрывать тыл брата. Но поучаствовать в новой драке ей сегодня не светило, потому как возле Рика встал Оскар, приспустивший на кончик носа очки, а с другой стороны от Марселя — Фабиан и Аллен, всем своим видом демонстрирующие, что тоже в стороне не останутся в случае заварушки.

— Уродцы, — выплюнула эта шерстяная обиженка, перед тем, как развернуться и отчалить восвояси. Приятели с растерянным видом последовали за ним.

Однако Марсель не спешил отворачиваться, внимательно следил за компанией до выхода. А когда Бенс уже в дверном проёме на миг обернулся, чтобы послать в их сторону последний, ненавидящий взгляд, он воспользовался предоставленной возможностью и, уцепившись за крошечные точки зрачков, представил, как забивает раскалённые гвозди в череп. Шавка схватилась за голову и нелепо вывалилась из их отдела на глазах у недоумённо приглянувшихся товарищей.

— Это было по-настоящему мелочно, — проворковал Аллен.

— Согласен, поступок не достойный настоящего мужчины, — кивнул Оскар и поправил очки.

— Ты эту штуку с мозгами сделал? — уточнила Вел и, не дожидаясь ответа, злорадно улыбнулась.

На его плечо легла тяжёлая рука Рика, приобнимая за шею.

— Слушай, дружище, нам надо кое-что срочно обсудить, — он бесцеремонно потащил Марселя сквозь толпу из задержанных в сторону конференц-зала. Завернул за угол, огляделся по сторонам и торопливо произнёс: — Есть паршивая, но крайне важная новость. И заключается она в том, что скоро наступит полная жопа для всех в нашем отделе. Но ты будешь в её эпицентре, поэтому я должен предупредить — слишком бесчеловечно оставлять тебя в неведении.

— Давай ближе к сути.

— Вел скоро затечкует.

— Что?

Запустив пятерню в свои длинные кудри — после переворота они здорово отросли и теперь доставали до набухших мышц, выглядывающих из-за ключиц — Рик откинул густые пряди с лица. И взгляду Марселя открылась сконфуженная гримаса, по которой можно было догадаться, что старший братец сейчас раздумывал о том, как много ему следовало рассказать.

— Ну, течка… менструация или как там у людей обзываются эти жуткие дни. Это не одно и то же, конечно… Короче, у Вел течка длится в течение трёх недель. В первую она будет злая, как тасманский дьявол, поэтому постарайся лишний раз её не провоцировать. В этот период она сама успешно справляется с поиском, чем бы себя побесить. Впрочем, понять малую можно… там вроде всё болит, ещё и в хлюпающих памперсах ходить надо. Я бы тоже злился…

— Понял, — обескураженно пробормотал Марсель, — не злить малую.

— Но первая неделя — сущая ерунда! Вот во вторую начинается самый ад, то есть половой гон. Сеструху переклинивает уже в обратную сторону. Ко всему прочему у неё усиленно вырабатываются феромоны, поэтому кабелей, как магнитом притягивает, — Рик шумно вздохнул, отчего его ноздри раздулись, а нос стал похож на курносую картошку Вел. — Естественно, малая старается контролировать себя. Но ты и сам понимаешь, иногда природа над нами берёт вверх. Мы гораздо ближе к животному миру, чем люди или вампиры… В общем, к чему веду, я могу рассчитывать на небольшое одолжение?

— Хочешь, чтобы я отгонял от неё кабелей?

— А ты догадливый!

— В течение недели?

— Где-то в районе того, точно не больше десяти дней.

— И что я с этого поимею? — он окончательно расслабился и позволил себе ухмылку. Вдоволь насладился насупленной физиономией Рика, явно рассчитывающего на иную реакцию, и предложил: — Давай будем рассматривать это как услугу. Потом, когда мне понадобиться твоя помощь, ты мне вернёшь услугу.

— Хорошо, договорились.

— Этот… Бенс. Он такую активность проявил из-за «особых» дней Вел? Поэтому ты так бурно отреагировал?

— Да, можно и так сказать.

— А поподробнее нельзя? Мне бы не мешало понять механизм, из-за которого всякие Бенсы активизируются.

— Неправду говорят, будто у вампиров «семья» — одно название. Ты — прямое тому доказательство. Не менее дотошный, чем твоя сестра, — с кривой улыбкой проворчал Рик, чем вызвал у него искру симпатии. Вечно всем приходилось доказывать, даже внутри собственной семьи, что они не чужие друг другу. Марсель так устал от мерзлоты поместья, что эти до смешного простые слова смогли коснуться его сердца. — Что ж, братец Донны, слушай и впитывай информацию. Когда мы в половинчатом или полном обороте, то наш запах выдаёт почти всю подноготную: физиологические особенности организма, такие как течка, уровень силы и болезни. Как я уже говорил, в этот период активнее вырабатываются феромоны. Они будто кричат: «ку-ку, красавчик, я готова к спариванию, возьми меня». Многим этого хватает, чтобы попытаться уложить под себя наиболее податливую из-за одурманенного состояния самочку. Но с Вел дела обстоят сложнее, потому что она молодая, здоровая и самое главное — бета. Урвать себе в супруги бету, которая даст потенциально более сильное потомство — слишком заманчиво звучит, чтобы пройти мимо, понимаешь?

— Неужели бета-самки настолько редки?

— Да, в процентном соотношении там мизер. Не рискну даже предположить. Может, в лучшем случае, что-то в районе пяти процентов… Не знаю. В нашей стаи помимо Вел всего две бета-самки. А это, на минуточку, из ста шестидесяти чистокровных особей. Ну, почти чистокровных, если смотреть в разрезе волчьей породы. У моего бати, как выяснилось, затесались в родословной лисы. Впрочем, не суть. Главное, бета-самки — большая редкость. Особенно сейчас, когда оборотни стали «путаться», как любит говорить маман, с людьми.

— Из твоего путаного объяснения я понял, что ваши мужчины подбирают себе женщин в соответствии со своим уровнем силы.

— Не всегда. Многие сходятся по любви и им плевать на уровень силы. Бабуля Дента — ещё одна бета-самка из нашей стаи — вступила в брак с обычным гаммой. И у моих дядек и кузенов все жёны — гаммы. Не уверен, что хотя бы один из них пытался найти себе бету.

— Подожди. В вашей семьи девушки сами решают с кем вступить в союз? — удивился Марсель, поскольку у вампиров даже мужчинам надо было согласовать свой выбор со старшими. Да и имя этой бабули он уже не первый раз слышал. Вел время от времени вспоминала её. В основном с выражением мягкой тоски на лице, которое отпечаталось у него где-то на подкорке мозга.

— Ну, многих родители пытаются наставлять на путь истинный, так сказать. Знакомят с подходящими кандидатами, но не настаивают, если у молодых не складывается. А что касается бабули Денты… она с молодости отличалась непростым нравом. И хоть сто лет назад порядки в стаи были построже, но и тогда никто не рискнул ей сказать слово против, когда она приволокла какого-то бродягу и объявила, что они собрались жениться.

— Поразительно…

— Не спеши с выводами. В Ираше не всё так безоблачно. Может девушек родители и не принуждают выходить замуж за нелюбимых, но им от этого легче не живётся. У нас мужчин больше, чем женщин. Слабый пол ярче выражает эмоции, поэтому они чаще сцепляются в драках. Одна к другой парня приревновала, либо новое платьишко не поделили, — в общем, сущая мелочь. Но драки у оборотней нередко заканчиваются смертельным исходом. Да и хватает выродков, которые прикладывают руку…

Между ними повисла пауза. Неуютная, тяжёлая. Такое напряжение разливается по воздуху, когда затрагиваются болезненные точки. Вскрываются старые раны, о существовании которых долгое время стараются позабыть.

— Нам очень повезло, что Велли с малых лет увлекается боевыми искусствами. Шесть лет назад я не доглядел за ней во время течки, а ей не подфартило наткнуться на другого бету, — при воспоминаниях о том инциденте, Рик сжал челюсть с такой силой, что на побелевших щеках вздулись желваки. — Он её хорошо потрепал. Почти оторвал ногу. Она у неё висела на одной шкуре. Сломал ключицу и несколько рёбер.

Марсель ощутил, как его в один миг охватила удушающая ярость. Тело бросило в жар, но на коже выступил контрастно холодный пот. Просто в голове не укладывалось, что нашёлся урод, посмевший на неё напасть. Да ещё и так серьёзно покалечить. Он с трудом разжал собственные челюсти, чтобы спросить:

— Зачем?..

— Хотел взять силой, но встретил неожиданный отпор. Разозлился и вышел из себя. Это не редкое явление. У многих семей в основе брака лежит доминантность: схватил, ударил по голове, если попыталась оказать сопротивление, и утащил к себе в пещеру. Мы пытаемся бороться с домашним насилием, множество законов написано на эту тему, но тысячелетние традиции так легко не искореняются. Да и власть нашего короля — моего прапрадедушки — осуществляется через правительство, состоящее из двадцати министров. А правительство в свою очередь ответственно перед парламентом, в которое входит пара сотен оборотней. Ко всему прочему, мы являемся колониальным государством империи Урса, поэтому хотим того или нет, но должны подчиняться и его законам. В общем, много вещей мешает раз и навсегда решить эту проблему.

— Так насколько строгие у вас законы? Что потом с ним сделали?

— Похоронили.

— Вы его казнили?

— Нет. Велли ему сама глотку перегрызла. Полностью отделила голову от тела своими маленькими, но острыми зубками. Дрались-то они в начальной форме, поэтому была вероятность, что нога не прирастет обратно и она останется инвалидом. Когда я их нашёл, сил перекинуться до половинчатой формы у неё уже не осталось.

— Я думал, что вы почти бессмертны… можете отрастить себе любую конечность за считанные часы, кроме головы.

— В полузвериной форме — да. Но ты видел сегодня процесс перехода, он не моментальный. Нам нужно хотя бы пару минут.

— В зависимости от формы у вас возрастает регенерация?

— Да. В полной форме, которая доступная только бетам и альфам, мы реально чуть ли не бессмертны. Там бы нога приросла на место меньше, чем за час. Но, переход в неё ещё более болезненный и долгий, чем в половинчатую. Меняются абсолютно все органы в теле, перестраивается костная система на фундаментальном уровне. Короче, по ощущениям, ты как будто несколько раз сдох в муках, в каком-нибудь блендере. А потом, как при обратной перемотке, так же и родился. Врагу не пожелаешь! Я только один раз перекидывался в полную форму и мне хватило на всю жизнь впечатлений.

— И выглядит ещё более жутко? — Марсель живо припомнил, с каким терпким, обволакивающим ужасом наблюдал за тем, как с головы Вел посыпались на пол волосы, пока конвульсивно дёргалась конечности и выгибалась дугой спина. Когда же череп окончательно облысел, а форма ушей и лица изменились до неузнаваемости, отовсюду полезла шерсть, словно стремясь прикрыть безобразную картину.

— О, несоизмеримо, — добродушно хохотнул Рик. — Даже мне не по себе делается, когда я вижу полный оборот. Вываливающиеся глаза, шкура слазит, как у змеи… брр. Зрелище не для слабонервных.

— А эта ситуация на Вел как-то отразилась? — он попытался осторожно развернуть тему обратно. — Нет, понятное дело, что отразилась. Я имею в виду…

— Не заморачивайся на этот счёт. На мне она гораздо сильнее отразилась. Я потом год от сестры не отходил, и на каждого парня кидался, рискнувшего с ней заговорить. Велли по характеру боец, поэтому восприняла непонятную для неё вспышку агрессии, как рядовую стычку, из которой вышла победителем. По-моему, она даже до конца не поняла, из-за чего тот до неё докопался — слишком была увлечена дракой.

— Каким бы бойцом она не была, её эта ситуация всё равно травмировала. Любое беспочвенное насилие оставляет след на личности.

— Дружище, ты пытаешься натянуть на нас стандарты своего общества. Мы с детства в насилии живём. Щенки постоянно между собой дерутся, продвигаясь по иерархии в стаи. Для нас это такая же норма, как для вас обосрать соседку за неправильно подобранную шляпку к платью, понимаешь? — Рик криво улыбнулся и поиграл бровями, провоцируя его на то, чтобы огрызнуться. Но так и не дождавшись желаемой реакции, добавил: — Нет, конечно, след кое-какой остался. Куда уж без него… она с тех пор кидается на всё, что подозрительно шевелится.

— В смысле?

— Ну, малая всегда была вспыльчивой. Но руки первой никогда не распускала. Ждала оплеуху, а потом отвечала от души. Она же очень жалостливая, вечно боялась кому-то сделать больно.

— Что? Боялась сделать больно? — Марселю показалось, что он ослышался.

— Ага, и эта жалостливость чудесным образом уживалась в ней вместе с уникальной злопамятностью. Поэтому на то, чтобы дать сдачу, отсутствие желания делать кому-то больно не распространялось. А после этого случая, видимо в голове у неё что-то переключилось и теперь в любой мало-мальски конфликтной ситуации она атакует первой.

— Да уж… хотя это объясняет некоторые несоответствия в её характере, — буркнул он и замер, поражённый неожиданным открытием.

С чего вдруг её старший братец так разоткровенничался с ним? Неужели перемены в его отношении к Вел со стороны настолько явные, что всем вокруг видно, как мутирует это странное чувство? Надо остановить развитие опухоли, пока она не превратилась в злокачественное образование.

— Стоит вернуться прежде, чем нас начнут искать, — мрачно напомнил Марсель. — Ты всё сказал, что хотел?

— Да, разумеется, — озадаченно отозвался Рик и первым развернулся к выходу. — Эта история не какой-то большой секрет, который малая из всех сил старается скрыть от других. Но всё же, будь душкой, сделай вид, что не в курсе.

— Я не хочу быть «душкой».

— Спасибо, — он хлопнул Марселя по плечу и одарил понимающей улыбкой. В такие моменты пёс пугал своей проницательностью. Появлялось ощущение, что он видел его насквозь.

Они направились к своим столам, напротив которых уже восседала пара преступников с кислыми физиономиями, но чем ближе подходили, тем отчётливее слышали шум, смутно похожий на звуки борьбы: падали вещи со звонким, металлическим стуком, рычала небрежно сдвигаемая мебель. Этот странный шум пробивался сквозь гул голосов со стороны двери, ведущей в прозекторскую. А когда до его ушей донёсся болезненный вскрик девичьего голоса, как две капли воды похожий на голос сестры, Марсель вцепился в ручку и дёрнул дверь на себя.

Придавленная к полу Донна прикрывала лицо ладонями, в то время, как восседающая на ней Дарси, истерично махала руками с растопыренными и скрюченными пальцами. Она не пыталась целенаправленно добраться ногтями до глаз или вырвать клок волос у неё с головы. Больше походило на акт бессмысленной, неконтролируемой ярости.

— Так, девочки, расходимся! — выкрикнул Рик, подхватывая подмышки брыкающуюся Дарси. — Ваши коготки воистину страшное оружие, поэтому давайте попробуем более гуманным путём разрешить проблему.

Марсель подскочил к Донне, чтобы помочь подняться ей на ноги. Её прекрасное лицо пересекало несколько глубоких царапин, уголок рта украшала зацветающая гематома, а где-то среди волос затерялась ссадина посерьёзнее: кровь набегала на бровь, огибала глаз по внешнему уголку и стекала по скуле к подбородку.

Круто развернувшись на месте, он отыскал взглядом тварь, посмевшую поднять руку на его сестру. Но прежде, чем успел открыть рот, почувствовал, как в предплечье глубоко и больно впились её острые когти, приказывающие молчать.

— Это я во всем виновата, — сухо произнесла Донна, продолжая угрюмо смотреть в пол. — Мне не следовало спрашивать у неё о… я слишком далеко зашла в своей провокации.

— Да что ты теперь исполняешь, стерва! — взвизгнула Дарси и попыталась вырваться из хватки Рика, продолжающего удерживать её на месте. — Гадина подколодная! Кто здесь поверит твоему представлению? Раскаивается она! Да я в жизни не встречала до того подлых сук! Для тебя подготовлен эксклюзивный котёл в аду!!!

— Пожалуйста, уведи меня отсюда, — вполголоса попросила у Марселя сестра. И он с трудом сдерживаясь от того, чтобы ничего не сделать дряни, продолжающей верещать как резанная свинья, обнял Донну за плечи и повёл к выходу.

Она на миг замерла, когда они проходили мимо, чтобы встретиться глазами со своим напарником, после чего резко отвернулась и позволила вывести себя сначала из прозекторской, а потом из отдела. Они шли по пустому коридору в сторону туалета, когда Марсель почувствовал, что её хрупкое тело дрожит в его руках.

— Донна, — он мягко позвал её и потянулся к волосам, чтобы заправить смоляную прядь за ухо. Но время спохватился и остановился — его сестра не стала бы плакать и в более скверных обстоятельствах. А значит это дрожь была признаком беззвучного смеха. — Не хочешь объяснить, что между вами там произошло?

— О, дорогой братец, — сладко пропела она и повернула к нему своё восторженно улыбающееся лицо. — Всё просто прекрасно складывается. Даже лучше, чем я могла ожидать.

12 глава: Скрытая боль

Белладонна

Длинные унизанные кольцами пальцы подцепили крестик, болтающийся под мочкой уха, ощупали его и переключились на кафф, опоясывающий сбоку хрящ. Она с минуту наблюдала за этой забавной привычкой, сохранившейся у него ещё с человеческой жизни, прежде чем заговорила:

— Не хочешь натуральной крови полукровки? Её доставили меньше часа назад.

— Ты сама прекрасно знаешь, зачем я пришёл к тебе домой, — в приступе острого раздражения бросил Марсель. — Ты мне обещала всё рассказать вдали от лишних ушей. Вот, я здесь — в этой дали. Хватит мотать мне нервы.

— Близкое общение с Валери однозначно на тебе плохо сказывается. Ты стал ещё более несдержанным, чем раньше, — Белладонна цокнула языком, с издевательской нерасторопностью поднялась из кресла, поправила складки на юбке и отправилась на кухню.

Осматривала холодильник и выбирала высокий бокал, куда собиралась перелить содержимое пакета, она намеренно долго. Поэтому когда вернулась в гостиную, то с удовольствием подметила сгустившуюся тьму в миндалевидных глазах. Брат был в миллиметре от некрасивой сцены, но подталкивать его не входило в её планы — прелесть игры заключалась в хождении по краю пропасти.

— Ты залезла к ней в квартиру? — в лоб спросил Марсель, не выдержав затянувшейся паузы.

— Что за вульгарное слово — «залезла». Я приняла невысказанное приглашение и немного погостила во время отсутствия хозяина в доме.

— Пожалуйста, не сыпь мне в уши этот словесный мусор, скажи прямо, что ты обнаружила во время своего несанкционированного визита в гости?

— Стопку дневников в чемодане под кроватью, — весело бросила Белладонна и пригубила крови, на редкость поганой на вкус. Донор очевидно был глубоко в годах, ещё и пищевыми привычками отличался скверными: не то вегетарианец, не то фанат травяных чаёв. Она терпеть не могла растительный привкус у крови, однако не позволила ни единой мышце на лице дрогнуть, а сделала ещё один глоток и изящно улыбнулась. Достать кровь полукровки или оборотня — трудная задача, и не всегда самая вкусная, но с её регенерационными способностями человеческая не могла конкурировать. — Представляешь? В наше время до сих пор существуют люди, что собственноручно создают на себя компромат. Я в восторге от этой клуши. Она же буквально сама напрашивается на неприятности.

— Думаю, у людей просто нет такой жажды залезть в чужое грязное бельё, как у вампиров. Я не вижу ничего плохого в том, чтобы вести личный дневник. То, что мы видим в подобной мелочи исключительно слабость, говорит о нашей испорченной натуре.

— Мой очаровательный, но безгранично глупый брат, запомни одну простую истину: в нашем мире существует всего два по-настоящему ценных ресурса — это информация и время. Информация открывает перед тобой любые двери и даёт в распоряжение бесконечные возможности — главное суметь правильно ею воспользоваться. Со временем у нас обстоят дела получше, чем у людей или оборотней, но и вампира можно убить, а, следовательно, наша жизнь конечна.

Марсель подпёр щёку кулаком. Выражение лица при этом у него сделалось, как у человека зевающего с закрытым ртом. Даже глаза увлажнились. По мере того как в нем оседало возмущение, усталость от двух суток непрерывной работы, с небольшим трёхчасовым перерывом на сон, стала предсказуемо накатывать. Но он продолжал с ней бороться, потешно шевеля бровями.

— Так что ты вычитала в её дневниках?

— Да в основном всё то же самое, что успела о ней собрать через частных детективов. Она подтверждает в своих записях, что является постоянной посетительницей клубов, популярных у оборотней. И ходит она туда с одной определённой целью. Догадаешься, какой?

— Найти свою любовь? — безынициативно бросил брат.

— Почти угадал — чтобы снять мужчину или поучаствовать в весёлом корпоративе. Но и стенаний на тему «меня никто не любит» на страницах её дневника предостаточно, — Белладонна постучала кончиком ногтя по тонкой ножке бокала. — Честно говоря, я почти отчаялась найти в них что-нибудь полезное, но потом наткнулась на интересные мысли о матушке и младшей сестре.

— Это на них Дарси так бурно отреагировала?

— Да, я попробовала немного надавить и результат превзошёл все мои ожидания.

— Они в ссоре?

— Не уверена. У меня не было времени подробно изучить записи. Но насколько я смогла разобраться по отдельным отрывочным воспоминаниям, в молодости Дарси впуталась в серьезные неприятности. Последствия легли на мать и сестру. Не потому что она намеренно подставила их под удар. Нет. Иначе эта клуша бы так не страдала сейчас, описывая, как ей стыдно лишний раз показаться им на глаза. — Припомнив отрывок из чужого дневника, Белладонна в свободной интерпретации процитировала его трагичным голосом: — «Как я, тварь дрожащая, могу заявиться к матушке на порог, оставаясь верной своему распутному образу жизни, после всех тех прегрешений, что пали тяжким грузом на её хрупкие плечи. Истинно верю, что ни в этой, ни в следующей жизни я не заслуживаю отпущения грехов».

— Прям так дословно и написала? — скептично хмыкнул Марсель.

— Не совсем, — игриво признала она, наслаждаясь редким подъёмом радости и веселья. — Я позволила себе толику художественной вольности.

— Это так низко — высмеивать чужие страдания… Но почему ты так уверена, что она в молодости влипла в серьёзные неприятности? Людишкам свойственно из-за всякой чепухи страдать. Может её по малолетству кто-то обрюхатил, а матушке пришлась не по вкусу последующая слава, распространяющаяся в первую очередь на неё, как на плохого родителя.

Частные детективы, нанятые Белладонной через третьи руки в целях безопасности, благополучно следили за Дарси уже больше месяца. Докладывали о каждом её шаге, попутно собирая компромат, вроде того, что отменные аппетиты клуши один Рикард удовлетворить был не в состоянии — едва ли эта новость обладала способностью его ранить. Он не поставил на ней метки, а значит не воспринимал за то, что принадлежало ему одному.

До сих пор она не могла нащупать болезненной точки, способной зацепить одного из них до такой степени, чтобы у них возникло желание разорвать ненавистную ей связь. На поход в гости, откровенно говоря, Белладонна больших надежд не возлагала, но, как часто бывает, он неожиданно обернулся джекпотом. Было достаточно соединить уже известные ей факты с сумбурными переживаниями, излитыми на страницах дневника, чтобы, наконец, отыскать нежную и ранимую сердцевину. А раз стало понятно, куда бить, то дело оставалось за малым.

— На эту ситуацию идеально ложится другая информация, которая давно уже у меня есть на руках: ежемесячные банковские переводы и то, что мать её сорок восемь лет назад, за четыре месяца до переезда Дарси в Уларк, зарегистрировала инвалидность тяжёлой формы. Интригует, не правда ли?

Хмурый взгляд Марселя красноречивее слов говорил об его отношении к подобным методам. Он мог в мелочах гадить исподтишка, но когда доходило до основательных мер, то предпочитал действовать в лоб. Манипуляции с «грязным нижним бельём» были ниже его достоинства. Вот только в благородство удобно играть, когда ты в заведомо выигрышной позиции. А твой проигрыш в худшем случае аукнется травмированной гордостью.

— Мой милый, но глупый брат, — она протянула руку, желая провести пальцами по его щеке, но Марсель уклонился от её прикосновения. — Всё не так уж и плохо. Зато тебе не придётся спать с ней.

— О тьма, ты ещё и под меня собиралась её положить…

— Лишь в том случае, если бы не нашла ничего более действенного. Я не уверена, что для Рикарда есть большая разница, кто помимо него спит с Дарси: другой оборотень, человек или даже вампир. У него удивительно низкий уровень межвидовой неприязни. Однако тот факт, что вы втроём трудитесь в одном месте, однозначно поспособствовал бы возникновению некой неловкости между вами. А любые сложности в их отношениях — шанс для меня.

— Даже не хочу знать, при помощи чего ты бы попыталась принудить меня пойти на это, — проворчал он и снова вцепился в серёжку на ухе. — Значит, ты решила сменить цель?

— Да, думаю, через мать до неё будет гораздо легче добраться.

— Надеюсь, ты не собираешься угрожать Дарси, что навредишь её матери, если она не прекратит своё общение с Риком.

— Что за несуразный бред ты несёшь? Нет, конечно. Мне ещё не отказал рассудок, — оскорблённо фыркнула Белладонна и одним глотком допила остатки пресной крови. Угроза физического насилия во многих случаях, безусловно, эффективна, но точно не в отношении коллеги, работающей вместе с тобой в полицейском участке. Хоть она и была одурманена в какой-то степени желанием завладеть Рикардом, но мыслить продолжала адвокатскими категориями. Поэтому понимала, насколько в невыгодном положении могла оказаться. — Мне всё ещё не хватает информации, но пара идей уже есть. Сам посуди, совершенно очевидно, клуша стыдится своего образа жизни. А что не так с её образом жизни? Мы знаем, что она: профессионально успешный и магически одарённый судмедэксперт с сорокалетним стажем работы; финансово независимая карьеристка, обладающая небольшой, но всё же собственной недвижимостью на окраине столицы крупнейшего города в мире; одинокая женщина, ведущая бурную, но неразборчивую половую жизнь. Ты, скорее всего, верно подметил: её матушка не приемлет сексуальной раскрепощённости у женщин. То, что старшая дочь до сих пор не остепенилась и не вышла замуж сильно её беспокоит… Узнать бы ещё, что именно пережила мать по вине Дарси. Связана ли с этим её инвалидность?

— Так что ты задумала?

— Самый простой и безопасный вариант — обзавестись видео, в любимом жанре Фабиана, где в главной роли будет блистать наша клуша.

— Всё же шантаж, значит, — подытожил Марсель и открыто зевнул в кулак, после чего поднялся из кресла. — Ты же не против, если я займу гостевую? Нет сил тащиться до дома.

— Вторая дверь налево, — подсказала Белладонна и, прежде чем он успел выйти из гостиной, кинула в спину елейным голоском: — Сладких снов, пусть тебе присниться Валери.

В ответ он зло зыркнул на неё из-за плеча, что-то возмущенно пробормотал и скрылся за дверью. И как его не дразнить, если он продолжал так потешно реагировать на любые намёки о нежных чувствах к своей напарнице.

***

Боль жаром пульсировала в каждой косточке её тела, выворачивала кожу наизнанку, податливо подставляя оголённые нервы под новые удары, и не обращала внимания на набирающую силу вьюгу, трепавшую мокрые волосы и рваное платье, бросающую ей в лицо миллионы колючих кристалликов снега.

Белладонна подняла ладонь и провела дрожащими, исполосованными горячими касаниями розги пальцами по влажному от крови лицу.

‎— Мика, ‎— тихо позвала она, ‎не в силах проглотить ком, стоявший в груди, — прости меня…

Собственный рваный вздох разбудил её, заставив резко распахнуть глаза. По вискам побежали липкие слёзы, скрываясь за влажными от испарины волосами. Она закрыла лицо ладонями — целыми, без единой царапины, и села, глубоко склонившись над коленями. Тонкая лямка ночной сорочки соскользнула с плеча, точно кто-то ласково провёл рукой от основания шеи до острого локтя.

Его широкая и светлая улыбка почти стёрлась из её памяти.

За дверью послышался шорох, а за ним негромкий, но уверенный стук.

— Госпожа, вы проснулись? — вежливо поинтересовалась домоправительница и тут же уведомила: — К вам пожаловал коллега — господин Рикард Вульф.

— Проводи его в гостиную и подай кофе с сэндвичами. Я через несколько минут спущусь к нему, — коротко распорядилась Белладонна и выбралась из постели.

Она прошла в санузел, прилегающий к спальне, и благодаря зеркалу убедилась, что кровавые дорожки от слёз пересекали её бледное лицо. Умылась ледяной водой, расчесала ресницы и брови, не нуждающиеся в косметике, подвела и заштриховала губы при помощи нюдовых карандашей, и достала своё секретное оружие — флакон феноменально дорогих духов. За ведьмой, создающей парфюм на основе феромонов, нацеленных на то, чтобы вызвать влечение у одного конкретного оборотня, пришлось хорошенько побегать. Но по истечению нескольких дней, она смогла удостовериться — результат стоил потраченных усилий.

Придирчивым взглядом окинув своё отражение, Белладонна признала, что выглядела достаточно естественно, но при этом не менее красиво, чем обычно. Так, будто лишь мгновение назад отстранила голову от подушки, даже волосы лежали в симпатичном беспорядке со слегка вьющимися концами. Поэтому она накинула на плечи пеньюар с пышными рукавами и скромным шлейфом, тянущимся по полу на полшага от пяток, и направилась к выходу из спальни.

Рикард сидел за обеденным столом, энергично жевал предоставленное угощение и осыпал домоправительницу комплиментами, главным образом воспевая её манеры и профессиональные навыки, благодаря которым он смог насладиться едой из столь свежих продуктов. Но стоило ему обернуться, чтобы поприветствовать хозяйку дома, как он замер с приоткрытым ртом. Его голодный взгляд облизал её с головы до ног, на мгновение завис на глубоком разрезе сорочки и, наконец, вернулся к лицу.

— Доброе утро, — хрипло произнёс Рикард.

— Доброе утро, — отозвалась Белладонна, опускаясь на соседний стул и жестом отпуская прислугу, предусмотрительно оставившую для неё бокал свежей крови. Она заметила, как затрепетали его ноздри и сжалась челюсть, но сделала вид, что слепа к этим маленьким намёкам. — У нас новое срочное задание?

— Не совсем, — подчёркнуто нейтральным тоном ответил он после мимолетной заминки. — Капитан дал нам разрешение допросить Кевина Уилсона.

— Одним?

— Именно.

— Надо же, приятный сюрприз.

— Поэтому мы от тебя сразу двинем по адресу его места жительства.

— Поняла.

Какое-то время они ели в тишине, бросая друг на друга короткие плотоядные взгляды. Рикард почти не скрываясь пожирал её глазами: щедро одаривал вниманием каждый миллиметр тела, не прикрытого тонкой полупрозрачной тканью. Его обнажённое желание отзывалось в ней острее самого чувственного комплемента. Впрочем, Белладонна не менее открыто любовалась разворотом широких плеч и упругими завитками волос, уложенных в стиле влажной морской укладки, чем однозначно доставляла ему не меньше удовольствия.

Он резко отвернулся, будто нечаянно прикоснулся к огню и обжёгся, окинул долгим взглядом комнату и громко прочистил горло, прежде чем заговорить:

— Так вот какой уровень жизни для тебя считается комфортным?

— Да, это минимальная планка, — честно ответила она, поскольку никогда не видела смысла скрывать свою любовь к роскоши и деньгам. — Мне нравятся качественные вещи из натуральных материалов, первоклассное обслуживание и большие пространства. Поэтому мой комфорт дорого обходится.

— Думаю, мы бы не ужились в одном доме с твоей любовью к порядку.

— Не попробуешь — не узнаешь.

Последовала очередная неловкая пауза, что с завидной регулярностью, стала отмечаться в их разговорах.

— Слушай, куколка, тебе наряжаться не пора? — Рикард однобоко ухмыльнулся и указал большим пальцем на дверь. А затем с несвойственной ему робостью, словно готовый в любой момент перевести взгляд, посмотрел на неё. И этот взгляд странным образом спровоцировал её.

Белладонна поставила на стол полупустой бокал и соскользнула на самый край стула, опасно приблизившись к его лицу с двухдневной щетиной. Ласково провела кончиками пальцев по шершавой скуле и едва ощутимо царапнула под нижней губой, после чего тихо произнесла:

— У тебя сексуальное тело, но глубина взгляда и дерзость улыбки затмевают его.

И, не дожидаясь реакции, она поднялась и вышла из гостиной. Уверенным шагом прошла несколько метров и даже взбежала по лестнице, прежде чем поняла, какой нервный мандраж её охватил из-за разыгранной, по сути безобидной сценки. Задней мыслью осознала, как тяжело оказалось не поддаться порыву, чтобы не попробовать нахально ухмыляющиеся губы на вкус. Буквально чуть-чуть, ещё капля провокации со стороны Рикарда и она сорвалась бы.

Однако то, что он испытывал не меньше желания, которое переносил на досадную помеху под названием: «Дарси», — для неё стало очевидным. Сейчас Рикард отворачивался, избегал флирта, не потому что Белладонна ему была неприятна. Наоборот, она слишком его цепляла. Броня, за которой пряталось горячее сердце, медленно, но верно, трещала и рвалась по швам.

Сборы у неё заняли не больше получаса. За это время они успели оба успокоиться. Белладонна спустилась в расположении духа, соответствующем аристократическому происхождению, а Рикард вернулся к излюбленному образу беззаботного повесы. Поэтому отправились вылавливать Кевина Уилсона они настроенные исключительно на деловой лад.

На окраине города преобладали районы двух типов: старые, с уродливыми домами и полуразрушенной инфраструктурой, и новые — отстроенные за последние пять лет, с симпатичными, но полупустыми многоэтажками, идеальными тротуарами, аккуратными клумбами и технологичными мусорными контейнерами. Но всё же эти районы кое-что объединяло: непривычно безлюдные для города с многомиллионным населением улицы, сиротливые игровые площадки, тишину над которыми не разрывали детские крики, и слабое движение машин.

Их свидетель или, возможно, подозреваемый проживал в доме, расположенном на границе микрорайонов. Длинное восьмиэтажное здание с лицевой стороны покрывала облупившаяся, когда-то бежевая, а сейчас непонятного оттенка штукатурка в грязных разводах. С другой стороны, от земли до плоской крыши всю боковую стену укутал чёрно-бурый нарост, из которого выглядывали закопченные балконы. Здание походило на рухлядь, подлежащую в ближайшие годы сносу. Не верилось, что в подобном жилище кто-то мог обосноваться, но заполненные бельевые верёвки на обветшалых выбросках говорили, что как минимум половина квартиросъемщиков продолжала ютиться в непригодных для жилья апартаментах.

Лифт в доме не работал, да и Белладонна не рискнула бы в него заглянуть. Изнутри дом выглядел ничуть не лучше. На лестнице приходилось переступать валяющиеся не пойми откуда взявшиеся толстые доски и пустые бутылки, на фоне которых отколовшиеся со стен куски плитки, воспринимались сущей мелочью.

Едва не поскользнувшись на разбросанных газетах, Белладонна вынужденно вцепилась в грязные перила и желчно прошипела:

— Удивительные люди — волонтеры. Вместо того чтобы себе помочь, предпочитают тратить время и ресурсы на случайных незнакомцев.

— У всех разные приоритеты в жизни, — Рикард протянул ей раскрытую ладонь. — Я знаю много оборотней, которым до роскоши нет дела. Они так погружены в работу, что даже поесть временами забывают.

— Нет, в этом случае речь идёт не о роскоши, — она вложила свою руку в его большую и теплую ладонь, — а о банальном самоуважении. Состояние души и тела напрямую зависят от состояния жилища. Тут не лёгкий беспорядок, который при желании можно за полчаса убрать. А настоящая разруха, нуждающаяся в капитальном ремонте.

Он ей ничего не ответил. Лишь глянул задумчиво и одарил безобидной улыбкой.

На шестом этаже всего у одной двери висел номер. Притом нужный им номер. Звонок работал — они с минуту наслаждались старой полифонической мелодией, прежде чем щёлкнул замок и приоткрылась дверь. Через небольшую щель в длину цепочки на них посмотрел круглолицый мужчина в огромных очках с толстой оправой. Нелепые усики под тонким маленьким носом и аккуратная стрижка, с тщательно расчёсанными волосами указывали на то, что онпредпринимал попытки следить за внешностью. Но при этом обрюзгшая полнота и безвкусная одежда вносили ясность об образе жизни, что он вёл.

— Здравствуйте. Кевин Уилсон? — первый заговорил Рикард.

— Да, всё верно.

— Мы из особого отдела главного подразделения внутренних дел, — скороговоркой проговорил он и показал удостоверение. — Вы можете уделить нам время?

— Да… Да, конечно, заходите, — растерянно отозвался Кевин Уилсон, и захлопнул у них перед носом дверь. Послышалось шуршание отодвигаемых цепочек и, наконец, их запустили в тесную прихожую. — По какому вы вопросу?

— Мы расследуем убийство Айра Хоски. Вы были с ним знакомы?

— Да, я был знаком с Айрой! И очень даже близко, — он развернулся и двинулся вглубь квартиры. Им же пришлось последовать за ним, слушая путанный и крайне эмоциональный рассказ. — Айра был хорошим парнем. Его смерть — огромная трагедия! По настоящему грустная судьба… Ему пришлось столкнуться с множеством проблем в очень юном возрасте. Вы же знаете, что его родители развелись пять лет назад? Хотя это, наверное, даже к лучшему. В семье у него всегда был бардак. Ужасный бардак! Говоря откровенно, его с детства использовали, как канат, который перетягивали между собой два взрослых эгоистичных человека. А когда у Айры начались проблемы с поведением. Ещё бы им не начаться! То его скинули на престарелую бабушку. Время от времени забрасывали дорогими игрушками, будто пытались откупиться. И оставили вариться в собственном соку!.. Такой ужасный финал… просто в голове не укладывается.

— Вы очень близко к сердцу приняли его историю, — участливо отметил Рикард, присаживаясь за крошечный обеденный стол, заваленный небрежно связанными пакетами со снеками, грязными чашками и брошенными на блюдцах недоеденными сладостями. Со стороны стены его подпирал угловой диван, давно нуждающейся в замене засаленной и протёртой обивки.

Всё вокруг выглядело настолько грязным и неприятным, что у неё и мысли не возникло добровольно чего-либо коснуться в этом холостяцком жилище.

— Я не всегда так глубоко погружаюсь в проблемы ребят, которым помогаю. Но с Айрой мы установили близкий контакт, он для меня стал чем-то вроде потерянного младшего брата, — смущённо объяснил Уилсон, дёргая за кончик жиденьких усов. И, вскинув взгляд на Белладонну, указал рукой на мерзкий диванчик. — Что же вы стоите? Тоже присаживайтесь. Вы будете кофе или чай?

— Нет-нет, спасибо за предложение, — отказался Рикард сразу за них двоих и похлопал ладонью по сиденью рядом с собой. — Донна садись.

Она каким-то чудом сумела удержаться, чтобы не закатить глаза, и даже сохранила на губах вежливую улыбку. Пристали со своей ненужной заботой. Ей вполне комфортно стоялось в стороне. Но нет, им обязательно было необходимо поставить её в неловкую ситуацию.

Впрочем, неловкость — чувство заразное.

Наклонившись, она положила ладонь на колено напарника и шире раздвинула ему ноги. После чего спокойно присела на выглядывающее из-за стола бедро. Подняла ближе к лицу планшет со стилусом и по-светски любезно обратилась к оторопевшему Уилсону:

— Пожалуйста, продолжайте. Вы остановились на том, что все заботы о сложном подростке скинули на престарелую бабушку.

— Да… Да. Всё верно, на госпожу Малрой. Я её пару раз навещал после смерти Айры. Очень приятная женщина, тоже с непростой судьбой! Она потеряла мужа, будучи совсем молодой женщиной. Осталась с тремя детьми на руках, но не сломалась, а вырастила их. И что же вы думаете, хоть один из них ответил ей через годы чем-то, кроме чёрной неблагодарности? Ужасное время, люди и нравы…

— И как же складывались отношения у Айры с госпожой Малрой?

— Да по-обычному складывались их отношения. Как у любых других бабушки и внука. Она старалась в меру своих возможностей заменить ему родительскую любовь. Но понимаете… эта такая дыра в груди, которую так легко не зашьёшь. Хотя Айра неплохо справлялся, но иногда его беспокоили мысли… ну, как бы выразиться… нехорошего толка. Понимаете меня?.. Мы с большей частью общими усилиями справились. Безусловно, такую боль одними беседами невозможно в одночасье перечеркнуть — это годы усердной работы над собой! Очень жаль, что так сложилась его судьба… И всё из-за одного проклятого оборотня! Вы же его сейчас ищете?

— Оборотня? — настороженно переспросил Рикард. — Почему вы думаете, что его убил именно оборотень?

— Ну, я слышал, что у него было… — Уилсон замялся, обхватив пухлыми пальцами пузатую кружку. Слишком заметно, как показалось Белладонне, сглотнул, после чего робко прошептал: — разорвано горло.

— Всё верно, — вмешалась она, опережая ответ напарника. — Извините, но мы не можем освещать детали все ещё расследуемого дела.

— Да… Да, я понимаю.

Рикард вопросительно глянул на неё, но ничего спрашивать вслух не стал, а понятливо сменил вектор допроса:

— Вы давно занимаетесь волонтёрством?

— Ну, как посмотреть… В районе шести лет. Конкретно на портале «Фабос» чуть больше года.

— Но при этом вы не можете достаточно много уделять времени этому занятию?

— Да, всё верно.

— Кем вы работаете?

— Я фрилансер — веб-программист.

— О, так значит вы пишите сайты, вроде «кометы» или «насвязи»? — уточнил Рикард на примере популярных социальных сетей. Выразительно хохотнул с очевидным для неё намерением разрядить обстановку, чтобы свидетель расслабился. И, возможно, сказал лишнего. — Я не очень разбираюсь в этой сфере. Но, думаю, у вас большая загруженность на основной работе. Не расскажите, как вам удаётся совмещать её с еженедельным волонтёрством? И что именно входит в ваши обязанности на портале?

— Ну, можно и так сказать, — кивнул Уилсон. Он неплохо контролировал свою мимику, но Белладонна всё равно прекрасно видела, что за притворно-застенчивым взглядом скрывалось чувство превосходства. Маленькие, поросячьи глаза буквально высмеивали её напарника за недостаточную образованность в столь узкой сфере знаний. — Вы верно подметили, у меня огромная загруженность на работе. И поскольку мой график не позволяет уделять много времени волонтёрству, то я обычно заглядываю на форум или читаю общий чат, где выбираю наиболее нуждающихся в особом внимании подростков. У социальных работников нет такой возможности, потому как их можно по пальцам руки пересчитать, а нуждающихся в помощи десятки, если не сотни. В каком-то смысле они охватывают их всех скопом. Часто не вникая в суть проблемы, отвечают шаблонными фразами. А знаете, как это может ранить обратившегося за помощью ребёнка?.. Я не хочу сказать, что они плохо выполняют свою работу! Нет, не подумайте! Просто… поскольку у меня есть право выбора, как именно помогать, я концентрируюсь на отдельных детях. В наше время дети подвержены огромному стрессу. Социальное расслоение общества на бедного и богатого, огромные нагрузки в школах и университетах, потому как в будущем их ждёт бешеная конкуренция за рабочие места! Им надо спускать где-то пар, вот они и срывают злость друг на друге, а правительство с этим ничего не хочет делать.

Его манера речи, эмоциональность интонации, скорбная физиономия и прочие атрибуты, поддающиеся краткосрочному контролю сильно расходились с информацией, которую она считывала с глаз и языка тела. Подобное несоответствие могло отражать два состояния. В первом, если глубоко внутри Уилсон считал себя непризнанным гением, но вслух боялся озвучить свои мысли из-за ранимой гордыни. Во втором, если перед ними сидел обыкновенный безумец, паршиво разыгрывающий сцену благородной невинности. В любом случае он не был робким простаком, образ которого пыжился натянуть на кичливую сущность.

— То есть, предоставляете им индивидуальный подход, — подытожил Рикард. — И сколько времени вы консультировали Айру Хоски?

— Сколько времени я консультировал Айру?.. Сложно сказать, но точно больше полугода.

— Вы видели прогресс в работе с ним?

— Безусловно! Он отлично справлялся, последние несколько месяцев у нас была исключительно положительная динамика.

— Вы знаете, что он прекратил общение со своим лучшим другом и остальными приятелями, после того, как стал у вас консультироваться?

— Да, это я порекомендовал ему увеличить с ними дистанцию в общении, — нервно облизывая тонкие губы, пробормотал Уилсон. — Понимаете, не все отношения у детей складываются благоприятно. Эти так называемые «приятели» не понимали Айру, грубо подшучивали над его болью. А лучший друг и вовсе компенсировал собственные комплексы за его счёт. Подталкивал Айру к скользкой дорожке, убеждал, что никакая помощь ему не нужна. Это всё токсичное влияние, понимаете?

— Ясно, — Рикард переглянулся с ней, дабы убедиться, что он мог начать сворачивать допрос. — Что вы делали в ночь на шестнадцатое августа?

— Я что же… под подозрением?..

— Нет, это стандартная процедура. Конкретно вас мы ни в чём пока не обвиняем.

— Ох, ладно… Что я делал в ночь на шестнадцатое августа?.. Честно говоря, так сходу и не припомню. Скорее всего, работал. Я, как и многие фрилансеры, веду ночной образ жизни. Ложусь с рассветом, встаю в районе обеда. Если надо, то я могу предоставить скриншоты с датами внесения правок в код или историю браузера.

На формальную часть допроса ушло не больше пяти минут. Рикард задал все рутинные, но обязательные для протокола вопросы и они, наконец-то, покинули тесную, бесконечно грязную халупу.

Не спрашивая у неё разрешения, напарник подхватил Белладонну на руки и зашагал вниз по лестнице. И поскольку спускаться на высоких каблуках значительно труднее, чем подниматься, а она и со вторым без его помощи не справилась, то проявление чужой инициативы встретила благосклонно.

— Что думаешь о Кевине Уилсоне? — нарочито деловым тоном поинтересовалась Белладонна, разглядывая мужественный профиль с чуть курносым носом, глубоко посаженными глазами и тяжелой линией подбородка. Грубая рубленность черт лица совсем его не портила — наоборот, она придавала привлекательности брутальному образу ласкового хищника с тёплыми, как погожее летнее небо, глазами.

— Вроде неплохой парень. Немного нервничал, но с кем этого не бывает. Учащалось у него сердцебиение три раза: когда он рассказывал о родителях Хоски, уточнял насчёт убийцы и объяснял причину разрыва отношений Хоски с приятелями. Мне кажется, он особо не врал.

— А у меня сложилось противоположное впечатление — неконгруэнтность на лицо. Его вербальная речь противоречила невербальным сигналам, что подавало тело.

— Можно более простыми словами?

— Язык тела противоречил содержанию речи.

— Это ты про всякие: почесал мочку уха и посмотрел в левый верхний угол?

— Нет, это про сочетание мышечных зажимов, тембра голоса, зрительного контакта, физиологических признаков, таких как: обильное потоотделение, изменения цветовой гаммы кожных покровов, частота дыхания, подергивание мышц лица или конечностей.

— И что же из этого бросилось тебе в глаза? — иронично полюбопытствовал он с однобокой улыбкой, отчего ей захотелось поцеловать его в приподнятый уголок рта.

— Детальность ответов. Многие вруны неосознанно стараются максимально заполнить тишину описаниями вымышленных или пусть и реальных, но незначительных деталей, рассчитывая сместить на них внимание со лжи. Придать своим словам таким образом большей убедительности. Ещё Уилсон отслеживал твою реакцию, повторял вопросы, оправдывался без острой необходимости, не заканчивал мысль, перескакивая с темы на тему. Из области невербалки: пристальный взгляд, жестикуляция одной рукой, в то время как вторая, словно приросла к кружке, микромимические выражения насмешки, страха, злости в несвоевременных для подобных эмоциях отрывках времени. Например, когда он уточнял про оборотня, в выражении его лица отчётливо читался страх, а не уместный для ситуации гнев. Тембр голоса у него не дрожал, но сильно поднимался в высоте. И за всё время, он ни разу не улыбнулся, как бы ты не старался разрядить обстановку, потому что это сложное мимическое движение, в котором задействовано до пятидесяти трёх мышц. А поскольку лжец пребывает в стрессе из-за необходимости быстро и эффективно выстраивать логическую цепочку из фальшивых фактов, то физически не способен расслабиться до такой степени, чтобы изобразить на своём лице более или менее искреннюю улыбку.

— Ладно-ладно, убедила, — поспешил капитулировать Рикард. — Считаешь, что за ним стоит установить круглосуточное наблюдение?

— Да, а Фабиану продолжить общение в чате. Я уверена, что Уилсон захочет перенести их знакомство в реальную жизнь и предложит встретиться лично. Не факт, что он наш убийца, но что-то в нём есть… неправильное.

13 глава: Вереница преступников

Валери

День не задался с самого утра. Сначала брат занял горшок чуть ли не на полчаса, вынуждая дышать её через рот, дабы не отравиться миазмами, просачивающимися сквозь щель у пола. Чуть позже один нетерпеливый олух попытался войти в дверь, не удосужившись пару секунд подождать, пока она не выйдет на улицу. Они столкнулись в плечах, в результате чего олух уселся жопой на асфальт.

Поскольку Вел все ещё было не желательно бегать до работы, она вышла пораньше и теперь резво шагала в сторону участка, с негодованием подмечая, сколько вокруг раздражающих придурков. От группы гогочущих подростков, слушающих музыку через переносную колонку, до обнаглевших велосипедистов, считающих, что тротуар — их пространство. Мало того, что ехали посередине дорожки, так ещё и нетерпеливо бренькали звонками. Так бы и засунула им все пищалки и тренькалки-бренькалки в задницу.

Завернув за угол, она снова столкнулась с Мациком, переходящим дорогу — в пятый раз на этой недели. Сегодня этот модник вырядился в допотопное мешковатое тряпье, зачем-то нацепив поверх водолазки цвета детской неожиданности клетчатую рубашку. Ещё и штаны до пупка подтянул, как какой-то затюканный ботан.

— Привет, — сухо произнёс он, чуть скривившись от брошенного взгляда на её одежду. Можно было подумать, то именно Вел из них двоих вырядилась, как клоун из прошлого столетия. — Никого ещё не пришибла?

— Хочешь быть первым?!

Мацик уже приоткрыл рот, собираясь что-то ей ответить, но в последний момент передумал и предусмотрительно захлопнул пасть. И своим нежеланием отвечать, лишь сильнее выбесил Вел. Решил значит, что умнее её, поэтому не поведётся на провокацию и тем самым задушит конфликт в зародыше?

Противно запищал сигнал светофора и они зашагали по пешеходному переходу в общей толпе. Почти добрались до середины четырехполосной дороги, когда вблизи взвизгнул мотор, больно резанув по барабанным перепонкам. Она тотчас обернулась и уставилась на мотоциклиста, стоявшего в паре метров от неё. Совершенно очевидно, что придурок наслаждался произведённым эффектом.

— Что, самовыражалка выросла только до пуков на мотиках?! Жалкий неудачник! — разъярённо рявкнула Вел на ирашском. То, почти нестерпимое желание накостылять Мацику, переключилось на незнакомого легкомысленного типа, но она в который раз за сегодня сдержала себя и гораздо быстрее зашагала вперёд, продолжая бубнить под нос: — Когда уже введут нормальные штрафы за нарушение шумовых норм? Чтобы эти укушенные в голову хотя бы глушители перестали снимать.

Стоило замигать зелёному цвету, как неадекват на своей тарахтелке сорвался с места с диким визгом стираемых шин об асфальт. Он стремительной вспышкой пролетел метров двести и на следующем перекрёстке, не подразумевающем поворот на сто восемьдесят градусов, круто развернулся, нахально влезая в поток машин и едва не создавая аварийную ситуацию. И всё для того, чтобы промчаться в обратную сторону и, в конец охамев, вспорхнуть на тротуар.

Впереди идущая бабушка с тростью, испугавшись, что сумасшедший наедет на её малолетнего внука, дёрнулась в сторону, потянув мальчишку за собой. Запнулась о бордюр и едва не рухнула на проезжую часть — всё тот же внук сумел обеспечить ей надежную опору, несмотря на свой юный возраст. Для десятилетнего, или около того, мальчишки человеческой расы в нём оказалось достаточно силы и желания, чтобы не дать случиться трагедии.

Оставляя на чистенькой плитке свежие полосы, байк затормозил совсем рядом с Вел. Из-за резкости манёвра на мгновение поднялся на переднее колесо. Чёрный шлем с тонированным стеклом завис в воздухе напротив так близко, что она смогла во всех подробностях разглядеть собственное отражение — в выражении её лица отчётливо читались: страх и злость.

Как только мотоцикл рухнул обратно на заднее колесо, беспечный самоубийца стянул шлем с коротко стриженной головы с модным хохолком у лба, окинул Вел с ног до головы оценивающим взглядом и самодовольно выплюнул на ирашском языке:

— Ты что-то сказала, кисуня? Кажется, что хочешь прокатиться на моём жеребце?

Она сжала кулаки и улыбнулась, чувствуя, как подёргивается нижнее веко. Шеф точно пришибёт, если на неё поступит ещё одна жалоба. В первые дни ей особенно тяжело контролировать свои эмоции, благодаря чему некоторые из её решений отличались небольшим радикализмом. Но с другой стороны эта в край охамевшая тумбочка с начёсом нарушила с десяток правил всего за несколько минут. Наверняка на его счету есть что-нибудь по серьёзнее. А следовательно, Вел просто обязана сопроводить злостного нарушителя порядка на дорогах до участка. Возможно, она даже сделает одолжение соседнему отделу.

— Я — лиса! — свирепо выдохнула она, чувствуя, что нормально поговорить с ним не удастся. Её уже переполняло желание порвать придурка в клочья. — И ты пойдешь со мной!

— Лисичек у меня ещё не было, — хохотнул он. — Да ещё и таких напористых!

— Ты кажется не понял, — Вел шагнула к слабо пахнущему полукровке, максимально приблизившись к его лицу. — Мы сейчас пойдем ко мне на работу — в полицейский участок, — последовал кивок головы, указывающий направление, — во-о-н в то, кирпичное пятиэтажное здание.

— Знаешь, кисуня, — пробормотало дорожное хамло после драматичной паузы, — думаю, я не заинтересован в настолько близком знакомстве.

Стоявший до этого в стороне, ни слова не понимающий по ирашски Марсель, вдруг подскочил к байку, чтобы оторвать двухстороннюю экшен камеру и засунуть ту себе в карман. Вел даже сказать ничего не успела ссыкуну, внезапно давшему заднюю в своих скользких подкатах. Но наблюдательность и смекалку напарника оценила.

— Отдай обратно, кровосос, пока это дерьмово для тебя не закончилось! — зарычал полукровка уже на саларунском и потянулся к Марселю свободной рукой, которую Вел перехватила и грубо выкрутила.

— А вот это ты зря, — прокомментировала она с довольной улыбкой.

— Попытка нападения на оперуполномоченное лицо, — подтвердил Марсель с холодным блеском в глазах и снисходительной ухмылкой, — тянет на пару дней в изоляторе.

— Что? Да я просто руку протянул!.. Так, меня эти дурацкие шутки уже утомили. Покажите свои удостоверения, если вы реально легавые.

Вел повелась на просьбу и отпустила его руку, чтобы достать пластиковую карточку, на которой помещался самый минимум информации: фотография, серийный номер, имя, ведомство, звание и должность. Отвлеклась буквально на секунду, а этот хитрый гад нырнул головой в шлем и оттолкнулся пятками от земли, чтобы откатить мотоцикл для разворота.

Однако развернуть неповоротливую махину она ему всё же не дала. Крепко вцепилась в руль, перенося вес тела на руки, после чего прицельно ударила ногами, как если бы перекидывала их через гимнастическое бревно, попав коленями точно в шлем и шею. Парня снесло из кресла, а вслед за ним на боковину рухнул и мотоцикл, придавив с характерным хрустом ногу.

Поскольку за этим не последовало даже придушенного шипения, Марсель озвучил единственный разумный вывод:

— Похоже, ты его вырубила…

— Он пытался сбежать!..

— Я покачу мотоцикл.

— Ладно, — буркнула Вел и заставила себя впустить когти.

Зуд от поверхностных изменений во внешности быстро утих, а вот боль внизу живота многократно усилилась, окончательно победив принятые накануне выхода из дома обезболивающие таблетки. Сегодня — последний день, когда ей было необходимо терпеть дурацкие спазмы. Осталось подождать совсем немного, и скоро она снова забудет на полгода о сковывающей её движения неприятности.

Приподняв мотоцикл за ручку на руле, Вел передала управление им Мацику. Присела на корточки и закинула бессознательное тело полукровки себе на плечо. Хотя для полукровки он слишком слабый. Она толком не вложила силы в удар, поэтому он не мог так основательно вырубить того, у кого преобладала кровь оборотня.

А если в нём крови на четверть или того хуже, то приходить в себя хиляк будет долго. Да и с ногой неловко получилось… Но ведь он сам нарывался на неприятности! К чему было нарушать столько правил? Намеренно её провоцировать? Вот и докатался!..

— Капитан меня прибьет, — мрачно констатировала Вел, не в силах переубедить себя, что её импульсивное решение было единственно верным. Стоило просто скрутить его и привести за руку в участок. Какого кошака она в него влетела, как бешеная псина? Опять это дурацкое сотрясение мозга найдут!

— А меня прикопает где-нибудь рядом за компанию, — меланхолично отметил Мацик, катя мотоцикл.

В отделе коллеги встретили их гробовым молчанием — сопроводили задумчивыми взглядами до стола старшего детектива. Не то, чтобы она ежедневно заявлялась на работу в компании с правонарушителями. Но в последние дни ей удивительно везло: что не утро, то обязательно какой-нибудь мародёр или воришка под руку подвернётся. Словно всяких мелких гадёнышей к ней магнитом притягивало.

Детектив Грос глядел на Вел с заинтригованным выражением лица, чуть приподнимая внешний уголок брови. Вроде ничего не говорил, а её уже озноб пробил от макушки до самых пят. К шаманке не ходи, по-любому сейчас побежит докладывать капитану. А потом настанет череда мозгоклевательных нотаций, штрафов, или того хуже — исправительных работ в виде изуверской сортировки бесконечных бумажек в архиве.

— Он начал первым! — рявкнула она, вмиг растеряв все слова, при помощи которых собиралась отмазываться от дисциплинарного наказания.

Взгляд детектива Гроса перекачивал на стоящего рядом с ней Мацика.

— Почти сам налетел на её кулак, — подтвердил он. — То есть, колено.

Дверь позади старшего детектива распахнулась и в общий зал вышел капитан. Более неудачного момента для появления начальства и в страшном сне представить было нельзя. Он как в замедленной съемке сделал пару тяжёлых шагов к ним навстречу, остановился, проследил пронзительным взглядом сумрачных глаз за тем, как Вел нервно поправила сползающую с плеча тушку, и пророкотал заочно отчитывающим тоном:

— Что здесь опять происходит?!

— Да что тут может происходить?.. Всё, как обычно. Очередному хулигану не повезло встретить на своё пути грозу нашего полицейского участка, — безучастно отмахнулся детектив Грос и спросил у него: — Может, всё же дадим ей пару выходных?

— Какой смысл от пары дней, если дурить она будет ещё не одну неделю, — столь сурово рубанул капитан, что даже желание оспорить его высказывание у неё как-то затухло, толком не разгоревшись. А от последующего обращения и вовсе пробрало до позабытых рефлексов: — Стажёр Валери Вульф, на каком основании проводилось задержание?

— Нарушение скоростного режима, разворот в неположенном месте, создание аварийной ситуации, заезд и езда по тротуару! — громко и чётко отчиталась она, после того как стукнула пятками кроссовок и задрала подбородок, сохраняя прямую осанку. Даже ни разу не оговорилась. — Жертв среди гражданских нет!

— А ещё он не желал сотрудничать и предпринял попытку сбежать, — пусть в какой-то степени и мелочно, но крайне уместно добавил Марсель. — Поэтому мы не выходили за рамки служебных полномочий.

— С каждым разом они всё лучше и лучше отмазываются, — ехидно отметил детектив Грос, переключив внимание на ловко подсунутый Офирой документ. — Вот засада… Оффшорный счет принадлежит некой Фенелле де Мюссо, проживающей в знакомом нам княжестве — Аплэдо.

— Отнесите его в медпункт, а потом предоставьте письменный отчёт Гросу, чтобы он смог передать дело дорожникам, — коротко распорядился капитан и склонился над старшим детективом, заглядывая через его плечо в бумажку: — Что по миграционке?

— Официально не въезжала на территорию Ксоры. Да и вообще, не похоже, что за последние пять лет покидала Флемоа.

— Выходит, она дистанционно заказала Эллионне… ещё счёт может быть подставным. Женщина, встретившаяся с шустрым Джо была очередным посредником — неизвестно каким звеном в длинной цепочке исполнителей… Действовать через третьи руки — излюбленный приём у вампирской знати. — Он задумчиво сжал в ладони бороду и поднял на них глаза, после чего глухо рыкнул: — Почему ещё здесь?

— Уже уходим, — отозвался Марсель и потянул её за локоть, разворачивая к выходу.

— Отпусти! — Вел раздражённо вырвала свою конечность из костлявых пальцев, стоило им покинуть родные стены отдела. — Если хочешь тащить, то вот, — она подкинула на плече всё ещё не пришедшего в себя парня, — забирай.

— Ну уж нет. Ты его вырубила — ты его и тащи до медпункта. С чего вдруг я должен за тебя это делать?

Она остановилась, чтобы посмотреть в самоуверенно ухмыляющуюся рожу напарника. Раньше её бесило, что в эти дни мужчины носились, как сумасшедшие вокруг неё. Не давали поднимать тяжести, запрещали любые физические нагрузки. Сдували пылинки с такой одержимостью, будто на время течки она становилась фарфоровой статуэткой, способной разбиться от лёгкого дуновения ветерка.

Никто не хотел слышать, что Вел нормально себя чувствовала и не нуждалась в повышенной заботе на этот период. А всё потому, что у оборотней сформировался стереотип из-за симулирующих женщин. У них водилась одна категория болезненных барышень, но и они больше исполняли, чем реально страдали. Именно от притворщиц пошла мода на дурацкое опекание.

Наконец-то Вел получила то, чего так горячо желала: нашёлся мужчина, которому не было никакого дела до её физиологических особенностей. Он не лез к ней с дурацкими предложениями: «давай я понесу», «посиди в отделе, я сам схожу с ним в медпункт». Казалось, она должна была почувствовать долгожданную радость, но вместо этого ощутила острый укол разочарования. По непонятной причине его равнодушие задело её сильнее, чем неадекватная опека, чередующаяся с однообразными подкатами кабелей. И самое смешное заключалось в том, что ей захотелось расплакаться от внезапно накатившей обиды, под стать маленькой девочке, у которой упал шарик мороженного из только что купленного вафельного рожка.

— Ты чего? — растерянно произнёс Марсель, заглядывая ей в глаза. — Ну, если тебе прям тяжело, то ладно. Давай понесу.

— Иди в задницу! — гнусаво буркнула Вел.

— Я серьёзно, — он придержал её за локоть, не давай пойти вперёд, и тут же убрал руку, перенеся ладонь на свою татуированную шею. Потупил взгляд и смущённо добавил: — Не держи в себе, если тебе тяжело… я помогу. Мы… всё же напарники.

— Всё нормально… просто… — она замялась, не зная как донести на саларунском, что её гормоны сошли с ума, вот она и бесится на ровном месте. А затем уже сама смутилась, поняв что пытается объясниться с ним. Можно подумать, что ей было дело до его чувств. Нет, ни капельки! И желая подчеркнуть это, Вел грубо бросила: — Забей!

И Марсель забил. Остаток пути до медпункта они провели в прохладной тишине. Сдали тушку сварливому лекарю, кривящемуся при каждом их появление на пороге своего кабинета. И отправились в обратную сторону. Им предстояло ещё заполнить подробнейший протокол, как того требовала инструкция. Все без исключения отделы не любили обмениваться делами: вечно одни улики терялись, а другие игнорировались дилетантами. Поэтому передача расследования — неблагодарная затея.

На середине пути Вел снова заговорила, поскольку достаточно остыла:

— Мы вышли на заказчика?

— Похоже на то, — равнодушно отмахнулся Марсель. — По крайней мере выяснили, что ниточки точно тянутся из Флемоа.

Ментальный взлом посредника не принёс быстрых результатов. Однако они смогли вычислить основную информацию об исполнителе заказного убийства: имя, возраст, где и когда учился. Даже фотографию достали тридцатилетней давности, которую использовали для ориентировок.

Исполнитель затаился. Поэтому начало казаться, что дело затухло. Но теперь они вышли на заказчицу убийства. Отчего же тогда у капитана и старшего детектива был настолько нерадостный вид? Наверное, из-за того, что заказчица из Флемоа, там есть какие-то заморочки с законом, не позволяющие им дальше расследовать это убийство.

— Нам придётся передать дело? — спросила Вел.

— Думаю, да.

— Месяц работы коту под хвост!

— Не расстраивайся, у нас ещё есть всеми любимый висяк.

— Ты о чём?

— Радикальный Воспитатель.

Об этом уроде она никогда не забывала. Свободного от работы, тренировок и занятий времени практически не оставалось, но Вел всё равно умудрялась выкраивать минуты на изучение увесистых папок, в которых хранились подробнейшие протоколы. Конечно, она не мнила, что способна по одним записям раскрыть дело, в то время, как десятки более опытных детективов не смогли этого сделать по свежим следам. Но хотела как минимум хорошенько подготовиться к встрече с новой жертвой — мерзкий душегуб никогда надолго не исчезает — чтобы не упустить ни малейшей улики, позволившей им сесть ему на хвост.

Нужно приложить максимум усилий — его следующая жертва должна стать последней.

По возвращению в отдел они не застали никого из начальства. Скорее всего, старшие напарники отправились к шефу полиции решать, что им делать с подозреваемой из Флемоа. Поэтому остальные детективы с расслабленным видом слонялись между столами, обсуждая свежие новости.

— Чудесно выглядишь, Валери, — вместо приветствия произнёс Оскар и галантно отодвинул перед ней кресло. Выглядела Вел совершенно обычно: волосы подобраны в высокий хвост, тёмно-синий спортивный костюм и кроссовки. Ничего такого, что бы выходило за рамки её обычного образа. — Ты сменила парфюм?

— Нет, у тебя…

— Отвали, кошара, — Мацик вдруг выплюнув колкость ему прямо в лицо. Умудрился протиснуться между ними и даже полностью прикрыть своим тощим телом на манер, как это делал брат. В развороте плеч он оказывается не настолько уж и мал. И почему она раньше этого не замечала?..

Изогнув бровь, Оскар уставился немигающим взглядом в его глаза. Из-за разницы в росте глядел на Мацика сверху вниз с толикой превосходства, словно из них двоих именно он являлся аристократом из знаменитого вампирского рода. В то время как её напарник больше походил на мелкого хулигана, что, набычившись, пытался отстаивать свою территорию при помощи силы агрессивного взгляда.

— Какое забавное зрелище, — проворковал сбоку Аллен. — Кот и вампир борются за внимание течкующей лисы. А я уж думал, что всё в этой жизни поведал.

— Ребята, у вас всё в порядке?! — энергично воскликнул Рикки с порога. Он всё ещё шумно дышал после пробежки, а ещё светился счастьем, будто по дороге успел к жрице любви заглянуть.

— Смотря что ты понимаешь под этим выражением, — туманно отозвался Оскар, поправил за тонкую дужку очки и отвернулся, чтобы обратиться к своему напарнику. — Ты, я так полагаю, тоже приревновал?

— Конечно, столько внимания и не мне, — оскорбился он. И на мгновение показалось, что Аллен кого-то спародировал. Притом, кого-то очень хорошо ей знакомого. — Я тут, значит, наряжаюсь для него, а он мне ни словечка ласкового не скажет.

— Ты второй день подряд носишь этот джемпер.

— А она третий месяц подряд носит однообразные спортивные костюмы, — фыркнула ветошь ходячая, ни черта не понимающая в известных спортивных брендах. И вообще: комфорт в одежде в их профессии должен стоять во главе угла — если он в столь элементарных вещах ничего не соображал, то ему оставалось посочувствовать. Аллен манерно поправил прядь чёлки, падающую ему на глаза и противно прогнусавил: — Я на целый сантиметр вообще-то передвинул пробор сегодня, когда расчёсывал волосы.

— И как я мог не заметить таких разительных изменений во внешности?

— Поразительная невнимательность для человека твоей профессии.

Чудаковатые напарники внезапно заткнулись, уставившись друг другу в глаза. Притом так резко, как если бы кто-то дёрнул за тумблер, отключающий звук. Ни у одного из них ничего в позе или выражении лица не заявляло, что они собрались сцепиться в драке. Оттого затянувшиеся гляделки между ними для Вел выглядели более мутными, чем те, что состоялись между Оскаром и Марселем.

Тишина воцарившая в отделе с каждой отмеренной секундой, всё сильнее и сильнее действовала ей на нервы. И когда прозвучал оглушительный хруст, не пойми откуда взявшийся, она вздрогнула всем телом и глухо зарычала.

— Вкуснятина! Никогда раньше не пробовал домашние чипсы! — прокомментировал Фаба, продолжая хрустеть угощением.

— Мои мальчишки тоже очень любят их, — Офира одарила его ласковой материнской улыбкой и обратилась к остальным присутствующим в зале. — Кто хочет, подходите, я на всех приготовила. У меня на днях поспела картошка в теплице, а этой ночью вдруг поняла, что очень уж хочется повозиться на кухне. Прям до трясучки. Поэтому вот и запекла чипсы.

Аллен фыркнул и засмеялся, а Оскар улыбнулся, скосив глаза на продолжающую радушно улыбаться хозяюшку. Он поочерёдно стянул с рук перчатки и двинулся вместе с напарником к столу с угощением.

— Тебе доводилось есть «домашние чипсы»?

— Смутно припоминаю подобный опыт. Но это было так давно, словно и не в этой жизни вовсе, — ответил Аллен и попробовал одну чипсину, после чего обратился к Офире с дружелюбной улыбкой. — Весьма недурно, госпожа Сандавал.

— Спасибо, Аллен, — смущённо отозвалась она, поправляя волосы, и глянула поверх склонившихся над подносом голов прямо на Вел. — Чего стоите там, как потерянные сиротки? Идите сюда.

— Я такое… — начал что-то лепетать Мацик, но она не дослушала, а схватила его за предплечье и потащила к столу. — Вот же тьма… как же ты временами бесишь.

— Нравится — не нравится, терпи, моя красавица! — проворчала на ирашском Вел. Подцепила небольшую горсть чипсов и пихнула в чужой рот, оставшейся ошалевши приоткрытым от такой наглости. — Жуй, отважный задохлик, а не ресницами хлопай. Надеюсь, ты не разучивался это делать, пока одну кровушку сосал последние сто лет. Но я понимаю тебя: сосать то оно всяко легче, чем жевать!

Сбоку раздался дикий ржач Рикки. Схватившись одной рукой за живот, другой он цеплялся за плечо Оскара, пока буквально сотрясался в истерике. Кошак в свою очередь тоже смотрел на неё со слегка сконфуженным видом, будто случайно наткнулся на парочку любовников в лесу, решившую в уединённой обстановке предаться жарким прелюдиям.

— Да что я такого сказала?! — от возмущения Вел даже ногой притопнула. Слабый удар в пятке в итоге отразился особенно болезненным спазмом внизу живота. — Вы — ишаки озабоченные, из-за «сосания» так разошлись?!

— О… небесный… пёс!.. — простонал брат между приступами неконтролируемой придурковатости.

— Нет, я просто обязан выучить этот распроклятый язык, — первым, что произнёс Мацик, после того, как прожевал угощение. — Впрочем, эти «чипсы» не так плохи, как я думал…

— Много не ешь, с непривычки твой желудок может отторгнуть человеческую пищу, — вставила Белладонна, наблюдающая с едва уловимым беспокойством во взгляде за тем, как он подхватил ещё один хрустящий кругляшок.

Они ели и болтали между собой в духе старых друзей. Просто не верилось, что оборотни и вампиры могли так поладить. Но стоило посмотреть правде в глаза — прошло всего несколько месяцев, а Вел уже сомневалась, что кровососы такие уж вредоносные манипуляторы, создающие проблемы потехи ради.

Её клыкастый приятель — бабуля потеряла бы дар речи от такой формулировки — временами говорил неуместные и даже грубые слова, но в целом он размышлял правильно. Фаба только выглядел дурачком, но на деле им не был. Она поняла это в тот момент, когда он якобы случайно уронил возле неё блокнот, по которому учил саларунский язык. После чего велел выкинуть его именно ей, а не кому-то другому.

Естественно, Вел почти сразу разглядела сокровище, попавшее ей в руки, а чуть позже узнала, что он родился и первые семнадцать лет ещё человеческой жизни провёл в Ксоре. Не прижился в старообрядческой вампирской общине из-за сохранившейся после перерождения человеколюбия и вернулся на родину. С тех пор они, в общем-то, и сдружились.

Взгляд соскользнул с довольной мордочки Фабы и остановился на точёных лицах Лафайетов. Вот уж кто точно соответствовал её представлению о вампирской знати: надменные, холодные, хитрые, но при этом безупречно вежливые, если того хотели, остроумные и, ладно, чего уж там — красивые. Все вампиры, словно с картинки сошли. Оборотни и люди даже в половину были не столь привлекательны, как эти кровожадные гады.

Пусть Вел понятия не имела, что творилось в голове всегда тактичной Белладонны, но она отлично осознавала: ссориться из-за мелочей с ней не стоило. В лоб эта коварная дамочка бить не станет, а подстроит такую подлянку, что закачаешься — месяцы, если не года будешь расхлёбывать последствия. Поэтому Вел в отношении её хранила дружеский нейтралитет, а ещё с плохо скрываемым любопытством наблюдала за их странным противостоянием с Дарси. Чего бы они не поделили, она ставила на победу Белладонны.

Второй Лафайет и по совместительству напарник Вел — бесконечно бесящий, наглый, высокомерный, заносчивый тип, явно страдающий от неизлечимой головной болячки, где-то глубоко под слоями всей этой мерзости оставался добрым, заботливым парнем. Чтобы разглядеть в нём столь хорошо припрятанные качества, ей пришлось потратить уйму времени. Тем не менее сейчас она отчётливо понимала, что он хоть и придурок, коего свет ещё не видывал, но положиться на него в сложную минуту было можно — плечо подставит.

Её взгляд перескочил на последнего вампира в их пёстром коллективе, и они с ним встретились глазами. Пожалуй, если говорить совсем уж откровенно, то он красивее Фабы и Мацика: чёткий овал лица, у которого широкий лоб плавно перетекал в узкий подбородок; глубоко посаженные миндалевидные глаза смотрели со спокойным интересом из-под прямых, слегка заросших бровей; рот ещё не успел искривиться в лицемерной улыбке, поэтому можно было заметить, что нижняя губа более пухлая, чем верхняя. И фигура у него сбалансированная. Не такая худощавая, с намёком на развитые мышцы верхней части тела.

— Чего? — хмуро буркнула Вел, совсем не польщённая вниманием с его стороны.

Неприятно признавать, но Аллен её пугал. Пугал так, как не пугал ещё никто. И дело даже не в том неестественном воздействии, которое она время от времени ощущала на себе. Нет. В нём будто что-то важное сломалось. Так глубоко и давно, что он оставил попытки это починить.

— Твои глаза кое-кого мне напоминают, — задумчиво ответил Аллен без привычной искусственной улыбки, которую предпочитал натягивать при общении с кем-либо из сослуживцев. — Только у неё они были зелёные, как молодая трава. И смотрели они на меня совсем иначе.

И как ей следовало реагировать на этот приступ откровенности? Расспрашивать о зеленоглазой девушке не было никакого желания. Да и смысла — он не ответит с почти стопроцентной вероятностью.

— Ну, здорово, — Вел неловко повела плечами и тут же оглянулась на звук так кстати хлопнувшей двери.

Из лаборатории выскочила взъерошенная Лиора с перекошенными на носу очками. На ходу стягивая с себя рабочий халат, она возбуждённо выкрикнула:

— Аллен, Оскар, срочный сбор! Через двадцать минут вылетаем с крыши!

Окликнутые мужчины сорвались с места раньше, чем она снова скрылась в недрах лаборатории, потеряв с обратной стороны двери тапок. С ней подобная неприятность частенько приключалась. Приходя на работу в кедах или мокасинах, их забавная глава криминалистического отдела неизменно переобувалась в пару дешёвых, но удобных пластиковых сланцев. А потом в кураже исследований попросту не замечала, как обувь слетала с её ног.

Повернув голову в сторону брата, Вел успела лишь приоткрыть рот, как он опередил её и ответил на незаданный вопрос:

— Без понятия. Возможно, убили кого-то важного.

— Впервые вижу, чтобы Фидж тоже выдвигалась на место преступления, — подметила Белладонна следом. — Обычно она работает в лаборатории.

— Речь идёт о личном самолёте? — уточнил Марсель у Офиры. — У полиции Ксоры есть свои самолёты?

— О полицейском вертолёте, — поправила она, нисколько не удивлённая его глупым вопросом. Прикрыла поднос салфеткой и понесла остатки чипсов в сторону кухонного островка, делая вид, что не слышит возмущённые вопли Фабы.

Обратно в зал Лиора выскочила уже в кедах и с чемоданчиком в руках. Споткнулась о валяющийся тапок и с удивлённым возгласом полетела плашмя вниз. От безусловно роковой встречи лица с полом её спас Оскар. Отточенным движением поймал худую, но длинную фигуру в полуметре от бетонной стяжки, и вздёрнул за подмышки, ставя начальницу в устойчивое положение на ногах.

— Ох уж эта гравитация! — воодушевленно выдохнула она и поправила съехавшие на кончик носа очки. — Никогда не знаешь, когда случайная переменная поспособствует проведению незапланированного эксперимента!

— Пожалуйста, госпожа Фидж, смотрите под ноги, — отчитывающим тоном попросил Оскар.

— Нашему светочу науки недоступны столь примитивные заботы, — с любезной улыбкой произнёс Аллен и встал возле Лауры, призывно оттопырив локоть. — Не правда ли, барышня?

— Может уровень моего EQ и ниже, чем IQ, но я всё же в состоянии понять, что ты сейчас иронизируешь. — Она взяла его под руку. — Однако придумать остроумную реплику, чтобы достойно ответить тебе в этом словесной дуэли, я не в состоянии.

— Ваша честность и прямота отлично контратакует любую мою остроту, — усмехнулся он и двинулся вместе с ней к выходу. — Поэтому приходится мне отрываться на нашем многострадальном Оскаре.

— Можно подумать, что ты в этом хоть сколько-то преуспеваешь, — откликнулся тот уже в дверях.

Послетого как криминалисты покинули отдел, оставшиеся детективы вступили в вялый спор об убийстве. И если вампиры окончательно уверились, что жертва обязательно обладала громким общественным статусом, то оборотни стали в итоге склоняться к нетипичности преступления. Скорее всего, тело находилось в таком состоянии, что его было невозможно транспортировать без риска испортить или потерять часть улик, оттого главному криминалисту и пришлось составить компанию своим подчинённым.

Фабе надоел стоявший шумовой завесой над его столом балаган, поэтому он полез в базу данных, чтобы посмотреть новые дела. Столпившись у него за спиной, они ждали вердикта: чья версия ближе к правде. Но первая фотография, загруженная буквально полтора часа назад с места преступления в пяти километрах от одного маленького провинциального города в штате Броувер, дала им понять, как сильно они все заблуждались.

— Эта тварь плешивая! — выкрикнула Вел. — Он вернулся!

— Я всё понимаю: ни один подчиненный не любит своего начальника, — тут же донёсся издалека приглушённый голос старшего детектива, а уже в следующий миг входная дверь распахнулась, и он вошёл в зал. — Но сейчас мне стало как-то даже обидно. К твоему сведению, я так коротко стригусь, потому что у меня очень густые волосы. О них даже расчёски ломаются.

Растерянно уставившись на так не вовремя вернувшееся начальство, она поспешила уверить его в обратно:

— Нет-нет! Вы не плешивый! Супер шерстяной!

— То есть, я — супер шерстяная тварь?.. Ну это, конечно, кардинально меняет ситуацию.

— Нет! Кошачьи выжарки!.. Я не то иметь в виду!

Опрокинув голову назад, Рикки снова заржал как конь — нет, чтобы помочь и за неё объясниться. Выбесил сильнее, чем Мацик или придурок на мотоцикле. Поэтому расплата за неуместное веселье последовала мгновенно.

Выкинув в сторону руку, Вел тыльной стороной ладони, сжатой в кулак, врезала по кадыку. Удар получился смазанным, но его хватило, чтобы смех оборвался.

— Мы обсуждали детали нового дела, на которое предположительно отправились наши криминалисты, — спокойно произнёс Марсель. — Думаю, «плешивая тварь» относилась к Радикальному Воспитателю.

— Да! К нему!

— Может, сходим к целителю? — спросила Белладонна у Рикки, продолжающего держаться за шею в скрюченном состоянии.

— Всё норм, — прохрипел он.

— Раз вы в курсе, то сразу перейду к делу: да, Воспитатель вернулся. Два тела нашли в окрестностях Пледокса. Я и капитан Бак летим пассажирским самолётом следом за криминалистами ближайшим рейсом. А ещё с нами отправятся… Валери и Марсель, — их имена старший детектив прожевал без особого энтузиазма. — Белладонна и Рикард, продолжаете наблюдать за Кевином Уилсоном. Офира, остаёшься за главную. Нас не будет от силы неделю, постарайтесь за это время не развалить отдел. Тем более главных нарушителей спокойствия и порядка мы забираем с собой.

— А я? — подал голос Фаба, вытащил изо рта леденец на палочке и тыкнул им в сторону напарницы. — Я, значит, тоже за главного?

— Да, главный по компьютеру. Следи за ним в оба глаза.

14 глава: Опасный прецедент

Марсель

Свет в салоне погас. Остались гореть ярким неоновым цветом индикаторы, сигнализирующие о необходимости застегнуть ремень и выключить технику. Самолёт медленно покатился по взлетной полосе, когда включилась стандартная запись на саларунсом языке:

— Дамы и господа, наш самолет готов к взлёту. Просим вас убедиться, что: все электронные приборы переведены в авиарежим или выключены; ваш ремень безопасности застёгнут; спинка кресла находится в вертикальном положении; столик убран; шторка иллюминатора открыта. Желаем вам приятного полёта.

И пока речь дублировалась на других языках, самолёт стал плавно набирать скорость. Их слегка затрясло, а шум двигателей многократно усилился. Вокруг становилось всё громче и громче: не только из-за огромных вращающихся лопастей внутри турбины, но и из-за гула голосов переговаривающихся пассажиров. Их в последний раз тряхнуло и шасси оторвались от земли.

Взгляд Марселя скользнул по рядом сидевшей напарнице: пальцы до побелевших костяшек и вздувшихся на кистях вен вцепились в подлокотники, широко распахнутые глаза с паническим ужасом смотрели в иллюминатор. Она шумно дышала и дёргалась от любого скрипа в салоне самолёта, набирающего высоту.

— Тебе дать воды? — тихо спросил он, близко наклонившись к уху Вел. От неё слабо тянуло успокаивающими травками и потом — испарина выступила на лбу и тающими бусинками скатывалась по вискам. Странно, но ни один из этих запахов не вызывал у него и намёка на отвращение.

Резко повернув голову, она ткнулась носом ему в щёку. Сморгнула слёзы, стаявшие в уголках глаз, и нервно облизнула губы.

— Воды хочешь? — повторил Марсель свой вопрос.

Ответом ему стал одичавший взгляд существа, видимо разучившегося говорить. Вел осоловело смотрела на него огромными голубыми озёрами в окружении слипшихся и потемневших ресниц. Выглядела так, будто напрочь потеряла связь с реальностью. В иных обстоятельствах она никогда не позволила бы нижней губе столь трогательно дрожать.

Теперь Марсель окончательно убедился, что маленькая задира лишь с виду была такой смелой, чуть что распускающей руки и ноги грубиянкой. На деле, где-то глубоко внутри под твёрдой скорлупой пряталась нежная, глубоко эмпатичная девочка, ранить сердце которой не составляло никакого труда. И эта девочка легко пугалась и роняла слёзы.

В последнее время она так часто плакала, что Марсель начинал забывать о её взрывоопасном характере. Вот и сейчас ему захотелось погладить по рыжей макушке, обнять и прижать к своей груди. Но на деле пришлось прибегнуть к другому методу.

Прихватив лицо Вел за подбородок двумя пальцами, он медленно приблизился, пока не стал отчётливо видеть в расширенных зрачках собственное отражение, после чего постарался слить их сознания — сложная процедура, на которую её мозг чрезвычайно легко откликнулся. Обычно ментальная связь устанавливалась тяжело даже с другими телепатами, не говоря уже о магах или того хуже — обычных людях. Но по какой-то загадочной причине он мгновенно пробился сквозь природную защиту и окунулся в водоворот чужих чувств и эмоций. Оказался не на поверхности сознания, на что сам рассчитывал, а нырнул почти до дна.

— Что ты делаешь? — сконфуженно прошептала она, заставляя его ощущать тёплое дыхание на своих губах, и тут же попыталась увеличить расстояние между их лицами.

Жар смущения опалил его изнутри. Но из-за того, что их сознания переплелись, было невозможно понять: чьи это эмоции?

— Не дёргайся, — Марсель положил свободную ладонь ей на затылок и удержал голову на месте, безжалостно растоптав последующую вспышку желания податься вперёд. — Это самое действенное средство против аэрофобии.

Периферическое зрение уловило сбоку движение и к его щеке прижалась щека с сильно выдающейся скуловой костью.

— И чего мы тут такое интересное делаем? — загадочно прошептал старший детектив.

— Эра… арэра, — скосив на него по-рыбьи круглые глаза, бессмысленно забубнила Вел, не в состоянии выговорить название своей фобии. Смущение, теперь точно с её стороны, затопило их на пару. Пришлось поднажать, чтобы удушливое чувство стыда отступило на задний план и не мешало синхронизации.

— Смотри на меня, — приказал Марсель, ощущая, как не успевшие окрепнуть нити контакта рвутся — предсказуемая реакция на усилившееся давление. Параллельно приходилось следить за собственными эмоциями: игнорировать брезгливость и тушить раздражение, — велика вероятность, что они перекочуют в голову напарницы. Ни к чему подкидывать дровишки в без того бурно полыхающий костёр. Надеясь почти что на чудо, словно Грос мог быстро потерять к ним интерес, он вкратце изложил суть: — Стабилизируем её эмоциональный фон.

— И фенек дала на это согласие?

— Согласие?! — встрепенулась она. — Согласие на что я дала?

— На син-хро-ни-за-ци-ю, — ехидно протянул он по слогам и наконец-то отстранился. — Мацик сейчас пытается ваши мозги сшить.

— О-о, звучит сложно…

— Стальными нитками.

— Ого, как круто!

— Ты кажется не поняла: я говорю, что вот этот вот, — последовал болезненный тычок ему в бок, — залез к тебе в голову и бесцеремонно там вошкается.

Внутри у неё возникла клякса из сомнений и страхов, что отразились в нахмуренных бровях. Но уже в следующее мгновение она растворилась в океане спокойствия и Вел беззаботно откликнулась:

— Да всё я поняла! Пусть… вош-ка-ет-ся.

— Вот же чудачка. Я знаю с десяток женщин, что убили бы за одну попытку залезть к ним в голову.

— Но я себя лучше чувствую, — возразила она, и в глазах её читалась искренняя благодарность. — Зачем его убивать? Мне тогда снова станет плохо!

— Ну так-то да, — пробормотал Грос, ошеломлённый её железной логикой.

Марселю захотелось озвучить, что он с кем попало не синхронизируется — по пальцам одной руки можно пересчитать всех его партнёров. Потому как это взаимный процесс: как он сможет к ней заглядывать в голову, так и Вел при желании сумеет постучаться. Однако укрепление ментальных каналов связи требовало высокой концентрации, что никак не сочеталось с желанием поболтать.

Тончайшие нити, способные разрезать масло подобно толстой леске, вплетались в мозговые волны — полупрозрачную многослойную вуаль из невесомых лоскутов, что предварительно следовало педантично разделять. Но суть трудоёмкости процесса заключалась не в однообразности действия, а в том, что в метафорическом смысле: одно неловкое движение могло глубоко поранить нежные подушечки его пальцев — травмировать её полотно он попросту не мог себе позволить.

Марселю стоило мягко разорвать контакт, после того, как она почувствовала себя лучше. Ни к чему вносить дополнительные сложности в их и без того запутанные отношения. Они не были ни друзьями, ни родственниками. Кроме работы их ничего не объединяло, а это недостаточно веский повод, чтобы иметь дополнительный канал связи, позволяющий в любой момент переговорить между собой телепатически. Но по неизвестной для него самого причине, он как будто боялся потерять подвернувшийся шанс. Вероятно, его подсознание считало, что лучше построить мост и не ходить по нему, чем жалеть об упущенной возможности.

Нет. Это всё самообман. На самом деле Марсель страшился заглянуть в свои мысли и увидеть истинные причины его безумства — по-другому не назвать то, что он сейчас проворачивал. Сестра сильно заблуждалась, когда называла его глупым. Он банально псих. Абсолютно невменяемый идиот, который сознательно пошёл на самую большую ошибку в своей жизни.

— Странные ощущение, — рассеянно прокомментировала Вел и потянулась к затылку, но коснувшись его пальцев, продолжающих удерживать её голову на необходимом для синхронизации расстоянии, смутилась и опустила руку обратно на колени. — Мне почему-то целоваться хочется!..

Сзади послышался хлюпающий звук, секундная задержка и истерический кашель. Часть брызг долетала до волос и шеи Марселя, чудом не выдернув из сердцевины процесса. И это после таких сногсшибательных откровений, проигнорировать которые оказалось не менее сложно. Должно быть, порция его извращённых желаний всё же просочилась в её сознание. И она со свойственной прямолинейностью их озвучила.

— Прекрасно, этот гадёныш ещё и свои грязные хотелки ей подкидывает, — озвучил его мысли Грос, после чего вдруг спохватился и дёрнул Марселя за плечо: — Эй, у тебя слишком затянулся процесс для частичной синхронизации. Ты же не?.. Вот же чёрт, ещё один прецедент на мою голову… полный, мать его, синхрон.

Наступило затишье. Все ждали, когда он закончит. Поэтому стоило ему прикрыть глаза и устало откинуться на спинку кресла, как с двух сторон посыпались вопросы. И если Вел расспрашивала его о забавных вещах, то Грос грузил на тему: «о чём ты думал». Справедливо, в общем-то, потому как «думал» Марсель явно не тем местом, которым положено в момент принятия решения пойти на полную синхронизацию с оборотнем.

То, что его как мальчишку отчитывал человек, проживший на несколько лет меньше, безусловно, раздражало. Сдерживало лишь понимание, что качество прожитых лет у них кардинально отличалось.

Первые пятьдесят лет жизни вампир практически не выходит из частного поместья или специального пансионата для новорожденных, поскольку недостаточно контролирует жажду, чтобы не причинить вред смертным. А магически одарённые уже в тридцать приобретают статус совершеннолетних — всего на десяток лет позже, чем обычные люди. Следовательно, они раньше становятся зрелыми личностями, что в состоянии управлять как своей жизнью, так и чужой. В то время как вампирская среда генерирует инфантильных особ, остающихся на долгие века зависимыми от воли старших.

Ему ещё повезло переродиться всего на двадцать шесть лет позже Донны — между остальными братьями и сестрами шаг от пятидесяти до двухсот лет. Они вместе учились контролировать жажду, будучи запертыми в поместье, и скрашивали досуг друг друга. А ещё она неприлично, с точки зрения вампирской среды, интересовалась делами Марселя, часто и незаметно для остальных помогала, и в целом являлась единственной, кто проявлял по отношению к нему какие-то положительные эмоции.

— Утомили вы меня, ребятки, — выдохнул Грос и натянул на глаза маску для сна. — Прокляну неконтролируемым мочеиспусканием, если разбудите в ближайшие три часа. Всё равно ничего круче полного синхрона вы уже придумать не сумеете.

— Сладких ночи! — выкрикнула с другой стороны Вел, увлечённая встроенным в спинку кресла компьютером. От дрожащей крохи с полными глазами невыплаканных слёз не осталось и следа.

— Не поправлять, — пробурчал сам себе под нос Марсель и надел наушники.

На несколько часов они забыли о существовании друг друга. Да и свет в салоне приглушили, давая возможность желающим прикорнуть. Хотя у него в голове не укладывалось, как можно уснуть в настолько неудобных креслах: жёстких, узких, с упирающимися коленями во впереди стоящую спинку. Сейчас он заплатил бы любые деньги за два билета в бизнес-класс. Но, увы, все давно раскупили. Им ещё легко удалось поменяться местами, а то сидели бы вчетвером в разных уголках самолёта.

В проходах включился свет и стюардессы забегали между пассажирами, уточняя особое меню у тех, кто оплачивал кулинарные изыски поверх стандартной стоимости.

Марсель непроизвольно прислушался к эмоциям Вел — от неё исходил робкий интерес с отчётливым шлейфом сексуального возбуждения — и тут же открыл глаза. Вполне предсказуемо смотрела она не на него, поэтому он проследил за взглядом голубых омутов и наткнулся на развернувшегося вполоборота парня, сидящего в четырёх креслах от них: широкоплечего здоровяка с густой копной коротко стриженных каштановых волос. Тот тоже не спускал с Вел взгляда. И хоть на лбу у него никто не написал: «оборотень», — но сомнений в этом не возникало. Так пожирать друг друга глазами могли лишь бесцеремонные шавки.

— Вот и встретилось два животных в период полового гона, — едко прокомментировал Марсель, испытывая острейшее разочарование. Мозгом понимал, что не прав, но ослепляющему чувству, будто она его предала, не мог не поддаться. — Ну что, пойдете уединяться в туалет. Удовлетворять, так сказать, древнейший из инстинктов?

— Что за кошка тебя за жопу укусил?! — возмутилась фенек, обжигая его изнутри злостью, тесно граничащей со стыдом и обидой. — У него на шеи брачная метка!

— Мою — никто не кусал. А вот ты явно не прочь, чтобы на твою обратили внимание.

В ответ Вел разразилась тирадой на ирашском языке. Эмоции у неё менялись с головокружительной скоростью. Про себя она думала, разумеется, тоже на родном языке. Поэтому он ничего не мог понять из-за ненавистного языкового барьера.

Самое раздражающее заключалось в том, что даже на подполье не так уж и легко оказалось купить свежую кровь оборотня. Местной полукровки — легко. Но не факт, что она будет уметь хотя бы здороваться на ирашком языке. А ту, что ему предлагали за бешеные деньги, в основном жертвовали оборотни из Мумбреша и Шемуана. Один пронырливый делец намекнул, что вполне реально достать кровь выходца из любого королевства Ираша, но не совсем добровольно. Ценник называть не спешил. Да и в целом откровенностью не отличался. Разумнее было с ним не связываться.

— Я тоже могу говорить на непонятном для тебя языке: долго и упоительно. Тебе нравится не понимать ни слова из того, что я сейчас говорю? Думаю, вряд ли. Так какого тёмного ты мне нервы мотаешь? — разъяренно прошипел на флемоанском Марсель.

Чудесным образом его речь возымела над ней эффект. Фенек резко замолчала, сжав и оскалив зубы. От эмоций он отгородился, не желая быть прокрученным в мясорубке, что она сердечно для него подготовила. Не нужно было заглядывать ей в голову, чтобы знать какой раздрай там сейчас происходил: выражение лица и взгляд а-ля «завтра я иду убивать», не оставляли простора для интерпретации.

— Ладно, мне не стоило вмешиваться, — процедил он сквозь зубы на саларунском языке. А, увидев, что её начала отпускать эта ситуация, не удержался и добавил: — Откуда мне знать, что и как там у тебя чешется? Может зуд нестерпимый. Вот только не забывай, что ты им интересна исключительно из-за гормонов. В остальное время они даже не посмотрят в твою сторону.

— Ничего у меня не чешется! — схватив за воротник на рубашке, прорычала ему в лицо фенек. — И чем я плоха? Руки, ноги — всё на месте!

— На месте, как и остальные части тела. Я в курсе. Но давай посмотрим правде в глаза: объективно говоря, ты — страшненькая.

— Ничего подобного, я нормально выгляжу!

— Кто тебе такую глупость сказал? Мама или бывший парень?

— Никто, сама знаю!

— Сколько у тебя бывших парней?

— Не твоё дело! — её глазки забегали, а на яблочках щёк вспыхнул очаровательный румянец.

На мгновение Марсель залюбовался её смущённой мордочкой, а стоило осознать, что за противоестественное желание в нём снова вспыхнуло — как ушатом ледяной воды окатило. Он схватился за серёжку на правом ухе и продолжил говорить то, во что сам не верил:

— Не удивлюсь, если у тебя в личной жизни одно перекати-поле гуляет. Мало того, что уродилась страшной, так ещё и характер до того паршивый, что ни один нормальный парень не рискнёт подойти.

— Да хватит уже! У тебя не получится. Я знаю, что это бред! Да, я не красавица, как твоя сестра. Но и не страшная! — рыкнула Вел и обратилась к Гросу, продолжающему притворяться спящим: — Старший детектив, скажите ему!

— Без понятия, я не компетентное в этом вопросе лицо, — мгновенно соскользнул он, не желая быть втянутым в их конфликт. А смекнув, что поторопился и ответил слишком быстро, попытался на них наехать: — И вообще…

— Три часа давно прошли, сделка больше не действительна, — перебил его Марсель, предугадывая железный аргумент, после чего снова сконцентрировался на неверной напарнице: — Значит решила апеллировать к мнению третьего лица? Чего же тогда общественный опрос сразу не устроить?

— …надо было ещё беруши прихватить…

— Если понадобится, то устрою!

— Бесполезно, люди будут из жалости говорить, что ты ничего такая — симпатичная. Никому воспитание не позволит сказать правду тебе в лицо.

— Никому, кроме тебя, — брезгливо поморщившись, выплюнула она.

— …или хотя бы наслать порчу…

— Ну, мы же не чужие друг другу. Кто, если не я?

— На, пей, — фенек протянула руку открытым запястьем вперёд. — И я расскажу, кто ты.

Он даже удивиться не успел, как Грос резко сдёрнул маску с глаз и грубо схватил её за запястье, чтобы вернуть руку на место — на собственные колени. Его предплечье при этом как-то аномально растянулось.

— Быстро успокоились оба.

В дополнение к грозному тону, он каждому заглянул в глаза, убеждаясь, что они его услышали и попытался убрать руку. Но не тут-то было. Теперь уже Вел схватила его за пальцы, чтобы потянуть в противоположную сторону, наблюдая, как рука ещё сильнее растягивается.

— Ого! Ничего себе…тянучка! Это ваше свойство, как ведьмака?!

Нервно вырвав свою конечность из её лапок, Грос откинулся обратно на спинку кресла, прикрыл глаза и что-то забубнил на незнакомом языке, отдалённо напоминающим витиеватый диалект шемуанского — разнотональная тарабарщина лилась из него звонкой, веселой песнью, и совершенно не сочеталась с опустошённой физиономией.

Рикард

В последние дни Дарси странно себя вела. Они находились в свободных отношениях и Рик знал, что почти каждые выходные к ней в постель заглядывали другие оборотни. Он не видел в этом проблемы, поскольку не давал ей никаких гарантий на стабильное совместное будущее. Да и, откровенно говоря, не смог бы — они разных видов. А если говорить совсем уж на чистоту, сам не отказался бы от альтернативы. Его сегодняшняя верность одной конкретной женщине носила исключительно вынужденный характер, потому как у него банально не оставалось времени искать за пределами отдела другие варианты.

Однако ничто не вечно — славной идиллии пришёл конец. Он не мог и дальше закрывать глаза на происходящие перемены в их отношениях, как бы его не соблазняла эта идея. Было необходимо разобраться в чём заключалась проблема, чтобы понять: стоило напрягаться и решать её, или разойтись разными дорожками.

— Мне показалось, или кое-кто меня избегает? — шутливо спросил Рик, зайдя в прозекторскую.

— Можно и так сказать, — холодно ответила Дарси и продолжила печатать на клавиатуре. — Рада, что ты это заметил спустя почти десять дней.

— Да ладно тебе, куколка, ты сама знаешь, у нас последние дни были загруженными. А насчёт нас… прояснишь ситуацию?

— И что же тебе непонятно? — её ярко накрашенные губы искривились в горькой усмешке.

— Это личная обида или обстоятельства?

— Да ты должно быть издеваешься… Рик я устала!.. Поначалу это было даже весело — дразнить эту суку конфеткой, которую она никогда не попробует. Но сейчас я уже понимаю, что оно того не стоит. Да, ты — шикарный мужчина. Заниматься сексом с тобой мне нравится, но не настолько, чтобы участвовать во всём этом. Она даже частного детектива наняла, чтобы следить за мной!..

— Частный детектив? Да и плевать, ты же законопослушная…

— Мне не плевать! — она его перебила, хлопнув ладонями по столу. — Я не хочу, чтобы под меня копала какая-то ищейка! У каждого есть секреты, о которых он не хочет распространяться — я не исключение.

Подобные разговоры напрягали. Они требовали от него глубокой эмпатии. А ещё необходимости видеть во всякой ерунде реальную проблему. Всем известно, что девчонки любят раздувать из мухи слона, и пофиг, сколько им лет: двадцать или сто.

Скорее всего, великий и страшный секрет Дарси заключался в каком-нибудь мелком грабеже или езде в нетрезвом виде. Может она раньше была полненькой, щербатой или что-то в этом духе. А теперь, когда избавилась от недостатка, в холодном поту просыпалась по ночам из-за кошмаров, в которых все узнавали об её неидеальной внешности в далёком прошлом.

Удивительно, но даже в самых красивых женщинах тьма комплексов. Именно они заставляли их участвовать в постоянной погоне за недостижимым идеалом. Поэтому временами так сложно понять, когда они оказались в настоящей беде, а когда снова страдали от надуманных проблем.

— Так значит, ты хочешь всё прекратить? — подвёл итог Рик.

— Я пока не знаю…

— Слушай, — он присел на край стола и наклонился, чтобы заглянуть в её раскосые глаза, — если хочешь, я поговорю с Донной.

Закрыв лицо ладонями, Дарси шумно выдохнула, всем своим видом демонстрируя, как сильно раздражена его словами.

— Согласен, временами Донну заносит. Но с ней вполне можно договориться.

— Ты реально веришь, что одним разговором сможешь на неё повлиять? Серьёзно, Рик? — с нажимом спросила она и разразилась неприятным натужным смехом. — Это какой-то грёбаный сюр, я не верю, что ты настолько наивный. Скажи честно, ты же сейчас притворяешься? Не могла же змея до такой степени запудрить тебе мозги?! С ней невозможно договориться!.. В лучшем случае, лицемерная дрянь затаится на месяц-другой. Выждет пока ты расслабишься и снова начнёт строить мне козни.

Эта сцена его уже порядком утомила. Рик в целом не особо любил, когда кто-то — без разницы парень или девушка — закатывал истерику. На родине он тоже пользовался популярностью, но там ему никто не плакался, заламывая руки. Девчонки как-то всё решали между собой, не втягивая его в свои разборки. И это правильно. Ведь мужики им тоже ничего не говорили, даже если кто-то и приревновал к другому самцу — они предпочитали разбираться непосредственно с источником проблемы. Лишь слабак будет срываться на своей женщине.

И сейчас Рик как никогда ясно осознал, как мамка была права, когда с пеной у рта доказывала ему, что человек оборотню не пара. Нет, он всё ещё оставался при своём мнении, искренне веря в индивидуальный подход: что ирашцу хорошо, то флемианцу — смерть. Однако после небольшой интрижки с Дарси убедился, что человеческие женщины ему не по вкусу — слишком слабые. Вроде порох есть в пороховнице, но какой-то отсыревший. Непригодный для драйвовых отношений.

Грустно, теперь ему снова надо искать даму, что не прочь вступить в длительные, но необременительные отношения со сногсшибательным оборотнем. Дарси во многом была очень удобна: всегда с хорошим аппетитом и с ключиком от уединённого закутка. Впрочем, им вовсе необязательно кардинально разрывать связь. Они могут изредка помогать друг другу в особенно голодные и холодные времена. Естественно, ей потребуется время, чтобы остыть и отпустить ситуацию. Рик может и подождать.

— Я тебя понял, детка, — он смахнул ресничку под её глазом. — Поступим так, как ты считаешь нужным.

— Дай мне время всё обдумать. Я не говорю, что хочу прекратить наше общение. Но мне надо кое с чем разобраться и прикинуть варианты, во что всё может вылиться.

— Без проблем, — у него пикнул телефон в кармане. — Для тебя — я в любое время на связи, если понадобится моя помощь: пиши, звони.

Рик игриво подмигнул, вызвав у неё бледную улыбку. То была улыбка — поражение. Она признавала силу его харизмы и заявляла о неизбежной капитуляции упаднических настроений. И с удовлетворённым чувством, словно бы не прошёл мимо и не оставил даму в беде, он поднялся со стола, чтобы направиться к выходу из прозекторской.

Но полпути к двери Дарси вдруг окликнула его, и тоном, которым читают нравоучения, добавила:

— Рик, дружеский совет: разберись в том, что происходит между вами. Твоя напарница давно выходит за все допустимые рамки. Я не знаю, зачем она это делает: реально в тебе заинтересована или таким образом развлекается, но в одном я уверена. Сучка не даст тебе ни с кем построить отношений, пока имеет хоть какое-то отношение к твоей жизни.

Он коротко кивнул и вышел в общий зал.

Сообщение ему пришло от Донны, и суть его сводилась к тому, что ему следовало подойти к Фабиану — вернуться в конференц-зал, ставший их постоянным рабочим местом за последние сутки. Он старался не думать о малой и том, как тяжело ей далась дорога: семнадцать часов, два взлёта и две посадки — далеко не каждый оборотень достойно вынесет. Они из Волчьего королевства до столицы, находящейся практически в самом центре континента, добирались двенадцать дней. Передвигались в основном пароходами, поездами и машинами. В самолёте себя неплохо чувствовали только рептилии и птицы. Для остальных даже короткий перелёт, то ещё испытание на выдержку.

После того как они установили дополнительное наблюдение за Кевином Уилсоном. Его интерес к персонажу Фабиана заметно поутих. Теперь они списывались не чаще двух раз в неделю. Но не успели они приуныть, как ему на смену пришёл таинственный Самаэль.

Среди консультантов не нашлось никого, кто работал бы под этим именем. Абсолютно голая учетная запись была зарегистрирована чуть позже основания сайта — второй после администратора. Следовательно, кто-то хорошо соображающий в этой сфере подтирал следы виртуальной жизнедеятельности Самаэля. И самое загадочное в нём заключалось в том, что Фабиан не смог отследить физический адрес компьютера, с которого пользователь выходил в интернет.

— Я снова с вами, — объявил Рик, присаживаясь по центру за длинный овальный стол. — У нас есть хорошие новости?

— Самаэль заглотил крючок, — похвастался Фабиан и вывел на большой экран свою переписку из чата. — Сегодня он на удивление быстро перешёл к сути, без всяких этих вопросиков: «Я знаю, что тебе очень больно. Расскажи мне, что тебя так ранит?» или «Ты причиняешь себе физическую боль, чтобы заглушить душевную?», — клык даю, там точно какая-то маньячина сидит. Он явно наслаждается всей этой шляпой.

— Мы сегодня приняли приглашение — решили, что достаточно отказывались, чтобы не вызвать у него подозрений, — добавила Донна, отстраненно подтачивая ногти — бессмысленное занятие, больше напоминающее нервную привычку. По наивности он сначала подумал, что она красит коготки обычным лаком с эффектом хромированного металла. Но совсем скоро убедился, что опасная красавица предпочитает более дорогостоящую процедуру. — Фабиан, пропусти начало.

Проворчав что-то неразборчивое, он пролистнул внушительный отрезок переписки и остановился под лаконичную, но властную команду Донны: «достаточно». То, что ему захотелось её послать было очевидно для всех, но вечный пацанёнок позволил себе лишь откинуть голову на спинку кресла и закатить глаза.

И с мыслями, что их манера общения соответствовала омеге и бете в стае, Рик погрузился в чтение переписки.

Самаэль: [Проблемы с родителями?]

Филли14: [не-а, они умотали в командировку… оставили нас с сестрой за главных. ну, в смысле, она тут всеми командует, а я снова не удел…]

Самаэль: [Почему ты так думаешь?]

Филли14: [просто вижу]

Филли14: [никто не воспринимает меня всерьёз]

Филли14: [я типа неудачный ребёнок… в семье не без урода и всякое такое]

Самаэль: [Иногда родители могут по-разному показывать свою любовь к детям внутри одной семьи. Возможно, они хотят таким образом в тебе воспитать самостоятельность и не допустить возникновения завышенной самооценки. Они выбрали неправильные инструменты, которые больше тебе вредят, чем помогают, но двигают ими изначально хорошие помыслы и любовь.]

Филли14: [ничего подобного]

Филли14: [им плевать на меня… всем будет всё равно, даже если я завтра пропаду!]

Самаэль: [Ты сбегал из дома?]

Филли14: [ага, регулярно это делаю… первый раз в десять лет убежал и вернулся только в полночь]

Филли14: [единственное, что мне мамка тогда сказала: что, жрать захотел?]

Самаэль: [Возможно она разозлилась, потому что очень испугалась.]

Филли14: [не знаю…]

Самаэль: [Моё предложение всё ещё в силе. Не хочешь встретиться? Я думаю, что смог бы лучше тебе помочь в ходе личной беседы.]

Филли14: [а разве здесь у нас не личная беседа?]

Самаэль: [Личная. Но ограниченная интернет пространством. У меня есть средство, которое тебе гарантированно поможет. Боль, что ты сейчас чувствуешь, уйдет на задний план — я тебе обещаю.]

Филли14: [звучит как-то стрёмно…]

Самаэль: [Ничего противозаконного я тебе не предлагаю! Никаких наркотиков! Я неправильно выразился. Не «средство», а скорее «метод».]

Филли14: [ну не знаю… а где встретимся?]

Самаэль: [Можем посидеть в кафе или любом другом месте с высокой проходимостью. Вот только моё руководство не особо приветствует личные встречи с пользователями нашего сайта, поэтому я могу оказаться в непростой ситуации. Не подумай, ни к чему тебя не принуждаю, но если ты не боишься, то я был бы очень признателен, если бы мы выбрали менее людное место.]

Филли14: [ммм, а менее людное… это где?]

Самаэль: [В парке у южного вокзала, например.]

Филли14: [мне далековато до парка добираться]

Самаэль: [Можем выбрать другое место. Но тогда время встречи придётся перенести на поздний вечер. У меня рабочий день заканчивается в восемь вечера. А на выходных я уезжаю из города: по субботам я занимаюсь волонтерством в детском приюте, а по воскресеньям навещаю родителей.]

Филли14: [ну, хорошо… давай в парке]

Самаэль: [Тогда подытожим. Встречаемся сегодня в половину девятого вечера в парке у южного вокзала, договорились?]

Филли14: [договорились]

Переводя взгляд с экрана на сослуживцев, Рик коротко констатировал:

— В общем-то, я согласен с Фабианом. Если он не наш убийца, то как минимум извращенец.

— Тебя тоже заинтересовал его метод? — иронично улыбнулась Донна.

— Шеф одобрил план операции, — объявила вернувшаяся Офира. — Будем ловить на живца.

В роли живца выступал естественно Фабиан, которому даже наряжаться не пришлось, чтобы сойти за подростка. А вот, чтобы скрыть свою вампирскую суть, его заставили надеть цветные линзы и загримировать чересчур бледную кожу. Аналогичным процедурам подверглась и Донна, изъявившая желание разыграть с Риком пару. Помимо этого ей пришлось чуть ли не искупаться в спреи, скрывающем запах собственного тела от любопытных носов — крошечная предосторожность, чтобы не привлечь внимания громким скандалом, наткнись они случайно на другого оборотня.

На его взгляд, было бы гораздо проще, если бы пару разыгрывали они с Офирой. Но слушать его никто не собирался, поэтому оставалось лишь смириться с решением бескомпромиссных дамочек, дорвавшихся до власти.

В парке Фабиан занял лавку, которая хорошо просматривалась со всех сторон. Он сидел на ней, как свежий пирожок на открытой витрине: хочешь не хочешь, а взгляд, так и падал на румяный бочок. В тридцати метрах от него лавку за пушистым, но не густым кустарником, благодаря чему сохранялась прекрасная видимость, заняли Рик и Донна. А Офира, накинувшая на шею кожаный поводок, гуляла чуть в стороне ближе к живописному озеру с мутноватой зелёной водой.

Жестом указав на микрофон, тем самым давая понять, что хочет переговорить без лишних ушей, Рик подождал, пока она не отключит свою петличку, после чего сразу перешёл к сути:

— В начале нашего сотрудничества я уже поднимал тему неприкосновенности личной жизни друг друга. И возможных последствий, которые могут лечь на того, кто всё же попробует вмешаться.

Донна неожиданно пересела с жёсткой деревянной лавки ему на колени. Нахально прилегла плечом на грудь и, смотря прямо в глаза, кокетливо прокомментировала свои действия:

— Мне надо воссоздать детали, чтобы лучше вспомнить нашу беседу.

— Донна, — выдохнул он сквозь плотно стиснутые зубы. Ненавистный, но всё такой же до одури манящий запах пробивался даже сквозь нейтрализующий спрей. Однако то, что он звучал сейчас намного тише, однозначно спасало Рика. И милостиво позволяло ему относительно трезво мыслить. — Я не люблю повторяться.

— Я тоже, поэтому не вижу причин для твоего серьёзного тона.

— Тогда почему ты продолжаешь донимать Дарси?

— Что ты подразумеваешь под этим словом? Я давно перестала её трогать, — она медленно и особенно чувственно провела пальцами вдоль кантика его бороды. Если бы ему кто-то сказал, что от подобной мелочи можно так сильно возбудиться — он бы посмеялся ему в лицо. Хотя истинная магия заключалась вовсе не в прикосновении, а в том, как на него шаловливо смотрели непривычные тёмно-карие глаза. — Ей кто-то организовал ещё один незапланированный душ в туалете? Это не я. Честно.

— Не напоминай мне про этот детский сад.

— У девочек свои методы решения проблем, и тебе туда не стоит совать свой носик, — Донна легонько стукнула ему по кончику носа костяшкой согнутого пальца.

Вскинув брови, Рик удивлённо на неё посмотрел на мгновение смутив ошарашенным взглядом. Вот от кого, а от вампирши он не ожидал услышать подобных слов. Не то, чтобы он считал их такими же слабыми, как человеческие женщины. Нет, скорее ещё более изнеженными и капризными. Но они оказались гораздо ближе по мышлению к оборотням, чем к людям — крайне неожиданное открытие.

— Обычно я не лезу в разборки девчонок, — примирительно сознался Рик. — Но я не понимаю, зачем ты всё это разводишь — зачем цепляешь Дарси? Что ещё за частный детектив?..

— Мне было интересно, почему ты сконцентрировал своё внимание именно на ней.

— В смысле?

— Любому очевидно, она тебя недостойна. Низкий социальный статус, слабый дар целителя, в котором едва теплится унция силы. Даже в плане снятия сексуального напряжения — Дарси не лучший вариант: толстая, косоглазая, с пережёнными краской волосами, неухоженной кожей шеи и рук. Прости, если я сейчас задеваю твои чувства, но она выглядит, как товар не первой свежести.

Первым импульсом вспыхнуло желание оспорить резкую характеристику Дарси. И он было уже открыл рот, да вот только подходящих слов не нашёл. Ведь на деле оказался со многим согласен. Аммиачный запах иногда бил ему до того сильно в нос, что Рик старался, как можно скорее закончить их утренний ритуал, не испытывая от него никакого удовольствия. Пухленькие девушки ему всегда нравились не меньше, чем худышки, но и полнота бывает разной. Одно дело, когда она упругая и равномерно распределена по всему телу, как у Офиры, и совсем другое — когда бёдра живут отдельной жизнью, колыхаясь при каждом шаге подобно рыхлому холодцу. Такая полнота отдавала болезненностью и совсем не возбуждала аппетита.

Откровенно говоря, Дарси совершенно не соответствовала его вкусам, но выбирать не приходилось, поэтому Рик довольствовался тем, что было — на безрыбье и рак рыба. Они состояли в практичных, взаимовыгодных отношениях и не обманывались мнимыми чувствами. Никто никем не пытался манипулировать или хитрить, они просто наслаждались обществом друг друга за любимым занятием.

— Белладонна, Рикард, вы на связи? — раздался голос Офиры из наушника.

— Да, отлично тебя слышим, — ответил Рик, включив свою петличку.

— Хорошо. Фабиан?

— У меня леденцы кончились, — простонал он.

— До назначенного времени осталось десять минут. Будем надеяться, что Самаэль пунктуален.

Самаэль оказался чертовски пунктуальным. Вернее, Кевин Уилсон, потому как именно он появился в конце мощеной дорожки с их стороны за две минуты до назначенного времени. Этот волонтёр с сюрпризом бодро топал, неумолимо приближаясь к лавке у куста. И прежде, чем успел подойти достаточно близко, чтобы разглядеть или хуже того — узнать их, Донна обвила шею Рика руками и прижалась своей мягкой грудью, такое ощущение, что без лифчика, спрятав их лица за тюлем из распущенных волос. Они замерли на расстоянии, которое раньше себе не позволяли: касались друг друга носами и дышали одним воздухом на двоих.

Может, кто-то другой и удержался бы от соблазна, а Рик даже и не попытался. Он чуть наклонил голову набок и накрыл алые губы своим голодным ртом.

15 глава: Раздвинутые грани

Валери

Впервые в жизни Вел усомнилась в собственной привлекательности. Нет, она никогда не считала себя главной красавицей на деревне, вслед которой смотрели, сворачивая шеи. Её не осыпали комплиментами приятели по учебе или родственники, как делали в отношении других девчонок. Она ни разу не слышала в свою сторону замечаний из области: «Как ты похорошела за лето!» или «Тебе безумно идёт эта кофточка».

Однако у Вел никогда и не было потребности в том, чтобы слушать подобную ерунду о себе: для одного красивая, для другого — не очень. Всем же разные типажи подавай. Кто-то был готов ползать в ногах у знойных брюнеток, другие хотели опекать милых, воздушных блондинок, а третьи предпочитали резвиться с озорными шатенками. Всё равно всем не угодишь, зачем тогда надрываться? Критерии отбора слишком размыты, оттого было не понятно, как конкурировать с теми, кто якобы более красив. Да и какая практическая польза от этого? Даже в перспективе брака, мало кто смотрел на холёное личико, гораздо большее значение имели: хорошее здоровье, чтобы дала богатое потомство, и добропорядочность, чтобы потомство было от одного кабеля.

Единственное, что волновало Вел последние двадцать лет — сила. Не абстрактная сила красоты, которой, чтобы воспользоваться надо ещё не по-детски извернуться. А обычная, понятная всем: в глаз дала — на жопу сел. И вот жила она себе спокойно, не претендуя ни на роль «роковой красотки», ни на роль «безнадёжной дурнушки». Но нет. Надо было мерзкому упырю влезть в её голову и посадить там зерно сомнения.

— Ваши ключи от номера, — старший детектив протянул им карточки. — Нам удалось снять всего два номера: один семейный, с двумя отдельными спальнями, и роскошный люкс с двуспальной кроватью. Угадайте, какой вам достался?

— Люкс? — настороженно уточнила Вел, рассудив, что старшим по званию захочется спать в отдельных апартаментах. А им, как младшим, полагалось довольствоваться менее комфортными условиями.

— Нет, маленькая пошлячка, вас страшно класть в одну постель.

— Да я не в том смысле! — вспыхнула она возмущением и, обернувшись в сторону Мацика, тыкнула пальцем: — И он вообще!..

«… не в моём вкусе» — договорить Вел так и не смогла, проглотив окончание фразы, стоило им встретиться глазами. Он внимательно на неё смотрел, чуть нахмурив брови. Невероятно красивый мужчина: одновременно мягкие и острые черты лица, и не такая уж и худая фигура, скорее — поджарая, как у гончей собаки. От него словно исходило сияние. Чем дольше она смотрела, тем сильнее её слепило. И лишь почувствовав резь в глазах, как от брошенной горсти песка, наконец, смогла сбросить оковы наваждения.

— Ишак меня понюхал, — шокировано пробормотала Вел на ирашском. — Мне ещё никогда так по мозгам гормоны не били!

Она огляделась по сторонам, выискивая оборотней. Нашла кота в самом расцвете сил: высокого и статного мужчину в районе ста лет, — и облегчённо выдохнула, испытав к нему аналогичное влечение. У неё всего-навсего сменилась фаза цикла. Впрыскивая в кровь огромное число половых гормонов, организм таким образом сигнализировал, что закончил подготовку и теперь был готов к оплодотворению — оборотни её вида могли понести два раза в год, если попадали в десятидневное окно. Обыкновенная биология. Конечно, немного странно, что животное начало среагировало на вампира, в то время как к людям оставалось немо. Впрочем, от сбоев в системе никто не застрахован. Лучше не брать в голову, а поскорее забыть об этом.

— Что-то произошло во время перелёта, о чём мне следовало бы знать? — уточнил капитан Бак, переводя сумрачный взгляд с одного лица на другое.

— Мы поругались, — тут же ответил Мацик. — Ничего серьёзного. Как обычно, слово за слово, зацепились языками и чуть не подрались. Но старший детектив нас разнял и успокоил. Отчитал так, что большую часть дороги мы даже в туалет не рисковали сходить.

— Гадёныш, — детектив Грос присвистнул, одарив его восхищённым взглядом. — Ладно, идите в номер. Приведите себя в порядок, перекусите. У вас есть на всё два часа.

— Время пошло, — добавил капитан Бак, не заметив с их стороны активных телодвижений.

Марсель забрал карточки и направился в сторону лифта, но потом вдруг остановился на полпути и свернул к лестнице. Всё же странный он какой-то. Чудной на всю голову.

Скучные светло-серые стены, мрачные тёмно-серые покрывала и шторы, потёртый жёлто-коричневый паркетный пол и минимум мебели — первое, что бросилось в глаза, когда они зашли в номер. Сначала Вел показалось, что комнаты не были до конца изолированы: одна через широкую дверную арку плавно перетекала в другую — её зеркальную копию. Но затем она разглядела скрытую, можно даже сказать, вшитую дверь внутрь стены. То есть, комнаты всё же превращались в два отдельных помещения при помощи раздвижных полотен.

В каждой комнате помимо двуспальной кровати стояло кресло, стол и миниатюрный холодильник, набитый напитками и снеками. На стенах напротив кроватей висели старые телевизоры. А единственная ванная комната оказалась сквозной. И попасть в неё можно было из обеих спален.

— Иди первая в душ, я пока закажу нам поесть, — Марсель опустился на кровать, откинулся на выставленные сзади руки и покрутил головой, разминая шею. Выглядел при этом таким расслабленным и сексуальным, отчего обстановка в номере ей неожиданно показалось интимной.

Они вдвоём в замкнутом пространстве. Принимают по очереди душ. Потом едят прямо на постели в одних халатах на распаренное тело какие-нибудь деликатесы.

— Кхм. Мне надо кое о чём тебя предупредить. Лучше, если ты узнаешь об этом от меня, чем от кого-нибудь вроде Гроса, — он как-то ласково глянул на Вел с подозрительно насмешливой улыбкой, — в общем, суть в том, что теперь между нами существует постоянный канал ментальной связи.

— То есть?.. — она нахмурила брови, пытаясь понять смысл его слов, но он как будто ускользал от неё. — Что ещё за канал?

— При помощи этого канала мы можем общаться телепатически, находясь в одном помещении. На расстоянии мы можем только подавать сигналы. А ещё, при желании… слышать эмоции друг друга. Конечно, от этого в любой момент можно закрыться и не дать другому узнать лишней информации.

— Подожди… подожди минуту. Ты хочешь сказать, что в курсе, что у меня тут, — Вел постучала пальцем по виску, — сейчас происходит?

— Ну, я не то чтобы прям специально туда лезу. Но у тебя, можно сказать, душа на распашку. Поэтому, да, в курсе.

— Так это!.. Выжарки кошачьи! Вот же козлина пестрожопый! Да чтоб твою жопу индюк расклевал до Сандебинского кратера! — задыхаясь от возмущения из-за накатившего стыда, рычала она на ирашском. И не в силах больше видеть его самодовольную рожу, скрылась за дверями ванной комнаты.

Теперь-то до неё дошло, чему так удивился старший детектив. Ей же никто нормально не объяснил, в чём заключалась так называемая: «синхронизация». Чем отличалась частичная от полной. Вел для себя определила, что для слияния мозгов Мацику надо смотреть ей в глаза на близком расстоянии. В остальное время, пока подлый жулик не пялился — собственные мыслишки и чувства были известны лишь ей. А в итоге, как выяснилось, он теперь всегда и обо всём в курсе!

— Стыд-то какой, — она зажмурилась, вцепившись в волосы на макушке. — Он всё знает!..

Нет, не время впадать в отчаянье. Подумаешь, немного потешила самолюбие одного конкретного упыря. Но он-то свой упырь. Неприятно, но пережить можно. Да и все знают, что за период у неё сейчас. Гормоны шалят с такой силой, что она к столбу фонарному готова приставать. А тут целый упырь. Ещё и со смазливой рожей.

Скинув одежду, Вел залезла в душевую кабинку и постаралась на время забыть, что облизывала Мацика глазами, всего через пару часов после того, как он расписывал, какая она страшная. Можно подумать, много страшил он на своём веку повидал, что так хорошо в них разбирался.

Протерев ладонью зеркало над умывальником, Вел улыбнулась своему отражению. И вовсе она не страшная. Очень даже симпатичная. Фигурка у неё отменная, ничем ни хуже, чем у девушек Рикки, которых он называл: аппетитными, как дынные булочки.

Халата в ванной найти не удалось — лишь большое банные полотенце, в махровую мягкость которого Вел укуталась от груди до розовых коленок. Оглядела себя во весь рост и поняла, что обязана взять реванш. Вот прям сейчас пойдет к нему в таком виде и послушает, как Мацик залепечет о том, какая она непривлекательная.

— И мстя моя будет ужасна, — из неё вырвался злорадный смешок.

Специально приспустив полотенце на вечно мешающей во время тренировок груди, Вел решительно выскочила из ванной. Увидела, что он окончательно улёгся поверх покрывала на постели, и сразу поняла — одной демонстрации будет недостаточно. Поэтому она с разбега вскочила на кровать и плюхнулась ему на живот.

— Какого?.. — прохрипел Мацик, поморщившись. Чуть-чуть приоткрыл глаза, а потом, словно не поверив увиденному, распахнул их до предела. — Вел?.. Ты что творишь?

— Проверяю насколько страшная, — прошептала она, взбудораженная собственной выходкой. Собралась и медленно провела пальцами по шее: от мочки уха до ямки декольте, на мгновение нырнув в глубокую расщелину — в последнее время Вел снова набрала массу, поэтому грудь округлилась до пятого размера. В общем, старательно повторяла за актрисами, что играли всяких совратительниц в фильмах. Правда, они возюкали по себе кубиком льда или вишенкой на веточке, ей же оставалось надеяться, что и так прокатит.

И удивительное дело — трюк сработал. Мацик неотрывно следил за её пальцами, рот его приоткрылся, дыхание стало глубже, а сердце забилось чаще. Лежал под ней весь такой соблазнительный, с растрепавшимся пучком платиновых волос, отчего длинная чёлка лезла ему в глаза. Не хватало разве что румянца на всё ещё бледных щеках. И кто кого здесь ещё совращает.

Вел облизнула губы, а он взял и отзеркалил движение. Да так, что превзошёл мастера.

Не отдавая себе отчёта, она резко наклонилась, точно порывалась поймать язык, уже давно успевший спрятаться за сомкнувшимися губами, и тогда поняла, что начала проигрывать. Мацик должен хотеть к ней прикоснуться, а не наоборот. Поэтому Вел специально поёрзала у него на животе, с извращённым наслаждением наблюдая за тем, как он стискивает зубы и сжимает кулаки. Его естественный мускатный аромат раскрылся ярче, став осязаемо терпким на вкус.

Всё ещё мало. Слишком слабая реакция. Ей следовало добавить больше острых ощущений. Сделать что-то такое, что могло зацепить именно вампира. И новая безумная идея тут же вспыхнула у неё в мозгу.

Поднеся запястья ко рту, она прихватила зубами кусочек кожи на внутренней части у самых вен, заранее зажмурилась и дёрнула, давая пролиться крови. Та заструилась по её руке, устремляясь к локтю, что завис над лицом Мацика. Несколько крупных капель упало ему на губы и он, будто бы борясь с собой, после секундной заминки слизнул их. А потом посмотрел на неё с неподдельным изумлением и глухим от перевозбуждения голосом произнёс:

— Вкусная.

Его взгляд стал тяжелее. И от этого взгляда уже у неё всё заныло от желания. Бутон раскрылся и требовал, чтобы с него собрали сладостный нектар. Чувствуя, что теряет контроль над ситуацией, она сдвинулась назад и напоролась попой на самый яркий индикатор мужского готовности идти до конца. Самый искренний комплимент, которое способно дать тело.

— Ёшкин кот, что я творю! — испуганно пролепетала Вел, никак не рассчитывая, что её так лихо занесёт на поворотах. Они практически сошлись в лобовом столкновении.

Она соскользнула с него и спрыгнула с кровати, но в процессе нечаянно встала на край полотенца коленом. И вот теперь точно продемонстрировала всё, что хотела и не хотела, представ перед ним в конце концов в чём мать родила.

Собственная нагота раньше её никогда не смущала: оборотни иначе относились к виду обнаженного тела. Но по какой-то загадочной причине, сейчас Вел не могла ощущать себя так же невозмутимо, как и раньше. Она покраснела до кончиков ушей и нагнулась за предавшим её куском махровой тряпки.

Одновременно с ней Марсель рывком поднялся, переходя в сидячее положение, и закрыл лицо ладонями. Зачем бы он это не сделал — Вел была ему благодарна, потому что так хотя бы руки меньше тряслись, пока она снова завязывала на себе полотенце.

Уже в дверном проёме, ведущем в соседнюю спальню, она на миг обернулась и кинула на него последний быстрый взгляд. Марсель продолжал сидеть всё в той же позе, но ладони, сложенные лодочкой, опустил до переносицы, и теперь смотрел в её сторону подобно хищнику, который добровольно давал уйти своей добыче.

Одевалась она автоматически, поэтому вполне закономерно перепутала всё, что было можно: футболку надела наизнанку, у штанов перепутала зад и перед, даже кроссовки умудрилась натянуть на не те ноги. Переоделась и села, устремив озадаченный взгляд в стену напротив.

— Я чуть не изнасиловала вампира, — пробубнила она и нервно хихикнула. — Ума, как у сушеной корюшки!.. Вот это я встряла…

Через полчаса в номер доставили еду. Марсель ей заказал два стейка с кровью и скромную порцию салата, а себе — синтетическую кровь. Ели они порознь. Каждый в своей комнате и в полной тишине. За два отведенных под отдых часа никто так и не попытался заговорить.

Однако вечно избегать они друг друга не могли. Вел чувствовала необходимость объясниться. Как-то попытаться замять ситуацию. Но сколько бы не думала, нужных слов подобрать не получалось. Не скажет же она: «Извини, что накинулась на тебя. Меня закусило, что ты назвал меня страшной, поэтому я решила на деле доказать обратное. По ходу дела мне по мозгам вдарили гормоны и я потеряла берега». Нет, как раз это сказать — самое простое решение. Вот только Вел не была уверена, что оно подействует так, как надо — не усугубит и без того паршивую ситуацию. Оттого она в мрачном молчании шла за ним по коридору.

— Чего такие тихие? Всё-таки подрались? — усмехнулся детектив Грос спустя десять минут, после того, как они сели в служебный автомобиль — стандартный полицейский микроавтобус с параллельно расположенными сиденьями и небольшой клеткой в его задней части — и теперь катились в сторону морга.

— Вроде того, — холодно отозвался Марсель.

— А-а, — понятливо протянул он с тонкой улыбкой.

Что-то заподозрил? Да, их поведение сейчас можно было назвать «нетипичным», но неужели всё настолько очевидно? Со старшим детективом шутки плохи, он как самая хитрая куница — всех видел насквозь. Нельзя позволить, чтобы он добрался до сути. Нужно срочно что-то сказать, что отвлечёт его внимание.

«Это обычная провокация, не реагируй на неё», — в голове прозвучал голос Марселя, перепугав Вел хуже кошки сиганувшей с дерева на шевелюру.

«Мать моя волчица!» — чуть не вырвалось у неё в слух. А взгляд тут же отыскал его непроницаемое лицо, которое как ни в чём не бывало продолжало смотреть с угрюмой отрешённостью в окно.

«У этого канала связи нет встроенного переводчика. Поэтому, если хочешь что-то мне сказать, то формулируй мысли на саларунском».

«Но ты же пил мою кровь!»

«Пары капель недостаточно, чтобы я начал свободно говорить на ирашском языке, — терпеливо пояснил он. И Вел отчётливо почувствовала, что за внешним спокойствием таился настоящий ураган. Необычные ощущения — слышать чужие эмоции. А стоило попытаться их повнимательнее разглядеть, как наткнулась на невидимую стену. — Не лезь глубже. Пожалуйста».

«Ты чувствуешь, где я вошкаюсь?!»

— Вы же в курсе, что у фенека всё на лице написано? — ехидно уточнил старший детектив.

Марсель устало прикрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья. А она испуганно огляделась по сторонам. Сидящий напротив капитан Бак со сдержанным интересом смотрел на них. Его кустистые брови не сошлись на переносице, а значит выговором дело не закончится. В противовес ему, рядом сидящий детектив Грос, не скрываясь, наслаждался зрелищем. В такие моменты он ужасно напоминал одного двуличного упыря.

Закон подлости сработал идеально: стоило мимоходом вспомнить Аллена Оккели — именно он и остался в итоге их встречать, чтобы просветить в детали дела. Остальные члены группы криминалистов уже улетели обратно в Уларк с собранными на месте преступления материалами.

— Вы поселились в «Красной поляне»? Говорят, что это единственный приличный отель в Пледоксе, — шагая впереди них по коридору, завёл светскую беседу Аллен.

— Было искушение снять номер в придорожном мотеле, но у нас же в стажерах королевские особы, — охотно поддержал трёп старший детектив, не забыв при этом метнуть шпильку.

Быстро спелись птички.

— С первоначальных данных у нас ничего не изменилось? — одёрнул их капитан Бак, переводя разговор в рабочее русло.

— Изменилось. Обнаружили третье тело.

Аллен распахнул перед ними дверь, и они зашли в прохладное помещение, которое с порога оглушало удушливым запахом смерти вперемешку с химией, консервирующей останки. Вел не хотела показать слабости, поэтому запретила себе хвататься за нос. Тем не менее дышать старалась больше через рот, как ей казалось, незаметно для других.

— Три тела за раз? Его аппетиты растут.

— Думаю, Валери лучше подождать нас снаружи, — предложил мерзкий упырь, все ещё стоя у открытой двери.

— Я в состоянии здесь быть, — огрызнулась она, посмотрев с вызовом в равнодушные красные глазёнки.

Он ничего не ответил. Неторопливо надел латексные перчатки и достал из кармана платок в пакете, что протянул ей. Неуверенно забрав у него подозрительный лоскуток, Вел поднесла его к носу и сразу учуяла обильную пропитку из успокаивающих трав.

— Тебе пригодится, — коротко прокомментировал Аллен и прошёл мимо, к стенке с холодильными камерами. Ухватился за ручку и распахнул маленький квадратик, из которого пахнуло мертвечиной. — Предлагаю начать с последнего тела, потому как это нестандартная жертва для Воспитателя.

Когда он выкатил стеллаж, то первым, что бросилось в глаза — крохотность фигурки под простыней. Будто на металлическом поддоне лежала лишь половина туловища, или того меньше. Силуэт не тянул даже на половину человеческого тела миниатюрной женщины.

— Жертву уже опознали по стоматологической карте. Это девятилетняя Онниль Ладроу, пропавшая сутки назад по пути в школу, — Аллен откинул белоснежную ткань и Вел почувствовала удар, словно от обрушившегося ей на грудь молота, вдребезги раздробившего рёбра.

Воздух вышибло из лёгких. Она задыхалась от боли и жалости, смотря на полую оболочку, оставшуюся от лисёнка. Это была совсем маленькая кроха — в волчьем королевстве дети с десяти лет начинали ходить в школу. Ей всё ещё полагалось беззаботно резвиться в кругу малышни: играть в салочки на открытом поле с высокой по пояс травой, лазить по ветвистым деревьям и строить замки из песка на берегу речки.

Слёзы размыли страшную картину, стоявшую перед глазами, а из нутра Вел рвался горестный скулёж. Чем усерднее она пыталась его оборвать, тем громче выла её сопротивляющаяся глотка. Сердце попросту не могло не оплакать ужасную участь несчастного кутёнка.

«Вел, я могу взять часть твоих эмоций на себя, — предложил Марсель, перекрикивая шум, стоявший у неё в голове. Вернее не в крике дело, это вой скорее звучал глуше, в тот момент, когда он говорил. — Мне надо тебя коснуться. Ты не против?»

Вел не понимала, почему он спрашивал, а не делал: что ему мешало просто схватить её и прекратить эти мучения? Разве не чувствовал, как её душу рвало на части?

Круто развернувшись на пятке, Вел влетела в него, едва не сбив с ног. И, прижавшись лбом к груди, позволила себя мягко обнять за плечи, наконец-то, чувствуя, как острая боль, способная парализовать дыхание, размыкает свои оковы.

Белладонна

Рикард окончательно захватил власть над её ртом, жадно посасывая то верхнюю, то нижнюю губу. Руки его опустились с талии на ягодицы и теперь беззастенчиво сминали в больших ладонях ткань юбки. Белладонна плавилась от властных прикосновений и с непривычным для неё жаром отвечала на поцелуй, всё глубже погружаясь в пучину головокружительных ощущений. Она не хотела, чтобы этот поцелуй заканчивался, и прекрасно чувствовала бедром, что Рикард тоже не желал останавливаться.

Однако одному из них полагалось обломать обоих. И эту неприятную роль на себя взяла Белладонна, сильно прикусив его нижнюю губу. Он тут же дёрнулся, как от удара, и непонимающе посмотрел на неё пьяными от возбуждения глазами.

— Задание, — прошептала она и медленно, со вкусом слизнула языком выступившую бусинку крови на быстро регенерирующей коже.

Рикард мелко закивал, хмуря брови. Не для неё — для себя. По лицу было видно, как его постепенно накрывало осознание произошедшего. Но к её скрытому облегчению, откровенного разочарования не последовало. Больше походило на то, что он активно размышлял, как ему позже с наименьшими затратами продолжить банкет.

Кевин Уилсон давно прошёл мимо них и даже успел присесть на лавку возле Фабиана. Они слышали обрывки их неловкого диалога, словно что-то глушило сигнал. Скорее всего, Уилсон использовал специальную аппаратуру. Перестраховывался? Слишком осторожный для волонтёра, банально не желающего влипнуть в неприятности. Больше походило на привычки серийного убийцы, делающего первые робкие шаги в кровавом ремесле.

Минут через двадцать Уилсон и Фабиан поднялись со скамейки и двинулись вглубь парка. Они с Рикардом последовали за ними на достаточно безопасном расстоянии, чтобы не попасться на слежке. Для поддержки конспирации продолжали касаться друг друга: держались за руки, обнимались. Хотя особой необходимости в этом не было — их цель не спускала взгляда с Фабиана.

— Двигаются на север — мы у них на хвосте, — коротко отчитался Рикард в петличку.

— Продолжайте наблюдение, — в нежном голосе Офиры прорезались командные нотки. — Без острой необходимости не вмешивайтесь. Надо поймать его на горячем.

Они сильно углубились в парк, прежде чем вышли к одноэтажному дому лесника, судя по его обветшалому виду, заброшенному ни одно десятилетия назад. Сольвикский парк находился на окраине города и примыкал к лесопарковой зоне. Ещё в прошлом столетии на его месте располагалась деревня Сольвик, но мегаполис стремительно разрастался и поглощал мелкие селения, оставляя в памяти о них лишь одноимённые названия: улиц, парков и озёр.

Вполне предсказуемо, Уилсон подвёл Фабиана к дому. После чего быстро огляделся по сторонам — они с Рикардом в тот момент спрятались за высоким кустом лещины, ветки которой ещё не тянули к земле белые ядрышки фундука — и завёл его внутрь.

И пока они огибали дом по кругу, чтобы подойти к нему с той стороны, где была глухая стена без окон. Их агент под прикрытием решил прибегнуть к самозащите: яркая вспышка белого света выстрелила сразу из всех окон, рассекая полумрак густой чащобы будто фонариком.

Ослепляющий луч зацепил не подозревающую о подобной подлости Офиру и на время дезориентировал её. Чисто из профессионального упрямства она продолжала движение вперёд, приглушённо ругаясь, всякий раз, как налетала на куст или корягу.

К тому времени, как старшая по званию прозрела, Рикард и Белладонна уже попали в дом. От голосящего во всю глотку и залезшего на стол Фабиана, продолжало исходить лёгкое сияние, как от только что выключенной лампочки. А бессмысленно ползающий на полу с какой-то истеричной суетливостью Уилсон тыкался лицом о ножки кресел, острые углы тумб и облезлые стены.

— Это, что ли, пара… как там её? — Рикард указал пальцем на плетёную из листиков и веточек варежку. Из неё продолжали выползать крупные, с фалангу мужского пальца, насекомые с узловатыми телами и мощными челюстями.

— Парапонера клавата! — взвизгнул Фабиан, стоя на одной ноге как цапля. — Этот жирдяй пытался мою руку туда засунуть! Вцепился мёртвой хваткой, а у самого аж пена на губах пузырится от удовольствия, как у психа! Ну и я короче… обосрался! Шандарахнул по нему световухой. А он возьми, и кинь обосанный капкан на пол. А я чё, опять обосрался!

Белладонна протянула руку и накрыла насекомых куполом, прежде чем они успели расползтись по полу. Их ещё полагалось каким-то образом собрать и доставить в участок, как орудие преступления. Лично она их касаться точно не собиралась. Там помимо жутко токсичного яда — челюсти, что полпальца откусить в состоянии. Её сородич по виду тоже автоматически исключался: он находился под таким глубоким впечатлением от их первой встречи, что в категорической форме не хотел спускаться со стола — Рикарду пришлось на руках его вынести из дома, после того, как передал связанного Уилсона временному начальству.

Одна надежда оставалась на более сговорчивых и неприхотливых коллег. Поэтому вполне закономерно, выполнение этой задачи на себя взяла Офира, объявившая, что у носорогов от рождения более толстая кожа, чем у других подвидов оборотней. А ещё она поведала, что абсолютно не боялась насекомых: в южных государствах Мумбреша не выживали те, кто не мог с малолетства адаптироваться к исторически суровой окружающей среде с необузданной по сей день флорой и фауной. Тем более на её родине водились эти «таракашки». Ей не единожды приходилось вытравливать их из своих теплиц.

Основательно помятый, с разбитым носом и царапиной на лбу, Кевин Уилсон сидел в одиночестве в допросной комнате. Он сжимал в пухлых пальцах бумажный стаканчик и поочерёдно кидал изучающие взгляды на все три стены, которые опоясывали в метре от пола зеркала, видимо, пытаясь угадать, какое среди них являлось односторонним.

— Ладно, думаю, он достаточно промариновался, пойду к нему, — объявила Офира и одёрнула низ пиджака. Строгий тёмно-серый костюм хорошо сидел на её пышной фигуре, грамотно подчёркивая широкие бёдра и объемную грудь.

— Удачи, — напутствовал Рикард, не забыв при этом подмигнуть.

— Офира интереснее, чем Дарси, — произнесла Белладонна после того, как дверь закрылась снаружи. — Почему не она?

— Не путаться с замужними женщинами и не портить невинных — два моих железных принципа по жизни.

— Как благородно, — усмехнулась она.

Дверь в допросную распахнулась и замужняя женщина, на которую полигамный самец не смел положить свой похотливый взгляд, зашла внутрь. Присела за стол и вежливо заговорила:

— Здравствуйте, господин Уилсон. Меня зовут Офира Сандовал, детектив первый категории…

— Я требую адвоката! — перебил он её.

— Да, конечно. Мы уже позвонили вашему защитнику.

— Я ничего не буду говорить!

— На это вы имеете полное право, согласно конституции Ксоры: «каждый гражданин объединённых федеративных штатов оставляет за собой право хранить молчание и не свидетельствовать против себя или своих близких», — спокойно подтвердила Офира, раскрывая папку с делом. — Однако, в то же время действующим законодательством предусмотрена уголовная ответственность за отказ от дачи показаний. В зависимости от того, будете ли вы сотрудничать со следствием или нет, будет определяться форма и строгость наказания. Согласно статье № 186/32, мы можем заключить досудебное соглашение, которое гарантированно смягчит постановление государственного обвинителя.

Боевой пыл Уилсона сдувался на глазах. Покатые плечи снова ссутулились, ноги затряслись под столом, а взгляд заметался между зеркалами. Мелкий, заносчивый и необоснованно высокомерный человечек старательно обдумывал её слова. И на лице его отчётливо читалось желание всех обхитрить. Будто бы это было в его силах.

— А она не плоха, — отметила Белладонна, сложив руки под грудью. Естественно, ничего сверхъестественного Офира не делала, едва ли вообще превосходила её в навыках. Единственное, что их различало: Белладонне привычнее было защищать своего клиента, а не нападать на него.

— Ну так, пятьдесят лет со всякими бумажками возится. Явно в этой всей правовой теме поднаторела. Вот и давит сложными формулировками.

— Я имела в виду то, как она держится перед ним, — она озадаченно посмотрела на Рикарда. Внезапная догадка показалось смешной и нереальной, но всё же пришлось её озвучить: — У тебя нет юридического образования?

— Начальное есть, как и у всех, кто учился в военной академии. Но вообще я закончил иняз, факультет саларунского языка.

— Теперь понятно, — Белладонна не сдержала насмешливой улыбки.

Он вопросительно поднял бровь, поэтому ей пришлось пояснить:

— Вспомнила приветственную речь.

— А ты…

Его перебил громкий хлопок — Уилсон ударил ладонями по столу и завопил дурным голосом:

— Вы меня не заговорите, я знаю свои права!

— Господин Уилсон, — устало вздохнула Офира. — Пожалуйста, поймите, у меня нет потребности в том, чтобы заговаривать вас или как-то пытаться обмануть. У нас собрано предостаточно улик и доказательств, чтобы обеспечить вас сроком до двадцати пяти лет.

— Вы… я… ведь насекомые. Какие двадцать пять лет?.. Айру убил оборотень! А я — обычный человек!

— Если вы про эти раны на шеи, — она положила на центр стола фотографии, что ужасали своей жестокостью неподготовленного зрителя. Уилсон же мазнул по ним равнодушным взглядом. — То мы в курсе, что их посмертно нанёс одомашненный волк. К слову, не расскажите, где и у кого его позаимствовали?

— Я ничего не знаю!

— Говорите, что ничего не знаете?.. Сейчас мой напарник получает орден на обыск вашего дома. Уверена, мы ещё много интересного там обнаружим. Особенно после того, как сдадим ваш компьютер на экспертизу.

Побледневший Уилсон почесал волосы у лба. Положил руку обратно на стол — его указательный палец, не касающийся столешницы, дрожал.

— Моё предложение — жест доброй воли, который вы, если честно, не заслуживаете. Я даю вам возможность раскаяться. Помочь следствию, пролив свет на мотивы, почему вы это делали.

— И насколько мне скостят срок, если я раскаюсь?..

— О, лёд тронулся, — тихо прокомментировала Белладонна, с позабытым азартом наблюдая за мимикой Уилсона. — Теперь можно давать заднюю. Уже не соскочит.

Офира посмотрела на него с колючей жалостью — занимательный, неординарный взгляд, сочетающий в себе противоречивые чувства — и сухо бросила:

— Вы кажется меня не поняли. Я вам не предлагаю поторговаться, а даю возможность облегчить свою участь.

— Нет, вам нужен мотив, чтобы все ниточки сошлись. Иначе вы не сможете закрыть дело.

— Мотив не так уж и сложно вычислить. Вы, скорее всего, обычный извращенец, который возбуждался, когда видел мучения других людей. Расстройства психики сексуального характера — распространенное явление. Сейчас садистские наклонности практически у каждого второго преступника фиксируются.

— Наглейшая ложь! У меня нет никаких расстройств! Тем более «сексуальных», — с презрением выплюнул он.

— Для судьи и присяжных эта «ложь» будет вполне правдоподобно звучать.

— Нет, вы ничего не понимаете!..

— Так объясните мне, зачем вы убили этого ребёнка? — Офира эмоционально тыкнула пальцем в фотографию улыбающегося Хоски.

— Я не хотел убивать Айру! Наоборот — собирался ему помочь. Но он меня обманул, поэтому всё вышло так…

— И в чём же заключалась ваша помощь? В том, чтобы засунуть руку ребёнка в клетку с самыми токсичными на мальдоре насекомыми?

— Боль душевную можно вылечить лишь болью физической, — пробормотал Уилсон с одержимостью фанатика. — Всё просто: чем глубже рана в душе, тем сильнее должно быть воздействие извне. Понимаете? Если бы Айра испытывал ту боль, о которой мне говорил, то его спасли бы укусы парапонеры. Но он соврал! Он недостаточно страдал, поэтому понёс наказание за свою ложь…

— Детям свойственно преувеличивать свои проблемы, — сдержанно произнесла она, стараясь не показать, как её задели его слова. — Вы заблуждаетесь. Боль не способна ничего вылечить.

— Не правда! Я только ей и спасался долгие годы, — Уилсон задрал рукав рубашки, продемонстрировав пухлое предплечье усыпанное маленькими шрамами от укусов насекомых. — Моё детство не назвать безоблачным. Родителям до меня не было дела, сверстники травили из-за внешности и бедности. Девочки игнорировали, или даже высмеивали мои попытки за ними ухаживать в юности. Единственной отдушиной для меня стали насекомые: осы, муравьи, шершни и пауки, — их укусы исцеляли.

— Что же вы тогда на себе не попробовали парапонеру?

— Я себя лечил маленькими дозировками токсина других насекомых в течении долгого времени. А укусы парапонер должны были подействовать, как концентрированное средство. Они бы вылечили Айру всего за один сеанс… если бы его боли оказалось достаточно.

— Скажите честно, вы реально верили, что у несовершеннолетнего парня из полной и обеспеченной семьи, имеющего неплохие отношения со сверстниками и даже круг близких друзей, «достаточно боли»?

— Счастье заключается вовсе не в деньгах и людях вокруг!.. Он зарегистрировался на «Фабосе», значит нуждался в помощи. Его предали и выбросили самые близкие люди.

— У него развелись родители. Естественно, Айра отреагировал на это событие. Но всё же они оставались живыми и здоровыми. Они его любили. А у бабушки он захотел жить по собственной инициативе.

— Нет, вы такая же, как и остальные — занимаетесь обесцениванием проблем подростков: если вам не больно, то и другим не должно.

— Тебе стоит к ним присоединиться, — Белладонна указала на Офиру, после чего протянула ему наушник. — Она в миллиметре от того, чтобы оторвать ему голову.

— Не уверен, что хочу ей мешать, — хмуро отозвался Рикард, но к выходу направился быстрым, едва не срывающимся на бег, шагом. А ворвавшись в допросную, энергично воскликнул: — И снова здравствуйте, Кевин!

Тот вздрогнул всем своим тучным телом и уткнулся взглядом в перебирающие воздух пальцы. Трусость перед лицом сильного мужчины, наделённого минимальной властью — очередная предсказуемость, которую следовало ожидать от Уилсона.

— Здравствуйте.

Офира метнула в Рикарда беглый взгляд, но никак не выразила, что была против его присутствия в допросной, поэтому он пододвинул стул и устроился рядом с ней за столом напротив ссутулившись, будто бы сдувшегося в размерах, подозреваемого.

— Не думал, что мы вот так вот с вами снова встретимся, — расслабленно усмехнулся Рикард и тут же серьёзно добавил: — Так значит, «Фабос» — плод ваших стараний?

— Да, я его создал. Нанял консультантов и выплачивал им минимальное пособие.

— Выходит, он давно планировал это преступление? — предположила Белладонна, и напарник продублировал её вопрос.

— Нет, я ни о чём таком не думал, когда писал сайт! Я искренне хотел помочь, создав такую среду, где бы подростки получили помощь. А уже после знакомства с Айрой я решил, что могу помогать не только словами, но и действиями.

По лицам оборотней отлично считывалось, что они думали о его «помощи». Но делится вслух своими мыслями никто из них не собирался.

Адвокат Уилсона добрался до участка ближе к вечеру — к тому времени они успели полностью расколоть его подзащитного. Конечно, он поднял шум, что они не имели права проводить допрос без него: по протоколу при первом допросе обвиняемого должен присутствовать государственный защитник, который в полной мере оказывает тому юридическую помощь. И в завершение своей пламенной речи мелочно напомнил, что показания, данные без адвоката не имели доказательственной силы, чем сильно удивил оборотней.

Хоть законы Флемоа и отличались от тех, что были прописаны в конституции Ксоры, но присутствовали у них и пересечения. Белладонна на месте законника первым делом подала бы заявление на отказ от ранее данных показаний, делая упор на то, что те выбивались из подзащитного под серьёзным давлением. Не поленилась бы даже сфабриковать доказательства физического насилия, чтобы дискредитировать их без возможности оспаривания в суде.

Однако у этого государственного защитника на лице было написано: «я правильный мальчик». Поэтому максимум, что от него следовало ожидать, что он подаст жалобу из-за нарушения протокола. А, следовательно, собранные показания всё ещё имели юридическую силу в суде. Им не о чем было беспокоиться.

Прелесть закона заключается в том, что ему нет дела до справедливости. Побеждает тот, кто искуснее пользуется лазейками в правилах, написанных гениальными умами для не менее острых умов. Поэтому ты либо принимаешь правила беспринципной игры, либо всю жизнь борешься с системой, в утопической надежде однажды одержать победу.

16 глава: Неоднородные чувства

Марсель

Стиснув дрожащее тело в своих объятьях, он прикрыл глаза и сконцентрировался на оглушающем эмоциональном потоке, что бил из Вел подобно проснувшемуся гейзеру. Выкачивание эмоционального резерва чем-то напоминало отсасывание яда — нужно было действовать быстро и аккуратно, чтобы случайно не проглотить токсичную слюну.

Марсель методично вбирал часть её боли, пропускал через себя и выбрасывал в максимально низкой концентрации в атмосферу, чтобы ненароком не навредить эмоциональному фону остальных, присутствующих в морге.

В ней бурлило горе — так много горя, точно она лично знала ребенка. И странное дело, что-то глубоко внутри него отзывалось на это горе. Затянуло свою тоскливую песнь. Как если бы в прошлой жизни он тоже прошёл через страдания, что разорвали его душу на мелкие клочья. Оттого её агония казалась ему не просто знакомой, а словно дублирующей его собственную муку. Она взывала к утерянным воспоминаниям и тревожила дремлющее любопытство.

— Спасибо, — Вел отстранилась, воинственно шмыгнула носом и снова посмотрела на ребёнка. Ей всё ещё было больно. — Я теперь в норме. Извините.

— Полный синхрон? — хмуро спросил капитан Бак у старшего детектива.

— Я напишу отчёт по возвращению, — уныло пообещал Грос.

— Менталисты твоего уровня силы встречаются чрезвычайно редко, тем более с таким глубоким уклоном в эмпатический вектор, — заинтригованный Аллен заглянул ему в глаза, не выказывая ни капли опасения от прямого зрительного контакта. — И ещё реже они рискуют пройти ритуал перерождения. Как же тебя отпустила община? Очень интересно…

— Причину и время смерти определили? — сухо спросил капитан Бак.

— Смерть Онниль Ладроу не назвать лёгкой, но она была относительно быстрой, — он молниеносно переключился и провёл указательным пальцем вдоль разреза на шеи, тянущегося от одного уха до другого. — Убийца повредил целостность артерий и не дал им срастись, поэтому по предварительной версии смерть наступила в результате множественной кровопотери. Приблизительно двадцать два часа назад. В десять утра по местному времени. Точнее вам цифру и причину назовёт наш судмедэксперт после лабораторного исследования останков.

— То есть через два часа после похищения.

— А что помешало регенерации? — уточнил Грос, разглядывая ребёнка. — Зелье?

— Нет, ничего такого. Судя остаткам крови в волосах — он подвесил её за ноги над некой емкостью. Кончики волос сильнее пропитались, чем основная длина.

— Если он собирал кровь для употребления вампирами, то не мог использовать зелье, — вставил Марсель, ощущая болезненный озноб. Он никогда не пил детскую кровь, и не стал бы даже если ему предложили — сама необходимость в подобном вызывала у него отвращение. Но в их клане присутствовали вампиры, придерживающиеся мнения, что пить синтетику — ниже их достоинства.

Иногда Марсель слышал, как его братья и сёстры легкомысленно обсуждали людей, словно говорили об обычной еде. Эмануэль и Аделаида особенно сокрушались из-за законов, запрещающих пить кровь у человеческих особей младше двадцати лет. Ведь «у молоденьких она наверняка была слаще». И самое мерзкое заключалось в том, что каждый их них уже давно её вкусил. Но они продолжали притворяться страдающими — играли в игру, в которой стремились подловить друг друга на лжи, чтобы заложить старшим или иметь скрытый рычаг давления.

Сразу после перерождения в нём часто просыпалось нечто похожее на презрение; нет, скорее даже на ненависть к своему виду. Однако ему повезло — Донна научила его скрывать истинные чувства прежде, чем кто-то успел их разглядеть. За инакомыслие в клане Лафайет следовало суровое наказание. Из подземелья родового поместья регулярно доносились крики новообращённых вампиров.

Самой сестре повезло меньше. Её никто не опекал. Поэтому, когда она оступилась ещё до перерождения Марселя, то оказалась на год заперта в тесной клетушки, где питалась исключительно собственноручно пойманными крысами. А потом больше семидесяти лет старшие братья и сёстры развлекались тем, что подбрасывали к дверям её покоев дохлых мышей на годовщину освобождения. В конце концов, им надоело отсутствие реакции со стороны Донны, равнодушно перешагивающей «подарки», и они переключились на более уязвимую цель.

— Да, зелье повлияло бы на вкусовые качества крови, — подтвердил Аллен с учтивой улыбкой, в ответ на которую со стороны Вел потянуло жгучей неприязнью. Обычно после таких слов следовало: «но» и контраргумент. А он всего лишь стянул ткань с изувеченного тела до конца, чтобы все смогли увидеть ударившую по натянутым нервам пустоту вместо ног. — И на лечебные свойства, если вдруг Воспитатель не изысканный гурман, а помешавшийся на своей работе трансплантолог. У Онниль он забрал: лёгкие, сердце, почки, печень, поджелудочную железу, и как вы, наверное, успели заметить — глаза и ноги.

Марсель кинул быстрый взгляд на напарницу, убеждаясь, что она в состоянии самостоятельно справиться со своими эмоциями. Со скрипом, но держалась.

— Хочешь сказать, Воспитатель промышляет торговлей органов? — капитан Бак сжал в ладони бороду. — В этом есть смысл. Но тогда почему он не брал ничего у своих первых жертв, кроме крови. Вот в чём, а в человеческой крови современная медицина точно не нуждается.

— С целью запутать следствие? — предположил Грос.

— С этим он превосходно справляется. У нас тьма гипотез и не одной реальной ниточки.

— А может он сторонник альтернативной медицины? Отвергает научные разработки и лечит исключительно в рамках старой школы. В этой дремучей области вращаются огромные деньги, Ник. У меня сестра иголками занимается и зарабатывает в три раза больше, чем я.

— Нет, если бы он убивал из-за денег, то уничтожал бы останки, а не выставлял их на всеобщее обозрение. Очевидно, он жаждет внимания.

— Одно другому не мешает.

— Воспитатель никогда не трогал детей! — грубо влезла в их разговор Вел, закипая изнутри от ярости и глухой обиды. Марсель тут же коснулся её руки, чтобы выровнять эмоциональный фон, но быстро понял, что взял на себя слишком много, позабыв о собственных чувствах, находящихся сейчас в не меньшем хаосе. И всё же каким-то чудом сумел удержать платину и не дал им захлебнуться, поэтому Вел продолжила говорить, но гораздо спокойнее: — У него есть правила. Кодекс. Он убивает плохих людей. А ребёнок не может быть плохим!.. Воспитатель не должен был её убивать!

— Воспитатель уже менял криминалистическую характеристику, когда перешёл с людей на оборотней, поэтому никто не акцентировал особого внимания на возрасте жертвы, — разъяснил ей Аллен, слава тёмному, не улыбаясь при этом. — Однако, Валери, ты должна уяснить, что на самом деле никакого кодекса не существует. Он получает извращённое удовольствие от того, что наказывает якобы «плохих» людей и оборотней. Но ярлык «плохого» или «хорошего» легко можно повесить на любого из нас. Всё зависит от того, под каким углом посмотреть. Поэтому Воспитатель сначала испытывает желание убить, а потом ищет своему желанию оправдание.

— И записка была? — из чистого упрямства не сдавалась она.

— «Дети наказуемы за грехи, совершённые их родителями».

— Вот же ханжеский ублюдок, — хмыкнул Грос. Беззвучно шевельнул губами, поцеловал подушечку большого пальца и прижал её ко лбу девочки.

— Эрвин, — недовольно протянул капитан.

— Да знаю, знаю. Сам разберусь с Дарси, когда вернёмся. Тем более криминалисты уже всё собрали.

Останки ребёнка снова прикрыли тканью, поддон задвинули в холодильную камеру, и они перешли к изучению тела молодой, полнотелой женщины. Её внутренние органы из области туловища Воспитатель почти не тронул, не считая лёгких. Зато полностью срезал обе груди и аккуратно изъял из черепной коробки мозг.

А вот человеческого мужчину средней комплекции он разобрал полностью. Так, как ещё никого не разбирал. Воспитатель вытащил из него всё, включая: кишечник и желчный пузырь. Отрезал под основание руки и ноги до тазобедренных и плечевых суставов. Оставил от него одну полую оболочку, словно пустую и тщательно вымытую менажницу.

Вел сама схватила Марселя за пальцы, заставив поморщиться от боли, потому как он оказался не готов принять и обработать шквал последующих эмоций. Голова чуть не взорвалась, а потом он почувствовал, как что-то горячее потекло из носа к верхней губе. Мазнул по влажной коже костяшкой кулака и убедился, что это была кровь.

Захотелось грязно выругаться и вырвать свои пальцы из её ладошки — Марсель не давал согласия, чтобы она вот так на него всякий раз вываливала свои переживания, будто бы скидывая их в помойку. Но посмотрел в большие и ясные глаза, в уголках которых снова притаились слёзы, и стиснул зубы. Наверняка это течка так гнусно сказывалась на её самоконтроле. Поскорее бы она уже закончилась. Иначе он точно сойдёт с ума.

Воспитатель оставался верен себе: обезображенное тело, абстрактная записка и, скорее всего, ни единой улики, способной пролить свет на тень его личность.

— Значит, он сначала им ломает шеи, а потом вспарывает артерии? — мрачно уточнил капитан Бак. — С людьми понятно, но почему оборотни не успевают регенерировать?

— Предыдущими жертвами среди оборотней были омеги, — стягивая перчатки с рук, вежливо напомнил Аллен. Он выбросил латексныйкомочек в урну у входной двери. — Возможно, Онниль Ладроу и Адина Васкис тоже являются омегами. У них давно медленная регенерация, если сравнивать с гаммами или бетами.

— Все дети и полукровки — омеги, — Вел первой выскочила в коридор.

— В таком случае у нас появилась новая характеристика для его криминалистического профиля. Исходя из того, что Воспитатель охотится на слабейших из оборотней, можно предположить, что он сам не обладает большой физической силой.

— Вот только эта характеристика не особо сужает круг подозреваемых.

— Валери, ты почувствовала какой-нибудь посторонний запах на жертвах?

— Нет, не почувствовала. От девочки пахло конфетами, сухими опилками, сырой землей и лесом. От девушки косметикой, духами, какой-то травой… в смысле как чай, а не как лес! И лесом тоже, конечно! На мужчине я почувствовала химию… Не знаю, как называется эта штука. Она сильно и неприятно бьет мой нос и убирает другие запахи!

— Антисептик? — предположил Аллен.

— Наверное… Не знаю.

— Больше суток прошло, ничего удивительного.

— У вампиров свой запах слабый, он быстро пропадает с чужого тела!..

— А у оборотней? — Марсель не желал умышленно поддевать Вел. Но её узколобая зацикленность на версии, что Воспитатель обязательно вампир, неприятно колола его под лопаткой тоненькой иголкой. Нет, он не отрицал такой вероятности, но эта слепая вера, что за всеми злодеяниями в мире стояли вампиры, бесила. Особенно после всего того, что он для неё делал. — Ваши пахучие феромоны явно так быстро не «пропадают», да? Душок других оборотней на жертвах не учуяла?

— Ни один оборотень не поднимет руку на ребёнка!

— А, у вас только женщин принято поколачивать?

— От них не пахло другим оборотнем, — процедила сквозь зубы она, зло смотря ему в глаза. — Ты прав, у оборотней запах сильный! Поэтому Воспитатель точно вампир… или человек.

— Нет, не точно, — с тонкой улыбкой поправил её Грос, откровенно наслаждаясь тем, что они снова сцепились. — Есть оборотни, у которых практически нет запаха.

— Нет таких оборотней!

— Есть.

— Нет!

— А вот и есть!

— А вот и нет!

— Эрвин, — капитан Бак окликнул его особым отчитывающим тоном. — Я смотрю тебе опять весело?

— Иногда сложно удержаться, — поддакнул он, сморщив свой маленький нос. — Если серьёзно, то у многих змей и ящеров нет выраженного запаха. Поэтому даже оборотни с самым чутким обонянием не могут их учуять.

Капитан перевёл взгляд на Вел, давая ей возможность возразить. Но с её стороны никаких опровержений не последовало. Она лишь поджала губы и тихо буркнула:

— Я их не встречала.

— А что касается омег?

— Они слабо пахнут… особенно полукровки.

— Выходит, оборотней мы всё ещё не может вычеркнуть из этого списка, — подвёл итог он и обратился к Аллену. — Когда летишь в Уларк?

— Завтра. В шесть утра.

— Значит, тела Дарси в лучшем случае обследует ближе к ночи.

— А отчёт подготовит к утру следующего дня.

Они вышли во двор и залезли в служебный микроавтобус, доставивший их для начала до главного отделения полиции в Пледоксе. Капитану и Гросу предстояло официально принять дело у местных детективов — заполнить и подписать кучу никому не нужной макулатуры, прежде чем приступить к собственному расследованию. И поскольку это занятие обещало растянуться на часы, а на узкие улочки провинциального городка и без того опустились густые сумерки, Вел и Марселя отправили обратно в гостиницу.

В холле его напарницу окликнул водитель микроавтобуса, последующий за ними в отель, и неловко пригласил её на свидание. Она захлопала ресницами, нахмурила брови. Неужели на полном серьёзе прикидывала насколько для неё хорош носатый коротышка, целыми днями сидящий за рулём служебного автомобиля? Кем бы он не был на самом деле, но в человеческой форме походил на оголодавшего хомяка.

Эта её нерешительность стала последней каплей в переполненной чаше терпения. Марсель так свирепо рявкнул на парня, как если бы сам мог претендовать на излишне популярную лисицу. Схватил её за локоть и затащил в кабину лифта, наплевав на дискомфорт, что она испытывала от перемещения на нём.

— Какого кошака?.. — шипела Вел вполне по-кошачьи.

— Что, опять испортил намечающийся перепехон?

— Я его нюхала! Не могла понять, к какому подвиду он относится!..

— И что, если бы псиной оказался, то побежала бы с ним в кусты?

— Нет, я просто!.. Ты!..

— Что — я? — он с грохотом ударил ладонью о стенку лифта на уровне её головы, после чего наклонился к пылающему от злости лицу. — Я не оборотень, поэтому точно не подхожу для удовлетворения ваших высоких потребностей, принцесса.

Постепенно бушующая ярость в Вел угасла и сменилась на стыдливое возбуждение, которое совершенно не соответствовало обстоятельствам. Она шумно сглотнула и облизала свои губы. Большие, пухлые и наверняка невероятно мягкие губы.

Марсель сам не понял: как, когда и зачем к ним потянулся. Он почти коснулся влажной, шелковистой кожи, как очнулся от заливистой трели, оповещающей, что они поднялись до шестого этажа.

Ещё чуть-чуть, миллиметр и они бы поцеловались. Им буквально не хватило секунды, чтобы совершить роковую ошибку. И эта дурочка, вот же первородная тьма, прикрыла глаза, словно намеренно искушая его. Зачем она это делала? К чему эти извращённые пытки?

Пальцы сжались в кулаки, и Марсель выдавил из себя язвительную насмешку, что выдохнул прямо в приоткрытые губы:

— Ведёшь себя как похотливая кошка.

Вел распахнула глаза и оттолкнула его. Да так оттолкнула, что он впечатался в стену напротив. Устоял на ногах и опасливо на неё покосился в ожидании щедрой добавки. Но её не последовало. Обиженно поджав губы, она рванула по коридору в сторону их номера, а уже там заперлась у себя в комнате.

Вот теперь между ними всё окончательно запуталось.

Растянувшись на заправленной кровати, Марсель положил предплечье на глаза и тяжело вздохнул. Этот день тянулся целую вечность и всё никак не заканчивался.

Яркими вспышками под закрытыми веками проносились сцены из представления, что сегодня ему устроила Вел. Он сразу приметил мстительный огонёк, горящий в голубых глазах, когда она налетела на него в одном полотенце. Её голова с мокрым водопадом из рыжих завитушек, как всегда, была распахнута настежь: смотри, что хочешь. Нужно будет научить глупышку хотя бы для вида прикрываться.

Однако то, что последовало после… Марсель не собирался и дальше себе врать — он захотел Вел. Так остро и мучительно, как ещё никогда и никого не хотел. За последние сорок лет он состоял в романтических отношениях с разными красавицами вампирской аристократии: длинноногими девами с идеальной фарфоровой кожей и гладкими, как жидкий шёлк волосами. Плавность их движений отдавала кошачьей грацией. А мелодичность голоса ласкала слух. Ему казалось, что он наслаждался их обществом. Но теперь понимал, что они его радовали скорее как живописная картина или прекрасная музыкальная композиция. В том восторге не чувствовалось красок жизни — одно бутафорное великолепие.

Уголки рта сами поползли вверх, когда Марсель вспомнил абсолютно топорные в своём прямодушие неуклюжие попытки Вел выглядеть соблазнительно. По всем известным ему законам логики, они должны были его рассмешить. Вот как сейчас. Но тогда те неловкие, чуть смущённые касания отзывались в нём огнём. Ему пришлось вцепиться в покрывало и читать про себя мантру, лишь бы её не тронуть. Особенно после того, как эта негодница заставила его попробовать собственную кровь — какого тёмного она оказалась такой вкусной?! Он чудом не сорвался и не набросился на неё, наплевав на их видовую несовместимость.

Тем не менее его тормозило и даже жалило колючим холодом её желание отомстить за грубые слова, брошенные им сгоряча в самолёте. Вел его не хотела на самом деле. Он мог обмануться её эмоциями, среди которых громче всех гремело возбуждение, но статьи в интернете ясно давали понять о взрыве гормонов в организме оборотней во время течки. И особенно чётко Марсель осознал, что поступил правильно, когда она заметила, как далеко зашла в своих играх и испугалась.

Он, конечно, не святой. Но приставать к девушке, которая в прошлом прошла через сексуальное насилие, для него было так же неприемлемо, как пить против воли чужую кровь. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как отпустить её, оставшись наедине с мыслью, что он окончательно вступил в ряды извращенцев.

Нет.

Может, всё не так уж и запущено. Марсель долгое время жил с мыслью, что оборотни — худшее, что существует на Мальдоре. Дикие варвары, бесконтрольно плодящиеся и живущие в ветхих хибарах или минимально облагороженных пещерах. Искренне верил в абсурдную по своей сути пропаганду. Даже не допускал застенчивой мысли, что мог являться пешкой в информационной войне, развернувшейся между Флемоа, Ирашем и Мумбрешем. А Вел свалилась ему, как снег на голову посреди лета. Открыла глаза на неприятную правду, оглушила симпатичной мордашкой и сексуальным телом, в конце концов растопила кровь в его замёрзших жилах своей неуёмной энергией.

Мог ли Марсель спутать интерес и обычную дружескую симпатию с влюблённостью в ту, с кем он точно и никогда не смог бы быть вместе? Как же сильно хотелось, чтобы это оказалось правдой. Хуже влюблённости в оборотня ничего и придумать нельзя.

— И всё же… я сошёл с ума, — прошептал Марсель и накрыл лицо ладонями.

Рикард

Узкая юбка обтягивала стройные бёдра от талии до колен. В ней явно было неудобно ходить — приходилось мелко семенить изящными ножками, закованными в туфли на высоком каблуке. А струящаяся блузка с безмерно широкой горловиной дразнила выглядывающим плечом из-под тонкой, полупрозрачной ткани, не скрывающей силуэтов тела и кружевного топа со шнуровкой по центру груди. И этот коварный топ словно намеренно подчёркивал насколько у Донны узкая грудная клетка, но при этом неожиданно полные полушария груди.

Рик поднял руку и прищурил один глаз, пытаясь определить её объемы на фоне своей ладони, со сложенными пальцами в форме ковшика. Со стороны выглядело так, будто она идеально ложилась ему в руку: не большая, но и не слишком маленькая.

— Неполный третий, — Донна пару раз стукнула стопкой документов о столешницу и закрепила их в уголке стиплером.

— Что значит: «неполный»?

— Значит то, что находится между вторым и третьим.

— Это как?

— Магия цифр, — улыбнулась она, пройдясь по нему лукавым взглядом, который на мгновение замер на ширинке.

Он поймал этот взгляд и кривовато усмехнулся ей, после чего поправил штаны, как никогда тесные в паху. Не находись они по центру зала особого отдела, в который в любой момент могли вернуться коллеги или ворваться посетители, Рик бы ещё и пуговицу призывно расстегнул. Вряд ли, конечно, это сработало бы так, как ему бы хотелось, но даже флирт с Донной приносил тонну удовольствия.

С момента задержания Кевина Уилсона прошло уже несколько дней. С момента, когда они целовались на скамейке в парке и он решил для себя, что больше не собирался довольствоваться приемлемыми аналогами того, что хотел на самом деле. Оборотень, человек или вампир, — какая к псу разница? Они же не собирались сходиться с целью обзавестись в будущем потомством. При том, чисто технически это неосуществимо. Вампирши даже себе подобных выносить не могли — их проклятая на вечную жизнь кровь, как серная кислота разъедала младенцев в зародыше.

Бедные женщины, не способные познать радость материнства.

Хотя… насчёт радости, маман, наверное, с ним поспорила бы. Особенно после их с Вел рождения. Не спроста же именно тогда у неё появились первые седые волосы. А узнай она, что думающий нижней головкой сынок последние несколько дней тщетно пытается затащить в свою постель одну вампиршу… лучше ей и дальше оставаться в блаженном неведении. Однозначно. Жизнь — непростая шутка. Иногда чужое счастье заключается в незнании. Поэтому Рик, как истинно хороший сын, обязан разбиться в лепёшку, но сохранить счастье матери. То есть, скрыть от неё своё новое увлечение.

Он пару раз кивнул своим мыслям, а потом непроизвольно повёл плечами, представив каким грандиозным скандалом всё могло обернуться. Обычной истерикой маман точно не ограничится. Не тот уровень косяка. А ей сильно волноваться нельзя. Как-никак ещё внуков нянчить надо. Сколько там Вел собралась рожать? Десять или двадцать? Да, остатки и без того расшатанных нервов ей точно пригодятся.

Кинув беглый взгляд на часы, Рик снова посмотрел на напарницу. Она как раз в этот момент наклонилась, чтобы положить на дальний угол стола пачку документ. Плотная ткань юбки соблазнительно очертила высокие и упругие ягодицы. И он не удержался от искушения: подошёл к Донне со спины и прильнул сразу всем телом, прижав ладони к прохладной столешницы по бокам от длинных ножек совратительницы.

— Может, пойдем сегодня ко мне?

— У тебя, конечно, чудесный диван. Но мы вроде уже поднимали вопрос моей любви к роскоши и большим деньгам, — в её тихо мурлыкающем голосе проскочил намёк на дурашливое настроение.

— Тогда… к тебе?

— Звучит соблазнительно, но нет. У меня на сегодня есть планы.

— К гадюке твои планы! — рыкнул в чернявую макушку Рик и, наклонившись ниже, ткнулся носом за ухом, шумно втягивая одурманивающий аромат. — Давай, ты их перенесёшь на денёк-другой, конфетка?

— Откуда такое нетерпение, Рикард? Или я чем-то тебе обязана?

— Зачем ты так? — проскулил он, переместив руки со стола на её ножки. О, небесный пёс, как же хотелось задрать до талии юбку, чтобы почувствовать бархатистость кожи слабо пахнущей розами на ощупь. Она явно выходила из того числа изысканных барышень, которые после водных процедур смазывали каждый миллиметр кожи косметическими маслами. Раньше ему доводилось лишь смотреть на них со стороны, побаиваясь попасть с виду в уютные, но на деле стальные сети. А теперь вроде и был не против, но как назло его никто не торопился слопать. — Не надо издеваться над маленьким и несчастным волчонком…

— Странно, — Донна развернулась в руках Рика и подняла голову, благодаря чему их лица оказались на одном уровне и в приятной близости. Томно посмотрела ему в глаза и прошептала, касаясь своими ярко накрашенными губами его губ: — а мне всегда казалось, что ты и «маленький» — слова антонимы. Во всех смыслах.

Он улыбнулся и наклонил голову, желая увлечь острый язычок в обоюдно приятную игру. Но она мало того, что не дала углубить поцелуй, так ещё и выскользнула у него из рук. Обошла стол и стянула с вешалки свой длинный бежевый плащ. На чуть-чуть предвзятый взгляд Рика, в нём было рановато ходить, но видимо в её жилах кровь текла до того ледяная, что даже ранней осенью ей приходилось искать, при помощи чего согреться.

— Я закончила с работой, поэтому ухожу первой, — никуда не спеша, Донна оделась и подняла на него свои бесстыжие глаза. — До завтра, Рикард.

— До завтра, садистка, — горестно вздохнул он, опускаясь обратно в кресло.

В одиночестве пришлось провести целых полчаса — как раз хватило на то, чтобы дописать отчёт о задержании подозреваемого по делу об изнасиловании. Молодой парнишка тридцати одного года обвинялся матерью девятнадцатилетней девушки в том, что заманил её к себе домой, а потом склонил к сексуальной связи против воли, угрожая распространением грязных слухов и интимных фотографий. Сама жертва насилия отказывалась давать показания, но поскольку до совершеннолетия ей оставался год, мать имела право говорить от её лица.

Сложность ситуации заключалась в том, что парнишка был оборотнем и тоже являлся несовершеннолетним по законодательству большинства государств, включая Ксору. Однако один единственный маленький нюанс вносил огромную путаницу, в которой предстояло разбираться, благо, не им, а прокуратуре. В Ираше с тридцати пяти лет любой оборотень являлся ограниченно дееспособным. Он мог пройти процедуру эмансипации, став полностью независимым от родителей. Но важнее то, что этот сложный возраст подразумевал и более суровое наказание за правонарушения.

В странах Саларуна работала та же схема, только с иным возрастом: здесь на полную дееспособность оборотни могли претендовать с тридцати лет, и как вполне логичное продолжение аттракциона невиданной щедрости — на административную и уголовную ответственность. Поэтому выходило, что по саланурским законам парень, имеющий двойное гражданство, достиг возраста уголовной ответственности, а по ирашским — нет.

Парнишка на допросе клялся, что всё происходило по обоюдному согласию. С этой девушкой он встречался уже полгода. Но её родители были категорически против их союза. Оно и понятно — многие люди недолюбливали оборотней и вампиров. Честно говоря, Рик ему поверил. Конечно, у него на лице читалось, что он находился в пике полового созревания: в среднем оно начиналось у оборотней в районе двадцати лет и заканчивалось как раз к сорока годам, — но подозреваемый производил впечатление порядочного парня. У мужчин, способных взять женщину против её воли иные глаза.

Первым в зал вошёл заспанный Фабиан, на ходу зевая в кулак. По его разбитому виду можно было ошибочно предположить, что на часах восемь утра, а не вечера. Но всё же сменялись они с кобрами в основном в ночь.

— Поздно лёг? — спросил Рик, со спокойной совестью выключая компьютер.

— Ага, после обеда… сраный сериал не отпускал, пока не досмотрел последнюю серию. И чё ты думаешь? Я потом всё равно уснуть не мог, теперь мне позарез нужен второй сезон. А он выйдет следующим сраным летом!..

— Вот поэтому я не смотрю сериалы. Фильмы лучше — не так много времени сжирают и там законченный сюжет, без всех этих затравок: продолжение в следующей серии, а то и в сезоне.

— Могу посоветовать пару фильмов, где такая затравочка будет, — Фабиан оскалил длинные клыки в коварной ухмылке.

Рик заржал и показал ему оттопыренный средний палец, и как раз в этот момент дверь снова распахнулась и к ним присоединилась Офира.

— И вам добрый вечер, ребята, — она опустила на свой стол квадратную котомку и воодушевленно затараторила, развязывая узел: — Я вчера поняла, что до смерти хочу безе. Но не обычное, а влажное внутри. Его ещё называют: «мере́нга». Так вот, нашла в интернете несколько рецептов и не смогла определиться, какой мне больше по вкусу, поэтому приготовила в трёх разных техниках. Розовые по флемоанскому рецепту, вот эти не очень удавшиеся на вид бледно-коричневые кнопочки по шемуанскому, а самые симпатичные зелёненькие по саларунскому. Попробуйте и скажите, какой вариант вам больше понравился. Я хочу детям отправить на следующей недели посылку.

— Я не очень люблю сладкое, но ради тебя, крошка, готов пойти на жертвы, — Рик подмигнул Офире и надкусил розовую печеньку, почему-то считающуюся пирожным. Приторная сладость моментально нокаутировала его вкусовые рецепторы, но он из уважения к её многочасовому труду продолжил жевать раздутый и окрашенный сахар. — Сегодня получилось связаться с соседом по загородному участку, он подтвердил, что держит волчью стаю у себя на территории. Пообещал во вторник привести кабеля, пропавшего почти на сутки накануне убийства Айра Хоски. Сможешь организовать на этот день экспертизу?

— В рот мне ноги, как это вкусно!.. — прошамкал Фабиан.

— Хорошо, я подам заявку, — она с улыбкой смотрела на своего напарника, незаметно пододвинув контейнер с безе к нему поближе. — Нам выписали почётную грамоту за раскрытие дела. Завтра в восемь утра приказано явиться к шефу. Надевать парадную форму не надо, просто не опаздывайте.

— Но завтра ведь суббота, чего это вдруг шеф будет работать в свой выходной? Да и дело не такое уж и сложное было, чтобы за него вручать грамоту.

— Рикки, ты дурак или как? Там где грамота, там и премия. Никому нет дела до клочка картона, все идут за денюшками! Сечёшь?

— Это ты дурак, если думаешь, что я каждую копейку считаю.

— А-а, ну да, кое-кто же типа родился с серебряной ложкой во рту.

— С золотой, — поправил его Рик с кривоватой улыбкой. — С серебряной рождаются всякие бароны и виконты. А я имею статус принца.

— Какой ты в задницу принц? Донна мне рассказывала, что у тебя дворянский род тянется: от мамы к бабушке, потом к прабабушке и только потом к прапрадедушке. То есть, по вашей ветки последняя принцесса — прабабушка. Я шарю за титулы, поэтому не пытайся мне тут лапшу на уши навешать.

— У нас титул наследуется по обеим линиям: мужской и женской.

— В смысле?

— Поразмысли.

Фабиан скорчил недовольную рожу, а он поднялся из-за стола и потянулся всем телом.

— Ладно, я пойду. Хорошей вам смены.

— До завтра, — бросила ему на прощанье Офира.

В пустой дом возвращаться не хотелось, поэтому пришлось отправиться в пивной бар неподалёку. Тяжело признавать, но Рик скучал по сеструхе. Первые дни после её отъезда, он нарадоваться не мог последующему чувству свободы. Больше никто не ломился в туалет по утрам, не дрался с ним за последнюю пачку молока, не ворчал из-за разбросанных вещей, не раздражал громко включённым подкастом о сложностях саларунского языка. Но очень скоро ему стало тоскливо в их казённой квартирки после работы коротать часы отдыха. Появилось чувство какой-то неполноценности, будто от него кусок оторвали, и в одиночестве это неприятное ощущение лишь усиливалось.

Рик опустился на высокий стул у барной стойки и жестом подозвал бармена:

— Привет, мне псовое, литр.

— Привет, что-то ты зачастил в последнее время, — парень с небольшим брюшком и густой русой бородой не спеша достал из-под лавки стеклянный бокал и наполнил его безалкогольным янтарным напитком на основе ячменного солода, пивных дрожжей и печёночного бульона. — Случилось чего?

— Нет, просто не хочу дома один сидеть.

— А, с подружкой поссорился.

— Подружка тут… — он на миг задумался, прикидывая, как долго придётся объяснять, почему он скучает по сестре, от соседства с которой большую часть времени мечтает избавиться с соплячьего возраста, и в итоге решил, что легче поддакнуть. — Что-то вроде того, приятель.

— В таком случае советую оглядеться по сторонам, к нам заглядывает много горячих цыпочек, — парень демонстративно поиграл бровями.

— Ага, одна из них — я, — справа от Рика на стул присела сногсшибательная шатенка с длинными волосами, вьющимися на концах. Она положила на столешницу рядом с собой мотоциклетный шлем и повернулась, протягивая руку с раскрытой ладонью. — Привет, я — Доминика. Можно просто Мина.

— Привет, а я — Рик, — он пожал нежную ладошку с привычными, в меру вытянутыми ногтями. — Почему у тебя такое причудливое сокращение у имени, Мина? В этом есть скрытый смысл?

— Некоторые говорят, что на мне можно подорваться, как на мине. Отсюда и кличка, — усмехнулась она и подмигнула ему необычно ярким серым глазом, будто посыпанным на краях радужки графитовой крошкой, после чего обратилась к бармену. — Фреди, капни мне крафтового портера.

— Не ведись на её симпатичную мордашку, — подтвердил Фред, наливая пиво. — Она лишь с виду такая миленькая.

— Эй! Я тебя, что ли, чаевыми когда-то обидела?

— Чтобы ими обидеть, их надо хоть раз дать.

— Вот именно!

— Чудесная логика!.. — Фред в крайнем возмущении стукнул бокалом о столешницу, чем вызвал взрыв искромётного хохота у Мины. Отчаянно сдерживая улыбку, он вытер полотенцем капли пролившегося пива и пошёл в сторону новых посетителей, на ходу бросив Рику: — Серьёзно, непростая штучка.

— Тогда точно мимо. В последнее время меня окружает слишком много непростых женщин, третью я не потяну!..

— О-о, звучит как начало увлекательной истории, — подхватила Мина, откинувшись на низкую спинку стула. Тощая, но с формами. Почти как Донна. Но его напарница носила величественную осанку, а эта красавица непринуждённо сутулилась: плечи выглядели чуть тренированными и конкретно сейчас расслабленными. — Расскажешь?

— Да тут и рассказывать особо не о чем. Попал в сети к одной паучихе, к которой не должен был попадать ни при каких обстоятельствах, — он глотнул пива и вскользь пояснил: — Мы разных видов.

— О, это неразрешимая проблема всех межвидовых парочек, — понятливо протянула она и с сочувствием глянула на него. — Боишься, что родные не примут её?

— Не боюсь, а знаю. Да и не в тех мы отношениях, чтобы с родными знакомиться.

— Не в тех отношениях?.. Неужели рассчитывал на лёгкую интрижку с паучихой? Да ты отчаянный парень!

— Да, не повезло тебя встретить пораньше.

— Э-э, нет, парниша. Со мной у тебя точно ничего не выстрелило бы, — Мина картинно вздёрнула нос, нещадно переигрывая, — ты вообще не в моём вкусе. Люблю хмурых и загадочных мужчин, полных нераскрытых тайн.

— В таком случае, ты бы нашла общий язык с моей сестрой, — хмыкнул Рик. — У неё напарник вечно ходит с рожей, будто говна нанюхался. Загадки тоже присутствуют. Ему память отшибло во время ритуала перерождения, поэтому он ничего не помнит. Ведёт себя как мудила, но не по собственной инициативе, а потому что ему мозги промыли. Даже злиться на него не выходит. Жалко дурочка.

— Подожди-ка, ты и сестра — вы же оборотни?.. — Мина дождалась, когда он кивнёт после чего продолжила выстраивать логическую цепочку. — Но в напарниках у твоей сестры вампир… вы что ли из особого отдела?

— Откуда ты знаешь?

— В смысле «откуда»? Одно время со всех щелей кричали об открытие этого отдела. А в интернете я натыкалась на фан-клубы ваших работников. Очень красивой брюнетки, чьи стильные образы разбирали и копировали девушки по всему миру, и вампира с пирсингом и татуировкой на шеи. Он ничего такой. Симпатичный. Я так поняла, они из богатеньких?..

— Аристократы, — подтвердил Рик и полез в интернет. Первый же запрос с его именем принёс десятки фотографий, большая часть из которых снималась откуда-то издалека и под неудобными ракурсами. — Что за фигня?..

— А я что говорила. Вы местные знаменитости. Но не волнуйся, интерес к вам почти издох. Как минимум месяц я точно не слышала ни единого упоминания об отделе или его работниках в социальных сетях. Поэтому можно сделать вывод: сейчас у них уже, скорее всего, новая любовь. Подростки легко переключаются.

— Просто обалдеть… Нет, я, конечно, замечал иногда всяких соплячек с огромными камерами, но даже не догадывался, что они специально снимали кого-то из нас…

— Я так понимаю, напарник твоей сестры тот блондинчик?

— Заинтересовал своим хмурым видом?

— Нет. С вампирами или оборотнями я бы не стала связываться. Хочу любовь на всю жизнь, чтобы состариться… — она запнулась на полуслове и звонко рассмеялась. — Жесть, что у тебя с лицом случилось? Ясно всё с тобой!..

— Извини, рефлекс сработал, — виновато улыбнулся Рик, продолжая листать фотки, теперь уже Вел и Марселя. Вот на одной они идут и о чём-то спорят. На второй малая хватает его за грудки. На третьей он лежит на тротуаре, а она бодро чапает вперёд. И как только скандал международного уровня не раздули всякие папарацци после таких живописных снимков.

— Прикольная парочка, — Мина перевела с экрана телефона на его лицо смеющийся взгляд, — я даже не догадывалась, что у вас так там весело. Надо будет…

— Минчик! Безотложка! — на неё налетела низкорослая девчушка со светло-русыми волосами, заплетёнными в широкие косы. И делая страшные глаза, она громко прошептала: — Кинзи вышел на охоту!

— О-о-о, это чудесная новость, — Мина залпом проглотила пол литра пива и со стуком поставила бокал обратно на столешницу. — Приятно было познакомиться, Рик! Надеюсь, ещё свидимся!

Уже после того, как её симпатичная фигурка с натянутым на голову шлемом исчезла за входной дверью, к Рику подошёл Фред. Убрал бокал и подобрал деньги: одну банкноту и несколько монет.

— Гир в гир… — тоскливо вздохнул он.

17 глава: Ликвидация проблем

Белладонна

Душный полумрак клуба рассекали неоновые лучи прожекторов мигающие в такт битам низкочастотной электронной музыки. Разгорячённые, потные тела бесновались в наркотическом экстазе: оборотни, под зельями притупляющими их инстинкты, а люди под более тривиальными веществами.

Потягивая из бокала томатный сок, Белладонна скользила бездумным взглядом по влажному от пота стройному телу танцовщицы, отплясывающей на площадке возле её дивана. Ядовито зелёные и агрессивно красные блики играли на смуглой коже в диком завораживающем танце. Но она всё же отвернулась, чтобы отыскать взглядом одну конкретную особу — Дарси отчаянно извивалась на танцполе, будучи обласканной вниманием сразу двоих оборотней. Так старалась их впечатлить, что Белладонна ощутила фантомный привкус желчи на губах. Эта женщина не была способна у неё вызвать ничего, кроме презрения.

История её жизни оказалась более запутанной, чем предполагал Марсель. В глубоком юношестве Дарси вращалась в компаниях, которые в народе полагалось называть: «плохими». Возможно, причиной тому было то, что их с сестрой воспитывала мать в одиночестве, без отца, бросившего семью ради молодой любовницы. А может дело в каких-то врождённых качествах, но парни и девушки, промышляющие воровством, проституцией и мелким бандитизмом, числились в статусе её близких друзей. Сама Дарси не попалась в руки полиции. Либо кто-то хорошенько почистил базу данных, удалив все прегрешения перед законом из биографии будущего судмедэксперта.

Однако инцидент, произошедший на двадцать четвёртом году её жизни сохранился в документах. Достать их оказалось крайне непросто. И дорого.

Дарси состояла в отношениях с лидером небольшой группировки — мужчиной, что в настоящее время томился в колонии строгого режима из-за разбойного нападения на семью в загородном доме и убийства магически одарённого человека. По молодости или типичной для неё ветренности, она ушла в загул, открыв для себя чудеса секса с оборотнями. Преданный возлюбленный подарка в виде оленьих рогов не оценил и устроил некрасивую сцену в кругу их друзей, особенно акцентировав внимание на том, что ему предпочли недочеловека — практически животное. Дарси не раскаялась и не попросила прощения, а сообщила, что у него нет прав распоряжаться её телом. Смело заявила: «с кем захочу, с тем и буду спать — мы живём в век равноправия, дорогой», — так, по крайней мере, процитировала её слова близкая подруга, дававшая свидетельские показания.

Откровенно говоря, Белладонна разделяла в этом вопросе точку зрения Дарси. Однако распространяться об этом никогда не стала бы. Большей глупости и придумать нельзя. Они всегда жили и будут жить в патриархальном обществе, как бы искусно оно не претворялось иным. Поэтому такие откровения ничего кроме проблем принести не способны. Тем более в маленьком провинциальном городе, где традиционные устои особенно сильны. Хочешь разнообразить свою сексуальную жизнь? Приложи усилие, чтобы об этом никто не узнал.

Реакция оскорбленного мужчины последовала не сразу. Конечно, он ради приличия разнёс пол бара и сломал пару носов парней, попытавшихся его успокоить. А уже потом решил проучить неверную бывшую, устроив групповое мероприятие, где её бы пустили по кругу. Собирал толпу в открытую, поэтому столь пикантная информация долетела и до ушей матери Дарси.

Испугавшись за страшную участь дочери, она бездумно заявилась в клуб вооружённая одной лишь своей магической способностью — слабеньким талантом в геомагии, силы которого хватало исключительно на работу в исследовательской группе, ответственной за поиск различных минералов и прочих природных ресурсов в глубоких слоях земли.

Она застала Дарси лежавшей в бессознательном состоянии на кушетке из-за сильного опьянения наркотическими веществами. Все ещё одетую, пусть и не слишком скромно. Но явно не тронутую более десятком мужчин, собравшимся вокруг.

Отбить дочь госпожа Коулман сумела. Но ценой собственного здоровья — ей сломали позвоночник в грудном отделе, навсегда сделав инвалидом. Своевременно оказанная медицинская помощь могла бы спасти подвижность нижних конечностей. Но Дарси проснулась у мусорного бака, куда их выкинул её бывший, через пять часов — к тому времени нервное волокно спинного мозга уже не поддавалось сшиванию целителями.

Белладонна плохо помнила своих родителей. Их лица и голоса стёрлись из памяти, не оставив за собой ни одной яркой детали. Тогда, ещё до перерождения, она их любила, хоть и не понимала отца — единственного одарённого магией потомка знаменитого, но вырождающегося рода. Почему он женился на обычной женщине, вместо того, чтобы заняться восстановлением чистоты крови? Её мать наверняка уже давно покоилась в могиле; человеческая жизнь до ужаса скоротечна. Но отец, вероятнее всего, ещё жив. Ему перевалило всего за сто пятьдесят лет — он только вступил в старческий возраст.

Нельзя сказать, что Белладонна сильно тосковала по смертным родителям последние сто лет. У неё банально не оставалось на это внутренних ресурсов. Но сейчас, когда она оказалась в такой близости к Лаварии, пожалуй, не отказалась бы встретиться с отцом. Или хотя бы посмотреть на него со стороны.

Одним глотком допив сок, Белладонна поставила бокал на столешницу и вернулась к мыслям о более неблагодарной дочери, коей являлась сама. Дарси изменилась после того трагического урока, взялась за ум и закончила медицинскую академию. Вероятно, верила, что ноги матери поддавались лечению, а может, следовала за тусклой искрой таланта. Однако в неотложки или профильной медицине она работать не смогла — не прошла магический экзамен. Получила дополнительную квалификацию и связала свою жизнь с судебно-медицинской экспертизой, после чего на регулярной основе стала отправлять деньги младшей сестре. Забавно, но именно младшая, а не старшая, в итоге выучилась по специальности «медико-профилактическое дело» в единственном крупном по соседству городе в глубокой провинции и стала сиделкой матери.

Дарси умудрилась сломать сразу две судьбы. В каком-то смысле у неё даже было чему поучиться.

Белладонна равнодушно следила за тем, как пьяное тело повисло на плече одного из оборотней. Он практически нёс её в сторону выхода из зала. И за ними вяло плёлся его приятель, с кем-то переписываясь в телефоне.

— Привет, красавица, тебе составить компанию? — возле Белладонны на сиденье нахально опустился молодой человек, не так давно вступивший в совершеннолетие. Такой наивный взгляд себе могло позволить лишь совсем юное создание.

— И что же это за компания? — насмешливо спросила она и, положив руку на спинку диванчика, близко придвинулась к нему, чтобы заглянуть в глаза. Медленно облизала зубы, слегка прикусив клыком кончик языка, и улыбнулась: — Чего притих, цыпленок? Я тебя внимательно слушаю.

— Извините, я, кажется, обознался, — испуганно пролепетал он и вскочил на ноги. — Я вас спутал со своей знакомой… О, вон она где!.. В этой темноте так легко перепутать…

Хорошенько повеселив её, цыпленок ускакал. Впрочем, Белладонне тоже больше не было смысла здесь задерживаться.

На выходе её проводили облегчёнными вздохами двое вышибал — классические для этой должности оборотни. По ряду причин, в клуб, где собирались преимущественно люди и оборотни, никто не хотел впускать ненавистного вампира, но пухлый свёрток из крупных купюр сделал своё дело. Деньги — третий по важности ресурс, после времени и информации.

Сегодня должно было состояться ключевое событие её плана, поэтому несмотря на небольшой риск, Белладонне захотелось лично понаблюдать за его безупречным исполнением. И убедившись, что Дарси доставили в гостиницу, она отправилась в спа-салон красоты на расслабляющие процедуры.

Четыре часа пролетело незаметно: ванны с эфирными маслами, солевые пилинги, обёртывания начиная от простых минеральных и заканчивая с жемчужной пылью и нитками шёлка, двухчасовой массаж от головы до кончиков пальцев ног, — не слишком эффективные для внешности процедуры, но замечательно релаксирующие.

Она бы и дальше нежилась под ласковыми руками массажистов, но посредник скинул ей видео. Пришлось посмотреть его без особого удовольствия от начала и до конца, чтобы убедиться, что всё произошло исключительно по обоюдному согласию и без элементов насилия.

Дарси обладала по-настоящему зверским аппетитом, не удивительно, что её так перемкнуло на оборотнях: троим мужчинам потребовалось полтора часа, чтобы полностью удовлетворить запросы этой ненасытной дамы. Она видела, что её снимал один из них, но лишь легкомысленно хихикала в камеру или корчила вульгарные рожи.

— Какая мерзость, — сухо прокомментировала Белладонна, выключая телефон.

После салона красоты она заехала в бутик, где переоделась в свежие вещи. Сменить одежду по завершению спа-процедур — что-то вроде навязчивой привычки. А старые вещи, насквозь пропитавшиеся запахами из клуба и бережно сложенные продавцами в пакет, ей неожиданно разонравились. Безусловно, её прачка превосходно справилась бы с их очисткой, но повинуясь минутному импульсу, Белладонна опустила несколько десятков тысяч гир в урну при входе в магазин. Села в заранее вызванное премиум такси и отправилась в отель, где отсыпалась после гулянки Дарси.

Минут двадцать пришлось стучаться, прежде чем довелось услышать:

— Да какого чёрта там принесло?! — дверь номера распахнулась, явив миру помятую даму в наскоро надетым на голое тело халате. Сначала перманентные брови взлетели вверх, а потом опустились и стекли к переносице. — Что ты здесь делаешь? Теперь за мной лично следишь?

— Есть разговор, — Белладонна толкнула дверь и шагнула в тесную прихожую, после чего улыбнулась и протянула ей бутылочку с аптечной настойкой от похмелья.

— Засунь себе… — Дарси не договорила, но смысл и так был ясен. — Я не собираюсь с тобой ни о чём болтать. Выметайся отсюда, пока я тебе патлы не повыдирала. Или в прошлый раз недостаточно получила?

— Нет, мы побеседуем. И тогда я позволила к себе прикоснуться, потому что была в этом заинтересована не меньше тебя. Ты так яро вопила о моей неискренности — я решила, что ты всё поняла. А оказалось, ты и верхушки айсберга не разглядела… как грустно.

— Вот же сука высокомерная!..

Она замахнулась, чем вызвала у Белладонны лишь желание закатить глаза. Прижать её к стене защитным куполом — один взмах руки. А вот то, что при этом распахнётся халат, можно было и предугадать.

Поморщившись, Белладонна отвернулась и, не опуская вытянутой правой руки, закрыла входную дверь.

— Почему не сделаешь коррекцию груди?

— Не твоего ума дело, — с ненавистью прошипела Дарси.

— Согласна. Вопрос был риторическим. У меня нет ни малейшего желания вникать в подобного рода нюансы. Говорить будем здесь, в таком виде? Или ты, наконец-то, возьмёшь себя в руки, и мы пройдем в комнату?

— Убери его, — глухо попросила она, а глубоко посаженные глаза заблестели от слёз.

В какой-то степени её даже стало жалко. Белладонна прекрасно помнила, каково это, ощущать тошнотворную беспомощность и унижение, перед тем, кто гораздо сильнее тебя. Но поддаваться глупым сантиментам не собиралась, поэтому холодно уточнила:

— Без глупостей. Я пришла, чтобы поговорить, а не причинять тебе вред.

Они прошли в комнату, где Дарси, закутанная в халат под самое горло, присела на диван. Взяла протянутый телефон с видом, будто делала огромное одолжение Белладонне, оставшейся стоять по центру номера, и включила почти двухчасовой ролик. В следующее мгновение выражение её лица круто переменилось, пальцы до скрежета пластмассы вцепились в корпус кожаного чехла, а плечи мелко задрожали.

— Что это?.. — шокировано прошептала она.

— Видео, которое успел перехватить мой детектив. Тебе не повезло встретить парней, промышляющих съемкой любительской порнографии для сайтов закрытого характера. Они в ночных клубах и барах выискивают лёгкодоступных женщин, пребывающих в наркотическом или алкогольном опьянении, везут в отель и снимают мини-оргии на камеру. Большинство таких женщин даже не в курсе, что побывали в роли актрисы.

— Зачем они это делают?.. Порнухи в интернете валом!

— Я не эксперт, но полагаю, что есть аудитория ценителей искренних эмоций. А любая актриса, скорее всего, быстро приобретает профессиональную деформацию. В связи с высокой частотой сексуальной деятельности, вполне естественно, что она перестаёт получать удовольствие от процесса. А взятые женщины с улицы ярко демонстрируют как положительные, так и отрицательные эмоции. Но это лишь моё предположение.

— И у тебя нет ни капли сострадания к этим женщинам?.. — горько усмехнулась Дарси, пронизывая её колючим взглядом.

— А должно?

— Ты тоже женщина, а значит могла бы оказаться на их месте.

— Я не склонна к такому рода приключениям, — снисходительно опровергла Белладонна. — И среди других женщин, не так уж и много тех, кто целенаправленно отправляется в ночной клуб и в одиночестве злоупотребляет различными веществами. Все прекрасно понимают, какие цели преследуют эти женщины.

— Мне мерзко от твоих завуалированных формулировок. Лучше бы прямо сказала, что считаешь их шлюхами, поэтому плевать хотела на то, что какие-то подонки пользуются их беспомощным состоянием!

— Давай представим, что именно это я и сказала, если тебе от этого станет легче.

— Тварь бессердечная… из-за таких, как ты, мизогиничек, в нашем обществе процветает нездоровое отношение к женщинам. Они даже просто не могут сходить потанцевать в клуб на выходных, чтобы на них косо не посмотрели.

— И ты тоже туда отправилась для того, чтобы просто потанцевать?

Дарси поёжилась под её внимательным взглядом и, не выдержав, отвернулась к окну. Её короткие ноги с толстыми икрами нервно отстукивали пятками.

— Это видео…

— Я его выкупила, поэтому оно не будет нигде распространяться.

Облегчённо выдохнув, она заметно успокоилась — трястись, как опавший лист на осеннем ветру перестала. Подняла необычайно ясные глаза на Белладонну, несмотря на своё болезненное состояние после алкогольного или наркотического интоксикации, и констатировала всем известную истину:

— И сделала ты это не по доброте душевной.

— Естественно.

— Чего ты хочешь?

— Мои цели не менялись с первого дня нашего нелепого конфликта, — Рикарда.

— Мы в последнее время и так практически не общаемся.

— Знаю. А ещё я знаю, что Рикард имеетсклонность сохранять со всеми хорошие отношения, чтобы обладать возможностью в любом момент этим воспользоваться. Я же заинтересована в том, чтобы вы сожгли между собой все мосты.

— И как же нам это сделать? — в едкой манере поинтересовалась Дарси и откинулась на спинку дивана. Выражение её лица заявляло: «я вижу, что ты хочешь купить меня, но не в этой жизни, сучка».

— Ты скажешь ему, что встретила замечательного мужчину, — Белладонна томно улыбнулась, — и хочешь попробовать построить с ним серьёзные отношения. Детишек там завести. Тебе уже за семьдесят, часики тикают и всё в этом духе.

— И ты надеешься, что это спугнёт Рика? Ему абсолютно плевать с кем я сплю.

— Плевать, пока ты такая же полигамная, как и он. Единственное, что гарантированно его отпугнёт — любой намёк на серьёзность. Стоит Рикарду услышать, что ты заинтересована в серьёзных отношениях: без разницы с ним или кем-то другим, — этот трусишка тут же исчезнет из твоего поля зрения.

— Блеф… откуда тебе это знать.

— Любой охотник знает повадки и слабости своей добычи.

Забрав из рук Дарси свой телефон, она убедилась, что видео удалено. Вот и причина самоуверенного тона. Не стоило обольщаться её относительно трезвым видом. С ней всё ещё было невозможно вести адекватную беседу.

— А если я не захочу этого делать?

— Мне придётся сделать тебе больно.

— Как страшно… — провокационно пропищала Дарси, скорчив испуганную физиономию.

— Я отправлю это видео твоей матери.

Неприятно ошеломлённое выражение словно приросло к её лицу. Вот теперь до деревянных мозгов начало доходить, что именно стояло на кону. По мере обработки информации, одна за другой сменялись гримасы: на смену удивлению прешёл страх, а уже его вытеснили злость и отчаяние.

Белладонна терпеливо ждала, когда она в полной мере осознает своё положение. И они наконец придут к нужному ей результату.

— Для тебя вообще нет ничего святого, да?.. Как много ты знаешь?

— Много. Например, как и при каких обстоятельствах твоя матушка получила инвалидность.

— Да ты… ты уничтожишь видео, после того, как я полностью порву с Риком?

— Нет.

— Даже на секунду не задумалась, — обескураженно выдохнула Дарси. — Хоть ради приличия изобразила бы, что размышляешь над моим вопросом!

— Не вижу в этом необходимости, ведь мы обе понимаем, что я никогда не избавлюсь от компрометирующей информации на кого-либо.

— И какие у меня тогда гарантии, что ты не отправишь его матери из желания мне насолить? Или не придумаешь, как меня ещё использовать?

— Никаких. Я могу пообещать, что не буду этого делать. Сомневаюсь, что ты мне в будущем ещё пригодишься. Однако само видео, безусловно, пригодится. Оно удержит тебя от того, чтобы сотворить глупостей на эмоциях.

— За свою задницу переживаешь. Перестраховываешься.

— Посмотри на эту ситуацию под другим углом. Я на самом деле тебе помогаю, не даю твоим чувствам зайти слишком далеко. Иначе Рикард разбил бы твоё сердечко.

— Господи, это какое-то сумасшествие…

— Ты ещё легко отделалась, — задумчиво произнесла Белладонна, вспомнив бедную Агнесс. — На моей новой родине гораздо жёстче разбираются с конкурентками или просто особами, впавшими в немилость. Поскольку мы бессмертны, круг способов очень широк.

— Я тебя сейчас пожалеть должна? — Дарси склонилась над коленями, максимально придвинувшись к ней, чтобы выдохнуть: — Гори в аду, сука.

— Думаю, мы поняли друг друга, — она убрала телефон в сумочку и направилась к выходу из номера: — не затягивай с признанием. Даю тебе время до понедельника.

Теперь, когда пути отхода для Рикарда отрезаны, можно переходить к следующему этапу в их отношениях. Однако сразу после разговора с его бывшей любовницей, ей даже прикасаться к нему не хотелось — он имел чудовищно низкие стандарты. Но с другой стороны, Белладонна отдавала себе отчёт, что сейчас находилась под властью сильных эмоций: брезгливость, злость и даже капелька страха, что этот ненасытный кобель переключится на новую цель — очень походило на ревность. Это позабытое чувство она не испытывала так давно, что даже в какой-то степени им наслаждалась.

Белладонна решила, что если ей удастся выйти из клана и остаться в живых, то она подумает над тем, чтобы закрутить с ним настоящий роман. Возможно, даже длинной в его волчью жизнь — для неё это всё равно лишь мгновение. Вероятно, их отношения будут неровными, поначалу придётся разбираться со всякими любовницами, прежде чем удастся его перевоспитать. Но, если бы она боялась трудностей, то на многое не решилась бы в своей жизни. Как говорят на Флемоа: «кто не рискует, тот не обретает вечную жизнь».

Валери

— Четыреста девяносто восемь, — произнесла она и выпрямила руки. Капелька пота скатилась по носу, застыла на кончике и упала на пол, разбившись о доски. Снова согнула руки в локтях, продолжая удерживать спину идеально ровной, и выдохнула: — Четыреста девяносто девять.

— Ты ещё не закончила? — спросил из-за закрытой двери Марсель.

Последний раз отжавшись, Вел поднялась на ноги, подхватила с кровати полотенце и отправилась в ванную.

— Ещё пять минут! Душ приму и выйду.

Уже почти неделю они жили в одном пространстве, разделённом хлипкой перегородкой из гипсокартона. Она старалась не прислушиваться к его дыханию на рассвете, когда он погружался в глубокий сон. Игнорировала желание случайно заглянуть в ванную, когда там стоял шум льющийся воды — оно поначалу даже испугало. Раньше её не тянуло подглядывать за моющимися парнями. А тут прямо-таки накрыло не по-детски. Но смирившись с тем, что эта течка протекала максимально странновато — всё же совершеннолетие не за горами, видимо, в организме что-то менялось — Вел налегла на тренировки.

Час в день она занималась до работы и два часа — после. Ещё Вел разминалась во время перерывов, чтобы переключить голову в полезное русло. Но главный залог успеха состоял в том, чтобы держать дистанцию с Мациком от двух метров. При любой его попытки сократить между ними расстояние, действовала молниеносно и крайне эффективно. И всё бы ничего, но он стал в два раза чаще говорить по флемоански с потолком. Очевидно, были в её методе и недостатки.

— Высуши волосы, — он стоял, подперев плечом косяк раздвинутых межкомнатных дверей. Руки сложены на груди, взгляд угрюмый. И чем сильнее хмурились его брови, тем красивее гад выглядел. Заколдованная рожа, не иначе.

— Они сами высохнут, всё нормально!

— Ты вчера полночи кашляла. А сегодня штормовое предупреждение объявили.

— У меня крепкое здоровье! Я не заболею.

— Мне принести фен и самому тебе высушить волосы?

Негодующе поджав губы, Вел вернулась в ванную, где ещё десять минут обдувала голову горячим воздухом. Ей хватало одного вечно опекающего брата, с чего вдруг Мацик заделался во второго? Оборотни редко простывали, а если и подхватывали какую-нибудь инфекцию, то за пару дней естественным образом выздоравливали. Он явно преувеличивал проблему.

Уже с полностью сухой головой Вел снова вышла из ванной комнаты и только теперь до неё запоздало дошло, что Мацик полностью обнажил широкую межкомнатную арку.

— Почему ты раздвинул двери?! — возмущённо спросила она, не до конца понимая, на что сейчас больше злилась: на его самодеятельность или свою невнимательность. — А если бы я вышла голая?!

— Чего я там не видел, — проворчал он и развернулся.

— Усохни, придурок! — она швырнула в него подушкой, но гад умудрился уклониться, будто у него на затылке пара дополнительных глаз имелась, поэтому та врезалась в стену и упала на пол. — Да ты по-любому ещё хочешь поглазеть!

— Всё может быть, — донёсся издалека тихий ответ, заставивший её покраснеть до кончиков ушей.

И что этот вампирюга себе позволяет?! Совсем стыд потерял! То есть, страх!..

Накинув кожаную куртку спортивного фасона — остальные кожанки ощущались как тесные коконы, не дающие поднять руку выше тридцати градусов — Вел последовала за ним к выходу из номера, строго придерживаясь концепции с дистанцией. И уши тут были совсем не причём!

Пока старший детектив и капитан опрашивали свидетелей и проверяли свои теории, они с Мациком изо дня в день занимались рутинной: искали очевидцев похищения. Обивали пороги всяких магазинов, где чуть ли не силой изымали у несговорчивых работников записи с камер видеонаблюдения. А уже по ним охотились за прохожими и машинами, чьи видеорегистраторы обдали более удачным ракурсом съемки.

Естественно, все три жертвы оказались похищены в слепой зоне. Вот девочка прошла мимо одного магазина, мимо второго, а напротив третьего уже так и не появилась. Вел даже перекинулась, чтобы наиболее тщательно обнюхать место, где она пропала. Но ничего необычного, за что бы они могли ухватиться, как за малейшую из зацепок, так и не нашла.

Они приехали к дому единственного человеческого мужчины, погибшего в этот раз от рук Воспитателя, и пешком двинулись вверх по улице, повторяя его ежедневный маршрут до работы. Они внимательно осматривались по сторонам, ища глазами камеры.

— Здравствуйте, уделите нам, пожалуйста, пару минут, — Марсель показал своё удостоверение мужчине, застывшему у открытой машины.

— Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? — с лёгким беспокойством в голосе спросил он, сжимая в пальцах ручку портфеля. Весь его вид кричал: выражение лица и поза, что он с радостью запрыгнул бы в салон автомобиля и вдавил педаль газа в пол.

Вел не понимала причины, но почему-то многие люди, оборотни и полукровки в Ксоре боялись полиции — вампиры демонстративно её презирали. Они очень неохотно шли на сотрудничество, а многие и вовсе выворачивались наизнанку, лишь бы от них отстали со всякими расспросами. Полиция ведь работала на благо граждан, чтобы те могли чувствовать себя в безопасности. Откуда тогда столько страха и ненависти?

— Вы здесь живёте? — деловито поинтересовался Марсель.

— Да.

— И каждый день на этом месте паркуетесь?

— Да, почти. Иногда занимают место. Всякое бывает. Гости, рабочие. Но в основном, да, я здесь ставлю машину.

— На прошлой неделе седьмого числа в это время ваша машина тоже тут стояла?

— Да, наверное, — оторопело отозвался мужчина. Точность деталей особенно пугала опрашиваемых.

— Вы не возражаете, если мы сделаем копию записей за последние две недели с видеорегистратора из вашей машины?

— А зачем вам мои записи?..

— Мы расследуем убийство вашего соседа из семьдесят второго дома…

— Поэтому мы будем очень благодарны, если вы нам поможете, — подхватила Вел.

— Дэвида убили?..

— Да, Дэвида Бриса убили, — Марсель достал из кармана пиджака телефон со специальным переходником, куда вставлялись карты памяти. — Вы были знакомы?

— Конечно… мы же на одной улице живём… тут все друг друга знают. Какой ужас… бедная Мари.

Получив копию записей, они продолжили следовать маршруту жертвы. Убийца должен был идти по пятам, поджидая удобный случай, или сидеть в засаде. Вероятнее второй сценарий, но и первый не проверить они не могли.

Завернув в очередной магазин, Марсель начал стандартную процедуру, суть которой сводилась к: «дайте нам запись с уличной видеокамеры». Но в этот раз девушка, что в одном лице являлась и продавцом, и охранником, и администратором, повела себя крайне возмутительно. К нему и раньше приставали, но так откровенно и пошло — впервые.

Девка легла грудью на стойку и, подперев рукой подбородок, покусывала мизинец. А её взгляд ни на миг не отрывался от его лица.

— Дай свои контакты, — кокетливо не то попросила, не то потребовала она — не такая уж и красотка, чтобы так самоуверенно себя с ним вести. Страшно захотелось ей губу обратно закатать. — А то вдруг на меня нападёт сексуальный маньяк поздно вечером, когда я буду возвращаться домой.

— Телефон горячей линии ВПД: 00-254-74-47, — равнодушно отозвался Марсель.

— С горячей линии всё так сложно… а если бы у меня был твой личный номер, я бы щедро отблагодарила за своё спасение.

— Мы не из местного отделения, — сердито буркнула Вел.

— У меня четвёртая группа крови, — проигнорировала её нахальная девка.

— Замечательно. Предоставьте, пожалуйста, доступ к видеозаписям.

— Предоставлю, но в обмен на номер телефона.

Поразительное бесстыдство, даже Рикки так не напирал на девчёнок в самые тяжёлые для него времена. А эта девка не просто вешалась, а наглейшим образом торговалась. Знала, что им нужны записи и что без ордера они не могли самостоятельно их изъять, поэтому развела этот безобразный цирк.

На какое-то мгновение Вел показалось, что она почувствовала исходящее от Марселя раздражение. Иногда обрывки его эмоций долетали до неё, полупрозрачными рваными клочками. Если она в тот момент не была сосредоточена на чём-то своём, то могла их более или менее отчётливо разглядеть.

Однако конкретно сейчас более вероятно, что Вел приписывала ему свои собственные эмоции. У него не было повода злиться на пристающую к нему девушку. Наоборот, она наверняка тешила его самолюбие, как видного самца.

— Клэнси, — прочитал сквозь зубы Марсель имя на бейджике и натянуто улыбнулся. — Вы меня ставите в неудобное положение.

— Из-за этой, что ли? — она не глядя тыкнула указательным пальцем в сторону Вел и хихикнула: — Надо же, какой ты чувствительный.

В ней вскипело всё дерьмо, что копилось, наверное, с самого рождения. Ещё ни одна девка её так сильно не бесила. Что это за пренебрежительный тон, словно речь шла о трухлявом пуфике? Свою рожу давно в зеркале не видела?

«Не реагируй, — в голове прозвучал сухой голос Марселя, — иначе она не даст видео скопировать».

«Я и не собиралась!» — как будто Вел больше делать нечего, кроме как вмешиваться в его амурные дела. Может он для вида прикидывался незаинтересованным, а на деле всю шею ей взглядом обслюнявил. Она, в отличие от него, не могла в любой момент заглянуть в чужую голову.

— Так, седьмое число… — девка несколько раз клацнула мышкой, — вроде вот тут. — Она подняла на Мацика хитрые глаза. — Будешь здесь смотреть?

— Скопируйте, пожалуйста, на флешку последние две недели, — он протянул ей миниатюрный металлический брусок из дорогого сплава металла с неразличимым колпачком. Даже рабочие финтифлюшки покупал втридорога, вечно пытаясь кого-то впечатлить, притом не своими деньгами.

Вел родители тоже отправляли каждый месяц круглую сумму. Но она их не трогала — хватало зарплаты младшего детектива третьей категории, в должность которого её перевели, как и остальных, спустя три месяца стажировки. Никакого торжественного вручения грамот не проводилось, просто выдали парадную форму и объявили об увеличении зарплаты. Вполне адекватной зарплаты в двадцать пять тысяч гиров.

Закончив с копированием видеофайлов, Клэнси протянула в одной руке блокнот с ручкой, а в другой — зажатую в кулаке флешку.

— Всё готово. Теперь твоя очередь, — и стрельнула глазками на пустой лист бумаги.

Марсель внимательно посмотрел в её бесстыжее лицо и похоже снова провернул любимый трюк с мозгами. Она развернула руки и разжала кулак, давая забрать флешку. И судя по тому, как поползли вверх её брови, делала это не по собственной инициативе.

Не спуская немигающего взгляда с всё шире распахивающихся глаз, он склонился над ней и ядовито прошипел:

— Меня не интересует ни твоя вонючая промежность, ни грязная кровь, — после чего развернулся и, прихватив Вел за запястье, вышел из магазина.

— Я уже и забыла, каким ты можешь быть, — она вырвала руку из его прохладных пальцев. Кожа словно горела в тех местах, где он её касался — и это было лишено всякого смысла.

— Такое случается, если долго терпеть, — Марсель беспечно пожал плечами. — А ей не помешает немного похандрить. Не ко всем вампирам стоит так приставать. Можно и на неприятности нарваться.

Вел понимала, что он имел в виду, потому как в Саларуне выпитые досуха женщины встречались до пугающего часто. Найти вампира не составляло большого труда, а вот доказать его виновность в преступлении — задачка не из простых. Поэтому они в какой-то степени чувствовали свою безнаказанность. Переставали осторожничать и тогда их удавалось поймать на горячем.

Тем не менее ему было вовсе не обязательно так грубо с ней себя вести.

— Ты чудной.

— Почему?

— Мы долго работаем вместе. Но ты никогда с девушкой не был.

Он посмотрел на неё каким-то особенно непонятным взглядом. И чем дольше Марсель молчал, тем сильнее накатывало смущение. Не хотелось, чтобы он подумал, что Вел целенаправленно следила за его личной жизнью, поэтому она сцепила пальцы в замок и неловко попыталась объяснить:

— Запахи долго держатся! Духи, косметика!.. Ну и в целом, ты малоактивный, что ли… Не показываешь свой интерес. Рикки больше недели выдержать не может. Постоянно за девушками бегает! А ты как-то… поэтому… вот, — промямлила под конец Вел и прикусила нижнюю губу.

— В девяносто процентов случаев, когда ты спишь с девушкой — она этого захотела. Иногда может тебе подыграть, сделать вид, что ты её добился. Девушкам свойственно притворяться недоступными, чтобы не выглядеть потаскушками. Либо для того, чтобы ты почувствовал себя более уверенно и привлекательно после того, как завоюешь недотрогу. Но по факту: мужчины — потаскушки женщин. Именно они бегут по первому намёку. Если красивая девушка подойдет к десяти свободным парням и предложит с ней уединиться, то девять из них с радостью и воодушевлением откликнуться на предложение. А если представить обратную ситуацию с красивым парнем, то в лучшем случае одна девушка заинтересуется, но далеко не факт, что согласится. Так кто после этого потаскушки?..

— Не понимаю, что ты пытаешься сказать…

— Я не потаскушка, чтобы бегать за каждой второй юбкой. Ещё есть такая вещь как самоуважение. И вот это самоуважение у меня присутствует, поэтому я жду, а не размениваюсь на разовые увлечения.

— Но чего именно ты ждёшь?

— … достойную девушку.

— А достойная это какая? — всё никак не могла взять в толк Вел. Вечно у него всё не как у нормальных вампиров или оборотней. Вон, даже какие-то дико замудрённые концепции с потаскушками выдумал. — Я достойная?

Он бросил на неё не то испуганный, не то недоумевающий — в общем, очередной непонятный взгляд.

— Что? Не достойная?.. — окончательно растерялась она.

Из него вырвался нервный смешок, задержавшийся в уголках приподнятых губ, а красные глаза приобрели столь ослепительный и живой блеск, что Вел на мгновение залюбовалась его улыбкой. А потом на неё подобно лавине обрушился смысл их разговора. В частности, чего именно она допытывалась у него узнать. И ей стало до дурноты стыдно.

— Достойная, — на грани слышимого произнёс Марсель и отвернулся, разглядывая верхушку столба у которого они стояли. — Тут больше нет камер.

— Да, кончились, — сконфуженно подтвердила Вел, перебирая пальцами. Её лицо так полыхало, что возникло почти непреодолимое желание прижать его прохладные пальцы к своим щекам. И от этой безумной мысли ей стало лишь хуже — окончательно берега попутала.

— Ты не хочешь есть?.. — он, не поворачиваясь, указал ладонью на домашний ресторанчик дальше по улице. — Можем туда зайти. Заодно там проверим камеры.

— Да, я бы покушала.

— Тогда идём?

— Да… да, идём! — она рванула к дороге, но не успела и шага сделать, как Марсель дёрнул её за локоть в обратную сторону и впечатал лицом в свою грудь.

За спиной по гладкому асфальту с тихим шелестом пролетела машина. И поэтому вопросов, зачем он её схватил и прижал к себе у Вел не возникло. Она шумно втянула приятный аромат и зажмурилась от удовольствия. Как же обалденно от него пахло — парфюм раскрывался тонкими, натуральными нотами и совершенно не бил спиртовой отдушкой по носу. Раньше она не встречала никого, кто пользовался туалетной водой и не раздражал её чувствительное обоняние резким, навязчивым химическим душком.

Вцепившись пальцами в рубашку на пояснице под пиджаком, Вел привстала на носки, утыкаясь носом Марселю в шею — источник приятного аромата. Она облизнула губы, случайно задев языком и его кожу, и запах стал во много раз ярче, мускуснее.

— Вел? — он тихо позвал её бархатистым, низким голосом.

Словно во сне, она проурчала что-то нечленораздельное ему в шею, не желая отвлекаться.

— Мы стоим по центру улицы, потерпи хотя бы до номера в отеле…

Резко распахнув глаза, Вел отшатнулась от него. Сердце в груди бешено застучало, разгоняя адреналин по жилам. А потом она снова подступила, схватила за грудки и дёрнула на себя, чтобы прорычать в удивлённое лицо:

— Не приближайся ко мне!

Марсель выглядел до того ошарашенным, что мог только хлопать ресницами. А она, боясь снова попасть под чары одурманивающего запаха, отскочила от него метра на три. Её саму жутко пугали стремительные перемены в собственном настроение: то он в её глазах выглядел, как и любой другой обычный мужик, а то вдруг превращался в само совершенство. И это всегда происходило так внезапно!

В ней сейчас полыхал целый костёр неудовлетворенного желания, которое надо было на что-то растратить. И Вел не придумала ничего лучше, чем начать немедленно приседать. И пока она молча упражнялась, Марсель продолжал стоять подобно гипсовому изваянию и немигающе смотреть на неё.

— Да гормоны это, гормоны! — рявкнула Вел, не выдержав давления. — Извини!

Он тяжело вздохнул, закрыл лицо ладонями и горестно пробурчал в них:

— И как меня угораздило…

Уже через двадцать минут она почувствовала себя намного лучше. И если продолжит соблюдать установленную дистанцию, то больше никаких казусов не случится. Всего-то осталось пережить ещё пару или тройку дней, а там её и отпустит.

Вел откинула со лба прядь волос и выпрямилась, после чего вытащила звонящий телефон из кармана. Широко улыбнулась, увидев имя брата, и радостно воскликнула:

— Привет, потаскушка!

Эпилог

Зайга

Пришлось проехать несколько тысяч километров, пройти таможенный контроль на двух границах и всё для того, чтобы теперь сидеть за столиком в заурядном ресторане маленького приморского городка и любоваться кислым выражением на лице младшей дочери.

— Мама, хватит меня контролировать! — сердито заявила она, откинув ложку, которой ковырялась до этого в растаявшем мороженом.

— Чего? Контролировать? — Зайга, конечно, не ожидала, что дочь придет в бурный и неописуемый восторг от его приезда. Но её поведение выходило за все приемлемые рамки. — Ты живёшь и учишься на мои деньги в этой глуши! И что я такого сделала? Мне уже и приехать проведать тебя нельзя?!

— Зачем ты заявилась в академию и пошла к куратору расспрашивать обо мне? Ещё и одногруппников допрашивала… стыдоба какая!.. Тебе недостаточно моих слов, что у меня всё нормально? Обязательно всё перепроверять? Что это, если не контроль?!

— Я просто беспокоюсь о тебе. Ты сейчас в таком сложном возрасте и уехала так далеко…

— Я давно не ребёнок! — она ударила ладонями по застиранной скатерти, привлекая к их столику ещё больше внимания. — И не надо меня тыкать деньгами! Со следующего семестра я смогу устроиться на подработку. Тебе больше не придётся меня содержать!

— Нет, я не это хотела сказать… — в примирительном тоне начала Зайга, но дочь уже вскочила со стула, откинула за плечи длинные серебряные пряди волос и устремилась к выходу из ресторана. — Эваска, я не закончила! Не смей так уходить!

Но она всё равно выскочила на улицу, оставив её один на один с бушующими на душе бессильным гневом и горькой обидой. Вот так стараешься, растишь, воспитываешь ребёнка. А он потом тебе заявляет, что ты якобы не имеешь права вмешиваться в его жизнь. И это ей всего лишь двадцать шесть лет. Что будет дальше? Вообще вычеркнет мать из жизни?

— Неблагодарная, — Зайга промокнула салфеткой уголки глаз, в которых собрались злые слёзы, и продолжила есть овощной салат.

Из четырёх её детей Эваска обладала самым гадким характером. Притом с детства. Упрямая как ослица, ещё и за языком совершенно не следит. Если что-то надумала, то наизнанку вывернется, но своего достигнет, и плевать, что по дороге все руки и ноги себе переломает. В этом она была ужасно похожа на своего покойного деда. Мало ей было унаследовать его цвет волос и тяжёлый взгляд, так ещё дурной нрав переняла.

Жили они себе спокойно в восточной части Нувуа. Нет, надо было ей придумать уехать учиться на западную окраину Ксоры — на другой конец саларунского континента. Как будто у них в стране недостаточно мест, где можно получить приличное магическое образование. Естественно, Зайга поначалу не очень радостно восприняла эту новость, но потом всё же услышала её и дала своё согласие на отъезд. И вот теперь получила такой славный приём.

Колокольчик на входной двери звякнул, и она тут же обернулась, впившись взглядом в лицо симпатичной девушки с густой копной рыжих кудрей, упруго подпрыгивающих в такт её энергичным шагам.

— Держи дистанцию! — рыкнула она с сильным ирашским акцентом кому-то позади себя.

Расстроенная тем, что это не дочь вернулась, Зайга отвернулась, не увидев того, кто в раздражении зашипел на девушку:

— Успокойся и не позорь нас. Я не собираюсь тебя и пальцем трогать.

— А причём здесь ты?!

Парочка уселась за стол и притихла, позволяя ей вернуться к мыслям об Эваске. И что с ней делать? Оставить всё как есть? Или попытаться ещё раз поговорить? Лишить её карманных денег или сократить их количество Зайга не могла — всё равно что камень привязать к ноге тонущего. Эваску это не заставит задуматься о своём поведении, а оттолкнёт от отчего дома окончательно.

Все вокруг продолжали твердить: надо больше говорить с детьми, вслух обсуждать проблемы. Но как с ней поговоришь, если она слушать ничего не желала? После того как Зайга сошлась с Игнасом её как подменили. Или скорее выкрутили на максимум все острые углы характера. Поэтому тогда ещё шестнадцатилетняя негодница приняла отчима в штыки, точно он заявился к ним в дом накануне смерти её отца. Но Зайга выдержала больше десяти лет траура — Эваска не имела морального права так отвратительно себя с ним вести.

И ладно, если бы с Игнасом было что-то не так. Но остальные дети ведь благосклонно его приняли. Пусть двое старших в тот период уже обзавелись своими семьями и жили отдельно, однако Паулюс с ним мирно сосуществовал под одной крышей больше пяти лет, прежде чем уехал работать за границу.

— Принесите счёт, пожалуйста, — попросила она у мимо пробегающего официанта.

На душе кошки скребли. Зайга не понимала, как ей вести себя с дочерью. Что для них будет правильнее. Но для начала с ней стоило ещё раз попытаться поговорить, может даже извиниться за визит в академию.

Оставив на двадцать процентов больше той суммы, что указали в чеке, она накинула плащ и двинулась к выходу из ресторана. На ходу достала из своей сумки телефон и случайно им подцепила губную помаду. Та упала на пол и закатилась под стол к паре, сидящей в каком-то особенном, не поддающемся описанию напряжении.

Светловолосый мужчина тут же наклонился и подхватил помаду, врезавшуюся в подошву его ботинка. Откинулся обратно на спинку стула и молча протянул её Зайге.

— Папа? — ошеломлённо выдохнула она, разглядывая лицо мужчины: острые скулы, квадратный подбородок, прямой нос с едва уловимой горбинкой, средней полноты губы с заострёнными вершинами и знакомый взгляд, глубоко посаженных глаз под светло-русыми нахмуренными бровями. Этот мужчина был невероятно похож на её давно погибшего отца. Однако у папы не было пирсинга и модельной стрижки. И самое главное — он никогда не стал бы вампиром.

Рыжая девушка вздёрнула нос и шумно принюхалась.

— Какой ещё папа… от тебя козой несёт!

— Антилопой, — смущённо поправила Зайга, забирая помаду. — Моя мама была антилопой. Спасибо. И простите, пожалуйста, за мою реакцию. Вы очень похожи на моего погибшего отца.

Она уже развернулась, собираясь пройти мимо, но мужчина её окликнул.

— Подождите, — он выглядел встревоженным. — Я могу узнать, как вас зовут?

— Зайга.

— А фамилия?

— Лайгуис.

— Не поняла, — недовольно пробурчала его спутница, сверля белоснежный затылок убийственным взглядом. — А говорил, что не потаскушка!

— Кто не потаскушка? — растерянно спросила Зайга, не понимая, кого именно сейчас оскорбляли. Впрочем, даже если и её, ответить грубиянке она бы не решилась. Всем известно, что из себя представляют ирашский женщины. А по одному мимолётному взгляду, брошенному на рыжую амазонку, было нетрудно догадаться, что она далеко не самое слабое звено в своей стаи.

— Не берите в голову, эта дурная вечно всякий бред несёт, — небрежно отмахнулся мужчина. — А как звали вашего отца?

— Почему вы меня расспрашиваете?.. — она потихоньку начинала нервничать. И вообще, с чего это вдруг оборотень и вампир ужинают за одним столом? Ещё и разговаривают, как закадычные друзья в ссоре? С ними явно что-то было не так.

— Пожалуйста, ответьте, — спокойно произнёс мужчина, смотря ей в глаза. Откуда изнутри шло чувство, будто для него узнать ответ на этот вопрос было жизненно важно.

И девушка как-то вся подобралась, положила локти на стол и подалась телом вперёд, уставившись на Зайгу с нетерпеливым предвкушением.

— Айварс. Айварс Лайгуис… Теперь я могу идти?

— Да. Спасибо, — искренне поблагодарил он.

И не желая быть застигнутой врасплох очередным вопросом, она поспешила выйти из ресторана. Впервые её грудь не сдавило от глухой ненависти при встрече с вампиром.

Иезавель 

Горячая вкусная кровь наполняла его рот. Он сглотнул, провёл языком по ранкам и открыл глаза. Отстранившись от тонкой девичьей шеи, коснулся пальцами бьющийся жилки, с другой стороны от той, что залило до ученического воротника кровью. Пульс под подушечками постукивал, значит выживет, счастливица.

Скатав в трубочку договор, Иезавель засунул его в нагрудный карман её рубашки и отпустил узкую талию, позволив девушке сползти по стенке и осесть на пол тамбура. Развернулся и отправился обратно в вагон первого класса.

При его появлении в купе Мелания подскочила с места, сложила руки на животе и растянула пухлые губы в заискивающей улыбке.

— Вы вернулись, отец, — покорно прошелестела она. — Как прошла ваша трапеза?

— Я не настроен сейчас разговаривать, — он сел на диванчик и жестом позволил ей опуститься рядом.

За окном проносились чёрные силуэты деревьев, подсвечиваемые сверху бледным светом полной луны. Иезавель смотрел на лес и думал о родовом поместье. Его нога не ступала на землю Флемоа больше пятидесяти лет, десять из которых пришлось потратить на поиски молодых магически одарённых людей, жаждущих обрести вечную жизнь. И по закону подлости, из нескольких десятков магов, выжила самая никчёмная.

Единственное, что утешало Иезавеля — её длинные, чёрные как смоль волосы, так сильно напоминающие волосы его любимой младшей сестры. Но почти сразу после перерождения Мелании, а вернее, на этапе выбора имени, стало понятно, что на этом их сходства и закончатся.

Он страшно скучал по сестрёнке. По её холодному, расчётливому взгляду, по сути являющемуся броней. Пытливому и острому уму, быстро схватывающему правила новой игры. Она так старательно притворялась равнодушной, что в своём истошном желании спрятать истинные чувства даже от себя самой, выглядела по-настоящему прелестно.

Вот только Иезавель знал, как заставить её глазки сиять ярче. И с нетерпением ждал их встречи. Больше, чем с кем-либо другим. Сейчас она уже, должно быть, работала законницей. Вкушала иллюзорный вкус свободы и рассматривала кандидатов в мужья.

— Отец, я могу у вас… — вторглась в его мысли Мелания. Но удар наотмашь по лицу тут же заставил её умолкнуть.

— Милая, я разве давал тебе разрешение говорить? — спросил он и заботливо стёр большим пальцем кровь с разбитой губы. — Ещё раз откроешь рот без разрешения — вырежу язык. Будет очень неловко знакомиться с дорогими родственниками без него. Они подумают, что я плохо тебя воспитываю. Но это же не так?

Она робко кивнула и Иезавель улыбнулся:

— Умница.

А вот младшая сестрёнка так глупо не подставилась бы. До неё в целом было сложно добраться: хитрая, проницательная, прекрасно читающая людей и вампиров. Всегда на шаг впереди. Но всё же юная, а оттого недопустимо эмоциональная и уязвимая.

Она подарила ему прекрасные воспоминания, где рыдала над безжизненным телом мохнатого выродка, имевшего глупость последовать за ней на Флемоа.

Вся в крови, в изорванной одежде и с искалеченными ногами сестра упрямо ползла по снегу для того, чтобы впиться клыками в шею своего дружка. Иезавель не знал, что его тогда восхитило сильнее: её отчаянное желание не дать до него добраться остальным членам клана или монохромная картина. Она состояла из мазков по сути двух цветов: чёрных волос, платья и полоски оголенной земли, и брызг артериально красной крови на белоснежном полотне из свежевыпавшего снега.

И как же красиво она плакала. Младшенькая единственная из сестёр, кто не корчила безобразные рожи: не кривила уродливо рот, не поджимала жалостливо подбородок, не морщила лоб, изгибая бровки домиком. Она лишь стискивала зубы и смотрела прямо перед собой в пустоту, позволяла по идеальному, белому как снег лицу скатываться алым слезам — и эта картина его тоже завораживала.

Однако предстоящий ей в будущем брак — настоящая проблема. Он всё ещё думал над тем, как оставить сестру внутри семьи. Как уговорить отца, не выдавать её замуж за чужака, в чьё поместье она переедет жить, тем самым на столетия исчезнув из его поля зрения. В идеале Иезавель хотел забрать её себе. Но кто же ему позволит жениться на собственной сестре? Это не принесёт никакой выгоды клану.

Может, тогда стоило выйти из клана Лафайет, чтобы образовать свой собственный? Для этого придётся хорошенько выслужиться перед двором Темнейшего.

Надо же к каким интересным мыслям она его подталкивала. Правду говорят, что женщины — источник энергии для мужчины. Одно лишь желание обладать ей, пробуждало в нём жажду власти.

Откинув голову на спинку диванчика, он прикрыл глаза и прокатил на языке имя, которое не произносил вслух последние пятьдесят три года:

— Белладонна… Я наконец-то еду домой.

Оглавление

Отдел непримиримых врагов

  Пролог

  1 глава: Сложное знакомство

  2 глава: Первая кровь

  3 глава: Радикальный Воспитатель

  4 глава: Неполноценная супруга

  5 глава: Укусы насекомых

  6 глава: Соблазнительные падения

  7 глава: Клуб самоубийц

  8 глава: Уроки фехтования

  9 глава: Музыкальная пауза

  10 глава: Угловой бар

  11 глава: Неглубокие раны

  12 глава: Скрытая боль

  13 глава: Вереница преступников

  14 глава: Опасный прецедент

  15 глава: Раздвинутые грани

  16 глава: Неоднородные чувства

  17 глава: Ликвидация проблем

  Эпилог